«Маленькие повести о великих писателях»

«Есть документы парадные, и они врут, как люди»

«…там, где кончается документ, там я начинаю…»

Все началось с шутки.

— Хочу родить ребенка. Мальчика, — заявил как-то вечером, сидя в таверне «Лисий хвост», Джон Андервуд. Это был добродушный молодой человек внушительного роста, с неизбежными усами и бородкой. Он мечтательно устремил голубые глаза куда-то вдаль, и на его круглой, как луна, физиономии застыла странная улыбка.

Уильям Уайт и Роберт Шеллоу с любопытством уставились на Джона, ожидая продолжения, но его не последовало.

Трое друзей часто коротали время в этой, самой захудалой таверне на северной окраине старого Лондона. Все трое получили блестящее образование в кембриджском университете и принадлежали к высшему слою общества. Молодость и здоровье били в них ключом, и еженедельное, хотя и инкогнито, посещение таверны с самой дурной репутацией, было для них своего рода ритуалом.

Ночная стража с барабанным боем, алебардами и факелами сюда никогда не заглядывала, и частенько, после изрядной потасовки с подвыпившими посетителями, друзья выходили на улицу с особым ощущением полноты и радости жизни.

Джон Андервуд продолжал хранить молчание, и тогда Шеллоу, самый рассудительный из друзей, сделав внушительный глоток из кружки, выразительно кашлянул.

— Согласитесь, дорогой мой, — начал, как всегда очень издалека, Шеллоу, — Без женщины, в данном случае, обойтись трудно… А вы, насколько нам известно, даже не…

— Что за чушь! — возразил Андервуд и глаза его весело заискрились. — Можно обойтись и без женщины. Кроме того, мне нужен сразу взрослый ребенок. Юноша.

— Собираетесь кого-либо усыновить? — поинтересовался Уайт.

— Именно родить. Взрослого. И гениального! — без запинки ответил Джон. — Приглашаю вас в компаньоны.

Уайт и Шеллоу переглянулись. Андервуд невозмутимо продолжал:

— Родить обычного ребенка может любая женщина, любая курица. Родить гения! — произнес он загадочно, — На это способны только мы, мужчины в полном расцвете сил.

Джон нахмурился и потер ладонью лоб.

— Имя. Меня беспокоит имя. Имя… это судьба!