«Ростов под тенью свастики»

Александре Андреевне Котляровой посвящаю эту книгу

Первые рассказы о том, как жили ростовчане во время оккупации я услышал от матери моей жены Елены — Александры Андреевны Котляровой. Она работала санитаркой, муж Петр Стефанович — проводником на железной дороге. Жили в самом центре города, у Кировского сквера. А. Котлярова, а ей было к началу войны 28 лет, воспитывала двух маленьких дочерей. Старшей — 4 года, младшая родилась в августе 41-го. Маленькая квартирка в старом доме, построенном после упразднения крепости Димитрия Ростовского, крошечная зарплата. Семья Котляровых вынесла на своих плечах все тяготы войны. Она была типичной, поэтому рассказы Александры Андреевны о том, что она видела и пережила, когда фашисты хозяйничали в городе, были очень показательными, можно даже сказать «классическими».

Записав ее воспоминания, я вышел во двор дома. Женщины: С. Любимова, Е. Красильникова, Л. Шаболина — рассказали о других случаях, свидетелями которых они были.

И я понял: это — уникальный материал, и он должен быть собран и сохранен. Дальше — больше. Люди, пережившие оккупацию, давали мне адреса своих знакомых. И я стал постепенно записывать их воспоминания. Меня интересовало только то, что происходило в городе, как вели себя оккупанты, ростовчане…

Я записывал и известных людей: поэта Л. Григорьяна, журналистов А. Агафонова и В. Андрющенко, профессоров РГУ Л. Введенскую и Г. Хазагерова, художника В. Лемешева, доцента РИИЖТА М. Вдовина, инженера Ш. Чагаева… Записывал пенсионеров и домохозяек, воинов Красной Армии, принимавших участие в обороне и освобождении Ростова от фашистских захватчиков.

По мере этой работы, мои собеседники уходили из жизни, материал становился все более уникальным. Все меньше оставалось людей, бывших во время оккупации взрослыми. Приходилось записывать тех, кто был тогда подростком. Но у детей особая память и особенно острый взгляд, тем более, они были очень активными. Нередко, оставшись в городе без родителей, подростки вели самостоятельную жизнь, многим интересовались, не боясь опасностей, и поэтому видели значительно больше взрослых.