«Гоголь в Диканьке»

Вон небо клубится передо мною; звездочка сверкает вдали; лес несется с темными деревьями и месяцем; сизый туман стелется под ногами; струна звенит в тумане; с одной стороны море, с другой Италия; вон и русские избы виднеют. Дом ли то мой синеет вдали? Мать ли моя сидит перед окном?

© Золотусский И. П., 2007

© ООО «Алгоритм-Книга», 2007

Гоголь часто называл себя путником, странником и считал своим домом дорогу. Он действительно много путешествовал, но все-таки есть несколько мест на земле, которые были для него не только временным отдыхом в пути. Гоголя нельзя представить без Васильевки, без Диканьки, Сорочинец, без Петербурга, где он стал писателем, Рима, Москвы. В Сорочинцах он родился, в Москве умер и похоронен. В Риме Гоголь прожил с перерывами десять лет, там писались «Мертвые души».

Гоголь как-то сказал, что ландшафт, который видит ребенок, едва научившийся различать предметы, влияет на его взгляд на мир. Это правда. Мир Гоголя – это не только внутренний мир, но и мир вокруг него, живые черты тех мест, которые помнят его.

В один из жарких дней августа тысяча восемьсот… не будем уточнять, какого именно года, на мосту через реку Псел появился воз, груженный пенькою и полотном, на верху которого сидели две женщины – одна уже немолодая, с неприятным и «диким» лицом, другая – совсем еще молоденькая, «с круглым личиком, с черными бровями, ровными дугами поднявшимися над светлыми карими глазами, с беспечно улыбавшимися розовыми губками». Воз направился на ярмарку и здесь, на мосту, за которым начинались окраины местечка Сорочинцы, славившегося на Миргородщине своими ярмарками, и повстречали его веселые парубки.

Красавице они улыбнулись, над ее соседкою посмеялись, за что выслушали немало брани, впрочем, никак не нарушившей ленивую тишину августовского полдня, неторопливого хода тянущих воз волов и невозмутимости хозяина обоза – козака Черевика, который привык и к крикам жены, и к восхищению, которое вызывала у молодых козаков красота его дочери.