«Демоны и ангелы российской политики лихих 90-х. Сбитые летчики»

Демоны и ангелы российской политики лихих 90-х. Сбитые летчики (fb2) - Демоны и ангелы российской политики лихих 90-х. Сбитые летчики 1290K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Игорь Владимирович Молотов

Игорь Молотов Демоны и ангелы российской политики лихих 90-х. Сбитые летчики

Посвящается Эдуарду Лимонову, другу и учителю

Говорит Лимонов! О книге Игоря Молотова

Помимо того, что книга посвящена мне, так Молотов еще меня довольно часто цитирует в тексте книги. Я, конечно, тронут, одновременно я насторожился: не хочет ли он свалить на меня часть ответственности за «Сбитых летчиков»? Нет, я тут не при делах, — это его книга. Это все он, он, он! Я его этому не учил.

Ну, не все летчики на самом деле сбитые в этой книге. Есть и никак не сбитые. Рамзана Ахматовича Кадырова так не назовешь сбитым летчиком, еще как парит и многое обещает, может еще залететь и выше, чем уже залетел.

Вот Борис Абрамович Березовский таки ушел от нас навсегда. Прочно мертв, а поскольку не оставил после себя сколько-нибудь большой массы творчества, то нет предмета для медитаций, для углубления «в», для интерпретаций, ноль работы для аналитиков. Вообще-то цели своей БАБ таки достиг, был ведь евреем при царе Борисе. А вот что не остался евреем при следующем царе, не сумел, ну так редко кому удается такое сверхдостижение.

Господин Явлинский хотя и жив, но таки прочно сбитый летчик. Зачем он собирается участвовать в президентских выборах в 2018-м, мне лично не понятно. У него причудливое мышление? Возможно, да, настолько причудливое, что его reasoning совершенно недоступно нам с вами.

Летчик Каспаров сам себя сбил, его не хватает в этой книге, хотя он порою пролетает в ней в отдалении в эпизодах. Между тем феномен Каспарова интереснейший, как чемпион мира, мастер хитроумных шахматных комбинаций оказался беспомощным лидером только потому, что, бесспорно обладая храбростью интеллектуальной, не обладает храбростью физической. Простая одна отсидка в спецприемнике длиною в пять суток заставила его мелко задрожать и трусливо спрятаться за границы.

Не хватает и великолепной, поразительной и грустной судьбы Игоря Губкина, молодого коммунистического вождя, отсидевшего в лагерях на Дальнем Востоке семнадцать страшных лет. Он вышел недавно на свободу, но нигде не показался, должно быть, так устал, что ему не до нас.

Лев Пономарев, соратник Ельцина, правозащитничек, злая умница, беспринципный аки бес, потерял в последние лет пять-шесть доверие общества и стыдливо существует где-то в кулуарах. А ведь как гулял по буфету России!

А разве Алексей Венедиктов — не сбитый летчик? Еще как сбитый, вот уж кто потерял высоту и, свистя всеми крыльями, вот-вот врежется в почву.

Ирина Хакамада, напротив, в этой книге лишняя. Не вышла по параметрам.

Да, собственно, и Михал Михалыч Касьянов не бог весть кто. Если человек был премьером, так что, теперь ему и в книгу можно так вот запросто?

От многих, но не от всех из этих людей хочется отмыть руки. Каких-то из них, наверное, жалко.

А может, я зачерствел, но меня так все раздражали, пока читал! Типажи все интереснейшие, спору нет, но раздражают.

Игорь Молотов, так я понимаю, плотно занялся рытьем в политическом прошлом нашей страны. Уже выпустил книгу о Дмитрии Васильеве и «памятниках», теперь вот «Сбитые летчики», и вроде готовит книгу об РНЕ. Игорь Молотов взвалил на себя такой груз.

Он мне тут рассказал недавно, как Андрей Сухорада, будущий «приморский партизан», застреленный в Уссурийске в 2010-м, фотографировал его, Игоря, тогда еще шестнадцатилетний Сухорада, живший у нас в бункере, том самом легендарном полуподвале, который я получил от Лужкова в феврале 1995 года.

Вот Сухорада — это уж никак не сбитый летчик, это парень, о котором на наших глазах слагается миф.

Будущее за сухорадами.

Предоставим сбитых летчиков их судьбе сбитых летчиков.

Но все равно поучительно.

Книга о том, как обстоятельства расправляются с кумирами времени при участии самих кумиров времени.

Эдуард Лимонов

Навстречу русскому термидору

Девяностые стали устойчивым мемом для многих, означающим явный негатив, деградацию, распад. Время унижения, непривычной после советского ровного благополучия нищеты. Наверное, так же было когда-то в Гражданскую. Снег, вороны… С одной лишь разницей — в то время жертвы приносились ради лучшей жизни для большинства. Получилось это или нет — второй вопрос. В девяностых же происходило все с точностью до наоборот. Деньги и власть уплывали в руки немногих. Подобные страшные общественные метаморфозы всегда сопровождаются взлетами и падениями самых неожиданных персонажей. О них эта книга. О живых и о мертвых.

Кем был в советское время Жириновский? Неприметный юрисконсульт в издательстве «Мир». Фактически клерк. Единственное жизненное достижение — двухкомнатная квартира в Сокольниках. Жена, сын. Тоска. Распад государства позволил ему подняться на невиданную высоту. В 1993 году, выиграв парламентские выборы, ЛДПР сформировала крупнейшую фракцию в российском парламенте, а сам политик вошел в высшую политическую лигу. Пожалуй, одна из лучших иллюстраций бешеной работы социальных лифтов той эпохи. Молотов, конечно, не мог пройти мимо такого примера.

Лифты, однако, работали для немногих. Для самых наглых, нахрапистых, беспринципных — в первую очередь. Признаем это. Остальных людей государство просто бросило. Оставило выживать кто как умеет. Помню, как на моей малой родине, во Владимире, люди были озабочены тем, как перезимовать. Будто на дворе война. Распахивали каждый лишний клочок земли в надежде запасти картошки побольше. К ежевечерней порции картошки прилагался самодельный соленый огурец с того же огорода. Его с горькой иронией называли «сосиска». Многие из огородников в недавнем прошлом советские инженеры. Отцу, например, довелось поучаствовать в программе создания космического челнока «Буран». Однако затем у страны сменились приоритеты.

Следует понимать, что затеянная младореформаторами приватизация имела не экономическую, а политическую цель. Чубайс хотел лишить «красных директоров» собственности, а с ней и силы. Ради чего? Ради политического торжества новой буржуазии, сформированной из представителей старого, коммунистического еще истеблишмента и новых молодых волков капитализма. К первым можно отнести нынешнего главу и крупнейшего акционера компании ЛУКОЙЛ Вагита Алекперова. Служивший замминистра нефтяной промышленности СССР, он умело подсуетился, приватизировав кусок подведомственных активов. На его фоне торговавшая на РТСБ Ирина Хакамада — просто ангел. Впрочем, это не мешало злым нацболам частенько использовать уличную кричалку «Хакамаду всем отрядом!». Молотов знает.

Одним из проводников линии на приватизацию стал глава Роскомимущества Альфред Кох. Поставленной задачи он добивался с немецкой педантичностью. Подобно тому как в концлагерях нацисты скрупулезно складировали отдельно волосы, ногти, ювелирные украшения, снятые с жертв перед тем, как отправить их в печь. Автор «Сбитых летчиков» понимал, что без Коха портрет эпохи был бы не полным. Как и положено патентованному подонку, главный приватизатор был не чужд «культуры» и «искусства». Дружил с Захаром Прилепиным, пытался писать сам. Правда, эта склонность сыграла с ним злую шутку. Пойманный на контрабанде картин, Кох предпочел эмигрировать на предварительно подготовленный «запасной аэродром» в Германии, откуда он ожидаемо славит Бандеру и ненавидит бывшую родину.

Парадокс, но лично для меня девяностые сложились скорее удачно. Жил как хотел — просто, но весело. Открывшиеся вдруг шлюзы привнесли в жизнь массу нового, ранее невиданного. Любопытному человеку, тому, кто не хлебом единым, было интересно.

Политическая жизнь была многообразна и полнокровна. Повсюду бушевали криминальные войны. Включая новости НТВ, можно было услышать, что где-то взорвали банкира. Это возбуждало. Хитрый жулик Владимир Гусинский, бывший торговец бижутерией, хорошо знал свое дело. За его деньги сотни талантливых карьеристов сделали лучший на тот момент телеканал. Правда, потом у жулика, как водится, закружилась голова, и он решил, что может влиять на российскую политику в большей степени, чем это допустимо в здоровом обществе. Впрочем, вы сами прочтете обо всем этом в книге.

Я же расскажу короткую историю про Гусинского, услышанную однажды от своего соседа по камере в СИЗО «Лефортово», старого бандита советской еще закалки. Тюрьма — особый мир, там все про всех знают. Так вот, в период пребывания телемагната и банкира на Бутырке к нему в камеру зашли представители криминального мира и пожурили за невнимание к зэкам. Мол, ты, парень, миллионер, мог бы и помочь пацанам, есть нужда. Холодильники для больнички вон требуются. На воле-то до тебя не доберешься — охрана, Филипп Бобков, все такое… «У того аж челюсть на пол упала», — смеясь, поведал мне сосед. Однако помочь обещал. Через три дня, когда Гусинский сдался — согласился отдать контроль над НТВ, его из Бутырки выгнали, а дело закрыли.

Позже стало известно, что Гусинский слово сдержал. Вместе с начальником финуправления «Медиа-моста» Антоном Титовым энное количество холодильников для больнички и прочего «грева» было привезено на Бутырку. Правда, до зэков мало что дошло, так как Гусинский обратился в администрацию СИЗО, которая все и стырила. Титов, кстати, тоже был некоторое время постояльцем «Лефортова». Кажется, по этой причине мы и обсуждали Гусинского с «моим» бандитом. Другим высокопоставленным зэком, с которым довелось пересечься лично, был подельник Бориса Березовского и топ-менеджер «Аэрофлота» Николай Глушков. Провалялись на соседних нарах пару месяцев. Подельник — громко сказано. Колю держали скорее в заложниках, пока Борис Абрамыч, успевший к тому времени смыться в Лондон, не выполнит какие-то неизвестные мне обещания. Об этом демоне российской политики Молотов пишет весьма подробно.

Да и как о нем не писать? Платон Еленин (псевдоним Березовского) действительно этого достоин. Люди забывают или предпочитают не вспоминать, что именно он привел в российскую политику Владимира Путина. Метким глазом знатока разглядел в бывшем офицере КГБ два качества, важные для будущего преемника Ельцина. Первое — неподкупность. В бытность вице-мэром Петербурга Путин помог БАБу открыть в Северной столице сеть автосалонов ЛогоВАЗа, но от неформального вознаграждения — взятки, предложенной олигархом, отказался. Второе — верность. Путин остался верен своему боссу — Анатолию Собчаку после того, как тот проиграл выборы на пост мэра. На предложение победившего Владимира Яковлева войти в его команду Путин ответил отказом. Так, сам того не желая, он обошел в кастинге фаворита Ельцина Бориса Немцова. Да, это была революция сверху, но именно революция. Ее автор — Борис Березовский.

Долгое время плодов совершенного Березовским переворота не было заметно. Обложенному со всех сторон людьми из прошлого, Путину пришлось думать в первую очередь о том, как укрепить свою власть. В отсутствие собственной партии в ход пошли близкие знакомые: друзья детства, однокашники по университету, сослуживцы по КГБ и питерской мэрии. Далее круг расширялся. Все, кто имел «счастье» оказаться знакомым знакомых президента: пил с ними водку, парился в бане, трахал девок, были рекрутированы во власть. Лет десять у них ушло на то, чтобы освоиться, привыкнуть к своему высокому положению, заработать на жизнь себе и родне. Лишь после этого с них можно было начать всерьез спрашивать. Как водится в России, ситуацию подстегнули внешние обстоятельства. Атака Запада на Украине вывела власть из летаргии, излечила от иллюзий, заставила крутиться. Правда, не всех. Чувствуется, что наверху немало людей, раздраженных необходимостью вести борьбу за страну, а не за себя. Кадровый голод чувствуется. Революция Березовского оказалась слишком поверхностной.

Что касается Немцова, то это, конечно, трагическая история жадного до славы, амбициозного плейбоя. Автор «Сбитых летчиков» верно подметил, что сам типаж Немцова: рубаха, расстегнутая чуть ли не до пупа (Лимонов прозвал его «декольте»), отлично соответствует его месту рождения — Сочи. На приморском бульваре такой загорелый парень, снимающий отдыхающих барышень, был бы очень уместен. Обаяние и наглость Немцова, а также заработанное им благодаря власти состояние делали свое дело. Красивые девушки были счастливы оказаться рядом с ним. Вот только лучшая из них — по имени Россия, так и осталась для плейбоя недосягаема. Увели девушку, сокрушался Немцов, с ненавистью глядя на кремлевские стены. Туда, где сидит его удачливый соперник. То, что Немцова застрелили рядом с Кремлем, да еще и в момент прогулки с украинской моделью, глубоко символично. Звали модель Анна Дурицкая.

За то убийство судят пятерых чеченских парней. Вердикта пока нет, но любому листавшему уголовное дело человеку ясно, что срыва там не будет. Современные методы дознания не оставляют шансов. Обнаруженные в салоне автомобиля убийц «биологические материалы» соответствуют обвиняемым. ДНК-экспертиза — это вам не шутка. Так что исполнителей осудят точно. Они получат срок. А вот заказчика вряд ли найдут. Чеченцы — не из тех, кто выдают тайны. Кроме того, не факт, что он им вообще известен. Единственный способ найти заказчика — искать того, кому это выгодно. Открыточный вид на Кремль с места убийства свидетельствует о подставе в гораздо большей степени, нежели о целенаправленной акции. В стране нет идиотов, способных на такой «подарок Путину», как утверждает либеральная оппозиция. Единственная явно заинтересованная сторона — Киев. Модель Дурицкая как раз оттуда. Приманка?

Правда, нашим либералам хоть кол на голове теши. Когда речь идет об их врагах, все средства хороши. Если можно обвинить Путина или, например, Рамзана Кадырова, то это будет сделано. Между тем чеченскому лидеру это явно невыгодно. В свое время его отец Ахмат Кадыров даже спас Немцова от неминуемой расправы в Чечне, куда он приехал и вел себя вызывающе и паскудно, как может вести себя только либерал. Ахмат-хаджи дал ему тогда охрану, опасаясь, что Немцов не доедет до аэропорта живым. Немцов доехал. Так неужели лишь для того, чтобы погибнуть от рук сына? Не может этого быть. Сын у чеченцев никогда не идет против отца. Именно поэтому Рамзан сейчас и во главе Чечни. К тому же спаситель Немцова был не простым человеком. Религиозный деятель, Ахмат Кадыров получил исламское образование в советском еще Узбекистане во времена, когда карьеристы шли в КПСС, а не в медресе. Почитайте у Молотова! Речь идет об убежденном человеке. Недаром именно ему поверил чеченский народ в девяностых. И закончил войну.

Другой знаменитый чеченец родом из девяностых — Асламбек Дудаев, он же Владислав Сурков. Слуга многих господ. Высокопоставленный чиновник, втайне мечтающий быть демиургом, но так и не сумевший оторваться от кормящей его власти и отправиться в самостоятельное плавание. С ревностью следящий за детищем своего кумира — Лимонова — Национал-большевистской партией, он решил задавить «конкурента» и возвести на ее место собственную креатуру. Так появилась организация «Наши». Однако фальшивое никогда не сравнится с настоящим. Новые «комсомольцы», привлеченные близостью к власти, оказались гнилым человеческим материалом. Стоило верхам в них разочароваться, как «нашисты» исчезли без следа, а их вождь — подручный Суркова Вася Якименко отправился торговать пирожками в Балашихе. Партия же Лимонова выжила. Теперь это «Другая Россия». Сам Сурков пока еще держится — курирует Новороссию на правах советника президента по Украине, но на исторической шкале Лимонову он уже проиграл. Его предшественник начала XX века — Зубатов, автор идеи фальшивых рабочих проф союзов, проиграв свое дело, застрелился.

Причина поражения сурковщины носит системный характер. Время таких, как он, прошло. В условиях войны, а Запад начал против России войну, победить смогут только отморозки. В хорошем смысле. Те, кто решится поставить на карту все. Жизнь. Именно так — «Отморозки» — назвал свой великолепный спектакль о нацболах режиссер Кирилл Серебренников. Джентльмены в хороших костюмах типа Суркова в ситуации или/или неизбежно сдадут назад. И модная «революционная» бородка им не поможет. Для этого у них слишком хороший маникюр. Винить в своем историческом поражении они должны только себя. Начинать биться за страну надо было в девяностых, когда она лежала в руинах. Они же предпочитали рубить бабло и развлекаться на светских раутах. Нацболы вот бились. Сидели в тюрьмах, гибли, но бились. За русский Крым еще в 1999-м. И продолжают сейчас. Созданные ими интербригады известны всем на Донбассе. То, что за русский Донбасс будет война, Лимонов предрекал еще два десятка лет назад. И вот она идет. Так что верьте нам, нашему пониманию мира, времени и страны.

По всем здоровым человеческим стандартам, девяностые были страшным для России периодом. Смутой. Войны на окраинах России, войны в бывших советских республиках, голод и нищета российской провинции. И на этом фоне роскошь и блеск столицы, мир ловких дельцов, телемагнатов, жуликов от политики, похабных чиновников. Пора бы об этом забыть. Прочитав «Сбитых летчиков», вспомнив протагонистов этого удивительного времени, перевернем страницу девяностых навсегда и выйдем навстречу русскому термидору.

Сергей Аксенов, партия «Другая Россия»

От автора

«Сегодня Путин правее Баркашова и левее Зюганова». Это и заголовок, и содержание, и ключ к этой книге. Вспомним 2001-й.

Я никогда не был сторонником теории качественных изменений политических элит без «крови» и «ржавого железа», то есть не мог поверить, что вслед за чудовищным марионеточным правительством Бориса Ельцина история крутанет штурвал радикально вправо. Однако при воспоминании 2001 года меня не покидает чувство досады за эти выводы.

Ну посудите сами: безжизненное государство вдруг начинает вдоль и поперек бомбить Чечню, отправляет авиацию в Дагестан, бомбит и снова бомбит бандформирования, засевшие на Кавказе, на телеэкранах энергично формулируется новая государственная политика, ловко снятая с языка Муссолини. Да и Путин, как Муссолини — непрерывно вращает желваками и обещает мочить. И террористов, и ментов, и бандитов с Черкизона, и новую глянцевую олигархию, уютно поделившую «Метелицу» с Государственной думой.

За всем этим кованым великолепием оказываются теперь неубедительными и «фашист» Баркашов, которым пугали либеральных младенцев все девяностые, и Макашов, по-генеральски простовато требовавший для армии больших полномочий. Куда еще больших? Путин и так поднимает в небо десятки бомбардировщиков на боевые дежурства. Ну и куда теперь Баркашову, когда Путин бомбит, а он, Барка-шов, — нет? Или тем же национал-патриотам масштабом поменьше — целой плеяде, разросшейся в буйных полях междуцарствия, постаревших мальчиков. Они же голуби мира, эти мальчики с надутыми щеками и цитатами из Толстого и Мигеля Серрано.

А что делать «правому» Жириновскому, который вот уже десяток лет как «защищает» русских, выбрасывая экстравагантные, милитаристские лозунги? Вольфович оказался бледной тенью самого себя, когда настоящие ардити начали укреплять вертикаль, формировать настоящее понятное корпоративное государство во главе со своим дуче — отставным подполковником КГБ. Подполковник уверенно жонглировал национальной эстетикой, заполнив Москву растяжками «Слава России». Я, помню, оторопел: облик столицы менялся на глазах, то ли благодаря, то ли вопреки ее всесильному хозяину Юрию Лужкову — еще одному амбициозному, но все-таки сбитому летчику.

Лужков, как и Жириновский, мобилизовал всю Москву: каждый милицейский околоток, каждый бордель, вокзал и телеграф были опорными пунктами могущественного градоначальника. Он с легкостью подавил уличный фашизм, но был уничтожен фашизмом государственным. Вместо него был поставлен сговорчивый и серый чиновник Сергей Со-бянин. Безликий, теперь он имеет неисчерпаемый бюджет, но начисто лишен амбиций — полный антипод своего крутого предшественника.

Вообще надо сказать, что сейчас крутой только Путин. В политическом тренде итальянский крутой — ардити. Да, ардити! Путин зачистил политическое поле не с помощью популизма, как это было принято в политике девяностых, а благодаря решительным действиям. Путин заговорил на языке бомб и арестов: «Имарат Кавказ», мечтатели халифата были вдолблены в ущелья, Ходорковский брошен в тюрьму, брошен «на Бутырку» и телемагнат Гусинский, Березовский бежит в Лондон к петле, к смерти, к забвению. Путинскими чиновниками, молодыми наркомами, становятся люди скрытные, демонические, похожие один в один на масонов. Чего стоит демиург путинской политики Владислав Сурков!

Все изменилось. Для контраста достаточно вспомнить про семибанкирщину и экзотический, пестрый состав Государственной думы, где огромный лысый Шандыбин прекрасно уживался со стильно стриженной Хакамадой и шефом МММ Сергеем Мавроди. Тут все прекрасно — и малиновые пиджаки, и черные рубашки. Девяностые упрекают за кисельность и гротескность. Не слушайте. Девяностые монументальны, как надгробные камни братков, утыканные ровными шеренгами на Троекуровском кладбище в Москве.

В общем, к чему я это все? В этом году «Независимая газета» опубликовала свой ежегодный рейтинг ста ведущих политиков России, которые на сегодняшний день являются лицом политической системы, которую выстроил лидер этого списка — Владимир Путин. Это произошло не за один год — 15 лет ушло на формирование новых элит, имеющих большой вес в политике, экономике и медиапространстве.

Но куда ушли все те, кто в 2001 году претендовал пусть и не на лидерство, но все же на первые роли в управлении государством? Почему непотопляемые телемагнаты, полевые командиры, лидеры партий и могущественные руководители силовых ведомств канули в небытие? Что, говоря иными словами, со страшным треском щелкнуло в механизме истории, выкрутив спираль в обратную сторону?

«Мы чувствуем себя хозяевам истории. Подозреваем, что самозваны, но оттого еще более настырны в своей прыти. Рвем ее на части, дробим, манипулируем и извращаем до неузнаваемости. Для нас это пища для провокаций, для самопиара, для самоутверждения. Запомните меня таким», — сказала бы добрая половина списка ста ведущих политиков 2001 года, глядя на сегодняшние рейтинги. А часть из них и вовсе ударилась в ностальгию по уже ушедшему собственному величию. Другая часть согласилась бы на террор или государственный переворот. К счастью, самые одиозные из них эти рейтинги не увидят — нохчи с шотганами прикопаны в ущельях, Ельцин прикопан в Москве, братки тоже прикопаны. Внимательный читатель возразит — ну эти вот… Жириновский! Живой же! Действительно, живой. И проживет, вероятно, долго. Как и Геннадий Андреевич.

Тот вообще пышет не здоровьем, а прямо каким-то жаром бессмертия. Ну и пусть! Пусть бы они все говорили, что пожелали: оправдывались, обвиняли Путина, спецслужбы и друг друга. Пусть в их словах будет своеобразная желтизна, неприятные подробности ельцинского наследия, претензии на политическое влияние. Это не просто история, но очертание возможного будущего, которое России готовят в уютных «Жан Жаках» и на широких проспектах имени Сахарова.

Эта книга подарок и мне, и всем нам, нашей памяти, ибо нет круче романа, чем наша недавняя история, — ее персонажи преимущественно сущие дьяволы под стать чудовищам из голливудских фильмов, только опасней. Промотав эту ленту через все страницы книги, читатель поймет, почему все сложилось именно так, а краски по-прежнему не стали тусклыми. Хотя бывшие бандиты и превратились в нынешних коммерсантов.

Многих героев этой книги я знал лично, с некоторыми сталкивался или соприкасался в силу своей профессии и обширного, специфического круга друзей. Здесь вы не найдете официальных выглаженных биографий. Каждый персонаж пропущен сквозь призму моего восприятия, что делает эту книгу в большей степени документальным романом или коллекцией политических силуэтов, как это принято в традиции таких золотых перьев публицистики, как Эдуард Лимонов и Лев Троцкий.

Многие культовые персонажи истории девяностых предстанут в самом фантастическом и необычном ракурсе. Например, бывший премьер-министр Михаил Касьянов — фашистом-государственником, человеком, выступившим против либерального блока, Березовский — отцом русской революции, а могущественный телемагнат Гусинский, напротив, запуганным менеджером.

Или Быков, человек с гангстерской улыбкой, — он посадил на трон Лебедя — настоящая история предательства. Тот же Чубайс, оказавшийся империалистом.

Это треш-роман в лицах, который дает ключ к переосмыслению нашего наследия, открывающий историю русского термидора, реакции, расправившейся с лихим временем, нужный и своевременный лично для меня и моих героев, как глоток свежего воздуха в нынешней интеллектуальной пустыне. Подыши и ты, читатель, вместе со мной.

Хочу поблагодарить людей, без которых бы эта книга не состоялась, — мою прекрасную жену Зинаиду Джиоеву, учителя и мастера Эдуарда Лимонова, старинного друга Сергея Беляка и преданного товарища Сергея Аксенова, на которых я всегда могу положиться. Спасибо, друзья.

Глава 1. Михаил Ходорковский. Разговор в ресторане Хасана

Пожелав на прощанье удачи,

Покидай Петербург навсегда.

Б. Березовский[1]

Накануне старта думской избирательной кампании 2016 года я приехал на встречу, организованную коллегами с одного оппозиционного телеканала. «Это Шингаркин», — пришло заботливое СМС-сообщение. Максим Шингаркин, эпатажный депутат Госдумы шестого созыва, в этот раз сменил ЛДПР на партию «Родина», с помощью которой собирался прорваться в новый созыв. Похожий на американца: крупный и откормленный, почти двухметрового роста, с хвостом черных волос, он встретил меня на крыльце ресторана «Каретный двор», являвшегося ставкой капореджиме[2] — грузинских воров в законе.

Здесь же несколько лет назад был убит знаменитый Дедушка Хасан[3]. Неизвестные расстреляли его из снайперской винтовки с оптическим прицелом в момент, когда он выходил из ресторана. Говорят, киллеров тогда уже отправили по следам убийц Хасана, а ресторан до сих пор считается культовым для воров местом. Ну, и в какой-то мере для нас с Максимом, который уже деловито разливал армянский коньяк по бокалам.

— Надо наехать на Ходора, — закусывая коньяк лимончиком, сказал Максим, — лучше посадить его, закрыть, наделать шуму. — Он помолчал. — Папа зря его простил. Он, сука, революцию затеял на те бабки, что ему простили, не стали забирать.

Я подумал, до чего же Михаил Борисыч удачлив и… непоследователен. Все помнят его покаянное письмо, где он просил над ним сжалиться, отпустить. Про маму говорил…

— Все блатные про маму вспоминают, — сказал Шингаркин, но тут же осекся. Ресторан не располагал к разговорам о тюрьме и заключенных. — Покаяние Ходорковского — дерьмо собачье.

Открытое письмо Михаила Ходорковского россиянам о кризисе либерализма в России активно комментируется в прессе — как российской, так и зарубежной. Судя по заголовкам статей иностранных, там воспринимается «трактат» Ходорковского не как размышление о причинах кризиса, а как личное раскаяние… Покаявшийся олигарх, явно с забрызганными кровью руками, начал писать такие письма с начала 2004 года, когда уже находился за решеткой. Порывшись в портфеле, я нашел дубликат того самого письма.

Ходорковский писал вдумчиво. Начал с того, что, если бы год назад ему сказали, что СПС и «Яблоко» не преодолеют 5-процентный барьер на думских выборах, он всерьез усомнился бы в аналитических и прогностических способностях говорившего. Сегодня крах СПС и «Яблока» — реальность.

Тогда, на выборах президента, либералов официально представляли два кандидата. Первый — бывший коммуно-аграрий Иван Рыбкин — преподнес вместо внятной политической кампании дешевый фарс, какого постыдился бы и представитель ЛДПР, специалист по личной безопасности Жириновского Олег Малышкин. Второй кандидат — почти национал-большевик и самурай Ирина Хакамада — как могла, дистанцировалась от собственного либерального прошлого, критиковала Бориса Ельцина и упирала на социально ориентированное государство. А потом без тени смущения (и, возможно, не без оснований) назвала 3,84 процента голосов избирателей своим большим успехом.

Фактически мы видим капитуляцию либералов, указывал Ходорковский И эта капитуляция конечно же не только вина либералов, но и их беда. Их страх перед тысячелетним прошлым, сдобренный укоренившейся в девяностых годах могучей привычкой к бытовому комфорту. Закрепленная на генетическом уровне сервильность. Готовность забыть про конституцию ради очередной порции севрюжины с хреном. Таким был русский либерал, таким он и остался.

«Свобода слова», «свобода мысли», «свобода совести» стремительно превращаются в словосочетания-паразиты. Не только народ, но и большинство тех, кого принято считать элитой, устало отмахиваются от них: дескать, все ясно, очередной конфликт олигархов с президентом, чума на оба ваши дома…

Что происходит после декабрьского фиаско с Союзом правых сил и «Яблоком», никому, по сути, не известно, да, в сущности, и не интересно. «Комитет-2008», решивший сыграть роль совести русского либерализма, сам с готовностью расписывается в собственном бессилии и говорит, почти извиняясь: да уж, мало нас, да и делаем мы все не вовремя, так что рассчитывать не на что, но все же… Идея партии «Свободная Россия», которую вроде как задумала создать Хакамада из мелких осколков «Яблока» и СПС, не вызвала в обществе никакого существенного интереса — разве что ажиотаж среди нескольких десятков профессиональных «партстроителей», почувствовавших запах очередной легкой наживы.

Тем временем, замечает Ходорковский, на российской политической почве обильно произрастают носители нового дискурса, идеологии так называемой «партии национального реванша» (ПНР) или национал-буржуазного термидора. Собственно, термидор — это и безликая брезентовая «Единая Россия», и лоснящаяся от собственного превосходства над неудачливыми конкурентами «Родина», и ЛДПР, лидер которой в очередной раз подтвердил свою исключительную политическую живучесть. Все эти люди — реже искренне, чаще фальшиво и по заказу, но оттого не менее убедительно говорят о крахе либеральных идей, о том, что нашей стране, России, свобода просто не нужна. Свобода, по их версии, пятое колесо в телеге национального развития. А кто говорит о свободе, тот либо олигарх, либо сволочь (что в целом почти одно и то же).

На таком фоне либералом номер 1 представляется президент Владимир Путин — отец нового русского термидора. Ведь с точки зрения провозглашаемой идеологии он куда лучше Рогозина и Жириновского. Либерал-империалист Чубайс и плохой экономист Явлинский сопротивляться «национальному реваншу термидора» были, по определению, не способны. Они могли бы только ожидать, пока апологеты ценностей типа «Россия для русских» не выкинули бы их из страны (как уже, увы, бывало в нашей истории).

Для понимания русского термидора чрезвычайно важна ПНР как политический фактор. Ничего похожего на партию национального реванша не было на арене Французской революции. В эпоху Термидора во Франции были различные социальные группы, использовавшиеся политическими группировками, которые выступали одна против другой во имя определенных интересов. Термидорианцы громят якобинцев под именем террористов. Золотая молодежь поддерживает термидорианцев справа, угрожая и им самим. В России все эти процессы, конфликты и союзы прикрываются именем единой партии власти.

Во Франции мы видели в похожих условиях запоздалые движения мелкобуржуазных и рабочих предместий против верхов мелкой буржуазии, против средней буржуазии, организовавшей банды золотой молодежи. Но у нас банды золотой молодежи включены ныне в партию власти или в «рус-мол». Это полевые отряды, набранные из сынков буржуазии, из привилегированных молодых людей, готовых на самые решительные действия, чтобы отстоять свое привилегированное положение, положение своих родителей.

Якобинцев предавали суду во всех городах Франции. Наиболее непокорных истребляли в тюрьмах: на них нападала золотая молодежь в масках. Путинской бюрократии не стоило бы никакого труда организовать гнев народа. Но она в этом не нуждалась, наоборот, видела в таких хотя бы и заказанных сверху самочинных действиях опасность для порядка. Это мы наблюдаем на примере народных республик. Национал-буржуазный термидор хоть и порвал с либеральной альма-матерью, откуда и происходил, но до сих пор опасается радикально настроенных масс. Термидор флиртует с лидером национал-большевиков Лимоновым, приглашая его выступать со страниц государственных СМИ, но ни под каким соусом не подпускает к выборному процессу.

Те силы, на которые опирались французские термидорианцы, в России были попросту включены в партии и в государственный механизм. Это стало возможным благодаря тоталитарному характеру режима, который распоряжался всеми материальными средствами и силами нации.

Для термидора характерна не только прямая измена многих якобинцев, но и крайний упадок духа у тех, кто внутренне оставался верен своему призванию. Изолированные, чувствуя могущественные встречные движения и теряя уверенность в своих старых методах и идеях, якобинцы принимали умеренную окраску, отмалчивались в критические моменты; и если Конвент принимал реакционное решение, депутаты-якобинцы, по советскому выражению, «голосовали ногами», стремились уклониться от прямого высказывания своего мнения. По отношению к священникам многие термидорианцы оставались столь же враждебными, как и санкюлоты, клириков еще долго преследовали так же, как и до 9 термидора. Внешние якобинские обрядности вообще сохранялись. Календарь сохранялся революционный, церкви оставались посвященными верховному существу или даже разуму. Так же поступил и империалист-либерал Анатолий Чубайс.

«Помимо того, что сопротивление большинства Конвента слабело под давлением золотой молодежи, — пишет французский историк Лефевр[4], — оно еще расшатывалось светской жизнью, которая снова расцветала в салонах…» Эта светская жизнь получила большое политическое влияние. Период борьбы с троцкизмом был вместе с тем временем расцвета всякого рода секретных и полусекретных салонов и вообще своего рода светской жизни. Лефевр пишет: «Именно в салонах новые богачи, созданные революцией и нажравшиеся, благодаря спекуляции на бумажных деньгах, на национальных имуществах и военных поставках, начали смешиваться со старой буржуазией или с дворянами, чтобы образовать новую буржуазию, которая господствовала в XIX столетии… Это был часто разношерстный мир, который группировался так же охотно вокруг какой-нибудь важной дамы, как и среди модных артисток… Так, после всех великих испытаний, одни возвращались к привилегии, тогда как другие поглощались в бешенство удовольствия. Танцы особенно процветали… На политику салоны имели большое влияние. Туда стремились привлекать депутатов…»

Можно ли злиться на это? Многие якобинцы и полуякобинцы чувствовали, что все члены тела у них как бы окоченели от слишком долгого периода лишений и воздержаний. Они стремились расправить плечи. Большинство местных конвентов, чтоб доказать чистоту своих республиканских взглядов, постановило праздновать день «справедливой кары последнего короля французов». В ответ на это правая партия предложила и провела постановление праздновать день 9 термидора.

Эпоха французского революционного террора продолжалась с 31 мая 1793 года, когда монтаньяры с помощью восстания, вызванного ими в Париже, изгнали из Конвента партию жирондистов, до 27 июля 1794 года, то есть до падения Робеспьера. Нет сомнения, что Робеспьер искренно желал иметь палачей с чистыми руками; и это желание было одним из поводов к его ниспровержению. Но то была одна из иллюзий ученика «добродетельного Жан-Жака Руссо». Моральный кодекс Робеспьера был основан на «цинизме» или «патриотизме», то есть на «подавлении всего, что ведет к концентрации человеческих страстей в мерзости личного «я».

Самочинные проявления реакции пугали термидорианский центр, и все рычаги насилия аккумулировались в руках государства. Примером термидора в России является сталинский режим — прямая реакция на революцию Ленина — Троцкого. Поэтому понятен Чубайс, заявивший после отставки, что будет перечитывать литературное наследие Льва Давидовича. Ведь, как и Троцкий, Анатолий Чубайс пришел на волне материалистических преобразований, которым положил конец путинский термидор.

Это условное понятие будет встречаться в книге и дальше, поэтому сразу поясним читателю, как мы его понимаем.

Национал-буржуазный термидор в России начался с 2001 года, когда Владимир Путин стал фактически единолично управлять государством. Термидор — это здоровая внутренняя реакция пораженного организма на шоковую терапию, которую провели в девяностых. Термидор — это жестко, но модно.

Ключевой датой можно считать 25 октября 2003 года, когда самолет Ходорковского, направлявшийся в Иркутск, совершил посадку для дозаправки в аэропорту Новосибирска и был блокирован сотрудниками ФСБ, а самого олигарха доставили в следственный изолятор «Матросская Тишина». Так, обрушив один из столпов олигархата, Владимир Путин негласно объявил начало национал-буржуазного термидора. По этой причине глава о Ходорковском значится под первым номером.

Но как правильно говорит Ходорковский в своих письмах, либерализм в России не может умереть. Потому что жажда свободы останется одним из самых главных инстинктов человека — хоть русского, хоть китайского, хоть лапландского. «Да, это сладкое слово «свобода» многозначно. Но дух, который в нем присутствует, неистребим, неискореним. Дух титана Прометея, подарившего огонь людям. Дух Иисуса Христа, говорившего, как право имеющий, а не как книжники и фарисеи».

Тот же Ходорковский уверен, что причина кризиса русского либерализма — не в идеалах свободы, пусть и понимаемых каждым по-своему. Дело, как говаривал последний премьер-министр СССР Валентин Павлов, не в системе, а в людях.

«Те, кому судьбой и историей было доверено стать хранителями либеральных ценностей в нашей стране, со своей задачей не справились. Ныне мы должны признать это со всей откровенностью. Потому что время лукавства прошло — и из каземата СИЗО № 4, где я сейчас нахожусь, это видно, быть может, чуть лучше, чем из других, более комфортабельных помещений», — писал узник.

СПС и «Яблоко» проиграли выборы вовсе не потому, что их дискриминировал Кремль. А лишь потому, что администрация президента — впервые — им не помогала, а поставила в один ряд с другими оппозиционными силами.

Да и Ирина Хакамада получила свои выдающиеся 3,84 процента не вопреки административной властной машине, которая ее просто не заметила, а во многом благодаря тому, что Кремль был истово заинтересован в явке избирателей.

Олигархат вместе с Ходорковским ушел с арены вовсе не из-за внезапного расцвета коррупции в России, а только в силу того, что стандартные лоббистские механизмы перестали работать. Эти механизмы были рассчитаны на слабого президента и прежнюю кремлевскую администрацию. Березовский об этом знал: демон-революционер, он встретил начало русского термидора злым ворчанием и бросился в Лондон, к смерти, в петлю, хрустя перепончатыми крыльями.

Демоны революции — к коим относятся в равной степени и Березовский, и Ходорковский — отвечали за то, чтобы Россия не свернула с пути, намеченного в ходе буржуазного переворота 1991–1993 годов.

«Перефразируя знаменитые слова Сталина, сказанные в конце июня 1941 г., мы свое дело просрали. Теперь нам придется проанализировать наши трагические ошибки и признать вину. Моральную и историческую. И только так найти выход из положения», — пишет в покаянном письме Михаил Борисович.

Этот курс, та формация власти, которая существовала в девяностых, потерпели поражение потому, что пытались игнорировать, во-первых, некоторые важные национально-исторические особенности развития России, во-вторых, жизненно важные интересы подавляющего большинства российского народа. И смертельно боялись говорить правду.

Нельзя сказать, что Чубайс, Гайдар и их единомышленники ставили перед собой цель обмануть Россию. Вовсе нет.

Но они отказывались говорить с ней, выстраивая страну согласно собственным синтетическим материалистическим взглядам. Парадокс: многие из либералов первого ельцинского призыва были людьми, искренне убежденными в исторической правоте либерализма, в необходимости «либеральной революции». Только практика выглядела иначе — ельцинский режим думал об условиях жизни и труда для 10 процентов россиян, но игнорировал 90 процентов русских или советских людей. За это либералов ненавидели.

Они обманули 90 процентов «советских», щедро пообещав, что за ваучер можно будет купить две «Волги». Да, предприимчивый финансовый игрок, имеющий доступ к закрытой информации и не лишенный способности эту информацию анализировать, мог сделать из приватизационного чека и десять «Волг». Но обещали-то всем.

Они закрывали глаза на российскую социальную реальность, когда широким мазком проводили приватизацию, игнорируя ее негативные социальные последствия, жеманно называя ее безболезненной, честной и справедливой. Что ныне думает народ о той, «большой» приватизации, известно. Это был шок и ужас, который породил термидор.

Они не дали себе задуматься о катастрофических последствиях обесценивания вкладов в Сбербанке. А ведь тогда было очень просто решить проблему вкладов — через государственные облигации, источником погашения которых мог бы стать налог на прирост капитала (или, например, пакеты акций лучших предприятий страны, переданных в частную собственность). Но никакого интереса обслуживать «советских» у реформаторов не было.

Никто в девяностых годах так и не занялся реформами образования, здравоохранения, жилищно-коммунальной сферы, ничем, что могло хоть как-то облегчить надвинувшийся душный ельцинский морок.

Социальный мир, чувство национальной гордости были проигнорированы сторонниками Ельцина, что послужило мощным катализатором крымской одиссеи Путина. Ельцин и его приближенные отделили себя от народа даже не пропастью, а стальными рядами модной колючей проволоки из США. Железным вакуумом, в который информационно-бюрократическим насосом закачали розовые либеральные представления о действительности и манипуляторные технологии. В девяностых возникло представление о всесилии неких по-литтехнологов — людей, которые якобы способны восполнять отсутствие реальной политики в тех или иных областях хитроумными виртуальными продуктами одноразового использования. Этот нескоропортящийся продукт до сих пор лежит на витринах заведений «улыбающегося дьявола» Суркова, демиурга русской политики.

Уже избирательная кампания 1995–1996 годов показала, что в российском обществе либерал ассоциируется с подонком.

Либеральные лидеры называли себя смертниками и жертвами, свои правительства — «кабинетами камикадзе». Но смертники подозрительно быстро, к середине девяностых, обросли «мерседесами», дачами, виллами, ночными клубами, золотыми кредитными картами.

Ходорковский уверен, что «стоическому бойцу либерализма, готовому ради торжества идеи погибнуть, пришла на смену расслабленная богема, даже не пытавшаяся скрывать безразличия к российскому народу, безгласному «населению». Этот богемный образ, приправленный демонстративным цинизмом, премного способствовал дискредитации либерализма в России».

Михаил Борисович мягко стелет. А где же были все эти стоики? Не они ли при первой возможности кричали «раздави гадину»? Они! Либералы говорили неправду о том, что в России якобы становится жить все лучше и лучше, так как сами не знали и не понимали — часто и не хотели понимать, — как на самом деле живет большинство людей. Зато теперь — при термидоре — приходится выслушивать и узнавать это.

«Даже по отношению к декларируемым ценностям либерализма его адепты были честны и последовательны далеко не всегда, — издалека заходит олигарх. — Например, либералы говорили про свободу слова — но при этом делали все возможное для установления финансового и административного контроля над медиапространством, для использования этого магического пространства в собственных целях. Чаще всего подобные действия оправдывались «угрозой коммунизма», ради нейтрализации которой позволено было все. А о том, что сама «красно-коричневая чума» сильна постольку, поскольку либеральное руководство забыло про свой народ, про его подлинные проблемы, не говорилось ни слова».

В то время когда либералы при власти говорили, мягко говоря, неправду, информационные потоки захлебывались от сентенций про «диверсифицированную экономику будущего». На деле же Россия прочно села на сырьевую иглу. Разумеется, глубочайший кризис технологического комплекса был прямым следствием распада СССР и резкого сокращения инвестиций из-за высокой инфляции. И либералы обязаны были решать эту проблему — в том числе путем привлечения в правительство сильных, грамотных представителей левого политического крыла. Но пришли не левые: левым даже не дали зарегистрироваться кандидатами, не дали этого и правым. Ни Баркашовым, ни Лимоновым, ни Макашовым.

Несмотря на это, на выборах-2003 народ сказал официальным либералам твердое и бесслезное «давай, до свидания!». И даже молодежь, про которую думали, более того, были уверены, что она-то точно проникнута идеями СПС и всецело поддержит Чубайса, проголосовала за ЛДПР и «Родину», а была бы возможность, то предпочла бы РНЕ, «Память» или «Красные бригады».

То был плевок в пресловутую пропасть, образовавшуюся между властными либералами и страной. А где был в это время крупный бизнес? Он выходил на финишную прямую в небытие. Ходорковский снимает с себя вину: дескать, да, мы помогали им ошибаться и лгать.

Нет, Михаил Борисович, ты был двигателем междуцарствия и катализатором реакции.

«Мы конечно же никогда не восхищались властью. Однако мы не возражали ей, дабы не рисковать своим куском хлеба. Смешно, когда ретивые пропагандисты называют нас «олигархами». Олигархия — это совокупность людей, которым на самом деле принадлежит власть, мы же всегда были зависимы от могучего бюрократа в ультралиберальном тысячедолларовом пиджаке. И наши коллективные походы к Ельцину были лишь бутафорией — нас публично выставляли главными виновниками бед страны, а мы и не сразу поняли, что происходит. Нас просто разводили…»

«Нас просто разводили» — мне особенно понравилось. Ходорковского развели, то есть обманули?!

«У нас были ресурсы, чтобы оспорить игру по таким правилам. Вернее, игру без всяких правил. Но своей податливостью и покорностью, своим подобострастным умением дать, когда просят и даже когда не просят, мы взрастили и чиновничий беспредел, и «басманное правосудие». Мы действительно реанимировали раздавленные последними годами советской власти производства, создали (в общей сложности) более 2 млн высокооплачиваемых рабочих мест. Но мы не смогли убедить в этом страну. Почему? Потому что страна не простила бизнесу солидарности с «партией безответственности», «партией обмана».

Ходорковский хочет подменить понятия, дистанцироваться от режима Ельцина, от сбитых летчиков. Крупные американские корпорации, вкладывавшие миллиарды долларов на территории СССР для ее развала, — вот показательный пример якобы незаинтересованности бизнеса в политике. Известны десятки случаев, когда транснациональные корпорации сотрудничали с самыми одиозными африканскими диктатурами. Да и не существует в материалистической диалектике никаких отсылок на мораль. Кровавый Ходорковский тому пример…

Я покашлял. Беседа с Шингаркиным длилась уже несколько часов.

— Что ты сам думаешь по поводу этого письма? — неожиданно спросил он.

Я ничего не думал. Или даже так, думал: пути Господни неисповедимы, а Ходорковский пытается выдать желаемое за действительное, обелить кровавое прошлое. Кстати, первым, кто одернул Ходорковского, был Борис Абрамович Березовский, демон-поэт. Возмущенный этим открытым письмом, он потребовал опубликовать его ответ.

«Ходорковский сознательно сделал выбор в пользу СИЗО № 4, и это поступок — вне зависимости от того, надеялся ли он на то, что власть будет соблюдать собственные законы, — писал Березовский. — Этот шаг несет в себе за-данность на всю оставшуюся жизнь. Либо ты пронесешь этот тяжкий крест, либо он раздавит тебя. Поэтому мне абсолютно непонятны жеманные стенания либеральной общественности по поводу возможности спора с автором. Мол, неэтично тем, кто еще не в клетке, оппонировать заключенному. Как мне представляется, Ходорковский пошел в тюрьму как раз потому, что уверен в своей невиновности и решил доказать это публично. А лучшей трибуны, чем Матросская Тишина, в России точно нет. За это ему и честь, и хвала, и уважение.

Борис Ельцин и его реформаторское окружение, придя к власти, не нашли силы подвести черту под тоталитарным прошлым. По крайней мере, в двух случаях — после путча 1991 года и после попытки переворота 1993 года. Ельцин обязан был поставить вне закона тех, кто привел страну к краху и организовал массовый террор против своего народа: КПСС и КГБ. Деятельность компартии должна была быть прекращена, КГБ — распущен как преступная организация. Но главное в другом: вся нация должна была проявить нравственную волю и покаяться. Покаяться всем вместе за уродливое прошлое, в котором истязали и убивали самих себя, убивали и насиловали других.

Немцы каются третье поколение, а грехов у них не больше нашего. Каются и возрождаются.

В этой связи ошибка Ходорковского состоит в том, что написанная (или подписанная) им статья допускает трактовку ее как извращение идеи покаяния. Безусловно, фарс — каяться перед президентом, который гордится тем, что он чекист.

Ельцин, передавая власть Путину, обязан был подвести черту под революционным этапом реформ. Шаг, который Ельцин обязан был сделать, но не сделал, — политическая и экономическая амнистия всех реформаторских сил, т. е. юридическое закрепление результатов революции. К сожалению, первый президент России разменял этот необходимый шаг на собственный иммунитет и ушел на пенсию. Ельцин не учел, что революционер на пенсию не уходит. Он до конца своих дней в ответе перед миллионами людей, которых повел за собой. И то, что выбор этих людей в пользу демократии был добровольным, не снимает исторической ответственности с лидера реформаторов Бориса Николаевича Ельцина.

Приход Путина к власти в 2000 году означал не только прекращение поддержки либеральных реформ сверху, но и наступление на только что созданные демократические институты: независимый парламент, самостоятельные регионы, независимые от государства СМИ, неподконтрольный чиновникам бизнес. Впервые нужно было защитить демократию не вместе с властью, а вопреки ей. Для этого необходимо было проявить политическую волю и «выйти на площадь». Воля — это убежденность, превращенная в действие. Убежденность уже есть, а вот смелости для действия недостает. Особенно пугливыми оказались те, кто претендовал на роль демократических лидеров, потому что им уже было что терять».

Так говорил Березовский, в сущности правильно уловив наступление термидора. Он явно понимает непоправимость ситуации, в которой оказались наследники Ельцина, и пытается докричаться до Михаила Борисовича. Проницательный Березовский иногда говорит правильно. Например: «Пришедшие на подмогу молодые реформаторы — прежде всего Егор Гайдар и Анатолий Чубайс — перепутали лошадь с телегой и поставили во главу перемен экономические реформы. Никогда не забуду разговор с Петром Авеном в его бытность министром в правительстве Гайдара. На мой вопрос о социальных последствиях шоковой терапии Авен сказал: «Егор считает это второстепенным. Польша через это перешагнула». Гайдар, видимо, действительно не знаком с некоторыми национальными особенностями русских, которые точно подметил президент Польши Александр Квась-невский. Он сказал: «И мы, поляки, и вы, русские, — славяне. Но мы бьемся до первой капли крови, а вы — до последней».

Замечание Бориса Абрамовича является точным. Но затем он снова пускается в достоевщину, с рассуждениями о покаянии за преступления, совершенные «чрезвычайкой»…

— Русским каяться нельзя, — не выдерживает Шингар-кин, — докаемся до того, что придется свои квартиры Березовским переписывать.

Он плеснул еще коньяка и, наклонившись, почти пропел:

— Ходорковского надо арестовать. Ты вот все говоришь — термидор, а олигарх спокойно живет в Германии.

— Березовский тоже спокойно жил в Лондоне, — буркнул я, — всему свое время.

Я встал и, качаясь, полез в депутатское авто, поджидавшее у выхода из «Каретного двора».

— Привет ворам или вечер в хату, как говорится… Утром на электронную почту пришло письмо от помощника Шингаркина. Оказывается, Макс вместо того, чтобы лететь в Екатеринбург, надиктовал текст депутатского запроса. По Ходорковскому.

«Депутат Госдумы (ЛДПР), член Комитета по обороне Максим Шингаркин направил депутатские запросы в ФСБ, Следственный комитет и Генпрокуратуру РФ с просьбой провести проверки относительно экстремистских высказываний и деятельности Михаила Ходорковского. По мнению парламентария, бывший олигарх может быть причастен к подготовке преступления против основ конституционного строя и безопасности государства, в том числе с привлечением иностранного финансирования.

Поводом для запроса стало опубликованное интервью экс-председателя наблюдательного совета компании ОАО НК ЮКОС Виктора Геращенко, в котором он заявил, что Ходорковский неоднократно озвучивал намерение сместить законное военно-политическое руководство страны и, в частности, привести представителей крупного бизнеса к власти.

В своем интервью Геращенко вспоминает, что в декабре 2003 года после встречи с президентом РФ Владимиром Путиным и представителями бизнеса Михаил Ходорковский, обращаясь к Владимиру Потанину при свидетелях, заявил следующее: «Володя, ну его на фиг. Давай ты будешь президентом, а я премьером». Далее Геращенко утверждает, что подобного рода высказывания Ходорковский делал в зарубежных поездках, в присутствии неустановленного круга лиц, заявляя при этом, что «люди, находящиеся у власти, некомпетентны и пора их менять».

Таким образом, Геращенко заявляет, что в феврале 2003 года Михаил Ходорковский, имея в своем распоряжении значительные денежные средства, заявляя вышеуказанное, осуществлял приготовление к преступлению и покушение на преступление против основ конституционного строя и безопасности государства.

Надо понимать, что на тот момент Михаил Ходорковский управлял всей инфраструктурной и материальной базой НК ЮКОС, которая является значительной частью инфраструктуры всей Российской Федерации, он осуществлял финансирование деятельности группы частных охранных предприятий, ряда политических партий и общественных организаций и многое другое. То есть в руках у Ходорковского были сконцентрированы огромные ресурсы, с помощью которых он мог обрушить государство. И судя по всему, этот план был отменен неожиданным для него арестом.

В целях установления истины, выявления фактов, указывающих на приготовление к преступлению против основ конституционного строя и безопасности государства, Максим Шингаркин просит провести предусмотренные законодательством процедуры и однозначно установить достоверность вышеуказанных высказываний Виктора Геращенко на соответствие следующим статьям Уголовного кодекса: статье 278 УК РФ «Насильственный захват власти или насильственное удержание власти», статье 280 УК РФ «Публичный призыв к осуществлению экстремистской деятельности», статье 282.1 «Организация деятельности экстремистского сообщества», 282.2 «Организация деятельности экстремистской организации», статье 282.3 «Финансирование экстремистской деятельности» и иных преступных деяний.

В случае подтверждения достоверности этих высказываний, а также указания Геращенко на другие высказывания олигарха, возможно содержащие признаки приготовления к совершению вышеуказанных преступлений, установить, что известно Геращенко о возможностях, намерениях, приготовлениях Ходорковского к преступлению и к участию в таких действиях иных лиц, как подчиненных Ходорковскому по роду деятельности, так и связанных с ним финансово, и принять предусмотренные законодательством меры».

Я вспомнил вечер. Голова закружилась.

А ведь действительно, о том, что Ходорковский может быть организатором государственного переворота, известно давно: еще в 2003 году Ходор начал строительство сетевой структуры под шапкой «Открытой России», скупая все, что плохо лежит на политической сцене. Именно для этого была организована скупка депутатов всех существующих в России партий.

Для этого был заказан, разработан и оплачен не только проект конституционной реформы, но и конкретный, по месяцам, график захвата власти. «Открытая Россия», политическое крыло ЮКОСа, заказала своей же дочерней организации — Фонду развития парламентаризма — научную работу на тему «Исследование конституционно-правовых проблем государственного строительства». Апрель 2003-го. Акт сдачи. Счет-фактура. Какие же проблемы мы исследуем с научной целью?

В этом документе было прописано формирование списков кандидатов, с запасом больше 226 человек, которые составят большинство в Государственной думе РФ. Это большинство должно будет строиться на основе коалиции купленных партий, а политические договоры с руководством партии важно подкрепить персональными контрактами непосредственно со всеми кандидатами, которые после выборов войдут в состав необходимого большинства, чтобы депутатам выгодно было бы сохранять лояльность коалиции и его лидеру, даже вопреки позиции руководителя собственной фракции.

Следующим шагом должна стать конституционная реформа, в результате которой президент не будет иметь сколько-нибудь значимых полномочий, что фактически упразднит данную должность. В этой конструкции вся власть переходит премьер-министру, которым должен стать Михаил Ходорковский.

По утверждению Бориса Немцова, Путин лично потребовал от Ходорковского прекратить финансирование оппозиционных партий, что тот отказался сделать. В апреле 2003 года Ходорковский заявил о намерении финансировать из личных средств СПС и «Яблоко», которые готовились к участию в выборах в Государственную думу в декабре 2003 года. После ареста Ходорковского ни СПС, ни «Яблоко» не смогли пройти в Госдуму четвертого созыва, а КПРФ утратила лидирующие позиции по числу депутатов.

Остальное уже известно. Национал-буржуазный термидор оказался крепче олигархата, большинство участников которого, и Ходорковский в их числе, сбитые летчики. Ну, да все по порядку: Ельцин…

Глава 2. Ельцин. Человек с молотком

Вспомни гнева их дни и года,

Благодарность в глазах их собачьих.

Б. Березовский

Мода на разнообразные портреты, пейзажи и жанровые сценки из лихих девяностых, недавно царствовавшая в социальных сетях и инициированная Фондом Ельцина и Colta.ru, была призвана романтизировать непростое десятилетие отечественной истории, легализовать его и представить как некое позитивное время. Сейчас в СМИ наблюдается продолжение этого флешмоба в виде вала публикаций о хорошем Ельцине. В ответ на массовую истерию, связанную с возвращением образа Бориса Ельцина в федеральную повестку, встает вопрос об оценке деятельности первого президента России с моральной и правовой точек зрения.

Не так давно председатель партии «Коммунисты России» Максим Сурайкин направил обращение в Конституционный суд с просьбой рассмотреть легитимность выборов 1996 года. По мнению политика, они были подтасованы, а последующие события — дефолт, развал промышленности и тому подобное — являются прямым следствием фальсификаций. Сурайкин отмечает, что «дальнейшее развитие России невозможно без точной юридической оценки прошлого страны, в том числе в части соответствия действующей Конституции РФ».

«Обращаю ваше внимание на нелегитимный характер президентских выборов 1996 года и, в частности, победы на них во втором туре Ельцина Б. Н. Об этом позже, в период своих президентских полномочий заявил президент РФ Медведев Д. А.», — сказано в обращении.

Ну, это давно ни для кого не секрет. Например, в ходе встречи с лидерами незарегистрированных политических партий, прошедшей зимой 2012 года в резиденции Горки, тогдашний президент Медведев прямо заявил присутствующим о проигрыше Ельциным выборов 1996 года. Он сказал: «Вряд ли у кого есть сомнения, кто победил на выборах президента 1996 года. Это не был Борис Николаевич Ельцин». Не секрет и то, что накануне президентских выборов 1996 года был сформирован пул банкиров, предоставивших финансовые ресурсы в распоряжение штаба действовавшего президента Бориса Ельцина. Вместе с использованием административного ресурса это позволило обеспечить решающее преимущество его кандидатуры при освещении предвыборной гонки в СМИ.

Писатель Эдуард Лимонов утверждает, что на выборах 1996-го Ельцина поддержало всего 6 процентов населения. По его словам, ельцинской командой была проведена работа по фальсификации выборов, при этом высокопоставленные чиновники сейчас не стесняются и открыто рассказывают о «большом надувательстве» — так эти выборы назвали в СМИ. «Он (Борис Ельцин. — И. М.) выглядел, как бомж, как алкаш. Да и был алкоголиком, что тут скрывать — все эти дирижирования оркестром, когда абсолютно пьяный Ельцин «руководил» немецким ансамблем, его визит в Исландию, где он даже не смог выйти из самолета… Это было отвратительное впечатление. За него было стыдно. Поэтому я считаю, что компетентные органы могут дать оценку тем выборам, на которых Ельцин продемонстрировал полное пренебрежение к правам и свободам граждан России».

Сегодня «царю Борису» ставят памятники и открывают центры его имени. Скандальная история с Ельцин-центром очень соответствует стилю правления самого Бориса Николаевича. Огромное, помпезное здание, на которое истрачены огромные средства, и это в стране, где большинство, особенно в регионах, живет очень бедно. Роскошь на фоне нищеты — как раз стиль девяностых, ельцинский стиль. Многие именно это ему и ставят в вину. Иные — за буквально изнасилование страны на выборах 1996 года на деньги семибанкирщины, всех этих Гусинских, Смоленских, Березовских.

Однако в череде грехов Ельцина указывают на один, самый тяжелый. Ради того, чтобы получить власть в России, Борис Николаевич пожертвовал СССР. Под рюмку водки в Беловежской Пуще подмахнул документы, определившие трагическую судьбу огромной страны. Все россказни о том, что иначе была бы гражданская война, — чушь. Она и так была — в Закавказье, в Приднестровье и в Средней Азии… В Донбассе она идет сейчас, в Казахстане, видимо, еще будет. Война случается от нерешенных проблем. Проблема русских в 1991-м решена не была, не решена и сейчас. Русские — самый большой разделенный народ в мире, и виноват в этом Ельцин. Только он мог, если бы захотел, остановить распад большого, мощного государства. Его подельники по «убийству» СССР — Шушкевич и Кравчук — даже не пикнули бы, если бы Ельцин только заговорил о том, чтобы защитить права русских, остающихся в этих республиках. Да и если бы обозначили новые границы с Крымом и Донбассом в составе России, тоже никто бы не возразил. Это была воля центра, ее олицетворяла Москва. Но он не сделал ничего. Торопился воцариться в Кремле единолично. И воцарился — на беду русским людям.

Следует строить не центры его памяти, а, напротив, провести радикальный пересмотр его наследия. Заклеймить, припечатать бывшего партаппаратчика как жадного до власти политического неудачника. Ведь либеральный реванш, который пытались и пытаются организовать в России, нуждается в культовых личностях, которые будут символизировать и легитимировать приход к власти, сохраняя преемственность.

Конечно, с Ельцина все началось. Все герои, точнее, антигерои, их политические силуэты, символы его эпохи — ельцинское наследие в том или ином виде. Именно ему суждено стать фигурой, бросающей тяжелую тень на государство Путина. Так кем же он был и как закатилась его звезда?

Будущий первый президент Российской Федерации Борис Ельцин родился 1 февраля 1931 года в уральском селе Бутка. Семья Ельциных, как написано в характеристике, которую прислал чекистам в Казань сельсовет, арендовала землю в количестве пяти гектаров. «До революции хозяйство отца его было кулацкое, имел водяную мельницу и ветряную, имел молотильную машину, имел постоянных батраков, посева имел до 12 га, имел жатку-самовязку, имел лошадей до пяти штук, коров до четырех штук…» Имел, имел, имел… Тем и был виноват — много работал, много брал на себя. А советская власть любила скромных, незаметных, не-высовывавшихся. Сильных, умных, ярких людей она не любила и не щадила. В тридцатом году семью выселили. Деда лишили гражданских прав. Обложили индивидуальным сельхозналогом. Словом, приставили штык к горлу, как умели это делать. И дед ушел в бега… Впрочем, сам Ельцин потом сильных, умных и ярких людей сам любить не будет, а окружит себя хитрыми, изворотливыми и циничными, совсем не такими, какими он восторгается в своей книге.

«Детство было очень тяжелое, — вспоминал Борис Николаевич. — Еды не было. Страшные неурожаи. Всех позагоняли в колхоз — тогда было поголовное раскулачивание. К тому же кругом орудовали банды, почти каждый день перестрелки, убийства, воровство. Мы жили бедновато. Домик небольшой, корова. Была лошадь, но и она вскоре пала. Так что пахать было не на чем. Как и все — вступили в колхоз… В 1935 году, когда уже и корова сдохла и стало совсем невмоготу, дед, ему было уже около шестидесяти, начал ходить по домам — класть печки. Он, кроме того, что пахарем был, умел еще и столярничать, плотничать. Отец тогда решил все-таки податься куда-нибудь на стройку, чтобы спасти семью. Это был так называемый период индустриализации. Он знал, что рядом, в Пермской области, на строительство Березниковского калийного комбината требуются строители — туда и поехали. Сами запряглись в телегу, побросали последние вещички, что были, — и на станцию, до которой шагать 32 километра…»

Слезы наворачиваются от рассказа, наспех состряпанного «Огоньком» под чутким руководством Юмашева! Послезавтра выборы, а так и хочется поставить подпись за Ельцина: ну не может такой человек оказаться жестоким самодуром и политическим авантюристом. Читаем дальше.

«Школа. Своей активностью, напористостью я выделялся среди ребят, и так получилось, что с первого класса меня избирали старостой класса. С учебой всегда было все в порядке — одни пятерки, а вот с поведением — тут похвалиться мне труднее, не один раз я был на грани того, что со школой придется распрощаться. Все годы был заводила, что-нибудь да придумывал». В лояльных Ельцину публикациях также отмечают хорошую успеваемость первого президента в школе. Однако в статье Юрия Борисенка и Вадима Эрлихмана утверждается, что Ельцин «не блистал хорошими оценками». Итак, после окончания седьмого класса Ельцин выступил против классной руководительницы, которая била детей и заставляла их работать у себя дома. За это был исключен из школы с «волчьим билетом», но, обратившись в горком партии, сумел добиться возможности продолжить учебу в другой школе.

Ельцина можно было бы назвать довольно симпатичным, если бы не руки. На левой руке у него не хватало двух пальцев и фаланги третьего. По версии Ельцина, он потерял их во время взрыва гранаты, которую пытался разобрать.

«Война, все ребята стремились на фронт, но нас, естественно не пускали. Делали пистолеты, ружья, даже пушку. Решили найти гранаты и разобрать их, чтобы изучить и понять, что там внутри. Я взялся проникнуть в церковь (там находился склад военный). Ночью пролез через три полосы колючей проволоки и, пока часовой находился на другой стороне, пропилил решетку в окне, забрался внутрь, взял две гранаты РГД-33 с запалами и, к счастью, благополучно (часовой стрелял бы без предупреждения) выбрался обратно. Уехали километров за шестьдесят в лес, решили гранаты разобрать. Ребят все же догадался уговорить отойти метров за сто: бил молотком, стоя на коленях, а гранату положил на камень. Взрыв… и пальцев нет. Ребят не тронуло. Пока добрался до города, несколько раз терял сознание. В больнице под расписку отца (началась гангрена) сделали операцию, пальцы отрезали, в школе я появился с перевязанной рукой».

Вероятно, этот рассказ надо понимать как аллегорию. Уж слишком много странностей: трудно перепилить решетку, пока часовой обходит церковь, гранаты не хранятся с запалами, взорвавшаяся в руках граната отрывает не только два пальца, а кое-что еще. Скорее всего, этот рассказ обращен к мышлению читателя, к его инстинктам. Ельцин демонстрирует себя человеком тяжелым, если не сказать свирепым — вдумайтесь: вполне взрослый парень лупит по гранате молотком! Какого результата он мог ожидать? Нет, Борис Николаевич апеллирует к сознанию, показывая, что он не собирается отступать — ему легче всего воспользоваться молотком. Что будет под молотком — Верховный Совет, человеческий череп или страна — для Ельцина не имеет никакого значения. Он просто появится на телеэкранах в следующий раз с перевязанной рукой. Эти выводы, сделанные из, казалось, второстепенного эпизода книги, надиктованной Юмашеву, косвенно подтверждает и сам Ельцин.

«Пытаясь разбудить ностальгические чувства избирателей, левая Дума проголосовала за отмену Беловежских соглашений 1991 года, по сути, возвращая страну назад, в бывший Советский Союз. В Думе звучали призывы привлечь к ответственности, к суду, заковать в наручники тех, кто участвовал в подписании декабрьских документов 91-го года. Это была настоящая провокация. ‹…› Чего греха таить: я всегда был склонен к простым решениям. Всегда мне казалось, что разрубить гордиев узел легче, чем распутывать его годами. На каком-то этапе, сравнивая две стратегии, предложенные мне разными по менталитету и по подходу к ситуации командами, я почувствовал: ждать результата выборов в июне нельзя… Действовать надо сейчас! Я решился и сказал сотрудникам аппарата: «Готовьте документы…» Началась сложная юридическая работа. Был подготовлен ряд указов: в частности, о запрещении компартии, о роспуске Думы, о переносе выборов президента на более поздние сроки. За этими формулировками — приговор: в рамках действующей Конституции я с кризисом не справился. ‹…› Пока я находился в кабинете, Таня позвонила Чубайсу, позвала его в Кремль. «Папа, ты обязан выслушать другое мнение. Просто обязан», — сказала она. И я вдруг понял: да, обязан… Когда Чубайс волнуется, его лицо мгновенно заливается алой краской. «Борис Николаевич, — сказал он. — Это не девяносто третий год. Отличие нынешнего момента в том, что сейчас сгорит первым тот, кто выйдет за конституционное поле. Хотя, в сущности, и в девяносто третьем первыми за флажки вышли они. Это безумная идея — таким образом расправиться с коммунистами. Коммунистическая идеология — она же в головах у людей. Указом президента людям новые головы не приставишь. Когда мы выстроим нормальную, сильную, богатую страну, тогда только с коммунизмом будет покончено. Отменять выборы нельзя»… Мы разговаривали около часа. Я возражал. Повышал голос. Практически кричал, чего вообще никогда не делаю. И все-таки отменил уже почти принятое решение»[5].

Ельцин узнает, что в демократическом федеративном государстве, где он по легенде выбран общим голосованием на всероссийских выборах, часть всенародно избранных депутатов Государственной думы требует провести импичмент, то есть отстранить Ельцина от власти. Что делает демократический президент? Он готовит ряд антиконституционных указов, в том числе о запрете компартии, роспуске Думы и переносе президентских выборов. Чтобы удержать власть, Ельцин фактически второй раз готов развязать гражданскую войну, от чего его отговаривает Чубайс, понимая последствия таких событий. В тот раз Ельцин отступит. Но это же все тот же человек с молотком и гранатой! Аттила, гунн — в этом природная жестокость Ельцина и его боярского полудикого режима (не случайно в стране слово «капитализм» употребляли с приставками «дикий» или «бандитский»). Ельцин — это жестокий, безмозглый, лишенный чувства историзма гунн, он пожертвует страной, разгонит СССР только для того, чтобы взять власть в России и долгих десять лет пить и харчеваться, как и положено варвару. Я даже не думаю, что Ельцин сильно переживал, когда от страны отвалилось 14 республик.

Простить побег он не смог только генералу Джохару Дудаеву, который, вслед за прибалтами, украинцами и туркменами, захотел ухватить свой кусок пирога. Вот тут в Борисе Николаевиче взыграла личная обида: ведь вся аппаратная интрига по расформированию Советского Союза была задумана для захвата власти, а тут этот генерал! Известно, что Дудаев категорически не хотел войны, и перед началом «первой чеченской» восемь раз пытался выйти на Ельцина. Восемь раз Ельцин отвечал холодным молчанием. Что было крамольного в том, если бы Ельцин принял Дудаева? Джохар Дудаев был законно избранным президентом, Чечня — одним из 89 субъектов Российской Федерации, и ничего страшного бы не произошло… Но руководство администрации специально подсовывало Ельцину бумаги, где Дудаев плохо о нем отзывался, а Ельцину всегда это не нравилось. И когда начальник службы безопасности Александр Коржаков сказал ему: «Примите его, он же приходит к вам как вассал к своему сюзерену, и ничего такого здесь нет!», Ельцин ответил: «Нет! Если я его приму, подумают, что мы слабые!»

«Всегда мне казалось, что разрубить гордиев узел легче», — помните? Алгоритм принятия решений у Бориса Николаевича не менялся годами — все те же приемы, тот же молоток. Ни при каких обстоятельствах Ельцин не пытался поступать иначе. Окружив себя неталантливыми, циничными проходимцами, он превратил страну в невиданный конгломерат рынка и продуктовой базы, наполненный людьми самого последнего сорта — уголовниками, шулерами, мошенниками. Ельцин не пошел по пути парламентаризма — он разгонит парламент танками, а выборы превратит в аляповатый балаган на деньги подельников — представителей той самой семибанкирщины. По сути, он построит авторитарный режим, где уровень коррупции будет на уровне какой-нибудь банановой республики.

Вопиющую недоговороспособность и карьеризм Борис Николаевич демонстрировал еще во время работы в Свердловском обкоме, правда преподнося их как добродетели. Его предшественник на посту секретаря Свердловского обкома КПСС Яков Рябов рассказывал в интервью, что Ельцин не останавливался ни перед чем ради достижения личной власти: «Так получилось, что несколько моих друзей учились вместе с Ельциным. Я решил спросить их мнение о нем. Они говорили, что он властолюбив, амбициозен, что ради карьеры готов переступить даже через родную мать. «А если ему дать задание?» — спрашиваю. Они говорят: «Ради любого задания начальства он разобьется в лепешку, но выполнит». Борису при встрече я эти претензии высказал. Он сразу вскинулся: «Кто вам сказал?!» Я ему объяснял, что это неправильный подход: «Тебе нужно думать, как искоренить недостатки, а не о том, кто о них сказал». Но он потом все равно вычислил этих людей и не давал им хода…»

«Не давал хода» — это мягко сказано. Некоторые пытались покончить жизнь самоубийством. Первый секретарь Перовского райкома Аверченко выбросился с четвертого этажа, но, к счастью, выжил. Первый секретарь Киевского райкома Коровицын испытывать судьбу не стал: он выпрыгнул из окна седьмого этажа.

«В самом начале моего пребывания в должности первого (секретаря Свердловского обкома КПСС), — диктует Юмашеву Ельцин, — он (Павел Симонов, заведующий строительным сектором в ЦК) дал мне замечательный и очень запоминающийся урок. В городе проходила выставка агитплаката, я пошел на ее открытие и, когда мы заходили в зал, нас сфотографировали. Потом эта фотография появилась в областной партийной газете «Уральский рабочий». На следующий день у меня раздался звонок от Симонова, и он начал воспитывать. А воспитывать он умел — вроде и не повышая голоса, но уж поиздевался он надо мной вовсю. Ах, говорит, как хорошо вы получились на фотографии, ну, просто очень хорошо, вы вообще у нас такой фотогеничный, и сейчас ведь вся область будет знать, что вы так хорошо на фотографии выходите, — ну, и в таком духе. Умел он глубоко залезать под кожу, вроде и не говоря каких-то резких слов. В общем, урок он мне тогда очень хороший преподал, я его на всю жизнь запомнил. И я следил, чтобы больше никогда в областной газете мои фотографии не появлялись».

Если отбросить благостный тон повествования, эпизод скорее подтверждает слова Рябова, который называл Ельцина карьеристом и властолюбцем. Снимки в провинциальной газете — нормальное дело для номенклатуры, тут Ельцин просто поспешил. Потом своими снимками он заклеит все улицы, а с помощью телемагнатов создаст информационный вакуум для всех — мнимых и реальных претендентов на власть. Мемуары президента — довольно занятное чтение, правда имеющее мало отношения к реальности.

Итак, отличился новый хозяин Свердловской области двумя деяниями: по распоряжению Ельцина в Свердловске было построено двадцатитрехэтажное, самое высокое в городе здание обкома КПСС, и по его же распоряжению был снесен Ипатьевский дом, где в 1918-м был расстрелян последний российский император Николай Второй вместе со своей семьей и слугами. Гигантское здание обкома — стиль Ельцина!

Дальше был перевод в Москву, повышение по карьерной лестнице и мандат депутата Верховного Совета СССР. В 1978–1989 годах Ельцин — депутат Верховного Совета СССР (член Совета Союза). С 1984 по 1988 год — член президиума ВС СССР. Кроме того, в 1981 году на XXVI съезде КПСС был избран членом ЦК КПСС.

В декабре 1985 года Ельцин рекомендован политбюро ЦК КПСС на должность первого секретаря Московского городского комитета (МГК) КПСС. Придя на эту должность, он остается верен себе — увольняет многих видных руководителей МГК и первых секретарей райкомов, — вульгарный провинциал, он не обращает внимания на талант и опыт. Любой, кто был не согласен с линией нового босса МГК, больше не мог чувствовать себя в безопасности. «Сильных, умных, ярких людей она не любила и не щадила», — помните тот рассказ самого Ельцина? В Москве Борис Николаевич снова занялся популизмом — если в Свердловске это было строительство гигантского нелепого здания для обкома партии, то в столице он занимается самопиаром — ездит в общественном транспорте, стоит в очередях в продуктовых магазинах, устраивает неожиданные проверки общественных учреждений.

Неуживчивый Ельцин снова затевает конфликты, в этот раз с руководством политбюро ЦК КПСС. 21 октября 1987 года он резко выступил на пленуме ЦК КПСС, после чего попросил освободить его от обязанностей кандидата в члены политбюро. Но раздражать Ельцин начал еще до октябрьской речи. «Почему я так «нечленораздельно» на организационном пленуме Московского горкома выступил? — оправдывался он. — Отвечаю. Я был тяжело болен, прикован к кровати, без права, без возможности встать с этой кровати. За полтора часа до пленума меня вызвали на этот пленум, врачи, соответственно, меня накачали лекарствами. И на этом пленуме я сидел, но что-то ощущать не мог, а говорить практически тем более…» Дальше не имеет смысла цитировать — Ельцин в очередной раз был пьян.

Еще одним серьезным инцидентом, случившимся перед октябрьской речью, стала раздача интервью, мягко говоря, недружественным СМИ. Ельцин вспоминает, что давал интервью сразу для трех телерадиокомпаний — Би-би-си, Си-би-эс, Эй-би-си — в своем кабинете. «На некорректные вопросы, которые наносили бы какой-то ущерб нашему государству, его престижу, я давал решительный отпор. Далее были вопросы в отношении товарища Лигачева. Я сказал, что имею единые точки зрения в стратегическом плане, по решениям съезда, по задачам перестройки и т. д. У нас есть с ним некоторые разные точки зрения в тактике перестройки, в вопросах социальной справедливости, стиля работы. Детали я не расшифровывал. Был и такой вопрос: «Считаете ли вы, что будь на месте товарища Лигачева какой-то другой человек, то перестройка пошла бы быстрее?» Я ответил: «Да». Поскольку мои слова были искажены, телекомпания Си-би-эс (США) дала мое опровержение и извинение за ошибку за подписью заместителя президента телекомпании.

Затем меня вызвал товарищ Соломенцев, потребовал объяснений. Я высказал свое возмущение фактом вызова по такому вопросу и ответил устно на каждый заданный вопрос по интервью».

Конечно, Ельцин лукавит — самоуверенный аппаратчик тогда обрушился на партию, что и послужило причиной опалы босса МГК. Так было и во многом другом: Ельцин не соблюдал субординацию, вел себя вызывающе и демонстрировал свою обособленность от партии.

Партия ответила. Приведу несколько фрагментов реакции на октябрьскую речь Ельцина.

Первый секретарь Ворошиловского райкома А. Земсков: «Единоличность решений, изоляция от партийного актива, от членов городского комитета партии, от секретарей райкомов — вот призма, через которую нужно рассматривать его деятельность».

Первый секретарь Кировского райкома И. Головков: «…пренебрежение принципами преемственности, неумение дорожить людьми, отсутствие должного такта и уважения к кадрам, недостаточное терпение и терпимость».

Первый секретарь Бауманского райкома А. Николаев: «Очень быстро товарищ Ельцин обрел тот самый начальственный синдром, против которого он гневно выступал на съезде партии. Вот разрыв между словами и реальными делами. Быстро уверовал в свою непогрешимость, отгородил себя от партийного актива».

Зампредседателя исполкома Моссовета В. Жаров: «Кадровые замены превратились в спортивные соревнования, о которых нам докладывали: на одном активе сменили 30 процентов первых секретарей, на другом — уже 50, на третьем — уже до 80 доехали».

Член горкома Ф. Козырев-Даль: «На вооружение брались только разрушительные действия. Товарищ Ельцин уверовал в свою безнаказанность, поставил себя в исключительное положение, когда, распоряжаясь единолично судьбами людей, он не нес никакой ответственности ни перед ними, ни перед ЦК КПСС».

Конечно, самонадеянность Ельцина привела к тому, что был поставлен вопрос о дальнейшей его партийной карьере. В защиту Ельцина не выступил ни один из делегатов. Как потом вспоминал главный редактор «Московской правды» Михаил Полторанин, «он думал, что будут просить, поднимется вся Москва, все первые секретари, которых он назначил. Но этого не случилось, стал получать «по ушам» от людей, от которых этого не ожидал, поднимал глаза и ошарашенно смотрел на вчерашнего своего приближенного, который сегодня нес его по кочкам». Тут настало время проявиться другим качествам «борца за правду»: Ельцин расшибается в лепешку, извиняясь, оправдываясь («я подвел Центральный комитет и Московскую городскую организацию, выступив сегодня») и даже пытаясь покончить жизнь самоубийством, что подтверждают и Горбачев, и Рыжков. Вот фрагмент стенограммы заседания политбюро от 3 мая 1990 года:

«Примаков: Надо вытащить Ельцина на теледебаты, задать ему «неудобные» вопросы — о Литве, о Курилах, чтобы он крутился как уж на сковородке.

Крючков: Надо быть осторожным, он — популист, может легко вывернуться, а влияние на обывателя у него большое.

Примаков: Его спросили: собирается ли он привезти в СССР презервативы? Он ответил, что ему это уже не нужно. В любой стране каждый кандидат в президенты провалился бы моментально, признавшись в своей импотенции.

Горбачев: А у нас наберет лишних 10 процентов голосов. Он сейчас распускает слух, будто его дважды топили, набросив мешок на голову (почему дважды? — И. М.), пырнули ножом. Мы в свое время не сказали публично, что его застали с ножницами в крови — сам себя ковырнул.

…Немедленно сделать программу мер по России и разослать за подписью Власова. (Власову.) Смелее. Когда в борьбу вступаешь, элементы демагогии не помешают, тем более что перед тобой подонок».

Что касается фрагмента разговора о ножницах, вскользь упомянутых Горбачевым: в 1997 году Валентин Юмашев расскажет, что Борис Николаевич «навалился на ножницы, уперев их в стол и направив в сердце. И когда кто-то вбежал, — секретарша или кто-то еще, — там была кровь… Его сразу — в ЦКБ. К счастью, ножницы не вошли слишком глубоко, лишь кожу повредили. В больнице рану зашили. И у него на этом месте оставался шрам».

— То есть это все же была попытка самоубийства? — уточнил у Юмашева журналист.

— Трудно сказать. Как вы понимаете, Борис Николаевич не любил об этом вспоминать. Но когда человек действительно хочет покончить с собой, он доводит дело до конца… Мне кажется, это все-таки был какой-то сигнал Горбачеву: вот до чего ты меня довел!

Борис Ельцин был не из тех, кто останавливается. Очень быстро душевные терзания как рукой сняло. Ельцин выдвигается депутатом, выигрывает выборы и, в конце концов, становится председателем Верховного Совета. Неудавшийся самоубийца проводит ряд самоубийственных для страны законов, по сути готовя законодательную базу для будущего своего воцарения. 12 июня 1990 года съезд под давлением Ельцина принял Декларацию о государственном суверенитете РСФСР, предусматривающую приоритет российских законов над союзными. Это резко увеличило политический вес председателя Верховного Совета РСФСР, до этого игравшего второстепенную, зависимую роль. Теперь, когда отпала надобность защищать партийные идеалы, Ельцин выходит из партии. Тогда же он произнесет историческую фразу, давшую старт гражданской войне на окраинах страны: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить». Война на Кавказе в Чечне, в Центральной Азии и в Приднестровье — это щедрый подарок Ельцина, плата за его личную власть. Сожалел ли об этом Борис Николаевич? Никогда, ни в одном своем интервью или книге воспоминаний, Ельцин не скажет, что это было антиконституционное деяние, преступление против истории. Опасный властолюбец, Ельцин добился поставленной цели. Дальше хоть потоп. 19 февраля 1991 года Ельцин настолько осмелел, что в выступлении по телевидению потребовал отставки Михаила Горбачева и передачи власти Совету Федерации, состоящему из руководителей союзных республик. Это был не первый, но самый серьезный сигнал, который не услышали — уже в 1991 году Борис Ельцин будет избран президентом.

19 августа 1991 года, после объявления о создании ГКЧП и блокировании Михаила Горбачева на даче в Форосе, Ельцин возглавил противодействие советским вельможам и превратил Дом советов России в центр сопротивления. Уже в первый день путча амбициозный Ельцин, выступая с танка перед Белым домом, назвал действия ГКЧП государственным переворотом, затем обнародовал ряд указов о непризнании действий ГКЧП. Следующими его шагами стало подписание указа о приостановлении деятельности КП РСФСР, а 6 ноября — о прекращении деятельности КПСС. А теперь вдумайтесь, какое нахальство! Малообразованный, тщеславный партократ запрещает партию, которая управляла страной семьдесят лет и благодаря которой он достиг своего небывалого положения. О, я думаю, что много раз вспомнят бывшие боссы КПСС о своей лояльной позиции в отношении Ельцина.

Что такое ГКЧП? Основной целью создания Государственного комитета по чрезвычайному положению, по словам Геннадия Янаева, было недопущение подписания договора о Союзе суверенных государств, который упразднял и фактически полностью ликвидировал СССР. Тогда, 20 августа 1991 года, в Ново-Огареве договор о создании ССГ должны были подписать представители Белорусской ССР, Казахской ССР, РСФСР, Таджикской ССР и Узбекской ССР, а осенью к договору должны были присоединиться Азербайджанская ССР, Киргизская ССР, Украинская ССР и Туркменская ССР. Ельцин настаивал на скорейшем подписании этого договора. Что неудивительно — ему хотелось как можно скорее установить режим личной власти, но для этого следовало устранить всю конструкцию дряхлого, но вполне живого Союза.

Несмотря на то что номинальным главой ГКЧП был Яна-ев, по мнению осведомленных людей, «подлинной душой» комитета был В. А. Крючков. Ведущая роль Крючкова неоднократно упоминается и в материалах служебного расследования, проведенного КГБ СССР в сентябре 1991 года.

19 августа 1991-го, когда в Москве отсутствовали Горбачев и Ельцин, ГКЧП берет на себя всю полноту власти, политическое управление страной. Ельцин, веря гарантиям Горбачева, после провозглашения ГКЧП тут же возвращается из Киргизии в Москву. По дороге из аэропорта в город его поджидал спецотряд «Альфа», подчиняющийся Крючкову. Именно этот отряд должен был остановить кортеж и арестовать Ельцина…

Крючков, однако, не отдал «Альфе» приказ захватить Ельцина, и тот благополучно прибыл в Москву, в Белый дом.

Арест не состоялся и в Белом доме. С этого момента авторитет Ельцина стал стремительно расти, а авторитет безвольного ГКЧП так же быстро падал.

Писатель, редактор газеты «Завтра» Александр Проханов так вспоминает эти события: «Исследуя ГКЧП, который бездарно провалился, я понял, что же это было… Перестройка — это была пора, когда внутри СССР стремительно намывались пласты западной агентуры. Агенты влияния засели в СМИ, в армии и в партии. Самым мощным выразителем этой тенденции был Горбачев. Именно он формировал ГКЧП. Это — его рук дело. Он сам создал этот заговор.

Изначально члены ГКЧП не были самостоятельны, они были частью воздействия оргоружия. Они были функцией, а не аргументом. Они были марионетками. Они доверились человеку, который их предал. Как только они почувствовали, что их предали, воля покинула их.

Как мне рассказал один из членов ГКЧП, Горбачев сам рассматривал списки ГКЧП и вносил в эти списки людей, которых раньше там не было. Он внес туда Стародубцева, например. Он замышлял свое исчезновение на несколько дней с тем, чтобы госструктуры повисли в воздухе. А пока его нет, эти госструктуры должны были перейти к Ельцину. Он не боролся за власть, он сознательно сдавал СССР. Он действовал по сценарию и по замыслу неведомых центров. Когда Горбачев вернулся из Фороса, он не был лишен полномочий. У него под рукой были войска, разведка, армия, он мог потребовать от них повиновения. Он ничего этого не сделал, он отдал страну Ельцину добровольно. Это была запланированная сдача государства. ГКЧП — это еще не разгаданный заговор, уходящий своими корнями в эпоху, предшествующую перестройке».

Теперь Ельцину уже ничего не мешало — в декабре 1991 года он провел с президентом Украины Леонидом Кравчуком и председателем Верховного Совета Белоруссии Станиславом Шушкевичем переговоры о создании Содружества Независимых Государств. И уже 8 декабря 1991 года в Виску-лях президенты Украины, России и председатель ВС Белоруссии подписали Беловежское соглашение о создании СНГ, где говорится, что «Союз ССР, как субъект международного права и геополитическая реальность, прекращает свое существование». Это был финал, торжество Ельцина и самая крупная геополитическая катастрофа ХХ века.

Спустя 15 лет после отставки Бориса Ельцина Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) провел исследование об отношении «россиян» к бывшему главе государства. В ходе опроса выяснилось, что граждане считают лучшим поступком экс-президента решение передать власть своему преемнику Владимиру Путину. Этот шаг Бориса Ельцина положительно оценили 85 процентов опрошенных. На второе место россияне поставили добровольное оставление высшего государственного поста первым президентом России — три четверти респондентов высказались в поддержку такого решения Бориса Ельцина.

В целом же годы президентства Ельцина россияне оценивают скорее негативно — так считают 59 процентов опрошенных. Положительно итоги правления первого президента России оценили лишь 15 процентов.

Только треть опрошенных сочли, что Ельцин действовал в интересах большинства граждан: всего общества (8 процентов) или большей его части (25 процентов). О том, что в своих поступках он ориентировался лишь на некоторые социальные группы, высказались 37 процентов. А каждый пятый уверен, что он отстаивал интересы узкой группы лиц.

Каждый пятый респондент затруднился оценить, чего больше принесла России эпоха Бориса Ельцина — хорошего или плохого. Интересно, что чем старше респонденты, тем больше они склонны высказываться отрицательно в адрес президентства Ельцина.

В рейтинге влиятельных политиков России 2001 года Ельцин выглядит анахронизмом, даже не политической личностью, а собирательным образом, гидрой с тысячью голов гусинских, березовских, потаниных, юмашевых, масхадовых и многих других, сиявших на политическом небосклоне междуцарствия. Даже нынешний режим, выросший из ельцинского, дистанцировался от его политического наследия. Владимир Путин, являвшийся фигурантом «лихих девяностых» в Петербурге, и то отмежевался от своего предшественника, по возможности выдавив всех остальных друзей Бориса Николаевича с политической сцены. Потому что режим понял: преемственность от Ельцина чревата значительным уроном для репутации. Человек, раздолбавший (как когда-то гранату молотком!) огромную страну ради того, чтобы взять власть, правитель, разрешивший расстрелять собственный парламент, устроивший танковую пальбу в центре столицы в конце ХХ века; президент, разрешивший разбить на общак сбережения десятков миллионов граждан, не может восприниматься как герой. Только как злодей, фигура не противоречивая, но однозначная. И тем не менее Борис Ельцин — сбитый летчик, сбитый для истории, пускай он чувство историзма и презирал.

Глава 3. Борис Березовский. Поэт и демон

Одиночки отход прикрывают.

На душе — холодок сентября…

Б. Березовский

В октябрьском номере газеты «Лимонка» за 2006 год, которую выпускала ныне запрещенная Национал-большевистская партия, свои стихи опубликовал бывший российский олигарх Борис Березовский. Тут он переплюнул самого себя — олигарх, таинственный царедворец, некогда назначавший министров и ставивший президентов, выбирает для публикации самую смелую радикальную газету! В стихах Мефистофель России девяностых тяготится своей ролью «бывшего» и «смешного банкира», как его все чаще начнут называть в таблоидах. До самой своей смерти в 2013 году он еще будет сражаться с действительностью, порой даже в шизофренических формах: так, выходя из лондонского суда, где рассматривалось дело о его экстрадиции в Россию, Березовский наденет маску Путина и откажется называть свое имя. «Я просил бы ко мне правильно обращаться — Владимир Владимирович», — заявил он тогда журналистам. Оторванный от реальности, брошенный и больше не вселяющий ужас пожилой мужчина повесится в ванной комнате дома своей бывшей жены.

Свидригайлов

Будто труп, цепенеет рассвет, И гнилой туман над Невою, И курок взводишь твердой рукою, И другой Америки нет. Вспомни гнева их дни и года, Благодарность в глазах их собачьих. Пожелав на прощанье удачи, Покидай Петербург навсегда.

Борис Абрамович Березовский родился 23 января 1946 года в Москве. Его отец был инженером-строителем из Томска, работавшим на различных заводах по производству строительных материалов. Но надо сказать, совсем не рядовым сотрудником — например, на Бутовском газосиликатном заводе занимал должность главного инженера. Мать Бориса, Анна Александровна, была представительницей научной интеллигенции — работала в Институте педиатрии Академии медицинских наук СССР. Вполне привилегированное положение родителей позволило будущему «еврею при царе», как он сам себя как-то назовет, учиться в английской спецшколе и по ее окончании продолжить обучение в Московском лесотехническом институте (МЛИ) на факультете электроники и счетно-решающей техники.

О тех годах Березовский вспоминал с ностальгией: «В школе я учился на «четыре» и «пять», лидером никогда не был, но не был и аутсайдером. Я был как все. У меня было счастливое детство. Мои родители, интеллигентные люди, делали для этого все. Хотя это были трудные послевоенные годы. Мы втроем жили в коммуналке в комнате 11,5 кв. м».

Окончив МЛИ в 1968 году, Березовский продолжил образование теперь уже на мехмате МГУ, а в 1975 году окончил еще и аспирантуру в Институте проблем управления Академии наук. Уже в это время одна из работ Березовского была отмечена премией Ленинского комсомола. Кстати, есть еще одна пикантная подробность — в восьмидесятых БАБ сотрудничает с «Совраской» — газетой «Советская Россия»: получается, что какое-то время был даже «красно-коричневым»…

Исключительно предприимчивый, склонный не только к науке, но и к искусству молодой человек прошел все ступени научной лестницы, был избран в члены-корреспонденты Академии наук и… радикально изменил сферу деятельности, буквально запрыгнув в бизнес-поезд, мчащийся в лихие девяностые. Начинает ни много ни мало с ведущего инженера автоконцерна ВАЗ, для которого поначалу разрабатывает системы автоматизированного проектирования. Наладив взаимоотношения с нужными людьми в руководстве завода, Борис Абрамович организовывает акционерное общество ЛогоВАЗ, ориентированное на продажу автомобилей.

Впоследствии Березовский расширил сферу своей деятельности и организовал Автомобильный всероссийский альянс (ABBA), главной задачей которого стало создание завода для производства так называемых народных автомобилей — небольших малолитражек. Надо сказать, что под широко разрекламированный проект Березовскому удалось собрать около 50 миллионов долларов. Правда, в реальности этот автомобиль находился в стадии научного проектирования. Это был очередной фокус демона — с той же легкостью Борис Абрамович мог собирать деньги и на машину времени, чего уж мелочиться… Но он проявляет не только невиданную скромность, но и демонстрирует едкое чувство юмора: разработка «автомобиля для народа» — калька с проекта Адольфа Гитлера, в котором предусматривалось оснащение каждого нациста удобной, компактной малолитражкой. Не знать Березовский об этом не мог.

Надо отдать должное задумке — проект попал в точку. Во-первых, напуганные первыми переломными годами девяностых граждане ждали каких-либо, пусть и мистических знаков, подтверждавших, что они не зря поддержали Ельцина. И тут — «народный автомобиль» Березовского, практически символ возрождения страны, что должен заполонить дороги от Владивостока до Лиссабона. Все это металлическое великолепие должно было быть создано не «совками», а самыми настоящими западными партнерами и на деньги самих граждан. Тут Борис Абрамович не рисковал — идею завизировал сам Борис Ельцин, он даже освободил проект от таможенных пошлин и предоставил значительные льготы, а партнеры из Banque Nationale de Paris предложили кредитную линию на 150 миллионов долларов.

Нездоровый ажиотаж вокруг народного автомобиля во многом и сделал из Березовского российского Круппа — большого промышленника, обладавшего качествами политика-патриота, говорящего на языке народных чаяний: «Если Россия не хочет стать страной третьего мира, она должна создать серьезную промышленную базу». Мощно! Если не принимать во внимание тот факт, что как раз действиями Бориса Абрамовича и его соратников Россия превратилась в «страну-бензоколонку». Так или иначе, успех был полный — после начала продаж в декабре 1993 года ценные бумаги АВВА обогнали в ликвидности даже ваучер. Ими торговали на улице и в метро. Принцип был тот же: сертификаты объявлялись бессрочными, после постройки завода по выпуску «народных автомобилей» любой держатель бумаги мог бы обменять ее на акции или наличные деньги. Российские граждане накупили ценных бумаг АВВА на 50 миллионов долларов, которые попросту исчезли.

Спустя несколько месяцев проект стал разваливаться: первым из соглашения вышел General Motors из-за коррупции в Тольятти. Затем было объявлено, что собранных средств на строительство завода все равно не хватит — деньги будут использованы для других инвестиционных проектов, поскромнее. В результате к осени 1994 года бумаги АВВА обесценились. Потом, уже по прошествии десятка лет, Борис Абрамович вскользь упомянет, что где-то в Финляндии такой завод вот-вот должен начать массовый выпуск машин и что все не заладилось из-за трусливости и паникерства вкладчиков…

В книге американского журналиста Дэвида Хоффмана, с 1995 по 2001 год возглавлявшего московское бюро газеты Washington Post, одном из самых авторитетных исследований, посвященных истории зарождения крупного капитала в России 1990-х годов, упоминается об Автомобильном всероссийском альянсе, заложившем основу состояния Бориса Березовского. Автор вспоминает, что в 1993 году Борис Березовский, у которого всегда имелось множество планов, несколько раз приходил в Министерство финансов России. Он хотел встретиться с сотрудницей министерства Беллой Златкис, невысокой женщиной с короткими черными волосами, латвийскими предками и привычкой говорить повелительным тоном. В начале девяностых Златкис была назначена на должность руководителя только что созданного в министерстве департамента ценных бумаг и финансовых рынков. Правда, в тот момент никто не разбирался в ценных бумагах, а финансовые рынки только начали формироваться.

Березовский фонтанировал идеями, вспоминала она, и проявлял большую настойчивость. В своем маленьком кабинете Златкис слушала рассказ Березовского о его новой мечте. Он хотел построить автомобильный завод, чтобы выпускать народный автомобиль вроде «фольксвагена». Компания Березовского, ЛогоВАЗ, стала ведущим продавцом автомобилей в России, выкупая тысячи автомобилей «жигули» на АвтоВАЗе в Тольятти и расплачиваясь за них с большим опозданием уже обесценившимися рублями. Теперь Березовский предлагал пойти дальше. Он сказал Златкис, что ему нужен кредит в размере двух миллиардов долларов, чтобы построить завод, который будет выпускать народный автомобиль. Представьте, как россияне будут толпиться в демонстрационных залах! Машина была мечтой каждого русского, и у Березовского в воображении имелся финансовый план.

Приватизационные ваучеры поразили сознание россиян — кто же тогда знал, что их просто одурачили ловкачи от государства. На улицах и биржах велась активная торговля ваучерами. Люди получали представление об акциях — бумагах, имевших реальную ценность. Поколение, выросшее на романах Теодора Драйзера, вдруг решило, что американская мечта может стать и их, россиян, мечтой. Ваучерные фонды, обещавшие высокий доход, росли как грибы, привлекая новых инвесторов.

Березовский подумал: если государство может выпускать ценные бумаги, ваучеры, почему не может он? Люди профинансируют народный автомобиль. Они будут покупать акции.

«Он был уверен, что сможет собрать в России два миллиарда долларов», — рассказывала Златкис. Березовский хотел продавать акции. При упоминании этого слова Златкис вспомнила снежный вечер в декабре 1991 года вскоре после своего назначения на должность в Министерстве финансов. Советский Союз разваливался, до прихода к власти Ельцина и начала шоковой терапии оставалось совсем немного. Поздним зимним вечером Златкис вышла из министерства, чтобы поехать домой. Тротуары темных улиц покрывал лед. Шофер Златкис сел за руль старого промерзшего автомобиля. Когда машина свернула в один из переулков в районе Кремля, перед дрожавшей от холода Златкис открылась знакомая картина: на морозе при свете единственного фонаря стояла длинная очередь. Она попросила шофера остановиться и вышла, чтобы посмотреть, чем торгуют. Очередь состояла в основном из пожилых женщин.

Златкис услышала, что те говорят про акции. Они стояли в очереди за бумажками, по которым через год им обещали выплатить огромные дивиденды. Акции выпустил банк МЕНАТЕП. «Мы уже несколько дней стоим в очереди, чтобы купить акции, — сказала Златкис одна из женщин. — Они будут платить большие дивиденды. Мы покупаем акций на тысячу рублей. Через год они обещают вернуть нам десять тысяч рублей». Люди стояли в очереди за легкими деньгами.

Впрочем, в этом не было ничего удивительного — ваучерные фонды вскоре стали играть на желании людей получить легкие деньги: они включали в свои названия слова «алмазы» и «нефть» и предлагали ежегодные дивиденды свыше 500 процентов. Березовский, человек блестящего ума, не оставался в стороне, но делал все дьявольски элегантно. Даже поэтически.

Через день после голосования, 13 декабря 1993 года, в результате которого Ельцин добился поддержки новой российской конституции и избрания парламента, в просторном выставочном центре на Манежной площади началась продажа ценных бумаг. Сертификаты были напечатаны в Швейцарии на бумаге, пригодной для изготовления любой национальной валюты, со специальной защитой от подделки. На каждом был портрет известного дореволюционного русского промышленника, например Саввы Мамонтова, покровителя искусства и литературы, владельца чугуноплавильных заводов и главного акционера общества Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги. Сертификаты были доставлены в Москву из Цюриха самолетом в тяжелых деревянных ящиках и хранились под усиленной охраной. Каково, а? Впрочем, сам Березовский вложил вырученные деньги в настоящее железо и олово, а не в мечту, пусть и такую красивую, какую он предложил российским гражданам.

Сага о народном автомобиле приведена не просто так — подобных проектов у Березовского было немало. Она дает представление о нем не просто как об удачливом махинаторе, но и ловком жонглере человеческими душами, крысолове, который будет водить Россию, а вместе с ней и собственную смерть за своей дудкой. В отличие от многих из тех, кто пополнял обойму российского олигархата девяностых, Березовский не только обеспечивал себе радостную жизнь, но и был готов отдавать солидные ломти пирога для удовлетворения целей, никак с обогащением не связанных.

В 1991 году, еще до народного автомобиля, Борис Абрамович учредил премию «Триумф», на которую номинировались лучшие из лучших актеров, музыкантов и художников. Поэт Березовский знал толк в искусстве.

Говорят, писатель Александр Проханов в 2002 году получил от Березовского 300 тысяч долларов на «развитие издания», соблазнив его туманными обещаниями сделать того оппозиционным кандидатом в президенты. Следует сказать, что никакого «развития издания» не случилось: бессовестный Белковский намекает, что развивать Александр Андреевич Проханов решил собственную дачу. Ну, дачу и дачу, однако денег на «красно-коричневую» газету «Завтра» Березовский не пожалел. Как не пожалел, говорят, 30 миллионов долларов на выкуп заложников из чеченского плена. Известно, что Березовский занимался освобождением пленных несколько лет подряд, и всегда за большие деньги.

Рассказывают разное. Одни говорят, что БАБ попросту имел с этого выгоду, другие — что это было чистой воды альтруизмом. Истина, как обычно, где-то посередине.

Сначала Березовский занимался освобождением бойцов Пензенского ОМОНа, захваченных Радуевым в декабре 1996 го да, затем благодаря ему в январе 1997 были освобождены журналисты ОРТ Роман Перевезенцев и Вячеслав Тибели-ус. Потом в июне 1997 года была еще группа с ОРТ, из программы «Взгляд» — Ильяс Богатырев и Владислав Черняев.

По словам майора Вячеслава Измайлова, который в конце девяностых принимал участие в освобождениях пленных, в известность было поставлено руководство так называемой Ичкерии, в том числе Аслан Масхадов. «Пленных солдат Березовский тоже освобождал. Освободил десятки. Ему стали присылать письма матери. Если бы не Березовский, эти люди могли бы погибнуть», — подчеркнул Измайлов. По данным майора, в офис Березовского в Москве приходили двое чеченцев — Балауди Текилов, представитель Масхадова в Москве, который был убит при загадочных обстоятельствах, и некто по кличке Адам Пират. С ними договаривался либо сам Березовский, либо его помощник Бадри Патаркацишвили — бывший финансовый директор ОРТ. «Оговаривались суммы, которые мог заплатить Березовский. За солдат просили не такие астрономические выкупы, как за журналистов: за Богатырева и Черняева было заплачено полтора миллиона долларов, за Перевезенцева и Тибелиуса — порядка миллиона», — заявил Измайлов.

По его данным, чеченцы-посредники имели крупный процент с этих выкупов. Деньги передавались не лично боевикам, а высоким начальникам МВД. Они непосредственно занимались освобождением. ФСБ тоже обладала полной информацией о действиях Березовского. На деньги Березовского были выкуплены сотрудники ФСБ Ингушетии Грибов и Лебединский. Так что заявление Патрушева о том, что у ФСБ есть свидетельства финансирования Борисом Березовским чеченских боевиков, — это чистая политика. О контактах Березовского всем давно было известно. «Я не знаю, зачем Березовскому было нужно вызволять солдат из плена», — резюмирует офицер. А все затем же — неутомимому демону всегда нужно было быть в гуще событий: в Чечне подкупать полевых командиров-исламистов — смотреть: выдержит ли их вера под натиском американского доллара, да еще из рук еврея. Не выдерживала — все брали. И патриоты, и не очень, и совсем наоборот. Натура Березовского требовала постоянного, он непрерывно жаждал действий и готов был тратить на это состояние. Ну, казалось бы, к чему было дарить двоюродному брату английской королевы принцу Майклу 320 тысяч фунтов стерлингов для оплаты аренды Кенсингтонского дворца? Согласитесь — это жест, ни к чему не ведущий. Но Березовский привык вести себя именно так. Он никого не жалел, но и не позволял проявлять жалости к себе. Именно это приведет его к трагической развязке.

Точки над «I»

Нелегко уходить уходя, Впереди — лишь чужбина чужая, Стоны ветра и струи дождя Одиночки отход прикрывают. На душе — холодок сентября, Ничего так, как было, не будет. Взвесит Бог все «во имя» и «зря» И судом справедливым рассудит.

Борис Абрамович понимал, что для осуществления своих планов ему нужна реальная политическая власть, и потому искал подходы к президенту Ельцину. Хотя и говорили, что настырный Березовский частенько раздражал Ельцина и тот вышвыривал его из кабинета. Тот, возможно, утолял обиду кокаином, размешанным с коньяком, а наутро снова появлялся с очередным сногсшибательным прожектом. Однажды нагловатый журналист спросил: «Березовский, вы хотите стать царем?» Тот с деланой скромностью ответил: «Нет, я только хочу быть евреем при царе».

Хотя СМИ и сам Березовский близость к Ельцину преувеличивали, она все же была. В 1994 году Березовский стал первым заместителем председателя совета директоров АОЗТ «Общественное российское телевидение» (ОРТ), сосредоточив в своих руках финансовое управление и контроль над размещением рекламы. После убийства гендиректора ОРТ Влада Листьева правоохранительными органами отрабатывалась версия о причастности к этому преступлению Березовского. Усилиями Виктора Черномырдина и Александра Коржакова расследование в этом направлении было прекращено. Помог и ближний круг российского президента, состоявший из его дочери Татьяны Дьяченко, младореформа-тора Анатолия Чубайса и главы аппарата президента Валентина Юмашева. Посредством близости к клану Березовский будет стремиться видеться с Ельциным чаще и стараться добиться расположения президента. Борис Абрамович лип к нему, подрывая свое здоровье, пил больше обычного, чтобы понравиться «царю Борису», — и надо отдать должное, был движущей и решающей силой в фальсифицированных выборах 1996 года. Фактически именно БАБ посадит Ельцина на трон второй раз, став неформальным лидером семибанкирщины.

Порой он говорил о себе вполне откровенно. «Мы (олигархические элиты. — И. М.) своими глазами увидели реакцию на Зюганова — его встречали уже как победителя. Мы заметили, каким вниманием и поддержкой он пользовался у определенной части российского общества, как его встречали наши официальные власти, наше посольство. У меня был любопытный разговор с господином Джорджем Соросом. Он прямым текстом сказал: «Вы совершаете ошибку, что не уезжаете из России. У меня есть примеры, как отрывали головы людям, которых я знал и которые цеплялись за свои деньги и оставались в странах, где совершались перевороты. Не заблуждайтесь, мы все прекрасно понимаем, что у вашего президента нет шансов». Конечно, нелепо было бы думать, что все мы вот так вдруг прозрели в Давосе. Все видели, что ситуация в российском обществе трагическая, что люди не верят ни в новый курс, ни в действующего президента. Давос просто стал последней каплей. Там все было расставлено по своим местам и не оставалось сомнений: нам не на кого рассчитывать, кроме самих себя. И никаких иллюзий относительно того, что заграница нам поможет. С этими иллюзиями мы тоже окончательно расстались в Давосе. Да, наверное, там очень хотят, чтобы у нас была страна по типу западной демократии, наверное, они даже готовы этому помочь, но без ущерба для собственного благополучия и не без собственной выгоды. Но ни о каких жертвах с их стороны не может быть и речи. Как только на политической арене мощно обозначились коммунисты, они обрушили на Зюганова водопад вопросов относительно гарантий западных инвестиций, проектов, контрактов. Они уже начинали с ним свою игру», — откровенно признается Березовский. И отношение российских граждан, и лояльность Запада к победителю — все это следовало отыграть назад.

В 1996 году в Москве все было, мягко говоря, не очень ладно. Работал предвыборный штаб Сосковца, который просто напоминал партхозактивы с министрами, никогда особенно не понимавшими, что такое политика, а тем более политика в такой сложный переходный период. Действовали по команде: необходимо было собрать столько-то голосов в пользу Ельцина на железной дороге, столько-то — в металлургическом комплексе, еще где-то, то есть использовали привычные аппаратные решения. Помочь Ельцину могло только нечто сверхъестественное, политический «дьявол» — и такой дьявол был: охаживал его, аккумулировал деньги, убеждал колеблющихся.

После победы Борис Абрамович на вопрос о том, кем является для него Ельцин — просто бизнес-партнером или… ответит: «Мы этого и не скрывали. На той первой встрече (речь идет о встречах семибанкирщины с Ельциным. — И. М.) мы так и сказали: наше желание видеть вас президентом имеет чисто рациональную основу, мы считаем, что в России сегодня нет другого человека, способного выиграть президентские выборы и проводить курс реформ. Мы, собственно, сами порождение этого курса. Было важно, чтобы президент понимал, что дело не в личных симпатиях и антипатиях». Березовский яростно и безоглядно ставил на Ельцина, потом будет так же яростно ставить на Путина.

История взаимоотношений Владимира Путина и Березовского насыщенная, но и не слишком длинная. На первых порах неистовый Березовский был вдохновителем команды Путина. Начав с восторженных заявлений «Путин — тот президент, при котором я бы смог жить в России», Борис Абрамович вскоре перешел к прогнозам скорого заката «путинской России». Снова стать «евреем при царе» не получалось. В различных интервью, уже в эмиграции, он мстительно предрекал конец президента России еще до окончания срока полномочий. «Путин недооценил масштаб перемен, произошедших в последние годы. Он считает, что общество еще не готово к демократии. Он сказал мне: «Борис, они не готовы». Но я думаю по-другому. За прошедшие 10 лет миллионы людей стали независимыми». Здесь самое интересное — обращение по имени: «Борис, они не готовы». Березовский подчеркивал свою близость к Путину, вернее, снова хотел быть близок! В своем открытом письме к президенту он снова подчеркивал эту мнимую близость, бросив: «Вы неплохо меня знаете», как-то даже чересчур обидчиво. Путин на это не будет реагировать никак. В книге «Разговоры от первого лица» президент и вовсе отмахнется от назойливого Березовского, скажет, что встречался с ним только в случае крайней необходимости.

Между тем именно стараниями Бориса Березовского партия «Единство» получила большинство в Госдуме. Именно он придумал идеологию и символику с медведем, которая, как он говорил, наиболее близко соответствует духу России. И конечно, именно он был главным финансистом «Единства», поскольку находился перед выбором между Лужковым — Примаковым и Кремлем. Позже заявления о финансировании партии будут отвергнуты главой ЦИК Александром Вешняковым, правда, без доказательных документов.

В эмиграции демон российской политики сетовал, что, оказав Владимиру Путину неоценимые услуги, оказался изгоем и вынужден скрываться от «бывших кремлевских друзей». По словам БАБа, «лучше быть политическим эмигрантом, чем политическим заключенным». Хотя вопрос спорный: теоретически, отсидев в тюрьме, Березовский мог стать кем угодном — мистиком, нацболом, писателем или вором в законе. А может, и всем вместе — Борис Абрамович слыл человеком незаурядным и легко меняющим сферы деятельности. Березовский — это непрерывная импровизация на открытой арене.

Confusion

Моей замкнувшейся судьбы Круги без квадратур. Любые «если» и «кабы» Ведут на новый тур. Порывы ветра в сотни флейт, И дождь стучит в окно. Between the iron gates of fate[6], Другого не дано.

Изгнанником Борис Березовский стал после того, как Путин начал воплощать в жизнь свой тезис о «равноудалении олигархов от власти». Первым свидетельством твердости намерений президента стал арест телемагната Владимира Гусинского. Уже тогда Березовский нервно заявил, будто очень сомневается в том, что президент не имеет к этому никакого отношения. После он написал открытое письмо, в котором подверг критике ряд президентских законопроектов, касающихся федеративного устройства государства. Конечно, это были колкости обиженного — никаких особых политических взглядов Березовский не имел — достаточно вспомнить его сотрудничество с красно-коричневой «Совраской»!

Следующим демаршем Бориса Абрамовича стала передача им 49 процентов своих акций ОРТ журналистам, которую он сопроводил открытым письмом. В новом письме он, среди прочего, заявил: «На прошлой неделе высокий чин Вашей администрации предъявил мне ультиматум: передать в течение двух недель в управление государству контролируемый мной пакет акций ОРТ или отправиться вслед за Гусинским, — по всей видимости, речь шла о Бутырской тюрьме». В книге Дэвида Хоффмана это пикантное «предложение» Борису Абрамовичу сделал якобы глава администрации президента Александр Волошин.

«— Послушайте, — сказал Волошин Березовскому, — или вы в течение двух недель отдаете ОРТ, или последуете за Гусинским.

— Не надо так со мной разговаривать, — ответил Березовский. — Вы кое-что забываете. Я — не Гусинский.

Березовский попросил Волошина организовать ему встречу с Путиным. Волошин согласился. Он позвонил Березовскому на следующий день в 2 часа дня и предложил магнату приехать в Кремль через час. Березовский приехал. Волошин снова ожидал его в своем кабинете. Пришел Путин, он был напряжен, и Березовский бросился оправдываться, стал говорить о том, как ОРТ освещало гибель «Курска», включая интервью с вдовами погибших моряков.

— Это помогало, а не мешало тебе, — сказал Березовский, — потому что помочь тебе может только открытость, и ничто другое.

— Это — все? — спросил Путин.

— Да, это — самое главное, — ответил Березовский.

— А теперь я должен кое-что сказать тебе, — сказал Путин. Он открыл папку и начал монотонно читать. Березовский не помнил точных слов, но суть сводилась к тому, что ОРТ коррумпировано и управляет им только один человек, Березовский, взявший все деньги под свой контроль».

Конечно, привыкший к иному отношению Борис Абрамович был ошеломлен. Всесильный Березовский, я думаю, именно тогда понял, что утратил свое влияние. Оставались деньги, но как соблазнить деньгами человека, который сосредоточил в своих руках все нити управления? Горько, обидно, ведь Березовский сам поверил в то, что лично он сделал Путина.

Конечно, это всего лишь одна, быть может, ключевая, но все же легенда оставшегося не у удел олигарха. В реальности никаких возможностей «сделать» Путина у него просто не было, хотя бы потому, что он не имел никаких выходов на главу государства, как это было в случае с Ельциным. Так называемая «семья» медленно, но верно превращалась в ненужный артефакт, лишенный магических сил, который делал Березовского вершителем судеб. Он всячески преувеличивал свои заслуги, припоминая Владимиру Путину партию «Единство», на которую он, Березовский, тратил свои деньги. Но и писателю Лимонову он дал несколько тысяч долларов, когда тот сидел в тюрьме, — однако это говорит лишь о вкусе Бориса Абрамовича, но не о его правах на что-либо. Да и, по правде говоря, «Единство» было создано не из провидческих соображений, а из сиюминутных — для разгрома тандема Примаков — Лужков, который был костью в горле Березовского.

В Кремле очередной фееричный партийный прожект Бориса Абрамовича поначалу вызвал скепсис и недоверие. По самым оптимистичным прогнозам, антилужковский блок мог претендовать на 6–8 процентов. Но Березовский не был бы демоном, если бы не облетел всех губернаторов, которых с руганью и в ультимативной форме (так же как он прилетал в Чечню и устраивал разнос генералам, которые прятались от низкорослого беса) заставил применить весь административный ресурс для победы «Единства» на выборах. Но когда эффективность проекта стала понятной, Березовского оттерли и… завели сразу несколько уголовных дел. 22 октября 2001 года БАБ был объявлен в розыск Генпрокуратурой на основании предъявленного ему обвинения в рамках уголовного дела по злоупотреблениям в «Аэрофлоте», а в 2002 году прокуратура предъявила Березовскому и его партнеру по бизнесу Бадри Патаркацишвили обвинения в мошенничестве в особо крупных размерах по делу о хищениях на АвтоВАЗе.

И приключениям, и поражениям Бориса Абрамовича нет счета. Символичны даже его последние имя и фамилия — Платон Еленин: мистическая комбинация, включающая имя любимого философа, героя фильма «Олигарх», имена последней жены Березовского Елены и революционера Владимира Ленина. Под таким именем его и найдут на новой родине в Великобритании с удавкой на шее. Мог бы существовать Березовский в России Владимира Путина? Согласился бы играть по новым правилам, как это сделали большинство олигархов? Спрятать крылья летучей мыши под пиджак и заниматься относительно честным бизнесом, не околачиваясь за зубчатыми стенами Кремля? Конечно, не смог. Обидчиво хлопнув дверью, Березовский, он же Еленин, отправляется в Лондон, где вскоре увязнет в судебных тяжбах. Теперь его политические выпады уже не страшат, но смешат — то он дает деньги на «оранжевую революцию» на Украине, где деньги возьмут, но тут же от него отвернутся. То организовывает очередной «Триумф», теперь предлагая денежное вознаграждение за голову Путина. Впрочем, это было уже не смешно.

Березовского швыряло в разные стороны — буйная энергия никак не умещалась в строгий английский пиджак. В одном из последних своих интервью он скажет, что хочет вернуться на родину, что у него уже нет никакого желания жить. «Вернуться в Россию… Ничего я больше так не хочу, как вернуться в Россию. Даже когда завели уголовное дело, я хотел вернуться в Россию. Даже когда завели уголовное дело! Только по совету Елены Боннэр остался. Главное, что я недооценил, — что мне настолько дорога Россия, что я не могу быть эмигрантом. Я изменил многие свои оценки. В том числе самого себя. Это касается того, что есть такое Россия и что есть Запад. Я абсолютно идеалистически представлял возможность построения демократической России. И идеалистически представлял, что такое демократия в центре Европы. Недооценил инертность России и сильно переоценил Запад. И это происходило постепенно. Поменял свое представление о пути России… Я не должен был уезжать из России…»

На едкое замечание журналиста о том, что, оставшись в России, он бы разделил участь Ходорковского, Борис Абрамович ответит: «Сейчас, оглядываясь на то, как я прожил эти годы в Лондоне… У меня нет сейчас ответа на этот вопрос… Ходорковский… сохранил себя. Я… потерял смысл».

23 марта 2013 года тело Березовского было обнаружено лежащим навзничь на полу в запертой изнутри ванной комнате — в доме, принадлежащем его бывшей супруге Галине. Согласно свидетельствам, первым тело обнаружил личный телохранитель Березовского, бывший моссадовец Ави Навама, который никаких признаков насилия над шефом не заметил. Зять Березовского Егор Шуппе тогда сообщил, что в последние месяцы у БАБа была депрессия, он мало общался с родственниками и друзьями.

Березовский даже напишет покаянное письмо к президенту, где он просит простить ему ошибки и принять, помочь. Это подтвердил и пресс-секретарь Владимира Путина, и пояснил, что некоторое время назад, может быть за пару месяцев до трагической развязки, Березовский направил Владимиру Путину письмо, написанное им лично, в котором он признал, что совершил очень много ошибок, попросил Путина помочь ему вернуться на родину. Его не услышали… Бед Борис Абрамович натворил таких, что в аду его, наверное, заждались. Сбитый летчик Березовский погиб. Простите его, Владимир Владимирович! Хотя бы за стихи, ведь такая поэзия могла бы перевесить треть грехов…

Глава 4. Юрий Лужков. Ломай «режим»

Налив себе бокал вина И протянув к камину ноги, Решаю, какова цена Всей пережитой мной тревоги. Б. Березовский

«Нужно делать кому-то больно» — так начал свою речь всесильный хозяин Москвы Юрий Лужков на презентации своей книги «Транскапитализм и Россия» в евразийском университете в Астане. Больно градоначальник предложил делать олигархам, которые еще с конца девяностых нападали на столичного мэра. Сначала зловещий царедворец Борис Абрамович Березовский расстреливал Лужкова из телекамер, нанимая, по слухам, самых серьезных телекиллеров, потом к травле Лужкова присоединились Прохоров, Фридман, Абрамович и давний заклятый враг Лужкова — Чубайс.

Для этих целей четверка даже привлекала уличного трибуна Сережу Удальцова, человека со сложной политической биографией, и старика правозащитника Льва Пономарева. Помните «Дни гнева» у памятника Долгорукому? На хозяина Москвы мутными потоками обрушился сложного состава политический коктейль.

В свое время, заявил Лужков, «я был единственным в стране, кто не принял программу дикой приватизации собственности, программу разграбления страны, которую реализовы-вал Чубайс при поддержке нашего бывшего президента, я имею в виду Ельцина». Действительно, Юрия Михайловича нельзя сравнить ни с его предшественником Поповым, ни уж тем более с медведевским протеже Сергеем Собяниным.

Слишком разные масштабы фигур. Чего стоит только подарок писателю Лимонову и философу Дугину: помещение на Фрунзенской улице, где почти десять лет находился партийный штаб и редакция газеты «Лимонка», «поднимавшей свою радикально-большевистскую башку». Каково, а? Лужков клеймил олигархов, но был хозяином самого олигархического города мира, бился с лидером «Памяти» Васильевым на мэрских выборах, но считался чуть ли не национал-патриотом (при нем был принят ряд «антикавказских» законов). Казалось, что Лужков несменяем, вечен. Казалось…

В сотню самых влиятельных политиков России 2016 года Юрий Михайлович, конечно, не вошел. Да и незачем ему. В эти дни он празднует свое восьмидесятилетие: спокоен, полон сил. Лужков на вопрос журналистов, поздравил ли его с юбилеем Медведев, коротко ответил: «От этого человека я бы поздравления и не принял». Сейчас с него сняли опалу, но свою битву с режимом он давно проиграл. Кстати, слово «режим», которое он постоянно употреблял, особенно раздражало Ельцина и его окружение. «Режим, режим, режим!» — возможно, это произносит бывший всесильный хозяин Москвы, когда ему снятся кошмары. Ну, это уже вопрос философский.

Мрачная гротескная Москва Лужкова, с ее гигантскими рекламными вывесками и ларьками мне нравилась. По правде сказать, я предпочитаю общение со шлюхами, боевиками и заговорщиками посиделкам с унылым креативным классом. В столице Юрия Михайловича всего хватало. «Москва — это крепость Лужкова. Каждый дом, банк, офис, публичный дом, каждое казино — это бастионы Лужкова. Он поставил своего стража на каждом московском камне и глядит на своих противников из-за красной кремлевской звезды, из-за золотых крестов возведенных им соборов. Эта великая сила кажется непобедимой», — говорил Александр Проханов. И немудрено, ведь Лужков обладал гигантским ресурсом, который так и не смог использовать для обрушения режима, сломался, уехал в эмиграцию.

Юрий Михайлович родился 21 сентября 1936 года в Москве. Впрочем, детство и юность он провел в Конотопе, захолустном приграничном городке в Советской Украине.

Учился, осваивал целину в Казахстане, вел активную комсомольскую деятельность. Кстати, именно в студенческом отряде, сражавшемся с урожаем и скверной погодой, произошел случай, показавший буйный нрав будущего московского лидера. Шел октябрь 1955 года. Если днем погода была еще относительно теплой, то ночью неожиданно становилось холодно, и температура часто опускалась ниже нуля. Студенты оказались в сложном положении: им не организовали своевременного возвращения в институт. Несколько ночей они спали в сене, дрожа от холода, многие заболели. Как раз в это время из Москвы приехал некий член политбюро.

Говорят, неожиданно из толпы студентов выскочил Лужков и бросился к московскому начальнику. Прежде чем его смогли остановить, молодой задиристый Лужков хлопнул партийного вождя по плечу. «Далеко пойдешь, если не остановят. Но тебя точно остановят!» — прокричал Лужков, повернулся и убежал.

«Лужков просто ударил его по плечу, — вспоминал его старый друг, Александр Владиславлев, который был тогда командиром студенческого отряда. — А он закричал так, будто его ударили ножом».

Растерянный и обозлившийся член политбюро спросил, кто командир отряда. Владиславлев вышел вперед. Партийный начальник жестом предложил Владиславлеву сесть в машину и двадцать минут возил его по пустынной русской равнине. Началась гроза, из темных облаков на машину обрушился град. Владиславлев не представлял себе, чем это для него кончится. Неожиданно член политбюро велел Владиславлеву выйти из машины, вернуться пешком назад и «разобраться с тем парнем». Так, во всяком случае, вспоминает Владиславлев.

Лужков учился, поднимался по карьерной лестнице. С 1968-го — член Компартии. В 1975 году он был избран депутатом райсовета, а двумя годами позже стал работать в Московском городском совете. Численность Моссовета была непостоянной, но в то время он насчитывал около тысячи человек, гигантская цифра, ей-богу! Моссовет был огромным, неповоротливым, мало что решавшим законодательным органом. Лужков согласился стать по совместительству руководителем городской комиссии по коммунально-бытовому обслуживанию. Это было важное решение, потому что именно на этом поприще будущий мэр познакомится с Борисом Ельциным. Только что приехавший из Свердловска Ельцин лично сообщил Лужкову о его назначении на должность одного из заместителей председателя исполкома Моссовета. В новые обязанности назначенца входило и осуществление контроля за кооперативами, создаваемыми в Москве.

Юрий Михайлович расположился в гротескно огромном кабинете на шестом этаже Моссовета — именно там будет создаваться московский бизнес. Новоиспеченные коммерсанты околачивались там, предлагая свои проекты, прося помощи, иногда угрожая, но чаще заискивая перед будущим всесильным градоначальником. «Бородатые, лохматые, похожие бог знает на кого, — рассказывал Юрий Лужков про состоявшихся и прогоревших бизнесменов. — Но все они были энергичными, независимыми и заинтересованными. Один предлагал производить нужные товары из отходов. Другой обнаружил потребительский спрос вне сферы деятельности государственных структур. Находчивость, изобретательность, творчество — все это мы видели в нашей комнате». Кажется, что Лужков приукрашивает действительность, но оставим эту патетику на совести Юрия Михайловича.

Кооперативное движение процветало, а вот у Лужкова стали возникать сомнения. Предприимчивые бизнесмены быстро переросли выпечку пирожков, с которой начинали, — теперь бизнес начинал отдавать криминалом. Еще не таким, который грянет в лихих девяностых, но первые махинации начались именно тогда. Закон о кооперативах в первую очередь открыл путь к созданию частных коммерческих банков, и некоторые, как, например, кое-кто из «героев» данной книги — Ходорковский и Березовский, нашли способ превращать госсубсидии в наличный кэш. Лужкова все это привело в ужас. «Кооперативное движение ширилось и становилось неконтролируемым. Его невозможно было остановить, — рассказывал правая рука Лужкова Александр Панин. — Все ограничения были сметены. Им было разрешено делать что угодно, и тогда неконтролируемое кооперативное движение приобрело массовый характер».

Надежды на то, что кооперативы быстро ликвидируют товарный дефицит, приведут к улучшению качества обслуживания, оказались неоправданными. Большинство кооперативов занялись откровенной спекуляцией, производством товаров сомнительного качества либо финансовыми операциями по обналичиванию денег. Доходы же коммерсантов в принципе никем не регулировались. Да уже и некому было — страна страшно содрогалась от горбачевско-ельцинских реформ, казалось, ничего живого после них не останется — и действительно: союз республик пал, похоронив с собой и управленцев, пускать которых к власти больше не хотели ни под каким соусом.

Когда понадобился «крепкий хозяйственник», Ельцин вспомнил о Лужкове. Молодые демократы ни в какую не принимали Юрия Михайловича и отговаривали Ельцина. «Мы спросили: кто этот человек? — вспоминал один из демократов Александр Осовцов. — Вопрос повис в воздухе». Потом кто-то вспомнил, что молодые кооператоры, общавшиеся с новыми демократами, хорошо отзывались о Лужкове. Шнейдер сообщил, что и сам недавно познакомился с Лужковым. Его первое впечатление было однозначным. «Советский чиновник, — рассказывал он. — Манера говорить, выбор слов, лексика, внешний вид, то, как он разговаривал с людьми, — все свидетельствовало о том, что он был настоящим советским чиновником. Таким, каким я представлял себе чиновника, потому что никогда раньше не имел с ними дела».

6 июня 1992 года мэр Москвы Гавриил Попов ушел в отставку по причине перебоев в снабжении населения продовольственными товарами, некоторые из которых пришлось распределять по талонам. Указом президента России Бориса Ельцина Лужков был назначен мэром Москвы и совмещал должности мэра и премьера городского правительства. Моссовет тогда безуспешно пытался оспорить законность такого совмещения должностей. Но то — Моссовет, а среди москвичей рейтинг Юрия Лужкова был просто впечатляющим, об этом говорят результаты выборов столичного градоначальника. Судите сами: на выборах в 1996 году он набрал 87,5 процента, в 1999-м — 70,68 процента, в 2003-м — 74,81 процента голосов избирателей. Мне трудно вспомнить аналогично высокие результаты других политиков. Может, если только у Владимира Путина.

Лидер общества «Память» Дмитрий Васильев, участвовавший в 1999 году в битве за пост мэра Москвы, самоуверенно заявлял: «…Мы провели социологический опрос — не официальный, конечно, когда суют под нос микрофон или анкеты раздают, в которых никто не говорит правды. Ну, вот, смотрите, русские, — говорим мы, — все эти пять евреев будут вашими руководителями. У одного рейтинг побольше, у другого поменьше. Думайте. Единственный, кто сегодня достойно появился, это Путин. Вот он мне нравится. Нравится своей серьезной организацией, внутренним содержанием, умелостью постановки вопросов. Серьезный мужик. Говорят, кроме этого, у нас ничего нет. Есть! У нас полно людей, которые способны решать эти задачи. А почему не выдвигаются новые политические лидеры? Их не привлекают. А без конца тасуют американца Явлинского или юриста с еврейской национальностью Жириновского — вот они, мол, должны нас спасти. Мне просто смешно, до какой степени нас надо считать баранами, кретинами, чтобы думать о том, что мы этим людям поверим. Да никогда в жизни! Я им не верю и никогда не поверю. Так что у нас есть и поддержка большая, и уверенность в том, что мы добьемся определенных успехов».

Кто в итоге остался баранами, а кто — кретинами, сказать сложно, но рано утром 19 декабря 1999 года были опубликованы совсем неутешительные предварительные результаты выборов мэра Москвы: «Лидирует Юрий Лужков — 70,68 % голосов избирателей. Данные по другим кандидатам в мэры столицы: С. Кириенко — 12,27 %; П. Бородин — 6,12 %; Е. Мартынов — 3,12 %; Д. Васильев — 1,11 %; А. Митрофанов — 0,61 %; В. Воронин — 0,37 %; В. Киселев — 0,20 %». Это было ошеломительное поражение русского национализма и триумф Юрия Лужкова, который с фееричным отрывом обошел всех своих соперников — вернув в политику понятие абсолюта. Эти результаты и были абсолютом! Например, сменивший Лужкова на посту градоначальника Сергей Собянин получил на выборах в 2013 году 51 процент голосов избирателей, при явке всего в 30 процентов. Это даже неловко не то что сравнивать, но даже обсуждать.

Конечно — успехи Лужкова не могли не раздражать вначале ельцинское, а потом и медведевское окружение. Уже к началу 1999 года, в самый разгар кризиса, поразившего российскую экономику, авторитет демократических вождей — дряхлого, полуживого Ельцина, младодемократа Чубайса и других — скатился к нулю, а то и ниже. Американские журналисты писали, что «теперь народ к ним относился с подозрением». Ситуация срочно требовала хирургического вмешательства. Вмешался демон-поэт Борис Абрамович Березовский — именно он надоумил уже почти недееспособного Ельцина срочно искать преемника и отказываться от власти. С гарантиями, но он должен был уйти. На фоне политического вакуума, образовавшегося после провала правительства Немцова — Кириенко, тотального обнищания населения Юрий Лужков выглядел довольно привлекательно. Он не был замешан в крупных махинациях, не имел отношения к дефолту и презрительно относился к младодемократам, что не могло не нравиться потенциальным избирателям.

30 сентября, во время рабочей поездки в Лондон московский мэр обмолвился, что будет баллотироваться на пост президента. В разговоре с журналистами на пресс-конференции в российском посольстве Лужков заявил, что хотел бы пока оставаться мэром… но, осторожно добавил он, «если я увижу, что кандидаты на пост президента не обладают необходимыми качествами государственных деятелей, чтобы гарантировать стабильность и прогресс России, я приму участие в президентской гонке». После этого сразу стало понятно, что неистовый Юрий Михайлович намерен претендовать на пост президента всерьез. Наиболее вероятно, что Лужков понимал: никаких серьезных конкурентов у него не было — все политики были дискредитированы и вызывали раздражение у подавляющего большинства россиян. Известно, что в этих устремлениях градоначальника поддерживал руководитель «Системы» и крупный бизнесмен Владимир Евтушенков, который являлся создателем лужковского канала ТВЦ. Это было немало.

Безнадежно скучный, проигрывающий телемонстрам вроде НТВ, канал все-таки постепенно расширял возможности вещания: закупал новейшее оборудование, нанимал профессиональных журналистов и мог щедро расхваливать столичного мэра, рассказывая доверчивым слушателям о его достижениях в политической программе, в которой Лужков громил олигархов и младодемократов. Но в арсенале Лужкова было не только ТВ: он формирует политическое движение «Отечество» с социально ориентированной программой. Все больше использует патриотическую риторику, говорит, что построит Россию по образу и подобию Москвы. Евтушенков уверял, что «у него (Лужкова) имеется шанс, исторический шанс, и он должен воспользоваться им». Популярность московского мэра все больше раздражала ельцинское окружение, в особенности Бориса Абрамовича, у которого были свои планы по поводу преемника.

«У Лужкова имелись свои недостатки, — пишет Дэвид Хоффман в книге «Олигархи». — Баллотируясь на пост президента в России, необходимо было обладать определенными чертами характера, быть борцом и политиком, подобно Ельцину постоянно думать о власти. Лужков не был таким политическим деятелем. Он считал себя «хозяином», которому необходимо было участвовать в политике для достижения хозяйственного успеха, для получения тактического преимущества. Лужков создал в Москве систему, отвечавшую его собственным интересам, политическую машину, не допускавшую конкуренции с его властью. Он получал высокие оценки в ходе опросов общественного мнения, его хвалили в газетах. Нет сомнения в том, что он действительно пользовался популярностью и всегда был хорошо защищен. Вый ти на национальную политическую сцену для Лужкова значило выйти за пределы Москвы, покинуть территорию, которую он контролировал, и оказаться на новой, незнакомой территории.

Лужков попытался сделать это, но уже с самого начала каждый шаг давался ему с трудом. Ему следовало бы заручиться поддержкой Ельцина или, по крайней мере, держаться подальше от непредсказуемого президента и его ближайшего окружения. Вместо этого Лужков тут же направил свои орудия на Ельцина и открыл огонь, заявляя, что Ельцин не может оставаться президентом. Когда в октябре из Кремля поступило сообщение, что у Ельцина бронхит и он находится в загородной резиденции под Москвой, Лужков сказал: «Короткая болезнь — это одно, но если человек не может работать и выполнять свои обязанности, то нужно найти силу и смелость, чтобы сказать об этом».

В прошлом Ельцин и Лужков были союзниками: более того — Борис Ельцин выбрал его среди множества московских чиновников, а Лужков, в свою очередь, поддержал Ельцина и в 1991-м, и во время противостояния президента и Верховного Совета. Услуга за услугу, господин президент! Но в 1999-м Юрий Михайлович открыто заявил о несогласии с курсом Ельцина, Березовского и окружения президента. В начальственном доме на Осенней улице Москвы, где изначально планировалось совместное проживание всей дружной раннеельцинской команды, Юрий Михайлович даже квартировать был физически не в состоянии: «Я там и ночи не провел. Не мог, атмосфера давила. Если говорить еще более откровенно, не хотел соседствовать с человеком, который принес много бед и вреда нашему государству. Вспомните, кому мы обязаны развалом Советского Союза, падением престижа России в мире, олигархическим беспределом… До сих пор приходится расхлебывать последствия политики, проводимой с начала 90-х».

Но квартира-то ладно — впереди ждало гораздо более ожесточенное сражение: в 1999 году произошли события, окончательно превратившие Лужкова во врага Кремля. Ни о какой преемственности власти лично для него речи не шло. Причиной тому стал демон-царедворец Борис Березовский. В 99-м он еще не сильно был занят противостоянием с мэром — у него был враг гораздо серьезней. Премьер-министр позднеельцинского правительства Евгений Примаков, который взялся за олигарха. Именно по его отмашке сотрудники прокуратуры и вооруженные люди в камуфляже и черных масках совершили рейды на компании Бориса Абрамовича в столице, штаб-квартиры «Сибнефти» и офис «Аэрофлота». Для всех было понятно — это начало охоты на демона российской политики.

После того как в помещениях «Сибнефти» силовики изъяли документацию охранного предприятия «Атолл», являвшегося службой безопасности БАБа, лояльная Лужкову газета «Московский комсомолец» сообщила, что, по мнению следователей, Борис Абрамович использовал тот самый «Атолл» для прослушки и слежки за семьей Ельцина, включая дочь президента Татьяну Дьяченко. Тогда Березовский заявил, что Примаков лично приказал начать расследование, прессануть его и арестовать. Хоффман утверждает, что позже Березовский пришел к Примакову, но тот отрицал свою причастность к преследованию олигарха: «Как сказал мне Березовский, в тот момент, когда напряжение в кабинете Примакова выросло до предела, он достал из кармана своего пиджака документ, доказывающий, что Примаков лично приказал начать расследование. По словам Березовского, при этом присутствовал бывший премьер-министр Черномырдин, который был настолько ошеломлен и смущен, что встал из-за стола и поспешно вышел из кабинета. Смущение Черномырдина было понятно: Березовскому удалось получить копию секретного приказа премьер-министра».

Вторым заметным событием стало обнародование пленки с любовными утехами, в которых принимал участие человек, похожий на генерального прокурора Юрия Скуратова. Скандал продолжался несколько месяцев, и вот 2 апреля 1999 года (по случайному стечению обстоятельств именно в этот день прошел обыск в компании Березовского «Сибнефть») Ельцин подписал указ об отстранении Скуратова от должности. Одновременно в отношении его было возбуждено уголовное дело за превышение служебных полномочий. После недолгого сопротивления Совет Федерации сдал Скуратова, одобрив его отставку. Но от генпрокурора сразу не отстали. Следом уже девушки, запечатленные на скандально известной видеопленке, обратились в правоохранительные органы с просьбой о защите. Они дали показания следователям городской прокуратуры о характере своих встреч с генеральным прокурором. Девушки, на показаниях которых основывается возбужденное уголовное дело против генпрокурора, жалуются на угрозы в свой адрес. Им будто бы угрожали расправой в случае разглашения подробностей о встречах с генпрокурором. Эта информация была подтверждена в телевыступлении тогдашним главой ФСБ Владимиром Путиным. Конечно, весь этот скандал и последующая опала генпрокурора были организованы энергичным Березовским.

Судите сами: Генпрокуратура в то время вела много громких дел о коррупции, мошенничестве и отмывании денег. В отличие от сегодняшних, они никому, кроме самих фигурантов, заказными не казались. А фигурантами были люди, имеющие гораздо более серьезную власть, чем нынешние «сидельцы» из ЮКОСа. Из самых важных в то время гремел «Мабетекс» (по нему проходили даже управделами президента Павел Бородин, его друг и бизнесмен Виктор Столповских, но следствие туманно намекало: не исключено и вовлечение более громких — «семейных» — имен). Не уступали ему по значимости знаменитые дела «Аэрофлота» (где фигурантом был Борис Березовский) и Центробанка (в результате тогдашний глава этого ведомства Сергей Дубинин пережил несколько тяжелых месяцев). Из менее громких, но не менее опасных Генпрокуратура вела тогда дела в отношении ряда высокопоставленных, обросших связями лиц по фактам мошенничества в Национальном резервном банке (НРБ), главой которого был Александр Лебедев. Все это, конечно ввергало клан Ельцина в стресс.

Дело Скуратова, атака на Березовского и его схватка с Примаковым, дела о коррупции происходили стремительно, буквально в течение нескольких месяцев. Скуратов опубликовал сведения против ельцинской «семьи», представив вполне убедительные доказательства. Что делает в это время Лужков? Он поддерживает Скуратова и заявляет, что прокурору следует дать возможность продолжать расследование. Хотя Юрий Лужков и выступил против импичмента президента, но его риторика против окружения Бориса Ельцина становилась все наглее, потом он и вовсе заявил, что не Ельцин управляет Россией, а «политическая клика», «режим». Мстительный Ельцин никогда не прощал любые выпады против его личной власти. Это не было секретом для Березовского, который тут же начинает охоту на зарвавшегося мэра.

Тем временем до окружения президента доходили новые тревожные вести. Два главных противника Березовского, Лужков и Примаков, объединились и объявили о создании политического союза, сделав объектом своих устремлений Кремль. В своей книге «Олигархи» Хоффман вспоминает, что через три дня после пресс-конференции Лужкова и Примакова он, вместе с несколькими другими западными журналистами, был приглашен в Кремль для беседы с руководителем администрации Ельцина Волошиным. Это была редкая возможность узнать что-то непосредственно от «семьи» Ельцина, от приведенного в боевую готовность кремлевского окружения, в которое входили Березовский, Волошин, Дьяченко и Юмашев.

«Волошин, одетый по случаю субботы менее официально, провел встречу в зале, отделанном блестящим белым мрамором. Он говорил очень спокойно и был на удивление откровенен. Он дал понять, что Кремль не допускает мысли о том, что Примаков и Лужков станут преемниками Ельцина. Он назвал Примакова хитрым старым советским разведчиком. Лужков вызывал у него не больше симпатий. «Его окружение наполовину криминальное, — сказал он. — Это ни для кого не секрет. Вся Россия говорит об этом». Но он признал, что Лужков достиг определенных результатов. «Конечно, Москва могла позволить себе построить многое, например кольцевую дорогу. Лужков известен как строитель. Он многое построил. Некоторые экономисты подсчитали, что денег, потраченных на эту дорогу, хватило бы, чтобы покрыть ее слоем серебра в три или пять сантиметров толщиной!»

«Я ушел с чувством, что в Кремле обрушились с нападками на Лужкова, — пишет Хоффман, — потому что у них не было преемника для Ельцина, и они не знали, что делать. Жарким и ветреным августовским днем я шел после встречи по выложенной булыжником Красной площади. Осенний политический сезон был еще далеко, интриги и взаимные обвинения казались бессмысленными. Я должен был догадаться, что намеки Кремля не были случайными. Березовский никогда не отдыхал. Всего несколько месяцев назад, защищаясь от нападок Примакова, он скрывался от прокуроров и людей в масках, врывавшихся в офисы его компаний. Теперь этот сгусток энергии вернулся и готовился к нанесению удара».

События не заставили себя долго ждать — Березовский обрушил на Лужкова все подконтрольные СМИ. Изящная игра царедворца быстро подкосила столичного мэра. Ключевой фигурой медиавойны был неутомимый, грубоватый тележурналист Сергей Доренко, который как мог изгалялся над градоначальником. Например, в одном из эфиров он показал ряд быстро сменяющихся кадров. Сначала Лужков в кабинете мэра критикует кремлевский «режим» и больного Ельцина; затем Лужков на эмоциональном митинге в ходе президентской кампании 1996 года поддерживает Ельцина. «Я говорю: Россия, Ельцин, свобода! — выкрикивает Лужков на митинге. — Россия, Ельцин, победа!» Толпа ревет: «Россия! Ельцин! Наше будущее!» Доренко ничего не сказал — в этом не было необходимости. Он разгромил Лужкова.

Даже после смерти Бориса Абрамовича Юрий Лужков не простил ему тотального удара, лишившего шанса претендовать на президентское кресло: «Мне Березовский сделал все, что мог. Но я бы не хотел распространяться по этому поводу, сводить личные счеты, так как речь идет о покойнике. Могу только повторить, что ничего хорошего он своей бурной деятельностью ни в России, ни когда уехал из страны, не сделал. Желания встречаться с таким человеком, про которого даже нельзя сказать «Господь с ним!», так как Господь его не примет, у меня никогда не было».

Действительно, железный хозяин Москвы был растерян: всегда всеобщий любимец — теперь растоптан Доренко, унижен… Он стремительно терял авторитет, репутацию и веру в собственную политическую судьбу. В октябре занимавшийся проведением опросов по заказу Кремля Фонд общественного мнения сообщил, что положение Лужкова пошатнулось. В январе 15 процентов опрошенных сказали, что на президентских выборах проголосуют за Лужкова. В октябре их число упало до 5 процентов. Его жена Елена Батурина тогда заявила: «Политика, с моей точки зрения, очень трудный выбор для Юрия Михайловича. В политике не всегда прибегают к достойным приемам. Он растерян. У него много принципов, а его противники очень часто вообще их не имеют». Лужков был непривычен к критике, к такой игре, которую ему предложил Березовский.

«В конце кампании по выборам в парламент, — вспоминает Хоффман, — уязвленный и расстроенный Лужков провел последний митинг в Москве на Васильевском спуске недалеко от Красной площади. Когда собралась толпа, было уже темно. Сзади сиял собор Василия Блаженного, ярко освещенный прожекторами. Это был трудный момент для Лужкова. На этом самом месте три с половиной года назад он горячо поддержал Ельцина. Теперь ему приходилось выкрикивать обвинения в адрес Ельцина, тщетно кричать на холодном вечернем воздухе, кричать так, что его голос отражался от кремлевских стен, возвышавшихся рядом. Лужков в своей фирменной кепке критиковал правящую верхушку, напомнил о пирамидах ГКО, обвале рубля, массовой приватизации. «Они боятся нас! — заявлял он. — Они боятся нас, потому что мы говорим, что нужно отдать под суд всех тех, кто допустил это беззаконие, разграбление государственной собственности и денег!» Мне показалось, что Лужков совершил огромную ошибку, потратив последние силы на борьбу с Доренко. Он мог провести мощную политическую кампанию, представив Москву в качестве образцового города, но не сделал этого. Я написал в своей записной книжке, что Лужков «хозяин в душе, приложивший определенные усилия, чтобы стать политиком, но Доренко и другие подкосили его, и он не знает, как на это реагировать».

Железный мэр потом выигрывал иски по делу о клевете против телекиллера Доренко, но он уже был лузером, политическим мертвецом, его надежды баллотироваться на пост президента рухнули, похоронив мечты сделать Россию по образу и подобию Москвы. В 1999-м его снова выберут мэром, пожурят и оставят без будущего и надежд.

Лужков, безусловно, уже тогда был сбитым летчиком — впереди его ждала еще опала от «технического» президента Дмитрия Медведева. Прослужившего на посту восемнадцать лет, его отправят в отставку с самой жесткой формулировкой: «Отрешить Лужкова Юрия Михайловича от должности мэра Москвы в связи с утратой доверия президента РФ». Жесткая формулировка в указе президента Медведева об отставке Лужкова вызвана тем, что московский градоначальник отказался добровольно уходить со своего поста. «Юрий Лужков не услышал, не понял то, что нужно, не принял более правильного решения, и указ президента абсолютно закономерен», — говорил занимавший тогда должность спикера Совета Федерации Сергей Миронов. Все правильно сказал, но не договорил. А ведь клинч хозяина Москвы и Медведева продолжался не один месяц! Истинные причины, закамуфлированные Останкином и медведевскими подчиненными, озвучила жена Лужкова Елена Батурина.

«Мой муж отказался поддержать планы тогдашнего президента Дмитрия Медведева переизбираться на второй срок. Медведев за это отомстил, отстранив его от власти. Все очень банально», — заявила Батурина в интервью немецкому журналу Der Spiegel. Батурина тем самым подтверждает информацию и из других источников, которые указывали, что приблизительно за год до перевыборов президента к Юрию Лужкову был отправлен «гонец» в виде Бориса Хаита, предложивший мэру войти в команду «поддержки переизбрания Дмитрия Медведева на второй срок». И предупредивший «о чреватости» и «мстительности» в случае отказа. Отказ от вхождения в сомнительный «ближний круг», как мы помним, вылился в громкое увольнение градоначальника, подписанное мстительным Дмитрием Анатольевичем. Лично.

Кроме того, Батурина предполагает, что президент Медведев, отправляя в отставку столичного градоначальника, преследовал, как утверждает и бежавший в Лондон глава Банка Москвы, собственные вполне определенные бизнес-интересы. «Я вполне верю, что могло быть так, — рассказала Батурина. — Москва — как золотое дно, это самый богатый регион России. При слове «Москва» у всех слюнки текут. Что же касается Медведева, я не понимаю, почему ему позволяют до сих пор оставаться премьером — при том, насколько плачевно обстоят дела в нашей экономике». Здесь можно и остановиться: летчик сбит. На этот раз окончательно.

Не интриган, но хозяйственник, он правил Москвой почти два десятилетия. У него был шанс управлять Россией вместо Ельцина, шанс мобилизовать Москву и начать мятеж в столице. С кровью, с оружием. Лужков, любящий Москву, не стал. Уехал в эмиграцию, теперь вернулся. Во время собственного юбилея у него дрожали руки. От обиды ли? От личных счетов с режимом? У Лужкова было два врага — счастливый Борис Абрамович, теперь мертвый; и несчастный Дмитрий Анатольевич — живой. Кстати, методы у обоих были те же — железного хозяина долбили из телепушек, из медиацентров, из Останкина. В сентябре 2010 года на центральных телеканалах вышло несколько наспех склеенных фильмов с жесткой критикой деятельности Лужкова на посту мэра Москвы: «Дело в кепке» на НТВ, затем — «Беспредел. Москва, которую мы потеряли» на «Россия-24». 27 сентября 2010 года он даже передал руководителю администрации президента РФ Сергею Нарышкину письмо на имя президента Дмитрия Медведева, в котором выразил негодование в связи с бездействием президента в отношении появления негативных передач о себе на телевидении. Мстительный Дмитрий Анатольевич тогда не отреагировал.

Сейчас бывший мэр Москвы реставрирует постройки и увеличивает урожайность на собственной ферме в Калининградской области. О Медведеве старается не вспоминать, о Березовском тоже. «Что же, нам танки надо было направлять к Останкинскому телецентру?» — однажды яростно выпалил Лужков, вспоминая события той осени. Может быть, и танки. Но вы же не смогли, не так ли?

Не таким уж железным оказался бывший хозяин Москвы.

Глава 5. Владимир Жириновский. One Man Show

Моей замкнувшейся судьбы круги без квадратур.

Любые «если» и «кабы» ведут на новый тур.

Б. Березовский

Вряд ли в России можно найти человека, который не знает Жириновского. Я, признаюсь, видел людей, которые ничего не слышали о Лимонове, но Вольфович — нет, он прочно обосновался в сознании людей в роли эдакого самого современного лидера оппозиции. Конечно, Вольфович не современен, даже наоборот, современный Жириновский стал эпигоном самого себя образца девяностых. Появившийся на политической арене на заре крушения Советского Союза, Жириновский проявил качества талантливейшего организатора, эрудита с волчьим чутьем, которому удалось подвинуть всех вождей ультраправого толка и даже претендовать на власть в государстве. Жириновский девяностых — это сгусток энергии, который умел заводиться и заводить всех вокруг себя, блестящий оратор, он обладал даром убеждения, хотя сам не придерживался никаких убеждений.

Несколько лет назад я энергично месил ботинками грязный московский снег, бегая на многочисленные встречи и не очень удачно предлагая один медиапроект, который потом упал в копилку бойких политических сайтов. Я слышал, что Жириновский организовал собственный телеканал и теперь нон-стопом вещает на кабельном, транслируя собственные выступления, накопленные за несколько десятилетий. Иногда яркие, иногда нет, но то, что Вольфович проявляет живую заинтересованность к разного рода самопиару, было известно давно, что давало шансы возможности сотрудничества.

Это Андрей Николаевич Свинцов, депутат Государственной думы, продиктовал мне телефоны Жириновского и его помощников и договорился о встречах. Явился я к Жириновскому в сопровождении все того же депутата, сразу в Государственную думу. Конечно, к этому времени никаких героических атрибутов становления политической партии, как это было в его штабе в Рыбниковом переулке, не наблюдалась. Ни заколоченных фанерой окон, ни рваных обоев, ни карт, утыканных флажками (предполагалось так отмечать региональные отделения расползающейся, как спрут, партии). Чистота. Экологическая древесина. Подозреваю, что Вольфовичу все эти столешницы-табуретки всучил чудаковатый миллионер Стерлигов, — будучи у него гостях я видел, что такие же табуретки мастерили подневольные стерлиговские дети, которых он сызмальства приучал к деревенской жизни. Тогда, в Думе, Жириновский утомленно буркнул что-то вроде: «У нас полно видеозаписей с моими выступлениями — вот и забивайте ими эфир». Уставший, постаревший вождь партии лишь смутно напоминал того энергичного, молодого Жириновского, который требовал… Даже не важно, что он требовал — расстрелов, мороженого, снова расстрелов, заплывов в Индийский океан или выдачи каждому мужику по бутылке водки, а каждой женщине — этого самого мужика.

Феномен Жириновского заключался в генерируемой им мощной психодраме, цепкости ума и волчьей интуиции. Он мог быть и коммунистом, и фашистом, и либералом — тем, кого сейчас отчаянно требовала публика. Вряд ли кто-нибудь прочитал хоть строчку из программы его Либерально-демократической партии, потому что успех Жириновского не в бумагах, а как раз в его эмоциональной агрессивной манере. Он всегда говорит в лоб, не тратя время на сложные логические конструкции и не делая пауз. Жириновский говорит не языком партократа, но языком улиц, очень понятным простому обывателю.

«Почти ежедневные нападки на меня и на партию. Политика связана с обманом… Вас хотят обмануть. Мы же избрали нашим оружием сказать правду. Ни одна партия не смогла выдвинуть в июне прошлого года кандидата в президенты. Только ЛДПР смогла… Я один не был связан с номенклатурой, с КПСС. Кадеты и РХДД перекрасились… В августе политические партии ушли в подполье… Ельцин пришел к власти ночью, слабость — когда приходят к власти ночью. 90 % преступлений совершается ночью».

Не давая передохнуть и подумать слушателю, Жириновский окатывал всех очередным поливом: «Самые трагические ошибки — политические… Историю нельзя переделать… Я буду защищать русских на всей территории России и бывшего СССР. Нельзя проводить национальное отделение, если мы пойдем таким путем, у нас будет завтра на месте России пятьдесят, шестьдесят, семьдесят государств. Суверенитет личности — да, но не нации. Если мы дадим всем нациям суверенитет — мы будем в состоянии войны всегда. Говорят — какой выход? Многопартийный парламент ситуацию не спасет. Нужен авторитарный режим. В Турции каждые десять лет приходят к власти военные. Там решили национальный вопрос варварским способом. Военные все исправляют… Наше государство в состоянии больного, которому требуется сильное лекарство… В Германии, чтобы перейти к демократии, требовался американский оккупационный режим…»

Третьим Вольфович сносил публику сравнениями, которые даже невозможно увязать в смысловую цепочку. Они звучали как мантра или песнопения шамана.

«Рыбак с удочкой или с динамитом. Мужчина и женщина… договорился или изнасиловал, большая разница… В Латвии не выходят газеты… В Тбилиси закрыт аэропорт. «Российские вести» сообщают каждый день, где находится Гамсахурдия, а! А американская подводная лодка в это время подошла к нашим берегам… Гуманитарную помощь присылают нам, чтобы разведать наши военные аэропорты, вы поняли? Они знают, что режим Ельцина, режим Попова — временный. Они готовятся… Саддам Хусейн нужен США. Он их ставленник на Ближнем Востоке» — так говорил Жириновский.

Очень часто Вольфович заканчивал свою блестящую речь полным противоречием ее началу, что абсолютно никого не смущало. Говоря о Жириновском, надо уточнить, что в этом случае форма гораздо важнее содержания. Изящная словесная эквилибристика, удачно соединенная с базарной одесской нахрапистостью, делала главного либерал-демократа понятным, своим для благодарных слушателей. Гайдар с его мычанием своим быть не мог. Чубайс был всегда отвратителен. А Жириновский — нет, он свой, он являл собой архетип не отца, но пахана, который разрулит все проблемы у оборванного, униженного народа-победителя. По сути, ему была и не нужна партия, сам по себе человек-оркестр, он мог запросто организовать любой информационный повод. Как, например, было с авантюрной комедией об отправке «соколов Жириновского» в Ирак с хеппи-эндом — об этом я расскажу позже.

Вольфович сейчас в возрасте, в рейтинге ведущих политиков России он занимает 52-е место, а в 2001-м был на 66-м. Что-то тут не так: как Владимир Жириновский, политическая звезда которого была наиболее яркой как раз в девяностых, за пятнадцать лет путинской России прибавил по политическим очкам? Тут все просто и не очень — Жириновского невозможно считывать по экспертной шкале вместе с, упаси боже, Володиным, Баталиной или Миллером. Жириновского можно сравнивать только с дьяволами — Пол Потом, главарем Ку-клукс-клана Дэвидом Дьюком или смолящим сигару экзотичным Муссолини. Не умещается он в рейтинг посредственных политиков и управленцев с квадратными челюстями. Жириновский — человек своей эпохи, динозавр, чья звезда покачивается в информационном пространстве междуцарствия, в эпохе большого рок-н-ролльного надувательства. Как точно заметил как-то адвокат Вольфовича Сергей Беляк, «вам будет противно жить без нас».

Будущий партийный вождь, как и положено священному монстру, родился в пестрой Центральной Азии 25 апреля 1946 года. У себя на кухне Эдуард Лимонов рассказывал мне, что видел дом в Алма-Ате, в котором провел детство Владимир Вольфович: убогое ветхое жилье, чуть ли не японской постройки (после войны в Казахстан было депортировано около 60 000 японских военнопленных), отсутствие каких бы то ни было удобств. Такое жилье и «создавало» политика Жириновского. Жила семья бедно, впрочем, как и все остальные после войны. Мать тащила шестерых детей, работая подавальщицей в столовой железнодорожников. Туда часто приходил и сам маленький Вова, поесть и посмотреть на людей в красивой железнодорожной форме. Есть хотелось больше, чем смотреть. Из увлечений у мальчика известны разведение голубей и кроликов, в голубятне он даже оставался ночевать. Птичье увлечение закончилось плохо — кто-то подбросил туда дымовую шашку, и голуби, к несчастью, погибли. Но это только закаляло Вольфовича. Сам он вспоминает детство в своей книге «Иван, запахни душу!»: «Помню, мама в разговоре с нами в качестве самого решительного и веского аргумента говорила: «Все, я сказала. Делайте так!» Мама потом рассказывала мне, что, едва научившись складывать слова в фразы, я на третьем годике жизни поджимал губки и не плакал, когда что-то не так, а, размахивая маленькой ручкой, зажатой в крошечный кулачок, кричал: «Все, я казал!» Именно так — «казал».

Кстати говоря, бранчливая манера Владимира Вольфовича в моменты, когда он раздражается, становится еще более несносной. А раздражается он, когда знает, что не прав. Ну, вот как в детстве. Чем больше наблюдаешь за манерой Владимира Вольфовича, тем сильнее нарастает ощущение хлестаковщины и базара. В этом он мало отличается от таких блестящих, но непоследовательных в своих высказываниях ораторов, как Лев Троцкий и Муссолини. Последний вообще любил повторять, что, «когда заканчиваются аргументы — я беру кастет». Жириновский тоже это быстро усвоит, и драки с политическими оппонентами станут нормой для грузного, склонного к ражей полноте политика. Даже сейчас, в свои семьдесят, Жириновский нет-нет да влезет в очередную инспирированную им потасовку. С этим рукоприкладством в собственном стиле Жириновский, по Лимонову, политик американского типа.

«Его порывы, они живые, — размышляет Эдуард Лимонов, — и, пожалуй, близки манере американских политических или профсоюзных боссов, они народно-хамские какие-то, примитивные, конечно, но это совсем другой подход, чем догматическо-деревянные речи бывших номенклатурных коммунистических дядь. Так крикливо восхваляет свой товар коммивояжер в каком-нибудь штате Нью-Джерси, выхваляет подержанные холодильники или подержанные автомобили. Точно, вот ответ: Жириновский политик американского типа! Родившись в Алма-Ате, как в Атланте какой-нибудь (оба города — захолустная провинция), получился вот такой Владимир Вольфович: еврейский американец, американский провинциальный еврей. Русским это плохо понятно: мне, прожившему в Соединенных Штатах шесть лет, это ясно как божий день. Расистского в моих рассуждениях нет и не пахнет, я лишь определяю его корни и даю ему характеристику, подыскиваю ему аналог — дабы Жириновский был мне понятнее…»

Брюзгливость Жириновского во многом объясняется «ощущением жизни как базара, как нескончаемой сутолоки». Как писал о нем приверженец Сергей Плеханов: «Мой собеседник неизменно подчеркивал: его десятилетиями окружала тусклая и удушливая атмосфера всеобщей бедности, человеческого базара, нет, даже не базара, — это слишком цветистое понятие, — а некоей барахолки». Очень точный штрих, который органично определяет Владимира Вольфовича.

В 1964 году веснушчатый Жириновский поступил в Институт восточных языков при МГУ. Изучал турецкий и французский. И в целом плевать хотел на Алма-Ату, школьных товарищей, метил в дипломаты. Это распространенная позиция провинциала — сочно проклясть малую родину и откреститься от старых связей. Конечно, Владимир Вольфович был совсем не прост — он был целеустремлен, видел точно цель и шел к ней. Не всегда удачно: мидовская карьера не задалась из-за желания всем понравиться — это качество ему пригодится в политике, где красивый жест стоит больше, чем монотонная работа. В турецком Искендеруне, куда он попал переводчиком с делегацией строителей, он вызвал интерес полиции, которая заподозрила в переводчике агента Коминтерна. Что неудивительно: в то время за рубеж в качестве презентов везли обычно водку и икру, а вот Жириновский накупил с собой советских значков с изображением персон, которых турецкие следователи идентифицировали как видных большевиков, а самого Жириновского за коммунистическую пропаганду посадили в изолятор. Потом его, конечно, отпустили, но карьеры в МИДе не сложилось — пришлось ехать служить военным переводчиком в Грузию. Высказывались еще версии, что Жириновский перед поездкой в Турцию был завербован КГБ, но это из разрядов салонных рассуждений.

«Мои 70 лет вообще характерны для нашего времени, — говорит сам Жириновский. — Я был свидетелем и участником всех важнейших событий в нашей стране. Родился сразу после Великой Отечественной войны, ходил в сад при Сталине, в школу при Хрущеве, в институт при Брежневе, начал политическую карьеру при Горбачеве, впервые стал депутатом при Ельцине. И каждый год моей жизни был связан с политикой. В детстве я постоянно спорил с учителями, из Казахстана я уехал, потому что там к русским отношение было хуже, по тем же причинам службу в Грузии прервал, в вузе постоянно спорил и не соглашался с преподавателями, на работе я всегда был активным и деятельным: выдвигал свою кандидатуру на всех выборах. В годы перестройки я не участвовал в развале страны, но и коммунистом не был. Мы создали собственную партию, которая предложила свой курс, который мы продвигаем и по сей день».

Промаявшись несколько лет на службе (Жириновский потом пробурчит, что никогда не любил форму и приказы), он с 1972 года работал в секторе Западной Европы международного отдела Советского комитета защиты мира, а с 1975 года — в деканате по работе с иностранными учащимися Высшей школы профсоюзного движения. То была непыльная и ничем не примечательная работа, о которой Владимир Вольфович даже не будет вспоминать, как, впрочем, и о работе юридическим консультантом в издательстве «Мир». Думаю, что Жириновскому было тесно и противно ошиваться там, среди функционеров, потому что уже в 1989 году он организует Либерально-демократическую партию по японскому типу и бросит дрянную работу навсегда. Поступок, достойный революционера или панка — и тем и другим Вольфовича можно назвать по праву. С этого момента молодой политик начнет стремительно набирать популярность, выгодно выделяясь среди остальных своей нахрапистостью, агрессивными выпадами и игрой на опережение.

Критикуя коммунистов, Жириновский подражал одновременно и большевикам, и Муссолини. Вторичность идей он окупал инициативностью, изворотливостью и изобретательностью. Жириновский начинал борьбу сразу в условиях демократии, он сталкивался с политическими оппонентами лицом к лицу и спорил с ними на равных правах. Ничего подобного не было ни в восхождении Владимира Путина, ни Бориса Ельцина, которые шли к власти осторожно и на ощупь. Если Жириновский говорил о своей гениальности, то Ельцин заставлял Гусинского говорить об этом с миллионов телеэкранов. Жириновский аккумулировал вокруг себя преданных и талантливых людей — Путин и Ельцин окружали себя посредственностями. Вот как восторженно писал Плеханов о Жириновском в «Юридической газете» № 15 за 1991 год. Здесь уместно привести крупную выдержку из плехановского текста, так как статья показывает лидера либерал-демократов в самый важный момент его карьеры: в дни перед президентскими выборами 12 июня 1991 года:

«Я сижу на потертом дешевеньком диване рядом с таким же непрезентабельным письменным столом и смотрю на высокого, крупного мужчину в смокинге и ослепительно-белой сорочке. Он поправляет узел галстука перед зеркалом, закрепленным на дверце платяного шкафа.

Это великолепное одеяние совершенно не вяжется с убогой обстановкой, до боли знакомой по десяткам и сотням жилищ сограждан, виденных мной за многие годы. Человек в смокинге, кажущийся посланцем иного мира, неведомой силой занесенным на грешную и сирую русскую землю, — тем не менее хозяин этой бедной двухкомнатной квартирки на четырнадцатом этаже обыкновенного советского дома… Владимир Жириновский в последний раз осматривает себя в зеркале перед тем, как мы отправляемся на теледебаты кандидатов в президенты России…»

Здесь я сделаю небольшое отступление, чтобы указать цель этого описания, которую вполне отражает название статьи «В. Жириновский: «Я такой же, как вы». Жириновский предстает бедным, убогим, стопроцентно советским, как и его избиратель. Такую оголтелую пропаганду, кстати, будет использовать Эльдар Рязанов перед референдумом в 1993 году — на экранах появится пьющий на кухоньке чай Ельцин. «Единая Россия» вообще станет рекордсменом по использованию и тиражированию неинтеллектуальной пропаганды, рассчитанной как раз на такие свойские признаки бедности. Но в 1991-м это было, конечно, новаторством. Продолжим цитировать статью:

«Мы поднимаемся с мест, один за другим выходим из квартиры, ждем у лифта. Распахивается дверца, и нас принимает чрево типичного советского лифта, пропахшее мочой, покрытое нецензурными надписями. Внизу в подъезде все также испещрено рисунками и каракулями, свидетельствующими о необратимом регрессе человечества со времен неандертальцев, забавлявшихся таким же образом на стенах пещер. Здесь же висят бумажки, извещающие жильцов о раздаче талонов на сахар, распоряжения РЭУ. Но нигде ни единого свидетельства о том, что в подъезде обитает кандидат в президенты…

Распахивается алюминиевая дверь с неисправным кодированным запором, и мы оказываемся на улице, перед кортежем разномастных автомобилей. Самый шикарный из них — белый «москвич», принадлежащий Жириновскому. Две старые проржавевшие посудины на изношенных колесах также принимают на борт членов команды претендента на высший государственный пост, и кортеж с невероятной скоростью несется по асфальту дороги, рассекающей парк «Сокольники».

Останкинская телебашня быстро растет, пока не зависает над нами, упираясь в зенит. Мы выходим из машин у входа в телецентр. К доисторическим авто спешат руководители информационной империи и ведущий теледебатов Игорь Фесуненко. Рукопожатия, улыбки, возбужденные голоса — атмосфера, как в преддверии финального матча. Почти сразу же подъезжают черные лимузины с командой Рыжкова. Экс-премьер твердой уверенной походкой идет от «Волги» навстречу Фесуненко. Следует взаимное представление двух кандидатов и членов команд. Рукопожатие у Рыжкова крепкое, отрывистое… Два кандидата в президенты стоят рядом. Они примерно одного роста, стройные, в черном. Но Жириновский смотрится выигрышнее — то ли атласные лацканы и лампасы, то ли молодость в том повинна, — но в сравнении с вчерашним главой правительства он выглядит более импозантно, так и просится на язык: по-президентски… А я почему-то невпопад вспоминаю малогабаритную двухкомнатную квартиру, кабинет, заставленный разномастной мебелишкой, полуоткрытую дверь, обшитую изнутри дерматином…»

Плакать хочется от злоключений Владимира Вольфовича! Получился парадный портрет Жириновского в смокинге с лацканами и лампасами…

Адвокат Сергей Беляк вспоминает, что познакомился и начал работать с Жириновским в том самом августе 1991-го, сразу после «путча ГКЧП», когда Вольфович особо нуждался в юридической помощи. После победы над гэкачепистами, 22 августа, мэр Москвы Гавриил Попов издал распоряжение «О приостановлении деятельности организаций КПСС и ЛДПСС г. Москвы, оказавших путчистам помощь в организации переворота». У коммунистов отобрали здания райкомов, горкома, ЦК и всего прочего, а у ЛДПСС ничего, кроме одного номера в гостинице «Москва», не оказалось. Поэтому все ограничилось направлением в гостиницу электриков, которые выкрутили лампочки, извинились и ушли. Выглядело все это, конечно, комично. Но что могло последовать дальше — никто не знал. А могло последовать что угодно. И через несколько дней Жириновский, от греха подальше, перебрался в гостиницу «Центральная» на улице Горького, с номерами без туалетов и скрипучими полами длинных коридоров. Потом, уже осенью, Вольфовичу случайно подвернулась освободившаяся двухкомнатная квартира на последнем этаже в Рыбниковом переулке, а в начале следующего, 1992 года он со своим штабом перебрался уже в трехкомнатную квартиру в соседнем доме.

«Пока мы регистрировали ЛДПР, жириновцы Архипов, Жариков, Венгеровский, Митрофанов, Курский, Иванов-Скуратов и примкнувший к ним Лимонов создали свою Национал-радикальную — праворадикальную партию. Такое длинное и странное, на первый взгляд, название было вызвано тем, что Лимонов предлагал создать партию со словом «национал» в ее названии, а Архипов и все остальные бывшие жириновцы делали упор на слове «правая», — рассказывал адвокат.

Но в том, что партия должна быть радикальной, — сходились все.

Однако спустя месяц или два Лимонов покинул своих однопартийцев, определив их как беспомощных болтунов, и загорелся идеей создания уже своей собственной партии, получившей в итоге название Национал-большевистская и заслуженно вошедшей в новейшую историю России…»

Если Лимонов понимал национализм как обособленное явление, то самовлюбленный Жириновский ловко преподносит себя на праздничном блюде вперемешку с националистическими лозунгами, которые ловко заимствует у знаменитого общества «Память». Тогда старейшая организация националистов уже сидела бирюком в роли духовного наставника и сторонилась большой политики. Предприимчивый Жириновский не чурался использовать чужие лозунги и выплевывать их уже в вольном пересказе. Его верный оруженосец, пресс-секретарь Андрей Архипов как-то рассказывал, что во время выступлений вождя поднимал листочки с лозунгами, после чего Жириновский красиво их пересказывал публике. С национализмом получилось ровно то же самое.

Писатель Эдуард Лимонов в своей статье «Выкидыш национализма», опубликованной в «Новом взгляде», точно подмечает: Жириновский раньше других понял, что русские люди отзовутся на национальные идеи, что, кусаемый со всех сторон шавками латвийских, эстонских, татарских и коми-хохлацких национализмов, русский медведь наконец выходит из состояния добродушной грусти, в которой он обыкновенно пребывает, как и всякий многочисленный имперский народ. Собиравшийся еще в 1990 году прийти к власти с помощью демократических пяти принципов (правовое государство, многоукладная экономика, президентская форма правления, многопартийность, деидеологизация всех государственных институций), он быстро сообразил, что такая программа обрекает его партию на вечное сидение на задних скамьях политической галерки. А будучи прирожденным (и талантливым!) реальным политиком, Жириновский немедленно эволюционировал (можно называть это же качество оппортунизмом) в русского националиста, подвинув и Васильева, и Баркашова, и Макашова.

«Ошеломленный своим собственным успехом, — пишет Лимонов, — Жириновский с тех пор, однако, находит себя в щекотливом, если не сказать чудовищном, положении. Ибо он — не русский. Нерусский, он знает, что победу ему могут принести только крайние русские националистические идеи. И потому вынужден заходить все дальше не в ту степь. Нерусский председатель партии ЛДПР с программой образца 1990 года никого не шокирует. Почему бы нет? Нормально. Первое правительство народных комиссаров могло без стеснения состоять из марсиан, ибо идеология была не национальной. Но нерусский русский националист — извращение. Это очень слишком. Жириновский постоянно сам находится в неудобном положении и ставит в неудобное положение других».

И по прошествии более чем двадцати лет ничего не изменилось — Жириновский до сих пор кричит с плакатов на московских улицах: «Я буду защищать русских на территории всей страны!» Как будто русские себя сами защитить не могут. Использование националистической риторики — это еще один аргумент в пользу политического чутья Жириновского. Он, черт возьми, был ошеломительно современен! И пусть идеи он всего лишь транслировал, а не создавал, но как харизматично он это делал! Кстати, в Америке сейчас популярен очень похожий на Вольфовича политик — это миллиардер, правый либерал Дональд Трамп, только что реально ставший президентом США. Невероятно, но Жириновский в архаичной Советской России опередил время.

«Ван мен шоу» — такое определение есть у американцев — человек-спектакль. Он умел навязывать себя, «продавать», устраивать действительно гениальные пиар-акции. Каноническим образцом таковой можно считать акцию по отправке добровольцев из числа соратников ЛДП в Ирак (незадолго до этого Жириновский называл Саддама Хусейна ставленником США). Вычурная, брутальная акция Жириновского — это, ей-богу, золотой фонд лихого отечественного пиара. Первыми на эту «утку» купились журналисты британской The Sunday Times:

«Больше из ненависти к Западу, чем из любви к Саддаму Хусейну, группа русских националистических экстремистов планирует лететь в Багдад, надеясь воевать на стороне иракских солдат против американцев.

Сторонники Владимира Вольфовича, русского демагога, которого сравнивали с Гитлером, планируют вести партизанскую войну в Заливе против «американских оккупантов». Они считают Саддама союзником, которого предало российское правительство.

«Мы взорвем несколько портов в Кувейте и подорвем самолеты плюс несколько американских кораблей в Заливе», — сказал Владимир Вольфович, лидер ЛДП и организатор миссии. Сторонники нервно хихикали, когда он говорил, но он не шутил.

Жириновскому — сорок семь. Он напыщенно говорит о необходимости восстановить «исторические» территории России, включая Финляндию и Аляску…

На выборах, которые привели к власти Ельцина в 1991 году, Владимир Вольфович был третьим, а недавний опрос показал, что его поддержка удвоилась после разочарования политикой Ельцина. «Дайте мне миллиард долларов, и я стану президентом России», — сказал он, покручивая авторучку.

Владимир Вольфович посещал Багдад в прошлом году по приглашению Саддама Хусейна. «Я говорил с Саддамом четыре часа, — он понимает по-русски», — сказал он в офисе, украшенном иракскими флагами и рождественской открыткой из иракского посольства. «Саддам сказал, что ворота Багдада открыты для нас; у нас будут лучшие отели и хорошие условия для работы».

Было неясно, на каких базах будут работать русские добровольцы. «Мы свяжемся с иракской армией, будем жить в их бараках и помогать им оборонять страну», — сказал Вячеслав Сенько, эксперт-взрывник и бывший полковник Советской армии в Афганистане. «Мы будем давать консультации, но у нас есть снайперы и диверсанты. Американцы потерпят катастрофу».

Его последователи выглядели воинственно. «Я знаю, что такое война, — сказал Василий Акимов, 23 лет, который носит большой мальтийский крест на шее. — Я был в специальных частях. Я не остановлюсь, если нужно будет убивать американцев»…»

Адвокат Сергей Беляк вспоминает, что, нагнав таким образом жути на двух наивных корреспондентов The Sunday Times, Вольфович в день выхода в свет их публикации, 24 января 1992 года, прибыл в аэропорт Шереметьево с группой своих «соколов», каждый из которых был в солнцезащитных очках и с дорожной сумкой в руках.

«Сам Жириновский появился в зале вылетов аэропорта в камуфляжной форме и в отличном настроении, — говорит Беляк. — «Добровольцы» под объективами теле- и фотокамер заранее вызванных корреспондентов выстроились в шеренгу. Вольфович обратился к ним с краткой зажигательной речью и, пройдя вдоль шеренги, попрощался с каждым за руку, по-отечески похлопывая кого-то по плечу, а кого-то по щечке. После этого вождь сразу уехал в Москву, а «добровольцы», как бы в ожидании регистрации на рейс до Багдада, разбрелись по аэропорту (по туалетам и кафе) и, когда журналисты умчались в свои редакции сдавать сенсационные материалы, тоже отправились по домам. Всем им была дана команда не показываться в штабе минимум неделю, но разве после такого шоу можно удержаться молодому человеку от желания поделиться с кем-то своей радостью и славой? Если бы кто-то из журналистов зашел на следующий день в штаб ЛДПР в Рыбниковом переулке, то с удивлением увидел бы там, у входных дверей и в коридорах, многих из тех самых «героев-добровольцев — снайперов и диверсантов», с которыми вчера так тепло прощался в аэропорту Владимир Вольфович».

Это, конечно, была феерия! Бранчливо, выдвигая самые радикальные лозунги, рекламируя себя, Владимир Вольфович уверенно шел к успеху — успеха не могло не быть, и он сам упал в руки вместе с, наверное, первыми и последними честными выборами в Государственную думу России в 1993 году. Больше таких выборов не будет — шокированные победой Жириновского политические элиты отладят надежную систему фальсификаций, с помощью которых будут поддерживать режим до сегодняшнего времени.

Причиной опрометчивой беспечности Бориса Ельцина стало кровавое подавление выступления Верховного Совета СССР, который вначале обстреляли из танков, а потом взяли штурмом. Тогда большинство оппозиционных вождей, во главе с вице-президентом Александром Руцким и спикером парламента Русланом Хасбулатовым, были брошены в Лефортовскую тюрьму. Другие так или иначе тоже были вытеснены из большой политики — кто-то лишился своей газеты («День» Александра Проханова), а кто-то ударился в бега или залег на дно. Вот что писал лишенный победы Александр Баркашов, лидер «Русского национального единства», раненый, из тюремной больницы: «Возможно, и мы поступили бы так же, как поступили Жириновский и Зюганов, если бы мы были политиками, готовыми на любые компромиссы, на любые политические кульбиты, ради того, чтобы любой ценой оказаться около власти, пусть даже и «оккупационной». Это время прошло под грузной тенью знаменитого драконовского указа № 1400, запрещавшего целый спектр политических партий, движений и организаций, выступивших в поддержку Верховного Совета. Собственно, этим и объясняется «расслабленность» охранителей — Жириновский открыл ногой двери парламента.

«Декабрь 1993 года был уникальным, — вспоминает сам Жириновский. — Только что прошли события в октябре, и вот впервые проводятся свободные выборы по партийным спискам. Это было головокружение. Времени на телевидении давали сколько хотите. Мы вели спокойные дискуссии в прямом эфире. Обстановка была праздничная, все находились в напряженном ожидании. Помню, что я пришел на первое заседание Госдумы с пустым кошельком. Только что прошли выборы, и на них ушли все деньги. То есть если бы мне в 1991-м не мешали — я бы победил и в 1991-м. И в 1996 и в 2000 году. То есть шанс на победу у меня был. И вот то, что сейчас делает Путин, это 70 процентов того, что я обещал делать. Они даже не только мне мешали победить, но и программу мою взяли!»

Жириновский, вспоминая про «атмосферу праздника», умалчивает, что после так называемого коммуно-фашистского мятежа были запрещены все партии социалистической направленности, кроме КПРФ во главе с Зюгановым, который призывал своих сторонников воздержаться от выступлений 3–4 октября. Нужно сказать, что узурпация СМИ сыграла злую шутку — власти и сами поверили, что протест-ные настроения в стране полностью подавлены, и были уверены, что на декабрьских выборах победит проельцинский «Выбор России». Под это дело они даже организовали телевизионную «Встречу Нового политического года», во время которой в прямом эфире должны были подводиться итоги выборов. На демократический бенефис были приглашены именитые общественные деятели, актеры и музыканты, из тех, что за пару месяцев до этого требовали «раздавить гадину».

Только никакого праздника не вышло: первые предварительные итоги показали, что лидерство взяла малоизвестная партия ЛДПР во главе с неистовым Жириновским. На видеокадрах виден криво улыбающийся Вольфович, в возбуждении о чем-то беседующий с соратниками. Телезрители, которые могли наблюдать это действо в прямом эфире, видели ликующего Жириновского и растерянные, угрюмые лица демократов. Общую истерику лучше всего отразило выступление публициста Юрия Карякина, который вскричал: «Россия, ты одурела!» Карякина можно утешить тем, что к парламентским выборам не были допущены безумно популярный генерал Альберт Макашов и другие сторонники Верховного Совета СССР. После этого «Встреча Нового политического года» была завершена досрочно, а на следующий день в «Московском комсомольце» вышла передовица «С новым политическим гадом!». Это конечно же о Жириновском. Но давайте обратимся к языку цифр: ЛДПР с почти 23 процентами голосов заняла первое место по партийным спискам. «Выбор России» набрал 15,5 процента, КПРФ — 12,4.

С этого момента власть больше не станет играть в демократию и пересмотрит свое легкомысленное отношение к выборам. Ведь 12 декабря 1993 года выяснилось очевидное, лежавшее на поверхности явление — народ, получивший право выбирать, выбирает не так, как считает нужным правительство. Эта нехитрая аксиома означала только одно: на следующих президентских выборах избиратели отдадут голоса уже не Борису Ельцину, а неформатному Владимиру Жириновскому, и ошеломительный успех ЛДПР повторится еще раз. Этого, конечно, власти допустить не могли. Конечно, «ван мен шоу» Владимир Вольфович Жириновский мог бы обходиться и без партии, которая ему была нужна лишь для солидности, и без программы — она была написана только потому, что ее требовали избиратели. Единственный рецепт, который видит для страны Жириновский, это Жириновский-президент, генсек, вождь. Когда он станет президентом — заводы сами собой заработают, поезда поедут, а враги в ужасе оцепенеют… Но тогда, празднуя свой триумф, под звон бокалов с шампанским, Жириновский еще не догадывался, что именно 12 декабря 1993 года станет датой начала его политической стагнации, ведущей к статусу сбитого летчика, заката звезды, ярко просиявшей в междуцарствие девяностых.

Глава 6. Борис Немцов. Плейбой

Не ждал так скоро он. Конец его известен — Царем он был казнен В Москве на Лобном месте.

Б. Березовский

Пресса много писала о Немцове как о светском мачо, не чуждом покутить в дорогих ресторанах с красотками облегченного поведения. То его заметят в Дубае, то в Ницце, но непременно с обворожительной молоденькой спутницей. Пойди пойми, что он делал в оппозиции, что привело его на злополучный мост у багровых стен Кремля, где его убийцы встретят его несколькими выстрелами в упор… Все дело в обиде. Да, да, плейбой Немцов был смертельно обижен на Путина, потому что он, а не Немцов, который был фаворитом грузного стареющего Ельцина, получил из рук президента власть. Когда в своих интервью Немцов яростно обрушивался на Путина, в нем говорила именно обида, а не убеждения или мировоззрение. В экономической программе Немцова нет ничего оригинального, примерно то же самое можно прочитать в программе и «Единой России», и ЛДПР. Немцов — это никакая не оппозиция, а фронда, он — плейбой, сибарит, удивленно презиравший своих соратников, удивленно не понимавший, что его образ жизни ничего не имеет общего с тем, к чему он призывал.

Мое знакомство с Немцовым было коротким — на одном из мероприятий я у него спросил: «Борис, для чего вам, серферу, далась эта политика? Вы же понимаете, что обманываете своих друзей по оппозиции?» Немцов тогда хмыкнул что-то хамски-невыразительное, в духе «ну где ваши доказательства» (эти доказательства потом будут в Сети и порадуют друзей Бориса Ефимовича). Хотя в деле Немцова, впрочем, все и так на поверхности. Политик Лимонов, пламенный революционер, приводит отличающийся яркими образами диалог, состоявшийся в присутствии Ильи Яшина.

Немцов: Я часто бываю в Венесуэле.

Лимонов: У Чавеса, Борис?

Немцов: Ну нет, у какого Чавеса… Там великолепные волны, я же серфер.

Лимонов: Только не говорите об этом вашим сторонникам.

Немцов (с искренним удивлением на лице): Почему? Серфинг — это же не яхтинг!

Лимонов сокрушается, что плейбой Борис Ефимович тогда всерьез считал свое увлечение, в отличие от яхт-спорта, дешевым. Лимонов тогда не спросил Немцова, сколько стоит перелет в Венесуэлу, к великолепным волнам и обратно. Наверняка даже креативный класс не поголовно может себе это позволить, только сливки этого класса. Мы с Эдуардом Вениаминовичем уж точно не можем. Но в этом диалоге весь Немцов, с его искреннем удивлением, возможно даже обидой — ворчливый старший товарищ одернул его, напомнил о сторонниках… Судьба была благосклонна к нему все эти годы, Борис Немцов может похвастаться одним из самых крутых взлетов и одним из самых «мужских» финалов. Счастливый плейбой получил ту судьбу, к которой шел все последние годы.

Борис Ефимович родился 9 октября 1959 года в курортном городе Сочи. Он и был весь такой сочинский типаж — расстегнутая до груди белая рубашка, зачесанные волосы, в Соединенных Штатах это называют майами-стиль. Но в отличие от американских пляжных стиляг, отечественные южане из курортных городов обладают еще и деловой нахрапистостью. Родители Немцова не из рабочих: отец — начальник строительного главка, мать — заслуженный педиатр. Кроме того, у Бориса Ефимовича есть сестра Юлия, которая построила карьеру на проповедничестве — она адвентист седьмого дня и ни много ни мало директор телекомпании, филиала американской корпорации «Телерадиовещательная сеть «Три Ангела».

Студенческая юность Бориса Немцова прошла в Нижнем Новгороде вполне себе счастливо, в окружении верных друзей, в частности авторитетного бизнесмена Андрея Климентьева. Но дружба дружбой, а деньги врозь — предприимчивый Немцов кинет своего товарища, Климентьев отсидит в тюрьме, а вот Борис Ефимович побывает губернатором. Взаимоотношения двух некогда близких друзей дают многое для понимания принципов или, скорее, беспринципности будущего вице-премьера, а потом и одного из лидеров либеральной оппозиции.

История не бог весть какая: провинциальный городок, хулиганистые компании с предпринимательской жилкой, в одной из них приятели — трое братьев Климентьевых и физик-изобретатель Борис Немцов. Все бы и ничего, если бы в 1982 году братьев не арестовали за распространение голливудских фильмов, которые те смотрели сами и давали смотреть другим. При обыске, кроме видеокассет, сыщики нашли загадочный «оптический зеркальный прибор», при помощи которого можно было видеть карты своего оппонента по азартной игре. Старший, Андрей Климентьев, получил за чудо-изобретение восемь лет, семь из которых исправно отсидел в колонии. Но об изобретателе карточного шулерского прибора Климентьев смолчал. Как вы уже успели догадаться, речь идет о Борисе Ефимовиче. По словам адвоката Сергея Беляка, тот исправно слал продукты и книги другу-арестанту в знак благодарности за молчание.

В это время Борис стал беззаботно принимать участие в модном экологическом движении. Почему вдруг экологи? Тогда, на фоне аварии Чернобыльской АЭС, как грибы после дождя начали появляться полулегальные общественные организации. К одной из них — «За ядерную безопасность», которая выступала против строительства Горьковской атомной станции теплоснабжения, присоединился и находчивый молодой ученый. Особой инициативы он не проявлял — известна лишь единственная статья за 1987 год, опубликованная в газете «Нижегородский рабочий». На выборах в 1989 году он даже попытается баллотироваться от этого движения, но не будет допущен областной избирательной комиссией.

Вторая попытка, уже успешная, состоялась в марте следующего года — Борис Ефимович все же выбил себе депутатский мандат нардепа РСФСР, но уже под другими знаменами. Ядерная безопасность к тому времени мало кого интересовала, а вот членство в блоке «Коалиция реформ» и фракции «Левый центр — Сотрудничество» сулило неплохие перспективы, в том числе знакомство с Борисом Николаевичем Ельциным. Сам Немцов вспоминал это время с ностальгией: его, довольно бойкого тридцатилетнего политика, пригласили на встречу депутатов-демократов, где несколько часов беседовали с Ельциным о том, как им лучше «обустроить Россию». Бориса Ефимовича снова не подвело чутье: он ставит на Ельцина и… выигрывает.

После неудачной попытки спасти страну высшее военно-политическое руководство СССР, входившее в ГКЧП, было арестовано, что открыло Ельцину дорогу в Кремль. Уже не опасливо, а рыча от удовольствия, Борис Николаевич начнет снимать руководителей регионов. Уличенные в связях с «путчистами» будут лишены должностей, а их места, по замыслу Ельцина, должны занять верные люди из демократического блока. Немцову за преданность глубоко пьющему президенту отходит Нижегородская область, где он получает назначение главой администрации. Кстати, именно честолюбивый плейбой настоит на переименовании должности главы в губернатора. Губернатором быть солидней.

Но вернемся к истории закадычных друзей. Вернувшись в Нижний, Борис Немцов ищет помощи у своего освободившегося приятеля Андрея Климентьева, который к тому времени уже стал авторитетным бизнесменом. Пользуясь его поддержкой, Немцов усиливает свои позиции в регионе — с ним считаются коммерсанты, представители преступного мира и другие «нужные» люди. В 1993 году компания Климентьева Russian Shipping разработала проект постройки пятитысячетонных речных судов на судостроительном заводе «Ока» в Навашино. Чтобы построить первые шесть кораблей, компании требовалось порядка 30 миллионов долларов. Именно за содействием в их получении Климентьев обратился к старому приятелю Борису Ефимовичу.

Дружба тоже стоила денег: ушлый Немцов потребовал за каждый корабль «откат» в размере 800 тысяч долларов. Деньги немалые, но и Борис Ефимович давал гарантии, что сделка пройдет как надо. Для начала заводу дали 18 миллионов долларов, остальное пообещали выделить после приватизации. Через несколько дней после заключения договора с Минфином глава НБД-банка, уполномоченного банка администрации Нижегородской области, Борис Бревнов сказал директору предприятия Александру Кислякову, что заводу в его банке открыт валютный счет. Кисляков удивился: у завода уже был валютный счет в Промстройбанке. Потом Бревнов попросил Кислякова положить 2 миллиона долларов на депозит и 500 тысяч в уставный капитал банка, что и было сделано.

После череды неудач по контрактам на строительство деньги попросту начали растаскивать. Разозленный Климен-тьев доложил в Минфин о нецелевом использовании кредита. Минфин прекратил исполнение кредитного договора и приказал срочно перевести все деньги на счет «Оки» в Промстройбанке. Но деньги находились в НБД-банке еще два месяца. Несмотря на то что первым о разбазаривании кредита заговорил Климентьев, его обвинили в мошенничестве. Климентьеву пришлось скрываться, арестовали его только в октябре 1995 года. С директора «Оки» Александра Кислякова взяли подписку о невыезде. Следователи вменили Кли-ментьеву дачу взятки Кислякову, а директору «Оки» — ее получение. Еще несколько обвинений отпали до суда, который начался 15 января 1996 года, но одиннадцать эпизодов в деле Климентьева осталось. Ключевыми для следствия, по мнению адвоката Климентьева Сергея Беляка, стали показания губернатора области Бориса Немцова.

Во время судебного процесса над своим бывшим товарищем Борис Немцов уже перебрался в Москву, став первым вице-премьером правительства России. Оттуда, из Москвы, он в марте 1997 года и прилетел в Нижний, чтобы выступить в суде в качестве свидетеля.

Сергей Беляк, защитник Климентьева, вспоминает, что Немцов к суду, как мог, подготовился, но не рассчитал своих сил и явно не ожидал, как нелегко может быть выступать в судебном заседании даже первому вице-премьеру страны.

«Он был напряжен с первой минуты, как только вошел в зал и даже, по свидетельству журналистов, раньше. И все-таки Немцов постарался вначале даже пошутить, выдав домашнюю заготовку: «Я бы хотел все-таки, чтобы суд был достойным, чтобы судья его вел, понимаете? — продолжил Немцов. — Потому что, к сожалению, я должен вам сказать, что некоторые фрагменты, которые нам показывает телевидение, доказывают, что суд управляется из клетки, и это, конечно, дискредитирует правосудие…»

В чем смысл этих его слов? В том, что за ходом процесса он следил и был явно им недоволен. Безусловно, понял этот прозрачный намек и многоопытный судья Содомов-ский. О том, что тогда подумал Владимир Григорьевич и как он вообще относился к Немцову, Бревнову и всей веселой компании, пришедшей к власти в области в начале девяностых годов, я не знаю. Но об этом может свидетельствовать вынесенный судом приговор, оглашенный 21 апреля 1997 года. По всем тяжким преступлениям Климентьев и Кисляков были оправданы, и Андрей Климентьев, ставший одной из знаковых фигур России девяностых годов, вышел на свободу под гром аплодисментов. И уж совсем не сомневаюсь в том, с какими чувствами через год Владимир Содомовский встретил сенсационную новость из Москвы об увольнении Бревнова с позором из РАО ЕЭС и обвинении его в злоупотреблении служебным положением, а также в хищении государственных средств в особо крупных размерах».

Подставить, кинуть, обмануть людей из своего ближайшего окружения, которые в этот момент уже и не друзья, стало нормальной практикой для молодого демократа. Вообще говоря, подобного компромата на Бориса Ефимовича сколько угодно — только успевай записывать.

17 марта 1997 года Борис Ефимович был назначен первым заместителем председателя правительства России. Будучи деятельным парнем, свое вице-премьерство Немцов совмещает с должностью министра топлива и энергетики. Уже в мае по его рекомендации и при содействии Анатолия Чубайса знакомый нам фигурант дела Андрея Климентьева, бывший глава НБД-банка Борис Бревнов входит в руководство РАО «ЕЭС России». Менее чем через год Счетная палата обнаруживает в деятельности Бревнова многочисленные нарушения, и его с позором выгоняют из РАО «ЕЭС России». Как стало известно, Бревнов зафрахтовал самолет для доставки своей американской жены из США в Россию, и за этот перелет РАО ЕЭС заплатило 520 тысяч долларов и 70 миллионов рублей — за отдельную доставку ее багажа. А еще — на 560 тысяч долларов РАО «ЕЭС России» была куплена квартира в Москве для новоиспеченного руководителя и за 1 миллиард рублей — дача в Подмосковье. В то же самое время работникам нескольких предприятий отрасли по полгода не выплачивалась заработная плата, а их дети падали в голодные обмороки в школах.

Как отмечала научный сотрудник Института социологии РАН Ольга Крыштановская, в результате скандала вокруг Бревнова Немцов фактически теряет контроль над РАО ЕЭС. Немцова еще раз понижают: из куратора ТЭКа он опускается на уровень «обеспечения потребностей хозяйства в топливе и энергии». Позднее сам нагловатый плейбой Немцов говорил, что иногда ошибался в людях, которых выдвинул в руководство, однако подчеркнул, что «каяться ему не в чем». И действительно, чего ему каяться? Немцов был из той породы людей, которые сожалеют лишь тогда, когда этого потребуют или обстоятельства, или прокурор.

Итоги работы в энергетической отрасли Бориса Ефимовича и его команды предсказуемы. Так, академик РАН Владимир Накоряков, характеризуя деятельность Немцова, писал: «Распад энергетической отрасли России начался с прихода в руководство абсолютных непрофессионалов. Точкой отсчета можно назвать приход в энергетику в середине 90-х Б. Немцова, Б. Бревнова и их команды. До определенного времени технологического задела, созданного за предыдущие годы, было достаточно, чтобы выдержать те усилия, которые прилагала пришедшая команда абсолютных дилетантов в энергетике и экономике к разрушению энергокомплекса и потере управления им». Это довольно точная характеристика, тут добавить нечего.

Впрочем, для Немцова дело обошлось без каких-либо последствий. Наоборот, фаворит Бориса Ельцина все больше набирал популярность. Согласно данным фонда «Общественное мнение», в апреле 1997 года 29 процентов россиян готовы были видеть Бориса Немцова в качестве кандидата на пост президента России. В тот момент Немцов был лидером по президентскому рейтингу, на втором месте шел лидер КПРФ Геннадий Зюганов (с Зюганова вообще как с гуся вода; всем известна его роль по передаче Ельцину власти на президентских выборах 1996 года), затем генерал Александр Лебедь, мэр Москвы Юрий Лужков и лидер «Яблока» Григорий Явлинский. Во втором туре, как утверждали социологи, Немцов победил бы любого из этих политиков. Конечно, этот рейтинг — чепуха, в случае честных выборов основными претендентами на президентский пост были энергичный ультраправый Жириновский и да — все тот же Зюганов, как представитель левых…

Этот рейтинг скорее показывает расположение Кремля к Борису Ефимовичу. Западным партнерам, в том числе американскому президенту Биллу Клинтону, Немцова представляли исключительно преемником полуживого Ельцина. Причем сам Ельцин и представлял. Довольно близкие отношения Немцова с первым президентом России подтверждает и его супруга Наина Иосифовна. По ее словам, Борис Немцов был очень близким человеком для семьи Ельциных. Борис Николаевич и его бывший вице-премьер поддерживали отношения и после того, как оба покинули высокие должности. В зловещем капище девяностых — Музее первого президента РФ, который возвышается в Екатеринбурге, будет представлено немало свидетельств их многолетнего политического партнерства и дружеских отношений…

Наина Ельцина рассказывала: «Нас долгие годы с Борисом Немцовым связывали теплые и дружеские отношения. Они оставались неизменными, как бы ни складывалась политическая биография Бориса: был ли он губернатором, был ли он первым вице-премьером, уходил ли он в оппозицию. Это ничего не меняло. Дело в том, что он на любом посту оставался человеком — светлым и искренним. Все знали об особом отношении Бориса Николаевича к Борису Ефимовичу.

Борис Николаевич очень любил Бориса Немцова. Они чем-то похожи, несмотря на то что они из абсолютно разных поколений, прошли разный жизненный путь. Они оба такие смелые, оба высокие, статные, оба отчаянно бесшабашные, оба искренние. Они шли навстречу всем жизненным испытаниям совершенно одинаково. Наверное, поэтому среди политиков первой волны Борис Николаевич и заметил Бориса Ефимовича. И так их связь осталась на всю жизнь. Борис Немцов как-то не похож на всех нынешних политиков. Он не такой. Они какие-то все скучные…»

А Борис Ефимович, значит, был веселый. Ну и правда — чего грустить, если ты фаворит президента и любимец женщин. Кто бы вообще узнал о нем, если бы он в свое время не был грамотно и, кстати, абсолютно бесплатно «раскручен» маститой нижегородской тележурналисткой Ниной Зверевой? Разве когда-нибудь «выписали» бы его в Москву, если бы за него не «вписалась» сама Татьяна Дьяченко? Разве что только короткостриженая Ирина Хакамада могла позволить себе обронить в одном из интервью, что Немцов ее интересует исключительно как политик, но отнюдь не как мужчина. В общем, не мальчик из церковного хора. И смерть он встретит с украинской моделью, а не в компании соратников по «революции», потому что и «революция» для Немцова — это игра обиженного плейбоя в игру для взрослых мальчиков с мозолистыми руками.

Немцов интриговал. Интриговал против всех — против коллег по правительству, друзей из партии, и однажды даже замахнулся на великого и ужасного царедворца, Бориса Абрамовича Березовского. В ноябре 1997 года первые вице-премьеры Немцов и Анатолий Чубайс на встрече с президентом Ельциным добивались отставки Березовского с поста заместителя секретаря Совета безопасности РФ, который тот себе выторговал за блестящую кампанию по удержанию власти Бориса Николаевича в 1996 году. По воспоминаниям Бориса Ельцина, Немцов и Чубайс на этой встрече говорили, что «человек, который путает бизнес с политикой, не может занимать эту должность, приводили примеры, говорили, что Березовский подрывает авторитет власти в стране». На следующий день был подписан указ президента об отставке Березовского. Ельцин вспоминает, что вице-премьеры «дали повод» избавиться от Березовского, которого Ельцин охарактеризовал как «надоевшую порядком «тень». Так ушлый Борис Ефимович изгнал демона российской политики из Совбеза.

Надо отдать должное Березовскому — ведь именно он обрушил правительство Немцова — Селезнева, буквально размазав Бориса Ефимовича из дальнобойных орудий подконтрольных центральных телеканалов. Борис Абрамович элегантно, как бы вскользь напомнил о еврействе Немцова, сравнив их отчества — собственное и Немцова — с отчеством Ельцина.

«Мне кажется, у господина Немцова чисто генетическая проблема. Он Борис Ефимович, а порой он Борис Абрамович. Но быть он хочет Борисом Николаевичем. Президентами не становятся, президентами рождаются. Если Борис Ефимович это поймет, то, я думаю, он прекратит свои голословные заявления», — глумился Березовский. Этим он очень поэтично демонстрировал манию величия Немцова, его нравственную несостоятельность. Время Бориса Немцова подходило к концу.

26 декабря 1997 года Госдума приняла постановление, в котором охарактеризовала Немцова как безответственного и малоквалифицированного политика, предложив Ельцину освободить его от занимаемой должности. В частности, речь шла о визите первого зампреда в Швецию, где он недвусмысленно публично запугивал потенциальных инвесторов перспективой, что красные губернаторы сведут вкладываемые иностранные капиталы к нулю, ликвидируют их.

«Подобные заявления, по сути, являются средством давления на оппозицию в лице демократически избранных руководителей органов государственной власти субъектов Российской Федерации, попыткой дискредитировать их путем создания экономических трудностей.

Б. Е. Немцов, грубо поправ этику поведения лица, занимающего государственную должность Российской Федерации, в ходе указанного визита лишний раз проявил себя как безответственный и малоквалифицированный политик. Заявления и поведение Б. Е. Немцова диаметрально расходятся с линией руководства страны на сотрудничество всех общественно-политических сил в объявленный Год согласия и примирения.

В связи с вышеизложенным Государственная дума Федерального Собрания Российской Федерации заявляет: публичные призывы Б. Е. Немцова, сделанные им в ходе официального визита в Швецию, являются недопустимым выпадом против оппозиции и против стабильности в обществе; действия Б. Е. Немцова провоцируют политическое противостояние в стране, не соответствуют целям и направлению экономических реформ, проводимых в Российской Федерации, подрывают престиж государства и несовместимы с занимаемой им должностью».

Сказано по сути верно, зубасто. Сейчас трудно представить, чтобы Государственная дума, которой руководит бывший «смотрящий» за внутренней политикой в администрации президента Путина Вячеслав Володин, приняла подобное постановление в отношении премьера Дмитрия Медведева. Ничего подобного и представить нельзя. А во время ельцинской вольницы такие вещи не были из ряда вон выходящими.

К слову о красных губернаторах, которые возмутились и возмутили Думу: это еще один артефакт девяностых, практически полностью изживший себя ко второму сроку избрания Владимира Путина. «Красный пояс», по сути, это группа российских регионов с устойчивой поддержкой КПРФ и других левых партий на местных и федеральных выборах. К нему относились преимущественно аграрные области Центральной России, национальные республики Северного Кавказа, а также ряд регионов юга Сибири и Дальнего Востока. По мнению политолога Александра Кынева, «фактически так называемый красный пояс 1990-х был не чем иным, как остаточной поддержкой прежней коммунистической власти. Как только новая власть «устоялась» и вернулась к привычной (а-ля советская) риторике и поведению, она стала наследовать электоральную базу власти предшествующей». О «красном поясе» мы подробней поговорим в главе про еще одного сбитого летчика — Геннадия Зюганова.

Итак, что делает Ельцин после угроз Госдумы? А ничего! Снова переназначает Немцова вице-премьером правительства по стратегическим направлениям — энергетика, природные ресурсы, транспорт, предпринимательство и многое другое. Впрочем, торжество продолжалось недолго, а именно с апреля до «черного августа» 1998 года. 17 августа федеральное правительство и Центральный банк России объявили о техническом дефолте по основным видам государственных ценных бумаг. Кроме этого было принято решение о переходе на плавающий курс рубля. Эта новость стала настоящим шоком, пострадали не только обладатели государственных облигаций, но и, без преувеличения, почти все граждане России. Особую ярость в обществе вызвало то, что президент России Борис Ельцин за три дня до объявления дефолта заявил: «Девальвации не будет. Это я заявляю четко и твердо. И я тут не просто фантазирую, это все просчитано».

Через несколько дней правительство Сергея Кириенко уходит в отставку. Бессовестный Немцов в первые дни уходить даже не собирается, становится исполняющим обязанности заместителя председателя правительства. Журнал «Профиль» утверждает, что якобы сам Ельцин позвонил Немцову и сказал, что тот к кризису не имеет никакого отношения, а потому будет работать до 2000 года, но Немцов отказался. Приходится только удивляться цинизму Ельцина, судя по предложению не отдававшего себе отчета в произошедшем. Политический капитал Бориса Ефимовича падает вместе с рублем — к концу октября 1999 года, по данным опроса ВЦИОМ, президентский рейтинг Немцова упал до 1 процента. Не уверен, что эти данные правдивы — возможно, и процента не было. Последние удары по политической карьере уже разжиревшего к нулевым годам плейбоя нанес Геннадий Селезнев.

В начале марта 1999 года в прессе появилась информация о том, что в список кандидатов в члены совета директоров компании РАО «ЕЭС России» попали Немцов и ряд других представителей правых сил. Оправившись после неудачного премьерства, Борис Ефимович снова бросился в большую политику, в этот раз думскую, — а тут Селезнев со своими публичными допросами! Он призвал лидеров СПС обнародовать источники финансирования своего предвыборного блока. Селезнев напомнил заявление одного из лидеров СПС Немцова о том, что они «люди не бедные». Спикер Госдумы отметил, что Немцов «нигде не работает, то есть, по старым законам, тунеядец», и в таком случае неясно, откуда у СПС берутся средства «на плакаты, рекламу, и непонятно, на что живут эти ребята». В Думу, конечно, Борис Ефимович попал, но выше статуса депутата больше никогда не прыгнул. Ставки были сделаны не на него, а на мало кому известного ленинградца Владимира Путина.

Логика выбора была проста — Путин фигура управляемая, не запятнавшая себя в крупных аферах девяностых, в отличие от того же Кириенко или Немцова. По замыслу семибанкирщины, режим олигархата должен был быть сохранен и после ухода Ельцина. Чего стоят заявления Бориса Немцова того времени: Владимир Путин самый достойный человек из всех кандидатов, которые намереваются участвовать в выборах президента России в 2000 году; следующим президентом должен быть Путин… По мнению Немцова, «Путин ответственный, честный, не боящийся принимать сложные для себя решения человек, который сформирует дееспособное, ответственное и грамотное правительство». Скоро и Немцов, и олигархи сильно пожалеют о своей поддержке бывшего чекиста, а Борис Ефимович посвятит свою сибаритскую жизнь бессмысленной борьбе с президентом, которая и приведет его на Большой Москворецкий мост, где он будет убит.

Во время нахождения в лидерах либеральной оппозиции Борис Немцов всегда будет чувствовать себя неуютно: не те соратники, не то положение в обществе, не те приемы у западных послов, не те украинцы, к которым он сбежал, чтобы служить советником у проамериканского президента Виктора Ющенко… В декабре 2010 года, будучи премьером, Владимир Путин в прямом эфире российского телевидения на вопрос «Чего на самом деле хотят Немцов, Рыжков, Милов и так далее?» ответил: «Денег и власти, чего они еще хотят?! В свое время они поураганили, в девяностых годах утащили вместе с Березовскими и теми, кто сейчас находится в местах лишения свободы, о которых мы сегодня вспоминали, немало миллиардов. Их от кормушки оттащили, они поиздержались, хочется вернуться и пополнить свои карманы. Но я думаю, что если мы позволим им это сделать, они отдельными миллиардами уже не ограничатся, они всю Россию распродадут». На это обиженный Немцов даже подал в суд. Суд его иск, конечно, отклонил.

В этом иске есть и разгадка борьбы Немцова с Путиным, борьбы неравной — Путин даже не отвечал оппоненту. Этот иск — сигнал обиды, Немцов словно слал укоры: «Ну как же так, Владимир Владимирович! Я должен был быть президентом, поддержал вас, чтобы вы поддержали меня…» Все это сквозит между строк, подтекстом. Фаворит Бориса Ельцина, вышвырнутый на политическую обочину, доживал последние годы в компании уличных партий и даже революционеров вроде Эдуарда Лимонова.

Но что Лимонову хорошо, то Немцову смерть.

После попытки государственного переворота в 2011 году телеканал Life news опубликовал тайные переговоры Бориса Ефимовича, где он в красках обсуждает с соратниками ситуацию с митингами, делит власть на будущих собраниях, щеголяет своей сексуальностью и дает оценку простым людям, пришедшим на Болотную площадь. Это чудесный эпистолярный жанр, в котором весь Борис.

Немцов о Лимонове: «Смердящий завистливый старый пердун. Лимонов — тварь, ему чем хуже, тем лучше».

Немцов о «Яблоке»: «Это секта. Они обоср…ся!»

Немцов и Гозман: «Эти дауны Явлинский, Жирик… Навальный — м…дак: послушал Яшина, у которого детство в ж…пе играет».

Немцов об участниках митинга: «Большинство — интернетовские хомячки».

Немцов и Михаил Шнейдер: «Пономарев — пи…деныш и провокатор».

Немцов о Явлинском: «Он же пид…рас законченный».

Немцов и Пархоменко: «Она такая сучка редкая, эта Чирикова».

Немцов и Рыклин: «Рынска — ебл…вая отвратительная телка, Лева Пономарев — маразматик и идиот, Илья Пономарев — мразь, бл…дь, тварь и сука».

Немцов о Божене Рынске: «Страшнее атомной войны, законченная сука и уродина».

Немцов и Шорина: «Пархоменко — е…нутый и самовлюбленный, Митрохин — глупый м…дак».

Немцов о Митрохине: «Ты лидер партии или х…й с горы?»

Немцов об оргкомитете митинга: «Бессмысленные м…даки, только вы…бываться умеют».

Немцов и Пархоменко: «Пономарев — пи…рас, будет нас мочить».

Немцов и Пархоменко о Пономареве: «Этот м…дак будет говорить: «А почему не я ведущий митинга?»

Немцов и Пархоменко: «Гудков и Пономарев — два пи…дюка, которые орали, что сдадут мандаты, а сами не сдали».

Немцов об Акунине: «Он, бл…дь, считает, что все знает на свете. Он вообще ох…евший. Этот м…дак, великий грузинский писатель. Интриганы, бл…дь, я его сегодня послал на х…й».

Немцов о Гудкове: «Он ко мне обратился со слезами на глазах с просьбой не третировать его».

Немцов о Венедиктове: «Нас сегодня Веник на х…й послал. Я думаю, что Веник обоср…ся».

Немцов и Рыжков: «Грише (Явлинскому) объяснили, что он на х…й никому не нужен».

Немцов и Каспаров: «Демушкин — реальный отморозок. Эта скотина устроит нам бойню».

И это только несколько часов телефонных разговоров за несколько дней! Я думаю, что Борис Ефимович был невысокого мнения о большинстве своих коллег еще со времен учебы и оптических зеркальных очков, которые нашли при обыске у его друга Андрея Климентьева. А как он о товарищах по революции круто завернул? Уличным оппозиционером Немцов стал относительно недавно, в 2008 году. Тогда он, уже позабытый всеми, начал регулярно появляться на маршах несогласных, организованных коалицией «Другая Россия». Вскоре неуживчивый Немцов бегал с идеей создания строго демократической коалиции «Солидарность», куда сманивал на тот момент видных деятелей оппозиции, вроде чудаковатого шахматиста Гарри Каспарова. Беготня закончилась тем, что рухнули сразу две коалиции: лимоновская «Другая России» и каспаровский «Объединенный гражданский фронт». Немцов был тотально некреативен. Неумен. Как рассказал Лимонов, как-то в ОВД «Тверская» он на полном серьезе поделился с ним своей «гениальной идеей», политическим предложением, достойным шестнадцатилетнего второгодника:

— На следующий митинг 31-го числа нужно купить сотни две масок Путина, и мы их наденем.

Лимонов сказал, что не наденет, сам пусть надевает.

Сбит был этот летчик как-то нелепо, умер неумно, связавшись с украинской девкой, которая, возможно, и навела киллеров. Удивленный плейбой лежал у стен Кремля с задранной белой рубашкой, потолстевший, глуповато раскинув руки. Под утро и я приехал туда на мост. И Пономарев. И Гудков. И Митрохин. Постояли под дождем и ушли. Все знали — Боря был не ангел.

Глава 7. Борис Миронов. Министр пропаганды

Будто труп, цепенеет рассвет, И другой Америки нет.

Б. Березовский

29 августа 1994 года популярная газета «Московские новости» вышла с заголовком: «Министр-фашист в правительстве Черномырдина». Звучит дико, вызывающе, фантастически. Казалось, что после подавления красно-коричневого восстания в 1993 году сосуществование фашистов с гайдаро-чубайсовской группой совершенно невозможно. Но то была опасная иллюзия: в восстании, например, не приняли участие чернорубашечники из общества «Память», что позволило им не только оставаться в правовом поле, но и придало им особое положение по отношению к президенту, а амнистия 1994 года позволила части национал-коммунистов вполне легально войти во власть. Для этого не понадобились ни винтовки, ни динамит.

Я еще застал охрану Государственной думы, у служащих которой на лацканах пиджаков были значки Русского национального единства. Кто не знает — эмблемой РНЕ была стилизованная свастика. И это в высшем органе законодательной власти! В центре Москвы…

Но появление «министра-фашиста» в правительстве вызвало шок у всего политического истеблишмента. Травля министра подконтрольными телемагнату Владимиру Гусинскому СМИ не заставила себя ждать.

Пресса, за редким исключением, обрушила на министра шквал критических статей, преследуя единственную цель — отставку «русского фашиста», вставшего опасно близко к власти. Повод нашелся быстро: статья, написанная министром печати Борисом Мироновым для правительственной «Российской газеты» за 9 ноября 1993 года. Обратите внимание на дату — прошло всего около месяца после кровавых событий октября… Итак, на первой полосе выходит статья под названием «Народ жаждет сильной власти». В ней Миронов лязгает лозунгами из прошлого, жесткими, агрессивными: «Россия возможна только как национальное государство… Народ должен почувствовать, что это наша русская власть, преданная историческому делу, верная, неподкупная, национальная… Необходимо дать развиться русской воле… Национализм проявляется прежде всего в инстинкте национального самосохранения…»

Реакция на сугубо правую, даже националистическую статью, к тому же опубликованную в самой массовой газете страны, последовала незамедлительно. Московское еврейское культурно-просветительное общество (МЕКПО) потребовало от Генеральной прокуратуры привлечь Бориса Миронова, в то время директора крупнейшего издательства «Советская Россия», переименованного им в «Русскую книгу», к уголовной ответственности за разжигание национальной розни.

Помимо самой статьи, Миронову припомнили и его издательскую деятельность: он издавал крупнейших российских «реакционеров» и «антисемитов» — Константина Победоносцева, депутата дореволюционной Государственной думы Василия Шульгина и русского философа-эмигранта Ивана Ильина, любимого автора нынешнего президента Владимира Путина.

Сам «министр-фашист» в интервью газете так объяснял свою издательскую политику: «Возвращаем читателям замечательных русских авторов, которых прежде официальная пропаганда клеймила не иначе как «реакционер», «враг прогресса», «ретроград», «черносотенец». Ведь самое интересное и трагичное, что ответы на «проклятые» вопросы происходящего сегодня в России давно даны именно этими людьми. «Страшно представить, что будет с Россией, обрети она роковой дар — российский парламент», — предрекал К. П. Победоносцев. Роковой дар — какое точное предвидение! Или давайте обратимся к произведениям Ивана Александровича Ильина. Ну, кто кроме него так много и плодотворно думал над тем, что будет с Россией после ухода из нее большевиков? А ведь мы его почти не знаем. Только сейчас впервые в России, да и вообще впервые, издательство готовит его десятитомник» (Если умрут книги, Россия останется без будущего // Куранты. 1993. 23 января).

Лукавит Борис Сергеевич. Та же книга Василия Шульгина «Что нам в них не нравится» (под «ними» скрываются конечно же евреи) входила в десятку трудов, которые пополняли библиотечку любого уважающего себя антисемита. Вам ли, Борис Сергеевич, не знать.

«Под видом перестройки, строительства демократического государства, России усиленно навязывается западная модель развития, на деле — модель превращения нас в сырьевой и рабочерукий придаток Запада. Им не нужно мощное российское государство, которое будет теснить их на рынке… Что можно противопоставить тому — только русскую идею, чтобы строить, развивать страну на собственной гордости, на уважении к себе, на национальном патриотизме, на осознании ответственности и перед предками, и перед внуками… Русская идея сегодня сводится к конкретному понятию: необходимо поднять национальный дух, обрести уверенность в себе, проникнуться ответственностью за судьбу России. Без русской идеи нам Россию не поднять. Россию не спасут никакие самые гениальные экономические реформы, если русский народ, как коренник России, не окрепнет духом. И Запад, хорошо понимая это, повел оголтелую травлю патриотизма и национализма в России, тех столпов, на которых держится русская идея» (из беседы Б. С. Миронова в редакции газеты «Интервью» «Я боролся за слово «русский», № 11, 1994 год).

Строил страну министр Миронов вместе с Борисом Ельциным. Это его никак не смущало.

«Я занимался изданием литературы, способной растить нравственную, здоровую молодежь, уважающую свое Отечество, способную крепить и защищать его… Ясно же, что ни приказ, ни указ, ни Конституция не заменят книгу в становлении такого гражданина… И травить меня принялись после того, как мы начали издавать Ильина, выпустили целую философскую серию от Победоносцева, Булгакова, Леонтьева, веховцев и сменовеховцев до знаменитого сборника «Из-под глыб». Именно за книги Победоносцева, Шульгина, Ильина еврейское культурно-просветительное общество МЕКПО призвало прокуратуру осудить меня», — из интервью Бориса Миронова газете «Советская Россия» (Русский вопрос в судьбе Бориса Миронова. 1994. 15 сентября).

Однако уголовное дело, возбужденное против Бориса Миронова под давлением демократического блока, не получило тогда развития, оно было закрыто вскоре после назначения Бориса Сергеевича сначала заместителем министра информации и печати, а следом, после реорганизации министерства, председателем Комитета Российской Федерации по печати.

Дело закрыли, но атака на министра, вернувшего доктрину так называемого «третьего пути», не только продолжалась, но нарастала. Пресса, за редкими исключениями, обрушила на Бориса Миронова шквал критических статей, преследуя единственную цель — отставку, как единственно возможный исход.

«Буквально за два месяца больше ста критических публикаций и ни одного русского автора, все — евреи», — отмечал Миронов в одном из интервью. Такая сомнительная линия защиты, скорее выпячивающая антисемитизм, чем обращающаяся к здравому смыслу, вызвала еще больший взрыв в информационном пространстве. Что тут скажешь…

«Неприлично держать на министерском посту зоологического антисемита», — писала газета «Коммерсант-Daily» 1 сентября 1994 года. «Сейчас Госкомитет по печати возглавляет оголтелый националист и опасный для всей нашей журналистики человек Борис Миронов», — вторила ей «Общая газета» 2 сентября. «Кто же Миронов по своей политической принадлежности? «Национал-патриот»? «Великодержавник»? Как только служебные занятия хозяйственного, по сути, руководителя совмещаются с его политическими пристрастиями, к тому же весьма крайними, чтобы не сказать экстремистскими, — конец делу!» — вопрошала газета «Известия» 28 мая. «Когда нечто произносится министром правительства и это «нечто» более всего походит на речи Гитлера, то либо правительство должно уйти в отставку, либо министр», — утверждала газета «Сегодня» 31 августа. «Появились серьезные сомнения в соответствии господина Миронова занимаемой должности. Миронов предпочитает поддерживать газеты близкой ему ориентации, «Советскую Россию», например, или «Русский вестник». А вот на книгу прекрасных переводов Юлия Даниэля денег у возглавляемого Мироновым комитета так и не нашлось», — печалился еженедельник «Новое время» в сентябре 1994 года. «Расходуя народные миллиарды, Миронов руководствовался исключительно собственными пристрастиями, потребностями души и сердца. Более 200 миллионов, чтобы издать Пушкина. По нескольку сотен миллионов огребли издательства некоторых православных монастырей. Хорошие «бабки» получили издатели широко известного в узких кругах философа И. Ильина. Отставка Миронова, на наш взгляд, преждевременна: пусть сначала деньги вернет», — требовала газета «Московский комсомолец» 21 сентября. «Миронова сумели-таки снять с работы за националистические взгляды, о которых не уставала бить тревогу цивилизованная часть отечественной прессы», — торжествовала «Литературная газета» 7 сентября. «Один из самых громких политических скандалов последнего времени — снятие с должности председателя Роскомпе-чати Бориса Миронова. Как говорится, туда ему и дорога. Давно пора было вытурить его из нашего демократического правительства», — не скрывала своей радости газета «Вечерняя Москва» 13 сентября 1994 года…

Теперь буквально каждый шаг Миронова на посту министра печати сопровождался пристальным вниманием прессы, алчущей сенсаций на почве фашизма и антисемитизма. Как мы уже заметили, и сам министр с любезным удовольствием давал шанс натасканным журналистам впиться себе то в один, то в другой бок.

«А ведь я, — комментировал нападки Миронов, — занимаюсь сугубо профессиональной работой от создания генеральной схемы развития отрасли до государственной программы книгоиздания, способной воспитывать нравственно здоровое, крепкое отрочество. За последний век мы не столько погубили экономику, сколько человеческую душу. Однако сегодня все бросились заниматься политическими, экономическими реформами, не понимая, что, как бы распрекрасны ни были эти реформы, да что они, игра ума, не более, без гражданина России, крепко стоящего на ногах, честного, умного, справедливого, совестливого, уверенного в себе, уважающего себя, истинного хозяина своей земли, надежного защитника своего Отечества. Для великих преобразований нужны великие люди».

Однако это все демагогия. Я знаю министра слишком хорошо, чтобы купиться на подобные высказывания. Целеустремленный, по-настоящему крутой «политик с яйцами», Миронов всю жизнь был сторонником вооруженного восстания. Все эти разговоры о демократии, справедливости и преобразованиях в рамках чего-то нужны ему всего лишь для соблюдения правил игры. Говорю сейчас для истории, чтобы потом не переврали. Между тем, пока Миронов занимал должность министра, государственные книжные магазины, лавки и киоски заполнились пугающими домохозяек фолиантами с работами крупнейших «реакционеров», «философов-фашистов», поэтов-ардити[7] и патриотических писателей. Этот глубинный процесс не остался незамеченным, либеральное сообщество — а мы знаем их брата-стукача — писало в различные инстанции, чтобы не только сковырнуть мощного министра, но и напомнить президенту, опершись на кого он пришел к власти. Чтобы больше никаких «мироновых» в правительстве не было.

В этом смысле Ельцин сдержит обещания, но во время буржуазного термидора, уже при правлении Путина национал-патриоты из условного «националистического лагеря» все-таки возьмут министерские портфели.

Тогда же, в девяностых, Миронов не просто раздражал, но и всерьез пугал наступлением реакции, нового термидора, либеральное правительство, то и дело озвучивая все новые и новые заявления. Пожалуй, чашу терпения Ельцина переполнила статья «Народ жаждет идеала», написанная министром и опубликованная в самый разгар травли.

«Прежде спасал Россию от всякой политической заразы коренной инстинкт национального, православного самосознания, да разрушен он за последний век, — писал Борис Миронов. — Наш народ, среди любимых игрушек которого всегда был ванька-встанька, в своей необоримости схожий с самим русским народом, потерял основу — национальный идеал — и теперь больше похож уж не на ваньку-встаньку, а на перекати-поле, увлекаемый то коммунистической сказочкой, то демократическим манком… Что значит богатая, крепкая в прежней силе и уверенности Россия, о которой мечтаем, — это непременно Россия, сохранившая свои национальные корни, свои национальные традиции, свои национальные особенности, тогда естественно возникает потребность в приоритете национального воспитания, в главенстве воспитания отрока, способного гордиться своим Отечеством, верить в него, защищать его…

Мы можем туже затянуть пояса, выложить миллиарды на выпуск так называемой учебной литературы и, вырастив прекрасных математиков, экономистов, вырастим более изощренное поколение грабителей России. Без любви к Отечеству, без национального духа они будут с удесятеренной энергией грабить Россию, находить и изобретать более изощренные, чем нынешние, способы обхода государственных законов. Вот почему Пушкин, Гоголь, Достоевский, Победоносцев, Ильин… — те же учебники, не менее необходимые, чем математика с физикой… Нам нужны граждане России, а не просто знатоки школьных учебников. Не просто учить — воспитывать!.. России предстоит в чем-то возродить, в чем-то выработать новую систему национального воспитания, и от верного разрешения этой задачи будет зависеть ее будущий исторический путь… Не за страх и не за долг должно служить России, а за любовь и за совесть.

Кто бы я ни был, каково бы ни было мое общественное положение — крестьянин ли, рабочий, инженер, ученый или министр — я служу России, русскому духу, русскому качеству, русскому величию. Не мамоне и не начальству, не личной прихоти и не партии, не карьере, а именно России, ее спасению, ее строительству, ее совершенству. Мало быть русским, надо иметь воспитанное национальное самосознание. Идеология, как служение идеалу, призвана дать человеку верное чувство собственного духовного достоинства. Ни в чем другом так остро не нуждается Россия и ничто не способно спасти ее, обеспечить расцвет грядущей России, как свободный, достойный, гражданственный русский человек» (Российская газета. 1994. 16 июня).

Оспаривать позицию министра Миронова в открытой полемике никто не решился. Его идеологические противники пошли иным путем, обвинив Бориса Сергеевича в «насаждении идеологии русского национализма», в покровительстве явно антисемитским газетам, таким как «Черная Сотня», и красно-коричневым — газете «Завтра». Своенравное поведение безбашенного министра нравилось Ельцину, но вызывало раздражение у его аппарата, который давал распоряжения прикрыть вышеназванные издания.

«Миронов первым из официальных лиц перешел от попустительства погромным листкам к прямому соучастию, встал грудью на защиту чисто уголовных газет», — доносила Кремлю газета «Коммерсант» (Не лучше ль податься мне в антисемиты. 1994. № 164).

Президентский аналитик Марк Урнов в той же газете назвал попустительство Миронова «погромщикам» «чудовищным» и призвал президента принять жесткие меры. Ему вторил и начальник управления по информационному обеспечению администрации президента Сергей Носовец, заявляя, что, как только Ельцин вернется из Германии, перед ним будет поставлен вопрос о «немедленной отставке Миронова». Такое же мнение газете «Коммерсант-Daily» высказал руководитель телекомпании «Останкино» Александр Яковлев. Нехотя Ельцин пошел на поводу у своих чиновников, которые умели в случае надобности шептать «папе», что против него зачинается заговор — что в отношении Миронова не было такой уж неправдой. У перманентно находившегося в алкогольном опьянении Ельцина начались приступы паранойи, что подтверждают и его лечащие врачи. При таком диагнозе президентом было легко манипулировать. Уж что-что, а решения Ельцин принимать умел…

Позднее, на пресс-конференции в Российско-американском пресс-центре, посвященной отставке Бориса Миронова с министерского поста, председатель Судебной палаты по информационным спорам Анатолий Венгеров откровенно признал, что «несовместимость политических взглядов Бориса Миронова с занимаемой им должностью вполне проявилась уже к июню этого года, чему свидетельством стала его программная статья в «Российской газете», которую я здесь уже цитировал. «Комсомолка» писала: «Отставка Миронова была предопределена. 16 июня он опубликовал в «Российской газете» программную статью «Россия жаждет идеала». Публикация стала тем рубежом, после которого уже не возникало сомнений относительно его позиции: «Мало быть русским, надо иметь воспитанное национальное самосознание», «Россия сегодня нуждается в новом предметном воспитании русского духовного характера».

В ответ на указ президента Бориса Ельцина об отставке опальный министр в тот же день выступил с широко разошедшимся «Заявлением о моей отставке», в котором обвинил Ельцина в служении антирусским интересам:

«Россия была и остается великой державой, возрождения и возвращения которой на занимаемое ею прежде место в мире боятся другие страны, объявившие себя правящей «семеркой». Не экономический и не политический кризис мешают России встать в полный рост, а прежде всего кризис духовный, источивший веру народа в себя. Без национального патриотического подъема нам не окрепнуть душой, не возродить в себе былого духа гордости, уверенности, ответственности за нацию. Однако в России по-прежнему изгоняются, жестко искореняются, преследуются идеи русского национализма и патриотизма. Свидетельствую об этом как бывший председатель Комитета Российской Федерации по печати. После публикации в «Российской газете» моей программной идеологической статьи «Россия жаждет идеала» так называемые «демократы», «демократические» газеты, ближайшие помощники президента начали истерическую кампанию травли, обвиняя меня в национализме, антисемитизме, антидемократизме.

Их неистовую ненависть вызывала осуществляемая мною государственная программа книгоиздания, направленная на духовное возрождение русской нации. По-сатанински изворотливо и нагло святые понятия национализма, патриотизма, без которых России не окрепнуть духом, не распрямить согбенных плеч, кремлевские идеологи подменяют генетически ненавистным каждому русскому человеку понятием фашизма. И, добиваясь моей отставки, из меня, сына фронтовиков, воевавших с фашизмом, слепили жупел «фашиста».

Кому это надо, кому это выгодно? Тем, кому не нужно, кому не выгодно возрождение крепкой, уверенной в себе России, кому нужна смута в государстве, чтобы, намеренно смешивая правду и ложь, честь и бесчестие, верность и предательство, веру и лицемерие, сеять в душах русских людей замешательство, растерянность и беспомощность, подминать обезволенных и обессиленных людей в своих амбициозных, далеко не русских, чуждых России интересах. Самое опасное, что подобные цели преследует ближайшее окружение президента, давно добивавшееся и добившееся моей отставки.

Президент волен выбирать, с кем ему работать. Но мою отставку определили не профессиональные и не человеческие качества, а идеологические соображения. Президент не пожелал принять моей национальной, патриотической программы духовного возрождения России. Но я продолжаю настаивать на том, что Россия возможна только как национальное государство. Россия должна вернуться к национальному самоутверждению и самостоянию. Семьдесят пять лет с нами обходились так, как будто мы напрочь лишены национального достоинства, национального духа, национального инстинкта. И сегодня продолжает насаждаться в русских национальная слепота, глухота, немость.

Не понимать основополагающего, коренного в России — преобладания национального русского духа, — значит вовсе не знать, не понимать, не чувствовать России. И если Президент до сих пор этого не понял, жаль не его, жаль России, доверившей ему власть».

На этом уже бывший министр печати не стал останавливаться: он подал в суд на… президента Ельцина, за то, что тот уволил его своим указом без объяснения причин. Вот это был поворот! Следует отдать должное несгибаемому министру, который мало того, что пользовался риторикой тридцатых годов одного европейского государства, но еще и, обидевшись, умудрился подать в суд на самого президента. Нет слов, браво.

О том, чем закончилось судебное дело, Миронов подробно рассказал газете «Правда-5»: «В Московском городском суде в ходе процесса представитель Администрации президента адвокат Абушахмин, уже ликуя, празднуя победу, — по всему было видно, что городской суд перечить президенту не намерен, сказал под протокол: «Миронов уволен за несовпадение взглядов на национальный вопрос. Я готовил этот указ. Миронов уволен президентом Российской Федерации по политическим соображениям. Не может министр, отвечающий за печать, книгоиздание и полиграфию, все время говорить: «национальный дух», «Россия», «Русь», «русские», «русские», «русские». Уже заканчивая говорить, в запале обнаженной ненависти Абушахмин понял, что он сказал, о чем проговорился, — надо было видеть его наполненные жутью глаза. Все тайное становится явным. Вот и признал представитель президента, признал на суде, что известно всей России: властные структуры переполнены не просто инородцами, не просто иудеями, а руссконенавистниками, истребляют все, несущее русский дух. Я был уволен как русский руководитель отрасли за то, что как русский человек проводил в жизнь программу развития отрасли в интересах русского народа, других коренных народов России, в национальных интересах России, что вызывало ярость со стороны президента Ельцина, его окружения, творящих совсем иную политику — политику уничтожения русского народа, всего, что может способствовать возрождению русского духа, русского сознания» (Крепостное право президента // Правда-5. 1997. № 25).

Еще раз аплодирую Борису Сергеевичу — объявить администрацию президента иудеями, инородцами и русофобами — сильно! Могучий министр.

Однажды я встретился с Мироновым на показе своего фильма «Как мы строили будущее России». Среднего роста, с ежиком белых волос, экс-министр был похож на отставного генерала: тяжелый взгляд, осторожно подбирает слова. Тут ты понимаешь, что сказанное им тогда не запальчивая случайность, а хорошо продуманный выпад. Для чего? И почему его поспешили отстранить? Неужели бывшего министра убрали только из-за фразы про национализм и фашизм?

— После — но не из-за, — спокойно, как бы отмеряя каждое слово, ответил Миронов. — Тогда за фразы не увольняли: говори что угодно — лишь бы делал что велят. А велели мне на этой должности обслуживать еврейские интересы. Все поручения, которые я получал от первых замов премьера Черномырдина, были направлены на это: в начале года закачивались государственные деньги в типографии и бумажные комбинаты, а в конце года все это ставилось на приватизацию.

Ни во главе Комитета по печати, ни ранее — будучи директором государственного издательства — я никогда не поднимал еврейского вопроса и не делал ни одного антисемитского заявления. Однако уволили меня по национальному признаку. Я понял это на суде, когда призвал к ответу Ельцина по факту моего увольнения; его адвокат Абушахмин прямо в процессе сказал: «Не может министр все время говорить «национальный дух», «Россия», «Русь», «русские», «русские», «русские»…»

Я не шел под Ельцина, под Черномырдина, под Шумейко: я шел реализовывать свою программу. Сейчас во власти я также ни у кого не вижу идеи, как строить Россию. Так что, если бы предложили мне реализовать мои идеи на практике — в издательском деле или в СМИ, — то я бы пошел. И не задумался бы: «А что это с премьером случилось, отдает ли он дань моде или заигрывает с национальным сектором?» Я бы шел, громко говоря, служить нации.

— Что значит «национальный сектор»?

— Для начала уточним формулировки, — справедливо сказал экс-министр. — Национализм — это любовь к своей нации. Фашизм — это когда один народ жиреет и жирует за счет другого народа. А антисемитизм, по мнению Карманной еврейской энциклопедии, означает нелюбовь к евреям. Все остальное — от лукавого или от политических игр…

— Борис Сергеевич, «Россия для русских» — националистический лозунг?

— Это антинационалистический и антирусский лозунг. Потому что Россия жила всегда в семье очень многих народов. Более того, крепость Российской империи была в том, что мы не ассимилировали ни один народ. Какие-то — завоевывали, да. Но очень многие сами шли под державную руку России. Когда стали играть на противоречии между народами — империя развалилась. И сегодня, когда пытаются выбросить лозунг «Россия для русских», стравливают русских с другими коренными народами России.

— Например?

— С бурятами, татарами, чувашами, удмуртами и другими народами, живущими в России на своей родной земле. Мы ведь не брали якутов в Африке, они пришли в империю со своей родной землей. То же — и с чеченцами: они живут на исконно вайнахских землях. Я, побывав в правительстве, знаю, как окружение Ельцина не пускало к нему Дудаева. Помните, было заявление Ельцина: «Да кто такой Дудаев, чтобы я его принимал?» Кто такой? Глава субъекта Федерации — которых президент принимал по двое-трое в день. Потому что обязан. Умышленно нашли Дудаева, умышленно нашпиговали Чечню оружием и начали глупую, кровавую войну — стравив два коренных народа России.

— А что же евреи?

— Евреи не относятся к коренным народам России. Мышь, родившаяся в конюшне, не может называть себя лошадью. Коренными являются народы, постоянно проживающие в Российской Федерации и не имеющие государственных образований за ее пределами.

— То есть если бы не было Израиля — и вопроса бы не было?

— Да. Точно так же, как не было вопросов с азербайджанцами, армянами, грузинами — пока у них не появились свои государства.

— Речь идет даже о тех, кто являются гражданами России?

— Да. Более того, и о тех, чьи предки многие века жили в России. Никому не заказано тут жить: работай, учись, твори, созидай — но не руководи. Время показывает, что интересы двух государств могут пересекаться — и тогда человек на абсолютно необъяснимом ему генетическом уровне принимает решение. Например, жена моего однокашника по Академии общественных наук никогда не вспоминала, что она немка, — но в один момент ринулась в Германию, бросив и шикарную квартиру, и мужа. У него мама — сердечница, и немцы сказали, что за больную маму ответственности нести не могут. А жена-немка — уехала. Потому что есть зов крови, недооценивать его нельзя. И человек, который не дорожит этой землей как единственной и последней, не может управлять этой землей.

— То есть, по-вашему, в рамках конституционных прав российский гражданин некоренной национальности может избирать, но не быть избранным?

— Я бы еще жестче сделал: избирать он тоже не имеет права. Его представление о том, кому бы он доверил власть, все равно будет генетически неверным. Все это можно даже не прописывать в Конституции — ввести как временную меру, пока Россия не выздоровеет. Больным нужен режим, особые условия жизни. Хорошо бы — и вправе избираться, и вправе избирать; мы этого не скрываем. Пусть некоренной человек живет спокойно — и вообще не думает о власти.

— Права человека, полагаю, для вас не являются чем-то истинным?

— Права человека — такая же ловушка и обманка, как коммунизм. Обман для того, чтобы увести народ с истинного, национального пути развития. Человек рождается в неравенстве: ведь вы не будете требовать для мужчины право рожать? Обижаться тому, у кого нет музыкального слуха, на тех, у кого он есть, — абсурд. Есть только одно право — свободно жить на своей земле. Мы хотим оздоровить народ после того, как его обезволили.

— В Третьем рейхе хотели того же самого — оздоровления нации. У вас есть гарантии, что ваше движение не пойдет по пути нацизма?

— Да, конечно. У русского человека и в мыслях нет улучшать свою жизнь за счет другого народа. Немцы возмечтали сделать именно это, стремясь поработить иные страны.

— А то, что нацисты делали с евреями в пределах Германии до войны?

— Они просто убирали болячку. Ведь евреи в веймарской Германии контролировали и издательское дело, и шоу-бизнес, оскорбительный для немцев — прямо как сейчас в России для русских. Ситуация — один к одному. Недопустимо, чтобы один народ отплясывал на земле чужого народа «Семь сорок»; наше же телевидение — сплошное «Семь сорок» на русской земле. Нам выводятся безголосые Розенбаумы и Пугачевы. И Бабкина с Кадышевой — а-ля рус, пародия; певицы для русской резервации…

— Как бы вы проводили чистку?

— Прежде всего — закон о власти коренных народов России. Далее — закон о преступлениях против нации, закон о национальном протекционизме, огосударствление природных ресурсов, проверка итогов приватизации. Смертная казнь будет восстановлена обязательно — как в любимых демократами США.

— За экономические преступления против нации — тоже?

— Расстрел здесь — слишком мягко. Пусть отрабатывает хоть минимум. На тех же урановых рудниках. И только те, кто награбил. Вот, допустим, один Коган нахапал пятьсот заводов: Коган и виноват. А инженеры, нанятые им, или операционисты, которые в банках проводят деньги на зарубежные счета, — в чем их вина, за что их преследовать?..

Здесь уже можно не продолжать цитировать — этого всего вполне хватило для того, чтобы тогда еще раз начать кампанию против министра печати и информации РФ Бориса Сергеевича Миронова. Демократические СМИ, а потом и все остальные удивились, как удалось «проморгать» Миронова, почему «фашист» встал у штурвала государства на одном из самых важных направлений — информационном. И да, напомню, все-таки мы говорим о том времени, когда только-только было жестоко подавлено вооруженное восстание — танками, которые по приказу Бориса Ельцина открыли огонь по парламенту.

Казалось, это все какое-то наваждение: крушение СССР, танки в центре столицы, «министр-фашист»…

Социал-буржуазный термидор, который послужил реакцией и выходом из кризиса в 2001 году, не являясь по своей сути революцией справа, не нашел поддержки у таких, как Борис Сергеевич Миронов. Путин сам стал государством и апеллировал не к национальному, а наднациональному. Это главный водораздел фашизма и нацизма. Далекий от расовых предрассудков Владимир Путин спугнул таких боевых вождей, как опальный министр Миронов, генерал Альберт Макашов, национал-большевик Лимонов. Что касается последнего, то в силу своей идеологической ориентации он воспринял термидор положительно и фактически выступил с одобрением его действий во внешней политике в 2014 году.

Приятие и неприятие термидора оказалось лакмусовой бумажкой для правых авторитарных политиков, своеобразным тестом, лишь после прохождения которого открываются двери в политическое поле. Приняв путинскую концепцию «Я — государство», один из самых перспективных красно-коричневых политиков Дмитрий Рогозин был назначен курировать космическую сферу и военно-промышленный комплекс в должности министра. Так два правых политика оказались в водоразделе социал-буржуазного термидора: тип политика-антисемита, ставящего целью сегрегацию и национал-социалистическое устройство, оказался беспомощно устаревшим, не принятым, но и не посаженным за решетку, что говорит о некоторой симпатии нынешней элиты хоть и к архаично-радикальной, но все же патриотической повестке. Повестке, казавшейся дремучим недоразумением в реформаторских девяностых.

Не будет лишним добавить несколько жирных мазков к истории нового термидора, связанных с биографией его героев — Анатолия Чубайса и сына опального министра печати Бориса Миронова Ивана.

17 марта 2005 года кортеж главы РАО «ЕЭС России» выехал с территории дачного поселка Жаворонки Одинцовского района Подмосковья. У обочины дороги раздался мощный взрыв. Затем двое неизвестных открыли огонь по выскочившим из машины охранникам… Что нам об этом известно?

Все предполагаемые участники покушения пользовались зарегистрированными на собственное имя мобильными телефонами и постоянно переговаривались друг с другом в день покушения и в течение трех предшествовавших ему суток. Арестованный полковник Квачков категорически отказался отвечать на вопросы следователя, но распечатка входящих и исходящих звонков с его мобильника дала возможность быстро вычислить всех возможных участников покушения. Запросив данные из телефонных компаний, оперативники установили не только личности собеседников полковника, но и их приблизительное местонахождение в момент покушения. Связь, по первоначальной версии следствия, обеспечивал именно Иван Миронов.

11 декабря 2006 года Иван Миронов был задержан правоохранительными органами. Ему были предъявлены обвинения в покушении на главу РАО «ЕЭС России», однако на допросе Миронов свою вину не признал и заявил о своей непричастности к инкриминируемому ему преступлению. Отсидев несколько лет, Иван Борисович был отпущен за недоказанностью вины. Сын бывшего министра, геройского сбитого летчика, оказался на свободе. Так эпоха термидора сказала спасибо Борису Сергеевичу Миронову.

Глава 8. Анатолий Чубайс. Шок и злословие

Крестьяне шли к нему

С мечтой про вольну волю,

Чубайсу одному

Здесь отдавали долю.

Б. Березовский

Самое цельное и ценное, что есть у главного приватизатора страны Анатолия Чубайса, это его жена — Дуня Смирнова. Дуня, одна из ведущих шоковой передачи (как схоже с шоковой терапией!) «Школа злословия», в юности вращалась в кругу московско-питерского андеграунда. Группи, панкетка, Авдотья в ранней юности уже была любовницей художника-концептуалиста Свена Гундлаха, близкого друга большого писателя Сорокина.

Намотавшись со Свеном, она вышла замуж за известного питерского искусствоведа Аркадия Ипполитова. А он, в свою очередь, был любовником кинокритика Александра Тимофе-евского, сына автора песни «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам».

Свои пристрастия муж Дуни не скрывал. Когда Ипполитов окончательно выбрал Тимофеевского, они стали жить втроем. Затем к веселой компании присоединилась девушка по имени Светлана Конеген, трио переросло в квартет…

Собственно, мужчины этой панковской семьи никогда ничего не скрывали. Наоборот, даже бравировали для создания эпатажной атмосферы. Не менее интересно сложились судьбы этих героев в наше время. Ипполитов фашизировался (публично восхваляет эстетику Третьего рейха в соответствующих изданиях), Тимофеевский — один из ведущих кремлевских политтехнологов. Но все-таки речь не о них, а о нашей панкетке, хотя согласитесь — персонажи как минимум достойны упоминания.

Рассказывает барабанщик группы «Ногу свело!» Антон Якомульский: «Когда устраивались официальные концерты, мы назывались «Группа молодых людей Тупаи» — название «Тупые», само собой, было запрещено. Сначала я был звукорежиссером, потом играл на барабанах. С Дуней Смирновой я общался мало, поскольку был тогда еще маленький, и она, взрослая девка, оторва, меня шокировала. Но ее образ — рваные черные колготки, зеленое платье, суровый грим — мне хорошо запомнился. Вообще это в первую очередь была тусовка, а не группа — и Дуня не пела, ни на чем не играла, а просто со всеми тусовалась. Это было чистой воды шоу, и Дуня наряду со всеми его устраивала — в то время как кто-то другой мог ходить по сцене в ушанке и с топором».

Вообще, все то, что «Тупые» играли, сами они называют «мусульманским джазом», хотя в той музыке не было ни намека на арабскую, турецкую фольклорную традицию мусульманского Востока. Была — смесь афроамериканских ритмов и родной действительности: «Мама, мама, мама! Зачем ты меня родила?..» Но, так или иначе, группа, копируя элементы «Клэш» и «Коррозии металла», стала весьма популярной среди московской панк-тусовки и даже среди интеллигенции. Ходил ли сам будущий шок-приватизатор на их концерты, ущипнуть полногрудую Авдотью? Это вряд ли, Чубайс был худым рыжим юношей, который сразу получил бы от ворот поворот от будущей возлюбленной, которая интересовалась «трешем, угаром и содомией». Уже после замужества я ее спросил о дорогущем кольце на ее пальце, после того как в соцсетях возмущенно осуждали теперь уже замужнюю панкетку.

— Чубайс подарил, — смеясь, бросила она, — я бы лучше купила на эти деньги хорошие воспоминания от выпивки.

— То есть пропила?

— Конечно, — улыбнулась Дуня.

Говорят, что главная героиня романа Сорокина «Тридцатая любовь Марины» частично списана с Дуни. Что ж, правда это или нет, но для мифа и образа панкетки — в самый раз. В сорокинском романе описывается метаморфоза, произошедшая с человеком богемы, пассивно не принимающим тоталитарный режим. При постепенной фиксации на псевдопатриотической и духовной символике героиня романа становится, в прямом смысле слова, безликим текстом советских газетных передовиц, то есть сутью режима. Но повседневная жизнь Марины проходит почти сносно…

«Он привлек Марину к себе, обнял и приподнял, как пушинку:

— Покормить тебя, котенок?

— После… — пробормотала она, чувствуя опьяняющую мощь его рук.

Он подхватил ее и понес через длинный коридор в спальню.

Обняв его за шею, Марина смотрела вверх.

Над головой проплыл, чуть не задев, чудовищный гибрид потемневшей бронзы и хрусталя, потянулось белое потолочное пространство, потом затрещали бамбуковые занавески, скрывающие полумрак.

Он бережно опустил Марину на разобранную двуспальную кровать.

— Котеночек…

Глухие зеленые шторы были приспущены, бледный мартовский свет проникал в спальню сквозь узкую щель.

Лежа на спине и расстегивая молнию на брюках, Марина разглядывала другого, медно-хрустального, монстра, грозно нависавшего над кроватью. Он был меньше, но внушительней первого.

Он присел рядом, помогая ей снять брюки:

— Адриатическая ящерка. Не ты ль окаменела тогда под шизоидным взглядом Горгоны?

Марина молча улыбнулась. В спальной она не умела шутить.

Громадные руки в мгновенье содрали с нее свитер и колготки с трусиками…»

— В двадцать один год я родила от Ипполитова сына, — рассказывала в одном из интервью наша панкетка. — И с мужем, уже бывшим, я до сих пор очень дружу, он близкий, дорогой мне человек. На меня в жизни повлияло несколько людей. Это, безусловно, Аркадий. Это наш с ним ближайший друг Александр Тимофеевский. Это мой отец, это Таня Толстая.

О том времени Дуня вспоминает с иронией. Ну и пусть панкетка, но при этом и интеллектуал. Например, с одноклассниками, одним из которых, кстати, был Валерий Панюшкин, Дуня организовала школьный театр, который назывался, ни много ни мало, Магический театр имени Германа Гессе и Даниила Хармса. Ставили новеллы обэри-утов… Был 1986 год.

— Тогда как раз стали все разрешать, открывать, но как-то неуверенно, — вспоминает Дуня. — То разрешают, а то приходят милиционеры. Как-то мы попали на такой полуразрешенный вечер обэриутов в музее Маяковского. Там я познакомилась с разными художниками-авангардистами, которые тогда находились в глубоком подполье, были «дворниками и сторожами». Сейчас они по большей части международные звезды. А тогда было время, когда рок-музыканты, художники, авангардные модельеры, поэты, весь андеграунд был одной тусовкой, это было единое целое. Все друг друга знали, ходили на выступления друг друга, жизнь была насыщенной до предела… Я помню, был один день, когда я проснулась в Москве и расплакалась от отчаяния, потому что не понимала, куда мне пойти. В тот день одновременно открывалась выставка общества «Эрмитаж» и выставка «Клуба авангардистов». Они находились на разных концах Москвы. И в тот же день в одном из ДК был вечер поэтов-метаметафористов — Парщикова, Еременко, Нины Искренко, Константина Кедрова. Я от отчаяния просто не понимала, куда бежать и как побывать везде, мне хотелось побывать всюду.

Одновременно Дуня Смирнова стала работать на «Мосфильме» у Сергея Александровича Соловьева в объединении «Круг» «старшим редактором». Хотя, что она там делала, до сих пор абсолютно непонятно. Соловьеву просто нравилось эпатировать «Мосфильм».

Состоявшийся интеллектуал, абсолютно раскованная Дуня Смирнова стала самым ценным активом Анатолия Чубайса, который ради нее оставил свою жену. Дуня рассказывает:

«Мы познакомились в 1999 году, как раз во время кампании Кириенко. До этого я видела Чубайса один раз в 1996 году. Он приезжал в «Коммерсант». Помню, тогда Лариса Юсипова, которая была завотделом культуры, мне говорит: «Как ты считаешь, что будет, если сейчас, когда Чубайса поведут к начальству, мы с тобой выскочим из-за угла, поцелуем его и сразу убежим?» Я сказала: «Ничего не будет. Нас с тобой просто уволят, Лара». Поэтому мы видели только край Чубайса, как сейчас помню, — мы выглядывали из-за стенки.

В 1999 году я его в первый раз как следует рассмотрела на совещании вместе с Егором Тимуровичем Гайдаром. Потом была избирательная кампания 2003 года. Это было время, когда у нас была политика, было невероятно интересно. Были драйв и кайф, при этом мы работали по 18–19 часов в сутки, иногда больше.

Я помню, как однажды в половине второго ночи мы с Татьяной Толстой получаем очередное срочное задание и, чтобы уточнить, звоним одному из сотрудников, Леониду Гозману, а он что-то жует. Я ему говорю: «Вот, Гозман, ты жуешь, а две несчастные женщины в ночи должны сидеть и писать». Он говорит: «Так ты думаешь, я где жую? Я тоже на работе». Так тогда происходила жизнь. С политиками, в частности с Чубайсом, мы общались много, а по окончании той кампании продолжили общаться и дружить. Потом у нас завелась такая практика: мы всей своей троицей — я, Толстая и Тимофеевский — несколько раз в год встречались с Чубайсом поболтать. Сейчас я понимаю, что нам троим страшно хотелось политинформации, а Чубайсу страшно хотелось наших культурных докладов. При этом никто не получал того, что хотел. Ну, вернее, мы-то получали, нас было трое, и мы его мучили».

Странная дружба: панкетка с синтетическими политическими взглядами, и олигарх, представитель лагеря демшизы, который Дуня презирает в силу своего интеллектуального уровня. В 2012 году они официально зарегистрировали брак. И вот Чубайс, поклонник Льва Троцкого, стал законным мужем панкетки Дуни Смирновой.

Об увлечении Чубайса трудами Льва Давидовича Троцкого, блестящего публициста, стало известно, когда Анатолий Борисович ушел с поста главы РАО «ЕЭС России». Первым делом он сообщил, что сядет перечитывать историческое наследие «демона русской революции». Потом вдруг обнаружился в Мексике, позируя на фоне надгробного памятника Льву Давидовичу, и восхищался: «Можете себе представить, на похороны Троцкого вышло более 250 тысяч мексиканцев — я видел фото в музее! Я там много узнал о товарище Рамоне Меркадере, агенте КГБ, завербованном собственной матерью, тоже агентом КГБ. О том, как эту самую мать держали под пистолетом, пока ее сынок выполнял поручение партии — на случай, если вдруг передумает. О том, как Мер-кадер хоть и отсидел 20 лет, но получил Звезду Героя Советского Союза лично из рук товарища Шелепина — председателя КГБ СССР уже в 1960 году».

Восторженность Чубайса по поводу Троцкого понятна. Чубайс, так же как и Троцкий, утопист: перекройка страны «по Чубайсу» — поистине страшное явление. Но она дала свои результаты. О «переплавке человека» говорил и Троцкий. В конце жизни Лев Давыдович связал свою судьбу с панкеткой-художницей Фридой Кало, Чубайс — с Дуней Смирновой. Величина разная, но сходство тем не менее есть. Анатолий хотел стать Троцким, приблизить себя к материалистическому богу, раствориться в нем. Только для этого нужна жертвенность, а вот жертвовать Чубайс не хотел. Но все равно фото на могиле демона Троцкого и Дуня делают его в моих глазах симпатичным рыжим олд-скул-боем, либеральным леваком, папой Че, как называют Анатолия Борисовича журналисты.

Легко ли найти человека, который во всем виноват? Нет, такой чести удостаиваются лишь избранные. Критиков у Анатолия Чубайса столько, что остается только удивляться, как он до сих пор остается у руководства госкорпорациями, да и вообще находится на свободе. Его оппоненты спят и видят Чубайса, брошенного в Лефортово, а он уже давно перестал отвечать на всевозможные обвинения. В чем же все-таки феномен главного переплавщика?

Сегодня можно спросить любого на улице: «Как вы относитесь к Чубайсу?» Положительного ответа вы не услышите, и не обижайтесь, если надают тумаков. Некоторые считают Чубайса виновным в подрыве государственной безопасности, перебоях электроснабжения, прогрессирующей инфляции и геноциде, проведенном путем снижения рождаемости из-за социально-экономических условий. Это и правда, и нет. А ведь была еще и приватизация, залоговые аукционы, ваучеры, «коробки из-под ксерокса», скандалы с гонорарами за книгу и дефолт 1998 года. Это немало для истории, которая вполне комплиментарна к священным монстрам. Если хочешь стать Троцким, вначале надо знать как.

Политическая карьера переплавщика началась в восьмидесятых годах, когда тощий рыжий юноша, тогда доцент Ленинградского инженерно-экономического института, собирает вокруг себя полуподпольный кружок молодых экономистов, в который входили его старший брат Игорь Чубайс, Алексей Кудрин, Мостовой, Коган, Евсеева, Васильев и присоединившиеся Егор Тимурович Гайдар и Петр Авен. Компания была дельной и деятельной.

Москвич Гайдар быстро растормошил ленинградцев: теоретическая работа кружка получила реализацию в Комиссии по совершенствованию системы управления при политбюро. Номенклатура стремительно сдавала под напором молодых амбициозных реформаторов, которые не желали жить по-старому. Почувствовав кровь и близость к власти, Чубайс начал формировать собственную команду в недрах политбюро с правильной, на его взгляд, иерархией, кадрами и, главное, стратегией, отличной от той, что была у патриотов и государственников. Начиналась серьезная подготовительная работа по сворачиванию красного проекта и старту либеральных реформ.

Семинары носили разрушительный антисоветский характер, но оставляли совершенно равнодушными спецслужбы, которые чутко реагировали на ветер перемен, гулявший в длинных ободранных коридорах Лубянки. В одной газетной статье это объясняется тем, что «то ли система конспирации, построенная Чубайсом, была настолько идеальна, то ли удалось договориться. В любом случае не заметить зарождения столь опасного явления в КГБ не могли». «Система конспирации Чубайса» — от этих слов становится щекотно во рту.

Виталий Найшуль, автор рукописи «Другая жизнь», ходившей по рукам во всех экономических институтах, первым предложил идею народной приватизации. Он утверждал, что уже с конца семидесятых страна находилась в смертельном экономическом кризисе. Работая в Экономическом институте при Госплане, Найшуль говорил, что у системы уже не было другого выхода, а значит, остается только распродать государственные активы частными лицам. Обсуждая эту идею, Чубайс и Гайдар поначалу даже отвергли ее и раскритиковали. Но потом вернулись к первоначальному плану: «Приватизацию делать нужно, хоть народу и будет больно». Главным, по замыслу Гайдара, было появление олигархата. Чубайс мыслил шире: для него приватизация была перманентной революцией, перековкой людей во внеидеологическую общность. Чистый материализм, словно в двадцатых годах, даже еще круче. В двадцатых вместо «попов» были герои революции. Теперь мифов быть не должно.

К этому времени относится упоминание о легендарном желтом «запорожце», на котором, по утверждению очевидцев, Анатолий Борисович ездил весь «ленинградский период». После перевода в Москву Чубайс приобретает «жигули» пятой модели. Но знавшие его люди говорят, что Чубайс был настоящим революционером, не зависящим от материального благополучия.

«Приватизируется около сотни тысяч предприятий, по некоторым оценкам, чуть ли не даром отданных западным и частным российским фирмам. А деньги, полученные в результате «преступной приватизации», переводятся на заграничные счета реформаторов. Ходят слухи, что в результате проверки в 1995 г. деятельности одного из банков то ли в Швеции, то ли в Бельгии, обслуживавшего российское посольство, были обнаружены 6 банковских счетов Чубайса», — говорят злые языки.

2 июня 1992 года Чубайс указом президента России Ельцина назначен заместителем председателя правительства России. За этот год его ведомством была разработана программа приватизации и осуществлена ее техническая подготовка. Население страны получило приватизационные чеки — ваучеры (сам Чубайс последнего термина не употребляет и утверждает, что его придумали журналисты).

В Интернете можно легко найти официально опубликованную справку Службы безопасности президента (СБП), составленную аналитиками генерала Александра Коржакова в 1994 году. Главной ее темой стало намерение команды Чубайса передать стратегически важные объекты в руки западных компаний — так утверждают люди Коржакова. Сегодня бывший соратник Чубайса Альфред Кох открыто говорит в западной прессе о том, что Россия стоит на грани распада и подобрать отваливающиеся от нее куски — прямая обязанность Вашингтона. Кох, на минуточку, занимал высокий государственный пост. Но я бы не стал подтверждать этими словами Коха версию генерала Коржакова.

Однако в справке СБП утверждается, что Кох якобы при-частен к еще одному скандалу — с Bank of New York. Тогда появилась информация о вывозе за рубеж крупных сумм, полученных в ходе приватизации, об их «отмывании» и дальнейшем перенаправлении на предвыборную кампанию Ельцина. Связи с иностранными фирмами, при желании, можно отследить и в других организациях. Например, «Леонтьевский центр», куда в 1987 году входил Алексей Кудрин, финансировался американской неправительственной организацией USAID. В Российский центр приватизации на правах советников входили профессор Гарвардского университета Шлей-фер и его протеже Хэй. Эти иностранные советники, по мнению сотрудников СБП, имели доступ ко всей информации по производственным мощностям и техническим разработкам приватизируемых предприятий.

В то же время у Анатолия Чубайса появляется возможность баллотироваться на президентских выборах. Еще его тезка — питерский мэр Анатолий Собчак не раз говорил о том, что Чубайс себя хорошо зарекомендовал перед иностранными партнерами, способными финансировать избирательную кампанию. Однако Анатолий Борисович, подражая Троцкому, предпочитал оставаться на вторых ролях. В деятельности одного из самых знаменитых экономических клубов под названием «Перестройка» Чубайс принимал непосредственное участие, но от переизбрания в его совет отказывался.

Тот же Собчак неоднократно предлагал Чубайсу баллотироваться в народные депутаты, но последний опять отказывался, ссылаясь на то, что политическая карьера не для него: весной 1991 года на сессии Ленсовета Собчак предложил избрать Чубайса председателем Ленгорисполкома, однако последний публично отказался от этого предложения. После избрания Собчака мэром Ленинграда Чубайс был практически отстранен от реального управления делами города и с июля 1991 года отправлен в почетную отставку — главным экономическим советником мэра.

Притом что Чубайс не претендовал ни на власть, ни на публичность, его страшная роль в начале и середине девяностых не дает ему выйти сухим из воды, свалив все на Ельцина. Владимир Полеванов рассказывает: «Когда я пришел в Госкомимущество и попытался изменить стратегию приватизации, Чубайс заявил мне открытым текстом: «Что вы волнуетесь за этих людей? Ну, вымрет тридцать миллионов. Они не вписались в рынок. Не думайте об этом — новые вырастут». Это уже — обыкновенный фашизм. Или нет? Для человека-материалиста, поглощенного сверхидеей, тридцать миллионов — пшик. Но какая все-таки была идея у Чубайса, кроме его «рынка»? Имелась, и ни много ни мало идея «либеральной империи». Приведу часть из его исторического выступления, ставшего фактически программным, состоявшегося 25 сентября 2003 года в Санкт-Петербургском государственном инженерно-экономическом университете:

«Я понимаю, что даже эта констатация фактов у некоторых наших друзей может вызвать почти истерическую реакцию. Но истерику правильнее всего лечить шоком, а вы знаете, что в шоковой терапии мы кое-что понимаем, поэтому от констатации фактов перейдем к постановке задач. Я считаю, что Россия не то что является лидером, а она может и должна всемерно наращивать и укреплять свои лидирующие позиции в этой части планеты в следующие 50 лет. Скажу больше, я считаю, что идеология России на всю обозримую историческую перспективу должна стать идеологией либерального империализма, а целью Российского государства должно стать построение либеральной империи. Очень хорошо понимаю, насколько болезненно воспринимается слово «империя» очень многими, понимаю, насколько непростое к нему сегодня отношение и насколько сильно оно было скомпрометировано. Я понимаю, что для многих людей это слово вообще немыслимо, особенно в одном ряду с такими словами, как «цивилизация», «демократия», «частная собственность», «рынок», «свобода». Только это было в XX веке, но XX век закончился. Начался XXI, причем повсеместно. Мы живем в другом веке, в другой стране и в другом мире. Оглянитесь по сторонам: мы в абсолютно новой ситуации, и в этой ситуации мы должны ставить перед собой адекватные ей задачи.

Конечно, для меня либеральный империализм вовсе не означает, что мы можем всерьез отказываться от принципа нерушимости границ. Конечно, это не означает, что мы будем нарушать общепризнанные нормы международного права. Это означает то, что государство обязано всеми способами содействовать развитию российской культуры и культуры других народов в наших странах-соседях.

Либеральный империализм для меня означает, что Российское государство всеми способами должно содействовать экспансии российского бизнеса за пределы государства — к нашим соседям. Он для меня означает, что Российское государство должно напрямую законными методами делать все, чтобы поддержать базовые ценности свободы и демократии не только в России, но и во всех государствах-соседях. Такое понимание нашей страны дает совершенно другие фундаментальные выводы не только по нашей внутренней политике, но и по тому, что такое Россия в мире. Задумайтесь над активно обсуждаемым вопросом: Россия — вступление в Европейский союз, Россия — вступление в НАТО. Не нужно нам никакого вступления, ни в ЕС, ни в НАТО. Мы туда не поместимся ни экономически и политически, ни географически. И не нужно нам помещаться туда.

Вместо этого нам нужно просто увидеть сейчас контуры нового формирующегося мира XXI века, в котором будут США, на сегодня самая крупная империя в мире, новая объединившаяся Европа, Япония и в котором должна занять свое место и наша страна. Не просто занять место в этой цепочке, а замкнуть это кольцо великих демократий XXI века. У нас для этого есть абсолютно все необходимые предпосылки. Это единственный реальный способ по-настоящему, на равных, в партнерском режиме, построить свою работу с достойными партнерами, для того чтобы вместе с ними защищать порядок и свободу на Земле. Я убежден, дорогие друзья, что эта миссия и есть великое будущее нашей великой страны…»

Выдыхаем: все это говорил тот сам Чубайс! Империя! Никакого НАТО! Экспансия!

Эта речь Чубайса вызывала определенный шок. Вообще, словосочетание «Чубайс-империалист» невольно вызывает усмешку. Впрочем, если смотреть со стороны материалистической перманентной революции, сторонником и практиком которой был Чубайс в начале девяностых, то империализм по-чубайсовски — это та же материалистическая экспансия. Что вы волнуетесь за этих людей? Ну, вымрет три миллиарда. Они не вписались в либеральную мировую империю. Не думайте об этом. Так мог говорить Чубайс.

Сегодняшнее положение Анатолия Чубайса позволяет ему в меру продвигать идею империи и торжествовать, наблюдая, какие плоды принесла его деятельность. В России Чубайс, как и прежде Лев Троцкий, снискал славу абсолютного зла: его ненавидит большая часть населения и ревностно защищает меньшинство сторонников «переплавки человека». Его партии — СПС — давно не существует, плейбоя Немцова застрелили у стен Кремля, — такова природа национал-буржуазного термидора. Чубайса это мало волнует — он получил свой билет-индульгенцию и его не беспокоит ни арест протеже Улюкаева, ни Немцов-плейбой, ни Гайдар… Термидор пожрал детей материалистической революции. Голова кругом!

Между тем Чубайс своей вины не отрицает и готов понести справедливое наказание в виде отставки со своего нынешнего поста. Его не смущают и обвинения в поддержке термидора и в оппортунизме — за объявление строительства либеральной империи. Чубайс настаивает на том, что говорить нужно не пушками, а бизнесом, который пожрет более слабые страны и принесет туда материализм.

Чубайса и любят, и ненавидят, но практически нет к нему равнодушных. Чубайс остается непотопляемым и успешным. Успешным хотя бы потому, что ему удалось пережить зловещего царедворца Бориса Абрамовича Березовского, которого он отчасти сам и породил, создав ему питательную среду. Но при этом от экспансии бизнеса во власть он отказываться не собирается: «Ответ на этот вопрос сейчас требует некоторого переосмысления и, наверное, будет не очень простым. Я бы все-таки отделил ситуацию, когда бизнес идет в политику, от ситуации, когда бизнесмен идет в политику. Может, это немножко условное название, но постараюсь пояснить, что я имею в виду. В традиционном нашем понимании, сложившемся еще с середины девяностых годов, бизнес, приходящий в политику, означает массовую коррупцию, вложение средств в чиновников, означает не то что прямое давление бизнеса на чиновников, а попросту — обслуживание интересов бизнеса оплаченными или нанятыми чиновниками. Итогом такой идеологии является ситуация, когда бизнес решает, кого назначить министром, а кого не назначать, бизнес принимает решения о кадровом составе правительства, и делает это почти открыто…»

Это и есть суть идеологии одного из самых серьезных оппонентов Чубайса, Бориса Абрамовича Березовского. Это и есть базовая причина, по которой в конце девяностых произошла первая российская банковская война. Когда Чубайс защищал интересы государства так, как их понимал, а Борис Абрамович объединил бизнесменов для борьбы с этим государством, где было тесно демону-поэту. Чубайс тогда победил. Хорошо это для государства? Безусловно. Парадоксально, но именно Чубайс поддержал реакцию и фактически проложил дорогу термидору.

Для чего леваку Чубайсу, противнику любой реакции, защитить от революции термидор? Пожалуй, ответ на поверхности, его озвучил сам Анатолий Борисович:

«Коммунисты того времени были полноценным боевым отрядом проле тариата, задачей которого была всеобщая национализация, уничтожение конвертируемости рубля, запрет частной собственности, превращение ее в уголовное преступление, как и в советские времена.

Это неизбежно разрушило бы экономику и привело к тяжелейшим социально-политическим последствиям, возможно, к реальной гражданской войне. Я и тогда считал, и сейчас, хотя многое в моем мировоззрении изменилось, что это был исторический выбор, и тот факт, что Россия его прошла, предопределил все остальное. Из позитивных моментов — у нас нет сейчас проблемы отделения от страны целых регионов, проблемы развала страны, а тогда она стояла всерьез.

И я считаю это не преувеличением, а реальностью. Сегодня этой проблемы не существует, но существуют другие развилки, они нам кажутся очень болезненными и действительно таковыми являются. Я разделяю подтекст вашего вопроса, но для того, чтобы рассуждать об этом, мы должны были пройти то, что прошли в 1996 году. Сегодняшний пушистый Зюганов — совершенно добрый дедушка, на которого без слез умиления смотреть невозможно. Если сравнить его с Зюгановым 1996 года — это два разных человека. Почему? А ровно потому, что Ельцин тогда встал и сказал: «Этого не будет», — и добился результата».

Однажды Дуня Смирнова призналась: боится, что агрессия выльется на улицы, и «они» перебьют друг друга. Вернее, не они, а мы. Ведь это же мы, да? Потому что мы — одна страна. Страна перебьет друг друга. И если это, не дай бог, случится, это будет как эпидемия.

— Ты не читал Жозе Сарамаго?[8] — спрашивает Дуня. — Жозе Сарамаго — это мой любимый португальский писатель, нобелевский лауреат, который у нас блистательно переведен силами Александра Сергеевича Богдановского. У него есть роман «Слепота», по которому снят известный фильм, а сейчас я читаю роман «Прозрение». Сарамаго замечательно описывает, как в обществе происходит деградация, как общество дуреет. Сарамаго — левак, он весьма низкого мнения о правительстве, о государстве, он вообще низкого мнения о способностях одних людей управлять другими. Это проскальзывает во многих его романах и даже становится центральным сюжетом. То, как люди начинают друг друга подозревать, раздражать, как это выплескивается наружу, как тонкий слой цивилизационного лака с невероятной скоростью с них слетает…

Чубайс — летчик уже сбитый, но еще в воздухе. Чубайс всегда боялся, что его сметут. И ладно бы, если физически, но только не исторически! Ибо это стало бы смертью материализма. Диалектика… Либерал-империалист знает, что за ним придут. И заберут все. И жизнь. И историю. И панкетку Дуню. Вот эти — с мозолистыми руками.

Глава 9. Владислав Сурков. Взлет и падение кремлевского кардинала

Порывы ветра в сотни флейт, И дождь стучит в окно. Between the iron gates of fate, Другого не дано.

Б. Березовский

В этой книге представлены как минимум два больших поэта — Борис Абрамович Березовский и Владислав Юрьевич Сурков. Оба кардиналы русской политики, оба — злые гении Кремля. Когда указывают на обезличенную «кремлевскую башню», не верьте сказанному — лица есть, это лица Березовского и Суркова. Первый — воплощение демона, он уже давно не в политике, не в большом бизнесе и даже не жив. Со вторым сложнее — попавший в опалу, снятый с поста куратора внутренней политикой Сурков назначен модерировать рождение Империи — он технолог войны на Донбассе. Тут сразу приходит на ум гумилевская утопия, где поэты управляют государством. А поэт Владислав Юрьевич самый что ни на есть настоящий — нетривиальный, элегантный, склонный к декадентству фашиствующий эстет. Фашизм эстетический ему глубоко близок — его протеже Василий Якименко выпустил однажды брошюру «Гламурный фашизм», в которой поюродствовал на тему Эдуарда Лимонова, баркашовцев, присовокупив к ним и ультралибералов. Видел ли шеф эту работу? Я думаю, что если видел, то тайно завидовал — именно его, Суркова, так не хватает на глянцевых страницах рядом со скандальным, как принято говорить в прессе, писателем. А либералы? Ну какие они гламурные и тем более фашисты? Даже с большой натяжкой. Вася, ты не прав…

БУДЕМ КАК ВСЕ (Музыка и слова Владислава Суркова)

Наш хозяин — Денница, мы узнаем его стиль. К Рождеству вместо снега он посылает нам пыль. Мы плетемся в обозе его бесконечной орды. Я буду, как ты, ты будешь, как он, мы будем, как все.

Он всегда впереди — в алом шелке, на бледном коне, Мы за ним по колено в грязи и по горло в вине, И вдоль нашей дороги пылают дома и мосты. Я буду, как ты, ты будешь, как он, мы будем, как все.

Пусть тебя не смущает обещанный к завтраку суд. Бог простит и себя, и его, и сто тысяч Иуд. Так до встречи в раю, где цветут ледяные цветы. Я буду, как ты, ты будешь, как он, мы будем, как все[9].

Бледные кони, орда и ледяные цветы… Это могучая поэзия. А Денница — одно из имен падшего ангела, сатаны. Многие СМИ рискнули предположить, что Сурков имел в виду Владимира Путина. Так ли? И да и нет. Сурков, скорее, обращается к образам, что онтологичнее, чем действующий президент. Как в библейском Апокалипсисе: «Кто подобен зверю сему? И кто может сразиться с ним?» (Откр., 13: 3–4). Сурков сражается одновременно сам с собой — таким, какой он есть, и с той личиной, под которой ему приходится действовать.

Кремлевский царедворец, декадент, интриган и поэт Владислав Юрьевич родился 21 сентября 1964 года в Солнцеве, не в знаменитом, подмосковном, как иногда неверно утверждают, а в Солнцеве, что в Липецкой области. Да и то номинально — первые пять лет своей жизни Владислав Сурков прожил в Чечено-Ингушской АССР. В 1959 году его будущая мать, выпускница Тамбовского педагогического института Зоя Антоновна Суркова, по распределению была направлена на работу школьным учителем в село Дуба-Юрт Чечено-Ингушской АССР, где познакомилась с учителем младших классов Юрием… Данилбековичем Дудаевым, за которого вскоре и вышла замуж. Об отце, хотя вместе они прожили мало, стоит сказать отдельно — он тоже персонаж словно из приключенческого романа. Через три года после рождения Славика, в 1967 году, Юрий Дудаев получил работу на грозненском телевидении, и семья переехала из Дуба-Юрта в Грозный, но семейная идиллия продлилась не долго — вскоре отец уехал в Ленинград поступать в военное училище, попал служить в ГРУ, участвовал в ряде специальных операций во Вьетнаме. В семью Юрий Дудаев уже не вернулся. Ну, бывает, не вернулся и не вернулся, однако такой отец — мечта для многих мальчишек!

В 2005 году в газете «Жизнь» была опубликована статья «Чеченское детство Владислава Суркова», в которой приводились воспоминания якобы жителей села Дуба-Юрт и утверждалось, что первые пять лет жизни Владислава Суркова его имя было Асланбек Андарбекович Дудаев. В 2006 году в газете «Ведомости» был опубликован перевод статьи The Wall Street Journal, в которой утверждалось, что Асланбек Дудаев изменил свое имя на Владислав Сурков. Естественно, все это оказалось журналистской уткой. Вскоре в редакцию газеты пришли письма, в том числе коллективные, от педагогов школ города Скопина (Рязанская область), в которых учился Владислав Юрьевич. Учителя возмущались смелым утверждением о смене имени и фамилии и сообщали, что Сурков как поступил в 1971 году в школу № 62 Владиславом Юрьевичем Сурковым, так, под тем же именем, и окончил школу № 1 в 1981-м.

«В центральной скопинской школе достаточно скоро сложился настоящий культ Владислава Суркова — музей они открыть еще не успели, но красные уголки оформили, портреты на самых видных местах расклеили, создали должную атмосферу благостности и чинопочитания и всячески ее поддерживали, — рассказал писатель Захар Прилепин. — Руководитель аппарата правительства Российской Федерации, а именно эта должность стала высшей точкой карьеры Суркова — это вам не «Смуглянка-молдаванка» и «Солдат Иван Бровкин»! В нашем российском человеческом зверинце… ну, ладно — в нашем пантеоне такие регалии действуют просто завораживающе. И тут случилось непредвиденное. Пока еще не самое страшное, но… В общем, Владислав Сурков прилюдно, не стесняясь, начал спорить с самим президентом и в итоге был разом уволен со всех своих постов. У нас это называется «ушел по собственному желанию». С пронзительным лирическим чувством представляю я, как в самое ближайшее время наведаются в школу местные руководители — вполне возможно, что не только скопинские, но и повыше рангом, областные. Дети — наше будущее, сами понимаете, надо всесторонне способствовать и следить за их обучением, а то мало ли что. Пройдут они раз всей делегацией мимо красного уголка, пройдут два. Потом, наконец, самый главный, с самой крепкой и красной шеей, скажет:

— Что-то, кажется, краска немного облупилась тут, да? Да и полы поистерлись. Надо бы выделить средства на ремонт. Капитальный ремонт! Подготовьте бумаги, пожалуйста…

И, уже уходя, бросит:

— А экспозицию уберите, пожалуйста. Чтоб не запачкалась. Куда-нибудь подальше уберите.

Нисколько не удивлюсь, если нафантазированная мной картинка уже воплотилась в действительность, и на месте, где висели портреты Суркова, теперь большие, выцветшие квадратные пятна».

Возможно, и пятна, а вот в скопинской школе юный Владислав Юрьевич действительно учился. Кстати, Захар Прилепин шутит вот — а в родственники кремлевского демона его давно уж записали. Отнекивается, родства не признает…

Перебравшись из Скопина в Москву, Сурков поступает вначале в столичный Институт стали и сплавов, где промается пару лет и, не закончив, бросает. Его интересуют отнюдь не сплавы, а переплавка («переплавка человека» — формула Льва Троцкого). В этом смысле более полезным для себя Владислав находит обучение в Московском институте культуры на факультете режиссуры массовых театрализованных представлений. Здесь энергичный юноша сходится с литераторами с претензией на гениальность, столичной богемой, отпечаток которой запечатлен на сурковском декадентстве. Эту тусовку возглавлял литературовед Владимир Гусинский, тот самый, что станет телемагнатом, хозяином НТВ. Впрочем, Сурков воспримет демократию по-своему, мрачно, словно облаченную в саван. Что касается Института культуры, то он станет кузницей демократических кадров, отличившихся в разрушении Советского государства.

В то время студент Владислав будет зарабатывать на пошиве брюк, как когда-то молодой поэт Эдуард Лимонов. Для Суркова сравнение лестное, но актуальное: на борьбу с писателем он потратит лучшие годы своей жизни. Удивительная вещь — ревность к литературному гению. Однажды Лимонов рассказывал мне, что его роман «Анатомия героя» был настольной книгой толстого оперативника капитана Эдуарда Вадимовича, он сам признался, еще при аресте Лимонова на Алтае. В значительной степени они и арестовывали его за книги. «Сегодня счастливейший день моей жизни, — сказал Лимонову в самолете Эдуард Вадимович, — я вас арестовал!» Апофеоз жизни — арестовать любимого писателя! Прекрасный момент счастья и удовлетворения. С Сурковым история схожая: менее удачливый писатель — взял в главные враги писателя-гения.

Но одними штанами сыт не будешь, и Сурков начинает писать фиглярские романы для деляг-издателей, крутившихся вокруг Гусинского. Мне они в руки не попадались, но как рассказывали более погруженные люди — это были дамские сексуальные романы с элементами порно, исполненные вульгарных псевдоазиатских речевых оборотов о нефритовых жезлах и «…она обняла его за колени, его упругий член…». Почему бы и нет. Во всяком случае, молодой человек становится известным среди богемы, и у него даже появляются почитательницы. На одной из них — Юлии Вишневской — Сурков недолго думая женится и переезжает в престижный район Москвы, где постоянно проходят богемные вечеринки. Ну а теперь хук справа — по некоторым данным, Вишневская является дальней родственницей… Бориса Абрамовича Березовского. Так мистически состоялось кровное родство двух кремлевских демонов-поэтов!

Паук

(Музыка и слова Владислава Суркова) Всегда при деле, молчалив и скромен, я строю терем из горящих бревен. Себе на радость в этот жаркий терем я буду прятать краденых царевен. Мои братья — кто в дури, кто в коме, мой бизнес — охота на мух. Я — редкое насекомое, почти незнакомый науке паук. Я сделан из чужого тела, но я не болен, просто так устроен. Всегда в засаде, вежлив, но упорен, мычу не в стаде и молчу не в хоре. Ведут все двери, речи и причины в мой красный терем в центре паутины.

В литературной компании Владислав Сурков не прижился — скучные романы, скучные посиделки, скучный алкоголь со скучными стареющими мальчиками и девочками. Институт он тоже забросил. Теперь его интересовали по большей части демократические рауты, которые сулили не неприлично маленькие гонорары, а ни много ни мало — революцию. Пусть демократическую — его кумир Эдуард Лимонов попытается устроить национал-большевистский мятеж в Казахстане, снова оставил Суркова на два шага позади! — пусть салонно-бархатную, но революцию. Энергичный Владислав Юрьевич с головой уходит в хитросплетение интриг, знакомств и манифестов. Очень быстро он завоевывает доверие Ильи Заславского и Василия Шахновского — двух известных перестроечников, а те, в свою очередь, знакомят его с будущим ликвидатором КГБ Евгением Савостьяновым. В 1994 году последний будет освобожден от занимаемой должности Ельциным после того, как направленное им без согласования с руководством ФСБ подразделение УФСБ по Москве и области попыталось помешать проведению боевиками Александра Коржакова оперативных действий в отношении главы МОСТ-банка Владимира Гусинского. Милые бранятся — только тешатся, с августа 1996 года по декабрь 1998 года Савостьянов — главный кадровик по стране, заместитель руководителя администрации президента РФ по кадровым вопросам.

Пока эти знакомства скорее тешили тщеславие, нежели приносили реальную пользу. Все это продолжалось до того момента, пока вышеперечисленные друзья не познакомили Владика с еще одним деятельным комсомольцем из районного комитета ВЛКСМ, Михаилом Ходорковским. Парень с амбициями, он замахнется даже на Ленина. Тогда Ходорковский ни на кого не замахивался, а возглавлял в райкоме различные научно-технические направления. На основе этих творческих кружков образовывалось первое крупное кооперативное движение, которое сколачивало капиталы на государственной собственности. Получалось неплохо, и Михаил Борисович принимает решение об учреждении кооператива МЕНАТЕП. За рекламу поставили отвечать режиссера Владислава Суркова. Отвечал он за нее весьма и весьма неплохо: в одном из своих интервью с отменным вкусом и профессионализмом защищал интересы работодателя, уверяя, что, поскольку МЕНАТЕП в глазах обывателя оперировал огромными суммами, то этот обыватель сам бог знает что и придумывал о происхождени капитала… «Поскольку все слухи о деньгах КПСС, о западных инвесторах, о помощи КГБ и т. д. оказались абсолютно беспочвенны, люди, разбирающиеся в банковском деле, понимают, что все эти деньги могут быть заработаны нормальным путем. Общественное сознание просто не воспринимало такую возможность развития бизнеса. Бытовало советское сознание: если у соседа много денег или большие успехи — значит, он «блатной». Значит, за ним кто-то стоит: или «высокий» родственник, или мощная группировка. Это нормальный, «наш» подход. Но, к счастью, сознание меняется, люди понимают, что деньги можно делать честно…»

Сегодня, когда история восхождения Ходорковского перестала быть секретом, откровения Владислава Юрьевича кажутся умилительными. Чего стоит вот этот пассаж: «МЕНАТЕП мог остановиться на уровне частной лавочки, где люди бы обогащались, выкачивали деньги, не думая о завтрашнем дне. У нас же изначально был иной посыл, когда нас было восемнадцать, остался таким он и сегодня, когда коллектив вырос до пяти тысяч, — жить и работать в своей стране, и делать это хорошо. Банк иногда упрекают в скупости. Видя, как отдельные коммерческие структуры делают красивые многомиллионные жесты, я радуюсь за них. Однако банку должна быть присуща сдержанность. Наши интерь еры не блещут шиком, хотя могли бы выглядеть как дворцы. Но по одежке надо протягивать ножки. Это наша жесткая политика, которой мы следуем ежедневно. Образ банкира, чрезмерно занятого благотворительностью, должен настораживать его акционеров. Вопреки вошедшему в моду цинизму люди по-прежнему тянутся к порядочности и честности. Раз запачкав, уже не отмоешь сорочку. Банкир не может дважды войти в одну воду. Он обречен быть и честным, и порядочным, я говорю это о настоящих банкирах».

Ах, Владислав Юрьевич! Ну, прямо рыцари без страха и упрека! Не хватает рассказа про то, как банкиры вечерние правила читают. Но работа есть работа — в случае Суркова он делает ее элегантно, разыгрывая безупречный спектакль уровня не ниже, чем у пиар-менеджера Сергея Мавроди. Такой крупной исторической фигуре, как Сурков, конечно, тесно под душной тенью Михаила Борисовича, зато в МЕНАТЕПе Сурков обрастает нужными связями в политике и большом бизнесе. Характеристики того времени практически не отличаются от характеристик более поздних, когда он уже был смотрящим по внутреннему устройству России: «По-молодежному жесткий, всегда выполняющий заказ, невзирая на лица и обстоятельства. Рекламные кампании проводил дерзкие, наглые и броские». Так он вел себя и в управлении государством.

Первые осторожные шаги в политике Владислав Юрьевич как раз начал делать на ниве рекламы, в которую он был погружен по роду профессиональной деятельности. Известно, что к тому времени с Сурковым начинает приятельствовать депутат Вадим Бойко, через которого будущий царедворец будет лоббировать законы. В СМИ утверждают, что якобы «тогда в Госдуме еще не сложилась практика и система проталкивания нужных законов, и все строилось по простой, еще советской схеме: руководителя фракции вызывали в Кремль и там доходчиво объясняли, как нужно голосовать, при этом суля какое-то вознаграждение и «откат». Все остальное проходило абы как и абы где. Говорят, что если бы не изобретательные ребята Сурков и Бойко, которые разработали тактику лоббизма и четкий прейскурант на услуги депутатов, то последние продавались бы просто-таки за банку тушенки». Не берусь ни отрицать, ни подтверждать вышеизложенное, но если это действительно так — то Сурков и впрямь дерзкий парень.

Скоро амбициозного профессионала заметил Петр Авен. Авену, недавно уволившемуся с поста министра внешнеэкономических связей России, были нужны преданные люди для раскрутки Альфа-банка, который, по замыслу, должен был стать девятым валом звериного капитализма. Известно, что он был надежно привязан к американским кредитам, то есть деньгам демократических кругов Америки. Пресса упоминает о связи Альфа-банка со спекулятивной финансовой компанией Merrill Lynch, которая выступила идейным наставником передовой российской кредитной организации. Владислав Юрьевич сразу получает назначение на должность вице-президента по PR. Другим вице-президентом стал его старинный приятель Вадим Бойко.

Это было время семибанкирщины, группа олигархов имела все рычаги давления на власть — она и делала эту власть. В золотое время другого интригана — Бориса Абрамовича Березовского — политика строилась не на идейных платформах, а на деньгах. Сурков занимался коммуникацией с Государственной думой и Советом Федерации, такое взаимодействие хорошо работало как на федеральном, так и на региональном уровнях. И когда весной 1999 года Кремлем была поставлена задача купить всех, чтобы Ельцин остался на посту, — молодой демон-поэт номер 2 был брошен на выполнение жизненно важного заказа.

Речь идет о запуске неудавшейся процедуры импичмента — президент Ельцин обвинялся Государственной думой по четырем пунктам: развал СССР, развязывание войны в Чечне, ослабление обороноспособности и безопасности России, роспуск Верховного Совета в 1993 году. Факультативно рассматривался вопрос о «геноциде российского народа». В Госдуме была создана специальная парламентская комиссия по рассмотрению вопроса об импичменте в составе депутата фракции КПРФ Вадима Филимонова (председатель), Виктора Илюхина (КПРФ) и Елены Мизулиной («Яблоко»). В результате голосования ни одно из обвинений не получило поддержки квалифицированного большинства депутатов, и процедура была прекращена. Как мне рассказывал впоследствии лидер Народной национальной партии (ННП) Александр Иванов-Сухаревский, для импичмента не хватило всего нескольких голосов: депутатам заносили деньги кейсами, чтобы только они не проголосовали за. Тут заканчивается демократия и торжествует мамона. Никакие принципы не перевесили хрустящие американские купюры.

После того как импичмент не состоялся, Владислав Сурков стал заметной фигурой в Кремле. Говорят, что деньги на подкуп депутатов предоставлял Альфа-банк, а Влади слав Юрьевич лично вел переговоры с парламентариями. Получив наконец кремлевский кабинет помощника руководителя администрации президента Российской Федерации, Владислав Юрьевич довольно быстро освоился, а главное — уловил направление ветра, который дул уже против бывших друзей по МЕНАТЕПу. В администрации президента Сурков очень быстро стал распространять свое влияние на все сферы деятельности государства — министерства, госаппарат, силовые ведомства. Понимая, что время Ельцина и Березовского на закате, Сурков очертя голову бросился в регионы, где требовалось срочно расставлять нужных людей. 1999 год чернел дырой приближающейся катастрофы Березовского — мундир демона нужно было перешивать.

Это я

(Музыка и слова Владислава Суркова) Я смотрю себе вслед, вслед идущему мимо уснувших по минорным ступеням февральских октав персонажу нестройного дня. Знать бы, кто из нас я, стало б ясно, кого надо слушать. Кто справлял свои праздники втайне от летящей по следу тоски? Кто окликнул сбежавшего ангела с високосного берега мутной строки? Это я, это должен быть я, это все еще я. Я смотрю на себя, обернувшись на позднем пороге, перед тем, как шагнуть из последней зимы прямо в тысячелетний апрель. Кто я буду теперь? Кто мной брошен в начале дороги? Кто забыл, где у вторника вечер? Кто любил быть любимым, но был простаком, серебро лунной вечности разменявшим на медные звезды судьбы? Это я, это должен быть я, это все еще я.

В период заката Бориса Ельцина Сурков старался держать равнение на Александра Стальевича Волошина — предпринимать самостоятельные шаги на сломе междуцарствия было недальновидно и даже опасно. Тем более что шли серьезные олигархические войны, в которых принимают участие все видные промышленники и банкиры. Впрочем, накануне выборов в Государственную думу олигархи приняли решение зарыть топор войны в землю, поскольку на Ельцина уже не было никаких надежд. И тут снова открываются ошеломительные горизонты для Владислава Юрьевича: «Альфа-группе» поставлена задача финансово подготовить уход дряхлого, полуживого президента. В Госдуме нужно было закрепить гарантии Борису Ельцину и его семье, понимавшей, что за отставкой могут последовать аресты, а также следовало оказать поддержку Владимиру Путину. Впрочем, этим занимался и Борис Абрамович — буквально втащивший партию «Единство» в Госдуму.

Роль «Альфы» заключалась в проведении предвыборной кампании и ее наполнении центристскими патриотическими смыслами. Утверждают, что именно «Альфа» заплатила за кампанию Путина и за это получила возможность сформировать аппарат администрации президента: три вице-президента банка стали замами руководителя администрации. Также альфовцы приложили руку и к внедрению нужных людей в Думу. Например, издание «Стрингер» утверждает, что они купили место в Госдуме старинному приятелю Владислава Суркова по институту Константину Ветрову, который стал председателем комитета по информационной политике — должность очень престижная и влиятельная. Новая власть должна была демонстрировать силу, и первыми под удар попала гвардия Ельцина во главе с демоном Березовским.

Молодой и нагловатый Сурков заявил, что «пора уже начинать действия по нейтрализации усилий Бориса Березовского, направленных на дестабилизацию внутриполитического положения России». В образе железного комиссара Сурков теперь низвергает своих бывших соратников и патронов. Противостояние царедворцев заканчивается удалением Бориса Абрамовича в Лондон, откуда он уже больше не вернется. Сурков же торжествует, разыгрывая очередной спектакль, где главные роли отведены уже неопасному Зюганову и лидеру самой современной в России партии писателю Лимонову.

«Есть люди, навсегда потерянные для партнерства, — язвительно заявил в своем программном интервью «Комсомольской правде» Владислав Сурков. — Фактически в осажденной стране возникла пятая колонна левых и правых радикалов. Лимоны и некоторые яблоки растут теперь на одной ветке. У фальшивых либералов и настоящих нацистов все больше общего. Общие спонсоры зарубежного происхождения. Общая ненависть. К путинской, как они говорят, России. А на самом деле к России как таковой. Ничего удивительного. О таких писал еще Достоевский. И сегодня все эти Смердяковы и Лямшины приятно проводят время в разного рода комитетах по ожиданию восьмого года, где проповедуют целесообразность поражения собственной страны в войне с террором. Бог им судья. Справимся без них».

Тогда Эдуард Лимонов живо заинтересовался кремлевским серым кардиналом. Он объяснял это тем, что государство впервые «непосредственно к нам обращается», минуя инстанции прокурорские, судебные, охранников тюремных и прочее. Просто «серый кардинал» обратил свой взор «на нас». «Но если говорить серьезно, то я просто считаю, что мы — Национал-большевистская партия — заслужили, безусловно, за последние годы это внимание. И последний год вы видели все это, после того как я вышел из тюрьмы, насколько наши удары по власти сыпались один за другим. И всего этого апофеозом стал — должно это казаться власти наглым — мирный захват Министерства здравоохранения как реакция на отмену льгот для 103 миллионов, я подчеркиваю, наших сограждан. И конечно, сейчас, 5 сентября, начинается процесс над семью нашими товарищами, и мы достали власть, мы себя проявили как самый мощный авангард оппозиции».

Лимонов не лукавит — национал-большевики действительно заслужили внимание своими отчаянными политическими акциями, которые для Суркова были как кость в горле. Но все-таки есть подозрение, что отношение к Лимонову у Суркова было скорее ревностным. Вот сдался ему лидер нацболов! Но нет, он с 2004 года публично посвятил себя борьбе с писателем и его соратниками. Никто не удостаивался чести быть номером один у всесильного кремлевского интригана. Не секрет, что Владислав Сурков, которого считают идеологом путинского режима, черпал вдохновение у Эдуарда Вениаминовича. В интервью французскому изданию L’Obs Лимонов подчеркивает, что, по сути, у Суркова не было собственных идей. Он брал их у правых и левых, а потом соединял их вместе.

«В отличие от него, у меня есть собственные идеи, — говорит Лимонов. — Я не правый и не левый. Моя первая партия была наполовину правой и наполовину левой. Это стало новшеством в идеологической среде. В современном обществе невозможно сохранить подобную идеологическую чистоту времен Французской революции. Наша действительность приобрела гибридный характер. Так, например, у нас есть Компартия, которая верит в Бога и церковь. Я же — еретик».

В интервью он сознательно — и по праву! — уничижительно говорит о демоне-поэте Суркове. У поэта ведь не может не быть идей, как уж Лимонову этого не знать. Так или иначе, многие источники отмечают, что Сурков — мизантроп, скрытен и замкнут. Но когда надо, может сыграть и открытость, и откровенность, сдобренную юношеской робостью и смущением. Люди, которые имели возможность близко наблюдать Суркова, отмечают, что в душе он относится к человечеству с презрением, считая себя ницшеанским полубогом, сверхчеловеком, и из-за этого часто скрывает свое раздражение сарказмом и едкой иронией. Качества Мефистофеля здесь точно присутствуют.

С легкой руки Владислава Юрьевича режим Путина был подведен к катастрофе — игры патриотов сменились на массовые протестные выступления. Болотная, Сахарова, 2011 год показали, что злая машина сурковской политики дала сбой. Оправившись после первых волнений, Сурков бросил все силы на подавление, подкуп и сведение на нет результатов протеста. Удар он, надо сказать, выдержал. Это, пожалуй, и был последний аккорд Владислава Юрьевича в роли «серого кардинала». «И вот тут возникает вопрос — а что мы охраняем? Кто захочет охранять коррупцию, несправедливость? Кто захочет защищать глухую и тупеющую на глазах систему? Никто! Даже те, кто является частью этой системы, не захотят. Потому что не чувствуют своей правоты», — означали ли эти слова колебание Суркова в сторону бунта? Не знаю. Он сам был демоном и умел придать сакральность своим вождям. После ухода с поста главы администрации президента он даст откровенное интервью «Русскому пионеру», в котором представит президента мистическим всадником, посланным России Провидением.

«— В божественном масштабе мое увольнение ничего не изменило. Так что и думать иначе причины нет. Да, Бог. Да, призвал. Спасать Россию от враждебного поглощения. Белый рыцарь — и очень вовремя. В последний, можно сказать, час. А уволил по моей просьбе. В который раз — отнесся с пониманием. Спасибо.

— Ты обещал рассказать о причинах ухода, когда это будет уместно. Это время пришло? В чем причины? Не жалеешь, что ушел? Некоторые считают, что это было просто эмоциональное решение, связанное с сиюминутными вообще-то проблемами.

— Ушел по собственному желанию. Так в указе президента написано. Так и есть. Решение было, конечно, эмоциональное. Как и все серьезные решения, принимаемые нормальными людьми. Эмоция длилась года два. Так что ничего сиюминутного.

— Теперь, когда жизнь изменилась, как себя чувствуешь? Легче? Свободнее?

— Почему свободнее? Я не в неволе был, а в хорошем деле. Большом и славном. Так что чувствую себя как всегда. Всегда свободно.

— Что значит для тебя свобода?

— Сартр сказал: «Человек обречен быть свободным». Вот есть в свободе эта безысходность — нельзя выйти за пределы того, что беспредельно. Свобода — это религиозная проблема. Нерастворимости души. Неизбежности отделения и отдаления всего от всего. И главное — недостижимости смирения.

— Какая-то свобода у тебя… нелегкая.

— Какая есть.

— А как же тогда извечная борьба людей за свободу? Жажда свободы? Что-то я сомневаюсь, что люди жаждут того, о чем ты говоришь.

— За жажду свободы часто принимают простые муки зависти. Или симптомы сексуальной недостаточности. Или недоедания. Переедания… Зачем жаждать, когда в каждом обыденном человеке этой самой свободы целый океан? Не вопрос, где ее взять. Вопрос, как с ней быть. Я, разумеется, не о политике. Не о правах человека на бесплатный сыр и говорение вздора. А именно о свободе.

— Ты ошибаешься часто?

— В мелочах постоянно. Но от таких ошибок толку мало. Зато два-три раза мне удалось ошибиться по-крупному. И очень удачно.

— Это как?

— Теория ошибок. Краткий курс. Пройдя точку невозврата и вдруг осознав, что ты на ложном пути, не дергайся. Смело иди неверным путем. Только внимательно смотри по сторонам. И что-нибудь хорошее найдешь. Хотя и не то, что искал. Не та дорога часто проходит по удивительным местам.

Неверный путь в Индию привел Колумба в Америку. Евклид почему-то думал, что параллельные не пересекаются. Досадное недоразумение! Но его метод, построенный на неадекватном представлении о пространстве, позволил создать прекрасные города и великие машины. Таких примеров тьма. Ошибки хорошо продаются. Они работают. Вся история человечества — утилизация побочных эффектов от наделанных ошибок.

— А когда ты был прав?

— Тоже бывало. И не раз. Но я редко такие случаи запоминаю. Не умею наслаждаться своей правотой. У меня другой тип тщеславия».

…В столице, на улице Чехова, рядом с психиатрической клиникой, находится музей кукол супруги Суркова Вишневской. Говорят, что и сам Владислав Сурков любит играть в куклы. В одном из таких мифов его якобы наблюдали в запасниках музея, когда он выстраивал с игрушками, подобно Карабасу-Барабасу из старой сказки про Буратино, разнообразные зловещие мизансцены. Известно, что он обожает дорогие машины и был одним из первых чиновников, пересевших на иномарку, когда все другие еще ездили, по рекомендации Бориса Немцова, на отечественных черных «Волгах». Эдуард Лимонов все-таки отдаст должное Суркову и назовет несостоявшегося театрала и сбитого летчика «кремлевским демиургом, чья деятельность страшно впечатляет»: «Он превратил Россию в великолепный модернистский театр, в котором испытываются древние и новые политические модели», — бросит Лимонов. Добавить нечего.

Глава 10. Григорий Явлинский. Яблоки и лимоны

Любые «если» и «кабы» Ведут на новый тур.

Б. Березовский

После победы над демоном-поэтом Березовским Сурков торжествовал. В очередном спектакле действующие роли им отведены уже не Зюганову, а вновь Лимонову и старейшему лидеру либералов, главе партии «Яблоко» Григорию Явлинскому.

Демиург таким экстравагантным образом решил совместить несовместимое. Или уж не такое и несовместимое? Явлинский, конечно, не был «свят», как Хакамада, но выгодно отличался от представителей среднего либерального звена, порой влачивших нищенское существование. Таких я часто встречаю у киосков с политическими газетами: не по размеру пиджаки, грязные, с волосами, торчащими из ушей, орущие, как стая галок. Вот этим плейбой Немцов казался чрезмерным, а вот Явлинский…

Больше чем за двадцать лет до этого Эдуард Лимонов сочинял для своей подруги Наташи Медведевой текст песни; так незаконченной она и осталась. Текст на английском:

Anarchists and fascists Got the city Order is new Anarchists and fascists Young and pretty Marching avenue.

А перевод такой: «Анархисты и фашисты / Взяли город. / Порядок новый. / Анархисты и фашисты, / Молодые и красивые, / Маршируют по авеню».

Пути творческого воображения неисповедимы, и ничто в далеком 1982-м не предвещало, казалось, сегодняшних идеологических союзов либералов с националистами, а фашистов с красными бригадами, но поэты, вроде Лимонова, обладают даром предвидения. Дар — это не дача, дачей можно похвалиться, пригласив гостей. Дачи у Лимонова нет, но прозорливости хоть отбавляй! Когда не спасают нас принятые «в приличном обществе» формы политической борьбы: ни бородатые кадеты, ни парламентские родинцы и жириновцы, — коллективное воображение народа ищет новых, более радикальных форм. И находит в лице: «Анархиста и фашиста». Ну, слова вы знаете.

Интересующийся большим писателем Владислав Сурков наверняка читал рассуждения Лимонова по этому поводу, написанные в книге «Анатомия героя». «Сегодня единственной силой, — писал Лимонов, — способной противостоять тоталитарной демократии и ее новому мировому порядку (то есть полному произволу США и Европейского сообщества в мире), является только эта символическая пара: «анархист» с «фашистом».

Он был уверен, что никакой ислам с его миллиардом верующих в Аллаха так не страшен новому мировому порядку, как они: два брата-близнеца. Родившиеся от одной матери Ненависти, от ее соития с Бунтом, но впоследствии потерявшие друг друга, как царственные братья греческой трагедии, неузнанные, они кроваво воевали друг против друга, но время пришло признать друг друга братьями.

Эдуард Лимонов на своей шкуре проверял прочность, ядовитость и токсичность противоестественных право-левых союзов. В начале девяностых он безуспешно пытался свести правого Жириновского с ультралевым трибуном Виктором Анпиловым, потом Жириновского пришлось заменить на национал-социалиста Александра Баркашова. Союз так и не удался, удрученный писатель сам стал политиком и создал юную красавицу НБП, запрещенную сейчас партию, которая тогда вобрала в себя, наполнилась идеями правых и левых, скрестив национализм с большевизмом, не заморачиваясь на догматике. Первый выпуск партийной газеты «Лимонка» вышел со статьями левого панка Егора Летова, музыканта-националиста Паука, правого философа Дугина и других культовых персонажей радикального толка. Стать автором этой газеты было долгие годы признаком хорошего вкуса.

Впрочем, свои эксперименты политической селекции Эдуард Вениаминович не оставил. В середине нулевых он идет на тактический союз с либералами, вызывая раздраженную злобу Суркова: «Лимоны и яблоки теперь на одном дереве!»

Если тактическая хитрость Лимонова очевидна (хотя и нашлось немало тех, кто обвинял его в ренегатстве), то право-левый крен осторожного Явлинского если не шокировал, то порядком удивил сторонников. Еще русский писатель Михаил Салтыков-Щедрин в XIX веке язвительно прошелся по российскому либералу: «В некоторой стране жил-был либерал, и притом такой откровенный, что никто слова не молвит, а он уж во все горло гаркает: «Ах, господа, господа! что вы делаете! ведь вы сами себя губите! И никто на него за это не сердился, а, напротив, все говорили: «Пускай предупреждает — нам же лучше!» Наш либерал не только благородно мыслил, но и рвался благое дело делать. Хотя это стремление перевести идеалы из области эмпиреев на практическую почву припахивало не совсем благонадежно, но либерал так искренно пламенел и притом был так мил и ко всем ласков, что ему даже неблагонадежность охотно прощали. Умел он и истину с улыбкой высказать, и простачком, где нужно, прикинуться, и бескорыстием щегольнуть».

Не буду пересказывать всю сказку «Либерал», но завершается она тем, что кончил либерал неважно, захотелось «некоторому человеку плюнуть на него за либеральные дела». Ну а Явлинский к концу предыдущего года передал своеобразный «привет из девяностых» — решил снова баллотироваться в президенты России.

Какую характеристику дают этому человеку?

Персонажем еще незаметным, но уже проявившим себя своеобразной оригинальностью мышления Явлинский стал в 1980 году, когда получил работу в Научно-исследовательском институте труда Госкомитета по труду и социальным вопросам. Одним из первых его проектов стало создание работы по совершенствованию труда в СССР. Тоска и скука, если бы в этой работе Явлинский не предлагал либо вернуться к сталинской системе тотального контроля, либо дать предприятиям большую независимость. Это было поразительным умозаключением, как если бы он предложил концепцию УФСИН: или вернуть лагеря, или распустить тюрьмы, а на месте Лефортова поставить табличку «Здесь танцуют». В итоге распечатанные 600 экземпляров изъяли, а автора отправили в спецбольницу для прохождения лечения от туберкулеза. Правда, друзья утверждают, что Явлинского положили в больницу, как имеющего отклонения в психике. Только через девять месяцев Григорий был выписан и смог вернуться домой.

Что известно еще о «больничном» периоде? Те же друзья рассказывают, что его хотели психологически «приглушить». По воспоминаниям самого Явлинского, в больнице он старался не терять времени даром, много читал и даже занимался спортом.

Вхождение в государственную власть Григория Явлинского началось в 1989 году. Заместитель председателя Совета министров СССР Леонид Абалкин пригласил своего бывшего студента на должность секретаря Государственной комиссии при правительстве по экономической реформе. Первым серьезным заданием для амбициозного ученого стала самостоятельная подготовка программы экономических реформ. Однако подготовленный проект был отвергнут, как говорят злые языки, «по причине некомпетентности автора».

Что предлагалось в этом плане? Ни много ни мало перекроить советскую экономику в угоду иностранным компаниям за 500 дней. Государственные предприятия должны были продать на рынке свои акции с поступлением доходов от продажи в казну государства. То есть предполагалось, что государство окажется с носом, ибо выкупить эти доли могли только те, кто печатали деньги, то есть США.

Вторым этапом составители плана предлагали прекратить госфинансирование убыточных предприятий сельского хозяйства. Неэффективные государственные предприятия должны были быть расформированы или проведены через процедуру банкротства. То есть весь агропромышленный комплекс предлагалось признать нерентабельным.

Авторы предлагали государству привлекать обширные кредиты на внешнем рынке, а также отправлять на Запад специалистов для обучения новым экономическим реалиям, которые должны будут вернуться с привитыми «демократическими принципами». Составители плана не исключали возможности прямого импорта варягов из-за рубежа, которые заняли бы ключевые посты в финансовом секторе и исполнительной власти. Кстати, что-то подобное произошло после госпереворота на Украине, где на ключевые посты были эмиссованы иностранцы. Чем это закончилось, мы можем наблюдать на примере полностью разрушенной страны с сумасшедшим марионеточным правительством.

Для обеспечения же прожиточного минимума вводился минимальный потребительский бюджет, который должен был отовариваться по карточкам. Да-да, тем самым карточкам, которые якобы убили Советский Союз.

Ошарашенное правительство в грубой форме отмело план «500 дней», в ответ на это в октябре 1990 года Григорий Явлинский подал в отставку и вместе со своей командой, также ушедшей из правительства, создал и возглавил исследовательский институт Центр экономических и политических исследований (ЭПИцентр), где и продолжил околонаучные эксперименты по переплавке СССР.

В это же самое время произошло исторически важное знакомство Явлинского с Егором Тимуровичем Гайдаром, карикатурным двойником известного провокатора начала прошлого века Евно Азефа. Совместная работа навсегда рассорила единомышленников и однополчан по будущему либеральному фронту. Обиженный Гайдар раздраженно бросил, что его коллега Явлинский «страдает явными изъянами в своем экономическом образовании».

Борис Ельцин был рьяным приверженцем программы «500 дней»; так, во время своего визита в Великобританию в сентябре 1991 года он заявил, что «с некоторыми оговорками, мы должны вернуться к программе [Явлинского]». Можно было ожидать, что после распада Советского Союза Явлинского ждет блестящее будущее в ельцинской администрации. Однако 7 ноября 1991 года Ельцин назначил заместителем председателя правительства по вопросам экономической реформы Егора Гайдара, который успешно и похоронил светлое будущее Григория Алексеевича.

После этого Явлинский несколько лет пытался протолкнуть программу «500 дней» через различные политические силы. Но после того как в октябре 1993-го произошло вооруженное восстание, Явлинский снова занял пропрезидентскую позицию и призвал Ельцина утопить восставших в крови. В ночь с 3 на 4 октября бывший министр выступил по телевидению из резервной студии РТ и заявил, что нужно «подавить мятеж со всей возможной ответственностью». Заодно Явлинский не упустил возможности пнуть своего удачливого конкурента, указав на недопустимость призывов к москвичам выйти на улицы.

Игры в демократию прекращаются очень быстро, когда власть видит угрозу существующему режиму.

На фоне подавления политического инакомыслия в России Явлинскому дают возможность сформировать свою партию, аккурат под выборы в новый парламент. Что и было сделано им с группой товарищей — Юрием Болдыревым и бывшим послом в США Владимиром Лукиным. Бывший экономист-утопист спустя всего нескольких месяцев станет известным политиком, лидером всероссийской фракции демократов. Звучит же? Звучит!

Основатели назвали новый блок «ЯБЛоко». В своей программе они отмежевывались и от «демократов» у власти (их представлял Егор Тимурович), и от коммунистов. «Мы против политики, для которой хороши все средства… против политики «рынок», «демократия», «свобода» любой ценой… Цель не оправдывает средства. Средства достижения политических целей важны для нас не менее чем сами цели», — говорилось в манифесте основателей «ЯБЛока».

Согласно воспоминаниям современников, основатели блока рассчитывали получить на выборах в Государственную думу 1993 года большинство голосов. Однако победителем гонки, к ужасу демократов, оказалась партия ЛДПР правого Владимира Жириновского, а на втором месте — прямые конкуренты «яблочников» из блока «Выбор России». Тем не менее блок Явлинского получил 7,86 процента голосов и 27 мест в Государственной думе первого созыва, что было достаточно неплохо для только что образованной партии. Впрочем, чудес не бывает — известно, что финансовую поддержку «ЯБЛоку» оказал телемагнат Владимир Гусинский по прозвищу Гусь, возглавлявший конгломерат «Мост». Становится ясно, почему после ареста олигарха Григорий Алексеевич метал громы и молнии и бурно провозгласил происходящее «акцией устрашения общества и СМИ». Явлинский подчеркнул тогда, что уважительно относится к теледельцу и считает, что тот принес своей деятельностью реальную пользу России. Тем не менее заступничество Явлинского не помогло неудачливому олигарху избежать Бутырской тюрьмы, а потом и изгнания.

Во второй половине 1994 года противостояние между Временным советом Чечни и Джохаром Дудаевым перешло в вооруженную фазу. В ноябре политические силы, противостоящие Дудаеву, попытались взять город Грозный, но были отбиты. Явлинский вместе с коллегами по «ЯБЛоку» отправился в Чечню и провел переговоры с Джохаром Дудаевым, эксцентричным чеченским командиром и диктатором. Близость к «варвару» не пугала Явлинского. Демократов вообще не пугает возможность быть своими в доску с диктаторами, а потом их кидать. Но это уже из области нравственного, а здесь у них дело туго, со мной согласились и Муаммар Каддафи, и Саддам Хусейн, и Рамзан Кадыров, с которым я не раз вел беседы.

Устроив эффектное политическое шоу с освобождением заложников, Явлинский надолго взялся эксплуатировать «чеченский вопрос». Если раньше Явлинский и «яблочники» защищали чеченских сторонников халифата и призывали к немедленному прекращению войны, то, когда эта самая война была остановлена при активном участии Кадыровых, демократы разыгрывали чеченскую колоду уже в виде самого дотационного региона. «Надо вывести наши войска оттуда и дать чеченцам возможность через два-три года провести референдум. Пусть сами решают, как им быть», — заявил тогда Явлинский.

Что в это время происходило в партии, не совсем понятно: стартовал, как мы знаем, политический блок довольно удачно — российский парламент получил небольшую — 27 мандатов, но активно голосящую фракцию. Только сразу после выборов в «ЯБЛоке» наметился раскол: Явлинский исключил депутатов Владимира Лысенко и Владимира Габоева. Объединение росло на базе разваливающихся день ото дня политических организаций либерального толка, состоявших из сомнительного по своим качествам контингента. К «ЯБЛоку», например, присоединилась часть «Демократической России» со своим московским отделением, под Явлинского ушла и Региональная партия центра.

К выборам 1995 года разбухшую, благодаря различным подпартиям, структуру ожидал раскол. В июне 1995-го «ЯБЛоко» окончательно определилось с количеством вождей: поссорившись с Явлинским, из партии вышел Болдырев. Название партии начали писать иначе, уже не выделяя крупным шрифтом три первые буквы. Оставшиеся заместители Явлинского практически утратили возможность влиять на политику объединения. Можно сказать, что именно с этого времени «Яблоко» превратилось в «партию одного человека», который и сейчас старым коршуном возвращается в списки от выборов к выборам — наскоками.

В мае этого же года Явлинский провел дискуссию с Егором Гайдаром о возможности выдвижения единого списка на выборах в Госдуму 1996 года. В результате этих переговоров стороны не только не смогли прийти к компромиссу, но скандал разгорелся с еще большей силой. Тучный Гайдар истерично обвинил Явлинского в «предательстве демократии», а Явлинский в ответ громко заявил, что «в скандалах не участвует».

На выборах в конце 1995 года он набрал порядка 7 процентов голосов, получив четвертое место по числу мандатов в нижней палате парламента. Через несколько месяцев, весной, старший сын Григория Явлинского Михаил был похищен. Отцу передали страшную посылку — отрубленные фаланги пальцев правой руки, завернутые в записку: «Не уйдешь из политики, отрежем сыну голову». Самого Михаила, который, кстати, был пианистом, отпустили сразу после «черной метки». В считаные часы его доставили в хирургическое отделение, где врачи провели успешную восстановительную операцию. Это, конечно, был удар. Сам Явлинский просил не распространяться по поводу этой истории. Ну и не будем. К анатомии Явлинского-политика она отношения не имеет.

«Мне надоело слышать имя этого человека. Он не имеет никакого отношения к российским реформам, а его собственная программа не выдерживает никакой критики». Похоже на недавнее высказывание Чубайса? Нет, это сказал председатель Верховного Совета Руслан Хасбулатов. «В Явлинском невооруженным глазом виден снобизм: я самый умный, я самый красивый. У человека ни жизненного опыта нет, ни опыта практической работы. Все по верхушкам» — это, конечно, Руцкой с его неостывающей ненавистью к розовым штанишкам. «В ситуации равенства шансов… ответ на вопрос «победит ли в России коммунизм?» зависит от одного человека — Григория Явлинского» — так про Явлинского сказал… Чубайс.

31 декабря 1999 года Борис Ельцин вручил стране неожиданный подарок, заявив, что уходит с поста президента и оставляет вместо себя молодого подполковника КГБ Владимира Путина. Явлинский встретил это известие с раздражением: рейтинг и партии, и ее вождя колебался на уровне 5 процентов, и это при больном Ельцине. Теперь же, когда Путин начал консолидировать российское общество, перспективы Явлинского становились все более туманными. Путин живо крутанул штурвал вправо, поднял русские самолеты в небо Кавказа и объявил об эскадронах смерти, которые без суда должны были расправляться с ваххабитами.

Еще когда 16 августа 1999 года кандидатура Путина обсуждалась на заседании Государственной думы, Григорий Явлинский заявил, что считает неправильным, когда страну возглавляют выходцы из советских спецслужб. По этой причине часть фракции не будет голосовать за утверждение Путина на посту премьер-министра: «У нас вызывает глубокое отторжение и несогласие тот стиль, которым президент пользуется при его назначении. Мы считаем такие решения издевательскими по отношению и к людям, и к стране, и к власти. И мы не можем действовать в соответствии с такими подходами и методами работы. Мы также не считаем правильным, что нашу страну возглавляют и, кроме того, могут участвовать и в президентских выборах люди, которые работали в советских секретных спецслужбах. Мы считаем, что управление страной — дело гражданское и спецслужбы должны контролироваться также гражданскими лицами», — заявил тогда Явлинский.

Притом что Григорий Алексеевич призывал всех бойкотировать кандидатуру Путина, сам он голосовал за назначение. Накануне, в ходе обсуждения позиции фракции, Явлинский попросил разрешения ему лично, несмотря на мнение большинства, проголосовать за. Он объяснил, что около года тому назад премьер Примаков просил руководителя ФСБ Путина установить «прослушку» Явлинского, но тот отказался. История кажется выдуманной — больше похоже на то, что Явлинский просто заметал следы своего штрейкбрехерства. Эту мою версию подтвердит косвенно Борис Абрамович Березовский в интервью сразу после выборов президента.

В рамках предвыборной кампании Григорий Явлинский обрушился на Владимира Путина. Одним из главных и приоритетных поводов для критики стала вторая чеченская война, которую можно было считать почти оконченной. В интервью изданию The Russia Journal лидер «Яблока» назвал эту операцию «обманом». «Вместо антитеррористической операции мы получили полномасштабную войну», — заявил рассерженный Явлинский. Уже тогда, в начале двухтысячных, Явлинский был очень несовременным политиком. Эксплуатируемая им тема Чечни больше не вызывала ажиотажа, как во время первой кампании. Никогда не бывавший у реальной власти в России, в отличие от группы Чубайса — Гайдара, он жил свой программой-500, в ее времени, времени молодого Ельцина, который вдруг да и пригласит Явлинского вместо Егора Тимуровича…

Но Путину, которому пришлось сосуществовать с людьми, представляющими Семью, и предпринимать первые шаги по ликвидации остатков олигархических банд, при так называемой семибанкирщине, Явлинский мог понадобиться в той же степени, в какой был нужен правый Жириновский: создать ширму преемственности и сохранения существующего режима. После разгрома ключевых членов Семьи президент махнет рукой на «Яблоко», и оно исчезнет с политического поля России вместе с упрямым старомодным лидером, который, как больной потерями памяти старый боксер, будет вызывать молодого и энергичного чемпиона на поединок.

Явлинский отказался от сотрудничества с Путиным с самого начала кампании. «Я не намерен бороться за «хорошего Путина». Я намерен бороться с Путиным за пост президента России», — заявил Явлинский. Он отметил, что некоторые бизнесмены в США будут рады видеть в России авторитарный режим и потому могут поддержать находящегося во власти кандидата в президенты. Итогом развернутой кампании против Путина стало утешительное третье место с 5,8 процента голосов.

Как вел себя все это время Явлинский в кулуарах? 22 января 2000 года, после победы «Единства» в думских выборах, Борис Березовский в авторской программе Сергея Доренко глумился над своими политическими оппонентами. Досталось всем, но особо он выделил Григория Явлинского. В прямом эфире Березовский заявил буквально следующее: «Накануне голосования в Думе по импичменту Ельцину Явлинский бегал в Кремль с вопросом, как голосовать «Яблоку». Позже, в кулуарах, Борис Абра́мович хвастался, что они с Абрамо́вичем купили Явлинского за 5 миллионов долларов, чтобы он не снимал свою кандидатуру с президентских выборов. Дьявольский расчет!

В 2002 году на программе «Завтрак с Соловьевым» Григорий Явлинский заявил, что после этого никогда не возьмет денег у «еврея без царя».

«[…]Ведущий: Правильно я понимаю, что деньги Березовского вы возьмете?

Григорий Явлинский: Нет, деньги Березовского я не возьму.

Ведущий: Почему?

Григорий Явлинский: А мне не нужны деньги Березовского».

Как известно, то, что политик говорил вчера, не обязательно произойдет сегодня. В середине нулевых просочилась информация, что демон Березовский решил разыграть свою многоходовку из Лондона. Одним из проектов БАБа стало формирование новой оппозиции. Первые сбои произошли, когда его движение «Либеральная Россия» показало свою полную импотенцию, несмотря на вливаемые в него сверхсредства. Отступать было не в правилах Бориса Абрамовича, что и сподвигло его к переговорам с Явлинским. План был таков: политические соратники Березовского будут оптом приняты в «Яблоко», а игравший роль посредника Виктор Похмелкин станет одним из замов Явлинского в уже не совсем его партии.

В принципе гениально, только БАБ уже все меньше ориентировался в реальной политике в России, где Путин был вне конкуренции. Пока Явлинский думал, никогда не складывавший все яйца в одну корзину Борис Абрамович активно интриговал и пугал Кремль переворотом. Одновременно Березовский запустил и собственный партийный проект — воспользовавшись расколом в СПС, учредил «Либеральную Россию», куда перетянул наиболее одиозных демократов, не принявших образ жизни и мысли сторонников Гайдара из Союза правых сил. Противостояние с Гайдаром, заклятым врагом Явлинского, наверное, и заставило последнего принять положительное решение.

Ведя совершенно непростые переговоры с очень опытным в торгово-денежных вопросах Явлинским, Борис Абрамович пошел ва-банк — воспользовавшись формальным поводом, со скандалом выдернул из СПС еще несколько более или менее известных фигур, включая зама Немцова по думской фракции Виктора Похмелкина. И начал с серьезным видом отстраивать свою «Либеральную Россию», проведя первый съезд движения и объявив о скором преобразовании его в партию. Но, судя по последней информации, этот ход оказался не более чем обдуманным отвлекающим маневром — Явлинский поверил, что Березовский может отказаться от союза, и сдался. При этом их личные отношения оставались крайне натянутыми — за год они лично не встречались ни разу, действуя только через посредников.

Была и еще одна веская причина, по которой Явлинский склонялся к предложенному демоном Березовским дьявольскому союзу. Основной инвестор его партии, финансировавший окольными путями «Яблоко» на протяжении как минимум шести лет, телемагнат Владимир Гусинский после разгрома его телеимперии и бегства в Израиль утратил интерес к российской политической действительности. Возможно, он не хотел повторить печальную славу эмигрантов, закончивших жизнь в чекистской петле. Березовский, кстати, закончит.

Так или иначе, финансовый кризис совпал с попытками ряда давних соратников вождя «Яблока» изменить методы Явлинского по управлению организацией. Все это привело Явлинского к нервному срыву, и он на полгода вообще исчез и не подавал признаков жизни. Это, конечно, был закат «Яблока»: ядовитые щупальца Березовского все сильнее затягивались на горле бывшего демократического вожака. Газеты того времени отразили резко покатившиеся вниз рейтинги «Яблока». По всем прогнозам оракулы предрекали скорое самоубийство политической партии-долгожителя. А вот странный союз с Березовским может помочь партии более активно работать со СМИ, а следовательно — попытаться вернуть доверие избирателей… Во всяком случае, Явлинского в этом убеждали эмиссары БАБа.

Интересы самого Березовского здесь очевидны — создать за оставшееся до парламентских выборов время полноценную партию и раскрутить ее настолько, чтобы она прошла пятипроцентный барьер, у него не было никаких шансов. В условиях жесткого цейтнота ничего не оставалось, как поставить на одну из уже бегущих к финишу лошадей. Однако и тут выбор у Березовского был предельно ограниченным. Поставить можно было только на «Яблоко», для остальных опальный олигарх был сравним с политической чумой. Прикоснешься — придут врачи из Кремля и ликвидируют, как особо опасную для общества заразу.

Но союз с «Яблоком» никому не принес дивидендов. После разгромных результатов на выборах Борис Абрамович бросился создавать союз анархистов, фашистов и демократов. А Явлинский ушел в политическое небытие.

Вообще, был ли шанс у Явлинского? Хоть гипотетический? Давайте порассуждаем.

Если вспомнить программы «Яблока» старой школы, то Явлинского можно назвать социал-демократом. И Ленин был социал-демократом. И Троцкий, вождь Красной армии.

Они умели находить общий язык с рабочим классом. У Явлинского эффективно говорить с рабочим классом никогда не получалось. Программы мало кто читает, не имеет своей программы и Путин. В этом смысле симпатии избирателя, электората принадлежат ораторам, личностям. Тогда, в девяностых, левая и социально ориентированная аудитория была на стороне Зюганова, за Явлинского же голосовала часть столичной интеллигенции, да и то не всегда. Часто их голоса уходили президенту-исполину Ельцину, который мог реально противостоять красной КПРФ, в отличие от среднего экономиста, не имеющего народной поддержки.

Явлинский мог круто поменять свое амплуа: Григорий был крутым боксером. Даже становился чемпионом среди юниоров в Украинской ССР. Этому факту из его небогатой биографии почему-то не придавали должного значения, хотя именно бокс мог помочь привести Явлинского к победе. Боксер президент, белый Иди Амин[10] мог составить конкуренцию и исполину с молотком Ельцину, и коренастому памятнику Гене Зюганову.

Давайте только представим, что в 1995 году Явлинский возобновляет тренировки: крупная голова, торс, длинные руки — внушительный образ тяжеловеса-демократа. Такой типаж вместе с жесткой риторикой и выступлением политика в ток-шоу могут вывести Явлинского к медиаолимпу, на котором давно окопался нахрапистый Владимир Жириновский, сын Вольфа. В своих речах гипотетический боксер Явлинский говорит об успехах либералов начала века, эсерах и международном левом движении. В 1995 году он встречается с левым террористом Ильичом Рамирезом Санчесом по прозвищу Карлос Шакал. Для этого при посредничестве французского правого Жана Мари Ле Пена организуется свидание в тюрьме… Социал-демократ Явлинский теперь апеллирует к своей научной работе по совершенствованию труда в СССР, где он предлагал вернуться к сталинской системе тотального контроля. Электорат Зюганова к тому времени распадается на сторонников Явлинского и малочисленную группу поддерживающих фракцию КПРФ. Шахтеры, наиболее активная часть пролетариата, игравшая самую большую политическую роль в уличных забастовках, съезжаются в Москву и по призыву Явлинского остаются до конца выборов президента как гарантия их честности. В Чечне боксер-политик встречается второй раз с русским Каддафи генералом Джохаром Дудаевым, который согласен на установление мира после референдума, муфтий Ахмат-хаджи Кадыров становится преемником Дудаева. Итог встречи — прекращение боевых действий на время президентских выборов и поддержка Явлинского, как президента мира. При этом Явлинский оказывает поддержку социал-демократическим партиям на Украине и Белоруссии. Рейтинги Явлинского взлетают. «Добро с кулаками» привлекает существенную часть электората ЛДПР и генерала Лебедя. Работа с профсоюзами и троцкистским Четвертым интернационалом отбирает у КПРФ значительную часть избирателей, оставляя за ними только сторонников брежневской модели СССР. За Явлинского голосуют те, кто видел в Ельцине крутого мужика — способного и выпить, и подраться.

На дебатах Явлинский не стесняется демонстрировать боксерскую технику: в списке его «клиентов» уже Владимир Жириновский, Борис Немцов. Взлет Явлинского вызывает недовольство со стороны части правых радикалов, но встреча с Ле Пеном успокаивает и подкупает. Являясь космополитом и интернационалистом, тем не менее Явлинский вызывает раздражение, но пикеты самых отмороженных наци-скинхедов добавляют ему еще больше рейтинга. Для укрепление лево-правой репутации Григорий проводит ряд встреч с национал-большевиком Эдуардом Лимоновым, который на конгрессе русских националистов убеждает коллег проголосовать в поддержку Явлинского. Не голосуют только некоторые члены. Явлинского поддерживает и официальный Запад, видя в нем альтернативу не только советскому реваншу. Социал-демократические взгляды Явлинского пока не пугают западных политиков: рейтинг Ельцина почти на нуле, а явная угроза реанимации СССР Зюгановым становится все более реальной. Большие суммы денег начинают поступать через Березовского, который тайно вынашивает идею объединения левых и правых в невиданную доселе империю, где он должен стать аятоллой. С Ельциным к тому моменту никто не считается, но в качестве кандидата в президенты Борис Николаевич вынужден участвовать только для того, чтобы показать западным инвесторам, что альтернативы нет и не будет. Во второй тур выходят Зюганов, который радикализировал свою программу до уровня Сталина, и Явлинский. Большая часть избирателей, хоть и тоскующих по СССР, но не желающих его возвращения в сталинской форме, отдают предпочтение Григорию Явлинскому, который и одерживает победу во втором туре…

Конечно, все это альтернативная история вроде: «Если бы у бабушки было иное анатомическое строение, то она была бы дедушкой». Дедушкой Лимоновым. Это я писал, скорее, о нем. Но вот что интересно. Последние годы Березовский действительно подталкивал процесс объединения и справа и слева. Что касается усилий слева, то они вполне очевидны. Их демонстрирует обширное интервью Березовского газете «Завтра» с разъяснением его позиции, сближение с Александром Прохановым и Виктором Алкснисом, с которыми он подписывал совместные заявления… А на правом, либеральном полюсе неутомимый демон русской политики пытался договориться и с Явлинским: «На правом фланге история тоже сложная. В политике ведь нельзя уговорить, можно только использовать реальную ситуацию. Здесь нельзя действовать с позиции слабого, поэтому я и организовал партию — для того чтобы иметь возможность на равных вести переговоры с теми же Немцовым, Явлинским и другими. Но, увы, амбиции бывают выше ума. Явлинский — тому пример. Ум у него есть, а адекватности нет. Я много раз подчеркивал, что Явлинский сыграл огромную роль в деле строительства демократического крыла политического движения в России. Но сегодня у меня такое ощущение, что он устал. Плюс амбиции, которые для него абсолютно приоритетны, выше любых других чувств и резонов. Я помню, как в 1996 году в Давосе я пытался с ним договориться, чтобы он снял свою кандидатуру в пользу Ельцина. Безуспешно. Он мне сказал: «А почему вы не поставите на меня? Я могу быть избран». Он не понимал, что выбор между ним и Зюгановым в 1996-м был однозначный, без вариантов. Я считаю, что сейчас не время говорить с Явлинским. Сегодня он, с моей точки зрения, обслуживает Кремль. Он разменял себя на какие-то мелкие, наперсточные инициативы, вроде отставки правительства. Понятно, что это все не его инициативы, за ними стоит Кремль… В общем, грустно. Но не безнадежно. Я все-таки надеюсь на то, что и с правыми удастся договориться…»

Одно Григорий Явлинский понял правильно — на смену Ельцину пришел не «малоизвестный молодой либерал из окружения Собчака», но лидер, который построил совершенно другое государство, даже отдаленно не напоминающее первые годы девяностых с их министром Гайдаром, «Московскими новостями» и всеобщей вольницей.

«Владимир Путин — державник, а я демократ и либерал. Мы по-разному видим пути к процветанию России. Есть, конечно, поле для конструктивного взаимодействия — в меру просвещенности его державного курса. В стране сложился капитализм со сталинским лицом. Опять, как и в 30-е гг., все сжато в кулак, все в одной руке. Здесь тебе суд, здесь тебе парламент, здесь тебе спецслужбы, в этой же руке СМИ, в этой же руке бизнес. Так можно было построить из аграрной страны индустриальную. Но так нельзя построить из индустриальной постиндустриальную», — сказал Явлинский.

Явлинский условный священный монстр, но с большой натяжкой: он старомоден, несовременен и не имел будущего уже в конце девяностых годов. Переоценивающий собственные способности плохой экономист, чистоплюй, который не смог ужиться с остальными демократами, посредственный политик, который, однако, увидел начало русского буржуазного термидора раньше многих… Пусть и за деньги, но Явлинский понял, откуда дуют ветры реакции. Буревестник, он смог почувствовать термидор и конец либерального движения в России. «Что отец делал бы в 2005-м? — говорил Явлинский. — Был бы Лимоновым. И таким, что Лимонову не снилось. Он ни за что бы не принял этого масштаба лжи».

Летчик Явлинский сбит. Но из его «Яблока» выйдет точь-в-точь похожий на молодого Ельцина Алексей Навальный. Значит, история еще не закончена.

Глава 11. Аслан Масхадов. Шайтан

Не выбирал он пистолета —

Взял первый — возражений нет.

Б. Березовский

В рейтинге ста ведущих политиков России за 2001 год президент так называемой Чеченской Республики Ичкерия Аслан Масхадов обосновался между 59-м и 61-м местом. Полевой командир, преемник генерала Джохара Дудаева уже не представлял серьезной опасности для кремлевского руководства — его вес среди боевиков был невелик. По сути, «вторая чеченская», в отличие от первой, когда все-таки присутствовало какое-то центральное руководство чеченскими вооруженными формированиями, была войной партизанской. Ни о какой координации военных действий говорить не приходилось. Масхадов? К тому времени он уже рассорился с Шамилем Басаевым после «дагестанского похода» и в тройке Хаттаб — Басаев — Масхадов присутствует строго номинально. К 2001 году его приказов никто не выполнял, а боевики презрительно называли своего «президента» Ушастиком и демонстративно не оказывали уважения, что стремительно рушит остатки авторитета Масхадова.

Никто, даже Басаев, не мог претендовать на единоличную власть в террористическом имарате — обладая большим авторитетом среди боевиков, Шамилю Басаеву все-таки необходимо было считаться с королем арабских наемников Хаттабом, чья популярность определялась обильным финансированием из аравийских пустошей. Их союз позволил сплотить довольно крупные силы боевиков — считается, что почти все дерзкие нападения организованы тандемом Басаев — Хаттаб. Роль же Масхадова — «спикер» ЧРИ, говорящая голова победившей басаевской шуры. Все это — итог кризиса сепаратистского правительства Ичкерии, расколовшегося на «умеренных» и «радикалов». К началу нулевых Масхадов олицетворяет сторону проигравших, становится заложником нового времени…

Будущий «президент ЧРИ» Аслан Алиевич Масхадов родился 21 сентября 1951 года в поселке Шокай Осакаровского района Карагандинской области Казахской ССР, куда его семья была депортирована во время войны. В период с 1957 по 1959 год, после реабилитации чеченского и ингушского народов, вместе с семьей вернулся в Чечню, в село Зебир-Юрт Надтеречного района Чечено-Ингушской АССР. Дальше его судьба складывалась вполне в соответствии с советскими идеалами — в 1966 году Аслан Масхадов вступил в ВЛКСМ, а в 1968-м окончил 10 классов средней школы в селе Надтеречное.

На следующий год после окончания школы Масхадов поступил в Тбилисское высшее артиллерийское командное училище, которое окончил в 1972 году. Затем, в 1972–1978 годах, служил в Дальневосточном военном округе, в воинской части, располагавшейся в селе Платоновка Ханкайского района на берегу озера Ханка. Там молодой офицер проявил себя как дисциплинированный и ответственный командир. За время службы в ДВО Масхадов занимал должности командира огневого взвода, батареи, начальника штаба артиллерийского дивизиона и заместителя командира дивизиона. В 1972 году в его жизни происходит еще одно важное событие — Аслан Масхадов становится действительным членом Коммунистической партии Советского Союза. Сторонником коммунистической идеологии был и Дудаев, который, кстати, был единственным человеком при власти, который предложил политическое убежище Эрику Хонеккеру, последнему руководителю Германской Демократической Республики.

Масхадов продолжает карьеру военного: в 1978 году он поступил в Ленинградскую военно-артиллерийскую академию имени М. И. Калинина, которую в 1981 году окончил с отличием. По документам, в академии он числился Осланом, а однокурсники звали его Олегом. Действующий полковник ВС РФ Александр К., учившийся с майором Масхадовым, вспоминает, что оба поступали в академию вне конкурса: он благодаря красному диплому, а Масхадов — потому что успел получить орден.

В 1981 году Масхадов был направлен в Южную группу войск, в венгерский город Кечкемет, где последовательно занимал должности командира дивизиона, начальника штаба полка, а затем — командира 198-го самоходного артиллерийского полка 19-й гвардейской танковой дивизии. По свидетельствам сослуживцев, его полк неоднократно награждался переходящим знаменем Военного совета округа. На момент увольнения полковник Масхадов имел несколько наград, включая ордена «За службу Родине в Вооруженных силах СССР» 2-й, 3-й степени.

Однокурсник Масхадова вспоминает: «С 1986 года полковник Масхадов служил в Вильнюсе. Январь 1991 года его соединение встречало в полной боевой готовности. По приказу Верховного совета его бросили на подавление мятежа сепаратистов, провозгласивших независимость Литвы… Мы встречались с Осланом через десять лет после окончания академии. Он приезжал в Ленинград. Сам говорил тогда: «Зачем этим литовцам отделяться?» Помню, мы хорошо посидели. Один из однокурсников поднял бокал: «Давайте выпьем за то, чтобы мы никогда не смотрели друг на друга в прицел». Ослан возмутился: «Ты о чем говоришь? Этого не будет!» Мы столкнулись через три года. Началась первая чеченская война. Масхадов возглавлял оборону президентского дворца в Грозном. В то время у него был позывной «Терек-1», и он часто выходил в эфир. Просил бывших однокурсников-артиллеристов прекратить огонь, чтобы убрать с поля боя тела погибших. Ему шли навстречу. Ослану задавали вопрос: «Как же так получилось, что мы воюем друг против друга?» Он отвечал: «Все это скоро закончится. Мы встретимся и обо всем поговорим».

В книге Анзора Масхадова «Мой отец — чеченский президент» автор пишет, что его отец был строгим и требовательным командиром. «Даже со своими сослуживцами, равными по званию, он не позволял себе панибратства в рабочее время. Он говорил: «Поговорим об этом после работы». Отец очень любил фильм «Офицеры». Его уважали за порядочность и требовательность. Он умел дружить».

Анзор вспоминает случай, когда один из друзей Аслана Масхадова обиделся на него и не пришел на семейное торжество, хотя был приглашен. «Отец направил своего водителя и наказал: «Без него не приезжай!» Водитель привез друга, они поговорили по-мужски. Отец сказал ему тогда: «Мы давно не разговариваем друг с другом. Я долго думал над этим, переживал из-за этого, и не мог понять: как такое могло случиться?» Он не любил конфликтов и умел первым делать шаг навстречу. Помню единственный эпизод, когда отец резко оборвал сослуживцев, нелестно отзывавшихся об офицерах с Кавказа. Он остановился и хорошенько «наехал» на них: «Что плохого вы можете о них сказать? Я сам — кавказец! Эти люди отдают свой долг Родине так же, как и вы!»

В начале девяностых Аслан Масхадов решил оставить службу в Литве и вернуться в Чечню. «Это было вызвано тревожной обстановкой в республиках Северного Кавказа: осетино-ингушский конфликт, конфликты в Чечне. В то время в Союзе был полный бардак: кто не хотел, тот не шел в армию, солдаты дезертировали. Но отец все сделал в соответствии с уставом: он направил письмо московскому командованию, где просил об отставке. Сначала был отказ, но отец настаивал, и ему разрешили. Друзья очень болезненно отнеслись к решению отца оставить службу. Я до сих пор поддерживаю отношения с некоторыми из них».

Масхадов был не аппаратчиком, но боевым командиром. С конца 1992 по 1993 год он возглавлял оборону так называемой Чеченской Республики Ичкерия, участвовал в рейдах против антидудаевской оппозиции в Урус-Мартановском, Надтеречном и Гудермесском районах. В декабре 1994 — январе 1995 года полковник Масхадов возглавлял оборону президентского дворца в Грозном, будучи первым заместителем председателя самозваного Государственного совета обороны ЧРИ и продолжая занимать пост начальника главного штаба. За проявленную доблесть получил из рук Дудаева звание дивизионного генерала и несколько орденов. Вполне солидный послужной список сделает из Масхадова первого претендента на пост президента мятежной Ичкерии. В книге «Мой отец — чеченский президент» Анзор Масхадов указывает, что у отца был большой авторитет, как среди военных, так и у гражданского населения. «Накануне 1997 года его товарищи пришли к нему со словами: «Мы хотим видеть тебя президентом нашей республики». Отец отказался по трем причинам: во-первых, он не хотел лезть в политику, во-вторых, он прекрасно осознавал, насколько будет тяжело восстанавливать республику после войны. И в-третьих, он знал, что начнется дележка власти, и не хотел в этом участвовать».

Семья была не против, и даже поддержала. «Думаю, что он изменил свое решение лишь после того, как осознал, что никто другой с ичкерийской стороны не готов взять на себя этот тяжелый груз. После того как в январе 1997 года его избрали президентом, он стал еще более требовательным, еще более строгим. Нам часто угрожали, меня хотели взять в заложники, отец говорил тогда: «Если тебя возьмут в заложники, я ни на какие уступки не пойду. Ты должен знать это. Поэтому постарайся быть осторожным». Таким он был человеком. Я его принципиальную позицию уважал и ценил», — рассказывает Анзор Масхадов.

Итак, 26 января 1997 года Масхадов побеждает на самостийных выборах президента Ичкерии, набрав 59,1 процента голосов, и сразу же устанавливает полудиктаторскую форму управления. Он занимает пост председателя кабмина и, оставаясь главнокомандующим всеми вооруженными силами республики, упраздняет пост министра обороны. Следующим шагом по укреплению власти Халида Масхадова (имя Аслан он сменит на более благозвучное для мусульман имя Халид) станет обращение к чеченскому парламенту с требованием наделить его особыми полномочиями — приостанавливать или отменять действующие на территории ЧРИ «нормативно-правовые акты, назначать и освобождать должностных лиц органов госвласти и управления», издавать «указы и распоряжения, не противоречащие суверенитету и независимости Чеченской Республики Ичкерии». Оторопевший было парламент скажет свое твердое «нет». Неспособность надавить на парламент еще аукнется ичкерскому президенту — полевые командиры посчитают это признаком слабости.

Под давлением исламской оппозиции во главе с Басаевым и Яндарбиевым в начале 1999 года Масхадов своим указом ввел «полное шариатское правление» в Ичкерии, приостановил законотворческую деятельность парламента и упразднил пост вице-президента. Член Академии наук Чеченской Республики, философ Вахит Акаев вспоминает, что указ о шариате Масхадов зачитал лично. В телеэфире он объявил, что высшим органом власти отныне является шура во главе с ним, Масхадовым. Сразу же после выступления по телевидению Масхадова в эфир вышел Басаев, заявивший, что «наконец-то Масхадов принял ислам, и он отныне не является президентом». Интересное по своей сути заявление, если учитывать, что он и до оглашения указа был мусульманином. Вероятно, Басаев хотел подчеркнуть, что неисправимый коммунист Масхадов имеет к исламу косвенное отношение, в отличие от того же Басаева, Удугова и остальных.

«Действительно, — продолжает Акаев, — в конституции Ичкерии такой политический институт, как шура, не был отражен. Встав во главе шуры, Масхадов сам лишил себя должности президента, фактически совершил государственный переворот, изменив форму государственного правления. Вместо светского правления, зафиксированного в конституции Ичкерии, он ввел шариатское правление, не предусмотренное в главном законе Ичкерии. Находясь в политическом конфликте с Масхадовым, Басаев создает собственную шуру — высший орган духовной власти. Тем самым переход к религиозному правлению в Чечне фактически привел к двоевластию. Басаев не скрывал своих притязаний на власть, во всяком случае, шариатское правление, объявленное Масхадовым, давало политическим экстремистам и религиозным радикалам в Чечне возможность установить религиозные порядки в расколотом чеченском обществе».

Тогда против указа полковника Масхадова выступил спикер парламента ЧРИ Руслан Алихаджиев, признавший несоответствие указа конституции Ичкерии. В свою очередь, верховный шариатский суд во главе с кади Батукаевым издал фетву, приостанавливающую деятельность парламента. Али-хаджиев поплатится за свой демарш: он был похищен бандформированиями и убит.

По словам пресс-секретаря Масхадова Майрбека Вачага-ева — и это очень похоже на правду, — шариатское правление было введено, чтобы «выбить «религиозную карту» у ваххабитов, обвинявших Масхадова противником создания исламского государства». Иными словами, получалось, что введенное им шариатское правление делало президента духовным лидером чеченской нации, а одиозные полевые командиры больше не могли выражать неудовольствие своим амиром. Но это если бы все прошло гладко — в действительности получалось иначе.

«С нашей точки зрения, — рассуждает Вахит Акаев, — Масхадов осознанно шел на замену светского социально-политического устройства в Чечне на исламско-шариатское правление. Совершив такой шаг, Масхадов не смог успешно вести игру на поле оппозиции, так как ни он, ни общество не были готовы для этого. Он толком не знал ни правил этой игры, ни ее сути. Масхадов не сумел перехватить инициативу у исламистской оппозиции во главе с Басаевым, которая ставила цель создания объединенного исламского государства Ичкерии и Дагестана. Летом 1999 года религиозно-политическая оппозиция во главе с Басаевым предприняла попытку устранения с должности Масхадова. Басаев и Хаттаб, разоружив охрану Масхадова, ворвались в его кабинет с целью принуждения его добровольно отказаться от должности президента. Решительное противодействие Руслана Гелаева предотвратило переворот в Ичкерии. В связи с попыткой переворота в Грозном возник антибасаевский митинг, на котором присутствовало более 15 тысяч человек.

Митингующие демонстрировали поддержку Масхадова и предлагали ему начать решительную борьбу против ваххабитов. Однако, даже имея поддержку от населения, он не решился принять меры против оппозиции, а Басаев и Хаттаб не рискнули на переворот в Чечне. Впрочем, оппозиция не желала отказаться от плана переворота в Дагестане. Для его реализации в начале августа 1999 года Хаттаб, Басаев и подконтрольные им военные группировки под предлогом оказания помощи окруженным ваххабитам Кебедова вошли в Ботлихский и Цумадинский районы Дагестана. Некоторые эксперты считают, что эта акция была якобы поддержана Масхадовым. С нашей точки зрения, она была проведена вопреки мнению руководства Ичкерии. Это подтвердил и Гелаев, выразивший резкое недовольство провокационным походом Басаева и Хаттаба в горный Дагестан. Отвечая Гелаеву на осуждение своих действий, Басаев заявил, что его дагестанские «братья-мусульмане» заверили в том, что в случае прибытия боевиков из Чечни их поддержат дагестанские джамааты».

Полковник Масхадов осуждал ваххабитский поход на Дагестан, но не решился объявить свою позицию публично, в российских и зарубежных средствах массовой информации. Требование Москвы отмежеваться от его организаторов и выступить против полевых командиров было отвергнуто. Конечно, это требование было самоубийственным. Довольно жесткими условия Москвы кажутся только на первый взгляд: судьба варварской Ичкерии уже решена, и чем быстрее масхадовское правительство пойдет на уступки, тем больше шансов на то, что все-таки удастся отделаться малой кровью. С этого момента Аслан Масхадов становится заложником положения. С одной стороны, одиозные боевики из басаевской шуры используют чеченского президента в роли спикера, лица республики, который может просить деньги у Запада — у ваххабитского Эр-Рияда требует денег сам Хаттаб, президент ему не нужен. Но с того момента, как Масхадов отказался выполнять требование Москвы, он был приравнен к Басаеву, Хаттабу и другим террористам. В СМИ, а также некоторыми представителями российских силовых ведомств была распространена информация о встрече Масхадова с террористом номер один Осамой бен Ладеном!

Это довольно интересный тезис. Приведу фрагмент интервью с так называемым бригадным генералом, лидером чеченских сепаратистов Зелимханом Яндарбиевым. В 2000 году именно Яндарбиев устанавливал отношения одного несуществующего государства — Чеченской Республики Ичкерия с другим — Исламским Эмиратом Афганистан, то есть с талибами. Словоохотливый «генерал» отмел слухи о встрече с бен Ладеном, но зато из его слов понятно, с каким скрипом боевики терпели амира-президента.

«— Когда вы последний раз общались с Асланом Масхадовым?

— Давно. Год назад по телефону. Тогда он очень одобрял, что мы договорились с талибами. Просил продолжать. Но потом освободил меня от обязанностей, с которыми я выехал в этот регион. Он не воспринял то, чем я занимаюсь за границей. Он не сказал этого, но сделал ненужные действия, которые я счел оскорбительными и перестал выступать от его имени. Скажем, мы не сошлись характерами.

— Что же вам в его характере не понравилось? Яндарбиев выключает диктофон и произносит отрицательную характеристику, впрочем не очень обидную.

— Нельзя ли повторить это на запись?

— Нельзя. Чтобы на этом играли? Законные полномочия Масхадова как избранного президента Чеченской Республики истекают 27 января 2002 года. Но у нас военное положение, и полномочия можно продлить на тысячу лет. Это не предмет спора. Парламент продлит ему полномочия.

— Какой парламент? Где он соберется?

— Зачем собираться? Это можно и опросом сделать. Военное положение!

— А вы проголосуете за Масхадова?

— Конечно! Лично я к нему очень критически отношусь. Но это не меняет моего отношения к ситуации.

— Так Масхадов же не контролирует ситуацию в Чечне?

— А кто из вас сейчас встречался с нашими командирами, чтобы это утверждать? Хаттаб — дисциплинированный воин. Моджахед мирового масштаба и вообще прекрасный парень. Он делает джихад, и он не террорист. Учебный лагерь Хаттаба создал я в конце первой войны через Генштаб, возглавляемый Масхадовым. Хаттаб не проявит ненужной самостоятельности. Как и Басаев, командующий большой группой подразделений. В любом руководстве есть разные цели. Но видение мое и других не выходит за пределы генеральной линии. Наше единство зависит не от слабости или силы руководителя. Объединение диктует ситуация.

— Кстати, кто Хаттаб по национальности?

— Саудовец, хотя почему-то его называют то иорданским чеченцем, то еще кем…

— А если Масхадов договорится с Москвой о капитуляции? Он же пытался вести переговоры через Закаева?

— Это будет означать, что он предатель. Масхадов не может договориться о сохранении Чечни в составе России, ведь по нашей конституции вопрос независимости не подлежит обсуждению. Масхадов может вести переговоры только о выводе российских войск, а после этого — об общих интересах с Россией. То, что он идет на контакты, ищет выход, — нормально, это его обязанность по должности. Но предательства не ждите.

— Зачем вы принимали иностранных наемников, экстремистов?

— Исламский фундаментализм безопасен. Это партнерство. Международные отношения. Вы же не считаете ошибкой, что западные инвесторы ходят по России? Помощь не разделяется на помощь от ваххабитов или других.

— А здесь вы что, тоже деньги собираете?

— Я занимаюсь политикой. Только теперь не от имени Масхадова, а как бывший президент и представитель моджахедов. Для сбора пожертвований у нас другие есть. Через меня помощь тоже оказывают, в том числе и финансовую, но я деньги не собираю. Все, что можем, делаем. А войну ведем почти только на свои средства. Арабы зря денег не разбрасывают, они у них в западных банках лежат.

— Все-таки в Чечне — отряды иностранных наемников, несколько сотен человек. Говорят, деньги им присылал Оса-ма бен Ладен?

— В Чечне из-за рубежа не более 50 человек. Границы перекрыты. Да и нет у нас проблем с призывниками. А бен Ладен нам денег не давал. Пожертвования от мусульман, собиравших для нас крохи во имя Аллаха, были. Ваши газеты писали, что я жил в Афганистане, — ложь! Я там был всего два раза! В общей сложности 10 дней. Первый раз — в ноябре 1999-го. А во второй, после переговоров в Пакистане, я прибыл в Афганистан в январе 2000-го. Тогда мы с талибами подписали договор о взаимном признании, открыли посольство в Кабуле и консульство в Кандагаре. Посол так и не успел приехать, а консул был там до осени, когда поехал за женой в Баку, но вернуться уже не смог. На всех документах моя подпись и подпись афганского министра иностранных дел Ахмада Мутаваккиля. С бен Ладеном я не встречался, он не мог меня принять, так как я торопился в Иран и Пакистан. Я встречался с остальным руководством Афганистана, дважды с муллой Омаром. Сейчас в Афганистане ловят чеченцев каких-то. Нет там их! Бен Ладен не имел связей с чеченцами! Не до Афганистана нам. У нас свой фронт».

Так или иначе, переговоры Масхадова с Москвой ни к чему не привели — 18 февраля 2000 года Аслан Масхадов был обвинен Генеральной прокуратурой РФ в организации и участии в вооруженном мятеже, против него было возбуждено уголовное дело по статье 279 УК РФ. Кроме того, полковнику были предъявлены обвинения в организации незаконных вооруженных формирований и посягательстве на жизнь сотрудников правоохранительных органов, он был объявлен в федеральный розыск, а в 2002 году — в меж дународный. К этому добавится еще обвинение, но уже в 2004 году, в ответственности за нападение боевиков и захват школы в Беслане. Тут уже Масхадов выступил с яростными опровержениями и подчеркнул, что к шайтанам, воюющим с детьми, отношения не имеет. Впрочем, это уже субъективные детали, поскольку именно уступки террористическим бандам Басаева — Хаттаба позволили превратить регион в бандитский анклав.

По прошествии стольких лет после трагической гибели Аслана Масхадова открываются все новые и новые подробности его деятельности. 18 февраля 2009 года в прямом эфире телеканала «Грозный» президент Чечни Рамзан Кадыров провел дебаты в передаче «Точки опоры» на тему «Перспективы развития Чеченской Республики». В дискуссии, продолжавшейся более четырех часов, приняли участие бывшие видные деятели сепаратистского движения и соратники экс-президента Ичкерии Аслана Масхадова. В ходе дебатов, перед началом которых Рамзан Кадыров попросил собравшихся «говорить только правду», прозвучал ряд сенсационных признаний.

Одно из громких заявлений было сделано бывшим советником Аслана Масхадова Аюбом Хатаевым. Он сообщил, что осенью 2004 года лидеры Ичкерии готовы были пойти на соглашение с руководством России о вхождении республики в состав Федерации и размещении на ее территории трех российских баз.

«Я последние месяцы жизни Масхадова находился рядом с ним, я глубоко верил пропагандируемой ими идее освободительного движения, пока не стал свидетелем предательства со стороны лидеров. Масхадов в октябре 2004 года получил проект соглашения, в котором предполагалось подписание с Россией документа о вхождении Ичкерии в ее состав, — сказал Хатаев. — Масхадов показал мне это письмо, оно уже было подписано Шамилем Басаевым, Вахой Арсановым и Зелимханом Яндарбиевым, и сказал, что осталась только его подпись. Я был ошеломлен готовностью Масхадова пойти на эти условия, и после этого я понял всю ложность их идей и лицемерие лидеров, которые посылали на смерть молодых ребят».

О том, что такой проект действительно рассматривался, заявил и экс-министр обороны Ичкерии Магомед Хамбиев. Хамбиев, правда, утверждал, что именно он отговорил Масхадова подписывать предложенный документ. Да и не важно это. Аюб Хатаев тут промахивается: то, что письмо было подписано Басаевым и Яндарбиевым, говорит лишь о том, что полевые командиры до последнего дурачили полковника, а потом предложили совершенно фантастический проект, который не может ни под каким соусом быть реализованным. На дворе стоял 2004 год — речи о вхождении Ичкерии в состав России уже и быть не могло. Скорее всего, причина крылась в том, что Аслан Масхадов был готов капитулировать и подсунутый ему план был нужен лишь для того, чтобы Шамилю Басаеву выиграть время. Почему?

Достаточно вспомнить хронологию. Итак, президент самопровозглашенной Чеченской Республики Ичкерия Аслан Масхадов был убит 8 марта 2005 года в чеченском селе Толстой-Юрт во время объявленного им одностороннего перемирия. К тому времени, по утверждению Рамзана Кадырова, Масхадов «был готов идти на переговоры на любых условиях».

«Басаев умышленно сделал так, чтобы определенные силовые ведомства узнали, где скрывается Масхадов, и таким образом способствовал его ликвидации. Аслан Масхадов весной 2005 года стал понимать, что нельзя изменить ситуацию, поэтому, чтобы спасти свою жизнь, готов был идти на переговоры на любых условиях», — заявил Кадыров.

«У нас есть данные о том, что он (Масхадов) хотел выйти со мной на связь. Об этом стало известно Басаеву, который принял все меры для срыва намерений Масхадова», — приводятся слова Кадырова на сайте главы правительства Чечни.

Судя по стенограмме заявления Кадырова, и. о. главы Чечни считает, что Масхадов «прилагал усилия к мирному урегулированию». «Я не раз говорил, что договор с Россией заключил не я и никто другой из нашей команды. Это сделал Аслан Масхадов — президент Ичкерии. Он заключил мирный договор и согласился на амнистию. Масхадов тогда подписал документ, который предусматривал, что Чечня не имеет никаких претензий к России», — заявил Рамзан Кадыров.

После смерти полковника Масхадова в 2005 году на него повесили все — и мнимые, и реальные преступления, и уже упомянутый теракт в Беслане, и даже объявление джихада! Экс-муфтий Ичкерии Бай-Али Тевсиев, объявивший в республике в конце 1999 года газават (джихад, священная война, предписанная Кораном и объявляемая правоверными неверным), заявил, что это был ложный шаг и оснований для объявления священной войны не было. «Повода для объявления газавата в конце 1999 года в республике не было, но бывший тогда президентом Аслан Масхадов путем обмана вынудил принять это решение, сказав, что «это формальность и после объявления газавата Россия сядет за стол переговоров», но за этим последовала кровопролитная война, и после этого я отказался быть муфтием и покинул республику», — рассказал Тевсиев, который недавно вернулся из Австрии, где он находился последние годы. В это верится с трудом.

Русско-американский журналист Пол Хлебников, убитый после публикации книги «Разговор с варваром», посвященной полевому командиру Хоже Нухаеву, признавался, что не раз слышал из серьезных источников утверждение, будто некоторые лидеры чеченского восстания работали на спецслужбы. Так, по его словам, Аслан Масхадов — бывший офицер ГРУ Минобороны СССР; Шамиль Басаев тоже якобы работал с ГРУ — в 1993 году в Абхазии. Известно также, что бандитский режим Дудаева в определенной мере подпитывался Кремлем. Покидая Чечню в 1991–1992 годах, российские военные части оставили дудаевцам большой склад оружия. Затем, в продолжение трех лет, российское государство дарило дудаевскому режиму миллиард долларов ежегодно в виде необоснованных квот на экспорт российской нефти. Напрашивается вопрос: а не была ли российская политика по чеченскому вопросу грандиозной аферой? Только глупость все это. К сожалению, жизнь Аслана Масхадова, все наиболее значимые взлеты и падения этого сбитого летчика — череда обстоятельств, заложником которых он оставался до самой гибели в пыльном подвале. Наверное, следует переименовать главу «Шайтан» в «В заложниках у шайтанов»? Но пусть пока останется как есть.

Глава 12. Трошев, Рохлин, Алкснис. Русские пиночеты

Взвесит Бог все «во имя» и «зря»

И судом справедливым рассудит.

Б. Березовский

В девяностых годах бывшие советские, а потом и российские высокие военные чины стремительно, переругиваясь друг с другом, бросились во власть. Избирательных блоков тогда было столько, что только ленивый не имел своего или не влез в первую тройку чужого. Вместо того чтобы воевать, генералы наскоком ломились в Думу, входили в десяток блоков, союзов, фронтов и комитетов. Слово «комитет» обладало какой-то запредельной притягательностью для действующих и бывших военных. Войдет генерал в блок — и тут же создает комитет. Организует комитет — и тут же начинает прорабатывать и издавать протоколы и декреты. Вместо того чтобы воевать…

Сколько их было? Несть числа! Загибаем пальцы: Руцкой, Лебедь, Стерлигов, Ачалов, Громов, Рохлин, Варенников и еще с десяток менее известных. А не генералов, полковников? Хочется спросить — а где же «не жалея живота своего» и все такое? В Чечне десять лет мы наблюдали позор генералов, которых строил демон-поэт Борис Абрамович Березовский; приезжал в Чечню и строил, орал на них, давал оплеухи.

Вся страна находилась в гражданской войне, а вы, генералы, интриговали в Москве. «Ни одной победы, генералы поражения и унижения. Театр абсурда, но зловещий какой! Поганой метлой вас всех, генералов таких. Половина — сволочи, четверть — трусы, а еще четверть — тихие приспособленцы. Россию спасут лейтенанты. Генералы — дрянь», — сказал однажды Лимонов и был тысячу раз прав.

В рейтинге ста ведущих политиков России в 2001 году окопный генерал Геннадий Трошев, будучи командующим войсками Северо-Кавказского военного округа, занимал 59-е место. Уже через год, в декабре 2002 года, Трошев был назначен на должность командующего войсками Сибирского военного округа, но публично отказался от этой должности, после чего был уволен в запас. Тогда в руководстве Минобороны «некорректное публичное выступление» генерала Трошева связывали с его намерением «уйти в политику». Снова политика! Хорошо: если каждый второй генерал в девяностых считал себя «русским Пиночетом», то предпринимались ли попытки реального военного переворота?

Планирование броска на Кремль имело место: 20 июля 1998 года Бориса Ельцина должны были арестовать — и власть в стране перешла бы к военным. За две недели до этого, организатора, генерала Льва Рохлина, нашли убитым на собственной даче. Генерал-лейтенант Рохлин оставил в новейшей истории России больше вопросов, чем ответов, но, пожалуй, искупил бездействие своих коллег при погонах романтической попыткой установить военную диктатуру.

Рохлин командовал мотострелковым полком в Афганистане, где был дважды ранен. Окончил Военную академию Генерального штаба в 1993 году и стал начальником Волгоградского гарнизона. С декабря 1994 года возглавил 8-й гвардейский армейский корпус в Чечне, который участвовал во взятии некоторых районов Грозного и президентского дворца Джохара Дудаева. Вместе с генералом Иваном Бабичевым 17 января 1995 года участвовал в переговорах с чеченскими полевыми командирами с целью достижения перемирия. Отказался от звания Герой России, заявив: «В гражданской войне полководцы не могут снискать славу. Война в Чечне — не слава России, а ее беда». В 1997–1998 годах генерал-депутат начал собирать вокруг себя не только оппозицию, но и военных, как бывших, так и действующих, что особенно напугало Кремль. Известно, что мстительный Ельцин однажды бросил: «Мы сметем этих Рохлиных!» Тогда мясистый, стокилограммовый лидер КПРФ Геннадий Зюганов вместе с другими депутатами по фракции поспособствовал смещению Рохлина с поста председателя думского комитета по обороне.

В Думу Лев Рохлин попал отнюдь не в компании героев, а в составе черномырдинского проельцинского движения «Наш дом — Россия». Впрочем, вскоре мятежный генерал покинет НДР (и даже назовет Черномырдина «пауком») и создаст Движение в поддержку армии, оборонной промышленности и военной науки (ДПА). О названии движения: в 2012 году предприимчивый Дмитрий Рогозин, умело спекулирующий на теме национализма, стал вице-премьером по ОПК и создал общественную организацию с подозрительно созвучным рохлинскому названием — Добровольческое движение в поддержку армии, флота и оборонно-промышленного комплекса. Рыхлое движение вице-премьера, конечно, не помышляло о военном перевороте, но добавило жирный мазок к биографии самого Дмитрия Олеговича — выглядящего плагиатором и позером.

Оргкомитет ДПА, в отличие рогозинского ДОНа, был живым организмом с довольно пестрым составом. Помимо Льва Рохлина туда вошли бывший министр обороны Игорь Родионов, бывший командующий ВДВ Владислав Ачалов, экс-глава КГБ Владимир Крючков и еще ряд военных и силовиков, имевших как боевой опыт, так и стаж государственных интриг. Тот же Ачалов был министром обороны у мятежного Верховного Совета, а всесильный комитетчик Крючков участвовал в ГКЧП и, по всей видимости, слил его. Сбитые летчики, но с большим бэкграундом…

Начиная с 1997 года вся эта компания, во главе с генералом Рохлиным, начала бурную деятельность — это были поездки в регионы и республики, где генералы организовывали стихийные митинги в воинских гарнизонах, среди студентов и на крупных промышленных предприятиях. Кстати, губернаторы предоставляли Рохлину не только возможность выступить, но иногда и сами участвовали в организованных им мероприятиях. Кем-то из «красных директоров» оборонно-промышленного комплекса руководству ДПА был выделен персональный самолет.

— Я с Рохлиным был в нескольких командировках, — вспоминал уже покойный генерал Ачалов, — слышал выступления, видел, как его воспринимают. Выражался он предельно жестко. Услышать такое сегодня от федерального депутата немыслимо. И все его тогда испугались — не только Кремль, но и КПРФ, ЛДПР… Бывали моменты, что мы очень узким кругом собирались у него на даче, нас было буквально пять-шесть человек. Конечно, первоначально не было планов вооруженного захвата власти, восстания. Но потом жизненная обстановка к этому подтолкнула. Потому что чехарда в государстве набирала темпы, росла просто катастрофически быстро. Вы же помните 1998 год? С весны премьером был мальчик Кириенко, а в августе случился дефолт. Вот и представьте себе, что случилось бы, если б Рохлина не убили в июле. Вариант привлечения армии был вовсе не исключен.

Конечно, никакой иной информации Ачалов, как человек военный, предоставить не мог. Известно, что Лев Рохлин опирался прежде всего на волгоградский 8-й корпус, которым командовал с 1993 года, с которым прошел всю первую чеченскую. Став депутатом Думы, Рохлин лично курировал корпус, встречался с офицерами, перевооружал и сделал его образцово-дисциплинированным соединением, готовым выполнить приказ и справиться с любой поставленной задачей. Станислав Терехов, председатель Союза офицеров, рассказывал, что общался с офицерами корпуса и, по их словам, там действительно могло что-то получиться… О дополнительных подробностях Ачалов рассказывать не стал. Обронив, однако, что Рохлин «в любых вопросах мог опереться на волгоградский 8-й корпус».

Полковник Николай Баталов сначала служил заместителем командира 8-го армейского корпуса, а потом возглавлял региональное отделение Движения в поддержку армии. Он рассказал, как готовился переворот. Приведем рассказ полностью.

«Как вообще это мероприятие планировалось? Хотели силовой захват власти. Силовой! Вот даже разговора не было о каких-то там «протестных мероприятиях». Это так, несерьезно. Вот сюда, в центр Волгограда, на площадь Павших Борцов и площадь Возрождения планировалось вывести силы корпуса. После выступления корпуса происходит оповещение по другим армейским частям. Нас поддержали бы в самых разных местах. Всю схему я не знаю, — говорю за то, что знаю.

Вот Кремлевский полк, полк охраны, он был пополам: часть командования за Рохлина, часть — за президента. Этот полк не смог бы нам помешать, хотя бы мы прямо в Кремль пришли. Главный запасной командный пункт Вооруженных сил был просто куплен — дали деньги кому надо, хорошие бабки, и он говорит: «Все, в это время будет снята охрана. Я уйду, и вот вам связь со всем миром». А уж со страной — там и говорить нечего, со всеми армейскими структурами. У нас два самолета транспортных, допустим, на Тихоокеанском флоте стояли, морпехи, два батальона, двое или трое суток на аэродроме прожили.

В Севастополе стояла в готовности бригада морских пехотинцев. Естественно, Рязанское высшее училище ВДВ. Курсантам стажировку отменили. Они где-то на полигонах были, но к определенному моменту их вернули в Рязань. Потому что Рязань — это двести километров от Москвы. Училище было на сто процентов за нас. И договоренность была с руководством Таманской и Кантемировской дивизий, что они как минимум не выступают против нас…»

Пожалуй, самые интересные откровения — у Петра Хомякова, в то время советника Льва Рохлина. По его словам, планировалось, что накануне выступления армии стачечники якобы стихийно перекроют трассы, по которым в Москву доставлялись некоторые товары, отсутствие которых вызвало бы социальную напряженность. Например, сигареты. Отсутствие курева накалило бы обстановку в Москве, пошел бы рост негативных настроений… Всесильный хозяин Москвы Лужков был готов поддержать военный переворот!

«Лужков был непосредственным участником проекта Рохлина. Кстати, в день убийства генерала на 11 часов утра была запланирована встреча Рохлина и Лужкова для уточнения некоторых деталей. Московские СМИ по команде Лужкова обвинили бы в табачном кризисе Кремль», — утверждает профессор Хомяков.

Все это похоже на правду — через год после провала переворота Лужков открыто выступит против Ельцина и его режима, даже попробует баллотироваться в президенты. Неистовый мэр тогда уступит Путину, прекратит борьбу и останется еще на десять лет на посту столичного градоначальника: до самого свержения по личному приказу президента Медведева. Все было расписано. Кто из какого региона за что отвечает после прибытия в Москву. Мосты, вокзалы, телеграфы. Все расходы оставались за мятежным генералом.

Полковник Баталов рассказывает: «Рохлин давал. Вот однажды говорит: «Возьми 24 тысячи долларов — это на расходы, связанные с выдвижением народа». Хотя многие помогали от чистого сердца. Например, начальник железнодорожного депо, когда я к нему пришел просить помощи — переправить людей в Москву, — говорит: «Пару вагонов подцепим к пассажирскому поезду, набьешь туда народу». Автобусы стояли, рефрижераторы с продуктами. Директор одного из заводов мне говорил: «Вот стоит подключенный рефрижератор, забит полностью тушенкой. Это все от моего завода. Второй рефрижератор — еда разная вам». А, допустим, мэр Волжского говорил: «Дам сорок автобусов». Ну, сорок не получилось — где-то штук пятнадцать автобусов он должен был дать. Евгений Ищенко у нас одно время мэром был, потом его посадили под надуманным предлогом. Я в 1998 году с ним встретился, говорю: «Надо немножко помочь — людей переодеть одинаково». Он на свои деньги купил, не знаю, тысяч пять комплектов обмундирования. Я ездил на машине — у меня «восьмерка», жигуль — рекогносцировку маршрута проводил: где стоять, где заправляться. По дороге смотрел, где заправки, нефте базы. Даже заготовил специальные расписки — что когда власть возьмем, деньги вернем — столько, на сколько солярки налили…»

Похоже, что планировалась и интервенция — внешняя поддержка должна была прийти от Александра Лукашенко. По информации членов команды генерала Рохлина, их патрон тайно встречался с белорусским «батькой» в лесу, на границе с Белоруссией. Петр Хомяков рассказывал об интересном случае: Лукашенко давал пресс-конференцию в РИА «Новости» и шел в зал, Рохлин стоял в проходе, пропуская Александра Григорьевича. Они не поздоровались. Но обменялись такими многозначительными взглядами! «Это было понятно только для них самих и для тех, кто был в теме и стоял рядом. Потом, когда некоторые настырные журналисты говорили, что они поздоровались, генерал улыбался и отвечал: «Что вы?! Мы же не знакомы. Мы в двух метрах стояли друг от друга и ни слова друг другу не сказали».

Первая попытка выступления была назначена на двадцатые числа июня. Лев Рохлин тогда в очередной раз приехал в Волгоград. Последние подробности в бане, как принято у конспираторов — при высокой температуре аппаратура не работает. А в четыре утра расположение корпуса блокировала бригада внутренних войск. Тогда Рохлин сказал: «Давай все в исходное возвращать. А я еду в Москву. Ничего не получится — повяжут всех». Мероприятие пришлось отложить. После провала первой попытки переворота второе, решающее выступление наметили на 20 июля. Но после случившегося прославленный корпус расформировали — так же демонстративно, как его офицеры собирались угрожать столице. В музее Сталинградской битвы было уже не найти знамя корпуса, первоначально там выставленное. Оказалось, что его запросили в Москву, в Центральный музей Вооруженных сил, и сдали в знаменный архив: чтобы уже ничего в Волгограде о корпусе не напоминало. А что касается мятежного генерала — он был неопытным политиком, в окружении было слишком много ненадежных…

В ночь со 2 на 3 июля 1998 года мятежный генерал был найден убитым на собственной даче в деревне Клоково Наро-Фоминского района Московской области. По официальной версии, в спящего Рохлина стреляла его жена, Тамара Рохлина, причиной была названа семейная ссора. В ноябре 2000 года Наро-Фоминский городской суд признал Тамару Рохлину виновной в умышленном убийстве своего мужа. Через пять лет она обратилась в Европейский суд по правам человека, жалуясь на большой срок предварительного заключения и затягивание судебного процесса. Жалоба была удовлетворена, с присуждением денежной компенсации в 8000 евро. После нового рассмотрения дела 29 ноября 2005 года Наро-Фоминский горсуд вторично признал Рохлину виновной в убийстве мужа и приговорил ее к четырем годам лишения свободы условно, назначив ей испытательный срок в 2,5 года. Конечно, все это было зловещим театром абсурда.

В ходе расследования убийства, в лесополосе, недалеко от места преступления, были обнаружены три обгоревших трупа. По официальной версии, смерть потерпевших произошла незадолго до убийства генерала и не имеет к нему отношения. Однако многие соратники Рохлина считали, что они — настоящие убийцы, которых ликвидировали спецслужбы, «заметая следы». Это подтверждает и дочь Рохлина, Лена. С ней мы познакомились в 2012 году, когда я организовывал эфир на прохановском телеканале «День». Дочь генерала, она пришла в компании бывшего африканского легионера, двухметрового гиганта Юры Макаревича. Позднее Макаревич станет моим приятелем и в уличных сценах не раз продемонстрирует преданность дружбе.

Тогда, в 2012 году, Лена подтвердила, что действительно была проведена операция по устранению ее отца. «Человека убрали потому, что он имел возможность совершить военный переворот, а совершить его он собирался ради народа. Он стоял на народовластии. Когда он пришел и увидел в Госдуме, насколько было объемным это воровство, приватизация… К нему шла информация со всех сторон. От бывших кагэбэшников. Отовсюду. И в то же время он увидел огромное доверие со стороны народа, различных политических деятелей, ученых. Он не видел другого выхода».

Дочь генерала рассказала: «И 8-й корпус, и другие войска собирались выдвинуться. Но сначала должен был выйти народ на площади, а народ тогда выходил, без всякого Интернета, по пятьсот тысяч. И выйти должны были отовсюду. Мне сейчас рассказывают, что даже с Украины собирались, с Донбасса, ехать люди. А потом, если бы требование народа не было бы удовлетворено, чтобы Ельцин ушел в отставку, то тогда бы произошли, при поддержке народа, военные действия. Ошибка моего отца была в том, что он, хоть по папе — еврей, а по маме — русский, он как бы «иду на вы!». Он думал, что если он озвучит информацию о том, что на него готовится покушение, а информации было более чем достаточно, то это его как-то обезопасит. Но система эта очень хитрая. И когда решалась судьба страны, никто не церемонился. Надо было бы — ракеты бы запустили. А врагов было более чем достаточно.

На тот момент отец должен был выступить через один-два дня в Госдуме по поводу урановой сделки. Это когда Черномырдин отдал «за три копейки» весь запас урана, который добывался в стране за 30 лет. Страна сдавалась. И это очень серьезная сделка на самом деле. Ученые озвучивали, что этот уран стоил 8 триллионов долларов как минимум. Чеченцы давали за голову отца деньги. Но по поводу чеченцев я сомневаюсь, так как в какой-то степени они уважали его по той причине, что он отказался от Героя России, объяснив это тем, что это была гражданская война в интересах олигархов. Чеченцы видели, что он не страдал желанием кровь лить. На самом деле он с болью смотрел на то, что ему пришлось участвовать в этом мероприятии, в котором страдал простой народ. Версии есть. Их масса. Но для меня очевидно, что, конечно, стоял вопрос власти. И тогда был шанс, чтобы здоровые силы пришли к власти потому, что народ реально был недоволен и народ был активен».

Сейчас Лена самостоятельно воспитывает дочь. Дочь ходит в художественную школу, а мать все больше по судам и митингам. Надломленная, с подорванным здоровьем, она продолжает дело отца, в каких-то своих формах и со своим мировоззрением, не созвучным патриотическому…

Лев Рохлин, генерал, заговорщик, блестящий военный, но плохой политик, конечно, проиграл, хотя история могла сложиться иначе. Рохлин действительно мог взять власть — ему верили тысячи военных, и даже могущественный Лужков оказывал ему свою поддержку. Не умея интриговать, Рохлин подставил себя под пули сам, добровольно. Вопрос его ликвидации был ожидаемым: о подготовке мятежа знали в Кремле. Чего ожидал генерал, когда ложился спать? О чем был его последний сон? Выстрелом в затылок был остановлен не Рохлин, но мечта военных о реванше, о военной диктатуре, времени советского могущества. Среди десятков генералов Рохлин выгодно отличался личной смелостью: когда остальные сражались только в кулуарах организованных ими комитетов, Рохлин ездил поднимать гарнизоны, когда большинство договаривалось — он убеждал «последнего диктатора Европы» Лукашенко ввести армию.

Был ли шанс у военных в девяностых взять власть, снести режим и Ельцина? Конечно, был. Вот как раз Лев Рохлин на собственном примере продемонстрировал, что военный мятеж возможен. Мятежник? Да. Но и власть Кремле была мятежна — она расписалась в собственном пути 4 октября 1993 года.

Куда только не бросала судьба «русских пиночетов». Например, еще одна звезда политики девяностых «черный полковник» Виктор Алкснис, бывший народный депутат СССР, нашел себе новое хобби — дача, казан, мангал и далее по списку. «Все рецепты с казаном очень просты: вали в казан все, что есть, и в итоге на открытом огне любое блюдо получается очень вкусным», — признается политик. По признанию его дочери — не обманывает. Кроме того, он ведет страничку в соцсетях, где дает прогнозы по внешней и внутренней политике России.

Виктор Имантович, знаменитый «черный полковник», как его звали в начале девяностых, встречает меня на крыльце своего подмосковного дома. Ему сейчас 66 лет, но возраст не чувствуется: сказываются офицерская выправка и армейские строгие привычки. «Пуританские» — как бы сказали в Америке. Полковник старомоден.

— Я сделал достаточно много за 28 лет политической деятельности. И особенно в тех переломных девяностых годах, — откашливаясь, говорит Алкснис. — Есть многое, чем я горжусь. В частности, я одним из первых предрек распад СССР, еще в 1989 году, с трибуны первого съезда, когда никто еще в это не верил. Я вел и активную борьбу за сохранение страны. По моей инициативе, по инициативе группы «Союз», возникли непризнанные республики Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия, и по крайней мере две из них на сегодняшний момент являются признанными. Я горжусь тем, что удалось отправить в отставку Шеварднадзе. Горжусь, что удалось добиться отставки министра внутренних дел Бакатина за его предательскую деятельность по вооружению незаконных вооруженных формирований на территории бывших союзных республик.

Много чего у меня было в девяностых, и я активно во всем участвовал — и в событиях в октябре 1993 года был участником. Вел себя достойно, никакого компромата на меня нет. К моим рукам ничего не прилипло. Я достойно прожил, как минимум, половину своей жизни и этим горжусь.

Еще один повод для гордости «черного полковника» — указания на его персону во всех энциклопедиях и справочниках, посвященных новейшей истории нашей страны: там он либо упомянут, либо дана его полная биография. В Сети бытует выражение: «Ты чего-то добился в жизни, если у тебя есть не только аккаунт в «Одноклассниках», но и статья о тебе в «Википедии». Об Алкснисе — есть.

— В девяностых годах политика не была настолько грязным делом, в какое она превратилась сейчас, — вспоминает Виктор Алкснис. — Все было ясно и понятно: есть «они», а есть «мы», и наше дело правое, и мы победим. Политика стала очень коррупционной — превратилась в способ зарабатывания денег. Сейчас зачастую состязаются не идеологии, не позиции, а соревнуются административные и финансовые ресурсы. Политика стала намного грязнее, чем в начале девяностых, — считает полковник Алкснис.

Задаю один из важных вопросов: что можно сказать об упущенных возможностях? Виктор Имантович вздыхает. Безобидный вопрос хоть и не был неожиданным, но определенно не был приятным. Он вспоминает, что никогда не рвался в вожди и лидеры, хотя в начале девяностых и входил в десятку наиболее известных людей страны.

— Мне казалось, что я не смогу стать настоящим политическим вождем. Сейчас я понимаю, что ошибался. Надо было вести борьбу, участвовать в политических процессах именно как вождю. Но… Что сделано — то сделано. Нужно было вести какую-то подковерную борьбу, использовать договоренности, осуществлять закулисные маневры. Этот мой подход к вопросу в белых перчатках помешал мне бороться за лидерство. Если бы я тогда стал бороться за власть, то, возможно, многое из того, что произошло впоследствии негативного, не случилось бы. Но это мое чистоплюйское отношение к политике принесло много бед. Но я посчитал, что мне не надо вести борьбу за власть, я выхожу на арену в белом фраке, а все остальные в известной субстанции. Это была неправильная позиция, но сейчас об этом остается только жалеть, — рассказывает политик. — Я не один такой был, — продолжает «черный полковник». — Я вспоминаю того же генерала Льва Рохлина. Рохлин тогда тоже рассуждал примерно так же: «Мое дело Ельцина устранить, совершить государственный переворот, а там пускай к власти приходят другие люди и руководят страной». И это тоже было ошибкой. Сожалею также о том, что не стал создавать свою партию. Я был одним из сильнейших политиков, имя было на слуху, и это серьезная ошибка — отказ от лидерства в определенной партийной структуре.

— Мы поговорили о том, что вы не сделали тогда. А из того, что сделали, есть что-то, о чем сожалеете?

— Я — живой человек. Не ангел во плоти. Ошибок было сделано много. Но они носили тактический характер. Стратегическая линия моя была правильная. С девяностых по сей день у меня есть определенная репутация, которую признают и мои друзья, и мои враги.

Ошибкой можно считать мой отъезд из Латвии. Надо было попытаться сделать политическую карьеру там, у меня там был свой электорат. Но я уехал именно потому, что не ощущал там поддержки. А в России у меня эта поддержка была, и я вел активную политическую деятельность, хотя, если бы я остался в Латвии, возможно, судьба этой страны сложилась бы иначе.

Я допустил серьезную ошибку в инженерной работе, которой я занимался помимо политической деятельности. Я был одним из первых, кто поднял на уровне Государственной думы вопрос импортозамещения, как это сейчас называют. Одним из первых я заговорил о необходимости создания российского программного обеспечения. В 2008 году я бросил эту тему на полдороге. И теперь жалею — надо было идти до конца. В целом в моей деятельности плюсов было больше, чем минусов. Крупных стратегических провалов не было.

— Что сейчас мешает возобновить борьбу за власть? Побороться за упущенные возможности?

— Прежде всего, возраст. Во-вторых, чтобы вести такую борьбу, нужна структура. Я в свое время не создал свою партию, сегодня об этом говорить немного поздно. На федеральные телеканалы меня почти не пускают — я там довольно редкий гость. Я много пишу в соцсетях, в «Фейсбуке», реакция определенная на это есть. Моя позиция не укладывается в официально сформированное русло. Я критически отношусь к нынешней ситуации в России, позволяю себе выступать с критикой и в адрес системы, и в адрес Путина, и отношу себя к оппонентам власти. Соответственно, и власть применяет свой административный ресурс против меня. Особенно я это неприятие власти по отношению ко мне ощутил в полной мере, участвуя в последних выборах в Госдуму. Власти меня любить не за что. Но я продолжаю заниматься тем, чем занимаюсь.

Я много пишу в Интернете, в частности, на тему честных выборов, против коррупционных дел, которые сегодня стали массовыми в нашей стране. Да, ни одно мое обращение в прокуратуру или в Следственный комитет не находит отклика, хотя поднимаю важные проблемы. Не я один такой. Такая же планида у большинства людей, которые находятся в оппозиции к власти. Жаловаться не стоит. Я выбрал такую судьбу, и я продолжаю идти этой дорогой. Пусть моя деятельность не столь заметна, но я не стал прогибаться перед властью и веду себя достойно.

— Чем же вы заняты, полковник?

— Могу рассказать свой вчерашний день. В течение двух часов я готовил новый пост в соцсеть — если помните, был еще весной такой скандал относительно отмены выборов в Барвихе. Были «резиновые» квартиры, в которых были прописаны люди, в чьи обязанности входило обеспечение победы партии власти на выборах. В августе я вскрыл, что там были зарегистрированы отнюдь не гастарбайтеры. Это 419 человек, представители администрации района, руководители муниципальных бюджетных организаций, конкретные фамилии мной были вскрыты. Именно они должны были голосовать на выборах и обеспечить победу кандидатов от «Единой России» на муниципальных выборах в Барвихе. Я все эти фамилии вскрыл, с указанием должностей, отправил письма в ЦИК Памфиловой, в областную комиссию, в администрацию президента. Сейчас мне приходят отписки. И я потратил время на то, чтобы написать пост, обсудить это, написать очередной запрос по этому поводу, теперь уже в Генпрокуратуру, потому что областная прокуратура подтвердила неправомерность регистрации 419 граждан…

Я человек интернет-зависимый и много времени провожу в социальных сетях, на форумах, активно участвуя в дискуссиях. Пишу статьи — не часто, но пишу. Отдельные интернет-издания меня публикуют. Не сижу и не грущу о былых днях. За последний месяц трижды был на телеканале «Звезда», хотя на ОРТ или НТВ меня не пускают. Считаю себя оппозиционером. При упоминании моего имени у многих нынешних деятелей портится настроение.

На нынешние выборы я шел со «Справедливой Россией», хотя мне не все нравится в этой партии. Это был вынужденный компромисс, ничего не оставалось делать. До сих пор продолжаются попытки создать некую партию. Определенная репутация у меня есть. Хорошо известен в узких кругах. Российская оппозиция, не либеральная, а патриотическая, относится ко мне с уважением.

Меня не любят во власти, и я этим горжусь. В Средние века был такой лозунг: «Больше врагов — больше чести». Так вот, врагов у меня достаточно. Для меня очень важно сейчас остаться «в светлой зоне Интернета». Я не ушел из политики, остался в ней как одиночка и свой план демонстрирую.

— А когда вы не ввязываетесь в баталии — чем занимаетесь?

— Что касается каких-то домашних занятий… Когда-то, в годы перестройки, я был, как и все, охмурен Горбачевым. Я тогда выписывал все толстые журналы, где стали публиковать все то, что нельзя было печатать раньше. Эти толстые журналы я разделял на отдельные страницы и потом сам скреплял, освоив искусство переплета. У меня сохранилась масса томов литературы в моих переплетах. Но сейчас это все неактуально, потому что можно купить любую книгу или скачать в Интернете.

Появилось новое хобби. У меня никогда не было дачи или особняка — некогда было, и возможности не позволяли, хотя в бытность мою депутатом по Одинцовскому округу мне несколько раз предлагали участки, и в виде взятки, и просто чтобы заполучить мое расположение. А вот дети год назад купили участок во Владимирской области и сейчас там начали строить дом — обычный простенький деревянный сруб. И меня увлекла кулинария на открытом огне. Казан, мангал и все такое. Разные сковородки… Я теперь кормлю семью, когда выбираюсь туда на выходные.

И еще одно хобби. После того, как два года назад я перестал быть главой городского поселения Тучково, у меня появилось свободное время, и я стал ходить пешком каждый день по 10 километров. Чувствую себя великолепно. В «Семнадцати мгновениях весны» есть такой эпизод, где Мюллер беседует со Штирлицем, и речь идет о том, что через 20 лет Штирлицу будет семьдесят, и Мюллер говорит: «Ну что вы, 70 лет — это расцвет сил для настоящего политика». Я надеюсь, через четыре года вступлю в период расцвета политической карьеры.

Девяностые годы — удивительное время. Хотя бы тем, что именно из этого междуцарствия появилась и наша политическая система. Благодаря в том числе и «русским пиночетам». Изменилось время, страна, менялись форматы, исчезали одни движения, и на смену им приходили другие, формировалась новая система, и, конечно, не все могли, по самым разным причинам, запрыгнуть в новый состав поезда «Россия». Конечно, многие из них сейчас мечтают о реванше — как правые, так и левые или демократы, но к этому серьезно относиться не нужно. Полководцы, генералы с амбициями, закончились.

«Окопный генерал», герой чеченских кампаний Геннадий Трошев так и не стал политиком — после громкой отставки он получил должность советника президента, незначительную, связанную с вопросами казачества. Потом он погиб в авиакатастрофе — не стал «русским пиночетом». Я помню, в 2001 году Эдуард Лимонов с группой нацболов готовил партизанские выступления на территории одного из центрально-азиатских государств. Писатель и его молодые ученики ехали с оружием в руках увеличивать территорию России. Ни одного генерала среди них не было.

Глава 13. Михаил Касьянов. Премьер-гангстер

На душе — холодок сентября,

Ничего так, как было, не будет.

Б. Березовский

Визитной карточкой всех реальных и киногангстеров был двубортный костюм преимущественно темных оттенков в широкую белую полоску, с большими подкладными плечами, довольно часто — с острыми лацканами, которые произошли от смокинга, для пущего эффекта лацкан украшался бутоньеркой. Галстук — обязательно яркий и довольно широкий. Брюки, широкие и объемные вверху, зауженные книзу, часто с отворотами. Считалось, что именно такой костюм добавлял своему владельцу мужественность и силу, делал его более солидным в глазах других гангстеров, что играло очень значимую роль не только в crime-делах, но и на любовном фронте.

Михаил Касьянов стал стильным гангстером русской политики. Премьер одевался очень неплохо, особенно ему к лицу полосатый костюм в стиле Альфонса Капоне из Чикаго. На Касьянове всегда очень дорогие часы, ценой не один десяток и даже сотню тысяч долларов, — крупные, на ремешках крокодиловой кожи, из тех, что еще недавно были признаком высокопоставленного чиновника. В отличие от часов президента, который предпочитает недешевые, но скромные образцы, Касьянов не боялся показать дорогие и вычурные аксессуары. Не стыдился соратников, напоминая в этом смысле плейбоя Бориса Немцова, который ездил в Венесуэлу покататься на серфе. Касьянов выглядел как дорогой гангстер, подпольный магнат Чикаго. Раздражал ли он бывшего чекиста Путина этими своими часами, с ремешками из крокодила? Упитанного гангстера-премьера вышибли из кресла в 2004 году. Обидевшись, он ушел в оппозицию, требуя вернуть себя обратно, в Кремль или Дом правительства — дородный, в полосатом костюме, совсем не близкий ни оппозиции, ни народу, гангстер-премьер.

Однажды Михаил Касьянов поздравил с днем рождения мою жену, пожелав головокружительных успехов. Мы с ним что-то обсуждали, он узнал о празднике и поздравил. Не забыл, и ему не показалось это чем-то особенным. Тут уж гангстерскую шляпу снимаю перед ним я. Если захочет, экс-премьер может держаться достойно. Но политика вовсе не сентиментальна, и чисто человеческие качества Касьянова, мужика в принципе неплохого, тут не играют никакой роли. Я бы его, конечно, посадил, если бы находился у власти. Чтобы другим было неповадно, чтобы прекратить все эти рассуждения о том, чей Крым. Оппозиция, куда он попал по обиде, словно подменила сбалансированный характер премьер-министра, заставила сменить гангстерские двубортные костюмы на серые, неоригинальные пары. Я давно это заметил и стал анализировать: что, собственно, вынудило элегантного премьера превратиться в не очень талантливого оппозиционера с лишним весом?

Определенное лидерство в оппозиции Касьянов получил не из-за каких-то талантов. Все банальнее: лидерство досталось ему по очереди. Впереди были двое, их в Вашингтоне считали более способными и ставили на них. Первым был Гарри Каспаров, шахматный король; предполагалось, что ужасно хитроумный, «шахматные мозги», но Каспаров струсил, эмигрировал и в вожди оппозиции, следовательно, не годится. Теперь лай шахматиста звучит из-за океана, откуда он призывает сторонников брать власть. Но власть не берут из уютных апартаментов Фриско или Лондона. Даже Березовский не взял. Хотя он и был демоном, изощренным и крутым интриганом, человеком глобальных идей. Ну, а куда там Каспарову, — смешно…

Следующего в очереди, гипертрофированно сексуального, хоть и располневшего Бориса Немцова, убили. Убили, когда он был с девкой из враждебной нам Украины, вероятно, убили те, кто хотел скандала, иначе бессмысленный труп Немцова был бы никому не нужен. Ребята из американского конгресса взяли бы на роль лидера оппозиции его, а не Касьянова. Злоба Немцова к своему былому сопернику Путину, который опередил растерянного Бориса Ефимовича в президентской многоходовке, обеспечила ему место, ближайшее к лидерству, а значит, и к деньгам.

Другой возможный лидер — Ходорковский, тоже, как и Каспаров, за границей, и возвращаться не желает. Бывший глава МЕНАТЕПа играет в Швейцарии в революцию, недавно назвал себя то ли Лениным, то ли Троцким, сути не меняет…

И все же быть лидером их оппозиции Касьянову было положено по рангу. Но на него не обращали внимания, предпочитая вышеперечисленных. Теперь, когда все выбыли, настала его очередь. Может, ему нашептали, что, если будет вести себя злобнее, яростней, ему помогут вернуться в Кремль. И Миш-Миш по глупости начал пороть ерунду про Крым, про власть, про все остальное, что в принципе не укладывается в его стиль удачливого гангстера, воротилы и осторожного барина. Барин он, да, в гангстерском костюме. Барину что-то наобещали, сделали первым, дали оппозиционный скипетр и надели корону, согласно очередности.

Раньше в бывшем премьере присутствовала такая основательность, государственная стать, невозмутимость и уверенность в себе, что о его могучую фигуру, словно волны о скалу, разбивались наскоки недругов. Как о гранит Мон-сельвата[11] — если говорить языком поэзии. Непотопляемый он человек. Survivor[12] — называются такие политики. Сейчас он будто сломался. Поверил чужим.

Может быть, потому, что, несмотря на внешнюю премьерскую монументальность, Касьянов маневренный политик. Кем был этот человек: государственником и защитником членов ельцинской «семьи», исполнительным чиновником и харизматиком, который увлекал народные массы… Портрет бывшего премьера-гангстера получается противоречивым. Казалось, все просчитав, он сформировал собственный круг наркомов, капореджимов и бутлегеров, которые должны были защитить его власть.

Михаил Касьянов руководил российским правительством официально с мая 2000 года, а фактически — с января 2000-го, когда стал первым вице-премьером. Тогда премьер-министр Владимир Путин только исполнял обязанности президента и участвовал в избирательной кампании. Касьянов был «на хозяйстве» в правительстве, что фактически делало его поваром на внутренней политической кухне. Вот какую характеристику Касьянову дали в кулуарах Кремля: «От таких успехов у кого угодно закружится голова. Однако Касьянов подчеркнуто технократичен, дистанцируется от политики, не любит риска. Всю жизнь провел на государственной службе, что наложило отпечаток и на характер его команды». И это чистейшая правда.

Будущий премьер родился 8 декабря 1957 года в поселке Солнцево Московской области, позже вошедшем в черту города и известном жесткими правилами жизни и одной из первых легендарных организованных преступных группировок. Отец, Михаил Федорович Касьянов, был директором школы, затем — школьным учителем математики, отвоевал всю войну. Мать Мария Павловна — главный экономист, начальник отдела Главмосстроя. Известно, что в юности Миша играл в рок-группе, что, конечно, экзотично, по солнцевским-то меркам.

После учебы Касьянов долгие годы проработал в Госплане РСФСР, конторе солидной, но небольшой относительно «старшего брата» — Госплана СССР. После распада Советского Союза, когда российские ведомства были на подъеме, Касьянов все-таки вынужден был искать новую работу. К тридцати пяти годам ему пришлось довольствоваться ничтожным постом начальника подотдела в новообразованном Минэкономики. Двенадцать лет службы в Госплане — и вот итог… Анастас Микоян стал наркомом в 31 год, а в тридцать три — главой Наркомата вооружений был назначен Дмитрий Устинов, «нефтяным» наркомом стал Николай Байбаков. В 34 года возглавил Наркомат ВМФ Николай Кузнецов. Арсений Зверев, ставший наркомом финансов в 33 года. Косыгин, возглавивший текстильную промышленность СССР в 35 лет… В конце тридцатых средний возраст наркомов составлял немногим за тридцать. А тут 12 лет службы — и малозаметный пост. Это, конечно, сильно ударило по самолюбию Михаила Михайловича.

Могут спросить: что ты все ссылаешься на сталинскую Россию? Хорошо, вот, для примера, Егор Гайдар, который старше Касьянова на год, к тому времени уже побывал в кресле и. о. премьера, а Борис Федоров — младше Касьянова на несколько месяцев — дважды занимал пост главы Минфина. Кстати, именно он и стал для будущего премьера крестником в политике, год-фазером — крестным отцом. В 1993 году Борис Федоров обратил внимания на чиновника, отлично владевшего английским, с большим опытом госуправления. Но главное, Михаил Касьянов был стопроцентным государственным чиновником, который не помышлял уходить в бизнес, как это было принято в то время.

Федоров предложил Касьянову возглавить департамент иностранных кредитов и внешнего долга. Это автономное подразделение Минфина могло не только стать приоритетным, но и приносить хорошие прибыли, тут Касьянов не прогадал. Его вышестоящим начальником стал член ближнего гайдаровского круга Андрей Вавилов. Считается, что именно 32-летний Вавилов похлопотал о должности замминистра для своего памятникообразного протеже. Впрочем, это было уже в 1995 году. Дальше карьера не шла.

По информации, ходившей в СМИ, Касьянов активно специализировался на кредитах под гарантии государства. Так и появилось прозвище Миша Два Процента — якобы потому, что он брал свой процент с каждой такой сделки. Впрочем, эта информация «всплыла» уже в то время, когда Михаил Касьянов стал премьером, что дает основания ей не доверять. Кроме того, дальше журналистских атак дело не пошло, а прокуратура апатично махнула рукой.

Влияние Касьянова расширялось и на сопредельные, смежные учреждения, в частности Внешэкономбанк СССР. Это абсурдное, но милое памяти название, но без принадлежности к СССР, по-прежнему носит структура, специализирующаяся на советских финансовых обязательствах. Именно оттуда в начале президентского правления Путина рекрутировались чиновники. Например, Владимир Чернухин, проработавший долгое время в ВЭБ СССР, 1 мая 2000 года был назначен замминистра финансов. Другой чиновник, Александр Житник, который руководил кредитным департаментом Внешэкономбанка в середине девяностых, в 2001 году занял пост главы Россельхозбанка, который имеет в своей базе весь огромный агропромышленный комплекс страны. Или вот Татьяна Трефилова с февраля 2001 года получила назначение в руководители Федеральной службы по финансовому оздоровлению и банкротству (ФСФО).

Касьянову не всегда удавалось ввести своих людей в правительство, так, попытки кооптировать в руководство Минфина на пост одного из замов министра этого ведомства своего протеже Олега Буклемишева встретили жесткий отпор со стороны питерского либерала Алексея Кудрина.

Владимир Путин на прямой линии 15 декабря 2011 года проговорился, что тогда еще «многие либерально настроенные и уважаемые в либеральных кругах члены правительства Российской Федерации, скажем, тот же Греф Герман Оскарович или упоминавшийся здесь другой в недавнем прошлом министр (Кудрин), приходили ко мне и говорили, требовали убрать Михаила Касьянова из правительства. И говорили: мы с этим жуликом работать не будем вместе — или он, или мы». Против нынешнего лидера либеральной оппозиции выступили два видных представителя финансового либерального блока в правительстве. Каламбур какой-то на первый взгляд. Но если мыслить шире и вспомнить, как Касьянова характеризовали в кремлевских кулуарах, то все становится на свои места.

Касьянов предельно чужд либеральным элитам и готов взаимодействовать только в формате: «Я — государство». То, что он говорит сейчас обратное, — это обида. Касьянов прежде всего монументальный функционер Госплана, да, любящий роскошь, как члены политбюро, развлекавшиеся за границей совершенно безумным катанием на дельфинах — был такой китч. Именно оттуда родом эти часы с ремешком из крокодиловой кожи, — из номенклатуры СССР.

А теперь о гангстерстве, то есть о «семье». Довольно серьезный скачок в карьере Миш-Миша, как его называли соратники, произошел, когда у премьерского руля встал Евгений Примаков, опытный «красный чиновник». В принципе не придерживающийся никакой идеологии, кроме государственной, Касьянов, опытный аппаратчик, выгодно выделялся на фоне Кудрина или Вьюгина. Поэтому назначение поддержал первый вице-премьер примаковского правительства Юрий Маслюков, увидевший в Касьянове, человеке-исполине, признаки государственного мышления. Касьянов должен был сохранить примаковский стиль.

«Семья» обратила внимание на умелого аппаратчика во время формирования правительства Сергея Степашина. Известно, что администрация президента настаивала сразу на двух кандидатурах — Николая Аксененко, боксера и члена КПСС с 1969 года, и Михаила Касьянова. Степашин, кое-как смирившись с кандидатурой Аксененко, упорно не хотел брать Михаила Касьянова. Только после разговора с Ельциным, известным своей бешеной и медвежьей манерой убеждать, ему пришлось ввести Касьянова в состав правительства. Касьянов быстро начал выстраивать собственный аппарат и в конце концов вытеснил Степашина с политической сцены.

Касьянов в ранге первого вице-премьера готовил свои острые блюда на внутренней политической кухне, пока премьер Путин занимался улаживанием вопроса по переходу власти. Старый Ельцин был спокоен. Именно это назначение считается частью соглашений между полуживым, но все еще мощным российским президентом с подполковником КГБ, перехватывающим президентские регалии: «семья», лишившаяся крестного отца, хотела сохранить аппаратное влияние, проводником которого должен был стать Касьянов. И стал. Считалось, что первые месяцы Путин был лишен возможности проводить даже собственные назначения, к примеру сделать генпрокурором Дмитрия Козака. С премьером у Путина складывались тоже своеобразные, подчеркнуто вежливые отношения, но до поры до времени.

«Работал ли он эффективно? Ну, первые год-полтора старался что-то делать. Вторые два года активность была нулевая. Я думаю, что он уже тогда думал о том, чтобы стать президентом, и боялся совершить какие-то неосторожные шаги, потому что работа во главе правительства Российской Федерации связана с постоянными угрозами для политической составляющей. Очень много нужно принимать конкретных решений. По сути, Михаил Михайлович уходил от этих решений, но тем не менее он доработал», — скажет в 2011 году Путин.

Но Путин мог видеть в назначении Михаила Михайловича главой правительства в 2001 году и плюсы. Касьянов хорошо знал госаппарат, умел им манипулировать. В формировании вертикали, а впоследствии и личной власти Путина была большая заслуга именно памятникообразного премьера, не выторговывающего ничего сверхъестественного для себя. В то же время он не был крутым политическим тяжеловесом, который мог бы конкурировать с президентской крутостью, то есть не был конкурентом. За спиной Касьянова не стояли корпорации и не горели языки пламени нефтяных месторождений, что было важно в войне с расколотой, но могущественной семибанкирщиной. Его страстью был — аппарат.

Для «семьи» Касьянов был попутчиком, но не «своим» человеком. В этом смысле он готов был присягнуть новому крестному отцу в лице Владимира Путина, что понимал и сам президент, и «семья», которая делала ставку на Касьянова из прагматичных соображений: исходя из невозможности в новой политической парадигме демонстрировать свое влияние. К тому же Путину требовалось время разгромить настоящих союзников «семьи», а из двух зол, как известно, выбирают меньшее… Так, в конфликте по поводу повышения пошлин на ввозимые в страну иномарки Касьянов в резкой форме противостоял члену «семьи», прощенному сейчас олигарху Олегу Дерипаске. Но в то же время, когда требовалось стянуть все силы для дела, премьер демонстрировал лояльность.

По мере того, как значимость Касьянова росла — из «технократа» его стали раскручивать в публичные политики, — премьер попадает в ловушку дьявола, Владислава Суркова. Первой ласточкой стали встревожившие Кремль данные ВЦИОМ, которые показали, что Михаил Касьянов пользуется наибольшим доверием избирателей. Удар не заставил себя долго ждать: в декабре 2002 года группа лиц, во главе с бывшим помощником Аслана Масхадова, объявила о намерении выдвинуть кандидатуру Касьянова на пост президента, подчеркнуто противопоставляя его Путину. Это, конечно, был забойный удар по монолитной фигуре премьера, по которой сразу побежали ниточки трещин. В том, что это подстава, не было никаких сомнений, а осуществлял ее, по всей видимости, демиург и новый первый царедворец Владислав Юрьевич Сурков.

Итак, в середине декабря 2002 года несколько телеканалов показали комнату Нижегородского центра эстетического образования, где собрались три десятка человек из Владимирской, Костромской, Ивановской и Нижегородской областей, представлявших, по их словам, более тысячи единомышленников из 57 регионов России. Они вознамерились создать общероссийский комитет для выдвижения Михаила Касьянова кандидатом в президенты РФ. С журналистами общались доцент Ивановского химико-технологического института Николай Железняк и член Международного комитета по защите прав человека Руслан Кутаев. Инициативная группа отрицала какую-либо связь с властными группировками, в том числе с представителями самого Касьянова, однако обратилась за поддержкой ко всем оппозиционерам — правым, коммунистам и «яблочникам».

Все это прошло бы мимо внимания людей, если бы не инициаторы, которые толкали Касьянова к президентству. Из справки, распространенной Нижегородским телеграфным агентством, следует, что Руслан Кутаев в 1996–1998 годах работал советником по особым поручениям у Масхадова в ранге вице-премьера его правительства, участвовал в подготовке Хасавюртовских соглашений. Теперь он сопредседатель Общества российско-чеченской дружбы. Другой сопредседатель — нижегородец Станислав Дмитриевский, выступавший на процессе полковника Буданова общественным обвинителем. Хороша парочка, не так ли?

Выявились и более пикантные детали. По сообщению Нижегородского телеграфного агентства, Руслан Кутаев связан с деятельностью наркокартеля, доходы которого идут на поддержание бандформирований моджахедов. Нашли «компромат» и на Дмитриевского — он, видите ли, член нижегородского общества «Правозащита», стоящего на страже интересов сексуальных меньшинств. Нижегородская газета «Наше дело» тут же выступила со статьей «Ты скажи мне, дорогой, наш премьер не «голубой»?».

Предположим, что это не была подстава. Как раз в это время в сводках появлялось имя Алексея Кошмарова — именно ему политтехнологи приписывают изобретение всевозможных трюков с кандидатами-двойниками, фальшивыми предвыборными акциями и тому подобными издержками демократии. Однако тогда Кошмаров открестился от этого проекта, категорически заявив, что к касьяновскому выдвижению в президенты отношения не имеет. Чеченцы, подстава, многоходовка… Имя режиссера этой провокации через призму лет становится все более и более очевидным.

Пример Касьянова во многом поучителен: как бы ни старался премьер-министр дистанцироваться от политики и заниматься аппаратом, ему насильно навязали игру, венцом которой станет пошлый, грязный сексуальный акт с оппозиционером Натальей Пелевиной, где жалкий стареющий Касьянов выйдет посмешищем для всей страны.

В 2004 году в России прошли выборы, на которых безапелляционно победил Владимир Путин. Основной недосказанной историей того периода была отставка Касьянова. Почему Миш-Миша «равноудалили» от власти? Ответ до сих пор не ясен — уж очень разнятся мнения на сей счет. Например, правительственные источники утверждают, что премьер пытался подать в отставку и определиться со своей судьбой еще в августе 2003 года. Но Путин твердо сказал, что разберется с главой кабинета только после выборов, не раньше.

Во второй раз Михаил Касьянов заговорил об отставке в октябре, после ареста Михаила Ходорковского. Тогда практически все уже говорили о том, что в правительстве назревают кардинальные перемены. Возможно примирившись с мыслью о том, что отставка неизбежно случится, Касьянов в октябре написал заявление об уходе, отправил его Путину и на следующий день, в субботу, не посетил традиционное совещание президента с правительством и силовым блоком.

Утверждают, что Путин сказал Касьянову о том, чтобы тот продолжал работу до выборов. И относительное спокойствие длилось до 21 февраля. Владимир Путин вызвал к себе вице-премьера Алексея Кудрина и неожиданно поручил ему представить в ближайшие дни свое видение нового правительства, руководителем которого и станет сам глава либерального блока в правительстве. По информации из окружения вице-премьера, Кудрин появился в Белом доме окрыленный. Первым распоряжением Кудрина было определить кандидатов и структуру нового суперлиберального правительства, которое пойдет иным, не примаковско-касьяновским государственным курсом. Этим делом был занят его ближайший помощник Сергей Павленко.

Впрочем, чиновничий триумф главы Минфина длился недолго. Уже на следующий день президент вызвал к себе Михаила Касьянова и поставил его перед фактом, что принял решение об отставке всего кабинета правительства. Говорил жестко, расстались холодно.

Дальше началось что-то странное: 24 февраля Владимир Путин отправляет в отставку весь кабинет и назначает Виктора Христенко временно исполняющим обязанности главы правительства. Это решение, прямо говоря, выбило почву из-под ног Кудрина, который уже готовился занять премьерское кресло. Вопрос стоял не праздный: беспокоиться следовало уже не только о своей судьбе, как главы правительства, но и вообще о министерских перспективах в рамках нового кабмина. Вся эта президентская многоходовка укладывается в историческую фразу помощника Кудрина Сергея Павленко «Мы так не договаривались!»…

Как сообщал источник в кремлевских кулуарах, Владимир Владимирович в определяющий момент вызвал к себе Козака и якобы сказал: «Назначу либо тебя, либо Иванова, но фигура Иванова — плохая для Запада; так что, скорее всего, тебя». Козак сначала скромничал и отнекивался, но потом согласился и сел писать бумагу по составу и функциям нового состава правительства. Вскоре к президенту зашел заместитель руководителя администрации Игорь Сечин и сообщил, что возможной хорошей кандидатурой мог бы стать министр-посланник по делам ЕС в лице Михаила Фрадкова.

Предложение было нестандартным, и на этом в конце концов и порешили.

Однако что все-таки произошло? Почему Касьянов утратил доверие президента и лишился своего поста? Версий много, часть из них — экзотические, но заслуживающие интереса. По одной из таких версий, на настроение президента Путина повлияла ситуация с ЮКОСом. Якобы один из собственников компании, проживающий сейчас за границей, в конце января в беседе с людьми в Израиле высказывал мнение, что «Папа» (то есть Путин) неуправляем, что бизнесу от него — хуже некуда, что политически, например, с помощью девочки-самурая Хакамады «Папу» не убрать. И в этом смысле было бы хорошо, чтобы он «куда-нибудь делся». Тогда бы новым «Папой» стал Касьянов, у которого с ЮКОСом проблем нет. Но, увы, якобы сказал бизнесмен, после выборов и Касьянова не будет.

Анонимный информатор рассказал: «Спустя некоторое время информация об этой беседе дошла до Кремля — во всяком случае, до окружения Владимира Владимировича. Некоторые горячие головы могут предположить, что это был пространный намек на вполне определенное действие. У нас в России так часто бывает. Президента хорошо охраняют. Вспомните комментарий Невзлина на замораживание счетов в Швейцарии: «Это не последние 5 миллиардов». Естественно, предположений может быть масса, но не просто так держат Михаила Ходорковского полгода под арестом, чтобы потом выпустить с назначением условного срока за манипуляции с налогами. При этом, по информации, находящейся в совместной разработке МОССАДа и российских спецслужб, на нужды тех, кто готов был совершить покушение на главу государства, некоторые акционеры ЮКОСа выделили более 200 млн долларов США. По слухам, «сосватать» это дельце пытались одной из организованных преступных группировок, имеющей дагестанские корни. Российские спецслужбы официально уведомили своих коллег в Израиле о том, что проживающие там крупные акционеры ЮКОСа могут предпринимать действия, направленные на дискредитацию руководства России в глазах мирового сообщества, а также оказывать спонсорскую помощь общественно-политическим силам, добивающимся смещения нынешнего главы государства и дестабилизации обстановки внутри страны».

По мнению анонимного источника, «заказ» был необходим для того, чтобы в случае любого инцидента обязанности президента по конституции до следующих выборов исполнял бы премьер — Михаил Касьянов. Что ж, версия крутая! Такую версию можно экранизировать, брать «Оскаров» в Америке, писать книгу в жанре альтернативной истории… А факты таковы: осторожный Касьянов о подобных разговорах и слышать не слыхивал, не говоря уже о том, что не принимал никакого участия в разработке каких-то планов.

«Когда Путин объявил мне об отставке, он ничего такого не говорил. Но уже вечером того дня мне подробно рассказали эту же самую историю люди, обладавшие серьезной информацией о настроении и мотивациях главы государства. Они убедили меня, что это и есть истинная причина отставки. Еще мне сказали, будто бы к тому донесению в папочке прилагались расшифровки наших с Немцовым разговоров, где мы якобы обсуждаем сценарий, как будут сниматься с выборов Хакамада, Харитонов, Глазьев, Малышкин, а в результате останутся только Путин и Миронов. Я сразу вспомнил, как накануне, 23 февраля, был вместе с другими руководителями на праздничном концерте в Кремле. Президент в тот вечер вел себя как-то необычно. В перерыве все больше по углам о чем-то шептался с Патрушевым, избегая остальных. На следующий день, 24-го, Путин вдруг отменил традиционное совещание с членами правительства и попросил меня приехать одного. Я тогда еще с Константином Мерзликиным, начальником правительственного аппарата, поспорил: «Точно будет или замена кого-то из силовиков, или отставка правительства». Я больше склонялся к последней версии и оказался прав», — вспоминает бывший премьер Михаил Касьянов. Значит, все-таки были люди, которые хотели его подставить.

По словам Касьянова, после отставки Владимир Путин трижды предлагал ему занять пост секретаря Совета безопасности, от чего бывший премьер отказывался, говоря, что может пойти только на избираемую должность. Путин также предлагал Касьянову работать по созданию международного банка по сотрудничеству с Европейским союзом. Через два месяца после бесланских событий, в начале сентября 2004 года, он сказал Путину, что прекращает взаимодействие с ним. Все это выглядит сомнительно. Не для того Касьянова выдавили из правительства, чтобы трижды (!) приглашать его вернуться. Касьянов лукавит и надувает губы. Но ведь есть почему.

Летчика Касьянова сбили нынешние либералы Кудрин и Греф, которые отвечают за экономику, а значит, имеют колоссальное влияние на внутреннюю политику, хотя первый и попал сейчас в сравнительную опалу. Мощный Касьянов был не сроден либералам ни по типажу, ни по государственническим убеждениям, которые укладываются в доктрину фашизма с ее моделью авторитарного корпоративного государства. Касьянов — настоящий фашист и государственник. Либерализм Касьянова — выдумка и глупость. Валерия Ильинична Новодворская, дама, как ни крути, умная, очень верно охарактеризовала Михаила Касьянова, разбив в пух и прах его обидчивую, напускную либеральность: «Касьянов был министром Путина довольно много лет и как-то прекрасно с ним уживался, а только когда его Путин выгнал, стал демократом. Согласитесь, это подозрительно. Не поздно ли он стал демократом? И первое его демократическое деяние, насколько я помню, еще до турне в США — он зачем-то с Прохановым вместе сфотографировался и с Лимоновым пошел обниматься», — точно съязвила Новодворская, подчеркивая, что Миш-Миш не либерал, а часть государственной машины со всеми ее атрибутами.

Действительно, сразу после удаления от аппарата Касьянов идет не к демократам, а к национал-большевику Эдуарду Лимонову. Ястреб в политике, Лимонов мало имеет общего с либеральным движением. Отвечая на критику левых и ультраправых о сотрудничестве с либералами, Лимонов не моргнув глазом говорит: если они устроят «оранжевую революцию», нацболы перекрасят ее в пролетарскую. Для него революция делается только «кровью» и «ржавым железом». «То, что мы завоевали это либеральное болото, это хорошо. Я вам скажу по секрету, что мы от этого время от времени что-то имеем. Потому что к нам стали приходить люди, которые говорят: «Мы хотим помочь вашим политзэкам», да? Мы хотим дать что-то на адвокатов. Это отлично, о чем можно говорить? Когда нам говорят: «А что вы, а при чем здесь оранжевая революция? В России она «а», невозможна, оранжевая. Во-вторых, если она начнется — наша задача выйти и превратить ее в красную. Она нам выгодна. Помните, Ленин высказывал тезис о переходе «через демократическую революцию» к пролетарской. Идиоту ясно! Надо пользоваться опытом предшественников. Когда начинают тупо говорить, обвинять нас: «Вот, вы пошли за оранжевыми». Да никуда мы не пошли! Мы просто сделали умно, не как наш товарищ Иванов-Сухаревский. Мы оказались гибче и умнее. Мы поднялись из этих и поняли, что существует большой мир большой политики — и надо завоевывать каких-то друзей временных, а завтра посмотрим. Так мы идем вперед. Никакой оранжевой революции мы не хотим. Однако если завтра появится какой-нибудь, блин, кто угодно — какой-нибудь сраный Касьянов, мы что, должны отказаться от борьбы с Путиным и начать борьбу, бороться еще с Касьяновым? Наоборот, надо подойти и сказать «Касьянов, привет! Мы тебе поможем. Нам надо то-то, то-то и то-то…»

С писателем-ястребом понятно. А что Касьянов? Касьянов хочет быть с государством, мечтает вернуть былое могущество. Отвергнутый президентом, он ищет поддержку у противоположного лагеря, который его предал еще раньше. Миш-Миш, умный политик, срывается на истерику: когда нет рядом камер, он проклинает своих соратников по либеральному лагерю и называет их «дерьмом». Он не хочет революции — революцией он шантажирует власть. Подобно герою античной трагедии, он пережил настоящего лидера либералов Немцова и занимает не свое место. Вряд ли Касьянову неуютно. Никакой революции, тем более с кровью и железом, он не хочет.

В 2011 году Путин, размышляя о Касьянове, выразился так: «Что я могу сказать… Знаете, перефразируя Владимира Владимировича Маяковского, могу сказать: «Я знаю, город будет, я знаю, саду цвесть, когда такие люди в стане оппозиции есть». Простите его, памятникообразного, господин президент, Владимир Владимирович! Он хотел быть вам полезен. Пустите его в Кремль. Налейте чаю. Позвольте снова назвать вас крестным отцом. В предложенном вами саду премьер, не дай бог, покончит жизнь самоубийством.

Глава 14. Анатолий Быков. Писатель и алюминиевый бык

Но за разбой расплату

Не ждал так скоро он.

Б. Березовский

К персоне Анатолия Петровича Быкова меня привело расследование Эдуарда Лимонова «Охота на Быкова», написанное перед арестом в 2001 году на Алтае. Писателя арестовали за организацию вооруженного сообщества, которое, по версии следствия, должно было силой оружия взять северную русскую часть Казахстана и присоединить ее к России. Но до этого Лимонов по приглашению партийцев прибыл в Красноярск, где вечером того же дня оказался в самом гнезде Быкова — в ресторане «Яхонт», в здании одноименной «гостиницы для иностранных специалистов», где помещался долгие годы офис Быкова, — за большим столом в центре зала.

Лимонов жирными мазками рисует картину, в которой описывает ощущения, созвучные тем, как если бы его пригласили в ресторан самого Аль Капоне. Действительно, алюминиевый король имел не только большой политический вес, но и славу гангстера, пахана, построившего собственную полукриминальную империю на большой крови.

«Быков был в светлом пиджаке, в белой рубашке и галстуке с красно-желтыми квадратами. Темные брюки. Под глазами — темные круги усталости. Он не уселся за свой стол, но опять-таки, следуя чьей-то хорошей выучке, сел за стол совещаний, а мне указал место напротив. Слева помещался большой аквариум — черные камни и желтые плоские, крупные, как блюда, рыбы стояли в нем.

— Я много слышал о вас, Анатолий Петрович. Я внимательно слежу за вашей судьбой и хотел бы написать о вас книгу, — начал я. — Если, конечно, вы не будете возражать. Предваряя ваши вопросы, сразу скажу, что мне интересен более всего контраст между тем социальным классом, к которому вы принадлежали от рождения в простом городе Назарове, и тем местом под солнцем, которого вы добились. Вы стали сверхбогатым человеком, вас знает вся страна…

Где-то тут он меня перебил и увел инициативу. Он сказал, что вот сегодня беседовал с коллегой — депутатом Законодательного собрания, коммунистом, и пытался получить от него ответ, почему компартия не сплотит вокруг себя все силы общества, чтобы предотвратить окончательную гибель страны. Он звучал как патриот, как я сам в свое время в 1991–1993 годах в моих статьях на страницах «Советской России», этот Быков. Но он был свежий патриот, а я давний, потому я знал, что с коммунистами объединиться невозможно.

Я сказал ему, что объединяться надо, но КПРФ не способна объединить общество, коммунисты-зюгановцы понимают объединение как положение, при котором командуют и возглавляют они, а остальные силы безвозмездно трудятся на них.

Я сообщил ему, что написал 27 книг, и только одна из них — это портрет, это книга о Жириновском — «Лимонов против Жириновского», но Жирик мне откровенно не нравился. Вам я симпатизирую. По нескольким причинам. Ну, во-первых, я начинал свою жизнь в рабочем поселке, в пригороде Харькова… Во-вторых… (Я из вежливости не сказал ему, что в юности мечтал стать крупным бандитом, у нас в Салтовском поселке в пригороде Харькова была такая социальная мода — пацаны мечтали стать крупными бандюка-ми.) Во-вторых, я сохранил для себя… В-третьих, сказал я, у нас в России не о ком писать, у богатых отсутствует жест, порыв. Богатые просаживают деньги в казино, пьют коньяк по 10 тысяч долларов бутылка, но где жест? Что кому хорошего сделал Березовский? О политиках тоже нечего писать. Зюганов — серый. В прошлый мой приезд в Красноярск меня повели смотреть храм, построенный вами, Анатолий Петрович…

Тут я наконец коснулся живой его души под костюмом. Достал. Он сказал, что построил пять храмов: три православных, синагогу и достраивает мечеть. Что в Америке он общался с любавичскими евреями и вот построил в Красноярске синагогу. Его все спрашивают почему, не еврей ли он… Он никак не еврей, но ему хочется, чтоб все конфессии жили в мире, и он подает пример вот такого ровного отношения ко всем религиям и нациям. Иначе Россия развалится!

Меня предупредили, что он говорит плохо. Но он говорил хорошо! Может, ему не хватало актерских модуляций, подчеркивания, ударений, но в беседе двоих было достаточно и тех, что были. Тот, кто меня предупредил, очевидно, давно его не слышал.

Время от времени пищал селектор да неслышные ярко-желтые рыбы меняли положение в аквариуме. В первый момент встречи он сообщил, что у меня есть 20 минут, а мы сидели уже более получаса. Меня предупредили: «Вам придется говорить, а он будет молчать, слушать вас». Все происходило с точностью до наоборот. Анатолий Быков говорил, а Эдуард Лимонов пытался вставить слово. Лимонов хотел подчеркнуть общее происхождение, но о рабочем поселке он ничего не успел сказать, так же как и о своей книге на эту тему, о «Подростке Савенко». Писатель хотел сообщить ему детали своей биографии, чтобы стать ближе, расположить его. Но «бык» не давал вставить слово.

Возможно, он нуждался в ком-то, вот так вот пришедшем со стороны, чтобы выговориться. А вся его речь была только о храмах, которые он возвел, о госпитале, которому он только что дал один миллион рублей на оборудование, о людях, которые ему пишут, взывая о помощи. Ни слова о КрАЗе, ни слова об акциях, ни слова о тюрьме венгерской или красноярской. Ничего такого. Как позднее обнаружилось, в тот день, позже, у Быкова был назначен пересмотр дела в краевом суде. Вечером стало ясно, что краевой суд оставил в силе приговор районного суда: Быкова оставили на свободе. Интересно, что этот человек, олигарх, или кто там — «крестный отец», ни словом не упомянул ни о суде, ни о том, что, возможно, приговор краевого суда будет не в его пользу и ему придется опять отправиться в тюрьму. Хладнокровный, как хирург, он открывал перед писателем письма и зачитывал, копался в ранах жизни. А ему писали, как президенту, как имеющему возможность помочь, как хозяину, как батьке. Как человеку, о котором известно — этот Быков людям помогает.

Я вспомнил батьку Костенко, — рассказывает Эдуард Лимонов, — приднестровского комбата, убитого людьми Лебедя, вспомнил сцену в сарае, где он, сидя среди своих ребят, принимал население, вершил суд: приказывал дать бензину одному, чтоб отвезти жену в роддом, другого — бывшего полицая — приговаривал к высшей мере. Интересно, что судьба забросила меня тогда в 1992 году к Костенко, а теперь вот, спустя восемь лет, к Быкову. И Костенко был для Лебедя врагом, и Быков его злейший враг. И у меня есть все основания полагать, что в сентябре 1996 года меня зверски избили ногами в голову — люди Лебедя. С тех пор темные пятна и трещины на глазном яблоке не дают мне забыть Александра Иваныча.

Глядя на Быкова, я пытался обнаружить в нем что-то от гангстера. До визита к нему в одной газетке я вычитал следующее:

«В период с 1993 года по 1996 год в Красноярском крае были убиты 48 бизнесменов, связанных с торговлей алюминием, и 27 криминальных авторитетов, пытавшихся взять «алюминиевые» предприятия под свой контроль. Вряд ли человек, считающийся хозяином края, совсем ничего об этом не знает».

Интересно бы знать, что думают люди, обращающиеся к Быкову за помощью, о 48 бизнесменах и 27 криминальных авторитетах и их судьбе? Скорее всего, если людей спросить, они пробормочут: «Туда им и дорога, а вот Быков людям конкретно помогает. Дает. А кто у нас еще дает в России? Только отбирают».

Эдуард Лимонов точно говорит о закрытости своего собеседника. Кто такой вообще Быков? Пожалуй, это воплощение русской мечты, круто поднявшийся в девяностых, ставший одним из самых влиятельных политиков, но поглощенный термидором в большей степени, чем все остальные герои, так или иначе присутствующие в современном политическом и медиапространстве. И в девяностых Анатолий Быков был фигурой, как говорится, с репутацией. Пресса про него писала так: «Конечно, все знают, что он — Толя Быков, бывший бандит, руководитель группировки. Но никто его с пистолетом не видел, а про группировки слухов много ходит». Ну, и далее, в том же духе.

Родился будущий миллионер-предприниматель Анатолий Быков в захолустном райцентре Красноярского края Назарово. Еще в начальных классах он серьезно увлекся боксом. Чемпионом, правда, не стал, зато без проблем поступил на кафедру физвоспитания Красноярского педагогического института.

Стать тренером после получения диплома у Быкова не получилось. Поэтому он два года трудился на скромной должности учителя физкультуры в средней школе родного Назарова. Здесь о нем помнят:

«— Парень был как парень… Жили бедно… Мать техничкой в школе… Был хорошим парнем… Лебедь, сука, тащит его туда…

— Всем давали бутылку шампанского к Новому году. Старикам подарки… Соседям. Вот этому давал на телевизор… — выкрикивает мужик в ушанке, под телогрейкой грязная майка с узором.

— А вас как?

— Холкин Николай Михайлович, сосед.

— У них хреновой табуретки не было. Петька, Надька, Анатолий, вот как четвертого… (Задумывается.)

— Колька, — подсказывает мужик постарше, тоже Николай, Ивлев Николай Иванович.

— Задумали съесть его, эти Лебедь, Березовский, Абрамович — зверье е…аное… вначале убитых на него повесили…

— Отец был печником…

— Им акции отобрать…

— Он «криминал», у него нечестно, а у этих Абрамовичей, Березовских — честно?

— Это Лебедь… Лебедь…

— Участникам войны еще в то время по 100 рублей давал…

— Арбузы летом пригонял…

— Инвалидам… У соседа баба померла, как ее?.. Коренев-ская… и лекарства давал, и хоронил…

— Кто ни просил — всем давал…

— В школу провел электричество, в котельную…

— Мы что, дураки, не знаем, что творят?! Я знаю его с трех лет. Зверье это, Абрамович…»

Вот так вспоминают — нечего и добавить. А что сам Быков захотел заметить в своем детстве? В интервью «Сегодняшней газете» в апреле 1999 года, то есть на пике славы и могущества, вот что он говорит корреспонденту Г. Лукашову:

«Если я и выделялся из окружения, то только тем, что с самого раннего детства ненавидел блатных. Мое детство прошло в обстановке перенаселенных квартир и бараков. Люди, которые меня окружали, старались жить дружно, коммуной, но встречались и те, кто, пройдя школу тюрем и лагерей, стремился обидеть, отобрать, оскорбить.

Очень хорошо помню, как некоторые мои приятели, поверив блатной романтике, начинали пить, шли воровать, носили ножи и, однажды попав в тюрьму, оказывались на многие годы обреченными на конвейер: «украл — выпил — в тюрьму».

Боксом начал заниматься потому, что хотел быть сильным, а сил часто не хватало. Ничего, вырос и боксу научился.

В молодости стычки с блатными случались не часто, в основном в общественном транспорте (во дворе меня знали хорошо).

Наверное, каждому знакома такая картина: переполненный автобус и какой-нибудь «лоб» в наколках матерится, пристает к женщинам, задирает мужчин. А мужчины молчат. Со мной такие номера не проходили. Я мог заткнуть рот, а в случае необходимости и выкинуть из автобуса. Иной раз такие конфликты имели продолжение — «обиженные» встречали меня возле дома для выяснения отношений. После выяснения — предпочитали не связываться. Со времен тех «сражений» кисти моих рук хранят следы переломов, но уже тогда многие знали, что Быков себя и своих друзей в обиду не даст и при нем лучше не бузить».

Так бы и остался Анатолий Петрович воспитателем подрастающего поколения, если бы не перестройка и повальное увлечение коммерцией. Заниматься бизнесом в Назарове было делом бесперспективным. Быков отправился покорять Красноярск.

Вид коммерции Быков выбрал довольно своеобразный, под стать своему боксерскому характеру. Злые языки говорят, что бывший учитель физкультуры на удивление быстро сколотил вокруг себя бригаду из числа местных студентов и бывших спортсменов и принялся «шерстить» мелких красноярских бизнесменов. Отбор в команду был очень жесткий — судимых Быков на работу не брал.

Такое предпринимательство, как известно, занятие довольно опасное, но никаких серьезных проблем у Быкова не возникло. В преступном мире быковскую «бригаду» прикрывали лидеры узбекской группировки Салим Абдулаев по кличке Салим и Тофик Арифов — для своих просто Тофик. У правоохранительных органов никаких претензий к деятельности начинающего предпринимателя тоже не было.

Привычные к поборам, перепуганные быковскими вышибалами красноярские бизнесмены жаловаться в милицию не спешили, а по оперативным учетам несудимый Анатолий Петрович не проходил. До 1993 года Быков в числе лиц, находящихся в разработке в связи с расследованием уголовных дел, не значился. Незапятнанную репутацию коммерсанта не смогло опорочить даже тесное сотрудничество с известными всему Красноярску криминальными авторитетами Ляпой (в миру — Липнягиным) и Толмачом (по паспорту — Толмачевым).

В бизнес-элиту Красноярского края Быкова привели личные негласные связи с руководством региональных правоохранительных органов, которое придерживалось модной тогда концепции «борьбы с преступностью руками преступников» и использовало Анатолия Быкова в качестве «агента влияния». Сотрудничество было взаимовыгодным — УВД прикрывало бригаду Быкова от излишнего внимания государства, а в благодарность «быки» терроризировали досаждавших красноярским милиционерам бандитов.

Как утверждают источники, в устранении несговорчивых конкурентов Анатолию Петровичу помогал лидер другой преступной группировки — дважды судимый Татаренков. Быков даже разделил с ним сферы влияния — бывшему учителю физкультуры отходил Красноярский алюминиевый завод, а Татаренков мог распоряжаться таким же заводом в Саянске.

После заключения исторического соглашения о бандитском разделе алюминиевых заводов ряды конкурентов Быкова начали таять на глазах. Одним из первых погиб красноярский криминальный авторитет Чистяк. За ним на тот свет отправился конфликтовавший с Быковым вор Синий. Покровитель Быкова Ляпа, к тому времени отошедший от дел и скрывающийся в знаменитом по ленинской ссылке Шушенском, вполне основательно заподозрил в гибели Синего своего бывшего подопечного.

Убийство криминального авторитета — проступок в той среде непростительный. По «понятиям», авторитетного вора убивать нельзя. Вернувшись в Красноярск, разгневанный Ляпа «заказал» своего буйного подопечного. Долгое отсутствие сыграло с Ляпой дурную шутку. Как выяснилось потом из оперативных справок, нанятые Ляпой киллеры входили в измайловскую преступную группировку, которая в то время тесно сотрудничала с Быковым. Эти киллеры назначили ему встречу в центре Красноярска и, когда тот приехал с женой и охранниками, расстреляли. Ляпа умер от ранения в голову.

После смерти Ляпы единственный из оставшихся в живых покровителей Быкова Толмач стал необыкновенно подозрителен. По городу он передвигался только в сопровождении десятка охранников и не выходил из машины, пока телохранители не проверят улицу и подъезд дома. Осторожность Толмачу не помогла. 12 мая 1994 года, после того как охранники проверили подъезд его дома, он был расстрелян через ведущее в подвал вентиляционное окошечко. Всполошившиеся охранники обнаружили в подвале только брошенный автомат.

Кроме покойного Ляпы, Быкова попытался «заказать» бывший второй секретарь крайкома Цимик. Сразу после того, как об этом узнал Быков, Цимик был застрелен. Вскоре после этого в подъезде собственного дома неизвестные избили монтировкой его приятеля Турушева, в то время генерального директора КрАЗа. Гендиректор чудом остался жив и предпочел покинуть Красноярск. Главой завода стал Юрий Колпаков.

После избиения директора КрАЗа боевики Быкова и Та-таренкова ликвидировали по заказу Быкова местных бандитов Войтенко и Наумова, а также неосторожно сунувшегося в дела красноярских авторитетов московского бандита Му-стафина.

Несмотря на то что особой аккуратностью исполнения заказных убийств боевики Быкова и Татаренкова не отличались, ни одно преступление раскрыто не было. Милицейское прикрытие было непробиваемым. Доходило до того, что татаренковские киллеры дожидались своих жертв на лавочках около подъезда с автоматами на коленях, а после расстрела открыто и буйно обмывали очередное «дело» в ближайшем ресторане. Руководство УВД Красноярска на проделки своего «агента влияния» смотрело сквозь пальцы. Стражи порядка не реагировали даже на достоверную информацию о времени и исполнителях очередного покушения.

В результате устранения конкурентов к концу 1994 года весь Красноярск оказался под влиянием бывшего боксера. «Быки» контролировали почти все гостиницы, казино, станции автосервиса и другие, менее легальные источники дохода. Однако оставаться простым рэкетиром честолюбивый Быков не хотел. Планы учителя физкультуры были гораздо шире — Анатолий Петрович заинтересовался промышленностью Красноярского края. Все эти якобы факты «одобрены» следствием, поэтому доверять им, брать за чистую монету я бы не стал. Но оставим узелок на память. Анатолий Быков отвечает в апреле 1999 года на вопрос Лукашова, кстати, политического обозревателя «Сегодняшней газеты»: связан или нет тот новый период, начавшийся где-то в 1989-м, с преступным миром?

«Отвечу совершенно откровенно. Уже тогда я понимал, что есть два способа получать деньги: зарабатывать их своей головой и руками или воровать. Это казалось странным. Зачем воровать, когда в тот, поистине бархатный для советского бизнеса, сезон деньги зарабатывались легко… Но оказалось, что есть люди, которые будут воровать всегда.

Профессиональным ворам заниматься трудом запрещают «понятия». Часть партийных и государственных чиновников, которые просто не любят или не умеют работать, также стремятся украсть и растащить все, что можно, используя свое служебное положение. И неизвестно, кто более опасен для общества. О конфликте на стоянке узнали многие и стали просить у нас защиты. Мне стало ясно, что если мы согласимся, то сами очень скоро превратимся в заурядных рэкетиров. Некоторые мои знакомые тем не менее встали на этот путь и очень скоро подтвердили своей судьбой восточную мудрость: «Кто долго борется с драконом — сам становится драконом».

Для меня лично решался вопрос: с кем я? Обратившись к друзьям в силовых структурах, с которыми занимался спортом, я попросил у них помощи и консультации. Этот шаг, о котором в искаженной форме поведали СМИ, навсегда поставил меня в оппозицию преступному миру. Согласно «понятиям» — основному своду преступных законов — членам преступных сообществ нельзя работать, заниматься бизнесом и тем более поддерживать контакты с работниками правоохранительных органов. За нарушение правил отщепенцам полагалась смерть. Вспомните фильм «Калина красная». Главного героя убивают лишь за то, что он решил завязать с воровской средой. Думаю, в основу фильма положены реальные события».

Как говорится, от сумы до тюрьмы… Так же как и от Назарова до славы. Выйти на руководство второго в России по величине Красноярского алюминиевого завода Быкову помог случай. По некоторым романтичным версиям, новый генеральный директор КрАЗа Колпаков захотел избавиться от навязчивого внимания московских авторитетов Япончика и Малевского, для чего затеял перестановки среди акционеров завода. Для защиты от московских покровителей Колпаков не нашел ничего лучше, чем обратиться за помощью к набравшему авторитет Быкову. Анатолий Петрович не заставил себя долго упрашивать. В обмен на гарантии полной поддержки Быкова ввели в состав акционеров фирм СТМ и «Металлэкс», которые владели семнадцатью с половиной процентами акций КрАЗа. Это дало Быкову возможность стать членом совета директоров и получить 10 процентов акций КрАЗа в личное пользование.

Доходы Быкова вполне отвечали его требовательным запросам. По подсчетам экспертов, быковская группировка получала не контролируемый налоговыми службами годовой доход в 45–50 миллионов долларов. В родном Назарове Быков выстроил четырехэтажный коттедж общей площадью в один квадратный километр с бассейном, спорткомплексом и вертолетной площадкой. А под Красноярском купил для своих «бригадиров» целый коттеджный поселок из шести домов.

КрАЗом Быков распоряжался единовластно. Другие акционеры остались не у дел после того, как Анатолий Петрович вычеркнул из реестра 17 процентов акций, купленных компанией TWG на чековом аукционе. Реакция бывших партнеров Быкова была самой негативной. Из Москвы в Красноярск зачастили посланцы, которых потом находили мертвыми. Сам Быков отсиживался дома, стараясь не выходить лишний раз на улицу. В прессе схватка Быкова с московскими акционерами КрАЗа получила название «первой алюминиевой войны».

Позицию Быкова поддержал красноярский губернатор Зубов. Он считал, что TWG попросту обирает завод. После окончания в 1997 году боевых действий Быкова избирают председателем совета директоров КрАЗа, а заодно и вице-президентом Российской федерации бокса.

Войдя в руководство КрАЗа, Быков распространил свое влияние на другие предприятия Красноярска. Для этого он создал финансово-промышленную группу ТАНАКО, в которой объединились «Красноярскэнерго», Красноярская ГЭС, Ачинский глиноземный комбинат и другие крупнейшие предприятия края.

Дольше всех захватническим поползновениям Быкова сопротивлялись энергетики. Руководитель РАО ЕЭС Анатолий Чубайс не скрывал раздражения от дерзости красноярского авторитета, но сделать ничего не мог. Авторитет Быкова вырос до такой степени, что к несудимому учителю физкультуры стали обращаться за советом известные политики и воры в законе.

Империя Быкова рухнула вместе с другим политическим монстром — генералом Александром Лебедем. Быков сделал роковую ошибку: поддержал на губернаторских выборах кандидатуру генерала.

Опытный Лебедь от помощи не отказался, но после выборов немедленно отдалил одиозного бизнесмена. Империя Быкова тем временем продолжала расти — к ней присоединились предприятия «Красуголь» и «Красэйр». На опалу Лебедя Быков не обращает внимания: «Захотим — снимем».

В отличие от мягкого Зубова, боевой генерал Лебедь терпеть в своей вотчине параллельную власть не собирался. По его просьбе в Красноярский край вновь приехала комиссия Колесникова и на этот раз обнаружила массу нарушений. По результатам проверки против Быкова моментально заводят сразу два уголовных дела, поэтому он срочно уезжает за границу.

Соратник Быкова Георгий Рогаченко вспоминает: «В декабре 1998 года жил в «Яхонте». Готовил фестиваль «Чемпионы вызывают чемпионов». Как-то ночью не спалось, около часу спустился в бар. Слышу за спиной голоса, очень знакомые: «Кого вы поддерживаете?» — «Мы за Быкова». Сидят Доренко и Березовский и три проститутки. Березовский прилетел мирить Лебедя и Быкова. …Должны были встретиться Лебедь, Быков и Березовский. Быков ждет их полчаса, час, наконец заводится и едет в резиденцию Лебедя, в «Сосны». Проходит мимо охранника. Заходит в комнату, где сидят Лебедь и Березовский. Со слов охранника: «Быков морально размазал Лебедя». «Нужно заходить, выручать хозяина, но в то же время я боюсь!» — вспоминал охранник. Быков не стеснялся в выражениях. Березовский пытался вмешаться, но Быков поставил его на место: «А ты там молчи!» Все это со слов охранника. Трое суток Лебедь пил, затем вызвал бригаду Колесникова.

Тогда в приемной Ельцина сидели Чубайс с Путиным и Березовский с Лебедем…

Когда Быков вышел из СИЗО, мы его спросили: «Толя, зачем ты ввязался в это?» «Ребята, потому что мы ввязались, в России не будет президента Лебедя. Ельцин увидел, что Лебедь не держит обещаний». …Быков — исторический человек, и, может быть, это его главное предназначение — не допустить президента Лебедя… Через четыре года Лебедь попытается участвовать в выборах. Его ближайшее дело — переизбираться на губернаторских выборах в 2003 году. Потому сделает все, чтобы уничтожить Быкова… Ему говорят, Петрович, едет комиссия Колесникова, разбираться. «Во, пусть едет, во всем разберутся!» — наивно верил, что разберутся в его отношениях с Лебедем… Быков о Березовском: «Не буду с ним, он воровал бюджетные деньги!»

Ну да, разобрались: обвинять Быкова в присвоении бюджетных средств не стали, потому что нашелся козырь крупнее — с показаниями неожиданно выступил его бывший подельник Татаренков, который еще в октябре 1996 года был объявлен в розыск и перебрался в Грецию. Скрывался бывший киллер на деньги Быкова — он подарил Татаренкову гостиницу. «Мы ничего не делали без воли Петровича, — заявил он на следствии. — Он сказал, что это не его бизнес и что это для него «зернышко». Сказал, что отдает гостиницу нам. Сказал, чтобы его отовсюду вывели».

Однако после того как Быков лишился завода, он потребовал недвижимость назад. «Друг, которому я был безгранично предан, предал меня, — сокрушался Татаренков. — Он позвал меня на встречу с собой в Германию. В самый последний момент я усомнился в его искренности и изменил решение. Я не полетел. Я сделал несколько телефонных звонков, и мне все стало ясно. Мой друг улетел в Россию, а вместо него меня ждали киллеры».

Греческая полиция арестовала Татаренкова в конце 1999 года.

Оскорбленный до глубины души, несостоявшийся владелец гостиницы сразу начинает давать показания на своего бывшего друга, обвиняя его в причастности к смерти Ци-мика, Губина, Толмачева, Ляпы и других представителей преступного мира. После показаний бывшего друга арестовавшим Быкова венгерским властям ничего не оставалось, как выдать беглого бизнесмена российским следственным органам.

«Вот такая вот непростая русская история, со стукаче-ством, конечно, ну как же без… — говорит писатель Лимонов, автор единственного расследования об алюминиевом быке. — Настучали Путину, что Быков намеревается стать губернатором и будет сидеть (позоря чистую, белоснежную Россию за рубежом, в Швейцарии и других странах!) в сенате! И хотя Анатолий Петрович Быков призывал из венгерской тюрьмы красноярцев голосовать за Владимира Владимировича Путина, его наивная лесть или честное заблуждение не увенчалось успехом. Приказ валить Быкова есть. И бегают подлыми мышами за кулисами эфэсбэшники и добровольцы агеевы и дружинины, возят кассеточки, пленочки, арестовывают Татарина в Греции, сами арестовали, сами привезли. Нет, Татарин хоть и отпетый, хоть и убийца, если докажут, но свое достоинство у Владимира Татаренкова есть, он если и выдаст, то того, кого он хочет выдать (браво, Татарин!), а не того, на кого ему указывают. Татарин обнялся с Быковым при очной ставке. Что, получили?! Пришлось срочно запускать еще одну провокацию».

Через некоторое время он был вновь арестован и препровожден в Лефортово. Ему предъявили обвинение в подготовке покушения на Павла Струганова (также известного как Паша Цветомузыка). 29 сентября 2000 года сотрудники ФСБ и МВД инсценировали убийство бывшего компаньона Быкова Вилора Струганова. 3 октября Александр Василенко сообщил Быкову, что выполнил его заказ, и в качестве доказательства предъявил наручные часы жертвы, документы и 20 тысяч долларов, якобы украденные у убитого. Разговор записывался аппаратурой УФСБ, которой снабдили лжекиллера.

«Да, провокация, потому что оттого, что бесчестная ловушка сооружается ФСБ, она не делается благородным делом. Покрыли ионизированной невидимой эмульсией часы и документы, притащили, всучили. (Это, похоже, как в полицейских фильмах злодей, оглушив жертву, вкладывают ей в руку револьвер, чтобы остались отпечатки пальцев.) Другого выхода нет, а валить надо. Высшие чины государства приказали. За власть они глотку перервут, эти высшие чины», — уверен Лимонов.

4 октября 2000 года Анатолий Быков был арестован и помещен в Лефортово. В тот же день его обвинили по ст. 30 ч. 1 УК РФ («Приготовление к преступлению и покушение на преступление») и ст. 105 ч. 2 («Убийство, совершенное группой лиц»). 20 декабря следствие по делу завершила прокуратура Северо-Восточного округа Москвы и передала его в суд. Анатолий Быков получил шесть лет условного наказания. Следствие по остальным уголовным делам, по которым проходил экс-глава КрАЗа, — ст. 174 («Легализация средств, полученных незаконным путем»), ст. 191 («Незаконный оборот драгоценных металлов») и ст. 222 («Незаконное хранение оружия») — продолжала прокуратура Красноярска.

Обвинение в причастности к убийству предпринимателя Губина было снято с Быкова 7 декабря 2000 года, но возбуждено вновь в 2002 году, окончательный приговор по этому делу: 1 год тюрьмы, но тут же он был амнистирован. 1 июля 2003 года краевой суд признал Быкова невиновным в этом преступлении.

Сейчас Быков второй десяток лет трудится депутатом Красноярского заксобрания и занимается благотворительностью. Большинство уже не помнит алюминиевого быка, и от всероссийской известности не осталось и стружки. Может, оно и к лучшему. Анатолий Быков пережил термидор, но ценой своих собственных амбиций и своей dream. В этой главе глупо ставить вопрос «Почему не получилось?». Выжил. Все получилось.

А теперь, как и обещал читателю, слово Быкову:

«Я никогда не думал, что мне придется вспоминать все эти темы, уголовные дела, которые возбуждались. Я думаю, что юрист третьего-четвертого курса поймет, что это было сфабрикованное дело. Против меня было совершено преступление, а не я его совершал. Я это докажу в любом цивилизованном суде, и я это доказал. Европейский суд подтвердил, что против меня была организована провокация. Это во-первых.

Во-вторых, когда я стал заниматься политикой, выдвинул свою кандидатуру в депутаты Законодательного собрания, против меня и моего окружения начали возбуждаться уголовные дела. Я помню, как арестовывали ребят в Назарове, подкидывали патроны, гранаты, пистолеты… Потом подходили ко мне чиновники с большими погонами и предлагали сняться с выборов, а взамен ребят отпустят. Я отвечал: «Если они виноваты, пусть сидят». Я знал, что они не виноваты. Тогда я прошел первые выборы с первой попытки (один из 42 депутатов), набрал 70 процентов. Ровно через два-три дня их всех отпустили. Эпопея на этом закончилась. Я начал работать в Законодательном собрании.

Вторая эпопея началась, когда меня избрали председателем комитета по промышленности, транспорту и энергетике Законодательного собрания. Еще одна эпопея началась во время приватизации. Приватизация шла и до этого времени, но в то время надвигался передел собственности. Всех это беспокоило, особенно промышленно-финансовые группы, которыми в то время руководил, например, Березовский, а Немцов тогда был вице-премьером. Они сюда приезжали и пытались лоббировать интересы. Немцов тогда лоббировал интересы Красноярской ГЭС. С Валерием Зубовым, который тогда был губернатором, поднимался вопрос. Он говорил: «Ты должен отдать!» А я говорил, что никому ничего не должен отдавать. Тогда у меня появилась задача создать энергометаллургический фонд. Я начал создавать. Фактически со всеми предприятиями мы договорились. Мы понимали, что это будущее экономики Красноярского края. Мы пришли к Валерию Михайловичу Зубову, он выслушал. Ему и хотелось этого, но, видимо, он что-то пообещал другим людям. Когда в Москве начали узнавать об этой схеме, как раз подошло время выборов губернатора. С Валерием Михайловичем мы не договорились на выборах. Хотя я приезжал с ним договариваться и в администрацию президента, и к нему приходил. Но по определенным обязательствам перед «Альфа-групп» он не мог. Они тогда предложили краю большие деньги, тогда была задолженность перед бюджетниками большая. Они помогли краю рассчитаться, банк дал кредит. Тогда нас пригласила в администрацию президента Митина, которая отвечала за выборы по Сибирскому федеральному округу. Пригласила меня, Москвич был, Усс был, Юрий Олейников представлял «Норильский никель». Зубов сказал, что и без Быкова станет губернатором. Я приехал от промышленников и от аграриев. Мы были готовы с Зубовым договариваться. А он заявил, что все решено, что ему никто не нужен, он решил с выборами все сам. Зубов мне сообщил, что меня приглашает к себе Юрий Лужков, что я должен поехать к нему. Я сказал, что никуда не поеду и улетаю в Красноярск. Если Юрий Михайлович будет выдвигаться в губернаторы Красноярского края, тогда я с ним сяду и поговорю. Я поехал в аэропорт, приезжает туда наш земляк Малышков и давай меня уговаривать. Я отказался, улетел в Красноярск. На этом закончилось.

— Я так понимаю, что вы подозревали, что будут какие-то кулуарные договоренности, на которые вы были не готовы идти?

— Я все хотел делать открыто и официально. Никто так не захотел. Валерий Зубов был уверен, что эти ребята ему помогут стать губернатором. Наверное, сейчас я бы повел себя по-другому. Но тогда мой коллега, который был депутатом Законодательного собрания, Виктор Зубарев, привел ко мне Александра Лебедя. Я посмотрел, что он действительно генерал, десантник, мужик, третье место на выборах президента занял. Он сказал, что в экономике ничего не понимает, что он политик, а я экономику буду строить. Я начал рассказывать о схемах, которые мы придумали. Если мы этот проект реализуем на территории Красноярского края, то у нас здесь будет золотое яйцо, а у него козырная карта, если он хочет дальше двигаться в политику. Нам нужно было сохранить эту промышленность. Это будущее Красноярского края, без которой и сегодня ничего не возможно здесь построить.

— Слово «схема» не очень хорошее. Наверное, речь идет о программе?

— О программе, конечно. Она была написана Косыгиным в советское время. Я ее нашел, немного реанимировал и вынес. Энергетика замыкалась на алюминиевой промышленности, угле, железной дороге, Ачинском глиноземном комбинате, нефтеперерабатывающем заводе. Это все делалось для развития Канско-Ачинского бассейна. Все, что разрабатывали коммунисты, сегодня никому из новых руководителей это бы даже в голову не пришло. И не придет, наверное. Они мыслят другими масштабами. А это было самое правильное развитие экономики Красноярского края.

И не только Красноярского края, а на базе края развития экономики Советского Союза. И вот тут-то все началось. Когда они между собой все поделили, кто будет заниматься энергетикой, кто углем, кто нефтепродуктами, тут появился какой-то Быков. Они подумали: «Кто такой Быков?! Мы его сотрем в порошок!» Мы помним, как сюда приехала комиссия, как эта комиссия добивалась, чтобы меня — депутата — отдали под суд. Тогда у депутата был иммунитет. Без согласия Законодательного собрания они не имели права отдавать меня под суд. Выписал следователь прокуратуры в Назарове ордер на арест, на основании которого меня в Венгрии задержали. Это первое дело, по которому меня выпустили под залог. Когда увидели, что это дело сырое, ничего не получается, они придумали это дело со Струга-новым. Дело было сфабриковано. Об этом в своей книге пишет Генрих Павлович Падва. Они, несмотря ни на что, возбудили уголовное дело, опять же без разрешения депутатов. Вывезли меня в Москву, судили там, придумали условный срок. А судили по той статье, по которой не бывает условного срока. В это время арестовали самого Струганова. Он давал показания, которые никак не состыковывались с этим делом. А иммунитет де путата Законодательного собрания сняли только в июне 2003 года, а судили меня в 2002-м. Европейский суд признал это незаконной провокацией против меня только через семь лет.

— Это уголовное дело много в вашей жизни изменило. Есть ли сейчас у вас планы очистить эту историю?

— Я бы своим скептикам пожелал, чтобы они поискали тех, кого я в детском саду обидел. Может, они там тоже что-то найдут. Есть доктрина Даллеса, написанная в 1945 году директором ЦРУ. Там написано, что для тех, кто осознает то, что будет происходить, мы найдем возможность, как их оболгать и задвинуть. Вот эту строку применили ко мне. Оболгали. Я скажу, как шел процесс в Москве. На моей стороне выступают свидетели: депутаты Госдумы, Законодательного собрания, ветераны Афганистана, полковники, сотрудники правоохранительных органов. На той стороне — люди с криминальным прошлым. Я не буду перечислять их. Им поверили. Что с правоохранительной системой случилось?!

Я говорил прокурору на процессе, чтобы она сняла мундир полковника. А она говорила, что симпатизирует мне, но сделать ничего не может, потому что ей до пенсии пять лет оставалось, что скажут наверху, то и делала. Я в процессе всех этих дел сам стал как юрист. Я из Лефортова выиграл все выборы, меня допускали.

Девяностые годы были очень смутными. Особенно после развала Советского Союза. Организованная преступность появилась не без участия определенных спецслужб. Заинтересованные со стороны Запада и с нашей российской стороны, которые встали на путь зарабатывания денег. Из этого получился монолит. Одни стали преступниками, другие покойниками. Они говорили: «Петя, ты в курсе, что тебя Вася заказал?» А потом вызывали Васю и говорили, что его Петя заказал. Петя и Вася ходят и ждут, кто же кого первым убьет. В итоге один второго стреляет. Они потом его приглашают и говорят: мы тебя спасли, ты наш. Вся страна воевала в девяностых годах. Я работал в школе учителем, в армии был. Я приехал в Красноярск, я обалдел от того, что здесь происходит. Я с генералами разговаривал, они хотели видеть зону, тюрьму, а не город. Пусть найдут в Красноярске нормальных людей, кого я обидел. Я отвечал только тем, кто приходил ко мне и наступал мне на ногу. Независимо от их ранга и положения. Мой принцип: кто ко мне с мечом придет, если я сумею, я защищусь. Это мой принцип, благодаря которому я выжил».

Миф о Быкове, сказание о «крестном отце», гласит, что он бандит и мерзавец, посадил на трон генерала Лебедя. В соответствии с этим не мерзавец и не подлец Лебедь послал силовиков раздавить Быкова. Честно это? А у нас честности не ищут. Термидор все списал.

Почти такие, как Быков, в России есть. И их тоже вызвало к жизни землетрясение перестройки и Закон о кооперации. Лимонов говорит, что Андрей Климентьев похож на Быкова, есть шумный Брынцалов, есть неумный Довгань, немало есть. Почти, но не такие. С Быковым большая проблема. Быков хороший парень. Вот что необычно в этой истории. Он так хорош со своей улыбкой до ушей, с неунывающим нравом, с мамой-уборщицей и отцом-печником, с трагическими детьми в «Иван-да-Марье», с раздачами всего, чего можно, пенсионерам, с попыткой восстановить советскую модель функционирования промышленности края, так хорош, что должен раздражать всех. И он это сделал: с мешками под глазами от усталости, итальянской улыбкой и необычайным даром надежды. Быков простил всем все. И отпустил все грехи.

Спасибо Лимонову, что напомнил мне об этом чудесном человеке, ну а я вам всем — о нем. С одной стороны, Быков — сбитый летчик, но с другой — в гораздо лучшем положении, чем иные.

Глава 15. Владимир Гусинский. Тартюф, или обманщик

Нелегко уходить, уходя,

Впереди — лишь чужбина чужая.

Б. Березовский

Если бы любая, независимо от политической ориентации, партия имела НТВ, то ее успехи в политике были бы значительными. Такой партии до власти было бы рукою подать. Перед каждыми выборами с телеэкранов нас убеждают, за кого голосовать, кто получит большинство голосов… И избиратель бежит голосовать за того, за кого голосует сосед. Из телевизора ему подскажут, направят, дадут четкие установки нагловатые журналисты, в свое время — хмурый Сергей Доренко и все менее убедительный Дмитрий Киселев. И пойдете. Проголосуете. У вас есть НТВ.

Те, кто сейчас владеют «ящиком», — люди подневольные и исполнительные. Ни одна муха не пролетит в телеэфире без отмашки администрации президента, и если глава ОРТ Константин Эрнст утверждает, что он крутой, — не верьте. Другое дело — парни-телемагнаты из девяностых — они имели реальную власть и возможность опылять мозги гражданам как им захочется. Они умело, иезуитски, формировали из русского народа дебилов. «Лоботомизируете черепа нации», — бросил однажды Лимонов в сторону НТВ. И ведь верно, потому что мозг у нашего соотечественника теперь наполовину занят Пастернаком и другими некогда запрещенными авторами, а на вторую — пошловатыми песенками, бесконечной рекламой и терпким политическим бульоном, щедро льющимся из десятков одинаковых телешоу.

Конечно, типов вроде Владимира Гусинского следовало бы судить международным трибуналом. Куда там Пол Поту или Берии до телемагнатов, которые с нескрываемым, почти детским восторгом разрушали генотип народа, загоняя его за черту тупоумия. Умные теперь никому не нужны. Моя книга про легендарное общество «Память» «Черная дюжина» выпущена тиражом в две тысячи экземпляров, новый роман Лимонова «…И его демоны» тоже две, а классика политической мысли, автобиографическая книга «Моя жизнь» Льва Давыдовича Троцкого — три тысячи экземпляров. Говорю, умных не нужно.

В свое время главный редактор «Русской планеты» Сергей Синченко рассказывал мне, что еще в девяностых попал на лекцию Гусинского. Тот о своей биографии говорил туманно: работал таксистом, возил пассажиров и вдруг разбогател. Это «и вдруг» телемагнат произносил с издевательской усмешкой.

Владимир Александрович родился еще в середине прошлого века — 6 октября 1952 года в Москве, в семье репрессированных: дед Гусинского был расстрелян во время большого террора, а бабка была арестована и отсидела чуть меньше десяти лет. История семьи научила его ненавидеть советскую власть.

После окончания средней школы Гусинский поступил в Московский институт нефти и газа, впрочем, проучился недолго — на втором курсе его отчислили за неуспеваемость. Отслужив положенное в армии, он вновь стал студентом МИНГ, что неудивительно, мать работала преподавателем этого института: семейная история с непутевым сыном, которого строгая мать-преподаватель отправила в армию набираться ума-разума, потом простила — и он вернулся в институт… Но тут уже отчетливо прослеживается своенравность самого студента Вовы, который бросает мамин институт и поступает учиться в… Институт театрального искусства на режиссерский факультет!

Этот вуз он и окончил в 1981 году, поставив в качестве дипломного спектакль «Тартюф» Мольера. Полное название у пьесы символическое — «Тартюф, или Обманщик». Действие сюжета разворачивается в Париже, в доме Оргона. В доверие к хозяину дома втирается молодой человек по имени Тартюф. Господин Оргон смотрит на гостя как на чудо: молодой, ученый, скромный, благородный, набожный, бескорыстный. Домочадцев, пытающихся доказать ему, что Тартюф вовсе не так свят, как пытается показать себя, Оргон считает неблагодарными, погрязшими в грехах людьми. Истинная сущность Тартюфа проявляется лишь тогда, когда Оргон неосмотрительно отдает ему на хранение кассу мятежников и переписывает на него дом и свои капиталы. Для Гусинского впоследствии эта пьеса станет автобиографичной.

В частных разговорах он любил рассказывать, что всего добился сам, без протекции, благодаря недюжинным талантам. Но при этом всячески демонстрировал свое могущество и материальное положение, как бы подчеркивая вышеприведенные тезисы: Гуся (среди олигархов были приняты такого рода прозвища; например, Бориса Абрамовича называли Березой) постоянно видели в топовых столичных ресторанах: «Царская охота», «Клуб Т», «Сирена»… Но это будет потом. Пока что молодой театральный деятель подрабатывал режиссером в провинциальном театре города Тулы, нехотя, проклиная провинцию и провинциалов. Потому уже в начале восьмидесятых Гусь перебирается в Москву, меняя сферу деятельности на более прибыльную.

В столице он подвизался в сфере культурно-массовых мероприятий. Одно время заведовал художественно-постановочной частью Международного фестиваля молодежи и студентов, потом был главным режиссером московских Игр доброй воли. Между делом не отказывался и от любой другой работы подобного рода — организовывал фестивали, проводил Дни культуры, районные праздники. Массовик-затейник с нефиксированной зарплатой, Гусинский не только пользовался своими режиссерскими навыками, но и приобретал другие — в делах, которые требовали «договориться», «достать нужный реквизит», «перераспределить прибыль» и утаить оную от официальных структур. Гусинскому, несомненно, доверяли.

Многочисленные таланты будущего олигарха не были востребованы в советское время, поэтому он не гнушался работать таксистом или проворачивать сделки с антиквариатом. То была разовая работа, но приносящая в разы больше, чем оклад провинциального театрального режиссера.

Впрочем, мытарства с извозом длились недолго: в 1986 году на волне кооперации Владимир Гусинский с товарищами организовал кооператив под названием «Металл», с довольно широким профилем. Гусь умудрялся совмещать производство женских украшений со строительством металлических гаражей. Уже через год будущий телемагнат основывает новый кооператив, специализирующийся на переплавке меди. Медь стоила дорого, а главное, они одни из первых получили лицензию на внешнеэкономическую деятельность.

Именно в 1987 году началось многолетнее сотрудничество Владимира Гусинского с будущим всесильным мэром Москвы Юрием Лужковым, в ту пору занимавшим пост председателя Московского горисполкома. Именно Лужков отвечал за кооперацию в Москве. Молодой, подвижный Гусинский к тому времени обладал обширными связями и нужными выходами на авторитетных людей среди криминала и номенклатуры, он сразу заинтересовал Лужкова хваткой дельца-капиталиста, готового при этом играть по правилам. Обманчивое впечатление, каким, впрочем, и должно быть, согласно сюжету нашей пьесы.

Гусинский быстро осваивался в перестроечных реалиях. Кроме прочего, он основал информационный кооператив, который занимался аналитической работой по заказу иностранных клиентов, интересующихся политическими прогнозами и расстановкой сил. Также кооператив специализировался на консультациях в сфере права, финансов, недвижимости — то есть всего, на чем можно было делать деньги. Главным направлением деятельности было выстраивание мостов между политиками и чиновниками, с представителями частного бизнеса. Именно эта коррупционная модель будет в увеличенном, гротескно-гигантском виде спроецирована на Россию. Отец ее — Гусь, режиссер-неудачник, кооператор.

Совместное предприятие МОСТ было создано в 1989 году на паритетных началах с американской фирмой «Арнольд и Портер». Гусинский пошел на это из соображений наживы — американцам предоставлялись довольно солидные налоговые льготы. Как только срок предоставления этих льгот вышел, необходимость в американских товарищах отпала: через год, на невыгодных для партнеров условиях, Гусинский выкупает их долю в компании, которая быстро набирает финансовые обороты. Как раз на ее базе возникает акционерный коммерческий МОСТ-банк, президентом которого стал молодой режиссер-кооператор.

Вскоре вся эта затея оформилась в холдинг «АО группа МОСТ», в котором начинающий олигарх объединил 42 предприятия! И это — за каких-то три года с момента возникновения коммерческого банка. Не нужно быть финансовым экспертом, чтобы понять, как Гусинский зарабатывал деньги. Благодаря «особым» отношениям с московскими властями, МОСТ успешно внедрился в строительный бизнес, а также занялся производством стройматериалов, операциями с недвижимостью и тому подобным.

Как указывалось в СМИ (в частности, в аналитических материалах интернет-сайта «Компромат. Ру», основанных на публикациях разных лет), группе МОСТ доставалась самая престижная московская недвижимость, которая оценивалась по остаточной стоимости. Так, в 1992 году МОСТу были переданы на правах собственности семь зданий общей площадью 70 298 квадратных метров. Это позволило группе активно заняться риелторской деятельностью. На одной только сдаче офисов в аренду Гусинский мог, не прилагая особых усилий, «зарабатывать» несколько миллионов долларов в год. Совсем не шутки!

Гусинский производил впечатление человека безмерно самоуверенного. Как он сам бахвалился, от «дискомфорта» по поводу своего еврейства он избавился еще в детстве, когда якобы побил кого-то ржавой трубой — за обидные слова. По собственным признаниям, он стал бесстрашным, а между тем еще с начала девяностых, не достигнув пока высокого положения в бизнесе, Гусь уже весьма щепетильно подходил к вопросу о собственной безопасности. Численность и снаряжение службы безопасности МОСТа вызывали раздражение не только у коллег-олигархов, но и у силовиков, которым было непросто тягаться с хорошо оснащенными головорезами Гуся.

Конечно, время лихих девяностых (благодаря кому они стали лихими?!) предполагало наличие хорошей охраны. Но СБ МОСТа не была в прямом смысле охраной, скорее, бандой солдат удачи, накормленных деньгами олигарха: они ездили на стрелки, решали вопросы и вообще отличались, по признаниям современников, «крутизной». Гусинский в их окружении вспоминал о том, как ломал черепа ржавой трубой и демонстрировал свое силовое превосходство. Все как завещал старик Фрейд: некрасивый слабый мальчик-семит дорвался до могущества и стал подобен фараону. Но было известно — царь не настоящий: в детстве и в начале карьеры Гусинского часто унижали, некоторые подробности этих унижений я бы не стал приводить на печатных страницах.

Но деньги и своя армия не могли удовлетворить Гусинского. В начале лета 1992 года, на вечеринке по случаю новоселья у московского корреспондента газеты «Лос-Анджелес таймс» Кэри Голдберг собралось десятка три московских журналистов. Больше всего было сотрудников «Независимой газеты». Обсуждался уход из «Независимой» Миши Леонтьева, заведовавшего отделом экономики. Говорилось, что Леонтьев хотел в крайне резкой форме ответить в «НГ» на статью Юрия Щекочихина «Страх» в «Литературной газете», где финансовая группа Владимира Гусинского МОСТ была названа грандиозной мафиозной структурой, скупившей треть Москвы.

Леонтьев же считал Гусинского честным и перспективным бизнесменом, а Щекочихина — журналистом, работающим с недостоверными и тенденциозными источниками. Главный редактор «НГ», по словам Леонтьева, был о Щекочихине другого мнения. На том и разошлись. Вскоре на вечеринке появился и сам Леонтьев. Приняв несколько рюмок водки, он с места в карьер стал уговаривать сотрудников «НГ» уйти из газеты и создать новую.

«Гусь уже дал согласие и деньги, подыскивается помещение», — говорил будущий первый заместитель главного редактора газеты «Сегодня». Большинство сотрудников «НГ» отвечали приблизительно так: мы не против, но только тогда, когда новая газета станет реальностью. Реальностью газета «Сегодня» стала 23 февраля 1993 года. Редакция расположилась на трех этажах бывшего общежития Высшей партийной школы на Миусской площади. В кабинетах были установлены новейшие компьютеры «Макинтош», а сотрудники, даже самые рядовые, получали самые высокие в Москве журналистские зарплаты. Все, кого уговаривал Михаил Леонтьев, оказались в новой газете на руководящих должностях.

Кстати, сейчас Леонтьев занимает должность директора департамента информации и советника президента корпорации «Роснефть». Карьера сложилась, правда, совсем не в журналистском фокусе. С Михаилом мне приходилось неоднократно встречаться, выпивать и обсуждать современные политические реалии — Миша стал полностью человеком системным, и своего благодетеля, перебравшегося в Израиль, он уже не вспоминает.

В начале девяностых МОСТ-банк был на финансовом подъеме, что неудивительно, учитывая дружбу Владимира Гусинского с министром финансов Борисом Федоровым. Он сделал финансово-кредитную организацию своего друга уполномоченным банком правительства России и агентом по продаже золотых сертификатов Минфина. Но и это не все — тогда же Гусинский получает и триллионный кредит госкомпании «Росвооружение». Теперь-то он мог развернуться, подмяв под себя медиа или выстроив свои. Гусинский выбрал последнее.

Как вспоминает Михаил Леонтьев, газета «Сегодня» создавалась как «газета влияния», прибыли от нее не предполагалось. Хотя Гусинскому такой подход не нравился, в отличие от того же Березовского, который не считал деньги и не жалел их вкладывать в самые безумные политические проекты. Начинающий медиамагнат не стал концентрироваться на одной лишь газете и начал довольно быстро сколачивать собственную медиаимперию, которая была бы не только рычагом давления, но и могла принести очевидную прибыль.

В начале 1993 года была создана телекомпания НТВ. Деньги на ее создание выложили банки «Столичный» и «Национальный кредит», а также, по заверению генерала Александра Коржакова, Национальный фонд спорта. НФС возглавлял тогда Шамиль Тарпищев, друг Коржакова и приятель Ельцина. Благодаря этим связям фонд получил ряд таможенных льгот.

Коржаков вспоминает, что главной из льгот было разрешение на беспошлинный ввоз в Россию табака и спиртных напитков. Эти гигантские прибыли и вкладывались поначалу в развитие НТВ. В октябре 1993 года НТВ начало вещание на пятом канале Санкт-Петербурга, а в конце года Гусинский предложил кредитную линию популярной радиостанции «Эхо Москвы» — в обмен на 51 процент акций.

В январе 1994 года НТВ перешло на четвертый общероссийский канал. Почти год все шло нормально. Затем между Гусинским и Тарпищевым начались разногласия. Александр Коржаков пишет об этом так: «Когда образовалось НТВ, Березовский потратил массу сил, чтобы канал закрыли. Мы же с Илюшиным, наоборот, помогали создавать НТВ. Я, например, старался из-за Тарпищева — Шамиль мечтал, чтобы НТВ хотя бы несколько часов посвящало спорту. Гусинский же, быстро оценив прелести собственного телеканала, вытеснил всех «посторонних» из состава учредителей, в том числе и Спорткомитет».

Настоящие причины разрыва между Гусинским и Тарпищевым гораздо сложнее, судя по тому, что он в итоге приобрел в Тарпищеве заклятого врага. В лице Коржакова, по всей видимости, тоже. Бывший глава службы безопасности президента РФ во всех начавшихся тогда неприятностях телемагната обвиняет Бориса Березовского. По его словам, именно демон-поэт через Татьяну Дьяченко создал в глазах Ельцина негативный образ Гуся. Коржаков пишет, что «однажды за обедом Ельцин обратился к нему и тогдашнему главе ФСК Михаилу Барсукову с гневной тирадой: «Почему вы не можете справиться с каким-то Гусинским?! Что он вытворяет?! Почему везде разъезжает?! На него все жалуются, и семья тоже. Сколько раз случалось, что Таня или Наина едут, а им перекрывают дорогу из-за этого Гусинского. Его НТВ распоясалось, ведет себя нахально. Я вам приказываю: разберитесь с ним». Эта тирада означала, что Березовский отыскал верную дорогу к ушам Ельцина», — заключает Коржаков и рассказывает далее, как 2 декабря 1994 года он организовал известную операцию по «укладыванию мордой в снег» сотрудников службы безопасности Гусинского у здания московской мэрии на Новом Арбате. Это, конечно, было унизительно для нашего Тартюфа.

Он начал судорожно искать помощь и нашел ее в лице главы управления ФСК по Москве и Московской области Евгения Савостьянова. Тот в свое время работал в аппарате знаменитой Межрегиональной депутатской группы и был в прекрасных отношениях с бывшим мэром Москвы Гавриилом Поповым. Ну и с вице-мэром Юрием Лужковым.

Вся эта история кончилась тем, что Савостьянов был снят, а Гусинский на пять месяцев скрылся в Лондоне. Хотя казалось бы: меньше чем за год до этого главный офис МОСТа разместился в здании московской мэрии на Новом Арбате. У мэрии новые помещения появились после разгона Моссовета, который фактически поддержал Руслана Хасбулатова в октябре 1993 года.

Тогда же начались резкие антисемитские нападки на Гусинского. В статьях газеты «Завтра» он упоминался среди тех, кто «развязал братоубийственную бойню» у Белого дома. Говорилось также, что через МОСТ, благодаря дружбе Гусинского с Юрием Лужковым, проходят все триллионные платежи по городскому бюджету, с каждого из которых банк оставляет себе 3–4 процента. Истина где-то рядом, ибо мать известного революционера-бомбиста Игоря Губкина, в прошлом депутата Моссовета, рассказывала мне, что об этом знали многие московские депутаты, а кто-то даже имел долю. Но как известно, у страха велики глаза, а у Гусинского — карманы.

Дела Гуся, несмотря ни на что, шли в гору. В марте 1994 года МОСТ-банк получил подтверждение статуса уполномоченного банка московского правительства, а сам телемагнат стал председателем Совета представителей уполномоченных банков. Его структуре были переданы счета по исполнению бюджета Москвы почти двадцати бюджетных и муниципальных учреждений, внебюджетных организаций и фондов. Слухи, транслируемые в статьях «Завтра», не были лишены оснований.

Но своим Гусинскому стать не удавалось нигде: через несколько месяцев после нового статуса на генерала НТВ обрушилась влиятельная международная газета The Wall Street Journal Europe. В статье старшего исполнителя в Американском совете по внешней политике Майкла Уоллера делался акцент на том, что аналитический отдел МОСТа возглавляет бывший первый заместитель председателя КГБ Филипп Бобков, «прославившийся» своей борьбой с инакомыслящими. И вместе с ним у Гусинского работает еще полсотни бывших высокопоставленных сотрудников КГБ. Уоллер делал вывод, что работа группы МОСТ — «самый крупный и наиболее явный симптом нового влияния чекистов». Гусинский, как и в случае с газетой «Завтра», обратился в суд и выиграл. Лично для меня справедливо — никакого нового симптома влияния чекистов в медиаимперии Гусинского не было.

Примерно в то же время, 11 октября 1994 года, случился «черный вторник». Совет безопасности РФ возложил всю ответственность за обвал рубля на коммерческие банки. Ельцин был в ярости. Главными ответчиками за финансовый крах были назначены МОСТ-банк, Альфа-банк, Нефтехимбанк и Межкомбанк. По неожиданному совпадению, Совет безопасности возглавлял заклятый друг Гусинского Олег Лобов, которого яростно охаживали СМИ Вовы Гуся: Лобова называли и адептом террористической секты «Аум Сенрике», которой руководил грузный японец Асахара, и экономическим профаном, и бездарностью, и много кем еще. Леон-тьевская газета «Сегодня» даже ввела термин «экономическая ЛОБОтомия», отсылая название к фамилии главы СБ.

Отомстил Гусинскому за длинный язык и председатель верхней палаты парламента Владимир Шумейко — он прямо заявил о том, что МОСТ-банк заработал на обвальном падении рубля ни много ни мало 14 миллионов долларов США. В решении СБ предлагалось тогда лишить упомянутые банки валютных лицензий. Владимир Гусинский ответил, что отстаивать свои права он будет в независимом арбитражном суде. В итоге решение Совета безопасности так и осталось бумажкой. А про Шумейко по Москве пошел слух, что он «домогался интимной близости» у Татьяны Дьяченко. Слух этот хотел было опубликовать глава холдинга «Совершенно секретно» Артем Боровик, но он в последний момент испугался, уж очень деликатной была ситуация. Пикантные подробности стали не только достоянием узкого круга лиц, но и докатились до Бориса Ельцина. С Шумейко было покончено.

Это был фактически триумф Гусинского, от которого, впрочем, ему легче не стало. После жаркого декабря 1994 года счета департамента финансов Москвы были переведены из МОСТа в Главное управление Центробанка. Понемногу градоначальник Юрий Лужков начал терять интерес к олигарху, восстановившему против себя всех — и патриотов, и силовиков, и даже Ельцина. Положение Гусинского уже не было таким привлекательным — силу набирал другой олигарх, глава АФК «Система» Владимир Евтушенков, который к тому же приходился родственником Лужкову — был женат на его сестре. Недолго думая уже в январе 2015 года Лужков подписывает приказ о создании Банка Москвы, выводя активы из-под телемагната. На то время валютный баланс МОСТ-банка составлял баснословные 2,3 триллиона рублей, однако после вывода городского бюджета в Банк Москвы в финансовых кругах ожидали серьезных проблем для империи Гусинского.

В марте 1995-го наступление на Гусинского возобновилось. На заседании Государственной думы Станислав Говорухин заявил, что в банке олигарха хранились деньги чеченского диктатора Джохара Дудаева и его бандформирований. Депутат ссылался на слова генерала Анатолия Куликова в интервью все той же газете «Завтра». Параллельно правительственная «Российская газета» опубликовала статью заместителя главного редактора Владимира Климова под откровенным названием «Под снегом только грязь». В ней приводились «мошеннические» истории 1985–1986 годов, связанные с Гусинским, и витиевато указывалось на его неофициальные отношения с мэром Москвы.

Гусинский на время затаился и стал искать поддержку среди еврейской общественности. В январе 1996 года он профинансировал создание Российского еврейского конгресса и был избран его президентом. Тартюф решил солидаризироваться со своими соплеменниками, впрочем, до того момента, как его замыслы не раскроются.

А между тем режим Ельцина находился на грани краха: срок первого президентства заканчивался, а рейтинг Бориса Николаевича был близок к нулю. По разным причинам: чудовищная мясорубка в Чечне стала лишь одной из козырных карт, которой воспользовался Гусинский. День и ночь НТВ выдавало крайне антиельцинские репортажи и телепередачи, осуждая политику на Кавказе. С другой стороны, победа коренастого Геннадия Зюганова означала бы конец власти, влияния и финансового могущества олигархов, в том числе Гусинского. Тогда случилось невозможное — на сходке экономического форума в Давосе Гусинский заключил тактический союз с «евреем при царе» Борисом Абрамовичем Березовским. Это судьбоносное событие ельцинской эпохи оформилось в союзе олигархов, так называемой семибан-кирщине, которая должна была привести Ельцина к власти, несмотря ни на что. Самым отъявленным дельцам и преступникам, сколотившим состояния на обнищании бывшего Союза ССР, выпала возможность изменить ход истории.

Сразу после Давоса Владимир Гусинский, Борис Березовский, Владимир Потанин, Александр Смоленский, Михаил Ходорковский, Михаил Фридман и Петр Авен были приняты президентом России, который находился в крайне подавленном состоянии. Для олигархов и самого президента Ельцина эта встреча закончилась полным согласием: была создана аналитическая группа во главе с Анатолием Чубайсом при избирательном штабе Ельцина. Первым на вылет пошел глава этого штаба, первый вице-премьер Олег Сосковец.

Ближе к ночи 19 июня НТВ прервало свои регулярные передачи и на экране появился взволнованный Евгений Киселев. В прямом эфире он заявил, что произошла гигантская провокация против Бориса Ельцина: в Белом доме арестованы представители его предвыборного штаба во главе с Аркадием Евстафьевым и Сергеем Лисовским. Как выяснилось на следующий день, они были арестованы с «коробкой из-под ксерокса», в которой было 500 тысяч долларов наличными. Киселев появлялся на экране НТВ еще несколько раз и часа в два ночи 20-го объявил о назначенной на утро пресс-конференции представителей предвыборного штаба Ельцина в гостинице «Рэдиссон-Славянская».

Всю ночь московские журналисты перезванивались между собой и обсуждали события в Белом доме. Утром на пресс-конференцию собралось около двухсот представителей СМИ. Организовывал ее вице-президент МОСТа Сергей Зверев. Говорилось о провокации против демократии и о том, что сейчас руководителей штаба принимает Борис Ельцин. После полудня в зал стремительно вошел Анатолий Чубайс и заявил, что Ельцин уволил Коржакова, Барсукова и Сосковца. Так началась знаменитая кампания «Голосуй или проиграешь!», блестяще отыгранная семибанкирщиной.

Борис Ельцин на выборах победил. 25 июля 1996 года Владимир Гусинский получил официальную благодарность за активное участие в организации и проведении выборной кампании за № 396-рп. А в октябре он стал членом Совета по банковской деятельности при правительстве России. Хитрый демон Березовский выторговал себе кресло председателя Совбеза РФ.

Был еще один заслуживающий внимания эпизод. В конце 1996-го газета «Сегодня» неожиданно для многих опубликовала информацию, что Лужков якобы подготовил указ об освобождении ЗИЛа от налогов и долгов. Газета «Коммерсант-daily» сообщила о намерении Лужкова обратиться в суд с иском к «Сегодня» и подчеркнула, что финансируется она МОСТом. Тартюф, который заработал во многом благодаря Лужкову, начал было валить своего простодушного покровителя, но вовремя остановился.

Следующий год ознаменовался рокировкой в медиаимперии Гусинского. Он сложил с себя полномочия генерального директора группы МОСТ и президента МОСТ-банка, президентом которого стал старый друг Гуся Борис Хаит, у которого «сложились хорошие отношения с московским мэром». Сам телемагнат стал президентом ЗАО «Медиа-МОСТ».

Неожиданно журнал «Итоги» стал из номера в номер публиковать книгу Юрия Лужкова «Мы дети твои, Москва», а уже летом, — внимание, снова неожиданно! — счета Московского метрополитена были переведены из Монтажспецбанка в МОСТ-банк. Остались в нем и счета московского департамента образования и комитета по культуре. В это же время случился и еще один скандал: была опубликована информация о средствах Анатолия Чубайса на счетах МОСТ-банка. Автор публикации, журналистка Елена Эриксен, заявила, что копии выписок о движении денег Чубайса ей предоставили друзья-бизнесмены, которые некогда занимались с Чубайсом приватизацией и были им обмануты. «Коммерсант-daily» озвучил тогда и другую версию: больше чем Чубайсу хотели испортить репутацию МОСТ-банку, чья служба безопасности считалась самой серьезной в России.

Елена Эриксен вскоре удостоилась готовить к печати скандальное интервью Александра Коржакова для журнала «Лица» под многозначительным заголовком «Березовский просил меня убить Гусинского». Интервью это и вся последовавшая за ним шумиха настолько обидели Гусинского, что, когда через год владелец «Лиц» Артем Боровик на переговорах в Америке попросил его вложить деньги в журнал, Гусинский потребовал немедленно уволить Эриксен, что Боровик тут же и сделал — по телефону.

Вслед за Эриксен ушла и вся редакция «Лиц». Но денег Гусинского Боровик так и не получил. Эта публикация вновь поссорила Гусинского с Березовским и рядом других банкиров. Но еще незадолго до нее отношения олигархов были прекрасными. Борис Березовский якобы помогал Гусинскому готовиться к борьбе за «Связьинвест», компанию, которую он как будто обещал помочь приобрести Гусинскому — за помощь в подготовке выборов Ельцина. Летом 1997 года Тартюф-Гусинский привлек на Западе кредиты, чтобы участвовать в конкурсе по продаже 25 % акций этой компании. Но вдруг конкурс выиграла неприметная кипрская фирма Mustcom, представлявшая интересы нескольких российских и иностранных компаний во главе с ОНЭКСИМ-банком, президентом которого был Владимир Потанин. Оказалось, что Гусинского просто кинули! Накануне аукциона Потанин встретился с Борисом Березовским и Чубайсом. Встреча, как известно, закончилась скандалом. Скандалы, надо сказать, часто сопровождали деятельность неудавшегося режиссера.

Осенью, после скандала с Потаниным и БАБом, разгорелся следующий — связанный с подготовкой показа по НТВ скандально известного фильма Мартина Скорцезе «Последнее искушение Христа». Сопровождавшие анонсы публикации в оппозиционных и государственных СМИ, рассерженные митинги у Останкина только веселили Гусинского. Впрочем, дело дошло до того, что патриарх Алексий II лично звонил Ельцину и Лужкову с жалобами на Гусинского, а клирики и настоятели храмов настоятельно призвали паству забрать деньги из МОСТа. После этого многие связывали неприятности у Гуся со злополучным фильмом голливудского мастера.

Гусинский довольно долгое время получал государственные льготы на ретрансляцию телевизионного сигнала НТВ и НТВ+. Вначале про это написали в газетах, Гусинский снова побежал в суд и опять выиграл. Вроде и можно было торжествовать, но уже через несколько месяцев, в декабре 1997 года Государственный антимонопольный комитет выпустил предписание для Госкомсвязи РФ брать с «Медиа-МОСТа» деньги за ретрансляцию его телевизионного сигнала по коммерческим ставкам, а не по государственным, как это было раньше.

НТВ заявило, что будет отстаивать свои права в суде. ГАК пригрозил Госкомсвязи гигантскими штрафами. Но в январе 1998-го Арбитражный суд Москвы вынес решение в пользу НТВ, а 21 января Ельцин еще раз отблагодарил Гусинского за участие в подготовке своей победы на выборах. Он подписал указ о внесении изменений и дополнений в указ 1995 года «О совершенствовании телерадиовещания в РФ», в котором было сказано, что «общероссийскими телерадиовещательными организациями, вещающими на территории более чем половины субъектов РФ, являются ВГТРК, ОРТ и телевещательная компания «Петербург — 5-й канал». Ельцин добавил к этому списку и НТВ. Это было невероятно и подтверждало неконсолидированность в верхах.

Министры ненавидели друг друга, ведомства норовили влезть на чужую поляну, фашисты угрожали улицей, а над всем этим ухмылялся президент, то удаляя, то приближая олигархов. Однозначно, ярче всех горела звезда Гусинского. Но кто ярче горит, тот может сгореть — бесстрашие Гусинского сгорит в Бутырской тюрьме. Но это будет потом, а пока Гусинский наводил порядок в собственной медиаим-перии. Перво-наперво он разогнал чересчур самостоятельную редакцию газеты «Сегодня» с неунывающим Михаилом Леонтьевым. Впрочем, изгнанный главный редактор издания Дмитрий Остальский остался при Гусинском в качестве советника по СМИ. Что он насоветовал, неизвестно, зато известно, что через полчаса после ареста Гусинского об этом сообщили в русской службе Би-би-си, где совершенно случайно работал брат Остальского Андрей.

В начале 1999-го, когда встал вопрос о предстоящих президентских выборах, Гусинский стал снова близок с Лужковым, который на тот момент пошел на клинч с Кремлем, объявив режим Ельцина преступным. Правда, хозяин Москвы не стал полагаться на Тартюфа, с которым не первый раз имел дело и знал особенности последнего. Вместо этого Лужков сошелся в очередной раз с Евтушенковым и начал строить свой медиахолдинг. Не очень успешный, он поначалу включал канал МТК, многотиражную бесплатную газету «Метро», была куплена «Литературная газета» и воссоздана газета «Россiя», шли долгие переговоры о покупке популярной молодежной петербургской газеты «Смена».

Впрочем, развернуться на полную Юрию Лужкову не удалось, у Евтушенкова раз от раза начинались бизнес-проблемы. Поэтому действенную помощь в раскрутке движению «Отечество» оказывали только НТВ и медиахолдинг Артема Боровика «Совершенно секретно». Так или иначе, «Отечество» потерпело неудачу на парламентских выборах, а сам Лужков проиграл в схватке с Ельциным. После избрания Путина шансов не осталось, Лужков резко снизил политическую активность до самой своей опалы и изгнания.

А вот Владимир Гусинский, напротив, не унывал и остался в резкой оппозиции к Кремлю. Тартюф переоценил свои силы в лобовой конфронтации, а попасть в близкий круг президента ему не удалось. Озлобленный, он долбил из телепушек по новому президенту в надежде на очередную консолидацию олигархов, «семибанкирщину 2.0». Более осторожный Березовский предпочитал отмалчиваться — даже когда Гусинского посадили, Борис Абрамович возмутился больше для вида. Никакого нового союза не состоялось. Да и чему удивляться, ведь сам Гусинский заявлял: «У каждого финансового института нет друзей, нет врагов — есть временные союзники и временные конкуренты. Проходит время, и все меняется». Для Гусинского изменения оказались не в лучшую сторону.

В заметке «Арест олигарха» говорилось о том, что Гусинский в последние годы активно участвовал в переделе бензинового рынка Москвы, объем которого, по самым скромным подсчетам, составляет 5 миллиардов долларов, за что и мог пострадать. Далее редакция пишет, что делили этот рынок теневые олигархи. В итоге получается неожиданная версия ареста Гусинского: «Свобода слова — это, конечно, важно, но когда речь идет о перераспределении бензиновых миллиардов, здесь все средства хороши. Физически устранить Гусинского и тем самым вывести из бензиновой игры серьезную фигуру никто бы не решился (печальный пример убийства Листьева при переделе рынка телерекламы многому научил), но вот упечь медиамагната на нары, чтобы стал посговорчивее, — это милое дело».

Но это, скорее, версия. И хотя, занявшись медиабизне-сом, Гусинский неоднократно заявлял, что ставит целью лишь получение прибыли, это тоже не совсем правда. Жажда могущества, демонстрация силы, комплексы униженного семита заставили его влиться в борьбу за Ельцина в 1996-м и в лужковскую кампанию в 1999-м. Он ворочал триллиардами, сокрушал политиков и сами основы государства: его телеимперия готовила выжженную пустыню, идеологический вакуум на обломках Советского государства. Он лобо-томировал черепа нации, Тартюф у приютившего его народа.

В последний ельцинский год Гусинский вместе со своими капиталами и шпилем Останкинской башни вошел в большую политику, поставив ва-банк на мертвый политический тандем Лужков — Примаков. Недальновидность и упрямство привело его МОСТ к пограничной черте: кредиторы требуют денег, отсрочки не работают, никто не верит Тартюфу. Гусинский фактически подписывает себе приговор, внезапно обрушивая телекиллеров на… Владимира Путина! Главная карта в его колоде — свирепая, неусмиренная Чечня, бородатые коммандос, Радуев. Он бьет по государству, целясь в кровавые раны Кавказа.

С легкой дрожащей руки Гусинского в медиапростран-ство, как ядовитый газ, проникает версия о причастности российских спецслужб к взрывам в Волгодонске и Москве. СМИ «Медиа-МОСТа» повторяют как мантру: «Вуу… пшш… Путин… взрывает… дома… подземный ужас… шшш…» Теперь даже чиновникам становится понятно, что пора заканчивать игру в поддавки с олигархом. Но Гусинский считал, что влияние его медиаконгломерата столь велико, что ему ничего не могло угрожать.

13 июня 2000 года Гусинский был арестован и отправлен в Бутырскую тюрьму. Потом его освободили, он отдал НТВ и исчез. Позже Гусинский был задержан агентами испанской полиции во исполнение международного ордера на арест. Его дело передано на рассмотрение суда в Мадриде, а судьей назначен Бальтасар Гарсон, который в свое время занимался делом Пиночета. Гусинский оказался изворотливее чилийского диктатора: его освободили. Теперь он живет на побережье Израиля, немного занимается бизнесом, немного медиа. Толстоват, стар.

Падение империи Гусинского — это закономерный процесс. Обладая талантами уровня фарцовщика, сбитый летчик Гусь был начисто лишен чувства историзма. Ворочая тектоническими пластами, Гусинский был персонажем сказки, в которой необразованному, глупому злодею достаются магические артефакты, а он, не умея ими управлять, коверкает все вокруг себя. Владимир Гусинский исковеркал много, прежде всего черепную коробку российского обывателя. Его языком сейчас говорят неумные либералы.

Березовский как-то бросил: «До недавнего времени в новостях очень часто имена Гусинский и Березовский писались через запятую. Больше через запятую писаться не будут». Я ставлю главы о них отдельно.

Глава 16. Геннадий Зюганов. Капитан команды КВН

Туман промозглый за окном,

Холодная, чужая морось.

В былое верится с трудом —

Оно ведь с настоящим порознь.

Б. Березовский

На выборах в Государственную думу 2011 года КПРФ снова заняла второе место, хоть и с большим отставанием. Коренастый Зюганов, бывший капитан команды КВН, в очередной раз назвал прошедшие выборы самыми грязными в истории. Такими же он называл выборы и всех предыдущих созывов: грязными, фальсифицированными, нелегитимными. Но, каждый раз надувая щеки, Геннадий Андреевич регистрируется кандидатом и сидит в думских креслах положенный срок. Можно было бы посочувствовать лидеру нынешних коммунистов, но вот загвоздка — Зюганов бессменный актер парламентской труппы, который с твердолобым упорством участвует в представлениях по одурачиванию избирателя. Хотя шанс возглавить страну в 1996 году у Зюганова был. Но он не стал бороться за результаты и «сдал» страну Борису Ельцину.

На следующий день после первого тура журналисты спросили одного из лидеров компартии Виктора Илюхина, занимавшего в 1996-м пост председателя думского комитета по безопасности: правда ли, что Ельцин набрал не официально озвученные цифры? На что Илюхин ответил следующее: «Определенной информацией, что Геннадий Андреевич на 4 процента получил больше голосов, чем Борис Николаевич, КПРФ располагает». Таких свидетельств — документальных и нет — потом будет предостаточно.

На пресс-конференции, состоявшейся сразу после выборов, Геннадий Зюганов грозно объявил, что «победа Ельцина была достигнута в результате грубых нарушений избирательного законодательства… в условиях невиданного информационного устрашения… невиданной мобилизации государственных средств и возможностей…». Но следом добавил про то, что оспаривать результаты не собирается, дескать, на все воля избирателя. Не забыл он отправить и поздравительную телеграмму. Занавес. В 1996 году Зюганов просто подтвердил репутацию политического кидалы, хотя все началось гораздо раньше…

Я неплохо знал лидера «Трудовой России» Виктора Анпилова — горячая голова, трибун, он умел с пол-оборота заводить толпы. Анпилов знал толк в массах, а массы любили его. Язык Анпилова отличался от языка партократов. Виктор Иванович говорил на языке улицы — дерзко, образно, зубасто. Своим политическим забвением он был обязан аппаратному интригану Геннадию Андреевичу, который в свое время не стал противоречить режиму Ельцина и в награду за капитуляцию и призывы не выходить на улицу в октябре 1993 года получил думские мандаты. А Анпилов получил камеру в Лефортове. Зато в модной фээсбэшной тюрьме Виктор Иванович написал книгу. Эти воспоминания уличного вожака коммунистов интересны хотя бы тем, что Анпилов вспоминает ранние годы нашего героя, для которого коммунистическая идеология была удобной ширмой, за которой твердолобый Зюганов прокладывал себе путь к власти.

Виктор Анпилов вспоминает, что в первых числах сентября 1991 года началась бешеная атака «демократов» на Мавзолей и Центральный музей Владимира Ильича Ленина. Новодворская, Собчак, Старовойтова и другие одиозные личности требовали перезахоронить тело вождя пролетарской революции, разрушить Мавзолей. Первыми на защиту Мавзолея поднялись ветераны Великой Отечественной войны и Совет рабочих Москвы. Уже к середине сентября коммунисты организовали круглосуточную народную охрану Мавзолея. Были изготовлены десятки плакатов: «Руки прочь от Мавзолея!», выписки решения ЮНЕСКО о том, что Мавзолей Ленина является достоянием всего человечества, и даже цитаты Ельцина о том, что Ленин — самый гениальный человек в истории человечества.

«Подстрекаемые прессой фашиствующие элементы рвали те плакаты из наших рук и плевались бешеной слюной на ветеранов Великой Отечественной войны, ставших в «живую цепочку» защиты Музея и Мавзолея Ильича. Вместе с нами против готовящегося акта вандализма выступили сотни тысяч простых людей труда в России и за рубежом. В наш штаб, занимавший одну комнату в здании по проезду Куйбышева, рядом с Красной площадью, ежедневно поступали десятки писем и телеграмм в поддержку нашей борьбы. По воскресным дням число участников пикета возрастало до полутора тысяч человек, и мы начали проводить у Мавзолея Ленина открытые партийные собрания коммунистов и сочувствующих. Каждое такое собрание начиналось с вопроса, есть ли среди присутствующих члены ЦК КПСС или ЦК Компартии РСФСР. Таковых не объявлялось. Однажды среди случайных прохожих я заметил Геннадия Зюганова. Догнал его уже в подземном переходе от Красной площади до Охотного Ряда: «Геннадий Андреевич, пожалуйста, подойдите к ветеранам войны! Ободрите их! Скажите, что ЦК действует и не допустит вандализма в отношении Мавзолея». Краткий ответ Зюганова я запомню на всю жизнь. «Виктор! — сказал он обреченно. — Мое время еще не пришло!» Еще долго Зюганов искал свое место в борьбе, а нам, рядовым коммунистам, пришлось самостоятельно готовить восстановительную конференцию партийной организации города».

Зюганов готовил себя для чего-то большего — ну сдался ему этот Мавзолей с кучкой ветеранов, которых переколотят если не в 1991-м, так в 1993-м! Это большее для амбициозного молодого политика никак не наступало в рамках развалившегося Советского Союза, на который так упорно делал ставку Геннадий Андреевич. Кстати, слово «упорно» как ничто лучше характеризует вождя КПРФ: Зюганов упорно строил карьеру в КПСС, упорно не хотел идти на опасные предприятия, упорно ходил на выборы, упорно «кидал» товарищей по аппарату, упорно монополизировал компартию, упорно похоронил ее и не давал дорогу другим. Везде Зюганов был неумен, но упорен.

Геннадий Андреевич родился 26 июня 1944 года в Орловской области. По признанию самого Зюганова, он родился недоношенным — семимесячным. «Я родился семимесячным, по гороскопу получился Рак, а если бы мама родила меня в срок — был бы Лев. Поэтому я Рак с амбициями Льва. И стремлюсь быть лидером на всех фронтах: и личном, и творческом, и политическом. По-моему, пока это получается», — говорит Зюганов. После этого потока сознания, замешанного на тщеславии, хочется остановиться в цитировании, но нет же, кандидат в президенты продолжает: «У меня дома на столе стоит изречение: «Кто не научился играть в волейбол, теннис, бильярд и преферанс, тот полностью обокрал свою старость». Я часто вспоминаю эту истину». Это как-то мистически связано с тем семимесячным Геной, с раком, который хочет казаться львом. Что-то есть странное в этом, что-то настораживающее.

Окончив с серебряной медалью Мымринскую среднюю школу, что в Орловской области, в 1961 году, он год проработал в ней учителем, после чего поступил на физико-математический факультет Орловского педагогического института, который окончил с отличием в 1969 году. Был капитаном команды КВН факультета. Зюганов с удовольствием признается, что игра научила его быстрой реакции и находчивости, которые не раз выручали его в «жесткой политической борьбе». В этот момент даже неловко становится за Геннадия Андреевича, ей-богу! Когда политик закаляется не в уличных схватках, не в баталиях лицом к лицу с политическими оппонентами, а в Клубе веселых и находчивых, то это многое объясняет. Типичный советский карьерист, не умный, любящий хохмить и конъюнктурно жертвующий политическими установками Зюганов — это архетип из советских фильмов, где главными героями были никчемные глуповатые Балбес, Трус и Бывалый. Герои революции и Гражданской войны старели и умирали, а на смену им пришел жлоб-обыватель, эдакий киношный Гена Зюганов, который потом загубит компартию и будет гордиться, что был капитаном КВН.

Карьеру Зюганов строил на провинциальном уровне довольно активно: согласно официальной биографии, в 1966 году вступил в КПСС. С 1967 года — в органах ВЛКСМ, работал на выборных должностях районного, городского и областного звена. С 1972 по 1974 год работал первым секретарем Орловского обкома ВЛКСМ. В 1974–1983 годах был секретарем райкома, вторым секретарем Орловского горкома КПСС, затем — заведующим отделом пропаганды и агитации Орловского обкома КПСС. Одновременно, с 1973 по 1977 год, был депутатом Орловского горсовета, с 1980 по 1983 год — депутатом Орловского областного совета народных депутатов. В общем, звезд не хватал, но упорно трудился — тут он в обкоме подсуетился, здесь уже областной депутат. Диссертацию в Академии наук при ЦК КПСС защищает со скучным названием «Основные направления развития социалистического городского образа жизни на примере крупных городов страны». В итоге к девяностым годам Гена дослужился до заместителя заведующего идеологическим отделом ЦК КПСС. Пик карьеры. Ему уже сорок пять.

В стране проходит серьезное противостояние между набирающим популярность Ельциным и президентом СССР Михаилом Горбачевым. Роль Зюганова не совсем ясна — в период крушения Компартии СССР он создает Компартию РСФСР, которая в перспективе легитимирует ельцинский антиконституционный режим.

После победы Бориса Ельцина на выборах, в июле 1991 года, он подписал вместе с рядом известных государственных, политических и общественных деятелей обращение «Слово к народу». В обращении говорилось о мерах по предупреждению распада СССР и о возможных трагических событиях. В августе 1991 года был выдвинут кандидатом на выборах первого секретаря ЦК КП РСФСР, но снял кандидатуру в пользу Валентина Купцова, сославшись на отсутствие опыта. Снова странности — для чего в действительности Зюганову надо было отказываться? Не потому, что в это время он играл зловещую роль во Фронте национального спасения?

Писатель и революционер Эдуард Лимонов вспоминает, что в 1992 году Зюганов был политической фигурой едва заметной величины. Уже вовсю юродствовал Жириновский, еще гремели имена Алксниса и Умалатовой, резко проявился Анпилов. У Зюганова не было партии, он активно тусовался в оппозиции, представляя лишь самого себя, был сопредседателем галлюцинаторной Думы Русского национального собора и членом других столь же эфемерных и экзотических организаций. Лимонов признается, что не ходил на все патриотические тусовки, но если появлялся на некоторых, неизменно обнаруживал там Зюганова, «Гену».

«Он сразу же стал называть меня Эдиком. Коротконогий, с массивной бронированной лысиной, с бородавкой на лбу, он ходил, как матрос, раскачиваясь и хитрым дружелюбным татарином подваливал к группам патриотов, крепко жал руку, улыбался… (с фамилией Зюган(ов), он, конечно, обладает сильной примесью тюркской крови. Бабурин тоже, и Баркашов, и Проханов, конечно). Его не считали опасным соперником. Таких одиноких лидеров-путешественников, чья партия в единственном лице перемещалась с ними, тогда было не счесть. 16 марта 1992 года на важнейшем подготовительном совещании к Внеочередному съезду депутатов СССР (проходило оно в комнате Сажи Умалатовой, а затем в комнате депутата Когана в гостинице «Москва») присутствовали Макашов, Анпилов, Носов, Алкснис, Крайко, Голик… Даже я был допущен, но никому и в голову не пришло пригласить Зюганова. Слишком мелок был по рангу».

По словам Лимонова, впервые он показал хищные челюсти интригана и ловкача в июне 1992 года. Анпилов и его соратники осаждали Останкино, кстати сказать, Анпилов единственный был и остался подлинным лидером масс, возбуждал их и мог вывести на улицы в лучшие времена сотни тысяч человек и смело командовал ими с грузовика. «Лидеры», как школьники, покорно ждали, пока он предоставит им слово, злобно ссорились из-за очередности. Зюганов был одним из таких «лидеров»-прихлебателей, теснившихся на грузовике. Порой Анпилов орал на лидеров, используя ненормативную лексику, обрезая их демагогию и красноречие. И вот 22 июня ночью ОМОН напал на палатку-пикет анпи-ловцев и Русской партии у Останкина. Нападение (согласно патриотам, были убитые и пропавшие без вести) грозило вылиться в доселе невиданное противостояние. Из источников, близких к МВД, известно, что власти мобилизовали аж 12 тысяч солдат и омоновцев. Анпилов лично поехал в армейские подмосковные гарнизоны, как он выразился, «подымать армию». Однако, выставив солдат, перерезав путь демонстрантам оппозиции и устроив битву у Рижского вокзала, власть все же струхнула и объявила о готовности к переговорам. Лимонов вспоминает:

«Если не ошибаюсь, Егор Яковлев должен был участвовать в них со стороны Останкино — «Империи Лжи», а со стороны оппозиции почему-то вдруг назвали имена Стерлигова и… Зюганова. Стерлигов, генерал ОБХСС, этакий Веденкин образца 1992 года, фигура экзотическая и типичная, лез без мыла повсюду, но без мыла и вылазил-выскакивал, а вот мощно-черепной Гена Зюган тогда впервые оказался представителем красно-коричневых масс, и уже не вылез. Оказался, по недоразумению, представляющим массы, которые не он вывел, представителем не своего войска. Вообще, такое впечатление, что, выдворенный со Старой площади в августе 91-го, Гена тогда же решил завязать с коммунистическими идеями навечно. До июня 1992 года он активно пытается стать лидером патриотов, потому и ходит на все эти дремучие бородатые соборы, но судьба решила иначе».

Революционные массы «Трудовой России» кричали, недовольные и возмущенные, требовали дождаться приезда Анпилова, но кто и когда их слушает, массы? Переговоры начались. Виктор Иванович вернулся через сутки, но к переговорам его не допустили на том основании, что власть согласна торговаться с умеренными Зюгановым и Стерлиговым, но наотрез отказывается торговаться с радикальным Анпиловым. Анпилов ограничился тем, что процитировал Ленина: «Пока пролетариат борется за свои права, буржуазия крадется к власти», имея в виду Зюганова, и смирился. А зря. Так начался конфликт Анпилова и Зюганова, вылившийся в борьбу за то, кто будет руководить коммунистическим движением России.

Эдуард Лимонов считает, что разгадка успеха Зюганова в хитрости. Именно хитростью он влез в уже сформировавшееся красное движение (сформированное Анпиловым) и постепенно оттягал себе руководство большей его частью. Всю осень 1992 года можно было наблюдать на тусовках оппозиции все тот же конфликт: Зюганов представляет красных в президиуме на сцене, а возбужденные сторонники Анпи-лова — в зале оспаривают самозваного Зюганова. Дело доходило до кулаков. Первым успехом Зюганова было то, что он оттягал себе право представлять коммунистов на общих съездах оппозиции. Почему Анпилов уступил Зюганову это представительство? Он не силен в интриге, не дипломат, не преуспел в искусстве лжи, мелких договоров и обещаний. Всемогущий на улице, на крыше грузовика, Анпилов проигрывает в подковерных играх.

Лимонов продолжает: «Гена умеет отлично интриговать. Выращенный со младых ногтей при Орловском обкоме КПСС и затем работая в ЦК — он профессиональный интриган и «кидала». 24 октября 92 года в зале Парламентского центра на Цветном бульваре состоялся первый учредительный съезд Фронта национального спасения. Я бросил ради такого события оружие, войну в Боснии и прилетел в Москву. Прошел через толпы народа на съезд. Меня тотчас же нейтрализовал Гена. Он ласково встретил меня. Навесил на пиджак карточку с надписью «член оргкомитета», усадил в президиум, клятвенно обещал дать слово и ввести в Национальный совет ФНС. Все эти блага в обмен на… смирение. «Только, Эдик, пожалуйста, не вноси раскол в только что создавшееся движение, я тебя очень прошу. Нам стоило больших усилий собрать их всех…» — говорил он мне, отведя меня в сторону. Дело в том, что по просьбе Чи-кина я прислал им с фронта свое видение ситуации, критиковал их «Декларацию лево-правой оппозиции» за полное отсутствие практического плана прихода к власти и т. д. Раскол не входил в мои намерения, я намеревался честно обсудить слабые места их программы. В президиуме я оказался в первом ряду, крайний справа, слово мне дали. Я мирно сказал, что не понимаю, почему в составе Фронта нет Анпи-лова и Жириновского, что в составе Фронта опасно много депутатов Верховного Совета. Если Фронт собирается стать всего лишь фракцией ВС России, то его ожидает участь, постигшая всяческие соборы, думы, вече, просуществовавшие считаные месяцы. Провалить организацию с таким суровым названием нельзя, это преступно…

В перерыве меня прямо на сцене интервьюировало французское телевидение, и в комнату, где заседал оргкомитет, я попал с опозданием на четверть часа. Они, более сорока вождей, оказывается, уже успели выбрать девять членов политсовета и сейчас выбирали сопредседателей. Зюганов был злой, сидел, Бабурин, красный и возмущенный, стоял у двери, вел заседание Константинов. Чувствовалось большое напряжение. Представитель Казахстана, возмущенный явной и наглой борьбой за места, покинул комнату. Двумя сопредседателями выбрали Константинова и Зюганова. Оба они на фоне тогдашнего оппозиционного движения были выскочками, а не лидерами, представляющими массы. Больше заслуживал звания сопредседателя Проханов, всех их перезнакомивший и сплотивший. Опасения мои позднее оправдались. Потому что в Политсовете ФНС оказалось пять депутатов ВС + Константинов, они потащили ФНС по дороге, выбранной Верховным Советом и лично Хасбулатовым. В братскую могилу эфемерных политических организаций, к думам и вече. Зюганов и Константинов вынуждены были уступить лидерство старшим по рангу: Хасбулатову и позднее Руцкому. А Хасбулатов привел ВС и ФНС к конфликту с Ельциным 21 сентября 1993 года…»

Осознав, что ФНС у него угоняют, Зюганов спешно решает создать еще пару организаций. Собирает в феврале — марте группу товарищей-аппаратчиков, и они создают сразу две фальшивые партии: КПРФ и Аграрную — две партии-мутанта. Создают их те же люди: Рыбкин, например, учредитель обеих партий. Адрес у партий один и тот же: Новый Арбат, 19, курьезно, но это и адрес Центризбиркома. Созданы были партии так спешно потому, что Зюганова предупредили друзья-чиновники: с 6 апреля вступает в силу новое «положение о регистрации политических партий и объединений», и в нем требования к партиям ужесточаются. Нужно будет представить доказательства существования не менее 45 региональных отделений партии, дабы получить статус партии общероссийского масштаба. Только такие общефедеральные партии смогут участвовать в выборах. Фальшивые чиновничьи организации КПРФ и партия аграриев созданы буквально под занавес и зарегистрированы тотчас же, в последних числах марта.

Лимонов поясняет, что сделано это было при содействии братьев по бывшей КПСС из Минюста и Центризбиркома. Партии обе созданы для выборов. Но продолжается и тусовка в ФНС. Следует указ президента № 1400. Зюганов, казалось, смирился с ролью вспомогательного лидера и ежедневно работал глоткой с бетонного балкона с 22 сентября до 2 октября. Нет необходимости пересказывать его речи, достаточно банальные в том контексте обличения «кровавого режима» и призывов от него избавиться.

«Встретив меня на том же балконе, он спросил с недоумением:

— А ты почему не выступишь? Надо держать массы в разогретом состоянии…

Я ответил, что не считаю себя вправе призывать людей к самоубийству. Гена взглянул на меня с удивлением. Интересно, что 1 или 2 октября Гена вдруг исчез с балкона БД, чтобы появиться на экранах телевизоров, откуда он призывал… уже к примирению! Его, без сомнения, предупредили о готовящемся штурме, как и в случае регистрации партий — его приятели чиновники во власти, великое братство ка пээсэсных партработников. (Обыватель представляет себе власть и оппозицию как две враждующих страны с четкими границами. Ничего подобного в реальности нет. Все это колышущееся, постоянно меняющее контуры, одно серое болото с условными двумя основными лужами. Сообщающимися, перетекающими друг в друга лужами.) Так что Гена не лежал под огнем пулеметов у Останкина и не сидел в обстреливаемом Белом доме. Разогрел массы и сбежал. Дезертировал».

Лимонов рассказал об очень любопытном случае — характерном и образном для понимания личности бывшего капитана команды КВН Геннадия Зюганова.

«В середине октября (1993 года), отсидевшись в Твери у студента Тараса Рабко от эксцессов «чрезвычайки», я решил выставить свою кандидатуру в 172-м округе Тверской области. Встретив случайно Жириновского в арт-галерее, осведомился, будет ли он выставлять кандидата ЛДПР в Твери? Нет, не будет. Позвонил Зюганову (пусть он и не сдержал обещания сделать меня членом Национального совета ФНС, все же мерзли на митингах рядом, соседствовали в президиумах оппозиции и в колонках «Сов. России» много лет рядом). «Гена, я хочу попытать счастья в 172-м округе в Твери…» — «Эдик, — Зюганов звучал обрадованный, — давай, мы тебя поддержим, у нас там есть свои люди. Если бы у меня был свой список… я бы включил тебя в список КПРФ». — «Спасибо, я не красный, но красно-коричневый, но вот от поддержки не откажусь».

Как раз тогда деятельность КПРФ была временно приостановлена, потому предложение включить в список его ни к чему не обязывало. В Твери есть профсоюзная газета «Солидарность», полностью под влиянием КПРФ, туда мои ребята обратились за помощью, сославшись на мой телефонный разговор с Зюгановым. «Вот пусть Геннадий Андреевич мне сам и позвонит», — ответил редактор г-н Зорькин. Я вынужден был опять побеспокоить Гену. Тот клятвенно обещал приказать своему редактору помочь нам. К тому времени запрет на деятельность КПРФ был снят, и партия начала готовиться к выборам.

— Ты точно никого не собираешься выставлять в 172-м округе от КПРФ? — спросил я.

— Нет, я же тебе обещал.

Когда и через две недели «Солидарность» не собралась поддержать меня, я позвонил Гене еще раз. Он звучал уже чуть-чуть раздраженно. В общей сложности я звонил ему шесть раз. В ноябре, в день регистрации кандидатов, я обнаружил, что КПРФ выдвинула своего кандидата в 172-м. Женщину. Местную. Больше я Гене не звонил. Все было ясно. Капээрэфная дама разбила голоса оппозиции, и, набрав 23 тысячи голосов, я проиграл. О том, что нужно было дать возможность попытаться выиграть человеку, все эти годы катившему бочку оппозиции вместе с ними на вершину горы, эти люди и помыслить не могут. Благодарность и порядочность им чужды начисто. Жадные до власти, они кинули Анпилова, Алксниса, Власова, Володина, Гариффу-лину… несть числа «кинутым» КПРФ. Прикарманив победу всей оппозиции, они исхитрились выжить нас, националистов. Не подумав о последствиях. Так в 1993 году меня кинули две компартии: летом — Французская компартия в лице члена политбюро ФКП Ги Эрмьера, а в декабре — КПРФ в лице председателя Зюганова.

Встретились мы с Геной весной 1994 года на съезде российских писателей, в предбаннике газеты «Завтра». Он вышел из-за спины, потолстевший, посвежевший, повеселевший, обзаведшийся охранниками. Я разговаривал с двумя или тремя нашими, он вышел из-за моей спины с протянутой рукой.

— Здорово, Эдик…

Я посмотрел на его протянутую руку и не пожал ее.

— Не могу дать вам руки после того, что произошло на выборах. Это противоречит моим принципам.

Окружающие, среди них зам редактора «Завтра» В. Бон-даренко, застыли с открытыми ртами.

— Да ладно, какой принципиальный… — Он шел мимо, все еще неся руку.

— Не могу… — повторил я и посторонился, давая ему пройти во вторую комнату к Проханову.

Бурча: «Принципиальный», он вошел к Проханову. В «Правде» от 10 августа было опубликовано интервью с ним, где он наврал с три короба, среди прочего, что якобы я убеждал его снять ради меня кандидатуры КПРФ. Это ложь, я не просил об этом. Шесть телефонных звонков были сделаны мной по просьбе моих ребят, тверской команды, изнемогающих от работы, дабы чуть облегчить их усилия… Говнюк как человек, «кидала».

Что на это можно возразить? Действительно, Зюганов, по сути, человек без каких-либо ярко выраженных талантов. Интриган, вышколенный на аппаратной борьбе, и карьерист. Если в начале девяностых это увидели отдельные прозорливые, как тот же Лимонов, то в 1996 году это стало ясно всем тем, кто еще питал какие-то иллюзии в отношении Геннадия Андреевича. Все предыдущие годы Зюганов легитимировал режим Ельцина и мимоходом зачищал красную поляну — к 1996 году ему уже удалось оттереть Анпилова, лишить его хоть какой-то перспективы, теперь он был должен помочь Ельцину выстоять и сохранить президентский пост, отказавшись оспаривать результаты выборов.

Более двадцати лет назад, 16 июня 1996 года, граждане России во второй раз в своей истории отправились на избирательные участки, чтобы выбрать главу государства. Первый тур президентских выборов не выявил победителя: хотя есть информация, что Зюганов победил в первом туре, но не набрал 50 процентов плюс один голос. За ним следовал генерал Александр Лебедь, и только на третьем месте был Борис Ельцин. Но ни один кандидат не набрал такого количества, чтобы его после первого тура провозглашать президентом. Во втором же туре с небольшим отрывом победил Ельцин, что было невозможно — это знали все. Один из лидеров КПРФ Виктор Илюхин прямо утверждает, что, по любым раскладам, Ельцин не мог победить. Это объективно. Его рейтинг был не просто нулевым, он шел с отрицательным знаком. Сделать рывок в избирательной кампании за полтора-два месяца невозможно. Конечно, сыграли свою роль фальсификация на выборах, использование административного ресурса, но все же…

Но бог с ним, с покойным Илюхиным. Победу Зюганова, от которой тот отказался, подтверждает и бывший глава ельцинского Министерства внутренних дел Анатолий Куликов. Генерал располагал всем объемом информации на случай начала массовых выступлений, но их не произошло. «Дого-ворняк» с Ельциным сработал: компартию не запретили, оставив Зюганову солидную думскую квоту, а Ельцин остался на посту президента еще на четыре года. Куликов рассказывал:

«— По той версии, которая появилась сразу после голосования, победу во втором туре одержал Зюганов. При подведении итогов выборов поменяли строчки: результаты Зюганова стали результатами Ельцина, и наоборот. Никаких официальных подтверждений этой информации, разумеется, нет, но я считаю ее, скажем так, очень близкой к истине.

— Вы основываетесь на данных, которые у вас были на момент, когда вы возглавляли МВД?

— Ну конечно. Кстати, несколько лет назад Дмитрий Медведев — если не ошибаюсь, это было на его встрече с представителями непарламентской оппозиции — тоже озвучил эту версию.

— А сам Зюганов знал о своей победе?

— Насколько мне известно, да. Возникает, конечно, вопрос: если он реально победил, то почему сдался, почему согласился с подлогом? Я задавал этот вопрос самому Зюганову. По его словам, он опасался, что поиск истины мог привести к противостоянию в обществе, вызвать нежелательные последствия. Но мне кажется, что Геннадий Андреевич, как говорят в таких случаях в криминальной среде, нашел хорошую отмазку. Все дело, на мой взгляд, в его характере: это неконфликтный и не очень амбициозный человек. Уже около четверти века Зюганов возглавляет компартию, но мы ни разу не видели, чтобы он пытался всерьез претендовать на власть. Говорит библейские истины, принимает в пионеры…

Я, как, пожалуй, никто другой тогда во власти, видел, в каком состоянии находилась страна, какие настроения были в обществе. Задержки зарплат и пенсий, забастовки, акции протеста… Тем не менее было очевидно, что при всем недовольстве властью народ не выступит, как один, в поддержку лидера коммунистов. Если бы Зюганов попытался вывести людей на улицы и провозгласить себя президентом, то успеха бы не добился. И сам он тоже это прекрасно понимал. Но у Зюганова была возможность действовать в рамках конституционных, правовых норм. Однако он не предпринял никаких попыток опротестовать итоги выборов».

Анатолий Сергеевич отчасти лукавит — возможно, лично Зюганов и не смог бы вывести людей, но на тот момент его партию консолидированно поддержали почти все лидеры национально-патриотических партий, организаций, союзов и движений. Конечно бы нашлись те, кто бросил бы народные массы на Кремль. Тут нет никаких сомнений. Естественно, существовали риски того, что в случае беспорядков все уже забудут и о самом Зюганове, но это уже вопрос из другой плоскости. История не любит сослагательных наклонений. Если мы все же поверим на слово генералу Куликову — а у нас нет основания ему не верить, — то Зюганов струсил и выторговал себе личные гарантии оставаться при власти. Это подтверждают и последующие действия Зюганова.

Итак, на пресс-конференции, состоявшейся сразу после выборов, Геннадий Зюганов грозно объявил, что «победа Ельцина была достигнута в результате грубых нарушений избирательного законодательства… в условиях невиданного информационного устрашения… невиданной мобилизации государственных средств и возможностей»… Но следом добавил про то, что оспаривать результаты не собирается, дескать, на все воля избирателя, после чего отправляет поздравительную телеграмму Борису Ельцину! Этот унизительный, позорный жест признания поражения навсегда обрушил политическую карьеру Зюганова. Ни на одних выборах он больше не приблизится к тем процентам, от которых трусовато отказался в 1996 году. Даже его оруженосец, покойный Виктор Илюхин не смог простить шефу его сделку с дьяволом: «Я виню Геннадия Андреевича за другое: не надо было направлять поздравительную телеграмму Ельцину. По поводу этой телеграммы было слишком много спекуляций. Накануне состоялся подсчет голосов, я ночевал в Думе у себя в кабинете. Матрас, простынка, подушка, плед. В девять утра собрался штаб — Николай Рыжков, Руцкой, другие — и обсуждали, что делать: табло высветило, что победил Ельцин. Я предложил Зюганову сделать заявление, что мы остаемся в правовом поле, но результатов выборов не признаем. Николай Иванович (Рыжков) спросил: для чего? Я сказал, что, если мы думаем о будущем левого движения и будущих выборах, сейчас надо это сделать. И пусть власть думает, что она нелегитимна, что мы действительно ее не признаем и будем относиться к власти именно так. После долгих обсуждений мое предложение отвергли, и Геннадий Андреевич сказал: «Тогда я отправлю поздравительную телеграмму».

Это занавес — больше можно и не продолжать. Вся последующая карьера Геннадия Андреевича проходит строго в соответствии с результатами президентских выборов 1996 года. Какое бы он ни занимал место в рейтингах. Главная, по сути, победа Зюганова — эта зачистка левого поля — его соглашательство вытеснило из политики всех, кто претендовал на место в левом секторе. И Анпилова, и Тюлькина, и Терехова, и даже сейчас популярного Сергея Удальцова. Так кто же такой Зюганов? Коммунист, лидер крупнейшей компартии мира? Нет. Зюганов напрочь лишен каких-либо политических убеждений. Он может быть и либералом за границей, и националистом во ФНС, он коммунист на Первомае, государственник на митинге в честь воссоединения Крыма с Россией, бизнесмен с коммерсантами, социалист с рабочими и сторонник свободного рынка с банкирами. Человек, который жил в одном подъезде с Ельциным и был с ним из одного номенклатурного класса карьеристов. И женат он на классово правильной женщине — дочери своего бывшего шефа, первого секретаря Орловского обкома Строева. То есть партийная карьера через постель — это не тут, но где-то близко. Стокилограммовый Зюганов, говорят, фальшивый доктор философии, поддельный коммунист, уничтоживший компартию, гибкий интриган, который с помощью интриг забрался так высоко. В апреле 1993 года КПРФ была даже не партией, а крошечной тусовкой обкомовцев, а к октябрю они уже еле-еле, но смогли собрать чиновников для партийного списка. После успехов на выборах да — к ним подтянулись оппортунисты из «Трудовой России» и других организаций. Но сейчас, когда Зюганов заявляет о тысячах членов партии — он, летчик в штопоре, блефует. КПРФ сегодня — партия, где, как ни парадоксально, практически нет коммунистов. Их нет благодаря Зюганову и его аппаратной игре. Как у Шварца: «Меня так учили. — Всех учили. Но зачем ты оказался первым учеником, скотина такая?»

Глава 17. Ирина Хакамада. Самурай умирает заранее

В былое верится с трудом —

Оно ведь с настоящим порознь.

Б. Березовский

В чем была суть затеянной «младореформаторами» приватизации? Можно ответить словами героя фильма «Брат-2»: «В деньгах? Вот и брат мой говорит, что в деньгах». Но это только вершина айсберга. Главная суть приватизации лежит в политической плоскости. Чубайс хотел лишить «красных директоров» собственности, а с ней и силы. Ради чего? Ради политического торжества новой буржуазии, сформированной из представителей старого, коммунистического еще истеблишмента и новых, молодых волков капитализма.

К первым можно отнести нынешнего главу и крупнейшего акционера компании «Лукойл» Вагита Алекперова. Служивший замминистра нефтяной промышленности СССР, он умело подсуетился, приватизировав кусок подведомственных активов. На его фоне торговавшая на РТСБ Ирина Хакамада — просто ангел. Впрочем, это не мешало злым нацболам частенько использовать уличную кричалку «Хакамаду всем отрядом!». Заслужила ли?

Фурия демократии, Хакамада была экзотичным, популярным политиком. Самурай в юбке, как ее называли. Когда Хакамаду коричневые потоки реставрации выплеснули в небытие, она и вовсе сменила амплуа на пономаря теории успеха. За годы вне стен Госдумы она успела написать книгу «Секс в большой политике», придумала сценарий фильма и готовится его срежиссировать. А между делом Ирина Муцуовна читает платные лекции о том, как снискать успех и получать от жизни максимум удовольствия. Доставлять «удовольствие» стране гордая дама-самурай больше не желает. То ли так подействовало убийство плейбоя Немцова, то ли шансы на политическом поприще не вселяют никаких надежд. Надо отдать должное: Хакамада честно покинула ряды политиков, не запятнав себя в попытке госпереворота на Болотной.

На своих курсах она учит домохозяек стать лидерами. Первый совет Хакамады: не надо бояться ставить перед собой грандиозные задачи. И тут же она заявляет, что если бы фанатично захотела стать президентом России, то обязательно бы стала. Когда-нибудь.

В этот момент за нее становится даже как-то неловко. Однако на видеосъемках собраний для дам за сорок Ирина Муцуовна демонстрирует полную уверенность: дескать, да, могла ведь, могла. «Как только человек вступает на путь лидера, он начинает рисковать. Можно разориться, потерять работу, сесть в тюрьму. Вот Ходорковский необдуманно рискнул и упал очень жестко. Кому нужен был этот риск? Рисковать надо обдуманно».

На риск Хакамада не шла, всегда держалась где-то посередине, чтобы, не дай бог, не перейти ту линию, после которой игра меняет правила. В этом смысле Ирина Муцу-овна никогда не была «терпилой», потому что не позволяла загонять себя в угол. В отличие от самоуверенного Бориса Немцова, которого застрелили в упор у самого Кремля, куда он так стремился попасть при жизни. Торговала? Да, но не так, как владелец МЕНАТЕПа. Занималась политикой? Да, но в тюрьму, как Лимонов, за организацию мятежа не попала. Осторожная женщина, которая словно предпочла умереть в политике заранее.

«Умереть» надо заранее. Это самурайский принцип. А если вы расслаблены, вас нельзя «убить». А в иных ситуациях полезно быть… дилетантом» — так говорила Хакамада и так умерла для политики.

Ирина родилась 13 апреля 1955 года в Москве. Своим происхождением она сразу выгодно выделялась среди советских сверстников. Отец будущего she-лидера Муцуо Хакамада был коммунистом. Тогда, в тридцатых годах, Коммунистическая партия Японии была запрещена. Он был арестован, сидел в тюрьме. Его пытали. Это были восточные пытки, он однажды показывал Ирине свои шрамы, что врезалось ей в память не хуже японских пыточных орудий… Он рассказывал, как шлангом закачивали много воды, начиналась водянка.

Его выпустили полуживого, сломленного, не морально, но физически. Ему было уже тяжело продолжать борьбу. Его брат, который Ирине приходился дядей, тоже был коммунистом, одним из руководителей подпольной компартии. Уже будучи солдатом, призванным в армию, Муцуо Хакамада перешел на советскую сторону… В Японии его многие считают предателем, за то, что он ушел в другую страну. Он был убежденным сталинистом: не любил Троцкого, любил Маркса, всю жизнь очень уважал Вождя народов.

По признанию Ирины Хакамады, она часто с ним много спорила, однако они были не противниками, но идейными оппонентами. Он умер в 1991 году. За несколько лет до смерти он немного помягчал, побывал в Японии. Конечно, это была уже не та полуфеодальная Япония, которую он помнил, и он мог сравнить положение там и у нас при начинавшемся развале.

Аж слеза наворачивается! Бедная японская девочка хотела работать в ТАСС! А то — Внешторг, реформаторы, демократы… Тем не менее карьера Хакамады шла вверх: она окончила экономический факультет Университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Защитила диссертацию на соискание ученой степени кандидата экономических наук на экономическом факультете Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, а уже в 1983 году получила ученое звание доцента по специальности «политическая экономия».

С начала восьмидесятых Ирина работает в Госплане, а уже к концу десятилетия занимается кооператорской деятельностью. Все это продолжается до того момента, как Хакамада знакомится с Константином Боровым. Он взял ее к себе в помощники для экзотики — интересная, энергичная полуяпонка вызывала симпатию у «отца русской демшизы».

С конца 1989 года она вместе с Константином Боровым работала над созданием концепции Российской товарно-сырьевой биржи и после ее учреждения в октябре 1990 года стала членом биржевого совета, главным научным экспертом и руководителем ее информационно-аналитического центра. Дошло до того, что Боровой выдвинул ее в качестве кандидата в депутаты Моссовета от Свердловского района, однако вскоре после первой встречи с избирателями Ирина добровольно сняла свою кандидатуру. То ли не потянула, то ли отозвал Боровой.

Как рассказывает главный редактор газеты «Стрингер» Елена Токарева, в 1989 году Костя Боровой, ее сосед по двору, с которым Токарева вместе выгуливала на детской площадке отпрысков, подрядил ее и всех их общих приятелей участвовать в избирательной кампании Иры Злобиной, нашей в то время подружки, которую потом узнала вся страна под именем Хакамада.

На повестке дня стояли первые демократические выборы в Моссовет, в котором намечался Комитет по собственности и малой приватизации. Пропускать такую возможность было бы преступлением для мыслящего бизнесмена.

«Пройдешь в Моссовет и возглавишь Комитет по собственности», — сказал Костя Ире. Он очень строго приказал ей сменить свою заурядную фамилию Злобина (по мужу) на девичью фамилию Хакамада, сказав, что «Злобиных у нас — вся страна, а Хакамада ты будешь единственная!». Он же посоветовал ей перестать без повода причитать «я как мать двоих детей и член КПСС» и еще честно рассказать простым избирателям об отце — японском коммунисте и брате — японском антикоммунисте. Профессиональных пиарщиков в те темные времена еще не было. И это был первый пиар, который допустила над собой Хакамада. С тех пор мы видели на сцене многих политиков, чьи меткие слова и выражения являлись ноу-хау специальных пиар-агентств, да и от первоначальной личности кандидата оставались только рожки да ножки.

Ира Злобина ругалась на Костю, кричала, что боится выступать перед народом, и шепотом сообщала, что «Сережа не потерпит, чтобы она сменила фамилию». Она действительно в те времена была матерью двоих небольших детей (один был свой, другой — Злобина), преподавала в зилов-ском вузе и была членом КПСС, но сочувствующим демократическому крылу.

«С теми выборами Ира не справилась. Она струсила и убежала с поля боя. А место, предназначенное ей судьбой, заняла тогда Лена Котова, подружка Владимира Гусинского. Котова на посту в Моссовете сумела сделать много хорошего для своих друзей по части недвижимости в Москве. Никакого самостоятельного бизнеса у Иры никогда не было. Она работала в команде, хорошо справлялась с представительской ролью. Все было весело и классно. Вскоре Костя создал Партию экономической свободы и подарил ее Ире», — рассказала Елена Токарева.

В мае 1992 года на базе ряда структур «новой экономики», прежде всего Российской товарно-сырьевой биржи (РТСБ), контролировавшей до 12 процентов российской экономики, была создана Партия экономической свободы (ПЭС), которая через год выставила неуемную японку в список кандидатов в Государственную думу от блока «Август». Блок не смог собрать необходимого для участия в выборах числа подписей. Однако Хакамада была избрана депутатом Государственной думы по Каширскому избирательному округу Москвы (№ 194). Сама Хакамада без стеснения вспоминает, что свою первую избирательную кампанию проводила на деньги ореховской преступной группировки! Причем под лозунгом борьбы с преступностью…

Комментируя ситуацию, сложившуюся в Партии экономической свободы перед выборами 1993 года, сопредседатель партии, кандидат в депутаты Государственной думы от блока «Август» Виктор Золотарев так охарактеризовал Ирину: «Хакамада по сравнению с Боровым обладает более адекватным восприятием политической ситуации. Ее самостоятельная позиция более реалистична, более гибка. Хакамада — старый друг Борового. Их прежние отношения в рамках руководства ПЭС вступили в новую фазу и приблизились к исчерпанию. Она не может существовать в политическом пространстве, оставаясь тенью Борового».

По мнению Золотарева, никто, кроме него и Хакамады, не ожидал провала предвыборной кампании ПЭС: «Хакамада, как руководитель аппарата, была близка к пониманию того, насколько не обеспечена предвыборная кампания. Она знала лучше всех, что реально представляют собой десятки организаций ПЭС на местах. Ощущение блефа возникало всегда, особенно при близком знакомстве с делами партии. Это блеф, не подтвержденный ничем».

На внеочередном съезде ПЭС, посвященном итогам выборов, конфликт Константина Борового и Ирины Хакамады стал очевиден для всех. Боровой, открывавший съезд, охарактеризовал общеполитическое положение в России как критическое, а проведение нового курса правительства как гарантию возвращения в конец 1991 года. Он также заявил о возможном переходе ПЭС в конструктивную оппозицию к президенту, все еще энергичному и воодушевленному кровавым подавлением восстания в Москве Ельцину.

Хакамада в своем выступлении остро раскритиковала отдельные положения речи Борового, отметив, что именно центральные органы ПЭС, превратившиеся в «московский клуб», несут основную ответственность за избирательную неудачу партии, в то время как региональные отделения сделали все, что могли. Хакамада призвала активизировать партстроительство и приступить к выработке новой экономической программы, которая привлекала бы не только бизнесменов, но и директоров предприятий, которые, по мнению Хакамады, находятся в такой же критической ситуации, как и представители региональных элит. По словам Хакамады, она намерена заняться законотворческой деятельностью и не собирается выступать в качестве проводника линии ПЭС в Государственной думе.

«Я открыта для любых конкретных инициатив и предложений от региональных отделений и отдельных членов партии, направленных на укрепление законодательной базы либеральных рыночных реформ». Челюсть сводит от приды-ханного: «рынок», «либеральная реформа». Хакамада становится центральным знаменем младодемократов: теперь она понимает, что совершенно нет смысла оставаться в партии неудачника Борового. Да, друзья. Да, он ей помог взобраться на политический олимп. Но почему нужно тонуть вместе с Костей, который связал свою жизнь с фрик-шоувумен Валерией Ильиничной Новодворской?

В феврале следующего года генеральный секретарь ПЭС Ирина Хакамада сделала скандальное заявление, в котором сообщила о сложении с себя секретарских полномочий, «поскольку это связано с материальной ответственностью». Истинных причин своего демарша она тоже не скрывала, а те, что лежат на поверхности, я вам указал выше. Аргументируя собственную позицию, Хакамада подчеркнула, что «она связана с ее статусом независимого члена Государственной думы, избранного по одномандатному округу, и что это обстоятельство выводит заявителя за рамки политической структуры ПЭС… В этом качестве я не являюсь парламентским представителем партии, не являюсь проводником политической линии ПЭС, а провожу собственную политическую линию, самостоятельно руководствуясь принципами, заложенными в программе партии», — говорится в заявлении.

Напомним, сама Хакамада без стеснения вспоминает, что свою первую избирательную кампанию проводила на деньги ореховской преступной группировки! Под лозунгом борьбы с преступностью… Какие обстоятельства ее могли сковывать в совмещении работы депутатом Государственной думы и членства в партии? Никаких. А вот в моральном плане такие обстоятельства были: Хакамада приобретала черты почти сакрального символа демократии, в то время как Боровой превращался в реликтовое допотопное чудовище, имеющее в демократическом обществе скорее репутацию «шизы», фрика.

У экзотичной японки-политика появлялась собственная мифология, примером которой мне видятся заметки про Хакамаду-заступницу, тиражируемые в целом ряде изданий — от ультралиберальных до красно-коричневых (мне лично эти заметки попались в газете «Дуэль» небезызвестного Юрия Мухина). «Первая история про Хакамаду-заступницу»: «Жил-был маленький мальчик, и у него были родители фашисты. Они его били, обижали, не давали читать «Плейбой» и журнал «ОМ» и отдали его в фашистскую школу, где детей тоже обижали и учили тоталитаризму.

И однажды тот мальчик не пошел в школу на урок тоталитаризма, а пошел на большую дорогу протирать стекла «тойотам» и «мерседесам». И стоял он день, и протирал стекла, и насобирал сто рублей денег.

И пришел он домой, а там ждала его мама-фашистка. Отняла она у мальчика все деньги и еще ремнем побила и дала вместо ужина газету «Лимонка», от которой у мальчика сделались корчи. А деньги отдала фашистам на Холокост.

И на другой день не пошел он в школу на урок шовинизма, а пошел на большую дорогу протирать стекла «тойотам» и «мерседесам». И стоял он день, и протирал стекла, и насобирал двести рублей денег.

И пришел он домой, а там ждал его папа-фашист. Отнял он у мальчика все деньги, и еще ногами побил и дал ему вместо ужина газету «Завтра», от которой у мальчика сделалась эпилепсия. А деньги отдал фашистам на Холокост.

И на третий день тоже не пошел мальчик в школу на урок, а пошел на большую дорогу протирать стекла «тойотам» и «мерседесам». И стоял он день, и протирал стекла, и насобирал триста рублей денег.

И пришел он домой, а там ждал его брательник старший, тоже фашист, со своими фашиками. Отняли они у мальчика все деньги, и еще побили мебелью, и засунули ему вместо ужина фашистский Х… Не в то место, от которого у мальчика сделалась пидарасия. А деньги отдали фашистам на Холокост.

И взмолился бедный мальчик Хакамаде-заступнице за малый бизнес, и молил ее сердечно со слезами, чтобы избавила она его и спасла.

И явилась ему во сне сама Хакамада-заступница, улыбнулась и сказала: «Вижу, сердце у тебя чистое. Не горюй, мальчик, вернется тебе все, что у тебя отняли, а врагов твоих Рынок покарает» — в таком роде.

И на следующий день пошел мальчик на большую дорогу протирать стекла. И прямо перед ним влепился мерс в «тойоту», и все, кто там был, насмерть убились.

И добрый мальчик насобирал у трупов по карманам тыщу долларов, десять тыщ немецких марок, миллион рублей и сотовый телефон.

А злые мама-фашистка, папа-фашист и брательник старший фашист со своими фашиками ждали-ждали мальчика, не дождались и со злости друг друга поубивали».

Думал, что это творение вышло из-под пера моего друга и балагура Сергея Троицкого Паука, мастера политического стеба. Паук, участвующий в культурных акциях против демократов и лично Хакамады, открестился от авторства, но подтвердил мою гипотезу по поводу сакрализации образа Ирины Муцуовны. По его мнению, белоснежную для демократов карму полуотечественной Жанны д’Арк испортил плейбой Борис Немцов, окучивавший строптивую японку.

Немцов вообще многим был «обязан» женщинам. Кто бы узнал, говорят, о Немцове, если бы он в свое время не был грамотно и, кстати, абсолютно бесплатно «раскручен» маститой нижегородской тележурналисткой Ниной Зверевой? Разве когда-нибудь «выписали» бы его в Москву, если бы за него не вписалась сама Татьяна Дьяченко? Разве что только короткостриженая Ирина Хакамада могла позволить себе обронить в одном из интервью, что Немцов ее интересует исключительно как политик, но отнюдь не как мужчина.

Ирина познакомилась с Немцовым в 1990 году. Борис стал очень громким молодым кудрявым губернатором в Нижнем Новгороде: «Мы сели на поезд (с Александром Любимовым), чего-то мы напились в ноль. Я чуть не проспала. И мы полуневменяемые — он меня притаскивает в кабинет — появляется Борька. И он так — раз! — на меня посмотрел, и я так понимаю, что взгляд самца, который в одну секунду определил: я не его баба. Да, он так — раз! — и я поняла: шансов нет — надо брать интеллектом. И я тоже по интеллекту вдарила, там все… Он заинтересовался. И потом он показывал — говорит: «Вот мы здесь землю раздали, поэтому с этого берега смотришь: все в субботу-воскресенье ковыряются — очень удобно бабам под юбки заглядывать прямо с другого берега». В общем, мы ржали непрерывно, непрерывно. Вот с этого началось наше знакомство. Потом уже — нам же не дали, «декабристам», зарегистрировать фракцию. Нас лупили все, поэтому подняли планку до тридцати пяти — у нас было двадцать пять. Вот так в неформате мы существовали, мы держались друг друга. Мы не ушли, мы даже к Чубайсу не ушли, и к Гайдару не ушли. Мы вот сами по себе. Этих же сами победили первый раз в жизни, одномандатники».

Потом, долгие годы, их имена будут писать через запятую: фурии русского парламентаризма Хакамады и плейбоя Бориса Немцова. Дошло до того, что любвеобильный Немцов в образе князя Милославского упрашивал Ельцина подарить Курильские острова японке Хакамаде! Доподлинно известно, что он предложил это, будучи губернатором, Наине Иосифовне Ельциной, когда они ездили по Волге на пароходе с четой первого президента. Тогда, на пароходе, Борис Николаевич вздохнул, посмотрел и говорит: «Не знаю, что там делать с этими островами…» На что Борис сказал: «Как что? Купаться, загорать». Тот говорит: «Я не про эти острова — я про Курилы». Тут Борису пришла идея, что надо губернатором сделать Хакамаду, и она с японцами договорится в два счета, острова будут наши, при этом инвестиции, бабки будут японскими. В общем, больше участия нет. Борис Николаевич внимательно посмотрел на Борю, перевел растерянный взгляд на Наину Иосифовну и сказал: «А кто такой Хакамада?» Тут уже вступила в свою роль Наина Иоси фовна, она говорит: «Слушай, Боря, ты что, не знаешь политика-женщину, у нас такая?..» Тогда он Коржакову поручил это сделать. Коржаков, конечно, тут же закрыл эту историю. И слава богу.

«Это как всегда… спецслужбы не любят хакамад, не любят людей с такими фамилиями. Понимаешь, была бы Иванова с голубыми глазами, долго в разведке — может быть, было бы и нормально. Поэтому тема была закрыта, но Боря все время обо мне думал. И когда он стал вице-премьером, то, конечно, они стали создавать…» — вспоминает несостоявшийся губернатор.

Политическое оформление союза плейбоя и Ирины произошло 29 мая 1998 года, когда на первом съезде коалиции «Правое дело» Борис Немцов, Борис Федоров и Ирина Хакамада стали официальными лидерами, а Анатолий Чубайс активно участвовал в процессе в качестве «главного менеджера». В конце концов это все выразилось в создании триумвирата Сергея Кириенко, Бориса Немцова и Ирины Хака-мады в отдельный блок с запоминающимся названием Союз правых сил.

Характерным по своему предательству России был документ «Правый манифест», ставший программой новоиспеченной либеральной коалиции, содержащий оценку событий недавнего прошлого. В нем отмечалось: «До 1991 года Советский Союз и с ним Россия по выбитой колее неумолимо катились в пропасть, и у коммунистического руководства страны не было ни сил, ни решимости, чтобы переломить тенденцию, приостановить движение по наклонной плоскости. Это сделали либералы. Посредством реформ они перетащили Россию в другую колею, колею рыночной экономики. И хотя новая дорога поначалу также пошла под уклон, даже более крутой, но впереди уже не пропасть, надежда на подъем. Рано или поздно она осуществится». После прочтения подобного избирателя, голосовавшего за СПС, хочется бить ногами.

Состояние общества метко и ловко зарисовывает писатель Эдуард Лимонов:

«11-го вечером я поехал на Пушкинскую площадь взглянуть на этих людей. Либералы и демократы собирались встретиться со своими депутатами и выразить протест по поводу ввода российских войск в Чечню.

Я испытывал, не скрою, злорадное, безграничное удовлетворение. Мне хотелось, чтобы пришли отряды ОМОНа и побили их хотя бы в четверть силы. Ведь они злорадствовали и урчали всякий раз, когда били «нас», «наших». Они урчали, когда впервые 23 февраля 1992 года тогда уже «их» демократический ОМОН измолотил нас на Тверской. Они радостно мурлыкали, когда 1 мая 1993 года нас били на Октябрьской площади. Они вопили «распни его! распни!» 3–4 октября прошлого года, когда в нас стреляли прямой наводкой, трассирующими, чтоб видеть.

И вот я пришел посмотреть, как бьют их. Испытать, пусть скромное, удовольствие.

Увы, в морозный вечер против толпящихся у памятника не выпустили откормленный ОМОН. Хорошо в сравнении с нами одетые бабы в шубах, у мужиков очки, очки и очень много носов, — эти люди яростно спорили вокруг микрофонов. Здесь и там я увидел, не веря глазам своим, «патриотические» лозунги. Один висел даже в ветвях дерева: «Берите себе суверенитета, сколько сможете. Е.Б.Н.». Жаргон газеты «Завтра» немедленно возобладал среди них! Надо же, они называют «своего» президента — ЕБН! Жаль, не дожил до этого часа «эпохи трепетный фитиль» — Сахаров. Дожил бы, умер бы на месте.

Оставшись, как и были, каннибалами, ни во что на самом деле не ставящими жизнь ни коммуняки, ни патриота, ни чеченца, они вышли на мороз потому, что почуяли опасность для себя. Это их политические, а в конечном счете и физические интересы поставлены на карту. Президент, все более принимающий облик самодержца, в последнее время воспарил над политическими партиями…»

Какая чудесная, хирургически точная характеристика сторонников Ирины Хакамады, грузного Егора Гайдара и кудрявого депутата Немцова. Это все те люди, которые голосовали за «Правый манифест», утверждали принцип своих и чужих. И уж вряд ли виновата Хакамада в своей пастве, выдвигая идеи, противоположные тем, которые проповедовал ее отец. Итак, на парламентских выборах 1999 года избирательный блок получил 8,52 процента голосов избирателей и сформировал фракцию в Государственной думе. Впрочем, триумф длился недолго.

На следующих выборах в декабре 2003 года СПС набрал рекордные 4,0 процента голосов и не прошел в парламент. Это был грандиозный провал! Хакамада вспоминает, что Чубайс был в списке впервые в жизни — это тоже интересный фактор, потому что это какая-то глупость.

«Я же говорю: глупость в квадрате — глупость! И Боря потом мне шепотом говорит: «Ира, что мы делаем? Это же полная ж…!» Я говорю: «А как ты теперь объяснишь? Вы без меня приняли. Боря, вы же ликвидировали сопредседатель-ство. Вы со мной не посоветовались…» — «А чего теперь?» — «А я не знаю, чего теперь…» Можно так выигрывать кампанию? Нельзя. Поэтому у нас получилось так: великий и могучий Чубайс прямо в списке со всем своим негативным рейтингом. Великий и могучий, наотмашь бьющий всех и вся председатель исполкома Альфред Кох с негативным рейтингом, который еще выполз на дебаты…» — вспоминает Хакамада.

Нужно отдать должное Ирине Муцуовне за смелость и правду: «Все проиграли. Я это сказала, на что мне опять все — и Егор Тимурович, и Борис Ефимович, и Анатолий Борисович — сказали со смехом: «Да ладно тебе! Что ты развела трагедию. Отдохнем один сезон. Все циклично: через четыре года вернемся». Я говорю: «Не вернетесь».

Действуя как настоящий самурай, Хакамада предложила своим коллегам идти ва-банк, ни больше ни меньше… в президенты! «Давайте пойдем кто-нибудь в президенты! «Ты что? — говорит. — Мы проиграли!» Я говорю: «Это не важно. Нужно все равно электорат как-то удержать — тот, который за нас голосовал, — протянуть руку, что мы в борьбе…» Она предложила это Немцову, Явлинскому, Лукину, Рыжкову — ни один из них не согласился начинать президентскую кампанию. Пришлось самой. Впрочем, по порядку.

В середине января 2004 года в «Коммерсанте» и «Московском комсомольце» было опубликовано обращение Хакамады к гражданам России, в котором она обвинила действующего президента Владимира Путина в причастности к гибели заложников в театральном центре на Дубровке в октябре 2002 года. Во время операции по освобождению более 700 заложников спецслужбы применили газ с целью усыпить террористов, угрожавших взорвать здание центра.

По официальной версии, 128 заложников погибли в основном из-за плохо организованной эвакуации. Хакамада, лично участвовавшая в переговорах с террористами, пишет, что те не планировали взрывать театральный центр, а «власть не была заинтересована в спасении всех заложников». Она сообщает о том, что родственники жертв обвиняют президента Путина в причастности к гибели заложников, поскольку он «лично отдал приказ об использовании газа на Дубровке». В случае своего избрания Хакамада пообещала рассказать россиянам правду не только о Дубровке, но и о взрывах домов в Москве в 1999 году и «о многих других преступлениях власти». Ничего не напоминает? Взрывы домов, организованные спецслужбами, фирменный стиль телеармии олигарха Владимира Гусинского!

Официальным спонсором неукротимой дамы-самурая стал крупнейший акционер НК ЮКОС Леонид Невзлин. На выборах президента России в 2004 году ни одна выставленная кандидатура не представляла серьезной угрозы для действовавшего президента Владимира Путина. Жириновский самоустранился, выставив вместо себя своего охранника Олега Малышкина, так же поступил и хитрый, стокилограммовый Геннадий Зюганов, поставив Николая Харитонова. Всем было очевидно, что это совершенно безальтернативные выборы.

На волне всеобщей поддержки Путина демарш Хакамады с открытыми письмами, в которых она обвиняла государство в гибели заложников и нагоняла тумана по поводу взрывов домов в Волгодонске и Москве, просто не поняли. Не хотели понимать. Даже ее соратники по партии. Чубайс напряг всех: она пошла на президентскую кампанию, ни с кем не согласовав, — такая-сякая… Гайдар выдерживал паузу, плям-кал толстыми губами Азефа. А Борис Немцов чуть даже не утонул в бассейне: «Я плаваю — нырнул — и вдруг мне дергает веревку мой тренер по дайвингу. Я выплываю, а он твой фанат, поэтому он где-то чуть ли не в Австралии или чуть ли не на Карибах — я не знаю — как-то он поймал эту информацию… и говорит: а подруженция-то твоя Хакамада в президенты пошла. А я выплыл, говорю: «Что-то я то ли плохо слышу, то ли ты идиотничаешь. Шутка, что ли?» — «Да нет, реально, конкретно пошла». — «Куда, в какие президенты — в компании?» — «Нет — в президенты России». В этот момент я утонул. Я прямо без кирпича обратно на дно ушел».

Поучительно, что Хакамада смогла обойти только личного охранника Жириновского Олега Малышкина, набрав всего 3,84 процента голосов избирателей. Финал. После двух сокрушительных поражений — вначале на парламентских выборах, потом на выборах президента — разочарованная, сломленная японка, несмотря на внешнюю непоколебимость, покончила политическую жизнь самоубийством. Тут можно было бы и закончить рассказ про самого экзотического представителя российского парламентаризма, но…

«Помню, в 1995-м, после победы на выборах, я лежала с подругой на пляже и думала: вот я депутат, я известна во всей России, почему же я такая несчастная? Ничего не хочу. Не хочу быть сильной. Не хочу быть самодостаточной. Мне недостаточно самой себя. Хочу ехать на красивой машине вдоль океанского побережья. И чтобы вел ее он, плейбой с вьющимися, до плеч волосами. И чтобы левая рука лежала на руле, а правая — на моем колене. И чтобы был влюблен в меня до безумия. И чтобы океан — шумел… Кстати, все сбылось до мелочей!» — откровенничает дочь японского коммуниста.

Хочу на ручки, как сейчас модно говорить в Интернете. Хочу машину. Фордик. После проигрыша везде для Хакама-ды исчез смысл скрывать, что знамена демократии, под которыми она выходила, пожелтели, а младореформаторская романтика — безумные эксперименты над страной.

Теперь сбитая летчица-камикадзе учит людей получать удовольствие, а для этого, слава богу, не нужно голосовать за СПС. Свое счастье она нашла в четвертом браке, плохо ли?

Феномен Хакамады — в вере в непорочность политика, в желании, чтобы такая непорочность была. Каннибалы, люди без принципов, пугают, страшат людей. Хакамада не страшила, наоборот: «Задумывался ли кто-нибудь, какие у Хакамады трусы?.. — улыбаясь, сказал Паук. — А то — посмотрите».

Может, дело именно в этом? В ее сильной слабости? Она могла быть очень слабой — не прикидываться, а на самом деле. «Например, муж берет мне билеты куда-то. Говорит: «Значит, в такое-то время прилетишь туда, там сделаешь пересадку, потом доедешь туда…» Я смотрю на него в ужасе: «Я потеряюсь! Сделай мне как-нибудь попроще, чтобы вот тут меня посадили в самолет, а вот там с него сняли…» И чувствую себя при этом девчонкой». Девочка-самурай, предпочитавшая умереть заранее.

Глава 18. Альфред Кох. Либерал-националист?

Так дуэлянтская потеха

Закончила железный стих.

Б. Березовский

Помню, мой приятель Захар Прилепин рассказывал, что однажды, еще в прошлой жизни, ему позвонил Алик Кох (они с ним иногда созванивались, и Прилепин даже пару раз бывал у него в гостях) и начал очень вдохновенно рассказывать о недавней драке, которую устроили московские националисты — били в тот раз, кажется, таджиков.

Кох пытался его убедить, что националисты бьют таджиков, потому что те отнимают у них рабочие места дворников и разнорабочих.

Прилепин посмеивался, считая эту позицию бредовой. Ситуация выглядела диковато еще и потому, что один из символов российского либерализма вдруг выказал неожиданную близость к «правому» сектору политики, а рассказывал это писателю национал-большевику.

По воспоминаниям Прилепина, примерно в те же времена он познакомился с Алексеем Навальным, в котором эти две крайности — либеральная и националистическая — натурально слились воедино.

В телепрограмме «К барьеру» с Прохановым и Гозманом речь шла о Советском Союзе — сам он развалился или был подло убит сзади. Хорош он был или отвратителен. Слушая Гозмана и его секундантов, невозможно было отделаться от навязчивой мысли: «Где я все это уже слышал — то, что они говорят?» Потом ответ возник сам собой. Это же самое говорят наши ультранационалисты всех мастей и окрасов. То, что более всего бесит Гозмана, — с той же силой бесит условный оргкомитет русского марша и всех его сторонников. Совпадения практически дословны. «Однажды они все равно сойдутся, — заключает Прилепин. — Когда вы увидите, что они сошлись — бегите». В смысле, бегите за дрекольем. Разбирайте заборы, имеет он в виду.

Ну и вот Альфред Кох — либерал и еврей, парадоксально симпатизирует неонацистам. Так ли уж парадоксально? Примечательно, как Альфред Кох решил своеобразно отпраздновать 24 августа — День независимости Украины. Либеральный политик направился не в украинский ресторан и даже не в украинский театр, а прямиком на могилу бывшего лидера Организации украинских националистов (ОУН) и военного преступника Степана Бандеры. Возложив цветы к памятнику одного из самых известных коллаборационистов прошлого века, Кох выложил 25 августа соответствующее фото на фоне могилы, которое подписал: «Мое маленькое паломничество в День независимости Украины. Слава героям!»

Если он не знает, военное крыло организации ОУН, которое возглавлял Бандера, — это Украинская повстанческая армия, она же более известна как УПА. В России, гражданином которой он является, УПА признана экстремистским формированием, и если его маленькое паломничество было осуществлено намеренно, значит, и себя он причисляет к соратникам данной организации, разделяя ответственность за ее преступления. Вывод очевидный. Экстремистским формированием УПА признана Верховным судом РФ наряду с некоторыми современными маргинальными неонацистскими организациями, такими как «Правый сектор», «Тризуб» и УНА — УНСО. Во время Великой Отечественной войны УПА участвовала в многочисленных военных преступлениях против русских, евреев, поляков, белорусов и даже украинцев, которые, по ее мнению, ошибочно поддерживали Москву.

Альфред Кох прекрасно знал, какой будет реакция на его спектакль с возложением цветов к могиле Бандеры, и сделал это исключительно с целью позлить общество. Альфред Кох — не какой-нибудь обиженный, несчастный диссидент. Он типичный представитель «пятой колонны», не имеющий ни совести, ни родины. И конечно, он знает, что воспевание Бандеры — это оскорбление для всего российского народа, для всей страны, он просто пользуется тем, что находится в зоне недосягаемости и оттуда может позволить себе любые выкрики любого градуса подлости.

Председатель Госкомимущества РФ в середине девяностых, Альфред Кох в свое время был одним из главных сторонников масштабной приватизации государственного имущества. В одном из интервью он заявил: «Я считаю, что у государства не должно быть собственности. У государства не должно быть экономических интересов». Примечательно, что сегодня эксперты связывают имя Коха с многочисленными приватизационными махинациями, которые тоже, хоть и спустя долгие годы, нуждаются в детальном изучении следственными органами.

В последнее время Альфред Кох проживает в Германии, называя себя эмигрантом и невъездным в Россию. Сама история, заставившая его покинуть территорию РФ, выдержана в традиционном коховском авантюристском стиле.

8 апреля прошлого года на своей странице в соцсети Кох сообщил, что против него в РФ возбуждено уголовное дело по статье «контрабанда». Незадолго до этого экс-чиновник пытался провезти через российскую границу картину, представив ее как подделку оригинала полотна известного советского художника и графика Исаака Бродского стоимостью всего в 18 тысяч рублей. По итогам расследования в июле этого года эксперты признали картину, которую Альфред Кох «презентовал» как копию-подделку, подлинником работы Бродского.

Здесь мы подходим к еще одному уродливому порождению термидора — либеральному нацизму, лицом которого является деловитый ценитель антиквариата Алик Кох. Такая же связка — между нацистами и либералами — привела к власти бандеровскую хунту на Украине. Парадокс служения либеральных евреев нацистам возник еще в начале прошлого века.

В израильской газете «Вести» вышел сенсационный материал о 150 тысячах еврейских солдат и офицеров, воевавших в составе гитлеровской армии. Термином «мишлинге» в рейхе называли людей, родившихся от смешанных браков арийцев с неарийцами. Расовые законы 1935 года различали «мишлинге» первой степени (один из родителей — еврей) и второй степени (бабушка или дедушка — евреи). Несмотря на юридическую «подпорченность» людей с еврейскими генами и невзирая на трескучую пропаганду, десятки тысяч «мишлинге» преспокойно жили при нацистах. Они обычным порядком призывались в вермахт, люфтваффе и кригсмари-не, становясь не только солдатами, но и частью генералитета на уровне командующих полками, дивизиями и армиями. Сотни «мишлинге» были награждены за храбрость Железными крестами. Двадцать солдат и офицеров еврейского происхождения были удостоены высшей военной награды Третьего рейха — Рыцарского креста. Впрочем, многие ветераны вермахта жаловались, что начальство неохотно представляло к орденам и тянуло с продвижением в чине, памятуя об их еврейских предках.

Адольф Ротфельд, руководитель львовского юдендрата, тоже сотрудничал с гестапо. А офицер немецкой (!) полиции безопасности того же Львова Макс Голигер получил повышение по службе за свою изощренную жестокость. Еврейская полиция дистрикта Галиция «Юдише орднунг Лемберг» («Еврейский порядок Львова») была сформирована из молодых и крепких евреев, бывших скаутов. Они носили форму полицаев с кокардами на фуражках, на которых было написано ЮОЛ, именно им, называющим себя «хаверами», эсэсовцы поручали устраивать массовые истязания советских военнопленных в концлагерях и потом сами же удивлялись той жестокости, с которой молодые евреи относились к пленным солдатам. И это только один Львов…

Чудовищный духовный коллаборационизм! Этот феномен не канул в Лету, наоборот: смычка нацистов и либералов привела к власти ультраправый режим Турчинова — Порошенко, который первым делом организовал геноцид неукраинского юго-востока. Алик Кох рукоплескал.

Кох очень правильно определил начало русского термидора, по его словам, он произошел в 2003–2006 годах. «Демократия (в России) возникла стихийно в конце 80-х годов XX века не потому, что кто-то ее хотел, и я в этом смысле не считаю Михаила Горбачева великим реформатором. Я скорее склонен полагать, что он шел за событиями и использовал нарастание запроса на импорт европейских политических моделей для укрепления своей власти, что в итоге не получилось. Борис Ельцин в этом смысле был гораздо более русским правителем: использовал необходимые механизмы для максимально жесткого подавления русского народа. Мне кажется, что в сознании Ельцина вообще не было русского народа как политического субъекта. Нужно было что-нибудь расстрелять — он расстреливал. Подавление демократии, конечно, началось в ельцинскую эпоху и было абсолютно закономерно. Потому что у элит не было представлений, что России нужен европейский путь развития. Была задача реализовать некую программу, скорее тактическую, чем стратегическую. А как реализовать — с помощью демократии или без, благодаря свободе слова или вопреки ей, — это все уже носило прикладной характер», — говорит Кох.

Тут же он продолжает: главным бенефициаром нулевых стали, безусловно, спецслужбы. «У меня на этот счет даже есть теория. Для того чтобы победить коммунистов, нужно было привлечь на помощь олигархов, но пришлось предоставить им слишком большую власть. Когда олигархи взяли слишком большую власть, то единственный способ с ними справиться, как выяснилось, был в том, чтобы привлечь к власти силовиков. Но тогда силовики станут очень сильными. Справиться с силовиками как раз может только гражданское общество. Таким образом, нет никакой альтернативы, кроме того, как построить гражданское общество в России или умереть всей страной».

Вот так, ни много ни мало: или смерть термидора, или смерть страны. По мнению Алика Коха, на революцию сейчас способны и либералы, и ультраправые.

«Я — русский националист», — желчно бросает сбитый летчик Кох.

И сразу становится как-то неловко.

Герман Геринг сказал: «В своем штабе я сам буду решать, кто у меня еврей, а кто нет!» Наши либералы, Алик Кох, бритоголовые парни с окраин, Дмитрий Демушкин, будут стоять плечом к плечу. Так будет. Я их очень хорошо знаю.

Глава 19. Алексей Улюкаев. Первый после Б.

Сокровища он прятал, собой и войском горд,

Но за разбой расплату не ждал так скоро он.

Б. Березовский

«Операцию против министра приурочили к началу летних маневров войск Московского военного округа. На заседании правительства министр обороны, его заместители и начальник Генерального штаба должны были докладывать о результатах маневров, и поэтому туда было приглашено много военных.

Повестка заседания, назначенного на 26 июня, как обычно, была заранее разослана членам Совета министров со всеми проектами решений и с указанием имен приглашенных докладчиков и экспертов. Словом, все обставлялось рутинно, чтобы он ничего не заподозрил.

Члены правительства собрались в зале заседаний, а приглашенные, в том числе и военные, расположились в комнате ожидания, откуда приглашенных вызывают в зал только во время обсуждения касающегося их вопроса.

Сначала обсуждали результаты маневров. Тогда в зал и вошла группа силовиков. У министра их появление не вызвало удивления.

Вдруг один из них скомандовал министру:

— Руки вверх!

Другие также достали оружие, считая, что министр может пойти на провокацию. Силовики взяли его под стражу и увели в соседнюю комнату, рядом с тем кабинетом».

Это было холодным летом 53-го. Прошло меньше десяти лет после войны, и эпоха, конечно, была другой. Героической, солдатской, пахнущей гуталином и дешевым табаком. Арестовывали действующего министра Лаврентия Берию. После него время потекло совершенно другим руслом, исключающим такие экзотические способы «отставки».

Эта книга должна была завершиться по-другому, как вдруг, впервые после Берии, арестовали действующего министра. К тому же неплохого поэта. Вы почитайте эти стихи!

Баблу и злу внимаем равнодушно, Добро и бедность вряд ли панацея. Два полюса — а равно душу душат. Летейский мрак за стенами Лицея, Застенки, стеньки, разные емельки — Кто на печи, кто в заячьем тулупе: Страна большая, только глянешь мельком — И в ступор.

Это стихи министра экономического развития Алексея Улюкаева, старинного соратника Анатолия Чубайса. И тут я уже подумал, что именно он, арестованный ельцинский министр, должен закольцовывать коллекцию политических силуэтов, именно ему выпала роль не первой, но последней скрипки этой драмы. Поэт с прической солдата в клубном свитере, отвечающий за акробатику рубля. Действующий министр из девяностых. Бывший.

Его арест был ударом сокрушительной силы. Ведь что сразу бросается в глаза? Что арестован именно Улюкаев, стриженный под солдата министр-капиталист старой школы, ученик и протеже неуловимого Чубайса. Сам факт того, что он, возможно, взял взятку, не удивляет, но вот то, что президент решил нанести удар-скуловорот по либеральному корпусу правительства, — из ряда вон. Арест вызвал больше вопросов, чем ответов.

Официальная версия Следственного комитета — это взятка в размере двух миллионов долларов наличными, которую ему якобы всучили под контролем силовиков вечером в понедельник 14 ноября 2016 года. Сразу же вызывает сомнение то, что, в отличие от других громких коррупционных дел, например связанных с бывшими губернаторами Сахалина — Хорошавиным и Коми — Гайзером или экс-главой таможни Бельяниновым, никаких видеодоказательств незаконно нажитых средств в виде валюты и швейцарских часов показано не было (по крайней мере, на данный момент). Приводят и другие аргументы, вроде того, что взяточники, как правило, не берут мзду наличными. Это же, во-первых, опасно, деньги легко пометить. Во-вторых, неэффективно. Ну, и он якобы не знал, что в кейсе. Просто схватил и понес в машину.

Представьте себе: 14 ноября, вы — министр в офисе «Роснефти».

Вам дают в руки кейс, тяжелый, килограммов на десять — пятнадцать.

А вы — министр, вы не работаете носильщиком в «Роснефти» и грузчиком не работаете.

Но вы послушно почему-то идете с этим кейсом в ваш автомобиль. А второй кейс несут за вами дородные телохранители.

И что, вы не понимаете, что там лежит, в этих самых кейсах? Просто схватили и несете?

Даже если предположить, что американские доллары не укладывали в вашем присутствии, вам действительно не ясно, что они там есть?

И вы, болван-министр, легкомысленно садитесь в машину и уезжаете с этим кейсом и тем, что нес дородный охранник. Ручки этих кейсов обработаны веществом, которое потом светится на ваших руках. Потом начинается фарисейство о том, что он лично деньги не трогал, с купюрами не контактировал. Но чемоданы-то нес! Это факт.

В это отказываются верить, но и что с того? Мать вот никогда не поверит, что сын подлец и убийца. Мой дед-генерал рассказывал, что после ареста Берии в воинском гарнизоне произошла массовая драка между двумя группами военнослужащих из-за того, что один солдат снял со стены портрет министра МГБ. Дошло до саперных лопаток. Не верили, что Берия может быть арестован, и все тут. На то они и сторонники, и единомышленники Берии, эти «многие», чтобы не верить в доказательства его вины. И сторонники Улюкаева не верят.

Видео и фото нет? Так это тоже не аргумент при условии, что КГБ не то учреждение, которое любит снимать «селфи». Дадут, когда потребуют обстоятельства.

Еще один аргумент в копилку сомневающихся заключается в том, что не может быть арестован человек, которого недавно наградил Медведев Столыпинской медалью[13]. Ну и что? Награжденные орденами и медалями зачастую становились убийцами и палачами в советское время, тот же Лаврентий Павлович был маршалом. Да и Столыпин — не тот, что нарисован густыми красками на либеральном иконостасе. Реальный Столыпин покровительствовал главе боевой организации эсеров Евно Азефу!

Кстати, именно Азефа, вычурно-плакатного, напоминает Улюкаев, такой аля-улю Азеф. Коренастый, с солдатской прической, весь из себя широкий, с плямкающими губами и чемоданами, полными долларов…

Довольно климат виноватить! Он подневолен, как и я. Его штыком, киркой, лопатой Ковала данность бытия…

— писал Улюкаев. Он уже давно пишет стихи. Впервые арестованный министр опубликовал свои стихи в журнале «Студенческий меридиан» в 1978 году. В 2002 году он выпустил книгу «Огонь и отсвет» со своими ранними стихами. В 2012 году вышел его следующий сборник — «Чужое побережье», а в 2013 году — «Авитаминоз». Что ж, придется и его добавить в нашу копилку поэтов, только без определения «демон».

В творчестве министра Улюкаева преобладают произведения о деньгах, но встречаются и другие, еще более мрачные. Так, в одном из своих творений министр рассуждал о «нелепости» героического эпоса: «Если чего и успели сложить, / Лишь героический эпос. / Но отчего же так хочется жить, / Хоть и нелепо все это?» / А вот и ответ:

К гадалке не ходи, ходи к меняле: Смени свое прозренье на везенье, Пусть повезет, по крайности с рублями, А то и с избирательностью зренья, Чтоб выбрало из тусклого пейзажа Медальный профиль, белые одежды, И чтоб на белом ни крупицы сажи, Иль чтоб вообще не размыкались вежды.

Стихи, если это не просто упражнения, и судьбу по-своему могут определить. Вот, например, так: «Мы шли к отеческим гробам. А тут бедлам…» Улюкаев всю свою жизнь шел к этому бедламу.

Родился Алексей Улюкаев в 1956 году в семье аспиранта Московского института инженеров землеустройства (МИИЗТ) Валентина Хусаиновича Улюкаева. Дед Улюкаева — татарин, работал дворником. Этот штрих биографии почему-то все вспоминают. Даже Лимонов. Ну и чего, что дед татарин-дворник? В столицах их было много. Какая здесь психология?

Поначалу Улюкаев не имел склонности к учению. Тройки, а то и двойки были основными оценками знаний Алексея, поведение тоже оставляло желать лучшего.

На вступительных экзаменах в МГУ в 1973 году молодой Улюкаев закономерно провалился. Поступил в университет он только на следующий год, со второй попытки. Целый год он дрожал от ужаса, что может попасть в ряды Вооруженных сил СССР. Конечно, обошлось, не без помощи папы Валентина Хусаиновича, который сумел добиться отсрочки на полгода для такого ценного сотрудника, как Леша.

Поступив на экономический факультет МГУ, будущий министр принялся учиться, но не из-за какой-то особой тяги к знаниям, а из-за маячивших в воображении мрачных казарм, куда он отчаянно переезжать не хотел. Один раз ему уже повезло, но второго раза могло и не быть… Алексей не только сумел окончить вуз, но и поступить в аспирантуру. В 1983 году он успешно ее окончил, защитив кандидатскую диссертацию. Но в университете его не оставили, были кандидаты достойнее Улюкаева, который не отличался широтой научных взглядов, хотя имел большой плюс — упрямство и усидчивость. Не имея талантов, он упрямо учился, методично продвигался по служебной лестнице, потом упрямо нес два роковых чемодана в машину.

История — всегда история болезней И их закономерного финала. Танцует мотылек над бездной, Ему все мало.

Он мир кроит по образу-подобью, Стремится всеми фибрами в анналы. А плотники сколачивают гробы, И все им мало.

Тем временем, в 1980 году, произошло событие, изменившее всю жизнь нашего героя, — он сошелся с научным сотрудником ВНИИ системных исследований при Государственном комитете по науке и технике СССР Егором Тимуровичем Гайдаром. Отношения сразу сложись неравноправными: хотя Алексей и хотел подружиться с Егором, но тот смотрел на него сверху вниз. Это было заметно во всем: хоть они и были ровесники, но Егор Тимурович учился на курс старше Алексея, был самоуверенным упитанным юношей, мечтавшим оставить рваную колею на историческом полотне.

Свои амбиции Егор подкреплял и собственным происхождением — он приходился внуком большому советскому писателю Аркадию Гайдару. Не то что дед Улюкаева — татарский дворник. Егор Гайдар уже тогда был рьяным антисоветчиком, как и его товарищ — рыжий, худой доцент Ленинградского инженерно-экономического института Анатолий Чубайс. С последним Гайдар решил тут же познакомить и Алексея Улюкаева. Среди молодых московских и ленинградских экономистов, в круг которых ввел Улюкаева Гайдар, тот не выделялся практически ничем, кроме преданности Гайдару. В результате многие мемуаристы в воспоминаниях о том времени даже забывают об Улюкаеве.

Как человеку, лишенному каких-либо политических взглядов, Алексею нравились почти анархистские взгляды своих новых друзей, нравились тайные экономические семинары «Змеиная горка», которые притягивали даже одним своим масонским названием. Да и содержание их было не менее крутым: Гайдар и Чубайс рассказывали о том, как они перекроят экономику страны. На минуточку, это все происходило в железобетонном Советском Союзе, напрочь консервативном и пуританском. Семинары Гайдара и компании походили на встречи бомбистов-народовольцев конца XIX века. Юноше не могло не импонировать такое.

Потом Улюкаева приняли в организованный Чубайсом клуб «Перестройка», вскоре переименованный в «Демократическую перестройку», где он заслужил почетное звание «самого продвинутого теоретика» в команде грузного, но пока энергичного Гайдара (к началу нулевых он станет неповоротливым и малоподвижным). Егор Тимурович вообще с энтузиазмом взялся за своего протеже, устроил его к себе в журнал «Коммунист», где под ширмой ЦК КПСС собирались будущие «младодемократы». Упрашивать не пришлось: Улюкаев пошел к своему патрону, забросив унылую, неприбыльную работу доцента кафедры политэкономии МИСИ.

После того как компания пустила по ветру добротный журнал, Гайдар со своим протеже перекочевал в газету «Московские новости», которая уже к тому времени была негласным рупором перестройки. По протекции туда же был устроен Улюкаев. Ну, а когда Гайдар стал заместителем премьера ельцинского правительства, предложив недалекому президенту пакет смертоубийственных реформ, тут же в команде младореформатора объявился и Улюкаев. «Молодое дарование» было назначено экономическим советником председателя правительства и помощником первого вице-премьера, должность которого в 1993–1994 годах занимал Егор Тимурович. Будущий министр экономического развития стал активным проводником гайдаровским реформ: именно Улюкаев был одним из ключевых реализаторов шоковой терапии и добивания советской экономики. Когда со страной было покончено, Гайдар принялся разрабатывать второй этап своей реформы революционных преобразований. На роль заместителя по Институту проблем экономики переходного периода он взял «самого продвинутого теоретика». То есть Улюкаева.

В 1994 году он вступил в партию «Демвыбор России», а на следующий год и вовсе возглавил ее московскую организацию. В 1995 году в Государственную думу теоретик развала не попал, поскольку партия не смогла преодолеть пятипроцентный барьер. Однако через год он был избран в Московскую городскую думу. В этом амплуа он запомнился сравнительно мало. Помнится, что он пытался протащить, впрочем неудачно, некоторые свои инвестиционные проекты и ругался с коллегой-однопартийцем Сергеем Юшенковым. Дошло до того, что последний сменил Улюкаева на посту руководителя московской организации. В принципе человек небольшого размаха, Улюкаев везде проигрывал, если за ним не было поддержки более внушительных фигур, вроде Гайдара или Чубайса.

В Европе холодно, в Швейцарии труба Метели всю неделю завывала. Что домики людские, что гроба, Не видно ни Харона, ни Ваала.

Хоть брадобрей не подавал руки, Металлом нежным не тревожил плоти, Не видно ни лодчонки, ни реки, Ни дяди Пети, ни Груши тети…

В 1998 году, когда полномочия Улюкаева, как депутата Московской городской думы, истекли, баллотироваться он никуда не стал, вернувшись в обжитой гайдаровский институт, где всегда были рядом его товарищи из числа могильщиков советской экономики. Промаявшись там год, он разродился брошюрой «Правый поворот», подзаголовок которой звучал ни много ни мало как «Программа правильной жизни, здоровой экономики и честной политики».

Правда, Улюкаев дал для нее лишь общие направления мыслей да поставил свою подпись. Истинным автором брошюры был Егор Холмогоров, который сейчас считается русским националистом, что в принципе смешно. Холмогорову едва за сорок, но выглядит он развалиной, опирающейся на трость. В полемике Холмогоров самоуверен, но в своих поливах часто теряет суть. Не националист по природе, он сроден новой экономической азефовщине, ярким представителем которой является Алексей Улюкаев. Возможно, Холмогорова отодвинули от либеральной кормушки, поэтому он активно окармливается на национал-патриотической поляне.

В 1999 году, когда вся страна замерла в преддверии реакции, которая уже электризовала воздух, Алексей Улюкаев идет на выборы в Госдуму. Два года депутатства в московском парламенте дают ему уверенность, что идеи реформаторства пригодятся в новой Думе. Тем более что он ничем не рискует — плечом к плечу с ним идут товарищи по демократическому блоку. Итак, Улюкаева включают в общефедеральный список от Союза правых сил, руководителями которого были все те же Чубайс и Гайдар. Но, как известно, умный телок у двух маток сосет. Улюкаев договаривается с партией «Яблоко», чтобы он считался единым кандидатом от демократических сил.

К огромному разочарованию Улюкаева, СПС прошел в парламент, но, увы, без него. В одномандатном же округе он тоже провалил выборы, уступив председателю Контрольно-счетной палаты Москвы Сергею Шохину, который представлял лужковскую платформу «Отечество — вся Россия». Горевать Алеше пришлось недолго, уже в следующем году старый товарищ Улюкаева по «Змеиной горке» Анатолий Чубайс пригласил его не абы куда, а на пост первого заместителя министра финансов. Я лично с завистью смотрю на взаимопомощь либеральных злодеев.

Считай до трех, до полчетвертого, Считай, что жизнь полна чудес, Как крема и цукатов тортик – Почти без горечи и без Последствий. Налетай, подследственный, На харч богов! — безынтерес… Мне эти перлы не по средствам. Мне скучно, бес, –

воодушевленно писал Улюкаев, хотя скучать ему не приходилось. В министерстве он быстро освоился и занялся финансовыми потоками для силовиков и вообще курировал в правительстве кредитно-денежную политику. В этой должности он доработал до самой отставки государственника и корпоративиста Михаила Касьянова. Обиженный Касьянов ушел в оппозицию, а торжествующий Кудрин назначил Улю-каева, как своего человека, в Центробанк, сделав первым замом его председателя.

Сергей Игнатьев, председатель правления ЦБ, предпочитал играть осторожно и по-тихому, поэтому, когда появился Алексей Улюкаев, тот с воодушевлением передал ему полномочия выступать от лица Центробанка. Точнее, выступать лицом. Отныне тучное тело зампреда с азефовскими толстыми губами стало олицетворением экономической политики России. Говорящая голова плямкала губами и сопела в телекамеру, выдувая из себя все новые ноу-хау политики ЦБ. В частности, в 2006 году Улюкаев заявлял о готовности Центробанка сделать рубль конвертируемым, а осенью 2008 года успокаивал народ тем, что «Россия скоро минует стадию кризиса и восстановит свой прежний потенциал». Каждый раз Улюкаев «пробивал дно», как говорят в интернет-сообществе.

Весной 2013 года наш герой рассматривался в качестве кандидата на пост председателя правления Центробанка, но в конце концов на эту должность Владимиром Путиным была рекомендована Эльвира Набиуллина. Улюкаев обиженно занялся публицистической деятельностью, например написал научную работу, посвященную дефолту 1998 года, «В ожидании кризиса: ход и противоречия экономических реформ в России». Регулярно писал в журнал «Открытая политика», который сам же учредил вместе с Гайдаром, сам, видимо, и читал. Говорить, что эти статьи как-то или на кого-то повлияли, не приходится.

Лучше дело шло со стихами — без шуток. В издательстве «Вагриус» вышел довольно симпатичный сборник стихов «Огонь и отсвет», а потом и «Чужое побережье». Из него мне запомнилось такое стихотворение:

Играешь на разрыв аорты, Потом аорту разрываешь, Не знаешь, ты живой ли, мертвый, Не знаешь, Зачем играл, зачем пылил По этой кривенькой дорожке. К богам стремился. Только сил Не рассчитал немножко.

Возможно, это лучшее его стихотворение, во всяком случае до тюрьмы. Какой он вообще был, этот министр? Говорят, Улюкаев был склонен к эпатажу. С подчиненными он особо не церемонился, ценил русский мат и вольготно его использовал. Часто бывал в ярости, и не только с подчиненными. Известным эпизодом стал случай в самолете, когда взбешенный причмокивающий Улюкаев стал орать на пилота за то, что его жене не дали сесть в бизнес-классе. В итоге обиженный зампред Центробанка улетел на личном самолете Германа Грефа.

Незадолго до своего назначения он обрушил на головы телезрителей умозаключения самого сомнительно качества. Так, он отметил, что ставки по кредитам в июне 2013 года соответствуют «исторически сложившимся». Причинами стагнации, по мнению Алексея Валентиновича, являются уменьшение внешнего спроса и исчерпание возможностей. При нынешних загрузках мощностей и уровне занятости восстановление невозможно. Поэтому, по его мнению, нужно не ослабление курса, а рост инвестиционной активности. И все в таком же воздушно-отвлеченном духе. Аж во рту сладко становилось!

Не может быть, чтоб только память Нас по кругам своим вела, Своими крепкими руками Листая вечные «дела»:

«Хранить всегда» — шутить беспечно Над каждой выходкой страны? Она же вечна, вечна, вечна, Как красноплощадный гранит!

А потом действующего министра арестовали. Кстати, интерес к аресту до боли похожего на плакатного Азефа Улюка-ева спадает — ну арестовали, привычно даже. Но помочь ему теперь некому. Гайдара давно уж нет, а Чубайс и сам загнан в ловушку незадачливым протеже. Современные политики лишены того романтического флера, который украшал деятелей девяностых. Что же все-таки построил Владимир Путин? Чем современные молодые наркомы отличаются от тех, кто достался ему по наследству от Ельцина?

Свиные глазки Евно Азефа, улыбка Лаврентия Берии — вы такого больше не увидите. Полистайте назад эту книгу, выдохните.

Езжай, мой сын, езжай отсель. На шарике найдешь теперь Немало мест, где шаг вперед Необязательно пятьсот Шагов назад, где, говорят, Не все всегда наоборот, Где не всегда конвойный взвод На малых выгонят ребят, Где не всегда затычку в рот, Бывает — правду говорят, Бывает голова вверху, А ниже — ноги, Где в хлеб не сыпали труху И не смеялись над убогим: Ха-ха, хе-хе, хи-хи, ху-ху. О боги!

При чтении последних строчек я задумываюсь не о священных монстрах, а о потерянных поколениях, вброшенных в плавильный котел девяностых. Мы много говорили о тех, чей стремительный взлет в девяностых был прерван так называемым буржуазным термидором. Но в России с 1991 года выросло уже не одно и даже не два, а целых три «потерянных поколения», к одному из которых принадлежит и сам автор.

Первое — это поколение моей супруги, родившейся в 1970-х годах. Ко времени крушения Советского Союза это поколение только-только успело окончить институты или отслужить в рядах армии, побывать в Чечне. Это то поколение, на которое обрушились осколки десятков стен, две из которых — Берлинская и Кремлевская — обнажили внутренние и внешние противоречия старого мира. И гротескный мусор мира нового, который лакировали под витрину цивилизаций большегубые Гайдар и Улюкаев, рыжий Чубайс и Альфред Кох, маскировавшийся под демократа. Именно им, не Ельцину, принадлежат эти болтающиеся на исторических улицах неоновые вывески.

Второе поколение — дети восьмидесятых, последние солдаты, «рожденные в СССР», для которых красная Россия — это воспоминания детства, сентиментальные, но грубые своим переходом в мир девяностых. Как слепые котята, они еще не могли наблюдать, но слышали моторы танков у Белого дома и треск вертушек в небе Кавказа, удивленные тем, что их не добили прикладами. Их опаивал молоком плейбой Немцов на коленях у стареющего грузного Ельцина. Голосуй или попадешь в ад, говорили они.

Ну и третье — это поколение девяностых, родившихся уже при термидоре, сказки для которых писал не Борис Абрамович Березовский, а Сурков. Второстепенная фигура пред лицом масс и событий революции девяностых, Путин обнаружил себя как бесспорный вождь термидорианской бюрократии, как первый в ее среде. Бюрократия победила не только патриотическую оппозицию. Она победила режим Ельцина. Но дала всходы не те, что от нее ожидали патриоты и озлобленные дельцы реформ.

Главной проблемой термидора, как и любой реакции, является заморозка статус-кво.

Все три мной означенных поколения, которые застали сбитых летчиков, включая последних, вроде Улюкаева, оказались в положении еще более тяжелом, чем наши антигерои: смог реакции не дает взлететь, социальные лифты передвигают неталантливых (девяностые, при всех их грехах, были временем для талантливых и смелых). Но в этих поколениях, даже в том, появившемся во время термидора, начинают зреть правильные плоды, хотя обезличенная госмашина и видит их в роли сорняков.

Три «потерянных поколения» — это уже как минимум тридцать лет утраченного времени. Исторического, культурного, всякого. Выжженной пустыни или космоса, в котором клубятся нереализованные мечты, литературные памятники, горящие маячки, заботливо раскинутые проповедниками девяностых, того времени, где, как в стихах Улюкаева, голова снизу, а выше ноги.

Глава 20. Вместо заключения

К сожалению, здесь невозможно охватить весь спектр других, стремившихся, но так и не попавших в большую политику персонажей. Они серьезно на это претендовали, у них были шансы, улицы, идеи. Представляется уместным познакомить читателя с некоторыми трибунами и вождями, которые формировали идеологический дискурс самобытного времени. Этот очерк был написан специально для Life, однако он удачно дополняет политический треш-роман.

Анатомия политического забвения: куда исчезли вожди и трибуны девяностых?

Еще недавно эти люди претендовали на политический вес и были готовы устроить революцию, собрав под свои знамена сотни тысяч сторонников. В первую очередь речь идет о лидере всех левых Викторе Анпилове, причудливом вожде правых Александре Иванове-Сухаревском и «красно-коричневом» полковнике Викторе Алкснисе, входившем в десятку самых популярных политиков девяностых. Где сегодня вожди и трибуны неспокойных девяностых? Как каждый из них встретил политическое увядание? И готовы ли они повторить триумф прошлого?

Трудно быть Блоком

Мы встретились с Александром Сухаревским в ресторане в центре Москвы. По-прежнему элегантный, несмотря на все попытки убить его — неутомимый и очень остроумный.

Слегка прихрамывая, он подошел к столу и сразу объяснил, что несколько лет назад выпал из окна: «В результате перелом позвоночника. Но я не унываю».

— Политикой я не хотел заниматься, — предвосхищая мои вопросы, говорит Александр Кузьмич. — Политика — это дело скучное, неинтересное, в этом мы можем убедиться, глядя на сегодняшнюю Государственную думу и тех людей, которые называют себя политиками.

Заявление это вполне можно счесть кокетством, потому что старшее поколение должно помнить, что крепкие ребята из Народной национальной партии были вполне себе движущей силой политического бронепоезда конца прошлого века и начала уже этого века. Самый известный из них — Максим Марцинкевич (Тесак).

Итак, Александр Иванов-Сухаревский, по меткому выражению писателя Лимонова, «человек в белых перчатках», пришел в политику после не очень удачной режиссерской карьеры — самыми известными из его работ стал фильм «Корабль» (1987 г.) и главная роль в фильме «И вечный бой… Из жизни Александра Блока». В девяностых, на заре политической карьеры, он сменил несколько партий и движений. Известно, что Александр Кузьмич входил в члены «Русского национального собора» и «Русского национального единства», а потом, в 1994 году, неудавшийся драматург создал Православную партию, зарегистрировав ее как Народную национальную партию (ННП).

Режиссер со свастикой

Сухаревский начал так, как начинали все революционеры, всегда и везде. Он выступал на улицах, площадях, благо что тогда — в самом начале девяностых — этих уличных митингов было множество. Выступай, сколько сил есть. Он мелькал со своими соратниками всюду и домелькался до того, что в 1998 году против него возбудили уголовное дело за экстремистские высказывания. Дело дошло до суда, молодой трибун был взят под стражу и отправлен в Бутырскую тюрьму. Отсидел он в общей сложности чуть больше полугода, потом за него дали поручительство депутаты Госдумы, в том числе генерал-полковник Альберт Макашов. В итоге Сухаревский был отпущен под подписку, а после амнистирован.

— Когда рушились основы Советского Союза, — вспоминает Александр Сухаревский, — русские интеллигенты, активисты и часть диссидентов искали, куда примкнуть. Я вышел на арену политической борьбы после 1993 года, потому что я увидел, что национально-патриотическое движение потерпело разгром: были арестованы депутаты (Верховного Совета), арестованы и убиты бойцы РНЕ, а большинство политических партий попало под запрет указом Ельцина. Тогда вместе с патриотами и монархистами мы создали Народную национальную партию. Поскольку ни радио, ни телевидение не могло нам дать площадку, мы придумали газету, которая буквально за год стала сверхпопулярной, что повлекло за собой множество интересных событий…

Импичмент похоронил национал-патриотизм

И действительно, ННП набирала бешеную популярность: листовки, газеты, митинги — это далеко не полный набор инструментов, которыми оперировал Сухаревский. По его словам, именно поэтому власти дали зеленый свет его главному конкуренту — «Русскому национальному единству» Александра Баркашова. Поэтому вовсе не удивительно, что в 1998 году именно баркашовцы готовят покушение на неистового режиссера.

— 3 апреля 1998 года они пришли ко мне домой, чтобы убить меня, но, как видите, не получилось. Уже через месяц после покушения был самый широкий и представительный съезд РНЕ, куда съехалось несколько тысяч делегатов. Это был настолько сильный съезд, что Баркашов даже стал хамить Лужкову. Параллельно съезду я готовил большой марш, идею которого потом присвоит Дмитрий Демушкин, но вскоре меня посадили.

Этим заканчиваются девяностые годы, потому что в 1999 году режим вообще дышал на ладан — в апреле готовился импичмент Ельцину. Ни для кого не секрет, что подъехала машина с коробками денег к Госдуме и в ней был выделен отдельный кабинет, куда приглашали любого депутата.

И они — это сами депутаты говорили — от ста до ста двадцати тысяч долларов давали за то, чтобы парламентарии не голосовали за импичмент Ельцину. С этого началось крушение и национально-патриотического движения, и самой власти: на смену кланам девяностых пришел энергичный Путин, — рассказывает политик.

Речь идет о запуске процедуры импичмента — президент Ельцин обвинялся Государственной думой по четырем пунктам: развал СССР, развязывание войны в Чечне, ослабление обороноспособности и безопасности России, роспуск Верховного Совета в 1993 году. Факультативно рассматривался вопрос о «геноциде российского народа». В Госдуме была создана специальная парламентская комиссия по рассмотрению вопроса об импичменте во главе с членом фракции КПРФ Вадимом Филимоновым (председатель), Виктором Илюхиным (КПРФ) и Еленой Мизулиной («Яблоко»). В результате голосования ни одно из обвинений не получило поддержки квалифицированного большинства депутатов, и процедура была прекращена.

«Родина» на крови

К тому времени, когда Александра Иванова-Сухаревского в 1998 году выпустили из тюрьмы, могущественное движение РНЕ в буквальном смысле исчезло, а вот ННП, напротив, сделала большой скачок, но эхо девяностых преследовало Сухаревского по пятам. Он не очень любит вспоминать про те дни: он лишился глаза, карьеры и славы. Теперь он все время ходит в черных очках, изможденный, переломанный, со сложной судьбой и взорванным будущим.

Заключительным актом драмы для Сухаревского стал взрыв в партийном офисе 3 октября 2003 года. Режиссер-националист выжил, но лишился глаза. По версии следствия, Иванов-Сухаревский сам заложил бомбу, инсценируя покушение, но слишком много несостыковок в такой версии.

Взрыв этот, хоть и не убил режиссера, все равно похоронил его. Сухаревский сошел с политической сцены, а возглавляемая им некогда могущественная партия канула в Лету.

На московском марше «Антикапитализм-2016», который прошел летом, лишь немногие узнали в одном из шагающих рядом с ними соратников Александра Иванова-Сухаревского. В среде молодых «красных» более известны другие персонажи. Например, Дмитрий Демушкин, организатор русских маршей. Или Александр Белов-Поткин, недавно осужденный на немалый срок за экстремизм, а также мнимые или реальные махинации с активами казахского олигарха Аблязова.

— Как только ты близок к политическому успеху — тебя сразу устраняют, не важно как, но устраняют. Был такой блок «Родина», созданный на моей крови. Тогда ННП активно сотрудничала с Бабуриным: мы вместе с ним сделали партию «Возрождение», и я был кандидатом в депутаты именно от блока «Родина». Но не я один — еще сто активистов партии ННП были в списках «Родины»! 3 октября 2003 года мне заложили бомбу мощностью в восемьсот граммов в тротиловом эквиваленте и взорвали. Через день меня и других членов партии вычистили из блока «Родина» и поставили других. Так родился этот блок — на моей крови. Так и закончилось движение девяностых годов. Здесь даже нечего добавить.

Александр Кузьмич встает из-за стола. Видно, что физические нагрузки даются ему не легко. Чтобы утешить, говорю, что «Родина» на выборы в Госдуму не прошла. Он отмахивается:

— Это было модно. В политике в наше время все быстро устаревает — год-два-три, и все, о тебе уже забыли. Поэтому для меня все это было вчера, а для современности — в прошлом веке. Так же и с «Родиной».

А что же стало с человеком, главным конкурентом Сухаревского и других националистов — с лидером РНЕ Александром Баркашовым?

В нулевых он переехал жить за триста километров от Москвы: у него два деревенских дома, хозяйство, гуси и куры. В свободное время Александр Петрович конструирует и вытачивает луки, как и его сын. Основная его политическая активность сосредоточена на страницах ультраправых в «ВКонтакте».

— Вы жалеете о чем-то из девяностых? — спросил я, разглядывая его коллекцию оружия.

— Я жалею, что не погиб тогда. Это вот честно. Замотался (было употреблено более резкое слово. — И. М.) смотреть на все, что происходит, — без обиняков ответил Баркашов. — Игорь, ты пойми, я — не политик. Я — православный. И потому я ни о чем не жалею, потому что все происходит так, как в воле Божьей. И в действительности все уже произошло от начала и до конца (земного). Так как у Бога есть Книга Жизни, в которой все и про всех написано. Слыхал про такую, наверное?

— Конечно.

— А вообще… России — охренеть (тут опять другой глагол. — И. М.) как повезло.

Кто вождь всех красных?

Звезда девяностых, Анпилов, последние 15 лет почти полностью пропал из виду — пару раз он был замечен среди протестующих на Болотной и Сахарова, где собственноручно раздавал газеты «Молния» — некогда популярное издание красно-коричневых. Один из самых перспективных политиков девяностых, настоящий хозяин улиц сейчас не в форме — соратники давно откололись, а их новый лидер сидит в тюрьме. Вы не знали? Его зовут Сергей Удальцов.

Контрреволюция в «Трудовой России»

В 2004 году все еще энергичный красный трибун Виктор Анпилов получил удар, откуда не ожидал, — о его низвержении заявило молодежное крыло партии «Трудовая Россия» — АКМ (Авангард красной молодежи под руководством Сергея Удальцова). Тогда судьба Анпилова была решена большинством голосов. Вердикт был следующим: Анпилов «лишь на словах декларирует радикализм, но на практике никаких реальных действий не предпринимает».

Тогда он потребовал, чтобы участники заседания покинули помещение, и сопроводил этот политический жест неполитическим — вызвал милицию, заявив, что на штаб совершенно нападение. После того как Сергей Удальцов вывел из подчинения «главного сталиниста страны» весь молодежный актив, активность Виктора Анпилова пошла на спад: его редко видят на публичных мероприятиях, ходят слухи о том, что он перебрался в Северную Корею или Венесуэлу. Конечно, эти слухи ничем не подтвердились — его обнаруживают в компании… с Жириновским.

Красный вожак в середине двухтысячных числится в советниках у председателя либерал-демократов. По его словам того времени, «Жириновский, в отличие от Геннадия Зюганова, «не бронзовеет» на ходу и слов на ветер не бросает». В 2012 году Анпилов даже становится доверенным лицом Жириновского на президентских выборах, чем смущает последних сторонников из числа сталинистов.

— Он не представлял больше того энергичного, неистового Анпилова, которым был в девяностых, — рассказал мне активист Авангарда красной молодежи. — Анпилов безуспешно пытался примириться с Зюгановым, потом вдруг его появление в ЛДПР. А ведь у него был реальный шанс возглавить все коммунистическое движение России. Теперь, когда идеология компартии теряет популярность, не думаю, что такая задача под силу не только Анпилову, но и Удаль-цову, который и поднялся за счет последнего.

Революция «ВКонтакте»

Идеологические поливы Виктора Анпилова прежние — он ругает власть, называет ее представителей казнокрадами, всех взяточников-чиновников предлагает расстреливать, как в Китае, а Думу призывает разогнать по причине ее «продажности». В целом современное российское государство, по Анпилову, — оккупационная территория. «Надо вести себя так, как будто власть захватили чужие люди, чуждые интересам большинства населения, — уверен он. И добавляет: — Сопротивляйся».

Сам вождь «Трудовой России» теперь сопротивляется в основном в социальной сети «ВКонтакте», где он прослушивает любимых исполнителей («Битлз», Олег Погудин и Лидия Русланова) и выкладывает манифесты собственного сочинения, в которых клеймит «режим» и верит в возрождение Советского Союза, и не только в России, но на всей планете Земля.

— Реально Россия скатывается на задворки мировой цивилизации, — уверен Виктор Анпилов, — порочную систему президентской власти надо менять. Парламентские и президентские выборы идут во вред нашей Родине, лишают ее народы исторической перспективы. Избавление придет через возрожденную систему Советов, избираемую на прямых, открытых выборах в производственных, научных, студенческих и ветеранских организациях и делегирующую однажды избранных депутатов непосредственно на Всесоюзный Съезд Советов. Такой Съезд, руководствуясь выраженной волей народа, будет полномочен назначать главу государства и заслушивать отчет главы государства о его деятельности на высшем посту, — и дальше добавляет: — Да здравствует возрождение советской власти на всей планете.

Революция отменятся, расходимся

Попытки вернуть былую славу звезды девяностых предпринимают до сих пор: в прошедших выборах кроме Алксниса принял участие «красно-коричневый» ветеран патриотического движения Сергей Бабурин. Оба, кстати, ветераны Государственной думы. Впрочем, в этот раз в Госдуму попасть старым патриотам не удалось — то ли была плохая агитация, то ли попросту про них уже забыли.

— Девяностые годы — это удивительное время, — рассказал мне лидер «Коммунистов России» Максим Сурайкин, — удивительное хотя бы тем, что именно из этого междуцарствия появилась и наша политическая система. Да, благодаря в том числе и «звездам девяностых». Просто изменилось время, изменилась страна, менялись форматы, исчезали одни движения и на смену им приходили другие, формировалась новая система, и, конечно, не все могли, по самым разным причинам, запрыгнуть в новый состав поезда «Россия». Конечно, многие из них сейчас мечтают о реванше — как правые, так и левые или демократы, но к этому серьезно относиться не нужно.

Эпилог

Когда я заканчивал книгу, мне позвонил байкер Саша Хирург со сногсшибательной идеей: обратиться при личной встрече к Владимиру Владимировичу с просьбой отобразить на государственной атрибутике советские символы. Суть этой идеи сводилась, в сущности, к тому, чтобы добавить к орлу звезду Победы и традиционное обрамление герба СССР из колосьев.

По Сашиному замыслу, настало время Российской Федерации закрепить преемственность от Советской и императорской России.

«Недурно» — так тогда я подумал.

— Герб России, Игорек, — объяснял мне Хирург, — это символ государства, сакральный знак наших прошлых и будущих побед. В первую очередь мы должны закрепить преемственность нашего государства. Нынешний герб — двуглавый орел — это преемственность от Российской империи. Но мы должны также показать, что родом из СССР — из гагаринского броска в космос, первого спутника, могучей Советской армии и, конечно, титанической, священной Победы в Великой Отечественной войне. Этот героический подвиг, звезда Победы, нашел свое отражение на нашем гербе.

«Да, да… Преемственность…» — вдруг подумал я, а ведь и действительно мы живем в стране, не помнящей родства. Ведь откуда-то и куда-то летели все эти летные экипажи с Ахматом-хаджи, Борисом Абрамовичем и Миш-Мишем.

И Улюкаев куда-то ведь летел со своими чемоданами, пока не приземлили.

— Новое время требует новых символов, — оборвал мои мысли Саша. — Мы подошли к вопросу с позиции переосмысления нашего наследия. Ведь, когда принимался современный герб, все советское подвергалось обструкции. После того как Владимир Владимирович Путин вернул России ее жемчужину — Крым, к россиянам вернулось чувство гордости. Мы вспомнили: да, мы великий народ, именно мы одержали победу в страшной схватке с объединенной гитлеровской армией Европы. Пусть сейчас либералы, наймиты ЦРУ, представители национал-оранжизма воют, что это возвращение к Советскому Союзу. Пусть называют как хотят, а нам надо поставить точку.

Сейчас мы видим образование новой России, новой империи. Такой империи не было еще в мире. Она сильная, дружная, единая, справедливая. Эта империя основана на братстве народов, патриотизме и любви к Родине. Это не имеет отношения к капитализму девяностых или коммунизму. Это новое. Мы с вами на пороге мирового открытия, совершенно новой формации, новой Российской империи, которую мы все вместе построили с нашим президентом В. В. Путиным. И эта империя имеет право на свою геральдику.

Он верил в то, что говорил, черт возьми. Внутри словно что-то щелкнуло.

Так давай, читатель, и мы перевернем злую страницу нашего страшного прошлого, улыбаясь разбитыми ртами новому термидору, который Хирург называет Пятой империей.

Избранная библиография

Анпилов В. Наша борьба. М., 2002.

Беляк С. Адвокат дьяволов. М.: Центрполиграф, 2014.

Записки адвоката Беляка -spb.ru/publications/article12890.htm.

Ельцин Б. Исповедь на заданную тему. М., 1990.

Ельцин Б. Президентский марафон. М., 2000.

Жириновский В. Иван, запахни душу! М., 2007.

Лимонов Э. Анатомия героя. М., 1998.

Масхадов А. Мой отец — чеченский президент. 2010.

Миронов Б. Битва с игом иудейским. М., 2012.

Прилепин З. Летучие бурлаки. М., 2015.

Салтыков-Щедрин М. Сказки. СПб., 2013.

Троцкий Л. Сталин. М., 1996.

Улюкаев А. Восемь строк о свойствах // Знамя. 2015. № 1.

Хакамада И. Sex в большой политике. Самоучитель self-made woman. М., 2006.

Хинштейн А. Ельцин. Кремль. История болезни. М., 2007.

Хлебников П. Разговор с варваром. М., 2003.

Хоффман Д. Олигархи. Богатство и власть в новой России. М., 2007.

Об авторе

Игорь Молотов окончил Санкт-Петербургский государственный университет кино и телевидения, изучал историю, археологию, историческую этнографию, историю религий, философию, психологию. Владеет украинским, белорусским, сербским, хорватским, черногорским, боснийским языками.

Работал на ТВ, заместителем главного редактора онлайн-СМИ «Русская планета», журналистом еженедельной газеты «Завтра», политическим обозревателем газеты «Известия». Публиковался в различных онлайн- и печатных СМИ, в том числе — «Кавказская политика», Правда. ру, «Свободная пресса» и другие. Отмечен благодарностью и грамотами Государственной думы, а также наградами правительства РФ. Автор нескольких поэтических и публицистических сборников («108 лет…», «Сабля ислама») и документальной книги «Черная дюжина», участник проекта администрации президента РФ (автор книги) — «Россия — страна победителей». Принимал участие в качестве наблюдателя в военных конфликтах в Южной Осетии, в Донецкой народной республике. 

Примечания

1

Здесь и далее приводятся стихи Бориса Березовского, публиковавшиеся в том числе в газете «Лимонка».

(обратно)

2

Caporegime (ит.) — иногда «капо» — представитель средней ступени иерархии итальянской и американской мафии, подчиняющийся непосредственно боссу «семьи».

(обратно)

3

Аслан Усоян, криминальный авторитет, известный как Дед Хасан или Дедушка. Убит в ресторане, помещавшемся во флигеле Центрального дома литераторов, в 2013 году.

(обратно)

4

Жорж Лефевр (1874–1959) — французский историк левого толка и антифашист.

(обратно)

5

Ельцин Б. Президентский марафон. М., 2000.

(обратно)

6

«Между железными вратами судьбы», Питер Синфилд

(обратно)

7

Arditi (ит.) — отважные, смельчаки. Солдаты штурмовых подразделений итальянской армии Первой мировой войны, часто добровольцы. Здесь — поэты с явно декларируемой активной позицией.

(обратно)

8

Жозе де Соза Сарамаго (1922–2010) — португальский писатель и поэт, драматург и переводчик, работавший в стиле магического реализма, лауреат Нобелевской премии по литературе (1998).

(обратно)

9

«Будем как все» — песня из альбома 2003 г. «Полуострова» лидера российской рок-группы «Агата Кристи» Вадима Самойлова. Далее в этой главе — стихи Владислава Суркова.

(обратно)

10

Дада Уме Иди Амин (1928–2003) — генерал, президент Уганды, один из самых жестоких диктаторов Африки.

(обратно)

11

Замок, или гора Монсельват в русской традиции, — хранилище Святого Грааля.

(обратно)

12

Survivor (англ.) — оставшийся в живых, уцелевший. Также название рок-группы из США, исполнявшей классический американский хард-рок.

(обратно)

13

Медаль П. А. Столыпина — награда правительства Российской Федерации. Учреждена в 2008 году.

(обратно)

Оглавление

Говорит Лимонов! О книге Игоря Молотова

Навстречу русскому термидору

От автора

Глава 1. Михаил Ходорковский. Разговор в ресторане Хасана

Глава 2. Ельцин. Человек с молотком

Глава 3. Борис Березовский. Поэт и демон

Свидригайлов

Точки над «I»

Confusion

Глава 4. Юрий Лужков. Ломай «режим»

Глава 5. Владимир Жириновский. One Man Show

Глава 6. Борис Немцов. Плейбой

Глава 7. Борис Миронов. Министр пропаганды

Глава 8. Анатолий Чубайс. Шок и злословие

Глава 9. Владислав Сурков. Взлет и падение кремлевского кардинала

Паук

Это я

Глава 10. Григорий Явлинский. Яблоки и лимоны

Глава 11. Аслан Масхадов. Шайтан

Глава 12. Трошев, Рохлин, Алкснис. Русские пиночеты

Глава 13. Михаил Касьянов. Премьер-гангстер

Глава 14. Анатолий Быков. Писатель и алюминиевый бык

Глава 15. Владимир Гусинский. Тартюф, или обманщик

Глава 16. Геннадий Зюганов. Капитан команды КВН

Глава 17. Ирина Хакамада. Самурай умирает заранее

Глава 18. Альфред Кох. Либерал-националист?

Глава 19. Алексей Улюкаев. Первый после Б.

Глава 20. Вместо заключения

Эпилог

Избранная библиография

Об авторе Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg