«Александр Ульянов»

Когда Илья Николаевич вернулся с занятий домой, Мария Александровна уже по выражению лица его поняла: произошло что-то необычное. Она в это время укладывала Сашу и Аню спать, а потому и не могла тут же его расспросить.

— Мама, сыграешь нам? — спрашивал Саша, кутаясь в одеяльце.

— Хороню. Только закройте глазки и слушайте…

Мария Александровна па цыпочках вышла из детской и села за фортепьяно. Тонкие пальцы ее легко пробежали по клавишам, и комнаты наполнились тихими, ласковыми звуками. Когда замер последний аккорд, Илья Николаевич, стоявший все время рядом, склонился к жене, тихо спросил:

— Ты уже догадалась, что есть новость?

Мария Александровна повернула к нему освещенное луной и оттого еще более красивое лицо, пожала руку. Илья Николаевич потер ладонью лоб, сказал:

— Мне предлагают место инспектора народных училищ.

— Где?

— В Симбирске. Ну, что ты на это скажешь?

— Уезжать отсюда нам нужно. — Мария Александровна задумчиво помолчала, продолжала: — Однако… Мне кто-то говорил, правительство инспекторов утверждает во вред народным школам.

— Нет, извините! — возразил Илья Николаевич. — Инспектор народных училищ — это не воспитатель, которого вполне мог бы заменить фельдфебель. Инспектору даны большие права. И это уже зависит от человека, как он их использует: во вред народу или на пользу ему.

Илья Николаевич долго говорил о народной школе, о роли инспектора. Да, он знает, его ждет много трудностей. Земство только берется за организацию школ. Делает оно это робко, со вздохом. Дворянство, обиженное реформой, отнявшей у него крепостных, вопит о разорении, о гибели России. Ярые крепостники уверяют, что просвещение совсем испортит мужика. Но Илья Николаевич по судьбе своего отца, бедного астраханского портного, с трудом умевшего расписываться, по судьбе неграмотной матери своей, по судьбе брата Василия, по судьбе обездоленных сестер своих, а не по этим разглагольствованиям бар знал, что не свобода и просвещение, а нищета и темнота губят русского человека, а вместе с ним и Россию.