«Крест Великой Отечественной»

Крест Великой Отечественной (fb2) - Крест Великой Отечественной 1114K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Владимир Владимирович Василик

Владимир Василик Крест Великой Отечественной

© В. В. Василик, 2016

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2016

* * *

Предисловие

Книга «Крест Великой Отечественной» – честная и достойная. На мой взгляд, она злободневна и востребована нашим временем, когда, к сожалению, умножаются фальсификации истории и спекуляции на народной крови. Разные злопыхатели силятся очернить нашу историю; Великую Победу – представить поражением, подвиг советского народа – результатом государственного террора, предателей, типа Власова, – изобразить героями и истребить само понятие Великой Отечественной войны, заменив на «советско-нацистскую».

Как участник Великой Отечественной войны свидетельствую, что Великая Победа – результат всенародного подвига и удивительного единодушия народов Советского Союза и всех слоев советского общества. Мы воевали не из страха, не под дулами заградотрядов и не за медали и ордена, а из чувства долга перед Родиной. Стремление исказить историю Великой Отечественной, в конечном счете, связано с желанием унизить морально, а затем физически уничтожить русский народ и другие народы исторической России. Огульное и безоглядное очернение советского периода, в том числе, периода Великой Отечественной войны, призвано заставить современных граждан бывших советских республик проститься с идеями общественной справедливости и социальными завоеваниями советского периода…

Сейчас, когда на Украине, да и в других европейских странах возрождается фашизм и реабилитируются его пособники, важно не забыть, что он нес с собой. По плану «Ост», на территории западнее Урала, должно было остаться не более четырнадцати миллионов человек «обслуживающего персонала» для расы господ, остальные – выселены или истреблены. Учитывая то, что никаких планов переселения не разрабатывалось, понятно, что большинство из ста миллионов жителей европейской части страны должны были погибнуть. Розенберг цинично заявлял: «Сорок миллионов русских – лишние». Гитлер воистину был «Зверем из бездны». Об этом нелишне помнить сейчас, когда на Западе заявляют: «России достаточно шестидесяти миллионов для обслуживания своей добывающей промышленности».

Поэтому, действительно, нами велся «смертный бой – не ради славы, ради жизни на земле». Защите и раскрытию этих простых истин, освещению всенародного подвига и значения Великой Победы и посвящена эта книга. Ее автор – кандидат филологических наук, доцент Института Истории СПБГУ, действительный член Академии Военно-исторических наук, диакон Русской Православной Церкви, доцент Сретенской семинарии – человек глубоко патриотичный, немало потерпевший в свое время за нравственную патриотическую позицию. В. В. Василик является признанным историком и специалистом широкого профиля, который свободно ориентируется как в сложных вопросах истории Византии, так и в непростых проблемах истории Великой Отечественной войны, как в военных операциях, так и в духовной жизни. Отметим, что ряд разделов, посвященных великим битвам 1944–1945 года, в изменённом виде вошли в нашу общую монографию «Битвы и победы. Великая Отечественная война».

Для этой книги характерно соединение точности, четкости, ясности мысли, убедительности выводов с «сокровенной теплотой патриотизма». Автор во многом базируется на воспоминаниях своих учителей и старших друзей о войне и стремится сохранить, донести до общества эту кровную память, соединяя ее с хорошим знанием источников и документов, связанных с Великой Отечественной войной.

Особым значением для данной книги обладают статьи о жизни Русской Православной Церкви во время Великой Отечественной войны и ее вкладе в Победу. По собственному опыту могу сказать: «в окопах атеистов не бывает», и вера в Бога вдохновляла, помогала людям верующим добыть Победу. Слово Божие из уст священника в экстремальной ситуации, например в блокадном Ленинграде, поддерживало измученных, страдающих людей, вело их на борьбу. Духовенство блокадного Ленинграда, малочисленное, пережившее гонения, делало все что могло для торжества народного дела – снятия блокады.

Победа в Великой Отечественной войне была чудом, но, прежде всего, чудом всенародного единомыслия, глубоко выстраданного. На наш взгляд, автору удалось это достойно отразить.

Заключительная часть книги касается христианских смыслов поэзии военных лет. Вне всякого сомнения, военная поэзия отражает христианский характер нашего народа, который не изменился, несмотря на антирелигиозные гонения. Если в годы войны люди жертвовали последним, в том числе своей жизнью, шли на тараны и ложились на амбразуру, то во многом благодаря тысячелетней христианской традиции, связанной с общинностью, жертвенностью, мужеством и милосердием. Эти прекрасные качества русской души зеркально отразились в книге автора.

Пожелаем ему успеха в его дальнейшем творчестве, а читателям – пользы и радости от прочтения этой достойной книги.

Доктор исторических наук, профессор кафедры истории ЛГУ им. А. С. Пушкина, вице-президент и почётный академик Академии военно-исторических наук, ветеран Великой Отечественной войны Фролов М. И.

Введение

Кинохроника времён Великой Отечественной войны порой доносит до нас удивительные кадры: вот священник благословляет солдат, идущих на фронт; здесь митрополит передаёт армии танковую колонну; а тут старушка крестит слабой рукой шагающих красноармейцев, и бойцы в свою очередь тоже крестятся… Они редкие, эти кадры, и почти теряются в общем потоке тогдашней кинохроники, – уже само это невольно заставляет зрителя задуматься: какова же была подлинная роль Православия в великой Победе русского народа над германским фашизмом?

Возьмём армию Гитлера: в ней действовали капелланы, правда, полулегально с 1942 года. На пряжке ремня у солдат красовалось «С нами Бог», а верующего солдата никто не привлекал к ответу за его веру… Сторонний, равнодушный наблюдатель, прельстясь этими внешними знаками, непременно должен решить, что именно Германия сражалась за Божью правду…

Однако под знаком креста нацистская армия творила дела тьмы. Неслучайно Святейший Патриарх Кирилл определил нацистский режим как человеконенавистнический. А Красная Армия, со всеми её политруками и красными звёздами, была христолюбивым воинством, совершавшим дело Божие, и спасавшей народы мира от смерти – в конечном счёте, во имя Христа. Это парадокс? Возможно. Но история знает и не такие парадоксы. Дело даже не в том, что в 1941 году Православная Церковь, истерзанная бесконечными гонениями, собрав последние силы, постаралась и словом, и делом помочь Родине. Не надо преувеличивать значение этой помощи: в те годы сил у Церкви почти не осталось, а противодействие государственного атеизма, несмотря на ряд послаблений, было всё ещё велико. Сила русского Православия была в другом: в те годы она сохранила веру в сердцах человеческих, в душах русских людей. Что это были за люди? Это – пехотинцы, которые своими телами закрывали доты, чтобы их товарищи остались живы. Это – лётчики, которые, имея возможность спастись, бросали свои горящие самолёты на колонны вражеских войск. Не мести ради, а чтобы эти колонны не дошли до Москвы, до Ленинграда, чтобы они не расстреливали там их матерей и детей. Это – солдаты, которые сами едва живые от голода, готовы были делиться с блокадниками последним куском хлеба – и делились! Это и те, кто стоял на крышах блокадного Ленинграда и тушил «зажигалки», не давая врагу сжечь город св. Петра. Как чётко и чеканно определила Ольга Федоровна Берггольц:

И каждый, защищавший Ленинград, Вложивший руку в пламенные раны, Не просто горожанин, а солдат, По мужеству подобный ветерану

Добавим к этому, что пламенные раны – это образ, связанный со страданием Христа, но и Его прославлением. Он связан с уверением апостола Фомы, который осязал, как говорит Церковь, огненные ребра Вседержителя. Для нас, верующих, война – тайна народного страдания, тайна креста и воскресения. И всё это было Православие! Оно жило в сердцах наших воинов, оно двигало ими. Пусть и не было выражено в дорогих всем нам чеканных формулах Никео-Цареградского Символа веры. Наши солдаты по большей части не могли, не умели исповедать своё Православие словами, Никео-Цареградского Символа веры – но они исповедовали его делами. И пусть сегодня тот, кто умеет красиво говорить о своей вере, попробует повторить дела этих людей! Есть расхожее выражение: «Красная Армия стояла насмерть». Попытайтесь вдуматься в него и представить себя на месте наших бойцов, – и вы поймёте, что стоять насмерть, просто повинуясь приказу командира, невозможно. Нужно нечто большее, чем приказ: нужно, чтобы в душе жила вера. Но вера во что? В передовые производительные силы и прогрессивные производственные отношения? В грядущее далёкое царство коммунизма? Нет… Наших людей поддерживала твёрдая вера в то, что они стоят за дело поистине правое, отражают наступление вселенского зла.

…Я бы сказал так: негоже нам, людям Церкви, величаться без меры, приписывать себе всю славу этой войны и утверждать, будто бы мы шли впереди войск с хоругвями. Чего не было, того не было. Но с другой стороны, жертвенность, мужество, великодушие солдат Красной Армии – это несомненный результат тысячелетней православной истории русского народа. Не говоря о том, что наши воины вполне исполнили заповедь Христову: «Нет больше той любви, чем кто положит душу свою за други своя». Эту великую, небесную диалектику, которую мы постоянно встречаем в истории Великой Отечественной войны, однажды попытался выразить в таком стихотворении:

Знали вы, где правда, а где правит грех Кто креститься мог, а кто не мог, Но во имя Божье вы разбили тех, Кто носил на пряжке «С нами Бог». Что сейчас судьи нам мерить мантию? Не такой была ли наша жизнь? «Мама, я сейчас вступаю в партию — За меня ты Богу помолись». Воины – отважные, сердечные — Кто из вас и не носил креста, Мы помянем вас во веки вечные, Ибо вы сражались за Христа.

Уже в 70-й раз прошел для нас великий, славный и святой День Победы. По Промыслу Божьему он всегда приходит в пасхальные дни. Победа 1945 года совершилась 6 мая – в день святого великомученика Георгия Победоносца.

Это совпадение неслучайно. Маршала Победы – человека верующего – также звали Георгий. Память Георгия Константиновича Жукова глубоко чтит ныне здравствующий участник Великой Отечественной войны старец архимандрит Кирилл (Павлов).

Победа нам досталась великой болью, страданием и скорбью, мученическим подвигом 27 миллионов наших людей, тех, кто до последнего защищали Брестскую крепость, остановили врага на подступах к Ленинграду и Москве, освободили Россию и Европу от фашистской чумы, тех, кто брал Берлин, кто горел в танках и самолётах. А также всех, кто страдал в оккупации, умирал от голода. Все они душу свою положили за сродников своих.

Предлагаемая книга – о тех людях и героических событиях Великой Отечественной войны. Чтобы помнили о них! Чтобы такого больше не повторилось!

Глава 1. Как это начиналось. Кровавое лицо фашизма

В этом, 2015 году, мы отмечали 70-летие Великой Победы и окончание Второй мировой войны, принесшей бесчисленные страдания народам всего мира. В этой битве, оказавшей огромное влияние на судьбы человечества, участвовало 61 из 73 существовавших тогда государств (80 % населения всего мира). Военные действия велись на территории 40 государств. В вооружённые силы было мобилизовано 110 млн человек. Во время Второй мировой войны впервые было использовано ядерное оружие. Общие людские потери достигли 70–75 млн человек, менее половины из них убито на фронтах 24–27 млн человек. Максимальные потери понес СССР (27 млн человек), за ним следует Китай (около 20 млн), Германия (около 10 млн), Польша (6 млн), Япония (3 млн), Югославия (3 млн). Военные расходы и военные убытки составили 4 триллиона долларов. Материальные затраты достигли 60–70 % национального дохода воевавших государств.

Как известно, официально Вторая мировая война началась 1 сентября 1939 года нападением нацистской Германии на Польшу. Однако существует точка зрения, согласно которой этой датой считают 1931 год – нападение Японии на Китай, после чего возник целый ряд локальных конфликтов: японо-китайский (1931–1945), итало-эфиопский (1935–1941), гражданская война в Испании (1936–1939), аншлюс Австрии (март 1938-го), оккупация Судет (октябрь 1938-го), а затем и всей Чехословакии (март 1939-го) и т. д.

В этом контексте и начало Второй мировой войны предстает как ряд отдельных кампаний: польская (сентябрь 1939-го), оккупация Норвегии (апрель-июнь 1940-го), бельгийская кампания и битва за Францию (май-июнь 1940-го), африканская кампания 1940–41 гг., итало-греческая война (ноябрь 1940-май 1941 гг.), оккупация Югославии (апрель 1941-го), итало-немецкая оккупация Греции (апрель-май 1941-го). Все эти кампании были сравнительно кратковременны и отличались довольно небольшим количеством потерь. Так, немецкая армия потеряла в польской кампании 7 тысяч человек, в битве за Францию 27 тыс. человек.

Только с началом Великой Отечественной войны Вторая мировая войны приобрела черты, схожие с Первой мировой – непрерывность боевых действий, огромные потери, сплошная линия фронта. Однако она превзошла Первую Мировую количеством потерь, ожесточённостью боевых действий и террора против мирного населения.

Каковы причины Второй мировой войны? Они коренятся в итогах Первой мировой, в результате которой было разрушено четыре империи и создано первое в мире социалистическое государство. Страны-победители пытались разрешить ряд национальных вопросов, но в результате создали целый ряд новых этнических и государственных проблем. Версальская система была построена на унижении и ограблении побежденных и вышедших из войны стран, прежде всего Германии и России. Это не могло не принести свои отрицательные плоды и не посеять семена реваншизма в Германии. Не случайно маршал Франции Фердинанд Фош прозорливо сказал после заключения Версальского мира в 1919 году:

«Это не мир, а перемирие лет на двадцать».

Однако существовали и иные причины – не только со стороны побеждённых, но и со стороны победителей. Англия, Франция и США не смогли создать прочную политическую и экономическую систему, обеспечить экономическое процветание Европы и Америки. В результате в 1929 году начался мировой экономический кризис, который продлился три года, а в некоторых странах – до 1933 года. Он привёл к массовой безработице, разорениям и способствовал приходу к власти Гитлера в Германии в январе 1933 года. Следует сказать несколько слов о феномене нацизма. Государства Центральной, Южной и Восточной Европы межвоенного периода тяготели к авторитаризму и диктатуре. Достаточно упомянуть итальянский режим Муссолини, от которого пошло слово «фашизм» (фаши-римские фасции, связки прутьев), диктатуру Франко в Испании, Пилсудского в Польше, Сметоны в Латвии и т. д. Однако германский фашизм или национал-социализм оказался среди них явлением исключительным. Основным в германском фашизме стал культ вождя, призыв к единству нации и расистская доктрина превозношения германских народов (т. н. арийцев) над всеми прочими, которые априорно признавались «недочеловеками» и подлежали либо порабощению и частичному уничтожению (как, например, славяне), либо полному истреблению (как евреи и цыгане). Основой нацизма явился расистский материализм, причудливо переплетённый с оккультизмом, неоязычеством и убеждённостью в том, что христианские ценности устарели. Он воспринял некоторые черты социализма: призыв к солидарности трудящихся, требование общенародной собственности, государственного регулирования экономики. Однако в значительной степени эти призывы носили декларативный характер.

В целом германский фашизм или национал-социализм создавался как альтернатива коммунизму, и, прежде всего, – советскому социализму. Адольф Гитлер в своей книге «Майн Кампф» прямо писал об основном направлении будущей экспансии: «По примеру наших предков мы, препоясавшись, направимся на Восток». Этому способствовала т. н. «Доктрина жизненного пространства», якобы необходимого для немецкого народа и искать его необходимо на Востоке.

Возникает ряд вопросов. Каким образом Гитлер смог прийти к власти, восстановить германскую промышленность и армию, без единого выстрела присоединить к Германии Австрию и Чехословакию? Кто ему помогал? В современной низкопробной публицистике временами встречаются безответственные утверждения о том, что якобы Сталин способствовал приходу Гитлера к власти, что фашистский меч якобы ковался в СССР. Исторические факты опровергают подобные вымыслы: Коммунистическая партия Германии, подконтрольная Коминтерну, последовательно придерживалась антифашистской позиции и первая попала под каток нацистских репрессий. Военное сотрудничество России и Германии после прихода Гитлера к власти в 1933 году было резко свернуто. Отношения СССР и Германии в период 1933–1938 годах были достаточно напряжёнными, если не враждебными, экономические связи минимальными. В советских средствах массовой пропаганды Германия, как правило, представлялась антисоветской страной, где воцарилось фашистское мракобесие. Самым страшным обвинением в 1937 году была принадлежность к фашистской организации, а Германия осознавалась как вероятный противник в будущей войне.

Каковы же истинные помощники Гитлера? Его приход к власти был бы невозможен без благоприятствования со стороны стран-победительниц в Первой мировой войне, в значительной мере контролировавших Веймарскую Германию. Им достаточно было бы потребовать от германских властей запрета Национал-социалистической партии или отказа в предоставлении австрийцу Гитлеру немецкого гражданства. Кроме того, всякая партия нуждается в финансировании. Между тем участие германских промышленников в финансовом обеспечении НСДАП (Национал-социалистическая немецкая рабочая партии) вплоть до её победы было минимальным, а пожертвования рядовых членов – явно недостаточными. Есть свидетельства, что Адольфа Гитлера финансировали те же финансовые структуры, что давали деньги большевикам в 1917 году.

Еще более странные события происходят после победы Гитлера. Англия и Франция никак не реагирует на внутреннюю репрессивную политику Гитлера – преследование инакомыслящих, гонение на евреев, создание первых нацистских концлагерей. Практически никакой адекватной реакции не последовало и на демонстративный выход Германии из Лиги Наций и отмену ограничений вооружений, наложенных на Германию Версальским миром. Германия демонстративно воссоздавала свои вооружённые силы при попустительстве и даже при помощи Англии и Франции.

В 1935 году Англия заключает с Германией Морское соглашение, по которому немецкие военно-морские силы могли составлять 2/3 от английских. Отметим, что по Версальским соглашениям Германия вообще лишалась права держать военно-морской флот. В 1936 году немецкие войска вступают в демилитаризованную Рейнскую зону без всякого сопротивления со стороны Франции, хотя, по воспоминаниям современников, достаточно было одного французского батальона, чтобы заставить немцев повернуть: к войне с Францией Германия была ещё не готова.

В том же 1936 году началась Гражданская война в Испании. Англия и Франция заняли, по меньшей мере, двусмысленную событию. Они заявили о своем нейтралитете и об эмбарго на оружие для воюющих сторон. Однако на практике оно коснулось только республиканцев, поскольку Германия и Италия не только поставляли оружие режиму Франко, но и послали в Испанию свои войска. Все это совершалось при полном попустительстве западных держав. Законному испанскому правительству помогал только СССР.

Советский Союз неоднократно заявлял протесты Лиге Наций против нарушения Германией условий Версальского договора и её вооружений. Неоднократно СССР предлагал создать коллективную систему безопасности, которая предотвратила бы грядущую войну в Европе. Большинство советских предложений, однако, были высокомерно проигнорированы: Советский Союз казался западным державам более опасным, чем фашистская Германия, и поэтому ее взращивали с дальним расчётом направить против СССР. Единственным успехом явилось заключение в 1935 году советско-французского и советско-чехословацкого соглашений о взаимной помощи в случае нападения третьих стран, но оно в значительной степени было заблокировано условием французских гарантий для Чехословакии.

В марте 1938 года Гитлер в нарушение всех международных законов производит аншлюс или присоединение Австрии. По сути дела, эта была первая агрессия, правда, бескровная. Англия и Франция ограничились декларативными шагами и не предприняли никаких мер для обуздания агрессора. Еще ярче поощрение с их стороны немецкого «Drang nach Osten» (натиска на Восток) выразилось в чехословацком кризисе. На западе Чехословакии в Судетах проживало трёхмиллионное немецкое большинство, подстрекаемое к актам неповиновения из Германского рейха. С лета 1938 года Гитлер развязывает демагогическую кампанию по поводу якобы угнетаемых судетских немцев и категорически требует присоединения Судет к Германии, угрожая в противном случае Чехословакии войной. В этой ситуации Франция и Англия обязаны были жёстко пресечь немецкие претензии и оказать этой европейской стране дипломатическую и, при необходимости, военную помощь. Хотя бы в силу французско-чехословацкого договора о взаимопомощи. Вместо этого английский премьер-министр А. Чемберлен 15 сентября 1938 года прилетает в Германию на встречу с Гитлером и по сути дела предает Чехословакию, соглашаясь на все условия фюрера. В этих условиях только Советский Союз поддержал Чехословакию, заявив, что он готов оказать ей военную помощь даже без гарантий Франции. 50 советских дивизий были готовы к переходу в Чехословакию, а несколько сотен советских самолетов готовы были совершить перелёт на аэродромы на территории этого государства.

В случае совместного выступления СССР, Англии, Франции и Чехословакии Гитлер отступил бы без боя. Однако даже сама возможность выступить вместе с СССР была исключена для правящих кругов Англии и Франции. Польша и Румыния по приказу из Парижа и Лондона заблокировали проход советских войск. 21 сентября 1938 года посланники Англии и Франции поставили президенту Чехословакии Эдварду Бенешу ультиматум:

«Если война возникает вследствие отрицательной позиции чехов, Франция воздержится от всякого вмешательства, и в этом случае ответственность за провоцирование войны полностью падет на Чехословакию. Если чехи объединятся с русскими, война может принять характер крестового похода против большевизма, и правительствам Англии и Франции будет очень трудно остаться в стороне».

В результате этого ультиматума Чехословакия капитулировала. 30 сентября 1938 года в Мюнхене был подписан договор о передаче Судет, который по сути дела означал ликвидацию Чехословакии как независимого государства. Последующий его распад и аннексия протектората Богемии 15 марта 1939 года лишь довели до конца то, что было решено в Мюнхене.

В результате Германия приобрела около 10 миллионов человек населения, возможность для мобилизации 40 дивизий и вооружение для них, а также лучшие оружейные заводы в Европе.

Запад буквально вскормил гитлеровскую Германию, рассчитывая, что она станет бастионом против СССР.

На Нюрнбергском процессе фельдмаршал Вильгельм Кейтель разъяснял:

«Целью Мюнхена было изгнать Советский Союз из Европы. Завершить германское перевооружение и приготовиться к будущему».

Это далеко не единственная оценка антисоветской направленности Мюнхенского сговора. Нельзя не согласиться с немецким историком М. Фройндом, подчеркивающим, что «Мюнхен был не просто большой капитуляцией Запад». По его мнению, «исключение СССР из европейского концерта держав свидетельствовало о намерении «дать Гитлеру свободу действий на Востоке».

Историк М. А. Барг пишет:

«Западные державы стремились направить агрессию Гитлера против Советского Союза, ожидая, что из этого конфликта обе стороны выйдут ослабленными, а Англия и Франция выступят в роли третейских судей» и укрепят «свои мировые позиции», поэтому и были отвергнуты предложения СССР о коллективной безопасности. По существу влиятельные политики Запада отводили Гитлеру функции «подавления большевизма» не только внутри Германии. Англия и Франция недвусмысленно предлагали нацистской Германии путь на Восток»[1].

Перед отлётом из Мюнхена Чемберлен встретился с Гитлером и заявил:

«Для нападения на СССР у Вас достаточно самолётов, тем более, что уже нет опасности базирования советских самолётов на чехословацких аэродромах».

Советский Союз часто упрекают за договор о ненападении с Германией, но упускают из виду, что подобные же соглашения были заключены Англией и Францией непосредственно после Мюнхена. Заключенная 30 сентября 1938 г. англо-германская декларация и 8 декабря этого же года франко-германская декларация по существу были равнозначны договору о ненападении. Более того, западные политики стремились провести раздел сфер влияния и передел существовавших границ. Французский министр иностранных дел Ж. Моне говорил своему германскому коллеге У Риббентропу во время переговоров: «Оставьте нам нашу колониальную империю, а мы вам – Украину». После подписания франко-германской декларации в информации, направленной во французские посольства, выражалась надежда, что «германская политика впредь будет направлена на борьбу против большевизма».

Ряд западных историков считают, что Мюнхен стал событием, которое в итоге ввергло мир во Вторую мировую войну. Так, американский историк и журналист А. Ширер утверждает, что мюнхенская политика «умиротворения» агрессора непосредственно привела к войне.

Как считает ряд отечественных историков, именно после Мюнхена стала складываться идея о возможности сближения с Германией, несмотря на то, что нацистский рейх считался наиболее опасным и наиболее вероятным противником Советского государства. «Не было бы Мюнхена, не было бы и пакта с Гитлером», – отмечал впоследствии И. Сталин в беседе с премьер-министром Великобритании У. Черчиллем, и тот ни слова не возразил ему. В последний раз Советский Союз попытался возродить систему коллективной безопасности во время польского кризиса весны-лета 1939 года, когда Германия выдвинула территориальные претензии к Польше. Советские руководители по дипломатическим и военным каналам обратились к правительствам Англии и Франции с предложением военного союза против Германии для защиты Польши. На советские предложения долго не было отклика, пока, наконец в августе морем была отправлена делегация, не имевшая полномочий для заключения соглашения.

Переговоры с английскими и французскими представителями показали, что целью Англии и Франции было лишь столкнуть СССР с Германией, а самим остаться в стороне. В этих условиях Советскому правительству ничего не оставалось, как заключить 23 августа 1939 года пятилетний договор о ненападении с Германией. Напомним тем, кто критикует СССР за этот договор, что подписание подобных соглашений – обычная европейская практика тех лет. Например, аналогичный договор с Германией имела Польша. 7 июня 1939 года договоры о ненападении с Германией заключили Литва, Латвия и Эстония. Советский Союз предлагал Германии подписать подобное соглашение еще в 1936 году. Тогда формальной причиной отказа Берлина стало отсутствие у Германии и СССР общей границы. С этой точки зрения возвращение (по инициативе немецкой стороны) к этому вопросу в августе 1939 года выглядит более чем логичным. Немцы во избежание конфликтной ситуации хотели бы заранее урегулировать отношения с СССР, с которым в будущем могла появиться общая граница.

Что касается т. н. «секретных протоколов», то с источниковедческой точки зрения ситуация осложняется тем, что до сих пор не опубликован их оригинал. В 1989 году были обнародованы лишь его копии, подлинность которых вызывает у ряда исследователей обоснованные сомнения. В любом случае, речь в них идёт лишь о сферах влияния, а не о конкретных территориальных приобретениях и разграничении. С точки зрения политической морали и международной практики первой половины XX века пакт «Молотов-Риббентроп» не представлял собой ничего особенного и являлся естественным следствием Мюнхена. Пакт для Советского Союза был необходим, чтобы выиграть время для подготовки к будущей войне и отодвинуть свои границы на Запад. Если бы 22 июня 1941 года немецкие войска начали бы наступать под Минском и от Нарвы, то вполне возможно, Москва и Ленинград пали бы и война кончилась совсем по-другому.

1 сентября 1939 года Германия напала на Польшу. 3 сентября ей объявили войну Англия и Франция, но реальной войны на Западном фронте не велось. Поляки умоляли о скорейшем наступлении и помощи оружием. В ответ британский генерал Э. Айронсайд посоветовал им… закупить вооружение в нейтральных странах. Наступление на Западном фронте началось лишь на 15-й день, и союзники продвинулись… на 1 км, при этом немцы сопротивления им не оказывали. «Если бы союзники начали наступление, мы бы смогли им противопоставить лишь призрачное сопротивление», – вспоминал позднее немецкий генерал-фельдмаршал Герд фон Рунштедт. Таким образом, союзники предали Польшу. Уже 7 сентября немецкие войска вышли на подступы к Варшаве. С 8 по 15 сентября основные группировки польских войск были разгромлены.

Гитлер несколько раз после 1 сентября обращался к Сталину с настойчивыми предложениями немедленно ввести Красную Армию в Польшу и даже шантажировал намёками на свою якобы неспособность увести германскую армию с территории Восточной Польши, если немецкие части войдут туда, преследуя разбитых поляков, раньше Красной Армии. Но до тех пор, пока в Варшаве действовало польское правительство, руководившее сопротивлением, СССР воздерживался от перехода границы, поскольку желал соблюсти законность.

Однако в ночь на 17 сентября польское правительство и главнокомандующий польскими вооруженными силами маршал Рыдз-Смиглы бежали в Румынию. Армия к этому времени уже практически развалилась и оказывала лишь очаговое сопротивление. Никакой законной власти в Польше больше не существовало, как не существовало и самого польского государства. В этих условиях Советское правительство решилось ввести войска в Восточную Польшу для защиты украинского и белорусского населения, а также для того, чтобы эти земли не достались Германскому рейху.

Ввод советских войск был уже невыгоден Германии, которая свои вопросы решила и была готова проглотить Польшу целиком. Чтобы понять смысл этих событий, следует напомнить, что в 1920 году Польша, совершив акт агрессии против Советской России, захватила западноукраинские и западнобелорусские земли, которые должны были отойти к России по международным договоренностям. Освободительный поход Красной Армии в сентябре 1939 года остановился почти на линии Керзона, которая была определена российскими и западными дипломатами еще в 1920 году.

Отметим, что ни союзники Польши (Великобритания и Франция), ни само польское правительство не посчитали СССР агрессором и войны ему не объявили. Более того, польское правительство даже приказало своим войскам не оказывать Красной Армии сопротивление – воевать только против немцев.

Вхождение восточно-польских (западно-украинских и западно-белорусских) территорий в состав СССР было окончательно признано Лондоном, Парижем и Варшавой лишь в 1945 году – по результатам общего послевоенного урегулирования. В качестве компенсации Польша получила восточно-германские земли. Однако де-факто признание новой границы Советского Союза произошло гораздо ранее. Политические и духовные последствия Второй Мировой войны неисчислимы. Во-первых, заметно понизилась роль Европы в мировой политике. Сверхдержавами стали СССР и США. Война показала неспособность Великобритании и Франции содержать огромные колониальные империи, что, в конечном счёте, привело к их распаду. В Восточной Европе, занятой советскими войсками, был создан социалистический лагерь.

Одним из главных итогов Второй мировой войны стало создание Организации Объединённых Наций (ООН) на основе Антифашистской коалиции, сложившейся в ходе войны для предотвращения мировых войн в будущем.

Фашистский террор

Стоит отметить, что на захваченных территориях европейских государств Германский рейх насаждал свою идеологию и беспощадно боролся с инакомыслием.

Первый удар направлялся против православных священнослужителей. Здесь нужно вспомнить целый собор новомучеников сербских, прославленных Сербской Православной Церковью в последней четверти XX века. Например, священномученик Пётр (Зимонич), митрополит Дабробосанский (память в третье воскресенье сентября), исповедник Досифей (Васич), митрополит Загребский (память 13 января) и т. д. Вот лишь несколько биографий сербских новомучеников:

«С началом немецкой оккупации Югославского королевства начались ужасные страдания православных сербов в Боснии. Больного епископа Баня Лучского Платона хорватские усташи схватили в ночь с 4 на 5 мая 1941 года, убили, а тело бросили в реку Врбанью»[2].

А вот свидетельство об о. Бранко Добросавлевиче:

«6 мая 1941 года, в день своих именин – святого великомученика Георгия, о. Бранко был схвачен хорватскими усташами во главе с вельюнским учителем Иваном Шайфором. Вместе с протоиереем были схвачены его сын студент-медик Небойша, настоятель прихода из Цвиянович Брда священник Димитрий Скорупан и ещё около 500 сербов. Все они были заперты в жандармском отделении Вельюна, где их жестоко мучили, особенно Небойшу. Усташи требовали от протоиерея Добросавлевича, чтобы он совершил отпевание своего живого сына. Утром 7 мая 1941 года все они были отведены в лес Кестеновац под Хорватским Влагаем, где и были убиты. После освобождения, в 1946 году их останки были перенесены в Вельюн, где и были похоронены в братской могиле»[3].

Следующее свидетельство о мученической кончине митрополита Дабробосанского Петра (Зимонича):

«В начале немецкой оккупации Югославии в 1941 году митрополиту Петру советовали покинуть на несколько дней Сараево и переждать первую волну хорватского террора, но он решил остаться со своим народом. После объяснений с немецкими и хорватскими властями, а также с католическим епископом Божидаром Брале, который запретил православным пользоваться кириллицей, 12 мая 1941 года митрополит был схвачен и посажен в сараевскую тюрьму. После мытарств в Загребе и Госпиче митрополит Петр был убит в концлагере Ясеновац и сожжен в крематории»[4].

Геноцид в Хорватии, которой в годы войны руководил германская марионетка Анте Павелич, был всенародным. И в уничтожении православных активнейшее участие принимали католические священники, католические монахи и монахини. Вторым комендантом страшного хорватского концлагеря Ясеноваца был францисканский священник Мирослав Филипович.

«Каждую ночь он выходил из дома, чтобы руководить бойнями и возвращался на рассвете в одежде, испачканной кровью… Однажды, когда он обедал, к нему подвели пленника. Филиппович встал и убил его. Потом сел и спокойно закончил есть, сказав: «Позовите могильщика».

И таких были десятки, если не сотни. Вот призыв священника Дионисия Юричевича к жителям города Стаза, куда он прибыл для насильственного крещения православных:

«Мы все прекрасно знаем, куда будут высланы те, кто откажется от крещения. Эти южные области я уже очистил от всех, от младенцев до стариков. И, если будет необходимо, я сделаю это и здесь, потому что сегодня не грех убить даже семилетнего ребенка, если он мешает нашему усташскому режиму… Не обращайте внимания на мое священническое облачение. Знайте, что я, при необходимости, возьму в руки автомат и истреблю всех, кто будет противостоять государству и усташским властям»[5].

Всего насильственно было перекрещено 2,4 млн человек. Но и перекрещивание не всегда спасало от гибели. Часто усташи убивали новообращённых, объясняя им: «Нам нужны не ваши тела, а ваши души». Каково же было отношение архиепископа Загребского Алоизия Степинаца к преступлениям подведомственного ему духовенства и паствы? В основном – нейтрально-благожелательное. Он приветствовал «поглавника» Анте Павелича и его программу, принимал его милости и награды, всеми средствами укреплял новую власть и добивался дипломатического признания Ватиканом Независимого Государства Хорватии, которое и было получено de facto. Он раздавал палачам иконки и кресты, вместо того, чтобы отлучать от Церкви, публично одобрял все то, что совершалось в Хорватии. Как глава военного духовенства, он не сделал ничего, чтобы удержать своих подчиненных от преступлений. Правда, приватно он посылал Павеличу письма с некоторыми протестами, главным образом после Сталинграда, но от них жертвам геноцида было ни жарко, ни холодно. Степинац интриговал против Павелича в 1944 году, но, в отличие от других, не пострадал. Перед бегством, Павелич даже доверил Степинацу часть награбленного у жертв золота. Поэтому осуждение Степинаца на процессе 1946 года было более чем обоснованным. Потом его сделали «мучеником коммунизма», хотя он просидел в заключении всего 5 лет. В 1998 году папа Иоанн-Павел II беатифицировал его, причислил к лику святых. Это – плевок в лицо сотням тысяч жертв усташского геноцида. И признание сопричастности Ватикана к этим преступлениям. Ибо папа Пий XI практически никак не реагировал на террор в Хорватии, хотя знал о нем всё. Не отлучил палачей от Церкви, хотя в 1949 году отлучил всех коммунистов. Более того, принимал делегации усташей в Ватикане! Об этом надо знать и помнить. На примере Хорватии наглядно видно, что значит коллаборационизм, который так любят у нас воспевать некоторые «церковные власовцы» и что значит фашизм как таковой…

Зверь из бездны

Семьдесят лет тому назад 30 апреля 1945 года в окруженном советскими войсками Берлине, в здании рейхсканцелярии, вместе со своей женой Евой Браун покончил жизнь самоубийством фюрер Германии Адольф Гитлер. Он раскусил ампулу с цианистым калием, после чего выстрелил себе в голову. По распоряжению, отданному Гитлером заранее, его слуга Хайнц Линге и адъютант Отто Гюнше вынесли тело фюрера и его жены в сад рейхсканцелярии и, облив бензином, сожгли.

Перед смертью он написал свое политическое завещание, в котором призвал немецкий народ продолжать борьбу, «тщательно соблюдать законы расы и безжалостно противостоять всемирному отравителю всех народов – международному еврейству». То есть лить кровь и истреблять евреев и иных «недочеловеков» дальше. Как говорится в Апокалипсисе:

«И не раскаялись они в делах своих». (Откр. 9, 20)

Впрочем, эта бойня даже для Гитлера в конце концов потеряла всякий смысл. Он разочаровался и в немецком народе. Незадолго до смерти он заявил: немецкий народ не оправдал возложенных на него ожиданий и поэтому должен исчезнуть и уступить место более молодым и приспособленным нациям. С завистью Геббельс и он смотрели на фотографии советских маршалов-победителей, доказавших, что никакие они не недочеловеки. Гитлер считал немецкий народ по сути дела стадом, посылаемым на бойню. Причем стадом, в конечном счете, паршивым.

Вокруг Гитлера существовало и продолжает существовать множество мифов. Один из них в том, что он не погиб, а скрылся в Аргентине. Этот миф развенчивается благодаря следующим фактам. Останки Гитлера и Евы Браун были найдены 5 мая группой советских солдат под командованием гвардии старшего лейтенанта Алексея Панасова и были переданы СМЕРШу. Правительственной комиссией по опознанию и идентификации останков руководил генерал Константин Телегин, а экспертную комиссию по исследованию останков возглавлял полковник медицинской службы Фауст Шкаравский. Тело Гитлера было опознано по зубным протезам, сходство которых подтвердила ассистентка зубного врача фюрера Кете Хойзерман.

Останки Гитлера и Браун были захоронены на территории одной из баз Народного комиссариата внутренних дел в Магдебурге в феврале 1946 года. В 1970 году, когда эта база должна была перейти под контроль ГДР, председатель КГБ Юрий Андропов предложил эксгумировать останки фюрера и его жены, кремировать до пепла и выбросить в Эльбу. Это предложение было утверждено Политбюро ЦК КПСС и приведено в исполнение.

Другой миф – гораздо более ядовитый – о Гитлере как о христианине, который-де и с атеизмом и большевизмом боролся, и церкви в России открывал. А как было на самом деле? Да, действительно, восходя к власти, Гитлер использовал христианскую риторику. Вот лишь один из ее образцов – речь в Пассау в 1928 году: «Мы не потерпим никого в наших рядах, кто нападает на идеи христианства… Фактически наше движение – христианское». А что ему еще оставалось делать? Ведь в начале тридцатых годов XX в. 95 % жителей Германии считали себя христианами-католиками или протестантами. Лишь 1,5 % осмеливались называть себя атеистами. Пропаганда атеизма была обречена на провал. Поэтому Гитлер и использовал христианскую символику и риторику для прихода к власти – в рамках политики прагматического оппортунизма. Правда, некоторые из его консультантов по церковным вопросам погибли ещё в Ночь длинных ножей в 1934 году.

Да, Гитлер высоко почитал Иисуса, но за Кого он Его принимал? За Богочеловека, Сына Божия и Сына Человеческого, Сына Давидова, Сына Авраамова, умершего за грехи всего человечества? Нет! Гитлер считал Его… арийским воином, сражавшимся против еврейства. Гитлеру были близки взгляды т. н. «немецких христиан», которые утверждали следующее: Иисус был одним из арийских героев, положивших свою жизнь не за все человечество, а лишь за избранный народ арийцев. Прочие же народы достойны лишь брести по истории, звеня цепями…

Чтобы не быть голословным, приведу высказывание пастора Лангманна, одного из инициаторов движения «немецких христиан», которое он произнес на похоронах Вильгельма Густлова, где появился не в пастырском облачении, а в форме штурмовиков. В последнем напутствии он заявил, что место покойного в… Вальхалле, в доме Зигфрида и Бальдра – героев, «пожертвовавших своей кровью ради жизни немецкого народа… Пусть этот Бог пошлет народы земли брести, бряцая цепями, сквозь историю… Да благословит Бог нашу борьбу».

Кажется, ясно? Перед нами самое настоящее немецкое неоязычество, смешанное с христианством.

Ну а как быть с историческим ортодоксальным христианством? Друзья мои, по мнению Гитлера, это – еврейский большевизм. Да, да. Не удивляйтесь. Истинно христианское учение Иисуса было будто бы искажено апостолом Павлом, который превратил его в разновидность еврейского большевизма. Апостол Павел, по мнению Гитлера, проповедовал «равенство людей между собой и их покорность единственному Богу. Именно это привело к гибели Римской Империи».

Благодаря Гитлеру была создана т. н. Имперская Протестантская Церковь, пастыри которой публично заявляли, что христиане, имеющие еврейских предков, являются христианами в новозаветном смысле, но не немецкими христианами. Более того, они не считали, что человечество вообще нуждается в Искуплении, поскольку изначально греховным оно не является (в этом они разделяли идеи позитивного христианства, воспроизводившего взгляды просветителей XVIII в., а в конечном счете – древнюю пелагианскую ересь). Есть лишь полноценные и неполноценные расы. И все.

Свои слова «немецкие христиане» подкрепляли делами, вначале «почистив» свои ряды от пасторов с еврейской кровью, затем «очищая» Священное Писание от всяких упоминаний (прежде всего положительных) о евреях и еврейском характере библейской веры. Подобные «очищенные» (проще говоря, фальсифицированные) тексты Писания размножались многотысячными тиражами. А епископ «немецких христиан» Людвиг Мюллер прямо сотрудничал с Гестапо, помогая вылавливать и истреблять недовольных.

Но и «немецкое христианство» было не последним словом в религии Гитлера. С 1937 года он разочаровывается и в нем. Английский исследователь Ричард Эванс замечает, что Гитлер видел христианство «неизгладимо еврейским по происхождению и характеру» и «прототипом большевизма», который «нарушает закон естественного отбора». Гитлеру были близки идеи социал-дарвинизма. Согласно Эвансу, Гитлер «использовал свою собственную версию языка социал-дарвинизма как центральный элемент логического оправдания практики истребления». Язык социал-дарвинизма в нацистском варианте помог устранить любые сдерживающие факторы для командиров «террористической и убивающей» полиции режима, «убеждая их, что их действия будут оправданы историей, наукой и природой». Расовые представления Гитлера в первую очередь основывались на сочинении мыслителя Артура де Гобино, близкого по своему духу и идеям Чарльзу Дарвину и предвосхитившего его. Основное сочинение Гобино «Эссе о неравенстве человеческих рас» вышло впервые в 1853 году, за 6 лет до «Происхождения видов». Де Гобино полагал, что изначально все человеческие расы были созданы «чистыми», но затем стали смешиваться между собой, что приводит к их вырождению. В центре картины мира де Гобино находится борьба за выживание между расами как между различными видами и особями в учении Дарвина. То есть перед нами материалистическая квазирелигия, подразумевавшая евгенику, эвтаназию, массовое истребление «неполноценных рас» – евреев, славян, цыган. Отметим, что она была весьма популярна в Европе перед Первой Мировой войной и после неё.

Христианство всему этому мешало. Не случайно Геббельс писал в 1941 году в своих дневниках, что Гитлер «ненавидит христианство за то, что оно уничижает всё благородное в человечестве». Многие историки, такие как Моссе, Буллок, Ширер, справедливо считают, что Гитлер намеревался осуществить окончательное решение вопроса по отношению к христианству в Германии, восстановив вместо него культ поклонения германским языческим богам и почитание огня.

Вы скажете, это мечты, замыслы? Увы, нет. Свои слова Гитлер подкреплял делами: вначале в Германии была проведена Kirchenkampf (борьба с Церковью), в результате которой в концлагеря попали сотни пасторов и тысячи верующих, церковное имущество конфисковывалось, церковные издания закрывались, священники были мобилизованы в армию (причем, не в качестве капелланов, а рядовых). В Дахау существовали особые «бараки для священников», где, в частности, находились патриарх сербский Гавриил и епископ Охридский свят. Николай Велимирович. Только в Польше было убито или казнено более 700 католических священников. В Хорватии усташами с благословения Гитлера было истреблено более 200 православных священников, разделивших судьбу своей 500000 паствы. В Белорусском Полесье за подозрение в помощи партизанам было казнено 55 % священников. Временами их сжигали в церквях вместе с паствой, как отца Иоанна Лойко, погибшего 15 февраля 1943 года в селе Хворостово Сторобинского района Минской области. Вот какая планировалась религиозная жизнь для будущих покоренных жителей восточного пространства. Вот что говорил Гитлер на совещании 11 апреля 1942 года:

«Необходимо запретить устройство единых церквей для сколько-нибудь значительных русских территорий. Нашим интересам соответствовало бы такое положение, при котором каждая деревня имела бы собственную секту, где развивались бы свои особые представления о Боге. Даже если в этом случае в отдельных деревнях возникнут шаманские культы, подобные негритянским или американо-индейским, мы могли бы это только приветствовать, ибо это увеличило бы количество факторов, дробящих русское пространство на мелкие единицы».

Кивают на то, что немецкие власти разрешили деятельность Псковской миссии, где были и радио и печатные издания, но забывают, что ее деятельность контролировалась Гестапо и лишь 25 % вещания на радио были о Боге и вере, остальное – чистая политика в рамках геббельсовской пропаганды.

В лице священнослужителей Русской Православной Церкви на оккупированных территориях немцы стремились иметь бесплатных агитаторов и бесплатных осведомителей, то есть подменить самую сущность их служения. Слава Богу, что большинство священников в той или иной мере саботировали эти коварные и без преувеличения антихристовы инициативы.

По своему духовному облику Гитлер являлся предтечей антихриста. Во-первых, это страшная жестокость, в т. ч. и к своим собственным соратникам, часть из которых он вырезал в 1934 году. Это и истребление миллионов людей изуверскими способами, в т. ч. сожжением заживо, газом и голодом. Это и практика убийств беззащитных (эвтаназия). Во-вторых, это страшная лживость. Гитлер и Геббельс создали чудовищный аппарат пропаганды, основной принцип которой состоял в следующем: «Чем чудовищнее ложь, тем скорее в нее поверят». В-третьих, это развращение покоренных народов через пропаганду абортов и контрацепции, через поощрение предательства и доносительства. В четвертых, это презрение ко Христу, стремление подменить Его образом арийского воителя, а в конечно счёте – собой.

Неслучайно будущий Святейший Патриарх Сергий, тогда ещё местоблюститель, в 1942 году прозорливо писал:

«Тьма не победит света… Тем более не победить фашистам, возымевшим дерзость вместо креста Христова признать своим знаменем языческую свастику… Не забудем слов: «Сим победиши». Не свастика, а крест призван возглавить христианскую культуру, наше «христианское жительство».

В фашистской Германии утверждают, что христианство не удалось и для будущего мирового прогресса не годится. Значит, Германия, предназначенная владеть миром будущего, должна забыть Христа и идти своим, новым путем. За эти безумные слова да поразит праведный Судия и Гитлера, и всех соумышленников его».

И слово это исполнилось. Господь поразил Гитлера в победные предпасхальные и пасхальные дни апреля-мая 1945 года.

Глава 2. Дорогами войны. Битвы и победы

О двух отечественных войнах

Петр Мультатули был прав, говоря, что между Второй (1914 г.) и Третьей Отечественными войнами существует глубинная связь, однако она прослеживается и между «Вечной памяти Двенадцатым годом» и Великой Отечественной. И дело здесь не только в том, в своем воззвании от 22 июня 1941 митрополит Сергий отметил: «Повторяются времена Наполеона». И не только потому, что в своей речи 3 июля 1941 г. Сталин призвал идти к победе «под знаменами Кутузова», а позднее в 1942–1943 году создал орден Кутузова. Общность этих войн состоит в том, что как в 1812, так и в 1941 г. Россия практически в одиночестве воевала со всей Европой, в том числе и… с французами.

Приведу лишь один красноречивый факт. В октябре 1941 г. целых четыре дня на Бородинском поле шел ожесточенный бой между усиленной танковыми бригадами советской 32-ой стрелковой Краснознамённой дивизией полковника В. И. Полосухина, и частями 4 немецкой армии в том числе с… французским легионом. Для поднятия боевого духа Советским частям были розданы знамена русских полков, участвовавших в Бородинском сражении 1812 г… И советские воины не посрамили славу этих знамен: целых четверо суток они отбивали атаки превосходящих сил противника, а затем отступили в полном порядке, оставив Бородинское поле, наполненное трупами немцев и их союзников и горящими немецкими танками.

Блюментрит вспоминал:

«Четыре батальона французских добровольцев, действовавших в составе 4-й армии, оказались менее стойкими. У Бородина фельдмаршал фон Клюге обратился к ним с речью, напомнив о том, как во времена Наполеона французы и немцы сражались здесь бок о бок против общего врага. На следующий день французы смело пошли в бой, но, к несчастью, не выдержали ни мощной атаки противника, ни сильного мороза и метели. Таких испытаний им ещё никогда не приходилось переносить. Французский легион был разгромлен, понеся большие потери от огня противника и от мороза. Через несколько дней он был отведен в тыл и отправлен на Запад…».

Мы привыкли к образу французов, как наших союзников по Второй Мировой Войне. Мы вспоминаем генерала Де Голля, французских партизан, эскадрилью «Нормандия-Неман», но забываем, что до начала 1944 г. французских партизан было не более 25 000, а французов, служивших в Вермахте – более 200 000, при этом большая их часть служила на Восточном фронте. Как и в 1812 году:

«Не вся ль Европа тут была, А чья звезда ее вела?».

Кто только не воевал на Советско-германском фронте – австрийцы, валлонцы, фламандцы, французы, итальянцы, румыны, хорваты венгры, финны, норвежцы, поляки, испанцы! Действительно, нашествие «двунадесяти языков». Как писал Лермонтов: «Все промелькнули перед нами, все побывали тут».

Между Первой и Третьей Отечественными войнами есть целый ряд параллелей. Вначале Россия пытается противодействовать всеевропейской диктатуре Наполеона, вступает в различные коалиции, воюет с Францией, теряя десятки тысяч солдат и терпя поражения. После прихода Гитлера к власти большая часть контактов с Германией была свернута, наступило время противостояния, кульминацией которого явилась война в Испании, где наши офицеры воевали против немцев и итальянцев.

Советский Союз пытался создать широкую антифашистскую коалицию и не его вина, что из-за неконструктивной (если не сказать более) позиции западных держав она не состоялась. В результате неудачной Польской кампании в 1807 г. Александр I вынужден заключить Тильзитский мир – вполне почетный по своим условиям, в особенности, учитывая поражение под Фридландом, и по сравнению с теми договорами, что подписывали прочие побежденные государства с Наполеоном, но постыдный с точки зрения русского дворянства.

Оказавшись в фактическом дипломатическом одиночестве перед угрозой войны с Германией, руководство СССР было вынуждено подписать с ней договор о ненападении, который был ничем не хуже, скажем «Мюнхенского сговора», напротив, гораздо достойнее, так как подписавшие его западные страны предавали своего союзника (Чехословакию) и получили на свою голову скорую войну и поражение. Между тем, СССР получил благодаря ему значительные территории, отторгнутые от него в результате революции и Гражданской войны и двухлетнюю передышку, необходимую для подготовки к будущей великой войне. Тем не менее, многими в СССР и за его пределами этот договор осмыслялся как постыдный и вынужденный. В событиях как 1812 г., так и начала Великой Отечественной войны весьма велика роль Англии, которая делала очень многое для вовлечения России в войну, поскольку в первом случае речь шла о сокрушении континентальной блокады, а во втором – спасении Великобритании от конечного краха.

Даже время начала и той и другой Отечественной войны почти совпадает. Бонапарт перешел Неман 12 (25 июня) 1812 г., нацисты и их союзники обрушили страшный удар на СССР в 3.40–22 июня 1941 года. И в том, и в другом случае враг обладал количественным и качественным, стратегическим и тактическим превосходством в начале: полумиллионная армия Наполеона против двухсот тысяч русских солдат и офицеров двух разделенных русских армий.

Пяти с половиной миллионам солдат и офицеров немцев и их союзников в западных округах СССР противостояли лишь два миллиона девятьсот тысяч советских солдат и офицеров, создать прочную оборону на направлении главных ударов врага не удалось в силу рассредоточенности советских войск.

При рассмотрении причин поражений лета-осени 1941 г. многие современные исследователи отмечают абсолютное превосходство немецких войск в области управления, связи, боевой подготовки личного состава. Приведем лишь несколько фактов: вплоть до конца 1942 г. механики-водители советских танков получали практику вождения от 5 до 10 часов, а многие имели лишь 2 часа. Между тем для нормального вождения танка требовалось не менее 25 часов.

Еще хуже было положение дел в авиации: в Западном Особом военном округе из 1909 самолетов боеготовых было всего 1086 при 1343 экипажах. Но из них в сложных метеоусловиях управлять самолетами могли лишь… 4. В мае 1941 г. вся авиация получила «неудовлетворительно по боевой подготовке». Как и большинство военных округов на Западе страны. Между тем, уже в 1939 г. в войсках Люфтваффе насчитывалось около 8000 летчиков, имевших право пилотировать самолеты любых типов. Не менее четверти из них владели методикой слепого пилотирования. Понятно, что при таком раскладе всякие разговоры о превентивной войне, которую якобы готовил СССР против Германии – смешны.

Кстати, Наполеон, как и Гитлер, также обвинял Россию в намерении… напасть на него.

И та, и другая Отечественная война ознаменовались вынужденным начальным отступлением. Однако, в случае Великой Отечественной, оно носило гораздо более невольный и тотальный характер. И если в 1812 г. удалось сохранить ядро армии, то в 1941 г. потребовалось срочно создавать новую кадровую армию, взамен прежней, разгромленной в летне-осенних боях 1941 г. И в том, и в другом случае битва под Москвой явилась началом глубинного перелома в войне.

И Первая и Третья Отечественные войны завершились заграничными походами, освобождением Европы и ее переустройством совместно с союзниками: Ялта и Потсдам по своему смыслу мало отличаются от Венского конгресса.

И та, и другая война были народными. Рекруты в 1812 г. плясали от радости, что их забирают на войну. Во время Великой Отечественной Войны было подано не менее 19 миллионов заявлений с просьбой отправить на фронт, значительное количество – из лагерей. Однако, главное в другом – в духовном смысле этих войн. Война 1812 г. явилась вразумлением русскому обществу, увлекшемуся подражанием Европе и Франции. Французы воочию показали свою «культурность и цивилизованность»: пляски наполеоновских солдат на антиминсах, лошади в кремлевских соборах, расправы над ранеными и пленными. В результате революции и Гражданской войны Россия стала жертвой одного из ядовитых продуктов европейской апостасийной мысли – атеистического космополитического коммунизма. Соотечественники Маркса и Энгельса воочию показали, что нам следует ждать от «немецкого пролетариата» и «культурной Германии». Духовным результатом той и другой войны во многом явилось прозрение русского (советского), общества, возвращение его части к Православной Вере, к ценностям патриотизма. Ведь известно: народ, не знающий своей истории и своих духовных корней, обречён на многократное повторение ошибок. Поэтому мы всякий раз обращаемся к истории и истокам, когда подходим к каким-то переломным рубежам, именно там ищем ответы на самые трудные вопросы. Вглядываясь в дела давно минувших дней, сопоставляем события, анализируем аналогии, стараемся учесть опыт наших предков…

70 лет назад завершилась Великая Отечественная война. Она была самой трудной, самой кровопролитной, и в то же время самой героической страницей истории нашей Родины. Длительным и тяжёлым путем к Победе прошел наш народ через ожесточённые сражения и невероятные испытания. Каждый день небывалой по масштабам и напряженности войны – это новая веха исторической летописи беспримерных подвигов советских людей на фронте и в тылу, яркое свидетельство их стойкости, мужества и героизма, преданности Родине. Великая Отечественная война – это череда поражений Красной Армии на первоначальном этапе и целый ряд побед в ходе освободительного наступления на территории нашей страны и государств Европы, сотни и тысячи примеров беззаветной преданности Родине и готовности отдать за неё самое дорогое – жизнь.

Для того, чтобы хотя бы кратко описать всё происходившее на полях сражений потребуется многотомное издание. Поэтому в представленной книге описаны лишь несколько показательных эпизодов, позволяющих оценить масштабы проведённых сражений и массовый героизм воинов, партизан, тружеников тыла.

Смоленск – щит России

Смоленск – один из древнейших городов России, он известен по упоминаниям в русских летописях с 863 года. В сентябре 2013 года его жители отпраздновали 1150-летний юбилей.

С момента принятия христианства важную роль в духовной жизни Смоленска играли монастыри и церкви. Сегодня в общей панораме города главенствующую роль играет Успенский собор (1677–1679, достроен в 1712–1740 гг.). Самый старый храм города – Церковь Петра и Павла – один из выдающихся памятников русского зодчества XII века. В числе достопримечательностей музеи, связанные с военной историей. В их числе музей «Смоленщина в годы Великой Отечественной войны», музей «Смоленск – щит России» и др. Сравнение со щитом, как нельзя более уместно. В XVI веке город становится частью сильного Русского государства, однако поляки и литовцы не прекращают попыток вернуть утраченные ими территории, защита которых становится важнейшей задачей. Именно с тех пор Смоленск стали называть «ключом» Москвы. О военной истории города того периода напоминают бережно сохранённые памятники. В их числе – крепостная стена, возведенная в XVI веке. Её длина – 6,5 километров, ширина 4–6 метров, высота с зубцами 12–16 метров. По количеству башен (их сохранилось 18), их монументальности, живописности расположения, плотности расстановки и богатству декоративного убранства смоленская крепостная стена не имеет себе подобных в русской архитектуре.

Летом 1708 года Смоленск встал на пути шведского короля Карла XII, рвавшегося к Москве. В период Отечественной войны 1812 года Смоленское сражение 4–5 августа сорвало план Наполеона разгромить русскую армию. После отступления из Москвы в боях на Смоленщине французская армия понесла невосполнимые потери, а главнокомандующий генерал-фельдмаршал Михаил был пожалован титулом Князя Смоленского.

В Великой Отечественной войне важнейшую роль сыграло Смоленское сражение, происходившее с 10 июля по 10 сентября 1941 года. Это одна из самых крупномасштабных оборонительно-наступательных операций Красной Армии против немецко-фашистских захватчиков в начальный период Великой Отечественной войны. В нём принимали участие войска Западного, Резервного, Центрального и Брянского фронтов, которым противостояли германские группа армий «Центр» и части группы армий «Север». Боевые действия развернулись на фронте до 650 километров и в глубину до 250. В результате ряда операций, проведённых советскими войсками, был сорван план противника молниеносного наступления на Москву. Впервые во Второй мировой войне немецко-фашистские войска были вынуждены на главном направлении перейти к обороне. Кроме того, германскому командованию пришлось использовать почти половину стратегического резерва (10 дивизий из 24) для усиления группы армий «Центр», что впоследствии замедлило наступление и позволило подготовить к обороне Москву. Оно также не рискнуло перебросить 3-ю танковую группу для наступления на Ленинград. Наиболее отличившимся в Смоленском сражении соединениям было впервые присвоено звание гвардейских. 16 июля 1941 года город был оккупирован, а освобождён 25 сентября 1943 года в результате Смоленско-Рославльской операции Западного и Калининского фронтов. К её началу группировка советских войск насчитывала 1253 тыс. человек, свыше 20,5 тыс. орудий и минометов, почти 1,5 тыс. танков и САУ, 1100 самолетов. В результате советские войска продвинулись на запад 135–145 километров в полосе шириной до 400 км, освободили Смоленскую область и положили начало освобождению Белоруссии. Был занят рубеж западнее Велижа, Рудни и реки Проня. Полностью разгромлены 7 дивизий противника, а 14 понесли тяжёлые потери. Германское командование было вынуждено ослабить другие участки фронта, перебросив в район Смоленска с орловско-брянского и других направлений 16 дивизий. Всего противник задействовал свыше 50 дивизий, что в значительной степени способствовало успешному завершению контрнаступления советских войск в Курской битве. Особо отличившиеся в Смоленско-Рославльской операции 70 соединений и частей Западного и 34 Калининского фронтов получили почетные наименования, в т. ч. «Смоленские». Многие соединения и части награждены орденами. В честь подвига города в годы Великой Отечественной войны установлены Памятник Скорбящей матери, Курган Бессмертия в парке Реадовка, величественный мемориальный комплекс на месте бывшего лагеря для советских военнопленных (ул. Зои Космодемьянской). В сквере Памяти героев горит Вечный огонь. Далеко за пределами города известен памятник поэту Александру Твардовскому и его литературному герою Василию Теркину.

После более, чем двухлетней немецко-фашистской оккупации, Смоленщине был нанесён огромный ущерб. В Смоленске осталось лишь 7 % неповрежденной жилой площади, разрушенными оказались более 100 промышленных предприятий. Сознавая огромное значение Смоленской области для страны, правительство страны в 1945 году включило Смоленск в число 15 городов, подлежащих первоочередному восстановлению, создав соответствующие условия.

Обороняя Ленинград

История Санкт-Петербурга, основанного 27 мая 1703 года, тесно связана с военной летописью России. Строительство город началось с закладки в устье Невы на Заячьем острове Петропавловской крепости. С 19 мая 1712 года до 1918 года Санкт-Петербург стал официальной столицей Российской империи. Несмотря на расположение на границе России за всю свою историю город не Неве ни разу не был захвачен врагом, хотя попытки предпринимались неоднократно.

Наиболее скорбной и памятной страницей стала блокада города в годы Великой Отечественной войны. С её началом советские войска сорвали планы руководства германского третьего рейха по немедленному захвату Ленинграда. Тогда Гитлер принял решение:

«Ядовитое гнездо Петербург, из которого так долго «бьёт ключом» яд в Балтийское море, должен исчезнуть с лица земли».

Начавшись 8 сентября 1941 года, блокада Ленинграда длилась 900-дней. В кольце вражеского окружения оказались 2,4–2,5 млн. гражданского населения, войска трёх армий (23-й, 42-й и 55-й), корабли и части Балтийского флота.

Город уничтожался самыми варварскими и бесчеловечными средствами – не только артиллерийскими обстрелами и авиационными бомбёжками, но и голодом, холодом. За период блокады фашисты выпустили по Ленинграду 150 тысяч тяжёлых артиллерийских снарядов; были выведены из строя 840 промышленных предприятий, разрушены 500 школ, 170 лечебных учреждений; повреждены электросети, водопровод, канализация и теплоснабжение. Город лишился свыше 5 млн. кв. м. жилой площади. В условиях полной блокады города жители не только удержали город, но и оказали огромную помощь фронту: продолжали работать заводы, на фронт поступала новая и отремонтированная военная техника, боеприпасы, снаряжение. И это при том, что блокадный паёк для детей, служащих и иждивенцев в наиболее сложный период 1941–1942 гг. составлял 125 граммов хлеба, для рабочих – 250 граммов. Только в 1942 году промышленность Ленинграда отправила на фронт 60 танков, 692 орудия, более 150 минометов и 2800 пулеметов, около 35 тысяч автоматов, до 1,7 млн. снарядов и мин.

Многие ленинградцы прямо с предприятий, организаций и учебных заведений уходили на фронт и пополняли ряды защитников города. В июле-сентябре 1941 года было сформировано 10 дивизий народного ополчения, которые во многом способствовали созданию прочной обороны, которую враг не смог прорвать.

Всего в результате немецко-финской блокады в Ленинграде от голода и болезней умерло по разным источникам от 642 тысяч до 1 миллиона человек. После снятия блокады, в городе осталось лишь 560 тысяч жителей. Советское командование неоднократно предпринимало попытки по прорыву блокады, но успехом они не увенчались – слишком неравны были силы. Тем не менее, действия войск в 1941–1942 годах связали значительное количество немецко-фашистских дивизий, не дав возможности использовать их в ходе наступления на Москву, в Сталинградской битве и пр. В битве за Ленинград 26 лётчиков применили грозное оружие – воздушный таран. Решимость идти на это – уже показатель силы духа и несгибаемого мужества. На пятый день войны таран произвели молодые лётчики П. Т. Харитонов, С. И. Здоровцев, а затем и их однополчанин М. П. Жуков. 4 июля в неравном бою с 12 вражескими самолётами, израсходовав все боеприпасы, старшина Н. Я. Тотмин прибег к последнему средству – повёл свою машину на лобовой таран. Уничтожив врага, герой спасся на парашюте. 7 июля 1941 года капитан Л. В. Михайлов совершил огненный таран на вражеские войска, предпочитая умереть, чем попасть в плен к фашистам. В дальнейшем последовала целая серия воздушных и огненных таранов, совершённых героическими защитниками ленинградского неба.

Весомый вклад в разгром врага внесли моряки Балтийского флота. Для Ленинградской и Кронштадтской групп кораблей в результате рекогносцировки было отобрано и оборудовано до 40 открытых и закрытых якорных огневых позиций. Эта система действовала весь период обороны Ленинграда – уже 7 сентября 1941 года противник вошёл в зону огня корабельной артиллерии на подступах к городу. Около 100 тысяч военных моряков сражались на Ленинградском фронте.

Когда врагу удалось окружить Ленинград, флот обеспечил связь осаждённого города со страной по единственной сохранившейся трассе – через Ладожское озеро. Легендарная «Дорога жизни» действовала с 12 сентября 1941 по март 1943 года. Трасса проходила от Ленинграда через Ладожское озеро к Новой Ладоге и Кобоне, а откуда к Волхову, станции Войбокало и далее на Вологду.

Воины проявляли массовый героизм. Вот лишь один из примеров этого. 7 декабря 1942 года по приказу командующего 8-й армией генерала Ф. Н. Старикова четыре группы разведчиков 80-й стрелковой дивизии (две – из 153-го стрелкового полка, одна – из 218-го стрелкового полка, и одна – из 100-й отдельной дивизионной разведроты) в полосе Гайтолов – Тортолово проводили разведку боем с задачей любой ценой захватить «языков» из боевого охранения 1-й пехотной дивизии противника. После 35-минутной артподготовки и залпа «катюш» наши группы пошли вперёд. Вот как писала об этом дивизионная газета «В бой за Родину»:

«Когда на поле боя умирают герои, говорят в народе, – крылатая слава слетает с воинского знамени и незримо становится в почётный караул у изголовья погибших… Во время одной из недавних схваток с врагом группа бойцов по-пластунски подползла к проволочным заграждениям и поднялась для броска на противника. Не зная страха, советские воины прошли часть пути, когда пулемёт из неприятельского дзота заставил их залечь. Ефрейтор Василий Кетов был впереди. Он метнул несколько гранат, но пулемёт противника продолжал работать. Тогда отважный ефрейтор бросился к дзоту и своим телом закрыл амбразуру. Отставшие бойцы подтянулись. «Вперед, за Родину!» – крикнул младший лейтенант Жолнин и, несмотря на смертельное ранение, бросился вперёд, увлекая за собой бойцов. И когда пал сражённый герой, его место занял младший сержант Лютиков. Так умирали отважные сыны Родины, дорогие, любимые наши братья по оружию – ефрейтор Кетов и младший лейтенант Жолнин. Только несколько десятков метров прошли они вперёд. Но, как истинные герои, они отдали свою жизнь, как отдали ее 28 героев-панфиловцев, как лётчик Гастелло, как партизанка Лиза Чайкина».

12 января 1943 года с целью прорыва блокады Ленинграда началась стратегическая наступательная операция «Искра». Она осуществлялась силами Ленинградского и Волховского фронтов. При поддержке авиации и артиллерии Балтийского флота были нанесены удары в узком выступе между Шлиссельбургом и Синявином. 18 января войска фронтов соединились в районе Рабочих поселков № 1 и № 5. Операция завершилась 30 января: коридор, пробитый вдоль берега Невы шириной 8–11 километров, восстановил прямую сухопутную связь Ленинграда со страной, блокада города была прорвана. С завершением операции «Искра» инициатива ведения боевых действий под Ленинградом окончательно перешла к Красной Армии. Немаловажно и то, что была устранена угроза соединения осуществлявших блокаду немецкого вермахта и финских войск. В Москве Государственным комитетом обороны 18 января 1943 года было принято решение о строительстве железной дороги южнее Ладожского озера. Всего за 19 суток от станции Поляна до Шлиссельбурга удалось проложить железнодорожную ветку протяженностью 33 километра. Кроме того, несмотря на регулярные налеты вражеской авиации железнодорожные войска и специальные формирования Наркомата путей сообщения построили временный железнодорожный мост длиной в 845 м. 7 февраля в Ленинград прибыл первый поезд. Железнодорожное сообщение позволило увеличить поставку в город продовольствия, топлива, что в свою очередь позволило увеличить объёмы подачи электроэнергии, возросли нормы выдачи хлеба и других продуктов.

В ходе следующей зимней кампании 1944 года советским командованием был запланирован разгром немецкой группы армий «Север», полное снятие блокады Ленинграда, освобождение Ленинградской и Новгородской областей от противника, а также создание благоприятных условий для переноса боевых действий на территорию Прибалтики.

Предстояло сломить сопротивление оборонявшихся на северо-западном направлении 18-й и 16-й немецких армий, несколько эшелонированных в глубину оборонительных рубежей с мощными узлами сопротивления и опорные пункты с развитой системой траншей и отсечных позиций. Общая глубина обороны врага доходила до 260 км. К середине января 1944 года войска Ленинградского и Волховского фронтов были готовы к проведению Красносельско-Ропшинской операции и Новгородско-Лужской наступательных операций. 14–15 января в результате трёхдневных боев 2-я ударная армия полностью прорвала тактическую глубину обороны южнее Ораниенбаума, а 42-я армия, подавляя упорное сопротивление противника, вклинилась в его оборону северо-западнее Пушкина на 1,5–4,5 километров.

19 января командующим 42-й армией был введён в прорыв второй эшелон в составе усиленного стрелкового корпуса и подвижная группа. Это позволило освободить Ропшу и Красное Село. К исходу дня петергофско-стрельнинская группировка врага была окружена и затем уничтожена. После частичной перегруппировки 2-я ударная и 42-я армии продолжили наступление на кингисеппском и красногвардейском направлениях. В ночь на 21 января к ним присоединилась 67-я армия. Уже 24 января были освобождены города Пушкин и Слуцк, а ещё через два дня – Красногвардейск (ныне Гатчина). К исходу 30 января главные силы Ленинградского фронта, действовавшие на кингисеппском направлении, продвинулись на 60–100 км от Ленинграда, вышли на рубеж реки Луга, на отдельных участках форсировав её и захватив плацдармы на левом берегу.

14 января в наступление перешли соединения 59-й армии Волховского фронта – началась Новгородско-Лужская операция. 16 января на любанском направлении вступили в бой соединения 54-й армии. 18 января к наступлению подключился второй эшелон 59-й армии, получивший задачу разгромить совместно с 54-й армией группировку врага, занимавшую оборону в районах Любани и Чудова. В результате 20 января противник был окружён западнее Новгорода и уничтожен.

27 января 1944 года силами войск Ленинградского (командующий генерал армии Л. Л. Говоров), Волховского (командующий генерал армии К. А. Мерецков) и 2-го Прибалтийского (командующий генерал армии М. М. Попов) фронтов было окончательно разорвано кольцо блокады Ленинграда. Вечером был дан салют в честь войск Красной Армии, освободивших город от немецко-фашистской блокады. 27 января стал – согласно Федеральному закону от 13 марта 1995 г. № 32 «О днях воинской славы и памятных датах России» – Днём полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады.

В ходе битвы за Ленинград 240 воинов удостоены звания Героя Советского Союза, 350 тысяч офицеров и солдат награждены орденами и медалями. 1,47 млн. человек удостоены медали «За оборону Ленинграда», учреждённой 22 декабря 1942 года.

Блокада: салют и реквием

Так назвал одну из своих книг[6] выдающийся исследователь блокады Михаил Иванович Фролов. Действительно, ленинградская блокада явила миру невиданную прежде стойкость русского духа, умение русских людей сражаться, выживать и при этом оставаться людьми. Значение битвы за Ленинград огромно. В случае его падения участь Москвы была бы решена. И напротив, осенью 1941 г. Москва была спасена в значительной мере благодаря стойкости тех, кто оборонял город на Неве и связывал многочисленную группировку Фон Лееба. Горячим летом 1942 г. Ленинградский и Волховские фронты связывали резервы немцев, не давали их перебросить на юг и развить успех под Сталинградом и на Северном Кавказе. И вместе с тем это – страшная трагедия, невиданное испытание – голодом, огнем и железом. В блокаду от голода, холода, бомбежек, артобстрелов погибло около миллиона мирных граждан. На Ленинградском и Волховском фронтах погибло в общей сложности полтора миллиона солдат и офицеров, оборонявших Ленинград, либо пытавшихся его деблокировать. Некоторые недалекие люди спрашивают: зачем было все это? Не лучше ли было сдать город, тогда он стал бы вольным городом типа Парижа? Подобные вопросы, к сожалению, свидетельствуют либо об отсутствии, либо об атрофии исторического знания. Вот что нам грозило бы в случае взятия Ленинграда:

«Фюрер принял решение стереть город Ленинград с лица земли. После поражения Советской России дальнейшее существование этого крупнейшего населённого пункта не представляет никакого интереса… Предполагается окружить город тесным кольцом и путём обстрела из артиллерии всех калибров и беспрерывной бомбежки с воздуха сравнять его с землёй. Если вследствие создавшегося в городе положения будут заявлены просьбы о сдаче, они будут отвергнуты, так как проблемы, связанные с пребыванием в городе населения и его продовольственным снабжением, не могут и не должны нами решаться. В этой войне, ведущейся за право на существование, мы не заинтересованы в сохранении хотя бы части населения»[7].

Генерал Иодль на Нюрнбергском процессе показывал:

«Во время осады Ленинграда фельдмаршал фон Лееб, командующий северной группой армий, сообщил ОКБ, что потоки гражданских беженцев из Ленинграда ищут убежища в германских окопах и что у него нет возможности их кормить и заботиться о них. Фюрер тотчас отдал приказ (от 7 октября 1941 года № S.123) не принимать беженцев и выталкивать их обратно на неприятельскую территорию»[8].

Все ясно и очевидно. Война на уничтожение. Проще говоря – геноцид. И в него свою долю внесли не только немцы… С легкой руки маршала Маннергейма пошел гулять миф о том, что добрые финны остановились на старой границе 1938 г. и не стали штурмовать Ленинград из гуманности. На самом деле, они остановились только потому, что их остановили советские войска на Сестрорецком оборонительном рубеже. Отношение финского руководства к Петербургу ярко иллюстрируют слова финского президента Рюти, сказанные 11 сентября 1941 г.:

«Если Петербург не будет больше существовать как крупный город, то Нева была бы лучшей границей на Карельском перешейке… Ленинград надо ликвидировать как крупный город»[9].

И немцы и их союзники не щадили никого и ничего. Можно многое рассказывать о их зверствах и преступлениях. Приведу всего два факта. В Вырице ими был устроен детский концлагерь, где у детей брали кровь для раненых немецких солдат. Обычно, больше двух сдач не было, после второй ребенок как правило погибал…

А вот их отношение к народным святыням. Самая страшная бомбежка Князь-Владимирского собора произошла 4 апреля 1942 г. В Великую Субботу, когда верующие ленинградцы понесли святить «куличи» – чаще всего кусочки хлеба. И били они по собору не вслепую. Знали. Иными словами, про битву за Ленинград можно было сказать:

Бой идет святой и правый, Смертный бой – не ради славы, Ради жизни на Земле.

В чем духовный смысл блокады? Стоить вспомнить, что началась она в день Сретения Владимирской иконы Божией Матери. Этот праздник был установлен в честь чуда, произошедшего в 1395 г., когда по молитвам русских людей перед Владимирской иконой Пресвятой Богородицы остановилось нашествие на Русь безжалостного и беспощадного «железного хромца» Тамерлана. Нечто сходное произошло осенью 1941 г. Это была милость Божия, что град св. Петра не пал перед новыми Тамерланами. Но это милость была получена благодаря кровавому подвигу русских солдат и слезным молитвам верующих русских православных людей. И второе: блокада была прорвана в канун Крещения Господня, а снята в его отдание. И воистину, блокада явилась духовным крещением нашего города, его духовным очищением. Немногие оставшиеся в живых блокадники вспоминают особую духовную атмосферу – единства, поддержки, взаимопомощи, благодаря которым во многом и выживали петербуржцы.

Верующие петербуржцы вспоминают и другое – чудеса и явственное вмешательство промысла Божия. В книге «Спаси и сохрани» приводится потрясающий рассказ про одного верующего шофера, перевозившего людей и грузы на Дороге жизни. Он молился всякий раз перед рейсом. И однажды во время рейса он увидел на воздухе величественного вида Женщину, которая остановила его машину и знаком запретила ехать дальше. Этот шофер остановил всю колонну, несмотря на упреки и брань своих товарищей. Только когда они увидели вдалеке прошедшую как раз перед ними колонну прорвавшихся немецких танков, они поняли, от чего спасла их Пресвятая Богородица.

В неявном виде чудеса проявлялись в жизни очень многих участников войны и блокадников. Участник Таллинского перехода ветеран войны Михаил Федорович Худолеев вспоминает: после того, как немцы разбомбили его танкер, он два часа плыл среди мин и разрывов немецких бомб, пока не доплыл до о. Гогланда. Некоторые спасались тем, что часами плыли, держась за немецкие мины.

Но самым большим чудом явилось спасение нашего города и всей России в эти страшные годы. Помолимся же об усопших блокадниках в эти дни, воздадим благодарность немногим живым участникам и свидетелям этих событий. И будем помнить, что судьбами России управляет Божий промысел – наказующий, исцеляющий и милующий. Будем же проводить свою жизнь так, чтобы быть достойными Божественной милости.

«Не предать забвению героическую страницу истории»

28–29 августа исполнилась 72-я годовщина Таллинского перехода. В связи с этой скорбной датой публикуется обращение «Не предать забвению героическую страницу истории»

С автором этого обращения – ветераном войны, жителем блокадного Ленинграда Кириллом Васильевичем Захаровым и его другом, также ветераном Великой Отечественной, участником Таллиннского перехода Михаилом Федоровичем Худолеевым я познакомился 22 июня 2011 г. Знакомство было совершенно неожиданным (как и зачастую то, что происходит по Промыслу Божию). Пожилой человек в троллейбусе неожиданно спросил меня: «А знаете ли Вы что-нибудь про Таллиннский переход?» По роду занятий историка я знал об обороне Таллина в августе 1941 г., о переходе Балтийского флота из Таллина в Кронштадт 28–29 августа 1941 г., знал, что по пути погибло много кораблей и людей. Но масштабы этой трагедии и этого подвига открылись мне только после встречи с живыми свидетелями этих событий.

Михаил Федорович Худолеев был курсантом Военно-морского училища им. М. В. Фрунзе. 22 июня 1941 года он встретил в учебном плавании. Как только начальство узнало о начале войны, курсантов отправили сначала в Кронштадт, а затем в Таллин. Там он участвовал в обороне города, а во время эвакуации Таллина и Таллинского перехода служил матросом на танкере № 12. Танкер разбомбила немецкая авиация, но, к счастью, он не загорелся. Михаил Федорович два часа плыл до Гогланда в залитой мазутом воде, температура которой была лишь 10 градусов. Он вспоминает:

«Всего возмутительнее было то, что немецкие самолеты расстреливали тонущих людей. Люди и так тонут, и так они в беде, а еще их добивают».

Но, слава Богу, он добрался до Гогланда. Многие не были столь счастливы. Брат Кирилла Васильевича Захарова Михаил погиб на эсминце «Яков Свердлов» вместе с первым председателем Совета Народных Комиссаров Эстонской ССР Йоханнесом Лауристином. По подсчетам наиболее обстоятельного исследователя Таллинского перехода Р. А. Зубкова, из Таллина отбыло 41992 человека (включая экипажи, войска и гражданских лиц), из которых до Кронштадта доехало лишь 26881. 15 тысяч 111 человек погибло (8600 военнослужащих и 143 вольнонаёмных флота, 1740 бойцов сухопутных войск, 4628 гражданских лиц). Наибольшее число людей погибло на транспорте «Балхаш» (3815 человек), штабном корабле «Вирониа» (2259 человек), транспортах «Алев», «Атис Кронвальдис», «Карпакс» и «Ярвамаа» (на всех четырёх – 2528 человек), транспортах «Эверита» (1550 человек), «Найссаар» (1500 человек), повреждённом транспорте «Казахстан» (не менее 600 человек), транспорте «Элла» (602 человека).

Для сравнения: во время Цусимского сражения погибло 5000 человек. Однако если Цусима привела к революционному взрыву, то последствия Таллинского перехода оказались совершенно иными. Спасшиеся солдаты и матросы пополнили ряды защитников Ленинграда и отстояли его. Корабельная артиллерия Балтийского флота громила немецко-фашистские войска на ближних подступах к городу святого Петра и не давала немецким танковым колоннам войти в него. Роль артиллерии Балтийского флота и его частей в обороне города несомненна и, весьма возможно, если бы этот флот не оказался в Ленинграде в конце августа 1941 г., город мог бы быть сдан. А в этом случае пала бы и Москва, а с ней и Россия. И тогда весь мир оказался бы в рабстве расистов и оккультистов. Участники перехода своим мужеством и жертвами спасли не только флот, но и град святого Петра, а с ним – и Россию.

Между тем, Таллиннский переход до сих пор не увековечен по достоинству. К нашему стыду, в Эстонии, при всех «особенностях» ее отношения к Великой Отечественной, есть памятник Таллинскому переходу у мыса Юминда – там, где погибло больше всего кораблей. В Санкт-Петербурге – лишь мемориальная доска на стене Фрунзенского училища, поставленная в 2011 г… на средства участников Таллиннского перехода и их родственников. И это при том, что в Министерстве Обороны существует целое управление по увековечению памяти участников и жертв Великой Отечественной Войны. Вот уже 12 лет К. В. Захаров и его соратники из ассоциации участников Таллинского перехода и их родственников стучатся в двери различных инстанций и, увы, пока что напрасно.

Просьба к читателям: не остаться равнодушными к этой проблеме и содействовать возведению памятника участникам и жертвам Таллиннского перехода. У этой проблемы есть еще один нравственный аспект: до сих пор останки погибших участников перехода покоятся на дне Балтийского моря. За исключением любителей-аквалангистов, никем не производились обследования погибших кораблей, тем более не было попыток подъема останков погибших воинов для их должного христианского воинского захоронения. Технически эта операция вряд ли сложна. А война, как мы знаем, не закончена, пока не похоронен последний солдат.

Предлагаем читателю полный текст обращения председателя Совета ветеранов НИО-15 ЦАГИ им. Н. Е. Жуковского, старшего научного сотрудника, заслуженного конструктора РФ, участника Великой Отечественной войны, жителя блокадного Ленинграда Захарова Кирилла Васильевича:

«Одним из важных событий Великой Отечественной войны был Таллинский переход (прорыв) кораблей Балтийского флота 28–29 августа 1941 года, который стал крупнейшей военно-морской операцией в истории России.

Тогда, после упорной обороны Таллина, была совершена эвакуация его защитников, раненых, гражданского населения и техники Главной базы Балтийского Флота. 200 кораблей и судов пробирались в Ленинград по заминированному врагом фарватеру и при налетах вражеской авиации. Участники перехода проявили массовый героизм, спасая гибнущие и поврежденные корабли и тонущих людей. Несмотря на тяжелые потери – в течение одних суток погибло более 15 тысяч человек и 60 кораблей и судов, – основной отряд боевых кораблей прорвался в Ленинград и оказал серьезную помощь в самый критический момент его обороны. Даже сейчас мало кто сознает, что осенью 1941 года существовала реальная угроза захвата города на Неве врагом, возможность чего не исключало наше Верховное Командование. А в случае взятия этого города вражеские войска были бы брошены на штурм Москвы, которая защищалась из последних сил. Поэтому справедливо признать, что Таллинский переход сыграл важную роль в ходе Великой Отечественной войны.

Проявленный участниками перехода героизм должен быть предметом нашей национальной гордости, а понесенные большие потери – национальной трагедией. К большому сожалению, до настоящего времени Таллинский переход остается практически неизвестным нашему населению, что вызывает чувство горечи и стыда как по отношению к участникам этого перехода, так и по отношению к роли этого события в защите страны. Даже в дни 60-й годовщины Таллинского перехода ни по одному центральному радио– или телеканалу о нем не было упомянуто.

Чтобы вывести это событие из забвения и воздать должное его героям, 12 лет назад при Совете ветеранов НИИ ЦАГИ была создана инициативная группа по увековечению памяти Таллинского перехода, которую поддержал адмирал Н. Н. Амелъко (сам героический участник перехода).

Для сохранения памяти об этом событии инициативная группа предложила:

создать достойный памятник в Санкт-Петербурге,

снять художественный кинофильм и телевизионные программы,

провести научную конференцию о роли и значении Таллинского перехода,

произвести поиск погибших при переходе кораблей, посетить места гибели людей и кораблей.

Эти предложения в 2004–2011 гг. были направлены в Госдуму РФ, в Совет Федерации РФ, в РОК «Победа» при Администрации Президента РФ, в штабы ВМФ РФ и Балтийского Флота, в Министерства Обороны и Культуры РФ, в Правительства Москвы и Санкт-Петербурга.

И хотя все указанные инстанции рассмотрели и одобрили эти предложения, никто не взял на себя их реализацию, ссылаясь на то, что финансирование работ должно обеспечиваться на федеральном уровне. Наиболее активно вопрос об увековечении Таллинского перехода рассматривался в РОК «Победа», который посвятил ему несколько заседаний. Однако ни одно из его решений, планов и рекомендаций (в том числе о создании достойного памятника), подписанных вице-премьером Председателя Правительства РФ, не были выполнены.

Стыдно признать, что результатом увековечения памяти Таллинского перехода стала установка памятной доски погибшим курсантам ВВМУ им. Фрунзе (созданной на средства инициативной группы), а также установка в Кронштадте на средства города доски с перечнем погибших при переходе кораблей. Следует отметить, что в 2010 г. по просьбе инициативной группы Морской Совет при Правительстве Санкт-Петербурга обеспечил участникам и родственникам погибших возможность посетить места гибели кораблей в Балтийском море. Это мероприятие было показано по телеканалу НТВ. Также в 2011 г. был проведен «круглый стол» (мини-конференция) о роли и значении Таллинского перехода и о проблемах увековечения его памяти, в котором приняло участие Командование ВМФ РФ.

Тем не менее, главной задачей в деле увековечения этого события является создание достойного памятника и съёмка художественного кинофильма – как для воздания дани героям, так и для напоминания потомкам об этом героическом событии. Для достижения этих целей памятник должен представлять собою высокохудожественный монумент, который призван эмоционально воздействовать на людей, пробуждая их интерес к событию и патриотические чувства. Причем памятник Таллинскому переходу должен стать не одним лишь символом данного события, но (подобно памятникам «Стерегущему» и «Адмиралу Макарову») должен отразить яркий эпизод самого перехода.

Создание высокохудожественного памятника, который будет хранить в веках память об этом событии и боевой славе России, требует больших финансовых средств. Поэтому решение о его создании должно быть принято на правительственном уровне. Для привлечения дополнительных внебюджетных средств может быть организован сбор пожертвований от частных лиц и организаций. Соответствующий проект воззвания к гражданам России уже подготовлен.

Учитывая роль Таллинского перехода в обороне Ленинграда, такой памятник должен быть сооружен в Санкт-Петербурге. Этот выбор уже поддержан Институтом военной истории, Командованием Балтийского флота, Правительством Санкт-Петербурга и участниками перехода. Для обеспечения возможности постоянного посещения памятника будущими поколениями и его сохранности, памятник должен стоять в спокойном и популярном районе старой части города. Как показывает история, создание памятников, отражающих защиту Отечества, служит формированию и укреплению национальной идеи, что сейчас для нас очень важно.

К большому сожалению, до сих пор не нашлось государственно мыслящего руководителя, готового оказать действенные меры по созданию достойного памятника этому важному событию в нашей истории. В одной из статей газеты «Вечерняя Москва» по этому поводу было написано: «Предание забвению Таллинского перехода равнозначно акту вандализма по отношению к историческим памятникам». С этим утверждением трудно не согласиться.»

Год сталинградского единоборства

Второго февраля 2013 года исполнилось 70 лет со дня окончания Сталинградской битвы. В этот день капитулировала 6 армия под предводительством Паулюса. Всего за Сталинградскую битву немцы потеряли 840000 убитыми и 240000 пленными.

Сталинград явился началом коренного перелома в Великой Отечественной войне. Но до этой победы были поражение под Харьковом, оставление Севастополя, отступление от Ростова до Сталинграда. Страшные бомбежки города 23 августа. Штурм города 13 сентября и 14 октября и страшная фронтовая страда, когда весь город стал местом боя. Советские бойцы старались располагаться в десятках метров от врага, ибо в таком случае немецкая артиллерия и авиация не могли действовать без риска попасть по своим. Часто противников разделяла стена, этаж или лестничная площадка.

В этом случае немецкой пехоте приходилось на равных условиях драться с советской – винтовками, гранатами, штыками и ножами. Борьба шла за каждую улицу, каждый завод, каждый дом, подвал или лестничный проход. Даже отдельные здания попали на карты и получили названия: Дом Павлова, Мельница, Универмаг, Тюрьма, Дом Заболотного, Молочный Дом, Дом Специалистов, Г-образный дом и другие.

Красная Армия постоянно проводила контратаки, стараясь отбить ранее утраченные позиции. По несколько раз переходили из рук в руки Мамаев Курган, Железнодорожный вокзал. Штурмовые группы обеих сторон старались использовать любые проходы к противнику – канализацию, подвалы, подкопы.

Из воспоминаний профессора-протоиерея Глеба Каледы, в то время рядового бойца Красной Армии:

«Сталинградская битва… Страшное напряжение сил с обеих сторон. На психику сильно действовал постоянный запах трупов, проникавший во все щели. В течение полутора месяцев в городе горели склады, и небо было закрыто черными тучами дыма. По улицам текли реки мазута; залило землянку командующего 62-й армией генерала Чуйкова… Бои за рынок начались 21 сентября, нас поддерживала танковая бригада, но за трое суток мы проползли всего 800 метров, имея в начале боев довоенный комплект: 800 штыков в батальоне. Каждую ночь дивизия получала пополнение, а к исходу третьих суток в батальонах осталось в среднем всего по 200 штыков, погибло больше людей, чем исходный состав батальона. Немцы сражались геройски, они буквально руками хватали наши танки и разбивали о них бутылки с горючей смесью. Жертвы наши не помогли: правый фланг отстал и не прополз эти 800 метров, немцы ударили на него, и за три часа мы сдали эти политые кровью метры, отступили…

Нас мучила немецкая авиация: 28 налетов в день по десять и по сто бомбардировщиков. Первый налет еще ничего, второй – хуже, третий – начинается нервотрепка, а дальше нервы уже просто сдают. Психологическое воздействие сильнейшее: кажется, самолет летит прямо на тебя, пилот включает сирену, летят снаряды, бомбы…»

Не только снарядами и бомбами пытал враг защитников Сталинграда, но и предательством – иудиным грехом генерала Власова и его пропагандой:

«При выполнении приказа выбить немцев из района рынка мы были приданы 99-й стрелковой дивизии, которой до войны командовал генерал Власов. Эта дивизия была одной из лучших в Красной Армии, держала переходящее знамя наркома. Офицеры гордо говорили нам: „Мы – власовцы!“ На следующий день ждали нового приказа.

Я брел по степи и подобрал листовку, благо был один: листовки читать запрещалось. Читаю: «Бойцам и командирам 99-й стрелковой дивизии». Поворачиваю, смотрю подпись: «Бывший командир 99-й стрелковой дивизии генерал-лейтенант Власов».

В листовке было написано: «я сражался, попал в окружение, потом понял, что военное сопротивление бессмысленно, и дал приказ сложить оружие. Долгие дни раздумья привели к выводу: Красная Армия не может побеждать, ибо армия должна иметь единоначалие, а все командиры связаны по рукам и ногам ничего не смыслящими в военном деле комиссарами и работниками органов. Но русский народ имеет силы освободиться, есть добровольческая армия, надо заключить с немцами почетный мир и сотрудничать с ними.

В заключение говорилось: «Россия послевоенная должна быть без большевиков и без немцев». Естественно, после такой листовки командиры 99-й дивизии уже не гордились тем, что они воспитанники Власова»[10].

И все-таки защитники Сталинграда выстояли! Несмотря на бомбы, снаряды, пули, огонь, пропаганду. Потому что они чувствовали: за Волгой для нас земли нет. За ними и с ними великая страна и великий народ, который жил страданием Сталинграда.

Вот что в грозные дни ноября 1942 написала Ольга Берггольц сталинградцам:

Мы засыпали с думой о тебе. Мы на заре включали репродуктор, Чтобы услышать о твоей судьбе. Тобою начиналось наше утро. В заботах дня десятку, раз подряд, Сжимая зубы, затаив дыханье, Твердили мы: – Мужайся, Сталинград! — Сквозь наше сердце шло твое страданье. Сквозь нашу кровь струился горячо Поток твоих немыслимых, пожаров. Нам так хотелось стать к плечу плечом И на себя принять хоть часть ударов! Нет, не на стены зданий и заводов, Проклятый враг, заносишь руку ты: Ты покусился на любовь народа, Ты замахнулся на оплот мечты! И встала, встала пахарей громада, Как воины они сюда пришли, Чтобы с рабочим классом Сталинграда Спасти любимца трудовой земли.

На спасение Сталинграда шли сыны России со всех ее уголков. В легендарном доме Якова Павлова (который, кстати, не тождественен с о. Кириллом Павловым) оборону держали представители 26 национальностей. Героизм советских воинов сорвал попытки немцев сбросить советские войска в Волгу. А затем началась операция «Уран». 19 ноября армии Донского фронта под командованием Рокоссовского и Сталинградского фронта под командованием Еременко перешли в наступление. 23 ноября у Калача они встретились. Кольцо окружения сомкнулось вокруг 6 армии.

Вот как это событие отражено в стихотворении Ольги Берггольц:

И пробил час. Удар обрушен первый, От Сталинграда пятится злодей И ахнул мир, узнав, что значит верность, Что значит ярость верящих людей. А мы не удивились, нет! Мы знали, Что будет так: полмесяца назад Не зря солдатской клятвой обменялись Два брата: Сталинград и Ленинград. Прекрасна и сурова наша радость. О Сталинград, в час гнева твоего Прими земной поклон от Ленинграда, От воинства и гражданства его! 24 ноября 1942

И воистину это был День Гнева. Не человеческого только, но Божьего прежде всего. В котле оказалось 330000 человек. Из них только 90 000 удостоились советского плена. Остальные 240 000 немцев и их союзников стали жертвой советских снарядов и бомб, голода и холода, получив достойное возмездие за свои злодеяния: за добитых советских раненых, за замученных пленных, за детей, расстреливаемых с немецких самолетов.

И на 6-ой армии сбылись древние слова: «кого Бог хочет наказать – лишает разума». У генерала Паулюса и его подчиненных еще был шанс, хотя и небольшой, вырваться из котла. Гитлер категорически запретил отход, даже когда деблокирующие войска Манштейна подошли к городу на расстояние 40 километров. Рейсхмаршал авиации Геринг хвастливо обещал, что его самолеты обеспечат окруженных всем необходимым. На поверку обещания Геринга оказались пустым фанфаронством. До сталинградских аэродромов не долетало и половины транспортных самолетов, становившихся добычей советских истребителей и зениток.

Вот одно из свидетельств: 25 ноября командующий 4-й воздушной армией Вольфрам фон Рихтгоффен записал в дневнике:

«Все наши «юнкерсы» заняты обеспечением снабжения. Но у нас их всего-то чуть больше трех десятков. Из вчерашних 47 были сбиты 22, а сегодня еще 9. Так что сегодня мы одолели всего 75 м вместо положенных 300. У нас не хватает транспортных самолетов»

А что же было на бортах, дошедших до цели? Немецкие войска остро нуждались в теплом обмундировании, без которого воевали второй год! А им слали… чепчики с лентами, муфты, домашние туфли. Немецкие солдаты голодали. А самолеты в изобилии привозили… леденцы, перец, майоран. Войска остро нуждались в боеприпасах и получали с Большой Земли… чехлы от гранат без самих гранат, агитационную литературу, плакаты. Из чувства приличия не буду сообщать о десятках ящиков, содержавших предметы, о них же срамно есть и глаголати. Неведомо, что было причиной сему – глупость или измена. Может быть – трехэтажное воровство, соединенное с наивным триумфализмом. Но скорее – безумие, кровавое бесчеловечное безумие, которое в конечном счете обернулось против немецкой армии.

Удар армии Дон под командованием Манштейна был остановлен в оборонительных боях 14–19 декабря против 4-го механизированного корпуса, а затем – 2-ой гвардейской армии. Вот как немецкий мемуарист Раус пишет о событиях 17 числа:

«Хорошо замаскированная русская пехота укрывалась в глубоких щелях группами от 2 до 4 человек и просто позволила двум танковым полкам прокатиться у себя над головой. Затем, используя многочисленные противотанковые ружья, каждое из которых мог обслуживать один человек, русские открыли огонь с близкого расстояния по слабо бронированным машинам батальона капитана Купера, нанеся ему тяжелые потери. Нашим танкам приходилось ждать или даже поворачивать назад на помощь панцер-гренадерам, которым пришлось покинуть машины и вести бой с невидимым противником в пешем строю. Вражеские позиции оказались настолько хорошо замаскированы в желто-коричневой степной траве, которая по цвету совпадала с одеждой красноармейцев, что обнаружить такую лисью нору можно было, лишь провалившись в нее. Несколько несчастных немецких солдат были убиты прежде, чем сообразили, откуда по ним стреляют. Даже люфтваффе не могли помочь в борьбе с этими невидимыми призраками. Никогда раньше наши танкисты не чувствовали себя столь беспомощными, хотя могли отбить атаку огромного количества русских танков»[11].

Все надежды на деблокирование Сталинградской группировки рухнули. Позднее эти события были отражены в повести Ю. Бондарева «Горячий снег», по которой был снят одноименный фильм. Десятого января началась операция «Кольцо». Перед ее началом советское командование из чувства гуманизма предложило немцам капитуляцию. Паулюс, посоветовавшись с Берлином, отказался. Началась агония. Пред самым концом Гитлер произвел Паулюса в фельдмаршалы, тем самым предлагая ему покончить с собой. Паулюс оказался жизнелюбцем и сдался. Всего сдалось более 90 000 солдат.

Следы сталинградской агонии видел английский корреспондент Александр Верт, побывавший в Сталинграде в феврале 1943 г. Свои впечатления он изложил в книге «Россия в войне 1941–1945 г.»:

«Мы прошли пешком по главной улице, идущей в южную сторону, меж огромных кварталов сгоревших домов, до следующей площади. Посреди мостовой лежал труп немца. В тот момент, когда его настиг снаряд, он, должно быть, бежал. Его ноги, казалось, все еще бегут… На другой большой площади некоторые дома были разрушены, но два стояли, приземистые и крепкие, хотя и выжженные внутри, – Дом Красной Армии и универмаг. Посетив место, где произошла капитуляция Паулюса, и поговорив с лейтенантом Ильченко, который взял в плен фельдмаршала, мы снова вышли на улицу. Вокруг царило какое-то странное молчание. В некотором отдалении все еще валялся труп немца с оторванной ногой. Мы пересекли площадь и вошли во двор большого, выжженного внутри Дома Красной Армии. Здесь как-то особенно ясно я представил себе, каково было многим немцам в эти последние дни в Сталинграде. На крыльце лежал скелет лошади с крохотными лоскутками мяса, еще уцелевшими на ребрах. Отсюда мы прошли во двор. Здесь валялось еще несколько конских скелетов, а немного правее видна была колоссальная и страшная выгребная яма, к счастью совершенно замерзшая. И вдруг в дальнем конце двора я заметил человеческую фигуру. Человек этот присел на корточки над другой выгребной ямой. Завидев нас, он начал поспешно подтягивать штаны, а затем шмыгнул в дверь подвала. Но пока он проходил мимо, я успел рассмотреть лицо бедняги, на котором страдание смешалось с идиотическим непониманием происходящего. В эту минуту мне захотелось, чтобы вся Германия была сейчас здесь и могла полюбоваться этим зрелищем. Этот человек, вероятно, уже был на пороге смерти. В подвале, куда он украдкой шмыгнул, было, кроме него, еще 200 немцев, умиравших от голода и обморожения. "У нас еще не было времени ими заняться, – сказал один русский. – Я думаю, их завтра уберут". А в дальнем конце двора, рядом с другой выгребной ямой, за низкой каменной стеной, были сложены штабелями желтые трупы тощих немцев – тех, кто умер в этом подвале, – около десятка восковых кукол. Это зрелище грязи и страданий во дворе Дома Красной Армии было последним моим впечатлением от Сталинграда. Мне припомнились и долгие тревожные дни лета 1942 г., и ночи лондонского блица, и фотографии Гитлера, ухмыляющегося на ступеньках собора Мадлен в Париже, и тоскливые дни 1938 и 1939 гг., когда Европа нервно ловила берлинские радиопередачи и слушала вопли Гитлера, сопровождаемые людоедским ревом немецкой толпы.

И я увидел знамение суровой, но Божественной справедливости в этих замерзших выгребных ямах, в этих обглоданных лошадиных скелетах и желтых трупах умерших от голода немцев во дворе Дома Красной Армии в Сталинграде».

У читателя возникнет вопрос: в чем же справедливость и за что возмездие? За многое. В том числе и за то, о чем в своих блокадных поэмах пишет Ольга Берггольц.

И на Литейном был один источник. Трубу прорвав, подземная вода Однажды с воплем вырвалась из почвы И поплыла, смерзаясь в глыбы льда. Вода плыла, гремя и коченея, И люди к стенам жались перед нею, Но вдруг один, устав пережидать, — Наперерез пошел по корке льда, Ожесточась пошел, но не прорвался, А, сбит волной, свалился на ходу, И вмерз в поток, и так лежать остался Здесь, на Литейном, видный всем во льду. А люди утром прорубь продолбили Невдалеке и длинною чредой К его прозрачной ледяной могиле До марта приходили за водой Тому, кому пришлось когда-нибудь Ходить сюда, – не говори: «Забудь». Я знаю все. Я тоже там была, Я my же воду жгучую брала На улице, меж темными домами, Где человек, судьбы моей собрат, Как мамонт, павший сто веков назад, Лежал, затертый городскими льдами. …Вот та настал, одетый в кровь и лед, Сорок второй, необоримый год. О, год ожесточенья и упорства! Лишь насмерть, насмерть всюду встали мы. Год Ленинграда, год его зимы, Год Сталинградского единоборства. Твой Путь.

Сталинград – это место, где многие обрели веру. Рассказывают, что генерал Чуйков всюду возил с собой икону Богородицы. Верующим был герой Сталинграда Александр Родимцев. Веру в Сталинградской битве обрели будущий архимандрит Алипий (Воронов) и архимандрит Кирилл (Павлов). Завершим нашу статью его воспоминаниями:

«После освобождения Сталинграда нашу часть оставили нести караульную службу в городе. Здесь не было ни одного целого дома. Был апрель, уже пригревало солнце. Однажды среди развалин дома я поднял из мусора книгу. Стал читать ее и почувствовал что-то такое родное, милое для души. Это было Евангелие. Я нашел для себя такое сокровище, такое утешение!.. Собрал я все листочки вместе – книга разбитая была, – и оставалось то Евангелие со мною все время. До этого такое смущение было: почему война? Почему воюем? Много непонятного было, потому что сплошной атеизм был в стране, ложь, правды не узнаешь…

Я шел с Евангелием и не боялся. Никогда. Такое было воодушевление! Просто Господь был со мною рядом, и я ничего не боялся. Дошел до Австрии. После Сталинградской битвы, когда мы прибыли в тамбовские леса на отдых, в один воскресный день я пошел в Тамбов. Там только что открыли единственный храм. Собор весь был голый, одни стены… Народу – битком. Я был в военной форме, в шинели. Священник, отец Иоанн, который стал впоследствии епископом Иннокентием Калининским, произнес такую проникновенную речь, что все, сколько было в храме народа, навзрыд плакали. Это был один сплошной вопль… Стоишь, и тебя невольно захватывает, настолько трогательные слова произносил священник…

…Если и волос с нашей головы не упадет без воли Божией, то тем более – война. Это попущение Божие за нашу безнравственность, за наше безбожие, отступление. Господь попустил, чтобы это пресечь, потому что пытались совсем задушить веру. Храмы все закрыты. Думали, покончили. Нет! Не тут-то было! Трудно идти против рожна. Так и в будущем. Господь знает, чем смирить врагов. Попустил военные испытания – и вынуждены были вновь открыть храмы. Потому что этого требовал народ… Сегодняшний хаос – это тоже, конечно, попущение Божие. И все эти войны на окраинах России – тоже. Если народ не опомнится, глубоко не раскается, не прекратится разложение нравов, то хорошего ждать нечего. Можно ждать только гибели. Разве допустимо, чтобы в нашей стране, на Руси Святой, сейчас дали свободу бесовщине. Колдуны, маги, экстрасенсы, различные секты… Это, естественно, подвигает Божию правду на гнев. Господь с этим не может мириться.

В Евангелии говорится: «Ибо открывается гнев Божий с неба на всякое нечестие и неправду человеков, подавляющих истину неправдою» (Рим. 1,18)».

Курская дуга как суд Божий

Битва на Курской дуге – событие без преувеличения эпохальное. Историки именуют битву завершением коренного перелома не только в Великой Отечественной, но и во Второй мировой войне. Благодаря ей были освобождены Орёл, Белгород, Харьков, Восточная Украина, Смоленщина, а Италия вышла из войны. Битва длилась 50 дней: с 5 июля по 23 августа 1943 года. Апогеем битвы стало танковое сражение под Прохоровкой 12 июля.

Что значила Курская битва с военной точки зрения? Во-первых, это сосредоточение максимума сил с обеих сторон – по миллиону военнослужащих, две тысячи танков с немецкой стороны, около трёх тысяч танков с нашей, две с небольшим тысячи самолётов и у немцев, и у Красной Армии. Это величайшее танковое сражение, когда под Прохоровкой 12 июля 1943 года столкнулось 1200 боевых машин с обеих сторон. Это небывалое напряжение сил и средств, людских нервов, небывалое народное страдание.

Вспоминает участник танкового сражения герой Советского Союза Григорий Пенежко:

«В памяти остались тяжелые картины… Стоял такой грохот, что перепонки давило, кровь текла из ушей. Сплошной рев моторов, лязганье металла, грохот, взрывы снарядов, дикий скрежет разрываемого железа… От выстрелов в упор сворачивало башни, скручивало орудия, лопалась броня, взрывались танки. От выстрелов в бензобаки танки мгновенно вспыхивали. Открывались люки, и танковые экипажи пытались выбраться наружу. Я видел молодого лейтенанта, наполовину сгоревшего, повисшего на броне. Раненый, он не мог выбраться из люка. Так и погиб. Не было никого рядом, чтобы ему помочь… Мы потеряли ощущение времени, не чувствовали ни жажды, ни зноя, ни даже ударов в тесной кабине танка. Одна мысль, одно стремление: пока жив, бей врага! Наши танкисты, выбравшиеся из своих разбитых машин, искали на поле вражеские экипажи, тоже оставшиеся без техники, и били их из пистолетов, схватывались врукопашную. Помню капитана, который в каком-то исступлении забрался на броню подбитого немецкого «тигра» и бил автоматом по люку, чтобы «выкурить» оттуда гитлеровцев. Помню, как отважно действовал командир танковой роты Черторижский. Он подбил вражеский «тигр», но и сам был подбит. Выскочив из машины, танкисты потушили огонь. И снова пошли в бой».

Что это нам напоминает? Битвы средневековья, когда наши предки схватывались в рукопашную с жестоким и сильным врагом. Точнее – «скок свиньи» на Ледовом побоище 5 апреля 1242 года, когда тевтонские рыцари попытались расчленить войско Александра Невского, чтобы затем захватить Новгород. Битва на Чудском озере явилась судом Божиим.

Не случайно князь Александр перед боем сказал такие проникновенные слова: «Суди мне, Боже, и рассуди суд мой с народом нечестивым и помоги мне, как прадеду нашему Ярославу на окаяннаго Святополка». И Бог услышал его молитву: автор жития говорит о невидимой ангельской помощи, которая поражала врагов русского войска. Это показывает, что благодать и милость Божия пребывала с благоверным князем Александром и русским народом. Как ровно через 700 лет она почила вновь на русском народе, который встретился с потомками тех самых крестоносцев, шедшими на Россию с немецким крестом и надписью: «Gott mix uns» («С нами Бог»). Но Бог и в 1242, и в 1942–1943 годах оказался не с ними, а с нами – войсками Красной Армии. Немецкие танковые «свиньи» были остановлены под Прохоровкой, потеряв около 400 боевых машин. Всего на Курской огненной дуге было разгромлено 30 отборных дивизий противника. Немецко-фашистские войска потеряли около 500 тысяч человек, 1500 танков, 3 тысячи орудий и 3700 самолетов. Свершился над ними суд Божий. За что?

А вот за что. Приводим свидетельство Александра Верта из его знаменитой книги «Россия в войне 1941–1945 годов»:

«У большого кирпичного здания орловской тюрьмы из рва выкапывали трупы. Издали они казались мягкими зеленовато-коричневыми тряпичными куклами – их складывали возле рва, откуда их извлекали. Два представителя советских властей сортировали черепа – некоторые были с пулевыми отверстиями в затылке, другие без таких отверстий. Из рва шёл едкий, застоявшийся смрад. Выкопали 200 трупов, но, судя по длине и глубине рва, там находилось, по крайней мере, ещё 5 тысяч трупов. Некоторые «образчики» были трупами женщин, но большинство – мужчин. Половину составляли советские военнопленные, умершие от голода и различных болезней. Остальные были солдаты или гражданские лица, которых убивали выстрелом в затылок. Казни совершались в 10 утра по вторникам и пятницам. Взвод гестаповцев, производивший расстрелы, методично появлялся в тюрьме два раза в неделю. Помимо этих, много других людей было убито в Орле. Некоторых публично вешали как «партизан» на городской площади».

Из 114 000 жителей Орла в городе осталось 30 000, остальные были либо убиты немцами, либо умерли от голода, либо были угнаны в Германию или бежали. Воистину «язык неподобный», народ нечестивый – те, кто это творили.

Вечная память тем, кто спас нас от этих нечестивцев. И глубокая благодарность живым участникам тех славных событий и подвигов, которые спасли мир.

Освобождение Севастополя. Город русской славы

9 мая – День Победы и великий праздник для всей нашей необъятной могучей и прекрасной страны. Но для севастопольцев он имеет особое значение в силу того, что 9 мая – это и день освобождения города-героя Севастополя от немецко-фашистской оккупации. В 2015 году исполнилось 70 лет со дня этого достославного события.

Севастополь почти целый год сдерживал натиск гитлеровцев, приковывал к себе значительные силы немцев и их союзников, не давая их использовать на других участках фронта. В 1941–1942 годах фашисты целых десять месяцев не могли взять Севастополь. Немцам удалось подойти к городу на берегу Чёрного моря в конце октября 1941 года, город пережил несколько вражеских штурмов в ноябре и декабре, но они разбились о стойкость защитников города.

Так, бессмертный подвиг совершил гарнизон дзота № 11. А молодой матрос Иван Голубец ценой собственной жизни спас боевые корабли и их экипажи в Стрелецкой бухте. Ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Воистину, как сказано в Евангелии:

«Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13).

Не только мужчины, но и женщины встали на защиту Севастополя. За подвиги в те дни звания Героя Советского Союза были удостоены пулемётчица Нина Онилова и снайпер Людмила Павличенко, которая писала:

«Ненависть обострила моё зрение и слух, сделала меня хитрой и ловкой, ненависть научила маскироваться, обманывать врага, вовремя разгадывать его хитрость и уловки. Ненависть научила меня по нескольку суток терпеливо охотиться за вражескими снайперами. Пока хоть один захватчик ходит по нашей земле, я буду думать об одном: убить врага».

Скажут: у войны не женское лицо и война – не женское дело. Но вспомним Ветхий Завет, когда на защиту Божиего дела и избранного народа подымались такие воительницы, как Дебора и Юдифь.

Незабываемыми страницами Севастопольской оборонительной операции явились Евпаторийский и Керченский десанты, к сожалению, не завершившиеся успехом. Особенно большие потери были связаны с Керченским десантом. В своё время Клавдия Алексеевна Денисенко вспоминала, что там погиб её отец Алексей Николаевич. О его гибели рассказал чудом спасшийся сослуживец, вернувшийся с фронта без ноги:

«Мы плыли на пароме. Налетели немецкие самолёты. Нас разбомбили, паром разломился. В воду посыпались люди, среди них – Алексей, вода окрасилась кровью. Больше я его не видел».

С мая 1942 года, после Харьковской катастрофы, началась новая серия штурмов, сопровождавшаяся мощными артиллерийскими обстрелами из тяжёлых осадных орудий. Однако внешний рубеж обороны пал только 17 июня, и еще две недели ожесточённых боев понадобилось немцам, чтобы преодолеть внутреннее кольцо обороны и захватить город.

Последние защитники города прекратили сопротивление 9–10 июля 1942 года. В общей сложности в Крымув 1941–1942 годах фашисты потеряли около 100 тыс. человек.

С горечью на падение Севастополя откликнулась поэтесса Ольга Федоровна Берггольц:

О, скорбная весть – Севастополь оставлен… Товарищи, встать, как один, перед ним, Пред городом мужества, городом славы, Пред городом – доблестным братом твоим! Но мы не хотим и не будем прощаться С тобой, не смирившийся город-солдат: Ты жив, ты в сердцах москвичей, сталинградцев, Дыханье твоё бережёт Ленинград. Мы знаем, на всех пламенеющих тропах, Со всеми, кто бьёт ненавистных врагов, Идёт Севастополь, родной Севастополь, И кровь и огонь от его берегов… Промчится година железа и горя, Мы кончим победою наши бои — У тёплого моря, у синего моря Он встанет опять из развалин своих. Нет, только не плачь – мы не чтим его память, И этой минуты великая тишь Затем, чтоб сказать: «Севастополь, ты с нами! Ты с нами, Ты бьёшься, Ты победишь!»

Крым немцы мыслили своей будущей колонией – Готландом, землёй готов. На его территории они установили свирепый оккупационный режим. Всего за время своего пребывания в Крыму гитлеровцы расстреляли 72 тыс. человек, а более 18 тыс. крымчан замучили в тюрьмах и лагерях. Кроме того, на территории Крыма оккупанты уничтожили 45 тыс. советских военнослужащих, которые оказались в плену. В этом им активно содействовали крымские татары, среди которых около 35 тыс. человек служили в коллаборационистских формированиях, занимавшихся в основном противопартизанской и карательной деятельностью в отношении «расово неполноценных» элементов – евреев, цыган, крымчаков и т. д.

Миссия освобождения Крыма была возложена на 4-й Украинский фронт под командованием генерала Ф. И. Толбухина. Его войска насчитывали 470 тыс. человек, 5982 орудия и миномета, 559 танков и САУ, 1250 самолетов.

Крыму нацистское руководство придавало особое значение не только с целью противодействия Черноморскому флоту, но и чтобы удержать в сфере влияния Румынию, Болгарию и Турцию. В 1944 году полуостров обороняла 17-я немецкая армия генерал-полковника Э. Енеке. Это 195 тыс. человек, около 3 тыс. орудий и миномётов, 215 танков и штурмовых орудий, 300 самолетов 4-го воздушного флота. Эти весьма внушительные силы считались достаточными для удержания Крыма, учитывая, что немцы за два года построили здесь мощнейшие оборонительные позиции: на Перекопском перешейке – три полосы обороны, на Керченском – четыре полосы. К тому же исторические примеры показывали, что Севастополь можно оборонять очень долго. Однако героизм и профессионализм советской армии опрокинул все расчёты Гитлера, тем более что немецкие солдаты, а ещё более румынские, хоть и были хорошо обучены, однако далеко не показывали такой же стойкости в обороне, как советские солдаты.

8 апреля наступление начали войска 4-го Украинского фронта с плацдарма на южном берегу Сиваша. 11 апреля они, прорвав оборону, вышли во фланг всей Перекопской группировки немцев. Утром 11 апреля в прорыв был введен 19-й танковый корпус, который с ходу овладел Джанкоем и устремился к Севастополю. В тот же день перешла в наступление Отдельная Приморская армия, войска которой уже к вечеру освободили Керчь. Немцы и румыны, потерпев поражение под Перекопом, спешно отводили войска и с Керченского полуострова.

Всё время в ходе операции активную помощь советским войскам оказывали крымские партизаны. Отряды под командованием П. Р. Ямпольского, Ф. И. Федоренко, М. А. Македонского, B. C. Кузнецова нарушали коммуникации противника, устраивали налёты на штабы и колонны гитлеровцев, участвовали в освобождении городов. В ходе отступления 17-й армии из Крыма в Севастополь 11 апреля 1944 года один из отрядов крымских партизан захватил город Старый Крым, где немцы только за один день уничтожили 584 мирных жителя перед вступлением советских войск.

В исторической публицистике встречается необоснованное мнение относительно того, что Сталин требовал взять Севастополь к первомайской годовщине и велел людей не жалеть. На самом деле в приказе Верховного Главнокомандующего было прямо указано беречь людей, что и исполнялось командирами. Основная работа пришлась на авиацию и артиллерию. 15 апреля советские войска вышли к Севастополю и начали подготовку к штурму. Для командующего 17-й немецкой армии генерала Енеке стало очевидным, что Севастополь удержать не удастся. Он запросил разрешение Гитлера на полную эвакуацию и встретил категорический отказ. Фюрер потребовал удерживать Севастополь до последнего патрона. Эвакуация была прекращена, а командующий сменен.

Немецкие войска заняли мощную систему укреплений на подступах к городу, состоящую из трёх полос обороны. Наиболее сильно была укреплена Сапун-гора, господствующая над окружающей местностью. В своё время советские войска удерживали эти позиции много месяцев. Немцы не продержались и трёх недель, а если учитывать собственно время штурма, то и трёх дней.

7 мая после полуторачасового огневого налёта начался генеральный штурм. Особенно тяжёлые бои в районе Сапун-горы шли в полосе наступления 77-й стрелковой дивизии полковника А. П. Родионова и 32-й гвардейской стрелковой дивизии полковника Н. К. Закуренкова. Они первыми вышли на гребень Сапун-горы. К середине дня оборонительный обвод на фронте в девять километров был прорван, и на вершине Сапун-горы были подняты штурмовые красные флаги. К исходу дня советские войска овладели Сапун-горой и обрушили многоярусную систему укреплений основного рубежа противника почти на всем его протяжении. Большую помощь атакующей пехоте оказали летчики 8-й воздушной армии. Советская авиация к 1944 году завоевала практически полное господство в воздухе.

Ровно в 8 часов утра 9 мая три общевойсковые армии, одна воздушная и Черноморский флот с четырёх сторон ударили по Севастополю. К концу дня всё было кончено. Остатки 200-тысячной группировки сосредоточились на узкой береговой полосе мыса Херсонес. Севастопольцы вспоминали гибель немцев на мысе Херсонес как страшный кошмар: на 100 метров от берега не было видно воды – всё было завалено трупами солдат противника, лошадей, машинами, боевой техникой. Многие эсэсовцы, власовцы и полицаи в ужасе бежали в море, боясь возмездия за свои кровавые дела. Трепетали они даже не от встречи с сотрудниками НКВД, а с простыми солдатами, горожанами, так как знали: за их омерзительные преступления им пощады не будет. Другие пытались прикрыться мирными жителями, которых гнали аж с Кубани, чтобы использовать их как живой щит. Немало их также погибло на мысе Херсонес. А в целом немцы и их пособники пережили то же, что последние защитники Севастополя в июле 1942 года, только участь их была более страшной, потому как воевали за неправое дело. Многие из них ждали спасительных кораблей, но те не пришли. Отказ в полной эвакуации явился роковым. Как говорится, кого Бог желает наказать – лишает разума…

Крымская операция завершилась полным разгромом 17-й немецкой армии, только безвозвратные потери которой в ходе боев составили от 120 тыс. человек (из них 61 580 пленными). К этому числу нужно добавить значительные потери войск противника во время частичной морской эвакуации, в ходе которой была фактически уничтожена румынская черноморская флотилия, потерявшая 2/3 наличного корабельного состава. В частности, к этому времени относится затопление ударом штурмовой авиации германских транспортов «Тотила» и «Тейя», входящее в список крупнейших по числу жертв морских катастроф всех времен (до 8 тыс. погибших). В общей сложности в море погибло 42 тыс. немецких и румынских солдат и офицеров.

Всего из 200-тысячной немецкой группировки уцелело около 40 тысяч человек.

Потери советских войск составили: безвозвратные – 17 754 человека; санитарные – 67 065 человек. Красная Армия показала, что она не только научилась воевать, но и стала превосходить немецкие войска в выучке, дисциплине, взаимодействии родов войск, умении пользоваться новейшей техникой.

В чём значение освобождения Севастополя? Со стратегической точки зрения оно понятно: освобождался «непотопляемый авианосец России», Советский Союз возвращал себе главную военно-морскую базу Черноморского флота, открывались новые перспективы для освобождения Молдавии, а также Балканских стран от фашизма. Восстанавливалась та геополитическая ось, которой жила императорская Россия: Петербург – Москва – Севастополь.

Но было и духовное измерение: от фашистской скверны освобождалась колыбель русского Православия – древний Херсонес, где крестился святой князь Владимир. Ось: град святого Петра, Москва и древний город Восточно-Римской империи Херсонес, передавший свое призвание Севастополю, знаменуют значение России как Третьего Рима, Удерживающего и вселенского защитника Православия.

Минская наступательная операция

22 июня 1941 года немецко-фашистские войска вторглись на территорию Советского Союза, двигаясь по трём стратегическим направлениям – на Москву, Ленинград и Киев.

При этом первой значимой целью был Минск, на который двигалась группа армий «Центр», насчитывавшая 820 тыс. человек, 1800 танков, 14 300 орудий и минометов, 1680 боевых самолетов. Ей на государственной границе протяженностью 470 километров противостояли войска Западного особого военного округа (с 22 июня – Западный фронт), в состав которого входили три армии (3, 4, 10-я), а также формировавшаяся в тылу 13-я армия. Общая численность 672 тыс. человек, 2202 танка, 10 087 орудий и минометов, 1789 боевых самолетов.

Оборона Минского укрепленного района (80–84 километра по фронту) осуществлялась силами 44-го стрелкового корпуса. В создании инженерных сооружений войскам помогали тысячи местных жителей. Оборонительные бои за столицу Белоруссии носили скоротечный, но весьма ожесточённый характер. Однако силы были слишком неравными, и 28 июня немецко-фашистские войска захватили Минск. В период оккупации с июля 1941-го по июль 1944 года в Минске была развёрнута широкая и многогранная антифашистская деятельность минских подпольщиков. В городе действовало 116 подпольных групп и организаций общей численностью свыше 6,3 тысяч человек, существовало более 200 конспиративных квартир. Минские подпольщики провели более 1,5 тысяч боевых операций.

Освобождение города началось летом 1944 года. С выходом советских войск на рубеж реки Березина фронт вплотную придвинулся к белорусской столице, и 29 июня 1944 года началась Минская наступательная операция 1-го, 2-го и 3-го Белорусских фронтов при содействии 1-го Прибалтийского. В ней участвовали: 5-я (генерал-лейтенант Н. И. Крылов), 11-я (генерал-полковник К. Н. Галицкий), 31-я (генерал-лейтенант В. В. Глаголев), 5-я гвардейская танковая (маршал бронетанковых войск П. А. Ротмистров), 1-я воздушная (генерал-полковник авиации Т. Т. Хрюкин) армии, конно-механизированная группа (генерал-лейтенант Н. С. Осликовский), 2-й гвардейский Тацинский танковый корпус (генерал-майор танковых войск А. С. Бурдейный) 3-го Белорусского фронта; 33-я (генерал-лейтенант В. Д. Крюченкин), 49-я (генерал-лейтенант И. Т. Гришин), 50-я (генерал-лейтенант И. В. Болдин), 4-я воздушная (генерал-полковник авиации К. А. Вершинин) армии 2-го Белорусского фронта; 3-я (генерал-полковник А. В. Горбатов), 48-я (генерал-лейтенант П. Л. Романенко), 16-я воздушная (генерал-полковник авиации С. И. Руденко) армии, конно-механизированная группа (генерал-лейтенант И. А. Плиев) 1-го Белорусского фронта.

На этом направлении Красной Армии противостояли подготовленные к стратегической обороне 63 дивизии и 3 бригады с количеством 1,2 миллиона человек, 9,5 тысяч орудий и минометов, 900 танков и штурмовых орудий, 1350 самолетов.

Созданную в Белоруссии глубокоэшелонированную систему обороны гитлеровцы называли «Vaterland» (в переводе с немецкого – отчизна), подчёркивая тем самым, что здесь отстаиваются рубежи самой Германии.

В течение уже первых восьми дней оборона группы германских армий «Центр» была сокрушена на всех направлениях от Западной Двины до Припяти, были освобождены десятки городов и тысячи деревень. Противник был отброшен со своих позиций под Витебском, Оршей, Могилевом и Бобруйском. Его общие потери составили свыше 200 тысяч солдат и офицеров убитыми, ранеными и пленными. Оба фланга группы армий «Центр» были обойдены войсками 3-го и 1-го Белорусских фронтов.

Создались благоприятные условия для нанесения сходящихся ударов в направлении на Минск с целью окружения 4-й германской армии.

Наиболее значимые и ожесточённые бои развернулись в полосе наступления 3-го Белорусского фронта на реке Березине в районе Борисова: в ночь на 1 июля стрелковыми соединениями город был освобождён.

Одновременно с регулярными войсками активно действовали белорусские партизаны – в боях за Минск приняли участие 30 партизанских бригад. Действуя в прифронтовой полосе, они вместе с наступающими войсками наносили удары по врагу, освободили ряд населенных пунктов и удерживали их до подхода советских войск. Поддержка оказывалась и в последующем: только с 4 по 11 июля партизанские бригады провели 15 крупных боёв, в которых уничтожили свыше 5 тысяч и взяли в плен 2 тысячи гитлеровцев. 2 июля 1-й танковый корпус во взаимодействии со стрелковыми войсками освободил Пуховичи, а конно-механизированная группа Слуцк и Столбцы.

Первым на рассвете 3 июля в Минск ворвался 2-й гвардейский танковый корпус. С юго-востока в город вошли части 1-го танкового корпуса, а за ними соединения 3-й армии. Бои в Минске шли до позднего вечера, противник оказывал упорное сопротивление. Тем не менее, к исходу 3 июля советскими войсками Красной Армии при участии партизан столица Белоруссии была освобождена.

Москва отметила этот успех залпами салюта. По случаю освобождения Минска ликовал не только советский народ – с большим энтузиазмом восприняли освобождение города союзники. Так 5 июля премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль писал Сталину:

«С большой радостью я узнал о вашей славной победе – взятии Минска и о колоссальном продвижении, осуществленном непобедимыми русскими армиями на столь широком фронте».

В приказе Верховного Главнокомандующего за отличие в боях за Минск отмечены 3-я и 31-я армии, 5-я гвардейская танковая армия, 1-я воздушная армия, авиация дальнего действия, 2-й гвардейский танковый корпус и др. За отличие в боях 52 соединениям и частям присвоено почётное название «Минские».

16 июля 1944 года в Минске на бывшем ипподроме состоялся митинг и 30-тысячный партизанский парад в честь освобождения белорусской столицы. В празднике минчан приняли участие делегации Красной Армии во главе с командующим 3-м Белорусским фронтом генерал армии И. Д. Черняховским и жителей города Горького (сейчас Нижний Новгород), которые доставили эшелон подарков.

Ясско-Кишиневская операция

Август-сентябрь 1944 года ознаменовался блистательной операцией, в результате которой Красная Армия открыла ворота на Балканы, из войны вышли две союзницы Гитлера – Румыния и Болгария, а Балканский вопрос был решён в пользу Советского Союза. Это – Ясско-Кишинёвская стратегическая наступательная операция.

Премьер-министр Великобритании У Черчилль называл Балканы «мягким подбрюшьем Европы» и первоначально планировал открывать Второй фронт именно на Балканах, в том числе и для того, чтобы остановить Красную Армию и не допустить проникновения советского влияния в Центральную и Южную Европу. В своих мемуарах английский премьер-министр напишет: «После того как летом 1943 года мы ворвались в Сицилию и Италию, мысль о Балканах, и особенно Югославии, ни на минуту не покидала меня». А американский журналист Р. Интерсолл прямо заявит: «Балканы были тем магнитом, на который, как бы вы ни встряхивали компас, неизменно указывала стрелка британской стратегии…». Однако сначала возражения Рузвельта и Сталина, настоявших на высадке в Нормандии, а затем оперативная обстановка в Италии, северной Франции и Бельгии похоронили далёкие стратегические планы Черчилля. Обстановка благоприятствовала русскому прорыву на Балканы. Гитлер был вынужден перебросить в Польшу и Германию 12 дивизий, в том числе 6 танковых, из группы армий «Южная Украина», несмотря на явную угрозу Румынии – нефтяному сердцу Германии – и беспокойство диктатора Иона Антонеску, которому грозили вторжение извне и заговоры изнутри.

Освобождение Молдавии и перенос войны на территорию Румынии должны были осуществить 2-й и 3-й Украинские фронты (командующие Р. Я. Малиновский, Ф. И. Толбухин). Совокупная численность обоих фронтов составляла 1,3 млн. человек, 16 тыс. орудий и минометов, 1870 танков и САУ, 22 тыс. самолетов и все силы Черноморского флота.

Им противостояла группа армий «Южная Украина» под командованием умелого генерал-полковника Г. Фриснера численностью 900 тыс. человек, 7600 орудий и минометов, свыше 400 танков и штурмовых орудий, более 800 самолетов. По случайности – или иронии судьбы – расположение его войск повторяло Сталинград: в центре выступа находилась многократно битая б-я армия, а на флангах, как и под Сталинградом, располагались достаточно слабые 3-я и 4-я румынские армии. Это в известном смысле определило стратегический замысел операции – «новые Канны»: два удара на большом расстоянии соответственно на Яссы и Кишинев. На участках прорыва превосходство наших войск доходило в людях – в 4–8 раз, в артиллерии – в 6–11 раз, в танках – в 6 раз. Артиллерийская плотность доходила до 280 орудий и 1 км фронта, в то время как под Сталинградом она не превышала 117 орудий на 1 км.

Оба фронта начали наступать на рассвете 20 августа одновременно. Артиллерийский удар, нанесенный в 7:40 утра, был настолько силён, что первая полоса немецкой обороны была полностью уничтожена. Вот как описывает состояние немецкой обороны в своих воспоминаниях один из участников тех боев с советской стороны:

«Когда мы двинулись вперёд, то на глубину примерно 10 километров местность была чёрной. Оборона противника практически была уничтожена. Вражеские траншеи, вырытые в полный рост, превратились в мелкие канавы глубиной не более чем по колено. Блиндажи были разрушены. Иногда попадались чудом уцелевшие блиндажи, но находившиеся в них солдаты противника были мертвы, хотя не видно было следов ранений. Смерть наступала от высокого давления воздуха после разрывов снарядов и удушья».

Удары были такой силы, что оборона румын была прорвана в первый же день на тактическую глубину, то есть на 10–16 км. Через несколько часов после начала наступления в прорыв вошла б-я танковая армия генерала А. Г. Кравченко. Такого примера история современных войск еще не знала. В течение суток было разбито сразу 9 дивизий.

20 августа при прорыве в боях в районе Тыргу-Фрумос отличился сержант Александр Шевченко. Продвижение его роты было под угрозой срыва из-за ведущегося из дзота огня противника. Попытки подавить дзот артиллерийским огнем с закрытых огневых позиций успеха не принесли. Тогда Шевченко бросился на амбразуру и закрыл ее своим телом, открыв дорогу штурмовой группе. За совершенный подвиг Шевченко посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

В армейской группе «Думитреску» обе дивизии 29-го румынского корпуса совершенно распались, а в группе «Велер» были разгромлены пять румынских дивизий. К исходу 21 августа войска 2-го Украинского фронта окончательно сокрушили оборону противника. Расширив прорыв до 65 км по фронту и до 40 км в глубину, они овладели городами Яссы и Тыргу-Фрумос и вышли на оперативный простор. Войска 3-го Украинского фронта продвинулись на глубину 35 км, расширив прорыв по фронту до 90 км, и устремились навстречу соседям. Кольцо вокруг 6-й немецкой армии неуклонно сжималось, её командующий бежал. С утра 22 августа немецкое командование начало отвод войск с кишинёвского выступа за реку Прут. «Но было уже слишком поздно», – скажет потом в своих мемуарах Г. Фриснер. К концу дня ударные группировки двух Украинских фронтов перехватили основные пути отхода противника на запад. А еще через сутки представитель Ставки на фронтах Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко в 23 часа 30 минут доложит И. В. Сталину:

«В результате четырёх дней операции войска 2-го и 3-го Украинских фронтов сегодня, 23 августа, завершили оперативное окружение кишиневской группировки противника…»

В котле оказались, как и под Сталинградом, 18 румынских и немецких дивизий. Их окружали 34 дивизии, занимавшиеся уничтожением окруженных. На это им потребовалось четверо суток. К исходу 27 августа операция была завершена: в плену оказалось 208 тыс. человек, вместе с остатками 3-й румынской армии, отступившей к Чёрному морю. Вскоре уничтожили и ту часть войск, которая переправилась на западный берег Прута с намерением пробиться к Карпатским перевалам.

Поражение немецких и румынских войск вызвало революцию в Румынии. Еще 20 июня представители коммунистической, социал-демократической и национал-либеральной партий пришли к соглашению о создании Национально-демократического блока для ликвидации режима Антонеску и выхода Румынии из войны. Король Румынии Михай координировал все действия. После поражений под Яссами и Кишинёвом армия перестала повиноваться. 23 августа во время аудиенции у короля диктатор И. Антонеску, его заместитель М. Антонеску и другие министры правительства были арестованы, части бухарестского гарнизона получили приказ занять и защитить государственные учреждения, почту, телеграф, телефонную станцию. Бухарестское радио объявило о свержении Антонеску, создании правительства национального единства, прекращении военных действий против Объединённых Наций и принятии Румынией условий перемирия.

На помощь восставшим устремилось более 50 советских дивизий с тем, чтобы помочь восставшим и обезвредить немецкие дивизии, ещё находившиеся на территории Румынии. Гитлер приказал подавить восстание, при этом начальник Генштаба генерал-полковник Г. Гудериан предложил Гитлеру: «принять все меры к тому, чтобы Румыния исчезла с карты Европы, а румынский народ перестал существовать как нация…». После этого нечего и говорить о невиновности немецких генералов в преступлениях нацизма, их гуманности и рыцарственности: только благодаря непонятному «гуманизму» союзников часть их ушла от заслуженного возмездия.

Однако у гитлеровцев ничего не вышло: 14-тысячный немецкий гарнизон Бухареста был выбит отступавшими румынскими войсками, а 7 тыс. немцев 29 августа попали в плен. 30 августа в Бухарест вошли советские войска: части 6-й танковой и 53-й армий, а также уже тогда воевавшей в составе наших войск 1-й румынской пехотной добровольческой дивизии имени Тудора Владимиреску.

Итоги Ясско-Кишиневской операции поражали: к 3 сентября советские войска уничтожили 22 немецкие дивизии, в том числе 18 дивизий, оказавшихся в окружении, а также разгромили практически все румынские войска, находившиеся на фронте. Было взято в плен 209 тыс. солдат и офицеров, в числе которых 25 генералов, уничтожены 400 танков и 340 захвачены вполне исправными, уничтожено 1500 и захвачено 2000 орудий, уничтожено 298 и захвачено 40 самолётов и множество другой боевой техники и оружия. При этом потери наших войск были самыми минимальными с начала войны. Они составили: безвозвратные – 13 197 человек, санитарные – 53 933 человек.

Румынские войска перешли на сторону Красной Армии и вместе с ней стали воевать против недавних союзников, что юридически было зафиксировано 12 сентября 1944 года включением Румынии в антигитлеровскую коалицию.

Освобождение Венгрии

Венгрия среди союзников Гитлера сопротивлялась Советскому Союзу дольше всех – до марта 1945 года включительно. Это не значит, что венгерское руководство не пыталась выйти из войны по примеру Румынии и Болгарии, напротив оно еще с весны 1944 года начало тайные переговоры с Западом. Когда об этом узнал Гитлер, он сделал жесткий выговор венгерскому диктатору адмиралу Хорти и ввел в Венгрию немецкие войска якобы для помощи венграм.

Тем не менее 29 августа под влиянием румынских событий правительство генерала Г. Лакотоша открыто заявило о необходимости вести переговоры не только с англичанами и американцами, но и с Советским Союзом. Немцы отреагировали мгновенно, и на территорию Венгрии было введено еще несколько немецких дивизий. И, однако, Хорти продолжил сепаратные переговоры, предложив США и Великобритании перемирие на условиях недопущения в Венгрию советских войск, стоявших на границе страны. Получив отказ, он вынужден вступить в переговоры со Сталиным, который потребовал от него вступить в войну на стороне антигитлеровской коалиции. В результате пятнадцатого октября 1944 г. правительство Хорти объявило о перемирии с СССР.

Тем не менее, вывести свою страну из войны адмиралу Хорти, в отличие от короля Румынии Михая не удалось. В Будапеште произошел поддержанный Германией государственный переворот, а сын Хорти был похищен отрядом СС во главе со знаменитым диверсантом Отто Скорцени и взят в заложники, затем Скорцени захватил и самого адмирала. Под угрозой расстрела сына и собственного уничтожения через несколько дней адмирал передал власть лидеру прогерманской партии Скрещенные стрелы Ференцу Салаши и был вывезен в Германию.

После прихода Салаши к власти начались массовые акции по уничтожению сотен тысяч венгерских евреев и цыган и их депортации в Германию; по мере того, как приближались советские войска, заключённых выводили из лагерей и гнали вглубь страны к германской границе (т. н. марш смерти), в результате которого погибло около 70 000 евреев. Массовые убийства в Венгрии считаются одним из последних эпизодов Холокоста. На волне насилия и геноцида Салаши призвал венгров к сопротивлению «русскому нашествию» и, к сожалению, венгерский народ в массе своей откликнулся на этот призыв, как и на участие в геноциде евреев и цыган.

Многие годы, ради мнимой «дружбы народов» и сохранения социалистического лагеря мы стыдливо молчали об этом. Между тем, ожесточенность сопротивления венгров не уступала немецкой при защите Восточной Пруссии и Берлина. Вот фрагмент воспоминаний генерала Плиева о штурме Дебрецена:

«Перед ними стал преградой канал Береттьо, на котором противник встретил наши части яростным шквалом огня. Пришлось залечь. Наша артиллерия и «катюши» обрушились на вражеские позиции. Казалось, весь противоположный берег канала перепахан огнем и металлом, все очаги сопротивления подавлены. Но стоило только нашим войскам попытаться форсировать канал, как вражеский берег вновь ощетинился огнем».

Чем могла быть вызвана подобная ожесточенность сопротивления? С одной стороны – славяно-венгерским антагонизмом, с другой – соучастием венгров в нацистских преступлениях и боязнью мести, в особенностью на венгерской территории. Ведь на Восточном фронте зачастую венгры вели себя еще хуже, чем даже немцы. Эти факторы, вкупе с интенсивной пропагандой Салаши и угрозой репрессий против дезертиров и их семей обусловили яростное сопротивление венгров. Да, на нашей стороне воевало шесть тысяч венгров, а против нас – 22 дивизии, более трехсот тысяч человек. Массово сдаваться советским войскам венгры стали лишь в марте 1945 г. Освобождение Венгрии с радостью приветствовали православные меньшинства – румыны, сербы, русины, поскольку ожидали облегчение от венгерского иноверного и иноязычного гнета.

Венгерская операция оказалась самой кровавой, беспощадной, тяжелой и длительной среди всех операций 1944 года, поскольку перешла в 1945 год и продлилась до конца марта. Немцы и венгры не только оборонялись, но и переходили в наступления, временами обстановка напоминала неудачи 1941–1942 г. Вначале это было неочевидно и операцию поручили одному 2-му Украинскому фронту. Позднее пришлось задействовать 3 и 4 Украинский фронт, союзные румынские, болгарские и югославские дивизии.

Единая операция разбилась на две крупные стратегические операции – Дебреценскую и Будапештскую. В Дебреценской операции поначалу участвовал 2-й Украинский фронт маршала Р. Я. Малиновского. Фронт насчитывал более 300 тыс. человек, 10 200 орудий и минометов, 750 танков и САУ, 1100 самолетов. Ему противостояла группа армий «Юг» генерала-фельдмаршала Г. Фриснера в составе 8-й и неоднократно битой 6-й немецкой армий, 2-й и 3-й венгерских армий и трех дивизий группы армий «Ф», численностью чуть больше 200 тыс. человек, 3500 орудий и минометов и около 500 танков и 850 самолетов. У наших войск подавляющего превосходства в людях и техники не было.

Утром 6 октября после короткой артиллерийской и авиационной подготовки ударная группировка 2-го Украинского фронта перешла в наступление. Заметный успех наметился только на участке 53-й армии, которая сразу прорвала оборону противника и в упорных боях разгромила основные силы 3-й венгерской армии, продвинувшись на 80–100 км. в район Карцага. Войска же правого крыла фронта встретили ожесточенное сопротивление в районе Клужа, удар 6-й гвардейской танковой армии Кравченко и конно-механизированной группы Плиева застрял в очаговой обороне. Вот как вспоминал генерал Плиев позднее о немецкой обороне:

«Оборона на участке наступления группы представляла собой хорошо развитую систему инженерных сооружений, состоявшую из трех оборонительных линий, оборудованных траншеями, проволочными заграждениями, минными полями; мосты, дороги и другие объекты также были заминированы.

Вторая оборонительная линия опиралась на канал Береттьо, проходила на удалении шести-десяти километров от первой линии и представляла крепкий орешек. Населенные пункты Шаркад, Дьюла, Бекешчаба, Кереш-Тарча, Сегхалом и другие были превращены в мощные узлы сопротивления».

При наступлении немцы и венгры оказывали ожесточенное сопротивление, уничтожая танки 6 армии Кравченко. Только ввод 7 гвардейской армии исправил положение. 20 октября фланговыми ударами 6 армия и группа Плиева захватила Дебрецен, а 7-я гвардейская армия вышла на реку Тиса в районе Сольнока. В ответ последовал мощный немецкий контрудар двух немецких танковых корпусов и одного венгерского под Сольноком. Начались ожесточенные встречные бои, длившиеся целую неделю. В конце нашим войскам удалось прорваться к Тисе. В результате Дебреценской операции, к наши войска продвинулись на 135–270 км., разгромили 10 дивизий, взяли в плен 42 тыс. солдат и офицеров противника, уничтожили 915 танков, сотни орудий и самолетов. Но успех дался дорогой ценой – потери 20 000 убитых и половины танков (350 танков).

Тем не менее, без паузы, уже 29 октября Ставка начинает знаменитую Будапештскую операцию, завершившуюся лишь 13 февраля 1945 г. К началу операции 2-й Украинский фронт имел 7 общевойсковых, 1 танковую и 1 воздушную армии, 3 танковых и 3 механизированных корпуса, что обеспечивало превосходство над противником по живой силе – в 2 раза, по артиллерии – в 4 раза, танкам и САУ – в 2 раза, самолетам – в 2,6 раза. Это, казалось сулило быстрый успех операции. В распоряжении немецкого командования было в общей сложности 190 тыс. солдат и офицеров, заблаговременно сильно укреплённый большой город и три рубежа обороны, которые упирались своими флангами в Дунай В первый же день 46 армия прорвала оборону противника и уже ко 2 ноября вышли с юга на подступы к Будапешту, но немцы немедленно перебросили сюда три танковые и одну моторизованную дивизии, нанесли контрудар и остановили наши войска. Потери наших войск приблизились к ежесуточным потерям на Курской дуге и тогда были задействованы войска еще четырех армий фронта, которые начали наступление с востока и северо-востока, охватывая Будапешт с севера. 4-я гвардейская армия с 18-м танковым и 5-м кавалерийским гвардейскими корпусами стала пробиваться между озером Балатон и Будапештом через линию укреплений «Маргарита». 11–26 ноября войска фронта прорвали вражескую оборону между Тисой и Дунаем и, продвинувшись в северо-западном направлении до 100 км, подошли к внешнему оборонительному обводу Будапешта, однако и на этот раз не смогли овладеть городом. Столкнувшись с упорным сопротивлением противника, советские войска приостановили атаки. Тяжелые бои, зачастую перерастающие во встречные, шли целый месяц.

В начале декабря снова было предпринято наступление на Будапешт силами центра и южного крыла 2-го Украинского фронта. В результате советские войска вышли к Дунаю севернее и северо-западнее Будапешта, отрезав 5 декабря будапештской группировке противника пути отступления на север. Войска 3-го Украинского фронта (3 советские и 1 болгарская общевойсковые и 1 воздушная армии – 1 танковый и 2 мехкорпуса) к этому времени форсировали Дунай вышли северо-восточнее озера Балатон и создали условия для совместных действий со 2-м Украинским фронтом. Немцы, перебросив резервы, пытались 7 декабря контратаковать и нанесли сильные контрудары, успешно парированные 46-й армией. 57-я армия вышла к югу от озера Балатон, 4-я гвардейская армия соединилась с 46-й армией. Будапештская группировка противника была охвачена советскими войсками с севера и юго-запада.

Двадцатого декабря началось новое наступление советских войск, столкнувшееся с двумя контрударами немцев, под которое попала б-я танковая армия. Им удалось потеснить соединения 7-й гвардейской армии и к исходу 22 декабря выйти в тылы наших танкистов. Завязались тяжелейшие оборонительные бои, о которых в наших частях уже начали забывать. Но в воздухе господствовала советская авиация, тяжелая артиллерия тоже была на высоте. Стоило только немецким танковым клиньям попасть под мощнейшие бомбежки и артудары, как рухнул весь замысел врага. Двое суток, с 24 по 26 декабря, потребовалось двум нашим фронтам, чтобы отбросить контратакующих немцев и замкнуть в районе Эстергома кольцо вокруг будапештской группировки. При этом удалось сковать, отсечь от Будапешта мощную группировку под командованием обергруппенфюрера СС К. Пфефф-Вильденбруха численностью 188 тыс. человек, которую начали методично уничтожать огнем артиллерии и авиации.

Будапештскому гарнизону 29 декабря командующие фронтами Маршалы Советского Союза Р. Я. Малиновский и Ф. И. Толбухин предъявили ультиматум. Немцы пошли на тяжкое военное преступление, приказав расстрелять наших парламентеров – капитана М. Штейнмеца, застреленного на переднем крае и капитана И. Остапенко, которого убили пулеметной очередью в спину. Вот как об этом рассказывает в своих воспоминаниях П. Ф. Пляченко:

«В назначенное время огонь с нашей стороны прекратился. Все впились глазами в то место, откуда должна была появиться машина с парламентерами. Вот и она. Справа от НП по дороге Вечеш-Будапешт на небольшой открытой машине с белым флагом ехал капитан Штейнмец со своими товарищами. Они кому-то помахали руками и медленно удалились в сторону переднего края. Но едва автомобиль приблизился к траншеям противника, раздался ружейный выстрел. Выстрел в упор. Автомобиль вспыхнул. Около горящей машины рвались мины. Капитан Штейнмец встал во весь рост, поднял белый флаг и замахал им над головой. И тут вражеский осколок сразил его насмерть. Погиб и сержант Филимоненко. Спасти удалось только тяжело раненного лейтенанта Кузнецова, Все находившиеся на наблюдательном пункте с замиранием сердца смотрели на внезапно разыгравшуюся трагедию, не веря своим глазам: настолько это казалось невероятным, чудовищным. Расстрелять парламентеров!. Фашисты еще раз показали свое звериное нутро. Павленко до боли сжимал сталь автомата. Сердце властно требовало мести врагу…

В это же время на противоположном берегу Дуная передний край пересек советский парламентер капитан И. А. Остапенко. С ним следовали начальник штаба первого батальона 1077-го стрелкового полка старший лейтенант Н. Ф. Орлов и старшина комендантской роты штаба 23-го стрелкового корпуса Е. Т. Горбатюк. У вражеских позиций их встретила группа гитлеровцев и, завязав им глаза, повела в свой штаб. На обратном пути, когда парламентеры миновали последнюю линию огненного кольца, фашисты ударили им в спину. Илья Остапенко был убит. По счастливой случайности остались живы Орлов и Горбатюк. После трагической гибели парламентеров советские войска приступили к штурму Будапешта, в котором засел злобный враг. Отныне ответственность за разрушение города ложилась на немецко-фашистское командование»

Начался штурм, который и завершил победный 1944 год. Целых полтора месяца потребовалось, чтобы окончательно взять Будапешт. 18 января пал Пешт, 13 февраля – Буда. Следует отметить, что, несмотря на злодеяния фашистов, Советское командование отдало распоряжение нашей артиллерии и авиации уничтожать в Будапеште и на его окраинах только военные объекты гитлеровцев и салашистов, всячески оберегать от разрушения промышленные предприятия, жилые массивы, научные, исторические и другие ценности. Этот приказ выполнялся скрупулезно. Неизбежные разрушения и жертвы среди мирного населения – целиком на совести немецкого и венгерского командования. Войска 2-го и 3-го Украинских фронтов освободили центральные районы Венгрии и её столицу – Будапешт, окружена и уничтожена 188-тысячная группировка врага, выведена из войны Венгрия.

Успешное завершение Будапештской операции резко изменило всю стратегическую обстановку на южном крыле советско-германского фронта и позволило развить глубокий охват всего южного фланга немецких войск.

Следует отметить, что освобождение Венгрии имело для нее благоприятные последствия. 21–22 декабря 1944 года в освобожденном Дебрецене состоялась первая сессия Временного Национального собрания, которая образовала Временное национальное правительство. В его состав вошли такие деятели как Ласло Райк, К. Киш, а затем – Янош Кадар. В целом правительство формировалось на коалиционной основе, поскольку кроме коммунистов в него вошли представители Социал-демократической, Демократической, Национально-Крестьянской партий. Новое правительство 20 января 1945 года заключило с СССР соглашение о перемирии, а затем объявило Германии войну. В результате были созданы две дивизии, которые впоследствии составили основу Венгерской народной армии и вошли в оперативное подчинение 3-го Украинского фронта. Вместе с советскими войсками они освобождали Венгрию от нацизма.

Благодаря освобождению Красной Армией Венгрия была спасена от фашизма, избавлена от контрибуций и репараций. К сожалению, это не было оценено по достоинству, ни в 1956 г., ни после 1990 года. Однако в Венгрии немало людей, благодарных России за освобождение от фашизма, и я уверен, что эту память сохранят потомки.

В памяти русского народа взятие Будапешта отразилось песней «Враги сожгли родную хату» (слова М. Исаковского, музыка М. Блантера).

Хмелел солдат, слеза катилась, Слеза несбывшихся надежд, И на груди его светилась Медаль за город Будапешт.

За освобождение Венгрии погибло около 14 000 советских солдат и офицеров. Вечная им память!

Освобождение Югославии

Территория Югославии была захвачена немцами и их союзниками (Италией, Болгарией и Венгрией) в результате блицкрига с 6 по 17 апреля 1941 года, который вряд ли был столь стремителен без предательства ряда национальных частей, прежде всего, хорватских. Перед войной королевство Югославия стала практически конфедерацией, разделённой на две части – хорвато-словено-боснийскую и сербско-черногорско-македонскую. Местные элиты были настроены антигосударственно и сепаратистски. Что же касается сербской элиты, то она раздиралась между пронемецкой и проанглийской политикой. Проанглийский переворот 27 марта 1941 года привёл к немецкому вторжению. После 17 апреля Югославия была расчленена на ряд оккупированных районов и марионеточных государств. В одном из них – Независимое Государство Хорватия – был установлен режим геноцида по отношению к сербам. По приказу президента этого государства Анте Павелича, с согласия Гитлера и попустительства Ватикана было уничтожено около 1 млн православных сербов самым изуверским образом. Только в концлагере Ясеновац холодным оружием было вырезано полмиллиона сербов, а также цыган и евреев.

На подконтрольных немцам территориях за убийство одного немецкого солдата расстреливалось 100 заложников. И, несмотря на это, сербы вышли на борьбу с немецкими, итальянскими, венгерскими оккупантами и их пособниками – хорватскими усташами, боснийскими мусульманами, албанцами. 13 мая 1941 года бывший сербский полковник королевских вооружённых сил Драголюб Михайлович создает Равногорское четническое движение, подчинённое лондонскому королевскому правительству. Оно подняло общенародное восстание против немцев и их пособников в Боснии и Сербии. Размах четнического движения впечатлял: оно временами объединяло более 100 тыс. участников.

Вскоре создается коммунистическое антифашистское движение во главе с хорватским коммунистом, коминтерновским деятелем Иосифом Броз Тито. Первоначально коммунисты и четники вели совместную борьбу против немцев, однако в конце 1941 года их пути расходятся, поскольку коммунисты стремились превратить свою антифашистскую борьбу также и в социальную революцию, что привело к ряду кровавых эксцессов, в том числе и убийствам священников партизанами в Черногории, что лишь раскалывало антифашистское движение.

В 1942 г. четническое движение достигает своего пика, однако Иосип Броз Тито извлекает уроки из своих ошибок, создает общеюгославское интернационалистское антифашистское движение, объединяя различные народы и находит общий язык с союзниками, прежде всего с У. Черчиллем и лишь во вторую очередь со Сталиным, который не доверял ему, подозревая в троцкизме. Тито и его сподвижники создают Народно-Освободительную Армию Югославии, насчитывавшую 300 тыс. человек, которая покрыла себя неувядаемой славой в боях с фашистами, в частности, в знаменитой битве при реке Неретве 1943 года, когда партизанская армия, обременённая большим обозом с ранеными смогла переправится через реку и отбиться от немцев и их пособников.

Создаются и будущие государственные органы народной Югославии. В 1944 году Тито становится фаворитом Запада, Черчилль заставляет югославского короля Петра дискредитировать движение четников и лично Михайловича и под влиянием всех этих обстоятельств Сталин окончательно признает Тито и развивает с ним сотрудничество: советская военная миссия прибывает в его штаб, партизанам оказывается помощь по воздушному мосту. 21 сентября на личной встрече Сталина и Тито в Москве достигаются договоренности о совместных действиях против немцев, в том числе и освобождении Белграда.

Немцы же действовали по принципу «разделяй и властвуй», опираясь на антисербски настроенные народы, точнее их представителей. В Хорватии они опирались на хорватов, совершивших геноцид сербов, в Косово – на албанцев, которые устроили настоящую этническую чистку Косова и Метохии. Македонию оккупировали болгары, которые изгоняли сербов и пытались опереться на местных македонцев. Италия оккупировала Черногорию, где пыталась культивировать сепаратизм и даже воссоздать черногорское королевство, но затем эта мысль была оставлена. Словению немцы планировали германизировать, а Воеводину передали венграм.

Однако, политика «разделяй и властвуй» оказалась, в конечном счёте, безуспешной.

Замысел белградской операции советских войск состоял с одной стороны в освобождении Белграда и всей Сербии, с другой – преследовал отсечение путей отхода немецкой группировки «Ф» генерала-фельдмаршала М. Вейхса, отступавшей с юга Балкан. Немцы стремились удержать железную дорогу Салоники-Белград. Для этого из группы армий «Ф «они выделили армейскую группу «Сербия», включив в нее отдельные части пяти дивизий. Немецкие войска с союзниками насчитывали 150 тыс. человек, 2130 орудий и миномётов, 125 танков и штурмовых орудий и 352 самолёта. Перевес 3 Украинского фронта и союзных болгарских и югославских войск был очевидным: 660 тыс. человек, 4477 орудий и минометов, 421 танк и САУ, 1250 самолётов.

Белградская операция, запланированная на середину октября, началась раньше из-за немецкого контрудара в Румынии: 25 сентября в излучине Дуная, в районе Турну-Северина немцы нанесли сильный удар по соединениям 2-го Украинского фронта, потеснили их и вышли к Дунаю, пытаясь сбросить советские войска с задунайского плацдарма. Командующий 3-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин решил помочь соседу и, не дожидаясь сосредоточения всех сил, 28 сентября нанёс удар по прорвавшимся немцам силами 57-й армии.

Две недели воины 57 армии с тяжёлыми боями преодолевали Восточно-Сербские горы (около 130 км) и 8 октября форсировали реку Морава, захватив два плацдарма в районах Велика-Плана и Паланка, откуда 12 октября в сражение был введён переброшенный сюда из Юго-Восточной Болгарии 4-й гвардейский мехкорпус для развития наступления на Белград с юга. Одновременно в наступление перешли 1-й Пролетарский и 12-й Ударный корпуса Народно-Освободительной Армии Югославии (НОАЮ). Русские гвардейцы посадили на свои танки югославских бойцов и, не встречая серьезного противодействия, 14 октября достигли южной окраины Белграда.

К 17 октября юго-восточнее Белграда советские и югославские войска окружили группировку противника, насчитывающую 20 тыс. солдат и офицеров, а уже 19 октября завершили ее разгром. 14 октября начался штурм столицы Югославии. Немцы стянули в город несколько дивизий, югославский добровольческий корпус, подчинявшийся коллаборационистскому сербскому правительству Милана Недича и русский белогвардейский охранный корпус, 40 танков и около 170 орудий. В борьбе за Белград со стороны советских войск участвовали 4-й гвардейский мехкорпус, 3 стрелковые дивизии, 3 артиллерийские бригады, 16 артиллерийских, минометных и самоходно-минометных полков. От югославских войск – 8 дивизий.

Несмотря на ожесточённое сопротивление, немецкие и пронемецкие силы были сокрушены. К исходу 20 октября при поддержке авиации и кораблей Дунайской флотилии наступавшие штурмом овладели крепостью Калемегдан – последним оплотом гитлеровцев в Белграде. В уличных боях враг потерял 15 тысяч убитыми и 9 тысяч пленными. Наши потери составили около 3000 человек и в значительной мере были связаны с невозможностью отличить своих от чужих в обстановке уличных боев.

В освобождении Югославии хорошо проявили себя болгарские войска, которые при взятии города Ниша разгромили дивизию СС «Принц Евгений», печально прославившуюся своими расправами над югославскими гражданами. В итоге Белградской операции наши войска на фронте 400–620 км продвинулись в глубину на 200 км. Потери в этих боях составили убитыми 4350 человек и ранеными 14488 человек. В свою очередь немцы и их союзники только убитыми потеряли более 40 тыс. человек и более 30 тыс. пленными. Группа армий «Сербия» была разгромлена. Немцы уже не смогли отвести свои войск из Греции по удобной железной дороге. Им пришлось отступать через Македонию, Черногорию и Боснию по горным дорогам, под ударами партизан.

По завершении Белградской операции войска 3-го Украинского фронта были переброшены в Венгрию для поддержки наступавших там частей 2-го Украинского фронта и в дальнейшем оказывали помощь югославской армии, продолжавшей освобождение своей страны, в основном оружием, снаряжением и боеприпасам.

Дальнейшее освобождение Югославии совершалось уже силами Народно-Освободительной Армии Югославии, которое завершилось в мае 1945 года. Оно кончилось несколько позднее из-за сопротивления коллаборационистов, прежде всего – хорватских усташей.

Без советских войск освобождение Югославии было бы невозможно. Они сделали главное – освободили Сербию и вместе с болгарскими частями – Македонию (с 9 сентября Болгария перешла на сторону антигитлеровской коалиции). НОАЮ довершило их дело. Это действительно напоминает события русско-турецкой войны 1877–1878 годов, когда в результате русских побед под Плевной и перехода Балкан сербские войска получили возможность перейти в наступление и захватить города Ниш и Пирот с окрестностями.

В 1876 году 4 тыс. русских добровольцев воевало вместе с сербами против турок, многие сложили головы, в т. ч. и генерал Николай Раевский, чью память благоговейно чтят в Сербии. Действительно, можно говорить о славянском боевом братстве.

К сожалению, часть эмиграции в Сербии выступила на стороне немцев в силу своей антисоветской направленности и некоторые вступили в Русский Добровольческий корпус, воевавший против партизан Тито. Многочисленными преступлениями себя ознаменовали казаки генерала Краснова, которого модно сейчас реабилитировать. Но в те победные дни 1944–1945 года не они являли лицо России, а те солдаты, что в красноармейской форме шли с Востока освобождать Югославию.

К сожалению, И. Тито проявил очевидную неблагодарность к Советскому Союзу, когда в 1948 году спровоцировал с ней разрыв. Связано это было с тем, что он изначально был троцкистом и не принимал советскую модель развития социализма, к тому же имел связи с английскими спецслужбами, которые способствовали его продвижению.

После 1948 года Тито беспощадно преследует русофилов-сербов, отправляя их в концлагеря, ведёт прозападную политику и даже… проводит совместные учения с НАТО. Параллельно он борется с «великосербским шовинизмом», не пуская сербов в Косово и Метохию, расстреливая бывших четников, оставляя безнаказанными хорватских военных преступников и заменяя сербскую идентичность на югославскую. Тем самым он объективно подготовил развал Югославии.

Сейчас в бывших югославских республиках модно возвеличивать коллаборационистов и военных преступников, вроде кровавого диктатора Анте Павелича, любовавшегося выколотыми глазами сербов, которого в Хорватии многие считают национальным героем. Это связано с процессами их мнимой самоидентификации, попытками отринуть общеюгославское наследство и, разумеется, с действием западной пропаганды, технотронного фашизма. Эти попытки связаны с фальсификацией истории Второй мировой войны, которым, разумеется, надлежит давать отпор.

Это – духовное помрачение, которое, будем надеяться, пройдет, когда «народы распри позабыв в единую семью соединятся».

Освобождая Польшу

К началу 1945 года, несмотря на предыдущие страшные потери, Германия оставалась серьёзным противником. Она располагала вооружёнными силами в 7 млн. 476 тыс. человек, в том числе 5 млн. 343 тыс. в действующей армии. По-прежнему большая её часть воевала на Восточном фронте. Здесь находилось 3 млн. 100 тыс. солдат и офицеров, 28 500 орудий и минометов, 3950 танков и штурмовых орудий, 1960 боевых самолётов. Резервная армия, использованная в дальнейшем по большей части на Восточном фронте, насчитывала 2 млн. человек, 2700 орудий, 1090 танков и 930 боевых самолётов. Сил и средств у Германии было меньше, чем в 1944 году, но и линия фронта сократилась почти в три раза. Германская промышленность, несмотря на потерю большей части зарубежных ресурсов и бомбежки союзной авиации, всё ещё работала на полную мощность, используя как свою базу, так и потенциал Дании, Австрии, значительной части Норвегии, Голландии, Польши, Чехословакии. Ежемесячно с конвейера сходило 800 самых современных танков и 1000 штурмовых орудий, было выпущено более 1000 реактивных самолетов. Продолжался выпуск сверхсовременного оружия – самолетов-снарядов ФАУ-1 и ракет ФАУ-2, прообраз современных ракет. К марту 1945 года в строй вошло 200 сверхсовременных трудно обнаруживаемых подводных лодок XXII-й серии.

Англичане и американцы держали против Германии 98 полностью укомплектованных дивизий. Это 5 млн. 200 тыс. человек, 45 500 орудий и минометов 15 100 танков и САУ, 15 000 боевых самолетов. Еще более 1 млн. человек составляли силы французов, канадцев, индийцев, поляков и других союзников. На Западном фронте у союзников было подавляющее превосходство – тройное в людях (6 млн человек против 2 млн. немцев), пятикратное – в танках (15 100 против 3000), десятикратное – в самолётах (15 000 против 1500 немецких). И тем не менее, при таком соотношении сил союзники едва не потерпели поражение в Арденнах.

При таком превосходстве союзники ставили пред собой ограниченные цели зимой-весной 1945 г. и надеялись закончить войну… в конце года. Дело в том, что они стремились к бесконтактной войне, по возможности лишь средствами авиации и артиллерии и первой их задачей являлось разрушение инфраструктуры Германии и лишь затем захват территории. Напротив, Красная Армия стремилась прежде всего к захвату территории противника, стремясь, по возможности, щадить промышленные объекты и жилые кварталы.

Кампания 1945 года чаще всего характеризуется тремя последними сталинскими ударами, тремя стратегическими операциями: Висло-Одерской, Восточно-Прусской и Берлинской. Все они могут служить образцом наступательной операции не только Великой Отечественной и Второй мировой войны, но и полководческого искусства в целом. Но при этом нельзя забывать и ряд других операций и событий 1945 года, которые также существенно повлияли на ход и исход войны.

Существует расхожее представление о том, что Сталин передвинул сроки Висло-Одерской операции, спасая союзников, терпевших поражение в Арденнах и будто бы это привело к неоправданным потерям. На самом деле, Висло-Одерская операция готовилась уже несколько месяцев. Перенос начала наступления на более ранние сроки практически не сказался на ней. Более того, момент немецкого наступления на Западе, где находились ударные бронетанковые части вермахта, был исключительно благоприятен для проведения советской операции. К тому же приближалась встреча в верхах в Ялте, и Сталин, решив выступить в роли благодетеля союзников, а затем продиктовать им свои условия, немедленно откликнулся на их просьбу о помощи, тем более, что особого риска в этом не было.

Висло-Одерская стратегическая наступательная операция войск 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов при содействии левого фланга 2-го Белорусского и правого крыла 4-го Украинского фронтов имела одну стратегическую цель – прорваться на территорию Германии и создать условия для решающего наступления на Берлин. Она включила в себя Варшавско-Познанскую и Сандомиро-Силезскую операции, которые проводились в два этапа. Кратчайший путь к сердцу Германии – Берлину – шел через Польшу и Ставка Верховного Главнокомандования сосредоточила здесь лучшие силы Красной Армии. Войсками командовали прославленные полководцы. 16 ноября 1944 года в командование 1-м Белорусским фронтом вступил Маршал Советского Союза Г. К. Жуков; 1-м Украинским фронтом командовал Маршал Советского Союза И. С. Конев; 2-м Белорусским – Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский. Главным ударным фронтам Жукова и Конева в октябре-декабре из резервов Ставки были переданы сразу 8 общевойсковых и 3 танковые армии, 5 авиационных и 2 артиллерийских корпуса прорыва, несколько десятков отдельных артиллерийских, авиационных, самоходно-артиллерийских, танковых, саперных частей. К началу операции 1-й Белорусский фронт имел 8 общевойсковых, в том числе 1-ю армию Войска Польского, 2 танковые и воздушную армию, 2 танковых и 2 кавалерийских корпуса. В полосе фронта действовала смешанная польская авиационная дивизия. В составе 1-го Украинского фронта находилось 8 общевойсковых, 2 танковых и воздушная армия, 3 танковых, механизированный и кавалерийский корпуса.

По сути дела Ставка ровно в два раза усилила каждый из фронтов. Мощная группировка из 2 млн. 204 тыс. человек, 33 500 орудий и минометов, свыше 7000 танков и САУ, 5000 боевых самолётов разворачивалась в 480-километровой фронтовой полосе. Это 22 процента протяжённости линии всего советско-германского фронта, но здесь сосредотачивалось около одной трети личного состава, артиллерии, самолётов и более половины танков и САУ всей действующей армии. На участках прорыва обоих фронтов, составлявших всего 15 процентов общей линии фронта, была создана невероятная оперативная плотность сил и средств: 230–250 орудий и миномётов, 80–115 танков и САУ, от 13 до 17 инженерных рот на 1 километр фронта.

Планирование боевого применения артиллерии с огневыми налётами, огневыми валами сопровождения пехоты и переносом огня до сих пор служат образцом артиллерийского искусства.

Выделение в двух фронтах более 2200 танков и САУ для непосредственной поддержки пехоты позволило придать каждому батальону до роты (батареи) танков и САУ. За стрелковыми взводами закреплялись отдельные танки. Количество самолётов в 16-й воздушной армии 1-го Белорусского фронта увеличилось с 1236 до 2459 боевых машин, а во 2-й воздушной армии 1-го Украинского фронта увеличилось с 1534 до 2588.

Советским фронтам противостояла немецкая группа армий «А» генерал-полковника И. Гарпе в составе 9-й, 17-й полевых и 4-й танковой армий – всего 560 тыс. человек, около 5000 орудий и минометов, 1220 танков и штурмовых орудий, 630 самолетов. По личному составу немцы уступали нам в 4 раза, по орудиям – в 6 раз, по танкам – почти в 6 раз, по самолетам – в 9 раз. Однако, немецкие войска опирались на мощную, насыщенную инженерными сооружениями оборону из 7 оборонительных рубежей, эшелонированную на глубину 300–500 км. В обороне успешно использовались реки Висла, Бзура, Равка, Радомка, Варта, Нетце, Одер, а также превращённые в крепости города Модлин, Познань, Бреслау, Шнайдемюль. Но подготовленность личного состава, уровень управления войсками и их управляемости были весьма низкими: огромные потери 1942–1944 годов, понесённые, прежде всего, на Востоке, надломили немецкую армию: заменить опытных солдат и офицеров было некем. Их потерю гитлеровцы стремились заменить репрессиями и драконовской дисциплиной. Начальник штаба ОКБ фельдмаршал В. Кейтель утвердил «Мероприятия против явлений разложения в войсках», которые немедленно были направлены в группу армий «А» и которые требовали «расстреливать солдат и офицеров любого ранга без суда, проявивших на поле боя неустойчивость и трусость».

Если советские генералы зимой 1944–1945 года проявляли подлинный профессионализм, высокий уровень стратегического мышления и тактического мастерства, то этого нельзя сказать о военно-политическом руководстве Германии, которое не только утрачивало контроль над ситуацией и навыки управления, но зачастую упрямо сопротивлялось реальности и игнорировало очевидные вещи. Маршал Советского Союза И. С. Конев отмечал:

«Кому не ясно, что если одна сторона захватила такой большой плацдарм (он имел в виду Сандомирский) да еще на такой крупной реке, как Висла, то отсюда следует ждать нового мощного удара… Так что место нашего будущего прорыва для противника не было секретом».

А между тем, по свидетельству генерала пехоты К. Типпельскирха, Гитлер на совещании в Ставке 24 декабря 1944 года заявил, что с рубежа Вислы русские не будут наступать и назвал информацию о готовящемся советском наступлении «самым грандиозным блефом со времен Чингис-хана». Возражавшему было генералу Гудериану фюрер приказал молчать. Гитлера поддержал и Гиммлер, который за три дня до советского наступления 9 января заявил: «…я не верю, что русские будут вообще наступать». Те резервы, которые ещё могли спасти положение на Востоке, упрямо посылались на Западный фронт, в бесперспективное, в конечном счёте, наступление в Арденнах.

Второй особенностью операции явилась необыкновенная быстрота продвижения наших наступающих войск на её втором этапе. Это была самая быстрая по времени и достигнутым целям стратегическая операция Великой Отечественной и Второй мировой войны.

Наконец, третья особенность – минимизация лобовых атак. В случае, если не удавалось взять вражеский город с ходу, то он блокировался, а основные наступающие силы шли далее. Так было с Глогау, Познанью, Бреслау и другими «крепостями», которые, по мысли Гитлера должны были задержать русские войска. Этот расчёт оказался ошибочным. Окружённые гарнизоны не смогли изменить ситуацию, а некоторые из них, как например гарнизон Бреслау, были ликвидированы после взятия Берлина.

Для обоих фронтов операция разбилась на два этапа. На первом этапе 1-й Белорусский фронт прорывал оборону сразу на трёх направлениях. Это очень напоминало Белорусскую наступательную операцию за тем исключением, что теперь все три удара наносил один фронт, и направление их было в общем известно немецкому командованию.

Главный удар наносился с Магнушевского плацдарма силами четырёх общевойсковых, двух танковых армий и кавалерийского корпуса в направлении на Кутно, Познань.

Второй удар возлагался на две общевойсковые армии, два танковых и кавалерийских корпуса с Пулавского плацдарма в направлении на Радом, Лодзь.

И третий удар наносился из района северо-западнее Варшавы силами одной 47-й армии в обход столицы Польши. 1-й Украинский фронт наступал с Сандомирского плацдарма силами восьми общевойсковых, двух танковых армий и трёх танковых корпусов в направлении на Хмельник, Радомско, Бреслау.

Противник знал направление главного удара, но удар такой мощной силы и на таком узком участке фронта зимой 1945 года не могла бы выдержать ни одна оборона.

Именно 1-й Украинский фронту было предназначено начать наступление в 5 часов утра 12 января. Оно началось с разведки боем, уточнившей расположение опорных пунктов и огневых точек немцев. Через пять часов ударила вся артиллерия 1-го Украинского фронта. Из-за плохой погоды авиация не использовалась и на артиллерию легла двойная нагрузка.

По воспоминаниям участника Висло-Одерской операции М. И. Фролова, наша артиллерия в 1945 года обладала полным превосходством над противником. Двухчасового огня оказалось достаточно для полной дезорганизации управления в немецких частях и соединениях, тем более что разведка в своё время выяснила их расположение. Взятый в плен командир полка 304-й пехотной дивизии на допросе заявил:

«Я был поражен тем, как точно русские знали расположение наших штабов, командных и наблюдательных пунктов. Мой полк был полностью парализован».

Поддерживаемые двойным огневым валом войска пошли вперёд и уже к середине дня овладели двумя позициями главной полосы обороны. Немцы пытались организовать отпор, но прояснилось небо, и в дело вступила авиация 2-й воздушной армии. Под таким огнем немцы не успевали маневрировать резервами, отходить на отсечные позиции и немецкая оборона была прорвана. Через двое суток советские войска преодолели всю тактическую полосу обороны. К концу шестых суток наступления наши войска уже форсировали реки Пилицу, Варта и освободили города Радомско и Ченстохов.

Темп советского наступления по 20–30 км в сутки не оставлял немцам времени даже на разрушение городов, заводов, фабрик, хотя Гитлер распорядился взрывать не только промышленные объекты, но и жилые дома и оставлять только выжженную землю. Так, в Ченстохове не только сохранились предприятия, но продолжали функционировать электростанция и водопровод. Поляки встречали наших танкистов восторженно. В Ченстохове, за несколько минут на стихийный митинг собралось более 20 тыс. человек. Сейчас в Польше об этом не только не вспоминают, но и всячески вытравляют из памяти молодежи правду об освобождении страны: советскую армию клеветнически представляют таким же агрессором, как немецкую.

Маршалу Советского Союза И. С. Коневу пришлось перенести часть сил фронта на краковское направление, так как войскам 4-го Украинского фронта так и не удалось прорваться к городу. Удар частей 1-го Украинского фронта по Кракову с северо-востока оказался для немцев неожиданным и печальным сюрпризом. Войска Конева взяли Краков 19 января в результате умелого обходного манёвра в сочетании с фронтальной атакой, несмотря на то, что город готовился к обороне с 1944 года.

Гитлер приказал при приближении советских войск взорвать город, в т. ч. и древний замок Вавель, памятник мировой культуры и хранилище национальных святынь Польши. Этот варварский замысел был сорван благодаря самоотверженности польских и советских подпольщиков, а также советских танкистов, чей стремительных натиск не дал возможность немцам исполнить своё чудовищное намерение. Однако в современной Польше об этом благополучно забыли. В 2004 году автор этих строк услышал о спасении Кракова и Вавеля от весьма учёного экскурсовода, употребившего лишь вот такие лицемерные слова: «Это чудо, что ни та, ни другая армия ничего здесь не разрушила». Намёк на авторов этого чуда не встретил у него никакого отклика. О неблагодарности нынешних польских властей и части интеллигенции достаточно свидетельствует тот факт, что в Кракове демонтировали памятник И. С. Коневу, чьи войска спасли город от уничтожения.

Наступление войск 1-го Белорусского фронта также началось с разведки боем утром 14 января, которой оказалось достаточно, чтобы сломить немецкую оборону. Основные силы фронта, сопровождаемые двойным огневым валом, штурмовой авиацией сразу пошли вперёд. Уже на следующий день в прорыв вошли 1-я и 2-я гвардейские танковые армии. 47-я армия, прорвав немецкую оборону севернее Варшавы, сходу форсировала Вислу. В течение нескольких часов были наведены понтонные мосты и по ним пошли танки и самоходки. Усиленная танками 2-й гвардейской танковой армии, 47-я армия устремилась в обход Варшавы. В результате двухсуточных боев удары войск 1-го Белорусского фронта с двух плацдармов практически слились в один мощный удар в полосе 120 км. Немецкий генерал К. Типпельскрих писал:

«К вечеру 15 января на участке от реки Нида до реки Пилица уже не было сплошного органически связанного немецкого фронта».

Комендант Варшавы обратился в Генеральный штаб сухопутных войск за разрешением на отход и получил его. Гитлер пришел в ярость, узнав об этом, приказал арестовать офицера, давшего разрешение и начать расследование деятельности начальника Генштаба генерала Гудериана, но это не спасло положения.

16 января 1-я армия Войска Польского вместе с советскими войсками ворвалась в Варшаву и уже к полудню освободила свою столицу. Освобождённый город лежал в развалинах, были уничтожены богатейшие исторические памятники. Из 1 млн. 300 тыс. жителей довоенной Варшавы в городе оставалось всего 162 тыс. человек, остальные либо бежали, либо были убиты. Советские солдаты разминировали город, обезвредив 85 тыс. различных мин, 280 взрывных ловушек, более 50 фугасов. Было немедленно налажено питание жителей города из армейских запасов. Большое количество продовольствия, в том числе свыше 60 тыс. тонн хлеба, медикаментов правительство СССР безвозмездно выделило полякам.

Президент Крайовой Рады Народовой Б. Берут и премьер-министр Временного правительства Э. Осубка-Моравский писали 6 февраля 1945 года И. В. Сталину:

«Благодаря помощи славянских, советских республик население города Варшавы будет обеспечено продовольствием вплоть до нового урожая, а, кроме того, свыше миллиона людей в наиболее разрушенных немецкими захватчиками районах Польши будет спасено от голода.

Никогда не забудет польский народ, что в самый трудный и тяжелый период своей истории он получил братскую помощь советских народов не только кровью и оружием Красной Армии, но и хлебом, а также огромными усилиями хозяйственного характера».

К сожалению, в современной Польше предпочитают забывать обо всём этом и продолжают уничтожать даже память о русском солдате-освободителе, вместе с его могилами и памятниками ему. В боях за освобождение Польши погибло 600 тыс. советских солдат и офицеров и около 60 тыс. воинов Войска Польского. И это современные политиканы и националисты предпочитают предать забвению.

Тогда зимой 1945 года наши войска шли вперёд плечом к плечу с польскими братьями. К исходу 17 января войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов прорвали оборону противника в полосе 500 км и продвинулись в глубину на 100–160 км, разгромив основные силы группы армий «А», освободив такие крупные города, как Варшава, Радом, Ченстохов, Радомско и свыше 2400 населенных пунктов.

Гитлер попытался предотвратить катастрофу на Востоке, поменяв командующего И. Гарпе на Ф. Шернера и лихорадочно стягивая отовсюду резервы. Начальник немецкого Генштаба генерал Гудериан писал:

«Наконец Гитлер принял решение перейти на Западном фронте к обороне и высвободившиеся силы перебросить на восток. Мне сообщили это, казалось, самое радостное, хотя и запоздалое решение, когда я вошёл в приёмную. Я составил план использования резервов, намереваясь перебросить их немедленно к Одеру…».

Всё, что только можно, прежде всего танки и зенитные орудия, используемые, как противотанковые средства, всё перебрасывалось в Польшу со всех фронтов и внутренних округов. Даже из Восточной Пруссии, где шло русское наступление, на Вартовский рубеж обороны начал передислокацию танковый корпус «Великая Германия». Но, отметим, он так и не дошёл до своей цели. Как писал генерал К. Типпельскрих:

«Корпус «Великая Германия» уже при выгрузке в районе Лодзи натолкнулся на русские войска и, вовлечённый в общее отступление, так и не был использован». В реальности дело было ещё хуже: танковый корпус «Великая Германия», перебрасываемый из Восточной Пруссии, был обнаружен советской авиационной разведкой, эшелоны корпуса были атакованы авиацией, разбомблены, а остатки спешно отошли за Одер.

Наступательная машина Красной Армии набрала ход, и уже 18 января начался второй этап Висло-Одерской операции, который и поразил мир беспрецедентными темпами наступления. Ведущая роль здесь отводилась танковым армиям, танковым, механизированным и кавалерийским корпусам. Используя свою мобильность, они действовали по отдельным направлениям со скоростью до 70 км в сутки, обходя узлы сопротивления, отрываясь от главных сил общевойсковых армий на 45–100 км и оказываясь в глубоком тылу у немцев, вызывая панику в мирных немецких городах и рассеивая отступающие немецкие колонны. За ними двигалась в значительной мере моторизированная пехота со скоростью до 45 км в сутки.

1-й Украинский фронт уже 19 января передовыми частями 3-й гвардейской танковой, 5-й гвардейской и 52-й армий пересекли польско-немецкую границу и ворвались в Силезский промышленный район, а к 25 января почти в 200-километровой полосе вышли на Одер, с ходу форсировали его и захватили плацдармы в районах Штейнау, Брига и Оппельна. Почти две недели шли бои за расширение плацдармов, особенно севернее и южнее блокированного Бреслау, где в окружении оказалось до 70 тыс. человек.

27 января 60-я армия освободила Освенцим и заняла территорию концентрационного лагеря, где было уничтожено 4 млн. граждан Польши, СССР, Франции, Югославии, Чехословакии, Румынии, Венгрии, Болгарии, Бельгии и других стран всех национальностей.

По воспоминаниям ныне покойного художника С. Н. Птицына, участника Великой Отечественной Войны, освобождавшего Освенцим, он являлся подлинной фабрикой уничтожения людей. На складах хранилось около 1,2 млн. комплектов одежды уничтоженных узников. На освенцимском кожевенном заводе хранилось 7 тыс. кг волос с голов 140 тыс. женщин, тонны мыла из человеческих останков и сотни абажуров из человеческой кожи.

Об этом важно помнить, поскольку современные фальсификаторы истории пытаются вообще отвергнуть факт того, что Освенцим был лагерем смерти. В этом лагере отчётливо проявился немецкий и, шире, западноевропейский циничный технократизм, приведший к трагедии всемирного масштаба, которую остановил русский советский солдат.

1-й Белорусский фронт наступал ещё более стремительно. Уже к 19 января танкисты 1-й и 2-й гвардейских танковых армий вышли на Вартовский рубеж, а войска 8-й гвардейской армии захватили город Лодзь, не разрушив в нем ни одного дома. На исправных железнодорожных путях стояли готовые к отправке в Германию эшелоны с ценными грузами. К 25 января наши танкисты появились под Познанью и благоразумно обошли её, окружив мощную 62-тысячную группировку, которую оставили добивать пехотинцам 8-й гвардейской и 69-й армий.

Выполнив на неделю раньше срока задачу, поставленную Ставкой ВГК, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков наметил к 30 января выйти на рубеж Берлинхен, Ландсберг, Гродзиск, подтянуть тылы, пополнить запасы и 1–2 февраля, сходу форсировав Одер, ударить по Берлину.

Возникает вопрос: мог ли Жуков взять Берлин зимой 1945 года? Трезвый анализ обстановки показывает отрицательный ответ: в этом случае ему угрожал удар с флангов из Померании и Силезии. В ответ на его предложение И. В. Сталин заявил:

«С выходом на Одер вы оторвётесь от фланга 2-го Белорусского фронта больше чем на 150 километров… Этого сейчас делать нельзя…».

Однако, Жуков получил разрешение на захват плацдармов на Одере, с которых позднее и началось наступление на Берлин.

26 января танковые армии 1-го Белорусского фронта вышли к старой польско-германской границе, и 2-я гвардейская танковая армия с ходу прорвала Померанский вал. 29 января на территорию Германии вступили войска 1-й гвардейской танковой, 8-й гвардейской, 69-й и 33-й армий, прорвав Мезерицкий укрепленный район.

Война пришла на территорию довоенной Германии. 31 января 2-я гвардейская танковая и 5-я ударная армии вошли передовыми частями на Одер северо-западнее Кюстрина, форсировали реку и захватили плацдарм в районе Кинитца. Южнее на Одер выходили 8-я гвардейская, 69-я, 33-я и 1-я гвардейская танковая армии. К исходу 3 февраля войска 1-го Белорусского фронта очистили от противника правый берег Одера в 100-километровой полосе к югу от Цедена, захватив ряд плацдармов на левом берегу. До Берлина оставалось всего 60 километров, но разрыв между войсками Жукова и Рокоссовского, составлявший 18 января 40 км, с каждым днем расширялся.

С выходом советских войск на Одер угроза контрудара противника с севера приобрела реальные очертания. Жуков еще в ходе броска на Одер начал поворачивать часть сил на север: сначала дивизии 1-й армии Войска Польского, потом 47-ю и 61-ю армии, и, наконец, в начале февраля повернул на север сначала 2-ю а потом и 1-ю гвардейские танковые армии. Таким образом, к 3 февраля померанской группировке немцев Жуков противопоставил четыре общевойсковых, две танковые армии, кавалерийский корпус, которые сразу же вступали во встречные бои. На берлинском направлении остались четыре ослабленные в предыдущих боях общевойсковые армии, два танковых корпуса и один кавалерийский. Взятие Берлина было невозможно без обеспечения флангов – разгрома врага в Силезии и Померании. Операция завершилась впечатляющим успехом. Всего за 23 дня наши войска продвинулись более чем на 500 км в полосе 500 км со средним темпом наступления 25 км в сутки. Было уничтожено 35 вражеских дивизий, 25 дивизий потеряли от 50 до 70 процентов своего состава. Только в плен было взято 150 тыс. немецких солдат и офицеров, захвачено 14 тыс. орудий и минометов, 1,5 тыс. танков и штурмовых орудий. Немцы потеряли убитыми и ранеными, пропавшими без вести более 300 тыс. человек.

Наши потери составили: безвозвратные – 43251 человек, санитарные – 149871 человек и это – за 23 дня.

Даже такой недруг России, как У. Черчилль выразил искреннее восхищение подвигом русского советского солдата в послании И. В. Сталину:

«Мы восхищены Вашими славными победами над общим врагом и мощными силами, которые Вы поставили против него. Примите нашу самую горячую благодарность и поздравление по случаю исторических подвигов».

Обо всём этом надлежит помнить. Особенно сейчас, когда власти Польши забывают пригласить на торжества по ее освобождению Президента страны, которая в свое время освободила их и фактически создала нынешнее польское государство. Что же, неблагодарность Европы нам не в диковинку. Об этом писал еще Александр Сергеевич Пушкин:

Для вас безмолвны Кремль и Прага; Бессмысленно прельщает вас Борьбы отчаянной отвага — И ненавидите вы нас… За что ж? ответствуйте: за то ли, Что на развалинах пылающей Москвы Мы не признали наглой воли Того, под кем дрожали вы? За то ль, что в бездну повалили Мы тяготеющий над царствами кумир И нашей кровью искупили Европы вольность, честь и мир?..

Увы, мир спасённый ничего не помнит, все забыл – что в 1831 году, что в 2015-м. Но для нас это не важно. Величие и подвиг русского солдата незабываемы и в Первую Отечественную, и в Великую Отечественную войну. И награда его – «многа на небесех».

В разные эпохи наша страна выходила победителем в борьбе с недругами на волне всенародного патриотического подъёма и мощного духовного фундамента, заложенного Русской Православной Церковью. Великая Отечественная война – ещё одно яркое подтверждение этому.

В ходе празднования 70-летия Великой Победы, мы отдаём дань не только прошлому но и заботимся о настоящем и будущем своего Отечества. Величие России определяется не только её территорией, количеством населения, мощью экономики и науки, оснащённостью армии и флота, но и духовным потенциалом, преемственностью поколений. Бережное, уважительное отношение к ветеранам приобретает особый смысл, когда подкрепляется готовностью молодёжи взять от них в наследство беззаветную преданность своей Родине, готовность в большом и малом ставить ее интересы выше личных, идти во имя её безопасности даже на самопожертвование. Этим всегда была сильна Россия, в этом стержень ее национального духа…

Берлинская наступательная операция

Одним из заключительных аккордов Великой Отечественной войны и Второй Мировой войны явилась Берлинская операция. Она привела к занятию столицы немецкого Рейха, уничтожению и пленению почти миллионной группировки противника и, в конечном счете – к капитуляции немецко-фашистской Германии.

К сожалению, вокруг нее в последнее время образовалось немало спекуляций. Первая состоит в том, что 1-й Белорусский фронт под командованием Г. К. Жукова якобы мог взять Берлин в январе-феврале 1945 года после захвата плацдармов на Одере в 70 километрах от Берлина и этому помешало только волюнтаристское решение Сталина. На самом деле, реальных возможностей для захвата Берлина зимой 1945-го не было: войска 1-го Белорусского фронта с боями прошли 500–600 км, понеся потери, и удар по немецкой столице без подготовки, с оголенными флангами, мог кончиться катастрофой.

Операция по взятию Берлина готовилась тщательно и была проведена только после уничтожения Померанской группировки противника. Необходимость уничтожения Берлинской группировки диктовалась как военными, так и политическими соображениями. Успешное наступление англо-американских войск в Западной Германии создало возможность того, союзники первыми захватят Берлин, поэтому советским военачальникам приходилось торопиться.

К концу марта Ставкой был разработан план наступления на немецкую столицу. Основная роль уделялась 1-му Белорусскому фронту под командованием Г. К. Жукова. На 1-ый Украинский фронт под командованием И. С. Конева возлагалась вспомогательная роль – «разгромить группировку противника (…) южнее Берлина», а далее нанести удар на Дрезден и Лейпциг. Однако по ходу операции И. С. Конев, желая получить славу победителя, негласно внес коррективы в первоначальные планы и перенацелил часть своих войск на Берлин. Благодаря этому создался миф о соревновании между двумя военачальниками, Жуковым и Коневым, которое якобы устроил Верховный главнокомандующий: призом в нем будто бы являлась слава победителя, а разменной монетой – солдатские жизни. На самом деле, план Ставки был рационален и предусматривал максимально быстрое взятие Берлина с минимальными потерями.

Составляющими частями этого плана, разработанными Г. К. Жуковым, был прорыв фронта силами танковых армий. Затем, когда танковым армиям удается вырваться на оперативный простор, они должны выйти на окраины Берлина и образовать своего рода «кокон» вокруг немецкой столицы. «Кокон» препятствовал бы усилению гарнизона за счет двухсоттысячной 9-й армии или резервов с запада. Входить в город на данном этапе не предполагалось. С подходом же советских общевойсковых армий «кокон» раскрывался, и Берлин можно уже было штурмовать по всем правилам. Главное в плане Жукова было не допустить создания сильной группировки собственно в городе и долгосрочной обороны Берлина по примеру Будапешта (декабрь 1944 – февраль 1945 г.) или Познани (январь-февраль 1945 г.). И этот план в конечном счете удался. Против немецких сил, в общей сложности насчитывавших около миллиона человек, была сосредоточена полуторамиллионная группировка из двух фронтов. Только 1-ый Белорусский фронт насчитывал 3059 танков и САУ (самоходных артиллерийских установок), 14 038 орудий. Скромнее были силы 1-го Украинского фронта (около 1000 танков, 2200 орудий). Действие наземных войск поддерживала авиация трех воздушных армий (4-й, 16-й, 2-й), общей численностью 6706 самолетов всех типов. Им противостояло лишь 1950 самолетов двух воздушных флотов (шестой ВФ и ВФ «Рейх»). 14 и 15 апреля прошли в разведке боем на Кюстринском плацдарме. Осторожное прощупывание обороны противника создало у немцев иллюзию того, что советское наступление начнется лишь через несколько дней. Однако в три часа ночи по берлинскому времени началась артподготовка, длившаяся 2,5 часа. Из 2500 орудий и 1600 установок артиллерии было сделано 450 000 выстрелов. Собственно артиллерийская подготовка заняла 30 минут, остальное время занял «огневой вал» – огневое сопровождение наступающих войск 5 ударной армии (командующий Н. Э. Берзарин) и 8 Гвардейской армии под командованием героя Сталинграда В. И. Чуйкова. Во второй половине дня в наметившийся прорыв были направлены сразу две танковые гвардейские армии – 1-я и 2-я, под командованием М. Е. Катукова и С. И. Богданова, в общей сложности 1237 танков и САУ Войска 1-го Белорусского фронта, в том числе и дивизии Войска Польского, форсировали Одер по всей линии фронта. Действия наземных войск поддерживались авиацией, которая только в первый день сделала около 5300 вылетов, уничтожила 165 самолетов противника и поразила целый ряд важных наземных целей. Тем не менее продвижение советских войск проходило достаточно медленно в силу упорного сопротивления немцев и наличия большого количества инженерных и естественных преград, в особенности каналов. К исходу 16 апреля советские войска вышли лишь ко второй линии обороны. Особую сложность состояло преодоление, казалось бы, неприступных Зееловских высот, которые наши войска «прогрызали» с большим трудом. Действия танков были ограничены в силу характера местности, и часто задачи по штурму позиций противника выполняли артиллерия и пехота. В силу неустойчивой погоды авиация временами не могла оказывать полноценную поддержку.

Однако силы немцев были уже не те, что в 1943-м, 1944-м или даже в начале 1945 года. Они оказывались уже неспособными на контрудары, а лишь образовывали «пробки», которые своим сопротивлением пытались задержать продвижение советских войск. Тем не менее 19 апреля под ударами 2-й танковой гвардейской и 8-й гвардейской армий оборонительная линия «Вотан» была прорвана и начался стремительный прорыв к Берлину; только за 19 апреля армия Катукова прошла 30 километров. Благодаря действиям 69-й и других армий был создан «хальбский котел»: главные силы стоявшей на Одере 9-й армии немцев под командованием Бюссе были окружены в лесах к юго-востоку от Берлина. Это стало одним из крупных поражений немцев, по мнению А. Исаева, незаслуженно оставшимся в тени собственно штурма города.

В либеральной прессе принято преувеличивать потери на Зееловских высотах, смешивая их с потерями во всей Берлинской операции (безвозвратные потери советских войск в ней составили 80 тыс. человек, а общие – 360 тыс. человек). Реально общие потери 8-й гвардейской и 69-й армий в период наступления в районе Зееловских высот составили около 20 тыс. человек. Безвозвратные потери составили примерно 5 тыс. человек. В течение 20–21 апреля войска 1-го Белорусского фронта, преодолевая сопротивление немцев, двигались к пригородам Берлина и замыкали кольцо внешнего окружения. В 6 часов утра 21 апреля передовые части 171-й дивизии (командир – полковник А. И. Негода) пересекли кольцевую Берлинскую автомагистраль и тем самым начали бои за Большой Берлин. Тем временем войска 1-го Украинского фронта форсировали Нейсе, затем Шпрее, вошли в Котбус, захваченный 22 апреля. По приказу И. С. Конева на Берлин были повернуты две танковые армии – 3-я гвардейская под командованием П. С. Рыбалко и 4-я гвардейская под командованием А. Д. Лелюшенко. В упорных боях они взломали Барут-Цоссенский оборонительный рубеж, захватили город Цоссен, где находился Генеральный штаб германских наземных войск. 23 апреля передовые части 4-й танковой армии вышли к Тельтов-каналу в районе Штандорфа – юго-западного пригорода Берлина.

Предчувствуя свой скорый конец, 21 апреля Гитлер приказал генералу СС Штайнеру собрать группу для деблокирования Берлина и восстановления связи между 56-м и 110-м корпусами. Так называемая армейская группа Штайнера была типичным «лоскутным одеялом», составленным из разношерстных и весьма потрепанных частей, вплоть до батальона переводчиков. Согласно приказу фюрера, она должна была выступить 21 апреля, но перейти в наступление смогла лишь 23 апреля. Наступление не имело успеха, более того, под натиском советских войск с востока немецкие войска должны были отступить и оставить плацдарм на южном берегу Гогенцоллерн-канала.

Лишь 25 апреля, получив более чем скромные подкрепления, группа Штайнера возобновила наступление в направлении на Шпандау. Но у Германсдорфа она была остановлена польскими дивизиями, которые перешли в контрнаступление. Окончательно группа Штайнера была обезврежена силами 61-й армии П. А. Белова, которые 29 апреля вышли ей в тыл и заставили ее остатки отступить к Эльбе. Другим несостоявшимся избавителем Берлина был избран Вальтер Венк, командующий 12-й армией, наскоро собранной из новобранцев для того, чтобы заткнуть дыру на Западном фронте. По приказу рейхсмаршала Кейтеля от 23 апреля, 12-я армия должна была оставить свои позиции на Эльбе и идти на деблокирование Берлина. Однако, хотя столкновения с частями Красной Армии начались еще 23 апреля, в наступление 12-я армия смогла перейти лишь 28 апреля. Было избрано направление на Потсдам и южные пригороды Берлина. Первоначально ей сопутствовал некоторый успех в силу того, что части 4-й гвардейской танковой армии находились на марше и 12-й армии удалось несколько потеснить советскую мотопехоту. Но вскоре советское командование организовало контрудар силами 5-го и 6-го мехкорпусов. Под Потсдамом армия Венка была остановлена. Уже 29 апреля он радирует в Генеральный штаб сухопутных войск:

«Армия… находится под столь сильным давлением противника, что наступление на Берлин более невозможно». Информация о положении армии Венка ускорила самоубийство Гитлера. Единственное, чего смогли достичь части 12-й армии – удерживая позиции под Беелицем, дождаться выхода из «хальбского котла» незначительной части 9-й армии (около 30 тыс. человек). 2 мая армия Венка и части 9-й армии начали отступление в сторону Эльбы с тем, чтобы сдаться союзникам.

С 23 апреля начался штурм Берлина. На первый взгляд, Берлин представлял собой достаточно мощную крепость, особенно учитывая то, что баррикады на его улицах строились на промышленном уровне и достигали высоты и ширины 2,5 м. Большим подспорьем в обороне были так называемые башни ПВО. Здания готовились к обороне, минировались мосты через реку Шпрее и каналы. Повсюду строились ДОТы, ДЗОТы, оборудовались пулеметные гнезда. Город был разделен на 9 секторов обороны. Численность гарнизона каждого сектора по плану должна была составлять 25 тыс. человек. Однако в реальности их было не более 10–12 тыс. человек. В общей сложности гарнизон Берлина насчитывал не более 100 тыс. человек, сказался просчет командования армии «Висла», основное внимание уделившего «Одерскому щиту», а также блокирующие меры советских войск, не допустивших отхода в Берлин значительного количества немецких частей. Отход 56-го танкового корпуса незначительно усилил защитников Берлина, поскольку его численность сократилась до дивизии. На 88 тыс. гектаров города приходилось всего 140 тыс. обороняющихся. В отличие от Сталинграда и Будапешта, ни о каком занятии каждого дома не могло быть и речи, оборонялись только ключевые здания кварталов. К тому же гарнизон Берлина представлял собой крайне пестрое зрелище, в нем насчитывалось до 70 (!) видов войск. Значительную часть защитников Берлина составлял фольксштурм (народное ополчение), среди них было немало подростков из Гитлерюгенда. Гарнизон Берлина остро нуждался в оружии и боеприпасах. Вход в город 450 тысяч закаленных в боях советских бойцов не оставлял обороняющимся никаких шансов. Это обусловило сравнительно быстрый штурм Берлина – около 10 дней.

Однако эти десять дней, которые потрясли мир, были исполнены для солдат и офицеров 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронта тяжелого кровавого труда. Значительные трудности, связанные с большими потерями, представляло форсирование водных преград – рек, озер и каналов, борьба с вражескими снайперами и фаустпатронниками, особенно в развалинах зданий. В то же время следует отметить недостаток пехоты в штурмующих отрядах, в силу как общих потерь, так и понесенных перед непосредственным штурмом Берлина. Был учтен опыт уличных боев, начиная со Сталинграда, особенно при штурме немецких «фестунгов» (крепостей) – Познани, Кенигсберга. В штурмующих отрядах образовывались специальные штурмующие группы, состоявшие из подгрупп блокирования (взвод мотопехоты, отделение саперов), подгруппы обеспечения (два взвода мотопехоты, взвод ПТР), двух 76 мм и одного 57 мм орудия. Группы двигались по одной улице (одна по правой, другая по левой стороне). В то время как подгруппа блокирования подрывала дома, блокировала огневые точки, подгруппа обеспечения поддерживала ее огнем. Часто штурмовым группам придавались танки и САУ, оказывавшие им огневую поддержку.

В либеральной прессе неоднократно подымался вопрос: «Стоило ли входить в Берлин с танками?» и сформировалось даже своеобразное клише: танковые армии, сожженные фаустпатронами на улицах Берлина. Однако у участников битвы за Берлин, в частности у командующего 3-й танковой армией П. С. Рыбалко – другое мнение:

«Применение танковых и механизированных соединений и частей против населенных пунктов, в том числе и городов, несмотря на нежелательность сковывать их подвижность в этих боях, как показал большой опыт Отечественной войны, очень часто становится неизбежным. Поэтому надо этому виду боя хорошо учить наши танковые и механизированные войска».

Стоит отметить, что значение фаустпатронов сильно преувеличено: в обычных условиях потери советских танков от фаустпатронов были в 10 раз меньше, чем от действий немецкой артиллерии. То, что в боях за Берлин половина потерь советских танков пришлась на действие фаустпатронов, лишний раз доказывает огромный уровень потерь немцев в технике, прежде всего в противотанковой артиллерии и в танках. Зачастую штурмовые группы показывали чудеса мужества и профессионализма. Так, 28 апреля солдаты 28-го стрелкового корпуса захватили 2021 пленного, 5 танков, 1380 автомашин, освободили из концлагеря 5 тыс. пленных разных национальностей, потеряв лишь 11 убитых и 57 раненых. Солдаты 117-го батальона 39-й стрелковой дивизии взяли здание с гарнизоном из 720 гитлеровцев, уничтожив 70 фашистов и пленив 650. Советский солдат научился воевать не числом, а умением. Все это опровергает мифы о том, что мы взяли Берлин, завалив трупами противника.

Вкратце коснемся наиболее примечательных событий штурма Берлина с 23 апреля по 2 мая. Войска, штурмовавшие Берлин, можно разделить на три группировки – северную (3-я ударная, 2-я гвардейская танковая армия), юго-восточную (5-я ударная, 8-я гвардейская и 1-я гвардейская танковая армия) и юго-западную (войска 1-го Украинского фронта). 23 апреля войска юго-восточной группы (5-я армия) внезапно для противника форсировали реку Шпрее, захватили плацдарм и переправили на него целых две дивизии. 26-й стрелковый корпус захватил Силезский вокзал. 24 апреля 3-я ударная армия, наступая на центр Берлина, овладела пригородом Рейникендорф. Войска 1-го Белорусского фронта захватили ряд плацдармов на противоположном берегу реки Шпрее и соединились с войсками 1-го Украинского фронта в районе Шенефельда. 25 апреля 2-я танковая армия повела наступление с захваченных накануне плацдармов на канале Берлин-Шпандауэр-Шиффартс. В тот же день был захвачен аэродром Темпельхоф, благодаря которому осуществлялось снабжение Берлина. На следующий день, 26 апреля, при попытке отбить его, была разгромлена танковая немецкая дивизия «Мюнхенберг». В тот же день 9-й корпус 5-й ударной армии очистил от врага 80 кварталов противника. 27 апреля войска 2-й танковой армии захватили район и станцию Вестенд. 28 апреля войска 3-й ударной армии очистили от противника район Моабит и одноименную политическую тюрьму, где были замучены тысячи антифашистов, в том числе великий советский поэт Муса Джалиль. В тот же день был захвачен Ангальтский вокзал. Примечательно, что его обороняла дивизия СС Нордланд, частично состоявшая из французских и латышских «добровольцев». 29 апреля советские войска достигли Рейхстага – символа немецкой государственности, который был взят штурмом на следующий день. Первыми в него ворвались воины 171-й дивизии во главе с капитаном Самсоновым, который в 14.20 водрузил советский флаг в окне здания. После ожесточенных боев здание (за исключением подвала) было очищено от противника. В 21.30, согласно традиционной точке зрения, двое солдат – М. Кантария и А. Егоров водрузили знамя Победы на куполе рейхстага. В тот же день, 30 апреля, в 15.50 Гитлер покончил жизнь самоубийством, узнав, что армии Венка, Штайнера и Хользе на помощь не придут, а советские войска находятся всего в 400 м от Рейхсканцелярии, где укрылся бесноватый фюрер и его сподвижники. Свой конец они попытались оттянуть с помощью новых многочисленных жертв, в том числе среди немецкого мирного населения.

Чтобы замедлить продвижение советских войск, Гитлер приказал открыть шлюзы в берлинском метро, в результате погибли тысячи мирных берлинцев, спасавшихся в нем от бомбежек и артобстрелов. В своем завещании Гитлер писал: «Если немецкий народ оказался недостойным своей миссии, то он должен исчезнуть». Советские же войска стремились по возможности щадить гражданское население. Как вспоминают участники боев, дополнительные затруднения, в том числе и морального характера, составляло то, что немецкие солдаты переодевались в гражданскую одежду и вероломно стреляли в спину нашим бойцам. Из-за этого погибало много наших солдат и офицеров.

После самоубийства Гитлера новое немецкое правительство во главе с доктором Геббельсом захотело вступить в переговоры с командованием 1-й Белорусского фронта, а через него – с Верховным Главнокомандующим И. В. Сталиным. Однако Г. К. Жуков потребовал безоговорочной капитуляции, на которую Геббельс и Борман не согласились. Бои продолжились. К 1 мая площадь, которую занимали немецкие войска, сократилась всего до 1 кв. км. Командующий немецким гарнизоном генерал Кребс покончил с собой. Новый командующий, генерал Вейдлинг, командир 56-го корпуса, видя безнадежность сопротивления, принял условия безоговорочной капитуляции. В плен попало не менее 50 тысяч немецких солдат и офицеров. Геббельс, страшась возмездия за свои преступления, покончил с собой.

Взятие Берлина явилось, без преувеличения, эпохальным событием. Был повержен символ германского тоталитарного государства и поражен центр его управления.

Глубоко символично, что штурм Берлина завершился 2 мая, которое приходилось в 1945 году на Великий Вторник, день, посвященный воспоминанию Страшного Суда. И взятие Берлина воистину стало Страшным Судом над оккультным немецким фашизмом, над всеми его беззакониями. Нацистский Берлин вполне напоминал Ниневию, о которой пророчествовал святой пророк Наум:

«Горе городу кровей, городу обмана и убийства! <…> Нет врачевства для раны твоей, болезненна язва твоя. Все, услышавшие весть о тебе, будут рукоплескать о тебе, ибо на кого не простиралась беспрестанно злоба твоя?» (Наум 3:1,19).

Но советский солдат был куда милосердней вавилонян и мидийцев, хотя немецкие фашисты были по своим делам ничем не лучше ассирийцев с их уточенными зверствами. Немедленно было налажено питание двухмиллионного населения Берлина. Солдаты щедро делились последним со своими вчерашними врагами.

Удивительную историю рассказал ветеран Великой Отечественной войны Кирилл Васильевич Захаров. Его брат Михаил Васильевич Захаров погиб в Таллинском переходе, двое дядей были убиты под Ленинградом, отец потерял зрение. Сам он пережил блокаду, чудом спасся. И с 1943 года, когда он пошел на фронт, начиная с Украины, он все мечтал о том, как доберется до Берлина и будет мстить. И вот во время боев за Берлин, во время передышки, он остановился было в подворотне перекусить. И вдруг увидел, как поднимается люк, из него высовывается пожилой оголодалый немец и просит есть. Кирилл Васильевич поделился с ним своим пайком. Потом вылез еще один гражданский немец, тоже попросил есть. В общем, в тот день остался Кирилл Васильевич без обеда. Так он отомстил. И не жалел об этом своем поступке.

Мужество, стойкость, совесть и милосердие – эти христианские качества проявил русский солдат в Берлине в апреле-мае 1945 года. Вечная ему слава. Низкий поклон тем участникам Берлинской операции, которые дожили до наших дней. Ибо они даровали свободу Европе, в том числе и немецкому народу. И принесли на землю долгожданный мир.

Глава 3. Русская Православная Церковь и война

Великая Отечественная война началась 22 июня 1941 года – этот воскресный день был по церковному календарю неделей всех святых, в земле Российской просиявших. Этот праздник установили в преддверии жестоких гонений и испытаний для Русской Православной Церкви и явился своеобразным эсхатологическим знамением мученического периода в истории России, но в 1941 году он промыслительно стал началом освобождения и возрождения Церкви. Русские святые стали той духовной стеной, которая остановила бронированную немецкую машину с оккультной свастикой.

В первый же день войны, за 11 дней до знаменитой сталинской речи, без всякого нажима властей, сугубо по своей инициативе, патриарший местоблюститель митрополит Сергий (Страгородский) написал свое знаменитое «Послание пастырям и пасомым христианской Православной Церкви»:

«Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину. Попирая всякие договоры и обещания, они внезапно обрушились на нас, и вот кровь мирных граждан уже орошает родную землю. Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла Шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени пред неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостью Родины, кровными заветами любви к своему Отечеству… Наши предки не падали духом и при худшем положении, потому что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своём долге пред Родиной и верой и выходили победителями. Не посрамим же их славного имени и мы – православные, родные им по плоти и вере. Отечество защищается оружием и общим народным подвигом… Вспомним святых вождей русского народа, например, Александра Невского, Димитрия Донского, полагавших души свои за народ и Родину… Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей Родины»[12].

Значение этого послания трудно переоценить. Гонимая Православная Церковь сама протягивала руку помощи, но не столько атеистической власти, сколько заблудшему и несчастному русскому народу. В послании местоблюстителя Сергия речь идёт только о народе и о всенародном подвиге – ни слова о вождях, которые в это время практически безмолвствовали. Восстанавливался в своём значении русский православный патриотизм, гонимый, оплёвываемый и осмеиваемый космополитами-коммунистами. От воспоминания святых вождей русского народа Александра Невского и Димитрия Донского в речи местоблюстителя нить протягивается к соименным правительственным орденам и к сталинским словам из речи от 3 июля 1941 года:

«Под знаменами Александра Невского, Дмитрия Донского, Минина и Пожарского – вперёд к победе!»

Местоблюститель митрополит Сергий прозорливо разглядел антихристианскую сущность фашизма. Вот лишь один пример отзывов Гитлера о христианстве:

«Ветхий Завет, Новый Завет или даже просто слова Христовы… все это один и тот же жидовский обман»[13];

«По своему происхождению эта религия – еврейская, вынуждающая людей гнуть спину по звуку церковного колокола и ползти к кресту чужого Бога»[14]; «Римское государство было уничтожено христианством: так называемая религия Павла революционизировала рабов и римское недочеловечество и заложила фундамент… псевдобольшевизма»[15].

И как оргвывод – заявление Гитлера в кругу своих соратников (1933 г.):

«Ничто не удержит меня от того, чтобы искоренить христианство в Германии, истребить его полностью вплоть до мельчайших корешков… Для нашего народа имеет решающее значение, будет ли он следовать жидовскому христианству с его мягкотелой социальной моралью или – героической вере в бога природы, бога собственного народа, бога собственной судьбы, собственной крови»[16].

Как справедливо заметил глубокий исследователь истории Церкви XX века М. В. Шкаровский:

«поражает глубокая, прямо-таки звериная ненависть Гитлера ко всему связанному с христианством, в котором он не видел ничего положительного»[17].

Одним из проводников антихристианской политики фюрера являлся рейхсляйтер М. Борман, который в своем письме гауляйтерам «Отношение национал-социализма и христианства» писал:

«Национал-социалистическое и христианское мировоззрение несовместимы. Национал-социализм признает силы природы как «всемогущество» и отвергает личностного Бога… Лишь в случае полного устранения влияния Церкви народ и Рейх могут быть уверены в прочности своего будущего»[18].

К этому нечего добавить кроме того, что слова Гитлера и Бормана удивительно созвучны высказываниям их большевистских коллег В. И. Ленина, Е. М. Ярославского и прочих о «религиозной сивухе», о «черносотенной сволочи», которую надо расстрелять, о последнем попе, которого Н. С. Хрущев собирался показать по телевизору. Однако для христианства, как и для человечества в целом, нацизм был гораздо более опасным врагом, чем большевизм. Как справедливо отметил отец Сергий Булгаков:

«гитлеризм как религиозное явление есть еще более отрицательное, чем даже воинствующий атеизм большевизма, он более глубоко отравляет душу народную, чем большевизм, поскольку последний есть удушающее насилие, первый есть своеобразное явление религиозной жизни»[19].

Итак, выбор местоблюстителя митрополита Сергия был не случаен, он исходил не из политической конъюнктуры, а из глубин христианского мировоззрения, подлинно патриотического в своей сути. Митрополит Сергий вдыхал в души русских людей веру в победу и надежду на Божий Промысл:

«Но не в первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божиею помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу… Господь нам дарует победу».

Устами местоблюстителя Церковь объявляла судьбу народа своей судьбой:

«Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла, и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг…»[20].

В послании изъяснялся духовный смысл не только воинского подвига, но и мирного труда в тылу. «Нам нужно помнить заповедь Христову: Больше сея любви никто же имать, да кто душу свою положит за други своя». Душу свою полагает не только тот, кто будет убит на поле сражения за свой народ и его благо, но и всякий, кто жертвует собой, свои здоровьем или выгодой ради родины».

Митрополит Сергий определял и задачи духовенства: «Нам пастырям Церкви, в такое время, когда Отечество призывает всех на подвиг, недостойно будет лишь молчаливо посматривать на то, что кругом делается, малодушного не ободрить, огорченного не утешить, колеблющемуся не напомнить о долге и о воле Божией».

Митрополит Сергий стремился донести свое понимание фашизма до верующих, что он в частности сделал выразил в послании от 11 ноября 1941 года:

«Всему миру ясно, что фашистские изверги являются сатанинскими врагами веры и христианства. Фашистам, с их убеждениями и деяниями, онечно, совсем не по пути за Христом и за христианской культурой».

Уже позднее, в пасхальном послании 1942 г. митрополии Сергий напишет:

«Тьма не победит света… Тем более не победить фашистам, возымевшим дерзость вместо креста Христова признать своим знаменем языческую свастику… Не забудем слов: «Сим победиши». Не свастика, а крест призван возглавить христианскую культуру, наше «христианское жительство».

В фашистской Германии утверждают, что христианство не удалось и для будущего мирового прогресса не годится. Значит Германия, предназначенная владеть миром будущего, должна забыть Христа и и идти своим, новым путем. За эти безумные слова да поразит праведный Судия и Гитлера, и всех соумышленников его».

Действительно, Советская империя была по своей идеологии атеистической, но не оккультной. Напротив, система выстраиваемая Гитлером, была оккультной и антихристовой по своей сути. Дело здесь не только в обращении к германским языческим образам и в оккультных программах типа Аненербе, на которые в Третьем рейхе тратились огромные деньги и силы. Гораздо страшнее было то, что языческий оккультизм гитлеровские пропагандисты стремились смешать с христианством: образ Неизвестного солдата кощунственно совмещался с ликом Христа, сам Гитлер являлся своим адептам в облике Мессии, т. н. копье Лонгина, пронзившее сердце Христово, в руках Гитлера стало магическим талисманом, а на пряжках ремней солдат, шедших убивать, грабить и зверствовать над мирным населением были написаны слова из мессианского пророчества Исаии: «С нами Бог» (Ис. 8, 8). Крест на немецких самолетах, бомбивших школы и госпитали явился одним из омерзительнейших кощунств над Животворящим Древом в истории, но также и знамением псевдохристианской, а на последней глубине – антихристовой Западноевропейской цивилизации. То, что одной из конечных целей нацистов являлось провозглашение Гитлером Мессией и признание его таковым покоренными народами всей земли показывает следующая кощунственная молитва по подобию «Отче наш», активно распространявшаяся в листовках:

«Адольф Гитлер, ты наш вождь, имя твое наводит трепет на врагов, да приидет третья империя твоя. И да осуществится воля твоя на земле».

Весьма значимо то, что по большому счету только предстоятели большинства Православных церквей осудили фашизм: Ватикан хранил молчание и по поводу нацистских захватов (в т. ч. – католических стран) и по поводу истребления целых народов (не только и не столько евреев, но прежде всего славян – русских, сербов, белорусов). Более того, некоторые католические иерархи не только благословляли нацистский террор, но и активно участвовали в нем, например, хорватские священники и епископы. Не случайно то, что именно православные страны – Югославия, Греция, Россия и православные народы стали объектами нацистской агрессии: в этом сказался антиправославный и христоборческий дух Западной Европы, шедшей под предводительством Гитлера в крестовый поход на Восток. Мы вовсе не хотим сказать, что рядовые католические или протестантские священнослужители не страдали от фашизма, вовсе нет, напротив, в одной Польше только до января 1941 было убито 700 католических священников, 3000 было заключено в концентрационные лагеря, но Ватикан никак не реагировал на доклады Польского архиепископа Глонды о гонениях на польское духовенство.

Что касается руководителей некоторых протестантских церквей, в особенности в Германии, то они прямо признали Гитлера как богодарованного вождя. На этом фоне осуждение фашизма с христианских позиций было исключительно важным.

Русская Православная Церковь сыграла большую роль не только в мобилизации русского народа, но и в организации помощи со стороны союзников, а косвенно – и в открытии Второго фронта.

Уже в послании, посвященном первой годовщине нападения фашистской Германии на СССР он пишет:

«В борьбе с фашистами мы не одиноки. На днях из Америки из Нъю-Йорка к нам поступила телеграмма от Комитета по военной помощи русским. Пятнадцать тысяч религиозных общин США устроили 20–21 июня (канун начала войны) особые моления за русских христиан, чтобы запечатлеть память о сопротивлении русских фашистским нашественникам и чтобы поддержать в американском народе помощь русским в их борьбе против агрессоров».

Русская Православная Церковь в немалой степени способствовала созданию положительного образа Советской России среди союзников. Даже немецкая разведка отмечала успешность воздействия на союзников фактора возрождения Церкви в СССР.

Многое сделала Русская Православная Церковь, чтобы духовно укрепить и ободрить движение Сопротивления в Европе. В посланиях митрополита Николая к славянам и другим православным народам, оккупированных фашизмом, видна горячая любовь к православным и единокровным братьям, в них сквозит пламенный призыв к сопротивлению фашистам:

«Мы усиленно молим Господа, чтобы Он и на остающееся время войны поддержал ваши силы и ваше мужество. Пусть еще ярче разгорится у вас светильник православия, еще пламеннее будет ваша любовь к родине и ее свободе, еще непримиримее ваше отвращение ко всяким попыткам смягчить, если не сломить ваше противление врагу и его жалким слугам. Неужели сербы, не один раз за веру и отечество всенародно полагавшие свою жизнь, когда-нибудь успокоятся под фашистским сапогом? Неужели замолкнет когда-нибудь их орлиный клич: «Пусть Душан знает, что сербы живы, сербы свободны?». Неужели православный греческий народ может остаться на фашистской цепи?… Братья-славяне! Приблизился час великих событий на фронтах. Предстоят решающие бои. Пусть не будет ни одного среди нас, кто бы не содействовал всеми своими силами и возможностями победному разгрому нашего общего ненавистного врага: и на полях брани, и в тылу, и мощными ударами народных мстителей-партизан. Будем все, как один».

Особое значения в деле идеологической борьбы против фашизма и его союзников имели послания митрополита Киевского и Галицкого Николая к румынским пастырям и пастве, а также к румынским солдатам:

«Какова роль в современной войне простого румынского народа, румынских православных христиан, что их ожидает впереди? Они наверняка не приняли участия в антхристианском и разбойничьем торге, именуемом «новым порядком в Европе», а явились жертвами политических интриг своих правителей. Что может быть общего у румынских православных христиан с гитлеровцами, возрождающими культ почитания языческого бога Вотана?».

«А мы, русские, братья с вами по вере, братья по мирному соседству. Румынский солдат не может не забывать того, что кровью русских солдат в войне 1877–1978 годов была завоевана государственная независимость и свобода национального существования Румынии… Ваш христианский долг – немедленно оставить немецкие ряды и перейти на сторону русских, чтобы искупить великий грех соучастия в преступлениях немцев и содействовать делу поражения врага человечества».

Можно говорить о многих видах патриотической деятельности Русской Православной Церкви. Прежде всего это богослужебная и проповедническая деятельность, зачастую в прифронтовой полосе и под вражеским обстрелом.

В решающие моменты Сталинградской битвы митрополит Киевский и Галицкий Николай служил молебны перед Казанской иконой Божией Матери.

Особенно велик был подвиг ленинградского духовенства. Богослужение в соборах и кладбищенских церквях совершались под артобстрелом и бомбежками, по большей части ни клир, ни верующие не уходили в убежища, только дежурные постов ПВО становились на свои места. Едва ли не страшнее бомб были холод и голод. Службы шли при лютом морозе, певчие пели в пальто. От голода к весне 1942 года из 6 клириков Преображенского собора в живых осталось лишь двое. И тем не менее, оставшиеся в живых священники, по большей части преклонного возраста, несмотря на голод и холод, продолжали служить. Вот как вспоминает И. В. Дубровицкая о своем отце-протоиерее Владимире Дубровицком:

«Всю войну не было дня, чтобы отец не вышел на работу. Бывало, качается от голода, я плачу, умоляя его остаться дома, боюсь – упадет, замерзнет где-нибудь в сугробе, а он в ответ: «Не имею я права слабеть, доченька. Надо идти, дух в людях поднимать, утешать в горе, укрепить, ободрить».

Следствием самоотверженного служения клира в блокадном Ленинграде явился подъем религиозности народа. В страшную блокадную зиму священники отпевали по 100–200 человек. В 1944 году над 48 % покойников было совершено отпевание. Процесс религиозного подъема охватил всю Россию. Сводки НКВД сообщали о присутствии на пасхальном богослужении 15 апреля 1944 г. большого количества военных: в Троицкой Церкви г. Подольска – 100 человек, в церкви св. Александра Невского (пос. Бирюлево, Ленинского р-на) – 275 человек и т. д. К вере приходили, или о ней вспоминали и простые солдаты, и военачальники. Из свидетельств современников известно, что начальник Генерального штаба Б. М. Шапошников (бывший полковник царской армии) носил образ свят. Николая и молился: «Господи, спаси Россию и мой народ». Г. К. Жуков всю войну провозил с собою Казанскую икону Божией Матери, которую он затем пожертвовал в один из киевских храмов. Свою веру прилюдно выражал маршал Л. А. Говоров, командующий Ленинградского фронта, часто храмы посещал герой Сталинградской битвы генерал В. И. Чуйков.

О массовости подъема религиозных настроений в армии свидетельствует например, такая просьба, направленная телеграммой в Главное политуправление РККА с 4-го Украинского фронта, заверенная подполковником Лесновским:

«По встретившейся надобности, в самом срочном порядке выслать материалы Синода для произнесения в день празднования годовщины Октября, а также ряд других руководящих материалов Православной Церкви».

Подобное, казалось бы парадоксальное сочетание советского и православных начал было нередким для тех лет, вот письмо солдата М. Ф. Черкасова: «Мама, я вступил в партию… Мама, помолись за меня Богу».

Многие священники не только своим церковным служением, но и воинским подвигом внесли свой вклад в победу. Следует отметить прямое участие сотен священнослужителей в боевых действиях, в том числе и тех кто до войны отбыл срок в лагере и ссылке, или прямо из лагеря. Здесь может возникнуть несколько щекотливый вопрос: насколько это соотносится с канонами, запрещающими священнослужителям, совершающим бескровную жертву, проливать кровь. Следует отметить, что каноны создавались для конкретной эпохи и конкретной ситуации Восточно-Римской империи, когда недопустимо было смешивать священнослужение и военное ремесло, но превыше канонов стоят евангельские заповеди, в том числе и следующая:

«Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя» (Евангелие от Иоанна 15.13.)

В истории Церкви было немало случаев, когда священнослужителям приходилось брать в руки оружие: оборона Троице-Сергиевой Лавры и Смоленска, вооруженная борьба сербских и черногорских священников, и даже митрополитов против турецких поработителей и т. д.

В обстановке нацистского вторжения, несшего в конечном счете оккультизм и физическое уничтожение русского народа оставаться в стороне от вооруженной борьбы было недопустимо, к тому же большинство священников шло в армию по послушанию властям.

Многие из них прославились подвигами и были отмечены наградами. Вот хотя бы несколько портретов. Уже побывав в заключении, С. М. Извеков, будущий патриарх Пимен в самом начале войны стал заместителем командира роты, прошел всю войну и завершил ее в звании майора. Будущий митрополит Калининский и Кашинский Алексий (Коноплев) на фронте был пулеметчиком, в 1943 году он вернулся к священнослужению с медалью «Боевые заслуги». Протоиерей Борис Васильев, до войны диакон Костромского Кафедрального собора, в Сталинграде командовал взводом разведки, а затем воевал в должности заместителя начальника полковой разведки. В отчете уполномоченного по делам религии Г. Карпова указывался ряд награжденных священнослужителей: так священник Ранцев (Татарская АССР) был награжден орденом Красной Звезды, протодиакон Зверев и диакон Хит-ков – каждый четырьмя боевыми медалями и т. д.

Русская Православная Церковь много делала не только для одушевления воинов, но и для развития партизанского движения. Вот что в частности писал местоблюститель Сергий 22 июня в годовщину начала войны:

«В памяти жителей мест, временно занятых врагом, несомненно жива вековая борьба православного казачества и его заслуги перед Церковью и Родиной… В настоящее время встают из нашей среды сотни и тысячи народных героев, ведущих отважную борьбу в тылу врага. Будем же достойны и этих священных воспоминаний старины, и этих современных героев: «не посрамим земли русской», как говорили в старину. Может быть, не всякому можно вступить в партизанские отряды и разделять и их горе, опасности и подвиги, но всякий может и должен считать дело партизан своим собственным, личным делом, окружать их своими заботами, снабжать их оружием и пищей, и всем, что есть, укрывать их от врага и вообще помогать им всячески».

Священнослужители принимали активное участие в партизанском движении, особенно в Белоруссии и многие из них заплатили за это жизнью. В одной только Полесской епархии более половины священников (55 %) было расстреляно за содействие партизанам. Формы содействия были самыми разнообразными: священники укрывали отставших при отступлении от частей красноармейцев, бежавших военнопленных, как например священник Говоров в Курской области, скрывавший у себя бежавших из плена летчиков, вели патриотическую агитацию и даже собирали средства на танковую колонну «Дмитрий Донской». Пример тому – гражданский подвиг священника Феодора Пузанова из села Бродовичи-Заполье, который смог на оккупированной немцами Псковской области собрать денег и ценностей на полмиллиона рублей и переправить их через партизан на большую землю. Многие из священнослужителей воевали в партизанских отрядов, нескольким десяткам из них позднее была вручена медаль: «Партизану Великой Отечественной войны». Так, протоиерей Александр Романушко из Полесья с 1942 по 1944 годы лично участвовал в партизанских боевых операциях, лично ходил в разведку. В 1943 году, когда отпевали убитого полицая, при всем народе и вооруженных товарищах убитого, о. Александр сказал:

«Братья и сестры, я понимаю большое горе отца и матери убитого, но не наших молитв и «Со святыми упокой» своею жизнью заслужил во гробе предлежащий. Он – изменник Родины и убийца невинных детей и стариков. Вместо «Вечной памяти» произнесем же: «Анафема»». А затем, подойдя к полицаям, призвал их искупить свою вину и обратить оружие против немцев. Эти слова настолько впечатлили людей, что многие прямо с кладбища ушли в партизаны».

Духовенство участвовало в рытье окопов, организации противовоздушной обороны, в том числе и в блокадном Ленинграде. Вот всего один из примеров: в справке выданной 17 октября 1943 г. архимандриту Владимиру (Кобецу) Василеостровским райжилуправлением говорилось: «Состоит бойцом группы самозащиты дома, активно участвует во всех мероприятиях обороны Ленинграда, несет дежурства, участвует в тушении зажигательных бомб».

Зачастую священнослужители своим личным примером призывали прихожан к наиболее неотложным работам, прямо с воскресных служб отправляясь на колхозные работы.

Одним из направлений патриотической работы явилось шефство над госпиталями и попечение о больных и раненых. В прифронтовой полосе при храмах существовали убежища для стариков и детей, а также – перевязочные пункты, особенно важные в период отступлений 1941–1942 г., когда многие церковные приходы взяли на себя заботу о брошенных на произвол судьбы раненых. Сразу после освобождения Киева (6 ноября 1943 г.) Покровский женский монастырь исключительно на свои средства и своими силами оборудовал госпиталь, который целиком обслуживали в качестве медсестер и санитарок сестры монастыря. Когда монастырский госпиталь стал военным эвакогоспиталем, сестры продолжали работать в нем до 1946 г. За этот подвиг монастырь получил ряд правительственных благодарностей. И это – не единственный случай.

Особой страницей является деятельность архиепископа Луки Войно-Ясенецкого. Во время своей Красноярской ссылки, в начале войны он, по собственному почину, встречая сопротивление властей стал работать в эвакогоспитале в Красноярске, где стал главным врачом. С 1943 года, став епископом Тамбовским, возглавил Тамбовский эвакогоспиталь, где работал вплоть до 1945 года, ежедневно делая по нескольку операций. Благодаря его трудам были спасены и вылечены тысячи красноармейцев. В операционной у него висела икона, операции он не начинал без молитвы.

Особое значение имели сборы средств Церковью на помощь армии, а также на помощь сиротам и восстановление разоренных областей страны. Митрополит Сергий практически нелегально начал церковные сборы на оборону страны. Пятого января 1943 года он послал Сталину телеграмму, прося его разрешения на открытие Церковью банковского счета, на который вносились бы все деньги, пожертвованные на оборону во всех церквях страны. Сталин дал свое письменное согласие и от лица Красной Армии поблагодарил Церковь за ее труды. К 15 января 1943 года только в осажденном и голодающем Ленинграде верующие пожертвовали в церковный фонд для защиты 3 182 143 рубля, а всего православные жители Ленинграда пожертвовали около 16 миллионов рублей. Еще полмиллиона рублей было пожертвовано на колонну Димитрия Донского. Имя этой колонны, равно как и эскадрильи «Александр Невский» не случайно: в своих проповедях митрополит Ленинградский Алексий постоянно подчеркивал, что «Димитрий Донской и Александр Невский одержали победы не просто благодаря своему патриотизму, но благодаря «глубокой вере русского народа, что Бог поможет в правом деле… так и теперь мы верим поэтому, что все небесные силы с нами». На церковные деньги шесть миллионов было построено 40 танков, составивших колонну «Дмитрий Донской». Средства на нее собирались не только в блокадном Ленинграде, но и на оккупированной территории. Эта колонна составила 38 и 516 танковые полки.

Примечательно слово, сказанное Николаем, митрополитом Крутицким и Коломенским при передаче танковой колонны частям Красной Армии и ответ красноармейцев. Митрополит обратился так:

«Гоните ненавистного врага из нашей Великой Руси. Пусть славное имя Дмитрия Донского ведет вас на битву за священную Русскую землю! Вперед к победе братья-воины!». В ответ командование 516 танкового полка через месяц написало следующее: «Выполняя Ваш наказ, рядовые, сержанты и офицеры нашей части на врученных Вами танках, полные любви к своей матери-Родине, громят заклятого врага, изгоняя его с нашей земли».

Славна и трагична судьба и 38, и 516 танковых полков. 38-ой полк участвовал в Уманско-Ботошанской операции, уничтожил 1400 фашистов, подбил 38 танков, 17 бронетранспортеров, уничтожил 40 орудий, но за 2 месяца из 20 танков осталось лишь 2516 полк держался дольше: 6 месяцев, затем он получил новую технику. К 9 мая 1945 года танкисты 516-го Лодзинского танкового полка уничтожили 3800 фашистов, 48 танков, 130 орудий. При этом следует отметить, что колонна «Дмитрий Донской» и эскадрилья «Александр Невский» лишь капля в море церковных пожертвований. В общей сложности они составили не менее четырехсот миллионов рублей, не считая вещей, ценностей и в ряде случаев целенаправленно направлялись на создание того или иного танкового или авиационного подразделения. Так православные верующие Новосибирска пожертвовали более 110 000 рублей на сибирскую эскадрилью «За Родину».

Как и весь русский народ, Русская Православная Церковь тяжело пострадала во время Великой Отечественной войны. По далеко неполным и неточным оценкам комиссии по расследованию немецко-фашистских злодеяний немцами было уничтожено или разрушено 1670 церквей и 69 часовен. В нем не учитывались все скромные деревенские церкви, сожженные вместе с народом карателями в Белоруссии и на Украине. Зачастую немецкие зондеркоманды собирали в белорусских деревнях весь народ в церковь, отфильтровывали молодых и крепких и угоняли на работу в Германию, а оставшихся запирали в церкви и сжигали. Такая трагедия произошла, например, 15 февраля 1943 года в селе Хворостово (Сторобинский район, Минская область), когда во время Сретенского богослужения, немцы загнали всех жителей в храм, якобы на молитву. Предчувствуя недоброе, настоятель церкви о. Иоанн Лойко призвал прихожан всех усердно молиться и причаститься Святых Христовых Таин. Во время пения «Верую» стали силой выводить из церкви молодых женщин и девушек для отправки в Германию. О. Иоанн попросил офицера не прерывать богослужения. В ответ фашист сбил его с ног. А затем двери храма были забиты и к нему подъехало несколько саней с соломой… Позднее полицаи показывали на суде, что из горящей церкви раздавалось всенародное пение «Тело Христово приимите, источника безсмертнаго вскусите». И это лишь один из многих сотен подобных случаев. Число убитых священнослужителей в войну не поддается подсчету, тем более, что трудно отделить погибших в войну от репрессированных, и по большому счету до последнего пятнадцатилетия никто подобными исследованиями не занимался. Лишь изредка в литературе о Великой Отечественной Войне мелькали сведения о погибших священнослужителях, чаще всего – одной-двумя строчками, например:

«Расстрелян священник Александр Новик с женой и детьми… Сожжен священник Назоревский с дочерью… Убит 72-летний протоиерей Павел Сосновский с 11-летним мальчиком… После мучительных пыток расстрелян 47-летний священник о. Павел Щерба».

К сожалению, в обширных трудах по истории Великой Отечественной войне вклад Церкви в победу целенаправленно замалчивался. Только после 1988 года стали появляться публикации, правдиво и объективно освещающие роль Русской Православной Церкви в войне. Наш долг продолжать эти исследования и осветить тот значительный вклад, который внесла в победу Русская Православная Церковь.

Патриотическое служение духовенства в годы Ленинградской блокады

Патриотическому служению Русской Православной Церкви в годы Великой Отечественной войны и битвы за Ленинград в частности посвящен ряд исследований. Это работы М. В. Шкаровского[21], О. Ю. Васильевой[22], Якунина В. Н.[23]. Специально духовенству блокадного Ленинграда посвящена диссертация Рашитовой О. А.[24]

И тем не менее, еще многие вопросы бытия блокадных священников и православных верующих ждут своего изучения.

В первый же день войны, за 11 дней до сталинской речи, без всякого нажима властей, сугубо по своей инициативе, патриарший местоблюститель митрополит Сергий написал свое знаменитое «Послание Пастырям и пасомым христианской православной Церкви».

«Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину. Попирая всякие договоры и обещания, они внезапно обрушились на нас, и вот кровь мирных граждан уже орошает родную землю. Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карала шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени пред неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостью родины, кровными заветами любви к своему отечеству… Наши предки не падали духом и при худшем положении, потому что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге пред Родиной и верой и выходили победителями. Не посрамим же их славного имени и мы – православные, родные им по плоти и вере. Отечество защищается оружием и общим народным подвигом… Вспомним святых вождей русского народа, например Александра Невского, Димитрия Донского, полагавших души свои за народ и родину… Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей родины.»

В послании изъяснялся духовный смысл не только воинского подвига, но и мирного труда в тылу. Нам нужно помнить заповедь Христову:

«Больше сея любви никто же имать, да кто душу свою положит за други своя».

Душу свою полагает не только тот, кто будет убит на поле сражения за свой народ и его благо, но и всякий, кто жертвует собой, свои здоровьем или выгодой ради родины».

Митрополит Сергий определял и задачи духовенства:

«Нам пастырям Церкви, в такое время, когда Отечество призывает всех на подвиг, недостойно будет лишь молчаливо посматривать на то, что кругом делается, малодушного не ободрить, огорченного не утешить, колеблющемуся не напомнить о долге и о воле Божией»[25].

И воззвание первосвятителя было услышано. В Ленинграде к моменту начала блокады было десять православных церквей, преимущественно кладбищенских, около тридцати священнослужителей. Средний их возраст – 50 лет[26]. И тем не менее они достойно исполняли свой пастырский долг. Большинство из них отказалось уехать, а те, кто были эвакуированы (как например владыка Симеон (Бычков)), перед этим дошли до крайней степени истощения.

Богослужение в соборах и кладбищенских церквях совершались под артобстрелом и бомбежками, по большей части ни клир, ни верующие не уходили в убежища, только дежурные постов ПВО становились на свои места. Едва ли не страшнее бомб были холод и голод. Службы шли при лютом морозе, певчие пели в пальто. От голода к весне 1942 года из 6 клириков Преображенского собора в живых осталось лишь двое – протопресвитер П. Фруктовский и диакон Лев Егоровский. И тем не менее, оставшиеся в живых священники, по большей части преклонного возраста, несмотря на голод и холод, продолжали служить. Вот как вспоминает Милица Владимировна Дубровицкая о своем отце – протоиерее Владимире Дубровицком, служившем в Князь-Владимирском соборе:

«Всю войну не было дня, чтобы отец не вышел на работу. Бывало, качается от голода, я плачу, умоляя его остаться дома, боюсь – упадет, замерзнет где-нибудь в сугробе, а он в ответ: «Не имею я права слабеть, доченька. Надо идти, дух в людях поднимать, утешать в горе, укрепить, ободрить»[27].

Добавим, что Милица Владимировна всю войну проработала в концертных фронтовых бригадах, временами – на передовой, а вторая дочь о. Владимира, Лариса, воевала на фронте.

Следствием самоотверженного служения клира в блокадном Ленинграде явился подъем религиозности народа. В страшную блокадную зиму священники отпевали по 100–200 человек. В 1944 году над 48 % покойников было совершено отпевание. Это были страшные службы, когда зачастую без всяких гробов перед священниками (а часто перед владыкой Алексием) лежали даже не трупы, а части человеческих тел. Вот как о таких страшных отпеваниях свидетельствовал настоятель Никольской Болыпеохтинской церкви протоиерей Николай Ломакин, давая 27 февраля 1946 г. свидетельские показания на Нюренбергском процессе (единственный от лица Церкви):

«Вследствие невероятных условий блокады… количество отпеваний усопших дошло до невероятной цифры – до нескольких тысяч в день. Мне особенно сейчас хочется рассказать трибуналу о том, что я наблюдал 7 февраля 1942 года. За месяц до этого случая, истощенный голодом и необходимостью проходить большие расстояния от дома до храма и обратно, я заболел. За меня исполняли обязанности священника мои два помощника. 7 февраля, в день родительской субботы, накануне Великого поста, я впервые после болезни пришел в храм, и открывшаяся моим глазам картина ошеломила меня – храм был окружен грудами тел, частично даже заслонившими вход в храм. Эти груды достигали от 30 до 100 человек. Они были не только у входа, но и вокруг храма. Я был свидетелем, как люди, обессиленные голодом, желая доставить умерших к кладбищу для погребения, не могли этого сделать и сами, обессиленные, падали у праха погибших и тут же умирали. Эти картины мне приходилось наблюдать очень часто».

Духовенство участвовало в рытье окопов, организации противовоздушной обороны, в том числе и в блокадном Ленинграде. Вот всего один из примеров: в справке выданной 17 октября 1943 г. архимандриту Владимиру (Кобецу) Василеостровским райжилуправлением говорилось:

«Состоит бойцом группы самозащиты дома, активно участвует во всех мероприятиях обороны Ленинграда, несет дежурства, участвует в тушении зажигательных бомб»[28].

И это далеко не все о вкладе о. Владимира в оборону города. Для него главным все же была Божия служба, которая вдохновляла веру в победу для очень многих. Вот как он сам вспоминал об этом:

«Приходилось служить почти каждый день, я рисковал жизнью под обстрелом, а все-таки старался не оставлять богослужение и утешать страждущих людей, которые пришли помолиться Господу Богу… Часто привозили меня на саночках в храм, я не мог идти».

В свои шестьдесят лет отец Владимир по воскресеньям ездил служить в церковь на ст. Лисий Нос, приходилось добираться и под обстрелами, и идти пешком 25 км.

Особая и не до конца изученная страница – участие духовенства в боевых действиях.

Никто не знает, сколько священнослужителей было на фронтах Великой Отечественной войны, сколько погибло. Многие иереи к началу 1940-х годов остались без приходов и паствы. Как и другие защитники Отечества, служители Ленинградской митрополии принимали участие в боевых действиях.

Протоиерей Николай Сергеевич Алексеев с июля 1941 года по 1943 год находился в частях Советской армии на финском фронте в качестве рядового. В 1943 году возобновил священнослужение в Спасо-Преображенском соборе.

Протодиакон Старопольский 22 июня был мобилизован в действующую Красную Армию. Воевал на всех фронтах Великой Отечественной войны, награжден медалями «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией», «За взятие Берлина», «За освобождение Праги» и орденом «Красного знамени».

Диакон Иван Иванович Долгинский призван был на флот на второй день войны. Плавал он на буксирах, переделанных в тральщики, выуживал фашистские мины в Балтийском море и Финском заливе, защищал Кронштадт. Был контужен, но вернулся на корабль, награжден орденом Красной звезды и медалью адмирала Ушакова.

После ликвидации вражеской блокады ленинградцы уходили вместе с войсками сражаться с врагом. Среди этих бойцов был клирик храма во имя Святого благоверного князя Александра Невского Стефан Козлов, священник Тихвинской церкви села Романишино Лужского района Георгий Степанов[29].

И все же самым значимым и бесценным являлся духовный труд священнослужителей, вдохновлявших верующих ленинградцев на борьбу и подвиг, на исполнение своего личного и гражданского долга. Особенно знаменательны и знамениты были проповеди митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия (Симанского). В них он приводил изумительные примеры самоотвержения верующих. Один из них – рассказ о о матери, потерявшей сына и благодарившей Бога за то, что их семья так послужила Отечеству[30].

Другой, поразительный рассказ Владыки – о слепом юноше, прихожанине Никольского собора, который пошел в армию вместе с пятью своими слепыми товарищами и вошел в группу прослушивания немецкого эфира[31]. Благодаря им удавалось определить шум немецких самолетов задолго до их подлета к Ленинграду.

Митрополит Алексий активно участвовал в составлении листовок для оккупированных территорий. По словам бойца Второй Ленинградской бригады Голицына, за чтение листовок Владыки немцы грозили смертью, но их все равно распространяли и читали[32].

Свои слова священнослужители подкрепляли делом, подвигом, своей деятельной верой. Характерен пример протоиерея Михаила Славницкого, в начале настоятеля Князь-Владимирского собора, затем священника Никольской Болыпеохтинской церкви. В феврале 1942 г. погибает его сын на фронте. В мае 1942 – дочь Наташа. И тем не менее, о. Михаил не отчаялся, но постоянно говорил своим прихожанам, выражавшим ему сочувствие: «Все от Бога». Прот. Иоанн Горемыкин не только проповедовал своим прихожанам о необходимости защищать Отечество с оружием в руках, но лично направил в действующую армию своего сына Василия, хотя у него и была бронь. Узнав об этом, к нему лично приезжал благодарить генерал Л. А. Говоров. Правда, другой его сын, священник Димитрий Горемыкин, был посажен только за то, что служил при немцах в Ленинградской области.

Особое значение имели сборы средств Церковью на помощь армии, а также на помощь сиротам и восстановление разоренных областей страны. Митрополит Сергий практически нелегально начал церковные сборы на оборону страны. Пятого января 1943 года он послал Сталину телеграмму, прося его разрешения на открытие Церковью банковского счета, на который вносились бы все деньги, пожертвованные на оборону во всех церквях страны. Сталин дал свое письменное согласие и от лица Красной Армии поблагодарил Церковь за ее труды. К 15 января 1943 года только в осажденном и голодающем Ленинграде верующие пожертвовали в церковный фонд для защиты 3 682 143 рубля, а всего православные жители Ленинграда пожертвовали около 17,5 миллионов рублей.

Известна история о том, как неизвестный паломник положил во Владимирском соборе под иконой Святителя Николая сто пятьдесят золотых николаевских десяток: для голодающего города это было целое сокровище.

И не случайна была телеграмма Сталина, посланная местоблюстителю митрополиту Сергию в мае 1943 г.:

«Прошу передать православному духовенству и верующим Ленинградской Епархии, собравшим кроме внесенных ранее 3 млн. 682 тыс. 143 рублей дополнительно 1 млн. 769 тыс. 200 рублей на строительство танковой колонны им. Димитрия Донского, мой искренний привет и благодарность Красной Армии. И. Сталин».

Духовенство блокадного Ленинграда понесло большие потери. О клириках Преображенского собора мы уже упоминали. Из клириков других храмов следует упомянуть иерея Симеона Верзилова (священник Никольского собора, скончался весной 1942 в блокадном Ленинграде), протоиерея Димитрия Георгиевского (священник церкви Димитрия Солунского в Коломягах, скончался 02.03.1942 от дистрофии в блокадном городе), иерея Николая Решеткина (священник Никольской Болыпеохтинской церкви, скончался в 1943 г. в блокадном Ленинграде), иерея Александра Советова (священник Князь Владимирского собора, эвакуирован в Кострому, где скончался 14.08.1942 от дистрофии и обострения туберкулеза), иерея Евгения Флоровского (священник Князь-Владимирского собора, затем – Николо-Богоявленского, скончался 26.05.1942 в блокадном городе от истощения). Учитывая то, что немногочисленные церкви были переполнены во время богослужений, можно констатировать, что священники блокадного Ленинграда внесли значительный вклад в поддержку морального духа защитников города и его граждан. А если мы примем во внимание те, казалось бы незначительные силы, которыми обладала Православная Церковь в Ленинграде накануне блокады, то подвиг блокадного духовенства и верующих города станет еще величественнее. И завершить этот текст хотелось бы цитатой из пасхальной проповеди за 1942 г. митрополита Алексия (Симанского):

«Враг бессилен против нашей правды и нашей воли к победе. Наш город находится в особо трудных условиях, но мы веруем, что его сохранит покров Божией Матери и небесное предстательство его покровителя св. Александра Невского. Христос воскресе»

Глава 4. Говорят очевидцы (воспоминания о войне)

9 мая в нашей стране и во всём мире в 70-й раз будет отмечаться великий и святой праздник – День Победы. Мы привыкли считать годы от Рождества Христова, и это естественно. Однако, в средние века в жизни христианского мира существовали параллельные хронологии – от сотворения мира, от Александра Македонского и даже… от Диоклетиана. Правда, называлась эта хронология – эра мучеников. Для нашей страны, параллельно основному летоисчислению от Рождества Христова, я предложил бы ввести ещё две параллельные хронологии: от крещения Руси и от Великой Победы.

Почему? Потому что если первое рождение Руси было связано с её крещением, то второе – с Победой в Великой Отечественной войне. Эта Победа стала спасением русского народа (и иных народов исторической России) от физического истребления. Но также и знамением духовного возрождения нашей страны. К сожалению, находятся недалекие, корыстные и сластолюбивые люди, которые публично заявляют: «Плохо, что нас немцы не завоевали. Тогда бы мы сейчас баварское пиво пили!». Слушая болтовню таких смердяковых, поражаешься не только их подлости, но и глупости. Да, пили бы они… лагерные помои. Воду, заражённую человеческими испражнениями, как это было в Ясеноваце – страшном концлагере, где хорваты, в то время пособники гитлеровцев, уничтожили полмиллиона сербов. Если бы не стали лагерной пылью.

Вспоминает протоиерей Евгений Ефимов, настоятель храма св. благ. князя Александра Невского, в годы войны находившийся в оккупации в Псковской области:

«Узнали мы с мамой, что неподалёку от нас немцами развёрнут концлагерь с нашими военнопленными. Набрали продуктов – из последнего, отварили картошки, взяли хлеба и повезли им на саночках. Дело было зимой. Приходим. У проволоки столпились военнопленные: раздетые, разутые. Истощённые – на людей не похожи. Тени! Тянут истощённые руки через проволоку. «Хлебца! Хлебца дай!» И на всех, конечно же, не хватило… До сих пор помню, хотя почти семьдесят лет прошло».

Первый проректор Санкт-Петербургской православной духовной академии, заслуженный профессор протоиерей Василий Стойков, бывший в оккупации в Кировоградской области вспоминал, как на его глазах власовец застрелил десятилетнего мальчика – так, ни за что. Видел и как на площади немцы публично вешали партизан.

Вспоминает Александра Васильевна Аксенова, библиотекарь Санкт-Петербургской православной духовной академии:

«Маленькой девочкой я оказалась в немецкой оккупации, в Ленинградской области, в деревне под Кингисеппом. Пока летом-осенью сорок первого были немцы, было ещё ничего. Но когда осенью их сменили венгры, стало совсем невыносимо. Начался настоящий голод. Зимой 1941–1942 года от истощения слегла и умерла бабушка, полная сил семидесятилетняя женщина. Перед смертью она просила одного – кусочек хлеба. И вот вышла я из дома, пошла по деревне, стучу в окна «Бабушка умирает, дайте хлебца для бабушки!» А мне говорят: «У нас самих нет. Ступай с Богом». В одном-единственном доме подали. Но и этот кусочек до бабушки не донесла – его вырвали из рук голодные беженки: «Нам самим есть хочется!»

Из немецкого тыла, совершенно непостижимым образом удалось выбраться в блокадный Ленинград. Могу сказать, что в блокадном Ленинграде морально и физически было легче, чем в оккупации».

Вспоминает Анна Федоровна С, жительница деревни Чаща Гатчинского района Ленинградской области:

«При немцах нас не кормили. Давали хлеб только тем, кто на них работал. Остальные, кто не мог или для кого работы не было – живите, как хотите… Выживали, как могли. Ходили за сотню километров в Псковскую область – косить траву, или менять вещи. Голодали страшно! Но самое страшное началось, когда немцы стали отступать зимой 1944 г. Прошли по деревне и сказали: «Собирайтесь, выходите». Кто не хотел или не мог идти, тех пристреливали. Деревню сожгли. Шли пешком, некоторые не выдерживали, падали. И оставались в снегу. А когда добрались до Латвии, то тогда раздали нас латышам – в батраки».

Кажется сегодня должно быть понятно, что нас ожидало в случае победы немцев? Известны человеконенавистнические планы Гитлера оставить на европейской части России лишь 14 миллионов человек, остальных же переселить за Урал, либо истребить. Для оставшихся предполагался минимум жизненных благ, минимум образования – максимум четыре класса. Какая планировалась религиозная жизнь для будущих покорённых жителей восточного пространства? Вот что говорил Гитлер на совещании 11 апреля 1942 года:

«Необходимо запретить устройство единых церквей для сколько-нибудь значительных русских территорий. Нашим интересам соответствовало бы такое положение, при котором каждая деревня имела бы собственную секту, где развивались бы свои особые представления о Боге. Даже если в этом случае в отдельных деревнях возникнут шаманские культы, подобные негритянским или американо-индийским, мы могли бы это только приветствовать, ибо это увеличило бы количество факторов, дробящих русское пространство на мелкие единицы».

Очень хорошо человеконенавистническую программу немецких фашистов определил святитель Николай Велимирович:

«А всем нам известна их философская теория насчет пространства и освоения его: чтобы продвинуться и захватить… сады, виноградники, огороды, поля, луга, леса, реки, горы и так далее. Но вы, сербы, вместе с Богом воскликните в ужасе: «Как же это вы сделаете, если там живут тысячи и тысячи людей, братьев ваших, которые признают Того же Единого Творца и Отца – своего и вашего? Как?!» «Легко сделаем, – отвечают они. – Совсем легко. Людей мы огнём повыжигаем, а их леса, поля и виноградники себе заберём. Людей покосим, а их капусту себе оставим, чтобы росла для нас. Людей повылавливаем, поснимаем с них одежду, а их голыми потопим в воде. Людей уничтожим, как гусениц, а их добро и золото заберём себе. Людей потравим ядовитыми газами, а их зерно, вино и елей оставим себе. Людей изгоним в пустыню, пусть вымирают там от голода, а сами сядем за их столы, будем есть, пить и веселиться».

Однако, победа в Великой Отечественной войне была не только физическим спасением народа, но и возрождением его духа. Вспомним, что война началась 22 июня – в день Всех Святых, в земле Российской просиявших, и смысл этой мистической даты лучше всего выразил местоблюститель митрополит Сергий в своем знаменитом обращении:

«Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину. Попирая всякие договоры и обещания, они внезапно обрушились на нас, и вот кровь мирных граждан уже орошает родную землю. Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени пред неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостью родины, кровными заветами любви к своему Отечеству… Наши предки не падали духом и при худшем положении, потому что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своём долге пред Родиной и верой и выходили победителями. Не посрамим же их славного имени и мы – православные, родные им по плоти и вере. Отечество защищается оружием и общим народным подвигом… Вспомним святых вождей русского народа, например Александра Невского, Димитрия Донского, полагавших души свои за народ и родину… Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей родины. Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг…».

Некоторые публицисты имеют дерзость утверждать, что «победа задавила ростки покаяния». Немногие еще живущие верующие старшего поколения, заставшие войну и послевоенные годы, могут засвидетельствовать, что это – неправда. Не только во время войны, но и после нее храмы были переполнены, люди стремились на исповедь и к причастию. Таких были не тысячи, а сотни тысяч, пожалуй, – миллионы. Вот что говорил о. Кирилл (Павлов):

«Я шёл с Евангелием и не боялся. Никогда. Такое было воодушевление! Просто Господь был со мною рядом, и я ничего не боялся. Дошел до Австрии. Господь помогал и утешал…» Вот как он описывает лишь один эпизод: «…в один воскресный день я пошёл в Тамбов. Там только что открыли единственный храм. Собор весь был голый, одни стены… Народу – битком. Я был в военной форме, в шинели. Священник, отец Иоанн, который стал впоследствии епископом Иннокентием Калининским, такую проникновенную проповедь произнёс, что все, сколько было в храме народа, – навзрыд плакали. Это был сплошной вопль…»

Вот какое было покаяние, вот как реально, а не мнимо жила Православная Россия во время Великой Отечественной войны. Поражает находка следопытов отряда «Ингрия», которыми были найдены останки советского воина, а рядом – снайперская винтовка с многочисленными зарубками и Новый Завет. Безвестный снайпер жил, как о. Кирилл (Павлов) – шёл с Евангелием и не боялся. На передовой, как вспоминает замечательный петербургский художник, иконописец, глубоко верующий человек ветеран войны Сергей Николаевич Спицын, солдаты более старших возрастов резко осекали молодых, если с их уст невзначай срывалось богохульство: «Хочешь в живых остаться – Бога не хули!» Многие молились перед боем.

У Сергея Николаевича Спицына в памяти сохранилось немало поучительных и ярких эпизодов о войне. Он прошёл долгий и нелёгкий фронтовой путь, начавшийся с пригородов Ленинграда в 1941 году и завершившийся в Праге в мае 1945-го. Вот его воспоминания о войне и о блокаде:

«Летом 1941 года, после начала войны, я вступил в так называемый истребительный батальон, в который набирали учеников старших классов. Нам выдали оружие и дали задание быть у милиции на побегушках – кого-то конвоировать, дежурить, что-то охранять. По форме мы отличались от армии тем, что носили зелёную гимнастерку и синие штаны.

Сначала батальон находился в Лигово, где был наш дом, а потом 4 августа нас всех перевели в Красное Село. Мы пробыли там месяц и шесть дней: стояли как регулировщики, рыли окопы, сооружали дзоты. Вспоминаю, что ночевали мы под колокольней каменного Троицкого собора XVIII века, рядом стояли бочки с квасом: пей, сколько хочешь. Временами было очень страшно, но о сдаче города и разговоров не было. Затем фронт подошел к самому Красному Селу. 10 сентября немцы взяли Дудергоф, а 11-го – Красное Село. Пришлось отступать. Вспоминаю, как немцы из громкоговорителей вслед нам кричали: «Драпаете, синештанники?»

Затем врагом было взято и Лигово. Дома нет, дом под немцами… Отправился в город. Там, в районе Ржевки, формировался 9-й полк 20-й стрелковой дивизии народного ополчения. Месяц я там проходил обучение военному делу, а в конце октября, 28-го числа, нас направили на Невскую Дубровку. Оказался с сослуживцами на левом берегу. Ночью из-за темноты не мог зарыться, но и утром в землю зарыться было невозможно. Не потому, что земля мёрзлая: трудно только верхушку пробить, а дальше – песок. Причина была в другом: где бы я ни начинал рыть, натыкался на тело. Великая и страшная правда: на квадратный метр Невской Дубровки приходится по телу нашего бойца. Земля там полита кровью…

На Невской Дубровке на левом берегу я пробыл три или четыре дня. Потом меня перевели в саперный взвод. Его командиром был преподаватель Ленинградского института инженеров железнодорожного транспорта. Мы как-то разговорились, и он меня к себе взял. Занимались постройками блиндажей и перевозом частей нашей дивизии. А перевозка была такой: туда шло 80 бойцов, обратно – один-два раненых.

Потом ранило и меня. Это было в середине ноября, но по сути зима: лёд шёл, и было очень трудно помогать нашим солдатам на плацдарме, перевозить людей и боеприпасы на ту сторону. И тут лёд на Неве наконец-то встал. В это время меня и ранило: вышел из блиндажа и спустился в окоп, вырытый в полный рост, и вдруг рядом со мной в полутора метрах разорвался снаряд. Два дня я не слышал и не говорил – мне было очень плохо.

После выздоровления после ранения меня отпустили домой, поскольку пошёл в армию добровольно и до-призывно. А существовало постановление: раненых допризывников отпускать по домам. А в городе уже бушевал голод. Когда взяли Тихвин и об этом объявили, стало по-настоящему страшно: это означало второе блокадное кольцо и по сути близкий конец. Но даже такая страшная весть воспринималась недостаточно остро: люди были заняты тем, как бы выжить самим и своим близким. Люди умирали, вокруг валялись трупы… И какая была радость, когда Тихвин отбили у немцев!

Что меня спасло? Я поступил в Среднюю художественную школу при Академии художеств. Дело в том, что до войны я учился в художественном училище. И вот в блокадном Ленинграде я встретил свою учительницу из училища, которая одновременно преподавала в Академии художеств. Она мне сказала: «Серёжа, тут ты загнёшься – поступай в Среднюю художественную школу при Академии художеств. Там интернат, как-то кормят. Для поступления что-то надо сделать и показать директору».

Нарисовал нашу атаку: как на лодке мы подплываем к берегу и высаживаемся.

В конце марта 1942 года Академия художеств была эвакуирована в Самарканд. С ней выехал и я. Во время отъезда я не мог взобраться в кузов машины, так я ослаб. Машина уже готова была тронуться, без меня. И тогда я взвыл, как раненый зверь. Ребята услышали, помогли подняться. В конце марта заканчивался зимний период «Дороги жизни». Лёд уже подтаивал днём, временами приходилось ехать по воде. Но обошлось, ЧП не случилось. Возможно, ещё и потому, что ехали ночью и под удар немецких бомбардировщиков не попали…

В Самарканде пробыл недолго: в августе 1942 года меня призвали в армию, в учебную бригаду «катюш». Через год попал в 27-ю миномётную бригаду, в которой довоевал до конца войны.

Помню уже в Румынии взяли в плен взвод немцев. Один солдат из молодых, только-только прибывший недавно из тыла, стал размахивать автоматом:

«Я их, гадов, сейчас всех перестреляю!»

Его отвели в сторону и объяснили коротко и ясно:

«Ты с наше повоюй, тогда и ори».

Пленных благополучно доставили в тыл. Хотя всего за несколько дней до этого немцы, прорывавшиеся из окружения, вырезали сонными с десяток наших солдат, застав их врасплох…».

Таким было великодушие русского человека на войне. Если же говорить о плодах покаяния, известных нам из слов Иоанна Предтечи (у кого две одежды – отдай одну), то нравственная высота русского человека проявлялась в таких удивительных поступках, как отдача русскими сиротами и вдовами зачастую последнего хлеба военнопленным немцам.

Моя мама заслуженный врач Галина Георгиевна Василии вспоминала, как её одноклассница после войны отдала свою пайку пленному немцу, который под конвоем шел на работу – восстанавливать разрушенные дома Ленинграда. А отец этой девочки погиб на войне…

Что же касается даты фактического окончания войны – 6 мая, то о ней замечательно сказал Святейший Патриарх Кирилл:

«Победа в Великой Отечественной войне была бы невозможна без особого покровительства Божия… Именно в этот день (святого Георгия Победоносца) завершилась Вторая мировая война. Сам факт совпадения этих событий был знамением, потому что то, что произошло в те страшные годы, во многом являет нам тайну Божественного милосердия».

Напомним, что это был день Пасхи Христовой – победы жизни над смертью, любви над ненавистью, правды над ложью.

И таких символических дат в истории войны было множество. Напомню хотя бы некоторые, связанные с обороной Ленинграда, – судьбой нынешнего Санкт-Петербурга. Начало блокады Ленинграда, 8 сентября – это День Сретения Владимирской иконы Божией Матери – память об избавлении России от страшного нашествия Тимура в 1395 году. А 27 января – это День святой равноапостольной Нины и День отдания Крещения. Это глубоко символично, потому что для Санкт-Петербурга блокада явилась Крещением огнём, голодом и кровью, временем мученического испытания.

То, что блокада началась в День иконы Владимирской Божией Матери, в высшей степени значимо. Пресвятая Богородица, начиная с 1917 года, невидимо управляет Россией и ведет её к вере и покаянию через различные беды и испытания. О блокаде написаны горы книг – это и документальная литература, и художественные произведения. В последнее время появились книги, которые освещают её и с духовной точки зрения, в частности, сборник «Испытание» с рассказами прихожан Князь-Владимирского собора о блокаде. И вот как раз на судьбе отдельно взятого собора, Князь-Владимирского, видно, каков был всенародный подвиг, каково было народное страдание и какова была милость Божия в эти страшные годы.

То, что гитлеровцы не щадили церквей, подтверждает малоизвестный факт: один из страшных прицельных налётов на Князь-Владимирский собор был 4 апреля 1942 года в Великую субботу, когда верующие пришли святить «пасхальные куличи» – простые кусочки хлеба. Немцы, шедшие под знаком креста, не пощадили русских христиан. И если бы не советские самолеты с красными звездами на крыльях, если бы не зенитки, от собора ничего бы не осталось…

В блокаду Церковь была со своим народом, в самых страшных его испытаниях. Вспоминает Лидия Константиновна Александрова-Чукова:

«Мой отец Константин, младший, седьмой ребенок в семье, родился в 1929 году в Ленинграде. В Стандартном посёлке семья разместилась в двух собственных домах, стоявших через дорогу, и имела два огорода, благодаря которым, с Божией помощью, и пережила блокаду. В 1943 году в связи с тем, что деревянные дома посёлка стали разбираться на дрова для города, семья была переселена в поселок Шувалове, где стояли войска МПВО. Как рассказывал отец, к концу зимы 1942 года во дворе церкви в Шувалове, где настоятелъствовал прот. Александр Мошинский, а регентом был мой дед, всё пространство от ворот до озера было занято горой трупов умерших горожан, которые туда отвозили родственники или соседи, да так и оставляли.

Моему отцу К. М. Фёдорову досталась горькая участь отпевать своего зятя А. Н. Чукова, тело которого его сыновья привезли из города с Боровой улицы на саночках. Отец с начала войны, помимо учёбы в школе, промышлял сапожным мастерством. Он совсем неплохо подшил валенки о. Александру, за что получил в награду целое богатство, – полкило русского топленого масла. 13-летний отец в блокаду сделал не менее шести гробов из неструганых досок сарая для умерших родственников и соседей.

Во время войны будущий Патриарх митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий, который не имел личного транспорта, старался служить во всех трёх действовавших в осаждённом городе соборах и церквах. Однажды, в 1942 году митрополит Алексий служил в Спасо-Парголовской церкви. С ним были диакон Павел Маслов и его сын иподиакон Олег, который поставил Костю Фёдорова держать посох митрополита.

Так отец стал посошником, а затем иподиаконом и старшим иподиаконом, и практически телохранителем митрополита Алексия. В блокаду трамваи не ходили, и до Никольского собора отец добирался пешком или в кузове военной попутной машины. Ему было тогда 13 лет. Отец с сестрой, моей тетей – Галиной Константиновной, носили овощи с огорода Владыке митрополиту. Резиденция митрополита состояла из кабинета и кухни на хорах собора, перегороженных занавеской. Дьякон П. Маслов, Олег и Костя Фёдоров часто ночевали на хорах собора за клиросом, а отца, как самого маленького, Владыка иногда укладывал спать на свой диван в кабинете, накрывая своим подрясником, подбитым мехом. Сам Владыка при этом ложился спать в ванной, накрытой досками. Сестра митрополита А. В. Погожева, жившая вместе с ним, спала в кухне. В войну Никольский собор не отапливался. Митрополит баловал отца: однажды – большой железной банкой тушёнки, в другой раз – копчёной колбасой.

Другая моя тётка, Н. К. Бабицкая, во время войны начала петь в хоре Никольского собора, а всего её певческий стаж составил более 50 лет. Впоследствии она в течение 15 лет служила секретарем митрополита Никодима (Ротова).

Однажды, когда наша семья жила уже в Шувалове, т. е. после 1943 года, Владыка митрополит обедал после службы у Фёдоровых, а затем отец провожал его на трамвае, который к тому времени уже пустили. В трамвае Владыка отказался сесть, хотя были свободные места, и всю дорогу стоял. Анна Владимировна всегда беспокоилась за брата и очень благодарила Костю за то, что он его проводил до собора».

В блокаду вместе жили, боролись, страдали взрослые и дети. Вспоминает блокадница Антонина Ивановна Никитина:

«Когда началась война, мне было 10 лет. Вскоре начались бомбежки и обстрелы. Мальчики-подростки дежурили на чердаках, гасили зажигалки, а мы дети, носили песок и воду. Конечно, было очень страшно. И как только появлялся характерный звук самолета-фашиста, не дожидаясь сирены, я бежала в бомбоубежище, что находилось в метрах 100 от дома. Звук сирены, лет пятьдесят после окончания войны, я не могла спокойно переносить. Школа в 1941–1942 году не работала. Учась в 1942–1943 году в 78 школе на Зверинской улице, д. 21, во время налетов мы тоже бегали в бомбоубежище в соседнюю школу № 90. Мальчики старших классов дежурили у ворот дома напротив нашей школы и однажды нашему ученику во время дежурства оторвало ногу.

В школе нас кормили обедом и давали бактериофакт[33] и хвойную воду, а когда летом ходили в парк Ленина, заставляли есть липовые листочки. Еще ели лебеду, вернее лепешки из лебеды. Зимой в 1941–42 году ели клей столярный, кожаные ремни, дуранду – это корм скота. Квартира у нас была – 10 комнат в доме № 31 по Зверинской улице. Половина людей умерли, некоторые эвакуировались. Осталось три семьи. Зимой 41 года был пожар, горели 3 этажа и к нам наносили умерших, сгоревших людей. Долгое время я оставалась одна с этими покойниками. Лестница была обледеневшая до 5 этажа. В 42 году нас с мамой переселили в другой дом – № 1 по ул. Эдисона (ныне Яблочкова, до революции – Грязная).

Налеты в основном были вечером и ночью. Но были обстрелы и днем – при одном из дневных обстрелов откололся угол от дома № 5 по ул. Яблочкова и во дворе этого дома была убита Галя Беспалова – 7 лет. В тот же день откололся угол на Гулярной улице (с 1952 – Лизы Чайкиной). В одну из бомбежек я видела, как горели Американские горы в Госпардоме – это в парке Ленина. В этот же день убило слона в Зоопарке[34]. Я помню как я стояла в очереди за хлебом весь день, там меня поставили мои родители, а хлеба не привезли совсем. Магазин Кулаковский на Провиантской улице. Одна из первых бомб упала 9 сентября 1941 года, образовав большую воронку, стекла и штукатурка – все осыпалось.

Я всячески старалась помогать маме, ходила за водой на Неву к Мосту Строителей. Я видела, как горело общежитие Университета. Мама работала лифтером на заводе им. Кулакова, что был напротив нашего дома. Её звали Чернова Вера Ивановна, 1909 года рождения. Это она герой, она сама выжила, и меня спасла. И очень часто работники завода ночевали у нас, так как не было сил вернуться к себе домой.

Особенно трудно было выживать зимой 1941 г. и весной 1942 г. Летом разбили огород у церкви князя Владимира[35] и у меня появилась своя грядка. Больше всего я запомнила турнепс, он белый и сладенький. Огороды появились во многих скверах. Церковь работала, вернее служила всю войну.

Отца призвали служить в январе 1943 г., а летом 1943 г. он дал знать, что его часть будет стоять на Поклонной горе, и мама со мной отправилась пешком на свидание. Когда шли обратно, попали под обстрел, пережидали уже ночью в каком-то жакте на Пионерской улице. В 1943 году меня прикрепили к одной семье носить обеды на дом, получая в столовой. Однажды, когда я несла обед и в руке хлеб, у меня этот хлеб вырвал парень Слава Карпов. Я его знала раньше, а мне не поверили. Так осталось неприятное чувство без вины виноватой. У этого мальчика была сестренка Наташа, такая красивая, но умерла она и он умер. Я бы хотела помянуть учительницу пения, Марианну Исаевну Шверберг. Она заняла нас хором. Это здорово нас отвлекало от голода. Позднее в 1944, 1945, 1946 года мы уже выступали даже в филармонии, давая правительственные концерты с дирижерами Исаченко и Александровым. В военные годы выступали в госпиталях перед ранеными солдатами.

Из памятных мест разбитых был дом, где сейчас станция м. Адмиралтейская. Снаряд попал там, где станция метро Невский проспект. Бомба разрушила целый флигель дома на ул. Введенской (ныне О. Кошевого), напротив поликлиники № 34. А вот Эрмитаж работал всю войну. Дома около Эрмитажа были раскрашены под разрушенные и так они уцелели. Многие разрушения я постаралась забыть. В День Победы 9 мая 1945 года я стояла на ступеньках Биржи на салюте. Было сплошное ликование.»

С блокадой связано много чудес великих и малых. Чудом было уже то, что немцы остановились в пригородах Ленинграда. Но это чудо куплено реками солдатской крови.

Степан Сергеевич Семенец, ветеран войск НКВД, рассказывал нам о том, как их – курсантов, выпускников 1941 года, – выдвинули на оборону Ленинграда после прорыва Лужского рубежа. Немцев они сдерживали в течение нескольких дней. Из 2 тысяч курсантов осталось 50 человек. Оставшихся затем бросили под Стрельну. Они составили знаменитый Стрельнинский десант, из которого в живых осталось 18 человек.

Как дань этому общему подвигу армии и народа, Ольга Бертгольц написала великое стихотворение:

Мне скажут – Армия… Я вспомню день – зимой, Январский день сорок второго года. Моя подруга шла с детьми домой — Они несли с реки в бутылках воду. Их путь был страшен, хоть и недалёк. И подошёл к ним человек в шинели, Взглянул – и вынул хлебный свой паёк, Трехсотграммовый, весь обледенелый. И разломил, и детям дал чужим, И постоял, пока они поели. И мать рукою серою, как дым, Дотронулась до рукава шинели. Дотронулась, не посветлев в лице… Не видал мир движенья благодарней! Мы знали всё о жизни наших армий, Стоявших с нами в городе, в кольце.

Описанных в стихотворении случаев было множество. Рассказывает ныне здравствующий протоиерей отец Виктор Голубев, настоятель храма «Кулич и Пасха» в Санкт-Петербурге. Ему было во время блокады 12–13 лет.

«Семья наша была верующая. В храм хотя и не часто, но ходили. Отец мой, правда, состоял в партии с 1924 года, но из нее вышел в 1930 году. Из-за этого много намаялся: не хотели его брать на работу как беспартийного, из-за чего приходилось ему переходить с одного завода на другой. И, тем не менее, отец мой всегда был патриотом и не держал обиды на советскую власть. Когда в 1941 году грянула война, в действующую армию его не призвали по возрасту. Но отец добровольцем ушёл в народное ополчение и погиб под Псковом.

С начала блокады и до сентября 1942 года я был в блокадном Ленинграде. В 1942 году меня ранило осколком во время артобстрела. Мама была на работе, ей говорят: «Идите скорее, ваш сын убитым валяется!» А на самом деле я остался жив – добрые люди на улице подобрали, доставили в больницу. Я потерял много крови, необходимо было переливание. Кровь нашлась – её пожертвовали моряки-краснофлотцы, сами истощённые и изможденные. Дай Бог им здоровья, если ещё живы. И Царствие Небесное, если скончались».

Это один лишь эпизод потрясающего самопожертвования, удивительной любви к ближнему.

Или вот такой проникновенный рассказ жительница блокадного Ленинграда Людмилы Ивановны Павловой:

«Когда началась война, мне было 13 лет. Вместе со всеми я дежурила на крышах, тушила зажигалки. Сколько их за это время потушила, уж и не помню… Не уходила с крыш, даже когда сильно бомбили. А взрывы были такие, что однажды лошадь с повозкой во дворе перелетела через гараж. К слову, о гараже. Когда начался голод, в него стали складывать трупы. Вот лишь одна из картин: идут двое – муж и жена. Ноги опухшие, как у слона. Это потому, что много пили, желая утолить голод. Временно чувство голода засыпало, но за это приходилось расплачиваться водянкой. И несут они в корзине два детских тельца – это их дети умерли от голода. А однажды, проходя мимо гаража, я услышала старческий голос: «Помогите!» Звала старушка, которая замерзла в своей квартире. Ее сочли за умершую, отнесли в гараж. А она среди трупов отогрелась, пришла в себя, стала звать на помощь. Ну, я позвала нашего управдома, открыли гараж, выпустили, конечно. Что с ней было дальше – не знаю. Отец мой, Иван Сергеевич Павлов, был рабочим, сапожником. Когда началась война, папу в армию не взяли – по возрасту и по здоровью. Он стал бойцом МПВО – противовоздушной обороны города. В его обязанности входила и очистка города от трупов. Собирали их, загружали в грузовики и везли за город – на Пискарёвку. Там экскаватор рыл траншеи: выгружали тела из грузовика и сбрасывали прямо в траншею…

Так вот однажды шёл мой папа по Литейному проспекту и увидел мужчину в дорогом пальто, который лежало на снегу. Очевидно, человек был не простой – какой-то начальник. Скорее всего, возвращался с работы с карточками и стало ему плохо. От голода. Спасти его уже было невозможно. Умирая, он попросил отца: «Отнесите карточки домой». И назвал адрес. Отец обещал: «Хорошо, донесу». И донёс! Хотя сами голодали. Рассказывал, что открыла ему дверь женщина – жена покойного. Осмотрелся отец: квартира богатая. И говорит жене: «Ваш муж скончался». Она первым делом спросила: «Что с карточками?» И понятно почему: у них ещё оставались дети, а без карточек – смерть. Папа вытащил карточки и отдал ей. Она открывает шкаф – а там дорогие мужские костюмы – и говорит: «Спасибо вам. Берите любой из них». А отец отвечает: «Да на что они мне?» Ничего не взял и ушёл. Такой он у меня был. Всегда».

Мамин дядя – Евгений Васильевич Баканов – работал в организации «ЭПРОН» по подъёму кораблей и остался в блокадном Ленинграде, не стал эвакуироваться, несмотря на то, что был инвалидом. Из блокадного города он слал страшные письма своей сестре, моей бабушке, Тамаре Васильевне Бакановой: «Ты не представляешь, что здесь творится, я чувствую, как ледяная рука смерти берёт меня за горло». И тем не менее, свой паёк он отдавал соседским детям. Он их спас, а сам умер от голода и цинги…

Нам, живущим в раздолье и изобилии, не понять, что двигало этими людьми. Сотрудники Ленинградского института растениеводства умирали от голода рядом с коллекциями семян, но не трогали их, зная какую ценность они представляют для страны и для всего мира. Они сохранили эти коллекции ценой собственной жизни!

Потрясает один из блокадных рассказов о почтальоне, который нёс довольно тяжёлый пакет – передачу от лётчика. Пакет разорвался, и оттуда выпала плитка шоколада. Человек видел это и, сам умирая от голода, донёс пакет до адресата – это была мать с маленькой девочкой. А почтальон уже не дошёл до своего отделения: упал в обморок и умер от голода. Через много лет спасённая женщина нашла его родственников, чтобы поблагодарить, нашла то отделение связи и там узнала правду о его кончине…

Вот ещё один образец мужества. Во время войны Вырица была оккупирована немцами. По молитвам преподобного Серафима, разрушений и больших жертв в Вырице не было. Но детей из пионерлагеря, захваченных в Вырице, согнали в лагерь, где многие из них погибли от голода и жестокого обращения. Везде немцы наводили свои порядки. Располагались как хозяева жизни, как раса господ. Выбирали дома получше. До сих пор старожилы называют один из домов «домом Миллера» – по имени одного из офицеров, который там разместился. И вот немецкие офицеры узнали, что живет в Вырице один старик, который умеет предсказывать будущее и знает настоящее. Ради полезного любопытства некоторые из них пожаловали к преподобному Серафиму домой на Пильный проезд. Спрашивают его: «Старик, какие дома нам посоветуешь выбрать? Чтобы покрепче были и на ремонт не тратиться?» А преподобный Серафим им говорит: «Какие дома? О чём вы? Погонят вас отсюда. Взашей погонят. И Германии вашей вы не увидите». Немцы взъярились, один из них вытащил револьвер и размахивать им стал: «Да мы тебя сейчас расстреляем». А преподобный (он уже лежал) спокойно отвечает: «А стреляйте. Мне уже немного осталось. Жизнь моя – Христос, а смерть – приобретение». Плюнули немцы с досады и ушли…

В 1944 году исполнилось пророчество преподобного Серафима: огненным валом накрыла Красная Армия немецкую нечисть и очистила от нее окрестности града святого Петра, в т. ч. и Вырицу. Один Бог знает, где сложили свои кости неудачливые посетители отца Серафима. Ведомо лишь, что тысячу дней и ночей (практически всю Ленинградскую битву) преподобный Серафим молился о победе России.

Что спасало людей? Спасало умение любить и жертвенность. Те, кто так жили, чаще всего спасались. Те же, кто зацикливались на себе и стремились выжить любой ценой, умирали чаще. В свое время вспоминал Степан Сергеевич Семенец:

«Зимой 1941–1942 года я работал на Дороге Жизни. Вспоминаю, что чаще выживали те, кто думал не о себе, а о других, в ком была совесть».

Хочется поведать об одном случае, правда, связанным не с блокадой, а с битвой под Москвой. Его рассказала мне одна слушательница богословских курсов при храме Новомучеников и исповедников Российских в Москве (Строгино). Ее отец прошел курсы военных фельдшеров и должен был отправиться в тыл. Перед распределением к нему подошел его товарищ и сказал: «Послушай, меня отправляют на фронт. Ты холостой, а у меня дети. Давай поменяемся». Отец ее согласился и отправился на фронт, под Москву. И прошел всю войну. А его товарища убило во время бомбежки, когда он отправлялся в тыл.

Уже перед смертью, в 90 лет отец пришел к вере и сказал: «Да, теперь я понял, что Бог меня вел по жизни».

Спасало людей и умение терпеть. Рассказывает блокадница Лидия Сергеевна С:

«Что нас спасало? Я думаю наше вековое умение терпеть. Как можно было объяснить ребёнку, что надо растягивать хлеб, а не есть его сразу, но мне удавалось это сделать. Мы понимали, что это надо претерпеть».

Показательна судьба на войне Кирилла Васильевича Захарова, который пережил блокаду, затем воевал, освобождал Украину, войну закончил в Берлине. У него во время Таллиннского перехода погиб брат – Михаил Васильевич Захаров, служивший на эсминце. Самые страшные месяцы блокады Кирилл Васильевич провёл в Ленинграде. Он рассказывал, как был сбит немецкий самолёт, упавший упал прямо в Таврический сад, и до сих пор помнит трупы немецких летчиков. Рассказывал и о голоде, испытанном им осенью-зимой 1941 года. Спасло его то, что он пошёл работать на завод. В конце зимы 1942 года его вывезли на Большую землю по льду Ладожского озера. Ветеран помнит, как их погрузили в машины, как двигавшийся перед ними грузовик попал под бомбёжку и провалился под лёд: в ледовой каше плавали вещи и люди, которых пытались спастись, но увы… Все это он помнил: и погибшего брата, и умерших от голода друзей и родственников, и утонувших в Ладоге. И всю войну на фронте его жгла одна мысль и желание: представлял себе, как будет мстить, дойдя до Берлина! И вот он в Берлине. Двадцатые числа апреля 1945 года. Идут бои за каждую улицу, каждый дом. Гибнут наши солдаты. В один из дней, когда огонь на время стих, Кирилл Васильевич решил подкрепиться: с утра во рту не было ни крошки – такими напряжёнными были бои. Он зашёл в подворотню одного дома, развернул свой паек… И вдруг видит, как поднимается крышка канализационного люка, и перед ним предстает измождённый от голода пожилой немец и показывает на рот: дескать, есть хочу. И тогда солдат… отломил кусок от своего пайка и отдал ему. Потом откуда-то взялся еще один немец, молодой, тоже изнемогавший от голода. Поделился Кирилл Васильевич и с ним. В общем, в этот день он остался без обеда… Месть не состоялась. И спустя годы фронтовик нисколько он об этом не жалеет.

Как тут не вспомнить слова Л. Н. Толстого из романа «Война и мир»:

«Благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и лёгкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью».

Почему немцы столь ожесточённо сопротивлялись, когда война была уже очевидно проиграна? Они боялись, что русские будут поступать с ними так же, как они обходились с ними. И как они были потрясены, когда встречали человеческое и милосердное отношение со стороны советских солдат и офицеров, когда после взятия Берлина было приказано кормить всех (на оккупированной территории СССР немцы принципиально кормили только тех, кто на них работал). Вот и ответ на вопрос: почему мы победили? Благодаря воле и вере, силе духа русского народа, укорененного в столетиях православной жизни. Невольно вспоминаются слова Шамиля в письме Александру II:

«Государь, ты победил меня не только силой оружия. Ты победил меня своим великодушием и милосердием»…

Война и фронт – тяжелый труд и лишения. Вот что об этом вспоминает протоиерей Иоанн Миронов:

«Часть войны я провел в оккупации, в Псковской области. Перед уходом немцы все уничтожали и истребляли, народ угоняли с собой. Нам удалось избежать угона в Германию. Когда пришли наши, меня мобилизовали. Попал я в гаубичную артиллерию. Воевал в Курляндии, освобождал Тукумс, Лиепаю. Часто попадали под вражеские обстрелы, хотя нам было и легче, чем тем, кто был в расчетах «сорокапяток». Их так и называли: «Прощай, Родина». Но и нам бывало приходилось туго. Еды часто не хватало, паек для молодых был явно недостаточным. А при этом – тяжелый труд, изнурительные переходы, недосыпы. Временами спали мы не только во время переходов, но даже и в строю, и на ходу. Старослужащие нас старались беречь. И в бой нас не бросили сразу, вначале подучили. Веру я хранил всю войну и Бог мне помогал. Командир подразделения так и говорил: «Не трогайте Миронова, он крест никогда не снимет. Я его знаю». И с Богом мне ничего не было страшно».

Немногие оставшиеся свидетели той эпохи говорят о великой, подлинно пасхальной радости в день Победы. Вспоминает Александра Васильевна Аксенова:

«В ночь с 8 на 9 мая 1945 года на улице стали стрелять, палить в небо из ракетниц. Все высыпали на улицы «Победа! Подписана капитуляция Германии!» Совершенно незнакомые люди обнимались, целовались, плакали. Одна старушка увидела молодого солдатика, бросилась к нему на шею, заплакала и сказала: «Милый, дорогой мой, победа! Ты останешься жив, тебя уже не убьют!»

Про Благовещение говорится так: «Неизреченным Божиим смотрением Благовещение почти всегда находится внутри Великого поста». Я бы сказал так: неизреченным Божиим смотрением праздник Победы всегда находится внутри Пасхи. Потому что это действительно пасхальное торжество: «Смертию смерть поправ». Миллионы наших солдат, миллионы страдальцев в оккупации и концлагерях своею смертию попрали ту смерть, которую несли нам фашистские нечестивцы, люди, притворявшиеся христианами, но Христова духа не имевшие. На пряжках своих ремней они несли слова «С нами Бог», но творили дела безбожные, антихристианские. По форме Красная Армия может и была армией атеистического государства, но по духу и смыслу того, что она делала, она была армией Христовой. По форме немецкая армия была христианской, по духу – армией богоборческой. Этот наш действительно Христов победительный дух, – дух Победы смерти над смертью, и привёл нас к Победе. Это тайна Божьего промысла, тайна Божьего человеколюбия, как сказал Святейший Патриарх Кирилл.

Великая Отечественная война – это не борьба идеологий или социальных строев, это борьба за веру и правду. Победа в Великой Отечественной войне явилась следствием великой милости Божией и страдальческого крестного подвига русского народа и Русской Православной Церкви.

Советские солдаты отдавали жизни за спасение русского народа и всего мира от физического уничтожения и духовного рабства, в конечном счете – за спасение Православия. Удивительное самоотвержение, великодушие, беспримерный подвиг, который явил наш народ в период Великой Отечественной войны, и есть вклад Русской Православной Церкви в Победу над богоборческой, чудовищной по своей жестокости силой германского фашизма.

Вклад Церкви огромен, он не поддается количественной оценке, его не выразишь числом священнослужителей, так или иначе участвовавших в войне, или количеством самолётов и танков, построенных на церковные деньги, или даже количеством людей, посетивших церковные службы. Но именно молитва Церкви привлекла милость Божию к Русскому народу, которая, по словам архимандрита Кирилла (Павлова), даровала мужество и силу русскому воинству, мудрость и умение его полководцам.

По благословению Святейшего Патриарха Кирилла в день Победы служится не только панихида, но и благодарственный молебен за избавление России. Сохраним же это чувство благодарения Богу, благодарности и усопшим и живым нашим защитникам и труженикам. И молитвенно вспомним слова из Великого Славословия, произнесенными Патриархом Алексием I в День Победы:

«Слава в вышних Богу и на земле мир, в человецех благоволение».

Глава 5. Фальсификации истории

Трагедия России

Известна народная мудрость: когда дьявол протягивает обе руки и говорит: выбирай, не следует выбирать ни из одной. Нельзя дьявола изгонять с помощью чёрта, нельзя бороться с одним мифом с помощью другого. К сожалению, этой вековой мудрости следуют не все…

Книга профессора, магистра богословия, протоиерея Георгия Митрофанова со столь многообещающим и широким названием «Трагедия России»[36] при внимательном прочтении вызывает удивление и разочарование. Во-первых, следует отметить ее явно слабый аппарат: многие материалы (и не только проповеди) вообще не содержат ссылок, в других автор без конца ссылается на одну и ту же работу[37]. Понятно, что сборник задуман, прежде всего, как публицистический, но, учитывая нетрадиционность многих взглядов автора и необходимость широкой доказательной базы для них, отсутствие серьезного научного аппарата вызывает удивление. Во-вторых, в книге присутствуют грубые фактические ошибки, так, некоторый шок вызывает следующая фраза:

«Патриарх Тихон никогда не оспаривал правоту подобного рода утверждений, хотя в своем послании от 25 сентября 1925 года… попытался отмежевать Русскую Православную Церковь от участия в военно-политическом противостоянии»[38].

Между тем, известно, что Святейший Патриарх Тихон отошел в лучший мир 25 марта / 7 апреля 1925 года.

Впрочем, кому-то эти замечания могут показаться придирками. Гораздо серьезнее то, что автор данной книги, по-видимому, не обладает серьезной правовой культурой, в силу чего казнь генерала А. А. Власова и его сподвижников он называет беззаконной[39]. Во всех странах мира и во всех законодательствах добровольная служба военнослужащего врагу с оружием в руках считалась и считается изменой и карается по всей строгости закона. Не только законодательство СССР, но и законы демократических европейских стран на 1946 год предусматривали за подобное преступления смертную казнь. Позиция автора выглядит оправданной разве что с точки зрения юстиции Третьего Рейха.

Несколько сложнее ситуация с казнью П. Н. Краснова, А. Г. Шкуро и других, которые не являлись советскими гражданами и казнь которых протоиерей Георгий Митрофанов также называет беззаконной[40]. Однако, следует напомнить, что в соответствии с заключением Главной военной прокуратуры Российской Федерации об отказе в их реабилитации, определением Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 25 декабря 1997 года граждане Германии Краснов П. Н., Шкуро А. Г., Султан-Гирей Клыч, Краснов С. Н. и Доманов Т. И. признаны обоснованно осужденными и не подлежащими реабилитации. Нет особых оснований сомневаться в объективности этого вердикта, вынесенного в демократические времена, учитывая факт их сотрудничества с нацистами, принадлежности некоторых казачьих частей к СС (например, 15-й казачий кавалерийский корпус СС) и соучастия в карательных акциях против мирных жителей в Югославии и в СССР.

Временами возникают серьезные сомнения в компетентности автора. Так, он категорически утверждает:

«Мы пытаемся сделать нашу страну чуть-чуть напоминающей ту историческую Россию, которую в 1917 году не решились защитить люди, подобные генералу Власову и его сподвижникам и во имя которой они пошли на смерть в годы Второй Мировой войны».

Создается впечатление, что автор не знает, как на самом деле Власов и его сподвижники относились к той исторической России, которую, по мысли автора, мы потеряли:

«Они восстали против отжившего царского строя, который не хотел, да и не мог уничтожить причин, порождавших социальную несправедливость, остатки крепостничества, экономической и культурной отсталости. Но партии и деятели, не решавшиеся на смелые и последовательные реформы после свержения царизма народами России в феврале 1917 года, своей двойственной политикой, соглашательством и нежеланием взять на себя ответственность перед будущим – не оправдали себя перед народом. Народ стихийно пошел за теми, кто пообещал ему дать немедленный мир, землю, свободу и хлеб, кто выдвинул самые радикальные лозунги» (Манифест освобождения народов России. Прага, 1944 год)[41].

Эта формулировка мало чем отличается от «Краткого курса истории ВКП(б)».

А вот отношение Власова и его окружения к единству и неделимости России: «Равенство всех народов России и действительное их право на национальное развитие, самоопределение и государственную самостоятельность» (Пункт 1 Пражского манифеста). Чем это отличается от ленинского «права наций на самоопределение вплоть до отделения»? О. Георгий создает образ Власова как поборника Православия[42], но в Пражском манифесте о религии (не о Православии!) сказано всего одно слово среди перечня других демократических свобод:

«Уничтожение режима террора и насилия. Ликвидация насильственных переселений и массовых ссылок. Введение действительной свободы религии, совести, слова, собраний, печати. Гарантия неприкосновенности личности, имущества и жилища. Равенство всех перед законом, независимость и гласность суда».

Как мы видим, о Православной Церкви – ни слова. Автор превозносит честность и последовательность Власова[43], но как с этим совмещаются следующие высказывания в его обращениях:

«Эта война принесла нашему Отечеству невиданные страдания. Миллионы русских людей уже заплатили своей жизнью за преступное стремление Сталина к господству над миром, за сверхприбыли англо-американских капиталистов. Сотни русских городов и тысячи сел разрушены, взорваны и сожжены по приказу Сталина. Союзники Сталина – английские и американские капиталисты – предали русский народ. Стремясь использовать большевизм для овладения природными богатствами нашей Родины, эти плутократы не только спасают свою шкуру ценою жизни миллионов русских людей, но и заключили со Сталиным тайные кабальные договоры» (Смоленская декларация).

Или другое высказывание:

«В то же время Германия ведет войну не против Русского народа и его Родины, а лишь против большевизма. Германия не посягает на жизненное пространство Русского народа и его национально-политическую свободу. Национал-социалистическая Германия Адольфа Гитлера ставит своей задачей организацию Новой Европы без большевиков и капиталистов, в которой каждому народу будет обеспечено почетное место»[44].

Слова о жизненном пространстве (Lebensraum (нем.)) особенно важны: это значит, что Власов был знаком не только с геополитическими доктринами Хаусхоффера, но и с Mein Kampf Гитлера и, следовательно, с его планами относительно России – эксплуатации ее ресурсов и уничтожения русского народа. Следовательно, Андрей Андреевич Власов ведал, что творил, и сознательно обманывал русских людей, и не только относительно некоего мифического русского правительства, которого реально не существовало, но и будущего русского народа, создания независимого русского государства и «почетного мира с Германией», о чем немцы до конца войны не желали и слышать, и даже перед самым крахом, пойдя на создание Русской Освободительной Армии (правда всего в составе трех дивизий), они не дали ему никаких внятных обещаний на сей счет. Для сравнения приведем поведение другого пленного генерала – Михаила Лукина, который, как пишет Солженицын в Архипелаге ГУЛАГе, соглашался на борьбу вместе с немцами против большевизма, но требовал от них гарантий независимости России и самостоятельности будущей русской армии, а не получив их – ни шагу не сделал из лагеря и не только уцелел после войны, но стал образцом несгибаемого героя.

Автор пишет об осознанном и покаянном выборе тех, кто пошел воевать вместе с немцами против большевизма, правда, оговаривая, что это делали не все[45]. Но рассмотрим, как «каялись» некоторые из тех, за кого генерал Власов взял юридическую и моральную ответственность. Одним из первых крупных формирований русских добровольцев была РОНА – Русская Освободительная Народная Армия, созданная зимой 1941–1942 годов. Основой РОНА стало «гражданское ополчение» из 400–500 бойцов, созданное главой местного самоуправления г. Локоть (Орловской обл.) К. П. Воскобойниковым, учителем физики Брасовского лесотехникума. В феврале 1942 года он был убит советскими партизанами. После гибели Воскобойникова, отряд возглавил Бронислав Владиславович Каминский, участвовавший в борьбе отряда с первых дней. К середине 1943 года ополчение под командованием Каминского, названное немцами «бригадой Камински», состояло из 5 полков общей численностью 10 тысяч бойцов (14 стрелковых батальонов, бронедивизион с КВ-1 и 24 Т-34 и моторизированная истребительная рота). В июле 1944 года она была официально включена в войска СС как «штурмовая бригада РОНА». Одновременно Каминский получил звание бригадефюрера СС (при этом он не был членом НСДАП). Вскоре бригада была переименована в 29-ю гренадерскую дивизию войск СС (1-ю русскую). В августе 1944 года подразделения дивизии участвовали в подавлении Варшавского восстания. Известно, что творилось во время этого подавления: жители домов выжигались огнеметами, раненых немцы пристреливали, детей привязывали к танкам в качестве живых щитов. Даже на этом фоне бригада Каминского отличалась собой жестокостью. В результате, 19 августа 1944 года Каминский и его штаб были расстреляны немцами без суда и следствия. Причиной послужило сообщение о том, что бойцы дивизии изнасиловали и убили двух немецких девушек. Позже немцы объявили, что Каминский был убит польскими партизанами[46].

Нелишне также упомянуть о «покаянном» пути и другого «освободительного образования». В Белоруссии, в г. Сувалки, был создан Боевой Союз Русских Националистов (БСРН), также называемый «Дружина Гиль-Родионова». Возглавил его, под псевдонимом «Родионов», бывший советский подполковник, начальник штаба 229-й стрелковой дивизии В. В. Гиль. В 1942 года из добровольцев, членов БСРН, был сформирован 1-й Русский национальный отряд СС «Дружина», численностью около 500 человек, а в декабре 1942 года в районе Люблина – 2-й Русский национальный отряд СС под командованием бывшего майора НКВД Э. Блажевича. В марте оба отряда были сведены в 1-й Русский национальный полк СС, а затем в 1-ю Русскую национальную бригаду СС под командованием Гиль-Родионова, общей численностью около 3 тысяч человек. Бригада принимала участие во многих антипартизанских операциях в районе Бегомль-Лепель, правда, без особого успеха. 16 августа 1943 года бригада, уничтожив немецкий штаб связи, перешла на сторону партизан[47]. Путь достаточно характерный и все-таки с покаянием в конце, правда – перед советскими партизанами.

Участие многих русских соединений либо в СС, либо в особых разведывательно-диверсионных частях, чаще всего использовавшихся по борьбе с партизанами, а точнее в карательных акциях (среди них – «Особая дивизия Р» под командованием Смысловского, бригада Боярского и т. д.) ставит крест на всякой попытке реабилитации их членов и руководителей, в том числе и А. А. Власова, который, подчеркнем, взял на себя всю полноту юридической и моральной ответственности за их действия. Приведем лишь несколько абзацев из Пражского манифеста:

«Своей борьбой мы взяли на себя ответственность за судьбы народов России. С нами миллионы лучших сынов Родины, взявших оружие в руки и уже показавших свое мужество и готовность отдать жизнь во имя освобождения Родины от большевизма. С нами миллионы людей, ушедших от большевизма и отдающих свой труд общему делу борьбы. С нами десятки миллионов братьев и сестер, томящихся под гнетом сталинской тирании и ждущих часа освобождения. Офицеры и солдаты освободительных войск! Кровью, пролитой в совместной борьбе, скреплена боевая дружба воинов разных национальностей. У нас общая Цель. Общими должны быть и наши усилия. Только единство всех вооруженных антибольшевистских сил народов России приведет к победе. Не выпускайте полученного оружия из своих рук, боритесь за объединение, беззаветно деритесь с врагом народов – большевизмом и его сообщниками. Помните, вас ждут измученные народы России, освободите их!»

Особенно интересен следующий пассаж «Пражского манифеста»:

«Освободительное Движение Народов России является продолжением многолетней борьбы против большевизма, за свободу, мир и справедливость. Успешное завершение этой борьбы теперь обеспечено: …наличием растущих и организующихся вооруженных сил – Русской Освободительной Армии, Украинского Вызвольного Вийска, Казачьих войск и национальных частей».

Тем самым Власов взял на себя ответственность и за деятельность украинских националистов, и за их зверства как на Украине, так и в Белоруссии, в том числе и сожжения сотен деревень вместе с жителями, в том числе Хатыни.

И вот здесь следует обратиться к церковной тематике.

В книге протоиерея Георгия Митрофанова прослеживается явная тенденция представить немцев, по преимуществу, конечно, военных, благодетелями и освободителями Русской Православной Церкви. Показательно то, что он забывает указать, что как и весь русский народ, Русская Православная Церковь тяжело пострадала во время Великой Отечественной войны. По далеко не полным и не точным оценкам комиссии по расследованию немецко-фашистских злодеяний, немцами было уничтожено или разрушено 1670 церквей и 69 часовен. Если, с одной стороны, в это число включено большое количество храмов, разрушенных коммунистами до войны, а с другими ситуация неясна, как например, с Успенским собором Киево-Печерской Лавры[48], то с другой стороны, не учитывались все скромные деревенские церкви, сожженные вместе с народом карателями в Белоруссии и на Украине. Зачастую немецкие зондеркоманды собирали в белорусских деревнях весь народ в церковь, отфильтровывали молодых и крепких и угоняли на работу в Германию, а оставшихся запирали в церкви и сжигали. Такая трагедия произошла, например, 15 февраля 1943 года в селе Хворостово (Сторобинский район, Минская область), когда во время Сретенского богослужения немцы загнали всех жителей в храм, якобы на молитву. Предчувствуя недоброе, настоятель церкви о. Иоанн Лойко призвал всех прихожан усердно молиться и причаститься Святых Христовых Таин. Во время пения «Верую» стали силой выводить из церкви молодых женщин и девушек для отправки в Германию. О. Иоанн попросил офицера не прерывать богослужения. В ответ фашист сбил его с ног. А затем двери храма были забиты, и к нему подъехало несколько саней с соломой… Позднее полицаи показывали на суде, что из горящей церкви раздавалось всенародное пение «Тело Христово приимите, Источника Безсмертнаго вкусите»[49]. И это лишь один из многих сотен подобных случаев.

Число убитых в войну священнослужителей не поддается подсчету, тем более, что трудно отделить погибших в войну от репрессированных, и, по большому счету, до последнего пятнадцатилетия никто подобными исследованиями не занимался. Лишь изредка в литературе о Великой Отечественной войне мелькали сведения о погибших священнослужителях, чаще всего – одной-двумя строчками, например:

«Расстрелян священник Александр Новик с женой и детьми… Сожжен священник Назоревский с дочерью… Убит 72-летний протоиерей Павел Сосновский с 11-летним мальчиком… После мучительных пыток расстрелян 47-летний священник о. Павел Щерба»[50].

Священнослужители принимали активное участие в партизанском движении, особенно в Белоруссии, и многие из них заплатили за это жизнью. В одной только Полесской епархии более половины священников (55 %) было расстреляно за содействие партизанам[51].

Хрущёвско-брежневская власть и ее пропагандисты зачастую оказывались лицемерно-неблагодарными к тем, кто сражался за Родину и полагал за неё жизнь, если они были священнослужителями. Одним из свидетельств этого является памятник сожжённым в селе Хворостово (Полесье), где среди поименно названных жертв нет только одного имени – священника Иоанна Лойко. Из военно-документальной литературы целенаправленно изымались свидетельства о священниках-воинах, священниках-партизанах. Например, в одном издании книги И. Шубитыдзе «Полесские были» (Минск, 1969) имена священнослужителей упоминались, а в издании 1974 года – нет. В обширных трудах по истории Великой Отечественной войны вклад Церкви в победу целенаправленно замалчивался, а иногда писались и явно клеветнические книги типа «Союз меча и креста». (М., 1969). Только после 1988 года стали появляться публикации, правдиво и объективно освещающие роль Русской Православной Церкви в войне[52]. Подобная фигура умолчания в книге протоиерея Георгия Митрофанова, посвященной трагедии России, слишком уж совпадает с деятельностью советских пропагандистов.

На фоне этих событий можно понять поступок священника Александра Романушко, участника партизанского движения в Белоруссии. В 1943 году, когда отпевали убитого полицая, при всем народе и вооруженных товарищах убитого о. Александр сказал:

«Братья и сестры, я понимаю большое горе отца и матери убитого, но не наших молитв и «Со святыми упокой» своею жизнью заслужил во гробе предлежащий. Он – изменник Родины и убийца невинных детей и стариков. Вместо «Вечной памяти» произнесем же: «Анафема»».

«А затем, подойдя к полицаям, призвал их искупить свою вину и обратить оружие против немцев. Эти слова настолько впечатлили людей, что многие прямо с кладбища ушли в партизаны»[53].

А через шестьдесят шесть лет другой священник не только совершает панихиды по организаторам коллаборационистских подразделений, но и делает их героями исторической России. На фоне всего сказанного выше, антиисторичным, аморальным и в чем-то кощунственным является следующее утверждение протоиерея Георгия:

«И так уж ли отличается смерть многих миллионов советских солдат на поле брани от смерти на виселице в Бутырской тюрьме руководителей власовского движения? И все-таки отличается. Потому что, в отличие от многих миллионов советских солдат, погибавших в надежде на то, что спасение России вот-вот грядет, власовцы уходили на смерть с пониманием того, о чем написали впоследствии Георгий Иванов и Виктор Астафьев: прокляты и убиты».

Да, действительно, смерть на поле брани отличается от гибели власовцев. Советские солдаты в массе своей воевали не с мирными жителями, а с реальным, коварным и жестоким врагом, их зачастую предавали их начальники, но огромное большинство из них не предавало никого, и умирали они за свободу своего Отечества, и если не за веру (хотя многие из них и за нее, это – отдельная тема), то за верность присяге, которую преступили Власов и его последователи. И погибали советские солдаты не за иллюзию, а за реальную жизнь русского народа, как и иных народов исторической России. Известны человеконенавистнические планы Гитлера – оставить на Европейский части России лишь 14 миллионов, а остальных либо переселить за Урал, либо истребить. Для оставшихся предполагался минимум жизненных благ, минимум образования (в идеале – четыре класса для всех). А вот какая для них планировалась религиозная жизнь: Вот что говорил Гитлер на совещании 11 апреля 1942 года:

«Необходимо запретить устройство единых церквей для сколько-нибудь значительных русских территорий. Нашим интересам соответствовало бы такое положение, при котором каждая деревня имела бы собственную секту, где развивались бы свои особые представления о Боге, Даже если в этом случае в отдельных деревнях возникнут шаманские культы, подобно негритянским или американо-индейским, то мы могли бы это только приветствовать, ибо это лишь увеличило бы количество факторов, дробящих русское пространство на мелкие единицы»[54].

На этом фоне становится понятным, чем на самом деле являлось разрешение открывать церкви на оккупированной территории и создавать военное духовенство во власовских частях, которое столь дорого о. Георгию, – временной тактической уступкой перед всеобщей оккультизацией населения покоренного восточного пространства. Протоиерей Георгий Митрофанов ставит знак равенства между Гитлером и Сталиным, но насколько это оправданно? Да, Сталин был атеистом и пытался выстроить атеистическую империю, правда, в конечном счете, не преуспел, но оккультистом он не был, более того, в волне террора 1937–1938 годов среди старых чекистов погибли и те, кто «баловался» с оккультизмом. Напротив, система, выстраивавшаяся Гитлером, была оккультной и антихристовой по своей сути. Дело здесь не только в обращении к германским языческим образам и в оккультных программах типа Аненербе, на которые в Третьем рейхе тратились огромные деньги и силы. Гораздо страшнее было то, что язычество и оккультизм гитлеровские пропагандисты стремились смешать с христианством: образ Неизвестного солдата кощунственно совмещался с ликом Христа, сам Гитлер являлся своим адептам в облике Мессии[55], так называемое копье Лонгина, пронзившее сердце Христово, в руках Гитлера стало магическим талисманом, а на пряжках ремней солдат, шедших убивать, грабить и зверствовать над мирным населением, были написаны слова из мессианского пророчества Исаии: «С нами Бог» (Ис. 8, 8). Крест на немецких самолетах, бомбивших школы и госпитали, явился одним из омерзительнейших в истории кощунств над Животворящим Древом, однако, также и знамением псевдохристианской, а в глубине – антихристовой западноевропейской цивилизации[56]. То, что одной из конечных целей нацистов являлось провозглашение Гитлера Мессией и признание его таковым покоренными народами всей земли, показывает следующая кощунственная молитва по подобию «Отче наш», активно распространявшаяся в листовках:

«Адольф Гитлер, ты наш вождь, имя твое наводит трепет на врагов, да приидет третья империя твоя. И да осуществится воля твоя на земле»[57].

Справедливыми и прозорливыми являются слова митрополита Сергия (Страгородского) (для о. Георгия Митрофанова – не более чем политического неудачника)[58] в послании от 11 ноября 1941 года:

«Всему миру ясно, что фашистские изверги являются сатанинскими врагами веры и христианства. Фашистам, с их убеждениями и деяниями, конечно, совсем не по пути за Христом и за христианской культурой».

Уже позднее, в пасхальном послании 1942 года, митрополит Сергий напишет:

«Тьма не победит света… Тем более не победить фашистам, возымевшим дерзость вместо креста Христова признать своим знаменем языческую свастику… Не забудем слов: «Сим победиши». Не свастика, а крест призван возглавить христианскую культуру, наше «христианское жительство». В фашистской Германии утверждают, что христианство не удалось и для будущего мирового прогресса не годится. Значит, Германия, предназначенная владеть миром будущего, должна забыть Христа и идти своим, новым путем. За эти безумные слова да поразит праведный Судия и Гитлера, и всех соумышленников его»[59].

По сути дела, тот исторический выбор, который делал митрополит Сергий, в чем-то соответствовал выбору святого благоверного князя Александра Невского – между Западом и Востоком, между внешним угнетением и внутренним растлением. И в своем обращении от 22 июня, кстати, абсолютно независимом от государственного влияния, Местоблюститель принял единственно спасительное для России и Русской Православной Церкви в тех условиях решение. Позднее в своих проповедях о. Иоанн (Крестьянкин) скажет о непонимании страдальческой личности митрополита Сергия и о его прозорливости. К сожалению, это непонимание продолжается и сейчас. Кажется ясно, за что погибли советские (русские) солдаты – за спасение русского народа от физического уничтожения и от оккультного рабства, в конечном счете – за спасение Православия. И о. Георгий Митрофанов совершенно напрасно проходит мимо феномена возрождения Православной веры по эту сторону фронта, а именно возрождение веры, в конечном счете, и явилось определяющим для исхода войны и будущего России. Оно трудноописуемо – его не выразишь числом священнослужителей, так или иначе участвовавших в войне, или количеством самолетов и танков, построенных на церковные деньги, или даже количеством людей, посетивших церковные службы. Пожалуй, лучшим его выражением может стать стихотворение, найденное в шинели простого русского советского солдата Андрея Зацепы, убитого в 1942 году:

Послушай, Бог, еще ни разу в жизни С тобой не говорил я, но сегодня Мне хочется приветствовать Тебя… Ты знаешь, с детских лет мне говорили, Что нет Тебя. И я, дурак, поверил Твоих я никогда не созерцал творений. И вот сегодня я смотрел Каким жестоким может быть обман… Не странно ль, что средь ужасающего ада Мне вдруг открылся свет и я узнал Тебя. На полночь мы назначены в атаку, Но мне не страшно. Ты на нас глядишь… Но, кажется, я плачу, Боже мой. Ты видишь, Со мной случилось то, что нынче я прозрел Прощай, мой Бог. Иду и вряд ли уж вернусь Как странно, но теперь я смерти не боюсь.[60]

К сожалению, своими проповедями и выступлениями о. Георгий Митрофанов не только оскорбляет память погибших воинов и живых ветеранов, но и идет против сложившейся церковной традиции: как известно, «Определением Архиерейского Собора Русской Православной Церкви 1994 года», в День Победы, девятого мая, установлено совершать «ежегодное поминовение усопших воинов, за веру, Отечество и народ жизнь свою положивших, и всех страдальчески погибших в Великую Отечественную войну 1941–1945 годов». Праздник 9 мая, который уважаемый протоиерей именует в своих выступлениях и высказываниях не иначе как «победобесием», приобрел церковное измерение и по сути вошел в современное Церковное Предание. Для многих наших не очень верующих сограждан память о войне и совместное церковно-государственное празднование Дня Победы – еще один способ воцерковления. В этом контексте выступления о. Георгия иначе как антимиссионерскими не назовешь.

К сожалению, для его книги характерны бездоказательные и ничем не обоснованные, зачастую оскорбительные утверждения, наподобие: «Наше общество состоит из людей, в подавляющем своем большинстве живших во лжи, служивших злу и сейчас упорно делающих вид, что вся их жизнь проходила в служении правде. Они «служили России» – называлась ли она Советским Союзом, называется ли она Российской Федерацией, – а на самом деле эти люди, не способные вот так честно и последовательно, как генерал Власов и его сподвижники, перечеркнуть свою прошлую неправую жизнь, служили не России и служат не России, а служат только себе»[61]. Что же – зачислим ли мы в этот список ликвидаторов чернобыльской аварии, ветеранов Афганской и Чеченской войны, военных, прошедших и гарнизонные скитания, и горячие точки, и нищету и презрение девяностых, и инженеров военных заводов, месяцами не получавших зарплаты в начале девяностых, но не уходивших с оборонных заводов, безсребреников-преподавателей, отдававших свое время и душу ученикам? Пусть читатель судит сам, но, обозрев свое окружение, я почти не нашел людей, соответствующих приговору о. Георгия. Не знаю, может быть, мне повезло. Зачем всех мазать дёгтем и считать, что честное исполнение своего долга было и есть служение некоей «империи зла»? Что оставалось честным труженикам и защитникам СССР (а сейчас России) – легально или нелегально бежать в «Империю добра» через Вену или Израиль? Или, более того, обратить против своих сограждан оружие, имея пред глазами светлый облик генерала Власова? К чему призывает о. Георгий, к гражданской войне?

Другое утверждение:

«Сейчас люди просто пытаются жить на той территории, на которой суждено им было родиться, в желании как можно скорее перебраться на другие земли, где им будет легче и комфортнее»[62].

На самом деле, статистические опросы, в частности, проведенные НИИ комплексных социальных исследований СПбГУ, показывают, что с этим оскорбительным утверждением о. Георгий опоздал на восемнадцать лет. Отметим, что подобные огульные обвинения не делают чести о. Георгию ни как ученому, ни как пастырю, ни как миссионеру. Общеизвестно миссионерское правило: ты должен найти что-то доброе в том, кого желаешь обратить, зацепиться за некий островок добра в его сердце. Но, как учил старец Силуан Афонский, если ты начинаешь с того, что «ваша вера – блуд», а твои слушатели знают, что это не так, то ты рискуешь навсегда потерять их для Православия. Сам агрессивный тон книги протоиерея Георгия производит тягостное впечатление: это – не пресвитерский текст. Слово «пресвитер» в переводе с греческого означает «старец», а для старца характерна мудрость, такт, глубина и мирность – умение обобщать, соединять и примирять. Таких достоинств, к сожалению, в данной книге нет. Подобное учение есть разве что у гностиков. Зато есть другое – апология иудина греха, совершенно в духе Серебряного века, против которого, казалось бы, борется автор. По его мысли, именно двадцатипятилетнее служение Власова и его соратников советскому строю и было предательством, а предательство этого строя и было покаянием[63]. Насколько известно, нигде ни в Священном Писании, ни в Церковном Предании мы не обретаем учения о том, что двойное предательство может быть зачтено за покаяние. И опять-таки, нигде в Церковном Предании не сказано, что можно предавать врагу свое земное отечество, пусть даже из высших религиозных интересов, напротив, и Писание, и Предание учат иному. Вот слова святого апостола Павла:

«Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение» (Рим. 13, 1–2).

Отметим, что апостол Павел учит повиноваться императору Нерону, который был не лучше товарища Сталина, а во многих отношениях намного хуже. В свете апостольских слов становится понятнее и Декларация митрополита Сергия (Страгородского) от 29 июля 1927 года.

А вот что предписывает святитель Григорий Неокесарийский относительно христиан, помогавшим варварам-готам (кстати – предкам немцев), среди которых вполне могли быть христиане:

«Если которые сопричислились к варварам, и с ними, во время своего пленения, участвовали в нападении, забыв, что были понтийцами и христианами, и ожесточась до того, что убивали единоплеменных своих или древом, или удавлением, также указывали неведущим варварам пути или дома, – таковым должно преградить вход даже в чин слушающих, доколе что-либо изволят о них, вместе сошедшись, святые Отцы, и прежде них – Дух Святой». (8-е правило свт. Григория Неокесарийского)

По точному смыслу этого правила церковное поминовение генерала Власова становится невозможным.

И напротив, вполне церковной являлась позиция митрополита, а затем патриарха Сергия (Страгородского), который на основании этого правила отлучал от Церкви мирян и священнослужителей, сотрудничавших с немецко-фашистскими оккупантами.

Таким образом, позицию о. Георгия общецерковной не назовешь. В лучшем случае, она отражает взгляды некоторых кругов Зарубежной Церкви, в которой были сильны провласовские настроения. Но даже и там поддержка власовского и коллаборационистского движения отнюдь не являлась общецерковной. Для чего о. Георгий, пользуясь своим саном и авторитетом, пытается навязать эту маргинальную и сомнительную позицию здесь, в России, остается только гадать.

Не является его позиция и государственнической. Выступать клирику с такой книгой тогда, когда создавалась Комиссия по противодействию попыткам фальсификации истории (май 2009 года), значит ссорить Церковь с государством и вносить раскол в церковно-государственные отношения. Существует и другой аспект: как известно, президент Украины Виктор Ющенко, стремящийся отколоть от Московской Патриархии Украинскую Православную Церковь, реабилитирует украинских коллаборационистов-бандеровцев, с которыми стремился сотрудничать Власов (см. выше) и ставит их на одну доску с ветеранами войны. Как мы видели выше, подобную же операцию о. Георгий Митрофанов проводит для власовцев. Не будет натяжкой сказать, что с типологической и системной точки зрения подобный подход объективно укрепляет антироссийские и, следовательно, антицерковные позиции на Украине, коль скоро деятельность коллаборационистов получает одобрение от лица весьма авторитетного клирика Русской Православной Церкви. Если можно реабилитировать Власова, почему нельзя Бандеру? Соответственно получают свое оправдание и латышские, и эстонские, и литовские эсэсовские части, к единению с которыми призывал генерал Власов. Sapienti sat.

В завершение, для того, чтобы еще раз увидеть, кого Русская Православная Церковь в лице своего Предстоятеля в наше время действительно считает героями Второй Мировой Войны и созидателями исторической России, ее честью и совестью, нельзя не привести послание Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла генерал-лейтенанту В. В. Варенникову по поводу кончины его отца – Валентина Ивановича Варенникова:

«Уважаемый Владимир Валентинович!

Примите мои глубокие соболезнования в связи с постигшей всех нас тяжелой утратой. Своим ратным подвигом и талантом военачальника, своими многолетними трудами на благо Отечества Валентин Иванович Варенников снискал поистине всенародную любовь и уважение.

Имя генерала Варенникова навсегда вписано в историю Российской Армии. Участник Великой Отечественной войны, знаменосец Парада Победы 1945 года, выдающийся военный организатор и патриот, он олицетворял собой совесть и честь офицерского корпуса нашей страны. В течение многих лет он трудился как депутат Государственной Думы, заботясь о достойном устроении настоящего и будущего России.

Всемилостивый Господь призвал его к Себе в светлые пасхальные дни, накануне великого праздника Победы, в день памяти святого великомученика Георгия Победоносца – небесного покровителя русского воинства.

Ушел из земной жизни человек, имя которого по праву считается одним из символов доблести, искренности, бесконечной преданности долгу и Отчизне. Пусть вечная память о нем сохранится в сердцах всех, кому дорога Россия.

Господь да упокоит новопреставленного раба Своего в селениях праведных.

С уважением,

+Кирилл, Патриарх Московский и всея Руси».

Фальсификация истории Великой Отечественной войны в учебниках

Любое историческое исследование, претендующее на научность, должно соответствовать следующим критериям: объективности и пониманию противоречивости исторического процесса; принципу историзма, позволяющему оценивать события и факты в тесной связи с данной реальной исторической обстановкой; принципу научной достоверности и реалистическому подходу, свободному от политико-идеологической предвзятости. К сожалению, этим критериям порой не соответствуют не только публицистические произведения и статьи некоторых учёных и журналистов, но даже учебники, в т. ч. и для вузов, в частности учебник «История России XX век. Часть 2. 1937–2007» главный редактор А. Б. Зубов. По ходу чтения не раз создаётся впечатление, что все это мы уже читали в 1990-е годы прошлого века, когда вся история советского государства подавалась как непрерывная череда кровавых преступлений. Все это привело к тому, что Россия в очередной раз оказалась «страной с непредсказуемым прошлым». Вот типические эмоционально окрашенные выражения, выбранные из этого учебника: «кровавый сталинский режим», «преступный режим», «тотальный террор в Прибалтике» и т. п. Методологической базой в данном случае является голый антисоветизм и воинствующий субъективизм. Характерна и тенденция на делегитимизирование советского строя и признание его преступным. Кроме того, таким работам присущи крайний субъективизм, замалчивание фактов, их заведомо извращенная трактовка, игнорирование и замалчивание достижений отечественной историографии по отдельным сюжетам войны. Впрочем, это полностью соответствует концепции авторов – все беды России начались с большевиков.

Можно говорить о целом ряде фальсификаций и подмен. Во-первых, на понятийном уровне. Так неприемлемо само понятие «советско-нацистская война», в которой якобы столкнулись два тоталитарных режима и два диктатора боролись за мировое господство. То, что Сталину мировое господство было не нужно и не ради этого он уничтожал Троцкого и троцкистов, а нужны были геополитические границы старой России и что он честно соблюдал пакт с Германией, авторов явно не интересует. Не интересует их и народный характер войны – за жизнь русского народа и иных народов СССР, хотя, временами, сквозь зубы, авторы текста пишут о подвигах простых русских людей, тут же дискредитируя их: то развенчивая Зою Космодемьянскую и Александра Матросова, то представляя советских солдат этаким стадом, которое гнали на убой. Если идти предложенным ими путём, то и Отечественную войну 1812 года можно назвать феодально-капиталистической и вспоминать, прежде всего, об Аракчееве и шпицрутенах. Для Первой Мировой войны 1914–1918 годов в этой канве так и просится термин «империалистическая» или «конфликт трёх изоморфных империй». Но это – как раз тот классово-болыпевисткий идеологизированный подход, против которого протестуют авторы статей и учебных пособий и который на самом деле уничтожает нашу историческую память. Ряд сюжетов и мифологем как будто списан из книги предателя-перебежчика Суворова-Резуна «Ледокол». В особенности то, что касается предвоенного периода. Это и представление о пакте «Молотов – Риббентроп» как сговора двух тиранов, развязавших Вторую Мировую войну. Авторы не гнушаются даже такой разоблачённой фальшивки, как речь Сталина якобы сказанная 19 августа 1939 года. Текст её, опубликованный Т. Бушуевой, позднее был признан подложным ведущими специалистами.

Фальсификаторы истории придерживаются и концепции Суворова-Резуна о якобы готовившемся нападении СССР на Германию. По сути дела она позаимствована из речи Гитлера 22 июня 1941 года и из арсенала геббельсовской пропаганды. Эта концепция юридически осуждена на Нюрнбергском процессе. Опровержению этой концепции посвящен ряд книг: «Антиледокол». «Неправда Виктора Суворова» и т. д., поэтому нет смысла повторяться. Стоит только привести один факт. Начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии в 1938–1942 годах генерал-полковник Франц Гальдер записал в своём дневнике в мае 1941-го:

«Русские не имеют желания нападать на Германию».

Особо пристально рассматривается история коллаборационизма и, в частности, власовского движения. Естественно – с положительной оценкой:

«Они жаждали правды после лжи большевицкой пропаганды».

При этом авторы (в частности, скандально известный Кирилл Александров) мило забывают о той лжи, которую генерал А. Власов и его пропагандисты вливали в сознание русских людей. Коллаборационистская и предательская миссия Русской освободительной армии (РОА) многократно доказана, как у нас в стране, так и зарубежными историками. Можно отметить только одну маленькую ложь авторов: число потерь РОА в Праге фальсификаторы раздувают вчетверо – 1200 убитых вместо реальных 300. Доказанной ложью является забвение преступлений других коллаборационистов, в частности, каминцев и казаков. Рефреном звучат обвинения советской элите во всех смертных грехах, но задумаемся: как при абсолютно растленной корыстной и бездарной элите можно было победить в таком сложном технологическом процессе, как Великая Отечественная война? Ниже тезисами обозначены отдельные моменты (для более детальной критики потребуется отдельная книга), которые позволяют восстановить объективную картину хода войны и развенчать попытки дискредитации подвига народа.

Тезис 1. Потери Красной Армии

Рассматривать и анализировать потери СССР сложно и тяжело – невольно морально давят громадные цифры потерь: погибших, раненых, попавших в плен. Тем не менее, важна историческая правда, базирующаяся на документально подтверждённых объективных данных. Между тем, авторы учебника «История России XX век. 1939–2007» под руководством А. Б. Зубова, считают, что безвозвратные потери мужчин призывного возраста оцениваются в 17 млн человек. Они распределяются по следующим позициям:

– Умерло в немецком плену – 3,3 млн чел.;

– Повышенная смертность в советских концлагерях – 0,9 млн чел.;

– Боевые потери антисоветских формирований – 0,3 млн чел.;

– Расстреляно в Красной Армии – 0,1 млн чел.;

– Убито в боях и умерло в Красной Армии – 12,4 млн чел.

«По официальным данным, в Красной Армии убито и умерло от ран и болезней 6,9 млн человек, по иностранным оценкам – до 13 млн, а по некоторым отечественным оценкам – ещё больше. Эта цифра в 4,3 раза выше числа немецких солдат, убитых и умерших на Восточном фронте – около 3 млн. Причина – всё те же сталинские методы ведения войны: лобовые атаки на пулемётные гнезда; наступление на необезвреженные минные поля; штрафные батальоны, три месяца службы в которых заменяли 10 лет заключения».

Вот такие данные. Может быть, авторам из чувства элементарной научной этики стоило хотя бы упомянуть книги, изданные в период 1993–2009 годов другим авторским коллективом – под руководством Г. Ф. Кривошеева? Он ведь в течение целого ряда лет занимался проблемой исследования потерь личного состава и боевой техники в период войны[64]. Приводятся совсем другие данные, причём имеющие под собой по-настоящему объективные основания. Так безвозвратные демографические потери Вооружённых Сил СССР (убито, умерло от ран и болезней, погибло в результате несчастных случаев, расстреляно по приговорам военных трибуналов, не вернулось из плена), штабов всех инстанций и военно-медицинскими учреждениями за годы Великой Отечественной войны, (включая и кампанию на Дальнем Востоке) составили 8 млн 668 тыс. 400 военнослужащих списочного состава[65]. Санитарные потери составили 22 млн 326 тыс. 905 человек[66]. Как видим, эти потери более чем на 3 млн 700 тыс. человек меньше, чем цифры, приводимые авторским коллективом под руководством А. Б. Зубова. Видимо, русский, советский солдат не только «пёр в лобовые атаки на пулемёты», но и умел воевать.

Тезис 2. Потери Красной Армии и вермахта

Авторский коллектив во главе с Г. Ф. Кривошеевым для наиболее достоверного определения числа потерь вооружённых сил Германии применил ту же балансовую методику, что и при подсчёте потерь Вооруженных Сил СССР. В итоге безвозвратные потери, учтённые в ходе войны в оперативном порядке фашистской Германией и её союзниками в период с 22.06.1941 г. по 9.05.1945 г., составили 10 млн 344 тыс. 500 человек. Из них:

– убито, умерло от ран, болезней, пропало без вести, небоевые потери составили 5 млн 968 тыс. 200 чел. (из них приходится на Германию – 5 млн 300 тыс. чел.);

– попали в плен – 4 млн 376 тыс. 900 чел.;

– не вернулись из плена – 579 тыс. 900 чел.;

– вернулись из плена – 3 млн 572 тыс. 600 чел.

Таким образом, демографические потери фашистской Германии и её союзников на советско-германском фронте составили 6 млн 771 тыс. 900 человек[67].

Безвозвратные потери СССР, учтённые в ходе войны в оперативном порядке, составили 11 млн 771 тыс. 100 человек. Из них:

– убито, умерло от ран и болезней, пропало без вести, небоевые потери составили 6 млн. 885 тыс. 100 чел.;

– попало в плен – 4 млн. 559 тыс. чел.;

– погибло, не вернулось из плена – 2 млн 722 тыс. 400 чел.;

– вернулось из плена – 1 млн 836 тыс. человек.

Таким образом, демографические потери СССР составили 8 млн. 668 тыс. 400 человек. Соотношение потерь 1:1,29 в пользу Германии.[68]

Тезис 3. Судьба военнопленных

Обращают внимание несоизмеримое количество военнопленных, погибших в плену. Так, из советского плена не вернулись на родину 579,9 тыс. человек (14,9 %), немецкого – 2 млн. 722 тыс. 400 человек (40 %). Авторский коллектив во главе с А. Б. Зубовым главную причину высокой смертности советских военнопленных видят в том, что Сталин отказался подписать Гаагскую конвенцию и женевское «Соглашение об обращении с военнопленными»[69]. Получается удивительная вещь – советское правительство, отказавшись подписывать конвенцию, оказалось на деле гораздо большим гуманистом, нежели те, кто её подписал. На самом деле, в своё время Россия подписала Гаагскую конвенцию. В предвоенных конфликтах и с Японией, и с Финляндией СССР Гаагскую конвенцию de facto соблюдал и тем самым рассчитывал на соответствующее отношение противоположной стороны. В свою очередь Финляндия в войне 1939–1940 годов соблюдала Гаагскую конвенцию и, в отличие от Германии, не морила голодом русских военнопленных, ссылаясь на то, что-де Советский Союз не подписал Гаагскую конвенцию[70]. Никогда Наркомат иностранных дел СССР (НКИД) не заявлял, в отличие от проблемы царских долгов, что не принимает Гаагского соглашения. Тем самым СССР молчаливо к нему присоединялся.

В 1929 году была заключена новая, Женевская конвенция об обращении с военнопленными, обеспечивавшая последним еще большую защиту. Германия, как и большинство европейских стран, подписала эту конвенцию. Советский Союз конвенцию не подписал, т. к. был против разделения военнопленных по национальному признаку. Однако ратифицировал заключённую одновременно конвенцию об обращении с ранеными и больными на войне. 25 августа 1931 года НКИД продекларировал присоединение СССР к конвенции 1929 года «Об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях».

В соответствии с нормами международного права присоединение к международным правовым актам возможно как путём прямого подписания, так и путем ратификации или же направления специальных документов, удостоверяющих желание какой-либо страны присоединиться к тому или иному международному акту. Конвенция последнюю возможность предусматривала, чем и воспользовался СССР в 1931 году. Обращает внимание, что немцы во время войны по большей части пристреливали раненых и больных советских пленных.

Кроме того, подписавшие Женевскую конвенцию государства принимали на себя обязательства нормально обращаться с военнопленными вне зависимости от того, подписали ли их страны конвенцию или нет. И в этом случае, если исходить из этого положения, попавшие в плен красноармейцы могли быть спокойны за свою судьбу.

Кроме того, как отмечает историк Кристиан Штрайт, существовали общие международные правовые нормы ведения войны, имевшие обязывающую силу для всех государств, независимо от того, присоединились они к соответствующим соглашениям или нет. Пытаясь обеспечить своим пленным солдатам максимально надёжную защиту, Советское правительство сразу после немецкого вторжения сделало недвусмысленный жест. Уже на четвертый день войны, 27 июня, Советский Союз выразил желание сотрудничать с Международным комитетом Красного Креста. Ещё через несколько дней, 1 июля, было утверждено «Положение о военнопленных», которое строго соответствовало положениям как Гаагской, так и Женевской конвенции. Немецким военнопленным гарантировались достойное обращение, безопасность и медицинская помощь. Это «Положение» действовало всю войну, причем его нарушения преследовались в дисциплинарном и уголовном порядке[71]. Отметим, что за время войны в немецком плену погибло 57 % советских военнопленных. В советском плену из 3 млн. 576,3 тыс. немецких военнопленных умерло 442,1 тысячи (12,4 %), из 800 тыс. военнопленных стран-союзниц Германии (Венгрии, Италии, Румынии, Финляндии, Словакии) – 137,8 тыс. (17,2 %). 17 июля 1941 года В. М. Молотов официальной нотой через посольство и Красный Крест Швеции довел до сведения Германии и её союзников согласие СССР выполнять требования Гаагской конвенции 1907 года «О законах и обычаях сухопутной войны». В документе подчеркивалось, что Советское правительство будет соблюдать требования конвенции в отношении Германии «лишь постольку, поскольку эта конвенция будет соблюдаться самой Германией». Вопреки ожиданиям Советского правительства положительного ответа руководство нацистской Германии так и не подтвердило – нота осталась без внимания. Напротив, в «тотальной» идеологической войне на Востоке немцы поставили себя вне правового поля. Более того, временами они нарушали международные правила и по отношению к союзникам СССР. Характерен приказ 1944 года о расстреле лётчиков, сбитых над Германией, или расстрелы военнопленных союзников во время операции в Арденнах. Гитлер оказался в международной изоляции и поэтому не считал себя особо связанным международным правом. Признавая Женевскую и Гаагскую конвенцию, Советское правительство совершенно очевидно надеялось на адекватную позицию Берлина. Однако нацисты не собирались применять к советским военнопленным ни Женевскую, ни Гаагскую конвенцию, ни даже элементарные международные нормы. Для них пленные красноармейцы были не людьми, а недочеловеками, которых следовало как можно скорее уничтожить. Лапидарнее всего эту позицию сформулировал оставшийся безымянным немецкий солдат, захваченный в плен летом 1942 года. Английский корреспондент Александр Верт спросил его: «Как вам не стыдно так зверски обращаться с пленными красноармейцами?» — на что получил спокойный ответ: «На то они и русские…»[72].

Полноценного сотрудничества с Красным Крестом не получилось именно потому, что немцы с самого начала войны расстреливали поезда и машины с красными крестами, убивали раненых, расстреливали санитаров. Это показало Сталину, что обращение к Красному Кресту – бесполезно. В случае СССР, он – не авторитет для немцев.

Следует отметить, что нацисты также не соблюдали ни Гаагскую, ни Женевскую конвенцию в Польше, в Югославии и в других захваченных странах. Так, Гаагская конвенция запрещает практику заложничества, массовых наказаний, насильственную мобилизацию жителей оккупированных территорий и насильственное привлечение их к оборонным работам. Между тем все это проделывалось и на территории Польши, и в Югославии. В последней за одного убитого немца регулярно расстреливалось от пятидесяти до ста заложников. Это же временами проделывалось в Польше и Чехии. Поляков немцы насильно заставляли воевать на Восточном фронте, хотя и Польша, и Чехословакия, и Югославия во время оно подписали все договоренности.

Между тем, судьба русских военнопленных была решена ещё до войны и вне зависимости от подписания или неподписания Женевского соглашения. Они должны были погибнуть как «недочеловеки» и большевики». Основной причиной жестокого отношения к советским военнопленным в плену являлась нацистская теория о расовой неполноценности славян, в частности, русских, которые воспринимались нацистами как «масса расово неполноценных, тупых людей». Расовая ненависть гитлеровцев усугублялась идеологическим неприятием коммунизма.

Фюрер на совещании высшего командного состава вермахта 30 марта 1941 года заявил:

«Политические комиссары являются основой большевизма в Красной Армии, носителями идеологии, враждебной национал-социализму, и не могут быть признаны солдатами. Поэтому после пленения их надо расстреливать».

Неудивительно, что уже 17 июля 1941 года был подписан и вступил в силу приказ гестапо (тайная государственная полиция Третьего рейха), предусматривавший уничтожение «всех советских военнопленных, которые были или могли быть опасны для национал-социализма. В свою очередь и распоряжение верховного командования вермахта «Приказ о комиссарах» от 8 сентября 1941 года гласило:

«Большевизм – смертельный враг национал-социалистической Германии. Впервые перед немецким солдатом стоит противник, обученный не только в солдатском, но и политическом смысле в духе большевизма. Борьба против национал-социализма вошла ему в плоть и кровь. Он ведет ее, используя любые средства: саботаж, подрывную пропаганду, поджог, убийство. Поэтому большевистский солдат потерял право на обращение с ним, как с истинным солдатом по Женевскому соглашению»[73].

В этом распоряжении говорится также о применении оружия для подавления сопротивления и о том, что необходимо «немедленно стрелять в убегающего военнопленного», «всякие переговоры с военнопленными запрещаются». Кроме того, указывается, что советские военнопленные не имеют права на обращение согласно положениям Женевской конвенции[74]. Советские военнопленные изначально были обречены на гибель, поскольку были русскими, советскими, которым, как известно, в планах Гитлера места на земле не было. Они являлись недочеловеками и подлежали уничтожению. Об этом со всей определенностью говорят документы, о которых фальсификаторы истории стараются не вспоминать[75]. Причина ясна – показать Советское правительство и лично Сталина, как губителей русского народа. Нередко приводится словесная риторика о том, что освобожденные из плена советские военные тут же поехали в… советские лагеря. Однако это также не более, чем очередной миф. Советский и российский военный историк Г. Ф. Кривошеев указывает следующие цифры, основывающиеся на данных НКВД: из 1 млн 836 тыс. 562 военнослужащих, вернувшихся домой из плена, только 233,4 тыс. были осуждены в связи с обвинением в сотрудничестве с противником и отбывали наказание в системе ГУЛАГа[76]. Да, многие из них были осуждены несправедливо, но некоторые – вполне обоснованно, в особенности бывшие участники коллаборационистских формирований. Кроме того, нельзя забывать об указе от 7 июля 1945 года: «Об амнистии в связи с победой над гитлеровской Германией». Этот указ подразумевал, в частности, помилование даже тех, кто попадал под статьи довоенного советского законодательства (т. е. тех, кто сдавался в плен без серьезных на то оснований).

Тезис 4. Потери гражданского населения

Одна из грандиозных фальсификаций – число жертв среди мирного населения. К примеру, авторы упомянутой выше книги во главе с А. Б. Зубовым определяют потери гражданского населения в годы войны в 10 млн человек[77]. Они распределяются по следующим позициям:

– блокада Ленинграда – 1 млн.;

– нацистский террор против евреев – более 0,5 млн.;

– нацистская зачистка партизанских районов – 0,5 % млн.;

– гибель при депортации «ненадежных» народов – около 0,3 млн.;

– повсеместно повышенная детская смертность – 1,3 млн.;

– общее ухудшение условий жизни – 6,4 млн чел.

Самый большой интерес вызывает последняя 6 графа – «Общее ухудшение условий жизни». Что это такое? Понимать можно однозначно: в условиях войны ухудшилось положение населения, т. е. болезни, голод, эпидемии и т. п. Но куда делись жертвы нацистского террора на временно оккупированных территориях? Его получается не было, если не считать жертв среди населения при борьбе фашистов с партизанами и массовой ликвидации еврейского населения. Значит, врали нам все 70 лет о планах уничтожения славянства, русских, прежде всего!? Увы, нет. Предоставим слово первоисточнику – Адольфу Гитлеру, которому принадлежат вот эти слова:

«Мы… должны развить технику обезлюживания. Если вы спросите меня, что я понимаю под обезлюживанием, я скажу, что имею в виду устранение целых расовых единиц. Я имею право устранить миллионы низшей расы, которые размножаются как черви».

На временно оккупированной территории утверждался «новый порядок», символом которого стали террор против мирного населения и открытый грабеж территорий. Эта политика отражена в целом ряде документов[78], которые фальсификаторам, конечно же, должны быть хорошо известны. Однако такого рода материалы не вписываются в их концепцию Великой Отечественной войны. В их трактовке – это советско-нацистская война, где два диктатора боролись за мировое господство.

Но давайте посмотрим на данные о потерях среди мирного населения, приведённых в других источниках. Обратимся снова к работе, изданной коллективом под руководством Г. Ф. Кривошеева. Под вражеской оккупацией к началу 1943 года оказалась огромная территория (около 2 млн кв. км), на которой по разным причинам (многие попросту не успели эвакуироваться в связи со стремительностью наступления германского вермахта в первые недели войны) осталось не менее 73 млн человек. В основу подсчета потерь мирного населения был положен метод демографического баланса – с помощью сопоставления численности и возрастной структуры населения СССР на начало и конец войны. Этот подсчёт производился за период с 22 июня 1941-го по 31 декабря 1945 года. Общие людские потери за годы Великой Отечественной войны составили 26,6 млн человек. При этом:

1. Преднамеренно было уничтожено на временно оккупированных территориях – 7 млн 420 тыс. 379 человек (в т. ч. 216 тыс. 431 детей);

2. Погибло на принудительных работах в Германии – 2 млн 164 тыс. 313 чел. (к числу демографических потерь надлежит присоединить и 451,1 тыс. невозвращенцев из числа «остарбайтеров», ставших эмигрантами);

3. Погибло от жестоких условий оккупационного режима (голод, инфекционные болезни, отсутствие медицинской помощи) – 4 млн 100 тыс. человек.

Всего потери гражданского населения на временно оккупированных территориях составили 13 млн 684 тыс. 692 чел.

Большие потери несло гражданское население, оказавшееся в прифронтовых районах, блокадных и осаждённых городах. В Ленинграде в период сухопутной блокады города погибли от голода не менее 800 тыс. жителей, а от артобстрелов врага – 17 тыс. человек. Десятками тысяч исчисляются потери населения от вражеских бомбардировок Минска, Севастополя, Керчи, Смоленска, Тулы, Харькова, Сталинграда, Мурманска.

Всего этого современные фальсификаторы предпочитают не замечать, раздувая картину сталинских репрессий, доводя ее до фантастической цифры 50 млн. и уменьшая потери от немецкой оккупации. Всё это для того, чтобы создать картину «двух тоталитарных режимов», более того – даже представить Сталина хуже Гитлера.

Тезис 5. Партизанское движение

Ещё один повод для фальсификаций – партизанское движение. Упорно утверждается, что оно насаждалось из московского Центра и являлось провокационным. Всего будто бы было около 100 тысяч партизан. Их наличие на оккупированных территориях якобы вело к неоправданным потерям среди мирного населения – около 500 тысяч человек, а потери оккупантов и коллаборационистов при этом были ничтожными – 24 тысячи человек…

Между тем, реальность была совершенно иной. Возьмём хотя бы Белоруссию. На протяжении всего периода оккупации в этой советской республике действовали 199 партизанских бригад, 14 партизанских полков (997 отрядов) и 258 отдельных партизанских отрядов, в которых насчитывалось 374 тысячи бойцов. Кроме того, скрытые партизанские резервы достигали 400 тысяч человек. Наряду с этим, в подпольных организациях и группах насчитывалось свыше 70 тысяч человек, в т. ч. 10 тысяч сотрудников агентурной разведки. С июня 1941-го по июль 1944 года партизаны Белоруссии вывели из строя около 500 тысяч военнослужащих оккупационных войск и марионеточных формирований, чиновников администрации, вооружённых колонистов и прочих пособников врага (из них 125 тыс. человек – безвозвратные потери). Кроме того, подорвали и пустили под откос 11 тыс. 128 вражеских эшелонов и 34 бронепоезда, подбили 1350 танков и бронемашин и т. д. После освобождения Белоруссии 180 тысяч бывших партизан продолжили войну в рядах Красной Армии.

Тезис 6. Штрафные батальоны

Наконец, стоит ещё раз вернуться к такой теме, как фальсификация сути и роли штрафных батальонов и рот в истории Великой Отечественной войны. Она далеко не столь малозначительна, как может показаться. Более того – по-прежнему привлекает внимание фальсификаторов.

К сожалению, небылиц и откровенной лжи и подтасовки фактов приходится встречать немало. Поэтому настоящим откровением и прорывом настоящей правды стала книга «Штрафбат в бою. От Сталинграда до Берлина без заградительных отрядов» (Москва, «Вече», 2012). Она написана человеком, который знает штрафбаты, что называется, изнутри – генерал-майором Александром Васильевичем Пыльцыным: известным историком, ветераном, в годы Великой Отечественной войны – начальником штаба 8 штрафного офицерского батальона. Он прошёл нелёгкий путь по фронтовым дорогам от Сталинграда до Берлина. По сути А. В. Пыльцын – живая легенда. Он находился в числе постоянного состава батальона, поэтому если штрафники получали возможность после ранения или подвига покинуть батальон, то командный состав не менялся и в него набирали самых лучших: грамотных, смелых, выдержанных. Несколько раз Александр Васильевич был тяжело ранен: последний раз 16 апреля 1945 года при штурме Берлина – этот день он считает своим воскресением из мёртвых.

Садясь за написание книги, Пыльцин видел свою задачу в разоблачении лжи и фальсификаций, скопившихся вокруг штрафных батальонов. Отчасти в этом повинна та завеса секретности, которая окружала их не только в военный, но и в послевоенный период – на страже стояла строгая цензура.

Но гораздо страшнее было то, что произошло в период перестройки, когда слухи и домыслы стали облекаться в личины правдоподобия и респектабельности – это стало психологическим оружием в борьбе против исторической России. Но предоставим слово самому Александру Васильевичу:

«Сберечь истинную, а не надуманную историю всего нашего героического поколения так важно сейчас, когда она, эта история, порой бессовестно, тенденциозно искажается, извращается некоторыми, с позволения сказать, «историками», писателями, сценаристами, драматургами, да и просто временщиками, стремящимися на сенсационной полуправде нажить капиталы в буквальном и переносном смысле этого слова.

А хорошо бы помнить этим господам: истина, гласящая, что высшей формой преступления является предательство прошлого, никогда не перестанет быть истиной.

И вот именно по отношению к ним, к этим предателям, псевдоисторикам, хочется привести пару строк из русских «Коробейников», изменив в этой песне всего одну букву и заменив всего одно слово, как это сделал (правда, по другому поводу) известный юморист Феликс Кривин:

Распрямись ты ЛОЖЬ высокая, ПРАВДУ свято сохрани.

Вот и прячут такие деятели разных рангов за своей многоэтажной ложью истинную правду об этих непростых страницах Великой Отечественной войны. Например, одна из нелепостей, вбрасываемых фальсификаторами, – «тысячи» штрафбатов, как не однажды утверждал автор «романа» и сценария 11-серийного «Штрафбата» Э. Володарский. Правда, в 2010 году в телепередаче «Линия жизни» он «уточнил» это число, назвав количество штрафбатов 980! По архивным же данным, например, в 1944 году их было всего 15, а не «тысяча». А если проанализировать Перечень Генерального штаба, то из списка 65 офицерских штрафбатов, фактически их окажется около 25…

В «перестроечное» время… и во все последующие годы, в различных средствах массовой информации, и в первую очередь на телевидении, усилился поток публикаций «популярных» авторов и телефильмов на эту тему.

В российских СМИ мода охаивать нашу военную историю привела к тому, что необычные воинские формирования Великой Отечественной войны – штрафбаты – стали освещаться, как дикая смесь слухов о фронтовых офицерских штрафных батальонах и армейских штрафных ротах, якобы комплектуемыми преступниками-рецидивистами в основном из мест заключения и царящими в них тюремно-лагерными порядками. Особенно преуспел в фальсификации исторической действительности Эдуард Володарский, многотысячным тиражом издавший с позволения сказать, «роман» «Штрафбат», а затем и состряпанный к 60-летнему юбилею Победы с режиссёрами В. и Н. Досталь по такому же принципу одноимённый 11-серийный «художественный» сериал с тем же названием. О том, какое воздействие на многих, не знающих истинной правды о штрафбатах, оказали эти «произведения», можно привести множество мнений участников Великой Отечественной и честных исследователей документов того времени.

В канун 60-летнего юбилея Победы мне в составе делегации Межрегиональной организации общества «Знание» Санкт-Петербурга и Ленинградской области довелось побывать на гостеприимной земле Беларуси в Минской области. Не буду живописать яркие, незабываемые воспоминания, которые остались у нас от увиденного и почувствованного там во время поездки. Но вот о том, какое впечатление произвел «Штрафбат» на участников Великой Отечественной, свидетельствуют строки из напечатанной в те дни статьи «А душа молода» о бывшей фронтовой медсестре Серафиме Ивановне Панасенко, посмотревшей этот «художественный» фильм. Привожу дословную цитату из белорусской военной газеты «Во славу Родины»:

«Большую часть войны стрелковый батальон, где служила медсестрой Серафима Панасенко, прошёл плечом к плечу с фронтовым штрафбатом… Тема эта, после того, как на российском телевидении прошёл нашумевший сериал «Штрафбат», стала весьма популярной.

Серафиму Ивановну, для которой тема войны – знакомая и родная, этот телевизионный «шлягер» привёл в настоящее негодование. Вместо реальных штрафников, с которыми её однополчане брали Кенигсберг, форсировали Одер, шли в атаки на врага с криком «За Родину!», «За Сталина!», которых вовсе не нужно было выгонять на передовую под дулом пистолета, фронтовичка увидела в сериале обыкновенных бандитов-рецидивистов… А вместо удовольствия от фильма, снятого как раз в канун 60-летия Победы, в душе остались обида и боль». А ведь этот фильм, от первого кадра до последнего, мягко говоря, злонамеренно лживый, и несмотря на справедливо жёсткую критику и ветеранов войны, и военных историков, российское телевидение «крутит» на разных каналах ежегодно, подгадывая то к Дню Победы, то к какой-нибудь другой исторической дате. Несмотря на жёсткую критику фильма со стороны ветеранов войны от рядовых штрафников до генералов, от честных молодых военных историков до президента Академии военных наук, позиция постановщика этого 11-серийного «Штрафбата» Н. Досталя продолжает оставаться «непоколебимой» и чётко обозначена, например, в интервью газете «Аргументы и факты» № 21 от 26 мая 2010 года. Там этот кинодеятель договаривается до того, что в той войне «столько миллионов убито… зазря, по вине командующих наших… Столько народу ушло по вине Сталина и прочих», а не по вине Гитлера, напавшего на нашу Родину ради массового уничтожения миллионов «недочеловеков» и порабощения славян. Далее Досталь идёт дальше и утверждает, что Гитлер лучше Сталина только потому, что уничтожал чужие нации, а Сталин – свою. Выходит, по Досталю, было бы лучше позволить Гитлеру уничтожить нашу «нацию», чем положить «миллионы», чтобы защитить страну от уничтожения и порабощения. Пора бы нашей Государственной Думе действительно «задуматься» над вопросами ответственности, в том числе и юридической, за злонамеренное искажение исторических событий Великой Отечественной войны.

К числу фальсификаторов, несомненно, можно отнести, например, и Льва Данилова, автора «документального» фильма «Штрафники», вышедшего на телеэкраны ещё в канун 50-летия Победы. Там есть кинокадр, в котором станковый пулемёт поддерживает огнём наступающую пехоту. Но авторский текст утверждает, что этот «пулемёт заградотряда подгоняет в атаку штрафбат». К таким же сочинителям нужно отнести и многих других, кто на волне интереса ко всему «штрафному», писал или «вещал» о них, не зная истинной правды об этой категории воинов, относя их к «париям войны», в смысле вообще отверженных, презираемых. А сегодня, когда «штрафная» тема стала модной, многие коммерческие издательства бросились собирать «сочинения» людей, где-то, от кого-то и что-то слышавших о штрафниках.

Видимо, главный подручный Гитлера, рейхсминистр пропаганды Геббельс, был не первым, кто поклонялся известному постулату: «чем чудовищнее ложь, тем скорее в неё поверят». Но, оказывается, и далеко не последний. Видимо, не я первый кляну таких кинодеятелей, как Володарский с Досталем, сочинившие абсолютно недостоверный «художественный «Штрафбат», как Михалков, своим «Утомлённым солнцем-2». Ведь та ложь, которую они с позволения и поощрения властных структур пытаются внедрить в сознание масс, даже в первом приближении ничего общего не имеет с исторической правдой. А таким боссам киноиндустрии, щедро финансируемым нашим госбюджетом, следовало бы взять за правило: максимум исторической точности и минимум собственной фантазии, порой переходящей границы приличия. Самое первое, что во всех таких киноподелках опровергать можно и нужно – это то, что неофицерских штрафбатов просто не было! Штрафбаты состояли только из проштрафившихся (совершивших нарушения дисциплины) офицеров. Умышленное смешение провинившихся офицеров, дезертиров и разного рода уголовников в одно понятие – «штрафбат», характерно для многих, не знающих истины. И никаких «врагов народа» или уголовников-рецидивистов к фронту и близко не подпускали – надо бы это знать и Володарскому, и Михалкову и многим другим, пытавшимся и пытающимся утверждать обратное. А такие случаи, когда отдельные штрафроты сводились, хотя и временно, в так называемые «штрафбаты», ловко используют наши нувориши-историки: просто число штрафбатов, поименованных в Перечне, перемножают на цифру 800 (по приказу № 227 была установлена такая предельная численность штрафного батальона), и получают «неоспоримую» цифру офицеров, направленных особыми отделами в штрафбаты. В данном конкретном случае, по 2-й гвардейской армии, получается 8008 = 6400 штрафных офицеров, в то время, как ни одного офицера-штрафника там не было!».

Столь длинная цитата приведена намеренно, чтобы читатель по достоинству оценил силу и правдивость этой книги. Автор один за другим рушит ядовитые мифы, укоренившиеся, к сожалению, в наших головах со времени перестройки.

Не было заградительных отрядов, подбодрявших наступающих офицеров пулемётными очередями! Не были штрафбаты укомплектованы уголовниками! Не воевали они черенками от лопат, как показывает Никита Михалков – штрафникам давалось самое лучшее и современное оружие. И не держали их в штрафбатах до последнего, а при первой возможности (ранение, подвиг) переводили в обычные части с полным восстановлением в звании. Не было всего этого!

А был подвиг! Мужество и воля русских людей, не только желавших кровью искупить свой долг перед Родиной, но и победить самого страшного врага России за всю её историю. Об этом и говорит книга А. В. Пыльцина, которую стоит прочесть. И низкий поклон уважаемому автору за все его дела – на спасение и благо нашего Отечества! Подытожим вышесказанное. На что направлены устремления фальсификаторов истории? Прежде всего, на расшатывание русской ментальности и разрушение общественного согласия. Ведь память о Великой Победе – это то, что объединяет наше общество. Речь о бережно хранимой и передаваемой из поколения в поколение ценности. Как тут не вспомнить слова директора ЦРУ Аллена Даллеса: «…мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности поверить…». Это – курс на развал РФ.

Так за что воевали наши отцы и деды? Ответ на этот вопрос дает Н. А. Нарочницкая в книге «За что и с кем мы воевали» (М., 2005). Думается, эта небольшая по объёму, но крайне ёмкая по затрагиваемым проблемам книга всем известна. Как известно, самая главная фальсификация – мировоззренческая. Уравниваются коллаборационисты-изменники и советские солдаты. Постоянно звучит тезис: в той ситуации нравственно безупречного выбора между двумя кровавыми лживыми тираниями не было. Всё это – ложь! Выбор был и он был обозначен местоблюстителем митр. Сергием, будущим Святейшим Патриархом:

«Всему миру ясно, что фашистские изверги являются сатанинскими врагами веры и христианства. Фашистам, с их убеждениями и деяниями, конечно, совсем не по пути за Христом и за христианской культурой».

Уже позднее, в пасхальном послании 1942 года митрополит Сергий напишет:

«Тьма не победит света… Тем более не победить фашистам, возымевшим дерзость вместо креста Христова признать своим знаменем языческую свастику… Не забудем слов: «Сим победиши». Не свастика, а крест призван возглавить христианскую культуру, наше «христианское жительство». В фашистской Германии утверждают, что христианство не удалось и для будущего мирового прогресса не годится. Значит Германия, предназначенная владеть миром будущего, должна забыть Христа и идти своим, новым путём. За эти безумные слова да поразит праведный Судия и Гитлера, и всех соумышленников его»[79].

Особенно значима поддержка власти и народа в обращении от 22 июня 1941 года. Устами местоблюстителя Церковь объявляла судьбу народа своей:

«Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет он небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг…».

По сути дела, тот исторический выбор, который делал митрополит Сергий, в чем-то соответствовал выбору св. благоверного князя Александра Невского – между Западом и Востоком, между внешним угнетением и внутренним растлением. И в своем обращении от 22 июня, кстати, абсолютно независимым от государственного влияния, Местоблюститель принял единственно спасительное для России и Русской Православной Церкви в тех условиях решение.

Позднее в своих проповедях о. Иоанн Крестьянкин скажет о непонимании страдальческой личности митрополита Сергия и о его прозорливости. К сожалению, это непонимание продолжается и сейчас. Глубинная ложь – представление о победе в Великой Отечественной войне, как об историческом поражении. Для православного русского человека – это хула на промысел Божий, на тайну Божественного человеколюбия (по слову Патриарха Кирилла), на спасение русского народа и иных народов исторической России. У нас хотят украсть победу.

Но этого не удастся сделать. Полуправда, полуложь не пройдут! Как сказал Святейший Патриарх Кирилл:

«Ложь историческая порождает ложь современной жизни. На лжи нельзя построить человеческого счастья. Если мы создаем ложные исторические концепции, мы дьявольскую ложь, а дьявол – отец лжи, закладываем в основу бытия народа. И такие эксперименты не проходят».

В российском обществе значительно изменилось отношение к таким непреходящим ценностям, как Отечество, патриотизм, долг, честь, достоинство, знание истории своего народа, верность героическим традициям и глубокая духовность, базирующаяся на основополагающих ценностях Церкви. Но для будущих поколений должна и в дальнейшем совершенствоваться система аргументации, способная на основе исторически достоверных фактов донести до сознания новых поколений всё величие народного подвига и показать несостоятельность клеветников и фальсификаторов нашей истории.

В завершение хочется привести замечательные стихи О. Ф. Берггольц, которые лучше всего обозначают суть современных попыток фальсификации истории и противостояния им:

А я бы над костром горящим Сумела б руку поддержать, Когда б о правде настоящей Хоть так позволили писать. Рукой точащей кровь и пламя Я написала б обо всём: О настоящей нашей славе, О страшном подвиге твоём. Меж строк безжизненных и лживых Вы не сумеете прочесть, Как сберегали мы ревниво Знамён поруганную честь. Пусть продадут и разбазарят Я верю – смертью на лету Вся кровь прапрадедов ударит В сердца, предавшие мечту.

Глава 6. А музы не молчали. Размышление о стихах

Великая Отечественная война – величайшее событие российской истории XX в. Это русская Голгофа. Таких потерь и страданий Россия не несла никогда. Умиравший от голода блокадный Ленинград, выжженный Сталинград, испепелённая Хатынь – знаки величайшего страдания, русского Креста. В той войне погиб каждый восьмой житель Советского Союза. Только в Белоруссии немцы сожгли 9200 населенных пунктов, из них 3000 – с населением, полностью или частично.

И в то же время, Победа в той Великой Отечественной – русская Пасха. Ведь по неизречённому Промыслу Божию День Победы всегда приходится на пасхальные дни. А Пасха 1945 года пришлась на 6 мая – День святого великомученика и Победоносца – «пленных освободителя и нищих защитителя». Именно таким и явился советский солдат – освободитель всех пленённых фашизмом и защитник нищих, бедных и несчастных.

Эти смыслы проявились в русской советской поэзии военных лет. После вакханалии атеизма и космополитизма вновь восстали из небытия символы исторической русской жизни. Первый и главный из них – Крест.

Один из первых поэтов, в чьём творчестве он был явлен в военную пору – Константин Михайлович Симонов. Вспомним его ставшее поистине народным стихотворение: «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины?», написанное в 1941 году и обращённое к Алексею Суркову:

Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины, Как шли бесконечные, злые дожди, Как кринки несли нам усталые женщины, Прижав, как детей, от дождя их к груди, Как слёзы они вытирали украдкою, Как вслед нам шептали: Господь вас спаси! — И снова себя называли солдатками, Как встарь повелось на великой Руси. Слезами измеренный чаще, чем верстами, Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз: Деревни, деревни, деревни с погостами, Как будто на них вся Россия сошлась, Как будто за каждою русской околицей, Крестом своих рук ограждая живых Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся За в Бога не верящих внуков своих. Ты знаешь, наверное, все-таки Родина — Не дом городской, где я празднично жил, А эти проселки, что дедами пройдены, С простыми крестами их русских могил.

Крест здесь – не только память о прадедах и дедах, хранивших русскую землю. Это – живая молитва. И не только усопших за живых. Но и матерей за своих сыновей, жён за своих мужей, невест за своих женихов.

О чем говорит бессмертное стихотворение К. Симонова «Жди меня», как не о молитве?

Не понять, не ждавшим им, Как среди огня Ожиданием своим Ты спасла меня.

Возвращаясь к стихотворению «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины», видим и другой смысл. Из глубин народной памяти встают священные слова: «Крест – хранитель всея вселенныя» и образ Моисея, крестообразно простирающего в молитве руки и побеждающего мучителя Амалика. Снова вчитаемся в симоновские строки:

Как будто за каждою русской околицей, Крестом своих рук ограждая живых, Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся За в Бога не верящих внуков своих.

В них есть и иное – парадокс народной жизни, сочетание веры и неверия, коммунистической идеологии и исконных православных основ русской жизни. Вот лишь одно фронтовое письмо: «Мама, я вступаю в партию. Мама, помолись за меня Богу».

И встает вопрос: «А действительно ли внуки так уж не верили в Бога?»

Ветеран войны доктор исторических наук Михаил Иванович Фролов в беседе со мной чеканно ответил: «На войне атеистов не бывает».

Исконная вера русского народа во всей силе и во всем величии проявилась в Великую Отечественную Войну. И еще один подспудный смысл в этих строках: Великая Отечественная началась 22 июня, в День всех святых, в Земле Российской просиявших. И они всем миром вымолили для нас победу. Крест появляется на страдальческом пути русского солдата и русского человека во время войны.

Вспомним стихотворение Константина Симонова «Слепец»:

Своё израненное тело Уже я нёс в огонь атак. Тебе Россия петь велела? Я ей не изменю и так. Скажи ей про меня: не станет Солдат напрасно отдыхать, Как только раны чуть затянет, Пойдёт солдат на бой опять. Скажи ей: не ища покоя, Пройдёт солдат свой крестный путь. Ну, и сыграй еще такое, Чтоб мог я сердцем отдохнуть… Слепец лады перебирает, Он снова только стар и слеп. И раненый слезу стирает И режет пополам свой хлеб.

И в этом стихотворении смыслы не только Креста, Голгофы, Крестного пути, но и Тайной Вечери – разделения хлеба:

И раненый слезу стирает, И режет пополам свой хлеб.

Особая страница в художественной летописи Великой Отечественной войны – христианская поэзия блокадного Ленинграда. Невиданные страдания обострили чувства людей, переживших жестокие страдания, зачастую смерть родных и близких. Во время блокады Ленинграда погибло не менее 800 тысяч мирных граждан, умерших от голода, холода, бомбёжек, артобстрелов, болезней. И около миллиона бойцов Ленинградского и Волховского фронтов сложили головы при обороне города на Неве, во время регулярно проводимых наступательных операций при попытках прорвать блокаду.

Сейчас немногие знают, что первое наступление на Ленинградском фронте, направленное на прорыв блокады, началось в сентябре 1941 года, когда казалось, что Ленинград будет вот-вот взят. И вплоть до решающей операция 1944 года «Январский гром», освободившей северную столицу от блокады, наступления в 1942–1943 годах шли постоянно с соответственными тяжёлыми потерями.

Но это великое народное страдание воскресило в народе веру. Характерна страшная статистика 1944 года: над 48 процентами умерших было совершено отпевание. Блокада и война воскресили «латентную теплоту патриотизма». Перед самым снятием блокады с карты города исчезла часть революционных и космополитических названий: проспект 25 декабря вновь стал Невским, а площадь Урицкого – Дворцовой, Урицк вернул себе старое имя Лигово, а Красногвардейск – Гатчина.

Возрождение веры и русского национального сознания отразилось и в поэзии военных лет, посвящённой блокаде Ленинграда и битве за невскую твердыню. Поэты были рядом с ленинградцами, видели всё своими глазами и претерпевали те же тяготы и лишения.

В начале блокады Ленинграда Анна Андреевна Ахматова (1889–1965) находилась в городе, трудилась на строительстве оборонных рубежей и не покинула бы город, если бы от неё фактически не потребовали эвакуироваться. Но и в Ташкенте, в эвакуации, она не забывала о Ленинграде и страданиях его жителей. Стихи, посвящённые блокаде, вошли в её цикл «Ветер войны».

Одно из первых, написанных ещё в блокадном Ленинграде стихотворений – «Птицы смерти в зените стоят»:

Птицы смерти в зените стоят. Кто идёт выручать Ленинград? Не шумите вокруг – он дышит, Он живой ещё, он всё слышит: Как на влажном балтийском дне Сыновья его стонут во сне, Как из недр его вопли: «Хлеба!» До седьмого доходят неба… Но безжалостна эта твердь. И глядит из всех окон – смерть.

Это стихотворение является удивительно библейским по смыслу и духу. Особенно ярко это видно из двух последних двустиший:

Как из недр его вопли: «Хлеба!» До седьмого доходят неба… Но безжалостна эта твердь. И глядит из всех окон – смерть.

Седьмое небо, согласно библейским и раннехристианским представлениям – местопребывание самого Бога. И, однако, ответа нет: «Но безжалостна эта твердь».

Эти строки напоминают слова книги Второзакония о медном небе, непроницаемом для земных молитв:

«И небеса твои, которые над головою твоею, сделаются медью, и земля под тобою железом» (Втор. 28, 18).

Переходим к следующим строкам:

Как на влажном балтийском дне Сыновья его стонут во сне.

Это память о жертвах Таллинского перехода (28–30 августа 1941 года), когда при переходе Балтийского флота из Таллина в Кронштадт от немецких мин и бомб погибло 15 тысяч солдат, матросов и беженцев.

Но здесь вспоминаются и строки из 87 псалма:

«Привменен бых с низходящими в ров, бых яко человек беспомощен, в мертвых свободь. Яко язвеннии, спящие во гробе, ихже не помянул ecu к тому, и тии от руки Твоея отриновени быша. Положиша мя в рове преисподнем, в темных и сени смертней» (Пс. 87:5–7).

Образ смерти, как тяжкого сна, близок Ветхому Завету. Но этот же образ тесно связан и с памятью о пророке Ионе и его молитве:

«Ты вверг меня в глубину, в сердце моря, и потоки окружили меня, все воды Твои и волны Твои проходили надо мною. И я сказал: отринут я от очей Твоих, однако я опять увижу святый храм Твой. Объяли меня воды до души моей, бездна заключила меня; морскою травою обвита была голова моя. До основания гор я нисшел, земля своими запорами навек заградила меня; но Ты, Господи Боже мой, изведешь душу мою из ада» (Ион., 2, 4–7).

Одно из наиболее знаменитых стихотворений блокадного цикла Ахматовой – «Мужество», написанное 23 февраля 1942 года:

Мы знаем, что ныне лежит на весах И что совершается ныне. Час мужества пробил на наши часах, И мужество нас не покинет. Не страшно под пулями мертвыми лечь, Не горько остаться без крова, — И мы сохраним тебя, русская речь, Великое русское слово. Свободным и чистым тебя пронесём, И внукам дадим, и от плена спасём Навеки!

И в нём продолжается тема Суда. Образ весов в русском сознании неразрывно связан со Страшным Судом и образом ангела, взвешивающего человеческую душу. И в то же время тема часов соединяется со страданием и прославлением Христа. «Отче, пришел час, прослави Сына Твоего» (Иоан. 17:1), – так молился Христос, идя на страдание.

В некоторых вариантах стихотворения присутствует чтение «священное русское слово». Русское слово в своих истоках неразрывно связано со Словом Божиим – Священным Писанием. Его черты – свобода и чистота, ибо «где Дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3:17). Из этого стихотворения извлекаются следующие смыслы: для русского народа-богоносца приходит час крестного страдания и воскресения – спасения священного русского слова.

На снятие блокады Анна Андреевна Ахматова откликнулась следующим стихотворением:

Сзади Нарвские были ворота, Впереди была только смерть… Так советская шла пехота Прямо в жёлтые жерла «Берт». Вот о вас и напишут книжки: «Жизнь свою за други своя», Незатейливые парнишки — Ваньки, Васьки, Алешки, Гришки, Внуки, братики, сыновья!

Здесь мы видим прямую цитату из Евангелия от Иоанна:

«Несть большия любви, аще кто положит душу свою за други своя» (Иоан, 15:13).

Однако в данном случае есть и другие библейские смыслы: ворота и смерть. Вспоминаются слова из 9 псалма:

«Возносяй мя от врат смертных» (Пс. 9:14).

Эпитет жёлтые жерла Берт не случаен: желтый – цвет подлости, измены, золота и корысти (вспомним хотя бы название рассказа Максима Горького «Город жёлтого дьявола»). Эти слова – клеймо фашистского дьявольского режима, построенного на человеконенавистничестве и корысти.

Этот режим обличал великий сербский святитель Николай Велимирович:

«Всем нам известна их философская теория насчет пространства и освоения его: чтобы продвинуться и захватить… сады, виноградники, огороды, поля, луга, леса, реки, горы и так далее. Но вы, сербы, вместе с Богом воскликните в ужасе:

«Как же это вы сделаете, если там живут тысячи и тысячи людей, братьев ваших, которые признают Того же Единого Творца и Отца – своего и вашего? Как?!» «Легко сделаем, – отвечают они. – Совсем легко. Людей мы огнем повыжигаем, а их леса, поля и виноградники себе заберем. Людей покосим, а их капусту себе оставим, чтобы росла для нас. Людей повылавливаем, поснимаем с них одежду, а их голыми потопим в воде. Людей уничтожим, как гусениц, а их добро и золото заберем себе. Людей потравим ядовитыми газами, а их зерно, вино и елей оставим себе. Людей изгоним в пустыню, пусть вымирают там от голода, а сами сядем за их столы, будем есть, пить и веселиться»[80].

И от этого человеконенавистнического режима спасли нас «незатейливые парнишки, душу свою положившие за други своя». Пройдя тяжелейшие испытания, русские люди всё же остались людьми, внутренне дорожившими православными ценностями, несмотря на их внешний временный запрет. Этот парадокс чётко определил Александр Твардовский в своей поэме «Василий Тёркин»:

В бой, вперед, в огонь кромешный, Он идёт, святой и грешный, Русский чудо-человек.

Наконец, глубоко христианским является стихотворение А. А. Ахматовой «In memoriam»:

А вы, мои друзья последнего призыва! Чтоб вас оплакивать, мне жизнь сохранена. Над вашей памятью не стыть плакучей ивой, А крикнуть на весь мир все ваши имена! Да что там имена! – захлопываю святцы; И на колени все! – багровый хлынул свет, Рядами стройными проходят ленинградцы, Живые с мертвыми. Юля Бога мёртвых нет.

Ключевые слова, искажённые советской цензурой, находятся в конце: «Для Бога мёртвых нет». Они, в конечном счёте, восходят к словам Евангелия от Матфея:

«А о воскресении мертвых не читали ли вы реченного вам Богом: Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? Бог не есть Бог мертвых, но живых» (Мф. 22:31–32).

Эти слова пронизаны живой верой в воскресение из мертвых. Багровый свет несет смысловую нагрузку алого цвета – цвета Пасхи, «Праздника праздников» и воскресения. Христианскими смыслами наполнена и поэзия Ольги Федоровны Берггольц, которая всю блокаду трудилась в Ленинграде. Они могут появляться в её стихах совершенно неожиданно. Ольга Федоровна описывает блокадников, пешком возвращающихся после разборки на дрова и доски разбомбленного дома. И вдруг – так пронзительно:

Вот женщина стоит с доской в объятьях, Угрюмо сомкнуты её уста. Фоска в гвоздях – кок будто часть распятья, Большой обломок Русского Креста. (Ленинградская осень. Октябрь 1942).

И действительно, распятый, голодающий, терзаемый Ленинград в своей основе – город Святого Петра – распятого в 67-ом году римскими мучителями.

Вновь вспомним строки Ольги Берггольц:

И каждый защищавший Ленинград, Вложивший руку в пламенные раны, Не просто горожанин, а солдат, По мужеству подобный ветерану.

Что это, как не воспоминание об уверении Фомы, когда он вложил руку в «огненное ребро Вседержителя» и прикоснулся к пламенным ранам воскресшего Господа?

Временами Крест проявлялся в военную пору с ужасающей конкретностью. Вспомним стихи Сергея Наровчатова, написанные в 1941 г.:

Я проходил, скрипя зубами, мимо Сожжённых сел, казнённых городов, По горестной, по русской, по родимой, Завещанной от дедов и отцов… Запоминал над деревнями пламя, И ветер, разносивший жаркий прах И девушек библейскими гвоздями Распятых на райкомовских дверях.

Тем, кто заикается о христианской Европе, якобы пришедшей к нам в 1941 году, стоит напомнить, что фашисты часто практиковали распятие как вид казни. Так в 1944 году под Оршей на стене немецкого блиндажа был распят молодой советский солдат Юрий Смирнов. То, что творили немцы на нашей земле, воистину часто было на уровне сатанинской жестокости. Но эти стихи не только о немецких зверствах, но прежде всего о скорбной, духовной красоте исторической России:

В своей печали древним песням равный, Я сёла, словно летопись, листал И в каждой бабе видел Ярославну, Во всех ручьях Непрядву узнавал. Крови своей, своим святыням верный, Слова старинные я повторял, скорбя: – Россия, Мати! Свете мой безмерный, Которой местью мстить мне за тебя?

«Свете безмерный» – опять-таки из церковной памяти русского народа. «Свете Неизмерный, Слове» – воспевает Церковь в день Преображения. И для нашего народа Великая Отечественная была Преображением. Через Крест и Воскресение. В конечном счёте, вера в Воскресение привела к Великой Победе.

Послесловие

С самого начала войны русский советский народ дал великие примеры мужества, верности и чести. Целый месяц в нечеловеческих условиях держались защитники Брестской крепости. Из сотен пограничных застав ни одна не была оставлена пограничниками без боя, большинство из них погибло на своих боевых постах. Одно имя Николая Гастелло, который 25 июня 1941 года направил свой горящий самолет на немецкую танковую колонну, должно закрыть уста хулителям русского народа, его чести и славы.

Святейший Патриарх Кирилл справедливо отмечает:

«Человеческие потери в войне с нацистской Германией – это размеры целой страны, это колоссальное потрясение для народа, основ народной жизни. Теми великими потерями, которые понес наш народ в войне с фашистами, он искупил богоотступничество во времена большевиков».

Однако если посмотреть ещё глубже, то это искупление простирается и на предреволюционный период – тот самый, который вначале подготовил позорный и страшный Февраль, а затем его логическое продолжение – Октябрьскую революцию. И если брать ещё шире, то разве не было торжество коммунизма в России лишь частью всеобщего апостасийного процесса, охватившего европейский мир?

В XX веке не только Европа, но и многие другие страны пережили целую череду революций и кровавых диктаторских режимов. Сам нацизм являлся не столько ответом на коммунизм, сколько осуществлением вековых интенций немецкого народа. Именно поэтому он столь легко и воцарился, и именно поэтому немецкие солдаты дрались за него до последней капли крови.

Не по русским лекалам совершалась революция, и планировался социализм в России, который, однако, через крестный страдальческий подвиг русского советского народа превратился в то, что перестало соответствовать ожиданиям сил, вызвавших его к жизни. И, соответственно, разве не простирается это искупление также и на весь цивилизованный европейский мир, при том, что в 1941 году, как и в 1812-м нам пришлось воевать, по сути дела, со всей Европой, либо порабощённой, либо одурманенной Гитлером?

В этот день по-особому прочитываются строки Пушкина из стихотворения «Клеветникам России»:

И ненавидите вы нас… За что, ответствуйте, за то ли, Что на развалинах пылающей Москвы Мы не признали наглой воли Того, пред кем дрожали вы? За то ль, что в бездну повалили Мы тяготеющий над царствами кумир, И нашей кровью искупили Европы вольность, честь и мир?»

Всё, к сожалению, повторяется. Как Европа XIX в., так и нынешняя ответили ненавистью и неблагодарностью русскому воину-освободителю. Об этом остается скорбеть и все же надеяться на вразумление и покаяние гордого европейского человека. В духовном плане последствия были весьма разнообразны и противоречивы. С одной стороны, в Западной Европе усилились либеральные и атеистические движения. Появилось даже так называемое «богословие после Освенцима», основной вопрос которого состоял в следующем: если Бог есть, то как Он допустил Освенцим и холокост? Будто в библейские времена не было своих освенцимов и холокостов и будто Библия не дает ответа на этот вопрос! Но совсем другой ответ дала историческая Россия в лице Советского Союза: для многих советских граждан Великая Отечественная война (неотъемлемая часть Второй Мировой) стала дорогой к вере. Не только во время войны, но и после нее храмы были переполнены, люди стремились на исповедь и к причастию, и таких были не тысячи, а сотни тысяч, пожалуй, даже миллионы.

Если говорить о плодах покаяния, известных нам из слов Иоанна Предтечи (у кого две одежды – отдай одну), то нравственная высота русского человека проявлялась в таких удивительных поступках, как отдача русскими сиротами и вдовами зачастую последнего хлеба военнопленным немцам. А если определять покаяние, как «перемену ума» (metanoia), то следует отметить, что СССР 1945 года по своему духу был уже другой страной, нежели СССР 1939 года, и эти изменения были явными и ощутимыми: практически прекратилась атеистическая пропаганда, возродился русский патриотизм, а с ним отчасти и церковные духовные ценности.

Суетными и ненужными являются разговоры о противопоставлении жертв войны и репрессий, тем более многократное преувеличение последних. Все эти жертвы принес русский народ для спасения и России, и мира от апостасийной чумы XX века – богоборства и богоотступничества.

Помолимся за тех, кто свои жизни положил за то, чтобы жили мы. Вспомним множество невинноубиенных – женщин, детей, стариков, павших жертвой богоборческого и человекоубийственного фашизма.

И извлечём духовный урок из тех страшных событий. Если мы не раскаемся от злых дел наших, не прибегнем ко Христу с сокрушенным сердцем, не очистим наши чувства и помышления, то нас может постигнуть куда более страшная война, чем наших отцов и дедов – Третья Мировая, которая, по слову преподобного Лаврентия Черниговского, будет уже не для покаяния, а для истребления.

Уже позднее, чем мы думаем – поспешим же делать добро.

Избранная библиография

Источники:

1. Архив ФСБ СПб. П-88727. Л. 27.

2. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. – М.: Агентство печати «Новости», 1969. 736 с.

3. Забытый геноцид: «Волынская резня» 1943–1944 годов: сборник документов и исследований / сост. А. Дюков. – М.: Алексей Яковлев, 2008. – 144 с.

4. Куманев Г. А. Говорят сталинские наркомы. – Смоленск: Русич, 2005. – 632 с.

5. Нюрнбергский процесс: Сборник материалов. В 8 т. – М.: Юридическая литература, 1987–1999. – Т. 1. – 688 с; Т. 2. – 672 с; Т. 3. – 656 с; Т. 4. – 672 с; Т. 5. – 672 с; Т. 6. – 528 с; Т. 7. – 736 с; Т. 8. – 792 с.

6. Преступные цели гитлеровской Германии в войне против Советского Союза. – М., 1987. – 302 с.

7. «Совершенно секретно! Только для командования». Стратегия фашистской Германии в войне против СССР. Документы и материалы / Составитель полковник В. И. Дашичев. – М.: Наука, 1967. – 752 с.

8. «Уничтожить как можно больше…»: Латвийские коллаборационистские формирования на территории Белоруссии, 1941–1944 гг. Сборник документов / Фонд «Историческая память»; Сост. А. Р. Дкжов, В. В. Симиндей и др.; Сопр. ст. A. M. Литвин. – М.: Фонд «Историческая память», 2009. – 360 с.

9. Черчилль У. Вторая мировая война. Пер. с англ. Кн. 1–3.– М.: Воениздат, 1991. Кн.1. – 592 с; Кн.2. – 671 с; Кн. 3. – 702 с.

Литература:

1. Адамович А., Брыль Я., Колесник В. Я из огненной деревни. – М.: Известия, 1979. – 522 с.

2. Адамович А., Гранин Д. Блокадная книга. – Л.: Лениздат, 1989. – 527 с.

3. Алексеев В. И., Ставру Ф. Г. Русская Православная Церковь на оккупированной немцами территории // Русское возрождение. Москва – Нью-Йорк – Париж. 1980. № 14. – 133 с.

4. Бенигсен Георгий, протоиерей. Христос-победитель // Вестник Русского христианского движения. 1993. № 168. С. 138.

5. Булгаков Сергий, протоиерей. Христианство и еврейский вопрос. Париж, 1991. – 24 с.

6. Васильева О. Ю. Советское государство и деятельность Русской Православной Церкви в период Великой Отечественной войны. Дисс. канд. ист. наук. М., 1990. – 103 с.

7. Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945: Краткая история. – 3-е изд., испр. и доп. – М.: Воениздат, 1984. – 560 с.

8. Дашичев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма: Исторические очерки. Документы и материалы. – М., 1973.

9. Добров П. В. Народное ополчение защищает Родину / П. В. Добров, А. Д. Колесник, Г. А. Куманев, Б. Я. Пашко. – М., «Наука», 1990. – 126 с.

10. Дюков А. Р. За что сражались советские люди. «Русский НЕ должен умереть». – М.: Яуза, Эксмо, 2007. – 576 с.

11. Дюков А. Р. Второстепенный враг: ОУН, УПА и решение «еврейского вопроса» / Послесл. Ю. Шевцова. – М.: REGNUM, 2008. – 150 с.

12. Журнал Московской Патриархии. 1994. № 7.

13. Исаев А. В. Антисуворов. Десять мифов Второй мировой. – М.: Яуза, Эксмо, 2004. – 352 с.

14. Исаев А. Краткий курс истории ВОВ. Наступление маршала Шапошникова. – М.: Яуза, Эксмо, 2005. – 384 с.

15. Исаев А. В. Прорыв «Миус-фронта» июль-август 1943 года. – М.: Издательство «Стратегия КМ», 2006. – 80 с.

16. Исаев А. В. Берлин 45-го. Сражения в логове зверя. – М, Яуза, Эксмо, 2007. – 728 с.

17. Исаев А. В. Сталинград. За Волгой для нас земли нет. – М.: Яуза, Эксмо, 2008. – 456 с.

18. Исаев А. В. 1945-й… Триумф в наступлении и в обороне: От Висло-Одерской до Балатона. – М.: Вече, 2008. – 256 с.

19. Исаев А. В. 1945. Последний круг ада. – М.: Яуза; Эксмо, 2009. – 360 с.

20. Исаев А. В., Коломиец М. В. Разгром 6-й танковой армии СС. Могила Панцерваффе. – М.: Яуза, Эксмо, Стратегия КМ, 2009. – 170 с.

21. Исаев А. В. Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг. – М.: 2012. – 488 с.

22. Исаев А. В. Разгром 1945. Битва за Германию. – М.: Яуза; Эксмо, 2012. – 360.

23. Исаев А. В. Иной 1941. От границы до Ленинграда. – М.: Яуза; Эксмо, 2011. – 412 с.

24. Исаев А. В. Приграничное сражение 1941. – М.: Яуза; Эксмо, 2011. – 704 с.

25. Исаев А. В. Освобождение 1943. «От Курска и Орла война нас довела…». – М.: Эксмо, Яуза, 2013. – 554 с.

26. Исаев А. В. Операция «Багратион». «Сталинский блицкриг» в Белоруссии. – М.: Яуза; Эксмо, 2014. – 448 с.

27. История Второй мировой войны 1939–1945 гг.: В 12 т. – М., 1973–1982.

28. Каноненко В. Поправка к закону сохранения энергии // Наука и религия. 1985. № 5. – 9 с.

29. Каратуев М. И., Фролов М. И. 1939–1945: взгляд из России и Германии. – СПб.: СРП «Павел» ВОГ, 2006. – 46 с.

30. Комаров Н. Я., Куманёв Г. А. Блокада Ленинграда: 900 героических дней. 1941–1944. Исторический дневник. Комментарии. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2004. – 576 с.

31. Комаров Н. Я., Куманев Г. А. Великая битва под Москвой: Летопись важнейших событий. Комментарии. – М. Институт российской истории РАН, 2002. – 339 с.

32. Кузменко М. Письмо в редакцию // Голос Родины. 1972. № 27. – 5 с.

33. Куманев Г. А. Трудный путь к победе, 1941–1945 гг / Правл. о-ва «Знание» России, Центр, ин-т непрерыв. образования. – М., 1995. – 73 с.

34. Куманев Г. А. Вклад СССР в победу над фашизмом: Доклад на Всерос. науч. конф., посвящ. 55-летию Победы в Велик. Отеч. войне, Екатеринбург, Каменск-Уральский, 27–28 апр. 2000 г. /РАН. Урал, отд-ние. Ин-т истории и археологии и др. – Екатеринбург: Банк культур, информ., 2000. – 28 с.

35. Куманев Г. А. Подвиг и подлог: Страницы Великой Отечественной войны. 1941–1945 гг. – М.: Русское слово, 2007. – 343 с.

36. Куманев Г. А. Проблемы военной истории Отечества. (1938–1945 гг.). М.: Собрание, 2007. – 654 с.

37. Левитин А. Защита веры в СССР. Париж, 1966. С. 53–54. 30. Партизанские формирования Белоруссии в годы Великой Отечественной войны (июнь 1941 – июль 1944): Крат, сведения об орг. структуре партизанских соединений, бригад (полков), отрядов (батальонов) и их лич. составе / [Манаенков А. Л. и др.]; Ин-т истории партии при ЦК КП Белоруссии. – Минск: Беларусь, 1983. – 765 с.

38. Нестор (Кумыш), иеромонах. Новомученики Санкт-Петербургской епархии. СПб., 2003. – 230 с.

39. Пикер Г. Застольные разговоры Гитлера. Смоленск, 1998. – 51 с.

40. Полчанинов Р. Псковская православная миссия // Православная Русь. 1998. № 12. – 15 с.

41. Поспеловский Д. Н. Русская Православная Церковь в XX веке. М., 1995. – 240 с.

42. Пыхалов И. Великая Оболганная война. – М.: Яуза, Эксмо, 2005. – 480 с.

43. Раушнинг Г. Говорит Гитлер. Зверь из бездны. М., 1993. С. 51.

44. Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945 гг.: Сборник документов / Сост.: О. Ю. Васильева, И. И. Кудрявцев, Л. А. Лыкова. М.: Изд-во Крутицкого патриаршего подворья, 2009. – 778 с.

45. Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил: стат. исслед. / общ. ред. Г. Ф. Кривошеев. – М.: Олма-Пресс, 2001. – 608 с.

46. Судоплатов П. А. Остаюсь единственным живым свидетелем // Молодая гвардия. 1995. № 5. – 40 с.

47. Смирнов С. С. Брестская крепость. – М.: Молодая гвардия, 1965. – 496 с.

48. Соколова Л. И. Шиворот-навыворот // .

49. Фролов М. И. Великая Отечественная война 1941–1945 гг. в немецкой историографии. – СПб.: ЛГУ им. А. С. Пушкина, 2008. – 132 с.

50. Фролов М. И. Тщетные потуги: Против принижения роли СССР в разгроме фашистской Германии. – Л.: Лениздат, 1986. – 108 с.

51. Фролов М. И. Салют и реквием. Героизм и трагедия ленинградцев 1941–1944 гг. Изд. 4-е. – СПб.: ЛГУ им. А. С. Пушкина, 2004. – 228 с.

52. Фролов М. И. И нам уроки мужества даны. – СПб.: Творческое объединение «Пальмира», 2012 – 189 с.

53. Хмыров (Долгорукий) Ю. П. Страшное злодеяние // Голос Родины. 1972. № 27. – 4 с.

54. Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (далее – ЦГА СПб). Ф. 9324. Оп. 1. Д. 7. Л. 19.

55. ЦГА СПб. Ф. 9324. Оп. 1. Д. 24. Л. 38.

56. Шкаровский М. В. Нацистская Германия и Православная Церковь. М., 2002. – 83.. – 350, – 366–367, – 394–395 с.

57. Шкаровский М. В. Политика Третьего Рейха по отношению к Русской Православной Церкви в свете архивных материалов 1935–1945 годов. – М., 2002. – 258 с.

58. Шкаровский М. В. Служение протоиерея Алексия Кибардина в годы войны // /.

59. Экономика СССР в Великой Отечественной войне (1941–1945 гг.). Сб. научных трудов. М., 1985.

60. Энциклопедия Третьего Рейха / Сост. С. Воропаев. – М., 1999. – 404 с.

61. Landesbischof D. Dokumentation. Stuttgart, 1968. S. 21. Wurm und die Nazional-sozialistische Staat 1940–1945. Eine.

62. Mayeur J. V. 1992. S. 979. Die Geschichte des Christentums. B. 12. Freibirg – Basel – Wien.

Примечания

1

Мерцалов А. Н. Великая Отечественная война в историографии ФРГ. М., 1989. С. 88–89.

(обратно)

2

Цит. По материалам интернет-журнала Сретенского монастыря.

(обратно)

3

Цит. По материалам интернет-журнала Сретенского монастыря.

(обратно)

4

Цит. По материалам интернет-журнала Сретенского монастыря.

(обратно)

5

Марк Аурелио Ривели. Архиепископ геноцида: монсеньор Степинац, Ватикан и усташская диктатура в Хорватии 1941–45 г… С. 123.

(обратно)

6

Фролов М. И. Салют и реквием. Героизм и трагедия ленинградцев 1941–1944 гг. Изд. 4-е. – СПб.: ЛГУ им. А. С. Пушкина, 2004.

(обратно)

7

Директива начальника штаба военно-морских сил Германии об уничтожении Ленинграда, 22 сентября 1941 г.

(обратно)

8

Картье Раймонд. «Тайны войны», глава XVI. Что Гитлер хотел сделать из России. Цитата из приказа: «Фюрер решил, что капитуляция Ленинграда, как и позднейшая капитуляция Москвы, не будут приняты, если даже неприятель будет о ней просить. […] Всякий, кто будет пытаться покинуть город, перейдя через наши линии, будет огнём принуждён к возвращению».

(обратно)

9

Барышников Н. И. Блокада Ленинграда и Финляндия. 1941–1945. СПб.; Хельсинки, 2002.

(обратно)

10

Каледа Г., прот. Записки рядового // Альфа и Омега. 2002. № 2 (32). С. 318.

(обратно)

11

Раус Э. Танковые сражения на Восточном фронте. М., 2005. С. 262–263.

(обратно)

12

Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война. Сборник церковных документов. М., 1943. С. 3–4.

(обратно)

13

Раушнинг Г. Говорит Гитлер. Зверь из бездны. М., 1993. С.

(обратно)

14

Энциклопедия Третьего Рейха / Сост. С. Воропаев. М., 1999. С. 404.

(обратно)

15

Пикер Г. Застольные разговоры Гитлера. Смоленск, 1998. С. 50–51.

(обратно)

16

Раушнинг Г. Говорит Гитлер. С. 54.

(обратно)

17

Шкаровский М. В. Нацистская Германия и Православная Церковь. М., 2002. С. 83.

(обратно)

18

Landesbischof D. Dokumentation. Stuttgart, 1968. S. 21. Wurm und die Nazional-sozialistische Staat 1940–1945. Eine.

(обратно)

19

Булгаков Сергий, протоиерей. Христианство и еврейский вопрос. Париж, 1991. С. 24.

(обратно)

20

Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война. – М., 1993. С. 4.

(обратно)

21

Шкаровский М. В. Церковная жизнь Ленинграда в годы войны. СПБ 2003. Он же. Церковь зовет к защите Родины. Спб 2005.

(обратно)

22

Васильева О. Ю. Советское государство и деятельность Русской Православной Церкви в годы Великой Отечественной войны. М., 1990. дисс.

(обратно)

23

Якунин В. Н. Вклад Русской Православной Церкви в победу над фашизмом. Тольятти, 2002.

(обратно)

24

Рашитова О. А. Деятельность Русской Православной Церкви во время войны и блокады Ленинграда. Спб. 2008.

(обратно)

25

Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война. Сборник документов. М., 1943. С. 3–4.

(обратно)

26

Рашитова О. А. Указ. Соч. С. 29.

(обратно)

27

Каноненко В. Поправка к закону сохранения энергии // Наука и религия, 1985, № 5. С. 9.

(обратно)

28

Якунин В. Н. За веру и отечество. М., 1995. С. 45.

(обратно)

29

См. Рашитова О. А. Духовенство блокадного Ленинграда. Русская линия. 09.03.2004 (мониторинг прессы). .

(обратно)

30

Правда о религии в России. М., 1942. С. 102.

(обратно)

31

Кононенко В. Память блокады // Наука и религия. 1988 № 5. С. 13.

(обратно)

32

Васильева О. Ю. Слово о митрополичьей листовке. Наука и религия. 1995 № 5. С. 5.

(обратно)

33

Так в рукописи. Вероятно – бактериофаг.

(обратно)

34

8 сентября 1941 г.

(обратно)

35

Князь-Владимирский собор.

(обратно)

36

Митрофанов Г., прот. Трагедия России. «запретные» темы…

(обратно)

37

Например, там же, статья «Личность и труды Александра Солженицына в творчестве протопресвитера Александра Шмемана», с. 200 и далее.

(обратно)

38

Митрофанов Г., прот. Трагедия России, «запретные» темы… с. 126.

(обратно)

39

Например, там же, статья «Личность и труды Александра Солженицына в творчестве протопресвитера Александра Шмемана», с. 151.

(обратно)

40

Там же, с. 141.

(обратно)

41

Цит. по материалам сайта Андрея Мохоли: .

(обратно)

42

Митрофанов Г., прот. Трагедия России, «запретные» темы… С. 153–154.

(обратно)

43

Там же, С. 156.

(обратно)

44

Цит. по материалам сайта .

(обратно)

45

Митрофанов Г., прот. Трагедия России, «запретные» темы… с. 147.

(обратно)

46

Добровольческое движение: историческая справка. – Цит. по материалам сайта стран Оси: -osi.narod.ru/roa.html.

(обратно)

47

Митрофанов Г., прот. Трагедия России, «запретные» темы…

(обратно)

48

По одной из версий его взорвали партизаны, по другой – немцы.

(обратно)

49

Райна П. За веру и отечество. Л., 1990. С. 37.

(обратно)

50

Преступления немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии в 1944 году. Минск, 1965. С. 314–348.

(обратно)

51

Васильева О. Ю. Русская Православная Церковь в 1927–1943 // Вопросы истории. 1994. С. 43.

(обратно)

52

Дашичев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма: исторические очерки: документы и материалы. Т. 1. Подготовка и развертывание фашистской агрессии в Европе 1933–1941 гг. – М., 1973. С. 241.

(обратно)

53

Якунин В. Н. Велик Бог земли Русской // Военно-исторический журнал. 1995. № 1. С. 37. Райна П. За веру и отечество. Л., 1990. С. 65.

(обратно)

54

Дашичев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма: исторические очерки: документы и материалы. Т. 1. Подготовка и развертывание фашистской агрессии в Европе 1933–1941 гг. – М., 1973. С. 241.

(обратно)

55

Вейс И. Адольф Гитлер. – М, 1993. Т. 2. С. 243.

(обратно)

56

Константин (Горянов), архиеп. Патриотическая деятельность… С. 54.

(обратно)

57

Сергий (Ларин), архиеп. Православие и гитлеризм. – Одесса, 1946–1947 (рукопись). С. 23.

(обратно)

58

Митрофанов Г., прот. Трагедия России: «запретные» темы…, С. 102.

(обратно)

59

Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война: сб. документов. – М., 1943. С. 9.

(обратно)

60

Простите, звёзды Господни. – Фрязино, 1999. С. 256.

(обратно)

61

Митрофанов Г., прот. Трагедия России: «запретные» темы…, с. 156.

(обратно)

62

Митрофанов Г., прот. Трагедия России: «запретные» темы…, с. 158.

(обратно)

63

Митрофанов Г., прот. Трагедия России, «запретные» темы… с. 147–148.

(обратно)

64

Великая Отечественная без грифа секретности… – М., 1993, С. 373.

(обратно)

65

Там же. С. 55.

(обратно)

66

Там же. С. 359.

(обратно)

67

Великая Отечественная без грифа секретности… С. 359.

(обратно)

68

Там же. С. 369–370.

(обратно)

69

Россия. Век XX. С. 103.

(обратно)

70

См. Фролов Д. Д. Советские и финские военнопленные: 1939–1944 гг. // Межкультурные взаимодействия в полиэтничном пространстве пограничного региона: материалы Международной научной конференции, посвященной 75-летию Института языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН. – Петрозаводск, 2005. Текст представлен на сайте «КаУР – Карельский Укрепрайон»: . Следует отметить, что и во время Великой Отечественной войны, несмотря на недостаток продовольствия и другие трудности, и Финляндия, и СССР старались проявлять относительную гуманность по отношению к военнопленным противника и следование принципам Женевской конвенции.

(обратно)

71

Дюков А. Р. Интерлюдия (3): Кто на самом деле предал советских военнопленных // За что сражались советские люди: «Русский не должен умереть». – М.: Яуза, Эксмо, 2007. С. 345–357. .

(обратно)

72

Верт А. Россия в войне 1941–1945.– М., 1966.

(обратно)

73

Советские военнопленные до весны 1942 г. // Война Германии против Советского Союза, 1941–1945: документальная экспозиция города Берлина к 50-летию со дня нападения Германии на Советский Союз: каталог выставки / Р. Рюруп. – 2-е изд. – Москва; Берлин: б. и, 1994. – 287 с. – Цит. по материалам сайта «Восточный фронт»: –1945.net/b001_005_l.shtml.

(обратно)

74

См. Советские военнопленные…

(обратно)

75

Преступные цели гитлеровской Германии в войне против Советского Союза. – М., 1987. С. 110–111; 112; 113–115. С.146.

(обратно)

76

Россия и СССР в войнах XX века: потери вооруженных сил: стат. исслед. /общ. ред. Г. Ф. Кривошеев. – М.: Олма – Пресс, 2001. С. 460. Цит. по материалам сайта Солдат.ру: .

(обратно)

77

История России XX век… С. 185.

(обратно)

78

Раздел II. Нацистская программа истребления советских людей и колонизации СССР // Преступные цели гитлеровской Германии в войне против Советского Союза. – М., 1987. С. 99–187.

(обратно)

79

Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война. Сборник документов. М., 1943. С. 9.

(обратно)

80

Н. Велимирович. Из окна темницы. С. 361.

(обратно)

Оглавление

Предисловие

Введение

Глава 1. Как это начиналось. Кровавое лицо фашизма

  Фашистский террор

  Зверь из бездны

Глава 2. Дорогами войны. Битвы и победы

  О двух отечественных войнах

  Смоленск – щит России

  Обороняя Ленинград

  Блокада: салют и реквием

  «Не предать забвению героическую страницу истории»

  Год сталинградского единоборства

  Курская дуга как суд Божий

  Освобождение Севастополя. Город русской славы

  Минская наступательная операция

  Ясско-Кишиневская операция

  Освобождение Венгрии

  Освобождение Югославии

  Освобождая Польшу

  Берлинская наступательная операция

Глава 3. Русская Православная Церковь и война

  Патриотическое служение духовенства в годы Ленинградской блокады

Глава 4. Говорят очевидцы (воспоминания о войне)

Глава 5. Фальсификации истории

  Трагедия России

  Фальсификация истории Великой Отечественной войны в учебниках

  Тезис 1. Потери Красной Армии

  Тезис 2. Потери Красной Армии и вермахта

  Тезис 3. Судьба военнопленных

  Тезис 4. Потери гражданского населения

  Тезис 5. Партизанское движение

  Тезис 6. Штрафные батальоны

Глава 6. А музы не молчали. Размышление о стихах

Послесловие

Избранная библиография Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg