«Желание выжить»

Желание выжить (fb2) - Желание выжить 9821K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Максим Ефремович Рюмик

Желание выжить Воспоминания ветерана трёх войн Максим Ефремович Рюмик

Дизайнер обложки Сергей Максимович Рюмик

Корректор Валерий Максимович Рюмик

© Максим Ефремович Рюмик, 2017

© Сергей Максимович Рюмик, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4474-8564-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Рюмик Максим Ефремович (1912—1980)

От составителей

Старый офицерский чемоданчик. Его в семье называли «тревожным», поскольку знали, что наш отец, Рюмик Максим Ефремович, в любой момент мог быть вызван на службу, отправлен в командировку или на сборы.

Сейчас в чемоданчике хранятся записи отца, сделанные им в 1960—1970 годы после окончания службы в армии и выхода на пенсию. Заметки написаны от руки в тонких и толстых тетрадях, в блокнотах и даже на отдельных листах, приготовленных для выступлений, которые фронтовик регулярно проводил перед учащимися и молодёжью.

Естественная дорога жизни подошла к тому моменту, когда настал черёд не только ещё раз перечитать записи, но и систематизировать их, оформить в отдельное издание военных мемуаров.

Многие свидетельства публикуются впервые, освещая малоизвестные страницы истории. Например, оказывается, что в июне 1941 года Красная Армия, несмотря на мощные удары противника, успешно захватывала в плен вооружённые немецкие десанты.

Из записей становится ясно, что далеко не все фронтовые награды находили своих героев во время войны. Отец их должен был получить больше.

Поражает также факт, что командира крупного авиатехнического батальона в чине капитана или майора могли в один момент перебросить за сотни километров в тыл врага с особым заданием. Приказ есть приказ, и отец в таких ситуациях временно становился лётчиком, десантником, подрывником, корректировщиком огня.

Если посчитать, сколько раз он мог реально погибнуть в описываемых эпизодах, то диву даёшься поворотам судьбы. Остаться целым и невредимым в таких условиях было не реально. Помогало везение, находчивость, молодость и огромное желание выжить.

Отец не любил показухи. Возможно, с этим было связано то, что его записи при жизни не были опубликованы в полном объёме. В настоящей книге приводятся отрывки из его писем в редакцию газеты «Кировоградская правда», но, к сожалению, дальше переписки дело не пошло. А жаль, ведь хороший журналист мог бы помочь отцу оформить книгу военных мемуаров с потрясающими по глубине подробностями и невероятными поворотами событий, достойными съёмки остросюжетного фильма.

Отец обладал очень хорошей памятью на даты, лица и числа, поэтому можно верить подавляющему большинству тех фактов, которые приводятся в книге. Кроме того, в послевоенные годы он специально ездил в места боевых сражений, беседовал с жителями, восстанавливал в памяти дела давно минувших дней.

Заметки отца приводятся не один к одному, но максимально близко к тексту, чтобы сохранился оригинальный стиль и фразеологические обороты, присущие тому времени. В ходе обработки были поправлены географические названия, уточнены и дополнены имена и отчества людей, удалены малозначительные детали. Грамматические изменения касаются разбивки длинных предложений на более короткие, а также вставке дополнительных слов для улучшения читаемости текста.

Оригиналы и копии фотографий, приводимых в настоящей книге, хранятся в семье. Некоторые материалы взяты из Интернета с указанием ссылок.

К сожалению, поколение военной поры неумолимо уходит от нас в вечность. Уже нет тех людей, у которых можно расспросить подробности, получить ответы, рассеять сомнения. Но долг каждого человека с совестью — помнить историю и людей, которые её создавали.

Сыновья Рюмика М. Е., 2016 год

Вступление

Какие бы ни произошли перемены в человеке, вечный круговорот его воспоминаний остаётся неизменным

Каждый год буйство весеннего цветения пробуждает во мне воспоминания о Дне Победы, к которому мы шли трудные четыре года Великой Отечественной войны. И меня радует, что в победе советского народа над фашизмом есть и моя доля.

Никогда не изгладятся из памяти боевые годы, хотя поток времени всё настойчивее смывает рельефы виденного. И никогда я не пожалею о том, что избрал для себя военную профессию командира-воспитателя.

Пусть мои сыновья знают, что их отец не был трусом и громил врага, как сотни тысяч отважных патриотов нашей любимой Родины.

Партийный билет — это моя жизнь, а не ширма, которой можно в удобный момент прикрываться от всех житейских бурь и невзгод.

Я был участником трёх войн за свою жизнь и не хочу, чтобы человечество когда-нибудь снова прошло через такие страшные испытания.

Я жил и рос, воспитывался и учился в годы Советской власти. Она вошла в мою плоть и кровь. Жить без или вне этой власти для меня немыслимо.

Нет ничего труднее, чем вспоминать о давно минувших событиях. Многое выветрилось из памяти и кажется лишь слабым отзвуком былого. Всё пережитое кажется теперь тяжёлым сном. И можно было бы поверить, что это сон, если бы не 20 миллионов жизней, отданных за светлое будущее нашей Родины.

Есть у каждого человека часы и даже минуты, которые особенно чётко врезаются в память, хотя события происходили в давние времена. Таких моментов было много и у меня.

Глава 1 1934 год: служба на границе

Казалось бы, земля одна, но здесь проходит государственная граница, рубеж Родины, здесь её конец и начало

Я родился 15 февраля 1912 года1 в селе Когутовка2 Голованевского района Одесской области в бедной крестьянской семье.

Семья была большая — 8 человек: отец Ефрем Трофимович, мать Прасковья Артемьевна, сёстры Мария, Вера, Елена, братья Иван, Александр и я.

С 8-летнего возраста началась моя трудовая жизнь. Отец умер рано, и мать отдала меня на работу крестьянской общине, пасти сельских овец. В 17 лет получил школьное образование. Работал почтальоном, шофёром, был избран секретарём комсомольской ячейки в родном селе.

Во второй половине декабря 1933 года я подал рапорт на имя военкома Голованевского РВК, в котором просил принять меня добровольцем в Красную Армию и направить в пограничные войска на Западную границу. Моя просьба была удовлетворена.

1 января 1934 года я прибыл в погранотряд г. Славута. После карантина меня направили в Алексеевскую заставу на реке Горынь. На Западной границе в то время было неспокойно, враги ползли на нашу территорию, как муравьи.

При первом знакомстве командир заставы, старший лейтенант Мороз, сказал, что наша застава на Западной границе особая. Затем он добавил, что нам, пограничникам, советский народ доверил самое дорогое — охрану рубежей первого в мире социалистического государства. И это высокое доверие Родины мы, советские пограничники, должны оправдать с честью. Нет иного высшего долга, чем охранять священные рубежи СССР.

Помню, как один молодой пограничник задал вопрос командиру заставы о том, много ли в нашем секторе нарушителей границы. Командир улыбнулся и ответил: «Нарушителей границы не считают поштучно, их бьют, как диких кабанов. Воины-пограничники не задумываются над тем, сумеют ли они вдвоём-втроём справиться с бандой диверсантов. Они принимают бой, как бы велико ни было численное превосходство врага».

Проходя службу на заставе, все молодые воины старались быстрее овладеть искусством пограничника. Наконец настал тот памятный день, который остался в моей памяти на всю жизнь. Это был исторический день! Утром 30 апреля 1934 года мы, молодые воины-пограничники, приняли воинскую присягу, а вечером того же дня нас назначили во вторую полосу в секретный дозор.

На инструктаже командир заставы поздравил всех новоиспечённых пограничников с наступающим праздником 1 Мая, пожелал успехов в охране государственной границы и предупредил заступающих в дежурство о высокой бдительности. Он сказал, что есть кое-какие данные, что наши соседи, польские паны, попытаются на праздник забросить диверсантов на советскую территорию, может быть и в нашем секторе.

Ровно в полночь с 30 апреля на 1 мая 1934 года я в первый раз принял под охрану государственную границу СССР в секторе №2. Это была лесная поляна возле реки Горынь3.

В лесу, как правило, много шорохов и звуков, но всё это связано с природой. Бывало, вслушиваешься в обманчивую тишину границы и мгновенно оцениваешь каждый новый звук. Вот крик совы, а вот хруст сухой травы, встревоженной бегом дикой козы или кабана.

Но дальше к звукам и шорохам природы примешиваются иные звуки. С польской стороны доносятся злобные выкрики, гром барабанов, рокот повозок и автомашин, скрытно двигающихся под покровом темноты. Вот он — капитализм! Оттуда к нам ползут всякие гады. Это я так думал, и так оно в действительности было.

Прошло примерно 25—30 минут, как я заступил в дозор, и в моём секторе появился непрошеный гость, диверсант в кабаньей шкуре, которого я вначале действительно принял за дикого кабана. Сразу доложил по телефону старшему дозорному Ивухину, так как бывали случаи, когда дикие кабаны нападали на часовых, которые несли службу в секретных дозорах.

Когда я сказал, что в моём секторе появился дикий кабан и находится в 20 метрах от меня, старший дозорный ответил, что ничего страшного нет, так как дикий кабан один никогда не бросится на человека.

В то время, когда я докладывал старшему дозорному по секретному телефону, мой лесной «гость» подошёл ко мне метров на 5—6 и начал рыться в листьях. Я поднял с земли сухую ветку и бросил в сторону «кабана» с целью вспугнуть его, чтобы одновременно освободиться от страха, мимовольно сковывающего тело.

Мой нежданный «гость» сделал вид, что испугался, повернулся вполоборота ко мне и… произвёл выстрел из бесшумного пистолета. Пуля угодила мне в живот. К горлу подступила тошнота, земля завертелась колесом. Ноги подкосились, я свалился в кучу опавших листьев, но, к счастью, сознание не потерял.

Рюмик М. Е. (1935 год)

Когда я свалился на землю, мой лесной «гость» сразу превратился из кабана в нарушителя государственной границы, сбросил с себя кабанью шкуру и осторожно начал подходить ко мне. Я его подпустил на 3 метра и в упор произвёл два выстрела из карабина. Нарушитель заорал диким благим голосом и свалился на землю. Сказать правду, я не целился в него, но обе пули попали куда надо. Одна пуля застряла в грудной клетке, а другая попала в живот.

На мой выстрел прибежал старший дозорный. Он и ещё два дозорных спасли жизнь мне и диверсанту, вызвали скорую медицинскую помощь с заставы и отправили нас в лазарет погранотряда г. Славута.

Этот «дикий кабан» оказался крупным польским разведчиком по фамилии Станкевич, Ян. Он шесть раз переходит советскую границу в секторе Алексеевской заставы.

За проявленную бдительность я был награждён золотыми именными часами и двухнедельным отпуском на родину.

Служба на границе ответственная, но вместе с тем очень интересная и увлекательная, особенно в лесном массиве, когда стоишь в дозоре и любуешься лесными хозяевами.

Иногда при заступлении в дозор я брал на кухне кости и обрезки мяса, а затем подвешивал их на дереве вблизи от своего поста. Смотришь, ковыляет косолапый мишутка, а следом за ним, кумушка-лиса задирает свою красивую хитрую мордочку вверх и осматривает верхушки деревьев. А вот показался любитель мясных блюд серый волк. Немного погодя зашаркали дикие кабаны и стали приближаться юркие дикие козы. Всё это удивительное зрелище вселяет в тебя какую-то особую бодрость.

На границе я служил сравнительно недолго, но служба на заставе мне очень понравилась.

Глава 2 1936—1937 годы: война в Испании

Война в Испании научила меня, молодого крестьянского парня, ненавидеть фашизм

Испанская война — это история далёкого прошлого, но то, что ещё осталось в моей памяти, я постараюсь рассказать моим детям и внукам.

Испания находится на юго-западе Европы, на Пиренейском полуострове. Территория 503 тысячи кв. км. Население 35 млн. человек (1976 год) — испанцы, каталонцы, галисийцы, баски и др. Столица — г. Мадрид.

Компартия Испании до 1931 года и после 1939 года находилась в подполье, председатель — Долорес Ибаррури.

При усиленной поддержке фашистской Германии, Италии, Марокко и других империалистических государств, генерал Франко, который находился в изгнании в Марокко, поднял мятеж в Испании против республиканского правительства, возглавляемого генералом Миаха, поддерживаемого компартией Испании.

Когда мятежная банда генерала Франко, опираясь на военную помощь немецких и итальянских фашистов, а также поощряемая американским и английским правительствами, выступила против законной власти Испанской республики, тысячи людей доброй воли из многих стран мира встали на её защиту.

Июнь 1936 года — прибытие на фронт

После службы на Западной границе я был переведён в 14-й мехполк 14-й кавдивизии КОВО. Там освоил профессию танкиста и стал водителем танка.

В июне 1936 года, повинуясь зову сердца, дал согласие добровольно уехать в Испанию, помочь патриотам Испанской республики в их борьбе с фашизмом за правое дело.

Путь следования: Одесса — Чёрное море — Стамбул (Турция) — пролив Босфор — Афины (Греция) — Мальта — Барселона (Испания). Один из наших кораблей подорвался на мине.

В Мальте англичане задержали наш корабль на 17 суток. Итого, из Одессы вышли 2 июня 1936 года, а в Барселону прибыли 16 июля 1936 года4.

Я сражался в рядах 12-й интернациональной бригады, которой командовал легендарный генерал Лукач5 (Мате Залка).

Был приписан ко 2-му сводному танковому полку. Командир полка — полковник Фотченков Пётр Семёнович.

Рюмик М. Е. (1936 год)

Рюмик М. Е. (1936 год)

Коммунисты и комсомольцы всегда были впереди. Они не думали о смерти, а думали о том, как лучше выполнить боевое задание и как больше уничтожить живой силы и боевой техники фашистской Испании.

На земле этой прекрасной страны — на реке Эбро, под Теруэлем, под Сарагосой, под Барселоной, под Гвадалахарой, Мадридом — мы били фашистов и их союзников.

В то время я был очень молод, но то, что увидел, никакому объяснению не подлежит. Я впервые увидел звериный облик фашизма, его зверства, подлость и ложь.

Февраль 1937 года — спасение командира

В одном из танковых сражений под Сарагосой 23 февраля 1937 года мой танк БТ-7 был повреждён снарядом противника. Командир полка полковник Фотченков Пётр Семёнович, который находился в нашем танке, был ранен в лицо и обе руки. Я и командир башни Александр Кущёв оказали ему первую медицинскую помощь, затем устранили повреждение танка и продолжили бой.

Командир полка, будучи тяжело ранен, приказал нам выполнить поставленную ранее задачу — прорвать вражеское кольцо и выручить наших болгарских братьев по оружию, попавших в беду. Кольцо было прорвано, и 15 болгарских танкистов были спасены.

Но наш танк фашисты всё-таки подожгли. Командир башни был убит сразу, а командира полка мне с трудом удалось спасти, вытащив из горящего танка и укрыв в одной из воронок.

За спасение командира полка и 15 болгарских танкистов я был представлен к награждению орденом Красного Знамени6.

Рюмик М. Е. (20.09.1936 года)

Март 1937 года — Гвадалахарское направление

Когда вражеский итальянский экспедиционный корпус появился вблизи испанской столицы г. Мадрид, 11-я интернациональная бригада полковника Ганса Кале оказалась в сложном положении. Командир 12-й бригады генерал Лукач приказал командиру 2-го танкового полка полковнику Фотченкову Петру Семёновичу оказать помощь своим братьям по оружию, которые вели тяжёлые бои под г. Теруэлем с 6-м итальянским корпусом.

Наш 2-й танковый полк хорошо поработал уже при первой танковой атаке — фашисты сразу почувствовали силу советского оружия. Хвалёный итальянский танковый полк «Мёртвая голова» не выдержал стремительной атаки наших танков и поспешно отступил, скрывшись на территории красивого монастыря7. Они хорошо знали, что мы не станем вести огонь по историческим местам.

Перед 11-й и 12-й интербригадами стоял сильный и злобный враг. Командование противника не случайно избрало для решительного удара на столицу Мадрид именно Гвадалахарское направление. По рельефу и дорожной сети этот район был исключительно удобный для наступления всеми родами войск.

Ранним утром 10 марта 1937 года после артподготовки и налета авиации пехота противника перешла в наступление в полосе 12-й интербригады у местечка Мирабуэно. Фашистская пехота шла в атаку в парадных мундирах, в белых перчатках, со свистом и грозными воплями. Командиры подразделений лихо шли впереди цепей с обнажёнными клинками.

Прошли какие-то минуты, и эти бравые вояки пустились наутёк. Очень немногим из них удалось уйти с поля боя живыми.

Когда наша артиллерия и танки обрушили сокрушительный огонь на итальянскую дивизию «Чёрные перья», то от этой фашистской дивизии действительно остались только перья! Куда девалась их недавняя прыть.

Разгром итальянского экспедиционного корпуса на Гвадалахарском направлении, позорное бегство с поля боя фашистских вояк, осталось в моей памяти, как история далёкого прошлого.

Командир 12-й интербригады генерал Лукач показал в этой операции наивысшую степень доблести и отваги.

Июль 1937 года — бой у реки Харама

Я сражался в боях у реки Харама в рядах испанских патриотов в самое тяжёлое время, когда огонь войны уже полыхал на восточном побережье Испанской Республики.

Наш 1-й танковый взвод, которым командовал лейтенант Казарин, занимал оборону у моста через реку Харама, на восточной окраине г. Мадрида. Взвод имел шесть танков БТ-7. Задача взвода — не пропустить через мост в г. Мадрид ни одного танка противника. Конечно, задача была не из лёгких, так как противник имел большое превосходство в танках немецкого производства.

28 июля 1937 года в 8:00 утра противник атаковал нас 12 танками Т-III. Фашисты навязали неравный танковый бой, который продолжался около 5 часов. Но мы ждали эту атаку и хорошо подготовились к ней.

С самого начала завязался жаркий и жестокий бой, но наши танкисты не дрогнули и вели сражение не на жизнь, а на смерть.

При первой танковой атаке противник потерял 5 танков, а наш взвод не потерял ни одного танка. При повторной атаке враги оставили на поле боя 8 танков, а взвод лейтенанта Казарина лишился двух танков и 6 человек экипажа.

В итоге противник решил отказаться от захвата моста и отступил на запасные позиции. Последующие атаки тоже не увенчались успехом для франкистов. За всю операцию они потеряли 13 танков из 18 и 30 человек живой силы, но мостом так и не смогли овладеть.

Наш Казаринский взвод в этой танковой дуэли потерял 3 танка из шести и 8 человек личного состава. Лично я своим танком таранил два танка противника и один танк сбросил в реку Харама.

Этот танковый бой под Мадридом особенно памятный, так как в живых я остался чисто случайно. Когда я пошёл на второй танковый таран, в мой танк угодил снаряд противника и срезал башню, в которой находились командир взвода лейтенант Казарин и командир башни Василий Клыков. Они оба вместе с башней свалились в реку Харама и погибли. Мой танк в паре с танком противника тоже свалился в реку, но мне очень повезло, и я остался живой.

Краткие заметки для выступлений

Эпизоды:

— первая танковая атака и волчья Яма (2 суток под перекрёстным огнем);

— г. Сарагоса, наш танк повис на мосту8;

— Аса де Мадрид — танковый бой, подбито 3 танка и два орудия противника;

— таран двух танков противника, наш танк горит;

— волчья тропа, Юго-Запад р. Харама (колонна танков погибла);

— уничтожение дорожного батальона, который атаковал стрелковый батальон 12-й интернациональной бригады, итальянцы играют и поют;

— встреча с Долорес Ибаррури, с генералом Миаха. В дальнейшем главнокомандующий республиканской армии генерал Миаха оказался предателем.

Барселонская, Брунетская и Харамская операции равны битве под Москвой. Мадридская операция равна битве за Будапешт.

Потери врага (1936—1937 годы)

На счету нашего танкового экипажа за 15 месяцев боёв в Испании уничтожено:

— танков — 42;

— орудий всех калибров — 53;

— миномётов — 18;

— лошадей — около 130;

— убито и ранено живой силы противника — примерно 450 человек.

Рюмик М. Е. (1936—1937 годы)

Глава 3 1938—1940 годы: Западная Украина и Финский фронт

На Финском фронте я воевал от начала до конца

1938—1939 годы (Западная Украина)

В период с марта 1938 по апрель 1939 года был младшим танкотехником 3-го батальона 12-й мехбригады КОВО.

С апреля 1939 по 22.06.1941 был командиром паркового взвода 24-й легко-танковой бригады КОВО.

В период с 07.09.1939 по 20.09.1939 участвовал в освобождении Западной Украины в составе 24-й легкотанковой бригады (мехбригады) 12-й армии в должности помощника командира роты по техчасти.

1940 год (Финляндия)

В период с 26.01.1940 по 13.03.1940 участвовал в боях с белофиннами (в «Послужном списке» есть запись «с финской белогвардейщиной») на Ухтинском направлении в составе 51-й сводной АТБ 14-й Армии.

Потери врага (1940 год)

На Финском фронте я воевал от начала до конца. В ходе боевых сражений уничтожил лично и в составе подразделения:

— танков — 16;

— орудий — 12;

— самолётов транспортных — 2;

— живой силы противника — около 70 человек9.

Глава 4 Июнь 1941 года: начало войны

Первый бой на всю жизнь врезался в память так, как будто я в этот день сделал свой первый шаг в тот страшный ад, о котором имел смутное представление

Первоначальные неудачи войск в 1941 году

Когда я мысленно обращаюсь к первым дням Великой Отечественной войны, этот период кажется далёким и тёмным. Тысячи перемен отодвигают те тяжёлые испытания, которые пришлось пережить в бурном расцвете моей молодости. Сейчас все эти воспоминания как бы теряются во мгле, хотя по меркам истории прошло не так уж много времени…

При анализе причин неудач Красной Армии многие говорят, что у нас недооценивалась опасность войны с Германией. Неправильно говорят.

Мне кажется, что основная причина больших потерь — неудачная дислокация войск в военных округах, на которые возлагалась оборона западных границ. Крупные силы, входящие в состав приграничных округов, были на большом удалении от границы. А ведь практикой и теорией доказано, что главные силы эшелонируются в глубину обороны.

Технический аспект. Начиная с 1939 года, СССР начал форсировать выпуск новой для того времени техники, как танков, так и самолётов.

В частности, к 1940 году было сформировано 9, а к началу 1941 года ещё 20 механизированных танковых корпусов. В 1941 году наша промышленность могла выпускать 5500 танков. Однако этого было недостаточно, чтобы полностью укомплектовать 29 корпусов. К началу войны мы уступали противнику в численности современных танков.

По части авиации. В СССР к началу 1938 года было произведено 5469, в 1939 году — 10382, в 1940 году — 10565 самолётов. Но из новинок в 1940 году удалось выпустить только 64 новых истребителя ЯК-1 и 20 самолётов МиГ-3. Пикирующих бомбардировщиков было 2 самолёта. К маю 1941 года суммарный выпуск новейших истребителей достиг 1946 единиц.

Как видно, к моменту нападения фашистской Германии на СССР новая техника в основном находилась на стадии развития и развёртывания.

Короче говоря, мы готовились встретить врага где-то в 1942 году, а он опередил нас на целый год. Вот это и будет главным ответом на наши первоначальные неудачи в 1941 году.

Большим несчастьем для Красной Армии было то, что накануне Великой Отечественной войны мы лишились многих опытных военачальников. Молодым пришлось трудно.

Другие причины:

— внезапность нападения;

— массированные бомбовые удары по аэродромам;

— самолётов противника было очень много (тысячи), и они препятствовали своевременному подходу сил второго эшелона.

Кроме того, войска, которые приняли на себя первые удары, несли большие потери в живой силе и технике, поскольку прикрыть с воздуха наши наземные части в первые дни было нечем.

Таковы уроки истории, и о них всегда надо помнить.

Мои личные наблюдения о начале войны

Все мы, военные, чувствовали, что приближается момент, когда фашистская Германия нападёт на СССР. Никто не верил, что Германия будет свято блюсти заключённый договор с Советским Союзом о ненападении.

С первых минут войны обстановка в войсках приобрела хоть и тревожный, но деловой характер. Никто из офицеров и солдат не сомневался, что расчёты Гитлера на внезапность могут дать ему только временный успех.

26 июня 1941 года — секретный пакет

Из письма старшему литработнику газеты «Кировоградская правда» Левицкому Владимиру Ильичу, 15.05.1966 г.

Уважаемый Владимир Ильич!

Выполняя обещание, посылаю Вам свои эпизоды фронтовой жизни. Конечно, всё это имеет 25-летнюю давность и не так уже будет интересно, но я всё же попытаюсь изложить Вам то, что осталось в моей памяти.

Безусловно, о своих боевых подвигах как-то неудобно писать, а молчать — равно невежеству. Я долгое время ждал, что кто-либо из товарищей по совместной борьбе с фашизмом в годы Великой Отечественной войны напишет о нашем скромном поединке, имевшем место в 15 км западнее г. Львова, но, к сожалению, никто не откликнулся. А коль так, то я наберусь смелости написать Вам о двух боевых эпизодах, имевших место в первые дни войны.

Было это так.

Великая Отечественная война застала меня в звании военного техника 2-го ранга (лейтенант) в должности адъютанта командующего 6-й армии Юго-Западного фронта Музыченко Ивана Николаевича.

26 июня 1941 года в 13 часов дня командующий 6-й армией генерал-лейтенант тов. Музыченко приказал мне срочно доставить совершенно секретный пакет в штаб 8-й танковой дивизии, который в то время находился в 35 км западнее г. Львова в лесу. Для этой цели в моё распоряжение была выделена бронемашина с водителем, рядовым тов. Дорош.

Пакет был доставлен в штаб 8-й танковой дивизии в срок. Командир дивизии полковник Фотченков10 поблагодарил нас и посоветовал ехать обратно в штаб 6-й армии просёлочной дорогой.

Не доезжая до штаба армии примерно 15 км, нашу бронемашину атаковал немецкий истребитель и поджёг термитным снарядом. Мы каким-то чудом остались в живых, но это ещё не всё — немецкий истребитель продолжал обстреливать воронку, в которой мы лежали, стараясь укрыться от нападавшего на нас «мессера». Когда он израсходовал все боеприпасы и ушёл на запад, мы решили двигаться пешком, так как по этой дороге никакого движения транспорта в сторону штаба армии не было.

Прошли примерно 3—5 км от места происшествия. Возле железнодорожного переезда навстречу нам двигалась колонна лёгких танков БТ-7. Это наши советские танки шли в сторону передовой линии фронта. Большинство из них переехали через железнодорожный путь и на большой скорости пошли по маршруту. Но 8 танков остановились с работающими двигателями, не доезжая железнодорожного переезда, так как на нём застрял один танк и загородил путь двигавшимся сзади машинам.

В это время из-за леса появились немецкие бомбардировщики и молниеносно обрушили бомбовый удар на отставшие от колонны танки. Экипажи, с целью укрыться, бросили танки и побежали в лес, который находился примерно в 70 метрах от железнодорожного переезда. Однако на окраине леса в траншеях (окопах) находился десант немецких автоматчиков, высадившихся совсем недавно. Таким образом, наши танковые экипажи неожиданно для себя попали в руки немцев.

Мы вместе с рядовым Дорошем во время бомбардировки залегли в кювете возле железнодорожного полотна и всё это видели. Гитлеровские стервятники, сбросив бомбы на танки, скрылись за лесом. Из 8 танков уцелел только один, который и застрял на железнодорожном переезде. Немецкие лётчики, по-видимому, не желая разрушать железнодорожную колею, не стали сбрасывать бомбы на переезд.

От уцелевшего танка мы находились примерно в 20—25 метрах. Когда немецкие бомбардировщики улетели, мы решили подползти к танку и скрыться в нём, так как гитлеровцы блокировали наш отход со всех сторон.

Немцам тоже сложно было подойти к этому танку, поскольку с других горящих танков рвались снаряды и патроны. Кроме того, их сторона оставалась открытой. Мы были точно в такой же опасности, но другого выхода не видели. Решили, во чтобы то ни стало, захватить первыми танк.

Танком мы завладели по-военному очень быстро. Лично я танк БТ-7 знал хорошо ещё по войне в Испании, поэтому ориентировался в его вооружении. Это помогло мне быстро найти причину остановки танка на железнодорожном переезде и не сдаться в плен немцам. Как выяснилось, танк был совершенно новым и технически исправным. По-видимому, механик-водитель не вовремя сбавил газ, и мотор заглох.

Я двигатель сразу запустил, но уйти от наседавших немецких автоматчиков по-быстрому не смог. Тогда созрело решение поближе подпустить немцев к танку, а затем с двух спаренных пулемётов и пушки открыть смертоносный огонь, что и было сделано.

Снарядов и патронов в нашем танке было много (два боекомплекта). Когда гитлеровцы приблизились на 35—40 метров, я открыл по ним пулемётный огонь короткими очередями. Гитлеровцы поспешно отступили в сторону леса и залегли в окопах. Таким образом, первая попытка захватить наш танк, а следовательно, и нас, обошлась им не так уж дёшево — убитыми и ранеными до 40 человек.

Тогда гитлеровцы начали наседать со всех сторон на танк и обстреливать из крупнокалиберных пулемётов, забрасывать гранатами. Я был вынужден вывести танк из образовавшегося «кольца». Когда выводил танк из-под удара, «нечаянно» подмял под гусеницы своего танка ещё 7 гитлеровцев. Конечно, здесь мы не виноваты, они сами «ошибочно» попали под танк.

Несмотря на то, что гитлеровцы понесли большие потери за такое короткое время, они всё же не отказались от своего замысла — взять нас живыми. Они залегли за железнодорожной насыпью с целью завладеть переездом и, следовательно, отрезать пути отхода в сторону посёлка Брюховичи, где размещался штаб 6-й армии.

Конечно, я мог бы свободно уехать в сторону линии фронта, но мне нужно было доложить командующему 6-й армией о выполнении приказа о доставке в срок совершенно секретного пакета.

К этому времени в танке боеприпасы и горючее были на исходе. До штаба армии оставалось 12 км, а горючего в баке — всего на 25—30 минут езды. Сходу взять железнодорожный переезд уже было невозможно, так как немцы успели его заминировать. Другого выхода не было, как попытаться взять танковое препятствие (железнодорожную насыпь), хотя это небезопасно, так как насыпь была высокой, а по обе стороны глубокие и широкие кюветы.

Наступает минутное колебание, но, наверное, у каждого человека бывают такие моменты, когда неожиданно созревает мысль, что побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто не боится смерти. Именно эта мысль и заставила меня принять правильное решение — преодолеть танковое препятствие и доказать гитлеровцам, что советские танки по своим техническим данным многое могут.

Конечно, гитлеровцы не надеялись, что советский танк БТ-7 способен преодолеть такое большое и грозное препятствие и всю огневую мощь направили на железнодорожный переезд. Спустя несколько секунд, мой танк буквально перелетел через железнодорожную насыпь. Вырвавшись из кольца, мы зашли в тыл уцелевшим гитлеровцам, которые залегли у железнодорожного переезда, и начали давить их гусеницами. Остатки гитлеровского десанта в панике бросили оружие и скрылись в лесу. Таким образом, ещё с десяток фашистов нашли себе смерть на нашей священной советской земле.

Немецкий офицер, не желая быть раздавленным советским танком, сдался в плен. Рядовой Дорош изъял всё, что не положено иметь пленному, посадил немецкого офицера в башню нашего танка, и мы уехали в штаб 6-й армии.

Сейчас я понимаю, что можно было сделать и больше, но, к сожалению, рядовой Дорош не мог управлять танком и не умел стрелять из танкового оружия, так как не был знаком с БТ-7. Следовательно, мне приходилось действовать на два фронта, то есть управлять танком и стрелять из танкового оружия. Однако Вы согласитесь со мной, что для двух человек и одного танка около полусотни гитлеровцев убитыми и ранеными за операцию, длившуюся в течение 25—30 минут, не так уж и мало.

Пленного немецкого офицера обер-лейтенанта (старшего лейтенанта) по фамилии Шульц мы доставили в штаб армии быстро и благополучно. Времени в нашем распоряжении для доклада командующему об исполнении его приказа оставалось впритык. Причина — задержали, малость, гитлеровские вояки.

Когда доставили обер-лейтенанта Шульца в штаб армии, командующий генерал-лейтенант тов. Музыченко лично допрашивал непрошеного гостя. При допросе пленный немецкий офицер дал ценные показания. Когда командующий спросил пленного, каким образом немцы оказались в тылу советских войск, он ответил, что в ночь с 25 на 26 июня 1941 года было несколько немецких десантов выброшено самолётами Ю-52 в тыл войскам Красной Армии. Десанты выбрасывались, как правило, небольшими группами по 100—150 человек, вооружённые автоматами, крупнокалиберными пулемётами, гранатами, лёгкими танками, миномётами и другим военным снаряжением.

В задачу таких десантов входило сеять панику в советском тылу, препятствовать нормальному снабжению механизированных частей горючим и боеприпасами. Десант, с которым мне и тов. Дорошу пришлось чисто случайно столкнуться, состоял из 85 человек, в основном вооружённых автоматами и крупнокалиберными пулемётами.

Что касается судеб наших танковых экипажей, так здесь картина очень печальная. При допросе пленный немецкий офицер сказал, что по его приказу все русские танкисты были расстреляны за то, что отказались сдаваться в плен и оказывали сопротивление.

Когда все вопросы были исчерпаны, командующий генерал-лейтенант тов. Музыченко приказал немецкого офицера обер-лейтенанта Шульца накормить, а затем расстрелять. Лес — прочесать и полностью уничтожить укрывшиеся там остатки немецкого десанта, если они не пожелают сдаваться в плен. Эту задачу выполнил командир танковой роты, которая охраняла штаб 6-й армии, капитан Кулешов.

Вот и вся история моего скромного эпизода. За выполнение боевого задания я был представлен командующим 6-й армии к награждению орденом «Красное Знамя», а тов. Дорош — к ордену Красной Звезды. Наградные материалы в тот же день были направлены в штаб Юго-Западного фронта. Не знаю, получил ли эту награду тов. Дорош, но я не получил.

Конечно, всё это теперь не имеет большого значения, ведь мы выполняли свой священный долг перед нашей любимой Советской Родиной.

27 июня 1941 года — уничтожение немецкого десанта

26 июня 1941 года немцы прорвали фронт на стыке 5-й и 6-й армий в районе г. Рава-Русская.

В ночь с 26 на 27 июня 1941 года немецкая авиация подвергла бомбардировке место расположения штаба 6-й армии. Штаб располагался в лесу, в двух-трёх километрах от посёлка Брюховичи, западнее г. Львова. Во время налёта был смертельно ранен командир танковой роты, охранявшей штаб армии, капитан тов. Кулешов.

Я служил адъютантом командующего 6-й армией Музыченко И. Н., но поскольку был ещё и танкистом, мне командующий приказал временно принять танковую роту и срочно убыть с 12 танками в село Винники, юго-восточнее г. Львова, для уничтожения немецкого десанта, который засел в лесу. Командующий добавил, что десант крупный и хорошо успел окопаться, используя готовые траншеи.

Боевую задачу нам ставил заместитель начальника штаба 6-й армии полковник тов. Веялко. Он также предупредил, что задача не из лёгких, но она должна быть выполнена, во что бы то ни стало. По донесению нашей разведки, немецкий десант состоял из 120—150 человек, вооружённых миномётами, крупнокалиберными пулемётами, автоматами. Кроме того, десант имел в своём распоряжении 6 лёгких танков.

Казалось бы, десант не такой уж большой для 12 танков БТ-7, но когда мы подошли к цели, сразу же почувствовали силу своего непрошеного «гостя», ведь гитлеровцы находились в более выгодном положении — лес и хорошо оборудованные траншеи.

Сходу атаковать было нельзя, так как манёвренность ограничена лесом. Мной было принято решение — атаковать тремя танками. Остальные танки были направлены скрытным путём в тыл немцам.

Весь огонь гитлеровцы сосредоточили на атакующих трёх танках, которыми командовал командир танкового взвода лейтенант тов. Высоцкий. В его задачу входило отвлечь огонь на себя, а я в это время с 9 танками атаковал окопавшихся немцев с тыла.

Фашисты, застигнутые врасплох, дрогнули, попятились назад, то есть вышли из леса и залегли в траншеях на открытой местности. Тем самым они дали нам возможность на ходу перегруппироваться, окружить их и полностью уничтожить. Когда нам удалось выбить противника из леса на открытую местность, мы получили возможность в упор расстреливать и давить гусеницами гитлеровских «вояк».

Бой продолжался всего 30—35 минут. За это короткое время наши славные танкисты отправили на тот свет огнём и гусеницами более восьми десятков фашистов. Остальные гитлеровцы вместе с тремя немецкими офицерами сдались в плен. Из них 38 оказались тяжело раненными. Как видите, лишь немногим удалось уцелеть.

Немецкие офицеры держали себя надменно, но охотно согласились дать нашему командующему очень ценные сведения. В своих показаниях гитлеровские офицеры сказали, что их задача состояла в том, чтобы соединиться с польскими и украинскими националистами, которые действовали в г. Львове. Затем вместе с ними сеять панику в тылу Красной Армии, а также препятствовать нормальному отходу на заранее подготовленные рубежи нашим стрелковым частям и соединениям.

В качестве трофеев нами было взято: 5 лёгких танков, 3 миномёта, 2 радиостанции. Кроме того, много гранат и других видов боеприпасов. Во время этой незначительной по своему масштабу операции, с нашей стороны были следующие потери: 2 танка БТ-7, личного состава убито 7 человек и ранено 6 человек.

В том бою был смертельно ранен и умер командир танкового взвода лейтенант тов. Высоцкий Владимир Павлович. Лично я был тяжело контужен. Все пленные, за исключением офицеров, переданы коменданту г. Львова, а трофеи отданы одной из ближайших частей, занимавших оборону города. Офицеры же были доставлены в штаб 6-й армии.

Отличившиеся танковые экипажи за выполнение этого боевого задания были представлены к правительственным наградам — орденам и медалям за отвагу. Я также был представлен к правительственной награде, ордену Красной Звезды, но и этого не получил. Причина, по-видимому, общая — отступление по всему Юго-Западному фронту и частое перемещение частей. Конечно, всё это не так важно, главное, чтобы не повторились ошибки 1941 года.

Глава 5 Июль 1941 года: контуры Уманского котла

Огонь силён, вода сильнее огня, земля сильнее воды, человек сильнее земли

26 июля 1941 года левый фланг 17-й немецкой армии ударил глубоко в тыл двум нашим армиям (12-й и 6-й), которым 1-я немецкая танковая группа помешала отход на юго-восток. Таким образом, стали обрисовываться контуры Уманского котла. Командующий 6-й армией генерал-лейтенант Музыченко11 дал приказ вывести тылы второго эшелона из намечаемого окружения.

26 июля 1941 года штаб 6-й армии находился в г. Умань (Софиевский парк). Я в то время был адъютантом командующего 6-й армией. Примерно в 19 часов вечера меня вызвал к себе командующий и сказал, что им принято решение — назначить меня начальником тылов второго эшелона вместо майора Якимова, который не справляется из-за отсутствия опыта.

Дальше командующий сказал, что тылы армии (второй эшелон) находятся в большой опасности и что мне нужно срочно выехать к месту расположения в село Тишковку. Оттуда перебазировать все тылы в г. Днепропетровск и прибыть к члену военного совета Одесского военного округа бригадному комиссару тов. Захарычеву. После этого мне надлежало действовать согласно его указаниям.

Затем генерал-лейтенант подошёл ко мне, обнял, крепко поцеловал и сказал, чтобы я смотрел в оба, так как немецкие танки могут быть в Новоукраинке. Кроме того, воздушные «пираты» будут блокировать пути отхода.

Отпуская меня из своих объятий, он почти шёпотом сказал: «Зайди к начальнику штаба 6-й армии комбригу Иванову12. Он даст тебе выписку из приказа о твоем назначении и подробные указания». Когда я зашёл к комбригу Иванову, тот вручил мне карту с нанесённой обстановкой и маршрутом движения второго эшелона тылов 6-й армии к месту дислокации.

Начальник штаба сказал, что обстановка осложняется с каждым часом, а следовательно, вам, товарищ Рюмик, следует поторопиться, дабы не угодить в лапы гитлеровским извергам. Затем вручил мне выписку из приказа о моём назначении, предписание и сказал, чтобы я взял с собой две легковые машины: одну — командующего, другую — дивизионного комиссара тов. Попова. Надо срочно уезжать, так как через 2 часа мост через реку Синюху в селе Новоархангельск будет взорван.

После изучения карты я задал вопрос комбригу Иванову: «Будет ли выделен в моё распоряжение танковый взвод для охраны второго эшелона в движении и на месте базирования тылов?» Комбриг Иванов ответил, что танковый взвод под командованием опытного командира тов. Панченко выделен и находится в селе Тишковка. Кроме того, комбриг Иванов дал мне указание сформировать стрелковый батальон для охраны техники и имущества тылов второго эшелона.

После того, как все вопросы были решены, комбриг Иванов подошёл ко мне, крепко пожал руку и спросил, где находится моя жена. Я ему ответил, что жена находится в селе Когутовка у матери в трёх километрах от села Покотилово и двух километрах от села Терновки Кировоградской области. Комбриг Иванов сказал, что жену нужно забрать и затем из Днепропетровска отправить её в глубокий тыл. Но в селе Покотилово уже немецкие танки, следовательно, можно попробовать пройти в село Когутовку только со стороны Терновки, но не рисковать.

Я взял машину командующего 6-й армии генерал-лейтенанта тов. Музыченко, которой управлял водитель тов. Заславский, и машину члена военного совета 6-й армии дивизионного комиссара тов. Попова, которой управлял водитель Матвеев.

В 20:30 выехали по указанному маршруту. В 22:00 подъехали к селу Новоархангельск к мосту, который был уже подготовлен к взрыву. Как только мы переехали через мост по реке Синюхе, он сразу же был взорван нашими.

По приезду в Терновку сформировался план — переправиться по воде через Синюху и пешком пройти в село Когутовку, чтобы забрать мою жену, Рюмик (Дудник) Ксению Яковлевну. Но крестьяне из Терновки сказали, что наше село уже занято немцами. Правда, в центре села немцев нет, они, мол, ночью ходить боятся.

Конечно, наш план был связан с большим риском, так как впереди предстояло переплыть речку и пересечь небольшой лес, в котором, скорее всего, на ночлег разместились немцы. Оставался ещё один вариант — не заходя в лес, пройти в село по узкой полосе земли 300—400 метров со стороны реки Ятрань.

Я посоветовался с водителями. Они взяли автоматы и по 6 гранат на каждого. Машины оставили в селе Терновка у знакомой женщины Козицкой Марии.

Через реку Синюха нас перевёз на лодке один дедушка, фамилию которого уже не помню. Мы пошли, минуя лес, через кукурузное поле, но только поравнялись с окраиной леса, как немцы открыли огонь. Мы сразу же залегли в кукурузе и по-пластунски стали передвигаться. Выйдя из опасной зоны, поднялись в рост и пошли ускоренным шагом.

Дом, в котором находилась моя жена, был почти на окраине села, и это нам облегчило задачу подойти незамеченными. Жену долго ждать не пришлось, она очень быстро собралась, и мы обратно пошли по тому же пути, так как другого варианта не было.

На этот раз идти было гораздо труднее, ибо немцы уже выставили далеко от леса конные и пешие дозоры с целью вылавливать выходивших из окружения советских солдат и офицеров, которые двигались мелкими группами и в одиночку.

Полтора километра мы двигались по-пластунски, нас дважды обстреливали. Конный дозор чуть-чуть не задавил нас. Один всадник в двух метрах проехал от того места, где мы лежали в кукурузе. Если бы у немцев при себе были собаки, то они нас обязательно нашли бы.

Под покровом темноты мы добрались до реки Синюха, и нас опять перевёз на другой берег тот же самый дедушка. До утра мы находились в селе Терновка, а на рассвете уехали в село Тишковку, где базировались тылы второго эшелона 6-й армии.

К нашему приезду уже всё было готово к передислокации, поскольку я ранее в селе Новоархангельск попросил знакомого офицера по фамилии Дорохин, который сопровождал колонну машин с бензином Б-70, передать майору Якименко, чтобы тот был готов для перебазирования к 7 часам утра 27 июля 1941 года.

По состоянию на 26 июля 1941 года второй эшелон тылов 6-й армии был достаточно большой — 820 машин, груженных боеприпасами, горючим, продовольствием, артвооружением, химимуществом, вещевым имуществом и другим военным снаряжением. Пустить 820 машин одной колонной в военное время было опасно, особенно если в воздухе господствует вражеская авиация. Однако, когда противник угрожает окружением, надо действовать оперативно, но разумно.

Мы с начальником штаба второго эшелона интендантом 2-го ранга тов. Приходько решили перебазировку организовать поэшелонно, по 200—230 машин в колонне с разрывом 30 минут. Для каждого эшелона был назначен свой начальник:

— 1-й эшелон — интендант 2-го ранга Приходько;

— 2-й эшелон — интендант 1-го ранга Поляков;

— 3-й эшелон — интендант 1-го ранга Денисов;

— 4-й эшелон — воентехник 2-го ранга Рюмик М. Е. (соответствовало званию «лейтенант»).

К сожалению, для охраны тылов второго эшелона нам так и не удалось сформировать отдельный стрелковый батальон из-за нехватки времени, поэтому для охраны колонн в каждом эшелоне были выделены по одной зенитной пушке и по три танка БТ-7.

Маршрут нашего движения: село Тишковка — село Добровеличковка — г. Новоукраинка — село Ровное — г. Кировоград — районный центр село Бобринец — г. Днепропетровск.

Перебазирование тылов второго эшелона проходило в сложной обстановке. Днём вела активные действия вражеская авиация, а ночного времени не хватало физически. Немецкие танки буквально на пятки наседали, пытаясь отрезать пути отступления советских частей и соединений на юго-восток.

Я и командир танкового взвода лейтенант Панченко находились в последней (четвёртой) колонне, следовательно, нам больше всего досталось от немецких танков.

Первая встреча с ними произошла в г. Новоукраинка Кировоградской области. Немецкие танки открыли огонь по нашей колонне. Командир танкового взвода лейтенант Панченко вступил в неравный бой, имея три танка БТ-7. За короткое время наши герои-танкисты подбили 7 немецких танков, а затем, когда закончились боеприпасы, пошли в лобовую атаку и таранили ещё три немецких танка.

Все танкисты и командир взвода лейтенант Панченко в том бою геройски погибли, но не пропустили ни одного немецкого танка через мост на реке Чёрный Ташлык. В этом поединке немцы из 22 танков потеряли 10, и им не удалось помешать движению автомашин. Вдобавок, кто-то из местных товарищей помог — вовремя взорвали мост и не дали оставшимся танкам преследовать нашу колонну.

Немцы ещё раз попытались перехватить нас, но немного опоздали. Было это при проезде через г. Кировоград. Примерно в 13—14 часов дня 27 июля 1941 года наша колонна двигалась по центральной улице им. Карла Маркса. В это время немецкие бомбардировщики обрушили смертоносный груз на центр города, разрушая дома и убивая мирных граждан: женщин, детей, стариков.

На улицах возникли пожары, с крыш домов падала горящая жестяная кровля. Всё это создавало большую опасность для движения наших машин, груженных боеприпасами и горючим. Но колонна продолжала настойчиво двигаться вперёд, так как по пятам нас преследовали немецкие танки.

Колонна в основном вышла из г. Кировограда без потерь, если не считать 45 человек, получивших ожоги и ранения. Лично меня и мою жену, которая в то время находилась в одной из легковых машин, судьба заставила преодолеть такое огненное препятствие, о котором сейчас страшно вспоминать.

Было это так.

Я ехал с двумя легковыми машинами последним в колонне. Во время бомбардировки г. Кировограда мы как раз находились в центре, на улице Карла Маркса. Впереди, в нескольких метрах от нас, загорелись 6 больших домов. По обе стороны улицы образовалось большое огненное облако.

Сзади наших машин метров в трёхстах немецкие танки вели огонь по тракторам, которые стояли без трактористов, с работающими двигателями. Немецкие танки были уже совсем близко, отчетливо виднелись кресты на башнях.

Так что же делать, куда деваться?

На помощь приходит русская народная мудрость — «Огонь силён, вода сильнее огня, земля сильнее воды, человек сильнее земли». Было принято решение на повышенной скорости проехать через пламя. Задуманная операция прошла удачно, если не считать, что сильно обгорела краска на машинах.

Если сказать, что я храбрец, это будет неправдой. Природа наградила меня храбростью лишь в той необходимой дозе, без которой мужчине нельзя быть, особенно в военной время. Конечно, посылать людей с машинами в огонь, было связано с большим риском, но другого выхода не просматривалось.

По приказу командующего 6-й армией Музыченко И. Н. на перебазировку тылов второго эшелона мне давалось 2 дня. Немецкое наступление внесло корректировку — вместо двух дней эшелон прибыл в г. Днепропетровск за 36 часов. Я имею в виду те немецкие танки, которые преследовали нас, пытаясь отрезать пути отхода.

Большую помощь оказывали движению колонн наши лётчики, которые корректировали маршрут с воздуха. В штабе 6-й армии было 3 самолёта По-2 и один самолёт С-2. Командующий армией направил их во второй эшелон, чтобы нас прикрывали 4 самолёта.

По прибытию на место в г. Днепропетровск я доложил члену военного совета Одесского военного округа бригадному генералу тов. Захарычеву Г. Н. о выполнении приказа. Он дал мне соответствующие указания и вручил документ, разрешающий задерживать технику и личный состав, которые вышли из окружения с Уманского котла. По моему распоряжению были выставлены заградительные посты, которые задерживали их и направляли в штаб тыла второго эшелона, размещавшийся на западной окраине г. Днепропетровска.

По состоянию на 10 августа 1941 года во втором эшелоне насчитывалось 2360 человек, из них 380 человек начальствующего и командного состава.

Техника:

— танки всех типов = 32;

— самолёты По-2 и С-2 = 4;

— бронемашины на шасси М-1 = 6;

— автоспецтранспорт = 900;

— тракторы Н-3 = 18.

Склад ОПС:

— походные кухни 1-й категории = 30;

— продовольствия на 20 сутотдач из расчёта питания 2500 человек;

— походная пекарня (ПАХ) = 1.

Склад ОВС:

— постельные принадлежности = 2000 комплектов 1-й категории;

— обмундирование = 230 пар 1-й категории;

— сапоги яловые = 2200 пар 1-й категории;

— сапоги хромовые = 700 пар 1-й категории;

— ботинки простые = 1200 пар 1-й категории;

— ботинки хромовые = 1300 пар 1-й категории;

— другое военное снаряжение и расходные материалы.

Склад ГСМ:

— бензин Б-70 = 120 тонн;

— автобензин = 200 тонн;

— спирт ректифицированный = 35 тонн;

— масло МК-20 = 38 тонн;

— масло МС = 16 тонн;

— другие смазочные материалы.

Склад артснабжения:

— винтовки образца 1891 года = 2600;

— карабины кавалерийские = 1100;

— пистолеты «ТТ» = 830;

— пулемёты «Максим» = 35;

— гранаты = 2260;

— снаряды к 45-мм пушке = 2700;

— противогазы = 3000;

— сапёрные лопаты = 2000;

— дымовые шашки = 5000;

— патроны винтовочные = 100000;

— патроны к пистолету = 50000.

Служба тыла второго эшелона 6-й армии:

— начальник ОПС — интендант 2-го ранга Приходько;

— начальник ОВС — интендант 2-го ранга Финкиль-штейн;

— начальник ГСМ — капитан Левинзон;

— начальник ФО — интендант 1-го ранга Поляков;

— начальник артснабжения — интендант 3-го ранга Шираев.

Глава 6 Август 1941 года: лётное обучение

Это было моё первое воздушное крещение на самолёте По-2

12 августа 1941 года член Военного совета Одесского военного округа бригадный комиссар тов. Захарычев Г. Н. дал мне команду перебазировать всю «махину» тыла второго эшелона 6-й армии за реку Днепр, на станцию Широкая Ореховского района Запорожской области.

Перебазировка прошла организованно, без потерь. Штаб второго эшелона размещался в селе Жеребцы Ореховского района Запорожской области. Возглавлял штаб интендант 2-го ранга Приходько.

Наши самолёты находились на площадке вблизи села Жеребцы и использовались для связи со штабом Одесского военного округа, который тогда размещался в г. Днепропетровске.

Я подружился с лётчиком лейтенантом Попковым Николаем Назаровичем, который научил меня летать на самолёте По-213. Двигатель самолёта я уже знал, поскольку в танковой школе изучал его устройство и эксплуатацию. Интересный исторический факт, что в те годы на многих танках стояли самолётные двигатели.

Рюмик М. Е. (в центре)

Материальную часть самолёта По-2 я изучил за 5 дней.

Для меня главное было — в совершенстве отработать взлёт и посадку. С этой задачей я справился за 10 дней.

Сначала я летал с тов. Попковым, а на 11-й день стал летать самостоятельно. Попков был доволен, что я за такое короткое время научился самостоятельно летать. Кольке это было на руку, так как он любил попраздновать и погулять с девушками.

Первый длинный рейс мне пришлось совершить самостоятельно в г. Полтаву в штаб фронта. Полёт был весьма ответственный, ведь со мной летел бывший начальник штаба 6-й армии комбриг Иванов (он вышел из окружения Уманского котла и приехал к нам на машине в штаб второго эшелона).

Комбрига Иванова я доставил в г. Полтаву безо всяких серьёзных приключений, а вот на обратном пути злоключений было, хоть отбавляй.

Меня дважды атаковали немецкие стервятники («мессеры»). В одном месте недалеко от Малого Токмака немецкий «пират» меня прижал к самой земле. Я вообще не знаю, как остался жив и невредим.

Самолёт был весь изрешечён, 26 пробоин. Перкаль14 на плоскостях вся была изодрана.

Когда я сделал посадку и подрулил к месту стоянки, то механик за голову схватился. Все авиаторы просто удивлялись, что я остался жив. Если сказать правду, я тоже был ошеломлён, что смог остаться невредимым.

Это было моё первое воздушное крещение на самолёте По-2 №34, если не ошибаюсь, 16 августа 1941 года. Этот день и год запомнились мне на всю жизнь.

20 августа 1941 года по приказу комбрига Иванова штаб второго эшелона был расформирован, а личный состав, техника, вооружение и другое военное имущество были переданы на укомплектование двух вновь формируемых армий: 6-й и 12-й. Первая из них базировалась в г. Новомосковске, а вторая — в г. Запорожье.

Глава 7 Октябрь 1941 года: моя спасительница

Письмо Рюмика М. Е. старшему литработнику газеты «Кировоградская правда» Левицкому Владимиру Ильичу (начало)

Уважаемый Владимир Ильич!

Ваше письмо от 10.11.1966 года получил и очень рад и признателен Вам за то, что Вы решили воскресить подвиги, которые совершила 25 лет тому назад моя фронтовая подруга и спасительница Велиховская Мария Яковлевна. Не хочется верить, что её уже нет в живых. Такие люди не должны умирать.

После расформирования тылов второго эшелона 6-й армии меня направили в 25-РАБ 16-ВА, при котором было одно звено самолётов По-2 и один самолёт С-2.

По приказу за мной был закреплён самолёт По-2 (связной), но мне приходилось летать и на самолёте С-2 (санитарный), так как на этот самолёт была большая нагрузка, пилот уставал, и приходилось часто его подстраховывать.

Я в то время был молодой, силёнки хватало, и охотно соглашался подменять лётчика, который после двух ранений полностью ещё не окреп. Этим лётчиком был старший лейтенант Корнев Вадим Емельянович. Он погиб 28 октября 1941 года на аэродроме под г. Красноармейск Сталинской (в настоящее время Донецкой) области. В тот же самый день и на том же аэродроме я получил тяжёлое ранение.

Было это так.

Полевой аэродром, на котором базировался 442-й истребительный полк, находился недалеко от г. Красноармейска. Командир полка — капитан Зарецкий Валентин Николаевич, комиссар — Бородавко Дмитрий Саввич.

28 октября 1941 года два десятка немецких бомбардировщиков Ю-87 внезапно обрушили бомбовый удар по вышеназванному аэродрому. Я в это время заправлял свой самолёт По-2, на котором должен был лететь в штаб Юго-Западного фронта, который находился в хуторе Ново-Покровск Запорожской области15.

Как правило, всякая внезапность влечёт за собой большие потери в технике и живой силе. У нас на аэродроме было много раненых.

Медики работали под разрывами вражеских бомб. Среди них была лейтенант м/с медсестра 353-го БАО (25-РАБ, 16-ВА) Велиховская Мария Яковлевна, которая рискуя своей жизнью, проявляя отвагу и мужество, выносила людей в безопасное место и оказывала им первую медицинскую помощь. Таким образом, она спасла жизнь 16 лётчикам и техникам, которым грозила смерть.

В числе этих тяжелораненых был и я. Потерял много крови, с минуту на минуту могла наступить смерть. Велиховская, видя эту опасность, доставила меня в г. Красноармейск в полевой госпиталь и настояла перед лечащим врачом тов. Эпштейном, чтобы взяли у неё необходимое количество крови для спасения моей жизни.

Велиховская М. Я. (1920—1961)

Врачи сразу не решались, хотя и позволяла группа крови, так как девушка была физически слабенькая, но Маруся своего добилась. Кровь 250 г у неё взяли и сделали переливание, я был спасён.

На второй день мне показали мою спасительницу. Я обнял её, крепко поцеловал и тем самым выразил свою искреннюю признательность. Вот в такой обстановке проходило наше первое знакомство.

После нанесения вражеского бомбового удара по аэродрому, на котором базировались самолёты 442-ИАП вместе с 353-БАО, и полк, и батальон понесли большие потери, после чего были переведены в село Подгородное Запорожской области для переформирования.

После выздоровления я был списан с лётной работы и направлен в авиатехнические части 132-ОАТБ (8-ВА).

Позже, в феврале 1942 года, я лично вручил Велиховской М. Я. орден «Красная Звезда» за подвиг на полевом аэродроме под г. Красноармейск. В знак благодарности Маруся сказала, что пока будет биться сердце в её груди, она будет беспощадно бороться с германским фашизмом.

Глава 8 Июль 1942 года: моя спасительница-2

Письмо Рюмика М. Е. старшему литработнику газеты «Кировоградская правда» Левицкому Владимиру Ильичу (окончание)

В декабре 1941 года я разыскал Велиховскую М. Я. в запасном полку, который размещался в селе Подгородное Запорожской области, и забрал её в свою часть в 132-ОАТБ. Здесь она работала в должности фельдшера в звании лейтенант медицинской службы.

Велиховскую называли «наша Маруся», её очень любили солдаты и командиры. Она в самой сложной обстановке находила слова для облегчения страданий раненых и больных. В воинской части Марусю все жалели, так как знали, что её родителей, двух сестрёнок и одного братишку немцы расстреляли в первые дни оккупации в г. Кировограде.

Велиховская М. Я. была очень смелая, весёлая и умная девушка, она по праву заслуживала большую любовь и уважение среди личного состава части. Выглядела очень молодо, стройная, волосы чёрные, роста среднего, подвижная, красивая. У неё был низкий грудной голос. Всегда держала себя в высшей степени скромно, без кокетства, без игры. Была органически честная, чистая душой и сердцем.

Эта прекрасная и обаятельная девушка второй раз спасла мне жизнь.

Было это так.

В первых числах июля 1942 года 132-ОАТБ, которым я тогда командовал, базировался в 22 км от г. Луганска в шахтёрском посёлке Сутоган. Штаб 32-РАБ находился на станции Белая, а штаб 8-ВА — в г. Старобельске.

26 июля 1942 года начальник 32-РАБ полковник Перцуленко вызвал меня в штаб, который размещался в землянке. Приказал срочно доставить на самолёте По-2 секретную почту в штаб 8-ВА, поскольку лётчик заболел и не может лететь. Я ответил полковнику, что после тяжёлого ранения, полученного в октябре 1941 года под г. Красноармейском, был списан с лётной работы. Но полковник только повторил своё приказание и вышел из землянки. Мне больше ничего не оставалось делать, как «взять под козырёк», то есть доставить секретную почту и доложить об исполнении.

Секретную почту в штаб 8-ВА я доставил на самолёте По-2 в срок, но на обратном пути меня постигла большая неудача, отказал двигатель. Пришлось делать вынужденную посадку на картофельное поле. Посадка была произведена неудачно, жёстко, самолёт разбился. Я остался жив, но повредил позвоночник и ногу. Крестьяне, которые работали на картофельном поле, подобрали меня и отвезли на повозке на полевой аэродром, который находился примерно в 3 км от места катастрофы.

На аэродроме меня поместили в полевой лазарет, который находился в землянке в полукилометре от аэродрома. Лазарет принадлежал 421-му БАО.

Я попросил начальника лазарета, майора м/с тов. Тарковского (до войны он проживал в Одессе), переправить меня в лазарет моей части. Начальник лазарета сообщил, что моя часть 132-ОАТБ несколько часов назад перебазировалась в г. Шахты, следовательно, мне придётся пробыть в лазарете до полного выздоровления. Оставалось только согласиться и ждать, когда наступит улучшение.

Долго пользоваться медицинской помощью мне не пришлось, так как буквально через 2—3 дня ночью по боевой тревоге первый эшелон 421-БАО срочно перебазировался в г. Краснодон.

Лазарет, в котором я находился, должен был следовать вторым рейсом через 3 часа после ухода первого эшелона. Однако через 2 часа появились немецкие танки и перерезали пути отхода нашим частям в сторону г. Луганска. Таким образом, второй эшелон вместе с лазаретом оказался в окружении.

Велиховская М. Я. (1920—1961)

Все, кто мог как-то двигаться, присоединились к наземным частям и с боями вышли из окружения. Нас, троих тяжелораненых, оставили в землянке в 300 метрах от полевого аэродрома. К счастью, немецкие танки на аэродром сразу не вошли, и мы оказались не замеченными для противника.

Пролежали мы в землянке 2 суток без медицинской помощи, без пищи и без воды.

На третьи сутки ночью подъехал к нам немецкий легковой автомобиль марки «Opel-Kapitan», из которого вышли люди в гитлеровской форме…

Сложно выразить словами глубину нашего отчаяния, которое ровно через минуту переросло в радость. «Немцами» оказались наши товарищи, переодетые в немецкую военную форму — командир автовзвода 2-й роты 132-ОАТБ лейтенант Карпов Леонид Алексеевич и фельдшер санитарной части Велиховская Мария Яковлевна.

Почему они? Потому что в 132-ОАТБ это были единственные два человека, которые хорошо знали немецкий язык.

Нас, троих раненых, посадили в машину и повезли просёлочными дорогами. Когда проехали через линию фронта юго-западнее г. Луганска, мы встретили советских разведчиков одной из наземных частей, занимавших оборону. Номер этой части я уже не помню.

Нас бережно сняли с машины и отнесли в безопасное место (окоп). Двое из разведчиков сели в машину и вместе с нашими спасителями уехали в сторону линии фронта.

На прощание Маруся мне сказала: «Берегите себя, товарищ командир, для решающей схватки с коварным врагом — германским фашизмом». Затем обняла меня и моих товарищей, крепко поцеловала и уехала.

Лежать в окопе нам долго не пришлось, так как в скором времени приехала на санитарной машине медсестра, которую называли Леночкой. Она забрала всех троих и доставила в полевой госпиталь, который дислоцировался в г. Новошахтинске.

На другой день нас, вместе с другими ранеными, эвакуировали в другой полевой госпиталь в станице Батайск Ростовской области.

Товарищей моих звали Кац Иосиф Исаакович и Шарапов Владимир Константинович. Оба были рядовыми. В какой части они проходили службу, мне не удалось узнать, так как они находились в тяжёлом состоянии и мало разговаривали. Я только понял, что они с авиаполка, который базировался на полевом аэродроме вместе с 421-БАО. Один из них говорил, что в их полку был Герой Советского Союза майор Баранов. Откуда родом Кац и Шарапов, мне также не известно, так как их сразу из Батайска отправили в глубокий тыл, кажется, в г. Астрахань.

Лично я после выздоровления возвратился в свою часть, 132-ОАТБ, которым продолжал командовать до конца войны. В нашу задачу входило материально-техническое обеспечение авиачастей и соединений, базировавшихся на территории 32-РАБ 8-ВА.

С тех пор больше мне не пришлось увидеть ни лейтенанта Карпова Л. А., ни лейтенанта м/с Велиховскую М. Я. Они не возвратились в 132-ОАТБ и продолжили службу в других частях.

О судьбе лейтенанта Карпова Л. А. я узнал только в 1956 году от знакомого мне генерал-майора тов. Клебанова, который сообщил, что Карпов погиб в авиакатастрофе в марте 1944 года под г. Мелитополем Запорожской области.

Отрывок из книги о подвиге Велиховской М. Я.16

© Володимир Шурапов, Роза Федосеєва. «Земний уклін тобі, Солдате»

© Видавництво ТОВ «КОД», 2004

Це документальна розповідь про ратний труд солдатів і офіцерів Радянської армії в роки Великої Вітчизняної війни на території нашого краю (на початку та в період його звільнення) 1941—1944 років, а також про героїчне підпілля і партизанський рух та безприкладний опір краян фашистському терору, про земляків, які уславили себе на різних фронтах та в глибокому тилу ворога, як на своїй території, так і на партизанських стежках Європи.

Рецензенти:

ЯКУПОВ Назим Мухаметзянович, Герой Радянського Союзу, доктор історичних наук, професор, заслужений діяч науки України;

БОГУЛЬСЬКИЙ Анатолій Андрійович, кандидат історичних наук, професор.

…

Колишня добра знайома Веліховської, Євгенія Олександрівна Яворська, зберігала листи від однополчан Веліховської, які цікавилися долею безстрашної подруги. Відшукав Марусю й підполковник запасу М. Є. Рюмик, який проживав у Чернігові. Максим Єфремович сам родом із села Ятрань (ранiше Когутівка) Новоархангельського району. Він залишив хвилюючу розповідь.

«З Веліховською я вперше зустрівся у вересні 1941 року. Того дня понад двадцять німецьких літаків несподівано завдали бомбового удару по нашому аеродрому. Як правило, всяка раптовість сприяє збільшенню втрат. Маруся, ризикуючи життям, рятувала тяжкопоранених і надавала їм медичну допомогу. Серед них був і я. Підступала смерть. Для врятування необхідна була кров. І тоді Маруся наполягла перед лікарями на тому, щоб узяти потрібну кількість крові у неї. Саме цьому молодому фельдшерові, випускниці Кіровоградського медичного технікуму, завдячую своїм життям. Після одужання розшукав рятівницю і прийняв у свою частину. Веселу, розумну Марусю любили солдати і командири. За найскладніших обставин вона знаходила слова для полегшення страждань поранених. Я вручав Веліховській урядову нагороду — орден Червоної Зірки. Розійшлися наші фронтові дороги наприкінці червня 1942 року.

Було це так. Авіатехнічний батальйон, яким я командував, знаходився в селищі Сутоган, що поблизу Луганська, а штаб восьмої повітряної армії — в м. Старобєльську. Полковник Перцуленко наказав мені терміново доставити літаком «П-2», пілот якого захворів, секретну пошту в штаб армії. Пошту доставив у строк. А по дорозі назад спіткала невдача — відмовив мотор. Довелося робити посадку, в результаті якої літак розбився. Я пошкодив ногу і хребет. Мене підібрали колгоспники і відправили до ближнього лазарету. Минуло кілька днів. Перший ешелон підрозділу, якому він належав, поспішно змінив місце дислокації. За другим рейсом мав перебазуватись і лазарет. Та через три години після виходу першого ешелону німецькі танки закрили шлях. Всі, хто міг рухатися, з боями вийшли з оточення. Тяжкопоранені ж — я, Володимир Шарапов і Йосип Кац — залишилися в землянці. На щастя, фашисти сюди не заглянули. Два дні пролежали ми без їжі і води. А на третій за нами приїхали німецьким легковим автомобілем переодягнені в гітлерівську форму М. Я. Веліховська і лейтенант Карпов. Машина благополучно пересікла лінію фронту. Нас зустріли радянські розвідники. На прощання Маруся мовила: «Бережіть себе, товаришу командир, для вирішальної сутички з ворогом…»

З Кишинева відгукнувся підполковник запасу Ф. М. Ільченко, колишній начальник штабу сьомої гвардійської бригади, чоловік Веліховської. Саме він разом з нашим земляком М. Є. Рибаком та іншими офіцерами першим проник у штаб-квартиру Паулюса. У листі він був небагатослівний. Нелегко було згадувати про найдорожчу людину у своєму житті. В роті зв’язку з’явилася струнка і чарівна красуня з санітарною сумкою. З-під пілотки на плечі спадало густе волосся, прикриваючи офіцерські погони. Це й була дочка степової Еллади чарівна Марія Веліховська. У боях на Мамаєвому кургані, де навколо вирувало пекло війни, вона жодного пораненого не залишила на поталу фашистам. Була нагороджена медаллю «За відвагу», а згодом з’явилися й інші нові нагороди. Вона пройшла з 7-ю гвардійською весь переможний шлях. Визволяла й рідну Кіровоградщину. Після війни кілька разів приїздила до рідного міста над Інгулом. Заходила в технікум, зустрічалася з друзями.

Рани війни вкоротили їй віку. Поховали Марію Веліховську в Києві, на Байковому кладовищі.

Памятник на могиле Велиховской М. Я.

г. Киев, Байковое кладбище

Ильченко-Велиховская Мария Яковлевна

14.12.1920 — 16.05.1961

Дорогой безвременно ушедшей жене. Смерть вырвала радость из моего сердца, на него льются горькие слёзы

Глава 9 1942—1943 годы: Сталинградская битва

Если человеку довелось быть непосредственным участником Сталинградской битвы — эти события остаются в его сознании на всю жизнь

Битва под Сталинградом разделяется на 2 периода:

— оборонительный (17 июля — 18 ноября 1942 года);

— контрнаступление (19 ноября 1942 года — 2 февраля 1943 года).

Если человеку довелось быть непосредственным участником Сталинградской битвы — эти события остаются в его сознании на всю жизнь.

Помню, полноликая луна освещала искалеченный Сталинград. Чёрные выщербленные трубы, как мрачные памятники исчезнувшего в глубине веков безвестного народа, поднимались над пепелищем.

Под обрывистыми берегами реки Волги валялись скованные морозом людские трупы, изломанные тела, торчащие вверх ноги, скрюченные судорогой кисти рук. И всё это было наяву.

Самыми тяжёлыми для защитников Сталинграда были 13—15 сентября 1942 года. Противник вышел к Волге в районе Латошинка — Рынок. Требовалось подкрепление из резерва Главного командования. В числе прочих на оборону Сталинграда была направлена 8-ВА генерала Хрюкина, в состав которой входил наш 132-ОАТБ.

8-ВА в первых числах августа 1942 года перешла из Сталинградского во вновь созданный Юго-Восточный фронт. В конце сентября 1942 года Юго-Восточный фронт был переименован в Сталинградский фронт, а Сталинградский фронт стал Донским фронтом.

Лётчики 8-ВА с 19 ноября 1942 года по 2 февраля 1943 года только в Сталинграде произвели 45225 самолётовылетов, сбросили на головы врага 15400 тонн бомб всех калибров. За это же время они сбили 929 немецких самолётов17.

Из «Наградных листов» 1942—1943 годов

Из «Наградного листа» помощника командира роты по технической части 132-ОАТБ, техника-лейтенанта Лахновского И. И. (орден «Красная Звезда», 06.08.1942).

«На переправе через р. Дон в районе Ростова тов. Лахновский, рискуя своей жизнью, переправлял автомашины, делая плоты из дерева, и не обращая внимания на исключительно серьёзное нападение противника с воздуха, он сумел переправить 8 машин с авиагорючим и авиабомбами и вовремя доставил на аэродром 432-БАО в район Зелёная Роща».

Из «Наградного листа» заместителя командира роты по политчасти 132-ОАТБ лейтенанта Будницкого И. Б. (орден «Красная Звезда», 27.01.1943).

«В период наступательных боёв наших войск в районе южнее Сталинграда тов. Будницкий руководил работой 20 автобензоцистерн и обеспечивал подвоз авиабензина на передовые аэродромы. Группа лейтенанта Будницкого отлично справилась с возложенной задачей. За два месяца работы не было ни одного случая несвоевременного подвоза горючего, несмотря на имеющиеся трудности, дальность перевозок, плохие дороги и т. д. Машинами, работавшими под руководством тов. Будницкого, перевезено свыше 500 тонн авиагорючего. Большинство машин имеют экономию времени согласно графику.

Рота лейтенанта Будницкого хорошо выполняет боевые задания и с сентября 1942 года держит переходное знамя батальона. 14 человек водителей младших командиров роты награждены за отличную службу орденами и медалями СССР».

Из «Наградного листа» начальника штаба 132-ОАТБ, ст. лейтенанта административной службы Бибикова В. П. (орден «Красная Звезда, 13.04.1943).

«В период наступления наших войск южнее Сталинграда, тов. Бибиков в качестве руководителя передовой группы батальона, одним из первых переправился на правый берег реки Волга и лично руководил выполнением оперативных заданий по бесперебойному снабжению передовых аэродромов боеприпасами и авиагорючим.

За ноябрь и первую половину декабря оперативной частью автотранспорта перевезено свыше 800 тонн авиагорючего и около 500 тонн боеприпасов на аэродромы Абганерово, Зеты, Б-Чапурники и др.»

Из «Наградного листа» Рюмика М. Е. (орден «Красная Звезда», 23.10.1943).

«С первых дней Отечественной войны находится на фронте. С августа 1942 по февраль 1943 года обеспечивал боевую работу лётных частей по защите г. Сталинграда. Одним из первых в составе автобатальона переправился на правый берег реки Волга. В трудных условиях организовал чёткую доставку боеприпасов и ГСМ для БАО на расстоянии 150—200 км. Из Чёрного Яра доставил 9479 тонн на оперативные аэродромы: «Светлый Яр», «Б-Чапурники», «Трудолюбие», «Жутово», «Абганерово», «Котельниково» — боеприпасов и ГСМ.

Наградной лист Рюмика М. Е. <;

В период летнего наступления Красной Армии и, особенно, в момент разгрома таганрогской группировки противника умело мобилизовал подчинённых на бесперебойную доставку боеприпасов и ГСМ, находясь в отрыве от баз снабжения.

Батальоном на аэродромы Б-Крапинская, Марьевка, Зайцево, Обрыв, Таганрог доставлено только с 20 июля по 10 сентября 5290 тонн боеприпасов и горюче-смазочных материалов, сделав при этом 293600 тонно-километров.

Автотранспорт содержится в хорошем техническом состоянии, из 84 автомашин в наличие, только 2 автомашины на 10.9.1943 неисправны — находятся в ремонте».

Отрывок из статьи в газете

В 2003 году в газете «Пенсионер и общество» №7 [34] была опубликована статья «Сталинградский котел. Медаль за мученичество». Автор статьи, Константин Гончаров, — это внук Фирсова М. Н., сослуживца отца.

«Битва за Сталинград и на подступах к нему продолжалась 200 дней и ночей. По своим масштабам это была бойня, не знавшая себе равных в истории человечества…

…И мой дед участвовал в героической обороне Сталинграда. Медаль «За оборону Сталинграда» была вручена (правда, гораздо позже) старшему технику, лейтенанту Фирсову Михаилу Никитовичу 21 ноября 1943 года. Удостоверение к медали (К №06051) подписал командир 132-ОАТБ, капитан Рюмин18».

Личный состав (1942 год, Сталинградский фронт)

8-ВА

Командующий 8-ВА — генерал-полковник Хрюкин.

32-РАБ

Начальник 32-РАБ — полковник Перцуленко, полковник Клебанов.

Начальник штаба 32-РАБ — подполковник Быков, подполковник Рыжов.

Начальник политотдела 32-РАБ — подполковник Череднин.

Начальник АТС 32-РАБ — инженер-капитан (майор) Ткаченко.

Начальник ГСМ 32-РАБ — майор Белоцерковец, ст. лейтенант Шницер.

Начальник б/п 32-РАБ — капитан Чернер.

Начальник санитарной службы 32-РАБ — подполковник м/с Еромин.

Начальник автослужбы 32-РАБ — подполковник Ярмолаев.

Начальник ОК 32-РАБ — майор Абрамов П. А.

Начальник ОВС 32-РАБ — майор и/с Стороженко.

Начальник ОПС 32-РАБ — майор и/с Дубовик.

132-ОАТБ

Командир 132-ОАТБ — ст. лейтенант Рюмик М. Е.

Глава 10 Февраль 1943 года: немцы на чердаке

Но только моя голова показалась в чердачном люке, как один из гитлеровцев вплотную приложил к моему лбу холодный ствол маузера

После Сталинградской битвы появилась необходимость перегруппировки войск. 10 февраля 1943 года начальник 32-РАБ приказал мне вывести в тыл часть, которой я командовал, для переформирования. Место было указано хутор Холодный, 8 км южнее города Зимовники Ростовской области. В район дислокации часть прибыла 12 февраля 1943 года.

Рюмик М. Е. (07.03.1943 года)

15 февраля мне, как командиру части, первому были вручены погоны согласно установленным воинским званиям. Погоны вручал в торжественной обстановке лично командующий 8-ВА генерал-лейтенант Хрюкин в штабе армии. Это была большая радость в моей жизни, так как в день рождения мне было присвоено очередное воинское звание «капитан», и в тот же день мне была вручена медаль «За оборону Сталинграда».

Возвратился я в свою часть поздно вечером, но офицеры ещё не спали, все находились в штабе с тем, чтобы встретить меня с капитанским званием и медалью.

Когда я зашёл в штаб, все офицеры хором поздравили меня, пожелали дальнейших успехов в жизни и с любопытством стали рассматривать мои погоны.

Начальник хозяйственной части капитан Недашковский подготовил ужин для всего офицерского состава и доложил, что столы уже накрыты. Однако поужинать нам вместе так и не пришлось, поскольку в это время немецкий бомбардировщик Ю-87 пролетел вдоль хутора на бреющем полёте и примерно в 200 метрах от хутора задел плоскостью крыла телеграфный столб, после чего свалился на землю с полной бомбовой нагрузкой.

При падении самолёт взорвался и загорелся. Я приказал начальнику штаба поднять личный состав части по боевой тревоге и организовать оцепление вокруг хутора и места падения самолёта. Сам я с группой офицеров отправился к горящему самолёту. Подойти к нему нам сразу не удалось, так как рвались бомбы и снаряды. Спустя 15—20 минут мы смогли подойти к обломкам самолёта. Признаков людских тел установить не было никакой возможности, ведь взрывами бомб и снарядов вся земля была изрыта в радиусе до 300 метров.

В 70—80 метрах от дома, где размещался наш штаб, были найдены 2 немецких парашюта, которые служили доказательством того, что экипаж оставил самолёт и приземлился где-то недалеко от хутора. Я возвратился в штаб, посоветовался с замполитом и начальником штаба, после чего дал команду организовать прочёсывание внутри хутора и его окраин с целью розыска экипажа самолёта Ю-87. Для этой цели был мобилизован весь личный состав части. Об этом я доложил начальнику 32-РАБ подполковнику тов. Быкову. Он приказал продолжить поиски немцев.

Розыски продолжались трое суток и всё без результата. Командующий 8-ВА приказал всем частям, базирующимся в районе Котельниково и Зимовники, организовать прочесывание местности, но тоже безрезультатно.

В хуторе Холодный проверили все дома, чердаки, сараи, погреба, но немцев по-прежнему нет. Оказывается, они нашли себе более подходящее и безопасное место и спокойно отсиживались на чердаке дома, где размещался… наш штаб. Конечно, в этом доме никакой проверки не было, так как кроме нашего штаба там никто не жил.

Вы спросите меня, как могло случиться, что дом, в котором размещался штаб части и обычно охранялся двумя часовыми, стал убежищем для гитлеровцев? Увы, могло и случилось.

В действительности было так.

Самолёт, которым управляли «чердачные гости», был подбит нашими зенитчиками в 8 км от хутора Холодный, повреждён правый двигатель и бомбосбрасыватель. Лётчик решил на одном двигателе дотянуть до линии фронта, но самолёт дал большой крен и пошёл на снижение.

Лётчик обер-лейтенант Вагнер и штурман обер-лейтенант Гога прыгнули с парашютами на землю. Стрелок-радист, будучи фанатиком, не покинул самолёт и вместе с ним сгорел.

Лётчик и штурман приземлились недалеко от нашего штаба. Они, конечно, не знали, что в этом доме находится командование воинской части. Они шли на свет, так как в это время мирные жители уже спали. Кроме того, селяне строго соблюдали светомаскировку, чего не было в нашем штабе.

Страница из рукописи заметок

Рюмика М. Е.

Когда я пошёл с группой офицеров к горящему самолёту, то штаб оставили на одного часового, который нёс службу у входа.

Когда мы покинули штаб, часовой отошёл от двери метров на 20—25 посмотреть на ракеты, которые рвались и создавали завораживающее зрелище. И тогда к дому подошли немцы. Они быстро взобрались на чердак, используя двери вместо лестницы. Сразу легли спать и проспали до утра мёртвым сном. Они были уверены, что никто не сможет додуматься, что беглецы укрылись на чердаке дома, где размещается военное командование русских.

Да, они оказались правы, так как даже те работники, которые, как говорится, «зубы съели» в сыскном деле, не смогли догадаться, что немцы именно здесь и скрываются.

Итак, немцы просидели на чердаке трое суток, затем изрядно проголодались и стали помышлять о том, как им выбраться из этой ловушки. Первоначально они думали, что мы через пару дней уедем из хутора, и они затем свободно смогут выбраться с чердака, раздобыть гражданскую одежду и пробираться через линию фронта к своим.

Но когда им стало известно из наших разговоров, что мы будем в хуторе стоять до 20 марта, они решили не медлить и незаметно выбраться через крышу дома со стороны сада.

Немцы разведали, что часовой с этой стороны выставляется только ночью, а утром снимается. 19 февраля 1943 года в 7 часов утра наши «чердачные гости» решили покинуть своё временное логово, но были замечены восьмилетним мальчиком из соседского дома и не успели уйти. Мальчик забежал в штаб и сказал, что на чердаке нашего дома заметил какого-то мужчину с красными волосами на голове и что он проделал в крыше дыру со стороны сада и смотрел на озеро.

В это ранее утро нас в штабе было трое: начальник штаба, замполит и я. Часовой находился снаружи. Я позвонил в 1-ю роту дежурному поднять личный состав роты по боевой тревоге и окружить дом, где находился штаб части. Через 5 минут дом был окружён.

Начальник штаба принёс лестницу из соседнего дома. Приставили лестницу, и я с пистолетом в руке полез на чердак. Но только моя голова показалась в чердачном люке, как один из гитлеровцев вплотную приложил к моему лбу холодный ствол маузера. Я с поднятым вверх пистолетом смотрел на немца, а он на меня.

Вся эта картина продолжалась несколько секунд, затем подполз второй немец и ударил по руке того немца, который приложил ко мне пистолет. Маузер отлетел в сторону и выстрелил в крышу. Тогда фашист выхватил из сапога финский нож и хотел броситься на меня, но, увидев, что я свой пистолет вложил в кобуру, бросил нож в тот же угол, куда отлетел маузер.

Немец, который выбил из рук пистолет, сказал, что если вы сохраните нам жизнь, мы сдадимся в плен, а если нет, то мы все трое должны умереть. Слова эти он произнёс на ломаном русском языке. Я ответил, что мы не изверги и тех, кто сдаётся в плен без сопротивления, не расстреливаем. Ещё добавил, что гарантирую им обоим жизнь, если сложите оружие и добровольно сдадитесь в плен. Тогда лётчик обер-лейтенант Вагнер сдал мне два маузера, обоймы с патронами, финский нож и портсигар.

Оружие и нож я передал офицерам, которые стояли в коридоре и наблюдали всю эту дикую сцену, а портсигар возвратил пленному обратно. Дал команду следовать за мной вниз по лестнице, завёл их в штаб, приказал принести из столовой завтрак.

Немцев накормили, затем прибыл переводчик и уполномоченный особого отдела капитан Пересецкий, который кратко допросил пленных. Последние охотно отвечали на задаваемые им вопросы. Всё это продолжалось недолго, так как вскоре прибыл самолёт из штаба 8-ВА, пленных забрали на борт и увезли в штаб фронта.

Рюмик М. Е. (1943 год)

Стрелял отец отлично, зоркое зрение сохранилось у него до конца жизни

Три товарища (Рюмик М. Е. в центре)

Надпись на обороте фотографии:

Когда получишь — прочитаешь, на фото три военных есть.

Ты одного из них узнаешь, родной, любимый кто-то здесь.

Как сердце радостно забьётся и в глазках вспыхнет огонёк.

Ты тихо скажешь, улыбнёшься — «Да это милый муженёк!»

10.05.1943 года, Южный фронт

Глава 11 Осень 1943 года: особо важное задание

Он ударил меня кулаком под лопатку, и я потерял сознание, но через несколько секунд пришёл в себя

Десантирование в тылу врага

Это было осенью 1943 года. Часть, которой я в то время командовал, базировалась на одном из полевых аэродромов юго-западнее г. Ростов-на-Дону.

Примерно в 14 часов дня 28 августа 1943 года мне позвонил начальник 32-РАБ полковник Клебанов и сказал, чтобы я оставил за себя начальника штаба капитана Бибикова В. П., а сам срочно выехал в штаб фронта. О своём прибытии я должен был доложить лично начальнику штаба фронта генерал-лейтенанту Бирюзову19.

Оперативный дежурный провёл меня в кабинет генерала. Когда я зашёл и хотел доложить о своём прибытии, генерал прервал меня и сказал, чтобы я садился и слушал внимательно, поскольку задание особо важное.

Я сел за стол, генерал придвинул свой стул поближе ко мне и спросил, как хорошо я знаю Акимовский район Запорожской области, совхоз им. Сталина и станцию Партизаны. Я ответил, что ту местность знаю хорошо, так как часть, в которой я служил в 1941 году, продолжительное время стояла в данном совхозе.

Генерал Бирюзов сказал: «Вот и хорошо, как раз вы нам и нужны. Мы вам дадим четырёх смельчаков, и вы сегодня же с наступлением темноты будете переброшены самолётом в район совхоза им. Сталина для выполнения особо важного задания. Все подробности своих действий получите в Таганроге». Пожал мне руку, пожелал удачи и отпустил меня.

Когда я вышел из штаба, меня уже ждал шофёр легковой автомашины, с которым я уехал в г. Таганрог. К тому времени Таганрог ещё не был полностью освобождён, половина города находилась в руках гитлеровцев.

Права водителя 1-го класса, которые были выданы Рюмику М. Е. в г. Ростов-на-Дону 20.08.1943 года (дубликат)

В Таганроге меня встретил и любезно принял пожилой полковник пограничных войск. Фамилию полковника не знаю, да это и понятно, что в таких случаях не всем разрешается знать людей, занимающихся секретной службой. Кабинет полковника находился в подвале трёхэтажного дома на северо-восточной окраине города.

Несмотря на то, что полковник уже не молодой, но очень подвижный, глаза живые, красивые, голубого оттенка. В обращении полковник очень вежлив и тактичен, говорит мало, но чётко. Со мной общался всего 25 минут, но я всё, что требовалось от меня и моих товарищей, понял.

Полковник сказал, что задание особо важное и связано с большим риском — совершить диверсию на станции Партизаны, которая находится в трёх километрах от совхоза им. Сталина.

Знакомство с моими коллегами (их генерал Бирюзов называл смельчаками) проходило в кабинете полковника. При знакомстве их фамилии не называли, только по имени. Полковник сказал: «Вы временно должны забыть свои фамилии, а если кто-либо из вас попадёт в плен к гитлеровцам живым, так придумайте себе фамилию, кому какая нравится».

Полковник лично каждого представлял. Первым был Володя, рост 2 метра. Мы его называли «Великан». Затем был представлен краснощёкий, коренастый, выше среднего роста, Геннадий, а два маленьких паренька «карликовой» породы подошли сами и назвались Вадимами — Вадим-I и Вадим-II.

После всей этой церемонии полковник подвёл всех нас к карте для уточнения района приземления и сказал, чтобы готовились для выезда на аэродром. Всё, что нам нужно для выполнения задания, уже находится в самолёте №35. Дальше полковник сказал, что амуницию вручит один человек, который встретит нас на аэродроме.

После приземления, я должен был найти явочную квартиру для связи с подпольными товарищами, которые служат в полиции. Пароль и отзыв был только у меня. Пароль был такой: «Где ваша больная корова?» Хозяин отвечает: «Уже поздно, три часа тому назад наша кормилица богу душу отдала». Явочная квартира находилась в совхозе рядом с водонапорной башней. Звали хозяина Гончаров Дмитрий Васильевич.

Когда мы остались в кабинете полковника для уточнения пароля, я задал вопрос относительно надёжности смельчаков. Полковник мне ответил, что у него нет оснований сомневаться в этих людях. Затем добавил, что вам, товарищ Максим (то есть мне), оказано высокое доверие от командования штаба фронта.

После этого полковник сказал, что вылет самолёта назначен в полночь с 28 на 29 августа 1943 года. Проводил меня до машины, стоявшей у подъезда, пожелал счастливого приземления и благополучного исхода действий.

Приехали на полевой аэродром. Нас покормили, дали в дорогу 5 бортовых пайков и велели отдыхать в землянке, что мы и сделали.

Вылетели ровно в полночь. Через линию фронта перелетели благополучно, что для нас было особенно важно. Через 40 минут нормально приземлились в заданном районе. Приземлились в поле в 5 км от совхоза им. Сталина и в 7 км от станции Партизаны.

Собрались все вместе, уточнили маршрут движения на местности и пошли к совхозу. Шли мы быстро, но соблюдали большую осторожность и осмотрительность.

Подошли к совхозу и примерно в 300 метрах сделали временный привал в совхозном саду.

Подрыв складов ГСМ

Я оставил своих товарищей в саду, а сам пошёл на конспиративную квартиру для связи с подпольными товарищами, с которыми мы должны были вместе высадить в воздух немецкий склад ГСМ и боеприпасы на станции Партизаны.

Выходя из сада, я был в полной надежде на благополучный исход, но этого не случилось. Сторож, который охранял сад, предупредил меня, что в совхозе находится венгерская дивизия, которая прибыла сюда два дня тому назад. Водонапорная башня охраняется усиленным караулом, кругом патрули.

Эта неожиданность меня просто потрясла. До конспиративной квартиры не добраться. А что такое разведчик без связи? Нуль. Грош ему цена. Если ждать до утра, то немцы обнаружат и перещёлкают нас, как куропаток.

Голова идёт кру́гом, мысли текут, как рваные клочья облаков. Конечно, в такое время у каждого человека, как у моря, бывают свои приливы и отливы. И вот в уголке моего сознания шевельнулась мысль, что надо действовать своими силами.

Сторож спросил меня, кто я такой. Я ответил, что убежал из концлагеря. Старик дал мне два арбуза, немного слив и сказал идти подальше отсюда, так как утром здесь немчура ползает, как черви.

Я поблагодарил сторожа и ушёл к своим товарищам. Доложил обстановку и попросил их высказать свои мнения. Первым начал Володя. Он сказал, что желательно услышать мнение «Старшего», так они меня называли между собой. Я коротко изложил свой план действий, и его приняли единодушно.

План был следующий — не теряя времени, начать действовать самостоятельно, а после выполнения задания разойтись по одному по сёлам и укрыться до прихода Красной Армии. Я уже говорил, что в нашу задачу входило уничтожить немецкий фронтовой склад ГСМ и боеприпасы на станции Партизаны. Ввиду того, что нам не судьба связаться с товарищами-подпольщиками, мы решили действовать сами по себе, учитывая, что мне эта местность хорошо знакома.

Решили так — Геннадий и оба Вадима заходят со стороны лесозащитной полосы, открывают огонь по штабелям железных бочек термитными пулями. Бочки взрываются, возникает пожар на складе. Следовательно, всё внимание гитлеровцев будет приковано к лесозащитной полосе. Используя замешательство и панику охраны склада, я и Володя минируем и взрываем наземные ёмкости большого тоннажа.

Магнитных мин («пиявок») у нас было 10 штук, кроме того были трофейные автоматы с термитными патронами. Этого было достаточно для уничтожения фронтового склада ГСМ и боеприпасов.

Когда мы под покровом темноты подошли почти вплотную к складу, немецкие овчарки было подняли лай, но мы сразу же разделились на две группы.

Первая группа — два Вадима и Геннадий по-пластунски поползли к проволочной изгороди, а мы с Володей зашли со стороны железнодорожной станции и растворились в гуще пассажиров. Помню, как перед расставанием Геннадий сказал, что если кто-либо из нас умрёт, так только для того, чтобы наша любимая Родина жила и процветала.

На складе по-прежнему было тихо, даже овчарки сторожевые перестали лаять. В этот момент у меня неожиданно произошло оцепенение. В голове всё перепуталось, смутные мысли начали терзать душу, ведь я взял на себя непосильную ношу, которая связана с большим риском. Малейший промах потребует от нас отдать жизни, не оставляя взамен никакого возмездия врагу.

Я стал прислушиваться к голосу своего сердца, но оно молчало. Время торопило, а два Вадима и Геннадий не давали о себе знать. Я уже сгоряча подумал, что мои смельчаки не решились и убежали, например, напоровшись на вражеский патруль.

Но не успел я собраться с мыслями, как послышалась автоматная стрельба на складе ГСМ со стороны лесозащитной полосы, лай сторожевых собак и паника гитлеровских солдат.

Один из пассажиров заскочил в теплушку, где грелись отъезжающие, и крикнул: «На складе пожар!» Все пассажиры выбежали из теплушки и бросились врассыпную. Некоторые с криками побежали к складу, смотреть на зрелище.

Немецкие солдаты бегали вокруг склада в нательном белье, а бочки продолжали взрываться и со свистом разлетались во все стороны. Огонь распространялся всё шире и шире, приближаясь к штабелям пустой тары.

Для ликвидации пожара немцы начали загонять зазевавшихся пассажиров внутрь склада. Мы охотно согласились «помочь» немцам ликвидировать пожар. Многих загоняли силой, а мы с Володей чуть ли не первыми забежали на склад. Используя шок гитлеровцев, без всякого труда наклеили наши маленькие, но удаленькие «пиявки» на 10 наземных 50-кубовых ёмкостей, которые были защищены капонирами.

Завод наших мин составлял 15 минут. Из склада мы сразу же ушли под видом «взять лопаты», которые в то время подвезли немцы на машине. За 15 минут успели отбежать примерно 1,5—2 км, как нас настиг оглушительный взрыв. Мощной воздушной волной сбило с ног. После взрыва наземных ёмкостей с бензином образовался большой 300-метровый столб огня с чёрным грибом дыма.

Склад был полностью уничтожен. Позже для ликвидации пожара из Мелитополя прибыл танковый полк, который находился на отдыхе. Но все попытки гитлеровцев спасти хотя бы часть горючего и боеприпасов, не увенчались успехом. Штабеля с боеприпасами находились метров за 100, но и они не уцелели.

Наши боевые товарищи — два Вадима и Геннадий были схвачены гитлеровцами, и про их дальнейшую судьбу мне не удалось точно узнать.

Много было кривотолков, но подтвердить никто ничего не мог. Одна старушка уже после войны говорила, что гитлеровцы бросили их в огонь, и они сгорели. Полицай говорил, что гитлеровцы привязали всех троих проволокой к железным бочкам с бензином, а затем подожгли, баки взорвались вместе с нашими боевыми товарищами.

Хотелось бы верить, что они не умерли, что такие люди бессмертны…

Отход в село

Я уже говорил, что взрыв заминированных нами ёмкостей с бензином был потрясающим зрелищем, а сила взрыва настолько велика, что в совхозе в домах стёкла вылетали из оконных рам.

Мы с Володей после двухминутного шока поднялись и побежали к реке. Сгоряча бросились в реку одетыми и обутыми. Опомнились только тогда, когда возникла реальная опасность утонуть.

Повернули обратно к берегу, вышли из воды, сняли верхнюю одежду и обувь. Теперь в одном нательном белье снова бросились в воду, чтобы переправиться на противоположный берег и скрыться подальше от немцев, которые могли с помощью собак напасть на наш след.

Мы достигли противоположного берега, а выйти из воды не решались, так как в этом районе появились немецкие мотоциклисты, которые, по-видимому, спешили к месту пожара. Мы договорились плыть по течению воды, чтобы нас не обнаружили гитлеровцы. Для того чтобы уйти из опасной зоны, нам пришлось проплыть ещё около 1,5 км.

Когда мы выбрались на берег, то направились к ближайшей скирде с целью спрятаться там и собраться с мыслями. Затем мы планировали добраться до первого попавшегося села, а там укрыться и ожидать подхода частей Красной Армии, которые наступали и были уже близко.

Всё, как будто бы, шло хорошо. До скирды мы добрались под покровом темноты, сняли с себя мокрое нательное бельё, выжали его и опять же его надели, так как другого ничего на смену не было. Взобрались на скирду, сделали на двоих «медвежью берлогу», прижались друг к другу, и сразу же нас одолел крепкий сон, который не покидал с 4 часов утра до 18 часов вечера.

За это время мы чертовски проголодались, а положить на зуб нечего. Все продукты остались на первом привале в совхозном саду. Так было предусмотрено нашим планом, согласно которому мы должны были после выполнения задания возвратиться в сад, подкрепиться и по одному человеку разойтись по сёлам. Но жизнь внесла свои коррективы. Мы не смогли попасть в сад, поскольку помешали немецкие мотоциклисты, появившиеся на том берегу реки.

С наступлением темноты решились идти в село, которое находилось от скирды примерно в 6—7 км. Для того чтобы не демаскировать себя, мы нательное бельё намеренно испачкали грязью.

Достигли села, подошли к избушке, стоявшей на краю, постучали в окно. Хозяева не заставили себя долго ждать, дверь сразу же открыл мальчик и впустил в комнату. Женщина лет 35 с тремя детишками лежала на печке. Она слезла с печки, зажгла коптилку, но как посмотрела на нас, чумазых, то потеряла сознание.

Нам минут 10—15 пришлось возиться с этой женщиной, пока привели её в чувство. Кушать мы у неё не просили, так как видно было, что у неё нет ничего. Мы попросили что-нибудь из поношенной одежды. На меня хозяйка сразу же подобрала старенький костюм мужа, а на моего двухметрового друга, которого звали «Великаном», ничего не смогла найти. Но она посоветовала, к кому из соседей можно пройти за помощью.

Принять кого-либо из нас и спрятать где-либо до прихода советских частей, хозяйка категорически отказалась, так как её мужа гитлеровцы в 1942 году расстреляли за то, что он укрывал у себя партизан. Кроме того, хозяйка предупредила, что все крайние хаты в сёлах усиленно проверяются полицией.

Мы, не теряя времени, сразу покинули избушку, и пошли в тот дом, где можно было бы найти что-либо из верхней одежды. К нему нас подвёл мальчик, который сам вызвал хозяина во двор.

Хозяин был такой же верзила, как и мой друг Володя. Забрал нас в избу, дал Володе свой изрядно поношенный костюм. Хозяйка накормила нас, а затем хозяин посоветовал идти в зерносовхоз №53, что в 15 км от Мелитополя. Там немцев нет, а управляющий парень — наш человек. Здесь же всё село забито немчурой.

Мы поблагодарили хозяев, вышли во двор, но у калитки нас уже ждали полицаи. Они приказали поднять руки вверх и не сходить с места.

Я сразу, как кошка, одним прыжком вскочил в палисадник, пробежал через сад по направлению к пруду и прыгнул в воду. Мой друг Володя, не сговариваясь, бросился в другую сторону. Он хотел скрыться за сараем, но автоматная очередь настигла его и оборвала жизнь прекрасного, мужественного богатыря, который смело шагал по жизни и не один раз смотрел смерти в глаза.

Погреб хозяйки

Я переправился через пруд марафонским кроссом и ушёл в поле. Погони за мной никакой не было. От этого села, не помню уже его названия, я отбежал примерно 4 км и случайно наткнулся на тракторную будку, в которой жила старушка лет 65. Её дом немцы сожгли, она ушла в поле и поселилась в тракторной будке.

Я зашёл в будку переодеться и просушить костюм, но старушка уже давно не топила печку, так как нечем было топить.

Старушка посмотрела на меня и сказала: «Снимай, сынок, мокрую одежду, а в этом узелочке, что лежит в углу, есть моя юбка, кофта и тёплый платок. Бери всё это, переоденься и уходи, милый, потому что в эту будку каждую ночь приходят полицаи. Поэтому я и дверь не закрываю».

Я всё мокрое снял с себя, одел юбку-шестиполку, кофту, а голову подвязал тёплым платком. Ни одной минуты не теряя, ушёл просёлочной дорогой в совхоз №53. Дорога по обе стороны была обсажена белой акацией. Я шёл не по дороге, а по обочине вдоль посадки, опасаясь встретиться с нежелательными «друзьями».

Не доходя до совхоза примерно 8 км, меня нагнала бричка, лошади хорошие и очень резвые. На ко́злах брички сидел кучер, а сзади полулежал человек. Я попросил кучера, который управлял лошадьми, подвезти меня, а он говорит: «Ты что, старая ведьма, не видишь, кого я везу?»

Я сказал ему, что иду в совхоз к своему сыну, который работает управляющим, и очень устала. Человек покряхтел, заёрзал на ко́злах, посмотрел на своего начальника, а тот так сладко спал, что от его дикого храпа лошади пугались. Тогда ещё раз посмотрел на меня и милостиво разрешил сесть.

Кучер не молодой уже, лет 50—55. Я спросил этого человека, куда они едут и кого он везёт. Он мне ответил, что едут в село Ореховку и будут проезжать мимо совхоза, а кого везу, так это тебя, каргу старую, не касается.

Когда я присмотрелся к храпящему, то увидел, что это полицай. Я тогда попросил остановить лошадей, чтобы сойти с брички, но старик сказал, чтобы я не боялся, ведь полицай пьяный, как свинья, и проснётся только дома.

В это время что-то странное, уму непостижимое, вошло в мои мысли — задавить мерзавца, отомстить за смерть моих боевых товарищей. Я про себя подумал: «Какая мать могла родить такого шакала?»

Я почувствовал прилив особой ненависти к этому продажному подонку и, как рысь, бросился на храпевшего пьяного полицая. Схватил его за глотку. Но он оказался сильнее меня, сразу проснулся, вырвался из моих рук, подмял под себя и нанёс такой оглушительный удар, что пучок пламени сверкнул перед моими глазами.

Тогда он наметил второй раз ударить меня (это был бы конец), но верзила не успел, поскольку старик вонзил ему в затылок финский нож. Полицай дико заревел, как бык, и свалился с брички.

Старик натянул вожжи, и лошади галопом помчались вперёд. Не доезжая полкилометра до совхоза, мы со стариком слезли, а лошадей повернули в обратную сторону. Старик отпустил им по одному кнуту, и лошади с бричкой понеслись назад.

Мы пошли в совхоз. Шли молча, старик только сказал: «У тебя, милая, храбрости и дерзости много, а ума маловато, а может быть и вообще нет. Скажи спасибо моему сердцу, что оно такое».

Дошли молча до совхоза, старик взял меня за руку и сказал: «Я тебя, старая крыса, сейчас сдам полицаям, и они из тебя сделают омлет за убийство начальника полиции куста». Я ему ответил, что готов принять любую смерть после такого поединка.

Старик подвёл меня к дому — избушке на курьих ножках. Три раза стукнул пальцем, и через несколько минут дверь была открыта. Открыла дверь женщина лет 30 и вежливо пригласила нас зайти в избу.

Мы зашли, поздоровались с ней, она зажгла лампу военного времени. Старик взял меня за руку, подвёл к лампе и сказал: «Извините, что я вам наговорил глупостей, ведь вы и не такая старая, не правда ли?»

Я кивнул головой и улыбнулся, а старик говорит: «Вот что, „мадам“, я человек свой, эта женщина также наша, давай, выкладывай всё — кто ты такой и откуда следуешь?» Я рассказал, что сбежал из концлагеря и добираюсь поближе к своим боевым товарищам.

Старик посмотрел на меня лукавым взглядом и спросил: «Вы с „красным петухом“ на станции Партизаны не встречались?» Я ответил, что не понял его и никаких петухов не встречал. Он тогда добавил, чтобы я не волновался, так как мы люди свои и ждём того дня, когда всё в этой жизни станет ясно. Я ответил, что не пройдет и 15 дней.

Старик заторопился, а мне нужно будет спуститься в погреб и устраиваться поудобнее. Затем старик подошёл ко мне вплотную и сказал, что при любых обстоятельствах мы должны жить, что жизнь — это борьба. Затем он предупредил, что я его не видел, и он меня тоже. Я утвердительно кивнул головой.

Старик пожал мне руку, сказал: «До встречи!» и вышел из избы. Я спросил хозяйку, кто он такой, но она мне ничего не ответила, тем самым дала понять, чтобы я её больше не расспрашивал.

Мою хозяйку звали Евдокия Яковлевна Мельничук, а её маленького сынишку — Славик. Сама она уроженка Кировоградской области, из Новоукраинского района, 1917 года рождения. До 1941 года работала в Крыму в Алупке в одном из санаториев, а муж её в том же санатории работал завхозом. Когда немцы оккупировали Крым, мужа Евдокии немцы расстреляли, а она с ребёнком убежала и нашла приют в этом совхозе.

Для того чтобы описать её жизнь на вражеской оккупированной территории, нужно иметь железные нервы. Возможно, я со временем и напишу маленький, но трогательный очерк об этой замечательной женщине-патриотке, но сейчас не могу — здоровье не позволяет.

Прожил я у этой женщины 8 дней, но затем обстоятельства заставили сменить место жительства.

Все 8 дней я находился в погребе, который располагался в кухне под полом. Вход в погреб через люк. В погребе было очень сыро, холодно, постели не было никакой, самому и то места мало. Евдокия Яковлевна не имела возможности мне помочь, так как сама спала в доме с ребёнком на соломе и укрывалась соломой.

Кушали всё то, что она могла где-либо найти. Часто приносила очистки с картошки, варила кормовую свеклу, и мы кушали суп. Выходить из погреба мне разрешалось только поздно вечером, но и то, на небольшое время — всего 15—20 минут. Вернее, для того, чтобы вместе покушать.

Кушали один раз в сутки, а Славик кушал 2 раза в сутки. Теперь вы можете себе представить, что это была за жизнь.

Неожиданное спасение

На девятые сутки, ночью, время точно не помню, подъехала к нашей избушке немецкая грузовая машина с тремя полицаями. Они сломали наружную дверь, ворвались в избу, посветили фонариком и спросили хозяйку, где её погреб. Хозяйка сказала, что она в этой избе живёт всего несколько дней и не знает, есть ли вообще здесь погреб.

Разгневанный полицай изо всей силы ударил женщину резиновой палкой по голове, хозяйка свалилась на пол и потеряла сознание.

В то время проснулся ребёнок и начал плакать. Полицай схватил ребёнка и хотел выбросить через окно на улицу, но тут второй полицай подскочил к извергу, отнял мальчика и сказал ему: «Витя, так не хорошо, ребёнок не виноват». Прижал испуганного дрожащего мальчика к своей груди и начал успокаивать его.

Мальчик спросил у своего спасителя: «Почему мама так долго спит?» Он ему ответил, что мама больная. Третий полицай взял кружку с водой и плеснул на женщину. Хозяйка открыла глаза, простонала и опять потеряла сознание.

Это была самая страшная, жуткая и потрясающая картина. Чтобы описать ситуацию, нужно владеть особым талантом писателя.

Я всё это слышал и не желая, чтобы из-за меня пострадала моя добрая и душевная хозяйка, вылез из погреба и сдался добровольно полицаям. Ко мне подошёл тот старший полицай, который нанёс оглушительный удар по голове хозяйке, и спросил меня, буду ли говорить правду или играть в «кошки-мышки». Я ответил, что буду говорить правду, если вы оставите женщину с ребёнком в покое.

Он ударил меня кулаком под лопатку, и я потерял сознание, но через несколько секунд пришёл в себя. Тогда он нанёс второй удар кулаком по зубам. Удар был настолько сильным, что сразу три зуба вылетели с правой стороны, а нижняя челюсть сошла с места.

Подошли два остальных полицая, взяли меня под руки, вынесли из избы, бросили в кузов машины. Затем сами залезли в кузов, а старший сел в кабину. Машина тронулась с места и поехала в направлении Акимовского района.

Когда отъехали немного от совхоза, между полицаями разгорелся спор. Один из спорящих произвёл из пистолета выстрел в затылок тому полицаю, который сидел в кабине. Водитель бросил руль машины, сам на ходу выскочил и попытался скрыться, но автоматная очередь настигла и его. Шофёр заорал диким голосом и уснул вечным сном.

Машина свалилась в кювет и остановилась. Один из двух полицаев вылез из кузова, возвратился назад, перетащил труп мёртвого шофёра и закинул его в кабину. Затем полицаи подожгли машину.

Рюмик М. Е. (20.12.1943 года)

После этого мы втроём, два полицая и я, пошли в Мелитополь на железнодорожную станцию. Меня завели в землянку, переодели в полицейскую форму, выдали справку на имя Соловьёва Владимира Кузьмича и отвели в железнодорожную больницу. В больнице меня лечили венгерские врачи, которые имели тесную связь с нашими подпольными товарищами.

Когда венгерские и немецкие части ожесточённо сражались за центральные районы города, меня и двух венгерских врачей один из полицаев перевёл в подвал, в разбитый дом рядом с вокзалом, и сказал, чтобы мы не беспокоились, так как это место надёжное.

В подвале нам много жить не пришлось, так как на второе утро передовые части Красной Армии полностью очистили город. Это было 23 октября 1943 года.

О полицаях, которые меня выручили, сведений нет, так как они ничего о себе не говорили. Но это люди советские.

Когда передовые части 4-го Украинского фронта освободили г. Мелитополь и Акимовский район, я смог рассказать, сколько хороших и честных людей работали в подполье на оккупированной территории.

Действительными героями и патриотами любимой отчизны нужно считать моих мужественных и отважных товарищей-разведчиков, отдавших свои жизни за то, чтобы жила и процветала наша Родина-мать: Вадим «первый», Вадим «второй», Геннадий, Володя «Великан». Все они были посмертно награждены орденами Отечественной войны II степени.

Я также был награждён орденом Отечественной войны II степени (позже).

В этом рассказе я старался сохранить подлинную обстановку, подлинные имена действующих лиц. Стремился в изображении их поступков быть максимально точным. Думаю, что эти простые советские люди, которые совершили настоящий подвиг, выполняя особое задание на станции Партизаны в 1943 году, заслуживают того, чтобы о них узнал читатель.

Рюмик М. Е. (первый слева), ориентировочно 1943 год

Глава 12 Апрель 1944 года: корректировка огня

Полицай приступил к обыску. Всё перевернул в квартире, в сарае, в погребе и даже заглянул в колодец

Старик Чугай

В ночь с 6 на 7 апреля 1944 года командующий 8-ВА генерал-лейтенант Хрюкин принял решение нанести бомбовый удар с воздуха по немецким аэродромам, находящимся вблизи г. Джанкой и станции Сарабуз20. По сведениям наземной и воздушной разведки на этих аэродромах базировалось много самолётов противника.

Для успешного выполнения задания необходима была корректировка огня. С этой целью начальнику 32-РАБ полковнику Клебанову было приказано выделить двух офицеров для выброски в тыл противника в районе г. Джанкой и станции Сарабуз.

Рюмик М. Е. (лето 1944 года)

Ночью 6 апреля 1944 года самолёт Си-47 «Дуглас» поднялся с Чаплинского аэродрома в Херсонской области и взял курс на Симферополь. В самолёте было двое: майор Куцак и я. Майор Куцак через 30—35 минут спрыгнул на парашюте в районе г. Джанкой.

Я покинул самолёт в 3 часа ночи в районе станции Сарабуз. Приземлился на окраине села Софиевка21 в 500 метрах от аэродрома, на котором гитлеровцы сосредоточили большое количество самолётов Ю-87.

Наш же самолёт после выброски парашютистов на развороте попал в зону зенитного огня противника и загорелся. Экипаж самолёта успел быстро выброситься и после приземления скрылся в железнодорожной будке. Все члены экипажа надёжно были спрятаны хозяином этой будки.

Я тоже находился в безопасном месте, по крайней мере, мне повезло с местом десантирования. Приземлился недалеко от шоссейной дороги «Симферополь — Сарабуз», по которой двигалась повозка в сторону Сарабуза.

Я решил воспользоваться оказией и поспешил перехватить повозку. Остановил её и спросил хозяина, куда он едет. Хозяин повозки, некий Чугай, ответил мне, что везёт с мельницы муку в Софиевку для немецкой кухни. На повозке была также его 16-летняя дочь, Воронкова Мария Яковлевна.

Я попросил дедушку Чугая подвезти меня в Софиевку и на время укрыть у себя. Но старик ответил, что у него живут два немецких офицера — командир авиаполка и командир авиаэскадрильи, и что он не хочет брать грех на свою душу. Немецкий полковник — хороший человек и верит ему, поэтому обманывать нельзя.

Тогда я попросил только подвезти к селу, но старик опять отказал мне, ссылаясь на то, что не хочет иметь никаких дел с партизанами.

Хотя я ему и объяснил, что не партизан, а член экипажа подбитого самолёта, но дедушка Чугай и слушать не хотел. Он сказал, чтобы я зря времени не тратил и шёл туда, куда послали партизаны.

Тут девушка, сидевшая возле старика, соскочила с повозки, подошла ко мне и сказала: «Пойдём скорее, недолго и рассвет». Взяла мой парашют, уложила на повозку и попросила отца, чтобы отвёз парашют домой и спрятал. Она хотела сшить платье из него сестрёнке и себе.

Затем взяла меня за руку и предложила идти за ней. Вскоре мы подошли к речке Салгир и пошли по воде. Речка была не мелкая, да и вода в ней холодная. И я спросил у девушки, почему же мы не выйдем на берег. Она удивлённо посмотрела на меня и ответила: «Я думала, что вы настоящий герой, а вы даже не знаете элементарных правил рядового партизана».

Да, нужно было идти по воде, чтобы немецкие овчарки не смогли взять след. По реке мы прошли километра полтора. К утру вышли к дому дедушки Чугая.

Я спрятался в сарае под кормушкой и пролежал там 5 часов. Затем девушка перевела меня на чердак своего дома. В этом доме действительно разместились на постой два немецких командира.

В то время, когда меня переводили из сарая, их дома не было, но у ворот стоял немецкий часовой. Тогда меня переодели в сарае в женское платье, и в таком виде я вышел из сарая вместе с девушкой под видом «матери», которая несла ведро с молоком. «Дочь» шла рядом. Так было обеспечено моё надёжное укрытие.

В это время гитлеровцы искали экипаж советского самолёта, но так и не смогли найти. Обозлённые, они два дня держали под допросом женщин, стариков и детей деревни, требуя выдачи советских лётчиков, которые приземлились на окраине Софиевки. Но никто лётчиков не выдал.

В 5 часов утра 7 апреля 1944 года Сарабузский аэродром был атакован советскими самолётами 8-ВА. Корректировку огня с земли вела юная Мария Воронкова, которая находилась вне подозрения, так как в её доме жили высокие немецкие чины, а брат работал в полиции и пользовался большим авторитетом у немцев.

Бомбовый удар по аэродрому был нанесён с большой точностью. Из 160 немецких самолётов добрая половина была уничтожена и частично повреждена. Гитлеровцы с ног сбились, но корректировщика огня найти не смогли.

Как выяснилось позже, Мария, её родной брат и дедушка Чугай работали по заданию крымских подпольщиков.

Тайник в русской печке

Мое пребывание на чердаке длилось 5 суток, и было оно очень тревожным.

9 апреля 1944 года мать Марии, Валентина Воронкова, предложила мне помыться. Я покинул своё убежище и спустился с чердака в комнату. В это время в дом зашла подруга Марии, приоткрыла ширму, увидела меня, но сделала такой вид, что ничего не поняла.

После её ухода я расспросил хозяйку дома об этой девушке. Хозяйка ответила, что это подружка Марии, и она ничего никому не скажет.

Вечером того же дня приехали немецкие офицеры и организовали бал по случаю награждения командира авиаполка. Кутили они до утра. Но в 6 часов 10 апреля 1944 года на Сарабузском аэродроме завыла сирена. Пьяные офицеры в одних рубашках помчались на аэродром и больше не возвратились. Вещи и мундиры полковника и майора увезли денщики.

Все мы торжествовали. Однако вскоре пришли полицай со старостой и потребовали выдать лётчика, который прятался в этом доме. В комнате была только одна хозяйка, Валентина Воронкова, которая ответила, что никого здесь нет. Полицай начал угрожать ей оружием, но хозяйка не выдала меня.

Тогда староста пошёл к соседке и привёл девушку, подружку Марии. Она заявила начальнику полиции, что Воронковы прячут в своём доме советского офицера, и она видела его, когда заходила.

Полицай приступил к обыску. Всё перевернул в квартире, в сарае, в погребе и даже заглянул в колодец. Осталось проверить чердак. Пока они обыскивали сарай и были в погребе, я слез с чердака и спрятался в доме в русской печке.

Полицай проверил чердак, но никого не обнаружил. Тогда он сказал девушке, что за клевету она получит 20 резиновых палок лично от начальника полиции. Хозяйка дома усадила за стол старосту и полицая, дала им по стаканчику спирта. Они выпили, извинились и ушли.

За это время я в печке стал похожим на негра. Вылез из печки и сразу же перешёл на своё прежнее место на чердаке. Но ночью мне пришлось сменить своё «место жительства», так как начальник полиции, не поверив полицаю и старосте, решил лично проверить дом дедушки Чугая.

Мне опять пришлось надеть юбку и кофту хозяйки и выйти во двор. Теперь меня спрятали на чердаке соседского дома Волохова, царского полковника в отставке. Он был уже слишком стар, и к нему никто не заходил. Здесь я чувствовал себя более спокойно.

К вечеру 11 апреля 1944 года передовые части и соединения 4-го Украинского фронта освободили станцию Сарабуз и деревню Софиевка. 12 апреля 1944 года штаб 8-ВА и 32-РАБ перебазировались на Сарабузский аэродром, а моя часть разместилась в Софиевке. Так я опять оказался среди своих друзей по оружию.

За выполнение задания и боевую работу я был награждён орденом Красной Звезды. Семье дедушки Чугая командованием 8-ВА была объявлена благодарность и выдана справка о том, что они действительно работали на оккупированной территории по заданию Крымского подпольного обкома партии.

Осенью 1945 года семья дедушки Чугая выехала на Кубань, но в какой станице или районе они поселились, мне не известно. Посылал я запрос в Краснодар, но положительного ответа так и не получил.

Глава 13 1944 год: военные будни

Тех, кто вёл бой на Сапун-горе, можно было бы назвать «Крымская сталь»

То, что совершили советские воины во время штурма Сапун-горы в Севастополе 8—9 мая 1944 года, ломало сложившиеся понятия о физических и моральных возможностях человека.

Если бы существовали эталоны прочности человеческих характеров, то тех, кто вёл бой на Сапун-горе, можно было бы назвать «Крымская сталь».

8-ВА в Крымской операции в основном прикрывала с воздуха войска 51-й наземной армии, следовательно, в значительной степени способствовала успешному наступлению наших войск.

За Крымскую операцию лётчики 8-ВА сбили 578 самолётов, а зенитчики — только 102. За это же время лётчики 8-ВА сбросили на врага 2250 тонн авиабомб и 29000 противотанковых снарядов22.

Июль 1944 года я встретил в должности командира батальона (132-ОАТБ, 32-РАБ, 8-ВА, 3-й Украинский фронт). В 1944 году мы пересекли государственную границу СССР и начали освобождение Европы. 28 октября 1944 года я стал майором, а на следующий день произошло событие, которого так долго ждал — приём в партию.

Начальник политотдела подполковник Чередник (слева) вручает партийный билет майору Рюмику М. Е. (справа) 29.10.1944 года

Из «Наградных листов» 1944 года

Из «Наградного листа» капитана Рюмика М. Е. (орден «Отечественная война второй степени», 13.05.1944).

«Капитан Рюмик показал свои организаторские способности в период Крымской операции. В результате умелой мобилизации личного состава вокруг поставленных задач по обеспечению боевой работы частей 3-го Истребительного Корпуса батальоном в условиях бездорожья подвезено на оперативные аэродромы Биюк-Онлар, Сарабуз, Кача, Аджи-булат, Табак-Совхоз — ГСМ 646 тонн, боеприпасов, авиатехимущества и продовольствия 1568 тонн. Автомашины совершили пробег 129800 км. Несмотря на большую нагрузку, автотранспорт в батальоне находится в боевом состоянии».

Из «Наградного листа» начальника штаба 132-ОАТБ капитана Будницкого И. Б. (орден «Отечественная война 2-й степени», 3.12.1944—12.05.1945).

«Особенно много он работал во время подготовительных операций к прорыву обороны противника на Западном берегу реки Дунай (севернее реки Драва). Им лично направлялись и инструктировались колонны, отправляющиеся в рейсы за боеприпасами и горючим в Видин23, Заечар, Оршову и др.

Только в течение ноября 1944 года автотранспортом батальона перевезено свыше 1500 тонн боеприпасов и 2500 тонн авиабензина при общем пробеге 350000 км».

Из «Наградного листа» командира автороты 132-ОАТБ, ст. техника-лейтенанта Фирсова М. Н. (орден «Красная Звезда», 27.12.1944).

«В период Мелитопольской операции автотранспорт роты ст. техника-лейтенанта Фирсова работал по подвозу авиагорючего, боеприпасов и продовольствия на передовые аэродромы и с поставленными заданиями справился.

Огромную работу по перевозкам провела рота тов. Фирсова в период подготовки и проведения Крымской операции. Несмотря на абсолютное бездорожье и сложные метеорологические условия, автотранспортом роты за 4 месяца работы перевезено свыше 3000 тонн авиабензина, 3600 тонн боеприпасов и свыше 2000 тонн прочих грузов».

Наградной лист Фирсова М. Н. (подпись Рюмика М. Е.)

<;

Офицерский состав 132-ОАТБ (снизу вверх, слева направо): Шестак,?, Чёрный, Будницкий, Сергеев, Жеребятьев, Рюмик, Бибиков, Ильвачёв, Галушка,?, Фирсов, Герштейн,?, Боженко, Твердохлебов

(Панчево, Югославия, 1944 год)

Симферополь, май 1944 года, 132-ОАТБ, однополчане Рюмика М. Е., среди них Царёва В. В. (6-я слева)

Симферополь, май 1944 года, Рюмик М. Е. (2-й справа), Царёва В. В. (3-я слева)

Командир в/части майор Рюмик (справа) подписывает анкету о вступлении в партию 29.10.1944 года

На отдыхе (1944 год, справа Рюмик М. Е. слева Будницкий И. Б.)

Глава 14 Март 1945 года: спасение знамени полка

Знамя полка я спас дорогой ценой для своего здоровья

Немецкое командование сосредоточило против 3-го Украинского фронта в Венгрии в районе озера Балатон и озера Веленце 430 тысяч солдат и офицеров, 950 бронетранспортёров, 870 танков и 800 самолётов. Враг более чем в 2 раза превосходил наши войска по танкам и самоходным орудиям.

Рюмик М. Е. (ориентировочно 1944—1945 год)

17-ВА поддерживала с воздуха войска 3-го Украинского фронта. В то время в армии насчитывалось 878 боевых самолётов.

6 марта 1945 года началось контрнаступление немецко-фашистских войск в районе озера Балатон. Главный удар гитлеровцы решили нанести по левому крылу войск 3-го Украинского фронта, которым командовал генерал армии Толбухин. В бой были брошены танковые, пехотные и кавалерийские дивизии с целью оттеснить войска левого фланга за реку Дунай. Создалось угрожающее положение.

День 8 марта 1945 года мне запомнился на всю жизнь, не потому, что это Международный женский праздник, а потому, что мне в этот день пришлось принять крещение в ледяной дунайской воде у переправы Дунафельдвара.

Было это так.

6 марта 1945 года на рассвете танки 6-й немецкой армии прорвали линию обороны 3-го Украинского фронта на левом фланге и прижали наши войска в районе переправы Дунафельдвара к реке Дунай.

Дунафельдварскую переправу гитлеровцы блокировали, взяли под перекрёстный огонь. Тем самым они отрезали пути отхода нашим наземным войскам, прижатым к реке Дунай.

Мартовский контрудар был спланирован лично Гитлером, возглавлял операцию фельдмаршал Гудериан. На острие атаки в основном действовали немецкие тяжёлые танки «тигры». В числе блокированных войск 3-го Украинского фронта оказался и наш 138-ИП, которым командовал в то время подполковник Анатолий Ковригин.

Поскольку противник активизировал свои действия в воздухе, то командир 12-й авиадивизии полковник Демидов поставил задачу нашему полку — прикрыть с воздуха 6-й танковый корпус и помочь бомбардировщикам 12-й воздушной дивизии.

6 марта 1945 года разгорелись жаркие воздушные бои в районе Веленце — Балатон. Наши лётчики делали по 10—12 вылетов. За два дня боевых действий лётчики 138-ИП сбили 96 самолётов врага. За эти же дни потери у нас составили 18 самолётов и 12 человек лётного состава.

Во второй половине дня 6 марта 1945 года в одном из воздушных боёв в районе озера Балатон, прикрывая командира авиаэскадрильи капитана Силина от навалившихся на него трёх «мессеров», мне повезло — это не то слово, нам повезло. Командир таранил одного «пирата», я сбил другого. Всё закончилось бы совсем удачно, но мой самолёт был выведен из строя. Пришлось делать вынужденную посадку в полосе 6-го танкового корпуса генерала Жданова.

По приказанию генерала Жданова меня на машине доставили обратно на наш аэродром 6 марта 1945 года в 22:00. Однако на рассвете 7 марта 1945 года аэродром полка был внезапно атакован прорвавшимися немецкими танками. Все исправные самолёты поднялись в воздух, а неисправные пришлось уничтожить на аэродроме.

В панике был оставлен сейф, в котором хранилось знамя полка. Командир полка, подполковник Ковригин, приказал мне погрузить сейф со знаменем на связной самолёт По-2 и доставить знамя на запасной аэродром, который находился в 6 км от венгерского города Сегед.

Вся эта операция изначально была сопряжена с большим риском для жизни, так как после взлёта меня поджидала серьёзная опасность — полёт в зоне жестоких схваток с раненым зверем на плохо защищённом самолёте.

И действительно, не долетая километров 5—6 до города Печ, меня атаковал в воздухе немец и подбил мой самолёт. Пришлось спешным порядком сажать крылатую машину на площади одной из деревень.

Самолёт полностью вышел из строя и восстановлению не подлежал. А времени катастрофически не хватало, ведь с каждым часом гитлеровцы всё сильнее атаковали.

Я принимаю решение во что бы то ни стало спасти знамя полка, символ части. Открыл сейф, извлек знамя из сейфа, обворачиваю своё тело в области грудной клетки и ухожу пешком в направлении Дунафельдварской переправы.

Но переправа оказалась заблокированной гитлеровцами, и мне не оставалось иного выхода, как броситься в Дунайскую ледяную воду.

Началась борьба за спасение полкового знамени и самого себя. С большим трудом переплываю широкую реку, но при выходе из воды на берег, где наши войска занимали оборону, меня настигает снаряд немецкого миномёта. Нет — это не то слово, осколки вражеского миномётного снаряда.

Я серьёзно ранен, теряю сознание и падаю на кромку берега. И только благодаря солдатам из понтонного батальона, которые вблизи работали, пришло спасение.

Солдаты срочно доставили меня в лазарет своей части, где врачи оказали первую медицинскую помощь и направили в полевой госпиталь, который размещался в одном из трёхэтажных зданий в г. Сегед (Венгрия).

Знамя полка я спас дорогой ценой для своего здоровья. Кроме того, что получил ранение, я ещё серьёзно и долго болел двухсторонней пневмонией (воспалением лёгких).

Благодарность Рюмику М. Е. (подпись полковника Клебанова)

Рюмик М. Е. (справа), Будницкий И. Б. (слева). На столе в углу находится шестигранная трофейная пепельница, которая до сих пор хранится в семье.

Глава 15 1945 год: в конце войны

На этом фото было три человека в военной форме. Из трёх человек один был действительно очень похож на меня

Моя сводная сестра

Окончание войны меня застало в Австрии.

В апреле 1945 года со мной произошло редкостное, я бы сказал, фантастическое событие, но это действительная правда.

26 апреля 1945 года я перебазировал свою часть, которой в то время командовал, из Эбендорфа в г. Вену. Штаб части 132-ОАТБ размещался на западной окраине Вены в доме одного окружного начальника железной дороги, который ушёл с немцами на Запад.

Дом он оставил на прислугу, которую звали Маргарита. Позволю себе остановиться более подробно на этом вопросе. Женщина была пожилая. Назвала себя домработницей графа. В доме графа, где мы разместили штаб части, при беседе с уполномоченным особого отдела капитаном Шашлиным Борисом Алексеевичем, она сказала, что ваш командир (то есть я) очень похож на моего хорошего и близкого мне человека, с которым три года вместе работала на хозяина, графа Штайберга.

Она добавила, что её знакомый был русский, что его звали Ефремом, а фамилия Румик. В 1920 году он уехал в Россию к своим родным, а мне оставил на память двухмесячного ребёнка — дочку, которой я дала русское имя Елена, а по-нашему Элен.

Капитан Шашлин заинтересовался данным фактом и попросил старушку показать ему фотографию, о которой она упомянула. Женщина не заставила себя долго ждать и принесла фотокарточку капитану.

На фото изображены три человека в военной форме старого образца. Из трёх человек один был действительно очень похож на меня. Обратная сторона фотографии полностью подтвердила, что это именно мой родной отец. Там были фамилии, инициалы и место проживания:

1. Румик24 Е. Т. с. Когутовка;

2. Фесенко Д. И. с. Копенковата;

3. Дудка Т. П. с. Овсяник.

Теперь уже не оставалось никакого сомнения, что это мой отец, так как он действительно работал в 1920 году в Австрии.

Дочь Элен, которой в 1920 году было 2 месяца, уже стала матерью двоих детей — сына и дочери. Сынишке исполнилось 4 годика, а дочурке 2 годика. Мальчика звали Густиком, девочку Ритой.

Сама Элен, красивая белокурая женщина, имеет большое сходство со мной. Замуж она вышла за сына графа Штайберга, у которого её мать всю жизнь проработала прислугой.

Мужа Элен звали Густавом, он по профессии юрист. Ушёл с немцами при отступлении на Запад, но жену с детишками оставил охранять имение, точнее, дачу, которая находилась в 12 км от г. Вены. Старушку, мать Элен, попросили присматривать за настоящим домом и имуществом. Вот они какие, предусмотрительные, юристы!

Когда я рассказал старушке и Элен, своей сводной сестре, что мой отец умер через 2 месяца после возвращения в Украину, они обе очень плакали.

Из «Наградных листов» 1945 года

Наградной лист начальника хозчасти 132-ОАТБ старшины Сушко Е. Т., медаль «За боевые заслуги» (подпись Рюмика М. Е.) <;

Из «Наградного листа» заместителя командира 132-ОАТБ по политчасти майора Жеребятьева И. И. (орден «Отечественная война 2-й степени», 15.05.1945).

«Автобат принимал активное участие в обеспечении боевой работы авиационных частей в период разгрома Будапештской группировки противника и, особенно, в период прорыва немецкой обороны в Венгрии и продвижении войск фронта вглубь Австрии, где с поставленной боевой задачей справился отлично. Только за последние три месяца напряжённой боевой работы автотранспортом батальона перевезено 2266 тонн боеприпасов, 1864 тонн ГСМ, 352 тонн продовольствия и 969 тонн разного авиатехимущества. При этом транспорт сделал 572283 км пробега без единой аварии».

Из «Наградного листа» майора Рюмика М. Е. (орден «Красная Звезда», 08.06.1945).

«Майор Рюмик — волевой офицер, умеет мобилизовать личный состав на выполнение любых поставленных задач командованием.

В трудных условиях отдалённости баз снабжения в операциях: Будапештской и Венской тов. Рюмик организовал подвоз грузов на передовые аэродромы. Только с 14 февраля 1945 года для боевой работы авиации подвезено боеприпасов — 2576 тонн, ГСМ — 1363 тонны, продовольствия 223 тонны, авиатехимущества — 181 тонну и прочих грузов 406 тонн. Кроме того, в первом квартале 1945 года силами автомастерской отремонтировано 113 автомашин, из них: средним ремонтом — 12, капитальным — 4, текущим — 97.

Батальон имеет высокую боеготовность, все задания командования выполняет отлично».

Личный состав (1944—1945)

17-ВА

Командующий — генерал-полковник авиации Судец Владимир Александрович.

32-РАБ (17-ВА)

Начальник — полковник Клебанов Карп Моисеевич (сразу после войны он получил звание генерал-майора интендантской службы, умер в 1962 году в Киеве).

Начальник штаба — подполковник Рыжов Борис Николаевич.

Начальник политотдела — полковник Череднин.

Начальник ОАТС — подполковник Ткаченко.

Начальник ГСМ — майор Белоцерковец.

Начальник б/п — майор Чернер (хороший офицер).

Начальник санитарной службы — подполковник м/с Еромин.

Начальник автослужбы — капитан Дрозденко Антон Карпович.

Начальник ОК — подполковник Романов.

Начальник особого отдела — подполковник Исаков.

Потери врага (1941—1945)

В Великой Отечественной войне я воевал с начала до конца. В ходе боевых сражений уничтожил лично или в составе подразделения:

— самолётов — 7;

— складов ГСМ — 3;

— складов боеприпасов — 4;

— танков — 32;

— орудий — 18;

— миномётов — 26;

— автомашин — 120;

— лошадей — 62;

— железнодорожных эшелонов — 6;

— живой силы противника — 300—400 человек.

Глава 16 1946—1951 годы: служба в Румынии

Из «Послужного списка» Рюмика М. Е.:

— 1946 год — командир батальона, 102-ОАТБ, 17-ВА, ЮГВ;

— 1947—1948 годы — командир роты, 54-ОАТР, 17-ВА, ЮГВ;

— 1948—1949 годы — командир роты, 203-ОАТР, 288-ИА, ЮГВ;

— 1949—1950 годы — командир батальона, 443-ОАТБ, 138-ИА, ОМА;

— 1950—1951 годы — командир батальона, 438-ОАТБ, 73-ВА, ТуркВО.

Личный состав (1946 год, г. Эфорие)

17-ВА

Командующий — генерал-полковник Горюнов.

102-ОАТБ (17-ВА)

Командир — майор Рюмик М. Е.

Замполит — майор Пашков, майор Кузнецов.

Начальник штаба — майор Котов Михаил Е.

Заместитель по технической части — майор Фирсов Михаил Никитович.

Начальник ОВС — ст. лейтенант Курбанов.

Старший врач — майор м/с Попова.

Начальник ОПС — капитан Хомутов.

Командиры рот:

— 1 рота — капитан Сальников;

— 2 рота — капитан Сазонов И. И.;

— 3 рота — капитан Боженко Ф. М.

Заместители командиров рот по технической части:

— 1 рота — капитан Ильвачев;

— 2 рота — капитан Сорокодумов;

— 3 рота — капитан Примаченко.

Личный состав (1947 год, г. Кэлэраши)

54-ОАТР

Командир — майор Рюмик М. Е.

Начальник штаба (он же начальник строевой части и кадров) — капитан Миночкин.

Начальник финотдела — капитан и/с Соболев (после войны проживал в г. Фастов).

Начальник АМС — ст. лейтенант Богатов.

Начальник АТС — ст. лейтенант Киселёв.

Командир автовзвода — ст. лейтенант Ерюков.

Командир взвода охраны — лейтенант Леонтьев.

Командир аэродромного взвода — лейтенант Ефремов (в 1948 году был осуждён военным трибуналом на 15 лет тюремного заключения за нанесение двух пулевых ран из пистолета своей жене из ревности).

Начальник ОВС и ОПС — ст. лейтенант Чегрин (москвич).

Старший врач — майор м/с Баташев.

Врач-специалист — майор м/с Попова.

Личный состав (1949 год, г. Бухарест)

138-ИАД

Командир — полковник Крюков.

443-ОАБТ (138-ИАД)

Командир — подполковник Рюмик М. Е.

Начальник штаба — подполковник Лузганов.

Замполит — майор Федотов В.

Начальник лазарета — подполковник м/с Яросинский.

Начальник технической части — капитан Кисель.

Начальник хозяйственной части — майор Грушко.

Начальник ОПС — лейтенант Клименко.

Начальник АМС — майор Щапов.

Начальник ГСМ — ст. лейтенант Мармель.

Рюмик М. Е. (3-й слева внизу), г. Кэлэраши, Румыния, 1947 год

Семья в Румынии (слева направо): жена Рюмик Ксения Яковлевна, Рюмик М. Е., сын Валерий (г. Кэлэраши, Румыния, 25.03.1948 года)

Рюмик М. Е. (г. Кэлэраши, Румыния, 01.03.1948 года)

Офицерский состав 54-ОАТР. Сидят (слева направо): Баташев, Рюмик, Чинсин. Стоят (слева направо): Москалёв, Ерюков, Леонтьев. (г. Кэлэраши, Румыния, 23.02.1948 года)

Рюмик М. Е. (15.02.1949 года)

Текст на обороте фотографии:

На память родной и любимой жене Ксенечке! Пусть это фото напомнит тебе о том, кто ежедневно помнит и любит горячо тебя. Родная, посмотри и вспомни меня, ведь мне исполнилось 35 лет. Твой Макс

Групповая фотография военнослужащих

Нижний ряд (слева направо): Мурат, Румик, Павленко, Рюмик М. Е., Кратнов, Павлов, Пухито

(г. Бухарест, Румыния, 1950 год)

Глава 17 Март 1951 года: запоздавшее дополнение к истории ЧВВАУЛ

В «Кратком очерке истории ЧВВАУЛ» 25 1976 года очень скупо отражена та многогранная и титаническая работа, которую проделали авиатехнические батальоны (БАТО)

«Трактористы первой борозды» 57-ВАУЛ

25 лет истории лётного училища — это колоссальный труд командиров, политработников, лётчиков, инструкторов, преподавателей, медиков, а также частей авиатехнического обслуживания.

Начало формирования ЧВВАУЛ (Черниговского военного авиационного училища лётчиков им. Ленинского комсомола) положила директива Генерального штаба Советской Армии от 15 февраля 1951 года. Местом дислокации определялся г. Чернигов, Украина.

18 марта 1951 года на базе жилых, служебных, казарменных и складских фондов Черниговского аэроузла началось формирование ЧВВАУЛ. Одновременно комплектовались штаты управления тыла. Именно этот день и можно назвать днём рождения ЧВВАУЛ.

Комплектование штатов тыла нового училища было возложено на меня, командира батальона подполковника Рюмика, согласно приказу 0180 по в/ч 35466 от 17 марта 1951 года.

Этому предшествовали следующие события.

15 марта 1951 года я прибыл из Румынии, с места своей последней службы, в Москву в штаб ВВС, где меня принял Жигарев Павел Фёдорович (будущий Главный маршал авиации), который в то время занимал должность главкома ВВС. После собеседования с главкомом я был направлен в 69-ВА г. Киев.

Именное удостоверение Рюмика М. Е. на проезд из Москвы в Киев 15.03.1951 года

16 марта 1951 года я прибыл в Киев, где начальник отдела кадров 69-ВА полковник Ширяев представил меня командующему 69-ВА генерал-лейтенанту тов. Рязанову для беседы.

После беседы с командующим меня принял начальник тыла 69-ВА полковник Надёжкин, который вручил наряды и доверенности на получение табельного имущества для 57-ВАУЛ (в/ч 53965, ныне ЧВВАУЛ).

Всё имущество согласно штатному расписанию надо было получать со складов КВО и 69-ВА. Моя должность значилась как «временно исполняющий обязанности начальника тыла Черниговского училища ВВС».

17 марта 1951 года командир 209-й отдельной автомобильной роты майор Сергеев26 передал мне 35 транспортных автомашин ЗИС-5 с водителями и выделил 50 солдат с командиром взвода ст. лейтенантом Паламарчуком для загрузки комплекта квартирно-экспедиционного имущества со склада КВО.

18 марта 1951 года в 18:00 колонна машин выехала из Киева и в 23:00 прибыла в Чернигов. Март 1951 года был холодным и морозным. Мне с водителями пришлось бы коротать ночь в кабинах, так как командир дивизии дальней авиации генерал-майор Тупиков не разрешил сразу заезд на территорию.

Но вскоре разрешение было получено, а поставить людей на котловое довольствие удалось лишь с помощью начальника автошколы (в/ч 33770) полковника Нушикяна Ашота Даниловича. Он по складу своего характера был чутким и отзывчивым, поэтому сразу приказал начальнику продовольственного отдела накормить 35 солдат и организовать охрану автомашин с табельным имуществом.

19 марта 1951 года я уехал с 35 шофёрами в г. Киев на авторемонтную базу для получения ещё 60 автомашин. Эти машины пришлось перегонять за два раза, так как физически не хватало шофёров. Таким образом, за два дня мне удалось перегнать 60 автомашин из Киева в Чернигов без аварий и поломок.

Для ускорения освобождения казарменного фонда и складских помещений мне лично пришлось обращаться к командующему 69-ВА генерал-лейтенанту Рязанову.

Через три дня после этого я принимал от начальника тыла авиадивизии дальней авиации генерал-майора Батурина весь жилой, служебный фонд, складские помещения и два пищеблока с обслуживающим персоналом.

Жилые и служебные помещения в авиагарнизоне находились в запущенном и разрушенном состоянии. Для пищеблока не хватало поваров.

Необходимо было:

— подготовить материально-техническую базу, то есть восстановить и отремонтировать жилые, служебные и складские помещения, аэродромные сооружения;

— обеспечить набор подсобных рабочих до штатной численности на пищеблоки;

— произвести набор рабочих и служащих для штаба тыла и штаба 871-БАТО.

Сложность заключалась в том, что специалисты, которые нам были нужны, находились во время войны на оккупированной территории, следовательно, требовалась их тщательная и всесторонняя проверка компетентными органами.

По состоянию на 25 марта 1951 года нас, «первопроходцев ЧВВАУЛ», было всего лишь 38 человек, из них 3 офицера и 35 солдат.

26 марта 1951 года начался текущий и капитальный ремонт пяти казарм. Три казармы для жилья личного состава авиаполка, 871-БАТО, роты связи и взвода тыла, а две казармы переоборудовали под УЛО. Текущий ремонт производился силами 871-БАТО, а капитальный ремонт — силами КЭЧ Черниговского гарнизона.

Аэродромы Певцы, Количевка и лагерные сооружения строились силами 871-БАТО и 1-го авиаполка. Планировку грунтовой полосы производили грейдерами, а уплотнение — металлическими катками.

Кроме всех этих колоссальных работ, личный состав 871-БАТО выполнял и другие работы — благоустройство городка, очистка, озеленение. Несмотря на перегрузку, с которой личному составу 871-БАТО приходилось сталкиваться, никто не жаловался на трудности.

28 марта 1951 года всё табельное имущество и армейское оборудование мною были окончательно получены на складах КВО и 69-ВА в Киеве и доставлены в Чернигов. К этому времени в 871-БАТО имелось 103 автомашины (из них 83 транспортные), два автобуса, две легковые машины, два трактора С-65, грейдер и две пары металлических катков.

30 марта 1951 года в 871-БАТО насчитывалось 39 рабочих и служащих, 82 солдата и сержанта и 7 офицеров:

— подполковник Рюмик М. Е. (командир);

— капитан Ноздричкин (замполит);

— майор Ешков (начальник штаба);

— капитан Фролов (командир автороты);

— капитан Орленко (командир роты охраны);

— капитан Левченко Сергей Иванович (начальник ОПС);

— майор Бондаренко (начальник АТС).

В «Кратком очерке истории ЧВВАУЛ» записано, что в начальный период формирования в тыловых подразделениях имелось всего лишь 16 автомашин. Это какая-то ошибка (см. цифры выше)!

В «Кратком очерке истории ЧВВАУЛ» записано, что одним из первых подразделений формировался отдел учебно-лётной подготовки (УЛО — так его в то время именовали). Это тоже недоразумение, ведь для формирования любого подразделения нужна база, которой ещё не было.

Если смотреть в лицо, а не в спину действительности, то одним из первых сформированных подразделений ЧВВАУЛ надо считать 871-БАТО.

Что касается подполковника Соколовского А. Е., упоминаемого в «Кратком очерке истории ЧВВАУЛ» как «первопроходца», так он никакого отношения к формированию тыла 57-ВАУЛ не имел. Это ему кто-то по ошибке наклеил такой «почетный» ярлык!

Подполковник Соколовский А. Е. прибыл в 57-ВАУЛ в апреле 1951 года, в то время, когда управление тыла ЧВВАУЛ и база тыла с двумя БАТО были мною уже укомплектованы согласно штатному расписанию. Подполковник Соколовский принял управление тыла от меня, а не сам его формировал. Как видите, и здесь кто-то маленько напутал.

Мне лично обидно, что мои тернистые труды в «Кратком очерке истории ЧВВАУЛ» не нашли законного места (нет даже фамилии).

Я думаю, что история ещё вернется к 1951 году, и свидетели «первой борозды» формирования ЧВВАУЛ скажут своё правдивое слово27.

Если подойти вплотную к действительности, так «трактористами первой борозды» формирования 57-ВАУЛ (позднее ЧВВАУЛ) справедливо считать офицеров, которые первыми прибыли к месту дислокации в марте 1951 года:

— 18 марта 1951 года — подполковник Рюмик М. Е.;

— 22 марта 1951 года — подполковник Рыжов Б. М.;

— 24 марта 1951 года — подполковник Иванов Л. А.;

— 26 марта 1951 года — полковник Наумчик Николай Кузьмич (который принял активное участие в формировании всех подразделений 57-ВАУЛ);

— 28 марта 1951 года — полковник Семенихин (которому было поручено формирование УЛО).

871-БАТО

После 20-дневной передачи управления тыла и имущества подполковнику Соколовскому, я вступил в командование 871-БАТО, который предназначался для обслуживания 1-го авиаполка. Его формировал Герой Советского Союза подполковник Коломиец.

Второй БАТО с номером 872 я передал подполковнику Иванову для обслуживания 2-го авиаполка, который тогда числился только на бумаге.

871-БАТО базировался на аэродроме Певцы и считался, как говорят, «придворным». Соответственно, начальник тыла, без двух дней, «свалил» на меня весь капремонт казарменного фонда, служебных зданий, пищеблоков, а также аэродромов Певцы и Количевка. Остальное оставим для истории.

872-БАТО (в/ч 54981)

Своим первенцем, 871-БАТО, мне пришлось командовать не так долго. 14 января 1952 года я передал 871-БАТО подполковнику Иванову Л. А., а 15 января 1952 года по приказу начальника 57-ВАУЛ дважды Героя Советского Союза Кузнецова Михаила Васильевича28 приступил к формированию 872-БАТО.

Место расположения — аэродром Малейки возле села Плёхово Михайло-Коцюбинского района Черниговской области. Начальник училища Кузнецов М. В. сказал, что это батальон особого назначения для обслуживания вновь создаваемого 3-го истребительного авиаполка. Мол, «вы уже имеете опыт по обслуживанию реактивных самолётов МиГ-15, вам и карты в руки».

Все сложности, которые встречались на пути формирования авиаполка и 872-БАТО в зимних условиях, нельзя описать без особого волнения.

В то время на аэродроме Малейки не было ничего, кроме одной землянки на 30 человек. На станции Малейки под Черниговом для разгрузки самолётов и другой техники не было ни площадки, ни рампы.

Жилых зданий для размещения личного состава, пищеблоков и складов в селе Плёхово возле станции Малейки не было. Председатель местного колхоза тов. Трошин разрешил использовать для временного жилья клуб (точнее, каркас клуба), разрушенный фашистами во время войны и требующий полного капитального ремонта.

Для пищеблока нам передали контору колхоза. Для технических складов правление колхоза разрешило использовать одну из конюшен. Все капитальные постройки пришлось строить заново.

Сроки были установлены командованием 57-ВАУЛ сжатые — 25 дней. Приходилось работать по 12—15 часов в сутки в условиях мороза минус 28—32 градуса и при больших снежных заносах. Кладку печей и штукатурку делали с подогревом от самолётных ламп АПЛ-1.

Лётный состав и офицеры авиаполка размещались в селе Плёхово на квартирах по 2—3 человека29.

Первым делом за 16 дней был построен пищеблок и жильё для личного состава 3-го авиаполка и 872-БАТО. Рампу на железнодорожной станции пришлось строить в пожарном порядке силами и средствами 872-БАТО. На это ушло 6 дней.

Личный состав авиаполка и батальона был занят строительством лагерей, сборкой самолётов, строительством аэродрома. Классные занятия проводили в спальнях на нарах лёжа, так как другого помещения не было, а зимой на улице в холод их не проведёшь.

Для капитального ремонта клуба мы израсходовали: 38 тонн алебастра, 21 тысячу штук кирпича, 12 тонн извести, 48 кубометров леса.

Необходимо отметить титаническую работу, которую проводили инженеры, техники и механики. Они собирали прибывающие самолёты на зимней стуже.

В марте 1952 года самолёт МиГ-15 впервые серебряной стрелой взметнулся в небо с аэродрома Малейки. Сверкнул на солнце и исчез в бездонной синеве, оставив за собой белоснежную борозду. Первым пилотом реактивного красавца был подполковник Сопельниченко Л. Е.

За короткое время к маю 1952 года силами личного состава 872-БАТО с помощью военнослужащих 3-го авиаполка было построено: два пищеблока, четыре сборные казармы на 380 человек, запущена электростанция, водокачка, клуб на 300 мест, а также склады — продовольственный, технический, склад ГСМ и склад боепитания.

Должностные лица 872-БАТО в 1952 году30

Командир — подполковник Рюмик М. Е.

Рюмик М. Е. в санатории (г. Саки, Крым, 1952 год)

Замполит — подполковник Сидорский, подполковник Тухар.

Начальник штаба — майор Дедюхин Владимир Павлович.

Начальник ОТС — майор и/с Пасичник Михаил Маркович.

Начальник хозяйственной части — майор Глотов, майор Параник И. И.

Начальник финансовой части — майор Мележик Афанасий Иванович.

Начальник ГСМ — ст. лейтенант Ресензон.

Начальник пожарной команды — ст. лейтенант Шпаркий.

Начальник КЭЧ — капитан Баранов.

Начальник строевой части и кадров — ст. лейтенант Полуэктов Павел Александрович.

Начальник ОПС — ст. лейтенант Лагунец Дмитрий Степанович.

Начальник ОВС — капитан Гребенец.

Начальник клуба — ст. лейтенант Чернейко.

Парторг — ст. лейтенант Жижора Иван Арсентьевич, майор Ваулин.

Комсорг — младший лейтенант (лейтенант) Антоненко, Ермилов, Сёмкин.

Старший врач — ст. лейтенант м/с Геллерштейн Владимир Аронович.

Фельдшер — ст. лейтенант Селихов.

Старшая медсестра — Антипина Мария Петровна.

Агроном — Малюга Мария Яковлевна.

Командир роты охраны — капитан Борисенко.

Командир аэродромной роты — капитан Синицын.

Командир автороты — капитан Майстренко Григорий Мефодьевич.

Заместитель по технической части автороты — ст. лейтенант Белошестнов.

Помощник по технической части аэродромной роты — ст. лейтенант Фролов С. Д.

Слово о командирах

Командир 3-го авиаполка подполковник Сопельниченко Леонид Емельянович может подтвердить мой рассказ о тех колоссальных трудностях на аэродроме Малейки, с которыми пришлось столкнуться.

Лично я хочу подчеркнуть, что такие люди, как Леонид Емельянович, заслуживают большого уважения в истории реактивной авиации. Подполковник Сопельниченко в 1952 году сформировал авиаполк из четырёх эскадрилий МиГ-15 на аэродроме Малейки, где поначалу, кроме одной землянки, ничего не было.

На первых порах подполковник Сопельниченко был единственным, кто мог летать на реактивных истребителях МиГ-15 во всём 57-ВАУЛ. Ему приходилось не только заниматься формированием авиаполка в трудных зимних полевых условиях, но и выполнять сложную работу по переучиванию лётного состава пяти эскадрилий: одной эскадрильи 2-го полка и четырёх эскадрилий 3-го полка.

Леонид Емельянович лично проверял каждый прибывающий с завода самолёт МиГ-15 и испытывал его в воздухе, совершая облёт.

Аэродром Малейки в то время содержал в себе много опасных неожиданностей и не давал полной ясности для полётов реактивной техники. В частности, длина полосы составляла всего лишь 1800—2000 метров, из них половина полосы 800 метров в экспериментальных целях была покрыта металлическими плитами, что с непривычки обескураживало инструкторов и курсантов.

В таких сложных условиях командир полка должен был проявлять максимум смелости и принимать разумные решения. Подполковник Сопельниченко запомнился смелым, решительным, выдержанным и волевым командиром. Он был проверен в боях Великой Отечественной войны.

Отважный лётчик, коммунист и организатор, Леонид Емельянович всегда ценил колоссальный труд личного состава 872-БАТО. Говорил, что залог успеха авиаполка зависит от хорошей слаженной работы БАТО. Кстати, весь личный состав авиаполка оказывал огромную помощь в строительстве лагеря Малейки.

Надо сказать тёплые слова в адрес первого начальника 57-ВАУЛ дважды Героя Советского Союза Кузнецова Михаила Васильевича, который всегда проявлял отцовскую заботу о личном составе 3-го авиаполка и 872-БАТО. Описать его душевность и организаторские способности — это отдельный рассказ.

Я вспоминаю самые замечательные черты характера Михаила Васильевича, его доброту и человечность. Этот волевой и общительный человек держал себя в высшей степени скромно, но по жизни шёл смело, не оглядываясь по сторонам.

Хотелось бы упомянуть и заместителя по лётной части 57-ВАУЛ Героя Советского Союза Наумчика Николая Кузьмича, который отличался своей простотой и доступностью. Такими же качествами и особыми задатками обладали командиры авиаполков полковники Марий В. С., Близоруков Б. А.

Также необходимо отметить большую работу первого начальника политотдела ЧВВАУЛ полковника Луценко Николая Афанасьевича и начальника тыла полковника Полищука.

Из офицеров, которые руководили техническими работами по сборке самолётов в зимних условиях на аэродроме Малейки, следует отметить старшего инженера 57-ВАУЛ полковника Киселёва и старшего инженера 3-го авиаполка инженер-майора Лысенко Семёна Семёновича. Эти люди отдавали себя работе без остатка.

Помощь им, как всегда, оказывали замполиты, подполковники Недрегайло и Сидорский, которые проводили большую работу по воспитанию личного состава 3-го авиаполка и 872-БАТО.

Глава 18 1953—1980 годы

Рюмик Максим Ефремович:

— с 19 декабря 1960 по 26 марта 1961 года госпитализирован в 407-ОВГ (г. Чернигов);

— с 27 марта 1961 по 23 ноября 1961 года госпитализирован в 408-ОВГ (г. Киев);

— 22 ноября 1961 года комиссован по ст. 31, 37, 8-б (не годен к военной службе в мирное время, ограниченно годен второй степени в военное время);

— 25 ноября 1961 года уволен в запас по болезни приказом №01937 ГК ВВС в звании подполковник. Общий стаж воинской службы — 28 лет, из них на офицерских должностях 23 года;

— 28 ноября 1961 года исключён из списков училища ЧВВАУЛ;

— 29 ноября 1961 года — назначена военная пенсия;

— 11 декабря 1961 года — принят на учёт Черниговским ОГВК;

— 15 декабря 1961 года — получил гражданский паспорт;

— 26 ноября 1980 года — умер после третьего инфаркта. Похоронен на кладбище Яцево в г. Чернигове.

Пропуск Рюмика М. Е. на территорию ЧВВАУЛ

(1957 год)

Рюмик М. Е. в санатории на озере Иссык-Куль

(Киргизия, 1959 год)

Удостоверение об увольнении в запас (1961 год)

Справка о ранениях (1976 год)

Рюмик М. Е. (крайний слева) на встрече ветеранов Великой Отечественной войны, г. Чернигов, 1977 год

Памятник на кладбище Яцево (г. Чернигов)

Послесловие

Я отдал тридцать лет своей жизни нашей армии, пройдя в ней тернистый путь от солдата до старшего офицера. Все эти годы работал над собой и учился.

На старости лет приятно осознавать, что твое имя будет жить дальше, так как ты оставил на этой прекрасной планете частицу своей плоти31.

Молодые люди! Я, проживший долгую и тернистую жизнь, обращаюсь ко всем современникам — берегите нашу Родину! Берегите мир, боритесь за него, укрепляйте мощь Советской Отчизны. Пусть ваши дети и внуки никогда не знают ужасов войны.

30 лет прошло с тех пор, как закончилась ВОВ, но раны ещё тревожат многих ветеранов войны.

Рюмик М. Е.

Приложение 1 Заметки о выдающихся военачальниках

=================================================

Покрышкин Александр Иванович — полковник (1944), командир 9-й авиадивизии, трижды Герой Советского Союза.

=================================================

Из 92 самолётов противника, сбитых при штурме Сапун-горы, 52 самолёта приходится на 9-ю авиадивизию, причем лично Покрышкин А. И. за два дня 8—9 мая 1944 года сбил 18 самолётов противника разных типов и потопил 18 катеров.

Если говорить о личных качествах, так можно сказать лишь одно — этот отважный лётчик и командир не имел себе равных в то время. Он обладал невероятным мужеством и отвагой. Такие люди способны идти наперекор ветру, дождю и буре. Он летал уверенно, смело и грамотно32.

=================================================

Савицкий Евгений Яковлевич — генерал-лейтенант (1944), командир 3-го авиакорпуса, дважды Герой Советского Союза.

=================================================

Прикрывал с воздуха ударные группы 51-й армии при штурме Сапун-горы в Севастополе в начале мая 1944 года.

Чтобы раскрыть личные качества, которыми обладал Евгений Яковлевич, нужно иметь особый талант. Могу только сказать, что задачи, стоящие перед корпусом, он решал грамотно и чётко. Скромный, умел держать себя в руках в самой опасной и сложной обстановке. Был в высшей степени решительным, волевым, требовательным и заботливым командиром. Свой опыт охотно передавал молодым лётчикам и подчинённым. Летал много, смело и уверенно. За Крымскую операцию Евгений Яковлевич лично сбил 8 самолётов противника, получил вторую звезду Героя Советского Союза и звание генерал-лейтенанта.

=================================================

Хрюкин Тимофей Тимофеевич — генерал-полковник (1944), командир 8-ВА в Крымской операции, дважды Герой Советского Союза.

=================================================

Как командующий и лётчик пользовался заслуженным авторитетом и уважением среди всего личного состава армии. Он всегда находился в гуще рядовых лётчиков, высоко ценил труд технического состава. Тимофей Тимофеевич обладал какой-то таинственной душевной силой, был скромный, умный, прямой, чистый, без всяких условностей и предрассудков. Не терпел трусов и лодырей.

Вот таким я знал командующего 8-й ВА. За Крымскую операцию Тимофей Тимофеевич получил вторую звезду Героя Советского Союза и звание генерал-полковника.

Приложение 2 Письмо Жукову Г. К.

Как только отец прочитал книгу Г. К. Жукова «Воспоминания и размышления», он решил написать письмо Самому, чтобы узнать подробнее о судьбе советского генерал-лейтенанта И. Н. Музыченко, с которым довелось воевать в годы войны. Остался черновик письма. Ответа на него не было, и это не удивительно, поскольку, как вспоминает жена Жукова, Мария Георгиевна, к Маршалу в то время поступило около 10000 писем от ветеранов войны со всех концов Советского Союза.

================================================

1970 год (г. Чернигов)

================================================

Здравствуйте, уважаемый Георгий Константинович!

Шлю привет Вам и Вашей семье. Желаю лично Вам много сил, крепкого здоровья и многих лет жизни.

Прочитал Вашу замечательную книгу воспоминаний о Великой Отечественной войне с большим удовольствием и наслаждением.

Рад, что могу сказать Вам, как много счастья Вы подарили нам, ветеранам войны, нашим детям и внукам, своими воспоминаниями. В эту книгу Вы вложили плоды своего гениального ума, творческий огонь своего сердца и души. Огромное спасибо Вам за Ваш большой труд.

В своих воспоминаниях Вы тепло и правдиво отзываетесь об Иване Николаевиче Музыченко. Да, этот человек обладал замечательными задатками и какой-то магической душой. Он держал себя в высшей степени скромно, обладал невероятным мужеством и отвагой.

С июля 1940 года по 2 августа 1941 года мне выпала большая честь работать порученцем у Ивана Николаевича. В своих воспоминаниях Вы правдиво и достойно оценили действия 6-й армии, которой в то время командовал генерал-лейтенант Иван Николаевич Музыченко.

2 августа 1941 года Иван Николаевич сказал мне, что обстановка усложняется, а следовательно, нужно перебазировать тылы второго эшелона 6-й армии на юго-западную окраину г. Днепропетровска. Эту ответственную задачу он поручил мне, лейтенанту Рюмику. Обнял меня, как отец сына, поцеловал и сказал, что в Днепропетровске встретимся. Но встреча не состоялась, так как через два дня мне доложили, что командующий, будучи тяжело ранен, попал в плен к немцам.

До сегодняшнего дня я не знаю, где он в настоящее время. Если Вам что-либо известно о нём, прошу известить меня по адресу в г. Чернигове.

С уважением, подполковник в запасе Рюмик Максим Ефремович33.

Приложение 3 Письма к однополчанам

Вот и снова я с вами, друзья-однополчане. Снова наша молодость вернулась вспять

БОЕВЫЕ ПОБРАТИМЫ, С КЕМ ВЕЛАСЬ ПЕРЕПИСКА

Абрамов Павел Александрович, г. Киев

Акимова (Царёва) Вера Владимировна, г. Харьков

Баранчиков Пётр Семёнович, г. Одесса

Бибиков Василий Петрович, г. Киев

Будницкий Исаак Борисович, г. Киев

Быков Иван Иванович, г. Химки, Московская обл.

Василенко Илларион Васильевич, г. Вольногорск, Днепропетровская обл.

Галушка Антон Илларионович, г. Запорожье

Дыкман Исаак Маркович, г. Киев

Кучер Григорий Николаевич, г. Киев

Луценко Николай Афанасьевич, г. Киев

Рыжов Борис Николаевич, г. Симферополь

=================================================

Из письма к Дыкману Исааку Марковичу

=================================================

Письмо и тёплые слова от фронтового товарища — это высокая награда для меня, ветерана Великой Отечественной. Часто вспоминаю бывшего старшину 132-ОАТБ Исаака Марковича, скромного, умного молодого человека.

Присматриваясь к Вам в годы войны, я не ошибся в своих наблюдениях, что Вы по своему умственному развитию стояли выше нас всех. Я искренне рад, что своим упорным трудом Вы добились больших успехов в научной деятельности. Быть профессором, доктором физико-математических наук — это большая честь, не каждому дано.

Сегодня я считаю себя счастливым, получив приглашение комитета ветеранов 132-го на встречу с однополчанами в г. Киев 8 мая 1975 года. Хочу засвидетельствовать свою самую глубокую, самую искреннюю признательность оргкомитету ветеранов ВОВ за столь чуткое внимание к своему бывшему командиру и фронтовому другу.

=================================================

Из письма к Бибикову Василию Петровичу

=================================================

С большим удовольствием вспоминаю нашу встречу 12 января. Я искренне рад, что могу сказать тебе, как много счастья ты подарил своим сердечным и тёплым приёмом. Эта встреча какая-то глубинная, искренняя, задушевная, по-особенному трогательная. Как пламя нельзя скрыть, так нельзя было скрыть нашего обоюдного волнения.

Однополчане Рюмика М. Е. — капитан Бибиков (слева), майор Хобта (справа), 18.11.1943 года

Надпись на обороте фотографии

Не скажу о других. Не скажу, как ведут себя другие мужчины. Я говорю о себе. Меня охватил какой-то особый восторг. Я почувствовал прилив особой теплоты ко всем добрым людям и к этой чудесной природе, к земле, к небу и ко всему на свете. У меня нет слов, чтобы выразить всё то, что я чувствовал и зримо воспринимал во время наших дружеских объятий. Да, старина, у нас есть что вспомнить…

=================================================

Из письма к Баранчикову Петру Семёновичу

=================================================

Прошло 30 лет с тех пор, как мы расстались с тобой, но в моей памяти ты остался по-прежнему молодым, весёлым парнем из Одессы с умными серыми глазами.

Да, дорогой, трудный и тернистый путь мы прошли, не одну бурю пережили. Я всегда с гордостью вспоминаю о героическом и самоотверженном труде воинов 132-го, которые с высоким сознанием воинского долга обеспечивали вылеты частей и соединений 8-ВА и 17-ВА.

=================================================

Из письма к Акимовой (Царёвой) Вере Владимировне

=================================================

Ваше письмо получил 28 декабря 1975 года. Тысячу благодарностей шлю Вам за него. Тёплые слова в мой адрес от однополчанки — это самая высшая награда для меня, ветерана войны. Какое спасибо нужно сказать за одно это!

Вы воскресили во мне те раны, которые рубцуются, но не заживают. Это было большое горе для нашего народа.

Всё, что могло гореть, горело, что могло плавиться, плавилось. Людская кровь текла рекой, сплошная разруха, холод, голод, дети жались к матерям от страха. Всё это было так ужасно!

Да, Вера Владимировна, у нас есть, о чём вспомнить, трудный и тернистый путь прошли мы с Вами. Я всегда с гордостью вспоминаю о героическом и самоотверженном труде ветеранов 132-го, которые с высоким сознанием воинского долга трудились во имя победы над германским фашизмом, бесперебойно обеспечивали боевые вылеты частей и соединений 8-ВА, 17-ВА.

Я всегда мысленно вижу их такими, какими они были 30 лет назад.

Обращаясь к событиям военных лет, не могу не вспомнить ту титаническую воспитательную работу, проводимую коммунистами и комсомольцами 132-го. Часто вспоминаю девушку — комсомольского вожака батальона. Эта замечательная девушка была органически чистая душой и сердцем. Эта обаятельная однополчанка обладала ясным умом. Чтобы описать глубину её души, нужно иметь особый талант писателя, а я, к сожалению, простой смертный.

Вот такой я помню Веру Царёву, комсомольского вожака 132-го, тридцать лет тому назад.

Однополчане Рюмика М. Е.

На долгую память боевому командиру 132-ОАТБ

Рюмику Максиму Ефремовичу от однополчан его части.

Илларион Василенко, г. Вольногорск

Встреча однополчан132-ОАТБ в г. Киеве в 1970 году у Кучера Г. Н.

На фотографии (слева направо): Кучер, Понедельченко, Галушка, Бибиков (рассматривает фотографии военных лет), Будницкий, Баранчиков, Василенко, Тимофеев, Онищенко.

Статья на сайте

Харьковского политехнического института (2006 год)

<-1252.pdf>

Встреча однополчан (Рюмик М. Е. — в центре)

Однополчане (сидят слева направо): Баранчиков, Василенко, Кучер, стоит Боженко (19 марта 1968 года, г. Вольногорск)

Приложение 4 Послужной список

ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК (личный номер Д-014540)

Рюмик Максим Ефремович (15.02.1912—26.11.1980)

=================================================

ЗВАНИЯ

Младший военный техник — приказ НР. НКО СССР №01061 от 05.07.1938.

Воентехник 2-го ранга — соответствует званию «лейтенант», номера приказа нет.

Старший техник лейтенант — приказ Южного фронта №0638 от 06.06.1942.

Капитан — приказ Южного фронта №01513 от 19.02.1943.

Майор — приказ 3-го Украинского фронта №0998 от 28.10.1944.

Подполковник — приказ 1К ВВС Советской Армии №02127 от 30.06.1950.

=================================================

ПАРТИЙНОСТЬ

Член ВЛКСМ — с 1929 по 1939 год.

Кандидат в члены КПСС — с 1939 по 1944 год.

Член КПСС — с 29 октября 1944 по 26 ноября 1980 года.

=================================================

УЧАСТИЕ В БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЯХ

Испания (1936—1937 годы).

Освобождение Западной Украины (1940 год).

Финский фронт (с начала до конца, 1940 год).

Великая Отечественная война (с начала до конца, 1941—1945 годы):

— бои на подступах к Львову;

— оборона Сталинграда;

— освобождение Севастополя;

— Яссо-Кишинёвская операция (Румыния, Молдавия);

— освобождение Болгарии, Югославии, Венгрии;

— Вена (окончание войны).

=================================================

ВОИНСКИЕ ФОРМИРОВАНИЯ

Начало войны — 6-я армия.

Юго-западный фронт, 4-ВА.

Южный фронт, 8-ВА.

Сталинградский фронт, 16-ВА, 8-ВА.

4-й Украинский фронт, 8-ВА.

3-й Украинский фронт, 17-ВА (окончание войны).

=================================================

РОД ВОЙСК

Погранвойска (1934 год).

Танковые войска (1934—1941 годы).

Военно-воздушные силы (1941—1962 годы).

=================================================

РАНЕНИЯ В ВЕЛИКУЮ ОТЕЧЕСТВЕННУЮ ВОЙНУ

По тем документам, которые в 1976 году удалось восстановить, получил на фронте три ранения и контузию, но реально значительно больше, поскольку не всё документировалось. Например, в «Наградном листе» от 16 мая 1945 года указано: «Был ранен в голову, в правое бедро, контужен в голову в 1941 году».

=================================================

НАГРАДЫ

5 орденов (3 боевые), «Орденская книжка» №905625.

15 медалей (из них 2 медали получил во время войны).

Орденская книжка Рюмика М. Е.

Наградной лист орденской книжки

и разовый проездной билет к ней

Приложение 5 Боевой путь 132-ОАТБ

Предшественником 132-ОАТБ является 2-ОАТБ 28-РАБ и 32-РАБ, который просуществовал меньше месяца с 13.09.1941 по 09.10.1941.

«Днём рождения» 132-ОАТБ следует назвать 9 октября 1941 года, когда 2-ОАТБ был переименован в 132-ОАТБ. Сформированное подразделение входило в состав 32-РАБ 8-ВА.

132-ОАТБ под своим названием функционировал два периода времени:

— 09.10.1941…12.05.1944;

— 20.08.1944…06.07.194534.

===============================================

БОЕВОЙ ПУТЬ 132-ОАТБ (1941—1945)

СССР:

Запорожская область — Донецк — Луганск — Краснодон — Новошахтинск — Шахты — Ростов-на-Дону — станица Ольгинская — Пролетарск — Сталинград — Средняя Ахтуба — Котельниково — Зимовники — Новочеркасск — Ростов-на-Дону — Таганрог — Мариуполь — Мелитополь — Чаплинка — Джанкой — с. Сарабуз — Симферополь — Севастополь — Первомайск (Николаевская область) — Кишинёв — Тирасполь — Унгены —

РУМЫНИЯ:

— Яссы — Фокшаны — Констанца —

БОЛГАРИЯ:

— с. Кардам — Плевен — София — Пловдив —

ЮГОСЛАВИЯ:

— Белград — Панчево — Нови Сад — Сомбор —

ВЕНГРИЯ:

— Бая (переправа) — Печ — Сегед — Будапешт — Веспрем — Папа — Шопрон —

АВСТРИЯ:

— Вена.

Из г. Вены 132-ОАТБ своим ходом перебазировался в Румынию в г. Фокшаны, после чего 6 июля 1945 года был переформирован в 102-ОАТБ.

Боевой путь 132-ОАТБ в 1941—1945 годах (5363 км):

от Днепра до Сталинграда, от Волги до Вены

Должностные лица 132-ОАТБ (весь период)

«…Из г. Вены 132-ОАТБ своим ходом перебазировался

в г. Фокшаны…»

Румыния, лето 1945 года, Рюмик М. Е. (слева)

Приложение 6 Условные сокращения

АПЛ — авиационная подогревательная лампа

АТР — автотранспортная рота

БАО — батальон аэродромного обслуживания

БАТО — батальон аэродромно-технического обслуживания

ВА — воздушная армия

ВАУЛ — военное авиационное училище лётчиков

ВВС — военно-воздушные силы

ВОВ — Великая Отечественная война

ВС — Верховный Совет СССР

ГСМ — горюче-смазочные материалы

ИП — истребительный полк

ИАД — истребительная авиационная дивизия

ИАП — истребительный авиационный полк

КВО — Киевский военный округ

КОВО — Киевский особый военный округ

КЭЧ — квартирно-эксплуатационная часть

ОАТБ — отдельный авиационно-технический батальон

ОАТР — отдельная авиационно-техническая рота

ОВГ — общевойсковой госпиталь

ОПС — отдел пищевого снабжения

РАБ — район авиационного базирования

РВК — районный военный комиссариат

УЛО — учебно-лётное отделение

а/с — административная служба

в/ч — воинская часть

и/с — интендантская служба

м/с — медицинская служба

ст. — старший

Примечания

1

Реально отец родился 15 февраля 1913 года, но в паспорте указан 1912 год, что было связано с предвоенной путаницей при оформлении документов.

(обратно)

2

Ныне это село Ятрань Новоархангельского района Кировоградской области, Украина.

(обратно)

3

Река Горынь впадает в реку Припять и дальше в Днепр.

(обратно)

4

Отец рассказывал, что условия в пути были далёкими от комфорта. Для маскировки их везли в корабле с двойным трюмом, сверху была выловленная рыба, снизу — места для людей.

(обратно)

5

Мате Залка (настоящее имя Бела Франкль, 1896—1937) — венгерский писатель и революционер, активный участник гражданской войны в России 1918—1921 годов. Погиб в Испании, командуя 12-й интернациональной бригадой под псевдонимом «Генерал Лукач». Кавалер ордена Красного Знамени и республиканского ордена Освобождения Испании (посмертно).

(обратно)

6

Этот орден отец так и не получил, причины неизвестны.

(обратно)

7

Речь, скорее всего, идёт о монастыре де Пьедра (исп. Monasterio de Piedra).

(обратно)

8

По рассказам отца, танк потерял рулевое управление, выехал на мост, протаранил перила и остановился на краю. Все члены экипажа затаили дыхание, ведь танк многотонной махиной покачивался то вверх, то вниз, балансируя на краю пропасти. Покинуть танк никто не мог. На крики о помощи подоспели испанские крестьяне, которые сумели лошадьми оттащить танк подальше к центру моста.

(обратно)

9

Скупые строки из официального «Послужного списка» Рюмика М. Е. за 1938—1940 годы не дают полной картины происходившего. Но количество уничтоженной техники позволяет предположить жаркие баталии. Подробности, к сожалению, в записях отца отсутствуют. Служил отец, судя по всему, под командованием полковника Фотченкова П. С., про которого красноармейцы рассказывали легенды о его подвигах в Испании и Финляндии.

(обратно)

10

Фотченков Пётр Семёнович — видный советский военачальник, полковник. Отец с ним был знаком ещё по боям в Испании, когда спас ему жизнь в горящем танке. В первые дни Отечественной войны Фотченков командовал танковой дивизией, которая входила в 14-й танковый корпус 6-й армии Музыченко. Погиб «пламенный комдив» в августе 1941 года в Уманском котле.

(обратно)

11

Музыченко Иван Николаевич — видный советский военачальник. Прошёл Гражданскую войну. В 1940 году стал генерал-лейтенантом и командующим 6-й армией. В августе 1941 года, будучи тяжело ранен под Уманью, попал в плен к немцам. Находился в концлагере в Германии до конца войны. 31 декабря 1945 года был реабилитирован и восстановлен в кадрах Советской армии. В 1946 году награждён орденом Ленина.

(обратно)

12

Иванов Николай Петрович (1900—1975) — советский военачальник, комбриг, генерал-майор (1941), доцент (1947), кандидат военных наук (1951).

(обратно)

13

Самолёт По-2 (другое название У-2) — это знаменитый «кукурузник», многоцелевой биплан, созданный под руководством Н. Н. Поликарпова в 1928 году. Самолёт был очень прост в управлении, и даже неопытный лётчик мог свободно летать на нём. По-2 «прощал» пилоту многие ошибки, которые на другом самолёте неизбежно привели бы к аварии.

(обратно)

14

Перкаль — это хлопчатобумажная ткань повышенной прочности из некручёных нитей. Применялась в авиации, как материал для изготовления обшивки крыльев, фюзеляжа и иных поверхностей самолётов.

(обратно)

15

Ныне входит в черту г. Апостолово Днепропетровской области.

(обратно)

16

И всё-таки старания отца не пропали даром. Спустя 35 (!) лет рассказ из его письма о подвиге Велиховской М. Я. попал на страницы книги кировоградских писателей.

(обратно)

17

У отца много записей о Сталинградской битве, но в основном они касаются хронологии событий и статистических данных. Это были заготовки для выступлений. Записей о конкретных боевых эпизодах нет, но наши соседи по дому (бывшие военные) знали больше и очень уважали отца за то, что он прошёл всю «Сталинградскую мясорубку». Косвенным образом можно оценить ратный подвиг тех лет по текстам из «Наградных листов» отца и его подчинённых по 132-ОАТБ.

(обратно)

18

Опечатка, должно быть «капитан Рюмик». С командиром автороты Фирсовым М. Н. отец прошёл не только всю войну, но и служил в Румынии в послевоенные годы.

(обратно)

19

Бирюзов Сергей Семёнович — видный советский военачальник. Основные сражения на войне: битва за Москву, Сталинград, Донбасс, освобождение Крыма, Ясско-Кишинёвская операция, взятие Белграда. После войны: Маршал Советского Союза (1955), Герой Советского Союза (1958), начальник Генштаба Вооружённых сил СССР (1963—1964).

(обратно)

20

Сейчас это узловая железнодорожная станция Остряково Крымской железной дороги.

(обратно)

21

Сейчас это село входит в состав Гвардейского поселкового совета Симферопольского района Крыма. Прежнее название Ново-Софиевка.

(обратно)

22

Отец вёл записи о Севастополе, его историческом прошлом, об освобождении города в мае 1944 года. Цифры и факты предназначались для выступлений перед школьниками и молодёжью. Записей о конкретных эпизодах с его личным участием нет. Но, анализируя «Наградные листы» отца и его сослуживцев за 1944 год, можно понять суть боевых задач и роль 132-ОАТБ в освобождении Крыма, юга Украины и Балканских стран.

(обратно)

23

Видин — это город в Болгарии. Отец рассказывал, что в 1944 году он вместе с сослуживцами одним из первых побывал на освобождённом Шипкинском перевале у памятника, посвящённого обороне Шипки в русско-турецкой войне 1877—1878 годов.

(обратно)

24

Фамилия Рюмик, а не Румик, появилась у нашего отца из-за неверного перевода слова с украинского на русский язык во время предвоенного оформления документов.

(обратно)

25

Балакирев В. П. Черниговское высшее военное авиационное училище летчиков имени Ленинского комсомола. (Краткий исторический очерк). — Чернигов: 1976 г., 104 с., ил.

(обратно)

26

В 1959 году отец в г. Умани вновь встретился со старым знакомым, но теперь уже подполковником Сергеевым, начальником школы, которая готовила шофёров для частей 69-ВА.

(обратно)

27

К 40-летию ЧВВАУЛ в 1991 году в Чернигове была издана книга В. П. Балакирева и Д. Ф. Байнетова «Черниговские крылья» тиражом 4000 экз., в которой представлена развёрнутая и дополненная история лётного училища. В книге описываются сложные условия работы по формированию и материально-техническому снабжению тыла училища в далёком 1951 году. На стр. 100 этой книги упоминается Рюмик М. Е. как один из офицеров «первой волны». Но, к сожалению, анализ, проведенный отцом по реальной хронологии событий 1951 года, учтён не был. В книгу «перекочевали» неверные цифры о количестве первых автомашин (16) и т. д. Очевидно, что часть текста была взята «один к одному» из предыдущего издания — «Краткого очерка истории ЧВВАУЛ» 1976 года. Остаётся надеяться, что в будущем, к очередному юбилею училища, составители откорректируют цифровые данные с учётом критических замечаний отца, где будут подробно описаны реальные события, непосредственным участником которых являлся подполковник Рюмик М. Е.

(обратно)

28

Кузнецов Михаил Васильевич — военный лётчик-ас, дважды Герой Советского Союза (1943; 1945), генерал-майор авиации (1959).

(обратно)

29

Отец в селе Плёхово жил на квартире у Ткаченко Ивана Петровича и Ульяны Харитоновны, с которыми долгие годы поддерживал дружеские отношения. В своём последнем, так и не отправленном письме, сообщал, что планирует приехать в Плёхово в ноябре 1980 года, но не успел из-за смерти…

(обратно)

30

В/ч 54981 (872-БАТО) в 1967 году была перебазирована в г. Умань Черкасской области и в дальнейшем обслуживала 702-й учебный авиаполк в/ч А4116.

(обратно)

31

Дети Рюмика М. Е.:

— Рюмик Валерий Максимович (род. 1946) 

— Рюмик Сергей Максимович (род. 1958)

Внуки Рюмика М. Е.: 

— Рюмик Евгений Валерьевич (род. 1973) 

— Сало (Рюмик) Наталья Валерьевна (род. 1979)

— Рюмик Валентин Сергеевич (род. 1985)

Правнуки Рюмика М. Е.:

— Рюмик Анастасия Евгеньевна (род. 1998) 

— Сало Александра Евгеньевна (род. 1998)

(обратно)

32

Есть у отца в тетради ещё одна таинственная запись: «20 апреля. 9-я ИД командир дивизии полковник Покрышкин Александр Иванович (шесть суток ареста)». Разгадать её не удалось.

(обратно)

33

В августе 1940 года командующий КОВО генерал армии Жуков Г. К. проводил командно-штабные учения в 6-й армии в районе г. Львов — Броды. Именно там отец, скорее всего, и мог пересекаться с легендарным Маршалом, будучи адъютантом командующего 6-й армией.

(обратно)

34

«Перечень №26 отдельных автомобильных, автотранспортных, автотракторных, тракторных, автогужтранспортных, гужтранспортных, горно-вьючных батальонов, рот и автомобильных взводов со сроками вхождения их в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.» (Приложение к директиве Генерального штаба от 28 апреля 1961 года №208329» — Москва, 1961)

</>

(обратно)

Оглавление

От составителей

Вступление

Глава 1 1934 год: служба на границе

Глава 2 1936—1937 годы: война в Испании

  Июнь 1936 года — прибытие на фронт

  Февраль 1937 года — спасение командира

  Март 1937 года — Гвадалахарское направление

  Июль 1937 года — бой у реки Харама

  Краткие заметки для выступлений

  Потери врага (1936—1937 годы)

Глава 3 1938—1940 годы: Западная Украина и Финский фронт

  1938—1939 годы (Западная Украина)

  1940 год (Финляндия)

  Потери врага (1940 год)

Глава 4 Июнь 1941 года: начало войны

  Первоначальные неудачи войск в 1941 году

  Мои личные наблюдения о начале войны

  26 июня 1941 года — секретный пакет

  27 июня 1941 года — уничтожение немецкого десанта

Глава 5 Июль 1941 года: контуры Уманского котла

Глава 6 Август 1941 года: лётное обучение

Глава 7 Октябрь 1941 года: моя спасительница

Глава 8 Июль 1942 года: моя спасительница-2

  Отрывок из книги о подвиге Велиховской М. Я.16

Глава 9 1942—1943 годы: Сталинградская битва

  Из «Наградных листов» 1942—1943 годов

  Отрывок из статьи в газете

  Личный состав (1942 год, Сталинградский фронт)

Глава 10 Февраль 1943 года: немцы на чердаке

Глава 11 Осень 1943 года: особо важное задание

  Десантирование в тылу врага

  Подрыв складов ГСМ

  Отход в село

  Погреб хозяйки

  Неожиданное спасение

Глава 12 Апрель 1944 года: корректировка огня

  Старик Чугай

  Тайник в русской печке

Глава 13 1944 год: военные будни

  Из «Наградных листов» 1944 года

Глава 14 Март 1945 года: спасение знамени полка

Глава 15 1945 год: в конце войны

  Моя сводная сестра

  Из «Наградных листов» 1945 года

  Личный состав (1944—1945)

  Потери врага (1941—1945)

Глава 16 1946—1951 годы: служба в Румынии

  Личный состав (1946 год, г. Эфорие)

  Личный состав (1947 год, г. Кэлэраши)

  Личный состав (1949 год, г. Бухарест)

Глава 17 Март 1951 года: запоздавшее дополнение к истории ЧВВАУЛ

  «Трактористы первой борозды» 57-ВАУЛ

  871-БАТО

  872-БАТО (в/ч 54981)

  Должностные лица 872-БАТО в 1952 году30

  Слово о командирах

Глава 18 1953—1980 годы

Послесловие

Приложение 1 Заметки о выдающихся военачальниках

Приложение 2 Письмо Жукову Г. К.

Приложение 3 Письма к однополчанам

Приложение 4 Послужной список

Приложение 5 Боевой путь 132-ОАТБ

Приложение 6 Условные сокращения Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg