«Гибель античного мира»

Гибель античного мира (fb2) - Гибель античного мира 2988K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Арнольд Хью Мартин Джонс

ГИБЕЛЬ АНТИЧНОГО

ПРЕДИСЛОВИЕ

Интерес к поздней Римской империи зародился у меня еще до второй мировой войны, так что данная книга является плодом двадцатипятилетнего труда и размышлений, которым я посвящал все свободное от военной работы и от обычных академических обязанностей время. Полностью результаты этого труда уже опубликованы в виде очень большой книги «Поздняя Римская империя» (Блэквел, 1964), которая включает три тома. Данная книга представляет собой сокращенный и упрощенный вариант этого труда и не содержит тех сносок и комментариев, которые в предыдущем издании составляют один том. Читателей, которые захотят узнать, на основании каких фактов я делаю свои выводы, я отсылаю к более объемной работе, где. они найдут детальное рассмотрение всех спорных вопросов и цитаты из вспомогательных текстов.

Я считаю своим долгом выразить благодарность профессору Хэю и моей жене, которые прочитали книгу в машинописном варианте и с точки зрения читателей «умных, но не специалистов» предложили много сокращений, дополнений и изменений. Спешу добавить, что не считаю их ответственными за то, если читатели подобного рода найдут в книге места скучные и непонятные, тем более что я отверг многие советы, предполагая более высокий уровень интеллекта и знаний моих читателей.

Принимая во внимание мнение профессора Хэя, я должен добавить, что называя Римского епископа «папой», я не предполагал никаких намеков теологического характера; я также не имел в виду, что этот титул был общепринятым в описываемое время, подобно тому как римских полководцев почетно именовали императорами. Титул «папа» иногда применяли по отношению к нему, а также епископу Александрийскому, как, впрочем, и любому другому епископу, хотя обычно его именовали епископом или архиепископом Римским; употребление сегодня этого титула отдает, тем не менее, агрессивным протестантизмом.

Считаю своим долгом выразить благодарность также и сэру Безилу Блэквелу, который не возражал против публикации книги, хотя мог небезосновательно опасаться, что она составит конкуренцию «Поздней Римской империи». Наконец, я хочу поблагодарить работников издательства «Мэсерс Лонгмэнс Грин и К0» за вежливою настойчивость, с которой они подвигли меня написать рукописный вариант, их терпение при его ожидании и высокую продуктивность при издании наконец полученного труда.

Колледж Иисуса, Кембридж А. X. М. Джонс

Октябрь 1965

ГЛАВА І. ИСТОЧНИКИ

В сравнении с предыдущими и последующими веками период истории, начавшийся приходом к власти Диоклетиана в 284 году и окончившийся смертью Фоки в 610 году, хорошо представлен источниками. Прежде всего это связано с тем, что историография была популярной формой литературы на греческом Востоке, и многие авторы написали историю своего времени. Если бы все источники сохранились, мы бы владели более обширной информацией. И все же, несмотря на значительные утраты, работы нескольких выдающихся историков сохранены в целости, из других имеются краткие изложения и фрагменты. Первым историком эпохи, чья работа дошла до нас в полном объеме, был Аммиан Марцеллин, антиохийский грек, который, для того, чтобы его писания были замечены сенатской аристократией, писал на латыни. Он был большим поклонником Тацита и продолжил его рассказ с того места, где остановился Тацит — со смерти Домициана. Сохранившиеся книги его труда начинаются периодом с 351 г. н. э. и заканчиваются битвой при Адрианополе 378 года. Аммиан не был таким блестящим стилистом, каким был Тацит, но он является одним из самых великих римских историков. Он хорошо знал империю: находился на службе в должности протектора, т. е. юнкера, при штабе Урснцина, начальника солдат на восточном фронте, с которым и перешел в императорский двор, соответственно служил Юлиану в Галлии и Персии. Он был необыкновенно беспристрастным человеком, этот язычник, умевший ценить христианские добродетели и не боявшийся критиковать своего героя Юлиана. Его повествование отличается полнотой содержания и яркостью стиля, а его характеристики императоров и их министров исключительно проницательны.

Другой историк, чьи работы полностью дошли до нас, Прокопий, барристер (юрист) из Кесарии в Палестине, служил юридическим советником у великого полководца Юстиниана Велисария, вместе с которым участвовал в Восточной, Африканской и Итальянской кампаниях. Он был почитателем и подражателем Фукидида и написал исчерпывающую историю юстинианских войн до 554 года. Он также является автором короткого труда, в котором дан самый подробный отчет о строительной деятельности Юстиниана в империи. Эти его работы отличаются точностью и непредвзятостью, чего, в свою очередь, нельзя сказать о книге «Тайная история», в которой он обрушивается с бранью на Юстиниана, императрицу Феодору и всех главных министров. Многое сказанное в книге является заведомой ложью и злыми-сплетнями. Историю юстинианских войн продолжил Агафий, барристер Мирины в Азии. Последний из дошедших до нас историков того времени, Феофилакт Симокатта, написал историю правления Маврикия (582–602). Оба последних историка хорошо осведомлены, если не сказать одухотворены. История была популярна не только в образованной среде, но и в массах. Для них Иоанн Мал ала — Антиохийский написал историю мира от Адама до Юстиниана, в которой обрисовал внешность каждого императора, чью сторону они держали в борьбе партий, цирковые представления и интриги двора.

Нам известны и другие историки, чьи работы тем или иным путем дошли до нас в достаточном количестве и заполняют собой пробелы в изложении других авторов. Некоторые из них, например, Евнапия Сардиского и Олилмиодора из египетских Фив, объемлющие соответственно периоды с 270–404 и 407–425 гг., были самовольно переписаны историками (как в случае с Зосимом) середины пятого века.

Другие работы были скопированы средневековыми византийскими летописцами и сильно искажены в процессе переписки. Некоторые были объединены средневековыми византийскими учеными, особенно отличился в этом страстный любитель чтения Фотий. Таким образом, дошли до нас сведения о работах Кандида Исавра и Иоанна Епифанийского. Еще несколько больших отрывков сохранилось благодаря императору Константину Багрянородному, который приказал выбирать отрывки из работ древних историков, содержащие сведения о дипломатии, стратегии и других аспектах политики, для обучения своих государственных деятелей и генералов. Ему мы обязаны блестящим отчетом Приска Па-нийского о его посольской миссии к Аттиле с изложением деталей переговоров и заключения Юстинианом соглашений с Персией, как их изложил протектор Менандр.

Помимо светских, были еще и церковные историки. Евсевий Кесарийский дает ценное детальное описание великого гонения при Диоклетиане и его наследниках. С этого времени никаких других работ церковных историков не сохранилось до середины пятого века, когда Сократ, Созомен и Феодорит сделали описание исторических событий, начиная с обращения Константина в христианство. В конце VI века Евагрий Антиохийский написал историю церкви с 431 года по его время. В нашем распоряжении имеются также значительные части из истории церкви в сирийском переводе, написанные монофизитными епископами Захарием из Метилены и Иоанном из Эфеса. Работы первого охватывает период с 450 по 491 год, а последнего — правление Юстиниана и Тиберия. Церковные историки не ограничивают себя рамками дел церковных и восполняют многие пробелы в светской истории.

В отличие от светских историков, которые, следуя стилистическим канонам, не цитирует в своих работах первоисточники, церковные историки приводят «in extenso» много энциклик, императорских писем. У них мы находим письмо Константина, в котором он приглашает Ария ко двору, и полный текст Указа Зенона об объединении «Henoticon». Латинский Запад представлен именами нескольких историков. Аврелий Виктор составил краткое описание биографий императоров вплоть до Константина II, Евтропий представил краткий курс истории Рима со времени его основания до 364 года, Орозий — другой краткий курс до 417 года. Перечисляя в этой работе все бедствия, через которые пришлось пройти римлянам за их долгую историю, он стремится доказать, что победа христианства не была бедствием для империи. Работы церковных историков также немногочисленны. Руфин в конце IV века перевел Евсевия и добавил две своих книги, в которых изложил историю до своего времени. История спора донатистов, написанная Оптатом, представляет большую ценность благодаря приложению, состоящему из документов, среди которых несколько писем Константина и официальная запись двух судебных разбирательств. Одно — по делу Сильвия, епископа Кирты, которого обвинили в том, что он участвовал в великом гонении, другое — Ингентия, ложно обвинившего Феликса, епископа Алтунги, в том же нарушении. Сульпиций Север написал мировую хронику, уделив особое внимание описанию движения присциллиан-цев в Испании и Галлии и его жесткому подавлению. В истории Запада мы зачастую встречаемся с летописцами, которые ограничиваются голыми фактами и, приводя списки консулов, лишь изредка упоминают о той или иной битве или церковном соборе.

Самым богатым и самым полезным источником информации являются биографии. Они, конечно, отличаются различной степенью достоверности — от действительных записей современников до чистых вымыслов. «Жизнеописания софистов» Евнапия разворачивают перед нами широкую картину жизни языческих интеллектуалов IV века. Остальное — это жития святых, от великих деятелей типа Амвросия и Августина до простых богомольцев. Они представляют исключительную ценность, т. к. отображают жизнь мужчин и женщин всех классов и сословий. Жизнеописание Мелании Младшей, написанное ее секретарем, представляет наглядную картину благополучия и роскоши великих сенаторских семей Рима, с их виллами и поместьями, разбросанными по всем провинциям. Жизнеописание Порфирия, епископа Газы, написанное Марком, одним из его дьяконов, рисует языческий город во время правления Аркадия, а также дворцовые интрига Константинополя, результатом которых было в конечном итоге получение Порфирием императорского приказа разрушить городские храмы и построить церковь. Даниил Столпник, который стоял на колонне в азиатском пригороде Константинополя в течение 33 лет (460–493), также наблюдал многое из жизни двора. Его осведомителями были многие великие люди того времени, включая императоров Льва и Зенона. С другой стороны, Феодор, незаконный сын дочери хозяина небольшой гостиницы в галатийской деревне Сицион, провел всю свою жизнь — конец VI начало VII в., изгоняя бесчисленных бесов, досаждавших местным крестьянам. К биографиям святых примыкают коллекция анекдотов о священнослужителях, подобно «Лавсийской истории» Палладия и «Луга духовного» Иоанна Мооха, которые включают истории о купцах, ремесленниках, солдатах, актерах и всех типах поведения людей.

Сохранилось много речей. Большинство из них носит панегирический характер и содержит мало полезной информации, но осталось значительное количество речей антиохийского профессора риторики IV века Ливания, в которых он поднимает многие общественные проблемы своего времени. Кроме того, до нас дошло огромное количество поучений: большинство из них совсем банальны, но они служат наглядной иллюстрацией этических идеалов времени. Другим богатым источником информации являются письма. В нашем распоряжении имеются большие коллекции светских и церковных писем от многих выдающихся деятелей эпохи: от императора Юлиана и римского сенатора Сумма-ха Василию, епископу кесарийскому, и Северу, патриарху антиохийскому. Писание писем считалось большим искусством и многие коллекции были подготовлены к публикации. Многие письма представляют из себя «пробу пера», так как написаны они были в основном с целью продемонстрировать остроумие и вкус автора. Некоторые письма — это целые теологические диссертации, но есть и такие, которые содержат богатый исторический материал, особенно касающийся общественной и экономической жизни. Из других источников мы имеем бе Magistгatibus Иоанна Лида. В течение сорока лет он служил чиновником в преторианской префектуре Востока при Анастасии, Юстине I и Юстиниане. Большинство работ он посвятил описанию места своей службы. Сохранились обширные отрывки из работы Петра Патрикия, магистра оффиций Юстиниана о церемониале двора. Мы владеем также несколькими техническими руководствами, как, например, руководства Палладия по сельскому хозяйству и Вегетия по военному искусству.

Из стихотворного наследия интерес для нас представляют восхваляющие и обличающие произведения, такие как восхваления Стилихона, написанные Клавдием, и его же поношения Руфина и Евтропия, исторические эпопеи, подобные «ЕоЬаптб» Коррипа в которой дается длинный перечень подвигов Иоанна, начальника солдат в Африке при Юстиниане, автобиографии, как например, Григория Нази-анзина и Павлина Пельского, случайные стихи и рифмовки.

Наиболее важными документами являются кодексы законов. Кодекс Феодосия включает перечень конституций императоров, начиная с прихода к власти Константина в 312 году и до 437 года. Законы представлены не полностью, предисловия к ним опущены и записи за первые 50 лет не являются исчерпывающими. В нашем распоряжении имеются также 80 новелл или новых законов, составленных Феодосием II и Валентинианом III после 437 года, а также некоторые, составленные Майорианом, Анфимием и Севером на западе и Марцианом на востоке. Мы, владеем полным текстом последних документов, включая предисловия, в которых содержится интересная информация о причинах составления этих сводов законов. Кодекс Юстиниана представляет собой собрание незначительно сокращенных вариантов законов от Адриана до 531 года, которые в этот год все еще оставались в силе. Из новых законов Юстиниана сохранилось более 180 и полдюжины законов троих его последователей. Сборник содержит в основном частное право. Мы имеем также небольшую коллекцию указов преторианских префектов Востока, правда, в сильно сокращенной форме: они относятся к концу V — началу VI в.; официальные донесения Суммаху, римскому префекту в 384 году, и «Виварий» Кассиодора, который содержит официальные письма, писавшиеся им в качестве квестора от имени Теодориха, короля Италии, и его ближайших последователей, и в качестве преторианского префекта Италии. Другой официальный документ — «Сведения о всех должностях и учреждениях…» включает список всех государственных и военных должностей в империи, начиная с провинциальных правителей и выше, полный военный список, оканчивающийся 408 годом, а на Западе — 423-м, список всех галльских городов этого же времени и список всех городов восточной империи правления Феодосия II.

Из документов по церковному праву мы имеем каноны, принятые церковными соборами, начиная с собора в Арле в 314 году и до второго вселенского Константинопольского собора в 553 году, полную запись нескольких главных соборов, включая Эфесские соборы в 431 и 449 годах (последний в сирийском переводе), и Халкидонский собор в 453 году. В нашем распоряжении имеются также официальные послания пап, начиная от Сириция (385–399) и далее. Особую ценность представляет полный реестр Григория Великого (590–604), который высвечивает все стороны его деятельности, от борьбы с сектой Доната в Африке до управления папской собственностью.

В дополнение к рукописям в нашем распоряжении имеются тексты, написанные на папирусе. Несколько подобных текстов V и VI веков сохранились в церковных архивах Италии и Франции. Некоторые были найдены в Южной Палестине, но основная часть, численностью более нескольких тысяч, пришла из Египта. Они раскрывают перед нами все стороны жизни. Среди них встречаются протоколы заседаний городских советов, официальная корреспонденция, военные архивы, сведения о налогах, завещания, документы по заключению и расторжению браков, протоколы судебных церемоний, документы об аренде, продаже, частные счета и частная корреспонденция. Особую важность для историков представляют собрания документов, принадлежащих одной семье или отдельному лицу. Таким путем до нас дошли важные документы типа отчетов по управлению имением, которые дают наглядное представление о способах управления огромной собственностью семьи Апиона, который обеспечивал одного из последних консулов в Константинополе: бумаги Флавия АЫп-naeus, которому удалось дослужиться от простого солдата до префекта во времена правления Константа II; сборник контрактов, постановлений и других официальных документов, касающихся семьи Флавия Dios, солдата гарнизона Сиены (ныне Ассуан) конца УГвека. И, наконец, объемный сборник документов VI века из деревни Афродито, который включает налоговые записи, прошения на имя императора, документы об аренде и документы, касающиеся управления деревней, а кроме того — стихотворения Диоскора, местного нотариуса, кому и принадлежит эта коллекция.

Двойной интерес как источник информации представляют монеты. Виды монет и надписи на них дают наглядное представление об имперской пропаганде. Интерес представляют также вес и проба, свидетельствующие о стабильности или обесценивании денег. Значительно обогащают наши знания посвящения, которые, к сожалению, встречаются реже, чем в период принципата. Многие римские посвящения включают записи официального продвижения по службе сенаторов, а некоторые из них содержат императорские указы, не вошедшие в кодексы законов. Самым значительным из таких указов является указ Диоклетиана о ценах 302 года, который устанавливает максимальные цены на несколько тысяч наименований товаров и определяет размер заработной платы всех профессий. Копии этого огромного документа или части его были найдены во многих городах империи.

Ну и, наконец, археологические раскопки. В музеях Европы и Соединенных Штатов собрано много шедевров раннего византийского искусства: резные серебряные тарелки, хрустальные кубки и диптихи из слоновой кости, которые консулы посылали своим друзьям в качестве пригласительных карточек на свои забавы. Сохранилось также огромное количество гончарных изделий, изделий из стекла и металла. К археологическим находкам относятся и здания — от огромного дворца Диоклетиана около Салоны (ныне город Сплит в Югославии) с гробницей императора в виде собора и до шедевра Юстиниана — церкви святой Софии в Константинополе. Через Северную Африку, вдоль всего края сирийских и палестинских пустынь и на восточных и южных берегах Малой Азии встречаются бесчисленные крепости, монастыри, виллы, деревни и целые города, сохранившиеся в том виде, в каком они были оставлены жителями после арабского завоевания в VII веке, не считая ущерба, причиненного землетрясениями и атмосферными влияниями. Многочисленные стенные мозаики и не менее многочисленные напольные мозаики не только дают представления об искусстве этого периода, но и представляют собой яркие картины эпохи. Особенно интересными являются недавно обнаруженные полы с роскошной виллы Piazza Armerina около Энны в Сицилии, которая, возможно, принадлежала великой сенаторской семье Суммахов. На полах изображены сцены мифологического характера, гонки на колесницах, происходившие в цирке Максима, охота на диких зверей, которые отлавливались для выступлений на арене, и их перевозка в Италию. И, что самое любопытное, это группа женщин-атле-тов, одетых в бикини. Еще более знаменитой является стенная мозаика в церкви Сан-Витале в Равенне, изображающая императора Юстиниана и императрицу Феодору со свитами.

Источники, которыми мы владеем, какими бы полными они ни были, не дают тем не менее исчерпывающей информации. Так, из-за отсутствия западных историков нельзя установить точные даты многих важных событий, происходивших в этом регионе. Споры вызывает вопрос о времени потери Британии: было ли это в конце правления Феодосия I, когда перестают находить римские монеты на этом острове, или же на поколение позже, когда в «Сведениях о всех должностях и учреждениях…» все еще можно встретить записи о войсках, которые там находились. Такую же неуверенность вызывает и время оккупации Испании вестготами.

Затрудняет положение и то, что мы практически не владеем статистической информацией. Мы можем только догадываться о количестве населения в империи. Население Константинополя во время правления Юстиниана, если судить по количеству ежегодно импортировавшегося зерна, составляло около 2/3 млн. человек. Население Рима в VI веке было приблизительно таким же. Александрия, судя опять же по поставке верна, была вполовину меньше. А население Антиохии, согласно Ливанию, составляло 150 тысяч человек. Было еще несколько городов примерно с таким же количеством населения, таких, как, например, Карфаген и Милан. Население Египта, не считая Александрии, было 7,5 млн. человек в I веке нашей эры и, похоже, не сильно увеличилось в течение последующих нескольких веков. Западные провинции были не так густо заселены. Население Галлии — области между Рейном, Атлантическим побережьем и Пиренеями — доходило до 3-х млн. человек.

С другой стороны, тысячи гробниц представляют ценный статистический материал, касающийся средней продолжительности жизни населения. Женщины жили меньше мужчин, а жители больших городов меньше, чем жители маленьких городов и деревень. Но что особенно важно, это Очень высокий уровень смертности. Количество умиравших приближается к данным по Индии в самом начале этого века. Так как гробницы не делались для детей, мы не владеем данными о детской смертности, но она, должно быть, была очень высокой. Мы также не имеем никаких свидетельств, позволяющих судить о количестве членов в семьях и уровне рождаемости.

Отсутствуют данные, касающиеся количественного соотношения христиан и язычников. Можно лишь утверждать, что в начале правления Константина христиане составляли незначительное меньшинство; то же касается количества язычников при Юстиниане. У нас есть точные данные о численности армии в конце IV века (635 тыс.). Количество гражданских служащих составляло примерно 30 тыс. Отсутствуют записи о государственных доходах. В Египте во времена правления Юстиниана выращивалось пшеницы на сумму 800 тыс. солидов и примерно на такую сумму взималось денежных налогов. Сумма налогов в Нумидии и Мавритании до нашествия вандалов в 429 году достигала соответственно 78 200 и 41 600 солидов. Данные по другим 90 провинциям и по другим временным промежуткам отсутствуют. Три документа содержат информацию о земельном налоге: один в Италии, другой —. в Африке при Валентиниане Ш, третий — в Египте при Юстиниане.

В Е&сЬшп йе РгеШэ («Указ о ценах») приводятся цены и структура заработной платы в империи, как они были установлены Диоклетианом в 302 году, но, к сожалению, в валюте, которая быстро обесценилась. Что касается цен, зарплат и рентовых плат в Египте, в пересчете на денарии и золото, мы, благодаря папирусам, име;ем о них точные сведения. По остальной части империи известны лишь отдельные цифры. Эти цифры — в пересчете на золото — мало разнятся по областям и во времени. Из имеющихся данных мы можем примерно вывести покупательскую способность солидов. Хлеб на год (3 либры в день) стоил немногим более солида, мясо (1 либра в день) и вино (1 пинта в день) — не более двух солидов, масло — около трех четвертых солида. Самая дешевая одежда стоила от двух третьих др одного солида за вещь. При этом простой солдат получал пайковое денежное пособие в размере 4–5 солидов в год, но известно, что были бедняки, получавшие 3 солида в год.

Многочисленные юридические документы с трудом поддаются пониманию и обработке. Так как законы представляли собой в основном запреты на злоупотребления, они, подобно судебно-полицейским новостям, отражают чрезвычайно мрачную картину условий жизни в империи. Но самая трудная задача — это определить, насколько эти законы были действенны на практике. Многие современные историки, осознанно или неосознанно, признают их таковыми, и это создает впечатление жестко управляемой империи. Это иллюзия. Следует помнить, что в Римской империи не было полиции и ответственность за выполнение законов лежала на плечах простых администраторов и их чиновников, у которых и без того было много дел и которые могли полагаться лишь на частных доносчиков, действовавших сугубо за денежное вознаграждение. Помимо этого, сами законы были мало жизнеспособны и часто просто игнорировались. Одни и те же запретительные указы появлялись вновь и вновь, десятилетие за десятилетием, а прошлые нарушения закона со временем полностью прощались. Императоры часто жаловались на нерадивость и непослушание чиновников и провинциальных правителей и даже своих собственных министров. Они угрожали им серьезными наказаниями в случае, если они будут попустительствовать нарушениям закона. Очевидно, что все чиновники были подвержены общественному давлению и не отказывались от взяток. Таким образом законы по существу являются свидетельством только политики государства и существования злоупотреблений, на устранение которых они были направлены. От Константина до Юстиниана можно наблюдать почти непрекращающийся поток законов против еретиков, и все-таки в VI веке продолжали существовать активно действующие сообщества древних сект, подобные марсионитам и монтанистам, появление которых относится ко II веку н. э.

ГЛАВА ІІ. ИСТОКИ: ПРИНЦИПАТ

Когда Диоклетиан был провозглашен императором в 284 г. н. э., возраст империи достигал уже трех веков: еще в 27 г. до н. э. Август установил монархическую систему правления, известную как принципат. Во многих провинциях римское правление началось еще раньше. Сицилия и Сардиния были присоединены после Первой Пунической войны в 242 г. до н. э., Испания — после Второй Пунической войны в 202 г. до н. э., Африка (современный Тунис) — после падения Карфагена в 146 г. до н. э., в этот же год Македония и Греция стали провинциями; в 129 г. до н. э. — Азия (западная часть Малой Азии}; Южная Галлия была присоединена в 118 г. до н. э. Сам Август присоединил Египет и дунайские провинции Паннонию и Мезию. Весьма важными последующими прибавлениями к империи стали Британия, завоеванная Клавдием в 43 г. н. э., Дакия (северная часть Нижнего Дуная)* подчиненная Траяном в 102 г. н. э., и Месопотамия (район между Верхним Ефратом и Верхним Тигром к западу от реки Набора), присоединенная Септимием Севером в 199 г. н. э. Из всех этих провинций только Дакия была оставлена Аврелианом незадолго до прихода к власти Диоклетиана.

Империя так долго, безропотно терпела, что ее подданные не верили в то, что когда-нибудь этому придет конец.

Язычники считали, что правление Вечного города будет длиться вечно, а христиане — что оно кончится с приходом антихриста и наступлением Страшного Суда.

На западе империя граничила с Атлантическим океаном, на севере — с Рейном, Дунаем и Черным морем, на юге— с Сахарой и на востоке — с Сирийской пустыней и верхним течением Ефрата. На юге и юго-востоке ее соседями были жившие в пустынях племена мавров и арабов, которые время от времени представляли небольшую и некогда серьезную опасность до тех пор, пока ислам не объединил арабов и не вселил в них дух агрессии. На севере британские пикты и скотты временами пересекали Адрианов вал, но также не представляли серьезную опасность.

На севере за Рейном и Дунаем германские племена были гораздо опасней, и поэтому большая часть римской армии была размещена вдоль этих двух больших рек. Германия была в то время большей частью покрыта лесами и болотами, а сами германцы были примитивным народом. Это были оседлые племена, занимавшиеся земледелием и иногда охотой. Политически они делились на племена и кланы, которыми правили короли и мелкие вожди, поддерживаемые советами знати. Для принятия важных решений созывалось общее собрание воинов племени. Германцы были довольно воинственным народом, и поэтому племена и кланы часто совершали набеги друг на друга с целью получения рабов, скота, или других трофеев. Те племена, которые жили на границе с империей, не могли не соблазняться той богатой добычей, которую сулили провинции, но имперским правителям обычно удавалось держать их под контролем, частью благодаря военной силе, частью — дипломатии. С королями соседних племен заключались договоры, гарантировавшие им защиту от их врагов при условии, что они будут предотвращать набеги своих подданных на римскую территорию. Благожелательно настроенном королям приплачивали деньги, а против тех, кто нарушал договоры, высылались карательные экспедиции.

Таким было общее состояние дел в первые два века существования империи. Римская армия, стоявшая вдоль Рейна и Дуная, была занята наведением порядка, проверкой и усмирением местных участников набегов, и только иногда ей. приходилось. выдерживать широкомасштабные атаки или совершать карательные экспедиции. Но в конце II века н. э маркоманы и другие племена с Дуная вторглись на территорию империи и дошли до Северной Италии. Марку Аврелию (161 — 80) пришлось вести длительные войны для того, чтобы выбить их с этой территории и восстановить нарушенные границы. С этого времени усилилось давление германских племен на дунайских и рейнских границах, так что в середине III века римская армия уже была не в состоянии предотвращать массовые вторжения в Галлию и на Балканы.

Нам очень немного известно о причинах этих агрессивных действий, но возможно, что они были обусловлены, по крайней мере частично, давлением, которое оказывали другие племена на те, что граничили с империей. Из традиционных готских легенд и из других источников известно, что часть племен — готы, вандалы, бургунды, лангобарды, которые в I веке жили по берегам Балтики, начали уходить на юг. Причина этого была в том, что растущая численность населения стала превышать имевшиеся средства к существованию. Кроме того, их привлекали легенды о богатых южных землях. На своем пути они поднимали другие племена с нажитых мест. В конечном итоге большой поток племен, передвигающийся на юг и запад, вторгся в римские границы. В середине III века готы достигли Нижнего Дуная и начали завоевывать балканские провинции en masse.

Основным направлением движения германских племен было южное, но западные племена вдоль Рейна, без сомнения, испытывали давление с тыла. В течение третьего тысячелетия эти племена объединились в две прочных конфедерации, франков на севере и Аалеманов на юге, и эти группы, прорвав оборону на Рейне, опустошали Галлию и даже совершали набеги на Испанию.

Только на востоке Рим мог столкнуться с цивилизацией более развитой, чем его собственная, — с Персией. До 226 года Персией правила парфянская династия Аршакидов, и до тех пор, пока она находилась у власти, Риму нечего было бояться. Династия Аршакидов была слабой и неустойчивой, ее часто подрывали гражданские войны между соперничающими за трон претендентами или между королями и их восставшими сатрапами. Основным источником раздора между империями было царство Армения, которое граничило с Римской Малой Азией на востоке и Парфянской Месопотамией и Ассирией — на юге. В 226 году Артаксеркс, перс по происхождению, сверг династию Аршакидов и основал династию Сасанидов, которая правила Персидской империей до арабского завоевания в VII веке.

Сасаниды создали сильное централизованное государство, которое позволяло держать сатрапов под контролем, и возродили национальную персидскую религию, зороастризм, а вместе с ней персидский национальный дух. Они, как наследники династии Ахеменидов, которая правила Персидской империей до Александра Великого, претендовали на все провинции, которыми правил Дарий и его наследники, включая Египет, Сирию и Малую Азию. В середине III века они подтвердили свои требования, начав войну. Персия была, пожалуй, более грозным противником для Римской империи, чем все германские племена вместе взятые, но, к счастью, ее правители не были слишком агрессивными и обычно неукоснительно соблюдали мирные договоры с Римом.

В 27 году до н. э. Август для вида восстановил республиканскую конституцию, но этот шаг был лишь политическим маневром с целью удовлетворить республиканские настроения римской сенаторской аристократии и просвещенных классов Италии. Теоретически сенат и народ наделяли императора частичными диктаторскими полномочиями, но на деле, благодаря этим полномочиям, император становился абсолютным монархом. Он был главнокомандующим всех римских армий, правил через своих ставленников большей частью провинций, занимавших три четверти территории империи. Он, кроме того, держал под контролем десятки других провинций, которые по старинке все еще управлялись ежегодно избираемыми проконсулами. С юридической точки зрения он был высшим апелляционным судьей империи и практически главным законодателем.

Прямо или косвенно он контролировал все денежные дела империи.

Проблема, которая так никогда и не была разумно решена, связана с наследием принципата. В строгом соответствии с конституцией сенат и народ путем голосования наделял избранных полномочиями, составлявшими в конечном итоге принципат, на всю жизнь, и со смертью каждого императора принципат переставал действовать. Народ, конечно, всегда играл не более чем формальную роль в выборе императора, а сенат с самых ранних времен начала подавлять армия. Клавдий (41–54 г. н. э.) был провозглашен императором сначала преторианской гвардией, и сенату пришлось подтвердить этот выбор. С тех пор выражение воли армии стало неотъемлемой частью церемонии наследования трона, хотя это не всегда играло решающую роль.

В процессе наследования трона большую роль играли общественные настроения и настроения в армии. Сенаторы, с другой стороны, относились неблагосклонно к таким принципам передачи власти. Они чувствовали что-то недостойное в том, что империя должна передаваться от отца к сыну- подобно частному поместью. В соответствии с философскими принципами, императором должен был быть лучший человек государства, под которым они имели в виду ведущего и старшего сенатора. Сыновья императоров, рожденные й взращенные в пурпуре, очень часто оказывались непригодными для управления империей и всегда были склонны неуважительно относиться к совету сенаторов.

В действительности в течение первого века своего существования империя управлялась потомками (почти все они были утверждены) Августа. Некоторые из императоров совершенно не подходили для свбей должности, но по крайней мере преданность армии династии Цезаря позволяла сохранять политическую стабильность. Проблема чисто механической передачи императорских полномочий осмотрительными имцераторами решалась таким образом, чтобы сенат и народ наделили избранных ими наследников необходимой властью еще при жизни самого императора.

С падением Нерона стала очевидной несостоятельность такой системы. В живых не осталось ни одного из членов династии Цезаря, и в армии не было ни одного человека, которому бы она безраздельно доверяла. В результате соперничавшие претенденты на трон, большей частью командиры првицциальных военных частей, подняли свои войска с целью своего выдвижения. Так началась гражданская война. После года правления четырех императоров (69 г. н. а.) Веспасиан, победитель в этой борьбе, основал свою династию. Его династия оборвалась с убийством младшего сына Домициана в 96 г. н. э., но сенат (в сообществе с заговорщиками) избрал нового императора, Нерву. Нерва ввел в действие новую систему, которая удовлетворила как сенат, так и армию. Он и три последующих императора выбирали своих наследников из числа сенаторов и провозглашали их своими сыновьями. Сенат получил веру в то, что у власти находится лучший человек, а армия принимала эту фальсификацию наследственной передачи трона. Подобный компромисс был возможен только в том случае, если у императора не будет сына, но у Марка Аврелия (161–180 г. н. э.) был один сын, Коммод.

После его убийства в 192 году начался новый виток гражданской войны между претендентами на трон, который продолжался до тех пор, пока Септимий Север не основал другую династию, просуществовавшую до 238 года. После этого времени ни одной династии не удалось прочно укрепиться, и строгий порядок наследования так и не был установлен. До прихода к власти Диоклетиана в 284 г. империю сотрясали бесконечные гражданские войны и военные перевороты. За это время сменилось более 20 законных императоров, провозглашенных сенатом, а многочисленные узурпаторы правили, кто дольше, кто короче частями империи..

Сенат, как и во время республиканского правления, насчитывал около 600 человек. По республиканским правилам допуск в сенат можно было получить путем избрания в квесторы. Обычно для человека, претендующего на должность квестора, было достаточно добиться официального разрешения. Император мог также назначать (асПесО в сенат людей более старшего возраста, присваивая им по старшинству звания, например, эдил, пропретор и реже проконсул. Императору приходилось использовать свою власть, чтобы расши-рдт]Ь олигархию, которую представлял из себя старый сенат. Впервые в него стали входить выходцы из городов Италии, затем из римских провинций запада, Нарбоны (Южная Галлия), из Испании и позже из Африки. Очень немногие приехали из недавно завоеванных и более варварских провинций запада, таких как Северная Галлия и Британия, или из Пан-ионии и Мезии (Северные Балканы) и совсем малая часть — из грекоговорящих провинций востока.

Люди, зачисленные на военную службу, были, конечно, римскими гражданами, либо итальянского происхождения из римских колоний в провинциях, либо жителями провинций, предки которых получили право голоса. По социальному происхождению большинство из них были знатными землевладельцами, хотя и бедняки могли иногда подняться на вершину через службу в армии.

Сенат практически не обладал властью. Должности, на которые он мог назначить чиновников, были пустой формальностью, синекурами. Он мог выносить резолюции (senates consulta), которые имели силу закона, но на самом деле не действовали без воли на то императора. Существовал суд, который мог судить сенаторов в случае совершения уголовного преступления. Но его члены также подчинялись юрисдикции императора, и императору, таким образом, ничего не стоило повлиять на голосование сената. По идее сенат был тем консультативным органом, к которому обращался император, в особо важных случаях. Но на самом деле политика обсуждалась и создавалась маленьким частным советом (consilium), члены которого избирались самим императором, а сенат просто поддерживал их решения.

В свете изменения состава сената, он, казалось, должен был стать раболепным органом, но на самом деле этого не происходило, потому что всегда сохранялась память о прежнем авторитете сената и определенных традициях независимости. Обновление сената шло постепенно. Большей частью его члены были выходцами из старой аристократии. Новая аристократия быстро впитывала традиции правящего класса и часто становилась еще более рьяной сторонницей своих привилегий, чем прежняя знать.

С первого взгляда может показаться, что сенат был безвластным и беспомощным органом. Решительный лімпера-тор мог легко игнорировать мнение сената и заставлять его подчиняться своей воле под страхом обвинения в государственной измене, за что судил либо сам, либо заставлял других сенаторов выносить осуждающий приговор. Но императоры, которые таким образом игнорировали сенат, редко умирали в своих постелях, и поэтому те из них, которые были более предусмотрительны, относились к сенату с уважением и искали, его расположения. Трудно определить причины сохранения сената как политической силы. Члены сената — это сливки общества Италии и западных римских провинций. Кроме того, они были очень богаты. Для членства в сенате требовалось владеть значительной собственностью, миллионом сестерций, но на самом деле большинство претендующих владело значительно большим состоянием. Наследники получали огромное состояние, женившись на наследницах угасавших родов, или, будучи усыновлены знатными семьями, наследовали таким образом их состояние. Так в руках членов сената из поколения в поколение концентрировалось огромное богатство. Помимо прочего все сенаторы пользовались огромным престижем не только в высших классах, но и среди широкой общественности и даже армии. Среди членов сената были командиры армии как действующей, так и уволенные в запас, и командиры отдельных легионов. Император, который вступал в споры с сенатом, мог опасаться того, что его генералы и высшие офицеры стали бы выказывать расположение скорее сенату, чем ему.

Именно по этой причине Август вверил некоторые ключевые военные посты — египетскую префектуру, командование своей охраной, преторианскими когортами — не членам сената. Септимий Север (193–211), который был в плохих отношениях с сенатом, отдал только что завоеванную провинцию Месопотамию с двумя находившимися в ней легионами под командование не члена сената. Наконец, Галлиен (260–268) сместил сенаторов со всех военных постов в империи. Результатом этих действий стало то, что сенаторы были ограничены управлением провинций, не имевших гарнизонов, в качестве легатов, и частью административных и юридических постов в Риме и Италии. Самым высоким из этих постов был пост префекта Рима, на который пожизненно назначался старший сенатор. Под его командованием находились три или четыре городские когорты, образовавшие городскую «жандармерию», которую далеко превосходили по численности девять или более преторианских когорт.

Вплоть до этого времени император назначал сенаторов правителями всех важных провинций, кроме Египта и Месопотамии, командующими тех армий, которые в них находились, и командирами легионов, исключая легионы Египта и Месопотамии. Для других постов, как военных, так. и административных, а особенно финансовых, использовались люди из сословия всадников. Это были свободные жители, чья собственность должна была составлять четыреста тысяч сестерций. Звание всадника не могло передаваться по наследству, и все офицеры из сословия всадников назначались императорами и служили ему, пока не надоедали. Большинство из них набиралось из гражданского населения, но больше всего шансов на избрание имели экс-центурионы из армии. Люди из сословия всадников занимали низшие руководящие посты в армии, такие как трибун легиона — каждый легион включал шесть трибунов, пятеро из которых принадлежали к этому сословию, а шестым был молодой человек сенаторского происхождения — в качестве префекта или трибуна запасных полков. Чтобы начать карьеру всадника, необходимо было пройти через три офицерских должности, например префекта запасной когорты, трибуна легиона и префекта запасного кавалерийского полка (ala). Одни проходили через меньшее количество должностей, другие — через большее, а некоторые, в особенности юристы, достигшие должностей императорских адвокатов (advocatus fisci), вообще обходились без военных постов. Далее необходимо было пройти ряд административных, в основном финансовых, постов в звании прокуратора. В каждой провинции был свой прокуратор, императорский финансовый служащий, который в провинциях, управлявшихся императорскими наместниками, держал в своих руках все денежные дела, включая сборы налогов и выплату денег войскам, а в провинциях, управляющихся проконсулами, представлял финансовые интересы императора, в особенности связанные с императорскими, поместьями. Другие прокураторы управляли небольшим количеством маленьких провинции. Некоторые наблюдали за сбором косвенных налогов, некоторые управляли императорскими поместьями, некоторые — другими императорскими учреждениями, как, например, школа гладиаторов- Морскими префектами были также служащие из сословия всадников, к этому же сословию принадлежали главы центральных министерств в Риме. Последние включали должности государственных секретарей, которые держали в руках императорскую официальную переписку на латыни и греческом (ab epistulis, ah epistules Graecis), апелляционных министров (alibellis), которые разбирали юридические апелляции и другие виды петиций от граждан, министра финансов (a rationibus), управляющего императорским департаментом fiscus (налогов), доходы которого контролировались самим императором и за расходы которого министр был лично ответственен, управляющего наследством императора (a patrimonio), которое включало большое количество земельных владений, составленных из перешедших от предшествующих императоров, вследствие завещательных отказов и конфискованных земель преступников. Это наследство расценивалось как принадлежавшее короне, а не лично императору, и Септимий Север основал новый департамент, res privata, в ведение которого вошли поместья многочисленных сенаторов, обвиненных в государственной измене. Позже res privata стал управлять наследственной собственностью императора. Два его главных министра финансов стали как rationibus или rationalis summae. Они руководили налоговыми поступлениями, добычей и чеканкой золота, a magister или rationalis rei privatae управлял землями императора.

Вершиной карьеры для всадников были посты в четырех главных префектурах. Эти посты включали: praefec-tus vigilum, начальника пожарной части и ночного дозора в Риме, praefectus; annonae, ответственного за продовольственное снабжение Рима и особенно морские перевозки зерна из Африки и Египта, префекта Египта и, наконец, пост преторианского префекта, начальника преторианской гвардии. Значение должности преторианского префекта постоянно росло, и он наделялся все новыми полномочиями. Когда император начинал новую кампанию, префект становился начальником штаба, а иногда, хотя и редко, брал на себя командование. В подобных случаях он также становился генералом, обязанным следить за снабжением войск. Начиная со времени правления Севера, императоры обычно перекладывали часть своих полномочий, связанных с обязанностями высшего апелляционного судьи, на плечи преторианского префекта или префектов — должность обычно делили два руководителя, — и с этого времени несколько именитых юристов стали руководить префектурой.

Все посты, занимаемые всадниками выше младших офицерских званий, делились на 4 класса в зависимости от получаемого жалованья: sexagenarii, получавшие 60 000 сестерций в год, и сепЬепагп, бисепагп и Ьгесепаги, получавшие соответственно 100 000, 200 000 и 300 000 сестерций. Существовала определенная иерархия: для перехода от ступени к ступени требовалось пройти через несколько постов, поэтому всадникам, в отличие от сенаторов занимавшим руководящие посты в империи только в определенный промежуток времени, предоставлялась возможность непрерывной службы и перехода с одного поста на другой. В первое тысячелетие существования империи государственных постов почти не было, но к середине второго века н. э. их уже было 110 (не включая младшие военные должности), а при Севере — 175 должностей. Со времени Галлцена высшие офицерские должности в армии также занимали всадники.

Высокопоставленные чиновники, гражданские и военные, имели свой штат служащих, клерков, счетоводов и ординарцев. Те, которые служили правителям провинций и военным офицерам, являлись техническими солдатами, временно откомандированными от своих полков. Но получалось, что. солдаты, однажды поступив на службу к правителям, так и служили у них до конца карьеры. Служащие, которые работали у прокураторов и в центральных министерствах, в министерстве финансов и секретариатах, были императорскими рабами или вольноотпущенными. Служебное положение являлось наследственным, так как сыновья императорских рабов (которые редко отпускались на волю до 30 лет, тоже были рабами, пока их., в свою очередь, не отпускали на волю после рождения нескольких сыновей-рабов. Императорские рабы получали зарплату и считались свободными жителями, имею! щими право жениться на свободных гражданках.

Римская армия со времен Августа была профессиоцаль-ной, постоянно действующей армией. Мужчины уходили на службу в 18 лет и служили 25 лет, после чего получали, — если были легионерами, земельные наделы, либо существенные денежные премии.' Рекрутство обычно было добровольным, но в случае кризисов могла применяться обязательная воинская повинность. Помимо преторианских и городских когорт, которые занимали привилегированное положение, получали более высокую плату, а срок службы в них был короче, армия состояла из легионов римских граждан, когорт и а1ае, набиравшихся из числа жителей провинций'. Легионы состояли из 6000 человек, в основном пехоты с небольшим количеством кавалерии. Численность когорты (пехота) и а1ае (конница) составляла обычно 500 человек, некоторые — 1000. Все эти полки были постояннодействующими: некоторые из них могли быть уничтожены врагами, другие — распущены по причине поднятия мятежа, но большинство из них сохранили свою структуру на протяжении четырех веков, а некоторые до VI в. н. э.

Военная мощь римской армии увеличилась с 25 легионов при Августе до 32 при Септимии Севере. Количество дополнительных войсковых частей еще труднее подсчитать, но, возможно, они составляли 50 % всей военной мощи. В начале III столетия армия состояла из 300 тысяч человек. Почти все эти силы были расположены вдоль северных и восточных границ. По одному легиону находилось в Испании, Италии, Африке, Египте, Аравии, два — в Палестине. Восемь легионов охраняли восточную границу от Черного моря до середины Евфрата. Четыре гарнизона находились на Рейне, а остальные четырнадцать располагались вдоль самой опасной дунайской границы. Все военные соединения занимали постоянную позицию, обычно в укрепленных лагерях. Когда требовалась особая концентрация войск в каком-либо населенном пункте, легионы посылали туда свои полки, а на их место временно заступали дополнительные войска.

Воины дополнительных когорт и а1ае получали более низкую зарплату, чем легионеры, но, не. считая этого, различие между ними было скорее формальным, чем действительным, и. со временем все больше стиралось. С давних времен рекруты из провинций принимались в легион и неофициально считались римскими жителями, получали римские имена. Рекрутство принимало все более локальные масштабы и становилось наследственным. Официально солдатам не разрешалось жениться во время прохождения службы, но они почти всегда нарушали это правило, и их сыновья, имевшие провинциальный статус, так как матери их были провинциалками, могли получить гражданство, вступив в армию.

В дополнительных военных частях обычно служили местные жители. Когорта испанцев, например, стоявшая в Сирии, пополнялись за счет сирийских рекрутов. Дополнительные части принимали римских жителей с детьми после их выхода в отставку, и, так как сыновья часто служили в тех полках, в которых служили отцы, многие из них получали римское гражданство.

Это различие было окончательно уничтожено в 212 году н. э., когда все жители империи получили римское гражданство.

Высший офицерский состав римской армии, казалось, был ее самым слабым местом. Сенаторы, которые командовали легионами в возрасте около 30 лет, не имели достаточного опыта, кроме опыта военных трибунов, которыми они становились в 20-летнем возрасте. Правда, среди сенаторов существовало разделение на тех, кто делал карьеру на гражданском и военном поприще, и поэтому те, которые хотели стать генералами, в молодости дольше служили в должности военных трибунов. К тому времени, как они становились генералами, у них за спиной уже был многолетний опыт военной службы. Префекты когорты назначались из числа гражданских жителей, но ко времени выхода всадника в отставку срок его службы составлял уже 10 лет.

Дисциплина и подготовка римской армии зависела от центурионов, которых на легион приходилось около 60 человек; они также командовали вспомогательными когортами, и подобные же офицеры служили в а1ае. Это были профессиональные военные, которые обычно находились на службе более 25 лет. Некоторые из них назначались из рядовых, которые начинали свою карьеру слишком поздно для того, чтобы достичь высоких званий. Военными чиновниками могли стать гражданские служащие. Их часто переводили из легиона в легион, и они являли собой не очень привлекательный тип командиров. Своих подчиненных они пороли розгами и делали деньги на рядовых солдатах, беря взятки за освобождение от утомительной физической работы и за разрешение уволиться из армии.

Во время бунтов центурионы были всегда первыми жертвами восставших войск.

Империя состояла из городов. Этим термином обозначался не только город сам по себе, но и все прилегающие к нему сельские районы и деревни. Города различались по величине и значимости. Одни города были малочисленными, но занимали большую территорию. Другие малочисленными с маленькой территорией. Были и очень большие города с прилегающими к ним небольшими сельскими районами, жители которых занимались в основном коммерцией или были заняты в промышленности. Были также огромные города, управляющие обширными территориями. Средний город римской империи обычно не являлся крупным промышленным центром. Подавляющее большинство городов были административными центрами и местами сбыта продукции. Промышленность в них была очень слабо развита и обеспечивала лишь нужды местного населения. Почетными жителями этих городов были не купцы и ремесленники, а крупные местные землевладельцы. Города были самоуправляемыми. Граждане, которые проживали в городах, или все жители прилегающих областей избирали ежегодно магистратов, но правительственной власти как таковой не было. Органом управления являлся совет, состоящий либо из экс-магистратов, либо из тех, кого выбирал народ. Члены совета, декурионы, избирались пожизненно и должны были владеть значительной долей имущества, что в античные времена означало владение землей. Так как земельные поместья обычно переходили от отца к сыну, должность члена городского совета постепенно становилась наследственной.

Совет руководил не только общественной и хозяйственной жизнью города, как-то: строительство мостовых, канализаций, водоснабжение, обслуживание храмов и церемоний, проведение театральных действий, концертов, состязаний атлетов, гонок ца колесницах, организация работы гимнастических, атлетических клубов, бань, но и охраной порядка как в городе, так и в прилегающих районах. Более того, он оказывал важные услуги правительству. Во время введения воинских повинностей совет отбирал и отсылал рекрутов. Если в город прибывали правительственные курьеры или другие лица, наделенные специальными полномочиями, им предоставляли лошадей и жилье. Помимо этого, совет занимался сбором императорских налогов. Большей частью благодаря именно тому, что подобные мелкие обязанности перекладывались на плечи местных советов, государственный аппарат мог быть таким немногочисленным, как он и являлся в действительности. Правитель, таким образом, освобождался от обязанностей по управлению городами и мог заниматься только отправлением правосудия. Прокуратор занимался сбором налогов, суммы которых устанавливались городскими властями, и улаживал спорные требования.

В конце второго — начале третьего века система местного самоуправления начала давать сбои. Финансовые ресурсы городов были очень скудными и оплачивать по счетам приходилось именно декурионам й магистратам. В первое и второе столетия, когда силен был гражданский дух, декурионы и магистраты жертвовали деньги на проведение городских состязаний и на постройку великолепных зданий. Члены городского совета старались превзойти друг друга в. таких «любезностях» для города. Но в результате расходы декурионов и магистратов достигли таких огромных размеров, что на должность стали смотреть больше как на бремя, чем на честь. Местная знать перестала держаться за эти должности. Народные выборы потеряли юридическую силу из-за отсутствия кандидатов, — и советы получили право выбирать магистратов из числа своих членов. Когда моральное воздействие не помогало, приходилось прибегать к принуждению судебного порядка. Всегда существовало официальное правило, что достаточно компетентные жители должны исполнять соответствующие обязанности в городских органах управления. Теперь оно приняло вид закона: компетентные люди, назначенные декурионами, должны были входить в городской совет и служить государственными чиновниками до тех пор, пока не смогут доказать юридически свой иммунитет.

Подобный способ заполнения вакансий на государственные должности, как правило, вызывал много юридических споров, и правители провинций оказывались все более втянутыми в рассмотрение судебных тяжб и наблюдение за выполнением закона. Работа была существенной, т. к. не только города пользовались «любезностями», но и императорские правители зависели от них как от источников доходов.

Система сбора налогов в империи была в целом справедливой и налоги умеренными. Таможенные пошлины составляли около 20 % на границах империи и гораздо меньше — от 2 до 2,5 % — на межпровинциальных границах и в некоторых портах. Существовал налог на наследство. Он был установлен только для римских граждан и составлял 5 %, с 212 года это уже распространялось на всех жителей империи. Но налогом облагалось лишь значительное наследство (более 100 000 сестерций), и с прямых наследников, сыновей и дочерей, он не взимался.

Основных налогов было два. Подушный налог (tribitum capitis) был разным в разных провинциях, и правила сбора также отличались: в Египте налогом облагались только мужчины в возрасте от 14 до 65 лет, в Сирии — оба пола. Римские жители этим налогом не облагались до 212 года. Более важным был земельный налог (tribitum soli). Он исчислялся в процентах от общей стоимости земли: в Сирии, единственном месте, по которому мы имеем конкретные данные, он составлял 1 %. Возможно, другие формы собственности, как дома и корабли, также подпадали под этот пункт налогообложения. Проводились регулярные переписи населения и собственности для установления количества налогоплательщиков и размеров их собственности. Земля в Италии не облагалась налогом, и поэтому римские граждане, владевшие там землей, платили налог на наследство.

С точки зрения налогоплательщиков эта система имела два недостатка. Для занимавшихся сельским хозяйством не менявшийся год от. года фиксированный налог мог представлять неожиданные трудности, особенно в средиземноморских странах, где недостаточное или нерегулярное выпадение осадков в некоторые годы могло погубить урожай. С другой стороны, система налогооблажения не была дифференцированной. Крестьяне за свои маленькие наделы платили столько же, сколько крупные землевладельцы за свои обширные поместья. Система была регрессивной еще и потому, что римские жители, в отличие от своих соседей, не платили налогов.

С точки зрения правительства система налогооблажения также не отличалась большой гибкостью. Поступления в казну не покрывали расходов, разных в мирное и военное время. В мирное время накапливался излишек денег, а в трудные времена их негде было взять и правительству приходилось распродавать императорскую собственность или пополнять бюджет путем конфискации поместий у богатых сенаторов через подложные обвинения в государственной измене. Последним средством спасения было понижение ценности использовавшихся денег. Для этого серебряные денарии покрывались медью. Север и его сын Кара-калла значительно увеличили военный бюджет, повысив зарплату войскам, но позже обесценили денарий на 50 % за счет половинной добавки в монеты меди и выпуска двойных денариев, antoninianus, которые весили в два раза больше предыдущих. С увеличением инфляции росли цены, но налоги не соответствовали изменявшейся ценности денег. В середине III века правительство собирало налоги, сумма которых составляла 1 % от суммы тех же налогов во II веке. Несмотря на выпуск в обращение огромного количества мелких медных денег, покрытых тонким слоем серебра, достоинством в 5 или 2 денария, правительство так и не смогло накормить и одеть армию. Одежда и еда для войск обычно приобреталась путем обязательных закупок, и цены в былые времена были вполне сносными. Теперь же старые цены остались, а обязательная покупка превратилась в реквизицию без оплаты.

Официально все свободные жители римской империи с 212 г. считались римскими гражданами. К этому времени гражданство уже не имело такого большого значения, однако одним из его преимуществ было равенство каждого гражданина перед законом и судом. Это также означало, что прежнее различие между правящим классом римлян и классом подчиненных в провинциях было стерто и что каждый житель провинции в соответствии с его благосостоянием и социальным статусом мог вступить в легион, занять пост из числа занимаемых всадником или даже стать сенатором. С этого времени существовало уже не региональное различие между итальянцами и жителями провинций, а социальное, между honestio-res, т. е. сенаторами, всадниками, декурионами и humilio-rës(«низшими»). Последние могли подвергнуться пыткам в суде и могли быть осуждены на жестокие наказания при обвинении в совершении преступления: смертную казнь, каторжные работы в шахтах, сожжение или растерзание дикими животными на арене. Все остальные могли в этом случае только лишиться собственности и быть высланными на какой-нибудь отдаленный остров.

Культурный уровень высших классов был одинаковым по всей империи, Правда, существовало языковое различие между латиноговорящим западом и грекоговорящим востоком. Это различие обусловливало и определение отличий этих областей. Греки были больше преданы атлетизму, а также музыке и драме. Наиболее популярным видом развлечений у латиноговорящего населения били гладиаторские бои и битвы с дикими животными. Но стандарт образования, основанный на изучении древних поэтов и ораторов, и особенна на изучении риторики, был одним и тем же по всей империи. Одинаковыми были искусство и ахитектура, а также атрибуты повседневной жизни: одежда, еда, мебель, традиции — везде походы в баню занимали большую часть дня.

Нам очень мало известно о городских рабочих, лавочниках, а также о крестьянах, но можно утверждать, что они не принимали участия в создании культуры высших классов. Во многих провинциях они все еще говорили на своем родном языке: кельтском — в Британии и Галлии, пуническом (карфагенском) или берберском — в Африке, коптском и сирийском — в Египте и Сирии и на различных ныне еще существующих — в Малой Азии и на Балканах — языках. Эти языки являлись разговорными диалектами и не имели письменной формы.

Религия империи представляла из себя хаотическую смесь местных и региональных культов. В Италии и римских колониях в провинциях поклонялись богам из римского пантеона, а в Греции, Македонии и старинных греческих городах на границе с Малой Азией — богам из греческого пантеона. Римские и греческие боги все больше отождествлялись в течение веков и имели общую мифологцю. В Британии и Галлии кельты поклонялись духам священных источников и деревьев. В Африке главным божеством была семитическая небесная богиня Карфагена, в Малой Азии — ранние варианты формы Великой матери, ее маленького сына и возлюбленного. В Сирии существовали местные Ваалы, отождествлявшиеся с богами плодородия; в некоторых городах. их культ включал ритуальную проституцию. Египтяне поклонялись своим звероголовым богам и почитали священных животных. В их древних храмах сотни бритоголовых священников в белых льняных одеждах совершали старинные ритуалы. Кроме Египта, профессиональные священники, получавшие зарплату, были редкостью. Священнослужительст-во обычно являлось привилегией почетных граждан, чаще всего декурионов, и исполнялось ими либо в течение всей жизни, либо по годам.

Формально единство этой многоликой смеси придавалось за счет греческих и римских имен, присваеваемых местным богам. Отождествление часто носило случайный характер. Так, существовало нечто общее между греческой девственной богиней охоты Артемидой и Артемидой египетской, многогрудой богиней плодородия, или Зевсом и Элагабалом, метеоритным черным камнем в сирийской Эмесе. Более того, во всех городах, за исключением Египта, где все еще сохранился стиль фараонов, храмы строились в греко-латинском стиле и в них, судя по всему, совершались греческие и римские обряды жертвоприношений. Помимо местных обрядов, поддерживаемых правителями городов, существовал всеим-перский культ Рима и Августа. Он устанавливался в столицах всех провинций федеральными советами, состоявшими из представителей всех городов провинции. Культ почти не носил религиозный окраски и его главной целью были захватывающие игры, включавшие гладиаторские бои, которые проводились на средства главного священника провинции. Им являлся богатый почетный житель провинции, назначенный в честь этого случая.

Существовало также некоторое количество интернациональных культов, поддерживающихся-частными обществами ревностных поклонников. Самыми популярными из них были культы фригийской Ма, египетской богини Исиды и персидского бога Митры. Их часто называли таинственными религиями, потому что ритуалы, по крайней мере часть их, были секретными, а поклонники этих религий' для принятия в ряд верующих должны были пройти ряд обрядов посвящения. Они обладали большой притягательностью потому, что посвященным обещалось очищение грехов и блаженная жизнь после смерти.

В первые века до н. э. и н. э. многие представители высшего класса, хотя и придерживались религии, установленной в обществе, были скептиками или агностиками, а самые интеллектуально развитые среди них были приверженцами какой-либо греческой философской системы, особенно стоицизма. Начиная со II в. высшее общество становилось-все более религиозным. Образованные люди не верили в мифы греческих и римских богов. Они не были склонны ни к пантеизму, ни к монотеизму и рассматривали общепринятых богов как различные порождения или проявления одного высшего бога, символом которого иногда выступало солнце, иногда философски понимаемая Первопричина или платоническая Идея Добра. В III в. наблюдалось возрождение и развитие платонизма, инициатором которого стал великий египетский философ Плотин. Это движение современными учеными было названо неоплатонизмом. Философы этого века были далеки от осмеяния общественных культов и легенд и расценивали их как аллегории, вдохновленные божеством, посредством которых люди могли немного приблизиться к пониманию универсальных истин.

Как видно, философия и многочисленные культы, существовавшие в империи, относились довольно терпимо друг к другу и даже с долей уважения. Исключения составляли только две секты. Евреи отказывались поклоняться какому-либо другому богу, кроме их собственного. Всех остальных богов они считали фальсификацией. Соседи язычники сильно недолюбливали евреев, но римское правительство прочно охраняло их культ и их право на собственный религиозный закон. Еврей не мог быть вызван в суд или привлечен к судебной ответственности в священную субботу. Не могли его призвать и на военную службу, где он, очевидно, не мог соблюдать Моисеевы законы. Такое отношение к евреям не было связано с тем, что большинство членов римского правительства питали симпатии именно к этой секте, но одним из принципов управления империи был принцип лояльного отношения к тому, что каждое сообщество поклоняется своему богу в собственной манере. И к этому прибавилось то, что еврейское сообщество получило гарантии еще во времена Юлия Цезаря. Другой непримиримой сектой, провозгласившей языческих богов погребенными образами или преступными демонами, было христианство. Христиане пользовались еще меньшей популярностью, чем евреи. Существовало всеобщее поверье, что они совершают ритуальные детоубийства, что как бы вытекало из тайных собраний христиан, на которых они якобы ели плоть и кровь сына человеческого, а также устраивали кровосмесительные оргии, известные как праздники любви, во время которых мужчины и женщины, называющие себя братьями и сестрами, занимаются чем-то, что не считают нужным скрывать. Но самым главным обвинением против христиан было обвинение в атеизме: они отрицали и оскорбляли всех языческих богов. Простые люди думали, что боги могут разгневаться за такое неуважение к себе и излить свою ярость на империю, которая это допустила. Если где-то случалось землетрясение или голод, люди требовали бросить христиан на растерзание львам, чтобы умиротворить разгневанных богов.

Император Нерон возложил вину за великий пожар в Риме в 64 г. н. э. на христиан и, возможно, именно с этого времени быть христианином стало означать совершение уголовного преступления. К евреям относились благосклонно, потому что они исполняли свой национальный традиционный культ, в то время как христиане добровольно отказались поклоняться богам. Тем не менее с христианами обходились довольно мягко. Император Траян давал распоряжения Плинию, правителю Вифинии, не устраивать травлю христиан. Принимать меры следовало только в случае официального доноса. Более того, христианин мог получить прощение, если отрекался от своей веры, что надо было доказать, прокляв Христа и принеся жертвоприношение 6о-гам. Только самые упорствующие подвергались казни. Гонения носили местный характер и совершались в единичных случаях в I, II и начале III в. Обычно они происходили под давлением народного возмущения.

Постепенно христианство распространилось среди средних и низших классов общества в городах, особенно на грекоговорящем Востоке. Изначально христианские сообщества существовали в больших городах Запада, но большей частью в них входили только местные жители Леванта. В Риме до IV в. церковным языком был греческий. Широкое распространение христианство получило среди крестьян и даже среди представителей высших сословий были случаи принятия христианства. Несколько высокообразованных людей также перешли в новую веру, особенно в Александрии, где в конце II и начале III в. ряд философов и ученых, Пантаен, Климент и великий Ориген заложили христианскую теологию, переведя на язык греческой философии священные писания христиан.

С распространением христианства росло количество стихийных бедствий, и император Деций, очевидно, уверовал в то, что всеобщее мнение о христианах было верным. В 250 году он приказал всем жителям, т. е. свободным людям, населявшим империю, совершить жертвоприношение богам и получить сертификат от местных властей, подтверждающий, что это действительно произошло. Многие христиане, пожалуй большинство, обнаружили себя, это было тем более не сложно, что соседи язычники относились к ним недоброжелательно и сразу доносили на них. Многие подкупали инспекторов, чтобы получить сертификаты, а христиане, особенно из высших сословий, которые не смогли достать нужные документы, инсценировали жертвоприношение. Очень немногие были казнены.

Деций был убит в битве с готами через год, и гонения прекратились. В 257 году Валериан возобновил преследования: конфисковал церкви, запрещалась служба в частных домах, изгонялись епископы и духовенство. Но Валериан вскоре был взят в плен персами и его сын Галиен не только отменил гонения, но и реставрировал здания и вернул кладбища церквям. После этого в течение 40 лет церковь пребывала в мире, количество ее членов росло и христианство все более проникало в высшие слои общества. Казалось, что обычная общественная неприязнь к христианам ушла в прошлое, люди все больше привыкали к ним, и они уже не были столь одиноки в своих привычках.

Часто возникал вопрос о существовании в провинциях национальных чувств против римского правления. Евреи все еще возлагали надежду на Мессию и поднимали грозные восстания против Нерона в 66–70 гг. н. э., против Траяна — в 115–116 гг. и против Адриана в 133–135 гг. Эти восстания были жестоко подавлены и тем не менее правительство продолжало терпимо относиться к иудаизму. Кроме этих, нам больше не известны случаи национальных волнений. В 70 г. н. э. некоторыми галльскими городами была предпринята попытка основать «галльскую империю». Но движение потерпело неудачу. При Марке Аврелии произошло восстание в Египте, руководителями которого были священники, и оно могло носить националистический характер. Спокойствие Египта тем более замечательно, что местное население редко поднимало серьезные восстания против поздних Птоломеев во II и I вв. до н. э. Вот'И все случаи, на которые можно указать. Из литературных источников понятно, что представители высших сословий, как греко-, так и латиноговорящих, были сдержанны и лояльны. Нам не удастся узнать, что думали неграмотные массы, но по крайней мере никаких признаков недовольства они не проявляли.

ГЛАВА ІІІ. ДИОКЛЕТИАН

Библиография

Главные описательные источники: Лактантий «De Morti-bus Persecutonim, по великому гонению — Евсевий «История церкви», VIII и IX и его же «Марпщрс из Палестины». Самые важные папирусы: папирус из Понополиса в библиотеке Честер Бьюти в Дублине (ред. Т. К. Скит, Дублин, 1964) и документы, собранные в Архиве Аврелия Исидора (ред. А. И. Р. Боше и X. К. Юти, Эн Арбор, 1960). Надписи: Указ о ценах — перевод помещен в «Обзор экономики античного Рима» Тэнея Франка (Оксфорд, 1933–1940), т. 5, стр. 305–421. Самые важные из законов Диоклетиана — в «Collatio Mosaicamm et Romanorum Legum», XV, 3. Акты Мартирса можно найти в «Acta Sincera» Ринарта.

На сегодняшний день не существует подробной современной биографии Диоклетиана. В… Сестон оставил незаконченным труд «Diocietien et la Tetrarchie» {Париж, 1946), из которого вышел только первый том. Интерес представляют исчерпывающие и полезные статьи Г.Коста в «Dizionario Epigrafico» и В. Энслина в Паули — Виссова (Валерий Диоклетиан). Помимо основных работ (см, с.522) полный отчет о времени правления дан в «Древней истории Кембриджа», XII, гл. IX, X, XI и XIX.

20 ноября 284 г. армия провозгласила императором Валерия Диоклетиана, человека незнатного рода, вольноотпущенника, как утверждали, который поднялся до должности командира императорской гвардии протекторов. Последующие поколения помнят этого замечательного человека главным образом как организатора последнего и самого жестокого гонения христиан. Среди его достижений были восстановление стабильности в империи, реорганизация административной системы, увеличение армии в 2 раза и урегулирование финансового положения.

Возможно, самым замечательным его достижением было то, что он правил 21 год и затем отрекся от престола в пользу выбранных им же самим наследников. За все это время ему пришлось иметь дело только с двумя восстаниями, под предводительством Каравзия и его последователя Аллекта, правивших в Британии в течение 9 лет (287–296 гг.), и Домиция Домициана в Египте, которое длилось меньше года (297–298 гг.). Успех Диоклетиана в прекращении волны бунтов военных ргопипщатепвээ обусловлен несколькими причинами. Он повысил авторитет имперской службы, заимствовав персидские королевские одежды и введя персидскую практику поклонения (а(1ога1ло), живя в изоляции и совершая только церемониальные появления на публике.

Так же, как и его предшественникам, ему поклонялись как богу, следуя стилю «Юпитера». Но такие мелочи навряд ли бы принесли столь ощутимые результаты. Помимо этого, он значительно увеличил численность и сократил размеры провинций, снизив таким образом возможность восстания провинциальных правителей. Единственными потенциальными организаторами восстания теперь оставались правители гарнизонных провинций. Кроме того, Диоклетиан не увеличил количество командиров армии. Он также не касался власти преторианских префектов, которые были главнокомандующими армий.

Более важным вкладом Диоклетиана в установление стабильности в империи было ее разделение на две, а затем на четыре части. Вскоре после прихода к власти он назначил своего сподвижника Максишана правителем западных частей. Максимиан был практически равен императору, как принадлежавший к династии Августов. Но на самом деле он являлся младшим помощником. Его положение было сродни положению Геркулеса — он был героем, который очистил мир от чудовищ по приказу Юпитера. В 293 году Диоклетиан назначил двух цезарей, или младших императоров: Констанция для помощи Максимиа-ну на Западе и Галерия, как своего собственного помощника на Востоке. Констанций принял на себя управление Галлией и должен был подавлять восстание Каравзия в Британии. Галерий командовал армиями на Дунае, но когда разразилась война с Персией в 298 году, был направлен командовать на Восток. С четырьмя императорами шансы на успешное восстание практически были сведены к нулю.

Каждый цезарь был усыновлен своим августом и женился на его дочери. Таким образом, они становились наследниками трона, и когда в 305 году Диоклетиан отрекся от престола и заставил своих соправителей сделать то же самое, Констанция и Галерия объявили августами, и были назначены два новых цезаря: Север на Западе и Макси-мин на Востоке. Эта попытка уклониться от правил наследования потерпела неудачу. Когда в 306 году преждевременно скончался Констанций, армия быстро объявила его сына Константина августом в Йорке, и в этот же период Максенций, сын Максимиана, поднял восстание в Риме, поставил на престол своего отца, разгромил и убил Севера. Галерий признал Константина цезарем Галлии и Британии, но одновременно назначил Лициния августом Запада. Лициний, тем не менее, не смог вытеснить Максен-ция и в результате ограничился Иллирией. Затем Александр, наместник в Африке, провозгласил себя августом: таким образом, в общей сложности семь августов управляли различными частями империи: Константин, Макси-миан, Максенций, Александр, Лициний, Галерий и Мак-симин. Все они, за исключением двоих, были быстро уничтожены. Максенций покорил Александра, его отец, Мак-симнан, который находился во вражде со своим сыном и нашел убежище у Константина, поднял против него восстание и был убит. Галерий умер в 311 году, и его владения поделили между собой Лициний и Максимин. В 313 году

Константин покорил Максенция, а Лициний — Максимина. Константин и Лициний делили управление империей с 313 до 324 года, пока, наконец, Константин не избавился от своего последнего соперника. Разгул гражданских войн, последовавший за отречением Диоклетиана, наглядно показал, что мир в империи сохранялся на протяжении 20 лет вовсе не благодаря системе, а благодаря личности этого императора.

Главенствующее положение Диоклетиана над его соправителями тем более примечательно, что он не был выдающимся полководцем и предпочитал доверять им ведение войн. После поражения Карина, он предпринял несколько кампаний на Дунае, а позже подавил восстание Домиция Домициана в Египте. На Западе он поручил Максимиану и Констанцию усмирять ширбко распространившиеся крестьянские восстания бакаудов в Галлии, отбивать атаки вторгшихся франков и алеманов, подавлять восставшие племена мавров в Африке, а также избавить Британию от Каравзия и Аллекта. В своей части империи он поставил цезаря Галерия следить за границей с Дунаем, на которой велись постоянные. бои, а когда в 297 году разразилась война с Персией, он отправил его командовать восточным фронтом. Несмотря на первоначальное поражение, Галерий в 298 году одержал громкую победу, после чего персидский царь не только признал римского ставленника как царя Армении, но и сдал Риму семь сатрапий севернее верхнего течения Тигра и часть прилегавших к римской Месопотамии.

Когда Диоклетиан принимал правление империей, она была поделена на 50 провинций. Когда отрекался, число провинций достигало 100. Остались нетронутыми несколько маленьких провинций, но все остальные были разделены пополам, а некоторые, самые большие, как, например, Азия, были поделены на б частей. Раздел был произведен с целью повышения эффективности административной системы. Правитель был единственным судьей в провинции, и в больших провинциях его суд обычно оказывался безнадежно перегружен делами. При принципате было возможным сохранять маленький административный штат потому, что рутинная работа по собиранию налогов, починке дорог, вербовке в армию и управлению почтой была возложена на сами города. Теперь же требовалось постоянное вмешательство правителя провинции, чтобы административный механизм продолжал работать. В некоторых пограничных провинциях Диоклетиан разделил гражданских правителей и военное командование, но это происходило не везде, и военные командиры (dux) часто командовали армиями нескольких провинций.

С целью еще больше увеличить эффективность административной системы, Диоклетиан разделил империю на 13 диоцезов: Британию, Галлию, Виеннскую Галлию (Южная часть Галлии), Испанию, Италию (северная часть), Рим (южная Итйлия и острова), Африку, Паннонию, Мезию и Фракию (Балканы), Азию и Понтику (Малая Азия) и Восток (Oriens) (Сирия и Египет). Каждая из них управлялась представителем преторианских префектов (vicarius) и в каждой были два распорядителя финансами, vationalis и magister rei privatae.

Каждый император имел центральную администрацию, которая следовала за ним всюду, свой comitatus. Она состояла из преторианского префекта, rationales summarum и magister rei privatae, секретарей и их курьеров (agentes in vebus). Самым главным министром являлся преторианский префект. Юридически он был высшим апелляционным судьей наряду с императором. В военной сфере он был императорским начальником штаба, иногда командовал вместо него, генерал-адъютантом, ответственным за вербовку и дисциплину, а также генералом, обеспечивающим продовольственный запас армии. Практически он являлся главным министром финансов, так как доходы и расходы империи большей частью исчислялись натурой. Он, кроме того, следил за состоянием дорог, работой почты и военных предприятий. Rationales контролировал денежные налоги, добычу золота и чеканку монет, собирал и распределял военную форму, а, кроме того, управлял текстильным производством и покраской тканей, что также составляло часть обеспечения армии. Magister rei privatae собирал ренты с многочисленных императорских поместий. Из секретарей самым главным был magister memoriae, который являлся юридическим советником императора, составлял законопроекты и служил секретарем по иностранным делам.

Во времена принципата существовала традиция назначать сенаторов правителями провинций и, вследствие этого, командирами армий, а людей из сословия всадников — на финансовые и секретарские посты. Из-за вражды между императором и сенатом Галлиен сместил сенаторов со всех военных постов. Диоклетиан лишил их возможности управлять почти всеми провинциями. Они могли служить только проконсулами Африки и Азии, correctores Сицилии и Ахеи и тех провинций, на которые была теперь разделена Италия. Единственной важной должностью, оставленной для них, была должность префекта города Рима.

Все административные и военные служащие имели каждый свой штат или officia. Правителям провинций подчинялось 100 служащих, а наместникам — 300. Штаты главных должностных лиц были еще больше. В качестве служащих преторианских префектов, наместников, правителей и военных офицеров выступали солдаты, временно выведенные из своих полков. Финансовыми служащими были либо имперские рабы, либо свободные граждане, для которых эта служба была наследственной.

При Севере армия состояла из 33 легионов пехоты по 6000 человек в каждом, вспомогательных пехотных когорт, numeri и кавалерийских alae, включавших иногда 500, иногда 1000 человек. Точное количество таких подразделений нам неизвестно. Но численность. вспомогательных войск составляла, пожалуй, половину от численности легионов, а армия, таким образом, насчитывала около 300000 человек. В последнюю треть III в. кавалерия была усилена за счет отрядов, известных как vexillationes. В каждый входило 500 человек. Старая кавалерия легионов также со временем отделилась и стала vexillationes при equitis promoti. Вся армия была расположена в постоянных лагерях вдоль границ и в случае необходимости определенный участок границы укреплялся за счет переброски войск с других частей границы.

Диоклетиан в ведении военной политики был консерватором и твердо придерживался концепции укрепленной линии обороны. Он значительно укрепил границы, построив форты и обустроив дороги. Кроме того, он значительно увеличил численность армии. Современный христианский памфлетист заявлял, что каждый из 4-х императоров владел армией большей, чем вся армия в прошлом. Это, конечно, большое преувеличение, но изучение военных списков в «Notitia Dignitatum» дает основание предполагать, что Диоклетиан удвоил количество легионов и, без сомнения, пропорционально увеличил количество других войсковых частей. Некоторые новые войска состояли из варваров, пришедших из-за границы, но большинство — из римских жителей. До того времени в армию набирали сыновей демобилизованных солдат и добровольцев. Обязательная воинская повинность применялась довольно редко. Но для того, чтобы набрать нужное количество людей, Диоклетиану пришлось сделать наследственную службу обязательной и ввести новую систему воинской повинности, т. к. призывники определялись по тем же спискам, что и плательщики земельных налогов, эта система касалась в основном сельскохозяйственного населения.

Диоклетиан и его соправители имели небольшие полевые армии, которые сопровождали их повсюду (comita-tus). Эти армии состояли из когорт преторианской гвардии, пока они не были распущены в 312 г., и протекторов, прошедших специальную подготовку. Возможно, Диоклетиан создал новую императорскую гвардию, scholae, состоявшую из полков по 500 человек, среди которых были Scutarii (римские жители) и Gentiles (варвары). Помимо этих военных соединений в comitatus входили три или четыре легиона и vexillationes. Во время серьезных кампаний comitatus пополнялись за счет пограничных армий так, как это было при принципате.

Во время разгула инфляции серебро вышло из обращения и золотые монеты также чеканили в небольшом количестве — видимо, только для обеспечения содержания войск. Золотые запасы империи либо находились в хранилищах, либо шли на изготовление тарелок и драгоценностей. Диоклетиан сделал попытку восстановить стабильную монетную систему, введя золотые монеты (aurei), (1/60 фунта) и серебряные денарии (1/96 фунта). За один aurei давали 24 денария. Ему удалось сохранить золотой запас путем взимания налогов на землю и осуществления выплат в медных деньгах, но этих мер оказалось недостаточно для того, чтобы ввести нечто похожее на твердую валюту. Диоклетиан продолжал выпускать огромное количество медных денег, nummi, в двух видах: смешанные с серебром, расценивавшиеся как 5 денариев communes и более мелкие (такого же размера как antoninianus), достоинством в 2 денария. Это были дефляционные меры, так как Аврелий приравнивал antoninianus к 5 денариям. Предполагалось, что 5 крупных nummi равнялось серебряному денарию. Инфляция продолжала расти, и Диоклетиану пришлось возобновить выпуск nummus достоинством в 25 денариев. Затем он попытался уменьшить цены, снизив их в 2 раза, и наконец в 302 году издал знаменитый указ, фиксировавший цены и предусматривавший смертную казнь за его невыполнение. Этот указ потерпел полный провал: с рынков исчезли товары, а инфляция медных денег бесконтрольно продолжалась, достигнув астрономических размеров. Для совершения крупной сделки требовались особые запечатанные мешки (folles), вмещавшие тысячу nummi, достоинство которых теперь было 12 500 денариев. Соотношение между золотом и серебром, с одной стороны, и медными деньгами, с другой, регулировал рынок. К 324 году фунт золота, равнявшийся в 302 году 50 000 денариев, теперь оценивался более, чем в 300 000.

Если Диоклетиану не удалось стабилизировать валюту, то он добился больших успехов в организации реквизиций (indictiones), от которых теперь зависело государство. До этого времени они проводились нерегулярно (ех-traordinariae), сборы осуществлялись только когда и где это было необходимо и распределялись несправедливо. В 297 году Аристий Оптат, префект Египта, провозгласил:

«Наши самые счастливые императоры, Диоклетиан, Максимиан Август, Констанций и Максимиан (Галерий), самые почетные цезари, видя, что сборы налогов проходят таким образом, что некоторые отделываются небольшими уплатами в то время, как другие оказываются ими перегружены, решили искоренить это зло и положить конец пагубной практике в интересах жителей провинций, для чего вводится в действие благоприятный закон сбора налогов. В соответствии с ним я должен публично объявить* сколько будет взиматься за каждый агига, в зависимости от качества земли, с каждого крестьянина и в каких возрастных пределах. Таким образом жители провинций, получившие большие выгоды, должны приложить все усилия для скорейшей уплаты налогов в соответствии с верховным постановлением и не ждать принуждения со стороны властей. Все должны выполнять свои обязанности с наибольшим рвением, а если кто-то после таких больших выгод будет от них уклоняться, его ждет наказание».1

Первым долгом необходимо было провести перепись населения империи, что и начали с. успехом исполнять в провинциях. Этот процесс не был окончен до смерти Диоклетиана. В разных провинциях существовали различные способы переписи. Самыми совершенными из них были способы, применяемые в провинции Ория, где переписью руководил сам Диоклетиан. Земля была разделена на стоимостные участки, называемые iuga. Стоимость этих участков была различной и зависела от качества земли. Так, 20 iugera (5/8 акра) первоклассной земли, 40 iugera земли второго класса, 60 iugera земли третьего класса были приняты за один iugum, а также были 5 iugera виноградников и 220 perticae хороших маслин или 450 рег-ticae горных маслин. В Азии стоимость iuga была гораздо меньше и не было такого четкого деления. Учитывались только'пастбища, пахотная земля, виноградники и оливковые плантации без учета их качества. В Египте традиционная arura (2/3 акра) сохранялась с таким же делением в зависимости от цели использования земли. В Африке для определения стоимостных участков использовались cento-ria (200 iugera или 125 акров) без разделения земель по типу использования и качеству, а в южной Италии сохранилась millena (12,5 iugera или 7,5 акров). Таким образом, происходило ущемление прав налогоплательщиков в этих провинциях.

Сельское население также было подсчитано и разделено на группы (capita). В зависимости от местных обычаев действовали различные системы налогообложения. В Египте учитывались только мужчины в возрасте от 14 до 65 лет. В Сирии — оба пола (женщины — с 12, мужчины — с 14 лет). В Понтике число женщин, входивших в caput, было вдвое больше, чем мужчин. Имущество также оценивалось в категории caput.

Каждая ферма, каждая деревня и входившие в нее земли, таким образом, оценивались по количеству iuga или равнозначных участков (либо их частей, вплоть до половины, одной трети, одной тридцать второй, одной сто двадцать восьмой) и по количеству capita. Из этих данных выстраивались показатели по городам, областям, провинциям. В компетенцию преторианского префекта входил подсчет ежегодно требовавшегося количества зерна, ячменя, мяса, масла, для пропитания армии, гражданских служащих и населения Рима, а также количества военной одежды, лошадей и рекрутов для армии, лошадей, мулов и быков для почты, рабочей силы.

Затем требовалось поделить все это количество на количество iuga. Полученный в результате размер налога обнародовали в ежегодных указах и городам оставалось только выпустить налоговые требования, а сборщикам собрать требуемую сумму с налогоплательщиков. Список capita во время правления Диоклетиана использовался для сбора подоходного налога, но очень скоро iuga и capita каждого фермерского хозяйства были соединены вместе и получавшаяся в результате сумма подвергалась налогообложению.

Так как налоги устанавливались каждый год в зависимости от нужд правительства, этот эдикт можно считать первым в истории примером годового бюджета. Система была очень удобной. В прежние времена, когда размер налогов был фиксированным, правительству приходилось манипулировать статьей расходов, теперь, в случае нужды, увеличивали размер налогов. Как свидетельствует Фемистий, в течение 40 лет (с 324 по 364 год), налоги практически удвоились.

Надо заметить, что весь груз налогов, не считая таможенных сборов, которые составляли очень незначительную часть бюджета, ложился на плечи сельскохозяйственного населения. Галерий попытался обложить подушным налогом городское население на Западе, но после его смерти эта практика была отменена. Положение дел на Востоке остается неясным, но представляется невозможным, чтобы городские жители, за исключением жителей Африки, платили подушный налог.

Уже говорилось о том, что Диоклетиан заставлял сыновей солдат служить в армии. Константин поддержал эту идею, введя подобные правила для государственных служащих, которые в определенном смысле также являлись солдатами. Позже в солдаты набирали также и рабочих государственных мануфактур, основанных Диоклетианом. Рабочие на рудниках, на ткацких и красильных предприятиях были рабами, и их служба передавалась по наследству. Впоследствии стала наследственной профессией и золотодобыча. Декурионы или городские консулы уже во времена Диоклетиана были наследственной кастой, так как все жители, владевшие определенным количеством собственности, были обязаны служить, пока не докажут юридически свой иммунитет. Самым важным был пост имперского правителя. Диоклетиан запретил декурионам или другим квалифицированным людям вступать в армию, но одновременно он позволил им исполнять офицерские полномочия и занимать административные должности. Он навряд ли мог поступить иначе, так как сословие курий (декурионы и их семьи) принадлежало к образованным слоям населения. Результатом этого стала значительная утечка состоятельных декурионов из советов, потому что количество административных постов все более увеличивалось, и занимали их обычно в течение одного года или двух лет. Кроме того, несмотря на запрет императора, декурионы часто становились всадниками, не занимая при этом никаких постов.

Другими наследственными сословиями;, которые уже, возможно, существовали при Диоклетиане, были гильдии пекарей, мясников, барочников, извозчиков и другие гильдии в Риме, а также провинциальные гильдии грузоперевозчиков (пауки1агп), доставлявших зерно и другие общественно полезные грузы в Рим и главные порты армии. Членство в этих гильдиях не было строго наследственным и касалось любого, кто получал землю по службе, в наследство, либо в качестве подарка, приданного, или покупал ее.

Большой вклад был сделан Диоклетианом в становление кастовой системы в империи. Чтобы облегчить сбор подушного налога и другие сборы, он вынес решение о том, чтобы все крестьяне оставались на тех местах, на которых они были зарегистрированы во время переписи. Дети также были зарегистрированы, хотя и не облагались налогами. Сельскохозяйственное население было наследственно прикреплено к земле.

Представляется, что Диоклетиан был искренне набожным человеком, исповедовавшим старую веру. Он не любил ставших популярными новых богов, подобных Митре или Непокоренному Солнцу, а отдавал предпочтение Юпитеру Optimus Maximus (Лучший, Величайший), древнему покровителю Рима. В законе, текст которого полностью дошел до нас, нашли отражение его религиозные чувства. Он запрещал кровосмешение под угрозой самых жестоких наказаний на основании того, что бессмертные боги могут из-за этого отвернуться от империи. Тем не менее, в первые десятилетия своего правления он терпимо относился к христианам.

Согласно Лактанцию, преподавателю латыни в Нико-медии, изменение политики в этой области было вызвано отсутствием знамений во время государственного жертвоприношения. Священнослужители донесли, что печени забитых животных не были отмечены метками, а в качестве причины этого привели рассказ о том, что солдаты христиане во время парада осенили себя крестным знамением и тем самым обидели богов. Разгневанный этим беспричинным срывом государственной церемонии, Диоклетиан приказал исключить всех христиан из армии и сместить их с государственных постов, если они не совершат жертвоприношения. И все же никаких серьезных мер против христиан принято не было до 23 февраля 303 года, когда в Никомедии был издан указ о закрытии всех церквей, изъятии и сожжении Священных писаний. Религиозные встречи были запрещены, а христиане, занимавшие какую-либо должность, лишались ее. После двух пожаров во дворце, устроителем которых, согласно Лактанцию, был цезарь Галерий, вышел второй указ об аресте всех священников. До ноября их содержали в тюрьме, после чего заставили совершить отряд жертвоприношения и отпустили. В конце концов появившийся четвертый указ принуждал к всеобщему жертвоприношению.

Первый указ был обнародован и приведен в действие в доминионах Максимиана. Цезарь Констанций закрыл церкви, но дальнейших мер не предпринимал. Не было мучеников и в Галлии и Британии. Три других указа, так, похоже, и не были обнародованы на Западе, а после отречения Максимиана 1 мая 305 года преследования христиан прекратились. Максенций даже вернул принадлежавшую церквям собственность. На Востоке Галерий и Максимин, наоборот, с жаром принялись за проведение кампании. Другое всеобщее жертвоприношение было объявлено в 305 году и были предприняты меры, чтобы никому не удалось его избежать. В 311 году Галерий, умиравший от страшной и отвратительной болезни, уверовал в то, что это была месть христианского бога, и отменил преследования. Единственным желанием императоров, заявил он, было призвать христиан к поклонению наследственным богам, но в результате они перестали поклоняться и своему богу, и другим богам. Соответственно, он был против того, чтобы христиане молились за империю своему богу. Через несколько дней Галерий умер, но его предсмертный указ был принят Ли-цинием, со временем — Максимином.

Последний, впрочем, был убежденный язычник и вскоре возобновил атаку, но провел ее более изысканным способом. Он придал язычеству организованный характер, чего оно было до этого времени лишено. С этой целью в каждом городе был назначен официальный верховный священник и такой же священник — в каждой провинции. Он издал псевдоуказы Пилата и приказал изучать их в школах. Он заставил проституток официально признаться, что они принимали участие в христианских оргиях, и предал это огласке. Он милостиво соглашался на требования Никомедии, Тира и других больших городов, а также целых провинций, о выдворении христиан с этих территорий. И после всех подготовительных мероприятий преследования приняли серьезный оборот. Максимин был против смертной казни и предпочитал осуждать иноверцев на работы в рудниках и каменоломнях после предварительного ослепления на один глаз и подвешивания за ногу. Но пострадавших было немного. Преследования были отменены самим Максимином после его поражения Лицинием в 313 году.

В нашем распоряжении имеется точные данные о случаях мучительной смерти, мы также владеем записями о мероприятиях, проведенных попечителем Кирты, столицы Нумидии, после выхода первого указа. Он собрал всех священнослужителей в церкви и приказал предъявить все атрибуты культа и священные Писания. Священники предъявили некоторые вещи, а по поводу Писаний заявили, что они находятся у людей, которые в это время не присутствовали. Тем не менее, список их был предъявлен, и они смиренно отдали Писания. Самым важным для нас документом является «Мученики Палестины» Евсевия. Всего с 303 по 313 год было казнено 93 человека, из которых 32 были жителями Палестины и 51 — жителями Египта. Многие случаи наказаний были специально спровоцированы. Например, один молодой человек прервал речь правителя во время жертвоприношения, а другие шестеро, взявшись за руки, начали кричать, что они христиане. Нет оснований считать/ что Палестина была исключением и количество мучеников было не таким уж большим, если не считать Египет и Африку. Просто это были единственные районы, где христианство распространилось в среде крестьян, а крестьяне оказались более стойкими, чем жители городов. Несомненно, большинство христиан просто не были выявлены или избежали наказания. Способы были различными. Священники вместо Писаний предъявляли еретические тексты, миряне просили своих друзей — язычников (или заставляли рабов-христиан) подменить их во время жертвоприношений. Духовников было гораздо больше, чем принявших мученическую смерть, потому что правительство предпочитало не убивать их, а пытать в течение долгого времени, чтобы заставить совершить жертвоприношение. В конечном счете гонения, имевшие место в восточных провинциях, приняли громадные масштабы. Результатом этих гонений стало укрепление церкви, потому что отрекшиеся стали требовать их повторного принятия в общину, после того как все испытания остались позади, многие язычники были удивлены мужеством духовников и казненных. К этому времени среди населения уже не было вражды к христианам, и действия властей соответственно были очень вялыми. Правитель Тнгисиса в Африке попросил епископа предъявить несколько любых книг для сожжения, если он хочет сохранить Писания.

ГЛАВА IV. КОНСТАНТИН

Библиография

Последняя научная работа о Константине — Дж. Вогт «Constantin der Grosse und sein ïahrhundert» (Мюнхен, I960). Книга содержит библиографию всей современной литературы. Статья того же автора «Constantin der Grosse» в «Real-lexicon fur Antike und Christentum» (1956). Свой взгляд на Константина я отразил в работе «Constantines and the Conversion of Europe» (Нью-Йорк, 1963). В работе не дается сносок, но содержатся отрывки важных документов в переводе in extenso. См. также: А. Пиганиол «L’Empéreur Constantin» (Париж, 1932).

Основные описательные источники: язычник Зосим и христианин Евсевий «Ecclesiastica History», т. 10 и «Lite of Constantine». По истории церкви — Сократ, Созомен, Феодо-рит, Руфин, по арианскому вопросу — исторические труды Афанасия. Светская история — первый Аноним Валесиан (обычно печатался с Аммианом Марцеллином).

Самая важная группа документов принадлежит Оптату из Милевы (см. Приложение).

Константин был старшим сыном Констанция от служительницы по имени Елена. Он родился в Наиссе (Ниш, в Югославии) 17 февраля примерно 290 года. Когда Констанций стал цезарем, ему пришлось развестись с Еленой и жениться на дочери Максимина Феодоре, а маленький Константин был отдан на воспитание при дворе Диоклетиана. Здесь он дослужился до должности трибуна и стал свидетелем великого гонения. В одном из последних указов он вспоминал, как священники, вернувшись от оракула Аполлона в храме Бранхидов, сообщили, что оракул молчал, т. к. «был под воздействием происходящего на земле». Когда Диоклетиан спросил, что означает эта фраза, они ответили: «Христиане, конечно». Когда отец Константина был принят в августы, он стал просить Галерия отпустить его, чтобы присоединиться к отцу, но Галерий постоянно отделывался от него, пока Константину, наконец, не удалось улизнуть. Он присоединился к отцу в Болонье, когда тот уже готов был начать кампанию против Британии. 23 июля 306 года Констанций умер, и армия провозгласила августом его сына.

Одним из замыслов честолюбивого Константина было завоевание соседа Максенция. Нет оснований сомневаться в следующей истории, рассказанной им под клятвой Евсевию через много лет: как-то, кочуя со своей армией где-то в Галлии и размышляя о шансах на успех, если он нападет на Максенция, Константин вдруг увидел на солнце светящийся крест — явление редкое, но довольно известное. Можно, конечно, сомневаться в том, что вокруг креста он увидел надпись из звезд «Нос signo утсё», («Здесь тебе уготована победа»), но это была его интерпретация небесного знамения. Надо полагать, что к этому времени Константин был поклонником Непокоренного солнца. Он, похоже, уверовал в то, что солнце и было христианским богом, который взял его под свою защиту. Несмотря на большой перевес сил противника, он смело вторгся в Италию и, перед последней битвой у Мйлвианского моста около Рима, приказал своим солдатам нарисовать на щитах символ^ (монограмма Христа) Максенций был убит, а Константина сенат провозгласил главным августом.

Он немедленно послал церквям щедрые денежные дары и освободил духовенство от исполнения обязанностей куриалов, «так, чтобы никакая кощунственная ошибка не могла их отвлечь от служения богу, чтобы не отвлекаясь могли служить своему собственному закону, потому что совершение величайших поклонений божеству принесет, по моему мнению, неизмеримо большие выгоды государству»2. Вскоре он столкнулся с некоторыми трудностями. Хозий, епископ Кордубы, которого он назначил своим духовным наставником, предупредил его о существовании в Африке псевдохристиан, которые были в высшей степени неугодны всевышнему, и потребовал ограничить подарки тем, кто называет себя католиками. Константин повиновался, но вскоре получил петицию от группы африканских священников, которые утверждали, что вступили в конфликт с Цецилианом, епископом карфагенским' и просили Константина назначить группу епископов из Галлии, чтобы уладить этот конфликт. Константин приказал Мильтиаду, епископу Рима, выбрать трех галльских епископов и уладить это дело.

Спор разгорелся между ригористами и филантропами в Африканской церкви. Многие африканские христиане, особенно из сельских провинций Нумидии, утверждали, что те, кто однажды выдал Писания (traditores), должны быть навсегда прокляты. Они также осуждали и тех, кому удалось обойти закон. Другая группа, под предводительством Менсурия, епископа карфагенского, осуждала тех, кто умышленно подверг себя мучениям. Сам Менсурий предъявил несколько книг для сожжения, и Ануллин, проконсул Африки, отказался принять против него какие-либо меры, когда выяснилось, что эти книги не были Священным писанием. Когда Менсурий умер, его архидиакон Цецилиан был в срочном порядке посвящен в сан Феликсом, епископом маленького городка Ап-тунги. Это было сделано до того, как епископы Нумидии, имевшие голоса на выборах, смогли прибыть на место. Епископы выступили против этого решения, заявив, что Феликс был предателем и посвящение Цецилиана было, таким образом, недействительным. Они отдали свои голоса за конкурирующего епископа Карфагена Майориа-на, которого вскоре сменил Донат, давший имя целому религиозному движению.

Мильтиад привлек к разбору конфликта 15 итальянских епископов и высказался в пользу Цецилиана, но донатисты признали, что суд несправедлив, и подали на апелляцию. Константин был раздражен, но в 314 году собрал в Арле совет из 33 епископов всех западных провинций. Этот совет вновь осудил донатистов, которые на этот раз апеллировали к самому Константину. Спор так и не был разрешен, а разгорался с новой силой вплоть до арабского завоевания. Константин испробовал все средства, чтобы как-то примирить или подавить раскольников. Ему удалось доказать, что обвинение в измене, выдвинутое против Феликса, было злобной фальсификацией, но до-натисты оставались непреклонными. Он пытался применить наказания, но они добровольно принимали мучения. В конце концов, он оставил их на суд бога.

Сохранилось большое количество документов, связанных с этим конфликтом. Среди них несколько писем Константина, которые явно показывают его отношение к спору. В постскриптуме письма к Элафию, высшему государственному лицу в Африке, он пишет: «Так как я знаю, что Вы тоже поклоняетесь Всевышнему, я Вам признаюсь, что считаю абсолютно противоречащим божественному закону не придавать значения подобным спорам и разногласиям, ибо это может вызвать гаев Всевышнего не только на человечество, но и на меня самого, так как именно на меня возложена божественная обязанность вершить дела на земле»3. В одном из поздних писем Домицию Цельскому, африканскому викарию, он пишет: «Какая из обязанностей, возложенных на мои плечи в силу императорского положения, может быть выше обязанности рассеивать заблуждения и подавлять необдуманные действия, предлагая таким образом Всевышнему правдивую религию, благочестивое согласие и верное служение?»4 В этих словах отразилась вера в то, что его собственные победы и спасение империи зависели от воли summa divinitas, которым поклонялись христиане, и в то, что это божество будет разгневано расколом церкви. Традиционно в обязанность императора входило поддержание pax deorum, а Константин считал своим долгом поддерживать pax dei. За советом он обращался к епископу, но, конечно, решения принимал всегда сам и сам проводил их в жизнь. Хотя он и верил в то, что является слугой Бога, он плохо ориентировался в своей вере. Он все еще явно отождествлял Христа с солнцем и выпустил монеты с надписью Sol invictus Comes Augusti, которые были в ходу до 318 года, а из слов его указа о признании воскресенья выходным днем явствует, что он полагал Правильным считать первый день недели по солнцу.

Константин и Лициний провели встречу в Милане в 313 году. И в это же время Лициний женился на Констанции, единоутробной сестре Константина и, очевидно, был принужден принять христианскую веру. Во всяком случае, во время войны с Максимином, последовавшей сразу вслед за этой встречей, Лициний приказал своей армии использовать монотеистическую молитву, идентичную той, которую позже приказал использовать Константин своим солдатам. Войдя. с триумфом в Никомедию, он издал указ (так называемый Миланский Указ), который гарантировал абсолютную свободу христианам и в результате которого им была возвращена конфискованная собственность. Позже Лициний вновь вернулся к язычеству и в 320 г. выступил инициатором несмелых гонений. Это стало сигналом для Константина к началу крестового поход, во время которого было поднято императорское знамя с монограммой vj? на стяге. Поход закончился победой Константина.

Константин надеялся на то, что восточные епископы смогут разрешить конфликт с донатистами. Он был ошеломлен,' когда узнал, что восточный конфликт разгорелся еще больше. Один из его участников, Мелициан, был явным донатистом, и его изолировали в Египте. Другой, Арий, был более темной личностью. Он повлек за собой всю восточную церковь. Арий был священником Александрии, учеником Луциана Антиохийского, знаменитого теолога-оригиениста, принявшего мученическую смерть. Взяв за основание неоплатоническую догму, что Бог — это неделимая монада, он оспаривал то, что Бог-Сын может быть в некотором смысле позже Бога-Отда. Он бы никогда не сказал, что было время, когда Его не было, потому, что Сын существовал до времени, но он бы мог сказать «это было, когда Его не было». Он также утверждал, что Бог-Сын был порожден или создан из ничего, так как сущность Отца осталась неделимой. Александр, епископ Александрии, осудил эти доктрины и созвал египетских епископов, которые поддержали его решение. Арий уехал за границу и там нашел поддержку некоторых выдающихся теологов, включая Евсевия, епископа Никомедии, и историка Евсевия, епископа Цесарии в Палестине. Началась война памфлетов.

Первая реакция Константина была обычной человеческой реакцией. Он написал длинное письмо одновременно Александру и Арию, протестуя против того, чтобы затрагивались такие тонкие материи, а если существует разница мнений, то спорящие должны, подобно языческим философам, оставить попытки убедить друг друга. Хозий, которому было поручено доставить письмо Александру, сказал Константину, что конфликт не может быть так легко улажен. Тогда Константин решил собрать всеобщий совет всех восточных епископов и разослал приглашения на будущий год в Анкиру в Галатии. Но тем временем Хозий, который принял сторону Александра, воспользовавшись возникшим со смертью Филогония, епископа Антиохийского, преимуществом, созвал совет представителей из Киликии, Сирии, Месопотамии и Палестины для того, чтобы выбрать его преемника. Совет избрал Евстафия, ярого противника Ария, осудил доктрины последнего и отлучил от церкви Евсевия Кесарийского и Нарцисса Не-ронианского. Все это случилось в преддверии большого совета императора. Это решение получило огласку как по всему Востоку, так и в Риме. Так как Запад не участвовал в принятии решения, Константин постановил созвать всеобщий (или вселенский), собор, изменив место его проведения. Сбор должен был состоялся в Никее, которая была более удобной для западных епископов и для него самого, потому что он намеревался занять на этом соборе место председателя.

20 мая 325 года Никейский собор начал свою работу. На нем присутствовали около 275 человек, из которых только четверо епископов и еще два диакона, представлявших папу, были с Запада. Константин открыл совет короткой речью на латыни не потому, что не знал греческого, но потому, что латынь была официальным языком империи. Константин хотел, чтобы решение было вынесено единогласно, и поэтому он призвал недавно отлученного Евсевия Кесарийского изложить свою трактовку веры. Евсевий, глубоко польщенный, зачитал традиционный кесарийский символ веры, во многом напоминавший апостольский символ веры. Никто не смог возразить, потому что это было безукоризненным изъявлением православной веры. Единственным его недостатком было то, что Арий также мог принять его. Споры продолжались. Наиболее яростных спорщиков с обеих сторон усмирял сам Константин. Предлагались различные поправки. Например, предлагалось прйзнать Бога-Сына за «божью власть» в надежде на то, что арианские епископы их не примут, но ариане с улыбкой соглашались, замечая, что согласно Писанию, кузнечики тоже были «божьей властью».

В конце концов вмешался Константин, и это вмешательство было подобно разрыву бомбы. Согласен ли будет Евсевий принять вставку «из одной субстанции с Отцом»? Евсевий был в ужасе. Фраза была еретической и осуждена великим Антиохийским собором в 268 году. Подразумевалось, что теперь слово «ЬотооизюБ» — будет означать тождественность отца и сына. Евсевий начал слабо возражать, что это слово не соответствует священному Писанию, но Константин ответил, что правду следует выражать при помощи новых слов. Под взглядом императора мужество Евсевия иссякло и он согласился. Все остальные епископы, самым просвещенным из которых фраза казалась не менее неприемлемой, в конце концов согласились, за исключением двоих: Секунда Птоле-мейского и Феона из Мармарики. Оба были из Ливии, родной провинции Ария. — Они так же были отлучены от церкви вместе с Арием и небольшой группой его сподвижников, как и Евсевий из Никомедии и Феогнид из Никеи, которые во время принятия символа веры стояли на том, что доктрины Ария были искажены. Вряд ли следует сомневаться в том, что действия Константина были продиктованы советами Хозия и Александра. Слово consubstantia, Lis — латинский эквивалент homoousis, долгое время считалось на Западе ортодоксальным. Дионисий, один из предшественников Александра, по настоянию папы Дионисия, принял его. С другой стороны, Арий публично объявил, что оно было абсолютно еретическим.

Собор предложил самые лояльные условия примирения милицианам и новатианам — ранней ригористской секте, основанной во время травли Валериана. Собор также предпринял попытку установить день празднования Пасхи, которая, как к своему горю обнаружил Константин, отмечалась в разных церквях в различные дни. Существовала маленькая секта квартодеЦиманов, установившая 14-е число месяца ниссана, день первого полнолуния после весеннего равноденствия, днем еврейской Пасхи. В некоторых церквях праздником признавалось следующее за ним воскресенье, в некоторых, если 14-е число ниссана попадало на воскресенье, Пасху отмечали 21-го числа. Наконец, возникли споры по поводу точного дня весеннего равноденствия: некоторые церкви из-за отсутствия единой даты отмечали праздник на месяц позже, чем другие Собор постановил, что за образец следует принять правило празднования в Риме и Александрии. Впрочем, это не было разрешением спорного вопроса, потому что две эти церкви придерживались различных систем вычисления дня равноденствия.

Собор утвердил несколько правил церковной дисциплины. Духовенству было запрещено покидать свой родной город без разрешения епископа. Епископам было совсем запрещено переезжать из одного города в другой. Епископам провинциальных столиц или митрополитам было предписано два раза в год проводить соборы всех епископов своих провинций. Посвящение нового епископа должно было быть одобрено митрополитом и большинством епископов провинции. В шестом каноне признавался высший авторитет нескольких Великих церквей: «Пусть Египет, Ливия и Пентаполис сохраняют древние традиции при высшем для них авторитете епископа Александрийского, епископ Римский соблюдает те же традиции, а Антиохия и ряд других провинций пусть сохраняет свои привилегии». В Египте существовала традиция, в соответствии с которой епископ Александрийский посвящал всех других епископов в сан либо лично, либо через представителя, так как других митрополитов, кроме Птолемея из Ливии, не было. Вторым пунктом, судя по латин-ской версии канона, было установление таких же полномочий для папы в римских предместьях (южная Италия и Сицилия), в которых также не было митрополита. Главенство Антиохии над провинцией «Восток» (ОпепЬ) было определено не так четко. Странно, что собор не утвердил главенствующей роли Карфагена в Африканской провинции, хотя среди его участников были сицилийцы. В других провинциях не было митрополита, и поэтому старший епископ обладал верховенством в любой провинции. Иерусалимская епархия получила особые привилегии, хотя официально осталась подчиненной митрополиту провинциальной столицы Кесарии.

Очередным указом Константина был указ о конфискации церквей у различных еретических сект на Востоке и вынесении запретов для них на проведение служб. Через год он снял запрет с новатиан, которые, очевидно, поразили его своей исключительной набожностью. Следующей целью было примирение с церковью Ария и горстки его последователей. Он пригласил Ария ко двору и заставил написать неопределенный символ веры, который показался ему удовлетворительным. Затем он, судя по всему, снова собрал Никейский собор, который вернул Ария и его друг зей, в том числе Евсевия из Никомедии и Феогнида из Никеи, в лоно церкви. Александр, тем не менее, отказался принять Ария назад. Отказался и Афанасий, вскоре сменивший его в качестве епископа Александрии.

Если Константин надеялся на то, что после Никейско-го собора водворится мир, он был глубоко разочарован. После недолгого перемирия милициане в Египте вновь вступили в спор с католиками. Епископы, которые питали отвращение к ЬотооизшБ, не посмели открыто выступить против него, пока был жив Константин. Он искренне верил, что оно было вдохновлено Богом, «так как решение 300 епископов следует рассматривать не иначе, как волю Бога, ибо вселившийся в умы этих людей святой дух вдохновлял их божьей волей». Тем не менее, им удалось сохранить свое негативное отношение к тем, кто принципиально поддерживал Константина. Марцелл из Анкиры был осужден за ересь, а Евстафий из Антиохии — за аморальное поведение: Много нападок было делано в адрес Афанасия..

Против Афанасия было выдвинуто два главных обвинения. Первое, что Макарий, один из его священников, прервал обряд причастия и разбил потир в деревенской церкви в Марее возле Александрии. (Службу проводил священник по имени Искирас.) Второе, что его агенты убили Арсения, мелитианского епископа из Ипсилы. Было доказано, что Макарий не мог прервать причастия, так как он еще не прибыл в церковь в воскресенье, единственный день, когда этот обряд мог иметь место. Афанасий, тем не менее, был склонен послушно признать, что Макарий разбил мифический потир в мифической церкви. Искирас был раскольником. Правда об Арсении очевидно состояла в том, что люди Афанасия связали его в собственном доме и подожгли. Он сбежал и эмигрировал в Тир, где через несколько лет был обнаружен и представлен в качестве опровержения обвинения в убийстве. Афанасий и его брат Далмаций были оправданы Константином йо обоим пунктам обвинения. Но их враги выдвинули другие обвинения, и в конце концов в 335 году Константин приказал собрать в Кесарии совет для расследования этого дела. Афанасий отказался на нем присутствовать, заявив, что все обвинения против него были сфабрикованы. В следующем году он, тем не менее, согласился предстать перед судом совета в Тире, на котором председательствовал Дионисий, ставленник императора. На этом совете присутствовало много врагов Афанасия, которые послали в Марею комиссию по расследованию. Комиссия доложила, что обвинение, касающееся разбитого потира, основывалось на действительных событиях. Афанасий был осужден и отправлен морем в Константинополь, где он убедил императора в своей невиновности. Правда, через несколько дней прибыли делегаты от совета в Тире и Константин изменил свое мнение: Афанасий был изгнан в Трир в Галлию.

Константин тотчас созвал всеобщий собор в Иерусалиме, чтобы отпраздновать освящение Церкви Гроба Господня, которую он только что построил, и официально причастить Ария. Вскоре после этого ересиарх умер в общественном отхожем месте в Константинополе. Сторонниками православия это событие было расценено как суд божий.

Константин построил ряд замечательных церквей в Риме, Константинополе, Иерусалиме, Вифлееме, и Хевроне, на священной земле, на Крите, Ником един и Антиохии. Он одарил эти церкви огромными поместьями. Рента с подаренных земель составляла в общей сложности более 30 000 боНсН в год. Он также назначил для церквей ссуды зерном, для каждой-церкви в отдельности, которые шли на питание духовенства и нищих. Эти ссуды были такими огромными, что когда набожный Иовиан восстановил их после правления Юлиана, он втрое сократил первоначальное количество. Император узаконил завещательные отказы для церквей, дал епископам право, до этого принадлежавшее только провинциальным правителям, делать рабов римскими гражданами и, что самое странное, он наделил их полномочиями верховных судей. Иначе говоря, ходатай должен был отправлять свою просьбу на рассмотрение суда епископов, вердикт которого был окончательным. Освобождение от обязанностей курий, установленное Константином для духовенства, вызвало массу затруднений, так как декурионы начали переходить в духовенство. Император был вынужден ввести правила, по которым церковные служители посвящались в духовный сан только в случае чьей-либо смерти и открывшейся в связи с этим вакансии, а декурионы и их сыновья, которые могли нести службу в городских советах, не могли быть посвящены в духовный сан.

Константин выказывал явную благосклонность к тем служащим; которые были христианами. Так, Аблабий, его самый главный преторианский. префект, был христианином, но при этом родом из незнатной семьи, сын провинциального служащего с Крита. Император богато одаривал подарками и высокими титулами новообращенных. Результатом этого, как не преминул заметить Евсевий, было большое количество обращений в новую веру. Он также благоволил к общинам, которые были большей частью христианскими. Христианский порт Газа был возведен в ранг города, а Орцист, деревня в Наколее, тоже стала городом, «так как все ее жители были последователями самой священной религии»5.

В указе по поводу празднования дня Пасхи Константин проявил самые ярые антисемитские настроения. Впрочем, здесь он был похож на брехливую собаку, которая лает, но не кусает. Он освободил еврейское духовенство от обязанностей курий и запретил евреям лишь совершать обрезание их христианских рабов, а также преследовать своих собратьев по религии, если они обратятся в христианство. Последний закон был продиктован гонениями, которым подвергся Иосиф — апостол или советник наследственного патриарха в Тиберии. Иосиф был главой всей еврейской общины в империи. Константин присвоил ему титул comes, назначил ему пенсию и построил церкви в Сепфорисе и Тиберии. Правда, Иосифу так и не удалось обратить в христианство еврейское население в Галилее.

К язычникам Константин поначалу относился терпимо. В 324 г. он, очевидно, издал несколько законов, запрещающих предсказания, а воодушевленные этим рьяные христиане попытались запретить обряды жертвоприношения. Константин, соответственно, издал указ, которым побуждал своих языческих подданных принять его веру. Но одновременно он позволял им поклоняться старым богам, а христианам запретил их преследовать. Позже он разрушил три знаменитых храма, Асклепия в Эгее, известного своими приходами, и Гелиополиса и Афеса в Финикии, знаменитых ритуальной проституцией. В 331 году он конфисковал землю и сокровища храмов и даже содрал с культовых идолов их золотую обшивку, оставив только деревянные основания. В конце концов, незадолго до смерти, он запретил жертвоприношения.

Константин произвел большие перемены в организации армии. Он создал мощное военное формирование, называемое comitatus. Оно было сформировано частью из легионеров и vexillations, собранных с границ, частью из новых vexillations кавалерийских и пехотных соединений, называемых auxilia. В числе-последних было много германских солдат. Comitatenses получали более высокую плату и привилегии, а полки, стоявшие по берегам Рейна, Дуная (Riparienses) и на других границах (Limitanei), стали войсками второго значения. В них посылали плохо обученных солдат. Константин значительно увеличил число германцев в армии и особо благоволил германским генералам. Для командования над comitatus он учредил должность начальника пехоты (magister peditum) и начальника кавалерии (magister equitum), авторитет которых был выше авторитета duces на границе. Преторианские префекты, таким образом, освобождались от воинских обязанностей, но все еще должны были отвечать за снабжение армии продовольствием, солдатами и оружием. Со времен Константина пошло полное разделение военной и административной службы.

Константин произвел некоторые изменения в области административного правления: В отличие от Диоклетиана, он благосклонно относился к сенату. Он заменил звание правителя во многих провинциях с praesis на consu-laris и закрепил этот пост за сенаторами. Он также назначил сенаторов наместниками и сделал свободным доступ в ряды сенаторов всадникам и их сыновьям. Более того, он возродил древний патрициат как высокую честь для избранных и ввел звания в comités. Сподвижников императора всегда называли его компаньонами (comités). Теперь comités стало официальной должностью, включавшей три категории. На эту должность имели право быть избранными как сенаторы, так и все остальные служащие. Избранные (comités intra palatium) служили в императорском совете или консистории, другие (comités pfovinciarüm) были надёлены полномочиями наместников рассматривать жалобы жителей провинций Этот порядок после смерти Константина остался только в Восточном диоцезе, где наместника сменил comes Orientis. Некоторым comités (comités rei militares) было поручено командование армией. Министры comitatus также полу чали звание и rationales rei summae стали известны как comes sacrarum eargitionum, a magister как comes rei pri-vatae. Константин ввел должность quaestor sacri palatii, который заменял magister memoriae (юридического советника и составителя документов), а также должность начальника ведомств. Это должностное лицо контролировало работу секретарских отделов и работу менее значимых служащих из comitatus, распоряжалось штатом курьеров, agentes in rebus. Позже в его обязанности вошел контроль над дисциплиной в scholae. Начальник ведомств руководил официальными приемами императора, принимал иностранных посланцев, снабжал их переводчиками. Зосим утверждает, что Константин создал четыре территориальные преторианские префектуры, существовавшие уже в его время: в Галлии, Италии, Иллирии и на Востоке. Это заявление неверно. Существуют доказательства, что император учредил специальную преторианскую префектуру в Африке, вероятно, для того, чтобы решить проблему с донатистами. В конце своего правления он поделил империю между сыновьями и племянниками, которых последовательно обратил в цезарей: Криспа и Константина — в 317 году, Констанция — в 324 году, Константа — в 333 году и своего племянника Далмация — в 335 году Крисп управлял Галлией с 318 по 324 год, но был казнен в 325 году, по появившимся впоследствии слухам, за прелюбодеяние со своей мачехой, императрицей Фаустой, казненной в тот. же год. После этого более молодые Константин и Констанций, а затем — Константин, поочередно правили Галлией. Констант правил Италией, Константин, а за ним Далмаций Иллирийский и Констанций — на Востоке. У всех этих цезарей были собственные преторианские префекты.

Последние 12 лет правления Константина сопровождались непомерными тратами. Денежный резерв, собранный бережливым Лицинием, пополнился за счет золотых слитков из-сокровищ храмов. Этот непредвиденный доход подвиг Константина на выпуск большого количества золотых и серебряных денег. Выпущенные им золотые деньги, solidus (1/72 фунта), оставались неизменными в весе и чистоте вплоть до средних веков. Меньше повезло серебряным монетам, milliarensis. Они упали до 1/.96 фунта, а их ценность исчислялась одним каратом или siliqua (одна двадцать четвертая солида). Относительная ценность золота и серебра сильно колебалась. И после различных попыток стабилизации серебряные монеты в 395 году вышли из оборота.

Несмотря на эти два источника доходов, Константин был вынужден поднять размер налога на имущество и ввести два новых налога. Первый налог, gleba или fol lis, представлял из себя очень скромную пошлину с сенаторов, которые в зависимости от количества собственности делились на три класса. Первые платили 8, вторые 4 и третьи 2 folles, равные соответственно 40, 20 и 10 солидам. Второй налог, collatio lustralis или chrysargyron, являлся принудительным сбором золота и серебра, совершавшимся каждые пять лет. Этим налогом облагались все торговцы в широком смысле слова, включая ремесленников, которые продавали свою собственную продукцию, ростовщиков и даже проституток. В принципе этот налог был справедливым, так как все остальное городское население было от него освобождено, но те слои общества, которые им облагались, были очень бедными, и налог стал источником страданий, принося при этом очень маленький доход в казну. Очевидно, Константин также передал в ведение центрального правительства сборы octroi и другие местные налоги, собираемые городами.

Одной из больших заслуг Константина стало основание Константинополя. В одном из своих законов он заявил, что основал этсУг город по велению Бога и в память о знаменательной победе над Лицинием* которой Бог наградил его в Византии. Такого города никогда не касался языческий культ и в нем, конечно, было очень много церквей. Так случилось, что Константин, назвал его Новым Римом, но в нем н. е было ни одной из конституционных прерогатив Рима: не было префекта города, консулов, магистратов и сената. Городские члены советов назывались с1ап, а не с1ап$81пи. Город строили шесть лет, и 11 мая 330 года он был освящен. Правда, благодаря непрочным постройкам Юлиана, вплоть до царствования Валента, в городе были постоянные перебои с подачей воды. — Константин забрал из восточных городов памятники искусства, чтобы украсить ими улицы и площади Константинополя: бронзовая змеевидная колонна из Дельф, поставленная в честь победы греков над персами в 479 году до н. э., все еще украшает ипподром. Он вдохновил богатых жителей на постройку домов, наделив их государственными землями, и обеспечил приток населения, введя 18 мая 332 года ежедневную раздачу 80 000 хлебных рационов.

Константинополь занимал выгодное стратегическое положение. Он находился на полпути между Дунаем и Евфратом. Связь была легко осуществима как с суши, так и с моря, и нет сомнении в том, что именно вследствие этих причин Константин назначил город столицей восточной части империи. Диоклетиан по тем же причинам сделал своей официальной резиденцией Никомедию. Как столица империи, Константинополь был хорошо укреплен, одновременно защищая собой Малую Азию и Восток от набегов европейских варваров. Более того, в нем была выстроена почти неприступная крепость, которая единственная оставалась невзятой, когда вся остальная империя была завоевана персами и аварами в 626 году.

Обращение Константинам христианство представляется явлением исключительно большого значения. Иногда встречаются суждения, что рано или поздно кто-либо из императоров все равно принял бы христианство и оно восторжествовало бы в империи. На самом деле, христиане представляли, собой в то время незначительное меньшинство; христианская религия была распространена в основ-ном среди низших сословий. Сенаторские аристократы все до одного были язычниками, и то же можно сказать об образованных классах. Крестьянство, а соответственно и армия, были языческими, за исключением только Африки и Египта Большое количество христиан было в Персии, но ни один персидский царь не принял христианской веры и они оставались там лишь немногочисленной сектой.

Обращение Константина сильно повлияло на отношения между государством и церковью. Считая себя слугой Бога, ответственным перед ним за порядок в церкви, Константин смело вмешивался в церковные дела. Он установил такой прецедент, что только император мог созывать вселенский собор. Церковь безоговорочно приняла его руководство. Не только донатисгы, но и сам Афанасий апеллировали к императору по поводу решений церковных соборов.

В 337 году Константин тяжело заболел. Чувствуя близкий конец, он принял от Евсевия, епископа Константинопольского, крещение. Может показаться странным, что слуга Бога, председательствовавший на вселенском соборе, не был до сих пор официально обращен, но в те времена было обычном явлением для верующих христиан откладывать обряд крещения вплоть до смертного одра, так, чтобы уже не оставалось времени совершить грех.

ГЛАВА V. ДИНАСТИЯ КОНСТАНТИНА

Библиография

Биографы не касались жизни сыновей Константина, но осталось много биографий Юлиана, лучшая из которых «La vie de Ltmpereus Iulien» Дж. Бидеза (Париж, 1930). Полезный сборник источников по его правлению можно найти в «Iuliani Imperatoris epistolae et eeges>> Дж. Бидеза и Ф. Камонта (Париж, 1922).

Основные описательные источники: Зосим, с 351 г. — Аммиан Марцеллин й 4 историка церкви; по арианскому вопросу — работы Афанасия и Хилария. О Юлиане самыми интересными работами являются его собственные труды, работа Григория Назианзина, «Orationes contra Iulianum» и похоронная речь о Юлиане Линания.

После смерти Константина на три месяца наступил период междуцарствия. Затем армия Константинополя подняла бунт, заявив, что не желает иметь других императоров, кроме сыновей Константина. Солдаты зверски убили цезаря Далмация, племянника Ганнибалиана, двух младших сводных братьев Константина, Констанция и Далмация, и двух самых высокопоставленных государственных деятелей, Оптата и Аб-лабия. Константин, Констанций и Констант были объявлены августами: первый правил Галлией, Британией и Испанией, второй — Востоком и Фракией из наследия Далмация, третий — Италией и Африкой с Иллирией, также принадлежавшими Далмацию. Константин, как старший, получил явное преимущество, а когда Констант попытался его оспорить, организовал поход в Италию, во время которого и был убит. Констанций продолжал вести войну с персами, которая началась незадолго до*смерти его отца. Персидский царь изгнал христианского царя Армении, бывшего римлянина, на что Константин откликнулся назначением на этот пост племянника Ганнибалиана. Война была жестокой и изнуряющей для обеих сторон. Она продолжалась с короткими перерывами все время правления Констанция.

После падения Константина II Констант все еще держал своего преторианского префекта в его бывших доминионах, и с этого времени префектура Галлии, в которую входили Британия, две галльские провинции и Испания, стала постоянным учреждением. С этого же времени утвердилась префектура Востока, куда входили провинций Фракии, Азии Пон-тики и Малой Азии, которыми правил Констанций II. Первоначальные владения Константа — Италия, Паннония, Дакия и Македония (Мезия была разделена Константином на эти две провинции) — обычно управлялись одним префектом, иногда — двумя. Так продолжалось до 395 года, когда Дакия и Македония стали частью восточной империи и Иллирийская префектура стала постоянным учреждением.

Три брата разделили между собой сопнЬаЫэ, и у каждого был свой п^1$1ег ребйот и magister equitum. На самом деле армия была поделена на еще более мелкие части. В 342 году, когда Констанций был в Антиохии с основной частью своих войск, Гермоген> егоп^1з1ег equitum, командовал значительными силами во Фракии, а в 350 году, когда Констант был в Галлии, Ветраний бьгл magister peditom армий в Иллирии. Вскоре это стало привычкой у императоров — иметь всегда при себе часть армии, которая называлась palatini и которой командовали magister peditom и magister equitum. Оставшиеся comitatenses были распределены в качестве дополнительного резерва по восточной, фракийской, иллирийской и рейнской границам; командовали этими частями magister equitum или comités rei militaris. На Востоке к этим командирам стали применять более точное название, как к «командирам обеих служб», magister utriusque militiae. Иногда маленькие армейские подразделения вводились в неспокойные провинции под командованием comités rei militaris, и некоторые из них, как, например, comes Africae, становились постояннодействующими.

В самом начале правления Констанция II он, выказывая явную ревность по отношению к младшему брату, который правил Римом и сенатом, учредил сенат в Константинополе. Таким образом, старые римские магистраты, квесторы, эдилы, плебейские трибуны и преторы избирались теперь и в Константинополе, причем последние устраивали игры. Императором было установлено, какие суммы должны были на это расходоваться. Только консулы, именами которых назывался каждый год, дважды не избирались. Один назначался в восточной части империи, другой — в западной. Президентом нового сената сначала стал проконсул, скорее всего, правитель Европы, провинции, в которой находился Константинополь. 11 декабря 359 года эту должность занял префект города и конституционное равенство старого и нового Рима было окончательно установлено.

Констанций обычно записывал в свой сенат тех римских сенаторов, которые проживали в его владениях, но их было немного, и среди них не было особо выдающихся личностей. Для остальных доминионов он назначал новых сенаторов, включая в списки людей знатного происхождения, богатых или добившихся литературной известности из восточных провинций. Проконсулы и консулы провинций автоматически получали места в сенате, равно как и наместники, преторианские префекты, начальники солдат и придворные министры. Констанций был осторожным по части возвышения военнослужащих, которые нередко оказывались варварами и в большинстве своем были безграмотны. Поэтому во время его правления duces все еще находились в сословии всадников.

Первоначально константинопольский сенат состоял из 300 членов, но уже через поколение их количество выросло до 2000. Римский сенат, который при принципате обычно насчитывал 600 членов, подвергся такому же количественному росту. Это расширение происходило частью за счет большого ежегодного притока должностных лиц, но в основном за счет изрядного количества честолюбивых провинциальных аристократов и дворцовых служащих.

Константинопольский сенат не смог достичь престижа старого римского сената. Как зло замечает Либаний, «во всем константинопольском сенате не было таких почетных граждан, предки которых хотя бы четыре поколения назад занимали гражданские должности: были послами и руководили общественными работами»6. Этот сенат также далек от римского сената по количеству богатых. Хотя в него входили многие состоятельные люди, даже самые богатые из этих семей не владели десятой долей тех поместий, которые за долгое время до этого вошли в собственность римского сената. Другим он был и по духу. Римский сенат все еще хранил память о тех днях, когда он управлял империей. Он сохранил традиции независимости и даже враждебности по отношению к императорам, ревниво относился к их привилегиям, но, так как императоры редко селились в Риме, сенату редко приходилось соприкасаться с правительством императора. Константинопольские сенаторы были должностными аристократами, получившими свои послы в результате благосклонного расположения императора. Кроме того, император и его двор обычно выбирали своей резиденцией Константинополь. Восточный сенат, таким образом, так никогда и не развил в себе дух независимости.

Многие новые сенаторы были незнатного происхождения-Среди них были начальники солдат, которые подобно Арбе-тию, поднялись из рядовых. Среди гражданских служащих Констанций II особую благосклонность проявлял к дворцовым слугам, особенно к императорским нотариусам, которые вели записи в консистории. Ливаний со злостью указывает на многие примеры, когда люди рабочего происхождения из обычных клерков-стенографистов дослуживались до преторианских префектов и консулов: Филипп, сын колбасника, стал консулом в 361 году, Дациан, сын гардеробщика, стал кон сулом в 358 году, как и полдюжины других. Эти люди основали знатные рода, из которых поколение за поколением выходили преторианские префекты и консулы вплоть до VI века. На Западе такие случаи были редкими, т. к. Констант, окруженный старинной римской аристократией, склонен был назначать сенаторов на высокие государственные должности.

Приток обеспеченных, провинциалов в сенаты Рима и Константинополя обострил проблему курий. До этого декурионы стремились попасть в сословие всадников, которое обеспечивало личный иммунитет на всю жизнь, но при этом оставляли своих сыновей членами городских советов или, более того, закрепляли за ними индивидуальные-посты или кодициллы. Сенаторы обладали наследственным иммунитетом от статуса курий и поэтому каждый новый сенатор означал для совета потерю навсегда целой сенаторской семьи. В начале своего правления Констанций II утвердил существующие сенаторские, курии в их положении, но при этом совершенно запретил приобретение сенаторских должностей декурионами. Этот закон, как и все остальные законы по этому поводу, был действительным лишь на бумаге. В 341 году он также запретил декурионам вступать в должности дворцовых служителей, утвердив на этих постах тех, кто прослужил пять лет. Подобные законы издавались и позже, но они, как и этот, имели временный эффект. По отношению к декурионам, занимавшим посты священнослужителей, Констанций был более снисходителен. Запреты его отца были ослаблены и он издал указ, согласно которому декурионы, вступавшие в духовенство, должны были отдавать свое имущество сыновьям, которые могли в будущем заменить их в советах или, если у них не было сыновей, передать третью часть собственности родственникам, которые займут их место, а если не было и родственников, то все должно было быть передано в совет. В 361 году Констанций значительно смягчил и эти правила, разрешив епископам сохранять собственность во всех случаях. То же касалось и священников с дьяконами, если они были посвящены в духовный сан с разрешения городского совета.

Сыновья Константина были воспитаны как истинные христиане и продолжили политику своего отца. Был возобновлен запрет на языческие жертвоприношения и многие храмы были разрушены. Константу пришлось издать закон о защите исторических храмов Рима от разрушения. Констанций II даже приказал убрать, из дома сената алтарь победы, который был воздвигнут там Августом. Привилегии духовенства были упрочены и расширены. Духовенство получило освобождение от подушного налога (саркаИо), а самые бедные из служителей, могилокопатели, которые часто зарабатывали на жизнь торговлей или ремеслом, были освобождены от соПаПо к^Ьга-Нб. Констанций II, тем не менее, не принял петицию от совета в Аримине в 359 году, в которой требовалось освободить духовенство от земельного налога. Кроме того, он тут же отменил освобождение от земельного налога, которое было дано по просьбе этого же совета на земли, находившиеся в общем владении церквей. Епископы теперь не могли попасть под суд светского суда в случае совершения преступления. Их мог судить только суд совета епископов. Духовенство в свою очередь могли судить только епископы.

Относительно религиозных доктрин Константин II и его брат были поставлены в абсолютно разные ситуации. На Западе, где традиционным был термин соп5иЬ51ап0аНз, никейский символ веры был принят почти единогласно, и первое, что предпринял Константин II, было возвращение из ссылки в Трире Афанасия. Афанасий вернулся на Восток, где он с триумфом вошел в Александрию 28 октября 338 года. На Востоке, с другой стороны, мнения сильно разделились. Большинство епископов, хоть немного смысливших в теологии, яростно сопротивлялись никейской формуле. Сильна была партия арианцев, но еще больше было тех, которые, отрицая взгляды Ария, одновременно возражали против еретического и небиблейского термина Ьотоошюз («из одной субстанции»). Они поделились на множество школ, некоторые из которых предложили понятие Ьотою1шо5 («из сходной субстанции»). По их мнению, это небольшое различие в написании вело к радикальному различию в теологии. Констанций разделял взгляды этих теологов, особенно Евсевия, бывшего епископа Никомедии, а теперь, вопреки никейскому канону, епископа Константинополя.

Одной из главных целей антиникейской группы было смещение Афанасия. Когда император восстановил его в правах, Афанасий предпринял неверный шаг, а Евсевий и его друзья воспользовались этим для того, чтобы отстранить его от должности, а затем выбрали нового епископа Александр рии — Григория, который занял свое место не без помощи императорских войск. Афанасий сбежал в Италию и там обратился с апелляцией к папе Юлию. Папа принял его жалобу на рассмотрение и приказал восточным епископам послать своих представителей в Рим, с тем чтобы они предъявили свои обвинения против Афанасия. Восточные епископы проигнорировали вмешательство, папы и в 340 году Юлий сам рассмотрел этот случай в суде, объявив Афанасия невиновным. Восточные епископы провели ряд советов, на которых была предпринята попытка выработать новый символ веры, который отражал бы их взгляды. Тем временем папа обратился к Константу, чтобы он заставил своего брата провести всеобщий собор церкви для рассмотрения дела Афанасия. В 342 или 343 году (дата точно не установлена) был собран собор в Сардинии, городе на восточной границе владения Константа, но он так и не стал единым совещательным органом. Западная делегация настаивала на том, чтобы Афанасия пригласили как члена собора, восточная считала, что он должен быть вызван в качестве обвиняемого. Западники оправдали Афанасия и ввели ряд канонов, дающих папе право высшего апелляционного суда. Представители Востока собрались в Адрианополе, осудили Афанасия и создали новый символ веры. Тем не менее в 345 году после смерти Григория Констанций под давлением брата позволил Афанасию вернуться и занять должность епископа Александрии.

18 января 350 года Констант был убит в Гелерне своим comes sacrara largitionom — Марцеллином, и Магненций, командир отборных полков, носивших имя Юпитера и Геркулеса, был провозглашен августом. Вскоре после этого 1 марта Ветраний, старший начальник солдат в Иллирии был также провозглашен августом и то же самое случилось 3 июня, когда Непоциан, племянник Константина Великого, был провозглашен августом в Риме. Магненций быстро расправился с Непо-цианом и вместе в Ветранием отправил к Констанцию II посланника, требуя признания их титулов. Получилось так, что заявление Ветрания было обусловлено сговором и единственным его желанием было сохранить порядок в армии Иллирии до прибытия Констанция из Антиохии. Когда он прибыл, Ветраний позволил ему обратиться к войскам, которые тотчас же его поддержали. Ветраний был прощен и уволен на пенсию.

Теперь осталось только расправиться с Магненцием. Для того, чтобы сохранить порядок на востоке, пока он будет двигаться на запад, Констанций 15 марта назначил цезарем своего племянника Галла, который со своим младшим сводным братом были единственными уцелевшими членами семьи Константина. 28 сентября 351 года Констанций разбил Магненция в Мурсии. Магненций отступил в Галлию, где был окончательно разбит и убит на горе Селевкия (летом 353 года).

В Галлии Констанций получил неприятные новости от Галла. Молодой человек был крайне неопытным, так как воспитывался в изоляции вместе с Юлианом, в отдаленной каппадокийской крепости. Обоих братьев готовили к службе в церкви. Неожиданно получив верховную власть, Галл проявил неустойчивый характер, напористый и жестокий. Он жестко подавил восстание евреев в Галилее, разрушил город в Сепхоре, а во время нехватки хлеба в Антиохии создал режим террора над декурионами и позволил учинить самосуд над провинциальным правителем. Констанций действовал осторожно. Одного за другим он сменил министров и постепенно вывел свои войска. В конце концов Галл был арестован, привезен под арестом в Полу и казнен (зимой 354 года).

Несмотря на печальный опыт, б ноября 355 года Констанций провозгласил цезарем сводного брата Галла Юлиана. Он был назначен в Галлию и Британию, куда во время гражданской войны вторглись варвары и произвели сильные разрушения. Власть Юлиана, как и Галла, была ограничена. Констанций назначил своего преторианского префекта, своего начальника солдат и своих министров и не предоставил ему ни comes sacrarum lavgitionum, ни comes rei‘ privatae. Юлиан находился в денежной зависимости от казны Констанция и действительно получал недостаточные суммы денег.

Юлиан оказался полной противоположностью своему сводному брату. Разделив с войсками все тяготы и опасности военной жизни, он стал для них идеалом, идолом. Кроме того, он оказался блестящим полководцем: разбил германских завоевателей в нескольких битвах, окружил их и отбросил назад за Рейн, после чего они рады были принять мир и посылать рекрутов в римскую армию. Он также оказался добросовестным и способным администратором и финансистом. Он отказался подписать указ о размере налога, который был передан ему преторианским префектом Флоренцием и, урезав ненужные расходы, проведя реформирование системы сбора налогов, он добился того, что за пять лет размер налога сократился с 25 до 7 солидов.

Констанций II хотя и был добросовестным императором, не лишенным лучших побуждений, все же отличался слабостью, робостью и подозрительностью. Он находился под влиянием своих министров, придворных и фаворитов, особенно Евсевия, главного евнуха (praepositus sacri cubiculi). После восстания Магненция Констанций жил в постоянном страхе перед заговорами и бунтами. Эти страхи были на руку его придворным, которые получали большие наделы земли, немало денег из числа собственности осужденных изменников, мнимых или реальных. Последователи Магненция жестоко преследовались, а о новых заговорах постоянно сообщалось императору. В этой грязной работе большую роль играли curiosi или почтовые инспектора из числа agentes in rebùs. С тех пор эти служащие завоевали плохую репутацию, которой они. вовсе не заслужили, представляя из себя нечто вроде секретной полиции.

Однажды подозрения Констанция привели к плачевным результатам. После поражения Магненция он назначил начальником солдат в Галлии Сильвана Франкского — офицера, который дезертировал из армии Магненция с полком солдат, которым он командовал во время битвы в Мурсии. Один из информаторов сочинил изменическое письмо, подписанное Сильваном, и представил его императору. Франкские офицеры заявили в суде, что Сильван не виновен, но если он будет уволен по подозрению императора^то для своей защиты может поднять мятеж и потребовать, чтобы его с честью вернули обратно. Тем не менее Аподемий, печально известный agens in rebus, был послан к нему с вызовом в суд, и последовал предсказанный результат. Сильван поначалу хотел совершить побег с одним из своих сородичей, но решил, что в этом случае его все равно выдадут императору или убьют, и обратился к римским войскам, которые провозгласили его августом. Дело приняло серьезный оборот, и Констанций решил пойти на хитрость. Он приказал Урсицину, начальнику солдат на Востоке, временно отозванному для работы в суде, поехать в Колон и, притворившись, что слухи о восстании еще не дошли до императора, сообщить Сильвану, будто бы он послан для того, чтобы сменить его на ординарной службе. Сильван, не обладавший хитроумием императора, попал в ловушку, — был арестован и казнен. Восстание, таким образом, было подавлено без борьбы, но ведь оно могло и вовсе. не иметь места.

Желая снизить. налоги, Констанций издал постановление, в соответствии с которым налог на имущество мог быть собран преторианскими префектами или более низкими должностными лицами только при наличии его подписи. Но в ведении расходов он оказался расточительным и непоследовательным. Он щедро раздаривал государственные земли своим entourage и позволил разрастись штату домашних служащих и дворцовых министров до неимоверных размеров. При этом всем им было увеличено жалование. В. результате налоги продолжали расти.

Вновь завоевав Восток, Констанций получил возможность исполнить свое давнее намерение и объединить церковь. Констанций собрал совет епископов в Галлии и Италии, который послушно осудил Афанасия. Одновременно он преодолел сопротивление своих главных противников, папы Либерия и епископа Хозия, отправив их в ссылку, б февраля 356 года Афанасий в третий раз был изгнан из Александрии и на его место был насильно поставлен Георгий, арианец. Наконец, в 359 г. Констанций созвал всеобщий собор западных епископов в Аримине. Тавру, преторианскому префекту Италии, который председательствовал на совете, было дано приказание не отпускать епископов до тех пор, пока они не подпишут нужный императору символ веры, и в конце концов епископы его подписали. В это же время был проведен восточный собор в Селевкии на р. Каликадне, который подписал такой же символ веры, а вскоре после этого решения, принятые в Аримине и Селевкии, были утверждены небольшим советом в Константинополе.

О церковной политике Констанция обычно судили на основании письменных свидетельств Афанасия и Ил ария из Пуатье, его главных противников, и последующими поколениями он был осужден как тиран, который навязывал церкви свои еретические взгляды. Но Констанций действовал в соответствии с законами своего времени.

В его императорские обязанности входило объединение церкви на основе праведной веры, и поэтому некоторые принудительные меры были неизбежны. Констанцию не дано было знать, какая разновидность, веры будет в конце концов признана правильной, и он следовал доступным ему теологическим принципам.

Победы Юлиана и его растущая популярность не могли не возбудить подозрений Констанция и зимой 359–360 гг. он отправил нотариуса в Галлию, приказав послать на восточный фронт четыре его лучших полка и 300 человек из каждого войскового объединения. Юлиан объявил приказ императора армии, в результате чего начался бунт. Войска уже и так были недовольны тем, что Констанций не посылает им денег или пожертвований. К тому же им не хотелось покидать свои родные земли и гибнуть от германского оружия. Они не хотели отправляться на дальний восток и были преданы своему начальнику, которому, как они думали, была предопределена судьба Галла. В феврале 360 года войска провозгласили Юлиана августом и он, после недолгого колебания, принял этот титул. Он написал своему дяде письмо, в котором изложил ситуацию и предложил сохранить у себя ту часть войск, которую он сочтет нужным. Он просил позволить ему назначить своих собственных министров, однако выборы преторианского префекта он оставлял на волю Констанция. Но Констанций отказался идти на компромисс. Юлиан начал медленно передвигаться с армией на восток и уже достиг Наисса (Ниш), когда пришло известие, что Констанций, продвигавшийся со своими войсками к западу от Антиохии, скончался в Мопсук-рене в Киликии 3 ноября 361 года. Как и его отец, Констанций был крещен уже на смертном одре.

Как единственный август Юлиан мог теперь проводить в жизнь свои религиозные взгляды, о которых он и объявил после своего провозглашения. С детства он был страстно предан греческой литературе и той цивилизации, выражением которой она была. Он ненавидел стилистически не отшлифованные и безграмотные Писания, которые его заставляли изучать. Не нравилось ему и то, что в них осуждалось все, что он считал хорошим и красивым. Он ненавидел своего дядю — убийцу отца, и религию, которую он исповедовал. Будучи молодым человеком, он посещал в Афинах лекции профессоров риторики и философии, большинство из которых было язычниками, и он был искренне предан философу Максиму, известному своими чудесами. Религиозные верования Юлиана представляли собой типичную для этого возраста смесь философии, антикваренизма и суеверий К&к философ он был пантеистом Верил в то, что бог живет в каждой вещи в природе, а высшим его символом являлось солнце. В то же время он верил в божественное происхождение всех языческих обрядов и мифов и безоговорочно верил в оракулов и чудесную силу древних философов. Как многие убежденные язычники того времени, он был аскетом. Юлиан был верен своей жене и отказывался устраивать банкеты, которые были традицион-ны для стола цезарей, и довольствовался солдатским рационом. Он мало спал, посвящая ночные часы чтению или размышлениям. Он даже с гордостью хвастался вшами, кишевшими в его нечесаной философской бороде.

Юлиан быстро отменил законы, запрещавшие жертвоприношения, вновь открыл храмы и вернул им конфискованные земли. Он издал приказ, в соответствии с которым разрушенные храмы должны были восстанавливаться на средства тех людей, которые их разрушали. Так как не существовало законов об уничтожении храмов, эта мера была юридически закреплена и вызвала много трудностей у жителей, которые построили себе дома из камней разрушенных храмов. Они были поставлены перед выбором: разрушить свои дома и восстановить храмы, или платить обременяющую цену за постройку новых. Юлиан всячески способствовал развитию язычества, раздавая должности и титулы тем, кто исповедовал языческую веру. Таким образом, появилось большое количество вероотступников. Особое внимание он уделил армии. Во время частых жертвоприношений было забито огромное количество быков, мясом которых кормили солдат. А на выплатных пунктах он приказал разместить алтари, чтобы люди, получавшие зарплату, могли здесь же вознести молитвы богам. Вслед за Макси мином он назначил гражданских и провинциальных верховных священников. Сохранились некоторые письма Юлиана, в которых он инструктирует языческих священников, дает им советы: проводить для наглядности умеренные сборы денег, никогда нелосещать театр или игры, сохранять свое достоинство перед лицом провинциальных правителей и, помимо прочего, — организовать в подражание христианам пожертвования для бедных и иностранцев. Продукты для этой цели выделялись из. императорских амбаров. Для высшего духовенства в Галатйи было выделено 60 000 sextaгii вина и 30 000 тосШ зерна. Он также: понуждал священников склонять, богатых язычников и языческие деревни к денежным взносам.

Хотя он и не мог поддерживать евреев, которые были такими же монотеистами как и христиане, он к ним относился благосклонно, так как они были врагами христианства. Юлиан уменьшил размер сборов золота, которое они должны были выплачивать, и начал приготовление к восстановлению храма в Иерусалиме.

Юлиан практически отменил все финансовые, юридические и куриальные привилегии для духовенства. Он перестал совершать правительственные пожертвования для церквей, которые были установлены Константином, но не ввел наказаний. Он провозгласил полную свободу всех религий и, в связи с этим, отменил учрежденные законом наказания еретиков. Наблюдая за возникшими вслед за этим спорами, он испытывал злорадство.

Такое резкое изменение политики спровоцировало отдельные беспорядки. И надо заметить, что Юлиан не всегда был объективен при вынесении наказаний. Когда жители Александрии подняли бунт и совершили самосуд над ненавистным им епископом Георгием, Юлиан ограничился тем, что послал им мягкое порицающее письмо. Когда жители Кесарии. Каппадокийской непокорно разрушили последний уцелевший храм, он приказал взимать подушный налог со всего городского населения, а духовенство назначил на самые низкие и непопулярные служебные должности. Он наложил суровый штраф на церковь в Эдессе, которая препятствовала службе еретиков. Когда жители языческого города Газа совершили самосуд над человеком, виновным в разрушении храма, он выгнал со службы правителя этой провинции за то, что он сурово обошелся с бунтовщиками.

Один из указов Юлиана вызвал яростное негодование не только у большинства христиан, но и критику со стороны лояльных язычников, каким, например, был Аммиан. Юлиан запретил христианам становиться учителями грамматики и риторики. При этом он презрительно рекомендовал им «выйти из церкви и развивать теории Матфея и Луки». Его решение было достаточно логичным: учитель должен, верить в то, что он преподает, а христиане не могли честно излагать истории о языческих богах Гомера и Вергилия.

Меньшая часть христиан разделяла эту точку зрения, но для большинства традиционное классическое образование было пропуском к профессиональной и служебной карьере, доступом в культурное общество. Родители христиан предпочитали отдавать детей на обучение языческим учителям, чем вообще лишить их классического образования. Лидеры церкви вскоре начали бояться (и не без оснований), что отступничество молодых людей примет всеобщие масштабы. Двое христианских ученых попытались решить проблему путем переложения Писания в классическую форму, т. е. изложить их в форме эпоса Гомера, од Пиндара, аттических трагедий и комедий, диалогов Платона. Но это был напрасный труд. Христиане вернулись к привычным им текстам сразу после смерти Юлиана.

В качестве августа Юлиан оказался таким же аккуратным и трудолюбивым администратором, как и в качестве цезаря. Он провел большую чистку в штате дворцовых служащих, а также решительно сократил количество нотариусов, agentes in rebus и domestici et protectores, которых лелеял Констанций II и количество которых неимоверно увеличилось. Он установил строгие полномочия для служащих, занимавших государственный пост. Юлиан вернул городам земли и право сбора налогов, которого они были лишены его предшественниками. Он укрепил городские советы, отменив освобождения от членства вних.

Но главным занятием Юлиана была подготовка к персидской кампании. Нам неизвестно, какие были этому причины. Демонстрация военной мощи, конечно, была важным фактором для прекращения затянувшейся войны. Но Юлианом, пожалуй, двигало еще и честолюбие. Желание превзойти Александра Великого. Он собрал такое количество военной силы, которое еще никогда не собиралось в римской империи для одной кампании — 65000 человек. С этой армией он дошел до Евфрата и разгромил персов в Кеси-фонте, в столице. Тем не менее он не предпринял попытки осадить город и персам удалось, следуя изнуряющей тактике, избежать очередной битвы. Юлианн собирался совершить свой путь обратно вверх по Тигру, по направлению к Армении, где были размещены резервные силы, но армия продвигалась вперед очень медленно и тяжело, истощая запасы продовольствия Враги совершали постоянные набеги на отступающую армию, и во время одной из таких стычек Юлиан был смертельно ранен (26 июня 363 года) У современных историков принято считать, что языческая политика Юлиана была обречена на провал. Действительно, за 50 лет, прошедших со времени принятия Константином христианства, эта религия совершила большой прогресс. Многие новые аристократы были христианами либо с детства, либо стараясь следовать общепринятой религии двора. Армия также, казалось, приняла официальную религию. Но старая римская аристократия и большинство образованного населения все еще целиком были языческими. Язычество проявило удивительную жизнеспособность, и спустя век надежда на восстановление старых богов все еще жила в сердцах. Кроме того, многие из новообращенных были неустойчивы в вере. Часть высшей аристократии поменяла веру во время правления Юлиана, а армия, по требованию Юлиана и с согласия Григория Назианзина, быстро. вернулась к старым богам. Это было не удивительно, так как большинство солдат происходило из крестьянского сословия или из варваров: и те и другие были по преимуществу язычниками. Жившие в то время христианские памфлетисты, подобно Григорию Назианзину, обнаружили не только ненависть к императору, но и страх перед ним. Они боялись того, что Юлиан по возвращении из Персии начнет преследования. Но Юлиан был слишком умным для того, чтобы проводить такую политику. Гораздо страшнее было продолжение тонкой пропаганды и общественного давления. За 15 месяцев своего правления Юлиан многого до стиг Если бы после победы над персами ему удалось удержаться у власти еще лет 30, то, возможно, он смог бы достигнуть своей цели.

ГЛАВА VІ. ДИНАСТИЯ ВАЛЕНТИНИАНА

Библиография

Основные описательные источники: Аммиан Марцеллин (до 378 г.) и Зосим. По истории церкви — 3 церковных историка: Сократ, Созомен и Феодорит, на Западе — Сельпиций Север. Политические и социальные отношения освещены в речах Фемистия и Либания. По выборам Дамаса и последовавшим беспорядкам есть хороший сборник писем б Со11ес-Ыо АуеПапа. Письма Амвросия являются важным источником сведений об отношениях церкви и государства.

Со смертью Юлиана род Константина закончился, так как Юлиан не назначил своего наследника. Срочно был созван совет генералов и гражданских министров, на котором явно обозначился раскол между генералами, назначенными Констанцием, и теми, которых выдвинул Юлиан. Эти две группы согласились предложить корону Салюцию II, преторианскому префекту, уважаемому языческому первосвященнику. Но Салюций отказался и пришлось остановить выбор на ничем не выдающемся Иовиане, старшем члене корпорации domestici и сыне популярного comes domesticorum. Ему было едва за двадцать. Он был христианином и жителем Паннонии. Заботясь о том, чтобы поскорее вывести войска и укрепить свои позиции, Иовиан быстро подписал невыгодный мир с Персией, по которому к Персии отходили не только сатрапии вдоль Тигра, завоеванные Диоклетианом, но и важные пограничные города Нисибис и Сингара.

Военные и гражданские руководители вновь встретились в Никее. Было рассмотрено требование Януария, родственника Иовиана, который был comes rei militaris во Фракии, а также была выдвинута кандидатура другого жителя Паннонии, Эквития, тоже comes rei militares. В результате оба этих кандидата были отвергнуты, как слишком грубые, и выбор совета пал на еще одного жителя Паннонии, Вален-тиниана, трибуна scholae. Валентиниан был провозглашен августом армией 26 февраля, которая потребовала от него назначить своего наместника, и через месяц Валентиниан поставил своего младшего брата Валента править восточной частью империи.

Братья были сыновьями крестьянина Грациана — неотесанного вояки, дослужившегося до звания comes rei militares. Валентиниан проявлял явную враждебность по отношению к богатым и образованным людям, и одновременно оба брата заботились о благосостоянии низших сословий. Валентиниан был способным генералом, его брат был менее талантливым, но оба оказались добросовестными администраторами. Крестьянское происхождение особенно сказалось на характере Валента, который проявил себя внимательным и даже бережливым финансистом. Валентиниан обладал горячим темпераментом, был склонен к принятию поспешных решений и слишком самоуверен. Выбранные, им министры часто не соответствовали своей должности, но он слепо верил в них. Валент был более осторожен, но одновременно в нем было столько же упрямства, сколько не доставало уверенности* На его место вскоре появился новый претендент — родственник Юлиана Прокопий, и, хотя Валент быстро подавил восстание, он впоследствии всегда проявлял раздражительность и подозрительность к возможным претендентам.

Оба брата были верными христианами. Валентиниан даже собирался уйти в отставку при Юлиане, не желая участвовать в языческих обрядах. Политика братьев в области религии несколько различалась. Иовиан провозгласил свободу язычества и всех христианских сект; то же самое сделали Валентиниан с Валентом. Старший брат соблюдал этот закон как по форме, так и по существу. Он отказался от вмешательства в споры, связанные с провозглашением доктрин. Когда к нему обратились с просьбой созвать собор по вопросам веры, он ответил: «Не будет правильным, если я, мирянин, буду вмешиваться в такие вопросы. Это дело епископов и они, если захотят, могут встретиться по своему согласию»7.

Магия и манихеизм, которые отвергали и язычники и христиане, были запрещены, а ночные жертвоприношения, также запрещенные из-за использования в магических целях, были разрешены в провинции Ахея по просьбе Агория Претекстата, язычника, проконсула этой провинции, так как здесь они являлись частью древнего культа.

Валент терпимо относился к язычеству, но считал своим долгом уничтожать ересь. Так как вера, провозглашенная соборами в Аримине, Селевкии и Константинополе, была ортодоксальной, он приказал изгнать всех епископов, которые были высланы при Констанции II и возвращены Юлианом. Из героев Никеи только Афанасий, которому Юлиан разрешил вернуться, а затем сам же его выслал, и который вновь был возвращен Иовиан ом, сохранил свой чин. В 371 году Валент ввел наказания для уцелевших сторонников Ьототшоз и в 373 году сместил с должности Петра, брата Афанасия, сменившего его в качестве епископа александрийского, и отправил в ссылку одиннадцать поддерживавших его епископов.

Действия Валента, хотя и были правильными, не принесли положительных результатов. К тому времени группа восточных епископов, возглавляемая Василием Кесарийским, разработала новую интерпретацию понятия homoousios, что способствовало принятию ими никейского символа веры. Теперь они вели переговоры с папой Дамасием и епископом Милана Амвросием об объединении с западной церковью. Так как в конце концов партия Василия одержала победу, Валент, старавшийся послушно поддерживать православие, был, как и Констанций И, осужден церковью как преследователь еретиков.

Валентиниан I проявил интерес к установлению иерархии в сенате и консистории. Возможно, он преследовал цель найти в разработанной схеме место тем, кто недавно получил придворные и военные должности, которые обычно занимали сенаторы. Список возглавляли консулы и экс-консулы. За ними шли патриции. Далее следовали преторианские и городские префекты или экс-префекты, к которым приравнивались magistri militum. Далее следовали comites consistoriani, входившие в сословие всадников, начальники ведомств, comes sacrarum largitionum и comes rei privatae. Все эти категории носили сперва неофициально, а затем официально титул illustres. В следующую категорию входили проконсулы, а в следующую за ней наместники. К ним приравнивались comites rei militares, duces и некоторые младшие придворные служащие. Все они были объединены титулом spectabiles. За ними шли консулы провинций, которые были сенаторами и поэтому носили титул clarissimi и, наконец, praesides и rationales, которые еще не вошли в ранг сенаторов, назывались perfectissimi.

Своеобразной попыткой защитить интересы бедных стали появившиеся во всех городах империи учреждения defen-sores plebis или civitatis. В их функции входила защита низших сословий от вымогательств должностных лиц и, в общем, от обид властей предержащих. Им была дана юридическая власть рассматривать мелкие гражданские дела. Их избирали преторианские префекты и все они должны были утверждаться императором. На эту должность назначали экс-правителей провинций, отставных agentes in rebus и других придворных служащих, а также барристеров. На эту должность не могли быть назначены служащие «преторианских префектур, наместники или правители, притеснявшие бедных, а также декурионы. Defensores оказались весьма полезными в ведении судебных дел малоимущих слоев населения, но есть основания сомневаться в том, стали бы они в любом другом случае исполнять отведенную им роль.

Другая реформа касалась передачи сбора налогов и надзора за этой деятельностью от декурионов — honorati, ушедшим в отставку правителям, comites, и тем, кто находился с ними на одной должностной ступени, а также бывшим гражданским служащим. Целью этой реформы было выдвижение надежных сборщиков налогов и надзирателей. Реформа не имела успеха потому, что гражданские служащие успешно избегали назначения на эту должность и вскоре на нее вновь начали назначать декурионов. Если назначаемые не заслуживали доверия, то от консулов, выдвигавших их, требовалась рекомендация.

Оба брата, по свидетельству Аммиана, были внимательными и бережливыми финансистами. Валент, как писал Фемистий, не только остановил ежегодный рост налогов, как это происходило в течение последних сорока лет, но и значительно их уменьшил. Валентиан отменил tributum capitis, который был особенно тяжелым для крестьянского сословия в Иллирии, но при этом позволил преторианскому префекту Петронию Пробу применять самые строгие методы сбора налога на землю в этом же регионе. Оба брата пытались увеличить добычу золота. С этой целью на шахты были возвращены те, кто покинул их ради занятий сельским хозяйством, и сборы chysargyron должны были взиматься только золотом. Выпуск серебряных монет сократился, а при наследниках вовсе был отменен. Онй вновь отобрали земли у храмов, восстановленных Юлианом, и присвоили земли. и налоги, которые, были возвращены Юлианом городам. Позже, правда, они позволили городам удерживать одну треть суммы для того, чтобы поддерживать в порядке городские стеньги разные общественные заведения.

Валентиниан и Валент проявляли большой интерес к армии: они реформировали систему воинской повинности так, чтобы распределить ее бремя на землевладельцев, и увеличили наделы земли, которые получали в дар ветераны. Валент начал активно бороться с казнокрадством офицеров, которые зачастую лишали солдат пайков, одежды и оружия, что приводило к некомплекту в личном составе некоторых военных формирований. Валентиниан стал выдающимся строителем пограничных крепостей. Оба провели ряд войн. Валентиниану пришлось восстановить порядок в Британии, которую опустошали варвары, и подавить восстание Фирма — вождя мавров в Африке. Он также провел много кампаний против алеманов на Верхнем Рейне и в 376 году отражал нападение вадиев и сар-матианцев на Верхнем Дунае. Здесь, приведенный в ярость наглым поведением варваров, он получил апоплексический удар и умер. Его наследником стал старший сын Грациан, которого он уже в 367 году провозгласил августом и который в это время находился в Галлии. Грациан был образованным молодым человеком, хорошим спортсменом. Он бы мог, как отмечают его современники, «совершать всяческие добродетели, если бы всерьез занялся искусством управления, но эта область была ему несвойственна по темпераменту и. воспитанию». Младший сын Валентиниана, Валентиниан II, который проживал по соседству со своей матерью Юстиной, был также провозглашен августом министрами отца, хотя в это время ему было только четыре года. Их побуждения вполне понятны: они хотели сохранить благосклонность иллирийской армии к династии.

Тем временем Валент вел карательную войну против тер-вингов (вестготы) на Нижнем Дунае, которые оказали поддержку другому претенденту на трон — Прокопию. Затем он перебрался в Антиохию, где продолжил незавершенную кампанию в Армении и переговоры с Персией, целью которых быдо восстановление на армянском и иверийском тронах ставленников Рима.

В 376 году Валенту пришлось сделать важный выбор. За последние несколько лет гунны продвигались на запад, производя по дороге значительные разрушения и устраивая погромы. Король грейтунгов (остготов), живших на юге России, в отчаянии совершил самоубийство*, а король вестготов, селившихся на Нижнем Дунае, был предан своим народом, когда попытался организовать защиту своего королевства. Именно этот народ обратился с просьбой к Валенту предоставить ему убежище на территорий империи, пообещав взамен службу в его армии. Такая просьба была не первой. При Константине большая группа сарматов, как указывалось, 300 000 человек, разгромленная своими восставшими подданными, была принята империей и поселилась маленькими группами, которыми руководили римские префекты, на территории Балкан и Италии. Эти переселившиеся варвары были известны как laeti, за предоставленные им земли они снабжали армию солдатами. Валент был обрадован перспективой получения такого количества военной силы, которая позволит ему заменить римских новобранцев на взносы золотом, что, естественно, увеличит его доход. Он выдал разрешение, и вестготы были переправлены через реку.

Очевидно, в намерения Валента входило поступить с вестготами так же, как поступил Константин с сарматами. Молодых готов он отд^л в армию Востока под руководство римских офицеров, а остальным пообещал пустовавшие земли Фракии. Но ситуация вышла из-под контроля: расселение готов шло медленными темпами, а наличных запасов не хватало. Этим воспользовались местные comes и dux, которые продавали беженцам продукты по огромным ценам или в обмен на продукты покупали у них детей для рабства. Местами начали происходить беспорядки и в наступившем замешательстве остготам также удалось пересечь Дунай. Объединенные племена, как говорят, насчитывали 200 000 человек.

Валент, который был антиохийцем, двинулся на запад и 30 мая 378 года достиг Константинополя. Грациан послал на помощь своему дяде подкрепление, но самоуверенный Валент, не дождавшись его, принял бой с готами при Адрианополе. Армия была разбита, а Валент 9 августа 378 года пал на поле боя. Грациан назначил на его место испанца Феодосия. Он был сыном выдающегося полководца и, несмотря на молодой возраст (32 года), уже имел опыт командования. Феодосий должен был продолжить войну с готами. 19 января 379 года в Сирмие он был провозглашен августом. Под его правлением оказались восточные части империи и две провинции — Дакия и Македония.

Трудно судить по имеющимся у нас немногочисленным источникам о ходе этой компании. После трех лет нерешительных военных действий обе стороны готовы были заключить мир. Остготы были выдворены из империи и попали под власть гуннов. С вестготами 3 декабря 382 года Феодосий заключил договор, по которому они получали земли между нижним Дунаем и Балканами в обмен на военную службу. Их поселения отличались от тех, которые были созданы сарматами при Константине. Готы не были рассеяны по всей империи, им было разрешено сохранить единство племен, которыми руководили их собственные вожди. Фактически они не были 1аеП, подданными империи, а представляли из себя &>е(1егаП, иностранное государство, граничившее по договору с Римом.

Через несколько лет споры с. Персией по поводу Армении были, наконец, улажены путем разделения страны. Львиную долю получили персы, но шесть доставшихся Риму сатрапий были стратегически важными территориями, т. к. покрывали большое пространство между Верхним Евфратом и Тигром.

Постепенно Грациан потерял авторитет в своих войсках, и когда испанский офицер Магн Максим был провозглашен британской армией императором и завоевал Галлию, Грациан был покинут войсками и убит 15 августа 383 года. Хорошую характеристику Максиму дают двое его подчиненных, Сульпиций Север и Оросий. По их словам, «Максим был решительным и честным человеком, достойным быть августом, если бы он не захватил власть незаконно, что противоречило его собственной воинской присяге на верность». В период описываемых событий Максим удовольствовался победой над галлами в 384 году и был признан Валентиниа-ном II Августом. Даже скорее не им самим, а Феодосием и его матерью Юстиной, которая продолжала править Италией и Иллирией. В 387 году Максим, тем не менее, захватил Италию. Валентиниан и Юстина бежали в Фессалонику и обратились за помощью к Феодосию. В следующем году Феодосий двинулся на запад, разбил войска Максима и убил его самого. Феодосий находился на Западе в течение трех лет, оставив Восток на условное руководство своего старшего сына Аркадия, которого он объявил августом в 383 году, а Валентиниана назначил правителем в Трире. В 391 году Феодосий вернулся в Константинополь, но через год Валентиниан вступил в спор со своим франкским magister пнН-1ит, Арбогастом, по поводу вступления Арбогаста в должность. Арбогаст устранил его и провозгласил августом Евгения. В 394 году Феодосий вновь двинулся на запад, разбил войска Евгения, а его самого убил (6 сентября). Род Валентиниана после этих событий закончился и империя была объединена под правлением Феодосия. Через пять месяцев (17 января 395 г.) Феодосий умер, оставив Аркадия править Востоком, а другого своего сына, Гонория, провозглашенного августом в 393 году — Западом.

В отношении религии Грациан вначале занял нейтральную позицию. Будучи в 378 году единственным императором, он издал закон о религиозной терпимости, но согласился на просьбу папы о предоставлении военной силы для того, чтобы заставить непокорных епископов принять юрисдикцию римской епархии. В следующем году указ о религиозной терпимости был отменен, возможно под влиянием Амвросия, епископа Милана, и было возобновлено гонение на еретиков.

С 374 по 397 год Амвросий играл ведущую роль й в церковных и в государственных делах. Он был сыном преторианского префекта и по существу являлся консулом Эмилии, когда был всенародно избран епископом Милана. Он отличался решительным, если не сказать — деспотичным, характером и эта самоуверенность еще более усиливалась его принадлежностью к сенаторскому сословию (в это время- епископы обычно были выходцами из незнатных родов). Он неправомерно вмешивался во все церковные споры на территориях вплоть до Паннонии и даже Дакии и претендовал на то, чтобы диктовать свою политику правительству в делах религии и морали. Когда Феодосий наказал епископа Каллиники в Месопотамии за сожжение еврейской синагоги, Амвросий, применив церковный террор, заставил императора отменить свой указ и вновь, когда Феодосий устроил. резню среди населения Фессалоники за самосуд над его п^1$1ег тПШпп, Бутари-ком, Амвросий отказался с ним общаться до тех пор, пока тот не принес покаяния. Вполне возможно, что кампания Феодосия против язычества была также вдохновлена Амвросием.

Правление Максима отмечено в основном только процессом над Присциллианом, испанским еретиком, и его последователями. Присциллиан и несколько его сторонников были казнены по обвинению в магии, но на самом деле — за религиозные верования, а всеобщие преследований были отменены только в результате протестов Мартина, епископа Тура.

Юстина, которая была арианкой, заставила своего сына, Валентиниана II, издать закон о провозглашении веры ари-анского православия и потребовала отдать церковь в Милане арианцам. Она вынуждена была тем не менее уступить Амвросию, который организовал пассивное сопротивление католиков.

По своему воспитанию Феодосий был убежденным приверженцем никейского символа веры, а по темпераменту'' — фанатиком и сторонником авторитарной власти. Через год после принятия трона он издал указ (27 февраля 380 года), признающий доктрины Дамасия Римского и Петра Александрийского основами истинной католической веры, а еще через год (10 января 381 года) он приказал отдать все церкви епископам, признающим католическую религию, как он ее понимал. Навязывая церкви этими действиями свои собственные верования, он в мае 381 года собрал Собор 150 епископов в Константинополе. Собор утвердил решения императора и издал два канона об организации церкви. Первый из них признавал второе по значимости место за константинопольской епархией, Новым Римом, а другой устанавливал верховный авторитет епископа Александрийского в Египте. В других провинциях восточной части епископы каждой провинции должны были вести свои дела без местного вмешательства. Собор, по просьбе императора, должен был утвердить список возможных кандидатов, из которых он бы мог выбрать нового епископа Константинополя. В результате был выбран Нектарий — набожный, но все еще не крещенный сенатор.

Феодосий был фанатичным преследователем еретиков, против которых он издал не менее восемнадцати законов. Его взгляды совпадали со взглядами большинства восточных епископов, которые к тому времени уже примирились в ЬотооиБюп. Арианство быстро потеряло былую важность и сохранилось по существу только среди германских племен. Вестготы былй обращены еще при Констанции. В то время, как разновидность арианства стала официальной верой империи, они остались верными доктрине, полученной от их первого епископа, Ульфилы, который перевел Священные Писания на готский язык. Остготы, вандалы, бургунды и другие племена* похоже, унаследовали свою христианскую веру от вестготов.

Алтарь победы, который убрали по приказу Констанца II из дома сената, был возвращен при Юлиане и оставался на том же месте при терпимом Валентиниане I. В 381 году Грациан под влиянием Амвросия отменил языческое звание главного жреца, вновь убрал алтарь победы и конфисковал храмовые фонды вестальских девственниц и др. древних служителей Рима. На следующий год сенат обратился к нему с просьбой отменить это решение, но папа Дамасий выдвинул контрпетицию христианским сенаторам, которые были, как он заявлял, в большинстве, и с моральной поддержки Амвросия Грациан оставил свое решение в силе. В 384 году Симмах, префект города, послал Валентиниану II еще одну петицию, но Амвросий выдвинул опровержение и Валентиниан решил не менять решения своего брата.

В 381–385 гг. Феодосий издал суровые законы против жертвоприношений, в результате чего они были запрещены, хотя молитвы и восхваления сохранились. Никакого общего закона о разрушениях храмов издано не было, но жалобы на разрушения частных храмов или их передачу церквям воспринимались благосклонно и правительство в какой-то степени потворствовало христианским фанатикам, которые без разрешения уничтожали храмы. Во многих городах христиане и язычники вели борьбу. В Апамее был убит епископ Марцелл, рьяный разрушитель храмов, который использовал наемных гладиаторов и римские войска, чтобы подавить сопротивление жителей. В Александрии язычники под предводительством энергичного философа Олимпия захватили храм Сераписа и оттуда совершали набеги на христиан, но после получения императорского указа об уничтожении всех храмов Александрии сопротивление язычников было подавлено.

Не прошло и двух лет со смерти Максима, как в 391 г. Феодосий, проживавший в то время в Милане, формально приказал закрыть все храмы и запретил все виды языческого культа. Можно считать, что этот указ появился под влиянием епископа Милана. Евгений, который был христианином, после некоторых сомнений, подчинился воле сената, восстановил алтарь победы и отдал вестальские земли языческим сенаторам. Языческая аристократия Рима, возглавляемая Никомахом Флавианом, преторианским префектом Италии, объединилась в борьбе за его дело, флавиан и

Арбогаст, magister militum, который также был язычником, хвастались тем, что после поражения Феодосия они превратят церкви в конюшни. Христианские авторы в тревоге издали несколько памфлетов, в которых выразили свой протест против возрождения язычества. Надежды язычников были разбиты, а страхи крестьян окончательно развеяны победой Феодосия.

За два поколения, которые сменились после смерти Константина, значительно увеличилось количество варваров, особенно германцев, занимавших высокие командные посты в армии. Во время правления Грациана большинство magistri militum на Западе были франками и алеманами, а на Востоке при Феодосии количественное соотношение было таково: два гота, вандал, еще два германца и два перса на пять римлян. В императорскую гвардию, scholae, в это время набирали, в основном, солдат из германцев, a comités rei militaris и magistri militum состояли из офицеров гвардии. Германцы были и среди duces, но римлян в этом звании было больше. Так как военная карьера была отделена от гражданской, между военными офицерами, которые были варварами или крестьянами, дослужившимися до этих званий, и гражданскими министрами существовали напряженные отношения.

Среди гражданских министров существовал четко обозначенный контраст между Западом и Востоком. На Западе со времен правления Константина сенаторская аристократия все больше и больше выдвигалась на передний план. Даже при Валентиниане I, который недолюбливал аристократов, благородный Петроний Проб, основатель династии Анициев, в течение многих лет занимал должность преторианского префекта Италии, Африки и Иллирии, а при наследниках Валентиниана он руководил еще тремя префектурами. На Востоке, наоборот, не было старинной аристократии и люди незнатного происхождения — императорские нотариусы, гражданские служащие и барристеры, — могли дослужиться до самых высоких постов. Новая аристократия стала проявляться на Востоке только в конце IV века. Это были сыновья и внуки тех, кто получил должности при Константине и его сыновьях.

В конце IV в. в ранг сенаторов входили не только magistri militum, но comités rei militaris и duces, a с гражданской стороны — преторианские и городские префекты, проконсулы и наместники, консулы провинций и даже ргае$1с1е5. Приток новых людей значительно расширил ряды сенаторов, хотя большинство постов можно было занимать лишь в течение короткого срока: провинциальных правителей — около года, более высокие посты — как правило, два или три года. В дальнейшем сенат увеличивался за счет поступления титулованных служащих.

Многие новые сенаторы пришли из числа куриалов, что значительно ослабило городские советы. Правительство императора старалось бороться с этим движением, но безуспешно. Валентиниан и Валент издали указы, что не все сыновья сенаторов, а только родившиеся после назначения на должность отца могут впредь входить в ранг сенаторов. Кроме того, они настаивали на том, чтобы не принимать декурио-нов в сенат, пока у них не родился хотя бы один сын, которого они смогут оставить в городском совете. Феодосий пошел еще дальше и издал указ, в соответствии с которым декурионы, вступившие в сенат, сохраняли свои административные и финансовые обязательства по отношению к городам. Этот закон трудно было соблюдать, так как расходы, налагаемые на сенаторов, были огромны и нескольким деку-рионам приходилось одновременно нести двойной груз.

Рост духовенства также истощал городские советы. Как Валентиниан с Валентом, так и Феодосий пытались бороться с этой опасностью и настаивали на правиле, по которому ожидающие рукоположения курии должны были оставлять свою собственность своим сыновьям, а если у них не было сыновей, то 2/3 собственности родственникам или самому совету. Это правило часто не соблюдалось, и императорам приходилось прощать нарушения закона.

ГЛАВА VІІ. ДИНАСТИЯ ФЕОДОСИЯ

Библиография

По первому периоду, который рассматривается в главе, есть подробная работа «De L’unité a la division de L'empire Romain» E. Демогета (Париж, 1951). Отношения империи и гуннов освещены в «Истории Аттилы и гуннов» Е. А. Томпсона (Оксфорд, 1948).

Описательные источники: Зосим (до 417 г.), отрывки из Олимпиадора Фивского и Приска Панийского, на Западе — Оросий (до 417 г.) и историки церкви: Феодорит (до 408 г.), Созомен (до 425 г.) и Сократ (до 439 г.). В работах церковных историков много материала, не касающегося церкви. С 431 г. историю церкви продолжает Евагрий. Падение Иоанна Хрисолова подробно описано у Палладия в «Диалогах» (431 г.). Акты Эфесского собора полностью опубликованы в «Acta Consiliorum Oecumenicorum» Е. Шварца (Берлин и Лейпциг, 1922). Там же — официальная корреспонденция, относящаяся ко времени до Собора и после него. Акты второго Эфесского собора переведены с сирийского и помещены в книге «Второй Эфесский собор» С. Г. Ф. Перри (1881).

В это время появились. «Сведения о всех должностях и учреждениях…» Важную историческую информацию содержат стихотворения Клавдия, речи, письма и «Египетские сказки» Синесия. По истории церкви в Африке важным источником являются письма Августа, а по положению дел в Малой Азии — письма Иоанна Хрисолова. Слишком яркая и преувеличенная картина социальных зол на Западе дана в «De Gubernatione Dei».

Оба сына Феодосия, когда унаследовали трон, были еще совсем в юном возрасте: Аркадию было 17 или 18, Гонорию — только 10 лет. Повзрослев, оба проявили характер слабый и ленивый. В результате правление империей велось от их имени другими лицами. На Западе в течение 13 лет реальным правителем был вандал полководец Стилихон, который в последние месяцы правления Феодосия был верховным командующим большей части имперской армии — как ее восточных сил, которые подавили Евгения, так и потерпевшей поражение армии Запада. Он женился на Серене, племяннице Феодосия и, умирая, Феодосий назначил его опекуном обоих своих сыновей. На Западе Стилихон укрепил свои позиции, сосредоточив в своих руках командование армией. Он занимал посты magister peditum и magister equitum praesentalis, получившие объединенное название magister utriusque militàe, a все другие magistri были de facto (фактически), если не de iure (юридически) подчинены его власти. Все comités rei mili-tares и duces находились в его распоряжении и главные служащие всех ведомств назначались из служащих praesentales.

Тем не менее на Востоке генерал Стилихон натолкнулся на решительное сопротивление. Здесь верховная власть сначала принадлежала преторианскому префекту Руфину, барристеру из Аквитании, который пользовался большим расположением Феодосия. Напряженными отношениями между западной и восточной частями империи воспользовался Аларих, недавно избранный король вестготов северной Фракии, который двинулся на юг и опустошил окрестности Константинополя. Руфин заставил его повернуть на запад, в сторону Греции, а Стилихон выслал большую армию для борьбы с ним. Это стало причиной разногласий между Стилихоном и Руфином. Руфин требовал возвращения восточных войск, подавивших Евгения, и требовал сделать Иллирию (провинции Дакию и Македонию) частью Восточной империи. Стилихон согласился с обоими требованиями, но подстроил так, что Гайнас, готский офицер возвращавшейся восточной армии, убил Руфина.

Но Стилихон, надеявшийся таким образом сохранить контроль над Востоком, был разочарован. Человеком, пришедшим на смену Руфину, был Евтропий, старший евнух Аркадия, и он занял по отношению к Стилихону такую же враждебную позицию, как в свое время Руфин. Когда в 397 году Стилихон послал морем войска для того, чтобы окружить Алариха в Греции, ему вновь было приказано прекратить эту акцию, а Аларих был назначен Евтропием пlagister тШЬит Иллирии. Он также всячески помогал и оказывал моральную поддержку Гильдону, п^1з1ег тШЫт в Африке, когда тот поднял восстание в 397 году. Но Стилихон вскоре заставил Африку еще раз подчиниться своей воле.

В 399 году Гайна, п^1з1:п тШБнп ргаезепЫеэ на Востоке, стал во главе группы восставших остготских 1аей и потребовал казни Евтропия. Евтропий был разжалован и убит, но Гайне не удалось стать правителем Востока. Большое количество готов, которых он привел с собой в Константинополь, было перерезано городскими жителями, а бразды правления захватил Аврелиан, который был назначен преторианским префектом. Аврелиан был сыном Тавра, человека незнатного происхождения, занимавшего должность преторианского префекта и консула при Констанции II. Он был известен как лидер образовавшейся среди аристократов партии, которая хотела сместить германцев с высших командных постов в армии. На какое-то время он назначил п^1з1ег тШЫт Фравитгу, еще одного гота, разбившего Гайну и выгнавшего его из империи. Через короткое время Фравитга был разжалован и в течение последующих нескольких лет генералами были только римляне. Контроль над восточными частями находился в руках преторианских префектов, Аврелиана и сменившего его в 405 году Анфемия, внука Филиппа, сына колбасника, который служил консулом при Констанции II.

Тем временем на Западе Аларих, разорив Иллирию, в 401 году завоевал Италию. Стилихону в следующем году удалось разбить его в Полленции и Вероне и изгнать из Италии, но он не предпринял попытки разбить вестготов полностью. В 405 году объединенные войска германцев, в основном остготов, под предводительством Радагеса вторглись в Италию. Стилихону удалось второй раз разбить захватчиков в Фессалии, захватив при этом в плен и убив огромное количество германцев. Отразив нашествие варваров, он планировал в качестве следующего шага установить свою власть в Иллирии. В помощники себе он привлек Алариха, назначив его п^1з1ег тШЫт Иллирии. Но эти планы были нарушены очередным большим нашествием варваров. Зимой 406–407 гг. орды силингов их хасгингов, аланов, свевов и бургундов массированно прорвали границы на Рейне, где военные гарнизоны были ослаблены из-за того, что часть их направили на подкрепление итальянской армии. Варвары опустошили Галлию. Но римляне считали еще более опасным то, что Британия провозгласила императором Константина, который вторгся в Галлию и попытался навести там порядок. В такой ситуации Стилихон решил на время отложить завоевание Иллирии, но Аларих воспользовался возможностью потребовать 4000 фунтов золота в качестве компенсации за отстранение от власти. Стилихон заставил сенат удовлетворить требования Алариха, которому он не мог оказать сопротивление в создавшейся критической ситуации.

В это время умер Аркадий (1 мая 408 года). Он оставил своим наследником Феодосия II, которого провозгласил августом сразу после его рождения, в 402 году. Гонорий и Стилихон захотели воспользоваться моментом и утвердить свою власть на Востоке. Но к тому времени Стилихон лишился поддержки Гонория и стал очень не популярным среди аристократов. Его победы над Радагесом и Аларихом были забыты и он был, кроме того, обвинен в тайном сговоре с Аларихом и в намерении сделать своего собственного сына Евхерия наследником престола. Последнее обвинение было, естественно, сфабриковано. Да и первое вызывает большие сомнения. Он действительно дважды пощадил Алариха в Греции, но сделал это по приказанию Аркадия. После битвы в Вероне он дал ему возможность сбежать, надеясь на то, что сможет его использовать в будущем, что и сделал, или, возможно, просто опасаясь рисковать своими войсками в последней битве. Из-за благосклонного отношения к объединениям готов и гуннов Стилихон лишился также расположения римских войск. Начальнику ведомств Олимпию удалось поднять восстание войск. Все высшие военные и гражданские чиновники, которые были людьми Стилихона, подверглись наказанию, а сам Стилихон, хотя и оказал сопротивление, был схвачен и казнен.

Затем римские войска устроили резню среди жен и детей варваров, и варвары быстро присоединились к вестготам Алариха. Аларих потребовал деньги и земли для своих вождей. Олимпий надменно отказал ему, но был не в состоянии оказать сопротивление. Аларих двинулся на Рим и осадил его, лишь немного ослабив осаду, когда сенат заплатил ему 5000 фунтов золота, 30000 фунтов серебра и 3000 фунтов специй, а также пообещал удовлетворить его претензии на императорский трон. Олимпий все еще отказывался идти на соглашение, но ему не удалось предпринять каких-нибудь эффективных действий. Он отошел от власти и его место старшего министра Гонория занял Иовий, преторианский префект Италии… Иовий вступил в переговоры с Аларихом, но они не дали результатов. Аларих, теряя терпение, двинулся на Рим и вынудил сенат избрать императором Аттала, который, в свою очередь, назначил Алариха своим 1 г^1з1ег ппНЬит. Правление Аттала тем не менее не было принято в Африке, и Гонорий, получивший поддержку с Востока, удержался в Равенне. Аларих сверг Аталла и вступил в переговоры с Гонорием. Когда они не увенчались успехом, он вновь двинулся на Рим, захватил его и разграбил (24 августа 410 г.).

Разграбление Рима стало тяжелым ударом для римлян. Позже Иероним Вифлеемский воскликнул: «Когда был уничтожен самый яркий свет на земле, когда римская империя была обезглавлена, когда, говоря точнее, весь мир погиб в одном городе, тогда я онемел и оставался глух даже к хорошему, а моей печали не было предела8. Тем не менее эта кампания не имела важного стратегического значения. В следующем году Аларих умер, а в 412 году его наследник, брат Атаульф, повел вестготов, уже разоривших Италию, в Галлию. Здесь царила анархия. Узурпатор Константин оккупировал Испанию и назначил своего сына Константа цезарем этого государства. В 409 году вандалы, аланы и свевы захватили Испанию. Констант уволил за нерадивость своего magisteг тШЬип, Герон-тия, а Геронтий провозгласил императором Максима, который разбил Константа, убил его и осадил Константина в Арле. Британские и аремориканские города сбросили власть узурпаторов и организовали собственную защиту. Бургунды обосновались на левом берегу Рейна. В 411 году Констанций, римлянин из Сирмия, назначенный Гонорием magister тШЬлп ргга-еБе^аНз, захватил Галлию и разбил Константина и Максима, которые были покинуты войсками, перешедшими на сторону законного императора. Другой претендент Иовин был теперь провозглашен бургундами и аланами на Рейне. Атаульф приказал ему поддержать вестготов, но после произошедшей ссоры помог Константину подавить Иовина.

Теперь все захватчики были уничтожены, но варвары все еще были сильны в Галлии и Испании. Бур1унды оккупировали левый берег Среднего Рейна. После долгих споров вестготы, наконец, стали подданными Рима и под руководством своего короля Уоллия повели борьбу с другими варварами в Испании, где почти уничтожили силингов и аланов. Остатки последних присоединились к хасгингам, которые вместе со свевами были загнаны в Галлецию. После этого вестготы покинули Испанию и поселились в Аквитании (418 год). Испания и Галлия были таким образом более или менее успокоены, а Британия возвращена под правление Рима.

Тем временем на Востоке правителем стал Анфимий, преторианский префект, который занимал эту должность до своей смерти в 414 году. На посту главного министра его сменил Гелион, ставший начальником служащих в этом году и удерживавший свой пост до 427 года или, возможно, до 429 года. Маленький император Феодосий II получил строгое и религиозное образование под руководством старшей сестры Пуль-херии, которая была провозглашена августой в 414 году и, как представляется, имела большое влияние на правительство империи. Ее правление продолжалась до ранних 440-х годов, хотя позже ее соперницей стала Евдокия, образованная дочь афинского философа, выбранная Феодосию в супруги. Она была провозглашена августой в 423 году.

Восточная империя в это время не вела широкомасштабных войн. Ее покой нарушался только набегами кочевых племен в Ливии и Верхнем Египте, а также распространившимися набегами исуриан в юго-восточной Малой Азии. В 421–422 гг. произошла короткая война с Персией, закончившаяся победой Рима, и в этом же году гунны захватили Фракию, после чего восточное правительство пообещало выплачивать им годовые субсидии в 300 фунтов золота.

8 февраля 421 года Констанций п^1з1ег тПйшп или патриций, как с этого времени стали называть главнокомандующего западной частью империи, женился на Галле Плаци-дии, сводной сестре Гонория, и был провозглашен августом. В этот же год он скончался (2 сентября), а его с Плацидией сын Валентиниан был назначен наследником престола и получил титул notilissimus puer, так как у Гонория детей не было. Плацидия в это же время была провозглашена авгус-той, но впоследствии она поссорилась с Гонорием и ей пришлось покинуть Константинополь с маленьким Валентиниа-ном. Таким образом оказалось, что когда Гонорий умер (15 августа 423 года), наследников на престол не было. Тогда Кастин, занявший после Констанция должность magister mi-litum, провозгласил Иоанна, primicevius императорских нотариусов, августом. Но правительство Феодосия решило поддержать маленького Валентиниана и направила в Константинополь войска под предводительством аланского генерала Ардабурия, в результате этой акции Иоанн был убит. Валентиниан III стал августом в Риме 23 октября 423 года.

В 427 году Бонифаций, comes Africae, был заподозрен в подготовке мятежа и отозван. Но он отказался подчиниться и тогда для его усмирения в Африку были посланы войска. Воспользовавшись возникшим замешательством, вандалы в 429 году пересекли Гибралтарский пролив и опустошили провинции Мавретании. Галла Плацидия в спешном порядке объявила прощение Бонифацию, но соединенные римские войска, на помощь которым были посланы силы с Востока, оказались не в состоянии противостоять вандалам и в 435 году Мавретания и Нумидия были практически сданы им. Тем временем Аэций, римский офицер из Дуросторума в Мезии, путем серии жестоких убийств, мятежей и битв добился успеха в продвижении по службе сначала как magister eguitum, а затем как второе командующее лицо в Италии и наконец в 435 году как главнокомандующий и патриций. Своим успехом он был обязан не только таланту полководца, но и тому факту, что в течение нескольких лет был заложником двора гуннов и сдружился с их королем: благодаря этому, в критический момент ему удалось получить поддержку значительной части гуннских войск. От имени Валентиниана он в течение 20 лет правил Западом и в течение этого времени ему удавалось держать в узде варваров Галлии и Испании в основном благодаря поддержке гуннов. В 435 году произошло крестьянское восстание в Галлии, которым воспользовались как вестготы, так и бургунды, чтобы вторгнуться на территорию империи. В следующем году бургунды были уничтожены гуннами, оставшиеся в живых через несколько лет были переселены в Савойю. Борьба с вестготами была не такой успешной, и Литорию, командиру Аэция, пришлось сдать им два города. В 439 году король вандалов Гейзерах захватил Карфаген и после военных действий, во время которых западным римлянам вновь помогли восточные римляне, подписал в 442 году договор, по которому ему были отданы богатые провинции проконсульской Африки и Бизацены, а истощенные провинции Нумидии и Мавретании отходили к империи. В этом же году саксоны разорили Британию, но британцы продолжали сражаться, безрезультатно взывая о помощи к Автию. Это было в 446 году или после того, когда он был консулом в третий раз.

Тем временем на Востоке король гуннов Руа, жалуясь на то, что правительство Константинополя дало убежище его восставшим племенам, угрожал захватить империю (434 год). Вскоре он умер, а его наследник Аттила удвоил размер дани, которая теперь составляла 700 фунтов золота в год-. В 441 году, в то время, как большая часть войск была задействована в Африке, персидский царь атаковал империю. Это нападение было легко отражено, но Аттила, воспользовавшись тяжелым положением, выдвинул новые требования, а когда они не были удовлетворены, пересек Дунай и разрушил часть городов. В конце концов, в 443 году, империи удалось купить мир ценой немедленной выплаты в шесть тысяч фунтов золота и последующих ежегодных субсидий в 2100 фунтов золота. В 447 году Аттила вновь предпринял попытку захвата и согласился на мир только в том случае, если небольшой участок земли вдоль южного берега Дуная, ширина которого составляла 5 дней путешествия, будет покинут римлянами.

К этому времени управление восточными частями попало в руки Хрисафия, одного из императорских евнухов, который раздул ссору между Пульхерией и Евдокией и отдалил обеих женщин от Феодосия. Он работал вместе с Номом, начальником ведомств, который в то же время был способным администратором. Хрисафий попытался организовать убийство Аттилы, но заговор не удался. Когда римские послы прибыли к нему с денежной наградой, это вызвало его гнев. Довольно странно, но он не воспользовался сложившейся ситуацией, а подписал относительно благоприятный договор, в котором пообещал вывести свои войска из южной зоны Дуная. Вероятно, он решил, что уже не сможет вымогать деньги у Восточной империи и переключился на Западную. Причиной вторжения послужил безрассудный поступок Гонории, сестры Валентиниана III, которая в бешенстве от того, что ее выдали замуж на нелюбимого человека, послала Аттиле свое кольцо и письмо, в котором просила о помощи. Аттила сделал вид, что расценивает это как предложение замужества, и потребовал в качестве приданого пол-империи. Получив отказ, он двинулся на запад, в сторону Галлии. Возле Шал она он был встречен римскими войсками под предводительством Аэция, в состав которых входили различные объединения варваров Галии, вестготы, франки, бургунды, аланы, а также аремори-канцы с севера Луары, которая к тому времени уже не была под правлением Рима. Гунны были разбиты (451 год) и изгнаны, но уже в следующем году они вторглись в Италию и опустошили ее. В 453 году умер Аттила, а подданные гуннов поднялись против них. Гуннская империя распалась.

В течение 50 лет, которые прошли со смерти Феодосия I, Западная империя потеряла часть территории. Проконсульская Африка и Бизацена, которые были источником зерна для Рима, образовали независимое королевство. Британия и Ареморика, которая включала часть Галлии севернее Луары, уже не входили в состав империи. В пределах оставшейся территории было много областей, оккупированных варварскими племенами, которые номинально были в союзе с империей и предоставляли рекрутов, но фактически являлись независимыми и часто совершали набеги на соседние территории или завоевывали их части. Племена включали свевов в Галлеции в Северо-Западной Испании, вестготов в Аквитании, бургундов в Савойе, франков на нижнем Рейне и два поселения аланов в Валенсии и Орлеане.

Еще более серьезными были потери в войсках. Из армейских списков «ИоББа которые на Западе начинаются с времени конца правления Гонория, можно заключить, что во время гражданских войн в конце правления Феодосия и в результате борьбы с варварами при Гонории около половины полков сотН^иэ было разбито. Из документов следует, что мощь полков была увеличена, и их численность составляла около 115 000 человек, но сделано это было лишь благодаря притоку большого количества Нт^пе! в их ряды. Таким образом, было восполнено две трети потерь. В результате некоторые области, особенно Галлия и Африка, были практически лишены НтНапек Во многих областях эта смена была номинальной: Н-гш1апе1 оставались на своих прежних местах или во всяком случае в своих прежних провинциях. Уже во времена Феодосия Великого численность варваров в регулярных войсках сильно увеличилась, а ко времени правления Аэция объединения варваров уже составляли большинство. Об этом можно судить по составу армии, которая разгромила Аттилу в Шалоне.

Нашествия варваров вызывали также немалые материальные потери. Были целиком потеряны не только налоги таких районов как Африка, Британия и Ареморика, но и в районах, все еще находившихся под контролем Рима, пришлось максимально освободить население от налогов в связи с теми разорениями, которые причинили варвары. В 413 году, когда вестготы двинулись на Галлию, Гонорию пришлось сократить налоги Северной Италии до одной пятой от прежнего количества, а когда Нумидия и Мавретания были покинуты вандалами и в 442 году возвращены империи, налоги там были сокращены до одной восьмой. Несмотря на большой земельный налог, правительство не в состоянии было прокормить существующую армию, а тем более столь необходимые дополнительные войска. В результате этого Вален-тиниан III в 444 году ввел новый налог на торговлю з1^иа-Бсиш, который составлял 1/24 от количества всех продаж. Так правительство надеялось пополнить опустевшую казну.

По сравнению с западной восточная часть понесла меньшие убытки. Провинции Иллирии и Фракии, правда, были сильно опустошены сначала готами, затем гуннами и приносили незначительный доход, но богатые земли Малой Азии, Сирии и Египта остались нетронутыми. Восточное правительство привлекало рекрутов из объединений варваров, но при необходимости могло предоставить такое же количество солдат из числа своих подданных. Балканские провинции продолжали быть хорошими поставщиками рекрутов, и к концу правления Феодосия II восточная Малая Азия явно выдвинулась вперед. Правительству приходилось выплачивать огромные суммы, требуемые Аттилой, но тем не менее признаков финансовых истощений не наблюдалось.

В результате аншварварских выступлений на Западе после падения Стилихона в течение последующих пяти лет только несколько германцев занимали посты генералов, а главнокомандующими всегда были римляне. Антиварварское движение на Востоке, последовавшее за восстанием Тайны, не имело таких последствий. Уже к 421 году оба magistri praesentalis, Ареобинд и Ардобурий, были германцами. И еще через 20 лет обе эти должности занимали германцы, при этом на смену Ардобурию пришел его сын Аспар, который оставался на своем посту вплоть до конца правления Феодосия II. На должности magister mili-tum per Orientem всегда был римлянин, во Фракии и Иллирии генералами часто были варвары.

При Гонории посты преторианских префектов занимали в основном люди скромного происхождения и с небольшим административным опытом, а при Валентиниане III, наоборот, — самая высшая аристократия, типа Ацилия Глабриона Фауста и Петрония Максима, которые вступали на свои должности в молодом возрасте, успев занять до этого только один пост. На Востоке префектурами руководили либо сыновья и внуки людей, выдвинувшихся во время правления Констанция II, как например Аврелий и Анфимий, либо новые люди. Обе эти категории до принятия управления префектурой обычно проходили через несколько дол лен остей и приобретали некоторый опыт управления. В результате в восточных частях управления финансами было поставлено лучше, чем в западных. Молодые и неопытные префекты из аристократов на Западе не могли держать под контролем своих служащих, жалованье и другие доходы которых быстро и неуклонно росли. Это усложняло сбор налогов. Эти благородные префекты также не проявляли строгости и освобождали богатых налогоплательщиков от налогообложения и прощали задолженности. Это было на руку состоятельным сословиям, а простые жители при этом также были вынуждены осуществлять незамедлительные выплаты. На Востоке служащих держали под контролем и не баловали прощением задолженности, а знать, освобожденную от налогообложения, даже заставляли выплачивать дань Аттиле.

В 438 году правительство Феодосия II провело эффективную правовую реформу. Большая часть юридических норм содержалась в императорских конституциях, но официального сборника этих конституций не существовало. Во время правления Диоклетиана юрист Григорий опубликовал частную коллекцию конституций, начиная со времени правления Адриана до 291 года, а 4 года спустя другой юрист — Гермогениан опубликовал сборник более поздних законов. Эти две частные коллекции были признаны авторитетными, но с 295 года не было предпринято никаких шагов в этом направлении. В 429 году восточное правительство, вдохновляемое, как представляется, Антиохом, бывшим кветором и преторианским префектом, организовало комиссию по сбору и публикации всех основных законов, начиная с 312 года, когда Константин стал августом и вплоть до своих дней. Результатом работы комиссии явился Кодекс Феодосия, обнародованный на Востоке 15 февраля 438 года, а на Западе 23 декабря этого же года.

В это время среди западных церквей борьба доктрин шла только по одному пункту. Пелагий, мирянин из Британии, читавший популярные лекции в Риме, желая внедрить правила христианской морали, начал склоняться к тому, чтобы подчеркнуть в них значение человеческой воли и приуменьшить необходимость божьей милости для спасения души. Его взгляды были с одобрением приняты во многих западных провинциях, включая и его собственную, но в то же время вызвали протест в Африке. В 411 году один из его учеников был осужден собором, который проводился в Карфагене. Сам Пелагий после разорения Рима Аларихом перебрался в Палестину, где против него было выдвинуто обвинение. Однако совет местных епископов в Диосполисе в 415 году оправдал его. Встревоженные происшедшим африканцы осудили доктрины Пелагия и обратились к папе Иннокентию с просьбой поддержать их решение. Иннокентий пошел на это. Его последователь Зосима попытался изменить решение папы Иннокентия, однако, когда африканцы получили поддержку правительства императора, — посчитал более разумным отступить.

Церковное развитие на Западе в это же время было связано с растущим авторитетом папства. Епископы и консулы в Испании, Галлии и Иллирии обращались к папам с просьбами решить их проблемы и споры, и решение этих вопросов принималось без возражений. В Иллирии папа Сириций утвердил свою власть, назначив епископа Фессалоники своим викарием и наделив его полномочиями посвящать в. сан епископов двух провинций, Македонии и Дакии. Этот его шаг не имел юридического основания, но папский викариат в Илли-рнке стал постоянным учреждением и поддерживал в этом регионе власть Рима, несмотря на то, что регион находился под властью Константинополя. Попытка папы Зосимы учредить подобный папский викариат в Арле для осуществления контроля над тремя провинциями, Виенской и Нарбонскими I и II, тем не менее потерпела неудачу потому, что митрополиты указанных провинций отказались принять превосходство Арля. Наследники Зосимы оставили подобные попытки. Африканская церковь была еще более независимой. Как уже указывалось ранее, именно она заставила Зосиму согласиться с осуждением Пелагия, и когда тем же папой было получено воззвание африканского священника Апиария, он стал успешно оспаривать правомочность обвинения, доказывая, что никейские каноны, на которых основывался Зосима, на самом деле были только канонами Сар дики. Когда Карфаген был завоеван вандалами, дух африканских церквей был уже сломлен и папа Лев мог диктовать свои условия епископам Мавретании.

На Востоке наблюдался рост авторитета Константинополя. В 381 году епархия Константинополя занимала главенствующее положение, уступая первенство только Риму. Ее епископы пользовались благосклонностью императора и могли поддержать свои требования императорскими рескриптами. Многие епископы, особенно в соседних провинциях — Фракии, Азии и Понтике предоставляли право решать свои проблемы епископу столицы, чье вмешательство они приветствовали и принимали. Епископы Александрии тем не менее с ревностью и подозрением относились к росту авторитета Константинополя и использовали любую возможность, чтобы принизить гордость нового Рима.

В 398 году евнух Евтропий, который в то время руководил правительством, назначил епископом Константинополя Иоанна, красноречивого проповедника из Антиохии, прозванного за свой «золотой рот» Хризостомом. Он не был богословом, но стал заметной личностью благодаря повышенному интересу к социальным вопросам. Он страстно разоблачал роскошь богатых (включая духовенство) и проповедовал милосердие к бедным. Иоанн стал популярной личностью, но одновременно приобрел много врагов в высших слоях общества. В числе последних была и императрица Евдокия. В 401 году епископ Александрии Теофил осудил четырех монахов за ересь, они отправились в Константинополь и обратились за помощью к

Иоанну. Иоанн не захотел рассматривать этот случай, так как монахи были из другой провинции. Но тогда монахи обратились к императору, который настоял на том, чтобы Иоанн стал судьей в возникшем конфликте, и вызвал Теофила в столицу. Теофил, естественно, был в ярости и прибыл в столицу в 403 году с небольшой группой египетских епископов, имея при этом одну цель — посрамить Иоанна. Для него не составило труда собрать врагов Иоанна и выдвинуть ряд обвинений против него. Теофил не только отказался подчиниться решению совета, собранного Иоанном, но созвал свой собственный совет в Оаке, пригороде Константинополя, на котором выдвинул обвинения против Иоанна. Евдокия заставила Аркадия поддержать Теофила и вынести решение об изгнании Иоанна. Вслед за этим последовал бунт — Иоанна вернули. Но через какое-то время он вновь поссорился с императрицей и в 404 году был выслан в Армению, где и умер в 407 году. На этот раз победа осталась за Теофилом, но власть Константинополя тем не мен её росла. Симпатии общественности были на стороне Иоанна, и вскоре его имя вновь начинает появляться в дицтихах, а тело перевозится обратно в столицу.

В 425 году Феодосий II назначает епископом Константинополя другого сирийского священника — Нестория. Он был фанатичным, нетерпевшим человеком и побудил императора начать гонения на еретиков. В то же время его собственные теологические взгляды вызывали подозрения. Он провел четкое разделение между человеческой и божественной сущностью Христа, заявив, что Иисус был облачен божественностью подобно тому, как человек облачается в одежду и что Мария не может поэтому считаться матерью божьей. Кирилл, ставший вслед за Теофилом епископом Александрии, принял решение уничтожить Нестория. Он написал папе Целестину и потребовал Нестория осудить, а сам тем временем сформулировал 12 проклятий его доктрины. Несторий решил нанести удар первым и настоял на том, чтобы император созвал всеобщий собор в Эфесе 7 июня 431 года. Но, прибыв туда со своими сподвижниками, Несторий понял, что оказался в меньшинстве. С Кириллом было 50 или более египетских епископов, Мемнон из Эфеса собрал епископов Азии, а Ювенал из Иерусалима привез 15 палестинских епископов для поддержки Кирилла. Иоанн из Антиохии, который был на стороне Нестория, с группой епископов задержался в дороге. Кирилл, игнорируя представителя императора, назначенного председателем на этом соборе, еще до прибытия Иоанна созвал совет и осудил Нестория. Когда же Иоанн наконец прибыл, ему удалось склонить собор к принятию решения, которым осуждались Кирилл и Мемнон. Феодосий II беспристрастно принял оба решения и издал приказ о смещении с должности Нестория, а также Кирилла и Мемнона. Кирилл, тем не менее, вызывая возмущение среди монахов и раздавая щедрые взятки министрам и евнухам двора, смог добиться своего. Он и Мемнон были оправданы, а Несторий сослан в свой монастырь в Антиохии, а позже — в Великий Оазис в Египте. После долгих переговоров разногласия между Кириллом и Иоанном Антиохийским были улажены: Иоанн осудил взгляды Нестория, а Кирилл отменил 12 проклятий.

Среди горячих сторонников 12 проклятий был Евтихий, зрелый и уважаемый аббат из Константинополя, который вывел на основании этих положений монофизическую доктрину о единосущии Христа, растворенности его человеческой сущности в божественной. В 448 году он предстал перед Флавиа-ном, епископом Константинополя за обвинение в ереси и был осужден малым советом. Он обратился за защитой в Рим и Флавиан выслал папе Льву все документы по этому делу. Лев поддержал решение Флавиана, сформулировав свою собственную доктрину в документе, известном как «Послания» Льва. Евнух Хрисафий и начальник ведомств Ном тем не менее смогли убедить императора созвать еще один всеобщий собор в Эфесе для пересмотра дела. Председательствовал на нем преемник Кирилла — Диоскор с двумя императорскими уполномоченными. Из 130 епископов большинство были египтянами или их палестинскими советниками. Собор вынес решение об оправдании Евтихия и осуждении Флавиана, не принимая во внимание постановления папы Льва (август 449 года).

Три следующих епископа Александрии усмирили, таким образом, епископов Константинополя. В первом споре трудно рассмотреть какие-либо другие течения, но будет неправильным отвергать наличие в двух остальных спорах чисто политических баталий. Епископы Александрии верили в то, что они являются носителями истинной веры и что этой вере угрожают еретические епископы Константинополя.

ГЛАВА VIII. РАСЦВЕТ ВОСТОКА И ПАДЕНИЕ ЗАПАДА

Библиография

Иоанн Малала и Иоанн Антиохийский дают некоторые сведения о положении дел на Западе, Прокопий — об узурпации власти Одоакром и правлении Теодориха в Италии в первой книге «Готских войн». Те же темы затрагивает второй Аноним Валесиан (обычно печатался с Аммианом). Много важной исторической информации содержат панегирики Сидония Аполлинария, посвященные Авиту, Майориану, Анфемию.

По истории королевства вандалов — С. Куртье «Les Vandales et L’afrique» (Париж, 1955). Главные первоисточники — Прокопий «Войны вандалов», кн. I и Виктор Витенсий. По истории остготского королевства основными источниками являются: «Variae» Кассиодора, «Жизнь Епифания» Енондия и его же панегирики Теодориху и Указ Теодориха. История вестготского королевства освещена в «Legas Visi-gothorum» и «Breviarium» Аларика, история Бургундского королевства — в «Lex Gandobada» и «Lex Romana Burgim-dionum». По истории франков самым ранним источником являются работы Григория Таурского.

По истории Востока сохранились только отрывки из Приска (до 474 г.), работы Кандида Исварианского (457–491) й Малха Филадальфийца (474–480). Из других источников приходится ограничиваться не заслуживающими доверия повествованиями Иоанна Малаласа и Иоанна Антиохийского. Большой интерес представляют местные, хроники Джоша Стилита (W. Wright, Кембридж, 1882), в них описываются события в Месопотамии между 494 и 506 гг. Биография Даниила Столпника (см. Н. Байнес и И. Ф. Дэйве «Трое византийских святых», Блэквел, 1948) содержит много важной исторической информации. По истории церкви: Евагрий, сирийский обзор хроники монофизитства Захария из Метилены (Ф. Дж. Гамильтон и И. В. Брукс, Лондон, 1899), покрывает период с 450 по 491 г.

Полностью опубликованы акты собора в Халкидоне, вместе с предшествующей и последующей корреспонденцией и акты менее значимых соборов в кн. Е. Schwartz «Acta Con-si liorum Oecumenicorum».

28 июля 450 года скончался Феодосий II. Он не оставил сына и не назначил наследника. Через четыре недели, 25 августа, сенат избрал Марциана, служившего в свое время адъютантом (domesticus) Аспара, magister militum praesen-talis. Пульхерия, оставшаяся старой девой, согласилась вступить с ним в формальный брак, предоставив ему таким образом право наследования престола Феодосия.

Произошло следующее: группа сенаторов, находившихся в оппозиции к Хрисафию и Ному, добилась победы. Ном был отстранен от власти, Хрисафий казнен, а Марци-ан кардинально изменил политику. Сенат не желал платить специальные взносы, которые впоследствии отдавались Атилле в качестве дани. Марциан смело отказался платить дань. К счастью для него, впрочем как и для Иллирии и Фракии, Атилла в это время был занят на Западе и умер прежде, чем смог отомстить. Марциану же удалось извлечь выгоду из падения империи гуннов и основать несколько поселений варварских племен: Освободившись от груза гуннской дани, Марциан смог порадовать сенат отменой follis. Кроме того, он практически освободил сенаторов от другой тяжелой ответственности — преторианских игр и сделано это было путем уменьшения количества преторов до трех человек, ограничения возможностей для illustres поселения в столице. Игры стали добровольными.

В церковных делах он продолжил дело Евтихия. Папа Лев был страшно разгневан итогами второго собора в Эфесе и требовал созыва нового собора в Италии под его собственным председательством. Марциан убедил его отказаться от этой идеи и посоветовал послать своих представителей на вселенский собор, который будет проводиться на Востоке. Лев согласился на том условии, что его «Послания» будут приняты в качестве конечной доктрины. Собор проводился не в Никее, как было запланировано, а в Хал-кидоне с 8 октября по 31 октября 451 года. Изменение места проведения было связано с тем, чтобы дать возможность императору лично участвовать в обсуждениях. Дебатами руководила комиссия из десяти министров и 27 сенаторов. Решения второго собора в Эфесе были аннулированы, Диоскор и египетские епископы, поддерживавшие это решение, были преданы анафеме, другие епископы, не проголосовавшие должным образом в Эфесе, подчинились и были прощены. Формулировка символа веры вызвала некоторые сложности, так как большинство епископов не воспринимали Тоте Льва в той же мере, как и доктрины Евтихия, но посланники императора твердо стояли на том, чтобы был сделан выбор между Львом и Диоскором, и таким образом они были вынуждены принять символ веры, включавший доктрины «Послания» Льва.

Собор принял также два изменения церковной, иерархии. До этого времени александрийский патриарх, используя определение, которое с этого времени стало общепринятым в сверхмитрополичьих епархиях, безраздельно управлял провинциями Египта, а антиохийский патриарх занимал менее прочное главенствующее положение в восточной провинции. Главенствующая роль принадлежала Константинополю, но сфера его влияния не была официально определена. Собор примирил с Максимом Антиохийским Ювенала Иерусалимского, который долгое время плел интриги, желая стать независимым патриархом, управляющим южной частью восточной провинции. Ювенал был возведен в ранг патриарха, но сфера его влияния ограничивалась тремя провинциями Палестины. Кроме того, собор предоставил епископу Константинополя право управлять провинциями Фракия, Азия и Понтика. Против такой смены влияния выступил папа Лев, ревниво и боязливо относившийся к растущей силе нового Рима, но опальные епископы не выдвинули никаких возражений, и Лев был вынужден, в конце концов, неохотно согласиться с этим решением.

На Западе 21 сентября 454 года. Валентиниан III убил своего патриция Аэция, а 15 марта 455 года сам был убит двумя вассалами Аэция. Оба эти убийства были подстроены влиятельным Римским аристократом Петронием Максимом, который уже через два дня был провозглашен императором. Его правление было недолгим и закончилось трагически. Король вандалов Гейзерих воспользовался возможностью и оккупировал оставшуюся часть Африки и Сардинию, а затем напал на Рим и разграбил его 2 июня. Максим был убит. Галльская знать, поддерживаемая королем вестготов Теодорихом, воспользовавшись сумятицей в Италии, избрала императором одного из галлийцев — Епархия Ави-та, который вскоре и вступил в Рим. Но его правление тоже было недолгим. В городе свирепствовал голод, и Ави-ту пришлось уехать в Галлию. Когда он вернулся, свевс-кий офицер заставил его отречься от престола 17 октября 456 года.

Марциан скончался 26 января 457 года, а 7 февраля сенат избрал на его место малоизвестного армейского офицера Льва, трибуна Маттиария, бывшего одно время агентом поместий Аспара. Говорят, что сенат предложил трон самому Аспару, несмотря на его варварское происхождение и арианскую веру, но тот отказался. Лев был немедленно приближен Рицимером, который хотел стать патрицием и назначить своего императора на Западе. С первой просьбой Лев согласился и сделал Рицимера патрицием 17 февраля, а Майориана — его помошником, назначив его на должность magister militum. Но по поводу выбора императора на Западе мнения разошлись. В конце концов 28 декабря 457 года сенат и армия провозгласили Майориана императором без одобрения Льва.

Новый император оказался вопреки желаниям избравших его не столь покорным. Он провел ряд полезных административных реформ и восстановил власть Рима в Галлии и Испании, прекратив вторжения варваров на эти территории. Поход против вандалов, однако, окончился неудачей, и по возвращении в Италию Майориан был арестован Рицимером и убит (2 августа 461 года).

На Востоке борьба шла иначе. Положение Льва оказалось очень непрочным, так как Марциан назначил сына Аспара Ардабурия magister militum per Orientem, а во Фракии находилась большая группа нанятых Марцианом остготских войск под командованием Теодориха Страбона, который был родственником Аспара. В 466 году Льву удалось укрепить свои позиции. Исаврианский офицер по имени Тарасокодисс представил доказательства того, что Ардабу-рий был в заговоре с персами, это дало возможность Льву заменить Ардабурия более надежным человеком — варваром Иорданом из племени вандалов. Тарасокодисс, сменивший свое имя на более цивилизованное — Зенон (в честь выдающегося исаврианского генерала прошлых поколений), был назначен magister militum Фракии и женился на Ариадне — дочери императора. Укрепив, таким образом, свои позиции, Лев, игнорируя Аспара, начал осуществлять честолюбивую политику на Западе. Рицимер, которого теснили вандалы, был готов пойти на уступки Льву в обмен на поддержку армии и флота. Он согласился принять избранного Львом императора Анфимия, выдающегося римского генерала, внука Анфимия, правившего Востоком во время царствования Аркадия и Феодосия II. Анфимий двинулся на Запад с достаточным количеством войск и большой суммой денег, и 12 августа 467 года был провозглашен августом в Риме. В это же время мощный флот, под командованием Василиска, брата императрицы Верины, отправился на Запад.

Атака на вандалов потерпела полное фиаско. Поражение стоило империи потери Сицилии. В это же время фракийские войска подняли бунт против Зенона, который из-за своего исаврианского происхождения был очень непопулярен, и его пришлось снять с должности. Тем не менее Лев I настойчиво придерживался своей политики. Зенон был назначен консулом на 469 год и magister militum per Orientem, где его исаврианское происхождение было только на руку. Все это встревожило Аспара. Ариадна родила сына, которого назвали Лев, и он боялся, что маленький Лев станет наследником трона после смерти деда, а его отец Зенон возьмет в свои руки бразды правления. Поэтому он потребовал, чтобы Лев выдал свою вторую дочь за его второго сына Патриция и чтобы Лев назначил Патриция цезарем. Лев не обладал достаточной силой для сопротивления и подчинился этому требованию. Однако, в 471 году он предательски убил Аспара и его старшего сына Ардабурия. Патриций был свергнут, но оставлен в живых. В результате этого Льву пришлось столкнуться с восстанием clomesti-cus Аспара, Остриса, и объединением готов под предводительством Теодориха Страбона. Острие был разбит excubi-tors —' недавно организованной исаврианской личной охраной, и Страбон в конце концов подчинился (473 год) на условиях, что его назначат magister militum praesentalis, признают королем его группы остготов и будут ежегодно выплачивать дань в размере 2000 фунтов золота.

На Западе после поражения вандалами Рицимер и Анфимий вскоре рассорились, при этом первый назвал Анфимия бешеным галлом, а последний обозвал Рицимера косматым варваром. Это был открытый разрыв отношений, за которым последовала гражданская война, во время которой Анфимий был убит (2 июля 472 года). Августом был провозглашен сенатор по имени Оливрий, но он умер в том же году вместе со своим покровителем Рицимером. Король бур-гундов Гундобад, сменивший Рицимера в должности патриция, возвел в звание императора Глицекия, comes domestie-orum, 3 марта 473 года, но Лев I поддержал другого претендента, Юлия Непота, magister militum Далмации, который пошел с походом на Рим, разбил Гликерия и был провозглашен августом 24 июня 474 года.

В этом же году 18 января скончался Лев I. Наследником стал его внук, который сразу же назначил своего отца Зенона соправителем и вскоре умер. Положение Зенона было очень непрочным. Он не имел никаких наследственных прав как муж Ариадны, дочери Льва, как исаврианец он был очень непопулярным, а казна пустовала. В результате, его правление отмечено многочисленными бунтами и лишь благодаря искусной и беспринципной дипломатии ему удалось удержаться на троне в течение 17 лет. Вскоре после восшествия на престол он был вынужден бежать из Константинополя. Причиной был заговор, организованный вдовствующей Вериной, ее братом Василиском, Теодорихом Страбоном и исаврианским генералом по имени Илл. Василиск был провозглашен императором, но оставался у власти всего 18 месяцев (с января 474 по август 475 года). Он отдалил от себя Теодориха и Ил л а и вызвал ряд восстаний в городе, кардинально изменив решение Халкидона. Илл принял сторону Зенона и объединил с ним войска, но Тео-дорих Страбон продолжил восстание, и Зенон в качестве ответной меры взял к себе на службу большое количество остготов, расселенных Марцианом в Паннонии, и сделав их короля Теодориха Амальского magister praesentales. Планировалось провести большой двойной захват, в который огромная римская армия и остготы Теодориха Амальского должны были заключить Страбона, но римские войска не подоспели вовремя, а два Теодориха решили объединить силы. В конце концов Зенону удалось переманить на свою сторону Страбона, пообещав ему назначение на должность начальника солдат и обильную дань. Второй Теодорих двинулся в другую сторону и опустошил Македонию.

На западе в 475 году Непот был изгнан своим патрицием Орестом, который назначил на его место своего сына Ромула, и провозгласил его августом. Но в следующем году объединившиеся группы германцев, которые к этому времени составляли большинство в римской армии в Италии, подняли бунт. Они потребовали третью часть земель, подобно оседлым объединениям в Галлии, и когда Орест отклонил их требования, избрали своим королем Одоакра, скир-ского офицера, изгнали Ореста и свергли Ромула. Одоакр, как Рицимер, хотел добиться официального назначения патрицием, но без сомнения, наученный опытом последнего, решил, что прибытие императора чревато осложнениями. Поэтому он заставил сенат послать представителя к Зенону с просьбой о назначении его — Одоакра, патрицием и о предоставлении ему полномочий правителя Италии. Власти Зенона, как он считал, было достаточно для обеих частей империи. Так как Непот был еще жив и de iure (юридически) являлся императором, Зенон отклонил требования Одоакра, и нет никаких доказательств того, что он изменил свое решение позже, когда в 480 году Непот был убит, а Одоакр' занял Далмацию. Одоакр так и не был назначен патрицием и продолжал править как король, которого император терпел, но не признавал.

Римская империя, таким образом, прекратила свое существование на Западе — она распалась на часть варварских королевств. Вандалы правили африканскими провинциями, Сардинией, Корсикой и Сицилией. Позже Сицилия была передана Одоакру, за что он должен был выплачивать ежегодную дань. Одоакр правил Италией, Далмацией и тем, что еще осталось от Реции и Норика. В 458 году он оставил Норик, но завладел Сицилией. В Галлии вестготы, чье правление к этому времени распространилось уже до Луары и Соны с Роной, теперь занимали территорию между Дюрансом, Альпами и морем. К северу от Дюранса бур-гунды владели восточной частью Соны и Роны. К северу от Луары жили независимые ареморикане и бретонцы, а на нижнем Рейне франки. Между ними находилась небольшая римская территория, которой правил Сиагрий, потомок Этея, magister militum per Gallias. В 486 году она была завоевана Хлодвигом — королем франков. В Испании вестготы после смерти Майориана установили свое правление по всей стране, за исключением северо-запада, где свевььи асконцы все еще сохраняли свою независимость.

В 479 году Марциан, зять высланной вдовствующей императрицы Верины, поднял восстание против Зенона, но вскоре потерпел поражение. В следующем году Илл, который был назначен magister militum per Orientem, объединился с Вериной. Она провозгласила императором сенатора по имени Леонтий. Чтобы подавить восстание, Зенону пришлось прибегнуть к помощи германцев Малой Азии, но при этом он благоразумно удержал Теодориха в Константинополе. Илл был разбит и оставлен исаврианцами, но Теодорих, оскорбленный таким обращением, поднял восстание и начал разорять Фракию. Однако в 488 году Зенон поручил ему выбить Одоакра из Италии, и Теодорих отправился с походом на запад. Зенон, освободившись, наконец, от мятежников и варваров, мог в течение трех лет наслаждаться миром, пока не скончался 9 апреля 491 года.

Зенон унаследовал совершенно пустую казну, а так как ему постоянно приходилось выплачивать дань двум Теодо-рихам и исаврианцам, денег часто не хватало. Из-за своего непрочного положения он боялся увеличить налог. Его первый преторианский префект скорее бы отказался от должности, чем предпринял такой шаг. Себастьян, который стал префектом в 476 году, решил проблему путем продажи должностей. С начала IV века почетные придворные зарабатывали большие суммы денег на рекомендациях кандидатов на должности для рассмотрения императором (suffragi-um). Себастьян сделал suffragium монополией императора. Обычно казна и сам Себастьян обеспечивали suffragia. Иногда право быть назначенным пожизненно на определенную должность стоило внушительной суммы денег.

После Халкидонского собора восточные церкви раздирала вражда. Палестинские монахи, после того, как Ювенал вернулся с собора, подняли восстание и избрали другого патриарха. Потребовалось два года борьбы для того, чтобы вновь восстановить Ювенала в этом звании в Иерусалиме. В Египте Протерий, патриарх, назначенный советом после Диоскора, смог вступить в свои права только с помощью императорских войск, а после смерти Марциана его подвергли публичной казни. Лев, немного помешкав, наконец в 460 году изгнал при помощи армии монофизитского патриарха Тимофея «Кота» и поставил на его место халки-донского Тимофея «Белую Шапку». Василиск, стараясь укрепить свои позиции, издал энциклику, осуждавшую Хал-кидон. Ее с энтузиазмом приняли в Египте, Эфесе и других местах, но в Константинополе она спровоцировала ряд восстаний, и Василиск, побоявшись свержения, решил заменить ее на другую. Зенон симпатизировал монофизитам, он старался найти компромисс. В указе об объединении «Гено-тикон» он провозгласил свою верность никейскому и константинопольскому символам веры, поддержал 12 проклятий Кирилла, осудил доктрину Нестория и Евтихия и предал анафеме тех, кто придерживался другой веры в Халкидо-не или в любом другом месте.

«Генотикон» не удовлетворил крайних монофизитов, особенно египетских, которые потребовали более резкого осуждения Халкидона и радикальных халкидонианцев. Но, одновременно, этот указ был благосклонно воспринят многими умеренными монофизитами и его подписали лидеры обеих партий. Папа Феликс III тем не менее отказался принять «Генотикон», так как в нем не учитывались «Послания» Льва. Он безоговорочно осудил его и отлучил от церкви Акакия, константинопольского патриарха за то, что тот подписал его.

Когда умер Зенон, право выбора наследника вновь перешло к сенату, который передал это дело на рассмотрение императрице Ариадне. Ее выбор пал на пожилого служителя суда Анастасия, за которого она вышла замуж. Брат Зенона, Лонгин, который надеялся стать наследником, организовал волнения в столице и получил поддержку исав-рианцев. Но Анастасий без промедления арестовал его и выслал. Анастасий вел борьбу с исаврианцами до победного конца. На их окончательное покорение ушло 7 лет. С этого времени исаврианцы стали первоклассными полками в римской армии, но уже не пользовались политическим влиянием и лишились годовой дани, которую выплачивал им Зенон. Анастасию пришлось также вести борьбу с болгарскими завоевателями во Фракии, а в 502 году — войну с персами. Он собрал огромные силы для этой войны и после нерешительных военных действий было заключено семилетнее перемирие (506 год). В 513 году перемирия не возобновляли, но мир, тем не менее, сохранился несмотря на тот факт, что Анастасий, нарушив его условия, построил огромный город-крепость Дару в противовес опорному пункту персов — крепости Нисибис.

Анастасий был убежденным монофизитом, и патриарх Евфимий, возражавший по этой причине против его избрания, настоял на том, чтобы Анастасий подписал обязательство о соблюдении решений Халкидона. Анастасий согласился на это, но Евфимий продолжал выражать недовольство и вести интриги против «Генотикона». В 495 году император подтвердил факт его осуждения как несторианца. На его место пришел Македоний, который также был сторонником решений Халкидона. В 511 году Анастасий решил предпринять более жесткие меры против халкидонианцев, чья сила продолжала расти, и обвинил Македония перед церковным судом в нарушении клятвы, так как он (Македоний), несмотря на подписание «Генотикона», продолжал пропагандировать несторианские доктрины. Церковный суд и сенат осудили патриарха и он был сослан. Это снятие с должности было также утверждено и советом епископов. На место Македония был назначен Тимофей, убежденный монофизит. В следующем году антиохийский патриарх, который также был халкидонианцем, был снят с должности и на его место поставлен праведный и всесторонне образованный монофизитский теолог Север.

Защитником Халкидона выступил Виталиан, comes foe-deratorum во Фракии. Он собрал регулярные войска, состоявшие не только из варваров, но и из крестьян местных провинций. Анастасий, неспособный противостоять Вита-лиану, был вынужден пообещать ему назначение magister militum Фракии и провести всеобщий собор по вопросам веры, на котором председателем должен был быть папа. Так как папа Гормизд настаивал на том, чтобы первым условием этого собора было согласие императора и всех восточных епископов с решениями Халкидона и «Посланиями» Льва, переговоры были сорваны и Виталиан двинулся на Константинополь. На этот раз он был решительно разбит и восстание потерпело неудачу.

Большим достижением Анастасия было восстановление финансовой системы империи. Такого результата удалось достичь за счет продуманных и методичных реформ, целью которых было предотвращение казнокрадства и растрат. Его главной реформой была реформа по реорганизации земельного налога. Теперь большая его часть выплачивалась золотом, а натурой собиралось ровно столько, сколько требовалось на пропитание армии, Константинополя, Александрии и Антиохии. Все дополнительное обеспечение производилось за счет всеобщих закупок (соетрйо) у землевладельцев. Установленные цены компенсировали соответствующий налог золотом либо, если стоимость закупок превышала размер налога, выплачивались в золоте. СоетрПо мог быть назначен только личным решением императора. Это не распространялось на Фракию, где сумма налога была такой низкой, а количество войск таким большим, что практика взимания налога натурой стала традиционной. Анастасий также реформировал систему сбора налогов, назначив в каждом городе утбех, который нес ответственность за курийских сборщиков налогов. В результате подобной экономии Анастасию удалось освободить от налогов провинции, опустошенные войной или голодом, осуществить программу общественных работ, включая строительство крепости Дара и длинной стены Фракии, которая стала внешней защитой Константинополя, а также отменить в 498 году ненавистный сЬгуБа^угоп, который приносил столько бед городским беднякам. Он также приступил к отмене са-рхЬаПо, который тяжелым грузом лежал на плечах крестьянства. Несмотря на все эти освобождения, после его смерти в 518 году денежный запас казны составлял 320 000 фунтов золота.

Анастасий обычно назначал в преторианские префекты барристеров, но два его главных финансовых советника были работниками префектуры, которых он назначил префектами, Поликарп и Марин Сирийский. Последний был ответственным за унисИсеэ. Другой работник префектуры, Иоанн пафлагонийский был назначен comes sacrarum largitiones и осуществил основную реформу медных денег. Со времен Аркадия монетный двор не выпускал никаких денег кроме золотых solidi, semissis или tremissis и медных (nummi), стоимость которых определялась несколькими тысячами за solidus. Недостаток мелких разменных монет причинял массу неудобств населению, и поэтому выпуск новых медных монет, названных folles или ferunciani, равных 400 nummi (самые мелкие равнялись 20, 10 и 5), с радостью был встречен населением, а также оказался выгодным для императорской казны.

На Западе короли варваров приспособили для себя то, что осталось от римской административной машины, наскоро устроив для себя центральные правительства, основанные на традициях германских племен, члены которых заменили для римской армии рекрутов. В королевстве вандалов, которое занимало территорию, примерно равную провинции Африки, как нам известно, существовал главный министр praepositus regni, который был вандалом, но под управлением которого находились римские гражданские служащие, несомненно занимавшие в прошлом должности наместников. Под его правлением также состояли правители провинций, включая проконсула Африки.

Система провинций сохранилась также и в королевстве вестготов, которое занимало большую часть провинций Испании и еще семь провинций. Здесь при правителях все еще существовали юридические советники и officia, которым платили в аппопае и cellaria. В городах жители по-прежнему избирали defensores и tabularii, но помимо них в каждом городе был еще готский начальник, comes civitatis. Сохранились старые налоги, включая chrysargyron и таможенные пошлины. Размер земельного налога все еще устанавливали tabularii городов, а собирали его курииские sus-ceptores. Бывшими императорскими, теперь королевскими имениями (domus fiscales или dominicae), управляли comes patrimonii и, как и прежде, их сдавали в аренду conducto-res под присмотром actores.

Нам очень мало известно о положении дел во Франкском королевстве в это время. При Хлодвиге еще упоминается провинция Бельгика-ШБесипба), но уже позже система провинций исчезает повсюду, за исключением маленького района на юго-востоке, который перешел к франкам от королевства остготов — здесь все еще сохранялись rector provinciae или praefectus. В других местах основной административной единицей стали civitas под управлением их comes civitatis, хотя несколько городов иногда на время объединялись под руководством dux. Здесь также сохранился земельный налог, основанный на старых реестрах. В небольшом бургундском королевстве, которое, несмотря на самую большую протяженность, включало только части трех провинций, мы не находим следов сохранившейся провинциальной административной системы. Правительственной единицей были civitas или их подразделения pagus, в каждое из которых входили два comités: один римский и один бургундский.

Совсем другим было положение дел в Италии, где Одоакр, а за ним Теодорих, оставили нетронутыми не только администрации провинций, но и. центральное правительство, управлявшее Западной империей, и римский сенат. Как и. Одоакр, Теодорих пытался получить официальное признание от императора, но ему явно не удалось достичь соглашения с Зеноном или Анастасием. В 493 году он убил Одоакра и занял Равенну, где остгрты провозгласили его королем, «не ожидая приказа нового императора». Так как он долгое время был королем остготов, это провозглашение, вероятно, закрепляло его королевский сан и в Италии.

Хотя императоры официально не назначали ни Одоакра, ни Теодориха правителями, они их признавали de facto (фактически) и поддерживали с ними дипломатические отношения, пока не находили возможности ниспровергнуть их. Со своей стороны Одоакр и остготские короли всячески пытались снискать расположение римской аристократии. С большим почтением и уважением они относились к сенату, оставив неизменной всю административную иерархию и назначая практически на все гражданские должности римских граждан. Существовали префект города и преторианский префект Италии, а Теодорих даже возродил преторианскую префектуру Галлии, когда присоединил к своим владениям бывшие вестготские земли к востоку от Роны. Под руководством городского префекта служащие старых ведомств продолжали поддерживать работу акведуков и канализаций, следить за строительством общественных зданий и организовывать распределение еды для населения в то время, как квесторы и преторы продолжали устраивать игры. Под руководством преторианских префектов наместники города и Италии, а также правители провинций отправляли правосудие над римским населением в соответствии с установленными законами, которые Теодорих поклялся оставить неизменными, и собирали старые императорские налоги: земельный налог, размер которого составлял 2,5 solidi с iugum, установленный Май-орианом для уплаты жалованья служащим, chrysargyron, siliquaticum, установленные Валентинианом III, и таможенные пошлины.

Сохранились старые должности comitatus. Квесторы продолжали составлять проекты королевских конституций, начальники ведомств — заведовать военно-почтовой службой, руководить agentes in rebus и устраивать королевские приемы. Comes sacrarum largitionum продолжали руководить чеканкой монет и сбором ряда налогов, введенных для этих работ, comes rei privatae — управлять старыми императорскими землями.

Назначая на все эти должности римских граждан, Одо-акр и остготские короли получили право на таинственное звание clarissimus, spectabilis и illustris, и таким же образом они получили дополнительные почетные права, связанные с этими званиями. Они продолжали назначать патрициев и даже консулов. Последние не получали официального признания на Востоке, но по джентльменскому соглашению все кандидаты получали от императора дополнительные почетные права и таким образом место на императорском fasti.

Военные должности наоборот были оставлены для готов. Одоакр назначил magistri militum, но Теодорих отменил это звание и решил впредь именовать генералов своих экспедиционных войск comités или duces. При его последог вателе Аталарихе звание patricius praesentales было возрождено. В пограничных провинциях также существовали duces или comités: в Реции, Паннонии, Далмации и Сава-рии, в некоторых итальянских провинциях существовала должность duces, provinciarum, которые несли ответственность за борьбу с бандитизмом и тяжкими преступлениями. В некоторых городах были comites civitatis, командовавшие готскими гарнизонами, а в некоторых районах, где осели готы, существовали comites Gothorom per singuias civitates, которые прежде всего исполняли судебные функции, улаживали судебные дела между готами, а с помощью римских советников — между готами и римлянами.

Остатки римской армии были распущены. Служащие военных объединений типа scholares и domestici были уволены на пенсию, а служба в comitiva domesticorum стала обычной синекурой и использовалась для получения почетного звания. Армия комплектовалась рекрутами из числа остготских воинов, которые поселились на земле и ежегодно собирались из своих домов для того, чтобы пройти маршем перед королем и получить причитавшиеся им дары. Когда их мобилизовывали для активной службы, они получали паек и оружие, производившиеся'на старых императорских фабриках.

Одоакр создал, а Теодорих поддержал новую финансовую должность vice dominus или comes patrimonii, обычно занимаемую готом. В его обязанности входил сбор средств, шедших на личные нужды короля, включая дары, которые он раздавал готским воинам, и руководство группой имений, ренты с которых предназначались для этой же цели. Он также получал налоги с Сицилии, Далмации, которые Одоакр явно рассматривал как свою собственность. При Теодорихе такие же налоги стали получать из Испании, когда он принял управление вестготским королевством. Как представляется, Теодорих принял officium magistri militum и использовал их членов, comitiaci, в качестве личных посланников и агентов. С этой же целью он использовал штат готских вассалов, называемых saiones.

У германских королей была одна общая проблема — расселение племен на их землях. С Франкским королевством трудностей не возникало, так как большая часть франков осталась проживать на старых местах вдоль Рейна и в нижних странах, а их короли владели обширными государственными землями, полученными в качестве имперского наследия или путем конфискации. Этими землями они награждали тех представителей знати, которые поселились на вновь завоеванных территориях. Король вандалов Гейзерих, завоевав Африку, без колебаний использовал свои права завоевателя и начал широкомасштабную экспроприацию земель римских землевладельцев. Полученные таким образом в проконсульских провинциях земли он распределял в качестве необлагаемых налогом участков земли sortes vandalorum между своими вождями племен. Имения в других провинциях он либо оставлял себе, либо дарил членам своей семьи.

Первоначально раздача участков земли вестготам и бургундцам происходила под руководством Рима, когда два этих племени стали оседлыми федерациями, соответственно, в Аквитании и Савойе. Эта раздача основывалась на правилах имперской системы размещения (официально известной как metata, а в народе как hospitalitas), в соответствии с которой солдату выделялась 1/3 поместья хозяина. Это же правило распространялось и на землю хозяина. Дары носили постоянный характер и переходили по наследству к ближайшему наследнику. Тем не менее он не был обязан отчуждать это имущество. Если он эхо делал, то римский землевладелец имел преимущественное право покупки. Разделу подлежали только обработанные земли, а лесистые участки и пустыни обрабатывались сообща, пока какая-нибудь партия не забирала себе их часть, в случае чего другая партия могла забрать себе такой же по величине участок. Позже доля варваров, как в вестготском так и бургундском королевствах, была увеличена на 2/3.

В Италии объединения племен потребовали от патриция Ореста подобных же земельных наделов в размере 1/3. Когда Одоакр стал королем, он исполнил это требование. Теодорих, завоевавший Италию, устроил резню среди объединений Одоакра и отдал эти земли остготам. В Италии царили более справедливые порядки: те землевладельцы, которые не хотели сдавать трети своих земель варварам, платили соответствующий налог (tertiae или третью часть ренты) в казну. Король оставлял за собой право забрать у них треть земли для варваров, если возникнет необходимость. В королевстве вестготов участки земли, предназначенные варварам, налогом не облагались, в то время как в остготском королевстве варвары платили постоянный земельный налог.

Такая широкомасштабная экспроприация, как ни странно, не вызвала большого возмущения. Наоборот, имеются сведения о высокой оценке деятельности преторианского префекта Теодориха Либерия, который как раз и занимался раздачей земель в Италии.

«Нам доставляет удовольствие благоприятно отозваться 0 таком способе распределения земли, при котором как владельцы, так и готы с римлянами остались довольны. Обычно между соседями возникают споры, но в данном случае раздел имений, наоборот, привел к согласию… Землевладельцы объединились в связи с разделом земли, дружба людей возросла из-за общих для них потерь, а протектор получил землю по себестоимости. Итак, безопасность целого государства была сохранена»9.

Королевства варваров соединили в себе характерные пороки как римской империи, так и самих варваров. Хотя многие из них были довольно влиятельными, их короли, как и императоры оказались столь же беспомощными и не могли положить конец коррупции и вымогательствам среди администрации. Традиционные злоупотребления, типа взяточничества и дополнительных приработков, оставались бесконтрольными. Добавились и новые злоупотребления — незаконное насилие вождей племен варваров и самих римлян. Король Теодорих несомненно восхищался римской цивилизацией и никогда не пренебрегал возможностью навязать своим подданным добродетели стаэ, дух закона и порядка. Он запрещал готским войнам заниматься грабежом деревень, когда они приходили в Равенну, чтобы получить причитавшиеся им дары, и постоянно уменьшал налоги в провинциях, через которые проходила его армия, в качестве компенсации за ущерб, нанесенный жителям.

Он также считал необходимым оказывать покровительство (ий^о) тем просителям, которые утверждали, что их жизни оказались в опасности из-за незаконного насилия их врагов. Кроме того, с этих просителей брали клятву, что они не будут использовать свои Баю для незаконных целей.

Нам известно об одном случае, когда заю убил римлянина, которому он был отдан на поруки. Безусловно, эти меры были обусловлены присутствием королевских Баю. Таким было положение дел при Теодорихе, жестком и просвещенном правителе, когда Италия, как говорили, переживала золотой век мира и процветания. Страницы работ Григория Турского пестрят ужасными историями о незаконных жестокостях, которые после двух веков франкского правления воспринимались как обычные жизненные неприятности.

Гейзерих и его сын Хунирик были фанатичными ариан-цами и жестоко преследовали своих католических подданных. Хунирик организовал облаву на 4966 католических епископов и священников и выслал их в южные пустыни, находившиеся под контролем туземных вождей, а позже сослал епископов на Корсику, где их заставляли принудительно работать, рубить лес для флота. Другой король вандалов, Тразамунд, вновь закрыл церкви и выслал епископов в Сардинию, где они оставались более 20 лет. Короли бур-гундов, вестготов и остготов, хотя и были арианцами, оказались более терпимыми и поддерживали в целом дружеские отношения с католической иерархией. Теодориха даже приглашали для решения спорных выборов на папский престол. Франки, которые при Хлодвиге были обращены в католичество, не вступали в споры с римскими подданными, но в то же время они бесстыдно раздаривали церковные земли своим последователям и заставляли избирать своих ставленников в доходные епархии.

ГЛАВА ІХ. ЮСТИНИАН

Библиография

Правление Юстина I детально освещено в книге А. А. Васильева «Юстин I, предтеча эпохи Юстиниана» (Кембридж, Масс., 1950). По правлению Юстиниана самые значительные работы — С. Diehl, Iustinien et la civilisation Byzantine au siede VI (Париж, 1901) и объемный труд В. Rubin, Das Zeitalter Iustinians, вышел первый том этого издания (Берлин, I960).

Основные описательные источники: «Войны» Прокопия, продолженная Агафием и Менандером Протектором. Прокопий в «Тайной истории» дает нелицеприятный анализ эпохи правления Юстиниана. В его же «Эдефисии» содержится подробный отчет о строительной деятельности Юстиниана. Особый интерес представляет популярная история Ма-лалы, который был современником Юстиниана. У Иоанна Корила можно найти запись известных стихов о подвигах Иоанна, начальника солдат в Африке с 546 по 548 г. Евагрий излагает историю церкви с точки зрения халкидонианца, Иоанн Эфесский — с точки зрения монофизита. Из источников самые интересные — Новеллы Юстиниана и записи актов второго вселенского собора в Константинополе.

После смерти Анастасия престол вновь оказался без наследника, и после каких-то тайных интриг сенат избрал Юстина comes excubitomm — Юстин был крестьянского происхождения, поднявшийся из рядовых служащих. Он был некультурным, и как утверждали, даже безграмотным; при подписании бумаг пользовался трафаретом. Он был родом из деревни возле Наисса, был воспитан халкидонианцем и поэтому говорил на латыни. Он быстро изменил церковную политику Анастасия, сняв с должностей Севера Антиохийского и других монофизитных епископов, за исключением Тимофея Александрийского, затем он вновь объединился с папой. У Юстина не было сыновей, но было несколько племянников, которым он дал хорошее образование. Самым способным из них был Петр Сабатийский. Он был усыновлен Юстином и поэтому взял имя Юстиниан, Он немедленно выдвинулся, получив должность comes domesticorum, а затем magister militum praesentalis. Его расценивали как фактического правителя при условной верховной власти дяди. Когда в 528 году Юстин тяжело заболел, он короновал Юстиниана как своего соправителя (4 апреля). Через два месяца (1 августа) он умер, и Юстиниан стал законным наследником.

Юстиниан несомненно был сильной личностью. Он назначил способных министров с энергичными характерами и пользовался их неистощимой верностью. Сам он был одаренным и добросовестным руководителем. Он мог работать в течение долгих часов, уделяя большое внимание деталям. Его ошибкой было, пожалуй, то, что он брал на себя много обязанностей. Юстиниан был глубоко верующим человеком и выдающимся теологом. Он ставил себе честолюбивые цели, как например, бороться с коррупцией в правительстве и его неэффективной работой, провести реформу законодательства и сделать справедливым правосудие. Очень важным он считал объединение церквей на основе православной доктрины. Кроме того, в его планы входило восстановление территориальной целостности империи и отвоевание западных провинций и самого Рима у еретических варваров, наводнивших эти территории. Эти стремления вылились в один общий план действий. Достигнув церковного единства и искоренив несправедливость и притеснения, он надеялся на помощь Бога в успешном проведения кампании против варваров. Уничтожив коррупцию и вымогательства, он надеялся укрепить финансовую мощь империи накануне планируемых войн. Покорение варваров сделает возможным ликвидировать ересь, в особенности арианство на Западе, и божья благодать снизойдет на империю.

Еще до вступления на трон Юстиниан влюбился в актрису по имени Феодора и, презрев социальные предрассудки, женился на ней. У Феодоры было много ненавистников и врагов, но она без сомнения оставалась верной и преданной Юстиниану вплоть до его смерти в 548 году. Это была способная женщина с сильным характером, щедрая и благодетельная по отношению к друзьям и мстительная по отношению к врагам. Она вдохновляла Юстиниана в критический момент его правления — во время восстания «Ника>>, — и он в одном из своих законов открыто признался в том, что был обязан ей советом и мужеством. Часто утверждают, что она подавляла Юстиниана, но до нас не дошло свидетельств этого. Будучи страстной монофизиткой, она кардинально расходилась во взглядах со своим мужем на религиозной почве, но никогда не шла дальше того, чтобы оказать поддержку и обустроить преследуемых членов секты. Ее взгляды не влияли на церковную политику Юстиниана. Она всей душой ненавидела главного преторианского префекта Юстиниана Иоанна Каппадокийского, но Юстиниан держал его на этой должности в течение 10 лет, и лишь обманным путем удалось вызвать к нему немилость императора.

Юстиниана поддерживала группа способных министров, которых он сам выбрал и продвинул, иногда даже из самых незнатных слоев населения. Проведение законодательной деятельности он доверил выдающемуся юристу Трибониану, назначенному им квестором. В качестве министра иностранных дел он использовал патриция Петра, одаренного дипломата, работавшего начальником ведомств. Он выдвинул Иоанна Каппадокийского с должности писца в ведомстве та-gister тПИлпп, где Юстиниан безусловно смог оценить его способности, когда он еще занимал этот пост при Юстине, на должность префекта Востока. Иоанн осуществил широкомасштабные административные реформы и оказался очень способным, если не сказать жестоким, финансистом. Блестящий генерал Велисарий, который участвовал в походах против персов, вандалов и остготов, начал свою карьеру в качестве одного из военных вассалов Юстиниана. Во время войн Юстиниан также использовал своего двоюродного брата Германа, способного генерала, и одного из своих евнухов, Нарсеса, который проявил себя выдающимся командующим.

В самом начале правления (январь 532 года) Юстиниана произошло несколько восстаний. Волнения начались во время одного из обычных цирковых состязаний, когда, воспользовавшись случаем, болельщики команд-соперниц голубых и зеленых, объединились под лозунгом «Ника» (покорять) и штурмом взяли дом городского префекта, чтобы освободить своих сторонников. Группа недовольных аристократов воспользовалась народным движением и стала вдохновлять толпу на требование увольнения Иоанна Каппадокийского и Трибониана, а когда Юстиниан стал соглашаться с этими требованиями, провозгласила императором Ипатия, племянника Анастасия. В городе в это время находилось несколько войсковых частей, но их верности нельзя было доверять. Юстиниан замышлял побег, но Феодора вдохновила его на то, чтобы отстаивать свои права при поддержке верных войск. Ве-лисарий и Мунд, Востока и Иллирии, которые находились в то время в Константинополе, устроили в цирке резню среди толпы восставших и подавили восстание.

Война с Персией началась еще при Юстине. У Юстиниана не было никаких интересов в этом регионе, но он хотел поддержать статус-кво. В 532 году после нескольких нерешительных операций он подписал вечный мир с новым царем персов, Хосроем. По этому договору он согласился выплатить персидскому царю 11000 фунтов золотом для окончательного удовлетворения требований последнего и в качестве вознаграждения за защиту Кавказа.

Теперь Юстиниан развязал себе руки для планов на Западе. Королевство вандалов было самым агрессивным из всех варварских королевств и вызывало самую большую ненависть. Вандалы создали мощную морскую державу и занимались организованным пиратством. Кроме того, они были яростными арианцами и жестоко преследовали своих католических римских подданных. Начал гонения король Гейзерих (428–477 гг.), а продолжил его сын Хунерик (477–484 гг.). Гундамунд (484–496 гг.) прекратил гонения, но Тразамунд (496–523 гг.) возобновил их и выслал католических епископов в Сардинию. При Гильдерихе гонения были ослаблены и отношения с Константинополем улучшились, но в 530 году Гильдерих был свергнут Гелимером. Юстиниан воспользовался возможностью выразить свой протест против свержения дружелюбно настроенного короля и намеревался оказать военную помощь. Этот замысел был отвергнут всеми генералами, которые слишком хорошо помнили масштабы бедствий, вызванных прежними экспедициями против вандалов, и преторианским префектом Иоанном, который не забыл тех огромных финансовых потерь, которые принесла кампания Льва. Тем не менее Юстиниан настоял на своем и поход окончился блистательным успехом. Велисарий отправился в Африку на кораблях с войском в 20000 человек, высадился на берег, не встретив сопротивления, и, приветствуемый римским населением, сокрушил вандалов в битве. Остатки варваров были переправлены на кораблях в Константинополь и распределены в пять полков Юстиниановых вандалов, которые несли службу на восточном фронте. Африка стала отдельной преторианской префектурой, включавшей африканские провинции и Сардинию (534 год).

Следующим намерением Юстиниана было возвращение Италии. Здесь после смерти Теодориха в 526 году наследником остался его десятилетний внук Аталарих, при официальном регентстве своей матери Амаласунты, дочери Теодориха. Она продолжала проримскую политику отца и дала Аталариху либеральное образование. Во время ее правления готы проявляли недовольство и настаивали на том, чтобы Аталариха воспитывали в германских традициях, вместе с группой детей готских аристократов. Под их влиянием молодой принц пристрастился к алкоголю и умер в 534 году, Амаласунта, стремясь укрепить свое положение, вышла замуж за своего двоюродного брата Теодахада, слабохарактерного человека, которого она думала подчинить своей воле. Но он вскоре заключил ее в тюрьму и в 535 году убил. Юстиниан воспользовался появившейся возможностью. Он выразил свой горячий протест и оккупировал Сицилию и Иллирию, одновременно предлагая Теодахаду тайные условия. После некоторых колебаний Теодахад от них отказался.

Тогда Велисарий с небольшим войском в количестве 10000 человек пошел на север, захватил, Неаполь, единственный город, оказавший ему сопротивление, и свободно вошел в Рим (536 г.). Остготы свергли Теодахада и избрали своим королем Витигиса, предусмотрительного, компетентного начальника. В феврале 537 года он осадил Рим, но Велисарий держался до тех пор, пока зимой 537–538 гг. не прибыло подкрепление в количестве 6500 человек. Готы сняли осаду, и Велисарий немедленно двинулся на север, оккупировал Лигурию, где Милан восстал против готов, и захватил Римини. К этому моменту ход войны изменился. Готам удалось отвоевать Милан, безжалостно истребив все мужское население, а женщин и детей продав в рабство. Тем не менее Велисарий вскоре перехватил инициативу: готы согласились отступить за реку По и сдали оставшуюся часть Италии. Такие условия удовлетворяли Юстиниана. Среди римских войск в Африке вспыхнул бунт, и одновременно восстали мавры. Спокойствие было восстановлено двоюродным братом Юстиниана Германом. Но появилась гораздо более серьезная угроза на Востоке, где персидский царь Хосрой начал роптать по поводу вечного мира, который связывал ему руки, в то время как Юстиниан мог совершать новые завоевания на Западе. Велисария тем не менее не устраивала частичная победа. Путем искусных и не очень честных действий он овладел Равенной, королевской сокровищницей, и захватил Витигиса в плен. Готская война казалась оконченной, и Велисарий отплыл в Константинополь (540 год). Тем временем Юстиниан был занят проведением правовых и административных реформ. 13 февраля 528 года он назначил комиссию по составлению свода всех действующих императорских конституций. Впервые Кодекс Юстиниана, заменивший грегорианский, гермогенианский кодексы и кодекс Феодосия, был опубликован 7 апреля 529 года. 15 декабря 530 года император назначил вторую комиссию по систематизации работ классических правоведов. Эта работа заняла три года. 16 декабря 533 года был опубликован «Дигест». Так как за время работы было принято много новых правовых реформ, кодекс был исправлен. Вторая и окончательная редакция вышла в свет 16 ноября 534 года. 21 ноября 533 года был издан официальный учебник римского права.

Самой важной реформой из числа административных была реформа об отмене действия suffragia (535 г.). Эта система, как справедливо полагал Юстиниан, порождала коррупцию и вымогательства, так как правители провинций, купив за огромные деньги свои должности, хотели возместить свои затраты. Со значительным ущербом для казны Юстиниан заплатил за отказ от должности тем, кто получил право назначения на различные посты. Таким образом он получил suffragia, но смог удержаться сам от обременительной suffragia. Все назначавшиеся на должность губернатора должны были принести торжественную клятву, что они никогда не будут платить либо обещать плату за свои посты. Юстиниан также составил ряд стандартных инструкций (mandata) для правителей и укрепил defensores civitatis в надежде на то, что они будут защищать свои города от незаконных вымогательств. Затем он кардинально реорганизовал провинциальную систему. К этому времени наместничество и соответствующие должности comes Orientis и praefectus Augustalis перестали выполнять какую-либо полезную функцию. Наместничество было отменено, хотя титулы comes Orientis и praefectus Augustalis были сохранены для правителей Сирии I и Египта I.

В Малой Азии викариаты Азии и Понтики были соединены юрисдикцией губернатора во Фригии Пакатианской и Галатии I; две из таких провинций слились воедино, а в двух других военное и гражданское руководство было объединено. В Каппадокии пост губернатора был совмещен с должностью comes domurum,управляющего императорскими имениями в провинции. Новые правители были облечены как военной так и государственной властью, входили в привилегированный ранг spectabilis и обладали верховной судебной властью. Они разбирали все случаи, вплоть до тех, плата за которые составляла 750 solidi, а в некоторых слу-чаях рассматривали жалобы из соседней провинции. Две существовавших провинции Армения I и II вместе с Великой Арменией и сатрапиями были реорганизованы в 4 провинции. Перемены произошли и в Восточной провинции. Но здесь военное командование было отделено от гражданского и несколько правителей было переведено на должности spectabillis так, чтобы они могли противостоять duces.

Такое различие в обращении было обусловлено тем, что в Сирии duces имели обязанность оказывать военное сопротивление персам, в то время как в Малой Азии военная власть правителей была направлена только на подавление разбоев. В Египте военное и гражданское руководство были объединены, так же как и в Малой'Азии, потому что единственной существовавшей здесь проблемой были гражданские беспорядки.

В Константинополе Юстиниан предоставил дополнительные полномочия начальнику полиции praefectus vigilum, переименовав ее в praetor plebis, и создал новое ведомство quaesitor, которое должно было ведать делами многочисленных посетителей и эмигрантов, наводнивших город. Для того, чтобы облегчить снабжение армий на Нижнем Дунае, он также создал новое ведомство quaestor exereitus. Фракия была слишком истощена, чтобы снабжать эти армии, и за quaestor были закреплены, помимо Скифии и Мезии I, где располагались сами армии, богатые морские провинции Кария, Кипр и острова Эгейского моря, откуда продовольствие отправляли на кораблях на Дунай.

Так как успех военных действий зависел от божьего расположения, Юстиниан страстно стремился к переустройству церкви. Было принято много законов, направленных на подавление симонии и на то, чтобы в епископы и священники избирались только достойные люди, которые вели праведный образ жизни. Другие законы регулировали выборы аббатов и аббатис и соблюдение дисциплины в мужских и женских монастырях. В 529 году в среде аристократии была проведена чистка, и те, кто были признаны виновными в тайном совершении языческих обрядов, были наказаны. Всем язычникам было предписано принять христианство и креститься. В случае неподчинения им грозила высылка и конфискация имущества. Были ужесточены законы против манихеев и монтанистов, а ответственность за возникающие препятствия ложилась на евреев и самаритян. Относительно монофизитов Юстиниан применял примиренческие методы. Была проведена конференция шести халкидонианцев и шести умеренных монофизитов, на которой была принята формулировка, обнародованная императором в 533 и получившая одобрение папы Иоанна II в 534 году. В ней не упоминалось ни о единосущии, ни о двойственной природе Христа, но провозглашалось, что Христос, «который был воплощен в человека и распят, является одним из святых единосущной троицы». Ни крайние халкидонианцы, ни рьяные монофизиты не приняли бы такой формулировки. В 536 году Агапий, преемник папы Иоанна II, приехал в Константинополь и явно пытался убедить Юстиниана в ее неортодоксальности. Во всяком случае Анфимий, патриарх Константинополя, который был одним из тех, кто поддерживал указ 533 года, был свергнут, и начались гонения на монофизитов.

Как только Велисарий покинул Равенну в 540 году, готы возобновили борьбу, избрали нового короля, Илдебада, а после его смерти — Эрариха. Вскоре Эрарих был свергнут за предательство, а готы избрали нового великого вождя — Тотилу, который вел войну в течение 10 лет. Тотила быстро перехватил инициативу у римских генералов, сменивших Велисария, и вскоре оккупировал большую часть Южной Италии. В 544 году Велисарий вернулся с подкреплением для истощенной армии, но она состояла всего из 4000 человек, и Тотила, продолжая делать успехи, в 546 году отвоевал Рим. В 550 году он даже завоевал Сицилию.

В 540 году, в том же году, когда остготы собрались с силами и возобновили борьбу, Хосрой нарушил договор о вечном мире и совершил неожиданное нападение на Сирию. Ему удалось захватить много городов, включая Антиохию, и уйти с огромным количеством трофеев и пленных. В следующем году он атаковал Лазику (Колхиду) на Кавказе и захватил ее главную крепость Петру. После этого успех уже не так сопутствовал ему, и в 545 году было подписано 5-летнее перемирие в обмен на 5000 фунтов золота. Это перемирие не распространялось на Лазику, где Хосрой отказался вернуть завоеванные территории. В 551 году римляне отвоевали Петру, и в этом же году перемирие было возобновлено. Оно все еще не распространялось на Лазику, но в 557 году, когда оно вновь было продлено, Лазика была включена в договор и в 561 году был подписан 50-летний мир. Хосрой отдал завоеванные в Лазике территории, за что Юстиниан обязался платить ему дань 30 солидов в год, условно за защиту Кавказа от северных варваров. За первые семь лет деньги были выплачены вперед, а на восьмой год состоялась следующая выплата еще за последующие три года.

Успех Тотшц>1 способствовал тому, что Юстиниан наконец осознал серьезность положения в Италии. Он назначил командовать итальянской кампанией своего двоюродного брата Германа, который на деньга, взятые из казны, и доходы собственного обширного имения быстро собрал значительную армию во Фракии. Но он умер прежде, чем смог повести эту армию в Италию, и командование было передано Нарсесу, одному из императорских евнухов, который проявил незаурядный военный талант. Нарсес настоял на сборе денег для выплаты значительных задолженностей итальянским полкам. Он собрал еще большее количество войск, в которые вошли значительные силы объединений ломбардов и герулов. В Италии Нарсес нанес решительное поражение готам. В этой битве был убит Тотила (весна 552 года). Через несколько месяцев на Молочной горе (Монте-Латгаро) он вновь нанес поражение войскам готов под начальством преемника Тотилы Тейи (октябрь 552 года). Осталось выбить франков из Северной Италии, которую они захватили, чтобы помочь готам, и ослабить оставшиеся готские гарнизоны. В 554 году Юстиниану удалось наложить прагматическую санкцию, которая регулировала управление в отвоеванных провинциях Италии. В этом же году Нарсес полностью покорил Италию, а Юстиниан, воспользовавшись гражданской войной в Испании, покорил южные части этой страны, включая Новый Карфаген, Малаку и Кордубу.

В последний период своего царствования его реформаторские усилия пошли на убыль, но законы, которые он издавал, говорят о том, что он продолжал заботиться о благосостоянии провинций и порядке в церкви. Он все сильнее и сильнее проявлял интерес к теологии, особенно к проблеме примирения халкидонианцев и монофизитов. Камнем преткновения был тот факт, что Халкидонский собор восстановил в правах Феодора из Мопсуестии, Феодорита Кир-рского и Ива Одесского, которые, по мнению монофизитов, были заражены несторианством. Юстиниан пришел к выводу, что их обвинения являются частично обоснованными, и в 553–554 годах издал указ из трех глав, в котором осуждались конкретные работы Ива и Феодорита, а Феодор был провозглашен еретиком. Восточные патриархи были вынуждены подписаться под этим указом, но папа Вигилий отказался поставить свою подпись и вообще на Западе указ был принят плохо. Юстиниан в 547 году вызвал Вигилия в Константинополь и заставил его вынести решение 1исНса<;ит, в котором указ из трех глав получал одобрение. Обеспокоенный волной протеста на Западе, Вигилий вскоре отменил свое решение. Тогда Юстиниан в 533 году собрал вселенский собор в Константинополе, который должным образом утвердил указ. Вигилий отказался присутствовать на этом соборе, но силой был заставлен подчиниться. Все усилия Юстиниана оказались напрасными: монофизиты не были удовлетворены небольшими уступками и на Западе произошел раскол. Большинство церквей на несколько десятилетий отказались принять решения собора в Константинополе. Разногласия между халкидонианцами и монофизитами теперь приняли устоявшийся характер. Иаков, монофизитный монах, тайно провел посвящение епископа Эдессы в 542 году. Остаток своей жизни он занимался созданием тайной иерархии монофизитных патриархов, епископов и духовенства, и ко времени его смерти, в 572 году, монофизиты стали хорошо организованной, независимой церковью.

Неудача не остановила Юстиниана, и он продолжал поиски единой формулы. К концу жизни он убедил себя в правильности крайней формы монофизитсгва арЬШагккЬсеИзт. Основная доктрина этого направления заключалась в том, что тело Христа не подвержено разложению и нечувствительно. В 554 году он издал указ, по которому арЬШаЛобосейБт признавался доктриной православия, и приказал патриархам подписаться под этим указом. Все они отказались, но неминуемая борьба не состоялась из-за смерти императора.

Отвоеванные западные провинции не укрепили империю, но зато истощили, даже слишком, ее ресурсы. Хотя первоначальная победа в Африке в 536 году была быстрой и полной, постоянное беспокойство доставляли мятежи среди римских войск и восстания мавров, продолжавшиеся вплоть до 548 года. Примерно то же произошло и в Италии, когда первоначальный успех Велисария был стремительным и казалось, что завоевание Италии закончено (540 год), но потребовалось еще двенадцать лет тяжелых битв, прежде чем страна была полностью подчинена. За это время она подверглась сильному опустошению. В обоих этих случаях Юстиниан допустил одну и ту же ошибку — он не воспользовался первоначальным успехом Велисария. Он посылал слишком маленькие подкрепления и, что еще хуже, очень мало денег, надеясь на то, что новые провинции будут сами платить за себя. В результате правительство задолжало довольно крупные суммы войскам в Италии и Африке. Моральный дух войск был сломлен, даже не принимая в расчет мятежи и дезертирство. Неудача сопутствовала императору и на востоке, где ему пришлось столкнуться с крайне решительным и агрессивным врагом в лице персидского царя Хосроя. Императору приходилось либо держать большое количество войск на границе для контроля над Хосроем, либо покупать мир путем тяжелой дани. Ему также приходилось иметь дело с постоянными нападениями болгаров и склавинов в Иллирии и Фракии. Западные армии страдали от нехватки людей и денег не столько из-за недостатка ресурсов, сколько из-за неумения императора оценить ситуацию. В 551 году существовала возможность собрать для Нарсеса большую армию и снабдить его достаточным количеством денег для выплаты всей задолженности. Если бы это было сделано на десять лет раньше, возможно, Италия и не была бы разрушена перед ее окончательным присоединением.

Получилось так, что новые завоевания приносили очень маленький доход, а все расходы на усмирение врагов легли на восточные провинции. Оба преторианских префекта, Иоанн Каппадокийский, который находился на этих постах с 531 по 541 гг., а также Петр Барсимкийский, который занимал должность comes sacrarum Iargitionum и преторианского префекта с начала 540 г. и до конца правления Юстиниана, были способными финансистами. Иоанн ввел ряд решительных мер по экономии денежных средств, отменив дорогостоящие cursus publiais, за исключением великого стратегического пути к персидским границам. Введя строгие проверки, он искоренил растраты и служебные злоупотребления, особенно в армии, но ему пришлось прибегать также и не к слишком мудрым мерам, как например, урезать заработную плату восточным limitanei. Кроме того, он увеличил налоги, введя дополнительный земельный налог, так называемый aerikon, который приносил 3000 фунтов золота в год. При таком плачевном финансовом положении отмена suffragia не могла длиться долго. Правительство стало вновь продавать должности. Петр Барсим также фактически установил государственную монополию на шелк, которая приносила огромные доходы, и одновременно свободно продавал другие монополии.

Потери людской силы во время западных завоеваний не были столь значительны. Численность армии, конечно, пришлось увеличить. К концу правления Юстиниана полевая армия насчитывала около 150 000 человек, почти на 50 % больше, чем восточные сот^аЫэ в начале V века. Впрочем, рекрутов поставляли отвоеванные провинции — одна только Африка предоставила пять полков всадников вандалов и подразделения мавров и нумидийцев. Не было недостатка и в добровольцах. Все завоевания Юстиниана осуществлялись за счет армии, набранной в пределах империи. Помимо римских полков, в число которых входили отборные войска исаврийцев и иллирийцев, были и так называемые федеративные войска, состоявшие из иностранных легионов варваров. Задействованы были и союзники варвары, но таких было мало (исключением является последняя кампания против готов).

В общем, присоединения Италии, Африки, Сардинии и части Испании, скорее ослабили империю. Многие из новых провинций ко времени их окончательного завоевания были экономически истощены и их покорение и защита легли дополнительным грузом на уже сверх меры истощенные ресурсы Востока. Но такое состояние империи в конце правления Юстиниана было обусловлено не только честолюбивой внешней политикой императора. Гораздо более важным фактором была эпидемия бубонной чумы, которая, возникнув в Пелузии, в 542 году захватила Египет, Палестину и Сирию, а в 543 году достигла Константинополя. В последующие годы чума распространилась по всей империи и поразила даже Галлию. За первоначальной вспышкой последовали другие: особенно страшные зарегистрированы в Константинополе в 558 году, в Италии и Галлии — в 570–571 гг. и вновь в Константинополе — в 573–574 гг. У нас нет данных о смертности, но известно, что во многих местах земля оставалась не возделанной из-за нехватки людей.

ГЛАВА Х. ПОСЛЕДОВАТЕЛИ ЮСТИНИАНА

Библиография

История этого периода описана в книге «Средневековая история, кембриджское издание», т.2, IX. В работе P. Go-ubert, Byzance avant U Islam дано детальное описание персидских войн и переговоров с персами (в т. 1 Byzance et L’Orient, Париж, 1951) и отношений с франками (в т. 2 Byzance et L’Occident, Париж, 1955).

Основные первоисточники: отрывки из Менандера Протектора, сборник работ Феофана Византийского и введение Иоанна Епифанейского. Правление Маврикия описано у Феофилакта Симокатты. Западная история представлена Павлом Диаконом. Источником информации по истории Италии конца VI в. служат письма папы Григория Великого.

Юстиниан умер 14 ноября 565 года, не назначив наследников. Самым достойным из уцелевших членов его семьи был Юстин, сын Германа, занимавший должность magister militum Иллирии. Но другой Юстин, его племянник, долгое время служивший cura palatii, не теряя времени, провел собственные выбору. Сын Германа был переправлен в Александрию и вскоре казнен.

Как оказалось, Юстин II страдал манией величия. У него были преувеличенные взгляды на силу и могущество империи, равно как и на свое императорское достоинство. Он чувствовал, что выплачивать дань варварам ниже его достоинства, так как Римская империя должна властвовать и навязывать свою волю военной силой. Когда к нему приезжали послы из Персии и Аварского ха-каната, он обращался с ними с преднамеренной грубостью. Начало его правления было отмечено- рядом катастроф. В 569–571 гг. в Африке вспыхнуло восстание мавров. В 571–572 гг. вестготы отвоевали большую часть римской провинции, включая Кордубу, но хуже всего было то, что в 565 году ломбарды под предводительством короля Альбоина покинули свои бывшие поселения в Иллирии и захватили Италию, быстро наводнив Венецию, Эмилию и Лигурию. Несмотря на эти бедствия, Юстин в 572 году намеренно спровоцировал войну с Персией, отказавшись выплачивать предусмотренную договором годовую дань, и принял под свое покровительство армян, которые взбунтовались и обратились за помощью к Риму. За этими опрометчивыми действиями последовали другие бедствия — в 573 году Хосрой покорил Сирию, опустошил Апамею и захватил главный форпост — крепость Дару.

Эта новость пошатнула слабое сознание Юстина, и он сошел с ума. Императрица Софья, воспользовавшись одним из просветлений, заставила его назначить цезарем Тиберия, comes excubitorum. Тиберий, приняв дополнительное имя Константин, правил империей от имени Юстина вплоть до смерти последнего в 578 году. Тогда же Тиберий стал Августом. Тиберий считал, что надо любыми способами дать стране мирную передышку. Он согласился выплачивать аварам годовую дань в размере 80 солидов.

Таким образом ему удалось сдерживать их агрессивность в течение нескольких лет. В 580 году они тем не менее захватили Сирмий, и. в 582 году Тиберий был вынужден уступить им. В Италии он также предпочитал военным действиям денежные выплаты. После смерти Альбоина ломбарды не стали избирать нового короля, а раскололись на тридцать разрозненных групп, которыми руководили duces. Они продолжали продвигаться, на юг. И один dux утвердился в Сполеции, другой — в Беневенте. Правда, Тиберию удалось путем подкупа убедить некоторых duces пойти на службу к Римской империи и вести борьбу против своих соратников.

На Востоке единственным желанием Тиберия было возродить римскую мощь и престиж, необходимые для того, чтобы добиться сносного мира с персами. Но даже для таких скромных планов ему нужно было временное перемирие. Нужно было время на создание армии. Ему удалось добиться трехлетнего перемирия (за это он платил 30 соли-дов в год) в Месопотамии, но не в Армении. Тиберий собрал довольно большую армию и в 578 году назначил Маврикия, способного каппадокийского офицера, magister mi-litum Востока. Маврикий одержал несколько побед, и теперь Тиберий мог вести переговоры о перемирии. Он предложил Хосрою выгодные условия: возвращение Армении, Иберии, Арзанена, завоеванных римлянами, в обмен на Дару, захваченную Хосроем. Договор был уже почти подписан, когда в 579 году Хосрой скончался, а его преемник Гормизд, боясь потерять за счет таких уступок престиж в глазах Рима, прекратил переговоры. Война тянулась вплоть до смерти Тиберия, 14 августа 582 года. Умирая, он провозгласил августом Маврикия.

Тиберий радикально изменил как внешнюю, так и внутреннюю политику своих предшественников. Юстин после попытки примирения монофизитов указом об объединении в 571 году начал гонения. Тиберий ослабил эти гонения и не препятствовал существованию монофизитов. По части финансов Юстин был осмотрительный, даже скупой. Правда, в начале своего правления он отменил suf-fragia, распространив на всю империю схему, введенную Юстинианом в Италии. В соответствии с ней епископы и аристократия провинции избирали губернатора провинций. Вскоре он тем не менее возродил suffragia, ввел пошлину на вино и обязал держателей хлебных талонов в Константинополе платить за них. Благодаря этим мерам, а также уменьшению количества дани, ему удалось накопить значительное состояние. Тиберий, наоборот, был расточительным. Он не только вновь отменил в 574 г. suffragia и новый годовой налог, введенный Юстином; после вступления в права августа в 578 году он уменьшил годичный налог, в течение 4 лет урезав его размер на четверть. Он щедро тратил деньги на дань варварам, на содержание армии. Своих наследников он оставил с тяжелыми договорными обязательствами и пустой казной.

Маврикий продолжал концентрировать силы в районе персидской границы, а на Западе и на Балканах удерживал варваров посредством дани. Относительно успешно дела шли в Италии, где он принудил франкского короля Хильдеберта захватывать север Италии в 584, 585, 588 и 590 годах. Ломбарды ответили на франкскую угрозу выбором короля Автария, но не все duces подчинялись ему и некоторые остались на службе у Рима. Итальянские провинции к тому времени представляли собой небрлвшое количество замкнутых территорий, окружающих Равенну, Рим, Геную, Неаполь и несколько других городов. Сообщения между этими районами были непостоянными и ненадежными. Войны сменяли перемирие и страна стала представлять плачевное зрелище. Иногда успех сопутствовал римлянам (так, Григорий Великий упоминает об отвоевании Ауксимы у ломбардов в 599 году), но в целом вторжения варваров продолжались. Тот же Григорий упоминает о потерях Венафра и Кротоны. Кроме того, многие города на римских территориях были покинуты жителями, не выдержавшими постоянных набегов. Папе пришлось объединить епархии многих покинутых городов с теми, которые сохранились по соседству. Только Сицилия избежала вторжений и продолжала процветать.

При таких обстоятельствах в римское правительство стало входить все больше военных. Во главе правительства стоял magister militum, теперь называемый экзархом. Местом его жительства была Равенна. Он практически являлся главным правителем, а преторианский префект Италии был у него в подчинении. В провинциях все еще оставались гражданские правители, но гораздо более значимыми были duces и magistri militum военных районов. Даже отдельные города управлялись трибунами или comités их гарнизонов.

В Африке экзарх также был облечен высшей властью, а преторианский префект играл второстепенную роль. Главными врагами здесь были мавританские племена, которые дважды за время правления Маврикия поднимали восстания. Даже в довольно обширных мирных районах Проконсуларии и Бизацены все города были укреплены. Но положение здесь не было таким неустойчивым как в Италии, и страна, казалось, благоденствовала.

На Дунае Маврикию удалось сохранить мир, согласившись на увеличение дани аварам с 80 до 500 солидов в год. На восточном фронте война продолжалась, а финансовые ресурсы страны все более и более истощались. В 588 году Маврикий решил урезать плату солдатам на 25 %. В результате возник мятеж, во время которого Приск, ша-gister militum, был изгнан и солдаты избрали своим генералом Германа, dux Финикии. Под его руководством они продолжали войну с Персией. В конце концов, благодаря доброй услуге Григория, антиохийского патриарха, они снова стали верноподданными при условии, что сокращение заработной платы будет отменено. Герман был предан военному суду и осужден на смерть, но казнь была отложена, и он получил награду за свою службу. В 591 году Гормизд был предательски убит, а его сын Хосрой, будучи не в состоянии сам противостоять Варану, восставшему сатрапу Мидии, бежал на римскую территорию и, сдавшись на милость Маврикия, предложил вернуть Марти-рополь, Дару, Армению и Арзанену в обмен на помощь Риму. Маврикий предоставил в его распоряжение армию, с помощью которой Хосрой отвоевал свое царство и выполнил свою часть договора.

Теперь Маврикий мог перевести войска на дунайский фронт. С 592 по 602 год был проведен ряд кампаний против аваров и славинов. Маврикий все еще ощущал нехватку денег и лишился популярности, приказав армии перезимовать к северу от Дуная и остаться на территории врагов в 593–594 гг. Кроме того, он приказал расплачиваться с армией не наличными и пайковыми деньгами, а оружием и форменной одеждой. В 601 году Маврикий вновь приказал армии провести зиму к северу от Дуная. В результате вспыхнул мятеж под руководством не облеченного полномочиями офицера по имени Фока. Восставшие предложили трон сыну Маврикия Феодосию. А когда он отказался — тестю Феодосия Герману, который скрывался в убежище. Маврикий не мог оказать должного сопротивления и также ушел в надежное место. Герман попытался захватить верховную власть, но армия решила отдать предпочтение Фоке, й сенат послушно избрал его 23 ноября 602 года. Фока устроил резню Маврикию и всей его семье.

Правление Фоки (602–610 гг.) представляло из себя бесконечную цепь бедствий. Представитель незнатного рода, он не мог рассчитывать на верность подданных. Против него часто организовывались заговоры, которые он подавлял со свирепой жестокостью. Авары быстро наводнили Фракию и Иллирию; Нарсес, п^1з1ег пиНЬнп Востока, поднял восстание; Хосрой, стремясь отомстить за своего благодетеля, вторгся в пределы империи, захватил Сирию, Палестину и Каппадокию и даже вошел в Халкидон. Единственной не тронутой частью империи осталась Африка, и именно Ираклий, сын экзарха Африки, осадил Египет с суши, а Константинополь — с моря, сверг Фоку и был провозглашен вместо него императором. Первые 10 лет правления Ираклия были не менее бедственными, чем годы правления Фоки. Хосрой захватил Иерусалим, вынес из него истинный крест, захватил и оккупировал Египет. Ираклий думал о возвращении в Африку, но народ потребовал, чтобы он остался в столице. С 622 года, проведя ряд блестящих кампаний, он разбил персов, и в 629 году персидский царь вернул истинный крест Иерусалиму, но восстановленные Ираклием границы империи оказались недолговечными. В 634 году арабы, вдохновляемые учением Мухаммеда, вторглись в Палестину и в 636 году одержали решающую победу над императорской армией в битве на Ярмуке. В 638 году

Иерусалим был сдан арабам, а еще до смерти Ираклия, в феврале года, они оккупировали Египет

ГЛАВА ХІ. ИМПЕРАТОР И ЕГО СОВЕТНИКИ

Библиография

Систематическое изложение данного материала отсутствует. Можно обратиться только к моей книге «Later Roman Empire» (Оксфорд, 1964), гл. XI. Об отношениях церкви и государства см. S. L. Greenslade, Church and State from Constantine to Theodosius (Лондон, 1954).

Как юридически, так и практически поздняя империя была абсолютной монархией. Император лично назначал на все должности вплоть до правителей провинций и командиров полков. Он начинал войны и заключал мир. По своей воле он мог облагать налогом и освобождать от него. Он распоряжался жизнью и смертью своих подданных и обладал высшей законодательной властью. Продолжали действовать некоторые правила прошлого, когда император был республиканским магистратом и был обязан своей властью народу. «Решения императора имеют силу закона, — писал Ульпиан в начале III века, — потому что народ высшим законом дал ему независимость и власть»10. Это заявление встречается в Дигес-те Юстиниана и повторяется в его установлениях. Так как предполагалось, что народ передает императору всю полноту власти и не в состоянии отменить его, эта доктрина не имела практического значения, за исключением тех случаев, когда трон пустовал. Из этого был сделан вывод, что senatus consulta мог принимать решения самостоятельно «потому, что когда количество римского населения увеличилось настолько, что стало невозможно собрать его в одном месте для принятия закона, было решено, что разумнее вместо народа собирать сенат»11. Тем не менее, начиная с I в. н. э., действия сената ограничивались выражением мнений по поводу поступков императора. Несомненно, пережитком старого республиканского мышления была точка зрения, что император, хотя лично не подчиняется законам (Legibus solutus) и может по своему желанию создавать новые законы и изменять старые, должен быть законопослушным. По словами Амвросия, «император издает законы, которые сам должен первым соблюдать»12 По существу император обладал всей полнотой власти, но не был деспотом. Отсюда идет различие, подмеченное Григорием Великим: «Разница между королями варваров и римским императором состоит в том, что короли варваров — это господа рабов, а римский император — господин свободных людей»13.

С другой стороны, с прошлых времен сохранилось представление об императоре как о Боге. Первые императоры официально являлись богами, но не для римских жителей, а только для жителей провинций. Но когда все жители Римской империи стали ее гражданами, это различие исчезло. Некоторые императоры в III в., как например Аврелий, открыто заявляли, что они «господа и боги» (dominus et dues). Другие, как Диоклетиан, предпочитали быть lovius, наместниками и представителями Iupiter optimus maximus. Трудно до конца понять, что на самом деле означало это притязание на божественность. Оно неоднократно обыгрывалось чтецами панегириков, которые иногда открыто обращались к императору как к богу, а иногда туманно утверждали, что император имеет какую-то связь с богами. Когда император стал христианином, он уже не мог больше быть богом и остался лишь наместником бога. Константин был глубоко убежден, что он является слугой бога и что верховные божества своей божественной волей возложили на него управление миром. Евсевий в панегирике, написанном на 30-летие восшествия Константина на престол, развил эту идею и провозгласил Константина чуть ли не четвертым членом Троицы. Все, что было связано с императором, а также его дворец, казна, опочивальня, считалось священным, так что вскоре слово sacra стало обычным греческим словом императорских конституций. Неподчинение императору считалось святотатством. Трудно разобраться, насколько все это было в действительности важным. Верные христиане иногда считали своим долгом бросить вызов императору, а восставшие хотели его убить.

Политическая теория поздней империи вполне закономерно была крайне ограниченной. Абсолютная монархия признавалась единственно возможной формой правления. Философы и историки часто обращались к императору с речью по поводу королевского сана, но эти речи содержали в основном перечень тех добродетелей, которыми должен обладать хороший правитель и которыми, предполагалось, должен в высшей степени обладать император. Самой главной из этих добродетелей считалась филантропия — любовь к ближнему.

Единственной конституционной проблемой было отношение императора с церковью. В начале своего существования церкви были независимыми, самоуправляемыми сообществами, избиравшими собственного правителя. С другой стороны, по языческим обычаям император должен был нести ответственность за поддержание pax deorum, т. е. обеспечивать для империи благосклонное отношение богов. Поэтому надо было следить за тем, чтобы обряды отправлялись правильно и жители империи соблюдали моральные правила.

Когда Константин принял христианство, он одновременно сохранил за собой обязанность поддержать pax Dei путем установления единого для всех церквей способа поклонения богу. Он верил, что «высшее божество может рассердиться не только на человечество, но и на него самого, которому божественной волей было назначено править всеми земными делами»14, если он будет попустительствовать спорам внутри церкви. Он заявлял, что считает «своим высшим долгом рассеивать заблуждения, подавлять опрометчивую неучтивость, и таким образом представить всевышнему истинную религию, честное согласие и соответствующее поклонение»15. Можно было ожидать, что церкви, привыкшие к независимости, отвергнут эти требования, но на самом деле они приняли их с радостью и приветствовали вмешательство императора. Донатисгы обратились к Константину с просьбой разрешить их спор с Цецилианом, а когда были осуждены двумя советами епископов, апеллировали лично к императору. Афанасий, осужденный собором в Тире, обратился к Константину с просьбой об отмене решения собора. Единственным отступлением стало предписание, принятое Антиохийским собором, состоявшимся вскоре после Никейского. Оно гласило, что «если священник или дьякон, осужденный епископом, либо епископ, осужденный собором, посмеет беспокоить жалобами императора в то время, как он должен обращаться только к большому совету епископов, он в этом случае никогда не будет прощен и не будет иметь возможности защитить себя или надеяться на восстановление»16. Именно в соответствии с этим законом впоследствии Афанасий бы осужден своими врагами на Востоке. Его последователи не придавали значения подобному обвинению.

Таким образом, император был признан верховным судьей в решении всех церковных споров. Ожидалось, что он по вопросам доктрины будет советоваться с советом епископов, но он собирал соборы, председательствовал на них либо лично, либо посылал своего представителя, утверждал и приводил в исполнение их решения. Многие императоры заняли такую позицию. Примером исключительной терпимости ко всем сектам можно считать Валентиниана, I, который отказывался собирать соборы по вопросам веры, заявляя, что «не будет правильным, если я, мирянин, стану вмешиваться в подобные дела. Это дело епископов, и они могут встречаться и обсуждать их, если захотят»17 Некоторые императоры, например, Феодосий I, Зенон, Юстиниан, принимали решения, не посоветовавшись предварительно с епископами. Они утверждали истинную веру императорским указом, а епископов приглашали подписаться под ним. Это не вызывало народных протестов, за исключением тех случаев, когда чьи-либо взгляды не совпадали с императорской волей.

Доктрину религиозной терпимости проповедовала обычно та сторона, которая терпела поражение в церковных спорах. Донатисты первоначально взывали к вмешательству Константина, и только когда он окончательно отклонил их требования, они выдвинули воззвание: «Что император должен делать с церковью?»18 Афанасий обратился к Константину с жалобой на совет епископов, и вновь, когда Константин поддержал его противников в арианс-ком споре, он и его союзник Гиларий выдвинули требования религиозной свободы и пожалели о вмешательстве императора в церковные дела.

В 494 году папа Геласий дерзко осудил Анастасия из Рима, где он находился под защитой арианского короля, сформулировав таким образом доктрину о двух властях:

«Ваше Величество, существуют две вещи, посредством которых можно управлять миром: священный авторитет епископов и императорская власть. Из них гораздо более важной является ответственность священников, так как им приходится предъявлять счет по божественному решению так же и к королям людей, ибо вы знаете, самый милосердный сын Бога, что хотя вы и превосходите по своему достоинству всех живущих, вам самому приходится почтительно подчиняться вершителям дел божественных и искать у них оснований для собственного спасения… Вы знаете, что в религиозных вопросах вам лучше подчиняться, чем главенствовать, и что в этих вопросах вы зависите от их решения. Вы не можете подчинить их своей воле. С какими чувствами вы должны будете подчиняться тем, кому отведена роль руководить божественными таинствами, если сами священники станут подчиняться вашим же законам?»1

Многие императоры стали бы возражать против такого положения на том основании, что бог наделил их правом вершить не только светские дела, но также и духовные. Они бы возразили, что по вопросам теологии им следовало советоваться с епископами, но они могли бы спросить: «С какими епископами?» Отношения между императором и церковью на самом деле усложнились. Когда между епископами возникали споры, императору трудно было определить свою точку зрения. Анастасий мог заявить, что подчиняется епископам Востока, которые подписались под «Генотиконом», но он сам был папой, который не шел в ногу с остальными.

Поздней Римской империей правила коалиция императоров, которые были либо августами, либо цезарями. На самом деле два столетия, которые прошли с того времени, когда Диоклетиан в 285 году назначил Максимиана цезарем Запада, и до свержения Ромула в 476 году. Только однажды в течение трех лет империей правил один император. Константин был единственным августом с момента поражения Лици-ния в 324 году и до своей смерти в 337 году. Но в течение этого времени некоторыми частями империи правил его сын, провозглашенный цезарем. Констанций II также был единственным августом со времени поражения Магненция в 353 году и до своей смерти в 361 году. Но перед тем как начать кампанию против Магненция, он назначил Галла цезарем «а Востоке и провозгласил Юлиана цезарем на Западе. Со времени смерти Констанция II (3 ноября 361 года) императорами были Юлиан (26 июня 363 года) и Иовианн (17 февраля 364 года), но. Валентиниан через месяц единоличного правления поставил своего брата, Валента, править Востоком. После смерти Валента, 9 августа 378 года, юридически в течение пяти месяцев императором был Гра-циан, пока 19 января 379 года он не назначил Феодосия императором Востока. Но в течение всего этого времени соправителем являлся его младший брат Валентиниан II. В период междуцарствия Авита и Майориана, с 27 октября 456-го по 28 ноября 457 года, а также — Либия Севера и Антемия, с 19 ноября 466-го по 25 марта 467 года, практически императорами всей империи были Марциан и Лев.

Очевидно, что представлялось невозможным для одного императора справиться с проблемами империи, тянувшейся от Британии до Тигра. Необходимы были по меньшей мере два императора, один на Западе и один на Востоке, для того чтобы держать в повиновении варваров на протяжении всей границы и препятствовать появлению узурпатора в заброшенных районах империи. Теоретически императоры независимо от того, были они августами или цезарями, формировали единую коалицию, которая управляла всей империей. Все законы и официальные предписания провозглашались одним императором от имени всех других, а письма, посылавшиеся императору, были адресованы всей коалиции. Преторианские префекты также представляли отдельную коалицию, совместно управлявшую делами империи, и указ одного преторианского префекта издавался от имени всех остальных. На самом деле отношения между соправителями сильно различались. Диоклетиан фактически являлся главой команды из четырех императоров, хотя юридически Максимиан был равен ему по старшинству. Констанций II держал в узде всех своих цезарей. Он сам назначил преторианских префектов и других министров, которым позволял контролировать-денежные доходы в их административных районах. Довольно тесно сотрудничали в проведении административных реформ Валентиниан и Валешухотя они радикально расходились на религиозной почве. Грациан оказал военную поддержку Валенту и Феодосию I. После смерти

Грациана Феодосий стал фактически единственным правителем. Его авторитет был выше авторитета Валентикиана II, правящего на Западе и авторитета Аркадия, являвшегося цезарем на Востоке. Но с 395 по 408 год возникали постоянные разногласия между правительством Гонория и Аркадия. В результате этого восточная и западная части империи развивались отличными друг от друга путями. В основном ош всегда поддерживали дружеские отношения, и восточное правительство несколько раз помогало западному: один раз — во время кампании против Алариха в 408 году, а другой раз — против узурпатора Иоанна, в 425 году, и дважды — против вандалов, в 431 и 467 гг. Но императоры были далеки от того, чтобы образовать коалицию в полном смысле слова. Между двумя частями существовала свободная торговля и свободная миграция. В обеих частях была довольно надежная валюта, но законы не соблюдались до конца, потому что конституции, изданные одним императором, обычно публиковались только в его части империи. После Кодекса Феодосия, который был принят в обеих частях в 438 году, было официально решено, что конституция, изданная одним императором, не будет действовать в других доминионах, пока он ее формально не примет и не обнародует.

В Римской империи никогда не существовало законных прав наследования трона. Некоторые императоры, последним из которых был Диоклетиан, считали, что император не должен принимать во внимание кровное родство, а должен избирать своим наследником самого достойного. Чувство родства тем не менее оказалось довольно сильным, особенно в армии. И, начиная с Константина, трон всегда переходил к сыновьям и другим ближайшим родственникам императора, даже если они еще были детьми. Несмотря на невыгодное положение несовершеннолетних, такой порядок, гарантировавший стабильность и вероятность династии, всячески поддерживался. Даже когда уже не оставалось муж-чин-наследников, — женщины императорской семьи могли передавать наследственные права династии посторонним людям, выйдя за них замуж. Так, положение Марциана было укреплено женитьбой на Пульхерии, последней представительнице рода Феодосия, а Анастасия — союзом с Ариадной, дочерью Льва и вдовой Зенона.

В соответствии с конституцией август мог назначать императора, а также равного себе августа или более низкого по положению цезаря. До тех пор, пока оставался хотя бы один из членов императорской коалиции, второй император не мог быть назначен без его согласия. Если в живых не оставалось ни. одного члена коалиции, избирали нового императора. В соответствии со старой конституционной традицией, шедшей от принципата, избирателями могли быть сенат и народ, но впоследствии в качестве избирателя вместо народа стала выступать армия. С IV века право выбирать имел только «дворец» или «министры», чем выбор формально утверждался голосованием сената и признанием армии. Очень часто император фактически являлся кандидатом какого-либо могущественного государственного деятеля. На Западе Майориан, Либий Север и Олибрий были кандидатами Рицимера, патриция и главнокомандующего, а на Востоке Марциан и Лев были, избранниками Аспара, п^1з1ег тШ1ит ргаеэе^аНз.

Императоры обычно гарантировали своим сыновьям или другим избранникам право наследования трона, провозгласив их императорами еще при своей жизни. Диоклетиан детально разработал сложную и искусственную схему, по которой два августа должны были отрекаться от престола одновременно, провозгласив при этом августами своих цезарей и назначив двух новых цезарей. Эта схема, не учитывавшая законов кровного родства, сразу же потерпела крах, и Константину пришлось вернуться к принципу наследственности и назначить цезарями своих сыновей и племянника, когда они достигли совершеннолетия. Валентиниан пошел еще дальше и провозгласил своего сына Грациана августом в 368 году, когда ему было только восемь лет. Феодосий подобным же образом поступил со своими двумя сыновьями, которые стали августами будучи еще детьми, а Аркадий провозгласил Феодосия II августом сразу же после его рождения.

Узурпаторы обычно начинали свое правление с получения признания армии или хотя бы ее части. Они могли также, если получали контроль над Римом или Константинополем, провести свои выборы в сенате. Но до тех пор, пока существовал другой император, они могли легализовать свой захват власти, только получив его признание, поэтому первым их шагом обычно была просьба, обращенная к существующему императору об утверждении их выборов.

Когда император избирал своего соправителя или преемника, он обычно ориентировался на людей, имевших опыт административного и военного правления. Выбранный Гра-цианом Феодосий I был преуспевающим dux. Антемий и Непот, кандидаты Льва на управление Западной империей, оба были людьми признанными и талантливыми. Вполне закономерно, что императоры, назначаемые высшими генералами, часто были людьми никак себя не проявившими: им отводилась роль послушных марионеток. Марциан и Лев были простыми трибунами и были выбраны Аспаром потому, что Марциан был его личным адъютантом, Лев управлял его имениями. Арбогаст выбрал Евгения, magister scrinii, и Кастина Иоанна, primicerius нотариусов; оба они имели низкие придворные титулы.

Когда проводились настоящие выборы, редко случалось, чтобы был избран старший и опытный министр йли генерал, После смерти Юлиана трон предложили Салюцию, преторианскому префекту Востока, а когда он отказался, был избран младший офицер Иовиан, primicerius protecto-res. Иногда случалось, что взаимная зависть препятствовала выборам выдающихся людей, и конкурирующие фракции сходились на какой-либо ничем не примечательной кандидатуре, которой, как они считали, можно было управлять. Незаконные претенденты и узурпаторы составляли довольно незаметную группу. Магненций был всего лишь командиром полков Юпитера и Геркулеса, а Феодор, который, как утверждали, организовал заговор против Вален-та, был вторым старшим нотариусом.

Могущественные генералы обычно предпочитали сохранять свое влияние за троном и правили через марионеточных императоров. Сами они никогда не стремились облачиться в пурпур. Иногда причиной этого было их германское или ари-анское. происхождение, не приемлемое-для императора, но magistri militum римского происхождения й православной веры, подобный Кастину или Оресту, был также нежелательным на месте. императора. Тем не менее Аспар, сам отказавшись от трона, который был ему предложен сенатом, потребовал, чтобы его сына Патриция, который, как и он, был арианцем и варваром, назначили цезарем. Возможно, военные начальники боялись потерять тесную связь со своими войсками, на верности которых покоилась их власть, если они замкнутся в уединении священного дворца. Или же они предпочитали осуществлять фактический контроль над империей, не обременяя себя церемониями, обязательными для императора.

У императоров было два официальных штата советников: сенат и консистория. Сенат еще при приципате перестал быть влиятельным совещательным органом. Во времена поздней Римской империи сенат навряд ли смог бы вернуть утраченные функции, так как сессии сената проходили в Риме, а с середины III века император редко посещал этот город. Сенат в Константинополе, как представляется, мог чаще выполнять консультативные функции, но серьезные дебаты в обеих палатах возникали редко.

После битвы при Адрианополе, во время которой Ва-лент погиб, а Грациан был на тот момент вне досягаемости на Западе, константинопольский сенат уполномочил Юлия, п^1Б1ег тШЬшп ОпепНБ, устроить резню среди готских войск. В 408 и 409 годах, когда Рим был окружен Алари-хом и его вестготами, а Гонорий был заперт в Равенне, римский сенат принял на себя ведение переговоров о выкупе города и ответственность за провозглашение конкурирующего императора Приска Аттала по приказу Алариха. Но это были исключительные случаи.

В полномочия сената не входила совещательная функция. Он должен был только подтверждать и поддерживать решения императора, разделяя всеобщую ненависть к нему вследствие непопулярных действий. Так, Стилихон поставил перед римским сенатом вопрос о мире или войне с Ала-рихом и заставил его проголосовать за обременительную дань, необходимую для поддержания мира. Зенон поднимал перед константинопольским сенатом вопрос о двух Те-одорихах и выжал из сената постановление, что императорская казна не позволяет выплачивать им обоим то, что они требуют. Таким образом, он разделил ответственность за начало войны с отвергнутым претендентом, который был вынужден подчиниться. В соответствии с конституцией сенат теоретически мог издавать законы. На самом же деле он просто регистрировал императорские конституции. Но в 446 году был издан закон, по которому любое предложение должно было обсуждаться придворными министрами и сенатом в отдельности и совместно, перед тем как оно могло быть формально обнародовано. Иногда восточный сенат выполнял функцию верховного суда, президентом которого был император. или его представитель. Подобная практика впервые возникла при Марциане и приняла закономерный характер при Юстиниане.

Консистория была менее древним и почетным институтом, чем сенат. Появилась она при принципате. Император, как и все магистраты, принимая какое-либо решение, держал совет с группой консультантов (consilium), которую сам избирал. Consilium principes стал consistorium, когда его члены перестали стоять в присутствии императора. Членство в консистории было непостоянным и зависело от выбора императора, но обычно в нее входили министры и ряд неофициальных лиц. Выбор императора не ограничивался сенаторами, и служащие из сословия всадников также часто принимали участие в заседаниях. Во время правления Констанция II консистория все еще являлась подлинным совещательным органом государства, который обсуждал проблемы и выносил решения. Аммиан рисует яркую картину оживленных собраний консистории, обсуждавшей принятие мер для подавления восстания Сильвана. Постепенно число членов конеистории росло, и она все больше стала заниматься формальными делами типа распределения должностей и званий, распределения даров и пожертвований, принятия верноподданнических обращений и т. п. К V веку ее собрания стали такой же пустой формальностью, как и собрания сената, но не более того.

Судя по всему, вместо консистории был сформирован внутренний кабинет, известный как дворец (palatium) или знать дворца (procers palatii). Он состоял из главы министров и одного, двух членов, но ничего похожего на кабинетное правительство в империи не было. По поводу большинства вопросов император справлялся у министра конкретного ведомства и очень редко обращался к совету министров. По привычке император часто обращался к советникам, которых он сам отбирал и которые не были министрами. Дациан, патриций и консул при Констанции ІІ, никогда не занимал никаких постов, но при этом был влиятельным советником императора. Говорят, что он играл большую роль в выборах Валентиниана I после смерти прежнего императора. Марин Сирийский был финансовым экспертом при Анастасии, являлся инициатором многих важных финансовых, реформ, хотя в течение нескольких лет занимал всего лишь должность клерка в преторианской префектуре, пока не стал преторианским префектом.

Об отсутствии какой-либо эффективной кабинетной системы свидетельствуют противоречивые законы, вырабатываемые и аннулируемые по предложению разных министров. Так, принятый в 440 году по предложению преторианского префекта закон, дающий ему возможность отправлять правосудие над солдатами и гражданскими служащими, был через три месяца аннулирован из-за волнений среди солдат, а через шесть месяцев закон распространялся уже только на служащих тШЫт. Последний закон был адресован одному из этих служащих и, возможно, предложен ими самими. Отсутствие кабинета сказывалось и в тех случаях, когда императором был несовершеннолетний, слабоумный или ленивый человек. Ни сенат, ни консистория, ни внутренний кабинет императорских министров не контролировали правительство. Контроль осуществляли либо частные лица, либо клики, следившие за получением информации императором и управлявшие его рукой во время подписания документов. Такими закулисными силами часто являлись высокопоставленные министры государства или генералы, подобные Анфемию, занимавшему пост преторианского префекта Востока в последние годы царствования Аркадия и несовершеннолетия Феодосия II, или Стилихону, п^15Ьег тШЬлп ргаеэе^аНэ, в первые тринадцать лет. правления Гонория. Среди тех, кто оказывал влияние на. слабого императора, могли быть и придворные евнухи, официально не являвшиеся членами администрации, как например, Евстрофий г- в течение короткого времени в начале — царствования Аркадия или Хрисафий — в последнее десятилетие царствования Феодосия II. Подобную роль могли выполнять и женщины из императорских семей.

Мать Феодосия II, Юстина, правила империей от имени маленького Валентиниана II; его старшая сестра Пульхе-рия и его жена Евдокия — от имени Феодосия II, Галла Плацидия — от имени своего сына, Валентиниана III.

На Востоке престиж императорского звания был очень высок; даже когда на троне оказывался человек слабохарактерный, подобный Аркадию, сыну Феодосия II, авторитет императора открыто не оспаривался и империей правили от его имени те, кто смог установить над ним власть. Императоры типа Марциана и Льва, которые были людьми неприметными, не обладавшими отличительными способностями и обязанными своему возвышению поддержке генерала Аспара, иногда получали возможность утвердиться и занять независимую позицию: Льву в конечном счете удалось избавиться от своего слишком властного хозяина. Восстания на Востоке были редкостью и их легко подавляли. При Диоклетиане Домиций Домициан был легко приведен к подчинению; при Валенте Прокопий получил очень незначительную поддержку. Только Зенон, которого ненавидели как исаврянина, презирали как выскочку и который, как представляется, не обладал ни замечательной внешностью, ни способностями политического деятеля или солдата, столкнулся с многочисленными восстаниями, но даже и ему удалось в конце концов пробиться.

На Западе императорское звание не вызывало столь беспрекословного подчинения. При Диоклетиане Каравзий правил Британией около десяти лет, полностью пренебрегая тетрархией, а после смерти Константина и Максенция был провозглашен своими войсками императором. Узурпатор Маг-ненций сверг Константа. Манг Максим Грациана, а Ва-лентиниан II был убит своим п^151ег тШЬит Арбогастом и заменен Евгением. Гонория постоянно тревожили претенденты на престол Аттал, Константин, его сын Констант и Иоанн, которому удалось пережить их всех. После его смерти Кас-тин, magister тПН;ит, посадил на престол Иоанна. После смерти Валентиниана III на троне сменился ряд императоров, большинство из которых были ставленниками великих magister тИНит Рицимера, Гандобада и Ореста.

Такое различие между Западом и Востоком было обусловлено долгими и неизменными традициями монархии на Востоке- Персов сменили цари эллинов, и после короткого и несчастливого периода республиканского правления восточные провинции пригласили правителем Августа. На Западе подобная традиционная неприкосновенность никогда не окружала личность законного императора, и честолюбивые или недовольные генералы легко могли заставить свои армии провозгласить их императорами. Другой причиной большей стабильности монархии на Востоке был тот факт, что императорами гораздо реже оказывались люди, которые не в состоянии были выполнять свою главную функцию — защиту доминионов от внешних врагов. Объектом набегов варваров были только балканские провинции. Все остальные части империи обычно оставались в безопасности. С другой стороны, западные территории — Иллирия, Галлия и сама Италия были уязвимы, и когда император, как например Гонорий, становился не в состоянии защргщать отдаленные доминионы, они, естественно, поддерживали его местного соперника, как например Константина.

С конца IV века между двумя частями империи еще более углубились различиями в военной организации. Частью это было связано со стратегическими соображениями, но больше с ситуацией, сложившейся после смерти Феодосия Великого. Когда он умер, вскоре после подавления узурпатора Евгения, он оставил западные части под контролем Стили-хона, своего любимого генерала, который командовал объединенными войсками империи, и поручил его заботе своего несовершеннолетнего сына — императора Гонория. Стили-хон, воспользовавшись молодостью Гонория, укрепил свое служебное положение, заменив должность magister utrius-que другой, militae praesentalis — главнокомандующий армии. Comités rei militaris и duces находились под его управлением. Он также взял на себя полномочия присваивать офицерские звания и осуществлять административный контроль над comités и duces, назначая членов своего собственного officium на ключевые посты в этих ведомствах. В результате этого magister militum praesentalis, пли, как его стали называть, патриций, фактически стал правителем Западной империи. Он пользовался поддержкой армии и, уверенный в ее преданности, мог по своей воле назначать или снимать императора. Росту его влияния способствовал слабый характер двух императоров, которые правили влечение шестидесяти лет после смерти Феодосия, Гонория и Валентини-ана III. Стилихон безраздельно правил империей в течение тринадцати лет. После его смерти был короткий промежуток гражданского правления, но вскоре Констанций утвердил свое превосходство и в конечном счете в последний год своей жизни стал соправителем Гонория. В начале правления Ва-лентиниана III за место патриция шла жестокая и открытая борьба. В 433 году в этой борьбе победил Аэций. Он стал патрицием и правил империей более двадцати лет. После его смерти и смерти Валентиниана III патрицием был Рицимер. С этого времени любой император, который выказывал знаки независимости, быстро свергался. В конце концов Одо-акр пришел к выводу, что патриций должен править Западом при условном суверенитете восточного императора.

На Востоке сложилась совсем другая ситуация. Когда Феодосий двинулся с войском против Евгения, номинальным правителем восточной части империи стал его сын Аркадий, а фактически контроль осуществлял преторианский префект Руфин. Руфина сменил Евтропий, его главный евнух. Главы правительства, будучи гражданскими лицами, настороженно относились к генералам. Армии, вернувшиеся с Запада, были разъединены на пять равных частей под начальством равных руководителей: двух п^15Ы ргаеэегйаНз и трех Иллирии, Фракии и Востока. Неудача Гайна при попытке захвата власти утвердила позиции гражданских министров, и в течение долгого правления Феодосия II империей управлял преторианский префект Анфемий, начальник ведомств Гелион, а затем евнух Хрисафий вместе с начальником ведомств Номом. После смерти Федосия II Аспар, который в течение двадцати лет был одним из двух п^!51;п ргае$еп1а1е5, вознамерившись получить такую же власть, как и западные патриции, назначил императором Марциана, а затем Льва и пошел еще дальше, вынудив Льва назначить цезарем его сына Патриция. Но Лев, бросив вызов его верховной власти, стал главенствующим императором. Аспар никогда не командовал более чем двумя пятыми армии, даже когда его сын Ардабурий был его соправителем в должности п^1$Ьег тННддт Востока. Льву удалось свергнуть Ардабурия, обвинив последнего в государственной измене, и в конце концов освободиться от господства Аснара, убив его. Вследствие этого полководцы в будущем уже не бросали вызова авторитету восточного императора. Правда, Виталиан поднял восстание против Анастасия, но не осмелился потребовать трон и удовольствовался возможностью диктовать императору церковную политику. Падение Маврикия было вызвано резким несогласием с его политикой. Ошибкой этого генерала была попытка установить слишком суровую дисциплину и необоснованно урезать расходы на армию. Это спровоцировало мятеж, в результате которого на троне оказался Фока. На Западе вплоть до конца IV века, а на Востоке и позже любой император со средними способностями был абсолютным монархом не только в теории, но и на практике. Слабого императора можно было держать под контролем при помощи интриг и давления. Но открыто его авторитет никогда не оспаривался, абсолютизм императора наглядно проявляется в том, как происходило замещение высших государственных должностей. От правления к правлению типы людей, выдвигаемых на эти должности, разительно отличались. Констанций II, легко поддающийся влиянию окружающих, назначил на высшие государственные должности многих своих нотариусов. Юлиан продвигал людей образованных, писателей и ученых, При Валентиниане и Валенте многие высшие посты занимали выходцы из Паннонии, обычно малообразованные люди. Одним из преторианских префектов Востока при Феодосии был аквитанец Руфин, а другим — испанец Синегий.

Конечно, окружение императора в какой-то степени имело на него влияние. На Западе старинная и знатная сенаторская аристократия, которую Диоклетиан в конце концов лишил высших должностей, стала при Константине проявлять ощутимое давление, все более претендуя на высокие государственные посты, пока к середине V века не была установлена фактическая монополия аристократии в этой области. Правда, они никогда не занимали военных постов, которые с политической точки зрения были очень важными. На Востоке не существовало укоренившейся наследственной аристократии, и поэтому императоры были более свободны. Новая аристократия постепенно появилась из потомков тех людей, которые были возведены в. ранг знати

Констанцием II. В V веке мы уже часто встречаем сыновей и внуков фаворитов Констанция занимающими посты преторианских префектов и высшие военные должности. Однако никогда не прекращалось и выдвижение людей незнатного происхождения. Обычно Анастасий назначал преторианскими префектами барристеров и иногда гражданских служащих. Почти все выдающиеся министры и генералы Юстиниана были людьми незнатного происхождения, которых он выдвигал из-за их способностей.

Императоры могли совершать решительные перемены в религиозной политике, не учитывая при этом мнения народа. Константин, хотя значительное большинство его подданных (почти вся аристократия и армия) были язычниками, смог разграбить сокровища храма, конфисковать их земли и полностью запретить жертвоприношения, не встретив при этом открытого сопротивления. Еще через два поколения, когда христианство, благодаря покровительству Константина и его сыновей, совершило значительный прогресс, Юлиан вновь открыл храмы и богато их одарил. Константин под руководством Хоция навязал homoousian доктрину сопротивляющимся восточным церквям во время собора в Никее. Его сын Констанций II заставил западные церкви, несмотря на их фанатическую преданность никейс-кой формуле, проголосовать в Аримине за полуарианский символ веры. Феодосий I, который, будучи представителем Запада, разделял никейский символ веры, своим императорским указом навязал его восточным церквям и добился подтверждения своего решения Кон стантинопольским собором в 381 году, Хрисафий, всемогущий евнух Феодосия II, благосклонно относившийся к монофизитной доктрине Евсти-хия, утвердил ее на вселенском соборе в Эфесе в 449 году. Марциан и Пульхерия, не разделявшие взглядов Хрисафия, два года спустя в Халкидоне навязали восточным церквям «Послания» Льва.

В светских делах император обладал высшей властью. Валентиниан, который был военным крестьянского происхождения, благоволил армии и пытался защитить низшие сословия. Он изменил официальный порядок старшинства, установив высшее положение для magistri militum и duces и учреди» defensores plebis для защиты униженных. Об интересе Анастасия к области финансов можно судить по целому ряду законов и нескольким реформам. Смена правителя часто означала изменение внешней политики. Хрнсафий и Ном в последние годы правления Феодосия II благосклонно относились к выплате дани Аттиле, хотя она и подразумевала дополнительные денежные сборы со знати. Марциан, придя к власти, Аттиле не подчинился. Юстиниан настоял на возвращении западных территорий, несмотря на всеобщее неодобрение этих планов генералами и министрами. Юстин II неожиданно изменил политику своего дяди по выплате дани варварам.

Правительство в те времена было в полном смысле слова правительством императора или, если император был ребенком либо слабовольным человеком, лиц, его заменявших. Как и большинство правительств, правительство императора не часто проявляло инициативу и формировало политику. Императоры в основном были заняты борьбой с внешними врагами или проведением карательных войн против варваров. Только немногие императоры, как Юлиан или Юстиниан, занимали наступательную позицию. Реформирование внутренних дел также было редкостью. По инициативе Ва-лентиниана I был учрежден (ЫепБогез ркЫэ, и он же предпринял недолговечную попытку перенести ответственность за сбор налогов и управление общественными постами с де-курионов на ЬопогаН и остальных служащих. Анастасий проявил инициативу превращения земельного налога в золото, в учреждении утйкеБ, в отмене сЬгуБа^угоп и в реформировании медных денег. Юстиниан планировал реформу законодательства и управления провинциями.

Обычно императорское правительство было готово энергично браться за решение проблем по мере их возникновения или скорее всего когда на них обращали внимание правительства. Таким образом, политика правительства находилась под влиянием различных групп, которые навязывали ему свои жалобы или честолюбивые планы. Читая между строк, можно в некоторой степени проследить те влияния, которые оказывали эти группировки.

Среди наименее влиятельных сил политического давления были, крестьяне, которые не имели возможности выражать свое недовольство. Было принято несколько законов, направленных на защиту крестьян от притеснения землевладельцев или чиновников, но в основном законодательство явно выражало интересы землевладельцев. А интересы их заключались в том, чтобы арендаторы были привязаны к своим владениям. Ряд законов против покровительства явно имел целью защиту доходов, а не крестьян, которых так же сурово наказывали за поиски покровительства, как и выдающихся людей за его навязывание. Столь же мало внимания уделялось городским ремесленникам: законы, запрещающие их объединения или ограничивающие их одним видом торговли, основывались на интересах потребителей. У ремесленных союзов в Риме и Константинополе было больше возможности выражать свое мнение через префекта города, который обычно был заинтересован в том, чтобы их работа шла эффективно, так как это помогало бы предотвращать волнения и бунты в столице. Но здесь мы опять сталкиваемся с репрессивным характером законодательства, хотя старые привилегии союзов были закреплены. Гильдии грузоотправителей (пауюи!агп) имели большее влияние на правительство. Они нередко посылали делегатов в суд с целью выдвинуть свои требования. Делегаты чаще всего получали не только подтверждение старинных привилегий, но и добивались благоприятных решений таких вопросов, как пропорциональное распределение убытков в случае кораблекрушения.

Землевладельцы в провинциях имели постоянную возможность предъявлять свои жалобы в провинциальных собраниях. Первоначально это были объединения провинциальных городов, организованные с целью руководства общественным мнением, но вскоре провинциальные собрания стали представлять интересы городов, особенно в делах о наказании продажных правителей. Хотя, начиная с Константина, император уже не являлся богом, провинции продолжали избирать каждый год верховных жрецов (засегск^еэ), которые устраивали блестящие игры. К IV веку провинциальные собрания состояли из членов имперской аристократии, Ьопога-и, проживающих в провинциях, и декурионов городов, представляя таким образом высших и средних землевладельцев. Собрания проводились ежегодно. На них принимались решения и назначались делегата для представления в сотйпз.

На основании законов, принимаемых провинциальными собраниями, можно сделать вывод, что правительство императора рассматривало их заявления вполне серьезно. Нередко по их просьбе предоставлялись освобождения от уплаты налогов и устанавливались правила, пресекающие вымогательства имперских чиновников и солдат.

Несмотря на то, что это время отличалось повышенной религиозностью, духовенство имело очень мало влияния. Константин в пылу своего обращения в новую веру одарил духовенство некоторыми привилегиями: они были освобождены от обязанностей курий, а епископам давалось право выносить судебные приговоры по любому гражданскому делу без права дальнейшей апелляции, если какая-либо сторона обращалась к нему с просьбой о судействе. Набожный сын Константина II Констанций II освободил священнослужителей еще и от capitatio и chrysargyron. Он также принял закон, по которому епископов, обвинявшихся в совершении уголовных преступлений, судил не обычный суд, а совет епископов. В 411 году на Западе Гонорий распространил сферу действия этой привилегии на низшее духовенство. Но даже Констанций II резко отклонил заявление собора в Ари-мине об освобождении священнослужителей от земельного налога и тут же отменил ранее выданное освобождение от налога с земель, находившихся в совместной собственности церквей. Освобождение духовенства от куриальных обязанностей никогда официально не отменялось, но Констанций уже в конце своего правления запретил посвящение в духовный сан декурионов, их сыновей или людей, имевших финансовые обязанности перед курией. Последующие Императоры настояли на том, чтобы ожидающие, рукоположения члены курии оставляли там свою собственность или по крайней мере две трети от нее. Впоследствии финансовые привилегии духовенства были сокращены. Освобождение от curia распространялось на строго определенное количество священнослужителей в каждой церкви. Освобождение от capitatio касалось только самых бедных представителей духовенства, copiatae или могилокопателей. Церкви не облагались дополнительныхми земельными налогами, extraordinaria или sordida munera, но все за отдельным исключением платили обычный земельный налог. Были сокращены и юридические привилегии духовенства. После Юлиана епископы так. никогда и не восстановили свое право на решение гражданских дел: по решению обеих сторон их могли назначать только третейскими судьями… Подсудность по уголовным преступлениям духовенства церковному суду была отменена Вален-тинианом III, но позже возрождена. На Востоке епископы сохранили свои привилегии, но духовенство лишилось их полностью. Юстиниан пошел на уступку и приказал, чтобы мирянин, выдвигающий обвинение-против священнослужителя, прежде обращался за решением к его епископу, но в случае несогласия с решением епископа за мирянином оставалось право обращения в гражданский суд.

Среди государственных служащих удивительно маленьким влиянием пользовались рядовые армии. В этой связи особое значение приобретает тот факт, что с IV по VI век не только плата за службу в армии, но и размер пятилетних и дополнительных выплат армии оставались неизменными. В IV веке некоторые освобождения от налогов были введены для того, чтобы привлечь рекрутов. Кроме этого ветеранам были предоставлены привилегии и увеличены размеры денежных выплат и земель. Но с IV века никаких других законов в этом направлении не принималось и, судя по всему, было даже отменено предоставление освобождений от уплаты налогов. В общем же военное законодательство было направлено на то, чтобы пресекать грабежи. Это, очевидно, явилось результатом жалоб гражданского населения. Единственными группами войск, получавшими привилегии, были зсЬо1ае, ргоЬесЬогеэ и с^тезУш, находившиеся под непосредственным присмотром императора и имевшие вследствие этого возможность прямо ему предъявлять свои. требования.

Более успешно выдвигали свои требования юристы. Здесь привилегии варьировались в зависимости от близости к персоне императора. Барристер преторианского префекта Востока мог рассчитывать на щедрую и постоянно растущую поддержку. Несколько отставали от него барристеры городских префектов и префекта Иллирикона, а за ними шли барристеры епархиальных и провинциальных судов. Даже эти последние в какой-то степени являлись привилегированными.

Еще более резкий контраст наблюдался между гражданскими служащими центра и провинций. СоЬогЫеэ и Саезапаш, служащим правителей провинций и провинциальным rationales было строго запрещено стремиться на более высокую ступень служебной лестницы; за нарушение закона их жестоко наказывали. Ограниченные привилегии этих служащих уже не расширялись после Диоклетиана. На другом конце шкалы стояли те служащие, которые непосредственно прислуживали императору. С IV по VI век постоянно росли привилегии cubicularii священной опочивальни, нотариусов и служащих, следящих за тишиной в зале суда, которые постоянно повышались в должности, приобретали значительные освобождения от налогов, а также привилегии вершения правосудия. По количеству привилегий за ними шли fgentes in rebus и мелкие служащие sacra scrinia. Ниже всех стояли palatini sacrae largitiones и res privata. Служащие преторианских префектов и magistri militum, которые выполняли более важную работу, но не находились в столь тесном контакте с императором, обладали меньшим количеством привилегий.

Люди, занимавшие высокие государственные должности, обычно представляли интересы того класса, выходцами которого они являлись. На Востоке, где они могли принадлежать не только к земельной аристократии, но и к юристам и чиновникам, их влияние было не таким значительным. С переменным успехом предпринимались попытки обуздать главные злоупотребления, являвшиеся источником дохода правящего класса, suffragia в назначении правителей провинций, petitio государственных земель и предоставления освобождений от налогов крупным землевладельцам. На Западе, где фактически все высшие государственные должности занимали крупные землевладельцы из сенаторской аристократии, таких попыток предпринималось гораздо меньше. Среди последних финансовых постановлений Валентиниана III было всеобщее освобождение от уплаты задолженностей по налогам, предоставленное по просьбе сената, и установление нового налога на торговлю, siliquaticum. В это же время на Востоке влиятельных землевладельцев заставили вернуть часть доходов, которые они получили вследствие налоговых концессий, а на сенаторов были наложены специальные сборы для выплаты дани Аттиле.

ГЛАВА ХІІ. АДМИНИСТРАЦИЯ

Библиография

Систематического изложения материала по данному предмету нет, за исключением гл. XII моей книги «Later Romаn Empire». Документальные источники: Notitia Dignitatum и Книга 1 Кодекса Феодосия, Книга 1 XXVi ff. Кодекса Юстиниана вместе с Variae Кассиодора. Список преторианских префектов можно найти в Journal of Romen Studies LIV (1964), префектов города Рима — в кн. A. Chastagnol, La prefecture urbane à Rome sous le bas-empire (Париж, 1960), migistri militium — в «Klio» (1931), 102–147, 467–502; проконсулов Африки — в кн. А.С. Pallu de Lesseft, Fastes des provinces Africaines (Париж, 1896).

Так как император являлся абсолютным монархом, от подписи которого зависело любое действие правительства, главные административные служащие должны были постоянно находиться в его услужении, где бы он ни был. Столицей империи была резиденция императора в IV веке, когда императору приходилось постоянно перемещаться с места на место для ведения войн или руководства защиты границ, центральное правительство comitatus стало кочующим органом управления. Констанций II и Валент много времени проводили в Антиохии, западные императоры — в Трире в Галлии или Сирмии в Паннонии; в Италии они обычно проживали в Милане и очень редко посещали Рим. С конца IV века, когда императоры перестали лично руководить военными кампаниями, администрация приобрела постоянное место жительства. Западные императоры обычно селились в Равенне, а восточные в Константинополе.

Свита императора обычно состояла из большого количества людей. Прежде всего в нее входили придворные императора, евнухи священной опочивальни (cubicularii) и различная дворцовая прислуга (castrensiani). Она также включала императорскую гвардию (scholae palatinae) и молодежь, проходившую обучение для военной службы (protectores et domestici). Прислуживали императору и члены консистории, и служители суда (silentiarii), и секретари (notarii) консистории. Далее сюда же входили главные министры, четверо comites consistoriani, квестор (quaestor saeri palatii), начальник ведомств (magister officio-rum) и comites sacrarum largitiones и rei privatae со своими министрами. За ним шли magistri scriniorum, управлявшие ведомствами memoria, epistulae (на Востоке epis-tulae graecae) и libelli.

Главной юридической должностью была должность квестора. Он составлял проекты законов, разбирал жалобы и с середины V века, вместе с преторианским префектом, фактически являлся представителем личного императорского правосудия. Эта должность была введена Константином. Занимавшие ее приняли на себя основную часть работы magistri scriniorum, оставив им лишь рутинные секретарские обязанности. Старший нотариус (primicerius по-tariorum) со своим помощником (acliutor) также исполнял некоторые обязанности. секретаря., как, например, обеспечение прибавок всем должностным лидам., а в восточных комитетах — большинству полковых трибунов. Третий нотариус имел дело с pragmaticae. Это императорские конституции, которые не являлись всеобщими законами, но предназначались для определенной группы лиц.

На долю начальника ведомств приходился целый букет различных обязанностей. Он осуществлял административный контроль над секретариатами (sacra scrinia), служившими magistri scrinioriim, и обеспечивал помощниками квесторов. Под его руководством находился штат императорских курьеров (agentes in rebus), которые разносили депеши императора по провинциям. Самые старшие из них являлись почтовыми инспекторами (curio-si). Начальник ведомств осуществлял контроль над общественной почтовой службой (cursus publicus). Помимо этого он осуществлял административный и дисциплинарный контроль над гвардией (scholae) и управлял officia disositionum и admissionum, которые в свою очередь составляли распорядок дня императора и назначали аудиенции с ним. В подчинении начальника ведомств находился также штат переводчиков, которые переводили речи иностранных посланников. В его обязанности, помимо всего прочего, входило распоряжение аудиенциями императора и руководство иностранными делами. Позже, когда при Феодосии I эту должность занимал Руфин, начальник ведомств принял от преторианских префектов руководство военными факториями, а еще позже, в 441 году, когда должность занял Ном, он стал главным инспектором пограничных сил (limitanei) в восточных частях империи.

Comes sacrarum largitiones контролировал прииски благородных металлов, монетный двор, все денежные доходы и расходы. Он также управлял фабриками по производству и окрашиванию тканей и распределял форменную одежду среди военных и гражданских служащих. Comes rei pri-vatae управлял огромным количеством императорских земель, собирая с них ренты, продавая или преподнося их в подарок при случае, а также присоединяя к собственности императора конфискованные поместья.

Среди военных членов comifcatus самыми важными были двое magistri militum prae sentafes, которые командовали мобильным полевым войском, palatine, находившимся под непосредственным руководством императора. Эта должность появилась при Константине; до этого времени главнокомандующими были преторианские префекты. Далее за ними по положению следовали comes domestricorum, командовавшие корпусами проходившей военную подготовку молодежи; с начала V века молодые воины входили в состав подразделений пехоты и кавалерии и соответственно существовали comités domestricorum peditum и equitum. Еще ниже по положению стояли трибуны нескольких полков scholae, позже названные comités, к которым приравнивались comes stabuli, управлявшие не только императорскими конюшнями, но и поставлявшие запасных лошадей для всей армии, а также cura palatii, которые несли ответственность за императорские резиденции.

В непосредственном услужении императору обычно находился один из преторианских префектов. К IV веку эта должность претерпела странные изменения. Первоначально префект командовал преторианской гвардией, но вскоре стал выполнять юридические обязанности в качестве главного уполномоченного судьи императора и стал начальником штаба императора, иногда командуя армией вместо него. Он был генерал-адъютантом императора, руководившим набором солдат и дисциплиной в армии, и начальником квартирмейстерской службы, распределявшим провизию среди гражданских и военных служащих. Когда в III веке во время инфляции произошло обесценивание денег и государству пришлось ввести натуральный налог и выплачивать солдатам и граждаршким служащим полагавшееся жалованье натурой, преторианский префект фактически (de facto) стал главным финансовым министром.

Таковы были обязанности преторианского префекта во время Диоклетиана. Он стал чем-то вроде великого визиря, имеющего влияние почти в каждой сфере административной системы: он руководил общественной почтой и военными фабриками, занимался организацией набора людей и подготовкой материала для общественных работ, осуществлял руководство над правителями провинций, которых он мог в случае несоответствия снять с этой должности. Константин распустил преторианскую гвардию и учредил должность magistri militum, который принял на себя оперативное командование армией и надзор за дисциплиной в ней. Преторианские префекты, таким образом, стали гражданскими чиновниками, исполнявшими две основные функции — юридическую и финансовую. Они оставались высшими апелляционными судьями, слушали дела вместо императора (vice sacra iudicantes) и их решение. не могло быть обжалованным императором. Впоследствии, вместе с квестором, они являются представителями личного правосудия императора. Префекты продолжали заниматься сбором и снабжением войск и гражданских служащих продовольствием. Они также продолжали набирать рекрутов в армию, управлять почтой и общественными работами и надзирать за правителями провинций. До конца IV века они также занимались снабжением армии оружием.

Изначально эта должность была персональной. Кажг дый император, будь то август или цезарь, имел своего собственного префекта. Константин учредил должность регионального префекта Африки, но с его смертью она была упразднена. Трое сыновей Константина также имели своих собственных префектов. После смерти Константина II Констант сохранил должность префекта в бывших доминионах брата — Галлии, Британии и Испании. Когда при Констанции II империя была объединена вновь, он все еще держал трех преторианских префектов: префекта Галлии, префекта Востока, который управлял его первоначальными владениями и префекта Италии, Иллирии и Африки, который управлял частью империи, первоначально принадлежавшей Константу. Большая центральная преторианская префектура иногда делилась на две, например, Иллирикон и Италию с Африкой. С 395 года образовалось четыре постоянных территориальных префектуры — Галлия и Италия, под руководством западного императора, и Иллирия и Восток, под руководством восточного императора.

После падения империи преторианскую префектуру Италии на Западе возглавляли Одоакр и остготские короли; она была ограничена территорией Италии. Теодорих даже восстановил префекта галлов в той небольшой части Галлии, которой он управлял, и этот титул сохранился во франкском королевстве, когда франки присоединили Прованс. После покорения вандалов Юстиниан создал преторианскую префектуру в Африке, которая включала бывшие владения вандалов, Сардинию и Корсику, а после победы над остготами возродил префектуру Италии. Он также вывел пять провинций — Мезию И, Скифию, Карию, Кипр и Острова — из-под управления Востока и передал руководство ими quaestor exercitus, который носил титул преторианского префекта, но при этом снабжал армии Нижнего Дуная за счет налогов провинций и разбирал жалобы на территории этих частей империи.

Подобные же изменения претерпела и должность magis-tri militum. При Константине было только два magistri: один пехоты и другой — кавалерии. Оба находились в непосредственном услужении у императора. При его сыновьях появились региональные magistri: в Галлии (граница с Рейном), Иллирии (Верхний Дунай), во Фракии (Нижний Дунай) и на Востоке (персидская граница). Это помимо двух magistri, прислуживающих каждому члену императорской коллегии.

При Севере существовало около пятидесяти провинций, большинство из которых управлялось сенаторами, — проконсулами или Legati Augusti, обычно называемыми consula-res. Некоторые из них находились под руководством префектов или прокураторов из сословия всадников. Со времени правления Галлйена сенаторы большей частью были отстранены от управления провинциями. Диоклетиан приблизительно удвоил число провинций и снял всех сенаторов, за исключением проконсулов Африки, Азии и соггее-tores итальянских провинций, которых сам назначил, а также Сицилии и Ахеи. Все остальные губернаторы были из сословия всадников и назывались praesides. Константин сменил corrector'а Ахеи на проконсула и перевел многих praesides на должность consulares, вновь открыв, таким образом, доступ сенаторам в ряды правителей провинций. После этого никаких существенных изменений в этом направлении предпринято не было. Еще несколько провинций были разделены, большинство correctores и многие praesides были повышены до должности consu lares и, наконец, в конце IV века оставшиеся praesides были возведены в ранг сенаторов. Юстиниан назначил много проконсулов, восстановил древнюю республиканскую должность претора и ввел новую должность арбитра.

Со времени правления Константина губернаторы, за очень редким исключением, уже не командовали войсками в своих провинциях. Так было до тех пор, пока Юстиниан не объединил в нескольких провинциях Малой Азии и Египта военное и гражданское правление с целью заставить правителей более эффективно бороться с бандитизмом и другими внутренними беспорядками. Правитель нес ответственность за работу ведомства, финансы, правосудие, общественную работу и почтовую службу.

Диоклетиан объединил маленькие провинции в диоцезы, сведенные в четыре префектуры. Первоначально диоцезов было 13. Их населяли британцы, галлы (Северная Галлия), венецианцы (пять или семь провинций; Южная Галлия), испанцы (включая Тингитанию — совр. Марокко), Италия (район к северу от Апеннин с альпийскими провинциями), т. н. «римские предместья» (Южная Италия с Сардинией, Корсикой и Сицилией), Африка, Паннония, Мезия и Фракия (Балканский полуостров), Азия и Понтика (Малая Азия) и Восток (Сирия, Месопотамия, Палестина и Египет). Константин разделила Мезию на два диоцеза: Дакию на севере и Македонию на юге, включая Эпир, Грецию и Крит. Валент отделил Египет с Ливией от остального восточного диоцеза.

Каждая префектура управлялась преторианским префектом. или наместником. На Востоке правитель носил титул cornes Orientes, а в Египте — августинского префекта. Должность наместника постепенно упразднилась. В провинциях, где проживал преторианский префект, наместники обычно отсутствовали вовсе. Префект галлов непосредственно управлял провинцией галлов, префект Италии — Паннонией, а префект Иллирии — Дакией. Только преторианский префект Востока имел помощников во всех пяти диоцезах: наместников во Фракии, Азии и Понтике, comes Orientes и августинского префекта Египта. Анастасий отменил должность наместника Фракии, а Юстиниан снял с этой должности четырех остальных наместников, еде лав их губернаторами тех провинций, в которых они проживали, — к этому времени они уже совмещали должности наместника и губернатора. Сложилось так, что должности наместников и относящихся к ним служащих стали излишними. Финансовые вопросы преторианский пре фект решал уже не через наместников, а имел дело непосредственно с правителями провинций, и жалобы из суда правителей обычно шли к преторианскому префекту, а не к наместникам, чей суд считался продажным, а решение которого могло быть отменено императором. Впоследствии Юстиниан обнаружил, что отсутствие какой-либо высшей власти, кроме правителей провинций, создает определенные трудности при урегулировании гражданских беспорядков, т. к. разбойники кочевали из провинции в провинцию. Для того чтобы разбираться с подобными проблемами, он наделил некоторых должностных лиц в провинции военными полномочиями, как например наместников Понтики.

Цепочка военного командования была гораздо проще. Центральные полевые армии palatine, как уже упоминалось, находились под командованием magistri militum рга-esentales. Более крупными региональными полевыми армиями, comitatenses, командовали magistri, а более мелкими объединениями — comités rei militares. Таким образом, к началу V века на Западе были magister equitum в Галии и comités — в Африке, Тингитании, Иллирии и Британии. На Востоке были magistri Иллирии, Фракии и Востока. Последний округ был разделен Юстинианом на Армению, северную восточную и южную части. Пограничные армии (ripensis и limitanei) делились на подразделения, командирами которых являлись duces. Некоторые duces, как например, в Египте и Исаврии, носили титул comes, возможно потому, что их армии были усилены comitatenses.

Министры финансов также имели своих представителей в провинциях. От largitiones на Западе назначались comités largitionalium — в Италии, Африке, Галлии и Иллирии, а также rationales summae в каждой провинции или части провинции; на Востоке — comités largitionalium в каждой провинции. От res privata назначались rationales res privatae в каждой провинции или иногда части провинции.

Должностная иерархия была не такой четкой, как может показаться из «Notitia Dignitatum». Император не всегда общался с duces через magistri militum, или правителями провинций, — через префектов и наместников. Правитель провинции мог написать письмо прямо. к императору и непосредственно от него получить ответ, а в обычае преторианских префектов было обходить наместников. Кроме того, случалась масса совпадений, а отсюда противоречий в юридических полномочиях гражданских, военных и финансовых служащих, несмотря на их теоретическое разделение. Военные чиновники всегда стремились захватить власть над занимающими такую же должность гражданскими чиновниками. Мы находим свидетельства тому, что император упрекает magistra militum Востока за арест corrector Августамники (так называлась восточная часть Нижнего Египта) и напоминает ему о том, что правитель провинции должен подчиняться только власти преторианских префектов. Немного позже встречаются сведения о том, что magister militum per Orientum, отдавая приказы консулу Кипра, угрожает ему штрафом в случае. неповиновения. Rationales largitiones и res privata ведут постоянную борьбу с правителями провинций по поводу финансовых прошений.

Для того, чтобы заполнить все имеющиеся вакансии, необходимо было большое количество людей, особенно это касалось низших административных должностей. Со врет мени Диоклетиана существовало более ста провинций. К началу правления Юстиниана число восточных провинций возросло до 62. В. «Notitia Dignitatum» упоминается 69 должностей под контролем comes sacrarec largitiones на Западе и 24 — под контролем res privata. В распоряжении префекта города Рима находилось 15 низших должностных лиц. В начале V века для удовлетворения нужд западной армии требовалось 400 трибунов и 500 — для восточной.

Как правило, все посты занимались в течение очень короткого периода времени. Со времени начала правления Диоклетиана и до смерти Гонория срок занимаемой должности для римских префектов в среднем равнялся одному году.

Тот же срок распространялся и на проконсулов Африки. С 328 по 373 год правители Египта имели право занимать свой пост менее чем на два года, и если не принимать во внимание исключительный в этом плане период в течение семи лет, эта Цифра упала до 18 месяцев. Позже, при этом же веке для августинских префектов Египта срок пребывания: в должности был сокращен до одного года.

Что касается высших служебных должностей, там эта тенденция вначале не была столь заметна. Можно назвать одиннадцать преторианских префектов Востока в период с 337 по 369 год, которые занимали свой пост в течение трех лет, но к концу V века срок пребывания в должности сократился до 18 месяцев. Те же цифры встречаем и в отношении преторианских префектов Италии. Военные должности в целом занимались в течение более длительного периода времени. Duces Египта в IV веке командовали своими войсками от 3 до 5 лет. То же можно сказать и о magistri militum.

Исключения из этого правила встречались редко и свидетельствовали о том, что какой-либо министр или генерал обладал особым политическим влиянием. Пребывание Антемия в должности префекта Востока в течение десяти лет объясняется тем, что этот период он был фактическим правителем Восточной империи. Гилион в течение десяти лет был начальником ведомств, и это опять же свидетельствовало о том, что он являлся фактическим правителем при слабохарактерном Феодосии II. Долгие сроки пребывания в должности Модеста и Иоанна Каппадокийского явились следствием того влияния, которое эти два министра оказывали на Валента и Юстиниана. То же самое и на Западе. Когда magistri militum praesentalis стал правителем империи, сменявшиеся на этом посту Стили-хон, Констанций, Аэций и Рицимёр занимали новую должность вплоть до своей смерти. Тенденция к закреплению должности за одним человеком на протяжении всей его жизни наблюдалась на Востоке в V веке среди magistri praesentalis.

Основной причиной быстрой смены должностных лиц было, как представляется, то, что все должности рассматривались занимавшими их, равно как и императорами, как некое вознаграждение (honores, dignitates), а не как административная работа (administrationes). Плата, которую получали служащие, действительно была не очень высокой. Должности правителей провинций и прокураторов были высокооплачиваемыми при принципате, но в результате сильной инфляции в конце III века реальная ценность этих зарплат катастрофически уменьшилась, и судя по всему в IV и V веках государственные служащие относились к низко оплачиваемым группам населения. До IV века у нас нет данных по зарплате и известно только, что при Юстиниане зарплата августинского префекта Египта, составлявшая 50 ап-попае и 50 capitus, была заменена 400 солидов. Такой же была основная зарплата dux Ливии, а в Писидии и Ликао-нии общая сумма жалованья praeses и dux достигало 800 solidi. Конечно, трудно сопоставить эти цифры со 100 000 сестерций (примерно 1750 solidi), которые зарабатывал младший прокуратор при принципате. Юстиниан значительно повысил заработную плату, цо даже самая высокая зарегистрированная цифра — 100 фунтов золота — сумма, которую получал преторианский префект Африки., была гораздо ниже миллиона сестерций (равнялась 240 фунтам золота), которые получал проконсул Африки за менее ответственный пост при принципате.

Государственным министрам, правителям провинций и военным офицерам удавалось повысить свою официальную плату за счет побочных доходов. Но даже в этом случае общий доход служащих составлял в целом довольно незначительную сумму. Ценность государственной должности придавала не получаемая заработная плата, а соответствующее этой должности положение. Для людей незнатного происхождения большое значение имели предоставляемые привилегии, например curiales освобождались от наследственного статуса сами и иногда добивались этого для своих сыновей. Если удавалось дослужиться до сенатора или до самой высокопоставленной должности illustres, они могли пользоваться освобождением от налогов, а также от extraordinaria и sordida munera, и другими привилегиями — вершить правосудие самому, и подвергаться суду префекта города. Но еще более важным был тот престиж, который гарантировало звание. Сенатор имел право доступа к правителю провинции и мог во время суда сидеть рядом с ним на скамейке. Обычного декуриона могли, вопреки закону, запугать и избить, в то время как сенатор не мог быть подвергнут такому дурному обращению, а если он занимал высшее положение, то вполне приличным считал пренебрежение законными приказами правителя.

В результате находилось огромное количество претендентов на государственные посты. Несколько знаменитых аристократов, уверенных в получении патрициата или обычного консульства, могли счесть государственную должность ниже своего достоинства, но основная масса аристократии стремилась к получению нескольких должностей для поддержания или усиления своего более высокого положения. Самые обеспеченные декурионы старались таким образом освободиться от обязанностей курий, а высокопоставленные придворные служащие искали возможность повысить свое скромное положение.

При таких обстоятельствах считалось признаком алчности занимать один пост в течение долгого времени или сменить ряд постов, одинаковых по уровню старшинства, потому что это не давало возможности пробиться остальным кандидатам. Ливаний хвалил сыновей Константина за то, что они часто меняли префектов, так как «если работа служащего — это утомительное занятие, они не требуют от одного и того же человека постоянно нести это бремя. Если же она подразумевает радость, то надо дать возможность многим другим разделить эту радость»19. Говорили, что Валентиниан I казнил своего барристера за то, что тот просил назначить его правителем второй провинции, хотя к этому времени уже управлял одной. А Гонорий издал закон, который запрещал кандидатам претендовать дважды на место проконсула, наместника, консула или ргаеБеБ. Каждая из этих должностей подразумевала деление по старшинству и признавалось вполне законным стремление занимать их по очереди, но занимать две должности одного уровня старшинства было признаком алчности.

Официально на все эти должности назначал император, но вполне очевидно, что даже двум императорам было не под силу избирать самых достойных кандидатов, потому что каждый год им приходилось назначать сотню человек из списков претендентов, достигавших нескольких тысяч. Обычно император назначал главных министров, начальников солдат, преторианских префектов и comes consistori-ani, а при назначении на более низкие должности приходилось доверять рекомендации министров. Мы находим, что преторианские префекты рекомендовали кандидатов на должность правителей провинций, и вполне возможно, что magistri в свою очередь предлагали кандидатов на должности duces и трибунов. Если бы удалось создать в империи постоянно действующую систему рекомендации, при которой министры сами бы избирали своих подчиненных, она могла бы работать более или менее удовлетворительно. Но система не имела логического обоснования. Суммах, будучи префектом города Рима, не имел права назначать низших должностных лиц города и был сурово наказан, когда выдвинул предложение, что император должен более тщательно подходить к их выбору. Дошли сведения, что Феодосий, magister militum, рекомендовал юриста для правительства провинции, а Максимин, преторианский префект, помог. своему сыну получить должность dux. Как и все в империи, эти назначения не обходились без интриг и использования связей. Тайными влиятельными лицами были те, кто входил в ближайшее окружение императора и пользовался его благосклонностью. Суммах, проживавший в Риме и поэтому редко появлявшийся при дворе, не имел связей. Феодосий и Максимин, наоборот, могли вершить дела за пределами своих ведомств.

Когда император даровал должность, он думал не столько о том, сможет ли кандидат выполнять возлагающиеся на него обязанности, сколько о его бывших заслугах, как они понимались в свете традиций того времени, его происхождении, благосостоянии, образовании и моральных качествах. Обычно при назначении на все гражданские посты, начиная с правителей провинций и заканчивая преторианскими префектами, императоры отдавали предпочтение людям, имеющим юридическое образование, потому что часто в обязанности людей, занимающих эти посты, входило разрешение юридических вопросов. На должности трибунов, duces, comités rei militares и magistri militum выбирали в основном за мужество, инициативу и опыт. Профессиональных ораторов выдвигали на должности magistri scriniorum и квесторов, потому что в обязанности занимающих эти посты входило составление проектов императорских конституций, писем и рескриптов. Некоторые императоры, следуя финансовым интересам, назначали на должности преторианских префектов таможенных чиновников префектуры В общем же правительство императора уделяло мало внимания должностному опыту, за исключением назначений в армии. При большинстве императоров пропуском на хорошую службу было знатное происхождение. Более низкие посты традиционно доставались провинциальным аристократам, чьим главным достоинством было их благосостояние и родословная. Высоко ценились также люди с литературным талантом. Профессиональные ораторы и поэты часто в качестве вознаграждения получали административные должности. Государственные служащие, чей опыт административного правления мог быть довольно значительным, избирались редко. Наибольшим расположением среди них пользовались те, кто благодаря своим служебным обязанностям часто вступал в личный контакт с императором. Трибуны и нотариусы, служащие, следившие за порядком в зале суда, и agentes in rebus имели больше шансов получить должность правителя провинции, чем служащие префектуры, а императорские врачи часто награждались административными или финансовыми постами.

Высокопоставленные при дворе люди лично не были знакомы с теми многочисленными просителями, которые осаждали их приемные залы. Но при этом они были не прочь лишний раз показать свое влияние и расширить таким образом круг своего покровительства, особенно, если это было выгодно для них в финансовом смысле. Так возникла система suffragia, расцвет которой наблюдался еще во времена Константина и его сыновей и которая, несмотря на постоянные попытки ее искоренить, постоянно возрождалась. Юлиан, как только его провозгласили августом, заявил, что станет назначать на служебные должности по заслугам, а чтобы воспрепятствовать издал любопытный за кон, по которому человек, не получивший назначения, не мог получить обратно деньги, которые он заплатил своему покровителю. Очевидно, Юлиан надеялся, что, сделав нечестные сделки незаконными, он таким образом поставит им барьер. Феодосий I, наоборот, издал указ, что зроішо (обязательство), по которому за назначение на должность расплачивались землей или деньгами, являлось законным контрактом и могло иметь юридическую силу. Зосим свидетельствует, что при Феодосии II продажа должностных мест расцвела буйным цветом. При этом продавцами обычно являлись влиятельные придворные евнухи. Согласно этому же автору и Евнапию Руфину, Евтропий и Пульхе-рия устраивали открытые торги должностями. Возможно, это было следствием языческого влияния, но очевидно, что к 439 году продажа должностей на Востоке приобрела устойчивый и организованный характер. В этом же году был издан закон, по которому все, получавшие должности правителей провинций, были обязаны принести клятву в том, что они не платили и не обещали никакого вознаграждения за свое назначение.

До сих пор корона не имела непосредственной выгоды от продажи должностей: весь «урожай» собирали фавориты и министры императора. При Зеноне, который постоянно находился в затруднительном финансовом положении, преторианский префект Себастьян (474–480 гг.) использовал систему зиґіі^іа в интересах казны. После распродажи должностей Себастьян забирал себе причитавшийся процент доходов, но при этом большая часть денег доставалась императору. Иногда право назначать на определенные должности продавалось навсегда за значительную сумму денег.

В результате того, что система становилась все бодее традиционной и распространилась от правителей провинций до наместников и на другие посты ранга БресЬаЫНэ, цены постоянно росли с ужасающей быстротой. Зарплаты были маленькими, и поэтому купившие должность старались компенсировать свои убытки путем взяток, вымогательства и других незаконных побочных доходов. И когда подобные доходы обрели силу традиции, цены на должности еще больше возросли, а вымогательство, необходимое для того, чтобы сводить концы с концами, приняло широкие масштабы.

Судя по всему suffragia процветала среди круга лиц, занимавших гражданские должности среднего и низшего порядка. Высшие государственные должности нельзя было купить за деньги и назначение на военные посты было менее коррумпированным. Правда, известен случай, что когда Флавий Сабин должен-был из рядовых служащих стать префектом Ala Praelectorum в Дионисии, officium dux’a сообщил ему, что этот пост был уже продан другому претенденту. Но Флавий обратился с жалобой и выиграл дело, отстранив от должности, таким образом, тех, кто пытался получить ее не по заслугам, а путем suffragia. Нам известны и другие случаи, когда гражданские чиновники покупали свои полномочия на пост limitanei, но назначение на должности comitatenses и palatini осуществлялись, кажется, все-таки по заслугам или старшинству и нет подтверждений тому, что duces могли купить свои посты. В 535 году Юстиниан, вдохновляемый Феодорой и при поддеряске Иоанна Каппадокийского, предпринял решительную попытку окончательно избавиться от suffragia. Он был убежден в том, что притеснения жителей провинций происходят от наличия этой системы и что она не только способствует серьезным несправедливостям, но и ослабляет финансы империи-; жители провинций были не в состоянии постоянно платить налоги, потому что их обирали правители. Следуя своему убеясдению, он не только заставил наместников давать самые страшные клятвы при вступлении в должность, но и со значительным ущербом для казны запретил suffragia и вернул деньги тем, кто приобрел ее во время правления Зенона. Помимо этого, чтобы пресечь вымогательства, он поднял зарплаты многим правителям. Согласно Прокопию, этот закон еще не успел появиться, как уже стал законом на бумаге. Можно спорить с этим утверждением, но остается фактом то, что еще до окончательного присоединения Италии suffragia была возвращена, так как закон, сформулированный в прагматической санкции 554 года, по которому знатным жителям и епископам каждой провинции было дано право назначать своих собственных правителей, был направлен на то, чтобы пресечь покупку должностей иноземцами. В 569 году Юстин II распространил действие закона на всю империю. Но реформа оказалась краткосрочной. В 574 году Тиберий Константин вновь отменил suf-fragia, тем не менее они все еще процветали при Маврикии.

Императоры старались бороться с коррупцией в провинциях путем усиления централизованной власти. В империи существовала довольно сложная и дорогая система почтовых сообщений. В распоряжении императора находился целый штат имперских посыльных, agentes in rebus, число которых в V веке в восточных частях империи достигало 1250 человек. Эти посыльные разносили ежедневно послания императора. Для более конфиденциальных миссий обычно использовались нотариусы, служители суда, protectores, cubicularii и scribones. Главные министры, как например преторианские префекты и comités sacrarum largitionum, имели свои собственные штаты посыльных или millendarii. Наместники и правители провинций использовали с этой целью своих служащих. Все вышеуказанные должностные лица имели право пользоваться императорской почтой в зависимости от уровня своего положения. Правителям провинций выдавалось ежегодно две доверенности — одна для использования в пределах провинций, другая — для связи с императором. У наместников было 12 доверенностей, duces обычно выдавалось 5, magistri militum —15, за исключением начальника солдат на Востоке, который владел 25 доверенностями. Comités sacrarum lagritiones и rei privatae могли получить доверенность где и когда им было это необходимо. Преторианские префекты сами выдавали доверенности.

Скорая почта (cursus velox) имела в своем распоряжении большие и маленькие почтовые станции (mansiones) и (mutationes), расположенные друг от друга на расстоянии 10 миль вдоль всех главных дорог империи. На этих станциях всегда можно было произвести смену лошадей или мулов. В случае необходимости послания могли быть доставлены в места назначения очень быстро. Когда возник спор но поводу выборов папы в 418 году, префект города Суммах написал в Милан Гонорию 29 декабря. Гонорий ответил 3 января, и Суммах, предприняв нужные действия, вновь. написал ему 8 января. Обычно же конституция, принятая в Милане, доходила до Рима за 3, иногда за б недель. Есть сведения, что закон, подписанный в Милане И апреля, зачитывался перед сенатом Константинополя 9 мая, но это тоже был исключительный случай. Обычно требовалось 3 месяца для того, чтобы изданный Константином в Сардике закон достиг Кордубы. Поездки, включавшие путешествия по морю, могли надолго задержаться. Известен случай, когда закон, принятый в Сирмии на Дунае 17 апреля, появился на стенах Карфагена 18 мая. Но обычно указы, датированные летом или осенью, из Милана или Парижа не доходили до Африки до следующей весны.

Несмотря на медленную связь, императоры и главные министры не поощряли свободу действия епархиальных и провинциальных властей. В некоторых правительственных ведомствах действия централизованной власти оказывались вполне эффективными. Диоклетиан, очевидно, добивался того, чтобы правители провинций каждый год составляли подробные финансовые отчеты и направляли их викариям, которые в свою очередь после проверки переправляли бы их через своих curae epistolarum преторианскому префекту, в подчинении которого находились cura epistula-rum для каждой провинции. Действительно, вплоть до середины IV века в префектуре существовала должность, официально называемая tractator. В функции tractator входила, проверка данных по каждой провинции и каждый год в каждую провинцию отправлялся canonicarius для наблюдения за сбором налогов. Первоначально comités sacrarum largitionum и rei privatae приходилось связываться с правителями провинций через провинциальных rationales, но к началу V века они тоже начали посылать в провинции своих служащих в качестве cononicarii. Сбор налогов был медленной и дорогой процедурой, так как cononicarii требовали огромных взяток, но в целом земельный налог рано или поздно собирали полностью. Правительство периодически прощало задолженности, но это происходило не часто и не затрагивало недавних долгов. Некоторые богатые землевладельцы, без сомнения, избегали уплаты налогов, откладывая выплаты на долгий срок, но обычным налогоплательщикам всегда, рано или поздно, приходилось платить. Фактически прощение задолженностей было направлено на то, чтобы защитить незнатных налогоплательщиков и удержать государственных чиновников от предъявления сомнительных требований.

Освобождения от налогов, временные или постоянные, распределялись строго централизованно, но не приносили особой пользы. Несмотря на наказание, грозившее квесторам или служащим, крупным землевладельцам обычно удавалось занизить размер налогов со своих поместий. Претензии влиятельных лиц на императорские земли всегда с готовностью удовлетворялись и, хотя со времен Констанция II взимания дополнительных налогов для покрытия дефицита местного бюджета были строго запрещены епархиальным и провинциальным властям, такие дополнительные налоги все равно существовали и ложились тяжким грузом на плечи обычных налогоплательщиков, которые были обязаны их платить.

Императоры вполне обоснованно не доверяли честности провинциальных и епархиальных судов и всячески поощряли жалобы в адрес преторианских префектов и их самих. Эта система централизации правосудия потерпела крах. Задержки в рассмотрении дел и расходы верховных судов были настолько значительными, что незнатным жалобщикам отказывали в возмещении ущерба. Юстиниан осознавал наличие этих злоупотреблений и сделал все возможное для создания промежуточных более эффективных судов. Он ограничил сферу юрисдикции верховных судов самыми важными случаями и, таким образом, избавился от загруженности в системе судопроизводства.

В других вопросах правительство императора оказывалось не в состоянии навязывать свою волю. Несмотря на большое количество карающих законов для еретиков, а позже для язычников, ересь и язычество продолжали процветать или по крайней мере существовать. Трудно было проследить за тем, чтобы эти законы строго выполнялись: правители провинций, не желающие вступать в конфликт с местными магнатами и зачастую сами симпатизирующие осуждаемым, не проявляли особого рвения в принятии мер. Грациан злобно писал Симплицию, что еретический епископ Путеолы, лишенный своего чина 15 лет назад, был все еще на свободе, «полагаясь, конечно, на бездеятельность наших правителей, которые больше внимания уделяют укреплению личного авторитета, чем выполнению приказов императора, и так как они сами ими пренебрегают, спокойно позволяя свято чтимой нами религии терпеть нарушения… должно прекратить это молчаливое согласие правителей, а ленивая инертность должностных лиц должна быть, я повторяю, уничтожена»20. Через два века после официального запрещения Феодосием I всех языческих культов сельские жители Сардинии, которые были язычниками, продолжали совершать свои ритуалы, платя при этом правителю провинции за то, чтобы он смотрел на это сквозь пальцы. Что еще хуже, так это то, что когда благодаря усилиям папы Григория Великого их крестили, правитель продолжал собирать с них деньги, — по его словам, он заплатил такой большой suffragium за свой пост, что не мог отказаться от этих привычных дополнительных доходов.

Попытки правительства сохранить куриальную систему оказались столь же безрезультатны. И хотя общественность была заинтересована в том, чтобы сохранить сильные городские советы, никто лично не хотел брать на себя ответственность проводить в жизнь направленные на это законы. Самые богатые и влиятельные декурионы жаждали продвижения по службе и пользовались поддержкой влиятельных покровителей. Их коллеги по совету не хотели обидеть лучших людей города, которые в случае противодействия им могли стать их врагами. В любом случае они позволяли им покинуть совет, занимая их место. Правители провинций в свою очередь старались не обидеть влиятельных декурионов провинций и их покровителей, чье вмешательство могло противодействовать или, наоборот, способствовать их карьере. Несмотря на угрозу больших штрафов, городские советы потворствовали утечке влиятельных членов, а правители старались смотреть сквозь пальцы на эти сделки.

Правительство могло назначать своих агентов для выполнения поручений финансового характера (например, для сбора налогов). При этом со стороны агентов имели место незаконные вымогательства, предотвратить которые правительство было не в силах. Правители провинций, пользуясь бесконтрольностью, пренебрегая своими обязанностями, обычно закрывали глаза на нарушения закона, особенно, если им за это щедро платили.

В конце концов централизованная власть потерпела крах. Служащие центральных министерство были подвержены коррупции и могли за вознаграждение составить и представить на рассмотрение начальства незаконные жалобы. Министры сопнЬай^, даже если сами они были неподкупными, были не в состоянии держать под контролем огромное количество дел, которые проходили через их руки. Так же и император, заваленный бумагами, не мог проверить каждый документ, поступавший к нему на рассмотрение. Но он, открыто признавая свое бессилие, заявил о презумпции недействительности любого документа, принятого в обход закона, даже если он имел его подпись.

ГЛАВА ХІІІ. ФИНАНСЫ

Библиография

Систематического изложения материала по данной теме нет за исключением гл. XIII моей книги «Later Roman Empire» (Оксфорд, 1964). О земельном и подушном налоге см. A. Dé Léahe, La capitation du bas-empire (Макон, 1945). Основные документальные источники: Книги XI и XIII Кодекса Феодосия и Книги xi-XXX, XI, Lxi ff. Кодекса Юстиниана.

Финансовая система поздней Римской империи была результатом длительного развития и представляла довольно сложную структуру. При раннем принципате главным финансовым министром был rationibus. Он следил за валютой, добычей металла и чеканкой монет, за налогами и, кроме того, руководил основными статьями расходов. Далее за ним шел procurator patrimonii, управлявший собственностью императора, которая в большом количестве расходовалась на общественные нужды. Наследственное имущество теперь расценивалось как собственность короны, а не принадлежность личному имению императора. Что касается последнего, Септимий Север быстро расширил его за счет многочисленные конфискации и создал новое ведомство для контроля над владениями. Впоследствии наследственное имущество перешло в res privata, и magister vei privatae стал столь же высокопоставленным, как и rationales rei summae, — так теперь называли rationibus. В конце концов страшная инфляция в III веке привела к тому, что доход от денежных налогов цревратился в ничтожную сумму и должность rationalis потеряла свое значение. Государству пришлось для удовлетворения основных нужд перейти к реквизициям натурой, при этом армии и гражданским служащим большей частью так же платили натурой, едой, форменной одеждой, лошадьми и оружием. За этими реквизициями следили преторианские префекты. Они, действуя через правителей провинций, являлись главными начальниками снабжения армии. К концу III века преторианская префектура фактически стала самым главным финансовым министерством. В IV веке было законодательно закреплено разделение финансового аппарата на 3 части. Res privata занимался сбором рент государственного имущества. Эти доходы шли на нужды императорского двора и на императорские пожертвования. Res summa, или, как со времен Константина его стали называть, sacrae largitiones, управлял валютой, доходами и денежными расходами. Преторианская префектура имела дела с доходами и расходами натурой. С конца IV века реквизиции и выплаты натурой были заменены золотом, и особая роль преторианской префектуры перестала иметь место. Но, так как структура финансовых ведомств к этому времени окончательно сформировалась, префектура продолжала руководить большей частью доходов и расходов.

Земли, находившиеся во владении res privata, в IV веке занимали обширные территории. Наследственное имущество поглотило собственность богатых семей, сменявшихся на троне, и в течение трех веков было увеличено за счет постоянного притока собственности по завещательным отказам. Издавна повелось, что собственность, принадлежавшая общественной сокровищнице римского народа, вошла в число императорской собственности. Во владения res privata отчуждались имения осужденных преступников (bona damnatorum), а также bona vacantia, т. е. имения людей, умерших, не оставив завещания и не имевших наследников, и bona caduca, т. е. собственность, которая была завещана неженатым или бездетным людям и владения которой такие наследники по законам Августа лишались. Res privata судя по всему поглотила то, что осталось от старых ager publicos римского народа, территории разрушенных городов и королевские земли аннексированных королевств. Константин конфисковал земли языческих храмов и присоединил их к res privata, где они составляли особую статью, fundi iuris tempIorum,a Констанций II присоединил также и земли, которые принадлежали городам, ставшие fundi iurus rei publicae.

Имения, принадлежавшие короне и включавшие постройки и сельскохозяйственные земли, находились почти в каждой провинции. После конфискации земель храмов и гражданских земель в империи едва ли можно было встретить город, в котором бы не было таких участков земли. В некоторых районах было сконцентрировано особенно большое количество императорских имений. В Каппадокии большую часть провинции составляли regiones императорских земель, возможно, ранее это были земли Каппадокийского царства. По Африке и Бизацене у нас есть точные данные: земли res privata в начале V века составляли 14702 centuriae в Африке и 15075 — в Бизацене. В целом площади двух провинций составляли соответственно 80000 и 100000 centuriae,так что res privata принадлежало 18,5 % и 15 % соответственно, общего количества земли и, так как большую часть провинции занимала пустыня — гораздо большее количественное соотношение обработанной земли. Помимо этого, у нас есть еще одна точная цифра. В Кирхе, в Сирии, из 62000 iuga общей территории города 10000 iuga находилось в собственности императора. Но эту цифру нельзя принять за образец, так как значительную долю императорских владений здесь составляли поместья, конфискованные у Овидия Кассия, который будучи жителем Кирха, поднял восстание против Марка Аврелия.

Для того чтобы управлять этой огромной и разбросанной по империи собственностью, comes rei privata, как со времен Константина начали называть начальника ведомства, имели в своем распоряжении большой штат епархиальных и провинциальных служащих. Самые высокие должности назывались rationales rei privatae. Каждый занимавший эту должность управлял провинцией или половиной провинции, а иногда — большой группой имений, принадлежавших одному владельцу. Земли magister militum Африки Гильдона, конфискованные после восстания, которое было подавлено в 398 году, были такими обширными, что править ими был поставлен comes gildoiaci — должность, рангом выше, чем rationales. Ниже были прокураторы, обычно ответственные за провинции, а за ними следовали acto-res, управлявшие группами имений.

В Каппадокии императорскими имениями, судя по всему, управляли непосредственно служащие res privata, 13 magistri; каждый нес ответственность за «дом», и под их руководством находились прокураторы, tractatores и ех-actores, которые занимались сбором рент с землевладельцев, coloni. В другом месте res privata обычно сдавали, в аренду поместья (fundi) или строительный материал для поместий (massae) подрядчикам или главным арендаторам (conductores), которые передавали их в субаренду coloni. Первоначально поместья сдавали сроком на пять лет за огромные ренты. При этом арендатором становился тот, кто предлагал на аукционе самую высокую цену. Может показаться, что эта система была самой выгодной для ко-роныу но она имела свои недостатки. На таких условиях трудно было найти хороших арендаторов, а плохие обычно оставляли земли в ужасном состоянии. Кроме того, такая система требовала активной работы. Уже к IV веку вошло в правило отдавать императорские земли на условиях долгосрочной или пожизненной аренды. Долгосрочная аренда доверялась тем лицам, которые соглашались улучшить состояние брошенных земель на условиях первоначального освобождения от ренты, а затем принять пожизненную аренду за установленную ренту. В пожизненную аренду выдавались земли в хорошем состоянии и при этом не принимались в расчет ни скидки, ни обязательства улучшения земель. В администрации res privata к концу IV века два этих определения условия аренды стали синонимичными, слово «долгосрочная» стало широко применимым и в восточной части и вскоре совсем вытеснило понятие «пожизненная».

Казалось бы, что арендаторы, вступившие в долгосрочную или пожизненную аренду, должны были чувствовать полную безопасность в отношении приобретенных владений, если они четко выплачивали установленную ренту, но на самом деле их положение было ненадежным. Большое количество желающих претендовало на землю, и часто они готовы были предложить более высокую ренту. Кроме того, было много претендентов на получение земель в подарок от императора. При таких обстоятельствах rationales и прокураторы готовы были придраться к любой технической ошибке для того, чтобы забрать землю у арендатора и вернуть ее короне. Они часто попирали права арендаторов. До тех пор, пока земли находились в списках res privata, арендаторы не могли чувствовать себя в безопасности. Чтобы разрешить эти проблемы, в третьей четверти IV века правительство императора изобрело новую форму арендной собственности — ius privatum salvo canone. Вступая в такую аренду, арендатор приобретал право полной собственности на землю и должен был ежегодно выплачивать установленную ренту. Он мог свободно избавиться от земли или даже пустить на нее освобожденных рабов, чего не мог сделать прежде. Если же он оказывался не в состоянии выплачивать ренту, его не могли лишить земли и просто привлекали к суду как должника. И, наконец, арендованные земли исключали из списка императорских земель, и они не могли быть переданы другому без согласия арендатора. Естественно, что арендаторы были рады дополнительно заплатить за свою безопасность, и Вален-тйниан I, который был инициатором нового типа аренды, продал на этих условиях много земель, Феодосий II попытался заставить арендаторов приобрести в рассрочку безусловное право собственности на земли. Но в 434 году он простил все задолженности по основным платежам и позволил арендаторам стать свободными землевладельцами.

В ходе такого развития дел почти все земли res privata были отданы в пожизненную, либо долгосрочную аренду, либо владельцам, обязанным выплачивать годовую ренту. В остготской Италии, замечает Кассиодор, comes rei pri-vatae несли ответственность только за земли, находившиеся в пожизненной аренде. Правительство, не предпринимая особых усилий, было уверено в твердом ежегодном доходе. Система оказалась благоприятной и для населения, которое всегда стремилось вложить лишние деньги в недвижимость; ius privatum salvo canone практически не имели шансов получить землю на праве собственности. Большинство арендаторов императорской земли были людьми знатными и обеспеченными — Валентиниан I говорит о comités consistoriani и сенаторах. Маленькие наделы земли, бывшие некогда гражданскими или церковными, обычно доставались декурионам.

Рента за государственные земли со времен Константина Великого взималась золотом, а иногда серебром. Плата должна была вноситься ежегодно или сразу за три года по выбору арендатора. Арендаторы платили обычный земельный налог, но были освобождены от extraordinaria и mune-ra sordida. На них не распространялся набор рекрутов, и если они платили за них денежную замену (au rum tironi-cum), им разрешалось удерживать эту сумму с ренты.

Res privata продолжали расти; в обязанности comes rei privatae входило собирать и присоединять имения. Частные лица продолжали делать подарки, завещательные отказы либо отписывать наследство императору. Константин зарегистрировал несколько полученных таким образом имений среди-земель, отданных римским церквям. Тем не менее можно предположить, что чем больше наследства поступало на имя церкви, тем меньше выпадало на долю короны. Продолжали накапливаться и bona vacantia. Правда, правительство отказалось от своих требований на некоторые категории: Константин издал указ, по которому имение navicularies (грузоотправителя), умершего без завещания, не оставившего наследника, должно было перейти к гильдии, и имение декуриона — curia. По закону, изданному сыном Константина, имения солдат переходили их полкам, а имения офицеров — их offi-cum. Феодосий разрешил fabricae (военным фабрикам) и церквям претендовать на bona vacantia fabricenses и духовенства. В целом это были очень маленькие имения, и закон все еще оставался в силе для больших частных имений. Случаи bona vacantia, кажется, были довольно распространенными. Правила завещания были довольно жесткими и сложными, и поэтому завещания легко могли быть отменены. В тревожные времена в V веке на Западе, должно быть, много земель перешло во владение короны вследствие неожиданной смерти или пленения их владельцев.

Несомненно, под нажимом церкви, которая чтила целибат и воздержание, Константин отменил те статьи закона Августа, по которым имения, завещавшиеся неженатым или не имевшим детей людям, подвергались конфискации. Феодосий I и последующие императоры, запретив манихеям и другим крайним еретикам наследовать имущество или оставлять завещания, создали новый класс caduca.

Bona damnatorum были самым важным шагом к res privata. Валентиниан I позволил детям осужденных преступников претендовать на имения отца, за исключением обвинявшихся в государственной измене. Феодосий I ужесточил это правило: если преступника осуждали на изгнание, он мог сохранить одну шестую часть своей собственности, родственникам оставалась либо одна шестая, либо третья часть, а половина или две трети отходили казне. Если преступник был казнен, его сыновья или внуки могли претендовать на всю его собственность, а другие родственники на более маленькие части, не более чем на половину собственности, В 426 году закон был еще более ужесточен — дети и внуки могли претендовать не больше, чем на половину собственности. Исключением из всех этих правил были родственники лиц, обвинявшихся в государственной измене. Это исключение было немаловажным, т. к. большинство доходов в казну шло за счет имений, конфискованных у состоятельных сенаторов, обвиненных ложно или справедливо, в организации заговоров против императора. Частичная конфискация служила наказанием при разного рода нарушениях закона. Так, например, землевладелец, который сознательно позволял проводить на территории своих земель еретическую службу или языческое жертвоприношение, лишался имения, в котором имело место, это нарушение.

Трудно сказать, увеличивалось или уменьшалось количество подарков, наследственных завещаний, bona vacantia, bona caduca и bona damnaturum,Ho вполне очевидно, что относительно небольшое количество собственйости практически присоединялось к res privata. У правительства не было специального аппарата, за исключением случаев bona damnatorum, чтобы следить за сроками перехода земли короне. Поэтому ему приходилось полагаться на частных информаторов (delatores). Предполагалось, что информаторы должны передавать свои сведения advoca-tus fisci провинции, который представлял в суде интересы короны. В случае, если решение принималось в пользу короны, информатор получал награду. Понятно, что многие информаторы предпочитали продавать свои сведения частным влиятельным лицам, которые в свою очередь передавали их правительству, претендуя на получение в дар части земли, если дело будет решено в пользу короны. Обычно получалось так, что правительство удовлетворяло эти просьбы и настаивало лишь на том, чтобы просители занимали земли не сразу, а только после вынесения решения суда. Ходатайства и дары обычно касались bona damnatorum. Конечно, это была опасная практика. Согласно Аммиану, придворные Констанция II приноровились играть на страхах императора перед заговором и доносить на богатых людей, требуя при этом их имения. Феодосий I вынес полный запрет на ходатайства, касающиеся bona damnatorum, но последующие императоры не устояли. В 401-м и затем вновь в 426 году были изданы законы, по которым со времени осуждения должно было пройти два года, прежде чем можно было ходатайствовать о присвоении собственности.

Таким образом, правительство склонялось к тому, чтобы отказаться от доходов до того, как собственность не будет им приобретена. Со времени Констанция II часть своих потерь правительство возмещало за счет специальных налогов золотом и серебром, которые взимались с лиц, получавших в дар собственность. При Гонории и Феодосии II подаренные земли иногда облагались специальным сбором, количество которого зависело от площади земель и времени пользования ими.

В 425 году правительство восточных территорий заставило просителей делить свои доходы напополам с казной, а в 444 году вовсе отменило раздачу королевских земель. С этого времени претензии короны на земли должны были рассматриваться в суде преторианскими префектами, и в случае решения в пользу короны эти имения должны были быть поровну разделены на три части, между res privata, largitiones и преторианской префектурой. Если закон был соблюден, можно было подозревать, что информаторы, лишенные своей доли доходов, больше не будут предъявлять требования на землю.

Иногда правительство распродавало государственную собственность. В 378 году на Востоке Валент приказал все дома, являвшиеся государственной собственностью и находившиеся вследствие пренебрежительного отношения rationales и прокураторов в жалком состоянии, распродать по той цене, по какой их будут покупать, и в 398 году Гонорий сделал то же самое на Западе. В трудные времена в начале V века правительство распродавало земли с такой быстротой, что императору пришлось прекратить распродажу для того, чтобы «не распродать всю собствен-’ ность нашего вечного дома». Просителям представляли в дар не только недавно освободившиеся земли, но и те, что уже были присоединены к res privata.

Доходы с res privata не были предназначены для каких-либо специальных общественных нужд. Император мог использовать их с целью субсидировать другие сокровищницы, и Валентиниан III, например, часто хвастался тем, что именно так и поступал. Но фактически они предназначались для расходов императора. Лев и Зенон, стремясь закрепить за собой права на ведомство, разделили его на две части, одну из которых предоставили императрице. Растрата доходов главного ведомства на внеплановые пожертвования императора может показаться расточительностью, но нельзя забывать о том, что император был постоянно завален жалобами, а общественное мнение требовало от него либерального отношения. Фемистий в своем панегирике во славу Валента встретился с определенными трудностями в восхвалении бережливого отношения императора к раздаче подарков: щедрые подарки, как он старательно объясняет, означают потерю дохода и соответственно более высокие суммы общего налога. Поэтому разочарованные просители должны быть благодарны императору, что им приходится платить более низкий налог на земли, которыми они уже владеют. Щедрая раздача земель была не только основной частью побочных доходов всех служителей дворца — от высокопоставленных министров до обычных дворцовых служащих, — никто после встречи с императором не выходил от него без подарка золотом, большего или меньшего количества.

Два типа земель предназначались для содержания императорского двора. На Западе это были domus divina per Africam, которыми управляли специальные rationaiis под контролем comes rei privatae. На Востоке к ним относились domus divina per Cappadociam, которые в конце IV — начале V века перешли из юрисдикции comes reie privatae под юрисдикцию praepositus sacri cubiuli. Юстиниан объединил должности comes domorum, который управлял этими имениями с должностью правителя провинций, но новый проконсул Каппадокии продолжал нести ответственность перед praepositus за их доходы.

При Юстиниане также существовали отдельные группы имений — «домов», которые управлялись выдающимися curatores, и таким образом они действовали согласовано с comes rei privatae. «Дома» представляли из себя группы владений, когда-то принадлежавших состоятельным подданным — известны дома Плацидии, Марины, Гормизда и Антиоха, которые тем или иным путем перешли к короне и оставались нетронутыми.

Comes sacrarum largitionum — так со времени Константина Великого стали называть rationalis rei summae — заведовали доходами и расходами в монетах, деньгами, включая добычу металлов и чеканку, а также сбором, производством и распределением форменной одежды среди войск и гражданских служащих. В его подчинении находился большой штат епархиальных и провинциальных служащих. В общем, за каждую провинцию или половину провинции несли ответственность служащие, известные на Западе как rationales summarum, а на Востоке comités largitionum. На Западе существовали также высшие должностные лица, называемые comités largitionalium titulkrum. Они несли ответственность за более обширные районы — Иллирию, Африку, Италию и Галлию. В каждой провинции имелись склады или сокровищницы (thesauri), где хранились золото, серебро и одежда в ожидании распределения или передачи comitatus. Известно, что 12 таких складов было на Западе в провинциях Иллирия, Италия, Галлия, семи провинциях и Британии (вероятно, случайно упущены провинции Африки и Испании). Для Востока у нас нет подобных данных. На Востоке существовали также начальники иностранной торговли comités commerciorum и один начальник рудников, comes metallorum per Illyricum. В обоех частях были прокураторы, следившие за производством и окраской ткани.

Largitiones собирали те налоги, которые не потеряли своего значения после инфляции. Одним из самых важных среди них был таможенный сбор. Таможенные пошлины взимали в размере 12,5 % (octavae) на границах империи, а на внутренних границах существовали разные пошлины, размер которых был значительно ниже, от 2 до 2,5 %. Константин принял на себя сбор таможенных пошлин, которым ранее занимались города империи. Возможно, этим сбором управляли largitionales urbium singula-rum, которые упоминаются в IV веке. Пошлины были отданы вд откуп сроком не менее, чем на три года лицам, предложившим самую высокую цену на аукционе. Как и при принципате, сбор таможенных пошлин становился обязательным, когда предлагаемые цены не были. достаточно высокими, чтобы удовлетворить правительство. В некоторых провинциях, таких как Египет, это задание поручали декурионам городов.

Другим старинным налогом был au rum coronarium. Первоначально это были добровольные подарки в виде золотых корон, преподносившихся городами империи императору в день его восшествия на престол и по другим торжественным случаям, включая каждое пятилетие царствования. Этот сбор оставался добровольным до тех пор, пока не была установлена его точная сумма. Во время восшествия Юлиана, как свидетельствует Ливаний, некоторые города предлагали 1000 и 2000 colidi, но Юлиан определил сумму максимум в 70 colidi. Этим налогом облагались декурионы. С этим налогом был схож au rum oblatieium, который по тем же случаям выплачивался сенатом. Его сумма также не была установлена. Римский сенат выделил 1600 фунтов золота к десятилетию правления Валентинйана II.

Среди новых налогов были два, введенные Константином: follis или gleba senatoria и chrysargyron — «Хри-саргир», т. н. «златосеребряная подать», — который должны были уплачивать почти все жители; им облагались даже проститутки. Первый налог представлял из себя сборы со всех сенаторов в тройном размере, восьми, четырех или двух folles. Follis равнялся 125 milli-arenses или около 5 солидов. Хотя и умеренный, этот налог вызвал большое недовольство среди самых бедных сенаторов, и в 393 году Феодосий I определил 4-й класс, который платил только 7 солидов. На Востоке этот налог был отменен Марцианом.

«Хрисаргир» представлял из себя сбор, уплачиваемый золотом и серебром, проводимый по тем же случаям, что и au rum coronarum, т е. каждые 5, а позже каждые 4 года. Налогом облагались торговцы. В V и VI веках его собирали только золотом. Понятие торговца было довольно широким. Торговцами считали вех, кто продавал товары или услуги. Сюда, естественно, не входили учителя и доктора, но при этом налогом облагались ростовщики и даже проститутки. Землевладельцы и крестьяне, продававшие свою собственную продукцию, были освобождены от налогов, а Валентиниан 1 предоставил специальное освобождение сельским ремесленникам. Городские ремесленники, которые продавали свою продукцию, освобождены не были. Художники получили освобождение от налога в 374 году. Среди других групп населения, не облагавшихся налогом, были ветераны и самые бедные священнослужители. Это распространялось на тех, чей скромный капитал составлял 10 или 15 солидов. Налогом облагался не только сам торговец, но и вся его семья и рабы, а также животные и инструменты торговли. Как представляется, это был справедливый налог, так как другими налогами городское население не облагалось. Но с общего согласия ему сильно противодействовали, и он причинял много страданий. От части это было связано с неправильным распределением налога. Обычный, непредусмотрительный налогоплательщик не мог скопить деньги заранее и, когда приходило время уплаты, был вынужден прибегать к отчаянным мерам, таким, как продажа своих детей в рабство. Некоторые ремесленники тем не менее предусмотрительно организовывали сообщества для того, чтобы скопить средства на уплату налога. В 399 году был издан закон, официально признававший эту практику в восточных частях. Ситуация, правда, от этого не улучшилась, и жалобы на бедственное положение, вызванное налогом, были столь же горькими в V веке, как и в IV «Хрисаргир» особенно был оскорбительным для чувств христиан, потому что он молчаливо признавал проституцию. В конце концов в 498 году он был отменен Анастасием в восточных частях. На Западе он продолжал существовать в остготском и вестготском королевствах.

Доходы от налогов были небольшими. Эдесса, важный коммерческий центр, каждые четыре года выплачивала 1440 фунтов золота, что составляло около 2500 боН-сН в год. В то время как египетские города, примерно такого же размера, платили 55 тысяч боПсН земельного налога. Эти цифры свидетельствуют, что сЬгуБа^угоп уступал в сравнении с 5 % земельного налога. Вызываемое им бедственное положение дает основание полагать, что торговцы и ремесленники, которые его платили, были на грани нищеты.

Largitiones также получали aurum tironicum, денежную замену, которую платили вместо рекрутов в некоторых провинциях в течение какого-то времени. На Востоке с 429 года, когда перестало существовать еврейское патриаршество, прекратились взносы, которые до того времени синагоги выплачивали патриархам. На Западе, возможно, существовал налог, составлявший 1/24 часть с количества продаж, введенный в 444 году Валентинианом III и называвшийся siliquaticum. Он также получал большинство штрафов до времени правления Юстиниана, который включил их в res privata.

Largitiones помимо этого собирали налог на землю золотом, которым облагались на таких же основаниях, что и аппопа, или сборы натурой. Этот налог можно считать пережитком старинной денежной дани принципата, но более вероятно, что он происходил от специальных сборов серебром и золотом, собираемых с землевладельцев императорами тетрархии. Его размер был небольшим. В египетских документах VI века он исчисляется восьмой частью аппопа, а в современных итальянских документах размер tituli largitionales определяется около 1/14 canon praefectorum.

Кроме того, largitiones снабжали армию и гражданских служащих форменной одеждой. Часть необходимой одежды производилась и подвергалась окраске на государственных фабриках, о чем будет сказано в следующей главе. Но большую часть, около 5/6, в V веке получали через сборы натурой, которыми облагались так же, как и аппопа, на землю и которые платило сельскохозяйственное население. Во времена Диоклетиана одежду принудительно приобретали по той цене, которая была установлена указом о ценах, а в восточных провинциях в IV веке все еще платили золотом. Но так как этим провинциям приходилось платить специальный сбор золотом, чтобы покрыть стоимость денег, они от этого мало выигрывали. В 377 году был издан закон, представлявший полный список налогообложения в восточных частях. Во Фракии одежду собирали с каждых 20 iuga или capita, за исключением пограничных провинций Мезии и Скифии, которые платили гораздо меньше — один предмет одежды с каждых 30 iuga или capita. В Азии и Понтике ставка была такой же, как и в Скифии с Моэцией. На Востоке и в Египте один предмет одежды взимался с 30 iuga. Capita не принимались в расчет. Так как многие менее крупные землевладельцы и деревни облагались налогом в расчете с 20 iuga, они могли отдавать одежду частями. В нашем распоряжении имеется часть египетских списков, в которых говорится о взимании налога частями одежды. На самом деле такой способ обложения был заменен, и курийские сборщики форменной одежды закупали ее за полученные таким образом деньги. К концу IV века выдача и сбор одежды были практически заменены: государственные фабрики снабжали необходимой одеждой рекрутов и частных солдат, получая за это 1/6 части налога золотом, которым был заменен сбор одежды. Оставшиеся 5/6 расходовались на установленную выдачу одежды войскам.

Sacrae largitiones управляли таким большим епархиальным штатом, что можно было ожидать, что они будут налагать и собирать свои собственные налоги. На самом деле этого не происходило. Fillis и aurum oblatioium управлялись censuales, которые хранили реестры сенаторов и их собственности. Обложение налогом collatio Australis поддерживалось преторианской префектурой, а сбор налогов проводили специальные сборщики, избираемые гильдией купцов каждого города. Таможенные пошлины были отданы на откуп под присмотром викариев и правителей провинций. Сбор aurum tironicum, т. е. налогов золотом на землю, и сбор одежды производились, подобно аппопа, правителями провинций и городскими консулами. С 382 года каждый правитель провинции должен был назначать специальных счетоводов (numerarius или tabularias) и главных сборщиков (susceptor) в своем ведомстве для largitio-nales tituli. Подразумевалось, что преторианские префекты включат largitionales tituli в свои размеры налогов. Comes sacrarum largitionum ежегодно посылали одного из своих palatini в качестве canonicarius в каждую провинцию для того, чтобы наблюдать и ускорять процесс. сбора налогов провинциальными officium.

Помимо расходов на одежду еще одним постоянным расходом, за который несли ответственность sacrae largitiones, были денежные выплаты, до тех пор пока они существовали, гражданским служащим и войскам, а также подарки во время восшествия на престол и пятилетних годовщин правления. Подразумевалось также, что они должны снабжать правителей золотом и серебром для различных целей, а в восточных частях контролировать фабрики barbaricarii, которые производили декоративное парадное оружие, доспехи с украшениями из благородных металлов. Позже, в конце IV века, эти фабрики на Востоке были отданы под управление начальника ведомств.

Sacrae largitiones несли ответственность за валюту. В IV веке в империи насчитывалось около 10 рудников. В «Notitia Dignitatum», упоминаются рудники в земле треве-ров, рудники Лугдуны и Арелата в Галлии, Аквилеи и Рима в Италии; Сисции в Паннонии. Более ранние рудники в Карфагене и некоторых других местах были к этому времени закрыты. Помимо этого на Востоке существовали рудники в Константинополе, Фессалонике в Македонии; Гераклеи во Фракии; Кизика в Азии; Никомедии в Понти-ке, Антиохии; в Египте. Рудниками управляли прокураторы, a monetarii, работавшие на них, как и при принципате, были личными рабами. К началу IV века они уже стали наследственной кастой, а некоторые ее члены были достаточно богаты и честолюбивы для того, чтобы войти в сословие всадников.

Каждый рудник должен был ежегодно производить установленное количество монет. Необходимый древесный уголь поставляли в качестве sordidum munus соседние землевладельцы. Металл для производства бронзовых монет должен был быть украшен медью (collatio aeraria) сбор которой производился с металлсодержащих земель. Нам ничего не известно о производстве серебра. Золотодобывающие районы были отчасти в личном владении, и в этом случае владельцы платили золотой сбор (collatio auraria), отчасти принадлежали государству. Кроме того золото вымывали из некоторых рек. Золотодобытчики и рабочие были наследственной кастой. Они должны были производить определенное количество монет для государства, а остатки своей продукции продавать в казну за медные деньги.

Объемы производства золота и серебра были небольшими, поэтому большинство металлов для выпуска денег получали путем переплавки монет, полученных в качестве налога. Эта практика всегда считалась нормальной. Иначе невозможно объяснить большое количество новых денег, выпускаемых в обращение. Валентиниан I сделал обязательной переплавку золота, полученного в качестве налога, и отправку его comitatus в брусках. Первоочередной задачей было проследить, чтобы легковесные и фальшивые монеты не принимались. Но на практике so-lidi сохраняли свой нужный вес и качество, как и в течение многих веков. Валентиниан сконцентрировал всю чеканку золота в руках comitatus, вероятно для того, чтобы иметь возможность непосредственного контроля шо-netarii, которые, как свидетельствуют современники, имели тягу к производству легковесных монет. Один проситель предложил в качестве единственного способа избавления от этого нарушения поместить рудники на необитаемые острова, где monetarii будут полностью отрезаны от общения с людьми.

История денег в поздней Римской империи полна темных пятен, так как законы и литературные источники дают мало информации о монетной системе. Практически единственные данные, на которые можно полагаться, это сами монеты. Когда императором стал Диоклетиан, главными монетами были nummi, введенные Аврелианом и имевшие цену в пять denarii. Это были мелкие медные деньги, смешанные с серебром. Были и еще мельче — в 2 dinarii. Серебряных денег не существовало, а выпуск золотых денег был непостоянным и нечастым и осуществлялся только для обеспечения пожертвований по торжественным случаям. Очевидно, Диоклетиан предпринял попытку установить стабильную монетную систему, включавшую золотые, серебряные и медные деньги. Он выпустил золотые монеты ценностью 60 за фунт и серебряные монеты по принципу старых денариев ценностью 96 за фунт. Так как серебро оценивалось в 5 золотых монет за фунт, 24 серебряные монеты стоили 1 золотой. Диоклетиан также произвел выпуск большого количества смешанных с серебром медных денег. Как у Аврелиана, они обозначались XX.I, но весили в два раза больше и, очевидно, подобно прежним, оценивались в 5 денариев, а мелкие медные деньги возможно соответствовали 2 денариям. Новая монетная система, таким образом, стала попыткой дефляции. Монеты Аврелиана уменьшились в два раза в цене, и Диоклетиан, без сомнения, надеялся уменьшить и стабилизировать цены. Правда, он не обладал достаточными запасами слитков Для того, чтобы осуществить выпуск золота и серебра. Во время инфляции благородные металлы исчезли в скрытых тайниках, а серебра недоставало, так как большая его часть использовалась для покрытия менее ценных медных денег. Диоклетиан и его сподвижники попытались извлечь золото и серебро из тайников, введя новые сборы с земли в слитках и сделав обязательными покупки золота в городах. Но эти меры имели лишь частичный успех, и для покрытия расходов пришлось осуществить большой выпуск медных nummi. Инфляция, таким образом, прогрессировала, а стоимость золотых и серебряных монет вскоре стала гораздо ниже номинала. В 302 году Диоклетиан предпринял попытку остановить развитие инфляции и выпустил указ, который фиксировал максимальные цены на все товары и максимальную зарплату всем рабочим. При этом за нарушение закона грозила смертная казнь. В этом указе цены были установлены в denarii communes, т. е. в медной валюте. Золото и серебро независимо от того, в брусках или в монетах, также оценивалось в denarii. Все попытки унификации валюты были оставлены. Единственным практическим результатом этого указа стало исчезновение товаров с рынка. Вскоре он стал указом на бумаге, и инфляция возобновилась. Продолжался процесс покрытия благородными металлами медных денег, которые уменьшились в весе и были переоценены на большой количество denarii.

Константин выпустил новые зжлотые монеты solidus, оценивавшееся в 72 за фунт. К концу своего правления путем конфискации сокровищ храмов ему удалось накопить большие запасы слитков и выпустить в изобилии солиды и серебряные монеты. Официально серебро оценивалось в 4 солида за фунт, а серебряные монеты чеканились стоимостью в 96 за фунт. Теперь они стали называться milliarenses и, как и прежде, приравнивались к 24 за золотую. С этого времени золотая валюта не претерпевала никаких изменений. Она выпускалась в виде солидов, половины solidi (semisses) и tremisses, которые сначала весили полтора скрупула (3/8 солида), но начиная с правления Феодосия I — 1 1/3 скрупула (треть солида). Серебряная монетная система была менее успешной. В IV веке относительная ценность серебра и золота, судя по всему, колебалась, и правительство дважды сокращало вес серебряной монеты. После Феодосия I выпуск серебра был фактически прекращен и чеканилось совсем немного серебряных монет для специальных целей, таких, как, например, пожертвования.

Константин отличился не только тем, что конфисковал сокровища храмов. Он утвердил новые налоги — золотом и серебром, подобные follis и «Хрисаргиру», и собирал ренты с императорских земель также золотом и серебром. Таким образом ему удалось извлечь из тайников немало благородных металлов. В результате империя получила стабильную, постоянную и объемную золотую валюту. Неконтролируемая инфляция медных денег, несмотря на несколько безуспешных реформ, быстро набирала силу. Из египетских папирусов нам известно, что в 324 году за со-лид давали 4500 денариев. Со смертью Константина в 337 году эта цифра поднялась до 275 тысяч, а в конце правления Констанция II достигла 4 600 000. Более поздние папирусы регистрируют, что солид теперь стоит 2020 денариув; его цена снизилась»21.

Денарии, в которых египтяне, например, устанавливали цены, были, конечно, условными единицами счета. Уже давно не существовало монет столь же малого достоинства, как и denarius, и поэтому цена имевших хождение мелких медных монет определялась гораздо более значительным количеством денариев. В других местах империи люди перестали вести счет в денариях и иногда называли медные деньги денариями. С конца IV века выпуск меди. осуществлялся только в виде мелких монет весом в один скрупул, 1/288 фунта. За один solidus давали 7000 монет.

Причины такого странного развития остаются неясными. Все денежные налоги и пошлины правительство собирало золотом и серебром, а с конца V века только золотом. Расходы велись тоже большей частью золотом и серебром, позже — одним золотом. И одновременно в IV веке войска получали свое годовое жалованье в денариях. Поэтому приходилось ежегодно чеканить новое количество медных монет. Медные деньги постоянно подвергались инфляции. Кроме того, правительство, судя по всему, скупало у населения солиды через менял. В любом случае известно, что в Египте должностных лиц, которые занимались сбором денежных налогов, называли скупщиками золота и что гильдии менял (collectarii) в Риме должны были скупать у населения солиды, для чего их снабжали большим количеством медных монет из acra vinaria. Все расчеты в государстве производились в золоте и все запасы осуществлялись в золоте независимо от положения обычной валюты, которую использовали подданные. Если подобная политика в отношении денежной системы была направлена на то, чтобы увеличить запасы золота, она, возможно, была не совсем обдуманной. Римляне думали, что ценность монеты определяется количеством металл а, из которого она состоит, и не подозревали, что если количество монет увеличится, а количество товаров на рынке останется прежним, цены соответственно возрастут. Диокле-: тиан и его последователи полагали, что если они будут продолжать выпуск монет прежнего веса, они будут иметь такую же ценность, а постоянный рост цен они приписывали ненасытной жадности купцов.

Отсутствие монет среднего достоинства между tremissis и мелкими, медными деньгами, ценность которых составляла 2000 к tremissis, должно было доставлять большие неудобства. Еще большие неудобства были связаны с обменным курсом nummi и солида, который колебался в зависимости от состояния рынка почти ежедневно. Первая попытка поправить такое состояние дел была сделана римским сенатом под руководством Одоакра, который начал выпускать медные деньги большего достоинства, обозначенные XL и стоившие 40 nummi. Примерно в то же время вандалы выпустили схожие медные деньги большего достоинства с оттиском NXL II. Были также выпущены более мелкие деньги, на которых значилось XX, X и V в Италии и XXI в Африке. Обменный курс итальянских монет, очевидно, равнялся 7200 nummi за солид, так что 180 самых крупных медных монет равнялись солиду. Обменный курс африканских монет, возможно, составлял 7500 и составлял такое же отношение медных монет к золотым, как и в Италии.

В 498 году Анастасий провел сходную денежную реформу на Востоке, выпустив монеты, обозначенные XL, XX, X и V (на греческом М, А и У). В этом выпуске монеты самого большого достоинства обычно называли follis, их стоимость равнялась 38 к фунту, и поэтому они были также известны как треть унции (teruncianus). Судя по всему эти монеты себя не оправдали и в следующем выпуске их вес был увеличен вдвое. Позже стоимость этих монет немного уменьшилась — с 18 до 20 к фунту. Обменный курс солида сначала равнялся 180, позже 210. В 539 году Юстиниан увеличил вес follis и восстановил обменный курс, равный 180.

Серебряные монеты сохранились также в остготском королевстве и королевские вандалов. Их стоимость исчислялась в nummi. Юстиниан продолжал выпуск серебряных монет в Италии, но не предпринял попытку восстановить их выпуск на Востоке.

Новые медные деньги пользовались большой популярностью и для правительства не составляло труда продавать их за solidi. В то же время выпуск таких денег оказался выгодным для казны, так как для чеканки 7200 nummi требовалось 25 фунтов меди, а для производства 210 folles менее десяти фунтов.

Диоклетиан был первым, кто урегулировал и систематизировал непостоянные сборы натурой (indictiones extraordina-riae), от которых правительство зависело в середине III века, Эти сборы шли на покрытие его главных нужд — пайки (annonae) войскам и гражданским служащим, корм (capitus) для лошадей, продукты для простого римского народа, сырье и рабочую силу для общественных работ, лошадей для почтовой службы и корм для них, сырье для производства оружия и пайки оружейным мастерам, которые его производили. Впоследствии эти реквизиции превратились в ежегодные сборы, размер которых был более или менее определен, и основаны они были на более или менее одинаковом размере налога с сельскохозяйственных земель (iugatio). Со времен Константина к iugatio прибавился налог сельскохозяйственного населения (capitatio), на которое еще при Диоклетиане был наложен подушный налог. Для определения размера налога принималось во внимание общее количество земель и людей.

Хотя размер налога был, таким образом, урегулирован, он продолжал колебаться. В отличие от comes rei privatae, которые просто собирали установленную ренту государственной собственности и comes sacrarum largitionum, которые собирали установленное количество налога, преторианским префектам ежегодно приходилось подсчитывать в своих районах необходимое для правительства количество зерна, ячменя, мяса, вина, масла, лесоматериалов и рабочей силы и распределять общую сумму по iuga и capita, которыми определялся размер налога, а уже затем определять размер сбора с каждого облагаемого налогом участка. Цифры заранее рассылались в начале бюджетного года (1 сентября) наместникам и правителям провинций, а через них — в города. Tabularii городов на базе этих размеров налога составляли требовательные письма для налогоплательщиков. Со времен Валентнниана I сбор этих налогов производился в три этапа, несомненно для того, чтобы избежать перегрузки трацспортных систем и императорских складов хранения. Даже когда позже сборы были заменены на налог золотом, они все еще продолжали собираться в три этапа. Это было на руку налогоплательщикам, которым не приходилось сразу избавляться от излишка урожая, что снижало цены и давало возможность распределить продажу на год.

Таким образом, преторианским префектам приходилось выполнять более сложную работу, чем другим финансовым министрам. Каждый год им приходилось получать от duces и magistri militum сведения о количестве провизии, необходимой войскам под их командованием, устанавливать потребность в ремесленниках, рабочих и материалах для общественных работ й определять потребность в cursus publicus для замены скота и корма для него. Надо было также подсчитывать точное количество различных необходимых видов продукции. Для покрытия возможных задолженностей во время сбора налогов необходимо было изыскать дополнительную продукцию. Если предполагаемые цифры оказывались слишком высокими, скоропортящиеся продукты пропадали даром, если слишком низкими, приходилось прибегать к дополнительным сборам, что являлось непопулярной мерой и вызывало недовольство императора. Констанций II, Юлиан, Валент и Грациан — все издавали указы, обязывающие префектов определять точное количество ежегодных потребностей государства в разных сферах. Префектам, а тем более наместникам и правителям провинций было отказано в установлении высоких размеров налога. Все дополнительные сборы, как и сам размер налога, должны были определяться самим императором.

Для того, чтобы справляться со всеми этими подсчетами, под началом префекта ^находился целый штат финансовых служащих. Для управления общественными работами и производством оружия в Константинополе и в преторианской префектуре на Востоке для каждой провинции было создано отделение (scrinium), возглавляемое numenorius, а также scrinia. У каждого numerarius был помощник и счетовод, под управлением которых, в свою очередь, состояли tractatores, которые вели подсчеты в каждой провинции. Помимо этого в каждой провинции был cura ëpistolârum, управляющий финансовой перепиской с лицами, занимавшими такую же должность, cura epistolarum наместника. В подчинении наместников были свои numerarii и по два numerarii было у правителей провинций, один из которых занимался подсчетами префекта, а другой — подсчетами largitiones; Каждый год префектура посылала в каждую провинцию служащего (са-nonicarius) для наблюдения над сбором налогов, а если было необходимо — г- второго служащего (compülsor) для сбора задолженностей. Провинциальный служащий каждые четыре месяца должен был давать отчет (quadci menstrui breves) о количестве собранных налогов и невыплаченных сумм, о количестве затраченных денег и тех деньгах, которые должны были быть переведены префектуре.

Обычно налоги собирали susceptores, которые ежегодно назначались городским советом, а сбор задолженностей осуществлялся compulsores, которых назначали из числа провинциальных служащих. Отдельные группы susceptores существовали для различных сборов: зерна, вина, мяса, рабочей силы и т. п. В их обязанности входило не только собирать установленные налоги с землевладельцев и крестьян — собственников деревень, которые назначали деревенского сборщика, но и переправлять и доставлять полученное добро на государственные склады Если не удавалось собрать требуемое количество, то недостачу они должны были возмещать из своей собственности, а если и этого це хватало, чтобы покрыть недостачу, долг ложился на плечи всего, городского совета. При этом каждый член совета делал свой взнос в зависимости от уровня благосостояния. Эти непрофессиональные курийские сборщики часто работали неэффективно, и иногда правительство прибегало к назначению императорских служащих для того, чтобы они контролировали сборщиков, а иногда и вовсе их замещали Диоклетиан для каждого города назначил главного спорщика (exactor civitatis). Позже на эту должность стал назначать городской совет. Причина этого становится понятной из египетского документа, который содержит споры городского совета по поводу ответственности за задолженности, накопившиеся при exactor*е Таурине Правительство явно требовало, чтобы задолженности были во. сполнецы за счет сборов с членов совета, которые в ответ на это цитировали императорскую конституцию и два приказа префек та, — в соответствии, с которыми никто не мог занимать ку-рийскую должность, не будучи при этом назначенным советом, и поэтому все недостачи служащих курий должны были восполняться за счет совета. Если бы Таурин был назначен советом, они бы признали законность сборов, но он, в обход императорской конституции, был назначен без их согласия, вследствие чего они отказывались нести от-ветсТвенность за недостачи и требовали, чтобы он был снят с должности.

Валентиниан и Валент предприняли попытку заменить курийских ставленников бывшими служащими или hono-rati, которые назначались провинциальными ведомствами. Обосновывалось это тем, что такие люди будут работать более эффективно. Но эта реформа оказалась кратковременной. Провинциальные ведомства встретились с большими трудностями при назначении на службу ответственных лиц, которые уже приобрели достаточный опыт в том, чтобы всяческими способами от нее уклоняться, и в конце концов императорам пришлось вновь вернуть к своим обязанностям курийских сборщиков, утешая себя при этом тем, что если они не выполнят свои обязанности, все потери возместит совет.

В 384 году был издан закон, по которому сборы налогов в Понтике делились на три части. Курийские suscepto-res должны были собирать налог только со своих собратьев декурионов, провинциальные служащие — с крупных землевладельцев, которые были сенаторами или honorati, а defensor civitatis — с бедноты. Целью, судя по всему, было защитить низшие классы от вымогательств декурионов и в то же время освободить декурионов от сложной задачи сбора налогов со своих начальников. Этот эксперимент не имел успеха и нет данных, что его пытались повторить вновь. В 396 году на Востоке был принят указ, гласящий, что налоги с сенаторов должны собирать провинциальные служащие, но в следующем году стало известно, что половина налогов с сенаторов все еще остается невыплаченной, и закон отменили.

Анастасий по предложению своего финансового советника Марина учредил систему vindices. Это были императорские ставленники, каждый из которых назначался в отдельный город для сбора налогов. Говорили, что на должность назначали тех, кто мог добиться самой высокой прибыли. Результатом этой реформы, по замечанию ее критиков, было значительное увеличение доходов, но, как-они же утверждают, это привело к разрушению советов. Из этого можно сделать вывод, что сборщики налогов обычно ничего не теряли в результате своей работы. Как и прежде, декурионы фактически занимались сбором налогов и продолжали при новой системе нести ответственность за сбор задолженностей, но теперь они находились под контролем vindex.

Обычно расходы на местные нужды являлись первой статьей расходов из бюджета провинций: зарплата прави телям и помощникам, зарплата его officium, стоимость почтовых услуг, пайки местным войскам и др. Тем не менее пограничные провинции, которые были заполнены гарнизонами, не могли полностью обеспечивать свои войска, поэтому здесь приходилось принимать особые меры для служащих comitatus и полков полевой армии, сконцентрированных в столице или за ее пределами, а также в региональных центрах, подобных Триру и Антиохии. Стационарные пограничные гарнизоны limitanei снабжались благодаря системе, появившейся во времена Диоклетиана и известной как primipili pastus. Princeps — центурион, бывший главный служащий в officium, каждый год подвергался увольнению и назначался primi pilus. В этой должности он становился ответственным за перевозку продуктов жизнеобеспечения из провинции в пограничную армию, где он передавал их dux. Такая система не была рассчитана на полки полевой армии или на служащих суда, которые могли легко передвигаться. Они были обеспечены полномочиями (delegatoriae), дающими им право получать определенное количество продуктов из числа доходов указанных провинций, в которых имелись излишки. Они посылали агента, называемого opinator, для сбора продовольствия, которое провинциальные officium должны были доставить в течение года.

В IV веке размер налога, конечно, менялся из года в год, причем обычно в сторону повышения. Юлиан, быв шпй цезарем в Галлии, сократив расходы и обеспечив более тщательные сборы, сумел снизить размер налога с 25 до 7 солидов с caput. Согласно Фенистию, в течение.40 лет, до 364 года, налоговые ставки постоянно увеличивались, так что в конце концов удвоились в сравнении с теми, которые существовали в 324 году. Затем аккуратный и экономный Валейт стабилизировал ситуацию с налогами на 3 года, а на четвертый год смог уменьшить их размер. К V веку размер налога установился на привычной цифре, отклонения от которой считались сверхналогом. Это была несправедливая система налогообложения, так как привилегированные категории налогоплательщиков, к которым относились, например, церкви, арендаторы императорских земель и illustres, были освобождены от сверхналогов. Эту несправедливость устранил в 416 году Гонорий, который издал приказ об объединении существующих сверхставок с обычными налоговыми ставками. Это была крайняя мера, благодаря которой размер налога стал фиксированным. Как на Востоке, так и на Западе императоры нередко снижали ставку налога в несколько раз в провинциях, пострадавших от нашествий варваров. Так, в 413 году Гонорий позволил объединенным провинциям Карии выплачивать 1/5 часть обычного налога, а Феодосий II уменьшил налоги в Ахее до 1 /3 и в других провинциях Македонии — до половины. Валентиниан III сократил налоги в Нумидии и Мавретании до 1/8, установив при этом точные суммы налогов, которые должны будут ежегодно выплачиваться впоследствии.

С увеличением количества золотых монет выплаты и сборы натурой были постепенно заменены на solidi. Этот процесс начался в конце IV века, когда Валено издал закон, что limitanei будут получать пайки натурой на 9 месяцев года, а на оставшиеся 3 месяца — деньгами. В начале 367 года сборы лошадей для армии были также заменены выплатами золотом. Замена постепенно распространялась на аппопае и capitus, и в. начале V века затронула в конце концов comitatenses, так же как и limitanei на Западе. Мы находим данные, что в 429 году opinatores собирают уже с провинций не продукты питания, а золото. На Востоке comitatenses все еще продолжали получать пайки натурой, в то время как для limitanei они были заменены. Аппопае придворных служащих в 423 году было переведено в солиды, и то же самое в 439 году было сделано для служащих ранга spectabilis и clarissimus. Подобным же образом были заменены сборы натурой. В начале V века на Востоке налог все еще собирали натурой, а расчет замены основывался на среднем уровне цен за последние пять лет. Это все еще была редкая уступка. В конце правления Феодосия II из 62000 ^а, которыми определялись налоги, только 10000 платили золотом. Анастасий ввел постоянное правило замены земельного налога, поддерживал сборы натурой для того, чтобы прокормить Константинополь, Александрию и Антиохию, равно как и для того, чтобы выплачивать пайки полевой армии. Когда сборы налогов натурой переставали давать необходимое количество продукции, были введены обязательные покупки у налогоплательщиков. При этом цены компенсировали количество их налога золотом. Если же они превышали налоговую ставку, то выплачивались в эоНсН.

Тем не менее к этой процедуре (соетрПо) прибегали в специальных случаях и после специального разрешения императора, исключая провинцию Фракия, где нищета и большое количество войск приводили к насущной необходимости проведения соетрПо. На Западе замена сборов натурой носила всеобщий характер уже к началу V века. Налоги в Нумидии и Мавретании уже полностью исчислялись в золоте перед нашествием вандалов, а Майориан своим законом постановил выплачивать земельный налог в Италии в солидах. Продукты питания, необходимые для войск, приходилось добывать соЬпрйо. Была также отменена трудовая повинность, и рабочих теперь нанимали за денежную плату.

Если относительно запутанного механизма налоговой системы мы владеем многочисленными, хотя и не совсем ясными данными, то по большинству финансовых вопросов в нашем распоряжении очень мало данных. Судя по всему, финансовая система была относительно эффективной. В целом правительству удавалось собирать необходимое количество прибыли. Нам известно о широкомасштабных случаях казнокрадства. Так, в 450 году провинции Сардиния было отказано в прощении задолженности, потому что налоги, собранные в этой провинции, в предыдущем году таинственным образом не дошли до казны. Но этот случай произошел во время неумелого правления Валентиниана III. Конечно, как и в любой налоговой системе, пусть даже и эффективной, существовали задолженности, часть из которых, возможно, приходилось списывать, как безнадежные долги. Юлиан отказался предоставлять такое прощение задолженностей на основании того, что это было на руку только богатым слоям населения, которым удавалось оттянуть выплаты, и совсем не помогало бедным, которых заставляли платить сразу. Подобная критика могла быть оправдана только в период его правления. Но в V и VI веках прощения касались только давних задолженностей и обычно не включали те, которые были сделаны в течение предшествовавших пяти — восьми лет. Только очень искусные или влиятельные лица могли отложить выплату на такой долгий срок. Главной целью этих прощений, как представляется, было очистить книги, в которых регистрировались задолженности, от явно безнадежных долгов, а также не допустить, чтобы изобретательные чиновники собирали мнимые долги, срок которых уже давно истек и из-за которых налогоплательщики лишались своих доходов. Это было одной из многочисленных практикуемых чиновниками форм вымогательства. Продолжая борьбу с ней, Марциан издал закон, по которому налогоплательщику, который сможет обеспечивать денежные поступления в течение трех последующих лет, прощались все бывшие долги.

Все расходы по сборам налогов несли на себе налогоплательщики, которые также платили дополнительно жалованье всем тем, кто был занят сборами. Некоторые из этих дополнительных платежей расценивались как компенсация за порчу товаров, собранных на хранение или во время перевозки, либо за прием затертых и легковесных солидов, другие выплаты открыто признавались денежными подарками или платой за расписку. Количество этих дополнительных платежей сильно варьировалось в зависимости от строгости и эффективности центрального правительства. Во время старательного правления Анастасия они были ограничены одним каратом, т. е. 1/24 частью солида за каждый н^ит, который распределялся между курийскими сборщиками, провинциальными служащими, служащими преторианской префектуры и 1а^Г ПопеБ. При неумелом правлении Валентиниана III сумма этих платежей была сведена к двум солидам за ^ит, и Майориан, обнаружив, что с этого времени было введено много дополнительных взносов, добавил еще половину solidus к общей сумме налогов в компенсацию за отмену этих дополнительных взносов. Служащие преторианской префектуры получали львиную долю вознаграждения, 13 siliquae с каждого soligus. Largitiones получали один sili-qua из своей небольшой части собранного земельного налога, вымогатели получали два. Курийские сборщики и провинциальные служащие, которые выполняли всю тяжелую работу, делили между собой восемь siliqua. Впоследствии, когда налоговая ставка стала solidi с iudum, побочные доходы служащих составляли 35 % от суммы налога. Это было в последние дни Западной империи.

Помимо этих признанных платежей существовало много других видов незаконных вымогательств. Валентиниан III рисует мрачную картину того, как canonicarii — предъявляли «требования на многочисленные налоги», создавая при этом «дымовую завесу из временных подсчетов, которые на самом деле погрязли в беспросветном мраке», и требовали «расписки за давно прошедшие годы. Но эти расписки обычный человек, уверенный в том, что ничего не должен, не стремился сохранять».

Canonicarii преторианской префектуры и largitiones были самыми главными обидчиками. Это были высокопоставленные чиновники, которые могли терроризировать как местных сборщиков, так и налогоплательщиков. Судить их мог только суд преторианского префекта или со mes sacrarum largitionum. Кроме того, не будучи местными жителями, они не считали нужным обращать внимание на сложившиеся о них мнение. Курийские suscepto res и compulsores провинциальных служащих имели от носительно более низкий статус, и их дела подлежали разбирательству в провинциальном суде. Они были мес тными жителями и им приходилось жить рядом с теми, с кого они собирали налоги. В результате они позволяли себе меньше вымогательств, чем canonicarii, по крайней мере по отношению к высшим и средним классам. Именно по этой причине собрания провинций часто обращались к правительству с просьбой отменить canonicarii. И правительство время от времени удовлетворяло эти прось бы, запрещая canonicarii принимать участие в сборе налогов или задолженности. Их функции были ограничены наблюдением за работой провинциальных служащих.

Другим распространенным способом вымогательства был следующий: налогоплательщику в залог за одолженную, якобы в высших интересах, сумму денег давали расписку, а затем сборщики откладывали выплату государству до очередного всеобщего прощения задолженностей. Марциан своим указом исключил из числа прощения задолженностей те, которые, таким образом, брали на себя сборщики налогов.

С самого начала размер налога варьировался и был неодинаковым в разных частях империи. В Сирии, например, определявшие налог земельные единицы, iuga, тщательно рассчитывались так, чтобы они были одинаковой стоимости. Различие определялось как качеством земли, так и способом ее использования. Менее тщательно к определению размера налога подходили в Азии и Египте. Здесь качество земли не принималось во внимание. В Африке налоговой единицей был участок земли centuria, включавший 200 iugera, а в Северной Италии соответственно millena, включавший 12,5 iugera. Такое деление было как несправедливым, таки неэффективным. Владелец необработанного участка земли платил такое же количество налогов, как и владелец виноградника или оливковой плантации В результате налог, являвшийся довольно низким для последних, был сокрушительнр большим для первого. Кроме того, существовали различия в определении размера налога capita: на Востоке он взимался с обоих полов, в Египте — только с мужского населения, а в Понтике сумма налога с женщин была в два раза меньше, чем с мужчин. Соотношение между capita и iuga было также произвольным и несправедливым. Так, например, бедный крестьянин с большим семейством должен был платить больше, чем сосед, который владел большим количеством земель и у которого было меньше детей. Императоры, заботившиеся о благосостоянии крестьян, обычно освобождали их от capitatio или уменьшали его сумму. Валентиниан I отменил этот вид налога в провинциях Иллирикона, которые сильно пострадали от варваров, а Феодосий I предпринял то же самое в провинции Фракияга в провинции Понтика издал указ, по которому caput, включал 4 женщин и 2,5 мужчин, вместо 2 и 1, как это было принято до тех пор. Анастасий, освободив городскую бедноту от collatio lustra-lis, начал заниматься отменой capitatio для крестьян, но смерть прервала его начинания в атой области.

Если бы к установлению размеров налогов подходили со всей строгостью и аккуратностью, то их приходилось бы пересматривать через определенные промежутки времени. Все изменения во владении землей регулярно регистрировались, но, как свидетельствуют данные, никто не брал на себя утомительный труд-по переоценке налоговой стоимости земли и определению количества населения. Пересмотр производился в очень редких случаях по просьбе епархии, провинции или города, иногда даже крупного землевладельца. Для этой цели правительство назначало в требуемую область censitor или paraequator. После того как пересмотр налоговой ставки был осуществлен, главной целью правительства становилось избежать потери в общих доходах, и от censitor или, как его позже стали называть, paraequator требовалось компенсировать уменьшение налоговых ставок в одном крестьянском хозяйстве путем их увеличения в других.

Данные переписи населения также оставались неизменными в течение многих лет. Так, в Египте в 348 году все еще ссылались на результаты переписи, предпринятой Сабином в 298–302 гг., а в. 565 г. — на данные переписи, проведенной Иоанном в 524 г. Государство много теряло из-за своего пренебрежительного отношения к этому вопросу, т. к. те, кому удалось улучшить свои земли или привлечь большее количество сельскохозяйственных рабочих, обычно не требовали пересмотра налогов. Требования выдвигали те, чьи земли, наоборот, ухудшились или у кого уменьшилось количество coloni. Десятилетиями не менялась не только оценочная стоимость земли, но и capitatio независимо от того, росло или уменьшалось количество населения. Из законов об освобождении от набора в армию становится очевидно, что многие землевладельцы имели большее количество coloni, чем было зарегистрировано, а количество capitatio только уменьшалось, если они не набирали запланированную сумму с людей, работающих, но не значившихся в списках. С другой стороны, те землевладельцы, у которых coloni убегали, не могли претендовать на уменьшение суммы налога. Возвращать беглых — это была их обязанность, и capita-tio мог быть уменьшен только в том случае, если сокращение числа coloni произошло по другим причинам.

Из-за такого пренебрежительного отношения налоговая оценка имущества часто была несправедливой. Часто поступали жалобы на то, что tabularii городов, желая завоевать расположение влиятельных землевладельцев, сознательно занижали стоимость имений principales и, наоборот, завышали стоимость имений менее высокопоставленных декурионов и крестьян. Peraequatores также были подвержены общественному давлению и не пренебрегали взятками. Стремясь пресечь чрезмерную снисходительность к богатым, Феодосий II и Анастасий издали указ, по которому peraequatio касалось не только частных землевладельцев, но городов или провинций в целом. В законе, изданном в 430 году, говорилось, что многие знатные землевладельцы пользовались незаконным занижением стоимости своих имений в течение предыдущих 35 лет. Закон устанавливал, что если скидки равнялись 400 iuga или capita или менее того, половина от них оставалась в силе, но если они превышали это количество, то все скидки за исключением 200 iuga или capita, отменялись. Землевладельцы, получившие освобождение на таких условиях, должно быть, владели огромными имениями.

Система налогообложения в империи, за редкими исключениями, не носила прогрессивный характер. Существовал добавочный налог на землю — follis, который распространялся на сенаторов, но сумма этого налога была очень маленькой, и на Востоке он был отменен Марциа-ном. Honorati, т. е те, кто получил звание или должность в IV и начале V века, подвергались специальному сбору лошадьми или рекрутами. Но в V веке эти сборы были отменены. Сенаторы также должны были жертвовать для aurum oblaticium,a декурионы — для aurum coronarium. При этом первые несли расходы за организацию преторианских состязаний, а последние — за организацию своих курийских munerâ. Помимо этих специальных сборов все землевладельцы — от богатейших сенаторов до самых бедных крестьян — платили одну и ту же налоговую ставку. Земельный налог по существу был регрессивным, т. к. сенаторы и пожизненные владельцы императорских земель, которые обычно были самыми богатыми, не платили дополнительных сборов, превышающих обычный размер налога. Кроме того, на практике, как мы могли убедиться, оценочная стоимость земель знатных землевладельцев и декурионов сознательно преуменьшалась или же им предоставлялись особые скидки, и богатым всегда было легче отложить уплату налогов на долгое время, тем самым выгадав во время очередного всеобщего прощения задолженностей.

Самое большое количество налогов выпадало на долю сельского хозяйства, землевладельцев и крестьян. Iuga-tio распространялся исключительно на сельскохозяйственные земли, не включая даже сады и строения, a capitafcio, за исключением Африки и некоторых других западных провинций, распространялся исключительно на сельскохозяйственное население. Земельный налог, налагаемый на iugatio и capitatio, покрывал, как представляется, большую часть расходов. Этот налог находился под контролем преторианских префектов, которые снабжали армию и гражданских служащих пайками и кормом для скота, а также управляли почтовой службой и следили за общественными работами. Налоги одеждой взимались с iugatio и capitatio и на них же распространялся налог рекрутами и лошадьми. Res privata зависел от рент с императорских имений. Из налогов largitiones follis был добавочным налогом, которым облагалась земля, a aurum oblaticium и coronarium облагались землевладельцы. Единственным прямым налогом на торговлю и промышленность был col-latio lustralis, который, как мы уже могли убедиться, приносил доход, составляющий 5 % от общей суммы земельных налогов. Таможенные пошлины собирались одинаково со всех потребителей, и судя по всему, мало приносили в бюджет. Хотя налоги, которыми облагалось сельское хозяйство, были очень тяжелыми, подобное налоговое распределение, возможно, не было лишено оснований, т. к. Римская империя по преимуществу была аграрной и большую часть доходов приносила земля. Попытки ввести налоги на торговлю и промышленность себя не оправдали. Они приносили очень маленький доход и в то же время их трудно было собирать.

Имеющиеся у нас данные настолько разбросаны, что не представляется возможным установить общее количество доходов и расходов в империи так, чтобы это не было гаданием на кофейной гуще. Очень мало данных и по отдельным провинциям. Египет в VI веке приносил доход в количестве 8 миллионов аН;аЬае пшеницы, которая шла на обеспечение Константинополя. Это приравнивалось к 800 000 эоНсН, и некоторые разрозненные цифры дают возможность предполагать, что столько же эта провинция приносила и золотом, так что в общей сложности получалось 1 500 000 боПсИ. Нумидия перед нашествием вандалов выплачивала 78 200 боНсН, а Мавретания — 41 600 боНсП. Из других африканских провинций Триполи и Мавретания Кесарийская приносили, не в пример последним, гораздо больший доход — 200 000 боНсИ. Если к этим цифрам прибавить доход, который приносили две самые богатые провинции — Про-консулария и Бизацена, общая сумма удвоится и будет составлять около 400 000 эоИсН, и тем не менее это все равно лишь треть того, что приносил Египет.

Единственный намек на общую сумму доходов можно извлечь из заявления Прокопия в «Тайной истории», что в течение 9 лет правления Юстина доход в казну составил 4000 сеп1епапа золота. Это означает, что годовой доход Ввосточной империи равнялся приблизительно 3 200 000 боНсИ золотом. Прокопий, возможно, не учитывал доход натурой, который, как мы видели на примере Египта, был не меньше дохода золотом, а провинции Дакия, Македония и Фракия, должно быть, большую часть налога выплачивали натурой, т. к. они были очень бедными й им приходилось кормить огромные армии. Исходя из этого, доход с Египта составлял четверть общей прибыли золотом, а доходы с Востока, Понтики и Азии — более четверти с каждой провинции. Кроме того, эти провинции выплачивали большое количество налогов натурой для обеспечения своих армий, а также армий Востока и Армении. Эти цифры примерно соотносятся с теми, которые мы упоминали, говоря о благосостоянии нескольких провинций, т. к. Егит пет, несомненно, был самой богатой из них и выплачивал практически вдвое большую сумму налогов. На западе Африка, которая считалась одной из самых богатых провинций, выплачивала лишь третью часть от той суммы, которую выплачивал Египет. Это дает основание предполагать, что Западная империя. была гораздо беднее Восточной.

Что касается налоговых ставок, в нашем распоряжении есть только три цифры. В Южной Италии налог при Ва-лентиниане III составлял семь solidi с millena, что равняется почти половине solidus ciugerum. К этому надо добавить два solidi дополнительных взноса, и получавшаяся в результате сумма доходила до 3/4 solidus с iugerum. В Нумидии в это же время налог, после того как он был уменьшен на 1/8, составлял 20 siliquae с centuria. Это означает, что налоговая ставка равнялась 7 solidi, к которым опять же следует добавить 2 solidi дополнительных взносов. Получается так, что правительство Запада устанавливало налоговую ставку с земельной единицы, не принимая во внимание ее размер. Налог с iugerum составлял только около 1/20 части solidus. Контраст с Италией поразителен, но не следует забывать, что продуктивность земли в Африке была гораздо ниже, чем в Италии. Многие пастбища были слишком сухими для того, чтобы давать урожай.

У нас есть, полная запись налогов египетского города. Антиополюса при Юстиниане. Общая площадь земель составляла 51655 arurae. Почти все земли были обрабатываемыми. С этой территории общее количество налога зерном было 61 674 artabae, а деньгами, включая дополнительные взносы, — 10322 solidi. Таким образом, налоговая ставка составляла 1,2 artabae пшеницы и 0,2 солида с aru-га. Если количество пшеницы перевести в золото, налог равнялся 0,32 солида, что равнялось 0,3 солида с iugerum. Земля в Египте, как видим, облагалась налогом, составлявшим 2/5 от налога в Италии и в. то же время в 6 раз превышавшим сумму налога в Африке. Египетская земля была, несомненно, самой лучшей, поэтому сумма налога в Италии представляется неимоверно высокой.

Можно произвести некоторые подсчеты количества налогов. Хорошая земля среднего качества в Египте приносила около 10аг1аЬае саги га. Общий доход Антиополюса, считая в пшенице, составлял 32 агЬаЬае, или. примерно треть общего количества урожая. Это очень высокая цифра в сравнении с небольшим количеством налога на землю во времена республики. Доля Италии составляла около 2/3 от общего количества урожая, если предположить, что земли в Италии приносили столько же, сколько в Египте. Такое толкование цифр может быть подвержено сомнению, но оно в какой-то степени оправдывает жалобы граждан, что в V и VI веках налоги стали сокрушительно огромными. Последствия влияния этих непомерных налогов на сельское хозяйство будут обсуждаться в следующих главах.

ГЛАВА ХIV. ПРАВОСУДИЕ

Библиография

История римского права лучше всего изложена в книге Н. F. Jolowicz, Historical Introduction fo the Study of Roman Law (Кембридж, 1952). О структуре Кодекса Феодосия см. Cod. Theod. I. i. 5, Theod. II, Nov. i, и Cod. Theod. Gesta Senatus, О структуре Кодекса Юстиниана и Дигеста см. конституции «Наес», «Summa», «Deo auctore», «Tanta», «Om nem», «Corda» даны перед текстами Кодекса и Дигеста.

В целом по проблеме см. гл. XIV.моей книги «Later Roman Empire» (Оксфорд, 1964). Процессуальные нормы изложены в Кодексе Юстиниана II и III.

Своей величественной структурой римское право обязано кодификации Юстиниана. До этого времени законодательство отличалась крайней беспорядочностью. Ряд важных вопросов закон обходил молчанием, власть была раздроблена и, кроме того, сама система законодательства отличалась размытостью, т. к. происходила из массы разнородных источников. Источники права, признанные судами, делились на две основные группы: работы классических юристов со времени правления Августа и до времен Севера и императорские конституции. Труд юристов был непомерно огромен. Некоторые работы доходили в объеме до 3 000 000 строк, т. е. были в 20 раз длиннее Дигестов Юстиниана. Многие из них, кроме того, были довольно редкими и имелись в наличии только в нескольких юридических библиотеках. Тем не менее все они были равно авторитетными, и образованные барристеры (юристы, адвокаты) могли легко сбить с толку судью, основывая свое решение на руководствах неизвестных и недоступных судье. Для необразованных судей IV и V веков такие трудные задачи оказывались не по силам и в 426 году Валентиниан III издал знаменитый закон цитат, в котором преимущество было отдано пяти ведущим юристам — Папиниану, Павлу, Ульпиану, Модесту и Гаю. Указ гласил, что в решении тех вопросов, по которым мнения их расходились, следовало придерживаться мнения большинства, а при равном количестве решающим голосом являлось слово Папиниана. Это было грубое и непродуманное правило, но оно по крайней мере давало возможность определить, что гласил закон при решении самых спорных вопросов. Мнения юристов не должны были противоречить императорским конституциям. Под терминрм «конституция» понимался широкий, круг официальных постановлений. На первом месте стояли décréta, т. е. постановления, вынесенные императором при судебном разборе специфических дел. Затем шли рескрипты, которые делились на две группы. Некоторые представляли из себя ответы на запросы (relationes, consultationes) судей которые, в случае возникновения коллизий обращались к императору с просьбой о помощи. Другие являлись ответами частным лицам, которые, прежде чем начать судебные тяжбы, обращались к императору за юридической консультацией. Такие обращения были довольно частыми в III и начале IV в. Сотни таких рескриптов сохранились в кодексах Юстиниана. Впоследствии как décréta, так и рескрипты утратили силу закона. Слишком часто решения или мнение императорского суда и суда справедливости по определенным делам было искажено чрезмерным влиянием высокопоставленных истцов или ответчиков. В 398 году лишились статуса закона рескрипты, а в 428 году то же самое произошло с décréta. Юстиниан, хотя и не хотел потерять приоритет императоров в создании законов, восстановил правовой статус обоих этих источников.

До нас дошли императорские указы, касающиеся населения в целом, к которым можно отнести senatus consulta (явно императорские указы, оглашаемые перед сенатом). Указы преторианских префектов, которые могли толковать, но не менять законы, и другие всеобщие законы (leges generales) в противовес pragmaticae, конституциям, издаваемым для отдельных провинций, городов или отдельных слоев населения. На практике не было четких различий между этими двумя категориями, т. к. большинство законов направлялось высокопоставленным государственным служащим с предписанием их обнародования, причем некоторые законы являлись всеобщими, а некоторые касались только определенных районов или ведомств. На самом деле достаточное количество pragmaticae, распространявшихся только на провинциальные собрания города или гильдии грузоотправителей города Рима, воспринимались судами как имеющие всеобщую силу, и в свое время они вошли в кодексы. Еще одной причиной беспорядков служил тот факт, что конституция, изданная кем-либо из императоров, теоретически считалась изданной всеми соправителями и имела силу на территории всей империи. На самом деле она провозглашалась только в районе, где правил издавший ее император. Хитрые юристы, таким образом, могли противостоять суду, опираясь на императорские конституции других частей империи. Во время правления Гонория калабрианские евреи потребовали освобождения от обязанностей курий на основании «некоего закона, который был издан в восточных частях». Гонорий, возмущенный подобным крючкотворством, аннулировал «этот самый закон — если такой закон вообще существует — как явно вредный для моей части владений»1.

Причины, которые подвигли правительство императора внести изменения в существующие нормы частного права, были суммированы и приведены Валентинианом III во время его ораторской речи перед сенатом в 426 году. Его анализ подтверждается изучением преамбул к новеллам. Закон должен приниматься по личной инициативе императора или его юридических советников. Без сомнения, это был сам Константин, который, принимая во внимание чувства христиан, отменил статьи законов Августа, предусматривавшие наказание за целибат, не признававшие в законном порядке внебрачных детей и ужесточившие правила развода. Гораздо чаще существующие отклонения или противоречия в законах или наличие спорных вопросов, которые законы решали вразрез с существующими принципами справедливости, попадали в поле зрения императора во время судебных разбирательств, производившихся в его присутствии, либо при рассмотрении жалоб подчиненных. Так, Марциан отменил закон Валентиниана I, запрещавший завещательные отказы женщин в пользу духовных лиц, после слушания судебного дела, которым он руководил лично, а закон Константина, запрещавший женитьбу сенаторов на женщинах более низкого происхождения, был изменен им после рассмотрения жалобы преторианского префекта. Две поступившие жалобы от vir spectabilis Леония и femina illustris Пеллагии подвигли Валентиниана III на издание двух конституций, смягчающих закон о наследовании, а в результате жалобы двух ростовщиков из Константинополя появилась новелла Юстиниана III по поводу морских займов. Иногда барристеры провинций прибегали к помощи императора при решении трудных вопросов. Нам известно о трех вопросах, выдвинутых барристером преторианского префекта Иллирии, и об одном вопросе, поднятом правителем Палестины.

Указы и всеобщие законы рассылались по главным городам империи или по доминионам, для которых они предназначались, где в течение ограниченного периода времени — около месяца — они вывешивались для ознакомления. Pragmaticae передавались в руки тех, кому они были предназначены, а рескрипты —. судьям и частным лицам, которые добивались их получения. Рескрипты также вывешивались в тех местах, в которых они были приняты. Décréta, судя по всему, официально не распространялись, но о них можно было узнать через запись судебного решения, выдаваемую победившей стороне. Рескрипты, кроме того, зачитывались в судах и, таким образом, тоже оставались в судебных записях. Как видно, официальные указы становились известными юристам и общественности сразу по мере их появления, но никакого постоянного централизованного учета имперского законодательства не существовало. Это может показаться невероятным, но факт становится очевидным после изучения кодекса Феодосия, составителям которого, очевидно, приходилось поднимать архивы провинциальных ведомств и даже прибегать к частным коллекциям адвокатов, чтобы получить ту или. иную копию императорской конституции.

В какой-то степени положение, связанное с отсутствием официального сборника императорских конституций, было исправлено во время правления Диоклетиана благодаря частной инициативе двух юристов, Григория и. Гермогена. Григорий составил сборник конституций со времени Адриана до 291 года, расположив их тематически и в соответствии с традиционной схемой юридических комментариев по книгам и главам. Внутри каждой главы действовал хронологический принцип расположения материала. Гермоген составил дополнительный свод законов, выпущенных в промежутке между 291 и 295 годами. В его книге законы располагались только по главам, но объем, ее, видимо, был внушительным, если нам известно о 120-м законе 69-й главы. Хотя кодексы Григория, и Гермогена не являлись официальными и без сомнения, были неполными, их практическая ценность была столь велика, что вскоре они были признаны судами как авторитетные и исчерпывающие сборники всего законодательства до 295 года.

Императорские конституции продолжали появляться одна за другой, и некоторые из них, очевидно, были добавлены к Кодексу Гермогена, по которому цитируются несколько законов Валентиниана I, но подавляющее большинство конституций продолжало оставаться в архивах провинциальных ведомств, в записях судебных дел или в частных коллекциях адвокатов. Наконец в 429 году восточное правительство, возможно по инициативе преторианского префекта Антиоха, который в начале своей карьеры занимал должность квестора, пришло к решению, что «огромное количество императорских конституций, исчезнувших в густом тумане, своим мраком неизвестности отрезают себе путь к умам людей»22 и поэтому они должны быть кодифицированы. Была назначена комиссия под председательством Антиоха для сбора всех сохранившихся основных законов, начиная с 312 года. Комиссии было дано право избавляться от преамбул и других ненужных частей и было поручено расположить законы в соответствии с традиционной схемой по книгам и главам, разделяя законы на части там, где это было необходимо. Комиссии было поручено обнародовать все законы, как действующие, так и устаревшие. Хронологическая последовательность даст возможность понять, какие из них являются все еще действующими. Поэтому должны были приниматься во внимание только датированные законы.

Первая комиссия, судя по всему, мало продвинулась в исполнении этой задачи, и в 435 году была назначена вторая комиссия, под председательством все того же Антиоха, которая в 438 году обнародовала кодекс Феодосия. Этот кодекс стал действительным как для Востока, так и для Запада. Был издан указ, по которому впредь западные законы не считались действительными на Востоке до тех пор, пока они не были официально направлены восточному правительству и обнародованы им. То же самое касалось и восточных законов на Западе. В соответствии с этими соглашениями в 447 году на Западе было обнародовано 35 законов Феодосия II, а впоследствии еще 5 законов Марциана. Ни один закон, изданный на Западе, на Востоке получен не был.

Другие попытки кодификации были предприняты на Западе королями варваров. Самым амбициозным кодексом стал «Бревиарий» Алариха II, короля вестготов, появившийся в 506 году. Он включал в себя несколько законов из числа входивших в кодекс Григория и Гермогена и большое количество законов из кодекса Феодосия, а также множество новелл, обнародованных после появления последнего как западным, так и восточным правительствами. Большое количество законов, неприемлемых для вестготского королевства (особенно касавшихся центральной администрации), было опущено. Пока готовился полный текст включенных законов, к каждому из них была составлена краткая интерпретация на упрощенном языке. Юридическая литература была коренным образом упрощена: вошли только «Институты» Гая, обобщенная версия «Sententiae» Павла и одна глава из «Responsa» Папи-ниана. Король бургундов Гундобад издал Lex Romana Burgundionum и свой Указ составил король остготов Теодо-рих. Но это были лишь краткие справочники, включавшие соответственно 166 и 154 закона.

На Востоке кодификация была осуществлена позже, но на более научной основе. Юстиниан, как только занял престол, назначил комиссию по подготовке единого кодекса императорских конституций, в который должны были войти все действующие законы из кодексов Григория, Гермогена и Феодосия и более поздние новеллы. Ответственным за выпуск кодекса было разрешено отбросить все устаревшие законы, а те, которые предполагалось сохранить, пересмотреть и исправить, чтобы они соответствовали современности. Первый кодекс Юстиниана был обнародован 7 апреля 529 года. Вторая комиссия была назначена на 15 декабря 530 года. Ей предстояла более трудоемкая и сложная задача — кодификация юридической литературы. В то же время был отменен ряд устаревших институтов и решены основные вопросы, по которым власти расходились во мнениях. Комиссия, работавшая с поразительной скоростью, составила дигест ровно за три года. Он был обнародован 16 декабря 533 года.

Значительное число изменений, появившихся с выпуском дигестов, делало кодекс не соответствующим современности, и его второе издание, которое дошло до нашего времени, было осуществлено 16 ноября 534 года.

Инициатором всех работ по упорядочению законодательства был квестор Юстиниана Трибониан. Именно он руководил действиями первой комиссии по созданию кодекса, был председателем комиссии, выпустившей дигест и осуществившей второе издание кодекса. Ему удалось за шесть лет свести невообразимо огромное количество римской юридической литературы к двум томам. Само по себе это было большим благом для адвокатов и общественности, но он этим не ограничился. Трибониан внес ясность в закон и решил ряд проблем, которые оставались не решенными в течение веков. Он отбросил огромное количество бесполезного материала, отменил некоторые различия в законах, восходившие еще к временам принципата и даже республики, которые давно уже потеряли свое значение.

После окончания кодификации Юстиниан не прекратил юридические реформы. В период с 534 до своей смерти в 565 г. он выпустил большое количество новелл, из которых сохранилось 180. Большинство представляют собой административные указы, другие — изменения к частному закону, некоторые являлись законодательными актами, регулирующими такие вопросы, как заключение брака и развод. В качестве конечного результата предполагалась замена кодекса и дигестов единым кодексом римского права. Но этот последний шаг так и не был сделан.

Когда к власти пришел Диоклетиан, в империи было совсем немного судов. Муниципальные суды, никогда не имевшие особой важности, постепенно исчезли, и обычным судом первой инстанции был суд правителей провинций. Некоторые правители имели юридических помощников, префект Египта имел своего ш псИо^а проконсулы Африки и Азии — соответственно двух и трех легатов, но большинство правителей работало без помощников. Диоклетиан значительно улучшил ситуацию, удвоив количество провинций. Все апелляции шли императору или его преторианскому префекту. И здесь Диоклетиан изменил положение, создав четырех императоров и четырех префектов, кроме того, юридическое право рассматривать апелляций было дано некоторым важным правителям провинции — правитель Сирии принимал апелляции со всей провинции Востока.

Первым радикальным улучшением ситуации стало создание института defensor civitatis. Впервые эта должность появилась в провинции Востока при Лицинии. Валентини-аном и Валентом она была распространена по всей империи. Defensor обладал незначительными юридическими правами в гражданских делах при рассмотрении жалоб на имя правителя провинции. Максимальная стоимость дела, не отраженная в кодексе Феодосия и установленная Юстинианом, составляла 50 solidi. Юстиниан же поднял ее до 300 solidi.

Defensor обладал совсем незначительной юрисдикцией и в уголовных делах, подвергал аресту и отсылал к правителю обвиняемых в тяжких преступлениях. Его суд был рассчитан на то, чтобы быстро решать дешевые дела бедняков, и, судя по всему, он вполне успешно справлялся с этой задачей;

Константин уполномочил епископов решать гражданские дела по просьбе одной из сторон. Впоследствии эти полномочия были отменены, возможно, Юлианом и уже никогда не возрождались в полной мере. За епископами тем не менее оставалось право рассматривать дела, предоставленные им с соглашения обоех сторон, и их суды, дешевые и быстрые, пользовались большой популярностью. Августин и другие жаловались на то, что слишком много времени приходится уделять юридическим обязанностям. Правда, эти суды не всегда избегали коррупции: Сильваний, епископ Александрии Троянской, обнаружил, что его священнослужители, которых он наделил юридическими полномочиями, брали взятки. В будущем он с большей осторожностью подходил к назначению на эту должность, причем избирал на нее мирян. Некоторые епископы в качестве юридических советников использовали барристеров.

Константин значительно увеличил число апелляционных судов, предоставив такие полномочия не только преторианским префектам и префекту города Рима, но и проконсулам и викариям. Высшим апелляционным органом оставались преторианские префекты и тем не менее даже на их решения можно было подать supplicatio самому императору; апелляции на решения других судей (vice sacra iudican-tes) направлялись непосредственно императору. Территориальные границы, в пределах которых действовали апелляционные суды, часто перекрывали друг друга. Так, например, апелляция из суда правителя могла быть подана непосредственно преторианскому префекту или викарию, а в некоторых случаях — префекту Рима или Константинополя или проконсулу.

Мнение императоров о компетентности и честности низших судов было низким, и поэтому апелляции широко поощрялись. Только в очень редких случаях судья мог отказать в апелляции. Эти случаи касались уголовных преступников, обвиненных либо на основании собственного признания, либо на основании неопровержимых доказательств, и налоговых должников. Кроме того, отклонялись апелляции на предварительные вопросы перед тем, как все дело было заслушано и вынесено решение. В результате такой политики количество апелляций было огромным. Часто они касались обыденных вопросов. Апелляции заполнили преторианские префектуры, а центральные суды были перегружены работой.

Юстиниан пытался справиться с этой проблемой. Он отменил викариаты, а с ними их суды, что снизило уровень коррупции, но он создал ряд правительственных должностей высшего ранга в провинциях (spectabilis). Эти правители являлись высшим правовым органом при решении всех дел, даже, стоимостью 500 солидов. Позже эта цифра была увеличена до 720. Некоторые из них принимали апелляции из соседних провинций. Реформа не была завершена в том плане, что оставались некоторые провинции, из которых апелляция могла быть подана только преторианскому префекту или императору, но в какой-то степени реформа помогла освободить перегруженные делами центральные суды.

Описанной выше системе судов были подведомственны большинство гражданских и уголовных дел. Помимо этого существовало большое количество специальных судов, которые занимались либо делами определенного типа, обычно административными, либо теми делами, в которых одна сторона, чаще всего ответчик, принадлежала к определенной социальной группе или классу. Происхождение большинства из этих судов было связано с двумя принципами, давно укоренившимися в римском обществе: магистрат обладает, во-первых, административной юрисдикцией в делах, входящих в круг его ведомственных обязанностей, и во-вторых, дисциплинарной юрисдикцией над своими подчиненными, чиновниками или солдатами. В IV веке рамки узконаправленной юрисдикции имели тенденцию расширяться за счет обычных судов, в результате чего возникало много конфликтов. В римском законодательстве существовало правило подсудное™ дела по месту совершения, которое гласило, что истец или обвинитель ИхМеет право возбуждать дело против ответчика или обвиняемого только в суде района, где постоянно проживает последний. Из этого правила было несколько исключений: так, например, в случаях уголовных преступлений истец мог возбудить дело в суде того района, где было совершено преступление. Некоторые дела, находившиеся под специальной юрисдикцией, должны были слушаться в ведомственных судах, а некоторые категории привилегированных лиц могли претендовать на рассмотрение их дел специальными судьями.

Основными группами ведомственных судов были largi-tiones и res privata. Не только comités двух финансовых ведомств, но и rationales в провинциях имели свои собственные суды, которые рассматривали различные финансовые нарушения. Границы юрисдикции судов были неопределенными и неустойчивыми. К примеру, апелляции от rationales должны были сначала передаваться обычным апелляционным судьям, а только затем comes sacrarum largitionum и rei privatae. Вопросы, связанные с переходом собственности к короне или наоборот, могли решаться в суде провинциальных правителей, но также могли слушаться и comes rei privatae, который затем переправлял их своим rationales. Res privatâ также требовали юрисдикции в решении дел, где ответчиками выступали их арендаторы и низшие чиновники, прокураторы и actor es. Остальные административные суды отличались гораздо меньшей значимостью. Praegecti аппопае рассматривали споры о распределении провизии в Риме и Константинополе, оспариваемое членство в гильдии пекарей и судебные тяжбы грузоотправителей по поводу потери зерна при кораблекрушениях. Префект Константинополя обладал исключительным правом решения дел по вопросам строительства.

Дисциплинарная юрисдикция магистратов над своими подданными с IV века постепенно расширялась, пока не охватила все случаи, гражданские и уголовные, в которых чиновники или солдаты выступали ответчиками, а иногда даже те дела, в которых они были истцами. Политика правительства в этой области была неопределенной. Иногда в интересах простых граждан правительство все же ограничивало рамки специальной юрисдикции. Иногда, наоборот, укрепляло ее на основании того, что солдаты и гражданские служащие не должны были отвлекаться от выполнения своих непосредственных обязанностей для того, чтобы посещать другие суды. Военные начальники и главы ведомств боролись за расширение специальной юрисдикции, которая могла укрепить их авторитет и была выгодна для них с точки зрения получения вознаграждений и взяток. Сами солдаты и гражданские служащие предпочитали общую юрисдикцию, так как обычные суды зачастую были не в состоянии вынести решение против солдата или даже просто вызвать его в суд.

Несмотря на осуждение со стороны правительства, существовала тенденция к разрешению в военных судах споров, обеими сторонами которых были гражданские лица. Это объяснялось тем, что решения военных судов были более эффективными.

Трудно проследить развитие института специальной юрисдикции. Изменения вносились императорскими конституциями, а иногда происходили спонтанно, за счет самовольного расширения полномочий должностных лиц.

Право солдат на рассмотрение гражданских дел с их участием в военных судах закреплялось законом 413 года. Limitanei представали перед судом своих duces, а их апелляции сначала отправлялись magistri militum, затем начальнику ведомств, как главному инспектору пограничных армий. Comitatenses обычно попадали под суд magistri militum, но Анастасий издал указ, что люди, входившие в состав каких-либо объединении, имеющих отношение к пограничным армиям, должны были подчиняться суду dux района.

Дворцовые служащие находились под юрисдикцией своих ведомств, privatiani — comes rei privatae, largitionales — comes sacrarum largitionum, domestici — comes domestico-rum, а большинство других — под юрисдикцией начальника ведомств, который был судьей не только для гражданских служащих, находившихся под его началом, но и для евнухов королевской опочивальни, служащих, следивших за порядком в доме и castrensiani. Служащие преторианских префектов и magistri militum юридически подчинялись своим начальникам. Это правило не вызывало трудностей до тех пор, пока главные должностные лица проживали в своих резиденциях, но когда они отправлялись с поручением в провинции, это было в высшей степени жестоко по отношению к их гражданским жертвам, которые могли получить удовлетворение, только организовав дорогостоящий судебный процесс в отдаленной столице.

Было предпринято несколько попыток подчинить служащих центральных министерств юрисдикции правителей провинций, в которых они находились по долгу службы, но им, как й их начальникам, всегда удавалось добиться отмены подобных законов. Еще более сложная проблема была связана с тем, что многие члены центральных министерств, для которых служба была синекурой и которые постоянно проживали в провинциях, использовали свой привилегированный статус для того, чтобы игнорировать обычные суды. По этой причине они выступали с претензиями как представители поместий. В 440 году Кир и Флоренций, преторианские префекты Востока, организовали решительную борьбу с этим злоупотреблением, которое, помимо прочего, затрудняло сбор доходов, и достигли некоторого успеха.

Другим привилегированным классом были сенаторы. Считалось, что, где бы они ни проживали, они имели домицилий в Риме и Константинополе и поэтому могли претендовать на юрисдикцию префектов двух столиц. Константин ограничил эту привилегию, издав указ, в соответствии с которым обвинявшийся в преступлении должен подчиняться юрисдикции правителя провинции. Впоследствии императоры постановили представлять вынесенное при таких условиях решение правителя провинции на рассмотрение императору или городскому либо преторианскому префекту, а в V веке Феодосий II и Зенон предоставили специальные привилегии в решении уголовных дел illustres. В гражданских судах привилегии провинциальных сенаторов были отменены в 376 году.

Духовенство время от времени также получало определенные привилегии от судопроизводства. В 355 году Констанций издал указ о том, что епископы, обвиняемые в совершении уголовных преступлений, должны были отвечать перед судом епископов, апеллировать они могли к имперским апелляционным судам. В 413 году Гонорий расширил эту привилегию на все духовенство. На Западе привилегии духовенства были отменены в 452 году Валентинианом III. Но очевидно впоследствии были восстановлены одним из последующих императоров, т. к. получили распространение в вестготском и остготском королевствах. На Востоке, судя по всему, только епископы обладали привилегией в случае совершения уголовных преступлений отвечать перед судом равных себе, пока Юстиниан не подчинил монахов и монахинь юрисдикции епископов.

Несколько дел, которые слушались в суде в присутствии Суммаха, как префекта города, наглядно демонстрируют способы использования влиятельными тяжущимися конфликтов судопроизводства. В одном из случаев protector Марци-ан получил в дар поместье некой Аггарии, которое он требовал передать в собственность короне, т. к. она умерла, не оставив наследников, и ее завещание соответственно было недействительным. Он отправил это дело на рассмотрение rationalis Рима, который через 6 лет после смерти Аггарии отменил ее завещание. Наследник по завещанию обратился к Симмаху, к которому, как к префекту города, должны были поступать апелляции от rationalis, но Марциан, заявил, что rationalis действовал как представитель comes rei privatae и поэтому апелляция должна быть направлена к нему самому. Симмах смог передать дело на рассмотрение императору. В другом случае апулийский землевладелец по имени Марцелл возбудил дело против Венанция в суде правителя провинции за то, что последний выселил его из имения. Венанций обратился с апелляцией по поводу решения предварительного вопроса. Наместник, естественно, отклонил эту апелляцию. Тогда он апеллировал к Басу, префекту города, который также, как наместник, имел юридическое право рассматривать апелляции. Хотя срок подачи апелляции уже истек, Басс принял дело на рассмотрение, но Симмах, который сменил Басса, обоснованно отклонил пересмотр судебного решения. У Венанция осталось еще одно дополнительное средство: на основании того, что он являлся императорским strator, он потребовал суда начальника ведомств, и Симмаху пришлось разрешить ему отправиться в comitatus под охраной agens in rebus.

Конфликты в области судопроизводства были бы еще более сложными, если бы правительство и суды строго придерживались працил. Но возникавшие беспорядки еще более усиливались их небрежным отношением к специальным исключениям. Теоретически незнатный тяжущийся имел право претендовать на рассмотрение дела в верховном суде в случае, если у него возникало подозрение, что влиятельный противник сможет запугать правителя провинции. Но гораздо чаще богатые и влиятельные тяжущиеся добивались рескриптов о вызове своих оппонентов в отдаленные и дорогие суды. Таким образом, высокопоставленным гражданским истцам удавалось затащить солдат из провинциальных армий в столицу, а двум гражданским лицам предстать перед военным судом.

Отправление правосудия было чрезвычайно медленным процессом. Юстиниан «с целью избежать того, чтобы судебные процессы длились вечно и не укладывались в рамки человеческой жизни», издал указ, которым предписывал судам первой инстанции рассматривать гражданские дела в течение трех лет, а уголовные — в течение двух. Апелляции, как предполагалось, должны были выслушиваться в течение шести месяцев. Но срок слушания мог продлеваться еще два раза по три месяца. Указ Юстиниана гласил, что отсрочка слушания дела не должна превышать года, если же апеллянт сможет доказать, что задержка произошла по вине судьи, срок слушания мог быть продлен еще на год. Эти правила касались апелляционных судов, викариев и преторианских префектов. В императорском суде процедура была несколько иной. Первоначально апелляции рассматривались more consultati-onum, т. е. низшим судом, который отправлял свои записи императору. Тяжущимся было запрещено присутствовать при рассмотрении. Но из-за бесконечных задержек Феодосий I в 386 году позволил тяжущимся приезжать в столицу по истечение года. В VI веке апеллянтам было дано два года срока для того, чтобы представить апелляцию. При рассмотрении дела в консистории временных границ не существовало.

Предпринимались попытки ускорить процесс правосудия, но они не принесли успеха. Отчасти это зависело от медленной связи. Когда Юстиниан издал указ, что апелляция может быть предъявлена в течение двух лет, многие апеллянты стали жаловаться, что «у них нет возможности добраться из провинции морем из-за неблагоприятных ветров, а сушей потому, что они слишком бедны или живут на островах». Другой причиной задержек была перегруженность судов, а также то, что судьи не могли все свое время посвящать судопроизводству: они были обременены также и административными обязанностями. Правители провинций были заняты сбором налогов и не могли много времени уделять правосудию, а преторианские префекты и сам император были еще более заняты делами.

Правосудие было дорогим. Помимо подарков и взяток адвокатам и судьям, а также затрат на долгие путешествия и долгое пребывание в отдаленных городах, сами по себе судебные пошлины (sportulae) составляли значительную сумму. Изначально были распространены «чаевые», которых требовали служащие суда за выписку и доставку повесток, за принятие дела в суд (или снятие копий) с записи заседания суда и за приведение в исполнение решения суда. Константин попытался полностью запретить эту практику. «Надо немедленно удержать жадные руки служащих, — писал он в 331 году, — я повторяю, немедленно удержать, потому, что если после этого предупреждения они их не удержат сами, то придется отрубить их мечом». Спустя поколение sportulae были официально урегулированы. В нашем распоряжений имеется список цен, который был представлен Юлиану консулом Нумидии. Несмотря на периодические попытки снизить расценки, они продолжали постоянно расти. Нам, к сожалению, неизвестны точные данные, но, судя по всему, в VI веке даже привилегированные категории жителей, как, например, гражданские служащие и духовенство, которые пользовались льготами, тратили в судах первой инстанции по меньшей мере три solidi независимо от того, являлись они истцами или ответчиками. Для сравнения: три solidi — это годовой доход бедняка. В верховных судах плата была гораздо выше. Один процесс, postulatio simplex в преторианский префектуре стоил 37 solidi.

Гораздо дешевле было судопроизводство defensor или епископа. Правителям также было предписано слушать мелкие дела sine scriptis,T. е. без формальной записи, на которую шла большая часть судебной платы, и даже бесплатно вершить правосудие для бедных. Но, очевидно, только некоторые из них действительно так поступали. Нам известно о правителе Осроены, который перед своим заведением вывесил специальную коробку, куда жители могли класть свои жалобы, а каждую пятницу он свободно отправлял правосудие в церкви. Это было столь исключительное явление, что оно осталось увековеченным в местных хрониках.

Римляне никогда не имели представления о профессиональном судопроизводстве. Отправление судопроизводства входило в функции магистратов, которым обычно приходилось исполнять массу других обязанностей, но даже если они были только судьями, то избирались на эту должность независимо от наличия юридического образования. В поздней империи эта традиция сохранилась, в результате чего судьями в военных судах были армейские служащие, которые к тому же могли быть безграмотными варварами. Гораздо лучше дело обстояло в гражданских су дах, т. к. правительство часто назначало барристеров в помощь провинциальным правителям, викариями преторианским префектам. И даже среди них встречались знатные либо состоятельные люди, не имевшие юридического образования.

Невежественность судей отчасти компенсировал институт юридических советников. У каждого магистрата был один советник, а у более важных магистратов — даже несколько. Советников назначали те магистраты, которым они должны были служить. При этом советники получали небольшую зарплату из общественных фондов — около 10 % от той суммы, которую получало их начальство. На эти посты обычно избирали барристеров. Для делающего карьеру барристера было обычным делом прослужить два или три срока в качестве помощника, после чего он мог с полным основанием надеяться на получение должности при правителе провинции. Барристеров также часто назначали defensores. В свое время Зенон учредил, а Юстиниан восстановил комиссию из 12 профессиональных судей (iudices pedanei) в Константинополе, из числа членов которой известные министры могли выбирать себе судей. Восемь из двенадцати человек, назначенных Юстинианом, были барристерами.

В идеале подразумевалось, что судьями должны быть люди не только получившие юридическое образование, но и не подверженные коррупции, независимые, умеющие противостоять запугиваниям. Императоры, конечно, понимали, что их судьи, по крайне мере из низших судов, не подходили ни под одно из этих требований. Частью это было следствием системы suffragia, когда правители провинций и даже викарии, купив себе пост за огромные деньги, стремились возместить ущерб посредством торговли справедливостью. Частью это было связано с тем, что провинциальные правители занимали низкую ступень в служебной иерархии. То же можно сказать и о викариях. Кроме того, срок пребывания в должности был коротким, а уверенности в продвижении по службе не было. В этих обстоятельствах судьи боялись причинить обиду тяжущимся высокого ранга, которые могли как помочь, так и повредить их будущей карьере, а после ухода судей со службы стать их опасными врагами. Это, конечно, относилось и к юридическим советникам. Августин оставил записи о том, в какое изумление приводила всех честность его друга Али-шя, который был юридическим советником у comes largiti-onum italicianarum:

«В это время существовал очень могущественный сенатор, милости которого многие были обязаны и страхом перед которым многие были приведены в трепет. Как и любое могущественное лицо он хотел, чтобы ему позволялось совершать некоторые дела, которые были запрещены законом. Ему противостоял Алипий. Алипию предлагали взятки, но он со смехом их отвергал. Ему угрожали, но он надменно пренебрегал угрозами. Все удивлялись необычной силе духа, с которой он равно не боялся и не хотел иметь другом столь могущественного человека, который был известен тем, что обладал массой средств, чтобы осыпать милостями или причинить вред. Сам судья, чьим советником он был, хотя сам лично не хотел уступать, но и не противостоял открыто сенатору. Он переложил всю ответственность на Алипия и заявил, что не разрешит ему отступить. И действительно, если бы он это сделал, Алипий ушел бы от него».

Критерии морали были низкими как среди судей, так и среди большей части общества. Влиятельные люди чувствовали себя вправе оказывать давление не только от своего имени, но и от имени своих друзей и знакомых. Ряд законов запрещал приглашать судей в гости, сидеть с ними рядом на скамейке. Но человек, принадлежащий к аристократии, игнорировал эти правила, когда в суде слушалось интересующее его дело. В переписке таких людей, как Василий, епископ Кесарийский, и Ливаний, можно встретить много писем, адресованных судьям с просьбами об их друзьях, чьи дела были sub judice. Ливаний обычно предварял свою просьбу указанием на то, что он не желает воздействовать на суд, но тем не менее обращается с просьбой. Люди, менее честные, чем Василий и Ливаний, несомненно были менее щепетильны.

Верховные суды преторианских префектов и императоров были, судя по огромному количеству направлявшихся в них апелляций, в большем почете. По традиции, заведенной еще Августом, император должен был лично заниматься судопроизводством. НахЧ известно, что императоры, вплоть до Юстиниана, были заняты слушанием дел и вынесением решений. Груз был непосильным для одного человека. И в 440 году Феодосий II издал указ, по которому апелляции от промежуточных апелляционных судей, проконсулов и наместников должны были прежде направляться преторианскому префекту Востока и квестору, которые заседали совместно. Тем не менее апелляции от выдающихся судей и supplicationes по поводу решеЦий преторианских префектов все еще направлялись самому императору. Император и его представители во время слушания дел заседали в консистории. При этом мог присутствовать любой член консистории, но во время судебных заседаний первостепенную роль, без сомнения, играли министры юстиции, magistri scriniorum и юристы comités consistoriani. Это были, как правило, ушедшие в отставку барристеры верховного суда преторианской префектуры. На Востоке император иногда заседал с сенатом, а Юстиниан даже взял это за правило.

Если рассмотрение гражданских дел в большей степени подвергалось влиянию коррупции, то решение уголовных дел отличалось неэффективностью и жестокостью, особенно для низших слоев humiliores. Хотя в городах были свои ночные сторожа, a ri parii и eirenarchs поддерживали порядок в сельской местности, полиции в современном смысле слова (т. е. учреждения, занимавшиеся обнаружением и расследованием преступлений) не было. Эти функции возлагались на пострадавшую сторону или на частных информаторов, которые могли привлечь к суду подозреваемых лиц. В случае победы на процессе информаторы получали вознаграждение, а в случае ошибки — подвергались наказанию. Арестованный подозреваемый мог месяцами томиться в тюрьме, умирая от голода, если у него не было друзей или родственников, которые его подкармливали, в ожидании, когда правитель провинции найдет свободное время для слушания его дела. Любаний упоминает о том, как несколько сельских жителей, подозреваемых в убийстве землевладельца, семь месяцев ожидали слушания дела. После этого слушание опять отложили и пятеро из семи подозреваемых умерли в тюрьме, а случай все еще не был рассмотрен. Предпринимались попытки избежать подобных злоупотреблений. Гонорий приказал правителям каждое воскресенье проводить осмотр заключенных, выслушивать их жалобы и раздавать пайки тем, кто сильно в них нуждался. Кроме того, их под конвоем водили в бани. Юстиниан ограничил период пребывания заключенных в тюрьме в ожидании слушания дела до шести месяцев, в некоторых случаях — до года, и разрешил отпускать арестованных под залог.

Когда дело, наконец, доходило до суда, никто не занимался тщательным изучением доказательств. Константин запретил судьям выносить смертный приговор, если только показания свидетелей не будут однозначно совпадать или преступник сам не признается в преступлении. В результате судьи часто прибегали к пыткам, когда свидетелями или арестованными были humiliores, для того, чтобы получить одинаковое показания или, еще лучше, признание. Иероним рассказывает страшную историю о мужчине и женщине, обвиненных в прелюбодеянии. Мужчина под пытками признался, а судья, воодушевленный этим частичным успехом, подвергал пыткам женщину до тех пор, пока она не умерла.

Профессию юриста всегда в какой-то степени рассматривали как общественную службу (militia), и она была даже официально признана таковой Львом в 469 году. Она находилась под жестким контролем правительства. Все барристеры должны были регистрироваться в определенных судах и прикреплялись к ним пожизненно. В связи с этим перед молодым человеком, начинавшим карьеру, стоял трудный выбор между безопасной, но посредственной жизнью провинциального барристера или рискованной работой в верховном суде. Константин установил максимальное число барристеров для каждой адвокатуры, но позже это правило было отменено. Феодосий I ввел в обеих частях империи правило, ограничивающее карьеру барристера двадцатью годами. На Востоке оно было отменено Феодосием II в 439 году, а в 448 году его закон был принят и на Западе. Шесть лет спустя Валентиниан III, принимая во внимание протесты молодых членов адвокатуры, чьи возможности продвижения по службе были закрыты старшими по возрасту членами, возродил закон Феодосия II. На Востоке проблема была решена путем повторного введения numerus clausus для каждой адвокатуры и принятия закона, по которому старший барристер каждой адвокатуры должен был стать advocatus fisci, т. е. советником правителя, и уйти в отставку после двух лет службы, освобождая тем самым место для своего последователя. Численность барристеров в верховных судах обычно превышала установленные пределы, а в преторианской префектуре Востока еще в 439 году было предусмотрено не более ста пятидесяти вакансий для барристеров. В свою очередь было сокращено количество членов менее значимых адвокатур: адвокатура августинского префекта Египта была сокращена в 468 г. до 50 членов, а правителя Сирии Secunda в 518 году — до 30.

Для того, чтобы поступить на службу в адвокатуру не требовалось специального образования. Ожидавшие своей очереди барристеры обычно прослушивали курс риторики, что являлось суррогатом высшего образования, но, согласно Ливанию, в его молодые годы не требовалось знаний законов — если нужйы были юридические знания, обращались к юрисконсульту. Тем не менее в конце жизни Ливания, т. е. в последние десятилетия IV века, все изменилось, и он жаловался на то, что молодые люди вместо того, чтобы изучать риторику, отправлялись в Бериту или даже в Рим, чтобы изучать право. В 460 году Лев предписал всем кандидатам на должность барристера преторианской префектуры Востока предъявлять сертификаты о профессиональной пригодности, выданные профессорами права, у которых они обучались. В Берите и Константинополе — двух главных центрах правового обучения, действовали постоянные четырехгодичные курсы. Вскоре это требование распространилось на более низкие адвокатуры, как, например, адвокатуры провинций. Поднявшийся уровень образованности барристеров наглядно демонстрируют составы комиссий, которые разрабатывали кодекс Феодосия в 429–438 годах и дигесты в 530–533 годах. Первая комиссия состояла из семи младших служащих короны, одного comes consistorianus и одного работающего барристера. В состав второй комиссии входили два младших служащих, четверо академических юристов и одиннадцать барристеров.

В V веке барристеры по достижении старшинства прямо занимали пост advocatus fisci. Кандидат на место барристера сначала регистрировался как внештатный сотрудник и ждал до тех пор, пока не откроется вакансия. Затем год-за годом он продвигался по службе. Если он при этом не практиковал, его могли исключить из корпорации барристеров и при этом ему было запрещено покупать старшинство, поменявшись местами с безденежным старшим членом. В VI веке профессия юриста стала наследственной. Барристеры могли назначать своих сыновей на штатные места. Посторонним при этом приходилось покупать вакансии у уходящих, старших по положению.

Был, наконец, установлен размер судебных пошлин. В нашем распоряжении имеется ценник, предназначенный для консула Нумидии, относящийся к середине IV века. Цены в нем довольно умеренные: самые высокие (за срочное решение дел) достигают 15 modii зерна, что равнялось примерно половине solidus. Пошлины в высших судах обходились, конечно, гораздо дороже и со временем возрастали. Официально установленный размер пошлины составлял 100 solidi, но денежной выплаты можно было избежать, заплатив рабами, скотом и землей. Главное преимущество карьеры адвоката заключалось в том, что рано или поздно они становились advocatus fisci и получали существенное жалованье, 600 solidi в суде городской префектуры. Advocati fisci также получали дополнительные служебные звания, начиная от illustris в суде преторианского префекта Востока и до clavissimus в суде проконсула Азии, а кроме того, различные привилегии и побочные доходы.

Менее привилегированное положение занимали нотариусы (tabelliones), которые составляли завещания, документы для передачи прав или имущества, договоры об аренде, все виды контрактов. Как правило, они не имели знатного происхождения, и если какой-либо скромный декурион работал нотариусом, он лишался права освобождения от пы-гок. Об их работе мы узнаем из тех документов, которые они составляли и которые, со временем становились все длиннее и все более были насыщены юридическим жаргоном. Несомненно, они хотели произвести впечатление на клиентов своими юридическими знаниями и, кроме того, им платили построчно. В столице их регистрировал magis-ter census, а в провинциях — возможно, правитель. Нотариусы существовали не только в городах, но и в больших деревнях.

Когда Приск Панийский отправился в качестве посла в лагерь Атиллы, он встретил там греческого пленника, который жил среди гуннов. Приск был чрезвычайно удивлен, но грек объяснил свое желание жить среди варваров недостатками римской государственной системы. Первым пунктом обвинения были непомерные налоги, а вторым — состояние римского правосудия: «Закон несправедлив. Если богатый человек нарушил закон, он может избежать наказания за свои противозаконные действия. Но если закон нарушил бедный, который не может использовать связи, закон сурово карает его, если он не отправлялся на тот свет прежде, чем бесконечно тянувшееся дело доходило до суда. Кроме того, правосудие разоряет тех, кто в нем нуждается, и это самое страшное — платить за справедливость. Пострадавшая сторона не может добиться слушания дела прежде, чем заплатит судьям и другим служащим»23.

Приск попытался опровергнуть эти обвинения. Он предположил, что попытки ускорить судопроизводство чреваты поспешными и несправедливыми решениями, а поэтому лучше потратить время, но добиться справедливости. Высокие судебные пошлины оправданы тем, что расходы по исполнению судебного решения несут суды, а не истцы, как ранее. Приск отрицал существование различных законов для богатых и бедных. Состоятельный нарушитель закона, конечно, мог избежать наказания, но те же пути существовали и для бедных. Заявления Приска звучат не очень убедительно. В уголовных законах было официальное деление на низшие классы humiliores и honestio-res. К последней категории относились декурионы, гражданские служащие, солдаты и официальная аристократия.

НитШогеБ могли подвергаться пыткам в то время, как перечисленные классы пользовались телесной неприкосновенностью. НштНогеБ кроме того подвергались более суровым наказаниям за преступления, тяжелой работе в шахтах и в каменоломнях, либо казни, в то время, как самым суровым наказанием для ЬопеэЫогез было берогЬа-По, т. е. вынужденное поселение на отдаленном острове или в оазисе и лишение имущества.

Официально существовал институт ограничения в правах. Так, вольноотпущенные не могли привлечь к суду своих начальников, а арендаторы (со1ош (НэспрЫсп) — своих землевладельцев, за исключением случаев увеличения ренты. Но самой главной несправедливостью в тяжбе незнатного гражданина и высокопоставленного соседа было то, что правосудие протекало очень медленно и было очень дорогим. Пошлины в провинциальных судах были довольно высокими, а в верховных судах — недоступными. Низшие судьи обычно были коррумпированными и слабохарактерными, так что противник мог запугать их или подкупить. Если же враждующей стороне удавалось выиграть первое дело, она могла довести до изнеможения вторую сторону длительными и дорогими процедурами апелляции или, если. эта вторая сторона относилась к привилегированному классу, — требованием юрисдикции отдаленного суда.

ГЛАВА ХV. ГРАЖДАНСКАЯ СЛУЖБА

Библиография

Об официальных постах, введенных при императорской опочивальне и подчиненных главного императорского чиновника (magister officiorum), есть две интересные монографии: I. Е. Dunlap, The Office of the Grand Chamberlain in the Later Roman and Byzantine Empire и А. E. R. Boak, The Master of the Offices in the liater Roman and Byzantine Empire. (Нью-Йорк и Лондон, 1924). О преторианской префектуре основной является работа: Е. Stein, Untersuchungen über das. officium der Prätorianerpräfectur seit Diokletian (Вена, 1922). О городской префектуре Рима читай: W. G. Sinnagan,The Officium of the Urban Prefecture du ring the. Later Roman Empire (Рим, 1957).

Главные первоисточники: Cod. Theod. VI и Cod Iust. XII, ff, Notitia Dignitatum, lohn Lydus, de Magistratibus.

См. также главу XVI моей монографии «Later Roman Empire».

Все формы государственной службы были известны как militia, но существовало определенное разграничение между высшими постами, dignitates, honores или ad-ministrationes, и militia officiales, второстепенной деятельностью делопроизводителей, бухгалтеров, связных и посыльных. Высший пост даровался специальным указом, подписанным лично императором, и определялся на срок, который зависел от соизволения последнего, обычно не совсем длительный, один-два года. Только в исключительных случаях уполномоченный удерживал эту должность более пяти — десяти лет. Честолюбец мог получать высокое назначение несколько раз, усиливая таким образом свой авторитет и продвигаясь в звании. Но очень редко он занимал в течение всей жизни более шести постов, а часто и того меньше. Как правило, количество постов ограничивалось одним-двумя, а продолжительность службы не обязательно и не всегда была длительной. Назначение на рядовую государственную должность производилось посредством незамысловатого административного документа (probatoria), исходящего от императорского секретариата. Документ сохранял свою силу фактически до отставки чиновника, зачастую в течение двадцати — тридцати лет.

При принципате гражданская служба отчетливо разделялась на две основные отрасли, которые дополнялись солдатами, откомандированными от своих полков для несения обязанностей чиновников, рабами и вольноотпущенниками императора. Первые составляли штат канцелярий преторианских и городских префектов, губернаторов провинций и занимались главным образом судебным делом. Вторые были задействованы в ведении домашнего хозяйства императора и его главных секретарей, а также в бухгалтерских ведомствах и финансовых отделах прокураторов в провинциях. В подчинении прокураторов находились также и воины-канцеляристы, которые помогали им в исполнении судебных функций. Вскоре воины-канцеляристы образовали отдельную профессиональную империю, сохранив только незначительные связи со своими полками; рабы и вольноотпущенники стали наследственным классом, в котором сын был преемником отца.

Диоклетиан значительно военизировал гражданскую службу, расширив преторианскую префектуру и увеличив количество провинций и назначаемых в них наместников, канцелярии которых создавались по образцу ведомств губернаторов провинций. Подобные штаты служащих были представлены и новым военачальникам (duces, а позже magistri militum и comités rei militaris). Служба рабов и вольноотпущенников постепенно исчезла или была уподоблена службе военной. Процесс этот неясен. Секретари епархиальных финансовых служащих (rationales), которые пришли на смену прокураторам провинций, в поздней, империи все еще были известны как Caesariani, под термином, которым обозначались императорские рабы и вольноотпущенники. По занимаемому статусу они, как кажется, не отличались от других гражданских служащих. Финансовые чиновники губернаторов на местах до сих пор были известны под титулом «tabularii», даваемым вольноотпущенникам, но у них было также и военное звание, хотя старые судебные служащие пренебрегали им. Центральное правительство покупало евнухов для священных опочивален все еще как рабов. При поступлении на императорскую службу они получали свободу. В других ведомствах сохранились многие из ранее введенных титулов и званий, даруемых рабам и вольноотпущенникам; главные и второстепенные служащие секретариатов продолжали называться proximi и melloporoximi, а внутренний штат дворца — «castrensiani». Основная масса служащих, занимавших более низкие ступени в финансовых ведомствах, была разделена по рангу на три степени — классификация, чуждая военным ведомствам и, вероятно, применявшаяся изначально только к рабам. Очевидно, Константин подвел под все эти ведомства военную основу, предоставив особые привилегии их персоналу.

Начиная с этого времени, все чиновники официально подчинялись военной дисциплине. Они носили военную форму, получали паек, а если были кавалеристами, то и корм для лошадей. До 423 г. взамен всему этому выдавалось золото. В большинстве ведомств были введены сержантские звания (beneficiarii, speculators, commentarien-ses, cornicularii); главным считался центурион, который все еще носил жезл во время церемоний. Очень долго их вносили в списки несуществующих полков. Служащие преторианской префектуры принадлежали к Legio I Adiutrix, Тем не менее второстепенная гражданская служба (militia officialis) почти что не имела ничего общего с военной службой.

Естественно, среди служебных ведомств существовала своя иерархия. Дворцовые ведомства удерживали самое высокое положение. В них существовали резкие контрасты между императорскими нотариусами, которые с конца IV века приравнивались к сенаторам, и ламадариями (lampadarii), следившими за огнем. Служащие преторианской префектуры по рангу были выше, нежели наместники, которые, в свою очередь, возвышались над телохранителями преторианской гвардии (cohortales), служившими губернаторам провинций. На уровне каждой из этих должностей существовал огромный разрыв между слу-жащими-стенографами (exceptores), которые могли подняться до положения секретарей ответственного чиновника (cornicularius) или даже главного чиновника ведомства (princeps), и счетоводами (scriniarii), которые могли дослужиться до финансового служащего (numerari-us), с одной стороны, и привратниками, посыльными и тому подобными, ход которым выше занимаемого положения был закрыт, — с другой.

Слуги-спальники (cubicularii), каковыми являлись евнухи священных опочивален, образовывали особую группу. Поскольку в пределах империи кастрация была запрещена, по происхождению все они были рабами, привезенными извне: большинство из них прибывало из Персидской империи или кавказских стран. Во время правления Юстиниана евнухи в основном были из племени абазгов, проживавшего на Восточном побережье Черного моря. От эпохи к эпохе организация священных опочивален варьировалась. В IV веке существовала лишь одна опочивальня, занимаемая императором и императрицей. Так продолжалось на Западе и в V веке. На Востоке же императрице отводилась отдельная опочивальня. Ей помогали также девушки-прислужницы (cubiculariae) и евнухи-рабы. Глава опочивальни, величаемый praepositus sacri cubiculi, избирался императором или императрицей и служил но его или ее соизволению иногда в течение длительного срока. На следующей ступени по высоте занимаемого положения находился старший евнух (primicerius), ко торый следил за штатом домашних работников. На дан» пые посты назначались слуги, у которых был большой трудовой стаж. В штат домашних работников входили также хранитель средств на личные расходы императора (sacellarius), цлава императорского гардероба (comes sacrae vestis), командир телохранителей-евнухов (spat-harius) и ответственный за императорские поместья (comes domorum), который материально поддерживал священную опочивальню.

Несмотря на рабское происхождение, евнухи входили в близкий и непосредственный контакт с императором, что давало им огромную власть и влияние, за которыми, конечно же, следовало и богатство. Поскольку императоры жили в основном в уединении, появляясь в общественных местах только по официальным празднествам, все их неофициальные встречи контролировались евнухами. Амвросий, посланный Валентинианом II с дипломатической миссией к Магну Максиму, не был допущен главным евнухом в императорскую опочивальню и поэтому был вынужден согласиться на формальный прием в консистории. Претендентам на различные должности приходилось убеждать или подкупать евнухов, чтобы договориться о встрече с императором, и к концу VI века официально был утвержден размер вознаграждения, который уплачивался главным евнухам лицами, получившими указ о назначении на должность. Во время правления слабого императора евнух мог стать фактическим руководителем империи. В течение многих лет доминирующее положение над Кон-станцием II занимал глава его опочивальни, Евсебий; Ев-тропий, глава опочивальни Аркадия, полностью управлял страной в течение короткого периода. В поздние годы правления Феодосия II командир телохранителей-евнухов Хри-сафий разделял руководство страной с Номом, главой всех ведомств. Власть евнухов отражалась на их официальном ранге. К концу IV века глава опочивальни получал почетное звание «сиятельного» (illustris), а в 422 г. он уже обладал такими же правами, как и преторианские префекты и главнокомандующие (п^15<:п ппНЬит). Старший евнух получал звание «замечательного» (БресЬаЫНз). Его власть была отражена также в безмерном богатстве. Феодор, преждевременно вышедший при Юстиниане в отставку с рангом «са51егеп515», потратил свое состояние, насчитывающее 1500–2000 фунтов золотом, на благотворительную деятельность, оказавшись, таким образом, в бедности. Юстиниан утешил его, предоставив пенсию в 1000 со-лидов ежегодно.

Аристократия питала к евнухам огромную ненависть и приписывала им все пороки, особенно алчность. Аммиан извиняется за восхваление единственного, по его мнению, добродетельного евнуха: «Случай дает мне возможность сказать несколько слов об этом Евгерии, которым вряд ли кто поверит; если Нума Помпилий или Сократ замолвили бы доброе слово о евнухе и поклялись бы в сказанном под присягой, они были бы обвинены во лжи1. Исключительным евнухом, о котором хорошо отзываются, хотя и обвиняют в алчности и посредственности, является Нарсес, в продолжение многих лет служивший хранителем 'казны и главой опочивальни у Юстиниана. Это единственный известный истории евнух, на которого было возложено командование большой армией и который оказался весьма искусным полководцем.

Евнухи не входили в штат прислуги дворца. Работу во дворце стремились получить многие, и штат служащих раздувался. за счет большого количества внештатных работников, ожидавших своего назначения на постоянную должность. К VI веку такие посты превратились в синекуры и покупались богатыми банкирами и купцами Константинополя, так как занимать должность во дворце было очень престижно и прибыльно.

К элитарной группе дворцовых служащих принадлежали тридцать силенциариев, подчиненных трем декурионам и выполнявшим функции привратников. Они пользовались высоким служебным положением. К началу V века деку-рионы выходили в отставку в звании «замечательных» (spectabiles), a к VI веку все силенциарпн стали «сиятельными» (illustres). К этому времени корпус дворцовых служащих был уже аристократическим, в число которого входил даже бывший правитель лазов. Пост можно было получить, только купив его.

Среди общественных придворных ведомств (comita-tus) гордость дворца составлял корпус нотариусов, которые вели протоколы консистории. Впервые они появились в начале IV века из среды простых людей, едва владевших навыками стенографии. Но будучи посвященными в секреты консистории и войдя в тесный контакт с императорами, они быстро приобрели влияние и власть. Констанций II нанимал их на выполнение конфиденциальных поручений и продвигал на посты ответственных чиновников ведомств, квесторов, уполномоченных императорского фонда наград (comités sacrarum largitio-num) и даже преторианских префектов. Некоторых из них он удостаивал высшими почестями консульских званий. Ливаний был глубоко этим возмущен и приводил множество примеров, когда отпрыски колбасников, прислуги бань и просто рабочего люда поднимались до высоких руководящих постов в государстве, включая четырех преторианских префектов. Наряду с ними в корпус нотариусов привлекались и лица со значительным положением в обществе. Так, нотариусами служили Прокопий, родственник императора Юлиана, и Феодор, происходивший из древней и богатой галльской семьи. Занимая подобный пост, можно было очень быстро получить продвижение, и в 381 г. старшие служащие корпуса, имевшие звание трибунов, были уравнены в правах с наместниками и таким образом получили титул «замечательных» (spectabiles), а младшие служащие, личные помощники государственных чиновников (domestici), уравнивались в правах с консулами, получая таким образом титул «светлейших» (clarissimi). В начале V в. мы обнаруживаем, как римская знать самых голубых кровей начинает свою служебную карьеру именно с должности нотариусов. Поэт Клавдиан также поступил на службу в этот корпус. К середине V в. нотариусы более уже не занимались протоколами. Этот непритязательный труд был оставлен для императорских курьеров (agentes in rebus), которые служили канцеляристами консистории (a secretis). К VI в. эти посты также можно было купить. Нотариальный корпус расширялся, как правило, за счет синекуристов и, согласно Ливанию, который говорит в основном о восточных территориях, его численность доходила до 520 служащих. Но только некоторые из них регулярно посещали дворец. В начале V в. количество таких служащих на западных территориях составляло тридцать человек.

Старший нотариус (primicerius notariorum) исполнял важную функцию регистрации императорских ведомств (laterculum maius или notitia) всех рангов и управлений, как гражданских, так и военных, и издания кодициллов для глав ведомств, получая за это от последних большие вознаграждения. На восточных территориях и, возможно, западных перед днем Стилихона старший нотариус также раздавал поручения всем военачальникам, за исключением старших офицеров когорт и кавалерий (alae). Второй нотариус, по всей видимости, выступал помощником старшего, третий наблюдал за изданием законов для населения и отдельных лиц (pragmaticae). На эти должности назначались императорские курьеры и секретари (memoriales).

Следующими по значимости были три императорских секретариата (sacra scrinia), в которых служили госсекретари общих петиций (magistri memoriae), переписки (epis-tolarum) и петиций юридического характера (libellorum). На Востоке существовал особый отдел переписки с греками (scrinium epistolarum Graecarum), который занимался письмами, написанными по-гречески, и переводами латинских законов на греческий язык.

Отдел общих петиций составлял проекты рескриптов частным лицам. Отдел переписки — судьям, а также отвечал на возражения делегаций законодательных органов провинций и городов. Отдел юридических петиций подготавливал дела для высшего императорского суда. Кроме того, все три отдела занимались и другими вопросами, оформляли императорские рекомендательные письма или сертификаты, позволяющие поступать на гражданскую и военную службу. Они также получали официальные отчеты и сообщения, относящиеся к различным сферам — от ежегодных отчетов о соотношении сил в приграничных районах, поступающих от военачальников, до сведений о посещении занятий студентами университета в Риме.

Ведомственные отделы (scrinia) представляли собой небольшой управленческий орган. Лев зафиксировал следующее количество служащих их штатов: госсекретари общих петиций (memoriales) — 62, секретари отдела переписки (epistolares) — 34 и секретари отдела юридических петиций (libellenses) — 34. Они обслуживали не только глав отделов императорского секретариата (та* gistri scriniorum), но также и квестора, которому разрешалось иметь двенадцать служащих в отделе общих петиций и по семь в каждом из двух остальных отделов; все три отдела содействовали ему в выполнении его обязанностей — составлении петиций и черновых вариантов императорских указов. На Востоке квестор был уполномочен также регистрировать небольшие военные поручения (laterculum minus), которые затем отсылались военачальникам когорт и кавалерии. Старший помощник квестора, который занимался этими делами, назывался «laterulensis».

Основой продвижения по служебной лестнице в каждом отделе был трудовой стаж. Служащие поднимались на одну ступеньку вверх через каждые три, затем два и, наконец, один год. Впоследствии они становились служащими уже императорского секретариата (melloproximi), а затем и старшими служащими ведомственного отдела (ргох-imi). В 444 г. Феодосий утвердил правила покупки постов. Ежегодно собирающиеся в отставку старшие служащие ведомственного отдела (proximi) продавали свою должность, цена которой достигала 250 солидов для старшего внештатного служащего. Если у него не оказывалось таких денег, должность продавалась следующим по званию претендентам. Вакансии, появлявшиеся в результате смерти служащих, продавались аналогичным способом, причем цену назначали наследники умершего. В дополнение кандидат на должность платил 15–20 солидов ответственному за штат сотрудников отдела. Места помощников квесторов также продавались. Юстиниан установил их стоимость в сто солидов, за исключением должности старшего помощника каждого отдела, которая продавалась по рыночной цене.

Поскольку работа в императорском секретариате предполагала составление черновых вариантов правительственных деклараций, его служащие должны были иметь некоторое образование и, в частности, знать латинский язык, которым на восточных территориях мало кто владел в совершенстве. Часто среди этих служащих были сыновья декурионов или гражданских служащих. Отпрыски старших служащих ведомственных отделов имели особые притязания на поступление в отдел своих отцов. В конце IV в. вышедший в отставку служащий имел высокое общественное положение. Старшие служащие ведомственных отделов уравнивались в правах с наместниками, консулами и чиновниками, имеющими двадцатилетний стаж работы. Более низкую позицию по сравнению с императорским секретариатом (sacra scrinia) занимал scrinium dispositionum, который, по всей видимости, планировал поездки императора и составлял расписание и officium admissionum, регулировавшее предоставление аудиенций.

Третье место в церархии дворцовых служащих занимали императорские курьеры (agentes in rebus). Их штат был более многочисленным. На Востоке в 430 г. насчитывалось 1174 курьера императора, а согласно Льву, 1248. По своему рангу они относились к кавалеристам и имели те же звания N. S. О., что и служащие обычных кавалерийских полков. Их основной обязанностью была доставка официальных донесений в провинции. Прослужив на такой должности несколько лет, можно было получить пост инспектора (curiosi) в провинции и следить за исполнением предписаний. После этого они возвращались в суд, где служили уже помощниками (adiutores) и заместителями помощников (subadiuvae) главы ведомства. Занимая подобную должность, некоторые действовали и как главные контролеры фабрик, производящих оружие. Наконец, по системе, введенной Констанцием II, после ухода из корпуса они в течение одного года были главными служащими (princeps) в ведомствах наместников, проконсулов, городских и преторианских префектов. Они также могли служить на этой должности и у военачальников пограничных районов (duces) на Востоке, но не где-либо еще. Главным назначением системы было, без сомнения, осуществление контроля над деятельностью должностных лиц отдельных провинций, поскольку главным служащим приходилось ставить вторую подпись под всеми официальными документами. Для императорских курьеров система предусматривала безбедное существование после выхода в отставку, так как главные служащие за каждую поставленную ими подпись получали вознаграждение. Императорские курьеры обладали также высоким общественным статусом. После ухода из принципата курьеры, прослужившие в низших ведомствах, получали звание консулов, прослужившие же в префектурах — звание проконсулов. Продвижение по служебной лестнице, однако, происходило достаточно медленно, и многие так и не дослуживались, до самой высшей должности. В начале V в. им разрешалось уходить в отставку после двадцати — двадцати пяти лет службы в звании почетного главного служащего.

Карьера императорского курьера была весьма доходной, особенно хорошо оплачивались высокопоставленные служащие. Даже должность обычного курьера давала право получать чаевые от служащих провинций, например, за предоставление сведений об именинах консулов, императорских годовщинах и победах. Занимая пост императорского инспектора (euriosus), курьер получал один солид на средства передвижения. Главным служащим выдавался гонорар за подписи. Подобная карьера несомненно привлекала членов городского совета (curiales), гражданских служащих низших чинов и их сыновей. Констанций II использовал своих курьеров и на секретной службе. В обязанности императорских инспекторов также входило донесение о готовящихся заговорах против правительства, и некоторые из них приобретали зловещую репутацию шпионов и доносчиков. Но это, кажется, было временным явлением.

Мы весьма хорошо осведомлены о финансовых ведомствах (largitiones), поскольку обладаем не только их кратким описанием в Notitia Dignitatum, но и полным списком должностей, составленным Феодосием в 384 г. и остававшимся в силе и в VI в. Общее количество занятых в подобном ведомстве достигало 446 служащих. Весь штат подразделялся на восемнадцать отделов (scrinia). Старшие служащие имели звание всадников и соответствующие степени перфектиссиматов (perfectissimi), дуцинариев (ducenarii), центенариев (centenarii) и императорских секретарей (epistolares). Подавляющее большинство, 312 сотрудников из 446, подразделялись по трем степеням, изначально, вероятно, соответствовавшим степеням рабского происхождения. Главный отдел состоял из стенографов (exceptores). Существовал также отдел счетоводов, курьеров, отдел золотых и серебряных слитков, отдел чеканки золотых, серебряных и медных монет, отдел императорского гардероба, сбора налогов и множества других дел. Последний, вероятно, для подсчитывания сумм на пожертвования. Также были группы ремесленников, чеканщиков золотых монет, золотых и серебряных дел мастеров. Любопытно отметить, что не существовало отделов, в функцию которых входил бы контроль над императорскими ткацкими и красильными фабриками. Ответственность за это производство разделяли между собой отделы (scrinia) стенографов, счетоводов и сбора налогов. Такое положение дел обнаруживалось, по-видимому, из-за того, что эти фабрики были нововведением, по отношению к которому организация центрального ведомства никогда полностью не приспособлялась.

Мы знаем намного меньше о ведомстве императорских земель (res privata). Его создание относится к 300 г., а на Западе — к 399 г. Оно подразделялось на пять отделов: стенографов, арендной платы, расписок, субсидий и пожертвований. Продвижение по служебной лестнице осуществлялось в соответствии с трудовым стажем; перевод по службе запрещался. Старший служащий уходил в отставку, пробыв на своем посту три года. Позднее этот срок был сокращен до двух, а впоследствии и до одного года. Служащие финансового ведомства (largitionales) и императорских земель (privatiani) были более многочисленными и менее зажиточными по сравнению со служащими упомянутых раннее отделов. Лишь в начале V века выходящие в отставку старшие служащие этих отделов удостаивались сенаторского звания консулов, а в 428 г. они вынуждены были отказаться от такого звания, поскольку это было слишком расточительно для их скромных средств.

Второстепенные придворные ведомства состояли из переводчиков, которые работали с иностранными посланниками, посыльных (cursores), дворецких (decani), привратников (cancellarii), лампадариев (lampadarii), которые подрезали фитили ламп, и служащих, занимавшихся расквартированием войск (mensores). Перед последними стояла сложнейшая задача, когда полевая армия (comitatus) на своем пути останавливалась в маленьких городках. Даже в Константинополе у них хватало забот, так как всегда обнаруживалась нехватка жилья. От уплаты за постой освобождались только высокопоставленные лица.

Помимо полевой армии важное значение играли ведомства преторианских префектов. О восточных преторианских префектах мы знаем очень много благодаря Иоанну Лиду, который служил в этом ведомстве в течение сорока лет и оставил детальное, хотя и довольно запутанное его описание. Мы также обладаем списком должностей новой преторианской префектуры в Африке, основанной Юстинианом. Наряду с этим у нас есть кое-какие цифровые данные: общее количество служащих было 396, из них 98 занимались судебными делами, 130 — финансовыми и 168 —канцелярскими. В других префектурах, по-видимому, было гораздо больше служащих, поскольку они несли ответственность за более обширные территории, но было и много бездельников, количество которых Юстиниан сократил в новой префектуре. У нас есть сведения о размере жалований только в одной провинции — Африке. Большая часть служащих, 280 из 396, получали денежное пособие и продовольственный паек, заменяемый девятью солидами. Пятьдесят два служащих получали 111/2 солида, а другие, главным образом главы отделов, — 14, 16 и 23 солида. Четыре руководителя главных финансовых отделов зарабатывали 46 солидов. Это, однако, была основная плата, которая подкреплялась вознаграждениями. За свой первый год службы

Иоанн Лид получил 1000 солидов, но он находился в исключительном положении, так как пользовался покровительством префекта, который, как оказалось, был родом из того же города, что и Иоанн. Но в среднем помощники главных служащих могли рассчитывать на 1000 солидов в год, а старшие служащие по судебной части получали сумму, превышающую данную в два раза.

Мы располагаем весьма незначительными сведениями о служащих-канцеляристах, капельдинерах, тюремных надзирателях, палачах и т. д., за исключением присущих им званий. По судебной части после главных служащих, на должность которых назначались императорские курьеры, в порядке старшинства следовали такие основные служащие, как секретарь ответственного чиновника (corniculari-us), который занимался гражданскими делами, помощник (adiutor), определявший, кто из служащих должен оформлять повестки в суд и приводить судебное решение в действие, делопроизводитель (commentariensis), который разбирал криминальные дела, и служащий, который вел судебные записи (ab actis). Следующими шли служащие, ответственные за финансовую корреспонденцию (си гае epistolarum), по одному в каждой епархии, и регендарий (regendaris), который издавал почтовые предписания. Каждый из указанных основных служащих, за исключением главного служащего, избирал трех помощников (adiuto-res), которые в свою очередь избирали трех секретарей (char-tularii) из общего резерва стенографов (exceptores).

По финансовой части организация была аналогичной: во главе находились счетоводы (numerarii), по одному в каждой епархии, а также в отделах оружия, общественной работы и казны. Под их руководством служили помощники и секретари, избираемые из общего резерва финансовых служащих (scriniarii), а также служащие, заведовавшие отчетами, поступавшими из каждой провинции (tractatores). Ежегодно последние посылали в каждую провинцию нормировщиков (canonicarii) для наблюдения за сбором налогов и при необходимое™ сборщиков задолженностей (compulsores) и аудиторов (discussores) для проверки отчетов по проведению общественных работ и армейских полков.

Все должности в префектуре назначались ежегодно и продвижение по служебной лестнице зависело от трудового стажа. Прослужив на внештатной должности, можно было получить штатную должность стенографа (exceptor) и быть впоследствии избранным на должность секретаря (chartularius), а приобретя девятилетний стаж работы, добиться и должности помощника (adiutor). Надо было прослужить в каждой из этих должностей несколько раз в разных отделах. Наконец, служебная лестница позволяла подняться до должности регендария (regenda-rius), а потом, шаг за шагом, продвинуться до поста помощника ответственного чиновника (cornicularius). Прежде чем достигнуть должности счетовода (numerarius), служащие финансового отдела (scriniarii) также занимали сперва посты секретарей (chartularii), причем разрешалось сменять этот пост четыре раза с интервалом менее года, а затем в качестве помощников (adiutores) — не более четырех раз с интервалом менее чем два года между назначениями.

Выходящие в отставку старшие служащие получали изрядные вознаграждения. Так, в итальянской префектуре помощнику ответственного чиновника (cornicularius) выплачивалось 700 солидов. К концу VI в. эти служащие приравнивались к рангу преторианских трибунов.

Ведомства городских префектов, наместников и проконсулов обладали аналогичной организацией, но их штат был небольшим. Ведомства наместников состояли из трехсот служащих. Исключение составляло управление восточных епархий, насчитывавшее шестьсот, служащих. В ведомстве проконсула Африки трудилось четыреста служащих. Самыми малочисленными по штату снова оказывались ведомства рядовых губернаторов провинций, исчислявшиеся сотней служащих. Должностные лица провинций были известны как cohortales. Их отличительной чертой было то, что они образовывали наследственный класс, и им и их сыновьям запрещалось переходить в ведомства более высшего ранга. Это правило, утвержденное Константином, действовало вплоть до VI в. Но очевидно его часто обходили или игнорировали. Заработная плата подчиненных губернатора провинции была мизерной.

Известно, что двое служащих зарабатывали по 4.07 1/2 солид, à другие — только 360. В среднем это составляло 4–3 1/2 солида на человека; получаемые вознаграждения были намного меньше, чем в центральных ведомствах.

Ведомства главнокомандующих (magistri militum), военачальников (comités rei militaris) и полководцев приграничных районов (duces) строились по аналогичной модели, но в них отсутствовали секретари ответственных чиновников, поскольку их главы исконно не обладали гражданскими юрисдикциями. В западных провинциях, согласно системе, введенной, вероятно, Стилихоном, главный служащий (princeps), делопроизводитель по судебной части и два счетовода присылались почти во все подчиненные ведомства из главного управления. Их набирали из числа личного состава ведомств главнокомандующих. Руководящие ведомства на Востоке состояли, кажется, из трехсот служащих, из которых только сорок были военачальниками приграничных районов. В ведомстве военачальников приграничных районов Ливии в качестве платы каждый служащий получал денежное пособие и один продовольственный паек, заменяемый 387 1/ 2 солида, которые распределялись между чиновниками по желанию. В подобных ведомствах Африки Юстиниан ввел либеральные условия, согласно которым заработная плата варьировалась от 11 1/2 до 33 солидов, а в рамках всего ведомства составляла 622 1/2 солида.

Существовало и множество других мелких ведомств. Служащие финансовых ведомств (rationales) имели собственных рабов и вольноотпущенников (caesariani), а штат епархиальных казначейств составляли хранители казны (thesaurenses). У второстепенных магистратов Рима и Константинополя были свои ведомства. Глава правоохранительных сил (praetor plebis) Константинополя имел в своем распоряжении двадцать солдат и тридцать должностных лиц. В провинциальных городах также были свои гражданские служащие, самыми важными из которых являлись табулярии (tabularii), которые производили оценку имущества жителей и взимали с них налоги.

Гражданской службе поздней Римской империи были свойственны все пороки, типичные для развитой бюрократии. Она была глубока консервативной, цеплявшейся за старые формы управления и чрезмерно предрасположенной к формализму. Век спустя после происшедших изменений Иоанн Лид выражал недовольство Киром, преторианским префектом 439–441 гг., отменившим использование латинского языка, не известного никому из служащих, на официальных заседаниях префектуры, и цитировавшего вышедшие из употребления предписания. Репутация службы подрывалась межведомственной враждой. На основе кодекса Амы имеем возможность проследить борьбу, разгоревшуюся между различными отделами за вознаграждения, которые в конечном итоге попадали в руки тех, кто выступал зачинщиком этой борьбы. Иоанн особенно злобствует против должности магистров оффиций (magister о1’Всюгит), которые двумя столетиями ранее внедрили своих людей в префектуру, а по отношению самой префектуры негодует по поводу возрастающего влияния финансовых кругов, узурпирующих деятельность судебной власти.

Количество высокопоставленных лиц, во всяком случае, всегда имело тенденцию к разрастанию. Правительство периодически проводило чистку штатов служащих и определяло их состав. Но как только количество штатных служащих фиксировалось определенным показателем, росло число внештатных сотрудников. Структура службы была очень жесткой. Переводы из одного ведомства в другое и даже из одного отдела (зсппшт) в другой запрещались. Продвижение по службе осуществлялось в строгом соответствии с трудовым стажем. В большинстве ведомств этот процесс занимал достаточно длительное время, и старшие служащие, которые занимали высокие посты, очень часто были настолько немощными, что им разрешалось исполнять свои обязанности через заместителей. Чтобы помочь своим наследникам сделать стремительную карьеру, некоторые предусмотрительные отцы семейств зачисляли своих, отпрысков на службу сразу же по их рождения. Ливаиий упоминает сыновей Марцелла, которые, были определены на службу в какое-то ведомство как только их отлучили от материнской груди. После этого от них потребовали приступить к исполнению обязанностей, но Марцелл постоянно говорил, что образование его сыновей еще не завершено. Закон 394 г. предусматривал, что впредь все младенцы и подростки приобретают трудовой стаж лишь после того, как они приступят к своей деятельности-

Существовало много синекурских постов, обязанности которых были незначительными или вообще фиктивными. Иоанн Лид жалуется, что служащие, ответственные за финансовую переписку (сигае ер15Ьо1агит), фактически ничего не делали, поскольку штат финансистов поглощал их работу. Длительное отсутствие на рабочем месте чиновников вышестоящих ведомств было обычным делом и за это не наказывали. Согласно закону 379 г., императорские курьеры, служащие императорских секретариатов и центральных ведомств лишались пяти лет стажа за отсутствие без уведомления в течение шести месяцев, десять лет стажа теряли за отсутствие в течение года, сорок лет стажа — за отсутствие в течение четырех лет. Если они находились в отлучке более четырех лет, их увольняли со службы. До нас дошел рассказ о благочестивом служащем одной из преторианских префектур Востока, который, решив стать монахом, привлек к выполнению своей работы заместителя, но при этом продолжал получать жалованье, которое тратил на благотворительную деятельность.

Без сомнения, гражданская служба была коррумпированной и пронизанной взяточничеством. Главной причиной этого было то, что жалованье подавляющего большинства служащих было очень низким, даже у чиновников среднего звена. А поэтому они вынуждены были выпрашивать чаевые (зрогЫГае), которые расценивались как гонорары и всегда проявляли тенденцию к увеличению. Эти гонорары, как мы увидели, были очень значительными, особенно в верховных судах, и являлись тяжелым дополнением к налоговой плате. И снова основная прибыль поступала в центральные ведомства. Кроме регулярных гонораров практиковались взятки — служащие императорских секретариатов, получавшие их, постоянно разоблачались в составлении незаконных петиций — и вымогательство, особенно со стороны служащих главных финансовых ведомств.

По всей видимости, гражданская служба не привлекала честолюбивых и предприимчивых. Она предполагала безмятежную карьеру, при которой увольнение было невозможным, а в случае, если обязанности выполнялись с вопиющей небрежностью, предоставляла защиту, хотя в целом была достаточно бестолковой. Продвижение по службе определялось трудовым стажем, вне зависимости от способностей и усердия служащего. Не считая самых первых нотариусов, необходимо отметить, что лишь немногие гражданские служащие достигали действительно высоких положений. В IV в. Лев и Ремигий, финансовые служащие из ведомства главнокомандующих, выросли до должности руководителей ведомств, а в VI в. Иоанн Каппадокийский стал преторианским префектом на Востоке. Во время правления Анастасия два финансовых служащих префектуры, Поликарп и Марин, достигли префек-торских постов, Иоанн Пафлагонийский стал ведущим чиновником финансового ведомства (comes sacrarum lar-gitiomum). Силенциарий (т. е. следивший за соблюдением тишины) Анастасий стал императором. Это единственные случаи, известные истории.

Несмотря на свои многочисленные ошибки и прегрешения, римская гражданская служба играла в правительстве императора основную роль. Гражданские служащие, будучи профессионалами, имели больший опыт в ведении административных дел, чем подавляющая часть высших чиновников-дилетантов, под руководством которых они трудились. В целом гражданские служащие были менее коррумпированными и реже брали взятки. В отличие от своих руководителей, наживавших богатство за короткий срок службы, им приходилось накапливать состояние в течение всей жизни. Телохранители из преторианской гвардии (cohortales) служили в провинциях, в которых они родились, имели большие связи с провинциальными чиновниками, чем стремились завоевать расположение окружающих. Для контроля над губернаторами провинций центральное правительство полагалось в значительной степени на ведомства (officia). Согласно многим законам, штрафу подвергались не только губернаторы, игнорирующие исполнение законодательных актов, но и соответствующее ведомство, если оно не воспротивилось произволу правителей и не напоминало им о их обязанностям.

Более, чем кто-либо другой, гражданские служащие брали на себя выполнение всех рутинных обязанностей. Они утверждали и пересматривали списки имущества, облагаемого налогом, подсчитывали ежегодный размер налогов, курировали их сбор. Они вели учет численности армии, ежегодно подсчитывали общественные расходы и проводили ревизию финансовых счетов властей. Они наблюдали, чтобы армейские служащие всех фронтов получали жалованье, были должным образом накормлены, одеты, вооружены, обеспечены резервными лошадьми и молодым пополнением. Они поддерживали ход судебной машины, занимались вызовом в суд обеих сторон, вели протоколы судебных процессов и приводили решения суда в действие.

Принимая во внимание всю многочисленность и разнообразие выполняемых задач, штат задействованных на императорской гражданской службе даже в V–VI вв., когда он был значительно раздут, по современным стандартам был далеко не многочисленным. В наших знаниях есть много пробелов, но дошедшие до нас цифры позволяют произвести приблизительную оценку. Нет необходимости учитывать внештатных служащих, не получавших жалованья, так как их имена фиксировались лишь в списках претендентов на вакансию, работали же они в качестве заместителей старших служащих, плативших им заработную плату или вознаграждение. Численность только штатных служащих всех императорских судов, исключая обслуживающий персонал, составляла 2500 человек, то есть во всех центральных ведомствах Во время правления двух императоров трудились приблизительно 5000 служащих. Каждый из четырех преторианских префектов имел, возможно, 1000 подчиненных. Столько. же служащих было в подчинении у всех городских префектов вместе взятых. В военных ведомствах трудились 2400 служащих, находящихся в подчинении у восьми военачальников; 1000 должностных лиц служили под началом двадцати пяти военачальников приграничных районов (duces) и, по всей видимости, столько же под началом других военачальников. Проконсулы, наместники и подобные должностные лица руководили 5400 служащими, а губернаторы провинций, вместе взятые, имели в своем распоряжении 11300 подчиненных. Численность штатов счетоводов (rationales) и других второстепенных служащих финансовых отделов нам неизвестна. Но на фоне служащих другого порядка они не могли составлять значительного большинства. В общем итоге количество гражданских служащих, таким образом, было более 30000, но не превосходило 40000. Это не достаточно большое количество для руководства империей, начинавшейся от Адрианова вала и простиравшейся далеко за Евфрат.

ГЛАВА XVI. АРМИЯ

Библиография

Классической работой об армии поздней Римской империи является: R. Grosse, Römische militargeschichte von Gallie-nus bis zum Beginn der byzantinischen Ihemenverfassung (Берлин, 1920). Самой последней работой о становлении римской армии служит: D. van Berchem, L'armée de Dioclétien et la réforme constantinienne (Париж, 1952). O состоянии армии в VI в. полезной является статья: A. Muller, das Heer Iustinians, phililogus, LXXI (1912), 101 — 38, a о Египте: I. Maspéro Organisation militaire de l'Egypte byzantine (Париж, 1912).

См. также гл. 17 моей Later Roman Empire (Оксфорд, 1964). О более ранних федеральных союзах см.: Maspero, Byz. Zeitschrift, XXI (1912).

Главные первоисточники: Vegetius, de ге militari, Cod. Ihe-od. VII, Cod. lust. XII, XXXVi — XlVii, армейский послужной список в Notitia Digitatum, The Abinnaeus Archive; paper of a Roman Officer in the reign og Constantius II, H. I. Bell, V. Martin, E. G. Iurner, D. van Berchem (Оксфорд, 1962); Veröffentlichungen aus der Papyrussammlungen der K. Hof — und Staatsbibliothek zu München; Byzantinische Papyri (A. Heisenberg und L. Wenger,Leipzig und Berlin, 1914) и P. Lond. V. 1719 — 37, семейные бумаги воинов приграничных районов VI–VII вв. в Атсване; и Excavations at Nessana, conducted H. D. Colt jr. vol. Ill, Non-literary Papyri (С. I. Kraemer, jr. Princenton, N. I., 1958), бумаги солдат из укрепленного узла, расположенного в Южной Палестине.

Армия принципата была профессиональной и накапливала мощь в силу долгосрочности службы. Солдаты служили в течение двадцати пяти лет и более, если они добивались сержантского звания. В большинстве случаев их набирали на добровольной основе. Служба в армии проявляла тенденцию быть наследственной, так как большая часть молодых солдат следовала по стопам своих отцов. Набор новобранцев ограничивался в значительной степени приграничными районами, в которых размещались основные армейские подразделения. Кроме преторианской гвардии, армия включала тридцать разрозненных легионов, каждый из 6000 воинов (пехоты с небольшой кавалерийской частью) и более многочисленных вспомогательных подразделений. Боевой порядок легиона составляли пехотные когорты и кавалерийские фланги, насчитывавшие 500, а иногда и 1000 воинов.

Первоначальное различие между легионами и вспомогательными подразделениями, заключавшееся в том, что основу первых составляли граждане Рима, а в последних служили представители провинций, перестало быть актуальным в 212 г. до н. э., когда все свободные жители империи стали ее гражданами. Когорты и фланги продолжали оставаться низшими по положению и менее привилегированными подразделениями. Вся армия была статичной и рассредоточивалась (за исключением преторианцев) в постоянных лагерях или укрепленных узлах вдоль пограничной полосы. Когда какой-нибудь участок фронта требовал подкрепления, направлялись отряды численностью в 1000 воинов из других легионов. Наряду с когортами и флангами, отведенными из иных провинций, такие отряды образовывали временные экспедиционные войска.

В середине III в. для отражения возросших атак варваров Галлиен (СаШешк) значительно укрепил кавалерию, создав подразделения, названные отрядами вексиллариев, которые по силе приравнивались к легионам. Некоторые из них набирались из новобранцев, но главным образом из со-лдат-мавров и долматов. Старой легионной кавалерии (рго-тоУ) был дарован независимый статус. Из этих отрядов и легионов — подкреплений пехоты Галл иена формировался более или менее постоянный полевой полк, который мог использоваться для разрешения критических ситуаций.

Диоклетиан, как кажется, был консерватором в своей стратегии. Его главным достижением считается укрепление приграничных районов, осуществленное посредством строительства оснащенных узлов и дорог, а также за счет увеличения численности гарнизонов. Очень трудно определить, до какой степени это увеличение было произведено. Но, по всей видимости, он удвоил численность легионов, усилил отряды вексиллариев, когорты и фланги. Согласно Иоанну Лиду, армия, которой командовал Диоклетиан, насчитывала 435 366 воинов. Иоанн, который был знатоком древности, мог обнаружить эту цифру, точность которой заслуживает уважения, в каких-нибудь документах преторианской префектуры, относящихся, возможно, к периоду, непосредственно предшествующему закату империи. Диоклетиан, как представляется, сократил полевую армию (comitatus). Обнаружено, что многие подразделения легионной кавалерии (promoti), части кавалерии, состоящие из мавров и Долматов, размещались в восточных приграничных районах, и лишь несколько полков принадлежали полевой армии (со-mitatus) Диоклетиана, а среди кавалерийских полков — легионная кавалерия (promoti) и подразделение военного эскорта (comités), среди пехотинцев — полки копьеносцев и полки, носящие имя Юпитера и Геркулеса (Lanciarii, Iovi-ani, Herculiani). Когда требовалось большое экспедиционное войско, как и при принципате, оно составлялось из подкреплений, прибывающих из пограничных районов.

Пополнение армии за счет новобранцев-добровольцев уже не удовлетворяло текущим потребностям, и Диоклетиан не только сделал обязательной наследственную службу, но и учредил во всех провинциях воинскую повинность. Также он вербовал на службу варваров из пограничных зон, которые образовывали новые когорты и фланги.

Великим новатором был и Константин, создавший армию поздней Римской империи. Он значительно расширил полевую армию (comitatus) частично за счет пограничных сил, организовав на их основе большой резерв для подкреплений, частично путем формирования многочисленных кавалерийских отрядов вексиллариев и новых пехотных подразделений, названных «auxilia». Новая полевая армия (comitatus) была сформирована в Галлии для ведения войны с Максенцием, а новые отряды вексиллариев и пехотные подразделения (auxilia) подтянуты из западных галльских провинций и с границы с западными германскими племенами, обитавшими за Рейном. Говорят, что Константин использовал в войне против Максенция четвертую часть всех своих войск. В это время, как свидетельствует Зосим, не являющийся надежным источником информации, войско Константина состояло в совокупности из 98 000 воинов, численность войска Максенция превышала 188 000 воинов. Без сомнения, позже Константин усилил полевую армию, когда стал сначала императором западных земель, а впоследсгвие и всей империи, но в количественном отношении его армия, возможно, так и не стала достаточно многочисленной.

Начиная с периода его правления, солдаты полевой армии (comitatenses) получали более высокие привилегии, чем солдаты пограничных войск, которые назывались уже «pi-penses» или «limitanei» и набирались из самых крепких новобранцев. Припограничные силы, хотя и превратились таким образом во второразрядные войска, но все же не были окончательно запущены. В придунайском пограничном районе Константин, кажется, провел тщательную реорганизацию, усилил расположенный там гарнизон за счет новых пехотных подразделений (auxilia) и конной кавалерии (си-nei equitum), которые в полной мере пришли на смену старым когортам и флангам этого фронта.

Константин также изменил систему командования. Во время Диоклетиана преторианские префекты, под руководство императора, стояли во главе командного состава армии, иногда отдавая приказы полевым силам по ведению военных действий и контролируя припограничные войска через своих заместителей. Время от времени приказы полевой армии отдавались губернаторами провинций, как это было раньше. Но в некоторых случаях были утверждены гарнизонные командиры. Под их контролем находились, как правило, войска нескольких провинций. Константин назначил гарнизонных командиров во всех приграничных районах. С этих пор совмещение постов гражданского губернатора и военачальника было уже исключительным и временным явлением. Он также создал два новых ведомства, главнокомандующего пехотой (magister peditum) и главнокомандующего кавалерией (magister equitum) — для осуществления руководства пехотой и кавалерией полевой армии (comitatus).

После смерти Константина его сыновья разделили между собой полевую армию и у каждого стало по два главнокомандующих. Вскоре они продвинули разделение полевой армии дальше. Из-за плохо развитых средств сообщения оказалось очень трудным справляться с участившимися набегами противника, которые осуществлялись как с Нижнего Дуная, так и с восточной границы. Римское войско размещалось между этими регионами. Аналогичным образом войско, расположенное на западной границе, оказалось неспособным справиться с проистекающими в это время беспорядками на Рейне и Верхнем и Нижнем Дунае. Региональные группы полевой армии были поэтому переформированы в местные резервные отряды для главных приграничных участков Галлии, Иллирии (Illyricum), Фракии (Ih-гасе) и восточных земель, руководство над которыми взяли на себя главнокомандующие кавалерией (comités rei milita-ris или magistri equitum). Центральные группы полевой армии, называвшиеся уже «palatini», остались под командованием главных военачальников пехоты (magistri peditum) и представителей кавалерии (equitum praesentales). Небольшие группы солдат полевой армии для прохождения службы определялись иногда в отдаленные провинции, такие как Африка и Британия.

За пределами приграничных районов римское правительство всегда пыталось создать внешний «защитный экран» путем заключения договоров с вождями соседствующих варварских племен, которые обязывались не вторгаться в римские провинции. В обмен варвары получали защиту от своих соседей, а часто и субсидию. В некоторых районах племенные вожди высоко ценили императорское признание и гордились титулами и королевскими знаками отличия, дарованными им. В приграничных пустынных районах Сирии, Аравии и Палестины была установлена регулярная система, по которой римское правительство назначало постоянных вождей или филархов глав, предводителей племен сарацинов, проживающих на территориях, примыкающих к каждой провинции. В Африке эта система получила дальнейшее развитие, где на смену вождям-туземцам ближайших и отдаленных племен пришли римские префекты. Варварские племена, вступавшие, таким образом, в союз с империей, могли быть призваны для пополнения контингента армии, предназначавшейся для ведения военных действий в отдаленных регионах. Так поступила и Мавия, правительница сарацинов, которая для защиты Константинополя от готов в 378 г. прислала из сирийских пустынь войско бедуинов.

Такие контингенты варваров не причиняли ущерба империи и были весьма полезны, поскольку использовались они умеренно и, после того как военные кампании заканчивались, возвращались обратно за приграничные районы. Ситуация полностью изменилась, когда Феодосий I после долгой и неокончившейся войны с вестготами, которых Ва-лент принял в империю в 376 г., предоставил этому племени земли во Фракии (ТЬгааа), позволив им оставить федеративных жителей под руководством собственного правителя. Вестготы были окончательно переселены в Аквитанию при тех же самых условиях, которые были предоставлены и другим различным группировкам варваров — бур-гундам и аланам, — которые с трудом пробились в империю. Такие федеративные объединения не очень-то представлялись надежными, так как их вожди легко использовали свое положение для шантажирования правительства, завоевывания больших и лучших территорий, а также для увеличения субсидий, предназначаемых их соплеменникам. Римское правительство было вынуждено идти на уступки, в противном случае эти племена могли угрожать спокойствию внутри империи.

В западной части империи римское правительство в V в. было склонно усиленно использовать те или иные федеративные племена, а римской армии позволять отступать. Частично это было вызвано очень большими потерями, которые несла западная армия в гражданских войнах и в которых захватчики Максим, Евгений, Константин и Иоанн по^-терпели поражение, а также при отражении огромных нашествий варваров — алариков, радагезов на Италию и вандалов, аланов, свевов и бургундов — на Галлию. Из «Ыой-йа Digпitatum>> можно заключить, что во время этих сражений было уничтожено более половины, а возможно, и 2/3 армии. Мощность полевой армии была незначительно увеличена за счет переброски многих полков из приграничных районов, которые после этого остались незащищенными, особенно в Галлии.

Федеральные войска были разных типов. Существовали контингенты племен, размещавшиеся в пределах империи, такие как вестготы, бургунды и франки. Аэций экстенсивно использовал контингенты гуннов, присылаемых гуннскими правителями, с которыми он имел личные связи, так как в юности был заложником при их дв, оре. Были также и непостоянные группировки, сплотившиеся вокруг некоторых прославленных воителей, таких как вестготский Сар, предоставлявших их в распоряжение римского правительства. Эти небольшие группировки были более надежными, поскольку они находились в большой зависимости от получаемых субсидий. Иногда они включались в римскую армию на правах пехотных полков (аихШа), изменяя свое название, но не сущность.

Оказывается невозможным проследить причины упадка и окончательного исчезновения римской армии на Западе. В соответствующих главах «ЫойИа Dignitatum>>, которая, вероятно, велась вплоть до окончания правления Гонория, описание этого процесса все еще производит, разительное впечатление. Армия Италии насчитывала сорок четыре полка, у галлов их было пятьдесят восемь. Небольшие группы полевой армии размещались под руководством своих военачальников в Иллирии (22), Испании (16), Африке (36) и Британии (5). Общее количество воинов составляло 110 000 человек. Но внешность, как говорится, обманчива. Африканская армия состояла почти полностью из полков приграничных зон (Нт^агеО, повышенных в ранге до полевой армии (соппЬа^э). В других войсках также обнаруживалось много подразделений припограничных сил. В Галлии они составляли двадцать шесть полков из пятидесяти восьми. Припограничные войска оказались достаточно мощными на Верхнем Дунае (117 подразделений) и в Британии (46 подразделений). В Африке, Галлии и Испании было зарегистрировано только пятьдесят два подразделения, двадцать из которых были переброшены в полевую армию. В общем итоге припограничные войска состояли из 130 000 воинов. Поэтому можно лишь догадываться, сколько из них существовало только на бумаге.

Британская армия перестала принадлежать римским военным силам в последний период правления Валентиниа-на III. Африканская армия была, возможно, распущена, когда после смерти Валентиниана вандалы покорили всю Африку; испанская — когда вестготские правители овладели Испанией после смерти Майориана в 457 г. Некоторое время спустя прекратила существование и армия галлов. Ее отдельные части, по-видимому, продолжали сражаться в Бельгийской Галлии до тех пор, пока Хлодвиг не разбил их и не. убил последнего галльского командующего Сиаг-рия в 486 г. Армия Иллирии предположительно просуществовала до смерти Юлия Непота, который правил в Далмации до 480 г. Армия Италии, являвшаяся единственным достоянием последних западных императоров, потеряла свое значение из-за отсутствия финансирования и новобранцев. О периоде окончательного кризиса у нас практически нет информации, за исключением сведений о федеральных народах в Италии. Эвгиппий, проживавший в Норике между 450 и 482 гг., в «Жизни Севера» описывает постепенный распад припограничных войск на Верхнем Дунае: «Пока Римская империя все еще держалась, солдат содержали на народные деньги, это была плата за оборону границ, но когда этот обычай потерял силу, и военным подразделениям, и границам был положен конец»24. Он упоминает полк, который все еще размещался в Фавианах во время правления Севера, и повествует, как последнее уцелевшее в Батавии подразделение получило жалованье и было распущено.

На Востоке римская армия в период правления Аркадия состояла приблизительно из 100 000 воинов полевой армии (comitatenses), подразделяемой на пять равных группировок, две из которых образовывали войска императорского двора (praesentales), а другие располагались соответственно в Иллирии, Фракии и на восточных территориях. При-пограничные войска насчитывали около 250 000 воинов, из которых 65 000 размещались на Дунае, а остальные вдоль восточной границы, включая Египет. После поражения Гайны (Gainas) и восставших под его руководстом готов в 400 г. войска федеративных народов применялись, кажется, умеренно до периода, непосредственно предшествующего падению империи гуннов, когда Марциан расселил некоторые племена варваров, включая остготов, в пустынных зонах Южного Дуная. Остготы были единственной многочисленной и сплоченной племенной группировкой на Востоке, представлявшей серьезную угрозу Льву и Зенону до тех пор, пока не были принуждены продвинуться на Запад и занять Италию.

Восточное правительство пришло к тому, что стало вербовать только небольшие смешанные группировки варваров. В период правления Юстиниана термин «foederati» стал означать «иностранные легионы, состоящие из представителей различных варварских племен, поставляемых и поддерживаемых правительством». Время от времени Юстиниан также использовал силы федеративных народов, как это практиковалось ранее. В этот период они назывались союзниками, которые представляли собой контингенты, присылаемые такими племенами, как ломбарды, герулы и ге-пиды, которые обитали за пределами империи. Армия Юстиниана включала и подразделения телохранителей (bucel-larii) полководцев. Установлено, что уже в V в. некоторые из прославленных главнокомандующих — Стилихон и Аэций на Западе и Аспар на Востоке — обладали значительным штатом телохранителей. В VI в. должность телохранителя стала распространенной. Они давали императорам и своим работодателям клятву. У Велисария их было 7000, они подразделялись на отряды, во главе каждого из которых стоял офицер. Телохранителей набирали как из числа римлян, так и варваров. Во время военных действий телохранители использовались как регулярные войска.

Поскольку до нас ие дошли армейские послужные списки, какие приводятся в «Notitia Dignitatum» для VI в., очень трудно определить численность армии и примыкающих к ней контингентов. Согласно Агафию, на момент окончания правления Юстиниана армия на фронтах Италии, Африки, дунайском и восточном насчитывала 150 000 воинов. Вполне очевидно, что при подсчете он не учитывал приграничных районов, которые продолжали защищать Дунай и восточную приграничную полосу. Юстиниан, кажется, увеличил восточную полевую армию приблизительно на 50 % от численности в 100 000 воинов, каковой она была полтора столетия назад. Частично это было осуществлено за счет новых федеративных народов, частично — за счет новых регулярных полков, образованных под руководством Юстиниана из варваров, таких как, например, отряды вандалов, сформированные Юстинианом из остатков вандальских племен или персов и осчастливленных персо-армян, набранных из узников и беглецов из Персидской империи, а также отрядов нумидийцев, в состав которых входили римляне, включая таковых из отвоеванных западных провинций.

В 312 г. Константин распустил преторианскую гвардию, но является вероятным тот факт, что до этого Диоклетиан создал новую императорскую гвардию (scholae), состоявшую из кавалерийских полков, каждый из которых насчитывал по пятьдесят воинов. Первоначально существовало по крайней мере два полка — полк щитоносцев (scutarii) и полк, состоящий из представителей одного рода (Gentiles). Последнее подразделение, судя по именам воинов, набиралось из варваров. Другие полки появляются в конце IV в., включая поособому вооруженные войска (armaturae). Ко времени появления «Notitia» существовало уже пять полков на Западе и семь на Востоке. Аммиан говорит, что в его время императорская гвардия (scholae) состояла исключительно из варваров, главным образом франков и алеманов, и была первоклассным в сражении войском. Позже, когда императоры прекратили принимать участие в походах, их гвардии превратились в войска, служащие украшением парадов. На Западе воины императорской гвардии были в конце концов отправлены правителем Теодорихом в отставку. На Востоке такая гвардия появилась в VI в. Юстин I воспользовался этой ситуацией для зачисления на военную службу четырех дополнительных полков, которые Юстиниан распустил без компенсации. Если возникала необходимость направить на фронт императорскую гвардию, Юстиниан мог великодушно согласиться с тем, что ее воины останутся дома, если на несколько лет откажутся получать жалованье.

Для защиты дворца Лев образовал новую гвардию — гвардию караульных. Это. был небольшой корпус численностью в триста воинов, набираемых из римских граждан. Ее командующие (comes excubitorum) занимали очень высокое положение. Некоторые из них, включая Юстина I, Тиберия Константина и Маврикия, стали императорами. Солдаты караульной службы, называемые «seribones», часто использовались для выполнения специальных поручений; так, например, один из них арестовал папу Вигилия и доставил его в Константинополь.

Армия пополнялась как за счет римских граждан, так. и за счет варваров. Рабы обычно к службе в армии не допускались. Фактически нам известно только два чрезвычайных обстоятельства, когда невольники были призваны к оружию, — восстание Гильдона 397 г. и вторжение радаге-зов в 406 г. Вольноотпущенники также, не имели права служить. К числу лиц, не призывавшихся в армию, причислялись и те, кто имел дело, не пользующееся уважением, а именно содержатели гостиниц, повара. Начиная с V в., временные арендаторы земель (coloni adscri pticii) в интересах своих хозяев объявили о своей неспособности служить в армии. Сыновья провинциальных должностных лиц и декури-онов, которые были обязаны идти по стопам, своих отцов, также не принимались на военную службу. Добровольцев зачисляли в армию всегда, но в IV–V вв. они не составляли значительной доли новобранцев, пополнявших армейские ряды. Начиная с периода правления Диоклетиана, сыновья солдат и ветеранов были обязаны служить. Это правило действовало в отношении служащих всех рангов — воинов полевой армии (comitatenses) и приграничных районов (limi-tan ei) — и даже сыновей офицеров. Но его соблюдали не всегда. Время от времени правительство проводило облавы: тех, кто был слишком стар или непригоден для службы, вносили в списки городских советов, других, в зависимости от уровня физического развития, определяли либо в полевую армию, либо в припограничные войска. Лица, получившие почетные кодициллы о воинском звании, в начале V в. периодически должны были поставлять одного, двух или трех новобранцев, в зависимости от своего звания, но эта обязанность заменялась часто другой повинностью.

В IV в. основная масса новобранцев поступала за счет регулярного воинского призыва. Такая практика была введена в действие Диоклетианом. Набор в армию молодого пополнения осуществлялся ежегодно и охватывал все провинции, но иногда от службы можно было откупиться золотом. Набор рекрутов производился по той же самой схеме, что и сбор земельного налога, который был комбинированным и включал налог на землю (iugatio) и налог на единицу населения (capitatio), а поэтому относился только к сельским жителям. Обязательства должны были брать на себя землевладельцы. Требовалось, чтобы они предоставляли определенное количество новобранцев, устанавливаемое из расчета численности лиц, арендующих землю. Землевладельцы обычно, как замечает Вегетий, подсовывали правительству своих самых плохих работников, а часто, изрядно заплатив, уговаривали бродяг или других нежелательных лиц заполнить их квоту. Поскольку налогообложение за новобранцев было большим, мелкие землевладельцы принуждались предоставлять только определенную от общего числа долю воинов. Эти землевладельцы объединялись в консорциумы (capitula или temones). Валент тщательно разработал правила, согласно которым нагрузка в равной мере распределялась между всеми членами консорциума. Новобранец оценивался в тридцать солидов, плюс шесть солидов на военную форму и расходы. Каждый из партнеров платил в общий фонд сумму, пропорциональную его налогообложению. Эти деньга шли на обеспечение новобранца, а тот представитель консорциума, который тагам образом получал тридцать шесть солидов (включая свою собственную долю), выплачивал новобранцу шесть солидов. Аналогичным образом в деревнях, принадлежавших землевладельцам, с крестьян собиралось тридцать солидов, которые предназначались воину, находящемуся на службе.

Новобранцы освобождались от подушного налога (capitatio), а если они зачислялись в полевую армию, то после пяти лет выслуги от этого налога освобождались и их жены, отцы и матери. Каждый землевладелец имел право вычитать подушный налог рекрута из своего налогообложения, если его отправка в армию сократила численность лиц, арендующих у него землю. Несмотря на эти привилегии, набор на военную службу не пользовался популярностью как среди землевладельцев, так и среди крестьян.

Первые в значительной степени предпочитали заменять эту повинность платой в двадцать пять — тридцать солидов за воина. Последние доставлялись до мест службы под строгим присмотром конвоиров, но несмотря на усиленные меры охраны, дезертировали по пути в больших количествах. Многие даже отрубали себе большой палец руки, чтобы сделаться непригодными для прохождения службы. Очень трудно сказать, насколько распространено было это явление. Согласно Аммиану, галлы никогда не отру-бывали себе пальцев, как это часто делали итальянцы. Кажется вполне естественным тот факт, что в приграничных провинциях, таких как Галлия, Иллирия и Фракия, в которых военная служба была традиционной, набор новобранцев осуществлялся без каких бы то ни было проблем. Во внутренних провинциях, напротив, такой традиции не существовало, а служба в армии представлялась как пожизненная высылка в отдаленные районы. Набор новобранцев здесь вызывал страх. Основываясь на фактах, дошедших до нас из Египта, можно сказать, что прохождение службы в рядах полевой армии, для воинов которой открывались широкие привилегии и перспективы карьерного роста, не пользовалась такой популярностью, как местная служба в рядах приграничных войск.

Кодекс Юстиниана не содержал каких-либо положений относительно воинской повинности или обязательства сыновей солдат и ветеранов служить в армии. Из этого неизбежно следует, что к этому времени зачисление на военную службу полностью осуществлялось на добровольной основе. Другими подтверждениями этого вывода мы не располагаем. Когда во время италийских войн требовались подкрепления, Велисарий, Германик и Нарсес проводили. кампании по вербовке солдат во Фракии и Иллирике, привлекая новобранцев щедрыми вознаграждениями. Другим излюбленным участком пополнения рядов армии были восточные регионы Малой Азии, откуда происходили первоклассные исаврийские и армянские полки. Именно из этих регионов полевая армия получала основное пополнение. Служба в припограничных войсках, которая к тому времени превратилась, по-видимому, уже в наследственную, пред-ставлялась скорее привилегией, нежели обременительным занятием. Новобранцу приходилось доказывать, что он происходил из семьи военных. Для многих полков полевой армии, которая преобразовалась в статические гарнизонные войска, пополнение осуществлялось за счет местного населения. Во всяком случае в Египте многие воины носили египетские имена, а когда уточнялось их происхождение, то оказывалось, что они родились в городе, в котором размещался их полк.

Подавляющее большинство новобранцев-варваров были, вероятно, добровольцами. Иногда они в качестве особого условия выдвигали свое нежелание проходить службу в отдаленных уголках империи. Римское правительство также часто зачисляло на службу в армию военнопленных, а время от времени требовало определенное количество новобранцев и от племен-союзников. Оно также проводило подготовку варваров для армии внутри империи. Варварам-военнопленным или беженцам отводились участки земли, на которых их расселяли небольшими группами под присмотром римского префекта. На варваров-поселенцев (1ае-П) налагались особые обязательства по представлению рекрутов в армию. «ИоППа» дает список — который, является далеко неполным — более тридцати таких поселений, главным образом состоящих из сарматов, франков и свевов. Поселения эти были разбросаны по многим провинциям Галлии и Италии, основание относится к эпохе Диоклетиана. Такие поселения продолжали появляться вплоть до последних дней Западной империи.

Оказывается невозможным оценить, какое количественное соотношение составляли варвары и римляне в регулярных войсках. Это соотношение варьировалось в разные периоды и в особых родах войск. В целом считалось, что варвары являются самыми лучшими воинами и поэтому их зачисляли в полки, занимавшие самое высокое положение. В IV в., как мы уже увидели, императорская гвардия состояла в основном из франков, алеманов, а также их пехотных подразделений (аихШа ра1аЫпа) и отрядов вексилла-риев (уехШаЫопез раМпае), являвшихся первоклассными полками полевой армии. Многие воины этих отрядов носили варварские имена. С другой стороны, лишь немногие из служащих припограничных войск были варварами. Все эти старые войсковые соединения относятся к периоду правления Диоклетиана.

Синесий в достаточно вольном обращении к Аркадию в 399 г. неистово осуждал чрезмерное использование войск готов, выступал за их увольнение и формирование армии, которая бы состояла только из римских граждан. В это время Феодосий I, проявляя отчаянные усилия компенсировать потери, понесенные в битве при Адрианополе, стал наводнять армию варварами. Недавний мятеж Гайны (Gainas) продемонстрировал, какую опасность могут породить большие скопления готов. Позже Синесий изменил свою точку зрения и щедро расхвалил варварские полки Унни-гарда, которые обеспечили надежную оборону своей родной провинции Киренаики против захватчиков-кочевни-ков. Аммиан, который был опытным военачальником, никогда не предполагал, что германские солдаты могут оказаться ненадежными. Он приводит несколько случаев, когда дезертиры или воины, самовольно отлучавшиеся из расположения своих частей, выдавали военные тайны своим соплеменникам, но, очевидно, не придавали этому никакого значения. Фактически мы не располагаем какими-либо свидетельствами того, что германцы, принимаемые на службу в регулярные подразделения, были ненадежными воинами. А вот подчиненным народам, племенным группировкам, руководимым их собственными вождями, нельзя было доверять.

При Диоклетиане и Константине воины получали жалованье и ежегодные вознаграждения в дни своего рождения и в годовщины восхождения на престол императоров. Эти выплаты, производимые медными монетами (denarii), значительно обесценились в IV в. По-видимому, воинам продолжали платить и при Юлиане, Валентиниане и Валенте, но к V в. выплата всех форм денежного довольствия в армии была прекращена. Сохранились только вознаграждения, выплачиваемые в честь восхождения императора на престол, которые осуществлялись золотом и серебром. Размер этого вознаграждения остался на том же уровне — 5 солидов и 1 фунт серебром, причем вся сумма была эквивалентна 9 солидам. Она не изменялась в течение длительного времени, начиная от Юлиана и заканчивая Тиберием Константином. Вознаграждение, выплачиваемое воину по истечении пяти лет службы, в VI в. составляло пять солидов. Вне всякого сомнения, это также была традиционная сумма.

Выплата денежных довольствий и вознаграждений осуществлялась финансовым ведомством (sacrae largitiones). Этот же отдел поставлял обмундирование, определенная часть которого производилась на государственных ткацких фабриках, контролируемых им. Но основная масса обмундирования, как кажется, приобреталась за счет взимаемых налогов. Военная форма состояла из рубашки и плаща. Мы не знаем, как часто производилась замена одежды. Выдавались также и ботинки. Один из указов 344 г. ссылается на государственные башмачные фабрики, но о них ничего не говорится в Notitia, и можно предположить, что ботинки также приобретались за счет налогообложения. К концу IV в. выдачу военной формы стали заменять выплатами золотом, а к VI в. эта практика превратилась, по-видимому, в общепризнанную. Маврикий весьма пошатнул свою популярность, возвратившись опять к производству униформы. Оружие производилось на государственных фабриках, которые в IV в. находились под контролем преторианских префектов, а позже руководящих чиновников ведомств. К VI в. выдача оружия также была заменена на выплату денежного довольствия, пока Маврикий не возродил его производство.

Лошади поставлялись в войска управляющими императорских конюшен (comes stabuli), которые приобретали их на императорских конных заводах или изымали у жителей провинций в качестве налога. Здесь замена началась очень рано. Если жители провинций не могли или не хотели предоставить лошадь, то они уплачивали денежную сумму, которая варьировалась от 15 до 20 солидов. Но солдатам на покупку резервной лошади выдавалось только 7 солидов. Разница между этими суммами частично поглощалась уплатой двух солидов управляющему императорской конюшней и одного солида конюху (strator), который проверял качество лошадей. Остальные деньги шли, по всей видимости, в казну.

Продовольственные пайки поставлялись преторианской префектурой, представителями которой выступали наместники и губернаторы провинций, под чьим руководством сборщики из курий переправляли продукты на общественные склады и выдавали их ежедневно актуариям или интендантам полков по предъявлении соответствующего ордера. Эти правила действовали по отношению к регулярным полкам приграничных районов. Полки полевой армии, которые зимой размещались по зимним квартирам или в гражданских поселениях, получали продовольствие в основном из ведомства соответствующей провинции. За ним посылался полковой интендант (opinator). Во время сосредоточения полков полевой армии преторианский префект региона в IV в. лично занимался сбором продовольственных поставок. В V–VI вв. был введен пост особого преторианского префекта ad hoc для сбора продовольствия.

Продовольственный паек состоял из хлеба, мяса, вина и масла. Когда имели место боевые действия, хлеб частично заменялся сухим печеньем, обычное вино — кислым, а соленая свинина — свежим мясом. Египетские папирусы содержат информацию о размерах различных пайков; некоторые из них были весьма обильными: дневной рацион включал три фунта хлеба, два фунта мяса, две пинты вина и 1/8 пинты масла.

Продовольственные пайки также стали заменяться денежными выплатами. Уже в 365 г. Валент постановил, что воины припограничных полков должны получать пайки продовольствием только девять месяцев в году. В течение остальных трех месяцев им необходимо было выдавать эквивалентное денежное довольствие. К началу V в. воинам припограничных полков вместо пайка выплачивались деньги. На Западе к этому периоду паек воинов полевой армии также заменялся деньгами, но на Востоке продолжали выдавать продовольствие. Это не распространялось на временно откомандированных из полков солдат. Во всяком случае это было правилом. Однако финансовые документы, обнаруженные в Египте, свидетельствуют, что сбор продовольствия с населения, предназначенный для регулярных подразделений полевой армии, в действительности заменялся золотом.

Воины приграничных районов жили в укрепленных фортах, о которых повествуется на страницах Notitia Dignitatum.

Многие из них сохранились почти в первозданном виде в Сирии и Северной Африке. Воины полевой армии, которые периодически перемещались с одного места службы на другое, определялись на постой. Официально им разрешалось занимать 1/3 дома, причем глава семьи не был обязан обеспечивать их чем-то большим, нежели пустыми комнатами. Фактически солдаты постоянно требовали постельные принадлежности, дрова для обогрева и масло для освещения помещения, а иногда и для приготовления ужина. Офицерский состав был также склонен требовать предоставления помещения для принятия ванны, что официально разрешалось только главнокомандующим. В полку служили и армейские врачи, следившие за состоянием здоровья воинов, а начиная с V века — капелланы, заботившиеся об их духовном благополучии.

Солдатам разрешалось жениться и в течение определенного времени получать продовольственный паек для своих сыновей. В 372 г. Валентиниан I отменил эту привилегию на Западе. Феодосий I, кажется, сделал то же самое на Востоке, но в этом регионе пособия на содержание семьи вскоре опять были введены. Упоминания о них прослежиг ваются в кодексе Юстиниана, но к тому времени их, вероятно, уже не выплачивали.

Солдаты имели право получать очередное воинское звание, только выслужив определенный срок, хотя в расчет принималось и исключительное проявление мужества. В старых подразделениях, унаследованных от принципата, все еще существовали звания N. С. О. декурионов и центурионов, но в формированиях нового типа — отрядах вексилла-риев и пехотных полках — был введен целый ряд других званий: дозорный (circitor), заведующий продовольственным снабжением (biarchus), сотенный (centenarius), дуце-нарий (ducenaris), сенатор (senator) и управляющий (pri-micerius). Служащие, имеющие звания N. С. О., получали увеличенные пайки (аппопае): два — дозорные, пять — управляющие.

Для того чтобы добиться почетного увольнения из рядов армии, необходимо было прослужить двадцать лет, но для получения всех привилегий ветерана нужно было прослужить двадцать пять лет. Эти показатели были минимальными, и те, кто дослуживался до звания N. С. О., оставались в армии до сорока восьми лет. Ветераны пользовались различными фискальными привилегиями, такими как освобождение от подушного налога для себя и своих жен, а если они начинали заниматься торговлей, то также освобождались от уплаты налогов (collatio lustralis). В IV в. они получали земельные наделы (с быками и семенами кукурузы) или при желании денежное вознаграждение. В кодексе Юстиниана об этом ничего не говорится, но к тому времени старшие солдаты, составлявшие 5 % от всего личного состава подразделения, должны были оставаться на службе, даже если они были немощными, до своей кончины. Это правило не только чрезмерно замедляло процесс продвижения по службе, но и в значительной степени сокращало боевой потенциал армии. Оно было отменено Юстинианом. Но, как кажется, уволенных из армии немощных старослужащих император не обеспечил какой-либо финансовой поддержкой.

Для рядового солдата всегда оказывалось возможным получить звание сержанта. Первым шагом на пути к этому могло стать зачисление в корпус стражников-телохраните-лей (protectores). История телохранителей изобилует белыми пятнами, но достоверно известно, что при Диоклетиане они образовывали корпус, приставленный непосредственно к императору. В начале IV в. произошло размежевание между телохранителями (protectores domestici), во главе которых стоял командующий (comes domesticorum), и рядовыми «protectores», которые, по всей видимости, находились под началом magistri militum. Кадеты (protectores domestici) были разделены на четыре подразделения (scho-lae) — старшую и младшую кавалерию и пехоту. С конца IV или начала V века во главе командования пехотой и кавалерией стояли разные военачальники (comités domesti-coorum, peditum и equitum). Как domestici, так и protectores получали свои звания в императорской консистории через личное «поклонение священному пурпуру»25 Для этого было достаточно команды императора «adorato protector» или «adorato protector domesticus». До эпохи Юстиниана никакие документы не выписывались. Затем этих военачальников переводили служить на штатные должности в генеральные штабы или в провинции для выполнения разнообразных миссий — осуществления облав на отпрысков ветеранов, патрулирования их до мест службы, ареста важных персон и сопровождения их в суд. Не все из domestici, несмотря на свое звание, служили в полевой армии: некоторые из них регулярно откомандировывались в подчинение главнокомандующих. Прослужив несколько лет, они получали назначение на должность командующих полками.

В начале IV в. звание «protector» присваивалось, по всей видимости, солдатам, заслуживающим его. Нам известны случаи, когда это звание получали солдаты, уже прослужившие в армии долгое время. К середине века, однако, среди служащих корпуса мы обнаруживаем лиц, как нам кажется, не имеющих соответствующего опыта, и сыновей высокопоставленных военачальников. Государственные служащие, декурионы и другие гражданские лица также пробивали себе дорогу туда. В 364 г. Валентиниан I провел разграничение между поступившими в корпус после долгой службы и теми, кто «поклонился священному пурпуру в интересах великих или с их благоволения», принудив последних платить взнос, достигавший 50 солидов. Для первых же этот взнос был уменьшен до 5 —10 солидов. Согласно этому закону, сыновьям и родственникам domestici разрешалось зачисляться на службу в детском возрасте и им приносили на дом продовольственный паек до тех пор, пока они не достигали зрелости и не могли приступить к своим обязанностям. К концу столетия в штате корпуса было много лиц, чьи имена присутствовали только на бумаге и «которые никогда не занимались нашей службой или, будучи прикомандированными к определенным чиновникам, не исполняли общественных заданий». К началу V в. как domestici, так и protectores превратились в придворные войсковые части, представители которых служили в течение всей своей жизни, постепенно поднимаясь вверх по служебной лестнице, пока они не оказывались в первой десятке (decemprimi), а впоследствии старшими служащими (pri-mictrii) соответствующих корпусов. К этому моменту эта категория военачальников обладала сенаторским статусом. На Западе правитель Теодорих в конце концов отправил офицеров в отставку. На Востоке они все еще сохранялись в полках, служба в которых была обычной синекурой. Места в корпусах раскупались за очень большие деньги. В привилегированном положении оказались императорские юрисконсульты (advocati fisci) преторианской префектуры Востока, когда им разрешили покупать два места для кого бы то ни было за 2000 солидов за каждое. Юстиниан призвал domestici и prootectores на фронт точно так же, как и солдат императорской гвардии (schola-res); им позволялось остаться дома на период военных действий, но при этом они должны были отказаться от оплаты на несколько лет.

В IV в. по крайней мере некоторые из трибунов, префектов и военачальников, которые командовали полками, назначались на эти должности из офицеров protectores. Мы знаем о Валерии Фиумпе (Valerius Ihiumpus), который после службы на высоких должностях, а потом в течение пяти лет офицером protector стал префектом легиона, и о Флавии Мемории (Flavius Memorius), который прослужил двадцать восемь лет на различных должностях и шесть лет в звании protector domestici, заняв впоследствии пост префекта L&nciarii Seniores. Гражданские служащие, видимо, получали повышение по службе гораздо чаще. В V в. солдатам иногда присваивались офицерские звания. Примером такого продвижения является Марциан, ставший в будущем императором. Но мы не знаем, насколько общепринятой была такая практика. На пост командующих пограничных войск назначались опытные офицеры, за плечами которых была многолетняя служба в армии. С другой стороны, нам известны и случаи, когда такое назначение получали сыновья прославленных воителей. Так, уже в юности на этой должности состоял Феодосий, будущий император. Военачальники приграничных районов редко получали более высокие должности, для которых они, без сомнения, были слишком стары. Обычным способом продвижения в высшие эшелоны военного командования было в IV в. получение должности трибуна императорской гвардий, военачальника (comes rei militaris), командующего корпусом кадетов comes domesticorum или главнокомандующего (magister militum). Истории известно несколько примеров, когда военачальники или главнокомандующие получали эти должности, пройдя все ступени военной карьеры, но они, должно быть, очень редки.

Высокий процент офицеров и полководцев составляли в IV–V вв. варвары, главным образом германцы, хотя известны случаи, когда эти должности занимались сарматами и даже персами. Подобные военнослужащие варварского происхождения полностью ассимилировались. Но иногда кто-либо из них возвращался в, родные земли. Многие образовывали семьи, которые из поколения в поколение верно служили императорам. Некоторые, такие как вандал Сти-лихон, были de facto руководителями империи в период правления слабых императоров, другие, как например франк Арбогаст, алан Acnaip и свев Рицимер, правили посредством императоров-марионеток, которых назначали лично. Некоторые, например Аспар, даже предпринимали попытки утвердить на троне своих сыновей. Но в этом они ничем не отличались от амбициозных римских военачальников и служили империи в силу своих способностей.

Офицерам, имевшим звание N. С. О., выдавались продовольственные пайки и фураж для лошадей. Нам ничего не известно о размере жалованья других военных, но жалованье командующих приграничных районов составляло 50 съестных пайков (аппопае) и 50 порций корма для лошадей (capitus). Естественно, для них весьма неудобно было получать свое жалованье продуктами, и когда к власти пришел Константин, они добились того, что сборщики налогов курий стали платить им деньгами. Официально это было узаконено к началу V в.

Заработная плата служащих подобного ранга могла показаться приемлемой, но на самом деле она была ниже, чем в период принципата, и офицеры увеличивали ее за счет солдатского жалованья. Некоторые из таких форм казнокрадства, первоначально осуждаемые как злоупотребления, превратились в признанный приработок, почитаемый как обычай и подтверждаемый законами. Трибуны получили право удерживать в течение года недельный рацион солдатского пайка в свою пользу (stellatura). Воинам приграничных районов приходилось отрывать от себя пайки, предназначенные на один месяц, и распределять их между командующим соответствующей приграничной провинции и военачальниками полков. Отдельные беспринципные офицеры присваивали себе военную форму, ботинки, оружие и лошадей своих подчиненных, но такие злоупотребления никогда официально не санкционировались. Более распространенным ухищрением было предоставление солдату продолжительного или неопределенного по времени отпуска за деньги, либо сохранение имен убитых в послужном списке, что позволяло получать предназначавшиеся им вознаграждения и пайки. Такая практика пагубно отражалась на состоянии армии, поскольку, с одной стороны, подрывала ее действенный потенциал, а с другой — затормаживала процесс продвижения по служебной лестнице: самые многочисленные пайки получали военачальники, и, конечно же, было очень выгодно не вычеркивать их из списка личного состава, когда они умирали. Как нам представляется, на это были даны впоследствии санкции… Таким образом, незаконные приработки накапливались и значительно превосходили официально установленную заработную плату: командующий приграничных районов Ливии в VI в. получал 50 порций продовольственных пайков (аппопае) и 50 порций фуража для лошади (сарШ^), обмениваемые на 400 солвдов, в качестве жалованья и 00 порций пайков и 120 порций фуража для лошади, обмениваемые на 1005 1/4 соли^ов, из других источников.

Если бы солдаты всегда получали то, что предназначалось им законом, они были бы вполне обеспечены, лучше одеты, их рацион питания был бы более разнообразен, чем еда крестьян, из среды которых они призывались. Условия жизни служащих разных званий и даже разных полков на практике сильно разнились. Воины императорской гвардии, которые служили под зорким оком правителя империи, могли быстро выразить ему свои жалобы, уровень их благосостояния был достаточно высоким, а дисциплина в их подразделениях нежесткой. Солдаты приграничных районов, проходившие службу в отдаленных провинциях, были отданы на милость своих командиров, нещадно эксплуатировавших их, В общем, солдаты едва ли были состоятельным классом. У них, как правила, не было собственных рабов, которые были относительно дешевыми и многочисленными в прифронтовой зоне. Для имеющих звание N. С. О. считалось нормальным держать рабов-денщиков. Мартин, во время службы рядовым в императорской гвардии, слыл человеком аскетическим, так как довольствовался только одним рабом. Более того, у многих солдат были небольшие земельные наделы. Сыновья ветеранов в должное время наследовали участки своих отцов. Среда призванных на военную1 службу встречались и сыновья крестьян-землевладельцев. К V веку воины приграничных восточных провинций получили основанное на старом обычае право обрабатывать земельные участки, располагаемые на территориях, непосредственна примыкающих к их укреплениям.

С другой стороны, по закону, утвержденному, вероятно, Анастасием, до наступления дня получения жалованья солдаты могли не выплачивать долги своему актуарию. Причиной введения этого правила отнюдь не выступал тот факт, что при правлении осторожного и предусмотрительного финансиста, каковым был Анастасий, жалованье солдатам очень часто задерживалось. При Юстиниане служащие армий, размещенных в Африке и Италии, не получали денежное довольствие такой большой срок, что это вылилось в мятежы и массовые дезертирства. Но это было скорее всего исключением, нежели правилом. Придерживаясь такого курса, Юстиниан основывался на своем чрезмерном оптимизме, полагая, что этот долг можно будет погасить- за счет новопокоренных Западных провинций.

Уровень дисциплины также был неодинаков в различных родах войск. В полках приграничных регионов в V–VI вв. он был до неприличия низок. То же самое можно отметить и для подразделений полевой армии, которые превратились в постоянные гарнизоны. Лев вынужден был сообщить Аскару, что «моральной обязанностью вооруженных солдат, которых, содержит государство, является служба только общественным, интересам, а не сельскому хозяйству, животноводческим фермам или торговле». Существует также много других упоминаний о том, что солдаты служили земельными агентами; папирусы содержат повествование о том, как один солдат арендовал пекарню. Иоанн Мосх (Moschus) в своем «Луге Духовном» высоко хвалит солдата из Александрии, который с рассвета до 9 часов утра молился и плел корзины, в 3 часа пополудни надевал военную форму и шел на построение. Так он поступал в течение восьми лет и ни разу не получил нарекания со стороны своих командиров. Из Сиены, укрепленного узла, располагающегося на южной границе Египта, до нас дошли семейные бумаги Флавия Патермутского, который с неподдельной откровенностью описывает себя по легальным документам как «солдата слонового полка, по профессии лодочника». Бумаги содержат один военный документ, сертификат о зачислении на военную службу одного из членов семьи, расписки о продаже и покупке лодок и домов, уплат за семейное земельное владение, записи о судебных процессах.

Вегетий в своем руководстве по военному искусству рисует мрачные картины упадка армии. Вегетий предстает как хранитель древности, стандартом которого была идеальная, а не реальная императорская армия принципата. Сражающиеся полки полевой армии, даже если они и не принимают участия в военных действиях, «готовят себя к войне ежедневной отработкой приемов с оружием». Они должны быть обучены своими сержантами-инструкторами (campi-doctores). Небольшой отряд римлян, компетентно руководимый, мог наголову разбить гораздо большие по численности группировки варваров, как это доказал Стилихон в сражениях под Полленцией, Вероной, Фезулами, и Велисарий своими завоеваниями вандалов и остготов.

С первого взгляда может показаться странным, что Римская империя, обладавшая мощнейшей армией, могла собирать для данной кампании такие маленькие войска. Самые большие засвидетельствованные экспедиционные силы, которые возглавлял Юлиан в кампании с персами, насчитывали 65000 воинов. Немногим раннее Юлиан, уже будучи цезарем, имел в Галлии только 13000 солдат, в то время как главнокомандующий Констанция II Барбацион (Barba-tio), продвигая власть императора дальше на юг, руководил 25000 воинов. Стилихону удалось набрать тридцать полков, насчитывающих примерно 20000 солдат, для битвы с радагезами. Для персидской войны 503 г. Анастасий собрал 52000 воинов. Прокопий объявил, что это было самое большое скопление боевых сил, когда-либо имевшее место на восточном фронте.

Велисарий с помощью пятнадцатитысячного войска (и тысячи союзников и телохранителей) покорил Африку, а потом захватил Сицилию, Южную Италию и Рим, применив силу меньшей численности (7000 воинов, 500 союзников и телохранителей).

Конечно же, является истинным тот факт, что многие из солдат, занесенных в армейские послужные списки, либо не существовали вообще, либо были Задействованы на гражданских работах, но те, кто „присутствовал, должны были выполнять огромные по масштабам задачи. Протяженность границ империи охватывала сотни миль, которые нужно было защищать от постоянных налетов. Из 350 000 воинов, состоящих на службе Восточной империи в начале V века, 250 000 были солдатами приграничных районов, которые охраняли Нижний Дунай и обширную восточную границу, протянувшиеся от Черного моря до Акабанского залива, долин Нила и ливийской пустыни. На Западе это соотношение не было таким уж большим — 140 000 воинов из 250 000. Но такое положение дел существовало потому, что многие солдаты приграничных районов были переброшены в полевую армию. Пограничные войска в большинстве случаев были очень слабыми, но они сыграли основную роль в обеспечении безопасности на границах империи. Восточное правительство оценило их значение, предприняв в 443 г. стремительную попытку увеличить их численность, восстановить их боеспособность. Большая работа была проведена с целью предотвращения случаев удержания солдатских пайков и вознаграждений в пользу военачальников. Юстиниан настолько осознавал полезность пограничных войск, что, вторично завоевав Африку, дал детальные указания по их реорганизации в этом регионе.

Увеличение количества полков полевой армии в V–VI вв. повлияло и на задачи гарнизонов. В таких регионах, как Фракия и Иллирия, в которых полчища варваров постоянно прорывали оборону пограничной полосы, необходимо было вводить гарнизоны и во внутренние города; в Малой

Азии в обязанности гарнизонов входила борьба с разбоем, учиняемым исаврянами. Но императорское правительство можно покритиковать за избыточное рассредоточение своего военного потенциала и использование слишком большого контингента для обеспечения безопасности внутренних провинций. С другой стороны, оно не проводило политики усиления законности и правопорядка.

Наконец, многие воины той части полевой армии, которая оставалась мобильной и содействовала обороне каждого из главных фронтов, были распределены по региональным группировкам. Коммуникация была настолько слаба, что представлялось, пожалуй, весьма рискованным вводить многочисленные войска в Иллирии и Фр1акии для защиты восточной границы или перебрасывать полевую армию Галлии для отражения вторжений в Италию. Только действующая армия, размещавшаяся в Северной Италии и вокруг Константинополя, образовывала действенный мобильный резерв. Огромное войско Анастасия, состоявщее из 52 000 воинов, должно было включить в свой состав большую часть действующей армии и полков восточных провинций, насчитывавших по 200 000 воинов каждый.

ГЛАВА XVII. ДВЕ СТОЛИЦЫ

Библиография

Монография A. Chastagnel, la Préfecture urbaine à Rome sous le bas-empire (Париж, 1960), затрагивает все аспекты системы управления. О Константинополе аналогичных работ нет.

Notitia Urbis Constantinopolitang напечатана в Notitia Dig-nitatum Сика, стр. 229–243. Notitia Regionum Urbis XIV и близко соприкасающийся с ней документ Curiosum Urbis Regionum XIV опубликованы Г. Джорданом в Topographie der Stadt Rom in Alterthum II, 551–574, и А. Нордом в Libel lus de regionibus urbis Romae, Acta Inst. Rom. Regni Sueciae III (199), 73 — 106. Главные законы Рима и Константинополя собраны в Cod. Theod. XIV, Cod. Just. XI, Xiii — XXiV. Интересная переписка между префектом города и императором содержится в Col lectio Avellana, 14 ff.

Когда Диоклетиан вступил на трон, Рим был уже городом, клонящимся к упадку. Он никогда не был коммерческим или промышленным центром; живущие в нем купцы, лавочники и ремесленники обслуживали только местное население. Свою важность Рим приобрел благодаря тому факту, что представлял собой административную столицу империи. Но к тому моменту как правительственный центр он не был уже таким важным, как Карфаген или Арль (Arles). Однако вплоть до падения империи на Западе и, пожалуй, даже в период остготского царства Рим все еще оставался крупным городом. В середине V в. и даже, кажется, в VI в. 120 000 жителей Рима продолжали получать бесплатный паек, состоящий из хлеба и свинины. И поскольку большая часть из них, вероятно, была представлена главами семейств, то свободное плебейское население города, включая женщин и детей, в 4–5 раз превосходило эту цифру. А еще необходимо вспомнить о служащих, законоведах, врачах и профессорах, а также о многочисленном корпусе священнослужителей, студентов университета, сенаторской аристократии и о рабах, служивших среднему и высшему классу. Общее число жителей города превышало, возможно, 2/3 миллиона.

Выживание Рима как великого города оказалось возможным главным образом из-за трех факторов. Во-первых, он все еще оставался местом основного сосредоточения невероятно богатых семей старой сенаторской аристократии, которая, хотя и обитала большую часть своего времени на загородных виллах, проводила полгода в Риме и поддерживала громадные городские дома, населенные сотнями рабов, а также составляла клиентуру для ремесленников, лавочников и импортеров предметов роскоши. Более того, большие семьи превратили Рим в центр светской жизни и завлекали в него многих недавно возведенных в аристократическое звание сенаторов. Во-вторых, римская церковь получала поддержку, огромные и постоянно растущие пожертвования не только от многочисленного корпуса богатых священнослужителей; расширение духовного влияния римских пап притягивало к городу стабильные потоки подателей петиций; заключение в усыпальницу Св. Петра и Павла и множества других мучеников привлекало толпы паломников. В-третьих, Рим был самым большим на Западе центром образования, литературоведения и права, что притягивало амбициозных и богатых студентов не только из всех западных провинций, но по крайней мере в IV в. и из восточных.

Константинополь, напротив, был растущим городом. Константин положил начало его стремительному развитию предоставлением фискальных привилегий богатым поселенцам, которые строили в городе дома, и установлением бесплатной раздачи хлеба для более чем 80 000 человек. Рост города можно оценить и по количеству новых водопроводов, построенных Валентом, Феодосием I и Юстинианом. В 413 г. после строительства новой стены в прибрежной части, которая простиралась в западном направлении примерно на милю дальше, чем стена Константина, площадь города увеличилась в два раза. В период правления Юстиниана ежегодная правительственная перевозка зерна из Египта доходила до 8 000 000 артабов (artabae), которых было достаточно, чтобы накормить 600 000 человек. Добавочные закупки финансировались фондом покупки зерна. Кроме того, существовал частный импорт.

Несмотря на свое благоприятное месторасположение, Константинополь в это время еще не был крупным коммерческим центром. Как и в Риме, его купцы главным образом обеспечивали местный рынок. До нас дошло имя только одного константинопольского торговца тканями и одеждой, который экспортировал свои товары в Африку и на запад. В Константинополе был свой университет, основанный в 425 г., и как образовательный центр он конкурировал с Афинами по литературе и философии, с Александрией — по литературе, медицине и с Бейрутом (Beritus) — по праву. Росла и богатела Константинопольская епархия, увеличивалась численность ее священнослужителей. В 525 г. Юстиниан попытался сократить штат Великой Церкви (которая кроме церкви Св. Софии включала также здания двух других церквей). Епархия Константинополя расширила сферу своего влияния, установив юрисдикцию над епархиями Фракии (Thrace), Азии и Понтики, которая официально была утверждена Халкидонским собором в 451 г. Но в духовной сфере Константинополю приходилось соперничать с Александрией и Антиохией, не говоря уже о Иерусалиме и Фессалонике.

Процветание Константинополя изначально обеспечивалось за счет того, что он был административной и общественной столицей Восточной империи. В его дворцовых ведомствах трудилось около 6000 гражданских служащих. Здесь же находилась и преторианская префектура Востока и ведомства двух главных военачальников (magistri mili-tum praesentalis). В городе заседали императорский суд и сенат, самые важные и богатые члены которых проживали в Константинополе. Будучи судебным центром империи, Константинополь наполнился представителями спорящих сторон со всех провинций и привлекал тысячи иммигрантов, которые надеялись нажить состояние на службе у императора или у других великих деятелей, окружающих его. Город был так перенаселен, что Юстиниан учредил особый магистрат следователей (quaesitor), функция которого заключалась в контролировании иммиграции и надзоре за приезжающими, которые не должны были находиться в городе без определенной цели. Трудоспособных жителей Константинополя Юстиниан обязал работать на общественном строительстве, в пекарнях или в одном из цехов, а престарелым и немощным разрешил собирать милостыню.

Различие социальных структур двух столиц отражается статистикой в области жилищного строительства. В начале V века в Риме насчитывалось более 40 000 сдаваемых внаем помещений многоквартирных домов (insulae), которые в основном были населены представителями беднейших слоев общества, и 1800 отдельно стоящих домов (domus)> в которых жили богатые семьи. Для Константинополя количество сдаваемых внаем помещений нам не известно, но в городе было возведено 4388 отдельно стоящих домов, принадлежащих более представительному среднему классу гражданских служащих, адвокатов и других специалистов. Вместе с тем некоторые из выходцев этого класса домов не имели. Мы знаем, что Анфимий из Тралл, архитектор церкви Св. Софии, снимал квартиру, а одним из его соседей был преуспевающий адвокат.

Рим, с момента возникновения принципата, непосредственно управлялся императорским правительством. Высший контролирующий орган образовывали городской префект, магистраты самых высших званий, которые приравнивались к первым, и главные военачальники, избираемые из самых аристократических семей. Император руководил служащими департамента, префектами хлебных поставок, смотрителями водопроводов и дренажей, общественных зданий, статуй, трибуном рынка рогатого скота и другими служащими, которых сам же и назначил. Меньше мы осведомлены об управлении Константинополем, но похоже на то, что оно осуществлялось по той же модели, что и в Риме. С 359.г. в Константинополе появился собственный городской префект, а также, как это известно из различных источников, префекты зерна поставщиков и пожарной команды.

В двух отношениях административная система Рима периода империи уступает принципату. Три городские когорты, образовывавшие силы правопорядка в городе, исчезли, и для надзора за соблюдением законов в распоряжении городского префекта оставались только его подчиненные и корпус ночных стражей (укогш^зЬч), который насчитывал по сорок восемь служащих в каждом из четырнадцати районов. В Константинополе ситуация была еще хуже: в каждом городском районе насчитывалось только по пять ночных стражников. В результате, если обнаруживались серьезные нарушения правопорядка, префекты обеих столиц оказывались беспомощными, как это со всей полнотой продемонстрировали хлебные бунты, распри в амфитеатре и кровавые столкновения во время папских выборов. Во-вторых, несмотря на то, что сохранилась должность префекта противопожарной службы (ргае£ес1иэ vigilum), семь старых когорт ночных стражей уже более не существовали. На смену им пришли непрофессиональные пожарники, которых откомандировывали различные цеха города. Та же самая система действовала и в Константинополе, в котором численность пожарников составляла 560 человек.

Функционирование водопроводов обеспечивалось штатом общественных рабов. Вода подавалась не только в бани, фонтаны, служащие для украшения, и многочисленные общественные питьевые фонтанчики (их в Риме насчитывалось 1352), которыми пользовались бедные горожане, но также, с особого разрешения императора, в частные домовладения. В самые большие дома, располагавшие несколькими просторными ванными комнатами, могла проводиться труба диаметром двух и даже трех дюймов; жители домов средних размеров, как правило, располагали водопроводной трубой диаметром полтора дюйма, а в маленьких домиках диаметр трубы ограничивался половиной дюйма..

В обеих столицах была введена бесплатная раздача хлеба жителям, которые имели соответствующие карточки. Объем пайка в Риме был утвержден Валентинианом I и составлял шесть буханок весом по полфунта каждая. Количество человек, получающих их, доходило до 120 000. В Константинополе в 332 г. таковых было 80 000 человек, но позже их численность увеличилась. Хлеб распределялся в соответствии с категориями (gradus), которых в Константинополе насчитывалось 117. Возможно, что любой свободный житель, помимо солдат и служащих, имел право на карточку, и Ва-лент постановил, что хлебные карточки (tesserae) должны сдаваться и перераспределяться, если житель, их получавший, умер или выехал из города. Однако закон этот, хотя и был принят, фактически не применялся, карточки на практике могли быть унаследованы или проданы. К VI в. много карточек было отдано в распоряжение церкви. Хлебные пайки распределялись и среди строителей домов. За них уплачивали владельцы построек в течение всего срока, пока их дома поддерживались в хорошем состоянии.

Правительство не только предоставляло бесплатные пайки, но и импортировало зерно в количестве, достаточном, чтобы прокормить все городское население. Пшеница поставлялась как выплачиваемый натурой налог. В Рим она поступала из Африки, в Константинополь — из Египта. Нехватка этого продукта компенсировалась посредством обязательных закупок в других провинциях. Зерно перемалывалось в муку, из которой. выпекали хлеб в пекарных цехах. До конца IV в. мельницы Рима приводились в движение ослами, впоследствии для этих целей использовалась энергия воды из водопровода. В Константинополе действовало двадцать общественных пекарен, производящих хлеб для бесплатной раздачи, и сто двадцать частных пекарен, которые производили хлеб на продажу. В Риме организация выпечки хлеба была более сложной и отчасти для нас неясной. Количество частных пекарен неизвестно, общественных же насчитывалось 274, большая часть которых укомплектовывалась за счет рабов или осужденных. Они должны были выпекать значительно больше хлеба, чем этого требовалось для бесплатных раздач (panes gradiles), остальная часть продавалась по установленным низким ценам (panes fiscales или ostienses).

Даже при принципате хлебопекарное ремесло не пользовалось популярностью, и Траян (Trajan) предпринял попытку привлечь к этому занятию вольноотпущенников и другие слои населения, предоставив им отдельные привилегии. К IV в. членство в цехе пекарей было обязательным для всех тех, кто приобретал посредством унаследования, покупки в дар или женившись на дочери пекаря какую-либо собственность для производства печеных изделий. Пекарям запрещалось отчуждать свое имущество, даже если они его получали из других источников. Имения, которые принадлежали вырождающимся семьям пекарей, определялись в собственность общественных пекарен. Доход с этих имений шел на субсидирование хлебопекарного ремесла.

В Риме, хотя и не в такой степени, как в Константинополе, имела место бесплатная раздача масла, осуществляемая через 2300 лавок, и свинины. Свинина выдавалась только пять месяцев в год, по пять фунтов в месяц. Цех торговцев свининой был ответственным за взимание поросят в качестве налога в Кампании, Лукании и Самнии (Samnium), доставку их в Рим, убой и распределение мяса. Этот процесс осложнялся бесконечными трудностями. Во время транспортировки в Рим поросята теряли в весе, и торговцы свининой требовали и получали пятнадцатипроцентную скидку по счету, которая позже достигла двадцати процентов. Если они выражали желание брать вместо поросят деньги, то получаемая в южных провинциях сумма была ниже, чем цены на поросят в окрестностях Рима, и, таким образом, торговцы претерпевали убытки. В конце концов вся поставка была заменена наличными деньгами. Получая 14 700 солидов из доходных статей занятых в этих поставках провинций, торговцы покупали на эти деньги 3 628 000 фунтов свинины, которой (с учетом убытков) оказывалось достаточно для пайков.

Вино не было предназначено для бесплатной раздачи, но в Риме оно продавалось на двадцать пять процентов ниже его рыночной цены. Оно поставлялось как налог, выплачиваемый натурой, римскими предместьями и близлежащими провинциями.

В обеих столицах функционировали огромные общественные бани. В Риме их было И, в Константинополе — 9. Существовали также и частные бани: 830 и 153 соответственно. Общественные бани в Риме финансировались за счет заключения контрактов на проведение солевых ванн, которые были весьма прибыльными. Дрова для отопления бань Рим и Константинополь получали из провинций, в которых был введен соответствующий налог. За перевозку дров отвечал цех речных лодочников.

В Риме действовало и множество других цехов, которые в обмен на определенные привилегии и налоговые льготы служили общественности бесплатно или за небольшую плату. Поставка хлеба требовала участия не только пекарей, но и весовщиков (шепзогеэ), которые взвешивали прибывавший в римский порт груз, портовых грузчиков (засса-ги), барочников (саисНсагп), перевозивших этот груз по Тибру, возчиков (cataboIenses), которые доставляли его пекарям. Наряду с торговцами свининой существовали торговцы говядиной и бараниной. Для выполнения общественных работ были каменщики, плотники, а для обеспечения населения известью, которая добывалась в провинциях Кампания и Этрурия, — обжигатели и возчики извести. Определенные цеха обеспечивали города ночными стражами и пожарниками.

Валентиниан I учредил в Риме службу здравоохранения. По одному врачу находилось в двенадцати городских районах из четырнадцати. Они бесплатно лечили тяжело больных, но им разрешалось также заниматься и частной практикой. В этом случае пациенты могли назначать врачу предварительный гонорар, но им запрещалось платить за оказываемые медицинские услуги.

Жизнь обеих столиц была полна общественными зрелищами, мероприятиями, которые проводились с особой щедростью. Обычно их зачинателем выступал император, но чаще эту функцию брали на себя сенаторы, занимавшие посты судей, квесторов (только в Риме), преторов и обычных консулов. В их обязанности вменялось проведение игр, которые включали в себя состязания на колесницах, мимы, охоту на диких животных, а в Риме IV в. и гладиаторские бои. Последние, по всей видимости, никогда не проводились в Константинополе, так как Константин запретил их в 326 г. В Риме они имели особый успех, пока Гонорий не отменил их. В этой столице представители старинных сенаторских семей своим сказочным богатством и древними традициями блистательной траты денег устанавливали очень высокий стандарт, который приводил в смущение их бедных коллег. Симмах потратил 2000 фунтов золотом на преторианские соревнования, в которых принимал участие его сын, а Петроний Максим — 4000 фунтов на соревнования, в которых участвовал лично. Судя по переписке Симмаха, также прилагались безграничные усилия в организации зрелищ, достойных семейных традиций. Симмах сам посылал агентов в Испанию за покупкой самых лучших скаковых лошадей, каковыми были известны испанские конюшни. Он получал антилоп из Африки, медведей из Далмации, крокодилов из Египта и гончих собак из Ирландии. Он уговорил императора предоставить ему нескольких саксонских заключенных для сражений в качестве гладиаторов, но они, к его огромной досаде, покончили жизнь самоубийством. Он нанимал мимов, актеров из восточных провинций. В нашем распоряжении имеется неистовое письмо Симмаха к префекту города, в котором он просит прислать должностное лицо для проведения облавы на его труппу, которую в последний раз видели в Сицилии. В Константинополе новая аристократия не была такой богатой и активной. Поэтому игры проводились в нем с меньшим великолепием. Игры, организуемые обычными консулами, оценивались только в 2000 фунтов золотом. Значительная часть этой суммы обеспечивалась дотациями из казны. Но несмотря на это, консульское зрелищное представление продолжалось неделю; два дня посвящались состязаниям на колесницах, охоте на диких животных, матчам боксеров и выступлению мимов.

ГЛАВА XVIII. ГОРОДА

Библиография

В этой главе я опираюсь в основном на две собственные книги: The Cities of the Eastern Roman Provinces (Оксфорд, 1937) и The Gteek City from Alexander to Justinian (Оксфорд, 1940). Весьма полезным для меня оказался труд: Р. Petit,Libanius et la vie municipale à Antioche au IVe Siècle après J. С. (Париж, 1955). В отношении западных провинций такого исследования нет.

Законы городов по большей части содержатся в: Cod. The-od. XII, Cod. Fust. X. XXXi ff. Другие важные документы содержатся в the Album of Thamugadi; текст (CIL Viii 2403 + 17824, частично в ILS 6122) значительно улучшен L. Les-chi in Révue des Etudes Anciennes (1948), 71 ff; протоколы совета Оксиринха (P. Оху. 2110) и главы об основании Орчиста (Orchistus) и Тиманда (Tymandus) (Н. Dessau, Inscr. Lat. Sel. 6090, 6091).

Римская империя состояла в основном из больших городов, которые представляли собой самоуправляемые сообщества, занимавшие определенную территорию с единым городским центром. С географической точки зрения, империя была мозаикой, сложенной из городских территорий. Все свободные римские граждане являлись жителями каких-либо городов. Гражданство определялось не местом рождения или постоянного проживания, а как в случае с вольноотпущенниками, местом регистрации хозяина или передавалось по наследству. Человек был гражданином Сиракуз или Антиохии, потому что его отец (или хозяин) происходил из этих городов. Он оставался таковым, даже если он (и его отец раннее) перебирался на постоянное жительство, например, в Карфаген. В Карфагене он оставался иноземным поселенцем, и в то время как он должен был подчиняться законам города, в котором он проживал, власти города, в котором он родился, всегда имели право призвать его на службу.

Помимо городов существовало несколько сообществ с более скромным статусом, деревни и сельские кантоны, но они составляли крошечное меньшинство. В восточных частях империи, в отношении которых мы обладаем сравнительно полной и точной статистикой, насчитывалось более девятисот городов, десять сельских кантонов — в отсталом покрытом горами центральном регионе Малой Азии и около тридцати деревень или групп деревень, располагающихся главным образом в Аравии и прилегающих к ней провинциях. В Галлии, единственном западном регионе, по которому мы имеем статистические данные, было сто четырнадцать городов и лагерей (castra), то есть маленьких городов, основанных в более позднее время. Деревни и, вероятно, сельские картоны, а также лагеря являлись самоуправляемыми сообществами, но их структура по сравнению с городами была более упрощенной: должность консулов отсутствовала, а магистрат избирался сельскими жителями на общих собраниях, на которых принимались и постановления по местным делам.

В восточных провинциях (относительно западных территорий мы не располагаем какой-либо информацией) было определенное количество зон, известных как округа (і^іопєб); области (ЬчісіиБ) и имения (закиэ). Очевидно, это были массивы императорской земли, управляемые напрямую соответствующим ведомством. Всего их насчитывалось сорок — пятьдесят, полдюжины из которых в течение IV, V и VI вв. были преобразованы в большие города. Основная часть округов была сосредоточена во внутренней Вифинии, в Центральной Каппадокии и в Восточной Палестине и, по всей видимости, представляла собой остатки царских земель древних Вифинского, Каппадокийского и Иудейского царств.

Города существенно различались по занимаемой площади, экономической и социальной структуре. После двух столиц Александрия была третьим по величине городом империи, население которого- составляло около трети миллиона жителей. Особенность Александрии и даже, возможно, ее уникальность состояла в том, что она не обладала сельскими территориями. Благосостояние этого города было следствием его положения как административного, духовного и образовательного центра, а также центра торговли и промыслов. Александрия была местопребыванием августейшего префекта, командующего припограничных войск, чиновника по финансовым вопросам и главы ведомства императорских земель Египта, которые вкупе со своими подчиненными, законоведами и епископами образовывали один из самых богатых диоцезов империи и осуществляли неограниченный контроль над всеми церквями Египта, Фи-ваиды и Ливии. Александрийский университет прельщал студентов даже из Малой Азии. С александрийских пристаней ежегодно отправляли в Константинополь до 8 000 000 артабов пшеницы. В Александрии располагались фабрики по производству изысканного белья, серебряных тарелок, духов и пряностей, изготавливаемых из импортируемого восточного сырья. Кроме того, александрийцы обладали монополией на изготовление папирусов. Александрийские купцы контролировали морскую торговлю ладаном, пряностями, духами, драгоценностями и шелком, осуществляемую с Южной Аравией, странами Персидского залива и Индией, а также регулярно путешествовали в Галлию и Испанию.

Карфаген, расположенный на Западе, занимал аналогичную позицию. Он был административной столицей Африканской епархии, а его епископы управляли всеми африканскими церквями. Пользовался определенной репутацией и Карфагенский университет. Этот город был главным портом, через который проходили поставки зерна в Рим, а также оливкового масла, экспортировавшегося Африкой в Италию и Галлию. Возможно, Карфаген выступал и как главный центр производства шерстяных тканей, называемых африканскими.

Многие крупные города империи добивались величия благодаря тому, что они были административными центрами. Трир (Trier) приобрел свою важность в конце III–IV в., когда он превратился в месторасположение преторианской префектуры галлов, а император стал часто и подолгу проживать здесь. Его население выросло за счет рабочих двух государственных оружейных фабрик, государственного завода по производству шерсти и монетного двора. Позже город пришел в упадок после того, как преторианская префектура в начале V в. была переведена в Арль (Arles). В результате Арль, в котором тоже действовали оружейная фабрика и монетный двор, стал известным городом. Равенна неожиданно возвысилась, когда в начале V в. она превратилась в резиденцию западных императоров. Антиохия пышно расцвела, главным образом из-за того, что в нее переехали наместник префектуры Востока (comes Orientis) и главнокомандующий восточных войск. Вместе с тем это была духовная столица епархий Востока. Здесь также функционировали две государственные оружейные фабрики и, по всей видимости, было налажено производство дешевой льняной одежды, известной как антиохийская.

На территории Римской империи располагались и небольшие города, в которых было развито промышленное производство. Таре, Лаодикея, находившиеся в Сирии, Библ и Скифополис производили дорогую льняную одежду, в то время как Бейрут и Тир были центрами производства шелка. На Западе Амьен (Amiens) и Бурж (Bourges) выпускали высококачественные шерстяные ткани. Другие города, такие как Аквилея или Эфес, являлись важными портами.

Афины преуспевали в основном за счет своего известного университета. Источником процветания Иерусалима были пилигримы.

Подавляющее большинство крупных городов, однако, были просто правительственными и социальными центрами своих территорий. В них жили преуспевающие местные землевладельцы, которые входили в состав городского совета, епископ со своим клиром, судья (defensor) и, возможно, несколько адвокатов. Города также выполняли функцию рынка для соседних окрестностей: их жители покупали продукцию крестьян и продавали им такие промышленные товары, которые сельские ремесленники произвести не могли. С экономической точки зрения, диапазон их влияния был ограниченным: когда города управляли обширными территориями, в сельских поселениях, располагавшихся в отдаленных уголках, развивалось собственное промышленное производство и проводились ярмарки.

Плотность расположения городов варьировалась в разных провинциях империи. В двух диоцезах Галлии, протянувшихся от Пиренеев до Рейна, насчитывалось сто двадцать два города (включая восемь лагерей), в Британии их было только двадцать восемь. Они управляли огромными территориями, но в основном занимали небольшую площадь. В Африканском диоцезе, напротив, располагалось шестьсот пятьдесят городов, многие из которых представляли собой провинциальные поселения, небольшие по размеру. В северных районах Балкан, диоцезах Дакии и Фракии обнаруживалось только семьдесят пять городов, в основном вдоль течения Дуная и в зонах, примыкающих к Константинополю. В меньшем по площади Македонском диоцезе, включавшем Грецию и Крит, их было около ста семидесяти. В Малой Азии наблюдался тот же самый контраст между непосредственно азиатской частью, охватывавшей Запад и юг (триста тридцать городов) и Понтикой, занимавшей север и Восток и делившейся только на семьдесят городов, значительное большинство которых являлись центрами больших территорий. На Востоке некоторые города, такие как Антиохия, Апамея и Кирена, были центрами областей, которые в диаметре составляли сорок миль, в то время как для аравийских городов этот диаметр ограничивался четырьмя-пятью милями.

Все города в течение трех столетий римской власти приобрели единообразие политической структуры. На Западе, где значительное количество городов перед принятием Конституции Антонина было обращено в колонии (титс1р*а) с римским или латинским статусом, стандартная римская модель управления, в которую входили два главных магистрата (сЬюупч), два эдила, осуществлявшие надзор за рынком, улицами, дренажами и другими муниципальными службами, два квестора или два казначея и совет ста декурионов, была уже обычной. На Востоке, где большая часть городов сохранила греческий уклад, обнаруживалось большее разнообразие: функции магистратов часто распределялись, а их звания были другими; в совет обычно входило большее количество представителей (в Сирии количество декурионов доходило до шестисот).

Под этим поверхностным разнообразием скрывалось, однако, единообразие. Римское правительство никогда не поощряло демократию и всюду, где только можно, предписывало, что избирательным цензом магистратов должна стать их собственность, совет призван быть постоянным органом управления, члены которого занимали свои посты пожизненно и лишались их лишь в случае разорения или серьезных проступков. Народное собрание играло весьма незначительную роль. В городах, в которых действовала римская модель управления, единственной функцией народного собрания являлось ежегодное избрание магистратов, становившихся членами совета, а также утверждение без проведения голосования почестей, оказываемых советом. Точно так же и на Востоке собрание, хотя и избирало магистратов и принимало постановления, утеряло право законодательной инициативы, поскольку вынуждено было выдвигать предложения, предварительно оговариваемые советом.

В течение II и в начале III в. система гражданского управления претерпела постепенные, но революционные по своей сути изменения. Пост в магистрате и членство в совете всегда были дорогим удовольствием. На Западе считалось вполне нормальным взыскивать регулярные взносы с избираемых, а на Востоке последние должны были предоставлять городу дотацию. Более того, города имели скудный доход, и ожидалось, что магистраты возместят расходы своих отделов. В период процветания раннего принципата каждый город стремился превзойти другие города в сфере благоустройства и организации досуга, особенно посредством строительства великолепных зданий и проведения пышных состязаний. Между местной аристократией существовал дух соперничества в завоевании народного благорасположения, что могло способствовать избранию в городской управленческий орган и дать возможность лично участвовать в новых проектах. Но в конце концов избрание на должность магистрата или советника потребовало таких колоссальных затрат, что это стало возможным только для самых богатых граждан, но и они начинали считать такую службу обременительной и избегали ее. Таким образом, поиск подходящих кандидатур превратился в нелегкую задачу, а вся система местного управления оказалась под угрозой.

Для императорского правительства было весьма важно, чтобы городские управления продолжали функционировать, поскольку они не только занимались благоустройством города, но и выполняли основную часть работы императорского руководства. Именно должностные лица, избираемые городскими советами, взимали дань, набирали новобранцев, когда объявлялся призыв в армию, контролировали строительство дорог, поддерживали работу станций по переправке корреспонденции й организовывали поставки для армии. Императорское правительство пыталось обуздать городские расходы, но без должного эффекта. И в конце концов оно ввело правило, определяющее характеристику кандидата, достойного для избрания в городское управление. Фактически это означало, что совет выставлял кандидатуры магистратов и заполнял вакантные должности по своему усмотрению. Это также означало, что совет превращался de iure в то, чем он был de facto долгое время, а именно: в наследственный орган управления, в котором служили представители самых богатых семей, изредка пополняемый лицами, недавно разбогатевшими. Кажется, такая ситуация стала типичной к началу III в.

Чиновников, занимающих должность магистратов, стало больше. В начале II в. императорское правительство в своих усилиях по принуждению к экономии начало назначать специальных уполномоченных (curatores civitatis) для реорганизации системы управления финансами отдельных городов. Должности уполномоченных стали постоянными, причем данные посты занимались одними и теми же лицами. Они избирались городскими советами. Во время правления Константина городские советы все еще получали императорские извещения о назначениях, но к VI в. эта формальность утеряла свою силу на Востоке, чего нельзя сказать об Остготском королевстве, где она продолжала соблюдаться.

Для организации сбора императорского годового дохода, по всей видимости, Диоклетиан назначил инспекторов по налогообложению (exactor civitatis) для каждого города. Эта должность претерпела аналогичную эволюцию, что и должность управляющего императорскими поместьями (curator), превратившись во второй половине IV века в избираемую. Для этого была особая причина: совет нес корпоративную ответственность за финансовую халатность магистратов, избираемых им, но не кандидатов, назначаемых императором. Диоклетиан также учредил должность гражданских магистратов, ответственных за городские районы (praepositi pagorum). Эти чиновники курировали несколько сельских районов (pagi), на которые разделялись городские территории. Валентиниан и Валент расширили полномочия местного судьи (defensor civitatis) с тем расчетом, чтобы он мог оказывать защиту бедным и сделать так, чтобы юридические услуги для них не были дорогостоящими. Первоначально судьи назначались преторианскими префектами, и в VI в. они продолжали получать от них извещения о своем назначении (в Остготской Италии — от правителя), но по закону 387 г. избирались городскими советами.

К началу IV в. народное собрание фактически прекратило свое существование. При Константине в маленьких городах Африки народ продолжал формально избирать кандидатов в совет и провозглашать почетные указы. В нашем распоряжении имеются протоколы собрания одного из египетских городов, проводимого при тетрархии. Записки большей частью состоят*из верноподданнических приветственных обращений к императорам, губернатору провинции и финансовому чиновнику, но народ также требовал назначения определенного лица на должность председателя городского совета. Но рассмотрение этого вопроса было не в компетенции народного собрания, его решал совет города. Позднее периодически проистекающие народные собрания канут в вечность, но губернатор провинции время от времени будет еще читать императорские послания народу, собравшемуся в театре для проведения состязаний, и исполнять в его присутствии другие общественные поручения. В таких случаях со всех сторон раздавались возгласы одобрения. Аналогичным образом могло выражаться и недовольство. Протоколы собраний впоследствии отправлялись императорам. Константин рассматривал такие документы как полезное свидетельство того, как руководят на местах назначенные им губернаторы, но Ливаний часто предупреждал губернаторов восточных провинций и сирийских консулов, чтобы они не придавали особого значения подобным документам, так как якобы спонтанное выражение народного мнения, зафиксированное в протоколах, на самом деле было организовано профессиональными актерами театра, умело манипулировавшими эмоциями толпы.

Такие собрания могли завершаться бунтами. В народных хрониках содержится много описаний бесчинств, происходивших не только в Риме и Константинополе, но и в некоторых других крупных городах, таких как Антиохия и Александрия. Одно из них, имевшее место в 387 г., было спровоцировано сообщением о введении нового налога, другие — нехваткой хлеба, а по большей части расхождением во мнениях на религиозной почве. Но самой распространенной причиной было соперничество церковных сект.

Совет представлял собой действенный орган управления городом. Одной из его основных задач было избрание магистратов и многочисленных должностных лиц, требуемых императорским правительством для сбора и доставки налогов, выплачиваемых продовольствием и одеждой, денежных налогов, набора новобранцев для службы в армии, осуществляемого при участии землевладельцев и жителей деревень, управления пунктами пересылки корреспонденции, приисками и императорскими поместьями. Выборы традиционно проводились один раз в год, первого марта или немного раньше, за три месяца до того, как магистраты вступают в свои должности. Отведенное для этого время предназначалось для подачи апелляции и дополнительных выборов, которые проводились в том случаев, если апелляции кандидатов получали удовлетворение. Для наличия кворума было необходимо присутствие 2/3 населения. Очень редко, если вообще когда-либо, разворачивалась борьба между кандидатами. Трудность состояла в том, чтобы убедить или даже заставить их принять должность. В нашем распоряжении имеется полный набор протоколов предвыборной встречи, проводимой в совете города Окси-ринх в 370 г.26, и нижеприводимый отрывок дает некоторое представление об имевших место событиях:

«После приветственных восклицаний Феон, сын Аммония, декурион, поддерживаемый своим сыном Макро-бием, выступил вперед и произнес следующее: «Как вы знаете, собратья декурионы, мое имя внесено в список наравне с еще двадцатью четырьмя именами, указанными его превосходительством Татианом (префектом Египта) для избрания на должности гражданского магистрата, ответственного за городской район (praepositus pagi) и арендатора земли (conductor). Губернатор, возможно, ненамеренно, поручил мне надзор за выпуском шерстяной армейской униформы на податный четырнадцатилетний период, и это несмотря на то, что я поставляю лошадей для состязаний. В связи с этим я в вашем присутствии требую исполнения всех постановлений». Птолеми-ан, бывший управляющий императорскими поместьями, сказал: «Указы, утверждаемь/е его превосходительством Татианом при согласовании со всеми членами совета, должны выполняться беспрекословно, поэтому этим двадцати четырем кандидатам не следует возлагать на себя какую бы то ни было обязанность, кроме предлагаемой, как при ныне здравствующем губернаторе, так и при всех последующих. А если кто-либо желает посвятить себя другому делу, то он не имеет права поступать так из-за ответственности перед советом. Макробия не следует беспокоить».

Девять других речей преследуют ту же самую цель, и губернатор соглашается с единодушным протестом своих коллег:

«Ваши коллективные и индивидуальные заявления должным образом занесены в протокол. Макробия не следует тревожить относительно. занятости в инстанции по надзору за выпуском шерстяной армейской униформы на податный четырнадцатилетний период».

В этих дебатах участвовало всего десять декурионов, и, вероятно, они занимали руководящие посты (principales) или входили в первую десятку (decemprimi), а также образовывали внутренний комитет совета. Согласно закону 415 г. они избирались советом и служили пятнадцать лет. Только после окончания этого срока им можно было выходить в отставку.

Для того чтобы получить членство, в совете, необходимо было быть свободнорожденным (по кодексу Юстиниана вольноотпущенники все еще не допускались на эти должности), происходить из данного города или жить в нем и иметь собственность. Оговариваемый объем собственности, должно быть, в каждом городе был разным: в Карфагене и Антиохии члены совета были намного богаче, чем таковые в маленьких городах Африки и Аравии. В крупных городах декуриону приходилось брать на себя большие расходы, чем в небольших. Конституция Констанция II, гласившая, что лица, владеющие более чем двадцатью, пятыо югерами (iugera) земли, освобождаться от налогов'не могут, по всей видимости, устанавливала минимум для некоего крошечного аравийского городка, который представлял из себя не более, чем прославленную деревушку — так было сказано в ответ на вопрос правителя Восточного диоцеза. Двадцать пять югеров (пятнадцать акров) могли составлять только крестьянский надел. Конституция Валентиниана III, разрешавшая поступать на службу в совет всем гражданам или постоянным жителям, оценка собственности которых превосходила триста солидов, имела более широкое применение. Понятие собственности почти всегда ассоциировалось с земельными участками. Частично это объяснялось тем, что земля была единственной стабильной гарантией собственности. С другой стороны, она представлялась самой важной формой богатства, и поэтому немногие купцы могли занять место в совете, за исключением проживавших в некоторых городах, таких как Александрия. Повсеместно купцы и фабриканты, основное богатство которых составляли рабы, допускались в совет только в исключительных случаях.

При принципате определенная категория лиц освобождалась от должностных постов такого характера. К таковым относились сенаторы, которым судьбой было уготовано жить в Риме, чиновники, занятые на службе у государства, каковыми являлись всадники, гражданские служащие, солдаты, ветераны, врачи и профессора, грузоотправители, работающие на государство, фермеры, облагавшиеся налогом, и арендаторы государственных земель. Константин внес в этот список и христианское духовенство.

Декурионы и их сыновья, имевшие соответствующие собственность и положение и боявшиеся быть зачисленными в совет, настойчиво предпринимали попытки использовать один из этих каналов, чтобы избежать такой службы, а правительство так же настойчиво пыталось пресечь их уловки. Самые бедные декурионы шли на службу в армию или провинциальные ведомства. Те, кто был побогаче, поступали в корпус офицеров-кадетов, получали назначение в армию или пост в дворцовых ведомствах, преторианских префектурах. Диоклетиан запретил декурио-нам служить в армии, а Констанций II не допустил их и в государственный аппарат. Эти ограничения вводились часто, но на практике реализовывались непоследовательно. Биографией кандидатов интересовались мало, но и в войсках, и в ведомствах гражданской службы проводились периодические чистки. Если в результате проверки устанавливалось, что декурион прослужил относительно длительный срок — пять, десять, пятнадцать, двадцать пять или тридцать лет, — то ему разрешали остаться на занимаемой должности.

Церковь притягивала к себе такое большое количество декурионов, что Констанций был вынужден ограничить численность духовенства и ввести правило, согласно которому человека, происходившего из сословия куриев или имевшего некую собственность, посвящать в духовный сан запрещалось, «поскольку богатые должны выполнять обязанности, возлагаемые светским миром, а бедные поддерживаться благодеянием церквей». Его сыновья установили более справедливое правило: лица, посвящаемые в духовный сан и происходящие из сословия куриев, должны передавать принадлежащую им собственность своим сыновьям или родственникам, которые заменят их в совете, или непосредственно совету. Им также разрешалось оставить ее третьему лицу, если у них не было сыновей. Позднее императоры смягчали или усиливали это правило, а зачастую закрывали глаза на его нарушение. Юстиниан принял более суровое решение, гласящее, что сын декури-она может быть посвящен в духовный сан только в случае, если он прожил в монастыре и пробыл монахом в течение пятнадцати лет.

Цвет сословия куриев стремился уклониться от своих обязанностей посредством перехода в сословие всадников, приобретения высокого государственного или придворного поста (сотШуа) или поступления в сенат. Здесь императорское правительство редко налагало какие-либо безусловные запреты, так как государственные инстанции ощущали потребность в служащих, имевших образование и положение в обществе, а таких можно было найти главным образом в сословии куриев. К середине IV в. в большинстве ведомств можно было получить звание всадника, высокий государственный или придворный пост, вокруг которых развернулась основная борьба. Поскольку не существовало званий, которые бы передавались по наследству, то в принципе проблема не оказывалась сложной. Правительство настаивало на том, чтобы претенденты на должностной пост сперва проходили службу в гражданском магистрате. С другой стороны, только действительное пребывание на посту могло стать основанием освобождения от налогов, а не титул или почетные кодициллы званий, которые часто приобретались нечестными способами.

Начиная с периода правления Константина, а более интенсивно при его сыновьях, все больше и больше постов давали возможность получить сенаторское звание, и штат служащих сената Рима и нового сената Константинополя расширился от нескольких сотен до нескольких тысяч. Многие новые сенаторы, а возможно, и большая их часть вышли из среды амбициозных декурионов. Такое положение наносило городам серьезный'ущерб, поскольку сенаторское звание могло передаваться по наследству от отца сыну. Эта ситуация еще более усугубилась к 361 г., когда Констанций II исключил из сената всех чиновников этого органа, которые по происхождению принадлежали к сословию куриев, и закрыл им дорогу туда на будущее. Валент и Валентиниан смягчили это правило, которое отказывало многим кандидатам в поступлении на государственную службу. Декурион мог быть допущен в сенат и, следовательно, получить освобождение от курии при условии, если он не просто приобрел почетные кодициллы, а занимал до этого пост, соизмеримый с сенаторским званием, и если он оставил своего сына в родном городе, обеспечив его приемлемой частью своей собственности с той целью, чтобы тот стал декурионом. Новое распоряжение, однако, гласило, что не все сыновья сенатора могут унаследовать его звание, а лишь те, которые родились после вступления отца на данную должность.

На Западе это, по-видимому, стало законом. На Востоке Феодосий I установил более строгое правило: сенаторы, происходящие из сословия куриев, и его потомки оставались ответственными за свои гражданские обязанности. Оказалось, что не так-то уж легко ввести это решение в действие, так как декурионы, заявляющие, что сенаторские расходы истощили их ресурсы, не могли выполнять свои куриальные обязанности. Поэтому время от времени деку-рионам соответственно запрещалось служить в сенате. Эти законы, однако, так и не были претворены в жизнь, и в 436 г. восточное правительство пошло на компромисс. Декурионы, которые получили звания «светлейших» и «замечательных», должны были лично представлять свои гражданские обязанности; получившие звание «сиятельных» могли делать это через своего заместителя, те же, кто получал высокопоставленные должности, и их дети, родившиеся после продвижения отца по службе, освобождались от куриальных обязанностей. Зенон закрепил эти льготы лишь за лицами, занимающими высокопоставленные должности и руководящими преторианской и городской префектурой, а также главнокомандующими.

Декурионы также исключались из городских советов, если они теряли свою собственность. Это могло происходить в нескольких случаях. Некоторые из не очень богатых находили свои городские обязанности слишком обременительными и разорялись. Но это скорее всего было исключением, нежели правилом. Другие продавали собственность и на вырученную сумму покупали себе должность. Ливаний рассказывает об одном таком декурионе, продавшем свои родовые поместья, а позже выкупившем их за счет прибыли с занимаемой должности. Третьи принуждались к продаже влиятельными соседями, представителями императорской аристократии или более богатыми декурионами. В 386 г. для предотвращения подобного злоупотребления правительство постановило, что декурионы не имеют права продавать принадлежащую им недвижимость без разрешения губернаторов провинций, а для этого должна быть веская причина, например уплата долгов. Некоторые декурионы воздерживались от женитьбы и, таким образом, налагали на себя обязательство оставить свою собственность родственникам, друзьям или покровителям, освобожденным от исполнения обязанностей в курии. (Незаконнорожденные дети наследниками быть не могли). Императорское правительство попыталось сразиться с подобной ситуацией двумя способами. Городские советы уполномочивались предъявлять права на четвертую часть поместья, оставленного постороннему лицу. С другой стороны, декурионам разрешили узаконивать внебрачного сына и завещать ему свою собственность с тем условием, что тот будет включен в штат совета. Эти две меры впоследствии были широко введены в практику и ужесточены. При Юстиниане де-курион был обязан передать не менее 3/4 своего поместья во владение законным или внебрачным сыновьям (с условием, что они станут декурионами), мужьям своих дочерей (при соблюдении того же условия), колле-гам-декурионам, а в крайнем случае — совету. Позднее Юстиниан упразднил положение, согласно которому де-курион получал право завещать свое состояние кому-либо с тем условием, что наследник возложит на себя куриальные обязанности, окончательно превратившиеся в повинность в некоторых областях.

Время от времени вакантные места в городском совете заполнялись за счет посторонних лиц. Законы Диоклетиана и Константина рассматривали такую возможность вполне приемлемой. Этими же законами запрещалось проходить военную и гражданскую службу, принимать духовный сан не только декурионам и их сыновьям, но и лицам незнатного происхождения, т. е. небогатым. Позже законы, однако, закрепили указанные ограничения лишь за наследственными декурионами, а избрание посторонних лиц в совет предлагалось осуществлять на практике как можно реже. Некоторые законы, относящиеся к IV в., указывали, что сыновья ветеранов, не избравшие карьеру военного, должны быть зачислены в свои местные советы, причем право занимать в нем какую-либо должность определялось наличием земельных наделов у их отцов. Уволенные из армии также иногда принимались на службу губернаторами провинций, а по закону 410 г. — и лишенные духовного сана священники при наличии у них достаточных средств. Была разработана и целая серия других общих законов (Юлианом в 362 г., Феодосием I в 393 г. на Востоке, Гонорием в 415 г. и Валентинианом III в 439 г. на Западе), предписывающих советам избирать на службу всех тех, кто не отличался знатным происхождением, но имел образование. Эти законы наводят на мысль, что по крайней мере к началу V в. города с трудом собирали деньги для финансирования каких-либо кампаний, а подавляющее число землевладельцев либо уже превратились в декурионов, либо принадлежали классам, освобожденным от налогов и службы. Без сомнения, в городской совет пробирались представители беднейших слоев населения, которые таким образом стремились повысить свой социальный статус.

Нам известны отдельные факты о рабах римской церкви, незаконно ставших в последние годы правления Юстиниана декурионами. Но такие случаи были достаточно редки.

Постоянные убытки, которые несли зажиточные декурионы, недостаточное пополнение советов новыми членами — все это привело к ситуации, описанной Юстинианом в 536 г.: «Если пересчитать количество городских советов нашей империи, — пишет он, — то можно убедиться, что их численность очень мала; некоторые из них не обеспечены ни служащими, ни деньгами, в других штат состоит всего из нескольких служащих, но нет денег»1 В результате советы утратили свою инициативу в решении городских дел, а губернаторы провинций проявили тенденцию к все большему узурпированию своих функций, особенно в сфере общественной деятельности. Совет более не выступал в качестве представителя местной мелкопоместной аристократии, которая, по большей части, была освобождена от налогов. И правительство признало новую ситуацию. Скорее всего упадок был наиболее очевиден в западных провинциях, для которых в 400 г. Гонорий издал указ, по которому местный судья должен избираться епископом, духовенством и землевладельцами, за исключением деку-рионов. В восточных провинциях такое изменение обнаружилось столетие спустя, в период правления Анастасия, который также постановил, что данные лица призваны избирать закупщика зерна и, по-видимому, управляющего императорскими поместьями. Декурионы в этих законах не упоминались. Более того, в каждом городе Анастасий назначил императорского уполномоченного (утс!ех), задачей которого было осуществление контроля над сбором налогов, а также, возможно, над доходами граждан.

После этих нововведений советы на Востоке прекратили свое существование. Иоанн Лид, родившийся в 490 г., писал: «Я помню., что этот обычай (ношение тоги) преобладал в провинциях когда советы бывало управляли городами»27 28. Евагрий, деятельность которого относится к концу VI в., констатирует, что «в старое время знать заносилась в официальные списки городов, в каждом из которых был свой совет, напоминавший чем-то сенат». На Западе городские советы продолжали проводить формальные сессии вплоть до начала VII в. и даже до более поздних времен. Одной из их функций являлось подтверждение завещаний, регистрация передачи земли, назначение опекунов. Мы обладаем протоколами тех заседаний, на которых присутствовало несколько декурионов под председательством двух главных магистратов.

Годовой доход городов складывался из трех главных источников: земельной ренты, недвижимости, которая дарилась или переходила им по завещанию, различных небольших поступлений денег, таких как рыночные сборы и таможенные пошлины, взимаемые у городских ворот или в портовых таможнях, если таковые существовали, а также взносы магистратов и декурионов. Оказывалось возможным вводить местные налоги, которые шли на определенные цели. Гражданские налоги, по всей видимости, реквизировались Константином, а гражданские земли — Констанцием II. Юлиан оставлял все это в распоряжении местных властей, Валентиниан и Валент снова потребовали их передачи в императорскую казну. Однако позже они разрешили удерживать 1/3 их часть в пользу городов. В 401 г. городские участки и здания, включая храмы, были возвращены городам, которые постоянно получали новые пожертвования от завещателей. В распоряжение городов переходили и поместья декурионов, которые не оставили после себя наследников, скрылись от судебных преследований или приняли духовный сан. После 428 г. города также получали четвертую часть поместйй курий, унаследованных посторонними лицами, а после 535 г. — 3/4 таких поместий. Некоторые города к VI в. владели своеобразным фондом конфискованных земель, часть из которых сдавалась в аренду.

Объем годового дохода, накапливаемого за счет ренты и налогов, от города к городу существенно варьировался. Большой порт, такой, например, как Александрия, извлекал значительную прибыль из своих таможен. Большая часть городов не имела возможности получить значительную сумму денег посредством взимания таможенных пошлин (octroi).

Одни города владели огромными поместьями, другие — маленькими. Взимание налогов, проводимое императорским правительством, уже на начальной стадии парализо-вывало города настолько, что в их казне не было денег на организацию работ по ремонту городской стены или общественных зданий, и на декурионов была возложена большая ответственность. Постепенно, однако, в связи с тем, что накапливался дарственный фонд, а расходы сокращались, ситуация улучшалась, и при Юстиниане большая часть издержек покрывалась за счет ренты, процентов с накопившегося капитала и того, что оставалось от городских налогов.

Благоустройство городов также не подчинялось какому-либо определенному стандарту. Даже в период принципата крошечный городок Панопа, расположенный в горах Северной Греции, «не имел муниципальных зданий, гимназии, театра, рынка; в фонтаны не была подведена вода», в то время как Антиохия в IV в. могла похвастаться восемнадцатью общественными банями и уличным освещением.

В большинстве городов (если не во всех) были различного рода военизированные подразделения, следящие за общественным порядком- На Востоке (об этой части империи мы располагаем достаточной информацией) на службе городов состояли ночные стражи под предводительством начальника караула. До нас дошел список, включающий имена шестидесяти человек, служивших в Оксиринхе в 295 г., маршруты их дозора. В сельской местности также были стражи порядка (эйренархи) или Праги в Египте, во главе которых стояли стражники, вооруженные дубинками. В такие отряды воины набирались из представителей бедных слоев населения. Служили они в течение года, и им выплачивалось жалованье.

Любой город с претензиями на оригинальность замащивал свои улицы камнем, его главные улицы отличались широкими тротуарами, часто укрываемыми колоннадами. В Антиохии и некоторых других крупных городах улицы ночью освещались. Огонь поддерживался лавочниками, перед владениями которых устанавливались лампы. В большинстве городов также функционировала дренажная система и общественное водоснабжение, обеспечиваемое водопроводами, которые зачастую прокладывались от удаленных источников. Во всех респектабельных городах имелись свои общественные бани. Плата за топливо для их обогрева ложилась тяжким бременем на городской бюджет и сильно била по карманам декурионов, ответственных за это.

Городские советы контролировали цены и в особенности производили доставку необходимого количества хлеба по умеренным ценам. Жители некоторых очень крупных городов, таких как Александрия, Антиохия и Карфаген, так же как и в двух столицах, получали хлеб бесплатно, но численность держателей карточек была более ограниченной; по указанию Диоклетиана Александрия обеспечивалась зерном за счет субсидий из императорских запасов. Но в общем, городские советы не обладали такими ресурсами. Если ощущалась нехватка хлеба или росла его стоимость, первым предпринимаемым шагом было установление умеренной цены, кроме того, — пекарей подвергали телесным наказаниям, если те завышали стоимость своей продукции. Если это не помогало — а один раз пекари Антиохии скрылись en masse в горах, — городские советы создавали фонд и избирали общественного закупщика зерна, который занимался его импортом. Отдельные города учреждали постоянные фонды зерна.

Одной из самых емких с финансовой точки зрения статей городских расходов была организация состязаний — гонок на колесницах, мимов и охоты на диких животных. В больших городах они проходили регулярно и блистали своим великолепием. Такие мероприятия имели место и в скромных городках: до нас дошли свидетельства о проведении охоты на диких животных, считавшейся дорогим развлечением, В провинциальном сирийском городке Берея. Состязания иногда проводились за счет частных пожертвований и время от времени субсидировались императорским правительством, но главную статью их финансирования составляли декурионы. Проведение подобных зрелищ составляло самую тяжелую, но тем не менее весьма популярную обязанность курий. В крупных городах также выделялись финансы на оплату труда врачей, профессоров риторики и литературы.

Самой мощной статьей расходов в городском бюджете считались общественные работы. Необходимо было ремонтировать городские стены, которые в мирный период принципата очень часто сохранялись в запущенном состоянии. Такая потребность ощущалась даже во внутренних провинциях империи. В некоторых случаях приходилось перестраивать старые стены, поскольку в окружности они были чрезвычайно огромными, что создавало определенные неудобства. Города в подавляющем большинстве случаев щедро оснащались великолепными общественными зданиями, возводимыми в счастливые дни принципата. Поддержание их в образцовом состоянии требовало колоссальных расходов. Правда, разрушенные храмы могли использоваться в качестве каменоломен, но приходилось прилагать некоторые усилия для поддержания состояния водопроводов, зданий, бань, театров, а также уличных колоннад. На общественные работы привлекали жителей города, труд которых не оплачивали. Строительный материал для ремонта добывался путем разрушения заброшенных зданий, прежде всего храмов. Недостающие материалы закупались. Приходилось оплачивать работу некоторых опытных умельцев, таких как мозаичники и художники. Многие города не справлялись с такой задачей. Когда в 443 г. Феодосий II посетил Гераклею, ее жители попросили его оказать содействие в ремонте «и стен города, и водопровода, а также многочисленных общественных зданий, находящихся долгое время в плачевном состоянии». Многие императоры, прежде всего Анастасий I и Юстиниан, тратили большие суммы на восстановление разрушенных городов.

В западных провинциях были видны следы того, что к концу IV в. города испытывали экономический кризис. Начиная с 395 г. утверждалась целая серия законов, предназначаемых непосредственно преторианским префектурам Италии и Галлии, которые принуждали представителей городских цехов и их детей возвратиться в города, которые те покинули; кое-кто принял духовный сан, некоторые отправились в армию или на гражданскую службу, но большинство переселилось в сельскую местность и погрузилось в сельскохозяйственные работы. По всей видимости, состояние упадка охватило в основном небольшие города. Крупные центры, такие как Арль или Милан, все еще процветали. При принципате и в последующий период в каждом городе можно было обнаружить значительную группу преуспевающих декурионов, которые проживали в городах безвыездно (это им предписывалось законом) и обеспечивали местных лавочников и ремесленников рынком сбыта. С течением времени самые богатые из них стали сенаторами и переехали в другие крупные города или на свои загородные виллы; оставались лишь обедневшие де-курионы, которые наравне с епископами и духовенством заполняли имеющиеся рабочие места.

На Востоке таких законов не издавалось, а археологические свидетельства дают нам понять, что восточные города в VI в., в известной степени, все еще преуспевали. Основанием для этого, кажется, выступал тот факт, что в собственность земля здесь распределялась более равномерно, а поэтому в этом регионе вырос достаточно многочисленный класс средних землевладельцев. Привычка жить в городе закрепилась в восточных провинциях настолько глубоко, что даже при получении освобождения от службы в курии эта категория землевладельцев не покидала своего родного гнезда.

Картины городской жизни, рисуемые в кодексах и большинстве литературных источников, достаточно удручающие. Старшие декурионы угнетали младших по званию декурионов, принуждая их продавать свои земли и ставя перед ними невыполнимые задачи, в то время как сами присваивали все доходы, поступающие от аренды гражданских поместий. Другие декурионы порабощали городских рабочих и крестьян. «Что это за города, — риторически восклицает Сальвиан, — в которых что ни член городского совета, то тиран?»29 «Было бы неправильным, — заявлял Юстиниан, — если служащие, подчиняющиеся губернатору провинции, или члены городского совета, воспитанные в суровых ограничениях и погрязшие в грехах, совершали самые жестокие преступления, а следом за этим были посвящены в духовный сан и начинали проповедовать искреннюю доброту и презрение к богатству»1. В то же самое время они позволяли великолепным зданиям, которыми их предшественники украшали города, разрушаться на глазах у всех жителей. Дух патриотизма на местах, который в период принципата был достаточно мощным, окончательно выродился, а местное население думало только о том, как избежать своих традиционных обязанностей.

Эта картина предстает неоправданно унылой. Письма Ливания свидетельствуют, что зажиточные декурионы Антиохии даже в конце IV в. щедро финансировали проведение состязаний, и Амвросий (Ambrose) утверждал, что такие нарочитые расходы являются аморальными. Даже в V в. отдельные представители императорской аристократии проявляли желание занимать требующие больших затрат магистерские должности в своих родных городах при условии что в результате такой щедрости ни они, ни их дети не станут декурионами, и, таким образом, взваливали на себя непосильные задачи, налагаемые государством на городские советы.

ГЛАВА ХІХ. ЦЕРКОВЬ

Библиография

Самой лучшей работой об учреждениях ранней церкви все еще считается: Ioseph Bingham, The antiquities of the Christian Church (Лондон, 1726). См. также гл. 22 моей Later Roman Empire (Оксфорд, 1964).

Важными первоисточниками являются письма римских пап, постановления и акты советов, Cod. Theocl. XVI л Cod, Just. 1, i-xiii.

Задолго до обращения Константина в свою веру христианская церковь уже имела строго организованную структуру. Во главе каждой общины, или церкви, находился епископ, власть которого была самодержавной. Он избирал и посвящал в духовный сан священников и дьяконов, помогавших ему, посредством крещения он принимал в общину новых членов и изгонял, предавая анафеме, тех, кто нарушал правила этого обряда. Он вручал рекомендательные письма представителям своей паствы, переселявшимся в другие места, и осуществлял неограниченный контроль над финансами. Епископы избирались своим духовенством и всеми верующими, но должны были посвящаться другим епископом, а предпочтительнее несколькими епископами соседних общин. Епископы правили в течение всей своей жизни, если не лишались сана вследствие серьезных проступков.

Община, руководимая епископом, обычно охватывала весь город (и прилегающие к нему территории). В большинстве случаев это была не только единица управления, но и однородное социальное сообщество. Возможно, было время, когда епископ стоял во главе нескольких городов, но к началу IV в. такая практика встречалась редко. По древнему обычаю епископ Александрии брал под свою опеку небольшие расположенные по соседству города мареотийцев. Эти города в действительности образовывали единый сельский район. Согласно другому древнему обычаю епископ города Томы (Топн) управлял всеми пятнадцатью городами Скифии, а в Европе под руководством архиепископов главных городов были также два-три небольших соседних города. В Испании, по всей видимости, один епископ контролировал сразу несколько городов с самоуправлением. С другой стороны, маленькие города и деревушки, находившиеся на территории, принадлежавшей крупному городу, иногда добивались права иметь своего собственного епископа. Такие сельские епархии были широко представлены на Кипре и в Киренаике (Сугепаша). Административные единицы, которые по своему характеру городами не были, а представляли собой регионы, имения и области, а также независимые деревни, часто имели собственных епископов, но иногда прикреплялись к расположенному по соседству большому городу. Регионы Вифинии попадали под управление Никеи, а регионы Каппадокии — Кесарии.

С течением времени епархии становились все более многочисленными. Зачастую это обусловливалось ростом населения, но в подавляющем большинстве случаев было результатом сектантского соперничества. В Африке в результате борьбы между католиками и донатистами епископы назначались не только в каждый маленький город, но и в обширные поместья. В целом епархии располагались как можно ближе к крупным городам. Халкидонский собор постановил, что когда императорами основывается новый город, церковь обязана учредить в нем епархию, а Зенон принял решение, согласно которому каждый город — за некоторыми исключениями — должен иметь своего собственного епископа. Но это правило последовательно на практике не выполнялось, и все еще существовали епархии, территории которых городами не являлись.

С точки зрения занимаемой территории, епархии существенно различались: в Риме и Константинополе население приближалось к 3/4 миллиона, а в маленьких поселениях насчитывалось около тысячи жителей. Никейский собор издал указ, в целом строго соблюдавшийся, согласно которому епископ, однажды посвященный в сан, не имеет права переезжать в другую епархию. Этот запрет на продвижение по службе имел отрицательные результаты. Так, способный руководитель, каким был, например, Григорий На-зианзин, принявший маленькую епархию, не мог использовать свой талант в более широкой сфере, а большие епархии, которые охватывали протяженные пространства, укомплектовывались порой за счет духовных лиц, не имевших епископского опыта.

К началу IV в. средние по размеру епархии переходили к организации приходов. В Александрии еще до созыва Никейского собора насчитывалось несколько городских церквей, в каждой из которых был свой постоянный священник. У нас есть сведения, что даже после Никейского собора в Марее (Магео1е$) сохранились сельские церкви, также имевшие своих священников. Приходские церкви распадались на два класса. Некоторые, известные как НЫН, обычно находились в городах в западных провинциях и тесно примыкали к определенной епископской церкви. В них служили те же самые духовные лица — каноники (canonici) или кардиналы (cardinales), — что и в кафедральном соборе. Финансировались они из центральных фондов. Другие, известные как diocèses или parochiae, отличались независимостью. Они жили на пожертвования своих прихожан, а службы в них проводили собственные священники. Большинство сельских церквей попадало в последнюю категорию. С течением времени в городах строилось множество церквей. Например, в Герасе, скромном провинциальном городке, к V в. их насчитывалось десять. Во многих деревнях и больших поместьях также были свои церкви, которые обычно строились и материально обеспечивались землевладельцами.

С момента своего возникновения большую часть имеющихся у них средств церкви отводили на благотворительную деятельность, а с IV в. создавали многочисленные больницы, приюты, дома для вдов и престарелых, давали ночлег бездомным бродягам. Все эти учреждения иногда, как и приходские церкви, получали независимость. В них был свой штат служащих и фонд для пожертвований. В особых случаях заведения такого характера финансировались из общего фонда епархии и укомплектовывались епископским духовенством.

В восточных провинциях наделение епископа духовной властью происходило по-иному, чем в западных. Епископы, управлявшие большими территориями, имели заместителей, которые заведовали определенными районами. В начале IV в. эти заместители (chorepiscopi) получали епископские права, многие из них были в Никее и подписались под ее каноническими правилами. Их власть, однако, заметно ограничивалась. Например, им запрещалось посвящать в духовный сан священников и дьяконов, за исключением тех случаев, когда они действовали от имени главного епископа, но разрешалось производить посвящение в более низкий духовный сан. Впоследствии эту роль стали исполнять священники-инспекторы (periodeutae), которые навещали сельские церкви, но в некоторых местах заместители епископов сохранились вплоть до VI в.

Начиная с самых ранних этапов своей деятельности, епископы каждого из районов проводили конгрессы, на которых формулировалась общая политика по актуальным и спорным вопросам, и вполне очевидно, что еще до правления Константина вполне традиционными стали встречи епископов, проводимые два раза в год. На этих встречах рассматривались частные вопросы, в особенности выслушивались доводы против решений об отлучении от церкви, принимаемых епископами в отношении представителей их духовенства или общины. Местом проведения таких встреч обычно была столица провинции, а их организация осуществлялась под началом столичного епископа.

Никейский собор превратил эту традицию в закон и также постановил, что никто не может быть посвящен в сан епископа без согласия митрополита, епископа столицы и других провинциальных епископов, по крайней мере их большинства. Таким образом, была усилена власть митрополита, поскольку теперь он мог накладывать вето на назначение епископов. Да и епископы получили, в целом, больше полномочий. До сих пор город мог заполучить епископа, которого он хотел, с условием, что его жители убедят определенное духовное лицо принять этот сан. После утверждения постановления Никейского собора данный выбор контролировался советом провинции.

Никейские канонические правила действовали не везде. В Африке существовал обычай, по которому верховенством обладал старший епископ провинции, а не епископ столицы провинции (за исключением епископа Карфагена, который стоял во главе проконсульской провинции). В конце VI в. этот обычай все еще оставался в силе. В целом церковь следовала установкам провинций, приспосабливая свою организацию к государственной. Но обнаруживались и некоторые исключения. Епископы Александрии утвердили свое право производить посвящение в сан епископа на всей территории Египта, образовывавшего в старые времена единую провинцию. Они сохранили это право за собой, даже когда Диоклетиан поделил Египет на несколько провинций. Точно так же и епископ Рима, традиционно уполномочиваемый посвящать в сан всех епископов Италии, юга

Апеннин из Сицилии, продолжал это практиковать и после того, как территорий были по-новому поделены на провинции. В других местностях два важных города оспаривали порою право быть центром епархии, что оканчивалось ее окончательным разделом. Так, Арль в конце IV в. отказался подчиняться Виенне {Vienne), которая была столицей провинции, и римский папа Лев для разрешения этого спо ра пошел на компромисс, образовав из одной епархии две. Подобным образом Памфилия была разделена между Силой, реальной митрополией, и Пергамом, который в гражданской сфере обладал званием столицы. Попытки других прославленных городов — Бейрута (Beritus) и Никеи — образовать митрополии, центрами которых они бы являлись, не увенчались успехом.

Рост какой-либо другой организации, по рангу выше, чем провинциальная епархия, шел медленно и хаотично. Ни-кейский собор признал определенные первенства, установленные ранее. Он вновь подтвердил древний обычай, согласно которому епископ Александрии правил в духовном плане городами Египта и Пентаполиса. Включение в сферу его влияния Пентаполиса, который всегда представлял собой отдельную провинцию, по всей видимости, было нововведением, так как Пентаполис продолжал обладать собственным митрополитом, который, однако, мог посвящать в сан епископа священников своей провинции только с разрешения александрийского епископа. Собор также утвердил юрисдикцию Рима над близлежащими провинциями и первенство Антиохии в Восточной епархии. Свое правление епископ Антиохии осуществлял с некоторыми отклонениями от обычных правил: поскольку во всех провинциях был свой митрополит, посвящавший в сан епископа своих провинциальных священников, то антиохийский епископ производил посвящение в сан митрополита. Во. всяком случае, это правило было введено позже, но когда точно, трудно сказать. В начале V в епископ Антиохии все еще пытался утвердить за собой право посвящать в сан митрополитов Кипра, но епископы той провинции решительно заявили, что по древней традиции они должны выполнять эту процедуру лично, и на Эфесском соборе в 431 г. они добились этого права.

На Западе епископ Карфагена в течение длительного времени пользовался четко не определенным, по весьма реальным верховенством во всех африканских провинциях, созывая советы епископов со всех территорий. Здесь вопроса о посвящении в сан митрополита не существовало, так как митрополитов попросту не было. Председательство в советах провинций осуществлялось лицом, имеющим продолжительный духовный стаж. На Востоке епископ Эфеса в некотором отношении был главой Азиатской епархии, но, как кажется, он не наделялся какими-либо определенными правами.

В других местностях каких-нибудь духовных инстанций, высших над провинциями, не было. Епископы Рима, считавшие себя наследниками Петра, старшего из апостолов, неоднократно заявляли о своем праве на лидирующее положение в разъяснении доктрины всем церквям и о праве быть арбитром их решений. Самое высокое почтение духовенство всей империи оказывало прежде всего римскому папе. Такой почестью папа пользовался не столько из-за того, что был последователем Петра, сколько потому, что занимал пост епископа столицы. Епископы восточных провинций иногда указывали, что Петр, прежде чем отправиться в Рим, служил епископом в Антиохии. С другой стороны, притязания римского папы на приоритет в сфере толкования вопросов доктрины и обжалования решений, принимаемых на местном уровне, признавались далеко не всеми. Потерпевшие поражение епископы Афанасий и Мар-целл, естественно, обращались к папе с просьбой обжаловать решения местных советов, но советы в свою очередь отказывались положительно реагировать на вердикты папы. Собор в Сардике в 342–343 гг. утвердил два предписания, предоставляющие' епископу Рима право пересматривать приговор или решение нижестоящих духовных инстанций, а в 378 г. Грациан в ответ на требование римского совета приказал своим преторианским префектам, викариям и губернаторам претворять в жизнь требования папы. Императорские постановления не оказывали должного влияния на Востоке, а на Западе действовали только формально и не применялись на практике. Эти постановления не были включены в кодекс Феодосия. Предписания Сардики до Востока не дошли, а на Западе о них быстро забыли. Папа римский Зосима (417–418 гг.), решив, что эти предписания исходят от Никейского собора, попытался придать им законную силу в Африке, но африканские епископы с успехом опровергли эту точку зрения Зосимы и отказались ей повиноваться.

Константинопольский собор также не способствовал позитивному развитию событий, когда в 381 г. постановил, что епископы каждой (гражданской) епархии должны справляться со своими обязанностями самостоятельно и не вмешиваться в дела других епархий; в то же время в этом постановлении не совсем точно указывалось, какая епархия, за исключением Египетской и Восточной, призвана занять лидирующее положение. В дополнение к этому собор даровал Константинополю — новому Риму — неопределенное почетное первенство, являющееся вторичным только по отношению к старому Риму.

С ранних этапов своей истории церковь в решении спорных вопросов полагалась на совет епископов. Но опять-таки здесь не было выработано каких-либо правил как по отношению к их созыву, так и юрисдикции над уровнем провинции, за исключением тех больших по территории епархий, которые приобрели основанное на давности право созывать советы, представляющие более обширные регионы. К последним, в частности, относились такие епархии, как Рим, созывавший епископов со всей Италии, Карфаген, являвшийся местом встреч духовенства всех африканских провинций, Антиохия, в самом широком смысле собиравшая представителей епархий Сирии, а также Месопотамии и Палестины, и, наконец, Александрия, выступавшая духовным центром Египта. Постановления советов этих епархий обычно были обязательными и для связанных с ними регионов, но любая попытка собрать совет представителей этих регионов зависела от престижа и инициативности созывающего епископа, а самостоятельные решения, принимаемые на местах, как правило, оспаривались.

Отсутствие указанной выше системы правил ярко демонстрируется конфликтом, вспыхнувшим между Феофи-лом Александрийским и Иоанном Константинопольским.

Началось с того, что эти епископы увлеклись взаимными обвинениями. Феофил потребовал от Иоанна предстать перед советом тридцати шести египетских епископов, которых он привез с собой в Константинополь; Иоанн, в свою очередь, созвал совет сорока епископов, среди которых было семь митрополитов, и потребовал, чтобы перед этим советом предстал Феофил. Иоанн заявил, что его совет уполномочен большей властью, поскольку являлся более многочисленным и представительным. Но одержал победу Феофил, заручившись поддержкой самого императора.

Константин был первым, кто созвал Вселенский собор. Именно он установил прецедент, что только император вправе осуществлять это. Это было неизбежным, поскольку только император имел полномочия собирать всех епископов и утверждать их декреталии. Константин и его последователи время от времени также созывали менее многочисленные соборы для решения спорных вопросов. Составлялся список епископов и повестка дня для всеобщих советов, а часто назначались и светские должностные лица на должность председателя. Такие советы очень редко достигали своей цели, так как духовные лица, не получившие на них приглашения, заявляли, что эти советы собираются с целью заговора против них.

Папа римский Сириций (385–399 гг.), стремящийся, чтобы епархии Дакии и Македонии, недавно отошедшие к восточному императору, не выпали из сферы его влияния и не перешли под юрисдикцию Нового Рима, назначил на должность епископа Фессалоники своего викария к уполномочил его посвящать в духовный сан всех митрополитов данного региона, а также контролировать и утверждать все имеющие там место выборы епископов. Конечно же, папа не обладал властью в Иллирии, и даже нет свидетельств того, что епископы Фессалоники в то время пользовались какой-либо канонической властью, хотя, без сомнений, удерживали безграничное первенство в том регионе. Новая перестановка в духовном управлении устраивала обе стороны, а поэтому другие митрополиты подчинились ей безропотно. Викариат Фессалоники превратился в постоянный орган управления и удерживал Иллирию в сфере папского влияния. Феодосий И в 421 г. постановил, что в соответствии «с древнейшими традициями и канонами церкви» епископ Константинополя, «который пользуется прерогативами старого Рима», должен разрешать все духовные споры, проистекающие в Иллирии, но уступать возражениям Гонория

Папа римский Зосима предпринял попытку создать подобный викариат в Арле (Arles), который курировал бы три виеннские провинции и две нарбоннские. Но здесь три митрополита оказали упорное сопротивление притязаниям Арля, и папа Лев вынужден был отказаться от этой затеи. Начиная с этого времени, папы периодически назначали в Галлию и Испанию известных митрополитов, которые до этого были их викариями. Но, по всей видимости, такие посты являлись персональными и наделяли духовных лиц, их занимающих, весьма скромной властью, которая ограничивалась предоставлением сообщений о злоупотреблениях и раздорах, а также рекомендательных писем клирикам, желающим посетить Рим.

Несмотря на это, папское влияние распространилось по всему Западу. Папы более не предъявляли претензий по поводу контроля за выборами епископов, но митрополиты Северной Италии, Галлии и Испании не часто выносили свои проблемы на их суд, и папы в ответ на это разрабатывали законы относительно доктрины и дисциплины. Только африканская церковь, находящаяся под руководством Карфагена, ревностно поддерживала свою независимость, пока ее власть не была сломлена нашествиями вандалов и п реследованиями.

На Востоке расцвет Нового Рима представлялся более эффектным. Епархия Константинополя не обладала ни апостольским происхождением, ни древними традициями. Она не пользовалась какими-либо каноническими правилами, за исключением первенства, утвержденного собором в 381 г. Более того, Александрия была ее мощным и ревностным соперником, александрийские епископы в течение длительного времени диктовали на Востоке свои условия. Но Кон стантинополь был столицей и даровал своим епископам не только безграничный престиж, но и практические преимущества. Для поддержания своих требований Константинополь мог всегда заручиться императорскими постановлениями и из многих епископов, переметнувшихся в столицу для преследования своих интересов на службе у императорского правительства, он образовал более или менее постоянный «инспекционный совет» с варьирующим количеством членов, который мог предоставить ему канонические полномочия. Церкви Фракии и Малой Азии постепенно признали руководящее значение Константинополя и предоставляли на рассмотрение его епископу свои дискуссионные вопросы. Самый ранний случай из этой практики, который известен нам, связывается с обвинительным актом, выдвинутым против Антонина, епископа Эфеса, одним из его подчиненных в присутствии Иоанна Хризостома (398–404 гг.). После некоторых колебаний Иоанн передал это дело на рассмотрение инспекторскому совету и создал для его расследования комиссию, состоящую из трех епископов. Позднее, когда Антонин умер, епископы Азии попросили Иоанна оказать содействие, и он лично посетил Эфес, уладил все скандалы, разыгравшиеся в епархии, и назначил нового епископа. Позже Иоанн и его последователи посвящали в духовный сан епископов многих городов, таких как Никея, Филиппополь, Кизик (Cyzicus) и Кесария провинции Каппадокия. Иногда этот обряд осуществлялся по просьбе указанных городов, а иногда против их воли, но по указу императора.

Епископы Александрии очень ревностно следили за растущим престижем Константинополя и трижды бросали вызов своим соперникам, унижая их достоинство. Нападки Феофила на Иоанна Хризостома, как кажется, мотивировались политикой власти, и хотя они оказывались успешными, в конце концов привели к усилению престижа Константинополя, поскольку Иоанн пользовался широкой народной поддержкой и после своей смерти почитался как мученик. В основе нападок Кирилла (Cyril) против Нестора лежало главным образом несогласие по спорным вопросам доктрины. Аналогичный характер имели и претензии Диоскора к Флавину. Оба одержали победу. Не менее важным предстает тот факт, что оба собора заседали в 431 г. и 449 г. в Эфесе, епископы которого рьяно поддерживали интересы Александрии, негодуя на вмешательство Константинополя в Азию. Атака, проведенная Диоскором, оказалась бумерангом: в 451. г. Марциан решил созвать другой собор в Халкидоне, для того чтобы отменить вердикт второго Эфесского собора, и Диоскор был смещен. Так же поступили и с двумя соперничающими епископами Эфеса, где и проходили спорные выборы. Таким образом, лагерь оппозиции был полностью ликвидирован. Единственными соперниками оказались папские делегаты, которые тщетно протестовали против усиления влияния Нового Рима, когда было выдвинуто предложение предоставить епископам Константинополя право посвящать в духовный сан всех митрополитов епархий Фракии, Азии и Понтики.

Собор также урегулировал отношения между Максимом, епископом Антиохийским, и Ювеналом, епископом Иерусалимским, который требовал для первенствующей христианской церкви непомерных полномочий. Ювенал в ответ на свои претензии получил три епархии Палестины. Таким образом, четырьмя восточными патриаршествами, как они с этих пор стали называться, стали Константинополь, Александрия, Антиохия и Иерусалим. Единственное последующее изменение в структуре церкви было произведено Юстинианом, который отделил епархию Дакии (с провинцией Македония II) от викариата Иллирии й передал ее епископу Юстиниану Приме (Justinianus Prima) — она была местом его рождения и к тому времени превратилась уже в город. Юстиниан проигнорировал права как епископа Фессалоники, так и папы римского, но позже признал компетенцию последнего и сделал епископа Юстиниана Приму папским викарием.

В период возникновения церквей их финансовая поддержка зависела от добровольных приношений верующих (oblationes). Такие приношения, часто называемые первыми плодами, продолжали быть важным источником годового дохода церквей. Церковные десятины, несмотря на достойный подражания библейский прецедент, не взимались. Некоторые исключительно набожные верующие отдавали бедным десятую часть своего дохода, но никогда — в пользу церкви. Впервые церковные десятины были потребованы для меровингской Галлии вторым Маконским собором в 585 г. Приношения же, как кажется, были искренними и добровольными. Анастасий запретил практику, по которой отдельные епископы вкупе со своими сельскими епископами и священниками-инспекторами под угрозой отлучения от церкви вынуждали крестьянство платить им.

Перед гонениями, устроенными Диоклетианом, опреде ленное количество церквей также приобрело, но не ясно, на какой законной основе, земли и недвижимость, с которых получалась рента. Константин намеренно легализовал право церкви получать наследство и сам показал тому, достойный пример, передав церквям Рима поместья, рентный доход которых превышал 400 фунтов золотом в год. Богатые христиане, представлявшие собой растущий класс, поступали точно так же. Подражали таким примерам средние и низшие классы. По всей видимости, завещание какой-то части своего состояния церкви приняло форму всеобщего обычая. Из архивов Равенны мы можем судить о наследствах, получаемых церковью, больших и маленьких, от зажиточных землевладельцев и купцов, от рядовых солдат и бедных ремесленников. Даже Флавий Пуси, посыльный провинциального ведомства в Аркадии, собственность которого составляли только дом, мебель и одежда, завещал церкви часть своего дома, хотя после своей смерти оставил вдову и другую женщину, находившуюся на его иждивении. Церковные земли облагались регулярными налогами, за исключением добавочных налогов и неоплачиваемого принудительного труда (вотсМа шипега). Начиная со времени правления Константина, церкви также получали стабильные дотации, выплачиваемые натурой. Они были отменены Юлианом, но снова восстановлены Иовианом (кмап), который, однако, сократил их до 1/3 от исходного объема. В VI в. их продолжали выплачивать.

Вне всякого сомнения, богатство церквей продолжало увеличиваться, и в нашем распоряжении имеются некоторые цифры, позволяющие оценить его рост. Иоанн Хризостом заявил, что Антиохийская церковь получала в его время доход, равный доходу зажиточных граждан, но он был меньше дохода самых богатых. Августин говорит, что, занимая должность епископа, он был в двадцать раз богаче своего отца, бедного декуриона из маленького африканского городка Тагаст П^аз1е). В период властвования папы римского Феликса (526–530 гг.) годовой доход епархии Равенны составлял 12000 солидов, накапливаемых за счет ренты. И это без учета приношений. Иоанн — раздатчик милостыни, который в 611 г. стал епископом Александрии, обнаружил в епископской казне 8000 фунтов золотом. Юстиниан, составляя скользящую шкалу платы за посвящение в духовный сан, разделил епископов на семь групп: пять патриархов, те, чей доход превосходил тридцать фунтов золотом; доход епископов остальных групп варьировался по ниспадающей между 30 и 10 фунтами, 10 и 5 фунтами, 5 и 3 фунтами, 3 и 2 фунтами; доход епископов седьмой группы был меньше 2 фунтов, они считались очень бедными, и гонорары им не выплачивались. Эти данные, возможно, представляют жалованье епископов. Если так оно и есть, то путем умножения указанных цифр на три или четыре можно узнать о годовом доходе епархий. Конечно же, эти данные не включают приношений или пожертвований независимых прихожан и благотворительных учреждений.

Рост церковных богатств обусловливает усиление симонии и взяточничества. В римской истории всегда обнаруживались определенные случаи симонии, мотивом которой выступала не столько денежная прибыль, сколько амбиции и желание избежать исполнения обязанностей по курии или военной службы. Первое значительное обличение симонии принадлежит, вероятно, Римскому собору, во главе которого стоял папа Сириций (385–399). Это злоупотребление осуждалось в 451 г. в Халкидоне и собором, собранным в Арле приблизительно в это же время. Первый императорский закон относительно данной сферы был принят в 469 г. Некоторые виды взяток были легализованы, и их размер четко установлен. Епископы в VI в. платили значительные гонорары тем лицам, которые посвящали их в духовный сан. Священники низшего ранга в пользу этих лиц отказывались от своего жалованья сроком на один год, но им запрещалось выплачивать какие-либо деньги в качестве признательности (тзтиаПуа) своим будущим коллегам при последующем продвижении по службе.

Другим злоупотреблением, получившим широкое распространение, было отчуждение церковных земель. Частично это обусловливалось симонией и обещаниями кандидатов на епископские, особенно папские посты предоставить церковную собственность своим приверженцам в случае их избрания. Корни этого явления прослеживались в естественном стремлении епископов обеспечить свои семьи и угодить друзьям, а также и в ненасытности богатых землевладельцев, принуждающих епископов предоставить им вечную аренду на выгодных условиях. Вместе с тем существовала и некоторая путаница между епископской собственностью, особенно тем, что приобреталось за время нахождения на данном посту, и церковной собственностью. В конце концов было введено строгое правило, согласно которому любое имущество или земли, переданные епископу, за исключением того, что он получил от ближайших родственников, после посвящения в духовный сан считались достоянием церкви.

Первый императорский закон, пресекающий отчуждение церковной собственности, был утвержден Львом в 470 г. Он был действенен только для Константинопольской церкви и запрещал всякие формы продажи, дарственных актов и обмена. Однако церкви разрешалось сдавать поместье на правах узуфрукта сроком на несколько лет или пожизненно с условием, что лицо, получающее его в свою собственность, при возврате предоставит в распоряжение церкви еще одно поместье, аналогичное по стоимости. Анастасий придал этому закону силу на всей территории Константинопольской патриархии, но ослабил его, разрешив продажу или оформление закладных с целью оплатить долги, произвести текущий ремонт или купить более ценный участок земли. Юстиниан ввел запрет на отчуждение в рамках всей империи, а также разрешил досрочную аренду, которая не должна была превышать двадцать лет или жизни трех поколений. Первоначально он отменил уступки, на которые пошел Анастасий, но позднее разрешил продажу земли для оплаты долгов, особенно задолженностей по налогам. Он также узаконил пожизненную аренду с условием, что рента будет разумной. На Западе подобных императорских постановлений не было, но соборы вырабатывали правила, по которым епископу не разрешалось отчуждать землю без ведома митрополита или непосредственно собора провинции.

Первые церкви, по-видимому, делили приношения между епископом и остальным духовенством, оставляя умеренные средства для других нужд. На Западе такая система дележа поощрялась и применялась при определении годового дохода всех служителей церкви. Но существовали и другие системы распределения. В соответствии с римским правилом, которое папы насаждали в Римской и близлежащих епархиях и пропагандировали в других провинциях, одна четверть отходила епископу, одна четверть разделялась между духовенством с учетом занимаемого ранга, третья четверть шла на ремонт и освещение здания церкви, оставшаяся четверть — на благотворительность. В Испании доход распределялся так же, только на благотворительность средств не отводилось. В Галлии годовой доход всех служителей церкви определялся епископом из фондаг пожертвований, при этом одну половину приношений он забирал себе, другую делил между своим духовенством.

Эти правила применялись в отношении кафедрального собора и подчинявшихся ему церквей, известных как Ш;иН, в которых служили кафедральные каноники и кардиналы. Приходские церкви обеспечивались постоянным доходом отдельно. С конца V в. папы римские запретили епископам в рамках их юрисдикции освящать новые церкви без предварительного уведомления о том, что эти церкви располагают доходными статьями, достаточными для поддержания освещения, закупки тканей, выплаты жалованья своему духовенству. Советы Галлии и Испании утвердили аналогичные правила соответственно в 541 и 572 гг. На Западе епископ сохранил первостепенный контроль над пожертвованиями прихожан и благотворительных учреждений и мог аннексировать некоторые церковные земли в пользу центрального фонда с условием, что он оставит церкви такой земельный участок, который является необходимым для предоставления платы священникам и поддержания церковных зданий. Епископы также предъявляли претензии на третью часть от приходских приношений, но предполагалось, что эти средства будут тратиться на ремонт церкви. Во время ежегодных официальных объездов от каждого прихожанина епископы получали вознаграждение (саЙ1ес1 гаНсит), которое не должно было превышать двух солйдов.

На Востоке принцип дележа, по всей видимости, применялся по отношению к приношениям, но и епископу, и другим служителям церкви установленное жалованье выплачивалось из фонда годового дохода, накапливаемого за'счет пожертвований. Основатели приходских церквей, как кажется, утверждали для них штат духовных лиц и церковнослужителей. Эта система привела к серьезным финансовым неразберихам, особенно в Антиохии и Константинополе. Во время правления Анастасия и Юстиниана различные влиятельные лица, которым нельзя было отказать, просили предоставить их многочисленным протеже должности кафедральных служителей. За счет этого средства, отпускаемые на оплату жалований, росли, а церкви оказывались в долгах. В системе правил, практиковавшихся на Западе, напротив, увеличение штата служителей церкви подразумевало понижение жалованья для каждого. Поскольку на Западе приходские церкви обеспечивались доходом отдельно — правило, утвержденное Юстинианом, — епископ кафедрального собора не курировал их фонд пожертвований и даров, преподносимых благотворительными учреждениями.

Монастыри первоначально никаких даров не получали. В уединенных поселениях (lauгае), в которых монахи жили в отдельных кельях и встречались только для богослужения по воскресеньям, практиковались различные ремесла, особенно плетение корзин, которые затем продавались. Монахи также нанимались рабочими в период убор-г ки урожая или сбора винограда, часто зарабатывая средства, которых хватало на последующий год для поддержания их скудной диеты. В монастырях (coenobia), в которых монахи питались и работали сообща, возделывались не только сады, но организовывались бригады, занимающиеся ремеслами, такими как сапожное и гончарное дело. Старшие этих бригад или их доверенные лица сбывали продукцию на рынке. Монашеские артели, учрежденные Пахомием в Египте в начале V в., производили значительную долю избыточной продукции, которая шла на благотворительность. Монастыри, однако, неизбежно получали не только приношения, но и пожертвования, и к моменту, когда монастырское движение достигло Запада в V в., для основателей благотворительных фондов считалось уже обычным делом даровать монастырям земли, которые возделывались арендаторами или рабами. Иоанн Касиан жалуется, что истинных монахов осталось на Западе всего несколько. В основном же они были ленивыми и невоздержанными. К данному времени большинство восточных монастырей также стали богатыми и бесполезными. Монастырскими пожертвованиями заведовали аббаты, епископы не имели к ним никакого отношения. Епископ, однако, обладал дисциплинарным контролем над монахами, будь они клириками или нет, а также назначал особых инспекторов, которые наблюдали за ними. Некоторые западные монастыри от епископского курирования освобождались.

В духовный сан было посвящено так много лиц, которых Константин освободил от исполнения обязанностей по курии, что спустя несколько лет он запретил проведение этого обряда, за исключением случаев, когда необходимо было заполнить какую-либо вакансию, образовавшуюся в связи со смертью священнослужителя. Естественно, что вскоре этот закон утратил силу. Последней попыткой обуздать численность священнослужителей оказалось каноническое предписание Халкидона, по которому духовное лицо должно посвящаться в сан только для службы на определенном посту. Но с течением столетий количество священнослужителей увеличилось. В год великих преследований церковь Кирты (Спйа), столицы Нумидии, помимо епископа имела только трех священников, четырех поддьяконов и семерых чтецов. В середине V в. церковь Эдессы, города того же размера, насчитывала 75 духовных лиц; в начале VI в. в Равеннской церкви их было 60, а в церкви сирийской Апа-меи — около 80. Эти цифры относятся только к кафедральному духовенству. В общем итоге в Эдессе, по всей видимости, штат служителей церкви состоял из 200 членов, а в Карфагене при первых вандальских правителях — 500 и более. Приводимые данные опять-таки не включают сельское духовенство. В Кипе, обладавшем территорией, которая в диаметре составляла 40 миль, насчитывалось 800 сельских приходов, каждый из которых должен был иметь хотя бы одного священника или дьякона.

Штат больших церквей был значительно многочисленнее. В Риме уже в III в. насчитывалось 46 священников, 7 дьяконов, 7 поддьяконов, 42 псаломщика и 52 служителя в должности экзорцистов, чтецов и привратников. Юстиниан попытался сократить персонал большой церкви Константинополя до 60 священников, 100 дьяконов, 90 поддьяконов, 110 чтецов, 25 певчих и 100 привратников, и это не считая 40 женщин-дьякониц — 525 человек всего.

В добавление к имеющимся, существовали и другие внештатные служители церкви, которые считались клириками, такие как могильщики (fossores), лица, обслуживающие похороны (decani copiatae) и ухаживающие за больными в госпиталях (parabolani). В V в. в Александрийской церкви числилось 600 служащих, ухаживавших за больными, а в Константинополе было 950 старших могильщиков, которые, согласно схеме, разработанной Константином и реформированной Юстинианом, организовывали бесплатные похороны, хотя родственники умерших предпочитали платить им дополнительный гонорар за тщательное исполнение обязанностей.

В больших церквях многие священнослужители были заняты на административных должностях. На Востоке в подчинении у каждого епископа был управляющий по финансам (oeconomus), пост которого обычно занимал старший священник. Эта практика была признана обязательной Халкидонским собором во избежание впутывания епископов в различного рода финансовые скандалы. На Западе такая должность встречалась очень редко. В штат церковных служащих входили также старосты и казначеи приютов, госпиталей и т. д., ризничие, хранители архивов, группы нотариусов, которые вели протоколы, и защитников церковного правопорядка (defensores), следивших за соблюдением законности и дисциплины и арестовывавших обидчиков клира. В восточных провинциях нотариусы и защитники церковного правопорядка принимали духовный сан, продвигаясь по служебной лестнице от чтецов до священников. В Риме это были миряне или лица, выполняющие незначительную церковную работу. Они уходили со своих постов, если их повышали до должности поддьяконов. Их также интенсивно использовали в качестве управляющих (гесЬэгеэ) родовыми имениями или церковными землями, причем, принимая духовный сан поддьяконов и дьяконов, они продолжали исполнять свои первоначальные обязанности.

Священнослужители — епископы, священники и дьяконы — получали жалованье. Труд священнослужителей низших санов — поддьяконов, чтецов, псаломщиков (только на Западе), певчих, заклинателей и привратников — оплачивался только в больших церквях Рима и Константинополя; во многих других городах они служили только полдня, едва зарабатывая на пропитание. Сокращенный рабочий день наблюдался и у лиц, обслуживавших похороны. В Константинополе на настоятелей церквей работало 950 лавок и мастерских, которые пользовались финансовыми льготами.

Согласно правилу, утвержденному в Никее и впоследствии неоднократно оказывавшемуся действенным, духовенству без разрешения епископа не позволялось покидать епархию, в которую первоначально получалось назначение. С начала V в. папы римские предпринимали попытки настоять на том, чтобы лица, прошедшие обряд церковного посвящения, начинали свою деятельность с самых низших ступеней и приобретали высшие саны в последовательном порядке, прослуживая по четыре-пять лет в качестве чтецов, поддьяконов и дьяконов. Это правило, однако, довольно часто игнорировалось, и миряне сразу посвящались в сан дьяконов и священников. В VI в. миряне нередко получали и сан епископа. Малолетние дети также зачислялись на незначительные церковные должности, но им не позволялось посвящаться даже в сан поддьякона, пока они не достигнут двадцатаяетнего возраста. Минимальный возраст для посвящения в дьяконы и священники составлял 30–35 лет. С другой стороны, большое количество римлян принимали духовный сан уже в зрелом возрасте, когда они уходили в отставку с гражданской службы или после долгой адвокатской практики. Из пятнадцати пожилых священников и дьяконов, служивших в Мопсуэстии (Морзиеэиа) в 550 г., шестеро получили свой первый духовный сан, когда им было меньше 10 лет, пятеро — между 30 и 40 годами, четверо — между 15 и 24. Согласно утвердившемуся церковному принципу, мирянин после посвящения в духовный сан не имел права жениться, хотя женатый мог быть посвящен. На Западе, однако, широко было распространено мнение, что высшее духовенство в случае женитьбы должно было сохранять свое целомудрие, и папы римские, начиная от Си-риция (385–399 гг.), пытались претворять это правило в жизнь — папа Лев (446–461 гг.) ввел подобный запрет и для поддьяконов — и советы Африки, Галлии и Испании последовали этому примеру. Судя по тому, насколько часто возвращались к указанному правилу, можно сделать вывод, что оно соблюдалось непоследовательно. На Востоке некоторые ведущие богословы, такие как Евсевий из Кесарии и Епифаний из Саламина (Salamis), проповедовали эту норму, но Никейский собор безоговорочно отверг ее, и впоследствии никакие другие соборы более не предпринимали попыток снова утвердить ее. Согласно Сократу, в середине V в. на Востоке все еще считалось нормой для всех священнослужителей, включая епископов, сожительствовать со своими женами. Юстиниан запретил женатым мужчинам посвящаться в духовный сан, заявив, что епископы должны не сосредоточиваться на семейных заботах, а всецело отдавать себя исполнению духовных обязанностей. Папа римский Пелагий I (551–561 гг.) рискнул нарушить этот закон, посвятив в епископский сан сиракузского женатого человека, но заручившись от него гарантией, что он не будет отчуждать церковную собственность в пользу своей семьи.

Жалованье духовенства значительно варьировалось. Епископы получали во много раз больше, чем священники или дьяконы, и — по крайней мере в западных провинциях — чем больше по масштабу была епархия, тем чаще наблюдались несоразмерности. В Равенне епископ зарабатывал 3000 солидов, которые дополнялись 880 курами, 266 цыплятами, 8800 штуками яиц, 3760 фунтами свинины, 3450 фунтами меда и неизвестным количеством гусей и молока «в счет расходов его домашнего хозяйства и подарков, предоставляемых многим лицам, торжественных обедов, проводимых в честь или во славу его епархии или принимаемых гостей»1. Священникам и дьяконам платили 50—100 солидов. В оплате труда епископов различных епархий не обнаруживалось единства. Когда Музоний (Musonius), епископ Мелои, маленького исаврийского холмистого городка, был обвинен в узурпаторстве, он с негодованием возразил: «Боже мой, вам-то что, вам, получающим жалованье из казны Антиохии, в то время как я в своем городе не имею ничего, кроме б солидов?»30 В этой реплике Музоний сравнивает себя с одним священником из Антиохии и, вероятно, справедливо. Григорий, священник из Равенны, который был принужден своим епископом к принятию поста в епархии Мутина (Mutina), потребовал и получил в качестве компенсации в пожизненное владение одно из поместий Равеннской церкви, приносящее доход, составляющий 30 солидов в год.

Кардиналы кафедральных соборов обычно, по всей видимости, оплачивались лучше, чем приходские духовные лица, и с большой неохотой шли служить в приходы, несмотря на то, что в этом случае они имели возможность сохранить по крайней мере часть своих приработков в качестве кардиналов. Сельское духовенство зачастую получало очень маленькое жалованье. Папа римский Григорий давал разрешение на освящение приходских церквей, фонд пожертвований которых доходил до 3–6 солидов в год. Третья часть из этой суммы шла на освещение и ремонт. К тому же священникам приходилось ежегодно платить по два солида епископу в качестве кафедрального гонорара (cathedraticum). Сельские священнослужители в значительной степени должны были полагаться на приношения своих прихожан. В VI в. некоторые испанские землевладельцы из финансовых соображений строили церкви, деля приношения поровну со священниками.

В духовном посвящении и продвижении подчиняющегося ему духовенства по служебной стезе епископ, руководствуясь каноническими правилами, располагал полной свободой действий. В приходских церквях, однако, ему приходилось учитывать желание основателя или покровителя. Точно так же дело обстояло и в случае, если церковь располагалась в поместье землевладельца: поскольку священник был временным владельцем поместья, то для его посвящения в сан требовалось разрешение хозяина. Даже при подборе своего кафедрального духовенства епископ испытывал значительное давление со стороны великих мужей, которые требовали места для своих бедных родственников и клиентов.

Выборы епископов осуществлялись посредством большого разнообразия процедур и действующих практик. Избирающий орган мог быть представлен только кардиналами, но в его состав допускалось и приходское духовенство, как это было предписано папой римским Геласием в одном случае. В деревенских епископствах основную массу населения составлял народ, но в крупных городах действенными избирателями выступали декурионы или позднее чиновники, занимавшие почетные должности (honorati), хотя народные массы, проводившие демонстрации в пользу своих кандидатов, часто оказывали на них влияние. Соотношение сил между духовенством и народом, с одной стороны, и осуществляющими посвящение в сан епископами, с другой стороны, также было разным. Не так уж редко духовенство и народ оказывались неспособными выставить подходящего кандидата и просили митрополита сделать это за них. Иногда митрополит и епископы пытались навязать городу своего ставленника, что не всегда оказывалось успешным. Мы знаем о некоторых таких епископах, которые были посвящены в духовный сан, но отвергнуты городами, таким образом, доставив немало неудобств своим коллегам. Нам известны случаи, когда народные массы брали верх над епископами. Мартин был определен в епархию Тура (Tours), несмотря на постоянные заявления епископов о том, что он был «презренной личностью, недостойной епископству, человеком с подозрительной внешностью, грязной одеждой и непричесанными волосами»31.

Но обычно достигался компромисс, хотя были и безвыходные ситуации. Чтобы избежать такого положения, Арльский собор в середине V в. постановил, что епископы должны составлять список, включающий трех кандидатов, из которых избиратели призваны осуществлять выбор. Это правило, как кажется, не получило адекватного отклика и впоследствии не упоминалось. На Востоке же оно закрепилось и посредством императорского законодательства, принятого при Анастасии, и подтверждало, что духовенство, декурионы и чиновники, занимающие почетные должности, должны были избирать трех кандидатов, из которых митрополит выбирал одного.

На должность епископов претендовало три типа кандидатов. Прежде всего это здравомыслящие и заслуживающие доверия личности, обычно — священники или дьяконы кафедрального собора. Именно по отношению к ним благоволили папы и иерархия в целом. Они составляли основной процент кандидатов. Народ, однако, зачастую предпочитал действительно святых, например, монахов или отшельников, молитвы которых помогли бы народной массе добиться расположения Бога. Некоторые из них, такие как Мартин, довольно успешно осуществляли свою деятельность, другие, как, например, Феодор (Theodore) не справлялись с делом. Феодор в конце концов получил разрешение покинуть свою епархию, располагавшуюся в Анастазиополе (Anastasiopolis). Альтернативно народ мог поддержать выдающихся мирян, бывших губернаторов провинций или адвокатов, которые обладали способностью воздействовать на императорское правительство. Такие выборы вызывали неприязнь со стороны духовенства и епископов, но обычно оказывались вполне удачными; примеры — Амвросий (Ambrose) и Сидоний Аполлинарий.

Во времена разногласий по вопросам доктрины императорское правительство часто оказывало свою поддержку кандидатам, особенно из больших епархий, которые, с его точки зрения, были на правильном пути. В Александрии Григорий и Георгий, кандидаты от анти-Атанасиевской партии, были официально водворены на должность епископоЬ в 339 и 356 гг. военными силами, а когда некоторые патриархи Халкидонского собора приняли доктрину этой партии, то признали и их епархии без дополнительной протекции со стороны военных. Но императоры, со своей стороны, не вмешивались в епископские выборы, за исключением тех, которые происходили в Константинополе. Здесь в 381 г. Феодосий I дал Константинопольскому собору указание составить краткий список кандидатов и лично избрал последнего в этом списке, сенатора по имени Нектарий. Известный евнух Евтропий выбрал последователя Нектария Иоанна Хризостома, а Феодосий II — Нестория. Даже в столице до конца V *— начала VI в. свободные выборы не поощрялись. Во всяком случае, начиная со времени правления Юстиниана именно император назначал патриарха Константинополя. Вот как сказал папа римский Агалий (Agapetus) о выборах Мены в 536 г.: «Если бы выбор самых спокойных императоров пал на него, то и духовенство, и народ подтвердили бы, что он избирался каждым». Правило congrès d’elire — избирать в епископат начальников ведомств, фаворитов и тех, кто заплатил больше всех, утвердилось за правителями франков.

ГЛАВА ХХ. АРИСТОКРАТИЯ

Библиография

Кроме главы 15 моей книги «later Roman Empire» (Оксфорд, 1964), всеобъемлющего анализа вопроса об аристократии поздней Римской империи не существует, за исключением устарелой работы «С. Lecrivain. de Sénat romain depuis Di-ocletién à Rome et à Constantinople» (Париж, 1888). О социальной жизни, литературной деятельности и религиозных взглядах аристократии см.: Samuel Dill, Roman society in the Last Century of the Western Empire (Лондон, 1910). Основными юридическими источниками являются Cod. Theod. VI, Cod. Just. XII. i — XV, содержащие сведения о званиях и правилах продвижения по службе. Письма Суммаха и Сидония Аполлинария иллюстрируют социальную жизнь аристократии.

В обществе, где процветало социальное неравенство, критерий классовости неизбежно оказывается главенствующим при описании социальной структуры империи. Однако он обладает двумя недостатками. Служебное положение не всегда совпадало с социальным статусом. Во все времена существовали личности, которые, не имели званий, но занимали в обществе далеко не последнее положение. Так, известные епископы в социальном плане уравнивались с сенаторами. С другой стороны, отдельные личности плебейского происхождения получали официальные звания. Во-вторых, в Римской империи позднего периода наблюдалась значительная инфляция оказываемых почестей, и звания, которые в течение длительного времени давались только избранным, стали широко распространенными и потеряли свою ценность. При Диоклетиане быть «светлейшим» («с1апз51пш5») означало принадлежать к тому исключительному государственному органу, каковым являлся римский сенат, состоявший, возможно, из представителей 500 самых лучших семей империи. Начиная со времени правления Юстиниана, появляются многие тысячи «светлейших», и это звание предоставляло некоторые привилегии, но не столь много престижа. В эпоху Диоклетиана преторианские префекты обычно не были сенаторами, но обладали наиболее высоким званием, которое могли носить всадники, — «самый выдающийся» (еттепНззтиэ), в то время как последующие звания всадников — «совершеннейший» («реНес-ШзтиБ») — даровались руководящим чиновникам императорского двора, викариям, военачальникам приграничных районов и губернаторам провинций. Во второй половине IV в. званием перфектиссима — совершеннейшего — награждались главные финансовые служащие губернаторов провинций и интенданты полков после пяти лет безупречной службы. Звания «дуценария» и «центе-нария» сохранялись только для служащих среднего ранга финансовых ведомств, титул «достопочтимый» ^^ге-gius») после 324 г. не упоминается вообще.

Высокие государственные или придворные звания, утвержденные Константином, всегда даровались представителям широких слоев общества, как сенаторам, так и лицам незнатного происхождения. Они подразделялись на три степени. Звание «императорских сановников I степени» (comes primi ordinis) в VI в. продолжало дароваться чиновникам, занимающим самые высокие ведомственные должности, но к этому времени оно распространялось также и на лиц относительно низкого ранга, таких как вышедшие в отставку императорские адвокаты (advokati fisci) высших судов и главные чиновники преторианской префектуры. Однако сохранилась некоторая специфика для низших ступеней сенаторского ранга. Третьеразрядные государственные и придворные звания к концу IV в. регулярно присваивались старшим деку-рионам, выполнившим все свои обязанности, а к началу V в. и главам римских цехов пекарей и мясников.

При Диоклетиане сенат обладал небольшой политической властью, и аристократия империи сформировалась за счет сословия всадников, представители которого заняли все важные административные и военные посты. Это сословие было в значительной степени расширено для заполнения многочисленных новых вакансий, предоставленных Диоклетианом. Пополнилось сословие всадников за счет почетных членов. Звание всадника сохранялось в течение всей жизни и предоставлялось императорскими кодициллами, которые могли даровать как действительную, так и фиктивную должность. Те, кто ее получал, имели право называть себя бывшими губернаторами (ех praesidibus) или бывшими финансовыми чиновниками (ех rationabibus) соответствующей степени. Высокие государственные или придворные звания также сохранялись в течение всей жизни и закреплялись кодициллом, который предоставлял как реальную действующую должность, так и только почетное звание. Хотя, с точки зрения законодательства, эти звания не были наследственными, отцы, возведенные в них, стремились передать свой статус сыновьям, и императорское правительство содействовало этому. Константин сперва постановил, что отпрыски высших ведомственных чиновников, губернаторов провинций, главных финансовых чиновников и управляющих императорскими землями, по общественному положению являющиеся выходцами из сословия куриев, должны возвратиться в распоряжение советов своих городов. Но позже он разрешил некоторым из них, справляющимся с императорскими должностями, продвигаться по служебной лестнице, после того как они исполнят все свои куриальные обязанности.

Лица, получившие продвижение по службе, часто особенно при Диоклетиане, были военнослужащими, которые выдвинулись в офицеры из солдат. Но для заполнения гражданских вакансий, особенно на адвокатские должности, требовались лица, получившие литературное или риторическое образование. Недостаток таких служащих восполнялся в основном за счет сословия ку-риев. Естественно, что почетные должности стремились заполучить прежде всего представители высших слоев куриалов. У них было имя, богатство, образование — все то, что считалось необходимым для получения поста. Бесспорным стимулом такого стремления была появляющаяся при продвижении по службе возможность освободиться от своих обязанностей по курии. А поэтому они использовали общественные связи и всевозможные каналы, а также давали необходимые взятки, которые осуждались целой серией законов вплоть до середины IV в.

В период властвования Диоклетиана римский сенат, как кажется, все еще оставался малочисленным органом управления, штат которого насчитывал около 600 членов. Таким он оставался со времени поздней республики. Фактически членство в сенате передавалось по наследству, поскольку отпрыски сенаторов пользовались правом занимать должность квесторов. Но так как сенаторские семьи постоянно вырождались, сенат неуклонно, хотя очень медленно, заполнялся служащими извне, которые либо рекомендовались императором, либо принимались при наличии у них определенного звания. Такие новички были зачастую высшими чиновниками из сословия всадников или их сыновьями. Преторианские префекты переводились в сенат либо с действительного места службы, либо после того как они выходили в отставку. В сенат допускались также лица знатного происхождения, у которых не было должности. Определенное количество сенаторских семей могло похвастаться весьма древней родословной, иногда берущей начало от известных республиканских семейств, таких как Гракхи и Сципионы. Их генеалогии не поддаются проверке, но возможно, они унаследовали древнюю кровь через женскую линию. Такие семьи из поколения в поколение накапливали огромные состояния.

Константину принадлежит идея расширения сенаторского сословия, осуществленного частично посредством зачисления на службу магистров из сословия всадников и их сыновей, частично за счет увеличения административных постов, сохраняемых для сенаторов, но на которые назначались лица незнатного происхождения. Он повысил в должности многих руководителей провинций, занимавших пост наместника (ргаеБез), который давал право на звание перфектиссима до консулов (сопэикиз), которые получили звание «светлейших». Такая политика продолжалась и при его сыновьях; они обычно даровали сенаторское звание преторианским префектам, военачальникам, чиновникам императорского суда, наместникам и консулам провинций. Определенный вклад в этот процесс внесли Валентиниан и Валент, которые сделали полководцев припограничной армии «светлейшими». Константин II основал новый сенат в Константинополе, набрав в его штат не только римских сенаторов, переехавших на постоянное место жительства в восточные провинции, и чиновников, занимавших административные посты, но также и местных представителей высших слоев общества, которые были незначительно представлены в римском сенате Первоначально в Константинопольском сенате было 300 человек, но к концу IV в. был раздут до 2000 членов. Римский сенат, без сомнений, также пропорционально разрастался, и оба управленческих органа продолжали набирать темп.

К этому времени сенаторское сословие стало не только многочисленным, но и достаточно разнородным по социальному происхождению, и Валентиниан I ввел строгие правила старшинства. Самое высокое положение занимали действительные или бывшие обладатели древней республиканской должности консула, получаемой в связи с выслугой лет. Такая должность приближала лицо, ее занимавшее, к родовой римской знати. Это древнее звание было возрождено Константином как персональная почесть и присваивалось только избранным. Даже при Зеноне им удостаивались разве что бывшие консулы, преторианские или городские префекты и военачальники. За консулами и патрициями шли преторианские и городские префекты, с которыми в 432 г. на одну ступень были поставлены главные евнухи дворца (ргаерозЬ И Баси сиЫсиП). Сенаторы такого ранга получали звание «сиятельных», а с середины V в. — «славных» ^^1о-позЬ>). Следующими шли главные придворные, министры, квестор, главный управляющий ведомствами, руководитель финансового ведомства, управляющий императорскими землями и военачальник корпуса офицеров-ка-детов. Эти чиновники первоначально величались «замечательными», но к концу IV в. стали называться «сиятельными». Последующую ступень занимали проконсулы и наместники, с которыми были уравнены военачальники, полководцы припограничных войск и некоторые второстепенные дворцовые служащие, такие как главы императорских секретариатов, вторые и третьи евнухи. Представители этой ступени приобретали звание «замечательных». Последними шли «светлейшие», в число которых включались консулы провинций и сенаторы, не занимавшие какой-либо должности, действительной или почетной. Наместники провинций в конце V в. также стали «светлейшими», а трибуны полков, как кажется, такое звание приобрели в начале VI в.

В рамках каждой группы служащих сенаторы, занимавшие действующие посты, по рангу были выше сенаторов, утвержденных почетными кодициллами. Среди тех и других, в свою очередь, старшинство определялось в зависимости от срока пребывания на данном посту. Однако существовало большое количество усложняющих факторов, и правила эти стали запутанными. Трудности возникали, когда лица, занимавшие низшие посты, получали почетные кодициллы (императорские указы о назначении) на высшие должности. Предоставление звания «императорского сановника I степени» нарушало общий порядок старшинства, повышая ранг определенных должностей.

В начале V в. такое положение усугублялось официальным предоставлением должностей, которые фактически были почетными, но присуждались inter agentes. При Феодосии II «сиятельные» образовали пять групп: те, кто действительно занимал должности; те, кто лично получил императорский указ inter agentes, (так называемые «vacantes»); те, кто получил такой указ заочно; те, которые получили почетные кодициллы лично; и те, которые получили почетные кодициллы без их ведома.

Сенат был древним объединением, ревностно относившимся к своим привилегиям. Получение звания сенатора поэтому оказалось более сложной процедурой, чем официальное предоставление титула всадника или высокого государственного звания. Сыновья и внуки сенатора (а с 364 г. только потомки, рожденные после его зачисления в сенат) имели звание «светлейший» с рождения и могли поступать в сенат на должность квесторов. Посторонним сперва необходимо было заполучить кодициллы светлейших (codicilli clarissimatus) или другие соответствующие звания от императора. Затем нужно было предоставить этот документ префекту города, подготовить и произнести речи от имени трех сенаторов, а от трех других заручиться письменными рекомендациями. Затем сенат голосовал. Голосование не всегда представлялось чистой формальностью. Нам известен один претендент в сенаторы, кандидатура которого (была отвергнута. Это Фалассий, друг Ливания, который был забаллотирован в Константинополе на том основании, что он являлся ремесленником. В действительности же, как объясняет Ливаний, он владел фабрикой, как и афинский оратор Демосфен. В противном случае кандидаты могли получить назначение от императора, освобождавшее их от занимаемого до этого момента поста республиканских магистров. В честь таких кандидатов проводились спортивные состязания.

В данный период мы сталкиваемся с магистратами, типичными для периода республиканского правления, и те, которые не проводили публичные игры, упоминаются очень редко. Квесторы устраивали состязания в Риме, и их имена часто упоминаются в различных источниках.

Чего нельзя сказать о Константинополе, квесторы которого игр не проводили. Эдилы (аесННэ) упоминаются в римских источниках, трибуны плебеев — в константинопольских. Преторы организовывали игры в обеих столицах, и их имена часто можно встретить в отчетах об этих событиях. Дополнительно (то есть взамен выбывших) избранные консулы упоминаются только в источниках римского происхождения.

Все еще сохранилась традиция присвоения годам имен консулов. Это звание часто носили императоры и их сыновья, а также преторианские префекты, военачальники, и время от времени императорские чиновники, получившие его за выдающиеся заслуги. Периодически его даровали императорским фаворитам, особенно выходцам из известных сенаторских семей, даже если они и не занимали какую-либо должность. Когда империя была разделена, один консул был назначен императором для осуществления контроля над Римом, и один — императором Константинополя для исполнения тех же функций. После того как императорская должность была упразднена на Западе, Одоакр (Ос1оасег), Теодорих и Амаласунта продолжали утверждать консулов, которые признавались на Востоке, если получали кодициллы от императора, что обычно таки происходило. Последний западный консул, Павлин, был назначен Амаласунтой в 534 г. На Востоке такой должности к тому времени уже не существовало. Престиж консульского звания был подорван Зеноном, который назначил почетных консулов, кодициллы которых стоили намного дешевле, чем игры, проводимые реальными консулами. Со временем все меньше и меньше богатых сенаторов проявляли желание получить это звание. Последним оказался Василий в 541 г. После него консульское звание сохранилось только за последующими императорами в первый год их правления.

В эпоху Юстиниана членство в сенате, в равной степени как и звание сенатора, было ограничено «сиятельными». Неизвестно, когда официально исчезли «замечательные» и «светлейшие», но, возможно, это произошло не раньше правления Марциана (450–457 гг.). Этот процесс завершился в остготской Италии, когда на Западе все еще правили императоры. Анфимий (467–472 гг.) или Юлий Непот (473–475), утвержденные Львом, могли ввести это новое правило и в западных провинциях. Это означало, что сенаторское звание, с законодательной точки зрения, более не передавалось по наследству, а всецело зависело от императорского кодицилла. Фактически же оно превращалось в наследственное. До. нас дошли свидетельства о «славном муже» Гиерии (Hierius), сын которого Константин был всего лишь «светлейшим мужем», когда Гиерий составил свое завещание, но позднее, когда он приложил кодицилл, Константин стал «славным», как и его отец.

Сенаторы пользовались привилегиями. Будучи обвиняемыми в каком-либо правонарушении, они могли претендовать на юрисдикцию городского префекта. Их поместья не облагались обременительными налогами и неоплачиваемой трудовой повинностью. Сенаторы освобождались от исполнения своих обязанностей по курии. Все эти преимущества сводились на нет для сенаторов низших рангов и закреплялись только за «сиятельными». Грациан и Феодосий даровали фискальные преимущества чиновникам исключительно высших рангов, но в 412 г. их получили все «сиятельные». ФеЬдосий I отменил право освобождаться от исполнения обязанностей по курии для всех сенаторов, но снова ввел его в 436 г. для действительных или бывших обладателей звания «сиятельный», впоследствии закрепив данное право только за «славными».

С другой стороны, сенаторы имели определенные финансовые обязательства. Они должны были выплачивать сенаторский налог (aurum ablaticium), поступающий в фонд и расходуемый на проведение торжеств. Со времен Константина с них взимался особой добавочный подоходный налог, размер которого устанавливался в зависимости от ранга, занимаемого сенаторами. На Западе он был отменен Марцианом в 451 г. Но прежде всего сенаторам приходилось исполнять функции квестора или претора (в Риме) при проведении публичных игр или обязанностей претора (в Константинополе).

Магистраты, занимавшиеся организацией игр, избирались сенатом. Относительно Рима у нас нет какой-либо информации по этому вопросу, но до нас дошли правила, введенные Константином II для проведения состязаний в Константинополе. Для наличия кворума требовалось учас-тие. из пятидесяти членов, избираемых из числа тех, у которых уже был опыт исполнения обязанностей преторов, включая десять сенаторов самых высших званий. Выборы осуществлялись на десять лет вперед (в Риме также существовала такая практика), чтобы позволить кандидатам накопить достаточные средства. Позднее, в 409 г., период ожидания был упразднен в Константинополе, за исключением случаев, когда город переживал трудные времена. При таких обстоятельствах данный период охватывал от двух до пяти лет, по усмотрению сената. Выборы проводились формально, и практически всегда выставлялись кандидаты из цензуалов (сепзиаЬэ), чиновников, в обязанности которых вменялось преимущественно составление списков податного обложения сенаторов.

В Риме необычайно высокий уровень расходов устанавливался членами баснословно богатых древних семейств, которые тратили на игры, как свидетельствуют источники, от 2000 до 4000 фунтов золотом. Конечно же, такие расходы оказывались не под силу менее зажиточным сенаторам, которые делали все, чтобы избежать своей ответственности. И часто, как кажется, это им удавалось, особенно, если они происходили из далеких провинций. В Константинополе, в котором древней традиции необычной щедрости не существовало, Констанцию II и его последователям приходилось составлять план расходов, со временем неуклонно сокращавшихся. Самая большая сумма, отраженная в источниках (361 г.), составляет 1000 фунтов серебром, являвшаяся эквивалентной менее чем 60 фунтам золотом; для поздних периодов цифры колеблются от 500 до 100 фунтов серебром (около б — 15 фунтов золотом). Поскольку ежегодно предоставлялось только восемь вакантных мест на должность преторов, а сенаторов насчитывались тысячи, то, должно быть, оказывалось нетрудно найти таких, для которых эти суммы не представлялись обременительными. Но у нас есть доказательства, что обязанности преторов налагались на достаточно необеспеченных сенаторов, живущих далеко от Константинополя. Марциан улучшил их плачевное положение, освободив провинциальных должностных лиц, имеющих звание «замечательных» и «светлейших», от налогов. Он также сократил численность преторов до трех и дал им право самим определять размеры капиталовложений, требуемых на проведение игр. Публичные игры, проводимые консулами, отличались гораздо большим великолепием и пышностью и даже в Константинополе стоили 2000 фунтов золотом. В восточной столице должность консула сохранялась исключительно для самых прославленных мужей; утверждался только один пост, который обновлялся ежегодно.

Сенаторское сословие было неоднородным в отношении географического, расового и социального происхождения; оно было представлено выходцами из всех провинций. Сенаторское звание имели и варвары — дворцовые евнухи, первоначально привезенные из Персии, Армении или Абазгии (Abasgie), а также германцы, аланы, сарматы, армянские и персидские полководцы и их потомки. У Ареобинда (АгеоЫпбиэ), военачальника эпохи Феодосия II, был сын Дагалаиф (Dagalaifus), ставший консулом в 461 г., и внук Ареобинд Дагалаиф (АгеоЫпбиБ Dagalaifus) (консул в 506 г.), который женился на Аниции Юлиане, принадлежавшей древнему римскому роду Анициев. Пу-сий (РиБаеиБ), персидский офицер, перебежавший к Юлиану, основал династию, представитель который Пусий (Ри-эаеиз) был избран консулом в 467 г.

Социальная структура сенаторского сословия на Западе и Востоке не отличалась единообразием. В Западных провинциях его ядро образовывали древние и весьма зажиточные семейства, такие как Аниции, в генеалогическом древе которых прослеживалось множество линий родства, включая Ацилиев Глабрионов (АсПп СкЬпопеэ) и Петрониев Пробов (Ре<;гоЦп РгоЬО, являвшихся потомками сенаторов эпохи принципата и республики. Этот клан, с подкреплением некоторых других, ставших знатными немного позже, таких как Аврелиев Симмахов (АигеШ 5ит-тасЫ), регулярно удерживал в своих руках консульские должности и другие важные государственные посты. Так продолжалось и при остготских правителях. Не обладая монополией на высокие должности, они составляли значительное большинство в сенаторской элите, которая в ко нечном итоге составляла сенат.

В восточных провинциях древних знатных семей не существовало. Основа для таковых была заложена при Кон станции II отдельными амбициозными плебеями, достигшими высших эшелонов власти. Тавр, нотариус низкого происхождения, ставший консулом в 361 г., оставил после себя сына Аврелия и внука Тавра, которые, в свою оче редь, дослужились до должностей преторианского префекта и консула (в 400 и 428 гг.). Филипп, другой. нотариус, и, согласно Ливанию, сын колбасника, избранный консулом в 348 г., основал не менее выдающуюся династию, из которой происходил Антемий, преторианский префект, пат риций и фактический наместник восточных провинций в 404–414 гг., Исидор, консул в 436 г., Анфимий, император западных провинций (467–472 гг.), Марциан, женившийся на дочери императора Льва, и Анфимий, консул в 515 г. Эти семьи, однако, не господствовали в восточном сенате в той степени, в какой древние римские семьи имели влияние в сенате на Западе. Многие лица незнатного происхождения добивались высшего звания и положе ния в обществе вплоть до VI в.

Для выходцев из крестьян всегда оказывалось возможным получить определенный вес в обществе через службу в армии. Яркими примерами этого являются Арбеций, который при Констанции II (консул в 355 г.) от рядового солдата дослужился до должности главнокомандующего, и Юстин, ставший сначала военачальником императорских телохранителей, а впоследствии императором. Но большая часть представителей крестьянства продвигались по служебной лестнице до ординарных военачальников или полководцев припограничных войск, как, например, Грациан, отец Валентиниана и Валента, ставших «замечательными», и многие трибуны, получившие с конца V в. титул «светлейших». У представителей городского рабочего класса было меньше шансов, но мы знаем о некоторых его представителях, ставших в начале V в. нотариусами и дослужившихся впоследствии до высших чинов. Эвагрий отмечает двух антиохийских мастеровых, один из которых при Зеноне стал сенатором, а другой занимал важные должности при Тиберии Константине.

Начиная со второй половины IV в. доступ в сенат обеспечивала и служба в главных гражданских ведомствах. Уже в 381 г все нотариусы стали сенаторами, старшие из них получили звание «замечательных», младшие — «светлейших». С 381 г. выходящие в отставку старшие служащие императорского секретариата становились «замечательными», а с 410 г. — «светлейшими». Руководители императорских курьеров получали титул «светлейших» с 386 г. и «замечательных» — с 426 г. Декурионы селенциариев стали «замечательными» с 415 г. В период с 414 по 427 г. десять старших офицеров-кадетов стали «светлейшими». Вне рамок дворцовых ведомств сенаторское звание даровалось очень редко. Но ситуация имела место только до периода правления Анастасия, когда главные служащие преторианской префектуры стали получать титул «светлейших». Все эти гражданские служащие обладали скромным достатком. Большая их часть зачислялась в сенат по указу императора и освобождалась от проведения публичных игр. Некоторые из них также освобождались от уплаты сенаторского налога (follis). Главные чиновники финансового ведомства императорских земель, которым не были предоставлены указанные привилегии, при жаловании им титулов «светлейших» в 408 и 425 гг. отклонили эту дорогую честь в 428 г. Гражданские служащие высшего ранга не слишком часто получали назначение на должность губернаторов провинций после выхода в отставку. Некоторые из них, достигнув высоких постов, добивались звания «сиятельных».

Выдающиеся представители свободных профессий тоже иногда становились знатью. Врачи могли стать придворными лекарями (archiatri sacri palatini), приобретая ранг императорских сановников I степени. Такое звание получали заслуженные профессора Константинополя, выходящие в отставку, что давало им право иметь звание «замечательный». Известные риторы часто становились квесторами священного двора или им даровалось звание почетного и даже префекта. Аналогичными преимуществами пользовались и знаменитые юрисконсульты и профессора. Архитекторам, занятым на императорском строительстве, нередко присваивалось звание сенатора.

Представители юридических профессий очень часто становились членами сената. Адвокаты назначались на должности губернаторов провинций и имели возможность подняться до высоких государственных постов. Более талантливые правоведы определялись на должности квесторов или в преторианскую префектуру. Такая практика стала регулярной при Анастасии. Адвокаты высших судов, не стремящиеся прерывать свою карьеру, если жили достаточно долго, дослуживались до императорских сановников, как и «замечательные» или «светлейшие» в конце V–VI вв.

Подавляющее большинство поступающих в сенат составляли высокопоставленные декурионы, состоятельные землевладельцы знатного происхождения и имеющие образование. Именно этот контингент лиц благодаря покровительству влиятельных друзей или взяткам обеспечивался постами губернаторов в провинциях или почетными кодициллами. Несмотря на отчаянное сопротивление императорского правительства, представители этого класса с середины III в. продолжали проникать в сенат. Даже в VI в. они все еще добивались кодициллов о звании «светлейших».

Никто из сенаторов не мог быть назван бедным, но многие из них жили на скромные средства. Гражданские служащие или трибуны, поднявшиеся до своей должности из среды рядовых солдат, выйдя в отставку, едва справлялись с оплатой сенаторского налога, даже когда он был минимальным и равнялся семи солидам в год. Отдельные сенаторы, напротив, были весьма богатыми. В Риме, согласно Олимпиодору, самые зажиточные из них со своих поместий имели доход в 4000 фунтов золотом, причем третья часть доходов обеспечивалась натуральными выплатами. Ежегодный доход сенаторских семей второго порядка составлял 1500–1000 фунтов золотом. Эти цифры известны из биографии Мелания, чей доход равнялся 120 000 солидов. В Константинополе, по всей видимости, таких богатых не было. Иоанн Лид рассказывает, как Павел, сын Вибня, преторианского префекта и консула (463 г.), с невиданным блеском отмечавший в 498 г. юбилей присвоения консульского звания, попал в финансовое затруднение и занял 1000 фунтов золотом у другого сенатора по имени Зенодот, который был почетным консулом. Оба чиновника подверглись давлению кредиторов, и тогда Анастасий дал Павлу 2000 фунтов золотом для уплаты долга Зенодоту. Богатый константинопольский сенатор в то время мог зарабатывать до 1000 фунтов золотом. Известно, что Анионы, чрезвычайно зажиточная египетская семья, представитель которой был одним из последних консулов в 539 г., владела в Оксиринке земельным участком площадью в 120 кв. миль, приносившим им 300 фунтов золотом прибыли. Они также располагали участками в некоторых соседних городах, но их общий доход едва превышал 500 фунтов.

Все сенаторы, богатые и бедные, извлекали свой основной доход из сельскохозяйственной ренты. Большинство из них имели земли, полученные в наследство. Те же, кто получили сенаторское звание благодаря адвокатской деятельности, гражданской службе или высокой административной должности, наоборот, вкладывали свои излишние средства в приобретение земли. Приверженцы административной карьеры добавляли к своему доходу нелегально получаемую прибыль. Входившие в дворцовую клику получали большой доход от продажи должностей и расширяли свои владения посредством прошений о даровании им императорских земель. Неизвестно, занимался ли кто-либо из сенаторов торговлей, хотя у некоторых были личные корабли, которые у них фрахтовали предприниматели (ехегс^огеэ), платившие за это определенные суммы.

Законодательством предполагалось, что сенаторы должны постоянно проживать в Риме или Константинополе и получать разрешение (соттеа^э) при необходимости отъезда. Фактически же, очень многие сенаторы жили в провинциях и никогда не посещали столиц, разве что для проведения публичных игр, в организации которых можно было участвовать и заочно. Марци-ан упростил формальность представления разрешения на отъезд для должностных лиц, имеющих титул «замечательных» и «светлейших».

Основная масса сенаторов, как кажется, вела беззаботную жизнь. Только меньшая часть преследовала цель сделать политическую карьеру, удерживая несколько значительных постов и регулярно посещая консисторию. Большинство же было довольно тем, что занимало минимальное количество должностей, позволяющих им подниматься по служебной лестнице. Симмах, служивший губернатором провинции Лукания, проконсулом Африки и городским префектом и посвятивший своему поприщу около трех лет, является типичным представителем аристократии IV в. В V в. многие римские аристократы еще в юном возрасте без предварительной службы получали титул «сиятельных» в городской или преторианской префектуре. Патроний Максим стал городским префектом, когда ему было от силы 25 лет. Наиболее знатные аристократы смотрели на административную службу с презрением и рассчитывали на место в патрициате или ординарном консульстве, предоставившие бы им старшинство.

Некоторые сенаторы занимались адвокатской практикой, но достаточно несистемно. Флорид, дважды бывший юридическим советником в Риме и закончивший свою карьеру в должности профессора права, является исключением. Другие получали или покупали посты в популярных полках императорской гвардии или офицеров-телохрани-телей или должности силенциариев, трибунов и нотариу сов, обязанности которых носили формальный характер. Многие, как кажется, в основном проводили время в банях или, устраивая приемы, забавляясь и забавляя других, или сочиняя бесчетное количество изящных, но бессодержательных писем, предназначавшихся широкому кругу знакомых. Те, кто имел претензии на литературный талант, писал речи, приуроченные к определенному собы тию стихи и декламировали их своим друзьям или слушал их собственные излияния. Определенное количество сенаторов, особенно самых голубых кровей, серьезно занималось классической филологией. Агорий Протекстат в IV в. и Боэций в VI в., происходившие из самых лучших римских семей, переводили греческие философские труды и многие из изданных Симмахом текстов классической литературы. Однако такие увлеченные натуры скорее были исключением, чем правилом, если верить Аммиану, который заявил, что библиотеки римских сенаторов были «вечно закрытыми как мавзолеи» и что они ничего не читали кроме сатир Ювенала и скандальных биографий Мария Максима.

Закономерно возникает вопрос: почему представители средних классов так рвались в сенат? Фискальные привилегии были незначительными, а с середины второй половины IV в. их могли получить только высокопоставленные должностные лица и те, кто имели титул «сиятельный». Первоначально выходцы из курий могли избежать своих обязанностей, но это преимущество опять-таки со второй половины IV в. закреплялось за теми же высокопоставленными особами. Более того, сенаторы вплоть до середины V в. обременялись финансовыми расходами, шедшими на уплату сенаторского налога и организацию публичных игр. Между 390 и 450 гг. положение декурионов еще более усугубилось за счет того, что после их назначения на должность сенаторов они должны были одновременно исполнять как сенаторские функции, так и обязанности по курии. Кстати, много денег приходилось тратить на взятки, чтобы получить сенаторское звание. Но все же в течение этих лет правительство неоднократно принимало самые жесткие меры, чтобы закрыть доступ в сенат выходцам из курий.

Некоторые, без сомнения, обладали политическими амбициями, но таких было немного. Большинство же стремилось получить какое-либо звание или почетный кодицилл. Другие стремились стать известными и были готовы за это заплатить. Третьи искали в этом выгоду иного порядка. Подобная ситуация наглядно обрисована во введении закона, изданного Феодосием II в 439 г.:

«Из сообщения прославленного и величественного преторианского префекта Востока и бывшего консула Флоренции мы узнали, что некоторые выходцы из курий, желая оградить себя от плохого обращения со стороны губернаторов провинций, находят защиту в привилегиях сенаторского звания. Вне всякого сомнения, это ослабляет работу городских советов, так как наложение обязанностей претора на выходцев из курий приводит к истощению фондов, поскольку последние отказываются от исполнения наследственных обязанностей в своих городах, Но вы должны иметь в виду, что их стремление стать губернаторами наносит ущерб общественным интересам. Сбор задолженностей тормозится, если сборщик налогов с уважением относится к должнику»1.

Достаточные доказательства этому можно обнаружить повсеместно. Декурионы, с точки зрения законодательства, были гражданами, принадлежащими к среднему классу (НопеэПогез). К ним нельзя было применять телесные наказания. Но губернаторы все чаще и чаще игнорировали их привилегии. Ливаний заявляет, что телесные наказания, применяемые к декурионам, оказались главной причиной упадка советов.

«Именно поэтому опустели апартаменты советов. Существуют, возможно, и другие причины, но особую роль сыграла именно эта, в частности, порка и телесные наказания, которые не применялись даже к самым отъявленным преступникам-рабам. Во многих городах, Ваше величество, после таких физических наказаний некоторые выжившие декурионы говорят: «До свидания, дом, до свидания, земли! Пусть все это будет продано и за вырученные деньги давайте купим свободу»32 33.

Свободу предоставляло сенаторское звание, хотя никто из губернаторов не посмел бы пороть равного себе или старшего по рангу. Более того, занимая должность сенаторов, декурионы фактически могли, несмотря на то, что говорит по этому поводу закон, игнорировать протесты своих коллег и отказываться от исполнения своих куриальных обязанностей. Согласно многим законом, они имели возможность отсрочить выплату своих налогов вне зависимости от того, являлись ли сборщики их бывшими коллегами или подчиненными губернатора. Официальный ранг нес с собой не только престиж, но и огромные преимущества.

Поздняя Римская империя зачастую изображается как строгая иерархия, в которой положение человека определялось с рождения. Это утверждение, конечно же, не может быть применено к аристократии. Если в качестве примера обратиться к ординарному консульству, то можно убедиться, что после 325 г. из ста человек этой высшей чести удостоившихся — не принимая в расчет членов императорский семьи — двенадцать были варварами, пришедшими в империю извне, трое адвокатами незнатного происхождения, один профессором провинциального университета, один рядовым солдатом, пятеро, как говорят, сыновьями ремесленников и один рабом. Это минимальные цифры, поскольку о происхождении многих преторианских префектов и главных военачальников, получивших этот титул, ничего не известно. Вполне возможно, что они начали свою карьеру в качестве адвокатов или солдат.

ГЛАВА ХХІ. СРЕДНИЕ И НИЗШИЕ КЛАССЫ

Библиография

Колонат исчерпывающе рассмотрен в работе R. Clausing, Ihe Roman Colonate (Нью-Йорк, 1925). Здесь же приводится полный список более ранних работ по данной проблеме. Позднее вышли труды: С. Saumagne, Byzantion XII (1937), F. L. Ganshof, Antiquité Classique XIV (1945), 261–277, A. Segre, Iraditio V (1958), 1-13.

О различных социальных классах см. мою «Later Roman Empire» (Оксфорд, 1964), p. 510–515 (адвокаты), 737–739, 752–754 (декурионы), 773–781, 792–812 (крестьяне), 851–855 (рабы), 858–864 (ремесленники и рабочие по найму), 864–872 (торговцы), 920–927 (священнослужители), 1001–1002 (учителя), 1012–1014 (врачи и архитекторы).

Понятие «средние классы» соответствует общепризнанному термину «Ьопезиогеэ» — ниже, чем «ЬопогаП», официальная аристократия. Термин «НопеэПогеБ» обладает отдельными преимуществами, но ни один источник не содержит его точного определения. Конечно же, он служит для обозначения декурионов, гражданских служащих и солдат, а также может быть использован, когда имеются в виду духовенство и лица свободных профессий. Уровень зажиточности и социальный статус представителей общества, охватываемых данным термином, весьма разнообразны и частично совпадают, с одной стороны, с ЬопогаП и с другой — с р1еЬеи, людьми незнатного происхождения.

Армия была самой большой группировкой, насчитывавшей в конце IV в. около 650 000 воинов. Условия и правила набора солдат на службу описывались в одной из предыдущих глав. Достаточно отметить всего лишь тот факт, что многие солдаты владели небольшими земельными участками, а сыновья ветеранов были довольно состоятельными для того, чтобы стать декурионами, если они не проявляли желания служить в армии. К солдатам могут быть причислены и оружейные мастера ОаЬпсепэез и ЬагЬапса-гП), работавшие на сорока или около того оружейных фабриках, которые были разбросаны по всей империи. С законодательной точки зрения, оружейные мастера образовывали наследственный класс, как собственно и солдаты, и получали обычные звания N. Б. О., продвигаясь до должности управляющего фабрикой (рппнсегшз fabricae). Они также располагали определенными средствами, и некоторые де-курионы стремились примкнуть к ним.

Декурионы представляли собой самый важный и, если оставить армию в стороне, самый многочисленный класс. В 900 городах восточной части империи, должно быть, насчитывалось — если в среднем штат советов достигал 300 человек, — до четверти миллиона декурионов, когда советы полноценно функционировали. На Западе городов было значительно больше, но многие были очень маленькие, их советы насчитывали только сто человек. Поэтому декурионов здесь, вероятно, было меньше. Поскольку декурионы переходили в другие сферы деятельности, а образуемые в результате этого вакансии не восполнялись, количество членов в советах значительно сократилось. Но по этому вопросу мы не располагаем какими-либо данными.

С точки зрения материальной обеспеченности, в рамках, этой группы обнаруживаются огромные различия. Закон 342 г. говорит о декурионах, проживающих, вероятно, в Аравии, которым позволялось владеть менее чем 25 югерами земли (15 акров), а Августин упоминает о «человеке по имени Курма, бедном curiales вольного города Тулленс (Tullen-se), располагавшегося недалеко от Гиппона». Курма, бывший дуумвир, был простым крестьянином. Декурионы, поступавшие в армию, должны были пополнять ряды солдат, а те, которые становились управляющими имениями или арендаторами у богатых землевладельцев, женились на крестьянских девушках и даже рабынях.

С другой стороны, во времена Ливания в Антиохии проживали состоятельные декурионы, которые посылали агентов в Испанию для закупки скаковых лошадей и занимались поставками диких животных из Маунт Иды в Троаде. Поскольку более зажиточные декурионы проникали в сенат, общий уровень благосостояния снижался. Но в 444 г. Валериан, декурион Эмисы, заполучив кодицилл на звание «сиятельного», в окружении большой толпы варваров ворвался в здание суда губернатора провинции и потребовал для себя старшинства, став правой рукой того, кому мы вверяем судьбу провинциальных служащих, вытеснил весь его штат и оставил все опустошенным»34. Он также использовал своих ра-бов-варваров для защиты друзей-декурионов от сборщиков налогов. Валериан, по всей видимости, был богатым человеком, так как сумел проделать все это и отделался лишь утратой своих кодициллов на звание «сиятельного». Даже при Юстиниане дочь, и наследница Анатолия, ведущего де-куриона Аскалона, считала, что она подвергается дурному обращению, когда Юстиниан конфисковал ее состояние и назначил ей скудное жалованье в 365 солидов в год.

По социальному положению декурионы приближались к землевладельцам. До нас дошли сведения о богатых купцах Александрии, состояние которых заключалось в наличных деньгах и кораблях, и купцах (Moesia) — рабовладельцах и, вероятно, мастеровых ремесленниках, использовавших труд рабов, — которые были допущены в совет. Сицилиан, который в 303 году — год больших гонений — был дуумвиром маленького африканского городка Аптунги, был, вероятно, человеком именно такого склада. «Я отправился с Сатурнином в Заму, чтобы купить льняной пряжи» — он позднее был смещен со своей должности, в день объявления указа — «и снова он пришел в мой дом, когда я обеда^ со своими работниками»35. Но законы всегда признавали, что декурионы владеют землей независимо от того, являются ли они зажиточными землевладельцами или крестьянскими фермерами. Землевладельцы с достаточными средствами не жили в своих имениях, поскольку они обязаны были проживать в городах. В Траллах Крициас обладал семью фермами, оцениваемыми в 20 1/2 югера, Латрон — четырьмя фермами (более 17 югеров), а Тациан — четырнадцатью фермами (57 1/2 югера). На последних также было 70 душ свободных арендаторов, рабов и сколько-то голов рогатого скота. К сожалению, мы не знаем, какое соотношение обнаруживалось между акром и югером в Азии, но молено догадаться, что югер составлял 60 акров вспаханных земель или 15 акров виноградников; душа (по-латински «caput», «голова») представляла одного мужчину или двух женщин.

С точки зрения законов, декурионы были наследственным классом, но таковыми могли стать и лица извне, если они обладали достаточной собственностью. Но после первой половины IV в. такие переходы, кажется, стали достаточно редким явлением, поскольку большая часть соответствующих подобным стандартам лиц либо была уже зачислена в декурионы, либо получила освобождение от исполнения куриальных обязанностей.

Согласно все тем же законам, декурионы имели право работать в качестве внештатных служащих провинциальных ведомств или заниматься адвокатской практикой, если одновременно они исполняли свои куриальные обязанности. Это в действительности относилось только к декурионам административных центров провинций. Некоторые представители этого класса с. небольшим достатком вели практику частных нотариусов, но в этом случае они уже не относились к среднему классу. Другие были врачами или учителями риторики и грамматики, освобождаясь таким образом от своих куриальных обязанностей, если получали официальное назначение. Многие принимали духовный сан, поступали на гражданскую службу, занимались адвокатской деятельностью в высших судах или добивались административных постов, разрывая в результате этого связь со своим сословием.

Следующую наиболее важную группу представляли собой гражданские служащие, которых, как мы это уже увидели, насчитывалось 30 000—40 000 человек. Здесь опять-таки обнаруживался разительный контраст по зажиточности и общественному положению между высшими и низшими рангами. Служащие элитарных дворцовых ведомств, такие как нотариусы, силенциарии, императорские секретари, к концу IV — началу V в. были ex officio сенаторами, по крайней мере на завершающем этапе карьеры: их ряды пополнялись за счет отпрысков аристократии. С другой стороны, младшими канцелярскими служащими провинциальных ведомств являлись выходцы из рабочей среды, накопившие скромную собственность или не располагавший таковой вообще. Флавий Пусий, гонец провинциального ведомства, имел только дом, мебель и одежду.

Представляется невозможным обстоятельно рассказать о доходе гражданских служащих, так как их жалованье, данные о котором известны лишь для отдельных категорий, составляло незначительную часть их доходов. В основном они жили за счет вознаграждений. В оплате труда гражданских служащих проявлялась значительная разница. Придворный цирюльник, например в эпоху Юлиана, получал 20 аппопае и большую заработную плату. Вознаграждения в разных ведомствах и между разными рангами служащих также различались. В преторианской префектуре Востока недавно назначенный старший служащий по юридической части мог зарабатывать до 1000 солидов, старший служащий с опытом получал около 2000 солидов, в епархиальных и провинциальных ведомствах вознаграждение было значительно ниже.

Начиная с эпохи Константина, законы закрепляли за провинциальными служащими право передавать свою должность по наследству. Ни им, ни их сыновьям не разрешалось поступать в какое-дибо другое ведомство или заниматься посторонней деятельностью. Нет необходимости констатировать, что законы эти часто обходились. Наследственный характер службы в высших ведомствах в некоторой степени определялся на добровольной основе. К V в. сыновья главных служащих некоторых самых престижных ведомств получили право претендовать на вакантные места. В самых высших ведомствах, таких как нотариальные, силенциар-ные, императорский секретариат и преторианская префектура, вакансии к этому времени покупались у выходящих в отставку старших служащих или у наследников тех, которые не дожили до своего повышения. В отличие от отпрысков должностных лиц, включая потомство провинциальных служащих, делавших все возможное, чтобы проникнуть в высшие ведомства, канцелярские должности на гражданской службе заполнялись в значительной степени за счет декурионов и их сыновей. Нам также известны сведения о сыновьях ветеранов, купцов, старших лавочников, торговцев украшениями и одеждой и тому подобных, которые получили доступ в провинциальные ведомства. Во владении большинства канцелярских служащих, даже низшего звена, находились отдельные земельные участки, которые наследовались или покупались на сбережения. Мы знаем о десяти служащих провинциального ведомства Фиваиды, которые в V в. владели фермами, простирающимися на территории 30 — 180 аруров (агигае), соответствующих 20—120 акрам. Флавий Теодор, провинциальный барристер, который в VI в. служил в военном ведомстве все той же Фиваиды, был хозяином земель на территории трех городов и еще в двух городах имел недвижимость, и это не. считая многочисленных рабов. В V в. провинциальные служащие, состоящие в штате высших ведомств, были назначены декуриона-ми своих родных городов, что лишний раз доказывает наличие у них значительной земельной собственности.

В VI в. в судах губернаторов провинций, викариев, городских и преторианских префектов восточных провинций состояло на службе около 2500 барристеров (юристов), или должно быть столько, если правительству удалось бы сократить их число до этой установленной нормы.

Вероятно, в военных, финансовых и иных особых судах служило менее 1000 барристеров. Невозможно определить средний заработок этой категории служащих. Размер жалованья зависел от способностей барристеров и ранга суда, в котором они вели практику. Некоторые догадки можно произвести с учетом жалованья судебных консультантов, которые, по всей видимости, имели отношение к доходу молодых адвокатов, только начинавших свою карьеру. Оно варьировалось от 56 солидов у консультантов военачальников припограничных войск^до 180 солидов у таковых, состоящих на службе у августинских префектов в Египте. Советники преторианских префектов Африки зарабатывали 720 солидов, но они имели богатый опыт работы. Представление о доходах старших консультантов можно получить, если учесть заработную плату императорских советников, которая составляла 600 солидов в суде городской префектуры и более 2000 солидов в суде преторианской префектуры Востока.

Чтобы стать специалистом в этой области, необходимо было заплатить изрядную сумму, а со временем такая подготовка потребовала еще больших расходов. Все барристеры тратили два-три года на упражнения риторикой, а с конца IV в. еще четыре года на освоение курса юридических дисциплин в Бейруте или Константинополе (либо Риме). К концу V в. им приходилось также покупать разрешение на ведение адвокатской практики. Барристерами были некоторые сенаторы. Истории известны отдельные не поддающиеся объяснению случаи, когда эту профессию получали выходцы из низших слоев общества. Но подавляющее большинство барристеров, судя по законам, происходили из среды служащих городских и провинциальных советов; у таких чиновников для вступления на этот путь было достаточно средств. Карьера предлагала им широкие перспективы дальнейшего продвижения по служебной лестнице вплоть до преторианской префектуры. К середине V в. право заниматься практикой в этой области стало передаваться по наследству: отпрыски барристеров могли претендовать на приоритет в получении здания адвоката по сравнению с выходцами из других профессиональных кругов, и они не должны были за это платить. Большинство адвокатов были наследственными землевладельцами и, зарабатывая деньги на этом поприще, они вкладывали их в расширение своих земельных участков, а иногда получали земли (нелегально) в качестве вознаграждений. Барристеры, вышедшие в отставку, регулярно пользовались привилегией ходатайствовать о своих арендаторах.

Профессиональный круг учителей литературы и риторики был достаточно многочисленным. В главных университетских центрах — Риме, Константинополе (в которых действовало 28 кафедр, помимо двух по юриспруденции и одной по философии), Афинах, Александрии и Бейруте, во всех более или менее крупных городах, таких как столицы провинций — преподавали два и более штатных профессора и большое количество внештатных учителей. Уровень заработной платы, установленный Грацианом в Галлии, составлял 24 продовольственных пайка (96 солидов) для риторов и половину этого — для учителей грамматики. Учителя, постоянно проживавшие в Трире (Trier), получали соответственно 120 и 80 солидов. Профессорам Карфагена Юстиниан платил 70 солидов. Официальное жалованье, однако, составляло лишь незначительную статью доходов профессоров, поскольку им полагались гонорары, размеры которых определялись их репутацией и кошельком их учеников. Как кажется, большинство профессоров происходило из сословия куриев. Они были относительно состоятельными гражданами, так как получение образования стоило дорого. Считалось весьма престижным проходить обучение в одном из главных городов, в котором преподавал какой-либо известный профессор, и отводить на это очень много времени. Ливаний учился в течение десяти лет. Мы знаем об одном бедном мальчике Автии, сыне разорившегося провинциального служащего, который получил высшее образование, став личным слугой профессора. Августин, отпрыск скромного декуриона из маленького африканского городка, не имел возможности переехать в Карфаген и завершить свое образование. У него не было богатого соотечественника, который заметил бы талант мальчика и оказал бы финансовую помощь его отцу.

Наставники начальной школы, преподававшие чтение, письмо и арифметику, были людьми небогатыми. Они не получали жалованья и не имели других привилегий. Их гонорары по тарифу Диоклетиана составляли четвертую часть от доходов риторов и учителей грамматики.

Врачи занимали такое же социальное положение, как и учителя. Города определяли общественным врачам жалованье. В Антинополе в VI в. оно доходило до 60 солидов, в Карфагене, в котором трудилось пять общественных медиков, старший врач зарабатывал 99 солидов, второй —70, другие — по 50. Они также получали гонорары. Исключительно на гонорары жили врачи, занимавшиеся частной практикой.

Из этого же класса выходили и архитекторы. Из четырех братьев Анфимия из Тралл, который воздвигал собор св. Софии, один был барристером, другой профессором, два остальных врачами. Прежде чем заняться профессиональной подготовкой, они в основном получили сначала гуманитарное образование по грамматике и риторике. Скульпторы и художники, напротив, происходили из сословия ремесленников. Портретисты (р^огеэ 1п^шагИ) зарабатывали по тарифу Диоклетиана всего лишь в два раза больше, чем живописцы по росписи стен, а законе Валентиниана I они определенно классифицировались как плебеи. Актеры и актрисы также принадлежали к плебейской среде, хотя, достигнув популярности, они вели безбедную жизнь, получая подарки от своих почитателей и возлюбленных.

Численность духовенства значительно возросла после обращения Константина в христианскую веру, а в V–VI вв. оставалась высокой, даже если принимать в расчет штатных служителей с полным рабочим днем. К этому времени кафедральный собор Константинополя (без многочисленных приходских церквей и благотворительных городских учреждений) имел в своем штате 525 духовных лиц. В огромном городе Карфагене насчитывалось более 500 городских священнослужителей, а в Эдессе, митрополии меньшего масштаба, — 200 священнослужителей. В обычных провинциальных городах, таких как Кирр, было по крайней мере, 800 сельских священников (больше одного на каждые две квадратные мили). Колебания в доходах духовных лиц обсуждались в предыдущей главе. Здесь достаточно будет отметить, что их размер варьировался от царственного дохода патриархов, равнявшегося заработной плате преторианских префектов, до скудного жалованья сельских священников, которые по общественному положению находились на одном уровне с крестьянами.

Круг священнослужителей пополнялся за счет всех социальных классов. Сенаторы, правда, очень редко снисходили до посвящения в духовный сан а если такое происходило, то они сразу посвящались в епископы. Примером является Павлин, зажиточный аквитанский сенатор, который, продав все свое имущество, стал священником. Первым известным сенатором, ставшим епископом, был Амвросий (Ambrose), сын преторианского префекта. Его избрали в епархию Милана в 374 г. на основании всеобщего одобрения, несмотря на то, что он был консулом Эмилии. Следующим предстал Нектарий, выбранный в Константинополь в 381 г. Феодосием I. Его брат Арсаций, определенный в 404 г. в ту же самую епархию, без сомнений, был также сенатором. К этому времени сенаторы меньшего ранга, бывшие губернаторы провинций, должно быть, являли собой привычные кандидатуры. Папа римский Сириций (385–399 гг.), однако, возражал, когда «те, которые, упившись светской пышностью и отдав предпочтение государственной службе и мирским делам, образовали группу, поддерживаемую благосклонностью друзей, назойливо преподносятся мне как возможные епископы»1. В то же время даже в V–VI вв. нам известны действительно имевшие место подобные случаи. Так, в Галлии в епископы были посвящены Герман, бывший губернатор провинции, Сидоний Аполлинарий, бывший городской префект, а на Востоке Немесий, бывший губернатор провинции, Хрисанф, бывший викарий Британии, Фалассий, бывший преторианский префект Иллирии, и Ефрем, наместник епархии восточных провинций.

Папы римские, начиная с Сириция (385–399 гг.), не одобряли рукоположение бывших мирских должностных лиц, «которые, принуждаемые властями, волей-неволей претворяли в жизнь жестокие приговоры»2, и Юстиниан, исходя из аналогичных соображений, разрешил принимать духовный сан лишь тем сыновьям провинциальных служащих, которые поступили в ранней юности в монастырь. И опять-таки мы знакомы с примерами, когда епископами и священниками становились многие вышедшие в отставку гражданские служащие, начиная от императорских секретарей и курьеров и заканчивая Стефаном, избранным епископом Лариссы, который «в период моей светской жизни был провинциальным служащим, и на этой должности скромно прошла вся моя карьера»36.

Папа римский Иннокентий (401–417 гг.) решительно возражал против обращения в духовный сан барристеров, но в этом его никто не поддерживал, и мы располагаем сведениями о многих барристерах, ставших епископами. Профессора посвящались в этот духовный сан реже. Ярким примером предстает Августин. То же самое можно сказать и о солдатах. Фактически нам известны подобные случаи только об одном бывшем офицере, трибуне Мамертине и двух рядовых солдатах, Мартине и Виктриции, епископах Тура и Руана в конце IV — начале V в.

Основная масса высшего духовенства происходила, как кажется, из среды служащих городских советов. Они располагали необходимым образованием и стремились избежать своих обязанностей по курии, даже если для этого им приходилось отказываться от 2/3 своей собственности — правило, которое многими игнорировалось. Папе Иннокентию было не по душе посвящение выходцев из сословия куриев на том основании, что, «подчиняясь властям, они выполняли даваемые им приказы» и «в исполнении общественных поручений они прибегали к театральному представлению, которое, без сомнений, является порождением дьявола»37, но в действительности просто из-за того, что их всегда могли призвать к исполнению куриальных обязанностей. Позже папы по этой же причине неохотно соглашались на изгнание декурионов. Юстиниан, как мы увидели, затруднил для них возможность принятия духовного сана, выдвинув довод, что они по своему общественному долгу не подходили для чтения проповедей нежнейшей доброты.

Представители городского рабочего люда служили на незначительных неоплачиваемых должностях в качестве организаторов похоронных церемоний и санитаров в госпитале. Лишь некоторые из них становились дьяконами или священниками. Крестьяне обычно приписывались к церковным приходам. Мы не знаем, стал ли кто-либо из них епископом. С начала V в. привязанные к своим земельным участкам арендаторы (coloni adscripticii или originales) не могли быть посвящены в духовный сан и даже служить после посвящения в поместье, к которому они были прикреплены, без согласия их хозяина. Это был светский закон, смягченный Юстинианом и принятый папами.

Законы не позволяли посвящать в духовный сан рабов. Сперва они должны были быть отпущены на волю. Папа Лев (440–461 гг.) всецело одобрял это правило.

«Лица, которым ни происхождение, ни общественное положение не позволяет быть допущенными в духовный сан, а также те, которые не могут получить свободу от своих владельцев, возвеличиваются до сана священников, как будто бы закон позволяет им получать такую честь… Такое положение дел неправильно, поскольку святое ведомство загрязняется такими низкими людьми, а права их владельцев нарушаются, так как в этом случае присутствует неявная, но дерзкая узурпация»38.

Юстиниан придерживался более либеральных взглядов и позволял рабам, получившим на то согласие своих владельцев, принимать духовный сан. Он также запрещал хозяину по истечению времени обратно отзывать своего раба, прошедшего посвящение.

Всего лишь немногие представители средних и низших классов занимались торговлей и были заняты в промышленности. Исключение составляли navicularii, государственные грузоотправители, переправлявшие зерно из Египта и всей остальной части Африки в Константинополь и Рим, а также другие грузы, предназначавшиеся для армии, в порты доставки. Они организовывались в цеха, которых было обычно по одному в каждой епархии, и когда подобные цеха в 371 г. расширились, то в них были определены бывшие губернаторы провинций и другие представители аристократии (даже сенаторы на добровольной основе), служащие городских советов и старшие должностные лица из провинций. В основном членство в этих цехах было обязательным для всех тех, кто наследовал или приобретал какими-либо другими способами земельные участки, с которых взимался налог за морские перевозки (navicularie functio). Судовладельцы фактически не являлись капитанами судов, в их обязанности входило проведение ремонта кораблей или в случае необходимости покупка новых, а также оплата текущих издержек. Для компенсации последних расходов они получали фрахт за перевозимые грузы (который был значительно ниже коммерческой стоимости грузов), их земли пользовались льготным налогообложением: 50 югеров земли освобождалось от налогов за каждые 10000 modii емкости корабля. Они также освобождались от уплаты таможенных пошлин и пользовались другими разнообразными привилегиями.

В Александрии было несколько богатых купцов. Один из них, разорившись, снова встал на ноги, получив в дар 50 фунтов золотом (3600 солидов), на счету другого находилось 5000 солидов, третий, как говорят, оставил после себя 20000 солидов. Это значительные суммы, но их вряд ли можно сравнить с доходами константинопольских сенаторов тех времен; доходы составляли 1000 фунтов золотом (72000 солидов). Купцов, торгующих шелком, и так называемых «мастеров серебряных дел» («argentarii»), проживавших в Константинополе, можно считать первыми банкирами, поскольку они владели определенными средствами. Они ввели в практику покупку синекур для себя и своих сыновей. Мы знаем об одном из них, императорском дворецком (castrensianus sacrae mensae), который в 541 г. предоставил двум египтянам ссуду в 20 солидов. Эту ссуду нужно было выплатить его агенту в Александрии в течение 4 месяцев с 8 %-ной надбавкой. Пекари Рима также были достаточно состоятельными людьми, владевшими не только мельницами, но и землями. Некоторые из них впоследствии стали губернаторами провинций и даже сенаторами.

Основная масса купцов, лавочников и ремесленников, однако, принадлежала к низшим слоям общества (humilia-res). По закону они находились на одном уровне с плебеями. В весьма исключительных случаях их избирали в городской совет, да и то в самых бедных городах. Когда же самые богатые из них — перекупщики драгоценностей и торговцы тканями — получали назначение в провинциальные ведомства, то их изгоняли оттуда с позором. Конечно же, купцы были наиболее зажиточными людьми. Состоятельные капитаны владели большими кораблями емкостью 20000 тосШ, которые оценивались, должно быть, в 1000 солидов; у них также был некоторый наличный капитал, хотя они специализировались, как правило, на получении ссуд. Странствующие коробейники обладали капиталом не более 10–15 солидов. Если они были ветеранами или духовными лицами, то освобождались от налога на торговлю (сЬгуБа^угоп). Ремесленники также примыкали к категории населения, у которой не было рабов. Единственно, чем они располагали, так это рабочими инструментами. Налог на торговлю, который был весьма умеренным, ложился тяжелым бременем на ремесленников и лавочников. Из этого можно сделать вывод, что они были очень бедными. Самую низкую позицию среди городской бедноты занимали рабочие-подрядчики, которые трудились на строительстве и зарабатывали карат или полкарата (1,24 — 1,28 солида) в день.

Городские ремесленники формировали цеха, через которые советы городов устанавливали цены, регулировали сделки и организовывали неоплачиваемые принудительные работы. Членство в таких цехах в восточных провинциях, очевидно, существовало на добровольной основе. Так обстояло дело и в западных провинциях вплоть до конца IV в., когда массовое переселение ремесленников в сельскую местность заставило правительство признать, что ремесленники и их дети должны быть обратно возвращены в свои города.

Сельские купцы часто посещали деревенские ярмарки, на которых продавали свои товары сельские лавочники, ремесленники, ткачи, кузнецы, гончары и тому подобные. Но основное большинство деревенских жителей трудилось на земельных наделах. На первом месте находились крестьянские собственники, класс, медленно вырождающийся, поддерживаемый только за счет предоставления ферм ветеранам (после. IV в. такая практика была отменена) и разрушаемый постоянным экономическим давлением. На первый взгляд, свободные владельцы земли, которые платили только налоги, были в более выгодном положении, чем арендаторы, выплачивавшие налоги и ренту или ренту, которая включала, а порой значительно превосходила налог. Но возможности обладателей небольших земельных участков зачастую переоценивались, в связи с чем они подвергались фискальной эксплуатации. Более того, их наделы были на порядок меньше, чем земельные участки, отводимые арендаторам. У землевладельца не было повода для изменения размеров земель, отведенных им в аренду. Наделы крестьянина, напротив, распределялись между его сыновьями, и, таким образом, размеры участков уменьшались от поколения к поколению. Положение крестьянского собственника было трудным потому, что, живя впроголодь, он не обладал запасами на случай неурожая, вторжения неприятеля или гибели скота.

В подобных обстоятельствах для оплаты налогов приходилось занимать деньги, часто под непомерные проценты. Юстиниан счел необходимым защитить крестьян Фракии и Иллирии от ростовщиков, ограничив процентную ставку пятью процентами и принудив последних возвратить земли, которые они захватили в результате неуплаты долгов крестьянами. Многие крестьяне лишались права выкупа заложенных земель. Другие покидали свои участки, оставляя обязанность платить налоги за соплеменниками, и арендовали наделы в поместьях.

Очень многие искали поддержки и покровительства у прославленных деятелей. Нам известно, что в конце IV в. в Сирии отдельные деревни регулярно платили вознаграждение командующему припограничных войск провинции, который, в свою очередь, размещал войска в этих поселениях, что отпугивало сборщиков налогов. Когда же последние возбудили против жителей деревень судебное дело, полководец обратился в военный суд, и в выигрыше оказались его подопечные. Намеки на аналогичную практику содержатся также в законах Египта и других восточных провинций. В качестве покровителей обычно выступали военачальники всех рангов, проконсулы и наместники. Сделка такого рода, без сомнений, была выгодной для жителей деревень. Но если их защитником выступал живущий по соседству зажиточный землевладелец, то он настаивал, чтобы крестьяне передавали свои земли ему в качестве подарка. Фиктивно продавали или завещали. Восточное правительство время от времени предпринимало попытки к искоренению такой формы покровительства, которая оказывала негативное воздействие на государственный годовой доход 360, 368, 395, 399, 415 гг., и все еще продолжала действовать при Марциане и Льве. На Западе для ее искоренения никаких усилий не прилагалось. Сальвиан описывает ее как явление, широко распространенное в середине V в. Многие крестьянские наделы и. целые деревни в результате были поглощены большими поместьями.

Оценить масштабы подобного явления мы можем только на примере Египта. В середине IV в. на территории Гермо-пол городским землевладельцам принадлежала только 1 /6 часть земель. На соизмеримой территории Оксиринха в VI в. одни только Аппионы, без учета более мелких землевладельцев, располагали 2/5 всех земель. В Египте крестьянские собственники образовывали исключительно многочисленный слой населения. Немало их было и в Иллирии, Фракии и в восточных регионах Малой Азии при Юстиниане, который из них комплектовал свою армию. Относительно западных провинций мы располагаем недостаточно полными сведениями, но, как кажется, большие поместья занимали значительную часть территории Италии, Африки, Испании и Галлии.

По всей видимости, Диоклетиан утвердил правило, по которому все сельское население должно было проживать в местах своей регистрации, зафиксированной при переписи. Этой регистрации подвергались и малолетние дети. Таким образом, преследовалась цель удержать наследников крестьян на своих наделах. В результате упрощался сбор подушного налога (сарйаПо) и обеспечивалось возделывание земли и уплата земельного налога (п^аПо). Во всех провинциях система регистрации была разной. В Египте и, по-видимому, Палестине, а также некоторых иных провинциях все население, как свободные владельцы земельных участков, так и арендаторы (со1ош) регистрировались деревнями. В азиатских провинциях и, как кажется, в большинстве других провинций свободные владельцы регистрировались в своих деревнях, а арендаторы, проживавшие на фермах поместья, регистрировались под именем своего хозяина. Свободные владельцы, арендовавшие земли, регистрировались также в своих деревнях.

Законы против крестьянских собственников, иногда покидавших свои наделы, приводились в исполнение. лишь в нескольких случаях. В обществе не было лиц, заинтересованных в их принятии, за исключением соотечественников тех, кто сбежал со своих земельных участков и которым нужна была юридическая основа. Землевладельцы, с другой стороны, круглый год испытывавшие недостаток в рабочих руках, приветствовали закон, запрещающий арендаторам их земель куда-либо переезжать, и оказывали на правительство постоянное давление с целью ужесточить данное законодательство. Аренда земли, стесняющая личную свободу временных владельцев участков, сохранилась, даже когда Ва-лентиниан I в Иллирии и Феодосий I во Фракии отменили подушный налог, то, из-за чего она и была введена.

«Повсеместно в епархии Фракии отменен налог подушного обложения, и оплате подлежит только земельный налог. Как бы не получилось так, чтобы арендаторы земель не получили освобождение от связывающего их налогообложения и право передвигаться в любом направлении. По отношению к ним должен быть применен закон, устанавливающий их преимущества по принципу происхождения. И даже если они свободнорожденные, все равно должны считаться рабами земли, к которой они прикреплены и с которой не имеют права уезжать. Властью хозяина и покровителя над ними должен пользоваться землевладелец»39.

Более того, в провинциях, таких как, например, Палестина, в которых арендаторы — возможно, благодаря системе регистрации — не были привязаны к отдельным фермам и землевладельцам, было учреждено более строгое правило:

«Тогда как в других провинциях, в которых действует к нашему спокойствию, принятый предками закон о сдерживании арендаторов в такой мере, что им не позволяется покидать, места, где они выращивают урожай, или оставлять поля, которые они однажды принялись возделывать, землевладельцы Палестины не пользуются таким преимуществом. Мы предписываем, что в Палестине никто из арендаторов не должен наделяться правом перемещения по своему выбору, и так же, как и в других провинциях, все арендаторы должны находиться в распоряжении хозяина фермы, на которой они живут»40.

Положение арендаторов земли, к которой те прикреплялись, с течением времени ухудшалось. В 332 г. Константин разрешил землевладельцам заковывать в цепи тех арендаторов, которые подозревались в побеге. Валент постановил, что арендаторы не имеют права отчуждать свою собственность без ведома хозяев, которые, в свою очередь, должны взимать с них налоги. Аркадий установил правило, в соответствии с которым арендаторам не позволялось возбуждать против своих хозяев судебное дело, за исключением, если последние увеличивают рентную плату. В начале V в. их признали военнообязанными и запретили посвящаться в духовный сан без разрешения землевладельцев.

Трудно сказать, насколько удачливыми оказывались землевладельцы в стремлении возвратить сбежавших арендаторов на земельные участки, но те жестокие наказания, которые налагались в этом случае, свидетельствуют, что арендаторы земли реализовывали подобным способом свое желание принять земельный участок у другого хозяина. В результате таких побегов многие из них освобождали себя и своих потомков, поскольку регистрации подвергались дети только тех арендаторов, которые изначально обрабатывали данный земельный участок. Пришельцы же считались свободными. Таким образом, набирал силу значительный класс свободных арендаторов, включавший в свои ряды не только первоначально свободных землевладельцев, которые также брали в аренду отдельные участки, но и арендаторов из других мест, которым удалось скрыться от своих прежних хозяев, а также безземельных крестьян, утерявших свои наделы после уплаты долгов или их продажи и перешедших к найму свободных земель. В конце IV в. законы начинают различать обычных арендаторов земли и арендаторов, у которых был хозяин; они, в свою очередь, на Западе получили название «originales», а на Востоке — «censibus adscript^» и, наконец, «adscri pticii».

В 419 г. было утверждено, что originalis, с точки зрения законодательств, приобретал свободу по праву давности, если он отсутствовал на своей ферме более тридцати лет. На Западе это правило было изменено: после тридцатилетнего отсутствия он становился арендатором того землевладельца, у которого он в течение этого срока снимал участок. На Востоке Анастасий распорядился несколько иначе: любой со1о-пиэ независимо от того, является он свободным арендатором или аскспрйсшБ, вместе со своими потомками прикрепляется к тому участку, который возделывается им в продолжение тридцати лет, при этом не испытывая каких-либо других правовых ограничений. Юстиниан отказался изменить статус арендатора, прикрепленного к земельному участку, даже если тот отсутствовал на нем длительное время.

Но именно Юстиниан произвел в данных правилах важное изменение, определившее статус арендаторов, приписанных к определенному поместью. Дети от смешанных браков становились асЬсприси, если таким статусом обладали их отцы. На основании узаконенного положения о том, что аб-вспрЫсн представляли собой в действительности рабов, Юстиниан применил по отношению к ним правило, по которому дети свободных матерей получали свободу, даже если их отцы принадлежали к аскспрйсп. С учетом массовых протестов землевладельцев Иллирии и Африки, имевших место как в период непосредственного правления Юстиниана, так и при Юстиниане II и Тиберии Константине, можно сделать вывод о том, что по крайней мере в этих регионах класс свободных крестьян и арендаторов был достаточно многочисленным.

Относительно экономического положения крестьянства очень трудно сделать какие-либо обобщения. От провинции к провинции размеры свободных крестьянских наделов значительно варьировались. В одной египетской деревушке отдельные крестьяне возделывали от 47 1/2 до 58 3/4 арура земли (соответственно 32 и 40 акров), другим же принадлежало 3 1/8 арура (2 акра) и даже 11/4 арура (менее 1 акра). Наделы арендаторов по величине отличались ббль-шим однообразием, но они могли обрабатываться как одной, так и несколькими семьями. Нам известны примеры преуспевающих крестьян, таких как египтянин Аврелий Сакаон, владения которого составляли 20 аруров, но он брал внаем и многие другие земли, а также стадо овец, из которого впоследствии составил свое собственное. Некоторые арендаторы имели одного-двух рабов. Закон рассказывает также о со1ош, арендующих и покупающих участки у ведомства императорских земель.

С другой стороны, к VI в. уровень налогообложения стал достаточно разорительным и равнялся третей части урожая с возделываемых земель, а рента — данные известны только относительно Египта — достигла половины урожая или заменялась в эквиваленте на зерно или золото (включая налоги). Размер ренты был заморожен указом Константина на отметке, установленной законодательным актом Юстиниана, но это правило не применялось по отношению к краткосрочной аренде земли, продолжительность которой определялась от одного года до семи лет, независимо от того, кто был съемщиком — египтянин или пришелец из другой провинции. Но, в общем, это правило можно было обойти, оплатив часть ренты не золотом, а легковесными монетами или предоставив расписку о размере имения, завышавшем действительный размер участка для рент, выплачиваемых натурой. Григорий Великий установил, что один модий соответствует двадцати пяти секстариям (sexta-ги) вместо шестнадцати, и применил такую единицу измерения по отношению к папским поместьям, предписав, что участки не должны превышать восемнадцати секстариев. Апионы, например, получали в качестве прибыли дополнительные 15 % зерна. В V–VI вв. повсеместно установилась практика прибавлять к регулярной ренте «подарки» — свинину, мясо домашней птицы, фрукты, мед и т. д. Такие подарки позволяют говорить о том, что арендаторы все же держали поросят, домашнюю птицу, ульи с пчелами и т. д., составлявшие подспорье к выращенному урожаю.

Ярким свидетельством бедности крестьянства являются многочисленные подробные рассказы о вспышках голода в Сирии, Месопотамии и Италии, во время которых изнуренные крестьяне в поисках хлеба стекались в большие города, где их кормили за счет ресурсов зернохранилищ государства или богатых землевладельцев. Римское население, в общем, влачило полуголодное существование, и редко когда сделанных запасов хватало до следующего урожая. Это означает, что. даже в голодный год налоги и ренты продолжали взиматься с крестьянства, несмотря на то, что у них ничего не оставалось для собственного пропитания.

Такое положение дел истощало силы римских граждан. Начиная с 212 г., когда всем свободным жителям империи было даровано гражданство, таковыми становились потомки только прирожденных римлян. Единственным чужеродным элементом были варвары, поселившиеся на территории империи на правах федеративных народов («foederati» или «laeti»). Варвары, поступавшие солдатами в армию, по всей видимости, получали гражданство, а жители недавно завоеванных районов, такие как армянские сатрапии, стали римскими гражданами по аннексии. Рабы, отпущенные на волю с соблюдением всех законодательных норм, губернаторами провинций, а с периода правления Константина и епископами, стали считаться римскими гражданами, хотя и страдали от определенных ограничений их правоспособности, таких как запрет на службу в армии или городских советах, получение гражданской должности. Неофициально рабы, которые приобрели свободу от своих владельцев, стали теми, которых называли латинянами, они отличались от римлян только тем, что их покровители сохраняли за собой исключительное право наследования их собственности.

Рабы в Римской империи образовывали признанную законом категорию населения, которая обладала незначительным социальным и экономическим содержанием. У нас нет общей статистики относительно численности рабов или их процентного отношения к свободному населению. Можно всего лишь сказать, что в пропорциональном отношении их количество было ничтожным. В мирные и безмятежные I и II вв., когда военные конфликты вспыхивали только в приграничных районах, а пиратство и похищение людей пресекалось, рабы стоили очень дорого (около 500–600 денариев за необученного никакому делу взрослого мужчину или женщину). В результате большинство владельцев имели достаточное количество рабов за счет их естественного воспроизводства, а свободный труд был заменен рабским. Во многих поместьях, укомплектованных рабами в период поздней республики или первые десятилетия принципата, когда невольников было в избытке и они стоили дешево, штат невольников пополнялся за счет их потомков. В других имениях землевладельцы перешли к передаче небольших наделов своих земель свободным арендаторам. В шахтах и карьерах управляющие также перестали использовать невольников (которые в тех условиях не могли производить потомство) и обратились к применению труда наемных свободных рабочих и заключенных или сдавали отдельные шахты свободным арендаторам. Рабство, таким образом, сохранилось только на уровне ведения домашнего хозяйства, для которого не существовало альтернативного источника поставки рабочих рук, так как свободнорожденные граждане не желали служить в этой сфере. Рабы также были заняты в хозяйстве некоторых поместий для выполнения канцелярских или ремесленных работ. Рабы занимали и конфиденциальные посты бейлифов, т. е. управляющих имениями коммерческих агентов. С другой стороны, оказывалось весьма невыгодно платить высокую цену за раба, а потом еще и обучать его определенной работе, требующей хорошего вознаграждения. Но господа, как правило, предпочитали вверять свои дела рабам, которых они могли держать при себе неопределенный период времени и, таким образом, извлекать выгоду из их опыта, наказывать без последствий для себя, если те предавали их интересы.

В эпоху поздней империи цены на невольников, благодаря общей неспокойной ситуации, понизились почти в два раза, по сравнению с таковыми, установленными во II в.: 20 соли-дов в среднем стоил неквалифицированный взрослый человек, 30 солидов — ремесленник, 50 солидов — обученный служащий; дети до десяти лет обходились в 1 солид за каждый год их возраста. Даже при таких расценках невольники оставались очень дорогим удовольствием по сравнению с прославленной эпохой рабства II–I вв. до н. э. Они были заняты в тех же сферах, что и при принципате. В поместьях они служили бейлифами (уШсО или агентами (аз1; оге5, ргосига-^гез) и даже назначались старшими арендаторами (сопс1ис-^геэ) одного или ряда поместий. Рабы, трудились на виноградниках, в отдельных поместьях использовались на обычных сельскохозяйственных работах. Кажется, они не образовывали бригад, а земли обрабатывали наподобие арендаторов (с1иа51 со1от). В этом отношении обнаруживалась огромная разница л о различным регионам. Сельскохозяйственные рабы были неизвестны в Египте, но по всей видимости такая форма труда практиковалась в Италии, богатые сенаторы и всадники которой запаслись невольниками во времена республики. Сельскохозяйственные рабы практически повсеместно были наследственным классом, и едва ли землевладельцы когда-либо покупали их. Со времени правления Валентиниана I их нельзя было продавать в. отрыве от земли, которую они возделывали, и их положение, с практической точки зрения, ничем не отличалось от положения арендаторов, прикрепленных к своим участкам. De facto они обладали личным имуществом (их peculium); также известно, что некоторые из них оставили после себя завещания. Их хозяин мог аннулировать принадлежащие им инструменты (которые, с юридической точки зрения, конечно же, были недействительными), но обычно поступал так лишь в целях предотвращения их передачи посторонним лицам из других поместий.

В промышленном производстве большое количество рабов использовалось только на монетных дворах, государственных красильных и ткацких фабриках. Рабочие монетных дворов всегда были государственными рабами. Диоклетиан же, кажется, набирал штат фабрик за счет заключенных. Эти группы рабочих стали передавать свое дело по наследству и перестали по каким-либо существенным признакам отличаться от рабочих государственных оружейных фабрик, которые, с законодательной точки зрения, были солдатами. Конюхи, колесные мастера и ветеринары, занимавшие общественные посты, также набирались из числа государственных наследственных рабов, точно так же как и обслуживающий персонал римских водопроводов. Известно лишь несколько примеров частных фабрик, на которых трудились рабы. Большинство невольников, занятых в промышленности, вероятно, были подмастерьями или помощниками более или менее преуспевающих ремесленников. Сохранение достаточно сложных правил по руководству системой коммерческих агентов (institores) в дигестах Юстиниана позволяет судить о том, что она была привычной. Некоторые рабы самостоятельно держали лавочку или мастерскую, отдавая своему хозяину доход; за собой они могли оставлять избыточную прибыль, а также несли ответственность за долги. Рабы также применялись в качестве служащих, ком^ мерческих агентов и, по всей вероятности, шкиперов кораблей

Естественно, что большинство невольников были ДОМаШ' ними слугами. Домашние рабы представляли собой символ занимаемого статуса, и все, у кого были претензии на благородное происхождение, считали необходимым иметь хотя бы одного раба, даже если это было достаточно сложно себе позволить. Сержанты (и даже рядовые солдаты гвардии) обычно имели одного или двух невольников. Ливаний дает полное сожаления описание своих помощников-лекто-ров, которые не имели достаточных средств для того, чтобы жениться, жили в помещении, задолжали деньги булочнику и, как показатель деградации высшей степени, могли позволить себе только двух-трех рабов. У богатых сенаторов их были сотни, а то и тысячи, если верить моралистам.

Помимо естественного воспроизводства, главным источником невольников оказывались лица, захваченные в плен во время войн. По этой причине цены на них ниже в приграничных провинциях. Военнопленные-варвары не всегда распродавались государством, которое зачастую предпочитало определить их в армию, расселить в качестве федеративных группировок, подарить или продать землевладельцам как потенциальных арендаторов земель с тем условием, что потомки рабов будут военнообязанными. Время от времени рабов оказывалось в избытке, как это произошло, когда воины Радагеза были проданы по 1 солиду за человека, но и спрос на них уже не был таким высоким. Варвары также продавали воинов других варварских племен, захваченных в плен в период междоусобных войн, а также римских граждан, захваченных во время набегов на территорию империи. Последние по закону автоматически приобретали свободу и собственность, как только вступали на римскую землю, но они были вынуждены служить своим покупателям, пока не компенсировали заплаченную за них сумму. В 408 г. Гонорий ввел новое, более милосердное правило, по которому такие граждане освобождались после пятилетней службы. Несмотря на закон, многие йз них, особенно дети, оставались рабами из-за незнания своих прав или потому, что их личности не могли установить. С другой стороны, многие римские пленные выкупались церквями, которые, особенно в приграничных районах, считали это своей первичной обязанностью и тратили на подобные цели значительную часть своих фондов. Для таких деяний им разрешалось, отчуждать свое столовое серебро и даже землю.

Другим источником невольников считались дети-найдёныши (до тех пор, пока Юстиниан не даровал им свободу), новорожденные дети бедных родителей, которым законом позволялось продавать их, начиная с периода правления Диоклетиана, и подростки, продаваемые или отдаваемые в залог. Две предшествующие практики не имели законных оснований, но были широко распространены. Случалось, взрослые также тайно продавали себя, но если они получали от сделки какую-либо сумму, то теряли свободу. Бедные люди, уличенные в преступлении или судебно наказуемых проступках, в качестве наказания продавались навечно в шахты, карьеры и римские пекарни.

ГЛАВА ХХІІ. СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО

Библиография

Превосходный обзор сельского хозяйства позднего Рима, особенно с точки зрения технического оснащения, см. в С. Т. Stevens, The Cambridge Economic History, v. I, ch. ii и E. R. Hardy, The Large Estates of Byzantine Egypt (New Jork, 1931), которая дает глубокий анализ, основанный на папирусных данных управления большими поместьями, особенно принадлежавшими семье Апионов. Аналитический список земельных аренд в Египте от Диоклетиана до арабского завоевания приводится в Iohnson and West, Byzantine Egypt; Economic Studies, 80–93.

Система управления поместьями римской епархии описана в Holmes Dudden, Gregory the Great (London, 1905) на основе писем Григория.

В общем о сельском хозяйстве см. также гл. X моей книги Later Roman Empire.

Основной злаковой сельскохозяйственной культурой в Римской империи была пшеница, второе место по значению занимал ячмень, используемый в основном для фуража животным и для приготовления пива в Египте. Северной Галлии и Иллирии (Шупсит). Также экстенсивно выращивались горох и бобовые, лук, капуста и другие овощи. Лен, как правило, шел на производство полотна. Специфической сельскохозяйственной культурой был папирус, удовлетворявший нужду в бумаге. Широко было распространено и виноградарство, которым занимались на всей территории вплоть до Северной Галлии. Вино было главным напитком представителей всех слоев населения Средиземноморья и, конечно же, аристократии повсеместно. Важное место занимали оливы, из которых изготовляли не только пищевой жир, применяемый в Средиземноморских странах, но также мыло и ламповое масло. Оливы возделывались на обширной территории, включая северные районы, где они могли произрастать, и пустынные зоны Африки и Сирии, в которых ныне оливковых рощ не существует или они были восстановлены лишь недавно. В V–VI веках возделывание олив достигло в отдельных регионах заметных успехов, особенно в сирийских пустынях. В добавление к этому культивировались разнообразные фруктовые и ореховые деревья, по большей части в областях, которые в настоящее время считаются засушливыми.

Крупный рогатый скот и козы, ослы, мулы и лошади, свиньи и домашняя птица разводились повсеместно. Крупный рогатый скот применялся главным образом как тягловая сила, часть коров содержалась для производства молока и сыра на заливных лугах. Их шкуры были главным источником для приготовления кожаных изделий. Козы ценились за даваемое ими молоко, мясо, шкуру и шерсть. Разведением овец занимались в основном для получения шерсти и молока, баранина употреблялась в пищу. Свиньи были основной мясной породой. Многие животные содержались на смешанных фермах, но некоторые районы специализировались на выведении отдельных пород. Свиньи в больших количествах разводились для римского рынка — например, в горах Южной Италии, на которых росли густые леса. Самые лучшие овцы выращивались на возвышенностях Испании, в центральных районах Малой Азии, в Северной Галлии и Юго-Восточной Италии. Астурийская, лаодикейская, тарен-тская и атребатская шерсть стоила очень дорого (соответственно 100, 150, 175 и 200 денариев за фунт против 50 денариев за «лучшую среднюю шерсть» и 25 за «другие виды шерсти»). Ослы и мулы использовались в качестве обычного транспортного средства, а лошадей*использовали в основном аристократы, их также поставляли для армии. Некоторые области, такие, как Испания и Каппадокия, славились своими скаковыми лошадьми. В пустынях Сирии и Африки занимались разведением верблюдов, которые в большинстве провинций империи, включая Галлию, использовались как вьючные животные.

Мы знаем очень мало о методах обработки почвы, есть данные только относительно Средиземноморья, о которых было написано сельскохозяйственное руководство того времени, принадлежащее перу Палладия. Судя по этой работе, тот период не изобиловал какими-либо техническими новшествами или отступлениями от практики, господствовавшей в республиканской и ранней империи. Для злаковых культур земля вспахивалась под пар через определенное количество лет (за исключением Египта, где ежегодные наводнения периодически удобряли почву). Впоследствии был введен трудоемкий способ сухого земледелия, основанный на частом вспахивании и разрыхлении, посредством чего размельчалась почва, удалялись сорняки и сохранялась влага.

Те скудные сведения, которыми мы располагаем относительно собираемых урожаев, ограничиваются информацией о пшенице, а это не так уж и много. В Египте на засевание одного арура (агица) земли уходила одна арта-ба (а^аЬа) пшеницы, и на заливных землях каждый год предполагалось собирать десятикратный урожай. В современной терминологии это составляет около 7 1/2 центнера с гектара. Эти цифры, конечно же, несравнимы с 20 центнерами, получаемыми в Египте сегодня при использовании высококачественных семян, удобрений и ежегодного орошения на фоне современных Сирии, Ирака и Туниса, где выращивается только 5–7 центнеров пшеницы; такой показатель намного выигрывает. Если мы проанализируем данные более раннего периода, а у нас, вероятно, есть такая возможность, поскольку условия и методы обработки земли были точно такими же, то со слов Цицерона можно заключить, что в Сицилии для засева почвы требовалось в два раза больше семян, а получаемый урожай превышал массу засеянных семян в 8 раз; Варрон констатирует, что в Этрурии конечный выход семян был в 10–15 раз больше количества засеянных семян. Такие цифры эквивалентны 11 центнерам с гектара для Сицилии (по сравнению с текущим периодом 10 1/2 центнера); и от 11 до 17 центнеров с гектара для Италии (ныне Италия получает в среднем 18 центнеров). Но необходимо помнить, что в античную эпоху ежегодно использовалась только половина земельных участков. Таким образом, в Египте собирали ежегодно с одного и того же участка больше пшеницы (7 1/2 центнера), чем в Сицилии (5 1/2 центнера).

Единственное, что мы можем сказать о виноградарстве, так это то, что данная отрасль была более прибыльной, чем возделывание пашни. С точки зрения налогообложения, 5 югеров виноградников приравнивались к 20 югерам самых лучших вспаханных земель. В Египте люди, арендующие виноградник, отдавали хозяину только третью или четвертую часть урожая, в то время как с пахотных земель — половину урожая. Один югер оливковой рощи оценивался в тех же самых цифрах, что и 5 югеров виноградников или 20 югеров лучших пахотных земель.

Сельское хозяйство, бесспорно, являлось главным промыслом населения Римской империи. Земельный налог, включая налог, взимаемый одеждой, распространяемый на сельскохозяйственные участки, инвентарь и сельское население, приносил, как представляется, доход в 20 раз больше, чем налог с торговли (chrysargyron), уплачиваемый купцами и ремесленниками. Из других-доходных статей налог на сенаторов (aurum follis oblaticium), налог на декурионов (aurum coronarium) и налог, уплачиваемый вместо предоставления новобранцев в армию (aurum tironi-cum), представляли собой добавочные подоходные налоги, налагаемые на различные группы землевладельцев; а ведомство императорских земель финансировалось за счет рент, почти полностью поступающих с сельскохозяйственных земельных участков. Таможенные пошлины, по всей видимости, не были основной доходной статьей годового бюджета, но во всяком случае распространялись на все сословия общества в одинаковой степени. Доходы сенаторов, аристократии и декурионов накапливались в основном за счет рент. Годовой доход городов составлялся, как правило, из этого же источника, а церквей — из рент и приношений, в качестве которых традиционно выступали первые плоды. Все эти ренты в подавляющем большинстве случаев взимались с сельскохозяйственных земель. В рентной ведомости римской церкви около 90 % доходов были платой с сельскохозяйственных наделов, и лишь немногим более 10 процентов — с недвижимости, бань, пекарен, складов и т. д. Большинство лиц, занимающихся профессиональной деятельностью, — гражданские служащие, адвокаты, врачи, духовенство — пополняли свой доход за счет рент, поступающих с земель, которыми они владели. Небольшими наделами обладали солдаты, многие купцы и ремесленники. Миллионы крестьян кормились с земли, на которой они жили.

Владение землей было распространенной формой собственности. Из египетских протоколов переписи населения и документов Равенны мы знаем, что беднейшие городские лавочники и ремесленники располагали одним или двумя наделами. Служители церкви зачастую, если не всегда, были землевладельцами. Они просили, но не получали освобождения от налогообложения для своих частных земель, и в нашем распоряжении имеются многочисленные личные записи из поместий; от завещания Велилия из Реймса до заявлений Августина, адресованных священникам и дьяконам, от которых он настоятельно требовал продажи своих земель. Одной из причин такого положения дел являлся закон о наследовании собственности лиц, не оставивших после себя завещания, и обычай составления завещаний людьми преклонного возраста, согласно которому все сыновья наследовали более или менее равную долю поместья (а также и дочери, даже если они уже получили приданое). Это означало, что когда один из братьев семьи, владеющей землями, уходил на гражданскую службу, в армию или начинал заниматься торговлей либо посвящался в духовный сан, причитающийся ему участок земли за ним сохранялся Другая причина заключалась в том, что земля была единственным постоянным источником капиталовложений, и лица, зарабатывавшие деньги своей профессией, торговлей или производством, покупали земельные участки. Спрос на землю среди состоятельных граждан существовал всегда.

По этой самой причине действительная модель частного землевладения была достаточно сложной. Большинство землевладельцев, начиная от самых крупных и заканчивая самыми мелкими, обладали несколькими участками, находящимися на разных территориях. Известные сенаторы имели поместья во многих провинциях. Мелания, принадлежавший к древней римской сенаторской аристократии, располагал землей в различных частях Италии, Сирии, Африки, Нумидии, Мавретании, Испании и Британии. Павлин из Пеллы, сенатор низшего ранга, имел поместья вблизи Бордо, а также во многих городах Ахеи, Старого и Нового Эпира. Римская церковь приобрела имения в провинциях Италия, Сицилия, Африка, Галлия и Далмация. Ведомство по поместьям Великой Константинопольской церкви имело свои отделения, во Фракии (Thrace), Азии, Понтике и на Востоке (Oriens), включая Египет. На счету церкви Милана и Равенны были земли в Сицилии. Города также иногда обладали поместьями, находящимися за пределами их территории. Никея, например, владела землями на территории Апонеи. Мелкие землевладельцы, как например, декурионы, были хозяевами многих ферм: Тациан из Тралл имел четырнадцать, а его младшие коллеги Крициас (Critias) и Латрон соответственно семь и четыре — и не все из них располагались на территории города. Даже самые обедневшие землевладельцы зачастую обладали несколькими наделами: мы знаем о Гермополитане, у которого их было три, причем каждый арендовался отдельным лицом, а в целом они составляли 9 аруров (6 акров).

Основной, хотя далеко не стабильной, единицей собственности за Западе выступало поместье, или fundus, обычно называемое в честь какого-нибудь давнего его владельца, например Корнедианское поместье, (Fundus Cornetianus), Клодианское поместье (Fundus Claudianus) и т. д. Как правило, оно делилось на домашнюю ферму и бесчисленное количество арендуемых земель (colonicae). Нам известны два поместья в Падуе (Padua), одно из которых разделялось на 9 наделов (рента в общей сумме составляла 38 1/2 со-лида), а другое — на десять (более 40 солидов). Естественно, что поместья были разными по размеру, но рентная стоимость в 40–60 солидов считалась незначительной в Италии. Они могли подразделяться на более мелкие части, мы знаем о многих землевладельцах, в распоряжении которых была половина, треть или даже 1/8 поместья. С другой стороны, их группировали в участки (тассае) с рентной платой, доходящей до 300–600 солидов, а иногда гораздо больше. У нас есть сведения об одном участке (massae), охватывавшем более 30 поместий, и другом, рентная плата за который равнялась 1650 солидам. Участки не обязательно представляли собой цельные объединения земель, но крупные землевладельцы предпочитали удерживать за собой обширные объединения, так как они не стремились делить землю между своими наследниками, а проводили политику укрупнения своих имений, осуществлявшуюся в течение нескольких поколений. Аппионы, семья нуворишей, владели большой земельной собственностью в Египте, но она включала в себя лишь небольшие фермы и маленькие наделы, принадлежавшие свободным крестьянским землевладельцам. Мелания располагал значительным участком земли; говорят, что один участок (massa) состоял из 62 деревушек.

Землевладельцы управляли своими землями различными способами. Семья Аппионов, возможно, была исключением, так как предоставляла свои участки в виде небольших наделов непосредственно рабочим-арендаторам. Они нанимали целую группу агентов, которые собирали рентную плату, выплачиваемую золотом, зерном и вином, строили резервуары, поддерживали в рабочем состоянии каналы, распределяли устройство для полива между арендаторами, сажали виноградники и таким образом получали поместья. Во главе их стоял «заместитель владельца», ниже находились «администраторы», руководившие, в свою очередь, «надсмотрщиками». «Надсмотрщиком» обычно был бедняк, который курировал одну-две деревушки и располагающиеся в этом же месте крестьянские наделы. До нас дошло соглашение с одним дьяконом, Сереном, которому платили 2 солида и 24 artabae пшеницы (оценивающейся в 2 1 /2 солида) ежегодно. Но, очевидно, это соглашение было заключено больше для престижа, поскольку за один год своей службы он заплатил 12 солидов.

Большинство зажиточных землевладельцев было намного пассивнее. Они принимали на службу агентов различных рангов (proocuratores и actores), но сдавали свои поместья большими участками старшим арендаторам или подряДчикам (conductores) обычно на короткий срок. Эти подрядчики (conductores) взимали рентную плату с рабочих-арендаторов (coloni). Так, Лауриций, бывший главный придворный евнух (praepositus sacri cubiculi) Гонория, имел в качестве старшего агента трибуна Пирра и нескольких рядовых агентов (actores) в Сицилии, но сдавал свою землю, состоящую из трех участков (с рентной платой в 445, 500 и 765 солидов), поместья (с рентной платой 147 солидов) и части еще одного поместья (52 солидов) пятерым подрядчикам. Римская церковь использовала аналогичную систему, но ее подрядчики (conductores), по-видимому, были служащими, низшими до рангу. Во главе каждого родового имения, которое обычно охватывало земли в одной провинции, стоял районный управляющий папскими поместьями (rector), как правило, имевший духовный сан дьякона или поддьякона, либо бывший охранник правопорядка (defensor), или нотариус римской церкви. Под его началом находились агенты поместий (actores или actionarii), в подчинении которых были подрядчики (conductores). В Сицилии насчитывалось 400 подрядчиков, которые обслуживали два родовых имения в районе Сиракуз и Палермо.

Частные агенты (procurators) и агенты (actores) поместий были главным образом рабами владельца, и, как это ни странно, подрядчики иногда тоже были рабами. Но землевладельцы предпочитали, как правило, нанимать местных жителей с состоянием и положением, которые оказались бы способными противостоять правительству. На подобных должностях мы можем обнаружить епископов, причем церковь не одобряла такую практику, а также военнослужащих и гражданских служащих высших рангов, самовольно отлучившихся из своих полков и ведомств. Правительство возражало против этой практики, так как агенты, задействованные на подобных постах, использовали свои юридические привилегии для избежания уплаты налогов с поместий, которыми они управляли.

Некоторые частные владельцы сдавали имения в долгосрочную аренду как пожизненную, т. е. до смерти владельца, так и рассчитанную на несколько поколений или навечно. При этом устанавливалась определенная рентная плата с обязательством орошения земель, которые первоначально, как правило, находились в запущенном состоянии. Такие аренды могли быть переданы по наследству, оформлены как завещания или проданы. Подобная практика была довольно редким явлением среди частных землевладельцев, но обычной среди корпоративных владельцев, желавших избежать затруднения административного порядка, возможных потерь, и получить надежный доход. Практика долгосрочной и вечной аренд стала стандартной формой управления императорскими землями и весьма обычной для церковных владений. В IV–V вв. императоры налагали различные ограничения на церковные аренды этого типа, которые иногда превращались в фактическое отчуждение земель посредством сокращения срока аренды до 20 лет или жизни трех поколений (первоначальных арендаторов, их детей и внуков), либо настаивая на том, чтобы рентная плата была непомерно высокой.

Положение свободных арендаторов, прикрепленных к своим землям, или рабов описывалось в предыдущей главе. В разгар сбора урожая на полях и виноградниках большинство фермеров нанимало дополнительных временных рабочих. Этими рабочими могли быть жители городов, а в Египте подобную работу выполняли монахи и отшельники, которые таким образом зарабатывали достаточно денег, чтобы прожить до следующего сезона. В некоторых поместьях для обработки домашней фермы для арендаторов вводилась регулярная недельная повинность. Но такая практика, судя по всему, была редкой.

Едва ли можно сомневаться в том, что с середины III века, если не раньше, и вплоть до конца VI века наблюдалось значительное и прогрессирующее сокращение площади возделываемых земель. Главным доказательством этого служит императорское законодательство относительно пустынных земель. Правительство часто использовало такие земли для расселения ветеранов, пленных варваров или иммигрантов. Но первоначальная цель все-таки носила фискальный характер. Таким способом правительство стремилось сохранить земельный налог, и было найдено множество средств для достижения поставленной цели. Иногда посредством ремиссий, или сокращения налога, правительство пыталось заставить старых или новых владельцев снова начать культивировать почву или, если дело касалось императорских земель, даровало арендатору более высокий титул, дававший право на льготный налог. Оно предпринимало попытки вынудить владельцев смешанных земель, часть из которых была прибыльной, а часть пустынной, платить налоги за пустующие участки из прибыли, получаемой с более благополучных ферм. Оно пошло еще дальше и закрепило заброшенные земли за владельцами плодородных участков либо за деревней или городом, принуждая их платить налог и возделывать землю, или находить арендаторов, которые выполняли бы эту работу. Финансовая ответственность могла быть возложена на город, а дополнительный налог — на землевладельцев, чтобы покрыть дефицит, вызванный пустующими землями на данной территории. Только в самых исключительных случаях правительство списывало пустынные участки.

На императорских землях административная проблема решалась быстро. Истощенные земли сдавались в долгосрочную или вечную аренду с начальной ремиссией рентной платы. Правительство позаботилось о том, чтобы при оформлении аренды происходило комбинирование прибыльных и неприбыльных земель и чтобы арендаторы худших земель обладали личными плодородными участками. Проблема усложнялась относительно частных земельных наделов, и это было связано с правами владельцев. Их поощряли на возобновление аренды путем аннулирования задолженностей и временного сокращения налога. Если им этого не удавалось, участки продавались на аукционе или сдавались на аналогичных условиях. Но первоначальному владельцу часто разрешалось через короткий промежуток времени (обычно 2 года) снова предъявлять претензии на свою землю при условии, что он компенсирует новому владельцу средства, затраченные на улучшение состояния земли. Если желающих арендаторов не находилось, пустующие земли распределялись в обязательном порядке.

Распределение основывалось на двух основных принципах. Владелец (или наследник) объединенных участков вынужден был взять на себя обязательство по оплате налога на все земли, как хорошие, так и плохие. Он мог требовать переоценки налогообложения, производимой ревизором (paгaequatoг), который балансировал убытки на неплодородных участках прибылью с плодородных. Этот принцип распространялся на любые объединенные земельные участки, которые хоть однажды находились в общем владении. Здесь уместно сослаться на пример, приводимый в эдикте Демосфена, преторианского префекта Востока в 521–529 гг. А, продав одно поместье постороннему лицу X, передал другое поместье своим наследникам В, Си Б. Б позднее продал часть своей доли второму постороннему лицу У, который впоследствии прекратил выплачивать рентную плату. На кого падает выплата налогов этого поместья? Во-первых, на Б, продавца; затем на его сонаследников В и С и, наконец, на X, покупателя поместья, однажды находившегося во владении А. Подобная форма распределения известна как еяг/юл? $/ио$о9ксо'й. Во-вторых, пустынные земли могли быть закреплены, особенно при paгaequatio — городской территории, за любым находящимся в этом же самом фискальном регионе владельцем. Это было известно как. Третий принцип, имевший менее важное значение, заключался в том, что любой землевладелец, который принимает сбежавших рабов (а при Юстиниане и арендаторов) с пустынных поместий или даже ходатайствует за рабов, оставленных в пустынном поместье, должен был взять на себя ответственность за налоги этого поместья.

В нашем распоряжении имеются отдельные цифры, которые дают ключ к пониманию важности данной проблемы.

Юлиан отдал в ведение совета Антиохии три тысячи югеров невозделываемой земли без налогообложения. Поскольку общая площадь антиохийских земель не могла быть менее 60 000 югеров, пропорция пустынных земель составила менее 5 %. При Валенте 6736 1/2 югера конфискованных гражданских поместий провинции Азия находились в хорошем состоянии, а 703 югера, менее чем 10 % — «опустелые, в плохом состоянии и неплодородные земли». В 395 году Гонорий списал 528 042 югера земли в провинции Кампания. Это составило около 10 %. В проконсульской Африке и Би-зацене в 422 году аналогичные показатели были еще более тревожными. Из императорских земель первой провинции 5700 сепЬипае, 144 1/2 югера, были пустующими и 9002 сепйшае 141 югер находились в хорошем состоянии в то время, как для последней такие данные составляли соответственно 7516 сепйтае, 31/2 югера и 7560 сепЬтае, 189 югеров, т. е. треть земли в проконсульской Африке и половина земли в Византии не вспахивались. В 451 году Ва-лентиниан III предоставил бежавшим из Африки и Бизаце-ны землевладельцам 13000 сепЬшае пустующей в Нумидии земли. Наконец, в 451 году из 62000 югеров земли сирийского города Кир налог золотом выплачивался только за 15000 югеров, а шестая часть (2500 югеров) земли пустовала.

Анализируя причину рассматриваемого феномена, необходимо помнить, что основная масса земли не только продолжала возделываться, но и облагаться непомерным налогом, превышавшим в VI веке третью часть валового продукта, а в большинстве случаев являлось также рентной платой, включавшей и превышавшей налог. В это время многие землевладельцы все еще получали со своих поместий огромную рентную плату и земля продолжала пользоваться спросом, о чем свидетельствуют ежегодные прошения на владение императорскими участками и постоянное принуждение к покупке или оформлению долгосрочной аренды церковных земель.

Предполагается, что главной причиной послужило истощение почвы. Это объясняется многими отдельными случаями, когда испытывавшие затруднения фермеры оказывались не способными справиться со сложными методами возделывания земли, которые приходилось применять в Средиземноморье, и пренебрегали вспахиванием участков под пар. Такие земли, однако, могли быть снова восстановлены до нормального состояния, и показательно, что землевладельцы склонялись к востребованию своих участков обратно, когда те улучшались новыми владельцами, купившими или получившими их от императора. Бывшие собственники зачастую вновь заявляли о своих правах даже на землю, дарованную ветеранам. Более того, истощение почвы не дает полного объяснения. Так, в Египте, например, пустующие земли не были характерным явлением, поскольку удобрение почвы осуществлялось ежегодно за счет наводнений. Фактически нет доказательств того, что процесс обеднения почвы представлял собой прогрессирующее и постоянное явление.

Часть убытков может быть списана за счет эрозии почвы, которая на большинстве средиземноморских земель к тому моменту приняла довольно внушительные размеры. Леса, покрывавшие некогда горы, были вырублены, и размещенные здесь пастбища, особенно для коз, исключали возможность их нового роста. В результате почвы в горных районах вымывались. Не пересыхавшие летом ручьи превратились в стремительные потоки, затоплявшие и вымывавшие плодородную почву долин. Древние римляне валили строевой лес с явным безрассудством, используя его для покрытия домов и строительства кораблей. Молодая поросль применялась как отопительный материал в больших количествах, потребляемых тысячами бань, или поедалась козами. Тем не менее кажется невероятным, чтобы эрозия к VI веку охватила большие территории. Очевидно, что ныне безлесные районы в то время все еще были покрыты непроходимыми лесами несмотря на то, что церкви базиликальной формы, на строительство которых требовались длинные брусья для обшивания крыш, возводились и в IV, и в V, и VI веках. Местами такой лес вырубался, должно быть, и в самих городах, поскольку цена за транспортировку больших партий лесоматериала была чрезвычайно высокой. К тому же археологические находки свидетельствуют, что многие районы, в настоящее время пустующие, в VI веке были густо населены. Нетипичным в отношении эрозии почв является Афонский полуостров, где строительные леса вырубались умеренно, а все животные, включая коз, были выселены около 900 года н. э. Он являет собой полный контраст с остальной частью Греции, будучи густо засаженным лесами, защищающими плодородный слой земли на холмах.

Другим возможным объяснением может служить ослабление безопасности. Конечно, это повлияло в основном на северные пограничные провинции, протянувшиеся вдоль Рейна и Дуная, в которых постоянно нападавшие варвары отнимали собранный урожай, убивали или уводили с собой крупный рогатый скот и другую живность. Многие фермеры, если их не убивали и не превращали в рабов, должно быть, полностью разорялись, и пустующие земли были достаточно распространены в пограничных районах.

Аналогичная ситуация преобладала и на некоторых пограничных территориях, протянувшихся вдоль пустынь, где бедуины — мавры, блемы и сарацины становились более агрессивными и не поддавались контролю, а также в отдельных внутренних зонах, где процветал разбой. В IV и V вв. исаврианцы периодически совершали набеги на восточные районы Малой Азии и Северную Сирию до тех пор, пока Анастасий окончательно не подавил их.

В качестве еще одного объяснения, которое неоднократно приводилось, можно назвать выхолащивание рабочей силы, что при отсутствии какой-либо статистики очень трудно доказать или опровергнуть. При Марке Аврелии разразилась великая чума, время от времени дававшая о себе знать вплоть до середины второй половины третьего столетия. Последующие упоминания о большой эпидемии относятся к 542 году, когда империю охватила бубонная чума, периодически вспыхивавшая на протяжении 30 лет. Без сомнения, именно она, как заявляет Прокопий, привела к запущенности многих поместий, в которых ощущалась нехватка земледельцев. Но нельзя сказать, что проблема людских ресурсов в некотором отношении была актуальной до правления Юстиниана. Большая эпидемия чумы, случившаяся во время правления Марка Аврелия, породила аналогичный кризис. Он был вынужден переселить большое количество пленных варваров на неплодородные земли, и Пертинакс (193 год н. э.) оказался первым императором, который издал законы относительно таких земель.

Очевидно, что численность сельского населения постоянно сокращалась и сельскохозяйственный труд оставался в дефиците. Имеющиеся в нашем распоряжении данные — а они весьма недостаточные и сомнительные — дают возможность полагать, что в различных поместьях западных районов Малой Азии, в которых сохранились записи цензов, рабов и арендаторов участков, в IV веке насчитывалось менее половины от необходимого количества, рекомендуемого сельскохозяйственными экспертами II века до н. э. и I в. н. э., Катоном и Колумеллой. Землевладельцы, не желали поставлять новобранцев для армии, предпочитая платить 25 солидов за арендаторов (это было больше, чем стоил неквалифицированный раб). Невзирая на наказания, они предоставляли убежище беглым рабам и арендаторам, а также рудокопам и городским рабочим. Из поместий в город ни один работник не убегал, скорее всего ситуация была прямо противоположной. Однако существует очень мало оснований считать, что недостаток рабочих рук, следствием которого явилась заброшенность имений, проявился не раньше начала правления Юстиниана. В одном законе предусматривается, что новый владелец или арендатор, принявший в свою собственность ферму далеко не лучшего качества, имеет право увеличить численность работников за счет рабов. С другой стороны, отдельные законы разъясняют, что если владелец покидает поместье, то он должен оставить в нем своих рабов или арендаторов.

Современники Лактанция и представители последующих эпох видели причину опустошения земель в высоком налогообложении, и обнаруживающиеся данные подтверждают эту точку зрения. Ко времени правления Юстиниана уровень налога на возделываемый земельный участок равнялся 7 2/3 карата за агига, обычная рентная плата за землю посредственного качества составляла около 12 каратов, но за худшие участки плата была меньше. В этот же период в Италии из общей суммы рентного дохода, составлявшей 2171 1/2 солида, 1239 солидов (57 %) шли на погашение налогов. Эти цифры приводятся по церковным поместьям, не оплачивавшим дополнительные сборы. Обычный уровень налогообложения, должно быть, превышал данный показатель. Это означает, что с ростом земельного налога все больше и больше земель, рента за которые была ниже средней, переставали приносить какой-либо доход своим владельцам, в результате чего они терпели большие убытки и покидали земли, обычно перебрасывая рабочую силу на более прибыльные фермы.

Можно заметить, что покинутые земли почти всегда представляли собой фермы, сданные в аренду. Крестьяне очень редко оставляли свои свободные наделы, а если такое происходило, то обусловливалось особыми причинами. Три уцелевших жителя египетской деревушки Фиодельфия в 332 году жаловались, что другие жители — 22 человека перешли к соседним землевладельцам. Но это было вызвано тем фактом, что Фиодельфия зависела от канала, вода из которого в течение двух лет перехватывалась жителями других деревень, расположенных в округе. А вот более серьезный случай с другой египетской деревушкой под названием Каранис, имевший место в 340 году. «Отец, обвиняемых… возделывал земли хорошо, извлекал из них прибыль и в то же время платил императорскому казначейству налоги. И отец обвиняемых умер, оставив в качестве наследниц своих дочерей, т. е. обвиняемых, а они, оказавшись не способными справляться с налогами, которыми облагалась данная земля, сбежали»1. По всей видимости, дочерям необходимо было сдать участок в аренду.

Если в процессе оставления земель налоги оказывались главным фактором, то весьма немаловажную роль играло то, соразмерно ли они облагались этими налогами. В различных провинциях оценка участков была неточной. В Сирии, например, земля оценивалась в соответствии с ее использованием и качеством. В Египте и Азии — только в зависимости от применения — под посевы или пастбища, оливковые рощи или виноградники — без учета показателей ее качества. В Южной Италии и Африке размер налогов устанавливался исходя из площади участка-, причем его назначение и качество в расчет не принимались. Малорентабельные земли, таким образом, облагались в Африке таким же непомерным налогом, как и плодородные. Вероятно, что по этой причине большой процент земель в Нумидии, проконсульской Африке, Бизацене оказался в заброшенном состоянии, поскольку большая часть земли в Тунисе не отличалась плодородием. Другими способствующими факторами, возможно, были начинавшаяся эрозия, набеги мавров и бунты донатистских крестьян.

В среднем убытки в этом регионе, как представляется, составляли 10–15 %. Основная их часть приходилась на конечный выход продукции, т. к. покинутые земли были малорентабельными. Это был серьезный урон, но не катастрофический.

ГЛАВА ХХІІІ. ТОРГОВЛЯ И ПРОМЫШЛЕННОСТЬ

Библиография

См. гл. XXI моей книги Later Roman Empire (Оксфорд, 1964).

Основные первоисточники: Ediet on prices Диоклетиана, p законах — Cod. Theod. XIII, v-ix, Cod. Just. XI. i-v (navi-cularii), Cod. Theod. VIII. v, vi. Cod. Just. XII, Li, Lii (cursus publiais), Cod. Theod. X, XIX, XX, XII, Cod. Just. X. VI–IX (шахты и фабрики).

Внешняя торговля занимала в империи не такое уж важное место. Из северных варварских регионов практически ничего не импортировалось, за исключением рабов; баланс, возможно, сохранялся за счет экспорта промышленных товаров. Из Армении, Персии и с Кавказа поступали дорогостоящие рабы, евнухи. Другими основными импортируемыми товарами были высококачественные предметы роскоши, доставляемые с востока либо по морю, либо караванами, проходящими по Ближней Азии: ладан из Йемена, перец из Малабара, различные специи, духи и прежде всего шелк из Китая. Контроль над морской торговлей осуществляли александрийские и арабские грузоотправители. Товары, доставляемые из стран, до которых можно было добраться по суше, продавались на персидской границе, их цена значительно увеличивалась за счет многочисленных пошлин, уплачиваемых по пути следования. После попыток Юстиниана установить дружеские отношения с королевствами аксумитов и химиаритов, контролировавших южную оконечность Красного моря, оказалось возможным снаряжение морских судов в Индию и на Цейлон для закупки шелка. За этот товар, по всей видимости, платили золотыми монетами, но утечка имперской валюты была несущественной. Напротив, начиная с IV века объем находящегося в обращении золота, как кажется, возрос за счет обесценивания денежных запасов.

Внешняя торговля облагалась большой пошлиной (12,5 %) и строго контролировалась. Она позволялась только в нескольких имеющих на то разрешение местах: Клисме (Суэц) или Иотабе (в Акабском заливе) — для морской торговли с восточными странами, Гиероне на Босфоре для путей, проходящих через Черное море, Насибисе, позднее Каллинике — для сухопутной торговли с Персией, а также в двух-трех городах на Дунае. Здесь правительственные инспектора препятствовали вывозу определенных товаров, таких как железо, бронза, оружие, экспорт которых в целях безопасности был запрещен, и приобретали импортируемые товары, главным образом шелк, на который государство владело монополией.

Условия для внутренней торговли в некоторых отношениях были вполне благоприятными. Римская империя представляла собой громадный рынок, пошлины на котором были незначительными (2–2,5 %), а деньги текли рекой, поскольку золотые монеты были стабильной валютой и отличались превосходным качеством. Состояние мелких разменных монет было плачевным до периода правления Анастасия, но с их помощью осуществлялись мелкие сделки. В Средиземноморье пиратство находилось под контролем и не оказывало серьезного воздействия на морскую торговлю даже в V веке, когда вандалы начали предпринимать набеги с территории Африки. В отдельных сухопутных районах, таких как восточные окраины Малой Азии и Северная Сирия, наблюдались постоянные разбои со стороны исаврианцев, но опять-таки не в таких масштабах, чтобы препятствовать коммерции. Дороги и мосты, каналы и гавани поддерживались в хорошем состоянии.

Однако некоторые факторы все же ограничивали торговлю. Во-первых, сухопутные средства передвижения не отличались быстротой и стоили очень дорого, морские корабли были неустойчивыми, а плавание на них рискованным. Во-вторых, единственный самый крупный покупатель, государство, по существу не прибегало к услугам частных торговцев, приобретая большинство разнообразных товаров — пищевые продукты и одежду для армий, гражданских и других служащих, вооружение и лошадей для армии, тягловых животных для укрепленных районов, строительный лес и камень для общественных работ — посредством налога, выплачиваемого натурой или иногда самостоятельно производя некоторые виды товаров на собственных фабриках. Для перевозки закупленных товаров использовались государственные корабли и повозки. Их распределением занималась администрация. В-третьих, рынок, и это, возможно, было самым главным фактором, был очень ограниченным, поскольку крестьянство, представлявшее собой большую часть населения, производило собственные продукты. Но их излишки были настолько малы, что этого хватало только на приобретение самых дешевых товаров местных ремесленников.

Обычными сухопутными передвижными средствами были вьючные ослы и верблюды. Для более тяжелых поклаж использовались повозки, запряженные волами. Средняя скорость осла или верблюда составляет 3 мили в час, а вола — около 2 милей в час. До нас дошли точные данные диоклетиановского тарифа расходов на передвижение: перевозка груза на осле оценивалась в 4 динария. 8 динариев стоил верблюд, способный выдержать 600 фунтов груза, и 20 динариев — повозка с грузом в 1200 фунтов. Из этих расценок можно сделать вывод, что цена пшеницы увеличивалась в два раза, если она перевозилась на расстояние 300 миль повозкой или на расстояние 375 миль верблюдом. Издержки с товаров, переправляемых морем, были значительно меньше; особенно это касалось товаров из дальних стран. Доставка одного тобшэ товара из Александрии в Рим, расстояние между которыми составляет около 1250 миль, стоила 16 денариев, из Сирии в Лузитанию — 26 денариев. Таким образом, перевозить пшеницу с одного конца империи в другой оказывалось гораздо дешевле морем, чем везти ее 75 миль повозкой.

При таких обстоятельствах важное значение приобретали межостровные водные транспортные средства. Именно поэтому преобладающую роль играли такие порты, как Арль, Марсель, Эфес и Александрия, расположенные в устье рек или рядом с речными системами. Основным доводом в пользу Египта, как главного поставщика зерна, выступал тот факт, что в нем фактически не было населенных пунктов, которые бы находились на расстоянии более 10 миль от Нила или какого-либо другого навигационного канала. В Африке также большинство поместий, где выращивалось зерно, располагалось в зоне легкой досягаемости моря или судоходной реки Баграда. Размещение границ вдоль Рейна и Дуная имело целью создание мощного тыла. В IV веке рейнская армия получала продовольствие в основном по морю из Британии; в VI веке армия Нижнего Дуная обеспечивалась через приморские провинции Фария, Кипр и Эгейские острова. Верхнедунайские армии являлись большой проблемой, т. к. создавали дополнительную нагрузку для транспортировочной системы.

По приблизительному подсчету можно сказать, что доставка зерна телегой осуществлялась бесплатно на расстояние до 50 миль. Когда в Антиохии разразился голод, для перевозки хлеба из находящихся в 100 милях Гиерополя и из немногим более 50 миль Халкиды Юлиан вынужден был прибегнуть к услугам сиггзиэ риБНсиэ. В Каппадокийской Кесарии, как об этом повествует Григорий Нази-анзин, голод принял катастрофические размеры, «прибрежные города выдерживали это стихийное бедствие без дополнительных трудностей, поскольку они обладали собственными запасами и получали продукты по морю. У нас же, жителей внутренних районов, излишки прибыли не приносили, а дефицит представлял собой хроническое явление. Поэтому мы не имели возможности снимать замки с наших складов и ввозить то, чего нам самим не хватало». Торговля зерном не окупала затрат, хотя в больших городах обычная цена зерна была значительно выше. В Антиохии за один тосііиз Юлиан установил плату 15 со-лидов на фоне средней цены, равнявшейся 30 солидов. Следовательно, правительство субсидировало поставки зерна в крупные города.

Перевозка грузов морскими кораблями требовала значительно меньших затрат, хотя у этого вида транспорта были свои недостатки. Судоходный сезон ограничивался шестью месяцами в году — пауісиїагіі не отправлялись в плавание в период с 10 октября по 31 марта. Эти даты, отмеченные в кодексе, свидетельствуют, что зимой риск морских путешествий из Италии в Африку оказывался слишком большим даже для императорских курьеров. Древние римляне не умели правильно использовать силу ветра; их корабли в течение долгого времени могли задерживать не только штили и бури, но и ветры, дующие навстречу. При благоприятных обстоятельствах путешествия могли проходить очень быстро: из Нарбонны в Карфаген — за 5 дней, из Аскалона в Фессалонику за 12–13 дней и столько же в обратном направлении. Плавание из Константинополя в Газу занимало 10 дней, но 20 дней требовалось, чтобы попасть в Константинополь из Газы. Из Александрии в Марсель можно было побраться за 30 дней. Но иногда суда вынуждены были простаивать из-за плохой погоды.

Большая часть кораблей были малогабаритными и не совсем приспособленными для морских плаваний. Самый большой отмеченный в источниках корабль вмещал на борт 50 000 шосНиэ (около 330 тонн груза), другой корабль с грузоподъемностью 350 000 modius также считался исключительным. Средняя грузоподъемность судов, специализирующихся на перевозке зерна, составляла 10000 — 20000 modius (60—130 тонн). Распространены были и маленькие суда, рассчитанные на 2000 modius груза (15 тонн). Они могли фрахтоваться правительством для транспортировки зерна. Кораблекрушения происходили достаточно часто, даже летом. Многие указы и законы предписывали, что понесенные в этом случае убытки должны возмещаться в одинаковой степени всеми navicularii. Грузы также зачастую страдали от морской воды. При таком положении дел ничего не оставалось, как сбрасывать их за борт и впоследствии покрывать убытки, за которые опять-таки несли ответственность все судовладельцы.

При помощи navicularii правительство не только осуществляло по морю перевозки пшеницы из Африки в Рим и из Египта в Константинополь, но и поставки для армии. Как говорилось ранее, отдельные зажиточные землевладельцы в обмен на уменьшение земельного налога, освобождение от обязанностей курий и другие разнообразные привилегии занимались строительством кораблей и поддержанием их в рабочем состоянии. Им платили фрахт, составлявший половину от коммерческой стоимости груза, и ожидалось, что за счет этого они покроют дефицит налогов с их земель. О внутреннем водном транспорте мы знаем значительно меньше. Известно, что на Тибре для перевозки зерна из Остии в Рим и сбора топлива для римских бань государство курировало цеха барочников. Существовала также государственная лодочная служба на реке По, занимавшаяся рейсами из Павии в Равенну. На Ниле функционировала смешанная служба правительственных муниципальных и частных судов, организованная государством.

Для перевозок грузов по суше под руководством государства действовала тщательно разработанная и всесторонняя служба императорской почты (cursus publiais). Она состояла из cursus velox,обеспеченной верховыми и вьючными лошадьми, легкими повозками, запряженными тремя Мулами и четырехколесными повозками с 8 — 10 мулами, и cursus claburalis — имевшей в своем распоряжении повозки с двумя парами волов для тяжелых грузов. Cursus velox предоставляла передвижные средства главным образом для императорских курьеров и других должностных лиц, которые совершали поездки по общественным делам, а также занималась транспортировкой легких и ценных грузов, таких как золото, серебро, изысканные ткани и, например, библии, доставляемые Евсевием, епископом Кесарии, и предназначавшиеся для константинопольских церквей. Cursus clabularis имела дело с перевозкой продуктов питания, одежды, оружия, строительного леса, материалов и имущества дислоцируемых в другой район войск.

Почтовая служба включала большие и малые mansio-nes и mutationes, размещавшиеся с интервалом в 10–12 миль вдоль главных дорог. По пути следования из Бордо через Северную Италию в Константинополь насчитывалось 208 таких пунктов, а из Халкидона в Иерусалим — 1–2. Почтовая служба также устанавливала сообщение и с отдаленными регионами, такими, как например, Сардиния. В каждом пункте содержалось необходимое количество животных — по распоряжению Прокопия в конюшнях должно было быть до 40 лошадей, — но это, вероятно, касалось только главных дорог, — повозок и телег, ветеринарных врачей, мастеров по колесам и конюхов (последних насчитывалось по одному на каждую тройку лошадей). Все эти служащие представляли собой наследственных государственных рабов, которых снабжали продовольствием и одеждой. Здания поддерживались за счет налогов, взимаемых правителями провинций. Лошадей для конюшен получали благодаря налогу натурой (средний срок пригодности животных составил 4 года, таким образом, четвертая часть общего количества ежегодно заменялась новыми). В исключительных случаях временно реквизировались лошади живущих по соседству землевладельцев. Корм для скота поставлялся как налог, выплачиваемый натурой, которым облагались местные жители. Во главе каждой станции, а иногда нескольких станций стоял управляющий (manceps), который был декурионом или вышедшим в отставку должностным лицом. Он занимал эту ДОЛЖНОСТЬ В течение ПЯТИ лет. Curiosi,OAHH или два в каждой провинции, набирались из числа императорских курьеров (agentes in rebus). Они следили за тем, чтобы транспортные средства не использовались для посторонних целей частными лицами. Право на почтовые услуги подтверждалось соответствующим сертификатом (еуесИо-пе$) — для быстрой почты, ^асЫпае — для почты, которая доставлялась на повозках. Эти сертификаты подписывались преторианскими префектами и старшими служащими ведомств, и в ограниченных количествах, с неохотой, раздавались другим должностным лицам, вплоть до правителей провинций, имевших только два сертификата: один для связи с центральными властями, другой — для местного назначения. Подобные сертификаты, но пустые выдавались частным лицам, особенно епископам, присутствующим на заседаниях в советах, и сенаторам, поскольку их агенты закупали лошадей и диких животных для публичных игр. Почтовая служба, по крайней мере в некоторых областях, оказывалась сильно перегруженной. До нас дошли многочисленные инструкции относительно максимального количества лошадей, повозок и телег, которые могли предоставляться почтовыми пунктами в любой день, а также максимальной нагрузки (30 фунтов для наездника, 200 фунтов для двуколки, 1000 фунтов для четырехколесной телеги, 1500 фунтов для повозки с волами). Услуги службы стоили чрезвычайно дорого, и экономные императоры сокращали количество почтовых пунктов. Юлиан отменил быструю почту в Сардинии, Лев — повозочную почту на всей территории восточных провинций и прибег к помощи частных возчиков. Иоанн Каппадокийский аннулировал обе службы в больших регионах, таких, как Азия. Согласно Прокопию и Иоанну Лиду, землевладельцы этого диоцеза, которые основную массу налогов выплачивали фуражом, после такой меры начали разоряться, так как они лишились возможности реализовывать свой урожай. Это позволяет понять, что ячмень, как правило, использовался как корм для лошадей почтовой службы.

Государство производило все виды вооружения, необходимого армии. В его владении находилось около 40 фабрик (1аЬпсае), включая кузницы, изготовлявшие декоративное оружие для офицеров (ЬагЬапсагп). На государственных полотняных фабриках (ЫпурЫа), заводах по переработке шерсти ^упаеша) и в красильных мастерских (ЬарЫа) изготовлялась одежда, удовлетворявшая нужны армии и гражданских служащих. В западных провинциях действовали 2 полотняные фабрики, 14 фабрик по переработке шерсти и девять красильных мастерских. Для восточных провинций подобными данными мы не располагаем. Фабрики первоначально находились под общим управлением преторианских префектов, с конца IV века — старших чиновников ведомств; другие фабрики управлялись главным чиновником финансового ведомства (comes sacrarum largi-tionum). Каждая из них имела своего собственного управляющего, штат же их укомплектовывался группами наследственных рабочих, которые получали пайки, солдатами, занимавшими технические должности, и общественными рабами. Ожидалось, что каждая фабрика ежегодно будет производить определенное количество товара, а сырье обеспечивалось правительством за счет налогов, выплачиваемых натурой. Снабжение оружейных фабрик углем осуществлялось землевладельцами, и эта услуга была принудительной. Красильные мастерские выпускали пурпурную краску, получаемую из мурексов. Фабрики были довольно крупными. Говорят, что оружейные рабочие Адрианополя и Каппадокийской Кесарии составляли основную часть городского населения. То же самое можно сказать о рабочих кесарийских фабрик; перерабатывающих шерсть, а также служащих монетного двора в Кивике.

Государство располагало также собственными карьерами. На Востоке были известны разработки мрамора Про-коннеса (остров в Мраморном море), Александрии Троянской и Доцимии (во Фригии), на которых время от времени трудились заключенные. На других карьерах использовался принудительный бесплатный труд (sordidum munus). Правительство имело и много шахт, и взимало налоги, выплачиваемые золотом, серебром, медью и железом с владельцев частных шахт.

В IV веке правительство реквизировало и распределяло большинство необходимых товаров: пищевые продукты, большую часть униформы — для армии и гражданских служащих (включая промышленные отрасли, упомянутые выше), строительный лес и известь — для общественных работ, не говоря уже о ремесленниках и чернорабочих.

В конце IV века оно начало заменять выдачу продовольственных пайков и одежды деньгами (т. е. золотом), но этим самым предоставило более широкое поле деятельности для частной торговли, обеспечивавшей солдат и гражданских должностных лиц необходимыми товарами. Но большинство армейских полков продолжало получать пайки, которые в обязательном порядке закупались у налогоплательщиков, получавших за это скидку при погашении налога, выплачиваемого золотом, а иногда и у купцов; либо поставлялись за счет налогообложения, выплачиваемого натурой. В V веке на смену обязательного принудительного труда, использовавшегося на строительных работах, пришел труд наемный. Управление строительными объектами оставалось в руках официальных представителей, а подрядные рабочие на строительство больше не допускались.

Таким образом, в IV веке и в значительной степени в V–VI веках государство фактически не принимало во внимание частных торговцев. Основной объем требуемой продукции оно выпускало при содействии собственных производственных возможностей. В некотором смысле этим занимались и богатые землевладельцы (включая епископов). Большинство из них получало рентную плату в виде продовольственных продуктов, которые шли на содержание многочисленных домочадцев. Лауриций (Ьаипсшэ) писал своему агенту в Сицилию: «…если в требуемый день по счастливой случайности можно будет найти корабль, отплывающий в порт Равенны, отправь им продукты, необходимые для нашего дома. Если же корабли до Равенны не плавают, перешли продукты в город (Рим) и определи их в нашем хранилище». Одежду домочадцам землевладельцев, по всей видимости, ткали домашние рабы. Когда римская церковь или какие-нибудь благотворительные организации получали в наследство рабов, то папа Пелагий настаивал, что предпочтение должно оказываться не домашним слугам и ремесленникам, необходимым для переработки шерсти, а сельскохозяйственном рабам.

Частная торговля, таким образом, распространялась лишь на определенное сырье, такое как медь, железо, строительный лес, высококачественные шерсть и лен; также одежду для всех сословий (за исключением зажиточных семейств, солдат и гражданских служащих, униформа для которых поставлялась государством); мебель и домашнюю утварь для всех сословий; инструмент для сельскохозяйственных рабочих и ремесленников, пищевые продукты для городской бедноты (исключая Рим, Константинополь и другие крупные города, где это было функцией государства) и средних слоев населения, поскольку они не получали пайки или рентную плату, выплачиваемую натурой, а также для рабов. Частные торговцы продавали предметы роскоши для высших и средних классов, такие как шелк и другие высококачественные ткани, драгоценности и экзотические благовония, специи и виноградные вина. Частное производство ограничивалось тем же ассортиментом товаров, кроме разве что пищевых продуктов, и аналогичным рынком, с той лишь разницей, что основная часть продукции частных ткачей, реквизируемая государством на униформу, продавалась налогоплательщикам, которые облагались налогом, оплачиваемым одеждой, или сборщикам, которые взимали такой налог, на самом деле получая вместо натуральной продукции деньги.

О производстве тканей и одежды мы знаем достаточно много. Определенные города специализировались на производстве тканей, пользовавшихся спросом на всех рынках империи. На производстве шелка специализировались Бейрут и Тир. Таре, Библ, сирийская Лаодикея, Скифо-поль и Александрия были центрами, производившими высококачественную льняную одежду. Антиополь, Траллы и Дамаск славились суконными тюфяками и подушками. Шерстяные изделия высшего класса производились в других городах и регионах, таких, как Амьен (Amiens), Турин (Tournai), Бурж (Bourges), Трир, фригийская Лаодикея, Норик (Noricum), Ретия (Raetia). Одежда среднего качества, пригодная на военное обмундирование, выпускалась во многих местностях, как и дешевое рабочее платье для «потребностей обычных людей и рабов», стоившее в два раза меньше, чем униформа. Фактически недорогие ткани изготовлялись, как кажется, повсеместно, даже в деревнях. Такое положение дел, как это отражено в записях на папирусах, обнаруженных в Египте, диктовалось необходимостью погашения соответствующего налога, которым облагались сельскохозяйственные угодья всей империи. В отдельных городах и областях существовало, вероятно, массовое производство дешевых тканей. В Риме продавались недоро ие ткани, известные как «антиохийские», и африканска. одежда, которая продавалась по очень низким ценам.

Прядением занимались далеко не профессионалы (кроме производства шелка), а обычные женщины в свое свободное время, как это имеет место сегодня на Среднем Востоке. Производством и окраской тканей занимались, напротив, I валифицированные рабочие, и даже самые беднейшие слои населения покупали одежду в готовом виде. Августин рассказывает, как Флоренций, бедный сапожник из Гиппона (Hippo), потерял свой единственный плащ (са-sula). Он молился двадцати мученикам, с тем чтобы те пришли к нему на помощь, и маленькие мальчики насмехались над ним, как будто бы он просил у мучеников 50 монет по 1/4 унции (folles) для покупки одежды. «Ему не было даровано 1000 монет, сколько в действительности стоил его плащ, но на морском берегу он обнаружил огромную рыбу, которую продал за 300 монет. На эти деньги он планировал приобрести шерсть, из которой его жена смогла бы связать одежду».

Все известные нам ткачи, изготовители второсортных дешевых тканей, были независимыми ремесленниками, которые, возможно, использовали нескольких рабов или рабочих по договору, закупавших пряжу и продававших готовые ткани либо непосредственно покупателям, либо купцам. Вполне возможно, что в торговле шелком, сукном высокой выделки и шерстяными изделиями, сырье для которых обходилось очень дорого, купцы использовали труд прядильщиков и ткачей на сдельной основе, обеспечивая их сырьем.

Доминирующее положение в большинстве других областей промышленности, как кажется, занимали независимые ремесленники. Гораздо реже здесь встречались фабрики, которыми владели состоятельные лица. То же самое можно сказать и о строительстве, на котором трудились не рабочие по найму, а независимые каменщики и плотники, которые выполняли работы по контракту и ежедневно получали плату, зачастую образуя целые бригады. До нас дошел очень интересный договор между служителем церкви из Сарды, следящим за правопорядком, и местной корпорацией строителей. Договор наряду с другими положениями уточняет, что строительные рабочие должны завершить дело, за которое они принимаются, до конца, и если они перестанут трудиться по каким-либо причинам (кроме болезни), то за них работу должны закончить остальные члены корпорации. Ювелиры, располагавшие запасом ценных вещей, являлись ремесленной элитой, но зачастую они использовали материал заказчика.

В любой более или менее зажиточной деревне были свои собственные ремесленники — кузнецы, горшечники, ткачи — которые изготовляли большую часть товаров потребления, дельцы местного значения, покупавшие и продававшие на рынке урожай, перевозчики и ломовые извозчики. В Афро-дитоне, исключительно большой деревне, в VI веке существовали цеха кузнецов, плотников, ткачей, суконщиков и лодочников, а также краситель ткани, трое портных, несколько сапожников, пятеро золотых дел мастеров, девять пекарей, шестеро мясников, пятеро торговцев фруктами и овощами, двое мельников, трое пасечников и горшечник (по большому счету он платил 2400 кувшинов с вином в качестве ренты на 1/3 часть своих строений). Согласно Ливанию, на территории Антиохии было «много густонаселенных деревень, превышавших по количеству жителей даже некоторые города, ремесленники которых, как и в крупных центрах, обменивались своей продукцией на ярмарках». В источниках содержится много упоминаний о таких сельских ярмарках, на которые заезжали и мелкие странствующие купцы.

Города меньшего масштаба, как говорит Ливаний, мало чем отличались от крупных деревень, хотя в них трудилось больше лавочников, специализировавшихся на продовольственных товарах, и неквалифицированных ремесленников, обслуживавших декурионов и высшее. духовенство. В крупных городах, метрополиях провинций, в которых адвокаты и государственные чиновники не составляли исключения, было больше квалифицированных ремесленников и дельцов, занимавшихся ввозом предметов роскоши, таких как высококачественные ткани. Городские ремесленники и лавочники всегда объединялись в гильдии, главы которых брали на себя ответственность перед городом за соблюдение правил торговли, ценообразование, сбор налогов с торговцев (chrysargyron), обеспечение ночными стражами, организацию бесплатного принудительного труда на общественных работах, функционирование местной почтовой службы и ее перевалочных пунктов, и за многие другие задачи.

В определении качества предметов роскоши провинциальным покупателям приходилось полагаться на купцов-путешественников, переезжавших из города в город и торговавших своим товаром вразнос, без посредников. Сине-сий (Sinesius) Киренский, по всей видимости, покупал свою одежду у одного афинского купца, который ежегодно делал заказы в Птолемаиде, соседнем морском порту. Этот купец в письмах настоятельно просил своего брата воспользоваться случаем и подобрать ему хороший ассортимент товаров. В VII веке еврей Якоб, нанятый неким константинопольским торговцем тканями и одеждой, снарядил корабль в Африку и Галлию с тюками одежды, которую он распродал отдельным покупателям в портах назначения.

С другой стороны, аристократы-провинциалы делали покупки, когда посещали ежегодные ассамблеи в провинциальных и диоцезных митрополиях. Точно так же поступали епископы, выезжавшие каждый год на церковные конгрессы. Гонорий, поддерживая возрождение ежегодного совета Семи Провинций в Арле (Arles), предупреждал, что визит в этот крупный город, в котором реализовывалась продукция из всех провинций, не мог не приветствоваться аристократией и декурионами. В таких крупных городах лавочники располагали товаром только высшего качества. На Западе они были в основном восточного происхождения — сирийцами, евреями или египтянами — и, без сомнения, имели личные и семейные связи в промышленных центрах восточных провинций, а также с импортерами восточных товаров из Александрии и Месопотамии.

Организация морской торговли была достаточно сложной. Состоятельные люди, владевшие кораблями, фрахтовали их предпринимателям (exercitores), которые, в свою очередь, нанимал^ шкиперов (magistri navis). Владелец судна получал установленную за фрахт плату, а предприниматели брали на себя риск и в случае удачи получали прибыль. Владелец мог находить шкиперов и самостоятельно, возлагая прибыль и риск на себя. Но очень часто у шкиперов были и собственные корабли. В этом случае они были достаточно зажиточными, так как судно грузоподъемностью 10000 модиев оценивалось приблизительно в 500 солидов. Большинство шкиперов владели судами меньшей грузоподъемности (не более 2000 модиев). Обычно капитаны кораблей занимались и перевозкой пассажиров, которые оплачивали свой проезд и обеспечивались питанием. Купцы и их агенты также вносили плату за фрахт для своих грузов. Шкиперы, как правило, перевозили собственные грузы, получая деньги на их покупку, по крайней мере частично, путем займов, которые выдавались под большие проценты. Но лицо, предоставлявшее заем, теряло свои деньги, если груз не доходил до места назначения. Юстиниан запретил подобную практику, постановив, что деньги во всех случаях должны были выдаваться только под 12 %. В результате некоторые неудачливые капитаны после крушения своих судов попадали в тюрьму за долги.

Торговцы, странствующие по суше, как представляется, зарабатывали не так уж много. В IV веке Антоний, богатый купец из Месопотамии, вероятно, ходивший за товаром на Восток, занял пост полководца пограничной армии (dux) и продвинулся по службе до должности protector. В VI веке два коммерческих агента из Месопотамии, занимавшиеся торговлей на. Востоке, зарабатывали 5 солидов в год, лишь после 20 лет'службы их жалованье поднялось до 30 солидов.

Морские купцы были более зажиточными, но многие помимо своих кораблей располагали капиталом в 200 солидов. Состояние известных александрийских купцов составляло не более 50 фунтов золотом (3600 солидов).

ГЛАВА XXIV. РЕЛИГИЯ И МОРАЛЬ

Библиография

О религии и морали см гл. 23 моей Later Roman Empire (Оксфорд, 1964). О выживших формах язычества см. Gaston Bois-sier, La fin du paganisme (Париж, 1898). Законодательные акты по этому вопросу содержатся в Cod. Theod. XVI. X, Cod. Just. I. XI, об иудеях Cod. Theod. XVL. viii, IX, Cod. Just. I. IX, X. Основные работы о. еретиках: Epiphanius,Panazium, Philastrius Brixiensis, Liber de Raeresibus, Augustine, de haeresibus ad Lued-vultdeum, и Theodoret, Compendium Haereticarum Fahilarum. Самый длинный официальный список приводится в Cod. Theod. XVI v.65 (Cod. Just. I, v.5) 428. Законы против еретиков см. в Cod. Theod. XVI. v.

О значении ересей см. мою. статью в Journal of Theological Studies x (1959), 280 — 97.

О культе мучеников см. H. Delehaye, Les origines du culte des martyres (Брюссель, 1933). Любопытные каталоги чудес содержится в de miraculis S. Stephani protomartyris (P. L. XLI. 833-54), Aug. Civ. Dei, XXII. VIII.

О ранних движениях отшельников и монахов в Египте и Палестине см. D. I. Chitty, The Desert a City (Оксфорд, 1966). Анализ этих движений см. в P. de Labridle in Histoire de rtglise, vol. III, pp. 299–369.

Основные первоисточники:

Athanasius, Life of Antony, Ierome's Life of Hilarion, The Life of Pachomius, Правило Пахомия см. в Ierome, Rufinus, Historia Monachorum и ее греческий оригинал, sulpicius Severus, Dialo-gi, palladius, Lausiac History, John Cassian's Institutes and Collations, Theodoret’s ‘Hisioria Rèligiosa, John Moschus' Spiritual Meadow, и Basil's и Benedict's Regulae.

III, IV, V и VI века были глубоко религиозной эпохой. Низшие классы, по всей видимости, всегда почитали Бога. В этот период к религии обратились все классы без исключения — рационалисты и вольнодумцы практически не были известны; эпикурейство, материалистическое течение в философии фактически выродились. Каждый верил в существование сверхъестественных сил, которые приходят в ярость, если ими пренебрегают или совершаются аморальные поступки. В случае с христианством гнев со стороны сверхъестественных сил вызывался и неправильными воззрениями на их природу, умиротворить же их можно было определенными ритуалами и достойным нравственным поведением.

Влияние высших сил распространялось как на отдельную личность, так и на целые сообщества. Представлялось проблематичным, когда отдельным личностям следовало ожидать благорасположения сверху в обмен за должное уважение Бога или богов, но они надеялись, что им будут дарованы особые преимущества, и большинство, если не все, предвосхищали блаженство и опасались наказания в загробной жизни в соответствии с тем, угодили ли они небесным силам или нет. Считался общепризнанным тот факт, что процветание государства зависит от надлежащих отношений с Богом или богами. Именно по этой причине императоры-язычники преследовали христиан, которые представляли собой, по их мнению, непослушных атеистов, пренебрегавших и оскорблявших богов, а поэтому провоцировали последних насылать на империю в качестве наказания чуму, голод, варварские нашествия. Диоклетиан в одном из своих законов, переполненном религиозными чувствамй, заклеймил инцест, поскольку он в значительной степени наносил оскорбление бессмертным богам, которые всегда благоволили Риму. Константин боялся, что ссоры, разразившиеся в африканской церкви, могут привести Высочайшее Божество в гнев против всей человеческой расы и лично против императора. Разграбление Рима в 410 г. рассматривалось язычниками как яркое доказательство того, что боги были разгневаны решением императора запретить их культ, которое было принято двадцать лет назад. Юстиниан полагал, что освобождение Африки и Италии является божественной наградой за его усилия в подавлении ереси, и на основе того, что чистота деяний духовенства «приносит большую милость и поддержку нашему содружеству, нам ниспослано сверху покорить варваров». Он запретил. церковным служащим играть в кости, ходить в театр или на состязания.

Эта эпоха была полна суеверий. На протяжении классического периода господствовала всеобщая вера в магию, заклинания, обряды и чары, вызов природных явлений, таких как дождь, заговоры на смерть врага или поражение колесницы на скачках. Все верили в различные формы прорицания, и астрология пользовалась популярностью. Вредоносная магия, тайные гадания и астрология считались преступлениями, но повсеместно практиковались. Низшие слои с готовностью также верили в чудеса, но образованные люди, кажется, не разделяли этой веры. В литературе первых трех столетий нашей эры, как языческой, так и христианской, отсутствует элемент чудодейственности. К IV в. ситуация меняется. Философы Плотин и Порфирий относились к чудесам весьма скептически; сторонник идей последнего Ямблих ОатЬНсЬиз) признавал их возможность и, как сообщается, лично совершал их. Впоследствии известные философы прославились своей «теургией», как ее называли, и именно чудеса, а не исповедуемая доктрина сделали Максима идолом в глазах Юлиана. В христианских кругах середины IV в. также обнаруживался повышенный интерес к чудодейственным проявлениям, которые принимались и даже приветствовались церковной интеллектуальной элитой.

Когда в. 312 г. Константин был обращен в христианскую веру, последователи этой религии составляли в империи незначительное меньшинство; когда же в 610 г. умер Фока (ЕЬосаэ), в меньшинстве оказались уже язычники. Помимо этих фактов, со статистической точки зрения определение роста христианства представляется весьма затруднительным, но, вероятно, этот процесс стал развиваться быстрее непосредственно после крещения Константина. Движение вперед было неровным и обрывочным. В начале V в. большую часть христиан составляли представители низших городских слоев населения, хотя в их число входили и некоторые декурионы и даже аристократы. Крестьянство, исключая Африку и Египет, полностью оставалось языческим.

Поскольку христианство стало не только безопасным и модным, но и основой общественного прогресса, с точки зрения социального происхождения своих сторонников, оно уже не отличалось социальной однородностью. Это движение подкреплялось тем фактом, что некоторые лица незнатного происхождения, которые были уже христианами, достигли аристократической верхушки. Образованные классы, воспитанные на языческой литературе, придерживались мнения, что новая вера с ее грубоватыми священными писаниями является достаточно неприятной, и приобщались к ней более медленно. Представители академических профессий особенно сопротивлялись ей, и многие профессора продолжали исповедовать язычество вплоть до VI в. Высшая римская аристократия, в представлении которой языческие боги тесно связывались с традициями Римского государства, оставались язычниками до начала V в. Крестьянство, консервативное по природе, цеплялось за свои старые культы, несмотря на то, что они искоренялись из сельской среды, а при поступлении в армию выходцам из крестьян приходилось принимать официальную религию, господствовавшую в то время. Армия была христианской при Констанции II, языческой при Юлиане, снова христианской при Валентиниане и Валенте. В 542 г. Иоанн Эфесский обратил на путь христианской веры 80000 крестьян-язычников, проживавших в провинциях Азия, Кария, Лидия и Фригия, ставших колыбельку христианства. В конце VI в. папа римский Григорий обнаружил язычников в итальянской Таррацине, в Тиндарисе на Сицилии и в больших количествах в Сардинии, где они платили губернаторам провинций ежегодные взятки за потворство их культу. В Испании совет Толедо объявил в 589 г., что «святотатство идолопоклонничества искореняется на всей территории Галлии и Испании». Как доказывают другие документы, это говорилось прежде всего о крестьянстве, которое все еще почитало священные деревья и водоемы, соблюдало четверг и день Юпитера как еженедельные дни отдыха.

Вместе с тем в некоторых местах наблюдались любопытные контрасты. В Африке, которая к концу III в. стала в основном христианской, города Калама, Мадау-ра и Су фес столетие спустя все еще были языческими. В Месопотамии жители Эдессы обратились в христианство в начале III в., но жители находящегося по соседству города Карры продолжали проявлять преданность своим старым богам даже после арабского завоевания. Антио-хил уже при Юлиане представлял собой христианский город, соседняя Апомея защищала свои храмы и при Феодосии I. Майума, порт в Газе, подал Константину прошение о предоставлении городу привилегий и получил одобрение, потому что был христианским городом. Собственно в Газе христианское сообщество насчитывало в 396 г. 280 мужчин, женщин и детей, а языческий культ справлялся во всех храмах, несмотря на законы Феодосия I о наказаниях за это.

Обращение в христианство соседствующих народов носило нерегулярный характер. Правитель Тиридат, восстановленный на армянском троне в 298 г., стал христианином и принудил к этой религии всех своих подданных, ожидая, что и Римская империя официально примет христианство. В период правления Константина одна римлянка, привезенная в Иберийское царство как рабыня, перешла в христианскую веру и в результате основала христианскую церковь. Фрументий, юноша из Тира, потерпев кораблекрушение у побережья Аксумитского царства, был сделан царским секретарем, обратил царя в христианство и впоследствии основал абиссинианскую церковь. С другой стороны, племена нобадов и блеммов из Нубии обладали правом совершать ритуалы в храме Исиды в Филах фактически до юстинианского периода. Многие племена сарацинов и мавров, обитавшие в приграничных районах Сирии и Африки, были язычниками и в VI в. Готы стали исповедовать христианскую религию с середины IV в. и разъяснили ее основные положения, которые, к несчастью, развились на почве арианства, вандалам, бургундам и другим восточногерманским племенам. На Западе франки продолжали поклоняться языческим богам, пока в 496 г. Хлодвиг не был обращен в христианство.

Организованной миссионерской деятельности практически не было. Епископы соглашались только на разрушение языческих храмов. В конце своего правления Константин официально запретил языческие жертвоприношения, но они снова были дозволены после восшествия на престол Юлиана в 361 г. и продолжали совершаться до 391 г., когда Феодосий наложил вето на все формы языческого культа. Этот запрет соблюдался непоследовательно, и к нему неоднократно возвращались в 407 и 415 гг. на Западе и в 423, 435, 451 и 472 гг. на. Востоке. В добавление ко всему этому немного позже Анастасий отменил закон о предоставлении наследства на поддержание языческих культов. Язычники страдали также от ограничения в правах. Гонорий и Феодосий II отстранили их от всех правительственных постов, Лев от юридической карьеры, Юстиниан — от академических кафедр. В 529 г. он даже приказал всем сторонникам языческой религии получить наставление и совершить обряд крещения под угрозой конфискации имущества и высылки.

Язычество представляло собой не столько религию, сколько сочетание самых разнообразных культов, объединенных терпимостью и уважением друг к другу, а также синкретизмом, посредством которого местные боги приравнивались к бессмертным представителям греческого и римского пантеонов. Культы обычно закреплялись в определенной местности. Карфаген поклонялся Небесной богине, идентифицируемой с Юноной, в Эфесе была своя многогрудая Артемида, сирийские города почитали нескольких Ваалов, выполнявших, как правило, те же функции, что и Зевс; но иногда, как, например, Марнас в Газе или Алагабале, черный камень в Эмисе, божества сохраняли свои исходные имена. В каждом египетском городе был свой покровитель: Гермес (Тот), Афродита (Гатор) и т. д. Некоторые боги и богини, такие как Митра или Исида, получили признание многих народов и почитались конгрегациями всей империи. В случае соблюдения определенных правил и выполнения особых ритуалов они обещали своим приверженцам блаженное будущее. Особо предосудительным считался христианами культ Митры, так как он очень напоминал их собственный и, кажется, был пародией на него. Весьма были распространены жертвоприношения животных, но существовало и множество специфичных обрядов, начиная от принесения в жертву великой Матери быка (1аи-гоЬоНит), при котором новопосвященный омывался кровью быка, и заканчивая ритуальной проституцией, практиковавшейся в Гелиополе, Эфесе в Финикии.

Образованные язычники по большей части являлись монотеистами или пантеистами, то есть поклонялись одному божеству — невыразимому монаду неоплатонистов или Непокоренному Солнцу. Остальные боги считались второстепенными или эманациями Верховного Бога. Такие язычники сочетали возвышенную философию, как правило, неоплатонического толка, с глубоким уважением языческих мифов, которые интерпретировались в аллегорической форме, и языческими культовыми обрядами, которые представлялись божественно сотворенными символами изотерических истин.

Помимо неоплатонической философии и смеси мифов, принадлежащих к различным культам, которые не совсем последовательно синтезировались, язычество не имело другой теологической основы. Оно располагало достаточно общепризнанными моральными установками, отличавшимися от христианских только силой выразительности. Особых языческих организаций не было, культовые ритуалы самостоятельно совершались жителями деревень или членами тайных обществ. Максимин и Юлиан полагали, что это является слабым местом вероучения, и назначили старших священников, функционально подобных епископам, в каждый город и старшего священника высшего ранга, аналогичного митрополиту, в каждую провинцию. В Египте же профессионального духовенства не было, посты священников занимались, как правило, мирянами, как в течение одного года, так и пожизненно. Гражданские культы обычно избирались городским советом.

Сила язычества заключалась в том, что была религией для всех. Крестьянство она обеспечивала обрядами, которые были призваны повысить плодородность почв и отвратить вредителей; благочестивых мужчин и женщин, обеспокоенных своим благополучием в загробном мире, — тайными культами, а интеллектуалов — глубокой и весьма смутной философией. Языческие храмы и церемониалы в эстетическом отношении были достаточно привлекательными, мифы и обряды неразрывно переплетались с богатым литературным наследием Греции и Рима, которым дорожили все образованные люди, а также с величественными традициями Римского государства.

Язычество не было героической религией. Отдельные язычники сражались за свои храмы, но мучеников в этой религии насчитывалось не так уж много, и большинство ее последователей подкупали власти для того, чтобы те не вмешивались в их богослужение, или отправляли обряды тайно. Но вместе с тем язычество вело против христианства упорный оборонительный бой, и не только при Юлиане (361–363 гг.), но и при Евгении (392–394 гг.) на Западе, а также во время мятежа в Илле, вспыхнувшем при Зеноне на Востоке: язычники все еще надеялись, что старые божества снова вступятся за них. Переживая все эти события, христиане боялись, что мечта язычников воплотится в реальность. Случаи возвращения к языческой вере после принятия христианства в 325 г. продолжали оставаться частым явлением. Они предпринимались для того, чтобы спровоцировать введение новых законов относительно наказуемости перебежчиков.

Строгий монотеизм раннего христианства оказался неспособным долго выдерживать огромный наплыв новообращенных, который начался в начале IV в. В памяти христиан навечно сохранились святые прошлого и особенно великомученики: за их могилами ухаживали, а годовщины смерти отмечались специальными службами. В IV в. на подобных надгробиях стали возводить часовни, годовщины смерти же превратились в народные праздники. Люди начинали верить, что, обладая непосредственным доступом к Богу, святые и мученики могут передать Ему прошения простых смертных, а вскоре утвердилось мнение, что и они способны отвечать на такие прошения. Из практических целей святых и мучеников стали почитать как малых божеств. Полагалось, что их тела обладают магическими свойствами и на их могилах совершается бессчетное множество чудес.

Чтобы избежать общественного гнева, тел истинных мучеников оказывалось слишком мало, и обычно с помощью провидения отыскивались новые. Папа римский Дамасий (366–385) обнаружил много таковых в Риме, Амвросий раскопал двух святых, Гервасия и Протасия в Милане, и еще двух, Виталия и Агриколу в Болонье, а впоследствии были найдены останки еще трех святых в Милане. В 415 г. Лукиан, священник палестинской Ка-фаргамалы, отыскал тела Гамалея и его сына Никоде-ма, и что более ценно, тело великомученика Стефана. В нашем распоряжении имеется циркулярное письмо, адресованное церквям империи, в котором Лукиан описывает свою находку. Вскоре прах святого Стефана был расчленен, а некоторые его части отправлены в Африку и на Болеарские острова. Тела только что кононизиро-ванных святых, особенно отшельников, также отыскивались в больших количествах. Иногда за их останки разворачивались настоящие битвы.

Вместе с тем определенную обеспокоенность вызывали поддельные останки. Мартин из Тура посетил усыпальницу одного мученика, которая была освящена его предшественником в предместье Тура. Имя святого известно не было, а о его страданиях существовали лишь отрывочные факты. Мартин, обладавший чувством кри-г тичности, которое было необычным для его возраста, проявил сомнение. Чтобы получить откровение, он много молился, и наконец перед ним предстал зловещий дух, признавшийся, что в действительности он был разбойником, которому за преступление отрубили голову, а почитаем он был по грубой ошибке. В 401 г. Африканский собор осудил «алтари, которые были воздвигнуты повсеместно посредством мечтаний и неопределенных так называемых откровений кого-либо и всех». Но в принципе, новый культ не вызывал сомнений и приветствовался иерархией в целом.

Единственным известным нам христианином, который выступил против этого культа, оказался один аквитанский священник по имени Вигиланций. Он писал: «Мы наблюдаем, как обряды язычников под религиозным предлогом вводятся в церкви, бесчисленные свечи горят в течение всего дня, и везде люди целуют и преклоняются перед чем-то вроде урн с прахом, завернутых в дорогую ткань»1. Его брошюра была решительно опровергнута самым известным теоретиком церкви Иеронимом.

Другой религиозный теоретик, Августин, чрезвычайно увлекся чудодействиями и организовал их систематическое фиксирование в Гиппоне и двух соседствующих городах — Узалисе и Каламе. Главы церковных приходов составляли краткие описания (НЬеШ), которые оглашались в церкви и сохранялись. До нас дошло одно такое описание и каталог чудодействий, хранившийся в Узалисе. Чудеса были достаточно обычными явлениями, в Гиппоне их было засвидетельствовано около семидесяти менее чем за два года. Большинство из них представляли собой излечение от болезни или оживление мертвых. Отличительной их чертой является тривиальность и механический характер магических действий. Одним из типичных чудодействий предстает следующее. Какой-то владелец виноградника в Узалисе, опустившись в свой погреб, обнаруживает, что весь его запас — двести кувшинов вина — полностью непригоден для питья. Он приказывает рабу отлить из каждого кувшина по нескольку капель в графин, который следует оставить на ночь в усыпальнице Св. Стефана. На следующий день вино из этого графина было снова разлито по кувшинам, содержимое которых приобрело после этого отличнейший вкус.

Святые и мученики, как хвастается Феодорит, заменили языческих божеств и героев, их церкви вытеснили храмы, а их годовщины — старые праздники. Они творили те же деяния: излечивали больных, наделяли детьми бесплодных женщин, указывали на клятвопреступников и составляли прорицания. Некоторые из них стали защитниками и покровителями отдельных городов. Св. Мартин в Туре занял ту же позицию, что и Артемида в Эфесе. Другие прославились особыми поступками. Св. Феликс из Нолы завоевал известность разоблачением лжесвидетельств, и Августин отослал к его гробнице двух духовников из Африки, чтобы обнаружить, кто из них был лжецом. Усыпальницы святых Кира и Иоанна, врачей из Канопа, не взимавших плату с больных, были воздвигнуты в Эгее на месте храма Асклепия, разрушенного Константином.

Но нельзя сказать, что языческие божества были в действительности трансформированы в мучеников. Христиане рассматривали старых божеств как злотворящих демонов и избегали их храмов как их обителей. Тело мученика иногда хоронили в заброшенном храме, из которого вследствие этого изгонялись злые духи, и мученик, таким образом, наследовал жилище божества. Поминовения иногда устанавливались в день языческих праздников как отвлекающий маневр. Время от времени языческий миф приписывался мученику, который пришел на смену местному божеству или герою. Так, Св. Георгий приобрел историю Персея и Андромеды.

Теологические противоречия самого невразумительного толка порождали неистовые страсти, которые охватывали широкие слои верующих. Причем не только богословы атаковывали друг друга язвительными памфлетами, что проявлялось в многочисленных стычках между монахами, но бунтовали и подавлялись массовыми военными действиями городские толпы. Крестьяне собирали банды мародеров, которые похищали религиозных соперников и опустошали их фермы. Этот феномен приводит в удивление современных историков, которые утверждают, что такие волнения не могли возникать в результате споров на религиозной почве, а оказывались результатом скрытой национальной или классовой вражды. Но подобное удивление сразу же исчезает, когда осознаешь, что вокруг религии сосредоточивался главный интерес данной эпохи и что истинная или неистинная вера влекла за собой не только спасение или проклятие отдельной личности, но и процветание или бедствие для всей империи. «Даруйте мне землю, очищенную от еретиков, Ваше Величество, — обратился Несторий к Феодосию II, — и я дарую Вам в обмен небеса. Подчините мне еретиков, и я подчиню Вам персов»41.

Поэтому почти все императоры считали своим долгом принудить церкви к определению правильной доктрины, а если им это не удавалось, то определяли ее сами, впоследствии подавляя все иные веры в наказуемом порядке. Первый христианский император занял именно такую позицию. «Какая из обязанностей, — писал Константин, — возложенных на мои плечи в силу императорского положения, может быть выше обязанностей рассеивать заблуждения и подавлять необдуманные действия, предлагая всевышнему правдивую религию, благочестивое согласие и верное служение»42. В соответствии с этим принципом, когда Никейский собор определил истину, Константин издал уложение о конфискации церквей у всех отступников и запрещении таковым проводить собрания. Единственным императором, отказавшимся вмешиваться в богословские противоречия, был Валентиниан I. «Мне, мирянину, не надлежит, — говорил он, — вмешиваться в такие проблемы. Пусть епископы, чьим делом это является, договариваются сами»43. Следствием этого оказалось его терпимое отношение к сектам различного толка (за исключением секты манихеев). Другие императоры, столкнувшись при установлении единодушия с огромными практическими трудностями, кажется, попытались застраховать себя от возможных потерь. Исходя из непримиримого настроя обеих сторон при обсуждении вопроса о монофизитах, Зенон с помощью своего знаменитого «Ге-нотикона» предпринял попытку отменить решения Халкидонского собора, который обострил эту проблему;

Юстиниан в качестве компромиссного решения осудил Три Главы священного писания. Но нет оснований сомневаться, что эти императоры рассматривали предлагаемые ими доктрины как теологически разумные.

Главы церквей и, конечно же, все христиане разделяли взгляды правительства и единодушно поддерживали государство в требовании покончить с еретиками, исключая, несомненно, случаи, когда с точки зрения правительства они сами оказывались еретиками. Анастасий и Гиларий очень много говорили о свободе веры, когда Константин II насаждал арианство, но католики возрадовались, после того как Феодосий I запретил все мнения, кроме их собственного. В период преследования Константином донатистьг негодующе спрашивали: «Как должен поступить император с церковью^?», но перед этим они справлялись о решении Константина относительно их диспута с католиками. Мартин Турский мужественно держал оппозицию со своими соотечественниками — епископами и императором Магном Максимом, — настаивая на том, что присциллиан, осужденных епископским советом, необходимо отлучить от церкви, но их не следует подвергать светскому суду и смертной казни, а также изгонять. Но в этом его никто не поддержал. Августин сначала выдвинул протест против принятия законов об уголовной наказуемости донатистов, надеясь посредством убеждения наставить их на истинный путь, но вскоре он призвал к вмешательству светскую власть. Сократ не одобрил политику травли ереси Нестория, но, вероятно, он сам был сторонником новшеств, симпатизируя отмечаемой секте. Прокопий в «Тайной Истории» порицает преследование еретиков Юстинианом, но в его глазах все, что делад Юстиниан, было неверным.

Иногда богословы старались информировать общественность о противоречиях путем популярных изложений своих взглядов, представляемых в стихотворной форме, которые предназначались для распевания. Арий сочинил свою «Талию», используя простонародный размер, но, судя по нескольким стихам, дошедшим до нас, он не стремился приспосабливаться к принципу: «Бог поэтому невыразим ни для кого. Он единственный, кто не имеет равных, нет таких, как он, никто не имеет подобной славы. Мы называем его первородным, потому что он порожден природой; мы без конца восславляем его — его, у которого есть начало; мы почитаем его как вечного, его, который родился вовремя».44 Такие излияния оказывались, как кажется, вполне успешными. По крайней мере простые люди узнавали о действенных аргументах, которые им явно нравились, и заучивали отдельные строфы. В Константинополе во время полемики по арианскому вопросу Григорий Нисский писал: «Если вы попросите сдачу, лавочник расфилософствуется на тему рожденных и нерожденных; если вы захотите узнать цену буханки хлеба, в ответ вы получите: «Отец — самый величественный, Сын же занимает по отношению к нему подчиненное положение», а если вы спросите: «Ванна готова?», слуга согласится, что Сын сотворен из ничего»45. Те, которые не понимали сути проблемы, могли изучать призывы. Самый несведущий монофизит знал, что если кричать «Святой, Святой, Святой, Всемогущий Повелитель, который до нас был распят», то таким способом выражалась его собственная вера, а диофизиты доводили до бе-шенства.

Обычному человеку, конечно же, не приходилось ставить под сомнение богословскую концепцию, потому что его постоянно в ней убеждали. На него оказывали влияние примеры отшельников и святых, зачастую таких же несведущих, как и он сам, а также речи церковных руководителей, жителей больших епархий, авторитет которых он уважал. Так, в частности, обстояло дело на Западе, где уровень богословских знаний был очень низок, и то, что говорилось папой римским, воспринималось обычно всеми. Именно поэтому Запад проявил единодушие в пользу Никейской догмы, которую благословлял папа, а также взгляд на положение дел халкидонцев, основывавшихся на «Посланиях» папы Льва. Подобным образом и в Египте всегда выражалась монолитная поддержка доктринам, сформулированным подлинными (в противоположность навязываемым) епископами Александрии, Никейскому учению при Анастасии и его последователях, монофизитам при Кирилле и его последователях. Восточногерманские племена упорно придерживались арианства, поскольку то была вера Ульфилы, который первым обратил готов в христианство. Это совсем не означает, что они не верили свято, что арианство было правильным учением. Их священнослужители получали настоящее удовольствие, когда опровергали в теологических дебатах своих римско-католических confreres. Правитель вестготов Эрик преследовал своих католиков римского толка, так как «он свято верил, что успех обеспечен ему, его планам и политике относительно его религии»46. Армяне стали монофизитами в силу исторических перипетий. Они ничего не слышали о разгоревшемся споре до начала VI в., когда «Генотикон», осуждавший решения Халкидонского собора, стал ортодоксальной догмой, и они приняли это учение и упорно его придерживались.

Очень часто можно слышать мнение, что якобы раскольничество донатистов, вызревавшее в Африке в течение трех столетий, явилось выражением национального настроения карфагенских и берберийских племен против Римской империи и враждебности крестьянства по отношению к землевладельцам, которые были римлянами по культурной традиции, но не по рождению. Представленные доводы не так уж просты. Большинство рядовых донатистов говорили на карфагенском и берберийском языках, так же как и подавляющая часть католиков. Литургическим же и богослужебным языком донатистской церкви был язык латинский. Церковь донатистов, будучи массовым движением, в количественном отношении была в основном крестьянской, но ее руководители воспитывались на римской культуре и имели и положение, и средства. Донатисты, когда проявили настойчивость снискать расположение Римской империи, оказывали поддержку Фирмию и Гильдону, двум мавретанским вождям, которые были высокопоставленными римскими офицерами.

Это, вероятно, объяснялось тем, что донатисты преследовались законными императорами и благодаря покровительству двух римских офицеров надеялись на лучшую участь. Мы не располагаем сведениями относительно того, приветствовали и поддерживали ли они завоевателей-ван-далов. Странствующие монахи-еретики, крестьянские ударные войска этого движения, сжигали закладные, освобождали рабов, оскорбляли и дурно обращались с землевладельцами и росторщиками, но, очевидно, они не ограничивали свои действия только католическими землевладельцами и ростовщиками и избивали обычных католических священнослужителей более беспощадным образом. Без сомнений, донатистское движение по своему происхождению было доктринерским. Донатисты верили, что они были единственными истинными католиками, потому что их противники позволили духовным служителям, предавшим писание во время гонений, организованных Диоклетианом, сохранить свои позиции в церкви: поэтому ордена так называемого католического духовенства утеряли свою репутацию, а их таинства признаны недействительными. Немного позже движение приобрело национальный и социальный размах. Донатисты по праву гордились, что истинная католическая церковь выжила только в Африке, и ссылались на пророчества Священного писания, предзнаменовывавшие это событие. Странствующие монахи-еретики, вне всяких сомнений, получали удовольствие от избиения землевладельцев и ростовщиков. Но данное движение всегда оставалось чисто религиозным.

Говорили, что когда язычник становился катехуменом (т. е. подготовлявшимся к принятию христианства), он превращался в грешника (к тому же он был рожден в грехе), который будет вечно наказываться, даже если он покается и пройдет обряд крещения, после которого смывались все прежние грехи. Но его также наставляли, что несмотря на это после крещения, если он не будет очень строго придерживаться этических норм, которые были значительно жестче (особенно в вопросах секса), он будет проклят. В будущем у него существует только один шанс: он мог пройти эпитимию, публичную и уничижительную церемонию, включающую предварительное прочтение множества молитв и бичевание. Но эпитимию разрешалось проходить однажды и только однажды: если после этого он согрешит, церковь окажется неспособной даровать ему спасение.

Христианские нравственные нормы были достаточно суровыми. Человеку запрещалось не только прелюбодействовать (что признавали и считали в некотором отношении преступлением и язычники), но также заниматься блудом (к которому многие язычники были настроены более лояльно и даже считали легальным, поскольку другую сторону представляла зарегистрированная проститутка). Гомосексуальные отношения, о которых язычники были лучшего мнения, также осуждались. Более существенным оказывался тот факт, что мужчинам и женщинам запрещалось разводиться или во всяком случае повторно вступать в брак, если их вторая половина находилась в добром здравии, хотя в соответствии с языческой моралью и гражданским законом развод был допустим. Согласно некоторым христианским учителям, мужчина не мог содержать любовницу, даже если он был холостым, но такое мнение разделялось не всеми. Театр, гладиаторские бои, сражения диких животных и даже скачки, — все это было грехом. Бани расценивались как потворство своим желаниям, призванное стимулировать плотские аппетиты. Очень сурово толковалось убийство. Отдельные аскетические моралисты, такие как Василий, утверждали, что солдат в бою, лишивший жизни врага, является убийцей, но такие крайние взгляды разделялись достаточно редко. Кое-кто даже полагал, что магистрат, вынесший смертельный приговор, и официальное лицо, которое привело его в исполнение, были также убийцами. Амвросий оспаривал эту точку зрения, но папа римский Иннокентий объявил, что светское правосудие не идет от Бога. В добавление Иннокентий считал, что барристер, преследующий преступника в судебном порядке, был виновен в убийстве. Аналогичные точки зрения существовали и на использование в судебной практике пыток.

В подобных обстоятельствах заурядном человеку, которому заработанных денег хватало только на хлеб, конечно же, оказывалось очень трудно избежать греха. Иоанн Хризостом, однако, в цитате, приводимой ниже, развенчивает это положение: «Где сейчас те, кто говорит, что человеку, живущему в гуще города, невозможно сохранить целомудрие, и удаление и жизнь в горах являются единственно достойными, что мужчина, глава семьи, содержащий жену и присматривающий за детьми и рабами, не может быть целомудренным?»47 Но это тон, который не свойствен ему и христианским моралистам в целом. Большинство продвижений по службе рассматривались если не как проявление греха, то по крайней мере как чреватые соблазнами, а поэтому очень опасные. Раннее папское письмо сообщает:

«Показательно, что, те, кто приобрел светскую власть и управляет светским судопроизводством, не могут быть освобождены от греха. Поскольку, когда меч обнажен, или несправедливый приговор объявлен, или дело требует применения пыток, или они заняты подготовкой публичных игр, или посещают их сами, они претендуют не на сан епископа, а на то, что испытав за все это эпити-мию, им позволят по истечении определенного времени приблизиться к алтарю»48

По аналогичным соображениям римские папы отказывали в принятии духовного сана всем тем, кто по совершении обряда крещения занимал административные посты, служил в армии или был гражданским должностным лицом или даже занимался адвокатской практикой. В таком же рискованном положении находились и декурионы, так как в процессе исполнения своих официальных обязанностей они организовывали публичные игры и едва ли могли избежать вымогательства и жестокостей при сборе налогов. Более яркое свидетельство тому предоставляется предупредительными Правилами, изложенными для лиц, прошедших эпитимию, и будущие грехи которых были неисправимыми. Им не позволялось торговать, поступать в армию или на гражданскую службу, заключать брак (кроме молодых людей, которые в противном случае могут соблазниться худшими деяниями), становиться адвокатами или посещать театр.

В результате всех этих ограничений большинство христиан в IV в. вели жизнь катехуменов, не совершая церковных причастий, а обряд крещения проходили только тогда, когда находились на смертном одре или по крайне мере после выхода в отставку, когда у них оказывалась возможность жить жизнью святых. Это доказывается многочисленными каменными надгробиями на могилах верующих различных возрастов — от младенцев до людей преклонных лет, которые перед тем как умереть вновь крестились, и многими отдельными случаями. Не только новообращенный Константин, но и его сын Констанций II, с детства воспитанные в христианском духе и бывшие благочестивыми людьми, прошли обряд крещения, когда были уже неизлечимо больны. Амвросий не был крещен, пока не стал епископом, а его брат Сатир — незадолго до своей смерти. Такую традицию восприняли и рядовые христиане, и набожные клирики.

Многие, конечно же, как, например, Феодосий I, совершали этот обряд из-за болезни, а впоследствии излег чивались. Обеспокоенные родители часто крестили своих детей в грудном возрасте, чтобы заручиться гарантией, что они не попадут в ад, если умрут некрещеными. Во второй половине IV в. несколько епископов, включая Василия и двух Григориев, выступили против предсмертного крещения, и в V в. крещение в раннем возрасте, хотя не обязательно в грудном, стало общепринятым. В Памфилии было привычным проходить обряд крещения до достижения совершеннолетия. При таких условиях эпи-тимия рассматривалась как единственный способ очищения от грехов, и люди обычно оттягивали испытание ею до смертного одра. Августин и Цезарий из Арля не поддерживали такую практику, но даже они, как кажется, не рекомендовали проходить епитимию раньше преклонного возраста.

В течение большей части своей жизни рядовой христианин того времени не прилагал достаточных усилии к соблюдению христианских добродетелей, ссылаясь на то, что плоть очень слаба, а человек грешен по природе, й рассчитывая на божественную благосклонность, интерпретируемую как таинство крещения и покаяния… Исходя из таких общих настроений, в конце IV в. один британский мирянин, возможно, адвокат, по имени Пелагий, выдвинул доктрину, согласно которой человек способен достигнуть безгрешности посредством собственных усилий; достижение такого состояния является его обязанностью. Допуская необходимость крещения И ЭПЙТИМИИ для смывания грехов, которые, несмотря на чрезмерную предосторожность, могут совершаться каждым, он рассматривал благосклонность как нечто, даруемое всем людям, приравнивая ее к сознанию, дающему возможность различать добро, и к свободной воле, позволяющей избирать это добро. Его учение не вызвало никакого интереса на Востоке, а на Западе было объявлено еретическим из-за повышенного влияния идей Августина, который настаивал на абсолютной греховности человека без божественной благосклонности.

Другой реакцией на суровые моральные устои церкви оказалось движение затворников и монахов. Некоторые верующие уходили в пустыню, чтобы умервщлением своей плоти, молитвами и медитацией достичь более тесного единения с Богом, чем то, которое было возможно для мирянина. Для достижения такой духовной способности существовал целый ряд руководств, содержащих упражнения различной степени сложности. Но подобных аскетов было не так уж много. В основном те, кто желал избежать повседневных соблазнов и удержаться от греха, становились монахами и отшельниками. По этим причинам императорское правительство очень редко отваживалось запрещать крму-либо, исходя из социального положения верующего, поступать в монастырь. Марциан подстрекал Халкидонский собор к тому, чтобы он не допускал в монастыри рабов и арендаторов, прикрепленных к своим наделам. Собор уступил этой просьбе относительно рабов, но арендаторам земель в таком праве отказано не было. Немного позже на Западе Валентиниан II запретргл поступать в монастыри представителям этих классов (за исключением случаев, когда хозяин давал на то согласие). На Востоке такой закон был введен Зеноном. Юстиниан предписывал, что представители этих классов должны пройти трехгодичный испытательный срок, в течение которого их хозяин мог претендовать на них, но в конце концов они должны были быть допущены в монастырь. Маврикий запретил уходить в монастырь солдатам, находящимся на действительной военной службе, и гражданским служащим, которые задолжали деньги казначейству. Папа Григорий неистово отвергал этот закон: «Я ужасно напуган этим установлением, говоря по правде, Ваше Величество, поскольку он закрывает дорогу на небеса многим, и то, что некогда было законным, сейчас воспрещается. Существует очень много людей, которые могут вести религиозную жизнь даже в светском одеянии, другие же, несмотря на то, что они отказывались от всего, не могут получить в лице Бога спасения»1

Начало движению затворников было положено Антонием, египетским, крестьянином, который в 270-х годах удалился в пустыню Тебаид, а в 305–306 гг. собрал группу учеников, которые объединились вокруг него в свободном сообществе. Такие свободные сообщества, в которых отшельники или монахи жили в отдельных кельях, встречаясь только во время еженедельных восхвалений Бога, были известны как (аигае). Монашеское движение было основано Пахомием, другим египетским крестьянином, который в 320-х годах образовал первый монастырь (соепоЫит), в котором монахи жили сообща, соблюдая строгую дисциплину, занимаясь тяжелым физическим трудом под руководством аббата или начальника, назначаемого из старших. Отшельнический стиль жизни вскоре распространился до Палестины, где Гиларий приблизительно в 330 г. основал свободное сообщество недалеко от Газы. По всей видимости, независимо от этого, отшельники появились в Сирии намного раньше. В восточных районах Малой Азии в середине. IV в. монашеское движение было представлено Евстафием из Себасты и Василием Кесарийским. Последний был приверженцем монастырской жизни, но, как кажется, не с такой аскетической дисциплиной, как у Пахомия. Некто Исаак пришел в Константинополь и основал в 380-х г. монастырь, но в этом регионе данное движение закрепилось только в начале V в.

На Западе монашеское движение возникло несколько позже, чем на Востоке, и приобретало размах более медленными темпами. Мартин основал первый монастырь в галлийском Туре приблизительно в 375 г., но он оставался пустым до начала V в., когда Бонорат и Кас-сиан основали три подобных монастыря на юге, один в Леринсе, а два других возле Марселя. Амвросий, видимо, ввел монастырский образ жизни в Италии, Августин — в Африке.

Тысячи мужчин становились отшельниками и монахами, многие тысячи женщин — монахинями. Невозможно подсчитать их общее количество, но в монастыре Пахомия первоначально поселилось около 1300 человек, а к началу V в. в монастырях Пахомия обитало 7000 человек. Нитрия и Сцетис, два известных свободных сообщества в западной пустыне Египта, насчитывали в этот период соответственно 5000 и 3500 монахов. К 518 г. в Константинополе и его округе действовало 85 монастырей и 39 — на территории от Босфора до Халкидона.

Все отшельники, монахи и монахини соблюдали обед безбрачия и проповедовали различную степень аскетизма. Многие истории, едва ли заслуживающие доверия, повествуют о том незначительном количестве хлеба, на котором существовали египетские отшельники. Галлы сожалели, что их аппетиты не сравнимы с таковым. Многие восточные отшельники приучали себя спать лишь несколько часов в сутки. Сирийские отшельники, более чем другие, подвергали себя фанатическим самоистязаниям, таким как ношение цепей, которые в несколько раз превышали их собственный вес. Самый известный случай связывается с Симеоном Столпником, который прожил в течение сорока лет (420–459 гг.) в предместье Антиохии на колонне, высоту которой он постепенно увеличил с 10 до 60 футов. Это преследовало практическую цель, так как позволяло избегать толпы пилигримов, которые искали его благословения или совета, но, вероятно, содержало и элемент эксгибиционизма. У Симеона появилось множество подражателей, причем некоторые из них обитали в регионах с более суровым климатом, например, Даниил, живший на столбе недалеко от Константинополя в течение 33 лет (460–493), который однажды во время снежной бури чуть не замерз, после чего император Лев настоял, чтобы на вершине его столба была установлена маленькая хижина. Мы знаем даже об отшельнике, который жил на колонне в предместье Трира в конце VI в. и аналогичным образом весьма страдал от обморожений; он был ломбардцем, поселившимся в Галлии.

Конечно же, не все монахи самозабвенно придерживались стандартов дисциплины и аскетизма, установленных пионерами этого движения. У нас есть сведения о группах странствующих монахов, которые фактически были бродягами. Обет безбрачия соблюдался не всегда, особенно в монастырях, образующих сообщества монахов и монахинь. Юстиниан постановил, что монастыри должны быть разделены на мужские и женские, а всем монахам следует спать в общей спальной комнате. Когда накопилось достаточное количество пожертвований и даров, многие монахи начали вести беззаботную праздную жизнь, как на это жалуется Кассиан относительно Галлии. Идеал труда, строго навязываемый в пахомиевских монастырях Египта, кажется, не был воспринят в других провинциях, где некоторые аббаты восхваляются за введение режима регулярных работ только после того, как Бенедикт возродил их в Италии в VI в.

Среди обычных мирян, которые не стали ни отшельники, ни монахами, но лелеяли надежду получцть в конце жизни отпущение своих грехов посредством крещения или эпитимии, христианское моральное учение, как кажется, не имело должного эффекта. Несмотря на неодобрение со стороны церкви, все посещали бани, в том числе и духовенство. Когда новоутвержденного епископа Константинополя один из представителей пуританской общины спросил, почему он ходит в баню два раза на день, он ответил: «Потому что у меня нет времени ходить туда в третий раз». Не прислушиваясь к угрозам церкви, клирики были завсегдатаями публичных игр. Мало кто соблюдал церковные принципы сексуального поведения. Открыто продолжала процветать проституция. В 439 г. один набожный мирянин по имени Фло-ренций, преторианский префект Востока, предложил принять закон, освобождающий всех проституток и изгоняющий владельцев борделей, пообещав правительству компенсировать убытки, которые будут нанесены вследствие потери этой доходной статьи, из своего собственного кармана. Приблизительно столетие спустя, в 529 г. императрица Феодора скупила всех проституток Константинополя и поселила их в неиспользуемом императорском дворце, который она преобразовала в женский монастырь Покаяния. Шесть лет спустя Юстиниан учредил комиссию, во главе которой стоял народный претор, глава константинопольского правоохранительного ведомства, и обнаружил, что проституция снова распространилась.

Более поразительной является история разводов. По гражданским законам и супруг, и супруга могли подать на развод: мужчина мог жениться немедленно, женщина же могла выходить замуж по истечении года. Константин, находясь под влиянием духовенства, постановил, что жена может развестись с мужем, только если тот совершил убийство или ограбил могилу, а муж с женой — только на почве измены, разврата или сводничества. В 421 г. Гонорий ослабил этот закон, определив три вида разводов: по причине совершения преступления, в случае которого невиновная сторона получала право повторно заключать брак, муж сразу же, жена 5 лет спустя; из-за невыносимого характера супругов, при этом виновный муж мог повторно жениться через два года, а если виновной была жена, то ей не разрешалось вторично выходить замуж; без естественных на то причин, на основании чего мужу не разрешалось снова жениться, а жена высылалась. Ни одно из данных правил не подразумевало распада брака по взаимному согласию.

Этот закон сохранил силу на Западе. На Востоке в 439 г. Феодосий II восстановил старые правила гражданских законов. В 449 г. он раскаялся в введении такой чрезмерной свободы, но э то же эремя значительно увеличил количество оснований, дающих право на развод для обоих полов, добавив в их список случаи избиения жены мужем, уход жены в театр без разрешения мужа. При подобной обусловленности развода муж мог повторно жениться сразу же после оформления развода, жене разрешалось выходить замуж только через год. Более того, были разрешены разводы без оснований, причем при таких обстоятельствах жене позволялось снова вступать в брак по истечении 5 лет. Юстиниан произвел решительное изменение, запретив разводы без веских на то причин, даже при наличии согласия другой стороны. Сторона, подающая на развод, отсылалась в этом случае в монастырь. Это правило вызвало всеобщее неодобрение, и Юстин II отменил его, сохранив возможность развода по согласию.

Таковыми были содержания законодательств, ниспосылаемых христианскими правителями христианскому населению, поскольку императоры игнорировали чувства вырождающихся язычников. Средний служитель церкви рассматривал религиозное учение о разводе как истину первичной инстанции; дошедшие до нас речи также дают понять, что люди, регулярно посещавшие церковь, достаточно часто разводились и вступали в брак вторично. В нашем распоряжении имеется документ развода, датируемый периодом, непосредственно предшествующим отмене Юстином II закона Юстиниана. В его вступлении говорится:

«В прошлом мы соединились друг с другом в браке и общности жизни, надеясь произвести законное потомство и думая поддерживать мирную супружескую жизнь все время, отведенное нам; но, с другой стороны, мы страдаем от зловещего и безнравственного демона, который неожиданно и неизвестно с какой стороны атаковал нас. И мы решили расстаться друг с другом»1.

Все это весьма показательно, потому что среди благочестивых верующих существовал непреодолимый если не сказать патологический интерес к сексуальной нравственности. Безбрачие проповедовалось как идеал, брак, с неохотой считался самым лучшим, но вторичным, вариантом, а искушения плоти занимали преобладающее положение в борьбе аскетов за духовную чистоту.

Лишь по одному из главных вопросов учение церкви оказывалось влиятельным и. эффективным, а именно относительно благотворительности в значении выделения денег на достойные цели. В идеале язычников богатый человек выделял пособия определенному кругу клиентов, которые оказывали ему и выборочно его соотечественникам quid pro quo разнообразные услуги в форме общественного строительства, распределения даров и прежде всего организации игр. Некоторые в исключительном смысле этого слова благодетели основывали бесплатные школы или учреждали фонды для обеспечения питанием бедных детей. Церковь всегда призывала всех, независимо от имеющихся средств, оказывать поддержку бедным и беспомощным, и призыв этот находил отклик в сердце каждого. Самые зажиточные христиане, по правде говоря, не практиковали этого, хотя были и исключения, например, Павлин из Нолы и Мелания. Судя по речам Иоанна Хризостома и других, лишь отдельные богатые христиане отдавали бедным не более десятой части своего дохода, как это советовало делать Священное писание. Некоторые бедняки, напротив, делились со своими ближними. Все классы, хотя и в незначительной степени, но занимались благотворительностью, упоминая и церковь в своих завещаниях. Большая часть христианских благотворительных приношений шла на строительство и облагодетельствование церквей и монастырей, определенные средства отводились на. поддержание детейгсирот, вдов, престарелых, больных, заслуживавших этого бедняков и бродяг, а также на выкуп военнопленных. Все это были сферы социальной работы, почти полностью пренебрегаемые правительством и старой языческой аристократией. Юлиан был весьма поражен превосходством христиан над язычниками в этом деле и предоставлял высшим языческим священникам государственные дотации на благотворительные цел и, наставляя их побудить языческих землевладельцев и крестьян к соперничеству с христианами.

Хотя церковь очень много делала, чтобы облегчить участь беднейших слоев населения, она никогда не подвергала сомнению устои социальной системы в целом. Исходя из дошедшей до наших дней литературы, особенно проповедей, социальными проблемами интересовались лишь немногие. Иоанн Хризостом действительно был встревожен тяжелым положением бедных и произнес много красноречивых проповедей, в которых настаивал на том, чтобы его зажиточные собратья хоть как-то улучшили их существование. Сальвиан в своем великом обличении проблем современной ему эпохи «De Gubematione Dei» в одинаковой степени затрагивает эксплуатацию беднейших слоев населения, сексуальные нравы и хождение в театр, но его краснобайство не звучит искренне. Пелагий, определяя богатых как «обладающих излишними предметами, в которых нет необходимости», задается вопросом, являются ли избытки благосостояния «принадлежностью Бога, которого мы признаем источником равенства и справедливости», и полагал, что Бог привнес в мир хорошее «не для того, чтобы один человек становился богатым на различные владения, а другой изнемогал от крайней бедности, но для того, чтобы все располагали ими в равной мере и как равные». Но Пелагия объявили еретиком (на доктринных основаниях), и большинство христиан предпочитали высказывание «Носите свою бедность всегда с собой».

В сфере благотворительности обнаруживался значительный прогресс. В других же сферах прослеживалось едва заметное изменение, а в некоторых наблюдался упадок. Везде проявлялись жестокость и грубость, по крайней мере в общественном управлении все более обычным явлением становились пытки и истязания, все чаще предписывались зверские формы экзекуции, такие как сожжение заживо. С низшими сословиями, возможно, всегда обращались жестоко, но отношение к ним заметно ухудшилось. Такому же обращению постепенно подвергались и представители среднего класса. Против подобного развития событий прозвучало лишь несколько протестов, самый красноречивый из них принадлежал язычнику Ливанию Антиохийскому., который вступился не только за декурионов, но и булочников^ крестьян.

К тому же дал о себе знать и упадок политической и административной неподкупности. Как легко представить в розовом свете принципат, при котором взяточничество, подкуп и вымогательство еще не имели среди подчиненных императора такого размаха. Но уместно будет отметить, что общий настрой государственной службы был достаточно здравым, а аналогичные злоупотребления порицались и проистекали не так уж часто. В поздней империи, напротив, должностные посты привычно продавались и покупались, в судах проходили службу повально коррумпированные официальные лица, вымогательство же считалось вполне естественным. Это стало возможным не только на фоне бессчетных законов, осуждающих такие явления, но и в условиях, когда хорошие управленцы достаточно часто хвалились: если исполнительному губернатору говорили, что за время своей службы он нисколько не разбогател, то это считалось стандартным комплиментом.

Церковь, конечно же, порицала тех, кто принимал несправедливые решения и обижал бедных и беспомощных, но ее слова редко подкреплялись делом. Согласно языческим представлениям, государство призвано было заниматься только благородной деятельностью, до которой должны были снисходить даже философы. И это привлекало лучших из лучших. В глазах церкви государственная служба представляла собой самое уважаемое занятие для мирян, но не для христиан, фактически рассматривающих ее как грязное дело. Совет Арля в 314 г. постановил: «В отношении верующих, уверенно приближающихся к посту губернатора, принято решение, по которому они при повышении должны получить письмо от духовного лица епархии, свидетельствующее, что в течение всей их службы местный епископ будет зорко следить за ними, и в случае действий, противоречащих законам церкви, они будут изгнанны из епархии»49 Один из римских пап в IV в заявил: «Очевидно, что те, кто держит в руках светскую власть и управляет светским правосудием, не могут освободиться от греха»50. Только Августин настаивал на том, что императорский служащий, занимающийся управлением, не должен откладывать свое крещение: «Будь они рядовыми верующими, более преданными верующими или самыми преданными верующими, они не могут управлять государством более преданно и лучше»51. Павлин из Нолы был более последовательным, призывая своих друзей оставить официальную карьеру: «Вы не можете служить двум хозяевам, один из которых Бог, а другой мамон, другими словами Христос и Цезарь»52.

Не удивительно, что при таких обстоятельствах самые убежденные христиане отказывались занимать общественные посты, а те, кто действительно это делал, были формальными последователями христианской религии, которые, зная, что избрали карьеру грешника, действовали соответствующим образом. Они всегда могли получить спасение посредством крещения или покаяния после выхода в отставку.

Начиная с периода правления Константина еретикам практически повсеместно запрещалось открывать собственные церкви или проводить где-либо службы. Когда на престол взошел Феодосий I, им отказали в государственной службе, а после того как императором стал Лев, то и в возможности заниматься адвокатской практикой. Представители некоторых сект страдали от ограничений в гражданских правах, таких как запрет на составление завещания или наследование собственности. Более решительные меры предпринимали очень редко. В 412 г. донатис-ты-нонконформисты были подвергнуты обременительным штрафам, а манихеям и другим особо ненавидимым сектантам со времени правления Феодосия I иногда выносили смертный приговор.

Эти законодательства имели переменный успех, но, в целом, внедрялись недостаточно последовательно; несмотря на них, еретики оказывались чрезвычайно живучими. Милициане в Египте и донатисты в Африке, раскол которых наметился во время Великих диоклетиановских гонений, продержались вплоть до арабского завоевания. Но-вотиане, появившиеся в период преследований, организованных Децием (250 г.), в VI в. все еще процветали. Даже более ранние ереси, такие как, например, марциониты, духовный создатель которых жил при Адриане, дожили до этого периода.

Секты исповедовали разновидности одной и той же веры. Некоторые выдвигали иное мнение по вопросам дисциплины, нежели доктрины. Новотиане, мелициане и донатисты утверждали, что остальная часть церкви совершила ошибку, когда снова приняла в свое лоно христиан, особенно являющихся духовными лицами, которые отреклись от веры во время гонений, и что ее обеты и таинства поэтому были порочными. Секта «Четырнадцатого дня» ((ЭпаНобештапэ) настаивала На том, что Пасха должна отмечаться на четырнадцатый день иудейского месяца нисан. Это спор возник еще во II в. Ариане, македонианцы, несториане, монофиВиты придерживались других точек зрения по вопросам теологии. Пелагиане считали, что деяния были важнее милосердия. Манихей-ская секта, презираемая более всех остальных, в действительности исповедовала религию иного толка, но ее причисляли к христианам-еретикам, и, кажется, таковыми манихеи считали себя сами. Основатель этой секты Мани был персом, который жил в III в. Он воспринял зороас-трийский дуалистический тезис о существовании двух сил, Бога и Дьявола, сражающихся между собой в мире, и объявил себя пророком, миссия которого завершилась и заместилась деяниями Христа. Манихеи образовывали сугубо тайную секту и по этой причине вызывали преувеличенный страх и ненависть. Нельзя сказать, насколько многочисленными были их ряды, но оказываемое ими влияние чувствовалось в одинаковой степени и на Западе, и на Востоке. На территории Римской империи существовало и большое количество малых религиозных группировок, исторически никак не связанных с манихейством и порой возникших раньше его, которые разделяли аналогичные дуалистические взгляды… Главным образом они идентифицировали источник зла с материей и в основном были вегетарианцами, не употребляли спиртных напитков и даже воздерживались от половых связей. Некоторые из этих фанатичных приверженцев христианства не останавливались ни перед чем: Феодорит встречал одного марционита преклонного возраста, который всегда умывался своей слюной, поскольку вода была созданием злого начала, Демиурга. Августин знал деревню Абелоний, жители которой считали, что брак и воздержание в одинаковой степени обязательны для всех: каждая чета «родителей» брала на воспитание мальчика или девочку из соседних деревень — для таких целей детей всегда оказывалось в избытке. Приемные сын или дочь обеспечивались фермой. Были й более курьезные секты. Например, офиты (орЫ1ае), в коробке на алтаре державшие змею и выпускавшие ее во время богослужения, адамиты (абат^ез) поклонялись богу обнаженными, в обогреваемых церквях.

В период горячих споров по вопросам доктрины основная часть христианского населения состояла из еретиков, примерами которых могут служить ариане и союзные с ними секты — в IV в., монофизиты — в конце V–VI в., причем и те, и другие обитали только в восточных провинциях. Первоначально никакой ереси и не было, просто каждая группировка пыталась завладеть иерархией церкви. Немного позже германские ариане сформировали свои многочисленные группировки с собственной иерархией, донатисты принадлежали к соперничающей церкви, обосновавшейся в Африке, которая зачастую в численном отношении превосходила католиков. Другие секты, как кажется, находились в меньшинстве, образуя небольшие разрозненные группировки в городах и отдельных деревнях. Но и эти объединения, по всей видимости, обладали собственной духовной иерархией. Многие из подобных сект существовали в рамках только определенных регионов: например, монтанисты, последователи какого-то христианского пророка, наставлявшего во Фригии во II в. в IV в. все еще ограничивали свою деятельность, как правило, данной территорией.

Почти вся литература относительно еретиков была наг писана их противниками. В результате мы располагаем слишком отрывочными знаниями о внутренней жизни подобных сект. Исключение составляют новоциане, о которых очень много сказал Сократ, который симпатизировал им, если не сказать, что был ярым приверженцем их секты. В его время влияние новоциан ограничивалось северо-западными регионами Малой Азии. Подавляющее большинство сторонников этой секты были крестьянами, пуританами по натуре: из-за того, что они никогда не ходили в театр, они решительно осуждали его. При Ва-ленте сельские новоциане восприняли фундаменталистские идеи четырнадцатников о сроке празднования Пасхи. Этот шаг подвергся резкой критике со стороны четырех главных новотианских епископов, заседавших соответственно в Константинополе, Никее, Никомедии и Со-tyaeum, конгрегации которых были более образованными; и две группировки окончательно решили остаться при своих интересах. Новотианские епископы Константинополя в основном имели хорошее образование по грамматике или риторике, а один из них был даже высокопоставленным сенатором.

Не считая язычников и еретиков, единственной более или менее представительной группировкой религиозного меньшинства были иудеи, к которым могут быть отнесены и самаритяне, образующие в этот период все еще прочное сообщество. Евреи фактически были истреблены в Иудее Адрианом, но они продолжали формировать основное население Галилеи, так же как и самаритяне в Самарии, их родной обители. Иудеи и самаритяне также были представлены в каждой провинции, и, как правило, они являлись купцами, хотя отдельные иудейские сельскохозяйственные арендаторы обнаруживались в Сирии и даже на Сицилии в VI в. В некоторых городах, таких как Магон (Mago) на Балеарских островах, они составляли значительный пласт населения. В начале V в. раввин Феодор созвал совет всех местных магистратов и наконец стал местным судьей. На этой должности его впоследствии заместил сам основатель синагоги. В большинстве городов иудеи избегали должностных постов и декурионата, в который зачислялось сельское население, а также предприняли отчаянную, но неудачную попытку получить освобождение от обязанностей по курии. С другой стороны, многие иудеи, как кажется, поступали на гражданскую службу и в армию, а один из них дослужился даже до губернатора провинции,

В духовном отношении иудеи, разбросанные по всей империи, руководились наследственным патриархом, который постоянно проживал в Тиберии. После того как движение угасло, его ведомство развалилось (429 г.). Правительством патриарху обычно даровалось-звание «сиятельного», и он признавался главой иудейского сообщества. Он назначал духовных служителей во все синагоги (эти священнослужители освобождались от обязанностей по курии) и собирал налоги с синагоги через совет обслуживавших свои округа инспекторов, которые также были его главными советниками, апостолами. В 429 г. эти налоги стали поступать в императорскую казну. В VI в. многие синагоги, по всей видимости, при проведении обрядов использовали греческий или латинский языки. Благоволившие к древнееврейскому обратились к Юстиниану за разрешением проводить богослужение на этом языке, но тот., надеясь, что если иудеи будут слушать Священное писание на народном языке, то их легко можно будет обратить в христианство, позволил только греческий и латинский (в зависимости, от версии «Септуа-гинты») и запретил преподавание Талмуда.

Иудеи всегда занимали в империи двойственное положение. С одной стороны, существовал широко распространенный народный антисемитизм, зародившийся еще в I в. до н. э.7 с другой стороны, императорское правительство, начиная с Цезаря, последовательно защищало иудейский культ и даже освободило иудеев от обычных гражданских обязанностей, когда таковые вступили в противоречие с иудейскими религиозными законами. Триумф христианства усилил актисемитизм среди народных масс и спровоцировал императорское правительство к принятию отдельных, антииудейских мер. Феодосий I, например, выступил против заключения браков между иудеями и христианами, а с периода правления Константина была введена целая. серия законов, запрещающих иудеям совершать обрезание своим рабам, иметь рабов-христиан и, наконец, вообще располагать невольниками. В начале V в. их отстранили от занимания гражданских должностей, а при Льве — и от адвокатской практики. Юстиниан наложил на них те же ограничения в гражданских правах, что и на язычников и еретиков: запрет на составление завещания, получение наследства, дачу показаний в суде и т. д.

Императорское правительство, однако, твердо поддерживало и законодательно подкрепляло религиозную свободу иудеев. Им разрешалось производить ремонт синагог (но не строить новые), а если противники иудеев разрушали их, то агрессоры должны были выплатить компенсацию. Синагоги не использовались как помещения для постоя, а служившее в ней духовенство освобождалось от обязанностей по курии. Законом не разрешалось вызывать иудея на суд в субботу, а иудейское духовенство пользовалось той же добровольной юрисдикцией между своими сторонниками, что и епископы.

Епископы поддерживали правительственную политику. Некоторые смутьяны подстрекали свои религиозные братства к сожжению синагог и насильственному крещению их прихожан, но церковные советы и папы не одобряли таких действий. Исключение составил Амвросий, который принудил Феодосия I к пересмотру решения, принятого в отношении епископа Каллиника, который сжег синагогу и был призван восстановить ее.

Юстиниан не только ограничил гражданские права иудеев, но и конфисковал их синагоги на территории отвоеванной Африки, захватив и самаритянские, прихожане которых представляли собой раскольников Избранного Народа. Ираклий приказал всем иудеям империи пройти обряд крещения.

Иудеи и самаритяне, кажется, составляли единственные религиозные меньшинства, которые питали сильную злобу по отношению к Римской империи. При Цезаре Галле (351“-354) вспыхнул серьезный иудейский мятеж в Галилее, в 451 г. разразился бунт самаритян, в 529 г после захвата синагоги развернулось более крупное по масштабам восстание, а ближе к концу правления Юстиниана неспокойствие проявили и иудеи, и самаритяне. Иудеи Неаполя поддержали сопротивление, оказываемое городом Велисарию, а восточные иудеи приветствовали персидских захватчиков при Фоке и Ираклии, а также радовались первым победам арабов.

Другие меньшинства, такие как донатисты в Африке и монофизиты на Востоке, хотя и были не менее озлобленными на императоров, преследовавших их, не испытывали враждебности как таковой по отношению к империи. Нет никаких свидетельств, что они вступали в сговор с врагами. Монофизиты-копты, обитавшие в Египте, без сомнения, рассматривали персов и арабов как божью кару, ниспосылаемую Господом для наказания императора за его еретическую диофизитскую доктрину и подавление ортодоксальности, то есть их. Но они не испытывали сожаления к этим бедствиям.

ГЛАВА XXV. ОБРАЗОВАНИЕ, КУЛЬТУРА И ИСКУССТВО

С лингвистической точки зрения, империя распадалась на два региона. В азиатских провинциях, Египте и Киренаике, Греции, Эпире, Македонии и четырех провинциях Фракии, расположенных к югу от Гемской (Haemus) гряды, универсальным языком (lingue franсе) был греческий, а также государственным языком. В европейских провинциях, с исключениями, указанными выше, в Африке вплоть до Триполи включительно, соответствующую роль играл латинский язык. Граница между данными регионами была достаточно отчетливой. В Африке она проходила вдоль пустыни, простирающейся между Триполи и Киренаикой. В Европе языковые зоны в незначительной степени совпадали: в Скифии, находившейся у устья Дуная, наблюдалось двуязычие, смешанными были и приграничные районы Эпира и Македонии. Необходимо отметить, что лингвистическая граница не соответствовала политическому или религиозному делению Европы. Начиная с 395 г. восточные императоры правили латиноговорящим диоцезом Дакии, папы римские пользовались юрисдикцией в грекоговорящем диоцезе Македонии.

Греки никогда не прекращали считать римлян варварами, и является вполне истинным тот факт, что ни один грек не изучал латинский язык, кроме как из практических соображений, для того чтобы стать адвокатом и лет гражданским служащим, военачальником или проникнуть в высшее римское общество. Два грека, Клавдиан Александрийский и Аммиан Антиохийский, писали поэтические и исторические труды соответственно на латинском с тем, чтобы донести их до западной аристократической общественности, но никто из греков не пожелал бы читать латинскую литературу.

При принципате все образованные римляне учили греческий язык в школе, для многих он превратился во второй язык, менее понимаемый, чем латинский: Марк Аврелий писал мемуары по-гречески. Начиная с IV в. и далее знание греческого языка на Западе идет на убыль. Аристократические отпрыски изучают его в школе, в Риме и других крупных провинциальных городах становится меньше и меньше профессоров греческой литературы и риторики. Даже образованные римляне, как Симмах и Сидоний Аполлинарий, вынуждены были заново повторять изученный когда-то в школе греческий, чтобы помочь своим сыновьям в подготовке домашних заданий, а Августин, профессор риторики, так и не освоил греческий должным образом и умел, по всей видимости, переводить, да и то с трудом, лишь небольшие отрывки.

Таким образом, интеллектуальные связи между Востоком и Западом фактически разорвались. Отдельные труды на латинском языке переводились на греческий, много работ греческих авторов, особенно философских и теологических трактатов, переводились на латинский язык. Эта деятельность осуществлялась главным образом несколькими лингвистами, такими как язычник Агорий Претекстат, выдающийся римский сенатор конца IV в., или христиане Руфин и Иероним. Некоторые переводчики, включая Кас-сиана и Дионисия Малого (Dionysius Exiquus), происходили из двуязычной Скифии. Но. полемика и свободный обмен мыслями были весьма затруднены, и противоречия на почве доктрины обострялись этим фактом. Когда спор по арианам достиг пика, между школами Василия и Амвросия сохранялось согласие, поскольку последний не мог понять разницы между «ог<5^» и «Ysro&ra&LS», которые в словарях передавались одним словом «substantia». Делегаты папы римского Леона, прибывшие на Эфесский собор, вынуждены были обратиться за помощью к греческому епископу для того, чтобы он переводил греческую речь на латинскую, и не могли способствовать дебатам, за исключением обычного «сопЬ-асНсИдаг».

В восточных провинциях греческий использовался всегда для самых официальных случаев. Императорские законодательства и рескрипты издавались с греческим переводом, заседания юридического характера проводились на греческом, и в провинциальных ведомствах официальным языком был также греческий. Это вызывало немало трудностей, когда губернатор провинции был, как обычно случалось, уроженцем западных регионов империи и греческого языка не знал. С другой стороны, языком армии был латинский, команды давались, вероятно, по-латински, армейские протоколы также велись на этом языке по крайней мере до конца V в. Такое положение дел обусловливало потребность в военных клерках, знающих латинский язык в степени, достаточной для написания официальных документов. Административным языком преторианской префектуры Востока был также латинский, пока в 439–441 гг. Кир не заменил его на греческий. В императорском секретариате латинский требовался дольше, так как должностные лица составляли проекты законодательств по-латински; в VI в. основной экземпляр оформлялся уже по-гречески. К нему прилагался не всегда точный перевод на латинский язык. Более всего латинский язык требовался для основательного штудирования законов, поскольку почти все юридические источники издавались на этом языке, а правовое образование также велось по-латински. Лива-ний довольно часто и горько жалуется, что греческая литература и риторика не изучается более амбициозными юношами, которые сосредоточились на латинском языке и юриспруденции. Но оказалось, что его страхи были беспочвенны: при подготовке служащих для судов основным предметом считались упражнения в греческом красноречии; без сомнений, на греческий, язык переводилась и юридическая литература. Известно., что. два профессора из Бейрута создали в начале V в. два греческих пособия и комментарии к ним.

В IV б. латинский язык стал весьма полезным для лиц, стремящихся сделать карьеру. В течение этого столетия императоры владели в большей степени латинским, чем греческим: Константин предпочитал изучать труды по теологии в латинском переводе и при проведении переговоров с духовенством прибегал к услугам билингвиста Стратегия; Валент также не знал греческого, Феодосий изъяснялся на нем с трудом. Главы их ведомств также часто происходили из западных, как, например, Руфин или Кинегий, и не говорили по-гречески вообще или имели относительно греческой грамматики отрывочные представления. Для служащих, вращающихся в судебных кругах, латинский оказывался весьма кстати. Но с 395 г. императоры и подчиняющиеся им чиновники говорили исключительно по-гречески (хотя родным языком некоторых, включая Юстиниана, был латинский).

Практика начального обучения на латинском языке при подготовке служащих была достаточно распространена на Востоке. Многие греко-латинские буквари (abecedavia) и подстрочные переводы из Вергилия и Цицерона сохранились на египетских папирусах. То же самое можно сказать и о ситуации в высшей школе. Преподавание на латинском языке регулярно велось в университете Константинополя и, вероятно, Бейрута, но в Антиохии введение в должность профессора, говорящего по-латински, было достаточно редким явлением. Иногда профессоры-латинисты приглашались из западных провинций. Так, например, Лактантий получил пост в императорском управлении Никомедии при Диоклетиане, а известный грамматик Присциан получил назначение в Константинополь при Юстиниане. Порою их родным языком был греческий, как у Иоанна Лида, который владел латинском, судя по дошедшим до нас его трудам, на школьном уровне.

Благодаря доминирующему положению латинского языка в законодательной и административной сфере, язык гражданских служащих и греческих документов пополнялся латинизмами, таким, к примеру, как «б'гоггог^о.^ или «ycSzijrqyus'-ztto'fr, а многие латинские слова, как Comes, dux, iugum, ассимилировались греческой разговорной речью и не менее претенциозной литературой. Никто из стилистов, однако, не злоупотреблял такими латинизмами на страницах своих произведений: Ливаний и Прокопий использовали, синонимы, извлекаемые из трудов. Демосфена и Фукидида.

С некоторыми незначительными исключениями греческий и латинский были единственными письменными языками империи. Сирийский язык обслуживал литературные потребности Месопотамии, его грамматике и риторике обучали в Нисибисе, расположенной вдоль персидской границе, и, возможно, на римской. территории. Позднее на нем стала писаться популярная христианская литература в Сирии и Палестине. В IV в. египетский язык уже обладал собственным алфавитом (подавляющая часть букв которого были греческими и лишь некоторые демотическими) и также использовался популярной христианской литературой!' В середине IV в. был составлен и готский алфавит (на греческой основе). На данном языке оформлялись священные писания и сочинялись труды богословского характера. Наряду с этими исключениями греческий и латинский не были единственными литературными языками, хотя обычно преобладающими в общении у представителей высших и средних слоев общества. Крестьянство и городской рабочий люд большинства провинций продолжали говорить на своем местном языке. Латинский, конечно же, был родным языком Италии и, по всей видимости, в течение длительного времени замещал местные языки Южной Галлии, Восточной и Южной Испании. На греческом исходно говорили, в Греции, Эпире и Македонии, на Кипре, в Памфилии и Киликии. В эллинистический период греческий покорил ливийский, карианский и лицианский языки, которые были распространены в западных регионах Малой Азии.

Факт существования разговорных языков данных местностей доказывается частично отдельными замечаниями и в некоторой степени сохранившимися до наших дней до-римскими и догреческими языками. Так, в Британии уэльский язык происходит от кельтского, а не от латинского. То же самое можно отметить и для функционирующего доныне языка басков, некогда распространенного в Северной Испании и Южной Франции. В северной Галлии Иеронимом обнаружены свидетельства кельтского диалекта, на котором говорили в его. время в округе Трира, что доказывается и шутливым замечанием одного из персона*-жей диалога Сульпиция Севера, который со своим другом из Северной Галлии «беседовал по-кельтски или по-гал-лийски, в зависимости от того, как вы пожелаете, и так же многоречиво, как вы говорите о Мартине». В Африке/как выясняет Августин, многие крестьяне и простой люд знали только пунический (карфагенский язык), а берберский выжил, несмотря на гнет со стороны Карфагена, Рима и арабов. Албанский, без сомнений, является древним национальным языком иллирийцев, а существование представленного далее на Востоке трацианского языка удостоверяется Иоанном Хризостомом и Григорием Нисским.

Многие местные языки выжили во внутренних регионах Малой Азии. Из алгографических анекдотов VI в. мы узнаем об исаврийском и ликаонийском языках, а в духовной проповеди Василия из Кесарии содержится упоминание о каппадокийском языке, на котором говорили его прихожане. Иероним утверждает, что в современный ему период галатиане все еще общались на кельтском языке. Мы имеем много фактов, что сирийский язык превалировал в Месопотамии, Сирии и Палестине. Один пилигрим, пришедший в Палестину в IV в., писал: «Поскольку в той провинции часть населения знает как греческий, так и сирийский, а остальная только греческий или сирийский, а епископ, может быть, знает сирийский, но говорит всегда только по-гречески, то нетрудно найти священника, который переведет вам все на сирийский». На первый взгляд, египетские папирусы убеждают, что греческий был языком универсальным, так как на нем писались не только административные и деловые документы, но и велась частная переписка между представителями беднейших слоев населения. Но письма, которыми мы располагаем, являются достоянием профессиональных письмописцев. Когда же сельские жители представали перед судом, они общались через переводчит ка. В VI в. правительственные бумаги оформлялись как по-коптски, так и по-гречески.

Начальные школы, в которых обучение чтению, письму и арифметике велось на. латинском языке, представляли собой достаточно распространенное явление, существуя даже в деревнях. Отпрыски представителей высших слоев общества обычно получали такое образование дома, занимаясь с частными преподавателями. В некоторых Школах также изучалась стенография, которую необходимо было знать, чтобы стать государственным служащим. Все начальные школы были негосударственными, преподаватели жили на деньги, получаемые с учеников в качестве оплаты, которая была умеренной. Впоследствии сыновья аристократов и выходцев из средних классов продолжали учебу у профессоров грамматики (литературы), которых было в предостаточном количестве в любом городе. Профессора эти занимали разное положение, трудясь на официальных должностях и получая жалованье от гражданских властей, либо как свободные учителя, занимающиеся частной практикой. Официальным профессорам определялась заработная плата, которая в четыре-пять раз превосходила жалованье учителей начальной школы.

Изучаемый материал ограничивался достаточно узким кругом авторов. На латинском языке стандартными считались произведения Вергилия и Теренция, Саллюстия и Цицерона. На греческом языке штудировались Гомер, избранные пьесы аттических трагиков и комедиографов, Фукидид, Демосфен й выборочные речи аттических ораторов. Другие авторы не читались in extenso, а только фрагментарно. Цель заключалась в том, чтобы научить правильной классической дикции и восприятию формы и содержания произведений классической литературы. Все это достигалось посредством принуждения учеников к механическому запоминанию склонений, парадигм, грамматических правил, выполнением упражнений на практическое применение этих правил и представлением деятельного анализа классических текстов, производимого пословно. Следует помнить, что разговорные латинский и греческий к этому времени уже достаточно отличались от классических вариантов. При выражении своих мыслей ученикам не разрешалось апеллировать к словам й устойчивым сочетаниям, которые в классических текстах не засвидетельствованы частотой употребления как корректные. Литературное понимание классики на практике означало заучивание наизусть признанных поэтических и риторических тропов и подкреплялось тщательным анализом текстов

Адекватное восприятие их содержания предполагало комментарий относительно мифологических, исторических и географических аллюзий в тексте, которыми для большинства учеников ограничивались знания по истории и географии.

На следующем этапе мальчики или юноши посещали лекции профессоров риторики, которых было меньше, чем грамматиков, но и их можно найти в каждом более или менее крупном городе. Под их руководством уроки становились более интересными, чем зазубривание грамматических правил, которое считалось учащимися весьма обременительным. Дальнейшее обучение строилось на отработке техники красноречия, тщательно изучались речи древних ораторов, и ученики начинали писать сочинения и собственные речи на задаваемые темы. Эти темы распадались на несколько типов — панегирические, жалобные, политические и судебные. Их содержание основывалось не на фактах реальной действительности, а часто заимствовалась из мифологии или древней истории. Наиболее типичными являются, например, следующие: «Менелай обращается к троянцам, с требованием вернуть Елену»-, «После Херонеи Филипп отсылает к Демосфену гонца с вестью, что он вернет 2000 пленных, если тот сдастся ему», «Демосфен просит, чтобы его взяли в плен».

Это был нормативный курс для хорошо воспитанного и порядочного молодого человека. Те же, кто стремился повысить свой образовательный уровень или выучиться определенной профессии, обычно уезжали в один из центров высшего образования. Конечно же, в империи не существовало университетов в средневековом или современном представлении, но в отдельных городах, таких как Рим, Константинополь, Афины, Александрия и Бейрут, жили группы профессоров, получавших должность и жалованье от государства или местного муниципального совета. Эти профессора пользовались заслуженной популярностью за успехи в преподавании грамматики и риторики и предлагали собственные курсы: по философии — в Риме, Константинополе и в Афинах, математике и медицине — Александрии, юриспруденции — в Риме, Константинополе и Бейруте. Другие значимые города, такие как Бордо, Милан, Карфаген или Антиохия, также приобретали известность образовательных центров, особенно когда кафедрой руководил признанный филолог-классик: Лнваний притягивал в Антиохию учеников из Малой Азии и Палестины.

Установленного учебного плана и каких-либо ученых степеней не существовало. Исключение составил Бейрут, в котором для изучения юриспруденции был разработан четьь рехгодичный курс и список необходимой литературы. По завершении учебы профессора выдавали студентам сертификаты о достаточной подготовке. Продолжительность курсов в других городах не отличались определенностью. Средний студент тратил на усвоение риторики два-три года. Ли-ваний с подобной целью провел в Антиохии и Афинах дет сять лет. Города конкурировали между собой в завладении профессорами с высокой репутацией. Более того, обнаруживалось острое соперничество межу независимыми профессорами, пытающими создать собственные классы за счет официальных профессоров, у которых были свои кафедры. Последние, в свою очередь, состязались и между собой, и со своими неутвержденными соперниками. В Афинах студенты нескольких профессоров образовали группировки и пытались похищать новичков. Проистекающие в результате этого скандалы порою доходили до вмешательства проконсула Ахеи.

Рассматриваемая система образования имела очевидные недостатки. Она не предполагала системного изучения истории, географии или, за некоторым исключением, высшей математики, философии или естествознания. С другой стороны, эта система давала обществу изрядное количество образованных молодых людей, которые читали и ценили классическую и современную литературу, умели писать изысканные письма, составлять отчетливые и выражающие определенную мысль речи и сочинять сносные стихи.

Образование полностью основывалось на языческой классике, а при необходимости включало и тщательное изучение языческой мифологии. Некоторые христиане испытывали сомнения, когда слышали об этом. Обнаруживалось и риторическое направление мысли, предоставляемое «Установлениями апостолов», документом IV в., считавшимся на Востоке авторитетным источником, который призывал христиан отказываться от всех языческих книг и изучать только Священное писание. «Вам нужна история? Читайте Книгу Царств. Красноречие и поэзия? Прочитайте Книги Пророков. Лирика? Вы ее найдете в псалмах. Космология? Откройте Книгу Бытия: Законы и этика? Обратитесь к величественным законам Господа»53. Такие настроения сохранились в западных провинциях вплоть до конца VI в. и далее. Папа римский Григорий Великий сделал строгий выговор галлийскому епископу за преподавание грамматики: «Один и тот же рот не может вмещать в себя хвалу Богу и восхвалять Юпитера»54.

Даже самые матерые фундаменталисты, которые проповедовали, что взрослые христиане не должны читать классическую литературу, однако, вынуждены были признать отсутствие выбора у молодых людей. Как говорит Иероним, священники, которые «вместо евангелий и Книг пророков Ветхого Завета читают комедии, распевают любовные стихи буколических поэтов и пристрастились к Вергилию, поступают как юнцы, совершая намеренный грех»55. Подавляющее большинство просвещенных христиан, включая таких святых, как Василий и Григорий из Ниссы, полагали, что классическое образование очень необходимо и верующие во Христа могут изучать классику. Решение Юлиана запретить христианам становиться профессорами вызвало неодобрение, особенно громко выразил свой протест Григорий из Назианза.

Этот запрет породил и курьезы. Два христианина, отец и сын, у которых одно и то же имя Аполлинарий, будучи соответственно грамматиком и риториком, переделали Свя^ щенное писание в классической форме: Пятикнижие Моисея — в гомеровский эпос, исторические книги — в трагедии, Новый Завет — в платоновские диалоги. Когда Юлиан умер, эти труды, несмотря на то, что их литературное изящество отличалось безупречностью, были немедленно преданы забвению, «божественным проведением», как говорит Сократ.

«Но кто-нибудь резко возразит мне. «Почему вы говорите, что это случилось благодаря божественному провидению? Очевидно, скоротечная смерть императора оказалась для христианства радостным событием, но тот факт, что христианские сочинения Аполлинариев были отброшены в сторону, христиане снова обратились к греческому образованию, выступили против интересов христианства. Поскольку греческое образование, прославляющее политеизм, является опасным и вредоносным». На это я отвечу, используя все свое мастерство. Греческое образование не было воспринято Христом и его учениками как достойное порицания и вредное. И я думаю, что в этом заключается их предусмотрительность. Поскольку многие греческие философы были близки к пониманию Бога… во-вторых, вдохновленные божественной силой Священные писания учат превосходным и, тем не менее, божественным догмам и воодушевляют своих читателей не большее благоразумие и лучшую жизнь, обеспечивая их судьбой, достойной Бога. Но они не учат искусству декламации, незнание которого делает нас неспособными к опровержению тех, кто покушается не истину. Для наших соперников нет ничего более страшного, чем использование против них их же собственного оружия. И это становится для христиан доступным из работ Аполлинариев».

Фактически то, что христиане хотели, чтобы учили их дети, представляло собой не фиктивную классику Аполлинариев, а нечто более существенное.

Церковь никогда не занималась развитием какой-либо христианской формы образования. В Нисибисе (№б1Ыб), персидской Месопотамии, действовала школа риторики, наставления в которой основывались на сирийской версии Священных писаний, но аналогичный латинский проект Августина так и не был реализован. Крах потерпели и подобные попытки Кассиодора. Были также монашеские школы, которые давали начальное образование неграмотным кандидатам на поступление в религиозный орден и посвятившим себя монашеской жизни юношам. Когда же в VI в. в Испании и Италии грамотность пошла на убыль, епископы и приходские священники организовали собственные школы по подготовке будущих духовных лиц. Но для мирян христианское образование никогда не гарантировалось.

Литература отмечаемой эпохи, как можно ожидать, исходя из господствовавшей тогда образовательной системы, носила подражательный и риторический характер. Симмах и Сидоний Аполлинарий писали письма, которые очень походили на письма Плиния Младшего. Это совсем не означает, что они не могли писать лучше. Официальные донесения Симмаха отличаются ясностью изложения и преисполнены чувства собственного достоинства, его мольба перед алтарем победы производит глубокое впечатление. Сидоний, обладающий даром живого описания и повествования, изображает яркие картины обеда с императором Майорианом, напряженные епископские выборы или один день из жизни правителя готов Теодориха. Лишь в случае, когда им нечего было сказать, их красноречие иссякало и становилось гнетущим. Ли-ваний писал речи в манере и стиле Демосфена и, чтобы избежать нареканий со стороны, называл наместника не наместником, а «правителем нескольких народов». Он даже игнорировал по-современному звучавшие личные имена и предпочитал назвать Валента «младшим из двух Пеонийских братьев» (Валентиниан и Валент были в действительности жителями Паннонии, но Демосфен не ведал о Паннонии и говорит о пеонийцах). Ливий способен живо изложить рассказ или с трепетом отозваться на проблемы, которые волновали его, как то: упадок класса куриев, плохое обращение с городской беднотой и крестьянством, коррупция в судебных органах посредством влияния великих. Аммиан в своей истории воспринял особенности языка Тацита, но не кого-нибудь из историков меньшего ранга. Прокопий, повествуя о юсгиниановских войнах, имитировал стиль изложения Фукидида, но при этом достиг большей ясности и точности.

Риторические фигуры наполняли поэзию и проникали даже в язык законодательств. Поэмы Кладиана должны рассматриваться как риторические панегирики и диатрибы, и как таковые они обладают несомненной силой воздействия не читателя. Труднее, оказывается, быть менее снисходительным к многочисленным квесторам, которые скрывали банальный смысл императорских постановлений в риторической напыщенности, или проповедникам, раздувавшим обыденность жизни святых до пространных возвышенных речей.

В прозе главными жанрами оказывались речи, повествования исторического характера и письма. Речи зачастую приобретали форму пресных восхвалений или диатриб, но в некоторых из них затрагивались злободневные проблемы современности. К таковым могут быть причислены поучения, которые принимали форму нравственных увещеваний, толкований священных писаний или спора по вопросам доктрины. Некоторые поучения, как, например, принадлежащие Иоанну Хризостому, являются в риторическом отношении высокохудожественными произведениями, другие намеренно простыми и банально изложенными. Историография пользовалась особой популярностью в восточных регионах Греции, которые породили целую плеяду современных историков, как светских, так и религиозных, многие из которых достаточно компетентны. Западные провинции, напротив, плодовитостью не отличались, выходцы этих земель составляли только краткие резюме, предназначавшиеся для лиц, увлекающихся чтением искусно оформленных повествований о тех или иных событий. К разряду исторических повествований относились и биографии. Отдельные из них, такие как «Жизнеописания софистов» Евнапия, «Житие Св. Мартина», написанное Сульпицием Севером, причислялись к литературным произведениям. Существовали также и многочисленные популярные изложения жизни святых. Высоко ценилась и эпистолография, и большинство образованных римлян проводили большую часть своего времени, оттачивая перо в написании изысканных писем, не отличавшихся глубоким содержанием и предназначавшихся широкому кругу своих знакомых. Многие собрания таких писем редактировались для публикации.

В поэзии все еще процветал эпос, гомеровский или вер-гилиевский, либо на мифологические темы, как, например, «Дионисаика» Нонна из Панополиса, либо на современные события, как «Фоганнис», написанный Кориппом о подвигах Иоанна, главнокомандующего в Африке при Юстиниане. Общепризнанными считались стихотворные панегирики и диатрибы, образцами которых могут служить творения Клаудиана и Сидония Аполлинария. Писались также обычные стихи и эпиграммы. Лишь немногие поэтические создания той эпохи соответствуют вкусам современных читателей, но среди них обнаруживается и несколько оригинальных произведений, к которым могут быть отнесены «Мозелла» Авсония (Аизопшэ), представляющее собой чувствительное описание путешествие Мозеллы по притокам Рейна, и отдельные христианские гимны.

Литературным творчеством занимались на гораздо более обширных территориях, чем при принципате. Большинство авторов того времени происходило из эллинизированных или романизированных провинций или из городов с давними римскими и эллинистическими традициями. Некогда отсталые провинции и незначительные города теперь также могли похвастаться своими ораторами, историками и поэтами. Британия, по правде сказать, взрастила на своей почве только одну замечательную фигуру, Пелагия, который, вероятно, получил образования в Риме. Египет, в котором образованные люди былых времен проживали только в греческих городах, таких как Александрия, Птолемаида и Навкрат, ныне славился историком Олимпиодором из Фив, поэтом Киром и Ионном из Панополиса. В отсталой Каппадокии, где единственными островками эллинизма были Кесария и Тиана, далекий городок Назианз (Наг1ап2и5) произвел на свет Григория, христианского поэта и богослова.

В области философской, математической и физической науки было создано мало творческих работ. В западных провинциях, за исключением переводов с греческого на латинский язык, мало чего было достигнуто. Большая часть трудов, созданных в восточных провинциях, представляла собой комментарии к трактатам великих греческих и эллинистических мыслителей. Такие комментарии, однако, не были полностью посредственными. Платон и Аристотель не считались уже священными авторитетами. Многие положения, выдвинутые ими, подвергались критическому анализу, а Иоанн Филопон, живший в VI в., на целое тысячелетие предвосхитил Галилея, заметив, что тяжелые предметы не падают быстрее, чем легкие, и тем самым подкорректировал теорию движения Аристотеля.

Была также проделана определенная филологическая работа по сопоставлению и исправлению текстов. Донат й Присциан написали латинские грамматики, которые сохранили свою актуальность до XVIII в. а знатоки древней литературы, как, например, Сервий, составили комментарии к классическому наследию, читаемые и в средние века. Основной объем филологической работы выполнялся по отношению к священным писаниям, за исключением деятельности Иеронима, который освоил греческий и еврейский языки и считался великим ученым. Большая же часть проводимых изысканий была поверхностной и страдала повторениями. Комментаторы священных писаний неотступно слег довали за светскими грамматиками и составляли замечания филологического, исторического и географического плана к каждому слову и предложению, добавляя аллегорические интерпретации трудных отрывков, делая заключения и извлекая нравственные поучения.

Самые значительные интеллектуальные достижения эпохи относятся к теологии. Главная проблема заключалась в том, чтобы утвердить христианскую веру в современных философских терминах и в особенности сгладить явно про: тиворечивый тезис о том, что существовал только один Бог, и что не только Отец, но и Сын был Богом. Святой дух привлекал к себе в этот период малый интерес, и только ересь македонян затрагивала вопрос о его божественности и положении в Троице. Одно решение данной проблемы было предложено в середине III в. киренаиканским священником Сабеллием, впоследствии резко осужденное. Оно состояло в том, что Отец, Сын и Святой Дух образовали аспекты или имена единого Бога. Эта теория была возрождена Марцеллом, епископом Анкиры, в период правления Константина, но снова была подвергнута критике. Арий., опять-таки происходивший из Киренаики, но являвшийся александрийским священником, нашел новое решение. Он был учеником Луциана Антиохийского, который был замучен в период диоклетиановских гонений. Арий, как и его учитель, стал последователем Оригена, который в III в. впервые предпринял попытку синтезировать идеи неоплатонизма и христианства. Центральный тезис Ария гласил, что Бог-Отец являлся вечной и неизвестной монадой неопла-тонистов, а поэтому Сын не может быть Богом в том же самом смысле. Логически он был позже Отца. Арий стоял за формулу: «это было, когда его не было», что шло вразрез с точки зрения его противников, выдвинувших утверждение, что «существовало время, когда его не было». Сын был создан или рожден (Арий уходит от ответа на этот вопрос) до того, как появилось время. Далее Арий настаивал на том факте, что поскольку монада неделима, Бог, должно быть, создал или породил Сына из ничего.

Это учение завоевало умы интеллектуалов, но глубоко шокировало рядовых христиан, которые отчаянно придерживались положения о непоколебимой божественности Христа. Формулировка, возможно, западная по происхождению, навязанная Константином Никейскому собору, согласно которой Сын в субстантном отношении был подобен Отцу, удовлетворяла представлениям простых христиан, поскольку она подтверждала единую божественность Сына и Отца, но приводила в замешательство образованных теологов, так как на деле означала, что Отец и Сын оказывались идентичными. Субстанция «оУб'сЫ-» на философском языке означала нечто вроде индивидуальности, и, следовательно, выдвинутое утверждение возрождало когда-то поверженную доктрину Сабеллия. Прошло очень много времени, прежде чем удалось найти выход из этого тупика. Это объясняется тем, что Запад упорно придерживался «единосущности» (consubstantiaii) и ни за что не принимал такой компромисс, как «из подобной субстанции». В конце концов понятие «oy6'coL было воспринято на Востоке в значении «что-то подобное природе», а для описания индивидуальности лиц Троицы был введен другой термин — ysro&za&LS (который являлся литературным переводом понятия «substantia»). Представители западных провинций в течение длительного времени не могли понять, что греки имели в виду под одной оу^Ы- в трех YfroG'tae'LS, так как слова эти казались им идентичными по значению, но все же они приняли данную формулировку, и обе стороны были удовлетворены.

Новая трудность возникла при обсуждении вопроса, может ли Христос быть и Богом, и человеком. Несторий наставлял, что Христос по сути и непосредственно по своим интеллектуальным и нравственным задаткам был человеком, но в то же время он являл собой «совершенное божество». Чтобы отстоять реальность человеческого начала в Христе, Несторий призывал оказывать больше почтения Непорочной Марии, которую он называл «Божьей Матерью».

Его противники были способны предложить в качестве учения то положение, что в Христе воплощалось две различных личности, божественная и человеческая, без каких-либо принципов единения, или даже представить Христа воодушевленным пророком. Подобный достаточно рационалистический взгляд оскорблял рядовое религиозное Мнение, которое прежде всего и было призвано восхвалять Деву Марию, и, что оказалось более важным, дал верующим возможность понять, что учение Нестория умаляло непоколебимую божественность Христа, превращая его в главного пророка. В 431 г. взгляды Нестора были осуждены Собором Эфеса и в рамках Римской империи так и не получили дальнейшего развития, хотя пользовались определенным влиянием в Персии. Противоположная доктрина Кирилла, епископа Александрии, в той форме, в которую она была обрамлена его последователем Диоскором, в свою очередь породила оппозицию. Кирилл и Диоскор полагали, что человечность Христа содержится в его божественности, они утверждали, что Бог был распят за нас. В 449 г. эта точка зрения, получала одобрение. Собора в Эфесе, а в 451 г была осуждена Собором в Халкидоне, заявившим, — что Христос представлял собой личность с двумя ликами, человеческим и божественным, в безоговорочном единении, которое ни в коем случае не принижает их индивидуальности. Мо-нофизиты Римской империи придерживались разнообразных точек зрения, от умеренных взглядов Севера Антиохийского, которые отличились от позиции диофизитов только отдельными эмфазами, до крайней точки зрения афтар-тодоцетистов, которые верили, что Христос располагал не телом человека, а божественным и вечным подобием. Мо-нофизиты и диофизиты так никогда и не достигли компромисса: коптские, эфиопские, якобитские, армянские и индийские христиане до сих пор придерживаются монофи-зитской позиции, а католическая и ортодоксальная церкви и все протестантские церкви являются диофизитами.

Догмат троицы и Христа, получивший распространение в IV–V вв. и сразу же удовлетворивший религиозные потребности всех христиан, полностью возник на восточногреческой почве. Запад же был представлен только двумя. ори-гинальными мыслителями Пелагием, взгляды которого о деяниях и милосердии были уже рассмотрены нами, и Августином. Августин не был методичным богословом, но развил свою самобытную концепцию в ходе различных споров, в которых принимали участие богословы. Вразрез донатистам Августин создал и развил учение о том, что действенность таинств не зависит от характера и воззрений лица, совершающего их. Против манихейской доктрины о двух равноправных началах, добре и зле, он разработал теорию, согласно которой вся природа по своему естеству является доброй, а зло есть неповиновение человека божественной воле, необходимое сопутствующее обстоятельство человеческой свободной воли. Возражая Пелагию, Августин настаивает на врожденной грешности человека, приходя к выводу, что человек может, быть спасен только божеским милосердием, которое даруется лишь некоторым избранным. Вступив в полемику с язычниками, заявившими, что падение Рима обусловлено гневом богов, он написал свой самый известный труд «Город Бога». Труд этот создавался более тринадцати лет и явился результатом весьма кропотливой работы над анализом почти всех существующих проблем, начиная первородным грехом и кончая современными чудодействиями. Самым значительным вкладом Августина в христианскую мысль оказалась его концепция о двух городах, городе земном (ci-vitas terrena) и городе Бога (civitas Dei). Первый из них, несмотря на господствующую в нем злость и свою принадлежность к дьяволу, основанность на себялюбии, развил такие земные добродетели, как справедливость и мужество. Второй, основываясь на любви Бога, не представляется подобным Римской империи или церкви, но существуете умах своих духовных граждан, обитающих на земле, и восторжествует в грядущем мире.

Необходимо подчеркнуть, что в отличие от литературы и теологии поздней Римской империи, которые ныне не вызывают повышенного интереса, искусство этого периода оценено современниками очень высоко, а его история является предметом открытых дискуссий. В скульптуре и живописи классический реализм уступил место формалистическому подходу, для которого равновесие и стиль более важны, чем правдоподобие, а смелое использование ярких красок предпочтительнее утонченных цветов и оттенков. В архитектуре довольно строгим правилам классических течений, которые в некоторой степени были уже разрушены стилем барокко, ставшим популярным во 1 | в., пришли на смену дуги и закругленные формы, а скульптурные изваяния сменились изображениями, навеянными образцами иконографии и выполненными главным образом в виде мраморной облицовки и мозаикр.

За какие-то пятьдесят лет в середине III в. в провинциях угасло монументальное строительство — Значительно оно было сокращено и в Риме. В то же самое время снизилась потребность в статуях. Частное строительство, конечно же, шло своим ходом, и каменщикам, плотникам, обычным художникам и мозаичникам, способным украшать стены комнат и выкладывать несложные покрытия, работу можно было найти без особого труда. Но резчики по камню и дереву, скульпторы и архитекторы более не пользовались спросом, точно так же, как и высококлассные художники и мозаичники. Когда при Диоклетиане, главным образом в столицах и других крупных городах, монументальное строительство было возрождено, архитекторов и квалифицированных ремесленников было уже очень трудно найти. «Сколько бы ни было сейчас архитекторов, все они получили бы работу, но весьма затруднительно обнаружить хотя бы одного», — заявил Константин56, учредив государственные стипендии на их подготовку. Преследуя аналогичные цели, он освобождал от различных налогов умелых ремесленников, включая художников, скульпторов, мозаичников, резчиков по камню и дереву, чтобы поощрить их на преумножение своего мастерства и обучение своему делу сыновей. К атому периоду отвечающая изощренному вкусу техника римской живописи и скульптуры, которая некогда передавалась от ремесленников подмастерьям, была полностью утрачена. Застой в архитектуре оказался менее катастрофическим, поскольку достижения этого вида искусства фиксировались в книгах, но и здесь практическая традиция применения теоретических правил по большей части была прервана. Яркое представление о состоянии резки можно получить из обозрения арки Константина в Риме, в которой отдельные панели либо высечены из старого материала, извлеченного из классических монументов, либо грубо обработаны каменщиками, получающими заказы на панорамные и тщательно разработанные сцены. Каменщики такого рода производили то, что может быть названо только детским или крестьянским искусством, представленным строгими фронтальными фигурами, расположенными в рядах. То же самое наблюдалось и в мозаике: ремесленники сторонились разработки больших фигур, предпочитая геометрические модели или определенным образом оформленные композиции цветов с грубо отесанными небольшими силуэтами людей, высеченными на панелях, лежащих посередине. Разработчики архитектурных проектов уделяли очень мало внимания соблюдению строгих классических пропорций и преодолевали подобные трудности посредством скачкообразного размещения арок на узкой вершине классических капителей не по общепризнанному стандарту, предполагающему расположение основной части антаблемента на ка-пителе, а с использованием бесформенных блоков арочных плит. Архитектурная резка, действительно, не использовалась долгое время, поскольку дешевле и проще оказывалось вторично применять колонны, антаблементы и другие архитектурные конструкции, которыми увенчивались обветшалые постройки. Даже при возведении известных императорских церквей архитекторы бывало кое-как использовали старые материалы, формируя колоннады колоннами разного размера и укрепляя более маленькие из них на высоких пьедесталах.

Явное бедствие на деле оказывалось тайно лелеянным благословением. Освободившись от исчерпавших себя традиций, художники получали возможность развивать новый стиль и — так как их мастерство повышалось — доводить его до совершенства. Кругообразные скульптуры так и не вошли снова в моду, но в барельефе, живописи и мозаике строго распланированные, фронтальные и симметричные проекты рядовых каменщиков и мозаичников во времена правления Константина, по всей видимости, удовлетворяли современному вкусу и притягивали воображение художников. На самом деле, такие проекты разрабатывались в двух направлениях, которые иногда смешивались, а иногда одно доминировало над другим. Древние традиции эллинистического и римского искусства, с их использованием перспективы й оттенков, не вымерли окончательно. Без сомнения, некоторые школы или семейства художников поддерживали свои наследственные традиции, под рукой всегда оказывались старые книги, из которых можно было скопировать тот или иной образец. Некоторые мозаичные работы, например, выстилка полов в константинопольском императорском дворце, относящаяся к V–VI вв., представляют собой высококвалифицированные творения, выполненные в лучших эллинистических традициях. Но по большей части мозаичники, особенно при исполнении настенных и сводчатых работ, предпочитали изображать иератические образы в симметричных рядах или группах с равномерным распределением красок, в частности на золотом фоне, сочетающиеся с геометрическими или стилизованными цветочными композициями, хотя некоторые разработчики проектов, как, например, выполнявшие мозаичные работы в церкви Св. Георгия в Фессалонике, помещали свои образы в фантастические архитектурные обрамления, выдержанные в лучших традициях Помпеи.

Городские строения, такие как театры, бани, уличные колоннады, дворцы и особняки, продолжали возводиться в традиционном стиле, но для церквей были придуманы новые формы. Наибольшее распространение получили базилики, вмещавшие широкий продолговатый зал, освещаемый верхними рядами окон, расположенными с обеих сторон. Ниже находились два, реже четыре прохода между рядами. Центральный зал завершался апсидой, проходы между рядами помещались в апсидах меньшего размера, иногда в квадратных комнатах. Крыши настилались деревянными брусьями, зачастую закрываемыми кессонирован-ным потолком, исключая апсиды, которые увенчивались полукуполом. Ряды отделялись от церковного нефа колло-надами с нерельефным антаблементом или аркадами. С противоположной стороны апсиды было три — пять дверей (с внешней части которых высаживались кусты), высокая колоннада, ведущая в квадратный дворик, тоже с колоннадами, называемый атриумом. В ориентировке здания церкви и обустройстве апсиды или апсид наблюдались различные региональные вариации.'Так, между главным залом базилики и апсидой иногда выстраивался поперечный зал. Церкви, большие по размеру, имели баптистерии, помещения административного назначения, которые упирались в боковые часовни.

Внешне базилика выглядела весьма непривлекательной, за. исключением, если лицезреть ее со стороны атриума. Внутри она была просторной и величественной, оснащена всем необходимым для проведения церковной службы для прихожан. Алтарь обычно размещался в центре апсиды, духовенство рассаживалось на полукруглой каменной скамье, которая стояла за алтарем вдоль апсидовой стены. По обе стороны алтаря были кафедры для чтения апостольских посланий, евангелий и проповедей. Духовных служителей и верующих, пришедших в базилику, разделял доходящий до пояса каменный щит.

Архитектурные конструкции подобных строений практически всегда заимствовались из древних построек. Но-вопредставленными оказывались кессонированные потолки, мозаичные работы на апсиде и иногда верхних участках стен, а также мраморное покрытие нижних участков стен, выстланных мозаикой, или украшенный узором мраморный пол и каменные щиты. Мраморное покрытие и выстилание полов производилось главным образом из частей старинных колонн. Материал для узорчатого выстилания полов полностью поступал с известных императорских открытых разработок мрамора, расположенных на Прокон-несе, в Александрийской Троаде и Дицимии, которые обеспечивали императорские строительства, а с соизволения императора иногда кое-что перепадало городам и церквям. Здесь поколения ремесленников разрабатывали новый стиль декоративной выстилки, который превзошел коринфские и ионические капители, доведя грубые блоки арочных пят и сводов до совершенства изысканных капителий собора Св. Софии.

Больший интерес, по сравнению с базиликами, вызывают круглые, многоугольные или квадратные строения, напоминающие помещения больших бань, но более декорированные, особенно кольцеобразными колоннадами или арками. Эти строения использовались под баптизарии и часовни мучеников, а также для размещения больших церквей. До нас дошли такие выдающиеся образцы как соборы Санта-Констанца и Сан-Стефано Ротондо в Риме, Сан-Витале в Равенне, Св. Георгия в Фессалониках и Святых Сергия и Вакха в Константинополе. Такие церкви иногда покрывались балками, как, например, церковь Сан-Стефано Ротондо, но обычно следуя традиции бань, увенчивались сводом. При этом решалась весьма щепетильная проблема сочетаний куполов, полукуполов, цилиндрических сводов и сводов, увенчанных крестом.

Истинным шедевром римской архитектуры позднего периода является юстиниановский собор Св. Софии, сочетающий в себе базиликальный и централизованный планы. Обширный центральный зал увенчивается громадным куполом, к которому с западной и восточной сторон примыкают два полукупола, а по бокам под сводом с крестом располагаются ряды, сверху которых проходят галереи, врезающиеся своими аркадами в центральный зал. Просторные базилики и ее величавые аркады соединяются здесь с поднимающимися ввысь куполами и достаточно любопытной криволинейной структурой круглого здания. Очень мало известно об Исидоре Милетском, чего нельзя сказать о другом прославленном и талантливом архитекторе, Анфимии из Тралл, который специализировался на строительной механике. Его вычисления отличались, возможно, чрезмерной смелостью: возведенная им крона центрального купола, который располагался низко, соприкасаясь со свисающими конструкциями, упала в результате землетрясения, простояв всего 20 лет. Оптимальное решение нашел Исидор Младший, сын сослуживца Анфимия. Он сохранил свисающие конструкции только по углам и построил на них высокий купол, который освещался внутри архивольтой окон. Таким образом, была увеличена высота здания и значительно улучшено его освещение.

Текстильное производство продолжало развиваться только в Египте. Конечно же, основная продукция изготовлялась в провинциальных центрах и была далеко не утонченной, но многие сохранившиеся образцы отличаются оригинальностью. Эти образцы свидетельствуют, что эллинистическая традиция все еще была сильна, но образы, напоминающие детские рисунки, представляли собой по большей части геометрические или особым способом оформленные цветочные композиции. Только из Египта дошла до нас и мебель. Более или менее изысканные предметы мебели инкрустированы деталями, на которых изображены эллинистические мифологические персонажи, но рисунки нельзя назвать искусными. Как сокровище мы храним многочисленные образцы серебряных тарелок, стеклянной посуды, украшений и резных изображений на слоновой кости. Самыми ценными среди последних предстают диптихи, рассылаемые консулами как приглашения на проводимые ими игры, обычно содержащие образ жертвователя, начинающего состязания в беге или скачках. Такие предметы производились в Константинополе или в одном из других художественных центров и раскрывают мастерство ремесленников в полном объеме. Это яркие примеры как натуралистических традиций эллинистического искусства, так и официального стиля, который мы называем византийским.

Культура римского мира была чрезвычайно единообразной. Верхние и средние слои населения получали один и тот же тип образования, читали ту же самую литературу — латинскую на Западе и греческую на Востоке — применяя по отношению к ней идентичные критерии оценки, и писали, придерживаясь устоявшихся стилей. За исключением разрозненных еретиков и сохранившихся замкнутых обществ язычников, представители этих слоев исповедовали одну и ту же религию, посещали сходные церковные службы, слушали похожие друг на друга проповеди. Большую часть дня они проводили в ритуалах, совершаемых в банях, или лицезрея одних и тех же мимов, одни и те же колесничные состязания и сражения диких животных. Незначительная разница наблюдалась по вопросу видов спорта. На Востоке популярностью пользовались соревнования по атлетике, длящиеся здесь дольше. На Западе более обычными были гладиаторские бои, традиция проведения которых сохранилась вплоть до начала V в. Высшие и средние слои населения империи носили одинаковую одежду, зачастую производимую в тех же самых центрах, и использовали похожую столовую посуду. В архитектуре, конечно же, проявлялись региональные различия в строениях низших классов общества, определяемые местными запасами строительных материалов. Строительный лес находил применение в северных провинциях, которые были им богаты, кирпич — в других регионах. В Африке стены возводились посредством установки вертикальных каменных глыб, пустые пространства между которыми заполнялись булыжником. В Аравии, где деревья не росли, а единственным доступным камнем был базальт, крыши и потолки сооружались из каменных булыжников, а двери и окна из каменных плит. Но архитектурный облик любого города, от Йорка до Газы, не отличался разнообразием. Представляется весьма затруднительным отыскать какой-либо признак, претендующий на индивидуальность, в искусстве мозаичной устилки полов между приграничными зонами Рейна и Африкой или Палестиной.

В связи с этим всепоглощающее единообразие сказалось и на соответствующих чувствах и настроении, по крайней мере высших и средних классов, мнения которых единственно дошли до нас. С законодательной точки зрения, они были римлянами с 212 г. н. э. Конечно же, среди них были бретонцы, африканцы, египтяне, но эти названия не имели эмоциональной окраски. Предполагалось, что это всего лишь навсего провинциальные характеристики: галлы были прожорливыми, каппадокийцы — невоспитанными, критяне — лгунами. Но эти различия напоминают собой разницу между кокни и йоркширцем. О низших слоях населения у нас мало сведений, но, несмотря на то, что они говорили на разных языках, нет оснований полагать, что они не считали себя также римлянами. Германские правители называли всех своих провинциальных подчиненных римлянами (Romani), арабы именовали всех жителей территорий, которые они завоевывали, руми (Rumi).

ГЛАВА XXVI. ПОЧЕМУ ПАЛА ЗАПАДНАЯ ИМПЕРИЯ?

Причины падения Западной империи, произошедшего в V в., постоянно обсуждаются начиная со времен Августина, но все участвующие в обсуждении этой проблемы являются выходцами западных провинций, и склонны забывать, что Восточная империя просуществовала после этого не одну сотню лет. Многие причины, якобы обусловившие падение Запада, свойственны и Востоку, а поэтому не могут рассматриваться как действительные и самодостаточные. Если, как в 410 г. говорили язычники, это воля богов, разгневанных отступничеством империи, низвергнувшей их, почему тогда божья кара не распространилась в равной мере на христианские восточные территории? Если, как считает Сал^ виан, это воля Бога, наславшего в качестве наказания варваров на грешных римлян, почему тогда он не поступил подобным образом в отношении не менее грешных константинопольцев? Если христианство, как полагает Гиббон, истощило мораль империи и ослабило ее внутренним расколом, почему тогда первым не пал более христианский Восток, распираемый не менее жестокими теологическими спорами?

Для выявления истинных причин прежде всего мы должны проследить, в чем состояло различие между частями империи. Во-первых, западные проринции чаще подвергались атакам со стороны варваров. Западный император вынужден был курировать обширные припограничные зоны, протянувшиеся вдоль Рейна и Верхнего, Дуная, восточному императору приходилось строить укрепления только на Нижнем Дунае. По соседству с восточными границами располагалась Персидская империя, цивилизованная держава, соблюдавшая свои обязательства и в целом не агрессивная. Если бы персы развязали войну, то конфликт оказался бы намного серьезнее, чем вторжение варваров. Но военные столкновения представляли собой редкое явление вплоть до V в., когда персы основательно испытывали могущество Римской империи. Более того, если западному императору не удалось бы удержать какой-либо участок прирейнской или придунайской границы, у него бы не оказалось второй линии обороны: захватчики смогли бы проникнуть непосредственно в Италию, Галлию и даже Испанию. Восточный император в случае поражения, как это неоднократно происходило, для удержания обороны на Нижнем Дунае лишь временно терял контроль над европейскими диоцезами. Неприятели не имели возможности прорваться через Босфор и Геллеспонт, охраняемые Константинополем. Малая Азия, Сирия и Египет, таким образом, оставались недосягаемыми для вторжений.

Вскоре варвары взяли стратегические позиции в свои руки, и, если бы они сперва пересекли Нижний Дунай и опустошили бы Фракию и Иллирию, то через некоторое время, не удовлетворившись этим выхолощенными землями и отказавшись от попытки проникнуть на плодородные участки Малой Азии, они переместились бы в западном направлении до Италии. Данный путь успешно проделали вестготы под предводительством Алариха и остготы под предводительством Теодориха.

Во-вторых, восточные земли были, вероятно, более населенными, плодородным и более интенсивно возделываемыми, чем земли западные. С позиции сегодняшнего дня. когда Балканы, Малая Азия и Сирия живут бедно и незначительно населены, и только Египет удерживается на должном уровне по этим показателям, а находящиеся на Западе Италия, Франция, Британия, Нидерлан^ ды, Бельгия и Люксембург располагают й богатством, и стабильным приростом населения, чего нельзя сказать, о Северной Африке, в это трудно поверить. Но многие аргументы представляют доказательства в пользу того, что обратное было действительным во времена Римской империи. Население Египта составляло приблизительно 8 000 000 человек, а в Галлии (которая помимо современной Франции включала Нидерланды, Бельгию и Люксембург, а также территорию. Германии, находящейся к западу от Рейна) проживало 2 1/2 миллиона. Египетский диоцез по объему годового дохода, как кажется, в три раза уступал Африке. Археологические свидетельства подтверждают, что многие регионы Сирии и Малой Азии, в настоящее время пустынные или заброшенные, в период позднего Рима были населены, а земли их обрабатывались; на месте же самых плодородных почв Галлии и Британии в то время росли непроходимые леса. Более этого, вполне возможно оценить уровень зажиточности населения регионов Римской империи исходя из количества и размеров городских общественных строений, поскольку богатые горожане вкладывали большую часть своих прибылей в недвижимость. Результаты подобного исследования показывают, что зажиточными являлись провинции Средиземноморского бассейна, Южные Балканы, Малая Азия, Сирия и Египет, причем два последних региона были самыми преуспевающими. Британия, Северная Галлия и провинции Придунайского бассейна жили чрезвычайно бедно. Этот анализ выполнен на основе литературных свидетельств. На Западе Сардиния, Сицилия и прежде всего Африка считались самыми преуспевающими провинциями, хлебородными районами империи; земли же Аквитании более плодородными, чем земли Северной Галлии. Это говорит о том, что плодородные северные равнины еще не были полностью обрабатываемыми.

Восток превосходил Запад и в некоторых других отношениях. В политическом плане это был более стабильный регион, ресурсы которого в гражданских войнах затрачивались гораздо меньше. В период, временные рамки которого ограничиваются восхождением на престол Диоклетиана в 284 г. и смертью Маврикия в 602 г., имели место только пять попыток незаконного захвата власти (осуществленные Домицием Домицианом при Диоклетиане, Прокопием при Валенте, Василиском, Марци-аном и Леонтием при Зеноне), все из которых подавлены с минимальными жертвами. На Западе происходили восстания и незаконные захваты власти под предводительством Каравзия, Максенция, Александра, Маг-ненция, Фирма, Магна Максима, Гильдона, Константина, Иовина и Иоанна, большинство из которых сопровождалось кровопролитными сражениями, а после смерти Валентиниана III — бунты, поднимаемые лже-императорами.

Социальная и экономическая структура Востока была более гибкой. Большая часть земель восточных территорий находилась во владении крестьянских собственников, которые платили только налоги. Поэтому основной объем сельскохозяйственного урожая оставался крестьянству. В западных провинциях большая часть земли принадлежала крупным землевладельцам, арендаторы же вынуждены были платить ренту, превышающую налоги, и общие условия жизни крестьян оказывались в связи с этим хуже. Время от времени такая ситуация приводила к бунтам в Галлии и Испании, на подавление которых стягивались войска, остро необходимые где-либо еще.

Другая причина, обусловленная указанной разницей в социальной структуре, заключалась в том, что западная земельная аристократия завладела руководящими постами. На деле это привело к двум отрицательным результатам. Представители земельной аристократии не были искусными управленцами и позволяли бюрократам увеличивать и так непомерные налоги. Они злоупотребляли даже по отношению к выходцам из своего класса, с неохотой предоставляя им освобождения или частичное ослабление налогового гнета. На Востоке административная машина находилась в руках представителей среднего класса, которые были обязаны своим продвижением иравительстру. Они старались разумно тратить деньги, поступающие в качестве налога, и время от времени отменялось льготное налогообложение, дарованное землевладельцам. Значительная часть налогов, поступающих с сельского хозяйства, таким образом, достигала императорской казны, меньше доставалось бюрократам и землевладельцам.

Напрашивается следующий вопрос. В течение двух с половиной столетий, начиная с правления Августа, империя оставалась непоколебимой, поборола кризис, разразившийся в середине III в., и, реорганизованная Диоклетианом, взрастила еще три поколения своих граждан. Почему же она так быстро пришла в упадок в V в.? Что было первопричиной упадка — увеличивающееся внешнее давление, внутреннее загнивание или и то и другое вместе?

Относительно внешнего давления на империю можно привести отчасти приблизительные данные. Если сравнить наследие Тацита и Аммиака, двух историков I и IV вв. н. э., чьи интересы относились к одному и тому же кругу проблем, то можно получить впечатление, что в первый период обстановка в приграничных зонах была более или менее спокойной, пограничные конфликты вспыхивали лишь изредка; во второй же период императоры участвовали в сдерживании прорывов, проистекавших то здесь, то там.

Первый серьезный натиск римские границы испытали в период правления Марка Аврелия, а с середины III в. мигрирующие готы и другие восточногерманские племена проявили повышенную активность в придунайской полосе. Стали более агрессивными западногерманские племена, объединившись в Франкский и Алеманский союзы. Императорам, правившим в конце III в., удавалось удерживать линию сопротивления, но на это требовалось больше сил, чем раньше. В третьей четверти IV в. устремившиеся на Запад гунны привели в движение все германские племена, и давление варваров на империю усилилось. В этот период римская армия понесла колоссальные потери, составлявшие, как кажется, 2/3 ее действующих сил. Это является ярким дока: зательством потенциальной мощи варваров.

Одна из причин слабости западных провинций состояла в том, что, с административной точки зрения, они были отделены от восточных. Формально императоры имели право распоряжаться богатствами Востока и направлять их на оборону западных территорий. Со времени Диолектиана относительно бедным западным провинциям приходилось существовать на собственные ресурсы и лишь изредка получать помощь с Востока.

Для отражения возрастающего давления со стороны варваров обе части империи значительно усилили свои вооруженные силы, вероятно, увеличив численность войск вдвое. Трудно сказать, на каком уровне находилась боеготовность принципата, но маловероятно, что в этот период она была очень низкой. Как знает любой читатель Тацита, армия раннего принципата была далеко не совершенной. В мирные дни дисциплина весьма ослаблялась, а солдаты проводили свое время, занимаясь личными делами, и лишь изредка присутствовали на параде. Войска могли выйти из-под контроля и заняться грабежом провинций, которые, как предполагалось, они охраняли, а перед лицом противника обратиться в паническое бегство. Офицеры не были профессиональными и компетентными воинами. Эти и другие недостатки проявились в поздней Римской империи; но офицеры в целом были лучше подготовлены и более опытными. В IV, V и VI вв. небольшие отряды войск римлян все еще могли разбить наголову крупные полчища варваров.

Тяжелое экономическое бремя, обусловленное увеличением численности армии, привело к истощению ресурсов империи и породило отставание по целому ряду показателей. Не кажется правдоподобным тот факт, что ресурсы такого огромного государства, как Римская империя, были истощены, если возникала необходимость накормить, одеть и вооружить дополнительно 300 000 воинов, но не стоит забывать, что в технологическом плане империя была более отсталой, чем средневековая Европа. При господствовании примитивных методов ведения сельского хозяйства, промышленности и управления средствами передвижения, производство продовольствия для пайков, ткани для изготовления униформы, выковывание оружия и перевозка всего этого баржами и повозками в приграничные зоны требовали намного больше человеко-часов, чем сегодня. Налоги приходилось постоянно увеличивать, а для оценки и сбора растущих вверх налогов необходимо было расширять сферу гражданской службы, и, таким образом, снова усугублялось налоговое бремя.

Тяжелый налоговый гнет, вероятно, оказался первопричиной экономического упадка империи. Окраинные земли, которые не могли принести их владельцам, платившим непомерные налоги, ничего кроме убытков, более не возделывались. Сократилась, как кажется, численность населения. Представляется весьма спорным, но обнаруживаются определенные данные, говорящие о хронической нехватке сельскохозяйственной рабочей силы и свидетельствующие о явном нежелании землевладельцев отправлять арендаторов' их участков в армию, введение в действие законодательств, привязывающих арендаторов к их фермам, отчаянных попытках землевладельцев переманить последних от своих соседей и наличие крупномасштабных поселений варваров на землях империи. Нехватка рабочей силы в сельском хозяйстве обусловливалась отведением земельных участков городам, что привело к прямо противоположным результатам. Дефицит рабочих рук обострялся потребностями набора новобранцев в армию, и трудно опровергнуть тот факт, что крестьянское население не пополняло ее ряды в значительной степени. Сокращение площади обрабатываемых земель, хотя и не было вызвано нехваткой рабочей силы, свидетельствует о том, что уменьшилось количество сельского населения. Причиной этого явления послужило то обстоятельство, что крестьянство, уплатив причитающиеся с нйх налоги, а арендаторы, предоставив владельцам земли рентную плату, не находили достаточных средств для поддержания своих семей. Де-торождаемость упала, многие сельские жители умирали от недоедания или явного голодания в годы неурожаев или варварских опустошений.

В идеале империя, конечно же, могла ослабить экономическое бремя посредством строгой экономии и целенаправленного распоряжения излишками. Она содержала значительный штат условных солдат и гражданских слуг, чья служба была просто синекурой. В соответствии с древним обычаем, она кормила 120 000 граждан Рима, к которым добавились 80 000 граждан Константинополя. Все это ложилось тяжким бременем на казну. Она также выдерживала и даже поощряла рост других классов — иждивенцев, прежде всего священнослужителей. Языческие священники, за исключением египетских, не получали вознаграждений, кроме как только определенной доли пожертвований. Церкви, со своими многочисленными служителями, поддерживались сельскохозяйственными рентными платами и дарами, что образовывало новую весьма существенную статью расходов, сдерживающих развитие экономики. Более того, императоры ничего не предпринимали, чтобы обуздать рост численности и богатство официальной аристократии и, таким образом, поощряли процветание еще одного непроизводительного класса.

Основная причина экономического упадка империи фактически заключалась в увеличении численности (с экономической точки зрения) иждивенцев — сенаторов с их многочисленными семьями, декурионов, гражданских служащих, адвокатов, солдат, священнослужителей, столичных жителей — по сравнению с производителями. В результате бремя налогов, и рентной платы несло крестьянство, которое постепенно вырождалось.

Считается достаточно спорным тот факт, что мощь империи была ослаблена из-за упадка торговли и промышленности. Производство и распределение высококачественных товаров, в том числе предметов роскоши, конечно же, среди богатых продолжало процветать до VI в., и основной потенциал промышленной и коммерческой деятельности, вероятно, всегда оказывался направленным на такие товары. Во всяком случае во все времена промышленность и торговля делали настолько мизерный вклад в национальный доход, что их загнивание, если таковое имело все же место, с экономической точки зрения представлялось неважным.

Необходимо помнить, что экономический гнет в одинаковой степени испытывали и западные и восточные провинции. На Востоке содержался такой же значительный штат военных и гражданских служащих, а также более представительный слой духовенства иг может быть,, менее зажиточной аристократии, что и Западе. Уровень налогообложения восточных провинций был достаточно высоким, их окраинные земли перестали возделываться, а население, вероятно, впало в нищету. Но на Востоке обнаруживалось больше сельскохозяйственных ресурсов и рабочей силы, которую можно было использовать по назначению.

Никто из знакомящихся со скудными свидетельствами причин упадка Западной империи не может не удивляться апатии, охватившей римское население сверху донизу. Единственным случаем согласованной помощи, оказанной друг другу зрителями провинций, является акция городов Британии и Арморика 408 г., когда, так и не получив поддержку от узурпатора-Константина, они организовали собственную оборону против варваров с соответствующего одобрения Гонория. В 471–475 гг. Сидорий Аполлинарий, городской епископ, воодушевил арвернов на самозащиту против вестготов. В 532 г. Пу-денций поднял Триполи, свою родную провинцию, на сражение с вандалами, которые при поддержке больших императорских сил были отражены. В 546 г. Тул-лиан, землевладелец Лукании и Бруттия, собрал большой крестьянский отряд, который помогал императорским силам в борьбе против Тотилы. Это единственные проявления движения сопротивления, известные нам. Представители высших классов либо обращались в бегство — чему есть свидетельства относительно Испании в 409 г., когда варвары впервые прорвали оборону, а также относительно Африканских провинций в 437 и 442 гг., когда вандалы вторглись в их границы, — либо оставались и вступали в сговор с предводителями варваров. Нельзя сказать, что они были предателями, за исключением одного-двух примеров, но они безропотно принимали свою судьбу Африканская и итальянская аристократия весьма обрадовалась, когда в их провинции прибыла юс-тиниановская армия, но она сделала очень мало для оказания реальной помощи.

Низшие слои общества отличались инертностью. Горожане занимали при сражениях укрепленные позиции на стенах города, но с той лишь целью, чтобы не подвергнуть себя насилию, а если им гарантировали безопасность, с охотой сдавались в плен. Крестьяне, как и представители более высших ступеней социальной иерархии, разбегались в панике, хотя чаще с покорностью принимали свою судьбу. Если во главе их отряда стоял хороший руководитель, такой, например, какТуллиан, они продолжали сражаться, но бывало переходили на сторону противника. Тотила приказал находящимся под его контролем землевладельцам отозвать принадлежащих им крестьян из войска Туллиана, и те безропотно повиновались. Позже Тотила сам возглавил войско, состоящее из итальянских крестьян, которые в кровавых битвах сражались против своих соотечественников, образовавших войско Туллиана. Снова обнаруживаются факты, свидетельствующие об отсутствии у низших слоев общества стремления действовать сообща против варваров. В действительности известен только один пример, когда дело обстояло противоположным образом. В 376 г. несколько углекопов из Фракии присоединились к готам и провели их на богатые виллы, где находились запасы продовольствия. Это были бывшие крестьяне, оторванные от земли для работы в рудниках. Конечно, они испытывали недовольство. Салвиан предполагает, что некоторые галлийские крестьяне переметнулись к варварам, чтобы положить конец гнету со стороны землевладельцев и сборщиков налогов. Вне всяких сомнений, так оно и есть. Салвиан предстает как пристрастный свидетель и, возможно, преувеличивает.

Апатия не была свойственна только жителям западных провинций. Случаи взаимопомощи также редки и на Востоке. Насколько нам известно, это не было новой тенденцией. При принципате обнаруживалось меньше случаев для проявления гражданского сопротивления неприятелю, когда армия, в целом, удерживала варваров вне пределов империи, но источники не содержат каких-либо упоминаний о содействии со стороны гражданского населения, если конфликты на границе все же происходили. В течение многих столетий жители провинций защищались профессиональной, армией; еще цри Августе- lex lulia de vi запретил им носить оружие. В V в этот закон все еще находился в силе и более или менее соблюдался. Юстиниан ужесточил его, сделав производство оружия исключительно монополией правительства. Только в самых редких случаях правительство для защиты империи призывало к оружию гражданское население (включая рабов): в 406 г., когда полчища радаге-зов проникли в Италию, правительство обратилось с при-: зывом к добровольцам «во имя любви к миру и родине», а в 440 г., когда над Италией нависла угроза со стороны Гейзериха (Gaiserik), оно позволило провинциальным жителям вооружаться для оказания сопротивления группировкам вандалов. Неизвестно, оказывались ли подобные правительственные призывы действенными. В период самых ранних кризисов Август и Марк Аврелий вынуждены были объявить в Италии всеобщую мобилизацию в армию.

Общее отношение жителей провинций к империи всегда было пассивным, Особенно ярко это проявилось при принципате в панегириках на Римскую империю Элия Аристида (Aelius Aristides), провинциальном культе Рима и Августа. Провинциалы выражали империи глубокую признательность за защиту от нападений варваров и поддержание внутренней безопасности, гарантировавшей им покой и наслаждение прелестями цивилизованной жизни. Но они не чувствовали за собой каких-либо обязательств перед императором и не помогали ему в выполнении возложенной на него задачи. Он был богом, которому они с радостью поклонялись, но который не нуждался в содействии своих смертных подчиненных.

Считается достаточно спорным положение, согласно которому распределение населения по наследственным. кастам привело к инерции и недовольству. Многие представители классов, задействованных в этом процессе, действительно предпринимали попытки уклониться от своих наследственных обязанностей, но это отнюдь не доказывает того, что все они были чем-то недовольны. В любом свободном обществе большинство граждан с готовностью перенимают ремесло своих родителей. Вместе с тем всегда находится несколько предприимчивых людей, зачинающих новые веяния, что впоследствии приводит к их социальному возвышению. В поздней Римской империи такие представители, конечно же, с легкостью обходили, а порою даже игнорировали законы, которые к тому же с недостаточным упорством проводились. в жизнь. Размах и строгость кастовой системы в любом случае сильно преувеличены, что можно в одинаковой степени сказать и о Востоке, и о Западе.

Без сомнений, в период поздней Римской империи наблюдался застой общественного сознания. При принципате у мелкопоместной аристократии чувство патриотизма было достаточно сильным, и представители этого класса, уполномоченные императорским правительством, без особого труда находили время и деньги не только на улучшение благосостояния городов, но и для выполнения многих задач административного порядка, таких как сбор налогов, набор рекрутов в армию. С III в. дух гражданского патриотизма постепенно ослабевает, и императорскому правительству все чаще приходится полагаться на своих управленцев и гражданских служащих. При принципате служба государству рассматривалась. как священная обязанность, возложенная на имперскую аристократию, и правительственная служба в целом была малопредставительной, включала только избранных. В период поздней империи староязыческая идея общественной службы терпит крах, церковь же учит благочестивых христиан, что служба императору является грязной работой, а то и совсем грешной. В это же время ряды управленцев значительно расширились, их значение неизбежно снизилось. Стали процветать коррупция и вымогательство, сеявшие недовольство среди народных масс и приносящие убытки и без того ограниченным ресурсам империи. Распространившееся на широкой территории учение церкви о том, что спасение можно отыскать в мире грядущем, а вещи этого мира ценности не имеют, по-видимому, несло с собой апатию и пораженческие настроения.

Необходимо, однако, подчеркнуть, что Восточная империя испытывала сполна аналогичный экономический, социальный и нравственный упадок. Вместе с тем она жила и просуществовала в течение многих столетий, сохранив за собой звание великой державы. Ее окончательный распад был вызван усиливающимся давлением со стороны варваров, сконцентрировавшихся в более слабой западной части империи.

Приложения

ПРИЛОЖЕНИЕ I ОБЩАЯ БИБЛИОГРАФИЯ

Самой интересной работой по истории поздней Римской империи является книга Эдварда Гиббона «История упадка и разрушения Римской империи» (Edward Gibbon, Dedine and fall of the Roman Empire). Некоторые фактические ошибки, допущенные в книге, были исправлены в издании J. В. Вигу (1898–1900). Читатель может также обратиться к следующим изданиям: О. Seeck, Geschichte des Untergangs der antiken Welt (Berlin, 1897–1921) — охватывает период с 284 по 476 г. н. э.; J. В. Bury, A History of the Later Roman Empire (London, 1923), которая охватывает период с 395 по 565 г. н. э.; A. Piganiol, L'empire chrétien (325–395), Paris, 1947; E. Stein, Histoire du Bas-empire, v. I (284–476), Paris, 1959, перевод и обработка J. R. Palanque; v. II (476–565).

Самой важной книгой по истории церкви является А. Fliehe, В. Martin, Histoire de L'église, v. Ill; J. R. Palanque, G. Bardy, P. de Labriolle, O de la paix Constantinienne à la mort de Théo dose, Paris, 1947, v. IV; P. de Labriolle, G. Bardy, L. Brehier, G. de Plinval, Pe la mort Théo dose à l'avénement de Grégoire la Grand, Paris, 1945.

Что касается моей книги Later Romfn Empire, Oxford, 1964, она содержит элементы описания, но посвящена в основном обзору административных, экономических и социальных основ империи.

Будет уместным упомянуть здесь некоторые источники, охватывающие изучаемый период в целом. Среди них: «Кодекс Феодосия» и «Новеллы» (переведены на английский язык С. РЬагг’ом в книге The Theodosian Code and Novels and Constitutions, Princeton, 1952. «Кодекс Юстиниана»; письма пап — от Сириция до Бонифация, вошедшие в известную «Латинскую патрологию» Миня; от Илария до Гормизда, вошедшие в А. Thiel, Epistulae Pontificum Romanorum, более поздние письма пап вошли в ту же «Латинскую патрологию» Миня, за исключением писем Пелагия I, которые можно найти в «Уцелевших письмах папы Пелагия I», изданных P. М. Gasso и С. М. Batti, 1956, и Григория Великого, которые собраны в «Исторических документах Германии. Письма», I, II. К ним же относятся решения соборов, включенные в «Concilia» и «Книгу жрецов» Манси (здесь же находятся акты пап и документы пожертвований римской церкви). Наиболее доступными светскими авторами на английском языке являются вышедшие в серии Loeb, а из церковных авторов — труды идеологов никейцев и их последователей. Почти все издания папирусов осуществлены на английском, французском и немецком языках.

ПРИЛОЖЕНИЕ II ИМПЕРАТОРЫ, ПАПЫ И ЕПИСКОПЫ

ИМПЕРАТОРЫ

На Западе

1

Максимиан Ц.57 285–286 А.57 286–305, 307–310 Констанций I Ц. 293–305 А. 305-306

1 Константин Ц. 306–308 А. 308-337

Север А. 306–307 Максенций А. 307–312 (Александр А. 308–311) Крисп Ц. 317–325 Константин II Ц. 317–337 А. 337–340 Констант Ц. 333–337 А. 337-350

Далмаций Ц. 335–337 (Магненций А. 350–353) (Ветраний А. 350) Непоциан А, 350

2 Констанций II А. 351 — 361

3 Юлиан Ц. 355–360 А. 360-363

4 Иовиан А. 363–364 Валентиниан I А. 364–375 (Фирм, 372)

Грациан А. 375–383 Максим А. 383–387 Валентиниан II А. 383–392 (Евгений А. 392–394)

5 Феодосий I А. 394–395 Гонорий А. 395–423 (Гильдон, 397)

(Константин А. 407–411) (Констант Ц. 408–410) (Атгал А. 408–410)

(Иовин А. 412–413) Констанций III А. 421 (Иоанн А. 423–425) Валентиниан III А. 425–455 Петроний Максим А. 455 Авит А. 455–456 Майориан А. 457–461 Либий Север А.461–465 Анфимий А 467–472 Олибрий А. 472 Глицерий А. 473 Юлий Непот А. 473–480 Ромул А 475 — 476

5 Феодосий I А. 379–395 Аркадий А. 395–408 Феодосий II А. 408–450 Марциан А. 450–457 Лев I А. 457 — 474

Диоклетиан А. 284–305 Галерий Ц. 293–305 А. 305–311 Максимин Ц. 305–308 А. 308–313 Лициний I А. 308–324 Лициний II Ц. 317–323 Мартиниан Ц. 324

1 Константин А. 324 — 337

2 Констанций II Ц. 324 — 337

А. 337–361 Галл Ц. 350–354 Юлиан А. 361–363 Иовиан I А. 363–364 Валент А. 364–378 (Прокопий А. 365)

Лев II А. 474 Зенон А. 479–491 (Василиск А. 475–476) (Марциан А. 479)

(Леонтий А. 483)

Анастасий А. 491–518 Юстин I А. 518-527

6 Юстиниан А. 527 — 565

7 Юстин II А. 565-78 Тиберий Константин Ц. 574–578 А. 578-582

Маврикий А. 582 — 602

ПАПЫ

Гай 283–296 Марцеллин -296—304 Марцелл 307–309 Мильтиад 310–314 Сильвестр 314–335 Марк 336 Юлий 337–352 Либерий 352–366 Дамасий 366–385 Сириций 385–399 Анастасий 399–401 Иннокентий I 401–417 Зосима 417–418' Бонифаций I 418–422 Целестин I 422–432 Сикст III 432–440 Лев I 440–461 Ил арий 461—468

Симплиций 468–483 Феликс III 483–492 Геласий I 492–496 Анастасий II 496–498 Симмах 498–514 Гормизд 514–523 Иоанн I 523–526 Феликс IV 526–530 Бонифаций II 530–532 Иоанн II 532–535 Агапий I 535–536 Сильверий 536–537 Вигилий 537–555 Пелагий I 555–561 Иоанн III 561–574 Бенедикт I 574–578 Пелагий II 578–590 Григорий I 590—604

ЕПИСКОПЫ АЛЕКСАНДРИИ

Феонас 282–300 Петр I 300–311 Ахиллас 311–312 Александр 312–328 Афанасий 328–373 (Григорий 339–345) (Георгий 339–345)

Петр II 373–380 Тимофей I 380–385 * Феофил 385–412 Кирилл 412–444 Диоскор 444–451 Протерий 452–457 Тимофей III (Кот) 457–460 Тимофей III (Белая Шапка) 460-475

Тимофей II 475–477 Тимофей III 477–482 Иоанн I (Талай) 482 Петр III (Монг) 482–489 Афанасий II 490–496 Иоанн II 496–505 Иоанн III 506–516 Диоскор II 516–517 Тимофей IV 517–535 Гайан 535

Феодосий 535–536 Павел 537–542 Зоил 542–551 Аполлинарий 551–570 Иоанн IV 570–580 Евлогий 580 — 607

ЕПИСКОПЫ КОНСТАНТИНОПОЛЯ

Митрофан 306–314 Александр 314–337 Павел 337–339 Евсевий 339–341 Павел (второй раз) 341–342 Македоний 342–346 Павел (третий раз) 346–351 Македоний (второй раз) 351-360

Евдоксий 360–370 Демофил 370–380 Григорий 380–381 Нектарий 381–397 Иоанн I Хризостом 398–404 Арсасий 404–405 Аттик 406–425 Сисиний 426–427 Несторий 428–431 Максимиан 431—434

Прокл 434–447 Флавиан 447–449 Анатолий 449–458 Геннадий 458–471 Акакий 471–489 Фравита 489 Евфемий 489–495 Македоний II 496–511 Тимофей 511–518 Иоанн II 518–520 Епифаний 520–535 Анфим 535–536 Мена 536–552 Евтихий 552–565 Иоанн III 565–577 Евтихий, второй раз, 577–582 Иоанн IV 582–595 Кириак 596—606

ПРИЛОЖЕНИЕ ІІІ. МЕРЫ ВЕСА, ДЛИНЫ, ПЛОЩАДИ И КУРСА ВАЛЮТ

МЕРЫ ВЕСА, ДЛИНЫ, ПЛОЩАДИ И КУРСЫ ВАЛЮТ

В книге использованы римские названия некоторых мер длины и веса:

12 дюймов (unciae) = 1 футу (pes) =11 2/3 дюйма = 29,6 сантиметра 1 миля (mille passus) = 4,855 фута = 1,480 метра 1 iugerum = 5/8 акра = 0,25 гектара 1 агига= 2/3 акра = 0,27 гектара 1 centuria = 200 iugera =125 акров = 50 гектаров 1 millena = 12 1/2 iugera = 7 3/4 акра = 3,25 гектара 24 скрупула (scri puli) = 1 унции (uncia)

12 унций (unciae) = 1 фунту (libva) = 11 1/2 унции = 321 грамму 1 sextarius = 1 пинте = 0,75 литра 16 sextarii = 1 moclius 1 moclius = 1 пеку = 9 литрам 1 artaba = 3 1/3 пека = 30 литрам

Относительно курсов валют см. 227 и относительно покупной способности солида см. с. 245.

Применялись следующие меры золота:

24 карата (siliquae) = 3 tremisses = 2 semisses = 1 solidus 72 solidi = 1 лб золота (libra auri)

7200 solidi = 1 цвт золота (centenariun auri)

ПРИЛОЖЕНИЕ IV. СЛОВАРЬ ТЕРМИНОВ

СЛОВАРЬ ТЕРМИНОВ

А a libellis — служащий суда a secretis — служащие консистории ab actis — служащие суда actores — агенты поместий actuarii — начальники полков adaeratio — замена сборов деньгами и натурой сборами золотом adiutores — помощники (ранг служащих) adlectio — прием в члены сената administrationes — гражданские служащие, кото рых также часто называли dignitates или honores adoratio — императорская аудиенция adscri pticii — арендаторы земли advocatus fisci — императорский адвокат aediles — римские магистраты aerikon — налог agentes in rebus — императорские курьеры ager publicus — общественная земля alae — кавалерийские полки annona — 1) пайковые рационы солдат и служащих;2) снабжение зерном Рима и Константинополя antoninianus — монеты ap'hthartodocetism — ересь area vinaria — сокровищница в Риме archiatri sacri palatii — придворные врачи argentarii — серебряных дел мастера или денежные менялы artaba — египетская мера зерна aru ra — египетская единица земельной меры

правитель египетской

augustal pretect aureus

aurum coronarium aurum oblaticium aurum tironicum auxilia

auxilia palatina

В

baphia

barbaricarii

beneficiavii biarehus bona caduca

bona damnatorum bona vacantia

breves

bucellarii

C

caesariani

campidoctores

cancellarii canon praefectorum

canonicarii

canonici

провинции

монеты

налог с декурионов налог с сенаторов налог вместо рекрутов пехотные соединения дворцовая пехота

— государственные работы по покраске ткани

— кузнецы по изготовлению доспехов

— ранг служащих

— ранг N. С. О. в армии

— незаконно завещанная собственность

— собственность преступников

— собственность, на которую нет наследников

— официальные отчеты

— личная охрана

— императорские рабы и вольноотпущенники

— инструкторы, обучающие солдат военному делу

— дворцовые служащие

— сбор налогов, находящийся под контролем преторианских префектов

— финансовые служащие

— духовенство епископальной церкви решения церковных соборов группы населения, объединяемого для налогообложения

canons

capita

capitatio

capitula

capitus

cardinales

catrenses castrensiani castrensiani sacrae mensae castrensis

castrum

casula

catabolenses

catechumen

cathedraticum

caudicarii

cellarii

censibus adscripti

censitor

censuales

centenarium

centenarius

centuria

centurion

chartularii

chorepiscopi

chrysargyron

circitor

— налог на группу населения, объединенного для налогообложения

— налогоплательщики, обязанные поставлять рекрутов; их также называли temones

— корм для скота

— духовенство епископальной церкви

— см. limitanei

— дворцовая прислуга

— дворцовые официанты

— евнух, следивший за порядком во дворце

— форт города

— часть одежды

— возчики

некрещеные христиане

— добровольный денежный сбор прихожан для их епископов

— барочники

— специальные рационы для служащих

— см. абБспрйси

— налоговый таксатор

— служащие префекта города сто фунтов

1) ранг сословия всадников

2) ранг N. С. О. в армии единица земельной меры военнослужащий

— младшие служащие сельские епископы СхМ соНа^о ^Б^аНз ранг N. С О. в армии

clari — ранг советников в Константи нополе clarissimi — ранг сенаторов codicils — императорские письма, предоставляющие должность или титул coemptio — всеобщие закупки coenobia — монастыри cohort — пехотное соединение cohortales — служащие правителей провинций collatio aerraria — сбор медными деньгами collatio auraria — сбор золотом collatio lustralis — налог на торговцев collectarii — денежные менялы college — группа императоров- соправителей collegia — гильдии coloni adscripticii — арендаторы земли colonicae — арендованные участки земли colonus — арендатор comes или comites; c. Africae — военачальник в Африке c. civitatis — военный командир города c. commerdarum — контролирующий внешнюю торговлю c. consistorianus — член консистории c. domesticorum c. domorum — начальник служащих, проходящих военную подготовку — надзиратель за императорски ми имениями, которые приносили доход дворцу c excubitorum — начальник личной охраны императора c. foederatorum c Gildoniaci patrimonii — командир иностранных войск— управляющий конфискованной собственностью Гил дон а c. gothorum per singulas civitates — командиры готов в итальянских городах c. Iargitionum italicianarum старший финансовый служащий c. metallorum начальник рудников c. Orientis — управляющий Востоком c. patrimonii или vice dominus — начальник римского порта c. primi(secundi, tertii ordinis) - c. provinciarum — императорский уполномочен ный группы провинций c. rei militaris — военачальник c. rei privatae — министр, ответственный за императорские земли c. sacrarum Iargitionum — министр финансов c. saerae vestis — главный смотритель император ской гардеробной c. stabuli — начальник императорских конюшен и боевых запасных лошадей c. titulorum largitionalium — старший финансовый служа щий comitatenses — солдаты полевой армии comitatus — 1) императорский суд 2) полевая армия comitiva — служащий comes commeatus — отпуск commentarienses — делопроизводители commerciarii — управляющие внешней торгов лей compulsores — сборщики задолженностей по налогам concilium principis — совет императора conductores — арендаторы земли или налогов confessor христианин; пострадавший за веру consistorium совет императора constitutiones указы императора consu laris — правитель провинции consul tationes — форма юридической апелляции capiatae могилокопатели cornicularius - служащий суда corrector — правитель провинции cubiculariae — фрейлина императрицы cubicularii — дворцовые евнухи cunei equitum — кавалерийские полки cura epistolarum служащий, ответственный за финансовую корреспонденцию cura palatii управляющий дворца cu rator управляющий группой императорских поместий curator civitatis — начальник финансов города curia — городской совет curiales члены городского совета и их семьи curiosi служащие императорской почты cu rsores — скороходы или курьеры cursus clabularis почтовая повозка для тяжелых грузов cursus publicus — императорская почта cursus velox быстрая почтовая карета для пассажиров или легких грузов D decani — служащие дворца decemprimi — первые десять décréta — судебные решения decu rions defensor civitatis члены городских советов (plebis)defensores — местный судья (ecclesiastical) - юридические и полицейский служащие церкви delatoresdelegatoriae осведомители налоговые документы

denarius

deportatio

dignitates

dioceses

dioceses (ecclesiastical) diptychs

discussores

domestici

domus

domus divina

domus fiscales donative

ducenavius

duces

duoviri

dux

— монеты

— пожизненное изгнание с лишением имущества

— государственные служащие

— группы провинций

— епархия

— список скончавшихся епископов, в честь которых читались молитвы

— финансовый ревизор

— 1) см. protectores,

2) личные помощники государственных служащих '

— группа императорских имений

— императорские поместья, доход с которых шел на содержание дворца

— императорские поместья

— дары солдатам при вступлении императора на престол и после этого через каждые пять лет

— 1) ранг всадников,

2) ранг N. С. О. в армии

— военные командиры пограничных районов

— главные магистраты города

— см. duces

Е

egregius

eguestrian order

eguites promoti

eirenarchs

eminentissimus

— ранг всадников

— сословие всадников, второе по знатности после сенаторов,

— легионная кавалерия

— полицейские служащие города

— ранг всадников, долгосрочная аренда, энциклика, циркулярное письмо

epistolae (scrinium of)

epistolares evectiones exactor civitatis

exarch

excubitors

exeptores

exerci tores

extraordinaria

или superindictions

F

— отдел императорских секретарей

— служащие зсппшт epistolarum

— подорожная

— руководитель сбора налога в городе

— экзарх, наместник императора

— императорская гвардия

— стенографисты

— фрахтоващики кораблей

— добавочные земельные налоги

fabricae

fabricenses

fasti

foederati

follis

forma

fossores

fundi iuris rei publicae fundi iuris templorum fundus

— государственные оружейные фабрики

— рабочие государственных оружейных фабрик

— список консулов

— 1) племена, находившиеся под покровительством Рима

2) иностранные легионы

— 1) денежная единица

2) монета

3) налог на сенаторов, также называвшийся gleba

— ранг мелких служащих

— могильщики

— поместья городов, позже ставшие императорскими

— поместья храмов, позже ставшие императорскими

— сельские поместья

G

gentiles

иноземцы

gleba налог на сенаторов, также называемый fol lis glorlosi ранг сенаторов gradus поступление хлеба в Рим и Кон стантин оп о л ь gynaecia — прядильно-ткацкая мастерская H homoiousios из схожей субстанции homoousios — из одной субстанции honestiores жители, принадлежавшие к высшим сословиям honorati — держатели honores, простых или почетных, настоящих или прошлых honores — государственные служащие, которых также называли dignitates hospitalitas — предоставление места жительства, выделение участков земли варварам humilioresIillustres — жители, принадлежавшие к низшим сословиям — ранг сенаторов incolae жители города, не имевшие статус «граждан» indiction годовой бюджет, финансовый год insinuativâ — вступительный взнос духовенства insti tores торговые агенты insulae квартиры îudices pedanei делегированные судьи îugatio земли, обложенные налогом iugerum единица земельной меры iugum налоговая единица земли iuridicus ius privatum судья salvo canone — безусловное право собственности на арендную плату L laeti — варвары-поселенцы lampadarii — дворцовые служащие largitionaleslargitionales — служащие largitiones urbium singularim — служащие largitiones, размещенных в городах largitiones — министерство финансов laterculum maius — список имперских служащих, получивший название Notitia Dignitatum laterculum minus — список полномочий младших военнослужащих laura — группа отшельников leges generales — всеобщие законы libellenses — служащие earinium liberollum libelli (scrinium of) — отдел императорских секретарей limitanei пограничные войска, которые также назывались ri penses, riparienses linyphiaM — работы по обработке льна ‘magister: m. eguitum главнокомандующийкавалерией m. epistolarum секретарь по государственной переписке

секретарь по судебным прошениям

m. libellorum

m. memoriae m. militum m. navis m. officiorum m. peditum m. rei privatae m. scrinii

m. utriusgue militae. manceps

mandata

mansiones

massa

mchanicus

melloproximus memoria (scrinium of)

memoriales

mensores

metata

militia

militia armata militia officiales millena milliarensis . mimes mittendarii modius monetarii

move consultationum mutation es

— секретарь по прошениям

— главнокомандующий

— владелец корабля

— императорский министр

— главнокомандующий пехотой

— министр императорских земель

— глава императорского секретариата

— см. m. militum

— управляющий почтовой станцией

— поручения государственным служащим

— почтовые станции

— группа fundi

— гражданский инженер или архитектор

— служащий sacra scrinia

— отдел императорских секретарей

— служащие scrinium memoriae

— 1) офицер, ведающий расквартированием,

2) землемер, весовщик

— расквартирование

— правительственная служба

— военная служба

— гражданская служба

— единица размера земли

— монета

— балет

— посыльные

— мера зерна

— специалисты по чеканке

— вид юридической апелляции

— почтовые станции

прямой наследник государственные грузоотправители

nabilissimus puer navicularii

notary

Notitia Dignitatum novel

numerarius

numerus

nummus

О

N

служащий консистории см. 1^й; егси1ит ташБ новый закон финансовый служащий полк монета

церковные пожертвования таможенные пошлины управляющий финансами церкви министерство отдел, распоряжающийся императорскими аудиенциями отдел, занимающийся распорядком дня императора полковые командиры земельные арендаторы

Р

pagus

palatini

panes gradiles

участок городской территории

1) солдаты, центральных полевых армий,

2) служащие центральных министерств,

3) служащие 1а^Шопе5 ге5 privata

буханки хлеба, свободно раздаваемые в Риме и Кон станти ноп ол е

дешевые буханки хлеба в'Риме

panes Ostienses

parabalani

parochiae

patrician

patrieius praesentalis

peculium

peraequator

perfectissimus

periodeutae

petitio

phylarch

plebeii

postulatio simplex

praefectus vigilum

praepositi pagorum

praepositus regni

praepositus sacri cubiculi praesental armies praesentalis praeses

praefectus annonae

praetor plebis praetorian pretect praetors

— обслуживающий персонал в больницах

прихожане почетное звание

— главнокомандующий

— ложная собственность рабов

— распределитель налогов

— ранг всадника

— сельский инспектор

— просьба о предоставлении государственных земель

— филарх, глава племени сараци-нов

• низшие классы общества официальное требование, просьба

— начальник полиции в Риме и Константинополе

— гражданские магистраты, руководившие pagi

— главный министр королевства вандалов

— главный евнух дворца центральные полевые армии

— в императорском суде

— правитель провинции

— заведующий продовольственным снабжением Рим^

и Константинополя

— начальник полиции в Кон станти н оп о л е главный императорский министр

римский и

константинопольский

магистраты

т

— законы, действие которых распространялось на определенные группы людей или на отдельных людей

pragmaticae

primicerius

primipili pastus princeps

princi pales principatus privatiani probatoria

proceres palatii

proconsul

procurator

protector (clomesticus) proximus

— старший служащий или N. С. О.

— военные поставки провианта

— главный служащий министерства

— ведущие декурионы

— пост главного служащего

— служащие res privata

— императорское рекомендательное письмо

— императорские министры

— правитель провинции

— 1) императорские финансовые служащие

2) доверенное лицо государства

— служащие, проходившие военную подготовку

— старший служащий

Q

guadrimenstrui breves quaesitor

quaestor

quaetor exercitus quaestor sacri palatii

R

rationalis

— четырехмесячный возврат

— полицейский служащий в Константинополе

— государственные чиновники Рима и Константинополя

— титул преторианского префекта на Нижнем Дунае

— официальный министр

финансовый служащий

rationalis rei sum mae (summarum) rector provinciae rectores

regendarius

regiones

relationes

res privata

res summa rescri pts riparienses riparii

ri penses

S

sacellarius

sacerdotes

sacra scrinia

sacrae largitiones saiones

saltus

satrapy

министр финансов правитель провинции

— (римской церкви), управляющий папскими имениями

— служащий преторианской префектуры

— территория императорских земель

— передача судьей юридических вопросов на рассмотрение императору

— министерство императорских земель

— министерство финансов

— ответы на прошения

— см. Пт^апе!

— гражданские полицейские служащие

— см. Нт^апе!

— евнух, хранитель денег, ассигнованных на личные расходы императора

— верховные священники императорских культовых церемоний в провинциях

— императорские секретариаты (memoria, epistolae, libelli)

— министерство финансов

— императорские посланники в королевстве готов

— территории императорских земель

— персидское слово, означающее «провинция»

scholae

scholares

scribones

scriniarii

scrinium

semissis

Senator

senatus consultum

sextarius

silentiary

siliqua

siliqvaticum

solidus

sordida munera corvées sortes Vandalorum

spatharius

spectabilis

speculatores

sportulae

stellatu ra

Stipendium

strator subadiuvae Suburbicarfan diocese

suffragium

superindiction

supplicatio

susceptores

полки императорской гвардии

— солдаты 5сЬо1ае

— вербовщики

— финансовые служащие

— отдел министерства

— монета

— 1) член сената,

2) ранг N. С. О. в армии

— декрет сената

— пинта

— служащие, следящие за тишиной в зале суда

— карат

— налог на продажу

— монета

— падающий на землевладельцев

— наделы земли, выдаваемые вандалам

— евнух-охранник

— ранг сенаторов

— юридические служащие

— чаевые или плата должностным лицам

— побочные доходы военнослужащих

плата (в армии и на гражданской службе)

— конюх или придворный

— помощник

— провинции Южной Италии, Сицилии, Сардинии и Корсики

— взятка с целью получения должности

— см. ехЬ-ао^тапа

— юридическая апелляция, направляемая преторианским префектом императору

— сборщики налогов

tabelliones

tabularii

temones

tertiae

terunciani

tesserae

thesaurenses

thesauri

tituli largitionales

tractatores

tractoriae

tractus

traditio

traditor

tremissis

tribunes

tribunes of the plebs

tributum capitis tuitio

T

— юридические нотариусы

— финансовые служащие

— см. capitula

— остготский налог вместо hospitalitas

— монеты

— хлебные талоны

— служащие thesauri

— провинциальные сокровищницы largitiones

— налог на largitiones

— финансовые служащие

— подорожная на вагоны

— участки императорских земель

— выдача священных писаний во время гонений

— виновный в traditio

— монета

— командиры полков

— римские и константинопольские магистраты

— подушный налог

— защита

U

urban prefect

правитель Рима или Константинополя

V

vexillatio

vicar

vice sacra iudicantes

vicedominus

vicomagistri

vigiles

vilici

viridex

кавалерийский полк правитель провинции апелляционные судьи см. comes patrimonii начальник караулов в Риме ночной сторож в Риме бейлиф

начальник налогообложения в городе

1

Р. Cairo Isid. I.

(обратно)

2

Eusebius, Hist. Eccl. х. 7.

(обратно)

3

С^а1:и8 о£ МПеуе, Арр. III.

(обратно)

4

Ор1аЬ18 о£ МПеуе, Арр. VII/

(обратно)

5

Dessau, Inser. Lat. Sel 6091..

(обратно)

6

Oration, XLII, 22.

(обратно)

7

Зоготеп. ЬПбЬ. Есс1. VI. 7.

(обратно)

8

Сошш. т ЕгесЬ. I, ргаеГ

(обратно)

9

СаэБшски-из, Уапае, II. 16.

(обратно)

10

Digest. I, IV. I, proem.

(обратно)

11

Ib. I, ii. 2 § 9.

(обратно)

12

Epist. 21 § 9.

(обратно)

13

Ib., XI. 4, XIII. 34.

(обратно)

14

Optatus of Mileve, App. iii.

(обратно)

15

Ib., App. Vii.

(обратно)

16

H. G. Opitz, Athanasius Werke, III, 18

(обратно)

17

Богошеп, ШбЕ Есс1. VI, 7.

(обратно)

18

С^ашБ о! МПеуе, III, 3.

(обратно)

19

ОгаЦоп ИХ, 164.

(обратно)

20

Coll. Avell. 13 § 7.

(обратно)

21

Ес. Hist. Rev. V (1953), р. 307.-309.

(обратно)

22

ТЬёос!. И, МЬу. I.

(обратно)

23

Frag. Hist. Graec. IV, р. 86 — 8.

(обратно)

24

Eugippius, Vita S. Severini, 20.

(обратно)

25

Очевидно, «благодаря непосредственному обращению к императору» (прим, перев.).

(обратно)

26

Рар. Оху. 2110.

(обратно)

27

^эйшап, Ыоуе1 38, ргоет.

(обратно)

28

Бе Ма^^аШи^, I. 28.

(обратно)

29

Salvian, de Gubematione Dei, V. 18 27.

(обратно)

30

The Seiect Letters of Severus of Antioch, 1.4.

(обратно)

31

Sulpicius Severus, Vita S. Martini, 9

(обратно)

32

Iheod. II, Novel 15 § 1.

(обратно)

33

Libanius, Oration XXVIII. 21 — 2.

(обратно)

34

Theod. IÎ, Novel 15.

(обратно)

35

Optatus of Mileve, Appendix II.

(обратно)

36

81ерЬаш ас1 ВошГасшт ЫЬеНиБ (1У^пе, Ргкг. Ьа^ ЬХУ. 34).

(обратно)

37

1ппосеп1 I, Ер1э1. 3 § 4.

(обратно)

38

Leo I, Epist. 4 § 1.

(обратно)

39

Cod. Just.. XI. Iii. I.

(обратно)

40

Cod. Just. XI. Ii I.

(обратно)

41

Зос^еБ, Есс1. VII. 29.

(обратно)

42

о£ МПеуе, АррепсИх VII.

(обратно)

43

Боготеп, ШэЬ. Есс1. VI. 7.

(обратно)

44

Athanasius, de Jydonis, 15.

(обратно)

45

Gregory of Nysse, de Deitate Fillii et Spiritus Jancti (Migne, Patr. Gr. XLVI. 557).

(обратно)

46

Sodonius Apollinaris, Epist. VII. 6 § 6.

(обратно)

47

John Chrysostom, Homilia in Genesim, xliii. I.

(обратно)

48

Epistula ad Gallos, 10 (Mignt, Patr. Lat. XIII. 1181).

16. Гибель античного мира 481

(обратно)

49

Cone. Arelat. canon. 7

(обратно)

50

Epist. ad Gallos, 10и.

(обратно)

51

Augustine, Epist. 151.§ 14.

(обратно)

52

Paulinus of Nola, Epist. 25.

(обратно)

53

Сопзт:. АроБЬ. I б.

(обратно)

54

С^огу Ы1е Сгеа^ XII 34

(обратно)

55

? ЕргвЬ. 21 § 13.

БосгаЬеБ Есс1. III. 16.

(обратно)

56

Cod. Theod. XIII. IV. i.

(обратно)

57

1 Константин был правителем всей империи, в то время как его сыновья в качестве цезарей правили разными частями империи (324–337).

2 Констанций II был правителем целой империи с 351 по 360 г. Одновременно цезари Галл и Юлиан правили частями.

3 Юлиан был единоправным императором с 361 по 363 г.

4 Иовиан был единоправным императором с 363 по 364 г.

5 Феодосий I был фактически правителем целой империи с 388 по 394 г. и единоправным императором с 394 по 395 г.

6 Юстиниан и его последователи также ппагтолзг Двойкой, Италией (или ее частями) и частью Испании.

7 Юстин II лишился рассудка в 574 г. и в этом же году началось плодотворное правление Тиберия Константина.

(обратно)

Оглавление

ГИБЕЛЬ АНТИЧНОГО

  ПРЕДИСЛОВИЕ

  ГЛАВА І. ИСТОЧНИКИ

  ГЛАВА ІІ. ИСТОКИ: ПРИНЦИПАТ

  ГЛАВА ІІІ. ДИОКЛЕТИАН

  ГЛАВА IV. КОНСТАНТИН

  ГЛАВА V. ДИНАСТИЯ КОНСТАНТИНА

  ГЛАВА VІ. ДИНАСТИЯ ВАЛЕНТИНИАНА

  ГЛАВА VІІ. ДИНАСТИЯ ФЕОДОСИЯ

  ГЛАВА VIII. РАСЦВЕТ ВОСТОКА И ПАДЕНИЕ ЗАПАДА

  ГЛАВА ІХ. ЮСТИНИАН

  ГЛАВА Х. ПОСЛЕДОВАТЕЛИ ЮСТИНИАНА

  ГЛАВА ХІ. ИМПЕРАТОР И ЕГО СОВЕТНИКИ

  ГЛАВА ХІІ. АДМИНИСТРАЦИЯ

  ГЛАВА ХІІІ. ФИНАНСЫ

  ГЛАВА ХIV. ПРАВОСУДИЕ

  ГЛАВА ХV. ГРАЖДАНСКАЯ СЛУЖБА

  ГЛАВА XVI. АРМИЯ

  ГЛАВА XVII. ДВЕ СТОЛИЦЫ

  ГЛАВА XVIII. ГОРОДА

  ГЛАВА ХІХ. ЦЕРКОВЬ

  ГЛАВА ХХ. АРИСТОКРАТИЯ

  ГЛАВА ХХІ. СРЕДНИЕ И НИЗШИЕ КЛАССЫ

  ГЛАВА ХХІІ. СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО

  ГЛАВА ХХІІІ. ТОРГОВЛЯ И ПРОМЫШЛЕННОСТЬ

  ГЛАВА XXIV. РЕЛИГИЯ И МОРАЛЬ

  ГЛАВА XXV. ОБРАЗОВАНИЕ, КУЛЬТУРА И ИСКУССТВО

  ГЛАВА XXVI. ПОЧЕМУ ПАЛА ЗАПАДНАЯ ИМПЕРИЯ?

  Приложения

    ПРИЛОЖЕНИЕ I ОБЩАЯ БИБЛИОГРАФИЯ

    ПРИЛОЖЕНИЕ II ИМПЕРАТОРЫ, ПАПЫ И ЕПИСКОПЫ

    ПРИЛОЖЕНИЕ ІІІ. МЕРЫ ВЕСА, ДЛИНЫ, ПЛОЩАДИ И КУРСА ВАЛЮТ

    ПРИЛОЖЕНИЕ IV. СЛОВАРЬ ТЕРМИНОВ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg