«Стена и книги»

Не whose long wall the wand'ring

Tartar bounds… [1]

Как-то раз я прочел [2], что человек, распорядившийся возвести чуть ли не бесконечную Китайскую стену, был тот самый Первый Император Ши Хуан-ди, который приказал сжечь все книги прежних времен. То, что оба эти грандиозные деяния – пятьсот ли камня, защищающего от варваров, и жестокое уничтожение истории, то есть прошлого,– исходят от одного человека и каким-то образом являются его символами, неожиданно меня обрадовало и взволновало. Об этом я расскажу в конце заметки.

С точки зрения истории здесь нет ничего таинственного. Современник войн Ганнибала, Ши Хуан-ди, император династии Цинь, завоевал шесть царств и уничтожил феодальную систему; возвел стену, потому что стены служат защитой; сжег книги, потому что к ним обращались его противники, дабы восславить правителей древности. Сжигать книги и воздвигать укрепления – общий удел правителей, необычен лишь размах Ши Хуан-ди. Ряд синологов именно так и считает, но в событиях, о которых идет речь, мне чудится нечто большее, чем гиперболизация заурядных распоряжений. Огородить сад или цветник – обычное дело, и совсем другое дело – огородить империю. И глупо было бы утверждать, что народ мог легко отречься от памяти о прошлом, мифическом или истинном. К тому времени как Ши Хуан-ди повелел, чтобы история началась с него, Китай насчитывал три тысячи лет (уже были Желтый Император и Чжу-ан-цзы, Лао-цзы и Конфуций).

Ши Хуан-ди изгнал свою мать за распутство – в этом суровом приговоре ортодоксы видят только жестокость; Ши Хуан-ди, возможно, стремился уничтожить все прошлое, чтобы избавиться от одного воспоминания – о позоре своей матери. (Не так ли один царь в Иудее