«Откуда пошли паны на Полесье»

Давно это было. И старые люди того уж не помнят и рассказывают то, что от отцов и дедов слыхали.

Ну так вот. Дремучими полесскими лесами пробирался раз вечером черт в свое болото. Был он хмурый-прехмурый: за целый день не удалось ему сделать людям никакого вреда. А какой же из него после этого черт? Теперь хоть и в ад не показывайся — засмеют его там!

Тащится черт злющий-презлющий, невеселые думы его грызут. Вдруг видит — мчится по дороге пан из Варшавы. Впереди гайдуки едут, сзади тоже, а посередине пан в карете на мягких подушках сидит. Усы торчком, как у жука-короеда, шапка с тремя рогами, сапожки красного сафьяна, пояса со шнурами витыми, золоченые… Ну, словом на сто сажен паном несет!

Загородил черт дорогу, вытаращил глаза, смотрит: ни разу на Полесье такого пугала не видывал!

— Прочь с дороги, пся крев! — закричал пан на черта и грозно зашевелил усами. Черт ни с места.

— Объедешь, — говорит, — коли надо тебе. Заносчив был пан, аж почернел от злости:

— Эй, гайдуки, всыпьте ему двадесте пеньть!

Защелкали гайдуки кнутами и кинулись к черту. А тот взял да и перескочил через них, ухватил пана за чуб и понес его над лесом, выскалив зубы…

Летит черт и бьет паном об верхушки дерев. Где об дуб ударится пан — там вмиг вырастает пан Дембицкий, а за Дембицким — Дубицкий…

О березу грохнется — является пан Бжезинский, а за ним — Бжезовский, а за Бжезовским — Березовский…

Как грибы растут паны.

Об сосну шарахнется пан — вырастает пан Сосновский, о граб — Грабовский, об ель — Ельский, о вербу — Вербицкий, о ясень — Ясенский, об осину — Осинский…

Скакал-скакал черт с паном, прямо заморился. Поглядел, а от пана одни только кишки остались: ловко его пообтрепал!

«Что ж с ним, — думает, — делать? Не нести ж его в ад?» Взял черт да и пораструсил панские кишки по земле. И пошли от них расти паны мелкие да подпанки — Кишки, Печенки…

Так развелись паны на Полесье — сам черт посеял их на беду людям.