«Наследство Блока. Невозможность поэзии (избранные эссе)»

Георгий Адамович(1892-1972)НАСЛЕДСТВО БЛОКА. НЕВОЗМОЖНОСТЬ ПОЭЗИИ.ИЗБРАННЫЕ ЭССЕПоэзия в эмиграцииНЕВОЗМОЖНОСТЬ ПОЭЗИИНАСЛЕДСТВО БЛОКАО ШТЕЙГЕРЕ, О СТИХАХ, О ПОЭЗИИ И О ПРОЧЕМ<А. А. Фет><О Пушкине><А. А. Блок><О Есенине>«ПОЭТЫ В ПЕТЕРБУРГЕ»<В. ХОДАСЕВИЧ>Судьба Иннокентия АнненскогоО ЛИТЕРАТУРЕ В ЭМИГРАЦИИО ПРОСТОТЕ И «ВЫВЕРТАХ»НЕМОТАДВАДЦАТЬ ЛЕТБунин. ВоспоминанияАнна АхматоваПоэзия в эмиграцииПервая публикация:Опыты. Нью-Йорк. 1955. ¹4. С. 45-61.Давно уже думая о статье, в которой было бы «изнутри» рассказано о поэзии в эмиграции, я думал и о названии ее, и хотелось мне взять для этого два всем известных исторических слова: «бессмысленные мечтания». Но намерение это я оставил: ирония, — говорил я сам себе, — опять ирония! Много скрытых бед наделала она в русской поэзии за последние полвека, пора бы с ней наконец и расстаться, пусть и помахав на прощание рукой в знак признательности за отдельные мелкие услуги: «с поэтическим», мол, «приветом!» Ирония ничем не лучше сентиментальности, это две родные сестры, обе происхождения темного, обе поведения сомнительного, с той лишь разницей, что одна из них, младшая, изящнее одевается и искуснее выдает себя за барыню-аристократку. В благопристойных домах, однако, принимать ее вскоре тоже перестанут. Отчего мечтания «бессмысленные»? Разве смысла не было? И если был он, этот смысл, бесконечно-ускользающим, разве мы первые, мы последние пытались райскую птицу эту за хвост поймать? Проще, точнее было бы другое название: Бедекер, путеводитель. Но о Бедекере говорил уже Блок в статье, помещенной в «Аполлоне» и написанной на приблизительно такую же тему... Кстати, кто читал эту его статью в двадцать лет, забудет ли ее когда-нибудь? Блок пробовал в ней перевести на общий язык то, о чем писал стихи: предприятие было отважно до крайности и при меньшей органичности поэзии могло бы привести к результатам комическим. У Блока логика сплоховала, и в штурме крепости-музыки сил ее оказалось недостаточно. Но тон его статьи, растерянные отзвуки ее, метеорные ее осколки, длящееся дребезжанье отдельных порвавшихся под натиском логики струн — все это было для двадцатилетнего сознания откровением, от которого не отреклось оно и позднее, научившись многому другому.