«В огне торпедных атак»

Черцов Андрей Ефимович

В огне торпедных атак

{1}Так помечены ссылки на примечания. Примечания в конце текста

Аннотация издательства: Автор книги "В огне торпедных атак" - Герой Советского Союза Андрей Ефимович Черцов - в годы Великой Отечественной войны сражался против фашистских захватчиков на Черном море. В своих воспоминаниях он рассказывает о тяжелых испытаниях военного времени и героических подвигах черноморских моряков из отряда торпедных катеров, совершавших дерзкие налеты на вражеские корабли как в открытом море, так и на их стоянках; об участии в боях за освобождение Новороссийска и города-героя Севастополя.

Содержание

Море зовет

Дни суровых испытаний

Ночные удары

Валька

Победа в Крыму

Море зовет

Шел 1925 год. Мы жили в казачьей станице, недалеко от Краснодара.

В камышовых плавнях и в лесах за рекою тогда только что отгремели бои между красными отрядами и белогвардейскими бандами. На Кубани прочно обосновалась Советская власть. Но станицы продолжали еще шуметь, устраивая новую жизнь.

Зажиточные казаки и кулачье из иногородних, недовольные установившимися порядками, злорадствовали по поводу каждого мелкого промаха и неудачи местной власти, всячески вредили ей. Большинство же - середняки и бедняки - радовались избавлению от вечной кабалы.

Мой отец, Ефим Черцов, бывший кавалерист-красноармеец, был всегда в курсе станичных дел. К нему шли за советом, с жалобой. И он для каждого находил доброе слово.

В памяти хорошо сохранилась сходка на площади, решавшая вопрос о создании первого колхоза. Страсти разгорелись. Богатей, потрясая кулаками, кричали:

- Долой, не хотим!

- И баб наших общими сделаешь?

- С голоду подохнем...

Отец, крепкий, коренастый, спокойно стоял среди них и насмешливо отвечал:

- Ты бы, Спиридон, помолчал о голодной-то смерти. Сколько у тебя в сарае хлеба зарыто? И Спиридон действительно затих. А отец тем временем взялся уже за другого:

- Не тебе бы, Петр, о бабах печалиться. У тебя хоть и борода седая, а ни одной солдатки не пропустишь, всех приласкать стараешься.

Петр, седой, благообразный старик, тоже примолк, только в бессильной ярости потряс палкой.

Рядом с отцом, уцепившись за его шаровары, стоял я, маленький, босоногий, прислушивался к зловещим выкрикам из задних рядов толпы: