«Русские мифы, или Посиделки с классиками (ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ПЕРЕСТАЛ СМЕЯТЬСЯ)»

(Повесть об историческом казусе)

«В муравейнике всё так хорошо, всё так разлиновано, все сыты, счастливы, каждый знает свое дело, одним словом: далеко еще человеку до муравейника!»

Ф.Достоевский

Приговор суда гласил: «Волочить его по земле через весь Лондон в Тайберн и там повесить так, чтобы замучился до полусмерти. Вынуть из петли, пока он еще не умер, отрезать половые органы, вспороть живот, вырвать и сжечь внутренности. Затем четвертовать его, прибить по четверти тела над четырьмя воротами Сити, а голову выставить на Лондонском мосту». В Тайберне, на левом берегу Темзы, проходили все казни. И до Лондонского моста там, как вы помните, рукой подать.

Слушая судью, он, если верить легенде, улыбался. Но даже если и вправду улыбался, кому ведомо, что творилось в этот момент в его душе? На утро ему объявили о милости короля Генриха VIII: комплексное наказание заменялась простым отсечением головы. «Боже, – пробормотал осужденный, – избави друзей моих от такой доброты». И, согласно той же легенде, засмеялся.

Хотя силы после полутора лет сидения в Кровавой башне Тауэра иссякли, на эшафот он взобрался с трудом, но все же самостоятельно. Палачу сказал: «Шея моя короткая, примерься получше, чтобы не опозориться». В другой легенде говорится, что он прошептал палачу: «Постой, я уберу бороду. Ее незачем рубить, она-то никогда не совершала государственной измены». Голова Томаса Мора покатилась, и в ней остались невысказанные мысли, которые человечество разгадывает вот уже полтысячелетия.

Резвые соображения о том, как обустроить жизнь на земле самым справедливым образом, сколько жертв для этого потребуется и что выпадет в осадок, существуют столько времени, сколько само человечество. И короли, и нищие рассуждают с одинаковым интересом о справедливости для всех, только не могут решить, где и как ее добыть и кому какую порцию выделить. Сколь много ни дай, все мало. В результате имеем на мировой арене то, что имеем. Начал я размышлять на эту тему еще в советское время. Стимулом к тому, чтобы противоречивые мысли теперь систематизировать, послужили споры моих калифорнийских студентов. Оказалось, без Томаса Мора обойтись невозможно, он обязательно в полемике присутствует.