Весь перрон гудел, и пассажиры двигались беспорядочно в разные стороны, как муравьи на пригорке. Вымытые, еще мокрые, вагоны с блестящими глазками-окошками радушно приглашали гостей. Проводники с зачехленными флажками в руках улыбались и излучали само гостеприимство. Мама поправляла мне воротничок на рубашке и что-то говорила, говорила… Меня, двенадцатилетнего, в первый раз одного отправляли к бабушке и дедушке в Днепропетровск. Мама, как всегда, была красива и благоухала французскими духами. Мне страшно было оторваться от нее, потому что я был «маменькиным» сынком (а как могло быть иначе при такой красавице-матери), обожал ее и постоянно чувствовал ее необъятную любовь к себе. И в то же время мне не терпелось поскорее сесть в вагон, чтобы почувствовать себя самостоятельным и взрослым. Звали меня Валеркой, официально — Валерием, а уж совсем по-домашнему — Лерчиком.
— Лерчик, передай бабушке, что я буду через две-три недели. Сдадим первый акт, и я к вам, Самосуд (дирижёр оркестра, народный артист СССР) уже дал согласие. Но чего мне это стоило, если б ты знал. Так ей и расскажи, я репетирую оперу «Евгений Онегин», партию Татьяны. Так всё и расскажи всем, а то они обидятся, что мы не приехали вместе.
— Так всё и расскажу, мам.
— Денег вам должно хватить. Кстати, ты их хорошо спрятал? Во вшитом кармашке?
— Но ты же сама зашивала.
— Пиджак не снимай.
— Но я же спарюсь.
— Не спаришься, солнышко. Зато деньги целей будут.
— Мам, ну вот, объявили посадку.
— Будь умницей, не лазь на шелковицу, не гоняй поросенка и кур по двору, бабушка скажет — к кому за молоком ходит.
— Мамочка, я все помню. И думай не обо мне, а о Татьяне.
— Господи, мне обо всех вас думать надо. Давай поцелуемся, скоро увидимся. Дайте телеграмму сразу же, как доедешь.
Я с трудом оторвался и бросился к вагону.
— Один едешь? Довезем! То-то мамаша волнуется.
Комментарии к книге «Родина далекая и близкая. Моя встреча с бандеровцами», Валерий Викторович Безручко-Надион
Всего 0 комментариев