«Мэри и ведьмин цветок»

Мэри и ведьмин цветок (fb2) - Мэри и ведьмин цветок [=Маленькая метла/The Little Broomstick/litres] (пер. Марина Валерьевна Клеветенко) 3068K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Мэри Стюарт

Мэри Стюарт Мэри и ведьмин цветок

Посвящается Трою, моему домашнему фамильяру[1], и Джонни, коту, пришедшему с холода

Mary Stewart

THE LITTLE BROOMSTICK

Text copyright © Mary Stewart, 1971

Illustrations copyright © Hodder and Stoughton, 1971

‘Mary and The Witch’s Flower’ film artwork © 2018 M.F.P.

All rights reserved

First published in Great Britain in 1971 by Hodder and Stoughton.

The moral right of the author has been asserted.

Перевод с английского Марины Клеветенко

Серийное оформление Татьяны Павловой

Оформление обложки Виктории Манацковой

В оформлении книги использованы иллюстрации Ширли Хьюз (Shirley Hughes)

© М. Клеветенко, перевод, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2018 Издательство АЗБУКА®

Глава 1 Бедная крошка плачет у окошка

Даже имя у нее было самое заурядное – Мэри Смит. «Какая же тоска, – думала Мэри, – когда тебе десять лет, ты сидишь в комнате одна, и глядишь в окошко на серый осенний день, и вдобавок зовешься Мэри Смит».

Ей одной в семье не повезло с внешностью. У Дженни длинные волосы золотистого оттенка, а Джереми все называют красавчиком. Они старше, умнее и гораздо, гораздо симпатичнее Мэри. Кроме того, они близнецы и всегда вместе, а Мэри младше их на пять лет и порой ощущает себя единственным ребенком. Нет, она не завидовала близнецам; напротив, ей казалось естественным, что у них есть то, чего нет у нее. А теперь еще и это…

Поначалу, когда выяснилось, что папа уезжает в Америку за месяц до конца каникул и берет маму с собой, все складывалось не так уж плохо. Решили, что Дженни и Джереми поедут в Йоркшир на ферму к однокласснику Джереми, а Мэри – к маминой сестре тете Сью, у которой трое детей, одиннадцати, восьми и четырех лет, и живет она в часе езды от моря.

Однако в тот день, когда Дженни и Джереми уехали, пришло письмо от тети Сью. Она сообщала, что дядя Гил и старшие дети слегли с гриппом и в таких обстоятельствах тетя Сью не считает себя вправе рисковать здоровьем Мэри, не говоря о дополнительных хлопотах, которых требует уход за больными…

Вот так всегда. Опять близнецам все, а ей ничего. Пусть Мэри не будет собирать урожай, не увидит тракторов и не покатается на двух стареньких пони с фермы, но она надеялась, что ей хотя бы разрешат поехать к тете Сью и подхватить грипп. По крайней мере, болела бы в компании.

Сейчас, когда Мэри в одиночестве грустила у окна, грипп казался счастьем. Она совершенно забыла про температуру, ломоту в костях, про то, как скучно лежать в постели. И даже про липучку Тимоти, который в свои четыре года порой – а если честно, то всегда – бывал несносен. Зато как чудесно они проводили бы время с началом выздоровления! Читали бы книжки, играли, болтали и смеялись. Мэри так и видела перед собой эту картину, в пятнадцатый раз сокрушаясь, что не уехала к тете Сью и не заболела до того, как мама, получив письмо, бросилась к телефону. В итоге Мэри виновато спровадили в тихий деревенский дом к двоюродной бабушке Шарлотте.

Где не происходило ровным счетом ничего. Скорее бы каникулы кончились – в школу и то лучше ходить…

И теперь Мэри хмуро взирала на сад, где ветер шелестел палой листвой на лужайке.

Двоюродная бабушка Шарлотта, старенькая, добрая и совершенно глухая, жила в Шропшире, в просторном доме красного кирпича. Чтобы добраться до проезжей дороги, нужно было шагать примерно милю через лес и вишневые сады. Сады когда-то принадлежали усадьбе, но теперь их арендовала компания, которая выращивала вишни на продажу. Калитку в сад закрыли, ходить туда не разрешали. Половину дома тоже сдавали, но жильцы уехали отдыхать, и от вида ставней на окнах и запертой древней боковой двери делалось еще тоскливей.

Деревушка Редмейнор – десяток домов вокруг церкви и почтового отделения – лежала в миле от дома. К деревне вела узкая проселочная дорога; Мэри иногда по ней гуляла и ни разу не встретила ни единой живой души.

Бабушка Шарлотта жила вместе со старинной подругой и компаньонкой мисс Марджорибанкс (произносится Маршбанкс), престарелой шотландской экономкой миссис Маклойд (произносится Маклауд) и стареньким пекинесом по кличке Кун-цзы (произносится Конфуций). Для полного счета еще были миссис Бэнкс и ее дочь Нэнси, которые приходили убираться, и старый садовник Зеведей. Не лучшее общество для мисс Мэри Смит, застенчивой особы десяти лет от роду.

Мисс Мэри Смит критически осмотрела в зеркале свой язык. Здоровее не бывает. Да и чувствовала она себя превосходно.

Мэри спрятала язык, снова показала его своему отражению и спустилась на первый этаж, поискать какое-нибудь занятие.

В гостиной у окна мисс Маршбанкс разбирала шелковые нитки для вышивания. В камине догорало одинокое полешко, а перед огнем, переваривая второй завтрак, восседал недовольный Конфуций. Двоюродная бабушка Шарлотта расположилась в кресле с подголовником, сбоку от камина, и, вероятно, тоже переваривала второй завтрак, но в отличие от пекинеса выглядела вполне умиротворенной. Бабушка Шарлотта спала.

Мэри на цыпочках скользнула к окну, тихонько села рядом с мисс Маршбанкс и стала смотреть, как та вытаскивает нить абрикосового цвета из мотка светло-терракотовой пряжи. Вместе цвета смотрелись ужасно. Мисс Маршбанкс тянула, встряхивала, выпутывала и наконец схитрила – отрезала обе нитки ножницами. Затем стала наматывать их на полоски, сложенные из газет.

Мэри открыла было рот, чтобы предложить помощь, но мисс Маршбанкс сурово глянула на нее старческими голубыми глазами.

– Тсс, Конфуция разбудишь, – прошипела она, отодвигая коробку с нитками подальше. – А Конфуций разбудит твою бабушку.

– Но я… – начала Мэри.

– Тсс, – повторила мисс Маршбанкс.

Так же на цыпочках Мэри вышла из гостиной и целых две с половиной минуты закрывала за собой дверь, чтобы та не скрипнула.

На кухне миссис Маклауд готовила перевернутый пирог. Кухарка стояла перед видавшим виды кухонным столом и что-то размешивала в желтой миске. Она едва ли заметила робко вошедшую Мэри, поскольку разговаривала сама с собой на каком-то очень странном языке. «Или, – внезапно подумала Мэри, переведя взгляд с худого лица и костлявых рук миссис Маклауд на кипящую рядом на плите кастрюльку, – творила заклинание».

– Пару унций муки, – бормотала миссис Маклауд, энергично размешивая ложкой, – щепоть соли, маленько сахарку…

– Что вы готовите? – спросила Мэри.

Миссис Маклауд вздрогнула, так что деревянная ложка стукнула о миску, а на столе задребезжали жестянки с солью, сахаром и содой.

– Боже милосердный! – воскликнула кухарка. – Испужала-то как меня, деточка! Чего тебе?

Миссис Маклауд вновь принялась размешивать тесто, глядя в потрепанную поваренную книгу, прислоненную к миске с яйцами.

– Эх, то ли дело раньше! А теперь без книжки как без рук. Две унции растопленного масла…

– Можно я помогу? – робко спросила Мэри, подойдя ближе. – Дома я помогаю маме печь булочки… Она дает мне кусочек теста…

– Нет, – перебила ее кухарка, но вовсе не грубо. – Седни я булочек не леплю, только пирог к ужину, а это дело мудреное. Поди-ка лучше погуляй, чем тут толкаться. Может, распогодится.

Миссис Маклауд пробежала испачканным в муке пальцем по строчкам и нахмурилась:

– Придумают же! Хорошенько взбить половину яйца… Ты когда-нибудь о таком слыхала?

– Белую или желтую? – уточнила Мэри, заглядывая в книжку.

Тут варево в кастрюльке зашкварчало, кухарка бросилась к плите и сдернула кастрюльку с огня.

– Эдак пригорят мои абрикосы! Ступай, деточка, в сад, не то останемся без пирога. Мне дело делать надо, а не лясы с тобой точить.

Мэри медленно вышла из кухни и через судомойню направилась к задней двери.

Дочь миссис Бэнкс, Нэнси, снимала с веревки белье.

Нэнси была крупной розовощекой девушкой с пухлыми руками и яркими карими глазами. Она улыбнулась Мэри поверх стопки наволочек и приветствовала ее на своем тягучем шропширском наречии.

– Помочь вам развесить белье? – предложила Мэри.

Она подняла с пола упавшие прищепки и положила их в карман фартука Нэнси, где лежали остальные.

– Белье почти высохло, – с улыбкой протянула Нэнси. – Мы с мамой как раз собирались гладить.

Нэнси выдернула жердь, чтобы веревка провисла посредине, сняла последние простыни и сунула прищепки в карман фартука, когда из пристройки, где стирали белье, раздался пронзительный голос ее матери:

– Нэнси, что ты там возишься? Где простыни?

– Иду, мам! – крикнула Нэнси и, улыбнувшись Мэри на прощание, исчезла за дверью.

Если бы Мэри не искала Зеведея, то никогда бы его не нашла. Как все хорошие садовники, он выглядел скорее частью сада, чем живым человеком. В выгоревшей куртке, изношенной шляпе и штанах, перевязанных под коленями бечевкой, Зеведей больше всего походил на старую рухлядь, забытую в сарае. Щеки под полями ужасной шляпы были красно-бурыми, как цветочный горшок, а узловатые руки казались сплетенными из тех же пальмовых волокон, которыми подвязывают хризантемы.

Этим он и занимался, когда Мэри его обнаружила.

Луч осеннего солнца пробился сквозь серые облака, позолотил деревья и опавшие листья, которые шуршали под ногами, когда Мэри шла через лужайку. На фоне живой изгороди из кипарисов хризантемы кивали головками цвета бронзы, меди и кристаллов серы, и от них, от земли, от сухих листьев и ярких настурций шел печальный и прекрасный аромат осени.

Зеведей, прервав на миг свои труды, покосился на Мэри ясными, как у малиновки, стариковскими глазами, но промолчал. Взъерошенные головки хризантем качались, когда он перехватывал стебли пальмовой бечевкой. Садовник снова склонился над клумбой и исчез за цветами. Мэри с опаской спросила:

– А мне можно подвязать?

Головки хризантем качнулись снова, и моток волокон перелетел через клумбу.

Поймав его в воздухе, Мэри неуверенно шагнула вперед. Ужасная шляпа снова показалась в трех клумбах впереди, прямо за громадным алым георгином. Садовник стоял к ней спиной, а его руки деловито шуршали в опавших листьях.

Мэри снова посмотрела на моток в руке, решила, что это приглашение помочь, и, раздвинув астры и громадные пылающие георгины, шагнула к краю клумбы.

Она начала медленно и аккуратно приматывать стебли к столбикам, стараясь не повредить листья. Старый Зеведей снова пропал из виду, но с кипарисовой изгороди, словно фамильяр садовника, слетела малиновка и уселась на стебель георгина, косясь на Мэри такими же ясными старческими глазками.

Солнечный луч медленно полз по ярким цветам и опавшим листьям. Девичий виноград на стенах дома отливал шелками старинного гобелена, а тонкие трубы, поймав солнечный свет, мягко сияли на фоне свинцового неба.

А затем, натянув бечевку сильнее, чем нужно, Мэри сломала стебель.

Это была самая высокая и красивая хризантема, и треск далеко разнесся в тишине. Огромный янтарно-желтый цветок поник головкой, роняя лепестки.

Мэри в ужасе замерла.

Внезапно, так же стремительно, как исчез, рядом возник Зеведей и раздраженно уставился на своего любимца.

– Зря я тебе разрешил, – с горечью промолвил садовник, и его голос, как и весь его облик, казалось, принадлежал саду: тонкий, хриплый, но странным образом певучий, словно ветер в трубе. – Детям и собакам нечего в саду делать. Иди-ка отсюда.

– Простите, – уныло пробормотала Мэри и, протянув садовнику моток, в отчаянии побрела прочь.

Она отыскала проход в кипарисовой изгороди, за которым была калитка в лес, и бесцельно зашагала по тропинке, с каждым мгновением острее чувствуя одиночество. Ноги бесшумно ступали по влажному ковру бурых и желтых листьев. С одной стороны молодой дубок протянул над тропинкой пригоршню желудей, последние тонкие листочки дрожали на ветру. В развилке букового корневища, как в чаше, стояла темная вода, в ней плавал пух чертополоха. Над чашей, словно крыша, нависал оранжевый древесный гриб, а среди мха, грязи и гниющих веток скучились поганки.

Все вокруг говорило, что лето кончилось.

Мэри остановилась, и тишина умирающего леса тяжело легла ей на плечи.

В таком безмолвии даже звук, с которым желудь падал в мокрую траву, заставлял вздрагивать.

Внезапно, с грацией и спокойствием танцора, прямо на тропинке перед Мэри возник маленький черный кот.

Кот был черен от ушей до кончика хвоста: черные пяточки, черные усы и аристократические черные брови, которые топорщились над зелеными-презелеными глазами.

Кот застыл посреди тропинки и смотрел на Мэри. Затем открыл пасть, показав треугольник розового язычка и белоснежные зубки, и задал какой-то вопрос.

Вероятно, он спросил о чем-то очень простом, вроде: «Как дела?» Или: «Прекрасный денек, не находите?» Как бы то ни было, кот, очевидно, ждал ответа.

– Здравствуйте, – пробормотала Мэри. – Меня зовут Мэри Смит, а вас?

Кот не удостоил Мэри ответом. У него явно были дела поважнее. Он отвернулся, вежливо помахал хвостом и направился по тропинке вглубь леса. Впрочем, кот явно давал понять, что не собирается уходить от Мэри, а, напротив, приглашает ее пойти за ним.

Обрадовавшись, что нашла попутчика там, где меньше всего ожидала, Мэри последовала за котом. Она даже не пыталась его погладить. Кот совершенно точно знал, куда идет, и, не менее очевидно, дело у него было весьма важное, так что обращаться с ним как с обычным котенком было бы верхом нахальства.

Вскоре кот свернул с тропы, прошмыгнул под нависшими ветками снежноягодника, запрыгнул на упавшую дубовую ветку и оттуда принялся наблюдать, как Мэри с трудом продирается сквозь кусты.

Наконец она подошла к ветке. Кот не двинулся с места, однако пристально следил за девочкой.

Внезапно она вскрикнула от удивления и радости. Здесь, за кустами снежноягодника, под укрытием дубовой ветви росли цветы, каких Мэри еще никогда не видела.

Листья, собранные в тугие розетки, были удивительного сине-зеленого цвета, пятнистые, словно жабья кожица, а над ними на тоненьком стебле покачивались гроздья изящных фиолетовых колокольчиков. Лепестки изнутри отливали серебром, а пестики торчали наружу, словно длинные золотистые язычки.

Мэри опустилась на колени, чтобы получше разглядеть дивные растения, а рядом, помахивая хвостом и не сводя с нее зеленых-презеленых глаз, уселся маленький черный кот.

Глава 2 Тише, мыши, кот на крыше

Маленький черный кот сопровождал Мэри и на обратном пути. В руке она несла удивительный фиолетовый цветок, который сорвала в лесу.

Мэри вошла в дом с черного хода. Дверь в пристройку была заперта – наверное, миссис Бэнкс и Нэнси вернулись в деревню. В судомойне сидел на ящике садовник Зеведей, зажав коленями старую кадку. В кадке исходило паром какое-то густое варево, а садовник яростно перемешивал его палкой. Он так и не снял свою ужасную шляпу.

Сейчас он наблюдал за Мэри из-под полей этой шляпы. Вспомнив о сломанной хризантеме, девочка не без опаски приблизилась и протянула ему фиолетовый цветок:

– Не знаете, что это? Я нашла его в лесу. Никогда раньше такого не видела.

Ясные глаза садовника изучающе смотрели на Мэри. Кажется, он совершенно не сердился из-за сломанной хризантемы.

– Как же, знаю, – хмыкнул Зеведей. – В лесу растет. Хотя я не видел таких много лет. Где ты его нашла?

– Рядом с тропинкой. На самом деле его нашел кот.

– Кот? – переспросил Зеведей.

Маленький черный кот, одарив садовника надменным взглядом, принялся умывать мордочку.

– А как его зовут? – спросила Мэри.

– Кота? Или цветок?

– Обоих.

Старый Зеведей вернулся к своей кадке.

– Этот кот не часто сюда заглядывает, – сказал садовник. – И вообще не здешний, просто однажды пришел из леса. Я зову его Тиб.

– Тиб, – повторила Мэри, пробуя слово на вкус.

На мгновение кот перестал умываться, бросил на Мэри быстрый взгляд и вновь принялся тереть лапой ухо.

– Их двое, черный и серый, одного роста, с одинаковыми глазами, похожие как две капли воды. Я зову их Тиб и Гиб.

– Серого я не видела.

– Серый чаще бывает в деревне, – кивнул Зеведей. – Котам только дай поселиться в хорошем доме, потом их оттуда не выгонишь. На той неделе я видел, как эти двое сидят на ограде у дома викария, точно две сипухи.

– Точно – кто?

– Совы такие. Совы-полуночницы. Думаю, эти коты – близнецы. Тиб и Гиб.

Мэри посмотрела на Тиба. Кот закончил умываться и сидел ровно, глядя прямо на нее. Глаза казались еще зеленее, чем прежде.

– Я хочу, чтобы он со мной остался! – воскликнула Мэри. – Тиб, ты останешься со мной? Викарий же не будет против? Может, если я попрошу…

– Коты всегда сами по себе, – ответил Зеведей. – Приходят и уходят когда захотят. Серый пригрелся на кухне у викария, а этот черненький часто шастает в нашем саду. Может быть, и останется, раз уж нашел себе компанию.

– А как же Конфуций? Мисс Маршбанкс говорит, он не любит котов.

Зеведей хрипло хохотнул, словно ветерок прошелся по кронам дальнего леса.

– Ни одна собака не может посмотреть в глаза коту, а этот Тиб, сдается мне, может смотреть хоть на короля.

– Если он останется, завтра мы вместе поищем Гиба, – сказала Мэри. – Чем не занятие? Кажется, Тиб мастер находить всякие диковины. Вы сказали, что знаете, как называется этот цветок?

Зеведей ткнул в варево палкой, затем снова хмыкнул:

– Надо же! Первый раз в лесу, и сразу нашла его. Помню, мой папаша рассказывал, как деревенские в поисках цветка забирались в самую чащу. Давно это было, когда аптекари и доктора не попадались на каждом углу и простые люди лечились травами. – Садовник прищурился, разглядывая цветок. – Да, очень редкий, такой попробуй найди. Говорят, растет он только в одном месте, а цветет и вовсе раз в семь лет.

Мэри удивленно уставилась на садовника:

– Раз в семь лет?

– Говорю же, редкость так редкость.

– А как им лечились?

Старый Зеведей покачал головой, помешивая варево в кадке.

– Настой или порошки – не знаю, но говорят, в нем колдовская сила.

– Колдовская?

– Это все деревенские байки, – сказал садовник. – Небось в книжках цветок твой зовут иначе. Длиннющее название, да все не по-нашему. А цветет он и впрямь раз в семь лет, да еще осенью, когда другие растения отмирают. Вот люди и почитают его колдовским цветком. А еще говорят, в стародавние времена ведьмы собирали его в Черных горах и там, где раньше стоял древний город, а теперь все покрыто водой.

В чистенькой судомойне, где на полках стояли яркие коробки мыльного порошка и сушились алюминиевые кастрюли, а на свежевымытом полу лежал квадрат солнечного света из окна, слова садовника прозвучали странно.

Мэри смотрела на колокольчики на тонком стебельке. Сквозняк от двери шевелил их, и золотые пестики колыхались в серебряных чашечках.

– Волшебный цветок… – Она осторожно дотронулась до пестика. – Смотрите, Зеведей, золото остается на пальце… Так как он называется?

– Я же сказал, не знаю, как по-книжному, да и не собирают его больше, а в моем детстве звали по-разному: драконий язык, ведьмин колокольчик, Тибов корень.

– Тибов корень! – воскликнула Мэри. – Так зовут кота! Он нашел цветок для меня!

Зеведей снова хмыкнул.

– Выходит, и впрямь ведьмин кот, – благодушно согласился садовник. – Да и похож на ведьминого. Поэтому я и назвал его Тиб. А на самом деле его небось зовут Черныш или Уголек.

– Нет, его зовут Тиб, – сказала Мэри твердо. – И он совершенно точно ведьмин кот. Ведь он нашел для меня волшебный цветок – Тибов корень.

– У цветка есть еще одно имя, – сказал Зеведей. – Я называю его ночелёт.

– Как?

Но садовник не ответил, а когда она переспросила, вновь принялся яростно мешать палкой в кадке.

– А что у вас в кадке, Зеведей? – поинтересовалась Мэри.

– Отруби для кур, – буркнул садовник. – Гадкие, безмозглые тупицы. Ненавижу кур.

И, подхватив тяжелую кадку, вышел из судомойни.

Мэри смотрела ему вслед, затем повернулась, чтобы взглянуть на Тиба. В судомойне было пусто, а когда она распахнула дверь во двор, там тоже никого не оказалось.

Маленький черный кот исчез.

Это случилось, когда Мэри уже лежала в кровати и видела первые сны. Она проснулась под теплым одеялом, повернулась к окну – и услышала звук.

Дальний свист над деревьями. Словно ветер в вышине.

«Странно, – подумала Мэри, – ветра же нет. Должно быть, собирается гроза. Какая жалость, ведь завтра мы с Тибом хотели…»

Свист повторился, на этот раз ближе и ниже.

Пронзительный свист, вслед за ним шелест пробежал по листьям девичьего винограда, как будто великан провел по стене громадной ладонью, а окна задребезжали.

Мэри застыла, по коже побежали мурашки.

И тут раздался крик.

Глухой удар, крик прервался, словно тот, кто кричал, прикусил язык.

Наступила тишина.

И пока Мэри, не сводя глаз с окна, медленно садилась в кровати, кто-то поскребся о подоконник.

Мэри замерла от ужаса, потом медленно-медленно протянула руку к ночнику.

Она нащупала в темноте выключатель, глубоко вдохнула и нажала кнопку. Комнату озарил свет, а черное небо за окном будто отодвинулось. Однако что-то – еще чернее ночи – двигалось за стеклом. Что-то стучалось и царапалось в окно. Вспыхнули два зеленых глаза…

Со вздохом облегчения Мэри бросилась к окну.

– Тиб! Тиб! Ой, Тиб, как же ты меня напугал!

Мэри распахнула раму, и маленький черный кот скользнул в комнату. Не обращая внимания на Мэри, он замер посредине ковра: хвост трубой, шерсть дыбом, глаза словно огни светофора.

Мэри наклонилась к коту:

– Тиб, что с тобой? Что случилось?

Однако кот не обращал на девочку никакого внимания. Шерсть стояла, словно щетка для чистки камина, зеленые глаза не отрывались от окна. Мэри потушила свет и выглянула в темный сад.

За лужайкой смутно высились деревья. Низкие облака разошлись, чтобы показать кусочек чистого неба, усыпанного звездной пылью. В воздухе не ощущалось ни ветерка. С третьего этажа на лужайке внизу не было видно никакого движения.

Порыв ветра, только и всего.

А удар? А крик? Мэри закрыла окно, подхватила Тиба и принялась гладить сердито встопорщенную шерстку. Наверное, коты подрались. Когда коты дерутся, они ужасно вопят. Может быть, пришел Гиб, и они повздорили. Даже близнецы порой не ладят. Дженни и Джереми так вечно ссорятся.

– Завтра мы разыщем его, и вы помиритесь, – сказала Мэри Тибу.

Потом она забралась под одеяло, и Тиб, замурлыкав, свернулся калачиком рядом с ней.

Когда они устраивались на ночь, Мэри пришла в голову одна мысль.

– Тиб, – прошептала она в бархатное ушко, – как ты умудрился забраться на мой подоконник?

Однако кот, зарывшись носом в согнутые лапы, ничего не ответил.

Глава 3 Рано-рано поутру

И снова утро выдалось серым. Тучи, которые ночью разошлись, позволив звездам так красиво проступить на небе, снова набрякли над садом, и георгины поникли в неподвижном воздухе тяжелыми головками.

Мэри разглядывала их из окна столовой, темно-алые на фоне кипарисовой аллеи. Тиба, который спустился вместе с ней, георгины заботили мало. Он потребовал – и получил – блюдце молока. Мэри от всего сердца надеялась, что Тиб закончит завтракать до прихода мисс Маршбанкс. Бабушки Шарлотты Мэри не боялась, к тому же та всегда завтракала в спальне.

– Тиб, пожалуйста, скорее, – прошептала Мэри.

Однако кот с удовольствием лакал молоко и не собирался ни из-за кого спешить. Крошечный розовый язычок деликатно и бережно собирал молоко с самого края блюдца. Примерно четверть каждого глотка, с тревогой заметила Мэри, проливалась на пол.

В дверях раздался резкий голос мисс Маршбанкс:

– Доброе утро, милочка. Уже позавтракала?

Мэри подскочила на месте и обернулась.

– Доброе утро, мисс Марджорибанкс. Нет, еще нет.

– Маршбанкс, – резко поправила пожилая леди. – Что ж, садись. Позавтракаем вместе.

Очевидно, ни кота, ни блюдца мисс Маршбанкс не заметила. Быстрой походкой она направилась к столу. Обычно во всех ее движениях, равно как и в словах, сквозила решительность и уверенность в себе. Однако сегодня Мэри заметила в ней необычную скованность. Пожилая леди очень осторожно опустилась на стул. Затем налила себе чая, и они приступили к завтраку.

Внешностью и манерами компаньонка бабушки Шарлотты разительно отличалась от своей старинной подруги и нанимательницы. Она была маленькая и худенькая, но при этом проворная, решительная, не привыкшая лезть за словом в карман, и к тому же – надо признать – настоящая командирша. Она раздавала указания экономке, матери и дочери Бэнкс и местным торговцам. Она раздавала указания бабушке Шарлотте, особе пухлой и добродушной. Мисс Маршбанкс умудрялась руководить даже викарием Редмейнора; впрочем, на жену викария ее власть не распространялась. Мисс Маршбанкс не раздавала указаний садовнику Зеведею, потому что никогда с ним не встречалась: при ее появлении он сливался с пейзажем, словно зебра, олень или палочник. А еще Мэри сомневалась, что мисс Маршбанкс сумеет взять верх над ведьминым котом Тибом.

Тем временем Тиб завершил завтрак и привлек внимание мисс Маршбанкс, вежливо поблагодарив Мэри. Затем прыгнул на подоконник, где принялся как ни в чем не бывало умывать мордочку.

Мисс Маршбанкс вовсе не рассердилась, а глянула на кота опасливо, почти испуганно.

– Этот кот, – резко промолвила она, – не из нашего дома. Как он сюда проник?

Тиб посмотрел на Мэри. Та решила, что должна сохранить его тайну.

– Он спал в моей комнате, – честно ответила она. – Наверное, ночью забрался.

Мисс Маршбанкс снова взглянула на Тиба, который с оскорбительной невозмутимостью продолжил умываться. Выражение его мордочки нельзя было назвать иначе как ухмылкой. Мисс Маршбанкс отвела глаза и тревожно заерзала на стуле.

– Вряд ли твоя бабушка Шарлотта разрешит тебе держать кота в спальне, милочка. Впрочем, – мисс Маршбанкс перевела пронзительные бледно-голубые глаза с яичницы на Мэри, – тебе, должно быть, одиноко здесь, в обществе старух?

Мэри попыталась вежливо возразить, но мисс Маршбанкс резко ее прервала:

– Разумеется, одиноко! И это вполне объяснимо, милочка, вполне объяснимо. Этот дом не для детей. Особенно если ребенок предоставлен самому себе. Вот если бы тут была твоя семья… уверена, вы нашли бы, чем заняться. – Она ласково кивнула Мэри. – Жалко, что викарий уехал отдыхать. Как было бы хорошо, будь у тебя товарищ для игр… и сад там прелестный, и спускается прямо к реке.

Вспомнив седого священника на воскресной службе, Мэри слегка удивилась, что мисс Маршбанкс считает его подходящей компанией для десятилетней девочки. Впрочем, мисс Маршбанкс, очевидно, плохо разбиралась в детях, к тому же так явно хотела проявить заботу, что Мэри промолчала. Внезапно она вспомнила, что Зеведей рассказывал ей о котах на стене сада. Возможно, Тиб и Гиб живут у викария, а сюда пришли, потому что проголодались? Что, если Гиб до сих пор бродит по лесу, голодный и одинокий? Она перевела глаза на Тиба, который закончил умываться и пристально смотрел на нее, словно читал ее мысли.

– Так дом викария стоит пустой? – спросила Мэри.

– С чего ты взяла? Нет, конечно. Пока викарий с семьей в отъезде, там живет старый мистер Спенсер, ты его видела на воскресной службе. Бедный викарий не может просто так уехать на отдых. Он должен кого-нибудь найти, кто будет служить вместо него.

– Понятно. – Мэри поспешила перевести разговор на самое важное. – А дети в доме есть?

– Есть, сын, зовут Питер. Примерно твоих лет. Как жалко, – снова посетовала мисс Маршбанкс, – что они в отъезде.

– А когда вернутся?

– Не знаю, милочка, но, возможно, сегодня выясню. Как раз об этом я хотела с тобой поговорить. – Мисс Маршбанкс поставила чашку на стол и принялась сворачивать салфетку. – Сегодня мы с твоей бабушкой собираемся навестить старого друга. Очень, очень старого, – добавила она, чтобы внести полную ясность. – А поскольку мы условились о встрече очень давно, придется тебе побыть дома одной.

– Ничего страшного, – ответила Мэри. – Я поиграю с Тибом, помогу в саду, найду, чем заняться.

Мисс Маршбанкс похлопала ее по руке:

– А завтра мы что-нибудь придумаем. Куда-нибудь прогуляемся, возможно, устроим пикник?

Мисс Маршбанкс с сомнением глянула на серое осеннее небо за окном.

Однако Мэри с радостью ухватилась за эту идею.

– А можно? Можно я устрою пикник сегодня, мисс Мардж… простите, мисс Маршбанкс? Я погуляю, и было бы здорово, если бы мне разрешили взять с собой ланч. И даже если солнце не выглянет, сегодня тепло. Можно? Пожалуйста!

Мгновение мисс Маршбанкс размышляла.

– Почему бы нет? И хотя на дворе сентябрь, погода теплая, даже душная. Конечно, иди, милочка. Я попрошу миссис Маклауд приготовить тебе сэндвичи. Только не заходи слишком далеко, чтобы не потеряться…

– Нет-нет, обещаю! Я давно собиралась исследовать лес.

Внезапно Мэри вспомнила о фиолетовом цветке, который стоял в спальне в стаканчике для зубной щетки. Возможно, мисс Маршбанкс знает его настоящее название?

– Я нашла… – начала она, но тут в столовую вошла бабушка Шарлотта, и вопрос повис в воздухе.

– Дорогая деточка, – сказала бабушка Шарлотта, целуя Мэри, – как твое здоровье?

Мэри ответила, что со вчерашнего дня ее здоровье не изменилось.

– Как спала? – ровным тоном, как свойственно глухим, спросила бабушка Шарлотта.

– Отлично, спасибо. Правда, ночью я проснулась…

– Что тебя разбудило? – резко спросила мисс Маршбанкс.

Мэри даже вздрогнула.

– Шум. Наверное, коты подрались, – ответила она, и мисс Маршбанкс, удовлетворившись ответом, откинулась на спинку стула. – А еще я слышала ужасный гром…

– Ком? – переспросила бабушка Шарлотта. – В кровати? Непорядок! Возможно, стоит сменить матрас…

– Не ком, бабушка Шарлотта! Гром! – повысила голос Мэри.

– Да-да, деточка, я все слышу. Комковатый матрас – это ужасно неприятно, – промолвила бабушка Шарлотта.

На этом разговор прервался, потому что в столовую, ковыляя, как утка, и сопя, как паровоз, ввалился старый и – придется это признать – довольно неприятный пекинес по кличке Конфуций.

Конфуций заметил Тиба, а Тиб заметил Конфуция.

– Ой-ой! – заойкала бабушка Шарлотта и безуспешно попыталась подхватить любимца на руки.

– Ой-ой-ой! – воскликнула мисс Маршбанкс и вскочила было из-за стола, но поморщилась и снова села.

– Ой! – пискнула Мэри.

Она ничуть не испугалась за Конфуция, но очень беспокоилась о Тибе.

Впрочем, всполошились они зря. Ведьмин кот Тиб одарил Конфуция таким взглядом, что пес, который рванулся было вперед, предвкушая все прелести и радости погони, внезапно вспомнил, что его давно ждут в другом месте, и удалился с небрежным достоинством, а на самом деле просто позорно бежал с поля боя.

Тиб ухмыльнулся, пригладил лапкой ус и дал понять Мэри, что неплохо бы открыть окно, чтобы он мог совершить утренний моцион вокруг лужайки.

Вскоре после того, как бабушка Шарлотта и ее компаньонка отправились навестить старого-старого друга, Мэри, сложив сэндвичи в карман плаща, вышла в сад в поисках Тиба и садовника Зеведея.

Тиб где-то пропадал, но Зеведей был тут как тут, катил тачку по дорожке мимо дома.

– Доброе утро, – поздоровалась Мэри. – Вы не видели Тиба?

Зеведей мотнул головой и покатил тачку дальше. Мэри пошла рядом.

– Сегодня мы собирались поискать Гиба, – объяснила она, – а Тиб взял да и удрал после завтрака.

– Вернется, куда денется, – сказал Зеведей, не останавливаясь. – Обычно коты возвращаются.

– Можно вам помочь?

– Ломать мои цветы? – спросил Зеведей, но взгляд из-под полей ужасной шляпы был вовсе не злой.

– Нет, конечно. Может быть, у вас найдется для меня работа попроще?

Зеведей остановил тачку и достал оттуда лопату, вилы и садовую метлу из прутьев, примотанных к толстому черенку.

– Нужно подмести листья, – сказал он, протянув Мэри метлу. – Сентябрь – самый грязный месяц. Надеюсь, ты не причинишь саду большого вреда, только постарайся метлу не сломать.

Усмехнувшись, садовник принялся перекапывать клумбу под окном, а Мэри начала сметать листья с лужайки.

На первый взгляд работа была простая, но вскоре, сражаясь с непомерно длинным черенком, Мэри обнаружила, что все куда сложнее, чем кажется. Сначала она мела размашистыми круговыми движениями, но листья проскальзывали сквозь прутья и преспокойно ложились туда, откуда поднялись. Затем Мэри решила сменить стратегию: держать метлу – которая была на несколько дюймов выше ее – над самыми прутьями и сметать листья в кучу короткими резкими движениями. Однако это оказалось очень утомительно, к тому же непослушные листья все равно разлетались по лужайке.

Наконец, когда ей удалось намести приличную кучу листьев, откуда ни возьмись появился Тиб. Недолго думая, маленький черный кот влетел прямо на кучу, дважды перекувырнулся, взметнув в воздух охапку листьев, три раза обернулся вокруг себя и шмыгнул в сторону, задрав хвост вопросительным знаком.

– Что ты делаешь, Тиб?! – возмутилась Мэри. – И не надейся, что я буду водиться с тобой после такого! Не мог подождать, когда я закончу?!

Вскоре, собрав кучу листьев, Мэри сложила их в тачку и откатила ее в ту сторону, куда исчез Тиб, к компостной куче у стены, отделявшей огород.

Опрокинуть тачку Мэри не смогла, но кое-как сгрузила листья и уже собиралась отвезти ее обратно, как вдруг заметила у стены среди палок и хлама для костра кое-что интересное.

Это была маленькая метла! Мэри выхватила метлу из кучи хлама. Метла пришлась как раз впору, легкая, с превосходным пучком березовых прутьев на конце. Довольная Мэри закинула метлу в тачку и покатила обратно к лужайке.

– Зеведей, смотрите, что я нашла! – воскликнула она, но садовник, похоже, вновь сделался невидимкой.

Как и Тиб. Однако не успела Мэри о нем вспомнить, как скрип и шорох сверху заставили ее поднять голову: маленький черный кот грациозно раскачивался на ветке липы.

– Осторожнее, Тиб! – воскликнула Мэри, но, понаблюдав за тем, как свободно кот чувствует себя на высоте, вернулась к работе. Теперь, под взмахами маленькой метлы, листья ложились туда, куда нужно.

Несмотря на тучи, в воздухе висела духота, а небо над поникшими кронами хмурилось, набухая сыростью. То и дело листья дуба, липы и бука с шелестом срывались с веток, покрывая лужайку постоянно меняющимися рисунками цвета охры и ржавчины. Где-то пронзительно запела малиновка.

«Еще одна тачка, – подумала Мэри, – затем сгоню Тиба с липы, и вместе отправимся в лес, там и перекусим». Судя по тому, что Зеведея нигде не было видно, садовник уже ушел обедать.

Мэри оперлась на метлу и откинула волосы со лба. И впрямь жарко. Внезапно она приметила в траве что-то фиолетовое. Это был колокольчик ночелёта – должно быть, оторвался от стебля вчера, когда она несла свою находку домой.

Мэри подняла цветок с земли, но увядший венчик просто раскрошился в ладони, а фиолетово-алый сок лепестков и золотистая пыльца язычка окрасили пальцы. Мэри опустила раздавленный колокольчик в карман и потерла липкую ладонь о черенок метлы.

Затем снова начала подметать.

И тут это случилось.

Как только фиолетовый сок коснулся черенка, маленькая метла подпрыгнула и лягнулась, словно пони. Мэри машинально вцепилась в метлу, но та завертелась у нее под ногами, и девочка потеряла равновесие.

Но на землю не свалилась.

Когда Мэри, сжимая ручку метлы, начала падать вперед, пучок прутьев оказался у нее между коленей. Метла встала на дыбы, встряхнулась и взмыла к верхушкам деревьев, со свистом вспарывая воздух.

Она пронеслась мимо верхних веток. Мэри сидела ни жива ни мертва, изо всех сил вцепившись в черенок. Тут раздался треск, и, вытянув лапы, будто белка-летяга, Тиб с воплем спланировал на черенок позади Мэри. Метлу слегка встряхнуло, затем, прямая, словно копье, она устремилась вверх, к низко висящим тучам.

Глава 4 Между небом и землей

В мгновение ока они пробили нижние слои туч и понеслись сквозь серый туман. То, что снизу выглядело плотным, словно кусок влажной ткани, вблизи походило на клубящуюся взбитую пену. Метла беззвучно плыла, как по морю, оставляя за собой след, будто моторная лодка.

– Ах, Тиб! – воскликнула Мэри, и ветер унес ее слова в облако. – Тиб, что же нам делать? Это же ведьмина метла!

Ответа не последовало. Мэри, испугавшись, что кот свалился на крутом вираже, повернула голову. От этого метла затряслась так, что Мэри, уже не пытаясь оглянуться, изо всех сил сжала ее руками и ногами. Но девочка все-таки успела краем глаза различить Тиба – он черным слизняком распластался на прутьях, глубоко вонзив когти в деревянный черенок, зеленые глаза сверкали, хвост реял на ветру, словно знамя.

Внезапно они вынырнули из тумана на яркое солнце. Метла, замедлив скорость, выровнялась и заскользила над поверхностью туч.

Над ними раскинулись сияющие небеса, а внизу, сколько хватает глаз, сверкая всеми цветами радуги, клубились мягкие, словно снег, облака.

Мэри вскрикнула от удивления, ужаса и восторга, когда ее удивительный конь медленно поплыл над сияющим небесным сводом.

– А я еще жаловалась, что ничего не происходит! Но как же мы спустимся, Тиб?

Словно в ответ на ее вопрос, метла накренилась влево, и кот зашипел, цепляясь когтями за прутья.

Впереди показался грозовой фронт. Он медленно приближался, словно величественный айсберг среди льдин. Однако между белоснежным морем, над которым они плыли, и грозовой тучей Мэри заметила огромную темно-зеленую брешь в облаках. Именно туда, вздрогнув от черенка до последнего прутика, и устремилась метла.

– Держись, Тиб! – вскричала Мэри. – Мы спускаемся! Ой!

Последний возглас Мэри издала, когда метла на всех парах рванулась к кромке облаков и зеленой расщелине внизу.

В обрамлении туч перед Мэри предстала зеленая страна, серебристые реки змеились внизу, словно нарисованные на карте. Внезапно все это накренилось и повернулось – это метла, нырнув носом, вошла в долгое пике.

Ниже, ниже, еще ниже… От ветра перехватывало дыхание, Мэри буквально вжалась в черенок.

Ниже, ниже, еще ниже… И серебристо-зеленая карта летела навстречу, превращаясь в зеленые холмы и вьющиеся реки… в леса, поля, ограды… в рощицы, деревья и цветочные поляны… И вот уже метла пронеслась над кронами и, быстро сбавляя скорость, заскользила над проселочной дорогой, обрамленной живой изгородью.

Слева изгородь переходила в высокую стену с громадными воротами. По бокам от ворот высились колонны, украшенные каменными грифонами. Ворота были заперты, но маленькая метла перелетела над ними – всего в шести дюймах от задранной лапы грифона – и устремилась вперед, сквозь лесистый парк, к каминным трубам, которые торчали над деревьями длинной подъездной аллеи.

Вскоре Мэри смогла разглядеть дом. Огромный, сложенный из серого камня, с бастионами, он, верно, был когда-то рыцарским замком, но позже его подлатали красным кирпичом, а верхушку самой большой башни заменили стеклянным куполом в форме луковицы. Крыша другой башни и вовсе была плоской, и на ней высилось нечто, подозрительно напоминающее трамплин для прыжков в воду.

Широченная лестница перед главным зданием вела к большой двери. Слева тянулось одноэтажное крыло современной постройки. Справа был мощеный, заросший травой двор. К нему примыкали конюшни и каретный сарай. Двор и парк соединял арочный проход, увенчанный часовой башенкой.

На вершине башенки крутился позолоченный флюгер-петушок.

«Как будто маленькая метла – магнит, – подумала Мэри, – и при ее приближении стрелка компаса завертелась…»

Метла вильнула, чтобы избежать столкновения с часовой башенкой, скользнула над крышей каретного сарая и мягко приземлилась на идеально ровной лужайке.

Где-то тревожно прокукарекал петух.

Мэри с радостью ощутила под ногами твердую почву.

– Ах, Тиб! – воскликнула она, но фразу не закончила – маленькая метла принялась целеустремленно спихивать ее на землю.

При первом толчке Тиб зашипел и спрыгнул вниз. При втором Мэри слетела с метлы и со стуком приземлилась на замшелые булыжники, прямо под ноги человечку, который восседал на древней каменной плите и взирал на происходящее с выражением полнейшего равнодушия.

Глава 5 Палочка-скакалочка

Человечек выглядел странно: не гном, но такой мелкий, тощий и скрюченный, что казался едва ли не меньше Мэри. Смуглое морщинистое лицо напоминало потертую дубленую кожу, маленькие зеленые глазки ярко блестели. Одет незнакомец был в мятые бриджи и старый зеленый сюртук.

Когда потрясенная Мэри, ощущая себя в высшей степени неловко, поднялась с земли, человечек вынул изо рта соломинку и промолвил:

– Тебе не помешало бы взять несколько уроков.

Мэри, отряхнув плащ от пыли, изумленно вытаращила глаза:

– Уроков?

Человечек кивнул:

– Уроков езды. Чтобы в следующий раз не расквасила нос, хотя, нужно признать, метла тебе досталась с норовом. Тебе еще повезло, что сюда добралась.

Он резко, вероятно на иностранном языке, обратился к метле. До сих пор она резвилась неподалеку, но после его слов преспокойно улеглась на земле.

Человечек встал и поднял метлу.

– Ничего не понимаю! – воскликнула Мэри. – Кто вы? Где я? Что происходит?

Незнакомец не обратил на ее возгласы никакого внимания, похлопал метлу по черенку и сунул под мышку.

– Сейчас она успокоилась, но лучше поставить ее в стойло, пока она снова тебе не понадобится. Пошли, я покажу.

И направился через двор к низкой дверце в воротах конюшни. Отперев дверцу, он вошел внутрь. Мэри последовала за ним. Пылинки, словно светлячки, плясали в снопе света из дверного проема. На полу из грубого камня в приятном беспорядке валялись ящики, солома, мешки и веревки. Даже ясли висели на стене, как в обычной конюшне, правда, пустые. Не было только лошадей.

Напротив двери, каждая в особом отсеке вроде велосипедной стойки, расположились около дюжины метел. Среди них были потрепанные и старомодные, как метелка Мэри, а были и вполне современные.

Поместив метлу Мэри между двумя видавшими виды садовыми метлами, человечек с отвращением ткнул пальцем в современные образцы:

– Говорят, «механизированные». Летают быстрее, но по мне, так нет ничего лучше старой доброй метлы. Вроде твоей. – Он похлопал метелку Мэри по черенку.

Человечка все эти престранные события явно ничуть не удивляли, и Мэри, боясь показаться полной невеждой, сдержала обуревавшее ее любопытство и рискнула только осторожно заметить:

– Да, эти определенно выглядят новее, мистер… мистер… э-э?

– Фланаган. Дэнни Фланаган. Не обижусь, если ты будешь звать меня просто Дэнни. Новее, говоришь? А посмотри-ка сюда.

Он показал на новую сияющую метлу с гордой этикеткой «Харродс».

– Говоришь, новее? – Человечек задохнулся от возмущения. – Сделана вчера, а толку? Ни прутьев толковых из доброй старой березы, как у прочных породистых метел старого образца. Лепят из чего попало, только и знают, что клеить фирменные ярлыки, как на метлах в классе у Мадам. Подумать только, нейлоновые прутья! – Человечек презрительно сплюнул. – Нейлоновые! Три скорости. А дальше что? Что дальше, я вас спрашиваю? Моторчик, вот что дальше! Видишь картинку на стене? Сама принесла на прошлой неделе. Сказала, посмотри, может, тебе понравится. Понравится? Мне? Да ты только глянь!

Мэри последовала совету. Оскорбительная картинка представляла собой страницу из каталога. Смазливая девица с улыбкой до ушей восседала бочком на хитроумном устройстве розового цвета. В руке девица держала дымящийся кофейник, а вокруг парили облачка, похожие на обмылки. Сверху черным по белому шла надпись: «Ведьмы! Универмаг „Харродс“ предлагает вам новейшую модель „вертомет“!»

Внизу, буквами поменьше, был напечатан целый абзац. Глаз Мэри выхватил отдельные слова: «дистанционное управление»… «пастельные цвета»… «двухтактный алюминиевый двигатель»… «в комплекте подзорная труба и кофейник с сеточкой». А в самом низу крошечными буковками значилось: «Цена 874 фунта 75 пенсов».

– Ну, что скажешь? – не унимался мистер Фланаган, буравя Мэри обличающим взглядом. Никогда в жизни Мэри не видела таких пронзительных зеленых глаз.

– Дороговато, – с опаской заметила она.

Человечек фыркнул:

– Да пусть бы она стоила вдвое дороже, мне такую и даром не надо! Представь меня в женском седле пастельного цвета на метле с люминевым моторчиком! Тьфу! Вертомет, понимаешь ли. – В голосе мистера Фланагана послышалась горечь. – Скорее я оседлаю метелку из перьев или одно из этих новомодных судов на воздушной подушке! Отнимают хлеб у честного человека.

– Да что вы? – встрепенулась Мэри – в последних словах незнакомца она наконец-то услышала что-то понятное и знакомое. – У вас тут есть хлеб?

Мистер Фланаган удивленно уставился на нее:

– Почему бы нет? А у вас его разве нет? Откуда ж ты такая взялась, если в ваших краях нет хлеба?

– Нет, хлеб у нас есть. По правде сказать, тут у меня даже сэндвичи с собой. – Мэри вытащила из кармана сверток. – Хотите сэндвич, мистер Фланаган?

Человечек мотнул головой:

– Мне еще рановато, а ты поешь, времени мало. Только давай выйдем на солнце.

Не успела Мэри спросить, что он имеет в виду, как мистер Фланаган вышел из конюшни и запер дверь.

На солнце и впрямь было чудесно. Мистер Фланаган вернулся на свое сиденье и похлопал рукой по камню, приглашая Мэри устроиться рядом. К своему глубокому облегчению, Мэри заметила на лужайке Тиба, который преспокойно умывал мордочку (надо признаться, до этой минуты она совершенно о нем забыла). Она уселась рядом с мистером Фланаганом и принялась за сэндвичи.

– Почему вы сказали, что эти новомодные метлы отнимают у вас хлеб, мистер Фланаган?

– Дэнни.

– Так почему, Дэнни?

– Это моя работа, – просто ответил мистер Фланаган. – Всю жизнь я учу летать. Именно летать на метле, а не нажимать кнопки. Я учу, как держать спину прямо, что бы ни случилось, при любой погоде, на любой скорости. Учу, как укротить брыкающуюся метлу на высоте в тысячу футов безлунной ночью при надвигающейся грозе. – Он кивнул Мэри, а его зеленые глаза сверкнули. – Это и есть езда на метле. Кроме того, нужно знать особые слова.

– Вроде тех, которые вы сказали моей метле?

– Это были самые простые слова. Нужно уметь сказать метле «стоп». Но это самые азы. Тебе, моя девочка, еще учиться и учиться. Я запамятовал, видел ли тебя здесь раньше? Ты давно посещаешь занятия?

– Занятия? – переспросила Мэри. – Я здесь впервые. Вы про уроки езды на метле?

– Ну, я еще в состоянии вспомнить, что моих уроков ты не посещала. Иначе не рухнула бы передо мной с риском пропахать во дворе канаву. Я о других занятиях в колледже.

– В колледже? – снова переспросила Мэри. – Каком колледже?

Мистер Фланаган указал на арочный проход с башенкой, который вел с конюшенного двора в сад. С одной стороны арки была прибита вывеска. Мэри легко прочла ее, не вставая с места:

АЭНДОР-КОЛЛЕДЖ

Дипломированные ведьмы

с большим преподавательским опытом

подготовят вас к любым экзаменам под руководством

директрисы мадам Мамблчук, магистра волшебства,

бакалавра магических наук.

– Вот в таком, – сказал мистер Фланаган. – В лучшем из лучших. А сейчас, если ты доела, пора бежать. Ты же не хочешь опоздать на урок в свой первый учебный день?

– Но я не собиралась… – начала Мэри, но тут в большом доме зазвенел звонок.

– Скорее! – Мистер Фланаган спрыгнул с камня и потянул ее за собой. – Это первый звонок, в твоем распоряжении три минуты, не то тебя хватятся.

Он взял Мэри за руку и потащил к арке.

– Но я хочу остаться здесь и поболтать с вами! – Мэри попыталась вырвать руку. – Я не должна никуда идти! Здесь какая-то ошибка, никто меня не хватится!

– Конечно хватятся! Все знают, что ты здесь. Разве ты не слышала, как орал петух? – Увлекая ее вперед, мистер Фланаган показал на яркий флюгер. – Крутится на шесте, словно хочет улететь на Луну или в сады Иерусалима! Скорее, милая, нечего так волноваться. Смотри, и кот твой тут как тут.

Мистер Фланаган не соврал. Тиб уже миновал арку и выбежал в залитый солнцем сад, затем оглянулся и вопросительно посмотрел на девочку. «Пожалуй, этот кот точно знает, куда и зачем направляется», – подумала бедняжка Мэри.

– И вот еще что, – сказал мистер Фланаган за спиной у Мэри. – Внимательно читай объявления. Правила здесь очень строгие.

Он указал на маленькую, но грозную табличку на внешней стене арки. Она гласила: «Вход в парк для фамильяров только на поводке».

Мистер Фланаган нырнул вниз, словно утка, и вынырнул, держа на руках возмущенного кота.

– Есть у тебя поводок?

– Нет. И никакой он не фамильяр, это Тиб.

– Не фамильяр? С такой-то угольной шерсткой и глазами, словно два изумруда? Еще скажи, что ты не ведьма, хотя мы оба знаем, что ты не долетела бы на метле так далеко, да еще без обучения, если бы не знала нужных слов! Скорее, это второй звонок! Повяжи ему на шею какую-нибудь веревочку – и бегом!

Его спешка была так заразительна, а изумление Мэри так велико, что она, недолго думая, сунула руку в карман и вытащила бечевку из пальмового волокна, которой вчера подвязывала хризантемы. Мистер Фланаган удовлетворенно хмыкнул, и через минуту, толком не сознавая, как это произошло, Мэри уже шла по широкому мощеному двору, ведя на веревочке Тиба, который вышагивал впереди с видом одновременно оскорбленным и исполненным достоинства. Вокруг стояла тишина. Молчали даже птицы на ветках.

И вот Мэри оказалась у подножия широкой лестницы к главному входу. Здесь тоже были грифоны, они сидели на каменных пьедесталах по обеим сторонам от входа. На правом пьедестале Мэри прочла еще одно объявление: «Посторонним вход воспрещен под угрозой превращения».

Ничего себе. Мэри замерла на месте, затем испуганно оглянулась.

Мистера Фланагана нигде не было. Вернувшись во двор, он запер за собой массивные дубовые ворота арки.

Затем дверь отворилась, и высокая женщина в черном поманила Мэри к себе.

Мэри посмотрела на Тиба. Зеленые-презеленые глаза кота ничего не выражали.

Женщина снова поманила Мэри.

И Мэри начала подниматься по лестнице.

Глава 6 «Не заглянешь, милый друг?» – муху спрашивал паук

Незнакомка на лестнице была высокой и статной. Черные волосы она собрала в старомодный пучок на затылке, подол юбки подметал пол. А еще она носила бриллианты: кольца, подвески, броши и серьги размером с ромашку. Поначалу Мэри решила, что перед ней королева или, по крайней мере, герцогиня. Однако вывеска на стене и мистер Фланаган не соврали – незнакомка ласково улыбнулась и представилась:

– Я директриса, меня зовут мадам Мамблчук, но ты можешь звать меня Мадам.

– Спасибо, – вежливо ответила Мэри, вцепившись в поводок.

– Добро пожаловать в Аэндор-колледж! – с чувством воскликнула Мадам.

– Спасибо, – повторила Мэри, – только я не уверена…

– Ты ведь новенькая? – прищурилась Мадам. – Когда я увидела тебя с твоим фамильяром, – она показала на Тиба, – сразу поняла, что ты одна из нас. Ты же не посторонняя? – задумчиво добавила Мадам.

Мэри не забыла, какая участь ожидает здесь посторонних. Их превращают. У нее не было никакого желания выяснять подробности.

– Я новая ученица, Мадам, спасибо, – ответила она твердо.

– Превосходно. Уверена, ты будешь стараться и тебе у нас понравится.

Директриса развернулась и повела Мэри за собой.

За входной дверью оказался широкий вестибюль, дверь слева открывалась в кабинет. Мэри заметила большой стол, книжную полку и картотечный шкаф у стены. На двери черными буквами значилось: «Директриса». Ничего особенного, самый обычный кабинет.

На пороге мадам Мамблчук остановилась:

– Ты собираешься только учиться или записать тебя на полный пансион?

– Только учиться, – быстро ответила Мэри.

– Хорошо. А теперь давай решим, с какого класса ты начнешь, а потом зарегистрируемся. Как твое имя, деточка?

– Мэри Смит.

Мадам Мамблчук посмотрела на нее задумчиво:

– Понятно, как всегда. Полагаю, ты будешь шестьдесят третьей. Или шестьдесят четвертой…

– Шестьдесят четвертой? – удивилась Мэри.

– Шестьдесят четвертой Мэри Смит. Ведьмы, как правило, предпочитают обучаться инкогнито и выбирают для псевдонима, как им кажется, самое подходящее имя. Вот если бы к нам поступила настоящая Мэри Смит, то-то было бы смешно, но что толку рассуждать об этом сейчас? Лучше давай осмотрим классы и обсудим, на какие курсы тебя записать.

Из вестибюля вели два коридора. Мадам Мамблчук повернула направо.

– Левый ведет в жилое крыло, – объяснила она, и Мэри вспомнила низкое современное здание, которое заметила, когда летела на метле. – Классы и лаборатории направо. Сюда, мисс… Смит.

– Но меня действительно зовут Мэри Смит! – воскликнула Мэри, устремляясь вслед за мадам Мамблчук по длинному коридору, тонувшему в смутной зеленоватой дымке.

Однако директриса ее не слушала. Она открыла дверь, за которой, вероятно, располагалась классная комната.

Такой классной комнаты Мэри видеть не доводилось. Начать с того, что там было темно – так темно, что Мэри не сразу разглядела лица учеников, которые сидели за партами напротив учительской кафедры. А еще очень тесно: в классе помещалось только семеро учеников. Свет – если это можно назвать светом – исходил от единственной свечи, горевшей зеленым пламенем, из-за чего лицо учителя выглядело очень странным.

Учитель был глубоким стариком, и при таком освещении казалось, что у него зеленые глаза, зеленые волосы, зеленая кожа и зеленая борода. Примерно так Мэри всегда представляла себе водяного, только учитель был старше, зеленее и, надо признать, словно расплывался в воздухе. Длинным скрюченным пальцем он выбивал по столу ритм, а ученики за тающими в сумраке партами что-то декламировали нараспев.

Сперва Мэри подумала, что они хором разучивают детские стишки или даже зубрят правила, как делали школьники, когда ее бабушка ходила в первый класс. Свеча, старомодное платье и прическа директрисы вполне сочетались с этой догадкой. И тут Мэри увидела, что ученики вовсе не дети.

Во тьме смутно проступали зеленые из-за странного света призрачные лица: две пожилые дамы, круглолицый старик, три женщины помоложе. Седьмой ученик только на первый взгляд мог сойти за ребенка – присмотревшись, Мэри поняла, что перед ней гном преклонного возраста. Все семеро декламировали нараспев, но не привычные Мэри детские стишки – они только начинались знакомо, а после сворачивали совсем в другую, неприятную сторону:

Возьми потускневший полтинник кривой. Купи на полтинник кривую ты кошку, И кошка кривую найдет тебе мышку. А после запри их в кривом их домишке…

Должно быть, решила Мэри, это заговор или заклинание, но для чего предназначена подобная магия? И какое отношение эти скверные стишки имеют к полету на метле, коту Тибу и прекрасному фиолетовому цветку?

Раз, два, три, четыре, пять, Вышла Мэри погулять. Шесть, семь, восемь, девять, десять, Скоро Мэри мы повесим…

Когда Мэри и мадам Мамблчук возникли в дверном проеме, певцы сбились и замолчали. Восемь пар глаз – все зеленые-презеленые – уставились на Мэри. Ей стало немного не по себе, но тут что-то мягкое коснулось ее ноги – и Мэри быстро наклонилась, чтобы погладить черную шерстку. Шерстка стояла дыбом, словно Тиб был чем-то взволнован или испуган, и все равно на ощупь она была нежной, бархатистой и такой настоящей!

– Это первый класс магии. Заклинания простейшего уровня. Как заставить молоко скиснуть, как извести репу на корню, как сделать, чтобы корова не доилась. Во втором семестре мы переходим к коликам, спазмам и лихорадке. В третьем – повторение пройденного и практика, а экзамены в декабре.

Директриса сделала паузу.

– А еще у нас есть внеклассная программа. Ночные пикники, хотя это скорее для пансионеров, и, разумеется, уроки езды на метле. Летний воздушный лагерь. Кстати, детка, не стоит пролетать мимо конюшен, это пугает петушка. Ты заметила нашу частную посадочную площадку на северной башне?

– Я больше не буду, – сказала Мэри.

– Вот и хорошо. Разумеется, все наши ученики, как приходящие, так и пансионеры, приглашены на ежегодный слет в горах Гарц, который проходит тридцатого апреля.

Мэри не знала, что ответить, но директриса явно не нуждалась в ее ответах. Мадам Мамблчук кивнула старику за кафедрой, и пение возобновилось:

Ах, какая красота! В речку бросили кота…

Наклонившись, Мэри погладила Тиба и громко сказала, пытаясь перекричать певцов:

– Вы сказали про лаборатории, Мадам. У вас учат естествознанию?

– Разумеется. У нас есть курс для продвинутого уровня, им руководит один из самых прославленных магов – доктор Ди. Конечно, ты о нем слышала. Но не рановато ли задумываться о курсе естествознания? Ты выглядишь та- кой юной.

– Мой отец ученый, профессор.

Мадам подняла брови:

– Неужели? А где именно?

– В Кембридже. – Мэри пришлось почти кричать, чтобы заглушить невероятно прилипчивое бородавочное заклинание.

Раз, два, три, бородавочка, смотри. Бородавка на носу унесет твою красу…

Кажется, ответ Мэри произвел на Мадам впечатление. Директриса вышла из класса и закрыла за собой дверь.

– В Гормбридже? Вероятно, ваш отец колдун высочайшего уровня. Неудивительно, что вы так развиты для своего возраста, мисс Смит. Он сам учил вас?

– Сказать по правде, только чтению, пока я не пошла в школу. И конечно, я знала наизусть все эти стишки, когда была маленькой. Только они были совсем другие.

– Другая версия? Как интересно! Изучение региональных вариантов весьма продуктивная тема. Мы должны их сравнить, моя дорогая мисс Смит. Непременно! А ваша мать? Вероятно, она тоже получила образование?

– Она училась в Кембридже, была папиной студенткой.

– Неужели? Какая наследственность! Мы счастливы приветствовать вас в Аэндоре! Весьма многообещающее начало. А где сейчас ваши родители?

– За границей. И пока они там, меня отослали в деревню.

– Прямо ко мне! Весьма польщена. Разумеется, мы вас берем. Можете приступать прямо сейчас. В каком классе вы учились в Гормбридже?

– В третьем.

– В третьем? Значит, вам знакомы заклинания более высокого уровня. Вам нечего делать в первом классе.

– Учиться изводить репу на корню? Мы давно не применяем таких заклинаний, – сказала Мэри, которой все это начало даже нравиться. – У нас есть химикаты.

– Методы меняются, но суть колдовства остается, – заметила Мадам. – Если правильно подобрать ингредиенты, вред можно нанести чудовищный, причем в самое короткое время. Вас учили, как становиться невидимой?

– Нет, – ответила Мэри, – но мне очень хочется научиться.

Мэри не лукавила. Кажется, она нашла верный тон в разговоре с директрисой и теперь могла сколько угодно развлекаться, обманывая ту напропалую, ведь в конце концов маленькая метла унесет ее домой.

Вспомнив странную зеленую свечу, блеск в глазах поющих учеников и отвратительные песенки, Мэри решила, что ни за что сюда не вернется. Пусть здесь интересно, и увлекательно, и совсем не страшно, все же куда лучше в одиночестве сметать осенние листья с лужайки в Редмейноре.

Мадам Мамблчук открыла следующую дверь:

– Второй класс. Здесь обучают, как стать невидимкой.

Эта классная комната выглядела вполне обычной. В огромные окна бил яркий солнечный свет. За учительской кафедрой висела доска – почему-то красного цвета. Надписи были сделаны желтым мелом. Перед ней рядами стояли парты, штук тридцать, наверное. Комната была совершенно пуста.

Мэри уже хотела спросить, куда все подевались, но мадам Мамблчук удовлетворенно заметила:

– Я вижу, занятия идут полным ходом. Стопроцентная посещаемость. Весьма похвально. И заклинание отличное. Не хотите попробовать, мисс Смит?

Директриса указала на красную доску. Желтая неразборчивая надпись шла из угла в угол, к тому же была на иностранном языке.

Самоуверенность Мэри как ветром сдуло.

– Не знаю… наверное, в другой раз… спасибо, – промямлила она и открыла было рот, чтобы спросить, так куда же все подевались, как в классе начали происходить чудеса, затмившие все, что Мэри видела до сих пор.

Прямо напротив нее, где мгновение назад была только красная доска за пустой кафедрой, появился неясный силуэт. Всего лишь тень, призрачный контур на фоне солнечного света из окна. Постепенно бесцветное облако сгустилось, и в воздухе проступила улыбка на приятном мужском лице. И вот он уже здесь, стоит за кафедрой, положив руку на книгу, открытую перед ним на столе. В другой руке мужчина держал белый прутик, в котором Мэри опознала волшебную палочку. Время от времени палочка издавала шипение, а из ее конца вылетали и шлепались на стол, как капли воды из неисправного крана, зеленые искорки.

– Доктор Ди, это мисс Мэри Смит, – представила ее директриса. – Она только что поступила в колледж, и я уверена, из нее выйдет толк. Она весьма искушена в простейших видах магии. Ее родители – оба, доктор Ди! – обучались в Гормбридже!

– Превосходное начало! – воскликнул доктор Ди. Его глаза блестели. – И какое восхитительное имя. Как поживаете, мисс Мэри Смит?

– Спасибо, а вы? – ответила Мэри. – Только не в Гормбридже, а в Кембридже…

– Ах уж эти местные различия в произношении, – отмахнулась Мадам, внимательно изучая пустой класс. – Разве вы не видите, доктор Ди?

Доктор, проследив за ее взглядом, сначала удивился, затем всмотрелся и наконец воскликнул:

– Вы… вы… и вы, Гризель: сосредоточьтесь! Соберите внимание! Я отлично вижу вас. Всех трех.

Комната утопала в ярком солнечном свете, чистая и пустая, но стоило доктору произнести эти слова, как Мэри почудилось, будто она видит за партами неясные силуэты трех девушек или женщин, в длинных просторных одеяниях, похожих на халаты. В ладонях девушки сжимали стеклянные шары. А затем фигуры снова растворились в солнечном свете.

– Можете прочесть? – спросил доктор Ди, указывая палочкой на формулу, написанную желтым мелом на красной доске. Из конца палочки с шипением вырывались зеленые искры, а желтые слова плясали на доске, словно мошки. – Ах, простите, забыл выключить. Вот так. Пишу я не очень разборчиво, но надеюсь, вы прочтете. Это мое собственное заклинание, – добавил он задумчиво, – и некоторые мои ученики считают, что оно проще классических.

– Действительно простое, – слукавила Мэри – ей так хотелось быть вежливой!

– Правда? – Доктор выглядел польщенным. – Конечно, оно не такое надежное, как заклинание старины Мерлина или профессора Фауста, но время не стоит на месте, и некоторые современные материалы противятся старым за- клинаниям. На бархат они действуют безотказно, чего не скажешь о синтетических тканях или ацетатном волокне – их ангельски трудно растворить.

– Я сама ношу нейлон, – заметила Мэри.

И кто ее тянул за язык? Доктор Ди просиял:

– Неужели? Тогда приступим немедленно! Держите. Лишнего шара у меня нет, но сойдет и это.

Он протянул Мэри стеклянную чернильницу, на три четверти наполненную чернилами. Мэри замешкалась, но Мадам кивала и улыбалась, а доктор Ди рвался в бой. «Чем я рискую?» – подумала Мэри и послушно взяла чернильницу. На ладонях еще ощущался липкий сок фиолетового цветка.

– Итак, – сказал доктор Ди, – вы знаете, что делать. Медленно и отчетливо произнесите слова заклинания, затем посмотрите на чернила и сосредоточьтесь. Дальше сами. Не важно, что на вас нейлон, у такой юной и талантливой все получится.

Поднимая чернильницу, Мэри ощутила, как натянулся вокруг шеи Тиба поводок из пальмового волокна, которое дал ей старый Зеведей. Маленький черный кот сидел на краю кафедры и не отрываясь смотрел на пустые парты, а его черная шерсть стояла дыбом. На Мэри он не обращал никакого внимания.

– Он их видит? – спросила она.

– Коты все видят. Поэтому они так ценятся в нашем ремесле, – объяснил доктор Ди. – Из всех фамильяров – жаб, сов, мышей – никто не сравнится с черным зеленоглазым котом. А ваш кот – венец творенья, перл создания, услада для глаз, не правда ли?

– Да, конечно, – согласилась Мэри. Когда она вернется домой, то обязательно посмотрит все эти умные слова в словаре. Впрочем, догадаться о смысле сказанного было несложно – доктор Ди не сводил с Тиба восхищенного взгляда.

– Редко встречаются абсолютно черные коты. Красавец, невероятный красавец! А теперь передайте мне поводок, мисс Смит. Если кот дернется, нарушится концентрация и вы ничего не увидите. Или увидите что-нибудь ненужное. – Засмеявшись собственной шутке, он снял поводок с руки Мэри и показал палочкой на красную доску. – Итак, мисс Мэри Смит из Гормбриджа, кто не спрятался, я не виноват!

Глава 7 Ведьма по небу летит, ухмыляется

В конце концов Мэри справилась. Доктор Ди прочел заклинание вместе с ней. Впоследствии она пыталась вспомнить слова, но так и не смогла. Как только было произнесено последнее слово, Мэри опустила голову и уставилась в чернильницу.

Поначалу это были просто чернила, маслянистая темно-синяя жидкость, чуть выше у бортиков, словно хотела перелиться через край. На поверхности, на тонкой пленке, осела пыль, как будто чернила были не жидкими, а твердыми, словно стекло. И как в стекле, в них отражалась классная комната, только крошечная и четко прорисованная, настоящая миниатюра. Сияющие окна в виде загнутых полос света, крашеные стены, красная доска, и поверх всего – ее собственное изображение, такое же маленькое, как и все остальное, на искривленной поверхности чернил.

Мэри всматривалась, деталь за деталью, в лицо, которое только вчера изучала так пристально в зеркале, от всей души желая, чтобы случилось хоть что-нибудь.

Вот оно и случилось. Маленькая фигурка стала ярче, а комната, напротив, померкла, обесцветилась, как бывает, когда картинка выходит из фокуса. Изображение дрогнуло, смазалось и начало уменьшаться, пока не затерялось на дне глубокой шахты. Именно шахту напоминала теперь чернильница. Мэри казалось, она склоняется над глубоким колодцем, руки вцепились в парапет, а она всматривается в собственное отражение, которое мерцает в клубящейся тьме.

А затем мягко, словно расплавился воск, только гораздо быстрее, крохотный образ потерял очертания, подернулся дымкой и исчез…

Что-то кольнуло ее в ногу – резкая боль заставила Мэри подпрыгнуть. Вероятно, это разрушило заклинание, потому что дымка обратилась классной комнатой и вкрадчивый голос колдуна, словно отразившись от стенок колодца, произнес:

– Отлично, отлично! А теперь назад.

Он начал читать заклинание, но другое, хотя слова казались знакомыми. Не сразу Мэри поняла, что колдун читает прежнее заклинание задом наперед. В чернильнице тоже все завертелось в обратном направлении. Лицо Мэри снова проявилось в темноте, обрело форму, цвет, приблизилось на фоне залитой солнцем комнаты и стало крошечным отражением на поверхности чернил.

Мэри подняла глаза, моргая от яркого света. Директриса выглядела довольной, тут и там ученики, пользуясь тем, что некому их бранить, возникали в воздухе и с интересом разглядывали Мэри.

– Это было великолепно, – улыбнулся доктор Ди. – Для первого раза просто потрясающе. Сказывается гормбриджское происхождение. В следующий раз вы справитесь сами, но на первый раз вполне достаточно. Я бы не советовал новичку задерживаться надолго. Уверен, мадам Мамблчук хочет показать вам другие классы.

Доктор Ди сунул поводок в руку Мэри. Когда они с директрисой выходили в коридор, Мэри услышала, как учитель бранит непослушных учеников.

– Сюда, – сказала Мадам. – Думаю, вам понравится. Это научный практикум, который веду я сама. Учитель будет отсутствовать неопределенное время.

– Заболел?

– Можно и так сказать. Слегка ошибся с заклинанием. На продвинутом уровне легко промахнуться. Предельная аккуратность – вот главное правило. – Она открыла дверь. – Ну как вам, мисс Смит?

Когда свет снаружи проник в коридор, Мэри опустила глаза и посмотрела на Тиба. Вернее, туда, где он должен был находиться. В руке она держала конец бечевки из пальмового волокна, и ей показалось, что Тиб легонько дергает за поводок. Вот только никакого Тиба не было и в помине. Поводок болтался в воздухе! Нет, не болтался, а плыл по воздуху, словно маленький черный кот был по-прежнему внизу. Но его не было!

– Тиб! – воскликнула Мэри. – Где мой кот? Я знаю, он все время был рядом, потому что царапнул меня за ногу, чтобы вырвать из власти заклинания. Наверное, я оставила его…

– Нигде вы его не оставляли, – довольно заметила мадам Мамблчук. – Он и сейчас здесь. Погладьте, сами убедитесь.

Мэри наклонилась – и рука нащупала теплую шерстку, сильное тельце. Она почесала кота между плотно прижатыми ушами, провела рукой по пушистой взъерошенной спинке. Все тело Тиба вибрировало, словно от электрического тока, но при этом кот не мурлыкал.

Когда Мэри взяла его на руки, Тиб огрызнулся.

– Куда вы? – резко спросила директриса.

– К доктору Ди. Наверное, на котов заклинание действует иначе, чем на людей. Он должен вернуть Тиба назад!

Мадам Мамблчук рассмеялась:

– Разве вы еще не поняли, дитя, что, если хочешь вернуться, нужно этого захотеть? Вы ведь захотели, не так ли? Вы видели, как возвращались ученики в классе, когда теряли сосредоточенность. Коты на короткой ноге с колдовством. Ваш Тиб вернется тогда, когда сам этого захочет, но не раньше. Видите, как он возбужден? Опустите его на пол, так ему будет легче успокоиться. Вы же слышали, как он зашипел, когда вы взяли его на руки… Вот и отлично. Входите, я покажу вам кое-что действительно интересное. И завтра мы начнем занятия именно здесь.

Третья классная комната совершенно не походила на две предыдущие, и в ней для Мэри не было ничего нового. Лаборатория: длинные столы с раковинами и кранами, ряды пробирок и колб, горелки с таким знакомым зеленым пламенем. Около дюжины учеников в черных одеяниях были поглощены работой. На подставке у двери высилась хитроумная конструкция, и в ней девочка чуть старше Мэри варила в голубой жидкости, издававшей тяжелый сладкий аромат, какие-то коренья. Девочка помешивала варево длинной белой палкой, похожей на кость. За следующим столом юноша, не отрывая глаз от микроскопа, что-то писал в толстой желтой тетради. Перед ним стояла клетка с мышами. Кто-то лил густую зеленую жидкость на прекрасные белые кристаллы в чаше. Поднимавшийся с шипением фиолетовый дымок пах жженым волосом. В дальнем углу за прозрачной дверцей печи горел зеленый огонь. Сквозь зарешеченные окошки высоко в стене проникал свет с улицы. Мэри заметила, как потемнело снаружи; вероятно, она находилась под чарами невидимости дольше, чем ей показалось.

– Я должна подойти к ученикам, – сказала мадам Мамблчук. – Посидите здесь, я недолго, занятия скоро закончатся.

Мэри послушно уселась в кресло рядом с учительским столом. Она ощущала присутствие Тиба внизу, но, когда наклонилась, чтобы погладить кота, он снова зашипел. Она тихо сидела, разглядывая лабораторию, в которой все казалось таким знакомым и одновременно странным, даже страшным. Мэри поймала себя на том, что ждет не дождется, когда директриса отправит учеников по домам, запишет ее на завтра и отпустит восвояси.

Мадам Мамблчук медленно переходила от стола к столу, беседуя с учениками, склоняясь над колбами, а порой присаживаясь, чтобы обсудить опыты. Мэри раз или два довелось бывать в папиной лаборатории и видеть его за работой. Он вел себя в точности так же, как мадам Мамблчук, но его лаборатория была чистенькой и светлой, пахла дезинфицирующими средствами и химикатами, а здесь пахло дурно, затхлостью, словно комнату давным-давно не проветривали.

Спокойный голос директрисы раздавался из другого конца лаборатории, жидкости капали и булькали, мыши скреблись и пищали в клетке. Ревело пламя в печи. Тикали большие часы, и это слегка нервировало. Свинцовая гиря была сделана в форме мыши, маятник качался туда-сюда, туда-сюда… Тик-так, тик-так, тик-так…

Вышли мыши как-то раз Поглядеть, который час. Раз, два, три, четыре, Мыши дернули за гири. Вдруг раздался страшный звон — Вам не выйти, мыши, вон…

Мэри стряхнула дрему. Свет стремительно гас в высоких оконцах. На часах было без десяти шесть. Когда же закончатся занятия? Бабушка Шарлотта и мисс Маршбанкс вернутся через полчаса, и Мэри должна быть дома до их возвращения, иначе расспросов не оберешься. Мэри решила подождать до шести, а затем твердо заявить Мадам, что ей пора.

На учительском столе лежала стопка бумаг, придавленная стеклянным пресс-папье в форме лягушки. Свет от печи отражался в стекле, и вскоре Мэри начало казаться, что лягушка сверлит ее яркими зелеными глазками. Рядом в оловянном чернильном приборе стояло серое гусиное перо. Там же лежала линейка с греческой, арабской или просто паучьей вязью. А еще кубик со странными символами на гранях. И потертый медный треугольник с выгравированной русалкой.

От нечего делать Мэри принялась разглядывать бумаги, сначала без интереса, затем все больше увлекаясь, так что даже сняла пресс-папье и начала перебирать листки. Рисунки изображали животных, но таких животных ей видеть не доводилось.

На одном была белка с двумя лапами и тонким крысиным хвостом. Затем Мэри увидела птицу без перьев – их не было даже на крыльях. На третьем листе был нарисован лесной ежик без глаз и носа, больше напоминавший морского ежа на ножках.

Похоже, здесь была та же история, что и с песенками, которые начинались вроде бы правильно, а после сворачивали не туда. Мэри с отвращением засунула рисунки обратно под пресс- папье и посмотрела на часы. До шести оставалось пять минут. Мадам Мамблчук все еще беседовала с учениками, но, кажется, занятия завершались. Один из учеников погасил пламя под горелкой, другой подошел к раковине вымыть пробирки. Юноша оторвался от микроскопа и отнес желтую тетрадь, в которой делал записи, на полку за учительским столом. Затем он вышел, за ним потянулись другие.

Мэри посмотрела на тетрадь. Она называлась «Заметки» и не казалась особенно увлекательной. Толстый коричневый том рядом с ней носил название «Метаморфоз» и был написан неким Дюстерзивелем. Мэри решила ее не читать. Третья книжка выглядела куда приятнее: мягкая темно-красная обложка и золотое тиснение в виде фигурки кота на корешке. Книжка производила впечатление очень древней. Мэри незаметно стащила ее с полки и принялась изучать под столом.

Кот был изображен и на обложке, а название опоясывало его, словно надпись на монете. Книжка называлась: «Великое заклятiе».

Мэри открыла книжку. Бумага была толстой, шершавой, с неровными краями. На форзаце крупным размашистым почерком – Мэри не сомневалась, что это рука мадам Мамблчук, – значилось: «Только для старшеклассников. Не выносить».

Однажды в старой книге, которую изучал папа, Мэри уже встречала такой же витиеватый шрифт.

То здесь, то там в книжке попадались чертежи, как в учебнике геометрии, только не такие же: странное сочетание кругов, треугольников и других фигур, названий которых Мэри не знала.

Взгляд зацепился за один из заголовков: «Выборъ объекта для превращенія». Заголовок на соседней странице выглядел попроще: «Какъ отпереть замокъ».

«А вот это хорошо, пригодится нам с Тибом, если придется отсюда удирать!» Даже сейчас Мэри не хотела признаваться, как ей не по себе. И Тибу было не по себе, а ведь он сам ее сюда затащил или подстроил так, чтобы она сюда попала. А теперь не желает показываться.

Последний ученик завершил уборку. Мэри мгновение колебалась, потом сунула книжку в карман.

Часы скрипнули, зажужжали и пробили шесть. Мадам Мамблчук с улыбкой шла к ней через комнату, ее бриллианты сверкали в отблесках зеленого пламени.

Глава 8 Что же делать, как же быть?

– Ну вот, моя дорогая, мы закончили, – сказала мадам Мамблчук. – Пройдемте в мой кабинет, я запишу вас и дам буклеты, а завтра мы вас ждем.

Мэри с облегчением встала, почти стыдясь собственных страхов. Книжка оттягивала карман. Мэри опустила руку, надеясь незаметно вернуть ее, но Мадам обогнула стол и остановилась прямо перед книжной полкой. Слишком поздно.

– Это мои книги. – Директриса подняла руку, черное платье зашуршало. – Я должна запереть их на ночь. Книги хранятся в особом помещении. Ни одна из них не должна покидать эту лабораторию. Уверена, вы понимаете почему, мисс Смит. – Она сгребла около дюжины книг и направилась к неприметной двери прямо за креслом, которую Мэри раньше не разглядела.

– Мадам Мамблчук… – виновато пробормотала она.

– Минуточку, – перебила ее директриса.

Мэри закрыла рот. Мадам, прижимая стопку к груди, стояла перед дверью и что-то напевала себе под нос. Слов Мэри не разобрала. На двери не было замка, только бронзовая рукоять в форме морского конька. Мадам взялась за рукоять и потянула. Мягко скрипнули хорошо смазанные петли, и дверь начала открываться. Она была огромная, металлическая, дюймов девять толщиной. К удивлению Мэри, изнутри потайной комнаты проникал свет, но не привычный для этого места зеленый, а самый обычный, желтоватый, как от керосиновой лампы. Оставив дверь открытой, Мадам вошла внутрь.

– Будьте любезны, мисс Смит, принесите рисунки со стола, – попросила она. – И пресс-папье. Я всегда запираю их на ночь. В нашем деле излишняя осторожность не помешает, не правда ли? – Директриса хихикнула.

Для Мэри это был последний шанс. Она вытащила из кармана красную книжку, положила поверх охапки рисунков и отнесла вместе со стеклянной лягушкой в потайную комнату.

Самое удивительное, что невидимый Тиб опередил ее – кот бросился внутрь, натянув поводок.

Прямо за дверью стоял большой книжный шкаф, в который директриса принялась расставлять книги.

– А вот и еще одна, я просто решила полистать… – начала Мэри, но запнулась и от неожиданности вскрикнула. В потайной комнате хранились не только книги.

Начать с того, что комната была гораздо просторней, чем думала Мэри. Ничуть не меньше лаборатории, мягкий свет лампы освещал только вход, оставляя в тени остальное.

И хорошо, что в тени, потому что от пола до потолка потайная комната была заставлена клетками. Клетки стояли одна на другой, словно полки в громадной библиотеке, их было множество, не говоря уже о клетках, встроенных в стену. Клетки рядом с дверью пустовали, но в глубине комнаты во тьме, поймав отсвет лампы, блестели глаза множества маленьких живых существ. То здесь, то там крошечные лапы теребили прутья, но в основном узники молча жались по углам.

Мадам обернулась на возглас.

– Вам нравится? Я знала, что это произведет на вас впечатление. Некоторые наши ученики проводят весьма изощренные эксперименты по превращению. Впрочем, бывают и неудачи. – Она весело рассмеялась, показав на ближнюю клетку, где спиной к проходу, двумя скрюченными лапками закрывая глаза от света, тихо лежало несчастное создание, с проплешинами в рыжем меху. Узник, казалось, дремал, но Мэри сразу поняла, что на самом деле он и не думал спать. Она узнала рисунок из стопки на столе у Мадам.

– Великолепно, – промолвила директриса, наклонилась над клеткой и принялась грубо тыкать пальцем безответное создание. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Мэри сунула книжку в карман.

– Вот ваши рисунки, Мадам.

– Ах да, спасибо. – Отвернувшись от клетки, директриса сложила рисунки и пресс-папье в шкаф и заперла дверцу. – Завтра, моя дорогая, я проведу для вас подробную экскурсию. Но, должно быть, вам давно пора домой.

– Спасибо! – воскликнула Мэри. Могла ли она подумать, что будет с радостью предвкушать возвращение в дом бабушки Шарлотты в Редмейноре? – Я должна спешить, Мадам. Боюсь, что скоро меня хватятся.

– Так поспешим. – И директриса, шурша черными одеждами, вышла из потайной комнаты. Мэри следовала за ней по пятам, волоча за собой Тиба, который неожиданно заупрямился. Когда они вышли в лабораторию, дверь за ними захлопнулась с мягким щелчком.

В лаборатории было пусто, ученики ушли. Все горелки были погашены, только в печи ревел зеленый огонь.

Тиб тянул за поводок, и Мэри пришлось взять его на руки и крепко прижать к груди. На этот раз маленький черный кот не шипел и не царапался, только тихонько рычал, весь дрожа от странного возбуждения. Мэри последовала за мадам Мамблчук по длинному коридору.

Кабинет директрисы выглядел приветливо и по-деловому, на полках теснились самые обычные книги: «Кто есть кто», «Что есть что» и «Самоучитель по магии». На столе стояла большая пишущая машинка. Мэри беспокойно мялась у двери, прижимая к груди невидимого Тиба, пока мадам Мамблчук доставала из стола огромный гроссбух.

– Итак, ваше имя? Вы по-прежнему желаете именоваться Мэри Смит?

Мэри открыла было рот, чтобы запротестовать, но передумала. Какая разница, если она не собирается возвращаться?

– Да, спасибо.

Директриса вписала ее имя в строку крупным размашистым почерком, который Мэри уже видела раньше.

– Отлично. Мэри Смит шестьдесят четвертая. – Мэри заметила, что Мадам внесла цифру как LXIV и старательно подчеркнула. – Так вас теперь будут звать среди нас. Адрес?

– Редмейнор, Шропшир.

Директриса вскинула глаза и пристально всмотрелась в Мэри.

– Неужели? – Она хотела сказать что-то еще, но ограничилась тем, что слегка подняла бровь, кивнула и вернулась к журналу. Вытянув шею, Мэри заглянула в гроссбух и поняла, что так удивило Мадам. Предыдущая запись гласила: «Мэри Смит LXIII, Редмейнор, Шропшир».

Директриса со стуком захлопнула книгу.

– Итак, с этим покончено. Рада, что теперь вы с нами. – Мадам Мамблчук сунула книгу в ящик и передала Мэри конверт. – Тут проспекты и буклеты. Плату мы обсудим позднее, но поверьте, ваше щедрое пожертвование будет принято с благодарностью. Многие весьма перспективные ученики не понимают, что небольшой вступительный дар не только желателен, но и – как бы точнее выразиться? – может стать залогом успешной научной карьеры. Когда мы найдем время обсудить этот предмет, уверена, вы увидите все в ином свете.

– Я не понимаю вас, – сказала Мэри.

Мадам широко улыбнулась:

– Всему свое время, всему свое время. Пока вы слишком переполнены новыми впечатлениями… Завтра в десять мы обсудим ваше расписание. Немного дистилляции, упражнения с астролябией для улучшения полетных навыков, но я полагаю, что дочери вашего отца следует, не откладывая в долгий ящик, приступить к превращениям.

– Благодарю вас, – сказала Мэри, порадовавшись, что голос дрожит не слишком заметно. – А сейчас мне пора домой, Мадам. Бабушка настаивает, чтобы к половине седьмого я приняла душ и переоделась…

– Я совсем заболталась, – мягко промолвила мадам Мамблчук, посмотрев на часы, – а ведь вам и вправду пора. Боюсь, посадочная полоса на башне уже заперта для гостей, но Дэнни будет ждать у порога.

Так и оказалось. Дэнни ждал в густых сумерках у подножия лестницы, маленькая метла спокойно лежала в его руках, словно самая обыкновенная садовая метелка. Такая заурядная, что, с облегчением сбегая по ступеням и радостно вдыхая свежий вечерний воздух, Мэри усомнилась: неужели ее утреннее путешествие было взаправду? И она действительно летала? А главное, сумеет ли взлететь вновь?

– А она знает обратную дорогу? – с тревогой спросила Мэри.

– Знает, знает, – широко улыбнулся Дэнни. – Метлы сами за собой приглядывают, а этапоскачет, что твой сумасшедший кузнечик. Только держись. Садись, а я подержу кота. А ну-ка тише! – прикрикнул он на метлу, которая начала брыкаться, стоило Мэри подойти к ней ближе.

– Давайте я подержу, – предложила мадам Мамблчук и взяла кота из рук Мэри.

Тиб зарычал и зафыркал, а когда директриса стала привязывать конец поводка к черенку, резко взвизгнул.

– Ну-ка стой! – воскликнул мистер Фланаган. – А теперь держись! – И, шлепнув метлу по черенку, прокричал: – Живо домой!

И все получилось. Только теперь метла не выделывала коленец, а ровно взмыла вверх и устремилась вперед, словно ракета. Березовые прутики тарахтели на ветру, как маленький моторчик. Сделав круг над громадными деревьями в конце парка, метла нырнула в просвет между тяжелыми облаками и понеслась вперед с такой скоростью, что у Мэри перехватило дыхание.

Дыхание перехватило и у Тиба. Когда они резко взмыли в воздух, кошачий визг прервался, словно Тиб поперхнулся.

Серые, фиолетовые и цвета спелого баклажана облака отливали золотом, подергивались дымкой и вспыхивали. Но теперь Мэри было некогда любоваться их красотой. Она крепко сжимала метлу, звала молчащего Тиба и высматривала расщелину в океане туч, откуда должен был начаться спуск.

А вот и она. Огромная щель темнела внизу, словно воды лесного озера. Метла ринулась в просвет и резко пошла вниз над окутанной вечерними сумерками усадьбой Редмейнор.

Спускаясь, метла задела верхушку липы, и осенние листья закружились над головой Мэри, словно стая летучих мышей. Прутья зашуршали, метла дернулась, словно ударившись обо что-то, – или, успела подумать Мэри, это Тиб, в воздухе цеплявшийся за черенок, словно клещ, спрыгнул на липовый сук. Когда метла приземлилась на лужайку, подняв вихрь палых листьев, Мэри обернулась и не увидела поводка, а когда провела рукой по черенку, то не нащупала мягкого кошачьего меха.

– Тиб? Тиб, спускайся! – позвала она мягко, слезая с метлы и всматриваясь в крону боль-шой липы. Она видела обрывок поводка, свисавший с высокой ветки. Тиб вырвался на свободу и, хотя не стал видимым, к ней возвращаться не собирался.

Мэри побежала по дорожке к огороду и поставила метлу на место, благодарно похлопав ее по черенку.

Нежно шелестя крыльями и чуть слышно щебеча, на стену с пением вспорхнула малиновка. По бокам дорожки росли маргаритки, а у порога белели и благоухали в темноте примулы. Все было таким привычным и очень уютным, а на кухне миссис Маклауд уже хлопотала над ужином.

– А вот и ты. Как провела день?

– Отлично, спасибо, – ответила Мэри. – Бабушка Шарлотта вернулась?

Миссис Маклауд расплылась в улыбке:

– Ты их опередила, но совсем ненамного. Я слышу шум мотора. Беги, детка.

Никто не задавал ей вопросов, которые могли бы поставить ее в тупик. Похоже, визит удался, и бабушка Шарлотта с мисс Маршбанкс весь ужин проболтали о превосходно проведенном дне. В кои-то веки Мэри радовалась, что никто не обращает на нее внимания.

Наконец Мэри поднялась в спальню. Подбежав к окну, она раздвинула занавески. Ничего, только небо и звезды. Тучи рассеялись, и молодой ветерок качал ветки липы. Маленького черного кота нигде не было.

Мэри высунулась из окна и тихонько позвала Тиба. Никто не ответил.

Мэри начала медленно раздеваться, беспокойно хмуря брови. А что, если мадам Мамблчук не права и Тиб не сумеет снова стать види- мым по собственной воле? Возможно, требуется другое заклинание? Возможно… Внезапно Мэри вспомнила про красную книжку и опустила руку в карман, почти уверенная, что книжка тоже исчезла, но книжка была на месте, тисненый кот на обложке и буквы по кругу мерцали в электрическом свете.

Мэри с сомнением полистала книжку. Нет, не сегодня. Завтра, при свете дня. Почему-то здесь, в ее спальне, книжка смотрелась совершенно неуместно, словно не принадлежала этому миру, где росли маргаритки, пахло липой и пела малиновка. Но как вернуть Тиба?

Ладно, возможно, волноваться не о чем. Коты привычны к волшебству, и в любом случае, чтобы расколдовать Тиба, он должен быть рядом.

Мэри положила книжку в ящик стола, в последнюю минуту заметив между страницами конверт мадам Мамблчук, который второпях сама же туда и вложила. Совсем другое дело. Поскольку Мэри не собиралась возвращаться, почему бы не полистать проспекты просто ради смеха? Под защитой родных стен то, что случилось с ней сегодня, вспоминалось как забавное приключение. Если не считать исчезновения Тиба, все прошло замечательно, а ведь они и вправду поверили, что она – дочь волшебника…

Мэри усмехнулась, представив папу, читающего заклинание невидимости. Надо будет показать им с мамой проспекты. Как, должно быть, они удивятся, когда узнают про колледж, где учат на ведьм. И подумать только, на расстоянии одного полета на метле от усадьбы Редмейнор!

Интересно, есть ли внутри карта или схема проезда? Мэри открыла конверт. Оттуда выскользнул лист бумаги, на нем крупным размашистым почерком значилось: «Получен с благо- дарностью от мисс Мэри Смит LXIV из Редмейнора, Шропшир, один фамильяр для проведения опытов по превращению».

Ниже стоял инициал, похожий на букву «М».

Глава 9 Одна нога здесь, другая там

Ничего не поделаешь, придется лететь назад. Зная, что наутро Мэри вернется в качестве ученицы, они должны спешить, а значит, прямо сейчас Тибу угрожает опасность. Иначе директриса не выразилась бы так расплывчато, говоря о даре, и забрала бы маленького черного кота открыто, вместо того чтобы… Теперь, натягивая одежду, Мэри понимала, как они это провернули. Когда Мадам взяла в руки кота, она просто сделала вид, будто сажает его на метлу, а затем привязала к черенку пустой поводок. А мистер Фланаган погнал метлу вперед, чтобы Мэри не успела проверить, на месте ли Тиб. Они все заодно. Даже доктор Ди – теперь Мэри не сомневалась, что он умышленно сделал Тиба невидимым, чтобы помочь Мадам и мистеру Фланагану его украсть. Коты особенно ценятся, сказал доктор Ди… Но если коты привычны к магии, Тиб должен был понимать, что рискует. Зачем тогда он намеренно привел ее в Аэндор?

Мэри стояла посреди спальни, полностью одетая, и размышляла. Снаружи совершенно стемнело, ветер завывал в кронах. С лестницы слышались голоса: как обычно, бабушка Шарлотта засыпала рано, а мисс Маршбанкс удалится в свою спальню еще через час. Пока они не улягутся, нечего и думать спуститься незамеченной. Придется ждать.

Мэри уселась в кресло под лампой и открыла красную книжку. Ей нужны только три заклинания. Она пробежала пальцем по оглавлению.

Первое заклинание она уже нашла: «Какъ отпереть замокъ». Два других не так просты, но они обязательно должны быть, заклинания, отменяющие невидимость и превращение.

Но их не было. Мэри снова и снова медленно скользила глазами по оглавлению: «Какъ превратить въ камень», «Какъ заставить посинѣть», «Какъ заставить покраснѣть», «Какъ лишить силы», «Какъ превратить въ животное», «Какъ превратить одно животное въ другое»…

Палец дрогнул. Чтобы ей снова стать видимой, доктору Ди пришлось прочесть заклинание задом наперед. Может быть, заклинание превращения работает так же? Мэри принялась листать толстые пожелтевшие страницы. Вот оно: «Какъ превратить одно животное въ другое». Заклинание оказалось совершеннейшей невнятицей, а в самом конце страницы шло примечание: «Это заклинаніе не примѣняется къ котамъ, жабамъ и другимъ фамильярамъ».

Значит, все бесполезно. Коты особенные. Но если Мадам забрала Тиба для превращения, то должно существовать заклинание для котов, как и заклинание его отмены. Иначе котам суждено вечно превращаться, меняя одну отвратительную форму на другую.

Думать об этом было невыносимо. Она снова вчиталась в оглавление. Ничего. Ах нет, вот оно! В самом конце книги со звездочкой: «Великое заклинанiе».

Мэри перелистнула страницы.

Так вот же оно, алыми буквами со звездочками возле каждой строки! Под заголовком мелким неразборчивым шрифтом значилось: «Отмѣняетъ любое заклинаніе. Используется только въ томъ случаѣ, если колдовство совершилось. Если колдовства не было, обрушитъ на голову того, кто осмѣлится прочесть его, неисчислимые бѣдствія. Берегись и используй меня только въ случаѣ крайней нужды!»

Больше Мэри ничего не успела прочесть. Лестница заскрипела. Она выключила свет и, затаив дыхание, прислушалась. Мисс Маршбанкс отворила дверь своей спальни и мягко закрыла за собой. Спустя несколько минут напольные часы на первом этаже пробили одиннадцать.

Пора. Она включила свет, надела темный плащ и ботинки на мягкой подошве. В один карман Мэри положила фонарик, в другой – книгу заклинаний. Затем оторвала фиолетовый колокольчик и крепко сжала в ладони.

С колотящимся сердцем Мэри открыла дверь.

Тишина, только тикали напольные часы. Из-под дверей спален бабушки Шарлотты и мисс Маршбанкс пробивался свет.

Включив фонарик, Мэри прокралась по коридору к лестнице и очень медленно спустилась на первый этаж, перешагнув через скрипучую третью ступеньку снизу.

Напольные часы в вестибюле закашлялись и пробили половину.

Мэри подпрыгнула. Часы снова затикали.

Раз, два, три, четыре…

Мэри вспомнились часы в лаборатории колледжа со свинцовой гирей в форме дохлой мыши и отвратительные стишки. Она подняла фонарик. Медный циферблат приветливо ей подмигнул. Между гравированными ангелочками веселое солнце и застенчивая луна прижимались друг к другу щеками. Гири были спрятаны внутри, но Мэри помнила, что они похожи на пухлые еловые шишки.

Часы выглядели такими домашними, такими родными, что Мэри еле сдержала желание взлететь по лестнице, захлопнуть за собой дверь спальни и никогда больше не вспоминать об ужасных лабораторных часах, но внезапно ее внимание привлек шорох. Мышь, самая настоящая серая мышь, блестя шерсткой и сверкая глазками, шарахнулась от фонарика и юркнула под обшивку стены.

– Подожди, Тиб до тебя доберется, – прошептала Мэри ей вслед и неожиданно подумала: «И это будет по-честному, так и должно быть: кот ловит мышь. А колдовство это не честное ни для Тиба, ни для мыши, ни для прочих несчастных созданий в клетках, кто бы они ни были. Я должна идти. И открывать дверь заклинанием тоже нечестно. Попробую обойтись собственными силами, даже если это выйдет дольше».

Это не заняло много времени. Спустя несколько мгновений последняя щеколда была отодвинута, ключ повернулся, и Мэри вышла в темную ночь.

Все оказалось так просто, что уже не удивляло. Маленькая метла лежала там, где Мэри ее оставила, и, вероятно, спала. Когда Мэри сжала черенок, метла подпрыгнула, лягнулась и едва не вырвалась из рук. Но теперь Мэри знала, что делать. Она выдавила сок цветка на ладонь, провела ладонью по черенку и скомандовала:

– А ну замри!

Маленькая метла подчинилась.

– Так-то лучше, – заметила Мэри.

Она засунула фонарик и книжку поглубже в карманы, оседлала метлу, погладила – уже нежнее – черенок липкой ладонью и воскликнула:

– Аэндор-колледж, главный вход, и побыстрее, пожалуйста!

Метла, для видимости слегка дернувшись, взвилась в воздух и устремилась к ближайшей россыпи звезд.

Мэри не пыталась оценивать ни высоту, ни расстояние. Ощущения от полета были острее, чем при дневном свете: в темноте звезды, кружась, проносились мимо. Мэри мчалась словно через фейерверк, звезды мигали и вспыхивали, а там, где пролетала маленькая метла, в воздухе загорались искорки. Затем звезды остались позади, их заслонили деревья парка, и метла опустилась на лужайку перед колледжем.

Как и было велено. У подножия главной лестницы.

Мэри спешилась. Метла стояла как вкопанная. Девочка прислонила ее к стене, дружески похлопала по черенку и прошептала:

– Жди меня здесь и веди себя хорошо. Я скоро.

Мэри некоторое время постояла в тени, всматриваясь в темноту и прислушиваясь. В окнах света не было, петушок-флюгер заснул. Впрочем, все звуки заглушал шум ветра в кронах. Ветер усилился; похоже, надвигалась гроза. Слившись с глубокой тенью между стеной и лестницей, Мэри достала фонарик и книжку.

«Какъ отпереть замокъ».

Будет только справедливо применить волшебное заклинание для двери колледжа, где обучали колдовству. Стишок казался таким простым, и если замок и впрямь волшебный…

Так и есть, заклинание сработало. Дверь послушно отворилась, и Мэри с бьющимся сердцем вступила в вестибюль. Закрыв за собой дверь, она стояла в темноте, прислушиваясь.

Ни света, ни шороха. Мэри на цыпочках прокралась к двери в лабораторию, изредка включая фонарик, чтобы не споткнуться. Дверь была закрыта, но не заперта. Мэри скользнула внутрь и снова очутилась в отвратительной комнате, которую помнила слишком хорошо. Зеленый огонь ревел за прозрачной дверцей печи, освещая лабораторию неверным фосфоресцирующим светом и отражаясь на стеклянной поверхности пробирок и колб.

Часы не били, но тикали, напевая свою ужасную песенку.

Раз, два, три, четыре, Мыши дернули за гири…

Мэри, стараясь не вслушиваться, затворила за собой дверь, на цыпочках миновала учительский стол и направилась к потайной комнате.

Открыв книжку на нужной странице и сжав липкой от фиолетового сока ладонью дверную ручку в виде морского конька, Мэри прошептала заклинание.

Громадная дверь мягко отворилась, приглашая Мэри войти.

Внутри по-прежнему горел желтоватый свет. В темноте блестели прутья решеток и глаза. Ши- роко открытые, ловящие каждое ее движение.

– Тиб? – прошептала Мэри. – Где ты, Тиб?

Ответа не было. Только шорохи, слабое бормотание, всхлипы, словно все странные существа разом приникли к прутьям. Те, у кого были глаза, с мольбой смотрели на Мэри. Слабые лапки царапали прутья.

– Тиб?

Если бы маленький черный кот был здесь, то непременно подал бы знак. Мэри бросилась вдоль рядов, щурясь в слабом свете и шепотом выкликая:

– Тиб? Тиб? Где ты, Тиб?

Беличья лапка высунулась между прутьев и коснулась ее рукава. Мэри остановилась:

– Это ты, Тиб?

Еж из соседней клетки настойчиво затеребил лапой ее плащ, а из клетки сверху скрюченный коготь полоснул Мэри по волосам.

Нисколько не испугавшись, Мэри отошла от клеток, зажгла фонарик и направила его на прутья.

– Тиб, если ты здесь, отзовись! Хоть мяукни! Ты же можешь мяукать?

Ее призыв услышали все отчаявшиеся обитатели клеток. И все несчастные, как один, ответили ей. Кролики, крысы, белки, ящерицы, ежи и лягушки попытались по мере сил изобразить мяуканье.

– Нет, пожалуйста, замолчите! – Прижав руки к ушам, Мэри чуть не разревелась. – Неужели вы не понимаете? Я не сумею открыть все клетки! На это уйдут часы! А если у меня получится, как вы отсюда выберетесь? Вы такие маленькие, а у некоторых из вас нет ни лап, ни крыльев! Пожалуйста, успокойтесь и позвольте мне найти Тиба!

Но существа в клетках не унимались. Их глаза с мольбой смотрели на Мэри, лапы ожесточенно царапали прутья, из маленьких глоток доносилось кваканье, всхлипы, блеянье и мяуканье.

Внезапно наступило молчание.

И Мэри услышала то, что мгновением раньше услышали обитатели клеток. По коридору в направлении лаборатории кто-то шел.

Глава 10 Прыг-скок, прыг-скок

Шаги были все громче. Мэри различила голос мадам Мамблчук, мужской голос отвечал директрисе.

Мэри подбежала к открытой двери потайной комнаты и прислушалась. Может быть, пройдут мимо? Однако шаги приближались к лаборатории.

– Весьма удачный эксперимент, доктор Ди, – сказала мадам Мамблчук. – Ради такого стоило задержаться. Думаю, мы можем себя поздравить.

Дверная ручка повернулась.

Мэри юркнула внутрь потайной комнаты и закрыла за собой массивную дверь. Дверь затворилась с мягким хлопком. Теперь девочка ничего не слышала. Обитатели клеток хранили молчание, только шумно дышали и царапали прутья лапками. Сердце Мэри готово было выпрыгнуть из груди.

Волшебники говорили о каком-то эксперименте. Может быть, они пришли в лабораторию, а сюда заходить не станут?

Она услышала, как дверной замок мягко клацнул.

Когда мадам Мамблчук и доктор Ди вошли внутрь, Мэри съежилась в самом дальнем углу потайной комнаты.

– …Здесь, – сказала мадам Мамблчук. – До утра делать нечего, а утром продолжим.

– Разумеется, – согласился доктор Ди. – Должен признаться, это было непросто. С ним пришлось повозиться подольше, чем с серым, вы согласны?

– Целиком и полностью. Но тем полезнее будет сравнить результаты. – Раздался звук, словно что-то поставили на пол. – Ну вот, совсем другое дело. Не думаю, что теперь его можно узнать, даже если она заупрямится.

– Все кошки в сумерках серы, не правда ли? – рассмеялся доктор Ди. – Кажется, он очнулся. Отлично. Должен признаться, дорогая Мадам, мне уже начинало казаться, что я перестарался с зельем. Осмелюсь заметить, мы на пороге открытия классического заклинания. Тут нельзя мелочиться. Полагаю, нам следует оставить это существо в клетке до утра, пока… ах ты негодник!

Кто-то зашипел, но не как кот, скорее как змея. Мадам Мамблчук рассмеялась, а доктор Ди самодовольно заметил:

– Ничего, привыкнет. А теперь, Мадам, позвольте откланяться.

– Сначала зайдите в мой кабинет, – сказала Мадам. – Рюмочку на посошок. Сегодня будет бурная ночь, вон как завывает. Ваша метла исправна?

– Разумеется. Прямо в стойло, не свернет ни вправо, ни влево. Другой дороги она не знает, – ответил доктор Ди. – После вас, дорогая Мадам.

Они вышли. Мэри с облегчением выдохнула. Ей показалось, что создания в клетках выдохнули вместе с ней. Массивная дверь захлопнулась, стало тихо. Мэри на цыпочках выбралась из угла на свет, посмотреть, что принесла Мадам.

В маленькой, очень маленькой клетке из самого обычного металла размером не больше крупной мышеловки сидела лягушка. У нее была сгорбленная спинка, глаза навыкате и пятнистая кожица. Лягушка восседала на огромных задних лапах, а передние, крохотные, когтистые, прижимала к груди. Увидев Мэри, лягушка нелепо запрыгала к прутьям, пытаясь достать ее бесполезными лапками.

Эксперимент, значит. Пришлось повозиться подольше. Ничего, привыкнет, сказали они и рассмеялись.

Мэри просунула ладонь сквозь прутья, и крошечные лапки сомкнулись вокруг ее пальца. Она смотрела, как свет отражается от шелковистой кожицы, как ходят под ней сильные мышцы, как сверкают выпуклые глаза.

– Тиб? – прошептала она. – Ты мой хорошенький. Я знаю, это ты. И все равно ты краше всех, что бы они с тобой ни сделали. Кажется, теперь я понимаю. Серый, о котором они говорили, это ведь твой братец Гиб? Он тоже где-то здесь. Когда я освобожу тебя, ты покажешь мне Гиба, и мы заберем его с собой. А теперь отпусти мой палец. Я должна найти великое заклинание.

Одним заклинанием, отпирающим замки, тут не обойтись. Ей придется отменить заклинание превращения.

Алые буковки плясали в тусклом свете лампы: «…обрушитъ на голову того, кто осмѣлится прочесть его, неисчислимые бѣдствія. Берегись и используй меня только въ случаѣ крайней нужды!»

Вот и он, случай крайней нужды. И если заклинание обратится против Мэри, ей же хуже. Но Тибу, его братцу и бесчисленным существам в клетках сейчас хуже некуда. Она должна их освободить.

Мэри набрала воздуха в легкие. Дверь закрыта, можно говорить в полный голос. Она громко и четко произнесла слова заклинания.

Всего шесть строк, но мы не станем цитировать их здесь, потому что впоследствии Мэри не могла вспомнить ни единого слова, хотя это был обычный детский стишок, который завершался (или не завершался) словами: «…в танцующем хороводе дней!»

– …в танцующем хороводе дней! – громко прочла Мэри.

Что тут началось!

Со скрежетом и треском, словно стадо слонов принялось давить миллиарды ореховых скорлупок, дверцы всех клеток распахнулись одновременно. Дверцу книжного шкафа сорвало с петель, и стеклянная лягушка откатилась в сторону, а книги и рисунки на полках вмиг обратились в прах. Дверь потайной комнаты отворилась, и узники принялись выпрыгивать, выскакивать, выползать из клеток, пока не оказались на полу у ног Мэри. Внезапно тусклая лампа вспыхнула и заискрилась, свежий порыв ветра прогнал затхлый воздух потайной комнаты, и с ним вместо шарканья когтей и хрипов несчастных узников пришел шелест расправляемых крыльев и стук копыт. Прямо на глазах Мэри хромой ежик распрямился и стал молодым оленем, пятнистым, большеглазым и гибким, словно ивовый прутик, ящерица взмыла в воздух острокрылой ласточкой с алым горлышком, стеклянная лягушка, скатившись к ногам Мэри, обратилась серым котом с бархатистой дымчатой шерсткой. Бились крылья, щебетали птицы, молодые пятнистые олени вскидывали гордые рожки.

Из маленькой клетки, вытаращив безумные глаза, выпрыгнул Тиб и приземлился на левое плечо Мэри, а его серый собрат вцепился когтями в воротник ее плаща.

На несколько секунд Мэри застыла, не в силах двинуться с места. Внезапность того, что случилось, и ужасающий шум раскололи ночь надвое.

– Бежим! Все сюда! – воскликнула Мэри, опомнившись, и бросилась к выходу.

В лаборатории царил хаос. Трещали и взрывались пробирки и реторты, алые, фиолетовые и зеленые жидкости текли по полу, из-под оленьих копыт летели разноцветные брызги. Свинцовые гири часов обернулись настоящими живыми мышами, которые, недолго думая, юркнули в ближайшую щель вслед за лабораторными мышами из развороченной клетки на столе. Часовые пружины со стоном свернулись в спираль, трижды перекрутились вокруг своей оси – и их разорвало на мелкие металлические осколки.

– Раз, два, – сказали часы и встали.

Взорвался камин.

Дверь лаборатории стояла распахнутая. Мэри с книжкой в руке и котами на плечах выбежала в длинный коридор, сопровождаемая стаей птиц и стадом оленей.

Входная дверь была открыта, но открыта была и дверь в кабинет мадам Мамблчук. И на пороге, потеряв от злобы дар речи, стояли директриса и доктор Ди.

Опомнившись, они бросились исправлять по- ложение. Доктор Ди взмахнул палочкой и вскри- чал:

– Стойте! Я повелеваю вам остановиться!

Мадам бросилась к входной двери, чтобы захлопнуть ее.

Однако никто и не думал их слушаться, никто даже не притормозил на бегу. Доктор Ди размахивал палочкой и кричал, но его голос тонул в шорохе крыльев, стуке копыт и возбужденных криках животных и птиц. Тиб, сидящий на левом плече Мэри, орал как резаный, с правого плеча ему вторил его серый собрат. То ли потому, что шум заглушал слова колдуна, то ли заклинание Мэри еще действовало, но доктор Ди и директриса были бессильны повлиять на происходящее. Дверь вырвалась из рук ведьмы с такой силой, что отбросила ее к стене, а затем стадо оленей и птичья стая опрокинули на пол доктора Ди вместе с его волшебной палочкой. Узники вывалились на широкую лестницу, вдыхая свежий воздух свободы.

Олени рванули через лужайку в спасительную тень деревьев. Мэри видела, как, достигнув стены, стадо перемахнуло через нее, словно волна. Птицы взмыли в ночное небо, оглашая окрестности радостным пением. Скатившись с нижней ступеньки, с котами на плечах, которые вцепились в нее, словно клещи, Мэри бросилась в темный угол между лестницей и стеной.

Вероятно, метла устремилась ей навстречу, потому что Мэри едва не споткнулась о нее, прислоненную к каменному грифону.

Она вскочила на метлу, хлопнула по черенку и воскликнула:

– Домой, никуда не сворачивая!

Метла подпрыгнула в воздух. Набирая высоту, Мэри видела, как последние олени перепрыгивали через стену парка и скрывались в лесу. Кроны деревьев усеяли птицы, щебетавшие, словно днем. Затем парк, птичье пение и аромат зелени уступили место пролетающим мимо звездам и пронзительному кошачьему визгу в ушах.

На этот раз полет оказался короче, чем обычно. Метла замедлила ход, скользнула сквозь тучи и приземлилась на ровную лужайку.

Мэри спешилась, коты спрыгнули с ее плеч, но, к ее удивлению, остались рядом с ней, и даже в неверном свете звезд она видела, как выгнуты их спины и как стоят дыбом хвосты. Коты не сводили глаз с дома.

Мэри оглянулась, чтобы понять, на что они смотрят. И замерла, вытаращив глаза. И если бы у нее, как у котов, был хвост, она задрала бы его и взъерошила, словно ершик для посуды.

Дом был не тот!

Она схватила метлу. И метла была не та! Ее собственная метелка по-прежнему подпирала стену колледжа, а это метла кого-то из гостей. «Прямо в стойло, не свернет ни вправо, ни влево», – вспомнила она слова доктора Ди. Так вот куда принесла ее метла!

Мэри стояла на парадной лужайке доктора Ди, сжимая в руках его метлу и со страхом взирая на его дом.

Зашипев, коты бросились врассыпную.

Внезапно кто-то выпрыгнул из кустов за ее спиной. Резкий голос воскликнул:

– А вот и ты, грязная ведьма! Если не будешь меня слушаться, тебе несдобровать!

Глава 11 Ты откуда, ведьма злая?

Из кустов на Мэри выпрыгнул мальчик примерно одних с ней лет, может чуть старше, высокий и сильный. Его волосы чернели в свете звезд, а еще он угрожающе хмурил брови. В руках мальчик держал толстую палку с грозным суком на конце.

Мальчик остановился, всмотрелся в Мэри и удивленно промолвил:

– А ведь я тебя знаю. Мы встречались раньше, но я не помню где. Кто ты?

Мэри отступила назад, подальше от дубинки.

– Я вижу тебя впервые в жизни. Меня зовут Мэри Смит, я из Редмейнора. А ты подручный доктора Ди?

– Какого доктора? Конечно нет! – В голосе слышалось возмущение, но дубинку мальчик опустил. – Я Питер, сын викария. И я тоже живу в Редмейноре. Так вот откуда я тебя пом- ню! Видел твою фотографию в усадьбе, поэтому и решил, что мы знакомы. Папа сказал, ты гостишь там у бабушки.

– А мне сказали, что вы уехали на каникулы.

– Мы уже вернулись. Но что все это значит? Что ты здесь делаешь? Почему называешь меня чьим-то подручным? Кто такой доктор Ди?

– А то ты не знаешь? Это его дом, по крайней мере, я так думаю.

Мальчик по-прежнему хмурился, но уже не так грозно, и это придало Мэри уверенности спросить:

– А сам-то ты что тут делаешь?

– Я ищу своего кота, – ответил Питер.

– Так это твой! – воскликнула Мэри. – Серый? По кличке Гиб?

Мальчик кивнул.

– Когда мы вернулись, мистер Спенсер сказал, что кот пропал неделю назад, и с тех пор о нем ни слуху ни духу. Мы искали его целый день. Мама и папа думают, что он заблудился, но я не верю. А затем я нашел записку под цветочным горшком на полке. В ней…

– Знаю я, что в ней было. Расписка за «одного фамильяра для проведения опытов», – перебила его Мэри.

Мальчик нахмурился и сжал дубинку.

– Значит, ты ведьма? Я не верил в ведьм, но потом увидел тебя… Ты перелетела через эту ограду, а вот и метла в доказательство. А этот твой доктор Ди тоже колдун, если ты решила, что я его подручный. – Мальчик взмахнул дубинкой и сделал шаг вперед. – Если не отдашь моего кота, я тебя…

– Пожалуйста, поверь мне, я не ведьма! – воскликнула Мэри, отступая. – Я впуталась в это, потому что мой кот тоже пропал, а потом я разыскала их обоих и превратила обратно в котов. А еще я нашла книжку заклинаний…

– Думаешь, я тебе поверю? – спросил Питер. – А ну говори, где они?

– Да вот же! – с облегчением промолвила Мэри.

Коты, блестя шерсткой, выпрыгнули из тени.

– Гиб! – воскликнул Питер, дубинка полетела в траву, и мальчик прижал к груди серого кота. – Где ты его нашла?

– Разве это важно? – в сердцах вскричала Мэри. – Пойми, нет у нас времени на разговоры, тебе придется просто поверить мне, а сейчас мы должны уносить ноги, и чем скорее, тем лучше. Их двое: доктор Ди и еще одна ведьма. Думаю, они за мной гонятся. И они очень опасны. – Мэри подхватила Тиба на руки. – Давай, я все расскажу по дороге.

Однако мальчик не двинулся с места.

– Никак не получится, – вздохнул он. – Смотри, стены тут гладкие, словно стекло, деревьев нет, а ворота заперты.

Мэри огляделась. Питер был прав. Дом стоял посреди квадратного двора, окруженного высоченной стеной. Ни деревца, ни плюща на стене, а на воротах даже при свете звезд виднелся массивный висячий замок.

– А ты-то как сюда забрался?

– Очень просто, – с горечью ответил Питер. – Мне показалось, я слышу мяуканье Гиба, и я вошел в ворота, а они возьми да захлопнись. Я здесь уже несколько часов. Мама с папой, должно быть, сходят с ума, полицию вызвали. Наверное, уже полночь.

– Думаю, больше, – сказала Мэри, для которой эта ночь тянулась бесконечно. – Ладно, выберемся тем же путем, каким я сюда проникла. Держи Гиба покрепче.

– Ты не шутишь? Это настоящее волшебство?

– Будь уверен, ворота за тобой захлопнулись не просто так, а по волшебству, но и я тоже кое-что умею. Видишь ли, это метла доктора Ди, и я не сумею отвезти нас домой, но хотя бы перелетим через стену. – Нащупав в кармане последний колокольчик, Мэри растерла его в ладони. – А теперь держись крепче. Эти метлы себе на уме, иногда они лягаются.

Впрочем, боялась она зря.

Мэри провела липкой от сока ладонью по черенку и резко скомандовала:

– А теперь через стену и домой, в Редмейнор! Редмейнор в Шропшире, ясно?

Метла послушно взмыла вверх, но все попытки перемахнуть через изгородь под весом двух седоков закончились ничем. Метла принялась кружить по двору, пока детей не замутило.

– Вниз, вниз, слышишь? – выдохнула Мэри.

Легкая дрожь облегчения прошла по черенку, и метла приземлилась на лужайке. Тиб и Гиб, почуяв, что дело плохо, ни на шаг не отходили от Мэри и Питера, лишь молча цеплялись за хозяев всеми восемнадцатью коготками каждый.

– Что же нам делать? – в смятении воскликнул Питер. Внезапно он поднял голову. – Слышишь? Что это?

Ветер шумел в кронах, но на фоне ветра Мэри различила тонкий высокий свист. Холодок пробежал по спине.

– Это метла доктора Ди. Быстрее, мы должны спрятаться!

– Он обнаружит нас в два счета. Кроме этих кустов, тут нет никакого укрытия, а дверь дома заперта. Я пытался войти, хотел позвонить по телефону. Нашла время смеяться! Вас, девчонок, не поймешь. – Питер схватил ее за руку. – Прыгай в кусты! Это наш единственный шанс!

Однако, вместо того чтобы последовать его совету, Мэри бросилась к двери дома.

– Нет, я же сказала, что тоже кое-что умею! Например, отворять двери. – Она вытащила из карманов книжку и фонарик.

Питер схватывал на лету. Мэри восхитилась тем, как быстро он соображает. А ведь он впервые в жизни столкнулся с волшебством!

– Думаешь, у тебя получится? Тогда давай откроем дверь, и он решит, что мы внутри. А пока он будет искать нас в доме, мы удерем через садовую калитку. Идет?

– Возможно, нам не придется открывать калитку. – Фонарик в руке Мэри осветил нужную страницу. – У нас будут две метлы. Дай мне время.

Она прошептала заклинание прямо в дверь, и та немедленно отворилась в темный вестибюль. Сзади кто-то охнул, но, когда Мэри обернулась, Питера и серого кота уже не было. Она бросилась через лужайку, на ходу схватила метлу и вместе с Тибом вслед за Питером нырнула в кусты.

И как раз вовремя. Раздался низкий свист, словно с треском рвали бумагу, и темная фигура на метле перелетела через изгородь и приземлилась на лужайке.

Доктор Ди был вне себя от злости. Визг, который он издал, увидев открытую дверь, заставил Мэри еще глубже забиться в кусты и ощутить, как рядом дрожит Питер. Серый кот зашипел, но с места не сдвинулся. Тиб помалкивал. Доктор Ди соскочил с метлы, раздраженно отбросил ее в сторону и вбежал в открытую дверь, на ходу размахивая волшебной палочкой.

– Попалась, юная ведьма! – услышала Мэри его крик. – Задумала разрушить мою лабораторию? Это мы еще посмотрим. Будь ты хоть из Гормбриджа, будь ты хоть профессорская дочка, меня не запугать!

И колдун принялся обыскивать дом. Зеленый мерцающий огонек от его палочки поочередно мелькал в окнах. Дети наблюдали. Внезапно огонек появился в окне над лестницей на втором этаже, затем исчез.

– Он ищет с другой стороны дома, – тихо сказал Питер, – нам пора.

Они выбежали на лужайку, и Мэри подняла с земли отброшенную доктором метлу. Черенок дрожал от возбуждения – или от гнева?

– Моя маленькая метелка! – с облегчением прошептала Мэри. – Она знает дорогу домой! А ты бери метлу доктора, и если она не заартачится…

Но сказать легче, чем сделать. Не успел Питер схватить метлу, как та подпрыгнула, вырвалась из рук и скрылась в темноте вестибюля.

– Она полетела прямо к нему! – в отчаянии воскликнул Питер. – Теперь он поймет, что ты здесь! Быстрее, Мэри, садись на метлу и улетай! Он не знает про меня, я как-нибудь справлюсь. А утром…

Но Мэри уже бежала к калитке.

– Либо вместе, либо никак! Что-нибудь придумаем! У нас есть магия, и сегодня ночью я готова стать ведьмой, как и сказал доктор Ди.

И сегодня ночью Мэри была ведьмой. В спешке она выронила метлу, но та послушно поскакала рядом. Мэри даже не понадобились книжка и фонарик – выудив из кармана последний смятый цветочек, она прижала его к замку и быстро-быстро произнесла заклинание.

Замок вспыхнул зеленым огнем и упал на землю. Калитка, грозно скрипнув петлями, отворилась. Такой же грозный возглас раздался из дома за спиной. Они выбежали на узкую тропинку, залитую лунным светом.

– Прыгай! – крикнула Мэри.

Питер вскочил на метлу позади нее, а серый кот вцепился ему в плечо и зашипел, словно кипящий чайник. Тиб по-прежнему не издавал ни звука, но хвост ходил из стороны в сторону, словно заведенный.

– Держитесь! – крикнула Мэри. – А теперь, дорогая метелочка, отнеси нас домой в Редмейнор!

И она потерла черенок липкими от сока ладонями.

Маленькая метла старалась изо всех сил, но двое детей и двое котов были слишком тяжелым грузом. Она начала медленно подниматься: три, четыре, пять футов…

На высоте восьми футов метла выровнялась и стала набирать скорость.

Их колени были на уровне верха живой изгороди, ветки деревьев то и дело хлестали детей в темноте. Они припали к ручке метлы.

Оказалось, что выше им не подняться, но, как ни странно, на такой высоте ощущение полета захватывало сильнее, чем когда метла неслась в чистом небе или продиралась сквозь тучи. Дети сидели не шелохнувшись, Тиб что-то ворчал себе под нос, вцепившись Мэри в плечо. Метла следовала за изгибами дорожки, виляя то вправо, то влево, как ласточка в полете. Это было и жутко, и весело, и очень неудобно. Но впереди ждал дом, и если на высоте восьми футов им не встретится никаких препятствий, у них оставалась надежда туда попасть.

А затем они услышали звук подлетающей метлы. Высоко в небе, выкрикивая сердитые ругательства, их стремительно догонял доктор Ди. Мэри ждала, что он радостно вскрикнет, заметив их внизу, но вместо этого услышала приветственный возглас и свист другой метлы, а затем злобный голос мадам Мамблчук прокричал:

– Вы ее поймали?

Запрокинув голову, Мэри увидела их высоко в небе – черные тени заслоняли звезды. Зеленые вспышки стекали с волшебной палочки доктора, освещая двух колдунов, которые, пригнувшись к черенку своих метел, пристально всматривались в небо.

«Минута-другая – и нас заметят», – подумала Мэри, и, словно читая ее мысли, маленькая метла мягко спланировала ниже и полетела в тени изгороди.

Здесь было темно, и наконец-то метла снизила скорость. Внизу не хлестали ветки, но метла аккуратно, словно летучая мышь в ночном полете, следовала изгибам дорожки, и каждый поворот по-прежнему заставал беглецов врасплох. Их бросало из стороны в сторону, и они из последних сил цеплялись за черенок. Это напоминало скачку на взбесившейся лошади по дикой местности.

А высоко в небе неслись лошади гораздо, гораздо быстрее перегруженной кобылки Мэри и Питера. Метлы волшебников почти догнали их.

– Помни, они не знают, что я здесь, – прошептал Питер ей на ухо. – Они думают, тут только ты с двумя котами, поэтому высматривают тебя впереди. Если мы отстанем и затаимся, они улетят далеко вперед, и тогда мы спокойно вернемся домой своим ходом.

Мэри открыла было рот, чтобы ответить, но в то же самое мгновение дорожка резко оборвалась, метла выскочила из-под спасительной защиты живой изгороди на открытую поляну, где по залитой звездным светом траве прямо под беглецами неслись их отчетливые тени.

Глава 12 Полетели, полетели!

Поздно было сворачивать назад. Укрыться под сенью дубов на лугу они тоже не успевали. Их заметили. Сверху донеслись злобные крики.

– Вот она! – взвизгнула мадам Мамблчук, а доктор Ди завопил:

– Их двое! Все это время у нее был сообщник! Смотрите, они летят на одной метле!

– Так вот почему они не могут подняться выше! – воскликнула Мадам. – Легкая добыча, доктор! Мы схватим сразу обоих. Вы готовы? Вы заходите слева, а я справа. Вперед!

И высоко в небе две метлы разошлись в стороны, развернулись и спикировали вниз. Они мчались на огромной скорости, рассекая воздух, неумолимые, словно ястребы.

Маленькая метла дернулась, и Мэри решила, что она хочет ускориться. Но нет, метла опустилась ниже на пару футов, и теперь дети пятками сбивали росу. Колокольчики с нежным шелестом трясли головками, пижма омывала их ноги росой, коробочки чертополоха, мягко взрываясь, разбрасывали семена, которые кружились, словно крошечные призраки, в высокой траве.

Мэри сжала метлу коленями.

– Пожалуйста! Питер, она собирается приземлиться, и тогда…

– Ш-ш-ш, – прошипел Питер ей на ухо. – Не мешай ей. Метла знает, что делает. Разве ты не поняла? Они не схватят нас, пока мы летим низко. Если они спикируют на нас с такой высоты, то врежутся в землю и сломают свои метлы. Пока они не заставят нас приземлиться, нам ничего не угрожает…

Его голос потонул в визге, с которым доктор Ди спикировал на них сверху. Маленькая метла летела ровно, сохраняя скорость и высоту, но в последнее мгновение резко вильнула вбок, и пятки детей проехали по траве, а сами они чуть не упали на землю. Метла помедлила, затем спокойно выровняла курс. Метла доктора неслась прямо на них, и долю секунды казалось, что она непременно врежется в землю, однако в последний миг доктор затормозил и развернулся, резво набирая высоту.

– Подтяни ноги! – воскликнул Питер. – И прижмись к метле!

Мэри подчинилась, и в это время их атаковала вторая метла. Либо Мадам была похрабрее доктора, либо ее метла хуже слушалась хозяйку, потому что она обрушилась на них на такой скорости, что ветер почти унес ее победный крик.

– Фамильяры! У них фамильяры! Мы поймали их всех! А теперь на землю, дурачки, или вам не поздоровится!

Мадам была прямо над ними. Ее растопыренная пятерня почти коснулась волос Мэри. Маленькая метла замерла как вкопанная, на мгновение – седоков пробрал ледяной озноб! – коснулась прутьями земли и встала на дыбы, словно лошадь, затем, вильнув вправо, понеслась прочь.

На такой скорости мадам Мамблчук не могла ни свернуть, ни затормозить. Оглянувшись, Мэри увидела, как ее метла касается травы. В последнюю долю секунды метла отпрянула, пропахав в земле длинную борозду, и, развернувшись, снова попыталась взмыть. Но, на беду колдуньи, прямо по курсу маячил темный силуэт дерева. Метла вильнула, но было слишком поздно. Зацепившись за ветки, она завалилась набок и скинула хозяйку. Мадам Мамблчук, от страха разжав пальцы, рухнула вниз и в ворохе черных одежд повисла на суку, словно старая потрепанная ворона.

– Так ей и надо! – удовлетворенно отметил Питер. – Я же говорил, наша метелка дело знает. Смотри, спасение впереди!

При этих словах метла легким галопом перемахнула через изгородь и широкую канаву, источавшую аромат луговых цветов, и поскакала прямо к темному дремучему лесу.

За миг до того, как деревья сомкнулись над ними, дети услышали крик Мадам: «Доктор Ди! Доктор Ди!» Сверху донесся ответный возглас и шелест метлы, которая устремилась вниз, а затем зависла над верхушкой дуба.

– Надеюсь, это их задержит, – заметил Питер весело.

Мэри похлопала метелку липкой от сока ладонью. Той это, видимо, нравилось: петляя между деревьями, метла подпрыгивала и виляла прутьями. Лететь вдоль узкой тропинки между широкими стволами, путаясь в густом подлеске, было сложнее, чем по открытой местности. С сучьев свисал плющ, а жимолость, остролист, бузина и орешник теснились меж дубовых стволов, повсюду рос папоротник, и коробочки наперстянки, полные семян, звенели, когда дети задевали их ногами. Лес был дремучий, словно джунгли.

– Будем надеяться, что мы доберемся домой. – Мэри произнесла вслух то, о чем думали оба. – Метелка знает дорогу. Только может потребоваться долгое время, возможно годы, даже если лететь на метле. – Она коротко рассказала Питеру о своем приключении. – А как долго ты добирался сюда без метлы, Питер?

– Часть пути я проехал на велике. Кто-то сказал мне, что видел Гиба в саду заброшенного дома у реки, знаешь такой? Я поехал туда, но посредине моста попал в густой туман, поэтому решил оставить велик и дальше идти пешком. Мне казалось, я слышу мяуканье Гиба в тумане. Наверное, это тоже была магия? Потом я заблудился и набрел на дом доктора Ди.

– Дом далеко от моста? – спросила Мэри.

– Не знаю. Мне показалось, я блуждал там годы… Смотри, лес кончается. Какая жалость, я надеялся, он выведет нас домой. Если они ждут нас на другой стороне…

– Может быть, они все еще сидят на дереве, – с надеждой сказала Мэри. – Или ее метла удрала, или…

Они остановились. Увы, над верхушками деревьев раздавались знакомые голоса. Колдуны опередили их – должно быть, летели по прямой. Голоса отчетливо раздавались в ночном воздухе.

– …В лесу. Я видел совершенно четко. Нам остается только наблюдать, какой путь они выберут. И тогда мы их схватим.

– Не кажется ли вам, дорогой доктор, – спросила Мадам, которая, кажется, совершенно оправилась от падения, – что эта девчонка знает великое заклинание? Иначе как ей удалось в один миг отменить все превращения, разрушить нашу лабораторию и пустить по ветру годы работы? Все разрушено – все здание целиком. Когда пламя достигло спального корпуса, его было не остановить. Определенно тут не обошлось без великого заклинания. Наверняка ее имя и вправду Мэри Смит. Когда мы схватим ее, дорогой доктор, придется действовать с осторожностью, но я уверена, мы с ней справимся…

К счастью, порыв ветра заглушил разговор, но, когда ветер улегся, голоса зазвучали ближе, прямо над их головами. Видимо, колдуны летали кругами.

– …Пригласить вас под мой кров, – говорил доктор Ди. – Мои скромные возможности несравнимы с лабораторией колледжа, но, уверяю вас, дорогая Мадам, моя маленькая лаборатория превосходно оборудована. Во всяком случае, – добавил он со злобной усмешкой, – там найдется все, чтобы разобраться с мисс Мэри Смит, будь она хоть из самого Гормбриджа.

– Но как быть с великим заклинанием? – воскликнула мадам Мамблчук.

– Оно действует только под покровом ночи, даже в устах самой настоящей Мэри Смит, – снова хихикнул доктор. – Мы продержим их в этом лесочке до утра, а потом схватим голыми руками. А если они решат затаиться…

– Уморим их голодом, – удовлетворенно закончила Мадам.

– Вот именно, – согласился доктор Ди. – А если мы поднимемся повыше, дорогая Мадам, то сможем обозревать весь лес целиком.

Голоса слились со свистом метел. Затем свист стал тише, но все еще различался на фоне шуршания папоротников, с которым пробивала себе дорогу сквозь лес их маленькая лошадка.

Дети молчали. Все складывалось хуже некуда. Им оставалось только положиться на метлу, которая вроде бы прекрасно понимала, что происходит. Внезапно, когда впереди показалась залитая звездным светом поляна, метла остановилась и опустилась на прутья. Без лишних слов Питер спешился и двинулся вперед на своих двоих.

– Впереди еще одна большая поляна, – сказал он, вернувшись. – Поляна спускается к реке. Там есть деревья, но они растут не так густо, как здесь. А дальше, похоже, болото.

– Что будем делать? – спросила Мэри.

Питер задумчиво похлопал маленькую метлу по черенку.

– Послушай, это глупо. Я слышал, о чем они говорили. У нас нет другого выхода. Я уже предлагал тебе так поступить в саду доктора Ди. Если я останусь здесь, а ты попробуешь прорваться, по крайней мере один из нас имеет шанс выбраться. Ты заберешь обоих котов, а я отвлеку колдуна и ведьму. Это даст тебе фору. Если ты полетишь одна, то они не успеют опомниться, а ты уже будешь над облаками. А потом…

– А как же ты?

– Я справлюсь. Юркну обратно в лес, они и не успеют заметить, что я один.

– Но теперь не так, как раньше, – возразила Мэри. – Они знают, что ты со мной. Как только они догадаются, что ты остался без метлы, а рано или поздно догадаются, они тебя найдут.

– Не найдут. Тут темно.

– А утром?

– Лес большой, что-нибудь придумаю. На дерево заберусь. А ты вернешься за мной и приведешь помощь.

– На метле? С викарием, констеблем Баффином и старым Зеведеем на великах?

Несмотря на серьезность положения, Питер хихикнул:

– Ну почему обязательно на метле…

– Потому что без метлы я не найду дороги, – мрачно ответила Мэри. – Да и ты отсюда не выберешься. Это плохой план, Питер. Либо вместе, либо никак.

Мэри замолчала, задумчиво теребя в пальцах лист папоротника. Затем посмотрела Питеру в лицо:

– Ты уже второй раз пытаешься меня спасти, рискуя собой. Не считай, будто я этого не заметила. Так что либо вместе, либо никак.

И это застенчивая и неловкая Мэри Смит, которая два дня назад никогда бы не осмелилась произнести такое вслух!

– Ладно, – весело ответил Питер.

Должно быть, решила Мэри, он никогда в жизни не робел.

– Давай подумаем о чем-нибудь другом. Как насчет великого заклинания? Нет ли в твоей книжке еще чего-нибудь полезного?

– Нет, я уже размышляла об этом. У меня есть только великое заклинание, и оно разрушает любое колдовство в пределах досягаемости. Оно лишит нашу метелку способности летать. И даже если я оставлю тебе великое заклинание, ты никогда не найдешь дорогу домой и мы никогда тебя не отыщем. – Она обернулась и посмотрела на прогалину в конце тропинки. – Мне кажется, мы сейчас совершенно в другом мире и от нашего его отделяет не только расстояние.

– Эй, не грусти! – воскликнул Питер. – До сих пор мы неплохо справлялись. Что-нибудь придумаем. В любом случае мне не слишком хочется использовать это твое заклинание. Представь, я произнесу его, а ты будешь в пути и сверзишься вниз с высоты пять сотен футов! Нужно найти другой выход.

– Прежде всего, дадим метелке отдохнуть, – сказала Мэри, – и поухаживаем за ней. Кажется, ей это приятно. – Она спешилась и принялась оглаживать маленькую метелку липкой от сока ладонью.

Похоже, метелке и впрямь нравилось подобное обращение. Она потерлась черенком о руку Мэри и мяукнула…

Конечно, мяуканье издала не метла. Мэри резко обернулась. Мяукнул Тиб, сидевший у нее на плече. Маленький черный кот навострил уши, подавшись в ту сторону, откуда кто-то – или что-то – приближался к ним из глубины темного леса.

Глава 13 Колокольчики звенят, птички в небе гомонят

– Кто-то идет, – резко сказал Питер. – Быстрее! Судя по звукам, один пытается нас спугнуть, а другой…

– Нет, ты же слышал, что Тиб мяукнул. И метелка ведет себя спокойно. Просто стой и жди.

Они стояли, всматриваясь в темноту леса. Шум приближался. Судя по звуку, это был не один человек или другое живое существо, а целая толпа, которая мягко пробиралась через валежник, сбивая росу с папоротников. Все запахи леса пробудились: лиственница, цветущая ежевика, отцветшая жимолость, горьковатый плющ. Затем кусты раздвинулись, и в тусклом свете звезд, сверкая росой на рогах и пятнистой шкуре, к детям вышел огромный прекрасный олень. За ним скромно переминалось с ноги на ногу пятнистое стадо.

Тиб издал странный низкий звук, который Мэри уже слышала в потайной комнате. Серый кот на плече Питера мяукнул и заурчал.

– Это заколдованные олени! – радостно воскликнула Мэри. – Я освободила их с помощью заклинания. Возможно, они пришли нам помочь.

Огромный олень выступил вперед и опустил великолепную морду. Дважды обнюхав Мэри и Тиба у нее на плече, он обернулся к Питеру и насторожил уши.

– Питер – мой друг, – быстро произнесла Мэри. – Он пришел, чтобы найти Гиба.

Огромный самец обнюхал Питера, отскочил к изгороди, что опоясывала лесок, остановился и, повернув величественную голову, посмотрел на детей.

– Я помню его, – сказала Мэри. – Он был весь в коросте, а Мадам смеялась над ним и тыкала в него пальцем. Я знаю, он пришел нам помочь. Но как? Что он может сделать?

– Он хочет, чтобы мы последовали за ним, – догадался Питер. – Идем.

Но Мэри заупрямилась:

– И что потом? Прислушайся, эти двое еще летают над лесом!

Олени окружили детей плотным кольцом. Питер рассмеялся.

– Это эскорт, – уверенно и спокойно сказал он. – Неужели не понимаешь? Если мы вылетим из леса в середине стада, Мадам и доктор Ди нас не достанут, даже если заметят. А скорее всего, не заметят среди бегущих теней. Это наш шанс.

– Ты и вправду думаешь… – неуверенно начала Мэри, но ее прервала маленькая метла.

Нельзя сказать, что она вскинула голову и принялась рыть землю копытом, но впечатление создавалось именно такое. Метла заплясала в руках у Мэри, явно уговаривая ее последовать за ней.

– Ладно, – сказала Мэри, оседлав метлу. – Цепляйся, Тиб! Прыгай, Питер, иначе метелка улетит без вас!

Питер прыгнул на метлу позади Мэри. Коты вцепились в плечи хозяев и заурчали, словно гоночные моторы.

Вокруг резвились олени, их мягкие копытца упруго отскакивали от земли, и вместе с ними скакала маленькая метла. Огромный олень поднял голову. Втянув воздух ноздрями, он одним легким движением перемахнул через изгородь и выскочил на залитую звездным светом поляну. Вслед за ним устремились остальные олени, и среди них – тень среди скачущих теней – летела маленькая метла.

Она плавно миновала изгородь и канаву и вырулила в чистое поле – и вот они уже мчатся вперед, а рядом длинными грациозными прыжками летят олени. Вскинув рога, сияя влажными глазами и задрав хвосты, олени неслись по полю, а их изящные копытца отскакивали от дерна со звуком падающих дождевых капель. Влажные от росы бока касались детских ног, внизу пролетал луг, а стадо мчалось вперед по пологому склону, безмолвно и без усилий, а рядом скользили оленьи тени.

Впереди мелькнула изгородь, и олени легко перемахнули через нее, словно через заросли чертополоха. Шумный ручей сверкнул под ногами в свете звезд и скрылся из виду. Прямо по курсу замаячила каменная стена, и маленькая метла, собравшись с силами, плавно скользнула вверх, а олени, словно морская волна, перекатились через стену и, не останавливаясь, поскакали дальше.

Внезапно их окружили птицы. Тревожно кричали чибисы, стая ласточек со свистом пронеслась в небе, а за ней дрозды, голуби, воробьи – все птицы, которых Мэри освободила из заточения. Птицы, которые сейчас должны были спать, спрятав головку под крыло, но которые бесстрашно летели вместе с оленьим стадом, спасая детей от надвигавшейся сверху угрозы.

И угроза не заставила себя ждать. Первые несколько минут Мадам и доктор Ди, вероятно, считали, что внизу просто стадо диких оленей, но после решили удостовериться, и одна из метел ринулась вниз, в то время как другая продолжала кружить над лесом.

Дети узнали резкий свист метлы доктора Ди. Впереди мелькнула еще одна изгородь, птичья стая разлетелась в разные стороны, и сверху послышался победный возглас:

– Мадам, Мадам, они здесь! Летите сюда!

Размахивая палочкой, словно хлыстом, колдун устремился вниз, расшвыривая птиц направо и налево, пытаясь добраться до детей, летевших посредине оленьего стада.

Но олени сдаваться не собирались. Всякий раз, когда палочка касалась рогов и зеленые огоньки вспыхивали на конце, олени лишь плотнее сбивались вокруг маленькой метлы. Они не боялись, колдун больше не мог их заколдовать. Доктор Ди хлестал оленей бесполезной волшебной палочкой, но зеленые искры стекали по оленьим бокам, словно дождевые капли. Мэри заметила, что вокруг метелки сгрудились самые крупные и рогатые самцы, и когда палочка в очередной раз просвистела рядом с ней, олень вскинул голову и отбил ее рогами. Раздался треск, сверкнула молния, колдун вскрикнул, словно его ударило током, и взмыл вверх, на высоту двадцать футов, что позволило птицам снова сгрудиться вокруг Мэри и Питера.

Но теперь птицы не просто защищали детей – они ринулись в атаку. На них тоже не действовала волшебная палочка. Все они, даже голуби, были слишком малы, чтобы самим причинить доктору вред, но попробуйте полетать на метле в окружении стаи озлобленных птиц, которые мечутся, галдят и норовят вцепиться когтями вам в голову или ослепить вас, взмахивая крыльями прямо перед глазами. Метле доктора Ди все это тоже не нравилось. Она принялась вилять и брыкаться, и доктор, одной рукой вцепившийся в черенок, а другой сжимавший палочку, пару раз едва не свалился на землю.

И все же он удержался. Между тем позади оставались миля за милей, и Мэри с Питером начали замечать, что олени устали. А над доктором Ди летела полная сил мадам Мамблчук, которой хватило ума не подставить себя под птичьи крылья и оленьи рога.

Теперь они спускались с длинного пологого холма. То там, то тут начали появляться заросли камышей, которые щекотали оленьи бока и хлестали детей по ногам. Справа что-то блеснуло, раздался плеск. Быстрая река несла свои воды по каменистому дну, преодолевая пенные пороги. Внезапно, в четверти мили впереди, дети увидели что-то странное. На первый взгляд это напоминало разлив воды.

Море? Отчаяние впервые охватило Мэри. Если им придется пересекать море без оленей только вместе с птицами… а еще маленькая метла порядком устала…

– Это туман! – воскликнул Питер. – Помнишь, я говорил тебе, что заблудился в тумане? Если мы пройдем сквозь туман, то окажемся дома!

Они еще ниже спустились по склону, сопровождаемые топотом копыт. Теперь Мэри отчетливо видела, что впереди.

Это был туман – громадное озеро густого белого тумана. Туман клубился, словно облака. Река обрывалась, теряясь в тумане, словно внизу и впрямь было озеро или море. Теперь, под прикрытием тумана, они могли лететь самостоятельно, без помощи оленей и птиц. Довериться маленькой метле, пока впереди не покажутся знакомые огоньки.

Птицы, словно призраки, кружились у краев туманного облака. Олени замедлили бег и остановились на каменном склоне, где река встречалась с туманом.

Огромный вожак обернулся, клубы тумана повисли у него на плечах. Стадо расступилось, давая детям безопасный проход.

И тогда, словно камень с небес, в последней отчаянной попытке на них с воплем обрушился доктор Ди.

Ему почти удалось схватить их. Но в то же мгновение вожак подпрыгнул и мощным движением рогов выбил палочку из рук колдуна. Палочка, описав в воздухе широкую дугу, упала в реку. Раздалось шипение, по воде пробежал зеленый огонь. Вспышка, треск, клубы белого дыма – и волшебную палочку поглотил пенный поток.

Сзади раздался треск, взметнулся порыв ветра, и что-то загрохотало. Мимо щеки Мэри пролетел сломанный черенок и связка прутьев. А затем все исчезло, поглощенное туманом: вожак, стадо, птицы, звездный свет. Маленькая метла, не получив ни царапины, нырнула в туманное облако, унося прочь своих седоков.

Глава 14 Снова дома, снова дома!

На поверку туман оказался не таким уж плотным. Не успели дети выдохнуть, как в просвете наверху проступило ночное небо, и Питер шепнул Мэри на ухо:

– Она все еще здесь. Летит над нами, но не думаю, что она нас видит.

– Она не сможет напасть, – сказала Мэри. – Под нами вода, и если мы будем лететь достаточно низко, мы спасены.

– Я уверен, что за туманом наш дом. Но вдруг ведьма сможет последовать за нами и туда? Мы ведь были на той стороне туманного озера.

Мэри задумалась. Раньше эта мысль не приходила ей в голову. Если волшебный цветок сохранял свои свойства в Редмейноре, то, возможно, и мадам Мамблчук сумеет навредить им на их стороне?

Она постаралась, чтобы голос звучал бодро, не выдавая ее страхов.

– Мадам не сможет отобрать наших котов. Неужели она летит за нами, чтобы отомстить?

– Я думаю, ей нужна книга.

– Ах да, ну конечно! А не могли бы мы применить ее для защиты? Дай-ка подумаю…

– Нет ничего проще, – беспечно заявил Питер. – Как только окажемся вблизи дома, ты произнесешь заклинание, и как можно громче. И тогда колдунья свалится на землю вместе с метлой. А поскольку мы будем на нашей стороне, то уже не важно, что заклинание расколдует и нашу метелку. Дорогу домой мы найдем.

– Ах, моя дорогая маленькая метла!

– Разве ты не видишь, как ей этого хочется? – спросил Питер.

И словно в подтверждение его слов, метла подпрыгнула и еще быстрее понеслась сквозь туман.

– А что я говорил? – сказал Питер. – Ей до смерти надоело таскаться туда-сюда, ждать, где укажут, и носить на себе скучных старых ведьм…

– Спасибо за комплимент.

– Я не тебя имел в виду. В любом случае для нее это такая же тюрьма, как для птиц и оленей. Поэтому метлы так своевольны. Если бы им нравилось летать, они бы не стали брыкаться, словно злобные пони.

– Наверное, ты прав, – сказала Мэри. – Она повинуется мне только из-за цветка.

– Из-за чего?

– Это вроде заклинания. – И Мэри второпях рассказала ему про волшебный цветок.

– Так и есть, – сказал Питер. – Правда, мне кажется, она помогает нам, потому что мы к ней добры. И все же она не отказалась бы избавиться от заклинания и резвиться на воле сколько захочет, правда, маленькая шалунья?

И Мэри, почувствовав, как маленькая метла в ответ изогнулась и подпрыгнула, тут же согласилась с Питером. В любом случае придется избавиться от мадам Мамблчук, и поможет им только великое заклинание. Но они должны правильно выбрать время, иначе не миновать беды.

Она открыла было рот, чтобы ответить, но Питер коснулся ее руки, и Мэри увидела, что туман рассеивается. Впереди была непроглядная тьма, однако местами тьма редела, ловя случайные вспышки света, словно рябь на воде.

Наступал рассвет, окрашивая туман розовым. Пройдет еще совсем немного времени, и великое заклинание утратит силу.

Внезапно они вылетели из тумана на узкую галечную отмель, где волны, шелестя, бились о берег. За ней над полем с ромашками небеса стремительно бледнели.

Высоко в небе раздался вопль Мадам.

– Стоп! – крикнула Мэри, и метелка послушно опустилась на землю.

Дети, соскочив с нее, принялись оглядываться, гадая, куда их занесло.

Колдунья была чуть позади них, прямо над озером тумана. Вероятно, она летала кругами, как раньше над лесом вместе с доктором Ди, высматривая добычу. За ее спиной небо бледнело, а звезды гасли, уступая место светящейся розовой полосе. Но магия вокруг колдуньи сияла злобной зеленью, и когда, резко развернувшись, она бросилась вниз, прямо на них, из метлы полетели искры.

– Наконец-то! – вопила она. – Попались! Моя книга! Моя книга! – И колдунья бросила метлу в пике.

Коты зашипели, даже Питер выглядел растерянным. Мэри вытащила книжку из кармана и принялась нащупывать фонарик. Но фонарик не понадобился. Книжка выскользнула у нее из рук и открылась на нужной странице. Выпрямившись и упершись ногами в землю на фоне рассветного неба, не глядя на ведьму, которая падала на них с неба, словно зловещая звезда, Мэри начала громко и отчетливо читать заклинание.

Колдунья услышала ее. Дети видели, как она из последних сил подгоняет метлу, чтобы успеть долететь, прежде чем Мэри дочитает. Они видели, как она оглядывается через плечо, гадая, успеет ли Мэри закончить заклинание, прежде чем оно утратит силу. Но все было тщетно. Мадам Мамблчук была слишком высоко, а ночные звезды еще не успели погаснуть, когда Мэри дошла до последних слов.

– …В танцующем хороводе дней! – выдохнула она (или что-то подобное), и тут же, как прежде, случилось сразу много всего.

Летящая метла дернулась и внезапно камнем рухнула в туман. Раздался вопль, громкий всплеск, затем наступило молчание, которое сменилось шипением, словно горячий металл опустили в холодную воду, и в заключение на берег накатилась большая волна. Маленькая метла подпрыгнула, взбрыкнула и, теряя березовые прутики, исчезла. И тут, озарив мир чудесным золотым светом, взошло солнце.

Двое детей вместе с котами смотрели, как по небу растекается солнечное сияние.

Они стояли на широком лугу, где мирно паслись коровы, совершенно равнодушные к тому, что произошло на их глазах. Вместо туманного озера вдоль узкого песчаного берега бежала река. Туман тоже исчез. Река показалась Мэри смутно знакомой.

– А вот и мост, – нарушил молчание Питер. – Там я оставил свой велик. До дома примерно три мили. Сядешь на багажник?

Мэри даже не успели хватиться. Парадная дверь была не заперта, и после того, как дети распрощались («Увидимся завтра утром», – сказал Питер), Мэри с Тибом тихо вошли в дом, заперли за собой дверь и осторожно прокрались в спальню. На часах, которые приветливо подмигнули девочке медным циферблатом и продолжили тикать, было пять утра.

В спальне все осталось по-прежнему, за одним исключением: фиолетовый цветок, который раньше стоял в стаканчике для зубной щетки, исчез. Когда Мэри опустила руку в карман, то обнаружила там только фонарик. Книжка тоже исчезла.

А на стеганом одеяле, довольно урча, устраивался на ночлег очень довольный и сонный кот, самый обычный, который никогда больше не будет ведьминым котом.

– Пришло письмо от твоих родителей, – сообщила ей утром бабушка Шарлотта.

Она спустилась в столовую раньше обычного, когда Мэри еще завтракала. На мгновение Мэри испугалась, что бабушка знает о ее ночных похождениях, но та, как всегда, излучала мир и спокойствие и, кажется, была очень довольна полученными новостями.

– Они возвращаются в начале октября, – продолжила бабушка Шарлотта, – и я рада сообщить, что твои родители подумывают о покупке дома неподалеку. В трех милях отсюда есть чудесный пустующий дом. Там прелестный сад, который спускается прямо к реке. Что такое, дитя?

– А там, случайно, нет моста? Можно посмотреть на карте? – спросила Мэри.

– Карты? Потому-то меня так обрадовало их решение! Твоя мать порой немного невнима- тельна, но отец превосходно играет в бридж, а если мы позовем нашего дорогого викария, то составим…

– Я имела в виду… впрочем, не важно, – сказала Мэри. – Я знаю этот дом. Там очень красиво. И я буду счастлива жить неподалеку отсюда.

– И с сестрой и братом тебе будет не так одиноко, как сейчас! – Бабушка похлопала Мэри по плечу. – Впрочем, у меня для тебя хорошие новости. Викарий, наш викарий, вчера вернулся домой. У него есть сын Питер примерно твоих лет. Уверена, вы подружитесь.

– Это чудесно, – сказала Мэри, уткнувшись в тарелку. – Бабушка Шарлотта… – Мэри осмелилась поднять глаза. – Если я буду здесь жить, можно мне взять Тиба?

– Тиба? А, кота. Я не возражаю, если твои родители не против. Кажется, Конфуцию все равно. Но я не уверена, что этот кот ничейный. Как вы считаете, мисс Маршбанкс?

– Кот ничейный, – уверенно ответила мисс Маршбанкс. – И он не отходит от Мэри ни на шаг.

Мэри снова уткнулась взглядом в тарелку. Ей показалось, что этим утром мисс Маршбанкс смотрит на нее особенно пристально. Неужели она что-то заметила? Или услышала?

– Что ж, надо будет уточнить у миссис Маклауд, – добродушно заметила бабушка Шарлотта. – А теперь, дитя, я тебя оставлю. Мне нужно побеседовать с Зеведеем о розах.

И, небрежно чмокнув Мэри в щечку, она вышла. Конфуций поплелся вслед за хозяйкой. Мисс Маршбанкс позвонила кухарке, уселась в кресло и принялась за вязанье. «Самый обычный день», – подумала Мэри. За исключением того, что ее ждет встреча с Питером и теперь с ней будет Тиб!

В то же самое мгновение – кто знает, возможно, в нем задержалось немножечко магии? – маленький черный кот вскочил на подоконник снаружи. Мэри подошла, чтобы открыть окно. День выдался солнечный, на лужайке Зеведей сгребал листья садовой метлой – обычной метлой, которая беспрекословно слушалась садовника.

Внезапно клацанье спиц прекратилось. Обернувшись, Мэри увидела, что мисс Маршбанкс разглядывает метлу со странным выражением лица.

И тут Мэри вспомнила! Шорохи и царапанье прутьев в ту ночь, когда Тиб взобрался к ней на подоконник. И грохот, с которым грузное тело рухнуло на землю, не справившись с управлением своенравной метлой. Прямая спина мисс Маршбанкс на следующее утро во время завтрака и то, как они с Тибом поглядывали друг на друга. И наконец, еще одна картина – это воспоминание было самым туманным и тускнело с каждой минутой, – кто-то пишет в огромной книге одно и то же имя два раза подряд: Мэри Смит из Редмейнора, Шропшир…

Наконец-то до Мэри дошло. Поначалу маленький черный кот выбрал бедную мисс Маршбанкс, но компаньонке не нравился Тиб, поэтому она не наткнулась в лесу на фиолетовый цветок, не научилась управлять метлой, не открывала волшебных замков, не нашла… чего, интересно, она не нашла? И где?

Рядом замяукал Тиб, выгнув спину. Мэри наклонилась и прошептала коту на ушко:

– Ты проверял нас обеих по очереди, кто сможет вызволить твоего дружка Гиба из… не важно откуда. Бедная мисс Маршбанкс! Она так никогда и не узнает, сколько потеряла! Какое удивительное приключение!

Мэри запнулась. Потом, когда она хорошенько выспится, то обязательно вспомнит все подробности.

Мисс Маршбанкс, которая так никогда и не узнает о своих потерях, принялась разматывать новый моток отвратительного грязно-зеленого цвета.

– Это чудесно, милочка, что твои родители решили поселиться неподалеку отсюда. Правда, тебе придется жить в школе на полном пансионе, но, думаю, тебе там понравится. Этого не избежать, потому что, – тут мисс Маршбанкс пристально посмотрела на Мэри, – во всей округе нет школ, ни единой. – Компаньонка помолчала. – Ни единой, – твердо повторила она.

– Теперь-то уж точно, – прошептала Мэри маленькому черному коту, который сидел рядом.

Тиб фыркнул.

Никому не ведомо, откуда на берегу реки рядом со старым каменным мостом взялась березовая рощица. Деревца растут как по волшебству, говорил отец Мэри, который купил это поле вместе с домом. И вот они уже стоят во всей красе: золотистые весной, зеленые летом, а осенью оранжевые, желтые, красные и всех оттенков заката.

Зимой, когда голые стволы цвета темного изюма, отливая синевой, высятся на фоне неба, можно услышать, как ветер гудит между сучьями, словно кто-то со свистом проносится мимо, мириады крошечных веточек грохочут, как стадо оленей, а над верхушками берез носятся птицы, галдя и заливаясь трелями в зимнем небе.

Впрочем, Мэри, которая учится в школе на полном пансионе, редко бывает здесь посреди зимы и поэтому никогда их не слышала.

А если бы и услышала, то вряд ли вспомнила.

Примечание автора

Возможно, не все читатели верят в летающие метлы. Я лишь позволю себе процитировать ответ от универмага «Харродс», который получила на свой запрос относительно цены.

Поскольку спрос на товар ограничен, а также с учетом современных взглядов на цветовую гамму, вес и использование пластмасс, не говоря об удобстве потребителя, он может быть изготовлен только по специальному заказу. За последние несколько лет популярность «вертометов», используемых как в качестве средства передвижения, так и, при условии оснащения системой дистанционного управления (за дополнительную плату), для уборки садового мусора, значительно возросла. Мы готовы предложить экземпляр из пластика, армированного углеволокном, с нейлоновыми прутьями. Эта модель поставляется в черном, коричневом и пастельных цветах. Двухактный двигатель, равно как и несущие винты, выполнен из легкого алюминиевого сплава. Смазка необходима каждые сто лет или при налете в один миллион миль. За дополнительную плату модель может быть оборудована подзорной трубой и кофеваркой.

Изделие изготавливается исключительно на заказ, возможны задержки продолжительностью в несколько лет, поэтому убедительно просим подтвердить ваш заказ как можно скорее. Цена в базовой комплектации 874 фунта 75 пенсов.

Мне известно, что в последнее время на рынке появляются более дешевые образцы немецкого производства, но, судя по обзору в последнем номере журнала «Вжик», их качественные характеристики оставляют желать лучшего. Похоже, «вертомету» по-прежнему нет равных.

М. С.

Несколько слов от переводчика

Наверное, некоторые стихи, имена и названияв книге показались читателю знакомыми. Например, заклинания, звучащие в Аэндор-колледже, это переиначенные строчки из сборника «Стихи и сказки Матушки Гусыни», которые мы знаем благодаря замечательному переводчику Самуилу Маршаку, в частности стихотворение про мышей и часы или про кривой домишко. Возможно, кому-то из читателей последнее стихотворение известно в знаменитом переводе Корнея Чуковского:

Жил на свете человек, Скрюченные ножки, И гулял он целый век По скрюченной дорожке. А за скрюченной рекой В скрюченном домишке Жили летом и зимой Скрюченные мышки…

Название колледжа Аэндор – из Библии. Аэндорская волшебница (англичане называют ее аэндорской ведьмой) – персонаж Ветхого Завета, колдунья, которая по просьбе царя Саула вызвала дух покойного пророка Самуила и предсказала царю и его сыновьям неминуемую гибель. Образом аэндорской волшебницы вдохновлялись поэты Байрон, Гёте и Киплинг, композиторы Пёрселл и Гендель. В Библии короля Якова, самом читаемом переводе Библии на английский язык, созданном в XVII веке, аэндорскую волшебницу называют «женщиной, владеющей фамильяром», а согласно старинным поверьям, фамильяры – это духи, которые служат ведьмам и колдунам, и в книге они также упоминаются довольно часто.

Ежегодный слет в горах Гарц 30 апреля, о котором говорится в книге, – Вальпургиева ночь, согласно западноевропейской традиции в эту ночь нечистая сила собиралась на Лысой горе в Северной Германии.

Доктор Ди в книге – не иначе как сам знаменитый английский математик, философ, алхимик и астролог Джон Ди, который родился в 1527 году, а умер (если верить энциклопедии) в 1609-м, хотя записей о его смерти не сохранилось и могилы его тоже никто не видел. Современники считали доктора Ди не только выдающимся ученым, но и колдуном, каббалистом и ясновидцем.

Дюстерзивель – автор трактата «Метаморфоз» – это шарлатан-заклинатель из романа Вальтера Скотта «Антикварий».

Упомянутый в книге «Харродс» – знаменитый универмаг, основанный в 1824 году, известная лондонская достопримечательность и один из крупнейших универмагов мира.

Примечания

1

 Фамильяр – волшебный дух, который служит ведьмам и колдунам.

(обратно)

Оглавление

Глава 1 Бедная крошка плачет у окошка

Глава 2 Тише, мыши, кот на крыше

Глава 3 Рано-рано поутру

Глава 4 Между небом и землей

Глава 5 Палочка-скакалочка

Глава 6 «Не заглянешь, милый друг?» – муху спрашивал паук

Глава 7 Ведьма по небу летит, ухмыляется

Глава 8 Что же делать, как же быть?

Глава 9 Одна нога здесь, другая там

Глава 10 Прыг-скок, прыг-скок

Глава 11 Ты откуда, ведьма злая?

Глава 12 Полетели, полетели!

Глава 13 Колокольчики звенят, птички в небе гомонят

Глава 14 Снова дома, снова дома!

Примечание автора

Несколько слов от переводчика Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg