«Дневник 1982 года»

СЕРГЕЙ СЕМАНОВ

Дневник 1982 года

От автора

Записи за этот год не имеют датиро­вок. На то были веские основания. Ибо КГБ установил за мной постоянный надзор: за мной ходила «наружка», телефон был «на кнопке», некоторых знакомых вызывали для тайных со­беседований. Записи мои в любой миг могли быть изъяты и просмотрены. Даты могли бы кое-что прояснить, а имена (кроме лиц официальных) я за­менял только мне понятными прозви­щами. Теперь все они раскрыты.

— Осетров: в первый же понедель­ник нового года ему позвонил Котомкин и сказал, что у них сокращение и меня надо сократить. Тот держался бодро, шумел, даже поругался с Костаковым, выяснилось, в конце концов, что никакого приказа о сокр[ащении] нет, а было указание сверху. Т.е. они связались с ЦК, а там, думаю, у них строго спросили: а почему с нами не посоветовались? Решили тянуть без скандала, скандал устроить только в крайнем случае — не исключено, что эти ничтожества тоже побоятся скан­дала и отступят. Да, спать мне не дают, только-только я как-то успокоился! Если всё же выгонят — нехорошо. <...>

— Да, так: сегодня, в сочельник со­стоялась мною же собранная редкол­легия альманаха, меня очень ласково пригласил Котомкин, призвал кого-то для свидетельства и с комплиментами выдавил, что происходит у них-де со­кращение, в том числе сокращается моя должность. Я высказал положен­ное удивление, а потом сказал, что это издевательство (слово это я повторил раза три), что нечего было меня звать и через неск[олько] дней сокращать, что это незаконно и т.п. Он мялся, да и вообще он никто, выполняет указа­ние и всё. Ушёл не простившись, а по­том отдал взволнованной кадровице мою трудовую книжку и в бухгалтерии с ней вместе потребовал жалованья. Осетров позже подтвердил, что ему прямо обещали после моего сокраще­ния должность восстановить, т.е. речь идёт именно обо мне. Он намерен со­противляться (думаю, искренне, ибо ведь скандал и его замарает, а он и без того). Посмотрим. Неохота устраивать публичный скандал, но и уступать вро­де бы нельзя.

— Звонил Проскурину, он: По­здравляю с Рождеством, да, тебя никто не ругал, даже хвалили кто-то, замет­ка в Л[итературной] Р[оссии] лживая, но что делать, они все продались, я не знаю, ты напиши на самый верх, помо­жет, м[ожет] быть. — Словом, он ни к какой борьбе не способен, это и можно было предвидеть.