«Рассказы, этюды и очерки В. Г. Короленко»

«Совесть эпохи», «солнце России», «светлый духом» — так говорили о Владимире Галактионовиче Короленко современники. «Он ведь для меня был и остается самым законченным человеком из сотен, мною встреченных, и он для меня идеальный образ русского писателя… Мне горестно знать, что я мало встречался с ним, меньше, чем мог бы. У меня к нему было чувство непоколебимого доверия. Я был дружен со многими литераторами, но ни один из них не мог мне внушить того чувства уважения, которое внушил В<ладимир> Г<алактионович> с первой моей встречи с ним. Он был моим учителем недолго, но он был им, и это моя гордость по сей день», — писал о Короленко Максим Горький.[1] «Я готов поклясться, что Короленко очень хороший человек. Идти не только рядом, но даже за этим парнем — весело», — писал Чехов.[2] Идеальный образ русского писателя и интеллигента видели в Короленко Л. Толстой и Р. Люксембург, А. Луначарский и И. Бунин, Н. Михайловский и В. Вересаев. «О лучшем произведении Короленко, едва ли возможны споры, — писал критик А. Горнфельд, многие годы работавший с Короленко, — лучшее его произведение не „Сон Макара“, не „Мороз“, не „Вез языка“: лучшее его произведение — он сам, его жизнь, его существо. Лучшее — не потому, что моральное, привлекательное, поучительное, но потому, что самое художественное».[3]

Ответить на вопрос, как, из какого «жизненного состава» складывалась личность писателя и общественного деятеля, к каждому слову которого прислушивалась чуть ли не вся читающая Россия, во многом помогает автобиографическая книга Короленко «История моего современника». В самом начале ее Короленко пишет о своем отце Галактионе Афанасьевиче, занимавшем должность уездного судьи в заштатных провинциальных городках, для которого поистине донкихотская честность была привычной и естественной. Короленко приводит такой случай из его практики.