«Румыния и Египет в 1860-1870-е гг. Письма российского дипломата И. И. Лекса к Н. П. Игнатьеву»

Румыния и Египет в 1860-1870-е гг. Письма российского дипломата И. И. Лекса к Н. П. Игнатьеву (fb2) - Румыния и Египет в 1860-1870-е гг. Письма российского дипломата И. И. Лекса к Н. П. Игнатьеву 1202K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ольга Евгениевна Петрунина

Румыния и Египет в 1860–1870-е гг Письма российского дипломата И. М. Лекса к Н. П. Игнатьеву

© О. Е. Петрунина, подготовка текста, вступительная статья, комментарии, 2016

© Издательство Индрик, оформление, 2016

О. Е. Петрунина Иван Михайлович Лекс и его время

Частная переписка с начальником много облегчает действия подчиненного и ставит его на ногу совершенной откровенности, полезной для обеих сторон.

Письмо И. М. Лекса Н. П. Игнатьеву от 12/24 октября 1869 г.

Иван Михайлович Лекс (13.07.1834 – 26.01.1883) – один из тех российских дипломатов, кто не занимал руководящих постов в Министерстве Иностранных Дел, но своей многолетней повседневной работой творил российскую внешнюю политику. Иван Михайлович родился в семье товарища министра внутренних дел и сенатора Михаила Ивановича Лекса (1793–1856), происходившего, вероятно, из иностранцев. По всей видимости, память об этом происхождении осталась в иногда употреблявшейся приставке «де» к фамилии: де Лекс. Так Ивана Михайловича часто называли иностранцы в годы его дипломатической службы.

В 1851 г. Лекс окончил самое элитное военно-учебное заведение Российской империи – Пажеский корпус. Там он, несмотря на два года разницы, сошелся со своим будущим начальником, выдающимся дипломатом Н. П. Игнатьевым. Доступ в Пажеский корпус был открыт только для отпрысков титулованных и древних дворянских родов, а также для сыновей государственных сановников, имевших чин не ниже третьего класса Табели о рангах. Отец Лекса имел чин тайного советника (III класс), что давало сыну право поступления в Корпус. Учился Иван Михайлович хорошо и по результатам выпускного экзамена был отнесен к первому разряду, что давало право получить чин подпоручика или корнета гвардии. Окончив Корпус в 1851 г., Лекс был произведен в корнеты лейб-гвардии Уланского полка. Однако его дальнейшую карьеру военного нельзя назвать успешной. Боевым офицером он не стал, а служил при штабах и канцелярии Военного министерства.

В 1862 г. Лекс оставил военную службу и был переведен в Азиатский департамент Министерства Иностранных Дел, который тогда возглавлял его однокашник Н. П. Игнатьев. Окончив Пажеский корпус всего двумя годами ранее Лекса, Игнатьев затем с отличием окончил Военную Академию и уже проявил себя как талантливый дипломат. В 1856 г. он участвовал в завершившей Крымскую войну Парижской мирной конференции, где сумел добиться уменьшения территориальных потерь России в Бессарабии. После этого успеха Игнатьев перешел на дипломатическую службу, на которой вскоре последовали новые достижения: в 1858 г. Игнатьев от имени России заключил договор с бухарским ханом, а в 1860 г. – Пекинский договор с Китаем. Важность этого договора для России трудно переоценить: он закреплял за ней Приморье и юг Хабаровского края, давая возможность полноценного развития в Азиатско-Тихоокеанском регионе. За этот успех Игнатьев был пожалован орденами и генеральским чином, а затем, в августе 1861 г., назначен директором Азиатского департамента МИД.

Память о юношеской дружбе открывала для Лекса возможность частной, а не только служебной переписки с Игнатьевым. Именно частные письма И. М. Лекса Н. П. Игнатьеву и публикуются в настоящем издании. Переписка между Лексом и Игнатьевым велась на протяжении многих лет: с начала 1860-х почти до конца 1870-х гг. В своих письмах Лекс имел возможность не только обращаться с личными просьбами к своему начальнику, но также сообщать ему дополнительные, часто неформальные подробности событий, происходивших вокруг него, более откровенно высказывать свое мнение о них и объяснять свои действия и действия своих сотрудников и коллег. Эта откровенность, как справедливо заметил сам Лекс, действительно была полезной для обеих сторон: она поддерживала живую связь между одним из руководителей российской внешней политики и его дипломатическим агентом, иногда позволяла решать возникавшие проблемы быстрее, чем формально-бюрократическим путем.

Вскоре после своего перевода в Азиатский департамент Лекс был назначен консулом в Галац. Этот молдавский город в устье Дуная преуспевал преимущественно благодаря своему географическому положению: это был важный торговый порт на пути к Черному морю. Через него вывозилась молдавская сельскохозяйственная продукция. Фактически действовавший в Галаце режим порто-франко привлекал в него предприимчивых людей не только из числа молдаван. В городе было также много греков и евреев. Многонациональное население, активная транзитная торговля, близость границы с российской Бессарабией, где многие молдавские землевладельцы имели угодья, – все это были важные основания для того, чтобы Россия имела в Галаце своего консула. Время пребывания в городе Лекса было непростым. Начало 1860-х гг. для Румынии было эпохой создания единого государства путем объединения двух княжеств – Молдавии и Валахии. Доминирующую роль в этом процессе играла валашская политическая элита: Бухарест стал столицей единого государства, а молдавская столица Яссы утратила прежнее значение, важнейшие посты в государстве стремились занять выходцы из Валахии. Кроме того, в это время в России полыхало польское восстание, которому тайно помогали некоторые иностранные государства. В Галаце Лексу пришлось столкнуться с двуличием местных властей: официально они не поддерживали польских повстанцев, но на практике тайно помогали им. Цель такой политики очевидна: еще не успев окончательно оформить единое государство, румынская политическая элита уже думала о расширении территории, в частности – о возвращении Бессарабии, которую считала своей. Добиться этого можно было лишь при слабости Российской империи, соответственно, надо было всячески ее расшатывать.

Уже на следующий, 1863 г. Лекс по его собственной просьбе был переведен в более значимый консулат в Яссах, где «и сама жизнь удобнее и веселее»[1]. Во время своего пребывания в Яссах И. М. Лекс наблюдал, каким непростым путем шел процесс создания единого румынского государства. С одной стороны, объединение сулило Молдавии и Валахии несомненные экономические и внешнеполитические выгоды, но с другой – лишало молдавскую элиту ее прежнего политического статуса и самостоятельности. Даже название нового государства Румыния было валашского происхождения: княжество Валахия имело также название Румынская земля (Țara Românească). И хотя правителем Объединенного княжества Молдавии и Валахии стал молдаванин А. Куза, молдавское боярство не было горячим сторонником объединения и даже пыталось ему сопротивляться. Противоречиями между унионистами и антиунионистами стремились воспользоваться европейские державы, боровшиеся за влияние в стране. Однако действия их дипломатов не оставались ни незамеченными, ни безнаказанными: по сведениям Лекса, некоторых иностранных дипломатов пытались отравить. Молдавская элита традиционно была тесно связана с Россией, поэтому ослабление ее позиций означало и ослабление позиций России, которые уже серьезно пошатнулись в результате поражения в Крымской войне. Ее место пыталась занять Франция, на которую ориентировалось валашское боярство. Для валашской элиты Франция была мостиком, вводившим ее в семью романских народов. Если в XVI–XVIII вв. элита обоих княжеств считала себя наследницей Византии, то в XIX в. все большую популярность набирало обращение к мнимому и реальному наследию римской провинции Дакия. Обращение к древнеримскому прошлому способствовало вызреванию концепции единой румынской нации.

В 1866 г. Лекс стал свидетелем последнего всплеска антиунионистского движения в Молдавии – ясской демонстрации 3 апреля. Поводом к ней послужил государственный переворот в Бухаресте, в результате которого А. Куза был отстранен от власти. Организаторы демонстрации выступили с требованием отделения Молдавии, которую считали связанной с Валахией личной унией лишь на время правления Кузы. Это выступление было жестоко подавлено, а его организаторы арестованы. Но антиунионистское движение угасло не в результате проводившейся пришедшим на смену А. Кузе регентством политики грубой силы, а благодаря гибкости нового правителя страны немецкого принца Карла Гогенцоллерна-Зигмарингена, ставшего впоследствии королем под именем Кароля I. В частности, Карл амнистировал всех участников апрельской демонстрации. С его прибытием страна обрела мудрого и способного правителя, которому удалось не только сохранить и упрочить ее единство, но и добиться решения многих насущных проблем.

Вскоре после прибытия Карла в Бухарест Лекс покидает страну. Он давно просил Игнатьева, в это время уже посланника в Константинополе, поспособствовать его переводу в Египет по семейным обстоятельствам: в Египте приходилось жить жене Ивана Михайловича Марии Сергеевне, имевшей проблемы со здоровьем. В ноябре 1866 г. Лекс прибыл наконец в Египет, где ему суждено было остаться на службе до конца жизни. Пребывание Лекса в Египте было прервано лишь русско-турецкой войной 1877–1878 гг., когда российские дипломаты покинули пределы Османской империи. По окончании войны И. М. Лекс вернулся к своим обязанностям.

В то время Египет не был независимым государством, а входил в состав Османской империи. Но в ней он занимал особое положение. Еще в начале XIX столетия фактическим правителем Египта стал выдающийся политик и военачальник Мухаммед Али, добившийся значительной автономии для страны и основавший собственную династию в ней. Мухаммед Али начал создавать собственную армию, существенно перестроил и модернизировал экономику, проводил практически независимую от Порты внутреннюю политику[2]. В 1831 г. он даже пошел на султана войной. Однако создать полностью независимое от власти османских султанов государство ему не удалось. Тем не менее достижения Мухаммеда Али можно считать большим успехом на фоне того, что происходило в других провинциях империи. Некоторые другие губернаторы-мусульмане, например, янинский паша Али Тепелена или видинский паша Осман Пазвандоглу, тоже стремились к государственной независимости, однако их попытки выйти из-под суверенитета султана в конечном счете провалились. Успеха в создании независимых государств сумели добиться только христиане, сербы и греки, поскольку они пользовались поддержкой христианских европейских держав.

С 1863 г. Египтом управлял внук Мухаммеда Али Исмаил-паша (1863–1879). В 1867 г. он добился от султана официального признания титула хедива (в европейской традиции вице-короля), но все еще оставался вассалом султана. Такое положение Египта определяло статус и полномочия иностранных дипломатов в стране. Поскольку Египет не был полностью независимым, то держать в нем посольство или миссию было невозможно, хотя этого требовало наличие в стране собственного правителя. Поэтому соответствующие обязанности возлагались на консульские учреждения. Российский генеральный консул в Египте И. М. Лекс был одновременно дипломатическим агентом России в этой стране.

Таким образом, полномочия Лекса в Египте далеко выходили за рамки консульских. Он должен был пристально следить за развитием политической и экономической ситуаций в стране, ее международными связями, иметь контакты с влиятельными людьми и организациями, улавливать новые веяния в умонастроении хедива и его министерства.

Исмаил-паша пришел к власти при довольно странных обстоятельствах: все старшие претенденты на престол погибли во время железнодорожной катастрофы и были подозрения, что Исмаил ее и подстроил. Отношения с единственным выжившим в этой катастрофе своим дядей Халимом, младшим сыном Мухаммеда Али, у Исмаила складывались непросто. Поначалу Исмаил поручал ему важные государственные посты, но Халим все более открыто выражал недовольство политикой племянника. В конце концов Халим был выслан из Египта и продолжил свою оппозиционную деятельность в Константинополе. По матери Исмаил приходился двоюродным братом османскому султану Абдул-Азизу (1861–1876) и в 1867 г. сумел добиться от него признания за собой статуса хедива, то есть вассального правителя Египта. Предшественники Исмаила признавались Портой только как вали – подчиняющиеся османскому правительству губернаторы.

Этот успех был однако следствием не столько родственных связей, сколько той значительной роли, которую Египет играл в судьбе самой Османской империи. Она уже давно растеряла свою былую мощь. Империю уже в XVIII в. поразил внутренний кризис, вызванный прекращением завоеваний, распадом традиционной системы хозяйства, революцией цен, поразившей весь Старый свет в связи с притоком большого количества драгоценных металлов из открытой в 1492 г. Америки. Султаны стали проигрывать войны европейцам, а затем из мятежных османских провинций стали образовываться независимые государства. Еще в начале столетия автономию, которая постепенно расширялась, получили сербы. Воспользовавшись благоприятной ситуацией, в 1867 г. Сербия добилась ликвидации на своей территории турецких военных баз и стала фактически полностью независимой от власти султана. В 1830 г. свое независимое национальное государство появилось у греков. И сербы, и греки стремились к расширению своей территории за счет владений султана. Часто при этом использовался лозунг необходимости освобождения порабощенных соплеменников. В 1866 г. мощное восстание греков произошло на принадлежавшем султану острове Крит. Опасаясь его потерять, султан обратился за помощью к своему египетскому вассалу, который отправил на Крит свои войска. Международная ситуация в это время была опасной для судьбы империи, поскольку между греками и сербами велись переговоры о создании военного антитурецкого союза, и позиция Египта имела не только чисто военное, но и дипломатическое значение. Аналогичным образом султан использовал военный потенциал Египта для подавления сепаратистских движений на Аравийском полуострове. Все эти обстоятельства способствовали повышению значимости египетского правителя.

Несмотря на свое полунезависимое положение, Исмаил-паша, как и его предшественники, стремился проводить собственную завоевательную политику в Африке. Завоевание Судана начал еще в 1820-е гг. Мухаммед Али. Опорным пунктом египтян стал основанный в 1823 г. в месте слияния Белого и Голубого Нила город Хартум. Еще одним объектом вожделений египетских пашей стала Эфиопия, называемая тогда Абиссинией. Но здесь интересы Исмаил-паши столкнулись с интересами англичан. В 1867–1868 гг. Великобритания организовала вооруженную экспедицию в эту страну с целью превращения ее в свою колонию. Армию абиссинского императора Теодроса II британским войскам удалось разбить благодаря использованию его врагов, однако начавшееся затем в стране освободительное движение вынудило колонизаторов эвакуировать войска. В 1874 г. хедив Исмаил отправил завоевательную экспедицию на юго-запад Судана, в Дарфур. На следующий год египетские войска взяли под контроль большую часть Сомали. В 1875–1876 гг. Египет организовал собственную военную экспедицию в Абиссинию и захватил ряд прибрежных территорий. Но не всегда эти экспедиции были успешными: осенью 1875 г. египтяне были наголову разбиты абиссинцами. В Каире, по словам И. М. Лекса, даже опасались абиссинского вторжения.

Исмаил-паша продолжил политику своих предшественников по развитию местной экономики. Он проводил ирригационные работы, строил дороги и порты, развивал сельское хозяйство. Но успех не всегда ему сопутствовал: за взлетом цен на хлопок последовало их падение, значительная часть домашнего скота погибла во время эпизоотии. Самым масштабным проектом эпохи Исмаил стало строительство и введение в эксплуатацию Суэцкого канала, этого, по словам Жюля Верна, «великого творения господина Лессепса». Концессию на строительство канала предприимчивый Фердинанд де Лессепс получил от предшественника Исмаила Саидпаши, с которым состоял в тесной дружбе, еще в 1858 г. Однако такой грандиозный проект требовал огромных инвестиций, которых у Лессепса не было. Кроме того, строительству канала противились англичане, которым принадлежала только что начавшая функционировать железная дорога из Александрии в Суэц.

При Саид-паше на строительстве канала принудительно и фактически бесплатно работали феллахи (египетские крестьяне). Придя к власти в 1863 г., Исмаил-паша по наущению англичан, заинтересованных в срыве проекта, обязал Лессепса платить рабочим. Это грозило проекту полной остановкой, так как своих денег у Лессепса не было. Он подал иск в международный арбитраж, который возглавил его свойственник французский император Наполеон III, который, как говорили, имел личную долю в акциях канала. Нетрудно догадаться, каким было решение этого арбитража. Все потери Лессепса были полностью компенсированы из египетской казны. В итоге канал был построен на средства Египта и обошелся в 300 млн. франков и 100 тыс. жизней египтян, погибших и умерших от болезней во время строительства. Эти потери фактически разорили страну и создали предпосылки попадания Египта в зависимость от европейских держав, а затем превращения в английскую колонию. Некоторые подробности того, как это происходило, мы узнаем из писем И. М. Лекса.

Суэцкий канал, торжественное и чрезвычайно помпезное открытие которого состоялось 17 ноября 1869 г., стал единственным удачным проектом Лессепса. Через десять лет Лессепс возглавил акционерное общество «Панама», которое должно было построить трансокеанский канал. Но на этот раз такого золотого дна как государственная казна не нашлось, и общество разорилось. Само слово «Панама» надолго стало символом колоссального мошенничества. В середине 1870-х гг. Лессепс предлагал русскому правительству проект строительства железной дороги из Оренбурга в Индию[3], но он, к счастью, остался без внимания.

Как дипломатический представитель России за рубежом Лекс должен был также способствовать укреплению ее влияния в стране. В случае с Египтом это означало необходимость поддерживать добрые отношения не только с правительством и хедивом, но также с местными христианскими общинами: коптами, греками, армянами.

Желая развить экономику страны, Мухаммед Али создал благоприятные условия для притока в Египет предприимчивых христиан. В результате численность греков, православных арабов и униатов из Сирии и Ливана, армян стала стремительно расти. Как записал со слов армянского архиепископа Гавриила неоднократно посещавший Египет русский историк и церковно-общественный деятель еп. Порфирий (Успенский), армяне появились в Египте именно при Мухаммеде Али, а к 1860 г. их численность только в Каире достигала 1200 чел.[4] С 1833 г. в Александрии функционировало греческое консульство. Посетив впервые Александрию в 1845 г., еп. Порфирий обнаружил там 750 греков, которые уже успели организовать свою школу и больницу[5]. Однако их состояние было еще довольно жалким по причине «несогласия и малонаселенности христиан»[6]. По данным греческого консульства в Александрии, в 1847 г. в городе было 544 подданных греческого короля (не считая прочих греков), из которых 37 – крупные купцы[7]. Помимо Каира и Александрии, православное население имелось и в других городах, например, в Мансуре и Танте в дельте Нила[8]. В связи со строительством Суэцкого канала греческие общины возникли также в Порт-Саиде и Суэце.

Численность греческого населения в Египте продолжала быстро расти. К 1878 г. греки, согласно официальным данным, составляли свыше 20 тыс. чел.[9] По данным самих греков, их было еще больше: в 1882 г. только подданных греческого короля в Египте было 37 тыс. чел.[10] По впечатлению самих греков, почти вся египетская торговля находилась в их руках[11].

Любопытно, что большинство египетских греков, а также предприимчивых выходцев из разных областей Османской империи других национальностей либо были подданными других государств, либо пользовались покровительством иностранных консульств. Это связано с особой правовой ситуацией в Египте. С XVI в. Египет входил в состав Османской империи, некогда могущественного государства, наводившего ужас на Европу. Своим европейским союзникам османские султаны предоставляли экономические и правовые льготы в рамках особых договоров – капитуляций. В рамках режима капитуляций действовал режим юридической экстерриториальности, ядром которого в каждом конкретном случае были консульства. Иностранные подданные имели особый статус, позволявший им пользоваться покровительством своих консульств. Этот статус могли получить и местные подданные, особенно в Египте, где система иностранного покровительства была более развита, чем, например, в турецких областях империи. Такому положению содействовал Мухаммед Али, старавшийся привлечь в Египет переселенцев из разных стран.

Эта ситуация создавала юридический хаос, поскольку экстерриториальность предполагала применение иностранных норм права. Пользуясь этой системой и зависимым положением Египта, западные консульства часто злоупотребляли своими возможностями: они защищали коммерческие интересы подданных своих держав, которые часто приобретали подданство или покровительство со стороны консульства именно с целью уйти не только от уплаты налогов, но и от всякой другой ответственности. Например, братья Фома и Георгий Киндинеко с этой целью несколько раз меняли подданство[12]. Известен случай, когда александрийской полиции потребовалось допросить супружескую пару, имевшую греческое подданство. На поданный египетскими властями в греческое консульство запрос ответ был получен лишь через восемь месяцев[13]. Иногда консульства напрямую вмешивались в юрисдикцию местных властей. Один из таких случаев, отмечая, что он далеко не единственный, описывает Лекс: когда из гарема одного из египетских сановников сбежала женщина, за нее вступились сразу несколько европейских консулов[14]. Свое вмешательство европейцы часто оправдывали необходимостью защитить единоверцев, подвергавшихся дискриминации[15]. Действительно, действовавший тогда в Египте уголовный кодекс 1852 г. делил местных жителей на восемь неравноправных категорий, из которых всей полнотой прав обладали только мужчины-мусульмане. Кроме того, хотя это и не выражалось напрямую, но в судах принадлежность обвиняемого к христианству рассматривалась как отягчающее обстоятельство[16].

Эта система действовала в Египте до 1876 года. Защищать интересы подданных российского императора приходилось и Лексу, причем эти подданные – Ковако, Дендрино – были преимущественно греками. Иногда желающих воспользоваться льготами консульского покровительства становилось так много, что сами консульства начинали тяготиться этим. И. М. Лексу даже пришлось лишить российского покровительства лиц, пользовавшихся им без оснований.

Начиная с 1867 г. Исмаил-паша стремился ограничить консульскую юрисдикцию, но понимал, что полностью избавиться от нее не удастся, по крайней мере, в короткий срок. Консульства европейских держав и пользовавшихся их покровительством бизнесменов это категорически не устраивало. Препятствия на этом пути чинило и султанское правительство. Поэтому египетские власти предложили компромиссное решение: создать смешанные суды, в которых разбирались бы дела сторон, принадлежавших к разным юрисдикциям. Но даже этой уступки Египту пришлось добиваться годами: смешанные суды стали функционировать только в 1875 г. В работе этих судов должны были участвовать как местные, так и иностранные судьи. Российская сторона также прислала своих представителей для участия в работе этих судов. Первыми стали А. К. Мурузи и А. М. Кумани.

При преемниках Мухаммеда Али Египет продолжал привлекать иммигрантов не только тем, что статус экстерриториальности давал освобождение от местных налогов, но и подъемом экономики, вызванным внешними факторами: в 1850-е гг. это была Крымская война, открывшая широкую перспективу вывоза из Египта сельскохозяйственных культур, в 1860-е гг. – гражданская война в США, вследствие которой цена на хлопок в Европе выросла в 4 раза. Предприимчивые греки быстро воспользовались этой ситуацией к своей выгоде. Они за короткое время сколотили огромные состояния. К числу этих выросших на торговле хлопком и других прибыльных предприятиях в Египте принадлежали такие крупные представители греческой бизнес-, а затем и политической элиты, как Михаил Тосицас, Стефанос Зизиниас, Георгий Авероф, Эммануил Бенакис. Большинство из них действовало не в одиночку, а целыми семьями, создавая таким образом особые сетевые структуры, обеспечивавшие успех общего бизнеса. Например, один из братьев Зизиниаса был греческим консулом в Марселе, другой – греческим консулом в Одессе. Они также увеличивали свои капиталы за счет матримониальных связей. Так, М. Тосицас и С. Зизиниас сообща владели ¾ земли в Александрии.

К середине столетия усилиями преуспевающих бизнесменов у греков были созданы общественные организации – общины и благотворительные учреждения. Эти общины были совершенно новым явлением в общественной жизни крупных городов, где на протяжении столетий единственной легитимной общественной организацией православного населения была Александрийская Церковь. Патриархия, хотя и очень бедная по причине малочисленности своей паствы, старалась выполнять не только чисто церковные, но и социальные функции, например, поддерживать бедных. С появлением общин, которыми руководили энергичные и социально активные люди, эта традиционная монополия Церкви была оспорена. Трения между Патриархией и общинами начались из-за соперничества за руководство благотворительными учреждениями. Затем общины стали претендовать и на участие в делах самой Патриархии.

Приехав в Египет, Лекс обнаружил этот конфликт в полном разгаре и сам стал одним из его активных участников. В начале 1866 г. в Египет прибыл новый Александрийский Патриарх Никанор, избранный на престол при поддержке русской дипломатии.

Это был важный шаг на пути к реальной, а не номинальной самостоятельности Александрийской Церкви. Много столетий она находилась под властью мусульманских правителей, ее паства сократилась до того, что в какой-то момент единственным архиереем этой Церкви остался Патриарх. В это время Александрийская Патриархия фактически потеряла свою самостоятельность, попав в зависимость от Константинопольского Патриарха. Престол Св. Марка почти не имел собственных доходов, Патриархи назначались в Константинополе и рассматривали Патриаршество в Александрии как ступеньку к Патриаршему Престолу в Константинополе. Поскольку большую часть православных в Египте составляли греки, то и духовенство Александрийской Церкви было исключительно греческим.

В связи с быстрым ростом числа православных прихожан начиная с эпохи Мухаммеда Али, это положение становилось все менее терпимым. Стремление египетской Церкви к самостоятельности поощряла Россия, заинтересованная в ослаблении влияния Константинопольского Патриархата, который в это время все более становился выразителем греческих узконациональных, а не вселенских православных интересов.

До своего Патриаршества Никанор в качестве представителя Александрийского Престола много лет провел в России, где зарекомендовал себя как способный администратор. Он много сделал для организации Александрийского подворья в Москве, успешно собирал пожертвования в пользу Патриархии. Предполагалось, что он сумеет также успешно руководить и всей Александрийской Церковью. Но прибыв в Египет, Никанор столкнулся с очень сложной ситуацией. С одной стороны, на Патриархию оказывал давление Константинополь, с другой – греческие общины Египта. Вместо того, чтобы стать союзниками Патриарха в борьбе за реальную независимость Церкви, они преследовали свои собственные интересы, внося в Церковь раздор и нестроения. Этим положением к своей выгоде пытались воспользоваться некоторые представители греческого духовенства, мечтавшие о Патриаршем Престоле. Вскоре Никанор перенес инсульт, последствия которого ставили под вопрос его способность далее управлять Церковью. Никанор назначил местоблюстителя Патриаршего Престола, который должен был затем его занять, а противники Патриарха тут же пустили слух о его слабоумии.

Именно в этот момент И. М. Лекс и прибыл в Египет. От позиции российской дипломатии во многом зависело разрешение создавшейся конфликтной ситуации, судьба Патриарха Никанора и его сторонников, самостоятельность Александрийской Церкви. Но оказалось, что среди российских дипломатов не было единства в этом вопросе. Посол в Константинополе Н. П. Игнатьев был настроен на поддержку партии Никанора, а И. М. Лекс, несмотря на прежнюю дружбу с Игнатьевым, придерживался самостоятельной политической линии, поддержав противников Патриарха. Это не было нарушением субординации, поскольку российские консулы в Османской империи подчинялись не только послу, но и напрямую Азиатскому департаменту[17].

Отсутствие единой политической линии у русских дипломатов делало невозможным выгодное России и, следовательно, Александрийской Церкви разрешение конфликта. И сторонники Патриарха Никанора, и его противники потерпели поражение. Победителем стала третья сторона – Константинопольская Патриархия, вмешательство которой и решило вопрос о новом Александрийском Патриархе. Им надолго стал бывший Константинопольский Патриарх Софроний. Движение Александрийской Церкви на пути к самостоятельности остановилось.

Похожим образом и по тем же причинам обострились отношения между Церковью и мирянами и у армян. Однако такой острой формы, как у греков, этот конфликт не приобрел.

Тема борьбы за Патриарший Престол в Александрийской Церкви был одним из основных в письмах Лекса тех лет. Но с церковными отношениями были связаны и другие проблемы. Прибытие Лекса в Египет произошло в момент очередного обострения синайского вопроса, любопытные подробности которого запечатлены на страницах писем к Н. П. Игнатьеву.

Синайский вопрос представлял собой многовековой спор о том, какой Церкви – Александрийской или Иерусалимской – должен подчиняться монастырь Св. Екатерины на горе Синай и его подворье в Каире. Традиционно Синайский монастырь входил в юрисдикцию Иерусалимской Патриархии, со временем приобрел автономию в ее составе. Настоятель монастыря возводился в сан архиепископа. Однако Александрийские Патриархи были этим недовольны, полагая, что монастырь и, во всяком случае, его подворье находятся на его территории. Многочисленные конфликты между двумя Церквами часто приходилось улаживать при посредничестве Константинопольского Патриарха.

В 1866 г. у братии монастыря возник конфликт со своим настоятелем, в разрешение которого опять была вовлечена Константинопольская Патриархия. В итоге братия избрала нового настоятеля и сумела добиться его официального признания и в Иерусалиме, и в Константинополе[18]. В 1872 г. конфликт вокруг монастырского подворья в каирском квартале Джувания разгорелся с новой силой. На этот раз причиной стали финансовые проблемы: в частности, Синайский монастырь в связи с уменьшением его доходов после конфискации монастырских имений в Румынии отказался платить налог в пользу Александрийского Патриарха.

Переписка И. М. Лекса с Н. П. Игнатьевым практически прекращается к началу русско-турецкой войны 1877–1878 гг.: на время войны Лекс был отозван из Египта, а по ее окончании Игнатьев был уволен в отставку.

Сейчас эти письма интересны нам не только с точки зрения истории российской дипломатии и внешней политики. Из них мы узнаем некоторые подробности об организации польского восстания 1863 г., о создании единого румынского государства в 1860-е гг., убийстве сербского князя Михаила Обреновича в 1868 г., о завершающем этапе строительства Суэцкого канала и его помпезном открытии, общественно-политической жизни Египта в 1860–1870-е гг., его экономике и финансах, об обстановке, в которой проходила отмена ограничительных для России статей Парижского мира 1856 г., завершившего Крымскую войну, о покупке англичанами Суэцкого канала… Лексу довелось общаться с яркими общественными, политическими и военными деятелями: протоиереем М. Ф. Раевским, генералом Р. А. Фадеевым, естествоиспытателем Г. А. Швейнфуртом, нейрофизиологом А. И. Бабухиным. Впечатления от этого общения также нашли отражение на страницах его писем.

Сведения о событиях в Египте и об обстановке, в которой проходила отмена ограничительных для России статей Парижского мира 1856 г., дополняют письма И. М. Лекса его коллеге и начальнику по линии МИД Егору Егоровичу Ковалевскому. Эти письма помещены в конце данной публикации.

Письма И. М. Лекса к Н. П. Игнатьеву 6 июля 1863 – 28 декабря 1879

[19]

Яссы

6 июля 1863 г.

Конфиденциально

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я пишу к тебе в первый раз по-приятельски и совершенно конфиденциальным образом для того, чтобы предупредить тебя на случай приезда Гирса[20] в Петербург, который, вероятно, по известной доброте своей будет хвалить тебе Кузу[21], в преданности которого он совершенно уверен, – но я не советую тебе верить в этом случае Николаю Карловичу. Куза человек двуличный, и я имею почти положительные сведения, что он действует не совершенно откровенно в отношении к России: давая, с одной стороны, предписания префектам содействовать нам в прекращении происков поляков[22], с другой стороны, он снабжает их секретными инструкциями, по которым приказывает смотреть сквозь пальцы как на проход инсургентов, так и на провоз оружия и пороха через княжества; эти-то инструкции префекты показывают обыкновенно французским и английским консулам для того, чтобы убедить их в симпатии князя к полякам. Будучи консулом в Галаце[23], я имел несколько раз случай лично убедиться в двуличности князя и вообще местных властей: обыкновенно они на словах обещали мне свое содействие во всем том, что будет касаться до поляков, когда же приходилось до дела, то местные власти старались сделать всегда таким образом, чтобы только вывернуться от моих преследований, например: я уведомляю, что пришел корабль с оружием, – они или посылают его осматривать тогда, когда уже подозрительные ящики выгружены, или смотрят только те ящики, которые им наперед укажут, объявляя потом, что сведения, сообщенные мне, неверны. В случаях же, когда уже никак нельзя было скрыть провоз оружия или пороха, они обыкновенно уверяли, что военные принадлежности эти назначены для местного правительства. В отношении самих поляков префекты тоже стараются всегда каким-нибудь образом надуть нас, говоря, что проезжающие через княжества господа вовсе не поляки, в чем свидетельствуют их иностранные паспорты; нам же всем хорошо известно, как лихо французский и английский агенты выдают паспорты полякам.

Самая отправка войск в отошедшую часть Бессарабии[24] была сделана вовсе не для нас, а только с целью не пропустить революционеров через Прут из боязни, чтобы они не разбрелись по лесам Молдавии и не начали там грабежей. Войскам велено даже по возможности избегать встреч с поляками.

Несмотря на все старания наши, князь уверен, что инсургенты, пробирающиеся в Россию, не имеют ничего общего с здешними революционерами, потому они и действовали все это время так неосторожно; между тем я вперед вижу, что через несколько времени в княжествах будет страшная сумятица, а именно по окончании польской смуты: все тамошние революционеры вернутся сюда и, как народ неспокойный, будут стараться производить здесь беспорядки, что, впрочем, весьма легко, так как в княжествах все недовольны Кузою: с тех пор, как он управляет Молдо-Валахиею, подати страшно увеличились, денег в стране нет, все подорожало, порядочных дорог не только новых не делают, но даже старых не починяют, все доходы идут на войско, которого около тридцати тысяч, – спрашивается, к чему иметь этакую огромную армию государству, которое находится под покровительством всех главных европейских держав. Положение иностранцев в княжествах становится ежедневно невыносимым; ни князь, ни министры не хотят признавать ни капитуляций, ни коммерческих трактатов наших с Турциею; несмотря на все протестации консулов, иностранцам на каждом шагу делают различные шиканы[25]. В недавнее время министерство издало декрет, по которому иностранцы не могут владеть в княжествах никаким недвижимым имуществом, а поэтому те, которые имеют здесь какого-либо рода имение, обязаны сделаться туземцами. В то же самое время министерство обязало иностранцев личною податью, которая уже даже и в Турции более не существует.

Уведомляя тебя обо всем этом для твоих личных соображений, я вместе с тем пользуюсь случаем поблагодарить тебя за перевод меня из Галаца в Яссы[26]; если назначение это и не соединяет меня еще с женой, оно во всяком случае мне тем приятно, что ясский консулат важнее галацкого, да и сама жизнь в Яссах удобнее и веселее, чем в Галаце.

Благодарность князя Горчакова[27] меня очень порадовала; конечно, мне хорошо известно, что если князь и благоволит ко мне, то не иначе, как вследствие твоего доброго и дружеского ко мне расположения.

У князя Александра Михайловича есть в Яссах много племянников Кантакузеных[28], у которых всегда пропасть дел в консульстве, дела все довольно скверные – или денежные, или семейные, и я решительно не знаю, как из них вывернуться; обе стороны удовлетворить невозможно, а между тем в процессах с другими они хотят обыкновенно выигрывать; кроме того, все братья вечно ссорятся как между собой, так и с своими супружницами!

Фойхт мне очень нравится, он мне славный помощник.

Сделай что-нибудь для Романенки[29].

Извини меня, пожалуйста, что я так долго обеспокоил тебя моей болтовней и отнял этим у тебя несколько минут, которые ты мог бы употребить с большею пользою для государства, но я думал исполнить свой долг, предупредив тебя против Кузы.

Душевно преданный тебе и вечно обязанный

И. Лекс

Я сильно надеюсь на б. Оффенберга[30]; Гирс был слишком серьезен для князя, чтобы иметь на него влияние, надо иметь всегда веселый, вечно юный характер Оффенберга; мне говорили в Яссах, что он обходится с Кузой, как с товарищем.

Яссы

14/26 октября 1863 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить на днях любезное письмо твое от 21-го сентября и спешу выразить тебе чувствительную мою благодарность за приятные для меня строки.

Ты совершенно прав в том, что я доволен моим новым назначением, и в том, что Яссы как место пребывания представляют всевозможные удобства для жизни; что же касается до моей политической деятельности, то ты несколько ошибаешься, думая, что ясское консульство находится все еще на той степени важности, как в прежние времена; со времени соединения княжеств и в особенности с тех пор, как все центральное управление перенесено в Букарест[31], все консульства в Яссах утратили свое значение – австрийский и английский агенты переименованы даже из генеральных консулов в простых консулов. Конечно, я нахожусь в несколько исключительном положении: соседство с Бессарабией, где монастыри, госпитали и многие из молдаван имеют земли, ставит их в некоторого рода зависимость от русского консула, так как большая часть частных дел их лежит на консульстве. Наконец мы не утратили еще в Молдавии того веса, который принадлежит нам по праву со времени войн императрицы Екатерины II. Молдаване не довольны Кузой, не довольны и самим соединением княжеств, так как они от него не только ничего не выиграли, а напротив, многое потеряли; поэтому взоры многих из них обращены к России, от которой одной они ожидают улучшения их настоящего положения; старые же бояре, те решительно желали бы возвращения к прежним порядкам, при которых они пользовались, под покровительством России, совершенным благоденствием. Главные деятели Молдавии едут на днях в Букарест для того, чтобы подготовить сильную оппозицию Кузе[32] в долженствующей быть собранной 3-го ноября палате депутатов. Не знаю, удастся ли им в нынешнем году сделать что-нибудь полезное для страны; до сих пор они обыкновенно возвращались ни с чем, так как в самой палате всегда существует страшное разногласие даже между членами оппозиции.

Я нахожусь в весьма дружеских отношениях к Оффенбергу; мы переписываемся с ним весьма часто: я сообщаю ему о всем, что делается в Молдавии, он же, с своей стороны, дает мне советы, каким образом действовать во многих вопросах.

Очень благодарен тебе за награду Романенки и за подъемные деньги: они были мне чрезвычайно кстати, так как с выездом моим из Петербурга дела мои пришли в расстройство, и я получаю нынче из дому едва половину того, что имел при своем собственном управлении.

Положение Романенки довольно затруднительное в Галаце: управляв пятнадцать месяцев консульством, ему неловко оставаться в том же городе секретарем, – он просил меня исходатайствовать ему у тебя, если это только возможно, какое-либо другое назначение (консула или вице-консула).

Нельзя ли сделать что-нибудь для Третера, о котором барон Оффенберг писал два раза в Азиатский департамент (первый раз еще из Ясс 21-го июня под № 61), – он наш главный агент в Галаце, и ему бы хотелось только одного – позволения вернуться в Россию через Новороссийский край, откуда он родом.

В настоящее время ты должен быть в страшном волнении: мне кажется, что жена твоя должна была разрешиться от бремени в ноябре[33], и ты, вероятно, уже начал страдать за нее морально; я сам был в твоем положении и потому очень хорошо понимаю, чрез сколько треволнений проходит муж, пока жена не окончит благополучно своей горькой доли, – но зато сколько радостей предстоит ему после того, как он сделается отцом! С помощью Божьей у тебя, наверное, все окончится благополучно, и ты в скором времени вполне будешь наслаждаться полным семейным спокойствием. Дай Бог тебе и семейству твоему здравия и всякого благополучия.

Не забывай меня, и если найдешь когда-нибудь свободную минуту, то напиши несколько строк душевно преданному тебе другу, для которого высшая награда – одобрение своего доброго начальника.

По гроб преданный тебе

И. Лекс

Яссы

11/18 февраля 1866 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я пишу к Вашему Превосходительству на этот раз не как к министру и начальнику, а как к своему однокашнику по Пажескому корпусу, который уже несколько раз доказывал на деле, что, несмотря на свое блестящее положение, он не забывает своих старых товарищей.

При поступлении моем на службу в Азиатский департамент, при отправлении моем в Молдавию и, наконец, при свидании нашем в Галаце я постоянно выражал Вашему Превосходительству желание мое получить место генерального консула в Египте, и Вы всякий раз были столь добры, что обещали мне иметь меня в виду на этот пост в случае, если он будет вакантным. Ныне жена[34] моя уведомила меня по телеграфу, что Лаговский[35] подал в отставку, а потому я снова обращаюсь к Вашему Превосходительству с просьбой не забыть данного мне обещания и назначить меня генеральным консулом в Александрию.

Конечно, я очень доволен настоящим моим положением, которым я обязан Вам, и, откровенно даже сказать, мне очень грустно оставлять теперешний политический пост мой, который гораздо более на виду, чем египетское генеральное консульство, и на котором мне легче было бы сделать карьеру, но мне жаль мою бедную жену, которая уже шесть лет как странствует совершенно одна и здоровье которой не позволяет ей жить в другой стране, как в Египте. Вы, как человек семейный, должны хорошо понимать мое положение, и поэтому я уверен, что Вы сделаете все, что от Вас будет зависеть, для того, чтоб соединить меня с моей больной женой. Наконец, я надеюсь, что и в Египте мне удастся быть полезным министерству и вместе с тем оправдать лестную для меня доверенность Вашего Превосходительства.

Засвидетельствуйте, пожалуйста, мое нижайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной[36].

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Яссы

14 апреля 1866 г.

Конфиденциально

Многоуважаемый Николай Павлович.

Предписание Вашего Превосходительства от 14-го текущего апреля я имел честь получить и очень удивлен был, узнав, что адреса молдаван не достигли до назначения; между тем, я знаю наверное, что все три адреса, копии с которых я имел честь препровождать к Вашему Превосходительству, отправлены были: два – в Константинополь и один – в Париж. Во всяком случае, 3-го апреля молдаване явно выразили желание сепаратизма[37]; хотя демонстрация их и окончилась весьма грустно, но все-таки она доказывает, что в Молдавии не хотят соединения, – удайся только ясская демонстрация, все другие уезды последовали бы за столицей, и не знаю, остался ли бы один валах во всей Молдавии.

Конечно, в настоящее время обстоятельства сложились так, что можно даже согласиться на иностранного принца[38], лишь бы избавить страну от террора красных и произвола неответственного правительства, и, будучи вполне уверены, что принц долго не останется в Бухаресте, и что тогда Турция войдет тотчас же с войсками в княжества и положит наконец предел анархии, царствующей в Молдо-Валахии уже около десяти лет. Красные и даже само революционное правительство громко обвиняют нас в том, что мы создали сепаратистов, и что мы произвели движение 3-го апреля, – рассказывают даже, что я истратил для этого огромные суммы: по словам одних, 16 тысяч полуимпериалов, по словам других, – 80 тысяч полуимпериалов, наконец, в Букаресте доходили даже до 200 тысяч полуимпериалов; теперь у меня являются новые враги, которые в претензии на меня, что имел столько денег, а ничего им не дал!

Тиссо[39] я знаю уже давно как человека весьма ловкого, но он не имеет никакого влияния ни в среде бояр, ни в среднем классе, ни, наконец, на народ; конечно, на его стороне сила, так как он явно поддерживает временное правительство, действующее под влиянием красных. Только со времени приезда его в Яссы правительство дало волю сепаратистам говорить, что им вздумается, и как теперь видно, это сделано было только для того, чтобы возбудить их на движение, воспользовавшись которым, забрать главных деятелей сепаратизма, – народ же избить и зажать рот террором остальным молдаванам. Эта политика удалась, и в настоящее время Франция торжествует в Молдавии, – но надолго ли? – сепаратисты начинают понемногу приободряться духом и не намерены признать себя совершенно побежденными; наконец, офицеры из молдаван недовольны тем действием, на которое их заставило выступить временное правительство, и очень может быть, что они вскоре примкнут к своим отцам и братьям.

Во всяком случае, если явных действий и не последует, то выйдет, по крайней мере, на свежую воду то обстоятельство, что движение 3-го апреля произведено не нами, а, напротив, возбуждено временным правительством вследствие наущений Франции.

Что же касается до английского моего коллеги, то с самого приезда его в Яссы он окружен врагами унии (в чем, между нами сказать, и я несколько причастен), и в настоящее время он гораздо более сепаратист, чем я, – он даже, несчастный, поплатился за это, так как его пробовали было отравить, и он чуть-чуть не умер. Говоря вообще весьма много и все, что он думает, г. Сент-Клер имел неосторожность громко кричать в гостинице, что революция 3-го апреля выдумана временным правительством, что войска действовали бесчеловечно, и что он донесет обо всем министерству. Впрочем, австрийский консул, который обыкновенно весьма осторожен, а все-таки ему подсунули беладону в его кушанье, – и он, и все его семейство были очень больны, и трое докторов подтверждали отраву. Это все осталось, конечно, в секрете, так как мы живем под террором. Я весьма мало выезжаю из дому и вижу у себя более одних русских.

Хорошо бы было, если б лорд Лойнс[40] показал Вам донесение Сент-Клера своему генеральному консулу в Букаресте, тогда мы могли бы убедиться, действительно ли он пишет то, что говорит. Впрочем, несмотря на то, что он с первого же дня революции объявил мне, что он ни слова не верит взводимым на нас обвинениям, я действую в сношениях с ним весьма осторожно и избегаю всяких откровенных бесед.

Мы были на днях, Сент-Клер и я, у арестованного и раненого митрополита[41], – разговор наш с ним продолжался полчаса в присутствии генерального прокурора. Его Преосвященство просил нашей общей защиты, объявил, что его народ взял силой из церкви; по мнению моему, он говорил с нами не откровенно: его предали кассационному суду, и он боится недобросовестных судей-валахов, – кроме того, за час до нас у него были логотененты[42] и, вероятно, приказали ему говорить то, что он нам говорил. Во всяком случае, мне жаль пр. Калиника, он хоть и был верный слуга Кузы, но он все-таки бояр, а поэтому предан России и Православной Церкви, наконец, он ненавидит валахов и сепаратист в душе. Иностранные газеты прокричали было о том, что ясский почтмейстер принимал тоже участие в движении 3-го апреля, – это гнусная ложь; г. Клингер отличный человек и не думает вмешиваться в дела, которые до него не касаются.

Перед тем, чтобы окончить письмо, позвольте мне, многоуважаемый Николай Павлович, поблагодарить Вас за то участие, которое Вы были так добры принять в моей судьбе: вследствие рекомендации Вашей я имею, как кажется, надежду быть переведенным в Египет, и теперь только от Вас будет зависеть отправить меня из Ясс тогда, когда Вы сочтете возможным поручить мой пост другому лицу.

Засвидетельствуйте, пожалуйста, мое почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Яссы

13/25 мая 1866 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить любезное письмо Ваше от 2-го мая и спешу выразить Вашему Превосходительству мою чувствительную благодарность за то доброе расположение, которое Вы не перестаете оказывать Вашему старому однокашнику.

Дела в княжествах идут так быстро и так неожиданно, что невозможно заранее сделать какой-либо план и вообразить себе, чем все это кончится.

Во́т[43] палаты в пользу иностранного принца никого впрочем не удивил, так как все знали, что молдавские депутаты, собранные в Бухаресте, не решатся, из боязни, действовать против валахов. Ясские события доказали, что валахи не остановятся ни перед чем, лишь бы только достигнуть своей цели.

К несчастью для страны у молдавских депутатов недостало смелости для того, чтобы не ехать в Букарест и остановиться в Фокшанах. Что же касается до Григория Стурдзы[44], то он все это время действовал как-то весьма странно: все более жил в деревне и ни во что не хотел даже вмешиваться; несмотря на это, город Яссы избрал его своим депутатом, но он, на место того, чтоб, воспользовавшись своим мандатом, начать действовать, отсоветовал даже другим протестовать против выборов и вообще делать какую бы либо оппозицию. Со времени последней поездки его в Париж Мухлис-паша[45] совершенно вдался в изучение точных наук, и если имя его и было выставляемо несколько раз вперед в течение этого времени, то это делалось более его родными и людьми, близкими к его дому.

Если выбор принца Карла палатой никого почти не удивил, то приезд его в княжества поразил решительно всех в Молдавии; никто почти из молдаван не хотел верить, чтоб иностранный принц решился принять корону без согласия покровительствующих держав. Действительно, Карл I[46] должен быть или авантурист большой руки, или он действует вследствие каких-либо наущений сверху, которые пока остаются тайной. Во всяком случае, если уже нельзя было добиться разъединения, то для нас гораздо выгоднее иметь в соседстве иностранного принца, чем какого-нибудь Россетаки[47], Братьяно[48] или Галеско. Для Турции, конечно, – другое дело. Одно только дурно для всех – это то, что авторитет дипломатических конференций теряет всякое значение, – но может быть, и это обстоятельство принесет нам пользу, так как теперь нам уже нет более причин держаться строго Парижского трактата, который весь составлен был для ослабления влияния нашего на Востоке. Молдаване, хотя в душе и не довольны исходом дел в княжествах, но, как народ без всяких политических убеждений, – некоторые из них начинают уже уверять, что они ничуть не против иностранного принца и что если они и действовали иначе, то только потому, что не верили в возможность осуществления этой идеи. Что же касается до нашего влияния в Молдавии, то оно никогда не может уменьшиться, так как граница с Россией слишком велика, и так как сношения Молдавии с Бессарабией с каждым годом делаются чаще; с проведением же железной дороги в Бессарабии торговое движение усилится и влияние наше в Молдавии неминуемо увеличится, а известно, что влияние, основанное на торговых сношениях, есть самое прочное и неизменяемое.

11-го мая, несколько часов после освобождения политических арестантов, четверо из них: Николай Розновано, полковник Костика Асслан, бывший редактор «Монитера» Нико Асслан и отставной майор Феодор Лацеско[49] приезжали в консульство (по их словам – депутатами от молдаван) и, не застав меня дома, объявили драгоману моему, что они присланы благодарить Россию за политику ее в отношении Молдавии и просить ее и впредь защищать истинные и национальные стремления молдаван. Я написал об этом официально барону Оффенбергу.

Весь народ, да кажется, и сами освобожденные уверены, что их выпустили вследствие приказаний России и Англии, – они и слышать не хотят о том, что им дана амнистия принцем Карлом. Кроме четырех вышеупомянутых депутатов у меня были еще несколько освобожденных – лиц, мне вовсе не известных. Митрополит прислал мне свою карточку в день своего освобождения из-под ареста, с выражением благодарности за участие, которое я принял в его судьбе, и с присовокуплением, что он болен и потому не может лично ко мне приехать; на другой день я отправил к нему моего драгомана с поручением кланяться ему от меня и узнать об его здоровье.

Войско и чиновники присягнули уже на верность принцу Карлу.

Войска двигаются к Дунаю, и румынские офицеры уже помышляют о том, как они будут бить турок.

Засвидетельствуйте, пожалуйста, мое глубочайшее почтение Анне Матвеевне и супруге Вашей.

Надеясь, что Вы, по всегдашней доброте Вашей, дозволите мне в скором времени соединиться с бедной женой моей, остаюсь душевно преданным Вам покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

3/15 декабря 1866 г.

Секретно

Многоуважаемый Николай Павлович.

Пребывание в карантине, поездка в Каир, свидание с вице-королем, знакомство с делами генерального консульства, наконец, некоторые визиты не позволили мне до сих пор написать к Вам и сообщить Вашему Превосходительству те сведения, о которых Вы интересовались во время пребывания моего в Константинополе: по здешним известиям, достойным уважения, кандийское движение[50] далеко не в конце, и дела на острове принимают каждый день все более и более неблагоприятный для турок оборот[51]; вице-король весьма недоволен тем, что вмешался в это дело, и не знает только, каким образом выпутаться из него. Действуя согласно Вашим инструкциям, я стараюсь окольными путями уговаривать Его Светлость вывести войска из Кандии под каким-либо предлогом, советуя даже ему произвести легкие беспорядки в Верхнем Египте или в Судане для того, чтобы, пользуясь тем обстоятельством, что ему нужны самому войска для внутреннего спокойствия страны, остаться правым перед Портою. Не знаю, удастся ли мне достигнуть нашей цели, но все-таки я буду продолжать действовать в этом смысле. В Кандии считают двадцать две тысячи египетских войск, но между ними весьма много больных и раненых, – этих последних не далее, как 1/13 декабря привезли сюда около трехсот человек. Французских и вообще иностранных офицеров в египетских войсках, посланных в Кандию, нет, кроме разве нескольких ренегатов.

Конституция Измаила-паши[52], как кажется, сильнейший пуф, выдуманный им для Европы; но палата очень занимает вице-короля, который мне лично много о ней рассказывал, желая между прочим доказать развитие арабского народа; я не пишу Вам подробностей об этом новом учреждении, так как они более известны Николаеву[53] следившему с самого начала за ходом ее, который получил Ваше предписание весьма поздно, и поэтому только недавно мог сообщить Вашему Превосходительству официально все то, что знает об этом либеральном учреждении.

Несколько дней тому назад я виделся с Патриархом[54], который просил у меня защиты, – это слабый и выживший из ума человек, которого трудно будет поддержать, но нечего делать, попробую. Его Блаженство жалуется в особенности на каирских греков[55], которых я постараюсь урезонить. Наместник его, Мелетий[56], – умный и хитрый грек, не пользующийся большим уважением, но так как он льнет к нам, и так как Патриарх за него сильно стоит, то, по мнению моему, его следует оставить еще пока на месте, имея, впрочем, в запасе Евгения[57], на случай, если греки не захотят более Мелетия.

Джани уезжает в конце месяца, – он очень прилежен, знает дело и говорит на нескольких языках, а поэтому мне весьма жаль с ним расставаться.

Ожидаю с нетерпением берата[58], без которого я не могу вступить в официальные сношения с министерством и с консулами.

Засвидетельствуйте, пожалуйста, мое нижайшее почтение княгине Голицыной и супруге Вашей; жена моя была очень чувствительна к их памяти.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс.

Каир

18 декабря 1866 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Берат и фирман[59] Порты получены исправно, и я сообщил уже об этом Рагиб-паше[60] (министр иностранных дел хедива), но мое официальное представление отложено на несколько дней по случаю опасной болезни матери вице-короля. В настоящее время я знакомлюсь с делами и по всему вижу, что мне трудно будет сделать что-нибудь для бедного Александрийского Патриарха. Кроме того, что блаженный Никанор впал в детство и окружен весьма плохо, греческие общины александрийская и каирская находятся в вечной вражде между собой; каждая из них хочет, чтобы Патриарх жил в ее среде, – первая на том основании, что самый титул Патриарха есть Александрийский, и потому, что последние Патриархи жили в Александрии; каирская же община говорит, что Патриархат в Каире и что в прежние времена Патриархи жили всегда в этом городе. Блаженный Никанор предпочитает жить в Александрии, потому что наместник его Мелетий не может приехать в Каир, где его ненавидят. Вообще интриг пропасть, и я вижу, что мне будет много хлопот со всеми этими греками. Что же касается до Евгения, которого Вы мне присылали в Константинополе, то он не пользуется в Египте хорошей репутацией, и его лучше оставить пока в стороне. Армянская община[61] живет несколько мирнее, но ее Патриарх, или скорее архиепископ (местопребывание которого в Каире), уже очень стар, а поэтому всем управляет наместник, при назначении которого тоже бывает много интриг. Настоящий наместник епископ Магардич находится теперь в Константинополе, и я даже познакомился с ним у Ону[62]; он пользуется здесь хорошей репутацией, и его поддерживает вице-король, но община была против него за то, что он слишком энергически преследовал должников архиепископства, все почти членов самой общины. Впрочем, здешние армяне ведут себя добропорядочно, и мне, вероятно, удастся иметь на них влияние, которое может быть употреблено в том случае, если Вам понадобится когда-нибудь содействие здешней армянской общины к достижению каких-либо высших целей. Вице-король принимал недавно черногорского посланного и был с ним весьма любезен, собственно потому, что знал, что это будет нам приятно. Вообще как в делах Православной Церкви, так и в делах черногорцев или сербов, мы всегда можем что-нибудь сделать в Египте, но не официальным путем, а официозно. Мустафа-паша[63] притих, но дядя вице-короля Халимпаша[64] (сын Мегмет-Али) начинает, по словам Измаил-паши, интриговать против него; но Его Высочество следит за ним, и ему плохо будет, если он не преклонит главу перед своим племянником. Англия прислала вице-королю орден Бани![65] Дороговизна здесь страшная: в Александрии я имею уже в виду за большие деньги квартиру для канцелярии и другую для меня, в Каире же я до сих пор не нашел ничего порядочного, за небольшой дом просят триста фунтов в год, да кроме того десять тысяч франков выходных, мне же министерство дает на Каир только сто фунтов. В настоящее время я живу в Каире в гостинице и плачу сто франков в день. На подъем министерство мне дало три тысячи рублей, из них вычли триста рублей на инвалидов, банкир вычел семьсот рублей по курсу, осталось восемь тысяч франков, дорога стала три тысячи франков, затем нужно устроиться за пять тысяч франков, – здесь же для того, чтобы омеблировать дом тридцати тысяч франков мало!

Вскоре после официального приема я отправился к вице-королю частным образом и переговорил с ним о деле Дендрино, затем наступит очередь других дел и между прочим и дело Ковако[66], за успех которого я, впрочем, не ручаюсь, так как он не мог никогда доказать главного, то есть что он родственник покойного Анатоли Ковако, оставившего огромное состояние. Не знаю, удастся ли мне сделать что-нибудь для России и русских подданных, но я все-таки буду делать что могу, и не буду скуп на визиты к вице-королю, которые мне стоят, впрочем, каждый раз одними бакшишами[67] от пятидесяти до ста франков.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс.

P. S. Сюда ожидают в скором времени английские войска, которые с нынешнего года как при отправлении в Индию, так и на обратном пути будут следовать через Египет.

Каир

17 февраля 1867 г.

Милостивый государь Николай Павлович.

Вскоре после получения предписания Вашего Превосходительства от 31 минувшего января за № 69 я отправился к вице-королю и имел с ним продолжительный разговор о состоянии Греческой Церкви в Египте. Измаил-паша объявил мне, что, получив просьбы греческих общин, александрийской и каирской, о назначении выбранного ими архимандрита Евгения наместником Патриарха, он не мог не отправить их (то есть просьбы) в Константинополь, прося Порту прислать Евгения (снабдив его бератом), так как он с своей стороны видел, что блаженный Никанор расслаблен умственно и что для положения предела беспорядкам в управлении Церкви необходим человек энергический. Несмотря на это, Его Светлость, желая быть приятным Вашему Превосходительству, употребит все старания для того, чтоб убедить мирным образом Патриарха назначить Евгения своим викарием, а прочих епископов согласиться на эту меру, – но он не ручается за успех, так как с греческим духовенством трудно действовать. Кроме разговора моего с вице-королем, я говорил еще по тому же самому делу с Шериф-пашой[68], министром внутренних дел и президентом совета, который собственно заведывает делами иностранных исповеданий, и который обещал мне также действовать в смысле желаний Вашего Превосходительства. Со своей стороны я виделся с Патриархом и старался еще раз убедить его в пользе назначения Евгения, но он и слышать о нем не хочет. Епископ Спиро[69] сказал моему посланному, что он ничего не имеет против назначения Евгения, но он боится только, что с приездом его произойдут раздоры и даже беспорядки, так как, по его словам, часть духовенства и простого народа не желают иметь его в Египте. На епископов Афанасия[70] и Мелетия я начал уже действовать энергически, но вряд ли удастся, так как они сами надеются попасть в наместники; Евгения же они боятся, хорошо понимая, что с приездом его в Египет они все потеряют.

По мнению моему, трудно будет устроить этот вопрос мирным путем; во всяком случае, я буду не только следить за ходом его, но и действовать, когда нужно, так как я хорошо понимаю, что нам не нужно терять влияние наше на Православную Церковь в Египте.

Отъезд Нубар-паши[71] еще не решен окончательно, но вице-король сказал мне, что он все-таки не намерен отказаться от тех прав, которые он желает приобрести от Порты и о которых уже идут переговоры между Киамиль-беем и турецким министерством.

Получив приглашение Лессепса[72] осмотреть Суэцкий канал, я еду завтра в Саид-Порт в сопровождении Рейзнера, генерального консула Голландии и вице-президента Общества прорытия Суэцкого канала.

С отличным почтением и глубочайшею преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

27 февраля/11 марта 1867 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Нубар-паша вероятно уже был у Вас и объяснил Вам намерения вице-короля. Во всяком случае, я считаю важным сообщить Вашему Превосходительству, что Измаил-паша весьма недоволен Портою, которая в благодарность за то, что он спас ее от разрушения[73], не хочет даже согласиться на те незначительные права, которые он желал получить для Египта.

Его Светлость отправил уже депешу в Константинополь, в которой он решительно объявляет, что в случае, если Порта не согласится на удовлетворение его просьбы, он намерен: 1) вывести войска из Кандии, 2) оставить Геджас[74] на собственный произвол, 3) перестать платить трибут[75] и 4) увеличить свои требования. Из этого Вы видите, что перчатка уже брошена, и что мы достигли того, что Вы желали, то есть разрыва Порты с вице-королем. Что же касается до второго Вашего желания, а именно ссоры Франции с Англией, то и это весьма скоро будет, так как обе эти державы никогда не сойдутся в политике своей относительно Египта, который может привести их даже к окончательному разрыву.

Я только что вернулся с Суэцкого канала, где мне сделан был отличный прием. Я остался весьма доволен работами и пришел к тому убеждению, что для окончания канала нужно только одно – деньги, которых в настоящее время у общества далеко не в достаточном количестве, но которые оно, вероятно, найдет у европейских капиталистов.

Жена моя Вам очень кланяется. Передайте, пожалуйста, мое глубочайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Мне сейчас доставили копию с депеши, отправленной вчера вице-королем Нубару-паше, которую имею честь представить Вашему Превосходительству.

Каир

26 марта 1867 г.

Конфиденциально

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить секретное письмо Вашего Превосходительства и при первом же свидании моем с вице-королем передал ему конфиденциально, на каких условиях Вы согласны поддерживать его требования. Его Светлость очень благодарен Вам за благосклонное участие, и он дал мне положительные уверения, что все его старания стремятся к тому, чтоб освободить свои войска из Крита, что он до сих пор не делал этого явно для того, чтоб не вооружить против себя Порту, но что с каждым египетским пароходом, отходящим из Кандии, увозится оттуда, под видом болезней, от двухсот до трехсот солдат, так что, послав туда двадцать две тысячи войск, он имеет там в настоящее время не более десяти тысяч, которых он непременно выведет в весьма скором времени. Ныне же, получив положительное известие о том, что турки готовятся одним ударом покончить дело в Кандии, он обещал мне отправить, в день же наших переговоров, своего адъютанта в Крит с приказанием египетским войскам не принимать никакого участия в резне, затеваемой Портою.

Что же касается до вмешательства вице-короля, впоследствии, в дела Порты с ее христианскими подданными, то можно быть уверенным, что Измаил-паша этого более не сделает (он мне сказал между прочим: «Je Vous dis positivement que je ne le ferai plus»[76]); он слишком дорого поплатился в первый раз, чтобы сунуться в другой; к тому же он мечтает сам о независимости, а она приобретается не тем путем, которым он следовал в прошлом году.

По известиям от Нубара Порта уже почти согласилась на три пункта концессий, которые просит Египет. Вице-король сказал мне, что он обязан этим послам, русскому и французскому, и Его Светлость просит меня передать Вашему Превосходительству его чувствительную благодарность. В скором времени будет разбираться четвертый параграф, самый главный для Измаил-паши: право иметь столько войска, сколько он пожелает, – Франция и Англия не обещают поддерживать его в этой консессии, и у него одна только надежда на Ваше Превосходительство, так как всем известно, что Вы пользуетесь огромным влиянием в Константинополе.

Мемуар о торговле нашей с Египтом уже составляется и по собрании всех необходимых сведений будет представлен Вашему Превосходительству.

Теперь я перейду к делу Балтаджи – Дельта[77], и тут я уже буду говорить с Вами не как с начальником, а как со старым товарищем: Балтаджи (египетский) имел во все эти последние годы постоянно дела с Даирой[78] (управление собственным имуществом вице-короля), и как говорил мне сам его генеральный консул, получил до пятидесяти тысяч фунтов барыша. В прошлом году лицо, которое покровительствовало Балтаджи (главноуправляющий Даирой), вдруг переменилось к нему, и он перестал получать комиссии, – между тем надо было рассчитаться с кредиторами (константинопольский дом Балтаджи – Дельта, Лавизон и др., всего на тридцать четыре тысячи фунтов) – денег же у него не оказалось, так как все свои барыши он или прожил, или у него раскрали его же приказчики, – что ему делать? – он и скажи, что Даира не удовлетворила его вполне, и что он имеет еще получить от нее большую сумму. Зная, что ему трудно будет получить что-нибудь, если он начнет процесс формальным порядком, так как он везде расписывался, что он удовлетворен вполне (если ему уменьшали заказы, то он имел глупость давать на то свое письменное согласие в надежде будущих благ), он, Балтаджи, предпочел действовать через своих кредиторов, которые действительно понесли большие потери, но не по вине вице-короля, а по беспечности самого г. Балтаджи. Более всех действующим лицом явился г. Дельта, который приехал в Египет с рекомендательными письмами от Вас и от Эбергарда. Сначала он просто хотел получить через меня комиссию от вице-короля и затем продолжать дела г. Балтаджи (египетского), но когда я отказал ему в содействии, то он просил только меня поддержать претензии г. Балтаджи. Так как Балтаджи австрийский подданный, то я сначала переговорил с австрийским моим коллегой, а потом уже сказал несколько слов о его деле вице-королю. Его Светлость на другой же день назначил комиссию для разбора претензий Балтаджи. Комиссия эта действовала весьма медленно, мне пришлось вторично говорить вице-королю об ускорении ее деятельности, и наконец, на днях она пришла к тому заключению, что г. Балтаджи понес некоторые потери, оцененные ею в двенадцать тысяч фунтов, кроме того комиссия соглашалась выпросить у вице-короля еще десять тысяч фунтов, – следовательно, всего г. Балтаджи получит двадцать две тысячи фунтов (пятьсот пятьдесят тысяч франков). К несчастью, г. Балтаджи, побуждаемый, вероятно, какими-нибудь надеждами, не хочет до сих пор соглашаться на эту сумму, которая не превышает его долгов, и говорит, что он предпочитает начать процесс формальным образом. Но в этом случае дело будет продолжаться долго, и он кончит тем, что ничего не получит. В случае формального процесса мы остаемся совершенно в стороне, так как г. Балтаджи (египетский) – австрийский подданный, а константинопольский банк. Балтаджи – Дельта – итальянский дом, поэтому мне все равно, но я все-таки стараюсь, чтобы дело кончилось теперь, что зависит совершенно от г. Балтаджи. Австрийский генеральный консул находит, что сумма, которую предлагают г. Балтаджи, так велика, что он о ней и думать даже не мог. Если в настоящее время вице-король и соглашается дать большую сумму г. Балтаджи, которого он не любит, и про которого он мне сам говорил: «C’est un mauvais coucheur»[79], то единственно только потому, что он знает, что в этом деле замешаны интересы русских, и что ему желательно быть нам приятным. Впоследствии Измаил-паша может изменить свои намерения, в особенности когда он узнает, что мы остаемся в стороне.

В письме Вашем и в записке Ону упоминается о Лавизоне, а поэтому я считаю нелишним поговорить с Вами откровенно о нем: Лавизон человек богатый и пользующийся полным доверием вице-короля еще с того времени, когда Измаил-паша был простым смертным; во всех сношениях с вице-королем он для нас всегда был полезен, – мы же для него не весьма необходимы: кроме придворного положения своего он еще консул португальский, так что и без нас он пользовался бы всеми правами члена дипломатического корпуса. Наконец, всем большим державам консульство в Каире стоит по крайней мере сорок тысяч франков в год, наше же каирское вице-консульство стоит всего только тысячу двести рублей серебром в год. Конечно, если Лавизон откажется от своего звания, или наше министерство будет побогаче, то я сам буду просить о назначении чиновника министерства консулом в Каир и об учреждении особого для того штата, – теперь же, по моему мнению, нам нужно пользоваться тем, что Лавизон дорожит своим местом, – а дорожит он лишь по следующим причинам: отец его был почти всю жизнь драгоманом генерального консульства в Александрии и умер нашим консулом в Сире, он сам вырос в русском консульстве, и, наконец, он сильно желает русского креста. Доверяться ему слишком, конечно, не следует, и я, воспользовавшись предписанием Вашего Превосходительства по делу школы Абед[80], завел здесь новое правило, по которому все будущие сентенции трибуналов каирского вице-консульства прежде приведения в действие должны быть мною амалогированы[81], – апелляция же на них будет поступать не в Александрию, как прежде, а на основании законов – в Константинополь. Как человек сильный при дворе, Лавизон имеет, конечно, много врагов, и часто между такими людьми, которым он много сделал добра, как Ковако, – когда он был в Египте, Лавизон помогал ему и советами, и деньгами, и Ковако говорил ему, что он его первый друг, – уехав же отсюда, он стал вдруг кричать против Лавизона. В деле Балтаджи Лавизон своей претензии не предъявлял, да ему потерять восемь тысяч фунтов или часть этой суммы не много значит. Вице-король же, назначив его членом комиссии для разбора претензий Балтаджи, хотел только сделать приятное нам. Измаил-паша выразился мне недавно о Лавизоне, что изо всех европейцев он больше всего любит иметь денежные дела с Лавизоном, так как он «un vrai gentleman dans toutes ses affaires»[82] (слова Его Светлости).

Вы не поверите, многоуважаемый Николай Павлович, сколько интриг в Египте и как трудно здесь действовать человеку совершенно беспристрастному.

Лаговскому было легко – он ни во что не вмешивался, – я же нисколько не хочу оставаться в стороне ни в каком вопросе, а поэтому и у меня, вероятно, уже есть враги, но что делать, от них не убережешься!

Церковный вопрос идет плохо, я ожидаю беспорядков, так как греки на все способны; к несчастию, греческий генеральный консул[83] человек старый и не пользующийся никаким влиянием между своими соотчичами, которыми управлять, впрочем, весьма трудно.

С отличным почтением и душевной преданностью имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Я сейчас получил известие из Александрии, что вчера готовилась было демонстрация в соборе, подготовленная епископами Мелетием и Афанасием, но вследствие мер, принятых египетским правительством с греческим генеральным консулом и с Николаевым, все обошлось благополучно. Сегодня ожидают Евгения, не знаю, как кончится день!

Каир

10/22 апреля 1867 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Позвольте поздравить Вас с назначением послом. Звание это давно уже принадлежало Вам по праву, но оно пришлось ныне весьма кстати, именно в то время, когда Россия принимает такое деятельное участие в делах Востока. Хорошо бы было, если б Ваше Превосходительство выхлопотали для нас, генеральных консулов в Букаресте, в Белграде и в Египте титул агента, по крайней мере, мы бы были сравнены тогда с нашими французскими, английскими, австрийскими, прусскими и американскими коллегами.

Вице-король не весьма доволен известиями, получаемыми из Константинополя, – а между тем у него недостает храбрости выказаться открыто против Порты, да и Англия ему этого не позволит. Его Светлость собирается ехать на Парижскую выставку, а оттуда – в Берлин, Петербург и Вену. Я не думаю, впрочем, чтоб путешествие это состоялось, так как политический горизонт весьма грозен, да и финансы египетские в плачевном состоянии.

Архимандрит Евгений приехал в прошлое воскресенье и в тот же день был принят официально вице-королем – весьма милостиво. Патриарха же до того настроили лица, его окружающие, что он не только не дал Евгению своего благословения, но даже подписал грамоту, запрещающую ему совершать богослужение. Вследствие этого вице-король присылал ко мне за советом, каким образом ввести Евгения в управление Церковью, – я просил Его Светлость принять на частной аудиенции архимандрита Евгения и поступить так, как желает новый начальник, которого я видел два раза, и который сказал мне, что он намерен действовать энергически. В пятницу Евгений был у вице-короля и просил о высылке из страны двух епископов – Мелетия и Афанасия, которые одни причиной, что мир и спокойствие в Церкви не могут быть восстановлены. Измаил-паша отвечал ему, что он опасается, чтобы такая крутая мера не имела дурных последствий, но впрочем, обещал серьезно подумать об этом, переговорив также с эпитропами.

6/18 апреля прибыл в Александрию американский военный фрегат «Кенендегуа», он пробудет здесь дней восемь и потом отправится в Триполи и Тунис.

Будьте так добры приказать одному из Ваших драгоманов выхлопотать поскорей берат для нашего агента в Суэце, г. Косты, – Лаговский, Николаев и я писали уже об этом в посольство; для других агентов наших мы и вовсе не хлопочем о бератах, но Коста – араб, а поэтому он ему необходим.

Разрешите мне также, пожалуйста, иметь агента в Порт-Саиде – уже трое просятся на это место: один француз, служащий у Базена, другой француз, служащий у Лавалле, и наконец один грек, – более всех имеет прав француз Тевене, который уже агент нашего Общества пароходства и торговли[84], и если Ваше Превосходительство ничего не имеете против, то я полагаю назначить этого последнего.

Балтаджи стал наконец благоразумнее в своих требованиях, а поэтому дело его, вероятно, на этих днях совсем окончится.

Армянского офицера, которого Вы мне прислали, я ни в какое консульство определить не могу, так как он не знает по-арабски и весьма плохо говорит по-французски, который необходим в Египте. Попробую, нельзя ли найти ему места на железной дороге, – но только мне кажется, что он имеет большие претензии, так как он поговаривает уже о комиссиях! Несчастный конек всех иностранцев, приезжающих в Египет.

Что мне надо будет делать с Ковакой, если он приедет сюда? Я уже читал в приказах, что он уволен в одиннадцатимесячный отпуск в Египет.

Жена моя Вам очень кланяется. Засвидетельствуйте, пожалуйста, наше почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С истинным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

23 апреля/5 мая 1867 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Любезное письмо Ваше от 8/20 апреля я имел честь получить и в первое же свидание с вице-королем передал ему в разговоре все то, что Вы мне поручали ему сказать. Его Светлость очень благодарен Вам за память, за участие и, наконец, за советы, которые он непременно примет к руководству. Текст фирмана Порты, разрешающего Египту заключение торговых условий с иностранными державами, и изменения административные и судебные Измаил-паша соглашается принять с той редакцией, которую предлагает Порта, но с некоторыми только изменениями, – так, например, он не может принять вполне условия Гюлканеского хати-шерифа[85], который никогда во всем своем составе не был приведен в исполнение в Египте. Вице-король прислал мне на другой день после моего визита текст фирмана с сделанными им изменениями, который я имею честь при сем представить Вашему Превосходительству, – об увеличении армии и о титуле Измаил-паша, согласно Вашему совету, настаивать более в настоящее время не будет. Что же касается до войск в Крите, то Его Светлость намерен поступить так, как пожелаете, только он полагает, что пятнадцати– или двадцатидневный срок для замены египетских войск турецкими покажется недостаточен для Порты. В Константинополь вице-король не поедет, но он все еще сбирается ехать на выставку в Париж, а оттуда – в Берлин, Петербург и Вену. Будьте так добры сообщить мне, не следует ли мне посоветовать Измаил-паше вернуться прямо из Парижа в Египет.

Нубар-паша писал уже вице-королю о том милостивом участии, которое Вам угодно было принять в судьбе Египта.

О ежегодной подати, платимой Египтом Турции, я уже несколько раз говорил с Измаил-пашой, и он, как кажется, решился не платить ее более до тех пор, пока не выплачена будет ему вся огромная сумма, истраченная им на кандийскую экспедицию.

Дела Александрийской Церкви все еще не пришли в порядок: Евгений хотя и служит уже в соборе, но к управлению Церковью его Патриарх не допускает, сколько я ни убеждал блаженного Никанора признать Евгения своим викарием – все понапрасну, его до того предупредили против Евгения, что он как попугай говорит только одно: «Не хочу Евгения, он скверный человек, не хочу его», – а между тем он сам говорит, что Евгения вовсе не знает и никаких доказательств против него не представляет.

Патриарх в разговоре со мной сказал мне между прочим: «Я желаю ехать в Россию, напишите об этом послу и дайте мне паспорт». Он уже не в первый раз поговаривает об этом желании своем, но оно трудноисполнимо. Евгений уверяет, что с высылкой из Египта Мелетия и Афанасия Левийского все устроится, – но вице-король не соглашается привести в исполнение эту меру до тех пор, пока Евгений не представит каких-либо улик против епископов. Впрочем, кроме духовных лиц, которые, конечно, главные деятели, есть еще несколько греков, иностранных подданных (между прочим, бельгийский генеральный консул Зизиния[86]), на которых египетское правительство не имеет власти и которые сильно интригуют против Евгения, боясь, чтоб не открылись через него в Патриархате разные мошенничества, в которых они замешаны.

Посмотрим, что будет далее, во всяком случае, я действую согласно Вашим инструкциям и, где можно, поддерживаю Евгения.

На днях португальский посланник в Константинополе привозил для наследника египетского престола орден Консепции[87], который и был возложен на него с большою помпою.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия 30 мая 1867

Многоуважаемый Николай Павлович.

Получив разрешение от Азиатского департамента выдать паспорт А. Н. Николаеву по приезде в Египет г. Эбергарда, я позволил себе отпустить его несколько ранее этого срока, а именно – он отправился уже сегодня в Италию, о чем я и спешу донести Вашему Превосходительству. Причина, по которой я решился это сделать, вероятно, будет признана Вами уважительною, когда Вы узнаете, что г. Николаев страдал уже месяц хроническим поносом и что единственным средством для его излечения оставалось одно, по совету всех докторов, – немедленная перемена климата. Что же касается до Эбергарда, то я сам приучу его к его новым обязанностям, которые, впрочем, не весьма сложны, так как я буду лично исполнять вице-консульскую должность во все время пребывания моего в Александрии. Считаю также долгом сообщить Вашему Превосходительству, что я по просьбе Измаил-паши отпустил Лавизона в Париж, куда он поехал вместе с вице-королем. Я провожал Измаил-пашу до парохода, и он при прощании несколько раз благодарил меня за то участие, которое мы приняли в переговорах его с Портою. Его Высочество не дождался получения фирмана, и его будут читать уже по возвращении вице-короля из Европы, что, вероятно, последует через месяц, так как он едет только в Париж и, может быть, в Лондон, дальнейшее же путешествие по Европе отложено до будущего года.

На прошлой неделе мы служили два торжественных молебна: один по случаю помолвки греческого короля с Ольгой Константиновной[88] и другой, благодарственный, – за чудесное спасение жизни государя императора[89]. Все почти греки из высшего класса были у меня с визитом, народ же греческий сделал уличную манифестацию и приходил ко мне с факелами и с музыкой. Надо отдать справедливость, что никогда наше влияние на Востоке не было так сильно, как с тех пор, как Вы управляете политикой нашей в Турции.

Засвидетельствуйте мое почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

6/18 июня 1867 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Все меры кротости и убеждения, которые употреблены были вице-королем и мною для того, чтобы убедить епископов Мелетия и Афанасия не противиться назначению Евгения и признать его викарием Александрийского Патриархата, ни к чему не повели: оба епископа упорно стояли за свое мнение и действовали в этом смысле не только на слабодушного Патриарха, но и на греков из простого класса, возбуждая их против Евгения. Епископы эти дошли до того, что для достижения своей цели вошли в связь с католическими и униатскими епископами и с самим французским консульством, надеясь через них свергнуть Евгения, положение которого через все эти интриги становилось невыносимым. С одной стороны, выбранный епитропиями[90] признанный духовенством, здешним правительством, Вселенским Патриархом, Вашим Превосходительством и мною, с другой, вследствие оппозиции епископов, оставаясь без всякой власти и не будучи в состоянии вступить в управление Церковью, – все это побудило Евгения и эпитропов просить вице-короля о высылке Мелетия и Афанасия из страны. Вице-король долго старался кончить дело миром, но видя, что этим путем ничего не сделаешь, отдал перед своим отъездом в Европу приказание выслать двух епископов из Египта. Сегодня утром приказание это было исполнено и оба епископа посажены на пароход, который направляется в Константинополь. Так как Мелетий и Афанасий противились исполнить приказание вице-короля, то их принуждены были арестовать, употребив для этого самих греков (но не кавасов).

Приехав в Константинополь, епископы эти, вероятно, будут надоедать Вам своими жалобами, употребляя, конечно, также разные вымыслы, то я спешу предупредить о всем Ваше Превосходительство, присовокупляя при том, что Вселенский Патриарх дозволил Евгению употребить против епископов те меры, которые были приняты сегодня и которые согласны также с инструкциями Вашего Превосходительства.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

20 июня/2 июля 1867 г.

Конфиденциально

Многоуважаемый Николай Павлович.

С отъездом епископов из Египта хотя спокойствие, по-видимому, восстановилось в здешней Православной Церкви и архимандрит Евгений введен в управление в Александрии, но Патриарх, который живет в Каире, по-прежнему не соглашается признать Евгения своим наместником. С самого приезда Евгения в Египет епископы Афанасий и Мелетий постоянно твердили только одно Патриарху, что Евгений мошенник, что он на все способен и что первым его делом после признания со стороны Патриарха будет отравить Его Блаженство. Патриарх, как человек расслабленный умственно, совершенно проникнут этой мыслью, а поэтому на него в этом случае труднее действовать, чем на кого-либо другого. К тому же некоторые из александрийских греков, которые замешаны были в делах Церкви и которые боятся, чтоб Евгений, зная их нечистые действия, не вывел их на светлую воду, – продолжают свои интриги, но видя, что им ничего нельзя более сделать в Александрии, они отправились в Каир, где вошли в связь с эпитропией, составленной несколько времени тому назад епископом Афанасием Левийским, и совместно с нею продолжают окружать Патриарха, заставляя его действовать против Евгения. Партия эта составила акт об избрании архимандрита Нилоса[91] викарием Патриарха, подписи на котором собирали за деньги. Вообще александрийские агитаторы тратят большие деньги, лишь бы только отделаться от Евгения, и они доведут до того, что произведут серьезные беспорядки в стране. Они наняли между прочим в Каире до пятидесяти человек греков, сербов и арнаутов[92], которым платят деньги с тем, чтобы они сидели в окрестностях Патриархата и в самом здании и не пускали туда ни Евгения, ни епископов Амфилохия[93] и Спиро, признавших Евгения наместником. Люди эти набраны в самом низшем классе и они под предлогом защиты Церкви производят беспорядки в окрестностях Патриархата; египетское правительство забрало уже нескольких из них и выслало из страны.

Блаженного Никанора каирские епитропы (незаконные) уговорили также писать к Вселенскому Патриарху и просить его о присылке Нила в Египет, но тому все равно: он в состоянии все подписать, лишь только ему скажут, что жизнь его будет в опасности; он приказал даже тем из лиц духовенства, которые окружают его, подписать также акт об избрании Нила. Но что такое самая каирская эпитропия, избравшая Нила? В то время, когда обе православные эпитропии, александрийская и каирская, избрали Евгения наместником Патриарха, епископ Афанасий Левийский объявил именем Патриарха настоящую каирскую эпитропию уничтоженною (на что Патриарх по уставу не имеет никакого права), и сам составил новую, в которую он насажал всевозможных личностей, и все более иностранных подданных (троих греческих, одного австрийского, одного прусского и одного италиянского), для того, чтоб они могли свободнее мучить народ; но эта эпитропия никогда не была признана ни египетским правительством, ни мною, так как она составлена незаконно.

Желая достигнуть наконец спокойствия в Церкви, я сам ездил недавно в Каир, – но Патриарх, как я уже имел честь писать Вашему Превосходительству, не в состоянии даже понять истины, консульства же (неправославные), протекции которых принадлежат трое из членов незаконной эпитропии, не хотят энергически запретить им действовать, говоря, что эти дела до них не касаются; что же касается до греческих консульств в Египте, то их здешние греки и не думают слушаться, а напротив, сами консулы боятся своих подданных. В особенности жалок греческий генеральный консул – человек слабый, старый и без определенного образа действий.

Блаженный Никанор наместо того, чтобы быть благодарным мне за то, что я желаю утверждения мира в здешней Православной Церкви, прислал мне после моей поездки письмо, подписанное им, вероятно, под прессой вышесказанных интриганов; в письме этом он жалуется на действия египетского правительства и на то, что я не останавливаю их, вместе с тем он требует, чтобы я выслал Евгения из страны, угрожая мне в противном случае, что он сам уедет из Египта и отправится прямо в Петербург жаловаться императору на египетское правительство, которое как будто оскорбляет Православную Церковь и особу Патриарха, и на меня, за то, что я позволяю это делать! Я ответил Патриарху, что он введен в заблуждение относительно действий египетского правительства и моих, что я желаю только одного – спокойствия и мира в Церкви, что я никогда не позволю никому оскорблять Православную Церковь в Египте и особу Его Блаженства, но что я остаюсь спокойным, когда египетское правительство действует против «les perturbateurs de l’ordre public»[94].

Вместе с тем я советовал Патриарху признать Евгения своим наместником и этим положить предел беспорядкам и соблазну, которым подвержена с некоторого времени Православная Церковь в Египте. (Подлинное письмо блаженного Никанора имею честь при сем представить Вашему Превосходительству). Египетское правительство с своей стороны отправило к блаженному Никанору Патриарха Коптского[95] и управляющего Православной Армянскою Церковью в Египте для того, чтобы уговорить его допустить до себя Евгения и признать его своим наместником. Вследствие этих переговоров блаженный Никанор изъявил наконец согласие дозволить Евгению и епископу Дамианскому Амфилохию приехать в Каир и поселиться в Патриархии, тогда оба Патриарха (Коптский и Армянский) повезли Никанора к каирскому генерал-губернатору, чтобы он подтвердил свое согласие, причем генерал-губернатор сказал ему: «Помните, что Вы даете Ваше согласие перед свидетелями, и мною, и двумя Патриархами, а поэтому если Вы впоследствии от него уклонитесь, то правительство принуждено будет действовать энергически, и тогда вся ответственность падет на Вас!» Несмотря однако же на это торжественное обещание, интриганы, окружающие Патриарха, заставили его пересмотреть свое решение и подписать прилагаемое при сем послание, которым он назначает Нила своим наместником, а до его приезда поручает управлять Церковью архимандриту Григорию. При этих обстоятельствах правительство принуждено будет ввести Евгения, как снабженного бератом, в полное управление Патриархатом и без согласия Патриарха, и в этом случае положение Никанора сделается весьма странным: он останется совершенно в стороне с своей незаконной эпитропией и с двумя-тремя духовными лицами, его окружающими.

С совершенным почтением и душевною преданностью имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

15/24 августа 1867 г.

Конфиденциально

Многоуважаемый Николай Павлович.

Лица, окружающие Патриарха, видя, что им трудно одним удалить Евгения из Египта, начинают подъезжать ко мне с разных сторон с следующими предложениями: они совершенно согласны с тем, что блаженный Никанор не в состоянии управлять Патриархией, и поэтому хорошо понимают, что ему нужен викарий, но они не хотят только, чтоб этот викарий был Евгений, – с своей стороны он отказывается от Нила и вообще от избрания нового наместника, предоставляя этот выбор нам, прося назначить кого бы то ни было из духовенства Александрийской или Константинопольской епархии. По мнению моему, это весьма трудно сделать по многим причинам: во-первых, я не знаю ни одного лица между здешним духовенством, которое бы могло достойно заменить Евгения, во-вторых, что мы сделаем с Евгением, в-третьих, партия Евгения и обе епитропии, александрийская и каирская, имея право и силу на своей стороне, никогда не захотят уступить и согласиться на высылку Евгения, в-четвертых, египетское правительство, которое во все это время поддерживало Евгения, вряд ли признает другого наместника, наконец, в-пятых, Вселенский Патриарх, приславший Евгения в Египет, вероятно, не согласится назначить кого-нибудь другого на его место. Приняв во внимание все эти причины, я велел передать партии, противной Евгению, что для водворения порядка в здешней Православной Церкви ей необходимо сначала примириться с Евгением и уговорить Патриарха признать его своим викарием; затем блаженный Никанор переедет на жительство в Патриархат, и когда спокойствие совершенно восстановится, они могут дать ему совет отказаться от Престола и удалиться на покой. Вслед за этим последуют выборы нового Патриарха, и тогда, если их кандидат возьмет верх над Евгением, то он, вероятно, будет утвержден в своем звании. Мои советы, как кажется, не пришлись совершенно по вкусу людям, окружающим Никанора, так как они боятся, и весьма основательно, чтобы при новых выборах не восторжествовал Евгений. Во всяком случае, партия эта устала действовать, и надо надеяться, что все раздоры в здешней Церкви в скором времени кончатся, в особенности если блаженный Никанор уедет из Египта.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

21 августа 1867 г.

Конфиденциально

Многоуважаемый Николай Павлович.

Любезное письмо Ваше от 26-го июля я имел честь получить и спешу благодарить Ваше Превосходительство за милостивый отзыв о деятельности моей в Египте.

Путешествие вице-короля в Константинополь мне, точно так же, как и Вам, весьма не нравится, и будьте уверены, что я не пустил бы его в Турцию, если б он был в Египте, – к несчастию, он во время своего странствования по Европе поддался несколько влиянию англичан, которые много обещали ему, лишь бы он только остался верным вассалом Турции. Во Франции у Измаил-паши просто просили денег, частные люди для себя, а правительство для Суэцкого канала, – он от природы довольно скуп, да кроме того, в настоящее время у него и денег-то мало, а поэтому он поддался, хотя может быть и временно, влиянию англичан, которые, напротив, обещали достать ему несколько миллионов фунтов взаймы. Несмотря, впрочем, на бедность египетской кассы, вице-король потребовал себе денег в Константинополь, и ему отправили на днях сто семьдесят тысяч фунтов.

Что касается Кандии, то хотя нам и не удалось вызвать оттуда всех египетских войск, но все-таки со времени приезда моего в Египет вице-король не отправил ни одного солдата в Крит, а напротив, вернул оттуда под видом болезни, по частям, несколько тысяч человек.

Я надеюсь, что с возвращением вице-короля и с приездом Цано церковный вопрос окончится благополучно – он и теперь уже притих несколько. Управляющий греческим генеральным консульством Михо был у меня недавно и объявил, что он будет действовать не так, как его предшественник, а только согласно со мной, – я посоветовал ему одно – употребить все старания для того, чтоб уговорить лиц, окружающих Патриарха, которые почти все греческие подданные, помириться с Евгением, – он пообещал мне постараться это сделать. Между лицами партии, противной Евгению, вышли уже некоторые раздоры, и они лишились недавно одного из главных своих деятелей в Каире. По всем известиям, как полученным из Каира, так и собранным мною на месте, следствие по поводу происшествий в Патриархии произведено было весьма добросовестно; конечно, противники Евгения будут всегда жаловаться на лицеприятие, но это потому, что им не удалось вполне вызвать скандал и потом запутать египетское правительство, которое, право, как и мы, желает только одного – мира и спокойствия.

В письме Вашем Вы, между прочим, спрашиваете меня, отчего в Каире две православные епитропии, – это произошло следующим образом: ежегодно два члена епитропии выбывают, и на их места избираются новые в присутствии Патриарха; в нынешнем году, когда члены епитропии собрались вместе с народом в Патриархат, епископ Левийский объявил именем Патриарха, что так как каирская епитропия оказала неуважение к особе Его Блаженства, написав Вселенскому Патриарху, что она не желает более иметь Патриархом слабоумного Никанора, то она уничтожается, а на ее место составляется новая (все члены ее были назначены самим Левием). Старые епитропы не согласились подчиниться распоряжению Левия, объявив, что по статуту епитропий Патриарх не имеет права менять членов, а в особенности всех, а поэтому они избрали, как обыкновенно, только двух новых членов и затем продолжали действовать по-прежнему. Когда вопрос этот доведен был до сведения египетского правительства, вице-король приказал рассмотреть его Шериф-паше, который затем объявил, что правительство признает законною только одну старую епитропию.

Блаженный Никанор переехал в Рамле[96] к графу Зизиниа, где он хотя и в центре интриг, но по крайней мере в доме православного.

Четверо из синайских монахов, назначенные монастырем ехать в Иерусалим судиться в синоде с своим архиепископом[97], приехали на прошлой неделе в Александрию, но так как они хотели увезти из Египта разные вещи и документы, принадлежащие монастырю, то поверенный преподобного Кирилла архимандрит Мелетиос обратился к египетскому правительству с просьбой задержать сказанных монахов, – вследствие этой просьбы александрийская полиция остановила синайцев и осмотрела вещи их в присутствии депутата от духовенства, причем от них отобрано было все то, что принадлежит монастырю, затем им позволено было, если они хотят, ехать куда угодно.

Армянские общества, александрийское и каирское, начинают сходиться между собой на том, чтоб им прислан был епископ, по их выбору, из Константинополя, но Иерусалимский Патриарх их все еще живет здесь и продолжает интриговать о присылке епископа из Иерусалима. Многие из армян желали бы даже иметь епископа из Ечмедзина[98], но они боятся, что Порта не позволит русскоподданному быть начальником Армянской Церкви в Египте и не выдаст ему фирмана.

Что же касается до епископа Магардича, то его здесь почти никто не желает – он оставил по себе весьма дурную память, в особенности вследствие своего характера и крутых мер, которые были даже причиной тому, что многие из армян принуждены были отречься от Православия, но к счастью только временно, – кроме того, Магардич оставил даже Египет вследствие публичного скандала, бывшего с ним в Каире (ему отрезали часть бороды в церкви). Нубар-паша в Париже – он тоже не желает Магардича, и он писал сюда, что предоставляет обществам решать вопрос о выборе нового архиепископа.

Здешние армяне недовольны тем, что гонтаг[99] блаженного Кеварка о вступлении его в должность католикоса получен был в Египте через Иерусалимского Патриарха, а не через императорское генеральное консульство, как это делалось в прежние времена.

С совершенным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

28 августа 1867 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Несколько дней до получения письма Вашего Превосходительства г. Наццио[100], главный деятель партии, противной Евгению, был у меня и объявил, что партия его желает одного – водворения мира и спокойствия в здешней Православной Церкви, и что, по его мнению, порядок только тогда может быть водворен, когда будет вызван в Константинополь Евгений, и на его место прислан другой наместник, по выбору Вселенского Патриарха и Вашего Превосходительства. Когда я заметил г. Наццио, что назначение нового наместника встретит затруднения со стороны Вселенского Патриарха и египетского правительства, он ответил мне, что партия, которую он представляет, согласна даже, чтоб присланное из Константинополя лицо прибыло уже сюда прямо Патриархом, и что, если это возможно, то он ручается уговорить предварительно блаженного Никанора отречься от Престола. На это я сказал г-ну Наццио, что, по моему мнению, гораздо лучше было бы, в случае удаления Никанора на покой, приступить к новым выборам, так как православные на Востоке имеют право сами выбирать своих пастырей. Г. Наццио не согласен с этим, он боится выборов, уверяя, что они будут произведены неправильно, и что при этом произойдут беспорядки, а поэтому он и его партия предпочитают отказаться, на этот только раз, от своих прав. На все предложения г. Наццио я не дал положительного ответа, но обещал довести их до сведения Вашего Превосходительства. Наццио уверяет, что весь простой народ, и в особенности женщины, против Евгения, – партия этого последнего говорит, что это неправда, – кто из них прав, разобраться трудно: я думаю, что простому народу решительно все равно, кто у них пастырь, и в особенности здешним грекам низшего класса, которые готовы из-за денег переменить двадцать раз свои убеждения.

Получив последнее письмо Вашего Превосходительства, я на другой же день отправился в Рамле к Патриарху, и употребил все старания для того, чтоб убеждать его отправиться в Константинополь, но напрасно: Его Блаженство просит меня поблагодарить Вас за приглашение и вместе с тем передать Вам, что его здоровье не позволяет ему в настоящее время предпринять такое дальнее морское путешествие; на вид блаженный Никанор мне показался гораздо бодрее прежнего – вероятно, морской воздух и рамлевские пески имели благотворное влияние на его здоровье, – одно, чем он продолжает страдать, – это от грыжи. Блаженный, как кажется, боится моря и, кроме того, он не хочет оставить Евгения одного; если же он назначит другого, то правительство его не признает.

С этой почтой я посылаю на имя князя Горчакова копию с ноты, составленной Нубар-пашой для вице-короля, – в случае, если Ваше Превосходительство не согласны с моим мнением насчет консульской юрисдикции, то потрудитесь задержать мою депешу и не давать ей никакого хода.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

11/23 сентября 1867 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Вице-король поселился в Каире; я был на этих днях у него на частной аудиенции, и мы более часу толковали о разных делах, и в особенности о церковных: Измаил-паша полагает, что ни блаженный Никанор, ни Евгений не могут более оставаться в Египте, первый Патриархом – по совершенной неспособности, а второй наместником, вследствие раздора партий и непризнания его блаженным Никанором; по его мнению, блаженный Никанор должен подать в отставку, и на его место выбран, а не назначен новый Патриарх, причем Его Светлость дает слово не вмешиваться в выборы и не поддерживать никакого кандидата, дав полную свободу грекам. Мне кажется, что мнение Измаил-паши недурно, кто бы ни был выбран в Патриархи, все-таки будет лучше, чем настоящее хаосное положение.

В деле Синайского монастыря вице-король не хочет в настоящее время признавать нового архиепископа, а желает, чтоб преподобный Кирилл приехал в Египет; в случае же, если он и теперь не приедет, то тогда только египетское правительство признает преподобного Каллистрата[101]. По моему мнению, приезд преподобного Кирилла в Египет мог бы помирить его с монахами, если б он состоялся год тому назад, или по крайней мере, до вмешательства Иерусалимского Патриарха, теперь же это будет поздно, и присутствие его в Египте повлечет только к беспорядкам и к вмешательству военной силы, без которой преподобного Кирилла и не пустят ни в Синайский монастырь, ни в каирское подворье.

Армянские дела мало известны вице-королю, а так как Нубар-паша еще не скоро вернется в Египет, то он напишет ему в Париж и спросит его мнение.

Что же касается до устройства новых трибуналов[102], то Измаил-паша сказал мне, что наше посольство в Константинополе обещало поддержать его в этом вопросе, – а поэтому буду ожидать инструкций Вашего Превосходительства.

Пароходы, которые должны привезти обратно египетские войска из Крита, отправились уже из Александрии.

В абиссинскую экспедицию, предпринятую Англией[103], вице-король не намерен пока еще вмешаться.

Железных дорог он не ожидает (об этом писали в иностранных газетах) и займа не делает, но сильно уменьшает все расходы.

По возвращении своем в Египет вице-король переменил министерство: Рагиб-паша назначен министром внутренних дел и финансов и президентом совета, Шериф-паша – министром просвещения, Зюлфикар-паша – министром иностранных дел впредь до возвращения Нубара.

С совершенным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

11 сентября вечером

P. S. У мен я были сегодня с визитом преподобный Кирилл и Наццио. Первый просит поддержки, но из письма Вашего Превосходительства, которое он мне привез, я не вижу, чтобы Вы желали моего деятельного вмешательства в его пользу, а поэтому я посоветовал ему только действовать как можно мирнее и не доводить до военного вмешательства и вообще до скандалов. Синайские монахи, сильные тем, что Иерусалимский Патриарх отрешил преподобного Кирилла от должности, не хотят признавать его своим архиепископом и не пустят его в монастырь – они уже телеграфировали мне, прося защиты. Теперь, в случае, если я буду поддерживать преподобного Кирилла, я вооружу против себя Иерусалимского Патриарха, синайских монахов, блаженного Никанора, держащего их сторону в благодарность за то, что они действовали против Евгения, и, наконец, часть каирских греков, – стать же открыто против Кирилла я не могу и не желаю, так как я знаю, что он пользуется уважением Вашего Превосходительства; наконец Вселенский Патриарх и египетское правительство его поддерживают. Как Вы видите, мое положение довольно трудное!

Наццио объявил мне, что блаженный Никанор не хочет более подавать в отставку, а желает только иметь хорошего викария, кого угодно, лишь бы не Евгения, – опять неудача: вероятно партия, противная Евгению, получила откуда-нибудь надежду избавиться от Евгения, оставшись при слабом Никаноре, – по слухам, кто-то написал сюда из Константинополя, что сам Вселенский Патриарх не хочет более продолжать поддерживать Евгения, а намерен дать ему епархию в Турции.

Я переезжаю на днях в Каир, так как вице-король не намерен более приезжать в Александрию; но, не имея вице-консула, мне придется быть постоянно на железной дороге.

Душевно преданный Вам

И. Лекс

Каир

2/14 октября 1867 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Вследствие предписания Вашего Превосходительства я в последнее время вовсе не вмешивался в синайские дела[104], – египетское правительство, с своей стороны, не желало действовать одно, а поэтому преподобный Кирилл (которого монахи не пустили в монастырь), видя, что ему нечего делать в Египте, отправляется обратно в Константинополь; по мнению моему, он очень хорошо делает – ему следовало приехать сюда год или, по крайней мере, шесть месяцев тому назад, теперь же, когда Иерусалимский Патриарх назначил другого епископа на Синай, ему остается одно – ожидать спокойно в Константинополе решения св. синода. Кожевников[105] писал мне и спрашивал, от имени Иерусалимского Патриарха, может ли преподобный Каллистрат рассчитывать на мою поддержку в случае прибытия его в Египет; я ответил на это, что я до тех пор не признаю преподобного Каллистрата синайским архиепископом, пока не узнаю решение св. синода по этому делу.

Епископ Дамиетский и члены каирской православной епитропии были у меня на днях и объявили, что они имеют намерение совместно с александрийскими епитропами просить российский и греческий синоды и всех православных Патриархов прислать в Египет своих екзархов, которые решили бы на месте, синодально, два вопроса: в состоянии ли блаженный Никанор управлять Патриархией и правильно ли было сделать назначение архимандрита Евгения викарием Александрийской Патриархии. Я не знаю, что скажут на это люди, окружающие Никанора, но, по моему мнению, намерение епитропов не лишено основания, и весьма может быть…[106]

Каир

9/21 октября 1867 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Очень благодарен Вам за любезные письма, которые я получил с «Азизией». Если я не распространялся слишком о записке Нубар-паши в депеше моей к князю Горчакову от 25 августа, то только потому, что никто не спрашивал моего мнения, – впрочем, все к лучшему: я успел теперь изучить подробнее проект Нубара и, наконец переговорив с вице-королем и с несколькими адвокатами, я переменил отчасти взгляд свой по этому предмету, а поэтому труд мой будет полнее и вернее в настоящее время, чем он был бы шесть недель тому назад.

Новый первый министр, Рагиб-паша, был у меня на днях, и мы с ним весьма долго рассуждали о всех церковных вопросах: касательно Александрийской Патриархии он полагает, что присылка экзархов хотя, может быть, и мера хорошая, но она продлит слишком долго настоящее неопределенное положение, а поэтому, по его мнению, следовало бы Евгению объявить, в энциклике к народу, что хотя он и избран обеими епитропиями и духовенством, но так как есть еще люди, которые не хотят признавать его наместником, то он слагает с себя это звание и предлагает самому народу избрать викария, кого он желает; если народ выберет Евгения, то он останется в Египте, если же другого (Нила, или кого бы то ни было), то он уедет отсюда.

Я нахожу это мнение основательным и поэтому пробовал уже пустить его между греками, но, как кажется, оно встречает сопротивление, в особенности со стороны некоторых интриганов, принадлежащих даже к обеим партиям.

М. П. Погодин[107] проехал через Египет; по желанию Вашему я ему заготовил отличный прием: в Порт-Саиде он встречен был агентом наших пароходов и г. Яницким (русскоподданным), одним из главных инженеров канала; осмотрев работы в Порт-Саиде, семейство Погодиных отправилось по каналу на пароходе, предоставленном в их распоряжение вследствие моей просьбы директором работ канала; в Суэце Михайле Петровичу показывали работы в порту опять наши же агенты вместе с инженерами канала; в Каире я сам первый к нему поехал и предоставил каваса[108] в его распоряжение; наконец, в Александрии он встречен был Эбергардом в сопровождении нескольких русских, и так как он пробыл там четыре дня, то я ездил на один день в Александрию для того, чтобы сделать распоряжение о предоставлении ему осмотра всех александрийских достопримечательностей. Весьма жаль только, что Михаил Петрович, вероятно по доброте сердечной, впутался несколько в дела церковные; гр[аф] Зизиниа и его партия, узнав о проезде русского генерала, поспешили окружить его; они возили его к блаженному Никанору, нажужжали ему уши разными сплетнями и гадостями и, наконец, снабдили его несколькими бумагами в Россию. Хотя, конечно, происки партии интриганов не могут поколебать мое влияние в Египте, которое я всегда сумею поддержать, но все-таки конференции с русским важным путешественником бросают некоторую тень на мою деятельность, и будут, может быть, люди, которые подумают, что я действую несогласно с желанием посольства и министерства, которые одни могут ревизовать меня.

Жагель порядочный малый и хороший доктор, но страшный охотник вмешиваться в дела, которые до него не касаются, – я в прошлом году запретил было ему вовсе заниматься интригами, которые одни причиной раздоров вице-короля с Халим-пашой, за это я обещал ему просить министерство утвердить его доктором (бесплатно) нашего вице-консульства в Каире, на что Азиатский департамент не изъявил своего согласия, что, впрочем, довольно жалко, так как зимой ежегодно приезжают в Каир для лечения бедные русские, которые весьма часто не имеют средств платить доктору, кроме того, через Каир проходит два раза в год хадж в Мекку (до шестисот человек каждый раз) и постоянно поклонники на Синай, между которыми, в особенности на обратном пути, всегда есть больные. Вернувшись из Константинополя и обкураженный милостивым приемом Вашего Превосходительства, Жагель начинает снова слегка интриговать, но я его вскоре поставлю на свое место.

В Александрии у нас уже есть русский доктор, который, кроме занятий по консульству, еще член главного санитарного интендантства. Кстати об интендантстве – оно опубликовало на днях циркуляр, которым требует, чтобы скот, ввозимый в Египет, снабжен был от Министерства торговли или от главных санитарных интендантств свидетельствами о том, что нет падежа ни в том месте, откуда скот, ни там, где он проходил, ни, наконец, в том порту, где он был погружен на суда, – простые же ветеринарные свидетельства не признаются достаточными. Эта мера может быть легко применима во Франции, Англии или Италии, где есть Министерства торговли и где в каждом городе санитарные интендантства, но для нас она будет весьма затруднительна, так как в наших южных портах нигде нет санитарных интендантств, кроме Одессы, а поэтому я нахожусь в переписке с здешним интендантством и прошу его довольствоваться от русского скота свидетельством ветеринара и местной полиции, – вопрос этот будет разбираться в первом заседании интендантства, но я не знаю, успею ли я в своем ходатайстве, так как вице-король сильно боится эпизоотии – он в последней болезни скота потерял лично два миллиона фунтов стерлингов, а поэтому все строгие распоряжения египетского санитарного интендантства исходят от самого Измаил-паши.

Я ездил недавно благодарить Киамиль-пашу[109] за письмо, которое он мне привез от Вашего Превосходительства, – сегодня я ожидаю его у себя.

P. S. Вечером.

Одновременно с получением писем Вашего Превосходительства я получил также предписание министерства объясниться с вице-королем касательно необходимости предложения к рассмотрению в Константинополе вопроса об изменениях судебной части в Египте. Я исполнил это поручение сегодня утром: Измаил-паша ответил мне, что если он начал переговоры в Париже, а не в Константинополе, то только потому, что Порта делает ему обыкновенно всевозможные затруднения во всех тех случаях, когда он желает получить для Египта какие-нибудь новые права; кроме того, он как-то, в разговоре, говорил с императором Наполеоном[110] о своих предположениях, и Его Величество обещал ему свое содействие. В настоящее время вице-королю уже трудно перенести переговоры о смешанных трибуналах в Константинополь, так как он начал уже их с Францией и Англией в Париже, – но Его Высочество надеется, что Вы, по всегдашнему к нему расположению, не будете настаивать на решении этого вопроса в столице Турции, а напротив, окажете ему свое покровительство, снабдив барона Будберга[111] инструкциями, согласными с выгодами Египта и с необходимостию изменений настоящей юрисдикции. Вице-король надеялся лично подробно переговорить с Вашим Превосходительством по этому предмету и объяснить Вам, почему он не мог согласиться на первоначальные предположения Нубара, но отъезд Ваш в Крым помешал ему исполнить свое желание.

Еще раз повторяю, он сильно надеется на Ваше благорасположение.

С отменным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Вице – король посылает три полка в Судан для охраны абиссинской границы.

Каир

23 октября/4 ноября 1867 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Армянские эпитропии не могли сладить с Иерусалимским Патриархом, так как он, хотя и давал словесное обещание в случае, если получит управление имениями в Египте, выдавать на здешнюю Армянскую Церковь все, что ей понадобится, но не хотел закрепить этого обещания письменным актом, а потому все переговоры по сему предмету кончились. Патриарх пожаловался на здешние армянские общества египетскому правительству и просил его о вводе в управление имениями, принадлежащими, как он говорит, Иерусалимской Патриархии, и о назначении в Каир архиепископа из иерусалимского духовенства. Армяне, с своей стороны, собрались в Каире и выбрали своим архиепископом Эрзерумского епископа, не принадлежащего к Иерусалимской Церкви; они говорят, что имея раз право выбирать своего епископа, они по самой логике полагают, что могут его брать где пожелают, лишь бы он принадлежал к православному армянскому духовенству. Египетское правительство, вероятно, признает Каирским архиепископом Ерзерумского епископа в случае, если он приедет сюда с бератом Порты, так как оно не может даже входить в разбирательство вопроса, правы или не правы здешние армяне, выбрав епископа из константинопольского духовенства, а не из иерусалимского; наконец, Иерусалим не находится во владениях вице-короля, а поэтому здешнему правительству нет до него никакого дела.

Что же касается до армянских церковных имений, находящихся в Египте, то здешнее правительство потребовало документы на эти имения, из которых оказалось, как оно по крайней мере уверяет, что некоторые земли подарены еще Мегметом-Али Армянской Церкви в Египте, другие же, хотя и посвящены Иерусалимской Церкви, но с тем, чтобы доходы шли на бедных и паломников, приходящих из Иерусалима в Египет. Я советовал Рагиб-паше составить смешанную комиссию из депутатов от Иерусалимского Патриарха, от армянских епитропий и от правительства (одного из улемов[112]) под председательством министра юстиции и народного просвещения, которая рассмотрела бы подробно все документы на имения и решила бы, какие должны отойти к Иерусалимскому Патриарху и какие остаться за здешними эпитропиями. Я не совсем уверен, что паша примет мое мнение, так как египетское правительство не хочет идти против здешнего армянского общества; кроме того, если от него отнимут доходы с имений, то само правительство должно будет выдавать суммы, необходимые на содержание армянских церквей и школ; наконец, Нубар-паша телеграфировал из Парижа, что он не иначе понимает приезд Патриарха в Египет, как желание убедиться на месте, действительно ли церковные доходы идут на содержание церквей и школ и на бедных, но что он никогда не мог подозревать даже, что он хочет отнять эти имения от египетской Армянской Церкви, которая бедна, и которая и без доходов с имений (не превышающих, впрочем, пятнадцати тысяч франков) не могла бы существовать. Вследствие всех этих причин египетское правительство, вероятно, просто откажет Иерусалимскому Патриарху в его домогательствах, и этим вопрос об имениях кончится, по крайней мере в Египте.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

30 октября 1867 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить любезные письма Вашего Превосходительства от 16-го и от 20-го октября и, воспользовавшись первым свиданием моим с Евгением, я выразил ему откровенно мнение наше относительно положения Александрийской Церкви и того исхода, который предстоит собственно для него; при этом я не преминул дать ему дружеский совет просить ныне же увольнения от должности наместника для того, чтоб сохранить за собою такое нравственное положение, которое бы позволило ему надеяться быть избранным при последующих выборах Александрийским Патриархом. Евгений ответил мне, что ни на что не может решиться, не посоветовавшись предварительно с епитропами, которые его избрали и с которыми он действует как бы нераздельно; я не думаю, чтобы господа эти позволили ему уехать ныне же из Египта, так как с отъездом Евгения приедет Нилос, и тогда они будут совершенно побеждены и им останется только одно: тоже удалиться от дел и подать в отставку, на что они, не знаю, решатся ли!

На этой неделе у нас была здесь маленькая история, которая, впрочем, повторяется по временам: одна женщина из гарема Латиф-паши (морской министр) бежала от него и нашла убежище в прусском вице-консульстве. Вице-консул сначала не хотел выдать ее местным властям, но через два дня, побуждаемый просьбами префекта, отдал ее полиции, впрочем, на некоторых условиях, которые не были исполнены префектом, а поэтому управляющий прусским генеральным консульством приехал сюда и обратился к вице-королю с просьбою об удовлетворении. Измаил-паша, не зная, как выпутаться из этого дела, просил меня и шведского генерального консула быть арбитрами конфликта; управляющий прусским генеральным консульством изъявил на то свое согласие, а поэтому мы сначала выслушали, с одной стороны, управляющего прусским генеральным консульством, вице-консула и канцлера, и, с другой стороны, министра иностранных дел, его драгомана, каирского префекта и его драгомана, после чего мы положили следующее решение: 1) женщина, ушедшая из гарема Латиф-паши, должна получить свободу; 2) она должна быть отправлена, согласно объявленному ею желанию, в Константинополь; 3) день и час отъезда ее, и на каком пароходе, должно быть извещено прусское генеральное консульство; 4) драгоман прусского посольства в Константинополе может удостовериться лично, прибыла ли сказанная женщина в Константинополь; 5) каирский префект должен извиниться перед управляющим прусским генеральным консульством в недостаточности уважения, оказанного прусскому вице-консульству, единственно только по недоразумению; наконец, 6) управляющий прусским генеральным консульством обязан сделать, после извинений префекта, визит министру иностранных дел и объявить ему, что все кончено, и что он удовлетворен. Хотя решение это и не в пользу египетского правительства, но вице-король принял его с всегдашнею либеральностию и еще благодарил нас за согласие быть арбитрами, не могу сказать то же самое об управляющем прусским генеральным консульством, который, вероятно, по молодости лет вел себя во всем этом деле довольно глупо и без всякого такта.

Последние египетские войска вернулись из Кандии.

Каркур, на которого жалуется Армянский Патриарх, занимается делами здешней Армянской Церкви не как чиновник российского консульства, а как председатель каирской армянской эпитропии, он находится в переписке с Нубар-пашой и действует согласно с его желаниями; впрочем, вот уже месяц, как он не встает более с постели и находится между жизнью и смертью, а поэтому в настоящее время мне невозможно дать какой-либо ход делам Патриархии. С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою.

И. Лекс

Александрия

7/19 ноября 1867 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Любезное письмо Вашего Превосходительства от 31 октября я имел честь получить вместе с запиской барона Штейгера[113]; я очень рад сделать что-нибудь для Общества пароходства и торговли и для его агентов и непременно на днях переговорю с вице-королем по этому предмету, показав ему даже записку Штейгера; все заказы делаются здесь обыкновенно самим вице-королем и министры о них даже не знают.

Я много думаю о том, каким образом поссорить Францию и Англию на здешнем поприще и, как кажется, нам это удастся: Измаил-паша, который прежде и не смел дотрагиваться до французов, вдруг на днях прогнал всех французских военных инструкторов; до пятидесяти претензий французов на египетское правительство остаются без всякого действия, наконец, главное – абиссинская экспедиция до того вооружила французов против вице-короля, что здешние французские агенты открыто говорят против него и его правительства – они, которые всегда находили, что все, что делает Измаил-паша – отлично.

Я ездил на прошлой неделе к князю Халиму[114] и передал ему поклон от Вас; он был весьма чувствителен памяти Вашего Превосходительства и просил меня передать к Вам письмо, которое имею честь при сем представить. Посылаю Вам также экстракт из письма Нубар-паши к Лавизону, оно интересно вдвойне: во-первых, он открыто выражает свой образ мыслей о вопросе армянских церковных имений и, во-вторых, он объясняет ход переговоров по предмету смешанных трибуналов; только он что-то уж слишком рассчитывает на Ваше Превосходительство и на меня – конечно, мы скорее других согласимся на перемену существующих в Египте обыкновений, но это еще не значит, что мы вполне одобряем предложение паши. Из письма Нубара видно, что в случае согласия покровительствующих держав начать переговоры о смешанных трибуналах, они будут ведены не в Париже, как прежде предполагалось, а в Египте; по мнению моему это недурно – надо только, чтобы сами генеральные консулы были назначены комиссарами в международную комиссию, нам лучше других известны здешние дела, то, что можно уступить, и то, наконец, с чем нельзя согласиться.

Вице-король просит меня кланяться Вашему Превосходительству и благодарить Вас за то, что Вы продолжаете заниматься Египтом.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

13/25 ноября 1867 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Вице-король прислал мне сейчас копии с депеши Стенлея к полковнику Стентону[115] и с письма Нубарпаши к английскому генеральному консулу в Египте. Считая, что эти копии могут иметь интерес для Вашего Превосходительства, я спешу препроводить их к Вам с покорнейшей просьбой приказать переслать их мне обратно, так как за недостатком времени я не успел переписать их для себя.

Армянский Патриарх прислал мне на днях письмо Вашего Превосходительства и почти требовал, чтобы я поддержал официально его притязания на египетские имения; я ответил его посланному, что я всегда буду рад содействовать ему, но что я не имею права действовать в подобного рода делах иначе, как официозно, что я уже несколько раз говорил в его пользу с Измаил-пашой и с Рагиб-пашой и что в последнем моем свидании с вице-королем он объявил мне, что церковный армянский вопрос не раньше будет решен, как по приезде Нубара-паши, которого он ожидает в весьма скором времени в Египет.

Вообще это такой господин, которому очень хочется засунуть лапу в управление египетскими армянскими имениями; говорят, что он уже пробовал сделать то же самое в Константинополе и в России, но ему нигде не удалось достигнуть своей цели.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

20 ноября 1867 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я был на прошлой неделе у вице-короля и между прочим говорил ему о нашем Обществе пароходства и торговли и об обоюдных выгодах в случае, если египетское правительство будет выписывать через наше Общество все те произведения, которые получаются из России; я показывал ему даже записку барона Штейгера. Измаил-паша ответил мне, что он действительно до настоящего времени всегда сам давал заказы на все те иностранные произведения, которые необходимы для Египта, но что нынче он предоставил всю эту часть президенту Совета министров, который вместе с тем и министр финансов. Несколько дней после этого свидания я видел Рагиб-пашу и говорил ему о нашем Обществе, он объявил мне, что весьма рад войти с ним в прямые сношения, но что в настоящее время египетские финансы находятся в критическом положении, а поэтому правительство делает весьма мало заказов за границей; во всяком случае, я представлю ему агента Общества, и надо надеяться, что в скором времени начнутся сношения между египетским правительством и Обществом пароходства и торговли, которые, по всей вероятности, доставят пользу нашей компании.

Я говорил также с Рагибом-пашой об Армянском Патриархе и о том участии, которое Ваше Превосходительство в нем принимает; министр ответил мне, что армянский церковный вопрос известен хорошо одному Нубару, который скоро вернется в Египет, а поэтому решение дела по претензиям Патриарха отложено до приезда паши.

Рагиб-паша приобрел с некоторых пор огромное влияние на вице-короля, который ему решительно все предоставил как великому визирю, поставив себя в положение султана. Нубар-паша, приятель Рагиба, – он оставил за собой одни внешние дела и из внутренних церковные, – которыми он займется по возвращении в Египет. Шериф-паша, бывший первый министр, совершенно стушевался. Шахим-паша, бывший главнокомандующий египетских войск в Кандии в начале экспедиции, назначен военным министром. Абдель-Катерпаша, который только что вернулся из Крита, послан в Массаову[116].

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

22 февраля/5 марта 1868 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Разные финансовые операции, о которых я уже писал официально князю Горчакову, до того заняли вице-короля, что он не успел даже совершить предположенной поездки в Верхний Египет, – он ездил только на две недели в Мины[117] и по возвращении оттуда заболел, и только на днях начал принимать консулов. Я был у него вчера, сидел очень долго и передал ему содержание любезного письма Вашего от 15-го декабря, которое вручено мне было Колишем[118] уже по отъезде вице-короля в Мины. Измаил-паша благодарит Вас за участие, которое Вы принимаете в Египте, он примет Колиша на этой неделе, переговорит с ним обстоятельно и тогда уже даст ответ касательно его предложений.

Теперь успех этого дела будет зависеть от самого г. Колиша: если он сумеет ему понравиться, внушить доверие, тогда Его Светлость, вероятно, согласится назначить субсидию журналу г. Колиша, хотя, может быть, и не в том размере, как желает этого последний (г. Колиш просит от египетского правительства две тысячи четыреста фунтов ежегодно в течение десяти лет и четыре тысячи фунтов для начала), так как Египет имеет уже несколько журналов в Европе, с которыми паша не может расторгнуть условий.

Евгений подал в отставку и передал дела двум епископам, а сам отправляется по Нилу в Верхний Египет для излечения от ревматизмов. По возвращении оттуда (через месяц) он уедет в Константинополь.

Дело Дендрино идет плохо. Измаил-паша что-то заупрямился, уверяя, что, согласившись уже на рассмотрение этого дела в смешанной комиссии, которая и была составлена в Константинополе, он не может более кончить миром этот процесс. Несмотря на это, я не совершенно еще отчаиваюсь и через несколько времени снова приступлю к вице-королю с просьбой удовлетворить наследников Дендрино (они просят двести сорок тысяч талеров или двенадцать миллионов франков), и если и тогда он закобенится, то придется вернуться к решению дела в смешанной комиссии.

Ковако уже два месяца живет в Египте и атакует меня сильно, я прошу египетское правительство назначить здесь смешанную комиссию для рассмотрения претензий нашего блестящего майора.

Кроме всех этих дел мне надоедают страшно еще два грека: Ризо и Закалли, первого протежирует греческий посланник в Петербурге, а за второго просит Делиани[119], но вряд ли мне удастся сделать что-нибудь для этих господ, так как претензии их принадлежат к разряду так называемых египетских, а между тем люди эти, надеясь на рекомендации министерства и посольства, уже более не просят меня, а просто требуют, чтоб я им доставил от вице-короля: Ризо – от тридцати до сорока тысяч фунтов, а Закалли – шестьсот тысяч фунтов!

Покончив с делами других, я хотел бы переговорить с Вами, многоуважаемый Николай Павлович, о моих собственных, которые находятся в весьма плачевном состоянии: доходов с имения мало, должники не платят даже процентов, а между тем дороговизна жизни в Египте сильная, и я должен был войти в долги, для уплаты которых мне необходимо съездить в Петербург и в Вологодскую губернию в деревню, а поэтому я намерен проситься в отпуск и смею надеяться, что Вы отпустите меня в Россию в конце нынешней весны. Николаев теперь здесь, он легко может заменить меня в управлении генеральным консульством и в международной комиссии[120], которая, впрочем, еще не скоро соберется вследствие затруднений, делаемых Франциею и некоторыми из мелких держав, к которым вице-король, не знаю почему, тоже обратился за согласием.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

15/27 апреля 1868 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Во-первых, позвольте поздравить Вас с благополучным возвращением в Константинополь и с высочайшей наградой.

С некоторого времени вице-король постоянно хворает, никого почти не видит и занимается только одним – внешним займом, который, как кажется, ему совершить весьма трудно, а между тем в Египетской кассе пустота страшная и правительству необходимо так или иначе, но достать денег.

Вернувшись из Иерусалима, где я имел счастие встретить Светлые праздники, я хотел было видеть Измаил-пашу, но до сих пор безуспешно, так как он никого из консулов уже более месяца не принимает и отказал даже на днях в прощальной аудиенции двум посланникам: графу де ла Краччи и Утре; я не думаю, что такое положение может долго продолжаться, так как в Египте трудно кончать дела с министрами. Мне в особенности нужно было бы видеть вице-короля для того, чтобы получить от него наконец окончательный ответ насчет Калиша, который начинает терять терпение и того и гляди еще, что начнет процесс о проторях[121] и убытках, которые он потерпел, живя три месяца в Каире в ожидании решения вице-короля; а между тем именно в настоящее время г. Колиш мог бы быть очень полезен паше своим влиянием и сношениями с финансовым миром; к несчастию для него Лавизон что-то в последнее время не находится более в таких дружеских сношениях с вице-королем, как прежде.

Из официальных лиц я видел одного только Шерифпашу, который снова назначен первым министром; из переговоров с ним и с многими образованными греками в Александрии я вижу, что я несколько ошибался, полагая, что Нил может уже приехать в Египет: евгенисты решительно его не хотят и готовы даже произвести скандалы и беспорядки в случае, если он приедет в Александрию; само египетское правительство не желает также Нила, так как назначение его дало бы слишком много весу партии, противной Евгению, которая возмечтала бы, что она может делать все, что хочет, и начала бы ни во что не ставить местное правительство, поддерживавшее Евгения. Как евгенисты, так и Шерифпаша согласны на избрание какого-либо третьего лица в наместники Александрийской Церкви, то есть ни Евгения, ни Нила; многие из противной партии тоже на это согласны, но тут являются вопросы: каким образом произвести выборы наместника? Могут ли сойтись когда-нибудь здешние греки в выборе самого лица? Есть ли между греческим духовенством человек образованный, честный и энергический, который в состоянии бы был провести порядок в несчастной Александрийской Патриархии, раздираемой уже более десяти лет всеми возможными партиями (в здешнем духовенстве этакого лица нет, нет ли у Вас в Константинополе?), и, наконец, главное: даст ли блаженный Никанор свое согласие на назначение избранного греками наместника? Он говорил мне недавно, что он другого наместника, кроме Нила, никого не желает. Оставить Патриарха вовсе без наместника невозможно, – хотя он и поправился несколько физически, но морально это все тот же добрый, но бессмысленный Никанор, которым наделил нас, не тем будь помянут, Андрей Николаевич Муравьев[122]. Насчет Евгения Шериф-паша совершенно согласился со мной, что ему нужно поскорей уехать из Египта, так как присутствие его в стране еще более усиливает страсти двух различных партий; он обещал мне переговорить с ним серьезно об этом. Сам Евгений (который, впрочем, ни во что больше не вмешивается) сказал мне, что он не прочь выехать сейчас же из Египта, но что он ожидает уплаты сделанных им расходов, которые вице-король обещал ему возвратить, но не в состоянии этого сделать ныне, так как в министерстве финансов вовсе нет денег.

С армянскими делами Шериф-паша не успел еще познакомиться, но здешние армяне, из которых некоторые близки к вице-королю, решительно не хотят подчиниться требованиям Иерусалимского Патриарха, и сам Нубар-паша поддерживает их, а поэтому нам весьма трудно действовать в пользу Патриарха.

По синайским делам я ожидаю инструкций Вашего Превосходительства, и тогда уже, если Вам угодно будет признать нового архиепископа, начну действовать на египетское правительство, которое, впрочем, весьма хладнокровно к этому вопросу.

Я немного поочистил генеральное консульство, исключив из нашего покровительства многих лиц, не имеющих на то никаких прав, но у меня все еще осталось довольно старых дел, которые начаты были в консульстве и которые нам поэтому приходится кончать.

Закали и Ризо до того атакуют меня своими претензиями, что я готов бежать от них и никогда более не возвращаться в Египет.

Вашему Превосходительству уже известно, вероятно, что англичане разбили Теодора, взяли Магдалу[123] и освободили своих пленных, – теперь является вопрос – уйдут ли они, или нет, из Абиссинии[124]?

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Франценсбад

2/14 июня 1868 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Не застав мою жену в Вене, я пробыл там весьма недолго, но все-таки успел передать Васильчикову письмо Вашей супруги, повидаться с Раевским[125] и переговорить с содержателем гостиницы «À la cour d’Autriche»[126], который сказал мне, что уже тому месяц, как он отправил к Вам в Константинополь заказанное Вами пиво. Раевский очень жалеет, что не виделся с Вами в Ваш проезд через Вену.

Убийство князя Михаила[127] всех удивило, но, как видно, подозрение падает на австрийцев, так как они надеются, что на сербский престол будет избран Карагеоргиевич[128], который и будет душой и сердцем австриец.

Принц Наполеон[129] во время своего пребывания в Вене постоянно возился с графом Анбрассо и поляками, показывая явно немцам свое предпочтение другим национальностям, что не весьма понравилось венцам. В Песте[130] он, вероятно, будет вести себя еще глупее; при проезде моем через Пест все гостиницы были полны поляками, которые собирались туда в ожидании принца Наполеона. Третьего дня принц ездил в Прагу, куда в этот же день отправился Раевский по приглашению Чешского музеума[131], который праздновал вчера пятидесятилетний юбилей своего существования.

Я еду сегодня вечером в Берлин, а оттуда через Польшу – в Петербург, и поэтому, если Вам что-нибудь будет нужно в нашей столице, то я надеюсь, что Вы не забудете меня и адресуетесь прямо ко мне.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

13/25 апреля 1869 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить любезное письмо Вашего Превосходительства от 18-го марта и спешу выразить Вам мою чувствительную благодарность за милостивое представление меня к высочайшей награде.

Следствие по покушению на жизнь вице-короля кончилось, но, как кажется, ничего серьезного не найдено. Я очень буду рад, если кто-нибудь из великих князей приедет в Египет к открытию канала[132]. Вице-король ожидает императрицу Евгению[133], принца Гумберта[134], австрийского эрц-герцога, прусского принца и др. В октябре месяце хотя еще и жарко в Египте, но уже довольно сносно, вредно же только для детей и для тех, которые едят много фруктов, пьют постоянно воду и вообще не принимают предосторожностей, необходимых в жарких странах.

В Порт-Саиде великий князь может жить на своем судне, если же возможно будет провести его через перешеек, то и на всем протяжении канала ему лучше будет оставаться на фрегате. В Каире великому князю будет приготовлен вице-королем один из его дворцов, который ему неловко будет не принять, в Александрии же я предложу Его Высочеству остановиться у одного из почетных наших подданных, г. Антониадиса[135], который построил свой великолепный дом лишь в надежде хоть раз в жизни принять у себя члена императорской фамилии.

Вице-король сделался вдруг совершенным фанатиком Суэцкого канала, он делает Лессепсу всевозможные облегчения для скорейшего окончания работ и даже выдал ему на днях двадцать миллионов франков взамен некоторых прав (в отношении таможенных сборов), уступленных Обществом египетскому правительству. Я ездил недавно на канал и лично убедился, что он будет готов к октябрю месяцу, только не совершенно в тех размерах, в которых предполагалось его сделать. Работы в настоящее время идут чрезвычайно деятельно: все дроги в ходу, число рабочих увеличено, вода в Горькие озера[136] пущена, и остается только желать одного, чтобы хватило денег у общества и у вице-короля, взявшего на себя моральную обязанность сделать все, что от него зависит, для окончания канала к октябрю месяцу.

Жена моя едет на воды, а я на днях переезжаю в Александрию, где мне предстоит веселье жариться пять месяцев сряду, и еще вдобавок совершенно одному, так как все, которые имеют даже небольшие средства, едут на лето в Европу.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

29 сентября 1869 г.[137]

Многоуважаемый Николай Павлович.

Пользуясь возвращением Вашим в Константинополь, я начинаю снова частную переписку с Вашим Превосходительством, так как она имеет то преимущество, что в письмах можно быть гораздо откровеннее, чем в официальных донесениях.

Преосвященному Нилосу я дал почувствовать стороной, что ему нечего более рассчитывать на какую-либо поддержку с нашей стороны и что Вселенский Патриарх требует его непременного возвращения в Константинополь. Несмотря на это, Нилос нисколько не намеревается выезжать отсюда, на том основании (как он говорит), что Иерусалимский и Антиохийский Патриархи, к которым он обращался за советом, ответили ему, что он должен оставаться в Египте до тех пор, пока окончатся переговоры их с Вселенским Патриархом насчет признания его Александрийским Патриархом.

К тому же Нилос уверяет, что если бы он даже и подал в отставку, то она никогда не будет принята египетским правительством, которое не выпустит его из страны! Но это мне что-то кажется сомнительным.

Вице-король принял на днях решение вовсе не отвечать великому визирю на последние повторительные требования Порты, надеясь, что главные державы поддержат его в Константинополе и уговорят Аали-пашу[138] не настаивать более на финансовых вопросах. Его, как кажется, убедил в этом Нубар-паша, который вернулся в Египет с тем, чтоб председательствовать в комиссии о смешанных трибуналах.

В Каире почти все гостиницы и даже некоторые частные дома взяты кедивом[139] для его приглашенных, которых весьма много, так как во время путешествия своего по Европе он не скупился приглашать всех тех, которые ему представлялись или только просили позволения приехать к открытию канала.

Если у Вашего Превосходительства есть, может быть, знакомые, которые намереваются приехать к этому празднику, то не хотите ли Вы, чтоб я испросил им пригласительные билеты, а то они сильно рискуют не найти в Каире ничего порядочного, да и за то, что найдут, им придется платить огромные деньги.

В Россию до сих пор приглашений не было послано, так как граф Штакельберг[140], к которому Нубар-паша обратился с просьбой испросить у Министерств просвещения и публичных работ, не желают ли они прислать в Египет ученых или инженеров к открытию канала, и кого именно, – не дал еще никакого ответа. Несмотря на это, узнав частным образом, что некоторые почетные лица собираются приехать к этому торжеству, и не зная, где их поместить в Каире, я счел не лишним испросить несколько пригласительных билетов, которые и отправляю на этой же неделе по назначению.

Вице-король мечтает о том, что Вы исполните давнишнее обещание Ваше побывать в Египте и посетить преданного Вам и уважающего Вас кедива. В случае, если Ваше Превосходительство действительно намерены приехать к открытию канала, Вы потрудитесь телеграфировать мне о том заблаговременно, так как вице-король желает приготовить Вам заранее помещение, достойное высокого положения Вашего на Востоке.

Жизнь в Каире стала страшно дорога – вероятно, мне придется разориться окончательно.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

12/24 октября 1869 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить любезное письмо Ваше от 22-го сентября и спешу благодарить Вас за то, что Вы снова обратились ко мне собственноручным письмом – частная переписка с начальником много облегчает действия подчиненного и ставит его на ногу совершенной откровенности, полезной для обеих сторон.

Надо начать с того, что вице-королю писали из Константинополя (как он говорит), но всего скорее насплетничали здешние австро-французские агенты, как будто Вы, в первой же аудиенции Вашей у султана, наговорили всевозможных вещей Его Величеству против Его Светлости, и что Аали-паша остался этим весьма доволен. Кедива заставляют также верить, что Россия, отказываясь действовать в Константинополе за права Египта, мешает поставить вопрос на европейскую точку и дает ему внутренний характер, что Россия уже во времена Мегмет-Али[141] стала помехой его честолюбия, что в ее политике Египет должен оставаться навсегда турецкой провинцией и что, наконец, она только и заботится, что о христианских поселениях европейской Турции. Все это, конечно, чушь, но она не может не иметь влияния на легковерного и впечатлительного Измаил-пашу, а поэтому хорошо бы было, если бы Вы приехали на открытие канала и лично успокоили его насчет нашей политики в отношении Египта. Его Высочество говорил мне, что Эллиот[142] приезжает представителем Англии и ему, как по всему видно, хотелось бы видеть Вас во главе представительства России на международных торжествах открытия канала.

О князе Халиме я довольно давно говорил с кедивом и убеждал для его собственной пользы помириться со своим дядей, но Его Высочество объявил, что ему невозможно помириться с тем, который подсылал людей, посягавших на его жизнь, когда же я сказал вице-королю, что этому верить трудно и что, по мнению моему, есть люди, которые, пользуясь его доверием, обманывают его из своих личных интересов, Его Высочество ответил, что имеются явные доказательства непонятного для меня поведения Халим-паши. Впрочем, он прибавил, что впоследствии, может быть, и простит его, но никак не в настоящее время, так как ему надо сначала забыть несколько прошлое.

Я приезжал в Александрию посмотреть, каким образом встретят императрицу Евгению, – французы приготовили великолепную иллюминацию и вообще поистратились порядочно, она же не захотела даже въехать в город и под страшным инкогнито отправилась в Каир; вся колония (тысяч десять человек) в бешенстве, да и сам вице-король не в духе, так как он боится, что это инкогнито продолжится слишком долго для него, что, конечно, сильно не нравится его самолюбию.

Я весьма чувствителен был памятью супруги Вашей и прошу Вас передать ей мое нижайшее почтение.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Эбергард постоянно страдает глазами, ему здешний климат не годится, и хорошо бы было перевесть его куда-нибудь весной; он весьма способный малый, и мне очень жаль его потерять, но что делать.

P. S. Нилос был у меня сейчас, он решительно не хочет выезжать из Египта, говоря, что отлучение его от Церкви совершенно неправильно и что оно не имеет никакой силы. Он прибавляет, впрочем, что если египетское правительство само скажет ему, чтоб он подал в отставку, то тогда он это сделает. По его словам, члены Вселенского Синода были подкуплены здешними греками, которые как будто отправили в Константинополь три тысячи фунтов! Иерусалимский и Антиохийский Патриархи продолжают поддерживать преподобного Нилоса в его намерениях оставаться в Египте. Он говорит, что простой народ и вообще все корпорации греков желают, чтобы он оставался здесь, и что они подавали даже об этом прошение египетскому правительству. С другой стороны, два епископа, часть духовенства, александрийские эпитропы и почти все образованные греки или действуют прямо против него, или остаются неутральными. Решительно не знаю, что из этого всего выйдет!

Милютин[143] проехал через Египет на обратном пути с Амура; он вчера отправился в Бриндизи на итальянском пароходе.

Редактор «Le Nord»[144] Франчески здесь, он привез мне рекомендательное письмо от Вестмана[145].

И. Л.

Каир

19/31 октября 1869 г.

Конфиденциально

Многоуважаемый Николай Павлович.

Императрица Евгения, перед самым отъездом своим в Верхний Египет, имела весьма длинный политический разговор с вице-королем, Ее Величество советовала ему написать султану, что он его верный слуга, что он согласен на все предложения Порты, но что он надеется на расположение к нему Его Величества, а потому вполне уверен, что Порта согласится не настаивать более на ежегодном представлении бюджета, что же касается до займов, то Египет и без того не имеет права их заключать в продолжение четырех лет, согласно условию, заключенному с домом Оппенгейм[146], по прошествии же этого времени, если Египту понадобятся деньги, то, конечно, султан не будет противиться внешним займам кедива.

Вице-король до сих пор еще ни на что не решился, но, вероятно, последует совету императрицы, так как для него главное – спокойствие!

Он ездил в Мины, по железной дороге, откуда сопровождал императрицу Евгению на переходе до Ассиута[147], вчера он вернулся в Каир.

Русские моряки, ученые и инженеры застанут меня врасплох, так как я до сих пор не знаю полного списка имен тех лиц, которые приедут к открытию канала. Эбергард страдает глазами, Обермиллер занят в Александрии, я один в Каире, да еще как на иголках, так как у меня жена очень больна.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

14/26 декабря 1869 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Со времени принятия вице-королем фирмана Порты и ответного письма его у нас затишье сильное, как всегда, впрочем, после бури. Кедив почил на лаврах и вполне предался удовольствиям; в настоящее время он находится в Верхнем Египте, где намерен остаться до окончания праздников Байрама[148]; одна прехорошенькая американка сопровождает его в этом интересном путешествии, и он совершенно растаял у ног прелестной янки. Его Светлость звал и меня также ехать вместе с ним вверх по Нилу, но занятия по комиссии[149] не позволяют мне оставлять надолго Каир, и я только провел два дня с Измаилпашой в Мемфисе.

Кстати о комиссии – работы наши подвигаются, и я думаю, что мы кончим тем, что сойдемся в главных основаниях, так как египетское правительство дает нам весьма много гарантий, так, например, оно соглашается на учреждение «une cour de révizion»[150], предлагаемого французами и в идее совершенно сходного с желанием Вашего Превосходительства; эта новая инстанция заменит, и даже с избытком, надзор консулов через своих драгоманов за ходом дел в трибуналах.

Белого Орла[151] Вашего я никак добыть не могу, Лавизон не говорит также, что стоит японская чашка, купленная им для Вашей супруги; по мнению моему, самое лучшее – зачесть одно за другое, так как Белый Орел Вам, вероятно, в скором времени будет совершенно лишним.

Нилос упорствует не покидать страны, и, по всей вероятности, нам будет еще с ним много хлопот.

Поздравляю Вас с наступающими праздниками Рождества Христова и с Новым годом.

Засвидетельствуйте мое искреннее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Говорят, что Франкин[152] покидает Константинополь; Ковако очень бы хотелось его заменить; если б это удалось, то военное министерство имело бы отличного агента, Ваше Превосходительство – преданного Вам человека и, наконец, мы все бы избавились от его несчастного дела, так как он был бы достаточно вознагражден назначением военным агентом. Нельзя ли что-нибудь для него сделать?

Каир

8/20 марта 1870 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить любезное письмо Вашего Превосходительства от 24-го февраля и не преминул сообщить вице-королю все, что касалось до путешествия наследника. Его Светлость просил меня выразить Вам его чувствительную благодарность за участие, которое Вы постоянно принимаете во всем, что касается до Египта, но вместе с тем сообщить Вашему Превосходительству, что Мехмет-паше[153] невозможно выехать из Египта ранее июня месяца, так как учебные занятия его будут продолжаться еще весь май и, наконец, потому, что он боится отпустить сына своего из Египта слишком рано: в мае месяце еще холодно в Европе, что может вредно подействовать на здоровье наследника, родившегося в Египте и никогда его не покидавшего. Во всяком случае, Мехмет-паша поедет в Петербург и Москву, и если императора там не застанет, то представится цесаревичу и великим князьям; наконец, если Его Величество позволит, то он может даже съездить в Крым, но об этом последнем путешествии я буду иметь честь лично доложить Вашему Превосходительству и переговорить с Вами при проезде моем через Константинополь.

Генерал, которого кедив посылает в Россию за лошадьми, отправляется туда в скором времени через Австрию, и так как государственное коннозаводство предупреждено об этом, то я снабжу его рекомендательным письмом к Гринвальду[154] на основании предписания Вашего Превосходительства.

Вице-король, как кажется, намерен послушаться советов Ваших и проведет все лето в окрестностях Александрии.

Австрия ничего не имеет против новых трибуналов, только она не иначе дает свое согласие, как по окончании всех дел австрийских подданных против египетского правительства.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Обермиллер очень обстоятельный человек и он с честью исполнит обязанности управляющего генеральным консульством в Египте.

Каир

22 марта/3 апреля 1870 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить любезное письмо Вашего Превосходительства от 10/22 марта и спешу благодарить Вас за горячее участие, которое Вы были так добры принять в делах наших русских в Египте. По получении письма Вашего я тотчас же отправился к кедиву и объявил ему, что Вы только в таком случае готовы содействовать Египту в учреждении новых смешанных трибуналов, если он окончит наконец наши два несчастных дела Ковако и Дендрино. Его Светлость понял, как кажется, что Вы шутить не намерены, и объявил мне, что он еще раз рассмотрит вместе с Шерифом эти дела и вслед за тем сообщит Нубару по телеграфу, на каких основаниях египетское правительство может привести их к окончанию. Если Вы найдете возможным принять предложения Нубара, то будьте так добры кончить с ним тотчас же и, если можно, письменно, – с этими господами необходимо ковать железо, пока оно горячо, а то пока мы нужны, они любезничают с нами, а получив раз, чего желают, переменяют свою политику и в состоянии даже отказаться от того, что сами предлагали.

Вы совершенно правы, говоря, что Нубар предан англичанам, да и сам вице-король совершенно повернулся к ним, чему много виною какая-то странная политика Франции на всем Востоке и в особенности в Египте, агенты ее своим поведением и постоянным вмешательством во все дела все сделали, чтобы опротиветь кедиву, и он в настоящее время выказывает даже в мелочах свое недоброжелательство и недоверие к французам: все французы, которые были на службе египетского правительства, или совершенно удалены, или находятся в стране без всякого дела, наконец он прогнал даже недавно своих французских поваров, кучеров и тех прекрасных лакеев, которыми Вы могли любоваться во время пребывания в Египте. Но это и правда, что французы действуют иногда очень странно: вообразите себе, что они сделали вице-королю официальное замечание насчет принятия на службу американских генералов и десяти офицеров, говоря, что американцы приятели русских, а поэтому враги турок!

Вам известно уже, что кедив сделал большой заем в пять миллионов фунтов собственно для своей Даиры, а поэтому не спросил согласия Порты; Аали-паша, должно быть, взбешен на него, так как все ясно видят, что вице-король их надувает! Между банкирами, сделавшими заем, один из главных, Гинсбург[155], наш русский еврей, который не побоялся поверить свои капиталы Египту.

Дела Александрийской Патриархии все в том же положении: постоянная борьба двух партий и общее неудовольствие на нас, зачем мы остаемся в стороне; и вместе с тем каждая партия обвиняет нас в тайной поддержке противной партии и в каких-то замыслах насчет обрусения здешней Греческой Церкви.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

3/15 мая 1870 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить любезное письмо Вашего Превосходительства от 21-го апреля и спешу уведомить Вас, что я с нетерпением ожидаю официального сообщения об отпуске, для того, чтоб отправиться в Константинополь и лично объяснить Вам положение дел в Египте. Одно только беспокоит меня – это краткий срок данного мне отпуска: я потеряю много времени, вначале сделав круг на Константинополь, а потом сопровождая Мехмет-пашу в его путешествии по России, так что из двух месяцев мне ничего не остается для приведения в порядок дел моих в Петербурге и в деревне. Но я сильно надеялся, что Ваше Превосходительство поможет мне остаться далее в России и вместе с тем поддержит снова мое представление к наградам лиц, служащих в Египте. Австрийское, итальянское, прусское и другие правительства весьма щедры на награды на Востоке, мы же консульским чиновникам платим менее всех, вообще тратим за границей ежегодно все менее и менее и, кроме того, еще скупимся на награды; Вашему Превосходительству хорошо известен Восток, где без бакшишей ничего не сделаешь, награды же есть в своем роде бакшиши. Хорошо, конечно, министерству иметь посла, который поддерживает собственно сам собой на такой высоте политическое влияние наше на Востоке, но надо тоже принять во внимание, что долго это продолжаться не может, и мы должны понять наконец, что Восток – не Запад, и что здесь нам необходимо пользоваться теми же средствами, какие употребляют другие державы, для того, чтоб быть в состоянии бороться с ними со славой для пользы любезного нашего отечества.

Мехмет-паша уедет из Египта, только что получится ответ от Абраам-бея, посланного в Константинополь для сообщения великому визирю о поездке наследника в Европу и о том, что кедив не намерен посылать в нынешнем году сына своего в Константинополь, так как он имел уже честь представляться султану, но что если Его Величество желает, то он начнет свое путешествие с Константинополя.

Дендрино пишет мне, что он менее как на пятнадцати тысячах фунтов помириться не может, – попробую устроить ему это дело до отъезда из Египта, а то буду требовать письменного согласия кедива на выбор пятого члена в смешанную комиссию.

Ковако просит шестнадцать тысяч фунтов и, возможно, кончит тем, что возьмет и десять тысяч, но его отец написал нам недавно, что он не разрешает сыну своему кончить дело мировой, для которой он хочет сам приехать в Египет. По словам нашего Ковако, отцу его уже под восемьдесят лет, он совершенно расслабленный и физически, и умственно, и находится под влиянием разных феодосийских греков. Я все-таки написал старику, советуя ему мириться и прислать на то доверенность, но не знаю, когда придет ответ.

Жена моя уехала вчера в Европу, я же завтра еду снова в Каир, где живет до сих пор кедив.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

18/30 мая 1870 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я намеревался было выехать завтра из Александрии, и хотя уже десять дней тому назад прочел в газетах о моем отпуске, но, не получив о том официального уведомления ни от Вашего Превосходительства, ни из министерства, не решился оставить свой пост и остаюсь еще на несколько дней в Египте.

Наследник уезжает сегодня в Константинополь, откуда он отправится в Вену, Париж, Лондон, Берлин и Петербург; из России же он вернется в Египет через Италию.

Семейство вице-короля едет тоже сегодня в Константинополь с тем, чтоб присутствовать, вследствие приглашения султана, на праздниках обрезания его сына. Вам уже известно, конечно, о мировой вице-короля с Мустафой, увенчанной тридцатью тысячами фунтов, посланных кедивом своему брату; князю Халилу Измаил-паша прибавил тоже пенсию, увеличив ее на восемьсот кошельков[156] в год.

Вице-король не посылает более Ибрагима-пашу за лошадьми в Россию, он остановил его на дороге, испугавшись Англии и Турции, которые обвиняют его в том, что он находится под влиянием России и действует согласно ее целям. Что в особенности не нравится этим державам, это то, что он взял к себе на службу американских офицеров (четырех генералов, шестерых штаб-офицеров и тринадцать обер-офицеров).

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Санкт-Петербург

29 июня 1870 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Спешу сообщить Вам, что путешествие великого князя Николая Николаевича на Восток, по всей вероятности, состоится[157] – Его Величество уже дозволил своему брату совершить это путешествие и обещал даже подумать о денежных средствах, которые необходимы для того, чтоб пуститься в столь дальний путь; теперь весь вопрос состоит только в том, как велика будет сумма, которую государь велит отпустить великому князю, – у Николая Николаевича же лично денег совершенно нет. Его Высочество собирается взять с собой на Восток Евгения Максимилиановича[158], двух младших принцев Ольденбургских[159], Скобелева[160], Дохтурова[161], Галла[162], Фелейзена[163], восьмерых адъютантов и человек десять прислуги; он намеревается выехать из Петербурга 6/18 августа и отправиться прямо в Константинополь, откуда – в Смирну, Бейрут, Дамаск, Иерусалим, Яффу, Порт-Саид, Суэц, Каир, Фивы, Ассуан, опять Каир, Александрию и, наконец, оттуда возвратиться прямо в Россию. Я говорил Обермиллеру, что ехать на Восток шестого августа слишком рано; он, как доктор, совершенно со мной согласен и намеревается поговорить в этом смысле с Николаем Николаевичем.

Я имел счастие встретить вчера императора в Петергофе, он, по-видимому, совершенно здоров и весел; все говорят, что пребывание за границей принесло ему много пользы.

Князь Горчаков уехал вчера, он сильно постарел и опустился. Стремоухов[164] уезжает послезавтра в деревню. Я тоже отправляюсь на этой неделе в Вологду.

Мне ничего не удалось сделать насчет увеличения штатов, ни насчет камергерства – здесь говорят, что все это зависит от Вас, поэтому я надеюсь, что Вы не забудете меня в Ливадии: Петр Николаевич[165] передал мне именем канцлера, что князь ничего не имеет против назначения меня камергером, только он по принципу не может сделать о том официального представления, но будет совершенно доволен, если я получу это звание помимо его.

Павел Николаевич[166] здоров, он пьет воды и много ходит. Марья Ивановна[167] скорее похожа на Вашу старшую сестру, чем на матушку нашего посла в Константинополе. Катерина Матвеевна[168] молодцеватее теперь, чем была десять лет тому назад. Засвидетельствуйте мое почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

13/25 сентября 1870 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Вернувшись в Египет, я тотчас же занялся разбором дела о побоях, причиненных египетским патрулем нашему кавасу, и о грубых оскорблениях, которыми был встречен этим же патрулем драгоман генерального консульства, посланный на выручку каваса.

После внимательного рассмотрения всего этого дела, я пришел к тому убеждению, что действительно кавас наш был жестоко избит и г. Эбергарду причинены оскорбления, и что поэтому г. Обермиллер совершенно правильно требовал от египетского правительства удовлетворения; почему же оно не было нам дано – решительно непонятно, так как в подобных делах, которые, к несчастью, встречаются довольно часто в Египте, здешнее правительство давало обыкновенно полное удовлетворение всем большим консульствам.

Я собираюсь ехать завтра в Каир и постараюсь устроить мирным путем это дело с вице-королем, но вряд ли только мне удастся, так как, по всей вероятности, он скажет мне, что дело перенесено уже им в Константинополь, и что он ожидает Ваше по оному решение. Вследствие сего имею честь почтительнейше просить Ваше Превосходительство приказать мне, если можно даже по телеграфу, требовать энергически от египетского правительства полного удовлетворения, дозволяя мне даже, в случае упорства с его стороны, прекратить с ним всякие сношения.

История эта известна всему городу, и в случае, если нам не дадут никакого удовлетворения, мы не только потеряем всякое влияние в стране, но самое значение генерального консульства сильно пострадает, и оно станет наравне с греческим, если еще не ниже его.

Вашему Превосходительству известен Восток, конечно, лучше, чем мне, поэтому Вы хорошо знаете, как необходимо бывает иногда действовать энергически с турками; сколько раз Вы сами заставляли дрожать Порту, и всегда с успехом, уступить же им раз – это погубить себя навеки.

Как по всему видно, г. Обермиллер вел все дела весьма хорошо, и мне приятно было видеть из Ваших предписаний, что Вы остались вполне довольны моим наместником.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

15/27 декабря 1870 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить любезное письмо Вашего Превосходительства от 8-го/20-го декабря и спешу уведомить Вас, что кедиву известны константинопольские против него козни, и он очень благодарен Вам за участие, которое Вы постоянно в нем принимаете.

Синайцы и не думают в настоящее время продавать свои имущества в Египет[169], они, вероятно, и не дойдут до этого, в особенности если им разрешат вынуть капиталы из Государственного банка. В случае же необходимости продажи имуществ монастырь много потеряет, так как земли сильно упали в цене в Египте.

Кедивиа[170] прекратила прямое сообщение с Константинополем. Вице-король просил меня передать Вам, что ему было бы очень приятно, если б наши русские пароходы взяли бы на себя эти рейсы и тем убили новое турецкое мореходное общество, которое устраивается в Константинополе!

Турецкие войска начинают уже проходить через Египет – они дают, по крайней мере, несколько жизни каналу и некоторые средства к его существованию.

Кедиву очень бы хотелось, чтоб Суэцкий канал объявлен был нейтральным, но ему недостает смелости самому поднять этот вопрос – он боится Порты; Нубарпаша смеется над своим повелителем, но никак не может придать куражу робкому от природы Измаил-паше.

Нубар был у меня недавно и сообщил, что вице-король, отказавшись в Константинополе продолжать в настоящее время переговоры об учреждении смешанных трибуналов, имел все-таки в виду устройство ныне же муниципалитетов в Александрии и Каире и переформирование коммерческих судов, но итальянское правительство отказалось рассматривать эти вопросы, объявляя, что если уж нужно изменять существующий порядок вещей в Египте, то необходимо приступить прямо к полной реформе, то есть к устройству смешанных трибуналов. Ответ этот с одной стороны, настояние Нубара с другой побудили вице-короля возобновить вопрос о смешанных трибуналах, о чем я буду писать Вам официально на будущей неделе.

Деньги и облигации синайцев для преподобного Кирилла я пришлю в Константинополь с русским пароходом.

Поздравляю Вас, добрейший Николай Павлович, с Новым годом и желаю Вам и семейству Вашему здоровья, счастья и душевного спокойствия.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

22 декабря 1870 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Вице-король попросил меня на днях к себе для того, чтобы объявить, что Риаз-паша[171] привез ему известие из Константинополя, как будто я писал Вашему Превосходительству о том, что в Египте восемьдесят тысяч хорошего войска, и что он, вице-король, предлагает их нашему императору на случай войны с Турцией; по словам Риаз-паши, копия с этого письма читана была в Порте, в Совете министров. Кедив, как видно, был несколько сконфужен этим известием, и он спросил меня, правда ли, что я писал Вам что-либо в этом смысле; я ответил ему, что действительно писал о том, что Египет может легко иметь восемьдесят тысяч войска, но никогда не говорил о предложении их нашему императору; на это Его Светлость сказал, что он так и думал, будучи уверен, что я не в состоянии написать того, чего никогда не было, но он все-таки просил меня сообщить о всем этом Вашему Превосходительству, вполне надеясь, что Вы в разговорах с великим визирем и даже с султаном не преминете сказать им о неосновательности сведений, получаемых Портой, так как дипломатический агент Ваш в Египте никогда не писал Вам ничего подобного тому, что читано было в Совете министров.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

5/17 января 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить вчера шифрованную телеграмму Вашего Превосходительства от 2/14 января и целый день бился, чтоб разобрать ее, но это было решительно невозможно: с самого начала и до конца пропасть шифров наврано, некоторых даже вовсе недостает, а может быть, есть и лишние. Я просил репетицию[172], но не думаю, чтоб она много мне помогла, так как по турецкому телеграфу даже простые депеши приходят сюда в таком виде, что трудно их понять, – вот почему я никогда почти не употребляю в Египте шифр – совершенно напрасная трата денег.

Правильных известий из Геджаса здесь не получается, говорят только, что все почти уже успокоилось, но что вероятно движение возобновится[173], когда турецкие войска дойдут до страны и начнут действовать по-турецки!

Я говорил с вице-королем о деле Дендрино; он не отказывается выдать ему десять тысяч фунтов, только просит меня устроиться с Пеши-беем насчет некоторых формальностей и расписки, требуемой с г. Дендрино, – вот тут-то и загвоздка, так как с левантином[174] трудно сварить кашу, но я все-таки сделаю все, что от меня будет зависеть, для того, чтобы удовлетворить нашего генерального консула, который выбрал себе наконец поверенного в Александрии, некоего г. Меното, брата нашего драгомана.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Мне сейчас прислали сказать из телеграфного управления, что сирийская линия попорчена, а поэтому нельзя потребовать повторения депеши из Константинополя.

Каир

11/23 января 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Получив из Константинополя повторение Вашей телеграммы, я с помощью двух экземпляров разобрал наконец депешу Вашего Превосходительства; но вообразите себе, что тридцать восемь цифр (из трехсот шестидесяти) были перевраны, двух групп вовсе недоставало, а одна была лишняя! Я тотчас же сообщил кедиву о замещении Мустафы-паши Ругибом-пашой[175] и о нелепости толков, привезенных сюда Риаз-пашой. Его Светлость просит меня благодарить Вас за приятное известие и за постоянное доброе расположение, которое Вы ему выказываете. Он извиняется за Риаз-пашу, но этот последний был введен в обман Мустафой-пашой.

Из Хеджаса нет никаких известий!

Вооружение берегов Египта продолжается. Кроме того, вице-король хотя и уменьшает число регулярных войск, но зато, секретно от всех, и даже от нас, формирует что-то вроде ландвера, в состав которого войдут все молодые люди от пятнадцати до тридцати лет.

Патриарх пристает ко мне с деньгами, которые находятся у нас в депозите, разрешите выдать их ему, так он действительно сидит без гроша.

У меня нынешний год много больных русских, и все почти бедные; теперь уже приходят просить денег, – даю, что могу, но не знаю, что придется делать, когда надо будет высылать их обратно на родину; странное дело, что люди совершенно без средств и не зная языков (все почти учителя и студенты) решаются ехать из Петербурга, из Малороссии и даже из Сибири для лечения в Египет, в страну восточную, где жизнь так дорога и представляет так мало комфорта для больных, – да наконец, по мнению моему, самый климат Каира вовсе не хорош для чахоточных: трое из наших уже отправились нынешней зимой к предкам, да и остальные страдают быстрыми переходами от тепла к холоду.

Засвидетельствуйте мое почтение супруге Вашей и княгине Голицыной. Жена моя Вам очень кланяется.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

13/25 января 1871 года

Многоуважаемый Николай Павлович.

Мне пишут из Петербурга, что Стааль получит скоро новое назначение[176] и что выбор советника будет зависеть от Вашего Превосходительства. Я всегда мечтал о том, чтоб служить под ближайшим начальством Вашим, но никогда не просил об этом, так как здоровье жены не позволяло ей жить нигде, кроме Египта; в настоящее время она, слава Богу, гораздо крепче и в состоянии переносить климат Европы, а поэтому я прошу Ваше Превосходительство не забывать меня в случае, если Вы желаете иметь около себя человека, Вам душевно преданного и готового работать под Вашим руководством насколько хватит сил и способностей.

В ожидании милостивого ответа Вашего Превосходительства имею честь быть с отличным почтением и душевною преданностию Вашим покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

20 января 1871 года

Многоуважаемый Николай Павлович.

Сюда наехали всевозможные банкиры: Оппенгеймы, Швабахеры, Эрлангены, Спрингеры, Дрейгаузены и т. д. Они предлагают вице-королю денег, с тем, чтоб кедив продал им железную дорогу из Александрии в Каир и в Суэц или дал бы ее в залог и передал управление в руки капиталистов. Эти же банкиры согласны консолидировать египетские боны[177]; этот вопрос сильно интересует вице-короля; в последнее время здешнее правительство выпустило их так много, что они покупаются с учетом от двадцати-тридцати процентов, само правительство сознает количество их в двенадцать миллионов фунтов, но все полагают, что их гораздо больше; если система не переменится, то окончательное финансовое расстройство неизбежно, – вот почему кедив намерен уничтожить совершенно боны. Он хочет предложить всем тем, которые имеют боны, заменить их государственными облигациями, приносящими десять процентов в год и уплачиваемыми в семь лет, по частям, – мера весьма выгодная для правительства, но вряд ли согласятся на нее владельцы бонов, выпущенных на дальние срока, – принудить же их к этому невозможно, так как большая часть бонов в руках иностранцев.

Знаменитый английский инженер Фаулер[178] находится теперь в Египте; он предлагает вице-королю построить железные дороги в Судан; капитал для этого предприятия уже готов в Англии и у кедива просят только гарантировать пять процентов в год. Он пока колеблется, но все-таки позволил уже начать изыскания в Верхнем Египте и в Судане.

Все эти вопросы сильно озабочивают кедива, и, не зная, на что ему решиться, он отправился на несколько времени в Верхний Египет с намерением обдумать на свободе, что ему делать; его сопровождают только самые ближайшие к нему люди: Сефер-паша[179], Лавизон, Барро[180] и Бюргер-бей, так как он не хочет даже быть в этом случае под влиянием своих министров, которым он не всегда доверяет.

Наши губернаторы кавказские и южные дают иногда паспорты людям, которые хотя и родом из России, но проживали впоследствии в Турции по греческим и турецким паспортам, – это дает нам много неприятностей и хлопот; нельзя написать об этом министру внутренних дел и наместнику Кавказа?

Засвидетельствуйте мое почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

Жена моя жмет Вам руку.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Герцог Сутерландский[181] приезжает на будущей неделе по вопросу о Суэцком канале, но об этом в будущем письме.

Каир

10/22 февраля 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Получив предписание Вашего Превосходительства насчет новой юрисдикции в Египте, я не преминул уведомить официально Нубар-пашу о том, что Вы разрешили мне принять участие в международной комиссии, долженствующей заняться разбором сводов законов и процедуры, составленных египетским правительством.

Вместе с тем я сообщил вице-королю конфиденциально все те препятствия, которые он встретит в этом вопросе со стороны Порты и Англии, и взгляд Вашего Превосходительства, совершенно благоприятный для Египта. Его Светлость просил меня выразить Вам свою чувствительную благодарность за участие, которое Вы постоянно выказываете в этом важном для Египта вопросе, и вместе с тем передать Вам, что он глубоко чувствует благосклонное расположение императорского правительства.

Я откровенно выразил также Нубар-паше заблуждения его насчет поддержки, ожидаемой им со стороны Англии и выраженной в ноте его к итальянскому генеральному консулу; на это Нубар показал мне депешу лорда Гранвиля[182]к г. Лавалетту[183], писанную прошлым летом, из которой видно, что в то время английское правительство действительно совершенно одобряло рассмотренные им новые египетские законы, и если требовало утверждения Порты, то только на учреждение вообще смешанных трибуналов в Египте; ныне оно, как кажется, изменило несколько свой взгляд по этому предмету, но оно все-таки не отказывается приступить к коллективному разбору новых египетских законов. Пруссия тоже дала утвердительный ответ, Австрия и Италия еще молчат, что же касается до Франции, то ей при настоящих обстоятельствах некогда заниматься Египтом; кроме того, большая часть архивов Министерства иностранных дел находится в Париже.

Сообщив вице-королю приятную для него новость, я не преминул воспользоваться этим обстоятельством для того, чтоб переговорить с ним снова о деле Дендрино. Я просил его приказать Пеши-бею отложить в сторону все требования подлинных счетов или контрактов Дендрино с Киндинеко[184], ограничившись взятием с нашего подданного полного отказа от всех претензий против египетского правительства за себя и других наследников покойного Дендрино. Его Светлость боится дальнейших преследований по этому делу со стороны или гг. Киндинеко, или каких-либо новых родственников и наследников Георга Дендрино, если у египетского правительства не будет в своих руках документов, доказывающих права покойного Дендрино, а поэтому Его Светлость не хотел дать мне положительного ответа, объясняя, что ему необходимо посоветоваться сначала с Пеши-беем, но этот последний очень туг – не позволите ли Вы обещать ему награду от нас в случае, если окончит дело Дендрино; он имеет почти все иностранные ордена, кроме нашего, между тем ему же поручено было окончательное устройство с г. Ковако.

Нубар-паша присылал мне по делу наших поклонников[185] в Сире[186] Терно-бея, который дал мне объяснения, не совершенно согласные с сведениями, сообщенными г. Дубницким[187]; очень жаль, что отношение сего последнего пришло к нам уже после ухода египетского парохода с турецкими солдатами, который простоял в Александрии только несколько часов. Только что я получу письменный ответ Нубара на требуемые мною объяснения, я не премину сообщить Вашему Превосходительству.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

17 февраля/1 марта 1871 года

Многоуважаемый Николай Павлович.

Любезное письмо Вашего Превосходительства от 26-го января, с одной стороны, огорчило меня, так как я не могу более надеяться на честь служить под ближайшим начальством Вашим, но с другой стороны, оно доставило мне удовольствие узнать, что Вы оказываете мне дружеское расположение и цените меня даже выше моих достоинств. Все это заставляет меня, конечно, оставаться в Египте, но теперь уже с надеждой быть назначенным с помощью Вашего благосклонного покровительства прямо отсюда посланником куда-либо в Европу, – Вы сделали это для Стааля, а поэтому, веря Вам слепо, я решаюсь терпеть еще несколько времени Египет, хотя и на самостоятельном посту, но аккредитованным при вассальном государе, и таком еще, который не имеет ни на волос характера и на которого никогда нельзя надеяться. Кстати о нем; ныне, когда все на Востоке уже затихло, и когда мы даже находимся в самых лучших отношениях с Портой, кедив вздумал вооружаться не на шутку – американские генералы и офицеры все в движении, берега Красного и Средиземного морей укрепляются серьезно, резервы собираются, набор рекрутов повсеместный, войска обучаются весьма деятельно, и все это делается секретно от иностранных агентов. Что в особенности озлобило и обеспокоило кедива – это недоверие, выраженное Портой, не согласившейся на сделанное им предложение усмирить Ассир[188], и, наконец, отправка в Геджес восемнадцати тысяч лучших турецких войск. Впрочем, достоверно не известно еще, готовится ли вице-король против турок или против англичан, так как он намерен защищать себя от всякого иностранного занятия, а между тем слухи были, что в случае войны на Востоке Англия первым делом займет Египет под тем предлогом, что кедив захочет воспользоваться благоприятными для него обстоятельствами и объявить себя независимым. Англичане смотрят вообще весьма неблагосклонно на все воинственные приготовления Измаил-паши и вместе с тем торопятся покупкой Суэцкого канала: герцог Сутерландский говорил здесь везде, что деньги для этой цели уже готовы в Англии, и что в мае месяце канал будет в руках англичан.

Финансовая операция, затеянная кедивом, ему почти удалась: он оставляет пока железные дороги за собой и выпускает новые боны сроком на два года, за которые получает сейчас же значительную сумму денег (говорит, семь миллионов фунтов), но что он будет делать в 1873 году?

Оппенгейм, Спрингель, Вармс и другие венские банкиры уехали уже из Египта, оставив своим поверенным Швабахера, которому поручено окончательно устройство с египетским правительством и представителями Англо-Египетского банка, тоже сильно заинтересованному в этом деле.

Посылаю при сем Вашему Превосходительству копию с депеши лорда Гранвилля к маркизу Лавалетту, о которой я говорил Вам в моем последнем письме.

Засвидетельствуйте мое нижайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

24 февраля/8 марта 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Ковако пишет Обермиллеру, что его назначают консулом в Эрзерум. Если это правда, то будьте так добры назначить Эбергарда вице-консулом в Александрию, а на его место Бакунина, секретаря в Рагузе, – этот последний страдает грудью, и его родные давно просят меня взять их родственника в Египет, надеясь, что здешний климат поправит его здоровье; он из пажей, и мне приятно будет иметь при себе своего однокашника. Что же касается до Эбергарда, то он уже четыре года секретарем при мне и вполне достоин быть назначенным вице-консулом.

Надеясь на Ваше доброе ко мне расположение для осуществления моих желаний, остаюсь с отличным почтением и душевною преданностию Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

4/16 марта 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Вице-король решительно не хочет дать мне положительного ответа по делу Дендрино – он все ссылается на Пеши-бея, который, с своей стороны, говорит, что он действует только по приказанию кедива и сам ничего решить не может; наконец, в последний раз, когда я встретил кедива, он сказал мне, что он поручил Пеши-бею составить записку по делу о мировой с Дендрино, которую он доставит мне!

Англичане, недовольные победой, одержанной Вами в Константинополе, и еще некоторые из турок уверили, как кажется, кедива, что Вы собственно внушили Порте мысль вмешаться в дела Туниса, и что Вы же обещаете ей поддержку против Египта – с тем только, чтобы она оставила Вам свободу действий в христианских землях, подвластных Турции; вследствие этих слухов, которым вице-король придает много весу, я замечаю в нем некоторую к нам недоверчивость, которая имеет влияние и на самый ход дел. Будьте так добры сообщить мне конфиденциально, какую собственно роль Вы играли в тунисско-итальянской истории[189], и следует ли мне поддерживать кедива в его враждебных идеях против Порты, или не лучше ли напротив советовать оставить пока в стороне всю свою амбицию и заняться лишь возможным устройством подвластной ему страны.

Вице-король едет завтра в Верхний Египет, где он был уже в нынешнем году два раза, но он вообще как-то переменился и ныне уже не любит общество европейцев и скорее ищет уединения.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

10/22 марта 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить предписание Вашего Превосходительства насчет истории в Сире и не преминул обратиться к Нубар-паше с просьбой окончить это дело миролюбиво, заставив египетскую комиссию выплатить нашим поклонникам стоимость потерянных ими вещей, всего 314 рублей 50 копеек, и деньги, истраченные ими на прокормление в Сире в ожидании парохода, а именно 227 рублей; что же касается до возвращения им платы за проезд на пароходе, то я не нашел возможным этого требовать, так как наши хаджи и поклонники привезены были из Сиры в Александрию, а последние даже до Яффы на египетских пароходах бесплатно, на основании старых билетов, взятых для следования на «Махале».

Года три тому назад посольство рекомендовало мне дело грека Закали[190]; Жадовский имел даже неосторожность выдать тогда перевод с Вашей рекомендации греческой миссии – с тех пор греки не дают мне покою, между тем, ни вице-король, ни Шериф-паша, с которым я говорил несколько раз, не хотят слышать об этом деле. Ныне Цанос и все братья Закали до того пристали ко мне, что я снова согласился отправиться вместе с греческим и французским коллегами к Нубар-паше и мы два часа мучили несчастного министра по делу грека, но все понапрасну: египетское правительство дозволяет пересмотр дела в местных трибуналах, но не соглашается подвергать его решению арбитров или комиссии.

Испанская история, о которой говорили все газеты, гроша не стоит, и вся произошла от излишней деятельности испанского генерального консула[191], не имеющего понятия о Востоке.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

5 марта 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я сейчас только получил письмо Вашего Превосходительства от 16-го марта и спешу объяснить Вам откровенно, каким образом письмо Ваше от 26-го января было в руках князя Гагарина.

В этом письме не заключалось ни одного слова о политике, но в нем было так много душевного и вместе с тем лестного для меня, что я не утерпел поделиться радостным впечатлением с тем, который любит меня и принимает во мне живое участие. Отзыв того, кому Россия обязана уничтожением унизительных для всех нас статей Парижского трактата[192] и который в настоящее время самый популярный чиновник в нашем отечестве, есть патент на веки. Я знаю, что князь Гагарин никому не показывал Вашего письма и по прочтении его тотчас же прислал мне обратно, я же, конечно, никогда с ним не расстанусь. Если же Гагарин и говорил с кем-нибудь о мнении Вашем насчет моей особы, то это простительно старику, который счастлив был лично удостовериться, что о его protégé[193] так хорошо относится тот, которого он глубоко уважает и ценит по его государственным заслугам.

Надеясь, что Вы, с всегдашней Вашей добротой, простите мне мое маленькое тщеславие, остаюсь с душевною преданностию и глубочайшим почтением Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Дело с «кедивией» я окон чу на днях, только я не знаю, что буду делать с деньгами: хаджи уже почти все прошли и никто ничего не требовал, что же касается до православных поклонников, то они, вероятно, не проедут через Александрию, и придется их разыскивать по России.

Каир

31 марта/12 апреля 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Получив телеграмму о высочайшем пожаловании мне ордена Св. Владимира 3-й степени, я спешу выразить Вашему Превосходительству мою чувствительную благодарность за всегдашнее Ваше ко мне благосклонное расположение, так как я хорошо понимаю, что я обязан Вам получением этой ценной для меня награды.

Письмо Вашего Превосходительства от 16-го/28-го марта я имел честь получить и очень благодарен Вам за сообщение сведений о том участии, которое Вы принимали в делах Туниса и постоянно принимаете в делах Египта. Вице-король, как кажется, сам начинает понимать, что все известия, сообщаемые ему из Константинополя касательно каких-то враждебных с нашей стороны действий против него, выдумываются нарочно людьми, желающими отклонить его от нас и тем ввергнуть его в бездну.

Конечно, кедив никогда не переставал глубоко уважать Вас и иметь ко мне доверие, но он не весьма государственный человек и имеет свои слабости, то есть придает часто веру всевозможным слухам, не разбирая, с какою целью они распускаются.

Дело о продаже бонов уже было почти окончено с Оппенгеймами (в этом займе участвуют, кроме Оппенгеймов, дяди и племянников, венские банкиры Шпрингер и Вормс и египетские капиталисты: Пастре[194], Синнадино[195], Синнано, Хаким и Лавизон), когда приехал в Каир пруссак Леман с рекомендательным письмом от графа Кейзерлинга[196]; г. Леман сделал вице-королю предложения гораздо выгоднее Оппенгеймов, но неизвестно еще, представит ли он достаточно гарантий, а поэтому пока еще ничего не решено. Несмотря на то, что заем еще не сделан, я не перестаю надоедать вице-королю с делом Дендрино, который меня, точно так же, как и Вас, не оставляет в покое.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

14/16 апреля 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Князь Жагель давно уже пристает ко мне с просьбой написать Вашему Превосходительству и просить Вас представить его к русскому ордену.

Принимая во внимание, что князь Жагель много содействовал примирению вице-короля с князем Халимом, в судьбе которого Вы принимаете живое участие, и что по своему положению при дворе египетских князей он может быть и впоследствии нам полезным, я не счел возможным отказать нашему русскому подданному в его желании быть рекомендованным Вашему благосклонному расположению.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

20 апреля/2 мая 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь донести Вашему Превосходительству официально о приезде в Египет Невруз-паши с письмом султана. По словам вице-короля и его министра иностранных дел, Его Величество требовал одного от Измаил-паши: прекращения укреплений берегов Средиземного и Красного морей. Вскоре после отъезда Невруз-паши я узнал частным образом, что в письме султана говорилось также о вооружениях вообще, об американской военной миссии, о налогах, тягостных для народа, и о займе, – на все это вице-король ответил, что вооружение вообще и укрепление берегов он делал точно так же как для себя, так и для Порты, на случай, если б ей понадобилась помощь Египта, или какая-либо иностранная держава намеревалась бы занять Египет, – но что в угождение султану Его Светлость остановит постройку укреплений и распустит войска, оставив их только необходимое число для внутреннего спокойствия страны. В какой мере будут исполнены обещания Измаил-паши, мы увидим впоследствии; в настоящее же время он действительно велел остановить постройку укреплений в Красном море и старые солдаты распускаются по домам. Что же касается до американской военной миссии, то кедив ответил, что по недостатку в своих собственных офицерах он нанял по контракту несколько иностранцев, которые нисколько не отличаются от других египетских офицеров. Наконец, насчет займа вице-король заметил султану, что египетское правительство никогда не имело намерений делать займа, если же оно обратилось к банкирам, то, собственно, с просьбой помочь ему сделать операции с бонами (convertion des bons[197]), то есть отдалить уплату их на два с половиной года. Эта операция заключена была с Оппенгеймами на другой день после отъезда Невруз-паши из Египта.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

5/17 мая 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Очень благодарен Вашему Превосходительству за любезное сообщение характеристики моего нового коллеги Мура; я полагаю, что мне легко будет быть с ним в любезных светских отношениях, так как я хорош почти со всей английской коллегией, ожидающей с нетерпением приезда Мура. С Стантоном[198] я был всегда в весьма холодных отношениях; он был долгое время консулом в Варшаве, набрался польских идей и ненавидит русских – между тем, у него нет достаточно дипломатического такта для того, чтобы это не выказывать; его вообще здешние англичане не любят, так как он решительно не защищает их интересов; у него всегда была одна цель – как бы понравиться вице-королю, который поэтому весьма часто назначал его арбитром в делах против египетского правительства, зная наверное, что он решит в пользу его.

Я испрошу на днях аудиенцию у вице-короля и еще раз попробую уговорить его покончить дело с Дендрино миром; если же он будет продолжать упрямиться, то придется возобновить его в Константинополе, где при настоящем громадном влиянии Вашем на Порту г-ну Дендрино легко будет выиграть свой процесс против египетского правительства.

Я не премину принять к сведению приказания Ваши насчет официальной и полуофициальной переписки.

Еще раз благодарю Вас за Владимира и за постоянно доброе ко мне расположение.

У нас страшная жара, я сильно страдаю и не знаю, буду ли в состоянии выдержать все лето в Египте.

Мое глубочайшее почтение княгине Голицыной и супруге Вашей. Мое дружеское приветствие Кумани[199].

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

18/30 мая 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я ездил на днях в Каир и имел весьма продолжительный разговор с вице-королем о том положении, которое он должен принять при настоящих политических обстоятельствах в Европе[200]. Кедив благодарил меня за советы и вместе с тем объявил, что, зная наше бескорыстное расположение к Египту, он всегда готов слушаться нас и действовать согласно нашим желаниям, что в настоящее время он сделал все, чтоб быть в хороших отношениях с Портой: постройка укреплений в Красном море прекращена, местные войска распущены, и, наконец, он не отказывается ехать в Константинополь, но не может только совершить эту поездку теперь вследствие того, что он не так здоров и что у него весьма много начатых предприятий, не позволяющих ему оставить Египет.

Я говорил также с вице-королем о деле Дендрино и просил его дать наконец положительный ответ, согласен ли он кончить этот процесс мировой, не требуя от нас никаких документов (которые все погибли), в противном случае мы возобновим дело в Константинополе. Его Светлость обещал мне заняться непременно, на днях, рассмотрением этого дела и дать мне ответ в самом непродолжительном времени.

Кедив начинает страдать от жары в Каире и намеревается переехать в Александрию. Мура ожидают завтра; вице-король кажется недоволен этим назначением – ему трудно будет найти другого такого человека, как Стантон, который все делал, что только тот хотел.

Письмо это будет вручено Вашему Превосходительству г-ном Синано, весьма порядочным греком, которого я смело рекомендую Вашему благосклонному расположению, зная наверное, что он ни о чем просить Вас не будет!

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

26 мая/7 июня 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Мур начал уже свою атаку против вице-короля, он действительно гораздо ловчее Стантона и, вероятно, достигнет отчасти своей цели; главная его задача состоит, как кажется, в примирении кедива с Портой, то есть он добивается того, чего и мы желаем (по крайней мере в настоящее время), только он хочет ослабить вице-короля, тогда как мы не можем допустить какого-либо уменьшения прав, достигнутых им вследствие нашего покровительства. Впрочем, и сам Измаил-паша горячо стоит за свои права, и если он уступит в чем-нибудь, то только в том, в чем он сам переступил пределы данной ему власти. Мур, как я слышал, напирает в особенности на три пункта: продажа Порте пушек Армстронга[201], которых у вице-короля весьма много, удаление из Египта американских офицеров и официального объявления со стороны кедива, что он согласен на то, чтоб дополнительный трибут, платимый им Порте, служил обеспечением новому турецкому займу. Насчет пушек кедив, вероятно, согласится, но американских офицеров он нисколько не намерен увольнять, на том основании, что со времени еще Мегмет-Али американские офицеры всегда служили в египетских войсках, и, наконец, он не хочет иметь на своей шее двадцать шесть процентов с американцами, поступившими на службу египетского правительства по контрактам на пять лет.

Что же касается до трибута, то кедив находит совершенно лишним обязываться каким бы то либо образом перед европейскими капиталистами в деле, касающемся одной Порты. Все эти требования Порты и интриги англичан сильно подействовали на вице-короля – он даже переменился в лице, вечно озабочен, и видно, что чего-то боится; он уехал вчера в Каир и сегодня открывает лично парламент.

Я познакомился с Муром и нахожусь с ним в самых лучших отношениях. Булвер[202] приехал сюда на днях, как говорят, для того, чтоб удостовериться, в каком положении находится Суэцкий канал и хорошо ли идут его дела; по сведениям, которые я имею, канал находится в хорошем состоянии в отношении глубины, ширины и стойкости берж, но доходы его в последнее время сильно уменьшились, и если англичане не дадут Лессепсу пятнадцати миллионов франков, то Общество принуждено будет ликвидировать. Сюард[203] в настоящее время в Египте, он ездил в Верхний Египет и собирается теперь в Сирию, а оттуда в Константинополь; вице-король сделал ему великолепный прием.

Засвидетельствуйте мое почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и глубочайшею преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

9/21 июня 1876

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я начинаю страдать печенью, доктора советуют мне морское путешествие, а поэтому мне хотелось бы съездить в Константинополь, не в виде отпуска, а по делам службы (конечно, на свой собственный счет). Будьте так добры вызвать меня к себе для личных переговоров, и если можно по телеграфу, так как Кумани пишет мне, что Вы собираетесь уехать в половине июля в Россию. Получив Ваше разрешение, я отправлюсь в Константинополь 29-го июня ст. ст. с австрийским пароходом и 5-го июля буду у Вас в Буюкдере[204]. Во время моего отсутствия из Египта г. Обермиллер примет внутреннее управление генеральным консульством; хотя он и получил уже предписание Стремоухова отправиться в Эрзерум, но ожидает еще жалованья и подъемных, без которых ему нельзя тронуться из Александрии.

Кедив живет в Каире, решительно никого из европейцев не видит и занимается усердно, вместе с министрами и дипломатами, устройством страны – наконец, принялся за ум и послушался благих советов Вашего Превосходительства. Булвер и Мур обещали вице-королю помирить его с Портой.

Засвидетельствуйте мое почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и глубочайшею преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

30 июня/12 июля 1871

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я только вчера получил любезное письмо Вашего Превосходительства от 15/27 июня, и поэтому не имел физической возможности видеть вице-короля, который находится в Каире, но так как сегодняшний пароход последний, который застанет Вас в Константинополе, то я счел нужным съездить тотчас же после получения Вашего письма к Нубар-паше и переговорить с ним конфиденциально о будущем Суэцкого канала и о надеждах и желаниях Египта относительно этого канала. Нубар находит, что лучше всего было бы для Египта, если бы вопрос о Суэцком канале вовсе не был возбужден в настоящее время. В случае же возбуждения же этого вопроса для Египта будет выгодно, если канал объявят нейтральным; кто же будет заведовать им: международная ли, французская компания – для Египта все равно, лишь бы они подчинены были местным законам, что, впрочем, совершенно не согласно с фирманом, данным Портой Лессепсу. Выкупить канал у настоящей компании Египет в состоянии (у вице-короля уже теперь 176 тысяч акций, долги же по облигациям и делегациям[205] можно бы было перевести на Египет), но канал уже и без того разорил Египет, выкупив же его, египетское правительство пришло бы в крайнее расстройство и должно бы было приостановить начатые уже работы по улучшению сообщений и ирригации, – работы, необходимые для страны, поэтому лучше об этом и не думать! У вице-короля давнишнее желание укрепить канал, но, по мнению Нубара, не следует даже упоминать об этом, так как в этом случае Порта непременно захочет иметь в укреплениях турецкий гарнизон; международный гарнизон он тоже считает невыгодным для Египта. Его Светлость полагает, или скорее надеется, что Турция согласится поручить кедивам Египта как постройку укреплений Суэцкого канала, так и содержание в них гарнизона (под гарантией главных держав), на тех же основаниях, на которых она поручает им управление Египтом; если это возможно, то Нубар присоединяется тоже к мнению вице-короля.

Я решительно не понимаю зависти моих коллег: вот уже два месяца, как я живу в Рамле, езжу только в канцелярию и почти не вижу кедива; конечно, Измаил-паша любит меня, но он всегда уважал русских представителей в Константинополе и в Египте более, чем других, по причине, хорошо известной Вашему Превосходительству!

В последней депеше моей я сообщал Вашему Превосходительству об отъезде американского моего коллеги в Константинополь, но я ошибся, он уехал с итальянским пароходом неизвестно куда, и ни с кем не распрощавшись, ни с вице-королем, ни с министрами, ни со своими коллегами.

По делу Дендрино вице-король до сих пор не дал мне положительного ответа, он сказал мне только, что им поручено это дело другому адвокату, так как я жаловался на недобросовестность Пеши-бея к Дендрино, и что этот адвокат представит ему на днях свое заключение.

В последнее свидание наше в Константинополе Ваше Превосходительство обещали мне выхлопотать камергерский ключ, или через канцлера, или прямо у государя; Вы были даже так добры писать о том князю Горчакову, который велел сказать мне через Стремоухова, что ему было бы приятно видеть осуществление моих желаний, но что он принял за правило никогда не представлять своих чиновников к наградам придворными чинами. Если Ваше доброе ко мне расположение с тех пор не переменилось, то вспомните обо мне в Крыму и доставьте старому товарищу и преданному Вам подчиненному новый случай быть еще раз Вам обязанным.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Бейрут

27 сентября 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Позвольте поблагодарить Вас от души за тот радушный прием, который я встретил в Вашем доме; подчиненные Ваши, беря пример с начальника, были также все со мной чрезвычайно добры и любезны, и я никогда не забуду десяти дней, так приятно проведенных мною в Буюкдере.

Приехав неделю тому назад в Бейрут, я на другой же день отправился в Балбек[206], а оттуда – в Дамаск. Балбек дает совершенно достаточное понятие о громадности построек древних народов, и, видев его, решительно не стоит ездить в Верхний Египет, куда путешествие и продолжительно, и накладно для кармана. Дамаск с горы сделал на меня впечатление огромного и красивого города, но, въехав в него, я увидел грязные и узкие улицы и весьма непривлекательные дома, – впрочем, дома эти сохранили внутри совершенно арабский характер, который трудно уже найти в Каире и который так дурно имитирован в новом дворце султана. Положение наше в Дамаске первенствующее, и Юзефович[207] поставил себя весьма хорошо. Реуф-паша[208], управляющий теперь [неразб.], заклятый враг Решид-паши, а поэтому смотрит в глаза нашему консулу. Я виделся с ним, с начальником войска и с Абдель-Кадером, которого знал еще в Египте. Эмир до сих пор вспоминает Ваш ласковый прием в Порт-Саиде.

Вернувшись в Бейрут, я хотел было ехать вчера на русском пароходе в Александрию, <но> получил оттуда телеграмму, извещающую меня, что все пароходы, приходящие в Египет из Сирии, подвергаются десятидневному карантину, но что мера эта будет отменена через неделю, так как в настоящее время суда, выходящие из Константинополя, подвергаются обсервации[209] в Смирне и Александретте (чего прежде не делалось), а поэтому я решился дождаться до австрийского парохода, который придет сюда через три дня с очищенным патентом. Я вижусь с Петковичем ежедневно и более и более убеждаюсь, что он умный, дельный и деятельный агент. Четверухин сильно тяготится своим положением: с полутора тысячами рублей трудно жить семейному человеку в Бейруте; сделали бы Вы доброе дело и послали бы его в Мостар, в Призрень или в Астрабад, а то и он страдает, да и служба не много от него выигрывает в Бейруте.

Был у меня здесь архимандрит Джибара и просил меня взять под свое покровительство египетских мелхитов[210] и помочь им построить свою церковь в Александрии; он утверждает, что у них уже собрана для этой цели некоторая сумма, недостаточная, впрочем, для постройки, но что если я только захочу поддержать их, то наше благодетельное правительство, по всей вероятности, снабдит их недостающим капиталом. Во-первых, я пять лет уже как в Египте, и во все это время никогда мелхиты ко мне ни с чем не обращались, – я даже православного мелхитского общества в Египте не знаю, – они все почти, кроме весьма малого числа, возвратились в Унию; во-вторых, если они православные, то могут ходить в греческие церкви, где служба производится на арабском и на греческом языках; в-третьих, настоящий Александрийский Патриарх – человек умный и справедливый, и он сам имеет намерение поднять арабскую национальность, а поэтому пускай александрийские православные мелхиты обратятся как к Патриарху, так и ко мне с письменной просьбой, в которой выразят нам все свои желания, и тогда мы, оба вместе, постараемся сделать для них все, что будет возможно. Джибара, как кажется, не остался совершенно доволен моим ответом, но я нисколько не намерен ссориться с блаженным Софрониусом[211], который Вами избран, и который действительно человек достойный, – и, наконец, я не могу даже признавать за Джибарой титула наместника Антиохийского Патриарха над всеми мелхитами в Сирии и Египте; если мелхиты действительно православные, то в Египте они должны быть подчинены Александрийскому Патриарху, а никак не наместнику Антиохийского Патриарха, – по крайней мере, это мое мнение, и я буду ожидать милостивого ответа Вашего Превосходительства, прав ли я, или нет, в этом случае.

Но я надоел Вам моей болтовней. Простите великодушно истинно уважающего Вас и душевно преданного Вам

И. Лекса

P. S. Засвидетельствуйте, пожалуйста, мое нижайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

Александрия

18/30 октября 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Вернувшись в Египет, я нашел все дела в канцелярии в совершенном порядке, а поэтому еще раз благодарю Ваше Превосходительство за присылку Свиларича[212], который, как по всему видно, будет мне весьма полезный помощник.

Узнав, что вице-король, несмотря на свое обещание, не выплатил в моем отсутствии десять тысяч фунтов, которые он согласился дать Дендрино, я в первое же мое свидание с кедивом напомнил ему об этом деле, Его Светлость сказал мне, что он ожидал моего приезда для того, чтобы переменить несколько текст условия, а так как я на эти перемены согласился, то он обещал мне дать на этой же неделе приказание Министерству финансов выплатить поверенному г-на Дендрино десять тысяч фунтов.

Вице-король со смерти Аали-паши неузнаваем – он пооперился и как-то иначе смотрит, физически даже он выглядывает гораздо лучше; он очень рад был узнать, что Вы по-прежнему к нему благосклонны.

Наш русский путешественник доктор Швейнфурт[213] вернулся из Судана, где он пробыл два с половиной года, изучая флору страны; вице-король пожаловал ему Меджидиэ[214]. Уже четыре месяца, как нет никаких известий о Самуиле Бейкере[215], – боятся, не умер ли он с голоду вместе со всеми двумя тысячами народа, его сопровождающими.

Новый абиссинский император (приятель англичан во время абиссинской экспедиции)[216] разрушил все католические церкви и посадил на цепь тех из своих подданных, которые приняли католичество.

Финансовая операция кедива[217] удалась: феллахи вносят деньги аккуратно и боны уплачиваются ежедневно, только все-таки денег не хватает, а поэтому египетское правительство предлагает Оппенгеймам взять на себя получку с феллахов, взамен чего внести ныне же довольно значительную сумму, которая необходима к уплате бонов в срок; вероятно, Оппенгеймы согласятся, разрешения же Порты не будет надобности испрашивать, так как это не заем, а внутренняя финансовая операция.

Патриарх[218] вернулся из Иерусалима – я ехал из Яффы на одном с ним пароходе. Он весьма доволен результатом своего свидания с Иерусалимским Патриархом и видит уже у себя в кармане румынские червонцы[219].

Дело о сараевских изгнанниках поручено мною г-ну Луторале, которому я обещал в случае успеха пост агента нашего в Картуме[220]; но самый ближайший порт от Фезана[221], Триполи, отстоит от него на сорок дней пути, а поэтому трудностей будет предстоять множество.

Бразильский император[222] проехал в Александрию 17/29 октября на английском почтовом пароходе, императрица его сопровождает. Они пробыли здесь два дня в совершенном инкогнито и отправились теперь на канал.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

2/14 ноября 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович!

После многих настояний вице-король дал наконец приказание министру финансов выдать г. Дендрино десять тысяч английских фунтов; он объявил мне об этом вчера, а так как подписание условия между поверенным г. Дендрино и египетским правительством поручено александрийскому губернатору, то я нарочно приехал сегодня в Александрию для того, чтобы представить Зеки-паше поверенного г. Дендрино и лично ускорить окончание дела.

Таким образом, процесс г. Дендрино, который продолжался десять лет, и который мы оба, Ваше Превосходительство и я, застали по приезде нашем на Восток уже решенным александрийским смешанным трибуналом против нашего подданного, – окончен теперь в его пользу; в этом деле ни англичане, ни греки, которые сначала были вмешаны, ничего не могли сделать, и если мне удалось после многих трудов его окончить, то лишь только вследствие того сильного влияния, которое Вы успели приобрести в Константинополе и, наконец, на всем Востоке.

Полковник Лей, изобретатель подвижных подводных мин[223], о котором я уже имел честь писать Вашему Превосходительству, окончив с египетским правительством продажу своего секрета, отправился в Петербург с намерением предложить свое изобретение нашему правительству.

Моор[224] уезжает сегодня в Константинополь; он по приезде в Египет сначала много кричал, работал день и ночь, не ел, не спал, во все совался, потом притих совершенно, и я знаю из слов Стантона (не говорите, пожалуйста, ничего об этом Эллиоту), что он в свое управление ничего решительно не сделал, и если окончил несколько мелких делишек, то уже таких, которые были решены при самом Стантоне.

Дело о смешанных трибуналах снова возобновлено – Риаз-паша говорил уже с великим визирем, и здесь ожидают на днях согласие Порты. Вследствие разрешения, данного мне Вашим Превосходительством, я прошу участия в комиссии для разбора свода законов и процедуры, но другого уполномоченного, по мнению моему, назначать не нужно, так как в sous-commission[225], которая, вероятно, будет составлена из судей и которая займется подробным разбором кодов, я могу дать полномочие Филипсу, конечно, если Вы ничего не имеете против; сам я не силен в законах, Свиларич тоже не юрист, наконец, он мне нужен в Александрии, где в настоящее время пропасть дел.

Я очень дружен с моим французским коллегой, который решительно в отчаянии: у него пропасть дел с египетским правительством, и он ни одного не может покончить, наконец, арбитры до сих пор не решили, кто виноват в знаменитом франко-египетском столкновении, которое наделало столько шума в европейской прессе.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

10/22 ноября 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Мур уезжает завтра, и так как он просил у меня поручений к Вашему Превосходительству, то я и вручил ему это письмо.

Киамиль-бей говорил Ону и Кумани, что он не получил за прошлый год доходов с своих египетских имений, – это совершенно несправедливо: я справлялся у министра финансов и узнал, что доходы его действительно уменьшились в нынешнем году и что с одного имения их вовсе не было по случаю сильного наводнения, но все, что получено, отправлено было к нему исправно; впрочем, Измаил-Садик-паша[226]управляет имениями Киамиль-бея по доброй воле, и если он им недоволен, то он может заменить его другим. Что же касается до опасения его, что имения, пожалованные ему вице-королем, будут от него отобраны, то они совершенно напрасны: кедив, хотя и расстался с ним, но он ничего против него не имеет, – только купить эти имения или обеспечить ему определенный доход вряд ли он согласится, так как земли теперь не в цене, а доходы с них ежегодно уменьшаются; я еще пока не затрагивал серьезно этот вопрос, боясь повредить Дендрино, потому что если вице-король и сделает что-нибудь для Киамиль-бея, то скорее в уважение к Вам и к нашему посредничеству. На днях поверенный Дендрино получит деньги, и тогда воспользуюсь первым удобным случаем для него, чтобы переговорить с кедивом о Киамиль-бее.

Я не забыл также <о> Манук-Ракиджан-оглу (замешанном в политическом деле и сосланном в Фазоглу[227]), в судьбе которого Вы интересуетесь вследствие просьбы Армянского Патриарха; Шериф-паша дал мне слово составить доклад по этому делу и представить его вице-королю, прося его помиловать несчастного армянина и позволить ему вернуться на родину.

Булвер приехал на днях, но он сильно кашляет кровью и почти из комнаты не выходит.

Засвидетельствуйте мое почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

27 декабря 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Любезное письмо Ваше от 3-го декабря, но полученное мною только 23-го числа, меня очень обрадовало, в особенности потому, что я давно не имел прямых известий от Вашего Превосходительства.

Я не преминул сообщить вице-королю конфиденциально все, что касалось в этом письме до Суэцкого канала; Его Светлость очень благодарен Вам за участие, которое Вы принимаете в Египте, как в этом вопросе, так и в судебной реформе; он совершенно разделяет мнение Ваше, что самое лучшее будет для Египта, когда канал попадет в руки турецко-египетской компании, но что пока еще французское Общество не лопнуло, доходы его в 1871 году удвоились против 1870-го и дошли почти до двенадцати миллионов франков, то есть уже до половины той суммы, которая им необходима для уплаты всех процентов и на содержание канала.

Кедив говорил со мной также о своих врагах в Константинополе, но он не боится их, так как по совести исполняет свой долг относительно страны и Порты, и главное – потому, что он имеет счастье пользоваться расположением Вашего Превосходительства, влияние которого первенствующее в Турции.

Булвер прожил около месяца в доме рядом со мной, он был несколько раз у нас, и я заходил к нему, а поэтому мне хорошо известно, что он пока еще много здесь не сделал, во-первых, потому, что он постоянно был болен, а во-вторых, потому, что вице-король его не любил и под разными предлогами всего только раз его видел; вчера Булвер уехал в Верхний Египет, где он пробудет два месяца, по возвращении его в Каир я снова буду следить за его действиями.

О Бейкере получены известия по телеграфу из Картума: он проник вглубь страны и сам совершенно здоров, только между свитой его и в войсках, его сопровождающих, было много болезней, так что он принужден был даже отпустить назад триста больных солдат.

В смешанной комиссии по делам судебной реформы я буду заседать лично, но в тот комитет, которому мы, вероятно, поручим подробный разбор новых сводов и который будет состоять из судей, я предлагал Вашему Превосходительству никого не назначать, прося Франсиса представлять, кроме Англии, и нас; работа этого комитета будет сообщена комиссии на заключение, а мы уже представим все наши работы на утверждение правительства, то есть что касается до меня, то я, на основании моих инструкций, представлю их Вашему Превосходительству.

Патриарх сильно надеется на разрешение вопроса о монастырских имениях в Румынии, он совершил даже для этого заем в пять тысяч фунтов.

Вы совершенно были правы, предсказывая мне, что Дендрино насядет на меня; он сам из скупости не захотел исполнить то, что ему писал его поверенный, а теперь сердится. Впрочем, вероятно, вскоре все формальности будут им исполнены, и тогда мне можно будет выдать поверенному г. Дендрино депозированные в консульстве деньги; но успокоится ли он и тогда? Один только Бог знает!

Жена моя благодарит Вас за память.

Будьте столь добры засвидетельствовать мое нижайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

Поздравляя Вас с Новым годом и желая Вам здоровья и успехов во всех предположениях Ваших, остаюсь с отличным почтением и душевною преданностию Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

4/16 января 1872 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Вице-король присылал ко мне на днях Нубара для того, чтобы переговорить о Суэцком канале: ему бы очень хотелось, чтобы канал попал в руки египетской или турецко-египетской компании, но для него важно, чтобы это общество не имело никаких связей с консульствами, а подчинено бы было юрисдикции новых трибуналов; поэтому, видя и в этом случае необходимость судебной реформы, Его Светлость просит Ваше Превосходительство довершить начатое и заставить Порту дать наконец согласие на рассмотрение новых кодов[228]. В настоящее время кедив не выказывает явно желание сформировать общество, которое бы купило канал, зная, что это одно послужило бы Лессепсу к увеличению своих претензий; пускай компания сама лопнет или будет доведена, по крайней мере, до невозможности продолжать эксплуатацию канала, и тогда будет время сформировать турецко-египетское или просто египетское общество. Нубар, с своей стороны, просит Вас не оставить Египет своим благоволением и дать ему правильное судопроизводство. Луторала, которому я поручил боснийских изгнанников, не требует за это денег, он просит только, чтобы брат его был утвержден нашим консульским агентом в Картуме, но для того, чтобы войти в сношение с Перовичем и его спутниками, ему необходимы письма от их родственников.

Великий герцог Мекленбургский в настоящее время в Египте; я был у него, он принял меня весьма любезно и говорил о том, как он был счастлив, получив депешу от нашего императора, уведомляющего его о пожаловании Георгиевских крестов обоим его сыновьям[229].

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

19/31 января 1872 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить письмо Вашего Превосходительства от 5-го/17-го января уже после отъезда вице-короля в Верхний Египет, а поэтому не мог переговорить с ним о предложениях, которые ему намерен сделать Русско-Турецкий банк, но Лавизон едет завтра в Роду[230], и я поручил ему предупредить о том кедива и просить его не входить ни с кем в какие-либо соглашения насчет табаку, пока ему не сделаны будут предложения наших капиталистов.

Между тем я узнал от Лавизона, что компания западных капиталистов действительно предлагала египетскому правительству взять на себя все операции с табаком, но кедив отказал ей в ее просьбе, объявив, что он пока еще не намерен изменять настоящий порядок вещей, но что в случае даже, если он решится устроить режию[231], то египетское правительство возьмет эту операцию на себя, не вмешивая никаких иностранных капиталистов…

Впрочем, в Египте нет ничего положительного, и весьма может быть, что вице-король еще несколько раз изменит свои намерения, а поэтому, по возвращении его в Каир, я не премину лично переговорить с ним о предложениях Русско-Турецко-Египетского банка.

Дело Дендрино кончено и деньги высланы ему в Неаполь.

С этим же пароходом я посылаю на милостивое заключение Вашего Превосходительства представление к наградам и прошу Вас обратить Ваше благосклонное внимание в особенности на следующих лиц: Пини-бея, Колуччи-бея, Оланьи, д’Елиа и Скилиццу.

Засвидетельствуйте мое глубочайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

/18 марта 1872 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Спешу благодарить Ваше Превосходительство за Ваше любезное письмо от 9-го/21-го февраля, полученное мною с русским пароходом только 1-го/13-го марта.

Патриарх находится теперь в Каире, но он едет завтра в Александрию, и я отправляюсь туда нарочно для того, чтоб с помощью Свиларича поговорить с ним серьезно о церковно-болгарском вопросе[232].

По тем разговорам, которые я уже имел по этому предмету с блаженным Софрониусом, я заметил, что он не одобряет крутых мер Вселенского Патриарха и что ему вообще не нравится направление греческой прессы и греческих умов в Константинополе, направление прямо против России, могущее довести Греческую Церковь до потери нашего покровительства. Надо Вам сказать, Ваше Превосходительство, что в Египте, много вследствие Вашего могущества в Константинополе, отчасти также по причине дружеских отношений, существующих между вице-королем, Вами и мною, влияние наше на церковные дела единственное и положительное: ни Александрийский Патриарх, ни Армянский архиепископ, ни Синайский монастырь ничего не могут сделать без нашего посредничества; блаженный Софрониус по приезде сюда попробовал было сноситься прямо с кедивом и кончать дела самому, но он несколько раз обжегся и теперь не иначе действует, как через меня, я же никогда не отказываю ему в покровительстве державы единоверной и стремящейся к одному: к миру и спокойствию во всем православном мире.

Комиссия для разбора кодов вряд ли будет собрана ранее осени, так как и кедив, и Нубар собираются летом в Европу (кедив пока еще секретничает, но прошлогодние жары его сильно утомили, и он теперь уже переехал за город, ища прохлады); к этому времени я вернусь в Египет и сам займусь разбором кодов, что же касается до «sous-commission»[233], в которую я хотел посадить Франсиса, то мы уговорились с Нубаром ее вовсе не назначать, наконец, Свиларич может всегда быть мне верным и полезным советником, я им очень доволен и еще раз благодарю Вас за выбор такого достойного человека, он и жена его весьма аккуратны, и пока еще они не жалуются на финансовое свое положение.

Булвер вернулся в Каир, он очень слаб, но все еще занимается делами и политикой; самолюбие его торжествует, так как он предсказал английскому министерству дурной исход Вашингтонской конвенции[234]; он хорошо знаком с Соединенными Штатами и лучшим исходом для Англии считает уничтожение Вашингтонской конвенции. Я на днях обедал у него и передал ему Ваши поклоны, он был очень чувствителен к Вашей памяти, в особенности потому, что он глубоко уважает Вас и супругу Вашу.

По делу о животных для Московского зоологического сада я в переписке с Жегелем; мало надежды на моих агентов: один написал, что теперь не время для ловли зверей, другой – что в его округе вовсе нет животных, наконец, третий прислал шкуру гиены, говоря, что, несмотря на все старания, он не мог достать ее живой, – одна надежда на вице-короля, Лавизон уже говорил с ним, и он обещал, но у турок обещание еще далеко от действительного совершения, а, между тем, напоминать ему самому совестно, когда касается одолжения с его стороны.

Я был на днях у кедива и говорил с ним о том, что агенты его в Константинополе и не думают поднимать вопроса о смешанной юридической комиссии. Его Светлость сказал мне, что Риаз-паша несколько раз уже говорил по этому делу с Сервером и даже с великим визирем и что они оба дали обещание дозволить разбор новых египетских законоположений, но что все дело застряло за визириальным письмом!

Во всяком случае, вице-король очень благодарен Вашему Превосходительству за участие, которое Вы принимаете в этом вопросе, и надеется, что Вы и впредь не оставите Египет своим покровительством.

Насчет румынских паспортов Нубар-паша уверяет, что он никогда не получал никакого письма от Страта, а поэтому вице-король просит, чтобы румынский агент адресовался официально по этому делу к Нубару.

Во избежание же вторичной потери письма, пускай г. Страт вручит его г. Базили[235], который вложит его в общий пакет на мое имя.

Я посылаю с этой почтой прошение об увольнении меня в двухмесячный отпуск; я прошусь на два месяца, имея право только на этот срок, но я надеюсь, что Ваше Превосходительство, по всегдашней своей доброте, дозволите мне остаться несколько долее вне Египта. После лечения на водах мне необходимо побывать в моем вологодском имении и устроить продажу леса по частям; Вам самому хорошо известно, как дорога жизнь на Востоке и как трудно из одного получаемого нами содержания жить прилично в Константинополе или Каире, а поэтому мне приходится продавать свой лес, что, впрочем, мне сделать не совестно, так как у меня нет детей и, следовательно, нет необходимости думать о будущем.

Из России я намерен вернуться через Константинополь и тогда буду иметь честь лично представиться Вашему Превосходительству и испросить инструкции на последующие действия мои в Египте.

Будьте так любезны засвидетельствовать мое нижайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной. Жена моя очень чувствительна к памяти Ваших дам и просит не забывать ее и впоследствии.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

9/21 марта 1872 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Патриарх был у меня вчера, и мы с помощью Свиларича беседовали более часу о болгаро-церковном вопросе. Суждения блаженного Софрониуса чрезвычайно верны: он пока еще остается в стороне, но в случае, если Вселенская Церковь обратится к нему за советом или с просьбой о посредничестве, он не иначе будет действовать, как в духе желаний Вашего Превосходительства. Во всяком случае, он собирается нынешним летом в Константинополь, где он может оказать нам немалую пользу, так как Вы можете быть уверены найти в нем преданного и верного человека. Здешние греки распустили слух, дошедший и до блаженного Софрониуса, как будто Св. Синод нашел правильным все последние действия Вселенского Патриарха в отношении болгарской Церкви, но что Вы одни поддерживаете притязания константинопольских болгар. Я говорю константинопольских, так как, по их словам, фессалоникийские и македонские болгаре нисколько не одобряют всего того, что было сделано их единоплеменниками в Константинополе!

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

9/21 мая 1872 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить любезное письмо Вашего Превосходительства от 18-го апреля и спешу выразить Вам чувствительную благодарность за дозволение остаться в отпуску долее определенного мне срока. Хотя я знаю уже из газет и из частных писем, что мне разрешен отпуск, но не получив еще о том официального уведомления, «жду у моря погоды».

Кедив мне несколько раз говорил, что ему необходимо бы было для здоровья съездить в Европу, но что ему не хочется ехать в Константинополь, отправиться же прямо куда-нибудь на воды он не решается из боязни возбудить снова против себя Порту, с которой он желает быть в хороших отношениях. Несмотря, впрочем, на его слова, я полагаю, что он поедет в Константинополь, но не теперь еще, а несколько позже; одну же из жен своих, которая страдает печенью, он отправляет ныне же, вместе с детьми, в Константинополь, куда ей будут доставлять ежедневно брусские минеральные воды.

Кедив не то что не желает, чтоб подарок его нашему Обществу акклиматизации[236] остался тайной, но он хотел только избегнуть сильной огласки и сплетен в Константинополе, на которые там много мастеров.

Брауншвейг не видал вице-короля, но Его Светлость, узнав, что он снабжен рекомендательным письмом от Вашего Превосходительства ко мне и что он желает материальной поддержки для начатия какой-то публикации, приказал выдать ему четыреста фунтов, с которыми он и уехал в Константинополь.

Кланки еще здесь нет, он, вероятно, приедет не ранее осени, к этому времени я вернусь в Египет и буду пристально за ним следить.

Блаженный Софрониус собирается ехать в будущем месяце в Константинополь.

Архимандрит Джибара приехал сюда для сборов в пользу антиохийцев.

Перед тем, чтобы кончить письмо, позвольте обратиться к Вашему Превосходительству с следующими просьбами: по окончании курса лечения моего на германских водах я намерен отправиться к себе в деревню и проездом через Петербург явлюсь в министерство, а потому будьте так добры, дозвольте мне представить к Анне 1-й степени блаженнейшего Софрониуса и Гуссейн-пашу – первый хорошо известен Вашему Превосходительству, он питает уважение к Вашей особе и не иначе действует, как по моему совету, ему же мы обязаны спокойствием в Александрийской Церкви, которое в продолжение десяти лет не существовало в Египте; предшественник его, блаженнейший Никанор имел Анненскую ленту, наконец, архиепископ Синайский, более или менее подчиненный Александрийскому Патриарху, имеет уже орден Анны 1-й степени. Гуссейн-паша, второй сын вице-короля, тоже лично известен Вашему Превосходительству, он в настоящее время инспектор Нижнего Египта (муфетат) и может быть весьма полезен нашим подданным, живущим или имеющим интересы в этой провинции; он имеет уже несколько иностранных лент, и пожалование ему русского ордена будет весьма приятно для кедива, который весьма дорого ценит всякий знак благосклонного расположения нашего правительства и его высокого представителя в Константинополе.

Вторая просьба: не позволите ли Вы мне испросить разрешение нашего министерства и барона Вельо[237] на заключение почтовой конвенции с Египтом, что будет выгодно для обоих правительств. Австрия уже заключила подобную конвенцию с Египтом, Англия заключает в настоящее время, Германия и Италия тоже начали переговоры, так что, во всяком случае, мы будем не первые. К сему не лишним считаю присовокупить, что подобного рода конвенции дозволены Египту фирманом 1868 года.

Наконец, третья просьба: нельзя ли возвысить несколько мое дипломатическое положение, назначив меня поверенным в делах при бее тунисском, оставив вместе с тем генеральным консулом в Египте, – Тунис по соседству с Египтом, я мог бы ездить туда раз в год и, собирая сведения на месте, быть полезным министерству.

Если Ваше Превосходительство примете благосклонно мои просьбы, то будьте так милостивы приказать Базили написать мне о том несколько слов, адресуя письмо в Вену, в наше посольство.

Засвидетельствуйте мое нижайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

22 мая/3 июня 1872 года

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я сажусь завтра на пароход и перед отъездом из Египта считаю долгом еще раз благодарить Ваше Превосходительство за постоянно доброе ко мне расположение и за поддержание представления моего к награде вице-консула нашего в Дамиетте – г. Скарлато чуть с ума не сошел от радости, получив орден Св. Станислава 3-й степени; он принадлежит к числу тех старых греков, которые действительно преданы России, а не из каких-либо корыстных или политических видов.

Блаженнейший Софрониус уезжает 11-го июня н. ст.; он едет в Константинополь по делам монастырских имений в княжествах, но не откажется также принять участие в соборе, в случае, если Вселенский Патриарх соберет его по болгарскому вопросу, и если Иерусалимский и Антиохийский Патриархи тоже приедут в Константинополь. В этом соборе блаженнейший Софрониус выразит прямо, что он не одобряет все, что было сделано до сих пор настоящим Вселенским Патриархом по церковно-болгарскому делу, и вместе с тем будет советовать мир и соглашение как единственный исход по этому вопросу; он готов даже дать свое мнение письменно. Если Иерусалимский и Антиохийский Патриархи не приедут в Константинополь, то Александрийский Патриарх не примет участия в соборе, но все-таки выразит свой взгляд на церковно-болгарский вопрос.

Какой-то константинопольский греческий журнал объявил недавно, что как будто Александрийский Патриарх одобряет действия Вселенского Патриарха в болгарском деле; блаженнейший Софрониус, узнав об этом, поспешил приказать напечатать опровержение этого мнения в смирнском греческом журнале. Мне удалось недавно оказать еще одну услугу Александрийской Патриархии: блаженнейший Софрониус как председатель каирской эпитропии возобновил одно старое дело, предъявив свои права на дар, который сделан был Ананием Абедом в пользу этой эпитропии и который покойный Рафаил Абед[238], наследник и душеприказчик Анания (Рафаил был русскоподданный), никогда как будто не выдал по принадлежности; каирский вице-консульский трибунал, разобрав это дело, отказал эпитропии в ее претензии; Патриарх хотел перенести дело в Константинополь, но я, будучи почти уверен, что генеральное консульство в Константинополе подтвердит решение каирского трибунала, покончил дело мировой и с помощью Антониадиса[239] и Грегуара Денда уговорил Антона Абед, единственного наследника Рафаила Абед, выдать каирской эпитропии полторы тысячи английских фунтов и шесть небольших домов в Каире; Патриарх остался этим весьма доволен и приезжал благодарить меня.

Я был вчера у вице-короля и, прощаясь с ним, спросил его еще раз, собирается ли он ехать в Константинополь или нет; Его Светлость ответил мне, что он намерен отправиться туда недели через две, не ранее, более для перемены воздуха, и что он пробудет в столице Турции два месяца и оттуда вернется в Египет. Вследствие приглашения международного статистического конгресса кедив посылает в Петербург Баггет-пашу и Реньи (оба ученые). На выставку в Копенгаген он отправляет Макмуглы-бея и полковника Беккера (известный Вашему Превосходительству русский офицер Генерального штаба).

Нубар-паша объявил мне, что Порта изъявила свое согласие на введение смешанных трибуналов в Египте, что он отправится вскоре в Европу для подыскания способных и честных судей и что в ноябре месяце будет снова собрана международная комиссия для разбора новых кодов и судебной процедуры.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

19 ноября 1872 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить предписание Вашего Превосходительства от 8-го ноября касательно международной комиссии, долженствующей быть собранной в Константинополе для окончательного соглашения насчет устройства новой юрисдикции в Египте. Сообщив кедиву все то, что до него касалось, я воспользовался случаем выставить ему на вид то благосклонное содействие, которое наше правительство постоянно оказывало Египту в этом важном для страны вопросе, и Его Светлость просил меня телеграфировать Вашему Превосходительству (шифром) для того, чтобы благодарить Вас от его имени за все то, что Вы для него сделали. Я исполнил в точности просьбу кедива, но не знаю, в каком виде дошла до Вас моя телеграмма.

Вице-король принимал великого князя Николая Николаевича[240] так, как никогда не принимал еще ни одного иностранного принца, даже коронованного, Ему мешало несколько инкогнито великого князя, а то он развернулся бы еще шире.

Я говорил уже кедиву и Барро-бею о Муромцевой[241], и я надеюсь, что мне удастся устроить ей таким образом, чтобы она показала свой талант во дворце; что же касается до концерта, то она его может дать в Александрии, где в нынешнем году нет оперы и где я постараюсь сделать все, что будет возможно, для того, чтобы набрать ей побольше публики. Маковского[242] я после Байрама представлю кедиву, но, к несчастию, жена его так плоха, что вряд ли увезет он ее живою отсюда.

У меня уже довольно много больных, и все почти ненадежные.

Греческое правительство назначило генеральным консулом в Египет г. Ризо, человека довольно порядочного, но вице-король не хочет признавать его в этом звании, так как у него был некогда процесс против египетского правительства. Г. Ризо просил моего содействия; я говорил кедиву в его пользу, но безуспешно; теперь г-ну Ризо кажется это недостаточным и ему хотелось бы, чтобы я энергически настоял на его признании, но я не могу этого сделать, не получив на это предписания Вашего Превосходительства, так как это дело до меня прямо не касается.

Блаженнейший Софрониус вернулся, здешние греческие деятели сделали ему торжественный прием. Он у меня не был, а поэтому я счел лишним ехать к нему с визитом.

Синайцы сменили своего поверенного в Египте[243] и прислали сюда комиссию из трех монахов для разбора действий архимандрита Серафима. Я спрашивал этих иерархов, получали ли они какие-либо письма от Вселенского Патриарха, они ответили, что нет, но Иерусалимский Патриарх писал им уже после отъезда из Константинополя.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

30 декабря 1872 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить любезное письмо Вашего Превосходительства от 20-го декабря и спешу выразить Вам мою чувствительную благодарность за милостивое ознакомление с настоящим положением дела о новой юрисдикции в Египте. Письмо к кедиву я передал лично и вместе с этим сообщил ему сущность шифрованной телеграммы Вашего Превосходительства; Его Светлость благодарит Вас очень за постоянно выказываемое ему дружеское расположение; он никогда не скрывал от Порты деяния свои на границах Абиссинии, но ныне, вследствие советов Ваших, предписывает Нубару с этим же экстренным пароходом заявить официально Порте, что он не имеет никаких завоевательных замыслов в Абиссинии, но только ограждает свою собственную территорию.

Нубар-паша очень умен, но он немножко вспыльчив и не в состоянии иногда вытерпеть ложь и в особенности – видимое недоброжелательство со стороны тех, которые постоянно эксплуатировали Египет; когда я заседал с ним в каирской комиссии, мне тоже приходилось, как и Вам, замечать ему иногда, что в этакого рода делах надо главное – побольше хладнокровия, но у него натура южная – страстная.

Мнение Софрониуса насчет иерусалимских дел[244] я буду иметь честь сообщить официально Вашему Превосходительству с первым срочным пароходом.

Великий князь был со мной все время весьма любезен, и если у нас и вышло однажды маленькое недоразумение насчет обеда у кедива, то оно на другой же день объяснилось, и вообще было так неважно, что я удивляюсь даже тому, что нашлись люди, которые хотели придать ему значение, доведя его до сведения Вашего Превосходительства. Кедив очень доволен орденом Св. Александра Невского, который ему выхлопотал великий князь.

Муромцева дала концерт в Александрии и будет играть у кедива 14-го/26-го января, я употребил все старания, чтоб быть приятным и полезным protégée[245] Вашей и супруги Вашей: в Александрии она выручила четыре тысячи франков, вице-король же даст ей две тысячи франков за десятиминутное исполнение концерта Мендельсона.

Саволан был представлен кедиву г-ном Беккером; со смертью Лавизона мне очень трудно сделать что-нибудь для такого рода людей, как Саволан, который хорошо известен вице-королю и во всем Египте по делу его с Хелми-пашой[246].

Шестнадцатого января назначена свадьба наследника, и затем в продолжение месяца мы будем пировать почти ежедневно: свадьбы, балы, обеды, концерты, скачки и парадные спектакли, – вот что нас ожидает.

Засвидетельствуйте мое почтение супруге Вашей и княгине Голицыной. Жена моя Вам очень кланяется.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

9/21 января 1873 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Саволан-хан обратился ко мне с просьбой поддержать его энергически у кедива или, иначе сказать, устроить ему два дела: он имеет намерение основать в Египте американский банк и желает, чтобы вице-король не только участвовал в нем, но принял бы его под свое особое покровительство, назначив одного из своих сыновей президентом; кроме того, он желает предложить кедиву достать ему столько денег, сколько он хочет, и на самых выгодных для него условиях, но требует гарантий. Саволан-хан говорит, что Вы обещали ему нашу поддержку, но в письме ко мне, рекомендуя его, Вы решительно ничего не упоминаете об его намерениях; между тем, зная, что Ваше Превосходительство не любит, чтобы мы слишком вмешивались в дела финансовые и коммерческие, и в особенности в такие, которые не прямо до нас касаются, я ответил г. Саволану, что не могу оказать ему деятельной поддержки до получения на это инструкций Вашего Превосходительства, но что я говорил уже вице-королю о нем как о лице, рекомендованном мне императорским послом в Константинополе и известном с весьма хорошей стороны бывшим посланникам нашим в Персии. К сему считаю долгом уведомить Ваше Превосходительство, что до меня уже дошли слухи о проекте учреждения в Петербурге большого коммерческого общества с исключительной целью прямой торговли с Египтом, Центральной Африкой, Индией и Китаем, и что банк этот будет иметь контору (succursale[247]) в Александрии.

Не помешает ли американский банк распространению дел нашего национального, который, вероятно, попросит тоже нашей поддержки у кедива?

Ожидая дальнейших приказаний Ваших и прося принять благосклонно депешу мою на имя князя Горчакова, имею честь быть с отличным почтением и душевною преданностию Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Кед ив что-то смотрит очень сконфуженным, в особенности после приезда Зивер-бея.

Вице-король приказал принимать везде в Египте князей Чингизов[248] как его гостей; я представлю их завтра Его Светлости.

Александрия

6/18 февраля 1873 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Очень благодарен Вашему Превосходительству за любезное письмо от 20-го января и за милостивое исходатайствование орденов для египтян. Письмо на имя кедива передано по назначению, что же касается до ордена Александра Невского, то я поднесу его торжественно вице-королю, вероятно в конце текущей недели.

Кедив все это время был не так здоров, у него болит печень, и он снова стал страдать горлом; доктора говорят, что ему необходимо ехать лечиться в Европу, но он, как кажется, поедет сначала в Константинополь, потом в Вену (в свите султана), а оттуда уже в Виши и на Бенские воды[249].

Причина тому, что я нашел вице-короля весьма мрачным в день приезда Зивер-бея, была начинавшаяся уже у него болезнь горла; кроме того, говорят, что как будто султан поручил Зиверу попросить у кедива денег на предполагаемое путешествие в Вену.

Ожидаю с нетерпением новых трибуналов, а то количество русскоподданных (евреев и среднеазиатов) в Александрии и Каире постоянно увеличивается, и с тем вместе дел много, и все больше судебных и полицейских, от которых я рад буду отделаться.

Новая отчетность меня несколько озабочивает – не потому, что она была ведена у меня до сих пор дурно, а потому, что ее надо будет вести по-русски[250], у меня же во всем Египте кроме Эбергарда никто не говорит по-русски.

На днях явился ко мне ливанский уроженец Смир-Решид-Шекаб с рекомендательными письмами от Петковича и архимандрита Джибары. Я спросил его, что он желает, и он ответил мне, что ему хотелось бы быть представленным мною кедиву. Узнав из дальнейшего с ним разговора, что он намерен просить у вице-короля денег, я отклонил от себя представление его кедиву под тем предлогом, что он турецкоподданный, и поэтому я не имею права представлять его вассалу Порты, но что так как он говорит, что семейство его пользовалось расположением Ибрагим-паши, то он может идти прямо к вице-королю, который, в уважение памяти отца своего, вероятно, окажет ему милостивый прием.

Праздники по случаю свадьбы кончились. Как кажется, кедив намерен отправить вскоре своих сыновей Гассана[251] и Гуссейна[252] и новых зятей Туссума[253] и Ибрагима[254] в Константинополь, благодарить султана за оказанные им милости.

Засвидетельствуйте мое почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

21 февраля 1873 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Пользуясь отъездом Чингиз-хана, я спешу благодарить Ваше Превосходительство за благосклонное сообщение мнения Вашего насчет Хлебовского[255]; он живет в Каире у Сефер-паши и находится под моим особым наблюдением. Согласно желанию Вашему, Чингизам не делано было со стороны египетского правительства никаких почестей на обратном пути их из Мекки; они платили за железную дорогу и жили в Александрии на свой собственный счет. Беккер тоже уезжает сегодня, все в сопровождении того же Саволана, который пока ничего еще не сделал, но в полной надежде на успех впоследствии. Бёдкер написал брошюру о выкупе всеми правительствами Суэцкого канала; брошюра весьма слаба, и сама идея, в ней изложенная, в практике неприменима.

Будьте так добры сообщить мне, что за личность Месмер? Он живет уже в Каире несколько времени, хорошо принят кедивом, принцами и министрами, но что-то выглядывает авантюристом.

Кедив благодарит Вас за предупреждение насчет редактора «Levant-Herald»’а. Маковский переехал в Александрию, жена его очень плоха и, вероятно, скоро умрет, не увидав более Европы.

Он сделал в Каире много этюдов, но ничего не кончил, – между тем, приехал без денег и живет займами; боюсь, не попадемся ли мы с ним, так как ему дают в долг лишь только потому, что я за него ручаюсь морально, а между тем нельзя же мне оставить без помощи русского профессора, горячо рекомендованного Вашим Превосходительством и графом Адлербергом[256].

У нас живет еще здесь другой русский профессор Бабукин[257], человек хороший, но дает мне много хлопот, так как он ищет рыбу (электрическую), такую, которую арабы боятся ловить, несмотря даже на приказание кедива, данного вследствие моего ходатайства.

Мюнзенгер-бей[258] был недавно в Каире, кедив сделал его пашой и отправил обратно в Массову[259]; по его словам, нельзя предвидеть никаких столкновений между египетскими войсками и абиссинцами, которые в постоянной междоусобной войне, одни против других, и которые не в состоянии предпринять что-либо против регулярных войск; сами же египтяне, заняв Богосс[260], далее не намерены идти, и, собственно, цель Мюнзенгера в настоящее время – устройство на твердых началах Массовской и Богосской провинций; он привез с собой из этих провинций весьма много интересных предметов, которые уже все направлены на выставку, в Вену.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

2/14 апреля 1873 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

На прошлой неделе произошла небольшая история в Александрии, которая окончилась однако ж благополучно: из Александрии в Рамле существует уже около десяти лет железная дорога, устроенная одним англичанином, и поэтому администрация находится до сих пор под английским покровительством. Администраторы желали бы, чтоб вице-король купил эту железную дорогу, но так как требования их слишком велики, то Его Светлость отказывается от этой покупки. Надеясь, несмотря на это, заставить разными шиканами кедива купить сказанную дорогу, администрация переменила несколько времени тому назад направление пути и начала делать новую насыпь и класть рельсы вблизи самого рамлевского дворца Его Светлости и на земле, ему принадлежащей, объявляя, что земля эта продана была ей еще прежним ее владельцем Мустафой-пашой. Так как администрация не имеет никаких доказательств на принадлежность сказанной земли, то вице-король приказал оградить свои владения и не позволять продолжать на них начатые компанией работы. Тогда администраторы, вследствие разрешения английского судьи, поставили английский флаг на собранные ими на этой местности материалы; египетская полиция сняла этот флаг; поступок этот возбудил негодование всей английской колонии в Александрии, генеральный консул отправился на экстренном поезде в Каир требовать объяснений от египетского правительства, и все англичане ожидали, что кедив даст им торжественную сатисфакцию, распространяя даже еще, что Его Светлость сам приедет в Александрию и лично водрузит флаг, попранный египетскими властями.

На днях оказалось несколько иначе: полковник Стантон, хотя и просил, чтобы английский флаг был восстановлен египетским правительством, но сам сознавал, что английский судья не был вправе дозволять ставить его на работах Общества; вице-король согласился приказать восстановить английский флаг там, где он был первоначально поставлен, но затем, основываясь на том, что спор Общества с ним лично относится до недвижимого имущества, подлежащего суду местных трибуналов, он выговорил себе, что заведенное о том в английском консульстве дело будет прекращено и самый спор подвергнут решению арбитров.

Кедив собирается ехать в начале мая в Константинополь, а оттуда, если султан поедет в Вену, то он отправится туда же вместе с Его Величеством; в противном случае он поедет только в Виши и Эмс[261]. Его Светлость, как кажется, весьма доволен настоящим турецким министерством и находится с ним в наилучших отношениях.

Делом Суэцкого канала вице-король весьма мало интересуется, но претензии Италии и Франции насчет назначения судей в новые смешанные трибуналы ему сильно не по нутру, так как он не может на то согласиться, не уронив своего достоинства, а между тем дело о судебной реформе уже слишком долго тянется, на беду, впрочем, обеих сторон: и египетского правительства, и всех порядочных иностранцев.

Теперь позвольте поздравить Ваше Превосходительство с наступающими праздниками и пожелать Вам и семейству Вашему здоровья, счастья и всякого благополучия.

Жары уже начались; жена хотела было ехать в Европу, но заболела и теперь сама не знает, когда будет в состоянии пуститься в путь. Я же намерен переехать в Александрию тотчас по отъезде кедива.

Засвидетельствуйте мое почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

10/22 апреля 1873 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить Ваше любезное письмо от 21го марта и нарочно приехал в Александрию для того, чтоб совместно с Свиларичем составить рапорт о судебной реформе в Египте.

Перед отъездом из Каира я видел вице-короля и передал ему поклон Вашего Превосходительства и то благосклонное содействие, которое Вы постоянно оказываете Нубару, которому без Вас вряд ли бы удалось достигнуть и половины того, что Египет ныне получает.

Кедив горячо чувствует Ваше доброе к нему расположение и просил меня выразить Вам свою глубокую благодарность. Я говорил также с Его Светлостию о поддержке Махмут-паши[262], он ответил мне, что боится вмешиваться в подобного рода дела, но что во время пребывания своего в Константинополе будет лично говорить с Вашим Превосходительством об этом предмете.

Зивер-бея вице-король нисколько не жалеет, утверждая, что придворные вообще теперь ничего не значат в Константинополе. Кедив выезжает из Александрии в Константинополь 3-го/15-го мая.

Вы совершенно правы, говоря, что консульская юрисдикция кроме хлопот и дрязг ничего нам не дает, это в особенности справедливо в Египте, где она не только не увеличивает наше политическое влияние, но даже его уменьшает.

Перед отъездом Вашим из Константинополя будьте так добры разрешить мне, на случай, если жары меня сильно утомят, оставить на несколько недель мой пост и отправиться куда-нибудь, где посвежее, чем в Египте: в Бейрут или в Константинополь, или в Мальту, или в Сицилию, или, наконец, на выставку в Вену, не испрашивая на то разрешения министерства.

Я вручаю это письмо Хлебовскому, который возвращается в Константинополь. Он пробыл шесть недель в Каире, жил у Сефер-паши, но кедива не видал, и, как кажется, серьезно занимался своим делом: он сделал два портрета, двадцать этюдов и двадцать акварелей.

Маковский еще здесь; с тех пор, как жена его умерла, он работает усердно и получил несколько заказов от герцога Гамильтона и г. Галадмонтра. В денежном отношении ему помог Пашков. Вице-король ни Маковскому, ни Хлебовскому не хотел сделать заказов, так как он уже несколько раз обжигался с артистами и теперь их всех избегает, предпочитая покупать фотографии, иллюминованные масляными красками, – и дешево, и мило!

Будьте так любезны засвидетельствовать мое нижайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Я сейчас получил поздравительную телеграмму с производством в чин действительного статского советника. Будучи уверен, что я обязан этим повышением Вашему Превосходительству, спешу благодарить Вас душевно за Ваше постоянное доброе ко мне расположение и вместе с тем уверить Вас, что я дальнейшей службой своей постараюсь доказать, что я достоин того покровительства, которое Вы мне оказываете.

И. Лекс

Александрия

5/17 мая 1873 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить шифрованную телеграмму Вашего Превосходительства и передал уже вице-королю содержание оной. Его Светлость благодарит Вас за дружеский совет, но вместе с тем уверяет, что слух, пущенный в Константинополе о примирении его с Мустафой и Халилем, не имеет никакого основания. Кедив отправляется завтра в Константинополь, где будет иметь честь лично говорить с Вашим Превосходительством о Мустафе и Халиле, о Махмуд-паше, о судебной реформе в Египте и, наконец, о некоем Закария-эффенди (кавказский уроженец), который весьма долго жил в Египте и даже находился на египетской службе, считаясь всегда местным подданным; выйдя же в отставку, он отправился на Кавказ и там приобрел себе законный русский паспорт, с которым явился обратно в Египет и ныне пользуется нашим покровительством. Я уже имел честь неоднократно доносить Вашему Превосходительству, что императорские местные и, в особенности, кавказские власти весьма легко выдают паспорты лицам, хотя и родом из России, но давно уже потерявшим право на русское подданство; к числу этих лиц принадлежат большею частию армяне, как, например, Богос Карабетов, Ашикиан (оба горячо рекомендованные Вам Армянским Патриархом в Иерусалиме), Магардич-бей (египетский подданный при Саид-паше), о деле которого Вы телеграфировали мне 2-го/14-го мая, Николай Михайлов, Георгий Носров, и иногда также черкесы: Хозреф Мустафа и Захарий-эффенди; о национальности этого последнего египетское правительство до сих пор никогда не возбуждало вопроса, я только сегодня в первый раз слышал о нем лично от вице-короля и сам на днях поеду в Каир для собрания надлежащих справок, после чего буду иметь честь представить Вашему Превосходительству официальное донесение как о нем, так и о других лицах, неправильно получивших русские паспорты.

Очень благодарен Вам за милостивое дозволение съездить, в отсутствие кедива, на несколько времени в Европу – я намерен воспользоваться этим позволением, но так как вице-король пробудет три или четыре месяца вне Египта, то я предпочитаю прокатиться попозже, когда жары утомят меня и когда мне действительно нужно будет проветриться.

Фрегат «Светлана»[263] стоит уже у нас более недели, он идет отсюда в Пирей, а потом в Неаполь.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

24 сентября 1873 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Вернувшись в Египет, я был атакован архиепископом Синайским и Александрийским Патриархом по поводу синайских дел[264]. Преосвященный Калистрат жалуется на блаженнейшего Софрониуса, что он протежирует архимандрита Серафима и хочет непременно вмешиваться в дела синайцев; Его же Блаженство уверяет, что он нисколько не желает входить во внутренние дела Синайского монастыря, но как глава церкви в Египте он не может допустить, чтобы монахи с Синая жили в большом числе в Каире и не признавали даже его как духовного начальника.

Кедив и Нубар, желая быть угодными Вашему Превосходительству, делали все, что могли, чтобы покончить дело синайцев миром, но, к несчастию, преосвященный Каллистрат[265], хотя человек добрый и честный, до того прост, что на него всякий имеет влияние, а монахи уже его не слушают и живут себе в Каире для того, чтобы управлять им по своей воле, и потому, что здесь веселее, чем на горе. После многих свиданий с архиепископом Синайским мне удалось наконец уговорить его отказаться от предъявленной им в Министерстве внутренних дел денежной претензии против архимандрита Серафима, на которую этот последний представил с своей стороны контрпретензию, из чего вышло дело путанное и сальное, в которое, по мнению моему, не следовало даже вмешивать мусульман, и без того уже мало уважающих греков и в особенности – греческое духовенство. Вместе с тем я обещал Каллистрату высылку Серафима из Египта, но взамен этого одолжения просил его отправить на гору архимандрита Парфения, интригана первой руки (Вы были так добры предупредить меня еще в прошлом году насчет этого человека) и еще некоторых монахов, оставив при себе самое необходимое число. Кедив, с своей стороны, сказал мне, что он готов выслать архимандрита Серафима из Египта. За тем с высылкою Серафима и Парфения дело само собой затихнет. Я боюсь теперь только одного: что архимандрит Парфений и другие монахи, назначенные на гору, не послушаются приказания своего архиепископа – и тогда интрига и ссора будут продолжаться до бесконечности!

Бедный Пашков принужден ликвидировать свои дела – я не понимаю только, каким образом Вы знали об этом уже два месяца тому назад. Я хотел было его спасти, заинтересовав кедива в его судьбе, но Его Светлость и слышать о нем не хотел; я не знаю почему, но он имеет что-то против него. Впрочем, сам вице-король находится теперь в стесненном положении, так как последний заем не совсем удался, а между тем он затеял большие работы не только в Египте, но и в Судане.

Самуил Бейкер уехал из Египта весьма недовольный здешним правительством, несмотря на то, что ему выплатили сорок тысяч фунтов, – но он уверяет, что его труды недостаточно были оценены, и что самолюбие его страдает; кедив не придает большой веры всему, что говорил Бейкер, и он посылает Гордона[266] в Судан именно с тем, чтобы проверить донесения Бейкера, и только в случае, если они справедливы, окончательно утвердиться в занятых им странах.

По делу о судебной реформе в Египте все надежды на Вас одних. Министерство юстиции уже сформировано, но пока не работает, так как Россия, Франция и Австрия не дали еще формального согласия на учреждение новых трибуналов.

Желая поднять несколько военное звание в Египте, кедив назначил второго своего сына, Гуссейн-пашу, военным министром; Стоон[267] произведен в генерал-лейтенанты и остался начальником Главного штаба. Наследник назначен министром внутренних дел. Министерство публичных работ вошло в состав Военного министерства.

Здесь страшно боятся холеры. Несчастную жену мою, которая приезжает на днях на английском пароходе с чистым патентом, запрут на неделю в карантин.

В Александрии мне много рассказали про Фелкерзама, который, впрочем, хорошо известен в Петербурге, в Одессе, в Крыму и в Париже; оказывается, между прочим, что он действительно женат, и что жена его сестра Стеллы Каллас и держала цветочный магазин в Петербурге.

Благодаря еще раз за Ваш милостивый и гостеприимный прием в Буюкдере, остаюсь с отличным почтением и душевною преданностию Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Засвидетельствуйте мое почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

Каир

5/17 ноября 1873 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Александрийский Патриарх продолжает преследовать архиепископа Синайского: сначала он явно поддерживал архимандрита Серафима, страшного интригана, который обокрал монастырь и не хотел даже дать отчета в деньгах, полученных им как поверенным синайцев в Каире; несмотря на это, Его Блаженство противился высылке Серафима из Египта, и только энергические действия Нубара побудили его отступиться от этого монаха; теперь он начал требовать, чтобы египетское правительство выслало высокопреосвященного Каллистрата и находящихся при нем монахов на гору, клевеща на них, как будто бы они соблазняют православие своим дурным поведением (это явная ложь, они ведут себя ничуть не хуже духовных лиц, прямо подчиненных Александрийскому Патриарху). Интрига блаженнейшего Софрониуса чуть-чуть было не увенчалась успехом, так как Нубар, не очень уважающий вообще духовенство, которое ему сильно надоедает, поверил ему на слово и приказал Каллистрату убраться в двадцать четыре часа на Синай; тогда высокопреосвященный прискакал ко мне весь испуганный, объясняя, что он не совсем здоров, и что, наконец, ему невозможно выехать тотчас же из Каира, так как дела монастыря требуют, чтобы он остался еще несколько времени в столице Египта. Вполне понимая его положение, но находя все-таки, что присутствие его необходимо также в монастыре, я спросил архиепископа, во сколько времени он надеется кончить свои дела в Каире, а как он ответил мне, что в два месяца, то я съездил к кедиву и выпросил для него позволение остаться здесь на им самим определенный срок. Его Блаженство, узнав об этом, пришел в азарт и все еще не успокоится: он прислал вчера письменное приказание Каллистрату отправляться немедленно на гору и вместе с тем запретил ему и синайским монахам производить богослужение в церкви их каирского подворья (тут-то и кроется весь фокус, так как часть доходов от и без того уже не щедрых греков-прихожан отходит теперь от Патриархата к синайцам). Сильный позволением кедива, высокопреосвященный не обратил внимания на приказание Патриарха и остался пока в Каире.

Дело о судебной реформе, как кажется, не клеится, – я замечаю это, потому что Нубар хотя и в милости, но что-то сильно не в духе.

Якуб-хан был у меня и передал Ваше рекомендательное письмо: он уверяет, что он Вам всем обязан и что он не иначе будет действовать, как по моему совету и согласно с русскими интересами, – посмотрим! Русские больные начинают уже наплывать в Каир – и все плохие. Вообще у меня дел довольно много по случаю упразднения вице-консульства в Каире, но пока кое-как справляюсь.

Следствие по делу Магардича, несмотря на Рамадан, подвигается вперед и вероятно скоро будет окончено.

Речь Ваша в Одессе произвела великолепное впечатление не только в России, но и на всем Востоке; Вы первый из русских главных деятелей решились ознакомить публику с нашей политикой и дали открыто отчет в своих действиях. Я очень обрадован был известием, что батюшка Ваш совершенно поправился и снова принялся за дела; дай Бог ему жить еще много лет для пользы России и для всех нас, которые привыкли любить и уважать его с детства.

Жена моя в нынешнем году все что-то болеет и слабеет; доктора не переводятся из нашего дома, а между тем, я не вижу никакого улучшения ее состояния.

Засвидетельствуйте мое почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

14/26 ноября 1873 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Архиепископ Синайский обратился ко мне на днях с просьбой помирить его с Александрийским Патриархом. Принимая всегда за правило, что даже худой мир лучше доброй войны, я поручил драгоману моему г. Менотто отправиться к блаженнейшему Софронию и объяснить ему, что нам было бы приятно, если б он помирился с высокопреосвященным Каллистратом; но Его Блаженство вместо того, чтоб с радостью принять мое мирное посредничество, как прилично было бы всякому духовному лицу, выразил Менотто, что он не понимает, почему я вмешиваюсь в дела, которые до меня не касаются! Подлинное письмо Свиларича насчет этого свидания я имею честь при сем представить на благоусмотрение Вашего Превосходительства.

Странно однако ж, что тот же Патриарх, когда у него александрийский губернатор отнял в прошлом году землю, принадлежащую, как он утверждал, Патриархату, обратился лично к моему посредничеству, и вице-король вследствие только моего ходатайства приказал возвратить сказанную землю Патриархату.

Его Блаженство не находил тогда, что я не имею права вмешиваться в дела Православной Церкви, – теперь же, когда он преследует высокопреосвященного Каллистрата, который не хочет (да и не может) платить ему дань, как делал архиепископ Кирилл[268], и когда я законно заступаюсь за права синайцев, – то это не нравится блаженному, и он кричит везде, что русский генеральный консул не имеет права вмешиваться в дела Православной Церкви в Египте.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

24 ноября 1873 года

Многоуважаемый Николай Павлович.

Спешу благодарить Ваше Превосходительство за любезное письмо от 9-го/20-го ноября, полученное мною только вчера.

Кедив берет на свою службу Гордона для того, чтоб послать его в Нубию и Судан и убедить англичан, что Самуил Бейкер ничего решительно не сделал и не достиг никакого результата. Если бы вице-король отправил с этой целью египетского или американского офицера, то англичане не поверили бы им, и Бейкер продолжал бы уверять, что он покорил для Египта всю страну до экватора и уничтожил торг негров.

Вообще кедив начинает несколько разочаровываться насчет англичан, но он все-таки их сильно побаивается. Оппенгеймы держат Египет на откупу; кедив кричит против них, но все-таки принужден согласиться на все условия, предписываемые этими жидами, как по недостатку денег, так и потому, что все лица, окружающие Его Светлость, получают от них огромные суммы.

Следствие по делу Магардича будет окончено на днях; мы встретили много препятствий со стороны свидетелей: одни вовсе не хотели являться в следственную комиссию, другие приходили, но отказывались давать показания; наконец, те, которых судебная комиссия требует в Константинополь, не соглашаются туда ехать, говоря, что не могут оставить свои дела, и спрашивая, кто вознаградит их за расходы по путешествию и причиненные им убытки.

О стараниях моих заинтересовать кедива в ликвидации дел Пашкова я уже имел честь писать Вашему Превосходительству, но, к несчастию, Его Светлость решительно ничего не хотел для него сделать, обвиняя во всем супругу нашего подданного и объявляя, что у него самого дела не в блестящем положении. Впрочем, в настоящее время Пашков сошелся со своими кредиторами (исключая одного, который еще несколько кобенится), он едет в Петербург, и надо надеяться, что все долги его будут уплачены сполна.

Казо[269] говорил мне на днях, что ему было бы гораздо легче устроиться с египетским правительством насчет новых трибуналов, если б я имел (подобно тому, как он уже имеет) полномочие окончить в Каире дело о судебной реформе. Если Вы находите это возможным, то потрудитесь снабдить меня надлежащими инструкциями.

Известный Вам полковник Беккер оставил египетскую службу вследствие антагонизма, существующего между местными и американскими офицерами, жертвою которого он сделался совершенно случайно; жаль, что Египет потерял такого достойного офицера.

Жагель писал мне недавно, он вошел в какие-то операции с г. Иславиным и предлагает, через мое посредничество, кедиву купить принадлежащие им каменноугольные копи; но мое политическое положение не позволяет вмешиваться в подобного рода дела, в особенности в Египте! Я полагаю, что Жагель кончит хуже еще, чем Пашков.

Недавно прибыл в Александрию русскоподданный Амбургер и завел коммерческий дом, который будет в связи с известным домом Кноона.

Свиларич несколько приструнил здешних русских подданных; это многим очень не нравится, в особенности грекам, которые привыкли не платить податей, не менять паспортов и только пользоваться выгодами нашего покровительства.

Засвидетельствуйте мое нижайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

12/24 декабря 1873 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Спешу благодарить Ваше Превосходительство за Ваше любезное письмо от 27-го ноября. Вследствие желания Вашего я горячо рекомендовал Зизинию[270] Нубару, который обещал мне поговорить о нем с кедивом и Абраамом и вообще сделать для Вашего protégé[271] все, что будет возможно. Я передал также Нубар-паше все, что касалось, как в письме, так и в предписании, до судебной реформы; он благодарит Вас за постоянную поддержку, без которой он никогда не мечтал бы даже о получении согласия России; но он остался не весьма удовлетворенным ни инструкциями министерства, ни формулой окончательного согласия, так как в ней ничего не упомянуто о преступлениях, которые иностранцы могут совершить при приведении в исполнение решений смешанных трибуналов. Имея уже согласия Англии, Италии, Германии и, наконец, Австрии, Нубар ожидал только наше для того, чтобы приступить к устройству новых трибуналов, несмотря на Францию, которая продолжает торговаться в разных мелочах, и для того только, чтоб показать, что она все на Востоке, и что без нее судебная реформа невозможна.

Кедиву я не мог еще сообщить Ваше предписание от 5-го декабря, так как он простудился и из гарема не выходит.

Лессепс здесь; я говорил с ним о решении константинопольской комиссии, которое уже известно здесь по телеграфу; он не может его принять, так как Общество Суэцкого канала не признает права вмешательства в его внутренние дела; привести же в исполнение это решение, по его мнению, будет невозможно. Во всяком случае, Лессепс очень благодарен Вам за все, что Вы для него сделали.

Следствие по делу Магардич-бея уже кончилось бы, если бы не два свидетеля: один австрийский еврей, другой французский армянин, которые не хотели ни явиться в следственную комиссию, ни дать требуемых от них показаний; но я надеюсь устроить это дело с помощью австрийского и французского консулов.

Поздравляю Вас с наступающим Новым годом и желаю Вам и всему семейству Вашему здоровья, счастья и всякого благополучия.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

18/30 декабря 1873 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить шифрованную телеграмму Вашего Превосходительства и поспешил сообщить ее конфиденциально кедиву и Нубару. Они оба глубоко чувствуют все, что Вы для них делаете, но продолжают говорить все то же самое: они боятся коллективного согласия, выраженного в общем протоколе, так как они не уверены во Франции; наконец, по их мнению, отдельные переговоры впоследствии ни к чему не приведут; Австрия, хотя и соглашается на нашу формулу, но требует условия, весьма трудно исполнимые, и такие, на которые другие державы не согласятся: она желает, чтобы в апелляционной палате рядом с судьями, принадлежащими к национальностям главных держав, заседали два представителя от нее: один австриец и другой венгерец; она желает тоже, чтоб не только консулы и коронные чиновники были освобождены от местных трибуналов (новых), но даже консульские агенты, драгоманы, вольнонаемные чиновники и семейства всех этих лиц – претензия эта, по мне, не выдерживает даже критики. Франция, с своей стороны, получив как бы право требовать особых условий, запросит много невозможного и, главное, совершенно лишнего.

Кедиву и Нубару хотелось бы иметь наше отдельное согласие, подобно тому, как они имеют уже согласия Англии, Италии, Германии, Соединенных Штатов и даже Австрии, так как австро-венгерское министерство сначала телеграммой, а потом депешей уведомило своего дипломатического агента в Египте о том, что соглашается на судебную реформу, но вместе с тем в письменном документе говорит о резервах; на депешу эту Нубар будет отвечать и надеется на полное с Австриею соглашение. Получив согласие России, кедив и Нубар уверены, что Франция не захочет остаться одна и поспешит уменьшить свои требования до тех пределов, которые можно будет принять. Одним словом, вся надежда на Вас и на пребывание Ваше в Петербурге.

Нубар спрашивает, не нужно ли будет ему приехать в Константинополь в случае, если решено будет подписать в Пере коллективный протокол для окончания дела о судебной реформе в Египте.

Вице-король поправляется, но все еще слаб; я видел его два дни сряду и воспользовался случаем для того, чтоб рекомендовать ему Зизинию, у которого, впрочем, никаких дел в Египте нет, а он просто ищет место, преимущественно в Константинополе; одно, что ему может повредить, – это то, что кедив никогда не любил покойного брата его графа Зизиниа и терпеть не может племянника его, Меандра Зизиниа.

Засвидетельствуйте мое нижайшее почтение Павлу Николаевичу и Марье Ивановне.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Порт-Саид

23 февраля 1874 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить любезное письмо Ваше, адресованное из Петербурга, и поспешил передать кедиву и Нубару приложенные при нем письма на их имя. Они оба очень довольны расположением нашего кабинета и хорошо понимают, что они обязаны весьма Вашему Превосходительству.

Я передал также Лессепсу все, что касалось в Вашем письме до индо-российской железной дороги; он очень жалеет, что дело Суэцкого канала не позволило ему приехать в Петербург в то время, когда Вы и Кауфман[272] были в столице империи, но намерен воспользоваться Вашим советом и отправиться в Россию по возвращении своем из Индии и после поездки в Лондон.

Я виделся с Лессепсом в Измаилии, куда я ездил по делам службы, на встречу военного корвета «Витязь»[273], на котором я доехал до Порт-Саида, где у меня тоже есть некоторые дела. Завтра я, вероятно, вернусь в Измаилию на «Чихачеве»[274], а оттуда отправлюсь в Каир.

Франция и Греция не дают до сих пор согласия на устройство новых смешанных судов, но кедив и Нубар приступили уже к формированию трибуналов и решили, что они, во всяком случае, начнут в скором времени свои действия, по крайней мере для своих подданных и для тех иностранцев, правительства которых изъявили согласие на судебную реформу в Египте.

Засвидетельствуйте мое почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

6/18 марта 1874 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я приехал в Александрию по делу, случившемуся с экипажем корвета «Витязь»: один из матросов найден убитым на берегу; по окончании дознания я буду иметь честь сообщить Вашему Превосходительству официально весь ход этого несчастного дела.

Получив предписание Ваше насчет судебной реформы еще в Каире, я поспешил сообщить кедиву решение нашего правительства по этому вопросу и оставить копию с депеши Нубар-паше – они оба собираются писать к Вашему Превосходительству и благодарить Вас за все то, что Вы для них сделали.

Ответ Порты по делу Суэцкого канала уже получен кедивом, но Лессепс, несмотря на советы мои и моего французского коллеги, до сих пор не хочет подчиниться решению константинопольской международной комиссии, – он уверяет, что он предпочитает вернуться к первоначальному фирману, не позволяющему ему увеличивать плату десять франков с тонны, но допускающему полную свободу в остальных поборах с судов, проходящих через Суэцкий канал, то есть pilotage, remorquage, stationnement etc. etc.[275], надеясь этими поборами наверстать то, что он потеряет на изменении способа измерения вместимости судов.

По мнению моему, это невозможно, так как новый фирман Порты уничтожает первоначальный и не допускает никаких изменений во всех побочных поборах компании; вице-король тоже согласен со мной, и поэтому Лессепсу придется вероятно подчиниться константинопольскому решению, quitter à faire changer cette décision plus en sa faveur[276] тогда, когда количество тонн судов, проходящих через канал, достигнет 2 100 000 и когда ему придется начать уменьшать плату, взимаемую с каждой тонны.

Гордон отправился уже в Судан и далее к югу; его сопровождают два американских офицера, и ему дозволено распоряжаться теми войсками кедива, которые находятся в этих странах.

Вы читали вероятно в газетах о деле, бывшем между египетскими войсками и милицией дарфурского султана[277]; хотя дело это скрывается здесь ото всех (из боязни англичан), но оно действительно произошло, хотя и не в тех размерах, которые объявили европейские газеты; но во всяком случае, египтяне имели перевес, и влияние здешнего правительства на эти страны значительно увеличилось.

Засвидетельствуйте мое нижайше почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

2/14 апреля 1874 г.

Христос воскресе!

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить в Каире накануне Светлого Христова Воскресенья шифрованную телеграмму Вашу; но так как у меня только один экземпляр шифра, который хранится постоянно в генеральном консульстве, то я немедленно отправился в Александрию, где, собственно, моя канцелярия, архив и касса; в Каире же у меня только маленькая канцелярия, составленная из вольнонаемных чиновников, которым неизвестен, конечно, секрет наших шифров. Разобрав депешу, я тотчас же сообщил сущность ее г. Лессепсу, который, впрочем, по всей вероятности, никогда не согласится ни на какие уступки – от старости ли лет, или от женитьбы он стал очень упрям и вбил себе в голову, что европейские державы не имеют никакого права вмешиваться в его дела, что он представитель частной компании, которая заключила контракт с Портой (первый фирман на прорытие Суэцкого канала), и что его никто нарушить не может, что общее мнение в Европе за него, и что он никого не боится, так как он может не пропускать через канал тех, которые не захотят ему заплатить то, что он требует, европейские же державы не могут, да и не захотят объявить ему войну! Что же касается до кедива, то он пока держится в стороне, да и вряд ли согласится на деятельное вмешательство из боязни поплатиться за то денежно, так как Лессепс, протестуя теперь только против Порты, в случае, если король начнет действовать, привлечет и его к ответственности, а египетскому правительству хорошо известно, что́ стоят вмешательства в дела канала (например, когда вследствие требования Англии оно уничтожило обязательную работу на канале[278] и поплатилось за то восьмьюдесятью четырьмя миллионами).

Жизнь в Египте становится страшно дорога – каждый день являются новые налоги, и все весьма крупные: то на табак, то на жизненные потребности, то на дома, то на экипажи, на телеги, на лошадей, на ослов, пр. пр., одним словом, неизвестно, когда все это остановится. Иностранцы тоже подвергаются всем этим налогам, не только косвенно, но и прямо, а дуайен[279] наш, итальянский генеральный консул, действует не так, как Вы в Константинополе, – он никогда нас не собирает, а если и принужден иногда просить нас к себе, то не умеет вести собрания, и они обыкновенно ни к какому практическому результату не приходят.

Кедив не знает, что ему делать: он страдает печенью, и ему необходимо ехать на воды, а между тем Порта выказывает косвенно желание, чтобы он приехал в Константинополь, так что ему неловко ехать в Виши, не заехав предварительно в Стамбул, но туда нельзя явиться без денег, а у него их теперь у самого не много – финансы Египта в весьма плачевном положении, и одна только надежда на новый внутренний заем (emprunt forcé[280]), который уже объявлен в стране и который даст казне по расчету министра финансов пять миллионов фунтов.

Я тоже страдаю печенью и желудком и, по получении отпуска, отправлюсь в мае месяце сначала на воды, а потом уже к себе в имение.

У меня в нынешнем году было много русских путешественников, большею частию больных, с которыми возни пропасть; четырех пришлось похоронить, других же отправил назад в Европу в худшем положении, чем они были при приезде в Египет; вообще по моим замечаниям здешний климат ускоряет ход болезни, в особенности у таких больных, которых присылают сюда слишком поздно.

Франция и Греция не дали еще согласия на судебную реформу в Египте, а так как новые трибуналы уже формируются, то выйдет сначала путаница, которая во всяком случае не будет выгодна для французских и греческих подданных.

Политика Франции какая-то странная на Востоке: она бы могла, несмотря на свои несчастия, иметь первенствующее влияние в Египте, между тем республиканское правительство, или агенты его, делают так много промахов, что на них не обращают даже внимания.

Что же касается до Греции, то, имея большие колонии в Египте и платя весьма мало своим консулам, здешние консульства служат ей доходной статьей, которой она нисколько не желает лишиться!

Засвидетельствуйте мое нижайше почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Препровождаю при сем только что полученную мною копию с последнего ответа Лессепса.

Каир

15/27 апреля 1874 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Действия Вашего Превосходительства увенчались полным успехом: Лессепс, вследствие Ваших советов, согласился наконец подчиниться решению константинопольской комиссии. Если б не это, то у нас заварилась бы такая каша, что расхлебать было бы ее трудно. Кедив, побуждаемой Портой и Англией, решался уже взять канал в свое управление и вместе с тем, опасаясь сопротивления со стороны Лессепса и служащих на канале, отправил было уже до десяти тысяч войска в Порт-Саид, Измаилию и Суэц и военный фрегат в Порт-Саид. Генерал Стоон назначен был комиссаром на всем протяжении канала, и ему даны были большие полномочия. Теперь все это оказалось лишним, и кедив блаженствует.

Вообще все довольны, кроме французов и в особенности коммунистов, которые рады бы были, если б произошел какой-либо скандал на канале.

Лессепс уезжает 4-го мая в Париж для того, чтобы присутствовать на полном собрании аукционеров Общества Суэцкого канала, которому он подвергает решение константинопольской комиссии.

Кедив переезжает на днях в Александрию; он, вероятно, вовсе не поедет нынешним летом в Европу – впрочем, все будет зависеть от его здоровья и от положения финансов. Нубар едет вскоре в Европу набирать судей для новых трибуналов.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

22 апреля 1874 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Спешу благодарить Ваше Превосходительство за Ваше любезное письмо от 11-го/23-го апреля, которое я получил уже по окончании глупой истории Лессепса, но, несмотря на это, воспользовавшись свиданием с президентом канала, я посоветовал ему перестать разжигать аукционеров и, напротив того, уговорить их принять мирным образом константинопольское решение, так как только в этом случае Общество может надеяться (конечно с Вашей милостивой поддержкой) наверстать теряемое под предлогом новых работ, потребных для приведения канала в лучшее состояние. К несчастию Лессепс сильно возбужден, и я боюсь, чтоб он не наделал снова глупостей в Париже, куда он едет завтра. Он недоволен французским правительством и одного только Вас уважает и слушает.

Я имел разговор с кедивом об образовании египетской комиссии Суэцкого канала, которая заступила бы место нынешней и выкупила старые акции посредством выпуска новых; он говорит, что идея эта очень хороша, но в настоящее время неудобоисполнима: вследствие денежного кризиса в Европе, плохого состояния египетских финансов и, наконец, того, что в случае, если б образовалась новая компания, старые бы акции поднялись бы до сумасшедшей цены. Вице-король доволен уже тем, что настоящее Общество Суэцкого канала признано теперь всеми державами, и даже Францией, – египетской комиссией, и он предпочитает в этом вопросе statu quo[281], желая, впрочем, еще одного: перенесения главной администрации канала из Парижа в Египет, что очень выгодно будет также в финансовом отношении, так как с упрощением настоящего двойного управления можно будет сделать до трех миллионов в год экономии – эта сумма превышает на миллион франков ту, которую Лессепс (по его расчетам) теряет теперь от введения новой таксы.

Я ничего не решил еще относительно моего путешествия. Все будет зависеть от моего здоровья; во всяком случае, я воспользуюсь Вашим любезным приглашением и приеду в Буюкдере, если не перед поездкой в Россию, то по возвращении из милого отечества.

Якуб-хан имел два апоплексических удара, но теперь ему несколько лучше, и он, может быть, еще поправится; я навещаю его иногда, и он всегда говорит со мной со слезами на глазах о Вас и о Вашем добром к нему расположении. Он жалуется на Моссин-хана, который, не дожидаясь его смерти, прислал управлять генеральным консульством того самого персиянина, который был уже здесь вице-консулом и которого он прогнал из Египта как человека нехорошего и совершенно неблагонадежного, – этот господин делает, вероятно из мести, всевозможные неприятности Якуб-хану и отравляет последние дни несчастного старика.

Засвидетельствуйте мое нижайше почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Санкт-Петербург

16 июня 1874 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Проезжая через Одессу, я узнал, что Кумани был там недавно и искал места в Обществе пароходства и торговли – это мне дало на мысль, не рекомендовать ли нам его кедиву как человека достойного и способного занять место члена смешанной апелляционной палаты в Александрии; службу его в Дарданеллах, Белграде и Константинополе, где он несколько раз исполнял должность заседателя в судебных комиссиях, можно бы зачесть как службу в судебном ведомстве, и таким образом устранить препятствия к определению его в Египет. Стремоухов и Остен-Сакен[282] ничего не имеют против моей комбинации, так что самое назначение Кумани зависит теперь единственно от Вас. В случае, если Вы не согласны были бы на мой выбор, – Демидов, председатель одесской судебной палаты, рекомендует очень князя Трубецкого, чиновника по особым поручениям при министре юстиции, человека вполне образованного, не очень богатого и слабого здоровьем, так что он пойдет, вероятно, с охотой на службу в Египет.

Я застал здесь Стремоухова накануне его отъезда, и он так был занят, что я не успел переговорить с ним о всех делах, но я передал Остен-Сакену все мои ходатайства, которые Вы так добры были рекомендовать министерству.

Вестман[283] говорил со мной об александрийском порте; австрийцы не хотят платить новой таксы и желали бы завлечь и нас, но у нас совершенно разные интересы: одному Ллойду[284] придется платить сто тридцать тысяч франков в год, нашему же Обществу пароходства[285] только тридцать тысяч франков; других же русских коммерческих судов мы с 1870 года более почти не видим в Александрии; между тем управляющий министерством написал уже об этом вопросе министру финансов в весьма неблагоприятном для Египта смысле.

Я видел Полоузова и передал ему все, что Вы мне приказали. Я был у Павла Николаевича и застал его, слава Богу, совершенным молодцом. Марья Ивановна здорова. Я видел также Катерину Матвеевну, которая теперь уже уехала в Финляндию. Погода здесь стоит хорошая, но холодная – уступил бы я Петербургу с удовольствием частичку наших египетских жаров. Еду на днях в деревню устраиваться с крестьянами.

Засвидетельствуйте мое нижайше почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

2/14 октября 1874 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Полагая, что Вы уже находитесь в настоящее время в Константинополе, я пишу к Вашему Превосходительству для того, чтоб сообщить Вам, в каком положении я застал дела в Египте.

Судебная реформа подвигается вперед, французский представитель подписал уже протокол, который представлен будет на утверждение палаты депутатов и, вероятно, пройдет без многих прений, так как Франция выговаривает себе два особые условия: 1) окончание старых дел членами новых трибуналов в качестве арбитров и 2) право иметь кроме судьи в апелляционной палате еще двух судей-французов в трибуналах первой инстанции.

Вестман говорил мне, что, не имея почти интересов в Египте, мы не очень дорожим правом иметь русского судью в апелляционной палате и что в случае, если Вы не согласитесь на предложение министерства назначить Кумани, он полагал бы совсем отказаться от предоставленного нам права; я не совершенно согласен в этом с управляющим министерства, и, по мнению моему, нам необходимо назначить русского судью по крайней мере в апелляционную палату.

Дело относительно портовых пошлин в Александрии трудно переделать, так как Англия, Испания и Германия, из которых первые две представляют две трети всех судов, приходящих в Александрию, изъявили уже свое согласие на новую таксу (почтовые суда этих же двух держав суть главные для Египта); наконец, мы изъявили наше предварительное одобрение на установление портовых пошлин в Александрии еще пять лет тому назад. Австрийский мой коллега понимает точно так же, как я, что сказанная такса наложена правильно и что нам невозможно что-либо сделать для облегчения наших судов, но здешний агент австрийского Ллойда действует в Вене через своего зятя Швегеля[286], который в настоящее время один из главных деятелей министерства Андраши[287]. Свиларич, получив Ваше предписание, писал о портовой таксе Риаз-паше, я переговаривал с ним и с кедивом о том же и теперь ожидаю только официального ответа министра иностранных дел для того, чтобы представить Вашему Превосходительству донесение по этому предмету.

Здесь все сильно боялись наводнения, так как Нил никогда не был так высок, как в нынешнем году, но энергические меры, принятые кедивом, спасли страну от страшных бедствий. Нубар-пашу никто не жалеет, но между тем начинают поговаривать, что он возвращается в Египет. Риаз-паша довольно бесцветен, но он старается, по крайней мере, быть хорош со всеми. Шериф-паша мало вмешивается в дела. Кедив входит во все сам, и на него пока никто не имеет влияния.

Засвидетельствуйте мое нижайше почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

2/14 декабря 1874 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить любезное письмо Вашего Превосходительства от 20-го ноября и передал Кумани как поклон Ваш, так и все, что было в письме лестного для него. Алексей Михайлович приехал в Александрию с последним австрийским пароходом и тотчас же отправился в Каир; я уже имел честь представить его кедиву, который принял его весьма любезно; князья были тоже с ним очень приветливы.

По окончании всех официальных визитов он вернется в Александрию и начнет заниматься, вместе с своими коллегами, приготовительными работами к открытию трибуналов, которое последует 5-го/17-го января.

Теперь мое положение делается весьма приятное, у меня останется только одна дипломатическая часть; в здешнем официальном мире начинают поговаривать о том, что коллеги мои, итальянский, французский и английский, будут снабжены новыми кредитивами, в которых они будут названы поверенными в делах, – самое же звание генерального консула в Египте будет уничтожено.

Здесь в настоящее время занимаются только Дарфуром; говорят, что эта страна весьма богатая и довольно густо населенная (пять миллионов жителей); кедив ищет людей ученых и знакомых с Центральной Африкой, и он берет между прочими к себе на службу доктора Швейнфурта, конечно, если Вы не встретите к тому каких-либо препятствий. Нубар-паша в полной немилости; он вел себя вначале весьма неполитично, но теперь образумился, и надо надеяться, что в скором времени гнев кедива перейдет на милость. Шериф ничего не понимает в юрисдикции. Риаз совершенная ничтожность.

Жена моя что-то опять расхворалась и с постели почти не встает.

Мое нижайше почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

Поздравляя Вас с днем Вашего ангела и желая Вам всего лучшего, имею честь быть с отличным почтением и душевною преданностию Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

30 декабря 1874 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить любезное письмо Вашего Превосходительства от 12-го декабря и спешу уведомить Вас, что кедив, с которым я говорил о князе Мурузи[288], не дал мне еще положительного ответа насчет назначения его в состав египетских трибуналов, так как он хотел предварительно переговорить с Шериф-пашой, но из разговора нашего мне показалось, что ему хотелось бы иметь в новых трибуналах людей, служивших в своей стране по судебной части, или, по крайней мере, известных адвокатов; исключение, сделанное для Кумани, не может служить примером, так как Алексей Михайлович известен на всем Востоке, и нет ведомства, которое не было бы счастливо иметь его в своем составе. Что касается до меня лично, то я очень рад бы был иметь в Египте человека, которого я знаю с детства, а поэтому я буду продолжать хлопотать о назначении князя Мурузи.

Вы, конечно, лучше всех понимаете Измаил-пашу, а потому правы, полагая, что у него нет даже и помысла о провозглашении себя независимым султаном Дарфура и Кордофана; он желает только одного – быть в хороших отношениях с Портой, в особенности потому (как он говорит), что мы хороши с ней; он в настоящее время очень доволен султаном и великим визирем, приписывая успех свой в Константинополе – Абраам-паше[289].

Экспедиция в Судан и к источникам Нила задумана не англичанами, а самим вице-королем, для того, чтоб убить морально С. Бейкера; начальник ее Гордон, правда, англичанин, но он рекомендован столько же Вами, сколько и английским министерством, помощники же его все американцы и арабы. Конечно, материальное влияние Англии в Египте сильно увеличилось со времени войны 1870 года и уничтожения французского, но, по мнению моему, нам выгоднее занимать их в Африке для того, чтоб отвлечь внимание от Азии.

Поздравляю Вас, супругу Вашу и княгиню Голицыну с наступающим Новым годом и желаю здоровья и всякого благополучия.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Жена моя Вам очень кланяется и благодарит за память.

Каир

6/18 января 1875 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я сейчас только вернулся от вице-короля, который объявил мне, что, желая быть приятным Вашему Превосходительству, он согласен на назначение князя Мурузи помощником прокурора (substitut[290]) в один из новых египетских трибуналов. Что же касается до члена трибунала первой инстанции, то Его Высочество желал бы иметь настоящего юриста, то есть человека, служившего в России в наших судебных учреждениях.

После наследного великого герцога Ольденбургского[291] у нас гостят теперь два принца: наследный великий герцог Мекленбургский[292] и Артюр Английский[293]; они все ездят инкогнито, но я все-таки счел долгом быть у них с визитами, и они были со мной весьма любезны.

Получив известие от Юзефовича о въезде Базили, я собирался уже ехать к нему навстречу в Александрию, но меня остановила телеграмма от Броона, который сообщил мне, что бедный коллега мой все еще очень болен, а потому предпочел отправиться из Порт-Саида прямо в Константинополь на экстренном пароходе.

У нас праздники следуют за праздниками: кедив, слава Богу, в нынешнем году совершенно здоров, и он снова пристрастился к европейскому обществу, в особенности со времени александрийских манифестаций в честь спасителя Египта и будущего властелина Центральной Африки.

Мое нижайшее почтение супруге Вашей.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Я забыл рассказать Вам маленький скандал, случившийся на днях с французским консульством: в 1866 году египетское правительство заключило с Францией почтовый трактат на девять лет, которым оно дозволяло французам иметь почтовые конторы в Александрии и Каире, но удерживало за собой право по истечении срока трактата его денонсировать, что и было сделано им в срок, шесть месяцев тому назад, депешею французскому консулу, в которой его вместе с тем просили об уничтожении почтовой конторы в Каире по примеру прочих главных держав, имевших в прежние времена почтовые конторы в столице Египта. Казо не желал этого сделать и просил о продолжении конвенции; египетское правительство не согласилось и первую почту, прибывшую из Марселя после 9-го января, приняло на железную дорогу, но не с тем, чтоб передать в каирскую французскую почтовую контору, а с тем, чтобы письма розданы были египетским почтамтом. Казо протестовал, задержал у себя почту и телеграфировал в Каир, чтобы все те, которые получают письма и газеты из Франции, адресовались за ними в французскую почтовую контору в Александрии. Затем наступили праздники, и Казо прислал письмо вице-королю, которым объявил, что его ноги не будет более ни на каких официальных представлениях и ни на каких египетских территориях, кедив телеграфировал в Париж, и теперь ожидают решения Деказа[294]. Подробности этого происшествия сообщены мне самим Измаил-пашой.

Каир

24 марта 1875 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Кедив прислал мне сейчас письмо на Ваше имя, которое я спешу препроводить к Вашему Превосходительству.

Позвольте поздравить Вас с наступающими праздниками Светлого Христова Воскресенья и пожелать Вам и семейству Вашему здоровья, счастья и всякого благополучия.

Здесь находится в настоящее время некто Саид-Якуб-хан[295], посланный князя кашгарского[296]; он живет в Мунсвер-хане и сегодня был принят вице-королем; он привез мне рекомендацию от Пашино[297], но до сих пор у меня не был с визитом, – я же, конечно, первый к нему не поеду.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

2/14 апреля 1875 г.

Конфиденциально

Многоуважаемый Николай Павлович.

Из конфиденциальных разговоров моих с кедивом я заметил, что он очень недоволен настоящим великим визирем[298] и что он уже начал действовать в пользу Махмут-паши[299], несмотря на то, что этот последний в бытность свою великим визирем не совсем к нему благоволил. Его Светлость готов продолжать действовать в этом смысле, и еще даже с большей энергией, если Вы с своей стороны обещаете ему внушить Махмуту-паше ясный и справедливый взгляд на те отношения, которые должны существовать между Портой и Египтом. Настоящий великий визирь держится только тем, что он выдумывает всевозможные вопросы и что султан его принужден оставлять для того, чтоб он их сам расхлебывал; кроме того, по словам кедива, Гусейн-Авни-паша[300] уверяет султана, что он держится национальной политики, не дозволяет иностранного вмешательства и поддерживает права самодержавия.

В настоящее время в Константинополе возбуждены два вопроса, близко касающиеся Египта: 1) о таксе за проход судов Суэцким каналом и 2) нейтрализация Суэцкого канала. Кедив просит Ваше Превосходительство оставить пока политическое положение канала так, как оно есть; что же касается до таксы, то он желал бы, чтоб этот вопрос решен был международной комиссией или собранием представителей главных держав в Константинополе, а никак не Портой, так как в этом случае великий визирь сумеет сделаться необходим султану, убедив его в своей национальной и независимой политике.

Кедив собирался сам писать к Вашему Превосходительству, но до сих пор не решился, вероятно, из боязни как-нибудь не окомпрометироваться.

Якуб-Саид-хан едет завтра в Константинополь, где он будет иметь честь представиться Вашему Превосходительству. Он был у меня с визитом после представления вице-короля.

Я ездил недавно в Измаилию и Порт-Саид[301] и лично убедился в постоянно увеличивающемся движении на канале.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Мурузи назначен, согласно желанию Вашему, в Александрию. Фадеев[302] знакомится со всем весьма основательно, но возбуждает уже подозрения англичан.

Каир

7/19 апреля 1875 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Кедив, не желая ехать в Константинополь, отложил вовсе поездку в Европу и решился пробыть все лето в Египте.

Из разговоров с Его Светлостию я заметил, что ему бы хотелось, чтоб сын его Хассан съездил в Россию, и этот последний отправится, по всей видимости, нынешним летом в Петербург на маневры в качестве прусского офицера. Я сообщаю о сем Вашему Превосходительству на тот конец, не найдете ли Вы нужным предупредить об этой поездке министерство и великого князя Николая Николаевича.

Жена моя собирается уехать в скором времени в Европу, вслед за тем я приеду в Александрию и отпуска просить не буду, но надеюсь, что Вы, по всегдашней доброте Вашей, разрешите мне, в случае, если жары меня сильно утомят, приехать на несколько времени в Константинополь – по делам службы.

Засвидетельствуйте мое нижайше почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Я сейчас только вернулся от кедива; до него дошли слухи, что Кумани не хочет надеть тарбуша[303], – это его очень беспокоит, так как он придает большое значение тарбушу, полагая, что без него новые трибуналы не будут никогда египетские и не будут пользоваться доверием его подданных. Сообщая о сем Вашему Превосходительству, покорнейше прошу снабдить меня инструкциями по сему предмету, и если можно – официальными.

Имею честь представить при сем письмо кедива на имя Вашего Превосходительства.

Александрия

14/26 апреля 1875 г.

Христос воскресе!

Многоуважаемый Николай Павлович.

Спешу благодарить Ваше Превосходительство за письмо от 31-го марта и за любезные поздравления с праздниками.

Абраам-паша пользуется по-прежнему доверием кедива; но этот последний, надеясь на Ваше благосклонное к нему расположение, предпочитает обращаться к Вам прямо, так как ему известны Ваши личные отношения к султану и протекция, которую Вы оказываете Махмут-паше; наконец, он полагает, что Вы, точно так же, как и он, недовольны великим визирем. Кумани Египет не нравится и здешние люди пришлись ему не по вкусу. Мурузи всем понравился и он сам доволен Александрией.

Граф Николай Левашов[304] остался в восхищении от Египта и самого кедива. Для графа Владимира[305] вице-король был тоже очень любезен, он дал ему даже свой пароход для путешествия в Верхний Египет; графине здешний климат сделал много пользы; они отправляются в начале мая в Италию.

Кедив ожидает только согласия итальянской палаты для того, чтоб открыть трибуналы в июне месяце, не дожидаясь даже французов; но они вскоре за тем будут закрыты, так как судебные вакации начинаются 1-го июля.

Дело Суэцкого канала кедив предпочитает видеть в Ваших руках, чем в руках великого визиря, который только напутает, а потом будет хвастаться перед султаном, что он один все устроил.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

21 апреля 1875 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить шифрованную телеграмму Вашего Превосходительства, равно как любезное письмо Ваше от 10-го апреля, и не преминул сообщить кедиву все, что касалось до Махмуда и до Суэцкого канала.

Вице-король, хотя и мало знает Эссада[306], доволен, во всяком случае, переменой министерства, так как старого великого визиря он терпеть не мог.

Касательно Суэцкого канала кедив готов назначить комиссию для производства следствия по поводу предложений Лессепса и даже войти с ним в предварительные соглашения; но никакой конвенции по этому предмету с представителем компании подписать не хочет, так как он говорит, что по точному смыслу последнего протокола Константинопольской международной комиссии никакого изменения в положении этой комиссии не может быть сделано без участия держав, подписавших протокол.

Фадеев еще здесь, но как кажется, собирается вскоре уехать.

Левашовы едут на будущей неделе через Италию в Штутгарт.

Засвидетельствуйте мое нижайше почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

8/20 мая 1875

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить любезное письмо Ваше от 16-го/28-го апреля и во исполнение приказаний Вашего Превосходительства тотчас же приступил к переговорам с кедивом и Кумани, уговаривая их на обоюдные уступки; но к несчастию все усилия мои остались тщетны: Измаил-паша видит всю будущность новых трибуналов именно в тарбуше и стамбулине[307], а потому и слышать не хочет о какой-либо другой форме: общесудейской, смешанной или обыкновенной с какими-либо знаками, доказывающими, что суд египетский и творится именем кедива; Алексей Михайлович, которому я для большего убеждения счел долгом прочесть некоторые места из Вашего письма, вполне сознает, что новые трибуналы египетские, но с своей стороны, все-таки не желает облечься в костюм, как кажется весьма мало уважаемый в Константинополе, в особенности когда его носят европейцы. Во всяком случае, вопрос этот поступит на рассуждение членов апелляционной палаты, и если европейские коллеги Кума ни допустят, чтоб он заседал в трибунале в обыкновенной форме, то нам нечего более будет вмешиваться в это дело, и оно само собой заглохнет на пять лет, то есть на время пробного периода, по истечении которого египетское правительство примет, если найдет необходимым, меры для того, чтобы трибуналы были египетские даже по внешности.

Кедив получил приказание Порты насчет Суэцкого канала; он очень затруднялся ответом, так как в своей записке Лессепс выставил между необходимыми работами такие, которые компания по самой концессии обязана произвести. Со стороны Общества Суэцкого канала здесь никого нет (что весьма жаль), кто бы мог защищать его интересы перед вице-королем, так как агент комиссии в Александрии не имеет достаточного значения, и кедив никогда почти его не видит.

Французский мой коллега в Париже, да если он и здесь, то от него проку мало: находясь в дурных отношениях с вице-королем, он очень редко ездит в Каир и говорит с Его Светлостью только о делах, касающихся до судебной реформы; английский представитель в Египте против общества Суэцкого канала (он друг герцога Сутерландского, который все еще надеется, что компания лопнет и что канал можно будет забрать в английские руки); немцы недовольны управлением канала за то, что оно измеряет их суда и недостаточно любезно принимает германских принцев; австриец ни во что не вмешивается; голландский дипломатический агент (бывший вице-президент Общества) – жаркий поклонник канала, но он уехал во Францию; мы одни стоим горой за Лессепса, и Его Светлость, желая быть Вам угодным, обещал мне дать Порте ответ, благоприятный для канала, не входя в подробности, а касаясь только сущности дела.

Фадеев едет на днях в Константинополь; он очень понравился кедиву, который сначала было струсил, когда англичане начали делать замечания насчет пребывания известного русского генерала в Каире, но потом попривык и теперь, как кажется, сам желает, чтоб он еще раз приехал в Египет.

Вице-король живет пока еще в Каире, куда я возвращаюсь завтра. В июне месяце Его Светлость намерен переехать в Александрию, где последует, как предполагают, около 22-го числа открытие новых трибуналов. В июле месяце кедив, по всей вероятности, отправится в Константинополь; последнего великого визиря он терпеть не мог, а поэтому при нем не хотел ехать в столицу империи, теперь же этого препятствия более нет, и он, как кажется, желает сойтись поближе с Ессад-пашой[308].

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

14/26 мая 1875 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить любезное письмо Ваше от 6-го мая и спешу благодарить Ваше Превосходительство за сообщение известия о том, что меня предполагали послать в Тегеран. Я старый военный, а поэтому привык исполнять всегда с удовольствием волю начальства; но по правде сказать, я не тороплюсь оставить мой настоящий пост, который имеет те преимущества, что я нахожусь под руководством опытного и благосклонного начальника и не несу на себе прямой ответственности; наконец, при новом увеличенном содержании самое материальное положение мое совершенно обеспечено. Кстати, о новых штатах: вице-консул мой в Александрии и секретарь блаженствуют, но зато я не знаю, что делать с вольнонаемными чиновниками, которые жили почти только из консульских доходов и курсовых (я только вице-консулу, секретарю и кавасам выдаю деньги за каждую посылку отдельно, вольнонаемным же чиновникам я даю постоянные курсовые, из которых они почти всегда экономничают некоторую часть в свою пользу); первые уничтожены, на вторые Вы что-то в последнее время начали коситься, а между тем на то содержание, которое назначено сорок лет тому назад министерством, невозможно нанять в Египте не только чиновника или писаря, но даже порядочного лакея. Уменьшить число чиновников более того, что я уже сделал, невозможно, так как канцелярских дел у нас (в особенности в Александрии) очень много; я держу теперь в Александрии одного вольнонаемного канцлера[309], одного драгомана и одного письмоводителя, исполняющего вместе с тем обязанности капитана над портом, тогда как в прежние времена у нас было до пяти вольнонаемных чиновников.

Кедив едет в Константинополь (в конце июля), как мне кажется, по совету Абраам-паши, который находит, что ему необходимо сойтись с новым великим визирем. Вице-король советовался по делам Суэцкого канала с Нубар-пашой, который один только в Египте знает этот вопрос, но, к несчастью, он предан англичанам и смотрит несколько с их точки зрения, то есть он говорит, что Лессепс наместо того, чтоб просить дополнительную таксу на производство новых работ, должен бы был сначала уменьшить весьма значительные расходы на управление канала, в особенности на парижское, которое в настоящее время совершенно лишнее и легко могло бы быть вовсе уничтожено или перенесено в Александрию или Измаилию. Уменьшив эти расходы, Лессепс, по словам Нубара, будет в состоянии произвести все необходимые работы, не требуя ничего от торгового мира. Англичане, как кажется, не только хотят возбудить этот вопрос, но будут даже предлагать международный контроль над управлением Лессепса; этого последнего кедив боится, а между тем я полагаю, что его пугают в этом смысле.

Ответ вице-короля Порте по делу канала будет отправлен завтра в Константинополь.

Из разговоров с кедивом я понял, что ему хотелось бы видеть выражение благоволения нашего правительства к его другу Измаил-Садик-паше, египетскому министру финансов. Не позволите ли Вы мне сделать представление о награждении его орденом Станислава 1 степени, оно было бы весьма кстати теперь, по теории взаимности, так как кедив пожаловал на днях Османиэ 2 степени нашему астроному Доллену[310].

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

28 мая 1875 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить любезное письмо Ваше от 21-го мая и отправляюсь сегодня в Каир для того, чтоб передать конфиденциально кедиву предостережения Ваши насчет предполагаемой им поездки в Константинополь.

Вам уже, вероятно, известно по телеграфу, что Нубар попал снова в милость и что он назначен министром иностранных дел на место доброго, но уж слишком простоватого Риаза; принимая этот пост, Нубар-паша выговорил себе позволение съездить на два месяца в Германию (в Вюрцбург и Киссинген), где он надеется встретиться с Вами, если только будет знать, где можно будет найти Ваше Превосходительство. Судебная реформа осталась пока в руках честного, но малоспособного Шерифа; впрочем, только до возвращения Нубара, который возьмет ее тогда в свое заведование.

Жары уже начинают меня утомлять, но я, во всяком случае, не выеду из Египта ранее половины июля для того, чтоб иметь удовольствие встретиться с Вашим Превосходительством на Босфоре.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

4/16 июня 1875 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я видел на днях вице-короля и передал ему конфиденциально мнение Ваше насчет предполагаемой им поездки в Константинополь; он просил меня благодарить Вас за дружеские советы, но, по его словам, ему необходимо съездить самому в столицу империи для того, чтобы оградить себя от нападок некоторых посольств, посягающих на права, приобретенные им после стольких трудов и усилий.

Во всяком случае Его Светлость воспользуется предостережением Вашим и будет держать в Константинополе ухо остро.

Насчет тарбуша и стамбулины – кедив намерен подписать на днях декрет о том, что этот костюм обязателен для всех чинов новых трибуналов; основанием декрета служит определение членов апелляционной палаты, предоставивших при составлении внутреннего регламента египетскому правительству решение вопроса насчет костюма.

Этот декрет Кумани считает для себя необязательным, так как проект внутреннего регламента составлен был не общим составом судей – арабские судьи еще не назначены, француза вовсе нет, американец умирает, англичанин в отпуску, наконец, судей первых инстанций вовсе не спрашивали; весь регламент составлен австрийским судьею, а самый вопрос о костюме вотирован им же, итальянцем и немцем, вопреки протеста Кумани.

Насчет арабского или африканского костюма я говорил несколько раз с кедивом, но он находит его неудобным и, кроме того, уверяет, что по собранным сведениям большая часть судей не желает этого костюма, находя его смешным.

Вице-король, как кажется, в претензии на нас – что мы не желаем помочь ему в этом деле; но нам невозможно дать приказание лицу, которое нам вовсе неподведомственно: Алексей Михайлович человек свободный, не находится на императорской службе и как судья зависит только от трибунала, пока еще не сформированного законным образом.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

10/22 июня 1875 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить любезное письмо Вашего Превосходительства от 31-го мая, но не мог поздравить от Вашего имени Нубар-пашу, так как он уже уехал в Киссинген.

Вице-король располагает, к несчастию, весьма малым числом людей действительно способных, и Нубар попал снова в милость лишь потому, что в вопросах о судебной реформе и о Суэцком канале Шериф-паша и Риаз-паша оказались совершенными невеждами, так что кедив принужден был прибегать за советами к Нубару, который воспользовался этим, чтоб выказать перед своим повелителем свой гибкий ум и свою природную армянскую хитрость. Нубар-паша действительно проникнут несколько английским духом и поражен воинственной славой Германии; но надо отдать ему справедливость, что вместе с тем он глубоко предан Вашему Превосходительству из чувства благодарности и он чистосердечно сознает все то, что Вы сделали для Египта и для него лично.

Вице-король еще в Каире; он намерен отправиться в Константинополь в конце июля или в начале августа; во всяком случае, сильно желая видеться с Вашим Превосходительством, он сделает так, чтобы пребывание его в столице не совпало с отсутствием Вашим из Турции.

Насчет содержания вольнонаемных чиновников вверенного мне генерального консульства я писал два раза в Департамент счетных дел и личного состава, но до сих пор не получил никакого ответа.

Ожидаю присылки из посольства новой шнуровой книги для записывания консульских доходов, так как старая не согласна по форме с последним циркуляром министерства.

Зиновьев будет полезнее меня в Тегеране, так как он хорошо знаком с Персией; я надеюсь только, что министерство не оставит меня навсегда в Египте и что с помощью Вашего благосклонного покровительства, в котором Вы никогда мне не отказывали, я получу со временем министерский пост в Европе.

Засвидетельствуйте мое нижайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Министр финансов против поездки вице-корол я в Константинополь – он говорит даже, что он подаст в отставку, если она осуществится.

Александрия

18/30 июня 1875 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Декрет, о котором я уже имел честь писать Вашему Превосходительству, был подписан кедивом 23-го июня и сообщен господам судьям на тот конец, чтоб они явились 28-го числа на открытие трибуналов в египетской форме, то есть в стамбулине и тарбуше и с вновь учрежденными судебными знаками.

Кумани в ответ на этот декрет уведомил письменно Шериф-пашу, что он не считает для себя обязанностию подчиняться оному.

Мурузи с своей стороны объявил, что он готов надеть стамбулин и тарбуш, но как состоящий при посольстве не может это сделать без приказаний Вашего Превосходительства. Не желая вместе с тем быть неприятными вице-королю и своим коллегам (которые не поцеремонились объявить это лично Кумани), они оба решили вовсе не присутствовать при открытии.

За два дни до церемонии кедив прислал ко мне Барро-бея с поручением сказать, что до него дошли слухи, как будто оба русские судьи, не желая облечься в египетскую форму, не будут присутствовать при открытии трибуналов, и что ему будет весьма неприятно не видеть на этом торжестве ни одного судебного представителя той державы, которая более всех содействовала к осуществлению задуманной им судебной реформы. Вместе с тем Барро передал мне просьбу вице-короля устроиться по крайней мере с Мурузи.

Не желая быть неприятным кедиву и зная из писем Ваших, что Вы решительно против шляпы и европейской одежды и ничего не имеете особенного против формы, которую носят все лица, находящиеся на египетской службе, я счел долгом позвать к себе князя Мурузи и посоветовать ему надеть костюм, декретированный вице-королем, так как, по мнению моему, он находится на египетской службе, и так как я знаю, что Вашему Превосходительству, которому Египет обязан осуществлением судебной реформы, было бы столько же неприятно, как и кедиву, если б при открытии новых трибуналов не присутствовал ни один из русских судей, рекомендованных Вами. Мурузи был достаточно благоразумен понять мои доводы и согласился облечься в египетскую форму.

Двадцать восьмого июня последовало торжественное открытие новых трибуналов во дворце Россети[311] речью кедива, на которую отвечал Шериф-паша. Кумани сказался больным, а Мурузи присутствовал при церемонии. В одиннадцать часов я ездил во дворец и поздравил вице-короля с осуществлением столь важной реформы для Египта; в ответ на это поздравление кедив просил меня благодарить еще раз Ваше Превосходительство за все то, что Вы сделали для судебной реформы в Египте, которая без Вашего благосклонного содействия никогда бы не была приведена в исполнение.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Жары начинают меня сильно утомлять, и я намерен воспользоваться в июле месяце Вашим любезным позволением приехать в Константинополь, где я буду ожидать возвращения Вашего Превосходительства.

Каир

26 октября 1875 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Узнав из телеграмм, что Вы вернулись в Константинополь, я начинаю снова конфиденциальную переписку нашу, которую мы ведем беспрерывно уже более десяти лет.

Вице-королю и Нубару очень бы хотелось, как Вам, впрочем, уже известно, заключить с нами коммерческую конвенцию; но они не знают, на каких условиях ее сделать, и сильно затрудняются в изготовлении такого проекта, который был бы принят нашим министерством. Нубар готов сделать всевозможные облегчения для ввоза наших продуктов в Египет, но он не может уменьшить ввозную пошлину (один процент), так как кедив стоит за нее и намерен даже ее увеличить. Нубар мечтает о том, чтоб мы, взамен уменьшения пошлин на все русские произведения, изъявили бы официальное согласие на то, чтоб русскоподданные, имеющие в Египте недвижимые собственности или занимающиеся торговлею или каким-либо ремеслом, были бы сравнены с местными подданными в отношении податей и налогов; он уверяет, что мы как будто уже заключили подобного рода конвенцию с Румынией. Если Ваше Превосходительство согласны удовлетворить желание Нубара, то он берет на себя уговорить кедива на уступки в тарифе, предоставляя нам указать, на какие именно предметы мы требуем облегчения пошлин.

Египетские войска заняли Харар со всею провинциею, составляющею главную часть страны Сомали, так что слова С. Бейкера начинают оправдываться: «Вся восточная часть Африки до самого экватора находится под властью кедива».

Нубар имел неприятную историю с моим германским коллегой, но вице-король ее устранил мирным образом. Кедив все еще грустен по случаю смерти любимой дочери[312]; весь двор в трауре и театры совершенно пусты. Путешественников пока еще мало.

Засвидетельствуйте мое нижайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

5/17 ноября 1875

Многоуважаемый Николай Павлович.

Вследствие просьбы кедива я имел честь телеграфировать Вашему Превосходительству насчет задержания в Константинополе генерала Фадеева. Получив ответ Ваш по сему предмету, я не замедлил сообщить Его Светлости. Затем генерал Фадеев приехал в Порт-Саид, откуда отправился прямо в Каир, так что я не имел еще удовольствия его видеть. Вице-королю, как кажется, хотелось бы, чтоб он вовсе не приезжал в нынешнем году в Египет, но пока он просил только отсрочить его приезд до окончания настоящих политических обстоятельств. Измаил-паша держит себя теперь весьма осторожно, и он боится возбудить каким-либо образом недоверие Порты и Англии, сделавшей ему уже в прошлом году замечание насчет частных сношений его с г. Фадеевым, известным в Европе как заклятый враг Турции. В Англии кедив очень нуждается в настоящее время вследствие турецкого финансового кризиса, подорвавшего сильно кредит Египта.

Прося телеграфировать Вашему Превосходительству, вице-король сообщил мне вместе с тем, что Фадеев, будет ли он в Египте, или в какой-либо другой стране, сохранит содержание по условию (какое содержание? – я и сам не знаю).

Я забыл сообщить Вашему Превосходительству в последнем моем письме, что по возвращении моем в Египет я воспользовался первым удобным случаем для того, чтоб переговорить с кедивом насчет Каморы; Его Светлость был так любезен, что прислал ко мне на другой же день министра финансов, который объявил, что он готов возобновить свои финансовые сношения с Каморой, но вместе с тем предупреждает его, что в настоящее время они имеют весьма мало дел в Константинополе, и что дела эти далеко не так значительны, как были в прежние годы.

Здесь ожидают с нетерпением приезда Абазы[313], так как для выбора вице-президента и для составления внутреннего регламента необходимо присутствие пяти европейских членов в аппеляционной палате: француз еще не назначен, американец при смерти, о русском ни слуху, ни духу, – остается, значит, четыре члена – большинство, недостаточное для приготовительных работ.

Засвидетельствуйте мое нижайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

12/24 ноября 1875 г.[314]

Многоуважаемый Николай Павлович.

Спешу благодарить Ваше Превосходительство за Ваше любезное письмо от 4/16 ноября. Генерал Фадеев, тотчас же по прибытии в Каир, имел аудиенцию у вице-короля, который принял его весьма любезно и ни слова не сказал ему о желании своем видеть его в настоящее время вне Египта. Что же касается до меня, то со времени возвращения моего из Александрии я не мог еще видеть кедива, так как вот уже почти неделя, как он постоянно болен и не выходит из гарема; у него какая-то странная болезнь: кровь идет из носу, и три доктора, его пользующие, не могут остановить ее окончательно.

Финансовый кризис в Турции имел сильное влияние на египетские фонды; для того, чтоб поддержать искусственно их курс, египетское правительство истратило огромные суммы и теперь само находится в невозможности выполнить свои обязательства; к счастию, Египет имеет еще кредит: на этой неделе заключен в Каире заем в четыре миллиона фунтов, через посредство французского банка Дервье и Кº, – самое дело обработал директор этого банка Макс Лавизон, сын бывшего нашего вице-консула в Каире. Кроме того, правительство находится в переговорах с Англо-Египетским банком (центр в Париже) и группою парижских банкиров для заключения большего займа в пятнадцать миллионов фунтов.

Об Абиссинии мы не имеем никаких официальных известий; знаем только, что египетские войска вступили в страну, не встретив нигде препятствий, Касса[315] удалился с своими войсками вовнутрь.

Засвидетельствуйте мое нижайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

14/26 ноября 1875 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел уже честь телеграфировать Вашему Превосходительству о том, что кедив продал все свои акции Суэцкого канала английскому правительству. В настоящее время Англия, которая уже скупила исподволь значительное число акций в Париже, будет владеть более чем половиной всего числа акций, так что влияние ее в общем собрании будет первенствующее.

Известие о этой продаже сильно поразило весь Египет, так как вице-король надул решительно всех: он трактовал все это время о займе с банком Дервье и с Англо-Египетским банком; с первым уже все было кончено и контракт подписан, недоставало только омологации кедива, но вдруг этот последний отказал дать в обеспечение займа условленные акции канала и предложил другой залог, на что банк Дервье не согласился; тогда он начал деятельно трактовать с Англо-Египетским банком, с которым тоже почти уже закончил, но в день подписания условия объявил, что он в деньгах уже более не слишком нуждается, так как он продал Англии все свои акции канала.

Всю эту последнюю неделю вице-король не выходил из гарема и кроме министра финансов и Нубара никого не видел; первый не политик, и ему одно лишь только нужно: деньги и деньги, что же касается до Нубара, то Вы его сами хорошо знаете: армянин, готовый продать не только Египет, но и самого кедива!

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

14/26 ноября 1875 г. вечером

Многоуважаемый Николай Павлович.

Спешу сообщить Вашему Превосходительству, что египетские войска были разбиты в пух и в прах абиссинскими: датский полковник Арендтруп, начальник отряда, Аракиель-бей (двоюродный брат Нубар-паши) – губернатор Массовы и состоящий при войсках в качестве волонтера граф Зичи были изрублены, тысяча сто убитых, остальные спаслись бегством. Кедив, узнав об этом, отправил немедленно четыре полка в Массову с намерением не допустить абиссинских войск в пределы Египта, но вместе с тем с приказанием не переходить более границу.

Я видел наконец сегодня вице-короля – он действительно болен: у него в носу какой-то катетер, и я еле-еле его понимал; он объяснил мне, что ему необходимы были деньги как для поддержания его финансов, так и для военных приготовлений, необходимых при настоящих политических обстоятельствах, что он сначала адресовался к банкирам, которые хотели обобрать его, как липку, и тем окончательно бы его подорвали, а поэтому он принял предложение Англии купить у него все его акции Суэцкого канала за четыре миллиона фунтов с тем, чтоб он принял на себя уплату купона (по пять процентов в год) до окончания условия, заключенного им с Лессепсом, то есть в продолжение девятнадцати лет.

Кроме того у него покупают в Париже за сорок миллионов франков право на получение тех пятнадцати процентов, на которые он имеет право в случае, если канал дает более пяти процентов.

С этими суммами кедив не только может идти вперед, но он в состоянии даже быть готовым на всякий случай поста (его слова!). Он кланяется Вам и благодарит Вас за постоянно доброе к нему расположение.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

19 ноября 1875 г.

Конфиденциально

Многоуважаемый Николай Павлович.

Спешу сообщить Вашему Превосходительству, что группа английских банкиров, во главе которых стоит Ротшильд[316], предлагает египетскому правительству двенадцать миллионов фунтов – сумма, необходимая для уплаты внутреннего долга Египта (боны), на весьма выгодных условиях, с тем однако ж, чтобы кедив обеспечил этот заем всею провинциею Шаркиэ, то есть городами Порт-Саидом, Загазиком и Измаилией со всеми землями по правой стороне канала, начиная от Порт-Саида до самого Суэца.

Так как, по всей вероятности, египетское правительство никогда не будет в состоянии выплатить этих денег, то англичане займут со временем провинцию Шаркиэ и сделаются тогда единственными обладателями Суэцкого канала.

К сему считаю долгом присовокупить, что английское правительство не только поддерживает предложения английских капиталистов, но оно предписало даже генералу Стантону вести переговоры от их имени, что совершенно не согласно с дипломатическим характером представителя Англии.

Ваше Превосходительство знает хорошо кедива, а поэтому Вам легко понять, что Измаил-паша поддастся, по всей вероятности, выгодным предложениям Англии, так как он главное коммерциант, потом финансист, а наконец уж политик.

Что же касается до Нубара, то мнение мое о нем уже известно Вашему Превосходительству.

Князь Мурузи приехал сегодня утром, но я его еще не видал.

Фадеев едет в Верхний Египет. Главнокомандующий египетской армией Ратиб-паша, американский генерал Стоон и австрийско-мексиканский офицер граф Салла отправляются в Абиссинию.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

27 ноября 1875 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Англичане делают новое предложение кедиву: они хотят купить Александрийский порт, то есть компания английских капиталистов, в главе которой стоит Гринфельд, строитель Александрийского порта, предлагает вице-королю выплатить ему всю ту сумму, которую египетское правительство издержало уже на улучшение Александрийского порта, и вместе с тем она обязуется окончить на свой счет все работы по устройству этого порта, с тем однако ж условием, чтоб управление портом перешло в руки покупателей, которые и будут пользоваться в продолжение тридцати пяти лет доходами с судов, приходящих в Александрию.

Другая английская же компания предлагает кедиву купить у него все железные дороги в Египте, с тем, чтобы он окончил начатую им линию в Верхний Египет и оттуда в Судан и провел, кроме того, железный путь от Верхнего Нила к Аденскому заливу.

Вице-король отправил около двадцати тысяч войска в Абиссинию, с приказанием занять Адуа, столицу Тигрэ[317], взять с нее контрибуцию и потом вернуться в Массову, не укрепляясь в Абиссинии, – так что временно он отказывается от завладения этой страной.

Экспедиция под начальством Мак-Килон-паши, посланная в Жупу (на юге страны Сомали), получила приказание, как говорят, вследствие настояний английского правительства, вернуться в Суэц.

По слухам, султан занзибарский обратился к посредничеству Англии, жалуясь на то, что вице-король хочет занять провинцию, принадлежащую издавна Занзибару.

Какого Вы мнения о Саволане и следует ли мне поддерживать его предложения об устройстве в Египте национального банка?

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс.

Каир

3/15 декабря 1875 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Спешу сообщить Вашему Превосходительству, что завтра приезжает в Египет г. Кев[318], которого присылает английское правительство вследствие просьбы кедива, в качестве финансового советника Его Светлости.

По мнению моему, этому господину трудно будет привести в порядок египетские финансы; конечно, они еще в блестящем положении в отношении турецких, но здесь существует, так же точно, как в Константинополе, безрассудная расточительность и недостаток контроля – две вещи, которые весьма трудно уничтожить в восточной стране, управляемой неограниченным владыкой.

Гассан-паша, третий сын кедива, который служил в продолжение двух лет в прусской армии, отправляется в Абиссинию, где он будет состоять при Ратиб-паше, главнокомандующем египетскою армиею.

Американский полковник Лонг, который был послан в Сомали, в страну южнее Арара[319] и севернее Жупы, получил, так же, как и Мак-Килон-паша, о котором я уже имел честь писать Вашему Превосходительству, приказание вернуться в Египет.

Как-то в разговоре с Нубар-пашой он выразился мне, что он принял бы с удовольствием генерал-губернаторство одной из христианских провинций Турции. Если бы Вы устроили это, то сделали бы хорошее дело, так как в Египте Нубар нам положительно вреден, в Турции же, в особенности под руководством Вашего Превосходительства, он еще может быть и будет нам полезен.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

9/21 декабря 1875 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Г. Кев приехал с последним английским пароходом, в сопровождении целой свиты; вице-король принял его с большим почетом и поместил в одном из своих загородных домов, где его чествуют как настоящего посла.

Английские банкиры и все владетели египетских фондов очень довольны тем, что будет наконец положен предел произволу и что учредится контроль над египетскими финансами; что же касается до кедива и до Нубара, то, по мнению моему, они кончат тем, что скоро раскаются в своей излишней податливости перед грозной финансовой силой Англии, так как волка никогда не надо пускать в овчарню.

Вместе с Кевом приехал в Египет полковник Стокс, известный Вашему Превосходительству, и мой старый знакомый из Галаца; цель его приезда, как говорят, – посредничество между кедивом с одной стороны и Абиссиниею и Занзибаром – с другой; кроме того ему поручено исследование (частным образом) администрации Суэцкого канала, с тем, чтоб на первом общем собрании акционеров положить предел излишним расходам и приступить к необходимым работам для уширения и улучшения самого канала, так как движение по оному ежедневно увеличивается, и предсказания Лессепса осуществляются.

Переговоры о продаже египетских железных дорог продолжаются. Поговаривают об учреждении режии на табак.

Кедив отправил пароход за семейством Мустафы-паши, которое он берет на свое попечение. Халиль-паша обратился письменно к вице-королю как к главе семейства, прося его забыть все бывшие между ними недоразумения. Абраам-паша, как кажется, не в милости, но кедив боится его сменить, так как он нравится султану. На будущей неделе ожидают приезда французских судей, об Абазе же ни слуху, ни духу. В Египет в нынешний сезон наехало много русских, но кроме Фадеева, Юнкера[320], Соловьева[321], Шувалова[322], Пашино и Хлудова[323] остальные все люди неизвестные.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

12/24 декабря 1875 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я приехал вчера из Александрии и прямо с железной дороги отправился к кедиву, который хотел непременно меня видеть.

Предсказания мои сбылись: вице-король в отчаянии, что был отчасти причиной приезда в Египет английской финансовой комиссии, но он уверяет, что его подвел Нубар, так как он желал только иметь опытных английских финансовых чиновников для приведения в порядок отчетности и для составления бюджета; между тем Нубар в письме к английскому генеральному консулу исказил таким образом желание Его Светлости, что английское правительство снарядило целую комиссию, которая намерена делать нечто вроде следствия, и г. Кев поговаривает уже теперь о необходимости отдать управление египетских финансов в руки министра европейца!

Будучи весьма доволен своим настоящим министром финансов и не желая вовсе иностранного вмешательства, вице-король не знает, каким образом избавиться от английской комиссии, не возбудив неудовольствия английского правительства; хотя он ничего не сказал мне положительного, но мне кажется, что ему бы хотелось, если б мы или какая-либо другая из главных держав помогла бы ему в этом ввиду собственных своих интересов.

На днях ожидают приезда Лессепса, который едет сюда, как говорят, с намерением предложить кедиву купить у него принадлежащие ему права учредителя Суэцкой компании (пятнадцать процентов) и земли по обоим берегам канала, которые уже теперь принадлежат наполовину компании; я боюсь только одного, что французские капиталисты никогда не захотят дать вице-королю ту сумму, которую предлагают англичане, так как эти последние довольствуются, из политических видов, весьма малым барышом.

Кедив предложил Фадееву пароход для поездки в Верхний Египет, но он отказался и остается на зиму в Каире.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

16/28 декабря 1875 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Позвольте поздравить Вас с наступающим Новым годом и пожелать Вам полного успеха во всех Ваших действиях.

Нубар до того ухаживал все это время за Фадеевым, что совершенно было окружил его, и наш почтенный Ростислав Андреевич видел в нем одном спасение Египта и верил всему тому, что говорил хитрый армянин.

Что касается до меня, то я никогда не разделял мнение генерала, и вообще я предпочитаю кедива одного, без всякого постороннего на него влияния. В настоящее время Фадеев начинает, как кажется, раскусывать Нубара, а так как он несколько энтузиаст, то кончит тем, что сделается его неприятелем.

Вице-король полагает, что Нубар призвал для того англичан в Египет, чтоб достигнуть учреждения Национального банка; это его давнишняя мечта, которая уже была раз причиной его падения, вместе с Ясмундом. Хотя Нубар страшно богат, но он до того жаден, что готов из собственных выгод предать и Египет, и самого кедива.

Хассан-паша, третий сын вице-короля, отправился на днях в Абиссинию, где он будет состоять при войсках.

Лессепс приехал – он трактует уже с кедивом о правах учредителя, принадлежащих египетскому правительству, и вообще надеется спасти канал от английского влияния.

Г. Кев и вся английская комиссия едут в Верхний Египет – я надеюсь, что Вы получили мои письма, в которых я говорю Вам подробно об этой комиссии и которые я отправил оба с австрийскими пароходами.

Передайте, пожалуйста, мои искренние поздравления супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

31 декабря 1875

Многоуважаемый Николай Павлович.

Спешу благодарить Ваше Превосходительство за любезное письмо Ваше от 18-го декабря, по получении которого я уже имел свидание с кедивом и передал ему дружеские советы Вашего Превосходительства.

То, что Вы желали, совершается само собой: Франция и Италия до того встревожились действиями Англии в Египте, что поспешили прислать сюда министров[324]; Утре и Скиалоя[325] приехали в Египет под видом поручений, более или менее не очень важных, главная же цель их поездки (совершенно секретная) – не допустить Англию до преобладающего влияния в Египте и открыть глаза кедиву насчет настоящих целей Великобритании; таким образом, не компрометируясь, мы достигнем наших целей посредством других.

Нубар-паша пал – в последнее время вице-король перестал его принимать и отнял от него министерство коммерции, это последнее обстоятельство до того обидело Нубара, что он подал в чистую отставку, которая и принята была с удовольствием; немцы и французы торжествуют; впрочем, все вообще европейцы ненавидят Нубара.

Так как Нубар не может более быть вредным для нас в Египте (действуя в пользу англичан), то я полагаю, что нам нечего более заботиться о назначении его генерал-губернатором в одну из христианских провинций Турции, а то, пожалуй, еще его назначат в Эрзерум, где хитрый армянин забудет свои обещания и начнет действовать, как Вы и сами предполагаете, в пользу Англии.

Абаза телеграфировал, что не мог поспеть ко дню открытия трибуналов, так как встретил затруднения в получении паспорта!

Фадеев здравствует и пользуется пока милостивым расположением кедива.

Саволан-хан торжествует; он говорит везде, что заклятый враг его Стремоухов оставил министерство и что на его место назначен закадычный приятель его (Саволана), и что теперь ему предстоит блестящая будущность.

Устройство Национального банка кедив отложил на время, так как ныне дисконт[326] в Египте слишком высок (до тридцати процентов), но он надеется поправить свои финансы, отдав в аренду свои железные дороги и монополию на табак на тридцать лет; ему делают в этом смысле довольно выгодные предложения со стороны компании капиталистов, в состав которой входят английские и французские банкиры.

Халиль-пашу кедив простил, но он никогда не допустит вступления его в состав турецкого министерства.

Известия из Арара хороши: почти вся страна признала власть кедива и сообщение столицы с морем обеспечено.

Король Иоанн (Касса)[327] писал к вице-королю и просил мира, но довольно надменным тоном; кедив не соглашается, говоря, что ему необходимо загладить то дурное впечатление, которое произвело в Африке поражение египетских войск абиссинцами.

Будьте так добры, Ваше Превосходительство, награждать меня иногда Вашими милостивыми строками, я не говорю собственноручными, но по крайней мере – писанными под Вашу неофициальную диктовку.

Засвидетельствуйте мое нижайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

8/20 января 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Утре, как кажется, немножко поутрировал. Наместо того, чтоб ограничиться советами и предостережениями, как действуем мы, он напрямик объявил кедиву, что Франция никогда не позволит ему отдавать в аренду свои железные дороги и Александрийский порт англичанам и что если он сойдется с английской компанией, то Франция сделает из этого политический вопрос.

Вице-король обиделся тоном Утре и телеграфировал Деказу, жалуясь на представителя Франции, – не знаю, что из этого выйдет.

Я уже имел честь сообщать Вашему Сиятельству, что финансовое положение Египта самое критическое, и если правительство не сделает займа для уплаты бонов, то оно будет принуждено объявить себя банкротом. При настоящих обстоятельствах никто из капиталистов не даст денег без залогов, и как французы, так и англичане требуют в обеспечение доходы (и даже управление) с железных дорог, с Александрийского порта, и с табаку, – с тою только разницею, что вторые предлагают условия вдвое выгоднее первых.

В главе английской компании стоят Эллиот[328] и Гринфельд, строители Александрийского порта, а в главе французской – Пастре, администратор Англо-Египетского банка. Устроившись с Эллиотом, кедив надеется поправить свои финансы надолго, согласившись же принять предложение Пастре, он хотя и избавит страну от банкротства, но только временно, так как условия Англо-Египетского банка до того тягостны, что они ввергнут его непременно в бездну. Надо Вам сказать, что до 1874 года Египет был совершенно в руках Оппенгеймов; поссорившись с ними в прошлом году, кедив нажил себе весьма влиятельных врагов в Париже, которые портят ему все его попытки сойтись с другими капиталистами, надеясь принудить его волей-неволей обратиться снова к ним; они испортили ему дело продажи акций Суэцкого канала Дервье и Компании, чем воспользовалось английское правительство, и они же теперь действуют против Эллиота, который им всего страшнее, Пастре же они вовсе не боятся, так как когда он останется один, то им легко будет или уничтожить его, или наконец сойтись с ним.

Итальянский министр ограничивается пока разговорами с кедивом о финансах и коммерции страны, давая ему между прочим дружеские советы.

Утре кроме политики занимается также судебной реформой: он требует изменения некоторых статей новых кодов, которые были рассмотрены еще в прошлом году членами апелляционной палаты и, между прочим, Алексеем Михайловичем Кумани; Утре обращался по этому поводу к Шериф-паше и к представителям главных держав в Египте, но итальянец и немец объявили ему, что они не могут даже позволить никаких изменений в своде законов, так как законы эти были представлены палатам при утверждении самой реформы; австриец тоже не соглашается вмешиваться в претензии французов, говоря, что все новые коды были уже рассмотрены судебным представителем Австро-Венгрии; Стантон прямо объявил, что он и слышать не хочет ни о каких изменениях ранее пяти лет; наконец, я обращаюсь к Вам за инструкциями, объявив, впрочем, Утре, что мы весьма мало заинтересованы в этом, так как самые изменения, предлагаемые им, до нас прямо не касаются, да оно и действительно так, наша хата с краю; Утре не хочет, например, заключения за долги, говоря, что эта статья уничтожена во французском кодексе, – в наших же законах она существует; другое изменение касается анонимных компаний, которые по новому коду должны быть египетские и иметь главный центр в Египте, – но у нас таких компаний нет в Египте, да если б и были, то мы всегда первые утверждали, что иностранные компании, как, например, Общество Суэцкого канала, имеющие дела в Египте, суть египетские компании.

Жаль, что Абаза не приехал к сроку. Некоторые консульства прекратили свои действия с 1-го января, так что новые трибуналы принуждены начать неминуемо действовать 1-го февраля, а так как для этого необходимы какие-либо правила, то апелляционная палата (которая, надо ей отдать справедливость, три недели ожидала из вежливости приезда Абазы) начинает завтра вотировать составленный уже ею давно внутренний регламент (еще во времена Кумани), на что, впрочем, она имеет полное право, так как для всех ее решений достаточно присутствия пяти европейских советников.

Полковник Стокс объявил мне, что он нашел Суэцкий канал в отличном виде и что при настоящем ходе навигации не предстоит надобности в каких-либо улучшениях – cela ne fait pas l’affaire de Lesseps[329].

Ожидаю ответа Вашего на телеграмму мою от 6-го января; большая часть из моих коллег уже согласились с египетским правительством насчет состава комиссий, которым будут поручены старые дела.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

13/25 января 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Не знаю, что делать с Абазой: он телеграфировал мне из Петербурга 16/28 января, объявляя, что выезжает на другой день в Египет, я сообщил эту телеграмму кедиву, министру юстиции и иностранным судьям, которые все ожидают уже его давно с нетерпением; но наместо его я получаю вчера вторую телеграмму из Харькова, из которой узнаю, что г. Абаза не только не едет теперь в Египет, но даже не думает быть здесь ранее шести недель.

Положим, внутренний регламент и может быть вотирован, несмотря на протест александрийского трибунала, без присутствия Абазы; положим даже, что новые дела апелляционная палата в состоянии будет решать не в полном комплекте европейских судей, но для окончания старых дел Абаза необходим, так как он состоит членом нашей комиссии, да и некоторые из моих коллег (например, греческий) имеют намерение назначить его в состав их комиссий. Наконец, наше положение в отношении кедива чрезвычайно неловкое: мы предлагаем ему в советники Кумани, которого он назначает, Кумани приезжает, не хочет надеть тарбуша, подает в отставку и стоит вице-королю девяносто тысяч франков; затем в июле месяце мы предлагаем Абазу на должность помощника прокурора, но кедив назначает его прямо советником, с условием, впрочем, чтоб он приехал в Египет к первому октября; но первое октября проходит, а его нет, первое декабря настает, а о нем и слуха даже нет, – тогда вице-король снова обращается к нам с просьбой поторопить высылку Абазы в Египет, мы исполняем желание кедива, передав его просьбу министерству, но первое января проходит, и наконец, первое февраля наступает, а Абаза не только не приехал сюда, но и не знает еще, когда выедет из России.

Французский судья, который назначен был шесть месяцев позже русского, уже выехал из Марселя, и завтра ожидают его приезда в Александрию.

Александрийский трибунал расходится в своих мнениях с апелляционной палатой и не хочет признавать власть ее над собой, этот раздор тем более неприятен, что он произошел при самом начале действий новых трибуналов, поэтому он может произвести дурное впечатление на европейскую колонию в Египте.

Деказ, хотя и не совсем оправдывает Утре, но все-таки не хочет его дезавуировать. Во всяком случае, кедив, несмотря на протест Франции, собирается, как кажется, покончить с Эллиотом, но только на еще более выгодных для себя условиях; он оставляет за собой Александрийский порт, права учредителей Суэцкого канала и земли по обеим сторонам канала и уступает только администрацию железных дорог, октруа[330] и режию, но не на тридцать, а всего только на шестнадцать лет; Эллиот дает ему, как и прежде, двенадцать миллионов фунтов, по семь процентов в год, под гарантию доходов с трех вышеупомянутых учреждений; сумма же совершенно достаточна для уплаты всего внутреннего долга Египта, и если б у меня были бы деньги, то я сейчас же бы купил египетские фонды.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Представляю при сем копии с телеграммы Абазы и с моей ответной.

Александрия

28 января 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Спешу сообщить Вашему Превосходительству, что кедив, не желая ссориться с французским правительством, отложил на время окончание финансовой операции, предложенной англичанами, а так как ему необходимы деньги, то он занял пока два миллиона фунтов через посредство Англо-Египетского банка, без залога, но на довольно тягостных условиях.

Эллиот, узнав о том, что египетское правительство заняло у французов два миллиона фунтов, предложил с своей стороны кедиву еще два миллиона на тех же самых условиях, как и Пастре, но вице-король удовольствовался пока вышесказанной операцией, в ожидании более благоприятных для себя обстоятельств.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Compagnie Universelle du Canal Maritime de Suez

Transit & Navigation

Exploitation[331]

Ismailia

Le 2/14 Fevrier 1876[332]

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я приехал несколько дней тому назад в Измаилию для того, чтоб видеться с Лессепсом и переговорить с ним насчет конвенции, которую он заключает с Стоксом; кроме того, я хотел лично видеть, каким образом действует здешний трибунал.

Из конвенции, в копии при сем представляемой, которая подписана уже Лессепсом и Стоксом, но должна быть еще утверждена главными державами, Ваше Превосходительство усмотрите, что президент компании последовал совершенно Вашему совету: основываясь на том, что некоторые работы необходимы для улучшения канала, компания получает значительные облегчения в пропорциональном уменьшении таксы, назначенной Константинопольской комиссией для взимания с судов, проходящих через канал, и выигрывает тем по приблизительному расчету до тридцати миллионов франков, взамен чего Лессепс обязуется употреблять каждый год, в течение тридцати лет, миллион франков на улучшение канала. Лессепс очень доволен этой конвенцией, и он вполне надеется, что Вы, по всегдашнему Вашему благосклонному к нему расположению, утвердите ее как главный представитель России на Востоке.

Измаильский трибунал не хотел было сначала начать действовать на том основании, что четвертый европейский судья (датчанин) еще не приехал в Египет; но принимая во внимание, что три европейских члена могут на основании константинопольских протоколов решать дела и что трудно оставить целый округ без правильной юрисдикции, трибунал выбрал наконец вице-президента и составил бюро, так что ныне он в состоянии действовать наравне с прочими трибуналами.

Кев взял было билеты на английском пароходе, отходящем сегодня в Бриндизи, но вдруг получил приказание от лорда Дерби[333] оставаться в Египте впредь до дальнейших распоряжений.

Пастре, окончив с кедивом маленькую финансовую операцию (около трех миллионов фунтов), отправился в Париж для того, чтоб составить компанию для заключения большого займа (в четырнадцать миллионов фунтов) на новых условиях, предложенных вице-королем, и которые несколько схожи с условиями Эллиота.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

5/17 февраля 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить в Измаилии телеграмму Вашего Превосходительства и поспешил тотчас же ответить, что Лессепс действительно вошел в соглашение с Стоксом насчет уменьшения платы с судов, проходящих через канал; конвенция эта, копию с которой я уже имел честь представить Вашему Превосходительству, только тогда войдет в силу, когда она будет ратифицирована английским правительством и утверждена главными державами. Стокс действовал в этом деле совершенно секретно и он просил Лессепса не вмешивать в переговоры иностранных представителей в Египте, обязуясь, со стороны Англии, быть ходатаем за него перед Портой и другими главными державами.

Вернувшись в Каир, я узнал, что Пастре перед отъездом своим во Францию получил разрешение учредить Национальный банк в Египте (с основным капиталом в четыре миллиона фунтов), который возьмет на себя не только погашение всего внутреннего долга, но и уплату процентов по внешним долгам, равно как пяти миллионов франков, которые кедив обязался платить Англии в течение девятнадцати лет; банк этот будет иметь право выпускать девятипроцентные облигации, под гарантию доходов с железных дорог, с октроа[334] и с табаку; вообще все доходы египетского правительства будут поступать прямо в банк. Англичане не очень довольны этой концессией, так они считают Англо-Египетский банк более французским учреждением, чем английским; но они ничего не могут сделать, а поэтому Кев уезжает послезавтра в Александрию, а оттуда с первым пароходом в Англию; что же касается до Стокса, то он остается еще в Египте впредь до получения формальной ратификации конвенции, подписанной им и Лессепсом.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

7/19 февраля 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Спешу сообщить Вашему Превосходительству, что англичане, как удостоверяют, купили у Сомалей[335] остров Сукотора[336], который находится при самом выходе из Красного моря, напротив Адена.

Я сейчас только узнал, что англичане потому собственно недовольны тем, что кедив поручил всю финансовую операцию Англо-Египетскому банку, что банк этот действует в этом случае как орган «Crèdit foncier de Paris»[337], то есть учреждения чисто французского, который, не желая выказываться сам, выставил вперед Пастре, администратора банка, находящегося под английским покровительством.

Костан был у меня, но я решительно не знаю, что с ним делать. Барро-бей его враг, а он теперь всемогущ и почти что заменил Лавизона.

Засвидетельствуйте мое нижайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Вице – король дает послезавтра обед, после которого будет концерт и спектакль; я доставил приглашения рекомендованным Вами лицам – Солдатенковым[338] и Шпигельбергам[339].

Каир

16 февраля 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Стокс уезжает сегодня в Англию; он заставил Лессепса дать письменное обязательство поместить трех англичан в число членов администрации Суэцкого канала.

Саволан собирается ехать на днях в Константинополь по делу своему с Каморой – он, вероятно, будет жаловаться Вам на египетское правительство, для пользы которого он истратил все свое состояние и пожертвовал своим здоровьем, но которое не только не вознаградило его, но даже не обратило достаточно внимания на его предложения! Надо Вам сказать, что в начале его приезда в Каир кедив и слышать не хотел о нем, но впоследствии, по просьбе моей, он принял письмо Лондонского банка, которым он аккредитовал Саволана; вместе с тем вице-король предписал агенту своему в Лондоне собрать справки на месте, из которых выяснилось, что не самый банк, а один из директоров оного, поверив словам Саволана, утверждавшего, что он приятель кедива и что ему поручены все финансовые операции Египта, выдал ему письмо, в котором предлагал войти в переговоры по устройству национального банка в Египте; когда же Роджерс объяснил им, кто такой Саволан, и спросил у них, не хочет ли банк войти в прямые переговоры с египетским правительством, наравне с Эллиотом и Пастре, то они ответили, что при настоящих обстоятельствах им трудно это сделать и что они хотят предварительно познакомиться с рапортом Кева насчет состояния финансов в Египте.

Саволан будет утверждать также, что его личные враги – Нубар-паша и Барро-бей (прежде были Эрамбей и Лавизон) очернили его в глазах кедива и не допустили до откровенных бесед с Его Светлостию, – но и это чушь, так как они оба не обращали даже внимания на Саволана, которого, впрочем, все в Египте считают за личность совершенно бесцветную и даже ничтожную.

Нубар-паша был у меня на этой неделе два раза и привозил с собой Blue-Book[340], из которой доказывал, что продажа акций Суэцкого канала произведена была не им, а Шерифом, и что он не был виной присылки Кева! Кедив, с которым я имел разговор по этому поводу, уверяет, напротив, что Нубар вел первый переговоры насчет продажи акций Суэцкого канала, но что когда господин этот начал делать путаницу, то он принужден был передать это дело Шерифу; что же касается до присылки Кева, то хотя из депеш Стентона и видно, что египетское правительство просило только английских финансовых чиновников, но в Синей книге не помещено письмо Фрера[341] к Дерби, в котором первый объявлял, основываясь на словах Нубара, что необходимо прислать в Каир не простого чиновника, а опытного финансиста для ревизии всей финансовой части в Египте и для произведения в ней полной реформы; в Синей книге нет также разговора Нубара с Кевом в день приезда последнего в Каир, следствием которого было (по уверению кедива) то, что Кев потребовал сначала быть допущенным до полной ревизии всех расходов не только правительства, но и самого кедива; впоследствии, по удалении Нубара, Кев совсем переменился и ограничился только советами, довольствуясь всем тем, что ему показывали.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

1/13 марта 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Получив телеграмму Вашего Превосходительства, я поспешил приехать в Александрию на встречу великого князя Алексея Александровича[342], который и прибыл благополучно сегодня утром в восемь часов, завтра мы едем в Каир. Его Императорское Высочество намерен пробыть в Египте две недели.

Вчера вечером получено известие о победах, одержанных египетскими войсками над абиссинцами, и о том, что Касса просит мира, – я поспешил поздравить кедива по телеграфу и получил от него благодарственную телеграмму.

Нубар-паша начинает снова подыматься в гору – он, вероятно, будет вскоре назначен министром торговли и земледелия; в настоящее время он уже несколько вылечился от своей англомании, так как в деле Кева Стантон без всякой церемонии продал его кедиву и прямо пожертвовал им для спасения английских интересов. Теперь Нубар видит, что на англичан надеяться нечего, а поэтомуто он и приезжал ко мне несколько раз сряду, все для того, чтоб доказать, что он не был виной продажи акций Суэцкого канала и присылки англичан в Египет. Хитрый армянин понял наконец, что на Востоке выгоднее, во всяком случае, быть русским партизаном, чем английским, так как мы, по крайней мере, никогда своих не выдаем.

Нубар засватал свою старшую дочь за какого-то константинопольского армянина.

Засвидетельствуйте мое почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

9/21 марта 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Спешу сообщить Вам, что Нубар уехал вчера из Египта. Кедив просил меня сегодня утром к себе и объявил, что он принужден был просить Нубара оставить страну, так ему надоели интриги этого господина; по его словам, Нубар интриговал в деревнях, в трибуналах, в финансовых делах – везде, где только было можно, и все для того, чтоб доказать, что без него все идет плохо в Египте, и что его необходимо вернуть в управление.

Вильсон[343] приехал, он начал входить в дела, касающиеся до финансов, и в настоящее время работает вместе с Шалоей (итальянский министр) по вопросу об учреждении Национального банка.

Фадеев собирается ехать дней через десять в Константинополь.

Великий князь ведет себя с большим тактом, все от него в восхищении, и мне, как русскому представителю, приятно видеть, что у нашего императора такие великолепные дети.

Из разговоров с Его Императорским Высочеством я вижу, что он Вас глубоко уважает.

Вчера кедив давал обед в честь великого князя, а сегодня мы едем на канал, где нас уже ожидает Лессепс.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

29 марта 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Рапорт Кева сделал много вреда финансовому положению Египта; он в особенности перепугал кедива, который боится теперь, что английские капиталисты не захотят более иметь дело с Египтом.

Покончив почти с группой Пастре насчет учреждения Национального банка, вице-король вдруг круто повернул назад, уверяя, что условия, ему предложенные, слишком тягостны; но настоящая причина есть та, что Англия не согласилась назначить своего комиссара. В настоящее время кедив отсрочил уже уплату бонов апрельских и майских на три месяца и, как по всему видно, он намерен сделать une conversion générale de toutes les dettes de l’Egypte[344], заменив облигации и боны новыми семипроцентными бумагами, по курсу, по которому были выпущены первые, и с средним эсконтом[345] вторые. Вряд ли эта операция пройдет даром вице-королю, так как французское правительство, которое само компрометировано в отношении своих капиталистов, сильно раздражено против него и готово даже на деятельное вмешательство во внутренние дела Египта.

Наконец, владетели бонов, выпущенных Даирами, могут обратиться в смешанные трибуналы, которые по смыслу новых законов принуждены будут присудить вице-короля к немедленной их уплате по номинальной их цене и в противном случае приступить к продаже всего имущества, принадлежащего кедиву.

Саволан решился наконец оставить Каир; встретив меня на полдороге в Александрию, он начал уверять меня, что под конец пребывания его в Каире его поняли и хотели даже войти с ним в сношения, но он уже сам не захотел этого, так как ему необходимо кончить свое дело с Каморой в Константинополе и оттуда ехать в Петербург для свидания с Гирсом[346].

Вице-король, с которым я виделся вчера, говорит противное, то есть что он остался о нем при том же мнении, как о человеке несерьезном и с которым никаких важных дел иметь не следует.

Принц Гассан возвращается на днях в Каир. Ратибпаша остается еще на несколько времени в Абиссинии для окончания мирных переговоров с негусом.

Через Каир проехал недавно какой-то Саид-Музахархан, который выдавал себя здесь за сына бывшего коканского хана; он отправился в Индию с намерением, как он говорил, пробраться в Кокан[347]; он снабжен был турецким тескере[348], но, по словам моих агентов, хлопотал здесь о получении английского паспорта.

Я надеюсь, Ваше Превосходительство, что Вы, по всегдашней доброте своей, не откажете мне в отпуске: мне надо сначала ехать в Италию для свидания с женой, которую я не видал уже с сентября месяца, потом я довезу ее сам в Франценсбад, где останусь несколько времени для того, чтоб попить мариенбадские воды, так как желудок мой вследствие долгого пребывания в жарком климате действует весьма плохо; из Франценсбада я намерен ехать через Петербург в Вологодскую губернию, а оттуда, на возвратном пути в Египет, заеду в Константинополь повидаться с Вашим Превосходительством и получить инструкции на дальнейшие действия мои в Каире.

Засвидетельствуйте мое нижайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

7/19 апреля 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Спешу благодарить Ваше Превосходительство за Ваше любезное письмо от 24-го марта.

Кедив был очень чувствителен Вашей доброй памяти и поздравлением с окончанием абиссинской войны; к несчастию, мирные переговоры еще ни к чему не повели, и пять баталионов египетских войск останутся в Абиссинии на неопределенное время. Кедив благодарит Вас за добрые советы и глубоко чувствует Ваше дружеское к нему расположение; он отправит в скором времени своего любимого сына, Ибрагим-пашу, в Константинополь, впоследствии же, если ему сделаны будут намеки на то, что его самого желают видеть в столице империи, тогда он поручит одному из своих старших сыновей съездить от его имени в Константинополь на поклонение султану, с которым вице-король желает иметь в настоящее время самые почтительные и преданные отношения.

Италия начала раньше нас переговоры о коммерческом трактате и прислала даже для этого в Египет г. Шалоя, бывшего министра финансов, который и составляет вместе с г. Актоном, одним из директоров египетского Министерства коммерции, проект одной общей конвенции для всех держав, изъявивших согласие подписать отдельные коммерческие договоры с Египтом; Актон войдет также в сношения со мной, и по окончании его труда я буду иметь честь представить проект трактата на усмотрение Вашего Превосходительства.

Новые трибуналы действуют отлично, может быть, даже слишком хорошо, и во всяком случае не в выгоду египетского правительства. Князем Мурузи все очень довольны, что же касается до Абазы, то здесь вышло маленькое недоразумение насчет его жалованья: Абаза желает, чтоб его удовлетворили со дня его назначения (27 ноября 1875 г.), Риаз же паша считает правильным платить ему только со дня его приезда в Египет, – разница в десять тысяч франков.

Принц Вельский[349] при проезде своем через Египет серьезными делами не занимался, но сэр Бартль-Фрер имел переговоры с кедивом, и ему приписывают перемену в финансовой политике Египта, которая, впрочем, до сих пор еще не определилась окончательно.

На Утре вице-король снова жалуется, говоря, что он принимает слишком диктаторский тон, – пускай дерутся бульдоги с франками – «наша хата с краю».

Представители Австрии и Германии неважные – впрочем, последний, не знаю почему, вызван в Берлин.

Стантон подает в отставку. Иванов был одно время очень плох, но потом поправился несколько и отправился в Италию.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

21 апреля 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Позвольте поздравить Ваше Превосходительство с новой монаршей милостью, которая еще раз доказывает, что император ценит по достоинствам заслуги своих государственных людей.

Финансовая операция приходит наконец к концу: группа французских капиталистов одержала верх, и ей собственно кедив поручает консолидацию всех долгов Египта; но англичане тоже должны быть довольны, так как идея устройства Национального банка с правом выпуска девятипроцентных облигаций устранена и советы Кэва приняты отчасти к исполнению. Все внутренние и внешние долги Египта, как боны и облигации правительства и Даир, будут заменены одной бумагой, приносящей семь процентов в год, с погашением в пять лет; боны будут удовлетворены двадцатью пятью процентами больше, чем облигации. Французские капиталисты берут на себя уплату процентов по этим новым бумагам, погашение их и выдачу египетскому правительству всех тех сумм, которые ему необходимы по последнему бюджету; взамен всего этого в Каире учреждается касса погашения, в состав которой войдут иностранные комиссары как представители кредиторов Египта; комиссары будут выбраны своими правительствами, но назначены кедивом; все доходы страны будут поступать прямо в эту кассу, но пока существует еще маленькое разногласие насчет того, кто будет собирать доходы: французская группа и само французское правительство требуют, чтобы эта операция поручена была кассе погашения, но вице-король не соглашается, говоря, что он не может уступить иностранцам полное управление страной, прибавляя при том, что он ничего не имеет против того, чтоб доходы собирались местными властями под контролем кассы погашения. Шалое (итальянскому министру) поручено теперь решить этот вопрос, и, по всей вероятности, дело будет окончено на днях. Насчет иностранных комиссаров – Франция и Италия назначают с охотой своих представителей, но Англия, как кажется, колеблется; зато Австрия, о которой до сих пор не было и речи, но у которой большое число подданных в Александрии и Каире и вообще много торговых и денежных интересов в Египте, желает иметь своего комиссара в кассе погашения, на что кедив изъявил уже свое согласие. Г. Майеру, советнику Австро-Венгерского посольства в Петербурге, который живет уже несколько времени в Каире, поручено, как говорят, наблюдение за ходом финансовой операции в Египте, и ему собственно принадлежит идея о назначении австрийского комиссара в составе кассы погашения.

Засвидетельствуйте мое нижайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

27 апреля 1876

Многоуважаемый Николай Павлович.

Кастон покидает наконец Египет; вице-король сказал мне, что он знает его давно как искусного фокусника, но что он ему вовсе не известен как журналист; несмотря на это, во внимание к тому, что Кастон приехал сюда с письмом от Вашего Превосходительства, ему велено выдать триста фунтов стерлингов, что весьма много при настоящих обстоятельствах; но великолепный виконт не вполне доволен, так как он полагал, не знаю почему, что ему дадут пятьсот фунтов.

Я кончил дело Абазы: его велено удовлетворить со дня высочайшего приказа о назначении его в Египет, то есть с 27 ноября 1875 года.

Абраам-паша до сих пор еще здесь; кедив уверяет, что он приехал сюда для того, чтоб проситься в отпуск, на воды, во Францию; в городе же говорят, что он имел поручение от султана просить денег, но времена переменились: финансы Египта подпали под контроль, поэтому теперь у вице-короля есть всегда прекрасный предлог для отказа во всех подобных случаях.

Вильсон уезжает; он обиделся тем, что ему дают французского коллегу, не желая быть советником министерства финансов иначе, как один…

Говорят, что англичане не хотят иметь своего представителя в кассе погашения долгов Египта, не имея доверия к искренности желания кедива положить предел расточительства и произвола в управлении финансами страны.

Утре уезжает на будущей неделе, весьма довольный блистательным окончанием своего поручения; вице-король тоже рад с ним расстаться, так как он его терпеть не может, и хотя он и кончил с французами, но все переговоры вел с Шалоей (хитрый итальянец)…

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

8/20 мая 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить конфиденциальное предписание Вашего Превосходительства насчет поддержки французского влияния в Египте и спешу уведомить Вас, что, вполне понимая невыгоды для нас исключительного влияния Англии в Египте, я постоянно, во всех последних финансовых переговорах советовал кедиву, как приятель, не слишком верить англичанам и скорее слушаться французов, которые не имеют никаких политических видов на Египет. Из последних действий вице-короля Ваше Превосходительство могли усмотреть, что он последовал нашим советам: в настоящее время Англия осталась в стороне, а Франция торжествует; правда, что она имеет за собой в хвосте Италию и Австрию, и только эти три державы вместе перетягивают Великобританию; что же касается до нас, то мы не хотим, конечно, вмешиваться во все финансовые дрязги на Востоке, но вследствие того могущественного положения, которое Вы приобрели в Константинополе, нам стоит только положить лапу на одну из чашек весов, и она быстро пойдет вниз.

Письмо это Вы получите через Кастона, который не нашел места на кедивии и едет на австрийском пароходе; кроме трехсот фунтов от кедива, он получил еще сто фунтов от наследника и, как кажется, помирился с своей участью.

Поздравляю Вас с свадьбой брата[350]; дай Бог ему, чтоб он был так же счастлив в супружестве, как Вы.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

13/25 мая 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Вице-король взбешен на новые трибуналы: наместо того, чтоб помогать ему в его затруднительных обстоятельствах, они действуют прямо против него, не признают его декретов и тем производят пертюрбацию в стране; он надеется, что правительства главных держав положат предел слишком сильной ревности новых трибуналов, которые ищут только популярности в среде европейской колонии в Александрии и вместе с тем хотят завладеть всеми прерогативами, принадлежащими или местной власти, или иностранным представителям в Египте. По мнению моему, нам следует помочь кедиву в этом случае, так как в деле о декретах трибуналы действуют прямо в пользу Англии, не дозволяя вице-королю сделать конверцию всех долгов Египта с группою французских капиталистов и тем заставляя его поневоле бросаться в руки англичан, которые того только и желают, чтоб он объявил себя банкротом, и тогда уже им легко будет запустить лапу в управление Египтом.

Вильсон уезжает, он хотел быть назначенным председателем кассы погашений, а так как французы требуют, чтоб эта должность была по выбору всех комиссаров, то Вильсон обиделся и предпочитает вернуться в Лондон. Другого комиссара со стороны Англии она не желает предложить, так что пока в кассе погашения будет заседать только три члена: австриец, итальянец и француз (временно Виллет, до приезда вновь назначенного французского комиссара).

Заключение коммерческого трактата нам лучше отложить до осени, так как в настоящее время египетское правительство слишком занято финансовыми делами; кроме того, сам Шалоя, который прислан был сюда Италией для составления одного общего коммерческого трактата для всех держав, желающих заключить оный с Египтом, вступил на египетскую службу и теперь занимается исключительно устройством контроля.

Нериман-хан[351] уехал отсюда не совсем довольный кедивом: персияне полагали, кажется, что вице-король даст посланному хана значительный бакшиш, а между тем он прислал Нериману только пятьсот фунтов и подарок для посла (две [неразб.] для кофейных чашек, осыпанные бриллиантами); подарок Нериман принял, но от денег отказался.

Я начинаю, как Вы, страдать глазами, поэтому официальное донесение мое по делу о трибуналах не успел подготовить сегодня, но Вы его получите со следующим египетским пароходом.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

24 мая 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Известие о низвержении султана[352] произвело весьма хорошее впечатление в Египте: кедив доволен тем, что избавился от Абдул-Азиса, который постоянно его эксплуатировал и продолжал требовать денег даже в то время, когда в Египте финансовый кризис; банкиры, негоцианты и европейцы довольны падением Абдул-Азиса, надеясь, что новый султан примет предложения трех империй и тем произведет повышение в курсах; наконец, чиновники, войско, бедуины и феллахи ожидают от всякой перемены улучшения своей участи, хотя, впрочем, для всех этих классов султан есть миф и для них существует только один кедив.

Вице-король, хотя ничего не говорит об этом, но он, вероятно, в скором времени отправится в Константинополь для того, чтоб представиться Мураду, которого он вовсе не знает.

Получив шифрованную телеграмму, я поспешил сообщить сущность оной кедиву, который просил меня благодарить Вас за извещения; он уверен, что Халил-паша будет в скором времени министром иностранных дел, а поэтому боится выразиться о нем откровенно, что же касается до Авни-паши[353], то я знаю наверное, что он его ненавидит. Касательно дурных слухов, распускаемых в Константинополе про Египет, вице-король решительно не понимает, откуда они происходят: в стране все спокойно, известия из Абиссинии и от Гордона хороши, и одно только, что его несколько беспокоит, – это финансы, но и их он надеется устроить в весьма скором времени!

Я собираюсь уехать отсюда в начале июня; я отправлюсь сначала в Франценсбад, где буду лечиться от желудка, оттуда поеду в Вологду продавать свои леса, а по окончании дел вернусь в Египет через Константинополь.

С отличным почтением и глубочайшею преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Я сейчас только вернулся от кедива, он получил известие о смерти Абдул-Азиса[354], которое его вовсе не удивило. Он объявил мне, что, несмотря на свое желание представиться как можно скорей султану Мураду, он не может выехать из Египта до окончания финансовой реформы. Вице-король сообщил мне, между прочим, что император германский произвел вчера сына его Гассан-пашу в чин капитана и пожаловал ему вместе с тем орден Красного Орла 1-й степени.

Каир

7/19 июня 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить любезное письмо Вашего Превосходительства от 26-го мая, равно как телеграмму от 4-го июня и тотчас же передал кедиву все то, что до него касалось.

Его Светлость благодарит Вас очень за участие, которое Вы в нем принимаете; он не намерен приехать в настоящее время в Константинополь – к тому же у него есть на это отличный предлог: финансовая операция, от которой зависит участь Египта, началась, и пока она не будет приведена в исполнение, ему невозможно оставить страну. Что же касается до константинопольских интриг, то он сначала их побаивался, но теперь что-то прихрабрился – как кажется, министерство нового султана сильно за ним ухаживает, и он получает самые любезные письма от Порты; Халима он всегда в грош не ставил, с Халилем же ему легко сойтись.

Фадеев верит всему тому, что ему говорят; если б он знал турок, как Вы, то потерял бы много из своих иллюзий.

Вообще в Египте царствует полное спокойствие и совершенная апатия. Утре уехал, Стантона уже давно нет в Египте, германский и австрийский коллеги мои тоже в отсутствии, и, по мнению моему, присутствие мое в Египте не есть необходимость, если же я остаюсь еще здесь, то лишь потому, что Ваше Превосходительство этого желает. Во всяком случае, прошу Вас быть столь добрым уведомить меня по телеграфу, когда я могу воспользоваться моим отпуском, если же Вы находите, что я должен, для пользы службы, отложить путешествие на воды и в Россию на будущий год, то разрешите мне, по крайней мере, приехать по делам в Константинополь, так как я сильно устал от жаров и мне необходимо переменить, хотя временно, климат.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

26 июня 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я уже имел честь телеграфировать Вашему Превосходительству, что кедив, вследствие требования Порты, посылает два полка пехоты (шесть тысяч человек) в Константинополь. В последнем письме моем, да и во всех моих письмах, я всегда предупреждал Ваше Превосходительство, что на вице-короля трудно рассчитывать – он по природе трус, всего боится и желает только одного – statu quo[355]; достаточно было Порте потребовать войск, а Англии поддержать это требование – и кедив тотчас же исполняет их желание; в случае, если Порта потребует еще войск, можно быть вперед уверенным, что он пошлет все, что у него есть, и сам скорее останется с одним военным министром, но никогда не посмеет идти против Англии. Вам самим хорошо известно, что Измаил-паша не политикан, а просто коммерциант и финансист, а так как Египет в финансовом отношении совершенно зависит от Англии, то он ее преданный вассал; впрочем, в последнее время он имел случай испытать два раза на себе могущество Великобритании: когда разразился финансовый кризис в Турции, египетские финансы значительно упали, и кредит кедива сильно поколебался, но достаточно было Англии купить акции Суэцкого канала и дать сто миллионов франков для того, чтоб поднять все египетские бумаги на тридцать процентов; когда же впоследствии кедив сошелся с французскими капиталистами и передал им консолидацию всех долгов Египта, то опять достаточно было, что Англия не согласилась принять участие в этой комбинации, для того, чтоб уничтожить кредит Египта, фонды которого упали на пятьдесят процентов.

Французы и итальянцы поддерживают кедива, но любовь их платоническая, рука же англичан могуща и действия их Египет чувствует материально.

Я полагаю, что в настоящее время кедив раскаивается даже, что сошелся с французскими капиталистами, и он думает только о том, как бы от них избавиться и броситься в руки англичан.

Благодарю Вас за разрешение приехать в Константинополь – мне действительно необходимо видеться с Вами; в Буюк же дере Вы решите сами, могу ли я, или нет, воспользоваться моим отпуском.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. По поводу посылки войска в Константинополь я имел весьма крупный конфиденциальный разговор с кедивом, который ни к чему не повел, так как он слишком упрям и, главное, трус.

6/18 июля 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Частые телеграммы, получаемые от Вашего Превосходительства, показывают мне важность, которую Вы придаете при настоящих обстоятельствах Египту, а поэтому я решился остаться в Каире пока здоровье позволяет, так как я ставлю всегда государственные дела выше своих собственных. Только позвольте мне обратиться к Вам с маленькой просьбой, которую Вы, по всей вероятности, согласитесь удовлетворить: между некоторыми делами, которые я хотел кончить в России, я имел намерение съездить к отцу Вашему[356] и к Валуеву[357] и попросить их лично о продолжении аренды, получаемой моей престарелой матушкой, срок которой истекает в нынешнем году; писать им по этому делу я не смею, так как они стоят слишком для меня высоко, но если Вы потрудитесь написать несколько слов министру государственных имуществ и попросите многоуважаемого Павла Николаевича, старого приятеля моего покойного отца, принять участие в судьбе моей матушки, то она, конечно, получит полное удовлетворение на просьбу, которую подаст в комиссию прошений в будущем сентябре.

Теперь перейдемте к египетским делам. Из телеграмм Ваших я вижу, что до Вас не дошло, по всей вероятности, одно из последних моих писем, в котором я сообщал Вам заблаговременно, что кедив отправит войска в Турцию (в Герцеговину, в Боснию, в Черногорию, в Сербию, или куда бы то ни было) по первому требованию Порты, что он отказывается от мысли занять Сирию, уверяя, что он никогда даже ее не имел и что она существовала только в воображении Фадеева; «Зачем мне занимать Сирию, – говорит кедив, – когда я мог иметь ее даром – Абдул-Азис мне предлагал ее, но я отказался, так как никогда не хотел переходить в Азию, желая только одного – увеличения моего могущества в Африке». Вице-король утверждает, что он даже долго спорил по этому предмету с Фадеевым, но что тот оставался при своем мнении и, вероятно, выйдя от него, полагал, что ему удалось убедить его окончательно. Кедив прибавляет, что он даже запретил своему сыну, Гуссейн-паше, говорить с Фадеевым об этом. Занятие Сирии[358], по словам вице-короля, была несчастная идея его отца, в которой он потом сильно раскаивался. Кроме этого у кедива родились в настоящее время какието странные идеи, которые, я полагаю, внушены ему из Англии: «Если б, – говорит он, – я не согласился исполнить требования Порты насчет посылки войск в Турцию, то все бы подумали, что я бунтовщик и иду рука в руку с Сербией и Черногорией[359]; наконец, когда христианский элемент подымается против ислама, то мне нельзя оставаться нейтральным, а то я потеряю весь prestige[360] у своих подданных, потому что не надо забывать, что я мусульманский государь, и что я не свободен в своих действиях!» Впрочем, турки не много выиграют от присылки египетских войск: они выказали себя весьма плохо в Абиссинии: за укреплениями еще кой-как дрались, но в поле при виде неприятеля бросали ружья и бежали целыми баталионами. Хотя иностранным офицерам, бывшим при войсках, и запрещено рассказывать истину об абиссинском походе, но она начинает быть всем известна, к стыду египетской армии. Кедив отправил в Константинополь двадцать две тысячи ружей и множество патронов; он знает, что войска его пойдут в Сербию.

Вы как будто обвиняете несколько меня, что я недостаточно удерживаю кедива от его сумасбродных действий, но со времени падения Махмут-паши и смерти султана Абдул-Азиса мы не имеем уже того влияния в Египте, как прежде, – вице-король смотрит теперь только глазами Англии, а нас как будто остерегается, боясь каким бы то ни было образом себя не окомпрометировать… Хотя он и уверяет, что действует во все это время совершенно по личному убеждению, не находясь ни под каким влиянием, и что Англия не принимала никакого участия в переговорах Порты насчет присылки войск, ружей и патронов, – но, по мнению моему, это несправедливо, и самые уверения кедива доказывают, что Англия (по слухам Эллиот) поддержала требования Порты, – по крайней мере, общее мнение в Египте в пользу этого предположения.

Финансовый кризис продолжается, перемена облигаций и бонов на новые бумаги идет весьма плохо, между тем протесты следуют за протестами, новые трибуналы присуждают кедива платить свои долги, но решения их не приводятся в исполнение. Надеются, что английские капиталисты войдут в соглашение с французской группою и выдумают вместе какую-нибудь комбинацию, которая спасет Египет от банкротства. Вице-король пригласил к себе на службу Виллета, в качестве товарища министра финансов, но не знают еще, согласится ли на это Англия.

Департамент счетных дел прислал нам за эту треть между прочими векселями один вексель в восемьдесят восемь фунтов Эбергарду, за двухмесячное управление генеральным консульством; так как я, по всей вероятности, не воспользуюсь в нынешнем году разрешенным мне отпуском, то вексель этот принадлежит мне, но дело не в этом, а в том, почему Департамент счетных дел считает, что в моем отсутствии управление генеральным консульством принадлежит Эбергарду? Во всех главных генеральных консульствах в Египте по отъезде дипломатических агентов управление передается старшему из консулов или вице-консулов в Каире или Александрии; наконец, всякий раз, когда я уезжал из Египта, я передавал управление вице-консулу нашему в Александрии, который есть нечто вроде моего товарища и которому Эбергард, так как он живет обыкновенно в Александрии, прямо подчинен, а поэтому невозможно поручать управление консульством младшему и сделать из подчиненного начальника. Будьте так добры разъяснить этот вопрос, который, между нами сказать, не дает спать Свиларичу, человеку вполне достойному и старому служаке.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

…Укрепления[361] и постоянные подводные мины со стороны Средиземного моря уже готовы; с стороны же Красного моря строятся, под руководством американских инженеров, три форта частным антрепренером Дюссо (тот, который производил работы портов: тулонского, порт-саидского и суэцкого), который обязался их окончить в течение одного года. Подвижные мины Лея изготовляются пока только в Александрии.

Не ограничиваясь укреплениями, вице-король строит несколько стратегических линий железных дорог: из Александрии в Абукир, из Мансуры в Дамиетт, из Дамиетта в Порт-Саид, из Порт-Саида одна линия на азиатский берег до самой границы Египта и другая – в Кантару. Здешние англичане уверяют, что как эти стратегические линии железных дорог, так и вообще все укрепления берегов Египта делают по плану, данному Вами в бытность Вашу в Александрии.

Лессепс уехал из Египта прямо в Лондон, через [неразб.]; по его словам, цель поездки его в Лондон не есть продажа канала, но заключение займа для уплаты купонов: англичане дают Обществу пятнадцать миллионов франков с тем, чтоб оно допустило в свою главную администрацию шесть человек англичан и, наконец, чтоб половина служащих на канале были англичане.

Финансовая операция, задуманная кедивом, приходит, как кажется, к концу – Оппенгейм опять торжествует. Вице-король будет снова богат, но ненадолго: часть денег пойдет на уплату тех бонов, которым выходит срок, другая же часть будет употреблена на защиту страны и на железные дороги.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

28 сентября 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить любезное письмо Ваше от 8-го августа только 24-го сентября, и спешу благодарить Ваше Превосходительство за то, что, несмотря на Ваши многочисленные занятия, Вы не забыли просьбы моей насчет продолжения аренды моей матушки.

В последнем свидании моем с кедивом я выразил ему все то, что касалось до него в Вашем письме, и на него, как мне показалось, глубоко подействовало решение наше не считать его более в числе наших друзей, – в настоящее время он в особенности нуждается в чьей-либо поддержке, между тем он так неловко действовал в последние шесть месяцев, что вооружил против себя все главные державы: французское правительство открыто менасирует[362] его и предлагает ему даже вечное гостеприимство в своей стране, Англия действует в финансовом вопросе заодно с Францией, Германия и Австрия сердиты на него за то, что он не приводит в исполнение решения новых трибуналов и международных комиссий (для старых дел), в Италии все (кроме, впрочем, короля) возбуждены против него за препятствия, сделанные в Египте ученой экспедиции маркиза Антинори[363], наконец, мы недовольны тем, что он впутался в дело, до него не касающееся, – остается одна Турция, но той не до него, и она первая предаст его при случае Англии или Франции.

Мне кажется, что вице-король начинает уже сознавать, что он сделал глупость, вмешавшись в турецко-сербскую войну, но ему совестно признаться в этом, и он продолжает уверять, что он, как глава мусульманского государства, действует правильно, оставаясь верным вассалом Порты в то время, когда христианский элемент восстал против магометан.

На этой неделе ожидают приезда Гӧшена и Жубера[364] – увидим, удастся ли им устроить финансы Египта; во всяком случае они будут требовать вмешательства во внутреннее управление страны, которое кедив не иначе уступит, как под энергическою и единодушною прессою Франции и Англии.

Впрочем, вице-король, хотя и против вмешательства иностранцев во внутреннее управление Египта, но, хорошо понимая, что в Европе не доверяют более его мусульманским советникам, он уже с некоторых пор начинает приглашать к себе на службу англичан и вручает им почти все важные посты: почта – в руках англичанина, Александрийский порт и маяки – тоже, в главном финансовом контроле (la Cour suprême des finances[365]) заседают два англичанина (впрочем, вместе с двумя итальянцами, одним французом и одним австрийцем), один англичанин выписан для управления железными дорогами и другой – для таможенного ведомства.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

26 октября 1876 г.

Конфиденциально

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить шифрованную телеграмму Вашего Превосходительства и готовился уже было к отъезду, когда пришло утешительное известие о заключении перемирия.

Здесь все удивляются Вам, а христиане восхищаются, кроме того, Вашими действиями: Эллиоту, несмотря на известную преданность его туркам, не удалось склонить Порту принять предложения Англии, а Вам стоило только приехать и сказать одно громкое слово, и мы видим, что турецкое правительство соглашается на все то, что мы желаем!

Гӧшен и Жубер открыли пропасть злоупотреблений в администрации Египта – если их предложения не будут приняты, они намерены раскрыть глаза Европы (на митингах и через посредство прессы) насчет управления Измаил-паши, кредит которого будет окончательно подорван, и самое положение его сделается весьма шатким; французское правительство, с своей стороны, решилось в случае отказа кедива подчиниться его требованиям действовать на Порту в смысле удаления из Египта Измаил-паши как неспособного управлять страной; Мишель (французский дипломатический агент) и Жубер открыто говорят в этом смысле.

Надо Вам сказать, что для Франции финансовый вопрос в Египте представляет огромную важность: во-первых, само правительство окомпрометировано в этом деле, так как в начале текущего года герцог Деказ почти силою заставил французских банкиров поддержать кредит кедива; во-вторых, с несостоятельностию Египта многие финансовые учреждения во Франции должны будут прекратить свои платежи (Crédit foncier, Сrédit agricole, banque Angle-Égyptienne[366] и др.), и затем последует разорение многих тысяч французов. Гӧшен и Жубер уверяют, что египетское правительство может легко избавиться от своих долгов, но оно нисколько этого не желает и представляет нарочно свое положение гораздо хуже настоящего, для того, чтоб объявить себя банкротом (пример Порты, не платящей своих долгов) или получить, по крайней мере, более выгодные для себя условия от кредиторов, в ущерб этих последних.

Засвидетельствуйте мое нижайшее почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

30 октября 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я видел вчера кедива и передал ему Ваши благоразумные советы насчет поведения его относительно Порты; Его Высочество просил меня благодарить Ваше Превосходительство и между тем сказать Вам, что Порта не требовала еще от него новых войск, да он надеется, что и не потребует; во всяком случае, ему трудно ответить теперь, исполнит ли он желание Порты или нет; одно только мне показалось утешительным в его разговоре, это фраза, сказанная им между прочим: «Я уже отправил девять тысяч войска в Константинополь и готов был, как Вы сами знаете, послать еще десять тысяч; но теперь обстоятельства несколько переменились, так как я, из экономии, распустил почти все свои войска, и мне трудно будет собрать их снова в скором времени».

В Каире открыт заговор против управления кедива; во главе этого движения стоял министр финансов, Измаил-Садык-паша, ныне арестованный и преданный суду, – он делал пропаганду во всей стране, через шейхов, что кедив не хочет более слушаться его благих советов и намерен продать Египет иностранцам, интересы которых ему гораздо более к сердцу, чем интересы арабов, что во все свое царствование он ничего не сделал для своих подданных и постоянно заботился только о пустяках и что поэтому его следует свергнуть с престола и заменить человеком, более преданным мусульманству и своей стране. Заговор открыт губернатором Каира и инспектором Верхнего Египта.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

28 декабря 1879

Многоуважаемый граф.

Я только что узнал из газет о несчастии, постигшем Ваше семейство[367], и спешу выразить Вашему Сиятельству все то соболезнование и горячее участие, которые я принимаю в Вашем горе.

Покойный граф Павел Николаевич был директором Пажеского корпуса, в котором я имел честь воспитываться, поэтому я с детства привык уважать его, и мне ближе, чем другому, чувствовать ту великую потерю, которую понесла Россия и все, хорошо знавшие отца Вашего, со смертию его.

Хотя Вам в настоящее время и не до дел, но, зная тот интерес, с которым Вы следите за Востоком, я, по старой привычке, не могу писать к Вам без того, чтобы не сказать хотя несколько слов о том, что делается в Египте.

Измаил-паша был строго наказан за то, что он не последовал Вашим благоразумным советам, и наместо того, чтоб соединиться с нами против Порты, или остаться по крайней мере нейтральным во время последней войны, – бросился в руки Англии, которая в благодарность за его послушание лишила его престола и всего недвижимого имущества, выгнала из страны, не позволила даже поселиться в Константинополе и заставила жить несколько месяцев на яхте; если б не король итальянский, который сжалился над бывшим кедивом и предложил ему полуразвалившийся дом на суше, то он бы до сих пор находился между небом и землей[368]. В настоящее время Измаил-паша живет в восьми комнатах, кой-как подправленных и отделанных почти бедно, и так как от него отобрали все недвижимые имущества и до сих пор не платят даже того годового содержания, которое ему обещано было, то для того, чтоб не умереть с голоду, он принужден продавать свои кольца и бриллианты жен, которые ему удалось вывезти из Египта.

Молодой кедив, которого Вы хорошо знаете, – человек честный, но малообразованный и без всякой опытности; он почти не вмешивается в управление страной, предоставляя все дела Риаз-паше[369] и иностранным контролерам.

Нубар-паша живет в Каире, как всегда интригует и, вероятно, добьется своей цели: стать самому во главе управления. Шериф-паша[370], убаюканный так называемой национальной партией, которая считает его своей главой, все еще надеется вернуться в управление, но это только одна мечта, которая никогда не осуществится, пока Берин[371] и Глонвер останутся в Каире.

Засвидетельствуйте мое нижайшее почтение супруге Вашей, графине Марье Ивановне и княгине Голицыной.

Поручая себя Вашему милостивому вниманию и надеясь, что Вы не позабудете Вашего старого товарища и подчиненного, имею честь быть с отличным почтением и душевною преданностию Вашего Сиятельства покорнейшим слугою

И. Лекс

Приложение Письма И. М. Лекса Е. Е. Ковалевскому о событиях в Египте

[372]

Каир

9/21 марта 1868 г.

Милостивый государь Егор Егорович,

Евгений скоро вернется из Верхнего Египта и, вероятно, вслед за тем уедет в Константинополь. Тогда Патриарх, не имея более причин быть недовольным, переедет в Патриархию и примет снова управление Церковью; но нам не следует оставлять его долго в руках лиц, его ныне окружающих; хотя господа эти и уверяют, что они уговорят блаженного Никанора подать в отставку, но я им не верю, так как из разговоров с Блаженством я вижу, что он и не думает об этом, да они сами того не дозволят. Вследствие этого Никанору (который все также расслаблен умственно, как и прежде) необходим наместник, а так как он изъявил уже согласие на назначение Нила, то, по мнению моему, этот последний должен приехать поскорей в Египет, и если можно, то с Бератом Порты. Конечно, египетское правительство и партия Евгения его не желают, но вице-королю я уже говорил о нем и я надеюсь, что мне удастся уговорить его признать Нила, что же касается до партии Евгения, то это уже будет дело Нила привлечь ее на свою сторону, все благоразумные греки устали уже от всех этих волнений и они жаждут только одного спокойствия. Другого же наместника присылать нельзя, если бы даже сами греки того просили, так как блаженный никого более, кроме Нила, не признает своим викарием (Муравьев и Норов писали ему и поздравляли со счастливым выбором), а поэтому с приездом другого наместника снова произойдут скандалы и беспорядки.

По синайским делам египетское правительство совершенно согласно с нами, то есть на избрание нового архиепископа каноническим порядком. Что же касается до монахов от Св. Екатерины, то они решительно не хотят приступать более к выборам, говоря, что они избрали уже Каллистрата и другого епископа не желают. Принимая во внимание желание монахов, берат, выданный Портой Каллистрату и, наконец, то обстоятельство, которое, впрочем, главное, что все Патриархи признали его избрание, нам трудно будет что-нибудь сделать против него, хотя мы и будем на стороне прав и канонов.

Армянское дела вряд ли кончится согласно с желанием Константинопольского и Иерусалимского Патриархов; Нубар-паша и почти все здешние армяне против притязаний Иерусалимского Патриарха, говоря, что они давно уже владеют землями и что с отнятием их они не будут в состоянии содержать церкви и школы. Несмотря на это, я, согласно письму Вашему и желанию присланного из Константинополя епископа, просил первого министра составить смешанную комиссию для разбора прав Иерусалимской Патриархии на церковные земли в Египте.

Об окончании дела Дендрино мировою сделкою я снова говорил с вице-королем, но он все продолжает упрямиться, уверяя, что он уже согласился на разбор претензии Дендрино в ревизионной смешанной комиссии и поэтому не может более кончить дела миром. Он посылал даже ко мне де Кастро[373] для объяснений всего хода дела в Константинополе. Может быть, генерал Игнатьев согласится написать прямо вице-королю о Дендрино, так как у них уже был несколько раз разговор по этому делу. Во всяком случае, потрудитесь написать мне, хотите ли Вы, чтобы я продолжил настаивать у вице-короля на окончании дела миром или не следует ли нам просить его о том, чтобы он изъявил согласие на выбор председателя в смешанную комиссию самими членами комиссии?

По делу Закали я буду говорить с вице-королем вместе с французским моим коллегой, но не думаю ранее признания настоящего греческого генерального консула, который до сих пор не имеет еще берата от Порты.

Если я ничего не пишу Вам об Абиссинской экспедиции, то потому, что мы сами получаем здесь известия о ней из Европы. Египетские журналы не имеют корреспондентов при английской армии, агенты же Рейтера[374] и Гаваса[375] обязались передавать телеграммы сначала в Париж и Лондон и уже гораздо позже сообщают их нам. Здесь известно только то, что у вице-короля весьма немного войск на границах Абиссинии и что он и не думает вмешаться в дела англичан с им[ператором] Теодором.

Я собираюсь на Светлую в Иерусалим, на поклонение Гробу Господню и для переговоров с Греческим и Армянским Патриархами; но если Вы имеете что-нибудь против этого путешествия, то потрудитесь о том меня уведомить. Мое отсутствие из Египта не продлится долее 10 дней.

С отличным почтением и глубочайшею преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейший слуга

И. Лекс

Александрия

10/22 июня 1869 г.

Многоуважаемый Егор Егорович!

Перед отъездом своим в Европу вице-король выразился несколько раз, что ему было бы весьма приятно, если б при представлении его коронованным особам находились бы их представители в Египте. Вследствие этого желания, сообщенного своим правительствам, английский, французский[376], австрийский, прусский и бельгийский генеральные консулы получили приказание прибыть в столицы ко времени пребывания в них Его Высочества хедива. По сведениям, которые я имею из Петербурга, П. Н. Стремоухов не имеет ничего против отсутствия моего на несколько времени из Египта, но он объявил только, что это будет зависеть от поверенного в делах в Константинополе.

Сообщая о сем Вашему Превосходительству, имею честь присовокупить, что, несмотря на страх морской болезни, которой я сильно подвержен, я с удовольствием совершу в начале августа (вице-король намерен приехать в Крым между 4/16 и 8/20 августа) путешествие в Константинополь и оттуда в Ливадию; но предварительно снабжения меня предписанием необходимо прислать в Египет г. Обер-Мюллера, который уже 8 месяцев как назначен вице-консулом в Александрию, но о котором я не имею ни слуху, ни духу.

По последним известиям Суэцкий канал вряд ли будет окончен к 4/16 октября, а поэтому полагают, что открытие его будет отложено еще на один месяц.

Я только что получил отношение Ваше насчет Нилоса и спешу снова сообщить Вам, что в настоящее время окончание этого дела много зависит от Вселенского Патриарха, что же касается до патриаршего берата, то если Вы только напишете мне одно слово, то я почти ручаюсь выхлопотать немедленную выдачу его преподобному Нилосу.

Не знаю, известно ли в Константинополе, что в Петербурге весьма довольны избранием Нилоса.

Надеясь лично увидеть Вас в скором времени, остаюсь с отличным почтением и душевною преданностию Вашего превосходительства покорнейший слуга

И. Лекс

Александрия

17/29 июня 1869 г.

Многоуважаемый Егор Егорович,

Спешу сообщить Вам, что преподобный Нилос отправился вчера в Иерусалим и в Бейрут, куда он вызван для свидания Иерусалимским и Александрийским Патриархами. По известиям, которые я имею, оба Патриарха желали видеть преподобного Нилоса для того, чтобы условиться насчет принятия заранее мер в случае повторения вмешательства Вселенского Патриарха в дела других Патриархий и для того, чтобы положить предел неправильным действиям Его Святейшества. Преподобный Нилос отправился на египетском военном пароходе, который дан ему регентом[377] в личное распоряжение на все время путешествия.

Открытие Суэцкого канала формально отложено до 17 ноября, но вряд ли он будет готов и к этому времени.

С этой почтой я посылаю в министерство за открытой печатью донесение мое по поводу поднесения ордена наследнику, уведомляя вместе с тем П. Н. Стремоухова о пожаловании хедивом 4 орденов: мне и еще трем другим лицам. Проезжая в последний раз через Константинополь, я спрашивал посла, могу ли я принять орден от хедива, в случае если б он мне его прислал, так как он еще в прошлом году пожаловал ордена некоторым из моих коллег, которые старше меня; на это Николай Павлович дал мне свое согласие.

С отличным почтением и душевной преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейший слуга

И. Лекс

Александрия

15/27 июля 1869 г.

Многоуважаемый Егор Егорович,

Я имел честь получить любезное письмо Ваше от 24-го июня и спешу выразить Вам свою чувствительную благодарность за желание устроить мою поездку в Крым; к несчастию, она, как кажется, не осуществится. Вице-король возвращается завтра в Александрию и вряд ли он решится оставить еще раз в нынешнем году Египет. Предлог к внезапному возвращению хедива есть опасная болезнь одной из его жен, но настоящая его причина, как говорят, – разлад с Портой и нежелание подвергнуться неприятным столкновениям при личном посещении Константинополя. По мнению моему, Его Высочество сделает хорошо, если вовсе не поедет в Константинополь, – все эти путешествия стоят ему огромных денег, а страна и без того истощена; представиться же нашему императору он может в будущем году в Петербурге.

Из моих донесений Вы уже знаете, что комиссии для устройства новых трибуналов начнут свои действия в октябре месяце; кроме главной комиссии будет еще une sous-commission[378], которая обязана будет заниматься собственно подробностями: составлением нового свода законов, судебной процедурой, пр.; в этой комиссии заседать будут судьи тех консульств, в которых они полагаются (французское, английское и итальянское) или особые чиновники, знакомые с юрисдикцией; я еще прошлой зимой писал Николаю Павловичу и просил его сообщить мне, кого следует назначить в эту sous-commission, и он ответил мне частным письмом, что он полагает самым лучшим назначить вице-консула в Александрии, но если и sous-commission будет собрана в Каире, каким образом мне тронуть Обер-Мюллера из Александрии?

Преподобный Нилос совершенно сошелся с Патриархами Антиохийским и Иерусалимским. Турецкий поверенный в делах в Петербурге писал ему, что назначение его встречено было с удовольствием князем Горча ковым и даже при дворе.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейший слуга

И. Лекс

P. S. Моя бедная жена лежит в кори в Вене.

Каир

27 сентября 1870 г.

Многоуважаемый Егор Егорович, Я совершенно уже устроился с вице-королем насчет окончания миролюбивым образом дела о побоях, нанесенных египетским патрулем нашему кавасу, но мне необходимо только ехать для этого в Александрию, так как хедив согласен на всевозможные сатисфакции и извинения передо мной, но никак не перед Обер-Мюллером, имени которого он никак не может слышать равнодушно. К несчастию, со времени возвращения моего из Европы я постоянно страдаю желудком и мне невозможно было никоим образом совершить путешествие из Каира в Александрию, но я надеюсь, что доктора дозволят мне на днях отправиться в Александрию, и тогда я немедленно окончу это несчастное дело.

Требовать формального следствия я боялся по следующим причинам: 1) весьма трудно произвести исследование по делу два месяца спустя происшествия; 2) я не доверяю совершенно беспристрастию египетских чиновников, как еще 3) Николай Павлович[379] был несколько прав, заметив, что мы не так уже чисты в этом деле, как уверяет г. Обермюллер.

На днях приезжал сюда г. Марони, присланный Временным французским правительством[380] с просьбой ружей. Хедив, конечно, отказал наотрез.

Известия о Суэцком канале нехорошие: его заносит песком, если бы были деньги, то можно бы было все это исправить, но их-то и нет и негде достать; ожидают Лессепса, может быть, он и выдумает что-нибудь. Пока австрийские пароходы перестали уже ходить в Индию, «Messageries»[381] же и «Peninsular»[382] сделали контракты с египетскими железными дорогами и тоже перестанут скоро ходить по каналу.

Будьте так любезны ответить мне скорей насчет египетских маяков, для выиграния времени я поручил Обермиллеру написать Вам официально по этому делу с завтрашней же почтой.

С отличным почтением и глубочайшею преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейший слуга

И. Лекс

Каир

8/20 ноября 1870 г.

Многоуважаемый Егор Егорович,

Ноты князя Горчакова и лорда Гранвиля[383] переполошили всех в Египте, вице-король заболел даже от страху. На всякий случай я считаю долгом сообщить Вам, что если на Востоке разразится война, то хедив, по всей вероятности, отправит свои войска в помощь Порте. Вы сами хорошо знаете Исмаил-пашу: он хотя и честолюбив, но прежде всего боязлив; теперь он боится Порты и, в особенности, Англии, но лишь только мы будем иметь успех, он первый не только выведет свои войска, но даже, пожалуй, объявит себя независимым. Дай Бог, чтобы это сбылось, но лучше бы для нас и для всего мира, чтобы вовсе не было войны; впрочем, это мое личное мнение и есть люди поумнее меня и которые, конечно, знают, что выгоднее для нас.

Сообщите мне, пожалуйста, что придется делать мне в случае войны: куда ехать, кому передать архивы и документы, куда девать вольнонаемных чиновников и кавасов, что сделать с домами в Александрии и Каире, за которые уже заплачены вперед деньги, наконец, из каких средств уплатить долги, так как запасного капитала у нас недостаточно и мы вечно должны прибегать к займам? Простите меня за беспокойство, но я обращаюсь к Вам не как к начальнику, но как к опытному и доброму коллеге, и надеюсь, что Вы не откажете мне в своем руководстве.

С отличным почтением и душевной преданностию имею честь быть Вашим покорнейшим слугой

И. Лекс

Примечания

1

Письмо Н. П. Игнатьеву от 6 июля 1863 г.

(обратно)

2

Подробнее см.: Зеленев Е. И. Египет: Средние века. Новое время. СПб., 1999. С. 211–250.

(обратно)

3

ГАРФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 3305.

(обратно)

4

Порфирий (Успенский). Книга бытия моего: Дневники и автобиографические записки епископа Порфирия Успенского. Т. 7: Часть 1854 года и годы 1855, 1856, 1857, часть 1858 и годы 1859, 1860 и часть 1861-го. СПб., 1901. С. 321, 333.

(обратно)

5

Там же. Ч. 2: Годы 1844 и 1845. СПб., 1895. С. 377–382.

(обратно)

6

Там же. С. 377.

(обратно)

7

Politis A. G. L’Hellénisme et l’Égypte moderne. T. 1: Histoire de l’hellénisme égyptien de 1798 à 1927. Paris, 1929. P. 243–244.

(обратно)

8

Порфирий (Успенский). Книга бытия моего. Т. 7. С. 298.

(обратно)

9

Fahmy Z. Jurisdictional Borderlands: Extraterritoriality and «Legal Chameleons» in Precolonial Alexandria, 1840–1870 // Comparative Studies in Society and History. 2013. Vol. 55 (2). P. 313.

(обратно)

10

Politis A. G. L’Hellénisme et l’Égypte moderne. T. 1. P. 527.

(обратно)

11

Politis A. G. L’Hellénisme et l’Égypte moderne. T. 2: Contribution de l’hellénisme au développement de l’Égypte moderne. Paris, 1930. P. 198.

(обратно)

12

Fahmy Z. Jurisdictional Borderlands. P. 321–325.

(обратно)

13

Peters R. The Infatuated Greek: Social and Legal Boundaries in Nineteenth-century Egypt // Égypte/Monde arabe. 1998. № 34. Р. 57.

(обратно)

14

Письмо Н. П. Игнатьеву от 30 октября 1867 г.

(обратно)

15

Женщина, сбежавшая из гарема, скорее всего, была христианкой, поскольку держать в рабстве мусульман в исламских странах запрещено.

(обратно)

16

Peters R. The Infatuated Greek. Р. 53–64.

(обратно)

17

Подробнее об этих событиях см.: Петрунина О. Е., Вах К. А. Слабоумие Александрийского Патриарха Никанора (1866–1869): Правда или вымысел? // Каптеревские чтения. Вып. 12. М., 2014. С. 82–97.

(обратно)

18

Подробнее см.: Петрунина О. Е. Афины – Фанар – Иерусалим: Особенности взаимоотношений во второй половине XIX – начале XX веков // Государственное управление. Электронный вестник. Вып. 52. Октябрь 2015 г. С. 50–52. http://e-journal.spa.msu.ru/uploads/vestnik/2015/vipusk__52._oktjabr_2015_g._/globalnoe_upravlenie/petrunina.pdf

(обратно)

19

Настоящя публикация подготовлена по оригиналам писем, хранящимся в личном фонде Н. П. Игнатьева: ГАРФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 758. Л. 1–16 об.

(обратно)

20

Николай Карлович Гирс (1820–1895) – российский государственный деятель и дипломат, министр иностранных дел (1882–1895). В 1858–1863 гг. был российским генеральным консулом в Молдавии и Валахии, затем посланником в разных странах, с 1875 г. – управляющий Азиатским департаментом МИД и товарищ министра иностранных дел А. М. Горчакова, в 1882–1895 – министр иностранных дел.

(обратно)

21

Александру Иоан Куза (1820–1873) – молдавский боярин, с 1859 г. господарь княжества Молдавия и княжества Валахия, в 1862–1866 гг. – князь Объединенного княжества Молдавии и Валахии.

(обратно)

22

Речь идет о польском восстании 1863 г., охватившем польские, литовские, белорусские области Российской империи и Волынь. Господарь А. Куза тайно поддерживал польских повстанцев.

(обратно)

23

Галац – город в княжестве Молдавия (совр. Румыния) в устье Дуная.

(обратно)

24

Часть Южной Бессарабии и свои владения в устье Дуная Россия была вынуждена уступить княжеству Молдавия в соответствии с Парижским мирным договором (1856), завершившим неудачную для России Крымскую войну (1853–1856).

(обратно)

25

Шикан, шикана (франц. сhicane) – придирка, крючкотворство, злоупотребление правовым положением.

(обратно)

26

Яссы – второй по величине город Румынии, до 1862 г. – столица княжества Молдавия.

(обратно)

27

Александр Михайлович Горчаков (1798–1883) – выдающийся русский дипломат, с апреля 1856 г. министр иностранных дел Российской империи.

(обратно)

28

Сестра А. М. Горчакова Елена Михайловна вышла замуж за Егора Матвеевича Кантакузена, представителя румынского боярского рода Кантакузенов, претендующих на происхождение от византийских императоров Кантакузинов.

(обратно)

29

Павел Степанович Романенко – с 1856 г. императорский агент в Измаиле, в 1862–1863 гг. управляющий российским консульством в Галаце.

(обратно)

30

Барон Г. Оффенберг – с 1863 г. российский генеральный консул в Молдавии и Валахии.

(обратно)

31

С 1858 г. начался процесс объединения княжеств Молдавии и Валахии (Дунайских княжеств) в единое государство. В 1861 г. Османская империя признала автономное Объединенное княжество Молдавии и Валахии. Столицей единого государства стал Бухарест, что означало ослабление русского влияния, преобладавшего в Молдавии.

(обратно)

32

Помимо недовольства либеральными реформами А. Кузы, общего для боярства обоих княжеств, молдавская элита была недовольна переносом центра всей жизни в Бухарест и превращением Ясс и Молдавии вообще в валашскую провинцию.

(обратно)

33

В это время жена Н. П. Игнатьева ждала первенца, Павла, умершего в младенчестве.

(обратно)

34

И. М. Ле кс был женат на Марии Сергеевне Шванович (1839–1892).

(обратно)

35

Александр Ефимович Лаговский – российский дипломат, в 1858–1866 гг. – генеральный консул в Египте.

(обратно)

36

Н. П. Игнатьев был женат на княжне Екатерине Леонидовне Голицыной (1842–1917), дочери княгини Анны Матвеевны Голицыной (урожд. Толстой, 1809–1897).

(обратно)

37

Сепаратистские настроения некоторой части молдавской элиты нашли выражение в так называемой ясской демонстрации 3 апреля, когда около 500 жителей города вышли на улицы с требованием отделения Молдавии от Румынии и избрания молдавским господарем Николаэ Росетти-Розновану. Лидеры антиунионистского движения – братья Константин и Александру Морузи, многие члены семьи Розновану, Теодор Больдур-Лецеску и митрополит Молдавский Каллиник (Миклеску) – составили также обращения к султану и европейским державам. Демонстрация была разогнана силой оружия, свыше 100 человек погибло. Лидеры движения были арестованы, но впоследствии освобождены по амнистии. Такая масштабная антиунионистская политическая акция, в организации которой до сих пор обвиняют Россию, стала возможна в силу политической нестабильности в стране: 1 февраля 1866 г. организовавшие государственный переворот члены консервативной «чудовищной коалиции» принудили к отречению господаря А. Кузу, а власть в стране временно перешла в руки регентства, в которое вошли Ласкер Катарджиу, Николаэ Голеску и полковник Николаэ Хараламбиэ.

(обратно)

38

Образованное после отречение А. Кузы регентство вело переговоры о передаче престола княжеств с немецким принцем Карлом фон Гогенцоллерном-Зигмарингеном. В апреле 1866 г. принц Карл был избран господарем, в мае прибыл в Бухарест. Вступив на престол, Карл переименовал страну в Румынию, а титул господаря заменил княжеским. 1881 г. Румыния была провозглашена королевством, а Карл стал ее первым королем под именем Кароля I.

(обратно)

39

Шарль-Жозеф Тиссо (1828–1884) – французский дипломат и археолог, дипломатический представитель Франции в княжествах.

(обратно)

40

Лорд Лойнс – Ричард Лайонс (1817–1887) – видный британский дипломат, посол Великобритании в Османской империи (1865–1867).

(обратно)

41

Митрополит Каллиник (Миклеску; 1822–1886) – один из вдохновителей демонстрации 3 апреля, во время ее разгона войсками едва сумел спасти свою жизнь, спрятавшись в подвале одного из домов. Впоследствии видный общественный деятель Титу Майореску убедил его сдаться. Преосв. Каллиник, как и другие организаторы антиунионитской демонстрации, был арестован. Однако новый господарь Кароль амнистировал всех участников демонстрации 3 апреля, что позволило Каллинику не только вновь возглавить кафедру, но впоследствии даже всю Румынскую Церковь (1875–1886).

(обратно)

42

Логотененты – члены регентства (искаж. румынск. locotenent).

(обратно)

43

Вот – вотум, положительный итог голосования.

(обратно)

44

Григорий (Григоре) Стурдза (1821–1901) – отпрыск молдавского боярского рода, сын господаря Михая Стурдзы. Участвовал в Крымской войне в качестве генерала османской армии, затем получил тот же чин в молдавской армии. В 1859 г. неудачно баллотировался на престол господаря Молдавии. В годы правления А. Кузы находился в оппозиции, затем был депутатом парламента и сенатором. Придерживался русофильских взглядов.

(обратно)

45

Мухлис-паша – турецкое имя Григоре Стурдзы.

(обратно)

46

Карл I – господарь Объединенного княжества Молдавии и Валахии, будущий король Кароль I (cм. комментарий 38).

(обратно)

47

Константин Розетти (1816–1885) – румынский общественно-политический деятель, после свержения А. Кузы занимал пост министра просвещения, впоследствии – министра внутренних дел.

(обратно)

48

Имеется в виду один из братьев Брэтиану, Думитру (1818–1892) или Ион (1821–1891), представителей одной из крупнейших аристократических семей Румынии, сыгравшей важную роль в национальной истории XIX в. Впоследствии оба брата занимали пост премьер-министра страны.

(обратно)

49

Н. Росетти-Розновану, Н. Чаур-Аслан, К. Чаур-Аслан, Т. Больдур-Лецеску – организаторы антиунионистской демонстрации 3 апреля. См. комментарий 37.

(обратно)

50

Кандия – остров Крит. В 1866 году там началось восстание греков, стремившихся к независимости от султана. Для борьбы с повстанцами османское правительство обратилось за помощью к вассалу султана вице-королю Египта, направившему на остров свои войска. Кандией также называлась главная крепость острова (византийская Хандака, совр. г. Ираклион).

(обратно)

51

8 ноября 1866 г. турецкие войска осадили монастырь Аркадион, где укрылись повстанцы и мирные жители. Не желая сдаваться, осажденные взорвали пороховой склад в монастыре. Это событие, унесшее множество жизней с обеих сторон и ставшее символом героической борьбы критян, нанесло серьезный удар по имиджу Османской империи в Европе.

(обратно)

52

Измаил (Исмаил) – паша (1830–1895) – вали (губернатор) Египта (1863–1879), внук основателя династии Мухаммеда-Али. В 1867 г. Высокая Порта признала его хедивом (вице-султаном, в европейской традиции – вице-королем). В 1866 г. создал выборный совещательный орган, получивший название Палаты нотаблей. Задачей Собрания было изыскание новых способов взимания налогов в условиях углублявшегося финансового кризиса в стране.

(обратно)

53

А. Н. Николаев – российский дипломат, служащий Генерального консульства в Египте.

(обратно)

54

Речь идет о греко-православном Александрийском Патриархе Никаноре (1866–1869). До своего избрания на Патриарший Престол преосв. Никанор в сане епископа Фиваидского весьма успешно собирал в России милостыню для Александрийского Патриархата (с 1853 г.). По его просьбе в 1855 г. под Александрийское подворье была передана разрушенная во время наполеоновского нашествия церковь Св. Николая в Подкопаях (на Кулишках). На деньги русских ктиторов храм был восстановлен и в 1858 г. освящен преосв. Никанором.

(обратно)

55

И. М. Лекс прибыл в Египет в то время, когда там начинался церковно-политический конфликт между различными группировками численно возросших греков, боровшимися за влияние на Патриарший Престол и возможность распоряжаться его финансами.

(обратно)

56

Мелетий – митрополит Фиваидский, близкий сотрудник Патриарха Никанора. Слабый здоровьем Патриарх Никанор назначил его своим наместником без согласования с греческими общинами в Египте, что вызвало неудовольствие последних.

(обратно)

57

Евгений – архимандрит Евгений Ксиропотамский. Монах Ксиропотамского монастыря на Афоне, в 1840–50-е гг. был управляющим имениями монастыря в Молдавии, откуда вернулся разбогатевшим. Дважды, в 1861 и 1866–67 г., претендовал на Александрийский Патриарший Престол. Одно из основных действующих лиц конфликта вокруг Александрийского Престола в Патриаршество Никанора.

(обратно)

58

Берат – документ, от имени султана предоставляющий его обладателю определенные права и привилегии. В Османской империи бераты могли получать не только подданные султана, но и иностранные дипломаты.

(обратно)

59

Фирман – официальный указ султана с его подписью.

(обратно)

60

Рагиб (Исмаил Рагиб) – паша (1819–1884) – египетский государственный деятель греческого происхождения. В правление хедива Исмаила занимал различные министерские посты.

(обратно)

61

Армянская община в Каире в середине XIX в. насчитывала около 1200 чел.

(обратно)

62

Ону Михаил Константинович (1835–1901) – российский дипломат, в то время сотрудник посольства в Константинополе.

(обратно)

63

Мустафа Бахгат Али Фазиль (1830–1875) – младший брат хедива Исмаила, до 1866 г. имевший статус наследника престола. Изменение традиционного порядка престолонаследия «по старшинству в роду» на порядок «от отца к сыну» лишило Мустафу Фазиля надежд на престол, чем вызвало его недовольство.

(обратно)

64

Халим (Мухаммад Абдель Халим) – паша – египетский и османский государственный деятель, один из младших сыновей Мохаммеда Али. Будучи ровесником Исмаил-паши, приходился ему дядей. В правление Исмаила занимал важные государственные посты. Открытая оппозиция Халима в отношении политики Исмаила привела к его высылке из Египта в 1868 г.

(обратно)

65

Исмаил-паша получил достоинство Рыцаря Большого креста ордена Бани, занимавшего тогда четвертое место в британской наградной системе.

(обратно)

66

Семья Ковако была в то время одной из самых богатых греческих семей Египта. Основу ее благополучия составляли капиталы, заработанные Анестисом Ковако, обосновавшимся в Египте при Мухаммеде Али.

(обратно)

67

Бакшиш – подарок, фактически взятка.

(обратно)

68

Шериф (Мухаммад Шариф) – паша (1826–1887) – египетский государственный деятель турецкого происхождения, один из будущих премьер-министров Египта. В правление Исмаила занимал различные министерские посты. После отречения Исмаила при хедиве Тауфике трижды назначался премьер-министром (1879, 1881–1882, 1882–1884).

(обратно)

69

Епископ Спиро – Спиридон, митрополит Киренский. Во время конфликта между Патриархом Никанором и греческими общинами Египта выступил на стороне последних.

(обратно)

70

Епископ Афанасий – митрополит Ливийский, один из ближайших сотрудников Патриарха Никанора.

(обратно)

71

Нубар-паша (1825–1899) – министр иностранных дел Египта (с 1866 г.). Этнический армянин, по вероисповеданию католик, противник хедива Исмаила и сторонник укрепления английского влияния в Египте. После отстранения Исмаила от власти (1878) возглавил кабинет министров.

(обратно)

72

Фердинад Лессепс – французский дипломат, в 1833–1837 был французским консулом в Каире, затем – генеральным консулом в Александрии. В это время подружился с одним из сыновей Мухаммеда-Али Саид-пашой. Уже тогда его привлекала идея строительства канала между Средиземным и Красным морями. Приступить к ее реализации он смог с приходом к власти Саид-паши (1854), от которого получил концессию на строительство Суэцкого канала на очень выгодных условиях. В 1858 г. Лессепс, уже в качестве частного лица, основал Компанию Суэцкого канала, строительство которого началось в 1859 г. В описываемую Лексом эпоху работы по сооружению канала вступили в завершающую стадию. Финансирование строительства канала осуществлялось преимущественно за счет Египта, стоило стране огромных денег и стало одной из важнейших причин финансового кризиса, разрешившегося свержением хедива Исмаила (1878) и английской оккупацией (1882).

(обратно)

73

Имеется в виду помощь, оказанная Египтом Порте в подавлении восстания греков на Крите (1866). На фоне этого восстания для Османской империи появилась реальная угроза формирования антитурецкой коалиции, основу которой могли составить Сербия и Греция. Позиция Египта в этих условиях имела большое значение.

(обратно)

74

Геджас – Хиджаз, область Аравийского полуострова, где на протяжении XIX в. предпринимались неоднократные попытки вооруженным путем добиться независимости от Османской империи. Для их пресечения Османы прибегали к помощи правителей Египта.

(обратно)

75

Трибут – здесь: ежегодная подать, которая выплачивалась султану правителем Египта.

(обратно)

76

Определенно говорю Вам, что больше я этого не сделаю (франц.).

(обратно)

77

Балтаджи (Бальтадзи) и Дельта – семьи греческих банкиров и предпринимателей, имевшие ответвления как в разных областях Османской империи, так и в других странах Средиземноморья.

(обратно)

78

Государственное учреждение (араб.)

(обратно)

79

Неуживчивый человек (франц.).

(обратно)

80

Братья Георгий (?—?), Анания (1790–1860) и Рафаил (1780–1866) Абед (Абет) – крупные египетские предприниматели, финансисты и меценаты греческого происхождения из ливанского города Баальбека. В 1855 г. основали на собственные средства греческую (с 1876 г. в ней появилось арабское отделение) школу в Каире. Школа стала важным духовным центром египетских греков, она существует и поныне.

(обратно)

81

Амалогировать – омологировать, здесь: одобрять.

(обратно)

82

Истинный джентльмен во всех делах (франц.).

(обратно)

83

Греческим консулом в Египте тогда был Н. Зигомалас.

(обратно)

84

Российское общество пароходства и торговли (РОПиТ) – частно-государственная пароходная компания, созданная в 1856 г. Помимо коммерческой, Общество должно было решать и политическую задачу: поддерживать базу для будущего восстановления Черноморского флота России, ликвидированного в соответствии с Парижским мирным договором (1856), завершившим Крымскую войну. Во второй половине 1860-х гг. корабли общества совершали регулярные рейсы в Египет, перевозя как товары, так и пассажиров.

(обратно)

85

Гюльханейский хатт-и шериф – указ султана Абдул-Меджида (1839–1861) о начале реформ в Османской империи, обнародованный 3 ноября 1839 г. в дворцовом парке Гюльхане. В указе были изложены основные принципы реформ, нацеленных на преобразование самих устоев социально-политической и хозяйственной жизни империи: христиане уравнивались в правах с мусульманами, всем подданным султана гарантировалась безопасность жизни, неприкосновенность имущества, справедливое налогообложение. Предполагалось также проведение военной, судебной и административной реформ. Осуществление всего комплекса реформ в империи, получившего название танзимат, растянулось на несколько десятилетий. В Египте их реализация встречала дополнительное сопротивление со стороны Мухаммеда-Али и его потомков, стремившихся к расширению своей независимости от султана.

(обратно)

86

Стефанос Зизиниас (франц. Этьен Зизиния; 1805–1870) – греческий предприниматель и дипломат. Происходил с о. Хиос, жил в Египте, имел гражданство Франции и занимал пост консула Бельгии. Вместе со своим дядей Михаилом Тосицасом владел ¾ земли в Александрии и ее окрестностях.

(обратно)

87

Военный орден Непорочного зачатия девы Марии Вилла-Викозской учрежден королем Португалии Жуаном VI в 1818 г., вручался подданным португальской короны и иностранцам за особые заслуги перед страной.

(обратно)

88

Ольга Константиновна (1851–1926) – великая княгиня, внучка императора Николая I. 15/28 октября 1867 г. вышла замуж за греческого короля Георга I. Этот брак способствовал сближению между Россией и Грецией, укреплению позиций России в Средиземноморье.

(обратно)

89

25 мая (6 июня) 1867 г. во время Всемирной выставки в Париже произошло второе по счету покушение на убийство императора Александра II (1855–1881). Его совершил польский эмигрант во Франции Антон Березовский, желавший отомстить за подавление польского восстания 1863 г. Благодаря действиям охраны Александр II не пострадал.

(обратно)

90

Эпитропии – руководящие органы Каирской и Александрийской греческих общин.

(обратно)

91

Нилос – архимандрит Афонского Эсфигменского монастыря Нил.

(обратно)

92

Арнауты – турецкое название албанцев.

(обратно)

93

Амфилохий – митрополит Пелусийский, один из противников Патриарха Никанора.

(обратно)

94

Возмутителей общественного порядка (франц.).

(обратно)

95

Патриарший престол Коптской Церкви тогда занимал Димитрий II (1862–1870). Он продолжил политику своего предшественника Кирилла IV (1854–1861) по расширению участия Церкви в общественной жизни коптов, но прервал начатые Кириллом переговоры об унии с РПЦ, которые с российской стороны вел еп. Порфирий Успенский.

(обратно)

96

Рамле (Рамли) – пригород Александрии. Правитель Египта Мухаммед Али на льготных условиях предоставил там большой участок земли С. Зизиниасу. К 1860-м гг. Рамли стал респектабельным районом, где проживали богатые греческие предприниматели.

(обратно)

97

В 1866 г. братия синайского монастыря Св. Екатерины соборно отрешила от власти своего настоятеля архиепископа Синайского Кирилла (Стрекидиса) (?–1882), обвиненного в финансовых злоупотреблениях и превышении полномочий. Иерусалимский Патриарх Кирилл ΙΙ (1845–1872), в чью юрисдикцию входил монастырь, обратился за поддержкой в этом вопросе в Константинопольскую Патриархию, что было связано как с особым статусом монастыря, так и с тем, что архиепископская хиротония Кирилла в 1859 г. совершалась Константинопольским Патриархом. По неясным причинам дело затянулось, а 21 января 1867 г. синаиты избрали себе нового настоятеля Кирилла (Рокидиса) и сами обратились в Константинопольскую Патриархию за поддержкой. Вступивший на Престол в Константинополе в феврале 1867 г. Патриарх Григорий VI, вероятно, принял сторону архиепископа Кирилла, поскольку Константинопольский Синод признал решении синаитов неканоничным (сместить епископа могут только епископы той же Церкви) и предложил синаитам прислать своих представителей в Константинополь для разбора тяжбы. Между тем архиепископ Кирилл все обвинения отвергал, а решение братии о его отрешении не было единогласным: часть монахов синайского подворья в Каире во главе с архимандритом Мелетием его поддержала.

(обратно)

98

Ечмедзин – Эчмиадзин (Вагаршапат, Учкилиса), одна из исторических столиц древней Армении, где находится духовный центр Армянской Апостольской Церкви – Эчмиадзинский монастырь, в котором расположена резиденция Католикоса Всех Армян. В ходе русско-персидской войны 1826–1828 гг. был занят русскими войсками и затем вошел в состав Российской империи.

(обратно)

99

Гонтаг – окружное послание (энциклика) главы Церкви у армян.

(обратно)

100

Константинос Нациос – греческий предприниматель и финансист.

(обратно)

101

В конце концов синайские монахи не поехали судиться с архиеп. Кириллом (см. комментарий 97) в Константинополь, объявив, что избрание и смещение настоятеля – это их традиционное право. Тогда дело вернулось в Иерусалимскую Патриархию. Патриарх Кирилл вызвал архиепископа Кирилла для разбирательства, но тот не поехал, мотивировав свой отказ тем, что споры между братией и настоятелем должны решаться внутри монастыря. Тогда Патриарх 24 августа 1867 г. его сместил, а 30 августа избранный братией архимандрит Кирилл (Рокидис) был рукоположен во епископы с именем Каллистрата (чтобы не путать с предшественником).

(обратно)

102

Проводившаяся в Египте судебная реформа предполагала создание смешанных судов для тех случаев, когда тяжущиеся стороны принадлежали к разным юрисдикциям: египетской и иностранных консулов (в рамках капитуляций). Переговоры по этому вопросу затянулись и смешанные суды были введены только в 1875 г.

(обратно)

103

В 1867–1868 гг. Англия осуществила вооруженную экспедицию в Эфиопию (Абиссинию) с целью превращению этой пока еще независимой африканской страны в свою колонию. В ходе экспедиции абиссинский император Теодрос II был разбит, но национально-освободительное движение вынудило англичан свернуть боевые действия.

(обратно)

104

См. комментарии 97 и 101.

(обратно)

105

Василий Федорович Кожевников – российский дипломат, в 1867–1873 гг. управлял консульством России в Иерусалиме.

(обратно)

106

Окончание письма утрачено.

(обратно)

107

Михаил Петрович Погодин (1800–1875) – русский историк, журналист и издатель.

(обратно)

108

Кавас – полицейский, приставляемый в качестве охраны к государственным сановникам и иностранным дипломатам.

(обратно)

109

Кямиль-паша (1833–1913) – крупный османский политик и государственный деятель второй половины XIX – начала XX в., неоднократно занимал пост великого визиря. Свою карьеру начинал при дворе правителя Египта Аббаса I (1848–1854).

(обратно)

110

Наполеон III Бонапарт – император французов (1852–1870). Племянник Наполеона I.

(обратно)

111

Андрей Федорович Будберг (1817–1881) – российский дипломат, в 1862–1868 гг. – посол в Париже.

(обратно)

112

Улемы – мусульманские богословы и законоведы, в странах ислама составляющие особое сословие.

(обратно)

113

Эдуард Рудольфович Штейгер (1819–1879) – главный агент РОПиТа в Константинополе.

(обратно)

114

Халим-паша, см. комментарий 64.

(обратно)

115

Эдвард Стэнтон (1827–1907) – британский генеральный консул в Египте в 1865–1876 гг.

(обратно)

116

Массаова – Массауа, город и ключевой порт в Эфиопии (Абиссинии). Ныне принадлежит Эритрее.

(обратно)

117

Мины – Абу-Мина (Абу-Мена), город в 45 км к юго-западу от Александрии.

(обратно)

118

Вероятно, Игнац Колиш (1837–1889) – австро-венгерский банкир еврейского происхождения, журналист и шахматист.

(обратно)

119

Николаос Делиянис (1841–1910) – греческий дипломат, в то время – служащий посольства Греции в Константинополе.

(обратно)

120

Поскольку судебная реформа в Египте имела целью упразднение консульской юрисдикции, для ее проведения требовалось согласие государств, пользовавшихся в Османской империи капитуляциями. Предполагалось создать международную комиссию, которой предстояло выработать условия отказа этими государствами от консульской юрисдикции и замены ее смешанными трибуналами (см. комментарий 102).

(обратно)

121

Протори – судебные издержки.

(обратно)

122

Андрей Николаевич Муравьев (1806–1874) – русский государственный и церковный деятель, христианский писатель, секретарь Св. Синода (1833–1842), путешественник и один из наиболее авторитетных знатоков христианского Востока, эпитроп (поверенный в делах) Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского Патриархов. Хорошо знал будущего Патриарха Никанора в годы его пребывания в России (см. комментарий 54).

(обратно)

123

Магдала (Мэкдэла) – крепость в Эфиопии, последний укрепленный пункт императора Теодроса II во время вторжения англичан.

(обратно)

124

Об английском вторжении в Эфиопию см. комментарий 103.

(обратно)

125

Михаил Федорович Раевский (1811–1884) – русский церковный и общественный деятель, протоиерей, настоятель русской церкви в Вене (1842–1884), поборник идеи славянского единства. В годы настоятельства Раевского русская церковь в Вене стала важным центром общественной жизни славян Центральной Европы.

(обратно)

126

«При австрийском дворе» (франц.).

(обратно)

127

Михаил Обренович (1823–1868) – правитель княжества Сербия в 1839–1842 и 1860–1868 гг. 29 мая/10 июня 1868 г. был убит сторонниками соперничавшей с Обреновичами за княжеский престол династии Карагеоргиевичей.

(обратно)

128

В это время Карагеоргиевичи ориентировались на Австро-Венгрию, а Обреновичи – на Россию.

(обратно)

129

Наполеон Жозеф Бонапарт (1822–1891) – двоюродный брат и советник французского императора Наполеона III. В 1865 г. попал в опалу и удалился от французского двора.

(обратно)

130

Пест – Пешт, один из главных городов Венгрии, в 1873 г. вошедший в состав Будапешта.

(обратно)

131

Чешский музеум – Национальный музей в Праге, был создан в 1818 г. и стал важным центром развития чешского самосознания и культуры.

(обратно)

132

Официальное открытие Суэцкого канала состоялось 17 ноября 1869 г.

(обратно)

133

Императрица Евгения – жена французского императора Наполеона III.

(обратно)

134

Принц Гумберт – Умберто, наследный принц Итальянского королевства, король Италии в 1878–1900 гг.

(обратно)

135

Иоанн (сэр Джон) Антониадис (1818–1895) – один из богатейших купцов Египта греческого происхождения. В 1860 г. на окраине Александрии построил роскошную виллу с огромным парком, которую называли Версалем в миниатюре. Во время торжеств по случаю открытия Суэцкого канала на вилле Антониадиса остановилась французская императрица Евгения.

(обратно)

136

Горькие озера – Большое и Малое горькие озера представляли собой высохшие и покрытые толстым слоем соли впадины общей длиной 13 км и шириной 5 км. Во время строительства Суэцкого канала озера заполнились проточной морской водой и соленость их стала постепенно уменьшаться. Горькие озера разделяют Суэцкий канал на северную и южную части и играют важную роль в судоходстве по нему.

(обратно)

137

Помета: М-м Тимофеева.

(обратно)

138

Мехмед Эмин Аали-паша (1815–1871) – видный государственный деятель Османской империи, в 1867–1871 гг. – великий визирь.

(обратно)

139

Кедив – хедив, вице-король.

(обратно)

140

Эрнест Густавович Штакельберг (1814–1870) – российский военный и дипломат, в 1868–1870 гг. – посол во Франции.

(обратно)

141

Мухаммед-Али.

(обратно)

142

Генри Джордж Эллиот (1817–1907) – британский дипломат, посол в Константинополе (1867–1877), крайний туркофил.

(обратно)

143

Вероятно, Дмитрий Алексеевич Милютин (1816–1912), военный министр.

(обратно)

144

«Le Nord» («Север») – газета, основанная в 1855 г. в Брюсселе российским дипломатом и журналистом Н. П. Поггенполем. Целью издания было формирование положительного имиджа России в Европе, для чего в нем печатались статьи видных русских государственных и общественных деятелей. В 1863 г. газета переехала в Париж.

(обратно)

145

Владимир Ильич Вестман (1812–1875) – российский государственный деятель, товарищ министра иностранных дел (1866–1875).

(обратно)

146

Дом Оппенгейм – семья немецко-еврейских купцов и банкиров, в XIX в. игравшая видную роль не только в финансовой, но и в политической жизни Европы, особенно германского мира.

(обратно)

147

Ассиут – Асьют (Сиут), город в среднем течении Нила, один из древнейших городов Египта, богатый памятниками эпохи фараонов.

(обратно)

148

Байрам (перс.) – праздник. Один из двух важнейших мусульманских праздников, Ураза-байрам (праздник окончания поста рамадан).

(обратно)

149

Комиссия по учреждению смешанных трибуналов, см. комментарий 102.

(обратно)

150

Ревизионного суда (франц.).

(обратно)

151

Имеется в виду российский орден Белого Орла, которым Н. П. Игнатьев был награжден в 1868 г.

(обратно)

152

Виктор Антонович Франкини (1820–1892) – российский офицер, впоследствии генерал и военный историк. В 1860-е гг. был российским военным агентом в Константинополе.

(обратно)

153

Мехмет-паша – Мухаммед Тауфик (1852–1892), более известный как Тауфик-паша – старший сын и наследник хедива Исмаила, ставший хедивом после отречения отца (1879–1892).

(обратно)

154

Родион Егорович Гринвальд (Мориц Рейнгольд фон Грюневальд; 1797–1877) – российский генерал, главный управляющий государственным коннозаводством (1859–1874).

(обратно)

155

Евзель Гавриилович Гинсбург (Гинцбург; 1812–1878) – основатель одного из крупнейших российских банков и финансово-предпринимательской династии в России.

(обратно)

156

Кошелек (мешок) – денежная сумма в 500 турецких пиастров (курушей).

(обратно)

157

Путешествие великого князя Николая Николаевича Старшего (1831–1891) по Востоку и Святой Земле состоялось в 1872 г.

(обратно)

158

Евгений Максимилианович – герцог Евгений Лейхтенбергский (1847–1901), внук Николая I, кадровый офицер, впоследствии генерал русской армии.

(обратно)

159

Младшие принцы Ольденбургские – Александр Петрович (1844–1932) и Константин Петрович (1850–1906), оба кадровые офицеры, впоследствии генералы русской армии.

(обратно)

160

Михаил Дмитриевич Скобелев (1843–1882) – один из наиболее талантливых молодых офицеров, будущий генерал и герой русско-турецкой войны 1877–1878 гг.

(обратно)

161

Михаил Николаевич Дохтуров (1824–1911) – генерал, в будущем участник русско-турецкой войны 1877–1878 гг.

(обратно)

162

Александр Александрович Галл (Галль; 1831–1904) – в то время генерал-майор.

(обратно)

163

Константин Карлович Фелейзен (1844–?) – купец 1 гильдии, банкир, работал управляющим у придворного банкира А. Л. Штиглица.

(обратно)

164

Петр Николаевич Стремоухов (1823–1885) – русский дипломат, в 1864–1875 гг. директор Азиатского департамента МИД России.

(обратно)

165

Стремоухов.

(обратно)

166

Павел Николаевич Игнатьев (1797–1879) – отец Н. П. Игнатьева, русский государственный деятель, председатель Комитета министров (1872–1879).

(обратно)

167

Мария Ивановна Игнатьева (урожд. Мальцова; 1808–1897) – жена П. Н. Игнатьева и мать Н. П. Игнатьева.

(обратно)

168

Екатерина Матвеевна Толстая, сестра тещи Н. П. Игнатьева А. М. Голицыной (см. комментарий 36).

(обратно)

169

Финансовые затруднения монастыря были вызваны не только злоупотреблениями архиепископа Кирилла (Стрекидиса) (см. комментарий 97), но и конфискацией монастырских имений в Молдавии и Валахии в начале 1860-х гг.

(обратно)

170

Кедивиа (Хедивия) – египетская судоходная компания. Начало ей было положено предшественником Исмаила Саид-пашой, основавшим Нильскую речную транспортную компанию. В правление Исмаила компания была расширена, переименована в Хедивию и занялась также морскими грузовыми и пассажирскими перевозками. Суда Хедивии совершали регулярные рейсы из Александрии в Грецию, Сирию и Константинополь.

(обратно)

171

Риаз (Риад) – паша (1835–1911) – египетский государственный деятель черкесского происхождения, член Кабинета министров. Своей карьерой обязан хедиву Исмаилу, оценившему его трудолюбие и принципиальность. После низложения Исмаила стал первым премьер-министром (1879–1881) при его сыне хедиве Тауфике.

(обратно)

172

Здесь – повторная телеграмма.

(обратно)

173

О событиях в Аравии см. комментарий 74.

(обратно)

174

Левантин – левантиец. Так называли жителей Восточного Средиземноморья итальянского, иногда французского и еврейского (сефардского) происхождения.

(обратно)

175

В тексте описка. Имеется в виду Рагиб-паша.

(обратно)

176

Егор Егорович (Георг Фридрих Карл) Стааль (1822–1907) – российский дипломат. С 1862 г. служил в российской Миссии в Константинополе старшим секретарем, затем – советником. В 1871 г. назначен посланником в Вюртемберге.

(обратно)

177

Боны – долгосрочные государственные облигации.

(обратно)

178

Фаулер (Фоулер) Джон (1817–1898) – английский инженер-механик, специалист по строительству железных дорог и мостов. В Египет прибыл в 1869 г. и консультировал хедива по вопросам железнодорожного строительства.

(обратно)

179

Сефер-паша – Ладислаус фон Костельски (Кошчельски), прусский офицер польского происхождения. Чтобы избежать наказания за дуэль с генералом Клейст-Рецовом, бежал в Османскую империю, где принял ислам, поступил на службу к султану Абдул-Меджиду и отличился во время Крымской войны. Султан Абдул-Азиз направил его ко двору хедива Исмаила в качестве своего агента и соглядатая, однако у Сефера сложились близкие отношения с Исмаилом.

(обратно)

180

Барро-бей – секретарь хедива Исмаила.

(обратно)

181

Герцог Сутерландский – Джордж Сазерленд-Левесон-Гоуэр, 3-й герцог Сазерленд (1828–1892), британский политик, уже посещавший Египет для участия в торжествах по поводу открытия Суэцкого канала.

(обратно)

182

Джордж Левесон-Гоуэр, 2-й граф Гренвиль (1815–1891), английский политик, в 1870–1874 гг. министр иностранных дел Великобритании, родственник герцога Сазерленда.

(обратно)

183

Шарль-Жан-Мари-Феликс маркиз де Лавалетт (1806–1881) – французский государственный деятель и дипломат, в 1866, 1868–1869 гг. министр иностранных дел, с 1869 г. французский посол в Лондоне.

(обратно)

184

Братья Фома и Георгий Киндинеко – греческие предприниматели со скандальной репутацией. Состоя в подданстве Османской империи, пользовались покровительством различных консульств, неоднократно сменив страну-покровителя. В конце концов получили американское гражданство.

(обратно)

185

Поклонники – паломники.

(обратно)

186

Сир – остров Сирос, один из важнейших в Кикладском архипелаге, с 1830 г. входил в состав Греческого королевства. В XIX в. столица Сироса Эрмуполис была крупнейшим торговым портом Греции.

(обратно)

187

А. И. Дубницкий – российский консул на о. Сирос.

(обратно)

188

Ассир (Асир, Азир) – гористая область на Аравийском полуострове рядом с Недждом и Хиджазом (см. комментарий 74), в османское время населенная полунезависимыми племенами, участвовавшими в освободительной борьбе против турок.

(обратно)

189

Появившееся в 1861 г. в результате объединения большинства государств Апеннинского полуострова Итальянское королевство практически сразу включилось в борьбу европейских держав за приобретение и раздел колоний в Африке. В то же время объединение страны спровоцировало волну эмиграции преимущественно из Южной Италии. Многие эмигранты осели в Тунисе. Эти обстоятельства послужили причинами подписания в сентябре 1868 г. договора между беем Туниса, находившимся в вассальной зависимости от Османской империи, и Италией. Согласно этому договору, Италия получала в Тунисе права, равные с ее основной соперницей – Францией. В экономическом плане на Италию распространялся режим капитуляций, в правовом – итальянские подданные и их учреждения почти во всех сферах подчинялись консульской юрисдикции. В мае 1881 г. Франция установила над Тунисом свой протекторат, что было воспринято в Италии как «тунисская оплеуха».

(обратно)

190

Николаос Закалис (Заккалис, Дзакалис) – греческий финансист и землевладелец. Обосновался в Египте в эпоху Мухаммеда Али, за ним последовали его братья.

(обратно)

191

В феврале 1871 г. после нескольких лет перерыва возобновило свою работу испанское генеральное консульство в Александрии. Генеральным консулом был назначен Антонио де Санта Мария.

(обратно)

192

Речь идет об отмене в 1871 г. ограничительных для России статей Парижского мирного договора 1856 г., завершившего Крымскую войну.

(обратно)

193

Протеже (франц.).

(обратно)

194

Братья Пастре – владельцы основанного в 1820-х гг. одноименного французского банковского дома, бывшего символом французского влияния в Египте. Наиболее известны Жан-Батист Пастре (1806–1877), один из сооснователей Англо-Египетского банка (1864) и Жюль Пастре (1810–1902), банкир и предприниматель.

(обратно)

195

Джованни Синнадино (Синадино) – итальянско-египетский банкир и предприниматель греческого происхождения. Вел свои дела в тесном сотрудничестве с домом Пастре, вложил весь капитал в Англо-египетский банк.

(обратно)

196

Генрих Кейзерлинг (1831–1874) – прусский посланник в Османской империи.

(обратно)

197

Конвертация бонов (франц.).

(обратно)

198

Стантон – Стентон, см. комментарий 115.

(обратно)

199

Алексей Михайлович Кумани (1835–?) – российский дипломат греческого происхождения. С 1865 г. служил в российской миссии в Константинополе старшим секретарем, с 1871 г. – советником.

(обратно)

200

10 мая 1871 г. во Франкфурте был заключен мирный договор, завершивший франко-прусскую войну и закрепивший изменившуюся расстановку сил в Европе: процесс объединения Германии завершился созданием Германской империи, влияние Франции было поколеблено, Россия смогла отменить ограничительные статьи Парижского договора 1856 г.

(обратно)

201

В 1854 г. английский инженер У. Дж. Армстронг изобрел первую пушку с составным стволом. По своим качествам она практически не уступала пушкам А. Круппа, поставлявшимся почти во все европейские страны.

(обратно)

202

Генри Литтон Булвер (1801–1872) – британский либеральный политик, писатель и дипломат. В 1858–1865 гг. посол Великобритании в Османской империи. В 1871 г. престарелый и вышедший в отставку Булвер посетил Египет в качестве частного лица.

(обратно)

203

Уильям Сюард (Сьюард; 1801–1872) – американский политик, государственный секретарь США (1861–1869). В 1870–1871 гг. совершил кругосветное путешествие.

(обратно)

204

Буюкдере – деревня на берегу Босфора, со временем превратившаяся в дачное место и курортный поселок. В XIX в. там располагались летние резиденции многих посольств, в том числе русского.

(обратно)

205

Делегация (устар.) – вид финансовых обязательств.

(обратно)

206

Балбек – Баальбек (Баалат), древний город в Ливане, знаменитый хорошо сохранившимися руинами античного храмового комплекса, которые привлекали европейских путешественников.

(обратно)

207

Трофим Павлович Юзефович (1840–1843) – российский дипломат, консул в Дамаске (1871–1875).

(обратно)

208

Шериф Мехмед Рауф-паша (1838–1923) – османский государственный деятель, губернатор Иерусалима (1877–1889).

(обратно)

209

Обсервация – карантин.

(обратно)

210

Мелхиты (мельхиты, мелькиты) – православные христиане-арабы Сирии и Египта.

(обратно)

211

Патриарх Александрийский Софроний IV (1870–1899).

(обратно)

212

Свиларич – российский вице-консул в Александрии.

(обратно)

213

Георг Август Швейнфурт (1836–1925) – российский исследователь Африки, этнограф и естествоиспытатель. В 1869–1871 гг. состоялась вторая его экспедиция, в ходе которой он исследовал дельты рек в верховьях Нила и Конго, изучил растительность и население региона.

(обратно)

214

Меджидие – орден Османской империи, учрежденный султаном Абдул-Меджидом в 1852 г. Жаловался за гражданские и боевые заслуги.

(обратно)

215

Самуил Бейкер (1821–1893) – английский путешественник, исследователь Африки. В 1869–1873 гг. возглавлял военную экспедицию, снаряженную хедивом Исмаилом для покорения земель по Белому Нилу.

(обратно)

216

Об абиссинской экспедиции см. комментарий 103. После смерти Теодроса II абиссинским императором стал Текле Гиоргис II (1868–1871).

(обратно)

217

Чтобы поправить находившиеся в плачевном положении государственные финансы, хедив Исмаил инициировал в 1871 г. принятие закона о мукабале (компенсации), в соответствии с которым землевладельцы, единовременно уплатившие поземельный налог в шестикратном размере, получали затем его постоянное снижение вдвое. Основная тяжесть выплат легла на плечи крестьян-феллахов. Последующий финансовый крах Египта сделал невозможным исполнение государственных обязательств по этому закону.

(обратно)

218

Александрийский Патриарший Престол тогда занимал Софроний IV (1870–1899), с прибытием которого завершился период нестроений в истории Патриархии.

(обратно)

219

В 1860-е гг. румынское правительство секуляризовало имущества Восточных Патриархатов, составлявшие до ¾ сельскохозяйственных угодий страны. Длительные переговоры, которые представители Восточных Церквей вели в надежде сохранить свои имения или хотя бы получить за них компенсацию, не принесли результата. Но в начале 1870-х гг. надежда получить денежную компенсацию от румынского правительства еще не была окончательно утрачена.

(обратно)

220

Картум (Хартум) – город в месте слияния Белого и Голубого Нила, основанный в 1823 г. в ходе завоевания Египтом Судана и ставший резиденцией египетского генерал-губернатора, важным транспортным и торговым центром. Ныне столица Судана.

(обратно)

221

Фезан (Феццан, Феззан, Фесан) – историческая область Северной Африки к югу от Триполитании, входила в состав Османской империи. Ныне – юго-западная часть Ливии.

(обратно)

222

В 1822 г. бывшая португальская колония Бразилия объявила о выходе из состава Португалии и создании Бразильской империи во главе с Педру I, сыном португальского короля Жуана VI. В описываемое время Бразилией правил Педру II (1831–1889).

(обратно)

223

Подвижные мины Лея – управляемые пневматические торпеды по проекту американского военного инженера Джона Лэя. Первый образец торпеды Лэя был создан в 1872 г.

(обратно)

224

Моор – Мур.

(обратно)

225

Подкомиссия (франц.).

(обратно)

226

Садик (араб.) – друг.

(обратно)

227

Фазоглу – область в верховьях Нила. После экспедиции Е. П. Ковалевского (1847–1848), обнаружившей там месторождения золота, Египет построил там предприятие по добыче золота по российской технологии. Поскольку эта область считалась удаленной и труднодоступной, туда ссылали преступников.

(обратно)

228

Коды – кодексы, своды законов.

(обратно)

229

Фридрих Франц II (1823–1883) – великий герцог Мекленбург-Шверинский (1842–1883), генерал русской и прусской армий. Сам герцог и два его старших сына Фридрих Франц (1851–1897) и Пауль Фридрих (1852–1923) участвовали во франко-прусской войне (1870–1871). В ноябре 1871 г. Александр II наградил обоих сыновей герцога Георгиевскими крестами IV степени.

(обратно)

230

Рода (Руда, ар-Рауда) – остров на Ниле в черте Каира, в XIX в. известный своими садами.

(обратно)

231

Режия – государственный налог.

(обратно)

232

Греко-болгарский церковный вопрос, суть которого заключалась в борьбе болгар за независимую от власти Константинопольского Патриарха национальную Церковь, тогда находился в на пике остроты: в соответствии с фирманом султана, санкционировавшим создание Болгарского экзархата (церковной автономии) в составе Константинопольского Патриархата, в начале 1872 года проходили выборы болгарского экзарха. Одновременно греческое духовенство готовилось к проведению Собора, осуждающего болгар как раскольников (схизматиков).

(обратно)

233

Подкомиссии (франц.).

(обратно)

234

Вашингтонская конвенция – российско-американский договор 1867 г. о продаже Аляски США.

(обратно)

235

Александр Константинович Базили (1846–1902) – российский дипломат, будущий директор Азиатского департамента МИД (1897–1900), сын известного дипломата и востоковеда К. М. Базили.

(обратно)

236

Императорское Русское общество акклиматизации животных и растений было создано в 1864 г. с целью изучения и использования в России ценных видов растений и животных. Покровителем общества был великий князь Николай Николаевич Старший.

(обратно)

237

Иван Осипович Велио (1830–1899) – российский государственный деятель, глава почтового департамента (1868–1880).

(обратно)

238

Претензии греческой общины к семье Абед (см. комментарий 80) начались с 1849 года, когда умер старший из братьев Георгий, завещавший все свое состояние на устройство греческой школы в Каире. Стараниями Анании и Рафаила школа была открыта в 1861 г., в 1863 г. перешла под покровительство России. Оба они также оставили завещания в пользу школы, что давало новые поводы общине выставлять претензии наследникам.

(обратно)

239

См. комментарий 135.

(обратно)

240

См. комментарий 157.

(обратно)

241

Надежда Александровна Муромцева (1848–1909) – известная русская пианистка.

(обратно)

242

Константин Егорович Маковский (1839–1915) – знаменитый русский художник, прибыл в Египет в надежде поправить здоровье больной туберкулезом жены Елены Тимофеевны (урожд. Лебедевой). Прогноз Лекса оказался точным: она вскоре скончалась.

(обратно)

243

Синайский монастырь имел подворье в Каирском районе Джувания, издавна бывшим предметом трений между монастырем и Александрийским Патриархом. Подворье выполняло прежде всего хозяйственные функции и вело финансовые операции монастыря в Египте, для чего назначался поверенный в делах. Как это часто бывало и раньше, во внутренний конфликт в монастыре, в ходе которого против архимандрита Серафима были выдвинуты обвинения в финансовых злоупотреблениях, оказались вовлечены Константинопольский, Иерусалимский и Александрийский Патриархи.

(обратно)

244

Речь идет о низложении Иерусалимского Патриарха Кирилла II (1845–1872), причиной которого стал отказ Патриарха поддержать решение Константинопольского собора, осудившего сторонников Болгарского экзархата (см. комментарий 232).

(обратно)

245

Протеже (франц.).

(обратно)

246

Аббас I Хильми (1813–1854) – внук Мухаммеда Али и вице-король Египта (1848–1854).

(обратно)

247

Филиал, отделение (франц.).

(обратно)

248

Князья Чингизы – Губайдулла Чингисхан (Чингиз, Жангиров, Джангеров, Букеев; 1840–1909) – российский офицер, впоследствии генерал, и его старший брат Ахмет, сыновья казахского хана Джангира, правителя зависимой от России Букеевской Орды. Считали себя потомками Чингисхана и получили разрешение носить такую фамилию. В 1873 г. посетили Египет по пути в Мекку.

(обратно)

249

Во французских городах Виши и Экс-ле-Бен находятся популярные в то время целебные термальные источники.

(обратно)

250

В 1870–1880-е гг. документация российского МИДа стала постепенно переводиться с французского на русский язык.

(обратно)

251

Хасан Исмаил-паша (1854–1888) – четвертый сын хедива Исмаила.

(обратно)

252

Хусейн Кямиль-паша (1853–1917) – второй сын хедива Исмаила, будущий султан Египта (1914–1917).

(обратно)

253

Мухаммад Тусун-паша (1853–1876) – второй сын правителя Египта Саид-паши, муж второй дочери хедива Исмаила принцессы Фатимы.

(обратно)

254

Ибрагим Фахми Ахмад-паша (1847–1893) – муж третьей дочери хедива Исмаила принцессы Зейнеб.

(обратно)

255

Станислав Хлебовский (1835–1884) – польский художник. В 1864–1876 гг. был придворным художником султана Абдул-Азиза.

(обратно)

256

Вероятно, имеется в виду Николай Владимирович Адлерберг (1819–1892), российский военный и государственный деятель, дважды посещавший Восток (1845, 1860).

(обратно)

257

Александр Иванович Бабухин (1827–1891) – выдающийся русский нейрофизиолог и бактериолог, основатель московской гистологической школы.

(обратно)

258

Мюнзенгер-бей – Вернер Мюнцингер (1832–1835), швейцарский востоковед и искатель приключений, исследователь Африки. Считался знатоком Эфиопии, был женат на местной женщине, в 1868 г. принимал участие в английском вторжении в Эфиопию, затем был французским вице-консулом в Массауа. В 1871 г. поступил на службу к хедиву Исмаилу, в 1873 г. был назначен генерал-губернатором провинций Красного моря и Восточного Судана.

(обратно)

259

См. комментарий 116.

(обратно)

260

Богосс (Богос) – исторический район Эфиопии вокруг города Кэрэн. Ныне территория Эритреи.

(обратно)

261

Эмс – Бад-Эмс, курортный город в Германии.

(обратно)

262

Махмут-паша – вероятно, Махмуд Недим-паша (1818–1883), государственный деятель Османской империи. Дважды занимал пост великого визиря (1871–1872 и 1875–1876). Был известен русофильством.

(обратно)

263

Фрегат «Светлана» – винтовой фрегат российского Балтийского флота. На нем проходил службу великий князь Алексей Александрович (см. комментарий 342).

(обратно)

264

Внутренний конфликт в Синайском монастыре (см. комментарий 243) стал поводом для очередного обострения существовавшего с конца XVI в. так называемого синайского вопроса, суть которого заключалась в определении канонической юрисдикции, к которой должен был принадлежать как сам монастырь, так и его подворье в Каире. Подчинение монастыря и особенно каирского подворья Иерусалимской Церкви вызывало недовольство Александрийского Патриархата, который многократно пытался это положение изменить.

(обратно)

265

Калистрат III (Рокидис) – архиепископ Синайский в 1867–1884 гг. (см. комментарий 101).

(обратно)

266

Чарльз Джордж Гордон (1833–1885) – британский офицер. В 1873 г. поступил на службу к хедиву Исмаилу и по его поручению отправился в Южный Судан на смену Бейкеру (см. комментарий 195). Экспедиция Гордона завершила переход этого региона под власть Египта. В мае 1877 г. получил назначение в Хартум в качестве египетского генерал-губернатора.

(обратно)

267

Чарльз Стоун (Стоун-паша; 1824–1887) – американский офицер. В 1870–1883 гг. был на службе у хедива Исмаила, затем его сына Тауфика в качестве генерал-адъютанта и начальника Главного штаба.

(обратно)

268

Архиепископ Кирилл (Стрекидис) был настоятелем Синайского монастыря в 1859–1866. См. комментарии 97 и 101.

(обратно)

269

Казо – французский консул в Александрии.

(обратно)

270

Речь, вероятно, идет о Меандре Зизиниасе, сыне Стефаноса Зизиниаса, который к тому времени уже умер.

(обратно)

271

Протеже (франц.).

(обратно)

272

Константин Петрович Кауфман (1818–1882) – российский генерал и государственный деятель, с 1867 г. генерал-губернатор Туркестана.

(обратно)

273

Корвет «Витязь» – военное судно Балтийского флота России, в 1870–1874 гг. совершало кругосветное плавание под командованием капитана П. Н. Назимова. «Витязь» достиг берегов Новой Гвинеи, где высадил выдающегося российского этнографа Н. Н. Миклухо-Маклая. Описываемый инцидент произошел на обратном пути после прохода из Красного моря в Средиземное через Суэцкий канал.

(обратно)

274

Построенный в 1867 г. по заказу РОПиТа товаро-пассажирский пароход «Чихачев» в 1870-е гг. совершал рейсы из Одессы в Индию, Китай, отечественные дальневосточные порты через Суэцкий канал.

(обратно)

275

Налог на лоцманскую проводку судов, налог на буксировку, налог на стоянку и т. д. (франц.).

(обратно)

276

Оставить попытки изменить решение в свою пользу (франц.).

(обратно)

277

Дарфур – область на юго-западе Судана. До 1916 г. там существовало независимое государство – Дарфурский султанат. В 1874 г., воспользовавшись сменой монарха в Дарфуре, хедив Исмаил отправил туда завоевательную экспедицию.

(обратно)

278

В 1863 г. хедив Исмаил отменил принудительный бесплатный труд египетских крестьян на строительстве Суэцкого канала. Оплачивать труд наемных рабочих Общество Суэцкого анала было не в состоянии, и Ф. Лессепс обратился с иском в международный арбитраж, который возглавлял французский император Наполеон III, женатый на племяннице Лессепса и, по слухам, владевший немалой долей акций канала. По решению арбитража Египту пришлось компенсировать все потери Общества Суэцкого канала.

(обратно)

279

Дуайен – глава дипломатического корпуса.

(обратно)

280

Принудительный заем (франц.).

(обратно)

281

Статус-кво (лат.).

(обратно)

282

Федор Романович Остен-Сакен (1832–1916) – российский государственный деятель, директор департамента внутренних сношений МИД России (1870–1897).

(обратно)

283

См. комментарий 145.

(обратно)

284

Ллойд – «Австрийский Ллойд», одна из крупнейших в мире морских транспортных компаний, в то время осуществлявшая регулярные рейсы на линии Триест – Бомбей через Суэцкий канал.

(обратно)

285

РОПиТ, см. комментарий 84.

(обратно)

286

Йозеф Швегель (1836–1914) – австрийский дипломат, в 1860-е гг. бывший австрийским консулом в Александрии, с 1873 г. занимавший важные посты в МИД Австро-Венгрии, где он курировал преимущественно торгово-экономические вопросы.

(обратно)

287

Дьюла Андраши (1823–1890) – видный австро-венгерский политический деятель, министр иностранных дел Австро-Венгрии (1871–1879).

(обратно)

288

Александр Константинович Мурузи (1842–1900) – российский государственный деятель румынско-греческого происхождения.

(обратно)

289

Авраам Ерамян (1833–1918) – османский государственный деятель, банкир, имевший большое влияние как при дворе, так и в среде константинопольских христиан.

(обратно)

290

Помощник, заместитель (франц.).

(обратно)

291

Наследным великим герцогом Ольденбургским в то время был Фридрих Август (1852–1931), сын правящего герцога Петра II.

(обратно)

292

Наследным великим герцогом Мекленбург-Шверинским тогда был Фридрих Франц (1851–1897), сын правящего герцога Фридриха Франца II, генерал российской и прусской армий.

(обратно)

293

Артур Вильгельм Патрик, принц Великобританский, герцог Коннаутский и Страхарнский (1850–1942), третий сын королевы Виктории, кадровый офицер британской армии, в будущем – командующий дивизией во время английской оккупации Египта.

(обратно)

294

Луи Деказ (1819–1886) – французский государственный деятель, в 1873–1877 гг. – министр иностранных дел Франции.

(обратно)

295

Сеид Якуб-хан Торе (1823–?) – государственный деятель и дипломат Кокандского ханства, затем Кашгарского ханства. Неоднократно бывал в Османской империи в разными дипломатическими поручениями.

(обратно)

296

Магомет Якуб бек Бадаулет (ок. 1820–1877) – единственный правитель созданного им в мусульманском районе Китая государства Йеттишар (1860 –1870-е гг.) с центром в Кашгаре.

(обратно)

297

Петр Иванович Пашино (1838–1891) – русский путешественник по Востоку и публицист.

(обратно)

298

С февраля 1874 по апрель 1875 г. великим визирем был Хусейн Авни-паша (1821–1876), один из противников активной политики реформ, проводившейся султаном Абдул-Азизом в рамках танзимата.

(обратно)

299

См. комментарий 262.

(обратно)

300

См. комментарий 298.

(обратно)

301

Исмаилия и Порт-Саид – города, построенные по ходу Суэцкого канала и названные в честь правителей Египта Саид-паши и Исмаил-паши, с чьими именами связана постройка канала. В настоящее время Исмаилия – второй по величине и хозяйственному значению город Египта.

(обратно)

302

Ростислав Андреевич Фадеев (1824–1883) – русский генерал, общественный деятель и публицист, сторонник создания единого славянского государства под эгидой России путем ликвидации Австрийской и Османской империй, автор книги «Мнение о Восточном вопросе» (1870). В 1875 г. по приглашению хедива Исмаила прибыл в Египет в качестве военного советника с целью реорганизации армии. Весной 1876 г. покинул Египет, не желая содействовать войне против христианской Абиссинии.

(обратно)

303

Тарбуш (феска) – форменный головной убор османских военных и чиновников в виде красной шапки с синей кистью (1820-е–1920-е гг.). В Египте имела особый фасон.

(обратно)

304

Николай Васильевич Левашов (1827–1888) – русский государственный деятель, генерал, губернатор Санкт-Петербурга (1866–1871).

(обратно)

305

Владимир Васильевич Левашов (1834–1898) – брат Н. В. Левашова, русский военный и государственный деятель, военный губернатор Ку та ис и, градоначальник Одессы (1876–1877).

(обратно)

306

Мехмед Эсад-паша (1828–1875) – османский государственный деятель, один из основоположников системы образования европейского типа. 26 апреля (н. ст.) 1875 г. назначен великим визирем, 26 августа (н. ст.) отравлен.

(обратно)

307

Стамбулин – длинный широкий сюртук темного цвета, наряду с феской бывший частью униформы османских гражданских чиновников.

(обратно)

308

См. комментарий 306.

(обратно)

309

Канцлер – здесь: канцелярский служащий, клерк.

(обратно)

310

Вильгельм (Василий) Карлович Дёллен (1820–1897) – российский астроном. Работал в Пулковской обсерватории, участвовал в различных экспедициях. 9 декабря 1874 г. совместно с немецкими и британскими астрономами наблюдал в Фивах прохождение Венеры по диску Солнца.

(обратно)

311

Вероятно, имеется в виду построенное в 1865 г. С. Зизиниасом здание театра на улице Розетты в Александрии.

(обратно)

312

Хедив Исмаил имел 18 детей, большинство дожили до взрослого возраста. Принцесса Зейнеб умерла 19 августа (н. ст.) 1875 г. в возрасте 16 лет.

(обратно)

313

Николай Николаевич Абаза (1839–1924) – российский юрист.

(обратно)

314

Помета: Правда ли, что договор между Англией и хедивом.

(обратно)

315

Касса Мерча, абиссинский князь, при помощи англичан, разбивших императора Теодроса II, сумел захватить власть над всей страной и провозгласил себя императором Иоанном (Йоханнысом) IV (1872–1889).

(обратно)

316

Лайонел Ротшильд (1808–1879) – крупнейший английский банкир, с 1836 г. возглавлял созданную его отцом Натаном Майером Ротшильдом семейную банковскую компанию NM Rothschild & Sons.

(обратно)

317

Тигрэ (Тиграй) – одна из областей Эфиопии.

(обратно)

318

Кев (Кейв) Стефен – британский финансист, прибывший в Египет с целью изучить состояние финансов страны и защитить интересы британского бизнеса.

(обратно)

319

Арар – Харэр, город на востоке Эфиопии, населенный преимущественно мусульманами.

(обратно)

320

Василий (Вильгельм) Васильевич Юнкер (1840–1892) – российский путешественник, исследователь Африки.

(обратно)

321

Владимир Сергеевич Соловьев (1853–1900) – первый крупный русский религиозный философ. Во время своей первой поездки в Египет (осень 1875 – весна 1876) молодой Соловьев был известен главным образом как сын выдающегося историка С. М. Соловьева.

(обратно)

322

Петр Павлович Шувалов (1819–1900) – крупный русский помещик, проводивший жизнь на разных курортах.

(обратно)

323

Герасим Иванович Хлудов (1821–1885) – один из членов купеческой фамилии Хлудовых, с именами которых связано развитие текстильной промышленности в России, поклонник искусства и коллекционер.

(обратно)

324

По настоянию Франции и других держав, опасавшихся чрезмерного усиления Великобритании, в 1876 г. была образована Касса хедивского долга, куда, помимо Англии, вошли также Франция, Германия, Австро-Венгрия, Россия и Италия.

(обратно)

325

Шалоя, итальянский дипломатический агент в Египте.

(обратно)

326

Дисконт – процент по займу, предоставляемому под обеспечение векселями или облигациями.

(обратно)

327

См. комментарий 315. Военная экспедиция в Эфиопию 1875–1876 гг. была крайне неудачной для египтян, но иностранным дипломатам преподносилась в противоположном духе.

(обратно)

328

Джордж Эллиот (1814–1893) – британский предприниматель, во второй половине 1870-х гг. – финансовый советник хедива Исмаила.

(обратно)

329

Это не дело Лессепса (франц.).

(обратно)

330

Октруа – ввозная пошлина. Октруа – ввозная пошлина.

(обратно)

331

Всеобщая компания морского Суэцкого канала. Транзит и навигация. Эксплуатация. (франц.).

(обратно)

332

Исмаилия. 2/14 февраля 1876 г. (франц.).

(обратно)

333

Эдвард Генри Стэнли, 15-й граф Дерби (1826–1893) – министр иностранных дел Великобритании в 1866–1868 и 1874–1878 гг.

(обратно)

334

Октроа – октруа, см. комментарий 330.

(обратно)

335

В этот период на территории Сомали не было единого государства, существовало несколько соперничающих между собой султанатов. В середине XIX в. чрезвычайно выгодное с торгово-экономической точки зрения побережье Сомали пытался захватить Занзибар, затем Египет. В 1870–1880-е гг. прибрежные районы Сомали стали британскими, итальянскими и французскими колониями.

(обратно)

336

Остров Сукотора – состоящий из четырех островов архипелаг Сокотра принадлежал султанату Махра (Южный Йемен), с января 1876 г. стал британским протекторатом.

(обратно)

337

«Парижский земельный кредит» (франц.) – первый ипотечный банк во Франции, основанный в 1852 г., но уже в 1870-е гг. значительно расширивший сферу своей деятельности. С самого начала функционировал в тесном сотрудничестве с государственной властью.

(обратно)

338

Речь идет о семье русского текстильного фабриканта, коллекционера и издателя Козьмы Терентьевича Солдатенкова (1818–1901).

(обратно)

339

Вероятно, имеется в виду российский дипломат Геннадий Гаврилович Шпигельберг (1849–1911) и его семья.

(обратно)

340

Голубую книгу (англ.), так в XIX в. назывались парламентские отчеты и другие опубликованные сборники парламентских материалов Великобритании из-за голубого цвета их обложки.

(обратно)

341

Генри Бартл Эдвард Фрер (1815–1884) – британский политический деятель и колониальный администратор. В 1875–1876 гг. сопровождал принца Уэльского во время поездки в Индию и Египет.

(обратно)

342

Великий князь Алексей Александрович (1850–1908) – четвертый сын российского императора Александра II, будущий участник русско-турецкой войны 1877–1878 гг. и адмирал флота.

(обратно)

343

Чарльз Риверз Вильсон (Уилсон; 1831–1916) – британский государственный деятель и финансист. В 1876 г. прибыл в Египет в качестве исполнительного директора Компании Суэцкого канала, в 1878 г. стал вице-председателем Международной финансовой следственной комиссии в Египте. На основании выводов комиссии хедив Исмаил был фактически отстранен от власти, премьер-министром марионеточного правительства был назначен Нубар-паша, а министром финансов – Риверз Вильсон. После отречения Исмаила Риверз Вильсон стал председателем Комиссии по ликвидации египетского долга (1880–1894).

(обратно)

344

Общую реструктуризацию всех египетских долгов (франц.).

(обратно)

345

Эсконт – скидка за досрочный платеж.

(обратно)

346

См. комментарий 20.

(обратно)

347

Кокан – Коканд, княжество в Средней Азии.

(обратно)

348

Тескере (тезкире) – документ, удостоверявший личность иностранца в Османской империи и дававший право перемещаться по стране.

(обратно)

349

Принц Вельский (Уэльский) – титул наследника британской короны. В то время им был старший сын королевы Виктории Альберт-Эдуард (1841–1910), будущий король Эдуард VII (1901–1910). В 1875–1876 гг. он совершил поездку в Египет и Индию.

(обратно)

350

Брат Н. П. Игнатьева генерал Алексей Павлович Игнатьев (1842–1906) в 1876 г. женился на княжне Софье Сергеевне Мещерской (1851–1944). Брак оказался счастливым, супруги имели пятерых детей.

(обратно)

351

Нериман-хан – персидский дипломат, в разные годы бывший посланником в различных странах Европы и Ближнего Востока.

(обратно)

352

18/30 мая 1876 г. османский султан Абдул-Азиз (1861–1876) был свергнут в результате заговора и принужден к отречению от престола в пользу своего племянника Мурада V (30 мая – 31 августа 1876).

(обратно)

353

Хусейн Авни-паша (1821–1876) – видный османский политический и военный деятель, участник заговора против султана Абдул-Азиза.

(обратно)

354

Согласно официальному сообщению, бывший султан Абдул-Азиз 4 июня 1876 г. покончил с собой. Однако в 1881 г. султан Абдул-Хамид II провел расследование его смерти, в ходе которого выяснилось, что Абдул-Азиз был убит.

(обратно)

355

Статус-кво (лат.).

(обратно)

356

Отец Н. П. Игнатьева, Павел Николаевич Игнатьев (1797–1879) в 1872–1879 гг. возглавлял Комитет министров Российской империи.

(обратно)

357

Петр Александрович Валуев (1815–1890) – российский государственный деятель, с 1872 г. министр государственных имуществ.

(обратно)

358

Сирия перешла под власть Египта в результате турецко-египетской войны 1831–1833 гг., в которой египетской армией командовал отец хедива Исмаила Ибрагим-паша. До 1840 г., когда в результате новой войны Сирия вернулась непосредственно под власть султана, Ибрагим-паша был ее губернатором.

(обратно)

359

В июне 1876 г. Сербия, поддерживавшая начавшееся годом ранее восстание христиан в Герцеговине, и Черногория объявили войну Османской империи. Война, ставшая прелюдией русско-турецкой войны 1877–1878 гг., была неудачной для славянских государств, от полного разгрома их спасло только вмешательство европейских держав.

(обратно)

360

Авторитет (франц.).

(обратно)

361

Начало письма утрачено.

(обратно)

362

Менасировать – искаженное menacer (франц.), «угрожать»

(обратно)

363

Горацио Антинори (1811–1882) – итальянский путешественник и естествоиспытатель. В 1876 г. возглавил итальянскую экспедицию в область Шоа на юге Эфиопии.

(обратно)

364

Джордж Иоахим Гёшен (Гошен; 1831–1907) – британский финансист и государственный деятель, будущий канцлер казначейства (1887–1892). В 1876 г. прибыл в Египет в качестве представителя британских держателей египетских государственных облигаций с целью урегулирования вопроса государственного долга Египта.

Жубер – французский финансист, приехавший в качестве представителя французских держателей египетских гособлигаций с той же целью. Приезд Гошена и Жубера был вызван ликвидацией Кассы хедивского долга из-за резких противоречий между Англией и Францией, фактически парализовавших работу этого органа. На смену ему пришла система двойственного англо-французского контроля над финансами страны.

(обратно)

365

Верховная финансовая палата (франц.).

(обратно)

366

Земельный кредит, Сельскохозяйственный кредит, Англо-Египетский банк (франц.).

(обратно)

367

20 декабря 1879 г. скончался отец Н. П. Игнатьева П. Н. Игнатьев (о нем см. комментарий 166).

(обратно)

368

В 1879 г. противоречия между европейскими державами, прежде всего Англией и Францией, с одной стороны и хедивом Исмаилом с другой достигли наивысшего накала. Опасаясь потерять свои прибыли в Египте, 19 июня 1879 г. европейцы потребовали от Исмаила отречения в пользу старшего сына Тауфика (1879–1892). 25 июня о низложении Исмаила объявил его сюзерен османский султан. 30 июня бывший хедив покинул Египет.

(обратно)

369

Риаз (Риад) паша – премьер-министр, см. комментарий 171.

(обратно)

370

Шериф-паша – см. комментарий 68.

(обратно)

371

Ивлин Бэринг, граф Кроумер (Кромер; 1841–1917) – британский государственный деятель, дипломат и колониальный администратор. В 1879 г. Кроумер был членом международной финансовой контрольной комиссии в Египте и активно участвовал в низложении хедива Исмаила. В годы пребывания на посту британского генерального консула в Египте (1883–1907) стал фактическим правителем страны и организатором колониальной администрации.

(обратно)

372

Издается по рукописному подлиннику: ГАРФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 758. Л. 1–16 об.

(обратно)

373

Де Кастро – представитель известной еврейской фамилии, обосновавшейся в Османской империи.

(обратно)

374

Рейтер – одно из крупнейших информационных агентств мира, основанное в 1851 г. Полом Джулиусом Рейтером (Исраэлем Бер Йошафатом; 1816–1899) в Лондоне и существующее по сей день.

(обратно)

375

Гавас – первое в мире информационное агентство, основанное в 1835 г. в Париже французским банкиром и журналистом Шарлем-Луи Гавасом (1783–1858). Уже к середине столетия имело широкую корреспондентскую сеть в разных странах. Агентство «Гавас» просуществовало до Второй мировой войны, по окончании которой на его основе было создано агентство «Франс-Пресс».

(обратно)

376

Зачеркнуто автором.

(обратно)

377

На время своего отсутствия в путешествии по Европе хедив Исмаил назначил регента.

(обратно)

378

Подкомиссия (франц.).

(обратно)

379

Н. П. Игнатьев.

(обратно)

380

В ходе неудачной для Франции войны с Пруссией, к которой затем присоединились другие германские государства (1870–1871), император французов Наполеон III 2 сентября 1870 г. со стотысячной армией сдался в плен под Седаном. Это событие подтолкнуло революцию в Париже: 4 сентября император был низложен и провозглашена республика. Дальнейшее ведение войны взяло на себя Правительство национальной обороны (Временное правительство).

(обратно)

381

«Messageries Maritimes» («Морские перевозки») – крупнейшая французская морская пароходная компания, основанная в 1851 г. императором Наполеоном III.

(обратно)

382

«Peninsular and Oriental Steam Navigation Company» («Полуостровная и восточная морская пароходная компания»), P&O – британская морская пароходная компания, основанная в 1820-х гг. Первоначально специализировалась на перевозках между Англией и странами Пиренейского полуострова, что нашло отражение в ее названии.

(обратно)

383

Воспользовавшись неудачной для Франции войной с Пруссией, российский канцлер А. М. Горчаков немедленно перешел к решительным действиям по отмене ограничительных статей завершившего Крымскую войну Парижского трактата 1856 г., предусматривавшего, в частности, нейтрализацию Черного моря. 19 (31) октября 1870 г. Горчаков разослал российским дипломатическим представителям в странах, подписавших Парижский трактат, циркулярную депешу для передачи соответствующим правительствам. В ней объявлялось об отказе России впредь соблюдать наложенные на нее ограничения на Черном море. 28 октября (9 ноября) циркуляр был вручен министру иностранных дел Великобритании лорду Гренвилю, а 3 (15) ноября официально опубликован. 31 октября (12 ноября) российский посол в Лондоне Ф. И. Бруннов получил устный ответ на заявление России, а 4 (16) ноября А. М. Горчакову была вручена официальная нота, где содержалось возражение против одностороннего порядка, в котором Россия пыталась решить свою задачу, но не высказывалось протеста по существу российских претензий. Именно эти события вызвали панику в определенных кругах. В дальнейшем вопрос был перенесен на обсуждение международной конференции в Лондоне, которая 1 (13) марта 1871 г. приняла конвенцию об отмене ограничительных статей Парижского трактата.

(обратно)

Оглавление

О. Е. Петрунина Иван Михайлович Лекс и его время

Письма И. М. Лекса к Н. П. Игнатьеву 6 июля 1863 – 28 декабря 1879

Приложение Письма И. М. Лекса Е. Е. Ковалевскому о событиях в Египте Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg