«Малая Родина»

Малая Родина (fb2) - Малая Родина 13718K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Клавдий Александрович Корняков

Клавдий Александрович Корняков Малая Родина

Посвящается моей маме – Корняковой Екатерине Петровне, сельской труженице с философскими знаниями сельской жизни.

© Корняков К.А., 2014

© Издательский дом «Сказочная дорога», оформление, 2014

* * *

От автора

Свою малую родину я любил, люблю и буду любить.

Именно деревня Новошино дала мне путевку в жизнь. Именно здесь, образно говоря, я получил «диплом» об окончании «Деревенского университета» честности, добросовестности и справедливости. Последние годы я вынашивал мечту написать книгу об истории деревни Новошино под названием «Малая родина». Дело оказалось непростым. Потребовалось много времени для сбора материалов об истории нашей деревни, ее замечательных жителях. Пришлось много поработать в архивах.

Деревня Новошино. 1957 г.

Известно, что в 30-е годы ХХ века в Красноборском районе (Архангельская область) насчитывалось 717 деревень, сейчас их чуть более 300.

Причем не только люди покинули эти населенные пункты, но даже названия некоторых из них исчезли. Материала для исследований было – непочатый край.

И вот книга завершена. И я готов поделиться своими находками и историческими открытиями с земляками…

Устьмехреньская соха

По заброшенной среди топких болот и дремучих лесов Дмитриевщине (куда входила и деревня Новошино), изолированной от всего остального мира, можно проследить исторические события давно минувших дней.

В Х – начале ХI веках в Двинской край стали проникать новгородцы. Река Вага служила одним из важных путей этого проникновения, следовательно, и ее главные притоки, в том числе и река Устья, длина которой составляет 477 км. Чтобы найти ее на карте, надо сначала отыскать треугольник, образованный реками Сухоной, Северной Двиной и Вагой.

Внутри этого треугольника и пробивает себе путь река Устья, пока не отдает свои воды реке Ваге – левому притоку Северной Двины. От истоков вниз по реке Устья создавались деревни – сначала Маломса, затем Новошино, Шадрино, Синики и далее вниз по течению до впадения в реку Вага.

Новгородцы появились в этих местах очень рано. Явились они сначала в качестве торговых гостей. По согласованию с местными князьями устраивали около их городищ свои торговые станции – погосты и время от времени наезжали туда со своими товарами, выменивая у туземцев главным образом пушнину. Около более бойких погостов начали оседать новгородские ушкуйники, которые сначала занимались торговлей, а потом захватом земель. Погосты были укреплены в случае нападения полудиких туземцев. Более богатые торговцы строили самостоятельные «осадные дворы». Кто же такие ушкуйники? Официальная история сообщает не много. Это молодые ребята из Великого Новгорода, которые собирались в группы – ватаги. Обычно они формировались из предприимчивых молодцов, отправлялись в дальние края, в частности на Север, где торговали, а чаще грабили местное население. Их главной добычей была пушнина.

Обычаи ушкуйников в какой-то мере сохранились в деревне Новошино до наших дней. Молодые парни собирались в ватаги и ходили на гулянья в д. Шадрино, чтобы там подраться с местными парнями. Эти мероприятия проводились не стихийно, а серьёзно готовились. Я хорошо помню, когда большие ребята приглашали нас, пацанов, и говорили, чтобы мы за пазуху ложили камни, которые пригодятся, если с шадринцами будет драка. Мы около деревни Шадрино ждали сигнала, когда потребуется наша помощь.

Название «ушкуйники» связано с названием судна, на котором ватаги совершали набеги и походы. Ушкуй – узкое, легкое и быстроходное речное судно на 20–30 гребцов, сделанное из сосны. Ушкуйники – профессиональные бойцы, вольные люди – новгородцы, они освоили Русский Север. Сердце ушкуйничества – Новгород.

В небольших погостах обычно строился общий амбар для товаров, над ним – церковь с трапезой, служившей конторой и местом собраний. Торговые ларьки и жилые помещения строились сплошной стеной наружу и служили в качестве крепостной стены в случае нападения туземцев.

Естественно, Дмитриевский погост имел подобное устройство. Его ограда из амбаров высилась над крутыми берегами рек Мехреньги и Устьи. По месту положения он назывался вначале не Дмитриевским, а Устьмехреньским, а по нему и весь округ до конца XVII века назывался Устьмехреньской сохой.

Укрепленные погосты служили базой для установления власти Великого Новгорода над Вагой, Двиной. Жители этих погостов своими силами или с помощью присланного из Новгорода отряда овладевали городищем частного князька и налагали на туземное население новгородскую дань. В XII веке Вага принадлежала Новгороду.

В XIV веке новгородские владения усиленно колонизировались толпами эмигрантов из центральной России, выжимаемыми оттуда двойным гнетом – татарщины и удельной княжеской власти.

Перед падением Новгорода мелкие суздальские князья предъявили Новгороду претензии на многие его деревни и целые районы под предлогом, что они заселены выходцами из их владений. Между мелкими удельными княжествами всегда были неурядицы, более того, необходимо было содержать князя, его двор и дружину. Из-за невыносимого гнета народ бежал на свободные земли Новгорода и к концу XV века заселил эти земли довольно густо.

Но не все новгородские владения колонизировались одинаково. Между колонизацией Ваги и колонизацией Устьи существовала значительная разница, позднее повлиявшая на формы общественной жизни этих областей.

Вага колонизировалась крупными новгородскими боярами, владевшими на ней обширными «бояршинами», купленными в 1315 году новгородским боярином Василием Своеземцевым у местных князьков. Переселенцы на эти земли были в большой зависимости от собственников земли, владевших ими «в сущем образе князей». Правление Вагой было олигархическим. Важскими посадниками всегда были крупные бояре-землевладельцы, управлявшие областью часто через своих слуг.

Власть богатой новгородской буржуазии была, однако, несравненно легче власти обнищавших, но гордых и жадных князьков. Кроме того, новгородские землевладельцы давали переселенцам материальную помощь, да и земли здесь были девственные, не паханные, имели неограниченный земельный простор, поэтому недостатка в колонистах не было и важные боярщины заселялись довольно быстро.

Река Устья в верхнем течении

Устья на всем ее протяжении заселялась крестьянством, не искавшим боярской помощи и земли. Это были отчасти новгородские искатели наживы и приключений… ушкуйники, а также более состоятельные элементы ростовско-суздальской эмиграции.

Поэтому на Устье сложились чисто демократические формы управления. Устьянские волости образовали обособленную самоуправляющуюся единицу, выступающую во времена возврата земского самоуправления на Севере при Иване Грозном.

В течение XIV и XV веков шла упорная борьба Новгорода с Москвой за низовья рек Устьи, Двины, Сухоны. В то же время верховьев Устьи (деревень Маломса, Новошино, Шадрино) эта борьба не задевала, несмотря на то, что Устьмехреньская соха несла тяжесть войны с Москвой, поставляя ополченцев для новгородских полков. После неудачной для новгородцев Шелонской битвы в 1471 году Вага и Устья оказались во владении Москвы. 14 июля 1471 года состоялось решающее сражение на реке Шелонь в ходе московско-новгородской войны 1471 года, вызванной антимосковской политикой и нарушением условий Яжелбицкого договора 1456 года[1] новгородским боярским правительством. Битва произошла 14 июля на левом берегу реки Шелони близ деревни Велебицы.

Встреча войск противника произошла неожиданно. Воевода москвичей князь Даниил Холмский располагал 5 тысячами воинов, тогда как новгородская рать насчитывала от 20 до 40 тысяч человек. Тем не менее, плохо организованные новгородцы не сумели противостоять натиску воинов Д. Д. Холмского. Через два часа сражения новгородцы были разбиты. В битве и во время преследования было убито более 12 тысяч новгородцев, около 2000 взято в плен. Поражение при Шелони сделало неизбежным конец независимости новгородской земли и конец Новгородской республики. Бояре присягнули на верность Москве, вскоре Новгород вошел в состав Московии.

Несколько слов о реке Шелонь, где произошла историческая битва. Река Шелонь расположена в пределах Валдайской возвышенности Волховского бассейна.

Шелонь берет начало из болот Псковской области, неподалеку от деревни Новая Слобода. Впадает в озеро Ильмень. Шелонь играла в жизни Древней Руси важнейшую роль. Неслучайно ведь она удостоена чести быть названной именем старшей сестры легендарных основателей Новгорода Словена и Руса.

Судьбе было угодно, чтобы Шелонь явилась не только свидетельницей расцвета и могущества Великого Новгорода, но и его падения. Новгородская рать была жестоко разгромлена на берегах Шелони войсками Ивана III под командованием одного из самых выдающихся военачальников – Даниила Дмитриевича Холмского, который был князем, боярином, воеводой (умер в 1493 году).

Присоединение к Москве для новгородских волостей значило не только перемену подданства, но и коренную ломку всего политического и экономического уклада жизни. Прежнее выборное самоуправление заменялось бюрократическим аппаратом, который руководствовался несложной Инструкцией.

Во главе уезда назначался великокняжеский наместник[2] (тиун), а во главе волости – волостель[3]. При наместнике, тиуне, волостеле состояли дьяки, ведавшие делопроизводством, и недельщики[4], судебные приставы, исполнявшие разные поручения по приговору суда. Выборное начало ограничивалось выборами «дворских старост», «соцких и десятских», служивших для разных поручений волостелей и наместников.

Чиновники не получали определенного жалованья. Наоборот, иногда они даже платили за свои должности, от которых «кормились», собирая с населения налог в свою пользу, который так и назывался «кормом». Кроме того, за судебные дела наместники и волостели получали сдельную плату с судящихся – «судные пошлины», за регистрацию брачных дел – с жениха и невесты.

Объезжая участки для сбора «корма», чиновники старались посещать деревни в те дни, когда там проходили праздники, чтобы попировать за счет жителей. Это ложилось невыносимой тяжестью на деревенское население Устьи. Деревушки того времени были небольшие. Ночевка или кормление обедом двух-трех чиновничьих обозов могло разорить такую деревню.

Для пресечения злоупотреблений в этой части властью издавались грамоты, в которых определялось, сколько лошадей и слуг мог взять каждый чиновник с собой на время сбора «корма», запрещалось обедать там, где ночевал, и ночевать там, где обедал, запрещалось проживать с обозом в деревне, где справляли какой-либо праздник.

Никаких существенных результатов даже от этих скромных запрещений не могло быть, так как никакого контроля за действиями чиновников не существовало. Московское правительство старалось только использовать их хищнические инстинкты в свою пользу. Для этого время от времени конфисковали в пользу царя имущество слишком разбогатевшего чиновника, а самого его отпускали нагуливать новый жир в каком-либо новом месте в той или иной должности.

Независимо от чиновничьих «кормов» население выплачивало двойные государственные тяжелые налоги и несло многие государственные повинности. Государственные налоги с конца XV века все время росли. Рост их совпадал с ростом международного значения России и обусловливался необходимостью развивать обороноспособность страны. Росту налогов способствовали также увеличившиеся расходы на разрастающуюся бюрократию и царский двор.

До конца XV века князь был предводителем небольшой дружины, во главе которой он шел на войну и посредством которой управлял княжеством в мирное время. Основным налогом были «данные деньги» (это дань, т. е. прямая подать), которые собирались раньше в пользу татар, но с падением татарского ига не были упразднены. Затем шли «ямские деньги» (это ямская повинность – один из основного государственного налога), взимаемые взамен ямской повинности, если она не отбывалась натурой. Кроме того, с населения собирали и другие налоги, такие, как «пятинные» (чрезвычайный государственный налог, введен царем Михаилом Федоровичем) – со скота, пошлина с сена: 5 алтын 2 деньги со 100 копен и другие.

Уже к концу XV века были значительно увеличены налоги, которые шли в основном на содержание войска. Малочисленных княжеских дружин стало недостаточно для охраны громадного государства. В связи с этим было принято решение о создании регулярных войск, которые были расквартированы по деревням для содержания и кормления. В тех деревнях, где не были расквартированы войска, с жителей брали добавочные налоги.

Кроме денежного обложения, население несло натуральные повинности, иногда очень тяжелые. В случаях приезда государя или крупных чиновников со свитой население целых областей выгонялось для отбывания ямской повинности. При этом население обязано было не только возить, но и кормить приезжающих. Деревни, лежащие на большой дороге, практически полностью разорялись от ямской повинности, и население зачастую разбегалось. Следует отметить, что Устьмехренская соха вместе со всеми Устьянскими волостями (в том числе и деревня Новошино) отбывали ямскую повинность на Чушевицком стану, хотя через Устьянские волости не проезжали ни царские, ни чиновничьи обозы, так как эти волости были далеко в стороне. Население Чушевицкой волости в результате разорения полностью разбегалось. В связи с этим Устьянским волостям предписывалось за счет своего населения заселять Чушевицкую волость и самим выплачивать все налоги.

В то время тяжела была и ратная повинность. Регулярной армии не существовало, соответственно, не было призыва населения для отбытия воинской повинности. Однако в случае надобности производилась мобилизация по одному человеку с 20, 10, 5, 2 домов. Население обязано было осуществлять доставки припасов войску, строительство и содержание соответствующих укреплений. Если же не было поблизости укреплений, то с населения взимались «поворотные деньги», или «алтыновщина» (система налогообложения земель церкви, позже эта повинность была переведена в финансовые отправления) – по алтыну со двора.

Существовали и местные сборы: «мостовщина» – для строительства и ремонта мостов и дорог, «бражный оброк» – на жалование сидельцам в царских кабаках, «подъячая пошлина» – на канцелярские расходы и т. д.

Налоговой единицей служила соха. Сохой назывался район, выплачивающий определенную долю государственных доходов, а также административный район, часть волости. Границы налоговой и административной сохи первоначально совпадали, но с течением времени с изменением платежеспособности сох границы эти иногда значительно расходились. Так, например, Устьмехренская или Дмитриевская сохи в платежном отношении числились в разные времена и за одну, и за две, и за три сохи. Границы налоговой сохи определялись путем переписи населения и регистрации его доходов. До татарского ига в России не существовало никаких регистраций населения. Татары первые ввели всенародную перепись, на основании которой они взыскивали «данные деньги» с русских подданных.

После татар перепись населения проводилась довольно часто в каждой области и в отдельных районах специальными чиновниками или местными наместниками, или административными лицами.

«Писцовые книги», составленные этими чиновниками, содержали очень подробные данные о количестве жителей конкретной местности с определением вида и доходности хозяйства, которое и облагалось налогом. При этом допускался широкий произвол, т. к. независимо от количества и качества земли писцы имели возможность увеличить налог в зависимости от занимаемого промысла, от количества домашних животных и даже рассуждали, кто чего стоит. Подать добавлялась даже в том случае, если у земских людей дети или племянники занимались охотой на зверя и птицу, ловили рыбу, собирали ягоды и грибы.

В результате переписи новгородских областей, перешедших под власть Москвы, обнаружилась очень большая убыль населения в первые десятилетия московской власти. В некоторых областях почти полностью отсутствовало население в течение нескольких лет. Новгородские области в основном состояли из деревенских жителей. Через 80 лет после присоединения новгородских земель к Москве насчитывалось всего 123 деревни, в которых проживало население, а 977 сел и деревень оказались заброшенными. Из них все население поголовно разбежалось.

Это паническое бегство от земли показывает, как невыносимо тяжело жилось нашим предкам в эти годы.

Устьмехреньская – Дмитриевская соха благодаря своей исключительной захолустности и бездорожью не испытывала всей тяжести правления царских наместников и волостелей. От тяжести непомерных налогов и управления другие волости и сохи обезлюдили.

В то же время в Дмитриевской сохе населения было много. Видимо, эта соха служила одним из убежищ, где население скрывалось от московских чиновников. Однако и сюда добирались чиновники и взыскивали налоги за другие пустующие Устьянские волости и приравнивали Устьмехреньскую соху к трем сохам в низовьях реки Устьи.

Важская земля получила самоуправление в 1552 году. Узнав об этом, начали хлопотать и Устьянские волости о даровании им самоуправления. Они избрали от каждой волости по три ходока и послали к царю с челобитной. В челобитной они не просили разрешения получить самоуправление в той или иной форме, выработанной местными силами или центральной властью, а сообщали, что «Устья и Заячья реки полостные крестьяне лутчие, средние и молотчие люди и все крестьяне меж себя выбрали излюбленных старост, кому меж себя управу чинить и волостелины доходы собирать и к царю на сроки привозить на Устьи же и на Заячьи реки из волостных крестьян лутчих людей на Устьянской волости дву человек Василия Ильина сына Бестужева да Василия Онуфриева сына Батуру, а из протчих подосто по одному человеку…» (Архив. Калачев-Щепин. Т. 1). То есть формы самоуправления подразумевались те старые, привычные, какие функционировали еще во время самостоятельности Новгорода, и весь аппарат этого самоуправления был устья-нами уже налажен заблаговременно. Испрашивалось только разрешение пустить этот аппарат в ход.

Устьянское самоуправление

Царь удовлетворил просьбу устьян в 1555 году. Устьянским волостям дана была Уставная Грамота, «конституция», в своем роде. Практичность и совершенство Устьянской формы самоуправления было признано Москвой и считалось образцом для руководства для всех общин и продолжалось до конца XVII века. Уставной Грамотой утверждались те формы управления, которые были разработаны еще властью Новгорода для самоуправления, а также и самоопределения. Кроме того, на основании этой Грамоты община имела широкие полномочия для дальнейшего развития начал самоуправления применительно к местным условиям, могла устанавливать «меж себя кому и как у них можно их земле управа будет люба». Выражаясь современной терминологией, Устьянским волостям дано было право не только самоуправления, но и самоопределения. Вся земля, пригодная для земледелия, числилась за деревенской общиной, а обрабатывалась индивидуально.

В середине XVI века впервые упоминаются Устьянские волости как административно-территориальные единицы. Данное самоуправление означало, что устьяки платили налоги непосредственно Москве, минуя остальных налогосборщиков и мздоимцев. Кстати, самоуправление было предоставлено и другим северным территориям, но московским правительством признавалась практичность и совершенство именно Устьянского устройства самоуправления. В своей форме народного правления на Устье чувствовался дух свободолюбивого Господина Великого Новгорода.

Как видим, огромное значение для формирования свободного самосознания северного крестьянина имели демократические формы местного самоуправления, лишать которых черносошных крестьян не стал даже Иван Грозный, который, наоборот, видя свободолюбивый дух крестьян, поддержал их в создании демократической формы самоуправления волостью. Что касается формирования высших органов управления волостью, то устьяки сформировали органы управления на своих сходах самостоятельно.

Второй важнейшей стороной деятельности волостной власти была раскладка налогов и различных волостных поборов. Раскладка происходила, конечно, не без столкновения различных интересов. Само решение о принципах раскладки (по «головам», по «животам», по «земле») принималось, вероятно, нелегко. По-разному обеспеченные дворохозяева могли предпочесть один способ раскладки и отвергать другой. Например, тот, у кого много земли, мог добиваться поголовной раскладки. Даже правительство понимало опасность попыток богатой верхушки переложить тяжесть платежей на бедняков. Оно официально требовало (в грамотах, сотных, писцовых книгах), чтобы «промеж себя (крестьянам)… во всяких государевых податях считаится, смотря по своим животам и по промыслам… а класти им, меж себя на лутчих людей побольше, а на середних по середнему, а на молотчих поменьше, а лишка им на молотчих людей не класти, чтоб оттого молотчие люди не разошлися». Демократический принцип раскладки платежей в волости гарантировал, видимо, от явных злоупотреблений. В частности, разверстка платежей шла все-таки или по «животам», или по «землям», хотя это было и невыгодно волостной богатой верхушке.

Самоуправление на Устье было характерным в том, что осуществляло и важные хозяйственные функции: владея определенной территорией, волость через свои выборные органы вела общий надзор за ее использованием. Такие меры волости, как сдача запустевших земель на льготу – использование их в течение определенного времени без налогообложения, припуск запустевших деревень к живущим, сдача пашни в одной деревне для пашни наездом из других деревень, наконец, продажа земли преследовали, в первую очередь, хозяйственные цели. Ликвидация пустоты улучшала землепользование, так как любая пустота в деревенских полях пагубно отражалась на обработанных участках. На пустующих наделах вырастали сорняки, кустарник, лес, ухудшались дороги, дичали покосы, зарастали лесные угодья. Избегать негативных последствий пустоты для земледельческого хозяйства и стремилась волость, проводя мероприятия по ее оживлению.

Следует отметить, что в те времена довольно четко было определено место и судебной власти. Судебное разбирательство производилось по судебнику, по Уставной Грамоте, по «губной» Уставной Грамоте (это акт, которым правительство царя Ивана Грозного предоставляло местному обществу право самому судить…) и по местным обычаям. Об организации волостных судебных инстанций в Уставной Грамоте до мельчайших подробностей было все расписано.

Что касается рассмотрения более важных уголовных «разбойных дел», определено, что «волостные люди судите и управляти губным старостам по их губным Уставным Грамотам и по наказным спискам». Губные старосты представляли из себя высшую судебную и административную власть. В губные старосты Мирским Советом назначались от одного до трех человек из выбранных волостями земских старост. Полномочия губных старост были чрезвычайно обширны, они могли приговаривать даже к смертной казни.

В особенно важных чрезвычайных делах высшей судебной, а также и законодательной властью был Мирской Совет, собиравшийся в Шангалах. Мирской Совет собирался не регулярно, а по мере надобности, состоял из выборных от каждой сохи посыльшиков – депутатов и должностных лиц всех волостей.

При царе Михаиле Федоровиче… когда власть искала способы скорейшего приведения порядка в государстве… Устьянская Уставная Грамота была признана образцом и руководством для всех общин, где имелось выборное самоуправление.

Устранение произвола чиновников и введение самоуправления дали большое облегчение крестьянству, и побеги их от земли временно прекратились. Но вместе с введением самоуправления правительство увеличивало государственные налоги. Сначала введен был оброк «за властелины доходы» (это доходы правителя, обладающего всей полнотой власти, владыка), ложившиеся бременем, в среднем… около 35 денег на двор. Четверть ржи стоила в XVI столетии около 20 денег, следовательно, в переводе на хлебную единицу на двор ложилось в среднем около 14 пудов этого оброка. В те времена главным богатством Устьянских волостей был хлеб. Уже во второй половине XVII века из Устьянского края вывозилось на Благовещенскую ярмарку не менее 10 тысяч пудов зерна. Значительно позже (ХIХ – ХХ века) на Устью «по хлеб» шли и ехали мастеровые с Ваги и верховьев Двины. Кстати, Устьянские волости в ХVI веке были более густо заселенные, чем в XVII веке.

В середине XVI столетия в России стали создавать так называемые огнестрельные войска, в состав которых входили пищальщики, стрельцы, более того, стали приглашать иностранных специалистов для обучения личного состава вновь созданных войск. Естественно, такую армию следовало хорошо оснащать, в связи с этим были введены новые налоги: «пищальные деньги» (налог на содержание войска, собирался со слобод, посадов, сох – XVI век), «емчужные деньги» (налог на покупку пороха), которые шли на изготовление пороха, «на городовое и засечное дело» (на постройку укреплений по окраинам), «полоняничные деньги» (налог на выкуп пленных взимался с сохи – XVI–XVII века).

Кроме всего этого, возникла необходимость содержать войска «в покоренной Сибири», в которой в то время не имелось своего хлебопашества, и эта необходимость вызвала введение нового налога «на сибирские хлебные запасы». Как видим, сибирские налоги оказались очень тяжелым бременем для крестьянства. На Устьянские волости было наложено по 1000 рублей в год, т. е. по полтине на двор, а в переводе на хлеб – около 20 пудов на двор. В XVII веке в Устьянских волостях было около 2000 дворов.

Выплачивать такие налоги было уже не под силу, властям приходилось собирать их путем нажима и репрессий.

Дмитриевская соха очень неохотно и неисправно тянула это государственное «тягло», и другим Устьянским сохам приходилось упрашивать власти подобные налоги или отменить, или значительно сократить. Жители Устьянских и других сох обратились в массовом порядке с письмами к властям о сокращении налогов. В результате многочисленных писем и ходоков и усиленных хлопот об облегчении тягла налог «на сибирские запасы» был понижен до 500 рублей в год со всех Устьянских волостей, т. е. уменьшен в 4 раза, но и в этих размерах он был еще чрезвычайно обременителен, тем более, что остальные налоги и оброки все время увеличивались. В общей сложности в течение всего XVI века налоги увеличились в 6 раз. Такого роста налогов не могло смягчить одно самоуправление, даже самое совершенное. Экономическая мощь крестьянства такими налогами основательно подрывалась. В результате к началу XVII века опять началось обнищание и разбредание деревень.

Очевидно, что в результате Московскому государству было очень тяжело содержать такой элементарный правительственный аппарат и даже небольшую армию, не имея ни промышленности, ни хорошо развитой торговли, а только налоговое «тягло» обывателей.

Смутное и бурное начало XVII века не оставило на Устье никаких документов, раскрывающих данную эпоху. Порой приходится ссылаться на народные предания, передаваемые из поколения в поколение. В дальнейшем автор будет ссылаться на народные повествования, которые доходили до нашей деревни Новошино. К сожалению, следует отметить, что неизвестно (нет источников), как жила Устья в эти времена, да и вся Устьмехреньская соха. Однако известно, да и народная молва говорит, что большая шайка казаков, литовцев и русских разбойников грабила и сжигала деревни на Ваге. Но доходили ли разбойники до Устьи, неизвестно. Правда, я сам слышал от стариков о том, что в далекие времена в деревню приходили какие-то наезжие грабители, которых в деревне жители очень боялись. Какой это был период, неизвестно. В то же время известно, что важане посылали устьянам просьбы о помощи для борьбы с разбойниками, однако нет сведений, помогали ли устьяки важанам. Есть «Очерки истории Смутного времени» (СПб., 1895) (гл. V) А. Е. Мерцалова (1847–1906), в которых повествуется об этих временах.

Земское самоуправление, данное Иваном Грозным, продержалось в течение всего XVII века, но уже с половины века самоуправление стало постепенно расформировываться. Губные старосты и некоторые другие выборные должности были упразднены, на их место правительством назначались воеводы. Материально-финансовое содержание воеводы лежало на плечах населения. Однако воевода не ездил по своему уезду за сбором «корма», как прежние наместники, а получал «корма» от избранного сельского старосты и сборщиков – «цедевальников».

В начале XVII века Устьянские волости входили в состав Устюжского уезда, а в конце этого века отошли сначала к Важскому, а потом к Тотемскому. Данное административное переустройство видно из того, что в 1677–1680 годах производилась перепись населения важским воеводой Яковлевым, а документы местного архива этого века получались через Тотемскую ратушу. Следовательно, в момент воеводского правления устьянам приходилось содержать тотемского воеводу.

Относительно содержания тотемского воеводы сохранился очень интересный документ… «Книги тотемского земского старосты Андрея Выдрина показывают за 6 месяцев 1691 года содержание воеводы». Согласно этим книгам за полгода издержано на содержание воеводы и его двора: 1. В месячный корм воеводе «по уговору мирских людней», по 19 рублей в месяц или 105 рублей за полгода; 2. На разные подарки и подачки воеводе и его домочадцам, по случаю различных домашних и церковных праздников – 317 рублей 2 деньги; 3. На покупку съестных и других припасов на воеводский двор, а также на различные работы на воеводском дворе – 65 рублей 18 алтын.

Всего за полгода израсходовано по «воеводской книге» около 3000 рублей. Кроме этого, процветали нелегальные поборы, как со стороны воеводы, так и чиновников, земских старост, подъячих. Легальные накладные расходы и нелегальные были очень чувствительны для населения сохи, которые жаловались и направляли ходоков в Москву с просьбой снять с них эту тяжесть.

Критерием экономической мощности той или иной местности России XVI–XVII веков служит количество ее населения, особенно важно: население прибывает или убывает. Вплоть до Смутного времени нет никаких данных для определения количества населения Устьмехренской сохи, т. к. писцовые книги в большинстве случаев утеряны в связи с многократным переподчинением различным воеводствам. От эпохи Смутного времени остались списки плательщиков церковного налога – «смета», собиравшегося по 2 деньги с каждого взрослого мужчины. В то время в сохе было до 800 человек взрослых мужчин, поэтому, видимо, всего в сохе было населения около 1000 душ.

Из тех районов, где помещики сильно притесняли крестьян, крестьяне бежали на окраины государства: на Дон, Волгу, Яик, Сибирь. Часть этих беглецов оседала в глухих захолустьях Севера, а так как Устьмехренская соха представляла собой очень укромный уголок, то приток сюда беглых крестьян несомненен.

Возникновение деревни Новошино

Желающие переселиться в Дмитриевскую волость находились и среди свободного крестьянства окрестных, более открытых местностей, где государственная власть давала себя чувствовать сильнее. Например, деревня Новошино возникла в начале XV века. В Писцовой книге Устьянских волостей о деревне Новошино (сначала она называлась Новушинская) упоминается в записи, относящейся к 1549 году. В книге М. Романова «История одного северного захолустья» (Издательство «Мысль», 1925 г.) говорится, что соха с великим удовольствием принимала к себе новых поселенцев, чем больше было новых поселенцев, тем легче было нести сошное тягло. Ради привлечения поселенцев соха давала им на первое время значительные льготы и обеспечивала их всем необходимым для обзаведения хозяйством.

Так, в «данной грамоте» от 1612 года мужики Устьмехреньской сохи обязуются поставить переселенцу Ивану Долгомудову в деревне Новушинской (Новошино) «избу осьмерик, да сарай на четырех столбах, да клить на подклите на десять годов жить и ежегодно платить соцкому Дмитри-ею Святому по гривне денег». Из этой грамоты видно, что землей распоряжалась и владела не одна деревня Новошино, а вся Дмитриевская соха. Но пашни, распаханные «в черном лесу», считались собственностью до тех пор, пока их не клали в выти по новой переписи, если они были недалеко от наделенной земли. Если же они были далеко, то при новой переписи они клались не в выти, а в оброк, и становились собственностью государства, сдававшего их тем, кто больше заплатит.

Однако не долго жил в деревне Новошино Иван Долгомудов. Через несколько лет он решил переехать на постоянное жительство в Пермогорье. Это большая деревня, которая стояла на берегу реки Северная Двина. В то время не так-то просто было переехать с одного места на другое. Чтобы совершить такое действие, нужно было разрешение только царя. В архиве Дмитриевской волостной земской избы сохранился очень интересный документ под № 106. Вот его дословное изложение[5]:

«Просьба о позволении переселиться из Дмитриевской волости В Устюге Великом питержанского полкового двора

Доношение

Вярошло 719 году вподушных Скасках ипригенеральном свядетельстве 722 году записан Я нижеименованный Пятержанского дистрику вустьянско дмитриенско волости вдревне Новошино вокрестьянстве, а урождения я нижепоименованны устюжскаго уезду двинско трети Пермогорского волости древни Ботовско крестьянин ныне я нижепоименованно желаю жить иподушные деньги платитить вооно пермогорско волости вдревни Ботовско вокрестьянство и оно Устьянско Дмитриевско волости сего году соцко Махало Петров сын Синицко меня нижепоименованного отпускает а пермогорско волости его году соцко Борис Никитин сын Шумилов принимает вчем подсим доношением иподпицсуютца.

Того ради Прошу чтоб указом ея император великий повелено было меня нижеименованного из устьянско дмитриевско волости издревни новошинской выключить ачислит вустюжском уезде вдвинско трети в пермогорско волости вдревне ботовско вокрестьянстве

Подписи просителя и соцких обоих волостей».

Это доношение ходило до царя более года.

Система хозяйства в деревне Новошино была трехпольная, и эта система подразумевала: одно поле – яровое, второе – озимое и третье поле – под паром. Засевая озимое и яровое поля, паровое поле оставляли отдыхать.

За паром ухаживали особенно тщательно, его трижды пахали и боронили. На все три поля в больших количествах вносился навоз.

Наряду с трехпольными полями и полянками «на черном лесу», где господствовала переложенная система, хлеб сеяли на «огнищах» или «новинах», где земля обыкновенно не пахалась. Хлеб сеялся прямо на поверхность вырубленного и выжженного в лесу места. Эти огнища были главным источником хлеба, так как урожаи на них собирали в огромных количествах. Мне об этом очень интересно рассказывала мама (она родилась в 1905 году), как они с отцом и братьями ходили в лес и жгли «новины» (это было примерно в 1915–1916 годах). Подобные действия по подготовке земли для посадки хлебов сохранились с XVII–XVIII веков. Практически почти четыре века жители деревни на «огнищах» выращивали замечательный хлеб. На выжженных «новинах» сеяли, как правило, рожь и ячмень. По рассказам стариков, в наших краях очень хорошо росли рожь, ячмень, пшеница, овес, горох, лен, конопля. На специально отведенных местах, «капустниках» за околицей деревни, выращивалась капуста; на грядках около домов – лук, редька, брюква. Позже, в XVII веке, выращивали репу, а еще позже – картофель и морковь.

Думаю, будет представлять интерес и такая информация. В Писцовой книге Устьянских волостей 1645 года дано следующее описание деревни Новошино: «Деревня Новошино вверх реки Устья, а в ней крестьян: Двор Сенка да Федка Тимофеевы дети Парфеньевы, у Сеньки сын Михалко; в длину двора десять сажен, поперек семь сажен. Двор пуст крестьянина Ивашки Дмитриева сына Острова, в длину восемь сажен, поперек шесть сажен. И Ивашко во 1622 году умер. Место дворовое крестьянское лесом поросло…».

Здесь следует сделать пояснение. В 1645 году писцы нашли один двор двух братьев Семена и Федора Тимофеевых. Их родовое прозвание Парфеньевы, но оно еще не является фамилией – так, видимо, звали их деда или прадеда. Дом большой, в длину более 20 метров и поперек 14 метров. Естественно, помимо жилой избы в него входили хозяйственные постройки: клети, двор для скота, хлева, конюшня, сенник, возможно, была и скотская изба для содержания молодняка в зимние холода и приготовления корма.

Второй дом в деревне, Ивашки Дмитриева, еще совсем не развалился, но им никто не пользуется, указана и причина запустения: глава семьи умер в 1622 году, его наследники не смогли справиться с нуждой и покинули дом. Куда они «сошли», жителям деревни за давностью лет неизвестно. Если бы имелись такие сведения, то они непременно были бы записаны.

От третьего дома осталось только дворовое место, сам дом не сохранился. Выражение «лесом поросло» не надо понимать в буквальном смысле – что в деревне на месте дома вырос лес. Так писали всегда, желая показать, что землей никто не пользуется. И еще одно замечание: в писцовых книгах переписывалось только мужское население, из женщин записывались только вдовы, так как они считались главами семей. Перепись Устьянских волостей 1645 года является валовой и сошной. Это значит, что она является наиболее полной (валовой): переписывались не только люди, но и земля с количеством налога за ее пользование (отсюда название сошной). Приведем вторую часть описания деревни Новошино: «Пашни паханые осьмина да перелогу четь, за лесом поросло пустоты 14 четей с осминою в поле, а в дву потом уже. Сена по реке по Устье 20 копен. Лесу пашенного 6 десятин, а не пашенного 10 десятин. В живущем пол чети выти. Сена за вытью осталось 18 копен и за сено давати оброку по 11 копен на год. А пустых вытей сенные покосы поросли лесом летом со 1596 году…».

Можно предположить, что так выглядело дворовое место жителя деревни Новошино, покинувшего родные места

В свое время мой школьный учитель истории и краевед С. И. Тупицын к выше сказанному давал следующие пояснения: пахотная земля измерялась вытями, четями, осминами. Лес измерялся десятинами, сенокос – копнами. В выти было средней земли 14 четей, худой – 16 четей. Четь равна 0,5 десятины, осмина – половина чети. Десятина равна примерно современному гектару. Как мы уже говорили выше, поскольку земледелие было трехпольное, то количество земли измерялось в одном поле, а в двух других – столько же, то есть для общего количества землю одного поля надо умножить на три. Перелог – отдыхающая земля, которая может быть распахана. На выть полагалось 40 копен сена. Считалось, что 10 копен равны десятине, в малой копне 5 пудов сена, в мерной – 15 пудов, волоковой – 10 пудов. Лес пашенный и не пашенный налогом не облагался, но он должен быть обязательно – для хозяйственных нужд деревни. Такое же положение осталось в последующие годы (XVIII–XX века). Лесные делянки были так называемыми колхозными. Колхоз выделял жителям деревни (колхозникам) место, где можно было рубить лес на хозяйственные нужды: на строительство, на отопление домов. Пашенный лес мог быть разделен под пашню, поэтому он особо назывался.

Сделав разъяснения по мерам, определим количество земли, «в живущем», то есть используемой в деревне Новошино. Пахалось 0,75 десятины, перелога (земли, оставляемые на несколько лет без вспашки, для восстановления плодородия) 1,5 десятины, запустела (земли, истощенной ежегодной вспашкой) 21 десятина. Сенокоса косилось около 4 десятин, запустевшей – не определен. Так как сена было на 18 копен больше, чем полагалось по пахотной земле, то платили дополнительно 11 денег или 7,5 копейки оброка.

Писцы при описании деревень пользовались выписками (сотными) из предшествующей переписи, которая проводилась в 1565 году писцом Иваном Невежиным. Ссылки на эти выписки позволяют сделать вывод, что вокруг деревни Новошино сформировался куст деревень – небольшая волость. Видимо, не случайно значительно позже деревня Новошино стала центром сельсовета. Впрочем, слово документу: «Да, старые пустоты: пустошь, что была деревня Шадрино на реке Устье, было по сотной Ивана Невежина 1565 году два двора крестьянских, хоромы развалились… те крестьянские пустоши пустые места и переложная земля, и сено запустело до Иванова же письма Невежина за шесть лет (в 1549 году), а ныне поросла большим лесом…»

Забегая вперед, скажем: деревня Шадрино возродилась и дожила до наших дней, а место деревни Бораково трудно установить – о ней напоминает разве что название урочища.

Какие выводы можно сделать? На примере этого описания можно утверждать, что наши деревни древние, корни их уходят в начало XV века. Сама деревня Новошино название получила как «Новая», в отличие от близлежащих деревень Синники, Васьковская, Тарасовская и других деревень, под общим названием волости «На Березниках».

По Устьянской уставной грамоте 1539 года в Устьянских волостях значатся «110 деревень, а дворов в них 221 двор». По Писцовой книге 1645 года – 294 деревни, 1175 дворов. В состав Устьянских волостей входили деревни по рекам Устье, низовью Кокшеньги, Вели, Пежме и частично в верховьях Ваги. Устьянские волости были составлены из земель, не лежащих компактно в одном месте, в этом их особенности. Для нас здесь важно другое – даты. За столетие – с 1539 по 1645 год – количество деревень удвоилось, а количество дворов в них выросло в 6 раз. Конкретно про деревню Новошино можно утверждать, что она возникла не позднее начала XV века. Все деревни значительно позже стали большими. По десятой ревизии 1858 года деревня Новошино насчитывает 20 дворов, 74 мужчины и 81 женщину, деревня Шадрино – 8 дворов, 42 мужчины и 34 женщины. В начале ХХ века в деревне Новошино было 59 крестьянских дворов, мужчин – 149, женщин – 151, пашни – 156 десятин, покосов – 146 десятин, лошадей – 50, коров – 87. Это был период подъема моей деревни.

Однако переходим к более раннему периоду. В те времена торговля была до крайности ограничена: сбыт пушнины, закупка соленой рыбы, за которой ездили на берега Белого моря, торговля железом и кой-какими мелочами домашнего обихода и быта, кроме оловянной посуды, серебряных колец и сережек, пороха и свинца. Водка и соль были предметами государственной монополии, продавались только на казенных «кружечных дворах» и складах. Но и та убогая торговля, какая существовала, была задавлена пошлинами и мытными сборами. За все виды торговли взимались пошлины, как с продавцов, так и с покупателей. Каждая мена и продажа даже между крестьянами одной деревни давала доход казне.

Еще большим злом были мытные сборы. На всех дорогах, мостах, переправах, границах уездов, на городских въездах – были устроены заставы, где видели или царские чиновники, или лица, скупавшие у государства данную заставу – «мытари». Эти мытари, по словам царя Алексея, «…подобные прежним окаянным мытарям и прочим злодеям», брали с каждого пешего и конного мытные пошлины.

Существовали казенные таксы мытных сборов, но часто мытари не обращали внимания на эти таксы, а драли с кого сколько могли. Царь Алексей констатирует, что в результате этой системы «торговые люди торговых промыслов отбыли, а иные многие обеднели, меж домов и наших податей взятии стало целиком» (Тетради Мясникова[6] в Вельском уезде).

Река Устья тоже была обложена мытным сбором, называвшимся «проплавной деньгой», и откупалась крестьянином Шангальской волости Павловым (1619 год).

При Алексее и Федоре Алексеевиче принимались кое-какие попытки к улучшению положения торговли. Некоторые мытные сборы и пошлины были отменены и заменены «рублевой» пошлиной, которая называлась «десятой деньгой», т. к. взималась с каждого рубля торгового оборота по десять денег, т. е. 5 %.

Десятой деньги в Дмитриевской волости в конце XVII века взималось 3 рубля. Следовательно, торговые обороты волости достигали 60 рублей, или в деньгах довоенного времени – до 700 рублей. Обмен товарами происходил, главным образом, на ярмарках в Великом Устюге и в Благовещенске на Ваге. Особенно значительна бывала Благовещенская ярмарка. В 1670 году в Благовещенске было 118 лавочек, 15 амбаров, 53 постоялых двора и 2 таможни. Место, где проводилась ярмарка, было огорожено палисадом с одними только воротами и таможенной избой при них, чтобы никто не мог попасть на ярмарку, не уплатив таможенной пошлины.

Соль и водка составляли монополию государства и продавались в казенных кабаках. Строительство кабаков и складов, подвоз товаров, содержание сидельцев, охрана и даже растраты сидельцев ложились на население. Казна получала только чистый доход.

За пуд соли до 1646 года казна брала 10 денег, в этом же году цена соли поднялась до 40 денег за пуд. Население стало избегать употребления соли. Тысячи пудов рыбы сгнило у рыбопромышленников. Казна потеряла не только соляный доход, но и пошлину с рыбной торговли. Правительство вынуждено было снизить цену на соль до средней нормы.

Если говорить о ценах на другие продукты, то, например, в начале 1662 года рожь доходила до 25 рублей четверть, но это произошло не вследствие вздорожания хлеба, а вследствие падения курса медных денег, выпускаемых правительством Алексея Михайловича.

Судя по этим ценам, не нужно думать, что жизнь тогда была очень дешева. Они говорят только о том, что стоимость денег, их покупная сила была значительно выше современной. Этому способствовало отчасти то, что серебро тогда было очень дорогое; кроме того, вес рубля был значительно больше. Главной причиной дороговизны денег было отсутствие заработков. Существовавшие заработки оплачивались так низко, что даже указанные цены были неимоверно высоки по сравнению с ними. Высоки были эти цены и для крестьянина. Сравним, например, цену ржи, которую крестьянин предлагал рынку, и цену железа, которое он требовал от рынка. Оказывается, что за пуд железа он должен был променять две четверти, т. е. 18 пудов ржи, и это еще в городе Вологде, а где-нибудь на Устье эти «ножницы» должны быть еще больше, минимум в 2 раза, так что в Устьмехренской сохе пуд железа должен был стоить не меньше как пудов 40 хлеба, а пуд меди – около 300 пудов ржи, пуд слюды для окон – больше 200 пудов и т. д.

В Дмитриевской сохе заработков в то время почти не существовало, так как недостатков рабочих рук не было в связи с тем, что было много беглого элемента. Нанять работника можно было за 20 пудов хлеба на круглый год. Тогда же работали в основном за прокормление. Например, около Москвы в XVI веке годовая плата «казаку» была от 3 алтын до 1 рубля. Если эту цену применить для Устьмехренской сохи XVII века, то работник за целый год работы едва-едва мог бы купить полпуда железа и едва ли бы мог купить топор, сошники, косу.

Исходя из этих сравнений, мы должны признать, что жизнь тогда была чрезвычайно дорога, хозяйство рядового крестьянина не имело прочной экономической базы, он был вечным рабом нужды, кулака и государства. Одни только «сильные разбойные люди» были независимы, по крайней мере, от двух последних властителей.

Из промыслов в Устьмехренской сохе существовала одна охота за пушным зверем. Даже смолокурение еще не было распространено. Из всех Устьянских волостей только Чадромская волость занималась им с издавна, еще со времен Великого Новгорода.

Нравы, обычаи, быт жителей Устьи

Русские XVI–XVII веков были народом невежественным, нечистоплотным и крайне нечестным. Европейцев поражали и отталкивали эти их качества. Подобные выводы сделали Р. Ченслер, Антон Джевкинсон, Т. Равдольер, которые в разные времена посещали разные районы Московского государства.

В оправдание этого огрубения нравов и расхлябанности нравственных устоев приводится обыкновенно влияние гнета татарщины и другие невзгоды русской истории, но это едва ли верно. В новгородских владениях татарщины не было, а нравственный уровень населения был не выше.

Несчастье русской народности не в том, что она пережила татарщину, а в том, что она не пережила религиозной реформации в том возрасте, когда реформация была возможна. Возможна же она была в XV–XVII веках, когда в Новгородской области появились разные рационалистические секты. Вместо реформации она пережила новый прием византийщины через патриарха Никона.

Следует отметить, что церковная реформа патриарха Никона, предпринятая в 1650–1660 годы, касалась комплекса богослужебно-канонических мер в Русской Церкви и Московском государстве, направленных на изменение существующей тогда в Москве (Северо-восточная часть Русской Церкви) обрядовой традиции в целях ее унификации с современной греческой (во времена Никона). В результате Никоновская реформа расколола нацию: на более устойчивых и менее устойчивых. Более устойчивые и честные перешли в сектантство, а менее устойчивые, покладистые стали православными.

Исторический словарь трактует сектантство как принадлежность к сектам – ограниченным группам, отпавшим от вселенской церкви и жестко требующим признания правоты своего вероучения и связанной с ним морали и образа жизни; при этом отвергается как ложное все, что относится к вере и жизни за пределами секты.

Совершенно очевидно, что преследования раскольников правительством только окружили их ореолом мученичества, страдания за истину, ореолом героизма, а эти проявления человеческого духа всегда привлекали и будут привлекать человеческие сердца. В Дмитриевском архиве сохранилось мало документов, относящихся к XVII веку. В нем нет никаких указаний на отношение населения к расколу, но, судя по данным XVIII века, следует полагать, что отношение к расколу было самое сочувственное. В лесах Дмитриевской волости встречалось много следов старых поселений, о которых ни архив, ни предания ничего не говорят. Следует полагать, что это скиты и раскольнические поселения XVII века.

Что же касается православной религии, то во все времена дмитриевцы отличались чрезвычайным равнодушием к делам церкви. Такое равнодушие целиком и полностью относилось и к моей малой родине, о чем в своих записках «По волнам житейского моря» вспоминает пермогорский крестьянин И. С. Карпов («Новый мир», № 1, 1992 год): «В 55 верстах от Красноборска, по лесной реке Устья, есть деревни – Новошино и Шадрино до 180 дворов с населением до 700 человек жителей. Место лесное – тайга. Сельское хозяйство слабо развито, так как хлеб и картофель часто убивает ранними заморозками. Большинство жителей занимаются охотой на зверя и птицу и сдают кооперации пушнину. Население безграмотное, церкви нет, и за удовлетворением своих духовных нужд обращаются в церкви в деревню Синники (ниже по реке Устья 25 км) или же в Пермогорскую церковь, путешествуя непролазными болотами и дорогами, расстояние до которой около 40 километров. В 1920 году кончили постройку небольшой деревянной церкви, до этого времени в обеих деревнях никогда не было церкви. С окончанием строительства жители просили Велико-Устюгского Епископа Алексия послать священника».

Вот она, деревня Новошино, в 55 верстах от Красноборска

И.С. Карпов далее повествует, что его вызвал благочинный и предложил ему, как дьякону, принять сан священника, убеждая, что получен указ св. Синода искать лиц, достойных сана священника, хотя бы даже из крестьян.

«Но я не мог решиться взять на себя такую ответственную должность – быть пастырем и учителем веры по своей малограмотности, как окончивший 4 класса начальной школы, да к тому же с семьей в 8 человек забираться в такую лесную глушь и бросить в 17 лет насиженное гнездо.

Согласился на предложение благочинного дьякон Красноборской церкви Александр Кичанов. Как кандидат в сан священника, он съездил в деревню Новошино – будущий свой приход – и договорился с прихожанами о материальном своем обеспечении. Семья его – одна жена. Был сын у него, но убит еще в империалистическую войну. Постановили будущие прихожане, согласно требованиям дьякона, платить с каждого верующего по 20 фунтов зерна и по 2 фунта коровьего масла. Кроме того, и от церкви доход за требы и поминания. Такому обеспечению завидовали служители других приходов. Обеспечение гораздо лучше Красноборского, где все прихожане – мещане, не наделенные землей. Рукоположенный в сан священника, он не требовал для службы псаломщика, каковую должность исполняла матушка-попадья. В Красноборске, видимо, материальное обеспечение было неудовлетворительно, и дьякон прирабатывал – прикупал во время ярмарок пушнину, шерсть, телячьи опойки[7], лен и, имея связь с агентами-закупщиками, сдавал им.

Приехав на Устью, в деревню Новошино, он всецело предался торговле. Прихожане (охотники) охотно сдавали пушнину на месте, также телячьи опойки и лен, который сеяли на выжженных полянах, и он давал хорошие урожаи. Но, не довольствуясь этим, батюшка уезжал за покупкой пушнины в другие районы на целый месяц и более.

Сам о. Александр был трезвенник, но тайно торговал и спиртными напитками, и это не ставилось ему в вину, так как водки тогда в магазинах не было, и многие гнали самогон. Во время отлучек о. Александра умирали старики и дети-младенцы от болезней – скарлатины, дифтерии, дизентерии и не исповеданные старики. Но эта вина, падавшая на священника, не остановила его. Успехи наживы на торговле невозвратно увлекли его. У жителей деревень Новошино и Шадрино создалось недовольство тем, что при сдаче зерна он браковал его и требовал лучшего, хотя зерно было хорошее. Матушка не принимала масла, считая его кислым, требовала сепарированного. Некультурные устьяки возмутились, вынесли на общем приходском собрании решение убрать негодного священника, написали прошение Велико-Устюгскому Епископу Алексию и передали благочинному. Ждали решения Епископа, но решения не было, предполагали, что благочинный задержал прошение. Подали второе прошение, и опять нет никакого решения. Но, как выяснилось, Владыка не всему верил, что написано в жалобе, полагая, что на священников часто клевещут.

Чтобы убедиться в справедливости возведенной на о. Александра вины, Владыка предписал благочинному собирать всех священников подведомственных его благочинию в Красноборскую церковь с одним представителем от каждого прихода и всенародно выяснить виновность о. Александра Кичанова. Все 9 священников с представителями явились, а устьяков, обиженных поведением священника, явилось 8 человек, но сам о. Александр на собрание не явился и не объяснил причины неявки.

Прочитали жалобу прихожан на о. Александра, устьяки принесли вдобавок новые жалобы: «Нам не нужен такой жадный поп. Дали ему 60 пудов хлеба, 3 пуда масла, а за что? Тогда как церковь по неделям и месяцам закрыта, а хороним умерших без священника не отпетыми, покойника ведь не будешь месяц держать. А сколько детей умерло от скарлатины не отпетых! Спросишь матушку, где батюшка, отвечает, что по делам к о. благочинному уехал. Один из прихожан заявляет: «Я пришел заказать заупокойную обедню по родителям и спросил, чем платить». О. Александр сказал, что за обедню один пуд ржи, в церковь особо уплатить. Я расстроился и сказал: «Слишком дорого, батя!» Я, не договорившись, пошел, но батя бежит вдогонку за мной и кричит: «Услышишь звон-то, так приходи». Что пушнину и лен покупает, так это ладно – нам не надо в Красноборск на ярмарку идти за 50 верст, но обидно то, что выменивает за водку и самогон. В Красноборске 8 ярмарок в году, и батя неделю и более уделяет каждой ярмарке, закупает лен, пушнину, опойки, а потом сдает торговым агентам. Строили, радовались церкви, а теперь нет желания в церковь идти, невольно чувствуешь обиду на священника. Просили благочинного послать псаломщика, послали молодого, кончившего духовное училище, но батя не принял, потому что на псаломщика нужно выделить 4-ю часть кружечных доходов – невыгодно! Лучше своя попадья поет».

Владыка ждет точного справедливого решения. Все священники поодиночке высказали свое личное мнение. Сознаем, что очень глубоко оступился наш собрат и обязан был по вызову благочинного явиться к нам и осознать свою вину, но он не явился и оказал полное неуважение к досточтимому собранию. Запятнал, унизил свое достоинство и также всего священного сана.

Такое неблаговидное дело среди священнослужителей разнесется по всей епархии на соблазн и упадок веры в такое и без того наступившее время безверия. Пусть наш собрат искренне сознает свою вину перед Богом и людьми, а Владыка произнесет свой Архипастырский правильный суд на благо и исправление собрата нашего о. Александра.

Время шло. Была ли какая эпитимия[8] о. Александру, но он все священствовал на старом месте.

Такие дома строились в северных деревнях

В 1933 году священники нашего благочиния все были арестованы как враги народа.

Устьяки рады были избавиться от попа, да и сам отец Александр рад был выбраться из лесной глуши и видеть культурный свет, и переведен был на Ляблу вместо сбежавшего о. Иоанна Кубенского. О. Александр прослужил на Лябле 10 месяцев, заболел и вскоре скончался.

После этого в деревне Новошино (1933 год) не было священника, и церковь прекратила свое существование, да и жители обеих деревень не проявляли активности о направлении другого священника. Несколько позже в здании церкви была размещена семилетняя школа» (кстати, эту школу я окончил в 1951 году. – К. К.).

Этот пример говорит о том, что в целом жители деревень Новошино и Шадрино отличались чрезвычайным равнодушием к делам церкви. Что касается жителей нижестоящих по Устье деревень, то они ремонтировали и перестраивали церкви время от времени, нанимали попов, пономарей, платили соответствующую оплату, но относились к церкви совершенно формально и равнодушно. Этим они отличались от соседей: двинян, сухонцев, низовцев-устьян.

Психология устьяков XVII века была вполне еще во власти древнего языческого культа. Насколько отношения к православной церкви были холодны и формальны, настолько пережитки древнего культа были живы, близки и понятны устьяку. В те времена вера в существование лешего была настолько жива здесь, что вызывала галлюцинации и даже иногда массовые галлюцинации.

…Грозно грохотал над Устьей Перун Громовержец в образе пророка Ильи, прокатываясь по темным тучам на огненной колеснице. Строго соблюдал домашние интересы устьян домашний бог – дедушко домовой, или батамушко (от слова «батюшко»). Из этого видно, что вера в домового – остаток культа предков. Кроме этого, устьяки в то время верили и в существование водяного, лешаков… Существование этого загадочного мира для устьяков было такой же аксиомой, как и существование мира человеческого. Не исключались даже переходы из одного мира в другой. Невидимые деревни лешаков, богатые и хорошо обстроенные, стояли на зыбучих болотах. Они так же жили, так же любили и ненавидели, как люди, только не было у них «тягла» государственного, не было нужды безысходной, и в некоторых из преданий этот мир рисуется каким-то Эльдорадо, или сказочным царством, где вместо домов – терема, где жители пируют да разъезжают на могучих конях с колокольчиками и подзвонниками.

В детстве всё принималось за истину. Мы искренне верили, что где-то есть батамушко, домовой и леший. Мы с ребятами, особенно в зимнее время, собирались у кого-то на русской печке и рассказывали услышанные от стариков «встречи» с этими существами. Особенно боялись проходить вечером по темным улицам и различным пристройкам около домов. Я сам слышал рассказы некоторых стариков как будто бы о встрече с этими явлениями. Например, у нас в деревне жил (ныне покойный) Евдоким Ананьевич Ананьин, и он рассказывал на полном серьезе мужикам, как однажды обманул домового.

Евдоким Ананьевич Ананьин

«Лежал, – говорит, – я на печке полузаснувшим и слышу, что кто-то около печки на кухне шипит. Я слышу – шипит, и думаю, что это домовой что-то хочет сделать со мной. Я очень тихонечко слезаю с печки, беру посох, с которым обычно хожу, и думаю, как бы мне обмануть лешего: через дверь мне не выйти – он меня схватит. И тут догадался, что в избе одно окно было открыто. Я тихо-тихо подбираюсь к окну и быстро выпрыгиваю на улицу. Я радостно вздохнул и сам себе сказал: “Хоть ты и хитрый, но я тебя все равно обманул”. На этом дело не закончилось. Я взял кол покрепче и тихонько подхожу к двери со стороны улицы, тихо приоткрываю дверь и слышу: он на кухне все время шипит и пукает – пук, пук. Ну, думаю, я тебя сейчас колом огрею, чтобы ты меня больше не пугал. Дверь быстро открыл и громко закричал: «Вот попался!» А там никого нет, а все равно слышу, что шипит и пукает. Внимательно прислушался и определил, что шипят и пукают в ушате грибы, которые я замочил, подготовил для засолки. А я все эти штуки принял за домового».

В деревне этот рассказ все знают, и я сам слышал об этом чуде. И таких рассказов в деревне по разным случаям было много. У нас же в деревне не было электричества, дома освещались только лучиной. Керосиновая лампа горела только в сельсовете, в правлении колхоза, на почте, в избе-читальне и у некоторых состоятельных жителей деревни.

Что касается лешего, то мы сознавали, что он живет только в лесу, и поэтому даже в сумерки в лес не ходили. Когда нам было по 6–9 лет, мы ходили в лес за грибами и ягодами и друг от друга далеко не отходили, чтобы леший нас в лес не уволок.

Однако за все годы проживания в деревне я ни разу не слышал от стариков, чтобы батамушко, домовой или леший сделали с человеком что-то плохое. Мне кажется, что жители деревни идеализировали этот мир в сравнении с миром человеческим. Таким образом, мир леших – это социальная утопия, созданная народной фантазией Устьи.

Исследуя жизнь моих земляков в XVII веке и в последующем времени, можно сделать вывод, что жизнь большинства устьяков была далека от этих идеалов. Действительно, по рассказам очевидцев и различным материалам того времени, мы видим, что все-таки процветали пьянство, сквернословие, драки. Об этих негативных явлениях можно много рассказать, но главным в жизни этих людей был каторжный труд. Труд для устьяков и был самым главным идеалом. За это во все времена и везде устьяков уважали.

Что касается пьянства, то хотел бы привести следующую справку. Первые кабаки в России появились в конце 1500-х – начале 1600-х годов.

На нашу страну налетели распространители этого алкогольного зелья, поставили кабаки во всех наших городах, в деревнях и начали спаивать народ. Споили народ, споили армию, поэтому, по большому счету, Смутное время начала 1600-х годов – это пьяное время.

Такая алкогольная экспансия осуществлялась в основном с помощью зарубежного торгового капитала. Православным людям и мусульманам было запрещено торговать алкоголем по религиозным соображениям. Кстати, уже в XIX веке (в 1893 году) при восстановлении государственной монополии на алкоголь выяснилось, что 95 % алкогольной и 99 % табачной продукции в России контролировал находящийся вне православного мира иностранный торговый капитал. Пьянство считалось смертным грехом, но еще более тяжким грехом в православии считалось распространять эту отраву, отравлять народ, ближних своих убивать.

Вообще, Россия ведь не пьянством знаменита, а трезвостью. Мощнейшее трезвенническое движение в России было в 1858–1861 годах. За три года крестьянство всех западных губерний (о северных и северо-западных губерниях информации нет) само полностью отказалось употреблять алкоголь. Кабатчики даже выставляли водку бесплатно, а люди переворачивали эту водку, выливали ее, избивали кабатчиков, кое-кого поубивали даже, пожгли кабаки. И царь был вынужден силой подавить это антиалкогольное выступление, трезвенническое крестьянское движение. В одном только 1858 году прошло 110 тысяч судебных процессов над крестьянами, 111 тысяч крестьян сослали на каторгу за участие в этих антиалкогольных бунтах. Они так и назывались: «антиалкогольные бунты». Но отрезвевший за три года народ стал той социальной базой, на которой была осуществлена одна из самых мощных социальных реформ – отмена крепостного права в 1861 году.

Второй волной трезвеннического движения в России руководила российская интеллигенция. Достоевский, Толстой написали много статей, направленных против алкоголя, хотя тогда потребление алкоголя было в десять раз меньше, чем сейчас, так все равно русская интеллигенция поднялась на защиту народа от пьянства.

Третье трезвенническое движение началось в 1905 году. Собрался съезд противоалкогольных обществ России, были созданы учебники для школ о трезвом образе жизни, начали повсюду пропагандировать трезвость, что завершилось эпохальной победой: в 1914 году в России царь дал право местным органам самоуправления по их усмотрению на период мобилизации армии накануне Первой мировой войны закрывать питейные заведения в их районе. И, к чести нашего народа, надо сказать, что все до единого магазины были закрыты по всей стране.

Разбирая свои архивы, я случайно наткнулся на газету «Архангельск», в которой известный архангельский профессор-архитектор Ю. А. Барашков опубликовал статью «Мы с Пашкой». В статье он приводит изложение письма с фронта Первой мировой войны. Вот фрагмент из этой статьи:

«…Когда мы вышли от следователя, встретили знакомого городового, и он сказывает: «Война! Мобилизацию объявляют Германия и Австрия» – и что сегодня закрывается казенка с двух часов и навсегда…»

Как видим, подобное распоряжение немедленно дошло и до Архангельска.

Три месяца прошло, прошла мобилизация, и алкогольные торговцы завизжали: «Давайте открывать алкогольную торговлю!» А народ – ни в какую: «Продлить запрет на спиртное на все время войны!» Продлили.

А потом обсуждали: ввести на вечные времена трезвость в России. В 1916 году два крестьянских депутата Евсеев и Макагон в Государственной думе предложили такой законопроект: «О введении трезвости в России на вечные времена».

Как видим, крестьяне стали инициаторами антиалкогольного закона, в то же время пропагандировалось, что русские – пьяницы. Если бы это было так, то, наверное, они не смогли бы освоить такие гигантские территории. Вот, например, литовцы пили, и потому они потеряли все свои большие территории, а ведь это было Великое княжество

Литовское! А русские были трезвые. И казаки были трезвые, и старообрядцы, которые осваивали Сибирь. Поэтому и жили они больше ста лет.

Вот откуда идет понятие сибирского здоровья: сибиряки все были старообрядцами, которые не употребляли ни капли спиртного категорически. Трезвость была нормой жизни нормальных людей на Руси. Даже Расул Гамзатов, который много воспевал алкоголь, и тот пишет: «Раньше у нас в ауле был один пьяница, и все ходили на него смотреть. А сейчас у нас в ауле один трезвенник, и все на него ходят смотреть». Два поколения прошло, и все перевернулось с ног на голову.

Следует отметить, что архивные данные и рассказы очевидцев говорят, что в пределах Устьянской волости постоянным приютом разбойников служило урочище Сороканда, стоящее на высоком обрывистом берегу реки Устьи.

Среди местного населения с давних времен ходит по рукам и переписывается письмо атамана Лопатина, жившего тут со своей шайкой еще в 1626 году. Скажем так, теперешняя редакция письма гласит: «Проходил я атаман города и села со своими товарищами. Всего нас было 46 человек. Ограбили мы много городов и просельских святых церквей по реке Сухоне и проходных судов. Прошли даже до села Черевкова на реке Двине, с реки Двины на деревню Слободка в вершине реки Устьи. От Слободок на дальнем расстоянии вниз по реке Устьи (нашу деревню Новоши-но прошли. – К. К.), не дойдя до деревни Заберезок около 8 верст по течению, на правом берегу реки Устьи была у нас пристань… на берегу угора изба, в которой мы проживали в счастливое время. А в реке было три каменных перебора. В этих переборах ловили мы рыбу, закладывали сети. А против, выше среднего перебора на правом берегу Устьи, лежит большой камень синец, на нем вырезали летопись слова и той стороной на боку в земле. А под тем камнем… (следует описание клада. – К. К.)… Против того камня на самую ночь 6 сажен в угоре засыпан погребец… (описание другого клада. – К. К.)… а погребец засыпан в земле 4 аршина… А после на третий год разбили нашу шайку разбойничью на реке Сухоне Вологодский воевода с отрядом, убили насмерть 34 человека, а 12 взято живыми. Мы грабили божьи церкви, а нас за то бог наказал…»

Как видим по этому письму и местному преданию, разбойники на Устье только скрывались, а грабили по Сухоне и Двине.

Действительно, старики рассказывали, что много лет назад в наших лесах скрывались разбойники, но деревенским жителям они ничего плохого не делали.

Устья в первые годы царствования Петра I (1689–1705)

В соответствии с первой Петровской реформой (1699 год) управление черными землями Севера было передано в руки Московской ратуши. В связи с этим были произведены некоторые изменения в административном аппарате на местах. С 1702 года перестали избираться губные старосты. Волостные старосты избирались, но были переименованы в бурмистров[9], кроме них избирались сборщики или «целовальники» и целая система полицейских чинов, губные сотники, соцкие, пятидесяцкие, десяцкие, приставы.

В это время Устьянские волости находились в составе Тотемского уезда. Соответственно, тотемские бурмистры отвечали перед Московской ратушей за аккуратность поступления налогов с Устьянских волостей. В большинстве случаев налоги отправлялись из волостей непосредственно в Москву.

По переписным книгам 1678 года в Устьянских волостях числилось 1985 дворов.

В это время взимались следующие основные налоги:

1. Стрелецкие – 1985 р.;

2. Оброчные – 72 р. 32 ал. 5,5 д.;

3. За прикащиков доход – 114 р. 14 ал. 3 д.;

4. За ямскую гоньбу – 460 р.;

5. Таможенный и кабацкий сбор – 58 р. 30 ал. 0,5 д.

Итого: 2721 р. 10 ал. 4 д.

При официальном числе дворов приходилось по 2 р. 12 ал. 2 д. на двор. Фактически же должно быть значительно больше. Средняя цена четверти ржи в это время была около 50 коп., следовательно, в переводе на ржаную единицу на двор падало в среднем больше 2,5 четверти ржи.

Но тяжесть повинностей этим не ограничивалась. Кроме государственных налогов были местные налоги: бражная, подъячная, мостовая пошлина и другие.

Шведская война, реорганизация армии, устройство флота и другие нововведения требовали все новых и новых средств. Вследствие этого с каждым годом вводились новые налоги, сначала как бы временные, а затем они становились постоянными.

Таким образом, в 1701 году были введены два налога: «полуполтинный»… 8 алтын 2 деньги, или 25 копеек с двора, вводящийся взамен рекрутов, которых с устьянских волостей не брали до 1705 года; потом налог «взамен подвод» этим рекрутам по 23 алтына 2 деньги со двора.

Уплатой налогов, оброков, различных раскладок, подачек и взяток обязанности крестьян далеко не ограничивались. Государство рассматривало крестьян как свою полную собственность, с которой оно могло чинить все, что ему заблагорассудится, и располагать по своему усмотрению как их имуществом, так и ими самими.

Весной 1701 года начато строительство каменной крепости на Малой Двине около Архангельска. Для строительства мобилизовали весь Север. Местные власти должны были с полным припасом отправлять каменщиков и подмастерьев в Архангельск. За невыполнение и утайку данного указания бурмистрам грозила смертная казнь.

Мобилизованные на трудовую повинность устьяки участвовали в строительстве Петербурга и окружающих его укреплений. В 1703 году проведена мобилизация из расчета с 7 дворов один работник, предписывалось иметь при себе острый топор и всех до 28 марта отправить в Тихвин. Каждый из мобилизованных обязан был отработать полгода для государства. Работники должны иметь с собой хлебных запасов на два месяца вперед, а на остальные четыре месяца хлеб выдавался на месте. С этого времени устьяки освобождались от работ по строительству крепости на Двине. С Устьянской волости было мобилизовано 12 человек.

В начале 1703 года Устьянские волости переподчинены Шенкурской приказной палате (это учреждение не выборное, а чиновничье-бюрократическое). Положение Устьянских волостей значительно ухудшилось в связи с тем, что Шенкурск, пользуясь удобным сплавным путем по Устье и Ваге, мог высасывать из них значительно больше, чем Устюг или Тотьма, которые находились очень далеко. Кроме того, образовалась некоторая зависимость от Архангельска как центра управления лесными богатствами Севера.

Следует отметить, что до Петра I не было даже и попыток какого-либо учета лесных богатств Севера. В это время еще не существовало лесного управления. Лесом пользовались все, кто хотел и где хотел. Лесные богатства отдавались на откуп главным образом иностранным предпринимателям. Широкие операции с северным лесом в это время вела фирма Даниилы Артмана.

В 1703 году государством были предприняты некоторые попытки по учету лесных богатств и по организации лесного управления. В этом году Вологда, Тотьма, Вага, Устьянские волости, Каргополь, Соль Вычегодская, Великий Устюг, Архангельск были объединены в особый лесной округ, лесные богатства которого, назначенные к отпуску за границу, должны сплавляться к Архангельску. Управляющим этого округа назначается стольник Степан Клокачев. Бурмистрам всего округа следовало присылать стольнику Клокачеву всю отчетность по отпуску леса в другие страны.

Так образовалось первое лесное управление. Высшая инстанция этого управления – Приказ Адмиралтейских Дел, в котором лесными делами ведал Федор Матвеевич Апраксин, а органами на местах были волостные бурмистры и соцкие. После этого отпуск леса за границу стал государственной монополией. На местах лес, причем только корабельный, был принят под государственную опеку. Интересно, что в городах и уездах запрещалось рубить сосну и лиственницу толщиной не более восьми вершков, а на строительство в вышеуказанных городах и уездах всем чинам сосну и лиственницу разрешалось рубить толщиной не более семи вершков.

Корабельные леса объявлялись заповедными, а если кто-либо будет рубить на продажу, то стольник Степан Тимофеевич Клокачев обязан за каждое дерево взыскать с виновника по десять рублей денег, а также чинить наказание – бить кнутом.

Рубка корабельного леса разрешалась только при условии сдачи его в Архангельском порту стольнику Клокачеву по установленным ценам.

Правительство часто объявляло монополию на самые разнообразные предметы торговли, иногда на определенный срок, иногда впредь до отмены, иногда в общегосударственном масштабе, иногда в каком-нибудь определенном районе.

Так, в 1703 году по Ваге и Устьянским волостям (в т. ч. и деревни Новошино и Шадрино) была объявлена государственная монополия на скупку масла, сала и деревенских сукон.

В 1705 году государство усилило монополию на целый ряд самых разнообразных предметов торговли: на смолу, ревень[10], клей, поташ[11], деготь, табак, мел, рыбий жир, дубовые гробы, карты, игральные кости, шахматы. Соль и водка и до Петра оставались в государственной монополии. При этом цены на соль сильно выросли, в результате она стала предметом роскоши. Пуд соли стоил больше рубля, что соответствовало около 20 пудам ржи. Вследствие бессолевой пищи на Севере сильно развивалась цинга.

Особым вниманием правительства пользовалась водочная монополия. Однако ради процветания винокурения нередко объявлялась временная монополия для какого-либо конкретного винокуренного завода, для того, чтобы не было остановки выпуска этой продукции.

В Дмитриевской волости и на Устье не существовало винокуренных заводов, о чем бурмистр пишет письмо в Устюг, тем не менее, Дмитриевская волость платила так называемый «кабацкий сбор».

Государственные расходы росли все больше и больше, естественно, ощущался большой недостаток финансовых средств. Правительство изыскивало все новые и новые способы обложения налогами населения.

Введена новая особая специальность прожекторов – изыскателей более или менее остроумных способов обложения. Было предложено рассмотреть возможность обложения населения за рыбную ловлю.

Жители Устьянской волости, испуганные перспективой нового налога, до поры до времени отсиживались и отмалчивались. В реках Устья и Мехреньга рыбы промысловой не было, ловили только мелких ельцов, пескарей и ершей. Несмотря на это, и на них был наложен небольшой рыбный оброк – 8 рублей 4 алтына 2 деньги.

Удивительно, насколько изощренно власти изыскивали возможность введения все новых и новых налогов.

В 1704 году был издан указ провести во всех деревнях и селах учет бань, а документальную опись передать властным органам. Через некоторое время был введен налог – пять алтын с бани за весь год.

Вскоре вслед за банным оброком ввели мельничный оброк. На запрос о наличии мельниц устьяки опять отписались и сообщили о том, что ветряных и водных мельниц нет, кроме одной мельницы в деревне Шадринская Пустынь (позже стала называться деревня Шадрино) у Андрея Алексеева. Однако, учитывая, что за одну мельницу будет большой оброк, было принято решение эту мельницу бросить. Это документальное сообщение совпадает и с местным преданием, которое гласит, что Шадринская Пустынь была основана какими-то девушками (12 человек), имевшими здесь образцовое хозяйство. Они и построили первую мельницу на реке Устья. Вероятность этого предания подтверждается и самим названием – «Пустошка», или Пустынь, т. е. монашеская община, или скит. Основана она была, вероятно, монахинями, скрывавшимися здесь от преследования мирских властей.

Впоследствии скит был разорен властями, и на его месте поселились крестьяне. Однако предание говорит о том, что после Шведской войны Петр I армейские полки не распускал, а распределял их по деревням для постоянного места проживания. И вот один из полков был расположен в Шадринской Пустыни. Из поколения в поколение передавалось, что солдаты перепортили всех девок, и несколько позже и была образована деревня Шадрино, а скит прекратил свое существование.

Обе версии реальные, но которая достоверная, я не знаю. Одно известно, что недалеко от теперешней деревни Шадрино есть урочище, которое у нас называется печище под названием Дивье. Жители деревни Шадрино со слов стариков (из поколения в поколение) говорят, что на этом месте жили девки, и подтверждается, что действительно солдаты переженились на этих девках и образовали на высоком берегу реки Устья деревню Шадрино.

В это время прогрессировали и прямые налоги.

В 1704 году собирался временный налог – «гривенные деньги на дачу Ево великого Государя жалованья всяким мастеровым людям» по гривне, т. е. по 10 коп. с двора. В 1705 году эти деньги фигурируют уже в качестве постоянного налога под именем: «на корабельную починку и на дачу мастеровым людям», или короче – «на корабельное строение». В 1705 году этот налог был взыскан за пять годов назад, по гривне со двора за каждый год.

Считаю, что интересен и такой исторический факт. В 1705 году впервые была назначена мобилизация лошадей и ямщиков к ним. Мобилизовалось по одной лошади с 90 дворов «с хомутом и с ременной шлеей, да к двум меринам крестьянина-проводника». Лошади должны быть не старше 9 лет и ценою не дешевле 6 рублей. Мобилизованные лошади доставлялись на средства населения на мобилизационный сборный пункт в Великие Луки. Всего Устьянские волости поставили 41 лошадь и 23 проводника.

Из-за большого налогового бремени опять начался отток населения из деревень. По состоянию на 1705 год разбежалось 15 % крестьян от всего населения Устьянской волости. Изолированность от остального мира уже не спасла волость, тем более, что были уже проложены кой-какие дороги. Например, на Двину в Пермогорскую волость можно было проехать через деревню Новошино, а вниз по Устье можно попасть в Веденскую волость. Кстати, дорога с Дмитриево через деревню Синники по берегу вверх по Устье функционирует до сих пор. Естественные условия Дмитриевской волости были несравненно хуже, чем в низовских Устьянских волостях, поэтому в начале XVIII века она была значительно малолюднее и беднее низовских волостей, только Соденская и Ростовская волости, разбежавшиеся чуть ли не поголовно, были еще беднее. Исследования ученого, историка, экономиста, социолога К.Ф. Валишевского в книге «Петр Великий» показали, что убыль населения на Севере доходила в среднем до 40 %.

Это видно из «платежной памятки» Устьянских волостей в уплате «десятой деньги», т. е. пошлины с торговых оборотов, за 1702-й год:

– Дмитриевская волость платила – 3 рубля

– Шангальская – 6 руб. 26 алт. 4 деньги

– Никольская – 5 рублей

– Введенская – 4 рубля

– Соденская – 1 руб. 31 алт. 4 деньги

– Ростовская – 23 алт. 2 деньги.

Никаких промыслов и заработков, кроме охоты, не существовало. Даже рыбы ловилось в Дмитриевской волости меньше, чем в других Устьянских волостях, если судить по количеству рыбного оброка, который распределялся по волостям таким образом:

– Дмитриевская волость платила – 8 руб. 4 алт. 2 деньги

– Пежемская – 17 руб. 12 алт. 3 деньги

– Чадромская – 13 руб. 13 алт. 4 деньги

– Никольская – 11 руб. 23 алт. 1, 5 деньги

– Хозменская – 11 руб. 23 алт. 1, 5 деньги

– Шангальская – 10 руб. 8 алт. 1 деньгу

– Введенская – 9 руб. 4 алт. 3, 5 деньги

– Соденская – 7 руб. 21 алт. 1, 5 деньги

– Ростовская – 4 руб. 10 алт. 2 деньги.

Думаю, что данный исторический факт будет интересен читателям. В эти годы деревни формировались по кустам. В Дмитриевской волости было сформировано 6 кустов, 24 деревни, 166 дворов. Выдвижению на мирские выборные должности жители деревень придавали очень большое значение. Даже оговаривались определенные критерии, кто может быть выбран на ту или иную мирскую должность. В данной таблице видно выдвижение на мирские выборные должности крестьян различных деревень Дмитриевской волости (1741–1796 гг.).

Далее идет 2-й куст. И всего было 6 кустов.

В 1-м кусту главной была деревня Синицкая, и выбирали в нашем кусте старостой Синицкого Павла в 1775 году.

Возраст старост был очень молодым, например, в нашем кусту в 1741 году старостой был Ипатов Ефим – возраст его 24 года; в 1750 году – Попов Павел – 27 лет; в 1763 году – Шестаков Иван – 36 лет; в 1783 году старостой был Ботыгин Василий – 38 лет. А вот в других кустах старосты были значительно старше, от 49 до 57 лет, и это имело существенное значение. И вот почему.

В 40-летнем возрасте кандидат на мирскую должность не только имел жизненный опыт, но и взрослых детей, могущих взять на свои плечи домашние заботы при отлучках отца. К этому времени крестьянин состоялся и как хозяин.

В интересах волостного общества было поставить на мирскую должность крестьянина состоятельного. Например, в одной из волостей избрали соцкого… Главным доводом противников насильно избранного указывалось его слабое хозяйство: «он наступил не в свою должность. Он же имеет деревенской экономии всех нижней, опять и севу за собой имеет не более одной четверти, сено в поставке имеет полтрети ста копен…».

Зажиточность не только материально способствовала обеспечению его деятельности, но и придавала действиям и распоряжениям такого крестьянина необходимый авторитет и влияние, поскольку «рачительность в домоводстве», «понятие деревенской экономии» ценились в крестьянском общественном мнении чрезвычайно высоко.

Состоятельность могла быть и гарантом – хотя и относительным – его независимости от влиятельных внутриволостных группировок.

Имело значение и то, что наличие крепкого хозяйства давало надежду на компенсацию в случае, если избранный допустит растрату или кражу общих сумм. Его платежеспособность порой даже подчеркивалась: «казенных долгов на нем не состоит и партикулярным людям долгов не имеется». Так, в понятие посильности общественного служения вековая практика черносошенного крестьянства вносила и правило хозяйственной состоятельности.

Мирские приговоры о выборах перечисляют и личные достоинства избираемого: «неподозрительный, достойный, ежегодно исповедовался и Святых Тайн приобщался», «поведения хорошего», «достойный человек», «к церкви божией подвижный», «явных пороков за этим крестьянином мы народом не знаем», «поведения доброго» и т. д. Эти и другие качества народ очень высоко ценил. Ценила их и власть.

Позиция властей при выборах в волостях имела очень большое значение и делала ненужным какой-либо административный контроль за ходом избирательной кампании, бывшей обычно в декабре каждого года. Сохранились упоминания о деревенских выборах XVIII века, сделанные современниками – учеными, чиновниками, путешественниками. В них можно встретить много интересного – от подмеченных случаев подкупов и угощений кандидатами в старосты своих односельчан до избрания на мирскую должность «распутных неосмотрительных людей», но не зафиксирован ни один факт вмешательства уездных чиновников в ход выборов сельских должностных лиц.

Например, Архангельский губернатор специальным указом от 1764 года требовал «соцких выбирать из лучших, степенных, рачительных, воздержанных от пьянства и других пороков крестьян, имеющих более других понятие деревенской экономии».

А вот Красноборский земский суд разослал в декабре 1782 года циркуляр к выборам мирских должностных лиц на 1783 год, в котором высказан ряд рекомендаций.

Во-первых, категорически запрещалось заочное избрание. Во-вторых, рекомендовалось не избирать пьяниц, в связи с чем в циркуляре назывались конкретные фамилии по ряду волостей, где соцкие и старосты оказались подвержены этому пристрастию. В-третьих, настоятельно предлагалось оставить прежних выборных лиц на новый срок и приводились примеры образцовых соцких. (Архив ЛОИИ, Ф.138, карт. 2, д.21, п. 10–11 об.).

Таким образом, сопоставление требований к кандидатам на мирские должности у мира и власти по абсолютному большинству параметров совпадают. (А. В. Камкин. Общественная жизнь северной деревни XVIII века. Вологда. 1990 г.)

Как видим, соцким по нашему кусту был избран Павел Сильницкий (Синицкий). Грамотность этого рода отличала их и выделяла из общей среды солдат больше, чем их рост и богатырская сила. Богатырей в то время было немало на Руси, а вот грамотные богатыри были очень большой редкостью. А дальнейший рассказ будет предложен читателю с согласия А. В. Ипатова, автора книги «Предки», жителя г. Северодвинска и нашего земляка.

Особенно повезло Александру Сильницкому. Необычного по тому времени солдата заметил А. В. Суворов и выдвинул его из солдат до звания офицера. Не только, конечно, грамотность Александра заинтересовала Суворова, но его смекалка и самообладание в критических ситуациях при взятии Азова, во время компании в Альпах, где Александр отличился при переброске артиллерии через Чертов мост. Его богатырская сила, соединенная со смекалкой и грамотностью, давали поразительные результаты. Суворов при взятии Азова представил Александра к офицерскому званию, но императрица Екатерина II на Суворовском представлении начертала: «БЫДЛО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ДВОРЯНИНОМ».

Суворов был настойчив, и спустя несколько лет во время знаменитого похода через Альпы, где не раз отличился Александр, Суворов снова представил его к офицерскому званию, и император Павел I произвел Александра Сильницкого в офицеры с пожалованием ему личного дворянства.

Пожалование в дворянство принесло ему и крепостную землю. По его желанию ему нарезаны были незаселенные сенокосные земли по лесным речкам в пределах Дмитриевщины.

И некоторые из его «крепостных» сенокосов оставались за его потомками вплоть до Октябрьской революции.

Вернулся Александр на родину после смерти Суворова в 1800 году 38-летним, но еще крепким, в офицерском мундире (благородием), с множеством боевых наград.

Его благородие Александр Сильницкий обладал вспыльчивым нравом. Гнева его боялись не только домочадцы, но и крестьяне, а также приезжавшее на Устью начальство.

Однажды при строительстве дороги мужики пожаловались на притеснения исправника и на большие, сверх меры, поборы и жестокие избиения исправником мужиков. Александр внял жалобе мужиков и по-своему решил этот вопрос. Он до полусмерти избил исправника. Исправник пожаловался на него, но то, что исправник был из поповичей, Александр – дворянин, решило дело в пользу Александра. Исправника уволили.

В том же году Александр женился, взяв в жены девушку из богатого и старого рода Корняковых. Меня заинтересовал этот факт и возникновение нашей фамилии. Я обратился к директору Устьянского краеведческого музея Ипатовой Наталье Валентиновне с просьбой узнать, когда появилась в Устьмехреньской (Дмитриевской) сохе (волости) фамилия Корняков. И вскоре мне звонит Наталья Валентиновна и сообщает, что, по архивным данным, фамилия Корняков впервые встречается в 1747 году, причем ее появление относится именно к верховьям реки Устья. В нашей деревне подобная фамилия Скорняков встречается в 1712 году, позже эта фамилия стала Корняков (буква «с» куда-то пропала). Интересен тот факт, что значительно раньше и в последующие годы эта фамилия была только в деревне Новошино. Ни в Сини-ках, ни в других деревнях она не встречалась. Но самое интересное то, что Александр Васильевич Ипатов также не знает, откуда его дальний родственник Александр Синицкий взял в жены девушку из богатого и старого рода Корняковых. Эта фамилия в Верхне-Устьянском крае была только в деревне Новошино. Но в нашей деревне не было богатого рода Кор-няковых (во всяком случае, я никогда не слыхал ни от стариков, ни от моих родственников). Александр Васильевич высказал предположение, что, может быть, в те далекие времена богатый и старый род имел не такое значение (в смысле богатства). В то же время известно, что многие новошинские девушки выходили замуж за сильницких ребят и наоборот.

Особенно это подтверждается празднованием наших народных старинных праздников: Троицын день и Петров день. В Троицын день по старинным обычаям многие жители нашей деревни ходили пешком на празднование Троицыного дня в Синики (расстояние до 20 км) и на Маломсу (расстояние до 18 км). А в Петров день многие жители деревень Синики и Маломсы приходили также пешком на празднование Петрова дня в Новошино и Шадрино. Примерно в 1800 году суворовский герой женился на девушке предположительно из деревни Новошино. Одним словом, эта интересная история требует отдельного исследования.

Смольная повинность (1706–1720 годы)

На Севере веками функционировала смольная повинность. Я хорошо помню, когда у нас в деревне колхоз имени Сталина занимался смолокурением для собственных нужд колхоза. Так называемый смолокуренный завод располагался в сосновом лесу в районе пожни «Большие кусты». Мы, пацаны, подвозили к этому месту специально срубленные сосновые бревна, которые со знанием дела деревенские мужики рубили. Обычно эта работа проводилась весной перед посевной кампанией.

На пригорке выкапывалась яма, и туда закладывались сосновые чурки. Делали специальные полати из досок или тонких бревен и засыпали землей, оставляя как бы печурку (окно). Из этой печурки делали деревянный желоб. Сухими дровами поджигали сосновые смоляные чурки, из которых через некоторое время образовывалась смола, и она по деревянному желобу стекала в специальные бочки. Бочки отвозили в деревню, а часть смолы отправляли в райцентр Красноборск. А в деревне смазывали смолой оси деревянных телег, кроме этого, смола применялась в строительном производстве. На моей памяти этот смолокуренный завод функционировал до 1960-х годов. Следует отметить, что смолокурение – очень трудоемкая работа, требующая определенной квалификации.

Начиная с 1706 года все налоги (а их больше десятка) взимались не деньгами, а смолой. В конце декабря 1705 года приказано было провести выборы (кроме бурмистров и полицейских чинов) смольного нарядчика.

В январе 1706 года вышел указ, в котором говорилось: «Велено на Ваге и в Устьянских волостях смоляной промысел которого был на откуп за иноземцем за Андреем Стельцом взять на его великого Государя, а что с Важских и Устьянских волостей збирано было в разные приказы великих его Государевых доходов и за то велено с вас взимать смолою, а зачетом вам по 13 алтын 2 деньги за бочку и против того его великого Государя вышеописанного Указу велено вами зготовить на всякую обжу[12] и выть смолы по 34 бочки и для того управления заведены Смольные майданы[13] а на тех майданах велено поставить работных люде с обжи по 4 человека и велено им на тех майданах смольные припасы против указу за всякие его Государевы подати изготовить все сполна не сходя с майданов».

Этим указом до 1720 года было введено провинциальное управление. А на Устье тянулся тяжелый период смольной повинности. Период смольного ига был самым тяжелым периодом во всей безотрадной истории устьяков, в том числе и моих земляков, жителей деревень Новошино и Шадрино.

Следует отметить, что работа на майданах была очень тяжелая, о чем будет сказано ниже. В каждой волости были построены майданы с несколькими смолокуренными ямами. По рассказам стариков, у нас около деревни Новошино было три смолокуренных ямы и две – в деревне Шадрино. Например, на майданах Дмитриевской волости было 15 ям, т. е. на каждые пять дворов по яме.

Зимой 1705–1706 годов крестьяне рубили и возили смолье на эти майданы. К весне оказалось смолья заготовлено меньше, чем следовало по указу, «и за такое преслушение», как говорится в указе, «указал великий Государь, тем людям, которые выборные люди у насмотра были, а в том деле не радели учинить наказание бить кнутами нещадно». Сверх того приказано было «Важским и Устьянским волостям всем жителям поголовно идти по прежнему на смоляные майданы и изготовить смольных припасов к прежним припасам в прибавку на всякого человека по три сажени смолья самого доброго, а идти на смоляные майданы из домов своих всем поголовно не считаясь меж себя большими и малыми тяглами чтоб смольные припасы изготовлены были на всякого человека сполна сколько у кого в семьях есть по три сажени смолья на человека неиспустя нынешнего благополучного времени на срок июня к первому числу нынешнего 1706 года не выходя из лесов в дома свои».

Вот какие были суровые времена для моих земляков.

Несмотря на это, деревня выжила.

Однако норма была слишком велика, чтобы выполнить ее. Крестьянам, работавшим на смоляных майданах, пришлось жить в лесах после 1-го июня, так как в царском указе говорилось: «покоих мест те работные люди смольные припасы изготовят и до тех мест жить им в лесах и на майданах», и это несмотря на то, что пора для деревни была самая важная, критическая – пора ярового посева. В результате яровые поля всех Устьянских волостей не были обсеяны, а в некоторых деревнях эту работу выполняли женщины и старики. Некоторые крестьяне выполнили план по заготовке смолы, но им государевым указом предписывалось продолжать работу на смоляных майданах. Предполагалось за сверхурочную работу выплатить деньги из казны в размере 13 алтын и 2 деньги за бочку. Однако старатели за сверхурочную работу не получили даже самую малость, так как мужик считался рабочей скотиной, целиком принадлежащей государству. Однако этот адский труд не заканчивался. На крестьян возложили обязанность рубить еловые бревна и делать плоты для перевозки бочек со смолой в Архангельск. Более того, на крестьян возлагалась ответственность за то, чтобы канаты были добрые и плотные. Предписывалось, чтобы все работы выполнялись качественно и в срок «без всякой лености». В случае каких-либо недочетов следовала суровая расправа.

Нет худа без добра. В той громадной работе, которая обрушилась на Дмитриевскую волость под названием «смоляная повинность», была и крупица добра. До этого времени смолокурение не было развито в Устьянских волостях. Оно процветало главным образом в Чадромской волости. Поэтому для налаживания смольного дела в другие волости были откомандированы специалисты по смолокурению. По всей Устье осуществлялся надзор за смолокурением лично бурмистром, который вел жесточайший надзор.

В записной книге бурмистра Мелентья Казакова Устьянской волости принято к отправке смолы к городу Архангельску в июне 1712 года 287 бочек. Список составлен поименно по домохозяйствам из 20 деревень, в том числе деревня Новошино:

– Филип Рогатых – 2 бочки смолы,

– Иван Артемьев – 4 бочки смолы,

– Иван Скорняков – 4 бочки смолы.

По этим данным можно судить о величине тягла семьи по заготовке смолы. Смоляные караваны волость снабжала лодками, материалом для починки бочек и продовольственными запасами с таким расчетом, чтобы целовальнику и бочковому мастеру хватило до осени. Они должны были жить в Архангельске до сдачи смолы на иностранные корабли. Рабочим людям волость платила по 40 алтын на человека деньгами. В 1707 году крестьяне Устьянских волостей платили 11 различных налогов. Такое тягло практически было неимоверно тяжелым. Следует отметить, что в общей сложности этих новых налогов, не внесенных в обязательную повинность их выполнения, набиралось не менее 3 рублей в год со двора, а в некоторые годы достигало до 5 рублей.

Система косвенных налогов тоже не улучшалась, наоборот, сильнее перегружалась и запутывалась. Введена была гербовая бумага. Появились поборы: померный, весчий, хомутенный, шапочный, сапожный, подушный с извозчиком, кожный с кож, с постоялых дворов, пролубный и ледокольный, водоцойный, трубный с печей, привальный и отвальный с судов, с дров, со всякой купли и продажи. Даже бороды были обложены оброком: первостатейная купеческая – 100 рублей, дворянская, чиновничья и рядовая торговая – 60 рублей, холопья – 30 рублей. Крестьянин у себя в деревне носил бороду бесплатно, но при въезде в город и при выезде из него платил по 2 деньги (начало ХХ века – по 8 копеек). Даже заработок деревенских батраков, половников и разных бобылей обложены были десятой деньгой, как и торговые обороты купечества. С каждой чарки вина в деревнях взималась «явочная пошлина». Со свадеб по-прежнему взимались «куничные» с жениха и «убрусные» с невесты.

Как видим, государство жало и выжимало от подданных все, что только возможно было выжать. Естественно, подданные, и особенно крестьянство, все больше и больше нищали. Этому обнищанию старательно помогали государственные монополии, особенно водочная. Однако царская власть постоянно искала новые, все более тяжелые формы налогообложения. Так, в целях еще большего получения повинностей властью было придумано вместо дворового обложения переходить на вытное, потому что дворовое число катастрофически убывало, тогда как число земельных вытей оставалось неизменным.

Сначала на вытное тягло были разложены те налоги, которые заменены были смольной доставкой, с того момента, когда ввели смольную повинность, т. е. с 1706 года. В Устьянских волостях числилось 1985 дворов, а вытного тягла – 3955 вытей, т. е. около 5 дворов на выть. Разница в налогообложении была очень большая. Только оброки с рыбных ловель, с бань, с мельниц и оброчных статей взимались непосредственно с их владельцев, хотя и заменялись тоже смолой. В июне 1707 года было приказано в Устьянских волостях все «государевы доходы» разверстывать повытно, таким образом, чтобы «оклад с дворового числа против переписных книг был полон». В оправдание этого уклонения от законно установленного обложения приводится то, что при дворовой разверстке тяжесть налогов, одинаковая для большеземельных и малоземельных дворов, не по силам хозяйствам малоземельным. В результате из-за крайне тяжелого налогового бремени увеличился отток крестьян, например, по Устьянским волостям – на 24,5 %.

Чтобы остановить бегство крестьян, правительство принимает решение усилить полицейский надзор над жителями деревень. Запрещалось продавать всякое недвижимое имущество. Полиция была обязана предусматривать намерения возможного бегства и оставления своего дома.

Проведенная перепись показала, что в волости оказалось только 66 дворов, которые нельзя было считать дворами, живущими своим хозяйством, самостоятельными крестьянскими дворами. На самом деле суровые условия жизни превратили этих крестьян в бедных батраков. Крестьяне платили, кроме окладных, еще 10 видов налогов. К этой нужде еще необходимо добавить трудмобилизацию и связанные с ней расходы на государственную монополию. Наконец, нужно прибавить взятки и подачки чиновникам и комиссару. В результате жизнь крестьянина была невыносимой. И приходится удивляться не тому, что четверть населения куда-то бесследно исчезала, а тому, что остальные ¾ каким-то образом ухитрялись выдерживать это неимоверное иго и не убегали. Такую невероятную платежеспособность крестьян можно объяснить только тем, что не было запрещений на рубку но-винных подсек, на которых сжигали лес и затем на эти новины сеяли хлеб и получали иногда баснословные урожаи. В округе нашей деревни до сих пор известны расположения новин, на которых сеяли хлеба (гари за рекой Устья, на Драчихе, на Заволочной, на Осинках).

Однако власти установили очень жесткие условия по отношению к беженцам. Разрешалось их бить батогами и плетью, а затем посылать на каторжные работы. А женщин и детей отправляли на работу на суконный двор или на мануфактуру. Ненормальность податного обложения чувствовало правительство. Предлагалось перейти с подворного обложения к подушному. Для выяснения количества населения предлагалось провести генеральную перепись душ во всем государстве. Работы по этой переписи затянулись на 4 года. Генеральная перепись (1724 год) в Дмитриевской волости обнаружила 229 мужских душ, которые распределились по деревням, в том числе: деревня Новошино – дворов 4, душ 10; деревня Шадрино – дворов 3, душ 7. По Дмитриевской волости – всего 21 деревня, дворов 75, душ 229, и волость должна была выплачивать подушных денег 358 рублей 80 копеек.

Жизнь наших предков была неимоверно тяжелой. В трудных северных условиях, в глухой тайге, люди выжили и благодаря своему упорству, постоянному труду облагородили наш северный край. Следует отметить, что устьянские крестьяне, никогда не знавшие крепостного права, умели трудиться и любили свою землю, отличались силой духа и широтой души. Передавали накопленный веками практический опыт своим потомкам. Мы все обязаны родине своей – русской деревне, ее чаша жизни не должна опустеть. К сожалению, в конце повествования мы увидим другой «практический опыт».

Социальная жизнь крестьян северных деревень

На карте Архангельской области, в юго-западном ее углу, отчетливо выделяется треугольник, образуемой реками: Сухоны, Северной Двины и Ваги. Поперек этого треугольника протянулась глубокая извилистая полоска реки Устьи, вершина которой находится в зыбучих болотах, примерно в 40 км от нашей деревни Новошино. Устье же реки Устьи, впадающей в реку Вагу, находится выше г. Шенкурска. Почти вся эта местность заполнена дремучими лесами и болотами. Само название Устьи происходит от вогульского слова «ушья» – лесная река.

Конец XVIII века незаметно переходил в начало XIX века. В глухих устьянских деревнях мало что менялось. Общая картина их была та же, что и в XVI, и в XVII веках. Деревни состояли из больших бревенчатых изб с крошечными оконцами, более похожими на бойницы, чем на окна. В них не было ни рам, ни стекол. Задвигались они ставенками с вырезанными в них прорезями, по форме напоминавшими сердце, или это были просто круглые отверстия, затянутые высохшей перепонкой из бычьего мочевого пузыря. Над избами высились черные тесовые дымники с вычурными «теремками» на концах, из которых на утренней заре струились к небу столбы дыма. Еще более неприглядны были вспомогательные хозяйственные пристройки.

Старинный дом в деревне Новошино. Фасад дома (примерно 12 метров)

Дома северных деревень, в том числе и деревень Новошино и Шадрино, строились из качественного леса и стояли веками. Когда дом приходил в ветхость, новый не строили, а реставрировали старый по тому же плану. Форма постройки (как и форма одежды, как уклад всей деревенской жизни) соответствовала образцам, выработанным традицией. Поэтому, кроме новизны материала, новый дом ничем не отличался от старого. Он имел тот же внешний вид и то же внутреннее устройство. Отступления от традиции, даже в мелких деталях, происходили редко и устанавливались после упорной борьбы, пока сами не входили в традицию.

Рассмотрим, как жили крестьяне в наших северных деревнях и строили свое жилище. Размеры изб северных районов России в XVI–XVII веках в среднем не превышали размеров древнерусских жилищ. Об этом подробно описано в работе Н. Д. Чечулина «Русские деревянные постройки в XVI веке». Собственно крестьянские избы были длиной 6 метров. Вместе с сенями и хлевом длина боковой стены крестьянского жилища могла иметь до 18–20 метров. Как правило, основой избы служила рубленная в лапу клеть. В некоторых случаях встречались пятистенки и даже так называемые избы-двойки: две клети, поставленные рядом, длина стен которых в отдельности также составляла примерно 6 метров. Таким образом, длина фасадной стены могла достигать 12 метров.

Размеры таких построек были и в нашей деревне Новошино. Я помню такой дом, построенный много-много лет назад из очень толстых бревен. Хозяином его был Андрей Прокопьевич Чирков. Старики говорили, что этот дом стоял более 100 лет. Мы, деревенские мальчишки, играли в этом доме в разные игры только в светлое время дня. Старики говорили, что к вечеру в доме появлялись разные чудища: домовые, батамушки, лешие и т. д. В начале 1950-х годов по неизвестной причине этот дом снесли. На этом месте построили свои дома Алексей Иванович Ананьин и Петр Егорович Ананьин. Старых домов прошлых веков в деревне не осталось ни одного, так как в 20-х годах ХХ века случился большой пожар, и половина нашей деревни сгорела. Практически деревня была построена заново.

Нижние венцы сруба ставились в большинстве случаев не прямо на землю, а на разные подкладки, заменяющие фундамент: большие камни-валуны, деревянные столбы-стулья. Для предохранения нижних венцов от сырости и сохранения тепла внутри помещения вокруг срубов возводились завалины из бревен, положенных на землю параллельно основному срубу. Пространство между бревнами завалины и срубом засыпалось землей или глиной. В высоту стены возводились из 14–15 венцов бревнами диаметром около 25–30 см. Пазы между бревнами прокладывались мхом, который до начала строительства дома заготавливался и укладывался, у нас называли – в собаки. Мох драли только из болотистых мест, т. к. он был длинным, что позволяло выкладывать его в пазы между бревнами, и многие десятилетия не требовалось какой-либо конопатки. Во всяком случае, так делалось в нашей деревне. Нижние венцы и столбы-стулья изготавливались из сосны. Их обмазывали толстым слоем смолы, ель для этих целей не применялась.

Три окна, как правило, располагались по фасаду, а если строился пятистенок, то делалось 6 окон. Окна строились с косяком. При входе в избу с правой части ее под самым потолком делалось оконце для проветривания избы после топки печи.

Полы и потолки настилались из тщательно отструганных и пригнанных друг к другу толстых досок или горбылей. Крышу покрывали в два слоя досок: нижний слой – тонкой доской, называемой гонтом, а сверху – толстой доской, называемой гладью, причём на каждой доске делались две борозды для стока воды. Таким образом, крыша стояла, как у нас говорили, веками.

В рассматриваемый период избы топились по-черному. Печи располагались, как правило, справа от входа в избу. После топки печи изба проветривалась. Для этого открывали двери и оконце, которое специально делалось под потолком около печи.

В моей памяти остались воспоминания стариков, что раньше били печи из глины. Предварительно из досок строился деревянный каркас-опечек в виде большого ящика. Высококачественную глину мочили определенное время в воде и после этого заносили и вываливали в этот ящик и колотили специально изготовленными колотушками по этой глине до тех пор, пока она не делалась единым целым сооружением, которое называлось «русской» печью. В маленькой комнате, которую стали называть «горенкой», хотя она и помещалась не на верху, устраивали «голландку» – голландскую печь. Под полом, в том месте, где будет печь, ставили специальные толстые столбы, которые не давали тяжелой глинобитной печи продавить пол.

Следует отметить, что топка по-черному имела одно важное преимущество: она требовала значительно меньше дров, чем топка появившихся позже печей с дымоходом. Именно поэтому избы, топившиеся по-черному, существовали в некоторых северных деревнях до XIX века.

Вдоль стен в избе сооружались лавки слева от входа и по всей передней стене. В избах стены были покрыты слоем сажи, и только вдоль лавок стена лоснилась – от трения хозяйскими спинами. Полати для спанья тоже были закопчены.

Сохранился в нашей деревне обычай до 60-х годов ХХ века, когда каждой весной бабы договаривались мыть избы от потолка до пола. Мылись стены и вся изба настоем золы (щелочь) и дресвой (мелко растолченного камня). Избы превращались в чистое жилое помещение, а белье и другие вещи также весной кипятили в бочках со щелочью, и белье делалось очень чистым.

В нашей деревне Новошино к пятистенку к задней стене пристраивалась так называемая зимняя изба, и далее примыкали сени, у нас же они назывались «мостом». Почему – не знаю. Это помещение было холодным, и в нем хранились различные пищевые припасы. Через этот мост был проход во двор (хлев), где размещался скот: корова, лошадь, теленок, овцы и т. д.

В целом четырехчленная планировка северорусского дома, сложившаяся в XVII веке (передняя пятистенная изба, боковая изба, мост, хлев под одной крышей) сохранилась вплоть до наших дней. Эти дома можно увидеть и сейчас в моей деревне Новошино.

Следует сказать, что четырехстенная планировка использовалась не всеми крестьянами. Большинство же делало трехчленную планировку, т. е. изба – мост – хлев. Помещение для двора, или хлев, было двухэтажным: на первом этаже содержался скот, на втором хранились запасы сена. В зимний период с трех сторон строение засыпалось снегом. А чуть дальше от дома возводились задворные постройки: амбар, баня, овин с гумном.

Типовой дом в деревне Новошино – пятистенок из 6 окон

О деревенских банях надо сказать несколько слов. Как правило, они строились на спуске к реке (так строятся и теперь). Деревенские мужики и бабы, старики и ребятишки любили попариться в бане. Бани топились часто, а в субботу – как закон – они топились все разом.

Одежда

Наиболее древние формы местного костюма сохранились в одежде крестьян северных деревень вплоть до конца XIX – начала XX века. Наиболее простым видом материала были ткани домашнего производства – холсты, сукно. Холстом, или холстиной, у нас назывались льняные и бумажные материи домашнего производства. Они были белеными или окрашенными в различные цвета. Шерстяная некрашеная ткань домашнего производства носила название сермяги, распространявшееся также на одежду, изготовленную из этой ткани. Шерстяная (в основном из шерсти овец) или полушерстяная (с льняной основой) толстая домашняя ткань называлась сукно, или сукманина.

Разнообразные шелковые ткани привозили в наши края в основном с Востока: камка – шелковая цветная ткань с узорами и разводами; атлас – шелковая глянцевая гладкая ткань; объярь – плотная шелковая волнистая ткань с золотыми и серебряными струями и узорами; тафта, китайка – разновидности шелковой ткани; бархат – шелковая ткань с мягким густым, низко стриженным ворсом на лицевой стороне; трип – шерстяная ворсистая ткань, или шерстяной бархат. Из указанных названий я вспоминаю те ткани, из которых моя мама шила себе красики и сарафаны – из атласа, тафты, бархата, а также из шелковой цветной ткани с узорами. Не помню, как она называлась в нашей деревне, но не камка.

Привозили и хлопчатобумажные материи. У нас в деревне был известен только окрашенный в красный цвет кумач и бумазея – бумажная ворсистая ткань. В основном все эти ткани покупались на Красноборских ярмарках, на которые ездили мужики, где продавали меха и изделия из бересты, кожи и дерева (грабли, вилы, деревянные лопаты, дуги, деревянные сани, топорища, косье, на которое прикреплялась коса-горбуша). А на вырученные деньги покупали товар, который нужен был в домашнем хозяйстве, в том числе и различные ткани.

На изготовление отдельных деталей костюмов шли шкуры животных: мерлушка – мех, выделанная шкурка молодой овцы; опойка – тонкая кожа, выделанная из шкур молодых телят; ровдуга – баранья, козья, оленья шкура, выделанная в замшу; сафьян – кожа высокого качества, выделанная из шкур коз. Ткани, используемые для изготовления одежды, были самых различных цветов: ярко-малиновый, вишневый, желтый, белый, лазоревый, зеленый и т. д. (особенности одежды нашего края хорошо исследовал С. Б. Просужих в книге «Одежда населения Великоустюжского края в XVII веке»).

Мужская одежда

Нательной одеждой мужчин служила туникообразная рубашка-сорочка. В XVII веке мужчины носили, кроме сорочки, верхнюю рубашку – верховицу. Характерной особенностью мужской рубахи является подшивка в верхней ее части подкладки из холста, которая спускается спереди и сзади чаще всего треугольным выступом. Мужскую рубаху носили навыпуск, поверх штанов, и подпоясывали домотканым поясом.

Нательной одеждой мужчин были еще и порты, которые шили из холста. Они были не широкими, довольно плотно облегали ногу. Пояс делали широкий, без разреза, на шнурке – гашнике, завязывавшемся вокруг талии. Порты были ниже колен и не достигали щиколоток. Обычно их носили заправленными в сапоги или онучи. Летом рубаха и порты могли составлять всю одежду крестьянина, но зимой поверх портов он надевал штаны. Традиционный покрой штанов однотипен с портами.

Мужской комнатной наплечной одеждой был зипун – облегающая довольно короткая куртка, надевавшаяся поверх рубахи, но под кафтан.

Легкой уличной верхней одеждой служил кафтан. В зависимости от назначения и моды кафтан шили длиннее или короче (до колен или до лодыжек), свободный или в талию, но всегда из плотной, относительно хорошей материи, на подкладке. Практически всегда кафтан шился распашной, причем правая половина заходила на левую. Перед кафтана оформлялся на пуговицах или завязках. Кафтаны шили обычно с таким расчетом, чтобы полы не мешали шагу, спереди несколько короче, чем сзади. Воротник был небольшой стоячий или отсутствовал вовсе. Материалом для изготовления кафтана служило сукно. Зимний кафтан шился на мехах.

Излюбленной уличной одеждой мужчин и женщин, носимой весной и осенью, была однорядка. Однорядки шили из сукна или других шерстяных тканей «в один ряд», что и обусловило название. Это была распашная длинная широкая одежда без воротника с длинными откидными рукавами и прорехами для рук.

Теплой зимней верхней одеждой мужчин служили шуба и полушубок. Шубы различались по покрою и материалу, но обязательно были меховыми. Шуба имела отложной меховой воротник, начинавшийся от груди. Запахивалась она, как и прочие одежды, правой полой на левую и застегивалась на пуговицы или завязывалась длинными шнурками. Вообще, шубная, главным образом овчинная, одежда была очень распространена. Из овчины шили не только шубы, тулупы, рукавицы, шапки, но и одеяла. В большом ходу были мужские и женские овчинные жилеты с вересковыми палочками вместо пуговиц. Мужской гардероб дополняла валяная шапка (осенью и весной) или шапка меховая (зимой).

Обувь

Летом превосходной рабочей обувью служили берестяные лапти, которые одевали с онучами. Легкость и дешевизна уравновешивали их сравнительно быструю изнашиваемость. Зимой основной обувью были валенки, а универсальной обувью для всех сезонов – сапоги.

Адам Олеарий (1603–1671 гг.), немецкий путешественник, бывший в России в 30-е годы XVII века, писал в 1634 году в своей книге «Описание путешествия в Московию», что «…большей частью русские подобно полякам носят короткие, спереди заостряющиеся сапоги из юфти или персидского сафьяна. У женщин, особенно у девушек, сапоги с очень высокими каблуками, по всему нижнему краю подбиты гвоздиками…».

Что касается обуви женщин и девушек, то подобная мода сохранилась до наших дней.

В XVII веке продолжали носить дошедший из древности простейший вид кожаной обуви – поршни, по внешнему виду напоминавшие лапти. В наших краях такой обуви не существовало. Самой простейшей обувью в летний период у нас служили берестяные лапти.

Женская одежда

Основу женского костюма составляла рубаха – сорочка, исподка. Женскую нижнюю рубаху шили длиной до ступней. В XVII веке женщины носили, кроме сорочки, еще и верхнюю рубаху. Сорочка при этом превратилась в собственно белье. Поверх нательной рубахи одевался сарафан, который представлял собой цельное платье (с рукавами или чаще без рукавов). Это могла быть накладная (надеваемая через голову) или распашная (застегивающаяся спереди на пуговицы) одежда. Насколько я помню, у моей мамы и у других женщин деревни сарафаны одевались через голову. Это красивое разноцветное «платье», так бы сказали теперь. Сарафаны бывали для повседневной носки и для праздников. Сарафаны были летними и зимними. Летние – легкие, а зимние шились на подкладке.

К женской одежде относились меховые шубки. Шубы могли значительно отличаться по покрою, материалу, но все они были меховыми. В нашем краю женские шубы шились из овчины и покрывались шелковой или бумажной тканью, перед одежды оформлялся на пуговицах и красиво отделывался.

Женские головные уборы

Необходимой частью женского костюма являлся головной убор, причем головные уборы у девушек и замужних женщин значительно различались между собой. Девушки не закрывали волос, замужние тщательно их прятали.

Об этом писал Корнелий де Брюин (1652–1727), голландский путешественник, этнограф, который посетил Россию, в том числе Русский Север, в 1701–1703-ем и в 1707–1708 годах. В 1711 году написал в Амстердаме книгу «Путешествие через Московию в Персию и Индию»: «…Надо заметить, что открытая прическа обозначает девицу, потому что было бы бесчестием для замужней женщины, если б она явилась с непокрытой головой…».

Издавна считалось, что замужняя женщина никому не должна показывать свои волосы, так как от этого может произойти вред для окружающих. Девушкам полагалось дома, а летом и на улице ходить с открытой головой, иногда девушки надевали платок.

«Головной убор девиц, – писал Корнелий де Брюин, – имеет вид короны и усеян жемчугом и назывался перевязкою…»

Женскими головными уборами у нас на Севере назывались кокошники, обшитые жемчугами, и платок. Такие кокошники были очень дорогими. Повойник и платок были ситцевые. Выходя на улицу в холодную погоду, поверх этих головных уборов женщина надевала шапку – меховую, по большей части с матерчатым верхом. Чаще всего поверх головных уборов женщины надевали большой шерстяной платок, который назывался шалью.

Итак, конец XVIII века и начало XIX века ничем особенным не были отмечены в истории северной деревни. Перемены, связанные с губернской реформой Екатерины II, давно уже вошли в привычку и стали самой жизнью и даже традицией. Внешний вид деревни не изменился со времен Ивана Грозного, а может быть, и со времен Владимира Киевского. Я очень хорошо помню приятное потрескивание лучины, горящей долгими вечерами в избе. Мама, как правило, на прялке пряла лен, а мы с сестрой Галей делали уроки и разговаривали с мамой, которая нам много рассказывала о прежней жизни.

Практически в каждой деревне был дед, который любил красиво, фантастически приврать о своих приключениях и похождениях, и так складно врал он о своих подвигах, что невольно увлекал слушателя интересным и красочным сюжетом рассказа. Слушатели и не сомневались, что сказанное им – на 99,9 % ложь, но были благодарны за доставленное им удовольствие.

Собственно, что такое жизнь, как не ежеминутное, ежесекундное вранье, даже перед самим собой? Без вранья жизнь совсем покажется тюрьмой – это жизнь скотины, зверя и прочей не мыслящей твари. Но вранье вранью рознь: или ты врешь с целью своих интересов, чтоб облапошить ближнего, или ты врешь для удовольствия своего ближнего. Все до одного пророка – лгуны (все марксисты, идеалисты, все христиане, все исламцы, все буддисты), все врут каждый во что горазд, и лгут не просто для удовольствия, а ради заполучения твоей души, ради порабощения ее! Так вранье просто для удовольствия – благо, и простой народ это чувствует душой.

Старики рассказывали, что и в нашей деревне жил такой старик, звали его Зиношонок. Это был исключительно находчивый дед.

Этот случай произошел много лет назад. Идет он пешком из деревни Новошино в деревню Пермогорье (расстояние 39 км по лесной болотистой дороге) и далее на пристань на Северной Двине, где останавливались пароходы, идущие из Архангельска на Котлас и обратно. Проходит он мимо мужиков в деревне Пермогорье, которые пилят по наряду бревна на доски. Они ему говорят: «Ну-ка, Зиношонок, соври что-нибудь». Он, не задумываясь и не останавливаясь ни на секунду, мужикам заявляет: «На пристани баржа с хлебом тонет. Сколько успеешь взять мешков – все твои». И пошел дальше. А до пристани еще пять километров. Мужики рассуждают: врет старик или нет, а вдруг не врет, сколько же хлеба можно взять! В тоже время идти туда и обратно – 10 километров, за это время можно 5 бревен распилить. А вдруг все-таки не врет? Пошли мужики. Приходят на берег реки и видят, сидит дед у костра и ждет, когда придет пароход. Нет никакой тонущей баржи. Мужики подходят к нему и говорят: «Что же ты нас обманул? Мы бы за это время 5 бревен распилили».

«А почему вы ко мне с претензией? – говорит Зиношонок. – Вы же просили меня что-либо соврать, я вашу просьбу и выполнил».

Таких рассказов у него было на все случаи жизни.

До наших дней сохранился обычай, когда молодежь (девушки и парни) ходили на деревенские посиделки или «вечеровки». У нас в деревне они назывались «имолками». На вечеровках-имолках допускались многие вольности, которые считались предосудительными в других местах. Парни садились с девицами за прялки (часто парни – к девицам на колени, а также девицы – к парням на колени), закрываясь от других прялками. В полумраке избы, освещаемой тускло горевшей лучиной, скрытые от посторонних глаз, они допускали «вольности»: обнимались, целовались, при этом не было предосудительным трогать любое укромное место партнера. Иногда близкое знакомство на этих вечеринках позже завершалось свадьбой.

Следует сказать о том, что и мы, малолетки 9–12 лет, собирались на имолки. Мы также откупали какую-то избу, и нас собиралось человек 20. На середину избы ставились две табуретки: одна – для мальчика, а другая – для девочки. Ведущий вечеринки приглашал присесть одного мальчика и одну девочку. Он считал до трёх, говорил: «Раз, два, три!», и мы должны были повернуть голову друг к другу. Если повернули голову и лицами друг к другу, то разрешалось поцеловаться. А если эта удача совпадала три раза подряд, то разрешалось идти за печку, и там можно было поцеловаться несколько раз. Избу мы откупали, кто чем мог: кто-то приносил полено дров, кто-то луковицу, кто-то пол-ярушника хлеба и т. д. Я помню эти мероприятия – было очень весело. Здесь же мы пели песни, рассказывали сказки. Однако руководство школы запрещало нам проводить такие «мероприятия», но мы все-таки их втихаря проводили.

У нас в деревне в прежние времена одним из самых почитаемых праздников был Прокопьев день, в честь Прокопия Успенского, мощи которого покоились в Бестужевской церкви – это примерно около 70–80 километров от нашей деревни вниз по реке Устья.

На основании людской молвы и исторических данных можно показать, как святой Прокопий на Устью пришел.

На протяжении веков русская земля пережила немало трагических периодов. Много славных имен вписала она в отечественную и мировую историю. В грозные годы «лихолетья» взоры и мысли людей обращались к ним, в них наши предки черпали силы и мужество для борьбы. В этой плеяде имен ученых и воинов, защитников земли русской славятся имена поборников православной веры, несущих в народ силу духовную, объединяющую. Много их было по всей Руси, широко известных, прославленных ею, таких, как Сергий Радонежский, Серафим Саровский, и менее известных, местных – не канонизированных, но, тем не менее, широко почитаемых народом. К ним относится и наш Устьянский святой Прокопий Праведный. Бестужевские священники утверждали, что рукописное сказание о житии Прокопия было в Архангельской консистории, но погибло во время пожара. Первые сведения о нем были опубликованы в «Исторических сказаниях» священника Иоанна Верюжского, который сам родом из наших краев.

В древних рукописях говорится, что в первой трети XVII века в церкви Введения в храм Божией Матери (село Бестужево) явились мощи во гробе затейливой работы, сплетенном наподобие колыбели из ивовых прутьев. Такого рода погребение никогда не было в употреблении в нашем доныне изобилующем лесами крае. Никому в волости покойный не был известен, а его чудное явление нетленным, исходящее от мощей благоухание и последовавшие вслед за этим исцеления страдающих различными недугами стали склонять окрестное население к мысли о том, что принадлежат они какому-то святому.

«Воздав славословие за дарование им своего источника благодати и безвозмездного врача», крестьяне построили над местом явления мощей часовню, а в 1641 году на месте обветшавшей часовни была срублена новая деревянная церковь больших размеров, и мощи перенесли уже внутрь нее, поставив открыто подле южной стены. Местный иконописец описал внешность Прокопия, и икону поместили в церковь. После этого в церкви стали совершать святому церковную службу и записывать происходящие при них чудотворения.

С 1641 по 1750 год, со слов самих исцеленных, которые во исполнение обета приходили в церковь благодарить и поклониться мощам святого, было занесено в нарочитую книгу 20 наиболее знаменательных случаев выздоровления и спасения. Всего до 1913 года включительно в книге было записано 44 случая.

Интересной особенностью этих записей представляется то, что даже люди, заведомо не знавшие о том, что мощи почивают открыто, поверх земли, единодушно рассказывали: посещавший их в видениях Прокопий казался им как бы парящим в воздухе. Так на Устье появился свой святой – Прокопий Праведный. Долгой и трудной была борьба устьянских священников и почитателей святого Прокопия за его официальную канонизацию Святейшим Синодом, но так и не увенчалась успехом.

Между тем и без канонизации слава Прокопия Устьянского в народе все возрастала, росло число паломников из самых разных мест страны. Ярким проявлением почитания святого Праведного Прокопия Устьянского стало празднование дня его памяти в селе Бестужево 21 июля 1915 года.

По распоряжению святейшего Синода 6 июня 1901 года состоялось переложение мощей в кипарисовом гробе из старой деревянной гробницы в новую серебряную, которую поставили на прежнее место.

После революции, в 1919 году, мощи были вновь освидетельствованы уже с других, материалистических, позиций. С целью развенчания культа Прокопия Праведного на заседании Вельского исполкома и укома РКП (б) было решено вывести гробницу с мощами Прокопия Устьянского в Вельск.

В Бестужево два раза приезжали отряды милиции (55 человек), чтобы мощи перевести в Вельск, но устьяки не дали этого сделать, а стрелять в народ не стали. Однако серебряная рака 13 июня 1922 года все-таки была изъята и доставлена в Вельский уфинотдел. Святые мощи почивали в храме вплоть до января 1939 года, когда по инициативе Союза воинствующих безбожников они были ликвидированы облисполкомом. Но и после утраты святыни живет в народе вера в Прокопия Праведного, не утихает интерес к судьбе мощей святого.

У нас в деревне своей церкви не было, и многие молодожены ездили на лошадях венчаться в эту церковь. Дядя Ваня (брат моего отца) очень интересно рассказывал, как он со своей старухой (конечно, перед свадьбой она была молодой девушкой) ездил венчаться к Прокопию (это было до революции) на своем коне, звали коня Карько. «Едем, – говорит, – мы в кошёвке (это красиво отделанные сани). Впереди идет обоз лошадей 15–20. Я даю Карьку команду: «Пошел!» Конь вылетает с дороги на чистое поле, на котором снега более полутора метров, и как будто летит над полем, не касаясь земли, и в один момент обгоняет обоз и летит дальше!». За эту удаль дядя Ваня всю свою жизнь (прожил он 94 года) жалел Карька, которого в период коллективизации пришлось отдать в колхоз. Кстати, несколько позже он в течение пятнадцати лет был колхозным бригадиром.

Дядя Ваня и тётя Катя венчались в церкви Прокопия Праведного

Кроме Прокопьев а дня, у нас в деревне были два самых главных церковных праздника – Троицын день и Петров день. Троица – один из любимейших праздников русского народа. В нем причудливо переплелись христианские вероучения, древние славянские предания, народные обряды, обычаи. Неделя, предшествующая Троице, – Седмица святых отцов (по числу дней в неделе). Особо почитались в народе три дня семиковой недели: Семик – седьмой четверг после Пасхи, Родительская суббота, Троица – воскресенье, пятидесятый день после Пасхи.

Русские люди величают Семик честным (благородным). В этот день совершались главные приготовления к празднованию Троицына дня. Наши далекие предки – славяне – посвящали его богине весны, прощанию с весной и встрече лета. Именно в это время года, на которое приходится праздник, буйно разрастаются травы, покрываются листвой деревья. Символ праздника – березка. Я хорошо помню, как в этот день утром мы ходили в лес и вырубали молодые березки с уже распустившимися листьями и приносили домой, и около дома делали целый березовый сад, было очень красиво. И этот обряд в настоящее время забыт.

В этот день молодежь собиралась около качелей, пели песни, водили хороводы, устраивали скакание на доске. Круговые качели у нас в деревне обычно ставили у дома Вани Костинова в верхней части деревни. А качели другой формы – в другой части деревни, и там же устанавливались скакалки. На ровный участок ложилась толстая чурка, а на нее – крепкая доска. Один человек становился на один конец доски, а второй – на другой, и начинали прыгать. Порой высота прыжка доходила до 1,5 метра.

Празднование Троицыного дня в деревне Новошино. 1965 г.

Ребята играли в лапту, шаром, в шарскало и чижика. Особенно популярной была игра в шаром, в которой принимали участие и молодежь, и мужики.

Игра эта очень азартная, играли две команды: одна находилась у 10-метровой жерди, и выброшенный вверх шарик нужно было сбить шаровкой. Затем шарик летел далеко в поле, где находилась другая команда. Задача её – поймать этот шарик в кепку. Если никто из них не поймал шарик, то команда у жерди била снова.

Для справки: шарик делался только из берёзового свала, величиной с кулак, а шаровка – это бита, сделанная из еловой палки длиной около 60–70 см, хорошо отполированная. Каждый игрок имел свою шаровку.

Очень популярны были игры в шарскало, в лапту и в чижика. Ограничения в возрасте для игроков не существовало. Летом в сухую погоду была очень популярной игра «гонять попа». Главная улица деревни в сухую погоду была ровная и даже гладкая, и вот по такой дороге «гоняли попа» от верхнего дома до самого последнего дома деревни, наверное, около одного километра.

В наше время празднование Троицы свелось к поминовению родных в Родительскую субботу, в Троицын день на кладбище да к негласному запрету на земляные работы в Духов день, понедельник. Даже качели забыты, а ведь не так уж давно, в пятидесятые годы прошлого века, в канун Троицы в деревне устанавливались карусели («круговая качуля», как говорили в нашей деревне), а в праздники качались на ней стар и мал.

Празднование Троицы. Все собрались на кладбище для поминовения родных

В Троицын день многие жители деревень Новошино и Шадрино уходили в гости в близлежащие деревни на Маломсу (верховье реки Устьи) и на Синики (вниз по реке Устьи). В Петров день жители этих деревень приходили в гости к нам. Веселье в эти праздники было неимоверным. Люди гуляли, ставились богатые (у кого что есть) столы. Конечно, было много водки и деревенского пива, по всей деревне играли гармошки, старые и молодые много плясали и веселились. Следует сказать, что в такой день любой православный христианин должен был напиться до одного из общепринятых состояний: «до чертиков», до «лыка не вяжет», до «без ног». Я очень хорошо помню эти праздники. На Троицу и Петров день наряженная молодежь собиралась около качелей в верхней части деревни, веселилась на качелях, пела песни, водила хороводы, скакала на доске, играла в лапту, шарскало, шаром, в чижика. Мы, храбрая детвора, с Троицы начинали купальный сезон на реке Устье.

В Троицу

В нашей деревне Троица – очень почитаемый праздник, но вот традиционные обряды, народные обычаи в настоящее время, похоже, утеряны. В деревне сейчас и старожилов нет, которые бы помнили или слышали от родителей, дедов своих, что в Троицу устраивались гулянья с березкой.

Деревни сегодня нет. Но нам, кому сегодня далеко за семьдесят, еще многое известно, и мы рассказываем детям и внукам об этих обычаях, чтобы не подверглись забвению жизнь, дела, досуг вчерашних и сегодняшних поколений. И хотя бы в данном повествовании мне удается рассказать об обычаях нашей деревни.

На вечеринках девушки пели песни, пряли пряжу, рассказывали сказки. Проводились веселые игры. А старики плели лапти, ступни, большие и малые пестери. Мы, пацаны, попадали на вечеринки с товарищами и там с большим интересом смотрели игры и пляски молодежи, слушали всевозможные рассказы, поверья про леших, ведьм, домовых (дедушко-батамушко), колдунов и т. д.

Деревенская толпа 40-х годов XIX века была еще не так пестра, пестреть она стала лишь к 60-м годам. В деревнях совсем еще не было лавок, торгующих красным товаром. Раз или два раза в год проезжал коробейник с одним или двумя видами товара, да и тот останавливался лишь в избе «богачей», которые забирали чуть ли не весь товар. Товар своего изготовления, домотканый, имел лишь только два цвета: синий и белый. Изредка краснела кумачом «ластовица» по плечам рубашек, да сверкали серебром или золотом позументная обшивка сарафана или шитый золотом «кокошник». Рубахи у парней были исключительно белые, полотняные, как рубашки женщин и девушек. Сарафаны – большей частью синие или набивные, с узорами. Поэтому вид толпы не был так живописен, как позднее. Не было еще звонкой и незатейливой гармошки, не звучали еще частушки над этой толпой. Но зато все это с лихвой восполняла чарующая, покоряющая душу, волшебная старинная песня. В ней выливался, выплескивался исполнительский гений русской души. Замечательное исполнение старинных песен мне много раз приходилось слушать во время сенокоса, когда бабы пели такие песни во время сгребания сена в копны.

Молодежь в эти времена (примерно 1877 г.) выглядела живописнее и красочнее. На многих парнях красовались уже кумачовые рубахи, лоснились широкие плисовые штаны. На девушках – платки ярко-цветастые. Самыми популярными парнями были гармонисты. Старики рассказывали, что обычно гармонь в нашу деревню попадала из деревни Кулига, которая находилась недалеко от Пермогорья. Гармонист усердно растягивал гармонь, стараясь как можно ускорить ритм игры. А девушки громко пели развесёлые частушки:

Ну-ко вспомни, дорогой, Как расстались мы с тобой На большой дороженьке Да на гладкой поженьке!

Деревенская молодежь. Сидят (справа налево): Антонина Ананьина, Руфина Ананьина, Павлин Антропов (с гармошкой), Лидия Рогатых, Юрий Антропов. Стоят (справа налево): Нина Антропова, Тамара Ананьина, Галина Ананьина, Антонина Рогатых, Агаша Рогатых, Фаина Ипатова, Галя Ипатова, Манефа Антропова

Или вот частушка, которую поют девушки, когда на ималки (вечеринку) долго не приходят парни. Девушки начинают тревожиться, вот одна из них запевает:

Подружка, выйдем на крылечко, Постоим у лисенок: Не идут ли наши дроли, Не поют ли писенок?

И девушки выходят из избы и слушают. Наконец они услыхали гармошку и пение парней! Быстро возвращаются в избу, сообщают радостную весть. Девушки двигаются на скамьях, прихорашиваются. Парни входят в избу и, объясняя свое опоздание, поют:

Разрешите сесть в середки, Милые девчоночки. Обежали все вечорки, Приустали ноженьки.

Девушки приглашают их сесть на скамьи, чуть подвигаясь. Каждый парень садится к «своей», новички – к «незанятым».

Эти бойкие песни были еще в новинку, как и гармошка. Я где-то читал, что звали их тогда не частушками, а «коротайчиками». Будто они к нам попали с «чужой стороны». Эти коротайки удивительно быстро прижились в нашей деревне, еще с большей быстротой распространялись и создавались новые. Видимо, это объясняется тем, что через эти песни легче выразить любое чувство и впечатление – тоску и радость, насмешку и похвалу, надежду и отчаяние. В них творчество народа обрело надежное и широкое русло.

Частушка стала так близка деревне, что без неё деревня стала немыслима. Уж очень залихватски пели частушки новошинские девушки! Я помню, как красиво и звонко пели частушки Ангелина Афанасьевна Рогатых, Лидия Петровна Ананьина, а несколько позже – моя сестра Галя и многие другие девчата.

Я всю жизнь мечтал научиться играть на гармошке, но, видимо, не дано. У нас в деревне умели хорошо играть на гармошке несколько человек, и этот талант передавался из поколения в поколение. Мы, когда работали на колхозных полях, пахали или боронили, то всегда пели частушки. Вот, например, одна из тысяч частушек:

До свиданья, речка Устья И крутые берега, Прощайте, девушки-устьяночки, Любил которых я.

Самым талантливым гармонистом-самородком из двух наших деревень (и замечательным тружеником, и уважаемым человеком) был Иван Иванович Ипатов, который мог для девок играть круглые сутки.

Частушки звенели у нас над синью реки Устья, над зелеными пожнями и полями, неслись по деревенским улицам и врывались в открытые окна и призывали тех, кто еще не пришел на общее веселье, поспешить присоединиться.

Мне кажется, что наши новошинские частушки были самыми веселыми, игристыми и залихватскими, они пелись громко, отчетливо и с удивительным весельем. Во всей округе не было таких веселых частушек. Например, в Пермогорье и других деревнях частушки пели растяжно и, может быть, как-то вальяжно, более того – без какой-либо удали.

Если говорить о некотором рукодельном творчестве, то оно также было и в нашей деревне. Некоторые деревенские умельцы украшали орудия своего труда: трепала для обработки льна – резным узором; конская упряжь (шлея или уздечка) покрывалась медными бляхами; хомут изготавливался со светлыми головками гвоздей на нем; дуга раскрашивалась всеми цветами радуги… А колокольцы под дугой, шаркуны на шее лошади, наконец, сани (кошёвки) с расписной спинкой!..

Интерьеры некоторых изб, уже на моей памяти, были изящно оформлены. Кухонные перегородки – раскрашены масляными красками. Дверки посудного шкафа-горки с откидной крышкой-столиком, самодельные стулья с резными спинками, детская зыбка (люлька) тоже покрывались резными символами. Красиво оформлялись сундуки. Теперь это забыто. Квартиры и дачи обставлены импортной мебелью, чуждой русскому духу.

Стол обычно украшали берестяные деревянные долбленые солонки-уточки. Такая же посуда делалась для хранения крупы и других продуктов. Красивы также берестяные туески, корзины, пестери (кузова) заплечные. Эту красивую утварь теперь можно увидеть только в Красноборском краеведческом музее.

В северных деревнях, в том числе и в деревне Новошино, в лесном краю дерево было и остается основным материалом для художественной обработки. Из дерева рубили церкви и избы, делали мебель и орудия труда, мастерили посуду и детские игрушки. Сани и дуги, сундуки и люльки, прялки и швейки, вальки и трепала, ковши и солоницы искусно украшались резьбой и росписью. Из бересты плели корзины, пестери (заплечные кузова для грибов и ягод), солонки различных форм, лапти, изготовляли туеса с резьбой, тиснением и росписью. Орнамент не только украшал предмет, он нес защитно-магическую функцию, служил оберегом, превращал бытовое действие в обряд.

У нас в деревне Новошино лучшим мастером по бересте был Рогатых Григорий Петрович. Он работал в Красноборском лесхозе лесником. Ему лесхоз давал план по изготовлению туесков разных размеров, за год он делал до 400 туесков. Конечно, в деревне было много и других умельцев, которые плели из бересты и лапти, и пестери, и другую утварь.

Мастер по бересте Рогатых Григорий Петрович у своей мастерской. Новошино

Сегодня известно, что бересте более 2000 лет. Только в Архангельской области работают 46 мастеров берестяного дела. Из всего многообразия изделий из бересты существует три типа: плетёные изделия; изделия из пластовой бересты; комбинированные изделия.

Плетеные изделия выполнялись из полос бересты косым или прямым плетением. Ширина полосы могла быть от минимальной – 5 мм, до 6–7 см (максимум). Размеры самих изделий очень разнились. Походная солонка могла быть размером меньше кулака, а сундук из бересты не уступал по размерам своему собрату из досок.

Основные типы – это корзина, пестерь, зобня, горлатка, сумка, короб. Форма и размер зависели от применения в зобнях, в которых хранили продукты. На кухне среди утвари можно было увидеть плетеные чашки, коробочки и солонки. Последние были очень разнообразны по форме оттого, что почти каждый мог плести и плел по-своему.

Коробки проще по изготовлению. Они делались из одного пласта бересты, который сгибался и закреплялся обычно прутиком из ивы или березы, ручки приделывали из бересты. Коробки делали прямо в лесу по мере необходимости. Когда мы с мамой ходили в лес на сенокос или за грибами и ягодами, то мама быстро делала такие коробки.

Берестянка – простой ковшик, сделанный из пласта бересты, свернутый воронкой, а края пластины скреплялись палочкой, внешний конец которой образовывал рукоять «ковшика». Обычно его можно видеть у лесных речек. Например, у нас по дороге из Новошино в Пермогорье (39 км) такой ковшик всегда был у лесной речки Берёзовки с чистой водой. Кто его сделал, неизвестно, видимо, проходивший мимо путник.

Самый распространенный тип из комбинированных изделий – туес. Для его изготовления с березового кряжа целиком снимается береста цилиндрической формы – так называемый сколотень. Это самая сложная операция по изготовлению туеска.

Сверху сколотня из пластовой бересты одевается рубашка, соединенная в замок. Сколотень скрепляется с рубашкой выворотным способом или прошивкой. Дно и крышка делаются из дерева. Крышка может иметь ручку-душку или ручку-пупочку из бересты или из дерева. Рубашка может быть декорирована росписью, тиснением, резьбой.

Размеры туеска бывают самые различные: в высоту – от 50 до 60 см, в диаметре – от 5 до 30 см, объемом для жидкости – от 0,5 до 10 л. Туес имеет цилиндрическую форму.

Заплечный короб (пестерь) делается из пластовой бересты или из плетенки берестяной.

В нашей деревне из бересты изготавливались простые древнейшие музыкальные инструменты – рожки и дудки. Охотники подавали друг другу условные сигналы, подражая реву лося, а пастухи с помощью рожка могли управлять движением стада коров.

Длинной лентой бересты обвивали горшки, стеклянные бутыли, рукоятки орудий труда (грабли, косы, лопаты и т. д.).

Кроме утилитарных предметов, в крестьянской избе можно было видеть плетеные мячи, погремушки (шаркуны), берестяные фигурки. В связи с тем, что береста легка в обработке, из нее делали большое количество самых разных предметов. Например, в ткацком станке – чивцы и челноки, на рыболовных сетях – поплавки, а также табакерки, шкатулки… Масло, мёд, соления на рынках продавались в берестяной таре.

Дома в XIX веке строились красивые. Разумно, прочно и изящно рубились в «лапу» углы деревенской избы, амбара, бани. Тесовая крыша поддерживалась изогнутыми «курицами» стропильных слег. Сверху концы досок закрывались долбленым охлупенем с почти обязательным скульптурным конем на переднем конце его. Этот конь высился над домом, придавая ему самоуверенный вид. Некоторые дома на фронтоне имели балкон с резными и точеными балясинами.

К сожалению, нет данных о наличии в деревне школы до советской власти. Я слышал от старых жителей, что когда-то была в деревне начальная школа, видимо, 2–4 класса. Старики говорили, что она находилась в доме Василия Антропова, дом которого почти полностью разрушен.

Такая же картина и с медицинским обслуживанием (имеется в виду – до советской власти). На моей памяти в деревне всегда был фельдшерский пункт (в штате – один фельдшер).

Большая и малая история говорит, что в северной деревне никогда не было ни крепостного права, ни помещиков.

Слева небольшой дом, в котором, возможно, и была первая школа в Новошино

Несколько позже появились так называемые кулаки и чуть позже – середняки. В наших краях всегда жили трудолюбивые люди, которые по сантиметру вырезали у северной тайги клочки земли. На этой земле выращивали лучшие хлеба, которые царские власти почти полностью отбирали в виде многочисленных налогов. Но мой народ выжил благодаря труду, труду и труду.

Итак, крепостного права у нас не было. Северная деревня, в том числе и наша деревня Новошино, постепенно развивалась и выросла в большую деревню.

К сожалению, мне не удалось найти каких-либо исторических материалов о Первой мировой войне и о том, как же встретила моя деревня Великую Октябрьскую социалистическую революцию. Однако однозначно, что мои земляки не оставались в стороне от этих исторических событий. Со слов стариков, жители деревни спокойно, выдержанно и по-деревенски разумно отнеслись к этому периоду северной деревни.

Коллективизация и раскулачивание

История свидетельствует, что общий прогресс человечества достигается через огромные лишения и страдания больших масс населения: общество часто делает правильные выводы, только пройдя через эти страдания. Хотя применительно к России правильнее, наверно, будет сказать – не общество, а ее центральные и местные правители, те власть имущие, тщеславные, самоуверенные и часто алчные, которые не прислушиваются к отдельным провидцам, к общественному мнению, к чаяниям и желаниям народа. Свидетельством этому может быть колхозная история моей деревни. Мои земляки всю жизнь (несколько веков) трудились в лесу и на полях, и были времена, когда достигали неплохих результатов. Но наступили 1930-е годы, с их раскулачиванием и коллективизацией, о чем следует поговорить более подробно.

Коллективизация – одна из крупнейших политических акций Коммунистической партии на рубеже 1920–1930-х годов, которая коренным образом изменила экономические основы сельскохозяйственного производства в стране, классовый состав сельского населения, жизненный уклад деревни. В условиях начавшейся индустриализации проблема продовольственного снабжения растущего населения городов решалась путем максимального кооперирования мелких сельских производителей с одновременной экспроприацией собственности у наиболее зажиточных элементов деревни. Изъятие «излишков» зерна в деревне на фоне хлебных затруднений 1928 года переросло в радикальную политику ликвидации так называемого кулачества, что вызвало ожесточенное – вплоть до вооруженных восстаний – сопротивление значительной части крестьянства. В нашей области коллективизация имела свои особенности и в разных регионах осуществлялась по-разному.

На европейском Севере в конце 1920-х годов проживало менее 3 млн человек, из них более 90 % – в сельской местности, в основном (75 %) в южных районах региона. Южная часть области – плотно населенная территория с развитым земледелием и молочно-мясным животноводством. В то же время на севере области – малонаселенный регион (менее 1 человека на 1 кв. км), где сельское хозяйство носило подсобный характер, а преобладали различные промыслы. Восстановление сельского хозяйства Северного края после Первой мировой войны, революционных событий и Гражданской войны в основном завершилось в 1926–1927 годах.

Что же такое раскулачивание? Раскулачивание – это политическая репрессия, применявшаяся в административном порядке местными органами исполнительной власти по политическим и социальным признакам. В конце 1929 года была провозглашена, а в начале 1930 года закреплена законодательно новая политика государства в отношении кулачества. Однако проведение практических мер по ликвидации кулацких хозяйств в северной деревне началось раньше – в ходе налоговой и заготовительной кампании летом – осенью 1929 года. Руководством Северного края было принято решение об обложении налогом 23 % северных крестьянских хозяйств не по нормам доходности, как все остальные, а в «индивидуальном порядке». Различными видами налогов у хозяйств в разных районах края изымалось от 40 до 250 % годового дохода. Проведение кампании по взысканию налога сопровождалось массовым раскулачиванием. В 1928 году в архангельских северных деревнях бедняки составляли 34,2 % (в 1914 году – 69 %), середняки – 61,7 % (32,4 %), кулаки – 4,1 % (0,6 %).

2 декабря 1927 года открылся ХV съезд ВКП (б), на котором выносится решение о коллективизации – «О расширенном наступлении против кулачества». Вновь устанавливаются твердые цены на хлеб, к отказывающимся выполнять эти условия применяется ст. 107 УК «О конфискации по суду излишек хлеба у кулаков и спекулянтов». Например, Президиум Черевковского РНК решил: «Определить для каждого хозяйства норму 150 пудов до нового урожая. Сверх этой нормы считать излишками. К умышленно укрывающим хлеб применять ст. 107Ж, т. е. конфискацию…»

Начиная с 1928 года прекращается продажа крестьянским хозяйствам сельхозмашин. До 1929 года богатое крестьянство притеснялось только экономически. Действовали повышенный налог, ограничение землепользования законом о земле, ограничение размера хозяйства законом о применении наемного труда. Залогом стабильности таких хозяйств служил запрет на раскулачивание. В 1929 году все это отменяется. Более того, разрешается конфискация имущества, скота, машин и другого инвентаря раскулаченных в пользу создаваемых колхозов.

Техника раскулачивания достаточно проста. По решению группы бедноты (эти группы создавались из самой люмпенской части крестьянства с 1926 года) хозяйство признается кулацким, и на него накладывается индивидуальный налог (1928 год), который использовался в качестве средства, побуждавшего крестьян продавать излишки хлеба. Однако для зажиточных хозяйств он был повышенным не на 30–35 %, как обычно, а в 2–3 раза, иногда в размере стоимости всего хозяйства. В то же время, если налог не выплачивался, то хозяйство продавалось с торгов и передавалось в колхоз. Сами же хозяева лишались избирательных прав, иногда подвергались высылке.

Первая волна раскулачивания, кроме разорения особенно крепких, в том числе действительно кулацких хозяйств, изобилует большим количеством дел так называемых «раскулачивание из-за дома». Порой такие раскулаченные, кроме дома и сельхозинвентаря, ничего в своем хозяйстве не имели. Вот только некоторые выдержки из решений группы бедноты одного из сельсоветов Красноборского района: «Имеет большой дом. Хранит кулацкое добро», «От отца-торговца остался дом», «Ничего нет, один дом да дети, а бывший псаломшик и эксплуататор».

Не последнюю роль играло желание скупить по дешевке вещи раскулаченных на торгах, переселиться в их крепкие дома. Вот и ложились на столы сельсоветов доносы на соседей. Подобные доносы были и в нашей деревне.

Кроме индивидуального налога, существовало еще наложение «твердого задания». По принятому 2 мая 1929 года ВЦИК и СНК Постановлению «О расширении прав местных Советов в отношении содействия выполнению общегосударственных заданий и планов» местным органам разрешалось налагать на отдельных хозяев, не выполняющих решений и уклоняющихся от сдачи хлеба, штрафы в административном порядке, в пределах до пятикратного размера стоимости подлежащего сдаче хлеба, с применением, в случае необходимости, продажи с торгов имущества…». Возбуждается также судебное преследование по ст. 61 УК (срок заключения – 1–2 года). По твердому заданию человек обязан был или сдать зерно, сено и т. д., или в местных условиях выполнить норму на сплаве или вывозке древесины (заведомо невыполнимые).

В создававшихся условиях выходом было либо ждать раскулачивания, либо бежать в другие места. И многие все бросали и убегали. Так было и в нашей деревне. Многие молодые люди уезжали из деревни в Карелию, Коми и другие районы европейского Севера. Учитывая создавшуюся ситуацию, было принято решение о запрете на переселение без разрешения райисполкома (1930 год). Если кто-то самовольно бежал, то имущество его подвергалось конфискации, или хозяин с семьей должен был вступать в колхоз.

Беднейшие, ничего не имеющие шли в колхоз с удовольствием – ничего своего нет, а за счет соседа, который был побогаче, можно пожить. Потому первые колхозы не имели ничего – ни инвентаря для обработки полей, ни помещений для скота. Тут-то и подоспело раскулачивание. Не случайно уже к маю 1930 года у половины колхозов по стране кулацкое имущество составляло 324 % неделимых фондов.

Подобная картина была и в нашей деревне Новошино. В деревне жило несколько семей, которые были отнесены к середнякам, к категории кулака – ни одной семьи. Середняки имели хороший дом, держали корову, лошадь, овец. Имели кое-какой инвентарь: сани, телеги, соху, борону, косы, вилы, лопаты и другой мелкий инвентарь. Насколько мне известно, таких хозяйств в нашей деревне было около 10.

Знаю только одно, что большой дом Михаила Федоровича Рогатых был конфискован и передан под сельсовет и избу-читальню, а дом моего деда Петра Киприяновича Корнякова передан под правление колхоза, а дед до конца жизни проживал в боковой зимней избушке. Водяная мельница, кузница были построены колхозом.

У некоторых жителей имелись гумна (сараи), в которых обрабатывалось и хранилось зерно и солома. Они позже тоже были добровольно переданы в колхоз. Большинство жителей деревни добровольно передали в колхоз своих лошадей. Колхозной конюшни не было. Лошадей держали в частных крестьянских дворах. Не было и колхозного скотного двора, и колхозный скот держали в частных дворах.

Для складов приспосабливали амбары крестьян. Все члены семьи работали ранее в своем личном крестьянском хозяйстве. Став колхозниками, они должны были работать в колхозе, особенно в весенне-летнее время. Позднее установили минимум выработки трудодней взрослыми мужчинами, женщинами и подростками. Вот интересный факт 1959 года, когда в колхозах устанавливался минимум трудодней: «Установить для членов колхоза к выполнению в год обязательного минимума трудодней:

– для мужчин – 300 трудодней;

– для женщин без детей, до 40 лет – 250 – "-

– для женщин от 40 до 55 лет – 220 – "-

– для женщин, имеющих детей до 8 лет – 200 – "-

– для подростков от 14 до 16 лет – 50 – "-

– для подростков от 16 до 18 лет – 200 – "-

Следует отметить, что в нашей деревне до 1934 года были и единоличники. А к 1935 году они уничтожены, частное землевладение отменено. Крестьян загнали в колхоз.

В архивном отделе Красноборского района (ф. 2101, оп. 1 д. 4, л. 1) мне удалось найти интересные документы тех лет. Например, комиссия по рассмотрению жалоб и заявлений при Черевковском райисполкоме (в то время наша деревня относилась к Черевковскому району) рассматривает жалобу от 9 ноября 1933 года:

«СЛУШАЛИ п. 29:

Заявление гражданина Новошинского сельсовета Ананьина Михаила Васильевича о сложении штрафа по постановлению сельсовета от 29 августа 1933 года за уклонение от биржевых работ в сумме 300 рублей, середняк-единоличник (такую категорию граждан отправляли на биржевые работы. – К. К.).

ПОСТАНОВИЛИ:

Исходя из того, что в тот момент, когда сельсовет требовал выхода на лесобиржу Ананьина, у последнего как видно из представленной справки врача была больная жена, которая требовала за собой ухода, имеется ребенок 1,5 лет и что самообязательства у Ананьина по биржевым работам не было, штраф полностью сложить» (т. е. освободить от штрафа. – К. К.).

Или вот еще архивный документ:

«Протокол № 5 от 19 августа 1934 года заседания президиума Черевковского райисполкома по разбору жалоб и заявлений.

СЛУШАЛИ п. 2:

Заявление гражданина Новошинского сельсовета Ананьина Ивана Александровича – единоличник. О сложении штрафа, наложенного сельсоветом в сумме 150 рублей, взыскано 70 рублей за невыполнение плана лесозаготовок его дочерью.

ПОСТАНОВИЛИ:

В ходатайстве гражданину Ананьину отказать. Взыскание штрафа в сумме 70 рублей считать правильным. (Причины в протоколе не указаны. Следует полагать, что семья единоличника. – К. К.)

СЛУШАЛИ п. 3:

О пересмотре решения Президиума райисполкома от 5 апреля 1934 года протокол № 4 «Об утверждении хозяйства Илатовской Марии Афанасьевны» и отнесена в группу кулацких хозяйств».

Как видим, возникали проблемы коллективизации и в 1934 году. К 1 марта 1930 года в Северном крае были вовлечены в колхозы 45,1 % всех хозяйств. К июню 1930 года в Черевковском районе образованы 19 колхозов и 3 коммуны, на 75 % они состоят из беднейших. В Красноборском районе 5 мелких бедных колхозов, две коммуны: «На перевале» (Алексеевский сельсовет) и «Вперед» (Пермогор-ский сельсовет). Все это преподносилось как «торжество новой жизни». А в деревнях Новошино и Шадрино было создано три колхоза: «Красный труд» (в январе 1958 года переименован в «Зарю коммунизма»), «Имени Сталина» и «Красный маяк» (в феврале 1962 года объединили в колхоз «Искра», а в 1964 году переименовали в колхоз «Заря», а в 1965 году – в Новошинское отделение совхоза «Пермо-горский»), (ф. 2101, оп. 1 д. 4, л. 1).

Крестьяне, не желая отдавать заработанное тяжелым трудом, портят постройки, инвентарь, семена. Из зерна гонят самогон, скот режут поголовно (все равно отберут). По Северному краю крестьяне вырезали в короткий срок больше 20 % крупного рогатого скота, оказавшись, таким образом, на уровне 1922 года. Не лучше ситуация была и в наших районах. Например, на 4-й внеочередной партконференции Черевковского района (ноябрь 1929 года) отмечалось, что только за год по району было вырезано свыше 1000 голов крупного рогатого скота. Доходило дело до прямого противодействия. Страна оказалась под угрозой голода. 14 марта 1930 года ЦК ВКП (б) издает постановление «По борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении», а И. В. Сталин в своей статье «Головокружение от успехов» обвиняет низовых исполнителей.

Изучая Книгу памяти жертв политических репрессий (МЕМОРИАЛ), я обнаружил, что двое жителей нашей деревни были репрессированы:

Ананьин Иван Павлович, 1889 года рождения, уроженец д. Новошино, арестован 18 октября 1941 года. Военным трибуналом Северной железной дороги 23 ноября 1941 года по ст. 58–10 ч. 2 УК РСФСР незаконно осужденный к лишению свободы сроком на 10 лет с поражением в правах на 3 года. Полностью реабилитирован 30 декабря 1992 года.

Рогатых Михаил Федорович, 1883 года рождения, уроженец д. Новошино. Арестован 5 августа 1937 года. Тройкой УНКВД по Северной области 15 сентября 1937 года по ст. 58–10 ч. 1 УК РСФСР незаконно лишен свободы сроком на 10 лет. Полностью реабилитирован 13 октября 1956 года.

Деятельность сельского совета

16 октября 1924 года ВЦИК утвердил новое Положение о сельских Советах. Главное внимание было обращено на решение задач по восстановлению крестьянского хозяйства. Новые избирательные нормы – 1 делегат на 100 человек – обеспечили значительный приток в сельский Совет новых кадров.

Для привлечения широких масс к управлению Советы получили право создавать при себе секции. Одновременно с выборами в сельский Совет Положение предусматривало избрание ревизионных комиссий, осуществлявших контроль за финансово-хозяйственной деятельностью Советов.

Сельские Советы являлись высшим органом власти на своей территории, объединяли деятельность всех организаций, осуществляли руководство во всех отраслях – от земельного дела до социального обеспечения и культурно-просветительной работы, содействовали кооперированию хозяйств, проводили в жизнь законы и распоряжения правительства страны.

В период коллективизации сельские Советы возглавляли колхозное движение, непосредственно руководили социалистическим переустройством деревни.

По архивным данным, Новошинский сельский Совет функционировал в 1925 году, до этого времени данных нет.

Некоторое время председателем сельсовета был избран крепкий середняк Ипатов Степан Петрович, затем немного времени председателем был Корняков Иван Михайлович. Члены исполкома – Антропов Василий Константинович, Рогатых Александр Алексеевич, Илатовский Андрей Андреевич, Ананьин Иван Александрович.

В 1926 году в деревне создана комсомольская ячейка, секретарем которой стал бедняк Н. Корняков, на учете – 22 члена комсомола. Комсомольская организация была слабая, комсомольцы активности не проявляли, теряли классовую стойкость. В некоторых документах есть информация о том, что секретарь райкома комсомола Бушковский и член губкома комсомола Веречев встречались с комсомольцами. Проинструктировали их о том, что комсомольцы имеют право выдвигать своих членов в различные органы власти и ставить перед властью вопросы совершенствования деятельности органов власти, в том числе и выдвижение комсомольцев во властные органы управления. После этого комсомольская ячейка стала работать активнее. Была в деревне школьная пионерская организация, членом которой состоял Антропов Павлин Павлович – 14 лет, бедняк, пастух, отца нет. Семья: мать и четверо детей. О других членах пионерской организации данных нет.

В эти годы деревня разделилась на два лагеря: середняки и бедняки. Между молодежью была постоянная вражда. Так, например, в 1929 году почти два года следственные органы района вели следствие по делу драки между середняками и бедняками (комсомольцами).

Обе стороны писали заявление в народный суд 16 участка по существу драки и избиения середняками комсомольцев. В то же время молодежь середняков также написала заявление в суд о том, что их избивают комсомольцы-бедняки, подтверждая данные факты, указанные в заявлении, свидетельскими показаниями.

Как показало следствие, которое было проведено предвзято и приняло сторону комсомольцев, виновными были признаны середняки. Следователями опрошена большая группа свидетелей этой драки, показания которых были совершенно противоположными. Несколько человек из середняков следствием были признаны виновными по ст. 146 УК РСФСР. Материалы дела переданы в суд, который по неизвестной причине никакого решения не принял. В данном молодежном конфликте не высказал своего принципиального мнения сельсовет как орган, демократично избранный всем населением обеих деревень. В последующие годы таких недоразумений не было, т. к. жизнь показала, что делить-то было нечего. Жизнь в деревне постепенно выравнивалась.

31 декабря 1939 года на организационной сессии Ново-шинского сельского Совета председателем исполкома избран депутат Ипатов Савватий Андреевич, секретарем – Корня-ков Иван Михайлович. Образовано 4 постоянных комиссии: бюджетная, сельскохозяйственная, школьная, мандатная. Депутатов в Совет избрано 9 человек (осн. ф. 75, оп. 1, д. 1, л. 1). Сельский Совет руководил лесозаготовками, сельским хозяйством. На территории сельсовета находилось три колхоза: им. Сталина, «Красный маяк», «Красный труд». И Новошинский лесопункт.

Принятыми в 1930 и 1931 годах Положениями о сельских Советах была значительно расширена их компетенция и повышена роль. Им предоставлено право и вменено в обязанность принимать все меры к укреплению колхозов и организации новых, рассматривать и утверждать планы коллективных хозяйств и другие вопросы. В середине 1930-х годов произошла перестройка системы органов государственного управления, как в центре, так и на местах. Эта перестройка была закреплена в Конституции СССР 1936 года, которая преобразовала Совет рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов в Советы депутатов трудящихся.

С августа 1931 года по ноябрь 1942 года Новошинский сельский Совет входил в состав Черевковского района. Сохранившиеся документы не раскрывают деятельность Совета за эти годы. Деревня Новошино и сельский Совет начиная с 1924 года многократно переходила из одного района в другой и обратно. Вот эта историческая справка:

На заседании Сольвычегодского исполкома (протокол № 39 от 23 июня 1924 года) решался вопрос о новом административном делении Северодвинской губернии.

По вновь образованному Красноборскому району был утвержден состав сельских Советов. В числе 14 появился новый – Новошинский сельский Совет (ф. 1084, оп. 1, д. 236, л. 98).

В связи с ликвидацией округов Президиум ВЦИК принял постановление «О некоторых изменениях районов в составе Северного края». На основании этого постановления 30 июля 1931 года Президиум Севкрайисполкома решил ликвидировать 10 районов края. В их числе был Красно-борский район. Большая часть его сельских Советов отошла к Котласскому району, а 4 сельских Совета, в том числе Новошинский – к Черевковскому району (ф. 621 оп. 1 д. 95 л. 124 об, 125).

В соответствии с Инструкцией о выборах в Советы и на Съезды Советов в РСФСР (глава 3 статья 25) Президиум Черевковского райисполкома от 23 октября 1934 года вынес постановление «Об утверждении списков лиц, лишенных избирательных прав»: лишить права избирать и быть избранным в Советы по своему классовому положению к моменту выборов подпадающих под ст. 15 глава 3 Инструкции о выборах в Советы по своей прошлой деятельности относящиеся на основании Конституции РСФСР к категории лишенных избирательных прав, нижеследующих лиц: всего 102 человека (по району).

Председатель райисполкома А. Федин

Секретарь райисполкома Корнаков

Верно:

зав. Общим отделом райисполкома Трапезникова.

А по Новошинскому сельсовету:

23. Казакова Прокопия Михайловича, владелец мельницы по ст. 15 п. «е».

28. Антропова Ивана Александровича, бывший служащий полиции по ст. 15 п. «а».

33. Илатовского Игнатия Александровича, эксплуататор ст. 15 п. «а».

63. Белорукову Марию Андреевну, иждивенку по ст. 15 п. «л».

64. Фуфаеву Анну Павловну, иждивенку по ст. 15 п. «л».

65. Фуфаева Федора Матвеевича, эксплуататор по ст. 15 п. «а».

66. Фуфаеву Александру Андреевну, иждивенку по ст. 15 п. «л».

67. Зашихину Феклу Антоновну, торговку по ст. 15 п. «д».

68. Фуфаева Сергея Сергеевича, торговец по ст. 15 п. «д».

69. Рогатых Петра Кузьмича, эксплуататор по ст. 15 п. «а».

70. Рогатых Наталью Антоновну, иждивенку по ст. 15 п. «л».

71. Корнякова Петра Киприяновича, торговец по ст. 15 п. «д».

72. Корнякову Парасковью Ивановну, иждивенку по ст. 15 п. «л».

73. Рогатых Александру Лукиничну, торговку по ст. 15 п. «д».

74. Рогатых Василия, торговец по ст. 15 п. «д».

Колхоз постепенно укреплял свое хозяйство. Старики рассказывали, что хорошая жизнь в деревне была перед началом Великой Отечественной войны. Многие колхозники строили новые дома. Каждая колхозная семья была наделена 40 сотками пахотной земли, а также при каждом доме имелись земельные участки для выращивания различных овощей. Многие семьи имели корову, держали овец и кур.

Деревня в годы Великой Отечественной войны

Тяжелый осадок оставила у жителей деревни Великая Отечественная война 1941–1945 годов.

В годы войны работа сельского Совета была направлена на достижение победы над врагом.

Помощь армии продовольствием, промышленным сырьем, организация ударного труда, оказание помощи семьям фронтовиков – вот неполный перечень вопросов, которые решал Совет в эти годы.

На фронт ушли почти все мужики и молодые ребята деревни, а на долю оставшихся женщин достались все тяготы тяжелой крестьянской работы и вдобавок – лесозаготовительные работы (в зимний период), связанные со снабжением армии деревянными изделиями.

Работа в колхозе фактически была бесплатной, с невероятным напряжением сил. Но люди работали, понимая, что их труд приближает разгром врага.

По данным Книги памяти Архангельской области (1995 год), по Новошинскому сельскому Совету погибли на фронтах войны около 76 человек.

Многие пришли домой тяжело раненными.

За боевые подвиги на фронтах войны награждены орденами и медалями.

Новошинские герои

Наши земляки на фронтах войны совершали героические подвиги. Например, Антропов Василий Константинович, младший сержант, заместитель командира отделения 9-й стрелковой роты 599-го стрелкового полка 145-й стрелковой дивизии, член ВЛКСМ. Вот что сказано в Наградном листе о подвиге товарища Антропова: «За время боев с немецкими фашистами 21–26 сентября 1942 года под деревней Боровики, Слободского района, Смоленской области проявил себя бесстрашным, волевым командиром. Будучи окруженным группой немецких автоматчиков отстреливался и поражал врага до последнего патрона, расстреливал фашистских гадов, гранатами уничтожил 7 гитлеровцев, а в плен не сдался и последней гранатой взорвал сам себя. Показав этим свою преданность Родине и героический подвиг всем бойцам, как надо сражаться до последней капли крови.

За проявленное геройство, мужество и отвагу тов. Антропов достоин представления к правительственной награде ордену «КРАСНОГО ЗНАМЕНИ».

Представление подписали: командир 599-го стрелкового полка подполковник Назаров, военком 599-го стрелкового полка старший батальонный комиссар Мухин.

12 октября 1942 года высшим командованием утверждено представление о награждении орденом «Красного Знамени» Антропова Василия Константиновича.

Рогатых Алексей Александрович, старшина, авиационный механик 154-го истребительного авиационного полка Ленинградского фронта.

«Старшина Рогатых Алексей Александрович принимает активное участие в борьбе с немецкими фашистами с 22 июня 1941 года. Он авиамеханик самолетов ИЛ-16, МИГ-5, Р-40, отлично овладел новой техникой в военное время и правильно ее эксплуатирует. Любит свое дело. Никогда не считается с трудностями, по-большевистски преодолевает их. В июле – августе месяцах 1941 года качественно занимался восстановлением материальной части, тов. Рогатых с другими бойцами, не считаясь с трудностями и временем, энергично и всегда досрочно вводили в строй боевые самолеты.

В местечке Городец (Ленинградский фронт) тов. Рогатых с другими бойцами поставленную боевую задачу ночью доставить самолет И-16, находившийся на вынужденной посадке в 10 км от фашистов, выполнил на «отлично». Этот самолет требовал восстановительного ремонта за 8–10 дней. Он и его товарищи работали по 20 часов в сутки и ввели самолет в строй за 4 дня.

В декабре – январе месяцах 1941–1942 годов тов. Рогатых выполнял боевые задания по восстановлению материальной части самолетов, базирующихся на Комендантском аэродроме г. Ленинграда, успешно справлялся с поставленными задачами. С двумя товарищами в трудных условиях восстановили 2 самолета раньше срока.

В ноябре месяце 1941 года в местечке Сокол выполнял задачу на сборке иностранной материальной части с другими товарищами, собрали 3 самолета за 10 дней, а по плану должны были выполнить эту задачу за 15 дней.

Тов. Рогатых лично подготовил 172 боевых самолето-вылетов. Обслуживает самолет командира эскадрильи, который лично сбил 7 фашистских самолетов и несколько в групповых боях. За время боевых действий не было ни одного случая отказа материальной части самолетов в воздухе и на земле.

В августе месяце 1941 года были дни, когда тов. Рогатых в один день готовил по 5 самолето-вылетов. Работал день и ночь, самолет всегда находился в боевой готовности. Тов. Рогатых, как беспартийный большевик, мужественно, умело преодолевает все трудности при выполнении боевых заданий. Образцово выполняет все задания командования, настойчивый, инициативный в работе.

Тов. Рогатых А. А. достоин правительственной награды – медали «ЗА БОЕВЫЕ ЗАСЛУГИ».

Представление подписали: командир 2-й истребительной эскадрильи 154-го истребительного авиаполка капитан Покрышев, военком старший политрук Коршунов, командир 154-го истребительного авиаполка майор Матвеев, военком батальонный комиссар Сясин.

Представление утвердил командующий военно-воздушными силами 8-й армии генерал-майор авиации Андреев, военком 8-й армии бригадный комиссар Пезнер».

Вот еще один наш земляк: Рогатых Иван Петрович – красноармеец, заряжающий батареи 78 м/м пушки в бою за город Великие Луки с 13 по 17 декабря 1942 года, двигаясь в боевом порядке со штурмовым отрядом, из пушки уничтожил 5 огневых точек противника и уничтожил до 80 фашистских автоматчиков. В этом бою Иван Петрович был ранен в плечо осколком мины и находится на излечении в госпитале до апреля 1943 года. За этот подвиг Иван Петрович приказом № 1 от 2 декабря 1943 года по 943-му стрелковому полку 257-й стрелковой дивизии Калининского фронта от имени Президиума Верховного Совета СССР награжден медалью «ЗА ОТВАГУ». Приказ подписал командир полка подполковник Мошарев.

Рогатых Иван Петрович

После излечения был направлен опять на фронт на Смоленское направление и зачислен в 1-й дивизион 424-й артиллерийский полк 158-й артиллерийской дивизии.

С 6 июня до 8 августа 1943 года при наступлении на деревню Ломоносовка и город Луховщина тов. Рогатых из 76 мм пушки уничтожил несколько огневых точек противника, что способствовало наступлению наших войск. В этих боях тов. Рогатых был опять ранен в обе ноги. За проявленный героизм и мужество был представлен для награждения медалью «За боевые заслуги». Однако вышестоящим командованием представлен к ордену «Красная Звезда».

Командующий войсками Беломорского военного округа генерал-полковник Фролов и член Военного Совета округа наградили Ивана Петровича орденом «Отечественной войны 2 степени».

После войны Иван Петрович вернулся домой инвалидом – без одной ноги. Скромный по характеру, он многие годы работал в колхозе. В честь 40-летия Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов Президиум Верховного Совета СССР 6 ноября 1985 года наградил Рогатых И. П. орденом «Отечественной войны 1 степени».

Илатовский Александр Александрович из деревни Шадрино, 1915 года рождения, член ВЛКСМ, командир отделения 101-го отдельного пограничного стрелкового полка НКВД. За время боевых действий в разведвзводе на Карельском фронте показал себя смелым, мужественным разведчиком. 20 июля 1941 года противник прорвал оборону на левом фланге в районе горы Лехтотохиювара. 5-е отделение отряда было послано в тыл врага для проведения разведки. 21 июля 1941 года отделение столкнулось с фашистами на реке Сулахаран-Иоки (квадрат 2076). Завязался бой наших разведчиков с вдвое превосходящими силами немцев, которые были вооружены станко-пулеметами и минометами. Несмотря на это, тов. Илатовский с отделением находился на линии огня до приказа об отходе. Во время боя, находясь впереди и увлекая остальных разведчиков, тактически правильно вывел их из-под огня противника. После боя отделение без продуктов продолжало выполнять приказ командования о продолжении резведоперации. В этой ситуации командир отделения тов. Илатовский показал себя выдержанным, преданным командиром, поднимая боевой дух товарищей.

В ночь с 4 на 5 августа 1941 года тов. Илатовский находился в составе диверсионной группы, которая проводила в тылу врага минирование шоссейных дорог Алакуртти – Вуориярви – Кайрала – Алакуртти. Несмотря на трудности, тов. Илатовский выполнил поставленную задачу, кроме этого, была выведена из строя автомашина с боезапасом противника.

4 октября 1941 года, находясь в разведке в тылу врага в районе высоты 3898, наскочил на фашистскую мину и погиб.

Командир 101-го отдельного пограничного стрелкового полка НКВД полковник Жуков и военком этого же полка старший батальонный комиссар Тарасов представили Илатовского А. А. к правительственной награде – медали «ЗА БОЕВЫЕ ЗАСЛУГИ».

При выполнении боевого задания 16 мая 1942 года погиб Рогатых Алексей Михайлович, житель нашей деревни, старшина, воздушный стрелок 7-го авиационного полка 53-й авиационной дивизии дальнего действия. Все пять членов экипажа бомбардировщика дальнего действия:

1. Сушенков Федор Семенович, командир экипажа, 2. Дмитриев Леонид Николаевич, бортовой авиатехник, 3.Красницкий Михаил Шмуйлович, бортовой механик, 4.Цветков Петр Михайлович, воздушный стрелок, 5.Рогатых Алексей Михайлович, воздушный стрелок, погибли и похоронены в братской могиле в 3-х км юго-восточнее деревни Круча, Всходского района Смоленской области. Извещение № 0486 от 30 мая 1942 года подписали: командир 7-го авиаполка 53-й авиадивизии дальнего действия подполковник Щелкин, военком старший батальонный комиссар Савранский, начальник штаба подполковник Шейхов.

Много лет назад дядя Алеша рассказывал мне о том, что он всю войну воевал на полуострове Рыбачий.

Работая над этой книгой, я вспомнил об этом рассказе и зашел на сайт 135-го стрелкового полка 23-го Укрепрайона, в составе которого и воевал дядя Алеша – Рогатых Алексей Петрович.

Из истории Великой Отечественной войны известно, что полуостров Рыбачий (Кольский полуостров) защищали с первых дней войны советские солдаты как раз этого самого 135-го стрелкового полка.

С первых дней войны воевал сержант Рогатых Алексей Петрович, командир отделения 6-й роты. 31 июля 1942 года этот полк был преобразован в 254-ю отдельную бригаду морской пехоты, которая вошла в состав Северного оборонительного района на базе 23-го Укрепрайона.

Вся надежда командования была на 254-ю отдельную бригаду морской пехоты, которая любой ценой должна была удержать Рыбачий и Средний. Морские пехотинцы приказ командования выполнили и ни на шаг не отступили. Немецкие горные егеря неоднократно пытались прорвать оборону, но сделать этого не смогли вплоть до полного изгнания немцев из Советского Заполярья к концу 1944 года. Враг так и не ступил на Средний и Рыбачий.

Рогатых Алексей Петрович. 1936 г.

За эту операцию Рогатых Алексей Петрович был награжден орденом «КРАСНАЯ ЗВЕЗДА», а позже очень важной медалью – «ЗА ОБОРОНУ СОВЕТСКОГО ЗАПОЛЯРЬЯ». В боях был дважды ранен в спину и в рукопашном бою с немцами получил штыковое ранение в спину. Там же в медсанбатах залечил раны – и снова в бой. После Победы над немецкими фашистами 7 сентября 1945 года Рогатых А. П. был демобилизован в запас 1-й категории.

На сайте Министерства обороны РФ «Память народа» мне удалось найти представление на награждение боевыми наградами Рогатых Григория Петровича.

Рогатых Григорий Петрович, 1911 года рождения, ефрейтор. За период боевых действий, работая по оборудованию КП (командного пункта) и НП (наблюдательного пункта) бригады, проявил себя мужественным и бесстрашным сапером, совместно с группой им было отработано 3 КП и 8 НП. При разминировании обороны противника извлек 48 противотанковых мин, чем дал возможность СУ-76 пройти в проделанные проходы и успешно прорвать оборону. При эвакуации СУ-76 с поля боя проявил исключительное умение по извлечению мин, по месту стоянки подбитых машин совместно с группой им было эвакуировано 9 машин. За этот подвиг он был представлен к ордену «Красной Звезды». Представление подписал командир роты 12-го саперного батальона 62-го стрелкового корпуса 33-й армии 1-го Белорусского фронта капитан Селезнёв.

Рогатых Григорий Петрович (справа). 1943 г.

Однако приказ по 12-й самоходной артиллерийской Радомской Краснознамённой ордена Кутузова бригаде от 31 мая 1945 года № 018/Н гласит: «От имени Президиума Верховного Совета Союза ССР за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество НАГРАЖДАЮ: медалью «ЗА БОЕВЫЕ ЗАСЛУГИ» ефрейтора Рогатых Григория Петровича, сапера роты управления 12-й самоходной артиллерийской Радомской Краснознамённой Ордена Кутузова бригады.

Приказ подписали: командир бригады гвардии полковник Кислицын, начальник штаба бригады гвардии майор Мяснянкин.

А вот ещё один НАГРАДНОЙ ЛИСТ.

Рогатых Григорий Петрович, ефрейтор, автоматчик моторизованного батальона автоматчиков 12-й самоходной артиллерийской Краснознамённой бригады представляется к награждению орденом «Красная Звезда»: «Являясь участником Отечественной войны с июня 1943 года, неоднократно проявлял на поле боя мужество, стойкость и отвагу. Участвуя в составе моторизованного батальона автоматчиков в форсировании реки Висла, презирал личную безопасность под сильным миномётным и пулемётным огнём противника. Заготовлял переправочный материал для форсирования вплоть до своего ранения на переправе. За проявленное в бою мужество, стойкость и отвагу достоин правительственной награды – ордена «Красная Звезда».

Рогатых Григорий Петрович (сидит в 1-м ряду, в середине). 1-й Белорусский фронт. 1944 г.

Наградной лист подписал командир моторизованного батальона автоматчиков капитан Кислицын.

Однако ПРИКАЗ 12-й САМОХОДНОЙ АРТИЛЛЕРИЙСКОЙ Краснознамённой бригады от 31 декабря 1944 года № 022/Н гласит: «От имени Президиума Верховного Совета Союза ССР за образцовое выполнение заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество НАГРАЖДАЮ ефрейтора Рогатых Григория Петровича, автоматчика моторизованного батальона автоматчиков 12-й самоходной артиллерийской Краснознамённой бригады медалью «ЗА ОТВАГУ».

Приказ подписали: командир бригады гвардии полковник Агафонов, начальник штаба бригады майор Воронков.

Несколько позже, в честь 40-летия победы в Великой Отечественной войне, Рогатых Г. П. был награждён орденом Отечественной войны 1-й степени.

Хотелось бы рассказать ещё об одном нашем земляке, который на фронтах войны проявлял мужество и героизм, – это Рогатых Михаил Николаевич.

Рядовой Рогатых М. Н., 1925 года рождения, за время боевых действий в районе села Семиковца с 21 по 24 июня 1944 года при отражении контратак противника показал себя смелым и отважным воином в борьбе с немецкими оккупантами за любимую Родину.

Невзирая на огонь противника, в любых условиях выполнял боевые приказы вовремя, имел случаи сближения с пехотой противника и из собственного автомата уничтожил 7 немцев. Достоин правительственной награды – ордена «СЛАВЫ 3 степени». Наградной лист подписал командир 1142-го стрелкового полка подполковник М. Фицев. Приказ по частям 340-й стрелковой Сумско-Киевской Краснознамённой дивизии 1-го Украинского фронта от 8 мая 1944 года № 018/Н гласит:

«От имени Президиума Верховного Совета Союза ССР за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество НАГРАЖДАЮ медалью «ЗА ОТВАГУ» рядового Рогатых Михаила Николаевича, стрелка 4-й стрелковой роты 1142-го стрелкового полка». Приказ подписал командир дивизии генерал-майор Махлиновский.

Рогатых Михаил Николаевич

Вот ещё один НАГРАДНОЙ ЛИСТ:

«Рогатых Михаил Николаевич, стрелок 4-й стрелковой роты 1142-го стрелкового полка 340-й стрелковой Сумско-Киевской Краснознамённой дивизии представляется к ордену «СЛАВЫ 3 СТЕПЕНИ» – в боях за высоту 371,0 тов. Рогатых в числе первых врезался в боевые порядки противника и огнём из автомата и гранатами уничтожил 7 немцев. В течение суток принимал активное участие в отражении контратак пехоты и танков противника, стойко удерживая занимаемые рубежи. Достоин правительственной награды – ордена «СЛАВЫ 3 СТЕПЕНИ».

Наградной лист подписал командир 1142-го стрелкового полка подполковник Карнович. 16.09.1944 года.

А вот приказ по частям 340-й стрелковой Сумско-Киевской Краснознамённой дивизии 38-й армии 1-го Украинского фронта от 3 октября 1944 года № 060/Н гласит: «От имени Президиума Верховного Совета Союза ССР за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество НАГРАЖДАЮ Орденом «СЛАВЫ 3 СТЕПЕНИ» рядового Рогатых Михаила Николаевича, стрелка 4-й стрелковой роты 1142-го стрелкового полка».

Приказ подписал командир 340-й стрелковой Сумско-Киевской Краснознамённой дивизии генерал-майор Пархоменко. В честь 40-летия победы в Великой Отечественной войне 6 апреля 1985 года Рогатых М. Н. награжден орденом «Отечественной войны 1 степени».

Вот ещё один наш земляк, Рогатых Александр Алексеевич, 1901 года рождения, воевал на Волховском фронте, Синявино, 1942 год, участвовал в прорыве блокады Ленинграда, Карбусеке. В НАГРАДНОМ ЛИСТЕ гвардии ефрейтор сапер-минер 9-го гвардейского отдельного батальона инженерных заграждений 2-й отдельной инженерной бригады спецназначения представлен к награде – медали «ЗА ОТВАГУ». В период наступательных боёв с 12 по 15 августа 1943 года в районе д. Мишкино гвардии ефрейтор тов. Рогатых показал образцы мужества, отваги и самоотверженности в работе. Тов. Рогатых до боёв лично доставил нужное количество боеприпасов на исходные позиции штурмовых отрядов. По мере продвижения штурмовых отрядов тов. Рогатых с группой бойцов под артиллерийским, миномётным и ружейно-пулемётным огнём бесперебойно доставлял боеприпасы в нужном количестве. В результате чего штурмовые отряды имели возможность действовать дальше. Будучи раненым, тов. Рогатых доставил боеприпасы, а на обратном пути вынес раненого бойца. За проявленное мужество и отвагу, за самоотверженную работу представляю тов. Рогатых к правительственной награде – медали «ЗА ОТВАГУ».

Наградной лист подписал командир 9-го гвардейского отдельного батальона гвардии инженер-капитан Данилов.

А вот приказ 2-й гвардейской отдельной инженерной бригады Спецназначения от 30 августа 1943 года № 025/Н гласит: «От имени Президиума Верховного Совета Союза ССР за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество НАГРАЖДАЮ медалью «ЗА ОТВАГУ» гвардии ефрейтора Рогатых Александра Алексеевича, сапер-минера 9-го гвардейского отдельного батальона инженерных заграждений».

Приказ подписали: командир 2-й гвардейской отдельной инженерной бригады гвардии полковник Солдатенков, начальник штаба гвардии майор Богачёв.

Вот второй Наградной лист на гвардии ефрейтора Рогатых Александра Алексеевича, кладовщика склада А. Т.И. 9-го отдельного гвардейского моторизованного штурмового инженерно-саперного батальона 2-й гвардейской моторизованной штурмовой инженерно-сапёрной Краснознамённой бригады о награждении правительственной наградой – медалью «ЗА ОТВАГУ». Воевал в 1941–1944 годах на Волховском фронте, с мая 1944 года – 3-й Белорусский фронт, Орша, Березина, Неман, Восточная Пруссия. Награждён медалью «ЗА ОБОРОНУ ЛЕНИНГРАДА» в 1943 году.

Гвардии ефрейтор Рогатых А. А. в период выполнения боевых заданий батальоном на машине-летучке всегда обеспечивал подразделения инженерно-техническим имуществом и боеприпасами.

В период строительства мостов, несмотря на артиллерийский огонь противника, «летучка» всегда находилась на месте строительства, что способствовало успеху подразделений, так как необходимый материал (скобы, штыри, гвозди, шанцевый инструмент и т. д.) находились на месте строительства мостов. Гвардии ефрейтор Рогатых А. А. достоин награждения правительственной наградой – медалью «ЗА ОТВАГУ».

Наградной лист подписал командир 9-го отдельного инженерного батальона гвардии майор Мешков.

А вот приказ 2-й гвардейской моторизованной штурмовой инженерно-сапёрной Новгородской Краснознамённой бригаде от 23 февраля 1945 года № 014/Н гласит: «От имени Президиума Верховного Совета Союза ССР за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество НАГРАЖДАЮ медалью «ЗА БОЕВЫЕ ЗАСЛУГИ» гвардии ефрейтора Рогатых Александра Алексеевича, кладовщика 9-го отдельного гвардейского моторизованного штурмового инженерно-саперного батальона».

Приказ подписали: командир 3-й гвардейской Новгородской Краснознамённой бригады гвардии полковник Соколов, начальник штаба гвардии подполковник Шапошников.

Наш земляк, сержант Рогатых Иван Павлович, шофёр 80-го инженерно-саперного батальона 1-й инженерно-саперной бригады резерва Главного командования в НАГРАДНОМ ЛИСТЕ представлен к правительственной награде – медали «ЗА БОЕВЫЕ ЗАСЛУГИ». Участвовал в прорыве блокады Ленинграда, в боевых операциях под Карбуссивом, в районе Тортолово с 22 по 27 июля 1943 года. За время пребывания в батальоне показал себя как выдержанный, дисциплинированный сержант, образцово содержит автомашину. В боевых операциях во время прорыва блокады города Ленинграда под вражеским обстрелом доставлял на передний край все виды довольствия и инженерное имущество. В боевых операциях под д. Карбуссив проявил мужество, несмотря на артобстрел дороги, проскочил через завесу огня и доставил мины в срок. В боевых операциях под д. Тортолово, несмотря на сильный артиллерийско-минометный огонь противника, доставлял боеприпасы и продукты питания к месту дислокации батальона. Политически выдержан. Морально устойчив. Ходатайствую о награждении сержанта Рогатых И. П. медалью «ЗА БОЕВЫЕ ЗАСЛУГИ».

Наградной лист подписал командир батальона капитан Чирков.

А вот приказ частям 1-й инженерно-сапёрной бригады резерва Главного командования от 16 октября 1943 года № 035/Н гласит: «От имени Президиума Верховного Совета Союза ССР за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество НАГРАЖДАЮ медалью «ЗА БОЕВЫЕ ЗАСЛУГИ» сержанта Рогатых Ивана Павловича, шофёра 80-го инженерно-сапёрного батальона бригады».

И опять же наш земляк, лейтенант Рогатых Павел Иванович, командир стрелкового взвода 1269-го стрелкового полка 382-й стрелковой Новгородской дивизии представлен к ордену «КРАСНОЙ ЗВЕЗДЫ». С августа 1941 года воевал на Западном фронте, с декабря 1941 года – на Волховском фронте, с апреля 1942 года – на Карельском фронте, с февраля 1944 года – Ленинград. Имеет три легких ранения (09.09.41, 22.12.41, 28.06.44). Лейтенант Рогатых П. И. на фронтах Отечественной войны с августа 1941 года, участвовал в боях с немецкими захватчиками на Западном, Карельском, Волховском и Ленинградском фронтах. С полком участвовал в наступательных боях в марте 1944 года за г. Нарва, в июне – сентябре 1944 года – на Карельском перешейке и 8 мая 1945 года на Курляндском полуострове. В бою 21 июня 1944 года на Карельском перешейке у населённого пункта Хейниоки т. Рогатых со своим взводом отбил две контратаки финнов, уничтожив до полуроты солдат и офицеров противника. 8 мая 1945 года – на Курляндском полуострове проявил инициативу: со взводом углубился в расположение противника и захватил большую группу немцев в плен. Лейтенант Рогатых за проявленные в боях мужество и храбрость и в соответствии с приказом Ленинградского фронта № 035, достоин награждения орденом «КРАСНОЙ ЗВЕЗДЫ». Наградной лист подписал командир 1269 стрелкового полка гвардии подполковник Кудрин.

Участник Великой Отечественной войны Ананьин Алексей Иванович воевал в составе Северо-Западного фронта 1232-го стрелкового полка 370-й стрелковой дивизии. Пулемётчик тов. Ананьин в бою с противником за деревню Строльцы поддерживал пулемётным огнём наступление роты, было уничтожено много немцев. Тов. Ананьин был ранен в левую кисть и плечо. После излечения направлен в эту же часть. В оборонительных боях 29 мая 1942 года был контужен и направлен в госпиталь, на излечении находился до марта 1943 года. Комиссией госпиталя был признан не годным и уволен из армии. За боевые действия награждён медалью «За Отвагу».

Ананьин Алексей Иванович

Ананьину Ивану Петровичу было 26 лет (член ВКПб), когда командование за боевые подвиги на фронте наградило его медалью «ЗА ОТВАГУ». Вот этот приказ № 019/Н по 1048-му стрелковому полку 289-й стрелковой дивизии Карельского фронта от 20 апреля 1943 года: «От имени Президиума Верховного Совета СССР награждаю медалью «ЗА ОТВАГУ» минометчика 3 минометной роты красноармейца Ананьина Ивана Петровича за то, что он в боях за высоту «Тюрейска» проявил отвагу и мужество. Несмотря на сильный артиллерийский огонь противника, он на своих плечах подносил мины к своему миномёту, который вёл огонь по противнику. 12 апреля 1943 года, будучи наводчиком, обеспечил разведке отход без потерь. Тов. Ананьин метким огнём уничтожил ручной пулемёт противника и противотанковое ружьё с расчётами».

Приказ подписал командир 1048-го стрелкового полка подполковник Солтырёв.

3 августа 1944 года Ананьин Иван Петрович геройски погиб в бою с немецкими фашистами и похоронен в районе деревни Лутиккавара в Эстонской ССР.

Ананьин Евдоким Павлович начал служить в Военно-Морском флоте СССР с 10 октября 1931 года, тогда ему было 22 года. В Великой Отечественной войне принимал участие с первых ее дней на Балтийском флоте. Вот НАГРАДНОЙ ЛИСТ Ананьина Евдокима Павловича, капитана, замкомандира по политчасти 90-го отдельного артиллерийского дивизиона береговой обороны Краснознамённого Балтийского флота. В нем говорится, что капитан Ананьин Евдоким Павлович инициативный, опытный политработник, правильно руководит партийно-политической работой в подразделениях. Требовательный к себе и подчинённым, бдителен и дисциплинирован. Хорошо помогает парторгам в налаживании партийной работы. На 14 сентября 1944 года прослужил в Военно-морском флоте 13 лет. Достоин награждения медалью «ЗА БОЕВЫЕ ЗАСЛУГИ».

Наградной лист подписал Командир 90-го отдельного артиллеристского дивизиона капитан Анисимов.

А вот Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР «О награждении орденами и медалями адмиралов, генералов, офицеров, старшинского и сержантского состава сверхсрочной службы за выслугу лет в Красной Армии и Военно-морском флоте». За долгосрочную и безупречную службу НАГРАДИТЬ медалью «ЗА БОЕВЫЕ ЗАСЛУГИ» капитана Ананьина Евдокима Павловича (всего в Указе 1365 человек).

Указ подписали: Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. Калинин, Секретарь Президиума Верховного Совета СССР А. Горкин.

Москва, Кремль. 3 ноября 1944 года.

В 1943 году Евдоким Павлович награждён медалью «За оборону Ленинграда».

Антропов Михаил Васильевич, 1920 года рождения, житель деревни Новошино, участник Великой Отечественной войны. В Наградном листе отмечено, что Антропов М. В. 23 сентября 1940 года призван на военную службу в Красную Армию. Он служил командиром орудия 2-й батареи 3-го дивизиона 155-го гаубично-артиллерийского полка 98-й стрелковой дивизии. В начале войны часть, в которой служил красноармеец Антропов, выступила на фронт и 24 июня 1941 года заняла оборону в районе города Дриссе в Белоруссии. Противник наступал, наши части отходили, закрепились на правом берегу реки Дриссе. 13 июля 1941 года противник высадил воздушный десант в 30 человек для уничтожения нашей батареи, находящейся в 400 метрах от места высадки десанта. Утром при сильном тумане парашютисты открыли автоматный огонь по батарее. Командир орудия Антропов и командир взвода лейтенант Мельник подпустили фашистов на 150–200 метров и начали расстреливать десант, при этом было уничтожено 20 немцев. В этом районе противник начал мощное наступление. Наши части стали отступать, и 16 июля 1941 года попали в окружение 3 дивизии в районе города Невель. С ожесточенными боями наши части самостоятельно вышли из окружения. Батарея Антропова вышла из окружения с сохранением материальной части, а также сохранила две 152-миллиметровых гаубицы, два трактора, четыре автомашины.

При выходе из окружения красноармеец Антропов был тяжело ранен осколком мины при строительстве переправы через заболоченную местность и самостоятельно вывел четыре трактора и несколько пушек. Антропов был госпитализирован. За участие в боевых действиях был представлен для награждения медалью «За отвагу».

В госпитале находился на излечении 8 месяцев. В ноябре 1942 года после излечения был направлен для дальнейшего прохождения службы старшим писарем во 2-й батальон, в 3-й запасной автотранспортный полк. Во время службы в результате ушиба ноги направлен на лечение в госпиталь. 4 января 1944 года уволен со службы по инвалидности.

В связи с 40-летием Победы в Великой Отечественной войне 6 апреля 1985 года награжден орденом Отечественной войны 2 степени.

На сайте «Подвиг народа» я обнаружил двух наших земляков-героев. Оба служили автоматчиками в 485-й отдельной местной стрелковой роте Северного оборонительного района Северного флота – Рогатых Степан Иванович и Рогатых Савватий Павлович. Оба были комсомольцами, им было 22–23 года. Следует рассказать об их боевых подвигах. Савватий Павлович с августа 1942 года находился на службе в Северном оборонительном районе Северного флота (СОР СФ) и выполнял боевые задачи командования по охране и обороне командного пункта, показал себя одним из исполнительных и бесстрашных воинов. В октябре 1944 года тов. Рогатых, будучи связным офицера связи 12-й Краснознаменной бригады морской пехоты (КБМП), несмотря на многочисленные минные поля, ружейно-пулеметный и минометный огонь противника, своевременно доставлял боевые донесения в штаб СОР СФ. Находясь непосредственно в боевых порядках стрелковых батальонов, по своей инициативе переправился через залив Петсамо-вуоно и участвовал в боях за Трифону. Во время десанта отряда на территорию Норвегии бесстрашно и мужественно выполнял боевые задачи. За отличное выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и бесстрашие тов. Рогатых С. П. достоен правительственной награды – медали «За боевые заслуги».

Рогатых Степан Иванович тоже автоматчик этого же воинского соединения. Он с сентября 1940 года находился на службе в военно-морском флоте на Крайнем Севере. Находясь на службе в морской пехоте по охране и обороне командного пункта СОР СФ, а также участвуя в строительстве оборонных сооружений и жилых помещений роты и КП СОР СФ, отдал много энергии и своих организаторских способностей, был одним из лучших бойцов. В марте – апреле 1944 год, находясь на переднем крае обороны хребта Муста-Тунтури, тов. Рогатых активно и умело действовал в бою, а также 6 раз ходил в боевое охранение с продовольствием и боеприпасами для личного состава боевого охранения. Несмотря на сильный минометно-пулеметный огонь противника, поставленную задачу выполнил с честью и в срок.

Во время Октябрьской операции в 1944 году по разгрому немецко-фашистских захватчиков на Крайнем Севере тов. Рогатых, будучи назначенным связным оперативного отдела штаба Северного оборонительного района СФ по доставке боевых донесений, несмотря на многочисленные минные поля и артиллерийско-пулеметный огонь противника доставлял боевые донесения в срок. За боевые заслуги перед Родиной, за проявленное мужество и отвагу на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками тов. Рогатых С. И. достоен правительственной награды медали – «За боевые заслуги». Приказом Командующего Северного Оборонительного Района Северного флота от 29 декабря 1944 года за № 059 (полуостров Рыбачий) оба земляка награждены медалью «За боевые заслуги».

Приказ подписан Командующим СОР СФ генерал-лейтенантом Дубовцевым и начальником штаба СОР СФ капитаном 1 ранга Титовым.

К сожалению, я не знаю о дальнейшей судьбе этих молодых ребят из деревни Новошино.

Вот еще один герой-орденоносец – Рогатых Геннадий Михайлович, красноармеец, стрелок 3-й стрелковой роты 409-го стрелкового полка 137-й стрелковой Бобруйской дивизии 48-й армии 2-го Белорусского фронта. Вот что отмечено в его Наградном листе: «22 августа 1944 года в бою за деревню Анджеево Чижевского района Белостокской области тов. Рогатых, будучи бронебойщиком, во время прорыва немецкой обороны смело выдвинулся вперед и огнем своего ружья уничтожил 2 пулеметные точки противника. Заметив, что командир взвода ранен, принял командование взводом на себя и, подавая пример мужества и отваги, поднял взвод в атаку. Ворвавшись в неприятельские траншеи, в короткой жестокой схватке смял противника и обратил в бегство. За смелость, мужество и отвагу тов. Рогатых достоин Правительственной награды – ордена «Красной Звезды». Приказом частям 137-й стрелковой Бобруйской дивизии 48-й армии от 11 октября 1944 года № 0168/н награжден орденом «Красной Звезды» красноармеец Рогатых Геннадий Михайлович, стрелок 3-й стрелковой роты 409-го стрелкового полка.

Приказ подписал командир 137-й стрелковой Бобруйской дивизии генерал-майор Жабрев».

И опять же Рогатых Геннадий Михайлович 28 января 1945 года представлен к награде – ордену «Славы 3 степени». «21 января 1945 года в бою за станцию Мюлен, 7 км юго-западнее г. Хохенштайн, Восточная Пруссия, тов. Рогатых, действуя смело и решительно, из автомата уничтожил 4 фашиста. Затем, перебегая от дома к дому, за одним из сараев заметил скопление немцев. Бросив 2 гранаты, уничтожил 7 немцев, оставшиеся в живых немцы разбежались, бросив легкий пулемет и 7 винтовок. За смелость, мужество и отвагу тов. Рогатых достоин Правительственной награды – ордена «Славы 3 степени». Приказом частям 137-й стрелковой Бобруйской дивизии 48-й армии от 1 февраля 1945 года № 0193/н награжден орденом «Славы 3 степени».

Приказ подписал командир 137-й стрелковой Бобруйской дивизии гвардии полковник Серебров.

Во время Великой Отечественной войны отважно сражался на фронтах Рогатых Василий Антонович, который награжден за мужество и героизм медалью «За отвагу». В честь 40-летия Победы в Великой Отечественной войне Василий Антонович награжден орденом «Отечественной войны 2 степени».

Рогатых Василий Антонович

Одному из земляков нашей деревни я рассказал о новошинских героях.

Он сказал, что наши мужики проявляли чудеса мужества и героизма на фронтах Великой Отечественной войны. Мы очень гордимся нашими земляками. Герои-новошинцы навсегда останутся в нашей памяти.

На сайте Министерства обороны РФ «Мемориал» мне удалось найти данные о наших земляках, которые погибли на фронтах Великой Отечественной войны. Вот их имена:

1. Ананьин Василий Петрович – командир отделения 1234-го отдельного саперного батальона 2-го гвардейского стрелкового полка 24-й ордена Ленина гвардейской стрелковой дивизии, погиб 22 сентября 1942 года в бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, похоронен в 1 км севернее деревни Апраксин городок, Мглинского района, Ленинградской области;

2. Ананьин Иван Федорович – красноармеец, убит 8 июня 1942 года и похоронен в деревне Новинки в районе Кириши (на братском кладбище) Ленинградской области;

3. Ананьин Павел Петрович – красноармеец 1-го мотострелкового полка, погиб в феврале 1942 года, пропал без вести;

4. Ананьин Александр Александрович – красноармеец 1-го мотострелкового полка, погиб 22 июля 1944 года, похоронен северо-западнее деревни Лиусваре, Петровского района, Карело-Финской ССР;

5. Ананьин Николай Яковлевич – умер в госпитале от ран 20 марта 1942 года, похоронен на общественном кладбище ст. Будегещь, Киришский район Ленинградской области;

6. Антропов Михаил Иванович – убит 5 сентября 1942 года, похоронен: д. Новинка, Киришский район Ленинградской области;

7. Антропов Александр Михайлович – погиб 26 февраля 1944 года, похоронен с воинскими почестями в районе высоты 79–56, южнее деревни Усмыза, Нарвского района, Эстонской ССР;

8. Антропов Ефим Михайлович – убит 7 февраля 1944 года, похоронен: деревня Лучки, Батецкий район, Ленинградская область;

9. Анисимов Клавдий Александрович, уроженец деревни Новошино, пропал без вести в сентябре 1943 года;

10. Рогатых Митрофан Иванович – 1913 года рождения, красноармеец, стрелок противотанкового ружья 1253-го стрелкового полка 379-й стрелковой дивизии, убит в бою 18 октября 1943 года, похоронен: Ачино-Невельский район Калининской области;

11. Рогатых Прокопий Петрович – гвардии лейтенант, командир тяжелого танка ИС-122 («Иосиф Сталин»), погиб 26 апреля 1945 года в уличных боях в Берлине, похоронен в Германии, провинция Бранденбург, город Кюстрин, на братском кладбище. Воевал в 11-й отдельной гвардейской Корсуньской, Берлинской, орденов Красного знамени, Суворова, Кутузова, Богдана Хмельницкого тяжелой танковой бригады.

20 ноября 1941 года доброволец коммунист Рогатых П.П. уже принимает участие в первом бою с проклятым врагом, как он пишет в письме, «погибать буду только смертью героя». На фронте он был сразу зачислен в танковое подразделение. Вскоре его отправляют в г. Горький, где формировалась 160-я танковая бригада. 31 мая 1942 года 160-я танковая бригада отбыла в составе трех железнодорожных эшелонов на фронт. А уже 29 июля 1942 года в письме с фронта он пишет, что «несколько раз ходили в атаку бить фашистскую сволочь. Сам пока жив и здоров, питание хорошее. Мой адрес: Действующая Красная Армия, полевая почтовая станция № 2433 литер «В».

В конце 1942 года его отправляют в г. Шадринск Челябинской области (ныне Курганская) для учебы в Московском Краснознаменном военно-политическом училище имени В. И. Ленина (училище из Москвы было эвакуировано в этот город). В своих письмах он пишет, что «учиться трудно, занимаемся по 12 часов в сутки».

5 апреля 1943 года он успешно сдает государственные экзамены, ему присваивается звание лейтенанта, и он назначается замкомандира роты по политчасти. Молодой лейтенант пишет рапорт об отправке на фронт, но вместо фронта его отправляют в Москву, где он пробыл 36 дней. Получил приказ ехать учиться в г. Ульяновск. И 6 июля 1943 года приступает к учебе в 1-м Ульяновском гвардейском танковом училище имени В. И. Ленина и сообщает домой свой адрес: г. Ульяновск, 1-е гвардейское танковое училище имени В. И. Ленина, часть № 519.

Учеба была трудной. В письме он писал, что «с учебой не отстану, мы все политработники, доверие партии оправдаю и хорошо закончу училище. Учеба упорная, дисциплина железная, гвардейская, свободного времени нет ни минуты, 8 часов занимаемся и 3 часа работаем самостоятельно. Командование, видимо, решило из меня сделать грамотного военного человека».

Рогатых Прокопий Петрович после окончания Ульяновского танкового училища. Март 1945 г.

После окончания училища Прокопий Петрович с 5 по 15 февраля 1945 года был на родине в деревне Новошино в отпуске. 20 марта 1945 года он в Куйбышеве, где формировалась 11-я танковая бригада тяжелых танков «ИС» (Иосиф Сталин). Гвардии лейтенант Рогатых П. П. назначается командиром тяжелого танка «ИС-122». В письме пишет, что «едем по территории Польши и будем воевать на чужой территории». Танковая бригада вступает сразу в бой на подступах к Берлину.

Вот что сказано в Наградном листе: «Командир тяжелого танка ИС-122 гвардии лейтенант Рогатых в боях при взятии Берлина с 23 по 30 апреля 1945 года умелым маневром и метким огнём из пушки и пулеметов уничтожил 2 пушки и миномётную батарею с расчётом и до взвода солдат противника.

На всём протяжении боёв он стремительно вырывался вперёд и своими умелыми действиями обеспечил выполнение задачи, поставленной полку, а также продвижение наших частей, взаимодействующих с нашим полком. За проявленную отвагу, смелость и мужество т. Рогатых достоин награждением орденом «Красная Звезда». Это представление было подписано 7 мая 1945 года командиром 11-го гвардейского отдельного тяжелых танкового полка гвардии подполковником Миндлиным. В этих уличных боях в Берлине 29 апреля 1945 года гвардии лейтенант Рогатых П. П. был смертельно ранен и от ран умер в госпитале г. Кюстрин, где и похоронен в офицерской братской могиле.

На фото: танк ИС-122. На таком танке воевал и погиб в уличных боях в Берлине Рогатых Прокопий Петрович

12. Рогатых Иван Степанович – 1901 года рождения, красноармеец, пулеметчик 613-го стрелкового полка 91-й Мелитопольской Краснознаменной стрелковой дивизии. 13 октября 1943 года убит в бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, похоронен: Украинская ССР, Запорожская область, г. Мелитополь, в 1 км юго-западнее в саду совхоза;

13. Рогатых Петр Алексеевич – 1913 года рождения, красноармеец, пропал без вести в марте 1943 года; другая информация – погиб в январе 1943 года, других данных нет;

14. Рогатых Владимир Николаевич – 1902 года рождения, красноармеец, пропал без вести в мае 1942 года, других данных нет;

15. Рогатых Николай Павлович – 1907 года рождения, красноармеец, погиб в декабре 1943 года, других данных нет;

16. Илатовский Михаил Николаевич – 1904 года рождения, красноармеец 261-го стрелкового полка 2-й стрелковой Мазурской ордена Кутузова дивизии, погиб в июле 1942 года, данных о месте захоронения нет;

17. Илатовский Павел Петрович – 1926 года рождения, красноармеец в/ч 37534, пропал без вести в декабре 1944 года;

18. Илатовский Павел Платонович – красноармеец, погиб в мае 1944 года, место захоронения не известно;

19. Ананьин Петр Иванович – убит 2 августа 1942 года, похоронен: 100 метров западнее деревни Пеги, Лимеговский сельский Совет Великолукского района Калининской области;

20. Илатовский Август Алексеевич – ученик сигнальщика Беломорской военной флотилии, краснофлотец, умер по болезни 12 июня 1942 года, похоронен на кладбище Соловецкого гарнизона, могила № 5;

21. Илатовский Николай Прокопьевич – погиб на фронте 24 марта 1943 года, похоронен: деревня Назия Ленинградской области;

22. Илатовский Анатолий Андреевич – 1900 года рождения, красноармеец 372-й стрелковой дивизии, погиб в бою 24 сентября 1943 года, место захоронения не известно;

23. Корняков Федор Петрович – 1902 года рождения, пропал без вести 30 августа 1942 года. Однако есть извещение за № 4/0506 из 2-й стрелковой дивизии, что он умер от ран 13 апреля 1942 года в госпитале в г. Архангельске и там же похоронен;

24. Корняков Пармен Михайлович – 1908 года рождения, 25 октября 1941 года выбыл из 305-й стрелковой дивизии, пропал без вести. Есть извещение – письмо-доклад № 666 от 1 ноября 1941 года – что в этом соединении пропало без вести 1166 человек и убитых 346 человек.

25. Корняков Александр Петрович – мой отец, участник войны с Финляндией. С фронта последняя информация от него была 11 октября 1939 года, где он писал о новом адресе: Действующая армия, полевая станция 191, 758-й стрелковый полк, 3-я стрелковая рота. С финской войны домой он вернулся живым и здоровым.

В Великую Отечественную войну отец воевал в отдельном гвардейском саперном батальоне пулеметчиком, 28-го гвардейского стрелкового полка 10-й гвардейской стрелковой дивизии 14-й армии на Карельском фронте. Мама рассказывала, что последнее письмо от отца получила 18 мая 1942 года, в котором отец писал, что их отвели на отдых. В землянке жили командир роты, политрук и другие командиры и мой отец. А через два дня, 20 мая 1942 года, он погиб и похоронен на северном берегу озера 86609 на высотке 2191 на Кандалакшском направлении.

26. Ананьин Петр Петрович – лейтенант, командир взвода 301-го стрелкового полка 48-й стрелковой дивизии, погиб геройски в бою с немецкими фашистами 25 февраля 1944 года, похоронен: Эстонская ССР, Нарвский уезд, в 50 метрах севернее хутора Кяреконна (деревня Усть Жердянка).

ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ ГЕРОЯМ-ЗЕМЛЯКАМ,

ПОГИБШИМ НА ФРОНТАХ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ ЗА СВОБОДУ И НЕЗАВИСИМОСТЬ НАШЕЙ РОДИНЫ!

Получив похоронку на отца, мама принимает решение переехать жить к себе на родину – в деревню Новошино Красноборского района Архангельской области. До этого мы жили в поселке Первомайский города Архангельска. И вот мама, я и сестра Галя стали жить в деревне с лета 1942 года.

С разных фронтов в деревню приходили письма от мужиков, в которых они писали, что живы и здоровы, бьют проклятых фашистов, «скоро Победа будет за нами, возвратимся в родную деревню и будем жить еще лучше».

Но приходили письма и с тяжелыми известиями – все, как правило, с одинаковым текстом: «Ваш муж (или сын) погиб в бою как герой в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. Вечная память герою». Только в нашей родне погибли мой отец и шестеро дядей.

9 мая 1945 года – День Победы – я помню очень хорошо. Утром, как всегда, мы были в школе. Около 11 часов из сельсовета сообщили, что вот – Победа! Что враг разбит, и мы победили! Молниеносно все высыпали на улицу с криками «Ура!».

Прыгали, радовались. Директор школы Зоя Ивановна Крохина распорядилась, чтобы все школьники и учителя построились и с красным флагом пошли в деревню.

По деревенской улице шли и кричали: «Ура!», «Победа!». Школьная колонна остановилась у сельсовета, где и состоялся деревенский митинг. Вся деревня радовалась Дню Победы.

Тяжело досталась победа жителям деревни Новошино и Шадрино. Чтобы не умереть с голоду, мы ели пистики, серчики, пучки (дикий щавель), сок молодой сосны, на полях собирали старую картошку. Мелкой пилой пилили молодую березку и этот опилок смешивали с хлебными отходами и отходами от топленого масла – поденья. Мама пекла из этих «продуктов» шаньги. Мне казалось, что вкуснее их ничего нет.

Стали ждать возвращения с войны отцов, братьев и сыновей. Мне помнится, что первым в деревню прибыл с войны Петр Фёдорович Ананьин. Вся деревня встречала его на дороге, по которой он шел домой. Позже стали приходить остальные наши воины-победители – раненые, без руки или без ноги, контуженные. Все понимали, что это пришли победители, герои Великой Отечественной войны, у многих на груди были ордена и медали. Некоторые участники войны после ее окончания продолжали служить в Советской Армии и Военно-морском флоте. После окончания службы по возрасту вышли на пенсию при высоких воинских званиях, это:

1. Ананьин Андрей Павлович – капитан 1 ранга, начальник политотдела штаба Черноморского флота;

2. Ананьин Борис Александрович – полковник, начальник политотдела дивизии Приволжского военного округа;

3. Рогатых Виталий Иванович – полковник, начальник финансового управления Московского особого военного округа ПВО;

4. Корняков Павлин Федорович – капитан 2 ранга, начальник особого подразделения Ломоносовской военно-морской базы Балтийского флота;

5. Рогатых Аркадий Яковлевич – полковник, начальник связи дивизии Приволжского военного округа.

Деревенская жизнь после окончания войны

После окончания войны сельский Совет организует работу по восстановлению и развитию народного хозяйства.

В декабре 1947 года прошли первые послевоенные выборы.

В состав Совета избрано 9 депутатов (ф. 2101, оп. 1, д. 36, л. 11). На бюджете сельского Совета в 1947 году состояли следующие организации: семилетняя школа, фельдшерско-акушерский пункт, изба-читальня. На территории сельсовета было три колхоза, деревни Новошино и Шадрино, лесопункт «Чёрное».

В 1946 году колхоз «Красный труд» Новошинского сельсовета имел: хозяйств – 65, пашни – 175 га, сенокосов – 380 га, пастбищ – 395 га, в том числе лесных – 325 га.

В колхозе было крупного рогатого скота – 124 головы, в том числе: коров – 36, свиней – 7, овец – 57, кур – 32, лошадей – 30.

При таком хозяйстве в колхозе была крайне низкая доходность:

на 1 трудодень зерновых – 0,830 кг,

на 1 трудодень денег – 0,23 рубля.

Плановый удой молока на 1 корову – 600 л,

настриг шерсти на 1 овцу – 1,1 кг,

яйценоскость на 1 несушку – 23 шт.

При таких показателях колхоз стремился выполнять план. Вот и получается, что за год колхозное стадо надаивало молока 21600 литров, настриг шерсти за год составил 62,7 кг, яйценоскость за год составила 730 штук. При таких показателях за тяжелейший труд мужчина за год получал 249 кг зерна и 80,5 рубля, женщина – 207,5 кг зерна и 57,5 рубля. Примерно половину трудодней зарабатывали подростки, в каждой семье в среднем было по два подростка. В связи с этим два подростка зарабатывали несколько больше матери и за год получали зерна около 210 кг и деньгами около 60 рублей. Таким образом, если в семье был отец, то семья могла за год заработать около 620 кг зерна и около 200 рублей. Во многих семьях отцы погибли на фронте, и семья получала около 230 кг зерна и около 140 рублей.

Большой бедой для каждой колхозной семьи были налоги. Работая над книгой, я искал информацию о налогах, которые платили колхозники. И вот случайно в сундуке у Коше-левой Марии Петровны (тети Маруси) нашел ее налоговый архив за 1941–1955 годы. Сохранены за все эти годы квитанции об оплате того или иного налога. Каждая семья платила 12 видов налогов. Вот, например, налоги за 1941 год.

Каждое хозяйство должно сдать государству: 32 кг мяса; 220 литров молока; 30 штук яиц; 136 кг картофеля; 15 ц зерна (ячмень); каждая семья обязана уплатить сельхозналог – 490 рублей; обязательное окладное страхование – 15 рублей; неналоговые платежи, или самообложение – 20 рублей;

Каждая семья обязана сдать государству: 1–2 шкуры; шерсть (овечья) – 400–600 грамм; военный налог – 370 рублей; государственное страхование (обязательное) – 15 рублей.

Каждый колхозник обязан подписаться на Государственный заем на сумму до 1000 рублей, рассчитывая на то, что государство возвратит эти деньги, но… Например, в 1944 году колхозники нашего колхоза подписались на заем на сумму 198450 рублей. Это ярмо, эти налоги держали колхозников в постоянном напряжении. Где взять деньги? Причем в каждой квитанции есть обязательная запись: «Выполнение настоящего обязательства по сдаче государству картофеля, зерна, мяса и т. д. является первоочередной обязанностью каждого колхозного двора и должно быть произведено из первых сборов, причем намеренно невыполнение обязательства будет караться законом». Я сам носил молоко на маслозавод по 220 и более литров, сдавал на сборный пункт яйца (30 штук), причем каждый продукт должен быть только высшего качества. Такое же количество налогов было и во времена правления Петра I.

Я прекрасно помню этот период жизни в деревне и сегодня удивляюсь, как же мама могла нас двоих с сестрой не заморить голодом, а даже позволила нам закончить учебные заведения? Мама, любимая мама, спасибо тебе за все, что ты для нас сделала, мы ежесекундно тебя вспоминаем. Все женщины деревни, так называемые «солдатки», в тяжелейших условиях сберегли своих детей, порой сами не доедая и недосыпая, думали только о детях.

Восьмилетняя школа. Учительница Рогатых Лидия Александровна. Новошино. 1950–1960 годы

Деревенские ребята, готовые выполнить любую колхозную работу. Новошино. 1960-е годы

Следует отметить, что во время школьных каникул все дети, большие и маленькие, работали на полях и лугах. Фактически работали мы на тяжелых работах, таких, как боронование, а также на конных граблях, на перевозке копен сена к зародам, на заготовке веточного корма. На лошадях возили траву к силосным ямам для заготовки силосной массы и ее трамбовки, работали погонщиками лошадей у конных молотилок и сенокосилок и на других работах.

Более подробно следует рассказать о заготовке силоса для колхозного стада коров. Цель силосования кормов – получить силос высокого качества при минимальных потерях, при этом обязательно производить трамбование травы. Закладка трав в силос производится следующим образом.

Корм подвозят к силосной яме (куда грузится трава). Если трава достаточно нежная (клевер, люцерна, луговая трава и т. д.), то ее следует трамбовать умеренно. Силос в рационе питания крупного рогатого скота зявляется особо молокогонным кормом.

У нас в деревне (колхозе) этой операции уделяли большое внимание. Руководством колхоза заранее готовились телеги (у нас они назывались таратайки) с высокими бортами, чтобы удобно было возить траву. Таких телег готовилось более 20. Траву возили обычно мы, мальчишки, нас тоже было около 20 человек. Подбиралась большая бригада косарей травы, обычно это женщины. В колхозе было 4 силосные ямы (на моей памяти): на Драчихе, на Повосте, около конюшни и в районе Ближнего хутора. Хранилища силоса (ямы) чистили от всякого мусора, ремонтировали стены. Высота (глубина) ямы около 10–15 метров, в диаметре – около 10 метров. Траву на силос косили по берегам речки Драчихи, а также на ближних сенокосах; на сенокосах за рекой реки Устья, по берегам Глубокого ручья и на сенокосах со стороны Тундров, с ложбин около Ближнего хутора. Эта работа требовала быстрого выполнения, иначе трава теряет сочность, и силос получается некачественный. Траву в ямах силосных трамбовали опять же мальчишки и девчонки деревни – прыгали сверху в яму, куда сваливали траву, и там всячески прыгали и кувыркались. Когда яма заполнялась полностью, то сверху для трамбовки загоняли 5–6 лошадей. Я вспоминаю, что эта работа в колхозе была авральной и всегда успешно заканчивалась. Сверху яма засыпалась толстым слоем земли, чтобы не попадал воздух. И так силос парился до зимы или ранней весны (март).

Женщины колхоза им. Сталина на сенокосе

О доходе колхозников. Каждое хозяйство стремилось как можно больше со своего участка земли (40 соток и сотка огорода и капустника) собрать зерна, картошки и овощей. Все жители деревни стремились больше заготовить ягод, грибов и т. д. Практически каждая семья имела корову, теленка, овец до 10 голов и кур до 15 штук.

Первые годы после войны в плуг и борону впрягались наши мамы и вместо лошадей пахали и боронили свои участки земли. У колхоза просто не было возможности выделять лошадей для выполнения этих работ. Несколько позже колхоз стал выделять лошадь для вспашки и боронования своего участка земли (40 соток), а также лошадь выделялась зимой для вывоза сена и дров из леса, но только для тех, кто выполнял норму по трудодням.

Уместно сделать следующее отступление. Колхозники, по Конституции СССР, были хозяевами колхоза – его земли, скудной сельхозтехники, строений, лошадей, скота и т. д., но, объединяя колхозы, разъединяя их, планируя производство, даже назначая руководителей, компартия не обращала никакого внимания на основной закон страны. Члены колхоза (коллективного хозяйства) фактически не только не владели землей, но и не владели создаваемым ими продуктом, они были даже не наемными работниками, а почти крепостными (разве что продавать их было нельзя). Для партии главными были собственные решения. Колхозники даже не имели паспортов, не имели права никуда выехать, а если и нужно куда выехать, то только с разрешения сельсовета, который выдавал справку (заменяющую паспорт) по определённому образцу.

В колхозе не было никакой техники. На полях хлеба жали в основном серпами и только рожь жали конной жаткой. На пожнях и сенокосах травы косили косой-горбушей. Это был очень тяжелый труд. Сгребали сено граблями и к зародам (стогам) подвозили копны на лошадях. Практически вся эта работа выполнялась нами, деревенскими мальчишками. Насколько мне помнится, в деревне было около 40 мальчишек. Мы все считали выполнение этих работ за большую честь. На полях вокруг деревни стояли тысячи суслонов с рожью, пшеницей, ячменем, овсом. Примерно в конце сентября – начале октября все суслоны складывались на полях в большие стога. А в осенние заморозки снопы вывозились на лошадях на гумна, где складывались под крышей с последующей доставкой их к молотилке и веялке. Молотилка работала от водяной мельницы, через специальные устройства с помощью крепких шкивных ремней, суслоны подавались в молотилку, на выходе солома подавалась отдельно от зерна. А после этого зерно подавалось на веялку, которая отделяла зерно от мусора, и засыпалось в мешки. На лошадях зерно вывозилось на специальные зерновые склады.

Новошинская семилетняя школа в своем расцвете. 1959 г.

Весь процесс, кроме молотьбы, осуществлялся вручную. Колхозники работали на этих операциях от зари до зари. Мне хорошо помнится, когда весь колхоз от мала до велика занимался уборкой и обработкой хлеба. Деревенские мальчишки на лошадях в таратайках возили с полей снопы хлеба к овинам для просушки, а после этого – на молотилку. Как правило, овины строились около молотилки, чтобы недалеко было возить хлебные снопы для их обработки.

На этих женщинах-труженицах колхоза держалось все хозяйство. Пора сенокосная. 1957 г.

Труженицы колхоза «Искра» (слева направо): Ананьина Евдокия Петровна, Синицкая Анна Васильевна, Рогатых Марфа Алексеевна, Трапезникова Василиса Андреевна, Антропова Анна Александровна, Ипатова (Антропова) Александра Васильевна, Рогатых Лидия Петровна

После обработки хлеба все силы колхоз бросал на уборку льна и его обработку. Мы, школьники, выходили на поля и дергали лен, а взрослые его увязывали в снопы и ставили их на поле для просушки.

В зимний период лен в снопах сушили в банях колхозников. После сушки по сложной технологии, на специальных мялках (так назывался у нас этот станок) женщины-колхозницы обрабатывали льняные снопы, а после этого трепалами-чесалами доводили лен до кондиции, перевязывали в специальные тюки. В таком виде его увозили на лошадях в Красноборск на предприятие «Заготлен». В деревне в это время говорили, что скоро будем получать деньги, т. к. лен давал колхозу основные доходы.

После окончания всех работ по уборке хлебов и льна, заготовке сена для скота в колхозе организовывались праздники для всех членов колхоза. Чествовали передовиков труда, за праздничными столами вспоминали и подводили итоги сельскохозяйственного года. Играли на гармошках «русского», и все с удовольствием плясали и пели частушки. В деревне таких талантов было много. Во время войны и после войны на плечах деревенских женщин держался колхоз. Этих женщин хочу назвать поименно:

1. Ананьина Александра Александровна – муж погиб на фронте, осталось четверо маленьких детей;

2. Ананьина Агрипина Петровна – муж погиб на фронте, осталось четверо детей;

3. Ананьина Александра Дормидонтовна – муж погиб на фронте, осталось трое детей;

4. Антропова Серафима Васильевна – муж погиб на фронте, осталось трое детей;

5. Антропова Полинарья Васильевна – муж погиб на фронте, осталось трое детей;

6. Корнякова Ольга Петровна – муж погиб на фронте, осталось четверо детей;

Ананьина Агрипина Петровна

Корнякова Ольга Петровна

Корнякова Екатерина Петровна

Ипатова (Антропова) Александра Васильевна

7. Корнякова Екатерина Петровна – муж погиб на фронте, осталось двое детей;

8. Ипатова (Антропова) Александра Васильевна – муж погиб на фронте, осталось трое детей;

9. Трапезникова Василиса Андреевна – муж погиб на фронте, осталась одна дочь;

10. Кошелева Мария Петровна – муж погиб на фронте. Участник оборонных работ на Карельском фронте;

11. Попова Глафира Прокопьевна – муж погиб на фронте, остался один сын;

12. Корнякова Екатерина Дормидонтовна – муж погиб на фронте, осталось четверо детей;

13. Рогатых Агния Игнатьевна – муж погиб на фронте, осталось двое детей;

14. Ананьина Агафья Ивановна – муж погиб на фронте, осталось двое детей;

Трапезникова Василиса Андреевна

Кошелева Мария Петровна

15. Попова Александра Васильевна – муж погиб на фронте, осталась маленькая дочь;

16. Ананьина Евдокия Петровна – участник оборонных работ на Карельском фронте.

Может быть, я кого-то забыл назвать, а уточнить не у кого.

Все они в колхозе работали на самых трудоемких участках: кормили колхозных коров и телят, лошадей и жеребят, весной пахали поля, летом заготавливали сено для колхозных лошадей и коров, жали серпом на полях рожь, пшеницу, ячмень, овес, осенью копали картошку, выполняли много других работ. Все они в эти годы показали исключительный трудовой героизм. Всех женщин-тружениц наградили медалью «За доблестный труд во время Великой Отечественной войны 1941–1945 годов».

Мужики, которые по возрасту или по состоянию здоровья не были призваны на фронт, также выполняли очень ответственные колхозные работы:

1. Рогатых Петр Иванович – выполнял все работы на мельнице, в том числе молотил хлеб. Постоянно ремонтировал мельничную плотину, весной в период паводка плотину разбирал, а после спада воды собирал. Пётр Иванович – удивительный мастер на все руки. На мельнице он делал всё сам: большие деревянные колёса диаметром 3–4 метра, ссыпные ёмкости, куда засыпали зерно, отдельный сектор, где жернова размалывали зерно. Далее мука спускалась вниз по специальному каналу, сделанному из досок, и попадала в ёмкость, а оттуда через специальный канал засыпалась в мешки. Как-то Пётр Иванович сказал, что, если бы было свободное время, то «аэроплан бы вытесал, и он обязательно бы полетел». Вот насколько он был уверен в своём мастерстве по дереву. Петр Иванович говорил: «Я топором зря по дереву тесать не буду, пока не убеждаюсь, что так надо». Это был его девиз. Ближний хутор от деревни находился на расстоянии до 1 км (8 домов), а Дальний хутор – до 3–4 км. В нем было 3 больших дома, и самый большой – у Петра Ивановича. Дома были построены в 1930-х годах. Я запомнил, когда в этих домах (на Дальнем хуторе) уже никто не жил. Дворы для скота после войны были переданы в аренду лесопункту. В них находились немецкие лошади-тяжеловесы, которых к нам пригнали по репарации, и на них возили из лесных делянок бревна на нижний склад на берега реки Устья. Тракторов в эти годы не было, и эту тяжелую работу выполняли лошади-тяжеловесы.

Здание бывшей Новошинской семилетней школы (теперь оно в таком состоянии)

А это здание Новошинской начальной школы (теперь оно в таком состоянии). Бывший дом Рогатых Петра Ивановича, переданный им под школу

Прошли годы, и здание нашей 7-летней школы пришло в унылое состояние – денег на ремонт не было. Сельсовет обратился к Петру Ивановичу с просьбой о передаче его дома на Дальнем хуторе для школы. И вот этот большой 2-этажный дом был перевезён на Повост (место между деревней Новошино и Шадрино), из него сделали здание под школу, в которой многие годы учились деревенские дети. Этим благородным решением Петр Иванович оказал неоценимую помощь деревне: у нас появилась новая школа. Петр Иванович в деревне пользовался большим авторитетом. Когда он умер, после него не было никого, кто бы мог продолжить его дело на мельнице, и она постепенно разрушалась и в конце концов прекратила своё существование.

2. Ананьин Дмитрий Александрович – колхозный кузнец, в кузнице выполнял все работы по ремонту сельхозинвентаря (ремонт плугов и борон, конных косилок, граблей и жаток). Осенью подковывал всех колхозных лошадей, а весной подковы снимал. Кроме этого, выполнял много других работ.

Большим мастером кузнечного дела был Дмитрий Александрович. Начиная с осени и практически всю зиму он ремонтировал и приводил в порядок колхозный сельхозинвентарь. В отдельном помещении на специальные навесы были расставлены плуги и бороны, конные косилки, грабли и жатки. К весеннему севу всегда был готов весь инвентарь. И в этом большая заслуга Дмитрия Александровича. Он также в деревне пользовался большим авторитетом. К сожалению, после ухода из жизни Дмитрия Александровича кузница также прекратила свою деятельность.

Слева направо: Рогатых Иван Петрович, Ананьин Пётр Егорович, Ананьин Александр Ефимович. 1957 г.

3. Рогатых Иван Кузьмич – колхозный конюх. Он был большой специалист по уходу за лошадьми. Выполнял ремонт конской сбруи. Он внимательно относился к лошадиной сбруе, к лошадям, в результате чего лошади всегда были здоровы и имели хороший упитанный вид.

4. Рогатых Иван Петрович – колхозный конюх. В летний период он руководил заготовкой сена для скота и лошадей в верхней бригаде, а также на конной жатке убирал хлеба с колхозных полей.

5. Рогатых Алексей Петрович – в летний период руководил заготовкой сена для скота и лошадей в нижней бригаде. Алексей Иванович обладал большими организаторскими способностями. Он хорошо знал, когда можно начинать косить на пожнях и сенокосах травы и когда сгребать и укладывать в стога. Подготовка стожаров и подпор для формирования места под стога – это было его дело. Он никогда не допускал незаконченного дела. Стог сена должен быть завершен и сверху перекинут молодыми березками или ивой, чтобы сено не раскидало ветром. Он также был авторитетным человеком в деревне.

6. Ананьин Александр Ефимович – колхозный конюх, кормил племенного жеребца Казбека. В его обязанности вместе с ветеринаром входило важнейшее дело – своевременное осеменение кобылиц, велся учет, когда они должны были выдать на свет жеребёнка. Дом, в котором Александр Ефимович жил с большой семьёй, до сих пор стоит на центральной улице деревни.

7. Рогатых Яков Петрович – колхозный скотник, кормил племенных быков. Колхозные племенные быки по характеру были очень злые и опасные: в любой момент могли поднять на рога человека. С ними мог справляться только Яков Петрович, он знал, как к ним подойти. Яков Петрович в жизни был бескорыстным и обязательным человеком, с добротой душевной относился к любому жителю деревни.

Слева направо: Шашкова Татьяна, Корняков Василий Иванович, Корнякова Августа Яковлевна, Ананьина Евдокия Петровна, Корняков Иван Петрович, Корнякова Екатерина Алексеевна, Рогатых Ангелина, Рогатых Яков Петрович, Рогатых Александр Яковлевич. 1970-е годы

8. Антропов Константин Васильевич – колхозный бригадир нижней бригады. Он был уже в солидном возрасте и многие годы успешно руководил нижней бригадой колхоза. Многие женщины его бригады в годы войны на фронте потеряли своих мужей, им было очень трудно вести своё хозяйство, воспитывать детей.

Константин Васильевич очень внимательно относился к женщинам-солдаткам. Всегда оказывал им моральную помощь, прислушивался к их просьбам. Он пользовался большим авторитетом в нашей деревне.

9. Ананьин Иван Яковлевич – колхозный конюх нижней бригады. По характеру Иван Яковлевич был очень спокойным, выдержанным человеком. Очень ответственно относился к своим колхозным обязанностям.

Корняков Иван Петрович

10. Корняков Иван Петрович – 15 лет был колхозным бригадиром верхней бригады. В последующие годы он для колхоза и для колхозников делал деревянные грабли и вилы. Его изделия были лучшими в деревне, качественно и эстетично сделаны. Он участник Гражданской войны, прожил долгую жизнь, умер в возрасте 94 лет.

В начале 1960-х годов колхоз медленно набирает темпы роста производства. В деревне во всех домах появилось радио. Это было очень большим политическим событием. Жизнь в деревне стала радостнее, появилась своя деревенская волейбольная площадка, свое футбольное поле. Деревенская молодежь (команда «Колхозник») успешно сражалась на спортплощадках с молодежью из посёлка лесопункта (команда «Лесоруб»). Во время игры всегда было много зрителей, особенно стариков.

Весь род Корнякова Ивана Петровича

«Вот моя деревня, вот моя родня!» 1971 г.

Большой опорой для колхоза был труд нас, деревенских ребят. На всех участках колхозного труда наша доля была очень большой.

Мы выполняли работы по пахоте и боронованию колхозных полей, вывозу навоза на поля, на конных сенокосилках и граблях заготовляли сено для колхозного стада. Силосование тоже было на наших плечах, вывоз хлебов (суслоны, снопы) на молотилку тоже в основном выполняли мы, поездки за товаром и семенным зерном в Пермогорье (39 км) – тоже наше дело и многое-многое другое. Мы в эти годы были беспредельно преданы своей деревне, своему колхозу и очень гордились тем, что руководство колхоза доверяло нам выполнять важнейшие колхозные дела.

Слева направо: Илатовский Иван, Ананьин Прокопий, Ананьин Александр, Ананьин Павлин. 1957 г.

А сейчас я бы хотел поимённо назвать всех моих деревенских друзей. Это, прежде всего: Ананьин Прокопий, Антропов Михаил, Антропов Юрий, Антропов Александр, Ананьин Альберт, Рогатых Клавдий, Ананьин Николай, Антропов Павлин, Ананьин Павлин, Попов Геннадий, Ананьин Александр, Рогатых Василий, Рогатых Алексей, Ананьин Николай, Чирков Павлин.

Некоторых из них в настоящее время уже нет в живых. Но я всех их помню.

Они всегда останутся в моей памяти.

Корняков Владимир, Попов Геннадий

Слева направо: Ананьин Николай, Ипатов Георгий, Антропов Михаил, Рогатых Василий (в моей морской форме). 1957 г.

Производственная деятельность колхоза имела неплохие показатели:

урожайность зерна – более 10 центнеров с гектара,

урожайность картофеля – 75 центнеров с гектара,

надой молока – 1700 кг с коровы,

от 100 коров получили 90 телят.

Колхоз выполнял плановые задания. В этом большая заслуга всех колхозников. В 1962 году трудовые темпы колхозников не снизились – в среднем в растениеводстве на одного человека было начислено 1,64 трудодня, или 597 трудодней за год; в среднем в животноводстве на одного человека было начислено 1,65 трудодня, или 582 трудодня за год; в целом по колхозу начислено 46638 трудодней и 28318 человеко-дней. Все трудодни подлежали оплате, но только зерном – 200 граммов на трудодень.

Что же такое трудодень – уже не каждый помнит. Это была форма оплаты труда в колхозах, которая существовала с 1930 по 1966 годы. Собственно, трудодень – это один выход на работу, за что бригадир или учетчик ставит «палочку». Если работа трудная и тяжелая, то ставили полтора, два трудодня. За год можно заработать до 700 палочек. С конца 1950-х годов, к радости колхозников, к трудодням стали доплачивать и немного денег, например, в нашем колхозе 20 копеек за трудодень. Насколько мне помнится, у нас в колхозе на любой работе мужчинам всегда ставили 2 трудодня за выход, а женщинам тоже на любой работе ставили 0,8–1 трудодень.

Подрастающее поколение деревни Новошино. 1957 г.

По существующим в то время нормам трудового права колхоз из полученных им натуральных и денежных доходов должен был в первую очередь выполнить свои обязательства перед государством: погасить ссуды и задолженности по поставкам и натуральной оплате за прошлые и за текущие годы. Внести государству установленные законом налоги и страховые платежи, образовать все установленные общественные фонды: основной и страховой семенной фонд, специальный фуражный фонд, страховой продовольственный фонд, произвести ремонт сельскохозяйственных орудий, лечение скота и многое другое. И лишь после этого и лишь то, что осталось продуктами и деньгами, могло быть распределено между колхозниками по трудодням. В итоге сам хлебороб очень часто оставался без хлеба и без денег.

Следует отметить, что ко всему этому «приложили руки» не только центральные власти, но и местные областные, районные и сельские власти, а также руководители колхозов, думавшие не о людях, а о цифрах, об увеличении производства. Они не умели (или не хотели?) увидеть причинно-следственные связи в тех процессах, которые происходили в результате их деятельности, не смогли сделать правильные выводы о тех настроениях, которые царили в семьях, в бригадах, на фермах… Они не смогли спрогнозировать последствия своей деятельности даже на ближайшее будущее.

Из города в родную деревню приехали отпускники: Рогатых Изосим Александрович с семьей. Слева моя мама Корнякова Е.П. с внучкой Олей. 1966 г.

Если бы наши руководители советовались с такими мужиками, как Пётр Иванович Рогатых, Дмитрий Александрович Ананьин, Иван Петрович Рогатых, Александр Ефимович Ананьин, Алексей Петрович Рогатых и многими другими, то производственная деятельность колхоза могла быть более эффективной.

За трудодни рассчитывались не ежемесячно, а в конце года – после того, как колхоз «сдавал план», а в нашем колхозе еще и когда увозили лен в район в «Заготлен».

Часть урожая сдавали государству, часть оставляли на семенной фонд, а остатки шли для расчета с колхозниками на трудодни.

У нас в колхозе за 1 трудодень давали 200 граммов зерна, которое ещё надо было перемолоть в муку, и 20 копеек деньгами. Наш колхоз имени Сталина всегда перевыполнял план.

У родного дома вся моя семья

В родной деревне на заготовке сена

В 1962 году в колхозе работало мужчин в возрасте от 16 до 60 лет – 12 человек, в среднем каждый мужчина заработал 524 трудодня, женщин от 16 до 55 лет – 57, в среднем каждая женщина заработала 423 трудодня, в течение года в колхозе работало нетрудоспособных, пожилых людей 81 человек, каждый из них в среднем заработал 132 трудодня, работало 48 подростков до 16 лет, и каждый из них в течение года заработал 37 трудодней. Всего в 1962 году в колхозе работало 222 человека.

Больше всего работало колхозников и подростков в летние месяцы – с мая по октябрь, в среднем ежемесячно – 151 человек.

Правление колхоза не забывало поощрять лучших колхозников за хорошую работу. Это подтверждается протоколом № 1 от 10 января 1964 года заседания правления колхоза «Искра», на котором присутствовали члены правления: Рогатых М. Н. (председатель колхоза), Корняков А. И., Кошелева М. П., Рогатых А. М., Трапезникова В. А., Рогатых М. А. Повестка дня: «О присуждении денежных премий и переходящих Красных вымпелов за получение наибольших надоев молока и наилучшей упитанности телят.

Пора сенокосная

Слушали: председателя колхоза Рогатых М. Н., который сказал, что за высокий надой молока на 1 фуражную корову заслуживают поощрения:

Синицкая Анна Васильевна, надоила 1620 + 218 кг,

Казакова Федора Ивановна, надоила 1656 + 113 кг.

Лучшая упитанность телят была у телятницы Илатовской Таисии Алексеевны.

Постановили: присудить денежную премию 3 рубля и переходящий Красный вымпел лучшим дояркам бригады № 1 Синицкой Анне Васильевне, Казаковой Федоре Ивановне и телятнице Илатовской Таисии Алексеевне. Отметить хорошую работу доярок – Ананьину Агрипину Александровну, Илатовскую И. С., Илатовскую Н. Е., телятниц Рогатых Лидию Петровну, Ананьину Манефу Петровну, Ананьину Афанасью Максимовну.

Проголосовали – единогласно.

Следует отметить, что правление колхоза регулярно на своих заседаниях рассматривало существенные вопросы деятельности всего колхоза. Например, протокол № 2 заседания правления колхоза «Искра» от 17 января 1964 года.

Присутствовали члены правления – Рогатых М. Н., Корняков А. И., Кошелева М. П., Рогатых А. М., Казаков А. А., Чирков А. П. На повестке дня были вопросы:

1. О выполнении решения правления от 23 декабря «О заготовке леса Пермогорскому сельпо». Было решено приступить к рубке леса с понедельника, выделить следующую бригаду:

1. Ананьин Прокопий Михайлович,

2. Ананьин Александр Иванович,

3. Ананьин Семен Григорьевич,

4. Корняков Аркадий Иванович,

5. Ипатов Савелий Анатольевич,

6. Казаков Александр Александрович.

Сенокос в деревне Новошино. Сестра Галя, ее муж Алексей и моя мама Екатерина Петровна. 1965 г.

По второму вопросу «О возврате ссуды» решили – дать заявки на долгосрочные ссуды 11,5 тысячи рублей.

Были приняты и другие решения:

1. О направлении передовиков сельского хозяйства на районный слет – тракториста Чиркова А. П., доярку Синицкую А. В., бригадира Ипатова И. Ф.

2. Строительные трудодни об оплате зерном – воздержаться до общего собрания колхозников.

3. Об оплате отпусков. Решили начислять отпускные в случае, если выработано 400 трудодней и сделано 300 выходов.

4. Взять аванс в молококомбинате в совхозе «Скотооткорм».

5. Гумно «Кузенково» использовать на дрова.

6. Рассматривали заявление Казакова Александра Александровича, который просит правление колхоза отпустить его работать в лесопункте. Решили в просьбе отказать.

Или вот еще интересные вопросы, которые правление колхоза рассматривало 4 февраля 1964 года:

1. Установление норм выработки на заготовке леса. Решили – установить норму за 1 кбм – 5 рублей с доставкой на место, полностью входят все работы.

2. Утверждение плана надоя молока. Решили – надоить за 1964 год на 1 фуражную корову – 1580 литров. За сверхплановый надой молока производить оплату по 3 коп. за каждый литр.

1. Производить оплату за вновь нарождающийся молодняк и сохранность его на 100 % по 2 руб. 50 коп., на 95 % – по 1 руб. 50 коп.

2. Выдать денежную премию лучшим дояркам (двум) за перевыполнение плана надоя молока по сравнению с 1963 годом за январь 1964 года:

Казаковой Федоре Ивановне – 3 рубля,

Поповой Глафире Ивановне – 3 рубля.

3. Ввиду того, что ветеринарный работник далеко живет от общественных дворов и правления и не смог принимать участие в отелах коров, однако при опасных отелах за спасение двух коров и сохранение приплода выдать денежную премию:

Казаковой Федоре Ивановне – 5 рублей,

Корнякову Алексею Михайловичу – 5 рублей.

На других заседаниях правления колхоза «Искра» рассматривали вопросы: «О подготовке семян пшеницы, ячменя, гороха» к весеннему севу; «О подготовке скота к сдаче государству»; «О подготовке колхоза к празднику 1-е Мая» и многие другие вопросы.

Большим событием для всех колхозников деревни было собрание 10 августа 1965 года, на котором рассматривался вопрос «О реорганизации колхоза «Искра» в совхоз. На этом собрании присутствовало 275 колхозников, и все единогласно проголосовали за реорганизацию колхоза в совхоз. С этого дня колхоз стал называться Новошинским отделением совхоза «Пермогорский». Бывшие колхозники стали называться рабочими совхоза. До этого события пенсия колхозников была 12,5 рубля в месяц. Всем рабочим совхоза было объявлено о том, что, кто желает заработать большую пенсию, обязан отработать на совхозных работах не менее трех месяцев. Все, кто желал заработать большую пенсию, отработали в совхозе три месяца, и им была начислена пенсия 30 рублей в месяц. В то время это были большие деньги. Пенсионеры стали жить лучше, у кого были силы и здоровье, продолжали работать в совхозе.

Деятельность новошинского лесопункта после войны

После войны первый поселок для лесозаготовителей был построен в 10 км вверх по реке Устье, поселок назывался «Черное». В поселок стали приезжать вербованные жители Украины, Белоруссии, Молдавии, Брянской, Белгородской областей. Одновременно пригнали большое стадо немецких лошадей-тяжеловесов, на которых из делянок вывозили лес к берегам реки Устья, а весной лес сплавляли по большой воде до запани Шангалы – это примерно 200 км от поселка. Лесопункт жил своей жизнью, а деревня – своей.

Перед руководством лесопункта ставились очень высокие планы по вырубке леса, т. к. лес после войны был очень нужен для восстановления народного хозяйства страны. Рабочих лесозаготовителей не хватало, и было принято решение разрешать отмобилизовывать жителей деревень для работы в лесозаготовительной промышленности. В связи с этим был большой отток жителей деревни в лесопункт. В последующем Новошинский лесопункт вырос в крупное лесозаготовительное предприятие.

После поселка «Черное», который решением облисполкома 7 января 1960 года № 14 был переименован в пос. Комсомольский, поселки лесопункта строились и назывались «Сюйга», «Новостройка» (образован в 1957 году), «Осиновка». В конце 1980-х годов лесопункт заготовлял леса более 120 тысяч кубометров, работало несколько лесозаготовительных бригад. Поселок имел 8-летнюю школу, стационарную больницу на 25 коек, комплексный пункт бытового обслуживания жителей посёлка, большой Дом культуры со своей художественной самодеятельностью, в поселке были большая библиотека, стадион. Лесопункт имел много лесозаготовительной техники, ремонтный цех с соответствующим оборудованием.

Об этом периоде в жизни нашей деревни очень характерными являются воспоминания московского профессора Генриха Павловича Гунна, который с экспедицией побывал в наших краях и в своей книге «Две реки – два рассказа» (Изд. «Мысль», Москва. 1976 г.) рассказал: «Мы попали в довольно большую и людную северную деревню (там 103 дома). Хотя она и стояла за непролазным волоком, на котором только что застрял трактор, не похоже было, что здесь обитают берендеи, не видавшие пароходов. Как выяснилось, невдалеке от деревни возник крупный лесопункт, и в округе, прежде жившей замкнутым мирком, появились новые люди. Мы шли за стариной в патриархальный мир прежнего Севера, а встретились с новым, промышленным краем. Мы, конечно, пытались искать старину, и это вызывало всеобщее удивление. Не столько вид незнакомых людей, пришедших откуда-то с ружьем, удивлял, как странные их расспросы о песнях и сказаниях. У них были чистые новгородские лица, ясные детские глаза, и говорили они чистым, незамутнённым языком, нараспев, с особенными словами и оборотами – речь их хотелось сравнить с тем лесным ручейком, из которого мы пили воду берестяным ковшиком. Уж е это было находкой, а мы всё хотели чего-то особенного и сразу…».

Нижний склад Новошинского лесопункта

Рабочие-лесники Новошинского лесопункта. Слева: Рогатых Григорий Петрович (лесник)

Это путешествие Генрих Павлович совершил примерно в конце 1950-х годов. И вот снова он здесь примерно через 20 лет: «… А волок, как он теперь? Он остался, конечно, но теперь им не пользуются. Теперь до Новошино, где ныне находился один из четырех крупных лесопунктов района, из Красноборска за десять минут можно долететь самолётом, который за день делает несколько рейсов…».

Все годы Новошинский лесопункт давал необходимую кубатуру. Достаточно взглянуть на сводки лесозаготовок 2002 года, чтобы увидеть, что новошинские бригады занимали лидирующее положение в Красноборском леспромхозе. Однако совершенно неожиданно и непонятно для лесозаготовителей в лесопункте произошло большое сокращение (2002 г.), и вместо лесопункта стал мастерский участок, в котором работало пять бригад.

Четыре из них трудились в летних делянках, одна занималась проминкой дорог для зимней вывозки древесины. Одна из причин хорошей работы, по словам мастера Николая Андреевича Илатовского, в том, что у новошинцев действовала полная механическая обрезка сучьев.

На таких «автобусах» ездили из поселка Комсомольский в Красноборск

Но техника постепенно изнашивалась – самой «молодой» сучкорезной машине на участке исполнилось десять лет. Правда, и предприятие новой техникой пополнялось. Начиная с 1997 года сюда приходило по одному новому трелевочному трактору в год, хотя такое пополнение Николай Андреевич считал недостаточным.

В лучшие времена трелевочный трактор, отработавший три года, отправлялся в капитальный ремонт. То, что сейчас из техники «выжимаются» все ресурсы до основания, мастер не приветствует – она все равно требует расходов на запчасти, на нее уходит больше ГСМ.

Лесорубы с ностальгией вспоминают работу валочно-трелевочных машин ЛП-49. От них в свое время леспромхоз избавился под давлением лесной охраны – мол, машины пагубно воздействуют на подрост. По мнению рабочих, они худо-бедно тысячу кубометров леса давали, а на месте их работы все равно растут молодые ёлочки.

Главная улица деревни Новошино. 1999

Зимой в деревне Новошино. Клавдий Александрович Корняков и его двоюродный брат Павлин Рогатых. 2006 г.

В свое время работа в лесу была престижной, и в лесопункт на заработки съезжались люди со всего Советского Союза. Сегодня лесная отрасль переживает не лучшие времена. Рабочие считают, что поселок Комсомольский ожидает судьба деревни Новошино.

Николай Фуфаев Деревня Новошино

Там, где поле не кошено, Ходят волки в набег, Там деревня Новошино Доживает свой век. Избы старые горбятся На горушке рядком. В них детишки не родятся Под святым образком. Зарастают дороженьки. В час росистой зари На заречные поженки Не идут косари. Ни «Ау!» – «человечика», Отдыхает лесок. Устья-матушка реченька Намывает песок. Ни мычанья коровьего, Тишина режет слух. Лишь пугает безмолвие Одинокий петух. Неужели заброшена Красота этих мест?! Эх, деревня Новошино, Непосилен твой крест! От Ивана от Грозного Начинался твой век И от скрипа дорожного Поселенских телег. Время было острожное — Устоять повезло. Было время колхозное — И быльём поросло. Шла в заботах и весело Жизнь под скатами крыш. Паутину развесила Нынче в горенках тишь. Не взрастёт боле семечко, Не сыграет гармонь. Мчится по полю времечко, Бьёт копытами конь. Что же в этом хорошего, Ты скажи, человек, Что деревня Новошино Доживает свой век?

Деревенская улица летом. Ни души. 2009 г.

Перестроечные годы

Доживает свой век деревня Новошино

Приведу здесь статью корреспондента районной газеты «Знамя» Елены Юрьевой от 8 марта 2011 года «Доживает свой век деревня Новошино».

В последнее время в редакцию довольно часто звонили жители деревни Новошино. Жаловались, что хлеб к ним давно не привозили, что медицинский работник их совсем забыл. Когда мы пытались выяснить, почему так происходит, официальными лицами назывались разные причины: специалист заболел, машина сломалась, дороги нет и т. д. Мол, и людей-то там живёт совсем мало. Но это не значит, что они не хотят есть и не нуждаются в медпомощи. Чтобы увидеть все собственными глазами, мы отправились в деревню.

Я побывала там впервые. Уж е подъезжая, можно было понять, какая она большая. Точнее сказать, это куст деревень. Сколько домов! Но лишь в некоторых из них из трубы шёл дым, и были видны какие-то признаки жизни. Были здесь когда-то и магазин, и школа, и сельский клуб, сейчас же это разрушенные здания с пустыми глазницами окон. А некоторые дома кажутся ещё совсем крепкими, ведь раньше строили на века. Реалии нового времени – древесина, складированная вдоль обочины. Лесозаготовителями прочищена хоть и узкая, но дорога. Перестанут они в этих краях лес заготовлять, не будет и её. И тогда до населённого пункта и вовсе не доберешься. Новошинцы уже сейчас со страхом ждут весенней распутицы и бездорожья. Ведь тогда они совсем отрезаны от внешнего мира. Сейчас связь с этим миром осуществляется в основном посредством таксофона. Сотовой связи здесь нет. Только вот, как рассказывает местная жительница Евдокия Васильевна Ананьина, связь эта тоже не очень надежная.

«Пытались недавно с детьми поговорить, но так и не удалось. Мы их слышим, а они нас – нет».

А вдруг таксофон и в чрезвычайной ситуации подведёт?! Например, когда кому-нибудь потребуется экстренная медицинская помощь, ведь живут здесь в основном пожилые люди, да ещё женщина с двумя малолетними детьми. Всего мы насчитали 16 человек.

Супруг Ананьиной Валентин Семенович с ностальгией вспоминает время, когда в деревне было полно людей.

Дорога из д. Новошино до поселка Комсомольский

Колхоз был богатый, до 500 голов крупного рогатого скота держали.

А вот Галина Осиповна Поздяева с нетерпением ждала на следующий день приезда машины с продуктами из Комсомольского. Только вот не было стопроцентной уверенности, что она точно приедет.

«Матюгаться буду», – говорит жительница Новошина, держа в руках засохшую корку, ведь свежего хлеба они не ели уже больше двух недель.

Вся пенсия новошинцев уходит на питание, так как продукты сюда привозят с наценкой, да ещё наваливают по 8–9 буханок в руки.

Но зачастую и деньги есть, а продукты не везут. Понятно, что Красноборскому ОРСу невыгодно доставлять сюда товар, но ведь не всё в нашей жизни измеряется деньгами, должно же быть хоть какое-то человеческое отношение, социальная ответственность.

Улица лесозаготовительного поселка Комсомольский

Супруги Зоя Савельевна и Савватий Иванович Корня-ковы говорят, что если бы не сыновья, которые по очереди навещают, то сидели бы голодом. Пожилые люди на пару приболели, хотя говорят, что медик был у них только вчера. Зато до этого целый месяц её не видели. Слова благодарности звучали в адрес Николая Дормидонтовича Белорукова, который на своей машине привёз медработника в Новошино. Почту сюда тоже привозят не каждый четверг. Зачастую отправляют с попутными машинами. А ведь пожилые люди так ждут писем от своих детей и внуков!

Местная власть не балует новошинцев вниманием. Хотя в предвыборных программах и депутатов, и глав всегда звучат обещания решать проблемы лесных посёлков. Вот только потом они так обещаниями и остаются. Хотя наиболее активные жители деревни напоминают о себе и главе района В. С. Рудакову, и председателю районного Собрания депутатов В. П. Пулькиной, и главному врачу Красноборской ЦРБ Д. Г. Панову. Правда, к Фаине Платоновне Ипатовой приезжала как-то официальная делегация. Ведь ей, как ветерану войны, квартира полагается. Предложили жильё в Дябрино. Это всё равно, что шило на мыло менять. Не думаю, что жилой фонд в Дябрино лучше, чем в Новошино. Да и для пожилой женщины, которая едва ходит, река – непреодолимая преграда.

О жилищных проблемах говорила и Елена Валентиновна Кокорина, мать двухлетней Александры и пятимесячного крепыша Даниила. Живя в Новошино, она не может отдать дочку в детский сад, а чтобы свозить сына на медосмотр в райцентр, ей приходится нанимать машину и платить немалые деньги. Со своей проблемой она обращалась и к бывшему главе МО «Алексеевское» В. С. Рудакову, и к нынешнему – В. Б. Шумилину. Ей даже дали комнату в Комсомольском, но она, по словам Елены, требовала серьезного ремонта. Единственный источник дохода для неё сейчас – детское пособие, делать ремонт ей просто было не на что. Она мечтает переехать в Красноборск, но, боюсь, что здесь с жильём ещё сложней, и квартирный вопрос ей придется решать собственными силами. А вот пожилые люди никуда не хотят уезжать из Новошино – ведь здесь они прожили всю жизнь.

Ученики Комсомольской восьмилетней школы с учителями

Удивительно, но на фоне всех бытовых проблем их волнуют и такие вопросы: страховка на дом закончилась, надо снова страховать, а специалисты не едут; налог на землю надо заплатить – и опять не знают, как это сделать. Несмотря на все трудности, люди не озлобились, они открыты, гостеприимны, интересовались у нас, как дела у их соседей, ведь у многих здоровья не хватает даже на то, чтобы проведать их лично. Да ведь и просят-то они совсем не много. Чтобы раз в неделю к ним хлеб и продукты первой необходимости возили, да чтобы медик хотя бы раз в две недели к ним приезжала. Неужели они не заслужили такую малость?

Елена Юрьева

Так и получилось. Сегодня (2013 год) поселок влачит жалкое существование. Лесопункта нет, мастерского участка нет, нет и ни одной лесозаготовительной бригады. В поселке живут одни пенсионеры, не стало и сельсовета. Районные власти приняли решение поселок Комсомольский и деревни Новошино и Шадрино присоединить к Алексеевскому сельскому Совету, центр которого находится в Красноборске, до которого 40 км. По лесной дороге. И поселок, и деревни скоро исчезнут с карты области.

В начале января 2013 года я побывал и в посёлке, и в деревнях, все они имеют удручающий вид. В деревне Новошино живет несколько человек, и в Шадрино проживает одна семья. Жители попросили меня похлопотать перед властями, чтобы в каждой деревне установили по одному фонарю. Я посчитал, что это пустяковая просьба, и постараюсь вопрос как-то решить.

Приехав домой в Москву, я позвонил в сельскую администрацию, у секретаря узнал, какие ответственные работники есть на месте. На месте оказался сотрудник, который занимается архитектурными вопросами. Я высказал ему просьбу жителей этих деревень. Он мне ответил, что это мелочь, и «мы эту проблему решим».

Прошло более 1,5 месяца – вопрос не решается. Я опять через секретаря спросил, кто же есть на месте? К счастью, на месте оказался сотрудник, который занимается вопросами ЖКХ. Ну, думаю, то, что надо.

Звоню ему, представляюсь бывшим жителем деревни Новошино, теперь проживаю в Москве, нахожусь на пенсии и являюсь даже генерал-майором в отставке. Сказал, что был в родной деревне в январе, и люди попросили установить в деревни по одному фонарю.

Он ответил, что это такая мелочь… «Вон у нас три старых фонаря валяются, и мы их установим в этих деревнях». Я ему сказал, что в поселке есть электрик Антропов Алексей, и он бесплатно их установит. Прошло еще 1,5 месяца, проблема не решается. Пришла весна, я звоню, спрашиваю, когда же установят в деревнях электрические фонари, и слышу в ответ, что осветительный сезон закончился, и ничего не будет.

Вот так сегодняшняя власть «решает» вопросы, жизненно важные для жителей деревни.

Когда раньше приезжал в отпуск в деревню, с удовольствием вдыхал воздух в пору цветения трав – хоть ножом режь и на хлеб намазывай, такой он густой и медвяный. Река в двух шагах.

В деревне люди жили веками, можно было жить и дальше. Причем можно жить вполне достойно. Тут немало ресурсов, которые могут кормить, если к ним подойти с умом и по-хозяйски. Ведь жили же наши предки на этой земле. Жили основательно, не бедствуя, а многие даже зажиточно. Одна из главных причин бед деревни – разрушение за 70 с лишним лет той самоорганизации, той системы саморазвития, того земского начала, которые столетия держали северное крестьянство. Вместо этого в советское время деревни сделали придатком Госплана, когда инициатива каралась, и все решения спускались сверху. Но он, как глиняный колосс, рухнул. И вот деревня оказалась нигде и ни с чем, живя все теми же советскими понятиями, не зная, как выживать в новых условиях.

Даже взять конкретно нашу деревню. Руководил ею райком партии и райисполком – что, где, когда и зачем сеять хлеба или садить картофель и другие культуры. Всегда в деревне начинали сенокос 12 июля. Однако, зная, что Петров день является большим церковным праздником в нашем краю, обязательно в канун праздника приезжал инструктор райкома партии и давал команду всему колхозу выйти на сенокос. Команда выполнялась, и инструктор докладывал в райком, что колхоз имени Сталина начал сенокос.

На самом же деле в этот день работали только до обеда, так как после обеда начинался праздник, который отмечали три дня. После праздника действительно начинался сенокос, на работу выходила вся деревня – от мала до велика.

План заготовки сена всегда выполнялся. Каждый зарод на пожнях и сенокосах ставился на учет специальной колхозной комиссией.

В нашем колхозе многолетиями росли самые лучшие в районе клевера. Однако до сих пор неизвестно, почему председатель райисполкома всегда вмешивался в деятельность колхоза по сокращению посевов клевера. И своих «успехов» добился – клевер в колхозе сеять не стали, эти поля оказались в запустении. Колхозники задавали вопрос: почему? Однако ответа не получали. А вот кукурузу и сахарную свеклу заставляли насильно сеять. Колхозники такие решения не понимали.

Десятилетиями жители деревни разным депутатам давали наказы на строительство или хотя бы ремонт дороги из Новошино до Пермогорья, в результате дорога так и не была сделана. Позже жители стали пользоваться лесовозной дорогой от поселка Комсомольский до нижнего склада в районе Красноборска.

Однако на деревню свалилась новая напасть. В свое время в колхозе была построена хорошая конюшня с отдельным стойлом для каждой лошади. А рядом построено помещение для хранения конской упряжи и шорницкая. Вскоре колхоз был преобразован в отделение совхоза «Пермогорский» (1972 год), постепенно стали сокращать количество лошадей. Отделению совхоза впервые выделили новый трактор ДТ-54, трактористом которого стал Александр Иванович Ананьин. После этого старики стали говорить, что теперь все поля будут нарушены и урожаи будут скудными. Действительно, контур полей стал сокращаться, качество обработки полей стало хуже. Раньше все поля удобряли навозом, а затем стали удобрять «химией», и то не постоянно. Раньше все поля были огорожены огородом, чтобы скот не заходил и не уничтожал посевы. Как только появился трактор, огороды стали уничтожать и поля стали доступны для скота. Короче говоря, появился ряд причин по сокращению контуров полей, более того, наши поля по величине контуров были не приспособлены для тракторной вспашки. Все эти «мероприятия», безусловно, сказались на населении сельсовета. И вот «рекордная» цифра: население сельсовета по состоянию на 15 января 1979 года составило 725 человек, в том числе мужчин – 353, женщин – 372.

Непродуманной политикой районных и областных властей в конце концов отделение совхоза было ликвидировано, с мая 1984 года земли отделения совхоза (12172,5 га) переданы Красноборскому леспромхозу под подсобное хозяйство. В подсобном хозяйстве в основном работали работники лесопункта. Оно через некоторое время было ликвидировано, и бывшие колхозно-совхозные поля оказались никому не нужны. В настоящее время они заросли кустарником и лесом.

В 1984 году председателем сельского Совета была избрана Белорукова Галина Александровна. На территории сельского Совета размещены Новошинский лесопункт Красноборского леспромхоза, Новошинское лесничество, подсобное хозяйство Новошинского лесопункта, аэропорт «Новошино». Для обслуживания населения работают 5 магазинов, 2 отделения связи, 2 клуба, 2 библиотеки, больница, медпункт, восьмилетняя школа, интернат при школе, детский сад, централизованная бухгалтерия, 2 хлебопекарни, 1 столовая, комплексный приемный пункт бытового обслуживания (ф. 75, оп. 1, д. 386, л. 38–52).

Численность населения была 655 человек, из них мужчин – 328, женщин – 327. Работают на предприятиях, в учреждениях и организациях 375 человек, в основном работники лесозаготовительной промышленности. Общее количество хозяйств – 249, жилых домов, принадлежащих жителям сельсовета, – 143.

С 1 января 1983 года насчитывается 124 головы крупного рогатого скота, в том числе коров – 59, свиней – 92, овец – 70, коз – 23 (ф. 75, оп. 1, л. 4, 11, 17, 22, 27, 33, 38).

В 1987 году на территории сельсовета три населенных пункта: деревни Новошино, Шадрино и поселок Комсомольский, проживает 560 человек, личных хозяйств – 225, жилых домов, принадлежащих гражданам, – 137. Население сельсовета содержит 82 головы крупного рогатого скота, в том числе коров – 37, свиней – 78, овец – 67, коз – 29, кроликов – 30. Данные показывают, что значительно уменьшилось население и количество скота.

4 марта 1990 года на сессии сельского Совета председателем избрана Рогатых Валентина Петровна. В состав Совета избрано 15 депутатов, образовано пять постоянных комиссий, в том числе: мандатная, планово-бюджетная и по торговле, по культуре и здравоохранению, по промышленности, быту и благоустройству.

В декабре 1991 года начались некоторые изменения в структуре управления органов власти. Постановлением главы администрации Архангельской области с 1 декабря 1991 года главой администрации Красноборского района назначен Изосин Геннадий Степанович.

На период до выборов глав местной (сельской) администрации, срок которых конкретно не определен, началось назначение их главой районной администрации.

19 декабря 1991 года решением восьмой сессии сельского Совета ХХI Созыва главой Новошинской сельской администрации предложено рекомендовать кандидатуру Рогатых Валентины Петровны, председателя Новошинского сельского Совета (ф. 75, оп. 1, д. 468, л. 44, 45). На этой же сессии был поставлен вопрос об упразднении сельского Совета, за его упразднение проголосовало 8 человек, против – 1, воздержалось – 2. Итак, Совет самораспустился. На этом закончилась история Советов народных депутатов всех уровней.

Все полномочия отданы главе местной администрации, а бюджетные права переданы в район. При главе местной администрации создан сельский комитет в количестве пяти человек. После пофамильного голосования в состав комитета вошли: Селивёрстов В. В., Илатовская В. А., Ананьин Н. Б., Чирков Н. А., Попова Е. Л. (д. 468, л. 45, 46).

После этого вскоре был ликвидирован лесопункт и все организации, которые функционировали в поселке. Практически с этого времени в деревне Новошино и Шадрино осталось несколько человек. Работы не стало, все люди переехали жить в другие места России.

Одна из жителей нашей деревни прислала мне стихотворение собственного сочинения.

За всё прости

Мой старый дом в родной деревне, Как одинок, печален ты! Вокруг тебя растут деревья, Отцом посажены они. Как я хочу, чтоб время вспять На сорок лет вернулось, Мне б оказаться в доме том, Где я родилась. Где мама снова у печи Печёт нам шаньги, пироги, Отец увеченной рукой Плетёт корзины, пестери. Хотя б на миг попасть туда! Но нет возврата в прошлое. И мамы нет, и нет отца, И гости мы не прошены. И вот сегодня снова дома, Стою я посреди избы. – Ну, здравствуй, дом, и, если сможешь, Прости меня за всё, прости…

В последние годы в Красноборске, Каргополе, Коноше прошла целая серия «Круглых столов» по одной тематике: «Возрождение северных деревень и местное развитие». Например, в Красноборске на мероприятии присутствовали работники администрации муниципального образования «Красноборского района», сельских глав, представители деревень Вершина, Березонаволок, Солониха, участники группы развития и территориальные общественные самоуправления (ТОС) Вельского, Котласского, Устьянского, Верхнетоемского и Вилегодского районов, журналисты районных газет – всего 32 человека.

Во вступительном слове на «Круглом столе» в Красноборске глава администрации Красноборского района Н. А. Колганов отметил, что Красноборский район находится в кризисном состоянии, «нас очень волнует сохранение деревень, которых все меньше и меньше. Однако в деревнях живут люди, везде есть дети, везде есть наши дамы молодые, которые не желали приложить усилия, чтобы спасти деревню. На мой взгляд, время упущено, сегодня существуют большие проблемы, чтобы “снова” возрождать северную деревню, но, к сожалению, поздно».

Все-таки органы власти стали искать причины кризисного состояния северных деревень. Задавался вопрос: что случилось с деревней в советское время, почему получилось то, что мы сейчас имеем? Следует отметить, что в последние десятилетия советского периода, по нынешним меркам, мы жили очень хорошо. Жили богато.

Имели стабильные заработки, положительно решались многие социальные вопросы.

Если посмотрим в прошлое и вспомним Гражданскую войну, то мы увидим, что в большинстве районов были почти полностью уничтожены все производственные мощности. Не было лошадей, массовая разруха… Но через несколько лет производство и хозяйства были восстановлены. И опять возникает вопрос: почему?

Историки говорят, были другие люди, были крестьяне в полном смысле этого слова. Крестьянин был человеком, который не ждал, что кто-то придёт и за него все это сделает, и кто-то даст ему денег и т. д. Совершенно справедливо, что тогда у крестьян была система общественной и экономической саморегуляции. Крестьяне были объединены в крестьянские миры, в общины. Это делала вся мужская часть населения. Был сход, на котором избирали старосту. Он не говорил, что надо делать. Это в процессе обсуждения выяснялось, что надо делать.

Видимо, следует уточнить, что означает термин «община». Вообще-то, термин неудачный, тем более применительно к современной ситуации. Он пугает и отталкивает людей. Не следует смешивать старые и нынешние понятия. Община – такой организационно-правовой формы сегодня нет. А раньше общины были наделены реальным смыслом. Сегодня община – это, как правило, или общественная организация, или ТОС, или вообще не понятно что. В настоящее время такой термин не употребляется.

Кроме самоуправления, у крестьянского сообщества в прошлом была ещё очень мощно сформирована коллективная производственная деятельность. Но крестьяне объединялись только тогда, когда это им было действительно нужно. Там, где они могли делать что-то сами, они делали сами. Скажем, у каждого хозяина был свой надел, и, если человек мог работать на нём сам, он работал сам.

А вот то, что нужно сделать коллективно, чего нельзя сделать в одиночку, крестьяне делали сообща. И сообща продавали то, что они сделали. Формы кооперации существовали самые разнообразные, а в настоящее время эти формы мы называем кооперативами. Они возникали стихийно, и крестьяне находили рынок сбыта продукции в Петербурге, в Москве и даже во Франции.

А теперь посмотрим список промыслов, которыми крестьяне Сольвычегодского уезда Вологодской губернии (куда входила деревня Новошино) занимались в конце прошлого века: 38 видов промыслов, начиная от производства гармошек, саней, экипажей и т. д.

В этой связи интересно заметить: а почему мы сегодня, говоря о возрождении деревни, говорим только о том, что надо восстанавливать сельское хозяйство? На мой взгляд, надо понимать, что сегодня деревня на одном сельском хозяйстве не проживет, так как никогда сельское хозяйство не было рентабельным и никогда сельское хозяйство не было единственным занятием крестьян. Надо честно признать, что такую ситуацию создало советское время. А крестьяне в XIX веке зимой ходили в Петербург, занимались вот этими десятками видов промыслов, в том числе извозом, заготавливали дрова, кузнечеством, ткачеством, изготавливали валенки и т. д. У них всегда было несколько видов деятельности, и это делали здесь, а не где-то за тридевять земель, а именно здесь, у нас.

А теперь давайте вернёмся к 1920-м годам, и мы увидим, что крестьяне без каких-либо инвестиций, без какой-либо поддержки, сами, голыми руками, за несколько лет восстановили полностью производство, товарное производство. В 1924 году был восстановлен уровень производства

1913 года, потому что были люди, которые работали. Была сформирована, какая-никакая, но социально-экономическая система саморегуляции. И крестьяне сами регулировали свою жизнь, сами ее организовывали.

А что произошло позже? Потом произошла коллективизация, когда часть крестьянства назвали кулаками, и часть таких людей была уничтожена, а другую часть загнали в колхозы. Колхоз – это вроде бы кооператив, в котором все были рабами. И потом еще десятилетиями выжимали все соки из деревни. И надо сказать, выжали их (многочисленные налоги)!

Последние десятилетия советского периода уничтожили остатки самоорганизации, но при этом развратили тем заработанным благополучием. Люди разучились действовать самостоятельно, разучились отвечать за себя, разучились взаимодействовать. Деревня была частью огромной системы, в которой все указания приходили сверху. Когда эта система рухнула – рухнула и деревня.

И что мы сегодня имеем? У нас почти нет людей, способных самостоятельно организовываться, взаимодействовать, сообща ставить и добиваться своих целей. Здесь развал на уровне деревни, на уровне «деревня – район», на уровне «район – область», на уровне «район – район». Поэтому сегодня очень актуальны вопросы местного развития.

Одна из задач местного развития состоит в том, чтобы создать местную систему самоуправления. А во-вторых, надо создать систему разумной государственной поддержки, то есть поддерживать не всех подряд, а поддерживать те структуры, те деревни, которые активно работают и пытаются увеличить количество перерабатываемых ресурсов.

У нас сейчас произошла на самом деле жесточайшая катастрофа, которая заключается в том, что люди перестали работать, перестали отвечать за себя. Давайте посмотрим, чем занимались местные крестьяне северных деревень в прошлом. Это является одним из способов поиска возможных путей развития, но далеко не единственный. В деревнях, например, Красноборского района вот что делали: торговали, охотились, выделывали кожи и шкуры, катали валенки, изготовляли экипажи, изготовляли сани, кошёвки, изготовляли санки, производили кирпич, изготовляли гармошки, изготовляли кушаки, плели лапти, плели корзины, изготовляли рамы, лудили посуду, делали глиняную посуду, гнали смолу и деготь, клали печи, поставляли дрова для пароходов, занимались рыболовством, занимались продажей скота, занимались кузнечным промыслом, скорняжничали, шорничали, делали упряжь, занимались извозом, шили сапоги, шили на продажу одежду, изготовляли деревянную посуду, изготовляли гончарную посуду, делали лодки, сплавляли лес, плели из соломы шляпы, плели из бересты различную утварь, занимались бондарным промыслом, заготовляли ягоды и грибы для продажи, столярничали, плотничали, пилили лес на доски.

Многие из этих ресурсов могли бы быть задействованы в деревне и в настоящее время. На «Круглых столах» участниками совещания выработаны пожелания, которые направлены на возрождение северных деревень. Работа предстоит очень трудная. В первую очередь, надо найти единомышленников и определить ожидание, что и как решать:

– узнать, как создавать общину,

– поделиться с людьми опытом,

– найти аргументы для работы с людьми,

– как вернуть веру в возрождение деревни,

– как жить в лесных поселках,

– как организовать эту работу на практике,

– как организовать сбыт продукции крестьян,

– источники финансирования.

Деревенская дорога в никуда…

Многие деревни, в том числе и Новошино, возвратить невозможно, так как нарушена вся инфраструктура, люди ушли в другие края, многие дома стали не пригодны для жилья, поля и сенокосы заросли лесом, отсутствует дорога от центра и летом, и зимой.

Может быть, начать возрождение деревни с возможности заготовки леса, осуществлять его мелкую переработку: пилить доски, строительный брус, строить дачные дома и бани для продажи дачникам городов. Установить пилораму. В этом направлении должно быть принято волевое решение власти. Сегодня лес рубят варварски, не соблюдая элементарных норм Лесного кодекса, причём рубят посторонние люди (это, прямо скажем, бандитские методы вырубки леса). Организаторы этого «производства» имеют соответствующие лицензии (кто же их выдает?), платят соответствующие налоги (куда?), кроме дорожного налога (дороги-то уродуют они), практически имеют все документы (кто их выдает?). Мне известно, что власти пытались установить шлагбаум для контроля вывозимого леса из района. Однако прокуратура района встала на защиту этих «лесозаготовителей», мол, у них все документы в порядке, и законов они не нарушают. Вот так вот. Генеральный прокурор России докладывал президенту страны об этой ужасающей проблеме. Президент поручил генпрокурору подготовить специальные предложения по этой проблеме, и будет дано поручение правительству страны о наведении порядка в лесной отрасли. Посмотрим, как будет решена важнейшая государственная задача.

Дорога в никуда

В России за 20 лет исчезло 20 тысяч населенных пунктов. На фоне стремительного обезлюдения деревень власть заговорила о необратимости этого процесса: мол, помочь деревням невозможно, несмотря на любые инвестиции. Это не так: в стране наработан опыт возрождения русской глубинки при копеечных вложениях, а каждый рубль окупается в 20 раз. Но власти не спешат изучать и распространять этот опыт. Ведь на нем особо не заработаешь в отличие от создания показушных деревень и освоения бюджетов на «развитие села».

К сожалению, члены федерального правительства не верят в возрождение деревни. В 2011 году Минэкономразвития заявило, что бюджетная поддержка малых и средних городов и деревень неэффективна, а их убывание непреодолимая глобальная тенденция. Почему? Министр привела оценки «некоторых экспертов», считающих, что поддержка бесперспективных деревень обходится стране в 2–3 % экономического роста ежегодно.

В Архангельске инициаторы решили создать концепцию, в которой деревня на Русском Севере могла бы сохранить себя как модель, не завися от дотаций сверху. А для этого необходимо артельное начало, чтобы крестьяне не разбирали на металлолом собственную котельную, без которой им совсем кранты. В деревнях Архангельской области стали пытаться внедрять территориальные общественные самоуправления (ТОСы), которые смогли бы объединять наиболее активных жителей, которых необходимо научить планировать бизнес-идеи, реализовывать их, вести отчетность. Для этой программы нашлись единомышленники и финансы: в год около миллиона рублей иностранных грантов и 200 тысяч от областной администрации. В начале 2000-х годов единомышленники пошли в народ, то есть в глухие северные деревни, с которыми нет никакого транспортного сообщения. В результате оживилась жизнь в деревне Фоминская Коношского района, Кимже, Заозерье Мезенского района, Леушинской, Берег, Хозьмино Вельского района, Лядино, Ошевенск, Кенозерье Каргопольского района, Ёркино, Церковь Пинежского района и в других деревнях. Всего в области за 4 года было создано 54 ТОСа. Вложения составили всего 1 млн 750 тысяч рублей, а экономический потенциал созданного – 30 миллионов.

Рентабельность выше, чем в нефтебизнесе, но это не та чистая прибыль, которую можно обналичить или вывести в офшор. Это стоимость инфраструктуры: дороги, мосты, водокачки, котельные, музеи, гостиницы, – то, на чем местные жители смогут построить своё благосостояние на годы вперед.

Требовалась финансовая помощь для дальнейшего претворения в жизнь этого начинания. Область отказалась финансировать эти проекты.

Конечно, в каждом субъекте федерации есть бюджет на «развитие деревень». Обычно это 2–3 млн рублей, которые тратятся на буклеты и конференции о сельских проблемах. Например, в 2011 году небогатая Архангельская область отметила 300-летие М. В. Ломоносова: одних только международных и всероссийских мероприятий – более 60. Бесчисленное количество конкурсов, передач, фильмов под эгидой «Наследники Ломоносова», «Мы живем на земле Ломоносова» и «Ломоносову и не снилось!».

Однако в родной деревне ученого, где нет канализации, поставили памятник его родителям. А уж сколько миллионов ушло на плакаты, бюсты и памятники гиганту мысли! Мне кажется, едва ли Михаил Васильевич согласился бы с таким поворотом.

Считаю, что уместно поместить очередное стихотворение нашего земляка, подполковника в отставке Николая Фуфаева, посвященного гибели деревни Новошино.

По-над речкой Устьею, Там, где воздух – мёд, Тихо песню грустную Ветерок поёт. Пролетели годики… По полям – кусты, На горушке домики, Улицы – пусты. Место тут хорошее Для житья-бытья. Милое Новошино — Родина моя! От Ивана Грозного Начиналась быль, Было время звёздное, Да осталась – пыль… Покосились домики… Где ж весёлый люд? На погосте – холмики, Все, наверно, тут. Был «народец – золото»! Волен да упрям. Сколь им было пролито Поту по полям!

Жители деревни Новошино. 1957 г.

Был научен предками, Был на дело гож, Ставил избы крепкие, Сеял лён и рожь. Сеял он и плотничал, Шёл за берега: По лесам – охотничал И метал стога. Звал гостей в усадебку И «тальянку» брал, Всей деревней свадебку Весело справлял. Пролетело времечко… Сколько ж на веку Горюшко по темечку Било мужику. На доходы куцие Умудрялся – жил, Войны, революции… Всё он пережил! Вожжи брал обозные, Брался за «штурвал». На поля колхозные С песнею шагал. Шёл на службу ратную И стоял за Брест. Сколь народу знатного Вышло с этих мест! На дела хорошие Покидали дом. Родину – Новошино — Славили трудом! На горушке домики — Холодны, пусты… На погосте – холмики, На полях – кусты… По траве некошеной Выйду на поля, Слово, как горошину, Брошу в землю я: «Поднимись, Новошино, Родина моя!»

Призыв Александра Солженицына о сбережении российского народа все более и более осознается сегодня как самая актуальная и великая национальная идея. Но все грандиозное и великое складывается из малого и совершенно конкретного.

Для нас это сбережение нашей умирающей деревни, где жили, трудились, обогащая страну, и защищали её многие поколения наших земляков.

Деревня Новошино разделила судьбу многих тысяч подобных поселений. Загнанная волей партии в ряды колхозного строя, надрываясь и практически мало что имея для своих социальных нужд, она ковала сталинскую модель социалистической индустриализации. Когда брать с неё стало особо нечего (послевоенное безлюдье, отсутствие дорог, отдалённость и т. д.), её в рамках кампании по укрупнению хозяйств объявили неперспективной, обрекая на забвение.

Гармонист Иван Иванович Ипатов с жителями деревни

Эта страшная дорога в никуда началась с удара по духовному самосознанию живших там людей. Отвоёванные у лесов и болот, возделанные с таким трудом плодородные поля пустили «под копыта», устроив отгонные пастбища, свернули школу, медпункт, отделение связи, клуб, торговую точку. Короче, как и везде.

Абсолютно неэффективная экономическая модель страны зарабатывала тогда средства лишь на гонку вооружений, на поддержание в Москве видимого благополучия на прилавках, на содержание партийно-государственной номенклатуры да финансирование по остаточному принципу бесплатного образования, здравоохранения и культуры.

На мой взгляд, существует две главные причины гибели российской деревни.

Во-первых, наши правители совершили ошибку во время коллективизации: нельзя было силой, властью заставлять человека изменить свой образ жизни. Таким путём нельзя было достичь результата тогда, нельзя его достичь и сегодня.

Празднование Дня деревни Новошино

Во-вторых, сельское хозяйство в правительстве всегда считали второстепенной отраслью. Этой отрасли – и особенно людям, занятым в ней, – уделялось слишком мало внимания. Людей приучили ждать и действовать по приказу. И вырабатывавшаяся у них послушность одновременно с безответственностью и некомпетентностью властей, которые отдавали эти приказы, привели к тому, что молодёжь перестала воспринимать ценности старшего поколения жителей деревни.

Это новое поколение не видит для себя места в деревне, если только не будут сделаны правильные выводы, и на деревню и молодежь не будет обращено внимание центрального и местного правительства.

Ныне в сельской местности живёт 38 миллионов человек – 27 % населения страны. Треть из них сидит без работы, хотя официальная статистика показывает, что таких лишь 10,8 %. Но еще больше тех, кто не видит какой-либо перспективы ни для себя, ни для своих детей.

В 1990-х годах говорили: надо бы свести её на нет, потому что деревня – это чёрная дыра складывающейся рыночной экономики. В 2000-х – надо бы поддержать, потому что страна всё плотнее садится на иглу продовольственной зависимости от Запада.

А вот как поддержать – мнения на этот счёт разнились. Одни предлагают строить агрогорода, мол, вновь отстраивать заброшенные деревни не имеет смысла.

Конечно, это утопичто – это только мнение учёных-энтузиастов. На государственном уровне эта идея не была поддержана.

У государства появилась программа развития сельского хозяйства, но она была однобокая – предлагалась только производственная часть, а социальная часть осталась в стороне. Но ведь много лет назад деревня погибла только из-за того, что социальная жизнь в деревне постепенно затухала, а теперь она совсем потухла.

Укрупнение сельских поселений, ликвидация школ, объектов здравоохранения и культуры и другие бытовые вопросы позволили погубить русскую деревню.

Давайте честно признаемся друг другу: в ту деревню, какая существует ныне – без газа, дорог, радио, иногда без электричества и воды, без элементарных коммунальных удобств, без магазинов, школ, больницы, клуба, пункта бытового обслуживания, – в такую деревню никто сегодня жить не поедет. А другой у нас и нет.

Некоторые предлагают развивать деревню на рубеже хотя бы центров сельских поселений, другие предлагают отступить на запасные позиции – в районные центры, где ещё чуть теплится жизнь. Где ещё работают кафе, дискотеки, катки, спортзалы, библиотеки, больницы, детские сады и школы. Но вот незадача – реструктуризация коснулась и их. Из небольших районных посёлков стали выводиться структуры федерального подчинения – налоговые и социальные службы, страховые агентства, управления почтовой связи и банков, нотариальные, земельные кадастровые и прочие конторы, оздоровительные и учебные подразделения. Следом стал уходить и малый бизнес, специалисты, молодежь, и недавние райцентры превращаются в поселения для пенсионеров и дачников.

Вид на деревню Новошино зимой

По данным Минрегионразвития Российской Федерации, 23 тысячи деревень в России уже исчезли с карт за последние 20 лет, ещё 20 тысяч – на грани вымирания, в них осталось жить по 5–7 стариков. За эти же 20 лет сократилось население на 20 миллионов человек, что сравнимо с потерями в Великой Отечественной войне.

Совершенно очевидно, что из умирающей деревни рано или поздно уйдёт и производитель. Семейные фермы, торговля, страхование, землеустройство, кредитование, госзакупки – да, всё это важно, но создаётся впечатление, что мы следуем за событиями, а не опережаем их. Сегодня в России до сих пор нет философии, идеологии, концепции развития села. Ни в области экономической, ни, самое печальное, в области социальной.

Специалисты в области сельского хозяйства справедливо говорят, что, если не создадим эффективного механизма, огромные территории станут пустыми в течение 10 лет. А ответа, что делать, до сих пор нет. Между тем депопуляция в селе способна развалить всё российское государство, и это должны понимать все.

А Новошино, Шадрино, Маломса и многие другие деревни, как отработанный материал, уходят на свалку истории СССР. Стоит только удивляться жизнестойкости наших деревень. Рухнула под ударами времени некогда всесильная партия, развалился колхоз имени Сталина. А две наши деревни пока продолжают жить, люди не отступились. Те, кто в ней трудился, как ни странно, верят в неё.

Осознание допущенных ошибок, пусть и медленно, но все-таки приходит к современным политикам. Возрождение деревни пытаются объявить сегодня приоритетной национальной программой. Сегодня можно обратиться к руководителям местных уровней власти (областной, районной), обратить внимание на проблемы нашей деревни, но поезд уже ушел очень далеко.

Выше я уже сказал, что около деревни предприимчивые лесозаготовители рубят лес. Законность отвода им делянки, видимо, не следует оспаривать.

Но почему нельзя было увязать получение права на вырубку леса у самой деревни с оказанием ну хоть какой-то поддержки этой самой деревне? Например, в ужасном состоянии дорога от деревни до посёлка Комсомольский, которую тяжелая техника лесорубов, особенно в осенний период, ещё больше разбила.

Однако дело тут уже сделано и новошинский край, отдав в очередной раз своё кровное пришлым людям, погрузился ещё глубже в бездну ненужного никому из чиновников скопления проблем, о которых было сказано выше. А вот можно было бы районным руководителям поставить вопрос перед лесозаготовителями – отремонтировать дорогу до деревни, и многие бывшие жители Новошино и Шадрино могли бы приезжать в летний период на родину, а, может быть, и кто-то возвратился обратно.

Деревня Новошино, возможно, погибнет, но памятный крест из нержавеющей стали, установленный Клавдием Рогатых, будет стоять вечно. Он будет напоминать всем о деревне и новошинцах – честных и преданных нашей Отчизне людях-тружениках

Сегодня две деревни оказались на грани вымирания: продукты привозят раз в неделю, доехать до посёлка, а тем более до райцентра практически невозможно.

Нельзя допустить гибели наших деревень! Надо по возможности возрождать их, памятуя о великом жизненном подвиге наших предков, основавших здесь ещё в далёкие времена новгородской колонизации деревенский центр, что поддерживало людей в самые трудные моменты их жизни. Убить деревню не смогли никакие гонения.

Россия без деревни существовать не сможет.

В заключении хотел бы представить справку. По итогам переписи населения России 2010 года, количество сёл и деревень по сравнению с 2002 годом уменьшилось на 8500 и составило 133700.

Это произошло по двум причинам:

– часть сельских населённых пунктов была включена в городскую черту;

– часть ликвидирована из-за отсутствия жителей.

Одновременно переписчики 2010 года выявили 19400 населённых пунктов, где постоянно никто не проживал. По сравнению с 2002 годом их число выросло на 48 %.

Во время переписи 2002 года самой многочисленной группой сёл и деревень были населённые пункты с числом жителей от 11 до 500 человек, а в последнюю перепись 2010 года на первое место вышли населённые пункты с числом жителей от 1 до 10 человек.

Всего в сельской местности сейчас проживает 37543000 человек, или 26 % населения Российской Федерации.

В 2002 году сельское население составляло 38738000 человек, или 26,7 %.

Приложения

Наградные листы участников Великой Отечественной войны (1941–1945)

Из Приказа Командующего Северного Оборонительного Района Северного флота от 29 декабря 1944 г. № 059: «От имени Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик за образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество – НАГРАЖДАЮ: медалью «За боевые заслуги»: ефрейтора Рогатых Савватия Павловича, ефрейтора Рогатых Степана Ивановича.

Командующий СОР СФ генерал-лейтенант Дубовцев.

Начальник штаба СОР СФ капитан I ранга Титов.

Из Приказа частям 31 Отдельной горно-стрелковой Краснознаменной Ордена «Красной Звезды» бригады, № 027 от 27 июня 1945 г.: «От имени Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик за образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество – НАГРАЖДАЮ: Орденом «Красная Звезда» ефрейтора Антропова Виталия Михайловича.

Камандир 31 Отдельной горно-стрелковой Краснознаменной Ордена «Красной Звезды» бригады полковник Купцов.

Начальник штаба бригады подполковник Дрознин.

Из Приказа частям 31 Отдельной лыжной бригады 14 армии Карельского фронта № 036 от 24 сентября 1943 г.: «От имени Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик за образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество – НАГРАЖДАЮ: медалью «За отвагу» красноармейца Антропова Виталия Михайловича.

Камандир 31 ОЛ Бригады полковник Соловьев.

Начальник штаба 31 ОЛБр полковник Дрознин.

Из Приказа войскам 115 Стрелкового корпуса I Украинского фронта № 039/н от 3 апреля 1945 г.: «От имени Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик за образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество – НАГРАЖДАЮ: Орденом Отечественной войны II степени лейтенанта Рогатых Василия Андреевича.

Командир 115 Стрелкового корпуса генерал-майор Козачек.

Начальник штаба 115 Стрелкового корпуса полковник Бервино.

Из Приказа 2-й Гвардейской Отдельной бригаде спецназначения № 025-н от 30 августа 1943 г.: «От имени Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик за образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество – НАГРАЖДАЮ: медалью «За отвагу» гвардии ефрейтора Рогатых Александра Алексеевича.

Камандир 2-й Гвардейской обсн гвардии полковник Солдатенков.

Начальник штаба бригады гвардии майор Бегачев».

Из Приказа частям I инженерно-саперной бригады РГК спецназначения от 16 октября 1943 г. № 035-Н: «От имени Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик за образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество – НАГРАЖДАЮ: медалью «За боевые заслуги» сержанта Рогатых Ивана Павловича.

Камандир I инженерно-саперной бригады РГК гвардии подполковник В. Афанасьев.

Начальник штаба бригады подполковник Бабаев».

Из налогового архива Кошелевой Марии Петровны 1941–1955 годы Новошинский сельсовет

Примечания

1

Яжелбицкий договор 1456 г. заключен между Москвой и Новгородом в феврале (до 24). Был подписан после разгрома 3 февраля 1456 г. новгородских войск московской армией. По условиям Яжелбицкого договора Новгород обязывался уплатить великому князю московскому контрибуцию в 10 тыс. руб. (по др. сведениям, в 8 тыс.), прекратить сношения с врагами Василия II, не применять санкций против жителей Новгорода, присягнувших Василию II, возвратить великому князю все земли, купленные новгородцами в Ростовской и Белозерской землях. Статьи Яжелбицкого договора ограничили внутриполитические права Новгорода: вводился «смесной» великокняжеский суд на Городище, новгородское вече лишалось значения высшей судебной и законодательной инстанции и др. Яжелбицкий договор был вехой на пути полного включения Новгорода в состав Русского централизованного государства. Лит.: Вернадский В. Н. Новгород и Новгородская земля в XV в., М., 1961; Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв., М. 1960. В.Д. Назаров. Москва. Советская историческая энциклопедия. – М.: Советская энциклопедия. Под ред. Е. М. Жукова. 1973–1982.

(обратно)

2

Тиун (тивун) – в Древнерусском государстве – название княжеского или боярского управляющего, управителя. В Великом Княжестве Литовском и в Русском государстве до XVII в. – название некоторых должностей.

(обратно)

3

Должностное лицо в России XI–XVI вв., управлявшее волостью от имени великого или удельного князей. В его функции входили административные и судебные дела. Жалования волостель не получал, а кормился за счет тяглого населения, т. е. населения, обязанного платить налоги. Для увеличения доходов казны и централизации управления правительство регламентировало доходы волостелей, выдавая им доходные списки, а населению – кормленые грамоты. Власть волостелей ограничивалась жалованными грамотами. По земской реформе 1555 г. должность волостелей была ликвидирована и заменена выборными органами.

(обратно)

4

Так назывался в допетровской Руси судебный пристав, исполнявший свои обязанности по неделям («быть в неделях»). Состояли недельщики при дьяках, которые вносили их имена в особые книги при вступлении в должность.

(обратно)

5

В приводимых в книге архивных и других материалах сохранена стилистика и орфография оригиналов.

(обратно)

6

См. труды Матвея Николаевича Мясникова (1761–1831).

1. Нечто о пятинах Новгородских и в особенности о стране, известной издреле под именем Ваги//Сев. архив.-1827.-Ч. 27,№ 9.-С. 3–34;№ 10.-С. 89–120; № 11.-С. 189–209; № 12.-С. 273–289. Территории в 1613–1780 гг. Славянские поселения в 1315–1553 гг. Численность населения в 1550–1762 гг. История г. Шенкурска в 1315–1780 гг. Монастыри, пустыни и церкви в 1426–1770 гг. Хлебопашество, торговля и промышленность в 1315–1780 гг. Писцовые книги 155–1765 гг.

2. Записки о Верховажском посаде//Тр. и летописи МОИДР.-1828.-Ч. 4, кн.1.-С. 12–15. Церковное строительство в XVII–XVIII вв. Население посада в нач. XIX в. Историческое описание Ваги//Отечественные записки. СПб.-1829.-Ч. 37.-С. 391.Сведения о Ваге, Шенкурской и Вельской округах [XI–XVIII вв.]: Из записок Мясникова//Исторический, статистический и географический журнал.-1830.-Ч. 2, № 4.-С. 46–54.

3. Исторические сведения о городе Вельске: (Собранные из древних летописей, старинных книг и архивных бумаг М. Мясниковым) [1397–1780]// ВЕВ.-1883.-№ 20. Прибавления.-С. 365–372; То же//Лен. путь.-1979.-15, 18 сент. Исторические сведения о Кокшеньге//ВЕВ.-1905.-№ 10. Прибавления.-С. 269–273;№ 13. Прибавления.-С. 257–262; № 15. Прибавления.-С. 311–314.

(обратно)

7

Телячьи опойки – это гладкая кожа, чаще всего вырабатывается из шкур молочных телят (опоек).

(обратно)

8

Эпитимия (наказание) – это нравственно-исправительная мера, а также наказание или возмездие за «грехи» в православной и католической церквях. Подобное наказание налагается духовным лицом, церковным учреждением. Существует несколько форм эпитимии.

(обратно)

9

Бурмистр – наименование в России членов Бурмистерской палаты, должностных лиц, выбранных посадским населением (бывшие земские старосты, таможенные и кабацкие головы).

(обратно)

10

Ревень (лат. Rhéum) – род травянистых растений семейства Гречишные. Это многолетние очень крупные травы с толстыми, деревянистыми, ветвистыми корневищами. Надземные стебли однолетние, прямые, толстые, полые и иногда слабобороздчатые. Черешки ревеня считаются очень ценным и вкусным овощем.

(обратно)

11

Поташ (голл. potasch) – техническое название карбоната калия (K₂CO₃).

(обратно)

12

Обжа – единица площади для поземельного налога в Новгородской земле в XV–XVI веках.

(обратно)

13

Майдан – площадь, место, возвышенная прогалина и стоящий на ней лесной завод: смолокурня, дегтярня, смолевой, селитряный майдан.

(обратно)

Оглавление

От автора

Устьмехреньская соха

Устьянское самоуправление

Возникновение деревни Новошино

Нравы, обычаи, быт жителей Устьи

Устья в первые годы царствования Петра I (1689–1705)

Смольная повинность (1706–1720 годы)

Социальная жизнь крестьян северных деревень

  Одежда

  Мужская одежда

  Обувь

  Женская одежда

  Женские головные уборы

Коллективизация и раскулачивание

Деятельность сельского совета

Деревня в годы Великой Отечественной войны

  Новошинские герои

Деревенская жизнь после окончания войны

Деятельность новошинского лесопункта после войны

Николай Фуфаев Деревня Новошино

Перестроечные годы

  Доживает свой век деревня Новошино

  За всё прости

Деревенская дорога в никуда…

Приложения

  Наградные листы участников Великой Отечественной войны (1941–1945)

  Из налогового архива Кошелевой Марии Петровны 1941–1955 годы Новошинский сельсовет Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg