«Чехия без вранья»

Чехия без вранья (fb2) - Чехия без вранья (Заграница без вранья) 1217K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Вячеслав Борисович Перепелица

Вячеслав Перепелица Чехия без вранья

Моим любимым туристам посвящается. По существу соавторам этой книги. Бывшим и будущим. Всем, даже вредным – имеют право!

© Перепелица, В. Б., 2013

© ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2015

Немного о том, зачем все это нужно

Здравствуйте! Я – гид-сопровождающий в автобусных турах по Чехии. На желтом беджике рядом с моей фотографией и именем написано по-английски «турлидер». А в самой Чехии я зовусь уже пруводце (проводник). Однако больше всего мне нравится, как называют меня в Польше – «пан пилот»! Между прочим, вполне официальное здесь название моей должности, и как уважительно и романтично звучит! Впрочем, как меня ни называй, занимаюсь я одним и тем же. Если не вдаваться в конкретику, то добиваюсь, чтобы моим туристам понравилась поездка в Чехию. То есть, по моему мнению, ломлюсь в открытые ворота: Чехия не может не понравиться! Более того, ее очарование так велико, что самые добрые и восторженные туристы частично переносят его на меня, что выражается в похвалах и благодарностях! Чем я беззастенчиво упиваюсь…

Стоп! Зачем я это пишу?.. И для кого?.. Поверьте, это не риторические вопросы. Хочу рассказать о Чехии? Самонадеянность, граничащая с идиотизмом! Есть специалисты, есть люди, жившие в ней годами, есть книги о Чехии, которые я читал… и не читал (их гораздо больше). Пересказывать путеводители, чужие впечатления – зачем? Нет, без цитат и ссылок не обойдусь – как без них?! Однако именно тогда, когда не удержусь, когда уж больно они в строку: подтверждают мои слова или, наоборот, оспаривают. Что ж, я готов и поспорить.

Агитировать «за Прагу» сейчас тем более не надо: уже несколько лет говорить здесь о туристическом буме – значит говорить банальности. Кто-то ездил сюда по нескольку раз, кто не был – собирается: репутация у Праги и Чехии отличная. Претендовать на новый, неожиданный взгляд даже не пытаюсь – наоборот, у меня обычный «туристский набор»: до сих пор смотрю на Чехию глазами простого путешественника, о том и пишу.

Скорее всего, не о Чехии я собираюсь писать, а о своем, о личном: о радости, которую рождает во мне ее красота, о том, как мне здесь интересно и что интересно. И даже придется еще уточнить: не о любви к Чехии я пытаюсь рассказать, а о любви к поездкам в Чехию. Конкретно к этим вот поездкам, которых я совершил уже десятков семь, в которых есть и длительные автобусные переезды, и санитарные остановки, и калейдоскоп городов, замков и самых разных впечатлений (соответственно, тотальная нехватка времени), и люди, люди, люди… Ведь знакомство со страной может быть и другим: можно поселиться здесь надолго, жить неспешно и уединенно; можно приехать по работе, общаться с коллегами, побывать у них в гостях… В каждом случае впечатления будут иными, более глубокими, быть может. А я вас зову с собой в этот кавалерийский рейд, насыщенный эмоциями и интересной информацией. Вот и ответ на второй вопрос – для кого пишу? Для вас, для тех, кто был в Чехии в качестве туриста, и для тех, кто непременно туда поедет. Давайте же поделимся эмоциями, порадуемся их совпадениям или поспорим. Я давно пришел к выводу: в большинстве случаев объективность – вещь недостижимая, да к тому же еще и ненужная! Однако захлебываться все время от восторга я не собираюсь, не беспокойтесь. Ведь совсем не обязательно любить, допустим, человека и при этом утверждать, что он самый умный и самый красивый. Нет, достаточно просто… любить.

Красота по-чешски

Каждый из нас рождается в условиях и по законам той единственной красоты, о которой нам не суждено поведать миру. И мир, похоже, благодарен нам всем за это.

Андрей Геласимов. «Рахиль»

Рассказать о красоте… Во всех смыслах задача эта кажется непосильной. Однако особенно должна была бы смутить меня фраза, которую прочел я недавно у молодого, но уже известного писателя А. Геласимова: «Все эти споры об истине, добродетели и конечном торжестве справедливости красноречиво говорят лишь об одном – мир создан так неповторимо прекрасно, что мы не в силах поведать друг другу об этой удивительной красоте. Ее неповторимость разделяет нас так же неизбежно, как стенки материнского чрева отделяют плод под сердцем одной женщины от точно такого же не родившегося еще младенца в утробе другой».

Это грустно и справедливо одновременно. Я и раньше думал об этом. Правда, тем и уникальна эта страна, Чехия, что прелесть ее доступна всем, кто здесь побывал. И дело здесь не в примитивности красивых видов и разнообразии удовольствий (если кто и возьмется утверждать обратное, я с ним никогда не соглашусь!). Чехия скорее поражает своей многогранностью: гармоничным сочетанием возвышенного и земного, одухотворенности и простого житейского уюта. Универсальная красота… Я сам стыжусь этого нелепого определения, но с его помощью избавляю вас от потока бессвязных восторгов и пространных описаний достопримечательностей. Надеюсь, вы понимаете, что я хочу сказать этой фразой.

Вы не увлекаетесь историей, а от обилия дат и имен у вас сводит скулы? Не беспокойтесь, никто вас ими не перегрузит. Однако знайте, что здешняя история насыщена драматическими, трагическими и комическими эпизодами… Еще заслушаетесь рассказами гидов!

Ах, так вы, наоборот, знаток истории и не прочь послушать о чем-нибудь эдаком? Тогда знайте, что Чехия долгое время находилась в самой гуще европейских событий, Прага была столицей Священной Римской империи, одним из крупнейших культурных и интеллектуальных центров, отсюда гуситы бросили вызов всему католическому миру, здесь началась Тридцатилетняя война. И вряд ли вы останетесь равнодушны к богатой истории Чехии, не захотите пополнить свой багаж знаний.

Вы не слишком разбираетесь в архитектуре и не собираетесь обременять себя знанием стилей и терминов? Ну и не надо! Однако, поверьте, вы будете поражены красотой как великолепных королевских дворцов, так и маленьких пражских домиков. А какие в Чехии соборы!.. И кто знает, не услышите ли вы с удивлением из собственных уст к концу поездки: «…стенная роспись… окна большие и прямоугольные… ну да, это Ренессанс»?!

Так, а вы, значит, тонкий ценитель архитектурных стилей? Очень хорошо, ведь вы уже с первых шагов по Праге убедитесь, что этот город может служить наглядным пособием по архитектурной истории Европы. Вы станете умиляться, глядя на бережно сохраненную местными жителями старину, любуясь всевозможными деталями, отмечая про себя нюансы: «ранняя готика…», «поздняя готика…». Вот уж для вас эта поездка станет праздником с первых минут!

Однако вдруг, страшно сказать, вы совсем не любите ПИВО!!! Или, о ужас, не едите свинину! Вот это действительно тяжелый случай! Быть может, вас утешит неожиданный для многих факт: помимо пива Чехия производит очень неплохие вина. А рейд в моей компании по пражским цукрарням (кондитерским), где подают прекрасные закусеки и дорты (пирожные и торты), запить которые можно крепкой кавой (сами догадайтесь), примирит вас с суровой действительностью.

Главное, что всем вам будет очень уютно на узких пражских улочках, вы без труда объяснитесь с официантом в кафе, легко разыщете концертный зал с органом, сориентируетесь в простом и понятном пражском метро…

И еще одно чувство многие из вас неожиданно для себя испытают: ощущение, будто вы попали в сказку, обычную детскую сказку с замками, рыцарями и волшебниками.

Ну нет, я не позволю себе быть голословным! Вот они у меня под рукой – отзывы о поездке, которые пишут в конце путешествия многие из моих туристов. А можете представить, какими разными бывают туристы, собравшиеся в одной группе: отличают их и возраст, и уровень образования, и интересы, и темперамент. Студентка, пенсионерка, профессор-искусствовед, архитектор, рабочие ребята из Подмосковья, школьники из-под Новосибирска, модельной внешности девочки… Люди, впервые поехавшие в Европу, и те, кто побывал уже во многих европейских столицах… Однако все их отзывы объединяет одно: восторг от Чехии и непременное желание приехать сюда снова. Только не стоит думать, что кто-то получает удовольствие исключительно от созерцания архитектурных шедевров, а кто-то не вылезает из пивных и дискотек. Конечно, у всех свои предпочтения, каждый по-своему расставляет акценты… Однако все, абсолютно все стояли открыв рот перед собором Святого Вита и на Карловом мосту. А пиво… ну тоже практически все пили. Искусствовед, во всяком случае, не отставал от остальной группы.

Из отзывов моих туристов:

…в этом туре каждый, даже самый взыскательный турист может найти для себя то, что будет интересно именно ему.

Прага – великолепный город, думаю, лучший из увиденных мною… Можно бесконечно бродить по ее переулкам, мостам под светом фонариков и луны, смотреть в черные воды Влтавы, вдыхать особый, пропитанный запахами костелов воздух… Поездкой безумно довольна. А в Прагу я еще обязательно вернусь…

Прага – незабываемый город, а Чехия – страна, куда хочется возвращаться снова и снова!.. Поездка в Чехию превзошла все наши ожидания!

…в социалистические времена мне говорили: «Если когда-то вдруг, то начни с Чехии, это что-то!..» И это действительно так!!! Столько красоты увидеть за несколько дней – это не шутка! Поездка удивительная!

Вот так и получается, что Чехия хоть на какое-то время объединяет людей: находясь здесь, все забывают о национальности, культурном уровне, статусе и становятся восторженной толпой. Чехия не усредняет людей, она их возвышает.

А если не ссылаться на других, если говорить о себе лично? «Не надоело?» – самый естественный вопрос, который не раз уже задавали мне друзья. И здесь я не спешу с ответом: не великий грех приукрасить или даже приврать слегка, рассказывая о чем-то, но хочется быть совершенно искренним с самим собой. Только вдуматься: четыре года с апреля по ноябрь почти безвыездно я нахожусь здесь, провожу в Чехии Новый год и первомайские «менеджерские» праздники, сюда же стоит добавить школьные каникулы! Маршрут почти всегда неизменен, видишь одно и то же, на самостоятельные рейды за новыми впечатлениями не хватает времени и сил… Вспомнилось мне тут, кстати… Бреду я как-то по своим делам через Староместскую площадь, сотню раз уже здесь проходил, но путь этот – самый короткий, а обходить неохота. И вдруг останавливаюсь: светлое еще вечернее небо, на дощатом помосте играет оркестрик, но почти никто его не слушает. С десяток людей сидят на теплой брусчатке, а некоторые лежат на спине, уставившись в небо. На периферии их взгляда, как в объективе «рыбий глаз», шпили Тынского костела и крыши, крыши, крыши… Смотришь на все это великолепие, и кажется тебе, будто, удобно устроившись на диване, лениво перелистываешь художественный альбом: вот готика, вот барокко, а это – модерн. И мысли этих людей – если только они о чем-то думают – я смело берусь угадать: «Господи, как хорошо! И что еще человеку надо?!» А уж когда я вспомню, как каждый раз (!) прощаюсь с Чески-Крумловом – знаю, что буду здесь всего через двенадцать дней… еще через двенадцать… и еще через двенадцать, но каждый раз кляну себя, что не назначил отъезд хотя бы на пятнадцать минут позже, – вот тогда я отвечаю уверенно и честно, как на исповеди: «Нет, не надоело!»

Интересно, что вопрос «не надоело?» задают только мои знакомые, туристы – никогда! От них, наоборот, уже не раз слышал восторженный щебет: «Ах, Вячеслав, вы даже сами не понимаете, какой вы счастливый человек, потому что все время ездите сюда!» Им даже в голову не приходит, что это может надоесть, что можно просто устать, наконец. Почему же не понимаю, любимые мои туристы, очень даже понимаю! И страну эту удивительную очень люблю, и работу свою люблю. И все равно пытаюсь понять (и другим рассказать), чем же обаяние Чехии так сильно и универсально, почему так многим она ложится на сердце. И не отпускает…

Чешская готика

Утверждалось, что великие готические соборы Европы обладали способностью обращать неверующих в католичество одним лишь фактом своего существования…Блестящие умы тоже говорили себе: если подобная красота существует, как может не быть истинной идея, ее породившая? Один такой собор стоит сотни богословов, способных доказать существование Бога с помощью логики.

Джулиан Барнс. «Глядя на солнце»

Ну как может не понравиться Прага?! Смотришь с Градчанского холма на море красных черепичных крыш, шпилей, куполов и башен, и в душе рождается незамысловатое, простецкое: «Как красиво!!!» Кто вслух сказал, кто про себя подумал… но кто бы возразил?! А потом идешь по узким улочкам, где почти на каждый дом приходится немалое количество восхищенных взглядов, вздохов и… мегабайты памяти цифровых фотокамер. Кстати, вот и первое объективное преимущество Праги: нигде в Европе нет такого большого средневекового города. Причем города единого, не разделенного на отдельные кварталы более поздними застройками: часами можно бродить по обоим берегам Влтавы, почти не встречая современных зданий, не теряя иллюзии того, что перенесся в Средние века. И нет ощущения красивой декорации для фильма, как бывает в других местах: подлинность старины чувствуешь на энергетическом уровне. Еще бы: все это великолепие действительно сохранилось с тех далеких времен, не восстанавливалось из руин, почти не перестраивалось! Причин тому несколько: главная – Прагу пощадила самая страшная в Европе война. Однако такое долгожительство старинных кварталов объясняется еще одной, на первой взгляд необычной причиной: Чехия переживала периоды упадка и бедности, когда у местных жителей не хватало ни денег, ни амбиций на то, чтобы снести «старье» и отстроить город «по-модному». (Понимание того, что старину надо бережно сохранять для потомков, пришло в европейское сознание только в конце девятнадцатого века.) Особенно показателен пример района Мала Страна, лежащего у подножия королевского замка – Пражского Града. Естественно, что, чем ближе к королю, тем престижней, поэтому-то и селилась здесь в стародавние времена придворная знать. А когда королевский двор навсегда переехал в Вену, в роскошные дома аристократов въехал простой, ремесленный люд. Повезло им, конечно, но кардинальную перестройку жилья они бы не осилили, если б даже и захотели. Вот и сохранился до наших дней этот изумительный район – заповедник ренессансных и барочных фасадов.

Не поленитесь вечером подняться по крутой Нерудовой улице к самому Пражскому Граду. Там вы увидите красивый фасад дома, где жил писатель Ян Неруда, воспевший этот район в «Малостранских повестях». Продолжайте подъем, свернув направо, – осталось совсем немного. За свою выносливость вы будетещедро вознаграждены фантастическим зрелищем: в абсолютно пустом дворе Града, где сегодня утром вы продирались сквозь толпы туристов, откроется перед вами южный фасад собора Святого Вита, еще более прекрасного, чем днем, благодаря эффектной подсветке и тревожно-романтичному одиночеству. Привыкайте к ощущению, которое посетит вас в Чехии еще не раз: временной потере чувства реальности. А если повезет, испытаете и культурный шок: из темной, безлюдной улочки Града вдруг попадете вы на ярко освещенный двор, где периодически ставятся шекспировские пьесы. В качестве декораций – подлинные старинные стены и галерея с дубовыми перилами… Всё, на сегодня хватит! Теперь – только вниз, по крутым ступенькам прямо к станции метро «Малостранска».

Романских построек сохранилось в Чехии, конечно, мало. Зато весь центр старой Праги выстроен на романских фундаментах. Нижние этажи старинных зданий веками «тонут» в земле, так как вырастает вокруг них так называемый культурный слой. А в центре Праги уровень почвы еще и специально поднимали, подсыпая землю, чтобы спасти здания от постоянных наводнений. Так что романские подвалы ушли глубоко в землю. Однако полюбоваться ими можно, причем с комфортом, под пиво и кнедлики: вокруг Староместской площади открыто несколько ресторанов, куда спускаться надо на добрый десяток метров. Экзотика!

Готический стиль пришел в Чехию уже в XIII веке. Однако настоящий расцвет его наступил в правление великого чешского короля Карла IV! Даже самый нелюбопытный турист просто обречен запомнить это имя, поскольку будет слышать его в Праге на каждом шагу и по любому поводу: собор Святого Вита – Карл IV, знаменитый Карлов мост – Карл IV, первый в Центральной Европе университет – он же! Даже целый городской район, Нове-Место, был впервые в Европе построен по единому проекту, разработанному при личном участии великого монарха. Запомните это имя и вы, сделайте мне приятное. На самом деле все очень просто: Карл IV–XIV век (четвертый – четырнадцатый). Вот видите: вы уже и в хронологии чешской истории начинаете разбираться!

Готика во многих смыслах особый стиль. Для неискушенных в архитектуре туристов он самый узнаваемый, «остренький такой». Шпили, башенки, узкие стрельчатые окна, внутри – высокие своды. К тому же стиль этот сразу навевает мысли о старине: раз готическое здание, значит, построено не вчера, а очень-очень давно, аж в Средневековье. А это, признайте, дорогого стоит. Сразу же представляешь вокруг не цилиндры и котелки и даже не мушкетерские шляпы, а рыцарские шлемы! Ну что там за этими барочными фасадами такого уж особенного творилось? Ну крутили романы сеньоры в камзолах с сеньоритами в кринолинах. Ну на шпажках фехтовали… За этими же мрачными серыми глыбами такие тайны хранятся, такая мистика! Сейчас даже есть субкультура такая молодежная – «готы»!

И в историческом плане готика тоже стоит особняком. Все остальные стили в той или иной степени подражали, причем сознательно, античной архитектуре. Например, строениям эпохи Ренессанса теоретик того времени дал немного странное определение: «хороший новый древний стиль». А вот готика – это единственный из европейских стилей, который возник не в подражание чему-то, а как будто из ничего, словно на пустом месте. Раньше массивные полукруглые своды всей тяжестью опирались на толстые стены с маленькими оконцами – вдруг на голову все рухнет?! И вот потом всю конструкцию водружают на изогнутые каменные балки, красиво сплетавшиеся высоко-высоко над головой. Балки эти опираются на пучки колонн… Получилось, что стены, ранее возводимые для прочности конструкции, теперь совсем не нужны, поэтому часто пространство между колоннами занимают огромными, невиданными доселе витражами! Кто придумал, что так можно строить? Сам аббат Сугерий, именно таким образом перестраивавший собор на севере от Парижа, был таким умным? Или кто-то ему подсказал?.. Вот почему готика так тесно переплетается с мистикой: может быть, загадочный орден тамплиеров нашел-таки чашу Грааля, а вместе с ней обрел сокровенные знания, в том числе узнал и о способе строительства готических соборов? Действительно, пока тамплиеры были на коне, в Европе расцветали науки, искусства, ремесла. Тогда же и пронзили европейское небо сотни готических шпилей, куда выше и величественнее самых больших романских колоколен. А когда разгромили орден, сожгли на костре его магистра Жака де Моле, в Европе наступил период упадка. (Прямо чувствую, как к этой теме подбирается Дэн Браун.)

Для наших туристов (а еще для американских) готические соборы – вещь невиданная: если не удалось им, конечно, раньше побывать на Западе или в Прибалтике. Вот и стоят они ошеломленные, приоткрыв в восторге рот, под огромными сводами собора Святого Вита. Перечтите эпиграф к этой главе! Вряд ли кто-то из неверия в веру тут же обратился, но подобные мысли многих посещали. Помните, как у Мандельштама: «„Господи!“ – сказал я по ошибке, / Сам того не думая сказать»?

А еще вспоминаются мне тут строки Бродского: «Что готический стиль победит, как школа, / Как способность торчать, избежав укола». Какая игра слов! «Укол» торчащего острого готического шпиля – и иглы наркомана. И смысл: от созерцания готики «торчишь», как наркоман от укола!

А уж готики в Чехии немало, ох как немало! Чехи даже подзадержались на целое столетие со своей любовью к готике, не признавая новых архитектурных веяний. Тому была интересная причина: оказывается, чехи, зараженные гуситскими идеями, немножко свысока смотрели на остальной христианский мир, считая себя более передовыми, и потому с неодобрением относились ко всему заграничному. Однако положение исправили просвещенные правители, приглашая в страну итальянских зодчих. Так, чешский дворянин Захариаш, вдохновленный поездкой по Италии и полностью поддержанный своей любимой женой Катаржиной, не только перестроил свой замок, но и выдал ссуды жителям городка, которым владел, и предоставил им в помощь привезенных с собой итальянских строителей. И случилось чудо – маленький городок Тельч, по существу весь состоящий из одной огромной площади, оказался полностью застроен ренессансными домами, из которых ни один не повторяет другой и по которым можно (и нужно!) изучать все архитектурные приемы той эпохи. Или просто сидеть на скамеечке посреди площади и думать: «Как много красоты есть на белом свете!»

Так что ренессансной архитектурой мы с вами, путешествуя по Чехии, мягко говоря, отнюдь не обделены. А вот с барокко все получилось намного интереснее. Как раз самый трагический для чехов период пришелся на закат Ренессанса и приход ему на смену нового стиля. И когда чехи потерпели сокрушительное поражение в битве при Белой горе и окончательно потеряли независимость, тогда-то и развернулось на чешских землях барокко во всей своей красоте и пышности. А тут еще орден иезуитов обосновался в Праге, чтобы восстановить пошатнувшееся было могущество католичества. Иезуиты строили соборы, школы и госпитали, старые готические храмы украшались барочными статуями, позлащенными алтарями и витыми колоннами. Однако для чехов все это великолепие невольно ассоциировалось с поражением. Барокко – символ порабощения, бренд ненавистных оккупантов, так уж получилось. И до сих пор еще в каком-нибудь чешском описании архитектурных богатств родного края нет-нет да и мелькнет «мрачное барокко». Как такое про барокко можно сказать – уму непостижимо. Вспомните хотя бы наш Смольный монастырь?! Тем не менее…

Однако нам с вами историческая память не мешает наслаждаться чешским барокко. А любоваться есть чем! Великолепные соборы местных зодчих отца и сына Динценхоферов, дворцы знаменитых австрийцев Фишера фон Эрлаха и Хильдебрандта, скульптуры Брокофа и Брауна!

Классицизм представлен скромнее, что меня, честно говоря, не сильно огорчает – не люблю я эти колоннады и портики! Правда, знаменитый Сословный театр в Праге, во-первых, совсем не глупо-скучно-величественный, а очень даже скромный и милый. Сам бы и не догадался, что это классицизм (видно, не великий я знаток). Во-вторых, в нем состоялась триумфальная премьера «Дон Жуана» Моцарта, который просто обожал Прагу и пражских любителей музыки. Так что событие это само по себе делает театр значительным.

А модерн! Тут уж не обязательно шибко хорошо разбираться в архитектуре, чтобы обратить внимание на эти изящные изгибы линий, чугунных решеток, стенной росписи, вычурные формы окон… Ах, это нам знакомо: достаточно на Ярославский вокзал глянуть, на «Метрополь» в Москве. И в Чехии модерн расцвел на заре двадцатого века пышным цветом, да еще и называется здесь изысканно – «сецессион», поскольку корни его уходят в австрийскую традицию. Как верно сказал Петр Вайль: «…если б каким-нибудь марсианам надо было дать представление о Европе, показав единственный город, то для этой роли лучше других подошла бы Прага».

А еще… Что, устали? Стоп! Пора выпить пива! Потом по пути от «Фердинанда» к гостинице я еще знаменитый «Танцующий дом» покажу.

Из отзывов моих туристов:

Средневековая ратуша, Карлов мост и, конечно, необычайно узкие улочки, по которым мы часами ходили, разглядывая непривычную для взора архитектуру, маленькие домики и величественные соборы, поражающие своим размахом…

Шаг за шагом

От фонтана к фонтану, от церкви к церкви…

И. Бродский. «Римские элегии»

Ивот так, шаг за шагом, будете вы со мной путешествовать по Чехии и на каждом шагу отпивать глоток из чаши наслаждения. Потягивать сложный коктейль из невиданных красот, новых знаний, приятных знакомств, вкусной еды, гордости собой после преодоления крутых ступенек Чешского Рая и нестройных песен в автобусе после дегустации местных вин у пана Ладислава. Шаг за шагом, глоток за глотком… И вы вернетесь домой другим человеком. Только старайтесь записывать, кому уже рассказывали о своей поездке: после третьего раза вас могут побить.

Сравнение путешествия по Чехии с чашей наслаждения считаю своей безусловной творческой находкой, но чувствую, что запас красноречия и пафоса на сегодня уже исчерпал. Поэтому, как и предупреждал, обращусь к цитатам. Вот что сказал о ваших будущих прогулках по Праге Иосиф Бродский: «В этих узких улицах, где громоздка / даже мысль о себе, в этом клубке извилин / прекратившего думать о мире мозга, / где то взвинчен, то обессилен, / переставляешь на площадях ботинки / от фонтана к фонтану, от церкви к церкви / – такиголка шаркает по пластинке, / забывая остановиться в центре…»

Я вот рефлектирую: имею ли право «перетаскивать» строки любимого поэта, написанные совсем о других местах, на чешскую почву? Когда-то ведь вспоминал их к месту: в Риме, Венеции, Флоренции… А теперь невольно всплывают они в памяти, когда езжу по Чехии. Добро бы только про себя их вспоминал, но иногда и в микрофон произношу. Это что же, такой своеобразный плагиат получается? «Что делать, кто бы посоветовал, / Но вновь безмолвствует народ…» – как писал другой русский поэт Игорь Иртеньев.

Ну и поскольку вся эта главка сплошь из цитат состоит, закончу ее тоже цитатой из Венедикта Ерофеева: «Надо преодолеть высокоинтеллектуальную напряженность беседы, соскользнув в сферу легкой и обыденной болтовни». Действительно, не поболтать ли нам по-чешски?

Млувите чески? – Йез, запросто!

Меня спросили на иврите: – Вы на иврите говорите? А я в ответ на чистом идиш: – Ты чё, в натуре, сам не видишь? Игорь Иртеньев

Милая мне здешняя забава – разгадывание ребусов языка, родственного по Кириллу и Мефодию. Почти всегда догадываешься, хотя есть перевертыши, словно сочиненные назло.

П. Вайль. «Соло для кнедлика», глава из книги «Гений места»

Отрагической невозможности найти общий язык представителям разных цивилизаций писал вымышленный Куртом Воннегутом писатель-фантаст Килгор Траут. Инопланетянин, на родине которого высшая степень эмоционального возбуждения выражалась попукиванием и отбиванием чечетки, находясь на Земле, вдруг увидел, что загорелась крыша частного дома. Желая предупредить хозяина, он ворвался в гостиную, попукивая и отбивая чечетку, но остался непонятым – хозяин проломил ему голову клюшкой для гольфа.

Конечно же при посещении русскими Чехии все не так безнадежно: чехи – славяне, да и русский язык когда-то учили. Хотя, на мой взгляд, схожесть русского и чешского языков сильно преувеличена. Начинаешь улавливать слова, которые кажутся родными и понятными, а они на деле означают: а) не совсем то; б) совсем не то; в) прямо противоположное по смыслу, ну настоящие слова-перевертыши (издеваются, что ли, над нашим братом?!). Розы у них, видите ли, воняют, а носки пахнут!

Однако как раз эти забавные особенности чешского (и польского, кстати) языка – еще один способ получить удовольствие, положительные эмоции во время поездки. Туристы охотно запоминают, записывают всевозможные словечки, вставляют их в разговор. А уж какая это благодатная тема для гидов, желающих внести элемент развлекухи в свой рассказ! Тут каждый может развернуться, и все уже равно, придуманы эти смешные истории-недоразумения с начала до конца или только слегка подредактированы. Пример: якобы случилась еще в советские времена драка между делегацией рабочих из Воронежа и принимающей стороной – рабочими из города Брно. (А Воронеж и Брно – города-побратимы.) Драка, между прочим, грандиозная вышла и произошла прямо на банкете. Вроде всё прекрасно шло, принимали наших отлично, мир-дружба, пролетарии всех стран, соединяйтесь!.. Короче, разбирали этот неприятный инцидент аж на уровне ЦК (все еще помнят, что это такое?). Первым ответ держал зачинщик драки, слесарь-передовик из Воронежа: «Ну виноват, конечно, не сдержался… Но ведь достал меня этот кнедлик чешский, прям вцепился, как клещ. С утра еще, когда на лодочках катались, падлой меня ни с того ни с сего обозвал. Ну я стерпел тогда, проглотил. Что я, не понимаю – международное положение и все такое. А в ресторане уставился на меня, лыбится нахально, а потом вдруг заявляет, что я урод и что у меня рожа воняет! Ну тут уж я…» А на другом краю соцлагеря чешский пролетарий недоуменно пожимал плечами: «Я все как лучше хотел, на лодках катались – на весла вместе сели. Возьми весло, говорю так вежливо (весло по-чешски падло). В ресторане его обхаживал: симпатичный ты мужик, говорю. Сказал еще, что розы хорошо пахнут, которые их делегация на стол поставила (по-чешски – рожи вони). И чего этот русский так взбеленился?!»

Правда, обычно рассказывают менее драматичные и масштабные истории. Например, русская туристка, сидящая в автобусе на первом сиденье, вдруг взволнованно заявила, что у нее пропал кошелек. Водитель-чех, в понимании которого кошелек – это нижняя женская рубашка (комбинация то есть), был крайне удивлен самой возможностью подобной кражи, но все-таки решил провести проверку, благо его место находится ниже уровня остальных сидений в салоне. Деликатно обернувшись, он с облегчением заверил пани, что та волнуется напрасно.

А вот пришел черед удивляться уже чешским туристам. Когда их автобус ехал по нашему Черноморскому побережью, девушка-гид, указывая на скопление людей на берегу, сообщила, что здесь соревнуются подводники. Подводниками у чехов зовут мошенников. «Как, неужели у вас проводят такие соревнования?!!» – «Ну да, регулярно. Кстати, в прошлом году чешские подводники первое место заняли…» И представьте, какой гомерический хохот огласил седые стены Карлова университета во время научного симпозиума, когда руководитель российской делегации представил своих молодых коллег как «питомцев нашего университета». Питомцами чехи называют болванов.

Вот такими незатейливыми и не слишком правдоподобными историями гиды развлекают время от времени туристов. Я поднатужился и тоже внес свою лепту: рассказываю путешественникам о том, как мой земляк из Инты, Володя, посетил Чехию, с большим удовольствием отведал местного пива, но в совершенный восторг привела его надпись на мусорных бачках: «Для одпадков». Как долгоживущи бывают впечатления о поездке: еще год после этого Володя называл отпадками интинских милиционеров.

И еще охотно обыгрывают эти забавные словечки те, кто о Чехии пишет. Начиная, наверное, с Аркадия Аверченко, который, если верить его рассказу, умудрился поскандалить в знаменитом ресторане на Вацлавской площади. Доведенный до белого каления нерадивым официантом и особенно его предложением поесть «салат из окурков», он на весь зал крикнул, что «заказал пиво», чем вызвал возмущение чешских посетителей – кто это посмел запретить их любимый напиток?! Петр Вайль удачно в одном абзаце описал различие русского и чешского языков: «В Праге русский видит плакаты „Позор!“ и покаянно кивает, пока ему, опозоренному и замордованному, не объяснят, что это „Внимание!“. Но обман продолжается: „черствые потравины“ оборачиваются „свежими продуктами“, „вонявка“ – „духами“. Есть прямые насмешки: „салат из окурков“ (огурцов). Есть праславянский детский лепет: „летадло“, „плавидло“, „возидло“ – воздушный, водный и наземный транспорт… Есть образцы социально-политиче ской мудрости: „семья“ по-чешски „родина“, а „родина“ – „власть“…» Вношу свой вклад: водный велосипед по-чешски шлепадло.

Самое хрестоматийное, известное многим еще до поездки в Чехию словечко – это, конечно, позор. Настолько известное, что великий чешский хоккеист Яромир Ягр, игравший один сезон в России в омском «Авангарде», так высказался на пресс-конференции после крупного поражения своей команды: «Это позор! Есть такое русское слово – позор!» То есть остроумно обыграл его «от обратного». А уж в Чехии туристу не обратить внимание на многочисленные таблички с надписью «POZOR» просто невозможно (только произносится по́зор – ударение у чехов на первом слоге). Особенно забавляют надписи на дорожном полотне «позор – дети», то есть «осторожно – дети». На втором месте в рейтинге популярности у наших туристов, пожалуй, стоят черствые потравины. Здесь как бы двойная издевка: свежайшие, вкуснейшие сыры, копчености, хлеб – и под такой непотребной вывеской!

Еще одна приятная особенность чешского языка – многие слова звучат для нашего уха ласкательно-уменьшительно, будто чехи не со взрослыми разговаривают, а с детишками лепечут. Когда у нас в рекламах встречается слово супчик, меня это раздражает. А вот чешское пивечко (так они называют свое любимое пиво) звучит вполне органично. Стюардесса по-чешски летушка, причем слово это вполне официальное. Холодильник – ледничка, утюг – жехличка, проездной билет – йизденка. Ласковый народ чехи! Во всех исторических текстах любимая чехами мать Карла IV названа Элишкой, только изредка добавляется в скобках Елизавета. Точно так же и святая Анна Чешская – Анежка. Наш новый гид по Праге, интеллигентная пожилая дама, представилась мне Элишкой. Хоть и знаю давно эту особенность чешского языка, все равно, обращаясь к ней по имени, преодолевал некоторое внутреннее сопротивление – не фамильярно ли? А вот другая женщина-гид, с которой я давно работал и звал ее Леной, вдруг дала мне визитку, из которой я узнал, что ее полное имя Ленка(!). Ну нет, тут уж увольте, я себя не пересилю – взрослую солидную даму, да на рабочем месте, звать Ленкой!

А вот теперь задумаемся над метким определением Петра Вайля: «праславянский детский лепет». Помните летадло, плавидло, возидло? И с грустью придем к выводу: чешский и польский языки в гораздо большей степени сохранили изначальные славянские корни, чем наш «великий и могучий», в них гораздо меньше иностранных заимствований. На первый взгляд это кажется непонятным – сильнейший прессинг немецкого языка, многолетний запрет на обучение на чешском, в «приличном обществе» – только на немецком! Я имею в виду прежде всего время господства Габсбургов, но сильнейшая экспансия немецкого языка началась гораздо раньше – как минимум с XII века. Однако сложившаяся ситуация только кажется противоречивой; наоборот, загнанный в подполье национальный язык занимает круговую оборону, «консервируется», а во времена более благоприятные выходит на поверхность и стараниями ревнителей и просветителей расцветает, не оскверненный иноязычными заимствованиями. А мы, никем не завоеванные, позволяли себе роскошь перенимать иноземные словечки, пока не забили тревогу славянофилы, не предложили заменять привычные уже термины и понятия на наши, исконные, от славянских корней происходящие. Поздно, возидло уехало: уж больно неуклюже, искусственно и совершенно комично выглядят сейчас эти попытки. Не растерять бы того, что сохранилось на сегодняшний день, букву «Ё», например!

Суровый пурист адмирал Шишков, министр просвещения в пушкинские времена, на полном серьезе предлагал вместо иноязычного тротуар употреблять топталище, вместо галоши – мокроступы, вместо фортепиано – тихогромы и т. д. Однако заслужил только снисходительные насмешки, в том числе и от самого Пушкина, который, употребив в «Евгении Онегине» французское выражение, иронически заметил: «Шишков, прости: / Не знаю, как перевести…»

Ну вот, первые шаги к адаптации на узких улочках Праги вы уже сделали: не стушуетесь теперь, увидев надпись позор, не шарахнетесь в ужасе от черствых потравин и, наоборот, не будете ломиться в дверь с надписью вступ заказан, поскольку уже поняли, что заказывать по-чешски – запрещать. Хоть какую-то пользу вы уже извлекли из моей писанины, согласитесь!

А теперь давайте продолжим и научимся элементарно объясняться с чехами. Здороваться совсем просто: добре рано, добры дэн, добры вэчэр. Приветствие наздар слышится редко, а вот распространенное агой лучше бы вам пока не применять: вдруг этот аналог нашего привет кому-то покажется фамильярным. Попрощаться сложнее: на схледаноу. В конце слова прямо-таки поется – насхледаноооОУ. Наверное, поэтому часто слышу явно сокращенное насхлед… «Спасибо» всколыхнет ассоциации с украинским языком – декуйи. А другое волшебное слово пожалуйста совсем понятно, только почему-то во множественном числе: просим. Звучит так: просииим. Извинение, как формула вежливого обращения (что-то вроде извините за беспокойство), – проминьте, а вот если на ногу кому наступили, толкнули – применяйте вполне нормативное чешское слово… пардон. (Есть, есть и у них заимствования!) Отрицание звучит вполне по-нашему – нэ, а вот да ни на что не похоже – ано. Правда, есть еще разговорное йо… Иногда чехи употребляют эти слова вперемешку: ано, ано, йо, йо. Это явно заимствованное немецкое йа. (Ага, еще одно!) Ну, что дальше? Продолжаем уповать на сходство наших языков: где – гдэ, налево – влэво, направо – вправо, хорошо – добрже, маленькое – малэ, большое – вэлке (последние два слова особо важны при заказе пива!). Ах да, жизненно необходимая фраза: «Сколько это стоит?» Она тоже очень простая: «Колик то стои?» Теперь – логично – потребуются числительные. Они тоже вполне узнаваемы на слух: едэн, два… пет, шэст, сэдум, осум… дэсэт… двацет… тршицет. Только наше слово сорок может поставить в тупик чеха и поляка, не учившего русский язык. Однако в этом мы сами виноваты, ведь выбивается сорок из общего понятного ряда: «два десятка, три десятка… пять десятков». А откуда у нас сорок? Вряд ли все ученые пришли к единому мнению, но самая популярная версия звучит так: все дело… в обилии пушнины на наших просторах. Шкурки считали «сорочками», в первоначальном значении «наволочками»: число образовалось от количества шкурок, влезавших в стандартную «сорочку».

Конечно же, говоря серьезно, такого словарного запаса недостаточно для общения даже на туристическом уровне. А учить язык более усердно ради одной поездки вряд ли кто-то станет. И все же я почему-то призываю своих туристов: не спешите переходить на английский язык, хотя чехи, особенно молодые, знают его сейчас вполне прилично. По крайней мере, не начинайте с него. Велика вероятность и на девушку-официантку с Украины попасть, и на прекрасно говорящего по-русски чеха. Однако дело даже не в этом: узнавание, угадывание, удачная попытка применить вспомнившееся слово из разговорника (блеснул!), забавное недоразумение из-за ошибки, расположение официанта, оценившего ваши старания, два-три новых забавных словечка… Все это – простые туристские радости, и грех от них отказываться! Ну что за дело: стоят два славянина и по-английски объясняются! Вот в тупик зай дете, тогда можно и «ай вонт». Впрочем, я не настаиваю.

Кстати, по поводу узнавания, угадывания: здесь в выгодном положении те, кто хоть чуть-чуть понимает по-украински, хотя бы на уровне «ты ж мене пидманула…». Количество понятных слов по меньшей мере удваивается! И звучание праславянских корней улавливается легче. Як – как, цо – что, лепши – лучше, млувить – говорить, розумить – понимать, красне – красиво, червэны – красный. Я на нулевом этапе владения чешским вворачивал «украинизмы», то есть, честно говоря, безбожно коверкал язык на псевдоукраинский лад. Может быть, иногда помогало, во всяком случае, объясняться удавалось.

В тему

Однако и с украинским языком возможны сюрпризы! Как уверял один чешский гид, выходец из России, украинское слово «шукать» (искать) означает здесь что-то совсем-совсем другое. Что именно, я так и не понял, может, вы догадаетесь. Короче, вот рассказ гида (за что купил, за то продал!). Украинский хлопец, живущий ныне в Праге, заходит в трамвай и видит там свою знакомую. «Га, Оксана, как хорошо, что я тебя встретил! – жизнерадостно кричит он на весь вагон. – А то я тебя вчера шукал-шукал, шукал-шукал, весь день тебя шукал!» Весь вагон напряженно притих, и только бальзаковского возраста чешка сказала, глядя задумчиво в окно: «Ну надо же – весь день шукал!.. Какой темперамент!»

Из отзывов моих туристов:

Очень понравилось общаться с иностранцами! Особенно прикольно объясняться с официантами, используя все средства: мимику, жесты, английские и даже какие-то известные украинские слова.

А что же за люди говорят на таком забавном, мягком и приятном для слуха языке? Ох, самые разные. Представьте, с каким раздражением читает деловитый, безукоризненно четкий, организованный и при этом абсолютно непьющий русский человек (я таких встречал) многочисленные исследования о «загадочной русской душе»! Ну чехов хоть числом поменьше. Поэтому попробуем…

Какие они?.. И какие мы?

Не люблю Запад, там ничего не понятно. То ли дело в России – выйдешь на улицу, встретишь прохожего, посмотрит он на тебя остреньким взглядом, посмотришь ты на него остреньким взглядом – и все понятно.

В. Розанов

Всегда поражался, с какой лихостью, пробыв в стране неделю-другую, иной журналист берется описывать особенности национального характера, привычки, обычаи, уклад жизни! Добро бы еще с претензией на остроумие, с оговорками, типа «мне показалось, что…». Или признался бы уж, что просто пересказывает прочитанное, услышанное от других… Так нет ведь, пишет со смелыми обобщениями, с «глубокомысленными» выводами, с категоричными оценками. Иной раз и мои туристы тем же грешат. Ладно, допускаю, что у многих людей наблюдательность, аналитические способности на порядок выше моих. Однако, прежде чем делать поспешные выводы, подумайте вот о чем: с кем вы общаетесь в поездке? В основном, конечно, в большинстве случаев? Правильно, с официантами, продавцами, работниками гостиниц. А где вы сталкиваетесь с людьми? На центральных улицах, в общественном транспорте, магазинах, ресторанчиках (и вряд ли окраинных, где только свои). Понимаете, к чему я клоню? Ваше «социологическое исследование» имеет огромный изъян: представительность его никуда не годится. Не то чтобы совсем уж не могли вы подметить характерных и хара́ктерных черт, но… За границей ваших наблюдений остались домохозяйки, представители творческой интеллигенции, шахтеры, сантехники и т. д. и т. п. А они что, не типичные, что ли? Или, может, главбух в меньшей степени, чем бармен, является обладателем загадочной чешской души? Помните, как у Райкина: «Я тоже с высшим, я тоже нахамить могу». Вот очень характерный пример. Одна туристка, побегав полтора дня по Парижу, ошарашила всю группу своим наблюдением: «Эти французы питаются только сосисками!» А ведь понять, как она пришла к такому, чудовищному для страны гурманов выводу, можно: перекусывала она сама на ходу, рядом с ней крутились такие же спешащие по делам парижане или приезжие – поди разбери… К тому же в Париже, помимо прочих, довольно популярна эльзасская кухня. А это в первую очередь сосиски с квашеной капустой и пиво. Кстати, пива пьют в Париже много, а еще любят шотландский виски. Эдак можно и еще один перл выдать: «Эти французы вина совсем не пьют».

Так что наблюдайте, подмечайте, но не торопитесь с выводами и обобщениями. Вот я… я… Стоп! Похоже, я поймал себя на том, от чего только что так остроумно и убедительно вас предостерегал: да уж, соблазн свалить в кучу все, что услышал от других, прочел в книгах и наблюдал сам, чрезвычайно велик. И главное – сразу же готовы выводы, оценки, заключения… Нет, так дело не пойдет! Давайте договоримся: пишу без претензий на глубокомыслие, на истину в последней инстанции, но и не оговариваясь поминутно: «мне кажется…», «мне рассказывали…», «я читал…». И смело подставляю свою грудь критическим стрелам специалистов-богемистов и знатоков-долгожителей. В конце концов, это моя Чехия, а у вас своя – и это прекрасно!

Сразу беру быка за рога! К моему огорчению, очень и очень многие соотечественники, расспрашивая о стране, где еще не были, первым делом задают (а иногда им и ограничиваются) вот этот «проклятый» вопрос…

Нас там любят… Или нас не любят?

Раздражает сама постановка вопроса! Ну почему он постоянно вертится в наших головах?! Ну почему нас непременно должны любить? Давайте-ка вспомним мудрую поговорку: «Чай, не новенький червонец». Так что не зацикливайтесь на этом. Я обычно напоминаю туристам бесспорную, на мой взгляд, истину: единственная страна, где нас точно не любят, – это Россия. Имею я в виду и отношение к нам конкретных чиновников, и государства в целом, да и зачастую наше друг к другу. В принципе вопрос о любви и нелюбви чехов к русским небезоснователен с теоретической точки зрения: здесь можно и экскурс в историю сделать, и порассуждать о доброте и сердечности чехов. Наверняка вы прочтете и в некоторых путеводителях, и в путевых заметках, что к нам чехи относятся неважно. Я не собираюсь оспаривать это утверждение, готов даже согласиться с ним, но категорически заявляю: ни малейшего практического значения для вас лично в вашей будущей поездке эти теоретические познания не имеют! Уверяю, вы по этому вопросу составите свое собственное мнение к концу поездки, и оно будет зависеть: а) от вашего настроя; б) от набора случайных эпизодов, приятных или досадных, происшедших с вами (а это уж как повезет, на кого нарветесь!); в) от вашей готовности или фиксировать в памяти преимущественно позитивные моменты, или бережно лелеять дурные воспоминания. Все зависит опять-таки от вашего настроя и от характера. Мог бы подтвердить эти тезисы десятками примеров из своей практики, но уж больно показательный, буквально учебно-иллюстративный случай наблюдал я как-то по немецкому телевидению. В одном реалити-шоу нескольких немцев, не знающих русский язык, привезли в Россию, разделили на маленькие группки по два-три человека и без переводчика, кажется и без денег, пустили в сопровождении оператора в свободное плавание. У них было задание: добраться до определенного географического пункта. И вот, стоит одна группка на подмосковном шоссе под проливным дождем и голосует. Час голосует, другой – машины не останавливаются. Уже мокрый лист бумаги с надписью SOS трепещет на ветру – не останавливаются! Что, небывалый случай? Да бросьте: с дождевиков вода грязная льет ручьями, в СМИ криминальные хроники не советуют незнакомых попутчиков на шоссе подбирать, навара не предвидится. Наконец под вечер добрались они до ближайшей деревни, постучались в избушку. Дверь приоткрыл хрестоматийно-похмельный мужичок, что-то промычал, увидев телекамеру, испуганно замахал руками и захлопнул дверь… Потом показали вторую группу. Довольно скоро их подобрал на личном «москвиче» мужчина в форме капитана милиции. «Шпрехен зи дойч, Иван Андреич?» Худо-бедно, разговор завязался. О, и на ночлег оказалось куда гостей определить! Что-то вроде пустующей базы отдыха, где всем нехитрым хозяйством в одиночку ведает баба Дуся. Она растопила баньку, высушила одежду, выставила на стол домашние пироги. Потом последовало долгое душевное чаепитие с показом фотографий внуков… Наутро они распрощались. Поверьте, я не преувеличиваю: обоюдные рыдания в голос, объятия, обмен адресами, приглашения в гости, опять слезы и объятия! Что, фантастически, необычайно повезло второй группе? Да нет: и подвезти у нас могут, денег не взяв, и принять хорошо, накормить и обогреть. Как повезет! А кто из них «типичнее» – баба Дуся или дядя Вася? Согласитесь, и та, и другой. Так что давайте-ка вернемся к пункту «В»: что будет рассказывать друзьям и домашним по завершении проекта участник первой, невезучей группы о загадочной русской душе? Ведь наверняка в дальнейшем он не раз «поменялся везением» со второй группой. Станет ли он под влиянием самых первых своих впечатлений утверждать, что Россия населена мрачными и неприветливыми дикарями? Или со смехом поведает, как им чертовски не везло в первое время, но потом, слава богу, все было «зер гут»? Не знаю, не знаю, Ганс Францевич, слово за вами![1]

Вот и одна моя туристка поделилась впечатлениями первого дня в Праге: на улице что-то спросила, пожилой чех остановился и минуты две пытался ей помочь. А потом, возвращаясь в отель, она засомневалась, где нужный автобус останавливается. Так чешка взяла ее за руку, подвела к остановке и на табличку с расписанием указала… Вот и докажи теперь этой туристке, что «чехи русских не любят». А главное – зачем?!

А противоположные выводы, куда более редкие, о том, что нас не любят, делаются в подавляющем большинстве случаев после общения с официантами. Ну понятно, у нас в России от Москвы до самых до окраин сервис безукоризненный. И плохое обслуживание в чешской пивной можно объяснить только нелюбовью к русским, чем же еще! Вон немцев как быстро обслужили! Вот эти болезненные подозрения – мол, клиентов из других стран предпочитают русским (почти всегда в подобных разговорах фигурируют немцы: в Чехии брось камень – попадешь в немецкого туриста) – пунктик у отечественных туристов. Я все как-то не соберусь захватить секундомер в пивную и провести тщательное исследование, кому быстрее пиво принесут, нашему туристу или немцу. Однако рассказать о трепетной, сложившейся за века любви чехов к немцам у меня есть что. Попозже…

И все же, как чехи к нам относятся? Ну в общем… ну в целом?

Как к нам, как в общем, как в целом?.. Скажу честно, не знаю! Ко мне хорошо относятся. И к вам, Людмила Ивановна, и к вам, Семен Семенович, отлично будут относиться, я в этом уверен. Да как к вам можно плохо относиться?! Вы же здороваетесь, заходя в магазин или кафе? А, даже по-чешски пытаетесь? Ну еще лучше, это же так просто: добри дэн! Вы же улыбаетесь, вы не ходите весь день с плотно поджатыми губами, с насупленно-горделивым видом, готовясь к тому, что вас непременно сию секунду обсчитают, обманут, обхамят? А если чуть что не так, не бросаетесь в истошный крик? Ну конечно, зачем я спрашивал, вы же отдыхать приехали! Правильно, отдыхайте и наслаждайтесь этой прекрасной страной, общением с этими воспитанными, вежливыми, спокойными людьми… Ой, минуточку… Вот этого мордатого официанта видите? Ммм… я его знаю, он за «Спарту» болеет… А «Спарта» вчера всухую продула. Вот за его столик на всякий случай не садитесь.

* * *

Однако, если я все-таки собираюсь рассказать хоть что-нибудь о чехах, весь предыдущий пафос – «как повезет», «с кем столкнетесь», «как вы, так и с вами» – абсолютно не нужен. Есть же у любой нации отличительные особенности: не похожи шведы на итальянцев, немцы – на испанцев. А я вам больше скажу: на своем маршруте я постоянно общаюсь с чехами и поляками. Славяне, живут по соседству, в соцлагере те и другие побывали. Похожи чехи на поляков? Ну абсолютно разные!!! За одну поездку разницу почувствуете! Вот только с формулировками, с точными определениями трудности. Пожалуй, вовремя я вспомнил о несхожести с поляками: отталкиваясь от противного, объяснять всегда легче.

Итак, попробую…

Искрометный темперамент, безудержная жизнерадостность, славянская душа нараспашку…

Это все не про чехов. Совсем-совсем не про них. Вряд ли популярные у нас анекдоты про «горячих эстонских парней» правомерно переносить на чешскую почву. Пожалуй, только если с натяжкой: чехи и говорливей и живей всех этих забавных персонажей. Однако порой анекдот про эстонскую стриптизершу, уснувшую на шесте, бывает уместен и здесь. Первое знакомство с чешским темпераментом начинается для наших соотечественников на польско-чешской границе. Туристы, которым повезло подъехать первыми, полны оптимизма: раз предыдущую (белорусско-польскую) границу при таком скоплении автобусов за три часа прошли, то здесь – одним моментом! Лишь мы с водителями, обремененные тяжким опытом, общего оптимизма не разделяем. Не проходит и десяти минут, как паспорта забирают и уносят в кабинку. Еще через полчаса начинают поступать вопросы: что они там так долго делают? Эх, милые, ну что вам ответить? Заносят данные в компьютер, штампуют. Непременно кто-то из туристов говорит: да я б за это время… Так то ж вы! Минут через пятнадцать осторожно заглядываю я в окошко: слава богу, штампует, не чай пьет, уже паспортов пять обработал. Движения пограничника всегда величественно-неторопливы и строго размеренны, как будто подчинены ритму гигантского метронома, установленного в Праге на месте снесенного памятника Сталину. Невольно вспоминается: «Даже я, от которой в детстве убежала черепаха…»[2] Тот же печальный опыт подсказывает, что ускорить этот ритм никакими мольбами и посулами невозможно: чешские пограничники неприступны и неподкупны (ну почти всегда). Бывало, при большом скоплении автобусов или при особо благоприятной геомагнитной обстановке темп движений заметно ускорялся, но стремительным его в любом случае назвать было нельзя.[3] Поляк за то же время и паспорта проверит, и обругает, если не в духе, и пошутит, и с самой красивой девушкой в автобусе позаигрывает. Ну а если его еще и простимулировать!..

В дальнейшем убеждаешься, что чехи вполне могут работать и четко, и быстро. В большинстве ресторанов, пивных, кафе ждешь заказа совсем недолго. Пиво, как правило, моментально появляется на столе, а второе блюдо – минут через двадцать. В облюбованных же мной местах, куда я часто вожу туристов, нас обслуживают действительно очень быстро, профессионально, не без лихости и артистизма. Приятно удивляет, как шустро управляется со всеми делами малочисленный персонал небольших отелей в провинции. Однако в общем и целом неспешностью, несуетностью как будто пропитан сам воздух Чехии. В трудолюбии чехов усомниться нельзя: достаточно посмотреть на ухоженность, благоустроенность страны, налаженность быта. Тем не менее, поддавшись раздражению (на той же границе), нет-нет да и брякнешь в сердцах: «Эти ленивые чехи!» Нет, никакие они не ленивые: все, что входит в их обязанности (или все, что, по их мнению, входит в их обязанности), они сделают добросовестно, неспешно. И… не более того! От и до! Интересно, как у них оплачивают сверхурочные – в десятикратном размере? Или само понятие «сверхурочные» для чехов немыслимо? Вот общее мнение моих знакомых, имеющих бизнес в Чехии: если предложить чеху какое-то выгодное дело, требующее определенных затрат энергии, лишних шагов, то он долго будет взвешивать соотношение необходимых усилий и возможной выгоды. И скорее всего, откажется со словами: «Ты знаешь, мне хватает». Вообще, даже я с этим сталкивался: договориться с чехами в нашем понимании – к обоюдной выгоде, чтобы все было схвачено, – удается редко. Даже если им не придется прикладывать лишних усилий. Потому и складывается мнение, что «они ни в чем не заинтересованы» (такие слова я много раз слышал от живущих в Чехии русских). То ли дело поляки: те шустрят при каждой возможности, а о чехах отзываются неодобрительно именно из-за их неторопливости и отсутствия предприимчивости. (Не стоит даже говорить, что речь здесь идет исключительно о законных предложениях. Иное им и предлагать не следует – чехи очень законопослушны.) Странно: ни в чем не заинтересованы, но и отнюдь не бессребреники. Частный бизнес здесь развивается, растет с каждым годом. И я пришел к такому выводу: чехи очень дорожат сложившимся укладом жизни и болезненно воспринимают любые изменения. Привычный ритм не у всех такой уж неспешный, где-то приходится и шевелиться. Но вот ускорить его извне – задача почти непосильная. Просьба «поскорее, я спешу», даже вежливо высказанная, у официантов всех стран и континентов вызывает раздражение, но в Чехии – особое неприятие и непонимание. Хочешь вывести из себя спокойного и вежливого чеха – поторопи его! По той же причине и деловые предложения часто не находят отклика: не то что бы лень, но ведь привычки надо менять, насилие над собой совершать…

Ура, я получил весомое подтверждение своим и своих знакомых наблюдениям, поискав информацию в Интернете. Оказывается, не так давно проведен был социологический опрос, согласно которому подавляющее большинство чехов хотели бы стать миллионерами. Однако из них же самый большой процент готов забыть о своей мечте, если ради нее придется отказаться от привычного темпа, ритма и уклада. «А ну их, эти миллионы, если с друзьями не встретиться в пивной, спать ложиться поздно, носиться сломя голову…» Кстати, многие пишущие люди отмечают эту черту чехов – любовь к неспешному, несуетному образу жизни – почти как основное их качество. При этом никто из них не считает чехов лентяями. Одна женщина приводит характерный пример: переехав в Чехию, она арендовала помещение в отеле для своего косметического салона. Рекламные вывески хозяева посоветовали ей заказать в той же фирме, услугами которой пользовались они сами, чтобы не нарушать стилевое однообразие. К назначенному сроку вывески готовы не были, через неделю тоже. Возмущенная женщина обратилась к хозяевам, сетуя, что теряет прибыль из-за отсутствия рекламы. Те, посчитав, что незачем торопить и беспокоить художников из-затакого пустяка, предпочли значительно снизить женщине арендную плату.

Когда мы едем еще по Польше, многие спрашивают, почему ранним вечером на улицах городов так пусто. Я же всегда отвечаю: «Да это разве пусто, это массовые гуляния. Вон женщина с собакой, а вон двое дорогу переходят. Вот в Чехию когда приедете…» Действительно, иногда не по себе становится, когда проезжаешь маленькие чешские городки. Как в фильме-катастрофе: обезлюдевшая Земля, покинутые города… В восемь часов вечера на улицах ни единой души, а в девять и окна не светятся! Да, чехи встают рано, в пять утра, работа у многих начинается с шести, поэтому и ложатся они далеко не за полночь. Если телефонный звонок раздается после девяти вечера, говорили мне чешские знакомые, наверняка звонит кто-то из русских партнеров. И хотя не у всех подобный график работы, улицы чешских городков по вечерам безлюдны – уклад! Приучила их к этому еще великая императрица Мария Терезия – трудоголик-жаворонок. А окончательно закрепил привычку уже Франц Иосиф, который тоже любил вставать рано.

Пивные, куда ходят преимущественно «свои», смотрятся вполне брутально: шумно, накурено… И все это в аскетичном интерьере. Суровые мужики беседуют напористо, громко, стараясь перекричать соседей. На самом деле выпить пиво в таком заведении так же безопасно, как посетить детсадовский утренник. На вас лишь покосятся с любопытством – и все. Недоброжелательности вы не почувствуете – чехи абсолютно неагрессивный народ. За четыре года путешествий я не наблюдал ни одной драки даже на стадии зарождения: хватаний за грудки, риторических вопросов «Ты кто такой?! – А ты кто такой?!». Даже девушкам я советую не пугаться и не бежать прочь, если забрели случайно в чешскую пивную. Самая сильная реакция, на которую вы можете рассчитывать, – услышите за спиной восхищенное: «Яка ужасна жабка!» Гордитесь – это изысканный комплимент: жабками (лягушками) чехи называют хорошеньких молоденьких девушек, а ужасна значит ну очень хорошенькая! А вот на дальнейшее – на ухаживание, попытку познакомиться – вряд ли стоит надеяться (чешский темперамент!), что многих может и огорчить. Увы, если приехали с надеждой на романтическое знакомство, то уповать остается только на немецких или американских туристов!

«Слегка замороженные» – так часто снисходительно-благожелательно характеризуют чехов. А от людей, находящихся в раздраженном состоянии, приходилось слышать другую характеристику: «Чехи – плохие немцы». Очевидно, имея в виду безусловное «онемечивание» чехов, некоторые считают, что чехи переняли от немцев те черты, которые традиционно приписывают последним в качестве недостатков (занудство, ограниченность, отсутствие гибкости), а вот о положительных как-то забыли. Наверное, здесь есть доля правды, но объективность сразу требует массы уточнений, поправок, оговорок. Воистину, «мысль изреченная есть ложь»! Нет, чехи не галантные, брызжущие остроумием ловеласы, вроде поляков, но они улыбчивые, обходительные, воспитанные. Скорее суховато-вежливые. Не столь безукоризненно четкие, как немцы, но вполне исполнительные и обязательные. Уж с итальянцами не сравнить! Неоткрытые, недобросердечные… А вот об этом хотелось бы подробней.

Сердечность

Я не стал бы оперировать такой сложной и расплывчатой категорией, если бы словосочетание «чешское сердце» не всплывало в разговорах с самими чехами. Случайный сосед по столику в кафе оказался бывшим гидом, работавшим с русскими группами еще во времена «Интуриста». Вспоминая об этом с явной ностальгией, собеседник не единожды веско и громогласно провозглашал: «Русское сердце лучше, чем чешское сердце!» Единственно, что он вспоминал с содроганием, как русские туристы скупали в огромных количествах ковры и сверх меры набивали ими автобус.

«У меня скорее русское сердце, чем чешское сердце», – с умилительной непосредственностью говорит о себе любимая мной М., чешский гид, с которой я часто работаю. Милая, кто бы сомневался! Достаточно посмотреть, как самозабвенно машешь ты ручками, потряхиваешь головкой во время своих эмоциональных экскурсий. Как надо тебя постоянно держать под контролем: не вытащишь вовремя из собора Святой Варвары, прервав взволнованный рассказ о тяжкой доле средневековых шахтеров, – опоздаем в замок Жлебы, забронированный на одиннадцать. На двадцатой минуте нашего знакомства я уже знал, что «… я все время мечтала, что муж у меня будет интеллигентом, очень умным, каким-нибудь научным работником… А сейчас я замужем за слесарем, он замки открывает. Зарабатывает неплохо… мы хорошо живем… да, я знаю, я уже немолода… ой, туристы такие разные бывают… представляешь, Вячеслав, я на некоторых даже иногда ору (не представляю! – В. П.)». Ну где еще услышишь столько сокровенного за полчаса беседы! Только от попутчика в скором поезде Москва – Воркута. А для Чехии это, безусловно, экзотика. (И ведь всего-то несколько лет прожила М. в Ленинграде. Правда, лучшие молодые годы! Или это врожденная «патология»?)

Великий Альберт Эйнштейн до Первой мировой войны провел несколько лет в Праге, преподавая в местном университете. Поначалу ему очень нравились чехи, особенно на контрасте с немцами, которых он всю жизнь терпеть не мог. Однако со временем он стал отзываться о чехах сдержаннее, отмечая их «несердечность». Да, категория это сложная, требует и более тесного и более продолжительного общения. Иногда и муж с многолетним стажем узнает о сердечных качествах любимой жены, только потеряв хорошо оплачиваемую работу или серьезно заболев. Во всяком случае, в самых доброжелательных отзывах о чехах определений «открытые, эмоциональные, сердечные» мне встречать не приходилось. А я не собираюсь спорить, тем более с Эйнштейном, могу только поделиться своим…

Только что я расстался с туристами в центре города, как вдруг звонок на сотовый. Мой турист сообщает, что у его жены кровотечение, «скорую» уже вызвали! Бегу к указанному месту и застаю такую картину. Прямо посреди тротуара на стуле сидит бледненькая заплаканная девочка, на асфальте – лужа крови. Рядом мужественный супруг (офицер!) и две немолодые чешки в рабочих халатах и с окровавленными тряпками в руках. Это они вынесли из своего магазина стул, вызвали «скорую помощь», они же старались успокоить бедняжку, оттирали ей белые кроссовки от крови и собирались все бросить и ехать вместе с ней в больницу, чтобы помочь объясниться с персоналом или чем-то там еще.

Так уж мне «повезло», что по случаям, когда приходилось с туристами обращаться за медицинской помощью, я среди коллег рекордсмен. И всегда (!) чешские медики производили на меня исключительно благоприятное впечатление: они не только действовали добросовестно, но и вели себя с беднягами больными терпеливо, ласково, стараясь успокоить, приободрить. Конечно, это профессиональная этика, но всегда ли, везде ли?.. А когда женщина-врач, отпустив мою туристку под роспись (уезжать надо было, та же побоялась оставаться одна в больнице на чужбине), вышла из кабинета и… обняла ее на прощание?! Как вам такая «несердечность»?!

В Чехии я сталкивался с разными ситуациями, когда чехов ну уж никак нельзя было назвать сухими, черствыми и несердечными. И выручали меня, и помогали не раз, и беседы вели задушевные, и подарки дарили от чистого сердца… Возможно, я просто запоминаю такие случаи лучше, чем что-то плохое. А может, так и надо?

* * *

Однако как же – многие захотят спросить – мог я до сих пор обойтись без ссылок на великий роман о бравом солдате Швейке? Тем более что его многие считают энциклопедией чешского национального характера. Исправляюсь!

Швейковина

«Пассивное сопротивление абсурду» – вижу реальную опасность начать постоянно поддакивать Петру Вайлю, но обойтись без остроумных и емких формулировок из его книги «Гений места» я и в дальнейшем не смогу. И здесь точнее не скажешь! Ненавистная империя, опостылевший Франц Иосиф гонят мирных, ценящих превыше всего покой и уют чехов на кровавую бойню. Да еще и воевать придется против братьев славян! Как сопротивляется этому «непризнанный скромный герой» Швейк? Вроде бы никак: сев зачем-то в инвалидную коляску, выкрикивая патриотические лозунги, идет «умирать за государя императора». Только уж очень долгим кружным путем, описание которого у Гашека укладывается в шестьсот страниц. (Причем до фронта Швейк так и не добрался: Гашек не успел дописать роман.) Путь Швейка проходит через психбольницу, госпиталь, тюрьмы, гауптвахты, арестантские вагоны, а еще бравый солдат упорно топает в родную часть пешком, ночуя в стогах сена, только с дороги немного сбивается, сделав приличный крюк, – с кем не бывает! «Идет, дескать, в Будейовицы, в полк. Это из Табора-то! А сам, шаромыжник, сперва в Гораждёвицы, а оттуда только в Писек! Да ведь это кругосветное путешествие!»

Подробно в романе описан суровый, жестокий мир вокруг: заедают вши в кутузках, садисты-врачи от всех болезней лечат клистирами, офицеры орут и дают зуботычины, грозят расстрелами военно-полевые суды, а главное – впереди окопы и русская шрапнель. Однако везде, куда заносит Швейка, он создает другой, маленький мирок, по-домашнему уютный, противостоящий внешнему, нелепому и абсурдному. «Вахмистр закурил трубку, дал и Швейку набить трубку, ефрейтор подкинул дров в печку, и жандармское отделение превратилось в самый уютный уголок на земном шаре, в теплое гнездышко. Спустились зимние сумерки. Наступила ночь, время дружных, задушевных бесед». (Надо только пояснить, что в данном эпизоде Швейка подозревают в шпионаже и ему грозит виселица.) В этом мире царит простой здравый смысл, ведутся задушевные беседы с соседом по нарам о прелестях мирной жизни, о прогрессирующем слабоумии императора Франца Иосифа, в нем порой закатываются настоящие пиршества, если повезет стянуть еду и выпивку с офицерского стола. Здесь можно без опасно позубоскалить над начальством, прикинувшись круглым идиотом. Перспективный план тоже ясный и безоблачный – при первой возможности сдаться в плен к русским. И девиз этого мира, разумный и бесспорный: «Жить можно, бывает гораздо хуже!»

Вот это и есть сопротивление по-швейковски: не баррикады, не бунт «бессмысленный и беспощадный», а при всех внешних обстоятельствах своя жизнь, свой мир, не героический, но неуязвимый. У вас – Франц Иосиф и Брежнев, подпоручик Дуб и партсобрания, а у нас – здравый смысл, юмор и кнедлики. У вас своя компания, а у нас – своя. Вы сильнее, а мы – живучей! Вот такое «покорное непокорство», «непротивленческая несломленность».

А насколько «швейковина» соответствует чешскому характеру? Хоть и приходилось слышать мнение, что многие в Чехии недолюбливают роман Гашека – якобы в нем он надсмехается над чехами, выставляет их в глупом свете, – я думаю, это они зря. Еще сам Гашек беспокоился, что не все понимают его Швейка. «Не знаю, удастся ли мне достичь этой книгой того, к чему я стремился, – с грустью признавался Гашек. – Однажды я услышал, как один ругал другого: „Ты глуп, как Швейк“. Это свидетельствует о противоположном». И если слово «героический» трудно применить к спокойному, уравновешенному чешскому характеру, так что ж с того. Сами чехи о себе говорят: чешские люди – хорошие люди, но не борцы.

* * *

А ведь в давние времена чехи были совсем другим народом – крайне воинственным и непокорным. Чуть что не по ним – тут же врывались в госучреждения и выкидывали из окон верхних этажей неугодных чиновников. Даже шутка появилась о чешском национальном виде спорта – швырянии из окон. Даже термин этому явлению придумали – «дефенестрация». При своей врожденной боязни высоты тут уж я никак не соглашусь с Петром Вайлем, который умилительно называет эту казнь «…домашняя, вроде уборки квартиры», – по мне так гуманнее дубиной по голове. После первого такого швыряния разразились жестокие и опустошительные гуситские войны, когда табориты, ведомые свирепым и талантливым полководцем Яном Жижкой, наводили ужас на окрестные страны, отразили четыре крестовых похода европейских рыцарей. А когда сами были разбиты под Липанами, то уцелевшие воины не остались без работы – их охотно по всей Европе брали наемниками, как людей, имеющих отличную профессиональную репутацию. А недавно я узнал, что еще задолго до этого великий император Фридрих I Барбаросса с большой пользой для себя привлек чешское войско для своего очередного итальянского похода. Слава о жестоких грабежах чехов, не получавших никакого жалованья, шла впереди них. А чешский князь Владислав II, умело используя приемы психологической войны, искусно эту славу поддерживал. Когда чехи первыми из войска Барбароссы форсировали разлившуюся реку и разбили лагерь под стенами непокорного Милана, Владислав велел своим воинам надеть маски чертей, а также понаделать из теста фигурки младенцев, жарить их на кострах и поедать на глазах у осажденных. Пришедшие в ужас миланцы, получив такое зримое подтверждение слухам: мол, чехи – самые настоящие дьяволы и людоеды, – прекратили сопротивление и выплатили огромный выкуп императору.

Когда же с чешской воинственностью произошла такая метаморфоза? Здесь мне кажется очень правдоподобной теория «генной чистки», которую я услышал один-единственный раз от местного гида. Когда в XVI веке учение Мартина Лютера распространялось по всей Европе, в Чехии оно нашло особо благодатную почву: гуситские убеждения сохранились в умах и сердцах чехов на многие годы. Сам Мартин Лютер, посетив Прагу, так высказался о своих единомышленниках: «Все мы в той или иной степени гуситы». К концу XVI столетия восемьдесят процентов на селения Чехии стало протестантами. В это время чешской короной владели уже австрийские Габсбурги. От них протестанты требовали признания равных прав с католиками. А когда получили окончательный отказ, что они сделали?.. Правильно – опять выкинули из окна чиновников. Когда будете со мной в Праге, я вам это окно в здании королевского дворца покажу. Третье по счету швыряние получило несколько комическую окраску, так как на этот раз чиновники спаслись, упав в кучу мусора, скопившегося под окнами дворца, но дальнейшие события были совсем не веселыми. Чехи подняли восстание, но потерпели сокрушительное поражение от нового австрийского императора Фердинанда II на Белой горе. С этих событий началась Тридцатилетняя война, опустошившая Европу, а для чехов Белая гора стала трагическим символом полного порабощения родины империей Габсбургов. «Посерев от боли, / стонут воды Влатвы, / триста лет неволи, / двадцать лет свободы» (Марина Цветаева). Фердинанд жестоко расправился с повстанцами. Двадцать семь предводителей были казнены на Староместской площади, а потом произошла та самая чистка. Всем дворянам-протестантам было предложено или вернуться в католическую веру, или навсегда покинуть родину. Кто-то смог поступиться своими убеждениями. (Помните, как во Франции Генрих IV произнес: «Париж стоит мессы»? Стоя перед подобным выбором, он предпочел принять католичество, чтобы получить французскую корону.) Однако цвет чешского дворянства – самые непримиримые и стойкие оказались на чужбине. Среди них – великий чешский педагог Ян Амос Каменский. Пожалуй, для генофонда маленькой страны это был значительный урон. И грабли при такой чистке были чаще: отречься от своей веры надо было перед Богом.

Быть может, и спорно такое объяснение, но одно последствие этих событий очевидно: сейчас чехи – малорелигиозная нация: меньше половины от всего населения считают себя верующими. Сравните с соседями-поляками, ревностными католиками.

А какие мы?

Хочется избежать стереотипов и банальных утверждений, вроде «наблюдая за другими, лучше узнаешь себя». И все же правда в этих словах есть, причем самая конкретная. Прежде всего замечаешь за другими те черты, которые для тебя нетипичны, иначе бы и внимания на них не обратил. Потом встает проблема восприятия: кажутся ли тебе эти черты положительными, возможно, они вызывают легкую зависть или им даже хочется подражать? Или вот, например, недостатки – какие чувства вызывают они, насмешку или раздражение? Вот и прекрасный повод для самоанализа подвернулся: оказывается, очень часто раздражают тебя в других не объективные недостатки, а вполне даже общепризнанные достоинства, которых ты сам лишен или до которых слегка недотягиваешь. И знаете, какой самый убедительный тому пример? Немецкое слово орднунг – порядок знают у нас многие, даже не владеющие немецким языком, и употребляют с иронией, насмешкой, раздражением – да как угодно, только не с уважением и завистью. А ведь что мы считаем самым большим недостатком нашей российской жизни? Отсутствие порядка во всем: в соблюдении законов, в дорожном движении, в обслуживании, в экономике… Чаще всего, приехав за границу, мы умиляемся прежде всего чистоте и порядку, но… до поры до времени, пока не вступит этот порядок в противоречие с нашими привычками. Вот тогда и расходится у нас теория с практикой. Мы ужасаемся коррумпированности нашей государственной системы, но… «С их полицейским невозможно договориться, орднунг проклятый!» На дорогах наших полный беспредел: правила нарушают водители, пешеходы лезут под колеса, но… Мы восторгаемся заграничными водителями, соблюдающими правила, людьми, терпеливо ждущими на переходах зеленого света при полном отсутствии автомобилей на дороге, но рано или поздно ехидно усмехаемся, глядя на них: орднунг, мол. А уж если оштрафуют!.. Страдаем от нашего «правового нигилизма», а часто ли говорим о ком-нибудь «он законопослушный», не вкладывая в эти слова ни малейшей доли иронии, хотя бы даже снисходительной? Да почти никогда! Покорный, недалекий зануда – вот кто для нас человек, живущий в соответствии с орднунгом. Эх, видно, в человеческой природе заложено: «не по-нашему» – почти всегда синоним «плохо». Причем в диалектическом единстве с пониманием, что нам бы самим это качество не помешало бы.

Вот очень показательный пример столкновения двух менталитетов (о нем рассказала мне пани Мелада, замечательный чешский гид). Ей как-то пришлось сопровождать нашего индивидуального туриста, нового русского. Он просил показать самые роскошные чешские замки, и ему первым делом рекомендовали осмотреть замок Глубока-над-Влтавой (запоминайте). В первом же зале турист деловито расчехлил фотоаппарат и тут же услышал от сопровождавшей его девушки, работника музея, что здесь снимать нельзя. Турист спохватился: «Ах да, как же я забыл уладить этот пустяковый вопрос!» – и протянул девушке денежную купюру. Девушка опять: «Нет!» Достоинство предлагаемых купюр росло, вместе с ним росли недоумение и раздражение туриста, пока девушка не заявила, что сейчас вызовет охрану. Надо отдать должное, турист оказался человеком вменяемым: когда ему предложили буклеты с цветными фотографиями, он быстро успокоился. Свое желание запечатлеть интерьеры турист объяснил тем, что только недавно построил большой дом под Москвой и хочет, чтобы внутри он был точь-в-точь как замок. Так вот, давайте проанализируем: вряд ли неуступчивость девушки объясняется каким-то особым бескорыстием, классовой или национальной гордостью и т. д. В ее красивой головке четко сработало «нельзя, не положено», а мысль о возможности получить солидную прибавку к невеликой музейной зарплате даже не успела ее посетить. В голове же туриста царило отечественное «здравомыслие»: «Да понимаю я, что не положено, но ведь всегда можно договориться… Всего несколько снимков…» Причем в данном случае это не были типичные новорусские понты: часть обычных моих туристов, несмотря на запрет, пытаются снимать в замках, в лучшем случае исподтишка, ведь нельзя, но очень хочется.

Наверное, и на Западе нас подобным образом воспринимают: так же субъективно, руководствуясь первыми впечатлениями, отталкиваясь от своих привычных представлений о плохом и хорошем, правильном и неправильном. Не знаю, трудно влезть в чужие головы. Однако некоторыми наблюдениями и соображениями поделюсь.

Возможно, некоторые из вас считают, что приезд и заселение в отель пятидесяти российских туристов воспринимается персоналом как стихийное бедствие, как нашествие варваров… Ой, как вы ошибаетесь, как вы неправы! Тут, дорогие мои, все очень относительно, и это вы поймете уже на следующий вечер, когда приедет немецкая группа! Поневоле задумаешься: и как же так можно галдеть, шуметь, петь и носиться по этажам всего с двух-трех кружек пива? Один раз малолетние мои школьники с сильно наигранным возмущением и плохо скрытым любопытством сообщили мне, что дяденька англичанин совсем-совсем голый бегал по гостинице (надо же, национальность определили, значит, в диалог успели вступить, полиглоты!). Пришлось вызвать охрану, но англичанин, как видно, уже успел реализовать свои представления о полноценном отдыхе и ушел спать. Грустно разошлись по номерам и мои школьники, ожидавшие продолжения шоу. Но что там немцы и англичане! Как-то разговорился я с девушкой на ресепшн, и вдруг по среди разговора с надрывом, с придыханием она поведала мне: «Завтра… приезжают… итальянцы». И я понял причину апокалипсического ужаса, мелькнувшего в ее красивых глазах: я наблюдал когда-то приезд итальянцев!.. Еще при подходе к отелю я увидел два огромных двухэтажных автобуса, из багажников которых выносились большие упаковки бутылок минеральной воды (ну еще бы – разве можно пить какую-нибудь воду, кроме своей, итальянской?) Огромный вестибюль гостиницы был заполнен симпатичными разновозрастными людьми с чемоданами. Но, боже, это был не шум, не гул – это был оглушительный непрекращающийся крик! Нет, «красные бригады» не взорвали минуту назад бомбу, не назревал митинг протеста: милые итальянские туристы просто дружелюбно переговаривались между собой. Перекрикивались с друзьями по диагонали всего большого зала, но точно так же оглушительно кричали, общаясь с приятелями, стоящими рядом! И при этом, конечно, жестикулировали, жестикулировали! Все как в итальянском кино эпохи неореализма. Забавно: в одном путеводителе по Италии приведен разговорник, где помимо расхожих итальянских слов и фраз изображены и самые характерные итальянские жесты, имеющие определенное, вполне конкретное значение.

С точки зрения местных гидов, самые ужасные туристические группы тоже итальянские. Туристы всю экскурсию галдят, пытаются влезть на статуи невзирая на ограждения, щупают руками реликвии, на которые и дышать-то нельзя. (Для справедливости должен сказать – нет большего удовольствия, чем разговориться с небольшой группкой итальянских туристов, особенно молодых людей, особенно молодых девушек! Они и общительны, и любознательны, и охотно рассказывают о местах, откуда родом. И не кричат при этом почему-то! Очаровашки!)

А самые интеллектуальные, самые любознательные, интересующиеся историей и культурой туристы – внимание! – наши, российские! И я этим горжусь! А вы? В Испании слышал от местного гида, что после падения «железного занавеса», когда хлынул поток русских туристов, ее коллеги стали говорить: наконец-то, мол, мы узнаем получше историю своей страны, ведь культурные запросы русских туристов значительно выше, чем у путешественников из других стран. Те только пофотографируют, пофотографируют и через час уже спрашивают: «А где поблизости хороший рыбный ресторан?»

Могу подтвердить: группы, конечно, бывают разные. Иногда в сердцах подумаешь: «Господи, зачем приехали?!» Однако подобное, поверьте, происходит очень и очень редко. Куда чаще видишь, как записывают за экскурсоводом, и не только любознательные пенсионерки, но и молодые девушки. Вопросы задают, и не только о нынешней жизни чехов (как у них, например, образование построено и здравоохранение, какие пенсии). Спрашивают и об истории, и о культуре. «Каким образом династия Люксембургов оказалась на чешском троне?» И это не историк вопрос задал, а просто любознательный, начитанный мужчина! Наши туры, если говорить объективно, явно перегружены информацией, поэтому я себя сдерживаю: когда мы едем без экскурсовода, стараюсь не злоупотреблять вниманием туристов. «Если у тебя есть фонтан, заткни его, дай отдохнутьи фонтану» (Козьма Прутков). Правда, нередко и во время переездов слышу: «Вячеслав, а вы нам обещали рассказать, как Чехословакия распалась», «Вячеслав, а расскажите что-нибудь еще». Для меня это как ножом по сердцу, а самая ненавистная просьба: «Может, фильм какой-нибудь поставим?» Дома не насмотрелись?!

Что касается культуры поведения: ну, не замечал я, чтобы наши туристы вели себя развязнее, шумнее, наглее других, скорее наоборот. Скованней, бестолковей, неотесанней? Ммм… пожалуй, тоже нет. «Пустили Дуньку в Европу» – это точно не про моих туристов! Отдельный случай – посещения ресторанов и кафе. Часто меню без дублирования на русском языке вызывает легкую панику. И это, несмотря на подготовку, которую я обычно провожу в автобусе еще на подъезде к Чехии: «Читайте, почти все понятно: опечено – запечено, грилевано… курица, рыба – все по-нашему. Ну, не карп, а капр, легко понять…» Что ж, подхожу, помогаю, при этом обязательно слышу обезоруживающие вопросы: «А что тут вкусное? Скажите, а это вкусно?» Черт, ну почему владельцам ресторанов сразу не поделить бы свои меню на два раздела: «ВКУСНЫЕ БЛЮДА», «НЕВКУСНЫЕ БЛЮДА»? Время для выбора прошло достаточно, подходит официант, нужно делать заказ… И тут часть клиентов вступает в новую фазу сомнений и раздумий. Одна дама начинает выяснять технологические тонкости приготовления выбранного было блюда, причем именно тонкости, вплоть до степени измельченности отдельных ингредиентов. Вдоль волокон ли нарезано или поперек? Спрашивает, естественно, по-русски; официант, естественно, не понимает. Дама исправляет свою оплошность, теперь она повторяет вопрос очень громко, четко отделяя слова: «ВДОЛЬ… ВОЛОКОН… ИЛИ… ПОПЕРЕК?» Все равно «дурень» не понимает, да еще и злится почему-то. За соседним столиком дама решает пересмотреть свои ранее намеченные планы: «Или нет… что-нибудь… Люся, а ты что заказала?.. Ааа… тогда и мне… Ой, нет, это с капустой?.. Нет-нет, мне что-нибудь другое… А это вкусно?» И все это так раздумчиво, неспешно, не обращая внимания на подпрыгивающего от нетерпения официанта. Тот в конце концов начинает яриться, убегает, предложив еще подумать… Вот отсюда и разговоры дурацкие идут: нас не любят, к русским плохо относятся.

Однако это все частные случаи, пустяки. Самое поразительное и действительно неприятное открытие я сделал в начале своей работы в качестве сопровождающего – в массе своей наши туристы не оставляют чаевых в кафе и ресторанах! Да, не все, конечно, но в подавляющем большинстве не оставляют. Москвичи и провинциалы, пожилые и молодые: из тридцати человек если четверо оставят – уже хорошо! До сих пор не могу найти этому объяснения: в Советском Союзе платили, в России платят, а в Чехии – нет! Что тут скажешь? И ведь довольны обслуживанием, с симпатичным официантом на память фотографируются, его просят снимок сделать, позируя с пивными кружками в руках. А расплачиваются так: сто девяносто две кроны – и сдачу в восемь крон, внимательно пересчитав, кладут в карман! Так что я думаю: если действительно какой-то официант с предубеждением относится к русским, то не потому, что вспоминает шестьдесят восьмой год, думает он о предыдущих русских туристах, которые чаевых не оставили. Поэтому, что скрывать, когда мы, гиды, заказываем коллективный обед, собирая определенную сумму с туристов, то в нее всегда закладываем и чаевые. Вот тут официанты порхают как бабочки, блистая улыбками и остроумием. И все довольны! А владелец ресторана, где я обычно устраиваю такие обеды, как-то сообщил мне, что больше всего любит русских. Ну я, понятно, списал было это на политкорректность, желание сказать мне приятное… Однако тут он мне заявил: «А больше всего я не люблю… украинцев!» Я ему деликатно так напоминаю, что моя фамилия Перепелица, что я сам как бы… тоже. Однако он стоял на своем: не люблю – и все тут, невозможно с украинскими группами дело иметь! Вот видите, как субъективный опыт неудачного общения с одним-двумя какими-то настырными украинцами бросил тень на весь великий братский народ. Я все же решил его не переубеждать: это вам за Крым, это вам за Мазепу!

А как насчет нашего пресловутого пьянства, любви к «погудеть»? Видно, мне везло с группами (сплюнул три раза через компьютер!), да и коллеги рассказывали об отдельных тяжелых случаях, но тоже весьма редких. Как следует расслабиться, оттянуться во время отдыха позволяют себе многие, не только русские. И вряд ли мы как-то особо выделяемся на общем фоне. Работницу небольшой провинциальной, но стоящей на бойком месте гостиницы я специально спросил, как себя обычно русские туристы ведут. «Добре, добре», – улыбнувшись, кивнула добрая женщина. Я опять сделал поправку на ее деликатность, но вскоре выяснилось, что у них часто останавливаются транзитом натовские солдаты, отслужившие в Боснии. Ну тогда понятно: по сравнению с военными, побывавшими в «горячих точках», любые постояльцы ангелами покажутся! Однако еще женщина вспомнила, что больше всего шуму, гаму и неприятностей было от молодых польских ребят-туристов. Так что все относительно!

Правда, одно качество, увы, в худшую сторону отличает многих русских туристов от всех остальных – постоянная готовность качать права, искоренять недостатки. В отдельных случаях человек заранее настраивает себя на скандал. Отношения он готов выяснять только на повышенных тонах, иногда переходя на безобразный визг. Это мое личное наблюдение, и я предвижу ваше несогласие, даже протест. Однако берусь отстаивать свою точку зрения. Закатывающих истерики в отеле или ресторане западных туристов мне наблюдать не доводилось (не утверждаю, конечно, что их вообще не бывает). А вот наших… увы, увы, увы! И дело, конечно, не в какой-то особой капризности, скандальности или невоспитанности. Дело именно в настрое: многие туристы пускаются в поездку в тревожной уверенности, что их непременно обманут, что-то недодадут российские туроператоры,[4] а местный персонал будет дискриминировать по национальному признаку, потому что они русские… Вот и думают такие туристы: «Ага, вот вы как! Ну уж дудки, не на тех напали! Прошли те времена, когда с нами можно было как с быдлом! Пора заставить себя уважать!» При таком «аудиторском» настрое недостатки находятся быстро: иногда действительные, иногда несущественные, легкопоправимые, а чаще всего – абсолютно надуманные. Порой создается впечатление, что наши туристы прибыли из самой благоустроенной страны в мире, с самым идеальным сервисом (но с низким уровнем толерантности). Объяснение этому явлению можно предложить следующее: растет благосостояние, все чаще наши туристы бывают за границей, и требовательность их к уровню обслуживания возрастает. И хорошо, и правильно – человек должен себя уважать! Вот только на самом деле подобные претензии – полная чушь! Туристы опытные, объехавшие всю Европу, услышав жалобы попутчиков, искренне поражаются: «Это плохая гостиница?! Плохие завтраки?! Да вас бы в Париж, на мансарду, и континентальный круассан с мармеладкой по утрам!» Почти всегда подобные искоренители недостатков – это туристы-новички или люди, отдохнувших пару раз в четырехзвездном отеле в Турции. При этом они обязательно перед поездкой внимательно (но некритично!) изучили газетные рубрики под общим названием «Уголок потребителя». А я убежден: как излишняя робость и нетребовательность одной части туристов (таких все меньше становится), так и истеричная сверхтребовательность других – разные способы проявления неистребимого нашего комплекса национальной неполноценности. Никто со мной не соглашается, а я все больше в этом убеждаюсь. Как же можно на отдыхе, наслаждаясь красотой, негой и обжорством, не выкинуть из головы сверхзадачу «отстаивать национальное достоинство», «заставлять себя уважать», да еще и добиваться этого методами, приводящими к прямо противоположному результату. Ну что за дурость! А эта болезненная подозрительность: «Нем цев-то у окошка посадили!.. Американцев быстрей обслужили!» Что это, как не подспудное ощущение собственной ущербности? И еще: до сих пор очень остро стоит вопрос соотношения цены и качества. Никак не привыкнут наши люди оперировать этой разумной категорией. Предъявляя подчас непомерные требования, начисто забывают о весьма скромной цене путевки. И совершенно игнорируют тот факт, что в том же самом обыкновенном отеле, который они заклеймили как несоответствующий, а то и ужасающий, постоянно останавливаются не только неприхотливые и бережливые немцы, но и англичане, и итальянцы, и американцы, куда более богатые, чем наши туристы. Они вполне могли бы позволить себе отель пошикарней, поближе к центру. Так нет же – живут в «ужасающем». Потому что соотношение цены и качества их вполне устраивает. Свежее белье, чистый номер, исправная сантехника, горячая вода – упасть и уснуть, а завтра опять весь день носиться по Праге, – что еще надо?

Впрочем, я тоже зациклился на мелочах, уподобившись мною же критикуемым туристам: далеко не часты описанные выше претензии к «слишком маленьким» гостиничным полотенцам и «слабой» их впитывающей способности. Тем более редки скандалы и по-настоящему серьезные конфликты. Ну, бывает, что скрывать, но это, боже упаси, ни в коем случае не характерная, определяющая черта моих любимых путешественников.

А что же тогда самое-самое характерное? Да то, о чем уже говорил и чем не перестаю я искренне гордиться: неутомимая любознательность, жажда новых впечатлений, широта культурных запросов, открытость красоте и умение восхищаться, восторгаться увиденным с открытым ртом и горящими глазами! А в Чехии для всего этого такая благодатная почва! Ну как не любить эту страну… и таких туристов?!

И все же вернемся к нашим чехам.

Чешский характер. Попытка обобщения

Лучше не скажешь, чем Петр Вайль: «Разумный, неартистический народ вызывает не восхищение, а уважение».

Да, чехи спокойны, разумны, сдержанны, не склонны к излишнему проявлению эмоций. Причем последнее качество объясняется не только и не столько отсутствием бурного темперамента, сколько воспитанием. Открытое проявление чувств, повышенная эмоциональность считаются у них дурным тоном.

Еще более неприличным считается кичиться своим достатком, выставлять напоказ дорогую покупку, будь то шуба, машина, телефон и т. д. Хвастовство чехам абсолютно несвойственно. Кстати, расслоение общества на богатых и бедных в Чехии на порядок меньше, чем у нас. Тем не менее богатых все равно не любят, хоть они и ведут себя тихо, незаметно. Двор чешского сената заставлен одинаковыми служебными «татрами», а отнюдь не дорогими иномарками. Помпезность – это не про чешские города. Только в период наибольшего «угара» национального возрождения было построено несколько огромных пышных зданий, которые явно не вписываются в уютный камерный облик Праги, что лишний раз подтверждает данный тезис.

Чехи неагрессивны, что может вызывать только симпатию. Они невоинственны, и это дает повод людям, по какой-то причине не любящим чехов, упрекать их в былых «ошибках»: почему не оказали вооруженного сопротивления немцам в тридцать восьмом году и русским в шестьдесят восьмом? Сомневаюсь, что говорят это люди, неоднократно замеченные на баррикадах со связками гранат. Тем не менее и им чехи отвечают спокойно и с достоинством: «Мы маленький народ. У нас был выбор – погибнуть всем или жить. Мы выбрали жизнь. Мы любим жизнь».

Жизнелюбие чехов проявляется просто и незатейливо. Они с удовольствием обустраивают свой дом, дачку, сад, и, скорее всего, вы не ошибетесь, если в качестве подарка чешскому мужчине преподнесете какой-нибудь инструмент или садовый инвентарь. Любят они вкусно и сытно поесть, посидеть с приятелями за кружкой пива. (Об этом мы поговорим отдельно.)

Чехи – патриоты, любят свою страну, свою природу, берегут и гордятся ею. Детям своим подобные чувства они прививают чуть ли не с младенчества. И все это без пафоса, определенно и конкретно. Выходные, проведенные на велосипедах или байдарках, – обычный досуг многих семей. Охотно они ездят на заработки в богатые страны, чаще всего в Англию. Однако, подсобрав деньжат, возвращаются домой. К эмиграции чехи не склонны.

Трудоголиками чехов ни у кого язык не повернется назвать. Только вот загадка: как умудрились, как успели они при явной склонности к работе от сих до сих, при всей своей неспешности превратить страну в настоящую конфетку, обеспечить себе достаточно высокий и комфортный уровень жизни? Вопрос остается открытым.

Чехи уважительно относятся ко всем профессиям. Нам это непривычно, но чехи почтительно обращаются к представителям любых профессий: «пани учительница», «пан доктор», «пан инженер»… Особенно для нас сильно «пан инженер» звучит! Молодые, правда, этого не знают, но в советское время среди многочисленных анекдотов про несчастных инженеров ходил и такой. «Учительница младших классов спрашивает детишек о профессии родителей. Детки радостно выкрикивают под аплодисменты остальных: „Мой папа – завсклада!“, „Моя мама – продавщица в овощном магазине!“, „Мой папа пивом торгует!“ Наконец Вовочка встает и шепчет, краснея: „А мой папа… инженер“. Класс в хохот. Учительница: „Тихо, ребята, тихо! Разве можно смеяться над чужим горем?“». Видно, у них по-другому было.

Сердечными и открытыми чехов тоже не считают. Насчет открытости согласен, а вот сердечность… Все мое существо протестует против подобного отношения, ведь мой опыт общения с чехами указывает прямо на противоположное. Ладно, соглашусь, ведь сами чехи говорили мне об этих особенностях национального характера. Будем считать, что просто мне и моим туристам так уж везло, так уж сложилось.

Чехи обладают прекрасным чувством юмора. Определения «швейковский» или «гашековский», пожалуй, все-таки не штамп (какой еще чешский юмор нам в России известен?). Эти определения действительно отражают саму суть чешского юмора, в основе которого лежат особенности национального чешского характера. Однако об этом тоже потом и подробней.

* * *

Резюме тоже позаимствую у Петра Вайля: «Бывает такое – разгул умеренности?» Сотрудница нашей фирмы, встречающая нас в Бресте, умудренная жизнью Татьяна, говорит мне, когда видит, что я дергаюсь: «Спокойно, Слава, без фанатизма, без фанатизма!» Живи она в Чехии, ей и сказать это было бы некому.

А теперь интересная вещь, обратите внимание. Вышеперечисленный набор качеств вызывает симпатию и уважение к их носителям – чехам? У меня лично да. Однако ведь легко представить, что то же самое кого-то заставит презрительно скривиться. Прежде всего так поступят люди, живущие по принципу «не по-нашему – значит, плохо». Замороженные, заторможенные, неискренние, себе на уме… Что ж, тоже верно… «…Пусть дикой удали в них нету, / Пусть нет раздольности степной, <………> / Зато они в разгаре пьянки / Не рвут трехрядку на куски / И в нос не тычут вам портянки / Как символ веры и тоски» (И. Иртеньев).

* * *

Должен признаться, что ваш гид не первый, кто задумался над особенностями чешского характера. Оказывается, и раньше были не менее серьезные авторы, проводившие не менее глубокие исследования, о чем узнал я из статьи А. Бобракова-Тимошкина «„Чешский вопрос“: попытки разобраться в самих себе» на сайте «Чешская культура». Т. Г. Масарик задолго до того, как стать первым президентом свободной Чехословакии, задался вопросами: кто такие чехи? какие они? в чем их самобытность? каково их место в европейской истории? какая у них историческая перспектива? Вместе со своими единомышленниками он разработал концепцию «чешской философской традиции». Обратившись к чешской истории, опираясь на труды своего предшественника Франтишека Палацкого, Масарик пришел к выводу, что специфическая особенность чешского народа – человечность, гуманизм, ненасильственность, стремление к правде: «Что ни чех, то Человек». Эти черты повлияли и на исторические события, и на становление личностей великих чешских гуманистов – Яна Гуса, Яна Амоса Каменского, – а также на деятельность общины «Чешских братьев». Да, велась постоянная борьба с засильем всего немецкого, но в основном ненасильственными методами, а прежде всего посредством распространения религиозных, эстетических идей. Все мы знаем, что Лев Николаевич Толстой проповедовал теорию «непротивления злу насилием». Однако вряд ли многие знают, что повлияло на мировоззрение Толстого знакомство с идеями чешского средневекового деятеля Петра Хельчицкого, высказывавшегося за религиозное, ненасильственное сопротивление злу.

«Не насилием, но миром, не мечом, но плугом, не кровью, но примирением, не смертью, но жизнью… – вот ответ чешского духа, вот смысл нашей истории и наследство великих предков» – так красиво и напористо сформулировал Масарик свою концепцию.

С тех пор и до наших дней эту концепцию поднимали на щит или нещадно критиковали. Выда ющийся чешский философ Фердинанд Пероутка едко заметил, что «гуманизм – вещь такая же международная, как телеграф и телефон», и призывал не считать его специфически чешской чертой характера и не думать, «что все чехиобъяты мистической и экзальтированной любовью к людям…». Однако для нас важно, что даже такой ехидный критик философии Масарика тоже «усматривает в чешском менталитете такие черты, как незлобивость, покорность, миролюбие, но также упрямство и расчетливость, хоть видит в них не доказательство „гуманизма“ чешской нации, а доказательство ее слабости». Кстати, чешский писатель Милан Кундера считает, что Пражскую весну 1968-го задумали люди, вдохновленные идеализмом идей Масарика, а «бархатную революцию» 1989 года осуществили сторонники трезвомыслящего Пероутки, считавшего основной задачей чехов следование западным образцам и моделям общественного устройства.

* * *

И все-таки есть люди, способные не только уважать, но и восхищаться чехами. И пример у меня очень авторитетный, очень впечатляющий – Марина Ивановна Цветаева.

Его и пуля не берет, И песня не берет! Так и стою, раскрывши рот: «Народ! Какой народ!» <……..> Бог! Если ты и сам – такой, Народ моей любви Не со святыми упокой — С живыми оживи! Процветай, народ, — Твердый, как скрижаль, Жаркий, как гранат, Чистый, как хрусталь.

* * *

Из отзывов моих туристов:

Прага понравилась, люди просто супер.

Удивилась мнению русских о чехах. Это достаточно раскрепощенный народ, с крепкими нервами, вежливый и отзывчивый. Нужно просто вести себя без всяких понтов, и тогда никаких проблем не возникнет.

Воздух Чехии напоен добротой и общением.

Понравились мне и сами чехи – народ дружелюбный, неагрессивный.

В тему

Не поднимается у меня рука заносить случаи, когда приходилось обращаться за медицинской помощью, в разряд баек. Однако этот, произошедший недавно, хоть и сильно нервы потрепал, но закончился так красиво! А к тому же он поучительный – читайте внимательно, может, пригодится!

Как-то, когда я находился в центре Праги, мне позвонила одна моя туристка. Она была страшно взволнованна: ее пятнадцатилетняя племянница обнаружила на себе клеща. Да уж, меня это тоже не обрадовало: с клещами я дела пока не имел, а вот о страшных последствиях энцефалита наслышан. Тем не менее уверенным голосом профессионального клещеведа я дал рекомендации: «Полейте на клеща растительным маслом, оставьте его на некоторое время, а потом аккуратно удалите». – «Где я, черт возьми, найду растительное масло?!» – «Спуститесь вниз, ресторан еще работает». По дороге в отель мои туристки начинают нервно почесываться: по лесу в Чешском Рае гуляли-то всей группой. Ловлюсебя на том же. К моему возвращению клеща уже виртуозно удалил молодой человек, работник отеля, продезинфицировал ранку и уверенно дал медицинскую консультацию: если место укуса не воспалится (99 %), гуляйте смело и обо всем забудьте. Если все же воспалится – обращайтесь к врачу, он назначит курс антибиотиков. Неприятно, но серьезные последствия все же исключены… На хитреньком личике пострадавшей отражалась разве что удовлетворенность от небольшого приятного приключения (медпомощь молодого симпатичного чеха!), а вот волнение тети сказалось на ее здоровье: у нее поднялось давление, лопнули сосудики в глазу… Бедная женщина даже выясняла возможность эвакуации самолетом с последующей госпитализацией в Москве. Честно говоря, я ее понимал: из-за своего родного чада будешь с ума сходить, а тут еще и груз ответственности перед родителями! Стало ясно: успокоить окончательно ее (да и меня, что скрывать) может только человек в белом халате, поставивший точный диагноз в стенах медицинского учреждения. К счастью, наутро по плану была поездка в Карловы Вары, где этих врачей, да еще и говорящих по-русски, море. На обширной территории карловарской немоцницы (больницы) взываю к помощи пожилой санитарки, она… нет, не объясняет, как пройти к хирургу, а ведет нас за руку в нужный корпус, подводит к кабинету, вызывает врача! Далее следует диалог с приветливой женщиной-врачом. «А клещ где?» – «А клеща удалили». – «Уже удалили? Тогда все в порядке!» – «А?..» – «Если ранка не воспалится…» И далее слово в слово она повторяет слова, сказанные суперменом из отеля. Все, врачебный долг выполнен! Но нет, чтобы тете (да и мне) совсем-совсем успокоиться, хорошо бы нам услышать эти слова еще раз! «Значит, если правильномы вас поняли, если укус не воспалится, нам ничего не надо предпринимать, можем быть спокойны?» – «Да, можете не волноваться…» Тут врач с улыбкой терпеливо повторяет все с начала и до конца. Однако окончательно нас успокаивает ответ на неожиданный вопрос племянницы: «А в бассейн мне сейчас можно идти?» – «Можно, можно, прямо сейчас и идите». Тут я встреваю: «Большое спасибо. А теперь подскажите, где невропатолог и кардиолог: пора тетю откачивать!» Посмеялись, поблагодарили и пошли восвояси.

«Ну и что?» – спросите вы? Да ничего, так просто рассказал, сам не знаю почему… Кстати, на следующий день узнал от местного гида, что укус клещей в Чехии – обычное дело. Ее (гида) папа если без одного-двух клещей из лесочка рядом с домом вернется – прогулка не удалась. Так что если кто с клещом к врачу обращается, на него смотрят как на сумасшедшего. И еще маленькая деталь: каждое обращение иностранца к врачу стоит денег, а мы не платили ни копейки.

Ох уж эти бессердечные чехи! Ох как они не любят русских!

Чешский юмор

Ни в чем так не обнаруживается характер человека, как в том, что он находит смешным.

И. В. Гёте

Трудная тема, согласитесь. С одной стороны, бесспорно, что многим народам присущ определенный юмор, основанный на их темпераменте, историческом опыте, особенностях языка. Раз признаем национальный характер, менталитет, то и понятие «национальный юмор» имеет право на существование. Тем более чешский юмор, в равной степени как и английский! Однако дать его определение, назвать основные черты – задача, пожалуй, более трудная, чем описать национальный характер в целом. Опять возникает опасность натяжек, некорректных обобщений, подгонок под стереотипы. Недаром у нас есть анекдот-пародия на «типично английский анекдот»: «„Бутылки… из-под виски… ик… принимаете?“ – „Нет тары, сэр“».

Чехи, несмотря на некоторую их сдержанность, нация не только улыбающаяся, но и смеющаяся. Даже малознакомый чех охотно и добродушно посмеется вместе с вами над забавной ситуацией или небольшим недоразумением. Отсюда можно сделать скоропалительный вывод: понятия о комическом у нас совпадают. Не пребывают в скорбном безмолвии над кружками пива и компании чехов, особенно молодых. Постоянно оживленный разговор прерывается взрывами смеха, но вот над чем они смеются – поди разбери. Согласитесь: понимание шуток на чужом языке, тем более высказывание собственных острот предполагает очень высокую степень владения этим языком. Это почти то же самое, что думать на иностранном языке… Говоря о чешском юморе, мне придется прибегнуть к теоретическим изысканиям и наблюдениям русских, давно живущих в Чехии. Прежде всего хочется заключить, что чехи, испытавшие сильное влияние немецкой культуры, в значительной степени переняли и особенности немецкого юмора. А немецкому остроумию присуща явная сосредоточенность на «анально-фекальной» сфере, в то время как юмор русский, французский и южнославянский черпают вдохновение в области сексуальной. Множество грубоватых немецких шуток (и ругательств) вертится вокруг «дрек мит пфефер» (дерьмо с перцем) и прочих «дрек». Я также множество раз слышал от других (но сам не наблюдал, врать не буду), что чуть ли не вершиной остроумия у немцев считается, когда кто-то в веселой разнополой компании случайно или неслучайно с шумом выпускает кишечные газы. При этом виновник изображает легкое смущение, а остальные жизнерадостно ржут и хором кричат: «На здоровье!» Насколько такая грубость характерна для чешского юмора? Некоторые полагают, что да, характерна. Очень косвенным аргументом в пользу данного утверждения можно считать несколько вольное обращение чехов с глаголом насрать. В то время когда при нашей нынешней лингвистической распущенности граница водораздела между приемлемым и неприемлемым в приличных компаниях и на телеэкране колеблется между словами попа и жопа, некоторые чехи, вроде бы не отпетые грубияны и не представители богемы, желающие «эпатировать буржуа», легко так употребляют последнее. Однажды к нашему гиду подбежала интеллигентная дама с глазами, полными слез: «Михаил, ну почему чехи такие грубые?! Я контролеру говорю, что потеряла билет на фуникулер, а он мне отвечает: „Да насрачь, проходите!“». В моей группе очаровательная молодая туристка потеряла на выезде из страны пруводку – листочек с паспортными данными, который требовался для прохождения границы до вступления Чехии в Шенген. Хоть я и объяснил ей, что сей документ строго необходим только при въезде, а уж выпустят без него обязательно, но слезы продолжали литься из прекрасных глаз, пока добрый пожилой пограничник, желая утешить красну жабку, не сказал ей проникновенно: «Насрачь». И даже изобразил неприличным жестом, как эту бумажку стоило бы использовать.

Не знаю, убедит ли вас мое лингвистическое наблюдение… Наша интеллигентная и не распущенная на язык дама после посещения, допустим, налоговой инспекции скорее выскажется так: «Они меня просто затрахали!» Вряд ли она, описывая какой-либо свой промах, скажет: «Да, надо признать, тут я сама обделалась». А почему, собственно? Ведь понятие, скрытое за первым эвфемизмом, более интимное, чем второе. Действительно ли разный характер юмора у нас с чехами?

Вот уж, казалось бы, бесспорное доказательство – «Бравый солдат Швейк», из которого мы и черпаем наши изначальные представления о чешском юморе. Вот уж где «анально-фекального» в избытке: «Тут милейший пан Еном так оглушительно пукнул, что маятник у стенных часов остановился. Пан Билек расхохотался, подал пану Еному руку и сказал: „Милости прошу, войдите, пан Еном, присядьте, пожалуйста, надеюсь, вы не накакали в штаны?“ <……..> После этого пан Еном был опозорен в трактире, куда ходил Билек, и всюду, во всем квартале, его иначе не звали, как „засранец Еном“». А чего стоит «обделавшийся» кадет Биглер: «…засопел, начал всхлипывать и горько расплакался. Потом начал тужиться, утирая слезы. Затем использовал тетрадку, озаглавленную „Схемы выдающихся и славных битв австро-венгерской армии, составленные императорским королевским офицером Адольфом Биглером“. Оскверненная тетрадь исчезла в дыре и, упав на колею, заметалась между рельсами под уходящим воинским поездом».

Правда, здесь описывается солдатский быт, тюремно-казарменный, сугубо мужской. К тому же сам Гашек настаивал на брутальном характере своего творчества, насмехаясь над обвинениями критиков в «грубости» и «неприличности». Да и «сексуального» неприличия по прежним строгим меркам у него хватало: «Швейк подошел к постели. Как-то особенно улыбаясь, она смерила взглядом его коренастую фигуру и мясистые ляжки. Затем, приподнимая нежную материю, которая покрывала и скрывала все, приказала строго: „Снимите башмаки и брюки. Покажите…“ Когда поручик вернулся из казарм, бравый солдат Швейк мог с чистой совестью отрапортовать: „Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, все желания барыни я исполнил и работал не за страх, а за совесть, согласно вашему приказанию“».

Будучи семиклассником, я запомнил диалог своей начитанной бабушки и продвинутого папы. «Борис, ты позволяешь ребенку читать такую гадость?!» – «Пусть читает, пусть учится понимать настоящий юмор!»

У замечательного чешского классика Богумила Грабала есть целая глава о несостоявшейся любви главного героя: «…я никогда уже не увидел Манчинку, разве что спустя много лет, потому что Манчинку с тех пор прозвали Манчинка-засранка, ведь Манчинка так разволновалась во время белого танца и была так тронута моим признанием в любви, что пошла в уборную при пивной, где пирамида фекалий чуть ли не доставала доотверстия в настиле, и ее ленты и ленточки окунулись в содержимое этой деревенской выгребной ямы, после чего она вернулась из темноты в освещенный зал, и ее разметавшиеся под действием центробежной силы ленты и ленточки забрызгали и заляпали всех тех танцоров, что оказались поблизости».

Лишь через пять лет герой разыскал свою Манчинку и повез ее в дорогой отель в горы на выигранные в лотерею деньги. И счастье было так возможно, и все мужчины завидовали ему из-за Манчинки, все каждый вечер наперебой старались ее отбить, по Манчинке вздыхал сам фабрикант Ина. Светило солнце, стоял конец февраля, Манчинка подолгу каталась на лыжах…

«…и моя Манчинка, как всегда, ехала прогулочным шагом мимо ряда загорающих постояльцев, и воистину прав был фабрикант Ина, сказавший, что Манчинку нынче так и хотелось расцеловать, однако стоило Манчинке миновать первых солнцепоклонников, как я увидел, что женщины смотрят ей вслед, а потом хихикают в кулак, и чем ближе она была ко мне, тем отчетливее я видел, что женщины давятся от смеха, а мужчины откидываются назад, прикрывая лицо газетой, притворяясь, будто потеряли сознание или загорают с закрытыми глазами, и вот Манчинка подъезжает ко мне, минует меня, и я замечаю, что на одной из ее лыж, прямо за ботинком, лежит огромный кусок дерьма, величиной с пресс-папье… И когда фабрикант Ина поглядел на то, что по нужде оставила Манчинка на задней части своей лыжи где-то там за карликовыми елочками на отроге Золотого взгорья, то фабрикант Ина упал в обморок, а Манчинка залилась румянцем по самые волосы…» И герой теряет свою возлюбленную уже навсегда: «Манчинка выехала гордая и неприступная, дабы исполнились слова Лао-цзы: только человек, познавший свой позор и сберегший свою славу, достоин уважения под этими небесами…»

Однако нигде больше фекалийной тематики я у чешского классика не встретил. Ну есть у Милана Кундеры целое эссе о говне (именно так, простите), занимающее несколько страниц в «Невыносимой легкости бытия». Правда, автор претендует здесь на философские глубины, а отнюдь не на юмор. «В рассуждении Скота Эриугены мы можем найти ключ к некоему теологическому оправданию (иначе сказать – теодицее) говна…» И уж совсем притянутым за уши будет эпизод из любимого моего Михала Вивега, когда маленький Карлик, ожидая в день святого Микулаша традиционного черта, от страха обкакался и уснул под столом.

Итак, я чувствую, что следование по этой неароматной тропе на пути познания чешского юмора заведет нас в тупик. Еще многие считают, что для чехов характерен черный юмор. Тоже, если постараться, примеры можно найти, но опять-таки будет их слишком мало. Конечно же в первую очередь вспоминается Гашек: «В Нуслях живет пан Гаубер. Как-то раз, в воскресенье, возвращался он с загородной прогулки с Бартуньковской мельницы, и на шоссе в Кундратицах ему по ошибке всадили нож в спину. С этим ножом пришел он домой, и, когда жена снимала с него пиджак, она аккуратненько вытащила нож, а днем уже рубила им мясо на гуляш. Прекрасный был нож, из золингенской стали, на славу отточенный, а дома у них все ножи никуда не годились – до того были зазубренные и тупые. Потом его жене захотелось иметь в хозяйстве целый комплект таких ножей, и она каждое воскресенье посылала мужа прогуляться в Кундратицы». Сам мрачноватый характер Гашека такой юмор предполагал, а уж тема мировой бойни тем более. «После войны здесь хороший урожай уродится, – после небольшой паузы проговорил Швейк. – Не надо будет покупать костяной муки. Для крестьян очень выгодно, если на их полях сгниет целый полк; короче говоря, это для них хлеб. Одно только меня беспокоит, как бы эти крестьяне не дали себя одурачить и не продали бы понапрасну эти солдатские кости сахарному заводу на костяной уголь».

Впрочем, чаще всего говорят о черном юморе, когда речь заходит о творчестве современного чешского скульптора Давида Черного, которого называют еще «скульптор-хулиган». По пражской телебашне ползут исполинские голые младенцы, каждый размером с паровоз. В торговой галерее метрах в двухстах от величественного конного памятника святому Вацлаву находится альтернативный памятник: святой Вацлав тоже на коне, но конь подвешен вверх ногами к потолку, беспомощно свисают хвост и грива, голова с высунутым языком. А святой покровитель Чехии восседает на брюхе коня. На узкой улочке Старой Праги внезапно замечаешь над головой на уровне шестого этажа висящего человечка, уцепившегося одной рукой за торчащую с крыши палку. Удивительно он похож на нашего Владимира Ильича Ленина: та же лысая черепушка, бородка, костюм-тройка. Сейчас что-нибудь гаденькое про интеллигенцию скажет. Оказалось – Зигмунд Фрейд. Ну-ну!

А во дворике музея Кафки стоят два писающих мужчины. Писают они в бассейн, повторяющий своими контурами карту Чехии. То есть, о ужас, писают на Чехию! Технически скульптуры сделаны чрезвычайно искусно: они движутся, правыми руками управляют частью тела, непосредственно участвующей в процессе, так что струи выписывают замысловатые зигзаги. Мало того, рядом указан номер телефона, по которому можно послать эсэмэску и заказать неприличное слово, которое скульптуры станут выписывать на поверхности бассейна. Говорят, этим вовсю забавляются бесстыжие немецкие туристки. А мои туристки ни-ког-да! Интересно отношение местных гидов к этому произведению искусства: Елена решительно ведет группу другим маршрутом, «подальше от этой мерзости»; пани Мелада, уступив моим просьбам, стала подводить сюда группы, но всем своим благородно-величественным видом демонстрирует сдержанное неодобрение кощунственной безвкусицы. А Тамара бесстрастно вещает: «Обратите внимание, правой рукой они держатся за член и выписывают на поверхности воды различные фигуры».

Недавно произошел небольшой международный скандальчик: Чехия к открытию очередной сессии Европейского Союза вручила ему в дар скульптурную композицию, сработанную шаловливыми ручками Давида Черного. Каждую страну ЕС аллегорически изображала определенная часть композиции. Ну вы можете себе представить… Болгарию, например, символизировали так называемые «турецкие уборные», т. е. примитивные дырки в помосте… Чехия вынуждена была принести извинения. Властями Праги был почему-то отвергнут очередной гениальный проект Черного: он предлагал на карнизе помпезного Национального театра усадить десятиметровую статую мастурбирующего мужчины, причем из соответствующего места у него периодически бы извергались клубы пара и брызгала вода. Обиженный скульптор в отместку публично заявил, что для него прототипом чеха является «плохо перемешанная, неинтересная и кнедликообразная масса, пропитанная пивом».

Склонность к абсурдистскому юмору у чехов явно присутствует. Недаром у них на ура идет наш Даниил Хармс. В семидесятые годы ансамбль, состоящий из нескольких мужиков, исполнил незамысловатую песенку про страшного Ёжина, который живет в моравских болотах и пожирает проезжающих мимо путников, в первую очередь пражан. Победить его можно только ядохимикатами, распыленными с самолета, что герой песни и сделал, попросив в награду полколхоза и председательскую дочь в жены. У нас до сих пор скачивают эту песенку из Интернета, слушают, говорят: «Какая тупость… какая нудятина…», потом неожиданно для себя затягивают: «Ёёё-жин с бааа-жин», плюются – и опять начинают напевать. В наших КВНах звучит она постоянно, в исполнении резидентов «Камеди Клаб» и т. д. Поищите…

И все-таки определить самое характерное для чешского юмора, непосредственно завязанное на национальный характер, возможно. И я думаю нам с вами это по силам. Карел Чапек, прекрасный чешский писатель, проложил нам прямую дорогу своей фразой: «Юмор – это всегда немножко защита от судьбы!» Вспомните про чешский характер: пассивное сопротивление, приспособляемость, здоровый, жизнеутверждающий цинизм, позволяющий выжить при любом абсурде, сохранив основные чешские жизненные ценности, а именно самоуважение, здравый смысл, любовь к привычному укладу жизни, спокойной и уютной. Чех, он какой – снаружи мягкий, а внутри… Где сядешь – там и слезешь. У нас на военных сборах популярна была поговорка: «Нас… а мы толстеем». Сейчас думаю, не из Чехии ли ее занесло? По существу весь «Бравый солдат Швейк» у Гашека и состоит из подобных шуток: на каждую абсурдную, трудную, а то и смертельно опасную ситуацию у Швейка находится уморительная байка (всего их в романе насчитали двести). Расскажет Швейк такую байку с безмятежно-глуповатым лицом, и мир вокруг становится чуть уютней, чуть легче уже вынести все невзгоды. Даже если «ужас», то не «ужас, ужас, ужас». Неделю назад десять лет дали? Ну вот видите – семь дней уже отсидели! «Теперь сидеть в тюрьме – одно удовольствие! Никаких четвертований, никаких колодок. Койка у нас есть, стол есть, лавки есть, места много, похлебка нам полагается, хлеб дают, отхожее место под самым носом. Во всем виден прогресс».

Еще называют чешский характер вообще и чешский юмор в частности философским. Я таких слов немного пугаюсь в силу недостаточной образованности. Ан нет, я тут вовремя вспомнил афоризм: «Женитесь смело. Если попадется хорошая жена, станете счастливым человеком. Если плохая – станете философом». Ну в таком смысле мне понятно. «Никогда так не было, чтобы никак не было», – говаривал Швейк, а вместе с ним и многие чехи. Если эту идею выразить умными словами, то придется процитировать некоего Тейге (из книги Радко Пытлика «Швейк завоевывает мир»): «Ирония, признак высоты духа, возвышенное веселье при виде ярмарки безумия, последний резерв жизнелюбия». В 2002 году во время страшного наводнения разбушевавшаяся Влтава смывала с берегов и несла дальше по течению «все, что нажито непосильным трудом», – дома, сараи, дачи… Тут же в Чехии родился анекдот: «Объявление. Продается дача. Можно посмотреть: утром у Будеевиц, днем в Праге, вечером в Усти-над-Лабем». Кстати, Влтава тогда унесла также и тюленя из пражского зоопарка. Его выловили аж в Эльбе (куда впадает Влтава), в районе Дрездена. Но от переживаний тюлень вскоре скончался. Думаю, потому что не обладал жизнеспасительным чешским чувством юмора.

Теперь я сам убедился, что «швейковский юмор», отнесенный к чешскому юмору вообще, – это не стереотип, не натяжка, а действительно конкретное и точное определение, если ухватить саму его суть: сарказм, самоирония, последний резерв жизнелюбия. Переводчик в предисловии к книге полюбившегося мне Михала Вивега написал: «Типично швейковский юмор». Поначалу я отнесся к этому скептически: не очень-то похоже. Ну понятно, средний читатель у нас только Гашека и знает, поэтому теперь ко всему комическому в Чехии цепляется определение «швейковский, гашековский». Ан нет, если глубже копнуть…

В книге «Лучшие годы – псу под хвост» описывается жизнь (вернее, выживание) интеллигентной чешской семьи в нелегкие годы «нормализации», то есть со времени похорон Пражской весны под гусеницами танков вплоть до бархатной революции. Ох, и хлебнули они! Переезд из Праги, подальше от политики, унизительная работа, не соответствующая уровню образования и способностям, ужасные жилищные условия, постоянные компромиссы с собственной совестью, страхи, приведшие отца семейства к психическому расстройству… Только читая эту книгу (а я вам ее настоятельно рекомендую), вы, скорее всего, будете не ужасаться и сочувствовать героям, а постоянно хохотать. Настолько уморительно описано все это не по годам наблюдательным и ироничным вундеркиндом Квидо, еще в детсадовском возрасте читающим Монтеня и критикующим систему дошкольного воспитания. «Третье октября 1968-го. Детский сад, за исключением учительницы Гайковой и творога с малиной, отражает плачевное состояние нашего дошкольного воспитания. Я им это тоже сказал». «5 октября 1968-го. Сегодня в детском саду я отказался от пирожного в пользу Ярушки Мацковой. Во время мертвого часа она в награду показала мне свою пипку». «23 ноября 1968-го. Утром, играя в кегли, я сшиб портрет президента Людвика Свободы, стекло разбилось и прорезало пану президенту верхнюю губу, так что он немного стал похож на старого зайца. Ярушка Мацкова над этим очень смеялась. <……….> Отец не хотел верить, что сделал я это нечаянно, и утверждал, что портрет можно сбросить, только играя в футбол или в баскетбол, но уж никак не в кегли…».[5]

С иронией описывает Квидо цепочку компромиссов, на которые вынужден идти отец, чтобы обеспечить семье сносное существование. Нет, в компартию он не вступает, боже упаси, как можно так низко пасть! А в университет марксизма-ленинизма поступает, получив взамен ключи от квартиры. Следующие жертвы «богам карьеры» – это покупка у самодура-начальника щенка овчарки, несмотря на то что жена панически боится любых собак, и запись в заводскую футбольную команду, несмотря на катастрофическую свою неспортивность. Однако основной груз компромиссов взвалил на свои плечи сам маленький Квидо. Наступая на горло своим эстетическим вкусам, он согласился, нацепив пионерский галстук, выступать на всех заводских собраниях с идейными стихотворениями. «Я, братишка, выполнял за них грязную работу: один раз „И гордым будь“ для коммунистов завода, два раза „Песнь мира“ на уличном комитете – и папаша мог лететь в Лондон!»

Прочтя эту смешную, веселую книгу о совсем не смешных вещах, поневоле задумываешься: драма это или юмористика? Скорее не то и не другое. Хорошая чешская книга о чешской жизни и чешском характере, написанная с чешским юмором.

* * *

А вообще, очень они похожи на нас. Характер юмора у нас универсальный, всеобъемлющий. «Нам внятно все – и острый галльский смысл, и сумрачный германский гений». И конечно, все сказанное про чешский юмор подходит и нам. Тем более что защищаться нам всю жизнь было от чего. Так что понять нам с чехами друг друга на волне юмора особенно легко. Что я и замечал неоднократно.

В тему

Моя постоянная собеседница, Марушка, работница маленького отеля, затерянного в лесах Моравии, вдруг выскакивает из дверей, согнувшись пополам и держась за живот от неудержимого хохота. Далее привожу ее слова в переводе с русско-чешского на русский. «Ой, не могу… ой, не могу! Меня Людмила (ее коллега, приехавшая с Украины. – В. П.) такому русскому стиху научила… такому стиху… Ой, не могу!» И она начинает читать, постоянно захлебываясь от смеха, к которому по мере приближения к последней рифме примешивается и смущение: «Говорит старуха деду:/ „Я в Америку поеду“. / „Что ты, старая…“ Ой, не могу, ха-ха-ха… / „Туда не ходят поезда!“».

* * *

Ну что мы все о чехах да о чехах?! Как будто в Чехии, кроме них, ничего нет…

Культовые места

Плюнула с Карлова моста.

Линор Горалик

Участи туристов наличествует почти маниакальное стремление в любом месте забраться на самую высокую башню или горку и, астматически хрипя после преодоления двухсот – трехсот ступеней, утирая пот, обозреть окрестности. Это чуть ли не основная цель поездки. Я, за три посещения Парижа ни разу не поднявшийся на Эйфелеву башню, понять их все-таки способен. Иногда и меня удается уговорить на подобные глупости. Другое дело, что в Праге особого смысла в этом не нахожу: она ведь расположена на холмах, и чудные виды на город открываются и с Вышеграда, и с Пражского Града, где мы бываем на экскурсиях, и это без всякого экстрима. Однако когда экскурсовод рассказывает про большой зеленый Петршин холм, возвышающийся над Прагой, про некое подобие Эйфелевой башни на его вершине, а тем более про фуникулер, ведущий от подножия холма на самый верх… Почему-то одно слово «фуникулер» для некоторых обладает притягательной силой и заставляет принять решение угробить все свободное время на покорение вершин.

История башни интересна: ее построили по инициативе общества чешских туристов к грандиозной Всемирной выставке в Праге в 1891 году. Как видите, она шла вдогонку настоящей башне Эйфеля в Париже. Более того, согласно первоначальному честолюбивому плану чехов предполагалось построить башню не ниже французской. Однако подсчитали всенародно собранные средства, и чешский прагматизм возобладал над чешским же патриотизмом. Решили: будем считать от подножия холма до вершины башни – те же триста метров. Ничего, все равно здорово смотрится! Из более поздней истории: несколько лет назад сломался лифт, везущий наверх американскую туристку, инвалида на коляске. Лифт, кстати, используется только для подъема инвалидов и детей, остальные преодолевают двести девяносто девять ступеней пешком. Поломка была такой серьезной, что бедную женщину вызволяли из плена в течение нескольких часов. Насколько же спокойная страна Чехия, если ведущие телеканалы все это время вели прямой показ с места события! У освобожденной туристки, опасаясь скандала, осторожно спросили, как ей понравилось в Чехии. Американка радостно заулыбалась и ответила, что понравилось очень, но особенный восторг вызвало приключение с лифтом…

На третий год поездок я наконец неохотно согласился составить компанию молоденькой туристке, взалкавшей покорить башню. Поднялся сильный ветер, верхушка башни заметно раскачивалась. Мы бегом устремились наверх. Конструкция открытой винтовой лестницы, да и самой башни вблизи выглядела как-то хило и ненадежно, как семейная жизнь с нищим богемным художником. Я, впрочем, все свои усилия сосредоточил на том, чтобы доказать этой глупышке, что тридцать лет разницы в возрасте – ну абсолютный пустяк. Тем более что она время от времени как-то жалостливо на меня поглядывала. Позже призналась, что все свои усилия в свою очередь сосредоточила на том, чтобы не уписаться от страха, отсюда и взгляды. Вид сверху особо не впечатлил: погода была пасмурная. А так утверждают, что в ясный день не то что вся Прага видна, а вся Чехия. Зато пеший спуск с холма понравился. Часть склона занимает фруктовый сад, чьи плоды имеет право срывать всяк, сюда пришедший. Я вспомнил наконец давно забытый вкус вишни. Позже я еще раз за компанию посетил вершину холма в теплый солнечный летний день и понял, что отговаривать туристов от такой прогулки не стоит. Райское место! Птички поют, цветочки пахнут. У подножия башни расположен небольшой музей, посвященный чешскому туристическому обществу конца девятнадцатого – начала двадцатого века. Среди прочего – рисунки различных изобретений того времени, каким-то боком связанных с туризмом. Например, самодвижущаяся кровать, на которой приболевший турист может продолжать путешествия без отрыва от лечения. Или универсальная трость, легким движением руки превращающаяся в кресло-качалку. Особенно впечатлила дамская перчатка, объединенная с приспособлением для защиты женской чести. Попытается какой-нибудь негодяй подвергнуть вас мерзкому насилию: ущипнуть там, за талию приобнять, – вы незаметно рычажок на перчатке поворачиваете, и из каждого пальца по огромному стальному когтю вылезает. И вы мерзавца по физиономии, по физиономии когтями полосуете! Процесс полосования скрупулезно изображен на схеме с соответствующими техническими разъяснениями.

* * *

Еще более приятной может быть прогулка в теплый солнечный день по пражскому зоопарку. Он заслуженно считается одним из самых выдающихся зоопарков мира. Я не большой любитель всяких там зверушек, но дважды был затянут сюда коллективной волей туристов и не пожалел, решительно не пожалел! А уж любители возвращались, повизгивая от восторга! Расположен он на двух уровнях: нижний прямо на берегу Влтавы, почему и пострадал во время наводнения, верхний – на высоком холме, к нему ведет канатная дорога. Во многих местах очень удачно создана иллюзия, что ты находишься среди настоящих пампасов и прерий, а вокруг тебя носятся на свободе жирафы и антилопы. Меня особо впечатлила прогулка по африканской деревне с хижинами из бамбука и огромным стадом розовых фламинго. Вот, кстати, забавный эпизод из книги Михала Вивега: соревнуясь в любви к маленькому вундеркинду Квидо, бабушки и дедушки так часто водили его в зоопарк, что он какое-то время считал бегемотов, кенгуру и страусов домашними животными. Однако типичного книжного ребенка приучить к живой природе так и не удалось: бросив равнодушный взгляд на живых зверей, он тут же углубился в чтение книги об этих животных, купленной у входа в зоопарк: «…в то время как настоящие живые звери прыгали, ползали и летали перед ними так близко, что они могли ощутить их запах и видеть каждую их шерстинку, каждую блестящую чешуйку, каждое яркое пятнышко, Квидо, поставив упомянутую книжку на парапет перед клетками, читал тексты под не очень качественными фотографиями».

* * *

Карлов мост, несомненно, самое культовое место не только в Праге, но и во всей Чехии. Только рекомендовать его туристам нет смысла: неоднократное прохождение по нему гарантировано даже за время короткого визита в Прагу. Не приходится делать крюк, менять маршрут, чтобы выйти к нему, если речь идет о большинстве туристских гуляний. Он красив, фантастически красив с любого ракурса, из любой точки близлежащих набережных. Красив с палубы проплывающего под ним кораблика. Красив днем, красив вечером с подсветкой его пролетов. Давно тиражируется серия снимков, сделанных ранним зимним утром, когда ни одного человека нет на мосту, лишь заснеженные статуи вдоль перил. Самый красивый вид на пражские набережные именно с этого моста. До позднего вечера он не бывает пуст, а днем в любое время года пройти по нему нелегко, несмотря на изрядную ширину и отсутствие транспорта. Люди слушают экскурсоводов, разглядывают статуи, смотрят на Влтаву, прицениваются к картинам и фотографиям, выставленным вдоль перил, слушают музыкантов. Именно здесь я пару раз услышал от своих туристов: «Ну где в Париже увидишь такую красоту!» Кстати, и художники, и музыканты проходят творческий отбор на право работать в таком месте. Поэтому качество картин и сувениров здесь весьма приличное. И музыканты играют замечательно. Изрядную пробку создает толпа доверчивых туристов, желающих загадать сокровенное желание у статуи святого Яна Непомуцкого. Вообще-то скинули его тело во Влтаву немного в другом месте этого моста, но гиды утверждают, что надо «тереть здесь», причем одновременно двумя руками, определенные части барельефа, украшающего постамент. Наверное, это кощунство, но мне кажется страшно комичным и нелогичным, что Ян Непомуцкий, чье тело утонуло и лишь потом было поднято со дна рыбаками, является, среди прочего, и покровителем пловцов. Тем не менее и я загадал одно желание, но срок его исполнения еще не подошел. Сбудется – подойду и поблагодарю. И вам сообщу. Как рассказал известный пражский гид, в самом начале его карьеры он страшно был напуган потерей во время экскурсии своего подопечного – русскоговорящего израильтянина. При всей обыденности подобного происшествия страх его был вполне объясним возможными неприятностями с израильским посольством, а также изрядной бестолковостью туриста, столь редкой среди представителей этой умной нации. Засунув подальше свой скептицизм и атеизм, гид пошел просить помощи у святого Яна Непомуцкого. И как только потер он заветные места, как только произнес мысленно свои жаркие мольбы, его похлопали по плечу, и довольный голос произнес: «Я таки знал, где вас можно найти». Ну вот что теперь – верить, не верить?

* * *

Конечно, культовые места есть и у тех, кто наметил себе «пивной марафон» перед поездкой. Но я уже раскрыл эту тему в соответствующей главе, да так подробно, что боюсь обвинений в приземленности, в потакании низменным инстинктам. Правда, я не упоминал там про воспетый Гашеком в его бессмертной книге трактир «У Чаши» (по-чешски «У Калиха»). Сейчас там типичный аттракцион для туристов, правда с весьма достойным антуражем: портрет императора Франца Иосифа, обгаженный мухами, музыканты, обслуживающий персонал в форме австро-венгерских солдат времен Первой мировой войны. Соответственно и цены! Пиво почему-то не «Великопоповицкий козел», как полагалось бы, а пльзенское. Непорядок! Помните, как глава из «Приключений бравого солдата Швейка» завершалась: «Швейк! Швейк! Какое „У Чаши“ пиво? Как эхо, отозвался ответ Швейка: „Великопоповицкое!“». Можете сходить, отговаривать не буду. Я сам ни разу там не был. Ярослав Гашек, как ни странно, тоже. Так биографы уверяют.

* * *

О знаменитом бассейне в Карловых Варах тоже многие слышали. Только большинство ожидает почему-то «купание в термальном источнике», где из-под земли бьют фонтаны минеральной воды, а вы средь них барахтаетесь. Будь так, вы бы сразу сварились: вода в Карловых Варах выходит из земли горячая. Такой фонтан с шипением бьет вверх на несколько метров совсем в другом месте, в отдельном павильоне. Так к нему подойти страшно! А бассейн самый обычный, плавательный, пятьдесят метров, под открытым небом. Минеральная вода подмешивается к обычной: пятьдесят или тридцать процентов – все по-разному говорят. Сходить? Очень советую! В любое время года, при любой погоде. Просто удивительно, как обычное купание в обычном бассейне может доставить такое удовольствие. Правда, совсем обычным назвать его все-таки неправильно. Город расположен в долине реки, в ущелье, по склонам гор – красивые причудливые домики с башенками, дворцы, замки под старину. А ты плывешь в этом бассейне и смотришь на вершины, на все это великолепие. Вода ярко-бирюзовая, теплая… Усталость проходит, настроение повышается. Если не повезло с погодой в Карловых Варах, если замерзли, все равно не отказывайтесь от бассейна! После него будете себя ощущать комфортно, разогреетесь, проголодаетесь, и жизнь ваша вновь обретет смысл. Достаточно сказать, что мы всегда первого января его посещаем, «после того». Помогает, врачует!

Как-то раз летом бассейн оказался закрыт на профилактику. Встречаю семью своих туристов со скорбными лицами: «День потерян!» И это несмотря на интересную экскурсию, на красивый город, на чудную погоду! (В иной группе человек пять туда сходит, не больше.) Дальше встречаю трех девушек. Они просто негодуют, накидываются на меня: «Это безобразие, фирма должна была предусмотреть, мы только ради этого бассейна путевку брали!» Ради бассейна ехать в Чехию?! Ну это уж слишком! Не настолько, не настолько он хорош!

* * *

Однако уж что я советую всем посетить обязательно, так это знаменитые «Поющие фонтаны». Только не говорите мне, что вам это неинтересно, что вы уже видели нечто подобное в Москве, в Сочи, в Саратове… Я обычно в таких случаях с раздражением вспоминаю анекдот: «Зачем старшине книгу подарили? Книга у него уже есть». И даже если вы видели знаменитые фонтаны в Барселоне, более современные, более мощные, все равно сходите, сравните. Местный гид рассказывала: сопровождала она как-то небольшую группу англичан. Один из них наотрез отказывался пойти со всеми на фонтаны смотреть, объясняя свое решение тем, что уже видел барселонские. Потом махнул рукой и отправился за компанию. После этого он четыре оставшихся вечера самостоятельно туда бегал! Я сам видел фонтаны в Барселоне до поездок в Чехию, и тоже вначале скептически относился к местным. Думаю, это показательный пример: сходив первый раз на Андреа Бочелли, за первые три года поездок я потом не в силах был пропустить ни одного представления! Впрочем, как это всегда бывает, некоторые остаются равнодушны (единицы!). Правда, большинство – даже из тех, кто побывал в Барселоне, – говорили: «Там одно, здесь – совсем другое, сравнивать трудно и ненужно, это разные вещи, хоть и называются одинаково». В том-то и дело! В Испании – это в большей степени шоу, яркое, блестящее. В Чехии – скорее тематический концерт, сочетающий прекрасную музыку, чаще всего классическую, с феерическим зрелищем разноцветных водяных струй, то вибрирующих, переливающихся в такт негромкой мелодии, то вдруг взрывающихся и встающих сплошной водной стеной заодно с мощным аккордом, то опять бессильно опадающих. Этим сочетанием мелодии, формы и цвета управляет компьютер, а человек, готовящий программу, называется «хореограф». Очень показательно – постановщик танца воды. Правда, некоторые представления сочетаются еще и с живым балетом, и со спецэффектами, фейерверками и т. д. Совершенно фантастическое зрелище – представление с балетом «Ромео и Джульетта» на музыку Прокофьева! В остальных же случаях мне нравятся все-таки чистые цветомузыкальные представления: на музыку Дворжака, Чайковского, Сметаны. Опытный зритель, я наизусть помню заключительные аккорды и первым сбегаю с трибун и на выходе с огромной арены вылавливаю своих восторженных туристов. Многие признаются, что прослезились во время концерта. А самые тонкие и пылкие натуры порой осыпают меня благодарностями и поцелуями. Как будто это я построил фонтаны, а не знаменитый чешский инженер и изобретатель со смешной фамилией Кжижик!

Историческая справка: Кжижик изобрел и построил эти цветомузыкальные фонтаны первым в мире еще в 1891 году. К той самой Всемирной выставке, к которой была возведена и знаменитая башня на Петр шином холме, а еще – огромный Промышленный павильон, на фоне которого и проходят представления «Поющих фонтанов». Павильон до сих пор удивляет своими формами в стиле ар-нуво и исполинскими размерами. Почему чехи с таким колоссальным размахом и щедростью вложились в эту грандиозную выставку (немецкое население Чехии ее, кстати, демонстративно игнорировало)? Здесь не обошлось без политической подоплеки. Выставка была приурочена к столетней годовщине со дня коронации австрийского императора Леопольда, который в 1791 году стал и чешским королем, выказывая тем самым уважение к Чешскому королевству, входившему в состав Австрийской империи. А правящий в XIX веке Франц Иосиф не посчитал нужным это сделать. И вообще был нелюбим чехами, что более чем ярко показано в «Бравом солдате Швейке». И вот таким демонстративно пышным празднованием годовщины коронации Леопольда чехи как бы показали кукиш Францу Иосифу: «Предка твоего во как мы уважаем, а тебя-то не-е-ет!» Ну, что еще сказать? Не пропустите фонтаны!

Из отзывов моих туристов:

Понравилось все!!! Естественно, что-то больше, а что-то еще больше! О Праге: она меня поразила больше всего, а особенно собор Святого Вита, Карлов мост, Вацлавская площадь… Карловы Вары: бассейн – это было нечто! Очень здорово! Купаясь, я чуть не заплакала от счастья, настолько было хорошо!

Понравилось безумно абсолютно все. Хотя «Поющие фонтаны» поражают до слез.

Чехия – очень романтичная страна. Обязательно сюда вернусь…От «Поющих фонтанов» я прослезилась – трогает совмещение музыки (Андреа Бочелли), цвета и играющих струй воды! Сказочное зрелище!!!

…И «Поющие фонтаны» произвели сказочное впечатление: перед тобой то хрустальный дворец, то хрустальный лес, то озеро с хрустальными лебедями, по которому плывут хрустальные лилии.

Волшебность. Сказочность. Чешски-Крумлов

Развалины замка, пещеры, потоки и весь этот реквизит…

Венедикт Ерофеев. Из записных книжек Не правда ль есть особая приятность — В бесспорность превращать невероятность? Стихотворное посвящение к первому изданию сказок Шарля Перро

Ну не таким уж я был романтичным во «младенчестве», не таким уж восторженно-отрешенным, и в машинки любил играть, и в футбол… Однако не был я и напрочь лишен романтических склонностей, например трепетно любил замки. Помимо фильмов сказочных и исторических я с восторгом рассматривал их на репродукциях гравюр под старину, даже на настенных ковриках и вышивках. Башня на скале, зубчатая стена, каменный мост над быстрой рекой… Россия на подобные сюжеты небогата: помню хорошо, как за каждым поворотом дороги ожидал увидеть что-то такое… Особенно когда случалось плыть на лодке по извилистой реке. Любое не обычное строение, где вертикаль преобладала над горизонталью, да еще если оно стояло на вершине хоть какого-нибудь холмика, вызывало волнение и надежду – вот оно! А оно оказывалось силосной башней, каланчой или водокачкой. И все равно я ждал очередного поворота. Постепенно замок и ожидание встречи с ним стало постоянным сюжетом моих детских снов, которые изредка приходят ко мне и сейчас. Пусть знатоки Фрейда порезвятся, пытаясь истолковать грезившиеся мне образы, пусть найдут фаллические символы, а я думаю всему виной банальная мальчишеская жажда необычного, тоска по настоящим приключениям. Одного до сих пор не пойму: почему не утолялась эта жажда постоянными с раннего детства летними поездками в Латвию, где и башен готических хватает, и замков самых настоящих в избытке? Я там с восторгом их рассматривал – не многим детям в Советском Союзе так везло, – тем не менее с детства «закрепилось», что рыцари, крепости и замки бывают только в сказках или во сне. Так же как и таинственные пещеры, неприступные скалы, глубокие ущелья…

Кстати, какие случаются совпадения, поистине знаки судьбы! Я ведь только недавно осознал тот удивительный факт, что большинство этих репродукций, гравюр, вышивок с изображением замков я увидел в детстве в комнатке соседей и близких друзей наших родственников из Украины. Две милейшие интеллигентные немолодые женщины, сестры Ольга Йосифовна и Анна Йосифовна, были… чешками! Не ужели уже тогда, в раннем детстве, моя судьба была предопределена и «замки» эти были символом моей будущей жизни?

Впрочем, до последнего времени давно притихшую страсть к замкам я считал своей личной заморочкой. Мало ли, у каждого свои тараканы. Ан нет! Теперь часто слышу от туристов, даже девушек: «У меня с детства была мечта побывать в настоящем замке», «Наконец исполнилась моя мечта!» К тому же я понял: дело не обязательно в замке, не в конкретном предмете, просто у многих людей (не у всех) сохранилась потребность возвращаться иногда в детство, опять поверить в чудо, в Деда Мороза, в Бабу-ягу. Я помню, что у меня был в детстве допотопный Дед Мороз, сработанный какой-нибудь послевоенной артелью. Сейчас таких нет: из ваты, в одной руке посох из натуральной березовой веточки, в другой – целлофановый мешок с подарками. Так я был совершенно убежден в том, что там действительно находятся маленькие-маленькие подарочки. И я каждый раз боролся с соблазном вскрыть этот мешок. Что вы думаете, не так давно в случайных разговорах я выявил несколько взрослых единомышленников-мешкострадальцев! Один даже рассказал, что не удержался…

Так что сохранилась у многих людей полузабытая мечта открыть этот сказочный мешок. И попадают они в Чехию, а лучше места для этого и не придумать!

Не в первый и не во второй приезд сюда я поймал это настроение. До определенного времени замок, крепость были для меня пусть и интересными, но всего лишь туристическими объектами. Впервые на меня нахлынуло конечно же в Чешски-Крумлове. Забылся, чуть ли не задремал за столиком с чашкой кофе. Очнулся, а там… Прямо у ног журчит река, передо мной пролеты старинного моста, над головой прямо из зубцов огромной скалы вырастает стена исполинского замка, как зуб из десны. Нет, это не может быть наяву, это рецидив детских снов! Вспомнил, как при подъезде к подобному чуду одна туристка взвизгнула: «Здесь Кот в сапогах жил!» Ну почему непременно Кот в сапогах, почему не средневековые сеньоры, не рыцари, в конце концов? Да потому что вспомнила она свое детство, сказку. Потом уже стал ловить себя на ощущении нереальности, гуляя по крутым улочкам Праги, впервые в полном одиночестве посетив вечерний Пражский Град, полюбовавшись безлюдной полутемной Золотой улочкой. И лишь потом обратил внимание, что слова «волшебно», «сказочно», находясь в Чехии, произносят чуть ли не все туристы. Спрашиваю у старшеклассников: «Как вам Чешски-Крумлов?» И вместо привычных «круто», «клево» слышу: «Прямо как в сказке… Сказочный город». Да, в Чехии особая приятность – в бесспорность превращать невероятность. (Это так я с эпиграфом поработал.)

* * *

Здесь все наоборот: «Что это на холме, водокачка, элеватор? Нет, точно какой-то замок!» Их так много, что порой не узнаешь ни названия их, ни истории. Кто в них жил: Кот в сапогах, Синяя Борода, Дракула?.. Или Железный король Пржемысл Отакар, или князь Лихтенштейн? Какая возможность, какой повод включить воображение и представить, пофантазировать, что за жизнь текла за этими стенами! Многие места в Чехии так и тянет заселить сказочными персонажами, героями древних легенд или реальными, но давно умершими историческими лицами. Вот в этом уютном замке, например, вполне мог жить прекрасный принц, а эти развалины когда-то принадлежали великану… Среди мшистых валунов Чешского Рая, в тенистых расщелинах скал уместно смотрелись бы тролли и гномы, а Белоснежку мы воспитаем в собственном коллективе. В этих неправдоподобно маленьких домиках на Золотой улочке наверняка обитали алхимики, кто ж еще! Здесь Фауст продал душу дьяволу? Почему бы и нет! На многих старинных улочках по вечерам вывернувшая из-за угла карета показалась бы уместней, чем выехавшая «шкода». Как-то мы втроем бродили ночью по кладбищу рядом с гробницей рода Лихтенштейнов. И все это время за нами, не отставая ни на шаг, неотступно следовала кошка. Она ничего не просила, не мяукала, только внимательно смотрела на нас. Было немного жутковато, но воспринималось как должное.

Чехия щедро представляет именно Средневековье, а какое это интересное время, не все и догадываются. Нет, был бы я историком, специализировался бы на Средних веках. И слово «медиевист» звучит красиво, почти как «медиамагнат». Поэтому меня расстраивает, что термин «средневековье» многие по незнанию используют в качестве ругательства, как синоним чего-то архаичного, дикого, мрачного, грязного. «Да это ж какое-то средневековье!» – восклицают, столкнувшись с беззаконием, произволом, неграмотностью. Большинство из нас людей того времени представляют в образе косматых мужиков в звериных шкурах и доспехах, мычащих, рычащих и размахивающих дубинами и щербатыми мечами или чумазых, забитых, неграмотных теток, бесправных, несчастных жен чудовищных грубиянов. Нет, дорогие, не так все было, совсем не так, а гораздо интересней, красивей и цивилизованней! Быт был суровым, но отнюдь не таким скудным, как полагают многие. Достаточно изучить меню средневековых трапез, прочесть перечень кухонной утвари, посуды, предметов женской одежды, украшений и прочих заколок-булавок… А о досуге разговор особый. Нам, конечно, жутко представить себе вечер без телевизора, компьютера и телефона, но поверьте, что развлекались в замках куда как разнообразней, интересней и осмысленней, чем ныне. Я иногда спрашиваю: «Дорогие дамы, кто умеет в шахматы играть? А вот с двенадцатого по пятнадцатый век не было ни одной знатной дамы, не умевшей играть в шахматы». А еще дамы разбирались в поэзии и музыке, умели занять гостей викторинами, шарадами, беседы велись возвышенные и интересные, а не нынешние, в стиле «а он сказал, а она сказала…». Так что женщины в те времена никак не могли быть неграмотными и забитыми: на них держался дом, от них зависела репутация мужа, они должны были воспитать детей достойными рыцарями и благородными дамами. Вот так вот и жили за этими суровыми стенами! А вы: «Руками мясо ели!..» Да не руками, а ложками (вилки почему-то вначале только при разрезании мяса использовали). А с чего начинались торжественные пиршества? Правильно, с сигнала горниста! Сигнал этот получил название «позвать воду»: по нему все полоскали пальцы в воде с фиалками и только потом начинали есть! Блюда часто привозили конные дворяне, торжественно показывали их гостям и только потом передавали слугам. Красиво? А если представить еще цветы на столах, венки на головах гостей и на бокалах, из которых они пили вино…

Однако самое главное – именно в те времена зародилось и сформировалось то, что называют сейчас любовью. Именно по старинным законам мы строим отношения между мужчиной и женщиной, по правилам и понятиям, воспетым миннезингерами и трубадурами, подробно описанным на все случаи жизни в средневековых романах-поучениях. Впрочем, действительно ли все еще живем мы в соответствии с этими правилами или уже доживаем? Когда в группе много молодежи, я провожу иногда мастер-класс: «Вот вы, Николай, как подкатываете к девушке, когда поближе познакомиться хотите? Небось примитивно так: „Ну чё, пойдем, что ли, посидим где-нибудь?“ А вот как в „диком“ Средневековье полагалось, учитесь: „Госпожа, ваша красота томит меня и день и ночь, я не могу изгнать ваш образ из памяти, не могу ни пить, ни есть… Дадите ли мне надежду?“ Все успели записать? Так, а после этого полагалось бы жалостливо спеть и даже всплакнуть: тогда мужчинам не возбранялось. А вот вы, Марина, если отшить назойливого парня хотите, наверняка выдаете: „Да пошел ты!“ Нет, грубовато и неэффективно. Записывайте: „Дорогой сир, если вы в печали, то истинно не по моей воле. Я люблю вас так, как должна любить всякого порядочного человека, и никогда не любила и не буду любить вас по-другому. Во мне нет красоты, достойной таких выспренних слов, а будь я на самом деле такой, я не находила бы подходящих проклятий этой красоте, которою была бы унижена. Вовсе не из-за моей красоты вы говорите так, но чтобы провести время… Оставим это. Однако, если вы еще раз скажете мне подобные вещи, вы лишитесь всякого моего уважения, и уверяю вас, что буду избегать находиться там, где бываете вы“. Думаю, после этого он долго еще к вам не подойдет!..» А что, пусть учатся! Не все же из них Виолле-ле-Дюка прочтут.

* * *

Эту очевидную волшебную приятность Чехии, с ее огромным количеством замков, старинных городков и фантастически красивой и романтичной природой, грех было не использовать творцам грез, то бишь кинематографистам. И действительно, долгие годы местная киностудия «Баррандов» помимо хорошо знакомых у нас мультфильмов специализировалась совместно с восточногерманской киностудией на создании фильмов-сказок. И флаг им в руки, получалось здорово! У нас они были популярны и вспоминаются до сих пор. Кроме замков хорошо способствовал успеху фильмов сладкоголосый кумир Карел Готт, чьи песни звучали во многих из них. «Ах, „Три орешка для Золушки“, „Три орешка для Золушки“…» – восторженно вспоминали многие туристы, пока я не купил в автобус кассету с этим знаменитым фильмом. Кстати – а то забуду об этом сказать, – у нас уже много лет перед Новым годом показывают «Иронию судьбы…». А у них в первый день нового года есть своя традиция… просмотр нашего фильма-сказки «Морозко»! Нет пророка в своем отечестве.

История самой киностудии «Баррандов» тоже интересна и не лишена некоторой доли романтики. Два предприимчивых брата в двадцатые годы двадцатого века решили построить на чешской земле подобие американской Фабрики грез – Голливуда. Деньги взяли у богатого папы и свой грандиозный замысел воплотили в жизнь в полной мере! На холме Баррандов близ Праги возник целый кинематографический город с большими павильонами, бассейном для подводных съемок, огромным парком карет, машин и военной техники, гигантским гардеробом исторических костюмов, отелями и залами для встреч. Успех киностудии стал очевиден сразу же: на ней были сняты многие фильмы межвоенной Европы. Неприятные времена настали после германской оккупации. Гитлеровцы, формально не конфисковав киностудию, стали снимать на ней свои пропагандистские фильмы. Имела общие дела с «Баррандов» и наша киностудия: после войны, когда часть «Мосфильма» еще не успели вернуть из Алма-Аты, а грандиозные павильоны еще не отстроили, в Чехословакии снимался наш знаменитый фильм «Весна» с Любовью Орловой в главной роли. Сейчас «Баррандов» тоже не бедствует: располагающая такой великолепной базой, находящаяся среди такой прекрасной «натуры» в виде старинных зданий и живописных природных ландшафтов и не выставляющая при этом слишком высоких расценок, киностудия постоянно используется для съемок фильмов Голливудом и другими западными компаниями. «Джеймс Бонд» последний (или уже предпоследний), кстати, снимался здесь. Новый исполнитель Бонда стал стремительно полнеть на вкусной чешской еде – пришлось срочно сажать его на диету. А великий Н. Михалков снимал здесь «Сибирского цирюльника»! Теперь слава «Баррандов» останется в веках! Благодаря именно этому знаменательному факту! А кто лет через сто вспомнит, что те самые предприимчивые братья приходились папой и дядей первому президенту независимой Чехии Вацлаву Гавелу?

* * *

А уж Чешски-Крумлов способен пробудить воображение и романтический настрой даже у самого черствого туриста. Вид с высокого Плащевого моста, составной части огромного замка, открывается поистине сказочный: под тобой не море, как в Праге, а лужица черепичных крыш… Крутая петля Влтавы, придавшая очертания городу и давшая, по одной из версий, ему название: крумлау – кривой луг на старонемецком. А вокруг поднимаются изумрудные холмы. Спускаешься в центр города, на площадь… Нет, это не декорация. Сразу понимаешь: так здесь было несколько веков назад, так здесь жили люди, торговали в тех же лавочках, а ночевали в тесных комнатках над ними. Во многих магазинчиках на потолках – подлинные фрески шестнадцатого века, которые обнаружили под слоем штукатурки при недавнем ремонте. Любуйся сувенирами или, задрав голову, потолком. В некоторых корчмах мясо жарят прямо при тебе на открытом огне. Постепенно перестаешь замечать толпы таких же путешественников, не воспринимаешь уже окружающие тебя здания в качестве туристических объектов… Постепенно тебя вытягивает из обыденности, банальной туристической суеты… И вот окружает тебя другой мир, мир Средневековья. И ты попадаешь в сказку!

Совсем в другой сказке оказываешься, если посчастливилось попасть сюда на ежегодный праздник Пятилепестковой Розы. Здесь, конечно, больше от шоу, от карнавала. Такие праздники городов и шествия ряженых проводят во многих местах, пытаются и у нас устраивать с большим или меньшим успехом. Но в Крумлове подкупают грандиозный размах, высокий уровень всех без исключения действий, будь то рыцарский турнир, фольклорный концерт или факельное шествие. И впечатляет то, что все жители крохотного городка участвуют в действе, серьезно к нему относятся. Поражаешься, видя их очевидное воодушевление в эти дни. И тебя моментально затягивает в сумасшедший водоворот праздника, и хочется разорваться, чтобы успеть на поляну над рекой, где проходит рыцарский турнир, и на центральную площадь, где идет театрализованное представление о судьбе несчастной Перхты, местной любимицы… (Историческая правда попрана, и теперь все кончается хорошо.) А еще успеть бы съесть кусок от этой свиньи, которую целиком жарят на вертеле. И поглазеть на грандиозное конное шествие представителей всех пяти родов Пятилепестковой Розы. Где, когда и на какие деньги пошили эти роскошные костюмы из дорогих материалов, без малейших отступлений от исторической достоверности, кто ковал доспехи и тачал конские сбруи? Поразительно, но каждый последующий праздник представляет другую историческую эпоху: то позднее Средневековье, то восемнадцатый век. И все эти сотни нарядов приходится менять! А где набрали столько стройных и статных кавалеров, ловко сидящих в седлах, столько красивых и величественных дам, будто рожденных для паланкинов и кринолинов? Как подумаешь, что через час тебе уезжать, а это неистовство будет продолжаться еще два-три дня, и эти беспрерывные шествия, представления и пляски… И фанатики исторического фехтования, избравшие своим кумиром короля-рыцаря Иоанна Чешского, будут вышибать друг друга из седел, рискуя получить серьезные травмы, высекать тяжелыми мечами искры из доспехов противника, учить всех желающих стрелять из лука и метать копья!.. Голова идет кругом! «Как написала бы про это / Газета „Красная Звезда“: / „Кто хоть однажды видел это, / Тот не забудет никогда“» (И. Иртеньев).

Однако не жалейте, если не попали сюда на праздник. Город вас все равно очарует, и в вас поселится новая мечта – вернуться сюда еще раз. Только в последней новогодней группе у меня было двое туристов, которые повторили поездку в Чехию из-за Чешски-Крумлова! Причем один не побывал здесь в прошлый раз, но был наслышан об этом чуде. А дама была, и повторила поездку, чтобы еще раз очутиться в сказке!

А сейчас нам предстоит двухчасовое возвращение в Прагу мимо дивных лугов и холмов, постепенно исчезающих в вечерней темноте. И опять я гляжу в окно, и опять «краду» у Бродского:

Есть города, в которые нет возврата. Солнце бьется в их окна, как в гладкие зеркала. То есть в них не проникнешь ни за какое злато. Там всегда протекает река под шестью мостами. Там есть места, где припадал устами тоже к устам, а пером к листам. И там рябит от аркад, колоннад, от чугунных пугал; там толпа говорит, осаждая трамвайный угол, на языке человека, который убыл.

Из отзывов моих туристов:

Красавица Прага – сочетание старины и современности. Попадаешь в XIII–XV века, представляешь людей, которые тогда жили, теряешь чувство реальности.

На несколько дней оказаться в сказке…

Чехия – очень романтичная страна. Обязательно сюда вернусь.

…я все эти дни была как в волшебном сне. «Я так хочу, чтобы сказка не кончалась»…

Замки – это чудо, так как мне кажется, каждый мечтает попасть в сказку и почувствовать себя ребенком, а там это не просто возможно, а получается как-то само собой.

Словно побывала в сказке, в которой не видно границы между реальностью и жизнью давно минувших дней.

Чехия волшебна по сути своей.

И вот в такой сказке живут самые обычные люди! Парни, девушки…

Парни, девушки, фигли-мигли и прочие печки-лавочки

ЦАРЬ Вызывает антирес И такой ишо разрез: Как у вас там ходют бабы — В панталонах али без? Л. Филатов. «Про Федота-стрельца, удалого молодца» Мужчина к женщине приходит, Снимает шляпу и пальто, И между ними происходит, Я извиняюсь, черт-те что. Игорь Иртеньев

Ребята здесь симпатичные. И туристки мои не раз это отмечали, и я с ними согласен. Высокие, стройные, лица приятные. Пресловутые пивные животики – больше стереотип, хотя и они тоже встречаются. Особенно умилительно такой животик смотрится на человеке худощавом: один раз видел худющего-худющего парня в обтягивающей майке – складывалось впечатление, будто он половинку большого арбуза пытался вынести из супермаркета, засунув за пояс. Чехи шутят, что такой животик не от пива, а для пива. Впрочем, как я уже сказал, подобных фигур не так уж и много. Если чехи и полные, то плотные, крепкие, этакие увальни. Совсем нет рыхлых, обрюзгших мужчин, каких полно среди американцев. Так что обильное мясное питание не так уж плохо на фигуре сказывается. А еще очень подкупают улыбчивость, вежливость, спокойный нрав.

Что же касается девушек… Ну я джентльмен. Тем более некоторые со мной не согласны. Приятель, бывающий здесь побольше моего, сказал, что присмотрелся – и одобрил: и грудь, и ноги хороши. Возможно, мне просто слепит глаза потрясающая красота наших женщин, а такие встречаются почти в каждой моей группе. Помню, во время ночевки в Польше подходит ко мне в отеле незнакомый польский гид, везущий группу поляков в Чехию. «Я заметил: у тебя красивых пани в группе много!» – говорит он. «Да», – отвечаю, а про себя думаю, что это как всегда. «А у меня нет», – жалуется он. «Ну, ну», – утешаю я. Про себя же опять думаю: «Места знать надо!» «Ты им скажи, что в ресторане дискотека, пусть приходят», – не отстает поляк. «Скажу», – покладисто соглашаюсь я (ага, щас, своих надо иметь!). Бесспорная и давно известная истина: краше наших нет нигде. Лишь один раз я встретил большую группу чудо каких хорошеньких молоденьких чешек. Причем встретил в неожиданном месте: на крутых тропинках Чешского Рая, на смотровой площадке среди живописных скал. Все в одинаковых футболках и шортиках, с ними фотограф и руководитель-мужчина. Оказывается, всечешский конкурс красоты, завтра финал, а сегодня повезли на экскурсию и фотосессию на природе… И долго еще я стоял на этой смотровой площадке, любуясь окружающими скалами.

Во всяком случае, все – и туристки, и туристы – сходятся в одном: абсолютно не заметно в чешской девушке стремления приодеться, причесаться, при украситься, спинку выпрямить, каблучками поцокать! Идет в стоптанных босоножках, в чем-то темно-сером, висящем, волосы прямые, косметики – ноль. Контраст с идущим рядом красивым чешским парнем поразительный. А уж с идущей навстречу русской девушкой!.. Впрочем, одной молодой интеллигентной москвичке, переехавшей жить в Прагу с русским мужем и родителями, помимо всего прочего очень даже нравится полное отсутствие типичного для Москвы диктата окружающей среды: «Как, ты до сих пор ходишь в…!», «Как, ты до сих пор не купила…?!» Ходи в чем хочешь и как хочешь, и никто тебе слова не скажет, никто даже не посмотрит в твою сторону. Свобода!

Для большинства западноевропейских стран такое пренебрежение модными тенденциями типично. И точно так же, как на Западе, относятся чешки к вступлению в брак: не спешат, подметки не рвут, встречаются, расходятся, опять встречаются. Не заметно особого стремления у девушек поскорее связать себя брачными узами, что и для наших мегаполисов становится характерным. Вспомнил, что одна туристка, научный работник, занимающаяся гендерными исследованиями, просто кипела от ярости, когда слышала подобные рассуждения. Она убеждена, что все это чушь, что всегда и везде, во всех странах мира, женщина стремится, достигнув половозрелого возраста, поскорее выйти замуж и создать семью, и никакие современные тенденции изменить это не могут. Женщина лишь вынуждена мириться с нынешним настроем мужчин и притворяться безразличной к браку, чтобы сохранить лицо. Как бы то ни было, а деторождение от такого подхода тоже страдает, и тут в Чехии повторяется тревожная ситуация развитых стран: старение и естественная убыль населения. Однако здесь чехи на уровне правительства молодцами себя показали: такой мощный и продуманный комплекс мер приняли, такую социальную рекламу развернули, что положение с рождаемостью вроде бы нормализовалось. Достаточно сказать, что с рождением каждого ребенка для женщины снижается возраст предстоящего выхода на пенсию. Здравоохранение на высоком уровне и до последнего времени было бесплатное, а меры по защите прав матери и детей могут у нас только зависть вызвать. Все равно чехи ворчат, но это понятно – где не ругают правительство? Особенно налоговиков ненавидят, как и во всем мире.

А общаться с чешскими девушками одно удовольствие! В них есть какая-то мягкость, и речь их мягкая, округлая, ласковая. У них обворожительная улыбка, приветливая и чуть-чуть застенчивая. Если же они с трудом понимают твой чешский, то не раздражаются, а улыбаются слегка виновато, как будто принимают на себя часть твоей вины, будто они вместе с тобой за четыре года не удосужились нормально язык выучить. Наоборот, если ты оказался на высоте, они порой радостно вспыхивают, будто восторгаются твоим невероятным лингвистическим успехом. Однако еще более очаровательными мне кажутся женщины постарше. В их случае, правда, чуть больше шансов нарваться на неприветливый прием, но это тоже большая редкость. Обычно сразу отмечаешь сочетание воспитанности, интеллигентности и чувства юмора. Первые два качества – это не модель поведения, не установка «так надо себя вести». Они абсолютно естественны: складывается ощущение, что качества эти заложены на генетическом уровне, а также являются следствием древних чешских традиций. Послать тоже могут, не сомневайтесь, но только если сочтут, что это необходимо, что ты это заслуживаешь. Естественная же реакция на любое обращение – добрая улыбка, вежливое приветствие.

Оказывается, жабками называют только молоденьких девушек, и это прозвище слегка насмешливо-снисходительное. А женщин красивых, элегантных, изящных и умных, т. е. «приятных во всех отношениях», независимо от возраста называют кочками – кошками. Это очень уважительное прозвище, без малейшей иронии. Думаю, именно поэтому в качестве сувениров в Праге так много продается различных изображений худых черных кошек. Вторая моя версия, что кошка – это существо, издавна связанное с нечистой силой, а репутация Праги как города мистического сложилась давно. Женщины, отнюдь не обладающие качествами, присущими кочке, называются иронично шкатулки. Очевидно, имеется в виду их излишняя полнота. Есть и другие прозвища, но их я не запомнил.

Интересующихся потаенной ночной жизнью Праги отсылаю в Интернет к подробным отчетам туристов, которые ездили специально «за этим». Наверняка в городе, полном туристов, и эта сфера налажена. Во всяком случае, ни разу моих растерянных мужчин-туристов дщерь порока не утягивала в подворотню, и мне не приходилось выручать их со словами: «Пойдем, Сеня, я потом объясню, что она от тебя хотела». И в барах наших скромных отелей не караулят моих туристов хищные девицы, «курящие и вульгарно накрашенные», как описывались они в тех брошюрах, которые незаметно подсовывала мне, старшекласснику, моя мама много-много лет назад. Относительная свобода нравов нашенскую не превосходит и устои чешской семьи вряд ли сокрушает. И к семейному очагу чехи с уважением относятся, и чадолюбивы они, правда, и количество разводов при этом изрядное.

Чешские свадебные застолья проходят довольно скромно. Помните «разгул умеренности»? За одной свадьбой я наблюдал, обедая в обычном пивном ресторанчике с простым, я бы даже сказал, бедноватым интерьером. Из отдельного небольшого зала периодически выходили проветриться гости, выбегали мальчишка с цветком в петлице или маленькая девочка в красивом белом платье с лентами. Не доносился ни звон хрусталя, ни гул голосов (ни трезвых, ни пьяных), не были слышны и крики «Горько!». Я уж подумал, что скромно решила скрепить свой союз пожилая пара, нашедшая наконец на склоне лет свое счастье. Но нет, появился молодой интересный жених, чтобы налить себе у стойки бокал пива (!), а потом показалась и высокая статная невеста, такая красивая, что у меня мелькнула некрасивая мысль: наверное, русская. Вот сейчас мне стыдно! А один раз мы даже поучаствовали в свадьбе, которая проходила с бо́льшим размахом. Правда, было это в Моравии, где все чуть-чуть иначе. (Моравия – историческая область на востоке Чешской Республики, я позже о ней расскажу.) Приехали мы засветло в свой деревенский отель в отличном настроении (на дегустации не воду пьют!), танцы решили устроить прямо на дороге перед автобусом, водители музыку обеспечили. Сделав несколько па, я не выдержал и побежал по деревне в поисках сигарет. Добрался до другого отеля, а там свадьба! Бар работал, я сигареты купил, тоник выпил, жениха с невестой увидел и побежал обратно наверстывать упущенное. «Блажен, кто не допил до дна и не дослушал глас свирели» (С. Есенин). Через некоторое время рядом с нами притормозила машина, и из нее вышли (бывают же такие совпадения!) та самая невеста в сопровождении похитивших ее лиц. Оказывается, и у них этот дурацкий обычай есть. Может, у нас позаимствовали? Мы их как родных приняли, шампанское свое выставили, невесту водитель на руках в автобус занес, чтобы понадежней спрятать. Вскоре жених подъехал… Ох мы и погуляли! Хоровод, пляски, полиция два раза подъезжала, вежливо просила с дороги уйти! Все, как у нас положено. Вот ведь и чехи умеют, когда захотят!

Однако вернемся к чешским мужчинам. Про их малую активность в деле ухаживания я всегда предупреждаю своих девушек, как и вас уже предупредил. На подтверждение своих домыслов я наткнулся и в Интернете: одна русская девушка приехала в Чехию, оставив за спиной лишь пепел от прежних отношений, будучи готовой к решительным действиям и даже стремясь к ним. Во всяком случае, от нового романа она бы не отказалась. Быстро сложился круг приятелей, которые охотно с ней общались, целовали в щечку при встрече, проводили с ней свободное время. Милейшие ребята… Вот только этим все и ограничивалось. Ощущение такое, словно у них вообще не принято ухаживать, словно вообще они этим не занимаются! Как у Высоцкого: «…говори, что с этим делом мы покончили давно». Далее она объясняла сложившуюся ситуацию так же, как и я. Действительно, чехи не отличаются буйным темпераментом, спокойны, неагрессивны и хорошо воспитанны. А «наука страсти нежной» требует, что ни говори, противоположных качеств: напористости, известной доли сексуальной агрессивности и даже нагловатой смелости. Думаю, многие русские девушки бросали в лицо чешским парням что-то подобное строкам И. Иртеньева: «Вам не хватает безрассудства, / Вас не манит страстей игра. / Нет, я не верю в ваше чувство, / К тому же мне домой пора».

Естественно, раз речь идет о Чехии, связывают эту проблему с частым употреблением мужчинами пива. И тут уже смотря в каком смысле. Если имеют в виду умиротворяющее, расслабляющее и слегка притупляющее действие данного напитка на темперамент и способность к резким и решительным действиям, согласиться можно. Я склонен верить, что напиток, который предпочитает употреблять тот или иной народ, в большой степени формирует и его характер. А вот дурацкие разговоры, которые не раз мне приходилось слышать – мол, постоянное питие пива начисто отбивает у чешских парней интерес к женскому полу, чехи чуть ли не массово становятся импотентами и поэтому якобы у них не распространено «сексуальное гостеприимство», – я решительно продолжать не хочу! Думаю, это все полная чушь или огромное преувеличение. Давайте о себе побеспокоимся: на что у нас водка и наркотики влияют?

Да, я всегда заботливо, по-отечески предупреждаю своих девочек, чтобы губки понапрасну на чехов не раскатывали. Однако один-единственный раз мои слова были опровергнуты, и как красиво, как бескомпромиссно опровергнуты! Я был раздавлен. В тот раз процент красивых и молодых в автобусе был просто неприличен. Будто я подрядился на какие-то пошлые модельные конкурсы возить группы. Я, кстати, много раз просил на фирме: вы фильтруйте, отсеивайте – отвлекает же! Бесполезно. На этот раз две ночи в Моравии нам предстояло ночевать в незнакомом месте в маленьком городке в районе Брно. Отель оказался приличным по размеру, внизу находился бар, и даже против обыкновения он был открыт, несмотря на крайне позднее время (часов девять вечера). За столиками сидели несколько местных парней, живостью речи, мимики и жестов напоминавшие финских лесорубов. При виде наших девушек, выпорхнувших из автобуса, в их рядах почувствовалось некоторое оживление, их обветренные загорелые лица стали выражать интерес к жизни вообще и к международному туризму в частности. Правда, девушки, уставшие после долгого переезда, расселялись по номерам, и ничего такого, что перевернуло бы мое мировоззрение, не произошло. Однако на следующий вечер мы возвращались после дегустации вина у пана Ладислава. А я еще расскажу, что это такое! Независимо от степени опьянения градус эйфории неизбежно выше среднего. К нашему возвращению бар был полон: ребята разнесли по всем окрестным селениям благую весть о чуде невиданном, цветах несказанных, внезапно упавших с небес на тихие улочки городка. Такое количество красивых девушек в одном месте сразу ребята могли видеть только по телевизору в репортаже с конкурса красоты, но так как подобные конкурсы показывают обычно после десяти вечера, то могли вообще никогда не видеть. А тут вдруг… «среди девушек томных, в нервном обществе дамском». Моментально образовались возбужденно флиртующие группки, к каждой из которых подзывали меня, навязывая унизительную роль переводчика и пассивного наблюдателя за чужими страстями. Дудки! Про поломку душа в номере я еще могу помочь объясниться. Но я давно обратил внимание: простые ребята, чьим устам неведомы слова любви, общаясь с девушкой утонченной и изысканной, пытаются изъясняться возвышенно и витиевато, так что бедняги к середине фразы забывают, что хотели сказать. С таким переводом не справился бы и опытный синхронист. А главное: оно мне надо? Это все-таки мои девушки! Раздосадованный, я вышел покурить на крыльцо и стал свидетелем того, как добрый молодец чуть было не решился поцеловать нашу тонконогую красавицу Катюшу. Однако его неловкие, явно неотшлифованные жизненным опытом движения были легко остановлены. Потом я вернулся в этот вертеп, то бишь в отельный бар. Скромница Таня, всю поездку скучавшая по оставшемуся дома малолетнему сыну, нетерпеливо топала ножкой, уговаривая подруг составить ей компанию: молоденький мальчик пригласил ее пойти на танцы в местный клуб…

На следующее утро из разных концов автобуса доносились ехидные реплики, уличавшие меня в даче неправильной информации о национальном характере чехов. Молчали бы… Мессалины! Я чувствовал себя Николаем Коперником, которому на старости лет убедительно доказали, что его гелиоцентрическая система в корне неверна. Что я мог сказать в свое оправдание? Пролепетать, что здесь все-таки не вполне Чехия, что Моравия отличается, в том числе и характером своих жителей?

И вообще, мне чешские девушки больше нравятся… Ну, хватит о серьезном. «Поговорим просто так. Поговорим о вещах необязательных и потому приятных» (Фазиль Искандер).

Прогулки и встречи

С улыбкой мимолетной на устах, В поток различных мыслей погруженный, Брожу порой в общественных местах, Толпой сограждан плотно окруженный. Игорь Иртеньев

Конечно, не хватает времени, катастрофически не хватает. Чаще всего читаю в отзывах: «Еще бы час, еще бы полдня, еще бы целый день…» На это местные гиды иногда отвечают: «У японцев очень короткие отпуска. Самый популярный туристический маршрут у них „Вся Европа за десять дней“. Посещают двенадцать стран!» Я наблюдал это жуткое зрелище. «Хирохито! Ямомото! Банзай!» Щелк, щелк фотоаппаратами и побежали штурмовать очередь в галерею Уффици.

Однако это утешает слабо. Не хватает времени, чтобы не только увидеть, но и насладиться. Не только пройти, но и побродить. Не только поесть и выпить, но и посидеть. Времени не хватает не на необходимое, а на лишнее, на бесцельность и вальяжность. А без этого какое счастье? Недаром кто-то изрек: «Аристократизм – это любовь к ненужному». Представляю, что бы сказал мой кумир Ерофеев на мое: «Венедикт Васильевич, пожалуйста, в автобус. Нам еще в Тельч ехать». Он бы горестно возопил: «Я успел только пригубить из чаши восторгов, и у меня ее вышибли из рук!» А Пушкин вообще надерзил бы и вызвал на дуэль. Я все это понимаю, потому, при всей насыщенности программы, прилагаю усилия, чтобы создать хотя бы иллюзию вальяжности: пораньше выехать, поторопить на санитарной остановке, а потом неспешно подниматься к замку, обозревая с холма ошеломительно красивые виды. Даю примерные установки на ближайшие два-три часа: когда можно и нужно с галопа перейти на шаг, а когда и травку спокойно пощипать на лугу… Но ровно в двенадцать все в автобусе. Пресловутого свободного времени становится все меньше: все больше предлагаем дополнительных экскурсий, от которых тоже грех отказываться – залежалый товар туристам не подсовываем! Да еще почти над всеми висит тяжкий груз моральных обязательств: привезти что-нибудь из Чехии многочисленным друзьям и родственникам. Одной знакомой, которая много путешествовала, так надоели эта постоянная головная боль и финансовые траты, что перед очередной поездкой она обошла всех алчущих подарков и решительно заявила: «Все, не дождетесь!» И ничего, обходятся. Поэтому и здесь я даю отеческий совет: идите сразу на Гавельскую, где полно сувенирных магазинов, за час отделайтесь от морального груза – и гуляйте, в ус не дуйте до конца поездки! Я уж не говорю о дамском шопинге! Понять я это могу, как тонкий знаток женской души. Однако… грешно в Чехии время на покупки тратить, грешно! Когда я слышу, как дама говорит подругам: «Я с вами по магазинам не пойду, мне ничего не надо», – все, я у ее ног, я предлагаю ей руку и сердце до конца поездки!.. Но как часто я остаюсь одинок!

Сам я, конечно, в более выгодном положении. Иногда могу оставить туристов на попечение гида, договорившись о месте и времени встречи. Меньше трачу времени на необходимые дела, зная, где что найти по дороге. Однако и мне не так часто удается достигнуть состояния полной безмятежности. А как располагает к этому Прага! Любой туристический город располагает, а Прага все-таки особенно. Сама она меньше по размерам других столиц, а туристический центр, наоборот, больше. Ходи себе с одного берега на другой по Карлову мосту, любуйся стариной. Здесь меньше «знаковых» объектов, которые «обязательно» необходимо посетить, здесь не надо нестись от Лувра к Эйфелевой башне, здесь надо просто бродить. Вот и бродит весь мир. Если на узких «маршрутных» улочках толпа как-то еще напрягает, то, выйдя на огромную площадь, сразу же понимаешь – вот большое скопление людей, которым хорошо! Которым не нужно ни о чем думать, ни о чем заботиться: как деньги сберечь от инфляции, как детей воспитать, как начальнику, наконец, сказать, что он козел. Остается только дурачиться или смотреть, как другие это делают. Вот шествие орущих здоровых мужиков, пере одетых в женщин: накладные сиськи, из-под коротких юбок торчат волосатые ножищи, на головах парики-мочалки. Вряд ли гей-парад, скорей пародия на него. Какая разница – Лужков не запретит! Вот вся площадь стала оранжевой – голландские болельщики приехали с оркестром. Даже привычные кришнаиты выглядят здесь как-то непринужденней и артистичней: и наряды повеселей, и мантры не такие заунывные. Не медитируют – развлекаются. А уж когда очередной фольклорный фестиваль – а они в Чехии проходят один за другим, – то праздник разворачивается на всех площадях и улицах. Вот здесь на уличной сцене блистательно выступают молодежные ансамбли, а недалеко группа глубоких пенсионеров в народных костюмах незамысловато поют и приплясывают. Не в расчете на популярность, а для себя, для души. Если пристроиться и сплясать с ними, вряд ли кто-то поморщится, только рады будут.

Предаюсь нехитрому развлечению: напрягая скромные лингвистические способности, пытаюсь угадать, откуда туристы. Французы моментально угадываются, итальянцев довольно быстро от испанцев отличаю. Долго прислушивался к гортанному говору, очень отдаленно напоминающему немецкий, догадался скорее по внешности – норвежцы. А вот славянский язык, похож на польский, но не польский, да и девушки смуглые. Ответили смешно: «Кроватки». Хорватки, значит. Кстати, очень много из Хорватии молодежи встречаю. Однако до сих пор удивляюсь произошедшему со мной случаю: я долго вслушивался в разговор сидящих рядом людей, которых вначале принял за немцев. Нет, не немцы, ни малейших признаков характерного немецкого звучания! Славянский? Абсолютно ничего похожего! Оказалось, австрийцы. Странно, я в Вене бывал, совсем по-другому говорят. Выяснилось, что в этой небольшой стране в разных землях так сильно диалекты немецкого отличаются, что даже они сами иногда трудности испытывают при разговоре!

Расслабляющая непринужденная атмосфера пражских улиц даже меня, человека угрюмого, замкнутого и нелюдимого, делает порой общительным до идиотизма. Это с моим-то английским! Мой турист, с которым я продолжаю контактировать в Санкт-Петербурге, напомнил мне, что я за одну вечернюю прогулку дважды вступал в оживленные беседы с небольшими группками итальянских девушек. Помните, я говорил, что две-три итальянки – это гораздо приятней, чем большая группа итальянцев, заселившаяся в твой отель. А главное – атмосфера здесь такая, поболтать тянет. Узнать, понравилось ли в Чехии, скоро ли в Россию, как в Италии с ипотечным кредитованием. Кстати, в любой ситуации любой национальности турист воспринимает обращение к нему совершенно естественно, отвечает охотно и вежливо, а часто – с готовностью и чуть ли не радостно. Увы, единственное исключение – вы догадываетесь – русскоязычные группы. Не всегда, но и нередко. Иногда вопрос «Откуда вы?» встречается тяжким настороженным недоумением, как будто думают про себя: «Какого хрена надо?» Остаюсь патриотом, но понять такого поведения не могу. Один раз, правда, причина все же была. В ответ на мой вопрос промолчали, а потом женщина неохотно переспросила: «Из какой страны, что ли? Сами не знаем!» Я было ошалел… «Из Крыма мы…» – пояснила туристка. Эх, история наша тяжкая!…

Часто попытки моих туристов объясниться на улицах Праги прерываются фразой: «Да говорите вы по-русски!» Причем произносят ее без малейшего акцента. Много здесь живет и работает бывших соотечественников, в основном с Украины… Извините, отвлекусь на анекдот. На Украине в автобусе рядом с девушкой садится незнакомец и говорит: «Доде па». Взволнованная предстоящим знакомством с французом, девушка откликается: «Пардон, мсье! Кес ке се?» – «Я кажу: до депа автобус йде?» Согласен, не в тему, но различные языковые казусы иногда здесь случаются. Многие туристы говорят, что тут одни русские на улицах. Нет, это только кажется – просто невольно выхватываешь из толпы русскую речь. Туристов наших много, но мы на пятом-шестом месте. Сравните: в 2005 году Чехию посетило пятнадцать миллионов немцев, а наших недотянуло и до полмиллиона. В кризис общее количество туристов снизилось, гостиницы резко сбавили цены (а что, у нас стало дешевле?), но больше всего сократилось число наших туристов. По всей Чехии турбизнес худо-беднодержится, только в Карловых Варах паника, потому что в основном они ориентируются на туристов из России.

Часто остаюсь ждать перед входом, запустив туристов в собор Святого Вита. Если гидом эмоциональная М., то ждать предстоит неопределенно долго: у каждого витража будет восторженно ручками всплескивать. Ничего, третий двор королевского замка кишит туристами, и здесь не заскучаешь. Один раз залюбовался на умилительных крошек лет четырех-пяти самых различных рас и цвета кожи: и азиаты были, и чернокожие детишки, и белые. По-европейски раскованно карапузы резвились среди толпы туристов, играли в какую-то игру, ни на кого не обращая внимания. «Из Дании», – ответила на мой вопрос воспитательница. Я опять почувствовал зависть. Детский садик, детский приют? Вывезли на экскурсию в Чехию? Жаль, постеснялся расспросить подробней. А однажды в том же месте прямо у ступеней собора я просто-таки вытаращил глаза! Молодые англоговорящие ребята, по виду типичные американские школьники, герои «Американского пирога», явно танцевали народный русский танец. Смуглая девушка красиво и грациозно исполняла женскую партию, не хватало кокошника и сарафана. А парень неуклюже пытался танцевать вприсядку. Я полез с вопросами. Девушка, вскоре перейдя на русский с акцентом, пояснила, что лет десять назад уехала с родителями из Харькова в США. Вот, расширяет танцевальную эрудицию своих одноклассников. Конечно, в самом подходящем для этого месте. Атмосфера!

Разглядываю фотографию, присланную туристами. Посреди вечерней улицы два придурка в костюмах Бэтмена подхватили меня под руки. Вокруг мои туристы, фотографируют, смеются. Я невозмутимо продолжаю говорить по телефону. Приходит мысль: «Как же мне повезло с моей работой!» Вспомнил: это мы только что вышли из ресторана, где я покормил туристов коленом, а меня, что уж тут скрывать, накормили бесплатно. Самые выносливые, живущие по принципу «бешеной собаке сто километров не крюк», пошли со мной гулять дальше. В объятиях подгулявших америкосов я звоню по телефону наверняка по рабочему вопросу, уточняю с завтрашним гидом программу. То есть работа продолжается! Сейчас заведу туристов в галерею Люцерна, покажу скульптуру святого Вацлава, сидящего на брюхе дохлой лошади, промычу что-то неопределенно-умное о многозначности толкований современного искусства в ответ на наивный вопрос: «А чё это означает?» Потом пройду с ними через благоухающий Францисканский садик в темные пустые улочки Старого города, чтобы внезапно выйти на набережную, где туристы откроют рот в восхищении от самого красивого в мире вида на городской замок с ночной подсветкой. Они в первый раз рот раскроют, а я в сто первый. Главное – могу идти, а могу не идти: мой рабочий день кончился часов пять назад. Однако я, наверное, пойду, потому что хочется. А если туристы устанут и поедут в отель, наверное, пойду один.

Когда гуляю один, иногда достигаю состояния нирваны. Или ощущая полную бессмысленность всех своих действий… Все зависит от склонности к пафосу. Никакой маршрут не намечен, кофе уже пил, пива решительно не хочется. Здравая мысль впервые за несколько лет приехать пораньше в отель в голову даже не приходит. Наверное, в такие моменты я напоминаю героя фильма из категории «кино не для всех». Долгая сцена хождения долженствует намекать на некие духовные метания героя. Прислушиваюсь, ничего такого в себе не замечаю. Нет, припоминаю, что один раз вкладывал в шатание по Праге особый духовный смысл: мне предстояло преждевременное окончание сезона из-за полностью заштампованного паспорта. Обычно в середине ноября я езжу в последний раз, на осенние каникулы. И все равно на всякий случай прощаюсь с Прагой, хоть на Новый год предстоит следующая поездка, – мало ли что! А тут, как ни трясся над каждым квадратным сантиметром страниц, как ни заискивал перед белорусскими, чешскими, польскими погранцами, чтобы потеснее ставили штампы, все равно к октябрю паспорту пришел конец. Тут меня и пробило: медленно брел я вниз по Нерудовой, сентиментально щурился на осеннее солнце, лирично присаживался рядом с каждым уличным музыкантом, слушал мелодию, кидал монету (на одном Карловом мосту оставил не меньше, чем на полбутылки виски)… И что вы думаете? Вернулся, пришел на фирму, а директриса полистала паспорт, потыкала пальчиком: «Вот здесь еще можно штамп поставить, вот здесь… Езжай, больше некому». Второй раз процедуру прощания устраивать не стал, купил домой виски.

Встречи и знакомства бывают самые неожиданные. Совсем недавно шел не спеша, хоть и по делу. Окликнули по-английски: в уютном закутке у старинного собора на парапете сидела живописная группа парней и девушек немного хипповатого вида. Попросили их сфотографировать, перекинулись парой слов. Оказалось, что они приехали из Голландии. На прощание старший, который был в шляпе, воздев кулак к небу, крикнул мне по-русски: «Правда». Идя по улице, я почему-то подумал: «Прага маленькая, может, и встретимся еще». Поздно вечером вернулся в отель, где ночевал с группой впервые. Шикарный такой отель, совершенно для наших скромных маршрутов непривычный: огромные залы в зеркалах, журчащие фонтаны, роскошные кожаные диваны в холлах. Номера, кстати, самые обычные, скромные. Вдруг меня кто-то радостно окликает: ба, тот самый, в шляпе! Бывают же совпадения! Ребята подходили по одному, и каждый меня узнавал и выражал такой неподдельный восторг и радость, будто я их вытащил, рискуя жизнью, из горящего автомобиля, а не нажал четыре раза на спуск фотокамеры. Проболтали до двух ночи, а следующим поздним вечером встретились на том же месте опять. На этот раз я понял, что они – профессиональная рок-группа из Амстердама, здесь на отдыхе, лишь изредка играют для развлечения в тех местах, где есть рояль. «Ах, как жаль! Я б послушал», – вздыхаю я. И тут выясняется, что рояль у нас за спиной, а я несколько раз мимо проходил, но не замечал! «Рояль в кустах!» И дальше следует: «Вячеслав, для тебя!» Фантастика! Два часа ночи! Как они играли! Охрана, кстати, не возражала: зал огромный, а жилые комнаты далеко. Зато набежали молоденькие девочки, которые так поздно почему-то не спали. «Кроватки», кстати. Мое патриотическое сердце дрогнуло: я уверен, что наши девушки краше всех, но какие ослепительные были эти хорватские школьницы-старшеклассницы! Ребята, кстати, стали забывать, что играют в мою честь, и сместили акценты. Девчушки бойко лопотали с ними по-английски, подпевали и плясали самозабвенно. Такое приключение не забудешь! Вот так или примерно так надо отдыхать! На третью ночь ребята дали концерт для моей группы, для тех, кто смог их дождаться и не ушел спать. А уж наобщался я с ними! Кстати, выпили мы за все время всего одну бутылку виски на четверых, но почему-то я снискал у них прозвище «сильный русский мужчина». Может, потому, что рассказал им, как, работая в юности на химзаводе, попробовал однажды «абсолютный» стопроцентный спирт. Вот так порой складываются незаслуженные репутации!

В пути постепенно обрастаешь новыми знакомствами, которыми дорожишь. Часто имени не спросишь или не запомнишь. Это просто люди, которые стали тебя узнавать при встрече. «Як се мате?» – «Добже, декуи». «Ну как вы?» – «Спасибо, хорошо». А других впору назвать уже добрыми приятелями, даже друзьями. Мартин и Софья в Праге, а в Моравии – Любош, Марушка, Иво, Зденек. Сколько раз уже выручали, помогали… Да разве в этом дело! Скучать по ним начинаешь в период межсезонья, приветы при случае шлешь. А про гидов чешских и говорить нечего: у нас самое настоящее сплоченное братство, мы понимаем друг друга с полуслова, одни радости у нас, одни неприятности. В нашем случае разница менталитетов, если она и была, сведена до минимума общей работой, которую правильней было бы назвать образом жизни. С другими фирмами мы конкурируем, конечно, но какие теплые отношения сложились с некоторыми их гидами-коллегами, с которыми часто встречаемся в Чехии! Правда, постоянно подкалываем друг друга на тему «кто быстрее границу пройдет» или «у кого маршрут лучше».

Однако все равно есть самые-самые… С некоторыми гидами мы работаем только в весенне-летний период, и меня мои водители замучили требованиями, чтобы я дозванивался и поздравлял «твою любимую Люцию» с Новым годом и Восьмым марта. А уж какие проклятия они извергали у нее за спиной, когда в самом начале нашей совместной работы она щебетала в микрофон: «Ой, здесь дорога такая узкая, но аварий никогда-никогда не происходит». И тут же навстречу вывернул автобус, и Игорь (водитель) в последний момент избежал столкновения! «Да разве можно такое на дороге говорить!» – возмущался он потом.

Когда гуляешь один даже по самым исхоженным улицам, делаешь новые открытия, замечаешь то, на что раньше и не смотрел. Вот необычный барельеф: две переплетенные виноградные лозы, как будто вросшие в стену дома. Вот прелестная женская головка на фронтоне… Как же раньше не видел? А вот балкон, нависающий прямо над черепицей крыш соседних домиков. Явно жилой, табуретка стоит. Неужели обычные люди живут в таком месте, годящемся лишь для съемок исторических фильмов? Привыкли, наверное, внимания не обращают. Еще раз понимаешь: неисчерпаемый город, неисчерпаемая страна для новых и новых открытий, удивлений, восторгов и тихой радости!

Из стихотворений моих туристов

Сердца кусочек остался в Чехии. Мне не жалко…

Они о нас

Трудно тем на свете очень, У кого сосед маньяк, Он все время озабочен — Где, когда, кого и как. И. Иртеньев

Ну нет: так уж они, конечно, нас сейчас не воспринимают, так они о нас не думают. Тем более чехи в НАТО вступили, уже не страшно. «Складывается полное впечатление, что России не существует», – рассказывают те, кто смотрит чешское телевидение. Заговорят о нас, если только случится теракт. Ну и, конечно, когда возникает очередной газовый спор с Белоруссией или Украиной: сразу же на экране появляются карта Европы со стрелами газопроводов и взволнованное лицо диктора на ее фоне. Понятно: такие споры грозят газовым кризисом странам Восточной Европы. Бурно освещалась и война в Южной Осетии. Комментарии такие же, как и в остальной Европе, и в США. Что вы хотите: в Украине она точно так же освещалась. Естественно, тут же стали проводиться параллели с вторжением шестьдесят восьмого года, тем более что война совпала с сорокалетней годовщиной этого события. Темой обсуждения стали высказывания первых лиц государства, совершенно по-разному относящихся к таким сравнениям.

Интересно другое: как мало все это, происходящее наверху, отражается на повседневной жизни, на нашем общении с обыкновенными чехами, с которыми в основном и сталкиваются туристы. А иное, честно говоря, меня не интересует: именно об этом, о реальной жизни, я пишу. Возможно, я идеализирую Чехию, я жду подобных упреков. Однако это неизбежно: каждый может увидеть и услышать то, что ожидает увидеть и услышать. Это закон, который исполняется порой на каком-то мистическом уровне. Вот вам пример: я был искренен, когда говорил, что ни от одного туриста не слышал о каких-либо столкновениях с чехами. Правда, оговаривался, что не всем туристы со мной и делились. И вот я все-таки вспомнил один случай. Немолодая туристка, очень приятная, совсем не скандальная, правда, эмоциональная женщина, рассказала мне, буквально плача (!), что один пожилой чех сказал ей какую-то националистическую гадость. Что именно, почему, при каких обстоятельствах – я так и не понял. Зато сразу всплыл в памяти эпизод, имевший место накануне во время экскурсии. После фразы пани Мелады «…вошли войска Варшавского договора…» (а она только так всегда и говорит, а не «русские войска», правда, особо старается не муссировать эту деликатную тему) вдруг раздалось сварливое: «А вы бы хотели, чтобы американцы к вам вошли?» Пани Мелада сказала вежливо, но твердо: «Давайте не будем эту тему обсуждать». И по всей группе туристов прокатилось: «Давайте не будем!» А один мужчина добавил: «Пока, вообще-то, не американцы вошли, а мы». Кстати, экскурсовод затронула эту тему, рассказывая о фотовыставке, посвященной сорокалетней годовщине ввода войск. Фотографии располагались на стенде рядом с нами. Вот видите: за что боролась, на то и напоролась – безо всякого злорадства это говорю, у каждого пусть будет свое мнение. Однако закономерно, что именно с этой женщиной произошел на следующий день неприятный эпизод. Криминальные психологи оперируют термином «виктимность» (от слова «жертва»): определенный психологический тип людей чаще всего становится жертвами преступлений.

А вообще чехи отнюдь не ждут очередную группу русских туристов, чтобы завалить их кучей политических претензий. Точно так же они не ждут, что русские туристы разнесут их гостиницу в пьяном угаре. Чехи, вопреки ожиданиям, так о русских не думают. Впрочем, я об этом уже говорил. Эх, сдаем позиции! Также чехи не ожидают, что приехавшие русские займутся рэкетом, начнут местных пытать утюгами… Не ожидают даже увеличения случаев воровства, в отличие, кстати, от приезда итальянских школьников. (Опять я на симпатяг итальянцев наехал, даже не удобно. Однако действительно, среди итальянских школьников-туристов пошла мода на воровство из спортивного интереса. Прокатилась волна скандалов, происходящее обсуждали даже на уровне чешского МИДа. Надеюсь, скоро у них это пройдет.) Чехи разумно отделяют русских от пресловутой русской мафии, леденящие кровь разговоры о которой давно пошли на убыль. Чего еще не ждут от русских туристов? Официанты, например, не ждут чаевых, но об этом я тоже уже говорил.

При всем том большого интереса к России у чехов не наблюдается. Во всяком случае, я не замечал, чтобы засыпали нас вопросами о нашем житье-бытье, о политиках, о медицине или ценах на жилье (все это наших туристов в Чехии неизменно интересует!). Возможно, это вообще не в характере сдержанных чехов задавать с ходу такие вопросы. А еще вероятно, что чехи имеют собственное мнение и о наших политиках, и об уровне нашей жизни. Боюсь, не очень лестное для нас. Объективное ли – это всегда спорный вопрос. Наши мнения о нашей жизни совпадают хоть у двух человек?

Чехи стали много путешествовать по туристическим путевкам, но к нам практически не ездят. В отличие от советских времен, когда немало чехов и отдыхало в черноморских здравницах, и пользовалось услугами «Интуриста» в Москве и Ленинграде. Удивляться и обижаться тут не приходится: мы же сами, получив возможность, рванули в первую очередь на Запад или в экзотические страны. Думаю, слухи о жутких опасностях, поджидающих иностранных туристов в России, решающей роли тут не играют. Естественно, чехи не думают, в отличие от жителей других западных стран, что по улицам наших городов бродят белые медведи в обнимку с бородатыми бандитами, вооруженными «калашниковыми». Кстати, такие страхи появляются не вследствие «злобных измышлений злопыхателей» из западной прессы. Достаточно наших родных российских СМИ. Особенно в лихие девяностые любили приводить такой пример: представьте человека, который год не выходил из квартиры, а всю информацию получал из телевизора. Так он и не выйдет никогда – побоится, будет убежден, что его тут же за дверью квартиры ограбят, изнасилуют и убьют. Преувеличение? Мой знакомый, пожилой, но вполне разумный человек, побоялся в те годы поехать из тихой спокойной Инты в отпуск на Большую землю: «Меня тут же в Москве ограбят!» Сейчас наши СМИ рисуют не менее мрачную картину: обберут и измордуют в ближайшем полицейском участке! Так что, когда начнем переживать по поводу того, как о нас другие говорят, давайте вспомним, что мы сами о себе говорим.

И все-таки мало ездят к нам чехи в первую очередь из-за незначительного интереса, а также из-за вполне оправданных слухов о страшной нашей дороговизне. Что тут возразишь?.. Представишь чешского туриста, оплачивающего счет в московском ресторане, и слезы жалости выступают на глазах! А вот специалисты, насколько я знаю, ездят к нам охотно. Двадцать чешских легионеров-хоккеистов, в том числе и великий Яромир Ягр, играют по всей стране за наши клубы. Конечно, платят им щедро, условия тоже хорошие создают, но будь так уж у нас неуютно, поискали бы другие контракты, правда? Подтверждает мое мнение чешский тренер Петржела, поднявший питерский «Зенит». Он с удовольствием согласился бы на работу в России, потому что здесь ему очень нравится: «Чистенько… Люди хорошие… С Россией ничто не сравнится!» Эх, почаще бы о нас такое слышать!

Знаете, как догадаться, больше или меньше тридцати двух – тридцати пяти лет чеху или чешке? Говорит немного по-русски – значит, старше этого возраста! Если, конечно, в школе хорошо учился, на двойки или единицы (в Чехии пятибалльная система оценок обратная нашей). Кто помоложе, те уже не застали в школах обязательных уроков русского. Бывают, правда, и неожиданные открытия: хороший мой знакомый, молодой официант Мартин, легко болтал с нами на русском, что я объяснял его профессиональными навыками. Как вдруг он однажды раздухарился наедине со мной (а он вообще парень веселый) и начал сыпать по-русски хулиганскими нашими стишками (переделки «Евгения Онегина» и т. п.). Я изумился – откуда? «А мне тридцать два года!» – улыбнулся он. Вот так: и выглядит куда моложе, и в школе хорошо учился! Молодец! Однако тут я насторожился: в том же ресторане уж совсем на вид молоденькая миниатюрная официантка хоть и с акцентом говорит по-русски, но фразы строит правильно. «Софья, а вы откуда так русский знаете?» – поинтересовался я. «А мне уже тридцать два, – легко выдала она страшную тайну любой женщины. – Я в школе Толстого любила, а еще я очень люблю Жанну Бичевскую, только дисков не могу достать». Надо ли говорить, что я привез моей милой Софьюшке диски, да еще на Новый год подгадал – уж как она была рада!

А уж как я был рад! И вот об этом подробнее. Вот что они знают о нас, вот за что отдают должное, за что ценят и даже любят – за нашу великую русскую культуру! За то, о чем сами мы забываем, чем перестаем гордиться. Я специально начал с этого простенького примера, но могу привести их немало. Разговорившись со мной за стойкой бара, мужчина на хорошем русском языке рассказывал о последней экранизации «Капитанской дочки». На заправке в провинции ко мне подошел пожилой мужчина специально для того, чтобы поговорить по-русски. Вузовский преподаватель проникновенно делился с нашими туристами, что недоволен нынешней чешской политикой, что все равно они «должны рядом с Россией держаться». Естественно, имел в виду он не экономические выгоды, а наши исторические традиции и культурное братство.

Русская классика из репертуара чешских театров не уходит, в одном из них на первых ролях молодой русский актер – нашу актерскую школу они продолжают ценить. Выставки, творческие встречи, выступления русских фольклорных коллективов никогда не остаются незамеченными. Проходит политический угар, а человеческий интерес к искусству остается. И здоровый прагматизм играет здесь свою роль. Очень отрадное явление – молодежь начинает учить русский язык. Конечно, без него в Чехии на приличную работу рассчитывать нечего (русский стоит на втором месте после английского). Правда, за русский они взялись с интересом, даже лагеря молодежные кое-где устраивают для изучения. Разговорился я как-то в отеле с молодым охранником. Он со мной по-русски старался разговаривать, и все спрашивал озабоченно, как получается.

Очень похожая ситуация и в Польше. Там куда хуже к нашему государству всегда относились, а культуру всегда любили. Русскую классику читали больше нас, актеров и поэтов наших носили на руках, Высоцкого до сих пор боготворят. И в последний год в несколько раз выросло число студентов, выбравших изучение русского языка! Наткнулся я тут в одной статье на цитату из польского романа девятнадцатого века. Польская женщина, прочтя роман великого русского классика, задумчиво говорит: «Если они такие, почему они так к нам относятся?» Она говорила о притеснениях русскими поляков, но сейчас для меня ключевые слова «Если они такие…». Потому что хочу, вернувшись в Чехию, рассказать о том, что меня поразило. Среди любимых мною чешских гидов есть у меня кумир, гид номер один, – образец благородства, ума, достоинства, великолепного тонкого юмора и аристократической простоты. Она говорит с мягким чешским акцентом, придающим ей дополнительный шарм, таким умопомрачительным, великолепным русским языком, с таким построением фраз, как никто из нас не говорит! Боюсь, и не будет! Я долго не решался спросить, где она научилась такому языку. Обычно чешские гиды овладевали русским, учась в России. Наконец не выдержал и спросил. «Нет, не в России, – получил я ответ. – Когда я в школе изучала русский язык и литературу, я очень полюбила русскую классику: Толстого, Тургенева. Мне нравились описанные ими люди, я восхищалась их благородством, складывающимися между ними отношениями. Мне так это нравилось, что я очень захотела русский язык изучать. Потом в университете продолжала».

Мы массово начинаем говорить на дебильном сленге компьютерной переписки. Наши учителя хватаются за голову: дети не читают! Преподаватель принимает экзамен у серьезной, умненькой девушки, поступающей на гуманитарный факультет, готовящий кадры для телевидения. Девушку зовут Анна Андреевна. «Наверное, все обращают внимание на ваше имя-отчество?» – улыбается преподаватель. Девушка не понимает. «Ну, я имею в виду, что вас зовут так же, как Ахматову». Девушка опять не понимает. Она не знает, кто такая Ахматова. Она поступает на гуманитарный факультет, и она не знает кто такая Ахматова!!!

Если мы это растеряем, что от нас вообще останется? Кто о нас еще подумает, что «мы такие»? Кому мы будем интересны, чем сможем гордиться? «Тополем» и «Булавой»? Недавно гордились тем, что любой наш инженер может втолковать «среднему американцу», кто такие Фолкнер и Сэлинджер. А теперь наша учительница литературы от чешского гида будет узнавать, кто такая Марина Цветаева? Будем ездить в Чехию учиться хорошему русскому языку? Ваще ржунимагу!

В тему

Вот это прямо не знаю, как прокомментировать!.. Забрел как-то в незнакомое маленькое кафе в пражском Нове-Место. Оказался тет-а-тет с молоденьким симпатичным барменом со славным открытым лицом, не искаженным умственными упражнениями и излишней эрудицией. Мои предположения вскоре подтвердились. Когда я сказал, что являюсь гидом из России, что турфирма моя из Москвы, он сильно напрягся и очень неуверенно выдавил из себя: «Москва… то е… главне мнесто?» То есть в результате мощного интеллектуального усилия вспомнил, что Москва вроде бы столица России. Далее к нам присоединилась подруга его матери, разговор оживился. Вдвоем мы уличили юного бармена в полном незнании истории его родной Праги даже на уровне простеньких детских рассказиков Алоиса Ирасека, которым с детства учат всех чешских школьников. И вдруг… я объясняю, что живу в Инте, а это недалеко от Воркуты, по привычке объясняю, потому что у нас про Воркуту, может, кто-то и слышал, а уж про Инту – совсем мало шансов. И этот парнишка, столь слабо проявивший себя в знании географии и истории, выпаливает: «Воркута – это Коми?» Хорошо, что я прочно сидел на стуле… Да девяносто процентов москвичей поместили бы Воркуту в Якутию или на Чукотку! Разумеется, добиться от юного эрудита, откуда он приобрел столь уникальные познания, не удалось – он этого просто не помнил.

* * *

Не все любят историю или просто не очень ей интересуются. Однако представлять Прагу, а вместе с ней и всю Чехию просто красивым местом, при этом ничего не зная об интересных исторических личностях, о происходивших здесь драматических событиях, просто нелепость! Да это трудно, почти невозможно: здесь сама атмосфера пропитана историей, здесь история сама льется на вас со стен замков и дворцов, берет вас под руку и неназойливо сопровождает во время всей поездки, делая ее, поездку, еще интересней и романтичней.

История. Самый краткий курс

Прага одухотворена более, чем любая другая столица Европы, возможно, потому, что населена не просто людьми… Они парят где-то там, над головами проходящих внизу туристов, – святые Войцехи и Сигизмунды, короли Карлы, Рудольфы, Вацлавы… Их далекие каменные улыбки, раскинутые крыла, зажатые в кулаках жезлы и шпаги пригласительно и зазывно летят в пространствах разновысоких крыш. Если бы все они ожили в одночасье, задвигались, заговорили – о, какая шумная, бурливая жизнь, какие страсти, хохот и стоны, речитатив и торжественный хорал разнеслись бы над крышами!

Дина Рубина. «Джаз-банд на Карловом мосту»

Япродолжаю агитировать за Чехию. Правда, сейчас, пожалуй, нельзя сказать, что я ломлюсь в открытые ворота, поскольку речь пойдет об истории, о культурном вкладе. Действительно, Западная Европа и крохотная Чехия… восточноевропейская, славянская, бывшая социалистическая. Какое уж тут сравнение, чего уж тут спорить. При нашем все еще не угасшем пиетете перед Западом, особенно с нашей исконно русской мечтой-любовью к Парижу. Если даже кто-то в школе умственно не напрягался, а потом тем более, пожалуй, и он выдавит из себя при слове «Франция» как минимум одну ассоциацию: «Ммм… мушкетеры». А уж сколько расскажет образованный наш соотечественник про Францию и Италию, даже если ни разу там не был!

Многим нашим гидам по западноевропейским странам приходится время от времени менять свой привычный маршрут и сопровождать группы в Чехию. Такое случается, когда наплыв желающих посетить именно Чехию становится просто огромным (вот так-то!). Никто из гидов, насколько я знаю, об этом не жалеет. Но вот недавно встречался я с блистательным гидом по Западной Европе. Что-то там у него не ладилось с очередной поездкой в любимую им Францию, какие-то проблемы были… Короче, встретились, пили не только чай… В разгар сетований на злодейку-судьбу он с надрывом, достойным русского трагического актера в чеховской постановке, воскликнул: «Я не желаю провести остатки жизни, рассказывая о чешской династии Пржемысловичей!» Ах ты… сноб франкофильский! Я, признаюсь, тугодум – я только засопел оскорбленно. Даже разящая, на мой взгляд, реплика из «Трех мушкетеров»: «Сударь, оскорбляя лошадь, вы оскорбляете и всадника» – пришла мне в голову, только когда я покинул этот гостеприимный дом. Эх, а мог бы еще остроумней срезать: «От дурака и слышу!» Вот, кстати, типичный пример так называемого лестничного остроумия.

Однако уж теперь я тебе отвечу, Михаил, ох как я отвечу! Да ты просто историю Чехии плохо знаешь, наверняка Вацлава святого с Вацлавом I спутаешь, а то и с Вацлавом IV, лентяем и пьяницей. А то б сам признал, что твои Каролинги и Меровинги ничуть не круче моих Пржемысловичей и Люксембуржцев. Ну ладно, по исторической значимости, по влиянию на ход мировой истории в один ряд Францию и Чехию вряд ли поставишь. Хотя… во всяком случае, это тебе не Румыния с Болгарией (не хочу никого обижать, но один Мюнхен в 1938 году чего стоит!). Но уж по накалу страстей, по захватывающим поворотам истории, взлетам и падениям, интригам… И наш Радзинский, драматически подвывая, мог бы вещать с теле экрана о захватывающей судьбе чешской короны не один вечер: «Но он не смирился со своим унижением перед этим выскочкой Габсбургом… Великий и гордый король Чехии… ЭТОТ!!!… ЖЕЛЕЗНЫЙ!!!… КОРОЛЬ!!!… ОТАКАР!!!… и-и-и-и-и-и-и-и… Он выступил на решающую битву, на свою… ПОСЛЕДНЮЮ!!!… БИТВУ!!!!!»

Голливуд давно бы забросил своих гладиаторов и александров македонских и бросился снимать грандиозные блокбастеры о феерических деяниях Люксембургской династии, да, видно, там такие же знатоки истории сидят. Так и вижу: Джек Николсон в роли Иоанна Чешского, бешено вращая белками глаз (его герой к этому времени ослеп), велит привязать своего коня меж двух коней оруженосцев и неистово бросается в свой последний бой. А его молодой сын, будущий великий и мудрый король и император Карл IV (чур меня, только не Ди Каприо!), благоразумно разворачивает свою дружину домой, в далекую Чехию. Битва-то явно проиграна, да и дерутся французы с англичанами. Им еще сто лет предстоит драться, пусть французов Жанна д’Арк выручает… Конец первой серии.

Да я такое мог бы тебе порассказать!.. Давайте я вам пока расскажу, а Михаил прочтет потом и устыдится.

Первые чешские святые

Первым из чешских князей принял христианство Борживой вместе со своей женой Людмилой. Крестил их великий наш просветитель Мефодий (Кирилл к этому времени уже умер). Людмила рано овдовела, потом умер ее сын, и всю свою душу мудрая женщина вложила во внука Вацлава, воспитывая его в христианском духе. Это сильно не нравилось ее невестке Дагмаре, язычнице. Тут серьезные историки замечают, что в то время язычнице войти в княжескую христианскую семью было так же маловероятно, как в наши дни доярке из Хацапетовки породниться с семьей новорусского олигарха. На это рассказчики красивой и жутковатой истории уточняют, что Дагмара, приняв христианство, в душе оставалась язычницей. Ну ладно, пусть так… У меня же есть свое объяснение этой вражде, оставившей значительный след в чешской истории. Оказывается, все наши многочисленные анекдоты о «нежной любви» между тещей и зятем не более чем анекдоты, порожденные пресловутым квартирным вопросом и маленькой зарплатой многих мужчин. Никакой «научной» основы для неприязни между ними учеными не найдено, и действительно, нежнейшие отношения устанавливаются подчас между тещей и зятем (особенно если живут они в разных городах). Другое дело – отношения между свекровью и невесткой. Это ужас! Здесь изначально бомба заложена, считают психологи; в основе конфликта обыкновенная женская ревность, пусть и неосознанная, и соперничество из-за мужчины. А если мирно уживаются обе, значит, мудрые женщины, честь им и хвала.

Конечно, основной причиной ненависти Дагмары считают борьбу за власть, а мое объяснение – лишь часть общей картины. Мудрая и добродетельная Людмила уступила власть невестке, удалившись в замок Мельник, но и тут Дагмара не успокоилась и подослала к ней убийц, которые задушили Людмилу ее собственным шарфом. Однако посеянное Людмилой доброе семя не пропало: маленький Вацлав вырос и очень много сделал для утверждения христианства в Чехии, для ее процветания. Правда, и он погиб мученической смертью от руки своего брата. Неудивительно, что бабушка и внук были канонизированы и стали первыми чешскими святыми – святая Людмила и святой Вацлав. Так их и изображают вместе: статная благородная женщина стоит слегка откинув голову назад, на шее тот самый белый шарф. А к ее юбке прижался маленький ангелоподобный мальчик. Особенно известно их изображение на витраже Альфонса Мухи, помещенном в самом знаменитом в Чехии соборе Святого Вита. Мимо пройти невозможно, тем более что на этом витраже удивительным образом художник уместил почти всю историю Чехии: вот пахарь Пржемысл, давший начало знаменитому роду Пржемысловичей; вот Борживой принимает крещение от Мефодия, а вот и Людмила с маленьким внуком. Святой Вацлав является покровителем Чехии и многократно увековечен в скульптурах: маленький – с бабушкой, большой – на коне. Самый грандиозный конный памятник стоит на Вацлавской площади на фоне еще более грандиозного Национального музея. Здесь популярное место встреч туристов и влюбленных. Лучше ориентира не придумать. Причем, говорят непочтительно: «В семь у коня» или даже «У хвоста».

Русская православная церковь также почитает этих святых – святую Людмилу Чешскую и святого Вячеслава Чешского. Да-да, так он на славянский манер зовется: Вацлав – Венцеслав – Вячеслав. Так что мы тезки! Если в группе у меня есть Людмилы, я их оповещаю до приезда в Прагу, что они могут посетить мощи своей покровительницы в соборе Святого Георгия (Йиржи) на Пражском Граде. Воцерковленные Людмилы так и делают, а для некоторых это даже является заранее намеченной целью поездки. Я же сам каждый раз бываю у святых мощей своего небесного покровителя вместе со своими туристами, поскольку они хранятся в самом знаменитом и посещаемом соборе – соборе Святого Вита. И каждый раз (ну почти каждый раз) я прошу у него, чтобы туристы в следующей группе были такими же хорошими, как и в этой… Я серьезно.

Сплошные Вацлавы

Чем мне еще нравится история Чехии, так это тем, что хронологическую цепочку основных событий запомнить куда проще, чем у той же Франции. Несколько веков правил княжеский, затем королевский, знаменитый и почитаемый чехами род Пржемысловичей. Затем правили Люксембурги – хоть и немцы, но тоже почитаемые из-за славного их представителя Карла IV. Затем настает немного запутанный период, но с XVI века и аж до 1918 года Чехией управляли австрийские Габсбурги. Тут уж об особом почитании и любви говорить не приходится, хотя тоже встречались люди достойные. Согласитесь, легко запомнить! А уж если разберетесь в Вацлавах – самое распространенное имя в чешской истории, даже двух последних президентов современной Чехии зовут Вацлавами, – то можете смело считать себя знатоком-богемистом!

Я вовсе не думаю, что не интересующийся историей или архитектурой человек не получит удовольствия от поездки. Некоторых обилие дат и имен даже раздражает, многие жалуются, что пухнет голова от потока информации, невозможно все запомнить. И гидам приходится с этим считаться. Однако давайте хоть самую простую хронологическую цепочку для себя выстроим, хоть с точностью плюс-минус столетие, хоть на уровне самого краткого путеводителя! Кто раньше жил – Ян Жижка или бравый солдат Швейк? А этот дом в каком веке могли построить – в прошлом или в период Средневековья? Насколько интересней тогда смотреть, слушать, вспоминать, разглядывая фотографии… А как здорово представить, что из этого стрельчатого готического окошка мог выглядывать бородатый Карл, а в эти пышные барочные ворота входила величественная Мария Терезия!.. Часто туристы присылают мне свои фотографии после поездок, и я однажды поразился, когда молодая девушка успела их подписать – это был готовый альбом-путеводитель по Чехии с правильными названиями домов, замков, костелов. Без единой ошибки! И все из своей головки – в доступных книгах такого количества сведений просто не найти. Какая умница!

Вечная невеста

Вот еще один мнемонический прием, помогающий изучить чешскую историю: нарисуйте на листке бумаги отрезок прямой длиной сантиметров десять. Это у вас будет XIII век – самый славный период правления Пржемысловичей. Теперь разделите его на четыре части и каждую подпишите: Отакар I (иногда пишут Пшемысл Оттокар) – Вацлав I – Отакар II – Вацлав II. Соответственно: отец – сын – внук – правнук. Вот вам и годы правления великих чешских королей, каждый из которых оставил значительный след в истории не только Чехии, но и всей Европы.

Однако я сейчас хотел бы продолжить женскую линию чешской истории. Можете считать это гендерным подхалимажем: вы же догадываетесь, кто чаще ездит в турпоездки – мужчины или женщины.

Отакар I проявил себя искусным дипломатом, заручившись поддержкой могущественного Фридриха II, императора Священной Римской империи германских народов, в состав которой входила и Чехия. Еще больше укрепить свое влияние в Европе должен был сильный ход Отакара: свою дочь Анну он обручил с сыном Фридриха, немецким королем Генрихом. Тому было четырнадцать лет, Анне девять, но удивляться здесь нечему. Самый обычный способ в то время обрести могущество, политическое влияние и территории. Совсем не редки случаи, когда выгодная невеста была на тридцать, а то и на пятьдесят лет старше жениха, да и красотой не блистала. На что не пойдешь ради государственных интересов! (Правда, наш Иван Грозный отказался от перспективного брака с английской королевой из эстетических соображений – слишком худой показалась. Но то русский мужчина, романтик!)

И вдруг у Отакара появились конкуренты: вначале наставник юного Генриха, кёльнский архиепископ, правивший пока от его имени, решил разыграть английскую карту – короля Англии женить на дочери австрийского герцога Маргарите, а младшую дочь английского короля Изабеллу отдать за Генриха. Коварный сводник заставил юного короля разорвать помолвку с чешской принцессой и праздновал уже победу, но тут и чешского и английского королей, и архиепископа оставил с носом герцог Австрии, добившийся руки Генриха для своей Маргариты. Видите, с каких давних времен австрийцы портили жизнь чехам! Отакар был так оскорблен, что даже войну начал с Австрией. А бедная девочка тоже, думаю, пережила удар. И ведь не потому ее отвергли, что была дурнушкой, совсем наоборот, что подтверждают дальнейшие события. Сам английский король вскоре предложил ей руку и сердце. Отакар всерьез задумался над предложением, стал вести с ним переговоры. Однако опять в судьбу Анны вмешалась большая политика! Император Фридрих II всегда предпочитал дружить с Францией, а англичане – извечные соперники французов. И Отакар, поразмыслив, предпочел сохранить верность своему могущественному покровителю и другу Фридриху. Так юная Анежка потеряла своего второго поклонника. Эх, политика!

Вскоре умер ее отец, и на чешский трон взошел Вацлав, любящий и любимый брат Анежки. К этому времени у повзрослевшего Генриха открылись глаза, и он вдруг обнаружил, что навязанная ему Маргарита и старовата для него, и не больно красива, да и вообще надоела. И приданое скупой австрийский тесть до сих пор не выплатил. И тут Генрих понял, что всю жизнь любил только Анежку, и никого, кроме Анежки! Покусав некоторое время локти, он решился открыто объявить о своем намерении развестись с женой и жениться на чешской княжне. Что тут началось в германском королевстве! Немецкие князья подняли переполох, опасаясь чрезмерного усиления чешского короля. Папа-император срочно уплатил Генриху из своего кармана задолженность по приданому, не желая ссориться с влиятельным австрийским родственником. И король Вацлав, как ни любил он свою сестру, как ни уважал любовные чувства Генриха, вынужден был благоразумно отказаться от этого брака. Да и Генрих в конце концов подчинился отцу. А насколько серьезны были его чувства к Анежке, говорит удивительное поэтическое продолжение этой печальной истории, оставшееся в веках. Среди богатого наследия средневековых поэтов-миннезингеров есть две удивительно красивые любовные песни, автором которых считают Генриха. В них говорится о нежной любви к прекрасной даме, которой влюбленный не может обладать, хоть готов отдать за нее свою корону.

Анежка… Молодая, красивая, знатная… И такая несчастливая судьба: трижды отвергнутая невеста! И тогда она решила уйти в монастырь. Женщина незаурядная, высокообразованная и одухотворенная, она состояла в переписке и была личным другом святой Клары Ассизской, последовательницы великого святого Франциска Ассизского, проповедовавшего идеал бедности и самоограничения. Именно такой суровый устав ордена клариссок Анежка выбрала для основанного ею в Праге монастыря. Здание для него возвел Вацлав, и оно стало первой в Праге постройкой в готическом стиле. Сейчас в нем находится замечательный музей средневекового искусства: изумительной красоты резные алтари, скульптуры, иконы… Однако на указателях, ведущих к музею, значится: «Монастырь святой Агнессы Чешской». Горячо любимую чехами Анежку (Анну, Агнессу) церковь смогла причислить к лику святых только в 1987 году, когда достоверно была установлена подлинность мощей – без этого не положено канонизировать. Сейчас изображение святой Агнессы Чешской украшает купюру в пятьдесят крон. На остальных купюрах в хронологическом порядке размещены другие выдающиеся люди чешской земли. И среди них три женщины!

Железный король. Он же – золотой

Двумя этими прозвищами современники наградили великого чешского короля Пржемысла Отакара II (смотрите свою хронологическую таблицу – третья четвертушка XIII века). С молодости он был так амбициозен и честолюбив, что пытался отнять корону у собственного отца еще при жизни последнего. Однако отец и сын в конце концов примирились, и Отакар взошел на трон законным путем, после смерти отца, Вацлава I. И всем своим дальнейшим правлением доказал, что его юношеские честолюбивые помыслы подкреплены многочисленными талантами: государственной мудростью, смелостью, железной волей и целеустремленностью. Найдите на карте Европы маленькую Чехию, а теперь представьте, что при Отакаре II владения чешской короны простирались от Балтийского моря почти до Адриатического! Причем такие огромные территории он приобретал как силой оружия, проявив воинские таланты, так и сложными дипломатическими маневрами и комбинациями, и в этом выказав незаурядные способности. Возглавляя очередной поход рыцарей по усмирению язычников на балтийских берегах, он стал основателем города Кёнигсберга, столицы Восточной Пруссии (ныне Калининград). До сих пор на старинных воротах города можно увидеть герб чешского короля! А когда его царственный взор обратился на юг, он вскоре завладел всеми четырьмя австрийскими землями: Штирией, Австрией, Каринтией и Крайной. Частью этих земель он уже обладал, для чего еще в юном возрасте женился на австрийской Маргарите – да-да, той самой Маргарите, которая много лет назад была брачной соперницей его тетушки (почувствуй разницу в возрасте!). Овдовев, почтенного возраста дама собиралась спокойно закончить свои дни в монастыре, да не тут-то было: уговорили на новый брак! Теперь, чтобы завладеть остальными землями, Отакару пришлось разгромить в бою войско венгерского короля Белы, который также имел на них права. А затем… жениться на его внучке Кунгуте, разведясь предварительно с Маргаритой (старушка наконец-то смогла уйти в монастырь). Сразу поясню: с точки зрения морали никаких вопросов в те времена подобные действия не вызывали – обычная политика. Как американцы говорят: «Ничего личного, только бизнес». Наоборот, вся Европа признала могущество чешского короля, отдавая должное его смелости, энергии и предприимчивости! Вот почему он заслужил прозвище Железный король. А Золотым королем его называли за роскошь двора, за великолепные дворцы и соборы, которые при нем строились. Оказывается, знаменитый собор Святого Штефана в центре Вены, знакомый каждому туристу, заложил король Чехии! Большинство новых подданных охотно признали власть Отакара. Один немецкий поэт-сатирик того времени даже высмеивал австрийскую знать за подражание чешским манерам: они приветствуют друг друга по-чешски, и чешские ругательства предпочитают немецким! Поразительно, это единственный известный мне случай, когда не славяне подражали немцам (потом французам), перенимая их привычки, манеры и слова, а наоборот! Вот вам и Пржемысловичи, о которых кой-кому неинтересно, видите ли, даже рассказывать!

Да, Пржемысл Отакар II стал самым могущественным государем Центральной Европы. И кому еще, если не ему, должна была достаться корона императора Священной Римской империи, которая к тому времени освободилась? Всеевропейский авторитет и уважение, могущество и процветание чешского королевства – все было на его стороне. И можно представить, каким ударом для самолюбивого короля было неожиданное избрание императором малоизвестного, далеко не знатного и небогатого графа Рудольфа Габсбурга! Как видно, многих завистливых германских князей именно растущее могущество чешского короля и напугало. И сам папа Римский, кому принадлежала главная роль в избрании императора, побоялся такой независимой и авторитетной личности на троне. Не сыграл ли тут роль и национальный вопрос: немцы не захотели видеть на имперском троне славянина? Историки считают, что первостепенной роли в те времена национальный вопрос не играл: знать говорила на латыни и на немецком языке, двор Отакара II был полон немцев, в самом королевстве было много немецких колонистов, чему способствовала политика самого чешского короля. Однако все-таки славянское происхождение короля отрицательную роль могло сыграть: вспомним возмущение немецкого поэта. В панегирике Рудольфу бюргеров Вены обвиняли в том, что они присоединились к славянину.

Железный король стремительно терял своих сторонников и свои владения. Он был вынужден принести присягу новому императору, встав перед ним на одно колено. И торжествующий Рудольф лишил его прав на австрийские земли, а Чехией и Моравией милостиво разрешил править на унизительных условиях. Гордый чешский король кипел от гнева, и всем было понятно, что смириться он не сможет – открытая война двух грозных противников неизбежна!

И в 1278 году при Моравском поле сошлись две равные по силе армии – Отакара и Рудольфа. Битва была кровопролитной и упорной, оба короля рубились в самой гуще схватки, как простые воины. Однако исход сражения решило предательство…

Долгие годы в Южной Чехии владел землями сильный и обширный род Витковцев. Многие из них мечтали о королевской короне, с тревогой наблюдая за укреплением власти Пржемысла Отакара. Во главе рода в то время стоял энергичный и честолюбивый Завиш из Фалькенштейна. Решив, что настало его время, Завиш вошел в тайный сговор с Рудольфом…

И в самый решающий момент битвы чешская конница, ведомая сторонником Завиша, внезапно ударила в спину своему королю. Пржемысл Отакар сражался яростно, отчаянно. Семнадцать ударов копья повергли великого чешского короля и изменили ход европейской истории…

А ведь по существу Отакар II явился истинным создателем будущей Австрийской империи, объединив все ее земли. Трудно представить, удержи он их в своих руках, как сложилась бы в дальнейшем судьба Чехии и всей Европы. Впрочем, история не терпит сослагательного наклонения!

А все равно интересно пофантазировать. Венедикт Ерофеев мечтал, как по-другому сложилась бы судьба России, не сумей Ленин в семнадцатом году вскарабкаться на броневик. Я же представляю, как в начале XX века на далекой окраине Чешско-Венгерской империи в захудалом венском кабачке молодой журналист Гюнтер Хюнтер строчит едкий сатирический роман под названием, допустим: «Приключения бравого солдата Йодля». Выживший из ума чешский император Вацлав-Пржемысл XX, тупые чешские чиновники и жандармы и простой неунывающий австрийский парень Ганс Йодль, которого забрили в армию воевать за чуждые интересы чешской империи.

Чем не Шекспир!

Когда погиб отец, Вацлаву было всего семь лет. До его совершеннолетия Рудольф назначил править Чехией своего наместника. Но гнусный предатель Завиш из Фалькенштейна тоже не забывал своих интересов. Талантливый и харизматичный, он сумел войти в доверие к вдове Отакара, стать ее любовником, а затем и жениться на ней. Вацлав подрастал, и настало время, когда будущему наследнику престола шепнули на ухо, кто же истинный виновник смерти отца: вот он, предатель и убийца, выходит из спальни твоей матери!

Внимание! Чем не сюжет «Гамлета»? Юный принц узнает страшную тайну гибели отца, убийца делит ложе с вдовой своей жертвы! Однако показать, что знает всю правду, Вацлав не может, опасаясь за свою жизнь. Не знаю, прикидывался ли он сумасшедшим, подобно Гамлету, но дождаться сладкого мига мести ему удалось. Достигнув совершеннолетия, он вступил на престол, а когда Кунгута умерла, Завиш немедленно оказался в темнице. Теперь настало время усмирять восставших родственников Завиша и возвращать королевские земли, которые тот щедро им раздаривал. Впереди королевского войска двое стражников вели закованного Завиша, а рядом шел палач с мечом. Останавливаясь у стен мятежного замка, воины требовали открыть ворота, а палач при этом поднимал меч над головой Завиша. Лишь в замке Глубока отказались открыть ворота, тогда предателя обезглавили, а замок взяли штурмом.

Неизвестно, откуда Шекспир брал сюжеты, но почему бы не предположить, что он мог услышать о страданиях молодого Вацлава? Так много совпадений, только концовка у Шекспира трагичнее. Впрочем, в большую литературу Вацлав все-таки попал: у Данте в Чистилище есть несколько стихов о чешском короле. Правда, Данте принадлежал к враждебному политическому лагерю, поэтому стихи эти нелестны. На самом деле Вацлав II очень скоро про явил себя мудрым правителем. Восстанавливая былое процветание Чехии, он провел блестящую финансовую реформу, которую впоследствии копировали многие европейские соседи. Все больше богатства чешскому королевству приносили серебряные рудники, и вскоре серебряный чешский грош стал основным платежным средством по всей Европе. Пожалуй, благоденствие и процветание Чехии стало еще большим, чем в годы правления его великого отца. Тем более что в делах международных Вацлав тоже проявил большую мудрость. Заручившись поддержкой польских князей из Силезии, он вошел с войском в Польшу и победил своего основного конкурента Владислава Локотка. Большинство польских княжеств признали власть чешского короля, и в 1300 году он в городе Гнезно был коронован польским королем. С этого времени он с гордостью называл себя Божьей милостью королем Чехии и Польши!

Вот еще одна историческая альтернатива: появилась реальная возможность существования сильного славянского государства, способного противостоять германскому натиску в Европе. Различия языковые и культурные между чехами и поляками невелики, и перспективы такого союза были. Но Вацлав II умер в 1305 году, оставив единственным наследником по мужской линии пятнадцатилетнего сына Вацлава. Тем не менее юный Вацлав III энергично стал продолжать политику отца, но уже в следующем году был убит, когда собирал в Оломоуце войско для похода в Польшу.

Вот как русский историк Любавский пишет об этой ситуации: «Превращение Чехии в западнославянское могущественное государство не осуществилось. Историк, симпатизирующий славянам, с чувством скорби должен констатировать этот факт. Западные славяне остались поделенными на два государства, в разделении своих сил в дальнейшей борьбе за существование, и это фатально отразилось на их дальнейшей судьбе».

Древний род чешских князей и королей Пржемысловичей прервался «по копью», как тогда говорили, то есть по мужской линии. Казалось, золотой век Чехии остался позади, пришел конец ее величию и процветанию. Однако впереди ждал Чехию XIV век – время великого Карла IV!

Последний рыцарь Европы

Однако прежде, чем доберемся мы до Карла IV, надо рассказать не только о его отце, но и о деде. А то отдельные особо любознательные туристы спрашивают: «А как это графья из далекого Люксембурга стали чешскими королями?» Действительно, Генрих Люксембургский владел графством средней руки. По площади чуть больше нынешнего Люксембурга, преимущественно лесистое, оно приносило небольшой доход, так что знатностью и богатством Генрих похвастаться не мог. Большую часть молодости он провел при дворе французской королевы Марии Брабантской, где получил прекрасное образование, приобрел изысканные манеры, пристрастие к изящной словесности и искусствам. Там же его и женили, там же воспитывался и его первый сын Иоанн. Тем не менее для всей Европы опять стало неожиданностью, когда столь приятного во всех отношениях, но малознатного, малоизвестного, ничем себя пока не проявившего Генриха избрали германским императором. Как видно, ситуация была схожа с избранием нашего Горбачева: две соперничающие могущественные группировки не смогли одержать верх в борьбе за трон и сошлись на нейтральной кандидатуре, устраивающей обе стороны.

Однако выбор был сделан. Цитирую французского историка Р. Казеля: «Этот выбор, который год назад никто бы не осмелился предсказать, повлечет серьезные последствия для Германии и Люксембургского дома, который выдвинулся в ряд первых родов империи и будет занимать такое положение весь XIV век».

Генрих VII сразу же начал действовать. Для всех императоров основной головной болью уже несколько веков являлась Италия: формально входя в состав Великой Римской империи, она вся состояла из богатых и независимых городов-республик, которые то подчинялись императору, то поливали его с городских стен нечистотами. А начинающему императору полагалось добраться до Рима, чтобы официально быть коронованным имперской короной самим папой Римским. Так что многие императоры начинали свое правление с опасного итальянского похода, а некоторые им же и заканчивали. Второй проблемой в это время была Чехия. После смерти Вацлава II и недолгого правления его сына на чешском троне творилась анархия. Чешская знать, еле избавившись от австрийца, опять позарившегося на чешскую корону, посадила на трон мужа старшей дочери Вацлава II. Однако и он их очень скоро разочаровал. И вот к Генриху является делегация чешских панов с интересным предложением: императорского сына Иоанна женить на второй дочери Вацлава, Элишке, и посадить его на чешский трон. А действующий король проблемы не составит – никто его не поддержит. Вскоре и покорную Элишку к будущему тестю привезли: миловидная, нежное имя, всего на четыре года старше жениха. Чехи ее обожали как дочь любимого покойного короля. После некоторых колебаний – смущал возраст Иоанна, которому не исполнилось и четырнадцати (впрочем, это было важно для коронации, а не для венчания) – Генрих согласился. Быстро сыграли свадьбу, отец с войском отправился в Италию, а сын в сопровождении жены и опытных советников поехал в Прагу завоевывать королевский трон.

Расчет чешской знати был понятен: иметь королем императорского сына почетно и выгодно. А главное – совсем юного и неопытного, его легко подчинить своей воле и через Элишку диктовать нужные решения. Однако уже через несколько лет царствования юный властитель показал свой норов. Воспитанный в идеалах рыцарства, самолюбивый, горячий и непоседливый, он никому не желал подчиняться и вел самостоятельную политику, далеко не всегда совпадавшую с интересами чешской знати. В начале правления было многое: и состояние холодной войны с местным дворянством, переходящей иногда в вооруженные столкновения, и ссора с Элишкой, которая поначалу его горячо поддерживала (даже в заточении вместе с детьми он ее некоторое время продержал). Была и реальная угроза потерять корону: как посадила его чешская знать на трон, незаконно сместив предыдущего короля, так и снять могла.

В конце концов установился баланс сил: чешская знать, устав строить козни королю, мирно правила внутри страны, потихоньку поворовывая. А Иоанн полностью нашел выход своим романтическим, рыцарским устремлениям во внешнеполитической деятельности. Весь христианский мир заговорил об отваге и воинском искусстве молодого чешского короля. Трудно найти в Европе в то время вооруженный конфликт, в котором он не принял бы участие, сообразуясь со своими представлениями о рыцарском долге или со своими интересами (разумеется, и с интересами его владений – Чехии и Люксембурга). Одной из важнейших была его совместная с Людовиком Баварским решающая победа над австрийскими князьями при Мюльдорфе, в которую Иоанн внес основной вклад, чуть не погибнув при этом. Самые опасные противники Чехии, Габсбурги, почти на столетие притихли и перестали ей угрожать.

Однако складывается впечатление, что Иоанн вообще не успевал вложить меч в ножны. Так как же он при этом успевал исполнять еще один свой долг? Тем не менее Элишка продолжала регулярно пре умножать потомство чешского короля, что также оказалось чрезвычайно важным для международной политики. Вы уже догадались, о чем речь: Иоанн проявил себя не только отважным воином, но и искусным дипломатом. А самым действенным и распространенным средством для скрепления союзов и договоров, приобретения новых земель были в то время династические браки. «По обычаю, который просуществует еще века, не было удачного договора, который бы не включал в себя матримониальной статьи; как не было союза двух стран, который небыл бы союзом двух семей» (Р. Казель). Здесь Иоанн также действовал очень энергично и эффективно, приобретая себе новых союзников, нейтрализуя бывших врагов и закладывая возможность создания будущих коалиций. К середине правления он уже исчерпал запас своих детей и сестер, в ход пошли двоюродные! Вот теперь я понимаю, почему раньше о нехитром мужском деле говорили так напыщенно: «Силою своих чресл!..» Кстати, создается впечатление, что мнения бедных женихов и невест никто и не спрашивал. Нет, бывали, конечно, случаи непокорности. Сестра короля Чехии наотрез отказалась выйти замуж за Генриха Каринтийского: «Он старый и некрасивый». А этот брак был бы очень желателен для чешской короны. Представляю, как взбешенный Иоанн уговаривал строптивую сестру: «Аполитично рассуждаешь, послушай!» Зато французский король Карл Красивый (!) сам послал сватов к дочери чешского короля Марии. Французские хронисты описывали ее с восхищением: «Прекраснейшая девушка, простая, голубка по своей простоте». Увы, бедняжка через год умерла при родах вместе с новорожденным сыном, а Карл так и не заимел больше наследника по мужской линии, прервав династию Капетингов – во Франции после него стала править династия Валуа. А то б кровь чешских Пржемысловичей (через Элишку и Марию) влилась бы в голубую кровь французских королей! Интересно, что б тогда заговорили некоторые французские гиды?

Вообще, если говорить серьезно, отнюдь не только посредством заключения браков проводил Иоанн свою политику. Многие историки отмечают его тонкое политическое чутье, незаурядный ум. Так что бытующее о нем мнение как о «рубахе-парне» и «рубаке-рыцаре», славном, но недалеком, скорее всего, несправедливо. А современники восхищались его красотой и изяществом, щедростью и благородством, обходительностью и обаянием. Все эти качества приносили огромную популярность чешскому королю в Европе и помогали в достижении целей. Мешали иногда только его горячность и упрямство, но большей частью и их он научился обуздывать. И конечно, вызывала уважение удивительная энергичность короля: была общеизвестной и вошла в легенду скорость, с которой тот носился по Европе. Рассказывали, что курьеры с донесениями нагоняли его с огромным трудом. Историки, отслеживая даты его визитов, вычислили среднюю скорость передвижения: восемьдесят километров в день! Верхом на коне – это требует большой выносливости! И не случайно, что именно ему из всех европейских рыцарей папа Римский поручил почетную миссию – возглавить крестовый поход в Палестину. Для сбора средств папа разрешил в течение трех лет брать десятину с церкви. Деньги Иоанн собрал, а рыцарей для похода – нет. К тому времени святое дело освобождения Гроба Господня стало среди рыцарства непопулярно. Не ехать же в одиночку! Деньги Иоанн быстро потратил, на что был великий мастер, а «для отмазки» организовал совместно с Тевтонским орденом крестоносцев удачный поход против литовских язычников. Условно такой вояж договорились считать также богоугодным крестовым походом, хотя цели рыцарей были куда прагматичней.

Имея большую склонность к изящным искусствам, Иоанн сделал своим секретарем и духовником великого поэта и музыканта того времени Гильома де Машо. Вот какие хвалы он возносил своему покровителю: «Сей Богемец, о коем я вам расскажу, / Не имеет равных – ни герцога, ни короля, ни графа. / Со времен самого Карла Великого… / Ибо щедростью / Он превосходит Александра и Гектора – храбростью. / Это источник всякого благородства».

Понятно, Гильом отрабатывал свою зарплату, но не менее восторженно в стихах и прозе писали о нем в то время и другие известные авторы. «Слава короля в самом деле была очень громкой. Его достоинства были того же калибра, что и недостатки. Ничто в нем не было ординарным или обычным» (Р. Казель).

Другое дело, что все свои подвиги Иоанн совершал за пределами Чехии, пусть и во славу чешской короны. А в свое королевство наезжал на короткий срок исключительно с одной целью – собрать деньги на новые подвиги. Обычно это происходило так: после очередной победы король торжественно вступал в Прагу, восторженно встречаемый горожанами. Часто он устраивал рыцарский турнир и сам принимал в нем участие, вызывая еще большее обожание среди молодых чешских дворян. Потом навещал Элишку, чтобы заложить фундамент для будущих международных связей. Затем наступал грустный момент для чешской знати: тяжко вздохнув, она лезла в сундуки, чтобы в очередной раз профинансировать славные деяния своего короля. Чехия все еще оставалась богатым королевством, но расточительность Иоанна превышала ее возможности.

Под конец жизни король стал стремительно терять зрение. Можно представить, что стоило этому мачо, этому белокурому красавцу, этому вечному воину-победителю признаться в своей физической беспомощности. Современники рассказывают, что, уже полностью ослепнув, Иоанн продолжал посещать рыцарские турниры, делая вид, что внимательно следит за ходом схваток.

И он не смирился. Он увенчал свою бурную жизнь столь славной (сколь и бессмысленной) смертью, что заслужил восхищение своих современников, в том числе и врагов. И вполне достоин восторженных воплей телеисторика и крупнобюджетного блокбастера с участием самых высокооплачиваемых голливудских звезд. Судите сами…

Английский король Эдуард пересек пролив и высадился с войском на территории Нормандии. Это был смелый и рискованный шаг, поскольку наследник английского престола, юный принц Уэльский, сопровождал отца в этом походе. Погибни оба в сражении, на карту была бы поставлена корона Англии. Самой грозной силой в отряде англичан были знаменитые лучники. Эдуард за три года до высадки запретил в Англии все народные игры, кроме одной – стрельбы из лука, доведя смертоносное искусство своих подданных до совершенства. Стрела, пущенная из огромного, выше человеческого роста, английского лука, пробивала рыцарские доспехи.

Англичане одержали несколько локальных побед над французами, и это были первые битвы знаменитой Столетней войны. Еще лет через сто спасительницей Франции станет знаменитая Жанна д’Арк, а сейчас, в 1346 году, ее миссию пытался взять на себя… чешский король Иоанн. Пожалуй, изрядное преувеличение я себе позволил в этом сопоставлении, до такого ни один историк еще не договаривался, но… Иоанн, постоянно симпатизирующий Франции, не только посчитал своим рыцарским долгом вмешаться в войну, возглавил большой отряд люксембургских рыцарей, а другим отрядом поставил командовать своего сына Карла, но он также настойчиво призывал нерешительного французского короля к активным боевым действиям, был одним из главных организаторов отпора англичанам.

Битва при Креси. Англичане заняли оборону. Французские рыцари, еще не успев приблизиться к позициям англичан, несут огромный урон от стрел английских лучников. А вот генуэзские арбалетчики, воюющие за французов, быстро исчерпали запас своих стрел, остальные остались в застрявшем из-за постоянно идущих дождей обозе. Французы бросаются в атаку по раскисшему полю, навстречу бегут отступающие генуэзцы, которых рыцари принимают за изменников и обрушивают на их головы свои мечи. И все это под градом смертоносных английских стрел.

И вот, когда трагический исход сражения для французов стал абсолютно ясен, чешский король, сказав знаменитую фразу: «Такого, бог даст, не будет, чтобы король чешский убегал с поля битвы», велит привязать своего коня между конями двух своих оруженосцев и бросается в самую гущу боя, навстречу неминуемой гибели. Именно так понимает он свой рыцарский долг, именно такую смерть он считает для себя единственно достойной. По словам летописцев, он успевает сразить двух противников, прежде чем сам падет от смертельной раны. Наверное, это красивая выдумка: про двух рыцарей, сраженных слепым королем. Однако мне хочется верить, что это правда, что так оно и было… «В исступлении благородной страсти больше справедливости и надежды, чем во всех безрадостных правилах мира».[6]

Наверное, так же думал и английский король Эдуард. Достоверно известно, что, узнав о смерти своего грозного противника, он прослезился, отдал ему королевские почести и, стоя над телом Иоанна, скорбно произнес: «Погиб венец рыцарства… Преломлено копье рыцарства!»[7] А сын Эдуарда, Черный рыцарь, принц Уэльский, отдавая дань уважения поверженному противнику по обычаям того времени, сделал своим гербом герб чешского короля – три страусиных пера и надпись на немецком языке «Я служу». Символично, что через несколько столетий, накануне Второй мировой войны, носитель этого герба совершил подвиг совсем иного рода, но не менее романтичный, поразивший весь мир. Ради любви к женщине незнатного происхождения он отказался от прав на английский трон!

Даже после смерти неугомонный Иоанн продолжил свои вечные скитания по Европе. Дело в том, что за честь упокоить на своей земле прах великого рыцаря боролись Франция, Германия и Люксембург. Только после Второй мировой останки чешского короля были окончательно захоронены в Люксембурге. В самой же Чехии Иоанн (Ян) Люксембургский не слишком популярен. Сам он Чехию не очень-то любил, не много для нее сделал, так что чувства взаимны. Единственная категория чехов, которая называет его своим кумиром, – это фанатики так называемого «исторического фехтования». Длинноволосые, бородатые брутальные парни, которые облачаются в доспехи и соответствующие эпохе Средневековья одеяния, экипируют своих коней и наряжают девушек и устраивают настоящие рыцарские турниры на многочисленных исторических праздниках, днях городов и т. п. Рубятся всерьез, и конными и пешими, получая травмы, ушибы и переломы, так что занятие это исключительно для мужественных и сильных почитателей Великого Рыцаря Европы.

Самый великий чех

Несколько лет назад в Чехии был проведен опрос на тему: кого вы считаете самым выдающимся чехом? И великий чешский хоккеист Яромир Ягр занял всего лишь второе место (!), уступив королю далекого Средневековья, чеху всего лишь по матери, Карлу IV! И это оправданный выбор, делающий честь менталитету чехов, их представлению об истинном величии, о действительных заслугах. Увы, система ценностей современной цивилизации, при всех разговорах о гуманизме и христианских добродетелях, имеет одну неприятную особенность – высота памятника государственному деятелю прямо пропорциональна количеству трупов, которое он оставил за годы своего великого правления…

Не громкими военными победами возвеличил Карл свое королевство, а благоденствием подданных, стабильностью и процветанием, великолепием Праги, которой и Париж и Лондон в то время весьма уступали и числом жителей, и красотой, и благоустройством. Среди многочисленных талантов и достоинств Карла главным, несомненно, являлась мудрость. Столь трудно поддающееся точному определению качество, в его случае это означало, помимо несомненной дальновидности, способность к нахождению компромисса между могущественной церковью и королевской властью, дворянством, городскими сословиями и простонародьем, немецким и чешским населением. Именно этому он пытался научить своего старшего сына Вацлава, наследника престола. Увы…

Сочетание королевской твердости и разумной гибкости, способности принимать верные решения… Карл отнюдь не был мягкотелым гуманистом: и сейчас подобное политику непозволительно, а в те суровые времена тем более. Еще в юности, посланный отцом в Северную Италию, он показал в боях и личную смелость, и полководческий талант. Когда северный сосед, польский король Казимир Великий, попытался отвоевать Силезию, Карл ответил решительными военными действиями. В конце концов мудрость обоих властителей сделала их добрыми соседями, а потом и родственниками: внучка Казимира стала четвертой женой Карла. А еще летописи сохранили рассказ о характерном случае: знатный рыцарь, некогда награжденный за свои заслуги самим королем Чехии, попался на элементарном разбое на большой дороге. Увы, довольно характерное занятие для славных рыцарей в свободное от военных походов время. Карл лично накинул ему на шею петлю со словами: «Пусть знают, что моя рука может не только раздавать награды, но и карать». Вообще, чешский король, опережая на несколько веков свое время, мастерски владел непременным инструментом современного политика – пиаром. Обладая безусловным литературным талантом и красноречием, он предварял каждое свое значительное деяние письменным или устным заявлением, которое придавало особую торжественность и значимость этому деянию и еще больше укрепляло его авторитет, усиливало симпатию подданных. Вот как он мотивировал в своем указе основание в Праге университета: «…чтобы не надо было нашим верным жителям королевства, неустанно алчущим плодов знаний, просить милостыню в чужой земле, но чтобы они находили в королевстве стол, гостеприимно для них приготовленный». Знаковой стала «Книга о жизни и деяниях императора Карла IV, собственноручно им написанная». Разносторонне талантливый человек, прекрасно образованный, владеющий несколькими европейскими языками, друживший лично с выдающимися людьми того времени, среди которых великий поэт Франческо Петрарка, в то же время не чужд был он и обычных забав королей Средневековья: лично принимал участие в рыцарских турнирах, обожал охоту (благодаря этому своему увлечению, согласно легенде, Карл обнаружил целебное действие горячих источников и основал один из первых европейских курортов – нынешние Карловы Вары). Не чурался он хорошего вина и лично позаботился о том, чтобы лучшие винные сорта винограда из Франции прижились на чешской почве.

Все это хорошо, все это даже прекрасно характеризует Карла как незаурядную личность, но разве достаточно вышеперечисленных качеств для того, чтобы навсегда остаться в сердцах чехов, стать героем множества книг и научных исследований по чешской истории? Все-таки доминантой в его деятельности была любовь к Чехии: это не эмоциональная характеристика, а совершенно конкретная оценка его основных устремлений, движущая сила его многочисленных деяний, основа талантов и твердой воли. Подобная черта – привязанность к малой родине – совсем не очевидная для правителей того времени. Тем более удивительно, что Карл, который большую часть детства и юности провел при французском дворе, получил там блестящее образование, сформировался как личность, на всю жизнь сохранил привязанность и любовь к Франции, так заботился о Чехии! А еще давайте вспомним о влиянии отца, от которого Карл унаследовал многие таланты и черты характера? Многие, только не трепетное отношение к Чехии! Помните, как откровенно Иоанн Люксембургский не любил свое королевство: одно время он даже всерьез подумывал обменять его на более спокойное и прибыльное немецкое княжество! Явное и осознанное стремление юного Карла к Чехии встречало противодействие Иоанна, который опасался растущей популярности сына среди чехов и заговора чешской знати в пользу Карла. Почуяв это, осторожный не по годам Карл предпочел на время покинуть Чехию и отсидеться у младшего брата в Италии. Только испугавшись надвигавшейся слепоты, Иоанн окончательно утвердил сына своим наместником в Чехии. Нелишне заметить, что Карл был избран германским императором еще до смерти отца, то есть до того, как стал королем Чехии.[8] Император Священной Римской империи куда значимей короля Чехии. Этот титул – давняя и недостижимая доселе мечта чешских королей, в том числе и отца Карла. Тем не менее все свои таланты и амбиции Карл бросил прежде всего к подножию чешского трона. Даже от некоторых европейских историков он заслужил упрек: мол, предпочитал он интересы Чехии интересам Германской империи.

Объясняют такое отношение к Чехии сохранившимися с детства чувствами, особенно нежной привязанностью к матери-чешке. А некоторые историки считают, что в дополнение к этому с присущей ему политической мудростью Карл предвидел, что будущее Европы в сильных и самостоятельных национальных государствах, а не в рыхлом объединении маленьких княжеств и герцогств. Как бы то ни было, сейчас о великих деяниях чешского короля неоднократно услышит от экскурсовода любой турист, увидит своими глазами Карлов мост, университет, собор Святого Вита.

Я же пытаюсь представить, вооружившись отрывочными сведениями (книги о Карле IV на русском языке найти не удалось), как оно было или могло быть на самом деле. Не побывавший даже в чертогах областной администрации, а тем более в чертогах королевских, да еще в средневековых, я пытаюсь представить давних правителей живыми людьми: как они беседовали, радовались, злились… О, ужас историков! Наверняка же не так говорили, более красиво, витиевато. Однако… имею я право? Имею!

Вот сохраненный летописцами эпизод. Король Иоанн, опасаясь, что чешская знать лишит его трона в пользу жены и малолетнего сына, держит их в отдаленном замке, затем пытается разлучить сына с матерью. И тут впервые четырехлетний будущий император проявляет характер: внезапно впадает в ярость, кричит, топает ножками. Опешивший отец, в свою очередь разъярившись, запирает кроху на целый день в темной комнате. Не встречал свидетельств, что в дальнейшем отношения отца с сыном были плохие, но относились они друг к другу настороженно. Через два года Иоанн отправил шестилетнего сына ко двору своего друга и родственника, французского короля. Там его ждали женитьба в девятилетнем возрасте на племяннице французского короля, Бланке Валуа, прекрасное образование, полученное у профессоров Сорбонны, полная светских развлечений жизнь при самом блестящем европейском дворе, но память о материнской ласке и малой родине так и осталась в сердце юного принца.

Впервые после долгого-долгого перерыва Карл въехал в Чехию в 1333 году. «Дааа… рыцарь ты, конечно, знатный, папенька, а вот хозяйственник…» – так, по моему мнению, подумал Карл, увидев запустение некогда цветущего королевства. Позднее сам король записал посетившие его в то время мысли следующими словами: «Королевство я нашел в таком жалком состоянии, что не было в нем ни крепости, ни поместья незаложенного. Большинство чешских панов занималось насилием из жадности и спеси, не зная ни страха, ни поклона перед королем. Славный некогда Отакаров град лежал в руинах, и мне пришлось пребывать как мещанину».

И, тяжко вдохнув, юный Карл направился наводить порядок. Однако первым делом он посетил могилу матери, Элишки Пржемысловны, в Збраславском монастыре, а по приезде в Прагу установил у гробницы своего духовного покровителя, святого Вацлава, серебряные фигурки двенадцати апостолов. Естественный порыв истосковавшейся души, но при этом какой мастерский пиар-ход! И тот, и другая были горячо любимы чехами, и авторитет Карла стал стремительно расти. (А через пару лет при очередном визите в свое королевство вечно нуждавшийся в деньгах Иоанн забрал и переплавил эти статуи. С его авторитетом среди чехов все стало окончательно ясно.)

А как же Карл осуществил давнюю мечту своих предшественников, чешских королей, и первым из них получил почетный титул императора Священной Римской империи, да еще и в таком молодом возрасте, даже не будучи пока королем? Любимым учителем и наставником юного Карла был ученейший человек того времени Пьер Роже де Бофор-Тюренн. Да и тот проникся симпатией к талантливому юноше, и их встречи продолжались, когда Карл уже покинул Францию. Во время приезда Карла вместе с отцом в Авиньон в 1340 году, друзья вновь встретились и уединились для беседы. Внезапно Пьер Роже сказал: «Ты будешь когда-нибудь Римским императором». На это Карл ответствовал: «А ты будешь еще раньше папой». Не знаю, что стояло у них на столе, сам Карл, описавший эту встречу в своих мемуарах, о том не упоминает. Правда, мне их диалог своей комплиментарностью напоминает хрестоматийную беседу двух русских мужчин в соответствующей обстановке: «Ты меня уважаешь? И я тебя тоже очень уважаю». Если Пьер Роже стал уже кардиналом и двигался к папскому престолу семимильными шагами, то юный Карл не мог даже мечтать об императорской короне. Тем не менее, став папой под именем Климента VI, старший друг не забыл свои застольные пророчества и начал активно действовать. Пять выборщиков вместо полагавшихся семи избрали Карла IV императором. Причем тремя из них были отец Карла и его ближайшие друзья. Так что надо признать, что Карл стал императором по блату, и недоброжелатели еще долго называли его «поповским королем». Пикантность ситуации заключалась еще в том, что император Людовик Баварский был жив-здоров и вовсе не собирался покидать трон. Другое дело, что он успел так разругаться с предыдущим папой, что был проклят им и формально отстранен от власти. Однако большая часть немецкой знати его поддерживала. Климент VI, проталкивая на трон Карла, преследовал свои цели: победить Людовика Баварского и заполучить послушного императора. Таким образом, в самом начале правления молодого короля и императора ждали большие проблемы: война с непредсказуемым исходом против непримиримого соперника и его многочисленных союзников. Звезды благоприятствовали Карлу: вскоре Людовик погиб во время охоты, и молодой император получил возможность забыть о войне и отдаться мирному созиданию.

Своими заслугами в градостроительстве и благоустройстве Праги Карл IV заслуживает сравнения с Лужковым. При одном небольшом отличии: со вкусом у Карла было… как бы это сказать, не в обиду Юрию Михайловичу? Короче, Церетели и Шилов шансов бы в Праге не имели. Так, после смерти французского зодчего Матье Аррасского Карл пригласил достраивать кафедральный собор совсем молодого еще Петра Парлержа. Хотя Петр и происходил из прославленной семьи немецких архитекторов, но на ту пору было ему всего двадцать лет и никаких самостоятельных работ за плечами. Как смог король сделать такой удачный выбор?! Петра Парлержа современные искусствоведы считают гением, его новаторские элементы обязательно упоминаются в любой серьезной книге об искусстве готики. Он создал целую архитектурную династию в Чехии, а также замечательную школу скульптуры. Еще одного гениального художника, Теодорика, король пригласил для росписи часовни в новом замке Карлштейн, и там были созданы настоящие шедевры средневековой живописи. Во времена правления Карла IV Прага не только стала столицей Священной Римской империи, но и превратилась в культурный, научный и художественный центр всей Европы. А при строительстве Нового города, увеличившего общую площадь Праги вдвое, мудрый король и император сам проявил себя прекрасным градостроителем-новатором: впервые в Европе город строился по заранее утвержденному плану, который лично создал Карл IV. Лучами расходились от Старого города необычайно широкие для тесного Средневековья улицы, будто император предвидел грядущую автомобилизацию. И опять указ о заложении Нового города звучит торжественно и патриотично: «Среди других забот нашего правления, которыми ежедневно, как волнующееся море, обеспокоена бывает наша душа, мы ревностно размышляем снова и снова о том, чтобы наше наследное Чешское королевство расцветало всяческой красотой… Потому что среди других владений, которые нам по праву достались в наследство от отца или которые счастливая судьба присоединила к ним… считаем это королевство неким избранным садом среди полей, самым дорогим из всех».

Сейчас вспомнил, что современный чешский историк недавно в интервью сказал: мол, неплохо бы отдать должное незаслуженно принижаемым предшественникам и последователям Карла IV и поумерить безудержные восторги вокруг него самого. Он-де завоевывал свой огромный авторитет, привлекая к этому преданных ему сторонников, которые сознательно славили его по всей Европе. А что в этом плохого? Вот наши политобозреватели часто говорят: «Опять Россия проиграла на Западе информационную войну». А Карл информационную войну выигрывал. Разве его победы не говорят о нем как о мудром политике, соответствующем самым современным критериям. Главное, что этот пиар подкреплялся действительно большими делами. И гуманизм Карла был не показной. Туристы часто спрашивают: «А что это за стена вон там, на зеленом холме?» А это так называемая Стена голода. После сильной засухи король собрал голодающих горожан, накормил их и поручил возводить крепостную стену, не очень-то на самом деле нужную. За работу он платил им хлебом. Спасенные горожане сохранили в благодарной памяти этот поступок Карла. Лишь один турист спросил, а почему бы королю просто не кормить голодающих. Однако сами же туристы объяснили ему, что нельзя такого делать, это неминуемо приведет к иждивенчеству и еще большей нищете: людям надо давать возможность заработать, «дать не рыбу, а удочку». Вот видите, сейчас это многие понимают, а мудрый король осознал уже в те времена.

Щедро одаривал он и людей искусства, прослыв главным европейским меценатом. Его указ о награждении придворного живописца Теодорика содержит такие слова: «За прекрасное и изобретательное украшение капеллы Страстей Господних». Большой поклонник Карла, великий поэт и гуманист Франческо Петрарка говорил: «Император окружает себя людьми столь высокого духа, как если бы их родиной были античные Афины». Я знал, что Петрарка не один раз встречался с Карлом, но недавно в обычной книжке его сонетов наткнулся на письма, в одном из которых поэт пишет о том, как посетил императора «…и принца доброго, но ленивого». Добрый и ленивый принц – это старший сын и наследник престола, Вацлав, на которого Карл возлагал такие большие надежды. Однако о грустном потом…

Сейчас, глядя на какой-нибудь чешский готический замок, я пытаюсь представить, не за этим ли узким стрельчатым окошком проходила их встреча. По воспоминаниям современников, принимая посетителей, Карл часто строгал ножом палочку, как будто думал о своем. Однако слушал всегда внимательно, задавал вопросы, вступал в беседу…

– А теперь прочти что-нибудь из нового.

– Да что-то неохота сегодня…

– Ну Франческо, ну прочти, император просит!

– Ну ладно: «Благословен день, месяц, лето, час / И миг, когда мой взор те очи встретил. / Благословен тот край, и дол тот светел, / Где пленником я стал прекрасных глаз!..»

– Ай да Петрарка, ай да сукин сын! Умри, лучше не напишешь!..

Да, чувствую, как-то не так они беседовали… Какими-то другими словами изъяснялись. Написание киносценария о феерической судьбе рода Люксембургов придется отложить…

Кстати, о языке. Представляете, как импонировало чехам, что их великий король был настоящим фанатом чешского языка. И это притом что уже давно при дворах его предшественников господствовал язык немецкий. Среди знати, большую часть которой составляли немцы, тем более он был распространен. Что уж говорить о более поздних временах австрийского владычества, когда чешский язык вообще запретили и он чуть не исчез.

Хотя важнейшие указы и воспоминания Карл писал на латыни, как тогда было принято, но настаивал, чтобы в обычном общении и делопроизводстве писали и говорили по-чешски. В основополагающем законе империи, Золотой Булле, изданной Карлом, говорилось, что все чиновники империи, а также дети немецких князей и курфюрстов должны учиться чешскому языку. Хоть все жены Карла были иностранки, при дворе также преобладал чешский язык. И самая главная заслуга Карла в сохранении чешской культуры – в учрежденном при нем Эмаузском монастыре богослужение велось на чешском языке… Недаром многие немцы недолюбливали Карла и говорили, что он был отцом чехам, а вот им – отчимом.

Даже в наше просвещенное время дополнительную популярность политику среди рядовых избирателей помогают обрести некие черты, подпадающие под определение «ничто человеческое». И пусть черты эти вызывают осуждение на парламентском уровне. Любвеобильность (Саркози, Берлускони), мускулистый торс и спортивные успехи (Путин), умение выпить (Ельцин), конечно до уместных пределов, способность ввернуть при случае крепкое словцо или остроту на грани фола (все вышеперечисленные). В Средние века несмотря на блестящие результаты правления и удачу во всех возможных областях бедного Вацлава II многие недолюбливали за физическую хилость, истеричность и религиозную экзальтированность. А вот у Карла IV с «ничем человеческим» все было в порядке. Мужик он был физически крепкий, отважный воин, хоть и предпочитал дипломатические победы военным. Вина не чурался, даже любимый сорт известен – «Руландске чрвене». У поэта Яна Неруды есть романс, где Карл с неким Бушеком из Велгартиц выпили «много кубков и напелись во всю глотку». О грехах бурной молодости недоброжелатели немцы пытались какие-то слушки пустить, но история никаких порочащих сведений не сохранила. Известно, что Климент VI осуждал юного Карла за ношение «вольной, недостойной и неподходящей для императора одежды». Полагаю, что это был тогдашний аналог нынешних джинсов со свитером или что-то в меру экстравагантное.

Единственно, что может насторожить, так это сон, который Карл увидел в молодости и о котором потом рассказал в своих воспоминаниях. Приснилось ему, как ангел огненным мечом кастрировал его двоюродного брата, а свой странный поступок объяснил тем, что это расплата за грехи прелюбодеяния, а также предостережение ему, Карлу, и его отцу. Быть может, не вполне чистая совесть в данном вопросе породила такой странный сон? Фрейдисты размышляют, а история умалчивает…

Во всяком случае, «силою своих чресл» он обеспечил Люксембургскую династию девятью потомками от четырех жен, что для того времени являлось одним из важнейших достоинств монарха. Вспомните, какими средствами осуществлялась тогда международная дипломатия.

Карл прожил долгую и славную жизнь, и над его гробом прозвучали заслуженные им, как никем другим в чешской истории, слова: «Отец своей страны».

Яблоко от яблони…

В январе 1378 года французского короля Карла V Мудрого навестил король чешский и император Священной Римской империи Карл IV. Оба могущественных монарха состояли в дружеских и родственных отношениях. Вдвоем они успешно правили почти всей Европой. Как будто предчувствуя близкую смерть, оба правителя с гордостью представили друг другу своих наследников: десятилетнего Карла и семнадцатилетнего Вацлава. Французский летописец и поэт Жан Фруассар, описывая эту встречу, замечает: «Каково бы было могущественным правителям, если бы они могли догадываться, как промотают эти потомки их наследство?»

Что касается Карла, прозванного не без оснований Безумным, то его правление действительно стало катастрофическим для Франции. Если бы не подвиг Жанны д’Арк, разве сохранилось бы Французское королевство под ударами англичан? А Вацлав…

Судят по конечным результатам. И это справедливо. Приняв из рук великого отца процветающее королевство, к концу своей жизни Вацлав IV привел его к разрушительным и кровавым распрям, упадку и хаосу. И как только его не называли и не называют до сих пор: и Вацлав Ленивый и Король-пьяница. А некоторые современники вообще величали исчадьем ада, и поступки его, и даже внешность описывали в соответствующей манере. Сегодня экскурсовод может ни разу не упомянуть его имени, только непременно расскажет о несчастном Яне Непомуцком, которого злой чешский король приказал пытать, обезглавить и бросить в речку якобы за то, что он не выдал королю тайну исповеди его жены. И туристы, загадав желания, синхронно трут бронзовые барельефы статуи самого популярного в Чехии святого, даже не узнав имя короля.

Только нынешние историки размышляют: да, многих замечательных качеств отца сыну явно недоставало, яблоко действительно укатилось от Карловой яблони далеко. И пьянство, выросшее со временем в алкоголизм, имело место, а вместе с ним и его последствия: дикие вспышки ярости в начале правления и полная апатия и безразличие – в конце. Однако справедливо ли представлять короля абсолютно ничтожной фигурой, человеком, лишенным каких-либо добродетелей, талантов и желания управлять государством? И самый главный вопрос: а справился бы любой другой правитель, даже сам великий Карл IV, с теми объективными трудностями, которые буквально посыпались на голову молодого короля? После смерти Карла обстановка в Европе значительно ухудшилась. Во главе церкви оказалось сразу два папы, непримиримо враждовавших друг с другом и разделивших весь христианский мир на два лагеря. Вацлав делает вынужденный выбор в пользу Римского папы – и тут же оказывается в жесткой конфронтации с французами, которые поддерживают Авиньонского папу. Чехия невольно втягивается в совсем ей не нужные военные столкновения. Когда Вацлав справедливо посчитал, что оба папы должны быть переизбраны, чтобы прекратить распри, он восстановил против себя влиятельные университетские круги, которые продолжали поддерживать папу Римского. С пражским архиепископом он рассорился бесповоротно. Неизвестно, чья вина в этом была больше, но во время разбирательств королем овладела такая вспышка ярости, что архиепископ в ужасе бежал из Праги. Кстати, Ян Непомуцкий пал жертвой ожесточенной войны короля с архиепископом: романтическая версия о сохранении тайны исповеди была придумана много позже.

Разложение верхушки католической церкви в то время достигло апогея. Соответственно росли и критика, призывы к реформации церкви. Вацлав сочувственно отнесся к идеям выдающегося чешского реформатора, профессора Пражского университета Яна Гуса, позволил ему проповедовать в Вифлеемской церкви и тем самым в лице католического священства нажил себе очередного могущественного врага. Его объявили полуеретиком, а самые негативные оценки, вроде «человек дикий», «ужасного вида», принадлежат перу церковников. Безусловной заслугой короля считают издание им Кутнагорского декрета, благодаря которому было ликвидировано засилье неметчины в Пражском университете. Однако этим декретом он восстановил против себя немцев, влияние которых было значительным. Кое в чем Вацлав пошел дальше своего отца: он ввел в свой совет представителей мелкого и среднего дворянства. Многие из них оказались способными людьми, преданными королевству. Правда, возмутилась высшая знать, начав открыто конфликтовать с Вацлавом.

Согласитесь, человек, ведущий теологические диспуты, издающий важный государственный указ, реформирующий органы управления, не вписывается в образ ленивого и бездеятельного правителя, знать ничего не желающего, кроме пьянки и охоты. Прибавьте к этому продолжение строительства соборов и дворцов, начатое еще Карлом IV. Вацлав проявил себя не меньшим меценатом и знатоком искусств, преумножил великолепную коллекцию своего отца.

У каждого бывают моменты, когда «за что ни возьмешься, все валится из рук» и кажется «весь мир против». Наверное, такое чувство преследовало Вацлава большую часть его правления. И не бесталантливым человеком он был, а бесталанным. Не все знают значение этого старого русского слова, а означает оно не отсутствие талантов, а нехватку счастья, везения.

А как радовался отец рождению долгожданного мальчика, наследника! Дал свободу заключенным, послал в Аахен, традиционное место коронации немецких королей, золота, общим весом с новорожденного. Уже в два года короновал сына чешским королем, а потом, несмотря на протесты архиепископа, римским. Однако… Мать умерла, когда Вацлаву было два года, а со смертью отца он ощутил одиночество, отчуждение оставшихся родственников, среди которых неизменной враждебностью особенно выделялся его младший брат по отцу Сигизмунд…

Да, многих качеств отца не хватало Вацлаву: умения ладить со всеми, рассудительности, упорства и терпения. Тем не менее остается открытым вопрос: сумел бы на его месте справиться с ситуацией кто-то другой? Сигизмунд, отнявший у него власть, проблем не решил, от войны и бедствий Чехию не избавил. Более того, позорно бежал он из Праги, увозя обоз из пятисот повозок, большая часть которых была загружена коллекцией ценнейших произведений искусства, собранной его отцом и старшим братом. У городка Немецкий Брод обоз захватили гуситы…

Вот как сказал о правлении Вацлава великий чешский историк и просветитель Франтишек Палацкий в своей «Истории чешского народа в Чехии и Моравии»: «Ребенком он стал королем; по-детски, к сожалению, правил и во взрослом возрасте: благодушно и справедливо, пока страсти необузданные не сбили его с истинного пути, и стал он королевствовать не как муж, а по своему капризу и своенравно, как каждый слабый человек, который выглядеть сильным хочет».

К концу жизни постоянное пьянство дало о себе знать: вспыльчивость и несдержанность сменились глубокой апатией. Безучастно взирал Вацлав на беды своего королевства, на фактическое отстранение от власти, на предательскую казнь Яна Гуса. Лишь когда дошла до него весть о гуситских волнениях в Праге, о выкинутых из окна чиновниках, о горящих церквях, он схватился рукой за сердце и через три недели «с великим криком и ревом львиным» умер.

Рудольф и рудольфинцы

«Триста лет мы страдали» – так чехи говорят о времени правления ненавистных Габсбургов, даже главы чешских учебников истории, описывающие этот период, часто бывают озаглавлены подобным образом. Между тем Габсбурги владели Чехией почти четыреста лет. Оказывается, «триста лет неволи» – это так называемый «послебелогорский» период, когда Чехия полностью была растоптана Габсбургами, стала одной из провинций австрийской империи, когда преследовалось всякое инакомыслие, чешский язык и чешская культура находились под запретом. А первого Габсбурга выбрали на трон сами чехи в 1526 году. И Фердинанд I оказался вполне лояльным правителем. Протестантов не притеснял, хоть и не любил, ренессансное искусство на чешской земле внедрял, в честь горячо любимой жены построил в Праге замечательный летний дворец Бельведер. А его сын, Максимилиан II, вообще прослыл чуть ли не покровителем протестантов, число которых в Чехии стремительно росло. Даже их проповеди с интересом выслушивал, к ужасу своей многочисленной родни, почти сплошь состоящей из непримиримых католиков. Правил он разумно и справедливо, в полном согласии с чешскими сословиями. Правда, долгожданного указа о равенстве прав с католиками чешские протестанты так от него и не дождались.

И вот после внезапной смерти отца на троне императорском и королевском неожиданно для себя оказывается Рудольф II. Для тех, кто знает, «тот самый» Рудольф II. Тот самый, при котором Прага, куда он переехал с двором в 1583 году подальше от сварливых Габсбургов, стала поистине культурным, научным и мистическим центром Европы. Ни до, ни после этого периода ни одна европейская столица не пережила такого ошеломительного подъема. Прослышав о чудаковатом и щедром короле, большом любителе и знатоке всех видов искусств, наук и ремесел, в Прагу со всей Европы хлынули художники и врачи, астрологи и астрономы, серьезные ученые и авантюристы. И европейские послы в те годы считали за особую честь получить назначение в Прагу. Да вы наверняка читали и слышали об этом сумасшедшем времени. Вспомните совершенно необычные портреты художника Арчимбольдо: лицо человека как будто состоит из овощей и фруктов, губы – из вишен, нос – груша, и т. п. Так это придворный художник Рудольфа, создавший и его портрет. А знаменитые астрономы Тихо Браге и Иоганн Кеплер? Их самые великие открытия совершены в Праге, когда они служили личными астрологами Рудольфа. Любители мистики, каб балистики, герметизма, готических романов Майринка, книг Еремея Парнова наверняка читали про это время. Хотя бы легенда о глиняном человеке Големе и его создателе раби Лёве вам известна, а это тоже период Рудольфа. Каким же был этот удивительный король, сумевший так взбудоражить всю Европу, что о нем продолжают говорить и писать до сих пор?

Во-первых, он был не только страстным поклонником всего прекрасного, удивительного и загадочного, но и всесторонне образованным человеком, с большим вкусом и обширным кругозором. Свою коллекцию он создавал, не скупая все ценности подряд, а сознательно отбирая и классифицируя. В результате в Праге появилась коллекция картин, скульптур и редкостей, не имеющая себе равных в Европе. Достаточно привести в пример, что она содержала самую большую подборку картин Брейгеля Старшего Мужицкого. Вновь засиял красотой королевский дворец в Пражском граде. Строились и другие здания, до сих пор украшающие Прагу. К строительству Рудольф привлекал выдающихся архитекторов и ремесленников, прежде всего из Италии. Вскоре Прагу стали называть самым северным итальянским городом. Вряд ли выдающихся художников того времени Бертольда Шпрангера, Джузеппе Арчимбольдо, выдающихся ученых Кеплера и Браге удерживали при дворе Рудольфа только деньги. Скорее царившая там фантастическая творческая атмосфера, равной которой не было и быть не могло нигде и никогда. А королевская казна стремительно истощалась, к тому же есть все основания предполагать, что к середине правления деньги Рудольфа не доходили до адресатов, оседая в карманах его всесильных и бесчестных секретарей. И тут уместно перейти к…

…во-вторых, правителем он был никудышным. И основные причины этому – некоторые черты своеобразного характера и явное психическое нездоровье. Хоть объективные биографы и отмечали, что Рудольф обладал глубоким умом, сильной волей и интуицией, был дальновидным и рассудительным, но… Все сходятся на том, что история правления Рудольфа II – это история его болезни. Постоянное чередование глубокой депрессии и вспышек ярости, когда он начинал крушить все вокруг, даже драгоценности своей коллекции. А в редких промежутках превращался в спокойного и приятного человека, правда нелюдимого и робкого, стремящегося к уединению. Своих посетителей, важные делегации и посольства он заставлял ждать приема днями и даже неделями. Постепенно решение многих вопросов перешло на откуп его секретарей, вошедших в историю как отчаянные и наглые взяточники. Потерпев первые политические неудачи, Рудольф стал ненавидеть государственные дела, и на столе его скапливались сотни бумаг, требовавших неотложной работы. Иногда он специально перемешивал их, чтобы еще больше запутать секретарей!

Такие странности имеют свое объяснение. Рудольф получил воспитание при испанском дворе Габсбургов, где царили суровый, своеобразный этикет и атмосфера религиозной нетерпимости. Потому-то и отправила туда его мать, ревностная католичка Мария: подальше от протестантских ересей Центральной Европы и веротерпимости его отца Максимилиана. Попав в Прагу впервые, Рудольф тут же был ею покорен и полюбил навсегда. В 1583 году он окончательно решил сделать столицей империи Прагу и переехал туда со своими придворными числом в семьсот человек, вызвав временный жилищный кризис, который счастливо разрешился для Праги строительством новых прекрасных дворцов. А вот у императора резкая смена обстановки, свалившиеся на его голову заботы – немыслимые в Испании религиозные распри, турецкая опасность – вызвали сильнейший стресс. Вот это и могло привести к обострению давнего наследственного заболевания.

Как и во многих королевских династиях, из-за частых браков дальних и ближних родственников наследственные болячки у Габсбургов только копились и приумножались. Характерной чертой на портретах многих членов их семейства, в том числе и Рудольфа, является толстая нижняя губа, уродливо выпяченная вперед. Добро бы только губа! Прабабушкой Рудольфа была некая Хуана Безумная. Достаточно? Можно перечислить еще многочисленных дядюшек, страдавших явными психическими отклонениями. А родители Рудольфа были двоюродными братом и сестрой, что многократно усиливает у потомства вероятность наследственных заболеваний.

Вот это постоянное чередование агрессивного и депрессивного состояний и позволяет современным медикам поставить окончательный диагноз: циклический маниакально-депрессивный психоз. Слабым утешением Рудольфу могло бы послужить то, что сегодня это заболевание признано одним из самых распространенных среди цивилизованной части человечества. Наверное, следствием такого нездоровья, а также пытливого незаурядного ума, неуемной тяги ко всему необычному и загадочному явилась…

…в-третьих, явная и чрезмерная склонность к мистике, оккультным наукам, колдовству и магии. Со временем она приобрела болезненный характер, Рудольф постоянно находился в зависимости от предсказаний астрологов, мрачных пророчеств магов, искал решение сложных проблем в колдовстве. Безусловно, это также накладывало отпечаток на атмосферу Праги того времени. И «прославилась» эпоха Рудольфа II прежде всего таинственными, мистическими легендами, дошедшими до наших времен, а потом лишь реальным расцветом искусств. В XX веке прогрессивный журналист левых убеждений пачкает брюки в чердачной пыли Староновой синагоги в поисках обломков глиняного робота Голема. Туристам показывают красивый дом Фауста: «Вот здесь в крыше была дыра, через которую дьявол…» Начали проводить какую-то ночную экскурсию «Прага мистическая». Боюсь только – китч сплошной: экскурсовод в белой простыне и с косой. А уж книг сколько понаписано о том времени разной степени пошлости!

Естественно, кроме серьезных ученых и художников ко двору Рудольфа сбежалось и много шарлатанов и авантюристов, часть из которых заслужила его доверие. Да только не нашему поколению людей, внимавших Чумаку с Кашпировским и подбирающих мужей по гороскопам, снисходительно посмеиваться над наивностью короля, жившего на рубеже XVI и XVII веков! Я вот только обратил внимание: окружающие сумасшедшего Рудольфа, многие выдающиеся рудольфинцы, сами были с изрядными тараканами в голове. Закономерность? Великому астроному Тихо Браге в молодости отсекли на дуэли кончик носа. Так он постоянно привязывал к носу серебряный «протез»! Встреть такого в темном переулке… Это нормально? Про Арчимбольдо ничего такого не знаю, но его картины!.. А вот краткое резюме Джона Ди. Это выдающийся ученый, о нем самом написано много книг и монографий. Ко двору Рудольфа он прибыл из Англии с известнейшим авантюристом и проходимцем Эдвардом Келли. Правда, пробыл там недолго, в отличие от Келли, который так и остался в Праге получать золото из свинца для доверчивого короля. Итак, резюме доктора Ди…

• Был личным астрологом и советником английской королевы.

• Разработал систему координат для флота ее величества, которая лежит в основе современной картографии.

• Заслал в испанский флот колдунью, которая вызвала бурю, погубившую «Непобедимую армаду» и спасшую Англию от испанского завоевания.

• Придумал слово «Великобритания».

• Изучил язык ангелов, составил словарь этого языка. (До сих пор в Британском музее хранится каменная столешница, где Джон Ди высек таинственными знаками этот словарь.)

• Собрал колоссальную библиотеку научных книг из двух тысяч томов.

• Был тайным агентом королевы Англии в Европе. Его позывной был 007 (так вот откуда у Джеймса Бонда ноги растут!)…

Какой король – такая эпоха, такие и люди. Или, как сейчас говорят, не мы такие – время такое.

Постоянно думаю, что изречение из записных книжек Венедикта Ерофеева: «Мистика всегда идет бок о бок с половой распущенностью» – не более чем изящная шутка. Однако еще одно качество Рудольфа подтверждает правоту писателя. Неистовый любитель молоденьких красоток заболел сифилисом, что неопровержимо установили современные врачи, исследуя его останки. Возможно, последствия этой болезни в дальнейшем усугубили его психическое расстройство. Кстати, женат он так и не был, но имел шесть детей от дочери своего служащего. Старший сын, дон Джулио, живя уединенно в замке Чешски-Крумлова, совершил ужасное преступление: убил и расчленил свою любовницу, дочь местного цирюльника. Явное сумасшествие сына лишний раз подтверждает тяжелую наследственность, проклятием висевшую на его отце.

Способность к деятельности угасала с каждым годом. Лишь редкие вспышки яростной активности, вызванные страхом потерять трон, порождали действия импульсивные и неудачные, несущие роковые последствия. Затем опять наступал период апатии. Как тут не сравнить несчастное правление Рудольфа с таким же несчастливым правлением Вацлава IV двести лет назад. От обоих сложное время требовало действий четких и безошибочных. Тот и другой оказались между двух огней, пытаясь умиротворить католиков и протестантов. Младший брат Рудольфа, честолюбивый Матиаш, точно так же стремился отобрать у него трон, как это делал младший брат Вацлава, Сигизмунд. И оба, устав от постоянных неудач, к концу правления окончательно опустили руки и были фактически отстранены от власти.

Последние дни одинокий император посвятил заботе о своем любимом стареющем льве, кормя его с руки. Когда-то якобы астролог предсказал смерть императора сразу после смерти льва. И пророчество сбылось. А королевство Чешское продолжало катиться к катастрофе. Протестанты, добившиеся при жизни Рудольфа письменного подтверждения своих прав, устно обещанных еще Максимиллианом, вскоре убедились, что никто этих прав соблюдать не собирается. И тогда вооруженная толпа протестантов осуществила традиционную для Чехии расправу – выкинула из окна королевского замка католических чиновников. На этот раз швыряние закончилось комически – все трое остались живы, приземлившись в кучу мусора. Правда, последствия были весьма трагичными. Фердинанд II, принявший власть после недолгого и бесславного правления Матиаша, направил в Прагу войска. И восставшие чехи потерпели сокрушительное поражение при Белой горе. И еще печальная параллель: победитель увозил из Праги на этот раз полторы тысячи повозок, из которых немалая часть была загружена сокровищами коллекции Рудольфа.

Вот отсюда, от Белой горы, от 1620 года, и отсчитывают чехи те самые «триста лет неволи». А потом были жестокая казнь двадцати семи повстанцев на Староместской площади, выселение лучших людей Чехии, не пожелавших вернуться в католичество, и страшная Тридцатилетняя война между протестантами и католиками.

Равнина. Трубы. Входят двое. Лязг сражения. «Ты кто такой?» – «А сам ты?» «Я кто такой?» – «Да, ты». – «Мы протестанты». «А мы католики». – «Ах, вот как!» Хряск! Потом везде валяются останки. Иосиф Бродский

Из отзывов моих туристов:

Чехия необычно романтична и полна истории, она сохранила сильнейшую энергетику многих столетий.

Ну что, устали? Надоело? Сейчас отдохнем, сейчас увидим небо в алмазах. Сейчас последуем мудрой философии большого русского поэта Игоря Иртеньева: «Для чего дано мне тело? / Для того оно дано, / Чтоб в нем жизнь ключом кипела / И бурлила заодно». Только, пожалуйста, прислушивайтесь и к другим его мудрым советам: «Не доливайте водку в пиво, / Во-первых, это некрасиво. / А во-вторых, снижает слог, / А в-третьих, просто валит с ног».

Простые радости

ЦАРЬ: Вызывает антирес Ваш питательный процесс: Как у вас там пьют какаву — С сахарином или без? ПОСОЛ: Йес! Л. Филатов. «Про Федота-стрельца, удалого молодца»

Ой, согласитесь, разлито ханжество в нашей атмосфере, ой, разлито! Настоящих аскетов я пару раз за всю жизнь встречал, и то среди людей много, но регулярно пьющих. Что само по себе под строгое определение аскетизма тоже не подходит. А ведь в отзывах туристов среди перечисления несчетного множества моих профессиональных достоинств нет-нет да и проскакивает: «Но слишком много рассказывает о еде». А одна дама прервала мой кулинарный ликбез эдак высокомерно-снисходительно: «Вячеслав, хватит о еде, мы не за этим сюда едем!» О, небожительница! Я, что ли, за этим? Я не за этим, я – за всем! Чего и вам советую. Кто только поесть да выпить, да и по магазинам прошвырнуться – не самые мои любимые туристы, но и по поводу «аристократов духа» у меня тоже свое мнение сложилось. Буквально на следующий день подтвердились мои подозрения: едут и за этим тоже! Сытно пообедав в «Пивоварском доме» (и дама почему-то не отказалась с негодованием), пошли мы дальше на встречу с прекрасным. По дороге дама с подругами забегала абсолютно в каждый магазин (фи, какое мещанство), а когда я сказал: «Вот знаменитое историческое кафе-кондитерская „Славия“», вся группа дружно порскнула туда. Исключительно, чтобы исторические интерьеры обозреть, при чем здесь пирожные! Короче, искомая гармония души и тела была обретена, вопросов о приземленном характере моей информации больше не возникало.

Да что там, зачем ломиться в открытые ворота? В путеводителе по любой стране обязательно есть раздел, посвященный местной кухне. Это ж и быт, и традиции, и часть культуры и истории. Да просто вкусно и интересно, в конце концов! Вернетесь из Чехии, обязательно кто-то спросит: «Ну как кнедлики? Ты что там, только Альфонсом Мухой питалась и органом закусывала?!» Тем более в Чехии так распространен этот культурный снобизм, когда скорее не гурманство, а такое вкусное обжорство возведено в некую жизненную философию, становится символом незыблемости, самоуважения, спокойного сопротивлениям всяческим, идущим извне «измам» и прочим катаклизмам. А про пиво и говорить нечего – уж это бесспорная часть истории и культуры!

Я же говорил: Чехия – край удивительной гармонии души и тела, земного и горнего! И все, к чему я стремлюсь, чтобы не прерывалась цепочка ваших наслаждений, когда вы вдруг проголодаетесь после органного концерта, а, наоборот, становилась лишь длиннее. Чтобы не бросились вы испуганно искать заведение с меню на русском. Или, чур меня, в «Макдоналдс» не завернули – уж это предел нравственного падения! Зато как сладостно поет моя душа, когда, пообщавшись с туристами из других групп, мои рассказывают: «Вячеслав, они совсем названий блюд не знают, мы им подсказывали, помогли заказ сделать». Ну что тут сказать? Лишь смахнуть украдкой слезу…

Если я вас убедил, то могу заодно кое-чем вооружить. Вернулись вы из Чехии, и вдруг та, кого считали лучшей подругой, прерывает ваш рассказ о пиве и свином колене высокомерной фразой: «Ты что туда поесть и выпить ездила?» Окружающие затихают, ожидая лепет ваших оправданий. И тут, выждав паузу, вы снисходительно, с нотками жалости в голосе, говорите: «Простые радости есть последнее прибежище сложных натур». Все! Срезали! Эта примитивная натура вам больше неинтересна! Дайте ей валерьянки! Все, все, друзья, хватит аплодировать, я продолжаю о простых радостях.

Для начала о ценах. Запомните, пообедать в Чехии дорого – это дурной тон! К тому же и нелегко – специально место надо искать. Да и не факт, что вкусно накормят в таком месте. Конечно, не то чтобы нелегко, но плюхнуться за столик прямо на пути туристической толпы, на подходе к Карлову мосту, к Староместской площади – это только глуповатый американец может догадаться. А за ближайший угол завернули, метров двадцать прошли – и цены вполне умеренные. То же самое выпить кружку пива даже в центре Праги за шестьдесят крон (около ста рублей) просто неприлично. Нормальная цена обычного, но отличного пива – крон тридцать – сорок. В совсем недешевом ресторане в центре роскошный обед, включающий аперитив, суп в хлебе, одно пиво и второе блюдо на выбор, в том числе и знаменитое колено, обходится в пятьсот рублей, причем недоеденное колено приходится уносить с собой и доедать еще два дня. Однако тем, кто хотел бы поесть подешевле, я показываю совсем рядом, во дворике, неприметный ресторан, где можно сытно и вкусно пообедать рублей за двести – триста. Правда, уже на небольшом удалении от туристического центра, а тем более в чешской провинции цены просто умиляют! Вообще, когда говорят о чешской дешевизне, имеют в виду, скорее всего, кафе и ресторанчики. В супермаркетах, пожалуй, продукты дешевле наших, но не так заметно. Поэтому говорят, что молодые семьи предпочитают питаться не дома, а в ближайшем кафе. Якобы не только для упрощения быта, но и для экономии. А гостей принимают дома вообще не часто: обычное дело день рождения, например, отмечать в пивной.

Так что вы видите, сложные мои натуры, что простые радости обойдутся вам в Чехии совсем не дорого. Пустяк, а приятно! А для тех, кто «не за тем» приехал, должен заметить, что перекусить на ходу на улице здесь тоже можно вполне сытно и приятно. Даже пресловутые хот-доги здесь вкуснее, чем в среднем по Европе, включая Россию. А жареные колбаски – просто объедение! Я сам, признаться, нередко экономлю таким образом время и деньги. Однако пообедать в типичном чешском заведении раза два за поездку просто-таки необходимо, хотя бы в качестве познавательной экскурсии. Изучайте мою инструкцию! Во-первых, не пугайтесь слова «пивная». Выкиньте из головы видение вечного проклятия российских окраин: неопрятную деревянную будку, у дверей которой в день получки караулят своих мужей скорбные жены, прижав к груди спеленутых младенцев. Пивные в Чехии исторически делятся на гостинец, пивнице и господа. Гостинец – простецкая пивная для своих с минимальным набором закусок, сюда заходят живущие неподалеку чехи пообщаться с приятелями, выпить одну-две, как уверяет деликатная и патриотичная пани Мелада, а на самом деле немножко больше кружек пива. Остальные две категории – настоящие пивные рестораны. Во-вторых, не пугайтесь меню на чешском языке! После моего самого краткого инструктажа читается оно элементарно! Только проговаривайте слова про себя: понятных созвучий очень много. Что в начале каждого меню? Правильно, закуски. Иногда пишут нецо к пивечку. Уже здесь пытливый ум найдет много интересного. Популярны маринованные сардельки, которые выдерживают в банке с маринадом, поэтому они забавно зовутся утопенец. Есть всегда и пивный сыр – обычное сырное ассорти, и горячие бутерброды с чесноком и сыром – топинки, и опечена клобаса. Сушеной воблы не ищите! Супы – полевка. Любой берите, все неплохие. Наконец, второе блюдо – главне йидло. Лишь одно слово достаточно усвоить твердо раз и навсегда, и вы не уйдете голодным из любого чешского общепита! Пишется вепрове, произносится вепшове – свинина!

Я могу понять, почему написал Петр Вайль: «Гастрономия не входит в число пражских прелестей», хоть это и больно для моей чешскофильской души. Действительно, изысканность, утонченность, разнообразие – такое о чешской кухне не скажешь. И здоровой, удовлетворяющей нынешней моде не назовешь. Морепродукты, моллюски, каракатицы… Ау! Здесь царит свинина, точнее и не скажешь. Зато как хорошо свинки откормлены, как вкусно приготовлены, а порции какие!.. Почти везде вторые блюда подают на тарелках размером с колесо внедорожника. Даже если сама мясная порция небольшая, тарелка щедро заполнена гарниром, кнедликами, залита подливой. А вынос в зал знаменитого колена – огромной свиной рульки – настоящий аттракцион для туристов. Он сопровождается возгласами восторга, удивления, аплодисментами, фотографированием в разных ракурсах. Колено часто подают на дубовой доске, с воткнутыми в него вилкой и острым ножом с деревянными ручками – для суровой мужской работы. Недаром один чех сказал: «Чешская кухня требует мужества. Но оно будет вознаграждено с лихвой!» Многие туристки поначалу кокетливо взвизгивают, увидев перед собой исполинское блюдо, а официанты неизменно принимают делано невозмутимое выражение лица: мол, чему это пани так удивилась? Потом к этому привыкаешь, к концу поездки даже начинаешь уставать. Однако в целом подобные раблезианские радости гармонично укладываются в общее впечатление от поездки и с теплым юмором вспоминаются туристами. Кстати, в начале пути я строго-настрого запрещаю дамам даже заикаться о том, что они на диете, что для них это слишком большие порции! Забудьте! Не в ту страну приехали! Вот двадцатого возвращаемся – двадцать первого садитесь на диету. А здесь даже заикаться об этом грешно!

Обязательно надо отметить: уносить с собой недоеденные порции – абсолютно в порядке вещей, а не признак жлобства, как у нас до сих пор считают. Есть здесь волшебные слова с сэбоу – с собой! Часто заказывают огромную утку, сразу рассчитывая унести половину домой на ужин. То же самое и с коленом: неизбежно приходится забирать. Слегка подкопченное, на второй день оно становится еще вкуснее! Конечно, дома каждый день колено чехи не готовят. Самое типичное чешское блюдо – тушеная свинина с квашеной капустой, зели (очень рекомендую!), и с кнедликами. Почему я и считаю, что заучивать фразу из разговорника «Мужете ми допоручить (порекомендовать) типиско чешске йидло?» не имеет смысла – наверняка официант порекомендует вепшо, кнедло, зело. Кстати, если возьмете – не прогадаете.

Однако свинина может надоесть. Не страшно. На смену ей придут куриные блюда – куржеце, утку вкусно готовят – кахна, из рыбы традиционное рождественское блюдо карп – капр, форель – пструх – часто подают. Рекомендую, обязательно попробуйте не вполне обычное блюдо – жареный сыр, или смаженый сыр. Всегда находятся туристы, которым он очень понравится, потом заказывают постоянно. Оказывается, это чешское изобретение – они даже собираются запатентовать это блюдо. А вообще чешская кухня с немецкой сильно похожи, что и неудивительно. В то же время в прошлом и позапрошлом веке немецкие господа охотно брали себе в дом чешскую кухарку – они вкусно готовили. Этому немало поспособствовала некая пани Добромилова-Реттигова. Она написала несколько кулинарных книг, ставших очень популярными. В период чешского Возрождения пани решила вернуть славу чешской кухни, что ей вполне удалось.

А вот знаменитым кнедликам придется посвятить несколько строк, ведь они у нас на слуху еще благодаря Гашеку, в чьем романе упоминаются неоднократно. А что это на самом деле, не все толком знают, даже побывав в Чехии. Уж сколько о них сказано, сколько на них вылито ушатов насмешек со стороны русских гидов и туристов! Пора расставить точки над «i». Я невольно фиксирую, очень приблизительно, примерный процент тех туристов, кому не понравилось или хотя бы оставило равнодушными то, что большинство приводит в восторг. Не понравились «Поющие фонтаны» – мало, Чешский Рай не привел в восторг – очень мало, Чешски-Крумлов – еще меньше. Буквально единицам не понравились мои любимые гиды пани Мелада и Люция. Однако однозначно самый малый процент – это те, кому, наоборот, понравились кнедлики! Раза два я услышал краем уха: «Да, ничего». И лишь один раз: «Понравились». Тем поразительней, сенсационней случай, как-то произошедший со мной. Однажды ко мне подошел один турист и спросил: «Вячеслав, где купить кнедлики, чтобы домой увезти?» – «Что? Кнедлики?! Зачем?» – я, мягко говоря, удивился. «Да не мне. Приятель в Чехии недавно побывал, просил. Ты, говорит, ничего мне не привози, только кнедлики привези, очень тебя прошу!» Моя привычка ничему не удивляться на этот раз мне отказала. Кстати, хоть я ни разу и не обращал внимания, но уверенно посоветовал ему поискать полуфабрикаты в супермаркете. Он моментально их нашел. Редчайшее исключение, только подтверждающее правило, – ну не могут наши люди понять чехов, которые без кнедликов жизни не мыслят! У Аркадия Аверченко, который немало прожил в Чехии, есть забавный рассказ. Якобы он, специально желая вывести из себя вежливых и спокойных чехов, ругает их правительство. Чехи несколько удивлены: Масарика своего они уважают, но дипломатично соглашаются с «критикой». Затем автор выпаливает, что Прага – отвратительный город и совсем не красивый. Чехи поражены, но не подают вида: «Ну, вообще-то… Ну да, может быть… В чем-то…» И тут автор выдает: «А кнедлики ваши такая гадость!» И тут толерантные и вежливые чехи просто взрываются: «Да как вы можете?! Да как вы смеете?!»

Так что же они из себя представляют, эти кнедлики? Я вас умоляю – ну никакие это не шарики, не шарики! И не клецки! Видно, слово «кнедлики» звучит округло, поэтому даже в обзорах чешской кухни в Интернете часто пишут «шарики». Да нет, только фруктовые кнедлики – обычные шарики из теста, в которые каким-то загадочным образом попадает внутрь повидло. Но речь-то идет обычно о совсем других кнедликах. Нарежьте ломтями буханку белого хлеба – вот вам и кнедлик. Только хлеб должен быть сильно недопеченным, сыроватым и безвкусным. А то же самое по форме, но желтоватого цвета, с вкраплением жареных шкварок, – картофельный кнедлик. Чуть вкуснее, но какой тяжелый, как будто из пластилина! В последнее время я стал с ужасом замечать, что начинают они мне как будто даже и нравиться! Подливу к мясу удобно ими вылизывать, хлебом как-то не комильфо, а кнедлики для того и существуют. И действительно, гармонируют они с подливой, с квашеной капустой, черт побери. Смейтесь, смейтесь, как бы сами не привыкли!

О кондитерке… Вопрос не ко мне! Я, как всякий настоящий мужчина, вполне это дело презираю. Однако хвалят, очень хвалят туристы знаменитые яблочные штрудели, которые здесь зовутся завин. Пирожные всякие, торты вкусные, говорят. Кондитерские, кстати, называются цукрарня. Захожу я туда только за компанию, чтобы никого не обидеть. Есть, например, такое пирожное – шпичка. Кладешь его на бок, головку отрезаешь, а оттуда такой желтоватый коньячно-карамельный крем выползает… Мерзость! Однако пора переходить к серьезным делам, вы уже, наверное, догадались…

Пиво. И не только пиво

Была у меня задумка соригинальничать, оставить главу о чешских гастрономических радостях вообще без упоминания о пиве. Уж столько о нем понаписано! Однако понял – даже для меня это слишком смело. Буду краток – хорошее здесь пиво! А главное – везде хорошее. И везде разное. Далее дело за вашими вкусовыми предпочтениями. Меня, например, ничуть не ужаснуло, когда я прочел в Интернете, как один ценитель, побывавший в Чехии, заявил, что пиво здесь дрянь. Он полюбил до этого исключительно нефильтрованное пиво, а в Чехии на него не вышел. Со мной надо ездить! Посидели бы вместе над квасничковым пивом, подающимся при заводе «Эгенберг», мутноватым от неотфильтрованных дрожжей, продолжающим бродить уже в желудке, целительным для организма! Возможно, и переменил бы он свое мнение. Иногда, с нетерпением пригубив первый глоток местного пива, турист слегка разочаровывается: «Нууу… ничего особенного». Его тоже понять можно: если речь идет о светлом пиве, у нас, слава богу, хватает сейчас вполне приличных сортов. Беда только, что за качеством перестают следить, открыли новый завод где-нибудь, было отличное пиво, через два месяца – пить невозможно. Обычная для нас история, а в Чехии такое немыслимо! А вот темного пива у нас мало, а то, что есть, – плотное, крепкое и горькое. А в Чехии, наоборот, черное пиво считается дамским: оно легкое, в меру сладкое, вкусное и не обычное. И такое там разнообразие сортов, что это становится неожиданным, приятным открытием для многих туристов, и не только для дам. Поэтому иногда говорят, что Чехия – страна темного пива, хотя это вообще-то неверно, но для нас объяснимо. Дамам, которые пиво никогда не любили, я советую – попробуйте темное, «Черного козла» например. Действительно, многие пьют и похваливают, втягиваются за время поездки.

И еще научу вас. Если та самая гипотетическая ваша подруга вдруг ехидно спросит: «Ну, скажи, сколько всего сортов пива в Чехии? Как, не знаешь?! Я не была, и то знаю!..», вы поступите следующим образом. Откиньте голову назад, как пианистка, и, жемчужно сверкнув зубами, засмейтесь. Вот так: «ХА! ХА! ХА!» Ни один серьезный источник не будет даже приблизительно называть количество сортов чешского пива! Помимо пивных гигантов этот напиток варит еще множество заводов в небольших городках. А еще есть огромное количество крохотных пивоварен – вчера была, сегодня закрылась, а в другом месте по явилась. Кстати, общее количество сортов совсем не запредельное. В нашем привокзальном киоске можно увидеть порой больше разных этикеток, чем в чешском супермаркете. Берут они там не количеством, а качеством!

Абсолютно бессмысленный вопрос – какое пиво лучше? Педалируя эту тему, вы можете ненароком обидеть какого-нибудь чеха: он выбрал для себя один сорт и о других слышать не желает! Я полюбил редкий в Праге «Фердинанд», который варят недалеко от имения того самого эрцгерцога Франца Фердинанда, с убийства которого началась Первая мировая война. Иногда изрядный круг делаю, чтобы зайти в одноименный ресторанчик. Многие мои коллеги тоже мой вкус разделяют, часто там видимся. Однажды зачем-то спросил у бармена про его любимое пиво, будучи почти уверенным в ответе. Что ж, от добра добра не ищут. А он вдруг заявляет: «Гамбринус». Вот те на! А я всегда считал «Гамбринус» неплохим, но заурядным пивом. В другой смене спросил бармена, а он мне тоже: «Гамбринус»! Дело вкуса!

По всей Чехии без труда найдешь «Пльзенский праздрой», он же по-немецки «Пилзнер урквел» – самое знаменитое во всем мире пиво. В Праге много «Старопрамена», поскольку стоит там огромный пивной завод – вот он, на левом берегу Влтавы. На юге больше пьют «Будвайзер» из Будеевиц, в Брно – «Старобрно» и т. д. Перечислять все марки не имеет смысла. Главное, запомните: придя впервые в чешскую пивную, не рассчитывайте перепробовать все известные вам сорта. Дудки! Каждое заведение заключает договор с определенными производителями, получая от них свежайшее пиво в бочках, поэтому специализируется на одном-двух сортах светлого пива и в лучшем случае – на одном темного. Над входом крупно – логотип пивоваренного завода, так что всегда знаешь заранее, что ждет внутри. Самый распространенный набор для туристического центра Праги: светлое – «Пльзеньский праздрой», темное – «Великопоповицкий козел». Еще сорта два могут продаваться в бутылках, но это уже неинтересно. Всегда предпочтительней разливное – точене, т. е. текущее. Таким образом заказ упрощается: поочередно тыкая пальцем в себя и товарищей, небрежно бросаете официанту: «Светле, светле, черне, черне, черне (еще лучше – тмаве, то же самое, что черне, но вас зауважают, как тонкого знатока чешского)». Чуть не забыл: есть еще интересный прикол, так называемое ржезане пиво, когда смешивают в кружке черное и светлое. Иногда красиво наливают слоями. Интересный вкус.

Насчет объемов: велке, т. е. 0,5 л, приносится по умолчанию для мужчины, сделавшего заказ к обеду; если закажешь мале, т. е. 0,3 л, на тебя посмотрят с подозрением. Однако хрупкая девушка, если боится не осилить кружку, может пискнуть: «Мне мале, мале черне!» Напротив, может она заказать себе и сразу литровую кружку, если таковые имеются в заведении. Что-то в этом есть! Будьте готовы, что, как только ваша кружка опустеет, официант может подскочить и заменить ее на другую, полную. Обычно все-таки спрашивают, но со мной было пару раз, когда, перехватив вопрошающий взгляд бармена, я, видимо, как-то вяло и неубедительно изображал отказ и получал еще одну кружку. Так что, если решили финишировать, как-нибудь активней выражайте свое желание: руками отчаянно машите, кричите громко «ноу!», как будто получили непристойное предложение.

Обычное чешское пиво неплотное и, соответственно, не сильно алкогольное: 10–12 градусов плотности и 4–4,5 процента спирта. Такое пиво прекрасно подходит чехам, ведь им нужно долго и мирно беседовать с приятелями, не валясь под барную стойку. Если у чеха более серьезные планы на вечер, он закажет к пиву одну-две рюмки рома или «Фернета». А вот количество выпиваемых кружек подсчитать не берусь. Сухие цифры статистики не способны прояснить ситуацию: мировой рекорд – 160 л на душу населения в год – помогаем и мы с вами, туристы, устанавливать. А вот сколько простой чешский парень обычно за вечер выпивает? Спросил у знакомого бармена, он лихо выпалил: «Двацет!» Я недоверчиво скривился, он неохотно сбавил: «Дванацт». По крайней мере, о том, что обычная доза для будничных посиделок с приятелями – шесть кружек, я слышал не раз. Задумался: я не пивной фанат, но чешское пиво люблю. Так бывал ли день, когда я выпивал за раз шесть кружек? Вряд ли. Зато в Чехии никогда не увидишь мерзкую картину: сосущих пиво прямо на улице из горлышка бутылки мужиков. Не только потому, что смысла нет: на каждом шагу можно найти место, где можно посидеть с кружкой. Чехи уважают любимый национальный напиток, культура потребления пива у них высокая. И уж тем более не увидишь подростков с пивом: нельзя – значит, нельзя. Есть чему позавидовать!

Действительно, история и культура! Великий Карл IV и к пиву руку приложил. До него варили пиво кто во что горазд, ГОСТов не соблюдали, всякую гадость, вроде сушеных пауков и летучих мышей, кидали в напиток (все из дурацкого суеверья). Карл же впервые установил основы стандартизации, сертификации, лицензирования. Кстати, право на приготовление пива выдавалось тогда не на человека, не на семью, а на дом. Получается, что такой подход также способствовал сохранению старины, которой так славится сегодня Чехия. Хозяева-пивовары старались не разрушать, кардинально не перестраивать свой дом, чтобы избежать очередной беготни по средневековым бюрократическим инстанциям.

А что насчет знаковых пивных мест, о которых многие туристы загодя узнают из многочисленных путеводителей? Что ж, если поставили себе такую цель, можете устроить пивной марафон. Первым в рейтинге упоминаемости стоит «У Флеку». Пивоварня существует с 1499 года, варят здесь особое пиво, которое за пределы заведения не выходит – только там удивительный напиток и можно попробовать. Это типичный пивной сад – большое количество залов и открытый дворик. Часто прохожу мимо и вижу, как туда толпой ведут туристов, чаще всего японских. Отговаривать не буду, но компанию вряд ли составлю из-за неприличных для Праги цен на закуски, которые официанты грубо навязывают. Следующий в рейтинге – «Новоместский пивовар». Тоже свое пиво – отличное по качеству, а вот колено там подают отвратное, да и цены высокие. Схожу с вами туда, только если очень сильно будете уговаривать. А «Пивоварский дум» очень рекомендую, особенно дамам. Потому что, помимо своего, за стеной сваренного отличного черного и светлого пива, там из него делают еще много забавных «прибамбасиков» – пиво кофейное, брусничное, крапивное и т. д. Ликеры всякие пивные, водки подают. Несерьезно это, но девочкам нравится. Особенно интересно «пивное шампанское», которое подается в настоящих бутылках для шампанского, так же упакованных, так же стреляющих и шипящих при открывании! Вкус специфический. Кстати, еда в заведении недорогая и очень даже неплохая.

Мои туристы постоянно тепло отзываются о чешском пиве, в том числе и дамы, раньше пива не любившие. Ну еще бы! В разговорах отмечают такие особенности: от местного пива почти не хмелеешь, не становится тяжелой голова и не тянет сразу в туалет. Вышеперечисленное справедливо относят на счет хорошего качества, культуры производства. Все понимают, что «Старопрамены» и «Козлы», которые варят у нас, в сравнение с местными не идут, но многие утверждают, что завезенное из самой Чехии бутылочное «Крушовице», которое у нас продается во многих супермаркетах за немалую цену, все равно здешнему уступает. Не знаю, утверждать не берусь. Однако все равно втайне глуповато горжусь!

* * *

Не пивом единым! О нем-то все наслышаны, а вот изобилие и отличное качество чешских вин в сочетании с их невысокими ценами для многих становится приятным сюрпризом. И красные, и белые, хотя особенно белые славятся: именно с ними Чехия умудрилась пробиться на рынок Евросоюза, где прочно держат оборону Франция, Италия и Испания! А у нас дома их нет, хоть и пришлись бы кстати после свирепых расправ Онищенко с молдаванами. Пейте пока здесь, в Чехии, а я с удовольствием еще раз посмакую звонкие их имена: «Франковка», «Модри Португал», «Святовавжинецке» (это красное), «Мюллер Тургау» (песня, а не название!), «Велтлинске зелене», «Ризлинк Влашский» (белое). Большинство чешских вин примиряют любителей сухого с любителями полусухого и полусладкого – меня и мою жену, например, – поскольку здесь даже сухие вина не кислые, не терпкие, а даже чуть-чуть сладковатые. Однако изготавливается в Чехии и просто сладкое вино «Трамин», настолько вкусное, что даже я, любитель сухого, им восхищаюсь.

И в чешском виноделии заслуги вездесущего Карла несомненны. Он же воспитывался во Франции, вино местное полюбил (но без фанатизма, в отличие от его сына Вацлава). Так вот, он специально привозил в Чехию французские сорта винограда. Престижный район Праги Винограды получил свое название после того, как по приказу Карла IV там стали выращивать виноград. Однако история вина на чешских землях более древняя. Еще в начале первого тысячелетия на территории Моравии квартировался римский легион. Каждому легионеру полагалось ежедневно два литра вина. Попробуй повози обозы с кувшинами из самой Италии! Привезли лозу и стали выращивать виноград на месте. Вот с каких времен появился знаменитый сорт «Ризлинк Влашский» (влашский по-чешски итальянский). В конце нашей поездки, в солнечной Моравии, в гостеприимном доме пана Ладислава испробуете вы большинство местных вин.

А пока пойдем по нарастающей: от слабоалкогольных к более крепким напиткам, как советуют опытные люди. Пора воспеть оду хорошо у нас знакомой «Бехеровке». Разлитая в узнаваемые плоские бутылки разной емкости, она – один из самых распространенных чешских сувениров. Когда-то карловарский аптекарь Бехер совместно с гостившим у него врачом Фробригом составили сложнейший травяной рецепт настойки для лечения желудочных заболеваний. Именно в этом качестве она поступила в 1807 году в аптеки. Лекарство – так лекарство, кто бы спорил. Зато теперь, поднимая рюмку этого вкусного горько-сладкого напитка, можно с полным правом говорить: «Не пьем, Господи, а лечимся». Репутация желудочного лекарственного средства до сих пор витает над «Бехеровкой», чехи предлагают ее в качестве аперитива перед едой, я предпочитаю на десерт с кофе. Отзывы о «Бехеровке» мне приходилось слышать диаметрально противоположные. Однажды две подруги, мои туристки, сидели напротив друг друга в шумном зале. Одна говорит, при этом не сморщившись: «Какой змеиный напиток!» Вторая, не расслышав: «Да, да, и мне очень понравилось». Поэтому я советую дамам попробовать и определиться, кому везти «Бехеровку» в подарок – себе или лучшей подруге. Той самой. Покупают напиток почти все. Успех «Бехеровки» вдохновил чехов на создание большого количества самых разных настоек, наливок, ликеров. Везде продается «Фернет», который считается мужским напитком. Вечером употребляют его с пивом для усугубления, а утром – для ликвидации последствий усугубления: якобы помогает он от похмелья. Подтвердить не могу, не потому, что «Фернет» не пробовал, а потому, что похмелья последние пятнадцать лет не испытывал. Вот так! А «Фернет цитрус» – вполне женский напиток. На десять градусов слабее классического, сладенький, подходящий для разных коктейлей… К сожалению, он и моим домашним понравился. Теперь, вместо того чтобы любимым виски загрузиться на обратном пути, я вынужден «Цитрус» везти в подарок и жене, и дочери.

Не могу умолчать о местном роме. По существу это картофельный самогон, но такой приятный и такой недорогой! По этим двум причинам он являлся любимым напитком советских военнослужащих в роковые семидесятые. Назывался он «Туземский ром», а после вступления Чехии в ЕС слово «ром» пришлось выкинуть из названия. Теперь местные бармены и потребители ласково кличут его туземак. Существует анекдот о происхождении названия «Туземский», но такой длинный и такой несмешной, что запомнить его мне не удалось. По поводу вкуса отмечу для справедливости: один ценитель рома из числа моих туристов, ностальгирующий по настоящему кубинскому рому, который был-был, да исчез с наших прилавков, оценил туземак довольно высоко и постоянно заказывал рюмашку. Я опять горжусь!

«Сливовица» – наверняка слышали, а то и пробовали. Это самогон из фруктов, ароматный, приятный, но уж такой крепкий!.. Под пятьдесят, а то и за пятьдесят градусов. К нам бы в Инту его, чтобы в сорокаградусный мороз, придя домой с улицы, поступать, как Антон Павлович Чехов учил: выпить рюмку и тут же, не закусывая, выпить еще одну. То же самое здесь делают из груш, абрикосов, персиков, винограда… Евгений Евтушенко после посещения Грузии написал: «А свои размышленья про „чачу“ / я уж лучше куда-нибудь спрячу!» Я тоже…

Должен заметить, что все мои группы отличались довольно сдержанным отношением к любой выпивке. Ну логично, каков гид… Тем не менее хочу привести отзыв некоего Никитозы, который я выудил из Интернета. Он интересен еще и своеобразным толкованием понятия «мистика», столь актуальным для Чехии. Повторяю, отзыв не моего туриста: «А мы в чешской поездке это пиво и с „Бехеровкой“, и без „Бехеровки“, и с абсентом, и с этой… как ее… „Боровичкой“, да еще спали по пять-шесть часов, а наутро – душ, чешский завтрак, пешая прогулка по достопримечательностям – и как новенькие. Просто мистика какая-то!»

О чешском абсенте замолвите слово

Сейчас пойдет отдельный разговор. И на эту страницу я призываю заглянуть не всю интеллигенцию, а лишь представителей богемы, с их склонностью к мрачно-возвышенному и порочно-прекрасному, с их тягой к забвению и саморазрушению. Ибо речь пойдет о культовом напитке европейской богемы конца XIX – начала XX века, олицетворяющем вышеупомянутые склонности, – об абсенте! Этой крепчайшей настойке на полыни, содержащей наркотическое вещество туйон, отдали дань практически все известные художники, поэты и писатели того времени, а для многих из них пристрастие к данному напитку закончилось трагически. Один англичанин остроумно описал собирательный образ любителя и жертвы абсента: «Богемное чудовище конца XIX века, аристократический карлик, который отрезал себе ухо и жил на одном из островов Южных морей». Расшифровали? Здесь в одной фразе объединены Тулуз-Лотрек, Ван Гог и Поль Гоген! Однако здесь не упомянут Рембо, простреливший руку приятелю Верлену, обезумевший Альфред Жарри, спившийся Оскар Уайльд. Неудивительно, что об этом роковом напитке сложено сотни романтичных легенд и мифов, написаны стихи, ему посвящены картины, о нем изданы документальные книги, одну из которых я обильно цитирую[9]… А еще я листаю эту книгу и думаю: сколько же красивых глупостей можно написать об этом мерзком семидесятиградусном пойле со вкусом микстуры от кашля! Абсент виноват? Туйон с ума сводит? Да вам любая домохозяйка хрестоматийно на это скажет, и будет права: пить надо меньше! Кампания за запрещение абсента началась после нашумевшего убийства швейцарским крестьянином своей жены и детей. А вот что он выпил в день убийства, помимо двух стаканов абсента: по рюмке мятного ликера и коньяка, литра три вина, два кофе с коньяком! Вообще же ежедневная норма его была до пяти литров вина. Точно так же и остальные «жертвы абсента» литрами поглощали и вино, и коньяк. Как в анекдоте про грандиозную пьянку: «…а потом я отравился килькой». Прежде чем попасть в абсентную зависимость, его пили годами и ведрами, и при этом ничего не ели, воплощая философию декаданса о сне наяву, о сладости саморазрушения и самоуничтожения.

«А при чем здесь Чехия?» – спросите вы. Так уж получилось, что Прага на рубеже XX–XXI веков стала чуть ли не общеевропейской столицей абсента. Запрещенный во многих странах из-за его ужасной репутации напиток стал производиться в Чехии фабрикантом Альбином Хиллом в 1920-е годы, поскольку здесь с этим не было никаких сложностей. Прикрыли производство лишь при социализме, но после «бархатной революции» сын Хилла его возобновил. После падения «железного занавеса» Прага напоминала Париж 1920-х годов, знакомый нам по романам Хемингуэя и Генри Миллера. Точно так же туда хлынула западная молодежь богемного склада, жаждущая новых впечатлений, творческой атмосферы и острых ощущений. Английский гитарист Джон Мур разглядел как-то на полке в пражском баре бутылку с ядовито-зеленой жидкостью. Об абсенте он что-то слышал, но уверен был, что напиток этот давно повсеместно запрещен. Эффект от выпивки удачно укладывался в основные постулаты ро́ковой субкультуры: мгновенный кайф, магический ритуал с ложкой и огнем… «Казалось, я скорее ввел абсент в вену, чем выпил», – говорил он. Вскоре Мур написал получившую большой резонанс статью в модном журнале, а потом стал соучредителем компании «Зеленая Богемия», которая стала поставлять чешский абсент в Англию, где до той поры он не производился, но и не был под запретом. Так и началась шумная кампания по возрождению интереса к абсенту, которая замыкалась как раз на Чехии. Благодаря эффективной рекламе Мура моду на чешский абсент подхватили и Эминем, и Мэрилин Мэнсон, и Джонни Депп. Во многих странах в последнее время абсент опять разрешили, но французы и испанцы подняли контрпропагандистский визг, заявляя, что от такой гадости, как чешский «Хиллз», Бодлер и Рембо перевернулись бы в гробу. Чехи ответили выпуском новых марок абсента, среди них дорогущий напиток с феноменально высоким содержанием туйона – 100 мг на литр! Это был убийственный ход для конкурентов, поскольку в остальных странах существует ограничение на туйон до 20 мг. Чехия рулит!

Тем не менее в обычных барах, хоть абсент и стоит на полке, но суют тебе рюмку, в лучшем случае стакан с ложкой и сахаром, и доверяют дальнейший процесс твоим неумелым рукам. А ведь потребление абсента – это ритуал, священнодействие! И как же я благодарен живущему в Чехии русскому журналисту, который подсказал мне две замечательные вещи: книги современного писателя Михала Вивега и вот этот необыкновенный абсент-бар! Конечно же наш человек его раскрутил, импозантный и артистичный. И обстановка здесь соответствующая: на стенах прекрасные картины, изображающие одну и ту же эффектную даму в различных стадиях потребления абсента, вплоть до лежачего положения. Обслуживающий персонал – очаровательные русские девушки и ребята, студенты пражских вузов. Исчерпывающий набор марок, больше двух десятков, в том числе и тот самый – рекордсмен по цене и туйону. Официантка читает краткую лекцию о драматической истории абсента и его поклонников, затем принимает заказы. А затем начинается огненная феерия. В соответствии со способом, принятым в Центральной Европе, на жаропрочный стакан кладется специальная дырявая ложечка с сахаром. Смоченный абсентом сахар жарко пылает, стекает в абсент, поджигая и его, туристки повизгивают, но фотографируют. Атмосфера манящего порока витает над столиками. Для классического французского способа приносят большие стеклянные, наполненные водой конусы с четырьмя краниками. Красивые такие, под старину. Вода капает на кусочки сахара, лежащие на тех же ложечках. Сироп стекает в зеленый абсент, образуя причудливые белесые нити. Вот за что, а также за волшебные ощущения, которые он дарит, абсент прозвали полтора века назад зеленой феей. Забавно смотреть, как иная студентка, с трудом выпив крохотную рюмочку, сосредоточенно ждет прихода тех самых «волшебных ощущений». Я ей объясняю: чтобы «прихода» дождаться, те самые про́клятые поэты и художники абсент по нескольку лет ведрами пили, да и напиток содержал тогда 200 мг, а то и 600 мг туйона, а не 20–30, как сейчас, потому и запретили его надолго. Впрочем, мне возразила официантка, отдельные случаи все-таки бывают. Особо чувствительная натура, выпив неизвестно какое количество абсента, два дня ловила красивых бабочек в гостиничном номере. Услышав про это, веселый молодой человек начинает имитировать «приход» и ловлю бабочек, но находит их почему-то исключительно на груди официантки. Иных случаев рокового действия абсента на моих туристов не припомню, тем более что даже крепкие мужчины не заказывали больше двух-трех рюмочек, а иные дамы ограничивались одной на двоих. Зато атмосфера в баре почти неизменно царит приятная и веселая. Иногда начинают заказывать коктейли на основе абсента. Вот это действительно вкусно! Под потолок летит сноп искр, потом надо что-то нюхать через соломинку. «Самбука, самбука», – вопит продвинутая молодежь. Первый раз слышу, куда мне, мальчику с Чукотки! Один раз меня заставили пить через соломинку из бокала, поверхность которого пылала синим пламенем. Все смотрели: загорится гид или нет?

Медики считают, что абсент в небольших количествах, благодаря кумулятивному действию алкоголя, туйона и других веществ, улучшает настроение, вызывает умиротворенность и радостный подъем. Пожалуй, соглашусь: и без того неизменно хорошее во время нахождения в Чехии настроение и самочувствие становится здесь еще лучше. Лихо исполняет блюзы американский гитарист Бред, а до него здесь виртуозно играли и пели два грузинских музыканта, с которыми я успел подружиться. Хозяин подходит, попыхивая трубкой, интересуется настроением посетителей, скромно сообщает, что его бар – единственный в Европе, и это с учетом ассортимента марок, культуры обслуживания и информационной составляющей. Верю!

* * *

Да, ничего себе, развернулся я с алкогольной тематикой в самый разгар борьбы «Единой России» за трезвость! Ладно, мы в отпуске! У всех но́лито? Ну, за Чехию!

* * *

Действительно, по этой главе может создаться впечатление, что мы с туристами только и вертимся в порочном водовороте обжорства и пьянства. Ничего подобного – это все для общего ознакомления! Скромное количество отзывов моих туристов на эту тему подтверждает мои слова. Не за этим сюда ехали, не за этим!

Из отзывов моих туристов:

…Во-вторых, о Праге: сказка, нам такая красота и во сне не снилась.

В-третьих, о питании в Чехии: а) прощай фигура; б) праздник живота; г) триумф целлюлита.

Раньше я думала, что не люблю свинину. Я просто не умела ее готовить!

Отдельное слово о чешской кухне: порции – большие, блюда – вкуснейшие, обалденное пиво, и за такие смешные цены… Это верх восторга: десять супов, десять горячих блюд, двадцать шесть кружек пива, глинтвейн – и все это около трех тысяч рублей. Где вы еще найдете такое место?!

Словарик

jidlo – еда

veprova – свинина

polevka – суп

pstruh – форель

kapr – карп

smazeny – жареный

uzeny – копченый

ovoce – фрукты

zelenina – овощи

sunka – ветчина

jatra – печень, ливер

omacky – соусы

zebirko – ребрышки

nabidka k pivu – закуски к пиву

prilohy – гарниры

brambory – картошка

bramboracka – картофельный суп

knedliky – без перевода!

Природа

Существует ли в самом деле более прекрасный храм, нежели природа! Насколько самые прекрасные церкви малы, обряды – ничтожны!

Граф А. Х. Бенкендорф

Мужчины мнительны – это аксиома. Перевалив же через определенный возрастной рубеж, приобретают и новые фобии – с тревогой ищут у себя симптомы приближающейся старости. Добро бы это относилось только к физическим болячкам и слабостям. А то ведь и к появлению новых привычек, интересов, к проявлению обычных человеческих черт начинают настороженно присматриваться: не старость ли подкралась? Я, конечно, совсем не мнительный, но тоже вот… Никогда не замечал у себя особой любви к природе, что считал даже недостатком своим. Ну море любил, скалистый берег, а когда при мне восторженно рассказывали о красотах средней полосы – «Ах, там такой чудесный лес, грибы, ягоды…», – я мысленно пожимал плечами. И конечно, никогда я не был сентиментальным.

Сейчас вот еду по Чехии… И ведь много видел я красот до этого, много! И Полярный Урал, и Северный Кавказ, и в Крыму не раз бывал, и даже Италию, Испанию, Лазурный Берег удалось повидать. Что говорить, восхищался красотой, не без этого. Однако чтобы вот так, как сейчас, – такого не бывало. Десятки раз проезжаю по тому же самому маршруту, беспрерывно смотрю в окно – и вдруг ловлю себя на мысли: «Господи, за что мне такое счастье!» Но нет, за последнее время много о Чехии читал, отзывы своих туристов видел – и почти везде наталкивался на фразу «Удивительно красивая страна!». Так что никакая это не старость, все объективно.

И все же удивительно: нет тропического буйства красок, экзотических красот, головокружительных горных высот и бездонных ущелий. От красоты здешней скорее не захватывает дух, она беспрерывно греет душу. Именно что беспрерывно: сколько ни едешь, почти не видишь мест, на которые не хотелось бы смотреть. Если лес подступает к шоссе, то любуешься гигантскими красавицами елями, потом речка – берега в зеркальной воде отражаются… А вот поля пошли – ярко-желтое море разливается (рапс), а на горизонте полоска темного леса… Огромное белоснежное поле маков, только по краям ярко-красная каемка… И почти вся Чехия холмистая, живописная, лесистая, а по границам ее – невысокие красивые горы. Конечно, такому умиротворенному любованию способствует сам настрой туристической поездки, нахождение на отдыхе. И тем более я поразился, а потом еще больше убедился в объективности моих и туристов восторгов, когда прочел описание чешской природы в заметках-воспоминаниях участника тех самых печальных событий 1968 года. Молодой еще человек описывает ее с искренним восторгом, хотя и видел все в основном из окна армейского автомобиля, находясь в не всегда дружеской и спокойной обстановке, претерпевая лишения… До природы ли, казалось бы! Да и не так была ухожена страна, как в наши дни. Тем не менее – восторг!

И еще удивительно: красоте нерукотворной природы очень способствует… «рукотворность». В том смысле, что поля и леса ухожены, аккуратненькие такие, чистые, но унылой геометричности, разбитости на прямоугольники, квадраты как-то не наблюдается. И уж тем более не видно уродливых следов человеческой деятельности. У нас ведь далеко от Москвы уезжать не надо, чтобы посетить удивительно красивые места. Однако только населенный пункт приближается – все, кончилась природа! Заброшенный карьер с навеки застывшим бульдозером, груда шпал времен первых пятилеток, потом пошли безобразные гаражи и сараи, заборы с колючей проволокой… Здесь такого не увидишь! Чехи и строят и землю пашут, но при этом природу почему-то не уродуют, а украшают. Если старинный городок увидишь на склоне холма – чаще всего игрушка с красными черепичными крышами, с башенкой костела. Так гармонично все это смотрится, будто одновременно с лесом и холмом на свет появилось, как неотъемлемая часть пейзажа. Замок на вершине – тем более. Ну а современный коттеджный поселок как минимальное неизбежное зло воспринимается, во всяком случае, жуткие сараи и заборы, равно как и груды мусора, в Чехии совершенно немыслимы.

И как же много самых разных природных красот и чудес вмещается в эту маленькую страну! Наверняка фразу «в Чехии нет только моря» придумала не Марина Цветаева: от многих чехов ее слышал, да и она сама просится на язык, когда побываешь здесь.

А поездив по стране чуть дольше, отмечаешь еще одну черту в характере чехов: они любят свою природу, гордятся ею и берегут ее. И это не общие фразы, которые якобы про всех можно сказать, здесь все очень конкретно и доказательно. Достаточно обратить внимание, как много чехов, в том числе и молодых, проводят свой досуг вот так: рюкзак за плечи – и вперед! Или на велосипед (очень сейчас популярно), или на байдарку… Сочетать средства передвижения легко: доехал на автобусе, взял велосипеды напрокат, объездил всю округу. Спустился по горной тропе к реке, взял напрокат лодки. По берегам места для стоянок, где можно разбить палатку, развести костер. А в деревеньках, лежащих близ популярных туристских маршрутов, почти всегда можно найти ночлег в маленьких частных отельчиках на две-три комнаты.

Причем заметно, что большинство таких путешествующих не завзятые туристы, избравшие дальние странствия своим хобби, не члены какого-нибудь туристического клуба, а простые ребята и девушки, решившие так провести выходные или часть каникул. Тем более что с лишениями и аскетизмом, которые вроде бы должны быть частью жизни истинных туристов, здесь даже при всем желании трудно столкнуться: в конце самого головокружительного спуска наверняка вас ждет деревенька с уютной пивной, а там, быть может, подают местный уникальный сорт. Путешествуют тут без фанатизма, как говорится, т. е. такой вид досуга кажется чехам вполне естественным и привычным с детства.

А почему привычным с детства – тоже легко понять, поездив по Чехии. На крутых каменных ступенях знаменитых Праховских скал, где мои туристки иногда начинают стенать и роптать, а потом, завершив маршрут, заслуженно гордятся своим личным подвигом (действительно, нагрузка очень приличная), каждые летние выходные наблюдаешь наплыв чехов. Молодые ребята, пожилые и очень пожилые семейные пары… Все без разбору сюда едут. И очень часто доводилось мне видеть здесь удивительное зрелище – молодую семью в полном составе! Идут они по самому трудному маршруту! На груди у одного из родителей крошечный младенец в специальном рюкзачке сидит, а то и в платке, повязанном поперек материнской груди, только ножка и ручка торчат (что-то есть в этом нарочито хипповое). Малыш постарше, годика четыре, самостоятельно карабкается на крутую скалу по ступенькам, временами становясь на четвереньки, чтобы помогать себе руками. Родительская помощь минимальна, но если у кого-то и наблюдается откровенно несчастный вид, то это у собаки, если ее тоже взяли с собой. У той на морде явно читается: «Идиоты, дома у телевизора не могли посидеть, в сквере у дома погулять!» А действительно, разделяешь иногда собачьи мысли: ну что за радость в таких мучениях, ну бабушке бы оставили крох таких, если уж самим неймется. Или уж дождитесь, когда дети подрастут. Нет, видимо сознательно приучают детишек с младенчества любоваться, радоваться и дышать полной грудью. И любить родные красоты, конечно. Оттого и туристические тропы по всей Чехии, аккуратно ухоженные и размеченные специальными указателями-флажками, нарисованными прямо на деревьях или на камнях, никогда не пустуют. И не только заезжие туристы на них, но и местные жители из ближайших или дальних городов встречаются.

Однако попадаются и настоящие фанаты. Вот как раз один такой работает лодочником в знаменитых пещерах Моравского Краса, возит туристов по подземной реке. Вообще эти лодочники (я их называю Харонами) не обязаны что-то рассказывать туристам, пока лодка плывет по фантастическому подземному царству, тем более все языки на свете знать невозможно. Правда, некоторые, еще не забывшие русский язык, охотно дают пояснения по маршруту. А один из них, высокий пожилой мужчина с косичкой седых волос на затылке, так подробно и с таким упоением вел свой рассказ, что не заслушаться его было невозможно. Однажды, высадив из лодки туристов, мы остались с ним вдвоем, и он продолжал буквально взахлеб рассказывать мне, сколько здесь еще удивительных пещер, куда могут попасть только спелеологи, а в некоторые – только в аквалангах, пройдя водяные сифоны… А одна большая пещера – буквально вот здесь, рядом! – туда еще никто не смог попасть, только знают, что она есть… В заключение он сказал, что еще о многом мог бы мне поведать, если б лучше знал русский язык! С тех пор я всегда ищу возможность с ним пообщаться. Он рассказал мне как-то о себе: раньше жил в Брно, потом решил все изменить, купил вместе с женой заброшенный дом здесь, неподалеку, рядом с другими пещерами, менее известными, но еще более красивыми… Дом неважный, но как же им хорошо живется с женой среди такой красоты и покоя, вдали от шума и суеты большого города (для справки: в Брно четыреста пять тысяч жителей, а шумом и суетой он явно уступит большинству наших райцентров).

Конечно, таких удивительных людей немного, но нежное отношение чехов к родной природе трудно не заметить. Так что слова мои можно считать доказанными. Однако мне хотелось бы вам еще и об истории чешского гимна поведать, чтобы у вас уж совсем сомнений не осталось. В первой половине XIX века, когда пробуждалось самосознание чехов, они очень любили театр, особенно пьесы чешских драматургов с местной тематикой. Однако постановка пьесы Йозефа Каэтана Тыла «Фидловачка» зрителей как-то не увлекла и быстро сошла с подмостков, зато полюбилась песня из этого спектакля, стихи которой написал сам автор. Ее стали исполнять везде, где собирались чехи – на официальных сходках, сборах и дружеских вечеринках, – и так постепенно песня стала чешским гимном. И до сей поры им является. А вот теперь послушайте, что воспевают чехи в своем гимне. «Где домов муй, где домов муй?» Далее в моем вольном переводе: «Воды поют по долинам, боры шумят по скалистым склонам, сады полыхают весенним цветом, на вид это – земной рай. А это и есть чешская земля – твой дом, твоя родина». Вот так, не великие победы, цели и свершения воспеваются, а красота родной земли!

Результаты, плоды заботы о природе тоже очевидны. Помимо ухоженности и чистоты лесов и полей поражают обилие и непуганность всяческой живности, которую постоянно видишь из окон автобуса. Лениво пасутся многочисленные косули прямо на сельхозугодьях в некотором отдалении от шоссе, не обращая внимания на наш автобус. А вот жирный заяц скачет прямо по обочине и не очень-то спешит вильнуть в сторону. А временами экзотические фазаны начинают попадаться по нескольку раз в день на проселочных дорогах и тоже непугливо трясут красивыми хвостами прямо перед капотом. Кажется, стоит протянуть руку – и погладишь или фамильярно потреплешь красавицу птицу за хвост. Тут уж поневоле вертится на языке слово «Эдем». Однажды заяц выскочил у нас из-под ног прямо на автобусной стоянке около знаменитых «Поющих фонтанов», а уж ежики постоянно снуют прямо перед входами в огромные многолюдные отели. Учтите, что расположены они далеко не на окраине Праги.

Конечно, такое обилие зверушек имеет и свою оборотную сторону: что нам, туристам, интересно – то для водителей беда. Вдоль всех дорог защитных сеток не поставишь. Первое лето я недоумевал: почему все раздавленные на шоссе кошки рыжего цвета? Потом дошло – лисы! О своих переживаниях поведала нам женщина-гид, которая часто ездит на собственном авто по чешским дорогам, и я проникся. Представьте себе: выскакивает прямо перед машиной на дорогу какой-нибудь енотовидный суслик! Хорошо еще не косуля или кабан – здесь последствия могут быть гораздо серьезней! Однако и в первом случае неприятно. Чувствительная женщина вся в слезах выходит из машины, созерцает убиенного «тушканчика», оттирает от его крови капот. Так она еще обязана вызвать дорожную полицию, чтобы зафиксировать происшествие! Мало того, за этого несчастного хорька, который сам виноват, она еще и штраф заплатит! Деньги пойдут на восстановление барсучьего поголовья, чтобы снова могли они резвиться у дороги, радуя туристов и нагоняя трепет на водителей.

Конечно, говоря серьезно, такое прекрасное, бережное отношение к природе – результат не только строгих законов и правил, но и, прежде всего, осознанного их выполнения и понимания жителями Чехии. Что это, как не показатель их культуры и самоуважения.

Если забрасываете удочку в любой водоем, хоть в канаву с дождевой водой, у вас должно быть платное разрешение на рыбную ловлю. Заядлые рыболовы покупают годовой абонемент, который обходится совсем недорого. При вас должна быть мерная линейка, чтобы не достигшую разрешенных размеров рыбешку (для каждого вида свой размер) немедленно отпустить на волю, извинившись. Не могу поручиться, что никто никогда не нарушает эти правила, но совершенно уверен: злостного нарушителя окружающие осудят, а не похвалят снисходительно за лихость и бесшабашность, как у нас. Даже в тревожные времена, когда в Чехословакию ввели войска Варшавского договора, «природоохранные» дедушки – егеря, лесники – бесстрашно гонялись на тарахтящих мопедах за армейскими «газиками» с нашими офицерами, решившими поохотиться на местную дичь, невозмутимо заезжали в воинские части в поисках нарушителей, сурово топорщили усы, составляя протоколы. И офицеры, надо отдать им должное, не спорили, не возмущались, предпочитали в крайнем случае смыться.

Любителей рыбалки встречаешь часто, а вот охотников долгое время не видел и ничего про охоту не слышал. Наконец заметил сразу нескольких, идущих по обочине дороги. О, это зрелище! Они выглядели актерами на съемках фильма о старинном помещичьем быте: шляпа с пером, красивая зеленая куртка старинного покроя, бриджи. Позже мне рассказали, как здесь проходит охота, и я в очередной раз восхитился и позавидовал! Это настоящее театрализованное действо, настоящий ритуал, правила которого никому и в голову не придет нарушать! Да и зачем – ни количество добычи, ни азарт от его исполнения нисколько не страдают, а кураж, торжественность долгожданного момента – все это поднимает настроение. Охотники, естественно, получили это высокое звание непросто: прошли обучение, сдали многочисленные экзамены, в том числе и по стрельбе, отработали нужное количество часов во благо природы: например, сажали кустарник – корм для своих потенциальных жертв. И вот настал долгожданный день – открытие охотничьего сезона! Торжественное построение, бравурная музыка, стяги и вымпелы. Участники исполняют торжественный гимн на старочешском языке, дают клятву, выбирают старшего, чьи приказы неукоснительно исполняются. После охоты трофеи выкладываются на общее обозрение, подводятся итоги. Это также носит форму шутливого ритуала: определяются самый удачливый и самый неудачливый охотник. Затем приступают к выпивке – какая охота без нее! Выпивку оплачивают пополам самый удачливый и самый неудачливый охотники…

Несмотря на насыщенность поездки, несмотря на обилие архитектурных красот, ни разу удивительная природа Чехии не оставалась незамеченной моими туристами! А особые восторги вызывают обычно два объекта – пещеры Моравского Краса и местность, которая так официально и называется…

Чешский рай

Да, когда-то я думал, что это просто обиходное название, закрепившееся среди любителей природы. Оказывается, прямо на картах так и написано: «Чешский Рай». Когда побывал здесь впервые, удивляться перестал. Это довольно большая территория, на которой, как на выставочном стенде, можно полюбоваться скальными образованиями, похожими на наши Красноярские столбы, этнографическими деревнями с деревянными домами – таких в Чехии нигде больше почти не сохранилось. Здесь и развалины замков на вершинах скал, и красивое Махово озеро, воспетое знаменитым чешским поэтом Махой, и горные реки – мечта экстремальных туристов. Власти Чехии подали заявку, чтобы этим местам присвоили почетный статус культурного памятника ЮНЕСКО (был бы тринадцатый в этой небольшой стране). Однако сейчас претендентов заваливают таким ворохом требований, прежде всего экологических (шутка ли – в каждой деревеньке построить очистные сооружения!), что пока заявку отложили, но от этой мысли не отказались.

Мы посещаем, правда, только один пункт из этого перечня красот и чудес – Праховские скалы. Вот еще одно важное здешнее преимущество: многие ли из вас сумели добраться до Красноярских столбов, многие ли реально рассчитывают туда попасть в будущем? А если даже и спланировали дальнюю поездку или живете поблизости, хватит ли у вас сил и здоровья на такой непростой маршрут? Да, у нас в стране красот не меньше, даже больше, только доступность многих и условия их посещения куда хуже. По дороге (меньше двух часов от Праги) я вначале припугиваю туристов, приказывая Володе раздать всем страховочные веревки, крючья и альпенштоки. Водитель отвечает: «Нема, Борисыч, в Бресте забыл». Лишь при подъезде я вполне серьезно и искренне уверяю, что маршрут по скалам пройдут абсолютно все, независимо от возраста, здоровья и физической подготовки. Главное, не спешить, отдыхать и соизмерять свои силы. В то же время я прошу молодых девушек ограничить фотосессии на каждой смотровой площадке шестью-семью позами, не более… И восхождение начинается! Одна туристка мне призналась, что представляла маршрут так: будем ходить по асфальтовым дорожкам и фотографировать торчащие вокруг скалы. Нет, голубушки, я вас сюда не шутки шутить привез! Ножками будете на скалы карабкаться по крутым каменным ступеням, в глубокие ущелья спускаться, в расщелины протискиваться! Впрочем, вначале дорога ничего такого не предвещает: пологий подъем среди красивого леса. Где тут скалы? Воздух чистейший, через минут пять лица у всех слегка раскрасневшиеся, глаза блестят! Если с погодой не повезло, холодно, то опыт мне подсказывает: всем через сто метров будет жарко. Причем не от физических нагрузок, до них еще далеко. Просто от эйфории радостной, от этого воздуха. Вдруг появляется первый огромный валун, второй, третий… И наконец, после более крутого подъема оказываемся мы на первой смотровой площадке, второй, третьей! С фантастическими видами на окружающие пальцеобразные скалы-столбы, на тонущие в дымке окрестные горные хребты. А на самом горизонте – два гигантских рога: из скал вырастают развалины башен замка Троски. Однако у меня есть в запасе дополнительный бонус для любимых туристов. В самое первое посещение я слегка заплутал и спустился по крутой лестнице неведомо куда. Да так удачно, что туристы, когда мы выбрались на обычный маршрут, в один голос стали вопить: «Вячеслав, сюда обязательно надо ходить!» Действительно, такой красоты даже рядом на других тропках не сыщешь: в глубоком ущелье среди поросших мохом нависающих скал как будто леший бродит, русалка на ветвях сидит. Где-то приходится пару метров пробираться на корточках под огромными нависающими камнями. А в одном месте, уже на подъеме, удивительный сюрприз: между двумя скалами вид на участок соснового леса, точь-в-точь повторяющий шишкинское «Утро в сосновом бору»: поляна, поваленный ствол, только медведей не хватает. С трудом преодолев врожденную свою скромность, я назвал этот дополнительный маршрут «Петля Перепелицы».

В итоге физическая нагрузка получается изрядная. Правда, почти всем, особенно немолодым женщинам, к радости от общения с красотой это добавляет еще и эмоции неожиданные: «Я смогла, я пре одолела!» Все ли могут пройти этот маршрут? Действительно, все могут – и все проходят. Тридцать третий, тридцать пятый годы рождения не редкость в списках моих туристов, и никогда не пугают меня. Напротив, любимый мой контингент! По умению радоваться, восхищаться, общаться, по широте интересов, по неутомимости – дай бог каждому! Вспомнил на тропах Чешского Рая двух из них. «Молоденькой» семьдесят лет, той, что постарше, семьдесят два года. В самом конце маршрута мы имеем возможность разделиться и завершить путь по более легкой тропе. Однако «молоденькая», видно наслушавшись в молодости песен Высоцкого, пошла по самому сложному маршруту. Заметно устала, но мою помощь гордо отвергла. И тогда до самого финиша ее протащила на себе та, что постарше, – семидесятидвухлетняя!

Отдышавшись на скамейке, стоящей у конца последнего подъема из последнего ущелья, бредем к автобусу. Если не закрыт павильончик, туристов ждет еще кружка холодного местного пива. Я не тороплю. А у самого автобуса мы с водителями еще… нет, вот про это уж точно не скажу! Увидите сами…

Моравский крас

Да вы наверняка слышали про него, по телевизору могли видеть передачи. Вспомните: пещеры, подземная река с плавающими по ней лодочками, пропасть, к вершине которой поднимаются по канатной дороге. Все это есть на самом деле, и все это действительно красиво и захватывающе интересно. Другое дело, что помимо самых посещаемых Пункевных пещер, названных так по имени подземной реки Пунква, здесь есть еще не менее красивые пещеры, в некоторых мне тоже удалось побывать. Однако рек там нет – вот беда, на лодочках не поплаваешь! Для нас посещение Моравского Краса имеет особое значение: это последний пункт, который мы посещаем перед отъездом. Это финальный аккорд торжественной оратории под названием «Турпоездка по Чехии»! И звучит он, надо признать, достойно!

Сама местность под названием Моравский Крас, куда привозит нас автобус, красивая: высокие лесистые холмы, скалы, тенистые ущелья. Но это никакие не отроги горных хребтов, а дно океана, который плескался над нами семьсот миллионов лет назад и почти все это время трудился на благо будущих туристов, создавая известковые отложения. Потом любопытные местные жители с риском для жизни пролезали в узкие расщелины, спускались по веревкам в пропасть Мацоха, некоторые смогли даже выбраться обратно. А уже затем профессор Абсолон поставил все на научную основу, организовывал экспедицию за экспедицией, заказал у местных слесарей огромную железную лестницу – и пещеры были открыты официально! На волне энтузиазма независимой Чехословакии в 1920-е годы неутомимое общество чешских туристов с привлечением военных саперов расширило проходы, пробило дополнительные штольни, и теперь любоваться еще одним природным чудом могут не только фанатичные спелеологи, но и любой пенсионер, любой школьник. Пользуйтесь, для вас потрудились Мировой океан и несколько поколений чешских энтузиастов! Только время посещения бронируйте на год вперед – сюда ездит весь мир!

Впрочем, наших туристов пещерами не удивить: многие вспоминают места на Новом Афоне, в Кунгуре, Крыму. Быть может, некоторым из них сами местные пещеры и уступают, но вот в сочетании с плаванием по подземной реке и… Нет, обычно я не говорю заранее туристам, чтобы не пропал эффект неожиданности… Ладно, вам скажу. Когда уже привык к полумраку и прохладе подземных залов, вдруг впереди, в одной из штолен, начинает брезжить какой-то свет. И вдруг совершенно неожиданно ты как будто падаешь в огромное открытое пространство, где над головой вздымаются скалистые стены почти цилиндрической пропасти-провала, зеленые кусты, цепляющиеся за склоны, голубое небо над головой, под ногами – изумрудная лужица, а на самом деле озеро-сифон глубиной пятьдесят метров. Мы попали на дно пропасти Мацоха (мачеха). Названа она так по легенде, согласно которой злая мачеха бросила в эту пропасть своего пасынка, но ребенок зацепился за кусты и был спасен местными жителями. А мачеху потом сбросили в ту же пропасть. Особо щемяще звучит эта легенда в изложении бесподобной Люции: «У ее нового мужа сын был красивый, умный и хороший, а ее собственный ребенок был некрасивый, глупый и плохой». Так она объясняет побудительные мотивы мачехи, а завершает странным дополнением: «До сих пор некоторые кончают жизнь самоубийством и бросаются в эту пропасть. А потом сильно жалеют».

Лишь после этого мы опять ныряем в пещеру, там вскоре садимся на непотопляемые плоты и продолжаем путешествие вплавь. Потолки то опускаются так низко, что сидящим сбоку надо класть головы на колени соседей, то вздымаются ввысь, образуя огромные пещеры с причудливыми наплывами сталактитов и сталагмитов на стенах. Порой все равно не веришь, что эти удивительные фигуры, напоминающие звериные или человеческие, созданы только природой, без вмешательства людей. Впрочем, на третий год посещений местные работники все-таки признались, что у двух фигур сидящих сов, поразительно похожих на оригиналы, глаза приделаны специально! Лодки наконец выныривают на открытый воздух, и удивительное путешествие заканчивается. «Ну как вам завершающий аккорд?» – «Отлично, Вячеслав!»

В тему

Года три назад верховья Влтавы в районе Чешски-Крумлова вдруг облюбовали экзотические пеликаны. А эта прожорливая птичка с огромной сумкой под клювом за один присест может сожрать несколько кило форели, которую местные рыбаки тоже любят. Возникла нездоровая конкуренция, произошло резкое падение уловов. И вот я думаю: наши рыбаки быстро бы объяснили этим залетным нахалам, как они неправы. Нашли бы способ! А чешские, законопослушные и природолюбивые… Ведь наверняка же зубами скрежетали, вспоминали отдельные русские слова, которым их научили когда-то наши школьники в интернациональных пионерлагерях. Однако чтобы подплыть и веслом по загривку – ни-ни, как можно, живая природа! Так и наблюдаешь, проезжая вдоль реки, возмутительную картину: наглый пеликан, стоя посреди реки, невозмутимо хомячит деликатесную рыбу, без всяких лицензий и ограничений, а неподалеку приютился мужичок в лодочке и безропотно собирает остатки с барского стола. Поголовье форели, кроме шуток, сильно уменьшилось из-за нашествия пеликанов, пришлось его срочно пополнять искусственно выращенной молодью из форелевых питомников.

Вот так и уживаются в этой маленькой стране чехи и форели, зайцы и косули, фазаны и пеликаны. Еще и приглашают из-за границы туристов на охоту и рыбалку. Правда, только по лицензии, только по правилам!

Из отзывов моих туристов:

И мы влюбились в этот край огромных замков и древних, изумительных маленьких улочек и домиков, прилипающих друг к другу. А какая природа по пути следования! Поля с хмелем, поля с подсолнухами, виноградники, горы в тумане, леса… А сколько цветов!..

Мы влюбились в этот край магнолий, гор и лесов. Действительно, в Чехии есть все!

В особенности понравилось посещение Чешского Рая с последующей дегустацией вина (? – В. П.).

Очень рад, что поехал в Чехию именно осенью. Такой красоты никогда не видел.

Можно долго перечислять, но увидеть своими глазами божественную красоту этой страны просто необходимо.

Чехи и немцы

«Дружба народов» – так у нас в стране лет тридцать назад говорили с гордостью (по крайней мере, в газетах), а с конца восьмидесятых – с горькой иронией. А уж в Австрийской империи, куда входила Чехия на протяжении трех столетий, такая «дружба народов» царила!.. Читайте «Бравого солдата Швейка», где основным носителем интернационализма является приятель Швейка, сапер Водичка: «Плохо, брат, ты мадьяр знаешь… С ними мы должны держать ухо востро. Я его ка-ак хрясну…» Чехия с самого начала своей государственности попала в сферу влияния Германии, а в отдельные периоды Прага была столицей Священной Римской империи германских народов. Соответственно, проходила и колонизация чешских земель немцами, особенно интенсивно в XIII столетии. Приглашали немцев сами чешские короли, прежде всего немецких земледельцев, чтобы осваивать незаселенные окраины королевства. Немецкие дворяне поступали на службу к чешским королям и получали от них в награду земельные владения. Приходили и обосновывались в Чехии немецкие рыцарские и монашеские ордена, закладывались монастыри. Все это способствовало быстрому развитию Чехии по европейскому образцу, германизация страны была колоссальной. Отдельные области и горожда заселялись почти исключительно немцами, а в Праге немцы выстроили целый городской район, Мала Страна, раскинувшийся под самым подножием королевского замка. Очень сильно проявлялось здесь культурное влияние Германии. Вот что пишет русский историк Матвей Кузьмич Любавский: «Этот король (Вацлав I) сделался совершенным немцем, мыслил и говорил исключительно по-немецки и даже оставил после себя след в истории немецкой словесности как один из миннезингеров. При дворе его постоянно толпились немецкие бароны и рыцари. Чешские дворяне шли за своим королем в употреблении немецкого языка и усвоении немецких обычаев. Паны побросали свои родовые фамилии на – ичи и по примеру немецких баронов и рыцарей стали величаться по своим имениям, которые они окрестили немецкими именами. Таким образом, например, Витковичи назывались фон Розенберг, появились Фалькенштейны, Лихтенбурги и т. д. (…) Постороннему наблюдателю, побывавшему при тогдашнем чешском дворе и перезнакомившемуся с высшим чешским обществом, Чехия показалась бы одной из областей Германии с инородческим крестьянским населением, а не славянским государством».

Нельзя сказать, что не было сопротивления культурной немецкой экспансии. Писались книги на чешском языке, в некоторые монастыри не допускались немецкоговорящие. А Гуситскими войнами, несмотря на их жестокость и разрушительность, когда страна была отброшена в своем развитии лет на сто назад, чехи все-таки гордятся как национально-освободительными. Кстати, не всегда правильно трактовать подобные события, битвы и противостояния, только как национально-освободительную борьбу. Знаменитое поражение при Белой горе считается символом немецкого порабощения Чехии, но справедливости ради надо заметить, что чехи и немцы участвовали в ней с обеих сторон, это была битва между протестантами и католиками. А среди двадцати семи казненных после нее чешских дворян было четверо немцев. Болезненно отразился в памяти чехов и тот период, когда после гибели чешского короля Пржемысла II был назначен наместником немецкий князь Отто Бранденбургский, который со своим войском творил настоящий грабеж и насилие в чешских землях. Этому горькому времени посвящена даже первая опера Бедржиха Сметаны «Брандербуржцы в Чехии».

Однако совсем тяжелые времена для чехов настали, когда страна полностью оказалась под игом австрийских Габсбургов. Лучшая часть чешского дворянства покинула страну, не поступившись своими религиозными убеждениями. Статус чешского языка полностью зависел от воли очередного монарха и постепенно низвелся до языка простонародья, исключенного из официального обихода. Утеря самобытности чешской нации стала почти свершившимся фактом.

Лишь на рубеже XIX века началось пробуждение самосознания чехов, прежде всего усилиями ученых, исследовавших язык, культуру и историю чешского народа. Правда, поначалу все было так запущено, что эти исследования писались и издавались только на немецком языке (или на латинском). Более того, сами чешские ученые-просветители «…на первых порах уверены были в окончательном торжестве германизма и скептически относились к намерениям возродить чешскую национальность. Добровскому приписываются знаменитые слова о чешском национальном будущем: „Оставьте мертвых в покое“. Пельцер долгое время разделял ту же точку зрения и выразился один раз в печати, что трудиться над пробуждением чешского самосознания – значит плыть против течения» (М. К. Любавский. «История западных славян»).

Однако, как говорится, процесс пошел. Чешская интеллигенция преодолела «элегический скептицизм» и стала сознательно трудиться на ниве возрождения нации: издавать чешских авторов, исторические хроники, учебники языка и истории чехов. На обложках книг замелькал проснувшийся чешский двухвостый лев.[10] Особое оживление национальных чувств произошло, как и у многих народов Европы, в эпоху наполеоновских войн, а у чехов дополнительное воодушевление вызвало появление в их землях русской армии – славянское братство! Настоящие подвижники и герои появились тогда в Чехии, и благодарный народ называл их будителями и ставил им памятники на площадях. Юнгманн переводил западных авторов на чешский язык, написал и издал историю чешской литературы, теорию словесности и составил огромный пятитомный чешско-немецкий словарь. А в свободное время бесплатно преподавал чешский язык в гимназиях и семинариях. Юнгманн был наставником и вдохновителем молодых литераторов, и прежде всего многообещающего поэта Вацлава Ганки, которого он поощрял «тихо и бесшумно работать над тем, чтобы чешская национальность не погибла». Ганка весьма вдохновился, собирал и издавал чешские народные песни, перевел «Слово о полку Игореве», писал свои стихи в стиле народной поэзии. Но «тихо и бесшумно работать» ему показалось мало… В среде литераторов и историков, не только чешских, но и немецких, произошла настоящая сенсация: внезапно были найдены две старинные рукописи, написанные великолепным поэтическим языком и проливающие свет на доселе неизвестные страницы древней чешской истории! Ура! У немцев есть «Песнь о Нибелунгах», у русских – «Слово о полку Игореве», а у чехов отныне – бесценные Краледворская и Зеленогорская рукописи!.. Короче, вы уже догадались: увлекшийся Ганка со товарищи создали великолепную литературную мистификацию, которая даже в ряду Козьмы Пруткова, «Театра Клары Гасуль», Че рубины де Габриак, Эмиля Ажара занимает особое место. Подделка была настолько искусно сработана – написана средневековым шрифтом на старинном пергаменте, почти лишена стилистических и исторических несоответствий, – что специалисты не усомнились в ее подлинности, хоть изучали весьма тщательно. Лишь спустя продолжительное время обнаружились в ней отдельные неточности и совпадения со стихами самого Ганки – произошло разоблачение. Насколько я знаю, скандала большого не случилось, Ганку если и ругали, то несильно. Главная цель была достигнута – еще сильнее вспыхнул интерес к чешской истории. Кстати, изрядная часть наших ученых, специалистов в данной области, считает «Слово о полку Игореве» тоже искусной подделкой!

Больше всего почитают чехи знаменитого историографа Чешского королевства и политического деятеля Франтишека Палацкого. Составитель самой подробной «Истории чешского народа в Чехии и Моравии» внес большой вклад абсолютно во все области национальной жизни. Он заботился о чешском театре, опекал славянских ученых в Праге, составил подробный энциклопедический научный словарь, активно занимался политикой. Современниками он был признан духовным вождем чешского народа, а в конце XIX века чехи воздвигли ему грандиозный памятник на площади его имени.

Политическая же борьба проходила с переменным успехом: если чехи добивались каких-то уступок в австрийском парламенте, то начинали протестовать немцы. В вопросе о равноправии языков их можно было понять: немецким чиновникам пришлось бы усиленно учить чешский язык. Были парламентские дебаты, бойкоты, протесты. Были народные волнения с применением огнестрельного оружия. Был парадоксальный момент, когда чешская общественность выступила с верноподданническим заявлением в адрес Австрийской империи! Дело в том, что местные немцы предлагали включить Чехию в состав Великой Германии, что привело бы к полному растворению чешской нации. Из двух зол выбирают меньшее, и чехи предпочли выступить за сохранность Австрийской империи, а Франтишек Палацкий произнес знаменитую фразу: «Если бы Австрии не было, мы должны были бы создать ее». Надо признать, что австрийские правители, имея такую многонациональную империю, проводили национальную политику достаточно гибко, отнюдь не жестко. Тем не менее, как об этом с горечью писал Палацкий, нередко в центре Праги человек, задавший вопрос на чешском языке, мог услышать в ответ презрительное: «Говорите, пожалуйста, по-человечески».[11] Нельзя и только в черном цвете представлять это соседство. И браки межнациональные были, и дружбу водили, и взаимопроникновение культур на всех уровнях отрицать невозможно. Взять хотя бы чешскую кухню – налицо явное влияние немецкой: свиные ребрышки и рульки, сосиски-сардельки, апфельштрудель. А в немецких семьях стремились иметь чешскую повариху: готовят лучше всех. Дико называть Прагу немецким городом, но отрицать большое влияние немецкой культуры на чешскую тоже полная нелепость. Вену называли самым большим чешским городом. До сих пор в телефонной книге Вены огромное количество славянских фамилий, больше всего словацких.

Вот в таком подвешенном состоянии живущие бок о бок чехи и немцы подошли к началу Первой мировой войны. Обоюдная неприязнь достигла апогея. В биографии Альберта Эйнштейна, который в то время преподавал в Пражском университете, описывается, как профессоры чешского и немецкого отделений (умницы, физики-теоретики!) демонстративно не общались и не здоровались друг с другом! Выехав на научную конференцию в какую-нибудь европейскую столицу, совместно обсуждали доклад коллеги о строении вещества, а вернувшись в Прагу, опять не здоровались. Вот один эпизод: проходят несколько немецких интеллигентов по улице, видят покосившуюся вывеску. «Ничего, может, упадет какому-нибудь чеху на голову!» Дружный жизнерадостный смех… Полностью онемеченный чех закатывает скандал каждый раз, когда на почте ему продают открытку, где помимо немецкой есть надпись и на чешском языке. Коллективные драки стенка на стенку между чешскими и немецкими школьниками или студентами вошли в традицию. «…Теперь я понимаю, почему маленький Кафка боялся… тогда, в тысяча восемьсот девяносто втором году, в Праге, и особенно в Старом Месте, ссорились и дрались чехи с немцами, так что австрийское правительство объявило чрезвычайное положение… а в девяносто седьмом эти стычки между чехами и немцами коснулись и евреев… Антисемитизм разгорелся с новой силой».[12]

Да, роман Гашека – литературное произведение, да к тому же комического и сатирического характера. Значит, поправку на гротескность делать необходимо. Однако такое ли большое преувеличение – описание «дружбы народов» в романе: многие офицеры-немцы ненавидели чехов, их так и называли «чехоеды». Солдаты платили тем же. В уличной толпе избили немца, выкрикнувшего патриотический лозунг. «В другой раз, когда через Писек проезжал маршевый батальон, несколько евреев из Писека закричали в виде приветствия: „Хайль! Долой сербов!“ Им так смазали по морде, что они целую неделю потом не показывались на улице». Тут надо признать, что чехи грешили изрядным антисемитизмом. Отчасти он объяснялся и тем, что пражские евреи были немецкоговорящими, отдавали детей в немецкие школы и носили немецкие фамилии. А венгров не любили (вспомните свирепого мадьярофоба сапера Водичку), так как они единственные добились в рамках Австрийской империи равноправия на своей территории, и с 1867 года Австрия стала именоваться Австро-Венгрией. Естественно, венгры стали рьяными патриотами империи, а для славянских народов – притеснителями.[13]

Вот до этого периода, начала Первой мировой войны, дописал свою историю западных славян русский историк, академик и ректор Московского университета М. К. Любавский. И я не могу не привести слова, которыми он завершает раздел об истории Чехии: «Разыгрывающаяся ныне борьба германского мира со славянским, борьба не на жизнь, а на смерть, с не определившимся еще исходом, с неясными перспективами будущего, заставляет сказать, что судьбы прекрасной славянской страны, талантливого, благородного и мужественного чешского народа находятся в руках Божьих… Тяжкий немецкий молот, в течение многих веков дробивший чешский народ, выковал из него булат. Но при известных обстоятельствах и булат может быть обращен в прах…» Вот каким языком писались когда-то научные книги и учебники! И вот с какой добротой, симпатией и заботой относилась русская интеллигенция к чешскому народу! Как хочется, чтобы это осталось нашей традицией.

* * *

Разгром Австро-Венгрии принес чехам долгожданную свободу. Бурное ликование, которое я подробно описываю в главе «А где Чехословакия?», носило явно выраженную антинемецкую окраску. Немцам припоминали высокомерие и чванство, притеснения чиновников и проигранные исторические битвы. Не проявило должной толерантности и тактичности и правительство молодой Чехословацкой Республики. Вот как неосторожно выразился Масарик в одном из выступлений: «Мы создали наше государство, тем определено и положение наших немцев, которые изначально пришли в страну как эмигранты и колонисты. Я искренне хотел бы, чтобы мы как можно скорее договорились».[14] Хочешь договориться, не называй немецкую официантку или мастера-пивовара эмигрантом и колонистом! Чьи предки здесь на протяжении пятиста—шестиста лет жили и неизвестно на чьей стороне при Белой горе воевали! В нескольких местах, где немецкое население преобладало, они начали бунтовать против «чешской тирании», и пролилась кровь. Обещанной автономии немцы так и не дождались, и неудивительно, что стали чувствовать себя, несмотря на равные права, затравленным национальным меньшинством среди враждебного окружения. Опять лезут непрошеные параллели: ну какой, к черту, оккупант и колонист русский инженер или рабочий, закончивший ВУЗ или профтехучилище и получивший распределение на завод в Латвию! А у меня, кстати, бабушка жила в Риге еще до Первой мировой! И какое нам дело до пактов Молотова – Риббентропа, Белой горы и прочих куликовских битв!

Впрочем, вскоре все улеглось, и до прихода Гитлера к власти жили чехи с немцами вполне мирно, даже дружно. Опять читаю у Богумила Грабала: «В молодые годы я живал среди немцев в Судетах, это было еще до Гитлера, когда наши немцы в пограничье держали себя вполне пристойно, так что было принято посылать туда детей, чтобы они выучили немецкий. Я ездил в Цвикау, где жил у фрау Плишке, портнихи, и ходил с местными немцами купаться, а в нашей пивоварне, в свою очередь, были две девушки из Цвикау, Герда Фити и Лори…»

Гитлер, придя к власти в Германии, через местного нациста Конрада Генлейна взбудоражил судетских немцев, используя в свою пользу экономический кризис, охвативший Чехию. Немецкое население было занято в основном в промышленности и пострадало от кризиса больше всех. Среди немцев появилось больше безработных, и жить они стали заметно хуже чехов. Взаимная враждебность нарастала. Вот как говорил об этом в 1937 году комментатор чехо словацкого радио: «Между ними словно возведена Китайская стена. Известными строителями этой стены были в старой Австрии немцы – из-за своей надменности и презрения к чешской духовной жизни. Однако сейчас делом национального большинства, чехов становится, чтобы эта несправедливая, пагубная практика не повторилась».[15] Однако было уже поздно. И немцы проголосовали за присо единение пограничных территорий, где они компактно проживали, к Германии…

«А в тридцать шестом году (…) мы опять при ехали погостить в Цвикау, но тогда уже были Гитлер и Конрад Генлейн… и наши немцы изменились, они уже не были такими благожелательными, а стали, наоборот, гордыми, и они давали нам понять, что Гитлер для них бог, а столица уже не Прага, а Берлин… и все это, как вы знаете, закончилось катастрофой: наступил Мюнхен, Судеты достались рейху, а в марте рейх подчинил себе и остальную Чехословакию». Ну вот, Грабал все за меня рассказал. И он же описал ответную реакцию чехов в другой книге: как уличная толпа в Праге еще перед приходом оккупантов издевалась над молодой немкой.[16]

После войны все судетские немцы, общим числом примерно в два с половиной миллиона (точных цифр никто не знает), были выселены в Германию и Австрию, а их имущество конфисковано. И эту печальную страницу истории очень не любят вспоминать в нынешней Чехии. А многие и не знают всей правды. Помню, как местный гид, моя хорошая знакомая, закричала вдруг, когда я затронул эту тему: «Нашел кого жалеть! И не так все это было, я тебе десятки книг могу показать…» Нет, Леночка, твой президент Вацлав Гавел давно признал эту вину чехословацкого государства и официально извинился перед немцами. Дело в том, что депортация оставшихся к тому времени немецких стариков, женщин и детей проходила порой очень жестоко. Нельзя сегодняшними мерками судить поступки людей, изведавших ужасы концлагерей, потерявших в войне своих близких. Однако жертвы при депортации были огромные, исчислявшиеся тысячами человек. А несколько тысяч под угрозой выселения покончили с собой. Пострадали даже немецкие антифашисты, вышедшие из лагерей, даже евреи, уцелевшие после чудовищного гитлеровского геноцида! Самое страшное, что помимо официальных, достаточно суровых действий происходили еще и стихийные жестокие расправы с участием местного населения, где гибли порой десятки и сотни людей, в том числе и детей. В том и состоит ужас войны, что на творимые гитлеровцами зверства люди порой отвечали местью по принципу «око за око». Жестокость порождает жестокость, ненависть – ненависть. Кто первый разорвет эту цепочку? Само же решение о депортации было принято правительством Э. Бенеша, а отнюдь не коммунистами, и одобрено победившими союзниками. О его моральной стороне тоже трудно судить нынешними мерками. Почти невозможно представить, что немцы могли остаться тогда жить в своих домах среди чехов, что это не закончилось бы еще большей кровью. Точно так же тяжело представить сейчас отмену решений Бенеша и возвращение судетским немцам их имущества. Чешский президент публично выразил свои сожаления о послевоенных событиях.[17] В конце концов, самые главные и правильные слова сказал об этой больной проблеме немецкий историк: «Но то, что относится к причинам разделения Германии, можно сказать и о тех немцах, которые в 1945–1946 годах лишились своего дома. Могильщика судетских немцев и их мира зовут Адольф Гитлер».

Такое вот знакомство произошло у меня на юге Чехии. Случайно разговорился с пожилой австрийской туристкой, и вдруг в разговоре всплыло, что она жила здесь до войны, что помнит (ей было тогда шесть лет), как шла с матерью в большой колонне… Она вздохнула и замолчала. А я не стал больше расспрашивать…

Молодая немка, живущая несколько лет в Чехии, в своих заметках пишет, что относятся к ней чехи хорошо. А вот на немцев, приезжающих сюда на несколько дней, у чехов аллергия. Они якобы ведут себя как большие начальники, швыряются деньгами… (Это немцы-то швыряются деньгами?!! – В. П.) Ей, немке, за них стыдно! Еще она отметила, что настоящих друзей среди чехов найти все-таки трудно. В России, где она жила до этого, ей с друзьями было гораздо легче.

Во всяком случае, немецкие туристы (нет им числа) очень любят приезжать в Чехию и чувствуют себя здесь вполне комфортно. Ну и правильно…

В тему

Да, до чего же сложный этот национальный вопрос, до чего деликатный. Каким осторожным надо быть, когда его касаешься, каким политкорректным! Даже со мной иногда могут проколы случаться!.. Везем с польским водителем Павлом наших туристов 1 января поправлять пошатнувшееся здоровье в Карловы Вары, в бассейне отмокать. Настроение безмятежное, половина туристов дремлет, Павел от нечего делать предается любимой забаве польских водителей: насмехается над чешскими водителями за их законопослушность, доходящую до идиотизма (с польско-русской точки зрения). «Пятьюдесятью километрами скорость ограничена, пятьдесят и пять не поедут, холера ясно!» И не объедешь, дорога узкая. Постепенно вектор насмешек смещается на немцев, холера ясно, от кого ж чехи эти жуткие пороки понабрали! «Орднунг, курррва!» Я от нечего делать поддерживаюразговор. Да, эти немцы… орднунг, орднунг! Заодно рассказываю, как намедни в новогоднюю ночь встретил двух изрядно подвыпивших молодых поляков, которые беспричинно изрыгали хулу в адрес немцев и меня просили подтвердить, почему-то по-английски, что все немцы «шит». И вдруг нашу дурацкую болтовню прерывает с ближайшего си денья обиженный голосок: «А чего это вы такое плохое про немцев говорите?» Боже, это наша очаровательная Леночка, а фамилия-то ее… Шнейдмиллер! Хоть из наших, но все равно из немцев. Неудобно-то как! Кстати, Леночка, фотографии так мне и не прислала! А ведь обещала!

А где Чехословакия?

До сих пор вместо «Чехия» вырывается у меня иногда привычное «Чехословакия». И нередко туристы интересуются: куда она подевалась, страна-то? Вопрос действительно интересный, но тут самое важное – не куда она пропала, а откуда появилась на свет. Дело в том, что чехи и словаки – народы близкие по языку и по крови – большую часть своей истории единого государства не составляли. Лишь очень непродолжительное время жили они вместе, и было это давно – в начале IX века. Моравские князья объединили проживавшие на огромной территории славянские племена, чтобы противостоять натиску германцев. Вот там были вместе и чехи, и словаки, и другие славянские народы, а называлось все это красиво и гордо – Великоморавское княжество. Хоть и просуществовало оно недолго, но именно в этот период произошло событие весьма значительное – крещение славянских народов великими просветителями Кириллом и Мефодием. И чешский князь Борживой принял крещение от Мефодия, но в 895 году Чехия вышла из Великоморавского княжества, а вскоре и само это княжество распалось. С этого времени пути чехов и словаков разошлись, и жили они совсем по-разному. Чехия со временем стала процветающим королевством, чешские правители становились германскими императорами, а словаки своей государственности не имели; территория, где они обитали, небольшая и гористая, называлась Верхняя Венгрия. Жили словаки всегда беднее, а Чехия даже под австрийским гнетом развивалась культурно и экономически, а в XIX веке почти вся промышленность Австро-Венгрии оказалась на чешской территории. Утверждают, что бытие определяет сознание, поэтому отличались чехи и словаки характерами и ментальностью. Объединяло оба народа славянское братство и стремление к независимости. Во время Первой мировой войны их лидеры, чех Масарик и словак Штефаник, находясь в эмиграции, выступили перед главами государств Антанты с предложением создать после окончания войны единое славянское государство, Чехословакию, которая могла бы в будущем противостоять германской экспансии. Особенную поддержку эта идея получила у американского президента Вудро Вильсона. В самом конце войны, когда скорое поражение Австро-Венгрии стало очевидным, Вильсон обнародовал ультиматум, где заявил, что народы, входящие в ее состав, сами должны определять свою судьбу. А что оставалось Австро-Венгрии, когда фронты трещали по всем швам? Она вынуждена была принять этот ультиматум и согласиться со всеми требованиями. Что творилось на всех славянских землях Австро-Венгрии, а особенно в Праге, подробно описано в статье Либора Кукала, которую опубликовала русскоязычная газета «Чехия сегодня». Нота венского правительства была моментально воспринята в Праге как признание капитуляции австрийской монархии. И на следующий день, то есть 28 октября 1918 года, вся Прага ликовала! Самым востребованным предметом в городе стали лестницы-стремянки: люди замазывали немецкие названия магазинов и учреждений, срывали двуглавых австрийских орлов со стен зданий и бросали их во Влтаву. Полицейские и почтальоны снимали кокарды с австрийским гербом. Похоронные катафалки раскатывали по улицам с надписью: «Умерла Австрия!!!» На улицы и площади вышли все духовые оркестры, люди пели «Где домов муй» (будущий гимн Чехословакии), «Гей, славяне», пели гимны всех дружественных славянских народов. Желая выразить признательность русским, пели «Боже царя храни», хотя в России к власти уже пришли большевики. Пели гимн всех революционеров и одновременно гимн союзной Франции «Марсельезу». Но настоящим музыкальным хитом стал героически звучащий «Чешский легион», в чьих стихах воспеваются подвиги чешских солдат, вступивших в отряды, воевавшие против немцев. Как иронично заметил автор статьи, воспеваются в стихах и битвы, в которых чехи на самом деле не участвовали. Ну нам впору вспомнить и «героическое» участие чешских легионеров в умыкании вагонов с царским золотом. Тем не менее даже в переводе «Чешский легион» звучит грозно и боевито: «На нож! Братья, за Моравское поле, за Белую гору, за веки бед, за чешское дитя в немецкой школе, за чешские руки в немецкой шахте, за венские шутки и за немецкий яд…»

В тот вечер как назло Национальный театр ставил не Сметану или Дворжака, что было бы в струе патриотичного подъема, а нейтральную «Кармен» Бизе. Спектакль менять было поздно, обошлись полумерами: вместо увертюры исполнили «Где домов муй», а севильские цыганки вышли на сцену с повязками цветов чехословацкого флага. А уж на следующий день «Летучего голландца» Вагнера (ну еще бы!) решительно заменили на «Проданную невесту» Сметаны. Билеты продавались со специальной патриотической наценкой. В такой день даже чехи готовы были переплачивать!

Популярность Масарика и американского президента Вильсона была огромной. Появилось любимое народное занятие: переименовывать в их честь площади и улицы по всей Чехословакии. В одной только Праге в честь Вильсона назвали сорок улиц. Нынешняя столица Словакии, Братислава, называлась ранее Пресбург. Ее чуть было не назвали Вильсонов. В последний момент у горожан хватило вкуса на ласкающее слух славянское имя – Братислава.

* * *

Заметили, какие прямые аналогии с нашей недавней историей? Конец августа 1991 года. Поражение путча и окончательный крах коммунистической власти. Хулиганские стишки в газете «Коммерсант»: «Просыпаюсь в семь часов / С ощущеньем счастья. / Нет резинки от трусов / И советской власти!» Всеобщее ликование народных масс, приобретающее временами легкий оттенок вандализма: снесен памятник Дзержинскому, горят костры из партбилетов. И мысль, овладевшая многими умами: «Вот теперь заживем!» Увы, все это очень скоро сменилось тяжким похмельем и разочарованием. Недаром говорят: в сказках все заканчивается счастливой свадьбой, а в жизни с этого все только начинается. Не мы одни переживали подобные периоды; скорее всего, отрезвление и разочарования после буйного революционного веселья, крушение радужных надежд – это общая закономерность крутых исторических переломов. Однако Чехословакия в тот период – редкое исключение, когда мечты сбылись и надежды оправдались. В центре разоренной войной Европы появилось независимое, пользующееся международным авторитетом процветающее государство. Восемьдесят процентов промышленности Австро-Венгерской империи оказалось после ее распада на ее территории. Причем, с самой передовой, востребованной продукцией: чехи делали прекрасные автомобили, самолеты, турбины, электродвигатели. Знаменитый промышленник Батя заваливал весь мир прекрасной обувью. Чешская крона на фоне всеобщей инфляции была в Европе самой твердой и ходовой валютой наравне с американским долларом. На волне национального подъема развивалась культура, а на фронтонах многих зданий, построенных в ту эпоху, появились монументальные фигуры чешских рабочих и крестьянок, что слегка напоминает мне «сталинский ампир».

А вот единым народом живущие вместе чехи и словаки так и не стали. Наверное, слишком разные они остались, даже живя в одном государстве. Очень метко и афористично сказал один чешский писатель в то время: «Единственные чехословаки – это евреи. Остальные – либо чехи, либо словаки». Тут надо признать, что не все было так уж безмятежно в новом государстве. Словаки все же были недовольны своим положением, они надеялись на автономию и обвиняли чехов в монополизации административных постов. Еще хуже было с так называемыми судетскими немцами, которые жили на территории Чехии вдоль границ с Германией. Когда Чехию не миновал экономический кризис, этнические немцы стали жить хуже, чем чехи и словаки: из миллиона безработных они составляли почти половину. Вообще, после Первой мировой войны страны-победительницы так щедро наделили Чехословакию территорией, что на нее злобились все соседи: и венгры, и поляки, и немцы. И когда Гитлер взбудоражил всю Европу, это сыграло для Чехии роковую роль: все стали предъявлять ей территориальные претензии. Конечно, заводилой был Гитлер: под видом заботы об этнических немцах он зарился на богатейшие судетские земли (сырье, промышленные предприятия), так необходимые для будущей войны. Умело сыграв на недовольстве судетских немцев своим положением (они, ведомые местным нацистом Генлейном, потребовали присоединения к Германии), Гитлер сосредоточил на границе войска. (Поляки, кстати, тоже.) Чехословакия объявила частичную мобилизацию. И тут произошла, быть может, самая роковая историческая ошибка XX века: лидеры Англии и Франции попытались еще раз умиротворить Гитлера. Рейнскую область захватил – сошло с рук, Австрию «присоединил» – проглотили. И вот теперь бросились уговаривать чехов, чтобы не оказывали Гитлеру сопротивления. Английский лорд приехал со специальной миссией: уговаривать и успокаивать чехов. Какой там пакт Молотова – Риббентропа, о чем вы говорите! «Мюнхенский сговор» – вот это настоящий позор, вот что развязало Гитлеру руки, вот за что мир заплатил страшную цену! Задыхавшийся от нехватки продовольствия, металла и топлива Гитлер отчаянно блефовал, завышал перед англичанами и французами свою военную мощь, и те струсили. И отдали Гитлеру на растерзание Чехословакию. А после войны историки посчитали реальное соотношение сил на то время: одна Чехословакия без союзников могла бы уничтожить до шестидесяти процентов немецкой армии! А общие силы союзников значительно превосходили Германию.

Преданная своими союзниками, Чехословакия не оказала вооруженного сопротивления. Она потеряла треть своей территории, весной 1939-го Гитлер оккупировал всю Чехию, а в Словакии пришел к власти профашистский режим, и она стала союзником Гитлера. После войны Чехословакия вновь была воссоздана, но полной идиллии в отношениях не было и при социализме. Хоть декларировались нерушимая дружба и единство, хоть на центральном канале телевидения дикторы поочередно вещали новости на двух языках. Наши туристы порой рассказывали, что словаки и чехи ненавидят друг друга. Это, пожалуй, преувеличение, а вот обычные, хорошо нам знакомые по «нерушимой и неделимой дружной семье советских народов» недовольство, непонимание и обиды наверняка копились. Трудно дружить, когда заставляют. Все как у нас: словаки считали, что их обделяют, чехи считали, что на поддержку менее развитой Словакии слишком много средств уходит. После «бархатной революции» развод стал неизбежен. В те годы я познакомился в поезде с чехом, едущим к нам на Север собирать редкие мхи (хобби у него такое). Помню, как он сказал с легким оттенком пренебрежения: «Мы выбрали капитализм, они выбрали социализм», – имея в виду, конечно, разные пути и темпы преобразований. Развод, тем не менее, прошел неспешно, цивилизованно и мирно, не в пример нашему. Окончательный договор был подписан на знаменитой вилле Тугендгат в Брно, культурном памятнике ЮНЕСКО.

Поначалу Словакии пришлось очень нелегко! Бедность и безработица были страшные, большинство предприятий стояли. В западном кино изображали, очень сильно утрируя, нищету, разруху и преступность в Словакии как типичную картину в странах бывшего Восточного блока. В дурацкой кинокомедии несколько случайно попавших в Словакию молодых американцев на случайно завалявшиеся в кармане четверть доллара шикуют всей компанией в роскошном отеле, а в фильме Тарантино «Хостел» бедных американских парней в той же Словакии рвут и режут на части, да только снимали «Словакию» в дивном чешском городе Крумлов, тихом и цветущем. Многие словаки ездят на заработки в Чехию, но работу им предоставляют не черную, а достаточно квалифицированную. А словаки с бо́льшим достатком охотно и много ездят в Чехию в качестве туристов. В последние годы положение в Словакии улучшилось, и по темпам роста она даже обогнала Чехию. Интересные метаморфозы происходят с языковой близостью: многие замечают, что, будучи в «разводе», и тот и другой язык чуть-чуть меняются и становятся менее близкими и менее понятными друг для друга. А подруга моя дорогая Марушка рассказала, что она прекрасно словаков понимает, а ее дочь – уже нет.

Разошлись чехи и словаки, и вдруг такая ностальгическая нежность к братьям-словакам зазвучала в рассказах чешских гидов! Воистину, что имеем, не храним, потерявши – плачем. Нет, не плачут, объединяться вновь не собираются (да и какой смысл сейчас объединяться в единой Европе!), но так тепло говорят чехи о том, как дружно жили раньше, и как хорошо они к словакам относятся, и как им рады, и что в чешские университеты словаков принимают ровно на тех же условиях, что и чехов! Действительно, сейчас стали настоящими братьями! Гей, славяне!

Чехи и русские

Проезжаешь по Польше и знаешь наверняка, что любое общение с местным населением будет или просто приятным, или приятным во всех отношениях. (Ох, нет, оговорюсь: только не встреча со зловещей Дорожной службой для моих водителей, недаром они в черную униформу одеты.) Даже пограничники и полицейские, а тем более продавцы, официантки, бармены, работники отелей всегда приветливы, открыты, общительны и веселы. А уж те, с кем постоянно встречаешься по работе!.. Польский водитель, с кем довелось съездить полгода назад, при случайной встрече на стоянке бросается к тебе с распростертыми объятиями. С хозяйкой отеля под Краковом, пани Марией, целуемся при встрече уже со второго приезда. А пан Марьян, владелец другого отеля, предпочитает целовать ручки моим туристкам. При этом непременно отмечает поразительное сходство молоденьких туристок со своей дочкой, пожилых – со своей женой или сестрой. Однако никого, заметьте, не сравнит со своей мамой или бабушкой! По прибытии в отель меня и водителей угощают пивом, причем дружелюбное общение продолжается.

Вы скажете: «Ну, это сфера обслуживания, они заинтересованы в клиентах». Ага, как в известном советском фильме: «А я вот был за границей, там официантки улыбаются посетителям». Директор советского ресторана: «Так они ж за деньги улыбаются!» – «Ну… а наши… пусть не за деньги улыбаются». – «А за что ж еще улыбаться?» Да нет, далеко не только заинтересованные к тебе относятся с неизменным дружелюбием, а и случайные прохожие, и водители на дороге, и сидящие за соседним столиком в кафе всегда охотно пообщаются, пошутят, подскажут, помогут… И поставят под сомнение известный тезис: «Поляки русских не любят». Эх, я сам на «теоретическом уровне» готов этот тезис подтвердить, а вот исходя из личного опыта – ну никак не получается!

А ведь какая у нас жуткая история «добрососедства»: есть от чего накопиться смертельным обидам! Тут и разделы Польши, и жестокое подавление польских восстаний, и царские ссылки, и сталинские лагеря, и Катынь, и ненавистный соцлагерь, откуда поляки пытались вырваться куда более рьяно, чем остальные «братья-демократы». Когда прибывший в Варшаву Александр I усадил за один стол русских и польских офицеров, после двух-трех бокалов с польской стороны стола (в присутствии русского царя!) помимо криков «виват» доносилась и милая польская поговорка: «Поки свят святем, не бендзе поляк москалеви братем»[18] («Пока стоит свет, не будет поляк москалю братом»).

Без взаимности жить трудно, и русские тоже копили обиды на поляков. Хоть историческая память у нас не так глубока, и многие россияне недоумевают, что же за дату им предлагают отмечать вместо Седьмого ноября, но еще Александр Сергеевич Пушкин писал, как всегда, попушкински здорово: «И вы, бывало, пировали, / Кремля позор и… плен, / И мы о камни падших стен / Младенцев Праги избивали». Прага в данном случае – это предместье Варшавы, где русские войска в 1794 году жестоко разгромили очаг сопротивления польских повстанцев. А «пировали» поляки в Кремле в 1612 году, о чем даже в польских донесениях так сказано: «Не токмо бояр, мужиков и девиц секли, но даже младенцев у материнской груди надвое рассекали».

Выберутся ли поляки и русские из этой четырехсотлетней пучины взаимных обид и неприязни? Как видите, я со своими туристами и Мария, Марьян, Эдек, Томек, Лешек,[19] Юрек, Мирек и многие другие в эту пучину даже не попадали. А польский и наш президенты – не знаю, время покажет. Думаю, с нашей помощью выберутся.

И полная противоположность – история наших с чехами взаимоотношений. Абсолютная идиллия! Со Средних веков – купеческие караваны, дружеские посольства, лобызанья, заверения в вечной дружбе! Лишь однажды русский князь Даниил Галицкий предоставил свою дружину венгерскому королю для похода на Чехию. Поход закончился бесславно, а ближайшие потомки осудили Даниила: никогда, мол, такого не бывало, чтобы русские против чехов воевали. И опять: дружеские объятия, заверения в верности.

Особенно потянулись чехи к России в XIX веке, после наполеоновских войн. Прошли русские солдатики по чешским землям, и чехи вспомнили, что они – славяне. А великие просветители – «будители» трудились не покладая рук, возродили чешский национальный язык, издавали книги и газеты на чешском, многотомные труды по чешской истории, создавали национальный чешский репертуар для театра. И самое главное – все это вызывало огромный энтузиазм и отклик в чешском обществе, от интеллигенции до простонародья. Чехи осознали себя единой нацией со своим языком, историей и культурой. И они понимали, что защитить от австрийского гнета и немецкого культурного засилья сможет их только Россия: и народ по языку и культуре близкий, большой, добрый и понятный, только шибко бородатый. И царь-батюшка добрый – сербов и болгар в обиду не дал, с турками за них воевал.

В народной среде эти симпатии приобрели трогательный, наивный характер. Принято было за семейным рождественским столом один из тостов провозглашать за русских. А недавно я узнал умилительную, хоть и немного странную, пословицу, бытовавшую в XIX веке в Чехии: «Как должны быть часы в каждой чешской семье, так должен быть и один русский». Неудивительно, что за австрийского императора в Первую мировую чехи воевать решительно не желали и сдавались в русский плен целыми полками. В это же самое время видный чешский политик Карел Крамарж (и не он один!) вынашивал идею присоединения Чехии к Российской империи. Интересно, что жена у Крамаржа была русская. Однако первым президентом свободной Чехословакии стал Томаш Гарриг Масарик, у которого жена была американка. Впрочем, власть в России к этому времени захватили большевики, так что вопрос о присоединении отпал сам собой.

Однако русофилия в Чехии не ослабевала и выразилась в колоссальной поддержке русской эмиграции. И большая заслуга в этом президента Масарика. Он лично пригласил в страну бежавших с добровольческой армией, а позже и ученых, литераторов, журналистов, изгнанных из России по указанию Ленина. На их обустройство было выделено тридцать семь миллионов крон, а в дальнейшем по инициативе Масарика культурные учреждения русской эмиграции получали финансовую поддержку. Это называлось «русской акцией». К этому времени русские беженцы, намыкавшись по всему миру, худо-бедно расселились в разных его уголках. Относительно благополучно устроились в Париже, где бывшие царские офицеры создали первую русскую мафию таксистов, прообраз нынешней московской. «Поручик Голицын, обратите внимание на этого чужака на синем „рено“. Он уже дважды перехватывал наших клиентов у вокзала Сен-Лазар. Соблаговолите передать мою просьбу корнету Оболенскому, чтобы проколол мерзавцу шины. Мерси!»[20] Большой эмигрантский центр возник также в Берлине, но несказанно повезло тем, кто оказался в Чехии. Тридцать – сорок тысяч беженцев не только не бедствовали материально, но и чувствовали благожелательную атмосферу, моральную поддержку, дружелюбие и уважение. А самое главное – здесь в гораздо меньшей степени ощущалась оторванность от языковой и культурной русской среды. Ученые могли продолжать научную работу и публиковать труды на русском языке, студенты получали образование на русском, поскольку в Карловом университете открылось русское отделение. Работали, получая государственную поддержку, многочисленные научные и культурные центры, открывались русские издательства, художественные галереи, где выставлялись русские художники. Был создан Союз русских художников Чехословакии, и даже такие организации, как «Русский кустарь», «Русский очаг». Если по числу эмигрантов Прага была третьим центром после Парижа и Берлина, то как интеллектуальный и художественный центр, пожалуй, лидировала. Одиннадцать тысяч научных трудов русских ученых было издано в Праге. Именно в Чехии стали собирать и систематизировать реликвии, документы и произведения искусства всей русской эмиграции в Европе. И в красивом збраславском замке под Прагой были созданы Заграничный русский исторический архив и Культурно-исторический музей.

А какими громкими именами звучит русская эмиграция в Праге! Великая поэтесса Марина Цветаева, блистательный писатель-юморист Аркадий Аверченко, философ Николай Лосский, один из отцов Художественного театра Василий Немирович-Данченко! Короткое время здесь жил Владимир Набоков. Впрочем, о здешней русской эмиграции написано сейчас немало. А вот публикация в постперестроечном «Огоньке», на которую я наткнулся недавно, рассказывает об эпизоде малоизвестном. Оказывается, в те же самые двадцатые годы чехи пригрели и обласкали несчастных русских детей, оказавшихся за границей после ужасов Гражданской войны, голода, болезней и террора, эмигрантских скитаний, растерявших своих родителей и близких. Композитор Никита Богословский принес в редакцию тонкую брошюрку, изданную в Праге в 1924 году. В ней собраны воспоминания гимназистов русской гимназии в виде сочинений на заданную тему: опишите вашу жизнь с 1917 года вплоть до поступления в гимназию. Вначале – описания жутких страданий, выпавших на их долю на родине: «Пришел комиссар, хлопнул себя плеткой по сапогу и сказал: „Чтобы вас не было в три дня“. Так у нас и не стало дома…», «Нашего отца расстреляли, братаубили, зять сам застрелился…», «Отца убили, мать замучили голодом…», «Видел я в одиннадцать лет и расстрелы, и повешение, и утопление, и даже колесование…»

Потом описывают долгий-долгий путь. Многим пришлось пересечь всю Россию, странствовать многие годы по миру: «И пошли мы, два маленьких мальчика, искать по свету счастья. Да так и скитались пять лет…», «Из Персии мы попали в Архангельск, а оттуда в Норвегию и Лондон…», «И поехали мы с папой на остров Яву…», «А сюда я попал так: сели на пароход в Черное море, потом в Сине море и через Каспийско море, а слезли на берег Солунь и приехали в губернию Пардубицы».

Для других маршрут был «проще»: юг России – Константинополь – Прага. Однако горя пришлось хлебнуть всем: «Был мороз. Я и брат плакали. Мама успокаивала, а у нее было воспаление легких. Дон был замерзший. Моя мама скончалась только у Тихорецкой…», «Ехали месяц, пили воду с нефтью. На трубе пекли пышки. Папа заболел кровавым желудком, а я тифом. Доктор говорил умрем, а мы выздоровели…», «Путешествовали мы долго, только всегда деньги быстро кончались, а так интересно».

Видно, и заграница не везде ласково встречала, а то б с чего так долго скитаться по свету: «Долго оставаться на одном месте нам было нельзя. Мама не жалела себя и служила иногда в пяти местах. Потом заболела, тогда я торговал табаком. Последний год мы ели немолотую пшеницу…», «Мы так долго скитались, что я начал чувствовать себя несчастным, темным на всю жизнь человеком, и мне так было себя жалко и хотелось учиться».

И вот, после неимоверных страданий, которые и взрослым представить трудно, дети нашли приют в Чехии. Многие дошли уже до последней черты, у многих ожесточились сердца: «Нас бросили все, и мы шли, мучились – и опять шли, затаив тихую скорбь и жгучую ненависть ко всем людям…», «Люди оказались похожими на диких зверей…», «Я пережил столько, что пропала у меня вера во все хорошее».

Чехия пригласила их к себе и заботилась, как о собственных детях. Она кормила их, дала возможность учиться на родном языке, а главное – вернула им веру в человеческую доброту, веру в будущее. И во всех школьных тетрадках, начиная с сочинений шестилетних малышей, – искренняя, почти молитвенная благодарность: «Я не знала, и мама не знала, что есть на свете такие добрые люди – чехи…», «Милая Чехия, сколько процентов ты приютила русских?..», «Спасибо чехам, они не дали нам погибнуть…», «Только благодаря чехам я оправился: я здесь стал опять человеком…», «Чехи не дали погибнуть нашей культуре…», «Чехи позволили мне похоронить это ужасное прошлое и жить для светлого будущего. Спасибо им…», «Только в Чехии я почувствовала, что я тоже человек и имею право на существование…», «Жизнь наложила на меня ужасное пятно, и только теперь, прожив два года у чехов, я стал таким, как раньше. Честь и слава Чехии, стране труда, заботы и любви!»

Согласитесь, если заботу о русской эмигрантской интеллигенции при большом желании еще можно попытаться объяснить поисками каких-то политических выгод, то забота о всеми забытых и брошенных русских детишках в небольшой гимназии в крохотном городке Моравской Тржебове никаких дивидендов принести не могла. Только затраты – денежные и душевные. Брошюрка была скомпонована русским преподавателем Левитским, издана Педагогическим бюро по делам средней и низшей русской школы за границей. Она не пиарилась, не переиздавалась, в редакцию «Огонька» попала случайно. А я вот думаю, что о ней тоже надо рассказывать нашим туристам, и не только туристам. Нет-нет да услышишь: «Неблагодарные чехи…», «Бессердечные чехи…» Может, я «аполитично рассуждаю», но какое мне, к черту, дело до того, вступила Чехия в НАТО и в ЕС или выступила. И вам какое до этого дело? Надо вот эту фразу из детского сочинения вспоминать: «И я не знала, и мама не знала, что есть на свете такие добрые люди – чехи»… И как врачи с медсестрами за нашей туристкой в больнице ухаживали… И как на улице вам дорогу объясняли и в магазине помогали. И все у нас с чехами будет хорошо, поверьте!

* * *

Некоторым диссонансом звучит история о чешских легионерах в России. Подняв мятеж в 1918 году, они не стали воевать ни за белых, ни за красных, а потребовали отправить себя на родину очень кружным путем – через Сибирь, Владивосток, Америку, поскольку в Европе еще шла война. Так что на них вправе обижаться и те, кто болели у телеэкранов за Исаева – Страхова, и те, кто переживал за не менее симпатичного Колчака – Хабенского. К тому ж до сих пор звучит вопрос: «Где деньги, Зин?» То ли вернули чехи вагоны с царским золотом, которое везли с собой через всю Сибирь в качестве залога, что их не обманут и отправят на родину, то ли один вагон все-таки оставили у себя, то ли расплатились последним вагоном за пароходы для перевозки в Америку, то ли часть золота все-таки «прилипла» к чешским рукам?.. Косвенным доказательством, что все-таки «прилипла», служит открытие сразу нескольких крупных банков сразу после возвращения легионеров на родину. Короче, как в анекдоте про серебряные ложки: «…а осадок остался».

* * *

В одном из тех детских сочинений есть такие слова: «Дай бог, никогда не увидеть чехам всего того, что выпало на нашу долю…» Эх… Впрочем, будем объективны, такого чехи все-таки не увидели.

Чехи прекрасно помнят, кто их освободил в 1945 году. И наши танки в Праге 1968 года не зачеркнули в памяти большинства чехов танки мая 1945-го, которые встречали с цветами, слезами радости и благодарности на глазах. Я могу об этом судить и по разговорам со многими чехами, и по тому, как ухожены памятники нашим солдатам, их могилы по всей чешской земле. Одна из таких могил находится на самом туристическом пути – недалеко от Пражского кремля, рядом с Лоретанским монастырем. Красноармеец Беляков погиб уже после окончания боев: был смертельно ранен при разминировании. Умирая, он попросил похоронить его так, чтобы над могилой всегда был слышен чудный перезвон двадцати семи колокольчиков, каждый час вызванивающих мелодию на башне Лореты. Скромный памятник, обычная железная оградка. Всегда ухожено, всегда цветы…

Конечно, в самый угар чешской перестройки всякое было. И памятники оскверняли… Часть Западной Чехии освободили англичане и американцы. Когда-то мы этот факт старались замалчивать, а потом иные чехи включились в «военно-исторические игрища». Мой русский приятель с семьей перебрался в Западную Чехию. Как-то его маленькая дочка приходит из школы и говорит: «А учительница сказала, что Чехию освободили американцы». Папа дал ей такую инструкцию: «Завтра подними руку, подожди, когда учительница тебя спросит, и скажи, что твой русский дедушка имеет медаль „За освобождение Праги“». Правильно! Однако такие случаи нечасты. Очень грамотно и гуманно с памятником в Марианских Лазнях поступили. Этот знаменитый курорт освободили американцы и англичане. Они поставили временный памятный камень в честь погибших солдат. А при социалистической власти его убрали с глаз долой и поставили в центре города памятник советским воинам с надписью: «…погибшим при освобождении Марианских Лазней». Нынешние власти кощунством на кощунство не стали отвечать: водрузили памятник американцам и англичанам на другом месте, а наш памятник не стали трогать. Вот это молодцы! Ведь сто сорок четыре тысячи наших ребят погибли за освобождение Чехословакии.

После войны чехи не сразу вступили «на социалистический путь развития». Было сформировано коалиционное правительство, где коммунисты занимали многие ключевые посты, в том числе пост министра внутренних дел, а президентом был вернувшийся из лондонской эмиграции Э. Бенеш. К Советскому Союзу он относился вполне лояльно, но социализм строить, конечно, не собирался. Однако… это сейчас американцы у нас под носом лихо устраивают «оранжевые революции», а тогда наши «политтехнологи в штатском» дело знали туго. Умелая дискредитация политических противников (через «свое» МВД подкидывался компромат о сотрудничестве с нацистами), обвинение их в создании экономических проблем, всеобщая забастовка трудящихся. Сын первого президента Чехословакии, перспективный и уважаемый чехами политик Масарик-младший, при загадочных обстоятельствах выпал из окна, продолжив чешскую традицию «швыряния»… В 1948 году власть в Чехословакии полностью перешла к коммунистам, а во главе страны стал ярый сталинист Климент Готвальд.

Думаю, большинству чехов многое сразу стало непонятно. Многое из того, что мы сами понять не могли, но давно привыкли считать за данность. Почему по дороге к светлому будущему всего человечества, коммунизму, так плохо с кормежкой. Почему собственные лавочки, пивные и отельчики, на которые они горбатились всей семьей, должны теперь стать «общенародной собственностью». Почему некоторые из них должны пройти «перевоспитание» в трудовых лагерях: не чета, конечно, сталинским, но тоже неприятно. А многим чехам, наоборот, все сразу стало ясно – с Большим Братом им не по пути. Однако симпатия к русским людям у чехов сохранилась. У самых же наивных и доверчивых даже симпатии к Советскому Союзу. Тут и память о весне 1945 года играла роль, и великая русская литература, и театр, и балет, и Юрий Гагарин. Вернувшись с похорон Сталина, подозрительно быстро умер Климент Готвальд, через несколько лет снесли исполинский памятник вождю всех народов, возвышавшийся над Прагой, и началась «оттепель». Туристы ездили в гости друг к другу, рабочие коллективы из городов-побратимов, пионеры (шутка ли – чешскому школьнику побывать в «Артеке», искупаться в Черном море!). Принимали великолепно, с искренним, не показным дружелюбием. Об этом многие вспоминают, кто посетил Чехию в социалистические времена. Единственное, что, на мой взгляд, могло несколько насторожить чехов: представители самой передовой страны социализма активно закупают у них ковры, посуду и трикотаж. Зато подкупали простота, открытость и душевная щедрость русских. Помните, как говорил мой чешский коллега, возивший наших туристов еще в советские времена: «Русское сердце лучше, чем чешское сердце». Много чешских студентов училось в наших институтах, иногда и смешанные браки возникали. Из такого «контингента» некоторые сейчас работают русскоговорящими гидами, так что я знаком со многими. Они мне рассказывали, что до сих пор живут как бы своеобразными диаспорами, постоянно общаясь. И на посиделках неизменно поют пионерский гимн «Взвейтесь кострами синие ночи». Кстати, о пионерах. Поощрялась переписка со школьниками из соцстран, адреса которых специально публиковала «Пионерская правда». Обычно такая переписка быстро выдыхалась, но иногда захватывала обе стороны и продолжалась в половозрелом возрасте, выливаясь в трогательную дружбу или даже романтические отношения. Один мой немолодой турист порывался выскочить из автобуса, когда проезжали город Йиглаву, где жила его давняя эпистолярная возлюбленная Янушка. И лишь сидящая рядом законная супруга властной рукой удержала его от этого шага.

Одним словом, все было хорошо до конца шестидесятых годов. Я, тогда еще школьник, увидел у двоюродной сестры самоучитель чешского языка. Она объяснила, что собирается съездить в Чехословакию. И добавила: «Это последняя страна, где нас еще любят…»

И как же можно все испортить!

Шестьдесят восьмой год

Мы тут сеяли мирно и жали, Добиваясь рекордов в труде, На соседей мы зла не держали, Мы добром их держали в узде. Игорь Иртеньев

Года два я в разговоре с туристами преспокойно употреблял обороты: «До шестьдесят восьмого года… после шестьдесят восьмого года», будучи абсолютно уверен, что все понимают, о какой знаковой дате нашей истории идет речь. Какие нужны пояснения, если говоришь: «После семнадцатого года», «До войны», «После перестройки»? И вот однажды молодая семейная пара – очень грамотные и любознательные люди, надо сказать, которым, правда, еще не исполнилось тридцати, – попросили меня: «Вячеслав, вот вы говорите: шестьдесят восьмой год, после шестьдесят восьмого года. А ведь мы не знаем, что в шестьдесят восьмом году было. Расскажите, пожалуйста!» А к их просьбе присоединилось еще несколько туристов. И тут я хлопнул себя ладонью по лбу: как же я забыл о том, о чем с тревогой пишут педагоги и социологи, – нынешние дети историю знают разве что в интерпретации компьютерных игр-стрелялок или американских фильмов. Это наше поколение знало и горячо обсуждало с дошкольных лет все основные послереволюционные события. Правда, тоже в несколько вольной интерпретации: в основном в виде антисоветских анекдотов. Зато никому из нас не надо было объяснять, чей это картавый говор пародируется: «По девочкам, по девочкам! Денег не хватит – бгоневичок заложим. Тгоцкого не бгать – пгодаст, пгоститутка, непгеменно пгодаст!» (Слова принадлежат В. И. Ленину, который своих противников действительно обозвал политическими проститутками.) Или кто кому говорит: «Попытка нэ пытка. Правильно, Лаврентий Павлович?» (Это Сталин говорит Берии.) А кому это наши хирурги сделали сложную операцию по расширению грудной клетки, а то ордена и медали вешать уже некуда? (Л. И. Брежневу, обретшему к концу жизни невинную старческую слабость к многочисленным наградам, так что существующих не хватило, приходилось для него специально придумывать и учреждать.) Мы тогда просто купались в политике и разбирались в ней прекрасно. Даже второгодник Игорь в третьем классе доверительно поведал нам, одноклассникам, на пустыре за школой: «Ленина отравила жена Сталина, а Сталина отравила жена Ленина». Однако мы, надо отдать должное, дружно его высмеяли: «Налицо очередная фальсификация исторической правды, Игореха!»

А что нынешняя молодежь? Прочти им стишок: «Это что за большевик / Лезет там на броневик? / Он большую кепку носит, / Букву „эр“ не произносит» – так процентов десять неуверенно подумают про Ельцина, в 1991 году лезущего на танк, еще столько же решат, что это про коммуниста Зюганова, неизвестно куда лезущего, а большинство просто пожмут плечами… Вот и приходится объяснять, как помню и как умею.

К 1968 году недоуменных вопросов в головах здравомыслящих чехов накопилось слишком много. На дороге к коммунизму, куда следовало идти строго по маршруту, указанному ЦК Коммунистической партии Советского Союза, обнаружилось много рытвин и ухабов. Почему собственное хозяйство надо вести по указке Большого Брата? При всем уважении к русским от изобилия продуктов и товаров они сами явно не страдали. Вот и в чешских магазинах по явились очереди за продуктами. А у интеллигенции вопросов было еще больше. И навязываемый соцреализм, и непременное единомыслие, отступление от которого грозило мелкими и крупными неприятностями. И «железный занавес», и цензура… Забавный народ, эти чехи! Как будто мы подобные вопросы на своих кухнях не задавали! Только заканчивали политбеседы чаще всего грустной пословицей «Против лома нет приема». А вот чехи решили улучшить социализм!

В январе первым секретарем компартии Чехословакии был избран молодой, симпатичный и скромный словак Александр Дубчек. Вскоре он провозгласил курс на построение «социализма с человеческим лицом». Были ослаблены цензура, пересмотрен запрет на митинги и собрания, на инакомыслие и оппозицию. И Чехословакия забурлила! Началась Пражская весна. Истосковавшиеся по свободе слова ораторы на многочисленных митингах, в дискуссионных клубах, на собраниях новых общественных организаций призывали к реформам, вызывая восторг и ликование аудитории – прежде всего интеллигенции и студенческой молодежи. Сейчас можно только гадать, кто из лидеров Пражской весны искренне верил в возможность «социализма с человеческим лицом» и действительно надеялся лишь избавиться от уродств «казарменного социализма», дать стране и ее гражданам достойную жизнь, элементарные права и свободы. А кто из них давно избавился от коммунистических иллюзий или никогда их не имел. И лишь прикрываясь риторикой «реформации социализма», смотрел на западную модель, с ее рыночной экономикой и демократией, как на единственно возможную. Уверен, что были и те, и другие. Во всяком случае, не было открытых призывов порвать с Советским Союзом, с социализмом. Конечно, никакая это была не «контрреволюция», не «происки западных спецслужб». Тем не менее в Кремле такие обычные сейчас вещи, как свобода слова и собраний, разноголосица мнений, призывы к экономическим реформам, вызывали зубовный скрежет, именовавшийся на языке официальных сообщений нашей прессы «чувством глубокой обеспокоенности событиями, происходящими в братской Чехословакии». Надо сказать, что наш «дорогой Леонид Ильич Брежнев» был человеком совсем не кровожадным, к тому ж нерешительным и трусоватым. А Дубчеку поначалу симпатизировал, называл его «наш Саша». Долгие месяцы проходили совещания братских компартий, личные встречи и консультации, где «Сашу» отечески пытались увещевать, вразумить. Все чаще «глубокая обеспокоенность» появлялась на страницах наших газет. И «самому читающему между строк народу» все больше становилось понятно: добром это не кончится.

И когда после стройотряда 21 августа я ехал на заслуженный отдых на Украину, на родину своего отца, я читал уже о развязке: о вводе войск в Чехословакию. Помню все до мелких подробностей… Лежал я тогда на верхней полке головой к проходу и читал газету. Даже расположение материала на газетной полосе до сих пор помню: сообщение ТАСС (Телеграфного агентства Советского Союза) о решении оказать помощь братскому народу Чехословакии, защитить социалистические завоевания и с этой целью ввести войска стран Варшавского договора. А ниже – просьба «здоровых сил Чехословакии» об оказании таковой помощи, подписанная несколькими незнакомыми чешскими фамилиями.

Город, куда я приехал наутро, бурлил тревожными слухами: прибыл первый цинковый гроб с телом офицера, погибшего в первый день вторжения. А еще мне запомнилось: стоим вдвоем с дядей в его саду у маленькой яблоньки, подходит его сын, мой кузен, и ехидным таким, «гунявым» голосом, в нос, говорит: «Ну что, теперь и мы стали агрессорами?» И мгновенная реакция дяди – истошный, истеричный, оглушительный крик: «Немедленно прекрати болтать!» А теперь сравните: утро 21 августа 1968 года в чешской семье маленького Квидо (Михал Вивег, «Лучшие годы – псу под хвост»). Испугавшись шума советских самолетов, высаживающих десантников в пражском аэропорту, из клетки улетели домашние попугайчики. «„Улетели наши пташечки, – грустно сказала бабушка. – Видно, что-то напугало их“. – „А что?“ <…….> „Как что? – крикнул дедушка. – Как что? Да то, что товарищ Брежнев объявил нам войну!“ – „Прекрати, слышишь! – завизжала бабушка так, как она на памяти Квидо еще никогда не визжала. – Прекрати! Это никакая не война, заруби себе на носу!“».

Ваше право верить мне или не верить, что я ни в какой мере не «подгоняю» свое воспоминание под цитату из книги, которую прочел почти сорок лет спустя. Именно истерический крик, визг. И причина совпадения в одинаковой человеческой реакции в те дни: произошло что-то тревожное, необъяснимое, о чем не хочется говорить и даже думать. Иначе придется называть вещи своими именами, а язык не поворачивается – страшно. Ведь «агрессоры» – это всегда «американские агрессоры», вечное словосочетание из наших газет. (США вели жестокую войну во Вьетнаме.) «Вмешательство во внутренние дела другого государства» – это тоже о них, о проклятых капиталистах. А мы – мы за мир боремся, трудящимся всех стран помогаем… Не то чтобы мы во все это верили слепо и безоглядно – вспомните анекдоты. Однако… не настолько, не настолько! Хотелось найти какое-то оправдание действиям нашего государства, хоть какое-то объяснение. Самым спасительным было понимание, что мир держится на хрупком равновесии противостояния двух систем: идеологическом, экономическом и военном. Выпадение Чехословакии из цепочки стран Варшавского договора было чревато для нашей безопасности. Вот и оправдание: «Да, конечно, это нехорошо – войска вводить в чужую страну. Но… с другой стороны, не мы бы вошли, так они». Вообще, в массовом сознании советских людей горькое заклинание «лишь бы не было войны» служило в какой-то мере оправданием и пустым полкам магазинов, и жилищным проблемам, и даже военным авантюрам, подобным чехословацкой и афганской, которые как раз могли бы привести к войне, отреагируй Запад более нервно. И наша пропаганда этот момент, «если бы не мы, то они», умело использовала. Солдаты, вошедшие тогда в Чехословакию, вообще были убеждены (мне потом рассказывали несколько человек), что западногерманские танки вводились уже на чешскую территорию, некоторые даже проникли вглубь на несколько километров, но мы своими решительными действиями их опередили. Даже описывали, как канцлер Западной Германии Аденауэр, узнав о вводе наших сил, в ужасе кричал в телефонную трубку, чтобы немецкие войска немедленно повернули назад, дабы не вызвать третью мировую вой ну! Официально наша пресса такое не сообщала, но слух был искусно запущен и возымел свое действие.

Были открытые случаи протеста в нашей стране, из которых самый известный – знаменитая «демонстрация семи» на Красной площади. Мужественные люди, прекрасно знающие, что их за это ждет, вышли на Лобное место с плакатами «Да здравствует свободная и независимая Чехословакия!», «За вашу и нашу свободу!». Скорый и неправый суд раскидал демонстрантов по лагерям и психиатрическим клиникам. Среди научной и творческой интеллигенции было множество случаев «неявного» протеста: отказался выступить на собрании «с одобрением», подписать письмо «с одобрением», высказал устное несогласие в узком кругу коллег. На это следовали столь же «неявные» репрессии: отложили защиту диссертации, прекратили публикации научных работ, отменили научную командировку, отодвинули в очереди на квартиру. Что ни говори, карательные меры «вегетарианские», но явно началось закручивание гаек, ужесточение режима. Очень много было тогда загублено карьер и поломано судеб.

Однако я пытаюсь вспомнить и описать то, что социологи называют «массовым сознанием советских людей», к коему сам принадлежал своим сознанием вчерашнего школьника. С диссидентами был незнаком, самиздат не читал, учился на техническом факультете, где о политике говорили реже, чем о зловредности преподавателя высшей математики Цирулиса. Осторожные политбеседы с отцом у радиоприемника «Мир», настроенного на волну Би-би-си или радиостанции «Свобода», дали мне определенный заряд критичности по отношению к советской пропаганде, но отец не дожил год до событий в Чехословакии.[21]

Что запомнилось из приватных разговоров, так это то, что мы всего лишь «откликнулись на просьбу здоровых сил Чехословакии» и защитили их от чего-то или кого-то своими танками, никто всерьез не воспринимал. Все, что у нас делалось в стране, делалось исключительно «по просьбе трудящихся» или «в интересах трудящихся». Обычный газетный штамп, вызывавший разве что кривую усмешку. Не припомню и злорадства, и одобрения наших действий: «Так им и надо! Правильно!» Чехов не воспринимали врагами, но мне не приходилось и слышать слова сочувствия в их адрес. В воздухе витал вопрос: «И чего им не хватало? И так лучше нашего живут!» Ни для кого не было секретом, что уровень жизни в «странах народной демократии» заметно выше, чем у нас. Однако точно так же не было секретом, что в капстранах живут гораздо лучше. И мне, помню, стыдно становилось при мысли: «Сами с голым задом ходим, а других учим, как надо жить. Причем с применением телесных наказаний в виде танков».

Впрочем, говорили на эту тему мало и неохотно. В Риге, где я учился, как и во всех Прибалтийских республиках, идеологический надзор был гораздо жестче, чем где-либо. И люди здесь золотому правилу советской жизни «поменьше болтай – здоровее будешь» следовали строже. То ли дело в любимом моем городе Инта, куда я приехал на зимние каникулы! Сильно поредевший круг друзей моих родителей традиционно собрался у нас дома за овальным столом. Многих я видел здесь еще дошкольником, большинство прошло суровую закалку в местных сталинских лагерях. Незадолго до моего приезда в Чехословакии произошло трагическое событие – протестуя против оккупации, в центре Праги совершил самосожжение студент Ян Палах… И вот посреди общего разговора раздается зычный голос: «Надо же, какой мужественный народ эти чехи!.. Ян Палах себя сжег… Не покорились они советской оккупации!» Не то чтобы остальные подхватили этот разговор, но никто и не зашикал, разговор на другую тему даже не попытался перевести. А гость продолжал: «Кто бы мог подумать – такой маленький народ, и такой мужественный! Не испугались танков… Молодцы!» Меня, признаться, поразила тогда и смелость высказывания, и совершенно однозначная оценка событий. А остальные отреагировали на эту жуткую по тем временам крамолу как на самый привычный для интинской интеллигенции разговор. Вот так-то! «Если выпало в Империи родиться, / лучше жить в глухой провинции у моря» (И. Бродский).

* * *

С военной точки зрения ввод войск прошел блестяще. Всю ночь над Прагой гудели военно-транспортные самолеты. Первый из них запросил разрешение якобы на аварийную посадку. Выскочившие из самолета десантники стремительно захватили все аэродромные службы и обеспечили посадку остальных. Огромные самолеты летали конвейером: высадив войска и технику чуть ли не на ходу, взлетали за следующей партией. Через пару часов все важнейшие объекты Праги были под контролем наших войск. Арестовали и вывезли в Советский Союз руководство Чехословакии. Тем временем сухопутные войска, превышая по скорости все уставные нормативы, неслись по ночным дорогам, бросая на обочинах сломавшуюся технику, сшибая гусеницами углы домов на узких улочках спящих городов. Семь тысяч танков и триста тысяч солдат было введено в маленькую мирную страну. А вот теперь представьте себя на месте чеха, вставшего рано утром 21 августа 1968 года и по дороге на работу увидевшего на трамвайных путях колонну бронетранспортеров с чужими солдатами. Какие он в тот момент испытал чувства? Гнев, унижение?.. Нет, наверное, это уже потом. Скорее всего, горькое недоумение и обиду! Зачем?! За что?! Наверняка почти все чехи думали, что не противопоставляют себя Советскому Союзу, не выступают против русских, которых считали своими друзьями, против социализма, наконец. Желание жить лучше в своей стране – это преступление?! Недаром среди лозунгов, надписей, листовок, моментально покрывших стены домов, были и такие: «Почему? У нас нет контрреволюции!», «Зачем вы здесь? Вчера – друзья, сегодня – враги», «Друзья с оружием?! Зачем?». Очень часто встречался лозунг: «Ленин, проснись – Брежнев сошел с ума!»

Сразу надо сказать: вооруженных столкновений было совсем немного. Чехословацкая армия, повинуясь строгому приказу, не покидала казармы. Из общего количества жертв (немногим больше ста человек) основное число погибло в результате дорожных происшествий, неосторожного обращения с оружием и т. д. Кинохроники показывали площади, запруженные нашими танками и обступившими их толпами людей, возбужденно кричащих, размахивающих плакатами. На стенах надписи, листовки, часто нарисованы пятиконечные звезды, а в центре свастика… Такие рисунки показывали охотно, стараясь культивировать у нас мысль: «Мы их в 1945-м освобождали, а они…» Однако редко показывали другие надписи, дезавуирующие эту кощунственную спекуляцию на крови наших солдат-освободителей в Великой Отечественной: «Твой отец нас освобождал, что делает его сын?», «Слава вашим отцам – вам позор!», «1945-й – свобода, 1968-й – оккупация».[22] Показывали несколько дымящихся танков: чехи пробивали железными пиками топливные баки и бросали горящую паклю или сухие листья на броню… Разумеется, все это делали, будучи уверенными, что русские солдаты не будут стрелять по безоружным людям и давить их гусеницами. Совсем по-другому вели себя чехи в тех местах, где находились немецкие части из ГДР. Там немцы поставили ограждения или просто рисовали мелом черту на асфальте. По всем, кто переступал черту, открывали огонь. Никаких тебе политических диспутов и протестов! Думаю, об этом тоже надо сказать для объективности.

Многие из вас уже читали об этих первых днях вторжения (а если нет – прочтите). Вот что пишет Милан Кундера в книге «Невыносимая легкость бытия»: «Многие фотографии появились в самых разных зарубежных газетах: на них были танки, угрожающие кулаки, полуразрушенные здания (? – В. П.), мертвые, прикрытые окровавленным красно-сине-белым знаменем, молодые люди на мотоциклах, с бешеной скоростью носящиеся вокруг танков и размахивающие национальными флагами на длинных древках, молодые девушки в невообразимо коротких юбках, возмущавшие спокойствие несчастных, изголодавшихся плотью русских солдат тем, что на глазах у них целовались с незнакомыми прохожими. <……..> русское вторжение было не только трагедией, но и пиршеством ненависти, полным удивительной (и ни для кого теперь не объяснимой) эйфории».

Проведя удачную военную операцию, политических целей руководство «социалистического лагеря» не достигло: население возмущалось и бунтовало, «послушного правительства» сформировать не удалось. Пришлось возвращать в страну Александра Дубчека и президента Свободу, уважаемых чехами и словаками и получивших в их глазах ореол героев и мучеников. После долгих переговоров, уговоров, угроз, обещаний и тяжелых компромиссов Дубчек выступил по радио с обращением к народу. Вот как описывает это М. Кундера: «…чужие солдаты арестовали его, главу самостоятельного государства, в его собственной стране, уволокли его <……> перевезли в Москву, велели выкупаться, побриться, одеться, завязать галстук и сообщили, что казнить его уже не собираются и он может продолжать считать себя главой государства. Его посадили за стол против Брежнева и заставили вести с ним переговоры. Вернулся он униженным и обратился к униженному народу. Он был так унижен, что не мог говорить. Тереза никогда не забудет те ужасные паузы между фразами. Был ли он изнурен? Болен? Его накачали наркотиками? Или это было просто отчаяние? <……> В этих паузах был просто ужас, обрушившийся на их страну».

Что поделаешь – надо жить дальше. Постепенно верх брал характер чехов – невоинственный, спокойный, прагматичный, а также привычка принимать беды и неприятности как данность и приспосабливаться к ним. И начался в Чехословакии период мутный, ненормальный, который со свойственным коммунистической пропаганде изяществом был официально назван «нормализацией».

«Нормализация» и «застой»

Пошли большие чистки. Угодить в «неблагонадежные» было легко. Подписал в разгар Пражской весны воззвание «Две тысячи слов» в поддержку реформ? Работал в одном институте с Отой Шиком, экономистом-реформатором? Пил сливовицу с поэтом-диссидентом Павлом Когоутом? Значит, неблагонадежен. Приглашали в партком, вежливо беседовали, предлагали публично отречься от былых заблуждений, поддержать политику нормализации. Отказавшихся ждали большие изменения в социальном статусе и материальном положении. Врачи, журналисты, инженеры и ученые становились мойщиками окон, вахтерами, уборщиками. Таксистами устраивались только по большому блату. А драматург и писатель Вацлав Гавел, будущий президент независимой Чехии, работал в котельной (вспомните наших первых полуподпольных рок-музыкантов). Не пустовали и чешские тюрьмы. Однако самый большой урон понесла интеллигенция страны от эмиграции. Достаточно назвать писателя Милана Кундеру и кинорежиссера Милоша Формана.

Никогда еще советская сборная по хоккею не была так сильна, как в те годы! Какие звезды в ней играли! Однако именно тогда чешские хоккеисты в матчах с нашими зубами цеплялись за каждую шайбу, яростно дрались у бортиков, неистово рвались к нашим воротам. Играли на пределе сил, «прыгали выше головы» и – выигрывали. Это был уже не спорт, это были «хоккейные войны» – единственный легальный способ громко выразить протест, отомстить Советскому Союзу за унижение. Думаю, количество болельщиков возросло в разы, и когда на чемпионате мира в марте 1969 года хоккеисты Чехословакии выиграли у нашей сборной оба матча, ликовала вся страна. Мимо наших воинских частей проезжали автобусы с плакатами «Вы нас – в августе, мы вас – в марте».

По очень приблизительной оценке чешского диссидента, примерно пятнадцать процентов населения активно сотрудничали с режимом, пятнадцать процентов активно ему сопротивлялись. Меня, как вы понимаете, интересует, как жили в эти годы остальные семьдесят процентов. Многие, особенно из интеллигенции, вынужденно ступили на дорогу больших и маленьких компромиссов со своей совестью. На одной чаше весов – «стыдно, непорядочно», на другой – любимая работа, благополучие семьи… Советую вам прочесть две очень разные книги очень разных авторов: «Невыносимая легкость бытия» Милана Кундеры и «Лучшие годы – псу под хвост» Михала Вивега. Они не о политике, они о людях.

* * *

А у нас в это время запретили показ детского фильма Ролана Быкова «Внимание – черепаха». Из-за эпизода, когда двое любознательных мальчишек, желая испытать прочность панциря домашней черепашки, пробравшись на полигон, подкладывают ее под гусеницу танка. «Думаете, непонятно, на что вы намекаете: черепаха маленькая, на букву „ч“, и большой советский танк!»

Осадок

Оставили ли эти события след в наших отношениях с чехами? Конечно оставили! Согласно недавнему опросу, большинство чехов (64 %) считает, что даже спустя сорок лет нельзя простить России тогдашнюю оккупацию. Другое дело, что вы можете и не заметить этого за время вашего пребывания в Чехии. Как я не заметил за пять лет постоянных поездок этого «следа». Вспоминали туристы, посетившие Чехословакию в начале семидесятых годов, что временами неуютно было, могли и высказаться неприятно, и обслужить демонстративно плохо. Подробно допросил жену, ездившую в середине семидесятых. Нет, и обслуживали, и кормили великолепно, и общались очень даже дружелюбно. Заметный всплеск антироссийских настроений был после «бархатной революции» 1989 года на волне «угара демократии». Ну этот «угар» в полной мере мы и у себя ощутили в те же годы: каких только глупостей не наслушались и сами не наговорили! А в августе 2008-го сороковая годовщина ввода войск в Чехословакию роковым образом совпала с войной в Южной Осетии, когда по всей Европе прокатилась антироссийская истерия. Вот об этом подробнее. Вначале – выдержки из чешских газет, которые я прочел в русскоязычной газете «Чехия сегодня» № 5–6 за август 2008 года. Тогдашний премьер-министр Чехии Мирек Тополанек однозначно осуждает «агрессию России против Грузии» и сравнивает ее с оккупацией Чехословакии в 1968 году. Совсем другая оценка у президента Вацлава Клауса. Он говорит об «очевидной, возможно, фатальной роли в конфликте всех ветвей грузинской власти». И параллель с событиями 1968 года отказывается проводить: «За вторжение войск в Чехословакию ответственны коммунисты, а вовсе не русские». Комментарии журналистов тоже разные. «…Не могу понять, почему некоторые твердят, что эти танки были не русскими, а советскими. Мне также не ясно, зачем русских продолжают делить на хороших и плохих <……> Существует определенная модель поведения народа. Нет сомнений, западный тип демократии не может быть перенят всеми культурами… Россия во многом восхитительная страна, но чехам она никогда не делала добра и не сделает. Русские другие. Они никогда не воспримут нас как братьев, и нечего размахивать общими славянскими корнями». Эти русофобские «культурологические исследования» некоего Бальшинека опубликовал журнал «Тыден». В других публикациях указывается на бесспорный двойной стандарт в оценке событий, вспоминают Косово и налеты американцев на Югославию, и иронизируют над тем, что «единодушное осуждение» очень напоминает приемы советской пропаганды сорокалетней давности. В те же дни проходила пекинская Олимпиада. Чешские спортсмены завоевали три золотые награды. Однако тот же журнал «Тыден» основное внимание уделил победе метательницы копья Барборе Шпотаковой, поскольку она… оставила на втором месте россиянку Марину Абакумову, считавшуюся фавориткой. К тому же выступление проходило 21 августа. По мнению журнала, совершая победную попытку, чешская спортсменка «наверняка думала о советских танках, которые сорок лет назад вторглись в Чехословакию». Фотография чемпионки была вынесена на обложку журнала с броским заголовком «С копьем на русских». Музыкальная группа написала в честь Шпотаковой песню:

…Но, как назло, дорожка скользкая, И Бара чувствует – драмы не миновать: Как ни крути, ведет-то русская, И битву можно снова проиграть. Припев: Но к счастью копье в руках дамы, И шестым ходом она ставит мат. Слухи о форме были без обмана, И двадцать первого можно торжествовать.

Ну… Бог им судья. Для меня это прежде всего безвкусица… А еще есть такая фраза, которую обычно язык не поворачивается произносить из-за ее величественности и пафосности. Но тут она вполне к месту: «Я выше этого». Однако я вам одну вещь скажу, только вы не обижайтесь. Прислушайтесь к совету профессора Преображенского из «Собачьего сердца» и не читайте эти газеты перед едой, чтобы не портить пищеварение. И после еды не читайте. И материалы в нашем Интернете тоже на эту тему не читайте.

Теория различает «элитный» национализм, в нашем случае «русофобию», и национализм «низовой». Как видите, даже с «элитным» не так уж все однозначно. Водораздел проходит по тому принципу, как человек отвечает на вопрос: «В 1968 году были русские танки или это были советские танки?» Даже два высших лица в государстве отвечают на него по-разному. А нас с вами интересуют не президенты с журналистами, я так думаю. Так вот, слушайте меня сейчас внимательно: за пять лет непрерывных поездок НИ ОДНОГО РАЗА НИКТО НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ не сказал мне в качестве упрека: «Шестьдесят восьмой год!» Ни в косвенной форме, типа «оккупанты… ваши танки», ни напрямую указывая на национальность. Заметьте, я не ограничиваюсь нейтральными разговорами о погоде, мне приходится решать вопросы по работе, просить, иногда требовать, выражать недовольство. Изредка разговор приобретает несколько нервный характер. И тем не менее НИ РАЗУ!

Почему я с пеной у рта отстаиваю свое мнение? А вы наберите в Яндексе «отношение к русским в Чехии». На пять – десять мнений, совпадающих с моим, иногда почти дословно, один-два таких прочтешь! Я понимаю, впечатления у всех могут быть разные, но вот одна дама утверждает, что буквально на каждом шагу слышит злобное «шестьдесят восьмой год»: на просьбу официанту поспешить с заказом, на просьбу врачу осмотреть больного ребенка, на просьбу горничной убрать в номере! Я ни разу не услышал, а она только это и слышит, на каждом шагу. Ну, согласитесь, не может такого быть в одной и той же стране в одно и то же время. Я уж готов поверить в свое дьявольское обаяние, но мои туристы… Многие делятся со мной своими впечатлениями, часто говорят о сердечности чехов, а вот о плохом отношении к русским на национальной почве не приходилось слышать.[23] Или такое несколько раз читал: «В последнее время мы стараемся не говорить в транспорте по-русски». Ну уж это полная чушь! Да я недавно в трамвае «рыбачка Соня как-то в мае» пел, возвращаясь с туристами из абсент-бара! Когда трамвай меняет маршрут из-за ремонта путей, к нам специально чехи подходят объяснить, где пересадку делать, услышав, что по-русски говорим!

Конечно, не могу гарантировать, что никто нигде из вас не нарвется на недружелюбное отношение – может, с бывшим премьер-министром в пивной столкнетесь или с тем журналистом. Однако вероятность услышать грубость с национальной подоплекой в Чехии меньше, чем «понаехали тут» российскому провинциалу в Москве. А Интернет не читайте! Мне верьте – гид туриста не обидит! Лучше я перескажу вам историю, которая произошла с моим туристом Вадимом. Он пропустил один экскурсионный день, чтобы съездить с сыном в город Турнов, где в 1978 году тянул солдатскую лямку. Служил он водителем, поэтому по окрестностям ездил тогда много, правда, в Праге так и не побывал. Человек какой-то удивительной врожденной интеллигентности и обаяния, он и тогда, будучи молодым солдатом, использовал любую возможность посмотреть что-то интересное: не раз бывал в местном музее, в каких-то замках. Однако вы поймите: для чешского русофоба русский, служивший на территории Чехии, – это должен быть «русский в квадрате», «оккупант» и т. д. Кстати, как сам Вадим рассказывал, иные оболтусы из числа солдат хлопоты местным жителям доставляли: воровали в магазинах, хулиганили. Ну везде такое бывает. Правда, наши командиры строго с этим разбирались: приглашали потерпевших в часть, чтобы те указали виновных, наказывали, ущерб возмещали. И вот находит «оккупант» Вадим свою казарму, а там сейчас школа, закрытая на лето. Объясняет местным: служил-де у вас в семьдесят восьмом. Они открывают школу, проводят Вадима с сыном по этажам. Вадим показывает мне фотографии: «Вячеслав, не поверите, ходим с сыном, а у меня слезы наворачиваются. Вот здесь моя шинель висела у окна, вот здесь моя койка стояла!» Потом в музей пришли, и здесь попали на выходной. Вадим опять, пожилой женщине-вахтерше: «Служил у вас в городе, в музей ваш любил ходить…» Женщина расцвела, будто богатый спонсор-меценат нанес визит. Все залы открыла, провела их, показала. Без комментариев. Вадим еще раз ездил с женой и сыном в моей группе на Новый год, потом посетил Чехию самостоятельно. Думаю, не последний раз.

Совсем немного политики

Я надеюсь, объективный читатель не скажет, что я чехов стараюсь как-то идеализировать. Нет, не стараюсь, даже если у меня это невольно получается. И мнение их или свое, допустим, о шестьдесят восьмом годе навязывать вам не собираюсь. В жизни, я понял, все гораздо проще: вполне можно оставаться при своем мнении, но и допустить, что у другого оно может быть прямо противоположным. А если еще попробовать понять, почему он думает по-своему, а не так, как ты… Тогда, оказывается, вполне можно выпить вместе по бокалу пива (совсем не обязательно на брудершафт), оставаясь при своем мнении, но не называя при этом друг друга чешским кнедликом-предателем или русской свиньей-оккупантом. Хотите попробовать? Тогда представьте себе, как просыпаетесь у себя в квартире, а под окном много-много китайцев верхом на танках. Нет, не стреляют, только костры на газонах развели, рис варят. Ну на работе через неделю вас до вахтера понизили, вспомнили, что вы год назад что-то не то о русско-китайской дружбе высказали. Для тех, кто не знает, – не такая уж невероятная картина для семидесятых годов. Почему это «нельзя сравнивать»? Очень даже можно! Пробуйте понять других, даже если они совсем другие. Так жить намного веселее и приятней! Штыками можно многое сделать, только сидеть на них неудобно. А дураков везде хватает, это верно.

Из отзывов моих туристов:

Доброжелательная обстановка, милые, отзывчивые местные жители и гости страны.

Говорят, что чехи не любят русских – однозначно нет! Сколько доброжелательных чешек здесь, а уж сколько чехов!!!

Вполне возможно это мне показалось, но к русским относятся с уважением. И вообще культурные, воспитанные, спокойные. Практически нет проблем с русским языком.

Чешская мистика и гид Люция

А если там кто-то есть, зачем портить отношения?

Изя из анекдота

Слово мистика я употребляю не вполне корректно, имея под ним в виду все, что сейчас называют «непознанное» и чем так широко увлекаются: НЛО, положительные и отрицательные энергии, барабашки, привидения, битвы экстрасенсов, предсказания судьбы, экономические прогнозы и диеты для похудения. И собственно мистику тоже.

Долго не мог в себе разобраться: как я сам к этому всему отношусь? Не то чтобы я решительно ни во что не верю – сколько серьезных людей об этом пишут и рассказывают, с чего б им врать? Ну не видел я лично самого захудалого инопланетянина, что с того? А сестра моя привидение видела! Просто я этим всем решительно не увлекаюсь, так уж сложилось. Давно-давно моя будущая жена прозорливо заметила: «Слава, к тебе тянутся все сумасшедшие!» И как она была права, я оценил позже, особенно в годы перестройки, когда выявилось огромное количество людей, зыбко балансирующих на грани нормы и ненормальности. И все они действительно потянулись почему-то ко мне, человеку трезвомыслящему и разумному! Графоманы понесли стихи, мыслители делились проектами справедливого переустройства общества, меня настойчиво пытались заинтересовать Кастанедой и «Гербалайфом», предлагали подписывать воззвания и протесты. Если в какой-нибудь толпе блуждал человек с подернутым пеленой безумия взглядом, он безошибочно выходил на меня и доверительно шептал: «Нас зомбирует КГБ. Излучатели в каждом подъезде».

Так что к «непознанному» отношусь с опаской и предубеждением. Живу не по фэн-шуй и, попав в какое-нибудь приятное место, тупо бормочу: «Ух ты, здорово», – а не восклицаю просветленно: «Какая здесь безумная энергетика!»

Однако Чехия обязывает! Здесь мистика вполне официально внесена в реестр достопримечательностей. Здесь без нее просто нельзя! Многочисленные привидения щедро наделены жилплощадью в виде старинных замков, домов и башен и местами для ночных прогулок в виде узких кривых улочек и подворотен. Экскурсоводы «леденят кровь» туристов пересказом легенд и мифов. Даже в атеистические времена «народной демократии» авторам детской книги «Золотая Прага» пришлось включить в нее главу «О наводящих страх призраках, привидениях и тому подобной чертовщине», во спасение материалистического мировоззрения завершив ее словами: «Но это, разумеется, уже никого не пугает, даже самых маленьких».

Пришла пора и мне определяться: верю, не верю. Неожиданно помог анекдот, который я вычитал в «Комсомольской правде»: в советское время учительнице младших классов поручили вести атеистическую пропаганду. «Дети, ученые точно установили – бога нет! Космонавты летали – никакого бога не видели. Так что давайте показывайте в небо фиги. Молодец, Машенька, показывай! Коля, молодец!… Изя, а ты что не показываешь?» – «Ну, вы знаете, Марья Ивановна, если там никого нет, ну так кому фиги показывать?… А если там-таки кто-то есть, так зачем портить отношения?» И тут меня осенило: я – тот самый Изя! Посмеюсь, посмеюсь, а если говорит Люция, что вот этот камень в замке Пернштейн нельзя трогать – все потрогавшие в течение года умирали, – так я и не буду трогать, ну его. И камушки-обереги, что мне Люция подарила, я с собой вожу, хоть их с полкило за четыре года набралось. Зачем портить отношения? Недаром еще братья Стругацкие использовали в качестве эпиграфа другой анекдот: «„Профессор, а сами-то вы верите в привидения?“, – спросил лектора один из студентов. „Конечно нет“, – ответил профессор и медленно растворился в воздухе».

Причины, по которым Прагу часто называют мистической столицей Европы, очевидны. Средневековье нависает над головами туристов мрачными готическими сводами, история драматична, изобилует загадочными смертями, таинственными личностями. По правде, хватило бы и одной лишь эпохи Рудольфа II, полусумасшедшего короля-мистика, наводнившего Прагу алхимиками, астрологами, колдунами и магами со всей Европы. Не случайно древнееврейская легенда о Големе и древнегерманская о Фаусте «получили прописку» именно в Праге и именно при жизни Рудольфа. Якобы ученейший человек своего времени, маг и раввин Иегуда Лёв Бен Бецалель, к которому Рудольф тайно бегал для повышения своей магической квалификации, создал глиняного робота Голема. Когда в прорезь на его голове вкладывали табличку шем, робот оживал, защищал робких евреев от местных «скинхедов», помогал по хозяйству. Однажды табличку забыли вытащить на ночь, Голем вышел из подчинения, разбушевался, стал крушить все вокруг. Только мудрый рабби Лёв магическими заклинаниями сумел его остановить и разрушить. Обаяние и значительность этой легенды столь велики, что писатель-коммунист Эгон Эрвин Киш, которому полагалось бы ярым материалистом быть, пытался найти обломки Голема на чердаке Староновой синагоги, где они должны храниться согласно той же легенде. И синагогу вам эту покажут, и у «дома Фауста» экскурсоводы на полном серьезе уверяют, что дыру в потолке, через которую дьявол уносил проданные души, удалось заделать лишь при последнем евроремонте: «А вот в этой башне жил любимый алхимик Рудольфа Эдвард Келли. Здесь он проклял сына хозяйки, и у того выросли ослиные уши…», «А в этом храме за алтарем надгробие знаменитого астронома Тихо Браге, придворного астролога Рудольфа. Говорят, по ночам оно светится».

Сакральные места загадывания желаний существуют во всех туристических странах. В Чехии туристки стоят в очередь к статуе Яна Непомуцкого на Карловом мосту, хватают за бронзовую письку святого Франциска во Франтишковых Лазнях, крутят какую-то вертушку в Чешски-Крумлове, чтобы в течение года выйти замуж, садятся верхом на слоника в замке Рожемберк, чтобы в течение года забеременеть. Однажды гид немного запоздала с информацией о слонике, и одна десятиклассница стремительно с него соскочила с яростным воплем: «Предупреждать надо!» Перечисляются места с той или иной «энергетикой», описываются загадочные явления, в них происходившие. Мне стыдно за свою толстокожесть, но я загадочных явлений так и не наблюдал, если не считать того, что после стирки в гостиницах постоянно обнаруживал непарные носки. Ну этот феномен описан неоднократно.

Однако по-настоящему погружаешься в надлежащую мистическую атмосферу во время поздних вечерних прогулок по полутемным улочкам, подальше от людских толп. Здесь и мне хочется во все это верить! Здесь просто ждешь, когда из-за угла выедет на огненном коне рыцарь-тамплиер, когда услышишь сквозь шум ветра из-за крепостной стены завывания: «Мамочка, не бросай меня в колодец… ооодец… ооодец».

Легенды находят продолжение и в наше время. Еще Карлу IV астрологи строго-настрого запретили строить что-либо на территории Летенских садов, которые совсем недалеко от центра Праги, на другом берегу реки. Несколько веков никто не решался нарушить запрет, пока не пришли коммунисты-материалисты. Они возвели на этом месте исполинский памятник Сталину. И проклятие сработало! Очень скоро умер Сталин, потом и чешский генсек Готвальд, вернувшийся с его похорон. Недолго прожил и скульптор. А сам памятник, который в народе прозвали «очередь за продуктами», поскольку за фигурой Сталина были изваяны рабочие и крестьяне, был вскоре снесен по приказу Хрущева. Точно так же высокомерно пренебрег древними запретами и любимец Гитлера, его наместник в Чехии Гейдрих. Он примерил на свою голову священную корону святого Вацлава, несмотря на предостережения, что Божья кара настигнет всякого, кто наденет ее не по праву. Вскоре чешские диверсанты совершили покушение на Гейдриха. Наместник был лишь легко ранен осколками гранат и получил даже поздравление от Гитлера в связи со счастливым исходом. Однако внезапно его состояние ухудшилось, и он умер от заражения крови. Эти роковые совпадения также вносят в реестр чешской мистики.

Настоящее раздолье для привидений – чешские замки. Всего их полторы тысячи (в разной степени сохранности). Разумеется, для такого количества замков леденящих кровь легенд не хватает, и многим местным жителям приходится придумывать биографию своего привидения. Добросовестные чехи провели даже перепись привидений. Однако ни одно из них не сравнится славой и известностью с Белой Пани. Это самое прославленное и самое «реальное» привидение в Центральной Европе. Многие туристы наслышаны о ней еще до поездки и мысленно готовы к встрече. Почему употребляю такое странное по отношению к мистическому определение – «реальное»? Потому что сведения о встрече с ним поступали вплоть до наших дней, причем от людей не экзальтированных и нервных, готовых любой лунный блик принять за призрак, а от вполне трезвомыслящих. Во время войны в замке Рожемберк квартировалась женская нацистская организация «Бунд Дойчер Мадел». Ах, как ярилась ее начальница, как топала хромовым сапожком, когда испуганные девушки рассказывали ей о загадочной незнакомке в белом платье, что внезапно появляется и исчезает вблизи замка. Кричала, наверное, фрау штурмбанфюрерша: «Дас ист партизанен!», считая все эти глупости происками местных врагов рейха, пока сама не увидела плывущую на трехметровой высоте и укоризненно смотрящую на нее женщину в белом платье с черными рукавами. Получай, фашист, гранату! Всю оставшуюся жизнь фрау провела в психушке. Последний раз видел Белую Пани рабочий во время реставрации замка в 1996 году. Он решил заночевать в одной из комнат замка и очень удивился, увидев, что кто-то в белом ходит за окнами по строительным лесам. Еще больше он удивился, когда вспомнил, что леса позавчера уже сняли, а окна находятся на десятиметровой высоте. На этот раз Белая Пани была настроена благосклонно, и психика рабочего не пострадала, хоть испугался он изрядно. После описанного случая администрация замка извлекла из запасников и вывесила в той самой комнате загадочный портрет – женщина в белом прутиком пишет на песке у своих ног надпись незнакомыми буквами на неведомом языке. Надпись никто не может расшифровать, а как только расшифрует кто-нибудь, женщина обретет покой и перестанет пугать людей.

Белая Пани – это реально жившая в XV веке женщина по имени Перхта из знатного рода Рожемберков, которому принадлежала вся Южная Чехия. Отец выдал ее замуж насильно, а муж оказался настоящим извергом. Не получив от скупого тестя обещанного приданого, всю досаду он выместил на бедной девушке, издевался над ней и держал в черном теле, так что служанки жалели бедняжку и даже отдавали ей донашивать свои платья. Перхта пыталась убежать к отцу, но тот – хрен редьки не слаще – отправил ее обратно к мужу. Двадцать лет продолжались мучения Перхты, пока на смертном одре муж не попросил у нее прощения. Но Перхта не нашла в себе силы простить изверга, за что была проклята мужем. После своей смерти она стала появляться в пяти замках, принадлежавших Рожемберкам. Платье-то на ней белое, а вот рукава бывают разные. Взмахнет черным рукавом – быть беде: смерти или болезни. Красным рукавом взмахнет – пожар, дефолт или другой какой убыток. А белым рукавом взмахнет – конечно же к замужеству, девушки, к замужеству, к чему ж еще!

В замке Глубока-над-Влтавой работники испуганно рассказывают, что часто слышат дребезжание подвесок роскошных люстр, хотя ближайшая линия метро проходит километрах в ста отсюда. А известная всей туристической России гид номер один в Чешски-Крумлове Даша, женщина вполне трезвомыслящая, рассказывает с юмором, что в крумловском замке (это тоже вотчина Белой Пани), как только коснулась она в своей экскурсии темы привидений, так со стены с грохотом рухнула картина! В следующий раз все повторилось! Служащие замка смущенно попросили ее впредь не затрагивать эту тему – зачем портить отношения?

* * *

Так что вы уже поняли: если во время поездки по Чехии мистическая тема ни разу не всплывет – вам фатально не повезло с гидами! Однако не беспокойтесь, если поедете по моему маршруту, ибо… вас ждет встреча с Люцией!!! Вам нужны привидения? Их есть у нас! Все экскурсионное поле этой чудной женщины устлано привидениями, духами, положительными и отрицательными энергиями, целительными воздействиями различных растений и минералов на тела и души туристов. А также – правда, в последнее время эта тема благодаря моим настойчивым просьбам, к счастью, исчезает из рассказов – расчлененными трупами жертв катастроф, аварий и убийств, происшедших совсем недавно по маршруту следования нашего автобуса. Да, с ее пристрастиями мне пришлось поработать! Вот как было вначале. Едем в Карловы Вары, это райское место для врачевания души и тела. «В последнее время там столько маньяков развелось… Вы гуляете, а они стоят за деревьями… Но вы не бойтесь… Только оглядывайтесь, когда гуляете». Туристы настроены благожелательно, раздается добродушный смех. Через некоторое время: «Здесь столько ядовитых змей развелось. Их завезли, чтобы с грызунами бороться, а они расплодились… Но вы не бойтесь… Они сами не нападают… если на них случайно не наступить». Смех туристов становится немножко нервным. И вдруг: «В последнее время там диких кабанов столько развелось! Но вы не бойтесь… Если за деревом спрятаться…» Смех приобретает истерические нотки. Полное впечатление, что едем не на безмятежный и безопасный, как и вся Чехия, курорт, а в кишащие зверьем джунгли, заскочив по дороге в нью-йоркский Гарлем. Понимаю, что спасать положение придется мне: «Дорогие друзья, подъезжаем. Не забудьте в автобусе купальники для посещения термального бассейна. А также электрошокеры от маньяков, высокие сапоги от ядовитых змей и заряды картечи от кабанов. Приятной вам прогулки по Карловым Варам!» И в этот момент меня посещает прозрение: это судьба! До конца поездок моих предстоит нам работать в нерасторжимом тандеме. Она пугает, я смягчаю. Она делится с туристами своей глубокой убежденностью, что все происходившее и происходящее в Чехии имеет мистическую подоплеку, в том числе и нескончаемый ремонт дорожного покрытия. Я не возражаю, но вношу долю здорового скептицизма. Она настойчиво рекомендует любимым туристам попробовать изумительные блинчики вон в том кафе. Я передаю просьбу предыдущей группы больше такие блинчики никому не советовать, в России в сто раз лучше, а первый заказ приносят через сорок минут. И как приятно видеть плоды своих деликатных усилий – количество расчлененки у Люции в последнее время пошло на убыль, а привидения и целительные энергии, к радости большинства туристов, остались. И я уже не мыслю поездку по Моравии без нее – и замок Пернштейн не такой романтичный, и холмы не такие красивые, и вино у пана Ладислава не такое вкусное, если не щебечет Люция об этом в микрофон, изредка отвлекаясь на местную криминальную хронику. Уже и коллеги знают о нашем нерасторжимом союзе, водители добродушно подсмеиваются: «Вчера твою любимую видели…» Я уж в ее всякие энергии начинаю верить… В деревеньке под Брно, где мы чаще всего ночуем, есть удивительное место – стоит на пригорке красивый костел, а рядом с ним находится фамильный склеп Лихтенштейнов. Самое поразительное, что этот доселе могущественный и богатый род, чьи представители расселились по всей Европе и целым государством Лихтенштейн владеют, до сих пор своих умерших родственников возит хоронить в этот склеп в крохотной чешской деревушке. Интересно, конечно, но помимо того Люция настойчиво рекомендует каждой группе посетить это место из-за его чудодейственной целительной силы: «Вы так хорошо там себя почувствуете, правда-правда, там энергия такая хорошая, там все болезни проходят». Теперь, вместо того чтобы отдохнуть, приятно посидеть, поболтать со Зденеком, меня среди ночи утягивают туристы в это волшебное место. Первые два визита я чувствовал себя неплохо, даже когда заблудился на кладбище. А на третий подвернул ногу. Нога распухла, в Москве выяснилось – легонький такой перелом. Две последующие группы я возил, хромая, перетянув ногу эластичным бинтом. А недавно водитель Володя показал всей группе свой телефон с треснувшим экраном. Сходил к склепу, телефон лежал в кармане, не ронял… Чем мы этой доброй энергии не угодили?

Сколько уже сказано, сколько пропето об этой чудной женщине в отзывах моих туристов! О ней самый большой разброс мнений: от восторгов и обожания до полного непонимания и неприятия. Однако восторг – удел подавляющего большинства туристов, иногда всей группы без исключения. А не принимают ее буквально единицы. Во-первых, воинствующие материалисты: «Что она мелет: замок Пернштейн подожгло привидение!» Во-вторых, ветераны советской школы профессиональных экскурсоводов с их коронной фразой: «Эта тема осталась не раскрыта». На самом же деле Люция дает огромное количество интересной информации – и социальной, и исторической, и бытовой, – отнюдь не ограничиваясь привидениями. Другое дело, что способ подачи этой информации у нее, мягко говоря, нетрадиционный. Фразы типа «Здравоохранение в Чехии находится на высоком уровне, но в последнее время…» вы от нее не дождетесь. Вместо этого последует примерно следующее: «Видите, госпиталь новый построили, на крышу вертолет санитарный садится… Но врачам верить нельзя… Они у вас сто болезней найдут, десять операций назначат, лишь бы денег побольше содрать. Вроде бесплатная медицина, а за то заплати, за это…» Ярко и доходчиво. Далее следуют полезные советы: как излечить любые болезни путем энергетического общения с растениями, камнями. Также идет рассказ о целительной силе вина (вечером дегустация у пана Ладислава). С детской непосредственностью она перескакивает с истории на политику, на рассказы о необычных людях, забавных местных обычаях, отвечает на любые вопросы, дает добрые советы. И это от всего сердца. Потому что главное в ней – доброта. Отсюда и ее чудачество, неординарность, наивность. Даже недостатки тоже отсюда. Каждую группу туристов она искренне старается осчастливить: влюбить в свой край, напичкать интересными знаниями, показать как можно больше красивого и необычного, массово оздоровить, научить правильно питаться, зарядить позитивом, развеселить, накормить вкусными пирожными. Из недостатков: иногда бывает, как у Черномырдина, «хотели, как лучше, а получилось…». Помните про блинчики? Это еще легкий случай! Иногда она предлагает туристам показать еще одно «очень интересное место», которое конечно же «совсем недалеко» и идти туда будем «не спеша». Через пять минут лица возрастных туристов приобретают синюшный оттенок, они хрипло взывают: «Вячеслав, остановите ее!» Я перехожу на бег: «Люцииия, не бегииите!» – «Я не бегу, я медленно иду», – следует ответ. Она действительно не бежит, она как-то нематериально парит над поверхностью земли, не прилагая видимых усилий. Даже голова при этом смиренно склонена, как у святых на фресках. Люцию в ее добрых порывах надо контролировать. Для этого есть я.

У нее не только внутренняя установка на добрые дела, но она сама как будто излучает какую-то добрую энергию. (О боже, и я про энергии заговорил! С кем поведешься…) Об этом многие туристы пишут, но меня удивило, когда подросток, чьи уста, как и мои, явно непривычны к подобным словам, застенчиво пробубнил: «Она как будто добро излучает».

Лишь недавно меня осенила блистательная догадка, подкрепленная изящной аллитерацией: Люция – олицетворение Моравии, этого дивного, щедрого края, где она живет и о котором рассказывает. С его солнечным небом, богатой землей, садами, виноградниками по склонам холмов. С ее народом, открытым, непосредственным и добродушным, с его веселым нравом и потрясающим юмором. С его замками, полными тайн и привидений, – куда от них денешься! Люция и Моравия – вот где настоящий симбиоз, и нечего мне примазываться! О Моравии рассказать надо отдельно, но без Люции и здесь не обойтись.

Из отзывов моих туристов:

В Чехию я ехала с совершенно определенными целями: побывать в Моравском Красе, увидеть Костницу и столкнуться нос к носу с привидениями в старинных средневековых замках. Первые две мечты сбылись! За привидениями придется ехать в следующий раз.

Люция… Двадцать баллов из десяти возможных! С потрясающим чувством юмора, полная энергии, привела в оживление весь автобус ранним утром. Когда она была с нами, время летело незаметно… Особенно понравилась ее манера вести экскурсии. На мой взгляд, с ней никто не хотел расставаться.

Люция, ты супер. Люция, ты чудо! / Всегда с привиденьем, незнамо откуда. / Там труп, тут могила… какая ты прелесть! / Смысл жизни раскрыла, направила в вечность.

…и совсем-совсем не понравилась Люция.

Моравия и гид Люция

…наполняют мою душу мерцанием.

Венедикт Ерофеев. Из записных книжек

Время поездки перевалило за экватор, хотя многие туристы не успели это осознать. Лишь когда я напоминаю, сердца их наполняются скорбью. Мы побродили по Праге, мы посетили Карловы Вары и Чешски-Крумлов, мы услышали ангелов, мы увидели небо в алмазах. Однако отдыхать нам некогда, ибо, как поучал когда-то братьев-иезуитов Игнатий Лойола, а сейчас я поучаю своих туристов: «Работающий в винограднике господнем должен опираться на землю лишь одной ногой, другая должна уже быть приподнята для продолжения пути». И мы грузим чемоданы в автобус и мчимся в Моравию. Туристы еще не знают, что их ждет, а я пока молчу. А ждут нас два ночлега в тихой деревенской гостинице в окрестностях города Брно, а между ними – самый упоительный, безмятежно-красивый, солнечно-расслабляющий день нашей поездки, который я незатейливо называю «моравский день».

Чехия делится на три исторические области: Богемию, Моравию и Силезию. Богемия – западная часть Чехии, где находится Прага, а Моравия лежит на востоке, граничит со Словакией. Главный город Моравии и вторая столица Чешской Республики – город Брно. Удивительно, как даже в такой маленькой стране могут отличаться разные регионы – природой, климатом, жизненным укладом и характером людей. Все это предстоит завтра увидеть, а главное – почувствовать моим туристам. А пока я морально их готовлю к встрече с одной из главных достопримечательностей Моравии – гидом Люцией. Дабы некая ее необычность на грани экстравагантности не вызвала у них первоначального недоумения, плавно переходящего в шок.

Проснувшись наутро под пение птиц, мы едем на север от Брно в замок Пернштейн. А Люция уже с нами. Неприметной черной тенью она проскользнула в автобус, села рядом со мной и взяла микрофон. Моя подготовительная работа накануне бывает столь эффективна, что первая ее фраза сразу же вызывает взрыв смеха, независимо от ее содержания. Пернштейн для меня, пожалуй, замок номер один среди всех чешских замков, которые я посещаю. Вот он, настоящий средневековый замок! Ни разу не разрушался, ни разу не перестраивался кардинально, лишь достроен был частично в эпоху Ренессанса. Вот они, неприступные стены и башни из грубого нетесаного камня, рвы и перекидные мостики. Подлинность! Не раз приходит в голову в подобных местах, что вот именно по этим камням, где ты сейчас стоишь, громыхали кареты, цокали копыта рыцарских коней. Однако закрадывается и сомнение: вдруг этот булыжник, эти стертые ступени все-таки заменяли когда-нибудь в позапрошлом веке? А в замке Пернштейн дорога проходит прямо по массиву гранитной скалы, ее не заменишь. Да, громыхали, да, цокали! А теперь ты попираешь этот камень контрафактной китайской кроссовкой!

А пока Люция ведет рассказ об истории замка и его владельцах, не забывая и мистическую составляющую… Как-то попросился на ночлег к хозяевам замка странник бородатый с посохом в руке. Получив отказ, он воткнул посох в землю и возвестил, что замок простоит столько, сколько простоит дерево, выросшее из этого посоха. «Несколько лет назад в замке случился пожар. Но никаких причин возгорания комиссия не обнаружила. А накануне пожара была буря и у дерева отломилась большая ветка», – вещает Люция. Понятно? Кто замок поджег? У-у-у-уууу! Чтобы несколько сгладить раздражение закоренелых материалистов (помните: «Что она мелет?!»), беру микрофон: «Здесь не может быть иного мнения – не давайте спичек привидениям!» Попутно выясняется гендерная направленность мощной энергетики замка: она благоприятна для женщин, но губительна для мужчин. Оказывается, только мужчины умирают в течение года, прикоснувшись к зловещей плите в одной из комнат замка, а женщины как-то выкручиваются. Еще в прошлом году Люция с истошным воплем «Не трогайте!» буквально скатилась по лестнице, заметив в последний момент, что туристка протянула к плите руку. А сейчас – пожалуйста, только мужчинам нельзя! Концепция изменилась. А еще выясняется, что замок меняет сексуальную ориентацию работающих в нем мужчин. Что ж, подтверждение последнему тезису встречает нас в первом же дворе. Очаровательный местный гид по прозвищу Жан-Пьер порхает навстречу, приветливо всплескивая ручками. Погладив огромного рыжего кота с удивительно наглой физиономией (Люция утверждает, что это реинкарнация бывшего владельца замка), туристы идут во внутренние помещения. А я в последнее время остаюсь снаружи – зачем портить отношения? Пройдя по внутренним дворикам, где так интересно и здорово сейчас побывать туристам и так неуютно было когда-то захватчикам – вот отсюда и отсюда на них летели стрелы, лилась кипящая смола и нечистоты, – я спускаюсь в первый двор, сажусь на полотняный стул, влажный от утренней росы, пью кофе и думаю о вечном. В частности: неужели действительно так заметно влияет на характер народа тот напиток, который он предпочитает? Или здесь обратная зависимость: исторически сложившийся характер народа определял его питейные пристрастия? Еще в Средние века легкие, живые, изящные жители Средиземноморья, пившие вино, подсмеивались над туповатыми тяжеловесными фламандцами и немцами, поглощавшими пиво. В Моравии пиво тоже пьют, и местные пивные заводы поддерживают славу чешского пива своими отличными сортами. Однако предпочтение, особенно в винодельческих районах, явно отдается вину. И народ здесь более добродушный, энергичный и жизнерадостный, чем в других районах Чехии. А может, просто солнечных дней здесь больше, а суеты меньше? Мои глубокие размышления прерывает приятель – владелец местной винотеки. Щурясь от утреннего солнца, несуетно угощает меня бокалом отличного вина, добродушно сокрушается о вчерашнем проигрыше чешских хоккеистов российской сборной, жизнерадостно продолжает горевать о поражении, вопреки всякой логике угощает представителя страны-обидчицы еще одним бокалом вина. И мысли о вечном уступают место сладкой неге – обычному результату воздействия моравской энергетики (так – сдаюсь!). Но вот из крепостных ворот выходит дружно мой народ, видать, камней невпроворот по лавкам накупили. Моя Люция их ведет, они глядят Люции в рот: о камнях разговор идет, об их целебной силе… Ой, стихами заговорил? Та самая энергетика и здесь до меня добралась!

Однако пора! Напоминаю туристам о второй их ноге, которая должна быть приподнята для продолжения пути. Автобус спускается от замка в долину, окруженную живописными холмами. Как-то я проезжал эти места ранним туманным утром, когда поднявшийся ветерок и взошедшее солнце стали разрывать туман на причудливые клубящиеся клочки. Мне не стыдно признаться – буквально комок подкатывал к горлу от этой немыслимой красоты.

Тут Люция заявляет в микрофон, что «в этом месте такая энергия, что моментально клонит в сон и ничего с этим поделать нельзя, такая уж здесь энергия». Попросив у водителей кофе, она действительно дремлет до самого Брно. Однажды мои водители, ребята простые, слабо верящие во всякие там энергии, намешали ей семь ложек кофе на кружку. Энергия не сработала: неожиданно для себя Люция проболтала всю дорогу! Если Венедикт Ерофеев утверждает, что мистика всегда идет бок о бок с половой распущенностью, то у Люции мистика сочетается с оголтелым феминизмом. О, с каким упоением, с каким смакованием она рассказывает о поистине драконовских чешских законах по защите прав женщин! С их помощью любая хитрая стерва запросто может скрутить беззащитного мужчину в бараний рог: раскрутить на алименты на ребенка, прижитого на стороне, запросто выгнать из дома, продолжая получать от него деньги на содержание. Для этого ей надо пожаловаться, что муж ее бьет, а потом заручиться подтверждением соседей, устроив пару раз в квартире страшный шум (а может, это она его бьет!).[24] Почувствовав поддержку женской части аудитории, Люция порой входит в раж и вещи говорит поистине ужасные: «Девочки, я вас сейчас научу… Вы за него не выходите, пусть он так вас содержит, подарки дорогие дарит… А когда он старенький станет, вы за него замуж выходите, „заботьтесь“ о нем, кормите побольше жирной пищей… „Нет, дорогой, мне не мешает, когда ты куришь, вот зажигалка, кури, кури… Налить еще сливовицы?“ А когда он умрет, все вам достанется, и вы будете за него большое пособие получать» (???!!!). Мне больно об этом говорить, но нередко вместо возмущения и отпора из глубины автобуса доносится глумливый одобрительный смех.

Брно – интересный город, но для экскурсий по улицам не очень подходящий. Когда-то очень красивый, он был сильно разрушен в войну. Однако даже со своими новостройками он живописно смотрится на зеленых холмах. Забавно, что он соперничает с Прагой, и соперничество это подобно вечному противостоянию Питера и Москвы. Жители Брно считают свой выговор правильным и смеются над пражским говором. И наоборот. Претензии Брно на статус второй столицы давно подкреплены переносом сюда Верховного суда, Арбитражного суда, Кабинета уполномоченного по правам человека. Претензии на статус культурной столицы тоже имеют основания: театральные и прочие фестивали и выставки проходят здесь регулярно. А знаменитые промышленные выставки имеют мировое значение и проводятся здесь с 1920-х годов прошлого века. Тогда же для них был построен выставочный комплекс с огромными павильонами. И при всем этом население второго по величине города Чехии, его второй столицы, – четыреста пять тысяч жителей! Люция очень интересно рассказывает про виллу Тугендгат, один из двенадцати памятников ЮНЕСКО на территории Чехии. Это шедевр раннего функционализма знаменитого архитектора Миса ван дер Роэ. Он построил ее в 1920-е годы за совершенно по тем временам сумасшедшие деньги местному богатею. Причем по строгим условиям контракта владелец не имел право сделать малейшую перестановку или переделку, живя на собственной вилле, не мог он даже повесить картину или фотографию на стену! Все должно оставаться так, как задумал архитектор.

Брно проезжаем быстро и летим по прекрасной дороге на юг. Вскоре все склоны холмов покрываются виноградниками, а равнины – сплошными садами. Флюиды любви к Люции пронизывают автобус, особенно подкупает туристов ее непосредственность, лишь я стараюсь не терять бдительности. Ее рассказ о местных традициях звучит примерно так: «Здесь фрукты вам совсем не обязательно покупать, можете к любому саду подойти и рвать, сколько вам угодно. А вот виноград нельзя трогать, раньше за это казнили, да и сейчас убить могут!» О господи! Понятно, что Люция хотела подчеркнуть трепетное отношение виноделов к своим виноградникам, но зачем же подталкивать моих доверчивых туристов к набегам на фруктовые сады? Один раз, когда со мной ездила жена, а Люция знала об этом заранее, она с утра села в автобус и первым делом сказала в микрофон: «Ой, я слышала, что жена Вячеслава с нами едет! Это святая женщина!!! Это святая женщина!!! Я ведь Вячеслава три года знаю!» Ну ничего себе, соратница и подруга! Прямым текстом объявить моим туристам, что с таким чмо только ангел может ужиться! А я, к несчастью, был в конце автобуса, откуда заорал благим матом водителю: «Володя, отключи микрофон, отключи микрофон!!!» Однако было поздно, весь автобус уже корчился от смеха. Так что расслабляться, пускать пузыри от счастья мне нельзя. А уж как окружающая обстановка этому способствует! Мы в очередном чешском раю, в Ледницко-Валтицком заповеднике. Сей объект наводит на грустные мысли: тщеславие богатых людей два-три века назад выливалось в куда более достойные и интересные деяния, чем сейчас. Проще говоря, со вкусом и фантазией тогда было получше. Князь Карел Евсевий Лихтенштейн, вместо покупки очередной яхты размером с авианосец, решил потягаться с самой императрицей Марией Терезией, создав парк больше и роскошней, чем у нее. И закипела работа! Деревья свозились буквально со всего мира, иногда в виде взрослых экземпляров размером до десяти метров! Осушались болота, прорывались пруды, перестраивался дворец. Работу продолжал его сын Йозеф Алоиз, при котором возник на территории парка уникальный объект. Задумав возвести для местных жителей костел, горделивый князь был так возмущен непониманием то ли самих прихожан, то ли чиновников, что решил в пику им построить ненужный минарет. Уникальное по инженерной конструкции сооружение напоминает устремленный в небо карандаш, что оказалось не случайно. Руководивший строительством талантливый рабочий-самоучка Хардтмуд позже изобрел грифельный карандаш, открыл свое производство, вскоре переехавшее из Вены в Ческе Будейовице… Прочтите, что на любимых наших карандашах написано: «Кох-и-Нор, Хардтмуд»! Собственно, и все последующие потомки Лихтенштейнов продолжали благоустройство и строительство парка, ибо унаследовали философию своего предка Карела Евсевия: богатство и знатность обязывают оставить после себя величайшее произведение искусства как достойный памятник. В XIX веке этот грандиозный парк называли Садом Европы. Кстати, с начала XIX века он был открыт круглосуточно абсолютно для всех посетителей.

Интересных объектов здесь много, дня эдак на три для неспешных осмотров. Люция щедро их все рекомендует, прекрасно зная, что в шестнадцать часов дегустация у пана Ладислава и в пятнадцать пятнадцать кровь из носу надо уезжать. Идет бесчестная игра в доброго и злого гида: «Сейчас спросим у Вячеслава, сколько он нам даст на все времени». Что ж, любишь – должен уметь прощать. Но, конечно, главное здесь – неспешно погулять по уникальному парку. Даже я, не способный отличить бузину от дрезины, замираю от восхищения под причудливыми стволами. А Люция ведет туристов по аллеям, показывает чудодейственные гинкго билоба, вход в оранжерею, дорогу к минарету, а потом уходит куда-то одна и ложится, по ее собственным словам, под какое-то дерево напитываться жизненной энергией.

Один из величайших парков Европы, внесенный в список культурного наследия ЮНЕСКО, приводит многих туристов в полный восторг. А кто-то искренне сожалеет о потерянном времени: «У нас под Москвой таких парков…» Ну что ж… Пора привыкнуть к плюрализму. Я вот только почему-то уверен, что большинство тех, кто так говорит, вряд ли подмосковные парки часто жаловал посещением, если вообще бывал.

Однако наш «моравский день» еще не закончен. Как заласканные дети, летим мы по холмам Палавы, среди садов и виноградников. И вдруг совсем близко возникает перед нами еще одно чудо – увенчавший невысокую гору крохотный городок Микулов. Улицы карабкаются по склонам, над ними парит городской замок. А рядом гора повыше, без построек, лишь на вершине – храм и крутая тропа к нему. Очень интересно рассказывает Люция: «Раньше там здание стояло, куда приходили мужчины и женщины и разные нехорошие дела там совершали…» Я слушал, слушал три года, а потом как-то брякнул: «Свальный грех, что ли?» Люции это страшно понравилось: «Ой, я такого слова никогда не слышала. Да, да, как вы сказали, Вячеслав?.. Да, свальный грех». С тех пор она охотно повторяет этот термин, каждый раз ссылаясь на меня как на главного эксперта по разврату. Хотя подозреваю, что сама, святая душа, так и не догадывается, что это на самом деле означает. Однако что там дальше на горе происходило?.. «Кардинал Дитрихштейн это здание разрушил и построил на горе церковь. А дорога к ней олицетворяет восхождение на Голгофу. Многие верующие проходят ее на коленях. Так вот, с тех пор, как церковь там построили, в нее семь раз молния попадала, и церковь семь раз горела!»

На интересные мысли наводит эта история. Может быть, высшие силы не очень-то одобряют излишнюю массовую святость. «Без фанатизма, без фанатизма!» Как тут не вспомнить высказывание Венедикта Ерофеева, которым я обычно руководствуюсь: «Следует вести себя удовлетворительно. Отлично себя вести – нехорошо и греховно».

Однако вернемся в Микулов. Не знаю, как вы, а я готов возвращаться сюда снова и снова. С той самой первой поездки, когда впервые постоял на смотровой площадке у замковой стены под закатным осенним солнцем. Впрочем, при всем желании провести здесь экскурсию больше чем на полчаса невозможно. Хоть и похож этот городок на новогоднюю елку с улицами-гирляндами, вьющимися по склонам конической горы к ее вершине, хоть и жил здесь рабби Лёв, создатель Голема, до своего отъезда в Прагу, хоть и бывал здесь часто великий художник Альфонс Муха, родившийся неподалеку, но уж больно городок крохотный. А нам и некогда разгуливать, нас ждет пан Ладислав! Последний бросок наверх по крутым ступеням, где многих успокаивает мысль: «Зато обратно будет легко, нас можно просто скатывать». И радушный хозяин проводит нас через увитый виноградом садик в прохладную пещеру! Первая мысль у многих: какой дизайн, какая искусная имитация! Ан нет – убедиться легко, что пещера эта настоящая и располагается она в скале, нависающей над двориком. (Ее углубил до нынешних размеров еще дедушка Ладислава, заложив сто килограммов динамита.) На столах уже кувшины с белым и красным вином, стаканчики и минеральная вода. В кратком вступительном слове пан Ладислав оглашает всю программу, сообщает, что воду у них отродясь не пьют, еще дед его говорил: «Как подумаю, что там жабы писают и… размножаются» (так Люция деликатно переводит). Предлагается дамам посетить во дворе заведение с табличкой на дверях жакине – ученица. По моравскому поверью, когда женщина один раз выписается, она молодеет на два года. И начинается обед.

Когда я собираю деньги на мероприятие, которое у нас в программе обозначено словом «дегустация», словом бледным, далеко не отражающим всей масштабности и значительности предстоящего действа, я иногда впадаю в отчаяние. Нет-нет да и скажет кто-нибудь: «Ой, на дегустациях я тыщу раз бывал, мне не интересно» или «Я вина не пью». На такой вы не были, впрочем, и не дегустация это вовсе, а неповторимое шоу моравского винодела! Да и вино пить даже не обязательно, там достаточно побывать! Иногда у меня вырывается: «Не совершите самой большой жизненной ошибки, несопоставимой даже с неудачным браком, – не пропустите дегустацию!» В отличие от авторов подобных рекламных пошлостей, я абсолютно искренен. Пропускать действительно нельзя, потому что вот здесь, во дворе пана Ладислава, вы увидите и почувствуете то, о чем говорил я в начале главы, – быт, уклад, характер, юмор. А все вместе создает неповторимую атмосферу! Да-да, если всякие энергии – выдумка, то атмосфера точно есть… Не знаете – так не говорите! Неповторимая атмосфера Моравии – такую вывеску я бы повесил над входом. И почему же еще минут через десять – и выпить толком не успели – голоса у всех становятся звонкими, глаза – блестящими, а мо… простите, лица – красными? «Ну, конечно, нашему человеку только выпить дай, тут же и веселье начнется», – говорят иные скептики. Нет, милые, не кривите душой, вы на каждый праздник спиртным запасаетесь, – и что, каждый раз веселье бьет ключом? Тот Новый год запомнился, а на этом скучища была. АТ – МО – СФЕ – РА!

Поедается «свинина-по-разбойничьи» и картофельные блинчики брамборачки, приготовленные женой хозяина, все громче звучат тосты. Вдруг все смолкает. «Внимание, внимание! Говорит пан Ладислав!» Это он сам говорит. Что-то грузинское проглядывает в пане и во всей обстановке. Что-то из давних грузинских короткометражек: виталистический юмор, даже внешность хозяина. Начинается собственно дегустация, остальные шесть-семь сортов пан разливает из емкости с длинной трубкой понемногу каждому в стаканчик, обходя столы, с прибаутками, забавными ухватками: «Хватит-хватит – по-нашему, это значит еще-еще». Веселье нарастает, а шутки пана Ладислава приобретают все более пикантный характер. Пересказывать не стану: и неудобно, и вам не так интересно будет, когда со мной поедете. Интересно, что когда-то, еще до работы со мной, Люция отказывалась их переводить из моральных соображений. Об этом я узнал из возмущенных отзывов в Интернете: «Мы деньги за все платили, а она…» Я провел мягкую беседу, Люция сказала твердое: «Нет, не буду это переводить» – и… стала переводить. Выглядит это забавно: брутальный мужик с хитрющей ухмылкой в бороду, а рядом ангелоподобное воплощение невинности, смущенно переводящее его сомнительные остроты. Помимо винодельческого таланта пан Ладислав несомненно обладает незаурядным даром шоумена. Недаром пражские гиды возят к нему своих туристов со всей Европы.

Под занавес дегустируются один-два крепких напитка, и хозяин исполняет коронные номера – поджигает палец, якобы для проверки качества самогона, и извергает пламя изо рта. И тут наступают самые трудные минуты для меня. Дамы широкого возрастного диапазона бросаются обниматься и фотографироваться с душкой Ладиславом, мужики говорят с ним за жизнь и предлагают выпить на посошок. А мне надо оторвать всех от него, увести и усадить в автобус. Бедные жители Микулова: с пугающей регулярностью на тихих и абсолютно пустых вечерних улочках вдруг появляется толпа, приплясывающая и орущая «А кто там с горочки спустился…». Кстати, сильно пьяные совсем не часто бывают. Но случаются – отравились картофельным блинчиком, затошнило. Хорошо, если не в автобусе. Как скажет сейчас самый едкий из вас: «Неповторимая атмосфера Моравии выходит». Сказали? Какие же злые бывают люди!

Чаще как раз наоборот подтверждается моя мысль: не из-за выпивки эта радость, эта эйфория, пляски у автобуса. А просто хорошо-то как! Душа поет! Однако пляски у автобуса мы с водителями резко пресекаем: запихнули всех, пересчитали по головам – и вперед. А теперь пойте! Иначе я этого просто не пойму – сейчас и не петь! Почти всегда поют. Иной раз такие таланты прорезаются, такие голоса! «Привела меня тропка дальняя до вишневого сада…» Чаще всего именно в такие моменты я выпадаю из коллектива, смотрю затуманенным взглядом на проплыва ющие в полутьме холмы Палавы, на блестящую под луной гладь Млынского водохранилища и думаю: «Господи, за что мне такое? За какие такие заслуги?» (Я ведь тоже не воду пил у Ладислава.) А нестройные певческие потуги – «сумбур вместо музыки» продолжается, передняя часть автобуса пытается перекричать заднюю. И где-то совсем недалеко (до Вены семьдесят километров) переворачивается в своей безымянной могиле Вольфганг Амадей Моцарт. Но и это тоже хорошо. А раза три с разрешения водителей… танцевали в автобусе – дорога идеально ровная, гладкая и пустынная! Буквально весь проход был занят, места не хватало. Догадайтесь – сидел ли я в стороне?

И вот въезжаем в Брно, и приходит время прощания с Люцией. Песни сменяются рыданиями. Напоследок Люция дает добрые напутствия в своем репертуаре: «Завтра в пещерах будете, ой, там столько летучих мышей… Но вы не бойтесь… Они женщинам в волосы вцепляются… Укусы долго не заживают, они такой яд в ранку пускают… Но вы не бойтесь!» Я начеку, беру микрофон: «Которую ночь ты не ешь и не спишь, / тебя укусила летучая мышь. / Но я не приму твоих жалоб: / Люция предупреждала!» На подъезде к отелю я почти всегда безошибочно жду чьей-то реплики: «Требуем продолжения банкета!» Бедная спящая деревня!

* * *

А теперь я хотел бы извиниться, но при этом надеюсь быть понятым. Зачем так подробно об одном-единственном дне, зачем так много об одном человеке? А специально! Не знаю, удалось ли мне, но я именно на это и хотел обратить ваше внимание: это только один из десяти насыщенных новыми впечатлениями и знаниями, красотой и негой дней. Это только один необычный и приятнейший человек из многих, кого вы здесь встретите. Задумайтесь, планируя следующий отпуск!

Из отзывов моих туристов:

А затем целый день бегаешь с ощущением хронического душевного восторга… Нет ни одного дня, который хотелось бы вычеркнуть.

…забываешь о том, что можно уставать! Гуляешь по Чехии и пребываешь постоянно в состоянии СЧАСТЬЯ! (Прошу не расценивать это, как диагноз!)

…ну конечно же самый большой восторг – это Люция. Такого солнечного, доброго, отзывчивого человека редко можно встретить в нашем мире, мне кажется, что она просто заряжает окружающих людей положительной энергией. Я просто в диком восторге от этого человека, передайте ей, пожалуйста, что благодаря ей я увидела Чехию солнечной и такой живой!

Спасибо всем гидам, но восхищение от Люции сравнимо с восхищением от Чехии в целом!!! Радость и улыбки, которые она вызывает своими «отступлениями» от темы, удваивают (или утраивают) хорошее впечатление от всего окружающего и происходящего!

Возвращение домой

Уехать – значит немного умереть.

Французская поговорка

Я знала, что буду возвращаться в этот город при любой возможности. Так бывает с иными людьми, еще вчера тебе неизвестными, но совершенно уже и навсегда необходимыми после первого же рукопожатия, взгляда, улыбки, нескольких беглых фраз…

Дина Рубина. «Джаз-банд на Карловом мосту»

Последнюю ночь поездки мы проводим уже в Польше. С утра у нас экскурсия по Кракову и… дорога домой! Туристы еще не осознают, что сказка кончается, они все еще «в поездке». И только я один, умудренный опытом и знаниями, преумножающими печали, слышу в воздухе звук дрожащей прощальной струны. Кстати, редчайший случай в моей практике и в практике знакомых гидов, когда с группой расстаешься без сожаления. Или совсем уж уникальный и грустный – когда не терпится завершить поездку. И все коллеги в один голос подтверждают мое наблюдение: такое бывает обычно не из-за наличия в группе нескольких патологически скандальных особ – их довольно легко удается «растворить», дезавуировать, изолировать в общем позитиве, исходящем от большинства. Нет, самое печальное зрелище, когда большинство группы проводят время с начала и до конца поездки с вежливо-отрешенными, бесстрастно-равнодушными лицами, с поджатыми губами. «Понравилось?» – «Да, все нормально». Нормально?! Нормально дома у телевизора! А здесь «нормально» – это совсем не нормально! Это, повторюсь, редчайший случай (реже одного раза в год), когда такое настроение более-менее преобладает в группе до конца поездки. Однако меня лично оно надолго ввергает в уныние, самокопание, в бесплодные поиски причины, наводит на мысли о бесцельно прожитой жизни.

Экскурсия по Кракову закончена, пообедать успели, в крайнем случае съели на улице весьма распространенный здесь «кебаб», который в Москве зовется «шаурмой», а в Питере «шавермой». Теперь мчимся на границу. Казалось бы, пришло время отдохнуть, посмотреть, наконец, фильм. Только не у меня в экипаже! По крайней мере, до первой санитарной остановки работа, работа и работа! Первым делом выдаю, что скрывать, так называемую домашнюю заготовку. Правда, родилась она года три назад спонтанно, когда я впал в состояние «Остапа понесло». «Ну, Краков понравился?» – «Да, да, такой приятный, такой красивый!» – «Да, и мне тоже нравится, даже после Праги, он живой, поэтичный. Кстати, здесь меня однажды впервые в жизни на поэзию потянуло. Вот такие строки родились: „Ем на улице кебаб / и смотрю на польских молодых красивых девушек“». Люди со вкусом тактично улыбаются, пуристы морщатся, кое-кто добродушно хихикает. Однако я же не просто так регулярно рискую своей репутацией интеллигентного человека: «Да, я чувствую, что стихи недоработаны, какие-то шероховатости есть. Но если вы думаете, что стихи писать легко, перо вам в руки. Объявляю поэтический конкурс, можете сами попробовать!» Я раздаю листки бумаги и прошу писать отзывы о поездке в самой произвольной форме. А также стихи, рисунки, хоть песни (и такое бывало). А сам умолкаю на время и жду. Жду ожидаемого, жду подтверждения своим мыслям, жду ожидаемых при моем опыте неожиданностей.

Читаю отзывы – и еще раз убеждаюсь: никаких преувеличений, никакого чрезмерного пафоса нет в том, что я писал в начале книги. Действительно, при их чтении у вас может сложиться полное впечатление, что я вожу исключительно экзальтированных, романтично-восторженных барышень «с тараканами в голове». Да нет же, в том-то и дело, самые разные, нормальные в основном, некоторые даже слово «блин» употребляют. Кстати, многие отзывы принадлежат мужчинам. Просто ничего до этого не видели, бедняжечки, сидели в своем Муходрищенске? Тоже не проходит: иные всю Европу успели объехать. Повторяю, такой разный состав по жизненному опыту, по культурному уровню тех, кто восторгается Чехией, что опять это неуклюжее определение приходит на ум: «универсальность».

Все, собственно, незабываемо в Чехии, все зависит от вкусов и привычного проведения времени. Поэтому можно найти себе любое занятие и интересно провести время, а время в Чехии летит незаметно.

За границей была неоднократно, в том числе и в автобусном туре по Европе, но таких положительных эмоций (без преувеличения) не испытала. Сказать, что мне понравилось путешествие в Чехию, – это ничего не сказать. Это восторг!

Вот так же и со словом «восторг», которым я, возможно, злоупотреблял. Ну я ерничал немного, вроде «испить из чаши восторгов» и т. п. Однако в том-то и дело, что именно так выражались многие, очень многие, и не только тургеневские девушки. А также использовали слова «чудо», «сказка».

Ощутила восторг в полной мере. Страна сказочная. Обязательно встречу какой-нибудь Новый год здесь.

«Понравилось» – это просто слово! На самом деле выразить все чувства, которые накопились, словами нельзя! Это было просто, просто… Прага – город, где сбываются мечты!

Чудеса – это то, во что ты веришь. И действительно чудеса случаются. В поездке… чудеса меня ожидали везде, с каждым мигом усиливаясь, нарастая и нарастая. Спасибо. (Вот это, кстати, молодой парень написал. – В. П.)

Частый мотив: «обязательно вернусь в Чехию!»

Даже не верится, что вся эта красота собрана в одном месте… Появилось желание вернуться сюда (во все места, где побывала) еще и еще раз.

Я возвращаюсь в Москву с твердым убеждением, что приеду в Прагу еще раз.

Поездкой безумно довольна. А в Прагу я еще обязательно вернусь…

Мечтать не вредно, а побывать много где еще хочется, а жизнь коротка, а возможности ограниченны… Да только и эти слова у многих оказываются не просто красивыми словами. Человек восемь моих прошлых туристов повторяли со мной тот же маршрут. Ребята из Подмосковья ездили четвертый раз. А рекордсменом была женщина, ездившая в Чехию различными способами шесть раз. В отзыве она написала, что обязательно поедет седьмой. Ну это уже не любовь, а страсть.

Получаю подтверждение многому, о чем я писал. И охватывает меня ощущение сказочности, чуда, романтичности. Чувствую я атмосферу доброты, уюта и легкости общения, а это все напрямую связано с характером чехов.

В Чехию, особенно в Прагу, нельзя не влюбиться! Эта волшебная страна навевает необыкновенную романтику, с которой не хочется расставаться. Ее воздух наполнен добротой и общением.

Большое, нет, огромное вам всем спасибо, я побывала в раю, в сказке, я вернулась домой другим новым человеком.

Вот этот мотив кажется уже чересчур пафосным: вернулась другим человеком! Типа «перевернуло мою жизнь». А между тем он встречается нередко. И при всей моей нелюбви к чрезмерности, кажется, я могу понять этих людей.

Не ожидали, что Прага так прекрасна, вообще поездка была похожа на сон, сон который изменил всю мою жизнь.

Я вообще уже всем восхищена, возвращаюсь домой совершенно другим человеком.

…интересно безумно, впечатлений – море, усталость – жуткая, но это не заметно до обратной дороги. После такой поездки хочется жить, быть, стремиться, учиться, путешествовать, но самое главное – побывать в Чехии еще раз, а еще хочется поехать именно с вами со всеми!

Вот, пожалуй, в чем дело: получив непривычный для повседневной жизни сгусток эмоций, впечатлений, новых знаний, новых знакомств, да еще в таком темпе, в такой концентрации, человек поднимается на новый, более высокий уровень эмоций, открывает в себе что-то. Как много открытий сразу: оказывается, можно десять дней подряд радоваться, не уставать, получать удовольствия от простых вещей, удивляться, любоваться, смеяться. Оказывается, привычного лексикона начинает не хватать, словами «круто» и «клево» окружающий мир описать все-таки трудно. Да, жизнь действительно изменилась, появились новые ценности, новые желания. И тот самый «кусочек Чехии внутри», который встречается во многих стихах, это не «красивые слова по случаю», а довольно конкретные вещи, которые многие увозят отсюда не в чемоданах, а внутри себя… Так, кажется, я пустился в философию, не вняв предостережениям мудрого бравого солдата Швейка: «Беда, – продолжал Швейк, – когда человек вдруг примется философствовать: это всегда пахнет белой горячкой».

Ну а как же стихотворный конкурс, к которому так витиевато я подводил туристов? О, проходит он практически каждую поездку, и иногда попадаются просто шедевры! Вот, кстати, что я подразумевал под «ожидаемыми неожиданностями»: от спокойного, молчаливого, замкнутого человека вдруг получаешь отзыв, полный такого эмоционального накала, такой душевной тонкости, наблюдательности, каких никак предполагать в нем не мог! То же самое и со стихами, причем мастерство и даже явный талант вдруг обнаруживаешь, превосходящие твой «кебаб». Среди шутливых стишков, типа «Болит спина и ягодица – / спасибо, гид Перепелица», или незатейливых, но от души написанных поэм встречаются настоящие поэтические перлы! Вот отец семейства, харизматичный, велеречивый и шумный, передает листочек с «хокку» своей жены, тихой, похожей на девочку, от которой я двух слов не услышал за поездку. Я читаю и выпадаю в осадок…

Чехии волшебство быстро закончилось… Уезжаю… В прошлой жизни я была чехом… В Праге вспомнила…

Я не удержался и спросил ее позже: «Вы действительно такое чувство испытываете?» – «Да, – спокойно и немногословно ответила. – Я совершенно точно ощутила, поняла, что когда-то раньше я жила в Чехии».

А я стихов не пишу, дальше «кебаба» не продвинулся. Я, раздав скромные призы по результатам конкурса, отвернулся к темному окну и опять занялся «плагиатом» у Бродского: «Здесь, где столько / пролито семени, слез восторга / и вина, в переулке земного рая / вечером я стою, вбирая / сильно скукожившейся резиной / легких чистый, осенне-зимний, / розовый от черепичных кровель / местный воздух, которым вдоволь / не надышаться, особенно – напоследок!»

Из отзывов моих туристов:

Главное, что сбылась моя мечта: я мечтала об этом городе, с этими домами, черепичными крышами, красотой и очарованием и тихой жизнью, где люди добры, улыбчивы и, главное, водители уступают дорогу (непросто будет от этого отвыкнуть). Вы сюда приедете, и, может, у кого-то из вас осуществится мечта. Как говорится: «Лучше один раз увидеть…» Это верно. Вам здесь понравится… Я обещаю…

Примечания

1

А если перенести этот эксперимент на чешскую почву, то, как мне кажется, диапазон вероятности несколько сужается: на дороге под дождем вряд ли оставят, но и встретить душевную «бабу Дусю» шансов меньше.

(обратно)

2

Линор Горалик. «Недетская еда».

(обратно)

3

Насколько же легче стало ездить, когда Чехия и Польша вошли в Шенген и пограничный контроль на их границе исчез!

(обратно)

4

Между собой мы, гиды, называем это явление «синдром обманутого вкладчика». Согласитесь, было от чего ему появиться у наших людей.

(обратно)

5

Кто помоложе, не поймет, но в сталинские времена за такие шалости можно было получить реальный срок, а во времена описываемые – тоже огрести неприятности, но не такие серьезные. Недаром отец Квидо так разволновался.

(обратно)

6

И. Бабель. Ди Грассо.

(обратно)

7

Сравните реакцию английского короля Эдуарда и моего оппонента Михаила. Тот, узнав про подвиг Иоанна, заявил: «Ну и дурак! Нечего было туда соваться». Ох, мельчает народ, мельчает!

(обратно)

8

Кстати, чтобы не запутаться, запомните: в 1346 году «просто Карл» стал Карлом I, как чешский король, и Карлом IV, как германский император. Также Вратислав II когда-то превратился в Вратислава I: был князем, а стал королем. Вот как у них князей, королей и императоров все сложно! Однажды я решил посчитать, кого больше было в королевских династиях Европы – Людовиков, Генрихов или Карлов. Адский труд: оказывается, многие из них были одновременно двумя-тремя, а то и четырьмя королями и правили разными там мелкими королевствами, а некоторые еще и императорами были под разными порядковыми номерами. Поди не перепутай! Все-таки я выяснил, что, несмотря на обилие французских Людовиков, победили Генрихи с преимуществом в два короля.

(обратно)

9

Фил Бейкер. «Абсент».

(обратно)

10

Есть шутливый вариант происхождения чешского двухвостого льва, обидный для чехов: германский лев проглотил чешского льва, только хвост остался торчать снаружи.

(обратно)

11

Сейчас с ужасом и отвращением вспоминаю, что точно так же какой-нибудь хам мог сказать латышу в центре Риги в семидесятые годы. Параллелей не провожу, лишь еще раз убеждаюсь, насколько тонкий, деликатный и трудный этот национальный вопрос.

(обратно)

12

Богумил Грабал. Ноябрьский ураган. Из книги «Слишком шумное одиночество».

(обратно)

13

Характерно, что знаменитый мятеж белочехов – один из первых эпизодов Гражданской войны в России – начался с драки между чешскими и венгерскими военнопленными. Их эшелоны остановились на соседних путях, завязалась словесная перебранка, потом кто-то из венгров запустил пустую бутылку и угодил в голову чеху. Началась грандиозная драка, конвой арестовал зачинщиков, и чехи подняли мятеж.

(обратно)

14

Цитата из статьи Ярослава Шимова «Чехи и немцы: история непростого соседства» («Радио Прага»).

(обратно)

15

Я. Шимов. Чехи и немцы: история непростого соседства.

(обратно)

16

Богумил Грабал. Я обслуживал английского короля.

(обратно)

17

Как и российский президент признал вину Советского Союза за расстрел поляков в Катыни. Не пойму только, почему снова многие нынешние наши политики и историки начинают биться в истерике, услышав о Катыни.

(обратно)

18

Каюсь, я провокационно спрашивал некоторых польских водителей, знают ли они эту пословицу. Почти все как-то неубедительно буркали себе под нос, что первый раз слышат. Только Тадек, мой ровесник, смущенно сознался, что слышал как-то раз, но «это не актуально».

(обратно)

19

В случае с Лешеком к историческим обидам могло примешаться и то обстоятельство, что я его случайно запер в нашем общем номере, забыв проверить туалет. А опомнился только минут через десять, когда уезжать на экскурсию пора, а водителя нет. И хоть из-за двери явственно доносилось: «Ключ у тебя, курва», но вернувшийся в автобус Лешек только грозно шевелил усами. А через полчаса совсем оттаял, продолжал болтать со мной и подмигивать туристкам… Вот бы политикам так!

(обратно)

20

Первоисточник не ищите. Это мои домыслы.

(обратно)

21

Многие, вспоминая о тех временах, пишут о конфликте «консервативных» отцов и «продвинутых» детей. В случае с моим отцом все было совсем иначе. И как же я жалею сейчас, что так рано лишился возможности узнать его мнение о многом и многом. Вплоть до сегодняшнего дня жалею.

(обратно)

22

Большинство текстов надписей – из интернет-публикации участника тех событий «Пражская весна в Одесском военном округе». Я к ним буду еще возвращаться.

(обратно)

23

Был один случай, вспомнил. См. в главе «Они о нас».

(обратно)

24

На самом деле чешские законы (а главное – их исполнение) по защите прав женщин и детей, по защите их от семейного насилия вызывают уважение и зависть. Вот это действительно признак цивилизованности! У нас же исполнение законов, да и они сами оставляют желать лучшего.

(обратно)

Оглавление

Немного о том, зачем все это нужно

Красота по-чешски

Чешская готика

Шаг за шагом

Млувите чески? – Йез, запросто!

Какие они?.. И какие мы?

  Нас там любят… Или нас не любят?

  Искрометный темперамент, безудержная жизнерадостность, славянская душа нараспашку…

  Сердечность

  Швейковина

  А какие мы?

  Чешский характер. Попытка обобщения

Чешский юмор

Культовые места

Волшебность. Сказочность. Чешски-Крумлов

Парни, девушки, фигли-мигли и прочие печки-лавочки

Прогулки и встречи

Они о нас

История. Самый краткий курс

  Первые чешские святые

  Сплошные Вацлавы

  Вечная невеста

  Железный король. Он же – золотой

  Чем не Шекспир!

  Последний рыцарь Европы

  Самый великий чех

  Яблоко от яблони…

  Рудольф и рудольфинцы

Простые радости

  Пиво. И не только пиво

  О чешском абсенте замолвите слово

Природа

  Чешский рай

  Моравский крас

Чехи и немцы

А где Чехословакия?

Чехи и русские

Шестьдесят восьмой год

  «Нормализация» и «застой»

  Осадок

  Совсем немного политики

Чешская мистика и гид Люция

Моравия и гид Люция

Возвращение домой Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg