«Время Ч.»

Андрей Калитин Время Ч.

Предисловие

Я искал встречи с героем этой книги не один раз. Но мы так и не поговорили друг с другом. Жалею ли я об этом? По-человечески – нет. По-журналистски – да. Когда-то мой друг, замечательный журналист Артем Боровик, говорил: «Чтобы сделать объективный журналистский материал, тем более если речь идет о расследовании, нужно выслушать все стороны “конфликта"». В данном случае это было просто невозможно. Михаил Черной (Черный)[1] – один из самых закрытых, загадочных российских олигархов, бывший «алюминиевый король» России – сейчас практически не общается с журналистами. Или, по крайней мере, с теми из них, кто пытается узнать о его бизнесе правду. Не стал он общаться и со мной. Из чего я делаю только один вывод: я накопал слишком много информации. Это – не бравада, а результат десятилетнего труда журналиста-расследователя. Вся биография Черного – яркий пример «нового русского капитализма» начала 1990-х годов: криминальные «крыши», связи с коррумпированными чиновниками российского правительства, дружба с предпринимателями с сомнительной репутацией, мафиозными лидерами, известными как в России, так и за рубежом (вором в законе Япончиком – Вячеславом Иваньковым, Тайваньчиком – Алимжаном Тохтахуновым, Быком – Анатолием Быковым), – история о том, как налаживались его контакты с лидерами преступного мира – ворами в законе из Сибири, Измайловской группировкой и др.

Но теперь – о главном. Зачем написана эта книга? Прежде всего, я пытался понять природу российского «олигархизма» и ответить на вопрос: как у нас в стране можно стать «капиталистом первой волны». Мне кажется, я нашел ответ. И он меня, честно говоря, очень расстроил. «Честных миллиардов» у нас в России как не было, так и нет. Могло ли быть иначе в ту пору, когда в начале 1990-х зарождалась российская экономика? Нет. Так что история крупного капитала на самом деле весьма неприглядна, несмотря на весь свой внешний лоск и презентабельность. Должен ли первый российский олигарх Михаил Черный «обидеться» на это исследование? Скорее всего, да. Но он мог бы существенно скорректировать повествование о своей жизни и бизнес-биографии, если бы согласился встретиться с авторами. Что ж, отказ – это его право. Так что и обижаться теперь глупо. А он – человек неглупый. Значит, четко представлял себе, почему стоит отказаться от подобной встречи. Так вот, эта книга выходит без интервью Михаила Черного. От чего, как мне кажется, ее ценность ничуть не уменьшается. Так или иначе, это первая попытка понять, кто он – российский олигарх, как и кем он был создан, что такое «новый русский бизнес» и на что человек способен пойти ради прибыли и успеха. Читая, помните – это не художественная беллетристика, а настоящее журналистское расследование, которое, увы, как и многие другие труды в этом жанре, опубликованные в последнее время, никакого действенного результата не имеет. Никто ни за что все равно не ответит. Но мы же должны знать правду! Собственно, ради этого и написана эта книга.

P.S. Их было много – Борис Березовский, Владимир Гусинский, Александр Смоленский... Да и есть ли смысл перечислять всех «олигархов первой волны»? О них известно многое. О Михаиле Черном – до этого момента – практически ничего. Именно этим он и интересен. Авторы оставляют за собой право (и желание) встретиться с Михаилом Семеновичем Черным в любое удобное ему время и в любом месте – для того чтобы выслушать его точку зрения.

С уважением,

Андрей Калитин, Александр Грант

Глава 1 Таинственный олигарх

Встреча на Якиманке

В тот день дождь лил с самого утра. Встреча была назначена на 13.40. Они всегда выбирали какое-то странное, неточное время. Все наши встречи проходили в машине. Мой друг, журналист телекомпании «Совершенно секретно» Михаил Маркелов, а мы к этому времени работали вместе около десяти лет, обычно садился на переднее место – рядом с водителем, я – назад. Мне почему-то думалось, что так я могу лучше разглядеть собеседников, да и вообще безопаснее. Эти два человека, с которыми мы встречались раз в неделю во дворике на Большой Якиманке, раньше работали в КГБ. Но этой структуры, по крайней мере в прежнем ее виде, не существовало уже три года. И теперь они оба были сотрудниками службы безопасности банка «Менатеп», одного из крупнейших в России на тот момент. Когда я пишу эти строки, «Менатепа» уже не существует. Но люди-то все те же, все еще занимаются крупным бизнесом, и свои конспиративные встречи они и сейчас почему-то обязательно назначают в какой-нибудь подворотне и непременно в проливной дождь.

Они сидели в темно-бордовом «вольво» – модный по тем годам цвет – и молча наблюдали, как мы, отряхиваясь, забираемся в кожаный салон их машины. Петрович, так звали «старшего», улыбался и рассказывал анекдоты. Так он, видимо, пытался расположить к себе. Саша, младший по званию, читал газету и традиционно выражал негодование всем прочитанным и увиденным за день, за месяц, за год. Таких «пессимистов» мне часто приходилось встречать на Лубянке и до Саши, и после того, как он оттуда уволился. Они любили кормить гостивших у себя журналистов чаем с баранками образца 1982 года, купленных еще, видимо, при Андропове. Такие, как Саша, обычно слушали собеседника. Такие, как Петрович, наоборот, любили поговорить, и неизвестно, кому из них удавалось получить больше необходимой их «конторе» информации.

На этот раз все в нашем разговоре было как-то иначе – быстро, скомканно, немного взволнованно. Разговор поначалу явно не клеился. Но знакомы мы были давно и общий язык умели находить быстро.

– Короче, нам нужно знать все про братьев Черных. Это первые российские олигархи. Занимаются алюминием. На данный момент они фактически управляют всеми металлургическими активами России. Мы хотим получить о них как можно больше информации. Слухи о Черных разные ходят, а вот документов об их деятельности практически нет. Их многие из наших банкиров, «денежных мешков», просто побаиваются. Говорят, что эти олигархи тесно связаны с Измайловской братвой. Вдруг у вас получится что-нибудь про них найти! За нами – любая помощь, любая информация, любая поддержка. Обмен будет выгодным. Попробуйте узнать и то, что знают наши «опера» из «конторы». У вас может получиться, в вас там верят. Выясните по возможности все: с кем они общаются, под кем «ходят», кто им помогает. Но имейте в виду – люди они серьезные, поэтому шустрите поаккуратнее, – Петрович даже перестал улыбаться.

На этом тот разговор и закончился. Было 1 марта 1994 года. Мы с Мишей вылезли из уютного «вольво» прямо под дождь и бегом рванули в офис телекомпании «Совершенно секретно». Кто такие Черные и что мне в самое ближайшее время предстояло узнать о них, тогда, честно говоря, мне было абсолютно неинтересно. Меня больше беспокоили недописанная статья о «крестном отце Москвы» Отари Витальевиче Квантришвили и этот проклятый дождь. Но разговор про таинственных братьев Черных я запомнил, и именно с него следует начинать эту книгу, в которой все переплелось: и Отари, и «бруклинская» мафия, и кровавые 1990-е, и «король российского алюминия» Олег Дерипаска, и одесский эмигрант Сема, теперь его в Нью-Йорке все уважительно называют Сэм, и мой парижский друг, криминальный авторитет Л., и олигархи, и старое красноярское кладбище, по которому можно проследить всю историю «великой алюминиевой революции», и, наконец, тот самый банк «Менатеп», чьими сотрудниками были мои собеседники из темно-бордового «вольво». И все то, что теперь я уже могу рассказать. Но тогда, в дождливый мартовский день, разве мог я подумать, что фамилию Черный я услышу совсем скоро и при таких обстоятельствах, что одно лишь упоминание его имени заставит меня внимательно следить за всем тем, что будет происходить с этим загадочным олигархом на протяжении почти пятнадцати лет...

Крестный отец-4

Если бы Фрэнсис Форд Коппола решил снять продолжение своей знаменитой трилогии, ему надо было бы приехать в то весеннее утро 1994-го на Ваганьковское кладбище. 8 апреля здесь хоронили Отари Квантришвили. Какая фактура! Весь день на кладбище дежурил Московский РУБОП. Оперативники снимали на видеокамеру всех, кто пришел проститься с «крестным отцом Москвы». Я много раз видел эту пленку. Ей просто цены нет. Все люди – в черном, как и положено. Лимузины, «мерседесы», горы цветов, нескончаемый поток друзей, знакомых и всех тех, кто просто «уважал» покойного. Вот из линкольна выходит Иосиф Кобзон. Рядом с ним – охранник. Они оба почти синхронно оглядываются по сторонам, подозрительно осматривают крыши соседних жилых домов. Мне говорили, что артист действительно опасался киллера... Следующим приехал Александр Розенбаум. Летом 1994-го он напишет, возможно, свой лучший альбом под названием «Вялотекущая шизофрения». И посвятит его памяти Отари. Песню «Вечерняя застольная» они будут исполнять вместе с Кобзоном на всех концертах, даже в День МВД (все равно милиционеры не знают, в честь кого она написана!). Александр Якушев и Александр Мальцев представляли на кладбище хоккейную элиту страны. Александр Карелин и Михаил Мамиашвили были «от борцов». Кстати, в 2004 году вашему покорному слуге посчастливилось побывать на дне рождения прославленного советского спортсмена Михаила Мамиашвили. В ресторан гостиницы «Мир» надо было бы тоже позвать Фрэнсиса Форда Копполу. Он бы тогда и пятую серию «Крестного отца» снял...

Похоронили Отари Витальевича Квантришвили на почетном, самом видном месте – прямо при входе на Ваганьково. Там теперь две могилы на одном погосте – Отари и его брата Амирана, расстрелянного чеченскими бандитами осенью 1993-го на Большой Якиманке. Криминальный мир тогда затаил дыхание. Все были уверены, что Отари будет мстить. Не стал. Или не успел. К слову, «чеченцы» на Ваганьково не пришли. Журналистское сообщество представлял один репортер с канала ТВЦ, известный в своих кругах исключительно тем, что каждую неделю (!) брал у Отари интервью на «злободневную тему». В одном из этих эфиров «крестный отец» обратился лично к начальнику Московского РУБОПа Владимиру Рушайло со словами: «Хватит за мной гоняться, подумайте лучше о здоровье своих детей». Это была ошибка. Так разговаривать с Рушайло нельзя. Но кто тогда думал? А если честно, здорово, что эти люди в тот день пришли на кладбище. Не скрывая лиц и не боясь дурной славы, они по-мужски простились со своим другом. Все ведь знали – их снимает скрытая камера Московского РУБОПа.

Спустя почти десять лет один из авторитетов криминального мира скажет мне, что в тот день на кладбище ждали еще одного человека. Но он не пришел. Этого человека мало кто знал, ходили лишь слухи, что именно вместе с ним (а быть может, наоборот, вопреки его желанию) «Отарик» предполагал начать какой-то крупный бизнес-проект. Вроде бы алюминиевый. Кстати, «алюминиевая версия» убийства Квантришвили многими обсуждается до сих пор.

Кого хотел убить киллер?

Сидя в следственном изоляторе, человек, застреливший Квантришвили, – 39-летний Леша-Солдат, уверяет следователей, что не знал, кого ему поручили застрелить 5 апреля 1994 года у Краснопресненских бань. Лидеры ореховской бригады якобы сказали ему: «Из здания выйдет несколько человек, стреляй в лысоватого крупного мужчину спортивного телосложения». Имени своей жертвы Солдат вроде бы не знал. Когда из бани вышло несколько человек, киллер растерялся. Под данное ему описание подходили двое. Он решил обоих и завалить. Первые три выстрела достались Квантришвили. Когда Отари упал, к телу раненого друга быстрее всех подбежал как раз тот, второй «спортсмен». Это его и спасло. Киллер сжалился и не стал стрелять. Этим вторым был Михаил Мамиашвили, легенда советского спорта в целом и греко-римской борьбы в частности. Тем временем убийца быстро собрал вещи и напоследок, уже убегая, ...разбил приклад своей винтовки. Это своего рода метка. На криминальном языке разбитый приклад винтовки означает глубочайшее уважение к жертве. Мол, «ты, уважаемый, был последним, в кого стреляло это ружье. Прости...». Выходит, знал Леша-Солдат, кого он застрелил в этот вечер? И именно поэтому ударился в бега, боясь, что его теперь самого, скорее всего, уберут его же заказчики.

Возможно, знал убийца и имена тех, кто на самом деле стоял за этим заказом. Не ореховских братков, а тех, кто повыше будет и посильнее. Кстати, уже сегодня известно, кто непосредственно отправил Солдата к Краснопресненским баням, то есть на убийство. Это некий Григорий Гусятинский, правая рука Сильвестра и, между прочим, старший лейтенант КГБ. Тогда, на кладбище, мне впервые удалось разговориться с друзьями «крестного отца». У них не было сомнений – «Отарик» стал жертвой собственных амбиций, перешел дорогу крупному бизнесу и стал мешать МВД. Могло ли государство вернуться к испытанной схеме уничтожения неугодных, пусть даже представителей мафии? У тех, кто был в тот апрельский день на Ваганькове, ответ был только один. Конечно да! И для всех это был сигнал.

Кстати, еще в декабре 1993 года по Москве поползли упорные слухи о том, что Квантришвили решил заняться бизнесом «по-крупному», а именно войти со своим криминальным капиталом на алюминиевый рынок. Его интерес был вполне объясним. Металлургия в самые ближайшие годы принесла бы ему не миллионы, заработанные на рэкете, а миллиарды долларов чистой прибыли. Многие «осведомленные лица» из окружения Отари говорили тогда, что в России уже есть опыт сколачивания капитала «из ничего». И есть человек, который этот самый алюминиевый рынок уже освоил и только знай качает из него деньги. Некий гениальный авантюрист, уже ставший первым номером в списке олигархов. Отари якобы искал с ним встречи. Но безуспешно. Да и сам олигарх вроде бы не нуждался в партнерстве амбициозного председателя партии «Спортивная Россия». Имя этого таинственного человека тогда никто из друзей Отари вслух не произносил...

«Спортсмены – как дети, убьют – и не заметят...»

Это была любимая фраза Отари Квантришвили. Особый смысл она приобрела после его смерти. Криминальный мир понял, что в Москве (если не во всей стране) после убийства «Отарика» начнется очень даже конкретный передел сфер влияния. Да еще друзья Квантришвили будут мстить. На одной из воровских сходок было решено не вмешиваться. Пусть, мол, спортсмены Квантришвили сами найдут убийцу и сами же с ним разберутся. Вскоре по Москве пролетел слушок: за заказом стоит Сергей Тимофеев, он же Сильвестр, лидер орехово-медведковской банды. Его в городе знали все. Тимофеев очень хотел подмять под себя столицу. Брал дерзостью и наглостью. Милиции не боялся. Более того, останавливавшим его «шестисотый» гаишникам Сергей демонстративно не платил денег. Он давал им золото! Цепочки, браслеты, крестики.

В то же время Сильвестр прекрасно знал: есть в Москве фигура крупнее и авторитетнее, чем он. Даже на «стрелки» с этим человеком Тимофеев старался не приезжать. Им какраз и был Отари Витальевич Квантришвили. Когда в конце 1993 года у них возник серьезный спор, кто будет хозяином Тольяттинского нефтеперерабатывающего завода, разрешать этот конфликт взялся было живший тогда в США Вячеслав Иваньков, более известный как вор в законе Япончик. Спор так ничем и не завершился, Отари был убит, а Сильвестр первым делом, спустя буквально месяц после убийства, поехал в гости к... Иванькову в Нью-Йорк. Интересно, зачем? Неужели Сильвестр испугался мести? Я спрашивал об этом Вячеслава Кирилловича Иванькова, когда общался с ним тремя годами позже в камере тюрьмы МСС на юге Манхэттена. Он не ответил. Он вообще не любит говорить на эту тему. Впрочем, и так все ясно. Москва оказалась «обезглавлена». И кто-то должен был занять освободившийся после Отари «престол». Тимофеев был кандидатом номер один. Оперативники ГУБОП МВД долго гадали, что же сказал Иваньков своему визитеру из Москвы, когда они вдвоем уединились в бруклинском ресторанчике «Пэрэдайс». Какой рынок они делили? Шла ли речь об алюминии и металлургии? Российская мафия уже тогда прекрасно понимала, что заработанные, например, на наркотиках деньги следует вкладывать в производство, и прежде всего в сырьевые отрасли экономики.

На самом деле, о чем Япончик говорил с Сильвестром, уже неважно. Важно то, что произошло потом. А потом... Сильвестра взорвали. В его собственном «шестисотом» мерсе на Тверской-Ямской. Какие только версии тогда не обсуждались. И то, что Тимофеев что-то не поделил с сыном Иванькова Эдуардом, и то, что это Борис Березовский взорвал Тимофеева за то, что тот организовал покушение на всесильного тогда еще олигарха (неудавшееся, кстати, – погиб только водитель Бориса Абрамовича). Ну и конечно, месть со стороны «спортсменов» «Отарика». Убийство Сильвестра до сих пор не раскрыто (не названо имя заказчика, значит, не раскрыто).

В то же время известно, что Тимофеев был человеком осторожным, хитрым и очень даже неглупым. Он прекрасно понимал, что с ним будет после убийства Отари. И что же, Сильвестру жить надоело? Или кто-то очень настоятельно посоветовал ему побыстрее разобраться с «крестным отцом», а за это как-то помочь, уберечь от неприятностей, спасти, наконец. Сегодня на допросах в СИЗО ореховские в один голос утверждают: организовать убийство Квантришвили им приказал Тимофеев. А ему-то самому кто подсказал? Нет ответа. На Тимофеева действительно сейчас можно повесить все что угодно. Кто потопил «Титаник», например? Правильно – Сильвестр. Ну и так далее. Тимофеев ведь уже ничего не скажет в свою защиту. В том числе и имя человека, с которым он обсуждал убийство Отари. Его можно узнать, только раскрыв убийство самого Тимофеева. Готов поспорить на что угодно – этого никогда не произойдет. Мешать будут все – и бандиты, и спецслужбы. Так или иначе, гибель обоих «королей» преступного мира столицы пришлась на весьма интересную пору – в России все, кто мог, начали активно делить рынки, промышленность, создавать собственные банки и вкладывать грязные деньги в доходные отрасли экономики. Настоящий бизнес, по сути, только в это время и начинался. И если кто-то хотел наконец выйти из тени сомнительных финансовых афер и махинаций начала 1990-х годов, то сейчас было самое время. И не до сантиментов тут было, уж простите...

Лубянка. Служебный вход

Ни для кого не было секретом, что Отари Квантришвили входил в так называемый «общественный совет» ГУВД Москвы. Бывший уголовник, осужденный в 1966 году по непопулярной в криминальной среде статье «изнасилование», «ломщик чеков» у магазинов «Березка», человек, придумавший само понятие «рэкет», Отари Витальевич был лучшим другом московских милиционеров! На Петровку, 38 он заходил, как к себе домой. Но частым и желанным гостем «крестный отец» был не только в МУРе. Полковник ГУБОП МВД РФ Сергей Кожанов в подробностях рассказывал мне, как Отари «обхаживала» Лубянка. И Квантришвили на контакт пошел. Приезжая в ФСБ России, он любил оставлять припаркованную машину прямо у служебного входа. Куда, собственно, и заходил. Кожанов обещал рассказать мне, с кем и о чем разговаривал Квантришвили на Лубянке. Но сразу оговорился: «Расскажу, когда дело об убийстве раскроют».

И вот дело раскрыли. Однако Сергей Кожанов не дожил до этого дня. Он умер несколько лет назад.

Так что же известно о походах Отари Витальевича на Лубянку? Прежде всего, он обсуждал перспективы создания своей политической партии «Спортивная Россия». Но это был и бизнес-проект Отари! Надо заметить, что в 1993 году, совсем незадолго до смерти, Отари Витальевичу удалось-таки пробить нужное решение о создании так называемого благотворительного фонда под «крышей» партии. И фонд этот, наряду с Национальным фондом спорта Бориса Федорова (о нем чуть позже) и Российской академией тенниса Шамиля Тарпищева, получил фантастические льготы на торговлю за рубеж нефтью и алюминием. Эта идея «фонда-коммерсанта», сразу скажем, чекистам не понравилась. Впрочем, даже на Лубянке в то время говорили, что «Отарик» посещал «высокие кабинеты» не для того, чтобы рассказывать, а для того, чтобы слушать. Так что неизвестно, кто еще выигрывал в итоге от такого общения.

Что же касается «Спортивной России», то попытка хождения Отари во власть не нравилась многим, даже его друзьям. Например, Кобзону. Иосиф Давидович, узнав об убийстве у Краснопресненских бань, прервал свои гастроли в Соединенных Штатах и срочно прилетел в Москву. Кстати, тогда Кобзону еще давали въездную визу в США, сейчас уже не дают. Слишком уж много у него «странных» друзей... Прилетев в Россию, народный артист чуть ли не у трапа самолета заявил: «Убийство Квантришвили заказали спецслужбы». Тогда еще Кобзон не был депутатом. Сейчас – депутат. О спецслужбах, так же как и о своих словах, произнесенных в апреле 1994-го, он вспоминать не любит. Но в одном Кобзон точно прав: Квантришвили слишком рано пошел в политику. С кем он там собирался тягаться? С Рушайло? С Коржаковым? Надо было подождать еще года два-три, окончательно легализовать свои капиталы, наконец, дистанцироваться от криминального окружения. И все. Был бы сейчас Отари Витальевич депутатом или олигархом первой величины. Ведь именно так поступили многие известные «цеховики» с сомнительным прошлым, предприниматели, верно понимавшие – надо переждать, не выходить пока из тени, наше время еще придет! Среди этих «бизнесменов первой волны» лучше всех, как мне говорили, ситуацию оценивал тот самый алюминиевый магнат, чье истинное финансовое состояние было тайной даже для его компаньонов и встречи с которым якобы искал Квантришвили.

И именно на поминках по Отари, проходивших в гостинице «Мир», я вновь услышал это имя – Михаил Черной. Сначала кто-то шепотом, а затем уже чуть громче произнес: «Черной собирается улетать из страны. Он собирается в Штаты, затем в Израиль. Небезопасно тут стало». Присутствующие комментировали эту новость по-разному. Кто-то связал его стремительное бегство из России с начавшейся алюминиевой войной, а кто-то даже предположил, что Черный о готовящемся убийстве Квантришвили прекрасно знал и теперь просто боится. Но все мнения сходились в одном: если Черный уезжает, то грядут действительно серьезные перемены, и не только в алюминиевом бизнесе, но и в криминальном мире. В те годы, по слухам, к мнению металлургического магната прислушивались даже тузы уголовного сообщества. Например, все тот же Япончик.

Тюрьма MCC. Манхэттен. Нью-Йорк. США. 1998 год

Я ждал этой встречи почти год. После ареста Вячеслава Кирилловича Иванькова, более известного в криминальных кругах России, как я уже говорил, под прозвищем Япончик, я забросал письмами администрацию МСС – самой строгой американской тюрьмы. Она расположена чуть ли не в центре «Большого Яблока» и потому охраняется как важнейший стратегический объект США. Я писал Вячеславу Кирилловичу, встречался с его московским адвокатом Александром Добровинским, как потом выяснится, выполнявшим не адвокатские функции, а скорее задачи «информационного характера». Но это неважно. Мне нужно было любой ценой прорваться в эту тюрьму, увидеть Япончика и поговорить. Нам с моим хорошим товарищем и журналистом Кириллом Беляниновым удалось-таки осуществить эту грандиозную журналистскую мечту. До сих пор, к сожалению, не могу подробно рассказать, как именно мы получили разрешение на «свидание» и кто давал нам рекомендации. Но после того как нам поставили желтое несмываемое клеймо на запястье правой руки, как «почетным гостям» МСС, забрали документы и выдали бейджики с именами, я наконец-таки поверил – встреча с Иваньковым все-таки состоится!

Мы разговаривали с Вячеславом Кирилловичем два часа, он вспоминал Отари и своего друга Иосифа Давидовича Кобзона (от знакомства с Иваньковым народный артист долгое время, кстати, открещивался), говорил о лагерном прошлом и погибших друзьях, а на прощание предложил нам заехать вечером в ресторанчик «Пэрэдайс» в Бруклине, где нас должны были встретить его приятели. Всех их я перечислять не буду. Но знаю, что многими из них до сих пор интересуется ФБР, хотя и прошло уже восемь лет.

В «Рай», а именно так переводится название ресторана, мы с Кириллом, конечно, заехали. Это настоящее русское заведение на окраине Нью-Йорка – с цыганами, икрой, водкой, народными песнями и... множеством весьма известных в России персонажей, в качестве гостей, конечно. С одним из ближайших друзей Япончика – Борей Агресом мы проговорили весь вечер. Он рассказывал, что такое в бандитском Нью-Йорке «русская крыша», с каким уважением все относились и относятся до сих пор к Вячеславу Иванькову, как он умел справедливо рассудить любой спор (многим, я думаю, понятно, какого рода возникали споры в «русской среде» и «почему Япончика русской диаспоре теперь не хватает»). И только однажды Боря позволил себе случайную (случайную ли?) оговорку! Агрес сказал, что весь «русскоязычный мир» Нью-Йорка, да и не только, знает – Япончика в руки ФБР сдали! Не доблестные агенты титулованной спецслужбы месяцами искали его по Бродвею и по Тайм-скверу, а один из бывших же его помощников просто разок сходил в офис Бюро, а точнее – в русский отдел и рассказал, что очень скоро к «крестному отцу» приедет из Москвы пара русских и предложит «выручить их деньгами». Вернее, попросят вернуть чужие долги, естественно, за процент от общей суммы. Иваньков в таких просьбах, надо заметить, не отказывал. Только вот ребята эти, московские якобы, будут уже «под колпаком» и информация об их прибытии вот-вот поступит то ли из офиса Моссада в Тель-Авиве, то ли от сотрудников российского МВД. ФБР за столь важного источника ухватилось, позднее в прессе даже появлялось его имя – Леонид Абелис. Вот только интервью он не давал, прежних друзей «забыл» и общался в основном с постоянно окружавшими его сотрудниками ФБР. О Моссаде он конечно же тоже ничего не рассказывал. Япончика, собственно, за вымогательство и посадили. Имя человека, стоявшего за всей этой нехитрой операцией и, видимо, за самим Абелисом, до сих пор держится в секрете. Впрочем, если внимательно разобраться, можно его легко вычислить. И будет это вовсе не израильский разведчик-герой, а весьма известный российский бизнесмен, причем, если верить докладам ФБР, бывший партнер самого Иванькова.

Я в то время и не предполагал, что для того, чтобы проверить появившиеся у меня тогда подозрения, мне придется ждать почти восемь лет и снова лететь в Нью-Йорк. Но в тот момент, чтобы укрепиться в своей версии, мне предстояло выяснить, почему весной 1994-го Михаил Черный так срочно засобирался сначала в США, а затем в Израиль. Он хотел (как в свое время Сильвестр) встретиться с Иваньковым? Что тот ему сказал? Был ли у них конфликт? Наконец, почему Черный, которого многие ждали на похоронах Отари, так и не пришел проститься с Квантришвили, почему решил скрыться?

Я набрал номер телефона своего близкого друга Анзора Кикалишвили, президента Ассоциации «XXI век», бывшим когда-то основным деловым партнером «Отарика», с одной стороны, и хорошо знавшим Михаила Черного – с другой. Мы договорились встретиться в холле отеля «Националь» в Москве через два дня. Я взял билет на ближайший рейс «Дельты» и поехал в свой нью-йоркский отель собирать вещи. Праздничный ужин в «Пэрэдайс» уже подошел к концу, и никто не обратил внимания на мое исчезновение. Я же был точно уверен – обязательно сюда вернусь. В принципе тогда я не задумывался о каком-то расследовании в отношении первого российского алюминиевого магната, но странные совпадения и журналистские находки прямо сами шли ко мне в руки. И я решил пока просто собирать информацию. Разве мог я предположить, что весь собранный материал вкупе с интереснейшим уголовным делом, которое мне удастся найти именно в Нью-Йорке спустя несколько лет, полностью перевернет во мне понимание того, как делались первые миллиардные состояния, и откроет тайну «алюминиевых капиталов». Но об этом чуть позже.

Приехав вечером в отель «Картер», более походивший на старую, захолустную гостиницу, хоть и расположенную в центре – на углу Бродвея и 47-й улицы, я позвонил своему знакомому, нью-йоркскому журналисту Володе Козловскому. Мне было просто необходимо, чтобы кто-то подтвердил мои догадки и все услышанное в этот вечер в ресторанчике «Пэрэдайс». Во многом мне еще предстояло разобраться. Но одно я знал наверняка: те криминальные авторитеты и воры в законе (пусть это будет Квантришвили или даже сам Иваньков), которых мы традиционно считаем верхушкой или элитой некоего российского мафиозного клана, в большой финансовой игре, где на кону стоят миллиарды, не более чем пешки, прикрывающие главную фигуру – «короля». И если этот «король» захочет, весь его бандитский отряд падет смертью храбрых на тропе алюминиевой войны или будет просто сдан в плен противнику. Там, где крутятся большие деньги, нет места ни Уголовному кодексу, ни воровским понятиям.

Я стоял на пороге первой сенсации в своем расследовании. История ареста Иванькова не давала мне покоя. Но телефон в номере не работал. Вот они, хваленые нью-йоркские отели! Спустившись в холл и на ходу проверяя диктофон, подошел к метрдотелю. Он вежливо отправил меня в кабинку за углом своего офиса. Я набрал хорошо знакомый нью-йоркский номер. На Восточном побережье США было двенадцать ночи. Но я знал – мой приятель, обозреватель Би-би-си Володя Козловский, в это время работает. Талантливейший криминальный репортер, блестящий публицист, Козловский был всегда по-хорошему всеяден. Он писал в газеты Нью-Йорка и Москвы, работал на телевидении и на радио. Ни одна криминальная новость, ни один слух не проходили мимо его ушей. О русской мафии в США он знал больше, чем многие агенты ФБР. Мне повезло – Козловский действительно не спал. Но прежде всего стоит объяснить, почему я решил позвонить именно ему.

Никто так внимательно не следил за судебным процессом над Вячеславом Иваньковым, как Козловский. Он побывал на каждом заседании самого громкого судебного дела о русской мафии конца 1990-х годов. В этом процессе было много странностей, ложных свидетельств, но не о них сейчас речь. Да, действительно, некий Рустам Садыков, мелкий предприниматель из Москвы, через своих знакомых обратился к Иванькову с тем, чтобы тот помог вернуть украденные деньги банка «Чара». Речь шла примерно о трех миллионах долларов. Доподлинно неизвестно, что бы сделал с этими деньгами сам Иваньков, если бы ему удалось забрать их у двоих приехавших с этими деньгами в Штаты аферистов – Волкова и Волошина, которые, кстати, умудрились прокутить в Нью-Йорке большую часть этой суммы, если не всю.

Почувствовав опасность, а с Иваньковым никто не осмеливался шутить ни в СССР, ни в США (среди эмигрантов), на славу погулявшие «бизнесмены» обратились в ФБР. Но прямых контактов с Иваньковым ни у Волкова, ни у Волошина не было. Имеется в виду встреч, на которых в адрес московских «гастролеров» были бы высказаны, например, хоть какие-либо угрозы их жизни. Так что ФБР долгое время, прослушивая и следя за «крестным отцом» из России, по сути, оставалось ни с чем. Более того, по Москве среди сотрудников спецслужб гуляла версия о том, что Иванькову выехать в США помогли на самом высоком уровне, возможно, даже не без помощи ФСБ. Так что возвращать его в Россию никто у нас на Родине не планировал, а находящийся под присмотром спецслужб сразу двух стран в США Япончик, при этом находящийся на свободе, вероятно, представлял определенный оперативный интерес. То есть сажать его было вроде бы никому не выгодно. Разве что кто-то решил поторопить события. Этот кто-то должен был быть хорошо знаком с кем-то из руководства российского МВД, ведь оперативная информация, исходящая из недр этого ведомства о «некой угрозе» со стороны Иванькова, могла как раз и подтолкнуть ФБР к более решительным действиям. Этот «неизвестный» мог таким образом руками «своих» людей в МВД, даже находясь в другой стране или на другом континенте, отправить Япончика за решетку. Таких примеров в российской истории предостаточно, когда какой-нибудь «новый русский бизнесмен», стремясь подвинуть или вообще убрать своего конкурента, организовывал на него наезд спецслужб.

Итак, я позвонил Козловскому на его маленькую дачу, где тот последнее время пишет книги и очерки, чтобы проверить, не гуляла ли такая версия еще во время процесса, названного американской прессой в 1997 году, как «США против Иванькова». Что ж, Володя лишь подтвердил мне то, что я уже слышал за ужином в ресторане «Пэрэдайс»...

– У меня огромное количество криминальных контактов в Нью-Йорке, и действительно от одного из соратников Иванькова я получил информацию, что Япончика сдали через Москву специально в руки ФБР, у которого на самом деле в начале всей этой криминальной мелодрамы информации против Иванькова не было никакой. То есть им помогли. Тот человек, который дал мне эту информацию о контактах ФБР и МВД через третье лицо, раньше меня никогда не подводил. Это человек высокого криминального ранга, если можно так сказать. Он знал, что говорит, и у меня до сих пор нет оснований ему не доверять. Он и сообщил мне, что в один из приездов Михаила Черного в США между Михаилом и Иваньковым произошла серьезная ссора, после которой совместный бизнес стал практически невозможен и Япончик стал фактически помехой на пути израильского бизнесмена. И тогда, возможно, был организован слив некой информации через российское МВД о том, что Иваньков в Штатах что-то замышляет. Нужно было только эту информацию, которая в криминальных-то кругах уже циркулировала, передать агентам ФБР. Сейчас я не имею возможности вернуться к этой истории и проверить показания моего свидетеля, потому что на некоторое время связь с ним прервалась. Он не находится под охраной программы защиты свидетелей, просто он в некотором отдалении от меня (Владимир дал понять, что его источник сидит в тюрьме. – Авт.). Но эта информация, что Черной приложил руку к судебному процессу против Иванькова, появилась, когда начался судебный процесс против Япончика. По крайней мере, в криминальных кругах Нью-Йорка все об этом знали. Казалось бы, резонно спросить: почему же никто за это Черному не отомстил? Не знаю. Во-первых, думаю, это сделать не так уж просто. Он в Израиле под охраной, да и будет ли кто-то сейчас, так вот по-гангстерски, возвращаться к делам минувших дней? Вот, например, свидетель обвинения против Иванькова по имени Леонид Абелис спокойно гуляет по Нью-Йорку. Все помнят, что на процессе он давал показания против Япончика, но никто же Абелиса здесь не убил. Он даже от программы защиты отказался. А Черной, согласитесь, фигура более серьезная, чем этот гангстер Леня. Хотя я знаю, что желание его «достать» все же есть. А вот тот самый Рустам Садыков, который пошел просить у Иванькова помочь ему вернуть деньги «Чары», просто мог быть пешкой в этой игре и даже не знал, что он находится под контролем МВД и ФБР. Впрочем, несмотря на то что все это версия русского криминального мира, я бы сказал, что она заслуживает доверия. Кстати, даже американская пресса предполагала то, о чем мы сегодня говорим. Американские журналисты писали, что именно Черной вместе с Измайловской группировкой и под патронатом Рушайло посадили в американскую тюрьму Иванькова. А о факте их «дружбы и партнерства» знали в Нью-Йорке все. Маленьким подтверждением тому является опубликованная в свое время в «Нью-Йорк таймс» фотокопия первой страницы телефонной книжки Иванькова, на которой значился телефон Черного.

Я поблагодарил Володю за этот детективный рассказ, повесил трубку и вернулся в номер. Теперь сенсацию я просто чувствовал. Первым делом надо начать сбор информации о том, кто же такой на самом деле Михаил Черный. Я надеялся, что первым человеком, который мне поможет, будет Анзор Кикалишвили, с которым у меня уже была назначена встреча в «Национале». Что дальше? Где родился Михаил Черный? Чем занимался, как заработал первые деньги? Что его связывало с Отари, с Япончиком, с Измайловской братвой? Нужно просто очень долго и кропотливо копать. Возможно, не один год...

Глава 2 Спрут

Завтрак в «Национале»

Эта операция началась в 1997 году. Вело ее ФБР США, и называлась она «Русский легион». За нехитрым названием скрывалась попытка выяснить, существуют ли у российских хоккеистов, играющих в НХЛ, так называемые «устойчивые связи» с лидерами преступного мира. Именно тогда знаменитого русского хоккеиста Павла Буре ФБР «уличило» в дружбе с известным московским предпринимателем Анзором Кикалишвили, основателем Ассоциации «XXI век». Американская пресса неоднократно призывала Буре порвать эти отношения, но Павел отвечал отказом: «Почему я должен перестать общаться с близким мне человеком, если к нему ни в США, ни в России никто не высказывает каких-либо претензий?»

За Анзором в то же время агенты ФБР следили не менее активно, чем за Япончиком. Некий источник сообщил агентам место, где особенно любил бывать «русский мафиози», – это стриптиз-бар «Поркиз» в Майами. За этим увеселительным заведением немедленно было установлено наблюдение. Мне об этом рассказал агент ФБР Боб Левинсон:

– Один из наших осведомителей из среды эмигрантов сказал нам, что в клубе «Поркиз» постоянно собираются богатые русские с сомнительной репутацией. Мы стали следить за русскими. Больше всех нас интересовал Анзор. По оперативной информации он контролирует игорный бизнес в Москве, имеет свой банк, управляет рынком недвижимости и водочным бизнесом. Все это, правда, не доказано. Но нам было важно понять, что за гость прибыл к нам из России.

Надо заметить, что, к разочарованию ФБР, никакого правонарушения Анзор в Майами не совершил. Даже дорогу, говорят, всегда осторожно переходил только на зеленый. Но вскоре ему отказали во въездной визе в США! Анзор написал письмо лично Джорджу Бушу. Теперь ждет ответа. В Москве...

А Буре, закончив карьеру игрока и покидая Нью-Йорк, дал на прощание интервью одному из американских телеканалов. Я видел эту запись. Корреспондент упрямо задает Павлу один и тот же вопрос:

– У вас есть «крыша»? Правда, что Анзор ваша «крыша»?

Павел в ответ только улыбается и удивленно переспрашивает:

– Что такое «крыша»? Я вас совсем не понимаю.

У бывшего главы русского отдела ФБР Джима Моуди на этот счет свое мнение.

– Вы имеете дело с людьми, которые уверены, что если долго говорить неправду, то она станет правдой. Российские спецслужбы знают, что Анзор Кикалишвили – руководитель российского преступного синдиката. Но МВД молчит, а мы просто не пустим его в нашу страну, вот и все.

Наши встречи с Анзором обязательно начинались с воспоминаний об этих «спортивно-криминальных» операциях ФБР. И сейчас, пока едва проснувшиеся гости отеля неспешно спускались в бар и заказывали себе кофе и апельсиновый сок, мы весело перешучивались, вспоминая дотошных офицеров ФБР, проверявших в свое время даже мусорные баки в гостиничных номерах, где жил в США Анзор. Но как только речь зашла о связи между убийством Квантришвили и фигурой Михаила Черного, а также об Иванькове, которого Анзор очень хорошо знал, мой собеседник спешно сменил тему разговора. Я прекрасно понимал, что даже если он знает об «алюминиевых амбициях» своего бывшего партнера, то теперь, после его смерти, вряд ли захочет об этом говорить. И все же я любой ценой должен был узнать, почему Черный в 1994 году так быстро принял решение покинуть Россию, где была блистательно выстроена его металлургическая империя, которой, как я помнил по разговору с «менатеповскими» офицерами КГБ, он управлял вместе с братом.

Анзор откинулся в глубоком мягком кресле, забросил ногу на ногу и с некоторой неохотой начал рассказ:

– В 1994 году, на момент этой трагедии, Отари Квантришвили был президентом Фонда социальной защищенности спортсменов имени Льва Яшина. Этот фонд был очень близок Ассоциации «XXI век», которую я возглавляю начиная с 1987 года. И я знаю, что у фонда не было ни таможенных льгот, из-за которых тогда шла настоящая война, ни проектов в алюминиевой сфере, которая по праву считалась самым криминализованным бизнесом в те годы. Отари никакого отношения к продаже алюминия не имел. («Или не успел», – хотел было добавить я, но не стал. – Авт.) Он прежде всего заслуженный тренер Советского Союза по борьбе, и все его интересы лежали в области спорта. По поводу его бизнеса в сфере металлургии – это слух. Но Михаил Черный, которого я сам лично знаю очень давно, понимал, что просто наступило очень опасное, кровавое время вообще для бизнеса. В Москве убивали каждый день, и если такую крупную фигуру, как Отари, убили при свидетелях и друзьях, когда тот выходил из бани, значит, дело совсем плохо. Михаил опасался за свою жизнь и, думаю, именно из-за этого решил уехать из России. Выбрал себе тихое и безопасное место – родину своих предков. Он ведь человек очень осторожный. Я Мишу знаю лет тридцать. Еще с тех времен, когда он занимался кооперативным движением в Узбекистане. Он очень сильный организатор и по своему характеру настоящий хозяйственник. Позже он перебрался в Москву, занялся алюминием и был лидером в своем деле. Познакомился с англичанами – братьями Рубен. Так началась для него новая эпоха, которую он создавал сам, и ему никто ничего не дарил. Он поднял металлургию с колен, привлекая иностранные инвестиции, ну, и сам зарабатывая на этом. Ему приписывают связи с мафией, но ведь вспомните – тогда вообще криминальный передел страны шел. Но самая настоящая мафия сидела тогда на самом верху, они этот передел и устраивали. Разве без чиновников тогда можно было что-то сделать, в том числе в бизнесе? Я считаю, что его просто на определенном этапе вытолкнули из страны, но он ведь продолжал работать из-за рубежа и алюминиевую империю отстроил так, как никто тогда не мог. И кстати, продолжал помогать спорту. Он ведь сделал Кубок Кремля по теннису. Спонсировал и организовывал его проведение в Москве. Он – магнат и крупный промышленник. Он и помогал деньгами тому же Тарпищеву, например. А потом купил в Болгарии футбольный клуб «Левски». Так что спорт он любит до сих пор. Мог бы сделать еще больше, если бы оставался в России и после 1994 года. Но весь этот криминальный передел рынка, в том числе и алюминиевого, заставил его уехать. Мы мало с ним общаемся, общего бизнеса с ним у меня не было. Я ведь в «алюминий» не пошел, а Миша давно сюда не приезжает. Так что видимся мы с ним редко.

Об Иванькове и таинственной истории его ареста Анзор говорить категорически не хотел. Мы закончили завтрак, мой приятель уехал играть в теннис, а я попытался набросать в блокноте то немногое, что мне удалось к этому времени разузнать. Итак: Михаил Черный (или Черной). Начинал бизнес как «цеховик» в Узбекистане. В конце 1980-х вместе с братом Львом перебрался в Москву. По данным российского МВД, замечен в связи с крупнейшими криминальными авторитетами страны Вячеславом Иваньковым и лидером Измайловской группировки Антоном Малевским, в алюминиевом бизнесе – с начала 1990-х годов. Основные его партнеры в то время – бизнесмены Рубены, проживающие в Лондоне. Головная компания – фирма TWG (Trans World Group). Когда-то, до ее появления на российском рынке, Михаил вел бизнес с Сэмом Кислиным, эмигрантом из Одессы, ныне проживающим в США, куда самого Черного уже не пускают из-за подозрений в связях с организованной преступностью. Уже несколько лет проживая в Израиле, Михаил продолжал полностью контролировать свою бизнес-империю, в которой, правда, алюминий занимает все меньше места. В России его делами управляют доверенные лица, чьих имен практически никто не знает. Черный – самый закрытый и «засекреченный» олигарх России, величину его состояния не может определить никто. Последнюю попытку сделали журналисты американского журнала «Форбс», но бывший главный редактор этого издания Пол Хлебников (застреленный в москве в июне 2004 года) лично рассказывал мне, что его эксперты не смогли назвать точную цифру – где-то от четырех до пяти миллиардов долларов.

Офис братьев Черных в Москве, где располагалась компания TWG (о ней следует рассказать подробнее, но чуть позже), находился в особняке, принадлежащем, согласно оперативным данным МВД, грузинскому вору в законе Дато Ташкентскому. Кстати, жена Дато была известна всей криминальной Москве тем, что часто подменяла мужа на важных сходках, представляя при этом интересы узбекских воров в законе. Напомним, Черный был родом именно оттуда.

Основными проводниками идей Черного в политической сфере, если верить российской прессе, были тренер Бориса Ельцина по теннису Шамиль Тарпищев и бывший вице-премьер правительства Олег Сосковец. В то же самое время самым близким другом Черного был, еще с детства, именно Шамиль Тарпищев. Я лично уже два года хранил в архиве видеопленку, снятую в 1996 году, на которой в тель-авивском аэропорту Бен-Гурион только ступившего на Землю обетованную тренера теннисной сборной России и лучшего друга первого российского Президента Тарпищева радостно встречают Михаил Черный и тот самый небезызвестный лидер Измайловской преступной группировки Антон Малевский. Его группировка, в частности, пользовалась славой в криминальном мире страны еще в начале 1990-х, когда «нового русского бизнесмена» Антона часто в роли почетного эскорта или охраны сопровождали бывшие сотрудники МВД и ФСБ и вместе с которыми Малевский часто наведывался в гости к друзьям в Госдуму. Черный и Малевский, кстати, примерно в одно и то же время начали интересоваться рынком цветных и черных металлов, производством алюминия и вообще крупным российским бизнесом. Без помощи молодой российской власти, с одной стороны, и криминалитета – с другой, заняться таковым в те годы вообще не представлялось возможным. А «тележку» этой «бизнес-элиты» должен был толкать вперед по зданию аэропорта кто-то один, самый сильный и могущественный человек. Вот Черный ее и «толкал».

Кстати, Антон Малевский, он же Антон Измайловский, пятью годами позже трагически погиб где-то в ЮАР, якобы неудачно приземлившись прямо в пустыне на своем суперсовременном спортивном парашюте. Впрочем, опознать Малевского тогда никто так и не сумел. Так же как и ответить на вопрос: случайно ли он погиб, или это было хорошо спланированным убийством? Тем более что конец 1990-х – начало 2000-х годов как раз то время, когда «пацанов» в алюминиевом бизнесе уже не было, а остались одни только «зубры». Или все-таки мафия? Я знал, кто мог бы мне рассказать об этом уникальном периоде в истории российского бизнеса применительно к герою моего расследования. А в том, что все имеющиеся материалы о Михаиле Черном надо объединить в одно журналистское расследование, я уже не сомневался.

В один из августовских дней 2006-го я договорился о встрече с человеком, который сам себя как-то в шутку назвал «адвокатом дьявола»...

Адвокат мафии

В офисе адвоката Александра Добровинского всегда светло, тепло и уютно. Складывается впечатление, что только что здесь закончился шикарный банкет на сто самых известных персон и запах дорогих сигар еще стоит в воздухе.

Двери в кабинет адвоката распахнулись, как только я вышел из лифта третьего этажа, где располагается его юридическое бюро. Мы с Александром Андреевичем были знакомы почти десять лет, и я не хотел от него ничего скрывать. Я честно признался, что меня интересует фигура Михаила Черного и главным образом его прошлое. Добровинский был дружен с братом Михаила – Львом и, безусловно, знал об этой семье очень много. Но захочет ли он быть со мной откровенным? Загнав игрушечный шарик для гольфа в такую же игрушечную лунку (маленькое поле располагается прямо у него в кабинете), адвокат сел за массивный стол из красного дерева и закурил свою любимую сигару. Я молча ждал.

– Мало кто знает что-либо доподлинно о прошлом Михаила... – задумчиво начал свой рассказ Добровинский.

Я не хотел его перебивать, как будто опасаясь пропустить что-то очень важное.

– Мне тоже неизвестно происхождение его, что называется, первого миллиона, но мне кое-что рассказывали. В частности, жена его брата Льва, Людмила. Она говорила о кооперативном движении в Узбекистане. Дело в том, что есть люди, к которым деньги просто липнут. И Михаил, и Лев – из таких людей. Они когда-то купили какой-то станок по производству шлепанцев. Их еще называли вьетнамками. Они заработали на этих тапочках бешеные деньги в конце 1980-х. Деньги им продавцы приносили чемоданами. Вот такой был первоначальный капитал. Это то, что известно из первыхуст. Вероятно, было что-то еще. Но я об этом не знаю. Хотя вряд ли это были миллионы. Но потом начались связи с зарубежьем. У Черных появился партнер – Сэм Кислин из США, хотя, как известно, он эмигрант из Одессы. Его племянник Арик до сих пор работает с Михаилом. Знаете, с чего они начали? Кислин с племянником присылали в голодную до товаров Россию зонтики, а Михаил их менял на продукцию алюминиевого завода. Это был такой бартер. Нам сейчас кажется это смешным, но ведь так и было. Потом уже произошло знакомство с англичанами – братьями Рубен, и начался новый и главный виток карьеры Михаила Черного, одного из первых настоящих российских олигархов.

Я с трудом понимал, как можно было на вьетнамках заработать хотя бы первые сто тысяч долларов, но, как мне показалось, не знал этого и Добровинский. Мы оба молчали секунд сорок, затем я спросил его о ситуации с арестом Иванькова. Адвокат как будто ждал этого вопроса. Как я уже говорил, Добровинский в начале следствия был адвокатом Япончика и перипетии его уголовного дела знал досконально.

– Я не готов поверить в то, что Иванькова – Япончика сдал ФБР Михаил Черный. Дело в том, что я общался с Михаилом после суда над Япончиком, и он знал, что я был адвокатом Иванькова. Если бы эта версия была правдой, Черный просто не стал бы со мной общаться. А я очень много помогал Михаилу, в частности в Нижневартовске в нефтегазовой сфере, и вошел в святая святых бизнеса Черного. Я знал слишком много из того, чего посторонний, обычный человек знать не должен был вообще. И поэтому скажу, что если бы был конфликт между Черным и Иваньковым, то эти криминальные проблемы решал бы Антон Малевский, который в середине 1990-х, то есть на момент знакомства Япончика с Михаилом, уже был правой рукой Черного. Впрочем, Антон, надо заметить, очень рано и трагически погиб. Он разбился, прыгая с парашютом где-то в Африке. Мне говорили, что это несчастный случай, что произошла какая-то техническая накладка, но я в это не верю до сих пор. Я не верю, что эта смерть носила естественный характер.

Тут Александр Добровинский вдруг замолчал, как будто в кабинете неожиданно появился кто-то третий, нежелательный слушатель. Продолжать дальше разговор не имело смысла. Я понимал, что адвокат знает намного больше, чем может позволить себе рассказать. Александр встал и взял в руки клюшку для гольфа. Мне пора было уходить. Я спросил, можем ли мы продолжить разговор позже, он, улыбнувшись, согласился. При этом мы оба понимали, что имя Антона Малевского, скорее всего, больше нами произнесено не будет. Но сказанное о нем уже было зацепкой. Правда, не так много сумел я узнать о прошлом Черного, но то, что именно Антон Измайловский был его правой рукой, давало мне новую ниточку в расследовании...

Топ-менеджер от мафии

От офиса Александра Добровинского до здания Главного управления по борьбе с организованной преступностью МВД на Садовом кольце я доехал за десять минут. На проходной же ждал значительно дольше. Наконец мой хороший знакомый Олег Н. вышел из мрачного желтовато-серого здания мне навстречу. Не так давно Олег получил звание полковника. В марте 1995 года мы вместе часами изучали видеозапись, сделанную оперативниками на Новокузнецкой улице в ночь смерти Влада Листьева. Съемка велась одним из сотрудников главка. Моя задача заключалась в том, чтобы отсеять сотрудников телевидения от других, столпившихся во дворе дома в ожидании выноса тела Листьева из подъезда. Олег тогда был уверен, что убийца Влада находится в этой толпе. Впрочем, я не знаю, к чему в итоге привел тот просмотр, но нас с Олегом судьба свела в тот вечер надолго. А спустя пять лет после гибели Листьева мы вместе с ним ездили на Ваганьковское кладбище, где Олег, быстро пройдя мимо места захоронения Влада, подвел меня к одной маленькой, но ухоженной могиле на окраине кладбища и, остановившись напротив, сказал:

– Я нашел его.

На небольшой гранитной плите были выбиты имя и фамилия похороненного здесь человека. С фотографии на нас смотрел улыбающийся десантник в тельняшке. «Афганец», – подумал я.

– Это и есть киллер. Фамилия – Агейкин. Он убил Листьева, – прервал мои размышления Олег.

Как он нашел эту могилу, к какой именно преступной группировке принадлежал тот «афганец», я Олега не спрашивал. Он бы все равно не сказал. Тогда еще оставались шансы раскрыть убийство Листьева. Кстати, «киллер в тельняшке» был застрелен спустя всего несколько дней после своей жертвы. С тех пор, с момента этого нашего похода на кладбище, я верил Олегу всецело. Именно поэтому я и хотел посоветоваться с ним на этот раз.

Как я и ожидал, историю Измайловской группировки Олег знал как свои пять пальцев. Костяк группировки первое время составляли ранее судимые члены молодежных банд, которые еще в 1980-е вели непримиримую борьбу за территорию со знаменитыми «люберами». «Измайловцы» еще в те времена зарекомендовали себя беспределыциками и отморозками. Они охотно брались за выполнение заказных убийств и брали за это весьма скромную плату, чем раздражали «конкурентов» из курганской братвы. Термин «демпинг» уже тогда входил в моду...

Олегу не раз приходилось бывать в гостинице «Измайловская», где располагался офис Малевского (он же Антон Измайловский, как уже говорилось, он же Антон Маленький) и на тот момент лидера банды Олега Иванова. Их братва в начале 1990-х контролировала сразу несколько районов Москвы – Гольяново, Выхино, Перово, Сокольники, вместе с солнцевскими они делили прибыль рынка на «Горбушке», держали в своих руках клубы «Арлекино» и «Садко-Аркада». Именно Антон Малевский наладил связи с дальним зарубежьем и вывел часть бизнеса и активов в Германию, Нидерланды и Турцию. Основные контакты «измайловцы» поддерживали с Отари Квантришвили и его «спортивной мафией», а также были известны тем, что спонсировали ряд спортивных мероприятий. Именно Антон долгое время дружил с Шамилем Тарпищевым, помогал ему в организации и проведении спортивных турниров.

Когда Олег произнес мне эти имена, я вновь вспомнил ту видеозапись из аэропорта Бен-Гурион. Круг партнеров по бизнесу таинственного «цеховика» из Узбекистана Михаила Черного приобретал ясные очертания. Очевидно, Тарпищев, друг первого российского Президента и его тренер по теннису, нужен был и Черному, и Малевскому лишь как политическое прикрытие.

– Что же касается Малевского, – продолжал Олег, – то Генеральная прокуратура России в 1997 году пыталась выяснить связь между ним и Михаилом Черным, который вместе с братом долгие годы практически полностью контролировал алюминиевый рынок России. Следственный комитет МВД в то же время установил очень интересные источники богатства «алюминиевых королей» – общаки криминальных группировок, дешевые кредиты криминализированных банков и, самое главное, фальшивые авизо.[2] Об этом все или почти все знает Анатолий Куликов, он тогда был министром внутренних дел. Но даже он не помнит всех деталей самого дела. Если бы тебе удалось найти эти документы из уголовного дела по фальшивым авизо, ты бы многое понял, – вздохнул Олег. – Но дело, как говорят, пропало из архивов, а следователь, который его вел, давно уволился из Следственного комитета. Я не исключаю, что документы могли быть проданы кому-то из заинтересованных лиц.

Итак, мне нужно было искать то самое уголовное дело, о котором говорил Олег. Знали бы мы тогда, сидя в кафе на Садовом кольце, что это уголовное дело очень скоро всплывет, только совсем в неожиданном месте!

– А что касается Антона Малевского, – продолжал Олег, – то могу тебе сказать – в Африке погиб он. Это точно. Но вот убийство это было или несчастный случай, никто не знает. Он знал слишком много. А парашютистом был очень хорошим, почти профессионал. Так что сам делай выводы. Кстати, знаешь, что еще в 1993 году мы возбудили против него уголовное дело по факту незаконного хранения оружия, но была утечка информации, и он сбежал в Израиль, купил там дом. А через год у него появился любопытный сосед – Михаил Черный, тот самый алюминиевый олигарх. Вот такая дружба. Малевского тогда объявили в федеральный розыск, затем в международный, но Израиль нам его не выдал. Потом его разыскивало ФБР, но Малевский как сквозь землю провалился. А в 1998 году неожиданно появился в России, стал поверенным в делах алюминиевых олигархов, говорят, что его в этот бизнес привел Тайваньчик, известный криминальный авторитет. Впрочем, он сам говорит, что я, мол, меценат и честный бизнесмен, но знаешь, сейчас же все «бизнесмены»! Понимаешь схему их взаимоотношений? Все эти люди входили в группу Черного. Не все, правда, остались в живых.

Я пожал Олегу руку, и мы расстались. Теперь я уже мог предположить, что же связывало в одну «схему бизнеса» столь разных людей – бывшего «цеховика» из Узбекистана, главного «кремлевского теннисиста» и Измайловского авторитета. Вероятнее всего, Малевский в этой схеме играл роль вполне управляемого криминального лидера. А такая фигура в крупном бизнесе в начале 1990-х годов была очень нужна любой олигархической группе. Согласился бы на такую роль Отари или Япончик? Вряд ли. Они наверняка захотели бы свою долю и стали бы только мешать. Малевский же долю не требовал и до поры до времени был в этой «алюминиевой группировке» своим. Но что случилось дальше? Ответа на этот вопрос не знает никто...

Юля Латынина, писатель и журналист «Новой газеты», ждала меня в уютном японском ресторане на улице Полянка. Наступил вечер. Мы решили поужинать вместе, но я сразу предупредил: говорить будем об «алюминиевых королях», и не только. Юля эту тему знала прекрасно. Мне же важно было понять, кем на самом деле был Антон Малевский-Измайловский в бизнес-корпорации Михаила Черного и насколько «криминальная крыша» нужна была олигарху? Или олигарх сам был «крышей»?

Нам подали роллы и два бокала белого вина. Я включил диктофон. Через двадцать минут мы уже оживленно беседовали, не замечая ни соседей, ни официантов.

– Да, был у Михаила Черного друг – Антон Малевский. Он – лидер Измайловской группировки. Но он, как Кумарин в Питере или Хабаров в Екатеринбурге, в отличие от того же Михайлова в Москве, понимал, что нельзя все проблемы решать исключительно с помощью ствола. Они учились вести переговоры, а не стрелять с первыхже секунд. Малевский, мне кажется, стал рядом с Черным (и под его руководством) скорее бизнесменом, нежели просто криминальным авторитетом. Черной ведь тоже умел находить компромиссы. Когда хотел. Вот такая была конфигурация бизнеса. Нигде в другом российском бизнесе такой конфигурации не было. Это уникальное явление. TWG (корпорация братьев Черных и братьев Рубен) – баланс между Черным, который сам был «крышей», и Малевским, который к определенному моменту стал уже бизнесменом. Все там перемешалось.

Мы разговаривали около двух часов. В конце ужина я выключил диктофон, решив прослушать запись позже. Ведь мы успели о многом поговорить. О чем именно – расскажу потом. А пока я получил достаточно информации, чтобы определить, как дальше вести это расследование. Но мне не хватало главного. Я по-прежнему не знал, как Михаил Черный заработал свой первый капитал и что привело его на алюминиевый рынок. Изучением именно этого вопроса я и занялся.

Вскоре мне открылась удивительная картина. Рынок в России в начале 1990-х годов строился по каким-то почти мистическим, нелогичным законам, решения принимались порой интуитивно, элементарные экономические постулаты игнорировались напрочь, а понятия «крыша» и «кидалово» были доминирующими в процессе построения практически всех бизнес-империй тех лет, и алюминиевая промышленность России не была исключением...

Глава 3 Белое золото

Советское наследие

Для человека, ничего незнающего о состоянии отечественной промышленности начала и середины 1990-х годов, многое из того, о чем было сказано, может показаться какой-то марсианской хроникой. «Это было не с нами, так не бывает!» – скажет он и будет отчасти прав. Но дело в том, что тот мир, в котором жили в те годы персонажи этой книги, действительно находился в некоем параллельном пространстве, не пересекавшемся с жизнью простого обывателя. Репортажи о криминальных войнах, политические баталии, межпартийная грызня, выборы и связанные с ними волны компромата, зарождающийся гламур и глянец светских тусовок – все это напрочь затмило любимую тему советских газет – производство. Что и как происходило в это время в промышленности и на селе, мало кто знал. Да и мало кто интересовался, надо признать...

Итак, к началу 1990-х годов российская металлургическая промышленность находилась в состоянии коллапса. Глобальный экономический кризис привел к тому, что перед предприятиями встал вопрос физического существования или экономического выживания, что в данном случае одно и то же. Причем для алюминиевых заводов это была не только человеческая дилемма – чем, когда и в каком размере платить зарплату людям. Для них это был вопрос жизни и смерти их предприятия: остановка производства грозила «заморозкой» технических линий, и не факт, что в тогдашних условиях производство можно было бы впоследствии возобновить вообще. А если вспомнить, что эти заводы были градообразующими предприятиями, на которых работал если не весь город (как в Саяногорске), то, по крайней мере, очень многие его жители (как в Красноярске и Братске), то социальная сторона вопроса становится более чем понятной.

Сегодня мало кто вспоминает о том, что во времена СССР экспортные поставки металла за рубеж осуществлялись через зарубежные посреднические структуры. В частности, на Лондонской бирже металлов алюминием торговали отнюдь не советские компании.

«Присосаться» к металлическим рекам, текшим из СССР, мечтали многие компании. Большие и малые. Среди них была и небольшая по тем временам компания TWM (Trans World Metals), принадлежавшая братьям Саймону и Дэвиду Рубенам.

Кто такие Рубены? Информация о начале их жизненного пути весьма обрывочна. Известно, что братья родились в Бомбее. После развода родителей их воспитывали мать и бабушка, уроженки Ирака. Через какое-то время братья перебрались в Лондон, где провели несколько месяцев в еврейской общине. Саймон занялся торговлей коврами и накопил достаточно денег для приобретения своей первой недвижимости (сегодня среди его обширного списка значительная часть центрального района Лондона, Мэйфэйер). Дэвид в молодости занялся торговлей металлоломом, позднее стал одним из руководителей совместного предприятия по торговле металлом между СССР и Merrill Lynch, что в итоге стало основой для образования в 1977 году собственной компании Trans World.

Позднее в интервью журналу «Форчун» братья скажут, что к началу 1990-х они стали одними из крупнейших алюминиевых трейдеров на Западе и что распад Советского Союза натолкнул их на мысль о необходимости рискнуть и проникнуть в экономику страны за «железным занавесом». Проще говоря – создать финансово-экономическую систему, позволяющую получать максимальные прибыли при минимальных рисках и затратах. Уже первые попытки, еще без участия будущего олигарха, а тогда простого ташкентского «цеховика» Михаила Черного, показали, что братья не ошиблись: если в 1990 году доход компании составил 170 тысяч долларов, то в 1991 году прибыль была уже фантастической – 917 миллионов (в вечнозеленой валюте, естественно).

Для более эффективного освоения бесхозного российского рынка производства алюминия братьям Рубен нужен был свой человек в России. И такой «свой» человек нашелся, даже двое – ими и были братья Черные.

Известен старый принцип: короля «играет» свита, а политику делают «серые кардиналы». Информация о перипетиях, связанных с российским алюминием, станет достоянием широкой общественности лишь в конце 1990-х. История вхождения фирмы Рубенов на территорию России и ее поистине впечатляющая деятельность будут описаны ниже. А пока в общих чертах набросаю биографию Михаила Черного, который вместе с братом Львом стал главным союзником и партнером фирмы Рубенов на территории бывшего СССР.

Было у отца три сына

Михаил Семенович Черной (Черный) родился в 1952 году на Украине, в маленьком городке Умань в Черкасской области. Позже в семье появились еще два брата – Лев и Давид. Вскоре после рождения старшего сына семья Черных переехала в Узбекистан, и последующие тридцать пять лет, до 1989 года, Михаил проживал в Ташкенте.

Можно сказать, что Михаилу Черному повезло. По крайней мере, на первом этапе его бизнеса. Сегодня уже ни для кого не секрет, что в Советском Союзе жизнь южных республик – Средней Азии и Кавказа, заметно отличалась от жизни в России. Там, например, можно было гораздо легче, обойдя все формальные ограничения и используя дружеские и семейные связи, стать подпольным «цеховиком» – человеком, о деятельности которого знают все органы, но который при этом занимается официально недозволенным бизнесом.

Михаил Черный оказался в нужном месте и в нужное время. Забегая вперед, следует заметить – не в последний раз...

Детство Михаила протекало как у всех в 1950-х – начале 1960-х годов – улица, друзья-товарищи, спортзал. Хорошие физические данные и решительный характер уже тогда создали ему славу среди ташкентской ребятни его района. Впоследствии многие из них будут помогать ему в реализации его первых бизнес-схем.

В армию Михаил пошел чуть позже положенного срока – в двадцать лет. Служба, судя по всему, протекала безоблачно. Его определили в спортивный батальон, поэтому два года «армейских будней» не отяготили его жизнь.

По возвращении из рядов Вооруженных Сил будущий совладелец TWG пошел по пути, по которому шло большинство его сверстников: работал на заводе электриком, затем телефонистом, окончил политехнический институт, факультет организации производства. Именно «организация» станет главным его талантом, а вот отсутствие экономических знаний – большим минусом. Кстати, последний фактор, судя по всему, в конце концов, и сыграет главную и, увы, отрицательную роль в его карьере. Отсутствие настоящего, системного образования привело к тому, что в бизнесе Михаил Черный так никогда и не уйдет от работы «по схемам». Стратегия развития, выстраивание бизнеса, понимание, что надо делать, чтобы совершенствовать свое дело, – этого у него не будет. Отличный нюх на моментальную выгоду и полное непонимание, как надо сделать, чтобы через пятьдесять лет быть на коне... Все это и приведет его, человека пусть и очень обеспеченного, в личный (партнеры откажутся от общения с ним) и деловой (его империя рухнет) тупик.

А тогда, в далеком уже 1974 году, он вместе с друзьями решил зарабатывать на жизнь быстро, легко – в общем, не по специальности...

Лотерея и спортлото. Вот первые источники его обогащения. Основная масса наивных советских граждан не знала, что в том же Ташкенте барабаны с лотереей, стоявшие в парках культуры и отдыха, на самом деле приносили деньги не государству, а... Михаилу Черному со товарищи.

Как это делалось? Через знакомых (вот она, сила знакомства!) он договаривался с дирекцией парков, райисполкомами, которые выдавали разрешение на эту работу как бы для ДОСААФ. Поскольку лотерея была, строго говоря, частная, то выигрышей там практически не предусматривалось – один-два максимум.

Позднее Михаил Черный как-то сказал, что в месяц его доход на удалую «пятерочку» составлял 30 тысяч рублей. Для сравнения – зарплата инженера-экономиста была около 150 рублей, молодого учителя – 100...

Бизнес был, по признанию его участников, криминальный, цеховой. Лотерейщики платили деньги милиции, ОБХСС. И сильно помогали те самые знакомства.

Именно тогда в Узбекистане началось массовое «вхождение» спортсменов в теневой бизнес. А специфика азиатского менталитета и пресловутые знакомства значительно облегчали процесс, поскольку раздача денег часто замещалась дружескими услугами.

Лотерейный барабан Михаил крутил четыре года. Потом захотелось чего-то другого, тем более что, несмотря на дружеские услуги и взятки, у милиции и чиновников начали вдруг возникать претензии.

Он занялся новым прибыльным делом – паспортизацией дорог. Однако к тому времени его друзья детства закончили популярный в их среде институт физкультуры и устроились в спорторганизацию для школьников при республиканском Министерстве культуры. Михаил Черный пришел туда в 1979 году, а уволился в 1981-м. Работа при детях (и инвалидах) в СССР была золотым дном. Вот и Михаил Черный, списывая спортинвентарь и зарабатывая «немного» денег «на стороне», в то же время активно налаживал связи и отношения.

Позднее в одном из интервью он будет говорить, что никакого отношения ни к «цеховикам», ни к криминалу никогда не имел. Это неправда. «Цеховиком» – если смотреть с точки зрения советских (а других и не было) законов – Михаил Черный стал в 1983 году. Тогда в Средней Азии уже можно было почти в открытую заниматься этим делом и держать работников не по квартирам и домам, а арендовать производственные цеха.

Михаил занялся выгодным делом – трикотажем и пластмассой. По старым связям нашел помещение в парке культуры и отдыха, поставил туда пресс-формы, другое оборудование, после чего пошел «под крышу» к директору одного из заводов. Тот поставил ему план, например 10 тысяч рублей в месяц, и стал снабжать сырьем.

Прибыль Михаил получал за счет этого сырья – он делал больше тех же женских заколок и продавал их сам, причем не по 50 копеек, а по 5 рублей. Просто делал он их на другой, модной по тем временам пресс-форме.

Потом в жизни Черного возник экскаваторный завод. Конечно, несмотря на политехнический институт, в котором он все-таки поучился, Михаил к технике отношения не имел. Но у завода были огромная территория и не менее огромное количество полезных для цехового производства отходов. И именно там, на экскаваторном, Михаил Черный, уже вместе с братом Львом, создает свой «цех», о котором, естественно не упоминая этого слова, он будет говорить потом в своих интервью. Цех по производству пляжных тапочек. Проще говоря – вьетнамки.

Экономика производства и прибыли на вьетнамках была такова. Себестоимость пары была 4–5 рублей. Сдавали продавцам их по 8 рублей. В день выпускалось до 5 тысяч пар. Чистая прибыль – 15 тысяч рублей в день.

Производством тапочек, а также одежды, колготок и даже ковров Михаил со Львом занимались еще три года. Больше всего, как он говорил впоследствии, они заработали на тапочках и на заколках в виде банана. Чтобы сделать специальную «банановую» пресс-форму, им пришлось ехать в Одессу. Затем они поставили 18 прессов и делали по 15 тысяч заколок в день. Первый кооператив по производству пляжных тапочек назывался «Огонек» – он был создан на базе филиала экскаваторного завода в Ташкенте, в отделе ОТК которого Михаил тогда работал. Затем братья вышли уже на международный рынок и создали одно из первых в Советском Союзе совместных предприятий «Колумб» по производству древесины для внутреннего рынка и для поставок на экспорт.

Бизнес Михаила Черного находился в безопасности не потому, что он не лез в валютные операции или махинации с драгметаллами и камнями. Те самые знакомства, наработанные за предыдущие пятнадцать лет, – друзья спортивного детства, их родители, знакомые родителей и друзей, знакомые знакомых и т. д. – позволили ему стать полноправным членом внутреннего круга. Часто бывало, что на хлебной должности начальника милиции или какого-нибудь подразделения ОБХСС оказывался, например, его бывший воспитанник по спортобществу. Более того, в этот внутренний круг, члены которого часто собирались на деловые «посиделки», входили и важные по среднеазиатским понятиям люди – родственники известных людей, проще говоря – начальников, которые и помогали потом «по бизнесу».

Но время шло, менялись размеры аппетитов Михаила Черного. До сих пор все его бизнес-схемы ограничивались масштабами барабана для лотереи и подпольного цеха. Теперь же он попытался реализовать свои схемы в другой сфере – чистых финансов.

В советское время деньги, которые предприятия получали за экспорт своей продукции за рубеж, использовать было крайне затруднительно, поскольку необходимо было проходить множество согласований в министерствах в Москве. Выйдя через знакомства на одну болгарскую компанию – на дворе стоял 1988 год, – Михаил выступил посредником в организации закупок для узбекских фабрик ткани в Корее. За это он получил 10 процентов – 1 миллион долларов, который положил на свой первый зарубежный банковский счет – в Австрии (по совету некоего господина Кислина, с которым познакомился почти тогда же, в самом начале 1989-го...).

В прессе неоднократно высказывалось предположение, что на самом деле деньги на раскрутку своего бизнеса братья Черные добыли через связи с узбекским криминальным сообществом, в первую очередь с так называемыми авторитетами Гафуром Рахимовым и Тофиком Арифовым, а отнюдь не заработали на продаже тапочек. Небольшая среднеазиатская республика, кстати, «подарила» России не только криминальных «генералов». Там же в Узбекистане Михаил Черный познакомился и с будущим «угольным королем» Искандером Махмудовым, которого до сих пор считает самым надежным партнером. Тогда же Михаил познакомился с будущим тренером сборной России по теннису Шамилем Тарпищевым и со знаменитым ныне Тайваньчиком – Алимжаном Тохтахуновым.

По воспоминаниям людей, хорошо знающих Михаила Черного, уже в те времена его организаторские способности и умение находить нужных людей заложили основы той системы, которая в будущем позволит ему раскинуть свой бизнес в России, Узбекистане и Казахстане. Финансовое благополучие Михаила формировалось из разных источников – совместный с братом кооператив по изготовлению тапочек был лишь одним из них. Настоящие деньги Михаил Черный делал, работая в системе Союзспортобеспечения Спорткомитета СССР. «Этот факт из его биографии вообще почти никто не знает, – сказал мне во время нашей встречи в “Национале" Анзор Кикалишвили. – Михаил, еще живя в Ташкенте, занимался вопросами спортивных поставок в Узбекистан. О бизнесе в иной области он пока еще не задумывался, да и трудно было в 1985 году предположить, что через несколько лет можно будет фактически на пустом месте делать миллионы из воздуха. Но начинал он бизнес со спорта. Вернее, это была просто его работа, которая ему очень нравилась. Он футбольную команду “Пахтакор” из Ташкента всегда обеспечивал всем необходимым и сборную Узбекистана тоже. Тогда у него появились и первые международные связи, контакты. Через свои новые знакомства он вышел на крупных чиновников, а затем и нашел зарубежных партнеров для ведения крупного бизнеса».

В Москве Михаил Черный появляется в конце 1980-х годов. Точная дата переезда в столицу неизвестна, скорее всего, это самое начало 1988 года, хотя иногда называют даже 1992 год. Последняя дата, скорее всего, идет в привязке к году начала активной деятельности компании Trans World Group (TWG) – этого злого гения алюминиевой промышленности России.

В Москве у Михаила появляются первые серьезные связи как среди российских чиновников, так и в криминальной среде. Это вовсе не означает, что сам Михаил Черный имел отношение к различным криминальным аферам, но без бандитской «крыши» бизнес в столице начать было невозможно. Итак, если средний брат, Лев, считался в семье финансовым гением, младший, Давид, остался под крылом родителей и в крупный бизнес идти категорически не хотел, то старший, Михаил, был прекрасный организатор. Именно это качество до поры до времени будет открывать перед ним все необходимые двери. Как бы то ни было, но переезд в столицу означал новый этап в жизни будущего олигарха. Москва того времени предоставляла широчайшие возможности для организации своего дела, используя при этом личные связи.

Чехарда в министерствах и госструктурах позволяла лоббировать свои интересы так и там, где еще несколько лет назад, казалось бы, это было совершенно невозможно.

Именно в это же время, на рубеже 1980-1990-х годов, в Москве появляются люди, которые станут либо настоящими и, скажем так, «правильными» олигархами (Лисин), либо те, кто поможет им стать таковыми (Сосковец). Люди, составившие «могучую кучку» тех, кто приберет к рукам российскую цветную металлургию. Люди, начинавшие вместе, но затем выбравшие каждый свою дорогу. Кто-то будет просто перепродавать свои активы, кто-то, заработав миллионы, начнет вкладывать в развитие предприятий и создаст промышленные империи, кто-то останется региональным «бароном», а кто-то, как Михаил Черный, в конце концов, просто «сдуется» и уйдет с исторической сцены. Или же так просто будет казаться многим...

В Москве в гостинице «Россия» Михаил Черный провел свой первый деловой разговор с первым деловым партнером – Сэмом Кислиным. Бывший гражданин города Одессы, уехавший в 1972 году в Штаты, торговал с Союзом широко. Зонтики, другие дефицитные на тот момент товары народного потребления проходили через манхэттенскую контору Семена Кислина.

Правда, помимо ведения «легкого» бизнеса он работал и через союзные министерства, но уже по-крупному – покупал для западных компаний минеральные удобрения.

Использовав связи американского знакомца Кислина – Тимура Сапира, Михаил и Сэм решают менять профиль бизнеса. Теперь их привлекает нефтехимия и металлургия. Однако нефтяная составляющая как внезапно появилась, так внезапно и пропала. После ссоры с Сапиром Черный и Кислин случайно нападают на золотую жилу – торговлю окатышами (Михайловского ГОКа). Учитывая налаженные бартерные связи и у того, и у другого, новая схема выстраивается очень быстро.

Теперь все работы идут под знаком фирмы Кислина Trans Commodities.

Пользуясь ситуацией (постсоветской экономической неразберихой), Михаил свел два завода, заинтересованных друг другом, через компанию «Продсырьеимпорт», которая и переводила деньги на счет фирмы Кислина. По бартерным схемам партнеры продали несколько тысяч автомобилей «Жигули» в обмен на уголь. Разница была положена в карман.

Первый год пребывания в Москве принес свои первые плоды – выход на международный уровень. Однако Михаил Черный, вероятно, чувствовал – бизнес с Кислиным может продлиться недолго (он не ошибся) и что нужно самому выстраивать свою «банду». Съездив в Узбекистан, он привез в столицу несколько человек, с которыми и стал в дальнейшем строить свою новую схему – коксоугольную.

Строго говоря, Михаил Черный создал схему, которая на какое-то время заняла место Госснаба и министерств, в тот момент почти не работавших. А это значило, что без его, Михаила, помощи заводы не могли полноценно функционировать. На таких парадоксах и строился в те годы российский рынок!

Приехав в Кузбасс (уголь олигарх получал именно там), Черный начал лихорадочно реализовывать свою схему. Снова шахтерам в качестве продукта натурального обмена были предложены автомобили (одни «Жигули» за 350 тонн! (угля), уголь шел на переработку на «коксохим», а оттуда готовый кокс – за рубеж, через югославско-австрийскую фирму, на которую Черного вывел его новоиспеченный партнер Сэм Кислин.

При себестоимости кокса 32 доллара за тонну Михаил Черный продавал его за 80–90 долларов.

Пик его деятельности в металлургии пришелся на 1991 год. Тогда прибыль группы Черного достигала 35–40 миллионов долларов в месяц.

Видимо, это и послужило толчком к желанию расширить сферу применения схем – одной черной металлургии стало мало. Михаила Черного заинтересовал алюминий.

А пока происходит важная для Черного встреча со своим будущим партнером Владимиром Лисиным, заместителем гендиректора Карагандинского металлургического комбината. С ним Черный познакомился в коридорах какого-то российского министерства – Лисину нужен был кокс. Еще один парадокс молодой российской экономики – чиновники и директора предприятий сами лично обращались к предпринимателю из Узбекистана: мол, Миша, помоги, дай стране угля, все же в твоих руках...

Тогда же, в 1992 году, на волне всеобщего развала и паралича отрасли, Черный смог внедриться в структуры министерств и ведомств и завести те самые знакомства, которые помогли ему в будущем раскинуть сеть своих схем по всей стране. Помимо угля Черный привязал к себе контрактами предприятия цветной металлургии – Уралэлектромедь, другие заводы.

В этом же году Михаил Черный знакомится с братьями Рубен. Точнее, приступил к осуществлению проекта по алюминию, выстроенного точно по такой же схеме, как и коксоугольный, то есть по принципу натурального обмена. Именно в это время и начинается глобальный проект «TWG в России», на несколько лет определившие судьбу всего русского алюминия. И не только его.

Проект начинают оба брата – Михаил и Лев. Поначалу Михаил только предлагает свою схему и договаривается с братьями Рубен о том, что весь бизнес TWG в России они делят пополам. Первый шаг был сделан не в России, а в Казахстане. Точнее, это была связка между Павлодарским алюминиевым заводом в Казахстане и Красноярским алюминиевым заводом, на который поставлялся казахстанский глинозем – основное сырье для производства алюминия.

Переориентация на алюминий произошла не так уж и спонтанно. Конечно, сыграли свою роль и личные встречи с Дэвидом Рубеном, который знал, где можно найти «золотой ключик». Но главное – работа на алюминиевом рынке обещала огромные прибыли при минимальных, сугубо организационных затратах. Забегая вперед, замечу: так и будет, TWG станет получать 500 долларов чистой прибыли с тонны первичного алюминия. А вот российский бюджет не получит ни копейки. Впрочем, «новых русских предпринимателей» это ничуть не волновало – им вообще-то все равно было, чем заниматься, уголь на машины выменивать либо гайки на гвозди. Главное – чтобы деньги шли на их счета. Причем на зарубежные.

В итоге братья Рубен и братья Черные пришли к следующему соглашению. Они создают совместную компанию под брендом TWG (Trans World Group), которая, по сути, представляет собой конгломерат офшорных трейдеров и брокерское место на Лондонской бирже. В России же будут работать создаваемые специально для этой цели (алюминия побольше и сразу) структуры.

Для реализации данной схемы во Франции регистрируется фирма Mirabel, а братья Черные входят в руководство доселе никому не известных компаний Trans-CIS Commodities (ТСС) и Transtech Company (Франция), а тот самый знакомый по коридору министерства Владимир Лисин становится их российским представителем.

Однако какое-то время алюминиевый проект является для Михаила побочным. Успешно работала еще коксоугольная схема с Кислиным. Тем не менее через несколько месяцев он уже понимает, что идти на алюминиевый рынок просто необходимо – там совершенно иная норма прибыли. В 1992 году Михаил Черный расходится с Кислиным. Собственно говоря, решение назревало давно – Кислин предлагал торговать товарами народного потребления, в российских реалиях разбирался плохо, проекты с поставкой на экспорт удобрения и сельхозпродукции провалились, финансовые возможности Сэма Черный уже вдоволь поиспользовал, и наконец самое главное: если раньше Михаилу и нужно было прикрытие в виде иностранного инвестора и банковского счета на Западе, то теперь он сам «иностранный бизнесмен». Таким образом, Сэм Кислин стал более не нужен бизнесу братьев. Масштабы деятельности Trans Commodities (которую он олицетворял в России) расширялись без всякого его участия. Именно поэтому Лев Черный зарегистрировал в Монте-Карло (княжество Монако) фирму Trans-CIS Commodities Ltd. (ТСС), к которой фактически и перешел бизнес Trans Commodities, но уже без Сэма Кислина. И никто в России на это переименование даже не обратил внимания! Названия компаний похожи, не правда ли? Очевидно, это сделано специально, чтобы размыть бренд. Так Кислин остался еще и без названия своей фирмы. Бывший одессит попытался получить отступные, однако остался без оного. Президентом фирмы стал путешествующий по всему миру Лев Черный, ее представителем в России – Владимир Лисин. Именно он скажет впоследствии сотрудникам правоохранительных органов, что общается со Львом только по телефону..

Между Михаилом и Львом Черными существовало четкое разделение обязанностей: Лев отвечал за экономическую и финансовую составляющую бизнеса, Михаил договаривался со всеми прямо или косвенно влияющими на бизнес сторонами, координируя их интересы.

«Сторон» было много: от правительственных чиновников, ведавших квотами на экспорт металла, до лидеров организованных преступных сообществ, собиравших дань с предприятий. Позднее именно такого рода деятельность стала называться в нашей стране «крышеванием». И нужно отдать должное Михаилу Черному – в этой области у него обнаружился настоящий талант, без которого TWG не удалось бы на протяжении ряда лет править российской металлургией твердой рукой.

И вот тут на короткий период, всего на год, бывший директор Карагандинского металлургического комбината Олег Сосковец становится добрым ангелом братьев Черных. Именно в это время проект «TWG в России» набирает обороты и приводит к созданию в стране первой мощной олигархической группы. Стоит заметить, что те бизнесмены, которых принято считать российскими миллионерами (Березовский, Гусинский, Смоленский, Ходорковский), делали в это время только первые шаги в бизнесе...

Добрый ангел

Назначенный на должность председателя Роскоммета, Олег Сосковец помогает Михаилу Черному отстроить сеть, необходимую для работы с металлургическими заводами. Были проведены сотни встреч и переговоров, позволившие братьям в августе 1992 года вырваться на оперативный простор алюминиевых заводов.

Справедливости ради надо отметить, что помогал Олег Николаевич Сосковец братьям Черным не только в алюминиевых делах. Первое взаимопонимание они нашли по вопросу об увеличении экспортных поставок меди из Казахстана.

Вообще лето 1992 года стало для совладельцев TWG очень удачным. Именно в июле этого года Минэкономики России принимает судьбоносное постановление «О ввозе импортного давальческого сырья для переработки» (толлинг). Сегодня уже очевидно, что этот документ увидел свет не без участия Олега Сосковца.

Открывшимися возможностями поспешили воспользоваться братья Черные. Можно даже предположить, что Сосковец, собственно, для них это постановление и пролоббировал. Неслучайно буквально через несколько дней после регистрации офшорных алюминиевых фирм он будет ходатайствовать перед Минэкономики о разрешении структурам TWG работать с Красноярским алюминиевым заводом (КрАЗ) и уже в августе – сентябре того же 1992 года – с крупнейшими алюминиевыми заводами России – Красноярским, Братским и Новокузнецким. Эти фирмы заключают около десяти контрактов на основе толлинга – уникальной технологии, обогатившей в те годы первых алюминиевых олигархов.

Именно 1992 год, пока Олег Сосковец открыто «опекал» бизнес TWG и братьев Черных, стал фантастически успешным для обеих сторон. Он помог TWG получить квоты и по меди, и по алюминию. В этом году около 85 процентов квот, выдаваемых Министерством металлургии (вопросы металлургии курировал в Правительстве России именно Сосковец), получили братья Черные. Кстати, именно тогда же им удалось получить пакет акций Уралэлектромеди – и не без помощи запущенной с подачи Сосковца схемы. Олег Николаевич, впрочем, говорят, в накладе тоже не остался...

Кстати, личность самого Сосковца, в 1996 году ушедшего в тень (был отправлен в отставку указом Бориса Ельцина) и как бы устранившегося от дел, заслуживает отдельного внимания.

Смутное время позволило Сосковцу сделать феерическую карьеру. За несколько лет пройти путь от директора завода и чиновника союзного министерства до вице-премьера двух государств, Казахстана и России, – это, согласитесь, уникальный случай. Работа с братьями Черными и Рубен принесла ему ощутимые материальные блага: в 1993 году Олег Сосковец и его сын Алексей уже снимали со своих личных карточек American Express десятки и сотни тысяч долларов, щедро начисленные туда Черными (телесюжет об этом уникальном банковском «союзе» был в свое время показан по НТВ). Вице-премьер не остался в долгу: в 1993 году преференции[3] для зарождающейся бизнес-империи Михаила начинают сыпаться как из рога изобилия.

Забегая вперед, можно заметить, что именно благодаря умело налаженным контактам с высшей российской бюрократией алюминиевым олигархам удалось в начале 1990-х годов разгромить и похоронить государственный холдинг «Алюминий», добиться введения специальных тарифов на электроэнергию, поучаствовать в приватизации предприятий и решить массу сопутствующих проблем.

Одним же из главных прорывов, обеспечивших успех бизнеса братьев Черных, была отмена государственных контрактов на экспорт алюминия, которой добился Сосковец. Поставки на внутренний рынок алюминия по советским регулируемым ценам моментально прекратились. На мировой рынок как следствие тут же обрушилась новая волна металла из России – цена алюминия на Лондонской бирже 1 ноября 1993 года упала до минимального уровня в 1019 долларов – ниже себестоимости его производства в большинстве развитых стран. Западные компании в спешке вводят протекционистские меры против поставок алюминия из России. Страна от этого, конечно, пострадала, а вот братья Черные – нет. Прибыли TWG были уже системно обеспечены.

Но вернемся к толлингу. Суть схемы, предложенной алюминиевым заводам, была детально расписана автором книги «Российская преступность. Кто есть кто?» Александром Максимовым.

Кто есть кто?

Итак, Александр еще в конце 1990-х годов в ходе собственного расследования установил, как на самом деле работала в российских реалиях уникальная экономическая схема, именуемая толлинг (то есть поставка дешевого глинозема на комбинат и получение взамен бесплатного алюминия с целью перепродажи на западные рынки). «Согласно условиям толлинговых соглашений, “иностранные" бизнесмены Черные должны были расплачиваться с заводами валютой и заграничным сырьем, а за это освобождались от таможенных пошлин и некоторых налогов. Но даже эти условия с самого начала нарушались. Вместо обещанных долларов Черные расплачивались с предприятиями наличными и безналичными рублями, а так называемое “заграничное сырье" завозили с расположенного неподалеку Ачинского глиноземного комбината. Условия “партнерства" были просто грабительскими – Черные требовали алюминий “вперед", то есть отгрузка металла производилась раньше, чем оплачивалась его переработка. Цены на переработку были умышленно занижены, денежные перечисления задерживались. А на экспорт в то же время шел алюминий по мировой цене, которая к тому же постоянно росла, – писал Максимов. – Но директора заводов шли на сотрудничество с Михаилом Черным, их все устраивало! Более того, буквально умоляли правительство продолжить „эксперимент с толлингом“. Например, директор БрАЗа в письме на имя Президента России Бориса Ельцина, датированном апрелем 1993 года, взывал: „...С целью недопущения резкого сокращения производства и обеспечения экономической и социальной стабильности завода прошу Вас, уважаемый Борис Николаевич, разрешить заводу продолжить переработку давальческого глинозема по контрактам... с фирмами “Trans-Cis-Commodities, Ltd” и “Transtech-Commodities”... Это позволит дополнительно перечислить в бюджет порядка 20 млрд рублей“.

Директоров заводов понять можно – за ними предприятие и тысячи людей. Если завод встанет, то люди останутся без средств к существованию, а производственные мощности могут выйти из строя, причем уже навсегда. В тот момент им было все равно, кто, как и откуда поставит им глинозем, уголь и все остальное. Это уже потом некоторые из них внезапно откроют для себя возможность небывалого личного обогащения...

Михаил Черный все-таки умел работать с людьми...

В Следственный комитет поступило немало материалов, по большей части анонимных, свидетельствующих об открытии валютных счетов и покупке за границей недвижимости для руководителей алюминиевых предприятий и некоторых правительственных чиновников, в том числе возглавляющего с 1992 по 1993 год Роскоммет Олега Сосковца. К сожалению, проверить всю имеющуюся на тот момент информацию просто не представлялось возможным.

Согласно разработанной схеме, участие TWG в алюминиевом бизнесе не предполагало одни лишь торгово-закупочные операции. Михаил и Лев Черные начали приобретать и акции самих предприятий, благо «дикая приватизация» начала 1990-х годов позволяла это делать буквально за копейки.

Для того чтобы обойти законодательное ограничение участия иностранного партнера в уставном капитале российского предприятия, от имени офшорной фирмы, входящей в TWG, создавалась российская фирма со 100-процентным иностранным участием. Та, в свою очередь, учреждала чисто российскую фирму, которая и скупала акции на свое имя.

Покупая акции предприятий, Михаил Черный со товарищи не собирались ставить их под тотальный контроль. Обычно приобретался пакет акций в 20–30 процентов, который позволял проводить своего человека в Совет директоров и контролировать через него самые главные потоки: поставку сырья и сбыт (опять-таки через офшоры).

В чем нельзя было отказать братьям Черным, так это в умении строить аферистичные и крайне прибыльные бизнес-схемы. Реалии инфраструктуры экс-советской цветной металлургии не могли не навести их на мысль о том, что не следует ограничивать себя только сибирскими заводами. Ведь бизнес TWG, ТСС и многочисленной когорты других аффилированных братьями компаний всю первую половину 1990-х годов развивается успешно и динамично: скупаются пакеты все новых предприятий, флагманов советской индустрии, TWG стремительно выбивается в число одной из самых крупных и капиталонасыщенных компаний постсоветского пространства, начинается экспансия фирмы в соседние с Россией страны, прежде всего в Казахстан.

И здесь, естественно, Михаил Черный не мог обойтись без помощи Олега Сосковца, который и проложил ему путь в Казахстан. Позднее в местной газете «Караван» российского вице-премьера просто назовут «крестным отцом» братьев Черных.

Казахстанский эксперимент

В Казахстане Олег Сосковец фактически передал братьев с рук на руки тогдашнему премьеру Акежану Кажегельдину (он занимал этот пост в 1994–1997 годах). Впоследствии первого не без ехидства называли «наш Сосковец». И для этого были все основания.

Сосковец был тесно связан с Кажегельдиным. В сентябре 1992 года создается Союз промышленников и предпринимателей Казахстана, и первым его президентом становится... Олег Сосковец, в то время первый вице-премьер в правительстве Сергея Терещенко Акежан Кажегельдин стал членом правления союза.

Позднее, когда Сосковец перебрался в Москву, где занял пост вице-премьера Правительства России, Акежан Кажегельдин стал президентом Союза промышленников и предпринимателей Казахстана. Именно с этой позиции он стартовал в Правительство Казахстана – сначала вице-премьером с сохранением поста президента союза, а затем, осенью 1994 года, – премьер-министром правительства.

Впрочем, Кажегельдин был «знаком» с Черными и по другой линии, грустно-анекдотичной.

В 1991 году Кислин предложил Михаилу Черному помочь Кажегельдину, которого должны были назначить на пост губернатора. Проблема состояла в том, что в бытность Кажегельдина торгпредом в США он закупил партию спортивной (как ему говорили) обуви на 600 тысяч долларов.

Михаил Черный договорился с Уралэлектромедью, что там купят эти кроссовки по 15 долларов за пару Цена невысока, тем более что, как заверял его поживший в Америке и видавший виды Кислин, это настоящий Reebok. Однако вместо кроссовок Reebok от Кажегельдина пришли... тапочки для ритуальных услуг, сделанных под вид кроссовок.

Не знавший английского языка, Михаил Черный не сумел сразу обнаружить такого подвоха. Однако когда они стали разваливаться под дождем и их массово вернули назад, он понял, как его подставили.

С тех пор Кажегельдин был ему должен. Так что бенефис TWG в Казахстане – это отнюдь не случайное стечение обстоятельств, а закономерный результат.

Для TWG и братьев Черных Кажегельдин сделал все, что мог: компания Черных без тендеров и по дешевке получила в управление, а затем и приватизировала Соколовско-Сарбайский ГОК, Павлодарский алюминиевый завод и корпорацию «Казаххром» (Донской ГОК, Ермаковский [Аксуский] и Актюбинский заводы ферросплавов). Первыми «победителями» приватизационных проектов в Казахстане стали именно фирмы, связанные с TWG, причем первый тендер был завершен менее чем через три месяца после прихода Кажегельдина в офис премьера.

Шелдекабрь 1994 года... Компания White Swan Ltd. (WSL), заявленная как британская, получила на весьма выгодных условиях Павлодарский алюминиевый завод, производящий сырье для получения готового алюминия – глинозем. Вслед за WSL в феврале 1995 года компания IVEDON International, которая, как сегодня мало кто помнит, была представлена как... исландская фирма, получила в управление Соколовско-Сарбайский ГОК. Вслед за IVEDON в хромовой отрасли начинает действовать компания Japan Chrome corp. (JCC), претенциозное название которой говорит само за себя, – в Казахстане вроде бы появились инвесторы-японцы.

На самом же деле, как это очень быстро выяснилось, все названные фирмы никакого отношения к Англии, Исландии и Японии не имели – это были обыкновенные подставные структуры, зарегистрированные в офшорных зонах и управляемые... братьями Черными и TWG.

Когда факт присутствия TWG на земле Казахстана стал очевиден, возник даже легкий шум – смутная репутация офшоров давала себя знать. Однако официальные лица, и прежде всего бывший премьер-министр Акежан Кажегельдин, объясняли такую ситуацию просто: не важно, какие деньги придут в Казахстан, лишь бы они пришли и оживили местную экономику. Иными словами, агонизирующей казахстанской экономике все равно, по мнению ее руководителей, какую кровь в нее вольют, – пусть эта кровь будет и опасно больного, лишь бы на время получить хоть какой-то результат.

И результат, казалось, был. Казахстанская пресса, и в первую очередь официальная, взахлеб рассказывала об успехах «иностранных инвесторов» на Сарбайском ГОКе, Павлодарском алюминиевом заводе, Аксуском заводе ферросплавов и других предприятиях, куда пришли офшорные фирмы. Рабочим выплачивалась заработная плата, были погашены долги перед бюджетом и пенсионными фондами, продукция регулярно отгружалась покупателям, и платежи за нее вносились в режиме предоплаты. Все это выставлялось как несомненный успех правительства в политике приватизации и реанимации экономики.

Усилия Михаила Черного и Акежана Кажегельдина не пропали даром. Даже летом 1997 года, всего за несколько месяцев до краха TWG в Казахстане, глава страны Нурсултан Назарбаев называл эту группу «самым крупным и серьезным инвестором в казахстанскую экономику». Тогда, во время встречи президента с главой TWG Дэвидом Рубеном, прибывшим в Павлодар на закладку завода по производству готового алюминия, было заявлено также, что этот проект станет беспрецедентным примером сотрудничества Казахстана с западными инвесторами (стоимость проекта оценивалась в 1 миллиард 200 миллионов долларов).

«Общая схема действий TWG на подконтрольных ей казахстанских предприятиях была до смешного простой. Готовая продукция реализовывалась дочерними предприятиями TWG с отсрочкой платежей. В результате промышленные гиганты, лишенные своей продукции и денег, кредитовались собственным банком TWG на кабальных условиях, без всяких перспектив расплатиться с кредитом. Фактически предприятия попадали в экономическую зависимость от TWG и заранее обрекались на банкротство», – писал один из исследователей деятельности братьев Черных в Казахстане.

При Кажегельдине TWG создала систему специальных мер по наращиванию финансовой зависимости управляемых предприятий от ее банковских, трейдерских и снабженческих структур. Менеджеры TWG изымали у предприятий оборотные средства, которые возвращались в компании в виде кредитов. В результате погашения выданных кредитов и процентов по ним предприятия фактически оказались на грани банкротства (при росте производства) и к середине ноября 1997 года остались практически без запасов сырья, материалов, готовой продукции и денег. А получившая всю прибыль компания TWG... отошла от реального управления.

Вот лишь некоторые цифры, характеризующие деятельность TWG и братьев Черных в Казахстане в 1996–1997 годах, уже на излете своего бизнеса в этом центральноазиатском государстве. Начиная со второго полугодия 1996 года Павлодарский алюминиевый завод под давлением трейдинговых компаний, контролируемых TWG, был вынужден пойти на последовательное снижение цен со 175 долларов до 118 за тонну. Но тандем братьев Черных и братьев Рубен на этом не остановился: с середины 1997 года трейдеры стали производить оплату не сразу, а в течение четырех месяцев после поставки глинозема, что еще больше ухудшило финансовое положение предприятия. В итоге прямые убытки предприятий за десять месяцев 1997 года составили около 10 миллионов долларов.

В Казахстане (как и в России) к тому времени уже поняли, что никакой стратегии, никаких планов по развитию бизнеса у TWG и ее хозяев нет. Голое трейдерство, и никаких перспектив. Братья Черные отнюдь не собирались инвестировать прибыль в казахстанские или российские предприятия. Большая часть прибыли оставалась на Западе, а на модернизацию и развитие шло всего 2–3 процента от объема реализованной продукции, чтобы предприятия совсем не развалились. Кстати, и громко разрекламированный проект со строительством нового завода в Павлодаре оказался, по сути, мифом. Участие западных компаний в строительстве завода – как инвесторов, так и подрядчиков – предполагало наличие соответствующих технологий. Но здесь возник парадокс: западные технологии работают только на западном сырье. Чтобы они работали на казахстанском глиноземе, необходимо было вкладывать средства в павлодарское производство для улучшения его качества. Чего, как видно, TWG не делало. Более того, компания всеми силами выступала против привлечения науки, ученых, местных специалистов, знающих специфику условий. Что также являлось очевидным аспектом неисполнения братьями Рубен и Черными обещанных договоренностей. Все это привело к тому, что Международный банк реконструкции и развития, участие которого в этом сугубо авантюрном проекте и было некой гарантией успеха, отказался финансировать проект строительства нового алюминиевого завода в Казахстане. «Экспансия TWG для нас обернулась настоящей кабалой», – скажут потом в республике. «Толлинговый эксперимент» показахстански закончился провалом. Для Казахстана. Но не для алюминиевых олигархов. Они свою прибыль получили...

Общепринята точка зрения, что братья Черные никогда не интересовались политикой. Это серьезное заблуждение. Я разговаривал на эту тему с известным российским политологом, членом Общественной палаты РФ Сергеем Марковым. Надо при этом иметь в виду, что тема крупного бизнеса, алюминиевого в частности, его интересует уже более десяти лет... Марков мне сказал следующее: «Черные, в разные годы, очень даже вмешивались в политику. Например, когда власти Казахстана попросту выкинули Черных из республики за бизнес, аналогичный тому, что они вели в России, они развернули целую кампанию против президента Назарбаева, открылись десятки оппозиционных изданий, Интернет-ресурсов, за огромные деньги заказывались телепрограммы на центральных телеканалах России и Узбекистана, вещающих на Казахстан. Поддерживаемый братьями, премьер-министр Кажегельдин фактически попытался поднять бунт».

Назарбаев перед лицом дестабилизации обстановки в стране вынужден был пойти на ряд жестких шагов (намного более жестких, чем спустя несколько лет предпринял его коллега Путин), и время показало, что он был прав. Сегодня Казахстан, сохранив суверенитет, является одним из экономических лидеров региона.

А тогда, осенью 1997 года, политическое сопротивление братьев было подавлено – буквально в считанные недели TWG и братья Черные были выдавлены из Казахстана. Самый успешный и не приносивший тревог бизнес-регион отказался от сотрудничества с алюминиевой империей братьев. Оставалась Россия. А вот там дела шли не так эффектно и мирно. Термин «алюминиевые войны», ставший историей целого этапа экономической жизни страны, – это как раз о Черных, TWG, Красноярске, Братске. Десятки убитых, погибших в авариях, бежавших за границу. Об этих сюжетах из жизни Михаила Черного и TWG – в отдельной главе...

Итак, изучение этой, безусловно, увлекательной биографии Михаила Черного и его компаньонов дает действительно обильную пищу для размышлений. Принципы сколачивания капиталов и построения крупнейшей в стране металлургической империи были насколько непрозрачны, настолько же и просты. Как в джунглях – выживал сильнейший. И без криминальных (если не по факту, то уж по сути точно) методов в «новом русском бизнесе» было не обойтись. Вы спросите: а кто тогда действовал по-другому? Отвечу: никто. Но разве это меняет суть дела? По крайней мере – суть «дела Михаила Черного»? Замечу, что почти что официальная биография героя («почти» потому, что некоторые факты проверить просто невозможно) оставляет открытым вопрос: фигурировали ли в начальном капитале Черного криминальные деньги, зачем он знакомился и дружил с авторитетами и ворами, что давали ему эти связи и как далеко Черный мог зайти вместе со своими «друзьями»? Исходя из этого, возникает еще несколько вопросов: откуда новоиспеченные «партнеры» алюминиевых заводов, то есть братья Черные, брали десятки миллионов долларов, необходимых для проплаты своих толлинговых контрактов в России и Казахстане, какова истинная природа тех денег, которые они впоследствии переводили на свои западные банковские счета? И что же все-таки было стартовым капиталом первых алюминиевых олигархов? Следователь МВД Сергей Глушенков, который вел не одно дело, связанное с алюминиевыми операциями, в разговоре с Александром Максимовым обмолвился, что, мол, следователи в свое время выяснили главный источник происхождения этих денег – фальшивые банковские авизо! Нужно было вновь возвращаться к самому началу расследования. Но информации появлялось все больше и больше.

Глава 4 Гражданин узбекистана

Тайваньчик

Сначала я увидел его телохранителей. Их было двое. По крайней мере, я увидел только двоих. Сам хозяин скромно восседал за одним из столиков небольшого, но уютного кафе. Все, кто проходил мимо, считали то ли своим долгом, то ли за честь поздороваться с одиноким невысоким седовласым мужчиной в дорогом твидовом костюме и модных джинсах, великолепно сочетающихся с легкими теннисными туфлями. Трудно было поверить, что мы встречаемся с ним в декабрьской Москве, а не где-нибудь в Ницце или Каннах.

Итак, кто же мой таинственный собеседник? Его имя упоминается в десятке публикаций, связанных с так называемой русской мафией. Для прессы его имя уже стало нарицательным. Знакомьтесь, это знаменитый Алик, Алимжан Тохтахунов. Журналисты неизменно именуют его не иначе как Тайваньчик. Чего о нем только не писали: криминальный авторитет, торговец оружием, правая рука знаменитого Япончика. Да что там! Якобы Алик – его самое доверенное лицо, «смотрящий» в Европе. Да и про самого Алика не раз писали как о воре в законе, вознося на вершину криминальной иерархии. Он давно устал отвечать на эти обвинения. Сегодня Алик – один из самых известных лиц в московской «богемной» тусовке, меценат, поклонник большого спорта, неизменно помогающий сразу нескольким федерациям.

Но скандал, несколько омрачивший репутацию «любителя спорта», многим все еще памятен. Это случилось во время Олимпиады в Солт-Лейк-Сити, в США, в 2002 году. Именно тогда агенты ФБР, прослушивающие телефоны Алимжана, установили несколько странные, на их взгляд, беседы с неким Шевалье (скорее всего, известным московским ресторатором Шевалье Нусуевым, спортивным меценатом, убитым не так давно). В этих, кстати, весьма личных телефонных переговорах речь шла о... распределении мест на пьедестале почета в женском одиночном фигурном катании и танцах на льду. Обвинив Тохтахунова в подкупе судей, а затем еще и попытавшись свалить на него и отмывание денег русских преступных группировок, спецслужбы сразу двух стран – Италии и США – на весь мир отрапортовали о победе над русской мафией. Правда, спустя несколько месяцев Алика, арестованного в Европе, пришлось отпустить. Доказательств его вины ни по одному из предъявленных обвинений так и не было найдено. Запретив Алику въезд на территорию США и нескольких европейских государств, правосудие успокоилось. Правда, Черному, как и Тайваньчику тоже запретили въезд в Штаты, обвинив в связях с русской мафией в целом и с Аликом в частности. Михаил остался жить в Тель-Авиве, а Алимжан уже несколько лет живет в Москве...

С Михаилом Черным они учились в одной школе в Ташкенте. Правда, Алик покинул Узбекистан в далеком уже 1967 году. Но кто, как не он, мог бы приоткрыть тайну над так называемым среднеазиатским периодом жизни и деятельности Черного, рассказать о его первых знакомствах, в том числе в криминальном мире! С этой темы мы и начали разговор.

– А ты знаешь, я, как ни странно, больше всех пострадал от этих алюминиевых войн. Пострадало мое имя, – сказал Алик.

Я промолчал. Зная репутацию Тохтахунова, я был готов поверить, что от связей с ним страдала репутация десятка российских бизнесменов. Но что наоборот! Это был настоящий сюрприз. Значит, именно Алик пострадал от знакомства с Черным!

– Это правда, хотя я как бизнесмен никакого отношения к металлургии никогда не имел. Думаю, это все произошло от различного рода знакомств в этом мире. Миша Черный – это мой земляк, мой друг детства, с которым я учился в одной школе. Вместе с ним в футбол играли. Хотя он и помладше был. Мы тогда просто дружили, но в детстве каким можно было бизнесом заниматься? Он делал что-то свое, я был сам по себе. Потом мы, уже повзрослев, встретились в Москве, позже – долго общались в Париже, хотя я там мало с кем вообще поддерживал дружеские отношения. Вот так я попал в поле зрения самых разных спецслужб мира – через знакомство с Мишей. Хотя я сам, повторю, никогда никаким алюминием не занимался. А сам Миша нормальный, уважаемый человек. Из него на Западе сделали символ мафии умышленно, потому что он одним из первых в России сделал большие деньги. На Западе до сих пор не понимают, что к российскому человеку слово «мафия» вообще неприменимо. Нет у нас мафии, в том числе и в бизнесе. У нас другая система координат, другие правила. У нас, например, как считается? Есть «уважаемые» люди. На таких «уважаемых» людях, которые завоевали авторитет своими крутыми делами, поступками, строится весь бизнес, все отношения решают они. Ну и при чем здесь мафия? Она у них там – в США, Италии, Израиле. Они завидуют тому же Черному, потому что он сделал по-быстрому много денег. Как – я не знаю, говорю же, общих дел у нас даже в детские годы не было. А он создал первую крупную алюминиевую империю. У него есть потрясающее качество: он иногда умеет слушать людей. Иногда, когда ему это надо. Он чувствует людей, как хороший и тонкий психолог, – если Миша понимает, что человек рядом знает что-то лучше и больше, чем он, Черный обязательно прислушивается. Если бы он все делал в одиночку, разве все так у него успешно бы сложилось поначалу?! А что касается законности зарабатывания денег, то он все сделал законно. Другое дело, все мы знаем: редкие крупные капиталы делались честно. Но тут дело совсем в другом. У нас как бы законы были незаконные. Были в них дыры, лазейки. Надо было просто знать, как ими пользоваться. Миша знал, конечно, он – талант в такого рода операциях. Потому и сколотил состояние. Многие тогда пользовались этим. Кроме того, и налогов в стране не было. Кто их платил? Да никто! Были льготы, в том числе и в его бизнесе. Конечно, надо было этим умело пользоваться. Но теперь ему начинают задавать все больше вопросов со всех сторон. Это потому, что он богатый, приклеивают ярлык «мафия». Приходится ему который год по судам таскаться, на него же постоянно и пресса нападает. Он – загнанный. Но самое главное, он – нормальный жесткий бизнесмен, крупный бизнесмен. А когда говорят, что он такой жесткий, имеют в виду, что это, мол, он убил конкурентов и бывших партнеров. (О жертвах алюминиевых войн стоит рассказать отдельно. – Авт.) Ну как он мог убить? Он же за границей все время жил. Это, я считаю, все слух про его какую-то жестокость. Ты сам с ним пообщайся получше, все узнаешь и поймешь. Он все должен, наверное, сам рассказать – и про бизнес, и про то, как на него спецслужбы давят. Хочешь про Мишу узнать и про всю историю алюминия, надо прежде всего с ним обо всем поговорить. Тебе обязательно надо с ним познакомиться. Он очень откровенный человек, всегда говорит правду.

Алик действительно не занимался металлургией, но что-то мне подсказывало, что его с Михаилом Черным связывала не только общая подозрительность со стороны западных спецслужб и игра в футбол на асфальтовых «коробках» в Ташкенте. Совет Алик дал хороший – узнать обо всем у самого Михаила. Но скажет ли тот правду, окажется ли действительно таким общительным и откровенным? Об этом я думал, провожая Алика Тайваньчика до его машины, припаркованного у дверей кафе новенького «мерседеса». Охрана заботливо окружила иномарку, усаживая хозяина в салон. Алик на прощание махнул рукой.

Я знал: больше мы с ним, как и с Анзором Кикалишвили, о Михаиле Черном говорить не будем. Сейчас-то он без особого желания о нем рассказывал. Но меня больше интересовало другое: а знает ли уже сам Черный, что какой-то московский журналист обегал пол-Москвы и готов еще объехать полмира, чтобы узнать о нем как можно больше? Алик мне об этом не сказал. Но я почему-то был уверен: Черный уже все прекрасно знает. Он все больше представлялся мне в образе некоего спрута или паука, в сетях которого давно барахтаются, сами того не ведая, менеджеры и мафиози, чиновники и агенты спецслужб. Паутину за эти десятки лет Черный сплел огромную. И моя задача – не оказаться в ней, по крайней мере, раньше срока. Да, мы с ним должны обязательно встретиться. Позже...

Ташкент – город хлебный

Я долго старался как можно больше выяснить о том самом узбекском периоде жизни «цеховика» Михаила Черного, который словно пропасть зиял в его биографии. Спорт, вьетнамки, кооперативы – и вдруг такой стремительный скачок в олигархи, да еще какие – алюминиевые! Порой приходилось вновь и вновь возвращаться к началу этой истории, чтобы понять, как Михаил сколотил свои первые капиталы и что же за миллионы братья Черные вкладывали в алюминиевую промышленность. Я был уверен, что непременно есть люди, желающие знать о его узбекском периоде правду, которая почему-то никак не попадала в официальную биографию. В российской прессе информации о стартовом капитале Черного практически нет. Но если внимательно изучить отдельные факты биографий тех людей, которые в те годы окружали будущего российского олигарха, можно выстроить довольно любопытную версию.

В 1985 году братья Черные действительно основали один из первых кооперативов в Узбекистане. После этого как раз и следует огромный пробел, вплоть до 1992 года, когда Черные вступили в альянс с братьями Рубен из Великобритании в рамках международной группы TWG для ведения алюминиевого бизнеса в России. При этом Черные не только предложили Рубенам стандартный набор услуг – доступ к производственным активам в России, Казахстане, Украине, Узбекистане, Таджикистане, личные связи с людьми в правительстве, принимающими ключевые решения, сразу несколько десятков подконтрольных банков и бессчетное количество фирм-«прачек». Судя по всему, партнерам – братьям Рубен была предложена и мощная силовая поддержка: без «крыши» в России тогда, как вы помните, и шагу ступить нельзя было. Каким образом никому не известные кооператоры из Ташкента обросли таким капиталом и, самое главное, влиянием? Этот вопрос или, вернее, именно этот пробел в биографии Льва и Михаила Черных делает их совершенно уникальными фигурами в ряду других российских олигархов, о деятельности которых в этот период известно немало. О Черных – ничего. Почему? В этом-то и следует разбираться, иначе ответа на вопрос: как в России стать олигархом? – не получить. Но результат того стоит. Надо лишь провести пару недель в архивах десятка советских и российских газет. И в итоге получится совсем другая биография славных братьев-олигархов! Настоящая! Итак, по распространенной версии, средний брат, Лев Черный, после окончания Ташкентского политеха работал в какой-то научной лаборатории. Затем занялся изготовлением товаров народного потребления, работая в филиале какого-то завода. На базе этого филиала Лев создал первый в республике производственный кооператив, к работе в котором привлек своего брата Михаила. Здесь сразу возникает вопрос: как вчерашний выпускник сумел добиться разрешения открыть в то время полутеневое производство, особенно если учитывать, что руководил тогда заводом обладающий большим влиянием Махмуд Раджабов, не терпящий никакой самодеятельности и ставший через несколько лет зампредом в первом правительстве отделившегося от СССР Узбекистана. Самое интересное, что, будучи студентом, Лев никогда не проявлял склонности к бизнесу, а тогда это были лишь фарца и спекуляции, исправно посещал собрания комсомольского актива курса и вообще был студентом без порочащих его связей. А тут так неожиданно – сразу столько талантов.

Есть и другая версия, о которой рассказывают в основном узбекские иммигранты, поскольку в современной республике существует чуть ли не официальное табу на исследования кооперативного движения тех лет. Начать следует с того, что филиал на Ташкентском заводе был один – закрытый цех, обслуживающий оборонку. В частности, выпускавший комплектующие для бронетехники, а также ремонтирующий танки (отголоски афганской войны). Понятно, что никакого швейного производства (как часто утверждают в лояльных Черным источниках) на базе танкоремонтного цеха Лев не мог организовать. Однако во второй половине 1980-х годов предприятия, имевшие экспортные связи, могли часть своей валютной прибыли вкладывать в покупку товаров народного потребления за рубежом. Это была централизованная акция, проходящая через специальные отделы обкомов КПСС. В конце 1980-х завозили в страну главным образом электронику и первые персональные компьютеры. И как правило, часть квот распределяли через младших товарищей коммунистов – комсомольцев. Именно так вошел в бизнес молодой функционер ВЛКСМ Михаил Ходорковский – перепродавая бытовую технику. Примерно так складывалась судьба на первом этапе и братьев Черных. Правда, до сих пор неизвестно точно, что у них было первично – комсомол или криминал. Известно, что кооператив братьев Черных очень скоро вошел в созданную при Ташкентском обкоме партии ассоциацию кооперативов и малых предприятий – АКАМП. Черные, через комсомольские связи сошедшиеся с сыном тогдашнего первого секретаря Ташкентского обкома партии Тимура Алимова, участвовали в создании ассоциации. Тогда же братья близко сошлись и с руководителем АКАМПа Гафуром Рахимовым (или просто Гафуром – криминальных лидеров в Азии было принято называть просто по именам), который уже в то время имел славу местного криминального авторитета, стоящего во главе так называемой спортивной мафии. Через него Черные сблизились с партийным руководством, и экспортно-импортный кооператив братьев Черных «по производству ТНП» начал действовать, как хорошо смазанный механизм, – Раджабов полностью отдал распределение электроники братьям Черным, которые через АКАМП реализовывали аппаратуру налево. Фактически это можно было назвать прямым хищением, поскольку деньги за реализованный товар не возвращались.

В это же время у братьев Черных и Рахимова появился еще один партнер по бизнесу – некто Салим Абдувалиев, проходивший по милицейским сводкам того времени как один из главных вымогателей на ташкентских рынках. Знакомые с ситуацией тех лет, бывшие сотрудники правоохранительных органов Узбекистана утверждают, что через Абдувалиева поддерживалась связь с тогдашним криминальным авторитетом Ташкента Шухратом. В начале 1990-х годов и Салим, и Гафур засветились как крупные международные торговцы наркотиками. Такие слухи об этих деятелях упорно циркулируют в Узбекистане и поныне. Впоследствии в СМИ очень часто озвучивалось предположение, что через кооператив Черных (то бишь АКАМП) отмывались деньги от наркотиков и проституции. Кроме того, огромные деньги по тем временам шли Черным от левой торговли импортной электроникой. Впоследствии к АКАМПу как легальной «крыше» присоединились вышедшие из подполья «цеховики», находившиеся под контролем братьев Розенгауз (признанных воротил теневого бизнеса Ташкента). Отсюда легенда о «цеховом» прошлом братьев Черных.

Реально некоторые подробности деятельности братьев в ташкентский период стали известны, когда грянуло второе узбекское дело. Первым было расследование, проводимое группой Гдляна – Иванова. Второе случилось в начале 1990-х годов. Его самым громким эпизодом стали аресты за спекуляцию сыновей бывших первых секретарей Ташкентского и Бухарского обкомов партии и, прежде всего, нашумевшее задержание покровителя АКАМПа и братьев Черных сынка партбосса Алимова. Вообще от этого дела «пострадало» (в кавычках, конечно) немало детей узбекской партийной элиты. Оказалось, что в Узбекистане действовала целая сеть, перекачивающая через счета ВЛКСМ деньги в кооперативы, за те самые ТНП, которые распределяли через комитеты комсомола на местах. Причем в этом деле, вероятно, впервые были зафиксированы подложные платежные банковские документы, по которым уходили деньги в соседнюю Чимкентскую область. То есть можно предположить, что с технологией фальшивых авизо Черные были знакомы еще в самом начале своей карьеры.

После громких арестов братьев как ветром сдуло из республики. В силу национальных особенностей современного Узбекистана говорить об истории становления кооперативного движения в республике не принято и даже опасно. Прежде всего, потому, что на сегодняшний день Гафур Рахимов и Салим Абдувалиев – два самых известных бизнесмена республики, контролирующие крупные производственные активы Узбекистана. Неизвестно, каким образом им удалось выкрутиться из истории с ТНП, но после получения Узбекистаном суверенитета они считаются главными финансистами Тимура Алимова, по-прежнему играющего серьезную роль в узбекской политике.

Однако перед тем как исчезнуть из «хлебного города», братья успели засветиться еще в одном громком деле. Ташкентские старожилы, наверное, еще помнят скандал о так называемой цветочной мафии. Его центральным эпизодом стала поножовщина на рынках Ташкента, в которой погибло несколько рэкетиров, контролировавших цветочную торговлю в области. Как предполагалось, эта история была связана с переделом сфер влияния в пользу некоего авторитета Тофика (Тофик Арифов), ныне проживающего в Турции и владеющего самыми роскошными отелями страны. По этому делу, кстати, также проходил и школьный друг Михаила Черного Алимжан Тохтахунов. Тогда же в очередной раз попали в поле зрения органов и сами братья Черные. По версии правоохранительных органов, именно они отвечали за сбор товара у цветочников и вывоз его для торговли в Россию. Вотчиной цветочной узбекской мафии были главным образом Сибирь и Дальний Восток. Вместе с цветами в эти районы уходили, судя по всему, и наркотики, так как «крышевали» эти поставки так называемые «спортсмены», те самые Рахимов и Абдувалиев. Неизвестно, сколько рук, ног и черепов строптивых торговцев переломали эти люди по указке новоявленных мафиози, но, вероятно, немало. Так или иначе, к моменту переселения Черных в Россию контуры будущего криминального альянса уже были очерчены довольно ясно.

Ну что ж, если кто-то до сих пор и предполагает, что земля (или, скажем прямо, крупный бизнес) стоит на трех слонах, то слоны эти такие – связи, деньги и сила. Если допустить, что со связями и «силовой поддержкой», по крайней мере в виде предположений и версий, все понятно, остаются деньги...

Так как же «бизнес-группа» Михаила Черного сумела в мгновение ока превратиться в хозяев целого сектора экономики? Этот вопрос до сих пор оставался для меня загадкой. И к нему я буду возвращаться не раз. Стоит сказать, что ответ на него долгое время искали не только журналисты, но даже и российские политики. И самое главное, что поиск мы вели в одном и том же направлении! Так, например, депутат Государственной Думы РФ, член комитета по безопасности Николай Леонов не раз заявлял как коллегам-депутатам, так и журналистам, что «самый известный эпизод нечистоплотной деятельности братьев Черных – подозрения их в участии в деле так называемых фальшивых авизо, которые еще называли „чеченскими“». Леонов объясняет, что «суть аферы была достаточно проста: в наследство от СССР банковской системе новой России досталась технология, когда деньги зачислялись на счета предприятий на основании так называемых авизо. Фактически это была расписка на получение денег, которые к тому же изготавливались не централизованно, а специальными уполномоченными банками. То есть степень защиты их была чрезвычайно низка». В начале 1990-х годов, как только Чечня стала первой зоной бандитского беспредела и как следствие финансовой дырой России, там зарегистрировали и открыли счета сотни российских фирм. Если бы сегодня была возможность покопаться в финансовых архивах Грозного тех лет, то, вероятно, мы с вами узнали бы очень много о ныне респектабельных «капитанах российского бизнеса». Но во время первой чеченской войны все архивы были уничтожены, причем знающие люди ни на минуту не сомневаются, что это было сделано целенаправленно. Леонов полагает, что, «несмотря на это, в середине 1990-х годов отнюдь неспроста в поле зрения российских правоохранителей, занимающихся фальшивыми авизо, попал Михаил Черный. Как выяснилось, одна из фирм братьев Черных была зарегистрирована в Грозном и через местные банки, как предполагают, участвовала в афере с фальшивыми авизо. К этому времени Михаил Черный уже был алюминиевым магнатом, миллионером и получил израильское гражданство».

Теперь мне было уже очевидно, что именно знаменитое уголовное дело о фальшивых авизо должно было приоткрыть завесу над главной тайной в истории алюминиевого олигарха. Я чувствовал, что разгадка где-то рядом. И я был прав...

Глава 5 Маленькая Одесса

Два букета роз

Она сидела в инвалидной коляске на углу многоквартирного дома на окраине Бруклина, самого русскоязычного района Нью-Йорка. В хрупких и уставших руках она сжимала два шикарных букета красных роз. На вид ей было лет восемьдесят – восемьдесят пять. Я спросил, где здесь можно поймать такси, чтобы скорее попасть на Манхэттен. Она сбивчиво объясняла мне, что в такое время, а было-то всего семь вечера, просто так здесь машину не поймать. Таксисты из центра не любят заезжать в русскоязычный Бруклин. И кстати, вопреки нашему представлению о нью-йоркских таксистах, могут запросто отказать пассажиру, ночью отправляющемуся туда из Куинса или с Бродвея. С этим я сталкивался лично.

Моя «знакомая» старушка ждала машину социальной помощи, чтобы на ней отправиться в гости к единственной подруге, живущей неподалеку. «Социалка» опаздывала уже на сорок минут. «Трафик»... Есть в городе такая специальная служба, развозящая по вызову малоимущих и пожилых в близлежащие кварталы.

– Сколько стоит ваш маршрут?

– Два рубля, – ответила женщина.

– Два доллара?

– Да, внучок, путаю я эти деньги. Как-то по старинке привычнее. Хоть и живу здесь уже пятнадцать лет. Это вот мой сын Дима все про доллары знает – сколько овощи стоят, сколько хлеб. Недавно мне мобильный телефон подарил. Я там только одну кнопку знаю – как ему, моему Диме, позвонить. А сама вот мужа похоронила год назад. В Нью-Йорке и похоронила. В Киев очень далеко и дорого гроб везти.

Я вздрогнул. Как просто и без эмоций она произнесла эту фразу! Наш разговор прервал гудок прибывшей «социалки». Это был мини-автобус, в котором уже сидело два человека.

– Возьмите меня с собой, я тут у вас заблудился, а мне к восьми на Манхэттен. Меня там ждут, – попросил я старушку. В итоге она сказала водителю, огромному чернокожему верзиле, что я – ее сопровождающий.

Мы затащили инвалидную коляску в салон автобуса, и «за два рубля» я уехал с окраины, чтобы в итоге приехать на набережную Брайтон-Бич. Сын Дима, подаривший маме мобильный телефон, проводить ее так и не вышел.

«Город одиноких людей», – вдруг подумалось мне.

Я прилетел в Нью-Йорк в декабре. До Нового года оставалось две недели...

Гешефт

Над этой улицей, которая, собственно, и называется Брайтон, проходит надземка – уличная ветка метро. Поезда ежеминутно проносятся у тебя над головой, сотрясая витрины магазинов под названием «Рыба», «Книги», «Шубы»... Все названия – на русском, как и сами блюда и меню в ресторанах – русские.

Захожу в знаменитый когда-то ресторан «Одесса». Он пуст, если не считать девушки-метрдотеля на входе. Она же и официант.

– Покушать хотите? Весь ресторан – ваш, – шутит она, включая свет в роскошном когда-то огромном зале.

Мне это тут же напоминает сцену из фильма «Однажды в Америке», когда гангстер Лапша пригласил возлюбленную на ужин, загодя заказав весь зал. Но здесь все иначе. Просто посетители не пришли. А вот в двух шагах от «Одессы» более шумно. В кафе «Арбат» празднуется чей-то день рождения. Молодых лиц почти не видно. Вход для «чужих» заказан. А я чужой. Поэтому ужинаю в соседней забегаловке под названием «Домашняя пища» – котлеты из свинины, пюре, пирожки с рыбой, соленые огурцы. Такой кухни нигде больше в Нью-Йорке нет. И быть не может. Ведь кухня – это тоже элемент ностальгии города одиноких людей...

Такси я искал минут сорок. Водитель, естественно, оказался русским. Другие здесь не ездят. На Брайтоне есть такая легенда: будто бы этот район на побережье океана когда-то населяли выходцы из Коста-Рики, затем их вытеснили афроамериканцы, а потом пришли русские эмигранты и выгнали всех, пооткрывав свои рестораны и концертные залы, где при полном аншлаге до сих пор дает свои гастрольные концерты «русская попса». Только для своих, то есть эмигрантов. Редко кого пустят в манхэттенский Мэдисонсквер-гарден. Последнее, кстати, правда.

Таксист несказанно удивился, узнав, что молодому пассажиру срочно нужно, как он выразился, «в город».

– Там же одни американцы, – сокрушенно качал головой бывший одессит Николай.

Мы разговорились.

– Нью-Йорк – это не Америка, а Брайтон – это, конечно, не Нью-Йорк.

Боже, да они все здесь так говорят на каждом шагу. Только что это по-настоящему значит? Забытый всеми уголок земли? «Местные» порой говорили про заезжающих сюда почти что на экскурсию жителей Нью-Йорка: «Что это сюда за американцы пришли?» Но сейчас время другое.

– Понаехало очень много выходцев из Грузии. И все в такси пошли работать. Наших вытесняют. Да еще наркотиками торгуют. Армяне – те хоть и пьют много, но никаких наркотиков. Одна девчонка, из богатой, кстати, семьи, недавно от передозировки прямо на улице умерла. Говорят, с грузинами якшалась. А отец ее сюда учиться отправлял. Брайтон, конечно, гиблое место. Но где лучше? Хорошо хоть криминала сейчас не так много, как раньше.

Я прекрасно знал, как трепетал Брайтон перед первым «крестным отцом» русской мафии лет двадцать тому назад. Его звали Евсей Агрон. В Бруклине ходили слухи, что у него дома стоят золотые унитазы. А деньги – несколько десятков миллионов долларов – он хранит под матрацем. Евсей и его банда зарабатывали на подделке банковских карт, на проституции, махинациях со страховками, но главным источником их доходов был рэкет. Причем банда никогда не выходила за пределы эмигрантского Бруклина. Они грабили, убивали и обманывали своих же бывших соотечественников...

Таксист тем временем продолжал:

– На прошлой неделе прямо на улице, на самой Брайтон-Бич, драка случилась. Четверо морских пехотинцев-американцев забрели в ресторан «Кавказ» поужинать. Слово за слово – драка. Так один грузинчик лет четырнадцати ножом всех четверых уложил. Не насмерть, конечно. Просто ранил. Сейчас у своей тетки прячется. Она его не сдаст.

«Как же», – подумал я. Кто только не рассказывал мне о знаменитом стукачестве русскоязычного населения Брайтона. И журналист Саша Грант, знающий от и до всю криминальную историю этого квартала, и Питер Гриненко, эмигрант в третьем поколении, служащий в прокуратуре Бруклина, и офицер ФБР Рэй Керр.

– Приходят обычно сами и начинают про соседей такое рассказывать: кто налоги не платит, кто дозами с кокаином ночью приторговывает. С «советскими» легко работать, – говорил мне Керр в офисе нью-йоркского управления пару лет назад.

А Грант, когда мы ужинали в тот мой приезд в одном из брайтонских ресторанов, рассказывал:

– Помнишь знаменитое убийство выдающегося боксера из СССР Олега Коротаева? Так сейчас в тюрьме МСС сидит некто Леня Длинный, вор из Киева. Он уже все рассказал, всех сдал. И то, что Олега некий Алик Тейн застрелил прямо на выходе их ресторана «Арбат» и что того Алика в России потом нашли, убили и тело сожгли. Месть такая. Местные фэбээрэшники только с открытыми ртами такие истории и слушают...

Такси остановилось на углу 7-й авеню и 34-й стрит. Мне было пора.

– Сколько? – спрашиваю Николая.

– Сорок и, если можно, гешефт, – отвечает.

– А гешефт сколько обычно дают? – улыбаюсь я.

– Обычно не дают, – улыбается и он.

Я плачу два доллара сверху и выхожу. Меня ждут...

Акула капитализма

– Ну и как сегодня живут обыкновенные американские капиталисты? – спросил я Сэма Кислина, заходя в его шикарный офис на Мэдисон-авеню.

Я знал, что Сэм работает допоздна, в его окнах почти всю ночь горит свет, а часа в четыре утра длинный белый лимузин уносит бывшего эмигранта из Одессы по имени Семен в сторону Центрального парка. Особняк, который наш бывший соотечественник купил там шесть лет назад, присматривал сам Стивен Спилберг, но Кислин умышленно завысил цену, переплатил, и теперь все это богатство – его.

– А ты что такой грустный? Не в Бруклине был? Я же говорил тебе: не ходи туда. Там еще люди-то живут? – осклабился Сэм своей белозубой улыбкой. Как раньше бы написали: «Вот она, улыбка капитализма».

Семен забыл, как в том же Бруклине лет двадцать тому назад ночами разгружал рыбу, а днем торговал на рынке овощами, чтобы прокормить свою семью: жену и двоих детей.

Семен забыл, сколько пота, а то и крови он пролил на брайтонских мостовых, обегав весь русский квартал в поисках работы пятнадцать лет назад. Теперь он не любит об этом вспоминать.

О том, как Сэм разбогател, ходит множество слухов. Известно лишь, что после краха СССР Кислин успешно торговал с обедневшей вмиг Россией, зарабатывая миллионы на поставке дешевой оргтехники и компьютеров, а взамен вывозя нефть и алюминий. И вот он здесь, в роскошном убранстве кабинета с фотографиями на огромном дубовом столе – он и Клинтон, он и мэр города Джулиани и так далее. Только вот от ярлыка «русский мафиозо», который ему еще шесть лет назад приклеила американская пресса, никак не отделаться даже миллионными чеками на благотворительность.

– Ну какая я мафия, посуди сам. Я же, будучи уже гражданином США, хотел делать с Россией бизнес. Знаешь, чем все закончилось? Я поставлял компьютеры и аксессуары из Нью-Йорка в Москву одной крупной коммерческой компании. Ее и сейчас возглавляет один очень известный бизнесмен, артист, ныне депутат Госдумы. Первый этап поставок прошел нормально и в срок. И вдруг этот мой «компаньон» мне звонит и говорит, что второй части еще нет, не все детали пришли. Я объяснил, что нужно время – это же не воблой на рынке торговать. И меня тут же поставили на счетчик. Этот депутат сказал, что с меня дополнительно – миллион долларов. Они вместе с группой мафиози, которую возглавлял Отари Квантришвили, похитили моего сына Диму, прямо из номера московского отеля, увезли его куда-то и спрятали. Кормили там апельсинами и постоянно звонили мне: «Дай денег, а то сына никогда уже не увидишь». Мне пришлось впервые в России обращаться к каким-то криминальным авторитетам и ворам в законе, в частности к Косте Осетинцу (бывший владелец гостиницы «Пекин», застрелен в Москве по приказу лидеров конкурирующей группировки. – Авт.), с просьбой, чтобы сына вернули. Через несколько дней его действительно привезли в гостиницу «Россия», из номера которой и похитили. Я тут же обратился в посольство США, и меня под охраной отряда морских пехотинцев подвезли прямо к трапу транспортного самолета, улетающего в Нью-Йорк. Ну разве можно было в таких условиях делать в России бизнес? Можно только войну устроить, отстаивая собственный бизнес и жизнь своей семьи. Но это бы кровь была. А я крови не приемлю.

Сэм тяжело вздохнул и начал собираться. Желтый свитер в полоску, серый пиджак, синие брюки и мокасины – такое впечатление, что в цирк собрался. Спрашиваю. Нет, на прием. Какая-то благотворительная организация ждет своего постоянного члена и спонсора. Домой он вернется поздно вечером. Мы договариваемся, что я заеду к нему в офис завтра утром, чтобы взять интервью. О Михаиле Черном Кислин будет говорить охотно, в этом я уверен. Черного Сэм считает своим злейшим врагом...

Олигарх из Одессы

Перед тем как на следующее утро еще раз отправиться в офис Сэма на Мэдисон-авеню, я решил наскоро перекусить в каком-то французском кафе на Бродвее. Открыв свежий номер утренней газеты, я сразу наткнулся на социологический опрос, который меня заинтересовал. Американцы без ума от таких опросов. «Законодатели демократических институтов», каковыми они себя считают, видят во всякого рода референдумах и социологических тестах чуть ли не высшее выражение народной воли. Результаты опросов всегда появляются на первых полосах крупнейших изданий. Я стал внимательно изучать очередной тест: «Одной из причин сохраняющейся настороженности в США по отношению к общине выходцев из стран бывшего СССР являются действия беглых российских олигархов – так считают более 15 % участников опроса, проведенного в США исследовательской службой Press-Release Group. Более других в этом преуспел, как сказал 81 % респондентов, проживающий в Лондоне Борис Березовский. На втором месте – совладелец нефтяной компании „ЮКОС“ Леонид Невзлин, проживающий в Израиле (11 %), на третьем – получивший недавно испанское гражданство Владимир Гусинский и проживающий в Израиле бывший “алюминиевый барон" Михаил Черной (по 4 %). Подавляющее число респондентов считает, что власти США должны принимать решение о допуске в страну этих людей лишь после проведения тщательного расследования в отношении справедливости претензий, предъявляемых экс-олигархам в России и в других странах. Почти треть участников исследования (29 %) считает, что въезд в США для них должен быть закрыт. И только каждый десятый полагает, что США должны допускать олигархов в страну и оказывать им содействие на том основании, что те провозглашают себя оппозиционерами по отношению к российской власти. Самой же главной причиной недоверчивого отношения к “русской Америке” большинство опрошенных (63 %) видит в неистребимости застарелых стереотипов, в том числе легенде о „русской мафии“».

Я сворачиваю газету, допиваю кофе, расплачиваюсь и ловлю такси. К Сэму мне надо приехать ровно в девять часов утра. Он не любит, когда опаздывают. Пройдя по дорогому персидскому ковру в офис на восемнадцатом этаже, я сразу попадаю в залитый солнцем кабинет Кислина. Он мнет сигару в руках.

– Садись, мой друг. Ты точно по адресу. Никто так хорошо не знает Черного, как я. Ведь именно меня ему удалось обмануть. А это не так-то просто.

Это была третья наша встреча с первым русским миллионером в Нью-Йорке Семеном Кислиным. Впервые мы познакомились в далеком уже 1996 году. Тогда эмигрант из Одессы Семен, при переезде в США взявший себе американское имя Сэм, снимал роскошный офис в отеле «Хилтон». Сам себя всегда называл первым русским миллиардером в США, показывал гостям свой особняк около Центрального парка и длинный белый лимузин. О стартовом капитале Сэма уже написана целая книга. И некоторые любопытные цитаты из нее я приведу ниже. Впрочем, имена в той книге изменены. Но фигуранты вполне узнаваемы. Особенно после интервью, которое мы записали этим зимним утром в новом офисе Кислина на Мэдисон-авеню. Кстати, офисы на Манхэттене Сэм, кажется, меняет как перчатки. Нет, не потому, что кого-то боится. Скорее из экономии. Любой американский миллионер необычайно скуп. Любой «бывший советский» миллионер, делающий бизнес в США, скажем так, прижимист.

Что касается страхов, то сейчас, находясь фактически под защитой ФБР и активно сотрудничающий с Бюро, о русской мафии на территории США Сэм говорит с улыбкой всезнающего человека. Кстати, и к нему в свое время приходили какие-то «бравые ребята» с Брайтон-Бич, просили дать денег на «строительство спортивного центра». Кислин, по его словам, «послал их на...». И... первый раз сходил в ФБР. Вроде как на всякий случай. Сейчас Сэм смеется, вспоминая о брайтонских вымогателях. Но во время своего рассказа об алюминиевом бизнесе и о Михаиле Черном Сэм ни разу даже не улыбнулся...

– На начальном этапе своего бизнеса в России решил я заняться металлургией, правда, жил я тогда уже в США. Это конец восьмидесятых годов. Конечно, это было выгодное вложение денег, выгодный бизнес. Я, как все считают, занимался только поставками сырья на алюминиевые заводы. Фактически так и было. Но я бы рассмотрел вопрос шире. Я спас российскую металлургию того времени от полного краха и банкротства. Я приехал в Россию в 1989 году, и у меня было с собой 80 миллионов долларов своих денег, которые я сам лично заработал в Америке. Через несколько месяцев, в течение которых я общался с представителями предприятий и заводов, я вложил все эти средства в металлургию. Эта отрасль была в полном упадке. Я знал, что это за бизнес, не понаслышке. Еще в детстве, в Одессе, я ходил на завод имени Дзержинского, видел, как отливают чугун, как делают проволоку. Мне теперь было важно попробовать себя в этой области как бизнесмену. Мы покупали уголь на шахтах и кокс, получали металл и его перепродавали. Надо было только наладить всю эту цепочку непосредственно в самой России. Я спас от банкротства Магнитогорский металлургический завод, Тульский и Новолипецкий заводы. Конечно, одному мне было трудно, и, пожалуй, один просто бы не справился. Но вот говорят, что, например, Михаил Черной помогал решать проблемы с транспортными поставками. Это не совсем так. Предприятия как-то сами решали эти вопросы, я в их бизнес не лез, а занимался только финансовыми вопросами. А кто такой Черной, я вам скажу. Михаил и Лев – два брата-бизнесмена – приехали из Ташкента. Как они там начинали бизнес, действительно, мало кто знает. Но я могу сказать, что они там работали в самом начале в каком-то подвальном кабаке и продавали всяким блатным шашлыки на стойке бара. Но при этом Лев, к примеру, говорил потом всем, что он был заведующим лабораторией. А с Мишей я познакомился вообще при очень странных обстоятельствах. Я был тогда в Москве, жил в гостинице «Россия», там на двадцать первом этаже тогда ресторан был. Я пришел туда поужинать, а там тишина. Только одни официантки стоят и администраторы. И все мне говорят: «Все занято». Я не сразу понял, что надо было взятку дать. И тут заходит Миша Черной с какими-то своими ребятами. Я тогда впервые его и увидел. Администраторы к нему бросились и говорят: «Михаил Семенович, все для вас готово». Я обиделся и спросил: «Что же, ему можно, а мне нельзя?» Тогда Черной спрашивает: «Кто ты такой?» Я объяснил, что сам родом из Одессы, а теперь занимаюсь бизнесом в Нью-Йорке. Он тут же усадил меня за стол, объяснил, что он в этой гостинице самый главный, заказал мне все самое лучшее... Потом я понял, что он не только в гостинице «Россия» главный, но и чуть ли не во всей России. Он предложил мне бизнес. А мне нужен был такой помощник в России, который бы всех и все тут знал. Так мы решили вместе покорить алюминиевую промышленность. Я ему давал разные задания, он их выполнял. И его всегда очень интересовала прибыль. Миша всегда спрашивал: «Ну что, сколько мы сегодня заработаем?» Я отвечал: «Не волнуйся, все будет наше». Потом, когда он уже многому научился в металлургическом бизнесе, понял, как быстро делать деньги, он объединился с братом, а меня решили просто отодвинуть в сторону. Я-то в основном из Америки руководил процессом, а они находились на местах. И они пошли к вице-премьеру правительства Олегу Сосковцу и предложили совместно делать бизнес в алюминиевой отрасли. И не только в России, но и в Казахстане. Деталей их совместного «творчества» я не знаю, потому что меня начали активно отодвигать от дел. Чем они могли заинтересовать Сосковца им помогать? Вот хороший вопрос. Но ведь у Миши Черного после совместного бизнеса со мной было уже очень много денег... Значит, смогли. Я же только терял деньги в России после всего этого. Меня просто кинули. У меня была фирма Trans Commodities. Когда же я заметил, что Миша самостоятельно, без меня, но под крышей моей фирмы занимается поставками и торговлей углем и металлами, я его предупредил, что просто его выгоню. Почуяв недоброе, он создал фирму с похожим названием – Trans-Cis Commodities. Поначалу многие клиенты даже не понимали разницы, все думали, что имеют дело со мной. Когда я все это узнал, я вынужден был судиться с Черным. Компания Trans Commodities, естественно, осталась за мной, но многих клиентов Миша увел. Хотя свой «филиал» со схожим названием он все же закрыл. И новых инвесторов успел найти. Деньги в Россию якобы начали вкладывать братья Рубен из Англии. Не знаю, что они вкладывали, но фирма у них уже была своя – TWG. Я остался за бортом. Конечно, это нечестно. Но что тогда в России делалось честно? Я даже их побаивался. Особенно Мишу. Он был в России связан с мафией, с огромным количеством мафиози. А его брат Лева моих людей просто предупреждал: «Ты сюда из Америки приехал только в гости, смотри, как бы тебя завтра под колесами машины не нашли или поезд не переехал». Однажды такое было на Красноярском алюминиевом заводе. Мои люди приехали, а их опять братья убийствами начали пугать. Потом Миша с Левой пришли к тогдашнему директору Братского завода и сказали ему: «Если будешь с этим Кислиным дело иметь, мы тебя убьем». Я в целом понимал, с кем имею дело. Но когда так все неожиданно повернулось, пришлось нанять отряд охраны из пятнадцати человек с автоматами. Мой отряд, кстати, тогда возглавлял сам Юрий Заостровцев, дослужившийся впоследствии до высокого чина в ФСБ. Но вряд ли даже такая служба безопасности могла меня спасти, если бы меня решили убить. А я ведь понимал, что ни физически, ни фактически я им здесь уже был не нужен. В это полукриминальное братство я не входил, законы совершенно не работали, весь закон – как братва скажет. А я хотел сохранить свою жизнь, жизнь своей семьи и детей и, наконец, вернуться в Америку. Я понимал, что оставаться в России опасно. Я же каждый день шел на работу, как на войну. Я знал, что заговор против меня существует, и выбрал более простой путь – заработать поменьше, но остаться в живых. Мне не жаль потерянных в России денег, я лишь жалею о том, что ведь еще в 1990 году понял, что Михаила Черного окружает мафия, – я видел Сильвестра (Сергея Тимофеева), Отарика (Отари Квантришвили), солнцевскую братву во главе со всеми ее лидерами, – но поздно придал этому значение. А Миша был всегда в центре этого мафиозного круга, как паук – хозяин паутины. Я вышел из бизнеса в 1992 году. И все оставил Черному и его друзьям. Я оставил очень много – алюминиевые заводы, на которых работал, все свои связи и контакты. Поверь, это дорогого стоит. А была ведь еще нефть, которой я занимался. Но в этой области сразу же начались угрозы, причем со стороны все той же группировки Черного. Был там некий Малкин, не помню, как зовут, из одного банка – «Российского кредита», так он мне однажды сказал, что даже бежать бесполезно: мол, ты заказан и тебя все равно убьют. Вот такие у Миши были партнеры. Кто же из них мне такой кусок бизнеса оставит? Наверное, проще убить. Но зато я вот теперь сижу в офисе на Манхэттене и живой. О тех временах страшно вспоминать. Ведь когда меня и из Тулы выперли, группировка Черного поставила своего нового директора, а потом они его убили. Время было такое. Везде всем правила «крыша». Тогда она была блатная. Я не умел найти с ними общего языка. А Миша Черный умел. Это, можно сказать, его работа была. Американцу, пусть даже с миллионными инвестициями, тогда у вас в стране делать было нечего, а с Мишей тогда бесполезно было воевать. Под ним и подольская, и Измайловская группы были. Он их содержал, всем давал по куску пирога. А они убивали. Кто убил Феликса Львова, гражданина США, кстати, который тоже занимался металлургией в России, и других? Впрочем, все убийства и не перечислишь, хотя кровь в алюминиевом бизнесе и до этого была. Один Красноярск чего стоит. Миша сам не убивал, в этом нет никакого сомнения. Но главным лицом в этом деле конечно же был Миша. А затем братва вывела Черного и на самого нашего знаменитого тут «крестного отца». (Сэм, вне всякого сомнения, имеет в виду Япончика. – Авт.) Это интересная история. Но в деталях не хочу о ней говорить. Это до сих пор опасно. Ведь единственный так называемый американец, с которым русские мафиози находили и нашли-таки общий язык, – это осевший здесь в свое время Япончик – вор в законе Вячеслав Иваньков. Но он же для них свой. Собирался здесь «крышевать» всю эмиграцию, в итоге угодил в тюрьму. Я с ним только однажды виделся здесь в Нью-Йорке. Я сразу понял, что он хочет привнести в американскую бизнес-культуру русский принцип «крышевания». Ну и чем все кончилось? Правда, я слышал, что его русские спецслужбы сдали. Может быть, при чьей-то помощи. Но это никогда не будет известно. Хотя сам Япончик, я думаю, знает. С Мишей Черным у него контакт, безусловно, был. Но значительно позднее того, как я с Черным отношения разорвал. Все-таки русским группировкам какая-то помощь в Америке нужна была. Не знаю. Я мог бы своего родного племянника спросить. Его Алик зовут. Криминальный такой парень. Он, представляете, с Мишей Черным сейчас по каким-то бизнес-проектам общается. Я бы ему не советовал, но он уже парень взрослый, сам разберется. Я с ним не общаюсь. ФБР, может, с ним и пообщается. Бизнес-то наверняка криминальный. Так что все продолжается. Слава богу, без меня.

Я прервал монолог Сэма и быстро пересказал ему то, что сам Михаил Черный говорил о его племяннике и о работе в Северной Америке. Я нашел эту цитату в одной из российских газет: «В свое время, когда разошелся с Сэмом Кислиным, я часть денег вложил в Америку. Племянник Сэма занимался недвижимостью и посоветовал мне купить там несколько зданий. Четыре-пять лет работали там, потом, когда я увидел, что рынок находится на высоте, продал, в 1998 г. вышли оттуда. Был бизнес в Канаде. Несколько лет назад я начал заниматься телекоммуникационным бизнесом, центр которого должен был находиться в Канаде. Там была создана компания, которая должна была оказывать услуги в России, могла бы составить конкуренцию Ростелекому. Даже хотел получить в Канаде вид на жительство. Но потом решил от этого проекта отказаться». Сэм ничуть не удивился стремлению Черного продолжать охватывать своими щупальцами весь мир, но о перспективах путешествий алюминиевого олигарха по всей планете высказался весьма скептически.

– Он, Миша Черной, конечно, никогда не успокоится. Вот дал он недавно три миллиона долларов Виктору Ющенко на предвыборную кампанию на Украине, значит, теперь туда активно полез. Он и Березовский – главные спонсоры «оранжевой революции». Вот Черного, кстати, посмотрите, куда сейчас пускают. В Киев и в Израиль. Больше никуда. А на Украине он вообще перевел деньги, как я слышал, с одного счета компании своей жены. Она – наркоманка. Лежит, колется, ее лечат. Сейчас она в Лондоне, в клинике. Там же двое их детей. Остальные две его дочки здесь, в Штатах. У них тоже очень сложная судьба. Вот как все повернулось. А отец – при больших деньгах. В принципе Миша – несчастный человек. Я считаю, что, может быть, это плата за такой вот «черный бизнес». Он сейчас только теряет все. Как бизнесмен он кончился. Его время просто ушло. Эпоха криминальной экономики кончилась. И Черной кончился вместе с этой эпохой. Я его не боюсь. Думаю, что он больше сам меня сейчас боится. Встает утром и от страху смотрится в зеркало – я это еще или уже не я. Слабый он очень стал. Бог ему судья...

Кислин с силой хлопнул ладонью по столу и встал. Из массивного книжного шкафа достал книгу и протянул мне. Это книга некоего Ильи Штемлера, который написал про Кислина биографический роман в двух частях. Я прочитал его в тот же день от корки до корки и нашел несколько интересных эпизодов, в которых фигурирует некий русский бизнесмен по имени Миша Серый. Кто кроется под этим именем, у меня не возникло сомнений. Поэтому расскажу лишь о роли этого весьма любопытного персонажа, не приводя буквальных цитат. Итак, сначала Михаил Михалыч Серый предстает в образе бригадира наперсточников, обманывающих людей на улице, затем, при знакомстве с Сэмом в ресторане гостиницы, он называет себя – бывший инженер-технолог Ташкентской текстильной фабрики, а ныне просто «человек сомнительной профессии». Знакомство происходит в Москве, в гостинице «Россия». Серый оказался человеком богатым и «уважаемым», особенно в кругах криминальных. Из Ташкента он переехал в Москву, привезя с собой много денег и хорошие связи. Войдя в контакт с лидером одной из столичных преступных группировок, Серый начинает активно заниматься игорным бизнесом, но больше всего его интересует экспорт металла и легкие деньги. Вскоре два героя повествования становятся друзьями, а затем Миша Серый беззастенчиво кидает Семена, лишив его и денег, и фирмы, оставив лишь воспоминание о первом ужине в ресторане гостиницы «Россия». Но, кстати, даже по книге видно, что Сэм всерьез опасался нового знакомого, видя размах его связей в криминальном мире столицы. Был ли у этого персонажа реальный прототип, и если да, то кто? Я не спросил об этом Сэма. Он ведь с Черным действительно больше не общается. А вот его племянник – компаньон Михаила во всех его операциях в США, которые, надо полагать, проходят под пристальным присмотром ФБР, имеют место до сих пор. Сэм утверждает, что когда он узнал об этом, то перестал общаться с отцом Алика, то есть собственным братом. На Сэма, пожалуй, это похоже...

Когда я покидал офис на Мэдисон, я уже точно знал: о роли Сэма Кислина в американском периоде «жизни и деятельности» Михаила Черного в США мне еще придется услышать неоднократно. Например, от Саши Гранта, нью-йоркского журналиста, встреча с которым у меня уже была назначена на вечер в одном из бруклинских баров. Я решил убить время, читая книгу Штемлера и даже не догадываясь, что вечерняя встреча с Грантом будет прорывом в моем расследовании. Да и если бы мне кто-нибудь сказал, что именно здесь, в Нью-Йорке, я впервые увижу документы из уголовного дела о фальшивых авизо, я бы тогда ни за что не поверил...

Ночь на Бродвее

Александр ждал меня в баре на углу 84-й улицы. На Нью-Йорк опустилась ночь. Но движение машин было таким же плотным, как и в полдень в деловом центре города. «Этот город никогда не спит», – подумал я, заходя в прокуренный зал, где сидело человек двадцать. Все смотрели повтор какого-то бейсбольного матча. Саша встал из-за стойки и пошел мне навстречу.

Мы не виделись, наверное, чуть больше года. За это время Грант покинул ряды журналистов газеты «Новое русское слово», у истоков которой он когда-то стоял, ушел работать на радио и на русское телевидение. Как и мой друг Володя Козловский, сообщавший мне подробности судебного процесса над Иваньковым, Александр не чурался любой работы. Раскапывал порой самые сложные уголовные дела, общался как с бандитами из Бруклина, так и с агентами ФБР. Грант описал «русские кварталы» Нью-Йорка в сотнях статей и десятках книг, впервые сообщив миру, да и, думаю, ФБР, об истории русскоязычной преступности в США. В частности, Саша как журналист открыл миру того самого знаменитого Евсея Агрона, «крестного отца» Брайтона начала 1980-х, и первым приехал на место его гибели, когда Агрона застрелили в лифте собственного дома. Убийцу, кстати, так и не нашли. Впрочем, не очень-то и искали, так как место Агрона стремительно занял еще один выходец из Одессы – Марат Балагула, в течение одной недели подчинивший себе весь район. «Правил» Балагула недолго – спустя год отправился в федеральную тюрьму по обвинению в вымогательстве. Надо заметить, что Балагула еще и бензин на заправках разбавлял. Не мочой, правда, как в старой советской комедии, а водой, но это агентам ФБР все равно не удалось доказать... Грант любит пересказывать истории «крестных отцов» своего района, но при этом не забывает повторять: они никогда не были миллионерами, а потому настоящих мафиозо надо искать не в Бруклине, а на Манхэттене...

Мы сели за самый дальний столик, чтобы шум бейсбольного матча и крики болельщиков нас не отвлекали, и начали разговор.

– Я думаю, ты уже знаешь, что Черного не пускают в США. Много у него проблем с местными спецслужбами. А ведь начинал-то он с кооперативов, торгующих ширпотребом в Узбекистане и дружбы с Сэмом Кислиным, который продавал в Россию швейные машинки и телевизоры. Стал миллиардером. Вот тебе, казалось бы, и американская мечта, которая для Михаила, правда, не очень хорошо закончилась, – улыбается Александр Грант.

Мы заказываем себе по большой чашке американского кофе, и Саша продолжает рассказ:

– Надо тему русскоязычной преступности и проникновения в США мафиозного капитала начинать издалека, а именно с момента приватизации предприятий в развалившемся Советском Союзе и перехода собственности в частные руки. Здесь, в Штатах, тут же начались разговоры о том, что Россия – это золотое дно и надо спешить делать на этом деньги. Начались поставки из России химических удобрений, поставки алюминия и импорт нефти. Все – по дешевке. Это были три направления, которые осваивали бизнесмены-эмигранты. И основные миллионы, которые заработаны бизнесменами здесь и олигархами там, то есть в России, были заработаны на этих трех ветвях большого дерева, которое когда-то называлось государственным бюджетом Советского Союза. Все деньги делались на разнице между мировыми ценами и теми грошовыми расценками, которые устанавливали «новые русские предприниматели» в России. Ведь как разбогател тот же Сэм Кислин? Он за бесценок выкупал в собственность заводы, создавал специальные денежные фонды для весьма довольных этим фактом директоров, а за вывозимый алюминий расплачивался сырьем, необходимым для его изготовления. Что, собственно, и называется толлингом. Рабочие же живых денег практически не видели. И такие люди, как Сэм, становились миллионерами в одночасье. Причем находясь здесь, в США. Потому что не было механизма вывода валюты из России, и русские предприниматели искали себе западных компаньонов с западным же счетом в банке. Вот в чем секрет «дружбы», например, Кислина и Черного. А затем начался второй «этап развития российской экономики»: когда страна встала на ноги, началось хождение валюты и пошел процесс выдавливания американских компаньонов с отечественного, то есть русского рынка того же алюминия. Вот и вся история взаимоотношений этих двух олигархов. Зачем Черному платить половину прибыли американцу с паспортом, когда пришла пора придумывать новые схемы. И тут началась стрельба, разборки, появились криминальные «крыши». Важно было, кто успеет построить эту «крышу» первым. Михаил и Лев Черные из всей этой алюминиевой команды, конечно, как теперь утверждает и российская, и американская пресса, наиболее криминализированная пара бизнесменов «с большой дороги». А вокруг них формировался уже свой мирок криминальных бригад, а остальных, вроде Кислина, запугали или выгнали. На эти банды весь мир обратил внимание. Так вот однажды в 1989 году заместитель директора ФБР США Джим Моуди создал и огласил целый список криминальных российских группировок, где впервые и мелькнула фамилия Черных. Михаила связывали уже тогда и с Япончиком, который еще не приехал в Штаты, и с Измайловской преступной группировкой. Как только он попал в обойму таких подозрительных личностей, он навсегда остался в разработке американских спецслужб. В 1994 году был конгресс разведывательной службы ФБР, где оба брата с высокой трибуны были упомянуты как основные криминальные авторитеты из России. Еще одна немаловажная веха в их истории, правда? А в 1996 году они попали в отчет Интерпола. Это было уже очень серьезно. Фактически после этого шансов когда-либо въехать в США не осталось ни у Михаила, ни у Льва. В 1997 году Министерство финансов выпустило специальный доклад с грифом «Для служебного пользования». Он у меня есть. И вот что там говорится. Здесь есть как список людей, так и фирм. На тринадцатой странице фигурирует компания Trans Commodities, то есть фирма Сэма Кислина, который в свое время с Михаилом Черным, как он сам говорит, вел совместный бизнес. Кстати, интересно заметить, что Кислин в Нью-Йорке – цвет русской эмиграции. Есть фотографии, на которых он в обнимку с Клинтоном, с мэром города Джулиани, да с кем угодно. Перед выборами 1999 года он давал деньги и республиканцам, и демократам. И все это знали. Но в 1999 году общественная организация под названием «Центр за честность общества» обратила внимание на то, что уж больно странные у Сэма «друзья» были в свое время. И про Кислина также было сказано, что он – русский мафиози. Естественно, был упомянут и Михаил Черной. В этих статьях, написанных в Центре со ссылкой на различные правоохранительные органы и ФБР, говорилось, что их фирма «отмыла миллионы долларов и была использована для проводки мошеннических банковских документов, поскольку братья Черные подчинили себе алюминиевую отрасль в России в начале 1990-х через мошенничество, банковские махинации и убийства». Как говорится, ни много ни мало. После этого чуть ли не обезумевший от страха Сэм Кислин устроил пресс-конференцию в центре Манхэттена и заявил, что хочет предоставить слово Джоэлу Бартоу, который раньше работал в русском отделе ФБР, но недавно оттуда уволился. Я думаю, что Кислин даже немного заплатил Бартоу за это выступление, потому что тот сказал вот что: «Мы занимались братьями Черными, я лично участвовал в расследовании, на Михаила Черного действительно была масса компромата, который не подтвердился». Но в этот момент Бартоу уже работал на Кислина! При этом Бартоу заявил, что ФБР готово десятилетиями собирать компромат на кого угодно и вся эта грязь будет храниться десятилетиями, пока ею не заинтересуется прокуратура. А грязи такой на Черного было действительно много. Многие эмигранты, которые его знали, дали против Черного огромное количество информации. Но она вся закрытая и хранится в архивах ФБР. Сотрудник русского отдела Бюро Рэй Керр рассказывал и мне, и тебе, что не встречал еще ни одну столь словоохотливую нацию, как русские: «Все про всех готовы рассказать, но под присягу никто из них идти не хочет. И это проблема». Но я, кстати, не исключаю, что вскоре найдется какой-нибудь уголовник, пойманный за старое уже дело, но ради индульгенции со стороны правосудия пойдет на сотрудничество со следствием и даст против Черного реальный компромат. Все может быть. Но суда-то пока никакого не было! Вот в чем суть выступления бывшего агента спецслужб Бартоу. Ну а в 2000 году появилась гигантская статья в журнале «Форчун», где, в частности, Черные предстали в неприглядном свете. И наконец, 2003 год. В том году в Америке, пожалуй, в последний раз так громко прозвучала фамилия Михаила Черного – это процесс в штате Делавэр, где Черной вообще был подсудимым. Там рассматривался вопрос, что Черной и его партнеры создавали фиктивные компании, через которые отмывали преступные средства, затем шедшие «на взятки, мошенничество и преступный замысел» с целью завладеть Качканарским горно-обогатительным комбинатом «Ванадий» – крупнейшим в России комбинатом по переработке ванадиевой руды (ванадий используют для получения высокосортной стали, применяемой в строительстве высотных зданий и мостов. – Авт.). Истец – бывший гендиректор «Ванадия» бизнесмен Джалол Хайдаров утверждал, что Черной лично угрожал ему физической расправой, советуя почаще надевать бронежилет, и так далее. «Мне говорили, что, если я не отдам предприятие, меня не оставят в живых», – утверждал Хайдаров. В 2000 году Качканарский ГОК перешел к новым хозяевам (а именно ближайшему партнеру Черного – Искандеру Махмудову —Авт.), а Хайдаров, уже скрываясь, написал из-за границы Генеральному прокурору России Устинову письмо – он потребовал возбудить уголовное дело против Черного и его партнеров по обвинению их в убийстве американского бизнесмена Феликса Львова. И все это было озвучено в американском суде! Более того, Хайдаров высказал опасения, что его также убьют, как и Львова. (По сей день Хайдаров, кстати, скрывается то ли в Канаде, то ли в Израиле, прячась от своих предполагаемых киллеров. – Авт.) Тогда вся Америка начала разбираться, кто же это такой Михаил Черной, откуда он взялся? А это же безумно интересно. С чего вообще начинался Черной? С узбекской мафии. Об этом в России писали, ты это наверняка знаешь. Там, в Ташкенте, он познакомился с Аликом Тайваньчиком, с которым они чуть ли не вместе в футбол играли. А дальше Тайваньчик знакомит Мишу с Япончиком, потом появилась разная подмосковная и московская братва, так что у Черного было всегда очень серьезное мафиозное прикрытие в России. А когда Иваньков приехал в США, Миша понял, что открываются новые горизонты. Возможно, и рэкет тоже. Но, кстати, Сэма они не трогали. А тот с испугу на памятной пресс-конференции вдруг заявил, что давно сотрудничает с ФБР. Удивить, что ли, кого хотел или напугать, непонятно. Скорее всего, он все-таки боялся. И неизвестно, кого боялся больше – Япончика или Черного. Но с той поры много воды утекло. Иваньков уже отсидел свой срок и депортирован, а Черной с его-то репутацией в Штаты не попадет. Здесь ведь как? Миша может весь Израиль убедить, как он был дружен с Ариэлем Шароном, а вот в американской прессе пишут, что он гангстер. И все. Поэтому Госдепартамент не дает ему визу. Причем от такой репутации ему самому уже не отмыться. Он не сумел легализовать капиталы – ввязался в скандал с отмыванием денег в Штатах, влез в сомнительную историю с телекоммуникационными системами в Израиле. Он всегда и везде полублатной. Даже не белая ворона, а черная овца. Может быть, только через одно-два поколения его внуки и правнуки докажут, что они сами не мафиози. А с ним-то все ясно. Это и называется в США громким словом «репутация». Она его будет преследовать везде. В Израиле у него ведь сразу же возникли проблемы, как только он приехал туда на постоянное место жительства. Но это совсем другая история.

Мы договорились с Грантом, что о «злоключениях» олигарха в Штатах и о том, почему на Черного обратило внимание ФБР, обязательно поговорим в следующий раз. Саша сказал, что, вероятно, сам напишет об этом материал. Грант обещал привести в нем ссылки на некоторые документы с грифом «Для служебного пользования». Я чувствовал, что это будет сенсация. Ведь в этой статье должны были появиться не только имена Черного и его соратников, но и имя «нового короля русского алюминия» Олега Дерипаски, и знаменитого «схемотехника», гения офшоров Джалола Хайдарова, и многих других... Я сказал Саше, что должен вернуться в Нью-Йорк через две недели, уже в начале нового года. К этому времени статья Гранта «Под грифом „Для служебного пользования“» должна была быть готова (привожу ее дальше). А пока Саша засобирался домой. Через шесть часов, ранним утром следующего дня, ему надо было ехать на прямой эфир на радио в Бруклин. Но напоследок я задал Саше один вопрос, ответ на который перевернул ход этого расследования. И привел нас обоих к документам из уголовного дела о фальшивых банковских авизо...

Александр Грант Михаил черной под грифом «для служебного пользования»

Партнеры по бизнесу

...В конце декабря 1999 года в одном из конференц-залов дорогого манхэттенского отеля состоялась малолюдная, но достаточно представительная пресс-конференция. Созвал ее один из первых русскоязычных иммигрантов-миллионеров Сэм, он же Семен, Кислин, а проводил адвокат Джеральд Уолприн из авторитетной юридической фирмы Rosenman & Colin LLP с офисами в Нью-Йорке и Вашингтоне. Речь на пресс-конференции шла о том, что Кислин попал в разгар предвыборной борьбы словно кур в ощип. Будучи человеком богатым, он регулярно помогал взносами кандидату республиканцев на выборные должности и последнее время особенно активно поддерживал тогдашнего мэра Нью-Йорка Руди Джулиани, который собирался выставить свою кандидатуру в сенат на смену Альфонсо Д'Амато. Впрочем, на вторичное избрание демократов Клинтона и Гора, а также на выборы в сенат демократа Чака Шумера семья Кислина тоже сделала взносы, и Сэм, как положено, сфотографировался с президентом и украсил этим снимком свой офис.

Демократам это пришлось на руку, поскольку речь шла об одном из «русских нуворишей», деньги которых, вопреки пословице, всегда плохо пахли. 14 декабря 1999 года либеральный вашингтонский «Центр за честность общества» (The Center for Public Integrity) опубликовал статью Кнута Ройса под красноречивым заголовком «Донор кампании Джулиани предположительно связан с русской мафией». Автор, трижды лауреат Пулитцеровских премий и признанный ас журналистских расследований, написал: «Кислин не один среди иммигрантов из бывшего Советского Союза, которые преуспели в Соединенных Штатах, но правоохранительные ведомства, особенно ФБР, прослеживают их возможную связь с организованной преступностью». Оговорюсь, что волшебное слово alleged, то есть «предположительный» или «возможный», дает журналисту право вешать на объект его расследования почти любых собак, если, разумеется, у него есть на то основания. Преступником у нас можно назвать человека только после решения присяжных или его собственного признания.

Так вот, продолжал Кнут Ройс, его центр «получил не подлежащие оглашению документы правоохранительных органов, детализирующие активность десятков иммигрантов, но власти редко возбуждают дела и еще реже делятся такими сведениями за пределами своих ведомств». В данном случае «не подлежащим оглашению» оказался рапорт Интерпола, где среди прочего говорилось, будто фирма Кислина Trans Commodities, Inc. использовалась двумя предполагаемыми (но не alleged, a reputed) преступниками из Узбекистана, Львом и Михаилом Черными, в целях мошенничества и хищения.

Можно добавить, что 25 ноября 1996 года израильская полиция ответила Интерполу на запрос от 22 ноября того же года по поводу Tcherny Mikhail Simionovich, 16 января 1952 года рождения, иммигрировавшего в Израиль 21 июля 1994 года и получившего израильское гражданство под регистрационным номером 313675308. «Судя по имеющейся у нас информации, – сообщили израильтяне в Интерпол, – братья Черные родились в Узбекистане, где они входили в преступный мир. В Израиле их подозревают в принадлежности к преступной группе Smoolovo (допускаю, что так они транскрибировали Измайлово. – Авт.). Один из братьев, Давид, находится в Нью-Йорке, Лев Черной – в Лондоне, а Михаил («Миша») – в Израиле. «Миша» несколько раз в месяц выезжал за границу, особенно в Париж, Вену, Цюрих, Женеву и Стамбул. Вдобавок к вышеприведенной информации у него несколько паспортов – польский, американский уругвайский и российский. Возможно, у него также есть дипломатический паспорт». Там же было отмечено, что предъявление этой справки не может служить ордером на арест Михаила Черного или запросом о его экстрадиции. «Вся вышеприведенная информация, – говорилось в заключение, – предназначена только для полиции». «Американский уругвайский» паспорт Михаила Черного показался мне подозрительным – скорее речь могла идти о парагвайских паспортах, которые в свое время практически свободно покупали российские нувориши, включая, скажем, покойного Бабека Сируша. Я рассмотрел ответ израильтян Интерполу в сильное увеличительное стекло – нет, все верно, american auraguay.

В мае 1994 года, незадолго до получения израильского гражданства, россиян Михаила Черного и его жену Анну задержали в лондонском аэропорту при предъявлении фальшивых польских паспортов. Из Лондона супругов Черных отправили в Швейцарию, где у них изъяли эти паспорта, а 9 июня 1994 года закрыли въезд в эту страну. Обо всей эпопее со ставшим знаменитым польским паспортом мы подробно расскажем ниже.

Кроме США и Швейцарии во въезде Черному отказали Франция, Великобритания и даже Болгария, а всему виной документы с грифами «Для служебного пользования».

Но вернемся на пресс-конференцию в манхэттенский отель, где перед новым, 2000 годом Сэм Кислин отстаивал свое доброе имя, запятнанное предположительной связью с Михаилом Черным, которым на ту пору в Америке можно было пугать детей не хуже, чем Славой Япончиком (Иваньковым).

Кнут Ройс в своей статье также сослался на «служебный» отчет разведки ФБР от 1994 года о действовавшей тогда в Бруклине организованной преступной группе Иванькова, где Кислин упоминался как «член/участник» этой группы. Там же было написано, что компания Сэма Кислина, где работал Михаил Черный, спонсировала въездную визу в США для ныне покойного Антона Малевского (Измайловского), которого сегодня в России уважительно величают «заметной фигурой в криминально-деловом мире». Ройс написал, что в телефонной беседе с ним Сэм Кислин подтвердил, что принял Михаила Черного на работу в Trans Commodities, Inc., но от знакомства с Япончиком отказался, а по поводу визы для Малевского сказал, что если ходатайство о такой визе было напечатано на бланке его компании, то его подпись там была подделана.

Как писала в свое время «Независимая газета», Измайловскую ОПГ отличало от других то, что о борьбе с ней «подробно отчитывался перед депутатами руководитель Министерства внутренних дел; это единственная группировка, чьи лидеры приобрели связи в российском политическом руководстве»... и со временем «профильным направлением Измайловской ОПГ стал контроль над экспортом алюминия из России». Михаила Черного газета назвала партнером Малевского по бизнесу.

«Горацио, ты лучший из людей...»

«Рапорты ФБР и Интерпола, – писал Кнут Ройс, – утверждают, что Trans Commodities, Inc. отмыла миллионы долларов и Черные использовали ее для афер с банковскими документами в начале 1990-х годов, когда братья замышляли захват большей части российской металлургической промышленности, особенно алюминиевой, с помощью предполагаемых хищений, отмывания денег и убийств». Круто, ничего не скажешь. Сэм Кислин, как мог, заступался за своего бывшего «ученика», превзошедшего учителя, и сказал Ройсу, что Михаил Черный действительно работал у него менеджером с 1988 по 1992 год, и повторил характеристику, данную Гамлетом своему другу: «Горацио, ты лучший из людей, с которым случалось мне сходиться».

«"Михаил Черный, – цитирует его Кнут Ройс, – лучший человек из всех, кого я знаю"». Подтвердив, что в ФБР его «спрашивали о многом про Михаила Черного», Кислин повторил Кнуту Ройсу что «Михаил лучший из всех моих партнеров».

Между тем все в том же рапорте ФБР отмечено, что в начале 1990-х годов Михаил Черный «занимался бизнесом в Trans Commodities, нью-йоркской торговой фирме, известной отмыванием миллионов российских долларов в Нью-Йорке». В рапорте Интерпола, со ссылкой уже на российское МВД, говорилось, что братья Черные «также занимались бизнесом – феррометаллами – с американской компанией Trans Commodities, Inc.». Кнуту Ройсу на это Сэм Кислин заявил, что, возможно, его менеджер Михаил Черный делал что-то ему неизвестное, но только то, что ему было велено.

На вопрос, уж не лучший ли его партнер подделал подпись босса на прошении о визе для Антона Малевского, Сэм Кислин ответил, что такое не исключено, но утверждать это нельзя, так как доказательств у него нет. Во всяком случае, в ФБР Кислину сказали, что почерковедческая экспертиза установила, что это не его подпись, а почерк Михаила Черного не проверяли. В статье Кнута Ройса еще много говорилось о деловых связях Кислина с братьями Черными, о советах Сэма Мише взяться за ум и «уйти из алюминия», так как добром это не кончится, и о том, что в итоге Михаил Черный его послушался.

Отзываясь о ФБР в общем положительно, Сэм Кислин все же заметил, что Бюро охотится не за теми людьми. По словам Ройса, Кислин «пытался встретиться с тогдашним директором ФБР Луисом Фри и объяснить ему, что в Нью-Йорке агенты Бюро ловят не профессиональных преступников, которые состоят в мафии и отмывают деньги, а просто хотят свалить все на Михаила Черного, на Сэма Кислина, на тех, у кого кошерные бизнесы».

В Нью-Йорке русскоязычной преступностью занимается созданный 1 мая 1994 года отдел С-24, который называли русским. Помимо С-24 был отдел С-6, занимавшийся борьбой с организованной преступностью выходцев из стран Азии, куда входили иммигранты из азиатских республик бывшего СССР. Сейчас отдел С-24 называется отделом борьбы с евразийской преступностью, а С-6 занят остальными азиатами.

На пресс-конференции, которую созвал Сэм Кислин и его адвокат Джеральд Уолприн 29 декабря 1999 года, присутствовал также бывший специальный агент ФБР Джоэл Бартоу, который прослужил в Бюро десять лет, из них шесть лет занимался как раз борьбой с русской мафией в Нью-Йорке и, в частности, делом Иванькова. Уйдя из Бюро, он, как многие бывшие правоохранители, открыл частное детективное бюро Specal Investigations for Executive Security Services and Investigations (ESSI) в Нью-Джерси. После всего сказанного Сэмом Кислиным о Михаиле Черном для статьи Кнута Ройса бывший агент ФБР своим выступлением поставил все с ног на голову и заявил, что в рапорте ФБР, о котором идет речь, указана манхэттенская фирма, которая якобы помогала российским преступникам получать американские визы и отмывать деньги, но это совсем не Trans Commodities, Inc. Сэма Кислина.

«Это компания, которая называется точно так же, – устно и письменно заявил Джоэл Бартоу, – вторая фирма, которая не зависела от компании Кислина и занималась тем, что упомянуто в рапорте ФБР. Этот рапорт с самого начала перепутал две фирмы. Узнав об этой разнице, я лично передал по телетайпу в центр ФБР свой рапорт с объяснением». К этому можно добавить, что адвокат Уолприн, со своей стороны, направил директору ФБР Луису Фри негодующее письмо с просьбой объяснить, каким образом закрытые данные его Бюро так свободно попадают к журналистам, а в результате этого пострадало доброе имя Сэма Кислина, патриота Америки и борца с организованной преступностью. «Кислин сотрудничал с ФБР, сообщив ценную информацию, – написал адвокат. – А за это кто-то по ошибке заклеймил его преступником и притянул к политическим играм».

«Много лет назад в ФБР меня спросили, могу ли я ответить на некоторые вопросы, – заявил сам Кислин. – Я немедленно – и без всяких адвокатов – сказал, что буду счастлив сотрудничать и предоставить ФБР информацию. Так я и сделал».

В 2001 году Яаков Зихрони, израильский адвокат Михаила Черного, провел в Тель-Авиве аналогичную пресс-конференцию, на которой выступил Джоэл Бартоу. Там он уже сказал, что в ФБР занималось изучением связи Черного с отмыванием в США денег от наркоторговли. «В результате следственных мероприятий я пришел к выводу: Черной не имеет никакого отношения к русской мафии, – заявил Бартоу. – Я слышал, что в черные списки (российского. -Авт.) МВД попадают те, кто отказался заплатить отступные. Эти списки передаются в Интерпол и правоохранительные органы других стран. После этого у отказавшихся откупиться предпринимателей начинаются проблемы».

Статья об этой пресс-конференции появилась в «Московских новостях» 3 апреля 2001 года, и ее автор Дмитрий Радышевский пояснил, что «уже примерно год деятельность детективного бюро Бартоу оплачивается Черным, которому Бартоу старается помочь в восстановлении имиджа порядочного человека»!!! Но... О чудо! Спустя некоторое время «принципиальный журналист-расследователь» Радышевский сам станет ближайшим помощником и правой рукой Черного в Израиле. Неужели не знал, на кого работать идет?..

Первым секретным документом ФБР про русскую мафию, который пошел гулять по страницам газет Нового и Старого Света, можно считать так называемый «список Муди», бывшего заместителя директора ФБР и начальника отдела борьбы с организованной преступностью. Джеймс Муди (в России из корректности называют Моуди) начал прохладные контакты с еще советской милицией в конце 1980-х годов, а в начале 1990-х именно он предложил директору Бюро создать русский отдел. Дел у этого отдела все прибавлялось: если в 1990 году ФБР вело только 68 дел, в которых фигурировали удальцы из СССР, то всего лишь через три года таких дел было уже 215.

Американские журналисты взялись за новую тему наравне с правоохранителями, и читатели наравне с дикторами радио и телевидения США начали ломать язык, выговаривая новые слова – organizatsiya и vory v zakone. А чего всем им стоило произносить названия таких преступных группировок, как solntsevskaya, izmaylovskaya, lyuberetskaya, chechenskaya, kazanskaya, dagestanskaya, mazutkinskaya и так далее! И это только топонимические названия, а ведь появились еще и эпонимические, не по местам появления, а по фамилиям вожаков или авторитетов: Ivankov organization, Ludwig Fainberg Group, Mogielervich organization, Brandwain organization, Sorkin, Baklanjv, Rudyak, Bruk, Sogomonyan, Ibragimov, Arakelyan, Itayev, Blikian organizations... В «списке Муди» были все или почти все, включая такую нетруднопроизносимую фамилию, как Cherny, он же Chernoy, он же Tcherny.

Джеймс Моуди научился выговаривать все это в 1992 году, когда в Вашингтон прилетел заместитель министра внутренних дел России Михаил Егоров, возглавлявший Управление по борьбе с организованной преступностью. «Мы провели вместе несколько дней и поняли, что решать проблему русской мафии можно только сообща, – рассказал Моуди в одном из интервью. – Никаких договоров между нашими странами еще не было, не было даже подписано соглашение об экстрадиции преступников. Но через несколько месяцев по нашей просьбе ГУОП арестовал и переправил в США мошенников Давида Шустера и Александра Белоногова». И еще он сказал фразу, которую следует запомнить: основная разница между Россией и США заключается в том, что по американскому закону любой человек может открыто назвать себя боссом мафии и за это его нельзя арестовать. А в России человек, чтобы его не арестовали, должен быть боссом мафии.

Как попали братья Черные в «список Муди»? Да очень просто.

– В 1988 году я уехал в Москву, где познакомился со многими нашими «предпринимателями новой волны», с западными бизнесменами, – рассказал Михаил Черный в 1999 году российской газете «Мир новостей». – Знакомство в конце 1989 года с американцем Сэмом Кислиным, который тогда торговал всем – от апельсинов до швейных машинок, – во многом определило мою дальнейшую судьбу.

Попытки Кислина добиться цивилизованного раздела начатого было совместного алюминиевого бизнеса были жестко пресечены: ему посоветовали «серьезно подумать, если жена хочет видеть его самого и детей живыми». А теперь вспомните его слова на пресс-конференции в Манхэттене в декабре 1999 года: «Много лет назад в ФБР меня спросили, могу ли я ответить на некоторые вопросы. Я немедленно – и без всяких адвокатов – сказал, что буду счастлив сотрудничать и предоставить ФБР информацию. Так я и сделал». В Нью-Йорке до сих пор поговаривают, что после этой сказанной Кислиным фразы Черного в Штаты и не пускают. И не его одного...

По ряду причин имеет зуб на Кислина и Иосиф Кобзон. «В 1994 году меня оклеветал одесский еврей Сэм Кислин, – заявил Иосиф Давидович “Экспресс-газете” 11 октября 2002 года. – Он торговал в России металлом, проторговался и удрал в Штаты. Там его скрыли, и, чтоб как-то отслужить своим покровителям, он написал на меня две страницы клеветы. Позднее за очень большие деньги один фэбээровец показал моим людям секретную папку с этим доносом. Там было написано, что я торгую оружием, наркотиками, содержу публичные дома».

Не славен олигарх в отечестве своем

Михаилу Черному не привыкать вступать в конфликты с властями. Ведь начиная свой, по сути, подпольный бизнес в советском Ташкенте, братья, по слухам, опирались на поддержку криминального мира чуть ли не всего Узбекистана. Первые 100 тысяч рублей Черный заработал еще при советской власти «цеховиком» на пластмассовом ширпотребе. Других за это сажали и даже стреляли, но Михаила Черного с братом Львом не тронули. «Да и потом, в 1985 году, выяснилось, что советский закон в принципе дозволял такую форму работы, – сказал Михаил Черный много позже израильскому журналисту. – Так что это милиция и прокуратура нарушали закон, а не те, кто зарабатывал деньги своим трудом и инициативой». Так Михаил Черной отвечал на обвинения российской прессы и слухи о том, что его кооператив в свое время отмывал доходы преступных группировок от рэкета, проституции, торговли оружием и наркотиками.

За год работы с Сэмом Кислиным Михаил Черный заработал два миллиона долларов, но это были сущие гроши по сравнению с грядущими прибылями. Знакомство и дела Михаила и Льва Черных с братьями Дэвидом и Саймоном Рубенами хорошо известны и в сферу интересов американских правоохранительных органов входят косвенно. В своей книге про Бориса Березовского с подзаголовком «История разграбления России» покойный Павел Хлебников отвел братьям Черным главу «Алюминиевые магнаты». Хлебников написал, что «страдающий с детства полиомиелитом Лев Черной вместе со старшим братом Михаилом занялся в начале 1990-х годов торговыми операциями по продаже сырья, включая экспорт леса. В 1991 году братья познакомились с Дэвидом Рубеном, владельцем небольшой международной фирмы по продаже металла». Журналу «Форчун» Дэвид Рубен в июне 2000 года рассказал, как в его московский офис вошел сильно хромавший человек с толстой палкой. «Лев сказал, что все решить могут только те, у кого деньги, – вспоминал Дэвид Рубен. – Он сказал: полетели со мной. Я ответил, что у меня не хватит рубашек. А он сказал: ничего, постираем. И мы полетели».

Про головокружительный успех и барыши созданной ими Trans World Group тоже известно достаточно, и Америка здесь сбоку припека. Корреспонденту «Форчун» Ричарду Бехару Дэвид Рубен сказал, что они «помогли построить российскую инфраструктуру, в буквальном смысле слова» и «добились успеха там, где всякие Alcoa и прочие крупные компании побоялись рискнуть». Trans World Group (TWG) построил 300 железнодорожных вагонов и комплекс по разгрузке глинозема на Дальнем Востоке, чтобы можно было получать сырье из Австралии. Создатели TWG считают, что их усилиями восстановлены связи между республиками, разрушенные распадом СССР. И тут потекли прибыли: «На Западе возврат по торговым операциям составлял в лучшем случае 1 %, или 5 долларов, за тонну металла, – объяснил Дэвид. – А здесь я увидел возможность зарабатывать 200 долларов за тонну. Жадность заставила нас рисковать».

Павел Хлебников, американский журналист журнала «Форбс», в той же своей книге объяснил, что к 1994 году TWG контролировала две трети производства алюминия в России, а по производству металла вполне могла считаться третьей в мире.

«Все мои деньги заработаны честным путем, – заявил Михаил Черный одному из израильских журналистов. – Пока я поднимался, меня в России никто не трогал. А вот когда поднялся и они увидели, что я не плачу ни ФСБ, ни политикам, ни кому-либо еще, начали мне наступать на пятки, выживать из бизнесов, из регионов. Но времена были другие, напрямую арестовать они меня не могли и действовали через прессу. Инициировали статьи, после которых начинались различные проверки, комиссии, но в ходе проверок установлено, что все было чисто: налоги уплачены, рабочие зарплату получают вовремя, технологии улучшены! Но мне эта жизнь надоела, и я решил уехать в Израиль, к своему народу».

В 1994 году Михаил Семенович Черный стал гражданином Израиля и с тех пор живет среди своего народа, потому что на бывшей родине, где он и разбогател, его не любят...

Павел Хлебников и другие журналисты отмечали, что, несмотря на скандальную репутацию Михаила Черного, одним из факторов его успеха стали связи с российскими политиками. Французская газета «Ля Монд» 18 июня 2002 года назвала его главным союзником Олега Сосковца, первого вице-премьера российского правительства до 1996 года. «Черные имели хорошие политические контакты в Кремле, – написал Хлебников в своей книге про Березовского. – Их российским партнером был Владимир Лисин, бывший заместитель... Сосковца. Но даже опека Кремля не спасла братьев Черных от обвинений в сотрудничестве с организованной преступностью. Например, в 1995 г. МВД (российское. – Авт.) сообщило, что расследует деятельность компании Trans-CIS в связи с делом о фальшивых авизо 1992–1993 гг. Из заявления МВД следовало, что Trans-CIS заработала свои первые деньги через банки-пустышки в Чечне, обманув Центральный банк. Но доказательных улик не нашли (архивы Центрального банка в Грозном были уничтожены в ходе первой чеченской войны), и никаких обвинений братьям Черным предъявлено не было».

Статья Ричарда Бехара в «Форчун» под названием «Капитализм в холодном климате» Михаилу Черному не понравилась, и он изложил свое недовольство в письме главному редактору этого журнала. «Как мне показалось из предварительной переписки с ее автором, – сокрушенно заявил Михаил Черный, – статья готовилась с претензией на углубленный и честный анализ деловой среды на постсоветском пространстве – в России, других странах СНГ и государствах Восточной Европы. С сожалением вынужден констатировать, что “гора родила мышь". Статья Бехара не вышла за рамки тенденциозных публикаций, преследующих, как мне представляется, вполне конкретную цель – запугать читателя мифами о хаосе на Востоке Европы, неуправляемости экономических процессов и засилии организованной преступности.

Содержание статьи, на мой взгляд, в целом свелось к пересказу слухов и домыслов, а моему имени придается исключительно негативная окраска, меня подспудно обвиняют в причастности к коррупции среди правительственных чиновников. Неоднократно, хотя и бездоказательно, на уровне измышлений, подчеркивается моя связь с организованной преступностью. При этом Ричард Бехар ссылается на неких частных лиц, игнорируя имеющиеся у него достоверные данные правоохранительных органов, а также мои пояснения и высказывания моих партнеров по бизнесу, в том числе Сэма Кислина».

Trans Commodities, Inc., Trans-CIS Commodities Ltd., Trans World Metals, Trans World Group... Как легко было бывшему агенту русского отдела ФБР Джоэлу Бартоу заявить, что менеджер Михаил Черный работал не у Сэма Кислина, а в похожей по названию фирме. «Для ФБР совершенно неважно, будут очищены имена Сэма Кислина и Михаила Черного или не будут, – сказал мне Бартоу тогда, после пресс-конференции. – Задача ФБР – не обелять людей, а расследовать полученную информацию и собирать доказательства для прокуратуры. Если доказательств нет, дело закрывается. Дело Михаила Черного, которое я вел, было закрыто».

Что ж, на этом, пожалуй, можно было бы поставить точку в отношениях между Черным и Кислиным. Да. Но вот только не в отношениях между Черным и США...

Дальнейшие события произошли нескольким годами позже, нежели те, о которых мы пишем сейчас, но, так как дело вновь касалось американского правосудия, уместно именно здесь объяснить, наконец, почему же Михаил Черный боится Америки и почему, наоборот, Америка боится его к себе пускать...

«Капитал» адвоката Маркса

Последний раз имя Михаила Черного промелькнуло в судебно-следственных документах США три года назад, в 2004 году, когда в Суде справедливости (Chancery Court) штата Делавэр разбирался иск американских компаний Davis International LLC и Holdex LLC, а также британской Omni Trusthouse LTD и зарегистрированной на Кипре Foston Management LTD. Иск представлял филадельфийский адвокат Брюс Маркс, офис которого также работает и в Москве, а одним из ответчиков по делу значился как раз Михаил Черный, которого исковое заявление связывало с Измайловской организованной преступной группировкой. Соответчиками в иске были названы расположенные в Делавэре компании New Start Group Corp., Venitom Corp. и Pan-American Corp., которая больше не существует, а две первые были зарегистрированы в марте 2000 года местной американской фирмой American Incorporators Ltd. Эта фирма никакой информацией о New Start Group и Pan-American не располагает, а лишь называет своего агента-регистратора в Коста-Рике, который не отвечает на телефонные звонки.

Истцы требовали с Черного и других ответчиков 2 миллиарда долларов, обвиняя их в отмывании денег «под корпоративной ширмой».

Захват этот начался в конце 1990-х годов, а в июне 2004 года бывший генеральный директор «Ванадия» Джалол Хайдаров, работавший с Дерипаской и Черным, направил Генеральному прокурору России В. Устинову несколько заявлений, которые позднее были размещены в российском Интернете, в одном из которых говорилось: «...В марте 1999 г. преступная группа, не желая отпускать меня из-под своего контроля, так как я... вместе с другими акционерами контролировал финансово-хозяйственную деятельность этого предприятия, потребовала у меня и акционеров продать акции Качканарского ГОКа. Понимая, какую угрозу может несmu данная просьба, я, как генеральный директор, и акционеры согласились продать имеющиеся у нас акции М. Черному и И. Махмудову. Первый платеж в размере 5 млн долларов со стороны М. Черного был осуществлен в августе – сентябре 1999 г. Готов предоставить платежный документ на эту сумму. Но после первого платежа со стороны М. Черного поступило требование, чтобы акционерами Качканарского ГОКа акции предприятия были переданы без дальнейших выплат. Также они обвинили меня в хищении 22 млн долларов. Это был обычный бандитский “развод ”. Я и акционеры Качканарского ГОКа отказались безвозмездно передавать акции предприятия. Последнее предупреждение от группы М. Черного и А. Малевского с требованием передать акции я получил в ресторане “Метрополь ” в конце 1999 г., о чем мною заявлено выше. Сразу после этого, 28 января 2000 г., группа М. Черного и И. Махмудова вооруженным путем захватила Качканарский ГОК, о чем знает вся страна. Вооруженный захват был организован и осуществлен при непосредственном участии В. Рушайло, А. Орлова, губернатора Свердловской области Э. Росселя и высокопоставленных сотрудников Генеральной прокуратуры РФ».

Уточню, что Владимир Рушайло в то время был министром внутренних дел, а Александр Орлов – его правой рукой и помощником по особым поручениям. Позже выяснилось, что в эти поручения входила связь Рушайло с вожаками российского преступного мира, которых так больше не называют. Владимир Борисович просто-напросто приказывал ворам ходить к нему на поклон, и они действительно ходили в офис РУБОПа на Шаболовке! И работали по его заказам. Так было раньше... В исковом заявлении, составленном адвокатом Брюсом Марксом, уточнялось, что Михаил Черный якобы сказал Хайдарову: «Кое-кто не соглашается с моими предложениями, но они всю жизнь носят бронежилеты. Какой в этом смысл? Подумай».

Суд справедливости в Делавэре, где разбирался иск, считают наиболее авторитетным арбитражным органом по рассмотрению межкорпоративных споров в Соединенных Штатах. Адвокат Маркс утверждает, что благодаря принятому в этом штате закону о порядке регистрации корпораций Измайловская ОПГ сумела отмыть миллионы долларов. В иске Маркса отмечено, что подобные законы в Делавэре и других штатах вызывают все большее беспокойство федеральных властей, поскольку они дают иностранным преступникам беспрепятственную возможность отмывать деньги через американские банки. В 2000 году Управление общей бухгалтерской отчетности (Government Accountability Office) конгресса провело расследование, специально изучив, как пользуются этой возможностью русские, то есть граждане бывшего СССР.

Делавэрский закон не требует, чтобы при создании корпорации назывались имена ее руководителей и характер ее деятельности. Однако другой закон штата требует, чтобы проштрафившихся руководителей и сотрудников зарегистрированной в Делавэре корпорации судили именно там, и Брюс Маркс намерен воспользоваться этим законом. «Суд справедливости обладает юрисдикцией разорвать корпоративное прикрытие, чтобы ответчиков можно было судить, – сказал Маркс в интервью. – Штат Делавэр весьма заинтересован, чтобы его корпорации не использовали в преступных целях».

В настоящее время в Делавэре зарегистрировано больше 55 тысяч корпораций, которые в прошлом финансовом году принесли в виде налогов и разных выплат 618 миллионов долларов – 22 процента бюджета штата. Как написала газета «Уолл-стрит джорнэл», за минувшие четыре года правоохранительные органы России, Венгрии и других стран направили в наше Министерство юстиции больше сотни запросов, чтобы окружной федеральный суд в Делавэре выдал повестки, разрешающие изучить деятельность отдельных корпораций. Во многих случаях иностранные следователи сообщали, что, по их сведениям, эти корпорации связаны с восточноевропейскими преступниками, переводящими деньги в Соединенные Штаты и из Соединенных Штатов.

Ревизоры установили, что в 1990-х годах таким способом российские корпорации поместили в американские банки США больше миллиарда долларов, которые затем ушли из страны. Не утверждая, но допуская, что это было отмыванием денег, ревизоры конгресса назвали банковские счета примерно двух тысяч корпораций, которые без труда открыл в Делавэре некий «иммигрант из России». Имя его не называется, но этот иммигрант рассказал федеральным ревизорам, что действовал по поручениям российских брокеров и не знает тех, от чьего имени он регистрировал корпорации. Ловкач этот был не первым, а столбовую дорогу для грязных российских долларов в «прачечную» Америки проложил Александр Егменов – именно его в свое время называли «единственным русскоговорящим нотариусом» и «мастером подделок». Русскоговорящие нотариусы наверняка были и кроме него, но такого точно не было.

Справка из российских источников

«Александр Егменов, гражданин России, ранее судим по ст. 146 ч. 2 УК РСФСР (разбой) и приговорен к 6 годам лишения свободы. Уехал в США в конце 1980-х гг., помогал регистрировать там коммерческие структуры, был знаком с Япончиком, помогал регистрировать фирмы Гавриилу Попову, Анатолию Кашпировскому, Андрею Макаревичу. В начале 1997 г. был депортирован из США и задержан в аэропорту Шереметьево-2 по обвинению в хищении денежных средств Петербургского телевидения по предварительному сговору с Беллой Курковой. В России пользовался уважением среди криминального контингента граждан, до эмиграции имел совместный бизнес с Мансуром, знал Сильвестра и Отари Квантришвили...»

Из американских источников можно добавить следующую информацию: в 1990 году агент федеральной Службы иммиграции и натурализации (СИН) Томас О’Конелл арестовал Егменова в 1990 году за незаконное пребывание по просроченной визе, когда тот жил в общежитии Политехнического института Ренселлер в Трое. Сопротивляясь депортации, в том же году Егменов попросил политического убежища, заявив, что в Москве был экономистом диссидентской организации «Синтез», за что власти продержали его месяц в психушке. О том, что Егменов был судим в 1984 году за вооруженное нападение и провел под стражей три года, он не сказал и получил статус политбеженца. Второй раз его арестовали в ноябре 1995 года.

Егменов начал с того, что открыл в Олбани компанию All American Corporate Service, Inc., а через фирму Delawer Business Incorporators в Уилмигтоне, штат Делавэр, регистрировал еще несколько корпораций. По словам капитана полиции штата Нью-Йорк Дэвида Макналти из отдела уголовных расследований, Егменов «создавал в Нью-Йорке компанию с филиалами за границей, обычно на Карибских островах. Иногда он за неделю открывал две сотни корпораций по всей стране. К нему приходили и говорили: мне нужны четыре компании за пределами США, чтобы налоговое управление туда не добралось. Он создавал такие корпорации на Антигуа и Каймановых островах».

Для того чтобы открывать эти филиалы, Егменов подделывал документы, подтверждающие, что в России есть основная фирма. За период расследования у капитана О’Конелла накопилось шестнадцать коробок егменовских документов, среди которых были две коробки, полные печатей разных российских учреждений, от ведомств МВД до университетов и больниц. С помощью компьютерных программ мошенники ставили на липовый документ любую печать – у них изъяли пишущую машинку с русским шрифтом и скоросшиватель. В решении большого жюри Александр Егменов назван «мастером подделок». Для ускорения обработки его документов на создание корпораций Егменов подмазывал сотрудников администрации штата Нью-Йорк, и одно время у него был целый ящик чистых бланков сертификатов о создании корпорации. Все чин чином, с водяными знаками и печатью.

На след «мастера подделок» удалось выйти не уголовному розыску, а иммиграционной службе. Оказалось, что некоторые российские клиенты Егменова открывали в США мнимые корпорации для того, чтобы получать рабочие визы. В СИН насторожились, узнав о количестве заявлений на эти визы, а позже выяснили, что многие корпорации указывали в этих заявлениях один и тот же адрес в Олбани: 1 Colombia Place или 283 State Street. Следователи СИН получили ордер на перехват факсов Егменова. Так стало известно, что в штате Нью-Йорк он открыл 4 тысячи липовых корпораций, в Делавэре – тысячу, а также несколько сотен в Пенсильвании, Массачусетсе, Огайо и других штатах. Несколько десятков корпораций появилось в таких укромных уголках, как остров Мэн и Каймановы острова. 13 ноября 1995 года агенты ФБР арестовали Александра Егменова в его бруклинском доме и вскоре обвинили в отмывании денег, мошенничестве при оформлении виз и лжи при подаче заявления на политубежище. Егменов признал себя виновным, ему зачли год, отсиженный до суда, и депортировали в Россию. Арестованный прямо в Шереметьевском аэропорту, он отсидел год в Бутырской тюрьме и был освобожден под залог.

Адвокат Брюс Маркс считает, что, если бы он выиграл суд против Михаила Черного и других, в Делавэре смогли бы отменить закон об анонимности корпораций, который помогает преступникам, хотя и приносит штату немалый доход. Власти штата утверждают, что корпорации предпочитают Делавэр не поэтому, а из-за стабильности финансовых институтов и сохранения тайны вклада. Помощник секретаря штата Ричард Гайзенбергер даже назвал Делавэр «жертвой собственной репутации».

Михаил Черный живет в Израиле, откуда, по данным Интерпола, часто вылетает. «Есть люди, которые ценят русских, – сказал он в интервью киевской газете “Столичные новости". – Шарон, например. Мы с ним говорили по-русски. Он спрашивал: “Миша, почему ты – мафия? Ты убил кого-то? Украл что-то?” Я говорю: “Никого не убивал, ни у кого ничего не украл". Шарон: “Так что, деньги заработал? Молодец! Привози их сюда, строй дом и живи. Никто тебя не тронет. А их всех пошли на...”». Ариэль Шарон уже не сможет ни подтвердить, ни опровергнуть эти слова. А их тоже следовало бы засекретить под грифом «Для служебного пользования»...

Вопрос на прощание, или дело об авизо...

«Скажи, ты знаешь историю, которую сам же упоминаешь в этой статье, я имею в виду историю о фальшивых авизо, об уголовном деле, которое в России вел следователь Сергей Глушенков?» – наугад спрашиваю я, когда Саша уже встает из-за стола. Он собирает документы в папку и на ходу расплачивается за кофе. «Конечно, я читал даже справки из этого дела. Мне их несколько лет назад передал один бывший мент из России, переехавший сюда из Москвы вместе со всей своей семьей. Как же его звали? Миша, кажется. У него еще такая любопытная дочка была, все время пыталась вместе с ним на таксистскую смену заступить. А он поначалу и дорог-то не знал. Нет, не Миша, а Сергей. Сергей Ибрагимов. Он работал в ГУБОП МВД. Майор, кажется, в прошлом».

Тут меня как будто приковало к стулу. Я последние два месяца искал эти документы в Москве, а их копии, оказывается, лежали где-то в архиве Гранта! Естественно, мне нужно было их увидеть. В ту ночь мы расстались очень поздно. Заехав в Бруклин, я взял копии нескольких справок из уголовного дела и поймал такси, чтобы вернуться обратно на Бродвей. Грант обещал приехать ко мне на Манхэттен завтра. Мы встречались пять дней подряд по вечерам в маленьком ирландском баре, раз за разом перечитывая эти документы и готовя главу для книги, специально посвященную таинственному делу об авизо. Когда мы закончили, я посчитал, что ответ на вопрос, так долго меня мучивший, найден. Пусть даже в качестве рабочей версии, но теперь я почти наверняка знал, как олигарх Михаил Черный, собственно, и стал олигархом! Дело об авизо оставило очень много вопросов, но и ответов оно дало немало. Главный из них конечно же на вопрос: что же такое стартовый капитал «нового русского бизнеса»?

Интересно, что Гранту работать над этим материалом, кажется, было безумно интересно. Он тоже будто бы заново открывал для себя законы «русской экономики». Когда глава была написана, мы вновь встретились поздним нью-йоркским вечером в том же баре на 84-й стрит, но уже без компьютера и бумаг.

– Как назовем главу? – спросил Александр, облокачиваясь на стойку бара.

Хозяин заведения, пожилой рыжий ирландец, не спеша готовил кофе в углу. Кроме нескольких фанатов «Нью-Йорк янкиз», в баре еще никого не было.

– Давай назовем ее так, как об авизо до сих пор вспоминают в России: «Деньги из воздуха».

– О’кей, – отвечает Саша и, не дожидаясь кофе, начинает одеваться. – Поеду домой спать. Устал смертельно. Через два дня – Рождество, а мы тут с тобой каждый вечер документы перечитываем, вместо того чтобы за подарками ехать. Неужели ты всерьез думаешь, что это уголовное дело кому-нибудь в России еще интересно? Его в свое время закрыли и как можно скорее забыли, а мы сейчас только лишний шум будем поднимать. Те люди, которые об авизо знали, ты же помнишь, уже убиты. В России ничего, по сути, не изменилось. Я в какое-то там правосудие или справедливость «по умолчанию» просто не верю. Ну да ладно, сам решай. Про проблемы Черного в США и Израиле я тебе материал пришлю. Как обещал. Все, пока. Я позвоню, – бросает он на прощание, быстро выходит из бара и скрывается в потоке машин...

На следующий день я улетал домой. И, покидая этот город в самый канун Нового года, вдруг вспомнил ту одинокую пожилую женщину в инвалидной коляске и двумя букетами шикарных красных роз, наверное напоминавших ей об ушедшей молодости. «Город одиноких сердец», – снова подумал я. О том, что говорил мне на прощание Грант, я думать совсем не хотел. А нужна ли кому-то вся эта информация в Москве? Собственно, какая разница, кто и как стал в России олигархом, через кого переступил в своей жизни, кого раздавил «во благо» своей карьеры? Но наша глава была написана. Мы нашли правду. Так что наша совесть чиста.

Документы, справки, отчеты о проведенных мероприятиях по уголовному делу о знаменитых «фальшивых авизо», как мы предполагаем, были вывезены из России в США в конце 90-х. Уникальные материалы, раскрывающие механизм широкомасштабных хищений средств из государственного бюджета РФ, сегодня пылятся где-то в Нью-Йорке и интересны лишь журналистам... Хотя маловероятно, что спецслужбы перестали интересоваться этой историей...

Глава 6 Александр Грант Деньги из воздуха

Афера века

Отдельный вид экономических преступлений – махинации с фальшивыми авизо – появился в России в мае 1992 года. На этих преступлениях специализировались преимущественно чеченские преступные сообщества. В мае 1992 года случайно была пресечена попытка вывезти 6,5 миллиона рублей, которые были получены по фальшивым авизо, а 6 октября 1994 года по этому делу милиция задержала десять человек. По оперативным данным, все они были члены чеченской ОПГ. Махинации стали возможны из-за форсированной «пересадки» приемов американской банковской системы в российские условия. На Западе банковская система очень оперативна и счета обслуживаются весьма быстро. В российских условиях мошенники пользовались медлительностью банковской системы, и пока информация доходила от одного банка до другого, деньги снимались и «уходили». По мнению специалистов из МВД, операции с фальшивыми авизо готовились долго и тщательно: неслучайно перед самой крупномасштабной операцией в Москву приехали представители банкиров Чечни. Существует версия, что процесс был подсказан чеченцам Центробанком РФ и подобным образом из бюджета Чечни изымались деньги КПСС, которые после развала СССР и запрета КПСС необходимо было срочно вывезти из республики, – они переводились на фиктивные счета в России, обналичивались и бесследно исчезали. В феврале 1993 года вице-президент России Александр Руцкой обвинил именно председателя ЦБ Геннадия Матюхина в пособничестве хищения денег в размере 300 миллиардов рублей. В течение 1992–1994 годов из девяти банков Чечни поступило 485 фальшивых авизо на общую сумму 1 триллион рублей. Всего по фактам аферы было возбуждено 250 уголовных дел и выявлено 2,5 тысячи поддельных авизо на сумму свыше 270 миллиардов рублей. Была пресечена деятельность 198 группировок, около 200 организаторов и активных исполнителей. Под контролем Следственного комитета МВД до суда было доведено 22 дела, на скамье подсудимых оказалось 62 человека, сумма ущерба государству оценивалась в 41 миллиард рублей. Однако, в конце концов, уголовное дело № 81015/81664 (о чеченских авизо) зашло в тупик, так как над схемой получения по авизо денег работали финансисты нескольких республик, и следы затерялись именно там. Дело было спущено на тормозах. В ходе следствия выяснилось, что первые десять банков, замешанных в афере, на момент проведения данных операций остро нуждались в деньгах, и у них не было выбора – или принять услуги аферистов, или обанкротиться. По крайней мере, так в ходе следственных мероприятий утверждали сами банкиры. Среди них – представители банков «Столичный», Инкомбанк и других. Однако это было не единственное уголовное дело о фальшивых авизо. Второе – не менее громкое, но менее известное – также было фактически спущено на тормозах. Но именно оно и дает нам полную картину понимания, как деньги «делаются из воздуха»...

Черная сотня братьев Черных

Информация, которую я тогда назвал «Черная сотня братьев Черных», досталась мне лет шесть-семь назад традиционным путем. Ко мне в «Новое русское слово» нередко обращались граждане, располагающие сведениями по моему профилю, то есть данными о русскоязычной организованной преступности и в Америке, и в бывшем СССР, и по всему миру Как правило, я первым делом напоминал, что пришли они не к исповеднику и не к адвокату, а в газету, где на конфиденциальность рассчитывать нечего, но, когда чутье подсказывало мне, что материал интересен, я выслушивал их off the record, то есть не для печати, хотя, каюсь, иногда тайком включал диктофон. Закон штата Нью-Йорк разрешает несанкционированную тайную запись беседы двух сторон, если хотя бы одна сторона знает, что беседа записывается. В других штатах, например в Калифорнии, это запрещено.

Одним собеседникам я рекомендовал обратиться в ФБР и давал телефон; других направлял в районные прокуратуры, третьих, если, например, речь шла о подделке денег, связывал с Секретной службой. Случай, о котором я говорю, мог бы заинтересовать Secret Service, но мой собеседник настоятельно просил не сдавать его американским спецслужбам и вообще не упоминать о нашем разговоре в обозримом будущем. По специфическими оборотам речи я понял, что он работает или работал в системе российских правоохранительных органов, а по тону предположил, что он на эту систему обижен. Попав в Америку, он каким-то способом привез с собой увесистый том материалов расследования, которое вели другие люди. Этот том и лег в основу «информации для размышления», которую я усвоил, обработал и честно положил в архив. Думаю, что сейчас она может быть опубликована.

Три мантры подполковника Глушенкова

В каждом из нас живет своя мантра – заклинание, которым мы запускаем в работу поток энергии, пытаясь очистить сознание от ментальной и эмоциональной грязи нашего сложного времени. Мантрой может быть звук, слово или набор слов, от которых нам уже никуда не деться. Так же, как им от нас. Уверен, что разбуди среди ночи Сергея Анатольевича Глушенкова, и он без запинки произнесет свою мантру, тем более что на одну тему их у него три.

Первая мантра старшего следователя по особо важным делам Следственного комитета российского МВД Глушенкова звучит так: «В 1992 году организованной группой, возглавляемой братьями Черными, созданы и зарегистрированы в Монако фирмы Trans-CIS Commodities и Mirabel, которые использованы для заключения толлинговых (изготовление готовой продукции из сырья, ввозимого в страну инофирмами) и иных договоров с промышленными предприятиями России, в частности, с Ачинским глиноземным комбинатом, с Красноярским и Братским алюминиевыми заводами... Оплаты по этим контрактам вышеуказанными инофирмами осуществлялись в рублях, причем перечисления нередко производились через подставные коммерческие структуры за счет средств, полученных в результате мошеннических операций с банковскими документами, в том числе с подложными авизо».

Читать эту мантру Глушенков начал еще майором юстиции, возбудив 21 февраля 1994 года уголовное дело № 009, а затвердил ее будучи уже подполковником, несколько лет подряд повторяя это заклинание в преамбулах очередного постановления о продлении следствия. Дело № 009 пухло и дробилось, выделяя и отделяя новых и новых фигурантов, оно меняло номера, став из трехзначного шестизначным, а на его страницах разворачивалась картина новейшей истории России того периода, который в Америке назвали разграблением, а ваш покорный слуга обозначил как уркократия.

Но до этого термина американцам нужно было дойти через жуткий образ русской мафии, отчаянные вопли правозащитников о всенародной нищете, сухие справки экспертов о коррупции в высших эшелонах власти и наступление стремительно богатеющих «новых русских», которых еще не называли олигархами. Тогда они выглядели благодетелями, спасителями своего бывшего отечества, кормильцами и поильцами народа, враз лишившегося веры и царя. Судите сами, в страну безработных приезжал ее бывший гражданин и давал директору бездействующего завода деньги на то, чтобы снова запустить производство и платить рабочим. Больше того, волшебным словом «толлинг» он снимал с завода головную боль снабжения и сбыта, все это он брал на себя, а вы, «родные, только работайте и зарабатывайте детишкам на молочишко». Естественно, что директор при этом зарабатывал по одному, а рабочие по-другому. «Директор завода, не страдающий маразмом, может согласиться экспортировать алюминий за рубли только в одном случае, – сказал “важняк" Глушенков одному российскому журналисту, – если валюта переводится на его личный счет в швейцарском банке».

Уркократия превращалась в клептократию, и время этого перевоплощения назвали периодом флибустьерского капитализма. «Чаще всего в этом бурном море успеха добиваются не чисто выбритые, загорелые, с иголочки одетые яхтсмены под снежно-белыми парусами, а неопрятные шкиперы, командующие пиратским кораблем, – сказал когда-то Лев Черной. – И не надо пугаться. Это законы первоначального накопления капитала, применимые всюду».

В отличие от европейских стран, включая Россию, в Америке капитализму не предшествовал феодализм. В Россию же капитализм вернулся после 73-летнего перерыва на диктатуру пролетариата. Когда-то в одной из наших бесед Пол Хлебников заметил: «Первоначальное накопление капитала в Соединенных Штатах велось тоже не в белых перчатках, но эти капиталы не вывозились за рубеж, а шли на обустройство страны. Огромные территории Америки не были собственностью крупных землевладельцев, а захватывались европейскими переселенцами у местных жителей, то есть индейцев, а позже у таких же переселенцев. Иногда землю покупали, и в 1626 году голландец Питер Минюйт за безделушки общей стоимостью 24 доллара приобрел остров Манхэттен.

Среди воротил российской уркократии существовал оправдательный тезис, которым они наповал сражали американских журналистов. Американцам напоминали про династию Морганов, первенец которой Генри, по прозвищу Жестокий, возглавлял шайку морских разбойников, хотя и пиратствовал под британским флагом. Но для человека образованного этот тезис не работает – пока нет веских доказательств, что клан Морганов – Пьерпойнтов начинается именно с Жестокого Генри. Тем не менее эта легенда не умирает, и версию о родстве удачливого пирата и преуспевающих бизнесменов можно считать истиной хотя бы в переносном смысле.

Основателем же империи Морганов был Джуниус Спенсер, живший спустя двести лет после пирата Генри. Это был добропорядочный джентльмен, воспитанный в строгом протестантском духе, но вот его сын Джон Пьерпойнт вел семейный бизнес нагло и бесцеремонно. Этот Морган первым организовал серию слияний и поглощений, проглотив компании Edison General Electric и Thomson – Houston Electric Company, а затем отобрав бизнес у «стального короля» Эндрю Карнеги. Все это так, но, – повторил мне Пол Хлебников, – с наглецой нажитые капиталы ложились в фундамент американской экономики, а к тому же один человек не был одновременно пиратом, финансовым разбойником и святошей».

«В чем мы виноваты?» – заявляют клептократы того периода и поясняют, что поначалу ими двигали самые честные намерения вести честный бизнес по всем его легитимным правилам. Однако вскоре они убедились, что это невозможно. В России (как и в прочих бывших советских республиках) не осталось власти, которой положено регулировать деловую активность граждан. Все держалось только на взятках, да и взятки порой было некому давать. Налоги вместо государства платили бандитам, прибыль нужно было не помещать в банк на имя предприятия, а вывозить «за бугор». Бандиты же матерели, богатели, остепенялись и со временем становились партнерами бизнесменов, а затем и партнерами крепнущей власти, которая вскоре и подмяла их под себя.

На а-ля гоголевский вопрос: «Толлинг, птица-толлинг, кто тебя выдумал?» применительно к указанному периоду российской истории можно ответить: «Лев и Михаил Черные». Деньги на толлинг братья Черные могли получать из трех источников: отмывать капиталы криминала; получать дешевые кредиты у опять-таки криминализированных банков и получать деньги в госбанке, но по фальшивым авизо. Пытаясь разобраться в круговерти фирм-пустышек, фирм-«крыш», фирм-офшоров и фирм-«прачечных», с помощью которых из России переводились, конвертировались и отмывались миллиарды рублей, в октябре 1996 года «важняк» Глушенков потребовал навести о них справки в Монако и Лихтенштейне, Словакии, Литве и Латвии, США и Великобритании, Германии и Швейцарии, Израиле и Австрии, Гонконге и на Филиппинах. Настаивал Сергей Глушенков на этом в связи со «значительным объемом работы, связанной с изобличением и привлечением к уголовной ответственности лиц, совершивших вышеуказанные преступления». Как водится, если из этих царств-государств и приходили ответы, они были до обиды обтекаемыми, хотя коллеги-правоохранители не спорили, что интересующие российского следователя господа достойны самого пристального интереса.

Как сказано в справке по уголовному делу № 117449, выделенному 28 августа 1995 года из дела № 117414, выделенного 28 марта того же года из дела № 009, «...установлено, что под контролем братьев Черных и с их участием на территории России осуществляется деятельность ряда коммерческих предприятий, с помощью которых и проводятся мошеннические операции. По данным ФБР США, братья Черные связаны с бруклинской преступной группировкой, действующей среди евразийских эмигрантов Нью-Йорка...». Знаем мы этих «евразийцев»! В другой справке по делу говорится, что «Черной М. С. ранее в Ташкенте был связан с преступными авторитетами, имеет кличку Миша Черный, ранее занимался боксом, работал тренером в обществе “Еш Куч"».

На предложение дать свидетельские показания господин Черной в феврале 1997 года ответил Следственному комитету МВД России, что он может «встретиться с расследующими дело следователями в Израиле и дать показания либо ответить письменно на поставленные следователем вопросы с соответствующим заверением ответов». Поехать в Россию Черной якобы не может, «опасаясь стать жертвой незаконного задержания». Один из основных фигурантов красноярской ветви дела № 009, бывший генеральный директор производственно-коммерческой фирмы «Ариадна» Александр Кудымов, уехал из России в Германию и стал Herr Mueller. По наколке российских властей Кудымова-Мюллера там нашли и в мае 2000 года задержали в Берлине, но в Россию не отправили, поскольку по немецким законам на предъявленное ему в Москве обвинение истек срок давности. Бывший гендиректор Красноярского алюминиевого завода Юрий Колпаков, кажется, живет в Англии, и в июне 2003 Егода дело в отношении него было прекращено.

Вторая мантра подполковника Глушенкова

Вторая мантра подполковника Глушенкова, которую он также наверняка заучил наизусть, звучит так: «24 августа 1992 года путем зачисления на расчетный счет Ачинского глиноземного комбината в филиале коммерческого банка (КБ) “Енисей” по подложному телеграфному кредитовому авизо № 106 от 21 августа 1992 года от имени Расчетно-кассового центра Главного управления Центрального банка Российской Федерации (РКЦ ГУ ЦБ РФ) по Свердловской области неустановленными лицами похищены государственные денежные средства в сумме 758 млн 300 тыс. 20 рублей. Похищенные таким способом 758 300 020 рублей использованы на оплату контракта № 92/002 от 6 августа 1992 года, заключенного между Красноярским алюминиевым заводом и фирмой Trans-CIS Commodities (TCC), по которому заказчик-инофирма поручила заводу выпускать готовую продукцию из своего сырья».

Отвергая всякие подозрения в причастности к нехорошим делам, Лев Черной объяснил, что 6 августа 1992 года он, исполнительный директор ТСС на территории СНГ, подписал с коммерческим директором Красноярского алюминиевого завода Колпаковым Ю. Д. контракт № 92/002. По просьбе руководства завода оплата по этому контракту в 1992–1993 годах осуществлялась рублями. Поскольку у ТСС не было рублевых счетов, по ее поручению эти выплаты проводили различные российские коммерческие структуры, которым ТСС производила валютные перечисления или поставку товаров. Кроме того, по просьбе руководства КрАЗа фирма ТСС платила валютой фирмам, которые указывал завод. Черной категорически отверг всякую причастность к подложным авизо, заявив, что контракт его компании ТСС с КрАЗом заключен на несколько лет и слишком велик, чтобы ставить его под удар таким сомнительным мероприятием. К тому же, отметил Лев Черной, у его компании был надежный кредитор, компания Trans World Metals.

Глушенков же считал иначе и гнул свое. «В процессе проведения следственных действий и оперативно-разыскных мероприятий установлено, – написал он, – что в 1992 году иностранными фирмами Trans Commodities, Trans-CIS Commodities, Trans Tech Company и Mirabel заключены контракты, в том числе толлинговые (изготовление готовой продукции из сырья, ввозимого в страну инофирмами) с Братским, Красноярским и Новокузнецким алюминиевыми заводами, а также Ачинским глиноземным комбинатом.

Оплата по этим контрактам вышеуказанными инофирмами в 1992–1993 годах в большинстве случаев осуществлялась через подставные коммерческие структуры за счет денежных средств, полученных в результате мошеннических операций с банковскими документами. Эти мошеннические операции в банковской сфере России организованы и проведены международной организованной преступной группой, возглавляемой братьями Черными».

Под «банковскими документами» следователь по особо важным делам имел в виду авизо – официальное извещение банка об исполнении расчетной операции. Банки высылают своим корреспондентам и клиентам авизо о дебетовых и кредитовых записях по счетам, об остатке средств на счете, о выплате переводов, выставлении чека, открытии аккредитива и т. д. Авизо оформляется на специальных бланках, где указываются его номер, дата, содержание операции, сумма и номер счета, наименование отправителя и адресата и другие данные. Уравнение «авизо + мошенничество = прибыль» в первой половине 1990-х годов прошлого века помогло обокрасть Россию и обогатить ее «спасителей» вроде братьев Льва и Михаила Черных.

Что же представляет из себя такая операция не в профиль, а анфас? Вспоминая того же Николая Васильевича Гоголя, «пришли на почту деньги, неизвестно кому принадлежащие», а точнее, 2 октября 1992 года на счет ассоциации «Гранд» в коммерческом «Пресня-банке» поступило по фальшивому авизо № 043 ни много ни мало, а 780 640 000 рублей, якобы переведенных упомянутым выше красноярским коммерческим банком «Енисей» со счета акционерного общества «Сибинвест». 200 миллионов из этой суммы через неделю были переведены со счета «Гранда» на счет Красноярского алюминиевого завода в счет платежа компании Trans-CIS Commodities по письму главы Trans Commodities Михаила Черного. Это раз.

14 октября на счет липового товарищества с ограниченной ответственностью «Клер» в московском «Кредитпромбанке» поступило подложное авизо из Расчетно-кассового центра Главного управления Центробанка России в Пермской области на сумму 992 миллиона рублей. Через две недели 320 миллионов рублей из этой суммы через ту же ассоциацию «Гранд» и снова по письму Михаила Черного пошли Ачинскому глиноземному комбинату в счет платежа все той же Trans-CIS Commodities. Это два.

Превращая дело № 009 в дело № 117414, «важняк» Сергей Анатольевич Глушенков насчитал девять таких авизо на общую сумму без малого 7 миллиардов рублей, и это были только цветочки, липовую пыльцу с которых могли собирать не только братья Черные. Но для того чтобы понять, почему с такой легкостью проходила вся эта липа, давайте вернемся к «подложному телеграфному кредитовому авизо № 106 от 21 августа 1992 года от имени Расчетно-кассового центра Главного управления Центрального банка Российской Федерации (РКЦ ГУ ЦБ РФ) по Свердловской области».

Операция «Выгода»

Из текста этого самого авизо следовало, что оно поступило от РКЦ ГУ ЦБ России по Свердловской области с телетайпного аппарата № 221318 в филиал КБ «Енисей» за условным номером по МФО 253017. В деле есть справка, что РКЦ г. Ачинска 12 марта, 30 ноября и 15 декабря 1993 года телеграфными запросами трижды просили подтвердить авизо № 106 от 21 августа 1992 года на сумму 758 300 020 рублей, но только в июле 1994 года было достоверно установлено, что указанное авизо из ГУ ЦБ России не исходило. Согласно документам, полученным из Центрального РКЦ ГУ ЦБ России по Свердловской области, «телеграфное авизо № 106 от 21 августа 1992 года не исходило, условный номер МФО 253017 им не принадлежит».

«Паровозов», то есть главных участников этого эпизода, по понятным причинам не нашлось, но стрелочников оказалось множество. Допрошенная в качестве свидетеля Аргунова С. И. пояснила, что в 1992 году работала главным бухгалтером РКЦ г. Ачинска. Предъявленное кредитовое авизо № 106 от 21 августа 1992 года было принято их банком 24 августа 1992 года в 04 часа 07 минут по московскому времени. Судя по штампу и метке телеграфиста банка «Енисей» в Ачинске, авизо на сумму 758 300 020 рублей пришло туда из Свердловска на счет Ачинского глиноземного комбината (АГК) от фирмы ТСС (Trans-CIS Commodities). В этот же день авизо было передано в РКЦ. Поступило оно телеграфом или его принес курьер, бухгалтер Аргунова не помнит.

При поступлении телеграфного авизо в РКЦ проверяется подлинность и правильность оформления. В 1992 году это проверялось только по кодовому слову «Выгода», которое шифрует сумму, указанную в авизо цифрами. Проверкой занималась бухгалтер Кононова ТВ., но подпись на авизо № 106 была не ее. «Значит, данное авизо также проверялось и сотрудниками КБ “Енисей", – заключил другой “важняк" из Следственного комитета при МВД России, майор юстиции Лисин. – Кодовое слово по предъявленному авизо было верным».

Квитовка, то есть сверка авизо между пунктами отправки и получения, представляет собой последующую сверку начальных и ответных МФО (условных номеров). В 1992 году расчетно-кассовые центры не проверяли поступавшие авизо путем запросов и подтверждений, так как данное указание Центробанка о проверке суммы по поступающим авизо появилось позже. В 1993 году сумма по указанному авизо не квитовалась, в связи с чем были направлены запросы в РКЦ Свердловска. «Согласно поступившему ответу, данное авизо от них не поступало, о чем были уведомлены правоохранительные органы, – показала на допросе главный бухгалтер Ачинского РКЦ Аргунова. – После чего, согласно правилам, правоохранительные органы должны нам сообщить, что данное авизо признается подложным (фальшивым), и дать указание о списании указанной суммы со счета 840». Но на август 1996 года никаких указаний из правоохранительных органов не поступало, поэтому Аргунова не имела права списать данную сумму, которая осталась на счету АГК. В 1997 году по указанию ЦБ России сумма по авизо была передана на баланс ГУ ЦБ РФ по Красноярскому краю. Заместитель главного бухгалтера Кононова на допросе заявила, что с мая 1991 по октябрь 1992 года находилась в декретном отпуске и авизо № 106 от 21 августа 1992 года не принимала. По ее словам, в ноябре 1992 года запросы-подтверждения по РКЦ на поступившие авизо не направлялись. Данное правило, по ее словам, было введено в декабре 1992 года. Для мошенников это было подарком судьбы, если, конечно, не частью гигантского сговора.

Согласно документам, полученным из «Енисея», «телеграфный ключ» или кодовое слово в телеграммах проверялись главным бухгалтером Смирновой А. С. На допросе Смирнова подтвердила, что именно она проверяла «ключ» по авизо № 106 от 21 августа 1992 года. Все сошлось, поэтому Смирнова поставила штамп «ключ верен» и подписала авизо, после чего бухгалтер «Енисея» Теплых увезла его в РКЦ Ачинска. Спустя два-три дня сумма по авизо была зачислена на счет Ачинского глиноземного комбината. Теплых тоже допросили, она созналась, что в августе 1992 года действительно работала в коммерческом банке «Енисей», где занималась проверкой реквизитов телеграфных авизо, то есть, как гласит протокол допроса, «установлением факта наличия даты поступления; первой цифры, которая обозначает филиал отправителя; адреса назначения; номера счета клиента; наименования клиента и номера авизо». Липовое авизо № 106 от 21 августа 1992 года она проверила и подписала, но сделала это после главного бухгалтера Смирновой, которая первой убеждается в правильности «ключа», что и было подтверждено ее штампом «ключ верен».

Расчетно-кассовый центр ГУ ЦБ России по Свердловской области сообщил следователям, что телеграфное авизо № 106 от 21 августа 1992 года от них не исходило и условный номер (МФО) 253017 им не принадлежит. Из писем Главного управления ЦБ России и акционерного общества открытого типа «Екатеринбургский Телеграф» следует, что телетайп № 221318 и МФО 253017 на август 1992 года принадлежал филиалу РАИК «Промстройбанк» (Екатеринбургский филиал). Там подтвердили, что 21 августа 1992 года на этом телетайпе посменно работали Коптелова Л. М. и Оборина Р. Ф. К работе с телетайпами в банке допускались только «указанные лица», а передача телеграмм производилась через специальное окно в помещении, оборудованном системой сигнализации. Передача телеграмм из филиала «Промстройбанка» производилась в основном по телетайпу № 221168, а телетайп № 221318 работал на прием телеграмм. Телеграфное авизо № 106 от 21 августа 1992 года оттуда никто не отправлял.

Если не они, то кто же? Оказывается, кто угодно. Допрошенные Коптелова и Оборина подтвердили, что в 1992 году работали в банке на телетайпных аппаратах, которых там семь штук. Каждый из этих аппаратов работал как на прием, так и на передачу телетайпограмм в автоматическом и ручном режиме. Часть аппаратов работала только на прием, другая часть – на передачу. Аппарат № 221318 работал на прием телеграмм в адрес филиала банка, но с него авизо № 106 от 21 августа 1992 года не отправлялось... Из письма акционерного общества открытого типа «Екатеринбургский Телеграф» следует, что отправка телетайпограммы с любого телетайпа с данными «чужого» автоответчика возможна, так как автоматически по запросу оператора передающего абонента вызывается автоответчик приемной стороны. Свой же автоответчик передающая сторона запускает от руки, но возможна набивка данных автоответчика «чужого» абонемента вручную с клавиатуры. Таким образом, телеграфное авизо № 106 от 21 августа 1992 года могло быть отправлено с любого телетайпного аппарата. Установить, кто и как это сделал, не представилось возможным. Так улетели в безвестность по известному направлению семьсот пятьдесят восемь миллионов триста тысяч двадцать рублей.

Всполошившись, Министерство финансов назначило ревизию, которую провело Контрольно-ревизионное управление. В акте КРУ было отмечено, что при переводе банков на новую систему расчетов, согласно указаниям Банка России от 23 октября 1990 года, «не была достаточно разработана необходимая нормативная база. Не был предусмотрен договорный характер отношений между РКЦ и коммерческими банками; не были регламентированы их права и обязанности, не были определены санкции за нарушения расчетов». Ревизоры сошлись в мнении, что «техническими указаниями о работе абонентских установок в системе ГВЦ Госбанка СССР регламентируется порядок работы по передаче и приему телеграфных сообщений по абонентскому телеграфу» и «необходимо обращать особое внимание на точность передачи букв в кодированных словах», а «при обнаружении сомнительных слов необходимо немедленно сделать запрос». С учетом того, что телеграфная связь между банками сегодня не выглядит так же, как «телефонные барышни» в начале позапрошлого века, этот акт смело можно считать историей. Как, впрочем, и аферы с авизо, которые в Америке называются «банковским мошенничеством с помощью федеральных средств связи».

Третья мантра подполковника Глушенкова

А у подполковника Глушенкова Сергея Анатольевича по ходу расследования дела о подложных авизо не могла не возникнуть и третья мантра. «5 октября 1992 года, – гласит она, – руководителями межрегионального акционерно-инвестиционного банка “Драфт-банк” Антоновым СИ. и Пархоменко СВ. был открыт расчетный счет фиктивному акционерному обществу “Эридан” и выдан кредит в сумме 740 миллионов рублей. Эти деньги были переведены через МНПКП “Сандра” на Красноярский алюминиевый завод и Ачинский глиноземный комбинат в счет платежей фирм Trans-CIS Commodities и Mirabel. Для погашения указанного кредита и штрафных санкций к нему в апреле 1993 года в МАИБ “Драфт-банк” были использованы зачисленные по подложному телеграфному кредитовому авизо № 039 от 10 марта 1993 года от несуществующей фирмы “Чинар” (Махачкала) и по подложному телеграфному кредитовому авизо № 023 от 25 марта 1993 года от несуществующего предприятия “Зарая” (Махачкала) денежные средства на общую сумму 2 миллиарда рублей».

Дагестанские авизо «шарашили» не только Красноярск, они появлялись по всему алюминиевому фронту, где на Россию наступали братья Черные. 4 марта 1993 года в адрес Новокузнецкого алюминиевого завода поступило телетайпное кредитовое авизо № 067 на сумму 900 120 000 рублей. 11 марта 1993 года из Дагестана пришло подтверждение этого авизо, и в тот же день эти деньги были зачислены на корсчет Кузнецкого отделения «Кузбаспромбанк» для дальнейшего зачисления на счет завода. Однако в конце 1993 года было обнаружено, что 900 120 000 рублей по авизо № 067 не квитуются, в связи с чем 10 января 1994 года был оформлен официальный запрос в РКЦ Дагестана в Махачкале, откуда 15 февраля 1994 года поступил ответ, что данное авизо от них не исходило. На повторный запрос с копией авизо поступил аналогичный ответ. Банк списал эту сумму, и еще 900 миллионов рублей отправились коту под хвост, где уютно устроились Лев Семеныч и Михаил Семеныч Черные.

Путь этот и недалек, и недолог, а схема его понятна самому тупоголовому специальному агенту евразийского отдела ФБР. Главное, чтобы все участники этого пути, кроме госбанка, были своими, то есть понимали смысл затеянной круговерти. Назовем их «черной сотней братьев Черных». В «Драфтбанк» из Расчетно-кредитного центра (РКЦ) республики поступал липовый телеграфный авизо на некую сумму. Эту сумму банк частями переводил нескольким фирмам, которые тут же отправляли деньги либо Красноярскому алюминиевому заводу, либо Ачинскому глиноземному комбинату, в обоих случаях расплачиваясь за обязательства принадлежавшей братьям Черным компании Trans-CIS Commodities (ТСС). Завод получал из Ачинска оплаченный «черной сотней» глинозем и пек из него алюминий, который вывозила за границу и продавала принадлежавшая ташкентским братьям Черным и бомбейским братьям Рубен компания Trans World Group (TWG). Благодаря липовым авизо доставался этот алюминий «черной сотне» чуть ли не даром, а на каждой тонне российского алюминия четверо братьев зарабатывали по 500 долларов.

В Соединенных Штатах наши соотечественники проводили нечто подобное, но в гораздо меньших масштабах, занимаясь модной и прибыльной в конце 1970-х – начале 1980-х годов торговлей горючим, а точнее, уклоняясь от уплаты акцизного налога на горючее. Писано-переписано об этом бог знает сколько, а народу сажено-пересажено еще больше. «На Брайтон приехали люди со всех концов Союза, – сказал мне в свое время по телефону из техасской федеральной тюрьмы Бастроп з/к № 35664066 Марат Балагула, один из „бензиновых королей“ русскоязычной Америки. – Приехали почти с пустыми руками. А каждый хотел заработать, каждый хотел командовать. Если живут в одном доме пять человек с разными характерами, они начинают между собой воевать. Вот и начинались разборки. К тому же приехали и те, кто ранее сидел в тюрьмах»...

Суть «Операции ”Маргаритки"», как прозвали ее в ФБР, состояла в том, что оптовик, то есть владелец терминала, продавал бензин и солярку розничным торговцам, которые тоже были «своими». Для этого открывалось множество мелких компаний-«маргариток», которые покупали горючее и развозили его по автозаправкам, а затем жгли документы и закрывались до того, как нужно было платить налог. Детский лепет по сравнению с фальшивыми авизо, но тот же принцип проводки левых денег через несколько промежуточных соучастников.

Ныне покойный главный мифолог русской мафии в США Роберт Фридман в своей книге написал, что на «бензиновых маргаритках» наши иммигранты за пять лет заработали 8 миллиардов долларов. «Это значит, что воровали примерно по 42 миллиона долларов в день, – объяснял мне Марат Балагула. – Практически для этого нужно продавать 1,2 миллиарда галлонов бензина в месяц. Это 50 больших пароходов по 50 тысяч тонн, получается, что мы в год воровали где-то 15 миллиардов галлонов. Но по всей Америке за год продают около 30 миллиардов галлонов». Отсидев в тюрьме почти двадцать лет, Марат Яковлевич тихо владеет рестораном и гастрономом «Одесса» на Брайтон-Бич-авеню и обещает издать мемуары, но никак не соберется.

Но вернемся к фальшивым авизо и «черной сотне», которая их обслуживала. «Вот, мол, пришли по почте деньги, неизвестно кому принадлежащие», – предлагает свой вариант взятки гоголевскому ревизору почтмейстер Иван Кузьмич Шпекин. В деле № 117449 все обстояло примерно так же: «3 марта 1993 года неустановленные лица организовали поступление в Красноярскую дирекцию (КД) “Мосбизнесбанка" подложного телеграфного кредитового авизо № 078 от имени РКЦ ГУ ЦБ РФ по Дагестану для зачисления на расчетный счет фирмы „Ариадна“ 420 миллионов рублей в счет платежа фирмы Trans-CIS Commodities. Однако банковские работники обнаружили подлог, в связи с чем мошенникам по независящим от них причинам на удалось похитить денежные средства в указанной сумме». Глава «Ариадны» на допросе сказал, что в феврале 1993 года познакомился с одним из братьев Черных, а в начале марта получил от него копию платежного поручения на 420 миллионов рублей.

12 марта того же 1993 года «неустановленные лица» с помощью подложного дагестанского авизо украли больше 900 миллионов рублей, отправив их через АМП «Альфа» Новокузнецкому алюминиевому заводу. Эти деньги пошли на оплату алюминия, вывезенного для компании Trans-CIS Commodities по железной дороге и морем в Великобританию и США. Директор завода Кусов с Черными знаком не был, а дела вел с посредническими фирмами Mirabel, «Интекс», «Урал», «Чернобыль» и другими. Так работали «черные маргаритки» в период флибустьерского капитализма на территории бывшего СССР. Маршруты следования денег были такими запутанными, что даже «важняки» Следственного комитета МВД теряли след. Один бывший полковник ФСБ, в свое время занимавшийся банковскими аферами (когда они начинали угрожать экономической безопасности России), сказал мне, что он и его коллеги «чуяли» воровство, но докопаться до его сути не могли. Или не хотели. Или им не велели.

«Вообще ни при чем...»

Три мантры подполковника Глушенкова не принесли ему ни душевного покоя, ни профессиональной удовлетворенности. До судов возбужденные им дела не дошли, братья Черные по ним проходили только как свидетели, некоторые обвиняемые остались в розыске, а по отношению к некоторым, вроде бывшего генерального директора красноярской фирмы «Ариадна» Александра Кудымова, было решено приостановить следствие до его розыска и ареста. Уголовное преследование бывшего гендиректора КрАЗа Юрия Колпакова летом 2003 года было прекращено «за отсутствием в его деянии состава преступления». От бывшего замдиректора производственно-коммерческой посреднической фирмы «Интекс», а затем вице-президента банка «Югорский» Вадима Яфясова тоже отстали, поскольку 10 апреля 1995 года он был убит, но об этом позже. В августе 1995 года было приостановлено предварительное следствие в отношении руководителя АО «Сибинвест» А. Борисова, которого объявили в розыск.

И наконец, как написано в последней справке по уголовному делу № 117449, «причастность Л. Черного и других сотрудников ТСС к расследуемым преступлениям не нашла объективного подтверждения», а «что касается М. Черного, то он вообще не имеет никакого отношения к расследуемому уголовному делу». В этой сухой, информационно нелепой фразе столько эмоций! Одно только слово «вообще» чего стоит! Или следователи в России так иронизируют над собственной несостоятельностью? В деле, которое могло стать процессом века и объяснить, куда делись миллиарды рублей, похищенные по фальшивым авизо, фактически остались только «неустановленные лица», отправлявшие эти авизо. Помимо подозрений в использовании подложных авизо компанию Trans-CIS Commodities подозревали в «перемещении через таможенную границу Российской Федерации товара в крупном размере -130 тысяч тонн алюминия с недостоверным декларированием».

Предполагалось «допросить должностных лиц и выполнить другие необходимые следственные действия» в морских портах Санкт-Петербурга, Калининграда, Находки и Новороссийска, откуда алюминий уплывал к братьям Черным и Рубен. Намечалось провести следственный эксперимент по передаче телетайпограммы с аппаратов в филиале АИК «Промстройбанк» на аппарат Ачинского филиала коммерческого банка «Енисей». Планировалось подготовить и направить международные следственные поручения в Израиль, Монако, США, Великобританию и Казахстан. Планировалось, наконец, «провести оперативно-разыскные мероприятия в отношении руководителей и должностных лиц Министерства экономики Российской Федерации, Департамента металлургии РФ, Государственного таможенного комитета РФ, Государственной налоговой полиции России». И скорее всего, что последнее намерение могло оказаться решающим в судьбе этого дела, из которого вышел пшик.

Расследование способов обогащения братьев Черных и их «черной сотни» осложнялось еще и тем, что фигуранты систематически покидали этот мир не своей смертью, но об этом особый разговор. Среди необъявленных войн за сферы наживы, которые вели флибустьеры постсоветского капитализма, алюминиевую войну можно считать одной из самых кровопролитных. «Рядовых», конечно, убивали на всех фронтах, только в Красноярске было убито пять «алюминиевых генералов», а в целом по России их истребляли десятками. На этом фоне обывателю покажется странным, а журналисту любопытным, а следователю подозрительным, что из всех, напрямую связанных с Trans World, не пострадал никто. Многие убийства были совершены после того, как «черная сотня» TWG формально ушла из Красноярска.

В плане основных организационных мероприятий по уголовному делу № 117449 было отмечено, что «братья Черные имеют тесные связи с бруклинской преступной группировкой (Нью-Йорк, США) и с авторитетами преступного мира стран СНГ». Об этих связях говорилось и говорится больше чем достаточно, но чем шире их круг, тем больше гамлетовских вопросов: а кого, собственно, считать сегодня преступником? Говорят, что помощь Льву и Михаилу Черным оказывали преступные группировки Ташкента, вожаки которых оказались его школьными товарищами. Есть данные, что деньги на раскрутку его кооператива ташкентская братва выделила из своего общака, что весьма сомнительно. Говорят, что Михаил Черной вышел на таких авторитетов преступного мира, как вор в законе Слава Япончик и «Отарик», через узбекских авторитетов Гафура Рахимова и Тофика Арифова. Мы об этом уже упоминали...

На самом деле связи Михаила Черного в этих кругах еще шире. За ним числят дружбу с узбекской, подольской, Измайловской и гальяновской преступными группировками, выделяют отношения с покойным Антоном Малевским, называют вора в законе Владимира Тюрина, по кличке Тюрик. «С привлечением ряда московских воров и лидеров, используя связи с руководителями Братского алюминиевого завода и братьями Черными, – сообщил в российской Думе бывший глава МВД Анатолий Куликов, – Тюрик отвечает за поставку алюминия на Лондонскую биржу через контролируемые ими американские, испанские и израильские фирмы» (об этом докладе чуть позже).

Сам Михаил Семенович отрицает всякую связь с мафией, но при этом отмечает, что «моя дружба или вражда с кем-либо – это мое личное дело». Дружит он, например, с Аликом Тайваньчиком, с которым в молодости играл в футбол. «Мы в детстве были друзьями, – подтвердил в интервью “Профилю" еще один бывший футболист, Шамиль Тарпищев. – Я проводил на сборах в Ташкенте по три месяца в году. Алик Тохтахунов играл в футбол в “Пахтакоре", был импресарио Софии Ротару Мы вместе гоняли в футбол. А Михаил Черной представлял на Спартакиадах народов СССР Узбекистан как руководитель сборных по разным видам спорта». Среди знакомых Михаила Черного можно назвать Сергея Михайлова и Севу Могилевича, раньше их называли только по кличкам, а сейчас привечают и уважают как крупных бизнесменов. Сам собой напрашивается вывод. Смычка криминала с бизнесом, которая сначала была насильственной, а затем стала естественной, стерла грань между преступником и бизнесменом, сделав первых вторыми, а вторых первыми. Не всех, разумеется, но многих, включая братьев Черных.

Впрочем, не надо забывать, что уголовное дело не закрыто. Оно теперь ведется в рамках международной операции «Копперфильд», начавшейся с того момента, когда из России в Интерпол и компетентные органы ряда зарубежных стран ушел запрос по установлению зарубежных фирм, через которые могли отмываться похищенные средства за годы толлинговой диктатуры TWG. В то же время «Черные были официально сняты с подозрения о соучастии в деле Центрального банка, потому что Министерство внутренних дел пришло к заключению, что, несмотря на то что за аферой стояла группа лиц, связанных с организованной преступностью, и несмотря на то что Черные явно получили выгоду от этого, не существует никаких доказательств, что Черным было известно о том, что средства были похищены», – утверждал Ричард Бехар в журнале «Форчун».

Глава 7 Новый русский бизнес

Братья + братья...

Из-под уголовного дела Михаилу Черному удалось уйти. А на вопрос о том, как первому алюминиевому олигарху удалось сколотить свой первый капитал, или (по крайней мере, так можно предположить), фактически получен ответ. Бизнес Черного тем временем процветал. Теперь Михаил вряд ли вспоминал свое «цеховое» прошлое. Его металлургическая империя разрасталась...

Итак, стоит напомнить: в 1991 году братья Черные познакомились с представителем фирмы Trans World Metals (TWM), принадлежавшей английским бизнесменам Дэвиду и Саймону Рубенам. Объединив свои усилия и средства, четверо братьев, оперируя уже имеющимся в их руках капиталом, активно приступают к освоению алюминиевого рынка России, а именно к металлургии. Российская сторона могла предоставить практически неограниченное количество металла, британская – адекватные возможности для его сбыта. Образовалось партнерство – всемирная сеть офшорных фирм, получившая название Trans World Group (TWG).

Позднее Михаил Черной будет представлять успех своей алюминиевой кампании просто как результат удачи, упорства и чутья. Крупные компании, говорил он, решили отойти на время, выждать, пока эти самозванцы потолкаются на алюминиевом рынке, снимут свои не самые густые пенки и – сдохнут. 40 миллионов долларов, заработанных, по его словам, в 1992 году, были копейками по сравнению с «нормальной» прибылью по алюминию. Однако, как покажет реальное будущее, успех TWG и Trans-CIS Commodities обеспечивался отнюдь не трудовым энтузиазмом толлингеров. Ценой успеха империи стали судьбы многих несогласных с бизнес-методами TWG. Но обо всем по порядку...

Триумфальное шествие TWG в российской металлургии началось с алюминиевых заводов Сибири. Именно там была с максимальной отдачей реализована схема толлинга. И именно там братья Черные взойдут, если можно так сказать, на свой Олимп и оттуда же начнут головокружительное падение.

Возьмем для примера Красноярский алюминиевый завод (КрАЗ), один из главных источников благосостояния TWG и группы Михаила Черного. Крупнейший алюминиевый завод страны. Отличная энергетическая база (гидроэлектростанция – рядом).

Итак, толлинг на КрАЗе. В чем состояла суть финансовой схемы, навязанной ему TWG? Алюминиевый завод вообще никак не участвует ни в покупке сырья, ни в продаже металла. Он оказывает услуги так называемой фирме-толлингеру, которая поставляет на завод глинозем и забирает у него металл. Алюминиевый завод получает минимальную плату за свою услугу, скажем, достаточную для выплаты зарплат. Все доходы от сделки остаются в фирме-толлингере, зарегистрированной в офшоре и соответственно не облагаемой никакими налогами.

Таким образом, доходная база завода сокращается практически до нуля. Доходы толлингера вырастают до максимума.

В чем выгода директора завода? Понятно в чем: толлингер, в руках которого практически все доходы предприятия, может предложить директору максимальную сумму вознаграждения. При этом схема абсолютно чистая: формально с завода налево не уходит ни копейки; все, что предприятие зарабатывает, оно может вкладывать в зарплату и развитие (на это шли копейки). Директор в накладе все равно не остается – просто один офшор переводит другому (директорскому) семизначную цифру.

Вместе с тем (отмечалось позднее в документах правоохранительных органов) фирмами, входящими в группу Черных, для руководителей указанных заводов и правительственных чиновников за рубежом приобреталась недвижимость, делались ценные подарки.

Когда люди, близкие к Черным, начали выносить сор из избы, они назвали цифры, которые компания тратила на взятки чиновникам в начале 1990-х годов, эти данные опубликованы сайтом «Колокол» – 35–40 миллионов долларов ежегодно.

В принципе схема работы с КрАЗом была такая же, как и в Казахстане (она была описана в главе «Белое золото»). Условия выполнения толлинговых контрактов были грабительскими: опережающая отгрузка алюминия (без оплаты переработки); заниженная стоимость переработки (если на других алюминиевых заводах стоимость переработки составляет 55–60 процентов от стоимости металла на Лондонской бирже металлов, то на Братском и Красноярском всего 38–42 процента); задержка рублевой оплаты – а при существовавшей тогда инфляции зарплата на момент получения превращалась, как говорили, в фантики.

В соответствии с формальными условиями схемы оплата услуг по переработке глинозема по контрактам с инофирмами должна была осуществляться в свободно конвертируемой валюте. Однако при проведенной через несколько лет проверке правоохранительные органы выяснили, что в течение 1992–1993 годов значительная часть платежей производилась в рублях либо сырьем, в том числе отечественного происхождения. Одновременно с этим рублевые платежи за инофирму в ряде случаев осуществляли различные российские юридические лица. При закупке инофирмами сырья у отечественных производителей и в странах СНГ имели место факты опережающей поставки металла, отсутствия должного учета сырья, находящегося в переработке. Такие условия платежей и поставок создавали возможности для отмывания грязных денег и беспошлинного вывоза инофирмами металла, полученного в результате переработки отечественного сырья. Вот так предельно просто (это на бумаге кажется запутанным и немного сложным), в одночасье делались миллиардные состояния, так, вопреки какой-либо экономической логике и законам, обычный предприниматель, пусть и талантливый, но обязательно при этом аферистичный по складу ума, превращался в олигарха № 1! Важно лишь было знать, как «укрупнять» свой бизнес, а значит, и свои миллионы!

Как это делалось? Или «Черная приватизация»

Теперь несколько слов о том, как «платили» деньги хозяева TWG и находящиеся под их опекой менеджеры заводов, на самом деле всегда смотревшие налево и только и ждавшие момента, когда можно будет выскользнуть из-под опеки ташкентских братьев. Проще говоря, покажем финансовый механизм толлинга, который применяла TWG в отношении российских заводов, на примере КрАЗа.

Приводим выдержки из материалов все того же уголовного дела № 117449.

«В процессе проведения следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий по уголовному делу № 117449 установлено, что в 1992 г. иностранными фирмами “Транс-Коммодитиз”, “Транс-Сис-Коммодитиз", “Транстэк Компани" и “Мирабель" заключены контракты, в том числе толлинговые (изготовление готовой продукции из сырья, ввозимого в страну инофирмами), с Братским, Красноярским и Новокузнецким алюминиевыми заводами, а также с Ачинским глиноземным комбинатом.

Так, между Красноярским алюминиевым заводом и фирмой “Транс-Сис-Коммодитиз” заключен контракт № 92/002 от 6 августа 1992 г., по которому заказчик-инофирма поручает заводу выпускать готовую продукцию из своего сырья.

Согласно промежуточному акту документальной ревизии, проводимой КРУ Минфина РФ по Красноярскому краю, при исполнении этого контракта нарушено валютное законодательство:

– поставка инофирмой “Транс-Сис-Коммодитиз” наличными деньгами в сумме 200 млн рублей;

– принятие от этой же инофирмой рублевого покрытия в размере 18 268 052 255 рублей;

– получение сырья в пересчете на валюту на 41 725 981,43 доллара США.

Вместе с тем фирмой “Транс-Сис-Коммодитиз” в нарушение толлинга производилась поставка сырья с Ачинского глиноземного комбината на Красноярский алюминиевый завод».

Далее в материалах перечисляются номера и даты разных контрактов между офшорными фирмами, к которым, по мнению следствия, имели отношение братья Черные, и КрАЗом, АГК, НКАЗом, БрАЗом. Все они заключены именно в 1992 – начале 1994 года. И снова: «оплата по этим контрактам вышеуказанными инофирмами в 1992–1993 гг. в большинстве случаев осуществлялась через подставные коммерческие структуры за счет денежных средств, полученных в результате мошеннических операций с банковскими документами».

Вот они, опять те самые пресловутые авизо! И так – по многим контрактам. Иначе действительно трудно ответить на сакраментальный вопрос: откуда у первого российского олигарха вдруг появились такие деньги?

И снова сухой язык документов: «Начиная с 1992 г. похищенные в разное время и в разных местах деньги (за счет подделки банковских документов, чеков “Россия”, безвозвратных кредитов фиктивным фирмам) через третьи фирмы перегонялись на сибирские алюминиевые заводы как оплата по контрактам, заключенным Trans-CIS Commodities Ltd., которая действовала в России по поручению Trans WORLD Metals Ltd.».

Характерно, что ТСС не имела на территории России ни рублевого, ни валютного счетов и все взаиморасчеты, например, с КрАЗом и Ачинским глиноземным комбинатом вела через различные коммерческие структуры. Так, в октябре 1992 года руководителями межрегионального банка «Драфтбанк» был открыт расчетный счет АО «Эридан» и выдан кредит на сумму 740 миллионов рублей. Полученные по кредиту деньги переведены КрАЗу и АГК в счет платежей ТСС. Такие же расчеты за указанную фирму проходили через московскую коммерческую структуру «Гранд».

Естественно, что само руководство заводов или компаний-посредников, работавших на схему Черного, не упускало из виду и личную выгоду. Так, говорилось в одном из документов, направленных конкурентами ТСС в Генеральную прокуратуру, «после появления в июле 1992 г. Положения Министерства экономики РФ “О ввозе импортного давальческого сырья для переработки" (толлинг) президент АО “Траст" Анисимов В. В., он же президент компании “Сайкер" (Швейцария), договаривается с генеральным директором Красноярского алюминиевого завода Турушевым И. Г. о подписании толлингового контракта “КрАЗа" с фирмой “Транс-сис-коммодитез” (Монако), являющейся дочерней компанией “Транс Волд групп" (Англия).

Анисимов В. В. поставил условие президенту фирмы “Тран-сис-коммодитез” Льву Черному: за каждые 10 000 тонн алюминия, вывезенных с “КрАЗа", Лев Черной обязан перевести 100 000 долларов США на личный счет Анисимова В. В. <...> В случае задержки перевода указанной суммы Турушев приостанавливает действие контракта. Всего Лев Черной перевел Анисимову до 1 августа 1993 г. 450 000 долларов США». Похоже, братьев Черных, согласно таким вот, придуманным ими же, схемам, тоже обманывали!

Здесь надо сделать небольшое отступление и рассказать, кто такой Василий Анисимов. «Русский талантливый прохиндей» – так сказал о нем один из его бывших партнеров. И действительно, так сложиться жизнь могла только в бурные 1990-е годы и у человека, наделенного недюжинными способностями предпринимателя и авантюриста.

Прошлое Василия Анисимова окутано туманом. По одной версии, в советское время он был барменом, по другой – работал в органах. Якобы именно работа в органах дала ему возможность стать чуть ли не крупнейшим акционером КрАЗа и занять видное место в банке «Российский кредит».

Как бы то ни было, до середины 1990-х годов Василий Анисимов будет «серым кардиналом» российского алюминия. Владельцем же 28 процентов акций КрАЗа он станет фактически в результате случая, заплатив за них всего лишь 20 миллионов долларов... Правда, к тому времени он будет одним из совладельцев «Российского кредита».

Забегая вперед, скажем: Анисимову удастся заставить TWG уважать себя, он использует в своих интересах Анатолия Быкова (даст ему должность вице-президента «Российского кредита» и организует «свой» банк). Быков будет отдыхать на его вилле в Мексике. Анисимов бросит Быкова, когда тот окажется в тюрьме (говорили, что он и посоветовал ему уехать за рубеж, – именно после этого Быкова и объявят в международный розыск), и продаст все акции конкурентам. Но, несмотря на воровство на предприятиях и на то, что расходы TWG на первых порах действия толлинговой схемы, вероятно, составляли немалые величины, большая часть прибыли (или, скорее, выручки) оставалась все-таки в распоряжении «главных» партнеров.

Но вернемся к TWG и ее деятельности в России. Понятно, что получаемые от алюминиевого бизнеса деньги не проедались и не тратились на фешенебельных курортах.

Братья нашли этим суммам более чем достойное применение. В то время как многие дельцы, обогатившиеся в начале 1990-х годов, скупали недвижимость в Европе и на берегах океанов, менеджеры TWG, руководимые Михаилом Черным, выбрали для себя куда более эффективный путь «укрупнения» капиталов – скупку ваучеров с последующим приобретением акций.

Чтобы обойти введенное Правительством РФ ограничение в 20 процентов на свободное приобретение акций российских предприятий иностранными компаниями, а также для того, чтобы никто до поры ничего не заподозрил и не узнал имени истинного хозяина, были созданы десятки анонимных офшорных фирм в Монако, Гибралтаре, Швейцарии, на Виргинах, Багамах, Кипре и т. д. В свою очередь, эти офшоры учредили в России дочерние фирмы, которых насчитывалось свыше сотни.

Говорят, что в период расцвета TWG компаний, входивших в созданную братьями офшорную сеть, было больше, чем работающих в них людей. Впрочем, и люди в TWG были «золотыми» – в списке сотрудников TWG можно обнаружить будущего главу «Сибирского алюминия» (ныне «Базового элемента») Олега Дерипаску, будущего исполнительного директора «Русского алюминия» Александра Булыгина, будущего главу НЛМК Владимира Лисина и многих других. Они вскоре отойдут от Черного и компании, очевидно разглядев своего «партнера» повнимательнее...

В 1994 году начинается тотальная приватизация алюминиевой отрасли. TWG спешит зафиксировать свое положение хозяев алюминиевых заводов. Она выигрывает конкурс по продаже 19 процентов акций БрАЗа, на котором без рассмотрения отвергнуты заявки прочих претендентов. С учетом акций, скупленных у трудового коллектива и во время аукционов, TWG приходит к власти на двух из трех крупнейших алюминиевых заводах – Братском (в тандеме с его директором Юрием Шляфштейном) и Саянском. На СаАзе TWG принадлежит теперь уже 37 процентов акций.

В результате к началу 1995 года TWG стала акционером предприятий, производивших в общей сложности более 2 миллионов тонн алюминия в год. Это Братский (БрАЗ), Красноярский (КрАЗ), Саянский (СаАЗ), Новокузнецкий (НкАЗ) и Надвоицкий (НАЗ) алюминиевые заводы.

На КрАЗе компания Черных Trans-CIS Commodities в течение 1992–1994 годов скупила контрольный пакет акций. Через московские банки «Русский капитал» и «Залог-банк» было приобретено до 20 процентов акций. Предпринимались также попытки скупить акции на чековых аукционах через физических лиц. Вся российская металлургия в одночасье оказалась практически в одних руках...

Известно, что деятельностью братьев Черных интересовались в те годы не только российские следователи, которые вели дело о банковских авизо, изучали законы толлинга и со стороны наблюдали за скупкой акций крупнейших металлургических предприятий страны. Пытаясь разобраться в хитросплетениях «нового русского бизнеса», сотрудники, например, французской полиции несколько лет (!) составляли аналитическую справку, которая должна была вместить в себя всю имеющуюся о Черных информацию. Наконец, даже представители европейских спецслужб смогли увидеть (в 1999 году!), насколько велика их бизнес-империя...

Информационная справка

Братья Черные

Доклад подготовлен аналитическим отделом уголовной полиции.

Управление II, отдел IV.

Генеральный секретариат Интерпола.

Август 1999 г.

Данная информация предназначена только для принудительного исполнения закона и подготовлена в целях сбора данных, касающихся деятельности рассматриваемых лиц, поэтому ее нельзя использовать в качестве доказательства или основы для исполнения мер принудительного характера. Отчет может передаваться в третью страну, органам или агентствам принудительного исполнения закона только с предварительного письменного согласия заместителя начальника отдела IV управления II.

Отдел уголовной полиции Генерального секретариата Интерпола.

Франция, Лион, 69006, ул. Шарля де Голля, 200.

Братья Черные и их деятельность (см. приложение “Проект “Тысячелетие”: компания “Транс-Уорлд” и ее филиалы”), компания “Транс-СИС-Коммодитис”.

Черные (фамилия) Лев и Михаил являются менеджерами компании “Транс-СИС-Коммодитис” (ТСС), которая зарегистрирована на Виргинских островах (Великобритания) и управляется из Монте-Карло, Монако (отчет/05). Указанная компания, созданная в 1991 г. (отчет/02), занимается торговлей российским алюминием. План Льва Черного заключался в обеспечении приносящего доход контракта в случае, если “Транс-Уорлд” смогла бы организовать поставку сырья и авансово проплатить наличными за готовый алюминий. Согласно полученным данным, деятельность компании свернута (отчет Москва, 16368 AG 76 95 от 23.10.96 г.).

Замечание аналитика. «Согласно данным Dun & Brodstyreet, существует холдинговая компания “Транс коммодитис интернэшнл”, действующая через “Хавелт траст компании” на Виргинских островах (Великобритания) и “ТиСиАй транс коммодитиз АГ”, находящуюся в Швейцарии, ее центры и офисы занимаются торговлей металлом. “Транс-СНГ-коммодити” в Москве не зарегистрирована» (отчет/47).

Согласно полученным из Москвы данным, указанная фирма заключала контракты с большим числом производящих алюминий предприятий, в том числе со следующими алюминиевыми заводами:

Братским;

Красноярским;

Новокузнецким.

В 1992–1993 гг. платежи по указанным контрактам осуществлялись ТСС с финансированием из сумм, присвоенных с использованием фиктивной банковской информации, полученной из российской банковской системы (отчет Москва, 16368 AG 76 95 от 07.08.97 г.).

Выяснено, что в октябре 1992 г. осуществлялись денежные переводы на счета ассоциации под названием “Гранд” в банке “Пресня” (прим. – скорее Краснопресненский —?), Москва, и ООО “Клер” в сумме 772 640 000 рублей (2 544 000 долларов США по курсу октября 1992 г., когда 1 доллар равнялся 600 руб.).

В соответствии с инструкциями Михаила Черного ассоциация “Гранд” перевела на счет в Красноярск 200 млн руб. и на счет в Ачинск 320 млн руб. в качестве выплаты долга ассоциации “Гранд” в пользу ТСС. Согласно имеющимся доказательствам, явные интересы ТСС к российскому алюминию представлял один из менеджеров – Лев Черной.

Были собраны доказательства, подтверждающие вовлеченность братьев Черных и других лиц из руководства ТСС к данному мошенничеству. Однако официальные обвинения против указанных лиц выдвинуты не были (отчет Москва, 16368 AG 76 95 от 07.08.97 г.).

Согласно данным из открытых источников, “Транс-СИС-Коммодитис” контролировала, помимо прочих, указанные заводы в следующих долях:

68 % Саянского металлургического комбината (отчет/01);

20–37,5 % (по разным источникам) Новокузнецкого завода (отчеты /01 и /13);

50 % Братской алюминиевой компании (отчет/01);

20 % Красноярского завода КрАЗ, пока их не выкинули (отчеты /01, /02, /05, /13).

Рапорт Интерпола, как известно, официально никого ни к чему не обязывает. Так что нам имеет смысл продолжать рассказ дальше. Тем более что, как казалось, в жизни Михаила Черного и его бизнеса наступил звездный час. Заводы исправно приносят деньги, налоги не отягощают, формальное законодательство не нарушается (никаких уголовных дел больше нет!), акции заводов скуплены, менеджеры (вроде бы) полностью под контролем и выполняют все указания TWG. Более того, для управления бизнесом нет необходимости даже находиться в стране! Все можно делать из-за рубежа. А с 1994 года Михаил как раз и живет в Израиле! Мечта, да и только! Однако ситуация вокруг алюминиевых заводов стала постепенно развиваться не по сценарию, нарисованному на бумаге Михаилом...

Первая алюминиевая война

Если посмотреть на российскую прессу конца 1990-х годов, то мы заметим часто встречающееся словосочетание «первая алюминиевая война». Обычно речь заходит о двух сюжетных блоках – убийствах в Красноярске и убийствах в Москве. Борьба за КрАЗ перешла из кабинетов на улицы и запахла порохом.

Но для нас важнее не то, сколько людей со снайперскими винтовками бегало тогда по чердакам и подвалам и кто кого завалил, а то, что означали все эти события для империи TWG, империи Михаила Черного.

В своих притязаниях на роль «регулировщика финансовыми потоками» предприятий отрасли TWG была далеко не одинока. Ясно, например, что как минимум директорат предприятий был бы не прочь торговать металлом, обманывая своего трейдера, и получать выручку в валюте. И его стремление к самостоятельности вполне понятно – слишком большие деньги проходили мимо.

Поначалу казалось, что 1993 год не внесет никаких фатальных изменений в судьбы этих людей. Внучка директора КрАЗа Ивана Турушева учится в Англии. Учеба оплачена ТСС (74 тысячи фунтов). На средства из тех же источников ей была куплена квартира в Москве (90 тысяч долларов). Мало кто помнит, но тогда за эти деньги можно было, например, купить шикарную четырехкомнатную квартиру в «сталинке» в районе метро «Университет» и сделать там отличный ремонт...

Но летом 1993 года цены на алюминий на Лондонской бирже металлов идут вниз. Черные устанавливают фиксированную цену за тонну по толлинговому контракту за ранее поставленный с КрАЗа металл – 490 долларов. Завод «попадает» на 14 миллионов долларов. Эти деньги и должны поделить между собой Черные, Анисимов и Турушев. Коммерческий директор КрАЗа Юрий Колпаков сначала отказывается, но в итоге подписывает дополнение к договору, закрепляющее новые условия.

И вот тут начинается очень странная история. 12 октября 1993 года Турушев прилетает в Лондон, где подписывает документ, что ТСС в течение десяти лет будет поставлять ВЕСЬ глинозем на КрАЗ. 17 октября он – в Красноярске. 20 октября его избивают в подъезде, бьют монтировкой по голове, но он остается жив.

И снова вопрос: кому это выгодно? Согласно версии, озвученной когда-то самим Турушевым, это дело рук братьев Черных, которые не хотели перечислять ему 2,5 миллиона долларов. Он издает приказ о приостановлении контракта КрАЗа с фирмой Trans-Cis Commodities, а также об увольнении коммерческого директора Колпакова, чтобы списать на него причиненный ущерб КрАЗу.

Вскоре после выздоровления Иван Турушев покидает пост генерального директора. И опять-таки здесь две версии: по одной – его «ушел» Совет директоров, по другой – Турушев все понял и сам ушел на пенсию.

Пронюхавшие о ситуации конкуренты (сотрудники западных компаний, например американской AIOC) поспешили развернуть обстоятельства в свою сторону. Они обратились с письмом в Генпрокуратуру России, где описали сложившуюся ситуацию. По их словам, только вмешательство Олега Сосковца и звонки Льва Черного успокоили Турушева. Он вернул контракт, но 14 миллионов долга повесил на Колпакова...

Есть третья версия, в которой активную роль играет уже Анатолий Быков. Согласно этой версии, Турушев всячески противился росту влияния TWG в крае. Он обращается за помощью к бывшему второму секретарю крайкома КПСС Виктору Цимику, ставшему видным предпринимателем (глава «Красноярского торгового дома»). В милицейских кругах Красноярска ходили слухи, что Цимик заказал Быкова. Однако 4 августа 1994 года Цимик сам был застрелен на пороге собственного дома. Убийца и заказчик преступления, естественно, не были найдены.

Но если эта версия (мол, Быков по чьему-то заказу расправился и с Турушевым, и с Цимиком) верна, то к событиям осени 1993 года она отношения пока не имеет. Это уже сама алюминиевая война в Красноярске. Вернее, ее начало.

А есть еще и четвертая версия – от TWG. Согласно ей, директорат КрАЗа приворовывал солидарно. По указанию Турушева Колпаков отправлял на сторону алюминий, минуя компании TWG. Так что сами там у себя разбирайтесь, кто виноват... Слабенькая версия...

Необходимо отметить во всех версиях одну общую черту: все они говорят о наличии антиТWGэшной направленности в действиях всех фигурантов «дела Турушева». Даже тех, кто очень тесно связан с компанией братьев Черных. Не странно ли это?

Контингент красноярских кладбищ пополнялся не только за счет «убиенных от топ-менеджмента». Ситуация вокруг КрАЗа была такова, что завод кормил и всякого рода уголовную публику. Как в это же время на Саяногорском алюминиевом заводе, вокруг которого вообще забора не было (!), и алюминий вывозил, кто хотел, куда и как мог.

Криминальные группировки являлись серьезным препятствием на пути TWG и ТСС, и их необходимо было любой ценой устранить.

Вывод уголовников из числа участников охоты за алюминием был сделан TWG по всем правилам – чужими руками. Причем ее союзником в этом деле стала не милиция, а авторитетный бизнесмен, ныне известный красноярский политик Анатолий Быков.

Этот исторический эпизод стал настолько хрестоматийным во всех описаниях алюминиевых войн, что не привести его просто невозможно.

Говорят, что Михаил Черный познакомился с Анатолием Быковым совершенно случайно. Якобы дело происходило в ресторане, где ужинали Черный с Юрием Колпаковым, тогда еще замом гендиректора КрАЗа.

Колпаков указал на одного из посетителей, молодого, типично боксерской внешности человека. Его звали Анатолий Быков. Зам. генерального сообщил Черному, что у Быкова хорошие отношения с Геннадием Дружининым, бывшим участковым в красноярском районе Зеленая Роща. В 1982 году тот был комиссован из органов, получив вторую группу инвалидности. Вместе с Быковым работал в кооперативе по изготовлению фляг для масла и розливу его в пластиковую тару (на территории КрАЗа).

Дело было еще в 1991 году. TWG в Красноярске мешали всякого рода наезды со стороны «синих» – уголовников, стремившихся «крышевать» всё и вся. Анатолий Быков, спортсмен и, как он сам считал, бизнесмен «новой формации», не выносивший уголовную братию на дух, боролся с ней очень резко. Авторитетов не уважал и денег им в общак не платил.

Говорили также, что именно он не допустил в город заезжих чеченских криминальных авторитетов. По одной версии, чеченцев его ребята загнали в Енисей, где и оставили. По другой – их расстреляли прямо в аэропорту Емельяново, куда «криминальные генералы» прилетели на чартерном рейсе.

Быков достаточно быстро разобрался с авторитетами. Считалось, что за ним стоит «сила» и в Москве, и в Средней Азии, куда якобы он съездил с подачи Черного. Поговаривали даже, что там Толю Быка «благословил» на подвиги сам Салим. И подвиги начались...

Бывший замначальника краевого УБОПа Валентин Школьный рассказывал: «Помог случай. Как-то одному из наших авторитетов Чистякову (Чистяк) стало известно, что Быков о нем плохо отозвался. Чистяк позвал его на „стрелку“. Как Быкова на ней не разорвали, остается загадкой – с ним разговаривали очень жестко. Но факт: он уехал со встречи живой и невредимый. И вот немного позже Быков со своей бригадой заехал в казино „Яр“. Там он встретил Чистяка. И тот брякнул: „Зачем ты сюда со своим стадом явился?“ Такое прощать нельзя. Ребята Быкова тогда избили Чистяка до полусмерти. Могли, наверное, и убить, но тот взмолился: „Извините! Не убивайте!“

Этот эпизод, происшедший еще в 1992 году, стал определяющим для Быкова. Он впервые показал свою силу. Более того, Чистяк, когда пришел в себя, поехал в Москву искать поддержку к своим авторитетным друзьям, скажем так, весьма известным людям. Жаловался на Быкова. Но в Москве Чистяку сказали: все нормально, Толя свой человек. После этого Быков понял – его все поддерживают. Тем более что на него уже сделали ставку и в самом Красноярске: тогдашний начальник ГУВД Борис Петрунин (отдавший в жены за Быкова свою дочь), начальник местного ФСБ. Они, силовики, кстати, думали, что Быковым будет легко управлять. Но позже он вышел из-под контроля. В Красноярске начался отстрел авторитетов. Чистяка убрали в первую очередь».

Это случилось 10 августа 1993 года. 22 сентября убили Синего, еще одного авторитета.

Ляпа (он же Ляпнигов) предположил, что это дело рук Быкова, и заказал его. Однако Быкова предупредили о нанятом киллере, и Толя... перекупил его.

Ляпнигов был расстрелян вместе с женой и телохранителем в центре Красноярска 23 ноября того же года.

12 мая 1994 года при входе в подъезд родной девятиэтажки был убит другой авторитет – Толмач. Через какое-то время выстрелом из окна дома напротив была убита его жена, которой достался бизнес покойного.

Позже за короткое время в Красноярске были убиты Петруха, Борода, Дипломат, Богдашкин, Самалаидзе, Косяк и другие. Ни одно из этих заказных убийств не было раскрыто. Красноярское кладбище Бадалык пополнялось с завидной регулярностью. Всего за год там выросло около пятидесяти памятников крепким ребятам с решительными лицами... В народе этот кладбищенский участок получил название «Аллея славы»...

Скажем сразу, что такой рассказ о появлении Анатолия Быкова в «алюминиевой истории России» – тоже только версия. Тот же рассказ, как познакомились Черный с Анатолием Быковым, со слов источников, некогда «близких к руководству TWG», выглядит иначе. Якобы Быкова познакомили с Михаилом Черным не случайно, и знакомство это было инициировано именно Михаилом Черным. Сам Михаил Семенович об этом не любит вспоминать, а Быков – не хочет... Это понятно, ведь он, человек, которого привели в TWG фактически «за руку», вскоре решил пойти своим путем, забыв о своих «крестных отцах».

На самом деле все эти «кладбищенские» зачистки делались не только ради интересов новых собственников КрАЗа. Скорее всего, Анатолий Быков уже тогда ставил во главу угла свои личные цели, достижение которых откладывал на потом.

Но в TWG об этом еще не знали...

Из аналитической записки МВД РФ: «В 1994 г. со сменой руководства КрАЗа был принят курс на обеспечение независимости завода от зарубежных партнеров, включая и фирму братьев Черных. В конечном итоге администрация завода отказалась пролонгировать дополнительные соглашения, рассчитанные до 2003 г., а права банков на акции АО „КрАЗ“ были оспорены через суд. В 1995 г., по инициативе краевой администрации, Госкомимущества РФ, нового генерального директора АО „КрАЗ“ Ю. Колпакова, президента АО „КрАМЗ“ А. Кузнецова, гендиректора АО „АГК“ И. Чуприянова и генерального директора АО „Красноярскэнерго“ В. Иванникова была создана финансово-промышленная группа „Транснациональная алюминиевая компания“ („ТаНаКо“), куда вошли 12 предприятий Красноярского края. Создание „ТаНаКо“ преследовало цель добиться сырьевой независимости, а также сохранения 20 % акций, находящихся в собственности государства. Кроме того, более 400 млрд рублей было израсходовано на приобретение Ярославского и Ачинского глиноземных комбинатов, Полевского, Южно-Уральского и Кувандыкского криолитных заводов».

Так в чем же было дело? В принципе TWG могла установить контроль над КрАЗом. Процесс скупки акций был отлажен достаточно четко – от уговоров рабочих, которым задерживали зарплату, до силового убеждения с помощью спортивных ребят с короткими стрижками. Тем более что в Красноярске за скупку акций отвечали «доверенные лица» – Дружинин и Быков, у которых было достаточно рычагов воздействия на лопухов-акционеров.

За скупку акций Черные пообещали своим менеджерам перевести деньги на счета в офшор. Однако братья попытались обвести красноярцев вокруг пальца. После получения акций они отозвали «платежку», мотивировав это технической ошибкой.

Это, кстати, еще одна хорошая иллюстрация не только взаимоотношений внутри TWG, но и пренебрежительного отношения к людям на местах. Своим ли, чужим...

Быков и Дружинин оказались «не хуже», а, пожалуй, даже половчее Турушева. Узнав, что соглашения лопнули как мыльный пузырь, они, пользуясь всей полнотой официальной власти, 28 октября 1994 года рукой Юрия Колпакова просто вычеркнули из реестра акционеров держателей пакета акций (цифры варьируются от 17 до 20 процентов), принадлежавших TWG (это были «Залог-банк» и банк «Русский капитал»).

Впоследствии Быков будет рассказывать, что они так, мол, «договорились», что отношения быстро «восстановились», но это будет полуправдой. Быков просто хотел забрать весь завод себе! Война за КрАЗ только начиналась. И череда убийств, происшедших на улицах Москвы, в следующем, 1995 году, станет логическим продолжением этой войны между TWG и теми, кто не хотел отдавать завод в руки этой структуры в предыдущем, 1994 году...

Начало конца...

Тогда, в 1994 году, реакция TWG была также соответствующей. В Красноярск привезли группу людей в камуфляже, которые должны были силой захватить заводоуправление КрАЗа. Однако его уже охраняли бойцы Быкова. После взаимных угроз и громких заявлений о намерении идти до конца стало ясно, что... стычки не будет. Московские захватчики ретировались, отправившись в аэропорт, а по Красноярску поползли слухи о «защитнике» Петровиче (отчество Толи Быка).

Вообще 1994 год стал, по всеобщему убеждению, судьбоносным для бизнеса братьев. Этот год показал, что проект TWG и братьев Черных работает не так уж и безотказно. От криминальных разборок на каждом шагу устал не то что Красноярск, а вся Сибирь! Время показало, что разногласия среди руководителей главной компании (TWG) и ее ставленников на местах на самом деле существуют, причем достаточно серьезные. Да и работать самим, без нахлебников из TWG, было местным «алюминийщикам» интереснее: ведь 1 июля 1994 года правительство отменило наконец экспортные квоты на алюминий. Что это означало для TWG, объяснять надобности нет.

Именно эти разногласия вобьют первую дюжину гвоздей в гроб TWG. И именно они покажут, что пройдет немного времени и каждый из тех, кто когда-то был знаком с Черным и его методами ведения бизнеса, изберет иной, свой путь. И путь этот будет у всех разный. Кто-то вообще уйдет из бизнеса и просто продаст акции, кто-то захочет вытеснить конкурентов и стать «алюминиевым королем» в своем регионе, кто-то раскрутит один, но большой завод и станет влиятельной политической фигурой и медиамагнатом, а кто-то выстроит настоящую империю, проявив настоящее стратегическое мышление.

Парадоксально, но факт: алюминиевые заводы России дались братьям Черным очень тяжело. В отличие от угля и меди. Видимо, слишком разные люди сошлись вокруг них: со своими интересами и со своим представлением не только о бизнесе, но и о жизни. И все последующие семь лет, до конца 2001 года, вокруг алюминиевых заводов России борьба будет идти постоянно. Только не Черные будут ею руководить. Вопреки их желанию, зато согласно принципам построения новой экономической инфрастуктуры страны на их место придут другие.

И еще один интересный факт. Если присмотреться к деятельности Михаила Черного, то мы заметим, что все его глобальные и успешные проекты и схемы (а так получилось, что это схемы, применявшиеся именно в России) работали максимально эффективно не более двух лет. Потом начинали возникать проблемы, конфликты, уголовные дела... В итоге проект либо перерождался, либо погибал. Причем речь идет не о том, что проекты были неприбыльны, наоборот – они приносили деньги, и немалые. Речь о другом: проекты в том виде, как их единожды замыслил Михаил Черный, не имели перспективы.

Сам он тогда, в России середины 1990-х годов, этого не понял. Или просто не заметил. Или не захотел перестраиваться. Поэтому был вытеснен из бизнеса. Значительно позже, но это ведь уже факт!

Кстати о бизнесе. Жесткость позиции Михаила, нежелание улавливать изменение глобальной ситуации, излишняя уверенность в собственном успехе, равно как и неучет человеческого фактора на местах, сказались и на их отношениях со Львом. В 1996–1997 годах братья серьезно поссорились и разделили бизнес, причем расхождение носило принципиальный характер. Нет, не в смысле ругани и проклятий в адрес друг друга – этого, как говорится в старом еврейском анекдоте, не дождетесь. Лев пошел по линии концентрации усилий, а Михаил, наоборот, по нисходящей. Его новые проекты раз от раза становились все меньше и меньше по размаху и прибыли в новых, все более мелких и неизведанных (с точки зрения правил ведения крупного бизнеса) странах, где его также будут преследовать неудачи. И что характерно – с каждым разом все громче и громче будут греметь по всему миру скандалы вокруг имени Михаила Черного. Причем некоторые из этих скандалов будут носить откровенно кровавый окрас. И это тоже показатель начинавшегося заката империи Михаила Черного... Заката, по сути начавшегося именно тогда, в 1997 году...

Глава 8 Люди гибнут за металл

Три загадочных убийства

Ресторанчик «Пикадилли» в самом начале Ленинского проспекта является не самым, прямо скажем, любимым местом для оперативников центрального аппарата МВД. Расположенный в ста метрах от здания на Житной (офис МВД РФ), раньше он был для высшего офицерского состава очень даже популярным местом для проведения обедов, праздничных застолий и деловых встреч. Раньше... Пока Департамент собственной безопасности МВД и УСБ ФСБ не установили за несколькими столиками прослушку. В «Пикадилли» Николай Петрович идти категорически отказался. Поэтому с генералом Главного управления по борьбе с организованной преступностью Министерства внутренних дел, назовем его Николаем Петровичем, мы встречались в молодежной «Шоколаднице» на Якиманке, прямо напротив служебного входа в его родное ведомство. Расположившись за одним из столиков по соседству с какими-то студентами, мы разговаривали полушепотом. У многих генералов такая манера сохранилась, видимо, еще с советских времен. Лучше бы они в «Пикадилли» шепотом разговаривали. За время нашей беседы мне пришлось Николая Петровича переспрашивать несколько раз, да и диктофонную запись потом я расшифровывал несколько часов. Ну что уж поделать: конспирация!

– Понимаешь, неверно говорить, что у Черных была «крыша» среди криминала. Скорее наоборот. Это Миша налаживал связи в бандитском мире. Конечно, они были необходимы в то время для бизнеса. Прежде всего, знакомства у Черного были в Измайловской и гольяновской ОПГ. Был у Измайловских такой лидер – Олег Иванов, авторитет из Казани. Кстати, его судьба мне неизвестна. Пропал куда-то. Но он по просьбе Льва и Михаила и потащил свою братву в Сибирь завоевывать алюминиевый рынок. При этом личность второго лидера – Антона Малевского я бы не преувеличивал. Да, он был всегда в авторитете, но он был прежде всего хороший организатор, спортсмен, с теннисистом Женей Кафельниковым дружил, с Шамилем Тарпищевым. В 1997 году Генпрокуратура совместно со Следственным комитетом МВД пыталась установить связи братьев Черных с крупными ОПГ, костяк которых и составляли гольяновские и Измайловские ребята. Выяснилось много интересного. Например, то, что для своего бизнеса Черные использовали откровенно криминальные схемы – деньги из общака группировок, дешевые кредиты криминализированных банков и, конечно, фальшивые авизо. Об этом и в книгах, и в прессе писали. Это, по сути, и был их начальный капитал, с помощью которого впоследствии шел захват предприятий металлургической отрасли. Но ведь кто кого использовал? Не бандиты же в первую очередь на этом наживались. Они получали объедки и были в основном исполнители планов своих бизнес-руководителей. Бывший тогда министром внутренних дел Анатолий Куликов в свое время подтвердил, что разборки в Красноярске и Братске проходили при активном участии московской братвы. Но об этом тебе лучше с ним поговорить самому. Я же могу точно сказать, что Миша Черный, к примеру, активно использовал и воров в законе. Был такой вор Тюрик. Об их взаимоотношениях, если не ошибаюсь, в специальной милицейской литературе сказано немало. Да это и в открытых источниках найти можно. Тюрик, используя свои связи с руководителями, например, Братского алюминиевого завода, отвечал за поставку алюминия на Лондонскую биржу через подконтрольные ему Израильские, испанские и американские фирмы. А за поставку сырья на тот же Братский и Красноярский заводы, когда они находились под контролем Черных, отвечали узбекские воры Гафур и Салим. Тот же Антон Малевский больше связан с Михаилом Черным потому, что оба долго прожили вместе в Израиле, и потому, что у них был общий друг – Алик Тайваньчик, Алимжан Тохтахунов. Он их и познакомил. Кстати, Михаила однажды за эту «дружбу» даже арестовывали в Швейцарии, но потом отпустили. (Эту загадочную историю про паспорт мне придется услышать еще не раз. – Авт.). Но «крышей», по сути, если ты имеешь в виду сам алюминиевый бизнес, были, конечно, сами братья. Они к «верхушке айсберга» никого не подпускали. Ни Антона, ни даже Тюрика. Те просто на них работали. Сами же братья делили свои роли. Так, например, Михаил поддерживал связи с политическим истеблишментом, с политиками и отвечал за безопасность и внешние связи. Об этом было много сказано еще Анатолием Куликовым. Я могу найти для тебя стенограмму его выступления на заседании Государственной Думы. Там и имена звучат, и названия компаний. Впрочем, далеко мы продвинуться не смогли. Очень многие важные свидетели, которые могли бы рассказать правду, как делался в те годы алюминиевый бизнес, погибли при странных обстоятельствах.

Мы разговаривали с Николаем Петровичем еще около сорока минут. Когда расстались, я был уверен: мне его помощь еще очень понадобится. Интересно только, почему в своем рабочем кабинете на Житной улице он говорить категорически отказывался. Неужели и там до сих пор есть уши? Или сама тема до сих пор так страшна даже для генерала МВД?

Я остался в кафе, чтобы попытаться проанализировать все услышанное. Итак, милиции было хорошо известно, что в 1992–1993 годах параллельно происходили две крупнейшие экономические диверсии. С одной стороны, отмывка черного нала в алюминиевой промышленности, сопровождающаяся массовым вывозом за рубеж ставшего дармовым «крылатого металла». С другой – хищение из госказны сотен миллиардов рублей при помощи пресловутых авизо. По мнению следователей МВД, мог существовать и единый мозговой центр по проведению этих бизнес-диверсий. Но далеко продвинуться в своих расследованиях правоохранительные органы не смогли. И вот почему. Вначале «фальшивые деньги» гнали на алюминиевые предприятия напрямую, позже предпочитали проводить обналичку через каскад подставных фирм-однодневок. И схемы операций были столь запутанными, что, обнаруживая мошенничество, следователи просто не могли определить, кого считать потерпевшей стороной! В этом море офшоров, как и рассказывал мне когда-то Александр Добровинский, прибыль настоящему хозяину бизнеса могла приносить всего лишь одна фирма, зарегистрированная где-нибудь в Монте-Карло или на острове Мэн. Интересно, в бизнес-истории Михаила Черного тоже было именно так и всего лишь одна фирмочка где-нибудь на Виргинских островах делала его настоящим миллиардером? Но как найти следы этой компании, не зная всей схемы? Внутри же группировки «алюминиевых королей» своего человека у правоохранительных органов не было.

Еще одна сложность: стоило сыщикам выйти на одну из ключевых фигур этой многоступенчатой бизнес-аферы, как вскоре этого человека либо настигала пуля киллера, либо он погибал в автокатастрофе. Под колесами автомобиля закончили свою жизнь алюминиевые менеджеры Игорь Белецкий и Александр Борисов, оформлявший фальшивые авизо от имени фирмы «Собинвест», заместитель председателя Роскоммета Юрий Колетников, курировавший алюминиевую промышленность. Кроме того, «сотрудничество» офшорных бизнесменов с сибирскими заводами сопровождалось бесчисленными уголовными разборками. В одном только Красноярске было убито пять «алюминиевых генералов». Погиб и известный предприниматель Вадим Яфясов, работавший по поручению братьев Черных с НкАЗом (Новокузнецк). Да, тот самый Яфясов, главный свидетель по делу об авизо. Летом 1993 года он попал, я бы сказал, в очень тяжелое положение, когда правоохранительные органы выяснили, что перевод на заводской счет 900 миллионов рублей был произведен по фальшивому авизо из Дагестана. Яфясов тут же ушел с НкАЗа в банк «Югорский» и на время пропал из поля зрения своих бывших «партнеров». Затем, как утверждают оперативники, Вадим все же согласился рассказать о нескольких экономических аферах сотрудникам МВД и Генеральной прокуратуры. Возможно, Яфясов действительно мог многое прояснить следователям, но 10 апреля 1995 года, как сообщили информагентства, «во дворе дома по Кутузовскому проспекту двое неизвестных преступников расстреляли автомашину „БМВ-750“, в которой ехал вице-президент банка „Югорский“ Вадим Яфясов, только что назначенный заместителем генерального директора по внешнеэкономическим связям Красноярского алюминиевого завода, где банк недавно купил значительный пакет акций». Позже единственная выжившая жертва преступления – водитель Вадим Тишаев – сумел сообщить некоторые важные детали. Примерно за два дня до происшествия он находился вместе с Яфясовым в квартире банкира на Кутузовском проспекте. В восемь вечера раздался телефонный звонок. Содержания беседы и имени абонента водитель не знал, но отметил, что после звонка Яфясов явно занервничал, повел себя напряженно. Оперативники выяснили, что за несколько дней до убийства за машиной Яфясова стали следить. Его постоянно сопровождал автомобиль «БМВ» красного цвета. Сыщики не без труда выяснили имя человека, преследовавшего Яфясова. По данным уголовного розыска, им оказался представитель TWG в России Александр Борисов. Правда, в ходе допроса он напрочь открестился от фирмы братьев Черных, заявив, что давно организовал собственное дело, беседу с Яфясовым вел на тему совместного бизнеса, и носила она мирный, дружеский характер. Однако следствие, как отмечало информационное агентство ФЛБ, располагало несколько иной информацией. Накануне гибели смертельно испуганный Яфясов встречался с президентом банка «Югорский» Олегом Кантором. Яфясов сказал, что речь шла о пакете государственных акций Ачинского глиноземного комбината. Представитель фирмы братьев Черных якобы угрожал Яфясову, заявив, что он «приговорен» за то, что банк «Югорский» начал претендовать на активы в алюминиевой отрасли, которые находились под контролем братьев Черных. Но больше ничего следователям выяснить не удалось. Убийцу Яфясова, как водится, не нашли.

Интересно, что в 1995 году все тот же Яфясов, работая в банке «Югорский», начал лоббировать интересы одной американской промышленной группы (AIOC), главного конкурента той самой Trans-Cis Commodities, деятельность которой контролировал Михаил Черный. Яфясов стал сильно кому-то мешать. Но его смерть стала лишь первой в ряду фигурантов или свидетелей по алюминиевым делам. Вскоре после смерти Вадима был зверски убит президент банка «Югорский» Олег Кантор. В июле 1995 года он был зарезан неизвестными преступниками на пороге собственного дома. Подобная смерть должна была ужаснуть, запугать тех, кто узнал о ней подробности, – кроме перерезанного от уха до уха горла, убийца вспорол банкиру грудную клетку, нанес ему около двух десятков глубоких ран, а в довершение воткнул орудие преступления в грудь жертвы. Дача Олега Кантора в поселке Снегири была буквально залита его кровью. Был убит и охранник Кантора – профессиональный телохранитель, бывший афганец. Интересно, что вдова банкира Олеся, спустя несколько лет, превратится в... гражданскую жену Леонида Невзлина, топ-менеджера «ЮКОСа», чей банк «Менатеп» был крупнейшим финансовым партнером Михаила Черного. Ирония судьбы...

Следователи, внимательно изучавшие все обстоятельства дела и ситуацию в банке «Югорский», пришли к однозначному выводу: убийство банкира было связано с его планами получить контрольные пакеты акций Красноярского и Братского алюминиевых заводов. Также прослеживалась прямая связь с убийством партнера Кантора, Вадима Яфясова. В прессе тоже неоднократно высказывалось мнение, лишь подтверждающее рассказ моего собеседника из МВД. Убийства Яфясова и Кантора связаны между собой, они – звенья одной цепи, ведущей к офшорному бизнесу. Новый свет на эту историю пролили откровения бывшего президента Национального фонда спорта Бориса Федорова. Запись его приватных бесед была опубликована в одной из московских газет. (Об истории появления этой записи стоит рассказать отдельно, но чуть позже.) Спортивный функционер открыто говорил о неких коммерческих отношениях между братьями Черными и Шамилем Тарпищевым, Михаилом Барсуковым, бывшим в то время директором ФСБ России, и главой Службы безопасности российского Президента Александром Коржаковым. Также Федоров намекал на то, что «президентские фавориты» знали, кто и за что убил Олега Кантора... Федоров упомянул также про убийство некоего Феликса. Вероятно, речь шла о Феликсе Львове, возглавлявшем российское представительство AIOC – крупной промышленной группы, одним из крупнейших западных алюминиевых трейдеров. История его убийства неоднократно всплывала во время моих интервью с самыми разными людьми в ходе этого расследования. Известно, это подтвердил мне и Николай Петрович, что Львов в какой-то момент стал сотрудничать с российскими спецслужбами, помогая им собирать компромат на «алюминиевых генералов». Немало он успел сообщить и про братьев Черных. Об этом рассказывает Александр Максимов, автор книги «Российская преступность. Кто есть кто?», которую я уже упоминал:

«За информацию о братьях Черных Львов, вероятно, и поплатился. Киллеры, показавшие корочки сотрудников какой-то спецслужбы, похитили его прямо в аэропорту, в зоне паспортного контроля. Учитывая, что за полтора года до смерти Феликс направил заявление в Генпрокуратуру с обвинениями в адрес братьев Черных, он, скорее всего, был уже не жилец. В мае 1995 г. он выступил на слушаниях в Госдуме. В сентябре – был убит. Михаил Черный был фигурантом уголовного дела по убийству Львова, но само дело спустили на тормозах. Интересно, что, будучи сотрудником компании AIOK, Львов занимался поставками на Красноярский завод электродов и торговлей алюминием, и именно его интересы в ущерб братьям Черным лоббировал на КрАЗе Вадим Яфясов. Это убийство связано и с убийством Кантора».

В сообщениях российской прессы мне удалось найти еще один любопытный факт, связывающий воедино все три убийства. Что же сообщали информагентства?

«6 сентября 1995 г., в сопровождении охраны, Львов приехал в аэропорт Шереметьево. После оформления документов на рейс сотрудники охраны уехали. Львов прошел турникет предполетного досмотра и находился в боксе вместе с другими пассажирами. Когда до вылета оставалось 15 минут, к нему подошли двое мужчин. Они представились сотрудниками ФСБ и, предъявив удостоверения, предложили Львову следовать за ними. Последний раз всех троих видели выходящими с территории аэропорта. Через два дня труп Львова обнаружили на обочине Волоколамского шоссе на куче мусора с пятью огнестрельными ранениями.

Следователи сразу связали смерть Львова с делом Trans-Cis Commodities, так как убитый неоднократно, в том числе на слушаниях в Государственной Думе «О состоянии приватизации в алюминиевой промышленности» 30 мая 1995 г., в категорической форме выступал против участия фирмы братьев Черных в этом бизнесе на территории России. А незадолго до смерти Львов, как неоднократно утверждала российская пресса, передал некие материалы следственной группе по убийству Олега Кантора и Вадима Яфясова, в которых фигурировал Олег Сосковец и братья Черные. В материалах четко прослеживался конфликт этих персонажей с убитыми финансистами из-за передела алюминиевой отрасли, а также участие вице-премьера Сосковца в деятельности братьев Черных. Причем оперативники успели записать показания Львова, где он утверждал, что убийства связаны с алюминиевыми делами и Trans-Cis Commodities. Он говорил также, что братья Черные имеют обширные связи среди криминальных авторитетов, поддерживают контакты со спецслужбами Узбекистана, прежде всего через лидеров местных ОПГ Гафура и Салима, а также своего друга детства Тайваньчика. Все они помогали Черным устанавливать криминальную «крышу» над КрАЗом. За эти откровения Львову не раз открыто угрожали все те же представители Trans-Cis.

А в июле 1995 г., сразу после жуткой смерти Кантора, произошло событие, которое можно трактовать как последнее предупреждение. От офиса фирмы Львова «Форвард» неизвестные похитили его водителя Волина и несколько дней держали в неустановленном месте, после чего выпустили с требованием передать Львову угрозу расправы.

С братьями Черными связана еще одна таинственная и не получившая объяснения история алюминиевых войн. После убийства Яфясова к оперативнику, занимающемуся в службе криминальной милиции Западного округа этим уголовным делом, пришел некий человек. Предъявив удостоверение действующего сотрудника ФСБ, он без составления положенных в таких случаях документов изъял фотографии братьев Черных. На вопрос оперуполномоченного, как найти сотрудника ФСБ, если появится нужда в фотографиях, он ответил, что тот сам отыщется, если будет нужно. При последующей проверке выяснилось, что сотрудника контрразведки с такой фамилией в ФСБ никогда не было. Как предполагают, именно этот липовый сотрудник ФСБ проник на территорию строго охраняемого комплекса Снегири и убил Кантора. Он же участвовал в похищении и убийстве Львова. Ни одно из этих убийств в России не раскрыто».

Обо всех этих убийствах и рассказывал Борис Федоров! Он всю эту историю прекрасно знал. Откровения бывшего спортивного функционера были чрезвычайно опасны и многих сразу же после опубликования навели на мысль, что Федорову может грозить опасность... Борис Федоров был сначала ранен, когда на него было совершено покушение в центре Москвы, а затем... неожиданно скончался, якобы от передозировки наркотиков. В эту версию, правда, мало кто поверил.

Вот какая информация появилась после его смерти в информагентствах, когда журналисты начали искать мотив убийства бывшего спортивного функционера:

«В июне 1996 г. в центре Москвы получил пулевое и четыре ножевых ранения президент Национального фонда спорта Борис Федоров, незадолго до этого отказавшийся сотрудничать с Trans World и предавший огласке некоторые сведения о бизнесе Черного и его партнерах в России. В ночь на 24 апреля 1999 г. Федоров при невыясненных обстоятельствах внезапно скончался в своем доме в Москве...»

Федоров в своем опубликованном в прессе монологе также намекал на связи спортивного функционера Шамиля Тарпищева с лидерами Измайловской группировки и с братьями Черными. Впоследствии подтверждающая это видеопленка появилась на НТВ. Про запись, сделанную в аэропорту Бен-Гурион уже упоминалось. Да, это та самая пленка, на которой тележку Тарпищева толкают перед собой Антон Малевский и Михаил Черный. Позднее Владимир Гусинский, владелец НТВ и медиаимперии «Мост», признался, что запись сделали сотрудники его службы безопасности. Скандал разгорелся очень серьезный. Отчасти именно этот материал НТВ и подтолкнул Анатолия Куликова, министра внутренних дел, выступить на заседании Госдумы с докладом, в котором речь в основном шла о братьях Черных. Именно об этом докладе и говорил мне Николай Петрович в то утро в кафе «Шоколадница».

Я вновь набрал его телефонный номер и попросил поскорее найти стенограмму выступления Куликова, а заодно продолжить наш разговор. Николай Петрович, как я и рассчитывал, пообещал помочь. Но прежде мне необходимо было выяснить, что же заставило Бориса Федорова так открыто выступить против Михаила Черного в прессе. Я знал, что история самого Федорова и как бизнесмена, и как президента Национального фонда спорта небезупречна. Фонд получил как раз тогда, когда его возглавлял Шамиль Тарпищев (предшественник Федорова на этом посту), сумасшедшие льготы – освобождался от таможенных пошлин, торговал сигаретами и спиртным, ввозимых из-за рубежа. Деньги на этом делались просто колоссальные. Пока не разразился тот самый скандал с записанным разговором Федорова...

Подслушанный разговор

В июне 1996 года, а кто помнит, это было очень горячее время в российской политической жизни, в известной московской газете («Новая газета») вышла запись разговора, весьма, заметим, приватного. В нем на тот момент президент Национального фонда спорта Борис Федоров в присутствии Бориса Березовского, аналитика и политолога Сергея Зверева и дочери Президента Татьяны Дьяченко (запись сделана в доме приемов «ЛогоВАЗа», то есть в офисе Березовского) жалуется на некую якобы мафиозную группировку, вымогающую у него миллионы долларов. В группировку входит тренер Бориса Ельцина по теннису Шамиль Тарпищев, которого Федоров называет Шамом, и приближенные к нему братья Черные. По сути, этот рассказ рассчитан исключительно на дочь Президента, чья задача, по замыслу организаторов разговора, – донести все услышанное до Бориса Николаевича.

Статья, появившаяся во время противостояния двух мощнейших политических кланов в России (Березовский со товарищи – с одной стороны, Коржаков и его команда – с другой), называлась «Фавориты» и призвана была показать, какие же силы пытаются «опекать» ослабевающего российского Президента. Конечно, это была политическая игра. Но Федоров вряд ли предполагал, что станет первой ее жертвой. Для начала его отправили в отставку, с позором выгнав из Национального фонда спорта. Когда Борис Федоров вынужден был покинуть свой пост, на его место пришел полковник Службы безопасности Президента Валерий Стрелецкий. Он возглавлял НФС всего два месяца, дальнейшая политическая буря смыла и его, и Александра Коржакова, и даже всесильного Олега Сосковца из кремлевских коридоров (в июне того же 1996 года все они были отправлены в отставку). Это была крупнейшая победа Бориса Березовского, оценку этой «победы» история, боюсь, даст еще не скоро. Но страна в то время, накануне выборов Президента (!), просто погрузилась в хаос. Но сейчас речь не о том.

Валерий Стрелецкий прекрасно помнит, что было сказано в том разговоре «в гостях у Бориса Березовского». И главное, кто в нем упоминался. Я знаком с Валерием Андреевичем более десяти лет. Мы часто встречались с ним после его отставки. Как правило, наши встречи проходили в офисе издательства «Детектив-Пресс», которое Стрелецкий возглавил, отойдя от политической жизни. Я, заранее предупредив о своем визите, поехал к нему на Ленинский проспект. Валерий Андреевич, кстати, в свое время активно помогавший убитому в Москве американскому журналисту Полу Хлебникову собирать информацию о криминальных аферах начала 1990-х годов, хранит в своей профессиональной памяти все, как принято сейчас говорить, «имена, явки, пароли». Но говорить с ним предстояло весьма осторожно. Стрелецкий оставался близким приятелем Александра Коржакова и Шамиля Тарпищева, а значит, узнав цель моего визита, мог рассказать далеко не все. Даже если этот разговор касается только взаимоотношений Федорова и Черного. Но я опасался зря. Как всегда, Стрелецкий очень радушно приветствовал меня, как только я вошел в его офис. Выпив кофе, я для начала спросил его, почему вообще запись того разговора всплыла в прессе. Он с готовностью ответил мне на вопрос.

– Статья «Фавориты», вернее, запись разговора в офисе «ЛогоВАЗа», в котором бывший глава Национального фонда спорта жалуется, в частности, Татьяне Дьяченко и Борису Березовскому на Тарпищева и братьев Черных, вымогавших у него деньги, появилась в прессе конечно же неслучайно. Борис Федоров был главой НФС не так уж долго. Но уж слишком много денег пропало из этой организации за время его «правления». А ведь «прелесть» НФС в чем заключалась? В огромных таможенных и налоговых льготах, данных этой организации Президентом Борисом Ельциным, причем «персонально» под честное слово Тарпищева, который хотел пустить полученную прибыль на развитие спорта. Кто только тогда вокруг Тарпищева не крутился? И чиновники высокого ранга, и криминальные группировки. Но Шамиль пробыл наверху этой пирамиды очень недолго. Его заменил Федоров. Вскоре Шамиль, увидев, что происходит что-то не то, стал в конце 1994 года жаловаться, что деньги из федоровского НФС до спортивных федераций не доходят. А тот создал такую разветвленную бизнес-корпорацию, что действительно было непонятно, куда уходят миллионы долларов. Ясно было, что не на спорт. Это были собственно фирмы Федорова и его «крыши». Тарпищев пожаловался Коржакову. Мы в рамках Службы безопасности Президента начали проверку. Нашли около 80 «странных» структур, через которые качались около 2 миллиардов долларов. Начали плановую проверку каждого транша. Для начала, практически на следующий день, мы нашли утечку размером в 10 миллионов долларов, стали заниматься этим вопросом. Я пригласил Бориса Федорова для беседы и объяснил: деньги надо возвращать. Он сказал, что отнес эти наличные деньги в предвыборный штаб Ельцина, а точнее, Чубайсу. Михаил Барсуков, будучи тогда директором ФСБ, а это было начало 1996 года, написал Президенту записку, указав на нецелевое расходование средств НФС размером в 1 миллиард 800 миллионов долларов с просьбой разобраться. Ельцин на этой записке написал четыре буквы – «поже». И всё. Но мы-то продолжали работать. И если бы не известные события лета 1996-го (Коржаков и Стрелецкий были отправлены в отставку из-за знаменитой истории с коробкой «из-под ксерокса», в которой находились якобы «неучтенные» 500 тысяч долларов и которую выносили ночью из Белого дома «бизнесмены от политики» Аркадий Евстафьев и Сергей Лисовский. – Авт.), деньги бы в НФС вернули. Но на нашем пути встал Березовский. Он как бы входил в альтернативный штаб по выборам Президента, куда хотел перетащить и Федорова с его коммерческими структурами и криминальными связями. Но Федорова мы в мае 1996 года с поста президента НФС убрали. Организацию возглавил я. И тут началась настоящая война. После весьма странного покушения на Федорова в июне 1996 года, когда Борис получил несколько ножевых ранений, но остался жив, Березовский решил свалить вину за покушение на нас с Коржаковым, а кроме того, показать всей стране, что мы вместе с какими-то бандитами вымогаем у несчастного Федорова деньги. Так появляется эта запись, где все переворачивается с ног на голову. Федоров утверждает, что Шам, так он называет Тарпищева, связался с мафией в лице братьев Черных и те требуют вернуть деньги. Для начала – те самые 10 миллионов, которые он, Федоров, на самом деле из НФС в прямом смысле «вынес», может быть, в коробках из-под водки или тампаксов. Березовский устроил эту запись специально для окружения Бориса Николаевича, чтобы показать, что Службу безопасности Президента окружают бандиты. Но ведь кто, по рассказу Федорова, общался с теми же «бандитами» Черными? Те, кто перестал общаться с Федоровым! В эту группу входил, например, Олег Сосковец, Лисин и другие олигархи и чиновники. То есть делаем вывод. Федоров в этом «политическом» разговоре просто валил конкурентов (на тот момент) Березовского и его друзей. А вначале он ведь был с той, другой группировкой, по крайней мере, с Тарпищевым и Черными! Именно Борис Черным и помогал! Это потом он перевернулся. А кто такие Черные, якобы помогавшие вышибать у Федорова деньги? Ну какие они бандиты. Они же сами не бегали с оружием в руках. Да, у них были мощные рычаги влияния на российскую экономику через связи в Кремле и Белом доме. Они такие же олигархи, как Смоленский, Гусинский, Ходорковский. Все мы знаем, как делались у нас в стране первые крупные капиталы. Честно, что ли? Да там одна кровь, куда ни взгляни. И братьев Черных Федоров приводит в этом разговоре, чтобы показать, что, мол, вот эта мафия на самом деле окружает Президента! Да мало ли кто с кем дружил! Черные – это бывшие теневики. Да, они хотели приумножить свои капиталы с помощью льгот НФС. Поэтому они и оказались поначалу рядом с Тарпищевым. Они хотели по-быстрому и побольше заработать денег. Кто-то занимался «Кремлевской» водкой, кто-то сигаретами, причем объемы были такими, что хватало на всех. Только Гусинский в этом не участвовал, а так все там были – и Тайваньчик, и солнцевские, и Измайловские. Ведь все они в какое-то время и для Черных дорогу в НФС протоптали. Вместе с Тарпищевым, конечно. Но так был бизнес устроен. Черные это понимали и лезли в этот бизнес. Выгодно же было. Так что бандитами я бы их все же не называл. А уж вышибать деньги у Федорова – они в такую мелочовку бы просто не полезли. Послали бы кого-нибудь из реальных бандитов. А что касается покушения на Федорова, там история темная. Думаю, без Бориса Абрамовича не обошлось. И весь этот спектакль с Шамом и Черными Березовский придумал для того, чтобы свалить вину за готовящееся покушение на Коржакова и Тарпищева. Просто их имена уже к этому моменту ассоциировались с врагами Федорова. Я, кстати, став президентом НФС после снятия с этого поста Федорова, разбирая его «наследство», установил много фирм-однодневок, которые полакомились кусками «спортивных денег». Там были и компании Черных, и Измайловская братва. Так что Федоров на своих же в том памятном разговоре и наехал.

Рассказ Валерия Стрелецкого уникален, прежде всего, тем, что он приоткрывает завесу над еще одной и, очевидно, небезуспешной попыткой братьев Черных влезть в очень выгодный и весьма характерный для начала 1990-х годов российский бизнес. Назовем его «бизнес на льготах». Кому только не хотелось по-быстрому стать миллионером за счет беспошлинной торговли спиртным и сигаретами, а также, кстати, экспортировать, к примеру, тот же алюминий и не отчислять налоги, в силу того что часть вырученных денег якобы идет на развитие спорта и на благотворительные цели. Не всем удалось тогда пройти жесткий полукриминальный «бизнес-кастинг». Черным удалось, судя по рассказам очевидцев, видевших документы Национального фонда спорта.

Но есть в этой истории и еще кое-что интересное. Борис Федоров, очевидно знавший или, по крайней мере, догадывавшийся, что его разговор с Татьяной Дьяченко записывается охранниками Бориса Березовского, по сути, «пугает» дочь Президента, а значит, и Его Самого некими бандитами – братьями Черными. Неужели в России никого и страшнее-то уже не было? Вот это весьма показательно. Федоров, прекрасно знакомый с братьями, видимо, знал, что говорит. И суть этого рассказа не в упоминании имен Тарпищева или Сосковца, а именно в том, что акцент бывший президент фонда делал именно на некую якобы мафиозную группировку, чуть ли не «окружившую Кремль»...

Когда пленка с этими переговорами в доме приемов «ЛогоВАЗа» вышла на страницах одной из московских газет, братья Черные, Лев и, прежде всего, Михаил, должны были «оценить» предательство бывшего «партнера». Нет, речь не идет о том, что они решили Федорову за это отомстить. У того и без них врагов хватало. Но еще двоих Борис Федоров точно нажил...

Интересно, что Служба безопасности Президента, возглавляемая тогда Александром Коржаковым, в то же самое время разрабатывала весьма интересный план встречи с самим Черным в Израиле. Коржаков понимал, что против его команды играет альянс Гусинский – Березовский со всеми их медиаактивами и связями, и потому действовал на опережение. Сбор компромата буквально на всех обитателей Кремля шел полным ходом. И помочь в этом по замыслу Коржакова мог как раз Черный. Александр Васильевич лично знаком с Михаилом не был. Но Шамиль Тарпищев якобы обещал организовать встречу. Публикация откровений Бориса Федорова вынудила Коржакова со встречей повременить. Бывший глава охраны Бориса Ельцина эту историю и сейчас прекрасно помнит. По крайней мере, на мою просьбу о встрече он откликнулся, как всегда, с боевой готовностью.

И вот мы сидим с ним на веранде маленького кафе Дома офицеров в подмосковной Малаховке. Коржаков, по привычке взвешивая каждое слово, с некоторым недоверием поглядывает на диктофон...

– Комбинацию с Федоровым придумал и реализовал Березовский. Его задача была напугать Татьяну Дьяченко. Она в ту пору внимательно его слушала. Березовский просто использовал Федорова, который наверняка знал, что его разговор в доме приемов «ЛогоВАЗа» записывается. Но Федорову, видимо, было все равно. Он рассказывал Тане о том, что мы (Коржаков, Барсуков, Тарпищев. – Авт.) – отъявленные бандиты, что у нас руки по локоть в крови. Ну хоть бы один пример привел, кого мы убили-то! Но он же был наркоманом со стажем, когда что-то говорил, у него даже пена изо рта шла. Мы все это хорошо знали, а вот Дьяченко он запугал основательно. Он говорил, что мы были связаны с Михаилом Черным и Антоном Малевским. Я, кстати, знал и Антона, и Аксена, его друга. Встречались с ними как-то, когда Тарпищев их на какое-то спортивное мероприятие приводил. Нормальные в общем-то ребята. Тарпищев никогда не отрекался от дружбы с этими людьми. Он ведь дружил и с Черным, и с Тайваньчиком. Они все вместе когда-то в детстве в Узбекистане в одной школе учились, в футбол играли. Я сейчас могу с уверенностью сказать, что Тарпищев, конечно, много криминала в свое время в Кремль привел. Но я сейчас иначе на все это смотрю. Ведь что считать криминалом? Это все люди, которые, конечно, что-то совершали раньше, а сейчас строят гостиницы, помогают бедным, содержат различные фонды. Это ведь как в Америке в период легализации первоначальных капиталов. В Англии так же пираты поступали. У нас был точно такой же период. Совсем другое дело, когда воруют не профессиональные воры, а чиновники. Ни один бандит не сравнится по размаху своей преступной деятельности с коррумпированным чиновником. И у нас в Службе безопасности Президента была идея выйти на контакт с Михаилом Черным. Я лично хотел с ним познакомиться. Тем более что Тарпищев мне всегда говорил, мол, они – Миша и его брат Лев – ребята хорошие, просто в России боятся бизнес развивать. Я же хотел с ним познакомиться вот по какой причине. У нас в планах было несколько операций, направленных на борьбу с коррупцией. Но в рамках этих операций мы получали самую важную информацию от так называемых теневых лидеров. Мы пытались наладить контакт с теми, кто уже какое-то время находился на Западе. От самых разных людей, которые осели в США, Европе, Израиле, мы в деталях узнавали, кто из российских министров и крупных функционеров сколько берет в качестве взяток и откатов. Мне нужно было и от Черного получить информацию о чиновниках российского правительства, которые были участниками самых крупных финансовых сделок тех лет. Уверен, я бы мог получить информацию от Черного! Мы тогда очень многим представителям преступного мира обещали простить их «грехи» в обмен на информацию. А ведь можно было таким образом заставить или уговорить их и вывезенные капиталы вернуть в Россию. Кроме того, можно было направить средства того же Черного на разные благие цели. Он же помогал российскому теннису, например. Важно было, чтобы эта поддержка не прекращалась. Почему его деньги должны в Израиле крутиться, а не здесь! Это законы «переходного периода». Но история с «коробкой из-под ксерокса», интриги Березовского и болезнь Ельцина – все это вкупе привело к тому, что именно я был отправлен в отставку летом 1996 года. Сейчас уже много воды утекло, никто те старые дела вспоминать не будет. Хотя стоило бы. Ведь именно во второй половине 1996 года произошел самый серьезный отток капитала за рубеж. Все это произошло потому, что Служба безопасности Президента, как единственный орган, который боролся с коррупцией, была фактически развалена. А у нас было столько планов и информации, что конечно же нас боялись очень многие. Думаю, что и сам Президент.

Интересно просто представить разговор главы Службы безопасности Президента с беглым израильским олигархом. Уверен на все сто: Черный бы все увезенные с собой деньги генералу вернул, да еще с процентами. И тогда вся эта история выглядела бы совершенно иначе. А так даже неизвестно, что у Коржакова за благие начинания были! Но... с Михаилом Черным Коржакову встретиться так и не удалось. Борис Ельцин 20 июня 1996 года уволил самого влиятельного из охранников во всей российской истории. Окружавшие Президента олигархи, прежде всего Гусинский и Березовский, выиграли этот раунд политической борьбы...

Доклад Куликова

Сейчас уже понятно, зачем Служба безопасности группы «Мост» делала ту самую видеозапись в аэропорту Тель-Авива, на которой Михаил Черный вместе с Антоном Малевским встречает Шамиля Тарпищева. Медиамагнат был отодвинут от сладкого пирога под названием Национальный фонд спорта, в алюминиевый бизнес его тоже не пустили. И для Гусинского этот видеокомпромат был всего лишь очередным этапом информационной войны, разгоравшейся в середине 1990-х годов на НТВ. «Моя цель – очистить высшие эшелоны власти хотя бы от прямых связей с бандитами», – говорил тогда Гусинский. На самом деле это была разборка с прямыми конкурентами по крупному бизнесу, касалась ли она спортивных льгот или алюминия, неважно. Но скандал привел к весьма серьезному результату, каковым стало то самое выступление Анатолия Куликова на специальном закрытом заседании Госдумы 21 февраля 1997 года.

Тогда же следователю Сергею Глушенкову, который вел знаменитое дело о фальшивых авизо, было дано указание активизировать расследование алюминиевых афер. (Следует заметить, что Глушенкову, как и его коллегам из МВД, добиться чего-либо существенного не удалось. Но это, видимо, тема для отдельного разговора.) А вот выступление Куликова стало настоящей сенсацией. Министр не стал ограничиваться общими фразами, а говорил вполне конкретно – и об Измайловской группировке, и о братьях Черных. Николай Петрович нашел для меня эту стенограмму.

На следующей нашей встрече он передал мне несколько любопытных документов. Изучив их, становится понятно, как действовали следователи МВД и чего им не хватило для доведения уголовных дел до логического конца. Но сначала имеет смысл привести самые яркие цитаты из выступления Куликова.

Итак, здание Государственной Думы на Моховой. Зима 1997 года. В переполненном зале депутаты ждут министра внутренних дел. Его выступление должно было стать сенсацией. Так оно и произошло, хотя, как сейчас уже очевидно, опоздало на несколько лет...

– Оценивая в целом криминальную ситуацию в цветной металлургии, следует отметить, что по сравнению с 1994 годом число преступлений, связанных с незаконным оборотом стратегического сырья, выросло примерно в два-три раза в целом по России, а в отдельных регионах – до пяти раз. Следственный комитет Министерства внутренних дел расследует преступления, связанные с хищением государственных денежных средств в крупных размерах с помощью фальшивых авизо. В 1992 году фирмой «Транс-Сис Коммодитиз» были заключены контракты с российскими предприятиями алюминиевой промышленности, в том числе с Братским, Красноярским и Новокузнецким заводами, а также с Ачинским глиноземным комбинатом. Оплата по этим контрактам производилась «Транс-Сис Коммодитиз» денежными средствами, полученными в банковской системе России в результате мошеннических операций с фальшивыми авизо. Интересы фирмы представлял один из ее руководителей, Лев Черной. В настоящее время проводится работа по установлению причастности этого человека и других сотрудников указанной компании к расследуемым преступлениям. Кроме того, по данному уголовному делу проводится работа по установлению лиц, которые присваивали валютные средства, полученные за рубежом от реализации алюминиевой продукции, изготовленной на российских предприятиях по контрактам с этой фирмой. С этой целью по линии Интерпола проводится работа по установлению зарубежных фирм, на счета которых производились перечисления денежных средств, похищенных по вышеуказанным авизо. Кроме того, совместной комиссией налоговой полиции, Таможенного комитета и Контрольно-ревизионного управления Минфина произведена проверка, в ходе которой выявлены нарушения налогового, валютного и таможенного законодательства при заключении алюминиевого контракта от 6 августа 1992 года между Красноярским алюминиевым заводом и фирмой «Транс-Сис Коммодитиз». На основании этого Следственным комитетом МВД выявлены факты беспошлинного вывоза алюминия с Красноярского алюминиевого завода. При исполнении контракта с «Транс-Сис Коммодитиз» с завода была вывезена на 21 тысяча тонн алюминия, больше чем завезено глинозема, необходимого для производства этого металла. Это позволило заводу избежать уплаты таможенных пошлин на два миллиарда рублей. Совместно с Государственнной налоговой службой и налоговой полицией в настоящее время идет проверка причин низких поступлений в бюджет одного из крупнейших в мире производителей стали – Новолипецкого металлургического комбината. В основе низких платежей – последствия того же толлинга. Дело в том, что значительная доля акций комбината принадлежит подконтрольным фирмам зарегистрированной в Великобритании «Трансуорлдгрупп», руководимой уже известными братьями Черными. Следственным комитетом МВД России установлены прямые контакты с правоохранительными органами США, Канады, Великобритании, занимающимися расследованием противоправной деятельности братьев Черных, связанной с отмыванием незаконно полученных денежных средств. Особую опасность и возрастающее влияние на происходящие в металлургическом комплексе криминальные процессы оказывают так называемые воры в законе, лидеры преступных формирований, представители элиты преступного мира, профессионалы уголовно-преступной среды. В воровской среде усилилась тенденция к склонению директоров госпредприятий, чья продукция пользуется спросом за рубежом, к сотрудничеству с представителями криминального мира. Снимают с них вопросы поставок сырья, сбыта продукции, неплатежей, а также используют средства воровских общаков на нужды предприятий. И таким образом, придавая взаимовыгодный характер этим отношениям, воры в законе и лидеры преступных формирований подменяют собой государственный механизм регулирования хозяйственных отношений. По информации подразделений по борьбе с оргпреступностью, практически все сделки с алюминием на заводах Красноярска и Братска контролируются лидерами преступных формирований. Так, за поставки сырья на указанные заводы отвечают известные нам воры из Узбекистана, вложившие в это общаковские средства. Вор из Братска Тюрик с привлечением ряда московских воров и лидеров, используя свои связи с руководителями Братского алюминиевого завода и братьями Черными, отвечает за поставку алюминия на Лондонскую биржу через контролируемые им американские, испанские и израильские фирмы. Также правоохранительными органами России только в 1996 г. задержано 74 активных участника Измайловской преступной группировки, подозреваемой в причастности к незаконному алюминиевому бизнесу. Основным препятствием в ее нейтрализации стало то обстоятельство, что с ней связано много бывших сотрудников правоохранительных органов, обладающих широкой информационной базой среди коррумпированных чиновников. Кроме того, лидер Измайловской группировки Антон Малевский находится в настоящее время (в 1997 г. – Авт.) в Израиле. В отношении его в 1993 году прокуратура Москвы возбудила уголовное дело за незаконное хранение оружия, однако летом 1996 года оно было прекращено «вследствие изменения обстоятельств». МВД к этому решению отношения не имеет.

Надо заметить, что после этого выступления Куликова, впервые открыто указавшего на связь российского криминального мира с алюминиевыми олигархами, против Малевского вновь было возбуждено уголовное дело по факту хранения оружия. Руководство МВД затребовало всю оперативную информацию по Малевскому, имеющуюся в подразделениях органов внутренних дел. Оно надеялось, что в случае выдачи Антона Измайловского Израилем России появится возможность расспросить Малевского о его связях с братьями Черными и об их совместном участии в разделе алюминиевого рынка России. Что из этого вышло, мы уже знаем: Малевского Израиль не выдал, а позднее он погиб в Африке при загадочных обстоятельствах.

Прочитав отрывок стенограммы выступления бывшего министра, я вспомнил свой разговор с Юлией Латыниной, которая назвала Антона «менеджером от мафии». Я взял диктофон и включил запись той беседы в маленьком японском ресторанчике на Полянке. Мы ведь говорили почти час, и Антон Измайловский не был главным фигурантом нашей беседы. Более того, когда мы говорили о Михаиле Черном и его бизнесе, Юля фактически объяснила мне, почему оперативники МВД против Черного так ничего толком и не нашли. Причина проста. Кстати, по этой же причине бизнес Черного в России и рухнул. Парадокс? Нет, отнюдь. Михаил Черный просто вовремя не оценил происходящие в экономике страны перемены. Черный никогда ничего не подписывал, весь его бизнес держался на офшорных компаниях и на фирмах-однодневках, этот таинственный олигарх будто бы не существовал! Нигде он не был акционером, нигде – президентом. Следователям МВД и прокуратуры за него было не зацепиться. Словно паук, живущий «в собственноручно» свитой паутине, он управлял миром бизнеса, всего лишь дергая за нужные ниточки! А таких ниточек, если верить Куликову, у него было предостаточно.

Но что же произошло дальше? Когда нужно было легализовывать свои капиталы, выходить на открытый и прозрачный рынок, Черный, вопреки новым правилам, из тени не вышел! И проиграл.

Итак, я вернулся к разговору с Латыниной...

Паук в паутине

– ...Весь бизнес Михаила Черного основан на так называемой «цеховой ментальности», где есть понятия «дружба», «доверие», «кинуть», «ты мне должен». Но при этом нет таких экономических понятий, как акционер, менеджер, легальный рынок, эмиссия акций. Однажды, говоря о своем конфликте в Израиле (об этом израильском этапе в жизни Михаила Черного я расскажу чуть позже. – Авт.), Михаил Семенович сказал мне замечательную фразу: «Никогда не надо составлять официальных договоров, тогда не будут тебя люди обманывать. Я никогда ничего не подписывал, вот подписал, и меня сразу кинули». Это целая философия бизнеса, которая ничего не имеет общего с европейским бизнесом и уже ничего общего не имеет даже с российским бизнесом, который мы имеем сегодня. Вся система владения и управления такого монстра экономики, как TWG, не была четко юридически выстроена, и когда в этой компании начались проблемы, их как раз сгубило отсутствие четких договоренностей между участниками рынка, между спорящими сторонами. Это был бизнес, построенный на личных отношениях. Это философия «цеховика». Это – про Михаила. Правда, никто не знает, что же за «цеховой» бизнес у него был. Надо признать, что никто из криминальных бизнесменов не заработал свои деньги честно, но я уверена, что Черной не занимался убийствами и торговлей наркотиками. Иначе он бы в этой «нише» и остался бы. Оттуда не всем удается вылезти. Думаю, у него были другие возможности и связи в тот период времени, когда он сколачивал свой первый капитал. Он, кстати, очень сильно отличается от других олигархов. Он шел своим путем. И капитал зарабатывал не в Москве. Он крупные деньги, уже занявшись алюминием, делал, например, в Красноярске и Казахстане. На заводах. Непосредственно находясь все время там. До 1994 года, естественно, потому что потом уехал. Но империю к этому времени он уже построил. Успели же они вместе с Рубенами придумать знаменитую толлинговую схему (ее придумал Лев Черной, правда). Эта схема давала мгновенное обогащение и, кроме того, делала тебя фактически владельцем предприятия, не являясь таковым юридически. Деньги тогда текли не ручьями, а реками. Вчера он производил тапочки, а сегодня вдруг стал миллионером. Вот и весь секрет. Нельзя назвать это напрямую воровством, потому что не было других экономических механизмов, которые бы работали реально. Правда, в этом бизнесе было много отморозков, которые приходили к директорам предприятий с оружием в руках. А «новые менеджеры» дарили этим директорам «мерседесы». Черной относился скорее ко второй категории. Он понимал, что эти директора ему нужны живыми. Конечно, криминал был рядом. Но он был скорее рядом как партнер. Кроме того, Черной «сидел» на заводах, ему нужны были люди, которые бы обеспечивали безопасность бизнеса. Черной находил способ взаимодействия с такими элементами. И нельзя, чтобы кто-то у кого-то был «крышей». У Михаила ее не было. Повторяю, это было партнерство. Он сам, скорее, мог стать и, когда надо, становился «крышей». Например, в ситуации с Анатолием Быковым. Братья Черные его сначала «сделали», затем запустили на завод в Красноярске для того, чтобы он там расчистил для них площадку. Он там сначала каких-то чеченцев в реку загнал, потом они, познакомившись с ним, кстати случайно, в каком-то ресторане, поняли, что на него можно окончательно сделать ставку. Но у Михаила с Быковым в итоге возник конфликт. Вроде бы Михаил ему какие-то деньги не перечислил. «Кинул по-черному». С Татаренковым у Михаила в Саяногорске тоже не сложились отношения. А Татарин был конкретным авторитетом, он, кстати, до сих пор в Греции в тюрьме сидит. Так он себя в Саянах хозяином чувствовал. И угрожал, например, тому же Олегу Дерипаске чуть ли не два раза в неделю: «Я тебя убью». В итоге такие люди, как Быков и Татаренков, оказались лишними в бизнесе, их просто «съели». Но свою некую функцию, которая, например, на Быкова возлагалась, они выполнили. Расчистили бизнес от совсем уж отморозков. Потом просто наступило не их время. Конечно, без этого криминального шлейфа в бизнес было не войти. Но когда ФБР в своих докладах, вспоминая Михаила Черного, пишет о русской мафии, мы должны признать, что дыма без огня не бывает. При всем при том TWG – это не криминальная группировка в чистом виде. Это промышленная группа, созданная при поддержке криминала. Но у кого было в те годы иначе? А потом начался другой период. Надо было переставать оставаться «цеховиком-олигархом» и выводить бизнес из тени. А Михаил этого сделать не сумел, а может, не захотел. Теперь он ведет себя очень осторожно. Никуда не летает, потому что его арестуют в Европе или в США. Сидит себе в Израиле и прекрасно знает, что его спецслужбы слушают. Полиция даже проложила специальный световой кабель длиной в три километра, прослушивали каждый его разговор и посадили бы его даже за то, что он перешел дорогу на красный свет. Так ведь не смогли. Хотели посадить за дачу взятки мэру одного из городов (Илата) и, когда начали разбираться, выяснили, что какие-то деньги Михаил Семенович действительно мэрии перевел (30 тысяч долларов). Но за что? Полиция утверждала, что якобы таким образом Черной выбивал себе скидки для своих друзей в гостиницах города. Когда же разобрались, оказалось, что этими махинациями со счетами из отелей занималась секретарша Черного. Она призналась. А Черной-то платил полную стоимость гостиничных номеров и ничего об этом не знал. Вот был скандал! И опять Михаил вышел чистым из воды. Сейчас от него уже начинают потихоньку отставать спецслужбы. Кстати, я не думаю, что Моссад интересовался вербовкой Михаила Черного. Полагаю, не хотели мараться.

В этот момент разговора я напомнил Юле, как сам Черной постоянно жалуется на израильские власти, которые его якобы ущемляют. Дословно Михаил в одном из интервью об этом рассказывает так:

«– Они уже забрали у меня синий заграничный паспорт, выдали красный паспорт – как человеку второго сорта. Решили, что по этому паспорту им будет проще отслеживать мои передвижения. Мешают мне визы получать. Как только хочу получить визу в какую-нибудь страну, бегут в то посольство и рассказывают всякие страшные сказки про меня. Когда власти какой-нибудь страны делают запрос в Израиль про меня, они пишут им: да, правда, у него шесть паспортов, еще один дипломатический, еще он убийца, рэкетир и все в таком духе... Местная полиция внесла меня в некий черный список за „связи с русской мафией“. Когда речь зашла об инвестициях в израильскую промышленность, полиция начала открыто запугивать наших местных партнеров, доказывая и предупреждая, что сотрудничество с „русскими“ может осложнить им жизнь. Были и попытки дискредитировать меня за рубежом – в спецслужбы десятков стран рассылались запросы и доносы о мифических „преступлениях Черного“. В результате солидные международные банки, которые раньше участвовали со мной в инвестиционных проектах и доверяли сотни миллионов долларов под одно мое имя, начали опасаться партнерства не только со мной, но и с другими российскими промышленниками.

– Вас обвиняли в отмывании денег русской мафии с помощью покупки акций государственной телефонной компании «Безек». Об этом много писала и израильская, и российская пресса.

– Началось с того, что я выдал кредит израильскому инвестору, который оказался конкурентом мощных олигархических групп, которые и втянули меня в судебную тяжбу.

Когда дело стало на глазах разваливаться, полиция голословно заявила, что в России я заказал 37 убийств! Израильская полиция своего добилась: моя деловая репутация изрядно подорвана, мой бизнес понес убытки, я вынужден был продать часть компаний в России. А развалившееся «дело» до сих пор не закрыто: я по-прежнему лишен свободы передвижения и не могу эффективно работать».

Когда я привел Латыниной эти цитаты из интервью Михаила Черного, Юля предположила, что именно так с Черным в Израиле и поступают. Но кто в этом виноват?

– И потом, – продолжала Латынина, – самое главное: Черной уже не поднимется на те высоты, на которых находился десять лет назад. Он же контролировал всю черную и цветную металлургию страны. Что осталось сейчас? Хорошая вилла в Израиле?! Его эпоха закончилась и уже никогда не восстановится.

Я вспомнил, что еще тогда, во время нашего разговора с Юлией на Полянке, удивился, что «эпоха Черного закончилась» безо всякого вмешательства МВД или ФСБ, которые, насколько теперь, после прочтения доклада Анатолия Куликова, становилось понятно, все-таки работали в этом направлении! Да, уголовное дело о фальшивых авизо фактически растворилось в воздухе, стенограмму выступления Куликова тоже в открытых источниках не найти, но работа в те годы все-таки шла. Ведь когда после выступления министра все службы начали поднимать свои оперативные материалы по Малевскому, всплыла и другая информация, которая поначалу оперативников, видимо, просто не заинтересовала. Или, что вероятнее всего, не было, как теперь принято говорить, «политической воли» для реализации накопленных разработок. Все всплывшие в 1997 году документы касались Михаила Черного. Датированы они были 1994 годом. Очевидно, до какого-то момента МВД действительно внимательно следило за олигархом...

Оперативная справка.[4]

5 августа 1994 г.

В отношении фирмы «Транс-Коммодитиз».

В процессе проведения следственных и оперативно-разыскных мероприятий по уголовному делу установлено, что в 1992 г. фирмами «Транс-Коммодитиз», «Трансис-Коммодитиз», «Транстек Компании» и «Мирабель» заключены договоры, в том числе толлинговые, на изготовление готовой продукции из сырья, ввозимого в страну (иностранными фирмами) с Братским и Красноярским алюминиевыми заводами и Ачинским глиноземным комбинатом. Платежи по этим договорам производились денежными средствами, ранее похищенными в банковской системе Российской Федерации.

Установлено, что в России и странах СНГ сформировалась устойчивая преступная группа, которая создала механизм по конвертации рублевой массы, а также по использованию промышленных предприятий страны с целью извлечения незаконной прибыли с дальнейшим помещением валюты на счета в зарубежные банки.

Руководителями преступной группы являются братья Черные – Лев и Михаил – авторитеты общеуголовной среды в Узбекистане, под их контролем находится ряд коммерческих и иных предприятий, через которые они осуществляют мошеннические операции.

Черной Лев Семенович, 1954 г. р., уроженец г. Ташкента, до февраля 1992 г. проживал и был прописан: г. Ташкент, инвалид 1-й группы (ниже колен носит протезы), является президентом СП «Колумб», проживает: г. Москва... кроме этого, он прописан по адресу: г. Москва, ул. 6-я Парковая, 10, корп. З, кв. 78, тел.: 464-00–24.

Черной Михаил Семенович, 1952 г. р., уроженец г. Ташкента, до 1989 г. проживал по адресу: г. Ташкент... В настоящее время проживает в г. Москве без прописки. Черный М. С. является представителем американской фирмы «Тран-Сис-Комодитиз», российский офис которой находится по адресу: г. Москва...

Черный М. С. ранее в г. Ташкенте был связан с преступными авторитетами, имеет кличку Миша Черный, ранее занимался боксом, работал тренером в обществе «Еш Куч».

Черной Давид Семенович, 1958 г. р., уроженец г. Ташкента, ранее проживал: г. Ташкент... В 1991 г. выбыл на постоянное место жительства в США.

В 1991 г. Черные зарегистрировали в г. Москве совместное предприятие «Колумб», учредителями которого были заявлены с советской стороны – Научно-производственное объединение «Конверсия» (генеральный директор Белецкий Игорь Евгеньевич, 1958 г. р., уроженец г. Москвы, украинец, проживал по адресу: г. Москва... В декабре 1991 г. погиб в автомобильной катастрофе), с панамской стороны – фирма «Реэлектроникс Вест Импорт» (Раnama). Совместный протокол от панамской стороны подписали: Е. И. Рабов, болгарин с итальянским паспортом, установочные данные его неизвестны; Виденлиева Лора, болгарка, проживает в г. София. По данным Интерпола, панамская фирма «Реэлектроникс Вест Импорт» участия в учреждении СП «Колумб» не принимала.

СП «Колумб» располагается в нескольких адресах: президент Черной М. С. – 4-я Тверская-Ямская, 13; остальной коллектив сотрудников, в количестве около 50 человек во главе с Голдовским Я. И., – ул. Вавилова. По этому же адресу располагается трест «Фундамент № 1» и Торговый дом «Гранд Бизнес».

Генеральным директором СП «Колумб» является Голдовский Яков Игоревич, 1962 г. р., уроженец г. Кривой Рог (Украина), ранее проживал: г. Ташкенте..., с 1987 г. проживает в г. Москве...; Голдовская Елизавета Игоревна, 1957 г. р., уроженка г. Кривой Рог, проживала по вышеуказанному в г. Ташкенте адресу, ранее была замужем за Шапиро Михаилом, ныне проживающим в США, в настоящее время брак между ними расторгнут, в 1989 г. она вместе с отцом – Голдовским Игорем Янкелевичем, 1933 г. р. и матерью – Голдовской Диной Ефимовной, 1934 г. р. выехала на постоянное место жительства в Австрию.

СП «Колумб» является соучредителем Торгового дома «Гранд-Бизнес», генеральным директором которого является Ляхов Михаил Михайлович, 1950 г. р., уроженец г. Бреста, проживает: Московская обл..., работал в Министерстве внешних экономических связей СССР и регистрировал СП «Колумб» при его открытии.

В 1992 г. братьями Черными были зарегистрированы: в г. Москве – российский филиал американской фирмы «Транс-Коммодитиз», в Монако – фирмы «Транс-Сис Коммодитиз», которые были ими использованы в качестве прикрытия при заключении вышеуказанных толлинговых договоров.

Фирма «Транс-Коммодитиз», по нашим данным, располагается в США по адресу:..., президент – Сэм (Алекс, Семен) Кислин, 1935 г. р., паспорт США..., вице-президент – Арнольд Кислин, 1968 г. р., паспорт США... Генеральным директором фирмы в Москве является Сэм Цацкин, 1940 г. р., вице-президентом – Махмудов Искандер Кахримонович.

Установлена связь между фирмами Trans-Commodities, Trans-World-metals и Morgan-Commodities.

Фирма Trans-World-metals имеет представительство в Лондоне. Президентом этой фирмы является Дэвид Рубин (Рубан), по имеющимся данным, проживает в Лондоне. Вице-президентом фирмы является его родной брат Арон Рубин (Рубан). По имеющимся данным, проживает в Нью-Йорке.

Фирма Trans-World-metals занимается скупкой в России и продажей за ее рубежами цветных металлов и имеет два филиала в Монако:

1. Trans-Cis-Commodities, 6 Avenue des Citronniers Monte Carlo, 98000. Президенты – Черной Лев Семенович, Горан Станоевич, вице-президент Никша (фамилия не установлена). Реквизиты фирмы:...

2. Transtek-compani, Monte Carlo. Президент – Черной Михаил Семенович.

3. Morgan-Commodities, Wyoming, 82001 USA.

Установлена связь между фирмами Trans-Commodities, Commodities Аssistance Соrp, «СП Колумб» и МGK International.

Кроме того, установлено, что к фирме Trans-Commodities имеют отношение:

1. Итэк СНЕГАЛЛ, 1962 г. р., паспорт США.

2. Владимир КОРСУНСКИЙ, 1932 г. р., паспорт США.

3. Александр ЛАЦИНИК,1941 г. р., паспорт Канады.

4. Альбина ЛАЦИНИК,1944 г. р., паспорт Канады.

5. Петр ДРУТ, 1948 г. р., паспорт Люксембурга.

6. Аврахам КАРНИ (КАРПИ, КАРПОВ), 1944 г. р., паспорт Израиля.

7. Абрахам МОРРИС, 1951 г. р., паспорт США.

8. Геннадий СИНСКИЙ, 1953 г. р., паспорт США.

9. Александр ФЕЛЬДМАН, 1947 г. р., паспорт США.

10. Лев ФИКСТЕЙН, 1935 г. р., паспорт.

11. Майк Леон КАЦ, 1945 г. р., паспорт США.

12. Лена ВЕЛЬЦЕР, 1958 г. р., паспорт США.

13. Ронни Ли БАРРОУ, 1948 г. р., паспорт США.

14. Исак КОГАН, 1935 г. р., паспорт США.

15. Леонид ЛИБЕРМАН, 1926 г. р., паспорт Израиля.

16. Итхак СИГАЛ, 1965 г. р., паспорт США.

17. Рональд Леон ЕЛЕНБЕРГ, 1947 г. р., паспорт США.

18. Барри НИКСОН, 1953 г. р., паспорт Англии.

19. Владимир ЛЕМБЕРГ, 1949 г. р., паспорт США.

20. Александр ЛОКЗМАН, 1965 г. р., паспорт США.

Указанные лица посещали Россию в 1992–1993 гг., места для них в гостинице были забронированы фирмой Trans-Commodities.

По информации спецслужб Великобритании, Черной Лев, Черной Михаил, Черной Давид – уроженцы Узбекистана, из Москвы перенесли свою деятельность в Лондон, Нью-Йорк, Тель-Авив. Михаил перебрался в Нью-Йорк, где стал помощником Вячеслава Иванькова и возглавил компанию Blonde Management. Давид также провел много времени в Нью-Йорке, в то время как Лев управлял делами братьев в Москве, Лондоне и Тель-Авиве. В каждой из названных стран братья Черные назначали доверенных для ведения дел в их отсутствие...»

Итак, в 1994 году МВД, очевидно, «потеряло» Михаила Черного. По крайней мере, документов, характеризующих его деятельность в России, в МВД не было. После того как он уехал из страны (вскоре после убийства Отари Квантришвили), оперативники спецслужб перестали интересоваться его бизнес-биографией. Интересно, по собственной воле или были еще какие-то обстоятельства, повлиявшие на это решение? Вполне вероятно, что вся собранная информация могла быть спецслужбами использована в каких-то своих, как теперь принято говорить, корпоративных целях. Или передана коллегам из других стран. По крайней мере, такой соблазн у МВД или ФСБ наверняка был. Впрочем, теперь, после того как у меня появилась информация о работе западных спецслужб в отношении алюминиевого олигарха, не оставалось сомнений, что Михаил Черный именно после 1994 года стал поистине фигурой мирового масштаба, мишенью всех спецслужб и разведок. Кроме российских. Может быть, именно поэтому («наши», мол, уже отошли от дел) еще один документ, вернее, стенограмму выступления одного из депутатов парламента на том же самом заседании Думы в феврале 1997 года мой «контактер» из ГУБОПа Николай Петрович будто бы случайно прикрепил к переданной мне папке в самом конце. Мол, разбирайся в этом сам.

Оказывается, после упомянутого выступления Куликова слово взял депутат Евгений Логинов. Его заявление показалось мне весьма интересным.

«Я хотел бы сказать, – говорил Логинов, – что сегодня в числе названных предприятий алюминиевой промышленности почему-то не назван Саяногорский алюминиевый завод и Новосибирский электродный завод. Я хочу сказать, что именно сегодня борьба братьев Черных за этот Новосибирский завод еще не завершена. Он фактически находится в руках „Залог-банка“ (а за спиной этого банка стоит банк „Менатеп“, за спиной этого банка стоят все те же братья Черные). „Залог-банк“ в последнее время играет против государственных интересов, и в самое ближайшее время мы имеем реальную возможность потерять это предприятие. И Новосибирский электродный завод позволит братьям Черным и международным транснациональным корпорациям установить полное господство и контроль над замкнутым циклом в алюминиевой промышленности. Я скажу, что помимо „Залог-банка“ с откровенно израильскими интересами (структура зарегистрирована в Монако) здесь появляются непонятные личности. Если вы сегодня назвали сообщество узбекских воров, то здесь же интересы братьев Черных представляет узбекский криминальный авторитет Али. И на Саяногорском заводе также открыто действуют эти люди».

Прочитав стенограмму выступления Логинова, я тут же вспомнил о том, самом первом разговоре на Якиманке с двумя бывшими офицерами КГБ, в котором всплыла впервые в этом расследовании фамилия алюминиевого олигарха и с которого, по сути, вся эта история началась. Ведь они работали именно в «Менатепе», а интересовала их в тот дождливый день 1994 года фигура Михаила Черного! Теперь я понимал почему. Они проверяли своего же партнера, хотели собрать про олигарха как можно больше информации. Причем любого характера.

Стоит заметить, что «Менатеп» будет позднее фигурировать и в материалах уголовного дела про фальшивые авизо, когда следователи начнут рисовать схемы отмывки денежных средств. Кроме того, этот банк засветился и в статье Ричарда Бехара в журнале «Форчун». Я уже упоминал этот материал. Там дословно сказано следующее: «"Менатеп": этот нефункционирующий российский банк получил от Trans World более 40 миллионов долларов и, по информации ЦРУ, был связан с организованной преступностью. Статьи в прессе называли его „клиринговым домом мафии“. Позднее оказалось, что следователи по делу Bank of New York также заинтересовались банком „Менатеп“, включая и одну из компаний в Женеве, частично принадлежащую „Менатепу“»...

Теперь все, пусть даже маленькие детали этого расследования срастались в единую картину...

Но вернемся к стенограмме. Меня интересовало, сказал ли хоть что-нибудь кто-либо из депутатов, слушавших по-настоящему сенсационный доклад Куликова и выступление своего коллеги Логинова? Оказывается, нет, они пошумели немного в кулуарах и разошлись... А что же правоохранительные органы? Они, увидев полное безразличие парламента, просто свернули всю свою работу? Или все же решили ее плодами воспользоваться? Понятно, что на Житной улице я ответа на этот вопрос никогда не получу. Кто же из генералов МВД мне скажет!

Как это ни странно, но наиболее правдивый ответ на этот вопрос мог бы дать сам Михаил Черный. Или кто-то из его близких друзей, партнеров. Тем более мне как раз предстояло встретиться со многими людьми, которые могли бы добавить красок в его портрет. Кстати, одним из них был Константин Боровой, хороший знакомый Черного еще со времен существования Российской товарно-сырьевой биржи, через которую, как мне приходилось слышать, реализовывались бизнес-сделки по продаже алюминия за рубеж. Я договорился с бывшим президентом биржи о встрече на улице Маросейка, недалеко от его офиса.

Адвокат крупного капитала

Бывший президент РТСБ, известный предприниматель Константин Боровой назначил мне встречу в ресторане «Суши-тайм». Я приехал раньше времени и занял столик в углу зала. Привычка приезжать чуть раньше собеседника у меня выработалась давно. Лучше первым увидеть место встречи. Впрочем, я понимал, что мы сейчас – в центре Москвы, а не где-нибудь в Гудермесе или Грозном, здесь не будет стрельбы, никто нас не прослушивает и разговор не записывает. Но чувство тревоги не покидало меня. Пока я ждал Борового, мне почему-то все отчетливее казалось, что Михаил Черный давно знает, что кто-то пытается, колеся по всему миру, собрать о нем как можно больше любой информации. Так или иначе, кто-то из тех людей, с которыми мне уже удалось поговорить, ему наверняка все уже рассказал. Мне же не терпелось поговорить с ним самим лично. Будет ли у меня такой шанс? Согласится ли Черный встретиться с московским журналистом?

Мои размышления прервал вошедший в зал ресторана Константин Натанович, севший сразу же за мой столик. Я знал, что Боровой не так давно записал с Черным несколько часов интервью, знал, что у них прекрасные, почти дружеские отношения. Что и как будет говорить бизнесмен о своем израильском приятеле, мне в целом уже было ясно. Но именно этого я и хотел. Мало кто, говоря о личности и бизнесе Михаила Черного, говорил о нем что-то хорошее. Мне теперь хотелось увидеть этого загадочного алюминиевого олигарха глазами его товарища.

– Я вообще могу быть адвокатом крупного бизнеса, российских олигархов. Мне эта роль привычна, – так начал наш разговор Константин Боровой, как будто прочитав мои мысли. – Феномен Михаила Черного заключается в том, что он очень грамотно вложил свои средства – а его стартовый капитал как «цеховика» (он занимался производством тапочек, кроссовок, платков) составлял около 200–400 тысяч долларов – в промышленные схемы, я бы так это назвал. Он придумывал десятки схем: как заплатить деньги рабочим, когда денег в стране не было, как вытащить из долговой ямы АвтоВАЗ (а он работал и там). Платил, например, одному предприятию машинами, если не было денег, а брал взамен другой товар. Это был очень разумный бартер. Таких схем у Миши были сотни. Он разбирал экономические завалы в стране. И вытащил алюминиевую промышленность из комы. Миша в то же время работал как консалтинговая компания. К нему все обращались с просьбами, за советом. Например, один вице-премьер правительства, предположим, Сосковец, просил: «Миша, экономика задыхается. Найди решение проблемы в таком-то спектре рынка». И Черной ехал куда-то, встречался с людьми, находил деньги, брал кредиты. Ему все верили, было достаточно одного его слова, не надо было ни указов Президента, ни каких-то команд сверху. У него все получалось, потому что была репутация успешного в бизнесе человека. Сосковец просто просил его помочь – в угольной промышленности тогда был кризис, и правительство просило Черного как-то его разрешить. И Черной эти проблемы решал. Ну а консалтинговый бизнес ведь тоже приносит деньги. В этом смысле Миша всегда работал на самого себя. Он хотел заработать. Он – первый кризисный менеджер в истории России!

Я прерву рассказ Константина Борового, чтобы вспомнить, как сам Черный об этом вспоминает: «Я знал из политиков одного-единственного (бывшего первого вице-премьера. – Авт.) – Сосковца. В чем, когда он мне помог? Хорошо помню, как в медь попали. Говорит Сосковец: «Идите, помогите, поднимите Уралэлектромедь». Я говорю: «Дашь лицензию на вывоз меди – тогда пойдем, проинвестируем». «Не волнуйся, дам», – говорит. Вложили миллионов сорок туда. И все. Потеряли. Лицензии он не дал. А когда потеряли деньги, то ничего не оставалось делать, как дальше инвестировать. Так в России и остались» – именно так Михаил Черный объяснял свою «дружбу» с Олегом Сосковцом. Интересная история знакомства, правда? Вице-премьер, получается, втянул несчастного олигарха в «большой бизнес»?

Боровой тем временем продолжал:

– При этом вокруг Черного не было криминала. Присутствие уголовного элемента делало бы его схемы неэффективными. Да и вряд ли бы с ним имел дело Сосковец, если бы узнал, что Черной как-то связан с криминалом. Миша – «цеховик», он по своей психологии никогда не мог никого сдать. Он не продавал людей, как многие современные бизнесмены. И за это его уважали. И в уголовном мире тоже, я думаю. Поэтому к нему не приходили всякие там «крыши». Он был очень энергичным человеком. И ему не нужны были криминальные схемы. Он презирал жуликов, он не убивал, не занимался фальшивыми авизо. Это было опасно для него. А он чувствовал опасность на расстоянии. Предприниматель-гений! Первые его схемы были очень просты, но ведь он придумал их первым. Он приходил на автомобильный завод, брал машины, обещал взамен покрышки, и все это крутилось по всей стране. Он и на алюминиевых заводах тоже использовал такие «оборотные» схемы. К началу 1990-х годов его знала вся страна. И ему, надо сказать, многие доверяли. В том числе и свои капиталы. Все знали – если дать Мише деньги, он обязательно вернет. Поэтому он добился такого успеха. Но он был не единственным «цеховиком», достигшим таких высот. Сейчас в Лондоне три с половиной тысячи особняков, купленных «новыми русскими». И большинство из них – это бывшие «теневики, цеховики», мы просто имен их не знаем. Они не лезут в политику, так же как и Миша. Он в этом смысле не классический олигарх. Он, прежде всего, бизнесмен. Взять, например, ссору с братом. Это просто конкуренция внутри семьи. Жесткая конкуренция, но по-братски, они не будут друг друга уничтожать. Просто в какой-то момент они не смогли разобраться, что в их совместном бизнесе кому принадлежит. Каждый считал, что его доля – самая большая в бизнесе. И поссорились. Это не игра, придуманная по какому-то хитроумному сценарию. Это все у них по-настоящему. Просто бизнес, ничего личного. Но вот избежать публичности, чего Миша бы очень хотел, ему так и не удалось. За это последовала расплата – гонения по всему миру. Все его проблемы, в США, например, берут свое начало отсюда, из России. Его сначала вытеснили из бизнеса, отняли несколько миллиардов долларов, а затем решили через спецслужбы добить за рубежом. Кстати, его враги хорошо понимают, что страна только из-за изгнания Черного из России потеряла около десяти миллиардов долларов инвестиций в начале 1990-х годов. Но врагам Михаила было конечно же на все это глубоко наплевать. А Михаил, понимая опасность со стороны врагов, потихоньку в середине 1990-х вывел свои капиталы за рубеж. Это нормально. Он же ослабел, это почувствовали конкуренты. И было принято политическое решение, на него был заказ со стороны силовых структур. Его начали вытеснять из бизнеса руками спецслужб. Но об этом никто никогда не расскажет. Это тайна российского политического мира. Я знаю, что Миша это прекрасно понимает, сам об этом рассказывать не будет. У Черного нет желания вернуться в Россию, хотя он мог бы работать и в нынешних политических и экономических условиях. Но для этого нужны надежные партнеры. А Мишу партнеры и кинули, решили его бизнес раздербанить между собой. Конечно, у Миши остались друзья в России, Тарпищев, например. Кстати, Шамиль тогда здорово пострадал из-за скандала с Черным и, по сути, лишился кресла в Кремле. Но, я думаю, он на Мишу не сердится. (Тарпищев действительно на Черного вряд ли будет сердиться. Старый ташкентский друг, как мы помним, неоднократно помогал теннисному тренеру Бориса Ельцина, финансируя крупные спортивные турниры. А вот каким образом пострадал Тарпищев? Неужели репутация Черного запросто могла испортить политическую карьеру его знакомого? Получается, могла... – Авт.) И кто мог тогда, когда Миша был рядом с властью и сам был уверен, что его Кремль будет защищать, просто представить, что на Черного вдруг начнется атака со стороны конкурентов и бывших партнеров! И Миша не ожидал. Первый раз в жизни он просчитался, просто не ожидал удара. Он тогда испугался, думал, что его убьют. И уехал. Он не сумел начать борьбу против своих врагов. Он не боец. Он до сих пор «цеховик», и ему легче отойти в сторону. Так он и сделал. Ему же открыто объявили: тебя посадят, – его конкуренты нашли и материалы какие-то. Это было уже в конце 1990-х годов, ему намекнули, что возвращаться в Россию опасно. Он не вернется в ближайшие годы, да и зачем? Все его капиталы давно выведены, ему проще продолжать бизнес в Израиле. Его состояние сейчас составляет около пяти миллиардов долларов, и еще столько он может вернуть себе, забрав обратно свою долю у своих бывших партнеров. И он придумает для этого очень нетрадиционные, необычные решения этого вопроса. Он же гений, он обязательно что-нибудь придумает. Ему сейчас просто нужно набраться сил, но он не спешит. У него все будет хорошо.

Мой собеседник попросил у официанта сигару. Но сигар в этом маленьком японском ресторанчике не было. Мне даже показалось, что Боровой это знал. Складывалось впечатление, что он просто хочет побыстрее завершить беседу. В который уже раз мои собеседники, только начав более или менее искренне говорить о Михаиле Черном, вдруг спохватившись или будто заметив кого-то, пытались каким-нибудь нехитрым способом свернуть разговор. Я уже начал к этому привыкать. Конечно, Константин Боровой мог бы рассказать мне куда больше. Но что-то сдерживало его во время беседы. Он тщательно взвешивал каждое сказанное слово, боясь назвать какую-либо фамилию и выдав лишнюю информацию. Я его хорошо понимал. Приятельские отношения с Михаилом Черным связывали ему руки. Но я прекрасно понимал и то, что Боровой не выдумывает версию о неких конкурентах и врагах своего приятеля, которые и «выжили» Черного с российского алюминиевого рынка. Именно это меня и интересовало.

Мой собеседник очень хотел, чтобы я услышал версию о том, что российские спецслужбы после того, как их официальная миссия провалилась, все-таки продолжали войну против олигарха. Ну что ж, я эту версию услышал. Правдой было и то, что Михаил Черный очень хотел в богатый российский рынок вернуться любой ценой. Так что «петь отходную» этому таинственному израильскому затворнику еще очень рано. Именно так, а никак иначе надо было понимать слова моего собеседника! И это несмотря на разговоры о том, что Черной – «цеховик из прошлого» и время его ушло. Так что же Боровой думает на самом деле, или этот разговор всего лишь элемент какой-то пока непонятной мне игры? Я знал, что Константин Натанович записал с моим героем многочасовое интервью, он показывал мне этот текст (могу Константину Боровому напомнить, что у меня есть свидетели) и даже предлагал его купить, назначил цену, но потом передумал. Решил его издать самостоятельно, что ли? Некрасиво как-то, Константин Натанович! А вот утверждать, что это интервью у него выкрали (так Боровой теперь говорит), – просто непорядочно. Ну да Бог ему судья...

Самое главное – другое. Боровой дал мне понять, что в самое ближайшее время Черный, возможно, даст о себе знать. И этого в Москве якобы очень многие всерьез боятся... Так бывает достаточно часто: ты идешь за информацией к человеку, который, в свою очередь соглашаясь на встречу, всеми силами пытается убедить тебя в том, во что сам давно и, кажется, искренне поверил. Возможен и другой вариант. Твой собеседник специально накачивает той информацией, которую ему хотелось бы через журналиста донести до общественности. Мне не в первый раз приходилось вольно или невольно попадать в такие ситуации. Боровой, вне всякого сомнения, хотел сказать то, что сказал. Вот теперь я знал наверняка – Черный, если и не знал до этого момента, что московский журналист пишет о нем книгу, узнает об этом максимум минут через десять. То есть как только Константин Боровой покинет этот милый ресторан «Суши-тайм». Но, честно говоря, меня это уже не смущало. Главный герой книги ведь когда-нибудь должен был от кого-нибудь наконец узнать об этом расследовании.

Я же собирался в Париж – на встречу с людьми, которые Михаилу Черному о наших разговорах, как я был уверен, точно не сообщат. Зато о нем самом, как и о других алюминиевых олигархах современной России, смогут поведать много интересного...

Глава 9 Мы пойдем другим путем

1997 год – это год наивысшего успеха TWG в России. Весь алюминий фактически в руках братьев Черных и братьев Рубен. Но именно этот год вскрыл, словно больной нарыв, целый комплекс проблем, заложенных в их совместный проект еще пять лет назад. Все копившиеся несколько лет противоречия внутри самой TWG, между людьми, поставленными братьями Черными на местах, и этой структурой, разнонаправленные интересы представителей власти и бизнеса как в регионах, так и в Москве, не говоря уже о подогреваемом интересе правоохранительных органов к бизнесу британской структуры, не могли не привести к кризису. Причем и на этот раз народная мудрость по поводу гниющей рыбы оправдалась. Первая серьезная трещина в бизнесе TWG – ссора братьев.

Братья: ссора или PR?[5]

Беда подкралась с той стороны, откуда ее никак не ждали. В конце 1996 – начале 1997 года братья ссорятся, причем ссорятся крупно, громко. Как писали чуть позже газеты (впрочем, большой еще вопрос, с чьей подачи), ссора была серьезная: по слухам – вплоть до заказа на убийства друг друга киллерами.

Принимать серьезно подобные слухи не стоит. Ведь братья Черные – не киношные братья-мафиози, а потому вопрос: была ли ссора на самом деле? – остается открытым и сегодня.

Ответить на него, строго говоря, могут только сами братья. Все остальное – домыслы и гипотезы. Поэтому мы представим вашему вниманию только то, что было на поверхности, и то, как оба «поссорившихся» трактовали впоследствии эту ситуацию.

Обычно говорят о том, что в 1997 году Михаил разошелся со Львом и Давидом (менее известным братом, проживающим в США), отпочковав от них свой бизнес. Михаил якобы не хотел идти по тому же пути в бизнесе и работать с теми людьми, с которыми имел дело Лев, и якобы оставил, то есть подарил (?), бизнес ему.

Кстати говоря, это отличительная черта PR Михаила Черного – в своих интервью он как бы вскользь всегда говорит, что поднял бизнес, а потом оставил его брату.

На наш взгляд, реальных причин расхождения (допустим, что оно все-таки было) или, точнее, ухода Михаила Черного в 1997 году из России (мы говорим о бегстве не физическом, поскольку оно было раньше, в 1994 году, а об исчезновении, когда человек хочет, чтобы о нем перестали говорить) было гораздо больше.

Во-первых, Михаил Черный уже явно не мог опираться на помощь Олега Сосковца. Какими бы ни были у них личные отношения, но статуса у последнего не было, да и другие молодые олигархи, пытавшиеся хоть как-то играть по медленно складывавшимся в стране правилам, начинали уже свою лоббистскую деятельность. Причем не менее эффективную, чем у Михаила.

Во-вторых, исчезновение «крыши» в правительстве означало, что кардинально политические позиции братьев ослабевали (а значит, зашаталась и вся схема их бизнеса). Напомним, Шамиль Тарпищев в ту пору тоже попал в опалу.

Первый тревожный звонок прозвучал, когда Михаила Черного не допустили к залоговым аукционам. Я сознательно пишу «Михаила Черного», потому что он неоднократно говорил, что он – это не TWG, а сам и есть олигарх Черный. И все проблемы по бизнесу решаются только с ним лично.

На этот раз их решать не захотели. И как бы ни хвастался впоследствии Михаил, что они – самая богатая на тот момент компания в СНГ, что могли бы перешибить на аукционе любого, но факт очевиден: в залоговых аукционах TWG не участвовала. Ни по «Норникелю», ни по «Связьинвесту», ни по «Сибнефти».

Четыре года спустя Михаил Черный заявил нехотя в интервью «Ведомостям» о причинах своей неудачи: «Кто-то не хотел, чтобы я принял в них участие, и потому была начата такая кампания против меня, моего брата... Но там уже все было заранее поделено, меня решили устранить от дележа крупных предприятий».

В-третьих, сыграли свою роль и принципы отношений Михаила Черного с деловыми партнерами. Как заявит три года спустя в том же интервью старший брат: «Правда заключается в том, что наши с братом взгляды на партнеров действительно расходились. Мне не нравились западные партнеры – Trans World. Еще с 1993 года я никогда не был партнером Trans World, я был партнером Льва, имел с ним общие акции алюминиевых заводов».

Ну, насчет того, что Михаил Черный никогда не был партнером TWG, – это, конечно, сказано ради красного словца. Поскольку именно с этой компанией, как мы видим, был связан весь металлургический бизнес братьев Черных. Это такая же «правда», как и следующая фраза: «На протяжении пяти лет совместной работы с алюминиевыми заводами я не получал дивидендов, так что полученные средства вполне мне их компенсировали».

Речь шла о 400 миллионах долларов, полученных Михаилом за проданные акции TWG, которые он отдал Льву. Это была их общая доля в алюминиевом бизнесе. «У нас с ним были общие пакеты акций Красноярского, Братского заводов, алюминиевых предприятий в Казахстане. Часть акций Саянского завода находилась в нашей совместной собственности. Те акции, что у меня были с ними общие, я продал», – скажет в том же интервью Михаил Черный.

В-четвертых, если мы говорим о том, что ссора все-таки произошла, то необходимо учесть и личный момент. Считается, что между братьями шло негласное соревнование. Слабый, страдавший от последствий полиомиелита Лев, рисовавший финансовые схемы, и спортивный Михаил, перед которым раскрывались любые двери. Не исключено, что Лев решил поработать сам, без брата. Он не хотел вечно действовать в тени старшего...

Лев начал свой «бизнес» без Михаила, со своим кругом людей (неслучайно в упомянутом интервью Михаил Черный также сказал, что Лев как бы подбирал взращенных им, Михаилом, кадров), без суеты, беготни. Как написал один из российских журналистов, «Лев Черной вел кабинетный бизнес». Возможно, как предполагали, Михаил намеревался как-то договориться с новыми олигархами, а Лев выступал против этого. Но это не факт. Скорее именно Лев хотел встроиться в новую структуру бизнеса, которая складывалась в России. Другое дело, что, как показали события 1999–2000 годов, у него это не получилось и он тоже сошел со сцены. Но в тот момент стремление тихого Льва выбраться из-под опеки просматривалось более чем реально.

Думается, что помимо всего этого уход Михаила, прикрытый громкой ссорой, простимулировали и сотрудники силовых структур.

Как бы то ни было, но внешне Михаил Черный ушел из России, а бизнес был поделен. Льву достался алюминий, Михаил оставил за собой активы в цветмете и получил те самые 400 миллионов долларов.

Однако у всей этой «ссоры» братьев есть одно чрезвычайно важное, на наш взгляд, последствие. Последствие, о котором почему-то никто не говорит.

Стремление Михаила Черного исчезнуть с публичной арены в России и уйти из-под удара привело к тому, что он – вот уж настоящий парадокс истории! – собственноручно вывел себя из эпицентра активных действий. Про него забыла даже столь внимательная некогда к его персоне пресса. Говоря простым языком, начиная с 1997 года Михаил Черный стал «сдуваться». Ведь если посмотреть на все его многочисленные бизнес-проекты, то с каждым разом они действительно становятся все мельче, а скандалов вокруг них все больше. Увеличивается количество стран, в которых он все свои схемы пытается реализовать (подобные метания – не лучший показатель стабильного бизнесмена), и тут же в эти страны его перестают пускать...

И уж если на исторической родине, в Израиле, его тоже прижали к стенке по пустяковому делу (в сравнении с делами начала 1990-х годв), то это тоже показатель кризиса. (Но об этом ниже.)

А пока между братьями складывалась непонятная для стороннего зрителя ситуация. Пиаровские войны, судебные процессы, привлечение сторонников, раздувание конфликта – все это, полагаем, было следствием того, что в бизнесе братьев Черных на самом деле начался системный спад. Наступало время других людей.

Возможно, что тогда, в 1997 году, братья Черные даже не понимали, насколько определяющей станет эта ссора. Что именно она даст «зеленый свет» всем основным участникам процесса, которые в ближайшие три-пять лет и покажут все то разнообразие сценариев развития бизнеса, условия для которых создали (еще один парадокс!) братья Черные.

Дело в том, что в 1997 году станет ясно: система работы, которую TWG внедрила на территории России и стран СНГ, не жизнеспособна. Точнее, она не имеет перспектив развития и крайне уязвима при появлении новых, сторонних факторов, например политических (что наглядно показали события в Казахстане).

Другой фактор, определявший конечную неудачу TWG, – личные интересы менеджеров, поставленных Черными на заводы. Точнее даже – их видение своего места и масштабов бизнеса (независимого от TWG) в будущем. Иначе говоря – понимание перспективы, путей достижения стратегической цели. В итоге этот фактор и станет определяющим.

И еще один момент, не менее важный, на наш взгляд, – отношения этих, назовем их уже – топ-менеджеров от TWG с региональными и федеральными властями. Умение встроиться в правильное политическое русло, найти правильных союзников, делать правильные шаги как в регионе, так и в Москве, вовремя сказать и вовремя промолчать – все это также имело большое значение. Кто-то справился с взваленной на себя ношей, кто-то нет.

Строго говоря, сценариев развития событий было четыре. Два – условно «хороших». И два, также условно, – «плохих». Пошедшие «хорошим» путем люди – речь идет об Олеге Дерипаске и Владимире Лисине, – отказавшись от схем TWG и разработав новую философию бизнеса, предусматривавшую комплексный стратегический подход, добились реальных успехов. Выбравшие «плохой» путь – Анатолий Быков и Михаил Живило – в конечном итоге потеряли и бизнес, и влияние. Причина проста: у них не было той самой нужной в самый ответственный момент концепции бизнеса. В чем-то они повторили судьбу Михаила Черного – яркий взлет, как у китайского фейерверка, и затем море разлетающихся в разные стороны маленьких огоньков, которые очень быстро гаснут...

Олег Дерипаска – победитель в битве за алюминий

«Люди вообще не из-за денег работают, – сказал в одном из своих недавних интервью Олег Дерипаска. – Мое поколение, выпускники МГУ, в начале 1990-х ушли в бизнес потому, что жить было не на что».

Выпускник сельской школы из Усть-Лабинска, райцентра в Краснодарском крае, Олег Дерипаска поступил на кафедру квантовой статистики и теории поля физического факультета МГУ в 1986 году. Отслужив после первого курса два года в ракетных частях под Иркутском, в 1993 году он закончил физфак с красным дипломом.

К этому моменту дипломированный физик Дерипаска уже успел поторговать на Российской товарно-сырьевой бирже Константина Борового и создать компанию «Алюмин-продукт». Путь от студента МГУ до председателя наблюдательного совета одной из крупнейших корпораций в мире «Базовый элемент» Олег Дерипаска проделал всего за пятнадцать лет. Как ему это удалось?

Ответа на этот вопрос я в прессе найти не смог. Зато, изучив чуть ли не все архивы Интернета и найдя в них как самые разные биографии Дерипаски, так и его старые интервью, в том числе и фальшивые (!), я сделал удивительное открытие. Оказывается, Дерипаска все эти годы практически не общался с прессой! И журналистов он, мягко говоря, недолюбливает. Мне как-то рассказывали, что на одном праздничном мероприятии, кажется в Одессе, местные телевизионщики в очередь выстроились для того, чтобы снять хотя бы один кадр, на котором был бы запечатлен «второй номер из списка „Форбс“. Но сотрудники службы безопасности олигарха мягко, но достаточно бескомпромиссно посоветовали телеоператорам камеры в сторону ложи для почетных гостей даже не поворачивать. Кроме того, я прекрасно помнил, с какой проблемой мы, телевизионные журналисты, сталкивались при монтаже какой-нибудь экономической программы: архив про Березовского просто огромный, Гусинского – тоже полно, Потанин – в разных видах и позах, Абрамовича поменьше, при этом он либо на Чукотке, либо на футболе, а Дерипаски нет вообще.

Почему же он так «неравнодушен» к прессе? Учитывая, что журналисты писали о Дерипаске все эти годы, понять его можно. Но, как мне кажется, есть и другая, куда более серьезная причина.

Однажды ко мне обратились французские журналисты из весьма авторитетного экономического издания с просьбой поговорить о феномене российского «олигархизма». Честно говоря, я очень скептически отношусь к тому, что европейские и особенно американские журналисты пишут о сегодняшней России. Но от встреч с ними я никогда не отказываюсь. Так вот, сидя тихим осенним вечером в кафе «Пушкин» и стараясь не обращать внимания на то, как за соседним столиком один малоизвестный актер из такого же сериала устраивает скандал, требуя принести ему «еще виски», я внимательно слушал рассказ своих французских коллег, как они писали статью об Олеге Дерипаске. Они побывали у него на родине в Усть-Лабинске, съездили на Саяногорский и Красноярский алюминиевые заводы, записали около 30 (!) интервью с его знакомыми, коллегами, партнерами, но... с ним самим за это время так и не встретились. Почему? Вот версия французских репортеров: «Нам приходилось слышать, как главный редактор „Независимой газеты“ Константин Ремчуков назвал Дерипаску „русским Генри Фордом“. Он, кроме всего прочего, имел в виду, что Форд, „сам себя сделавший“ бизнес-гений, практически не давал интервью. Нельзя сказать, что его не интересовало, что он о нем пишут. Просто он был уверен, что его не поймут. У него был особый склад ума, особенная манера выражать свои мысли. Собеседнику нужно было время, чтобы привыкнуть к его стилю общения...» Это уже было интересно.

В общем, обратившись к одному своему приятелю с просьбой организовать мне интервью с Дерипаской, я положительного ответа не ждал. Когда мой приятель сообщил мне, что интервью состоится, день неизвестен, но точно «в разгар рабочего дня», т. е. поздно вечером, и будет у меня один час, я сначала не очень-то и поверил. Кто знает, может быть, еще лет пять ждать. Но, как выяснилось, интервью мне назначили на завтра...

Я вошел в «переговорную» офиса «Базового элемента» на Рочдельской улице в девять вечера. Огромные книжные стеллажи делали этот офис похожим на фамильную библиотеку старого замка какого-нибудь герцога где-нибудь в Суссексе. Пока я разглядывал уникальное издание «Истории еврейского народа», в комнату вошел Олег Дерипаска. Мне говорили, что его рабочий день длится около 14 часов и что после разговора со мной у него назначено несколько встреч, а потом (!) он снова вернется в офис. Итак, у меня был один час. И начал я разговор, естественно, с криминальной темы.

– А ведь в начале девяностых алюминиевый бизнес не был криминальной сферой, – чуть облокотившись на стол и положив перед собой телефон, начал Дерипаска. – Мы с алюминием первый раз столкнулись в девяносто первом году как с материальным потоком, который в то время присутствовал в любой сфере экономики страны. Тогда Гайдар остановил плановую экономику. И инфраструктура экономики страны начала разрушаться. Переработчики и поставщики останавливали свои схемы, все цепочки рушились. А металлургические предприятия работали, и алюминий продолжал появляться на рынке. Все продолжали выпускать металл – и «Норильский никель», и КрАЗ, и Новолипецкий металлургический завод. Металл был нужен стране, но в то же время новых экономических механизмов еще не появилось. Зато появились первые биржи. Была такая идея вхождения в рынок – продавать алюминий на биржах. Константин Боровой придумал РТСБ, Герман Стерлигов создал «Алису». Моя компания была учредителем «Московской товарной биржи», у нас было брокерское место. Многие тогда торговали в основном продуктами питания, тем, что люди хотели покупать – колготками, кожаными куртками, мукой, сахаром. Криминал контролировал именно эту оптовую торговую сеть. Никто ведь в то время толком не понимал, что сырьевая сфера может давать серьезные прибыли. Ведь в советские времена экспортировать алюминий можно было только через внешнеэкономические объединения, в которых на «откатах» сидели старые бюрократы, кстати, никогда не сталкивавшиеся с уличным бандитизмом. И только спустя год-два люди начали понимать, что можно покупать и продавать сталь, нефть, алюминий, получать экспортные квоты, зарабатывать валюту. Когда пришло это понимание, а это произошло примерно весной девяносто третьего, и начался настоящий бизнес в сырьевой сфере. Тогда криминальные элементы и пришли. Сначала они «работали» в качестве «крыши» на торговых базах или на авторынках, например в Южном порту, там сидели «солнцевские». А потом увидели, что кто-то начинает зарабатывать деньги не на продуктах питания, а на сырье. И пошли в эту сферу.

Черной знал разных таких ребят, например, в Харькове, Москве. У него были связи. Это спортсмены, ребята с силовым уклоном.

Причем надо понимать, что рубли в это время ничего не стоили. Инфляция все съедала. А как работать предприятиям? За электроэнергию приходилось расплачиваться алюминием. За глинозем тоже алюминием платили. Рабочим нечем было платить. Был полномасштабный кризис. И на местах, как с предприятиями, так и с рабочими, договаривались люди Льва Черного. А Миша осуществлял силовую поддержку всех этих сделок. «Крепкие ребята» Миши могли прийти на предприятие и сказать директору: «К тебе обратятся наши друзья, им нужен хлопок, дай им, а взамен получишь что-то другое». У Черного при этом, с одной стороны, была возможность использовать серьезный экономический и кадровый ресурс. Были необходимые связи – Сэм Кислин, Владимир Лисин, Лев Черной, который с братьями Рубен договорился. С другой стороны – нужно договариваться с директорами заводов. А зачем непосредственно с ними договариваться, когда вокруг каждого из них стоят спортивные ребята, где Толя Быков, где «вор в законе» Тюрик.

Надо было просто все это воедино свести. Мозгом в алюминиевом бизнесе того времени был Шляфтейн, который придумал толлинговые схемы, организационными вопросами и логистикой занимался Лисин. Он силен был как организатор.

– А Михаил Черной вместе с его другом Антоном Малевским – это другая «сфера» деятельности? – спрашиваю я.

– Это силовое запугивание людей, возможность в ресторане посидеть с чиновниками.

– Он был «менеджером по связям с криминалом»?

– Ну, таким менеджером... – пауза, – ...по налаживанию коммерческих связей. Поэтому и говорить о том, что его бизнес-империя рухнула, неправильно. Он не был бизнесменом, и у него не было империи. Он был руководителем очень своеобразного «вспомогательного» направления. В то время империей ТВГ руководил Лев Черной.

Дерипаска делает паузу и продолжает. Причем в этот момент он начинает говорить как будто на другую тему. Сначала кажется, что это бесконечные телефонные звонки, на которые он отвечает односложно – «да, нет, позже», – сбили тему разговора. Но если его внимательно слушать, можно понять, что он вообще никогда не говорит ничего лишнего, ничего, чего бы он не хотел в это момент сказать. При этом он обязательно уложится в выделенный им же час времени и скажет точно то, что ему самому необходимо. Вопросы могут не играть никакой роли. Есть у него какая-то система «месседжей», которые он намерен донести до собеседника. Поэтому его рассказ я не хочу стилистически править, только в этом случае и получится настоящее интервью. Ведь и ему важно, чтобы его не столько «слушали», сколько «слышали». Я думаю, что многим журналистам, которые порой думают, что сами давно все знают, и интервью им нужно лишь для подкрепления собственных идей, было бы в таком диалоге не очень комфортно...

– Почему люди жили и живут плохо? Потому что мало кто работает в реальных секторах экономики. Много людей – в обслуживающем, управленческом секторе. И много людей, которые ничего не создавали и не создают, а только разрушают. Это – беда страны. Социальный статус у нас, к сожалению, часто привязан к состоянию человека. А это ошибочный критерий. Есть люди, у которых сегодня большие деньги, которые были заработаны в девяностых. А пользы стране они при этом никогда не приносили...

Олег Дерипаска говорит сегодня об эпохе «лихих девяностых» как о некотором неизбежном зле. Страна должна была пройти через экономическую и социальную «ломку», но такие ли жертвы она должна была положить на алтарь «нового российского рынка», как, например, в период приватизации? Впрочем, разве кто-то сейчас знает ответ на этот вопрос?

Приватизация российской алюминиевой промышленности началась в 1993 году. «Алюминпродукт» Дерипаски участвовал в ней, покупая акции Саянского алюминиевого завода как для себя, так и для Trans-CIS Commodities. Это, как сегодня говорит Дерипаска, было вынужденное партнерство.

– Когда мы в Саяногорске начали работать, покупали акции, разбирались с посредниками, мы уже понимали, что Саяногорский завод – лучший в стране. Купили пять-шесть процентов акций, потом пакет вырос до десяти. Пришли к директору. Нам он сказал: все не так, я с вами работать не буду. Ненавижу ТВГ. А я даже не знал в девяносто третьем году, что такое ТВГ. Я-то представлял «Алюминпродукт», а нас просто путали! Мы пришли на собрание. Стали объяснять, как мы собираемся работать, разные экономические схемы рисовали. А Совет директоров голосует против. Оказывается, как потом узнали, кто-то из трейдеров просто заплатил представителям госпакета акций (а это пятьдесят один процент) за то, чтобы они проголосовали за директора. Вот и весь бизнес. Мы думали, что надо как-то двигаться вперед. А экономика вот такая. Директор предприятия Геннадий Сиразутдинов тогда говорил, что ТВГ – бандиты и я с ними работать не буду. А мы даже не понимали, о чем он говорит.

А оказалось, что ТВГ тоже на завод с другой стороны «заходила». Тогда партнер этой группы Вадим Яфясов мне объяснял, что все равно надо с ними находить общий язык. Мол, это такие богатые и влиятельные люди, без которых в этом бизнесе ни шагу не сделаешь. И вот в мае девяносто четвертого я с Черным познакомился в Лондоне. Он был вместе с Дэвидом Рубеном. Они хотели меня уговорить работать вместе. Говорили: помогите нам купить акции и мы вместе начнем завод поднимать. Я подумал: почему бы и нет, все равно старые экономические схемы надо как-то ломать! Партнер ведь нужен. Мы стали покупать для ТВГ акции. Миша тогда появлялся эпизодически. Но когда появлялся, говорил, что бизнес очень опасный, «ты давай там, поосторожней будь». А я не понимал, о какой опасности он все время говорит...

Я же не какой-нибудь московский студент, который из-за парты встал и на завод пошел. Я и в армии успел послужить, причем в армии я боролся с неуставными взаимоотношениями. В моем подразделении было сто два человека, из них девяносто пять – узбеки, я их дисциплине учил, пока они строевым шагом не научились ходить. Ничего, быстро научились. Я их выгонял на плац, им бежать было некуда, и они маршировали. Так что чем меня пугать? Черной говорил смешные для меня вещи...

В борьбе за акции СаАЗа с Дерипаской конкурировали структуры Виктора Вексельберга и Леонида Блаватника, гендиректор предприятия Геннадий Сиразутдинов и бывший замдиректора Валерий Токарев. После некоторой борьбы завод отошел братьям Черным и Олегу Дерипаске: в 1994 году «Алюминпродукт» и TWG (через Trans-CIS Commodities) входят в число основных акционеров СаАЗа. По свидетельству Геннадия Сиразутдинова, контрольный пакет акций завода «стоил им всего 23 миллиона долларов». В ноябре 1994 года 26-летний Олег Дерипаска становится генеральным директором Саянского алюминиевого завода.

– Тогда была очень сложная ситуация. Завод чуть было не встал. Кризис был в тот момент на рынке сырья. Сиразутдинов психанул и написал заявление об увольнении. А у нас к этому моменту акций процентов двадцать пять было, и для ТВГ мы пятнадцать процентов купили. Директор ушел, а я контактировал с менеджментом и хотел даже нового директора привести – был там такой Валерий Токарев. До собрания было мало времени, у меня и с ТВГ уже, как мне казалось, хорошие отношения были. А с ними в то время госсектор активно дружил. Это было важно. Вдруг мне сказали, что Токарев договорился об «условиях сотрудничества» с Татаренковым и Быковым, всем сибирским криминалитетом, что он вообще ставленник ТВГ. И я быстро поменял свою позицию, сказал, что я сам буду директором. В отношениях с ТВГ это очень неприятный момент был, но я-то уже понимал, что они меня просто обойти таким образом хотели. Они бы взяли под контроль тогда весь завод. Они надеялись, что мы снимем старого директора, а они потом меня же и отодвинут. Но я этого допустить не мог... Мне в то время многие говорили, что будет очень сложно, причем представители ТВГ мне это и говорили. Мол, на тебя двадцать покушений готовится, с десятью «исполнителями» мы договорились, восьмерым ноги переломали. Чушь, конечно. Они меня сами ведь пугать и пытались! Думали, что я слабонервный. Но у меня была уже своя служба безопасности. Я уже знал, где и чьи автоматчики сидят, кто с гранатометами ездит, вокруг завода фактически война шла, мы все жили как на линии фронта. А Черной мне все время басни рассказывал о том, что меня хотят убить, но я понимал, что они «крышу» навязывают. А мне их «крыша» не нужна. У меня уже статус был другой. Я работал с правоохранительными органами и с властью, бандитов этих я просто выкорчевывал. У нас охрана была. Саяногорск сегодня, кстати, самый безопасный город в Сибири...

Дерипаска, по воспоминаниям очевидцев, действительно довольно быстро навел на заводе порядок, объявив войну криминалитету и воровству среди рабочих. Согласно местной легенде, однажды гендиректор вместе со свом замом на машине лично пустился в погоню за колонной грузовиков, вывозивших с СаАЗа ворованный металл. Спрашиваю его об этой истории, понимая, что прямого ответа на вопрос не будет. Ему важно в данный момент не просто вспомнить какой-то эпизод из своей биографии, а скорее обозначить проблему, системно раскрыть или даже самому переформулировать заданный мной вопрос.

– Тогда, в середине девяностых, была разрушена система органов внутренних дел. Рушайло и РУБОП навели порядок только в Москве, тогда же стреляли бизнесменов через день. А можете себе представить, что происходило в регионах, где всего двадцать милиционеров на город? У нас в Саяногорске был такой парень – старший лейтенант Колесников, который «гонял» местных бандитов. Смелый такой паренек, не богатырского сложения, но с характером. Он к нам на СаАЗ пришел, начали мы вместе с преступностью бороться. Ведь для нас эта проблема стояла очень остро. И случай, о котором вы говорите, действительно был. Я уже был директором завода. И прилетел как-то в город, смотрю – по трассе автомобили целым потоком идут с завода. Мы остановили этот поток машин, сказали: давайте разворачивайтесь. Ведь в то время вокруг завода даже забора не было. Везли оттуда все, что хотели. Как хотели, воровали, что-то списывали. Это ведь сложное производство, большой объем «незавершенки». Людей, которые сидели на учете и контроле, конечно, пытались как-то коррумпировать. Любая машина металла, ушедшая с завода, стоила около десяти тысяч долларов. Это же большие деньги для тех, кто получал тогда сто долларов. У нас была принципиальная позиция, но опереться было не на кого. Пришлось окунуться в этот мир, посмотреть, как он устроен. И я увидел, что, по сути, управляют так называемым бизнесом люди, которые уже заранее все распределили между собой: этот завод – под теми, тот – под другими.

К моменту появления Дерипаски в Саяногорске на СаАЗе прочно обосновалась преступная группировка Владимира Татаренкова, в буквальном смысле грабившая завод и претендовавшая на контроль за всеми финансовыми потоками. Практика российского бизнеса тех лет предполагала в этой ситуации по большому счету лишь два пути: или продолжать платить дань, или пойти на поклон к другому преступному клану. Дерипаска выбрал третий путь: мобилизовал местные правоохранительные органы. Банда была разгромлена, а ее главарь сегодня отбывает свой срок в греческой тюрьме.

Еще в начале 1995 года Дерипаске приходилось ночевать прямо в цехах СаАЗа на сложенных в ровные ряды алюминиевых чушках (там он, как утверждают очевидцы, прятался от боевиков Татаренкова)...

С Татаренковом я познакомился летом 2000-го, когда «саяногорского авторитета» транзитом через Москву везли из Греции в Красноярск, где он должен был дать показания против Анатолия Быкова. Наша съемочная группа ждала Татарина в аэропорту, где бойцы СОБРа пересаживали своего «подопечного» с одного рейса на другой. Тогда я и спросил Татаренкова о том, правда ли, что он готовил покушение на Дерипаску в далеком уже девяносто пятом. «Вы об этом самого Дерипаску спросите, – ответил Татарин. – Он должен помнить». Что ж, теперь мне представилась такая возможность. Дерипаска не спешит с ответом...

– Что-то же было?

– Безусловно. Но не получилось у них...

Очередной звонок прерывает его ответ. «Позже, через пятнадцать минут», – режет Дерипаска. Можно было подумать, что он сейчас продолжит разговор о Татарине и его банде. Но, это просто видно, он уже сказал то, что хотел. Для него тема закрыта. В данном случае важна не конкретная деталь, важнее – проблема, результат, цель, ответ на вопрос, чем в итоге эта проблема разрешилась. Я, кажется, начинаю понимать его логику построения разговора. Но об этом – позже...

– Российскую алюминиевую промышленность мы вычистили. Этот процесс долго длился – с девяносто четвертого по две тысячи первый. Зато сейчас в бизнесе нет ни «воров в законе», ни криминальных авторитетов. Какой-нибудь ачинский «авторитет» уже не может сказать, что у него есть влияние на комбинате. Влияние там есть только у одного человека – у директора завода. Где-то коррумпируются чиновники во время проведения тендеров или конкурсов, это все, наверное, осталось. Но это другого порядка опасность, она просто другой социальный характер несет. То, что мы пока миримся с такой нечестностью, свидетельствует только о нашей бедности. Со временем, уверен, и это пройдет...

– Мне приходилось слышать, что Черного в те годы действительно многие боялись? Неужели он мог на убийство пойти?

– Трудно это сказать под запись...

Дерипаска смотрит на диктофон, как будто взвешивая, продолжать ему с ним и со мной общаться? Он будто играет в шахматы, просчитывает ходы. Если он делает паузу, это не значит, что вопрос поставил его в тупик. Это как-то трудно представить. Кажется, даже диктофон чувствует напряжение, повисшее в комнате. Дерипаска сейчас ответит, но не стоит ждать на лобовой вопрос лобового ответа. Может быть, он о чем-то другом вдруг заговорит. Я этого не знаю, уверен только в том, что он в удобной ему же форме скажет именно то, что считает нужным. А вы уж понимайте, как хотите...

– Но раз люди его боялись... Вы же сами вспоминаете Отари Квантришвили. Когда люди из криминальной среды увидели доходы, которые получали «алюминиевые бизнесмены», наверное, спортсмены хотели их заставить поделиться, получать доходы от Красноярска, Братска. А Миша решил пойти ва-банк и с ними повоевать. Причем чужими руками. Я догадываюсь чьими. Потом испугался и сбежал, оставив людей дальше здесь разбираться. Может быть, он раньше с этими спортсменами делился. А теперь не захотел. Почему иначе он решил вдруг уехать? Отарика, конечно, убили из-за алюминия. Потому что он туда полез.

Я и мои коллеги сделаны из другого теста, мы – из реального мира. Мы лучше службу безопасности создадим, она эти проблемы будет предотвращать. Мы пошли другим путем...

Через двенадцать лет после того, как Дерипаска возглавил СаАЗ, он построил крупнейшую в мире алюминиевую компанию и занял первые места в рейтингах российских миллиардеров.

Почему у Дерипаски получилось то, что не удалось Михаилу Черному? Я попробую ответить на этот вопрос его же словами...

«В российском бизнесе начала 1990-х годов было много людей, попавших в него по наследственному номенклатурному праву, – вспоминал Олег Дерипаска в одном из своих интервью, найденных мной в архиве. – Людей без образования, без квалификации, получивших доступ к ресурсам национальной экономики и возможность сразу на них заработать. Они действовали безо всякого анализа, не говоря уже о стратегии, просто „сели“ на активы и выкачивали из них все, что можно. Но такое не может продолжаться вечно. В итоге выиграл тот, кто раньше задумался о будущем. А для этого важно верно определить стратегию развития собственного бизнеса».

Стратегия Дерипаски, к реализации которой он приступил позднее, в 1997 году, предполагала строительство вертикально-интегрированной компании, включающей в себя полный производственный цикл, начиная с добычи и переработки сырья и заканчивая продукцией высоких переделов. Но для того чтобы идти вперед, предстояло вырваться из объятий TWG...

– Алюминиевый бизнес сам по себе очень примитивен. Достаточно получить хорошее образование, закончить физфак университета или факультет высшей математики и кибернетики и можно смело двигаться вперед. В металлургии нет никаких тонкостей, действительно простой бизнес. Люди небольших умственных способностей в середине девяностых считали, что могут построить новую экономику. Они решили, что они – спасители Отечества. Вот сейчас, когда мы начали строить заводы, развивать социальную сферу, укрупнять бизнес, осваивать новые технологические процессы, выяснилось, что нужны новые знания. Это постоянное движение вперед, постоянная учеба. Надо экономике учиться, а не купи-продай. Простая модель «больше денег – больше славы» отучила людей работать и думать, просчитывать экономические проекты на несколько шагов вперед. Эта модель превалировала в то время, но она, к сожалению, и сейчас работает. Мы хотели разрушить эту систему координат, когда только столкнулись с этой проблемой, в начале девяносто четвертого года хотели отодвинуть ТВГ от бизнеса. Но нас было всего около двадцати сотрудников в компании «Алюминпродукт»...

К тому времени мировой рынок алюминия после обвала цен в 1995 году два года находился в стагнации. Цены на глинозем и железнодорожные тарифы, наоборот, выросли. Рентабельность производства алюминия в России снизилась до одного процента, но изменения мировой конъюнктуры никак не отразились на TWG, которая переложила все издержки на российские заводы. Правила игры TWG оказались жесткими: от повышения цен на алюминий выигрывали только трейдеры, от понижения цен убытки несли только сибирские алюминиевые заводы.

TWG, самостоятельно реализуя российский алюминий на Лондонской бирже, заводам оставляла лишь средства на издержки производства и текущий ремонт, вспоминают сегодня в «Русале». Инвестиций в производство TWG не делала, исключением были проекты по производству сверхчистого алюминия марки А7Э, пользующегося повышенным спросом на мировом рынке. Попытки директоров российских заводов вести самостоятельную промышленную политику пресекались на корню.

СаАЗ под руководством своего акционера и гендиректора Олега Дерипаски производил алюминий, продавал его через зарегистрированное в Ирландии СП Tradalco, но желание выйти из-под опеки иностранной компании, видимо, так же довлело над Дерипаской, как и над другими лояльными TWG топ-менеджерами российской цветной и черной металлургии. И в 1997 году Дерипаска создает собственную трейдинговую компанию для продажи металла на экспорт – это был первый демонстративный жест в сторону TWG.

Тем временем обстановка вокруг завода накаляется. После появления в прессе критических материалов о TWG и выступления в Госдуме министра внутренних дел Куликова активизируются конкуренты. Срочной отмены приватизации СаАЗа требует мэр Саяногорска Сергей Бондаренко, а на самом СаАЗе прокуратура проводит обыски.

Управляющим активами TWG в России становится понятно, что ситуация в российской металлургии окончательно выходит из-под контроля британского трейдера. Возникает идея создания концерна «Союз-Металл-Ресурс», в который помимо КрАЗа, вечного врага TWG, входят СаАЗ (Олег Дерипаска), ММК (Виктор Рашников), НЛМК (Владимир Лисин), Гайский ГОК и Уралэлектромедь (Искандер Махмудов). Участники новообразования разрывают все коммерческие связи с TWG.

Впоследствии говорилось, что это было сделано лишь для видимости и что за этим стоял якобы... сам Михаил Черной, желавший порвать с TWG. На самом деле правдоподобнее другое: эти люди действительно решили «пойти другим путем». Участники «Союз-Металл-Ресурса» воспользовались сложившейся ситуацией для решения своих личных задач – закрепления в собственности управляемых ими под сенью TWG активов. Что позднее и происходит (например, для размывания доли TWG в капитале была использована процедура допэмиссии акций). Но все сделают это в разном формате и в разное время.

В 1997 году Дерипаска учреждает инвестиционно-промышленную группу «Сибирский алюминий». К началу 1998 года он публично разрывает отношения со своими бывшими партнерами из TWG. Весной 1998 года с одобрения государства – миноритарного акционера СаАЗа – Олег Дерипаска инициирует дополнительную эмиссию акций завода, размывая долю TWG до 15 процентов. СаАЗ переходит под контроль «Сибала».

С тех пор Дерипаска назад уже не оглядывался.

В 1999 году он начинает наступление на внутренний толлинг. Цель кампании – удар по конкурентам: Красноярскому и Новокузнецкому алюминиевым заводам. К антитоллинговому походу «Сибала» присоединился вице-премьер Николай Аксененко. В феврале 2000 года выходит постановление правительства, отменяющее налоговые льготы для внутреннего толлинга. Алюминиевый бизнес Черного затрещал по швам.

Говорят, что тогда Борис Березовский посетовал Черному на то, что «с этими ребятами он и сам ничего поделать не может», однако у него есть на примете «один перспективый бизнесмен», который может разрешить ситуацию ко взаимному удовлетворению. Лев Черной продает 40 процентов акций Красноярского алюминиевого завода, 30 процентов акций Братского алюминиевого завода, а также доли в Ачинском глиноземном комбинате и Красноярской ГЭС структурам, связанным с Романом Абрамовичем, за 500 миллионов долларов.

Сначала Олег Дерипаска попытался оспорить законность этих сделок, однако вскоре предпочел договориться с тогда еще депутатом Госдумы от Чукотки. Весной 2000 года партнеры создают компанию «Русский алюминий».

«В результате слияния алюминиевая отрасль за считанные месяцы перешагнула в нормальную рыночную ситуацию, – говорил Олег Дерипаска. – Есть несколько крупных корпораций, есть нормальная конкуренция и борьба за мировые рынки. То, к чему российская нефтяная отрасль шла пять лет, производители алюминия прошли за полгода».

Забегая вперед, скажем, что в 2003–2004 годах Роман Абрамович двумя траншами продал партнеру 50 процентов акций «Русала». Процесс объединения основных алюминиевых активов страны в одну мощную корпорацию фактически завершился.

В 2007 году в результате слияния «Русала», «СУАЛа» и глиноземных активов швейцарской Glencore создается самый крупный производитель алюминия в мире – UC RUSAL.

Но к этому времени интересы Дерипаски простираются уже далеко за рамки цветной металлургии.

После создания «Русала» в 2000 году и передачи ему всех алюминиевых активов «Сибал» Олега Дерипаски меняет бизнес-модель и начинает действовать на рынке как инвестиционная компания, управляющая фондами прямых инвестиций. В конце 2000 года «Сибал» делает первое громкое приобретение, устанавливая контроль над Горьковским автомобильным заводом и начиная скупать акции российских производителей автобусов.

В 2001 году Дерипаска переименовывает «Сибал» в «Базовый элемент», продолжая свою экспансию в различных отраслях и секторах экономики. К 2007 году империя Дерипаски разрастается до глобальных масштабов.

Рыночную стоимость основных активов «Базового элемента», сосредоточенных в шести секторах – энергетическом, машиностроительном, ресурсном, финансовых услуг, строительстве и девелопменте, – сама компания оценивает в 23 миллиарда долларов. Годовая выручка в 2006 году превышает 18 миллиардов долларов. На Дерипаску работают 240 тысяч человек в России, странах СНГ, Европе, Латинской Америке, Австралии, Азии и Африке.

Он и его компания, кажется, живут уже завтрашним днем. Единственное обстоятельство, которое заставляет Дерипаску вспоминать день вчерашний или даже позавчерашний, – это претензии Михаила Черного. В ноябре 2006 года он подал иск в лондонский суд, обвиняя Дерипаску в том, что тот якобы не выплатил ему все деньги за 20 процентов акций «Русала», которые были выкуплены у Черного в 2001 году. Несмотря на отказ по ходатайству, Михаил Черный заявил, что он попробует отсудить у владельца «Базэла» уже не 3, а 6 миллиардов долларов. И в конце 2007 года Черный повторно подает иск. По его словам, Дерипаска нарушил некие договоренности, которые были достигнуты между ним и Черным в Лондоне в 2001 году. В «Базэле», конечно, заявляют, что никаких невыполненных обязательств перед Черным нет. В конце своего интервью я задаю Дерипаске этот вопрос.

– Договоренностей действительно нет. У них – своя дорога, у нас – своя. Я их и раньше воспринимал как людей, которые в своем мирке каком-то живут. Мы прогибаться перед ними не будем. Есть люди, которые их боятся, а мы их не боимся. Это наша принципиальная позиция. Вместо того чтобы прогибаться, мы будем стоять твердо. Мы привыкли бороться с любыми трудностями. Они когда-то имитировали какую-то якобы экономическую деятельность, так мы с ними давно уже рассчитались.

– Михаилу Черному терять нечего. Он будет воевать до конца?

– Конечно. Он думает, что он какой-то капитал себе создает, когда говорит, что он якобы бизнесмен и был в каком-то бизнесе. Я не верю, что у него даже была когда-то визитная карточка. Я помню, где-то в Сибири встретил однажды парня, у которого была визитка, на которой золотыми буквами были выведены фамилия и имя. И больше ничего. Его убили через три дня. А в Красноярске во время вечера в ресторане кто-то очередь автоматную в потолок зарядил. Тут же свет погас. Потом зажегся. Оказывается, он ключи от машины потерял. Таким вот образом поискать решил. Это все люди из прошлого. «Дикий Запад» такой был. Вспоминать противно...

Мы же были другими. И милиция была с нами, потому что люди видели – мы пришли работать, серьезно работать. Надо понимать, что сейчас пришло время новых людей в бизнесе. А он у нас искореженный, переломанный, у него противоречивая история. Люди должны увидеть, что это все в прошлом, что наступает период созидания. Разрушители и временщики типа Невзлина создали негативный информационный фон вокруг крупного бизнеса. И этот шлейф остается, он мешает. Сегодня много прекрасных молодых предпринимателей появляется. Надо им помогать. Нельзя относиться к бизнесу как к чему-то априори негативному. Нельзя им мешать расти.

Что может такой якобы «бизнесмен», как Черной? Захватить Сибур, поучаствовать в приватизации Газпрома? Кто-то ведь ошибочно продолжает думать, что Черной что-то понимает в экономике! И он хочет, чтобы так думали. А страна уже другая. Надо «почиститься» быстрее. Отойти от таких людей, как Гусинский, Смоленский. Они же мечтают вернуться. Они ждут, что закончатся сроки давности по их уголовным делам. Подлезть под кого-то, дать взятку, предложить свою «крышу» из той же спортивно-силовой среды. Они ждут реванша...

Мы заканчиваем беседу, я выключаю диктофон.

Дерипаска собирается на следующую встречу. Проходит через холл к лифтам. Секретари и помощники перебрасываются едва заметными взглядами – «он вернется?». Им всем сегодня придется работать минимум до двух часов ночи. Хотя вряд ли они удивлены...

Расшифровывая это интервью, я вспомнил и своих французских коллег, рассказывавших про Генри Форда, и отрывки из интервью Олега Дерипаски английской журналистке и ведущему CNN. Там, говоря о своем восхождении на вершину мирового бизнеса, Дерипаска якобы сказал: «Я не ожидал такого успеха. Мне просто повезло». Так ли все просто, или журналисты хотели услышать именно это? Правильно ли его поняли? Логика построения разговора Дерипаски проста... как сложная математическая формула. Он так и говорит – уравнениями, и если умножать и приплюсовывать вместе с ним, вы сможете понять, что чему «равно», в конце этого уравнения. Правда, доказывая вам теорему, он может сами доказательства опустить и сразу выдать ответ. Это и будет ответ на ваш вопрос, даже если вам показалось, что он вопроса не слышал. Не верите, господа журналисты? Попробуйте сами.

Если, конечно, у него будет еще один час свободного времени...

Владимир – любитель каслинского литья

Фигура Владимира Лисина, нынешнего владельца Новолипецкого металлургического комбината и обладателя более чем 10-миллиардного личного состояния, олицетворяет второй «хороший» вариант.

Лисин тоже «птенец из гнезда» Михаила Черного. Однако с той только разницей, что на начальном этапе он играл в схеме олигарха более активную роль, чем остальные фигуранты этой главы.

Владимира Лисина часто называют едва ли не автором толлинговой схемы, столь успешно реализованной на просторах СНГ группой Михаила Черного. Правда, следует отметить, что с самого начала Лисин не светился публично, не делал громких заявлений и почти не участвовал в скандалах, связанных с фигурой Михаила Черного и TWG. Да и в уголовном деле по авизо, о котором мы рассказывали выше, он упоминался лишь как, по сути, бесполезный свидетель, который никогда не видел своего шефа, живущего за границей, и общался с ним разве что по телефону.

В отличие от других управленцев, поставленных TWG на заводы и не связанных с делами по авизо, по профессии Владимир Лисин – металлург. Именно этим (а также его служебным положением) и можно объяснить роль невидимого буксира и генератора, которую он сыграл на начальном этапе жизни TWG в России.

Несколько фактов из биографии будущего олигарха. В 1979–1986 годах работал подручным сталевара, сталеваром, оператором установки непрерывной разливки стали (УНРС), затем мастером, начальником смены, начальником участка и, наконец, заместителем начальника цеха производственного объединения «Тулачермет». С 1986 по 1992 год занимал пост заместителя главного инженера, затем – заместителя генерального директора Карагандинского металлургического комбината. (Напомним, что в тот момент генеральным директором был Олег Сосковец.) После того как гендиректор завода пошел на повышение и стал министром металлургии СССР, Владимир Лисин вслед за патроном уехал в Москву. Там состоялось его знакомство с американцем российского происхождения Семеном Кислиным, которому, как утверждают, Владимир Лисин не без помощи Сосковца помог вернуть зависшие на счетах российских меткомбинатов средства за поставленное сырье. Кислин услугу оценил и пригласил предприимчивого Владимира Лисина в бизнес.

С 1992 года – вице-президент офшорной компании Trans-CIS Commodities Ltd. С того же 1992 года – вице-президент Международного союза металлургов.

Здесь нужно немного остановиться. Вхождение Владимира Лисина в бизнес TWG понятно. Идея о собственном бизнесе давно зрела у него в голове. Но пока он не был готов к самостоятельным масштабным действиям и искал свой индивидуальный путь.

В 1992–1994 годах Лисин решает, чем ему заняться – цветной либо черной металлургией, с которой он был связан всю жизнь. Он активно участвует в алюминиевом бизнесе: входит в состав Совета директоров Красноярского алюминиевого завода (КрАЗ). С 1993 года является членом Совета директоров АООТ «Саянский алюминиевый завод» (СаАЗ), с ноября 1994 по 1999 год – председателем Совета директоров СаАЗа. В 1996 году участвует в избирательной кампании Алексея Лебедя, баллотировавшегося на пост Председателя правительства Республики Хакасия. Конечно, это не только свидетельство весьма энергичного поиска, но и выполнение определенных обязательств, которые связывают его и Олега Дерипаску. Кстати, то, что они долгие годы работали вместе, также говорит о близости бизнес-мышления этих людей.

Но, в конце концов, профессиональное пристрастие побеждает. Лисин останавливается на Новолипецком металлургическом комбинате.

Приобретать акции НЛМК Владимир Лисин начал еще в 1993 году. Тогда он скупил для TWG 36 процентов акций, а еще 12 процентов прикупил для себя. Возможно, что в последующие два года к окончательному выбору в пользу НЛМК его подтолкнула ситуация, складывавшаяся вокруг алюминиевых заводов Сибири. Конфликт между «местными» и TWG на Красноярском алюминиевом заводе, рубежной вехой в котором стало вычеркивание компании из числа акционеров КрАЗа, вероятно, навел Лисина на мысль о начале кризиса схемы работы братьев Черных в России. Он понял, что настает момент, когда можно громко заявить на всю страну о начале своего бизнеса и, как говорится, тебе ничего за это не будет.

Но окончательно собственным бизнесом он начал публично заниматься в 1996 году. Обратим внимание – все это происходит накануне ссоры братьев Черных. Так что в чутье Лисину, как и Дерипаске, не откажешь.

Основания и возможности для вывода НЛМК из-под TWG у него были. На протяжении четырех лет Лисин возглавлял компанию Intermetal (эксклюзивный трейдер НЛМК, 37 процентов акций, структура TWG). 26 апреля 1996 года на собрании акционеров НЛМК Лисин избирается в состав Совета директоров НЛМК. И затем, через несколько месяцев, он фактически отстраняет TWG от участия в бизнесе завода и учреждает в 1997 году компанию Worslade Trading (зарегистрирована в Ирландии), которая и стала с тех пор заниматься экспортом продукции НЛМК.

Свои позиции Лисин пытается закрепить с помощью нескольких успешных организационных мероприятий. В 1998 году он основывает управляющую компанию ООО «Румелко» («Русская металлургическая компания»), координирующую деятельность ряда предприятий металлургического комплекса. В марте 1998 года, как об этом сообщил информационный портал «Антикомпромат», на внеочередном собрании акционеров НЛМК представители TWG, видя, что комбинат и отрасль начинают откалываться от них, заявили, что Лисин, «пытаясь удержать в своих руках неформальное влияние на НЛМК, де-факто блокирует принятие нового устава предприятия, что весьма затрудняет деятельность комбината в современных политико-правовых условиях». Однако деятельность Лисина на НЛМК полностью поддержал член Совета директоров НЛМК Дмитрий Бакатин, который заявил, что не допустит, «чтобы какая-то одна компания имела в Липецке какие-то особые преимущества».

Одновременно Лисин приступает к консолидации активов НЛМК, выкупив 50 процентов акций комбината у группы «Реформа» Бориса Йордана. TWG измены партнеру не простила и продала свой пакет «Интерросу» Владимира Потанина. Чтобы заставить «Интеррос» продать принадлежащий ему пакет НЛМК, Владимир Лисин купил около 8 процентов акций главного актива Потанина – ГМК «Норникель». Забегая вперед, отметим, что в 2001 году оппоненты заключили мировое соглашение: Владимир Потанин продал акции НЛМК Владимиру Лисину, а тот – долю в «Норникеле».

Мы неслучайно заметили, что Лисин не выступал с громкими политическими заявлениями ни на федеральном, ни на региональном уровнях. Единственным его политическим демаршем стало участие в подписании 14 июня 2000 года письма-поручительства 17 крупных российских предпринимателей с просьбой об изменении меры пресечения арестованному Владимиру Гусинскому.

Помимо этого не очень удачного шага были еще попытки участия (в 1998 и 2002 годах) в губернаторских выборах в Липецкой области с последующим отказом.

Основная же публичная деятельность Лисина протекает в стандартном для «хороших» российских олигархов русле. Он – член Российского союза промышленников и предпринимателей. В 2001 году запустил даже свой медийный проект – газету «Газета». Однако ни претенциозность (не совсем удачная) названия, ни обильное финансирование успеха этому проекту не принесли. Газета не стала ни его личным рупором, ни привлекательным и авторитетным СМИ.

А еще Владимир Лисин собирает каслинское литье – его коллекция фигурок действительно уникальная. И патронирует спорт – является главой Стрелкового союза России и заодно кандидатом в мастера спорта. Из зарубежной собственности, как говорят, у олигарха «скромный» замок в Шотландии, купленный в 2005 году за 6,8 миллиона фунтов.

Но вернемся к производственным сюжетам. Увод у TWG Новолипецкого комбината все-таки не прошел для Владимира Лисина без последствий. Конечно, в Липецке не было стрельбы и трупов, как в Красноярске. События развивались по другой схеме. В ноябре 2005 года братья Рубен, не без участия, как говорят, Михаила Черного, подают иск против Лисина. Из документов Верховного суда Ирландии следовало, что в 1997 году Лисин получил контроль над Новолипецким металлургическим комбинатом путем перевода акций НЛМК из управления компании – номинального держателя – под контроль другой фирмы, принадлежавшей лично Лисину. Как утверждали братья Рубен, для приобретения акций Лисин использовал деньги, полученные по автоматически возобновляемому кредиту, гарантии под который он давал от лица «Интерметалла» (структуры TWG). Долг, по уверениям Рубенов, он не вернул. По обоим искам было начато судебное разбирательство. В счет потери контракта на экспорт стали Рубены получили компенсацию; вопросы уплаты долга были вообще решены во внесудебном порядке. Однако остался еще один неразрешенный спор: Лисина обвиняли в том, что в 1999 году он нарушил свои обязательства по договору образования некоего совместного предприятия.

И все-таки подобные неприятности носят, по сути, частный характер. Курс Лисина на создание самостоятельного, неподконтрольного Черным бизнеса себя оправдал. Да, он совершенно иной по масштабам и направленности, чем у Олега Дерипаски. Нет (может быть, пока) многопрофильности, но есть сосредоточенность на известном ему самому деле – черной металлургии.

Успех выбранного Владимиром Лисиным сценария жизни и развития бизнеса очевиден: 24 ноября 2005 года Новолипецкий металлургический комбинат объявил о начале road-show по размещению своих ценных бумаг на Лондонской фондовой бирже. Размещение на Лондонской фондовой бирже 7 процентов акций НЛМК, принадлежащих Лисину, показало, что капитализация комбината составляет 8,7 миллиарда долларов. В частности, за свои 7 процентов Владимир Лисин получил 607 миллионов «живых» денег. В конце 2006 года НЛМК стало стратегическим партнером крупнейшего мирового трейдера компании Duferco, а недавно Лисин купил 50 процентов акций американской компании Winner Steel мощностью 1,2 миллиона тонн проката в год.

Экспансия на зарубежные рынки показывает, что Владимир Лисин едва ли остановится на достигнутом.

Толя Бык

Анатолий Быков принадлежит к числу тех колоритных фигур, без которых невозможно представить российскую жизнь середины 1990-х годов. Да-да, мы не оговорились – именно 1990-е годы вывели его и подобных ему людей на поверхность жизни, обеспечили взлет и успех. А затем – падение. Потому что сегодня, по прошествии достаточного времени, мы видим, что звезда Анатолия Быкова светит не так ярко. Более того, она закатывается.

Анатолий Быков – характерный случай попытки человека со средними возможностями и ограниченным набором условий выстроить большой бизнес на региональном уровне. И даже не только бизнес. Он всегда был преисполнен политических амбиций, наносящих урон его деловым проектам.

Кстати, между Анатолием Быковым и Михаилом Черным есть много схожего. Их роднит весьма характерная черта: достигнув тактического пика, они думают, что все, вот она – победа, теперь ничто не мешает триумфальному шествию. Теперь можно реализовывать любые планы, не считаясь ни с чем и ни с кем.

В итоге – распыление усилий, метания, неудачи в этих самых многочисленных бизнес-планах, потеря друзей и медленное, но верное затухание.

Итак, Анатолий Быков. Народный герой Красноярья, борец с московским засильем, защитник «своих», меценат и просто хороший человек – для «друзей из местной братвы». Инициатор кровавых разборок, человек, не умеющий строить цивилизованный бизнес, кидала и бандит с большой дороги – для врагов.

О нем написано несколько книг. Я же постараюсь просто суммировать основную информацию, связанную с его участием в алюминиевом бизнесе, и показать тупиковость выбранного им сценария ведения бизнеса.

Учитель из Назарова

Из официальной биографиии Анатолия Петровича Быкова. Анатолий Быков родился 17 января 1960 года в с. Еловка Иркутской области. В 1975 году окончил среднюю школу № 136 г. Назарова Красноярского края. В 1979 году окончил Назаровский строительный техникум по специальности «Промышленное и гражданское строительство». B 1987 году окончил факультет физического воспитания и начальной военной подготовки Красноярского государственного педагогического института. Увлекался спортом. В 1979 году выполнил норматив кандидата в мастера спорта по боксу. Бронзовый призер первенства края (1981), участник всесоюзных и республиканских соревнований. Чемпион Красноярска (1982). В 2000 году стал почетным президентом Федерации бокса России. Служил в рядах Советской армии (1979–1981). Работал учителем физкультуры в школе № 2 г. Назарова (1987–1991).

Выше мы рассказали, как Анатолий Быков появился на КрАЗе, как воевал с уголовниками, доставлявшими немало хлопот красноярским бизнесменам и милиционерам.

Его самостоятельный старт в большой бизнес также пришелся на момент начала кризиса TWG. Уже в 1994 году Быков имел, судя по всему, намерение вывести завод из-под влияния TWG, взять его под свой контроль, вплоть до торговли металлом. Сделать это в Красноярске было проще, чем в Москве, считал он. И действительно, здесь гораздо эффективнее можно было использовать фактор «свой – чужой», который неоднократно будет разыгран им впоследствии на выборах в Законодательное собрание края. Эксплуатация местного патриотизма вкупе с негласной поддержкой со стороны силовиков позволяла лелеять надежду на эффективное вытеснение чужаков.

Не верь, не бойся, не проси

Из официальной биографии Анатолия Петровича Быкова. В начале 1990-х годов основал в Красноярске фирму СТМ (строительство, технологии, металл). С 1991 по 1993 год работал менеджером по снабжению ППО «Мебель», в 1992 году, когда началось акционирование Красноярского алюминиевого завода (КрАЗ), выкупил 10 процентов его акций. С 1993 по 1996 год – коммерческий дирекотр ТОО «Мечта». С 1993 года – член Совета директоров ОАО «КрАЗ».

Предпринимательский успех Быкова окружающие его люди объясняют двумя причинами: умением формировать профессиональную команду и незаурядным характером, который помогает жить по принципу «не верь, не бойся, не проси».

«Алюминиевым королем» Быков стал не сразу. В начале 1990-х годов он занялся поставкой продуктов питания на предприятия края, в том числе и на КрАЗ. К моменту ваучерной приватизации он уже имел определенный капитал, позволивший ему вместе с партнером по бизнесу Геннадием Дружининым скупить 20 процентов акций Красноярского алюминиевого завода. Судя по всему, Быков сразу понял и принял правила игры, предложенной государством под руководством реформаторов. А потому на этом не остановился и «приватизировал» еще и 20 процентов акций госпакета. Все было сделано изящно. Таким же образом в его руки попали 20 процентов акций госпакета Красноярской ГЭС, Ачинского глиноземного комбината, Красноярского металлургического завода и ряда других предприятий.

Поэтому можно понять пришедшего на смену политическому лидеру края Зубову нового политика – Александра Лебедя, который, став губернатором, обнаружил, что экономические рычаги управления краем находятся отнюдь не у него.

Но о конфликте с Лебедем чуть позже.

Генерал красноярских карьеров

Несколько лет назад в интервью «Газете» бывший замначальника краевого УБОПа подполковник Школьный, единственный, наверное, на тот момент принципиальный противник Анатолия Быкова, рассказал интересную вещь. Когда все было готово для задержания Быкова и его людей, из Москвы последовал окрик – и все отменилось.

Так, кстати, частенько происходило в Чечне. Но там-то война была. Здесь, получается, тоже...

«Значит, за Быковым стояли высокие люди», – резюмировал подполковник...

По сведениям из самых разных источников, очень большую роль в жизни и деятельности Анатолия Быкова в 1992–1997 годах играл генерал Петрунин, начальник УВД Красноярского края. Но в Красноярске ничуть этому не удивляются. Сам Япончик уважал генерала Петрунина. И Толя Бык уважал. И все московские, проверяющие Красноярский УВД, возвращались в столицу крайне удовлетворенными.

Впрочем, все в Красноярске знают почему. Но на эту тему стараются не говорить. Себе дороже.

После появления в конце 1990-х годов в Интернете публикаций о Борисе Петрунине – до этого широко известном только в Красноярском крае и, вероятно, в МВД – начальник УВД стал знаменит. Генерала Петрунина обвиняли в таких грехах, которые не под силу даже отъявленному бандиту.

Несколько слов об этом человеке сказать просто необходимо.

Борис Викторович Петрунин родился в Красноярске и с рождения носил фамилию отца – Рапшис, как утверждает сайт «Компромат», которую сменил уже в зрелые годы. Сделано это было в связи с тем, что папа Бориса Викторовича – Виктор Казимирович Рапшис – был приговорен судом как активный участник банды, действовавшей в Литве. Ав Красноярском крае Виктор Казимирович отбывал наказание. Но Борис очень хотел служить в органах. И при оформлении на службу судимость отца скрыл. По прошествии времени факт обнаружился (тем более что при смене фамилии Борис Викторович использовал подложные документы), однако дело замяли. Не портить же человеку жизнь за грехи отца, да еще по молодости.

Когда Борис Петрунин дослужился до должности начальника краевого УВД, он, по его словам, начал проводить «политику борьбы с преступностью руками самих преступников». Это было ноу-хау. Для его внедрения в жизнь и Петрунину, и его подчиненным приходилось самим внедряться в преступную среду. Перевоспитывать изнутри. Но преступники Петрунину попались какие-то уж очень закоренелые – показатель уровня преступности в крае как превышал, так и превышает средние показатели по России.

Но вернемся к началу нашей новой демократической эпохи. Молодой и начинающий Толя Быков был рекомендован Петрунину генералом Егоровым (бывшим начальником Управления по борьбе с оргпреступностью МВД). Причем как наиболее перспективный агент, через которого можно попробовать управлять процессами в криминальной среде. Ходили слухи, что позже Быкова стали использовать в аналогичных целях и руководители краевого управления ФСБ.

Потом почему-то получилось так, что в Красноярском крае вообще исчезли бандиты. Но не бандитизм. Главарей оргпреступных группировок перестреляли (причем с 1991 года в УВД не раскрыто ни одно убийство ни одного криминального авторитета или вора в законе). Кто-то успел уехать, кто-то перешел под покровительство Быка. УВД ни Быка, ни его людей не трогало. Так, в 1995 году в Красноярске в принадлежащем Быкову шоу-клубе «Азарт» один из членов подчиненной Быкову группировки убил из пистолета ПМ посетителя. В ходе следствия обнаружилось, что пистолет официально зарегистрирован в краевом УВД. Через два дня Петрунин и три его зама уговорили прокурора Рычкова забрать дело из Свердловского РОВД и переквалифицировать на другую статью УК РФ. Впоследствии дело закрыли, а все материалы уничтожили. (Сообщает все тот же сайт «Компромат»).

По мере усиления Быка, пишут авторы Интернет-сайта , роли в связке Петрунин – Быков менялись. Быков начал щедро платить за услуги. Он и его партнер в руководстве Красноярского алюминиевого завода Геннадий Дружинин подарили Петрунину джип «Гранд-Чероки», купили три квартиры и коттедж в элитном районе под Красноярском. Говорят еще, что ремонтом одной из квартир генерала Петрунина (Красноярск, проспект Мира, 2) занималось АО «Сибинком». Фирма процветала, поскольку свой основной доход имела от операций с векселями региональной энергетической компании «Красноярскэнерго». Но в 1996 году против руководителя АО «Сибинком» Комарова было возбуждено уголовное дело за мошенничество в особо крупных размерах. Однако дело было очень быстро закрыто.

Нельзя сказать, что красноярцам было все равно, что происходит у них под носом. В начале 1996 года упоминавшийся ранее подполковник Школьный начал обычную, никаких сенсаций не сулящую проверку Минусинского ликеро-водочного завода. Сигнал поступил о злоупотреблениях.

Однако Петрунин категорически запретил своему подчиненному ходить на завод. Тогда Школьный на свой страх и риск установил, что в составе акционеров завода (и не только минусинского) числятся родная и крестная матери Бориса Петрунина, а также представители и родственники Анатолия Быкова. Причем на ликероводочные заводы поставлялся из Чечни технический спирт под видом питьевого.

В Чечню-то и был отправлен не в меру любопытный подполковник Школьный. И не расследования вести, а воевать. Во главе СОБРа. После своего геройского возвращения подполковник был выведен за штат, а затем уволен.

Но правдоискатель не оставлял Петрунина в покое. В результате в январе 1997 года работу Красноярского УВД проверяла комиссия МВД. Недостатков выявлено не было. Как говорят, Дружинин (подаривший Петрунину джип) в довольно широком кругу еще долго жаловался на комиссию: «Мне эта московская проверка стоила 100 тысяч долларов. Что бы там Школьный ни писал в Москву, мы не отдадим Петрунина. Назначение нового начальника мне дороже обойдется».

Быков и другие

Вернемся к фигуре Анатолия Быкова и алюминиевым войнам в Красноярске. По сути, вся «деловая» деятельность Быкова в середине 1990-х годов проходила именно на фоне этих самых войн. Отделить их друг от друга просто невозможно.

В устранении несговорчивых конкурентов Анатолию Петровичу помогал лидер другой преступной группировки – дважды судимый Татаренков (еще один агент МВД по кличке Китаец). Быков даже разделил с ним сферы влияния: бывшему учителю физкультуры отходил Красноярский алюминиевый завод, а Татаренков мог распоряжаться таким же заводом в Саяногорске. После заключения исторического соглашения о бандитском разделе алюминиевых заводов ряды конкурентов Быкова начали таять на глазах.

Считается, что именно боевики Быкова и Татаренкова ликвидировали по заказу Быкова местных бандитов Войтенко и Наумова, а также неосторожно сунувшегося в дела красноярских авторитетов московского бандита Мустафина.

Несмотря на то что особой аккуратностью исполнения заказных убийств боевики Быкова и Татаренкова не отличались, ни одно преступление раскрыто не было. Милицейское прикрытие было непробиваемым. Доходило до того, что татаренковские киллеры дожидались своих жертв на лавочках около подъезда с автоматами на коленях, а после расстрела открыто и буйно обмывали очередное «дело» в ближайшем ресторане. Руководство красноярской и саяногорской милиции на проделки своего «агента влияния» смотрело сквозь пальцы. Стражи порядка не реагировали даже на достоверную информацию о времени и исполнителях очередного покушения.

В результате устранения конкурентов к концу 1994 года весь Красноярск оказался под влиянием бывшего боксера Толи Быка.

Нельзя здесь еще раз не упомянуть и об уголовнике с 13-летним (на тот момент) стажем Владимире Татаренкове, который позднее сыграл ключевую роль в уголовном деле Анатолия Быкова. После нескольких встреч с будущим главой Совета директоров Красноярского алюминиевого завода, тогда еще только-только начинающим отвоевывать себе площадку для работы на заводе, Татаренков стал, по его утверждениям, учеником Анатолия Петровича, во всем выполнявшим его указания. Чуть позже бизнесмен, в одночасье превратившийся в такового из обычного рядового уголовника, приехавшего в незнакомый ему город в «трениках» и рваной футболке, стал уважаемым в Саяногорске (Татаренков жил в этом городе) человеком. Кризис неплатежей и задержка заработной платы в стране повсюду гнали тогда многих на поклон к Татарину. Он и одалживал многим, благо деньги были. Тогда же оперативники ФСБ через собственную осведомительскую сеть выяснили, что неформальный лидер, «хозяин Саяногорска» начал понемногу и разными путями избавляться от уголовников, ранее сидевших, заменяя их спортсменами либо отслужившими в армии.

Когда «штат» группировки был зачищен, поступил другой приказ – установить прочное влияние над Саянским алюминиевым заводом. В середине 1990-х годов это государственное предприятие понемногу «доил» клан местных спортменов-боксеров под руководством Олега Шорина. Тот, влияя на руководство завода, вывозил через коммерческие структуры на реализацию небольшие партии металла, кормя себя и одновременно местную Федерацию бокса.

На личной встрече Татаренков с Шориным ни о чем не договорились: боксер не хотел просто так уходить с завода. Более того, как сообщает агентство ФЛБ, нанял киллера для устранения Татаренкова. Однако авторитет в городе последнего был настолько высок, что киллер, получив заказ, вскоре сам пришел к Татарину и все рассказал. В итоге на тот свет отправился как Шорин, так и некий Стальмаков (Спичка), заявивший было после гибели боксера свои права на СаАЗ. В итоге на Саянском алюминиевом появился новый «хозяин» – Татаренков (Татарин), который сам определял, какие контракты заключать, а какие нет, куда металл давать, а куда не стоит, короче говоря, уголовник сделался «серым кардиналом» предприятия с мировым именем.

Дальше же начался отстрел всех неугодных Татарину бизнесменов и хоть что-нибудь значащих в преступном мире Красноярья уголовников, посягавших на его владения. Так, за один 1994 год киллеры якобы под его руководством отправили на тот свет пятнадцать человек. И только с приходом на СаАЗ Олега Дерипаски удалось выдавить Татаренкова из региона, и он уехал в Грецию (где до сих пор сидит в тюрьме по обвинению в хранении оружия и совершении заказных убийств). А вот Толя Бык все еще рулил экономикой...

Кстати, когда Олег Дерипаска стал гендиректором СаАЗа и принялся наводить порядок, Татаренков попытался убрать «москвича». Еще бы – тот не стал разговоры разговаривать, а обратился за помощью к милиции, жестко стал пресекать воровство на заводе. Поначалу доходило до парадоксальных ситуаций, когда новый директор самолично тормозил на дорогах машины с ворованным алюминием. Такой порядок криминальному авторитету не понравился. В результате Олег Дерипаска чудом пережил покушение, в ходе которого нападавшие использовали гранатомет.

Анатолий Быков рассказывал (1996 г.):

– На них (преступных авторитетов. – Авт.) влияет авторитет моих действий, которые дают конкретный результат, мой бизнес. Мы стараемся контролировать каждый шаг, особенно финансовый. Чуть в сторону отвернешься, и деньги могут попасть в неугодный банк, в который потом опять ходить и за счет неформальных методов свое забирать.

Став условно респектабельным бизнесменом, Анатолий Петрович не забывал про обеспечение «крыши» красноярским казино и гостиницам. Репутацию Быков поддерживал весьма жесткими методами. Кроме боевиков Татаренкова, в его распоряжении находилась охранная структура «Витязь». В ходе оперативно-следственных мероприятий установлено, что охранники «Витязя» терроризировали не только противников Быкова, но и некоторых несговорчивых сотрудников милиции. Это не мешало сотрудникам «Витязя» проводить тренировки в тире УВД. После ареста Быкова пострадали и опекаемые им охранники – тренер «Витязя» по рукопашному бою в настоящее время находится под следствием по подозрению в убийстве.

Но в то время (1998 г.) Анатолий Быков с трибуны КрАЗа сказал так:

– Вот говорят сегодня: «Мафия правит завод»... Так отдайте такой мафии все заводы! Отдайте!

Бык и Лебедь

Из официальной биографии Анатолия Петровича Быкова. В ходе развернувшегося в 1997 году конфликта вокруг КрАЗа Быков выступал против бывшего генерального директора Ю. Колпакова и привлечения его к работе с предприятием КБ «Российский кредит». После достижения соглашения с банком 2 октября 1997 года был назначен вице-президентом банка «Российский кредит», а в 1998 году был избран председателем Совета директоров КрАЗа.

Пик успехов Быкова приходится на 1997 и 1998 годы. Он становится председателем Совета директоров КрАЗа и главой Федерации бокса. Ему удается договориться о возвращении присмиревшей TWG на КрАЗ – уже в качестве одного из партнеров, а не всевластного хозяина.

Анатолий Быков рассказывает (1997 г.):

– Я живу по принципу: «чужого нам не надо, а своего не отдадим». Чтобы отстоять свое, пришлось много потрудиться. КрАЗ отстояли. Сегодня это единственный независимый завод в России, все остальные ушли из-под отечественного контроля. ...Сегодня обе стороны поняли, что лучше худой мир, чем большая война. Все понимают, что на войне потери бывают не только с одной, но и с другой стороны. Мы сегодня готовы работать на рынке цивилизованно и решать любые вопросы за столом. Независимо от того, какие среди наших собеседников будут авторитеты или административные чины. Мы хотим, чтобы нас уважали. Мы выросли и созрели, чтобы разговаривать на равных и принимать решения, нужные заводу, городу, краю, России.

Позицию Быкова поддержал красноярский губернатор Зубов. Он считал, что TWG попросту обирает завод. После окончания в 1997 году боевых действий Быкова избирают председателем Совета директоров КрАЗа.

Войдя в руководство КрАЗа, Быков распространил свое влияние на другие предприятия Краcноярска. Для этого он вместе с Василием Анисимовым создал финансово-промышленную группу «ТАНАКО», в которой объединились «Краcноярскэнерго», Красноярская ГЭС, Ачинский глиноземный комбинат и другие крупнейшие предприятия края. Бык хотел стать настоящим олигархом...

Дольше всех захватническим поползновениям Быкова сопротивлялись энергетики. Руководитель РАО «ЕЭС» Анатолий Чубайс не скрывал раздражения от дерзости красноярского авторитета, но сделать ничего не мог. Авторитет Быкова вырос до такой степени, что к несудимому тогда еще бывшему учителю физкультуры стали обращаться за советом известные политики и воры в законе.

Собственная электростанция была Быкову просто необходима. Весь процесс производства алюминия неразрывно связан с электроэнергией, а ее стоимость напрямую отражалась на доходах завода. При себестоимости электроэнергии в 7 рублей за киловатт-час Красноярская ГЭС продавала ее «Краcноярскэнерго» по 22 рубля. «Краcноярскэнерго», в свою очередь, перепродавало энергию КрАЗу по 187 рублей. Такие потери от разницы в ценах Быкова не устраивали, поэтому в 1997 году КрАЗ покупает 17 процентов второй по величине российской гидроэлектростанции. Затем с подачи Быкова на электростанции была проведена дополнительная эмиссия акций, и ГЭС стала первым частным (!) производителем электроэнергии в России.

Контроль Быкова распространяется на множество предприятий региона, включая «Красуголь» и «Красавиа». В крае начинает формироваться параллельная система власти. КрАЗ недоплачивает налоги, но Быков занимается благотворительностью, учреждает детские дома и стипендии.

Когда спохватившийся Зубов приказал своим налоговикам проверить КрАЗ, его распоряжение попросту саботировали. Нагрянувшую из Москвы комиссию генерала Колесникова Быков разместил в бизнес-центре «Яхонт», несколько дней поил и угощал, и ревизоры... ничего подозрительного в деятельности Быкова не нашли.

Гнев губернатора Быков обратил в собственную пользу. На выборы в краевое Законодательное собрание он пошел под знаменем незаслуженно обиженного властью. Победа владельца половины Красноярска впечатлила даже его стойких противников: он набрал 80 процентов голосов. Под впечатлением триумфа Быков сделал роковую ошибку и поддержал на губернаторских выборах кандидатуру Александра Лебедя.

Опытный Лебедь от помощи не отказался, но после выборов немедленно отдалил одиозного бизнесмена. На собственную опалу со стороны Лебедя Быков сначала не обращал внимания: «Захотим – снимем». Однако, как говорится, два револьвера не лезут в одну кобуру. Между ними началась война.

Генерал Лебедь воспользовался той же сомнительной тактикой предпринимателя: он стал банкротить, зачастую насильно и искусственно, контролируемые Быковым компании. Он обратился за помощью к бывшим соратникам Быкова по TWG и другим акционерам КрАЗа. Но Быков не сдался. И тогда – уже с подачи Лебедя – в Красноярск вторично прибыла огромная комиссия МВД во главе с генералом Колесниковым. По результатам проверки против Быкова возбудили два уголовных дела, и он в спешном порядке выехал за границу якобы на лечение. И тут же был объявлен в международный розыск.

И еще одна цитата из выступления Анатолия Быкова (1999 г.):

– Не надо меня искать, тратить бюджетные деньги: я сам приеду, когда будет нужно.

Уголовное дело. Уход с краза

28 января 2000 года в семь часов вечера по красноярскому времени ведущая местных телевизионных новостей Елена Рахимова объявила, что в программе передач Красноярской государственной телерадиокомпании «Центр России» произошли существенные изменения. Вместо проанонсированной ранее телепередачи «Зал забытых кинолент» жителям края предлагалось посмотреть сенсационную видеозапись обращения уголовного авторитета Владимира Татаренкова к председателю Совета директоров Красноярского алюминиевого завода Анатолию Быкову с рассказом об их «совместных делах». Сразу же после выпуска новостей эта видеозапись, датируемая 19 января 1999 года, и была показана.

Те, кто следил за скандалом вокруг Быкова, поняли, что на весь Красноярский край по государственному телевизионному каналу транслировалось обращение четырежды судимого саяногорского криминального лидера Татарина, схваченного в Греции сотрудниками Интерпола в сентябре 1999 года по обвинению российскими правоохранительными органами в осуществлении ряда заказных убийств в Сибири и Москве.

Из записи стало известно, что Татаренков за полгода до ареста, опасаясь за свою жизнь, сделал несколько копий видеозаписи, в которой предупреждал Быкова, что обладает массой доказательств причастности главы алюминиевого завода к заказным убийствам уголовных авторитетов Красноярского края и местных бизнесменов во времена большой алюминиевой войны 1993–1995 годов. Теперь в Красноярск каким-то образом попала видеокассета с обращением к Анатолию Быкову, и ее увидели все, кто хотел.

Телеобращение сводилось к обвинению Быкова в организации как минимум десяти заказных убийств уголовных авторитетов и лидеров промышленной элиты того времени в регионе. Не приведя никаких конкретных доказательств по этому поводу, но множество раз подтвердив, что они у него есть, Татарин также заявил, что не сделал бы ничего подобного, если бы вовремя не выяснил, что приглашение Быкова встретиться с ним в 1999 году в Германии на самом деле являлось приглашением на его собственное убийство. Только тогда авторитет понял, что его не оставят в покое, и решил защищаться подобным способом, призвав Быкова «остановить все задуманное» в отношении его, «пока не поздно». Закончил же свое «послание» уголовный авторитет характерным взмахом руки и словами: «С бывшим дружеским приветом!»

Впрочем, для местных красноярских журналистов этот показ событием не стал, поскольку еще 17 сентября 1999 года выдержки из телеобращения были процитированы представителям прессы красноярским губернатором Александром Лебедем на одной из своих пресс-конференций. Тогда Лебедь слово в слово повторил прозвучавшие в телеобращении некоторые фразы лидера одной из самых жестоких бандитских группировок в Восточной Сибири, желая доказать, что из себя представляет его бывший политический союзник по кличке Толя Бык.

Вот лишь некоторые из цитат Татаренкова: «Уважаемый Анатолий Петрович! Я заготовил много текстов и видеокассет, в которых рассказываю о том, как вы жили последние несколько лет. О том, сколько крови пролито для того, чтобы вы стали тем, кем являетесь сейчас. Вам не снятся убиенные пусть не вами, но по вашему приказу? Может быть, вы их забыли? Вам напомнить? Я напомню! Ляпа, Толмач, Синий, Чистяк, Саша Петко, в Минусинске – Терек и Лобан, в Саяногорске – Шорин, а также бывший второй секретарь крайкома КПСС, а позже известный бизнесмен Виктор Цимик. Повторяю, все эти люди были убиты по вашему приказу. Этих материалов хватит на пожизненное заключение». Или: «Я хочу, чтобы вы знали: если со мной что-нибудь случится, даже если меня ударит молния, все о вас станет известно. Я был вам верным другом, но меня предали, и мне это не нравится».

А вот строки из письма Татарина: «Этот человек (Быков) пропитан ложью и подлостью. Его не мучают угрызения совести перед детьми и женами, чьих отцов и мужей убили по его приказу. Он, как торпеда, идет к цели, не замечая ничего вокруг. А много, очень много греха на нем. Я не скажу – на душе, души у него нет. Он сам не убивал никого, но что это меняет? Он опасен вдвойне, втройне, в десять раз обычного исполнителя убийств. Он организатор».

К тому моменту, когда Татаренков делал это признание на телеэкране, Быков уже сидел в тюрьме в Венгрии, – он был задержан при пересечении границы. И в 2000 году венгерские власти этапируют его в Россию. Быкова по ряду причин направляют в Красноярск, где радостный генерал Лебедь хотел сам разобраться со своим противником...

В родном Красноярске Быков было воспрял духом. Были пущены в ход все рычаги влияния. В дальнейшем разбирательстве региональные власти были заинтересованы, но сделать ничего не могли. Уголовное дело начало разваливаться. Татаренков неожиданно отказался от своих показаний, заявив, что кассету с признаниями записал для собственного развлечения, после чего краевой суд с помпой освободил Быкова, даже не взяв подписку о невыезде.

На свободе Быков, однако, не задержался. Через некоторое время он был вновь арестован и препровожден в Лефортово. Ему было предъявлено обвинение в подготовке покушения на еще одного криминального авторитета – Павла Струганова (также известного как Паша-Цветомузыка). По сообщению прокуратуры СЗАО г. Москвы, в частности, имеется в виду обвинение по статье 30 (приготовление к преступлению и покушение на преступление) и статье 105 (убийство) УК РФ.

Организация покушения на Струганова стала последней «боевой» комбинацией Петровича. 29 сентября 2000 года федеральное ТВ показало сюжет об очередном заказном убийстве в центре Москвы. В одном из домов по Кутузовскому проспекту обнаружили два трупа. Это были тела красноярского предпринимателя Струганова и некоего Вячеслава Исмендирова.

Упакованные в пластик тела вынесли из подъезда и погрузили в машину «скорой помощи». И мало кто обратил внимание на то, что трупы выносили не как обычно, ногами вперед, а... головой!

30 сентября Анатолий Быков был арестован. В его доме нашли часы, принадлежавшие убитым в Москве.

Так что же случилось на самом деле? Правда стала известна два месяца спустя, когда в прямом эфире телеканала НТВ выступили... сама жертва, Павел Струганов, и несостоявшийся киллер Александр Василенко. Василенко рассказал, что убийство было ему поручено Быковым, поскольку тот был недоволен Стругановым. По плану Василенко должен был прийти в гости к Струганову и застрелить его. Однако в последний момент киллер дрогнул и пошел сдаваться в ФСБ. В итоге была разработана спецоперация – Струганова и Исмендирова предупредили, а в полиэтиленовых мешках выносили других людей, естественно, живых.

После «убийства» Василенко прилетел в Красноярск и представил Быкову в качестве доказательства часы Струганова и Исмендирова. ФСБ напичкало его записывающей аппаратурой, в результате чего было получено доказательство, что Быков организовывал убийство Струганова.

Благодаря связям адвоката Быкова Генриха Падвы и большому финансовому ресурсу процесс затянулся на два года. Избегая всех подробностей, скажем, что летом 2002 года Анатолий Быков был осужден на 6,5 года условно. Это было беспрецедентное в отечественной юридической практике решение – условное наказание за приуготовление к убийству. Больший срок – девять лет – условно давали только бывшему министру Ковалеву. После суда Анатолий Быков заявил, что не будет заниматься металлургией, а начнет работать в сельском хозяйстве. В апреле 2004 года он продал 4 процента акций КрАЗа Олегу Дерипаске и получил 107 миллионов долларов. И это было, пожалуй, самое верное его решение в бизнесе...

Миша – не «Ворошиловский стрелок»

О Михаиле Живило, четвертом и последнем «птенце гнезда» Черных, можно сказать кратко: богатый, но бестолковый и жалкий. Его взлет, пришедшийся опять же на 1990-е годы, был обеспечен и неразберихой, которая творилась в стране, и эффективной – опять же на первых порах – деятельностью TWG.

Когда благоприятные обстоятельства исчезли и оказалось, что перед Живило стоит множество сложнейших вопросов, начиная с борьбы за активы и переговоров с конкурентами, и заканчивая контактами с региональной властью, то стало очевидным, действовать в этих обстоятельствах любитель сигар и танцовщиц Большого театра не может.

Из официальной биографии Михаила Живило. Михаил Живило родился в августе 1966 года в Донецкой области (Украина). Окончил Московский финансовый институт. В металлургии работал его отец – высокопоставленный чиновник Минцветмета СССР.

В 24 года Михаил Живило стал одним из основных брокеров Российской товарно-сырьевой биржи, специализируясь на торговле цветными металлами, в частности алюминием. В ноябре 1991 года Живило занял пост президента АООТ «Металлургическая инвестиционная компания» («МИКОМ»), став одним из ее соучредителей.

В создании «МИКОМа» принимали участие Братский алюминиевый завод, НПО «Всероссийский институт легких сплавов», АБ «Инкомбанк». В 1992–1993 годах Живило являлся членом инвестиционного комитета «Инкомбанка».

В январе 1996 года компания «МИКОМ» сменила форму собственности, превратившись в ЗАО. Михаил Живило стал президентом Группы компаний «МИКОМ». Декларированная цель деятельности «МИКОМ» – привлечение средств инвесторов для финансирования отечественной цветной металлургии.

Позже Михаил Черный говорил, что в начале 1990-х годов Михаил Живило просил у него помощи в деле приобретения акций Новокузнецкого алюминиевого завода (НкАЗ), занимающего четвертое место в России по объему производства первичного алюминия. В итоге «МИКОМ» приобрел крупный пакет акций предприятия, а Живило был избран председателем Совета директоров завода. Кроме того, «МИКОМ» владел крупными угледобывающими предприятиями – «Черниговец» и «Междуречье». По отдельным оценкам, в лучшие времена годовой оборот группы «МИКОМ» превышал 2 миллиарда долларов.

Успех Михаила Живило в эти годы зависел в основном от позиции губернатора Кемеровской области Кислюка. Собственно, поэтому проблемы, существовавшие на заводах (долги перед бюджетами всех уровней, перед энергетиками), всплыли после того, как в регионе сменилась власть.

В интервью, которые раз в несколько лет Михаил Живило дает российским газетам, сквозит плохо скрываемая бессильная злоба на Амана Тулеева, ставшего новым губернатором. Это и понятно, поскольку бизнес-политика Михаила Живило никак и никогда Тулеева не удовлетворяла. Ненависть Живило к Тулееву, по версии правоохранительных органов, и привела его к разработке плана покушения на губернатора.

Строго говоря, прося помощи у Михаила Черного и TWG, Михаил Живило уже заранее подумывал, как обвести всех – и Кислюка, и позже Тулеева, и своих благодетелей из TWG – вокруг пальца и набить главным образом свой карман. Его подвела психология мелкого рвача: попросив как-то раз у Черного участия в управлении Кузбассразрезуглем, он выложил такую схему, согласно которой прибыль TWG уменьшалась почти вдвое, причем не за счет исправных платежей в налоговые органы.

Точно также он поступил и на НкАЗе: через полгода после прихода к управлению заводом он заявил, что будет платить TWG только миллион в год.

Подобная политика привела к тому, что проблемы у Живило возникли со всех сторон. В области его начал сильно прижимать Тулеев, а бывшие патроны из TWG деланно разводили руками и говорили, что надо было думать раньше.

Находясь во главе НкАЗа, Михаил Живило также пользовался толлингом, как и TWG в Красноярске. Фрибургская компания Base Metal Trading финансировала деятельность завода и закупала его продукцию по льготным ценам. Сам Михаил Живило делал вид, что не поддерживает контактов с этой компанией. Но как тогда объяснить, что платежи от имени Михаила Живило осуществлялись по кредитной карте Base Metal? Точно так же он пускал пыль в глаза, трубя о выплате зарплат рабочим, открытии столовых и так далее. Перспективной программы развития бизнеса у него не было. Он медленно, но верно заходил в тупик...

Завод, производящий около 35–40 тысяч тонн алюминия в месяц, экспортирует из них более 20 тысяч тонн. При цене на мировом рынке 1500–1600 долларов за тонну ежемесячная экспортная выручка должна составлять более 30 миллионов долларов, из которых около 8 миллионов братья Живило благодаря толлинговым схемам клали себе в карман.

Задолженность перед «Кузбассэнерго», послужившая причиной банкротства завода, составляла около 20 миллионов долларов (впоследствии эта сумма выросла почти до 50 миллионов). Очень странно, что предприятие не могло погасить задолженность, равную одно-двухмесячной экспортной выручке. Возможно, у «МИКОМ», в свою очередь, были долги «Кузбассэнерго», которые он собирался использовать для взаимозачета. Бурный расцвет во второй половине 1990-х годов всевозможных зачетных и вексельных схем при расчетах прежде всего с бюджетными предприятиями и естественными монополиями привел к тому, что накопились огромные долги всех перед всеми. Из-за этого искусственное банкротство стало в России одним из наиболее удобных и распространенных способов захватить контроль над предприятием. Такая «новая экономическая политика» и стала главным оружием Живило. Она его и погубила...

Покушение на губернатора

Из кризисной ситуации надо было как-то выходить. Михаил Живило заметался. Самый выгодный и верный вариант – продать акции кому-нибудь, кто имеет отношение к алюминиевому бизнесу и купит их вместе с долгами комбината.

Стараниями губернатора из-под внешнего управления компании были выведены «Кузбассэнерго» и Кузнецкий металлургический комбинат (КМК). Живило предлагал акции НкАЗа многим – Березовскому, Бадри Патаркацишвили, «Нафта-Москва», «Альфа-групп»... и даже Олегу Дерипаске.

Существует версия, что после банкротства завода Михаил Живило практически смирился с поражением и готов был продать «Русалу» принадлежавшие «МИКОМу» 66 процентов акций предприятия. Оставалось только договориться о цене. Живило даже сделал к этому первый шаг, продав акции известному предпринимателю Григорию Лучанскому за 30 миллионов долларов для их дальнейшей перепродажи «Русалу». Сумма для работающего предприятия, выпускающего продукции на 50 миллионов долларов в месяц (если считать по мировым ценам), смехотворная. А вся изюминка заключалась в том, что, продав акции НкАЗа, Живило оставил за собой принадлежащую его компаниям кредиторскую задолженность завода. Теперь, требуя погашения долгов, он возбудил против НкАЗа дела и не позволил новым хозяевам полноценно эксплуатировать завод. На блатном жаргоне это называется не иначе как разводка...

Между тем региональные власти упорно пытались выжать из Живило те сотни миллионов, которые он был должен краю. И тут происходит событие, всколыхнувшее, без преувеличения, всю Россию. Российские газеты пестрят заголовками: «"МИКОМ" готовит покушение на Амана Тулеева».

Здесь мы не будем расставлять точки над «i». Дело еще не закончено. Живило находится в розыске. Просто расскажу о том, как это было.

8 августа 2000 года Центр общественных связей ФСБ РФ распространил заявление, в котором говорилось, что Совместной следственной группой Управления ФСБ России по Новосибирской области и Управления Генеральной прокуратуры РФ в Сибирском федеральном округе при оперативном сопровождении Западно-Сибирского РУБОПа 7 августа в городах Москве и Новосибирске проведены обыски, а также аресты лиц, подозреваемых в организации посягательства на жизнь губернатора Кемеровской области Амана Тулеева.

Группа сотрудников Новосибирского ЦРУБОПа и оперативники Московского УФСБ при поддержке спецназа посетили московский офис «МИКОМа» и изъяли там какую-то документацию. По словам сотрудников компании, в ходе операции произошел весьма неприятный инцидент: один из силовиков споткнулся и нажал на спуск автомата, и в результате короткой очереди от испуга потеряла сознание 24-летняя секретарша.

Было также возбуждено уголовное дело по статье 277 УК РФ. Тулеев прокомментировал это сообщение так, что его недоброжелатели имеют какое-то отношение к прежним собственникам Кузнецкого металлургического комбината.

Таким образом, он фактически обвинил руководство компании «МИКОМ» в покушении на себя. В частности, Аман Тулеев через своего представителя заявил: «Насколько я знаю, речь идет о киллерах, якобы нанятых одной из финансово-промышленных групп, которая в силу жесткой борьбы за передел собственности в Кузбассе была вынуждена покинуть нашу область. Однако я могу только предполагать, кто является заказчиком. А выяснить причину – дело правоохранительных органов».

По некоторым данным, за несколько дней до заявления ЦОС ФСБ в офисе «МИКОМа» был сделан обыск сотрудниками Новосибирского РУБОПа.

За несколько месяцев до ареста предполагаемых участников покушения в прессу стала просачиваться информация о якобы планировавшемся покушении на губернатора Амана Тулеева. Тулеев подтвердил эту информацию, заявив, что давал показания по этому поводу следователям прокуратуры и сотрудникам Западно-Сибирского РУБОПа, но упорно избегал вопросов журналистов, о чем конкретно его спрашивали следователи прокуратуры и работники РУБОПа.

Позднее появилась информация, что в одном из новосибирских СИЗО содержится человек, который готовил покушение на Амана Тулеева путем внедрения своего повара в ближайшее окружение губернатора Кузбасса. По неофициальным данным, Тулеева планировали отравить. Киллеру должны были заплатить 700 тысяч долларов, и он якобы даже получил задаток.

10 августа 2000 года по делу о покушении на Тулеева был арестован и помещен в Лефортово бывший олимпийский чемпион по биатлону, бывший кандидат в губернаторы Московской области Александр Тихонов.

11 августа по тому же делу был арестован брат Александра Тихонова Виктор. По сведениям из правоохранительных органов, братья Тихоновы проходят как организаторы покушения на Тулеева. Обоим братьям предъявлено обвинение по статье 277 «Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля».

В тот же день появилась информация, что в розыск объявлен Михаил Живило. Его подозревали в том, что он был заказчиком покушения. За день до начала арестов Живило уехал в одну из европейских стран, по версии пресс-службы «МИКОМа» – «на отдых».

6 сентября 2000 года Генеральная прокуратура выдала санкцию на арест Михаила Живило. 21 декабря 2000 года Александр Тихонов, обвиняемый в подготовке покушения на Амана Тулеева, был госпитализирован. Следственные действия были прерваны. На декабрь 2000 года это была уже четвертая госпитализация Тихонова за полгода, после того как в отношении его было возбуждено уголовное дело.

За это время олимпийский чемпион провел на больничной койке в общей сложности почти четыре месяца. Прежде он к врачам не обращался, но «начальник госпиталя прислал медицинское заключение, в котором список болезней обвиняемого занимает полторы страницы», – отметил сотрудник ФСБ Евгений Жарич.

Тихонов отказывался давать какие бы то ни было показания, связанные с предъявленным ему обвинением. А его адвокаты пытались разбить их уже тем, что отношения братьев Тихоновых были слишком натянутыми и старший брат считал младшего слишком сомнительной личностью для того, чтобы привлечь его к столь серьезному и опасному делу, как убийство Тулеева.

В итоге Виктор Тихонов был признан виновным по обвинению в попытке организации покушения на губернатора Кузбасса, но в августе 2004 года освобожден из колонии.

Как было установлено судом, он выполнял роль посредника: якобы по заданию своего брата Александра Тихонова нашел и нанял для убийства Амана Тулеева двух криминальных авторитетов из Новосибирска. Однако они после получения в качестве предоплаты 179 тысяч долларов, опасаясь, что будут ликвидированы после исполнения заказа, обратились в правоохранительные органы. И в мае 2007 года житель Новосибирска Сергей Никаноров заявил в ходе допроса в Новосибирском областном суде, что в 2000 году ему предлагали за вознаграждение убить губернатора Кемеровской области Амана Тулеева.

Никаноров также сообщил, что брат олимпийского чемпиона Виктор Тихонов предлагал ему «убить Тулеева, но инсценировать это как несчастный случай». По словам Никанорова, он свел родственника известного спортсмена со своим знакомым Владимиром Харченко, который согласился выполнить этот криминальный заказ и получил аванс в размере около 180 тысяч доларов. Один из них рассказал, что планировал взорвать самолет с Тулеевым на борту. «У меня четко сформировался план, как убрать Тулеева... Это теракт, взрыв самолета», – сказал он, уточнив, что хотел взорвать самолет из гранатомета.

Однако затем Никаноров испугался, что его «уберут как ненужного свидетеля», и явился с повинной в Управление ФСБ. Так же поступил и Харченко.

Учитывая их чистосердечное признание и помощь следствию, они оба были освобождены от наказания и проходили по делу как свидетели.

Поиск врагов. Финал

Естественно, что в сложившейся ситуации у Живило был только один выход – и он его использовал. Бегство за границу. Был выбран Париж. Именно оттуда он до сих пор и осуществляет все попытки вести судебные тяжбы против своих реальных и мнимых соперников. Против всех...

В декабре 2000 года дружественные Михаилу Живило трейдинговые компании подали иск в Федеральный суд Нью-Йорка. Истцы доказывали, что гендиректор «Русала» Олег Дерипаска вместе с предпринимателями Львом Черным и Искандером Махмудовым, а также губернатором Кемеровской области Аманом Тулеевым отобрали у Живило Новокузнецкий алюминиевый завод (НкАЗ) путем вымогательства и угроз и требовали компенсации в размере 2,7 миллиарда долларов. В конце марта 2003 года суд отказал компаниям Живило в иске.

Кстати, в этом иске содержались обвинения буквально в адрес всех, кто так или иначе противодействовал Михаилу Живило, причем, что показательно, большая часть была направлена против... Михаила Черного. Некоторые обвинения носили буквально смехотворный и надуманный характер. Они были явно рассчитаны на западного обывателя, которого в тот момент усиленно пичкали рассказами о русской мафии.

Позднее в интервью «Коммерсанту» Гарри Лучанский высказал предположение, что «Мишу завела история с отравлением Тулеева, в которой он оказался одним из главных подозреваемых. Он считает, что все это организовал Дерипаска и что, возможно, я оказался на стороне Дерипаски. Я к этому не имею никакого отношения и не думаю, что это нужно было Олегу».

В 2003 году в черный список Комитета по финансовому мониторингу были включены фигуранты покушения на Тулеева. Живило и Тихоновы появились еще в самой первой редакции списка. На этом бизнес-карьера Живило закончилась.

После нью-йоркского иска Михаил Живило пытался несколько раз поучаствовать в пиар-акциях против «Русала» и Олега Дерипаски. Однако он, как и Быков, понял, что лучше решить вопрос путем переговоров. В итоге спор вокруг НкАЗа был улажен.

Строго говоря, «затухание» Михаила Живило во время проживания его за рубежом – факт очевидный. Оставшись не у дел, он мог заниматься только мелким шантажом, используя те формальные возможности, которые предоставило ему в свое время несовершенное российское законодательство. Вряд ли мы когда-либо еще услышим о нем – сигары и коньяк на веранде парижского кафе, пространные размышления о котировках акций – вот и все, что ему осталось. Сказанные им когда-то слова «Главное – выжить» оказались верны: он выживает, и не без шика, но жизни в этом человеке уже нет. Да и учителя своего – Михаила Черного – теперь Живило считает личным врагом.

Впрочем, у «учителя» тоже судьба сложилась не лучшим образом, жизнь в изгнании, полное забвение, одиночество и крах огромной в прошлом империи. А ведь когда-то все так хорошо начиналось. Пока все его «ученики» не пошли каждый своим путем...

Глава 10 Парижские тайны

Случай у бассейна

Этот случай произошел в одном из самых дорогих и фешенебельных отелей Парижа. Только что к парадному подъезду плавно подкатили два новеньких «БМВ». «Новые русские» гости вальяжно раздавали чаевые и неторопливо заказывали себе четыре двойных «Джек Дэниелс». Жены торопливо копошились в холле, пытаясь не уронить многочисленные пакеты от «Гуччи». Дети убежали поглазеть на бассейн, расположенный прямо в холле отеля «Ритц».

Прошло всего пять минут. К господам, уже изрядно подвыпившим, подошел какой-то мужчина средних лет в дорогом пальто и со столь же дорогой сигарой в руке.

– Простите, господа, – вежливо сказал он, – но только что один из ваших детей, игравших у бассейна, к моему глубочайшему сожалению, повел себя несколько некорректно. Он подошел к моей маленькой дочери и послал ее на х... Предлагаю вам немедленно извиниться. Иначе вас на этих же «бумерах» увезут на старое русское кладбище в западном округе Парижа, где похоронят без всяких почестей. Кроме того, вам придется сменить отель. И сделать это нужно немедленно.

Через три минуты, извинившись и кланяясь на ходу, гости, подобрав свои пакеты от «Гуччи», покинули отель «Ритц» и быстрым шагом направились на соседнюю улицу ловить такси...

Эту историю мне рассказал один хороший парижский знакомый, бывший свидетелем эпизода в «Ритце». Я сначала не поверил услышанному. На что мой приятель возразил:

– Это же был Л. И эти русские пацаны его узнали. Он за свою дочь голову оторвет. Л. мог бы их прямо в «Ритце» на куски разорвать. Ему все равно.

Я буквально взмолился познакомить меня с этим таинственным и всемогущим человеком. Но бесполезно. Никто из моих знакомых не знал, где этот человек живет. Хотя, если бы у меня и был его парижский адрес, я, пожалуй, не пошел бы в гости один.

Русский барин

И только спустя почти год, когда я вновь прилетел в Париж, увидел его. В ресторанчике на площади Трокадеро он восседал за массивным столом, украшенным свежими устрицами и запотевшей бутылкой красного вина. На вид ему было сорок пять – пятьдесят. Загоревшее лицо, крепко сложен. Очень аккуратно и дорого одет. Ничего лишнего – ни колец, ни цепей. Настоящий парижский аристократ-миллионер, тонкий ценитель живописи и антиквариата. Блестящий французский язык (никакого акцента!), изысканные манеры. Да с него картину можно было писать!

В том ресторанчике на Трокадеро только я один знал, что этот «барин» отсидел на советских зонах больше двадцати лет. Если бы я сказал об этом официанту, меня бы приняли за сумасшедшего и выгнали бы на улицу. К Л. я не подошел. Что бы я сказал? Хочу с вами познакомиться? Глупо. Тем более ужинал он не один. Рядом с ним сидел Марсель Десайи – знаменитый французский футболист, чемпион мира и Европы. Расплачивался за ужин мой таинственный герой. На чай дал не глядя. При выходе из ресторана он оглянулся и посмотрел на меня. Заметил, видимо, что я то и дело стрелял глазами в их сторону.

Прогулки по Парижу

Значительно позже, когда мы были уже знакомы, я вспомнил эту встречу в ресторане. Оказывается, он ее помнил тоже.

– Я лица людей хорошо помню. И живых, и тех, кого уже с нами нет, – вздохнув, сказал Л. И как-то постарел сразу лет на десять. Впрочем, мне, наверное, показалось. Потому что он тут же заулыбался и произнес фразу, которую я только и ждал: – Я все тебе расскажу. Только не торопись. И еще. Давай договоримся. Если ты чему-то вдруг не поверишь, знай: я за свои слова отвечаю. Никогда не вру. Смысла нет. Много разных людей погибло только из-за того, что врали.

Мы разговаривали несколько дней. Все это время я жил в гостинице на Елисейских Полях, в двух шагах от Триумфальной арки. Каждый день ровно в девять часов утра за мной приезжал Саша, его помощник по «особо важным делам», и увозил меня на своем спортивном «мерседесе» домой к «хозяину». Я не пытался, да и не хотел запоминать адрес, хотя Париж знал уже достаточно хорошо.

Мы часами гуляли по Монмартру, играли в теннис с хорошим другом Л. Андреем Чесноковым, когда-то научившим держать в руках ракетку самого Бориса Ельцина, ужинали в «Лувре», шикарном ресторане, расположенном у стен самого знаменитого замка-музея Франции, и он, знаменитый «русский гангстер», рассказывал мне свою уникальную биографию. Он говорил о зоне, где своими руками убил зарвавшегося авторитета, зажав его голову в щипцы от плавильной печи, о том, как братва положила в его кровать гранату, которая не взорвалась только по чистой случайности. Он вспоминал, как знаменитый вор Ваня Люберецкий устроил ему засаду прямо в подъезде и в драке «сам же на заточку нарвался». О том, как несколько сотрудников РУБОПа по личному указанию Владимира Рушайло штурмовали его квартиру в центре Москвы, а он в течение четырех часов отстреливался из-за бронированной двери и до сих пор не знает, сколько человек в той схватке погибло.

Еще один интересный эпизод из жизни Л. связан с запиской Александра Коржакова, которую бывший глава Службы безопасности Президента передал охране Франсуа Миттерана. В той записке говорилось, что Л. якобы готовит покушение на Бориса Ельцина во время официального визита российской делегации в Париж. Моего знакомого тогда тут же арестовали. Нашли оружие и поддельные документы. Но после беседы с офицерами французской контрразведки его отпустили. Л. пообещал французским спецслужбам, что вытащит из чеченского плена четырех французских сотрудников гуманитарной миссии. И свое обещание выполнил.

Скажи мне, кто твои друзья...

В биографии Л. есть одно белое пятно. Несколько лет он провел в Венгрии. Чем он там занимался, неизвестно. По крайней мере, сам он об этом вспоминать не хочет. А вот про запрос из Будапешта, в котором венгерские спецслужбы требовали его экстрадиции из Парижа, рассказывает с улыбкой.

На пути официального Будапешта встала... французская контрразведка, отказавшаяся даже обсуждать криминальное прошлое этого загадочного человека. С контрразведкой Л. связывают, видимо, более тесные отношения, чем это может показаться на первый взгляд. Кстати, ни для кого в «русском Париже» не секрет, что именно Л. устроил контрразведке встречу с опальным алюминиевым олигархом Михаилом Живило, бывшим главой концерна «МИКОМ», до сих пор находящегося в розыске Интерпола за организацию покушения на кемеровского губернатора Амана Тулеева. И кстати, секретом не является и тот факт, что Живило на первом же допросе написал целую «диссертацию» о состоянии дел в российской экономике. В этом емком труде значились имена Искандера Махмудова, Михаила и Льва Черных, Олега Дерипаски и Романа Абрамовича. Такой источник информации французские спецслужбы решили держать при себе и российскому МВД Михаила Живило не отдали.

Интересно, как сам Михаил рассказывает о своем побеге из России:

– У меня было предчувствие, что со мной что-то должно случиться. Тогда я создал видимость своей обычной жизни. Выбрали охранника моего роста, дали ему мой дипломат. С утра подъехала машина к моему дому, он вышел, сел в машину – расстояние маленькое, но со стороны не видно, я это или нет. Он приехал в офис. Зная, что меня прослушивают, я дал указание секретарю всем говорить, что я на совещании, чтобы меня ни с кем не соединяли. Я в это время совершенно спокойно обедаю в «Пушкине» (ресторан в центре Москвы. – Авт.), как вдруг мне звонят из офиса, говорят: тут «маски-шоу», обыски. Думаю: не может быть. Просчитать такое было просто, но поверить! Откладывать отъезд смысла не было, паспорт был на руках, и я поехал в аэропорт. Первая виза во Францию была на две недели, потом получил еще на месяц. Но дальше получать их было бессмысленно. Было понятно, что меня объявят в международный розыск, и встал вопрос, где бы я мог находиться в безопасности. У меня и раньше была мечта жить в Париже. Но заниматься бизнесом удобнее в Лондоне или Нью-Йорке. Я в душе разрывался. И вдруг Франция объявляет Михаила Черного персоной нон грата. Я понял, что Франция этой группой (партнеров Черного. – Авт.) занимается давно и мой конфликт с ней станет сильным рекомендательным письмом. Я считаю, это было основным мотивом, по которому мне в итоге дали политическое убежище во Франции в 2005 году.

Объективности ради надо заметить, что политическое убежище Живило получил прежде всего потому, что сдал контрразведке всех своих бывших партнеров, Михаила Черного в том числе. Другое дело, видимо, было, что сдавать...

Икона Андрея Рублева и сотовый телефон

Чтобы обойти владения Л., потребуется примерно десять минут. Я говорю это только о городской квартире в Париже. А есть ведь еще вилла на Лазурном берегу. Кабинет хозяина дома украшает огромного размера икона – подлинник Андрея Рублева. На рабочем столе лежат телефоны. Их несколько. Каждый для определенного рода контактов. По двум из них он разговаривает с Россией. Звонит Л. и в Белый дом, и в МВД, и еще по нескольким любопытным телефонным номерам. Он не скрывает своих отношений с нынешним политическим истеблишментом. Это они такие знакомства предпочитают в тайне держать. Еще бы, человек, чуть ли не олицетворяющий собой знаменитую на весь мир русскую мафию, оказывается лучшим другом одного из действующих министров, да еще каких! Банкиры из Москвы звонят ему сами, просят проконсультировать. Он соединяет их с «нужными» чиновниками и депутатами Госдумы. В общем, бизнес по телефону. Причем, судя по всему, довольно успешный. Потому что те фамилии, что я слышал, крутятся в наших российских теленовостях каждый день. Я не буду их называть. Да и сам Л., открыто разговаривая при мне, например, с очередным замминистра, прекрасно понимал, что этот разговор я пересказать просто не смогу. Во-первых, потому, что половину из услышанного я все равно не понял (слишком много цифр), а во-вторых, кто же мне поверит?

Но постойте. Теперь уже мне пора удивиться. А кто тут мафия-то? Он? Л. свою двадцатку от звонка до звонка давно уж отсидел. Сейчас его официально никто не ищет и ни в чем не обвиняет. А те, кто на другом конце провода? Они с ним что, ситуацию с посевом пшеницы обсуждают или о демографической проблеме рассказывают?

Интервью с инкогнито

Накануне своего прилета в Париж я позвонил Л. и попросил о встрече. Мы договорились: завтра в двенадцать у церкви Секрекер на Монмартре. Я узнал его сразу, хотя мы и не виделись три с лишним года. Легенда криминальной России, человек, проведший в тюрьмах и лагерях двадцать лет, бизнесмен, стоявший у истоков создания одного из первых крупных российских банков, «крестный отец красной мафии», как пишет о нем европейская пресса.

Мы договорились, что его имени в своем повествовании я называть не буду. И запись разговора сотру сразу после того, как прослушаю диктофон всего один раз. Должен сказать, что я слово сдержал. Но рассказ своего собеседника и сегодня могу восстановить почти дословно, настолько он меня потряс. Л. был скуп на подробности и детали, нехотя называл фамилии и клички воров, имевших и имеющих до сих пор отношение к российскому «алюминиевому Клондайку». Но картина вырисовывалась по-настоящему страшная. Это история о том, как элита русского криминалитета более пятнадцати лет своими щупальцами все крепче «обнимала» самый лакомый кусок отечественного бизнеса – металлургию.

– Глупо представлять серьезных людей от криминала этакими безмозглыми спортсменами с огромными кулаками и автоматами в руках. Привкус больших денег они почувствовали первыми. Конечно, нужна была некая направляющая сила, своего рода менеджеры от мафии. Если мы с тобой сейчас говорим о Мише и Леве Черных, то талантливее людей такой категории не найти. Они понимали, что надо убрать «саранчу» с улиц, то есть безбашенную братву, которая творила вокруг предприятий настоящий беспредел. Для этого они (братья) приводили своих людей. Одним из таких своих был, например, вор в законе Тюрик. Он разруливал все вопросы, связанные с сибирскими преступными группировками. Пожалуй, его влияние не распространялось только на Саянский и Красноярский заводы. Но, во-первых, в Красноярске вообще воров отстреляла группировка Толи Быкова, там была другая схема работы с представителями преступного мира. А во-вторых, Тюрин был не главным вором в регионе. Были и покруче, как, например, Каро в Нижнем Тагиле. То есть схема взаимодействия так называемых «мафиозных менеджеров» с криминалом была очень запутанна для непосвященных и очень проста и удобна для тех, кто ее создал. Не скажу, что Миша Черный был единственным, кто ее придумал и внедрил. Таких «менеджеров» было несколько. Ну, разве что только он был первым, кто понял – надо разделять и властвовать. Но для разрешения ряда конфликтов иногда «менеджеры» привлекали и более авторитетные силы, как правило, из Москвы. Я хорошо помню, как во время конфликта Олега (Дерипаска) и Мишки (Живило) я по просьбе Сережи Михайлова (Михась) устраивал своего рода телемост между ЦДТ (Центральный дом туриста) в Москве и одним офисом в Европе. Два олигарха должны были решить свои споры, причем в нашем присутствии. Куда им без нас? Сами же просили об этой встрече. Но Олег на «телемост» не пришел. В итоге мировое соглашение по поводу акций Новокузнецкого металлургического завода все равно было заключено, но не без проблем. Я точно знаю, что Живило должны были убить, причем, возможно, обоих братьев – Мишу и Юру. На них был заказ со стороны крупного вора. Под кем тот был, на кого работал, я не скажу. В итоге Живило спас я. Говорю об этом спокойно, кто надо, тот и так об этом знает. На Дерипаску тоже заказ был, причем его сначала хотели убрать руками Татарина, саяногорского мафиози, а затем, чтобы подстраховаться, подключали даже братву из другого региона. Как Олег спасся, я точно не знаю. Говорят, его спас некий Аркадий, предупредивший, что дорога, по которой должен ехать Дерипаска, заминирована. И они тогда выбрали другой маршрут. А вот Черных никто в России не трогал. И не заказывал. И слухи о том, что Черного прессовали спецслужбы, всего лишь слухи. Если бы они хотели, они бы его достали. Так что думай сам, разве именно «погоны» устраивали своего рода криминальные разводки, сталкивая олигархов лбами, или же вообще сами их заказывали? Может быть, это внутреннее дело этих самых денежных мешков? Но никто тебе этого не скажет. Всем жить еще хочется. Аза базар надо отвечать. Но если честно, Миша Черный – талант. Так «построить» криминальные ряды, при этом грамотно объяснив братве их интерес и финансовую долю, – это удел только крупного бизнесмена. Именно бизнесмена. О какой мафии ты говоришь? Тогда у нас в России все можно мафией называть. Просто по-другому бизнес тогда не делался. Отарик Квантришвили, например, был, я считаю, первым по-настоящему крупным российским олигархом-миллионером. Интересовался ли он алюминиевым рынком? Да, как и многие другие. А Антоша Измайловский, якобы погибший из-за неисправности парашюта? Он действительно погиб, но его смерть я лично комментировать не буду. Он кто? Мафиози, бандит? Я считал его бизнесменом. Но вот в этом весь фокус и заключается! Кто его бизнесменом сделал? Миша Черный. Он его «озолотил». А Антон, можно считать, был у него наемным топ-менеджером. Там, правда, неизвестно еще, кто для кого больше сделал. Но мафию надо не среди братвы искать. Где-то в другом месте. В правительстве ведь у этих «менеджеров» все было схвачено. Этих людей, кто там в Кремле решения принимал, ты вычисляй сам. Впрочем, это несложно. Без них ни Черных бы не было, ни «белых». (Смеется.) А главное ведь в нашем деле что? Грамотно «крышу» выстроить над бизнесом. Причем наивно считать, что бандиты ходят и с кого-то там деньги собирают. Они только процент берут. Основные барыши наверх идут. В целом схема такая. Чиновник, который в доле, дает «добро» на фактический захват предприятия. Силовые структуры, которые получают откат, закрывают глаза на грязные деньги, которые идут на покупку контрольных пакетов акций. «Менеджер», то есть бизнес, собирает все бабки при помощи своего криминального отряда, во главе которого стоит либо вор, либо крупный авторитет. Так работал весь алюминиевый рынок целое десятилетие! Другое дело, что бывали и проколы. Например, вор захочет сам стать менеджером и отодвинуть бизнес. Ты, может, не знаешь, но ведь Славу Япончика сдали. Он в Штатах по подставе сел. Слава знает, кто его сдал. Это точно. А за что, я тебе уже почти объяснил. С кем он «раздружился», выясняй сам. Но вот что я тебе скажу: эти «менеджеры» поопаснее и пожестче будут ребята, чем самый отмороженный криминалитет. Они за свои деньги удавятся. И своих могут заказать так же легко, как и чужих. «Бей своих, чтоб чужие боялись» – это их принцип. Примеров тысячи! Так что смотри. Если кого-то в крупном бизнесе убивают, это не обязательно конкурентная война идет. Это кто-то может свои ряды чистить. И вообще зря ты взялся про это писать. Правды в этой истории нет. Грязь одна и кровь. Ни в одном другом бизнесе столько крови пролито не было за всю российскую историю, как в алюминии. Это я тебе говорю. А когда я говорю, я знаю. Обедать будешь?

Мы отправились пешком на улицу Риволи, что в двух шагах от Лувра, нашли там уютный ресторанчик, заказали кофе. Я пытался вернуться к главной теме нашего разговора, но мой собеседник будто не слышал вопросов. Это означало – тема закрыта. Криминальный мир свято хранит свои тайны, пусть даже это тайны давно минувших дней. Впрочем, может быть, дело-то как раз в том, что история братьев Черных не то что не далекое прошлое, а, наоборот, скорее самое что ни на есть настоящее. И секретов в этой истории еще немало.

Мы стали прощаться. К разговору с моим таинственным собеседником в своем рассказе я еще вернусь. В ходе расследования мне будут вновь и вновь вспоминаться его слова, и каждый раз я буду как будто заново открывать для себя их смысл. Например, про принцип «бей своих, чтоб чужие боялись»...

А пока меня ждал двухчасовой перелет на юг Франции и встреча со старинным приятелем Володей Иванидзе, живущим ныне в кантоне Женева. Сменить шумную Москву на тихие альпийские лужайки, к слову, его заставили почти силой. Он спасал свою семью от постоянных угроз и ночных телефонных звонков в квартиру на Маяковке, где когда-то жил. Я прекрасно помнил, как однажды ночью он позвонил мне на мобильный и попросил срочно приехать к нему домой. Там, часа в три утра, я встретил только его перепуганную жену. У подъезда стоял темно-вишневый «форд». Фары машины были погашены. Володи дома не было. Его жена сказала мне, что звонки в дверь начались часов в десять вечера. Звонивший не представлялся. Иванидзе вызвал милицию, но она, как водится, до сих пор «задерживалась». Иванидзе должен был вернуться только около шести часов. Кто всю ночь тогда просидел в том «форде» в старом дворике на Маяковке, я не знаю до сих пор. Володя же вскоре после этого случая, далеко не первого, кстати, уехал из России вместе с женой и детьми.

Иванидзе всю жизнь занимался журналистскими расследованиями. Большая часть его материалов была посвящена алюминиевым войнам и криминальным игрокам на металлургическом рынке. Я еще по телефону предупредил Володю, что говорить мы будем о Михаиле Черном. Особой радости в ответ я не услышал. Но отказать мне Иванидзе не мог. Уж это я знал точно. Все же мы дружили уже более десяти лет. Через два часа он встречал меня в женевском аэропорту..

Частный детектив из кантона Женева

Сидя с друзьями в Доме журналистов в Москве, мы, обычно увидев входившего в бар Володю, в шутку называли его Коломбо. Сходство со знаменитым детективом из телевизионного сериала действительно бросалось в глаза. В своем неизменном бежевом плаще, чуть усталый и задумчивый, Володя всегда и в любое издание, в котором он работал, от «Ведомостей» до «Совершенно секретно» и французской «Ля Монд», приносил сенсационный материал. Он мог месяцами искать какую-нибудь справку или документ, но этот поиск всегда давал нужный результат. Его статьи об алюминиевой мафии каждый раз вызывали скандал. После завершения журналистской карьеры Володя открыл частное консалтинговое агентство, и к нему приезжали за советом многие западные бизнесмены для того, чтобы проверить благонадежность своих российских партнеров. Информация, которой обладал Иванидзе, всегда была на вес золота.

Когда мы заговорили о Михаиле Черном, Володя сразу же меня огорошил:

– А ты знаешь, что братья носят разные фамилии? Интересно, что вообще их фамилия – Черные, но правильно писать Черной. А вот один из швейцарских следователей утверждал, и у Ми-6 такая информация была, что Михаила в паспорт по ошибке вписали Черный. Это ошибка клерка была сделана в паспортном столе в Ташкенте. Сам он теперь везде пишет о себе – Черной, но существуют же документы и деловая переписка, где есть его подпись «Черный». С таких вот загадок начинается его биография. Другая загадка – его стартовый капитал. Они, братья, конечно, были «цеховики». Работали в кооперативах. Под «крышей» комсомола, еще более интересных государственных структур того времени, например КГБ Узбекистана, а также была целая сеть кооперативов, созданных под прикрытием организованных преступных групп. Цель – легализация денег и пополнение воровских общаков. Оттуда, кстати, у Михаила Черного не только первые крупные деньги, но и первые криминальные связи. В начале и середине 1980-х годов наличные деньги играли очень большую роль, банковские переводы никому не были нужны. Ни один кооператив в Узбекистане того времени не мог жить без государственной или криминальной «крыши», которые со временем срослись в единое целое. А налички в Узбекистане было очень много, и в Черных просто вкладывались деньги с целью отмывки криминальных денег. Почему именно в кооперативы Черных? Все зависело от связей. А у них они были. Они не глупые люди, талантливые, с ранних пор знали криминального авторитета, вора в законе Салима. В то же время набирал силу Гафур Рахимов, без которого сейчас бизнес в Узбекистане делать практически невозможно. Он все контролирует. Но они были «под Салимом». У Гафура были уже в то время связи с солнцевскими. Потом эти связи Черные заберут себе. Ведь был у Михаила и Льва целый этап жизни и бизнеса, связанный с угольным бизнесом, в частности, в Кузбассе, где влияние солнцевской ОПГ было особенно сильным. В том числе лично на Амана Тулеева. Вот эти старые узбекские связи тогда Черным и пригодились. То есть с первых своих шагов в бизнесе они шли в одну ногу с криминалом. Кстати, ни о кооперативном движении, ни об угольном бизнесе Черные говорить не любят. А вот чуть позже, уже в начале 1990-х годов, возникла необходимость легализовать капиталы. В собственность войти напрямую было невозможно, можно было только коррумпировать руководство металлургического предприятия, например. Но ведь им хотелось продавать металл, создавать собственные компании и так далее. Тогда у Михаила Черного появляются под рукой первые профессиональные менеджеры, такие, как Джалол Хайдаров. Одними криминальными связями-то уже не обойтись. И вот Хайдаров отмывал бизнес через зародившуюся банковскую сферу и создавал офшоры. Так начинался этап фальшивых авизо. Это были такие «воздушные» деньги, которыми платили на заводах за вполне реальный металл. Схема с фальшивыми, несуществующими деньгами стала работать еще и потому, что чиновникам из Минфина и Госбанка платились сумасшедшие взятки. Вот когда деньги к Черным действительно потекли рекой. Это были миллиарды. Кстати, когда говорят сейчас о «чеченских авизо», это не совсем корректно. Как говорил мне один из оперативников МВД, «чеченцы с пистолетом в руке деньги в мешках, конечно, таскали туда-сюда, но ими же кто-то управлял». Так что дело не в чеченцах непосредственно, а в банковских махинациях. Мало кто знает, что, например, банк «Менатеп» имел отношение к очень многим компаниям, которые фигурируют в делах о фальшивых авизо. Более того, «Менатеп» был постоянным кредитором всех компаний, принадлежащих Черным. Кстати, закона о банках тогда в России как такового не существовало. Поэтому и уголовные дела по фальшивым авизо со временем умирали. Важно другое. Надо было для проведения всех этих сделок создавать легальные компании. Черные были первыми, кто пошел по этому пути. Они были первопроходцами в этом направлении. Они создали компанию совместно с Сэмом Кислиным, начали едва ли не первыми в России применять толлинговые схемы и качать деньги в отстроенную систему офшоров. Это было в то время ноу-хау для России. Многие сделки проходили в рамках Российской товарно-сырьевой биржи, которую открыл Константин Боровой, хороший знакомый Черного. Сама биржа по себе ничего не значила, важно было легализовать сделки по вывозу металла за рубеж через биржу. Боровой тогда с Черными и познакомился. Он им был нужен опять же для легализации сделок и для выхода на мировые рынки. Потом Сэм Кислин им перестал быть нужным. Зачем с ним делиться? Только потому, что у него американский паспорт и официальная налоговая отчетность? Этот этап прошел, и Черные начали работать сами. Кроме того, у Михаила появился очень любопытный партнер, о котором вообще мало что известно. Это Джозеф Карам, против которого затем в Швейцарии было возбуждено уголовное дело за связи с русской мафией (конкретно – с Михаилом Черным). Джозеф создал новую разветвленную сеть офшорных компаний по всему миру, в основном на Кипре и в Швейцарии. После того как она заработала, деньги братьев Черных стало отследить практически невозможно...

К нам подошел официант местного ресторанчика, расположенного прямо в здании аэропорта. Пока мы ждали кофе, Володя достал из своего кожаного портфеля статью, опубликованную им во французской «Ля Монд». Я прочел ее чуть позже. Именно в этом материале впервые всплывает таинственный господин Карам, и не только он. Приведу всего лишь одну цитату...

«В начале 1990-х гг., по свидетельству швейцарской полиции, Михаил Черной создал в Женеве компанию Alpro СА, имеющую сегодня капитал в 2 млн швейцарских франков. Директором компании Alpro является Джозеф Карам, старый партнер Михаила Черного, для которого он создал первые десятки офшорных фирм... На похороны Антона Малевского, бывшего главаря Измайловской мафии, связанной с группой Черного, в Москву были доставлены цветы от имени Карама. Карам обеспечивал связи группы с иностранными банками, в том числе со швейцарским United European Bank. Швейцарская полиция считает, что этот UEB банк занимается офшорными операциями, с использованием „алюминиевых“ и „нефтяных“ денег, для компаний, принадлежащих российским преступным сообществам. Джозеф Карам также руководит швейцарскими компаниями, принадлежащими только „Мише“ Черному, в том числе компанией Blonde Investment».

Володя пообещал мне чуть позже выслать по почте справку, в которой фигурируют все названные в статье компании.

Допив кофе, мы продолжили разговор. Мимо нас по зданию аэропорта сновали люди, но мы никого вокруг не замечали. Володя говорил почти неслышно, вполголоса.

– Криминал всегда был у Михаила Черного под рукой, о «своих» бандитах он никогда не забывал. Тем более что без них выстроить бизнес в России в начале 1990-х годов было невозможно. Хотя я бы сказал, что сам Михаил от них недалеко ушел, где-то даже приобрел их манеры. Мне один швейцарский адвокат рассказывал, что в 1994 году в Лондоне произошел один интересный эпизод. Михаил с женой прилетел в аэропорт Хитроу, устроил там какой-то дебош, и у него при обыске нашли пистолет! Ну станет нормальный человек в Лондон лететь с пистолетом? В Англию Черного, естественно, не пустили. Его спасли адвокаты Льва, которые слетелись в Хитроу чуть ли не со всего мира. Вот такой эпизод, который Михаила, на мой взгляд, очень ярко характеризует. Вообще все криминальные контакты двух братьев как обязанность висели на Михаиле. Более того, со временем он сам, приобретя некую криминальную славу, лично стал угрожать многим своим партнерам по бизнесу. Его любимая фраза, как рассказывали мне лично свидетели, была такая: «Если ты не будешь делиться бизнесом (а Миша, как правило, сразу требовал себе 50 процентов), то всю жизнь тебе придется ходить в бронежилете». Как правило, многие соглашались. Кому хотелось расставаться с жизнью? Ведь угрозы были очень серьезные. Сбежавший от Михаила Черного Джалол Хайдаров до сих пор боится именно Михаила. Хайдаров сейчас находится в Израиле, и это его спасает. Потому что Черный тоже там. И убивать своего бывшего партнера в той же стране, в которой ты живешь, да еще находясь под присмотром полиции, просто глупо и очень опасно. Так что пока Хайдаров относительно спокоен. А вот Михаил Живило, которого Михаил Черный фактически выгнал с Новокузнецкого алюминиевого завода, боится его до сих пор. Поэтому Живило, сбежав во Францию от возбужденного против него в России уголовного дела (напомним, его обвиняли в попытке убийства кемеровского губернатора Амана Тулеева), сразу пошел в ДСТ (контрразведка Франции) и сказал, что его хотят убить. Он назвал фамилию Черного. Это его и спасло, потому что кому бы то ни было убивать Живило в Париже стало проблематично. Хотя, с другой стороны, тебе всегда что-то угрожает, если у тебя есть проблемы с Черным. Слава богу, Живило живет в Париже, с ним пока ничего не произошло. Правда, было одно убийство, которое так или иначе связывают некоторые аналитики с именем Черного. Это убийство американского бизнесмена Феликса Львова. (Здесь Володя имеет в виду многочисленные публикации в российской прессе, в которых имя Михаила Черного с завидной частотой упоминается в связи с этим громким убийством. -Авт.) Тот якобы очень хотел рассказать российским следователям об аферах с фальшивыми авизо. Но не успел. Дело не раскрыто, убийца не найден. Но Михаил Черный мог здорово пострадать, если бы Львов дал показания. Кстати, один швейцарский журналист, Сильвен Бессон, написавший статью о Живило и Львове, очень ярко описал один эпизод, весьма точно характеризующий Михаила Черного.

Следует привести цитату: «В 1998 г. Живило был насильно выдворен из своего сибирского завода в Новокузнецке группой бандитов, нанятых его конкурентами, после того как отказался выполнить непомерные требования местной энергетической компании. В ходе встречи в Париже в 1999 г. Михаил Черный напрямую пригрозил другому непокорному директору завода – Хайдарову. Черный сказал ему: „Было много таких умных людей, как Феликс Львов, но иногда они умирают. Не будь слишком умным. У тебя есть шанс продолжать работать с нами. Некоторые отклоняют мои предложения, но им приходится всю оставшуюся жизнь ходить в бронежилетах. К чему все это? Подумай“».

– Я, кстати, взял интервью у Хайдарова для «Ля Монд», этот материал до сих пор можно найти в российском Интернете. Я дам тебе копию.

На этом месте стоит прервать наш с Володей разговор, чтобы привести цитату из того самого интервью Джалола Хайдарова, взятого Владимиром Иванидзе в Париже. Итак, Джалол Хайдаров – бывший партнер группы Черных. Разговор записан в ноябре 2002 года Владимиром Иванидзе.

«– В начале 2000 г., когда вы порвали с группой Черных, вы встретились в одном московском гранд-отеле с Антоном Малевским, главой Измайловской мафии и компаньоном Михаила Черного. Что он вам сказал?

– Он мне предложил «немного поговорить». Они хотели, чтобы я вернулся в группу. Я им поставил на ноги медеплавильный комбинат УГМК, где они ничего не понимали. И потом, я знал слишком много о группе, о ее методах и о финансовых схемах. Антон Малевский тогда мне сказал: «Если ты не хочешь работать с Черными, работай напрямую со мной: я займусь всем». Потом разговор пошел о другом. Он знал, что я передал документы в МВД (Министерство внутренних дел) и в ФСБ (бывший КГБ) в надежде, что они обеспечат мне безопасность, и он меня предупредил: «Ты не должен этого делать! Никто тебе не поможет, ни Черкесов (тогда номер два в ФСБ), ни Патрушев (номер один в той же службе)»... Когда я работал с Михаилом Черным, то группа каждый год раздавала взяток на сумму от 35 до 40 миллионов долларов. Можно всегда купить судью, губернатора области, решение или закон. В начале 1990-х гг. они убивали. Сейчас они предпочитают отдавать под суд или отправлять в тюрьму. Они все могут... Возьмем пример Антона Малевского. Министерство внутренних дел подчистило все материалы, которые на него имелись. В 1997 г. Анатолий Куликов, тогдашний министр внутренних дел, устроил скандал, разоблачив в Думе Измайловскую группировку, возглавляемую Малевским и Черным. На Малевского был выписан российский ордер на арест и международный ордер на арест. А потом – ничего. Я видел ответ МВД на запрос израильской полиции о предоставлении информации, в котором утверждалось, что Малевский – это честный гражданин и ни в чем не замешан!»

Володя внимательно смотрел на меня, пока я читал интервью Хайдарова. Надо сказать, что именно с этим журналистским расследованием Иванидзе произошла по-настоящему детективная история. Володя в то время публиковался в «Ля Монд». Но 28 ноября 2002 года в Россию очередной номер этой французской ежедневной газеты в розничную продажу и рассылку подписчикам так и не поступил. Вот как писала об этом российская пресса: «Этот номер за 28 ноября 2002 года содержал обширную публикацию итогов эксклюзивного расследования репортеров „Монд“ о довлеющем влиянии мафиозных кланов на государственную власть в России. Этот материал за день до его публикации широко анонсировался французскими СМИ – радиостанциями и телевизионными каналами, получив продолжение уже в виде оживленных дискуссий 28 ноября. Что касается российских СМИ, анонс материала увидел свет всего в двух источниках – NTVra.com и InoPressa.ru. Но NTVru.com, пообещав читателям полный перевод опубликованных в «Монд» статей, уже через три часа вообще убрало анонсы со своего сайта, так и не выполнив обещания. InoPressa.ru ограничилась сокращенным вариантом перевода, который не давал возможности, по мнению автора статей Владимира Иванидзе, ощутить глобальность происходящего в России процесса».

Угрозы Хайдарову со стороны его врагов, насколько я знал, после публикации материала в российском Интернете возобновились с новой силой. Володе тоже звонили несколько раз, предлагая «забыть эту тему».

Теперь я все более отчетливо понимал, почему Иванидзе решил сменить страну проживания. В кантоне Женева он чувствовал себя более безопасно, нежели в двухкомнатной квартире на Маяковке в центре Москвы.

Иванидзе тем временем продолжал свой рассказ:

– Вообще это было страшное время – 1994 год, например. Ведь Миша и сам побаивался. Мне Джалол Хайдаров рассказывал, что он видел в офисе Черного на Ростовском переулке в Москве. Там в бизнес-офисе сидели автоматчики и снайперы. У Черного была целая армия. Он готовился к войне. Все могло произойти, ведь алюминий приносил бешеные деньги. Говорят, что Черного напугало убийство Отари Квантришвили, который вдруг решил заняться алюминием. И тогда Миша уехал в Израиль. Это, пожалуй, единственный случай из известных, когда Миша выглядел испуганным. В остальном он очень крутой. Важно понимать еще одну вещь. Черной силен не только тем, что он имеет такую криминальную славу и с некоторых пор сам «крышевал» бизнес. Но еще и тем, что с начала 1990-х годов его империя имела все необходимые «атрибуты» силы – связи с правоохранительными органами, свои люди в правительстве (таким человеком у Черного был вице-премьер Олег Сосковец), директора предприятий, ну и, собственно, криминал. Сначала была узбекская мафия, которая дала выход на Москву, затем солнцевская группировка, прикрывавшая, например, транспортировку металла и угля внутри страны, и, наконец, Измайловская ОПГ во главе с Антоном Малевским. Кто решал проблемы в Саянах или в Красноярске? Либо привозимый, «экспортный» криминал из столицы, либо партнеры, которых надо было брать, пусть даже на некоторое время, из «местных». В этом смысле показателен пример Красноярска. Черный фактически за руку привел на Красноярский алюминиевый завод Анатолия Быкова, по кличке Бык (в этом Черному помогали Измайловские и узбекский вор в законе Салим), тот силовым путем расчистил город и завод от «синих», то есть от уголовников. И стал в некотором роде «наемным менеджером», а всем заводом управлял Черной. Другое дело, что потом ситуация изменилась и Быков стал вообще никому не нужен. Кстати, Михаилу Черному долговременные партнерские отношения вообще никогда не были нужны. Взять его партнерство с Березовским. Они то ссорились, то мирились. Березовский постоянно лез в политику. А Черному это не нравилось. На время они разошлись, сейчас опять сходятся. Немного другая история партнерства – отношения Михаила Черного и Вячеслава Иванькова, вора в законе по кличке Япончик. Япончика, как известно, в партнеры не выбирают, он сам приходит, как налоговая инспекция. Я думаю, Черной понимал, что Иваньков за своей воровской долей к нему придет. И когда они сошлись, а это произошло, по моим данным, еще в Москве, до отъезда Иванькова в США, Миша сразу понял, что ему эта «дружба» не очень выгодна. Надо было делиться. И никакая «крыша» помочь уже не могла. Поэтому я склонен полностью поддержать версию о том, что Черной мог посодействовать аресту Япончика в США при помощи российского МВД. Связи-то у Миши были большие. Вот такая история взаимоотношений. Но самая интересная история партнерства – это история ссоры Михаила и Льва, то есть двух родных братьев. Я уверен, что они не ссорились вовсе. Просто когда в России началась поддержанная правительством и инспирированная МВД кампания против толлинга и компании TWG, Михаил придумал простую схему. Пусть TWG будет «плохой» компанией с иностранным капиталом (ее в 1999 году в итоге изгоняют из России), Лев дружит с руководителями TWG, братьями Рубен, а, значит, он должен уйти вместе с ними, я же, Михаил, – истинный патриот и остаюсь в российском бизнесе. Вот такая игра. Аналогичная ситуация складывалась у Черного в Казахстане. TWG изгоняют оттуда, закрывают банки, принадлежащие братьям Черным, например, «Залог-банк». Казалось бы, это конец империи. А где Черные? В Израиле! Это был бы финал истории, если бы братья не «поссорились». Их фиктивная ссора дала бизнесу второе дыхание. Я думаю, что Миша еще всплывет. Я уверен, что это произойдет, да и уже происходит в Восточной Европе и на Украине. У Черного везде остались свои люди, в российском «Газпроме», например. Можно много примеров привести. А есть и свои «менеджеры». Они управляют его бизнес-проектами в Венгрии, Румынии, Австрии. Это Яков Голдовский, его правая рука. Не надо забывать, что и свою металлургическую империю Михаил Черной создал, находясь фактически за границей, в Израиле. Ему все равно где жить. Он всегда найдет чем заняться. Потом у него есть правило: деньги должны работать. Он недавно заявил, что его состояние составляет около миллиарда долларов. При этом он никогда нигде не значился, ни в одной компании, он не акционер, он на бумаге – никто. Но у него же есть миллиард. Значит, мы скоро о нем еще услышим...

Мы расстались с Володей ночью. Аэропорт был почти пуст. Мне нужно было возвращаться в Париж. Через два дня Иванидзе прислал мне несколько обещанных документов. Один из них заслуживает особого внимания. Это – информационная справка о родственниках и самых близких партнерах Михаила Черного, о которых до этого никто в России ничего не знал и данную информацию не публиковал.

Адреса, пароли, явки

«Имя Тупиковой Анны Аркадьевны, жены Михаила Черного, впервые появилось в полицейских источниках после 1994 года, когда произошел известный инцидент в лондонском аэропорту. Михаил Черный и сопровождавшая его жена были выдворены (их не впустили в страну), так как британские власти считали, что Черный является важным представителем российской организованной преступности и использует фальшивые польские паспорта и водительские удостоверения. Эти документы были обнаружены на австро-швейцарской границе в одном „подозрительном“ автомобиле, за которым, очевидно, давно велось наблюдение. Кроме фальшивых документов на самого Михаила Черного в машине обнаружили документы, предназначенные Анне Тупиковой. Эти документы послужили одной из причин, по которой Михаил Черный был арестован в Швейцарии зимой 1996 года. Его продержали в тюрьме три дня, допрашивали, а затем выдворили в Израиль, лишив права находиться на территории Швейцарии. В российской прессе имя Тупиковой практически не упоминается. Так же как и ее брата – Дмитрия Тупикова. Тем не менее оба играли определенную роль в делах самого Михаила Черного. Хочу подчеркнуть, что фамилия Михаила пишется именно как Черный, а не Черной, в отличие от его братьев Льва и Давида. Дмитрий и Анна Тупиковы жили в Узбекистане и переехали в Москву вместе Михаилом Черным. Согласно источникам, Тупикова с 1994 года постоянно жила вместе с Черным в Израиле. Однако она стала учредителем нескольких компаний в Москве.

Тупикова Анна Аркадьевна.

Последний известный московский адрес Тупиковой указан в базе данных Московской регистрационной палаты: город Москва...

16 июля 1997 года в Москве была зарегистрирована компания «Общество с ограниченной ответственностью „Компания Марка“», в которой учредителем стала Тупикова. Счета компании открыты в банке МДМ, который к моменту регистрации компании уже полностью контролировался группировкой Михаила Черного. Директором компании стал Дронов Олег Владимирович.

Дронов также выходец из Узбекистана, паспорт выдан в Ташкенте, в апреле 1977 года. В первой половине 1990-х годов, перед тем как возглавить компании жены Черного, Дронов являлся руководителем Ассоциации «Международная солидарность», Фонда народной дипломатии. Ассоциация была зарегистрирована в конце 1980-х годов в Москве по адресу: улица Герцена, дом 60, корпус 2.

Насколько можно судить, Дронов являлся учредителем в нескольких предприятиях, созданных под крышей фонда, который, в свою очередь, был создан в последние годы советского времени как одна из «альтернативных» структур с огромным бюджетом и неясными задачами. Достоверно лишь, что Фонд народной дипломатии дал «приют» и сотрудникам бывшего КГБ. Однако весьма вероятно, что в данном случае мы имеем дело с обычной схемой отмывания криминальных денег (как и денег «партии») через создание предприятий при всевозможных перестроечных фондах.

Другая компания Анны Тупиковой, которую формально возглавлял Олег Дронов, – это АМГ-2. Название соответствует сорту алюминиевого сплава. Общество с ограниченной ответственностью АМГ-2 было зарегистрировано в Москве 21 июля 1997 года по адресу: улица Донская, дом 7, телефон 917-78-32. Учредителем стала Анна Тупикова, жена Михаила Черного.

Тупиков Дмитрий Аркадьевич.

Тупиков является родным братом жены Михаила Черного Анны Тупиковой. Очень важный источник, в прошлом – из ближайшего окружения Черного, сообщает, что Тупиков является наркоманом со стажем и тесно связан с лидерами подольской преступной группировки, входящей в измайловскую преступную организацию. Тупиков, вместе с ближайшим партнером Черного Искандером Махмудовым, стал учредителем Товарищества с ограниченной ответственностью «Трейд Сток». Кроме того, Тупиков являлся (или все еще является) соучредителем в частном охранном предприятии «Камелот», зарегистрированном 13 июля 2001 года в Москве по адресу: Большой Афанасьевский переулок, дом 41, телефон 259-89-98, руководитель Муранов Леонид Сергеевич».

Переданные мне Володей документы важны, прежде всего, тем, что впервые проливают свет на хитроумную паутину, которую сплел для своего бизнеса Михаил Черный, создавший десятки компаний, фирм, офшоров, через счета которых и крутились все «алюминиевые» деньги страны. Масштаб его деятельности действительно поражал. Огромное количество людей, фирм, счетов, доверенных лиц, разбросанных по всему миру. И он сам – в центре паутины. Все эти документы полностью разрушали миф о том, что Михаил Черный якобы отошел от дел в середине 1990-х годов и преспокойно жил все это время на свои миллиарды в Израиле. Не может такой человек выйти из большой игры!

Меня же больше всего заинтересовало два обстоятельства. Во-первых, я понял всю безуспешность попыток найти хоть какой-нибудь документ, подписанный самим Черным собственноручно. Таких документов просто не существует в природе! Весь его бизнес, все компании были зарегистрированы на родственников или партнеров, а сам Михаил свою подпись нигде не ставил. Вот он, «менталитет цеховика», из-за которого Черный и пострадал! Во-вторых, меня все больше стал интересовать эпизод на швейцарской границе. Зачем миллионеру, владельцу целой алюминиевой империи нужен фальшивый паспорт, тем более польский? И что это вообще за детективная история, о которой писал в своей статье Александр Грант, а теперь мне рассказал Иванидзе? Я знал, у кого это можно уточнить.

Из Парижа я срочно позвонил в Москву. Как я и надеялся, адвокат Александр Добровинский обещал мне продолжение разговора! К моменту нашей с ним очередной встречи я нашел информацию об инциденте с паспортом. Причем в открытых источниках. Российская и европейская пресса так писала об аресте Черного: «Правоохранительные органы ряда европейских стран, в том числе Великобритании и Швейцарии, неоднократно подозревали Михаила Черного в отмывании криминальных денег и связях с организованной преступностью. В декабре 1996 года он был арестован в Швейцарии, где его в течение трех дней допрашивали в качестве подозреваемого по делу об организованной преступности в России. Он подозревался в связях с известным криминальным авторитетом Алимжаном Тохтахуновым, он же Тайваньчик. Примерно в то же время британскими спецслужбами была проведена операция „Копперфильд“, в результате которой были установлены устойчивые связи между Михаилом Черным и Вячеславом Иваньковым, по кличке Япончик, который считался „крестным отцом“ русской мафии в Америке. В ходе операции сотрудники британских спецслужб обнаружили, что львиная доля телефонных звонков из офиса компании Черного Trans World в Лондоне была сделана в адрес российских мафиози, занимающихся отмыванием денег, контрабандой и иной преступной деятельностью. В итоге Великобритания закрыла Михаилу Черному въезд на территорию страны».

Теперь я точно знал: если адвокат, еще один очень хороший приятель Черного, расскажет мне всего лишь про невинный инцидент с поддельным паспортом, значит, дело точно не в нем! Все как раз наоборот. Ведь по официальной версии, Черному запрещен въезд в США, Швейцарию, Францию, Великобританию, США, Канаду, Болгарию, Казахстан, Узбекистан и еще в более 25 цивилизованных стран из-за подозрений в связях с организованной преступностью и отмыванием криминальных средств!

Шарль де Голль

Этот парижский аэропорт – один из самых крупных в Европе. По вместимости уступает только Хитроу в Лондоне и транзитному авиадворцу во Франкфурте. Кого только не встретишь в Шарле! Вот готовится к посадке на рейс российский модельер Слава Зайцев, как всегда экстравагантный и неповторимый, а вот мимо гордо шествует знаменитый адвокат Дима Якубовский вместе с охранником из какого-то фильма ужасов.

Мы с моим знакомым Л. сидим за столиком в маленьком уютном баре, откуда виден зал отлета рейсов в Москву.

– Здесь неделю посидишь, весь московский бомонд и встретишь, – говорит он. – Они же все сюда летят – кто за советом, кто за деньгами, деньги-то их тоже хранятся здесь или неподалеку – в Швейцарии. Вон видишь, жена Алексея Кудрина улетает. А ведь всего четыре дня назад ее один мой друг на Бонд-стрит встретил (одна из самых известных улиц в торговой части Лондона, где расположены самые дорогие и модные магазины. – Авт.). Так что все к нам в гости каждую неделю наведываются. Впрочем, многие из них здесь уже живут. Кто в городских апартаментах, кто в собственных замках.

За то время, которое я провел с Л. в Париже, у меня было исписано четыре блокнота, закончились чернила двух ручек и стала раскалываться голова. Это была самая интересная и информационно насыщенная командировка за несколько последних лет. Жаль только, что все то, что я услышал, увидел и записал, можно превратить разве что в эту книгу. Жанр – криминально-политический триллер. Потому что, если писать все как есть, по-честному, никто это не опубликует. Потому что тут меняй фамилии, не меняй, многое настолько очевидно и неприглядно, что всему российскому «политическому и экономическому бомонду» никогда не отмыться...

Польский паспорт

Как всегда, Александр Андреевич Добровинский встретил меня в холле своего роскошного офиса. С сигарой в руках, в дорогом костюме с неизменной бабочкой вместо галстука. Я сел в кресло напротив его стола. На мгновение мне показалось, что с первого нашего разговора не прошло и пяти минут, хотя минуло почти полгода.

Добровинский, услышав про швейцарскую границу и про подозрения швейцарской полиции, ничуть не удивился. Он знал, что раскопать этот эпизод из биографии его хорошего знакомого мне не составит особого труда. Александр Андреевич внимательно посмотрел на меня, как будто стараясь прочитать по моему лицу, что еще я успел узнать, и, чуть откинувшись на спинку кресла, прикрыв глаза, начал рассказ. Я видел, что он взвешивает каждое слово.

– Что касается так называемого криминального шлейфа, который до сих пор преследует Черного, то заметьте: он не был задержан никогда и нигде, кроме двух инцидентов. Один раз – в Швейцарии, где у него оказался польский паспорт. Но кто из нас в те годы не мечтал иметь какой-нибудь другой заграничный паспорт, чтобы упростить движение по миру! Второй раз – это проблемы с законом, которые возникли у него в Израиле из-за покупки телекоммуникационной компании. (Скандал в Израиле всплывал в моих интервью с совершенно разными людьми все чаще. Я решил детально изучить эту историю чуть позже. – Авт.) И все. Больше его никто за руку нигде не поймал, несмотря на объемистые досье спецслужб всего мира, где Михаил значится как «глава русской мафии». Я читал эти документы. Там обычный набор: отмывка денег, проституция, оружие и наркотики. Но, во-первых, зачем ему заниматься организацией проституции и наркотиками, если в его руках была целая алюминиевая империя и куча денег. Во-вторых, его же так и не посадили!

Мне не показались эти аргументы достаточно убедительными. Но я услышал и то, что ожидал: опять эту версию про «невинную» шалость с польским паспортом. О том, что швейцарскую полицию интересовала связь Черного с Тайваньчиком, Добровинский решил, видимо, мне не говорить. Интересно, что чуть позже мне удалось найти рассказ самого Черного про тот неприятный эпизод с поддельными документами. Вот что рассказывал алюминиевый олигарх:

– С паспортом была одна-единственная реальная проблема. В начале карьеры бизнесмена я совершил ошибку. Тогда у меня был польский паспорт, который я сделал, чтобы проще было ездить за границу, его обнаружили. Но за это я уже понес наказание – мне закрыли въезд в Лондон. А после этого началось: был фальшивый польский паспорт, и тут же приписали про колумбийский, парагвайский, разные другие паспорта. В Америку хочу поехать, но тоже не дают визу.

О причинах, по которым США не пускают к себе Черного, я уже знал. Рассказ Саши Гранта очень четко объяснял позицию властей США. О Лондоне же стоило узнать поподробнее.

Английские спецслужбы – одни из ведущих в мире. Я был уверен, что фигурой Черного интересовался не только Скотленд-Ярд из-за инцидента в лондонском аэропорту и историей с польским паспортом, но и Ми-5, и Ми-6 (разведка и контрразведка). Не могли они не обратить внимания на попытки столь информированного источника олигарха, бизнес которого долгое время был связан именно с английской компанией TWG, въехать в страну! Но об этом чуть позже.

Добровинский не удивился, когда я рассказал ему о тех документах, которые мне передал Иванидзе, и о Джозефе Караме – разработчике офшорных схем. Адвокат конечно же знал, что фамилия Черного не фигурировала ни в одном официальном документе.

– Да, меня смущало, что Михаил нигде не был акционером официально. Он был «королем» «черного» бизнеса, «королем» офшоров. Да он и не один был такой. Он мне однажды нарисовал на трех огромных листах ватмана свои сети офшорных компаний. В конце концов, показал на одну какую-то и сказал: «Вот от этой компании я получаю деньги». Да в этой схеме разбираться нужно было несколько дней, я половины там не понял. Для цивилизованного бизнеса все это вообще нонсенс. От такой манеры бизнеса у Михаила и были проблемы на западных рынках и в других странах вообще. Такая же история с криминалом. Многие лидеры криминальной России легализовались, кстати. Михаил, которого упорно связывают с этим миром, – нет. В те годы, когда зарождалась его империя, государство не могло обеспечить защиту бизнеса, поэтому появлялись «крыши». У всех так было. Возникали разные контакты – с Быковым в Красноярске, например. Но это не была история партнерства. Он Черному стал мешать. Быков играл в свою игру. Рубены – тоже. Это очень сложный клубок взаимоотношений. Такой был бизнес. Запутанный. Наконец, была же еще ссора с братом Львом. Я при ней фактически присутствовал. Это 1997–1998 годы. Они делили прибыль, считали расходы. Ссора была очень жесткой и серьезной. Михаил получил отступные деньги и доли в маленьких на тот момент компаниях. Вот и все. Но Михаил ведь на этом не кончился как бизнесмен. Он был как паук, как магнит в центре крупного бизнеса. Можно было сказать, что он и сам был в этом смысле «крыша» для множества проектов и людей. Такие люди в одночасье не пропадают. По крайней мере, в тот момент никто бы не сказал, что его бизнес закончился.

Добровинский взял в руки сигару, аккуратно срезал кончик и прикурил. Я же в этот момент вспомнил интервью Михаила Черного, которое он дал одной из российских газет. В нем Черный впервые рассказал о ссоре со своим братом. Для многих эта история до сих пор покрыта мраком. Более того, те, кто внимательно, как, например, Иванидзе, изучал бизнес-биографию братьев Черных, искренне считают, что «ссора» была выдумана для того, чтобы развести активы в разные стороны. Сам же Черный настаивал на версии настоящей ссоры и отступных, которые ему в ее итоге достались...

«– Насколько верны данные, что за акции вам заплатили 400 миллионов долларов? (Спросил Черного кто-то из журналистов.)

– Эта цифра близка к действительности. На протяжении пяти лет совместной работы с алюминиевыми заводами я не получал дивидендов, так что полученные средства вполне мне их компенсировали.

– С братом сейчас общаетесь?

– Конечно. Но был период, когда меньше общались, когда было все это напряжение. Бизнес был однозначно разделен, но почему мы должны были прерывать общение? Да, может, были и остались какие-то внутренние чувства обид. Каждый считал, что он прав. Сейчас я думаю, что ни я, ни он не были правы. Главное, что я никогда не вел борьбы с ним. Если бы он тогда сказал: «Я их оставляю и ухожу с тобой», я бы ему просто подарил все. Семейный бизнес всегда чреват какими-то ссорами, поэтому я думаю, что его лучше и не делать вместе».

Итак, именно после этого семейного конфликта в середине 1990-х годов Михаил и вывел все свои активы из России. Что же было дальше? Если ссора с братом действительно имела место, то после 1997 года Михаил Черный должен был фактически заново выстраивать свою алюминиевую империю. Что, как мы знаем, сделать он так и не сумел. Сейчас Черный уже не казался мне таким всемогущим спрутом, который в конце 1980-х – начале 1990-х годов в одиночку реализовывал самые масштабные экономические проекты в стране. Может быть, действительно его звезда закатилась? По крайней мере, находясь в Израиле, Черный толком не реализовал ни одну из своих, столь расхваливаемых его знакомыми, «гениальных идей»...

Глава 11 Земля обетованная

В биографии главного героя этой книги есть одна замечательная черта. Мы говорили о том, что сумасшедшие 1990-е годы позволяли ему управлять бизнесом в России, находясь при этом за тысячи километров от ее границ. Эта дистанцированность сыграла двоякую роль. С одной стороны, Михаил Черный и сегодня жив. Он не пал жертвой алюминиевых войн и не присел на землю с пулей в затылке где-нибудь у сияющих витрин на Новом Арбате. А с другой – он не мог эффективно управлять своим бизнесом. Алюминиевый проект успешно проработал на него всего два года, пока он был в России. Потом его бывшие протеже пошли своим, самостоятельным путем, а ссора с братом довершила дело развала бизнеса Михаила Черного в бывшем СССР.

Почему Израиль?

Не преувеличим, если скажем, что, когда в 1994 году Михаил Семенович приехал на ПМЖ в Израиль, он вздохнул с понятным облегчением. Еще бы: рука российских спецслужб сюда не дотянется, о заезжих гастролерах добрые люди предупредят заранее. Партнерам по делам и нужным людям въезд в общем-то не запрещен. Но была еще одна причина, о которой Михаил Черный обычно не говорит: постепенный отказ других стран в разрешении Черному на въезд. Эту историю стоит напомнить...

Предоставим слово одному из известнейших частных детективов Израиля Авиву Мору, который курировал «работу по Черному»:

– [Михаил Черный] репатриировался в Израиль вследствие своего безвыходного положения. Во время пребывания в США М. Черный раздобыл поддельное польское гражданство и паспорт. Он планировал обосноваться в Швейцарии, приобрел там дом, начал вкладывать средства в предприятия. По его мнению, польское гражданство лучше, чем российское, и во многом должно было облегчить ему жизнь. В 1994 году Михаил Черный едет в Лондон по поддельному паспорту, где его штрафуют и выносят решение о запрете на въезд в Великобританию. В результате этого Черный депортируется в Швейцарию – последнее его местопребывание до поездки в Лондон. В Швейцарии Михаил Черный предстает перед судом, против него выдвигается обвинение, ему выставляется штраф, он заключается под стражу и депортируется с последующим запретом на въезд в Швейцарию.

Вот и получается, что на бывшей родине Михаила Черного не любят, в Европу по поддельным паспортам не пускают, но и на исторической не жалуют. 6 апреля 2000 года Ирит Кон, начальник управления международных сношений израильского Министерства юстиции, направила компетентным властям Швейцарии просьбу «Об оказании правовой помощи по уголовному делу». Речь в просьбе шла о «расследовании, проводимом израильскими властями по отношению к преступной деятельности, проводимой Михаилом Черным, 16 января 1958 года рождения. Черный, который родился не то в России, не то в Узбекистане, не то на Украине (по разным данным), эмигрировал из России в Израиль 20 июля 1994 года и получил израильское гражданство... Черный известен как важная фигура в российской организованной преступности. Его преступная деятельность, среди прочего, включает организованную преступность, отмывание денег и вымогательство, что расследуется израильской полицией, а также властями России, Европы и Северной Америки... Израильская полиция располагает сведениями о нескольких убийствах, похищениях и вымогательствах, совершенных по приказу Черного...».

В заключение Ирит Кон, непонятно почему убавившая 49-летнему Черному шесть лет, от имени Государства Израиль просила швейцарские власти «с учетом необходимости сохранения тайны на данных этапах следствия сохранять в строжайшем секрете этот запрос и меры, предпринятые в соответствии с этим запросом». Судя по тому, что мы цитируем этот документ, в секрете его удержать не удалось и, вероятно, не очень хотелось.

8 января 2001 года израильтяне снова обратились к швейцарцам по поводу Михаила Черного с просьбой об оказании правовой помощи. На сей раз запрос подписала Государственный прокурор Израиля Эдна Арбель, а речь там шла об уже описанном выше эпизоде, когда в мае 1994 года, незадолго до получения израильского гражданства, россиян Михаила Черного и его жену Анну задержали в лондонском аэропорту при предъявлении фальшивых польских паспортов. Из Лондона супругов Черных отправили в Швейцарию, где у них, как мы помним, изъяли эти паспорта, а 9 июня 1994 года закрыли въезд в эту страну. Но теперь интерес к этому эпизоду был вызван совсем другими причинами! Прокурор Арбель считала, что, не упомянув об этом при получении гражданства, Черный скрыл от израильских властей свое преступное прошлое, а потому просила швейцарские власти сообщить все, что они знают про этого «страшного» человека. И что же вы думаете, израильтяне, находясь во власти таких предположений, отстали от Черного? Конечно нет...

«– Вы считаете, что израильская полиция относится к вам предвзято? – спросил тогда Михаила Черного российский журналист.

– Не только ко мне, но и ко всем русским, – ответил тот, – и не только бизнесменам. Мой случай – часть более широкой проблемы. Израильская элита не приемлет, что есть русские, которые приехали к ним не с протянутой рукой. На Западе вообще к новым людям отношение подозрительное. Нас определяют в «русскую мафию» без суда и следствия. Но когда евреев-бизнесменов объявляют «русской мафией», создается опасный антисемитский миф о некоем заговоре еврейских олигархов из России.

– Сколько вы сегодня стоите? – спросил тогда у Черного израильский журналист.

– Это смотря как считать и кому верить, – ответил Черный. – Кто-то пишет, что у меня есть пять миллиардов, кто-то – что сорок. А я сам не знаю, как оценивать. Если бы принадлежащий мне угольный разрез находился в Америке, цена была бы ясна – десятки миллиардов долларов. Но это все в России, а там непонятны ни рынок, ни стоимость, ни ситуация. Недавно у меня купили ТНК (Тюменскую нефтяную компанию) за 375 миллионов долларов. Продал недвижимость и интернетовские компании в Америке – за сотни миллионов долларов. Продал компанию сотовой связи «Мобител» в Болгарии – за 800 миллионов долларов. Продал часть акций алюминиевой промышленности – за 400 миллионов долларов. Это реальные цифры. А во сколько можно оценить сегодня мои бизнесы в тяжелой металлургии, меди, угле, алюминии и других областях, трудно сказать.

– Откуда у вас столько? – спросили, отдышавшись, израильские журналисты.

– От Бога, – ответил им Михаил Черный, хотя другой нувориш наверняка сказал бы, что «от верблюда».

Миллионеры, а тем более миллиардеры, разбогатевшие на крахе Советского Союза, – народ, как правило, скрытный, а Черный как будто нарочито хочет показать, что ему скрывать нечего. По моему глубокому убеждению, основанному на опыте, очень богатых людей любят только их молодые любовницы, благотворительные организации и налоговые ведомства. Не знаю, как насчет двух первых, а вот «любят» ли Черного налоговики...

Как бы то ни было, но, вероятно, сторонясь в том числе и налоговиков, Михаил Черный добрался до Израиля. Выбор был вынужденным, но, как ему казалось, оптимальным.

То, что в эти годы Израиль рассматривали как надежное убежище, место, которое идеально подходит для ведения не очень чистых дел, говорит и упоминавшийся нами факт, что ближайший союзник и партнер Михаила Черного, глава Измайловской ОПГ Антон Малевский, купил дом по соседству с домом Михаила...

Итак, Михаил Черный считал Израиль идеальной площадкой для ведения бизнеса. Более того, после того как ему постепенно закрывали въезд в другие страны, эта убежденность росла. Однако, в конце концов, она выросла в гипертрофированную уверенность, что и в Израиле он может заниматься «налаживанием связей» точно так же, как в свое время в России.

Это была ошибка. Но первые годы Михаил Черный этого не подозревал. Он был уверен, что, переведя капиталы на Землю обетованную, сможет не только наладить новые проекты здесь, но и развить бизнес в других странах. Паутина должна была расти, а офшорные схемы – разрастаться и усложняться.

На самом деле Израиль стал для Михаила Черного... ловушкой. Можно, конечно, скептически улыбнуться и посмеяться над этим выводом. Но мы далее показываем, как Михаил Черный, который плел паутину, пытаясь заманить в нее добычу самого крупного размера, сам попал в расставленные им же сети.

Тихие годы

Всю жизнь Михаила Черного в Израиле – а живет он там уже тринадцать лет – можно условно разделить на два этапа. Первому этапу, продолжавшемуся с 1994 по 2001 год, подходит название «тихий». В эти годы его имя не всплывает в каких-то скандалах (в Израиле), с ним не связывают никаких бизнес-проектов в этой стране.

Сам Михаил Семенович в начале 2000 года заявил в интервью одной из российских газет по этому поводу следующее: «В Израиле у меня не очень большие инвестиции – порядка 10 миллионов долларов. Компании связаны с Интернетом и высокими технологиями. Сейчас еще рано называть компании, не хотел бы, чтобы это разошлось по рынку».

Скромность и непубличность Михаила Черного объяснялась просто. До 1998 года весь основной его бизнес находился в России. Потом, после ссоры со Львом, была Болгария, Канада, другие страны. Все эти проекты большого успеха ему не принесли. Кривая бизнеса неуклонно стремилась вниз. И когда Михаилу Черному стало ясно, что отовсюду его медленно, но верно выжимают, он решил самым активным образом внедриться в деловую и политическую жизнь Израиля. Причем сделал это привычными для него методами. Что, строго говоря, его и подвело.

Тем не менее до 2001 года в громкие истории Михаил Черный не попадал. И если им интересовалась полиция, то, как мы увидим, это делалось тихо, без лишнего шума.

Однако пожаловаться на полный застой в своей жизни Черный не мог. Строить новую жизнь в Израиле Михаил Семенович начал, купив себе роскошный особняк в престижном районе Тель-Авива Савьон, располагающийся на «скромном» участке земли в полгектара. Он получил израильское гражданство и настоящий израильский паспорт. Но прошлое будто бы преследовало Михаила Черного.

В 1995 году израильская полиция арестовала двух частных сыщиков, которые подозревались в подготовке покушения на братьев Черных, в первую очередь на Михаила. Заказчик собирался заплатить за убийство 100 тысяч долларов. Поводом для этого мог быть передел сфер влияния между преступными группировками. Однако в деле многое осталось невыясненным.

Что это было за покушение – непонятно. В материалах полицейской прослушки со ссылкой на «неуточненные официальные органы» говорилось о волне взаимных заказов со стороны людей, бившихся за алюминиевый рынок России. Кто-то готовил покушение на Михаила Черного. Возможно, эта фраза в прослушке была эхом упомянутой истории.

Кроме того, чуть позже Михаила Черного едва не убили второй раз. Однако теперь сюжет был разыгран в духе худших образчиков мексиканских сериалов. В эту историю можно было бы не поверить, если бы опять же не официальные бумаги полиции Израиля.

В материалах, связанных с прослушиванием телефонных разговоров Михаила Черного, есть упоминание о том, что в середине 1990-х годов на Михаила Черного был заказ со стороны супруги Льва Черного Людмилы.

Строки полицейского отчета скупы и не говорят о том, что было до и что стало после. Не раскрываются какие-либо дополнительные обстоятельства дела. Однако теперь мы можем предположить, что ссора братьев была суровой реальностью, а не громкой пиар-акцией.

Слухи, что супруга Льва Семеновича подсылала к Михаилу киллеров, циркулировали по Москве еще в 1999–2000 годах, однако мало кто тогда в это поверил... Участие женщины в таком сценарии «решения вопросов» как-то не укладывалось в рамки традиционных представлений о братьях-евреях и их женах.

Но, как оказалось, бывает всякое.

«Мы вас слушаем, Михаил Семенович...»

В одном из интервью, данных на волне скандала с компанией «Безек» в начале 2000-х годов, Михаил Черный очень сильно возмущался. С неподдельной обидой в голосе он говорил, как во всем мире, и в частности в Израиле, преследуют выходцев из России, которые желают активно участвовать в бизнесе и политике своего нового ареала обитания.

В словах Черного звучала поистине великодержавная гордость. Об одном только он предусмотрительно «забыл»: что так называемые «преследования» со стороны правоохранительных органов Израиля начались не на пустом месте. Здесь пресловутый пятый пункт был явно ни при чем.

Полицию, согласно официальной версии, интересовало криминальное прошлое Михаила Черного, его нелады с законом в России и – внимание! – тот факт, что он якобы скрыл эти негативные данные от госорганов Израиля при заполнении разного рода анкет. Таких фокусов Михаилу Черному не могли простить даже на исторической родине.

Поэтому первые семь лет проживания в Израиле были для Михаила Семеновича спокойными более чем условно. Он потерял бдительность и даже не подозревал, что на Земле обетованной ему, в конце концов, тоже придется несладко...

Начиная с 1995 года израильская полиция стала методично прослушивать домашние телефоны в доме Михаила Черного. Согласитесь, что просто так заниматься подобной работой в столь забюрократизированной и славящейся крючкотворством стране, как Израиль, попросту невозможно. Отсюда вывод: Михаила Черного подозревали в совершении преступлений. И это отнюдь не громкая фраза. Если мы посмотрим выдержки из документов израильских спецслужб, опубликованных агентством Intelligence Summit на авторской странице Джона Лафтуса, то увидим, что это были за подозрения...

«Из материалов прослушивания телефонов 03-5355405, 03-6351186, 03-6351209, 03-5348540, установленных в доме № 52 на ул. Ха-Гивьа, Савьон.

Основания для прослушки (мы приводим лишь избранные пункты. – Авт.):

1. Начиная с 1995 г. YAH АР начала получать информацию по линии разведки о новом иммигранте из Узбекистана Михаиле Черном.

2. Как следовало из полученной информации... Михаил является объектом, которым интересуются разведки ряда стран Европы, а также США и Великобритании. В России в отношении Михаила Черного издано распоряжение об аресте, поскольку он подозревается в совершении экономических преступлений в сфере алюминиевого бизнеса в СНГ, который находился под контролем братьев Черных.

3. ...Его имя упоминается в связи со следующей противозаконной деятельностью: связи с международным наркотрафиком и незаконное отмывание денег в особо крупных размерах.

4. Согласно полученной информации... в отношении конфликтов между представителями организованной преступности, желающих взять под контроль рынок алюминия... существует подозрение, что приказ об убийстве одного из конкурентов отдан именно Михаилом Черным.

5. Эта и иная информация говорит о том, что Михаил Черный... подозревается в совершении тяжких преступлений. Тайное прослушивание имеет целью сбор доказательств, с тем чтобы довести дело до суда и предотвратить совершение иных правонарушений».

Подозрения израильской полиции были не беспочвенны. Как писала российская пресса, к Черному в Израиль приезжали в 1995 году представители солнцевской группировки, он выступал посредником в различных спорах. Как сообщало в своем докладе частное детективное агентство Авива Мора, «на одной из таких встреч его познакомили с политиком от „русской партии“.

Тогда Михаил Черный даже представить не мог, во что обойдется ему эта дружба...

Михаил Черный по привычке налаживает связи и на месте. Как же без них? Упоминавшийся уже частный детектив говорит: «Положение Михаила Черного в израильском преступном мире, а также в среде преступных кланов (как клан Абарджиль и другие) почетно и стабильно. Встречи Черного с представителями данных кланов на почве общественных связей происходят с постоянной частотой...»

А в Израиле бьют по паспорту

Наконец, после четырех лет прослушивания разговоров Михаила Черного полицейские чины Земли обетованной определились. В 1999 году полиция Израиля (отдел международных расследований) начинает акцию по лишению Черного израильского гражданства и паспорта.

Надо сказать, что для Черного это был гром среди ясного неба и первое предупреждение, которому он по привычке не внял. Однако на этот раз его спасло то, что вопрос не был вынесен на поверхность. Не было публичной кампании, не было шума в прессе. И правда, откуда все это могло быть, если некий гражданин Израиля Миша Черный никак не засветился в жизни страны?

Более того, благодаря знакомствам (ох уж эти знакомства!) он смог выжать слезу у министра внутренних дел Эли Ишая. «Мы не лишим гражданства еврея» – эта фраза прозвучала из кабинетов израильского МВД.

На несколько лет ситуацию с паспортом удалось замотать. На Черного тем временем обрушились новые напасти: случился назревавший два года скандал с «Безек».

Скандал с «Безек»

В конце марта 2001 года отдел по международным расследованиям израильской полиции задержал и доставил в полицейское управление, как его пока называют газеты, «известного израильского предпринимателя российского происхождения Михаила Черного», а также его компаньонов по бизнесу Гада Зееви, Зеева Рома и Гада Нашица.

Одновременно оперативники произвели обыск в их домах и конторах. Было изъято множество документов. Полиция подозревала этих людей в причастности к махинациям с отмыванием огромных сумм денег, принадлежащих российским криминальным структурам. На первом этапе следствие сосредоточилось на проверке весьма подозрительных обстоятельств в приобретении в пользу Михаила Черного 20 процентов акций телефонной компании «Безек». Формально эти акции купил в 1999 году у компании Cable & Wireless Гад Зееви, уплатив за них 643 миллиона долларов. Но полиция не сомневалась, что Г. Зееви приобрел их для Михаила Черного и, следовательно, выполнял роль подставного лица. Тем самым был нарушен закон, согласно которому акции государственных компаний не продаются анонимным покупателям.

После допроса Гад Зееви был отпущен под подписку о невыезде, а Михаила Черного посадили на десять суток под домашний арест.

Это если кратко, а теперь чуть более подробно о том, что произошло и почему в Израиле поднялся такой шум.

«Безек» – самый крупный поставщик услуг связи в Израиле. Ему принадлежат не только все телефонные линии страны, но и, что крайне интересно, коммуникации ведомств безопасности. Любая покупка в объеме 5 процентов акций и выше требует разрешения министра связи. Следствие не исключало, что чиновники, позволившие купить акции без тщательной проверки, получили за это взятки.

Было бы странно, если б вопросы безопасности не волновали государство. Израильтяне продемонстрировали совершенно нормальное отношение к этому вопросу Ну представьте, что кто-то в России прикупил немного акций правительственной связи... Невозможно представить? Тогда становится понятна и позиция израильтян.

Но при чем же тут Черный? – спросите вы. Была и вторая сторона вопроса. Кредит на покупку этих акций Зееви взял у Михаила Черного (он составил 140 миллионов долларов). Этот кредит помог Зееви получить недостающую сумму от израильских банков (вся сделка с Cable & Wireless оценивалась примерно в 640 миллионов долларов). «За это я получил (от Зееви) опцион на выкуп части акций „Безек“ через пять лет по цене первой продажи, а если бы акции компании обесценились, я получил бы назад деньги», – сообщил в интервью «Ведомостям» Михаил Черный.

Прокол Черного заключался в том, что израильские власти возмутились этим делом по формальным признакам. Компания Зееви не уведомила власти Израиля об источниках средств, что противоречит местным законам. Если человек что-то скрывает, то логика проста: деньги непонятного происхождения. О чем и было публично заявлено. В газетах написали, что сделка по «Безек» «позволила элементам русской мафии обрести частичный контроль над израильской экономикой», а полиция предположила, что таким образом в Израиле пытаются отмыть капиталы, нажитые нечестным путем.

В случае успеха всей операции грядущее влияние Михаила Черного на жизнь Израиля даже страшно предположить...

Зачем Михаил Черный использовал Зееви, было тоже понятно. В ходе судебного разбирательства было заявлено, что Черный использовал предпринимателя потому, что знал, что банки Израиля с ним самим не работают. Уже в 2006 году во время одного из судебных заседаний члены консорциума, ссудившего Зееви остальные деньги, также заявят, что не подозревали, что за Зееви в действительности стоит скандально известный олигарх из Ташкента.

Вокруг личности Черного, о существовании которого вдруг все узнали, начался большой шум. На его защиту грудью бросились иммигранты из России. Лидер партии «Демократический выбор» Роман Бронфман недоумевал, из-за чего вообще разгорелся сыр-бор и почему Гаду Зееви нельзя сотрудничать с российскими по происхождению бизнесменами. Авигдор Либерман, новый друг Михаила, тогдашний министр инфраструктуры в нынешнем правительстве и лидер партии «Наш дом – Израиль», громко заявил тогда: «Я верю в честность Михаила Черного гораздо больше сотрудников следственного управления полиции».

Защита Михаила Черного работает над тем, чтобы отвести от клиента этот удар. В Тель-Авиве адвокат Черного Яаков Зихрони спешно провел пресс-конференцию, на которой дал слово бывшему (обратите на это, пожалуйста, внимание) агенту ФБР Джоэлу Бартоу (о нем рассказывал в своей «американской» главе Александр Грант. – Авт.). Тот работал в команде ФБР, занимавшегося изучением связи Черного с отмыванием в США денег наркоторговли (с подачи МВД России). «В результате следственных мероприятий, – с типично американской непосредственностью заявил Бартоу, – я пришел к выводу: Черной не имеет никакого отношения к русской мафии».

Все бы, конечно, ничего, но уже тогда вездесущие журналисты пронюхали, что на протяжении года деятельность детективного бюро Бартоу финансируется... Михаилом Черным, которому Бартоу, естественно, из сугубо платонических чувств, старается помочь в восстановлении имиджа порядочного человека.

В итоге 11 июня 2002 года Михаилу Черному было предъявлено обвинение в уклонении от уплаты налогов. Дело не закрыто до сих пор...

Зачем я узнал тебя, Авигдор?

День знакомства Михаила Черного с нынешним министром стратегического планирования Израиля Авигдором Либерманом стал для нашего олигарха черным днем. Именно это знакомство с Либерманом, от которого Михаил Семенович хотел поиметь большую для себя выгоду, сегодня обернулось для него катастрофой. Новый скандал на фоне дела «Безек» и истории с паспортом может привести к страшному для Черного финалу – лишению гражданства. Вы спросите: при чем здесь Либерман? А вот при чем...

Родился он в 1958 году в СССР, в Кишиневе. В 1978 году вместе с родителями уехал в Израиль. Служил в армии в чине ефрейтора, затем поступил в Иерусалимский университет, после окончания которого быстро пошел по «политической» линии и в 1993 году стал гендиректором партии «Ликуд».

Знакомство Либермана и Черного произошло в достаточно стандартной для последнего ситуации – во время разборки конфликта между Сергеем Михайловым и Антоном Малевским на почве разделения сфер влияния в Москве.

В 1995 году в израильском отеле «Александр», как сообщал в своем докладе Авив Мор, прошел ряд таких «примирительных» встреч. На них и появляется впервые Авигдор Либерман. Привел его туда буквально за руку Борис Бирштейн. С Либерманом Бирштейна связывали не романтические воспоминания о детстве в Молдавии (как ошибочно считали в израильской разведке; в действительности Бирштейн родился в Литве), а консультации в ходе реализации совместных деловых проектов на территории этого государства.

Понятно, что занимавший видный пост на политической арене Израиля Либерман мог очень сильно помочь Черному в будущем. По традиции Михаил Семенович хотел обеспечить поддержку своим экономическим проектам и в политике. Он по-прежнему действовал по старым схемам, думая, что и здесь бизнес можно отстроить по российскому сценарию. С того времени связи А. Либермана с М. Черным укреплялись год от года.

Черный решает вовлечь Либермана в свой круг, крепко привязав к себе, и это ему легко удается. Сначала он делает первый шаг – создает для Либермана свой небольшой бизнес. «В 1997 году Авигдор Либерман покинул пост генерального директора канцелярии премьер-министра Израиля и основал компанию по торговле с Украиной (экспорт-импорт). По имеющимся сведениям, компания финансировалась Михаилом Черным» – таковы строки из рапорта частного детективного агентства.

Дополним картину сведениями из другого источника. Авторы журналистского расследования, проведенного в Израиле, сотрудники газеты «Гаарец» Гиди Вайц и Ури Блау сообщают, что формально Либерман создал компанию «Натив эль Мизрах Исраэль» (сегодня, по сути, выполняющую роль частной секретной службы), которая должна была работать в Восточной Европе и республиках бывшего СССР. По свидетельству работников компании, вначале Либерман и сам не знал, чем будет заниматься его компания. Была предпринята попытка заняться продажей хлопка из среднеазиатских республик, потом последовала попытка приобрести крупную плантацию в Кении, однако в итоге в 1999 году компания Либермана занялась поставкой древесины и стройматериалов из Румынии, Украины и России. Тогда же на Кипре была создана еще одна компания, «Натив эль Мизрах Кафрисин», позднее переименованная в «Терсимано».

Однако деньги на счет компании стали поступать гораздо раньше. Уже в самом начале своего пути в качестве бизнесмена Либерман положил в карман 3 миллиона долларов, сумев добиться падения курса российского рубля, работая на один из австрийских банков и предотвратив его банкротство. Израильская и австрийская полиции, заинтересовавшиеся тогда деятельностью Либермана, так и не смогли выяснить, как ему это удалось. Вопрос о первоначальных взносах – для большинства – так и остался неразрешенным.

Итак, коготок увяз. Неужели Либерман работает на Черного? Следующим шагом неизбежно должна была стать некая игра на политической арене. Причем не без помощи Михаила Семеновича, который понимал, что масштабные проекты ему, человеку с сомнительной репутацией, в Израиле без хорошего политического прикрытия не выиграть.

В 1998 году Либерман ввязывается в кампанию по выборам в израильский парламент, Кнессет. Это было не столько желание политического роста, ибо до этого он уже занимал один из высших постов в стране, генерального директора министерства главы правительства, сколько выполнение пожелания Михаила Черного, пытавшегося обеспечить себе политическую поддержку.

Как выяснили по ходу дела сыщики Авива Мора, кампанию он разворачивал столь масштабно (в январе 1999 года было создано движение «Наш дом – Израиль») именно за счет финансирования со стороны Михаила Черного. Конечно, этот факт публично не оглашался. Поэтому, как сообщает детектив, «...он во всеуслышание объявляет о том, что крупные денежные средства, с помощью которых финансировалась его предвыборная кампания, были получены им за оказание консалтинговых услуг австрийскому банку. В то же самое время Авигдор Либерман продал ценные бумаги, выпущенные российским правительством, держателем которых он являлся почти до их полной девальвации, происшедшей вследствие обвала российской валюты.

По имеющимся сведениям, речь идет о несуществующей сделке, которая представляла собой ширму, за которой скрывался факт передачи ему денежных средств в крупных размерах Черным <...> для финансирования предвыборной кампании».

В марте 2001 года Либерман становится министром инфраструктуры, но через год покидает пост якобы из-за несогласия с политикой Шарона. С 2007 года возглавляет созданное им Министерство стратегического развития.

500 тысяч долларов за вино

Эйфория от успешного хождения Либермана в израильскую власть по сценарию Михаила Черного длилась недолго. Да, строго говоря, особых дивидендов оно и не принесло. Едва спало первое напряжение от истории с «Безек» и удачно приторможено дело о лишении гражданства, как весной 2007 года разразился новый скандал.

На этот раз еще более громкий, чем дело «Безек», и более серьезный по результатам. Возможно, что его итогом станет не только уход Либермана с политической арены, но и активизация процесса по лишению Михаила Черного израильского гражданства. Слишком масштабные нарушения были совершены им на этот раз.

В начале апреля 2007 года в израильской газете «Гаарец» была обнародована сенсационная информация о том, что в бытность министром инфраструктуры Либерман получал деньги от Михаила Черного. Причем произошло это буквально через три месяца после занятия им своего поста. В качестве платы за будущие услуги, предположим мы...

В плане совмещения предпринимательской деятельности с госслужбой Государство Израиль, пожалуй, ничем не отличается от остальных. Это категорически возбраняется. Согласно закону о депутатах Кнессета и министрах, им запрещено заниматься любой предпринимательской деятельностью, целью которой является получение доходов. Полиция, неоднократно допрашивавшая Либермана, подозревает его в нарушении именно этого закона, а также в создании ситуации «конфликта интересов» и обмане общественного доверия.

Упоминавшаяся выше компания «Терсимано» использовалась для обслуживания ближайшего окружения Либермана, его соседа по поселению Нокдим Гершона Трестмана, его персонального водителя Игоря Шнайдера, Ронит Гая и других. Именно распечатки с этого счета и легли на стол юридического советника правительства Мени Мазуза, запретившего Либерману возглавлять Министерство внутренней безопасности.

Однако здесь следует упомянуть о существовании еще одного счета на Кипре, принадлежащего таинственной компании Mountain View Assets. В мае 2001 года компания MCG Holding, принадлежащая Михаилу Черному, перевела именно на этот счет 500 тысяч долларов. Сегодня адвокат Черного утверждает, что это была плата за сделку по продаже вина. Однако вскоре деньги со счета компании перешли на счета всех вышеупомянутых фигур. Трестман получил 320 тысяч долларов, Ронит Гай – 85 тысяч долларов (на следующий день после «винной» сделки Черного), а Шнайдер – 15 тысяч долларов за непонятные «оказанные услуги». Крупная адвокатская контора «Неоклеус», занимающаяся международным налоговым законодательством и являющаяся формальным владельцем компании «Терсимано», получала плату за услуги со всех трех счетов в размере от 600 до 4 тысяч долларов.

Тандем Черный – Либерман подставился, что называется, по полной. Возникают вопросы, на которые ни одно из действующих лиц отвечать не согласно: 1) каким образом Либерман причастен к «винной» сделке Черного; 2) почему деньги со счетов Mountain View Assets вскоре оказались на счетах приближенных Либермана; 3) что говорит обо всем этом Михаил Черный?

Но следствие только начинается.

Почти семейные отношения

Однако целевые пожертвования Либерману со стороны Михаила Черного на полумиллионе долларов не закончились. Наблюдавшие за ними все эти годы детективы установили следующее:

«В 2004 г. дочерью Либермана была открыта консалтинговая компания „М. ЛиберманХевраЛейиуц“, в которой сам Либерман значился в качестве сотрудника по найму Деятельность компании заключается в предоставлении консалтинговых услуг восточноевропейским компаниям.

В соответствии с имеющейся информацией вышеупомянутая компания играла роль некоего фронта для потока денежных средств, переправляемых Либерману Михаилом Черным (для подготовки к предвыборной кампании 2006 г.).

В настоящее время компания все еще существует, при этом Государственным отделом по международным расследованиям полиции Израиля ведется расследование по поводу деятельности компании, а также по поводу денежных средств австрийского банка».

Михаил Черный не жалел денег. Возможно, он чувствовал, что Либерман – последний для него шанс выскочить на поверхность. Как свидетельствует наш источник, он дарит Либерману новый бронированный «Мерседес G-500» стоимостью 900 тысяч новых израильских шекелей. На публике Либерман говорит, что эту машину он купил на свою зарплату.

Одновременно Черный пытается реализовать через Либермана очередные проекты в Европе. Речь идет об открытии казино. Конечно, это уже не тот размах, не вагоны с углем и металлом. Что-то ближе – по духу – к пошиву тапочек, хотя и доходно. Но Черному нужно получать от Либермана хоть какой-то клок шерсти.

Проект «Казино» провалился – подвели австрийские партнеры...

По сути, за все эти годы Либерман помог своему соотечественнику всего один раз. Хотя и в важном вопросе. Когда в 2004 году министр внутренних дел Израиля Авраам Пораз возобновил дело о лишении Михаила Черного гражданства, Либерман так же активно, как и в 2001-м, выступил на стороне своего друга. Дело удалось притормозить, и процесс выдворения из страны был заморожен. Начиная с этого времени Черный крепко держит на привязи Либермана, не давая тому выйти из состава правительства, как гарантию своей неприкосновенности. Либерман же, вошедший в состав правительства при поддержке правого электората, находится сейчас в сложном положении: с одной стороны, он должен выполнить наказ своих избирателей, требующих от Либермана выйти из состава правительства, которому они не доверяют; с другой, что весьма вероятно, – его там держат другие обязательства?

Зачем Черный так упорно цепляется за Либермана? Он надеется, что тому удастся получить портфель министра внутренней безопасности. Но даже если министром станет и не Либерман, а человек из его партии, все равно это будет победа. Тогда Черному удастся решить главный вопрос, который стоит всех денег, – вопрос гражданства.

Достойный конец – человек без гражданства?

О паспорте Черного вспомнил преемник пафосного Эли Ишая на посту министра внутренних дел Авраам Пораз. Он реанимировал дело о лишении Михаила Черного израильского гражданства. Летом 2004 года Черному было выслано предупредительное уведомление, а также повестка на слушание дела. Пораз вспомнил все: и связь с Измайловскими, и коррупцию в российских министерствах, – короче говоря, все то, что Михаил Семенович так тщательно скрывал от чужих глаз и ушей. Причины все те же: «Когда человек прибывает в Израиль и хочет получить гражданство, он обязан заявить, что не совершал в прошлом криминальные действия. Согласно нашей информации, заявление господина Черного было неверным, и это является основанием для начала процедуры лишения гражданства», – заявили в полиции Израиля (сообщало агентство «Курсор. Инфо»).

Письмо от министра Черный получил в ответ на требование выдать ему постоянный загранпаспорт. Такой паспорт у него уже был, но он потерял его несколько лет назад. По заявлению с просьбой восстановить документ полиция Израиля выдала ему лишь временный паспорт, отказав в постоянном из-за появившейся информации о связи Михаила Черного с российским ОПГ.

Тогда Михаил Черный попытался получить паспорт через суд и даже привел туда свидетеля – бывшего главу российского представительства Интерпола генерала Владимира Овчинского, который подтвердил, что российские правоохранительные органы не располагают данными о причастности Михаила Черного к криминалу. Но «знакомство» не помогло, и нового паспорта Черный так и не увидел.

Естественно, что представители Михаила Черного поспешили отмести все претензии израильской полиции. «Как нам известно, полицейские секретные материалы являются не более чем пожелтевшими вырезками российских газет середины 1990-х», – заявил глава созданного Черным Фонда помощи жертвам терактов Дмитрий Радышевский.

Как бы то ни было, но к середине 2007 года, на четырнадцатом году жизни в Израиле, Михаил Черный оказался зажатым в угол.

Бизнес-проекты сложились неудачно. Политическое лоббирование также не удалось. Более того, главный союзник и надежда в этом деле Авигдор Либерман позорно прокололся. Планы по продвижению его в министры внутренних дел провалились – а Михаил Черный так на него надеялся! Ведь тогда можно было бы быстро решить вопрос с паспортом... (Вообще все вопросы с паспортами для Черного превращаются в большие проблемы.) А теперь получается, что скоро роскошный особняк на улице Ха-Гивъа может опустеть.

И вообще, ни один скандал, по сути, не завершился. От клейма «русская мафия» отмыться не удалось. Дело о финансировании Либермана во время выборов вот-вот реанимируется. И вот тогда уж точно: прощай, Земля обетованная.

Своим для Израиля Михаил Черный так и не стал, а в других странах его уже таковым не считают.

...10 мая 2007 года улицы Иерусалима усеяли плакаты: Михаил Черный держит на поводке спаниеля, морду которого заменили на фото лица Либермана. И надпись: «Либерман, пудель русской мафии, продает Израиль». Согласитесь, намек более чем прозрачный и понятный...

И не важно, что собак перепутали. Важно другое: Черный уже не нужен даже в Израиле. Ему открыто намекают: уезжайте, Михаил Семенович. Куда хотите – в Америку, на Канарские острова, в Рио-де-Жанейро, в Антарктиду... Куда угодно. Методы вашей работы здесь не прижились. Сколько бы наличности у вас ни было и какой бы министр с вами ни дружил.

Да вот только куда ему теперь ехать?..

Операция «Соотечественники»

Последний скандал, связанный в Израиле с именем Михаила Черного, вспыхнул в ноябре 2007-го. И этот скандал, возможно, перевернет историю пребывания «российских беженцев» на Земле обетованной. Кто знает, может быть, Черного не будут даже лишать гражданства. Вы спросите, неужели все подозрения израильской полиции оказались ошибочными и Черному удалось получить долгожданный паспорт? Нет, ну что вы. Просто нельзя исключать, что его все-таки будут судить. В таком случае правоохранительной системе Израиля как раз выгодно, чтобы Черный оставался гражданином страны...

С Авигдором Эскиным меня познакомили мои приятели, российские журналисты, посвятившие не одну статью злоключениям в Израиле другого беглого олигарха, Леонида Невзлина. Эскин как источник информации оказался поистине бесценным партнером. Он часто бывал в Москве, наведываясь, как он говорил, с «дружеским визитом» то на Лубянку, то на Старую площадь, где располагается Администрация Президента. Мы с ним встречались в основном в ресторанах или в кафе где-нибудь в центре города. Он привозил мне свежую израильскую прессу, которую, к сожалению, в российском Интернете не всегда можно прочитать. На кого работал Эскин? Я часто задавал себе этот вопрос, но, прекрасно понимая, что всего он мне все равно рассказать не сможет, предпочитал его напрямую не спрашивать.

Ортодоксальный строгий еврей с неизменной кипой на голове, Авигдор, кажется, готов был работать круглосуточно. За исключением субботы (как вы понимаете, шабат) и не утром, когда он посещал синагогу (причем в любой стране мира, где бы он ни оказался).

Последний раз мы виделись в октябре. Эскин, продолжавший привозить мне ценную информацию – статьи, расшифровки интервью, доклады частных сыщиков и бывших сотрудников спецслужб, на этот раз передал мне результаты любопытного социологического опроса, опубликованные в газете «Гаарец». «56 % уроженцев Израиля считают, что российские преступные организации набирают силу. Опрос на тему лишения израильского гражданства олигарха Михаила Черного показал, что 74 % опрошенных уверены, что следует лишить гражданства олигарха, подозреваемого в преступной деятельности. Опрос был заказан с целью выяснения позиции израильской общественности относительно вопроса лишения гражданства олигарха Михаила Черного, подозреваемого в преступной деятельности в Израиле, а также в тесных контактах с преступными группировками в СНГ. Глава МВД Меир Шитрит должен поставить точку в данном вопросе в результате получения им рекомендаций комиссии, возглавляемой адвокатом Цви Инбаром, согласно которым следует лишить Черного израильского гражданства». Также Эскин передал мне один из докладов бывшего сотрудника правоохранительных органов Авива Мора, выдержки из которого мы и приводим в этой главе. Скандал, затронувший не только высшие политические сферы, но органы разведки и контрразведки, разразился через неделю. Процитирую сообщения израильских СМИ.

«5 ноября сотрудники отдела международных расследований израильской полиции (ЯХБАЛ) арестовали известного правого активиста Авигдора Эскина и частных детективов Рафи Придана и Авива Мора по подозрению в организации незаконного прослушивания разговоров вице-премьера Израиля, министра стратегического планирования Авигдора Либермана и гражданина Израиля Михаила Черного». Что тут началось! Сообщения об аресте Эскина появились на страницах самых читаемых Интернет-ресурсов, рассказать об Эскине, кажется, спешили репортеры всего мира. Что ж, расскажу и я.

Справка

Авигдор Эскин родился 26 апреля 1960 года в Москве в семье геофизиков. Первым публичным протестом Эскина против подавления почвеннической идеи было расклеивание и распространение листовок в поддержку высланного из СССР писателя Александра Исаевича Солженицына в феврале 1974 года. Эскин был арестован, но не предан суду, поскольку не достиг четырнадцатилетнего возраста. В шестнадцать лет он стал самым молодым преподавателем иврита в Москве, а с семнадцати лет вел семинар по изучению иудаизма.

Эскин уехал в Израиль в январе 1979 года, служил в Армии Обороны Израиля и воевал в Ливане в 1982 году. В 1983 году он возглавил вместе с депутатом Кнессета Михаелем Кляйнером движение «Новые правые Израиля». Он неоднократно посещал США и сблизился с консервативными кругами Вашингтона. В 1983 году Эскин организовал обращение 98 сенаторов к советскому правительству с требованием легализовать и разрешить изучение языка иврит в СССР. В мае 1984 года он был инициатором визита Кляйнера в Вашингтон, в ходе которого сенатор Джесси Хелмс (в настоящее время – председатель Комитета по международным делам сената США) непосредственно во время заседания сената в торжественной обстановке представил Кляйнера и Эскина как своих идейных союзников в Израиле. Это было началом стратегического союза израильских консерваторов с правым крылом республиканской партии США.

С середины 80-х годов Эскин регулярно публикует свои эссе и заметки в израильской прессе на иврите, а также на английском языке – в ведущей американской еврейской газете The Jewish Press. С начала 90-х годов он становится одним из самых популярных публицистов в русскоязычной прессе Израиля, постоянно сотрудничая с газетами «Новости недели», «Вести» и «Наша страна». В июне 2000 года в Америке вышла его книга «Израиль. Вера. Правда» на русском языке.

Эскин известен также как преподаватель иудаизма, в частности, ведет ряд групп по изучению еврейской эзотерической традиции Каббалы.

В декабре 1997 года власти арестовали Эскина и его сподвижника. Последний дал под пытками показания о том, будто Эскин знал о его намерении совершить поджог офиса пацифистской организации и осквернить памятник арабскому террористу Аль-Кассаму. После двух месяцев в застенках Шабака (службы безопасности), где он подвергался пыткам, Эскин был освобожден и находился под домашним арестом с правом выезда за границу до окончания суда, длившегося почти три года и решившего бросить его за решетку на два с половиной года. В 1995 году Эскину было возвращено гражданство России.

Он женат на Бат-Шеве, уроженке Москвы. У него шестеро детей.

Итак, Авигдор Эскин по моей просьбе вел журналистское расследование, собирая информацию о Михаиле Черном, его деятельности в Израиле и его связях, в числе которых оказался и министр Авигдор Либерман. Разумеется, ни о каком прослушивании кого бы то ни было между нами с Эскиным никогда не было даже разговора. Впрочем, никаких подтверждений, что Эскин кого-то прослушивал, у полиции, насколько мне известно, и не было. Сообщения об этом появлялись исключительно на страницах «Живого журнала» Леонида Невзлина, давнего врага Эскина.

Так что же стоит за арестом Авигдора Эскина? Дам свою версию происшедшего. Согласно сообщению пресс-службы израильской полиции, жалоба на незаконное прослушивание была подана от имени министра по стратегическим угрозам Авигдора Либермана 1 ноября. Господин Либерман якобы принес в полицию некие документы, которые, по его мнению, указывали на то, что он является объектом внимания неустановленной группы лиц. Что это за документы и где Авигдор Либерман их взял?

30 октября – за два дня (!) до того, как господин Либерман явился в полицию, – на одном из бесплатных глобальных Интернет-сервисов была открыта загадочная страничка. Именно на ней позднее, 11 ноября (!), будут анонимно размещены несколько файлов – ксерокопий распечаток электронных писем, которые при прочтении можно интерпретировать как частную (!) переписку Авигдора Эскина. Но лично я не исключаю, что господин Либерман 1 ноября мог отнести в полицию именно эти «документы».

Могу предположить, что кто-то подсказал господину Либерману, что на этой интернетовской страничке нужные документы появились или вскоре появятся. И сказал, где и что надо искать. Или проще – передал министру нужные «документы», то есть, подчеркну, личную переписку Эскина. Но самое интересное началось чуть позже. Вскоре после ареста Эскина, Придана и Мора выяснилось, что, как пишет газета «Едиот Ахронот», «...единственное прослушивающее устройство Придану удалось установить в телефоне секретарши Черного».

Значит, Авигдора Либермана никто не прослушивал? А если он все же утверждает, что его прослушивали, – тогда как бы он мог, например, объяснить, что связывает его и секретаршу Михаила Черного?

Может быть, господин министр помнит, как адвокат Черного Яков Вайнрот то ли в шутку, то ли всерьез предложил повесить на двери кабинета именно этой секретарши табличку с надписью: «Общественная приемная Либермана», чтобы хоть как-то оправдать факт подачи министром своего заявления? Было такое?

Похоже, что Либерман просто попал в ловушку, расставленную для него его другом и партнером Михаилом Черным. И сегодня министру просто приходится платить за те «услуги», которые Черной ему оказывал. А с учетом того, что недавно пресс-служба израильского МВД сообщила, что «процесс лишения гражданства Михаила Черного находится на продвинутой стадии», господину Либерману надо быть готовым к тому, что разного рода просьб от него будет все больше.

Впрочем, объективности ради надо признать: господин Либерман – не единственный, кто сегодня решил вступиться за Михаила Черного. Руководитель «Комитета в защиту демократии и прав человека» Владимир Индикт, в свое время активно участвовавший в кампании по защите российского криминального авторитета Григория Лернера, дважды осужденного в Израиле за попытку отмывания денег и мошенничество, сегодня пишет письма уже в защиту Черного. И спешит заверить, что Черной якобы предоставил сотрудникам Министерства внутренних дел Израиля, затеявшим процесс лишения Черного гражданства, все доказательства своей благонадежности. Почему политический пенсионер Индикт пишет такие письма? Не потому ли, что его комитету активно помогает Фонд Михаила Черного? О чем, не стесняясь, комитет выражает благодарность фонду прямо на страницах его сайта.

В 90-е годы из России в Израиль хлынул поток криминальных элементов. Стоит вспомнить хотя бы некоего г-на Акопа Юзбашева, «крестного отца» криминального мира Подмосковья, который сбежал от российской милиции в Израиль и несколько лет жил в Израиле, пока его не выслали из страны. Или того же Антона Малевского, лидера «Измайловского преступного сообщества», который в 1998 году был лишен израильского гражданства. И соответствующее решение министра внутренних дел Израиля было принято на основании представленных ему материалов, из которых следовало, что Малевский являлся одним из глав организованной преступности в России и принимал участие в совершении серьезных уголовных преступлений. Кстати, прецедентом для принятия решения о лишении гражданства Малевского, друга и соседа Михаила Черного, явился процесс по выдворению из Израиля в 1973 году лидера итальянской коза ностры Майера Лански.

Напомню, что оба этих процесса проходили в Высшем суде справедливости Израиля, который постановил: «Преступное прошлое обозначает преступное будущее». Получается, что к Черному это не относится? Или пока не относится?

Россия в середине 90-х годов уже находилась в ситуации, которую Израиль переживает сегодня. И Россия то время пережила, нашла в себе силы избавиться от союза криминального капитала и власти 90-х. Я надеюсь, что Израиль не будет убежищем для беглых мафиози, даже если они евреи по паспорту Я уверен, что у израильских политиков и журналистов хватит смелости говорить вслух как о коррумпированных чиновниках, так и о коррумпирующих этих чиновников представителей криминального капитала. Люди с криминальными связями, заработавшими свои капиталы в теневом бизнесе, не должны, якобы «отмывшись», прийти на вершину политического олимпа другой страны.

Эти люди приносят в Израиль не только криминальные деньги. Самое страшное в том, что криминальный капитал, просочившись в Израиль, приносит сюда и криминальную психологию, криминальные методы ведения дел. Эти люди внедряют правила криминального мира в политические и общественные институты, по сути, вербуют там своих агентов, строя удобное только им самим государство. И политики, которых финансирует криминальный капитал, так или иначе, рано или поздно, но попадают в ситуацию, в которой они вынуждены проводить в жизнь интересы криминального капитала. Это прямой путь к разрушению общества.

Вернемся к ситуации с Авигдором Эскиным. Похоже, никто не обратил внимания на самое главное: если кого-то во всей этой детективной истории и прослушивали, так это как раз Авигдора Эскина! Именно его личную переписку, в том числе и со мной, кто-то услужливо выбросил в Интернет, а затем и в прессу!

Эта частная переписка, причины появления которой в прессе, уверен, будут установлены офицерами полиции, уже стала предметом политических манипуляций. В израильской и российской прессе стали появляться странные статьи, в которых говорится, что за Авигдором Эскиным якобы стоят такие люди, как бывший сенатор Аркадий Саркисян, генеральный директор «Евразийской группы» Алексей Дробашенко, политолог Ольга Костина, ее муж – сотрудник избирательного штаба движения «Единая Россия» – Константин Костин, а следом, видимо, российские спецслужбы и Кремль. С одной стороны, мне, чьим источником информации и был Авигдор Эскин, это читать смешно. С другой стороны, мне очевидно, что подобные информационные вымыслы сегодня очень выгодны криминальным олигархам, например, Леониду Невзлину, который скрывается от российского правосудия, и Михаилу Черному, который этого правосудия так боится.

Кстати, адвокат Авигдора Эскина Нафтали Верцбергер уже заявил: «...в ходе расследования выснилось, что незаконная телефонная слежка велась в данном случае Черным».

13 ноября от имени Авигдора Эскина адвокат официально обратился в ЯХБАЛ с заявлением, цитирую: «От имени своего клиента Авигдора Эскина я подаю жалобу на вице-премьера Авигдора Либермана и прошу вас возбудить против него расследование по делу об использовании им материалов, полученных противозаконными методами, включающими вторжение в частную жизнь и тайные прослушивания телефонных разговоров. Жалоба Авигдора Либерманом против моего клиента сопровождалась предъявлением полиции материалов, которые, как нам представляется, были добыты посредством противозаконных прослушиваний».

Кстати, добавлю, что 14 ноября Михаил Черной в этой связи был опрошен полицией. И я уверен, это еще не финал истории. Задела ли вся эта история Черного? Еще как! Он рассчитывал, что полиция вот-вот накажет нерадивых «частных детективов» во главе с Эскиным, а все может развернуться ровно наоборот. Как отреагировал на это Черный? Он дал интервью газете «Окна». И это было чуть ли не первое его интервью за последние несколько лет...

«Я буду судить эту мафию...»

«Моя дружба с Либерманом возникла 12 лет назад – когда я только приехал. Познакомились случайно, поняли, что у нас много общего... Он, как и я, начал с нуля. Он – мужик с принципами... Ни ему мой пиар не нужен, ни мне – его» – говорит сегодня Михаил Черный.

Не могу оставить эти слова без комментария. Ну, о том, как они познакомились, я писал в этой же главе. Может быть, Михаил Семенович подзабыл обстоятельства первой встречи (дата, кстати, верна, действительно 95-ый год) со своим другом. Пусть прочтет эту книгу, заодно вспомнит. Насчет того, что Михаил Семенович начал с нуля, он может и дальше рассказывать журналистам израильской газеты «Окна», но только не мне. Почему-то он не рассказывает им про Узбекистан, про Гафура, потом про Малевского и «Япончика» с Отариком, ну и так далее... А по поводу пиара – просто смешно. Если я правильно понял, именно Михаил Семенович попросил Либермана сходить в полицию не далее как 1 ноября. Что бы он делал без помощи своего друга-министра? Кстати, советую Авигдору Либерману тоже внимательно прочитать эту главу, там как раз про его принципы написано...

«Местная олигархия здесь вся породнена с партийными принцами», – говорит Черный в том же интервью, отвечая на вопрос журналиста о «дружбе» с Либерманом. А у нас в России такие родственные связи коррупцией зовутся, если Михаил Семенович подзабыл.

Читаем дальше. «Израильтяне напрасно считают это дело обычными дрязгами на „русской улице“. Тут Черной прав. „Его дело“ к т. н. „русской улице“ отношения не имеет. Его дело давно носит международный характер. Поэтому не пускают его ни в США, ни в Швейцарию, ни даже в Болгарию.

Далее. «Наш капитал общий пирог сделал бы больше. Мы бы могли здесь сотни новых предприятий открыть, тысячи рабочих мест создать, миллиардные инвестиции сюда привезти». Так что же господин миллиардер ничего не сделал, не открыл предприятия и новые рабочие места? Помог бы уже государству Израиль, а то сделка с «Безек» остается пока единственным его бизнес-проектом. Кстати, напомню, что весь скандал с «Безеком» произошел именно потому, что у госчиновников закрались сомнения относительно характера происхождения миллиардов Михаила Черного...

Особое наслаждение вызывает у меня лексикон т. н. «олигарха». Без слов «наезд», «разводка» и «госзаказ мне тут устроить» его речь просто не обходится. Впрочем, учитывая связи Черного и его стиль ведения дел, это легко объяснимо.

«Я не хочу, чтобы мой законный паспорт мне тихонечко сунули обратно. Я хочу, чтобы его вернули публично», – говорит в конце своего интервью Михаил Черный. И тут позволю себе с Черным поспорить. Он как раз очень хочет, чтобы паспорт ему дали по-тихому без скандала, чтобы никто про это не знал. А тут скандал за скандалом! Дадут ли теперь вообще?

Еще цитата, уже о министрах МВД и о проблеме гражданства. «С 2004-го по этот момент сменились уже четыре министра, и ни один не смог вынести решение против меня». Правильно, замечу я, расследование-то продолжается. Теперь проблему Черного рассматривает министр Миир Шитрит. И если вдруг придется беглому олигарху предстать перед судом, то руководству МВД, конечно же, хотелось бы, чтобы он на этот момент оставался гражданином Израиля. А иначе как его судить-то, если вдруг что?

Вообще я представляю сейчас положение, в котором оказался Михаил Черный. Бизнес рухнул, его бывшие, как он их называет, «ученики» сегодня вполне состоятельны и успешны, а он так и остался где-то в середине 90-х, с той же терминологией, с теми же проблемами, с той же аргументацией. Поэтому и то, что он говорит сегодня, например, о том же Григории Лернере, читать смешно не только полицейским, но и журналистам. Тоже мне, восклицает Михаил Черный, «нашли „крестного отца“! Напомню, что Лернер и его подельники сегодня обвиняются в присвоении мошенническим путем суммы в размере 11 миллионов долларов, обманом вытянутых у нескольких тысяч новых репатриантов, в основном стариков и старух, живущих на скудные социальные пособия. Теперь Лернеру предстоит провести в тюрьме восемь лет и три месяца!

«Его в России вообще никто не воспринимал всерьез!» – говорит Черный. Это не совсем так. Лернера воспринимали всерьез очень многие, думается, небезызвестные и Черному лидеры «солнцевского сообщества». Особенно после его женитьбе на Ольге Жлобинской, вдове «Сильвестра». Или «Сильвестр» и его «подельники» – это не мафия?

А интервью Михаила Черного в газете «Окна» вышло как раз под заголовком «Я буду судить эту мафию». Кого именно и как собирается судить Черный, сказано так и не было. Многозначительно звучит заголовок, но очень при этом неоднозначно. Хотя тезис в целом правильный. Мафию судить надо...

Глава 12 Лондонский туман

Я вышел на Пикадилли

На Трафальгарской площади каждый вечер столпотворение. Вездесущие японские туристы снимают на свои миниатюрные видеокамеры все подряд, чопорные пожилые американские семейные пары кормят голубей, молодые итальянцы спорят о том, как в этом году в Лиге чемпионов выступит их любимый футбольный «Милан».

И вдруг эту милую вечернюю идиллию буквально взрывает мелодия какого-то мобильного телефона. Не узнать ее я не мог: «Бумер»! Значит, идут наши. Их и без мобильника можно было выделить из толпы. По объемистым пакетам из дорогих бутиков: «Прада», «Готье», «Лагерфелд». Нельзя сказать, что к нашим в Лондоне все давно привыкли, но, по крайней мере, смирились – без них уже никуда. На футболе – «Калинка», в «Хэрродс» – крики: «Милый, а тут еще кое-что дают», а на ипподроме вам наверняка удастся заметить человека с толстым бумажником наперевес. Он – тоже наш. Дорогой российский турист. Хорошо хоть золотые цепи вышли из моды. Теперь хоть не стыдно соотечественнику в глаза посмотреть.

То, что Лондон уже давно самый «русский» город в Европе, известно, кажется, всему миру. За последние годы русские купили в столице Великобритании 3500 особняков. Сами англичане на это внимания не обращают. Да и наши эмигранты друг о друге почти ничего не знают. Например, о Борисе Березовском, живущем в Лондоне уже более пяти лет, известно, как это ни странно, совсем немного. Связей с русскоязычной диаспорой он не поддерживает. В лондонском высшем свете тоже замечен не был. Своего бизнеса у опального олигарха в Британии нет. Но в последнее время по Лондону ходит слух, что Борис Абрамович Березовский хочет купить себе где-нибудь источник минеральной воды и построить там свой завод. По этому поводу он даже решил посоветоваться с известным российским предпринимателем Артемом Тарасовым. Но встреча так и не состоялась. Артем Михайлович рассказал мне, что, по его мнению, опальный олигарх периодически переживает какие-то «панические атаки» и покидать свой дом лишний раз просто опасается!

– Березовский неизвестен в Лондоне, он очень быстро как-то мелькнул и исчез. Абрамович известен, а Березовский – ну существует где-то, – рассказывал мне Артем Тарасов, когда мы с ним увиделись в Лондоне. – Он не набрал здесь никаких очков, просто Березовский занят здесь только политикой, да и то российской. То заговор какой-то раскрывает, то сам его организовывает. Последнее время Борис Березовский не встречается ни с кем, кто приезжает из России. Даже со мной, даже с другими знакомыми, близкими он предпочитает поговорить по телефону, но встречаться боится.

Борис Березовский живет в основном в пригороде, в графстве Суррей, в особняке Хэскомб-Корт, стоимостью 10 миллионов фунтов. В доме восемь спален и несколько библиотек, бассейн, огромный парк площадью 70 гектаров и конюшни. Березовский живет здесь с женой Еленой и четырьмя детьми. Есть у опального олигарха и дом в районе Челси, и квартира в элитном и очень дорогом районе Белгравия. Правда, совсем недавно по Лондону прошел слух, что эту квартиру дочь олигарха продала за 9 миллионов фунтов неизвестному русскому. Эта цена не самая высокая для столь престижного места. Но и Березовский не является самым богатым человеком в среде «новой русской» бизнес-элиты.

Жизнь этих людей – предмет зависти и удивления даже англичан. Причем мало у кого из богатых русских есть здесь собственный бизнес. Они приезжают сюда для того, чтобы купить свой уголок Лондона. Спрос на таунхаусы и дворцы поднял цены на недвижимость на 15 процентов только в прошлом году. Но русские и сейчас приобретают треть всего продаваемого в Лондоне жилого фонда, вытеснив с рынка недвижимости арабских шейхов. Имена многих покупателей лондонцам ничего не скажут, но только то, что эти люди из России, означает, что они баснословно богаты. Таких «королей недвижимости», приезжающих сюда всей семьей, – около 200 человек. Они мало с кем общаются, в основном друг с другом. И даже такой известный «русский англичанин», как Сева Новгородцев, знает всего лишь некоторых из них.

«В Лондоне есть всего 150–200 русских с серьезными деньгами. Не так много. Березовский им, кстати, не чета. Они и за один столик в ресторане с ним не сядут. Вот Абрамович – это фигура! Есть и другие супербогатые русские – всякие там менеджеры из бывшего „ЮКОСа“, олигархи из Татарстана, Сафин, например, его родственники – Алсу здесь долго тусовалась и училась. Многие, естественно, посылают сюда детей учиться, потому что нужно за деньги детям что-то купить серьезное, как они думают. Бориса Николаевича Ельцина здесь внук. Им же всем надо где-то жить. Вот родители им дома и покупают».

По данным английских компаний, занимающихся недвижимостью, покупателем каждого пятнадцатого дома стоимостью от 1 миллиона фунтов и выше, является россиянин. В центре Лондона, в районах Мэйфэйр, Кенсингтон, Челси, имеют квартиры Роман Аркадьевич Абрамович и ныне ставший американским бизнесменом Леонид Блаватник. Он купил свой дом на Кенсингтон-Пэлэс-гарден за 41 миллион фунтов стерлингов на аукционе, перебив цену, предложенную самим Абрамовичем. Губернатор Чукотки, впрочем, уже имеет особняки Стидхем-Хаус и Флайтинг-Хилл-Хаус, общей площадью около 250 гектаров. В домах в среднем по семь или девять спален, бассейны, спортивный зал. И конечно, два поля: для игры в гольф и в поло. Четырехспальная квартира в Найтс-Бридже – это городская резиденция Романа Аркадьевича. В его же собственности находится шестиэтажный дом во владениях герцога Вестминстерского стоимостью 28 миллионов фунтов и весь спортивный комплекс футбольного клуба «Челси». Стэмфорд-Бридж, район, где располагается клуб «Челси», англичане давно зовут «Роман-империя», что можно одновременно перевести и как Римская империя. Сам же клуб давно кто-то ласково переименовал в «Челски».

Но вот в большом свете Роман Абрамович предпочитает не появляться. Даже для вездесущих английских папарацци хозяин Чукотки – большая загадка. Роман Аркадьевич никому не дает интервью, и поэтому в прессу попадает немногое. Известны лишь суммы, которые Абрамович тратит на приобретение игроков для своего футбольного клуба «Челси». За последние три года трансферная политика клуба стоила Абрамовичу около 200 миллионов фунтов. Также лондонские журналисты утверждают, что в последнее время Абрамович появляется в английской столице крайне редко, проводя в своих владениях не больше одной недели в месяц. Все остальное время чукотский губернатор отдыхает на Антибах, где им еще семь лет назад был куплен один из лучших особняков. На все свои деловые встречи Роман Аркадьевич летает на личном самолете.

– Я читал замечания его биографа, который говорит, что Абрамович в жизни может быть достаточно приятным человеком. Но если, говорит, касаться бизнеса, то я, говорит, лучше пойду плавать в бассейн с акулами, – смеется Сева Новгородцев, сидя напротив меня в маленьком открытом кафе на Уильям-Хилл-роуд. – Понимаете, эти олигархи, особенно русские, друг друга любят, потому что у них есть свое внутреннее общество богатеев. И богатый человек всегда интересуется другим богатым человеком. Как он сделал деньги? Как он их употребил? Как у него вложение идет – и все. У них там своя буржуазная тусовка. Обычным людям там места нет.

Недавно в русскую «буржуазную тусовку» Лондона попал и Олег Дерипаска. В Белгравии у «короля» русского алюминия есть дом стоимостью 25 миллионов фунтов. В шестиэтажном доме – девять спален и шесть гостиных. По соседству живут Татьяна Дьяченко и Валентин Юмашев. У этого дома лондонские папарацци часто замечали и сына Татьяны, внука первого российского Президента Бориса Ельцина-младшего. Ельцин-младший учился в элитном Вестминстерском колледже.

– Русские сами с собой тусуются, – уверен Артем Тарасов. – Богатые русские те, у которых есть дома, где тринадцать или восемнадцать туалетов, например. Я бывал во многих таких домах, где живет семья из пяти человек и у них тринадцать туалетов, там собираются люди, там накрывается стол. Там очень здорово, мясо жарят, шашлыки. Приглашают гостей на парти. Это вечеринка английская, только трансформированая в русский вариант. Например, приезжает кировский балет или труппа Большого театра. Весь балет на парти идет к ним в домик. Все, значит, ходят, пьют шампанское. И делают вид, что они и есть настоящие английские аристократы.

Мы сидим с Артемом в старом английском пабе, и я искренне благодарю его за увлекательнейшую экскурсию по русскому Лондону. Как это ни странно, но мой интерес к лондонской недвижимости и ее владельцам никого здесь не удивил. Мне же, как выяснится чуть позже, полученные знания очень пригодятся. Но в тот момент я этого даже не подозревал. Тарасов, кстати, один из первых российских бизнесменов, переехавший в Лондон, как никто другой, знает, как скупалась здесь недвижимость, как открывались офшоры и банковские счета.

– Когда я впервые осел в Лондоне, а это было в 1990 году, это был город, куда рванули все начинающие бизнесмены из России. Всем нужна была валюта, всем нужны счета и западные партнеры. И – офшоры. Я лично бесплатно выступал консультантом для сотен приезжих. Я сегодня даже не могу вспомнить, сколько офшоров я открыл. Около 150 человек в год ко мне ездили: от глав районных администраций до откровенных бандитов. Я лично открыл за свою жизнь около 700 офшоров для этой публики. Даже для ансамблей струнных инструментов открывал бизнес и западные банковские счета. Но все это после того, как рухнул СССР. 1991 год был переломным. До этого никто в бизнес не лез. Были кооперативы и «цеховики». Последние действовали в тени и никогда не регистрировались и не платили налогов. Некоторые из них быстро и правильно сориентировались и бросились на сырьевой рынок. В советской экономике экспорт алюминия приносил до 25 процентов госбюджету. Не нефть, а именно алюминий! Кстати, если на секунду отвлечься, можно вспомнить, как первую внешнеэкономическую структуру по экспорту алюминия создал Юлиан Семенов с помощью лично Михаила Горбачева. Эта компания называлась «Бурда», потому что Раиса Максимовна очень любила этот журнал. Но это была мелочь по сравнению с тем, что начало происходить дальше. Итак, оценив грядущие дивиденды, самые ловкие «цеховики» в связке с чиновниками строили первые экспортные компании. А затем на их базе или одновременно с ними возникали международные концерны типа TWG – первого монополиста на рынке алюминия. До сих пор идут споры, кто придумал схему толлинга, самую выгодную «золотую жилу» в истории новой российской экономики, – братья Рубен, которые возглавляли этот концерн, или их партнеры в России братья Черные. Но сейчас это уже не столь важно. У Рубенов, кстати, был опыт торговли еще в советское время, они ведь еще у Внешторга СССР покупали алюминий! Так что Черные нашли лучшего партнера в мире... Вокруг каждой из таких крупных бизнес-структур в России образовывались «крыши». Это стало нормой, но уже чуть позднее, в 1993–1994 годах. Было всего три схемы для начинающих олигархов. То есть как защититься от уличного и более серьезного криминала. Первая схема – коррупционная. «Крышей» становились правоохранительные органы и власть. Эту схему использовал Черный. Ему нужны были чиновники и спецслужбы. Вторая схема – бандитская. Когда с вами работали только бандиты. Третий путь – создание собственной армии. Я как бизнесмен использовал третью схему, когда открыл компанию «Русское Лото». У меня были десятки охранников, которые защищали и меня, и деньги. Но спайка с государственными чиновниками всегда побеждала всех остальных. Время показало, что первая схема, по которой работал Михаил Черный, – самая выгодная и прибыльная...

Артем Михайлович тяжело вздыхает, будто воспоминания о том уникальном периоде экономической жизни России, который подарил всем нам понятие «крыша», неожиданно перебросят нас, словно машина времени, в те страшные годы. Кажется, ни один уважающий себя бизнесмен не хотел бы вновь оказаться в начале 1990-х годов. Если, конечно, этот бизнесмен по своим замашкам и менталитету в той эпохе не остался навечно...

Я, находясь в Лондоне, не надеялся получить какую-либо новую информацию о Михаиле Черном. Но судьба уготовила мне очень интересный сюрприз. Утром 16 октября 2006 года я позвонил Александру Литвиненко. Мы договорились встретиться в одном из ресторанов на Бонд-стрит. Если бы мне сказали, что через месяц его убьют в двух шагах от этого места, я бы ни за что не поверил. ...Это была наша последняя встреча...

Преданный предатель

Мы разговаривали с Сашей несколько раз. В основном по телефону. Познакомившись в 1998 году, когда Литвиненко, все еще являясь подполковником ФСБ, фактически прислуживал при дворе Бориса Березовского, мы встречались в доме приемов «ЛогоВАЗа», куда офицер Волков, как в первое время, видимо шифруясь, называл себя Литвиненко, приводил обедать свою жену и родственников.

Здесь необходимо чуть отойти в сторону от главной линии повествования и рассказать о Литвиненко более подробно...

Эту видеопленку, которую я храню до сих пор в домашнем архиве, принес мне в 1998 году один известный московский адвокат. Качество записи не очень хорошее, но лица различимы. Представьте себе такую картину: группа людей в камуфляже с оружием в руках врывается в какой-то офис, кладет на пол всех сотрудников, а главарь этой, иначе не назвать, шайки бьет пистолетом по голове одного из сотрудников офиса. Главарь – это Александр Литвиненко. О том, что он и его подельники из банды Лазовского и чеченской ОПГ занимаются самым настоящим бандитизмом, вымогательством и «крышеванием», прикрываясь при этом удостоверениями сотрудников ФСБ, боюсь, узнали на Лубянке слишком поздно. Но все-таки узнали. И возбудили против Литвиненко уголовное дело. Первое, но далеко не последнее.

Что же сделал наш «парень-провокатор», как к тому времени прозвал его Березовский? Конечно, побежал к олигарху с известием, что на того готовится покушение. Так родился миф о «заговоре спецслужб» против Березовского. Олигарху это было только выгодно. Представляю, как Борис Абрамович радостно потирал руки...

Переехав в Лондон и прихватив с собой «преданного предателя», простите за каламбурную тавтологию, Березовский, вопреки мнению многих, не был уверен, что ему предоставят политическое убежище. Нужна была очередная провокация, подтверждающая, что за олигархом якобы идет настоящая охота. Лучше провокации, чем очередное «покушение», придумать было сложно. А Саша Литвиненко был под рукой. Он-то все и организовал. Нашел некоего господина Владимира Теплюка, которого для начала познакомил со «всемогущим олигархом», якобы готовым оказать тому финансовую помощь, а затем подставил этого Теплюка так, что все британское законодательство содрогнулось. Березовский, Литвиненко и вся их немногочисленная свита в один голос заявила, что «человек в сером костюме» (а Теплюк почему-то другого не носил, так уж вышло) не кто иной, как агент Службы внешней разведки. И приехал он в Лондон с одной-единственной целью: убить олигарха по заданию Кремля. Привез с собой ручку, начиненную ядом неизвестного происхождения (ох уж эти яды, Литвиненко они еще аукнутся!), но в последний момент передумал. Мол, смелости не хватило, да и олигарх весьма обаятельным человеком оказался. И Теплюк раскололся.

Случилось все это конечно же во время слушаний в британском суде, когда решалась судьба «политического беженца» Березовского. Как эта судьба решилась, мы знаем. В мае 2003 года олигарх получил долгожданный статус. На суд произвела впечатление откровенная провокация! Судьба самого Теплюка, кстати, неизвестна. Говорят, он покинул Лондон. Слава богу, живым остался. А Литвиненко заработал очки в свою пользу. Впрочем, не надо забывать, что Березовский все прекрасно видел и понимал...

Наступила осень. В сентябре должна была решаться судьба еще одного «политического беженца» – Ахмеда Закаева. И механизм политических провокаций закручивается вновь! Литвиненко через свою московскую братву организует откровенно бандитский наезд на некоего коммерсанта Алексея Алехина. Тот обращается к своему другу, сотруднику ФСБ Андрею Понькину, кстати, хорошему знакомому Литвиненко. Понькин, которого сам Литвиненко уже полгода приглашает приехать в Лондон, наконец соглашается. Надо же разобраться! Саша на том конце провода говорит, что произошло недоразумение, но не по телефону же такие вопросы решать! В итоге Алехин и Понькин летят в Лондон, где их и арестовывают по доносу Литвиненко, который уверяет, что «эти двое русских» хотели предложить ему и конечно же его друзьям – Березовскому и Закаеву – организовать покушение на Президента России. Ну не смешно? Какой-то мелкий коммерсант, два фээсбэшника, чеченский полевой командир и беглый олигарх – на что способна эта «команда инвалидов»?

Но Скотленд-Ярд и, что интересно, контрразведка МИ-5 начинают расследование. Когда выясняется, что Литвиненко снова «покушение» сочинил и просто лгал всей правоохранительной системе Объединенного Королевства, Закаев успевает получить статус политического беженца (он, мол, не поддался на «провокацию» ФСБ, не стал участвовать в заговоре против Путина, значит, достоин политической защиты от всяких там офицеров понькиных). Фокус вновь удался! Но дальше-то как бороться с «ненавистным террористическим режимом»? Нужны какие-то новые решения, схемы, алгоритмы.

Я никогда не забуду слова Пола Хлебникова, написавшего о Березовском книгу «Крестный отец Кремля» об амбициях олигарха: «Если надо, он будет убивать».

Кстати, материалы о том, как Березовский получил статус политического беженца, как Литвиненко подставил человека в сером костюме Владимира Теплюка и почему арестовали в аэророрту Хитроу в Лондоне Понькина и Алехина, Пол Хлебников знал. Ему об этом 2 июля 2004 года в 19.30 в лобби-баре гостиницы «Мэриотт» рассказал один сотрудник ФСБ России. Хлебников эту информацию решил проверить. Из офиса журнала «Форбс», главным редактором которого Хлебников являлся, было сделано несколько телефонных звонков в Лондон. Это я знаю точно. Вот только никто не знает, что Хлебникову удалось выяснить и кому он звонил. 9 июля Пола застрелили на улице Докукина в Москве...

Для чего сегодня я все это вспомнил? По трем причинам. Во-первых, Литвиненко, безусловно, сотрудничал с английской контрразведкой Ми-5. Без ее «оперативного прикрытия» фокусы подполковника не остались бы безнаказанными. Во-вторых, все, что делал Литвиненко, он делал либо по указанию, либо с одобрения Березовского. И главное – третье: Литвиненко действительно много знал. По крайней мере, о том периоде жизни российского бизнеса, криминалитета и спецслужб, который он сам застал, будучи офицером Лубянки.

А тогда, в начале 1990-х годов, все они, что называется, «дружили взасос», уж простите за столь нелитературное определение российской коррупции. Да, Литвиненко был мастеровитым провокатором, но врал-то он далеко не всегда. Он просто умел выдавать полученную его шефом или им самим информацию за фантастические «заговоры» и «планы политического переворота».

Но вот что любопытно. Когда речь шла о ФСБ, Литвиненко оперировал только той информацией, которую он сам получал от своих коллег из Москвы. Получал, это правда. И не надо сегодня говорить, что он не был информированным человеком. Если бы это было так, Березовскому он бы давно не был интересен.

Уже находясь в Лондоне, бывший офицер российской контрразведки Александр Литвиненко сообщил болгарскому телеканалу BTV о том, что «скандально известный бизнесмен Михаил Черный находится под контролем и защитой российских спецслужб». Литвиненко фактически сказал, что, по его мнению, деятельность Черного покрывают российские спецслужбы, главным образом ФСБ и Служба внешней разведки. На Черного «было собрано большое количество информации и документов, однако все служащие, которые имели к ним доступ, были уволены либо им посоветовали прекратить заниматься этим делом», – сказал журналистам Литвиненко. То же самое он повторил и мне, когда мы ужинали с ним на Бонд-стрит.

К этой информации можно отнестись весьма скептически, имея в виду все вышеизложенное о личности самого Литвиненко. Но то, что «пел он чужими устами», очевидно. Что это значит? Очередной маневр Березовского? Или действительно Черный, используя свои связи, «договаривался» с офицерами Лубянки, чтобы его досье, а оно безусловно существовало, внезапно испарилось?

Но самое интересное как раз то, что сегодня в ФСБ России действительно фактически нет материалов о деятельности братьев Черных! Вот и решайте, верить Литвиненко на этот раз или он просто озвучил то, что уже знал его хозяин...

По словам Александра Литвиненко, их воспроизвел все тот же телеканал BTV, «Черный также приобрел болгарский футбольный клуб „Левски“ для того, чтобы использовать его для своих незаконных махинаций, в том числе для отмывки денег». Вскоре после этого заявления, а Саша говорил это не только мне, но прежде всего софийским журналистам, глава болгарской Службы национальной безопасности Атанас Атанасов объявил, что источники финансирования ведущего футбольного клуба были и являются предметом расследования болгарских спецслужб. Кроме того, имя Черного и так находилось в центре общественного внимания в Болгарии, поскольку Черный был связан с разгоревшимся здесь недавно скандалом по поводу грязных денег русской мафии. Внимание общественности было обращено на факт пожертвования 200 тысяч долларов в пользу фонда бывшего премьер-министра и бывшего лидера Союза демократических сил Ивана Костова. «Что это – подкуп?» – гадали болгарские журналисты. Полиция должна была выяснить, была ли при пожертвовании предпринята попытка отмывания денег.

Скандал с грязными деньгами разразился после того, как болгарские СМИ сообщили, что эти деньги были взяткой, которую бизнесмен дал Костову. Черный подтвердил эту информацию, а точнее, факт передачи денег, однако Костов категорически отверг такие предположения.

– Удивительный этот человек, Миша Черный! Даже в маленькой и тихой Болгарии успел наследить, – сказал Литвиненко, когда мы уже заканчивали ужин.

Я же хотел понять, зачем Литвиненко мне все это рассказал, зачем он прямо-таки вывалил компромат на человека, которого он сам, судя по всему, даже не знает лично. Это можно было объяснить только тем, что так велел ему Березовский. Ведь самостоятельной фигурой Литвиненко, по сути, никогда не был.

Мы заказали чай. Кофе Саша не пил. И вдруг он достал из кармана пиджака аккуратно сложенный лист бумаги.

– Прочтешь это позже, когда мы расстанемся. Информация верная, не сомневайся. В крайнем случае всегда можешь проверить, мы с тобой давно знакомы, так что это тебе от меня подарок.

Наконец, мы расстались. Я решил прочесть записку, когда доберусь до своего отеля в Кенсингтоне. Но приехав, прежде я все же позвонил Александру Добровинскому. Мне хотелось узнать, что же произошло с Михаилом Черным в Болгарии. Рассказ бывшего офицера КГБ меня заинтересовал. Неужели алюминиевый олигарх стал невъездным еще и в эту маленькую, безобидную восточноевропейскую страну всего лишь из-за того скандала с клубом «Левски»? Черного сгубила «страсть к спорту» или речь шла действительно об отмывании денег? На откровения Добровинского я особенно не рассчитывал. Особенно после истории с польским паспортом. Но мне важно было знать и другую точку зрения. А то, что адвокат, будучи другом Черного, во время нашего разговора, по сути, представляет именно его интересы, я уже не сомневался. В трубке раздался щелчок, меня соединили с офисом адвоката...

Болгарский проект

Добровинский взял трубку телефона после первого же гудка. Как будто ждал моего звонка.

– Отмывание денег? Это вряд ли, – чуть поразмыслив, ответил мне адвокат. – Проблема Черного в Болгарии, так же как и в России, заключалась, мне кажется, в другом. Я уже говорил, что ошибка Михаила, как и многих бизнесменов в 1990-е годы, в том, что он строил бизнес в тени, в офшорных компаниях. Это был абсолютно непрозрачный бизнес. «Кому нужна твоя прозрачность?» – часто говорил он. Михаил искренне не понимал, почему ему нужен легальный бизнес, зачем самому владеть акциями, ставить подписи под документами и выходить в итоге на открытый цивилизованный рынок. Он этого не понимал. Было такое время, было такое восприятие бизнеса. Я приведу очень характерный пример, который объясняет ментальность Черного и рисует его видение бизнеса. Дело было как раз в Болгарии в 1997 году, когда Черный купил там телефонную компанию. Кто-то из наших общих знакомых объяснил ему, что надо легализовать сделку и выйти в открытое пространство рынка. Он заинтересовался и пригласил в Софию вице-президента компании «Мерил Линч». Тот прилетел на переговоры, которые я переводил, так как Михаил не владеет ни одним языком, кроме русского. Тот, его звали Питер, во время встречи объяснял Михаилу, что надо «чистить» офшоры, выходить на рынок IPO, продавать акции, покупать их, в общем, вести цивилизованный бизнес. Через два часа беседы Михаил увидел в этом смысл, но под конец разговора Питер напрямую по-английски, обращаясь к Михаилу, сказал ему в шутку: «Купите вашему переводчику клюшку для гольфа, у вас же такой хороший переводчик». Тот, не понимая перевода, решает, что речь идет о целом клубе. Быстро считает в голове, сколько это стоит, и отвечает: «Если до пяти миллионов долларов, то это нормальный подарок». Но я-то это все не перевожу, видя, что под финал беседы и Михаил, и Питер решают вроде бы поговорить напрямую. Но Черный говорит по-прежнему по-русски. Американец его не понимает, но, видя, что тот согласен купить мне «клюшку», также в шутку говорит: «Тогда уж купите ему целый набор» (а набор клюшек для гольфа состоит из четырнадцати штук и по-английски звучит как «сет»). Михаил, не зная перевода, решает, что должен купить сеть клубов, и отвечает, опять по-русски: «Жирно ему будет». Американец не понял, почему Михаилу жалко тысячи долларов. А ведь Миша имел в виду совсем другое. Он готов был заплатить мне просто в качестве подарка пять миллионов. В общем, эта картина свидетельствовала о разности не только языковой, но и культурной с точки зрения бизнеса. Они так общего языка и не нашли. А болгарский бизнес скоро и вовсе рухнул. А ведь у Михаила был футбольный клуб, две газеты, банк и крупнейшая телефонная компания, то есть целая империя! Но болгарский премьер выступил с заявлением, что неплохо было бы создать конкуренцию на рынке телефонного бизнеса, а то Миша сосредоточил у себя в руках слишком много. Нужны еще лицензии для других компаний и бизнесменов. Михаил через свою газету отреагировал очень резко: «То, что говорит премьер, – полная глупость, и, если он будет продолжать в том же духе, надо такого премьера просто убрать». Но мы находимся в чужой стране, мы – в гостях. Естественно, заявление Черного вызвало политический резонанс, и вскоре он стал персоной нон грата. И потерял весь бизнес в Болгарии. Он был продан. (В 2000 году Черный был со скандалом выдворен из Болгарии как международный преступник. Правоохранительные органы этой страны сочли, что его деятельность представляет угрозу национальной безопасности. Черному пришлось продать болгарские активы – пакет акций единственного оператора GSM в этой стране компанию Mobitel и один из национальных футбольных клубов. – Авт.) А ведь все почему? Потому что Миша почувствовал себя «королем» в отдельно взятой маленькой черноморской стране. Если бы не амбиции, все было бы нормально. Это все происходило на моих глазах. Я часто говорил ему об осторожности в ведении бизнеса, да и в собственном поведении. Говорил и о прозрачности бизнеса, что она, прозрачность, была наконец необходимым явлением. Но вы понимаете, когда существует 200 офшоров, деньги текут рекой, а налоги не платятся, хозяин считает, что так должно быть вечно. Никто не думал о будущем, все думали сегодняшним днем. Деньги – сегодня, и все! И – побольше! Кто знает, что случится завтра.

Я поблагодарил Александра Андреевича. Тут что-то громко щелкнуло в трубке. Нас, кажется, разъединили. Я решил перезвонить адвокату позже, предполагая, что у меня еще возникнут вопросы. Так и вышло. За телефоном мне предстояло провести ближайшие два часа...

Он где-то рядом

Наступил вечер 16 октября. Спустившись в бар отеля, я заказал себе кофе, включил диктофон и еще раз прослушал запись разговора с Литвиненко. Затем взял в руки листок бумаги, который Саша передал мне в ресторане.

«По информации британских спецслужб, русский магнат Михаил Черный, постоянно проживающий в Израиле, приобретает дом в Лондоне. Для этой цели Черный на прошлой неделе вылетал в Великобританию. Михаил Черный прилетел из Тель-Авива в Хитроу 15 октября на частном самолете, принадлежащем Борису Березовскому. Как утверждают его знакомые из русскоязычной общины Лондона, Черный интересовался, в частности, усадьбой Trevor House стоимостью около 25 млн фунтов в Белгравии, самом престижном районе Лондона. При этом Михаил Черный не исключает для себя возможности приобретения поместья Beachwood House площадью 11 акров в Хэмпстэде в окрестностях Лондона, стоимость – 65 млн фунтов. Покупка жилой недвижимости в Великобритании может свидетельствовать о намерении Михаила Черного сменить страну проживания, уверены эксперты».

Прочитанное меня потрясло. Во-первых, потому, что Литвиненко явно вел двойную игру. Вряд ли Березовский дал бы ему разрешение на умышленный слив такой информации. Во-вторых, для меня стало очевидно: Литвиненко получал информацию от Ми-5 и Ми-6, сильнейших спецслужб мира, а значит, действительно был их агентурным «контактом». И наконец, из этой записки следовало, что Михаил Черный сейчас в Лондоне! Но как его здесь найти? Да и стоит ли торопить события? Я не мог позвонить Березовскому и сказать, что получил информацию о прилете Черного в Лондон от Литвиненко. Я бы просто сдал своего информатора. Кроме того, я вообще не мог позвонить Березовскому. Он категорически отверг все возможности нашего общения еще четыре года назад. Тогда, осенью 2002 года, мы встретились в Нью-Йорке на банкете, венчавшем серию политологических лекций, которые Борис Абрамович читал русской эмиграции в Бруклине. Я подошел к беглому олигарху – он стоял с бокалом красного вина в окружении каких-то длинноногих красоток (говорили, что он их привез из Лондона как почетный эскорт) и заговорил об «Атолле» – это частная служба безопасности, созданная Березовским еще в 1995 году. Сотрудники «Атолла» по указанию шефа записывали все его телефонные переговоры. Руководителем этой законспирированной службы безопасности был мой друг Сергей Соколов. В 1998 году я записал с ним телевизионное интервью, в котором Соколов признался, что прослушивал телефонные переговоры президентской семьи. Это была настоящая сенсация. Своего рода русский Уотергейт. Но тогда никто в России за это не ответил. Позиции Березовского были очень сильны, сотрудники ФСБ попросили у меня записи бесед с Соколовым, но уголовное дело, заведенное Генеральной прокуратурой, вскоре развалилось. А весь архив «Атолла» изъяли люди тогдашнего министра внутренних дел Владимира Рушайло, близкого друга Березовского. После чего этот архив, естественно, пропал.

Услышав мой вопрос о деятельности «Атолла», Березовский изменился в лице, подозвал своего пресс-секретаря и во всеуслышание обвинил меня в том, что я якобы шпионю за ним по поручению ФСБ. В безграмотной эмигрантской среде Бруклина это должно было произвести, по его мнению, сильное впечатление. Я развернулся, чтобы уйти, но Борис Абрамович придержал меня за руку и шепотом произнес:

– Не лезьте в те дела, которые вас не касаются. Иначе долго будете сожалеть. Я таких вещей не забываю.

Это была неприкрытая угроза, но я понимал, что он, скорее всего, играет на публику. После того случая мы не виделись, но мне говорили, что Березовский меня запомнил надолго. Итогом же нашего общения стало то, что меня с ним никогда не соединяли по телефону и всячески давали понять, что общаться со мной Березовский никогда не будет. Так что проверить информацию о прилете в Лондон Михаила Черного у меня не было никаких шансов. Но была другая возможность – позвонить в Москву и попросить того самого Сергея Соколова выяснить, существует ли кто-нибудь, осуществляющий связь между Черным и Березовским. Это давало мне мизерный, но последний шанс проверить, действительно ли алюминиевый олигарх, которого не пускали на свою территорию ни Болгария, ни США, ни Швейцария, ни Франция, ни еще с десяток государств, вдруг оказался в Лондоне, куда до последнего времени его тоже не пускали. Соответственно либо английские спецслужбы передумали, а это означает только то, что у них появился свой оперативный интерес к фигуре русского олигарха, либо Литвиненко умышленно подкинул мне липу...

Сергей Соколов был дома. Я быстро объяснил ему суть своей просьбы. Ответ бессменного руководителя «Атолла» пришел в мою лондонскую гостиницу факсом через тридцать минут. Я знал, что агентство «Атолл» продолжало функционировать, но на кого работали люди Соколова, мне было неинтересно. Не о том сейчас речь. Но скорость ответа меня немало удивила. Значит, информация о контактах Березовского и о том, что скрывает «лондонский туман», у Соколова уже была. Привожу письмо Соколова полностью.

Справка агентства «Атолл»

«История взаимоотношений между Борисом Березовским и братьями Черными берет свое начало из того времени, когда Черные хотели укрепить свой бизнес, который был построен на криминальных принципах, путем привлечения административного ресурса. Братья видели, как укреплял свои позиции Б. Березовский, как он без труда лоббировал свои интересы и назначал на ключевые властные посты нужных ему людей. Черные решили изменить свою методологию и перестроить свою алюминиевую вотчину. Человеком, ставшим основным связным и к тому времени завоевавшим у Черных доверие и авторитет, стал их молодой ученик, уверенно шедший в гору понимания новых принципов политико-экономических отношений, Дмитрий Босов. В то время Босов считался достаточно профессиональным менеджером и приносил в „семью Черных“ новые, принципиально нужные, интересные и перспективные проекты и концепции. Босов вступил в самые тесные и доверительные отношения с Березовским и Бадри Патаркацишвили. Березовский и Патаркацишвили, видя почитание и пиетет со стороны Босова, решаются воспользоваться доверием и кинуть „семью Черных“, предлагая им профинансировать несколько своих проектов в сфере медиа-бизнеса. Получая согласие от братьев через Босова, они привлекают в схему разводки Валентина Юмашева, бывшего в то время помощником Президента Ельцина. Березовский приводит молодого Босова в Кремль, где тот имеет беседу с Юмашевым в его служебном кабинете. Видя ковры, хрустальные люстры и бронзовые таблички с надписью „Президент Российской Федерации Борис Ельцин“, окрыленный Босов решает, что наступили новые времена. Он рассказывает Черным, что теперь все изменится и они будут неприкасаемы, почти так же, как и Березовский. Но после финансирования проектов Березовский кидает братьев, а когда они решают возмутиться, им настойчиво советуют уехать из страны, приводят веские аргументы такой позиции и предлагают не предъявлять претензий к „семье Ельцина“. Это краткий исторический экскурс взаимоотношений Березовского и братьев Черных. Впрочем, в последнее время ситуация принципиально изменилась. Черный вновь вступил в контакт с Березовским, и посредниками в их переговорах стали сотрудники английской разведки Ми-6. В данный момент Михаил Черный действительно находится в Лондоне. Что же касается Босова, то он является основным „смотрящим“ за всем бизнесом Черных. Он осуществляет систему связи или, лучше сказать, является своего рода переводчиком с языка Черных на язык Березовского и наоборот. Босов поддерживает самые тесные связи с представителями Березовского и его бизнесом (Мотькин, Пеганов, Кудрявцев, Шуппе). Босов являлся ключевой фигурой переговоров и финансирования „украинского проекта“ – „оранжевой революции“, имея самые тесные связи с Юлией Тимошенко, представляя интересы как Черных, так и Березовского. В нашем распоряжении имеется прямой подход к Босову и замороженная агентурная сеть в его структуре, через которую можно отследить контакты между Черными и Березовским, получить информацию о предполагаемых сценариях развития их бизнеса, стратегических и тактических планах.

С уважением, Сергей Соколов»...

Я, прочитав письмо Сергея, понял, что еще немного усилий с моей стороны, и я буду втянут в неведомую мне игру разведок. Мне было уже очевидно, что без специального разрешения спецслужб Великобритании Черный не смог бы прилететь в Лондон. Я снова набрал телефонный номер адвоката Добровинского. Извинившись за прерванный часом ранее разговор, я поинтересовался, известно ли моему собеседнику о контактах Черного и Березовского и что он думает о вероятной вербовке Михаила Черного спецслужбами Израиля и Объединенного Королевства? Услышав в трубке характерные звуки, я тут же представил себе, как адвокат с удовольствием затянулся своей любимой сигарой, откидываясь на спинку кресла.

– Когда Михаил начал бизнес в Израиле, Моссад тут же начал его пасти, прослушивать и так далее. Для Израиля было бы лучше всего, чтобы Черный уехал бы от них куда-нибудь подальше с его-то репутацией. Скорее всего, на контакт он с ними не пошел. Теперь он им мешает. Но они его не могут выслать, закон не позволяет. А посадить не за что. В этом смысле самая интересная ситуация с английскими спецслужбами. Вам уже наверняка известно, что Черный летал в Лондон. (Как я и предполагал, Добровинский знал гораздо больше, чем мне казалось в начале этого расследования. Кроме того, будучи умнейшим человеком и прекрасным психологом, он, очевидно, понимал, что информация о нахождении Черного в Лондоне станет вскоре известна многим. – Авт.) Так вот, английские спецслужбы его пустили в страну. Мне кажется, в Лондоне раньше других поняли, что раз уж такие странные эти ребята из русской мафии, пусть лучше к нам прилетают, а мы попытаемся с ними здесь уже «поработать». Я думаю, и с Черным ситуация в данный момент выглядит так. Иначе бы его Ми-6 к себе бы не пустила. Возможно, он там возобновил контакты с Березовским. Может быть, их объединяет не только эмиграция. Оба по-своему неординарные люди. Но очень разные. Березовский, например, стремится вернуться в Россию. Черный – нет. В Черном для меня огромное количество загадок. Я неоднократно спрашивал его: почему ты не возвращаешься? Он никогда мне на этот вопрос не отвечал. Теперь я его уже не спрашиваю. Но я отчетливо понимаю, что его эра закончилась. Его время ушло. У Михаила еще есть деньги, но создать вновь какую-либо империю он не сможет. Многое в России изменилось. Я его вижу в каком-нибудь строительном бизнесе или в сфере недвижимости. Что-нибудь средненькое по сравнению с тем, что было раньше. Как-то даже Михаил Фридман сказал, что «время Черного уходит, а приходит эпоха „белых воротничков и очкариков“». Так и произошло.

Не рано ли адвокат ставил крест на карьере своего хорошего друга? Или это было сказано специально для меня? Я еще раз поблагодарил Александра Андреевича и повесил трубку. Добровинский оказал мне неоценимую помощь. Искать Черного в Лондоне – занятие бессмысленное. Не по отелям же бегать! Тем более я теперь хотел получить еще один комментарий, который бы либо подтвердил мои предположения, либо их опроверг. Надо было возвращаться в Москву. Я знал, с кем мне необходимо встретиться. Перед тем как поехать в аэропорт, я набрал хорошо знакомый московский номер, чтобы договориться о встрече с Олегом Нечипоренко, ветераном Службы внешней разведки. Если Михаил Черный действительно находился «под колпаком» спецслужб, пусть даже английских, Олег Максимович, наведя справки, мог бы мне хотя бы об этом намекнуть.

Я улетел из Хитроу в Шереметьево в полдень 17 октября 2006 года. Михаил Черный в это время еще был в Лондоне. Перед вылетом я хотел было позвонить Литвиненко и поблагодарить его за справку, которую он мне передал накануне, но не был теперь уверен, что его телефон не прослушивается. В тот момент я и не думал, что больше мне увидеться с Сашей будет не суждено. Его убьют через две недели. Сейчас я лишь могу вспомнить, как он говорил мне о том, что на Новый год хотел полететь в Израиль. Я спросил, не с Черным ли он собирается встречаться. Литвиненко ушел от ответа. Мне же говорили, что он собирался на встречу с Леонидом Невзлиным. Впрочем, зачем ему было лететь в Израиль, Саша так и не сказал. Пусть теперь это выяснит Скотленд-Ярд...

Возвращение в Москву

В десять часов утра я вошел в роскошное здание торгового центра в Москве. Через полчаса у меня была назначена встреча с Олегом Нечипоренко. После моего возвращения из Лондона прошло три дня. Олег Максимович позвонил мне накануне вечером и сказал, что может поделиться со мной интересующей меня информацией.

Что я знал о моем собеседнике? Генеральный директор Национального антикриминального и антитеррористического фонда, полковник ПГУ КГБ в отставке. Разведчик. Работал в Мексике с 1961 по 1965 год и с 1967 по 1971 год. Заместитель резидента в Мексике по внешней контрразведке. Был выдворен из страны якобы за попытку организации государственного переворота. Работал в соцстранах, помогал кубинцам в организации работы их спецслужб против США. Был во Вьетнаме во время американского вторжения. В 1980-е годы работал в Никарагуа, где помогал организовывать местную контрразведку. Профессионал до мозга костей. Всегда в прекрасной форме. Связей с Ясенево, где располагается головной офис российской разведки, не утратил. Более того, к нему нынешние разведчики и резиденты постоянно обращаются за советом.

Как я и предполагал, Олег Максимович уже ждал меня в кафе на первом этаже Новинского пассажа. Я сел напротив разведчика за маленький столик в углу кафе. Рядом не было ни души.

– Все я тебе, как ты понимаешь, рассказать не смогу. Но кое-что мне удалось узнать. Впрочем, ты и так на верном пути. Вряд ли я тебе открою на что-то глаза. Итак, алюминиевая промышленность в 1990-е годы практически полностью оказалась под контролем одних из самых одиозных фигур в новейшей истории России – братьев Льва и Михаила Черных. При этом сразу стоит оговориться, что под устойчивым словосочетанием «братья Черные» на самом деле скрывается существенная неточность, если говорить об их функциях в бизнесе. Это братья Райт или Монгольфье были родственниками с одинаковым устройством мозгов – конструкторского склада. Братья Черные – это, как говорят в Одессе, совсем другая история. Лев Черной – по натуре предприниматель, хотя и склонный к аферам, не гнушающийся сомнительных и часто на грани закона бизнес-методов. Михаил же не имеет никакого отношения к организации производства и бизнеса вообще. Изначально он был привлечен Львом в качестве посредника-«технолога» между бандитами и бизнесом. Различные криминальные группировки, с одной стороны, и правительственные чиновники типа Сосковца – с другой. «Красные директора» – с одной, местная братва – с другой. Вот сфера его профессионализации. Михаил оказался в своей стихии, и очень скоро личные качества – амбиции и жесткость – превратили его из «связника» в «крышу». Он потому и богаче Льва на порядок, что получал мзду со всех подконтрольных бизнесменов-металлургов – Лисина, Махмудова, Дерипаски, Живило. Получал по технологии всех криминальных «крыш» во всем мире – по «праву» силы. И хотя об алюминиевых войнах написано в 1990-е годы очень много, за последнее время выяснилась масса новых подробностей об особенностях функционирования «бизнеса на крови». Оба брата, Лев в России, Михаил за рубежом, сегодня предпринимают колоссальные усилия для того, чтобы выглядеть респектабельными буржуа, спонсирующими науку (и не только) и благотворительные фонды. И все чаще звучат в многочисленных интервью Михаила слова, что он, мол, честный инвестор: портфельный, многопрофильный, опытный. Звучат в надежде усыпить бдительность общественности в России, Украине, Израиле и Англии. Звучат, будто и не было обвинений его во всех грехах со стороны правоохранительных органов и спецслужб тех же и целого ряда других стран, в частности Швейцарии, Франции, Болгарии, США. Но ведь и у них сердце не камень. Стоило «многопрофильному» Мише спонсировать в г. Александрии (шт. Виргиния) под Вашингтоном проведение конференции «Саммит разведок» (Intelligence Summit), на которую собрались бывшие и действующие сотрудники американского разведсообщества, как «непотопляемый», но нежелательный для въезда в США «частный инвестор» вновь после этого путешествует по миру и положил глаз на приобретение гнездышка в гостеприимном Альбионе. Ты это уже знаешь. И для людей сведущих это явный сигнал: безусловный «авторитет» международного бизнеса вновь готовится продолжать амплуа одного из главных менеджеров по отмыванию и легализации грязных денег для грязных дел. Но я хотел бы рассказать тебе кое-что еще. И то, что я расскажу, скорее не красит наши спецслужбы. И секретов тут на данный момент уже нет никаких. После развала СССР такие отрасли, как нефть и металлургия, сразу же попали в область экономической разведки западных стран, и прежде всего США. Раньше у них не было возможности отслеживать и влиять на экономический рынок СССР. Теперь же появилась – через свои новые связи. И конечно, им были нужны свои «агенты влияния» внутри страны. С давних пор при ЦРУ существует так называемое Вашингтонское экономическое сообщество. Они выпускали даже открытые доклады, в которых, в частности, говорилось о необходимости ведения экономической разведывательной деятельности на территории России. Анализ этих материалов дает основания полагать, что английские бизнесмены братья Рубен, которые получили возможность работать в области металлургии еще в советское время, действовали по двум направлениям: сбор информации и захват экономически выгодных объектов в области освоения алюминиевой отрасли. Их работа шла фактически под «крышей» ЦРУ и британской разведки Ми-6. Рубены – это так называемые «контрактные агенты» на языке спецслужб. С ними работали кадровые офицеры ЦРУ, например, некий господин Берг, сотрудник Управления по борьбе с наркотиками и организованной преступностью. Затем он стал работать с Черными. Ну тут же все очевидно. Их основная задача – не дать возможности российской экономике встать на ноги в эти годы. (Стоит заметить, что имя Берга впервые всплывает в статье Ричарда Бехара в журнале «Форчун».) Бехар объясняет появление Берга в «алюминиевой тусовке» следующим образом: «После скандала в России, когда министр МВД Анатолий Куликов обвинил Черных и Малевского в разделе всего алюминиевого рынка и указал на главный экономический инструмент их афер – компанию TWG, стало ясно, что Рубенам нужна помощь „сверху“, и они получили ее в лице Мики Кантора, бывшего госсекретаря США по торговле, и его юридической фирмы Mayer Brown & Platt, которая получила пять миллионов за свои услуги. Адвокаты, в свою очередь, воспользовались услугами IGI, частного агентства, с которым имел дело и президент Клинтон во время скандала вокруг Моники Левински. Сотрудник IGI Терренс Берг, бывший офицер ЦРУ, встретился с Михаилом Черным и различными правительственными чиновниками. Один из высокопоставленных сотрудников посольства США в Москве сказал, что, по мнению США, Trans World „косвенно получал выгоду от отмытых средств“, как отмечается в служебной записке, составленной Mayer Brown & Platt в 1997 году. ФБР уведомило Берга, "что, по их мнению, сам Михаил Черной был одной из фигур организованной преступности». (Берг порекомендовал Рубенам разорвать отношения с Михаилом, и в 1997 году они так и поступили, заплатив ему 400 миллионов отступного. -Авт.) Конечно, сами Рубены даже при поддержке мощных разведывательных структур Запада не смогли бы провернуть столь грандиозные финансовые операции по выводу из России и алюминия, и денег одновременно. Нужны были налаженные связи и «свои люди» в зарождавшемся российском экономическом спектре. Такими людьми и стали братья Черные. Главное направление – работа в области природных ресурсов и сырья. И Рубены нашли Черных, а не наоборот. Дело в том, что имеющиеся сейчас материалы говорят о том, что ЦРУ наблюдали за Черными достаточно долго, в том числе отслеживая даже их криминальные связи. Компания «Транс Уорлд Групп» для спецслужб США и Великобритании – это своеобразная ширма, необходимая для проведения экономической разведки и собственно конкретных мероприятий в области экономики. Например, толлинг, с моей точки зрения, как схема увода из России сырья и денег – это разработка спецслужб, как модель экономической диверсии. Черные не могли не понимать, на кого они работают. Неудивительно, что, даже предъявляя затем Черным претензии и не пуская их на свою территорию, они же (и ЦРУ, и ФБР) их не арестовывали и не задерживали. Более того, на деньги Черного организовывались целые форумы и конференции американских спецслужб на территории США. Момент истины наступил в феврале прошлого года, когда под Вашингтоном прошла та самая конференция «Саммит разведок» (Intelligence Summit), которая собрала бывших и нынешних сотрудников шестнадцати разведслужб США. При том, что Михаилу Черному по-прежнему запрещен въезд в США, мероприятие было спонсировано именно им (конечно же вряд ли по его доброй воле). Это вообще феноменально. Нужно ли еще что-либо объяснять! Кроме того, ЦРУ было выгодно держать Михаила Черного на расстоянии и «под колпаком». Например, в Израиле. ЦРУ таким образом просто передало Черного Моссаду. Там же тоже Михаил Черный, безусловно сотрудничая с израильской разведкой, остается под «домашним арестом», но не оказывается в тюрьме. Его держат на коротком поводке, так как он является полезным носителем информации. И каждый шаг его отслеживается: с кем он встречается, кто на него выходит и так далее. Он, вероятно, для израильских спецслужб такой же «контрактный агент», как Рубены для ЦРУ. Его берегут там для возможной новой «экономической атаки». Это возможно. Все скандалы с Черными, в Болгарии или Швейцарии, заканчивались ничем. Их, Черных, такое впечатление, просто оберегали более серьезные силы. Нужно было, чтобы Михаил оставался на свободе. Он ценен именно этим для того же Моссада. Конечно, надо признать, что КГБ проморгал Черных в начале 1990-х годов. Их должны были вербовать мы сами. Но вспомним, что происходило с нашей контрразведкой в те годы. Страна развалилась, развалились и спецслужбы. У нас же существовало Шестое управление КГБ, которое занималось промышленной контрразведкой, были подразделения в ПГУ и ГРУ, занимавшиеся экономическим шпионажем. Но их развалили. Все это произошло в 1991 году. Нам лишь остается теперь только локти кусать.

Олег Максимович тяжело вздохнул. Как же мне были знакомы эти переживания. Сколько высококлассных агентов и сотрудников КГБ покинули ряды своей организации в начале 1990-х! Я так часто слышал от них, какие операции пришлось свернуть, как приходилось спасать своих контактеров на Западе, сколько сил было потрачено впустую, когда страна оказалась на грани распада и экономического коллапса. Большего подарка для ЦРУ и Моссада, чем развал СССР, нельзя было и придумать. И теперь ветераны КГБ, прекрасно зная, кто из «новых русских олигархов» был завербован, лишь, как и сказал Нечипоренко, кусают локти...

Глава 13 Гуд-бай, Америка...

«Мы их повесим за...»

Я прилетел в Нью-Йорк в январе, как в свое время и обещал Александру Гранту, с которым собирался обязательно увидеться, чтобы обсудить финал книги. Об этом визите в Штаты меня попросили также братья погибшего в Москве американского журналиста Пола Хлебникова – Майкл и Питер. Встретиться с ними я планировал воскресным вечером где-нибудь на Манхэттене. А днем я в очередной раз приехал в Бруклин. Что-то, скорее всего обычное любопытство, тянуло меня в этот «советский квартал». Какие же они все-таки своеобразные люди, настоящие русские эмигранты, думал я в ожидании своего друга Питера Гриненко в маленьком ресторанчике «Эль-Греко» на окраине Бруклина. Я думал увидеть где-нибудь на улице елку, такую, как до сих пор стояла у Рокфеллер-центра на Манхэттене, думал, что в выходной день встречу множество спешащих в магазины людей, торопящихся купить подарки своим родным, очереди в магазинах, как в «Масис» на знаменитой 7-й авеню – шопинг-центре Нью-Йорка. Нет, здесь ничего этого не было. Нового года будто не наступило, а серые рабочие будни никогда не прерывались на уик-энд. Как же они здесь, в Бруклине, празднуют Новый год?

– Ничего они никогда не празднуют, – объяснил подсевший за стол Питер. – Отвыкли, да и для многих живущих в этом районе русских это просто дорого. Ты думаешь, все они нашли себе здесь работу? Нет, они живут на пособия. Какой уж тут Новый год!

Я тем временем внимательно наблюдаю за странной семейной парой неопределенного возраста, которая, старательно выговаривая слова, что-то обсуждает по-английски. Но ведь они русские. Это даже по внешнему виду можно определить, не то что по лицам!

– Конечно, но здесь так принято. Вроде как окунулись в среду. Да и язык многим надо учить практически с нуля. Многие из тех, кто приехал в Штаты, вообще по-английски не говорили. Кстати, сейчас тут почти все в ресторанах – русские. От официантов до последнего посетителя.

Питер многих знает в лицо. Он почти двадцать лет, пока не ушел на пенсию, проработал в русском отделе бруклинской полиции и прокуратуры. Видел он за эти годы и «новых русских» гангстеров, приехавших сюда в поиске легких денег, и вора в законе Иванькова – Япончика, в аресте которого принимал участие. Русскоязычная преступность за эти годы сильно изменилась. Аферы со страховками и махинации с разбавленным бензином ушли в прошлое, а убийств и раньше-то было не много (по сравнению с другими мафиозными группами). Да и потом, русские, как правило, убивали только своих, русских! Гриненко смеется над мифом о «красной мафии»:

– Русская мафия для Америки – нонсенс. Ее здесь нет. Но есть русские преступники, которые хотят, чтобы она была. Причина очень проста. Если бы, например, в Нью-Йорке существовала бы сильная организованная группировка, ее бы начали по-настоящему бояться. Им это просто необходимо для того, чтобы наладить контакт с костариканцами или колумбийцами. Да, с итальянскими мафиози русские не раз выходили на связь, но чем все это кончалось? И те и другие оказывались в тюрьме. Вот и всё. Существовал такой миф, что русские якобы после совершенных убийств специально, демонстративно оставляли трупы на улицах. В отличие, скажем, от итальянцев, которые прятали трупы убитых ими людей. Но это миф. Часто его придумывают либо полицейские, расследующие громкие дела, либо сотрудники ФСБ, желающие подчеркнуть свою значимость. А журналисты эти мифы подхватывают. Например, один американский журналист, Роберт Фридман, очень долго писал о вашем Япончике, какой тот якобы крутой. Так это было на руку самому Япончику. Его стали бояться, он сам всем хвастался, что он – гангстер. Это его погубило на суде, когда его поймали за вымогательство. Судья постоянно говорил о всесильной «красной мафии», и присяжные, естественно, его наказали по всей строгости закона. Но я могу сказать, что мы следили за каждым его шагом здесь и, если бы что-то подобное совершил раньше, он бы сел в тюрьму раньше. Для нас он не «крестный отец», как для вас. А помнишь, был такой рэкетир Марат Балагула, о котором в 1990-х годах все писали как о «крестном отце» Брайтон-Бич? Так вот он недавно вышел из тюрьмы и сидит у себя на Брайтоне тише воды. Кажется, даже его мама следит, чтобы он лишнего шагу не сделал, в магазин вместе с ним ходит, да он и сам боится. И если он вдруг снова совершит здесь преступление, мы сразу «возьмем его здесь за яйца». Правильно я по-русски сказал? «За яйца»? Но с другой стороны, мы же не расследуем преступления, которые, допустим, назовем их русскими мафиози, совершают у вас в России. Или что у них было в прошлом. Да, мы это берем на заметку. Так что если ты говоришь, что у, например, Михаила Черного здесь, предположим, возникнет криминальный бизнес, мы его будем отслеживать. Но он ведь сам сюда не приедет. Хватит! Его сюда просто не пустят, и он на том же самолете улетит к себе обратно в Киев. Или в Израиль? Или куда там его еще пускают? Никуда? Так тем более. Он же не совсем, наверное, дурак, чтобы здесь сесть в тюрьму. Ему сюда дорога вообще закрыта. Потом, если против него есть дела в России, у нас же есть соглашения между странами, мы будем работать. А вообще волна русской преступности сошла на нет. Того же Михаила Черного я пока не знаю. Что он лично здесь сделал? Узнаем – будем разбираться. Может быть, кстати, кто-то думает, что отсидеть в тюрьме здесь или в России – это круто, это какой-то авторитет. У нас здесь все иначе. Это позор. Так что никто не стремится к этому. Наконец, думаю, в России это тоже скоро поймут. Так что привет всем русским мафиози, сидите лучше дома!

На прощание Питер, все это время говоривший со мной по-русски, оглядел весь ресторан, будто надеясь увидеть здесь пресловутых русских мафиози, не спеша расплатился и вышел. Метрдотель проводил его до дверей как особо уважаемого гостя. «Русский Нью-Йорк» хорошо знал Гриненко. Знал и уважал... Вспомнив свои злоключения в Бруклине в мой прошлый приезд, когда такси пришлось искать около двух часов, я заказал машину прямо из ресторана. Через сорок минут я был уже на Манхэттене...

Дело Пола Хлебникова

Я встречался с ними дважды. Первый раз – осенью 2004 года, практически через два месяца после трагической гибели их брата Пола, или Павла, как звали его все мои коллеги в Москве. Тогда у следствия было множество версий, но при этом ни одной конкретной зацепки. Сейчас, когда мы встретились в маленьком немецком ресторанчике на пересечении 5-й авеню и 34-й стрит, они, Питер и Майкл Хлебниковы, родные братья зверски убитого в июле 2004 года американского журналиста Пола Хлебникова, казалось бы, должны были выглядеть чуть более удовлетворенно, что ли. Если вообще можно удовлетвориться итогом расследования убийства...

Прокуратура России еще летом 2005 года завершила следствие, официально объявила имена исполнителей и заказчиков. Но! В том формате суда, что завершился 5 мая 2006 года, участие в убийстве так называемого заказчика, а по версии российского правосудия им являлся чеченский полевой командир Хож-Ахмед Нухаев, вообще не рассматривалось, а вот предполагаемого киллера – Казбека Дукузова – присяжные вообще оправдали. Майкл и Питер встречались с Президентом России Владимиром Путиным, с госсекретарем США Кондолизой Райc, с представителями российской прокуратуры и ФБР США. Все напрасно. Для этой семьи дело осталось открытым, а судебный процесс позорно проигран. Они не верят и в официальную версию следствия, которая говорит о том, что мотивом убийства стала опубликованная Полом Хлебниковым книга «Разговор с варваром», главным героем которой и был Нухаев. Того, кстати, книга, как рассказывали мне мои источники, если и не впечатлила, то, скажем так, никаких негативных чувств не вызвала вовсе. Я лично (как журналист) занимался расследованием этого убийства два года, и теперь уже, пожалуй, могу сказать, что с самого начала и следователи Генеральной прокуратуры России в версию о причастности Хожи не очень-то верили. Зато и прокуратуре, и ФСБ было доподлинно известно другое: за несколько недель до гибели Пол Хлебников получил от некоего источника очень серьезные документы, в которых, во-первых, речь шла о Чечне, а во-вторых, об очень больших деньгах. Возможно, этим источником был бывший вице-премьер Чечни Ян Сергунин, застреленный, кстати, 24 июня 2004 года, то есть за две недели до убийства самого Пола.

С его вдовой я встречался в Москве незадолго до командировки в Нью-Йорк. Встречался я и с еще одним человеком, которого Генеральная прокуратура, собственно, и обвинила в совершении двойного убийства (Сергунина и Хлебникова), – с Казбеком Дукузовым. Это телеинтервью стало в России настоящей сенсацией...

Обвиняемый, он же – оправданный

Я ждал этой встречи. Был почти уверен, что она не состоится. Но вот раздался телефонный звонок. Мне нужно было приехать на Тверскую, в офис одной юридической фирмы. Оттуда в сопровождении двух человек мы направились в сторону Кутузовского проспекта. Затем свернули под мост и оказались на Аминьевском шоссе. Остановились у автозаправочного комплекса. Вроде бы приехали. Ждали минут десять. Наконец, он пришел. Вместе с Казбеком было еще человек пятнадцать – то ли охрана, то ли друзья.

– Видите, я ни от кого не скрываюсь, встречаюсь с вами не в лесу, а почти что в центре Москвы. После приговора суда никуда не убежал. Я же перед законом чист.

На Дукузове – отличный, хорошо скроенный костюм, подчеркивающий спортивную фигуру. Казбек все время улыбается. Взгляд не отводит, только – глаза в глаза.

– Я на этой заправке весь день провожу. В три часа дня сюда прихожу, в три часа ночи ухожу. Правда, ничего сейчас не делаю. Я отдыхаю после суда. Считайте, что в отпуске нахожусь. Потом займусь чем-нибудь. Наверное, бизнесом в сфере деревообработки. Это ведь моя профессия. Сразу скажу, что не заказными убийствами буду заниматься.

Интересно, это он шутит так?.. Пока мы готовили к съемке телевизионную аппаратуру, «друзья» Казбека внимательно изучали машину, на которой мы приехали, технику, которую мы достаем из кофров, да и нас самих.

– Посудите сами, какой из меня киллер, – начинает разговор Казбек, усевшись перед камерой под огни софитов, – я левой рукой и камень-то бросить не могу.

– А правой?

– А правой могу. Ну и стрелять правой тоже могу. Человек вообще так устроен: дай ему оружие, он тут же стрелять начнет. Но я не стрелял! Пусть мне покажут пленку или пусть какие-нибудь свидетели скажут, что видели меня с оружием.

Я тут же вспоминаю рассказ одного из участников судебного процесса. Там, прямо во время слушаний, Казбек заявил примерно то же самое. Гособвинитель Дмитрий Шохин тогда попросил принести какую-то пленку. На ней «человек, похожий на Казбека», с пистолетом в руках гонял кого-то по улице. И свидетели того, что это был именно Казбек, сразу нашлись. Впрочем, адвокат Дукузова Игорь Короткое и сейчас настаивает на том, что на этой видеозаписи кто угодно, только не его подзащитный. У Казбека, мол, на этот случай даже алиби есть. Он в тот день, когда была сделана эта запись, лежал в Институте имени Склифосовского – был ранен после какой-то перестрелки в Москве. Интересное алиби, правда? Кстати, один из сотрудников оперативно-разыскного бюро Департамента уголовного розыска МВД говорил мне, что после той «стрелки» Казбека даже в вора в законе хотели короновать.

– А что вам Камилла Сергунина, вдова Яна, тогда на суде сказала, у нее, как у чеченки, может быть, свои источники информации? – наконец спрашиваю я.

– Она сказала, что очень долго не хотела верить, что это я ее мужа убил. А потом, видимо, передумала и вдруг подходит ко мне и говорит: теперь я точно знаю, что ты и есть убийца. А я ей даже ответить ничего не сумел, я же за стеклом сижу, – говорит Казбек.

Разговаривали мы минут тридцать. Об убийстве Пола Хлебникова, естественно, тоже. Казбек уверял, что на улице Докукина, где журналист был расстрелян 9 июля 2004 года, он, Дукузов, никогда не был. (Прокуратура, МВД и ФСБ в один голос утверждают, что именно он там в тот день и был.) В конце разговора я спросил его мнение о присяжных.

– Хорошие люди, – говорит Казбек, – во всем правильно разобрались.

Присяжные

За оправдательный вердикт проголосовало восемь человек. Все они – женщины. Четверо остальных – мужчины – голосовали за обвинение. Я нашел всех присяжных. Поговорить со мной согласились двое. Один из них, Алексей Рыбин, врач по профессии, скрупулезно следил за каждым словом, произнесенным на этом процессе. Все происходящее он записывал в специально заведенный для этих целей дневник. Теперь его изучают следователи прокуратуры. Дело в том, что Алексей официально и по собственной воле обратился в здание на Большой Дмитровке, так как, по собственному признанию, ему стало стыдно! Стыдно за тот вердикт, которые большинством голосов вынесли его коллеги-присяжные.

– Мы должны были вынести окончательное решение 4 мая, – вспоминает Алексей. – Но судья Владимир Усов почему-то дал нам своего рода дополнительное время. Мол, еще раз надо подумать и вынести взвешенное решение. Я почувствовал, что все как будто чего-то ждут. И тут началось такое! Прямо в совещательной комнате разгорелся жуткий скандал. Обсуждение вердикта готово было перерасти в драку! За обвинительное заключение выступало четыре человека. Остальные восемь требовали оправдать Дукузова. Сейчас для меня уже очевидно – это был сговор. Причин, побудивших этих женщин неожиданно требовать оправдания, я не знаю. Зато точно знаю, что у этого сговора был организатор. Был лидер. Вот у этого человека и надо спросить, какое именно обстоятельство заставило большинство присяжных еще до окончания слушаний и прений сторон однозначно принять более чем спорное решение – «невиновен»! В ходе этой «дискуссии» вечером 4 мая мне стало ясно, что приговор будет нечестным! Мне не хотелось принимать участие в этом позорном представлении, и я даже хотел выйти из состава присяжных. Тогда меня бы заменили кем-то из запасных. Но тут я вспомнил, как те же запасные свободно заходили в нашу совещательную комнату и судья даже не делал им замечаний! Тогда я понял, что все здесь решено заранее, в кулуарах. И даже если меня заменят, ни на что это уже не повлияет.

То, что рассказал мне Алексей Рыбин, – настоящая сенсация. И даже не столько журналистская, сколько юридическая. Согласно статье 341 УПК РФ, тайна совещательной комнаты неприкосновенна. Никто, и тем более запасные присяжные, заходить в нее не имеет права! А как вспоминает Алексей, один из адвокатов обвиняемых к тому же еще и встречался с одной из присяжных после заседаний суда! Это еще одно серьезнейшее нарушение все тойже 341-й статьи... Впоследствии Верховный Суд России оправдательный приговор все же отменил. Но Казбек Дукузов к тому времени из Москвы таинственно исчез...

Мотив убийства

В ходе расследования убийства Пола Хлебникова против Казбека Дукузова, как я уже говорил, было выдвинуто обвинение в совершении двух убийств (кроме покушения на убийство и незаконное хранение и ношение огнестрельного оружия): бывшего вице-премьера Чечни Яна Сергунина и самого Пола Хлебникова. Адвокат Лариса Масленникова, представлявшая на суде интересы семьи американского журналиста, утверждает:

– Точно установлено, что оба убийства совершены по схожему сценарию, одним почерком и, кроме того, между этими преступлениями очень короткий срок, что также доказывает безусловную связь между ними.

Что еще связывает эти два убийства? Существует вполне правдоподобная версия, что Сергунин и Хлебников были друг с другом хорошо знакомы. Их встреча якобы произошла на одной вечеринке в декабре 2003 года. Чем бывший вице-премьер Чечни, долгое время отвечавший за все финансовые потоки, шедшие на восстановление республики из государственного бюджета, мог быть интересен Хлебникову? Ответ напрашивается сам собой. Вскоре после убийства журналиста одна его знакомая, главный редактор Интернет-издания «Стрингер» Елена Токарева, вспомнит:

– В начале июня Пол обратился ко мне за помощью. Он сказал, что начал писать книгу о хищениях госсредств, шедших на восстановление Чечни. И что якобы у него уже есть серьезный источник. Кто он, Хлебников не сказал. Меня же он попросил подобрать материалы по своим каналам. Некоторые документы мой помощник передал ему в двадцатых числах июня. Он сказал: «Этого мало. Я хочу настоящей сенсации!»

Токарева до сих пор не рассказывает, что было в этих документах. Но возьму на себя смелость предположить, что там не было и сотой доли того, что мог предложить Хлебникову Ян Сергунин. После того как первый президент Чечни Ахмад Кадыров был взорван во время теракта в Грозном 9 мая 2004 года, Сергунин оставался единственным крупным чеченским политиком и, что не менее важно, финансистом, который в полной мере владел всей информацией о том, какие средства в Чечню были направлены, как и кем они расходовались, а также кто и сколько успел украсть!

Теперь – внимание! Следите за датами. Кадыров погибает 9 мая. 25 июня Ян Сергунин заходит вместе с женой Камиллой поужинать в ресторан «Восточный дворик» на Покровке, и на выходе его в упор расстреливает неизвестный человек в одежде мотоциклиста. 9 июля неизвестный киллер из окна автомобиля «ВАЗ-2115» также хладнокровно убивает Хлебникова. Никто ничего про хищение федеральных средств, якобы ушедших на восстановление обескровленной войной республики, так и не написал. А если бы такой материал появился бы в каком-нибудь крупном американском издании? Например, в «Форбс»? Вот был бы настоящий скандал. И ведь время-то было какое! На носу – выборы нового чеченского президента. Подумайте сами, кому эта статья могла помешать? Отвечаю – всем! Как в Грозном, так и в особенности в Москве.

Жертвы

Камилла Сергунина чудом осталась жива после того ужина в ресторане. Она видела мотоциклиста, помнит, как он уверенным и спокойным шагом шел в сторону их машины, как достал пистолет и открыл огонь. Камилла пригнулась, вернее, муж закрыл ее своим телом. У Яна Сергунина осталось трое детей. На суде Камилла не смогла опознать Дукузова, пояснив, что, во-первых, убийца был в мотоциклетном шлеме, во-вторых, было уже темно и, наконец, она не хочет верить, что киллером был чеченец.

– Ян Александрович очень много сделал для Чечни, – говорит Камилла, разливая чай в чашки из сервиза, подаренного ей Рамзаном Кадыровым, – но я же тоже чеченка. И это убийство так не оставлю. Киллера я найду сама.

Пол Хлебников интересовался чеченской темой около пятнадцати лет. Он изучал и финансовые документы, из которых следовало, кто и как обеспечивал боевиков деньгами, и биографию полевых командиров, и историю банковских махинаций в Грозном. Об этом в России написано немало. Братья Пола от корки до корки изучили каждую статью, опубликованную как в российской, так и в американской прессе, где было бы хоть слово о смерти их брата. Ту распечатку из Интернета, которую я показал Майклу и Питеру за ужином в Нью-Йорке и которая «гуляет» во Всемирной паутине по сей день, мне также приходилось видеть неоднократно. Могу лишь сказать, что высказанная там версия отрабатывается сотрудниками некоторых российских спецслужб по сей день. Для Питера и Майкла это чуть ли не последняя надежда на то, что истинная причина убийства Пола все-таки будет установлена.

Речь в том материале, что я им показал, действительно идет о Чечне и об очень больших деньгах. С уверенностью могу сказать, что просто так такие материалы в прессе не появляются. У автора должны быть весьма серьезные основания строить столь серьезную версию. А значит, и источник должен быть весьма серьезен, которому можно было бы доверять.

Мы читали подборку российской и американской прессы, в которой как раз обсуждалась эта версия, в маленьком ресторанчике почти ночью при свете маленькой свечки за узким столиком. А вокруг нас то и дело сновали счастливые молодые пары, готовящиеся к пятничным вечеринкам, отпускавшие в адрес друг друга шутки, одну веселее другой. Но нас это не отвлекало. Кажется, мы были слишком серьезны, чтобы вписаться в интерьер молодежного ресторанчика на Манхэттене в столь поздний час. Вряд ли молодые нью-йоркские «яппи» догадывались, что за соседним столиком кто-то говорит об убийстве. Но поверьте, то, что мы читали, для нас было важнее рождественской суеты... Цитирую сообщения Интернет-агентств полностью.

Эхо фальшивых авизо

«По одной из версий, причиной расправы над Хлебниковым могли стать его книги, речь в которых шла о становлении российского капитализма в 1990-х годах. Так, в книге „Крестный отец Кремля“, посвященной деятельности Бориса Березовского, Хлебников останавливается на сотрудничестве предпринимателя с чеченскими преступными группировками и, в частности, раскрывает механизм махинаций с так называемым „чеченскими“ авизо в 1992–1993 годах, с помощью которых из российской банковской системы преступными группами были выкачаны, по разным оценкам, от 2 до 3 миллиардов долларов. По данным П. Хлебникова, к аферам с фальшивыми авизо также были причастны сотрудничавшие с Б. Березовским братья Черные. В 1995 году МВД сообщало, что оно расследует деятельность близкой Черным компании Trans-CIS, заработавшей свои первые деньги через банки-пустышки в Чечне. Однако позднее выяснилось, что архивы Центрального банка в Грозном были целенаправленно уничтожены в ходе первой чеченской войны».

И еще одна цитата.

«Депутат Государственной Думы РФ, член комитета по безопасности Геннадий Гудков отметил: „Отдельно хочу сказать о связях Березовского и Черных с чеченскими террористами и махинациями с авизо. Известно, что со времен грозненского офшора у Черных крепкие связи с чеченскими авторитетными людьми. Крепкие ребята из Чечни регулярно появляются в местах, где у Черных случается кризис с бизнесом. Об этом говорят многие очевидцы“, – резюмирует Гудков...»

Мы расстались этой ночью очень поздно. Питер что-то весь вечер сосредоточенно записывал в свой блокнот. Майкл был задумчив.

– Я знаю, что Михаила Черного не пускают в США, но, если бы удалось доказать его причастность в совершении хоть какого-то крупного преступления, его бы могли бы арестовать и в Израиле. То же самое касается и Березовского. Но и его в Лондоне никто не арестовывает. Получается, наш брат писал обо всех этих махинациях зря? Вот в это я никогда не поверю! – говорит Майкл, пока Питер продолжает делать свои загадочные записи.

Наконец, тот отрывается от блокнота и произносит громко и жестко, обращаясь то ли к Майклу, то ли ко мне:

– Мы все равно будем бороться за то, чтобы это дело было доведено до конца. Кто бы за этим убийством ни стоял. Мы будем еще раз обращаться в администрацию американского президента, и российского. Мы будем бороться.

Мы попрощались. Я знаю, что и Майкл, и Питер сделают все, чтобы дело об убийстве их брата было доведено до конца. Еще я знаю, что им никогда не понять, что такое российская коррупция, что такое настоящая мафия, кто стоит за большими деньгами и, главное, что эти люди готовы сделать, чтобы их защитить. Ничего этого я братьям Хлебниковым говорить не стал. Как никогда не говорил и Полу, пока тот был еще жив. Боюсь, что он так и не понял эту загадочную страну Россию, которую так любил...

Поймав такси, через пять минут я был уже на Бродвее. Моя командировка в Нью-Йорк подошла к концу. Оставалось лишь нанести визит Александру Гранту. Мы же теперь писали историю Михаила Черного вместе...

– Как ты думаешь, почему Черный не проводит в Штатах никакой пиар-кампании в прессе, чтобы его имя просто так не полоскалось на страницах газет? Он мог бы изменить общественное мнение и добиться возможности приезжать сюда снова, – сказал я Саше, когда мы поздно вечером расположились за столиком уютного ресторана на 7-й авеню.

– Все его попытки создать себе через прессу «правильный» имидж закончились неудачей. Он обжигался не один раз. Ты посмотри, он и сейчас дает интервью только одному или двум журналистам, которых, видимо, хорошо знает и которые не будут задавать ему неудобных вопросов. Впрочем, ты помнишь, он же хотел в свое время купить часть холдинга «Совершенно секретно». По крайней мере, так говорили лет семь назад. Но Артем Боровик так ничего ему и не продал. А это был бы мощный ресурс в руках олигарха.

Я помнил эту историю. Артем говорил мне, что Михаил Черный начал с ним переговоры. Впрочем, детали Боровик не озвучивал. Вопросы, связанные с бизнесом издательского холдинга «Совершенно секретно», Артем решал сам, ограждая своих журналистов от всего, что не касалось собственно творчества...

Мы пришли в телекомпанию «Совершенно секретно» в 1994 году, пройдя к этому времени школу программы «Взгляд», когда-то флагмана российского телевидения. Нас было восемь человек. «Команда», как мы сами себя называли. Сейчас нас всех время разбросало на разные телеканалы, кто-то ушел в политику, кто-то – в бизнес. Но тогда, когда Артем предложил перейти к нему в одну из самых ярких и интересных передач на российском телевидении, мы согласились не раздумывая.

Приглашая меня на первые переговоры, Артем назвал мне адрес дома на улице Полянка. Я с трудом нашел это здание. Казалось, что здесь уже лет двадцать идет ремонт. Внутренний дворик был перерыт, к единственному подъезду можно было подойти, только перешагнув глубокую сточную канаву и пару луж, в которых плавал строительный мусор. Редакция располагалась на втором этаже. На первом, будто бы встречая очередного посетителя, радостно кудахтали куры. Их было штук пять. Когда мы уже работали вместе с Артемом в «новом офисе», каждый из нас, приходя на работу, аккуратно перешагивал через этих чудаковатых птиц, живущих в каких-то ста метрах от Кремля (Полянка выходит на Большой Каменный мост, а оттуда до резиденции Президента рукой подать). Кур содержал сторож этого старого заброшенного дома. Само здание, кстати, готовили к сносу. Но мы проработали в нем еще пять лет.

Артем всегда выглядел очень демократично. Его манера одеваться, как я сейчас уже понимаю, располагала к нему людей вне зависимости от их статуса. Он был одинаково элегантен как в дорогом костюме, так и в водолазке, заправленной в джинсы. В тот день он показал мне «владения» телекомпании. Три маленькие комнатки и видеодвойка «Сони», которая не работала. Я решил, что с этого можно начать.

Спустя пять лет, когда был создан один из крупнейших в стране издательских холдингов, включающий в себя две газеты, две телепрограммы, один глянцевый журнал и издательство, я рассказал одному моему знакомому медиамагнату, с чего все начиналась тогда, в 1994 году, на Полянке. Он не поверил. Впрочем, и тогда-то никто не верил. Мы работали в прямом смысле слова «на коленке». Писали статьи в коридоре, большинство съемок проводили на улице. И лишь посмеивались над олигархами из медиабизнеса, которые стояли в очереди в кабинет Артема, чтобы уговорить его продать им хотя бы часть создающегося на глазах у всей страны холдинга...

«Совершенно секретно»

Это был четверг. Я это отчетливо помню, потому что на этот день была назначена озвучка нашей программы, посвященной войне в Чечне. Я приехал в студию, арендованную нами на Цветном бульваре, к десяти утра. В холле работал телевизор. О том, что Артем погиб, я узнал из выпуска новостей. Самолет Як-40, в котором находились Боровик, бизнесмен Зия Бажаев и еще несколько человек, разбился при взлете, даже не набрав высоту. Причину этой катастрофы никто до сих пор не выяснил. Специально созданная комиссия Межгосударственного авиационного комитета сначала настаивала на версии обледенения корпуса самолета, затем появились предположения о том, что подкрылки были подняты на ошибочную высоту, потом эксперты бились над так называемым «человеческим фактором», выясняя, правильно ли вел себя экипаж. Все эти версии рассыпались как карточный домик. И только несколько сотрудников ФСБ, приехавших на место катастрофы вскоре после медиков и бригады МЧС, забрали с собой то, что осталось от столика из салона, за которым сидели прямо перед трагедией Артем и Зия.

ФСБ рассматривала отличную от экспертов-летчиков версию. А именно террористический акт. В ходе расследования было установлено, что при падении куда-то «пропал» кусок фюзеляжа самолета (как будто он сгорел, что в случае технической аварии невозможно), а кто-то из техников Шереметьева слышал нехарактерный для взлета хлопок. Узнали ли что-нибудь сотрудники ФСБ, неизвестно. Их отчетов в материалах расследования нет до сих пор...

Самолет должен был лететь в Киев. Затем Бажаев собирался из столицы Украины вылететь в Херсон, там у него якобы должны были состояться переговоры на нефтеперерабатывающем заводе, а Боровика чеченский бизнесмен, по сути, решил «подбросить» до Киева. Артем собирался встретиться с Леонидом Кучмой. «Подбросил»...

За несколько недель до гибели Артем действительно говорил нам, журналистам телекомпании «Совершенно секретно», что несколько крупных бизнесменов ведут с ним переговоры о финансовом партнерстве в рамках нескольких медиапроектов. Прозвучала в этом списке и фамилия Михаила Черного. К какому-либо конкретному решению Артем не пришел. Не успел. Зато с Бажаевым у Боровика были связаны очень четкие и весьма перспективные планы. Зия тоже не успел их осуществить.

О том, что 9 марта 2000 года в Шереметьеве произошло хладнокровное убийство, говорила вся журналистская Москва. Но прямых доказательств как не было, так и нет до сих пор. Говорили разное: и то, что Бажаева убрали конкуренты по нефтяному бизнесу, в частности, именно из-за смены власти на том самом Херсонском НПЗ, и то, что Боровик вообще случайно оказался в то утро на борту самолета. Кстати, по первоначальному плану лететь должен был другой «борт». Но за час до вылета из ангаров кто-то «заботливо» вывел именно этот, который и перевернулся на взлете при невыясненных обстоятельствах. Что же касается «случайности» попадания Артема на этот «борт», то о его планах лететь в Киев было известно всем как минимум за два дня до авиакатастрофы.

С годами шум вокруг этой трагедии постепенно стих. Михаил Черный больше не появлялся на горизонтах медиарынка как потенциальный покупатель активов «Совершенно секретно», «Группу „Альянс“» вместо погибшего Зии возглавил его брат Мусса, о работе комиссии МАК тоже никто не вспоминает. Но каждый из нас, журналистов, проработавших бок о бок с Артемом несколько лет, все равно время от времени пытается навести справки, узнать что-то новое о той катастрофе. Поэтому, думаю, вы поймете мое отнюдь не праздное любопытство, когда скажу, что периодически я ищу, пусть даже в открытых источниках, любую информацию, которая бы хоть как-то связывала Артема с Зией. И порой в Интернете, в этой «смешанной информационной зоне», попадаются весьма любопытные факты. Надо лишь уметь их сопоставлять.

Статью, что привожу ниже, я обнаружил на одном из российских сайтов спустя несколько недель после возвращения из Нью-Йорка, после того самого разговора с Грантом, в ходе которого он напомнил мне о намерении Черного приобрести часть холдинга...

«Есть версия, что российские правоохранительные органы намерены расследовать взаимоотношения беглого олигарха Михаила Черного, проживающего сейчас в Израиле, с семьей Бажаевых, контролирующих российскую „Группу „Альянс““, – сообщает газета „Век“.

«В распоряжении российских правоохранительных органов есть материалы, свидетельствующие о наличии неурегулированного теневого конфликта между Михаилом Черным и семьей Бажаевых, – сообщает влиятельный питерский Интернет-ресурс Fontanka.ru со ссылкой на источники в силовых структурах. – Этот конфликт относится к началу 1990-х годов и связан с разделом миллиарда долларов, похищенных из Центробанка России пока официально не установленной преступной группой в результате серии крупных афер с фальшивыми авизо.

Организатор этого преступления скрылся за границей с деньгами, а его криминальные партнеры, осуществлявшие неформальный контроль ситуации в банковской системе Чечни и Дагестана, откуда в начале 1990-х годов отправлялись фальшивые авизо, остались в России. Как уточняют в правоохранительных органах, оставшиеся в России партнеры беглого олигарха по серии афер с фальшивыми авизо оценивают причитающуюся им долю в 20 % от суммы похищенного, то есть в 200 млн долларов.

Проживающий с 1995 года в Израиле Михаил Черный действительно проходил по ряду уголовных дел, связанных с фальшивыми авизо, однако ни одно из них не было доведено до конца.

9 марта 2000 года при взлете в Москве разбился самолет, на борту которого находились президент холдинга «Совершенно секретно» Артем Боровик, глава АО «Группа „Альянс“» Зия Бажаев, 2 его телохранителя и 5 членов экипажа. Все они погибли. Официальными причинами катастрофы арендованного Бажаевым Як-40 были названы ошибки обслуживавших самолет техников и пилотов, но обоснованные сомнения в состоятельности этой версии авиационные специалисты высказывают до сих пор. Основной бизнес «Группы „Альянс“», контролируемой семьей Бажаевых, в настоящее время находится на Украине, где компания владеет Херсонским НПЗ и сетью из 165 автозаправочных станций».

Прочитав этот материал, я прежде всего задался вопросом: знал ли Артем об этом теневом конфликте между Бажаевым и Черным? Ответ я, естественно, уже получить не мог. Так же, впрочем, как родные Боровика до сих пор не могут получить ответ на вопрос: почему в то утро 9 марта погиб их сын, муж, отец. Впрочем, я вспомнил одну фразу из того самого интервью Михаила Черного, которое он дал Константину Боровому. Дословно привести цитату не смогу, да и интервью все же брал не я. Но смысл этой фразы запомнил надолго. Черный говорил, что именно 9 марта 2000 года он якобы должен был встретиться с Артемом и, если бы тот не полетел в Киев, все бы с ним было нормально...

Мне кажется, что ответы на множество загадочных вопросов, оставшихся после этой трагедии, надо искать где-то на Украине, например в Херсоне. Кто выиграл от смерти Зии (а как показывает российская действительность, от смерти у нас действительно выигрывают), кого не устраивал альянс Бажаева и Боровика, наконец, кто сегодня наиболее агрессивно завоевывает украинский рынок? Но будет ли кто-нибудь сегодня искать ответы на эти вопросы?..

Глава 14 Наши дни

Битва за Москву-2008

В начале мая 2007 года в Нью-Йорке состоялась примечательная пресс-конференция. Одна из тех, где за ворохом словесной шелухи кроются любопытные факты.

Организатором этого мероприятия был некий Русский информационный центр, независимая (как обычно заявляют) контора, занимающаяся мониторингом и аналитикой информационного поля. Интригующе звучало уже само название доклада – «Изгнанные русские олигархи: битва за Москву-2008». Как считают авторы столь любопытного доклада, «русские олигархи», находящиеся сейчас в опале и изгнании, неизбежно используют выборы-2008, с тем чтобы вернуться в Россию.

Рядом с именами Бориса Березовского, Леонида Невзлина и Владимира Гусинского значится и имя Михаила Черного. Правда, по не совсем понятным причинам авторы доклада не пояснили, какое место отводится Михаилу Семеновичу в битве за Москву-2008. Характеризуя его деятельность в последние годы, они делают основной акцент на Израиле, кратко говоря о «румынском» и «украинском» проектах бизнесмена.

А между тем эти-то проеты и заслуживают отдельного рассказа. Потому что очень хорошо показывают, как Михаил Семенович пытается – и вновь неудачно – вернуться в активный бизнес. И как его в очередной раз подводит непонимание момента и необъяснимое упорное желание делать все по лекалам образца 1993 года...

Румынский гамбит

В декабре 2006 года вездесущие журналисты из Financial Times пронюхали о готовящейся продаже одного из крупнейших нефтеперерабатывающих заводов Румынии, RAFO Onesti (владеет НПЗ мощностью 3,5 миллиона тонн в год и 36 АЗС). И дело было даже не только в том, что слова «Румыния» и «нефть» всегда вызывают соответствующую реакцию у бизнесменов и журналистов деловых изданий. Изюминка заключалась в том, что новым хозяином завода готовился стать некий австрийский фонд PMG-Privatstiftung, руководит которым давний друг и напарник Черного Яков Голдовский.

К выводу, что за покупкой румынской компании стоит Михаил Черный, журналисты пришли, составив портрет участников сделки.

Директором голландской компании Calder-A International BV, завершившей покупку RAFO в августе 2006 года за 60 миллионов евро и принявшей обязательства по долгам на сумму 300 миллионов евро, является болгарский юрист и предприниматель Тодор Батков, представлявший интересы Черного в Болгарии. Именно за эти долги прежние владельцы находились в тюрьме в ожидании суда по обвинению в неуплате налогов и мошенничестве. Поскольку RAFO должно государству сумму в 300 миллионов евро за неуплату налогов, штрафов и процентов, то сделка была одобрена Avas, румынским приватизационным агентством, самым спешным образом. И вот что интересно: буквально через несколько месяцев собственником Calder-A стал тот самый австрийский фонд PMG-Privatstiftung.

Характерно, что в официальных пресс-релизах, изданных от имени RAFO, Calder-A фигурирует вместе с Petrochemical Holding GmbH – другой структурой, также принадлежащей Голдовскому. Заметим, что, по данным регистрационной палаты Нидерландов, в ноябре 2006 года единственным акционером Calder-A числилась зарегистрированная в Австрии KRU-Holding AG, подконтрольная Искандеру Махмудову. Однако уже 31 января единственным акционером становится PMG-Privatstiftung.

Срабатывает традиционная для Михаила Черного схема покупки акций через третьи, но обязательно дружественные руки.

Конечно, с точки зрения документов все было сделано профессионально. Поэтому румынские чиновники, комментировавшие сделку, говорили, что у них нет прямых доказательств, что за попытками захвата RAFO стоит Михаил Черный. Однако в приватных разговорах они сказали журналисту Financial Times буквально следующее: «Глупо предполагать, что господин Черный не был связан с PMG».

Возникает вопрос: почему в сферу интересов «алюминиевого барона» попала Румыния и почему собственно нефть, бизнес тоже специфический, которым Михаил Черный, строго говоря, никогда не занимался? Видимо, сработала привычка «позаниматься чем-нибудь», тем более что доходы от нефтепереработки более чем велики.

Ответ такого бизнес-кульбита в принципе находится на поверхности (помимо естественного желания получить прибыль). С одной стороны, безусловно, опыт операций с нефтью есть у партнера Черного – Якова Голдовского (как-никак занимается он этим с 1995 года). Тем более что на родине графа Дракулы у Голдовского была в свое время сеть заправочных станций. Так что «экономический» аспект интереса понятен. С другой – Румыния могла стать неплохой площадкой как для очередных «деловых» схем, так и для политических интриг, в которых, судя по всему, Михаилу Семеновичу очень хотелось поучаствовать. Страна удобная, расположена недалеко от Молдавии и Украины, а с ними, как мы помним, его тоже связывали определенные контакты, пока он безвылазно находился на Земле обетованной.

И это не предположение, дело в том, что покупка завода в Румынии и начало активных поездок Михаила Черного в Киев по времени совпадают (а в Киев Михаил Семенович в последнее время действительно зачастил, почти как и в Лондон). Несмотря на наличие бизнеса в Киеве (о нем ниже), сам он не рискует оставаться на Украине – все-таки страна входит в СНГ, а рядом Россия, правоохранительные органы которой явно не благоволят к нему В Румынии проще. К тому же – почти Европа, куда все равно не пускают. И, «присев на трубу», можно постараться поиграть в большую политику с большими дядями.

Черный на Украине: «Нех*й шастать!»

В популярном украинском анекдоте россиянин, прибывающий в аэропорт Борисполь (в различных вариантах – от Президента РФ Владимира Путина до рядового туриста), изумляется висящей растяжке, текст на которой он читает, как «Нех*й шастать!». При этом местный житель успокаивает гостя, объясняя, что звучит это вполне корректно и благозвучно: «Нехай щастить!»

Впрочем, зачастивший в 2006 году на Украину через Борисполь Михаил Черный, несмотря на израильский паспорт и долгие годы жизни в России, Узбекистане и многих других странах (в каждой из которых он испытывал терпение правоохранительных органов), несомненно, правильно читает текст на баннере...

Сегодня Черного связывает с Украиной не только ностальгия по малой родине, где прошли его детство и юность, но и серьезные финансовые интересы...

Собственно говоря, в начале и середине 1990-х годов у Михаила Черного было неплохое положение на Украине. Украинскими деловыми партнерами Михаила Семеновича эпохи расцвета TWG считались харьковчане Василий Салыгин и Алексей Ярославский. Интересы TWG в процессе приватизации Николаевского глиноземного завода лоббировал тогдашний глава СБУ Леонид Деркач; его сын Андрей также считался близким к бизнесу TWG на Украине.

По имеющейся в распоряжении СМИ информации, в 1998 году доверенные лица Михаила Черного – Вадим Авербух и Офер Керзнер – за свой счет свозили дочку тогдашнего главы Национального банка Виталину Ющенко в Израиль, где ей была сделана дорогостоящая операция.

Из столь же одиозных фигур бизнес-партнером Михаила Черного традиционно считается Семен Могилевич – еще один израильский бизнесмен, родившийся на Украине.

Потом, начиная с 1997 года, было затишье – как раз после того, как Михаил поссорился со Львом и фактически был вытеснен из своего основного бизнеса в СНГ.

Интерес Михаила Черного к Украине резко обострился именно в последние годы. До победы «оранжевой революции» он лениво посматривал в сторону своей малой родины. Может, причина крылась и в том, что в металлургию Украины в 2001–2002 годах пытался войти тот самый Сэм Кислин, с которым не по-доброму расстался в свое время Михаил Семенович, посоветовав одесситу подумать на тему продолжительности своей жизни и жизни домашних... Но, быть может, Черный просто по традиции предпочитал оставаться в тени, а на деле был в курсе всего происходящего на Крещатике? Это – мягко говоря... Вот что сказал по этому поводу известный российский политолог Сергей Марков:

– Спустя два года после «оранжевой революции» начали всплывать ее истинные спонсоры. Сначала разразился скандал с признаниями Березовского. Сегодня же Тимошенко и Ющенко публично обвиняют за то, что ряд ключевых предприятий Украины в области цветной металлургии, нефтепереработки переданы структурам Михаила Черного как плата за оказанную в свое время финансовую поддержку. Главным же итогом украинской революции, совершенной в том числе и на деньги Черного, стали не процветание и демократия, а хаос, фактическая утрата суверенитета.

Итак, в 2006 году Михаил Семенович зачастил на Украину Весной он прилетал в Борисполь, что твой «челнок». Первый раз с 3 по 9 апреля, затем с 10 по 13 мая и, наконец, с 24 мая по 6 июня.

Характерно, что все три раза он прилетал в Киев на самолете, принадлежащем Борису Березовскому. И третий, последний раз он прибыл на «батькивщину» не с юга, из Тель-Авива, а из Лондона.

Лондон, Борис, самолет... Вывод напрашивается сам собой. Совершенно очевидно, что на Украине Михаил Семенович пытается провернуть не только «экономическую» схему...

Построю дом для Березовского

Внешне пребывание Михаила Семеновича на Украине выглядит вполне пристойно. Никаких компрометирующих встреч, только деловые переговоры. Известно, что во время своих наездов на Украину он посещал не только Киев, но и Харьков, где имел несколько встреч с новоизбранным руководством города. При посредничестве Василия Салыгина и Алексея Ярославского встретился с новоизбранным руководством Харькова – мэром Михаилом Добкиным и секретарем горсовета Геннадием Кернесом. Предполагается, что речь шла о выгодных проектах по строительству элитного жилья в этом городе.

Вопрос со строительством появился здесь не случайно. Это, пожалуй, еще один из примеров «широты» интересов Михаила Семеновича. Однако тот факт, что строительством он профессионально никогда не занимался, позволяет предположить, что в действительности его девелоперская компания, работающая на Украине, предназначена для других операций... Как писала одна украинская газета по этому поводу, «...ни для кого не секрет, что строительство – идеальная площадка для отмывки денег»... Но на эту тему пусть уж наши украинские коллеги гадают...

Формально прикрытие активности Михаила Черного на Украине выглядит очень современно. Ему принадлежит крупнейшая киевская девелоперская компания First Ukrainian Development (FUD) (регистрация на Кипре, на Украине – представительство). Материнскую компанию (на Кипре) возглавляет доверенное лицо господина Черного Офер Керзнер, имеющий в Израиле крупный отельный бизнес.

Впрочем, понятие «крупнейшая» в отношении FUD относится скорее к фактической стороне дела: идущее и запланированное в ближайшем будущем строительство в столице и предместье (типа Кончи-Заспы) оценивается примерно в один миллиард долларов (в первую очередь это элитное жилье, бизнес-центры, а также проект реконструкции набережной). По крайней мере, так официально декларируют на каждом углу нанятые компанией пиарщики и ее официальные представители.

Между тем формально ни по уставному капиталу, ни по виду деятельности («реализация и сдача в аренду помещений непроизводственного назначения») FUD никак не тянет на флагмана украинской стройиндустрии. Причем ее реальная активность настолько напоминает схемы Михаила Черного а-ля 1992 год, что становится смешно. Внешне, на бумаге – одно, в жизни – другое. Поэтому неудивительно, что вокруг FUD то и дело вспыхивают скандалы. У киевлян до сих пор на слуху скандал с незаконным отведением земли в поселке Козин, когда на протесты местных жителей был вынужден отреагировать лично президент страны. При этом очевидно, что беспрецедентная строительная активность FUD, в нарушение всех правил и нормативов, возможна лишь с «высочайшего» соизволения не только столичных, но и центральных властей Украины.

И такое благоволение легко объяснимо, если принять во внимание, что, например, фирма Highrock Holdings Ltd, принадлежащая Дмитрию Фирташу – «любимому другу» украинского президента и «зиц-учредителю» компании RosUkrEnergo – единственного поставщика российского газа на Украину (по загадочной схеме «купил у „Газпрома“» за 230 долларов, «смешал» со среднеазиатским газом и продал «Нефтегазу» по 95 долларов), – располагается по юридическому адресу: Тель-Авив, ул. Шаул Хамелех, 35. По тому же адресу расположен офис основного израильского партнера Михаила Черного Гада Зееви. Но и это (к сожалению) еще не все. На этот же адрес зарегистрирована компания Highrock Properties Ltd, принадлежащая еще одному одиозному представителю «украинской диаспоры» – Семену Могилевичу...

Интересно, правда?

А еще нужно отметить, что, согласно сообщениям прессы, в группу FUD входит компания «Союзконтракт Инвестмент», контролируемая ООО «ФК-Инвест». Учредителями последнего являются две формально британские фирмы, зарегистрированные в городе Тривертон по месту регистрации Triverton International Ltd – компании, входящей в Trans World Group (TWG). Вы еще не забыли такую?

Так из какой тумбочки (помимо своей) взяты Михаилом Семеновичем деньги на выкуп «непроизводственных помещений»?

– С высокой долей вероятности можно предположить, что в этом строительном бизнесе участвуют и деньги Бориса Березовского, – сказал в интервью «Известиям» известный израильский публицист Юлий Нудельман, специализирующийся на журналистских расследованиях. – В пользу этого предположения говорит, в частности, то, что киевским офисом компании руководит некто Ефим Бородулин (в украинских СМИ его называют родственником бывшего шеф-редактора «Коммерсанта» Владислава Бородулина. – Авт.), очень близкий к Березовскому человек. Бородулин работал у Березовского в Объединенном банке, затем – в одном из рижских банков, также связанных с Березовским, а год назад перебрался в Киев. Думаю, девелоперской компанией через Бородулина фактически руководит сам Березовский.

Согласитесь, это уже серьезно. Возможно, украинские власти просто не представляют, чем им грозит альянс двух «схемотехников» с деньгами. Видимо, им мало Крыма и прочих проблем.

Вообще же ситуация с деятельностью FUD местами очень напоминает ситуацию с вхождением TWG и Черного на КрАЗе. Помните Феликса Львова и еще несколько «элитных трупов»? Тех, кто не соглашался с методами бизнес-политики «новых русских» хозяев?

«Элитные трупы»

Из официального сообщения: «27 марта 2007 г. при выходе из здания Святошинского районного суда г. Киева выстрелом снайпера был убит российский предприниматель Максим Курочкин».

Кто же на этот раз пал жертвой сановных заказчиков? А в том, что это было не рядовое убийство, сомнений нет ни у кого.

Как сказал о погибшем известный галерист Марат Гельман, «...он, конечно, не подарок был». Начинал с рэкета на рынке в московских Лужниках. Был членом (внимание!) Измайловской ОПГ (помните Антона Малевского?). Потом занялся более законным бизнесом. На Украине Максиму Курочкину принадлежал ряд предприятий энергетической и курортной отраслей. В частности, в разное время он контролировал 346 га Ялтинского заповедника, киевскую гостиницу «Днепр», самый большой в стране рынок «Озерка» (Днепропетровск) и другие объекты. Многое из украинской собственности, как считают, ему помог получить бывший руководитель Управления делами президента Украины Игорь Бакай, ныне скрывающийся от правосудия.

В 2005 году МВД Украины объявило Курочкина в розыск по подозрению в вымогательстве и причастности к незаконной приватизации ряда хозяйственных объектов (по этой причине он и был арестован в Борисполе 20 ноября 2006 года и с тех пор находился в СИЗО).

Максим Курочкин активно участвовал в политической жизни Украины. Во время президентской кампании 2004 года он поддерживал Виктора Януковича и был исполнительным директором созданного им в Киеве «Российского клуба». Во время парламентских выборов 2006 года Максим Курочкин финансировал избирательный блок Натальи Витренко «Народная оппозиция».

«Я прибыл на Украину добровольно, на частном самолете, чтобы урегулировать конфликт вокруг днепропетровского рынка „Озерка“. Я не хочу умирать», – улыбнувшись, сказал Максим Курочкин за час до гибели и добавил, что не собирается скрываться от суда, так как это «не в его интересах».

Выстрел снайпера, прозвучавший в 16. 47, поставил крест на всех «его интересах». Курочкин скончался на месте – пуля попала в сердце. Эта же пуля ранила конвоира (навылет!) и пробила дверь суда, разорвавшись в помещении.

Для поиска киллера в Киеве был объявлен оперативный план «Сирена». Сотрудники правоохранительных органов, проводившие поквартирный осмотр дома 23 по улице Якуба Коласа, из которого стрелял снайпер, быстро обнаружили место его дислокации. Стреляли из окна чердачного помещения. Возле окна милиционеры обнаружили винтовку иностранного производства с оптическим прицелом и треногой.

Были также обнаружены гильза от использованного патрона и второй запасной патрон. Позже была обнаружена машина, на которой скрылся предполагаемый убийца, – «Мазда-3». Через несколько недель технических исполнителей удалось задержать в Днепропетровске. И уже тогда следователи сказали, что найти заказчиков будет более чем сложно...

Недостатка в громких и курьезных комментариях по поводу этого убийства не было. Склонный к провокациям политолог Станислав Белковский, как сообщало агентство «Новый регион», уже на следующий день после убийства назвал заказчиками бывшего приятеля Курочкина, а ныне депутата российской Думы Александра Бабакова и... президента клуба ЦСКА Евгения Гиннера. Служба безопасности Украины выдвинула версию о том, что за покушением стоят конкуренты из группы «Приват». Хотя сам Курочкин на суде говорил о непричастности этой группы к тому делу, по которому он приехал на Украину.

Мы неслучайно сказали, что убийство было организовано очень профессионально. За ситуацией стояли очень большие деньги и... хорошо известные нам люди. И подтверждение этому – сенсационные откровения одного из совладельцев украинской группы «Приват» Геннадия Корбана.

«Гибель российского бизнесмена Максима Курочкина напрямую связана с невыполнением взятых им обязательств перед предпринимателями Михаилом Черным и Михаилом Некричем, а также председателем Харьковского облсовета, регионалом Василием Салыгиным, – заявил он украинским СМИ. – На покупку рынка („Озерка“. – Авт.) Макс получил деньги от Михаила Черного и Михаила Некрича, а также председателя Харьковского облсовета Василия Салыгина. Одним словом, по моему мнению, Макс себя переоценил, набрал денежных обязательств, которые не в состоянии был выполнить. И его смерть в этом контексте выглядит закономерной».

Ни убавить, ни прибавить. Пока Геннадий Корбан жив...

Черный список

В октябре 2006 года Борис Березовский в очередной раз пожаловался на власти Украины, которые не дают ему визу для приезда в эту страну. И конечно же обвинил в этом Россию. «Я подал документы на визу в украинское посольство еще год назад, но до сих пор нет ни отказа, ни визы, – заявил он в эфире украинского телеканала „Интер“. – Это чисто политическое решение, которое принимается, безусловно, с оглядкой на Россию».

В словах Бориса Абрамовича слышится явное недовольство ситуацией. Еще бы! Резонно предположить, что человек, прилетавший из Лондона на самолете Березовского, делал это не потому, что все места на Киев во всех лайнерах авиакомпаний мира были заняты. А случайно подвернувшийся под руку добрый Абрамыч просто порадел соотечественнику...

Вполне возможно, что настоящей целью визитов Михаила Семеновича была подготовка почвы для приезда Березовского и для реализации его очередных политических схем. Тем более что предположение, что Михаил Черной намерен занять место Бадри Патаркацишвили и заняться «дистрибуцией» финансов Бориса Абрамовича на просторах СНГ, уже давно обсуждается в определенных кругах. Однако в силу нежелания украинских властей обострять отношения с Россией из-за «полудохлого» эмигранта, вечного оппозиционера приезд Березовского и не состоялся.

Сегодня становится ясно, что украинский проект Михаила Семеновича и Бориса Абрамовича жестко буксует. И дело здесь не в том, что мешает Россия или кто-то еще. Михаил Черный забыл правило, которого никто не отменял. Репутация – вещь прилипчивая. И она на тебе отыграется обязательно. Причем тогда, когда этого не ждешь.

В конце лета 2006 года личная репутация Михаила Черного преподнесла своему владельцу сюрприз. Гражданин Израиля, небедный человек был включен, как сообщает информационный портал «Олигарх. Нет», в американский список 500 наиболее опасных террористов и их пособников! Теперь против фамилии Mikhail Chernoy в инструкциях для органов таможенного контроля стоит пометка – в случае прибытия на территорию США поместить в одиночную камеру и вызвать агентов ФБР. Вот теперь уже точно – «Гудбай, Америка...». И никакая спонсорская помощь то ли бывшим разведчикам (о ней мы говорили с Олегом Нечипоренко), то ли жертвам терроризма (У Черного в Израиле действует специальный благотворительный фонд. – Авт.) не поможет!

Кольцо вокруг олигарха сжимается все плотнее и плотнее...

Возможно, Михаил Семенович и сам это почувствовал, ускорив свою деятельность по приобретению дома в Лондоне. Об этом мы уже говорили. Но вот последняя новость: как утверждают знакомые с намерениями Черного представители русскоязычной общины британской столицы, переехать в туманный Альбион ему посоветовал сам Борис Абрамович Березовский. И даже выступил в роли квартирного маклера!

Как бы то ни было, но связь их очевидна, и пока ей не видно конца. Они близки друг другу не только по образу мыслей, но и по некоторым сюжетам из своего прошлого.

Эти сюжеты называются просто – фальшивые авизо. Опять они! Эхо этого финансово-политического скандала не затихнет, думается, еще не один год!

Убийство банкира

Вечером 13 сентября 2006 года возле стадиона «Спартак», что в Сокольниках на Оленьем валу, дом 3, прозвучали пистолетные выстрелы. Жертвой наемных убийц стал первый зампредседателя Центробанка РФ Андрей Козлов. Причину убийства назвали сразу – потерявшие лицензии банкиры сложились и наняли киллеров, чтобы отомстить.

Но это, как говорится, была версия для народа. Хотя на ее поддержание ушло очень много сил.

Скоро убийц задержали: у одного из них не выдержали нервы и он пришел с повинной, заодно сдав и остальных. Они стали сотрудничать со следствием, однако все время говорили о том, что не знают, кто был реальным заказчиком, и еще очень боятся тех, кто послал их «на дело».

Кстати, все убийцы – граждане Украины...

Тем временем версия об обиженных банкирах разворачивалась в полную силу, был даже выбран, по мнению оперативников МВД и прокуратуры, «козел отпущения» – некий Александр Френкель. Говорили о том, что летом 2006 года Центральный банк, в лице своего надзорного департамента под руководством Андрея Козлова, лишил ряд московских банков лицензий, о том, что практически все эти кредитно-финансовые организации обвинялись в отмывании незаконных доходов, и о том, что – о чудо! – в списке проштрафившихся находился мало кому известный на то время ВИП-банк. Но председатель правления банка Александр Френкель не хотел сдаваться. Он лично ездил в Арбитражный суд на процессы по возвращению его банку лицензии. Пытался неоднократно встретиться с Андреем Козловым на различных банковских форумах, чтобы хоть как-то решить свою проблему. Но все безрезультатно. И вот тогда-то неудачливый банкир Френкель решил отмстить Козлову, испортившему ему жизнь...

Все это вполне укладывается в официальную версию следствия, если бы не одно «но», причем абсолютно простое и логичное.

– Френкель не мог получить выгоды от убийства Козлова, потому что он не мог влиять на дальнейшие назначения. У него нет никаких инструментов влияния на дальнейшую политику банка после убийства Козлова. Какой смысл убивать, если та же политика будет продолжаться, – сказал политолог Сергей Марков. И был прав.

Дело-то на самом деле вовсе не только в разобиженном Френкеле, совершенно непохожем на мафиози. Причина конфликта лежит глубоко за пределами России. Заметим, только одна из причин...

Летом и осенью 2006 года между владельцами ВИП-банка и руководством тель-авивского банка Hapoalim велись активные переговоры о продаже израильтянам контрольного пакета ВИП-банка. Незадолго до своей смерти Андрей Козлов фактически заблокировал эту достаточно странную сделку.

Возникает резонный вопрос: зачем было достаточно крупному и известному в мире банку Hapoalim приобретать очевидно проблемный московский ВИП-банк?

Немного истории. В марте 2005 года сам банк Hapoalim оказался в центре грандиозного скандала, связанного с отмыванием нескольких сотен миллионов долларов. В одном из филиалов Hapoalim была разоблачена группа менеджеров, помогающая беглым российским олигархам легализовывать криминальные доходы. Десятки служащих банка в Тель-Авиве арестованы полицией, сотни клиентских счетов заморожены.

Известно, что крупными клиентами этого банка являются Леонид Невзлин, Борис Березовский, Семен Могилевич и Михаил Черный. Но помимо счетов через Hapoalim бизнесмены российского происхождения финансировали различные политические проекты. В частности, Борис Березовский спонсировал избирательную кампанию Виктора Ющенко на Украине.

По мнению того же Сергея Маркова, «...сам израильский банк был бы неинтересен, но если посмотреть израильскую прессу, то видно, что в последнее время этот же банк постоянно связывают с фамилиями российских беглых олигархов, таких, как Березовский, Невзлин и Черный. А вот они-то, в отличие от Френкеля, являются бойцами... и у них есть очень четкая мотивация».

Интересна еще одна деталь. Те самые авизо. Уже через два дня после убийства совершенно несвязанные между собой люди в качестве самого очевидного предлога назвали именно тот факт, что Козлов взялся за банки и людей, которые работали в начале 1990-х годов с авизо. Председатель Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов заявил вполне определенно:

– Когда-то Козлов очень много занимался расследованием в банковской сфере ущерба, нанесенного этой аферой. Потом дело, как известно, заглохло. Насколько мне известно, несколько месяцев назад в Следственном комитете МВД РФ вновь возобновилось расследование по этому делу в связи с открытием новых обстоятельств. В деле фигурируют, например, фамилии братьев Черных. Не исключено, что данное убийство как-то связано с попыткой окончательно замести следы в этом деле, поскольку Козлов знал об авизо и Черных очень много.

– Я ничуть не удивлюсь, если выяснится, что Андрей Козлов, в чью компетенцию входил банковский надзор, натолкнулся на следы участников этих беспрецедентных финансовых махинаций. – Это слова депутата Государственной Думы РФ Николая Леонова, человека, по долгу бывшей службы (генерал КГБ СССР в отставке) знающего, как начиналось строительство олигархических империй в России. – Действия этих людей, – заявил он в одном из выступлений, – тоже были связаны с фальшивыми авизо. Они тогда действовали в структурах черной и цветной металлургии, и, насколько я помню, на них в начале 1990-х годов были заведены уголовные дела, которые вел Следственный комитет МВД. И тогда только на них приходилось получение около 500 миллионов долларов путем фальшивых авизо.

Николай Леонов не назвал фамилии этих людей. Он дал им имя «партнеры». Речь шла о «бизнесе» Черного...

И если следователи доведут размороженные дела до конца (напомним, что только 8 процентов дел по авизо были доведены до суда), то мы узнаем много нового о живых и уже покинувших этот мир или, по крайней мере, Россию людях.

И о Михаиле Черном услышим обязательно. Это не означает, что мы сейчас называем его убийцей и казнокрадом, просто у нас очень уж много вопросов к нему накопилось только за время написания этой книги...

Один, совсем один...

Звезда Михаила Черного медленно, но верно закатывается. Во всех странах, куда бы он ни кинулся «делать бизнес». По всем проектам, какие бы он ни начинал. Обладая громадным состоянием, он сходится не с «теми людьми», ввязывается в экономические и политические авантюры. Соратники и «ученики» пошли другими путями, но те, кто преуспел, надо заметить, не пошли по его пути. Лишь один Искандер Махмудов, «мой самый верный», как говорил про него сам Михаил Семенович, все еще держит Черного за руку.

Полиции разных стран знают его фото наизусть. В цивилизованные государства въезд ему запрещен. Отыграть назад, как делалось в любимом им футболе, не получается. Back to the USSR[6] уже невозможно, равно как и невозможно возвращение во времена TWG. Да еще на носу лишение гражданства на исторической родине.

«Sic transit gloria mundi»[7] (Так проходит мирская слава), – сказал Фома Кемпийский в XV веке. На дворе начало XXI века, но афоризм этот по-прежнему справедлив.

И в качестве последнего слова – фраза из американского доклада о Михаиле Черном, с которого началась эта глава: «Какими бы ушлыми, изворотливыми и беспринципными эти люди ни были, но в плане политического капитала, влияния, доверия, могущества они потеряли практически все».

Последние годы жизни и неудачные проекты Михаила Черного вполне доказывают это. Битвы за Москву-2008 не будет.

Глава 15 Ответ Михаила Черного

Мне же кажется, как раз теперь пришло время как можно быстрее увидеться со своим главным героем. Надо было лететь в Тель-Авив. Я уже говорил, что неоднократно пытался представить себе эту встречу. Но ни разу, сколько ни думал, я не мог предугадать, чем она может закончиться. И состоится ли вообще. Я не исключал и того, что Михаил Черный просто откажется со мной разговаривать.

Через израильских приятелей и коллег мне удалось выяснить, где Михаил Семенович чаще всего бывает в Тель-Авиве, где к нему можно подойти и попытаться завязать разговор. С кем бы я уже ни встретился за последние полгода и ни разговаривал – в Лондоне ли, в Париже или Нью-Йорке, – именно эта, тель-авивская встреча должна была стать ключевой. Если хотите, точкой в этом расследовании. Или в случае его отказа – многозначительным многоточием. Я был готов к любому повороту событий. Я теперь уже понимал, кто такой Михаил Черный. Бизнесмен, начинавший когда-то, в далеком уже Советском Союзе с пошива тапочек и торговли углем, захвативший со временем весь алюминиевый рынок страны, вышедший сухим из воды после скандального уголовного дела об авизо, самый закрытый и таинственный некогда олигарх, который сплел целую паутину офшоров и связей. Но именно эти связи несмываемым пятном «украсили» его репутацию, и теперь он, словно паук, запутался в собственной паутине. И сидит в самом ее центре. В ближайшее время он никуда из Израиля не денется (если не переедет в Лондон) и будет продолжать отбиваться от назойливых репортеров, обвиняющих его в связях с мафией.

Впрочем, судя по нескольким интервью Черного, ему к этому не привыкать. Он этот ответ, кажется, выучил уже наизусть.

– Я никогда не был связан с русской мафией. Есть достаточно бизнесменов, которые нам не оплатили контракты, обманули нас, до сих пор живы все, здоровы. Когда я слышу обвинения, я говорю тут, в Израиле: «Вы говорите, что я мафия? Ну хорошо, посадите меня тогда!» Ну так этого же не происходит! Если бы что-то было, это было бы очень легко доказать. Или хотя бы предъявить. А так ведь даже не предъявляют. Я думаю, дело в том, что в Израиле, за границей люди просто боятся конкуренции со стороны русских, поэтому и ломают им бизнес.

– А может быть, вас так не хотят пускать в другие страны, потому что вы водите дружбу с теми, кого правоохранительные органы считают преступниками? – спрашивают его в таком случае журналисты.

– Моя дружба или вражда с кем-либо – это мое личное дело, которое я не считаю нужным обсуждать, – отвечает Михаил Черный.

– Раз вас нигде не ждут за границей, скажите, не посещала ли вас идея получить российское гражданство? – не унимаются репортеры.

– Одно время тянуло в Россию, сейчас – все, перегорел. Если бы был в России, стал бы еще одним «олигархом первой волны». Хотя с моим характером все-таки вряд ли стал бы олигархом. Я не любитель играть в эти игры. Если б играл, может, проблем не было бы...

И последний вопрос:

– Если вас вышлют из Израиля, а другие страны откажутся вас принимать, куда поедете?

– В Африку поеду. Тепло, хорошо. Бразилия есть. Хорошая страна. Бизнес можно везде делать.

– Вы шутите?

– В каждой шутке есть доля правды. Если меня Израиль вышлет, возьму в ООН паспорт – человек без гражданства.

Думаю, что, отвечая на этот, последний вопрос московской журналистки из газеты «Ведомости», Черный все же шутил. Ни в какую Бразилию он конечно же не поедет. В Россию, безусловно, тоже. Так что встретиться с ним сегодня можно исключительно в Тель-Авиве. А точнее – в отеле «Дан Панорама», в холле которого он проводит все свободное время...

Я словно наяву представлял себе нашу встречу...

В его руке чашка зеленого чая, на столике – сладости. Кто-то небрежно не затушил сигарету за соседним столом. Его глаза замечают все, что происходит в холле отеля. Он внутренне собран, сконцентрирован, будто впереди ждут многочасовые переговоры, а на кону – очередной многомиллиардный бизнес. Он вновь на Олимпе!

Стоп. А может быть, это просто очередная иллюзия. Может быть, в этот самый миг он представляет себя где-нибудь на берегу Индийского океана и как его яхта плавно пристает к белому песчанному берегу одного из Мальдивских островов? Но – нет, его яхта пришвартована в какой-то маленькой израильской бухте, своего самолета у него нет, да и вылететь на какой-нибудь курорт ему просто-напросто не позволят. Он – узник, добровольный узник Земли обетованной, куда сам бежал из ставшей даже для него опасной России, где у него не осталось ни друзей – кто-то в отставке, кто-то погиб, – ни партнеров, которые давно уже от него отвернулись. Он пытается сегодня вернуть себе часть могущества, отвоевав то ли политический статус, то ли пакеты акций. А скорее всего, и то и другое. Политика и экономика в России – близнецы-братья. Но ни там, ни там его не ждут. Этот олигарх, когда-то по праву считавший себя, да и считавшийся первым номером в списке российской бизнес-элиты, на самом деле остался вместе со своими методами ведения бизнеса, со своими друзьями-спортсменами и «крестными отцами» в XX веке. Кстати, и спецслужбы всего мира от него тоже, скорее всего, вскоре отстанут. В силу отсутствия к нему интереса.

Он, с другой стороны, мечтал находиться в тени мирового бизнеса и, словно щупальцами всесильного спрута, управлять планетой с помощью мышки компьютера. Увы, в России так больше не играют! Его эпоха закончилась, так и не успев цивилизованно начаться. Миллиарды долларов остались спрятанными в офшорах, ценные бумаги – в банках, но ничем из этого он воспользоваться никак не может. Ну разве что еще одну какую-нибудь «розовую революцию» замутить? Вместе с еще одним «опальным» лондонским сидельцем? Что это, если не агония? Есть ведь перед глазами пример другого, тоже почти что лондонского «денди». Да вот только Роман Аркадьевич вполне легально приобрел «Челси», и прибыль не скрывал, и расходы. И потому он – на обложках «глянца», на светских раутах, а не в холле отеля «Дан Панорама».

Впрочем, Михаил Черный, как вы помните, тоже хотел было в футбол «вложиться». Софийский клуб «Левски», конечно, не «Челси», но так даже и с ним в Болгарии вон какой казус вышел! Остается только сидеть и завидовать. Грустный финал такой истории!

Начинали российские олигархи все почти одинаково. У кого из них в биографии не было бандитских «стрелок», бессонных ночей и снов «о новых политических реалиях», охраны, прессинга со стороны братвы и спецслужб?! Да у всех все это было! У кого-то, правда, после этого карьера не сложилась. Кто-то, наоборот, сегодня на первом (Роман Абрамович) и втором (Олег Дерипаска) местах, а у кого-то вроде и деньги есть, и активы припрятанные, да остается только восточные сладости в баре вкушать. Может быть, еще зеленого чая, Михаил Семенович?..

И вдруг тишину будто разрывает какая-то электронная мелодия. Звонит мобильный телефон на его кофейном столике. Услужливый официант вежливо отходит. Чей это звонок? Может быть, это звонят лондонские адвокаты, а быть может, кое-кто другой, куда более таинственный и увлекательный собеседник с того же туманного Альбиона? Михаил Семенович не поднимает трубку, будто гадая над ответом. Погадаем и мы...

Если Березовский, фигурант нескольких уголовных дел (только в России!), становится новым деловым партнером Михаила Черного, то чего ждать от такого альянса? Новой «оранжевой революции»? Нового передела рынка, который будет сопровождаться, возможно, кровью, о необходимости которой Березовский периодически говорит? Или попыткой передела экономического пространства? Только нужно ли это России? И допустит ли страна очередного, теперь уже политического толлинга?

Вернуть былое влияние – главная цель Черного. Вероятно, лучшего союзника, чем Березовский, ему не найти. Ибо других, кто бы с ним общался, просто нет. На этот раз, если иметь в виду политический и экономический союз Березовского и Черного, это – взрывоопасная смесь. Борису Абрамовичу, не очень, кстати, богатому, вопреки мнению многих, человеку, нужны финансы. Финансы и связи Черного. Но нужен ли вам, Михаил Семенович, такой союз? Союз, который поставит крест на вашей и так не безупречной репутации? Учитесь мириться. Нет, не с тем, что вы проиграли, кто знает, может быть, где-то вы еще и выиграете, а мириться с бывшими партнерами. С кем вы начинали вместе бизнес, например. Только так можно вернуться к по-настоящему большому делу с большими людьми. Каковым и вы когда-то были.

А что выбираете вы? Пытаетесь судиться со всеми в этом до того тесном мире, где каждому известен ваш следующий шаг? И проигрываете, и еще будете пригрывать...

Наконец, вы сами теряли «учеников», соратников, партнеров. Вы сами потеряли свою империю, страну, наконец. Кто вы теперь: перманентный истец в судах всего мира или бизнесмен с большой буквы? Мне так и хочется крикнуть: «Не отвечайте на этот телефонный звонок!», что вы слышите в баре отеля «Дан Панорама»...

Я до сих пор не знаю, взял ли Михаил Черный трубку...

Постскриптум

На следующее утро Дмитрий Радышевский, в прошлом журналист газеты «Московские новости», а ныне ближайший помощник Михаила Черного, ответил на мой запрос относительно интервью с Черным.

Я бы мог рассказать о том, что в процессе работы над этой книгой я общался с Алимжаном Тохтахуновым, Константином Боровым, Александром Добровинским, другими людьми, которые не считают Черного неким «дьяволом во плоти», но зачем оправдываться? Ответ ведь был отрицательным! Я взял лист бумаги, ручку и начал писать. Я решил составить список вопросов, которые я бы задал Михаилу Семеновичу, если бы наше интервью состоялось...

– Кто придумал толлинг, а вместе с тем обман государства?

– Кто и где платил налоги по факту продажи алюминия за рубеж?

– Что вам известно об обстоятельствах убийств Яфясова, Кантора, Львова?

– Что вам известно о махинациях с фальшивыми авизо?

– Мог ли зампред ЦБ Андрей Козлов найти следы авизо в «алюминиевой саге» братьев Черных?

Уважаемый Михаил Семенович, я хотел вас об этом спросить. Но вы не захотели ответить. Мне жаль, что разговор между нами так и не состоялся. Но это было ваше решение.

Итак, «израильский затворник» не отвечает на вопросы. Михаил Черный, будучи, вне сомнения, мудрым и опытным человеком, знает, что отсутствие внимания прессы и ее игнорирование сродни смерти в мире крупного бизнеса. Что ж, он сделал свой выбор.

Основные действующие лица этой книги

Абдувалиев Салим – узбекский «авторитет» (г. Ташкент), занимался рэкетом на ташкентских рынках, позднее, по некоторым сведениям, якобы был хорошим другом и партнером Михаила Черного по бизнесу.

Абелис (Бейлис) Леонид (Шатер, Леня) – правая рука В. Иванькова в бруклинском офисе. Арестован 8 июня 1995 г. вместе с боссом. Через четыре месяца пошел на сотрудничество со следствием и начал давать признательные показания.

Абрамович Роман – губернатор Чукотки, владелец британского футбольного клуба «Челси». Первое место в рейтинге богатых россиян – 19,2 млрд долларов (весна 2007 г.). В 1999 г. купил у Льва Черного алюминиевые активы, впоследствии перепродал их Олегу Дерипаске, с которым весной 2000 г. создал компанию «Русский алюминий».

Авербух Вадим, он же Зеев Гордон – доверенное лицо Михаила Черного на Украине. Один из крупнейших менеджеров компании fud, принадлежащей Черному. Также связан с руководством российского холдинга «Союзконтракт», в частности, с главой этой компании Алексеем Гольдштейном, который 22 апреля 1999 г. был арестован в Германии и доставлен в Россию по подозрению в убийстве своего делового партнера.

Агрон Евсей – уроженец Ленинграда, первый «крестный отец» русской мафии в США. Эмигрировал из СССР в 1971 г., сначала в Гамбург, а в 1975 г. – в США. Глава банды рэкетиров. Убит 4 мая 1985 г.

Аксененко Николай – первый вице-премьер в правительстве Е. Примакова (май 1999 г. – январь 2000 г.), выступал против использования технологии толлинга в алюминиевой промышленности. Умер в 2005 г.

Алимов Тимур – бывший первый секретарь Ташкентского обкома Компартии Узбекистана, глава так называемого ташкентского клана, впоследствии советник президента Узбекистана И. Каримова.

Андреев Андрей – бывший владелец «Автобанка» и ОСАО «Ингосстрах», которые в 2001–2002 гг. продал Олегу Дерипаске.

Анисимов Василий – бывший бармен, учредитель банка «Российский кредит», акционер Красноярского алюминиевого завода (КрАЗ), партнер Анатолия Быкова. В 2000 г. продал акции алюминиевых заводов компании Виктора Вексельберга «СУАЛ». Младшая дочь 1985 г. р. живет в США. Старшая дочь при невыясненных обстоятельствах погибла в Екатеринбурге.

Арифов Тофик – узбекский криминальный авторитет, покровитель и приятель Михаила Черного.

Атанасов Атанас – глава СНБ Болгарии, раскрывший криминальное происхождение денег Михаила Черного, «прокачанных» через футбольный клуб «Левски» и использованных, согласно версии правоохранительных органов Болгарии, на подкуп болгарских политиков.

Балагула Марат – уроженец Одессы, эмигрировал в США в середине 1970-х гг. Занял место «крестного отца» русской мафии в США после убийства Е. Агрона. Отбывал наказание за аферы с бензином и кредитными карточками.

Барсуков Михаил – директор ФСБ РФ с июля 1995 г. по июнь 1996 г.

Бартоу (Бертоу) Джоэл – агент ФБР, специализировавшийся на расследовании деятельности ОПТ из государств бывшего СССР. Впоследствии работал на премьера Украины Павла Лазаренко. Его частное агентство финансировалось М. Черным.

Батков Тодор – болгарский адвокат, партнер Михаила Черного. После экстрадиции последнего из Болгарии управлял клубом «Левски». Самый высокооплачиваемый адвокат страны.

Белецкий Игорь – работал с братьями Черными в СП «Колумб». Погиб в июне 1991 г. в автокатастрофе. Причиной гибели называли его осведомленность о финансовых проводках по фальшивым авизо.

Березовский Борис – в настоящее время партнер Михаила Черного по политическим проектам в России и на Украине.

Берг Терренс – офицер ЦРУ. Якобы по его совету братья Рубен решили разойтись с Михаилом Черным.

Бехар Ричард – американский журналист, сотрудник журнала «Форбс». Работал вместе с Полом Хлебниковым. Автор статьи «Капитализм в холодном климате», опубликованной в журнале «Форчун», в которой описывалась деятельность twg и братьев Черных.

Блаватник Леонид – акционер компании «Ренова» в середине 1990-х гг., которая пыталась скупить акции Саянского алюминиевого завода; в то время – конкурент Олега Дерипаски и Черных.

Бондаренко Сергей – мэр г. Саяногорска в 1995–1998 гг., рядом с которым расположен Саянский алюминиевый завод (СаАЗ). Впоследствии был осужден за злоупотребления. Близкий знакомый криминального авторитета В. Татаренкова.

Борисов Александр – глава СП «Медико», через которые осуществлялись платежи trans-cis commodities, в том числе проводки по «чеченским» авизо. Погиб в автокатастрофе в январе 1995 г. Существует предположение, появлявшееся в российских СМИ, что таким образом М. Черный избавился от ненужного свидетеля.

Боровик Артем – глава информационно-издательского холдинга «Совершенно секретно». Погиб в 2000 г. в авиакатастрофе вместе с Зией Бажаевым, владельцем нефтеперерабатывающего бизнеса на Украине. Незадолго до этого Михаил Черный хотел купить часть холдинга Боровика, однако сделка не состоялась.

Боровой Константин – бывший глава РТСБ. Встречался с Михаилом Черным в Израиле.

Босов Дмитрий – «ученик» Михаила Черного, осуществляющий различные совместные поручения Б. Березовского и М. Черного. Участвовал в реализации проекта «оранжевая революция» на Украине.

Булыгин Александр – с 1997 г. топ-менеджер компании «Сибирский алюминий». В настоящее время генеральный директор ОАО «Русский алюминий».

Буре Павел – российский хоккеист. В 1990-х гг. в американском журнале details вышла статья Роберта Фридмана, в которой хоккеист обвинялся в связях с русской мафией. По одному из американских каналов был показан фильм, авторы которого обвинили 50 российских легионеров в том, что они отчисляют деньги российским ОПГ. В 1998 г. министр внутренних дел РФ Сергей Степашин лично выдал Буре справку, в которой официально отрицались связи Буре с ОПГ. По слухам, одно время был президентом Ассоциации «xxi век». Близкий знакомый А. Кикалишвили.

Быков Анатолий – в настоящее время депутат Законодательного собрания Красноярского края. В начале 1990-х гг. – представитель twg на КрАЗе. Впоследствии – «авторитетный предприниматель». Фигурант ряда уголовных дел. Бывший председатель Совета директоров КрАЗа. В 2004 г. продал акции КрАЗа Олегу Дерипаске.

Вексельберг Виктор – один из ведущих «игроков» на алюминиевом рынке в 1990-е – начале 2000-х гг. Контролировал вторую по объемам выпуска алюминия группу «СУАЛ».

Глушенков Сергей – следователь по особо важным делам Следственного комитета МВД. В 1990-е гг. работал по алюминиевым делам. В настоящее время – заместитель начальника УУР ГУВД Московской области.

Гриненко Питер – русский эмигрант, сотрудник прокуратуры Бруклина, работающий по русским делам.

Гусинский Владимир – бывший российский медиамагнат, ныне гражданин Испании. Вместе с Михаилом Черным значится в списке олигархов, из-за которых россиянам не доверяют граждане США.

Гусятинский Григорий (Гриня, Гриша Северный) – старший лейтенант КГБ. После ухода из органов с начала 1990-х гг. – член группировки Сильвестра; считается основателем медведковской ОПГ. После смерти Сильвестра возглавил ореховскую ОПГ. Убит в начале 1995 г. по приказу претендентов на роль руководителей ореховской ОПГ братьев Пылевых.

Дерипаска Олег – менеджер на Саянском алюминиевом заводе в начале 1990-х гг., позднее – его генеральный директор. Основатель компании «Сибирский алюминий». В настоящее время – владелец компании «Базовый элемент», крупнейшей алюминиевой компании в мире.

Деркач Леонид – глава СБ Украины, лоббировал интересы twg в отношении Николаевского глиноземного завода. Впоследствии отошел от twg.

Добровинский Александр – адвокат. Эмигрировал из СССР, жил в Париже и Нью-Йорке. В 1992 г. вернулся в Россию. Участвовал в делах, связанных с приватизацией ТНК и «Роснефти». Так называемая «Группа Михаила Черного – Некрича – Добровинского» продала «Альфе» акции «Нижневартовскнефтегаза» за 200 млн долларов.

Дружинин Геннадий – бывший милиционер, сподвижник Анатолия Быкова. Впоследствии депутат ГД РФ.

Дьяченко Татьяна – дочь Бориса Ельцина. Вместе с Валентином Юмашевым участвовала в разговоре с председателем Национального фонда спорта Б. Федоровым, в котором тот упоминал о криминальном бизнесе Михаила Черного.

Егменов Александр – бывший гражданин СССР, в начале 1990-х гг. – единственный русскоговорящий нотариус в США. В середине 1990-х гг. вместе с Михаилом Сыроежкиным, замом председателя ГТРК «Петербург-5-й канал», похитил несколько миллионов долларов, предназначенных для закупки аппаратуры. Позднее он и Сыроежкин организовали ряд компаний в офшорных зонах, через которые отмывались деньги, в том числе криминальных групп.

Егоров Михаил – начальник Управления по борьбе с организованной преступностью, заместитель министра внутренних дел РФ (ушел в отставку в 1995 г.), позднее занимал руководящие должности в Таможенном комитете. Благодаря личным отношениями с директором ФБР У. Кейси сумел организовать ряд совместных операций по борьбе с организованной преступностью. Ельцин Борис – первый Президент РФ. Михаил Черный использовал связи Б. Березовского для закрепления позиций в окружении Президента России.

Живило Михаил – в настоящее время живет во Франции, консультирует по вопросам бизнеса. Глава группы «МИКОМ», заказчик покушения на А. Тулеева (согласно официальной версии Генеральной прокуратуры России). С помощью Михаила Черного в середине 1990-х гг. сумел «зайти» на Новокузнецкий алюминиевый завод (НкАЗ).

Заостровцев Юрий – потомственный чекист. В начале 1990-х гг. работал в Министерстве безопасности Карелии, затем курировал таможенные вопросы в одном из подразделений ФСБ. В 1993 г. возглавил службу безопасности Тверьуниверсалбанка. Учредитель ряда охранных агентств и коммерческих фирм, которые занимались в том числе охраной бизнеса С. Кислина. В 1996 г. переходит на руководящую должность в одно из подразделений группы «Сибирский алюминий». В 1998 г. работал в Администрации Президента, помощником Николая Патрушева, начальника Главного контрольного управления. В том же году вернулся в ФСБ. В 2000 г. стал заместителем главы ФСБ и руководителем Департамента экономической безопасности. С марта 2004 г. – заместитель председателя Внешэкономбанка.

Зееви Гад – израильский бизнесмен, с которым Михаил Черный реализовывал ряд своих проектов. Участник скандала с покупкой акций компании «Безек» (через него Михаил Черный пытался приобрести большой пакет ценных бумаг этой стратегически важной для Израиля компании).

Зихрони Яаков – адвокат Михаила Черного (в Израиле).

Иванов Олег – глава Измайловской ОПГ (с середины 1980-х гг., казанский авторитет), с 1997 г. – единственный лидер ОПГ. Убит в декабре 2002 г.

Иваньков Вячеслав (Япончик) – российский криминальный авторитет, вор в законе. С ним имели связи братья Черные (через узбекские криминальные группировки).

Иваньков Эдуард (Эдик, Эдо) – сын Вячеслава Иванькова, живет в Австрии. По некоторым данным, в 1990-е гг. занимался отмыванием денег через компании «Атком» (Вена), похоронное бюро «Ритуал» и СП «Арбат Интернэшнл» (Москва).

Ишай Эли – министр внутренних дел Израиля, при котором дело о лишении Михаила Черного гражданства было приторможено.

Кажегельдин Акежан – премьер-министр Казахстана в 1994–1997 гг. Лоббировал интересы twg. С ним Михаила Черного познакомил Олег Сосковец.

Калетников Юрий – курировал алюминиевую промышленность в Роскоммете. Погиб в автокатастрофе в 1994 г.

Калманович Шабтай – израильский бизнесмен, уроженец Литвы, имеет литовское, израильское и российское гражданства. Сделал состояние в том числе на торговле африканскими алмазами. Друг Искандера Махмудова, ближайшего помощника и «ученика» Михаила Черного.

Кантор Олег – президент банка «Югорский». Пытался взять на обслуживание КрАЗ и НкАЗ, а также приобрести пакет акций заводов. Убит летом 1995 г.

Карам Джозеф – друг и партнер Михаила Черного. Управляет его компаниями, зарегистрированными в Швейцарии и Германии.

Коротаев Олег – бывший советский боксер, пятикратный чемпион СССР. В 1974 г. победил в поединке Леона Спинкса, будущего чемпиона мира среди профессионалов, победившего в 1978 г. Мохаммеда Али. Один из руководителей бауманской ОПГ, убит 14 января 1994 г. в Нью-Йорке на выходе из ресторана «Арбат».

Касьянов Михаил – и. о. премьер-министра РФ в 2000 г., подписал постановление правительства, отменявшее льготы по внутреннему толлингу.

Квантришвили Амиран – брат О. Квантришвили. По оперативным данным, начиная со второй половины 1980-х гг. имел долю в столичном игорном и гостиничном бизнесе. В 1988 г. стал президентом организованной Ассоциации «XXI век» (экспорт нефти, леса, цветных металлов и импорт газового оружия). Ассоциация была создана путем объединения кооперативов «Клаксон» (ремонт машин), «Домус» (подряд) и «Встреча» (кафе). Ассоциация учредила «Банк развития XXI век». Убит 6 августа 1993 г. в офисе МП «Водолей» на Якиманке.

Квантришвили Отари – мастер спорта СССР по классической борьбе. В 1966 г. был осужден Московским городским судом на девять лет лишения свободы по ст. 117 УК РСФСР (изнасилование). В 1970 г. с диагнозом «вялотекущая шизофрения» переведен из лагеря в Люблинскую психиатрическую больницу общего режима. Увлекался азартными играми. По-крупному играл в карты в гостинице «Советская» и делал большие ставки в нелегальном тотализаторе на ипподроме. По некоторым сведениям, свои первые большие деньги он заработал именно шулерством. В начале 1980-х гг. объединил вокруг себя известных борцов, боксеров, штангистов, часть которых впоследствии вошла в состав преступных группировок (люберецкая, бауманская, домодедовская, балашихинская). С 1985 г. занимался предпринимательством, создал ряд кооперативов. Соучредитель Ассоциации «xxi век», которая занималась экспортом леса, нефти, цветных металлов. Председатель Фонда социальной защиты спортсменов имени Льва Яшина. В феврале 1994 г. создал партию «Спортсмены России». 5 апреля 1994 г. убит в Москве тремя выстрелами из снайперской винтовки при выходе из Краснопресненских бань. Похоронен на Ваганьковском кладбище.

Керзнер Офер – глава принадлежащей Михаилу Черному компании fud (зарегистрирована на Кипре). Компания занимается девелоперскими проектами в области недвижимости на Украине и служит прикрытием для финансирования Михаилом Черным политических и иных проектов в этом государстве.

Керр Рэй – сотрудник русского отдела ФБР, работавший по ОПГ из России на территории США.

Кикалишвили Анзор – глава Ассоциации «xxi век», преемник О. Квантришвили.

Кислин Сэм (Семен Захарович) – окончил Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова. В середине 1960-х гг. был кандидатом в члены КПСС и директором гастронома на углу Дерибасовской и Преображенской (г. Одесса, по другим сведениям – около Привоза). Эмигрировал в США в 1972 г., владелец компании trans commodities, inc. Имел совместные проекты с Михалом Черным в начале 1990-х гг. В 2002 г. участвовал в создании СП на Макеевском металлургическом комбинате (Украина).

Кислюк Михаил – губернатор Кемеровской области в середине 1990-х гг. (до 1997 г.), покровитель Михаила Живило. Вице-губернатором в это время был друг и соратник Живило по компании «МИКОМ» Дмитрий Чирикадзе.

Кожанов Сергей – заместитель начальника ОУР 6-го РУВД г. Москвы, впоследствии сотрудник ГУБОП МВД РФ. Принимал участие в расследовании покушения на Б. Березовского в июне 1994 г.

Козлов Андрей – заместитель председателя Центробанка РФ. Убит в сентябре 2006 г. в Москве. Реальной причиной убийства считается его стремление раскрутить дела с «чеченскими» авизо, в которых участвовал Михаил Черный и его партнеры в начале 1990-х гг.

Колпаков Юрий – генеральный директор Красноярского алюминиевого завода (КрАЗ) в 1994–1997 гг. Ставленник Анатолия Быкова. Сменил человека Черных – Ивана Турушева. Ушел с поста в связи со скандалом: перевел 20 млн долларов на счет офшорной компании ltc в счет оплаты глинозема, которые на завод так и не поступили.

Кон Ирит – начальник управления в Министерстве юстиции Израиля, работавшая со Швейцарией по делам, связанным с Михаилом Черным.

Коржаков Александр – начальник СБП РФ в 1993–1996 гг., ныне депутат Государственной Думы РФ.

Кузьмин Алексей (Леша-Солдат) – бывший военнослужащий ВВ, руководил группой киллеров орехово-медведковской ОПГ На его счету 12 убийств и несколько громких покушений, в том числе убийство О. Квантришвили, владельца клуба «Доллс»

Иосифа Глоцера, Григория Гусятинского; покушения на главу компании «Русское золото» Александра Таранцева, вора в законе Андрея Исаева (Роспись).

Куликов Анатолий – министр внутренних дел РФ в 1995–1998 гг. В начале 1997 г. представил Борису Ельцину доклад «О состоянии и мерах усиления борьбы с экономической преступностью и коррупцией в РФ». В докладе утверждалось, что «объем теневой экономики достиг 40 % ВВП», «80 % голосующих акций при приватизации перешли в руки отечественного и иностранного криминального капитала». Среднегодовой прирост регистрируемой преступности в сфере экономики – 12,5 %.

Кумарин (Барсуков) Владимир – уроженец Тамбовской области. В 1985 г. осужден за хулиганство, в 1987 г. после освобождения собрал «тамбовскую» группировку в Ленинграде. После вторичной отсидки во второй половине 1990-х гг. занялся топливным бизнесом. В настоящее время проявляет интерес к судостроению, продвигает своих людей во властные структуры Санкт-Петербурга и Ленинградской области. В настоящее время носит фамилию Барсуков.

Лебедь Александр – губернатор Красноярского края в 1998–2002 гг. При выборах на должность заручился поддержкой Анатолия Быкова. Впоследствии стал его непримиримым врагом. Погиб в авиакатастрофе в апреле 2002 г.

Лебедь Алексей – Председатель Правительства Хакасии с 1996 г. по настоящее время.

Левинсон Роберт – агент ФБР, участник спецоперации ФБР «Русский легион» (1997), целью которой было отслеживание связей российских хоккеистов, выступающих за океаном, с российскими ОПГ.

Либерман Авигдор – израильский политик, соратник Михаила Черного по бизнесу. По данным израильских СМИ, получал от него взятки (самая крупная – 500 тыс. долларов). Пытается приостановить процесс лишения Михаила Черного израильского гражданства.

Лисин Владимир – работал в Казахстане сначала заместителем главного инженера, а затем заместителем генерального директора Карагандинского металлургического комбината в 1985–1991 гг. В 1990 г. окончил Высшую коммерческую школу при Академии внешней торговли. В 1992–1997 гг. – член Совета директоров АО «Саянский алюминиевый завод» (СаАЗ), в 1992–1993 гг. – председатель Совета директоров. С 1993 г. входил в Советы директоров ряда ведущих российских металлургических предприятий: Новокузнецкого алюминиевого завода, Красноярского, Новолипецкого и Магнитогорского металлургических комбинатов. В 1994 г. окончил Академию народного хозяйства им. Плеханова по специальности «Экономика и управление». В 1996 г. окончил докторантуру Московского института стали и сплавов. С 1998 г. – председатель СД ОАО «Новолипецкий металлургический комбинат».

Литвиненко Александр – бывший сотрудник ФСБ, в 2000 г. уехал из России и попросил убежища в Великобритании. Работал вместе с Б. Березовским. Отравлен в ноябре 2006 г. в Лондоне.

Лучанский Григорий – предприниматель, хозяин фирмы «Нордекс». Разбогател на экспорте меди из России. Живет в Австрии. Приобрел у М. Живило пакет акций Новокузнецкого алюминиевого завода (НкАЗ), который впоследствии перепродал Олегу Дерипаске.

Львов Феликс – представитель американской корпорации aioc, пытавшейся установить контроль над экспортом алюминия с заводов России, потеснив структуры Михаила Черного. Убит осенью 1995 г. в Москве. По мнению следствия, причина гибели – заявление в Генпрокуратуру РФ о деятельности twg и братьев Черных в России.

Максимов Александр – российский журналист, автор книги «Российская преступность. Кто есть кто?», в которой описаны алюминиевые войны и развитие криминала, в том числе деятельность Михаила Черного в металлургии.

Малевский Антон (Антон Измайловский) – глава Измайловской ОПГ Гражданин Израиля. Сотрудничал с Михаилом Черным (опека алюминиевых дел в Москве), в Израиле жил недалеко от него. Погиб во время прыжка с парашютом в Кении (или в ЮАР) в 2001 г. (по слухам, смерть была неслучайной).

Малкин Виталий – президент банка «Российский кредит». Клиентом банка были структуры Василия Анисимова и Михаила Черного (АО «Траст»).

Мамиашвили Михаил (Мамик) – олимпийский чемпион, многократный чемпион СССР, Европы и мира по классической борьбе. С 1992 г. – на тренерской работе, с 1997 г. – президент Федерации спортивной борьбы. Был другом О. Квантришвили. По слухам, в начале 1990-х гг. контролировал точки в районе Юго-Запада Москвы (в том числе Центральный дом туриста).

Маркс Брюс – американский адвокат Михаила Живило.

Махмудов Искандер – единственный «действующий» в настоящее время в России партнер Михаила Черного. Президент Уральской горно-металлургической компании. Миллиардер.

Михайлов Сергей (Михась) – «авторитетный бизнесмен» из Солнцево, Москва.

Могилевич Семен – знакомый Михаила Черного. Считается, что вместе с ним и Б. Березовским он участвовал в совместном финансировании Юлии Тимошенко во время «оранжевой революции» на Украине.

Нечипоренко Олег – бывший сотрудник ПГУ КГБ в странах Латинской Америки. Ныне – глава Национального антикриминального и антитеррористического фонда.

Орлов Александр – советник Владимира Рушайло в бытность того министром внутренних дел РФ; при нем начали «разваливаться» дела по аферам Михаила Черного. В настоящее время находится в розыске.

Патаркацишвили Бадри – партнер Б. Березовского по бизнесу. Долгое время управлял его активами.

Петрунин Борис – глава Красноярского УВД в 1990-е гг. Покровитель Анатолия Быкова.

Пораз Авраам – министр внутренних дел Израиля, возобновивший дело о лишении Михаила Черного израильского гражданства.

Радышевский Дмитрий – журналист, глава Фонда помощи жертвам терактов, созданного Михаилом Черным. До назначения на пост в фонде писал критические статьи о Черном.

Рахимов Гафур – выходец из спортивной среды (боксер), в конце 1980-х – 1990-е гг. влиятельный авторитет в Ташкенте (Узбекистан). В настоящее время контролирует автомобильные перевозки, легкую промышленность в республике.

Розенбаум Александр – певец и композитор, общественный деятель, депутат Государственной Думы РФ. Дружил с О. Квантришвили, «уважал его за то, что тот занимался благотворительностью и думал о возрождении страны». В 1998 г., на выборах мэра в Тамбове, Розенбаум познакомился и подружился с коммерсантом В. Кумариным, которого называют лидером «тамбовского бизнес-сообщества» в Санкт-Петербурге. В следующем году они вместе встречали День ВМФ во время речной прогулки на катере.

Рубены – Дэвид, Саймон – основатели twg. Партнеры Михаила и Льва Черных.

Рушайло Владимир – заместитель начальника отдела по борьбе с организованной преступностью МУРа с 1986 г. В 1988 г. возглавил этот отдел. В 1993 г. назначен начальником только что созданного Регионального управления по борьбе с организованной преступностью (РУБОП г. Москвы). В 1999–2001 гг. – министр внутренних дел РФ.

Садыков Рустам – представитель банка «Чара», знакомый В. Иванькова. В 1995 г. пытался с его помощью получить 3,5 млн долларов с двух бизнесменов, которые вывели эти деньги из банка.

Салыгин Василий – главный партнер twg на Украине в середине 1990-х гг., в настоящее время – глава Харьковского областного Совета.

Сапир Тимур (Сепиашвили Теймураз) – уроженец Тбилиси, грузинский еврей, уехал с семьей в Израиль в 1973 г., соратник С. Кислина по бизнесу в США. В Нью-Йорке вместе с Кислиным держал магазин электроники, куда приходили туристы из СССР. В начале перестройки сделал первые капиталы – получил контракт на поставку карбамида из СССР. Имел бизнес на Московском НПЗ.

Сиразутдинов Геннадий – генеральный директор Саянского алюминиевого завода в начале 1990-х гг. (ушел с поста в сентябре 1994 г.).

Сосковец Олег – окончил в 1971 г. завод-втуз при Карагандинском металлургическом комбинате. Карьеру начал в 1971 г. вальцевым листопрокатного цеха № 2 Карметкомбината. В 1987–1988 гг. был его директором. В 1992–1997 гг. лоббировал интересы группы twg, затем «Норильского никеля» и др. Ввел братьев Черных в алюминиевую отрасль России и Казахстана. В настоящее время – президент Ассоциации финансово-промышленных групп России.

Стрелецкий Валерий – бывший сотрудник МУРа (отдел по борьбе с кражами госимущества), с 1994 г. – начальник отдела «П» (коррупция в правительстве) Службы безопасности Президента РФ. Участвовал в задержании Лисовского и Евстафьева (история с «коробкой из-под ксерокса»). После снятия Бориса Федорова два месяца возглавлял Национальный фонд спорта. Осенью 1996 г. его отдел был расформирован.

Тарасов Артем – предприниматель, помогал российским физическим лицам открывать компании за рубежом.

Тарпищев Шамиль – в настоящее время – глава Детской международной академии тенниса, тренер сборной России. Друг Михаила Черного.

Татаренков Владимир – уголовный авторитет г. Саяногорска, выполнял различные поручения Анатолия Быкова. В 1999 г. арестован в Греции. Выступал свидетелем по делу Быкова. В настоящее время отбывает 14-летний срок в греческой тюрьме.

Тимофеев Сергей (Сильвестр) – уроженец Новгородской области. Работал в Москве спортивным инструктором. В конце 1980-х гг. основал ореховскую ОПГ Убит в сентябре 1994 г.

Тихонов Александр – олимпийский чемпион по биатлону, считался участником (по мнению следствия) покушения на А. Тулеева, в настоящее время живет за границей.

Тихонов Виктор – участник покушения на А. Тулеева, младший брат А. Тихонова.

Токарев Валерий – заместитель генерального директора СаАЗа Г. Сиразутдинова. В октябре – ноябре 1994 г. занимал кресло руководителя СаАЗа, после чего его сменил Олег Дерипаска. В апреле 1995 г. на Токарева совершено покушение людьми В. Татаренкова.

Тохтахунов Алимжан (Тайваньчик) – предприниматель, уроженец Ташкента. Учился в одной школе с Михаилом Черным.

Тулеев Аман – губернатор Кемеровской области с 1997 г. Противник компании М. Живило «МИКОМ», которую выдавил из региона, и бизнес-методов twg. В 2000 г. на Тулеева было организовано покушение, за которым, по материалам следствия, стоит руководство компании «МИКОМ».

Тупиков Дмитрий – брат жены Михаила Черного; вместе с Искандером Махмудовым является учредителем ряда компаний; связан с Измайловской ОПТ.

Туликова Анна – жена Михаила Черного, является соучредителем ряда компаний, работавших в Москве.

Турушев Иван – генеральный директор Красноярского алюминиевого завода в 1978–1990 и 1993–1994 гг.

Уолприн Джеральд – адвокат С. Кислина.

Устинов Владимир – заместитель Генерального прокурора РФ в 1997–2000 гг., Генеральный прокурор РФ в 2000–2006 гг. С 2006 г. – министр юстиции России.

Федоров Борис – президент Национального фонда спорта. В июне 1996 г. на него совершено покушение после отказа работать с twg и оглашения информации о работе группы в России. «Внезапно» скончался якобы от передозировки наркотиков в 1999 г.

Хабаров Александр – кандидат педагогических наук. В 1980-х гг. работал директором детской спортивной школы олимпийского резерва по лыжному двоеборью и горно-лыжному спорту. Широкую известность получил сначала как один из активных членов, а затем и как лидер ОПС «Уралмаш». С мая 1999 г. Александр Хабаров стал формальным лидером ОПС «Уралмаш». В это же время группировка начала процесс легализации. Члены сообщества стали владельцами ряда гидролизных заводов в Свердловской области, других промышленных и торговых предприятий. В 2002 г. стал депутатом Екатеринбургской городской Думы. Арестован в декабре 2004 г. по обвинению к принуждению совершения сделки с акциями коммерческого банка «Банк24.ru». 27 января 2005 г. найден повесившимся в камере СИЗО.

Хайдаров Джалол – генеральный директор Качканарского ГОКа. Во второй половине 1990-х гг. работал вместе с группой братьев Черных. В 2000 г. разошелся с Михаилом Черным. Инициатор исков в адрес Черного, Дерипаски и др.

Хлебников Павел (Пол) – американский журналист русского происхождения. Автор книги «Крестный отец Кремля: Борис Березовский, или История разграбления России» (2000). С 1989 г. работал в журнале «Форбс». С 2004 г. – главный редактор русской версии журнала. Убит в Москве 9 июля 2004 г. По версии Генеральной прокуратуры РФ – по заказу Хож-Ахмета Нухаева, героя книги П. Хлебникова «Разговор с варваром»

Цимик Виктор – второй секретарь Красноярского обкома КПСС, в годы перестройки открыл первые казино, был главой Красноярского торгового дома. Убит во время первой алюминиевой войны.

Цихелашвили Датико (Дато Ташкентский) – авторитетный вор в законе, в 1994–1996 гг. сидел в Бутырской тюрьме за хранение наркотиков. Имеет хорошие связи в Иркутской области, на Дальнем Востоке. Знаком с Япончиком, ездил к нему в США.

Черной Давид – младший из братьев Черных. Традиционно поддерживает Льва во всех его начинаниях. Живет в США.

Черной Лев – брат Михаила и Давида, отвечал за стратегию развития twg в России. В 1999 г. продал свои акции алюминиевых заводов Р. Абрамовичу. Основал движение «Мобилизация и развитие». В 2000 г. пытался выступать в российской прессе с программами по развитию страны. Жена Людмила отсудила у него 150 млн долларов.

Черный (Черной) Михаил – эта книга о нем.

Школьный Валентин – заместитель начальника УБОП Красноярского края в начале 1990-х гг., вел дела по Быкову и его группе.

Шустер Давид – советский эмигрант, занимался незаконными махинациями с бензином на территории США, арестован ФБР в Москве в 1993 г., отбывает тюремный срок в США (назначено наказание около 500 лет).

Яфясов Вадим – сотрудник Роскоммета, отвечавший за выдачу лицензий на экспорт металла, затем вице-президент банка «Югорский», заместитель генерального директора КрАЗа. По поручению Черных работал с НкАЗом. Дал согласие следствию на сотрудничество по делу о фальшивых авизо. Убит в Москве в апреле 1995 г.

Примечания

1

Различное написание окончания фамилии главного героя объясняется следующим: настоящая фамилия – Черной. При выписке паспорта ошибочно записан как Черный. В интервью автор сохранял именно тот вариант, который употреблял говорящий. (Прим. ред.)

(обратно)

2

Авизо – банковское извещение, посылаемое одним контрагентом другому, об изменениях взаимных расчетов, переводе денег, посылок товаров.

(обратно)

3

Преференции – преимущества, льготы.

(обратно)

4

Автор посчитал необходимым удалить из справки информацию о паспортных данных.

(обратно)

5

PR – public relations – пиар, общественная информация, реклама.

(обратно)

6

Назад в СССР (англ.).

(обратно)

7

Фраза, с которой обращаются к будущему Папе Римскому во время возведения его в этот сан. Выражение заимствовано из богословского трактата знаменитого немецкого мистика XV в. Фомы Кемпийского.

(обратно)

Оглавление

Предисловие

Глава 1 Таинственный олигарх

  Встреча на Якиманке

  Крестный отец-4

  Кого хотел убить киллер?

  «Спортсмены – как дети, убьют – и не заметят...»

  Лубянка. Служебный вход

  Тюрьма MCC. Манхэттен. Нью-Йорк. США. 1998 год

Глава 2 Спрут

  Завтрак в «Национале»

  Адвокат мафии

  Топ-менеджер от мафии

Глава 3 Белое золото

  Советское наследие

  Было у отца три сына

  Добрый ангел

  Кто есть кто?

  Казахстанский эксперимент

Глава 4 Гражданин узбекистана

  Тайваньчик

  Ташкент – город хлебный

Глава 5 Маленькая Одесса

  Два букета роз

  Гешефт

  Акула капитализма

  Олигарх из Одессы

  Ночь на Бродвее

  Александр Грант Михаил черной под грифом «для служебного пользования»

  Вопрос на прощание, или дело об авизо...

Глава 6 Александр Грант Деньги из воздуха

  Афера века

  Черная сотня братьев Черных

  Три мантры подполковника Глушенкова

  Вторая мантра подполковника Глушенкова

  Операция «Выгода»

  Третья мантра подполковника Глушенкова

  «Вообще ни при чем...»

Глава 7 Новый русский бизнес

  Братья + братья...

  Как это делалось? Или «Черная приватизация»

  Первая алюминиевая война

  Начало конца...

Глава 8 Люди гибнут за металл

  Три загадочных убийства

  Подслушанный разговор

  Доклад Куликова

  Паук в паутине

  Адвокат крупного капитала

Глава 9 Мы пойдем другим путем

  Братья: ссора или PR?[5]

  Олег Дерипаска – победитель в битве за алюминий

  Владимир – любитель каслинского литья

  Толя Бык

  Учитель из Назарова

  Не верь, не бойся, не проси

  Генерал красноярских карьеров

  Быков и другие

  Бык и Лебедь

  Уголовное дело. Уход с краза

  Миша – не «Ворошиловский стрелок»

  Покушение на губернатора

  Поиск врагов. Финал

Глава 10 Парижские тайны

  Случай у бассейна

  Русский барин

  Прогулки по Парижу

  Скажи мне, кто твои друзья...

  Икона Андрея Рублева и сотовый телефон

  Интервью с инкогнито

  Частный детектив из кантона Женева

  Адреса, пароли, явки

  Шарль де Голль

  Польский паспорт

Глава 11 Земля обетованная

  Почему Израиль?

  Тихие годы

  «Мы вас слушаем, Михаил Семенович...»

  А в Израиле бьют по паспорту

  Скандал с «Безек»

  Зачем я узнал тебя, Авигдор?

  500 тысяч долларов за вино

  Почти семейные отношения

  Достойный конец – человек без гражданства?

  Операция «Соотечественники»

  «Я буду судить эту мафию...»

Глава 12 Лондонский туман

  Я вышел на Пикадилли

  Преданный предатель

  Болгарский проект

  Он где-то рядом

  Возвращение в Москву

Глава 13 Гуд-бай, Америка...

  «Мы их повесим за...»

  Дело Пола Хлебникова

  Обвиняемый, он же – оправданный

  Присяжные

  Мотив убийства

  Жертвы

  Эхо фальшивых авизо

  «Совершенно секретно»

Глава 14 Наши дни

  Битва за Москву-2008

  Румынский гамбит

  Черный на Украине: «Нех*й шастать!»

  Построю дом для Березовского

  «Элитные трупы»

  Черный список

  Убийство банкира

  Один, совсем один...

Глава 15 Ответ Михаила Черного

Постскриптум

Основные действующие лица этой книги

Реклама на сайте