«Записки из рукава»

Стихи можно заучивать наизусть. Так я и делала — во внутренней тюрьме Ленинградского КГБ, в «Крестах», на этапе. Даже сейчас, в ссылке, я больше надеюсь на свою память, чем на удачу: 7 экземпляров «Книги разлук» было у меня изъято! Вспомнила, восстановила — живут.

А что делать с прозой, со всякого рода заметками, набросками, с этими маленькими историями о людях, которых я никогда больше не увижу, не встречу, о многих из которых я едва ли вспомню, если потеряю эти крошечные листочки, иногда в половину спичечной этикетки? Бесконечные обыски, тайные и явные, законные и незаконные, лишили меня большей части моего маленького тюремного архива. Власть и Сила (пишу с прописной исключительно из уважения к Эсхилу!) не так страшны в облике бандитов с большой дороги, как утомительны в роли мелких воришек и крохоборов. Мелких, как и повсюду, больше, чем крупных. Они с равным служебным рвением шарят в карманах, за пазухой, в женском белье, в помойках, в канализации. Одно удовольствие наблюдать их во время обыска в тюремной камере: заметно, что параша — любимый объект их внимания. Они вспарывают матрацы, отдирают плинтуса, обшаривают подоконники, но все поглядывают и поглядывают в заветный уголок…

И вот я решила записывать свою одиссею в виде коротких заметок: так легче и запомнить, и припрятать, и переправить на волю или оставить верному человеку на сохранение.

Воруйте, воруйте — что-нибудь да останется!

Арестовали меня так.

В одно прекрасное утро следователь городской прокуратуры Б. П. Григорович подкатил к моему дому на черной служебной «Волге».

— Юлия Николаевна! Вы мне нужны ненадолго в прокуратуре.

Я поднялась на звонок из постели, стою перед ним в халатике, босиком.

— Не стоило трудиться: вы могли вызвать меня повесткой.

— Мне было по дороге, и я заехал за вами. Одевайтесь, пожалуйста.

— Вы очень любезны. Но я еще не завтракала. Может, вы подождете, пока я выпью стакан чаю?

— Вы мне нужны всего на 15 минут. Позавтракаете, когда вернетесь.

Это было 21 декабря 1976 года. Сегодня, когда я переписываю свои разрозненные записи в одну тетрадь, уже 25 мая, а я все еще не возвратилась к отложенному завтраку.

Накануне мы легли поздно. Ночью я читала тебе: