«История историка»

Мысль о написании автобиографии смутно возникла в моем сознании довольно давно. Лет десять тому назад я набросал небольшой очерк, озаглавленный «Почему я не византинист?» Название это таит в себе вызов, ибо очерк был предназначен для византиноведческого сборника. Несколько позже я напечатал в ежегоднике «Одиссей» статью «Путь прямой, как Невский проспект, или Исповедь историка». В ней уже намечались некоторые контуры моей будущей «саги». Вскоре после этого небольшой этюд «Почему я скандинавист?» появился в сборнике в честь норвежского слависта Йостейна Бёртнеса. Наконец, первому тому моих «Избранных трудов» предпослана статья «“Генезис феодализма” и генезис медиевиста. Злые мемуары в роли предисловия». Но вплотную приниматься за воспоминания я все еще остерегался, полагая, что подобная работа будет последней в моей жизни. Однако время неумолимо идет, и долее откладывать нельзя.

Итак, зимой 1999 года я предложил участникам моего семинара и всем желающим прослушать мои устные мемуары, воплощающие опыт историка, проработавшего более полустолетия. Слушателей нашлось немало, и я им сердечно признателен за терпение и интерес. Этот текст был записан на диктофон, и Светлана Валериановна Оболенская самоотверженно расшифровала и отредактировала его. Я бесконечно благодарен ей за эту нелегкую работу, которая продолжалась и после расшифровки, поскольку на страницы будущей книги вносились многочисленные дополнения и уточнения.

Не менее я благодарен моей дочери Елене, с помощью которой было сделано немало дополнений и поправок; ей я обязан также окончательной редакцией книги.

В процессе работы над книгой я решил включить в нее целый ряд фрагментов из записей, сделанных мною летом 1973 года, по горячим следам событий, описанных в моих мемуарах. (Эти цитаты обозначаются в книге: «История историка», 1973.) Эту толстую тетрадь, исписанную моим неразборчивым почерком, много лет назад скопировала моя ныне покойная жена Эсфирь, которая всегда настаивала на том, чтобы память о событиях моей жизни историка была сохранена для будущего. На страницах этой тетради сохранились ее разрозненные пометки, сделанные ею незадолго до кончины. Ее памяти я и посвящаю эти воспоминания.