«Какая она, Победа?»

Есть упоение в бою,

И бездны мрачной на краю…

…………………………………………

Все, все, что гибелью грозит,

Для сердца сметного таит

Неизъяснимы наслажденья —

Бессмертья, может быть, залог!

И счастлив тот, кто средь волненья

Их обретать и ведать мог.

Нелепый случай! Нет, это не то слово, тут и сказать нечего, только руками развести, если бы нашлись силы в то мгновение разводить руками.

Он вскрикнул, такая острая боль, такой пронзительный хруст оглушили, бросили пластом на землю, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни утереть разом выступившие слезы.

Сразу никто не понял, что произошло. Ваня бросился поднимать, и тогда он застонал снова.

— Балинский, ты что, Балинский?

Это Эля. Уж она-то знает, что, если он не смог сдержаться, значит, дело серьезное. Повернул голову, с усилием приоткрыл сведенные болью глаза.

Перед самым лицом растерянно переминались заляпанные сырым песком кеды Вани Морозова, обескураженного случившимся. Надо найти силы и приободрить парня, дескать, ерунда, все в порядке, не переживай. Но какая уж тут улыбка, боль и злость, ничего другого, даже воздуха, комом вставшего поперек горла, не продохнуть.

Из черной, едва оттаявшей земли торчали бледные иглы новорожденных трав. На их острия нанизывались влажные хлопья вновь закружившегося снега. Это он снежинка, нанизанная на лезвие зеленой, всепоглощающей боли. Все гудит. Все дрожит. Потом догадался, что это не от боли, что это земля передает движение самосвалов, летящих с гравзавода по недалекой бетонке. Машины проносились, дрожь и рев стихали, боль оставалась.

Было мокро, под спину подложили штормовки. Он еще рассчитывал отлежаться. Даже сказал, чтобы ребята продолжали разминку — не срывать же занятия из-за того, что кто-то потянул мышцы! Конечно, это всего лишь растяжение. Есть такое упражнение — «вешать соль». Спина к спине, руки захлестнуты, то ты, нагибаясь, взваливаешь партнера на себя, то партнер то же самое проделывает с тобой. То ли резко поднял ноги, то ли Ваня переусердствовал, слишком подавшись вперед, но вдруг почувствовал, что летит через голову и что вывернуться как-то перед ударом о землю уже не успеет.

— Балинский! Тоха! Ну что ты?