«У синего Черного моря»

У синего Черного моря (fb2) - У синего Черного моря (пер. Лидия Степанова) 2644K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Нора Густавовна Пфеффер

НОРА ПФЕФФЕР У синего Черного моря

Перевод с немецкого Лидии Степановой

У синего Черного моря

У синего моря, Что Черным зовется, Где с волнами спорит Небес синева, В каникулы детям Прекрасно живется, Ведь «дружба» и «мир» Здесь не просто слова. Угрюмых не сыщешь, Не в духе — тем паче… «Смотрите, смотрите! То сказка иль сон?» — Шумит, удивляется Царство ребячье: По берегу — надо же! — Топает слон. И мальчик верхом На слоне восседает, В ответ на приветствия Машет рукой. А слон его хоботом Плавно спускает И ногу сгибает: Мол, вот я какой! Горят восхищением Детские лица, И мальчику Чанду Все рады вдвойне, Когда всех друзей он Зовет прокатиться По берегу моря Верхом на слоне. Смотрите-ка: машет Копьем африканец! Какого же он Оседлал скакуна? Уж виден полосок Отчетливый глянец… Никак это зебра? Конечно, она! Короткая грива Над шеею гладкой, А хвост — как у всех Лошадей цирковых. Откуда взялись они — Всадник с лошадкой, Что все с изумленьем Смотрели на них?! И вот уж бананы — Подарок от Билла — Среди пионеров Идут нарасхват. Но море шумело, И солнце светило, И снова игра Захватила ребят. Эй! Что это там В небесах проплывает, Бесшумную тень По земле распахнув? Но разве у «Ила», К примеру, бывают И перья на крыльях, И когти, и клюв? Тут что-то не так! Это ж… кондор! Конечно! Все у́же круги… Вот он сел на скале. И маленький Тупи-индеец Поспешно Бежит по артековской Крымской земле. Остались давно позади Кордильеры, Просторы Атлантики, Материка… Его окружают кольцом Пионеры, И радость от встречи У всех велика. …А где-то под солнцем Желтеет Сахара. Оттуда, где зноем Песок раскален, Верблюд одногорбый Доставил Мухтара. О многом при встрече Поведает он. О ветре самуме, О фата-моргане, О страшных зыбучих песках, Обо всем. Потом он тяжелую сумку Достанет, И фиников сладких Достанет потом. …В Австралии, там — В полушарии южном — Жил мальчик веселый По имени Флин. Мечтал об Артеке, О лагере дружном — Отправился в путь, И притом не один! Любой бы из нас Позавидовал Флину, Хоть транспорт его Непривычен на вид: Зажав бумеранг, Он в суме кенгуриной Совсем как малыш-кенгуренок Сидит! И скачет на нем К побережью галопом, На палубу прыгает, Эй, гопля-ля! Корабль океанский Взял курс на Европу, И скрылась в тумане Родная земля. Винты разрезают Морскую пучину, В пролив Дарданеллы Вошел теплоход. «Скорее, скорее!» — Не терпится Флину. Босфор миновали — И полный вперед! Все ближе Артек, Он совсем уже рядом. Вот якорь Железную цепь размотал. А Флину, пожалуй, И трапа не надо: Раз есть кенгуру, Значит — близок причал. Где Флин с бумерангом, Там столпотворенье. Уже через час Он со всеми знаком. «Вот это прыжок!» — Все твердят в изумлении. А Флин восклицает: «Вот это прием!» Но голос по радио Всех пионеров Заставил рвануться К прибрежной черте: «Сенсация! Кит Колоссальных размеров!.. К нам в гости гренландец Плывет на ките!» Последняя весть: «За спиной мальчугана Полярный медведь — Оба в гости плывут…» Над волнами выросли Струи фонтана, А это уже Всем салютам салют! Такого в Артеке Еще не бывало! Кита провожает Дельфиний эскорт. Навстречу им лодки Плывут от причала, И мальчик с кита Переходит на борт. Поплыл и медведь. Он, волну рассекая, За лодкой Пофыркивает слегка. Киту же привычней Стихия морская, Глядит на друзей своих Издалека. Гренландец чеканным Направился шагом Туда, где волна Обступила причал. И замер под алым Артековским флагом, К груди Бортовой прижимая журнал. Вот белый медведь Подтолкнул капитана, И, слушая рапорт, Весь лагерь притих: «Из самого северного Океана Приплыли нормально, ЧП никаких!» Героя качают, Смеясь и ликуя, И взорвана тишь Многократным ура. А мишка мороженое Смакует, — Совсем доконала Беднягу жара. Кому чем заняться — Решают все сами, Всех ждут развлечения На каждом шагу: Искать ли ракушки, Иль строить с друзьями Песчаные крепости На берегу. Рыбак похваляется Знатным уловом, Под тяжестью рыбы Сгибается весь. Другие ныряют, купаются, Словом, Скучать никому Не приходится здесь. Колышется море Под солнцем слепящим, Медузы морскими Цветами плывут. И звери в тени Олеандровой чащи Нашли от жары Долгожданный приют. «На помощь! Тону!» — Слышен крик в отдаленье. Вскочил кенгуру: «Это ж маленький Флин!» Но голос услышан, И через мгновенье На выручку мчится Спасатель-дельфин. Под Флина дельфин Поднырнул осторожно: Мол, ты не плошай, А держись за плавник. И вот уже к дальнему Берегу можно Спасенного мальчика Мчать напрямик. Назавтра ребята Уже спозаранку Рыбачат и солнца Встречают восход. Пусть нет поплавков И не видно приманки, Но рыба и так Преотлично клюет. Грузило подвешено — Шарик свинцовый… И впрямь чудеса, Есть на что посмотреть Всю рыбу, конечно, В звериной столовой На завтрак получит Полярный медведь. Ступает по берегу Слон величаво. И громко трубит Своим хоботом слон. Нет, это не просто Слоновья забава — На завтрак сзывает Артековцев он. По маленьким чашкам Какао разлито, Биточки хранят в себе Кухонный жар. Никто не страдает Плохим аппетитом, И кашей с изюмом Доволен Мухтар. Дождались и звери Заветного часа, Все к лугу торопятся — Завтрак не ждет. Кто овощи любит, Кто рыбу иль мясо. А кондор глотает Сырой антрекот. Слону поплотнее Позавтракать надо, Люцерну и клевер — Все ест он подряд. Тут зебра с верблюдом Пасутся, а рядом Жует кенгуру Свой морковный салат. А солнце вздымается Выше и выше. И Празднику Мира Уж отдан салют. Старательно юные Граждане пишут О том, как в республике Юной живут. А море, оно — Чем не ящик почтовый? (Матросский обычай, — С ним все нипочем.) И вот уже письма К отправке готовы — Бутылки закупорены Сургучом. Слышны пионерского Горна раскаты, Песчаная вмиг Опустела коса. Постойте, на ваших «Конвертах», ребята, Не поздно еще Надписать адреса. А впрочем, пускай Через все расстоянья Морская уносит их Вдаль синева, Чтоб все, кто получит Из моря посланье, О дружбе и мире Прочел в нем слова. Но день угасает За дальней горою, За вечером ночь Наступает, быстра. Рассказам о подвигах Павших героев Внимают мальчишки, Сойдясь у костра. И волны шумят, И колышется пламя, Колеблются в воздухе Отсветы роз. И кажется, что На светящийся камень Шагнул не спеша Черноморский матрос. Он жизнь свою отдал За мир на планете, Чтоб не было страха В глазах детворы… Рассказы вожатого Слушают дети О подвигах трудной Военной поры. Наутро — в поход. И по горному склону Взбирается вверх За отрядом отряд. И ожил уже Аюдаг покоренный От радостных криков Веселых ребят. Родник на привале — Кристальная влага С запрятанным солнцем На донышке-дне. Быть верными дружбе — С вершин Аюдага Торжественно клятва Звучит в тишине… Каникулы, лето, Пора развлечений, Ведь столько вокруг Замечательных мест. И только одно Впереди огорчение — Прощанье с друзьями И скорый отъезд. Кончается крымское Лето, и значит — Пора покидать Золотую страну. И Тупи, за кондором Спрятавшись, плачет, И Чанд неохотно Подходит к слону. У Билла как будто Намокли ресницы, И гость из Гренландии Вроде раскис. Полярной зимою Ему будет сниться Шумящий на южном ветру Кипарис. И Флин за спасенье свое Благодарен Дельфину, — прощаться Друзьям тяжело. И мальчик-араб На своем дромедаре Привычным движеньем Поправил седло… Артек вспоминать Будут снова и снова, Недаром у каждого взят Сувенир. Но лучший подарок — Простые два слова, Такие прекрасные — «Дружба» и «Мир»!

Беттина, зонтик и ветер

Их было ни много ни мало, а трое: Беттина, и зонтик, и ветер-толстяк. А что напроказили наши герои, Сейчас вы узнаете. Было все так. Качались под солнцем зеленые травы, И домик стоял на пригорке крутом. Беттина гуляла с зонтом для забавы, Ведь это же весело — прыгать с зонтом. На левой, на правой ноге, на обеих… И зонтик все тянется в звонкую высь. Беттина смеется — в веселых затеях, Пожалуй, нельзя без зонта обойтись! Над лугом ромашковым вдруг наклонился Толстяк-ветродуй, что сидел в облаках. Заметил Беттину — в улыбке расплылся, И ямочки стали видны на щеках. То дернет за юбку, — невинная шалость, — То зонтик подцепит, и все неспроста! Так сроду Беттина еще не смеялась, Хоть крепко держалась за ручку зонта. И вдруг полетела, все выше и выше! Лужайка под нею ковром расписным. А ветру и надобно было услышать, Как крикнет Беттина: «Ура! Мы летим!» Все пуще он щеки свои надувает, И тучи ему подпирают бока. Восторга Беттина ничуть не скрывает, — Впервые на город глядит свысока. Дома, телебашня, луга и озера Как будто пустились в неведомый путь. Но ветру, увы, не хватило задора — Устал от игры, захотел отдохнуть. И вот уж земля приближается круто. Что делать — Беттине совсем невдомек. Но выручил зонтик — он стал парашютом, И девочка плавно спустилась на стог. А рядом река голубая струится, Она-то уж знает дорогу домой! Вот в зонтик-кораблик Беттина садится, И белые волны бегут за кормой. Их можно тихонько погладить руками, И лаской на ласку ответит вода. Болоньевый зонтик, он непромокаем. Отличный корабль, довезет хоть куда! Беттина плывет, изумляя прохожих, Что с берега смотрят, разинувши рты. Неужто им, взрослым, не хочется тоже Усесться в свои дождевые зонты? Но мчится все дальше волна голубая, И вниз по теченью уносится зонт. Так делает речка, наверно, любая, Мечтая морской разглядеть горизонт. Свой домик Беттина уже увидала, Но мимо и мимо несется земля. Ни якоря нет под рукой, ни штурвала… Как скажешь кораблику:                                  «Право руля!» К далекому берегу им не прибиться. Беттина сидит ни жива ни мертва. Собака Каро ей на выручку мчится, Лохматая в волнах видна голова. Два аиста спешно гнездо покидают, И вот, над зонтом описав полукруг, С Беттиной опять над рекою взмывают, И — здравствуй, любимый ромашковый луг! Где зонт? Поглотила речная пучина? И где добродушный взъерошенный пес? Нет, все обошлось, ведь Каро-молодчина Болоньевый зонтик хозяйке принес.

Прожорливый мышонок

У леса опушки — мышиные норы, В одной проживает мышонок-обжора. Он мог перегрызть от зари допоздна Изрядную кучу семян и зерна. О стебель, совсем несъедобный и грубый, С большим наслажденьем точил свои зубы. Мышонку тому было не до игры, Одно на уме — были б зубы остры. Одну только знал он на свете забаву — Позавтракать и пообедать на славу. Другие мышата, лишь ночь настает, Берутся за лапки, встают в хоровод. И скрипки свои на зеленые плечики Кладут не спеша музыканты-кузнечики. Мышонка-обжору не тянет плясать. Уж лучше причмокивать, Чавкать, Жевать! Напугана мама, — ведь это не шутка, Мышонку грозит несваренье желудка. «Постой, отдохни хоть немного, малыш, Ты пищей обильной себе навредишь!» Куда там, не слушает маму мышонок. И мама вздыхает: «Ох, глупый ребенок!» Вновь зерна хрустят на зубах у сынка. Чуть-чуть пожует и готова мука! Все мыши давно забрались в свои норки, А нашему надо догрызть еще корки. Заснул наконец, а поближе к утру Живот разболелся, — видать, не к добру. Чем дальше, тем пуще, мучение прямо. Быть может, сумеет помочь ему мама? Притихнет и снова кричит во весь дух: «Ох-ох, мой животик, раздулся, распух!» На градусник мама взглянула понуро: «Конечно, повышена температура! А все оттого, что всегда и везде Мой глупый сынок неумерен в еде». Не так-то и просто в потемках, при свечке, Лекарство достать из домашней аптечки. Но мама на ощупь касторку нашла, Накапала в ложку и сыну дала. Над тазом дымящимся поворожила — Горячий компресс на живот положила. По всей вероятности, он и помог, Поскольку пошел на поправку сынок. Спокойно уснул под родительским кровом, Чтоб вскоре проснуться живым и здоровым. Из норки он выбежал и запищал: «Ой, как же я за ночь одну отощал!» Касторка, компрессы — забыл он про это, Не хочет и слышать про слово «диета». Напрасно и мама минуту спустя Пыталась пресечь дорогое дитя. Не слушает сын, продолжая задорно Лущить семена и размалывать зерна. Давно уж… видать, с незапамятных пор На свет не рождалось подобных обжор. Мышонок толстел и в боках раздавался, Все время одной лишь едой занимался. И как-то однажды в безоблачный день Нависла над ним непонятная тень. Наверх поглядеть — тоже нужно усилье. Все ближе свистят ястребиные крылья. И в самый последний спасительный миг Рванулся мышонок к норе напрямик. На ястреба даже взглянуть он боится, Страшит его рядом летящая птица. Весь скован он страхом, а толстый живот Быстрее бежать ну никак не дает. Но вот уж, себя уцелевшим считая, С разбега мышонок в нору залетает, А тут-то его и настигла беда: Застрял, наш толстяк — ни туда ни сюда. Зажат, как в тисках, в земляном коридоре, Ни взад ни вперед — просто сущее горе. Тянули его, но длинней он не стал, Лишь ястреб ему полхвоста оторвал. Пойдет ли на пользу ему эта встряска, Не знаю. Но только окончена сказка.

Учитель Сом

Шуршат по речке плавники, И стайкою веселой Вплывают в дверь ученики Подводной рыбьей школы. Учитель Сом, премудрый Сом Встречает их у входа. Рассказ о царстве водяном Читает год из года. Затем, чтоб каждый новичок, Пусть даже очень храбрый, Не мог попасться на крючок За губы или жабры. Очки поправил на носу, Усы свои расправил, И держит книгу на весу: «Собранье рыбьих правил». А в ней наказ ученикам: «…У берега играйте, Но только шустрым червякам Не очень доверяйте. Червяк тот может быть внутри С начинкою железной, А значит, что ни говори, Невкусный, неполезный. Что нужно знать ученикам, Как дважды два — четыре? Свой рот навстречу червякам Не открывайте шире». Примолкли все, лишь за окном Шуршанье волн певучих. Из личной жизни старый Сом Рассказывает случай. «Я молод был, как вы сейчас, И голоден к тому же, И червяка я как-то раз Задумал съесть на ужин. Спасибо хоть за то судьбе, Что уцепился с краю. Теперь вот с дыркой на губе Свой век я доживаю. Да, соблазнись на червяка, И будет жизнь короткой. Сравниться может ли река С горячей сковородкой?…» Тут колокольчик речь Сома Прервал на полуслове. И разом гам и кутерьма, И шалость наготове. Сидели час не шевелясь, Хоть все и шалунишки. Теперь и окунь, и карась Играли в кошки-мышки. Играла в салочки плотва, Линь догонял уклейку. Учитель Сом едва-едва Нашел в толпе лазейку. И возле берега поплыл В подводном огороде, Зарывшись носом в сочный ил Своих речных угодий. Вновь колокольчик «динь-динь-дон» Над рыбьей стайкой грянул. Учитель Сом, но где же он? Как будто в воду канул! Ученики расселись в ряд, Лишь на журнале классном Очки забытые лежат, А где сам Сом — не ясно. Тут Жаба вдруг бул-тых на дно,  Сама мрачнее тучи, И только знай твердит одно: «Какой нелепый случай!» «С чего бы мне рассказ начать? — И снова вздох глубокий.— Люблю я, что уж тут скрывать, Вздремнуть на солнцепеке. На речку глядя из-под век, Дремлю я этак, значит, И вижу — рядом человек У берега рыбачит. Волна осокою шуршит, Ласкает лодки днище. И вдруг рыбак как закричит: — Ого, какой сомище! Нет, без отпора старый Сом, Конечно же, не сдался. Он бил по воздуху хвостом, Как угорь, извивался…» И слышен уж не вздох, а всхлип: «Какое потрясенье!» А в головах у малых рыб Рождался план спасенья: «К волне речной нам плыть пора Из сумрачной прохлады. Она отзывчива, добра, Поможет, если надо. Ведь там, где дали голубы, Она тиха лишь с виду. Захочет, встанет на дыбы, Но нас не даст в обиду». Вмиг разобравшись что к чему, Волна пришла в волненье И так плеснула за корму, С таким ожесточеньем, Что Сом взвился и был таков. Забыты все напасти. В кругу своих учеников Льет слезы он от счастья. Очки забытые нашлись, И Сом вздохнул украдкой: «Да, век живи и век учись, Вот так-то вот, ребятки».

Грустная история про манную кашу

Я кашу сварить смог бы наверняка: Открыть холодильник, достать молока И, манку ссыпая в него понемножку, Стоять у плиты и помешивать ложкой. Но мама смеется: «Еще не пора Тебе, мой дружочек, идти в повара!» А тут вдруг заплакала в спальне сестричка, Такая у них, у младенцев, привычка, И каши-то толком сварить не дают, Чуть мамы на кухню — мгновенно ревут. Один я остался смотреть на кастрюлю. Нельзя отойти — молоко караулю. Едва только фартук успел повязать, И вот уже надо крупу засыпать. Добавил щепотку поваренной соли. Ох, вкусная каша! Попробовать, что ли? Наверно, снимать уже кашу пора… Тут входит на кухню вторая сестра. Ей ложку вручил, чтоб она не ревела, — Ведь кашу варить немудреное дело. Пускай привыкает, не так уж мала… А сам занялся сервировкой стола. Все делаю быстро, без всякой заминки, И скатерть постлал без единой морщинки, И горкой тарелки сложив на поднос, До самой столовой их важно донес. Потом из серванта, С той полки, что снизу, Я чайные чашки достал из сервиза. Масленка, солонка — чего только нет! Не завтрак, а прямо парадный обед! И мама не может на нас надивиться. И каша уже по тарелкам дымится. Я первым отведать ее не спешу, Понравится ль наша еда малышу? Но та оттопырила нижнюю губку, И шмякнулась каша на мамину юбку. Попробовал я… До чего ж солона, Как будто из соли варилась она. А мама сказала: «Секрет вам открою: Выходит, что кашу солили все трое. И вы посолили, и я постаралась. Пожалуй, и соли у нас не осталось».

Котенок и клубок

Солнце садится,　 Солнце садится.　 В руках у бабули вязальные спицы. Удобно устроилась в низеньком кресле, Покинув наполненный сумраком дом.　 А рядом котенок поет свои песни.　 Так время они коротают вдвоем.　 Но через мгновенье, но через мгновенье Клубок, что спокойно лежал на коленях, Скатился с подола уснувшей бабули И вниз побежал, проскользнув под ногой. В глазах у котенка бесята мелькнули И спинка тотчас изогнулась дугой. Клубочек, куда ты? Клубочек, куда ты? Несется по следу котенок усатый. Ну как тут клубку убежать от погони, И хоть залетел он с разбегу в цветник, Котенок его заприметил в газоне И вновь подтолкнул: убегай, озорник! Догонит и снова, догонит и снова Отпрыгнет, шипя от клубка шерстяного, Посмотрит хитро — и опять все сначала… Мурлыка-котенок, приляг, отдохни! Неужто не видишь, как мало-помалу Худеет клубок от такой беготни. Лужайка поката, лужайка поката, Лужайка, наверное, в том виновата, Что белая шерсть до конца размоталась, Что бедный котенок трясет головой: Совсем ничего от клубка не осталось… Пойдите проверьте — Совсем ничего!

Праздник цветов

Откуда, скажите, доносится он — Такой мелодичный серебряный звон? Да это подснежник поднялся повыше, Чтоб трели весенние каждый услышал. Дремал гиацинт и не чуял весны, О лете прошедшем досматривал сны. И вдруг заворочался в тесной каморке, И синий колпак замелькал на пригорке. А вскоре, собою пригож и румян, Пристроился рядом красавец-шафран. Доволен ли этим подснежник? Едва ли! Не все еще встали, не все еще встали! Фиалка проснулась, за ней — первоцвет — Зеленые туфельки, желтый берет. Потом одуванчикам рыжеволосым Пора наступила плясать по откосам. И в третий, наверно, в последний уж раз Подснежник свои колокольца затряс. Нарциссы тихонько на цыпочки встали, Мелькнули тюльпанов атласные шали, И майскому ландышу в темном лесу Так весело пить ледяную росу. Задумчиво смотрят на царство растений Лиловые гроздья душистой сирени. Все тянется вверх и шумит, и поет, Встречая весны долгожданный приход. Шмели загудели, жуки забасили, И пчелы в цветы хоботки опустили. Для будущих маленьких перепелят В траве перепелки гнездо мастерят. А кто же всех больше Доволен на свете Цветущей лужайкой? Конечно же, дети!

Оглавление

У синего Черного моря

Беттина, зонтик и ветер

Прожорливый мышонок

Учитель Сом

Грустная история про манную кашу

Котенок и клубок

Праздник цветов Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg