«Московские дуры и дураки»

Мы не заметили в Иване Яковлевиче особенных остатков древнерусского язычества, и вообще он замечателен не столько своими собственными верованиями, — все это очень обыкновенно, — сколько тем культом, который его окружает и служительницею которого является «русская женщина».

Славянская женщина, в глубокой древности, имела религиозное значение. Подобно божеству, которому она служила, и самая природа ее получила космогоническое происхождение. Эта было светлое и чистое существо, это была дева в лучшем значении этого слова, (дева от санскритского div — блистать). До сих пор еще русская женщина хранит в душе своей память о прежнем своем религиозном значении, а в древней Руси это значение было ясно, общепонятно. На почве древнерусского миросозерцания светлые эпические девы сменились ведьмами, сестрами-колдуньями, тремя сестрами бабами-ягами, сестрами-лихорадками. Духом этих верований определяется смысл женщины-хороводницы, женщин, совершавших разные обряды, например, опахивание полей, баб-лечеек, старушек-переходниц, собиравших травы, девки-пятницы, водимой в крестном ходу (дух. регламента) и всех женщин-ханжей. Читатель видел, что с приближением к новому времени воззвания против ханжей повторяются все чаще и чаще. Действительно, впоследствии, языческие верования стирались, тупели и мало-помалу переходили в ханжество. Таким образом, верования, бывшие когда-то искреннейшими верованиями всего народа, делаются принадлежностью одних ханжей. Осмысленные ими по-своему, верования эти живут до сих пор в лице стариц, юродивых, шутих, кликуш, богомолок, странниц; они живут и вообще в так называемой «русской женщине». «Русская женщина» не начинала еще своей христианской истории и лучшим доказательством на это служит жизнь Ивана Яковлевича.

Иван Яковлевич из Смоленских священнических детей