«Океан сказаний. Повесть о царе Удаяне»

ВСТУПЛЕНИЕ

Вот сочиненный многомудрым Сомадевой Океан сказаний, в волнах которого скрыто бесчисленное множество забавных и поучительных рассказов о йогах и красавицах, о хитроумных плотниках и отважных мореплавателях, алхимиках и волшебниках, о воздушных кораблях и всесокрушающем оружии, о великой битве между асурами, стоящими за правду, и Богами, неправедно с ними бившимися, о суде правом и неправом, об игроках и путешественниках, о колдунах и ведьмах, о разбойнике, обманувшем самого Бога смерти, о любви, не знающей высоких и низких, а также немало других волнующих душу и занимающих ум повествований и особенно важное, объединяющее все прочее Великое и Несравненное Сказание о рождении, жизни, подвигах и торжестве славного царевича Нараваханадатты, сына блистательного царя Удайаны

КНИГА ПЕРВАЯ

1. КНИГА О РОЖДЕНИИ «ВЕЛИКОГО СКАЗА»

Те, кто без промедления вкусят сладость Океана сказаний, что возник из уст Хары, взволнованного страстью к дочери великого Повелителя гор, — а сладость эта воистину подобна животворной амрите, извлеченной Богами и асурами из глубин Молочного океана, — те беспрепятственно обретут богатства и еще на Земле по милости Бхавы достигнут сана Богов.

ВОЛНА ПЕРВАЯ

Да принесет вам счастье темно-синяя шея Шамбху! Когда льнет к груди своего супруга Парвати, то обвивает она его шею любящими взглядами, словно петлей!

Да хранит вас Сокрушитель препятствий! Когда на рассвете он в упоении пляшет и сметает хоботом звезды с небесной тверди, кажется, будто от брызг, вылетающих из его рта при ликующих криках, рождаются новые звезды.

Почтив Богиню речи, озаряющую, словно светильником, все сущее, я приступаю к сочинению, в котором будет подробно изложено самое главное в «Великом сказе».

Вот сейчас я пишу «Книгу о рождении «Великого сказа», затем пойдет «Начало рассказа», а потом будет «Книга о случившемся в Лаванаке», последует за ней «Рождение Нараваханадатты», после которой — «Книга о четырех девушках», шестой будет «Книга о Маданаманчуке», седьмой — «Книга о Ратнапрабхе», восьмой — «Книга о Сурйапрабхе». За нею последует «Книга об Аланкаравати», далее — «Книга о Шактийаше», и наступит время для «Книги о Веле», вслед «Книге о Шашанкавати» и «Книге о Мадиравати» будет написана «Книга о великом помазании». Пятнадцатой станет «Книга о пяти девушках», шестнадцатой — «Книга о Суратаманджари», семнадцатой — «Книга о Падмавати», а восемнадцатой и последней — «Книга о Вишамашиле».

Все, что содержится в «Великом сказе», сохранил я в своем сочинении, и нет в нем даже малейших отступлений — только слишком пространные рассказы сделал короче, да к тому же и написал я на другом языке: средоточие добродетелей Гунадхйа писал на пайшачи, а мое сказание написано на санскрите. По мере сил следовал я правилу уместности и стремился так строить повествование, чтобы не нарушить прелести «Великого сказа». Не в погоне за славой ученого, но лишь ради того, чтобы легче было постичь хитросплетения различных рассказов и повестей, взялся я написать эту книгу.

1.1.1 РАССКАЗ О ГНЕВЕ ПАРВАТИ

Издавна прославлен царь гор Хималай, повелитель могучих горных хребтов, на склонах которых обитают киннары, гандхарвы и видйадхары. Так безгранично его величие, что даже Парвати, прародительница трех миров, за честь почла стать его дочерью.

На севере Хималайа стоит прославленная гора Кайласа, распростершаяся на многие тысячи йоджан. Гордится она своей белизной перед Мандарой, словно насмехаясь над ней, не обретшей белизны амриты, хотя и плескалась в Молочном океане. Живет на Кайласе повелитель всего живого и неживого, окруженный сонмом ганов, сиддхов и видйадхаров, могучий властелин Махешвара, великий Бог Шива со своей супругой Парвати.

В его хитросплетенных, высоко уложенных, отливающих золотом волосах, озаряя вершину горы Восхода, медно-красную в вечерних сумерках, поднимается юный месяц. Когда Шива вонзил свой трезубец в сердце лишь одного асуры Андхаки — странное дело! — в тот самый миг из сердца каждого обитателя трех миров было вырвано жало страха. В бриллиантах, украшающих головы Богов и асуров, отражается блеск ногтей на ногах Шивы, и кажется от этого, что он награждает их всех своим собственным полумесяцем.

Однажды его супруга Бхавани, милая ему, как сама жизнь, приблизилась к мужу, когда сидел он в одиночестве, и, приласкавшись, осыпала его восхвалениями.

Обрадованный словами супруги, Увенчанный полумесяцем посадил ее к себе на колени и спросил: «Скажи, любимая, чем мне тебя порадовать?» И ответила дочь Хималайа: «Если ты доволен мною, повелитель, то расскажи, супруг мой, какую-нибудь интересную, но только совсем новую историю». — «Да разве есть во всем мире, в прошлом, настоящем или будущем что-нибудь, чего бы ты не знала?!» — промолвил Шарва. Но она снова и снова просила рассказать ей что-нибудь интересное — ведь у ревнивых женщин душа всегда радуется супружеской ласке. И, видя, как хочется ей послушать рассказ, он поведал небольшую историю о ней самой:

«Было так, что Брахма и Нарайана, захотев меня повидать, прошли всю землю и пришли наконец к подножию Хималайа. Увидев Лингам, превеликий, огненный, уходящий в небо, захотели они добраться до его вершины, становясь друг другу на плечи. Не смогли они выполнить то, что задумали, но своим подвижничеством обрадовали меня. Тогда, явившись перед их очами, сказал я: «Просите награды». Первым заговорил Брахма: «Будь мне сыном, повелитель!» Проявив такую заносчивость, добился он лишь того, что никто не приносит ему жертв, никто не почитает его. После этого попросил награды Нарайана: «О повелитель, сделай так, чтобы я всегда мог тебе служить!» Вот тогда-то он родился в твоем облике и стал в нем половиной меня самого. Могуч я, а в тебе моя сила, моя мощь, в тебе сам Нарайана. К тому же ты — моя супруга в первом рождении».

Рассказал все это Шанкара, и тогда Парвати снова попросила его: «Поведай мне, как я была твоей женой в первом рождении».

Ответил ей Бхарга: «Во времена давние, жена, создал Праджапати Дакша тебя и многих других дев. Тебя он отдал мне, а других раздал Дхарме и другим Богам. Однажды собрался он устроить жертвоприношение и созвал на церемонию всех зятьев, а меня звать не стал. Тогда ты его спросила: «Скажи, отец, почему не позвал ты моего супруга?» А Дакша ответил на это: «Можно ли пригласить твоего мужа? С гирляндой черепов на шее, нечист он». Словно яд влили его слова в твои уши. «О, горе мне! — воскликнула ты. — Зачем мне жить?» Тогда покинула ты, любимая, свою земную оболочку. И, потрясенный твоей смертью, погубил я жертвоприношение Дакши, ты же возродилась в семье Хималайа, подобная луне, рожденной океаном.

Отправился я в одетые льдом горы совершать отшельнические подвиги. Вспомни, что отец твой повелел тебе прислуживать мне, как гостю. Между тем небожители подослали ко мне Каму, Бога любви, ибо хотелось им, чтобы зачал я сына, способного сразить демона Тараку. Усилием воли обратил я Каму в пепел. Но ты, упорная, покорила меня своими тяжкими подвигами, и, дабы не остались они бесплодными, подчинился я твоему желанию, любимая. Вот так-то и оказалась ты в этом рождении моей супругой».

Умолк Шамбху, а рассерженная жена так сказала ему:

«Обманщик! Не хочешь ты рассказать мне ничего интересного. Ты думаешь, будто не знаю я, что ты то с Гангой носишься, то Сандхйе угождаешь?»

Услышав такое, поспешил Хара согласиться, и тогда позабыла она свой гнев, сама распорядилась: «Чтобы никто сюда не входил!», а Хара, повелев быку Нандину стоять на страже, начал рассказ.

«Всегда счастливо живут Боги, люди же всегда несчастны. Из-за тягот и нужды людская жизнь не может быть интересной, а потому расскажу я тебе о жизни видйадхаров, в которых слилась и человеческая, и божественная природа». Едва Хара начал свое повествование, пришел к покоям его любимец Пушпаданта, лучший из ганов. И сколько ни останавливал его бык Нандин, он, сгорая от любопытства, почему бы это ему, любимому, нельзя было войти, все равно желал узнать, что происходит в покоях Шивы. Став благодаря своей волшебной силе незримым, он проник туда и услышал все, что Хара рассказывал супруге о необычайной жизни семи видйадхаров. И вот эту-то историю он подробно пересказал своей жене Джайе. Та же, когда на заре проснулась дочь Хималайа, пошла к ней и, переполненная всем, что услышала от мужа, рассказала ей о похождениях семи видйадхаров. С чего бы женщине сдерживать свой язык!

Разъярилась Парвати: «Рассказал ты мне старую историю! Ее даже Джайа знает!» Задумался Шива и после долгих размышлений догадался, кто виновник, ибо ничто в мире не скрыто от повелителя жизни. «Это Пушпаданта благодаря волшебной силе сумел пробраться в наш покой и все подслушал! Разве мог рассказать Джайе кто-нибудь другой, кроме него?» — воскликнул он.

И тогда гневная Богиня вскричала: «Будешь, Пушпаданта, жить среди смертных!» Вступился за него гана Малйаван, но и его она обрекла на жизнь среди людей. Распростершись перед Парвати, ганы вместе с Джайей умоляли простить их, и тогда супруга Шарвы сказала им: «В горах Виндхйа, покрытых лесом, живет йакша Супратика, обреченный проклятием пребывать в образе пишачи, зовут его Канабхути. Лишь тогда, когда ты, Пушпаданта, встретишься с Канабхути и расскажешь ему подслушанную историю, кончится сила проклятия. Когда же ты, Малйаван, услышишь от Канабхути всю эту повесть, то проклятие спадет с вас обоих». Сказав это, умолкла дочь владыки гор, и оба ганы исчезли с быстротой молнии, словно бы их и не было.

Но потом раскаялась Гаури и спросила у Шанкары: «Скажи мне, супруг мой, где те двое несчастных, мною проклятых, снова родятся?» И ответил ей Украшенный серпом полумесяца: «Есть, прекрасная, великий город Каушамби, и в нем Пушпаданта родится под именем Вараручи, а гана Малйаван будет рожден в городе Супратиштхите и назовут его Гунадхйа. Вот что с ними будет». Так в беседке из лиан на склоне Кайласы утешал Вибху Парвати, рассерженную слугами, что не проявили должного послушания.

1.2.0 ВОЛНА ВТОРАЯ

Рассказывают, что Пушпаданта обрел тело смертного человека в облике Вараручи, которого звали также Катйайаной. Достигнув высшего предела в науках, стал он министром царя Нанды. Однажды, впав в уныние, отправился он поклониться Богине, живущей в горах Виндхйа. Умилостивленная его подвигами, Богиня явилась ему во сне, и пошел он по ее совету в Виндхийский лес разыскивать Канабхути. Блуждая в глухих дебрях, полных тигров и обезьян, безводных, изобилующих иссохшими деревьями, нашел он там высокий и раскидистый баньян. Неподалеку от баньяна сидел пишача, могучий, словно дерево сала, окруженный множеством других пишачей. Это и был Канабхути. Канабхути же, увидев Катйайану, склонился пред ним и взял прах от его стоп. Катйайана спросил его: «О Канабхути, как случилось, что ты, всегда столь добродетельный, попал в такое бедственное состояние?» Услышав это, Канабхути так ответил ему, проявившему участие: «Сам я того не знаю, почтенный, но выслушай, что довелось мне узнать из уст живущих в городе Удджайини, на месте сожжения трупов.

1.2.1 ПОЧЕМУ ШИВА ЛЮБИТ КЛАДБИЩА И ЧЕРЕПА?

Слушай же! Спросила однажды Парвати у Шивы: «Скажи, повелитель, откуда у тебя такое пристрастие к кладбищам и черепам?» Отвечал ей Шива: «В давние времена случилось так, что всю землю покрыла вода и не было ничего живого. Тогда разрезал я себе бедро, и капля крови моей упала в мировой океан. Попав в воду, та капля сделалась яйцом, и, когда оно лопнуло, вышел наружу некий муж, и, как только он появился, создал я для него Пракрита, а от них потом пошли Праджапата и начался людской род. Оттого во всем мире зовут этого мужа Питамахой — Великим Отцом. Когда сотворил он живых и неживых, одолела Питамаху гордыня: «Вот, мол, сколь великое дело я совершил!» За это и отсек я ему голову.

Горько раскаивался я в совершенном и принял великий обет носить гирлянду из черепов и жить на кладбище — вот откуда моя привязанность к ним. Есть, о Богиня, еще и другая причина: когда беру я череп в руку, будто весь мир в ней держу! Яйцо, о котором я тебе рассказал, и череп, который у меня в руке, зовутся землею и небом».

Умолк Шамбху, а Богиня подумала: «Пусть он еще мне что-нибудь расскажет. Ведь интересно!» — и спросила: «Когда же вернется к нам Пушпаданта?» Выслушав вопрос, рассказал ей великий Бог такую историю: «Жил некогда йакша, слуга Вайшраваны, и подружился он с ракшасом Стхулаширасом. Узнав об их дружбе, разгневался Властитель богатств и обрек своего слугу на скитания в Виндхийском лесу в образе пишачи. Тогда Диргхаджангха, брат йакши, распростершись перед Кубе рой, стал упрашивать его отменить проклятие, но Повелитель сокровищ ответил: «Когда твой брат услышит Великий сказ из уст Пушпаданты, обреченного родиться человеком, и перескажет его Малйавану, то они оба избавятся от проклятий». Так Властитель богатств положил предел действию проклятия. Это же касается и Пушпаданты. Запомни это, любимая!»

Услышав сказанное Шамбху, радостный, поспешил я сюда. Как только встречусь я с Пушпадантой, проклятию моему конец». Умолк Канабхути, и тотчас же вспомнил былое Вараручи и промолвил, словно очнувшись ото сна: «Я и есть тот самый Пушпаданта! Слушай же Великий сказ».

Тогда Катйайана пересказал Великий сказ, в каждой из семи частей которого было по сто тысяч шлок, и после этого попросил его Канабхути: «Ты, почтенный, не иначе как воплощение самого Рудры, ибо кому, кроме него, знать столь великую историю? По милости твоей почти избавлен я от проклятия, а теперь, достойный, чтобы завершить мое очищение, поведай мне о себе, начиная с самого рождения». После того как Канабхути почтительно попросил об этом, Катйайана подробно рассказал ему о своей жизни, начав с того дня, когда появился на свет.

1.2.2 РАССКАЗ КАТЙАЙАНЫ О СЕБЕ

«Жил в городе Каушамби брахман, жрец Бога огня Агни по имени Сомадатта, жену же его звали Васудатта. Была она в прежнем рождении дочерью мудреца, из-за проклятия обреченной жить среди людей. Вот у них-то я и родился. Я был еще ребенком, когда умер отец мой, и матери стоило больших трудов прокормить меня и обучить.

Однажды два брахмана, утомленные дальним странствием, остановились у нашего дома и попросились переночевать. Случилось так, что, когда они у нас гостили, послышалась издалека дробь мриданга, и мать моя, вспомнив мужа, голосом, прерывающимся от слез, проговорила: «Это, сын, друг твоего отца, танцор Нанда пляшет». Тогда я сказал ей: «Пойду посмотрю, как он танцует, а когда вернусь, все тебе покажу и расскажу». Услышав мои слова, удивились те два брахмана. Заметила мать их удивление: «Не сомневайтесь! Этот мальчик, что хоть раз услышит, сразу запомнит». Чтобы проверить меня, прочли они мне пратишакхйу, толкование Вед, а я тотчас им все прочитанное повторил. Тогда они оба пошли со мной смотреть представление Нанды. Вернувшись потом домой, я все это изобразил матери, точь-в-точь как сам видел. Изумившись тому, как успел я все запомнить за один раз, тот из них, которого звали Вйади, с поклоном обратился к моей матери:

«Жили в городе Ветасе два брата, матушка, Девасвами и Карамбхака, и была у них друг к другу большая любовь. Сына одного из них — вот он перед тобой — назвали Индрадаттой, а меня зовут Вйади. Когда я родился, умер мой отец. Безмерное горе причинила его смерть отцу Индрадатты, и он поспешил вслед за своим братом тем же великим путем. Их вдовы тоже умерли — не вынесли их сердца такого несчастья.

Осиротели мы и в поисках знаний и богатства отправились на поклонение Кумаре. Когда же стали мы совершать аскетические подвиги, явился нам во сне Восседающий на павлине и сказал: «Есть в царстве царя Нанды город под названием Паталипутра. Там живет брахман Варша, у которого вы можете обучиться всем наукам. Ступайте туда». Пошли мы в город и, когда добрались до Паталики, стали расспрашивать, как того брахмана найти. Сказали нам люди: «Живет тут полоумный по имени Варша».

Повергли нас в смятение такие слова, но все же разыскали мы ветхий, полуразрушившийся дом Варши. Жилье это со стенами в громадных щелях, испещренными мышиными норами, с трухлявой крышей, казалось, давно было брошено людьми, и только несчастья могли еще гнездиться здесь. Заглянули мы в дом и увидели Варшу, погруженного в размышления. Его жена, в изодранных и грязных одеждах, с иссохшим и почерневшим телом, воплощение злосчастья, предложила нам, как гостям, угощение. Мы же сначала поклонились ей, а потом сказали, что по всему городу идет слава о ее муже, будто он глупец. Выслушав это, обратилась она к нам со словами: «Вы оба в сыновья мне годитесь. Что же мне вас стыдиться!» — и рассказала нам вот о чем:

1.2.3 ИСТОРИЯ ВАРШИ И УПАВАРШИ

«Жил некогда в Паталипутре добродетельнейший брахман Шанкарасвамин, и было у него двое сыновей. Одного из них звали Варша, другого — Упаварша. Старший, мой муж Варша, был глуп и беден, а младший — хитер и богат. Велел он своей жене прибираться в доме и готовить еду. А у женщин, когда приходят дожди, есть в обычае приготавливать из муки и патоки пирожок непристойного и безобразного вида и дарить какому-нибудь глупому брахману под предлогом, что такое печиво утоляет усталость от омовений и в жаркое время года, и в холодное. Но когда такой подарок подносится, то брахманы его не принимают — уж очень обычай оскорбителен. Так вот, жена-то моего деверя этакое угощение и поднесла Варше. Не следует умному такие подношения принимать, но Варша его принял. Когда же принес он подарочек домой, то я его как следует отругала. Стала тогда терзать мужа досада на собственную глупость, и поэтому пошел он поклониться Картикее. Умилостивив Бога покаянием, получил он от него в награду за самоотверженность знание всех наук. «Только разыщи ты такого брахмана, — приказал Картикейа, — который, раз услышав, все тотчас запоминает!» И с этим наказом поспешил радостный Варша домой. Вернувшись, рассказал он мне все, что с ним было. С той поры он и день и ночь размышляет и читает молитвы. Поискали бы вы такого юношу, который с одного раза все бы запоминал. От этого и ваше сердечное желание исполнится».

Выслушав эту историю от жены Варши, дали мы ей для избавления от бедности сто золотых и в тот же час покинули город Паталипутру. Долго скитались мы, разыскивая такого юношу, и, утомленные поисками, пришли сегодня к тебе в дом, и только здесь нашли юношу, способного все запоминать с одного раза, — это твой сын. Отпусти сына с нами, и пойдем мы с ним за знанием и за богатством».

Выслушала моя почтенная мать, что Вйади ей рассказал, и так ответила: «Все сходится. Верю я сказанному вами. И вот почему: еще до рождения сына, когда я его только зачала, было мне пророчество с неба, словно бы снизошла лишенная телесной оболочки Сарасвати:

«Родится этот мальчик памятливым, от Варши наставника переймет все науки и подарит людям грамматику. Имя ему наречется Вараручи, и, что только понравится, все ему будет дано». Вот какое слово услышала я тогда с небес. Теперь, когда вырос мой сын, день и ночь меня мучила мысль о том, где живет наставник Варша. Очень обрадовалась я вашему рассказу. Возьмите его с собой, как брата. Худого от этого не случится».

С великой радостью выслушали мою мать Вйади и Индрадатта, и ночь прошла для них как одно мгновение. Утром дал Вйади моей матери денег, чтобы случай такой отпраздновать, и совершил надо мной обряд посвящения — упанайану, чтобы мог я изучать Веды. Наставляла меня мать, еле сдерживая слезы, но при виде моего рвения уменьшилось ее горе. Посочувствовав матери, ибо больно ей было расставаться с таким сыном, Вйади и Индрадатта, взяв меня с собой, покинули город. Прошло какое-то время, и добрались мы до дома мудреца Варши, и они представили меня ему, подлинному воплощению Сканды. На следующий день наставник посадил нас на чистую землю перед собой и божественным голосом произнес: «Ом!» Тотчас явились перед нами Веды со всеми ангами, и начал он нас обучать. Что говорил он один раз, то я сразу запоминал, что повторял дважды, то Вйади схватывал, а что трижды им говорилось, то и Индрадатта усваивал. Слыша всякий раз, как при начале занятий раздавался божественный голос Варши, к его дому отовсюду стекались толпы брахманов, воздавали ему хвалу и оказывали всяческие почести. При виде этого не очень-то радовался Упаварша, младший брат нашего наставника. Зато все жители Паталипутры устроили великое торжество, а царь Наяда, узрев чудесное проявление мощи Сына повелителя гор, изъявил свою радость и наполнил дом Варши одеждами, драгоценностями и всем необходимым».

1.3.0 ВОЛНА ТРЕТЬЯ

Так рассказывал в лесу Вараручи, а Канабхути все это внимательно слушал, боясь пропустить хотя бы слово. Вараручи же продолжал свой рассказ:

«По прошествии некоторого времени, однажды, когда мы закончили свой урок, а солнце выполнило свой, спросили мы наставника: «Расскажи нам, учитель, как случилось, что этот город стал обителью двух Богинь — Лакшми и Сарасвати?» — «Слушайте меня! — сказал он. — Сейчас я об этом поведаю.

1.3.1 ИСТОРИЯ О ПАТАЛИ И ПУТРАКЕ И О ТОМ, КАК ВОЗНИК СЛАВНЫЙ ГОРОД ПАТАЛИПУТРА

Есть в Гангадваре место святых омовений, называющееся Канакхала. Как раз здесь божественный слон Канчанапата, обрушив в реку вершину горы Ушинары, переправился через Гангу.

В том месте совершал аскетические подвиги брахман с женой, пришедший туда из южных краев. Шло время, и родила она ему трех сыновей. Когда брахман умер, жена последовала за ним, а их сыновья отправились учиться в город Раджагриху.

Когда же трое осиротевших юношей овладели всеми науками, устремились они в южные края поклониться повелителю Кумаре. Пришли они в город Чинчини, стоявший на берегу океана, и поселились у брахмана Бходжики. Тот выдал за них трех своих дочерей, отдал все, что у него было, а сам после этого отправился на берег Ганги и стал подвижником, ибо, кроме дочерей, не было у него больше никого. Жили юноши в доме тестя спокойно, но вот из-за того, что не пришли вовремя дожди, случилась в этих местах страшная засуха. Удрученные голодом, трое юных брахманов покинули своих жен, верных супружескому обету, и побрели неведомо куда. Ведь в сердцах жестоких мужчин не живет чувство родства!

Пришлось женам искать убежища в доме друга их отца Йаджнадатты. А нужно сказать, что средняя из них в ту пору понесла. Трудно им жилось, но всегда они помнили о своих мужьях. Даже в несчастье добродетельные женщины не нарушают супружеского долга! Настало время, и средняя родила сына. В заботе о нем сестры старались превзойти друг друга. Однажды проносился в небесной вышине Шива, державший на коленях Мать Сканды. Она заметила этого ребенка и, преисполненная сострадания, сказала: «Взгляни, супруг мой божественный, эти три женщины холят мальчика и надеются, что станет он для них троих опорой. Поэтому сделай, повелитель, так, чтобы действительно стал он опорой их старости». На это ответил супруге Бог, исполнитель желаний: «Согласен я. В прежнем рождении он со своей женой отменно меня порадовал и потому теперь родился на земле, чтобы безмятежно наслаждаться жизнью. А его жена Патали ныне родилась дочерью царя Махендравармана, и она снова станет ему женой». Так сказав супруге, явился Шива трем добродетельным сестрам во сне и промолвил: «Пусть ваш сын зовется Путракой. Всякий раз, просыпаясь, будет он находить под изголовьем сто тысяч золотых и станет впоследствии царем».

На следующий же день, когда мальчик проснулся, под его изголовьем оказалось золото. Возрадовались этому сестры, ставшие истинными дочерьми Йаджнадатте. Их верность супружескому долгу принесла плоды. Росло их богатство день ото дня, и стал наконец Путрака царем. Воистину благодаря подвижничеству взращиваются богатства! Однажды Йаджнадатта посоветовал ему: «О царь, твой отец из-за голода теперь где-то скитается. Поэтому всегда щедро одаряй брахманов, которые будут к тебе приходить. Послушай, я поведаю тебе историю о Брахмадатте.

1.3.2 О ЦАРЕ БРАХМАДАТТЕ И ЗОЛОТЫХ ГУСЯХ

В давние времена правил в Варанаси царь Брахмадатта. Однажды ночью заметил он пролетавшую высоко в небе чету красных гусей, окруженных сотней других. Взмахи их золотистых крыльев казались вспышками молний, прорывавшихся из белого облака. И так захотелось царю снова увидеть чудесных гусей, что почувствовал он отвращение к радостям царской власти. Посоветовавшись с министрами, приказал он выкопать красивый пруд и повелел, чтобы никто в его царстве не причинял вреда живым существам. Через некоторое время прилетели на этот пруд те гуси, и царь, обретший их доверие, спросил, почему у них золотые перья. Звонкими голосами ответили ему гуси: «Были мы в прошлом рождении, о царь, простыми воронами. Но однажды мы подрались между собой из-за остатков жертвоприношений в пустом храме Шивы, упали в пруд и утонули. Вот почему родились мы золотыми гусями». Выслушал царь этот рассказ и, глядя на них, умилился.

Так и ты возвысишься, подобно этим гусям, если будешь щедр к своим родичам-брахманам».

Как Йаджнадатта сказал, так Путрака и стал делать. Прослышав о его щедрости, пришли к нему родичи — брахманы и были счастливы, обретя бесценные сокровища, и вернулись затем к своим женам.

Удивительно все же, как неразумные, даже видя порожденные их глупостью несчастья и понимая, что идут к гибели, не могут отказаться от неразумных поступков. Пожелав завладеть царством Путраки, брахманы вознамерились убить его. Чтобы осуществить свой замысел, уговорили его пойти с ними поклониться Богине, живущей в Виндхийских лесах. Наняв убийц, спрятали они их в засаде внутри храма и сказали ему: «Ступай ты сначала один, поклонись Богине!» Доверчивый, вступил он в храм и увидел, что грозит ему гибель. Спросил Путрака разбойников: «Почему вы хотите убить меня?» А те ему сказали: «Родичи твои наняли нас и золота дали». Тогда Путрака, наученный Богиней, сказал тем безумцам: «Отдам я вам все свои бесценные украшения. Отпустите меня. Никому не открою я вашей тайны и далеко уйду отсюда». — «Пусть так и будет!» — сказали они и, обобрав его, вышли из храма. «Убит Путрака!» — солгали они брахманам. Узнав, что их замысел осуществился, поспешили те обратно в надежде захватить царство. Министры же, распознав в них предателей, велели их казнить.

1.3.3 О ГЛУПЫХ СЫНОВЬЯХ АСУРЫ МАЙА И ОБ ОСТАВЛЕННОМ ИМ НАСЛЕДСТВЕ

Тем временем, разочарованный в своих родичах, Путрака все дальше и дальше углублялся в дикий Виндхийский лес. До тех пор блуждал он, пока не наткнулся на двух драчунов. «Кто вы такие?» — спросил он. Они ответили: «Мы сыновья асуры Майа. Умер он и оставил нам эти плошку, палочку да сандалии. Из-за них мы и деремся. Кто сильнее, тот всем и завладеет!» Выслушав такие слова, засмеялся Путрака: «Ну и богатство!» Тогда драчуны в один голос заговорили: «Да кто эти сандалии наденет, тот по небу сумеет летать; что палочкой напишешь, то и сбудется; о какой еде подумаешь, та в плошке и окажется». Услыхав такое, посоветовал им Путрака: «Чем драться, побегите лучше наперегонки. Кто первым прибежит, тому все и достанется».

«Пусть так и будет». — согласились два глупца и кинулись бежать, а Путрака взял палочку, чашу, надел сандалии и взвился в небо. В один миг проделал он путь многих дней и, увидев красивый город, звавшийся Акаршика, опустился в пределах этого города. «Где же мне поселиться? — думал он. — Гетеры ловки в обманах, брахманы не лучше моих родичей, купцы жадны до денег». Так рассуждая, нашел царь заброшенный дом, вошел в него и увидел там дряхлую старуху. Прежде всего он порадовал ее, дав денег. Тогда она угостила его, и стал он жить у нее, скрываясь от людей. Прошло какое-то время, и однажды довольная им старуха обратилась к нему со словами: «Послушай-ка, сынок! Нет у тебя супруги, украшенной разными достоинствами. У здешнего царя есть дочь, зовут ее Патали. Держат девушку в верхних покоях дворца и берегут, как драгоценную жемчужину». Выслушал Путрака старуху, и вместе с ее словами вошла в его сердце любовь. «Сегодня же я должен увидеть мою возлюбленную», — решил он и, когда опустилась ночь, надел сандалии и взвился в небесную высь. Влетев в окно высокого дворца, подобного горному пику, увидел он во внутренних покоях спавшую в одиночестве Патали. В сиянии лунных лучей казалось, будто спит это супруга Бога любви, покорителя мира. «Как бы мне разбудить ее?» — спросил он себя, и тут словно нарочно проснулся страж, стоящий снаружи. Прочел страж такой стих:

Вот спит она, Раскинувшись в истоме, Глаза ее полузакрыты, Она позевывает сладко, А ты задумался, Как пробудить ее? Чудак! Да просто обними!

Услышал он эти стихи и, трепеща всем телом от страсти, обнял красавицу, и она тотчас же проснулась. При виде царя наполнились ее очи стыдом и удивлением: стыдом — оттого, что был перед ней незнакомец, удивлением — от его появления в ночное время. Но началась меж ними исполненная неги беседа, и свершился брак по обряду гандхарвов, и все больше разгоралась любовь, и ночь была коротка влюбленным. Уже готовилась блеснуть заря, когда, простившись с горюю щей супругой, тем же путем вернулся Путрака в дом старухи. Так проникал он каждую ночь к любимой, и они проводили время в забавах страсти, а затем уходил восвояси. Но заметили однажды стражники на теле Патали следы зубов от нежных покусываний, царапины от ногтей, полученные при страстных объятиях, и прочие следы любовных ласк и доложили об этом ее отцу. Тот повелел некоей женщине спрятаться в покоях Патали и подсмотреть, что делается там по ночам.

Женщина же, чтобы выследить любовника, пометила краской одежду спавшего Путраки.

Когда поутру отец Патали пробудился ото сна и ему обо всем было доложено, тотчас послал он по всему городу соглядатаев, которые и обнаружили Путраку в жилище старухи. Но как только привели они его пред очи разгневанного царя, он снова надел сандалии, взвился в небо и проник в покои Патали. «О нас все узнали, — крикнул он своей милой, — вставай скорее. Мы спасемся с помощью волшебных сандалий!» Подхватил он любимую на руки и помчался небесной дорогой. Потом спустились они из поднебесья на берег Ганга, и Путрака угостил утомленную Патали разнообразными кушаньями, которые дала им волшебная чаша. Восхищенная его могуществом, спросила Патали, что он еще может делать. Тогда начертил он у своих ног город и войско в нем для защиты от недругов, состоящее из пеших бойцов, всадников, колесниц и слонов. Тотчас же нарисованный город превратился в настоящий, а Путрака стал в нем царем, достиг большого могущества и правил честно, а когда одолел тестя, то завладел всей землей до самого океана. Город же со всеми горожанами, возникший по волшебству, стал обителью красы и богатства, и потому его назвали Паталипутра, и в нем пребывают постоянно Лакшми, Богиня счастья, и Сарасвати, покровительница наук и красноречия». Так выслушали мы, Канабхути, из уст наставника Варши этот необычный и весьма интересный рассказ, и много мы ему удивлялись и радовались», — заключил Вараручи.

1.4.0 ВОЛНА ЧЕТВЕРТАЯ

1.4.1 О ЛЮБВИ ВАРАРУЧИ И УПАКОШИ

Такую историю поведал Вараручи в чаще Виндхийского леса и снова обратился к прерванному рассказу.

«Сколько-то прожил я с Вйади и Индрадаттой в Паталипутре и со временем стал умудрен во всех науках. Пошли мы однажды полюбоваться праздником Индры и увидели девушку, подобную цветочному луку, оружию Бога любви, только что не было на этом луке стрелы. Спросил я тогда Индрадатту: «Кто эта красавица?» И ответил он мне, что зовут ее Упакоша и приходится она Упаварше дочерью. С помощью ее подруг познакомился я с нею, а она, похитив исполненными страстью взорами мое сердце, ушла к себе домой. Лицо ее было прекрасно, как луна в полнолуние, глаза спорили красотой с синим лотосом, прелестные нежные руки были гибки, как стебли этого цветка, а полные груди рождали страстное желание любовных объятий. Шея девушки походила на изящную витую раковину, сочные губы ее состязались в яркости с красным кораллом, и вся она, чудилось, была полновластной хозяйкой в храме красоты, которому покровительствует Бог любви. Непрестанный поток стрел Камы искрошил мое сердце, так что я не мог в ту ночь уснуть, томясь неукротимым желанием отведать вкус губ красавицы, подобных плодам бимбы. Так и не уснув, на исходе ночи увидел я божественную женщину, облаченную в белые одежды. Она обратилась ко мне с такими словами: «В прежнем рождении была Упакоша твоей женой, и никого другого, кроме тебя, не хочет она видеть своим мужем. Поэтому не томи себя, юноша, напрасными тревогами. Я — Сарасвати, вселившаяся в твое тело, и не могу видеть, как ты удручен!» После этого она исчезла. Очнулся я и утром пошел к дому возлюбленной моей и сел под манговым деревом. Приблизилась ко мне ее подруга и поведала, что Упакоша истерзалась от любви. Тогда еще горше стали мои мучения. Сказал я ей: «Как взять Упакошу в жены без согласия ее родителей? По мне, смерть лучше осуждения! Узнай, не согласятся ли старшие в роду выдать ее за меня? Сделай это, о прекрасная! Ты и меня, и свою подругу к жизни вернешь». Выслушав меня, она вошла в дом и все передала матери подруги, а мать передала эту весть Упаварше. Упаварша поделился ею со старшим братом своим Варшей, и тот тоже согласился. Когда был назначен день свадьбы, велел наставник, чтобы Вйади привез из Каушамби мою мать. И тогда отдал мне Упакошу ее отец в жены. Мать моя хозяйничала в доме, и зажил я счастливо.

Со временем умножилось число учеников у Варши, и был среди них один отменный глупец, которого звали Панини. Жена Варши прогнала его, в услужении неловкого, и пошел он, удрученный этим, в Гималайи на подвижничество, исполненный жажды обрести знания. Самоотверженностью своей Умилостивив он Украшенного полумесяцем, и тот пожаловал ему знание новой грамматики, главнейшей из наук.

Возвратясь оттуда, вызвал меня Панини на диспут. Семь дней прошло в споре, и никто не добился успеха, а на восьмой раздался с небес ужасающий голос Шивы, желавшего победы Панини. И тогда исчезла с земли изучавшаяся нами грамматика Индры, и мы, посрамленные соперником, остались ни с чем. Одолеваемый невежеством, поручил я все деньги, что были в доме, купцу Хиранйагупте, сказав Упакоше: «Я ухожу в Гималайи поклониться Шанкаре, умилостивить его жестокими подвигами и постом». Достойная супруга после моего ухода каждый день совершала священное омовение в Ганге и прилежно возносила молитвы в храме.

Исхудала она в разлуке со мной, побледнела, но, подобная угасающей луне, не утратила привлекательности для мужских глаз. Однажды весной пошла она, как обычно, купаться на реку, и углядели ее царский жрец, начальник городской стражи и наставник царевича. Тотчас же все трое оказались мишенью для стрел Бога любви. В тот день долго пробыла моя жена на берегу Ганги, а когда вечером спешила домой, то попытался наставник царевича силой овладеть ею. Но красавица так сказала ему: «Любезный, мне хочется того же, чего и ты хочешь, но родилась я в благородной семье, и супруг мой на чужой стороне. Вдруг кто-нибудь увидит нас? Ни мне, ни тебе добра не будет! Поэтому потерпи пока, а как наступит день праздника весны, ты, когда стемнеет и все горожане, утомленные весельем, уснут, приходи ко мне в первую стражу ночи». С помощью такого обещания она избавилась от любезника и продолжала свой путь. Не успела она далеко уйти, как привязался к ней царский жрец. Упакоша и ему пообещала встретиться, только прийти велела во вторую стражу. Поспешила она дальше, но тут остановил ее объятый страстью военачальник. И этому, возмечтавшему о ее ласках, пообещала Упакоша то же самое, только свидание назначила в третью стражу.

Сумев по воле судьбы освободиться от всех троих, взволнованная, вернулась она домой и, позвав служанок, сказала им: «Если муж отправляется на чужбину, то достойной женщине лучше умереть, чем поднимать глаза на тех, кто покушается на ее красоту». В думах обо мне всю ночь промучилась она без сна, без пищи, а наутро послала за деньгами к купцу Хиранйагупте, чтобы приготовить брахманам угощение. Но тот денег не дал, сам к ней пожаловал и, оставшись наедине, предложил: «Ты отдайся мне, тогда я верну тебе деньги, доверенные мне твоим мужем». Услышала этакие слова Упакоша и опечалилась, так как не было у нее свидетеля, что муж отдал деньги Хиранйагупте на хранение. Виду, однако, не подала, а велела купцу прийти к ней в ту же ночь, что и прочим, только в четвертую стражу. Обрадовался купец и ушел. Послала Упакоша служанок купить масла, камфары, других благовоний и смолы, а затем смешала все это и еще велела приготовить четыре куска ткани, чтобы растирать при омовении тело, и большой сундук с наружным запором.

И вот наступил праздник весны, и вечером пожаловал к Упакоше разряженный наставник царевича. Ему, тайком пробравшемуся, она сказала: «Пока не вымоешься, я к тебе даже не притронусь. Пойди и сделай это». Тот, простак, согласился и, сопровождаемый ее служанками, вошел в темный чулан. Забрали они все его наряды и украшения и стали растирать его тело сажей да смолой. Ничего не ведая об этом, оказался он вымазанным с ног до головы. А пока он таким-то образом омывался, наступила вторая стража, а с ней и черед царского жреца. «Ох! — с притворным испугом воскликнули девушки. — Это царский жрец, друг Вараручи, пришел!» — и в тот же миг спровадили наставника царевича в сундук и крепко-накрепко заперли снаружи.

Точно так же они и со жрецом поступили, забрав у него все одежды и измазав его сажей и смолой. Вслед за жрецом изволил пожаловать сам начальник городских стражников. Тогда девушки, словно бы страшно испуганные, и жреца в сундук спровадили и снаружи заперли. Такое же омовение устроили они и доблестному воителю, перемазав его всего, и точно так же, когда в последнюю стражу ночи постучался купец, они, изобразив жуткий испуг, упрятали и его в сундук. Все трое в этом сундуке, будто в мрачнейшем аду, возились, пытаясь как-то приладиться, и рта не могли раскрыть от страха друг перед другом.

Упакоша же зажгла светильник и, когда вошел наконец купец Хиранйагупта, сказала: «Давай деньги, что муж на хранение отдал!» Плут-купец, видя, что в доме никого нет, ответил: «Ведь сказал же я, что отдам деньги, которые муж твой мне на сохранение отдал». Упакоша же, обращаясь к сундуку, воскликнула: «О Боги, слышите ли вы слова Хиранйагупты?» После этого задула она светильник, и под предлогом омовения девушки и купца сажей и смолой вымазали. Тем временем ночь была на исходе, и они со словами: «Вот и ночь уже прошла» — вытолкали его из дома, хотя уходить он не хотел. Прикрытый какими-то лохмотьями, весь в смоле и саже, искусанный собаками, сгорающий от стыда и позора, кое-как добрался купец до своего дома, и, пока слуги отмывали с его тела всю эту мерзость, он, злосчастный, не смел даже взглянуть им в лицо. Воистину зло порождает зло!

Упакоша же в сопровождении служанок без согласия старших в роде отправилась во дворец царя Нанды и, обратившись к нему, сказала:

«Купец Хиранйагупта хочет утаить деньги, оставленные ему на хранение моим мужем». Пожелал царь узнать все точно и послал за купцом, а тот, когда его привели, стал отнекиваться: «Нету меня, повелитель, ничего». Упакоша же на это возразила: «Есть у меня, о царь, свидетели. Держит мой супруг в сундуке запертыми Божеств — хранителей дома. Перед ними купец сам признал, что у него деньги. Прикажи принести сундук, и спросим их». Улыбнулся царь, выслушав ее речь, и послал за сундуком. Тотчас был сундук доставлен царскими слугами. И тогда Упакоша сказала: «Отвечайте по правде — говорил ли купец, что деньги моего мужа у него дома? Скажете — домой отправлю, нет — прямо здесь крышку открою и всему собранию вас покажу». Такое услыхав, перетрусили запертые в сундуке и заговорили: «Правда, правда, свидетели мы: купец перед нами признался, что присвоил деньги». Нечего было купцу сказать, и повинился он во всем.

Сгорая от нетерпения узнать, что же такое в сундуке, царь попросил Упакошу открыть его. Отперла она сундук прямо в собрании, и трое, скрывавшиеся в нем, подобные силам тьмы, вылезли наружу. С трудом признали их царь и министры и со смехом спросили, как они там оказались. Тогда добродетельная Упакоша рассказала, как это случилось, и все, кто был в собрании, восхвалили ее поведение: «Немыслимо трудно живется порядочным женщинам, твердым в добродетели!» Царь же, видя, что произошло, лишил имущества и изгнал из страны этих трех охотников до чужих жен. «Будь мне сестрой», — сказал он Упакоше и, наградив ее большими деньгами, отпустил. Возрадовались Варша и Упаварша ее твердости в соблюдении супружеского долга, и все горожане разделили их радость, прослышав об этой истории.

Тем временем умилостивил я Великого Бога, исполнителя желаний, достойного супруга Парвати, труднейшими подвигами, и просветил он меня знанием грамматики Панини, а я согласно его воле дополнил ее. Так, утолив жажду знаний по милости Увенчанного серпом луны, пустился я в обратный путь и в дороге не знал усталости. Вернувшись домой и поклонившись матери и наставникам, узнал я от них занимательную историю, случившуюся с Упакошей. Не было предела моей радости, и ничто на земле не казалось более удивительным: от этого моя прежняя любовь к жене выросла во много раз.

1.4.2 О ВОЦАРЕНИИ ЛЖЕ-НАНДЫ И О ВЕРНОМ МИНИСТРЕ ШАКАТАЛЕ

Захотелось вслед за тем наставнику Варше услышать из моих уст новую грамматику, но повелитель Кумара сам его в ней просветил. Потом спросили Вйади и Индрадатта у своего учителя, сколько нужно заплатить ему, и наставник Варша ответил: «Следует дать мне десять миллионов золотых». Согласились они и сказали мне: «Нужно пойти, друг, к царю Нанде и у него попросить денег. Иначе откуда нам столько золотых взять? У царя Нанды есть сейчас девять сотен и девяносто миллионов золотых. Он ведь сделал Упакошу своей названой сестрой, а ты, значит, приходишься ему шурином. Поэтому ты можешь к нему обратиться за такой помощью». Порешив так, мы втроем пошли к Панде, пребывавшему тогда в Айодхйе. Когда же достигли мы Айодхйи, сказали нам, что царь Нанда умер. Горе наше было безмерно, а в стране началась смута.

Тогда Индрадатта обратился к нам со словами: «Знаю я ухищрения магии и вселюсь в тело умершего царя. Ты, Вараручи, придешь ко мне как проситель, и я дам тебе золото. Ты же, Вйади, постереги мое тело, пока я в него не вернусь». Так решив, вселился Индрадатта в тело Нанды, и, когда ожил царь, вся страна возрадовалась. Вйади остался в заброшенном храме сторожить тело Индрадатты, а я отправился к царю.

Вошел я во дворец, приветствовал царя, как положено, и в награду нашему учителю попросил у лже — Нанды десять миллионов золотых. Тогда позвал он Шакаталу, министра истинного Нанды, и приказал: «Уплати этому человеку десять миллионов золотых!»

Увидев чудом ожившего царя и тотчас явившегося к нему просителя, догадался министр, что дело неладно. Воистину, чего только не поймет умный человек! Сказал он: «Велю дать, божественный», а сам подумал: «Сын Нанды еще мальчик, у государства врагов много. Пока придется поберечь этого мнимого царя». Приняв такое решение, он распорядился немедля сжечь всех покойников в царстве. Побежали соглядатаи по всей стране, стали выискивать трупы и сжигать их. Заглянули они и в храм, где таился Вйади, охраняя тело, покинутое Индрадаттой, и, приняв это тело за труп, вырвали его из рук друга и сожгли.

Хитрый же Шакатала, когда царь стал торопить его с выдачей денег, так ему отвечал: «Все слуги твои заняты приготовлением к празднику. Пусть брахман немного подождет — выдам я ему деньги». А в это время вошел к царю с рыданиями Вйади: «Недостойное дело свершилось, царь. Ты воскрес, а слуги твои сожгли тело живого брахмана, предавшегося созерцанию». Узнав это, задумался мнимый Нанда: «Что же теперь со мной будет?», а многомудрый Шакатала, поняв, что тело сожжено и мнимому Нанде некуда деться, вышел со словами:

«Ну, теперь-то я отдам деньги».

Тогда, оставшись наедине с Вйади, обратился мнимый Нанда к нему в полном отчаянии: «Я, брахман, стал теперь шудрой. Что за радость мне в царских утехах?» Вйади же, утешая царя подходящими к случаю словами, повел такую речь: «Стала твоя тайна известна Шакатале, вот о чем теперь надо подумать. Ведь он-то великий министр и может тебя погубить и возвести на трон Чандрагупту, сына прежнего Нанды. Ты сделай так — поставь Вараручи главным над всеми министрами, а он благодаря острому и обширному разуму сумеет упрочить твое царствование». После этого ушел Вйади за деньгами, положенными учителю, а мнимый Нанда вызвал меня и назначил министром.

Тогда я ему посоветовал: «О царь, погибло твое брахманское достоинство, и не будет в твоем царстве покоя, пока Шакатала вершит делами. Нужно найти способ погубить его». И вот по моему настоянию велел царь бросить Шакаталу в подземелье по обвинению, что тот сжег живого брахмана, и вместе с ним туда же велел заключить сто его сыновей. Каждый день спускали мы в колодец плошку с поджаренной мукой и плошку с водой. Тогда сказал Шакатала сыновьям: «Дети, этого и на одного не хватит, а нас здесь много. Пусть же вся пища достанется только тому, кто способен свергнуть мнимого Нанду!» — «Только ты, отец, можешь это свершить, — ответили сыновья, — пусть тебе и достается пища». Воистину, для решительных людей отмщение врагу дороже жизни! На том и порешили. Стал Шакатала один съедать всю муку и выпивать всю воду. Уж так повелось, что, кто хочет одолеть врага, ожесточается душой.

«Если человек желает себе блага, не следует ему ничего предпринимать, не поняв души своего повелителя и не завоевав его доверия», — рассуждал Шакатала, видя мучения сыновей, друг за другом умиравших от голода. Все сто сыновей умерли на его глазах, и остался Шакатала один, окруженный их трупами.

Пока все это происходило в колодце, мнимый Нанда укрепился на троне, а Вйади, отдавший наставнику положенное, возвратился в Айодхйу. Возвратившись, обратился он к царю со словами: «Да будет твое царствование долгим и счастливым! Что мог, то тебе посоветовал, а теперь ухожу я свершать аскетические подвиги». От горя перехватило у царя горло. Только и сказал он Вйади: «Останься в моем царстве, наслаждайся мирским счастьем. Не покидай меня!» На это ответил ему друг: «Какой же разумный, скажи, станет тонуть в мимолетных наслаждениях? Ведь и мудрости грозят призрачные радости, порождаемые Богиней счастья!» И немедля отправился Вйади заниматься подвижничеством.

После этого, о Канабхути, мнимый Нанда, чтобы насладиться царской властью, вернулся со мной и со всем войском из Айодхйи в свою столицу Паталипутру. Там продолжал я исполнять долг министра, а Упакоша окружала меня заботами, и вместе со мной жили, не зная невзгод, и моя мать, и старшие в роду. Река, стремящаяся с небес, была довольна моими деяниями в Паталипутре и каждый день приносила мне золото, а вселившаяся в мое тело Сарасвати не оставляла меня своими советами».

1.5.0 ВОЛНА ПЯТАЯ

Окончив этот рассказ, Вараручи перешел к истории о том, как мнимый Нанда со временем стал жертвой любви, гнева и всех прочих страстей.

5.1 ОБ ИЗБАВЛЕНИИ ШАКАТАЛЫ ИЗ ЗАТОЧЕНИЯ

«Подобно обезумевшему слону, не разбирал Нанда, куда мчится. Кому не вскружит голову нежданно-негаданно доставшееся счастье! И тогда я подумал: «Царь нынче делами государства не занимается, и мне, вынужденному нести все заботы, приходится худо. Почему бы не взять мне в помощники Шакаталу? Если и попытается он сделать что-либо против царя, что может ему удасться, пока я во главе дела?»

Испросив у царя разрешения, вызволил я Шакаталу из темного и глубокого колодца — ведь брахманы по натуре отходчивы. А Шакатала так размыслил: «Не одолеть мне мнимого Нанду, пока Вараручи здесь, и потому в ожидании подходящего времени следует вести себя подобно тростнику, который при любой буре гнется, но не ломается». С моего согласия Шакатала был снова назначен министром и стал вершить дела царя.

Однажды мнимый Нанда выехал из города на берег Ганги и видит: посреди потока высунулась из воды рука с пятью пальцами, крепко сжатыми вместе. «Что бы это могло значить?» — тотчас спросил царь. Посмотрел я на реку и увидел только два пальца, а затем рука исчезла. Еще больше удивился царь и снова задал мне тот же вопрос. Тогда я ему ответил: «Если пятеро действуют согласно, нет в этом мире для них ничего недостижимого. А если двое заодно, то и для них на земле все доступно».

Обрадовался царь тому, что разъяснил я скрытый смысл знамения, а Шакатала помрачнел, убедившись в проницательности моего ума, и понял, что превзойти меня трудно.

Однажды случилось мнимому Нанде увидеть, как его жена, высунувшись из окна, засмотрелась на брахмана-странника. И только поэтому разъяренный царь приказал того несчастного казнить. Гнев с рассудком не в ладу!

1.5.2 ПОЧЕМУ РАСХОХОТАЛАСЬ МЕРТВАЯ РЫБА?

Вот ведут его через базар к месту казни, и тут вдруг какая-то мертвая рыба расхохоталась. Доложили об этом царю, и велел он остановить казнь и спросил меня, почему рыба смеялась. Попросил я у него времени, чтобы подумать, а когда уединился, то вселившаяся в меня Сарасвати посоветовала: «Ночью проберись к дереву тала и спрячься под ним, чтобы тебя не заметили. Тогда узнаешь, почему рыба смеялась». В точности исполнил я совет Богини, ночью укрылся под деревом тала и увидел, как прилетела туда страшная ракшаси со своими детьми. Они просили есть, а она им на это сказала: «Погодите, утром дам я вам отведать мяса брахмана. Пока еще его не убили». — «А почему его еще не убили?» — полюбопытствовали дети. «Да при виде его даже мертвая рыба засмеялась». — «А почему она смеялась?» — не отставали дети. И тогда ракшаси ответила: «Да ведь царя этого все его жены обманывают. В его гареме живут несколько мужчин, наряженных женщинами. Потому и смеялась рыба, что они целехоньки, а на казнь повели невинного». Услышал я это и бросился бежать, а утром поведал царю, из-за чего рыба смеялась. И действительно, поймали в гареме нескольких мужчин, наряженных женщинами. Еще больше стал меня уважать царь. Брахмана же он простил и избавил от казни.

Очень удручали меня такие поступки царя. Но как-то пришел к нему юный художник. Написал он портрет лже-Нанды и его супруги, и настолько хороша была картина, что казались они живыми, только вот даром речи не обладали. Царь был весьма доволен и щедро одарил художника, картину же повесил на стену в спальном покое. Случилось мне однажды войти в этот покой, и посмотрел я на царицу, изображенную на картине и наделенную признаками, свойственными красавицам. Но заметил я, что не хватает у нее на талии родинки, подобной зернышку кунжута. Взял я и пририсовал маленькое пятнышко, и образ царицы заблистал тогда совершенством прелестей. И только кончил я рисовать, как вошел в спальный покой сам царь, и взгляд его тут же был привлечен вновь появившейся родинкой.

«Кто ее нарисовал?» — закричал он на стражников, а те ему ответили, что сделал это Вараручи, то есть я. Задумался царь: «Никто, кроме меня, той родинки, находящейся на сокровенном месте, не видел. Как же мог Вараручи про нее узнать? Вот, видно, кто тайный нарушитель покоя моего гарема. Вот почему смог он узнать тайну мужчин, переодетых женщинами». От таких мыслей воспылал мнимый Нанда гневом. Воистину, что глупцу ни скажется, все истиной кажется! Позвал он немедля Шакаталу и объявил ему: «Ты должен убить Вараручи. Он соблазнил царицу».

«Как повелишь, владыка», — ответствовал ему Шакатала и вышел. Задумался министр: «Не под силу мне убить Вараручи. Необычайной мощью ума обладает он. К тому же, разве не он извлек меня из колодца? Да он еще и брахман! Лучше я его скрою, а царю скажу, будто убил». Так порешив, пришел ко мне Шакатала, рассказал о беспричинном гневе Нанды и предложил: «Я велю казнить кого-нибудь другого, а ты живи тайно в моем доме, постараюсь уберечь тебя от царской ярости». Как он сказал, так и сделал: я стал жить в его доме, а он под покровом ночи казнил кого-то другого, распустив слух, что казнил меня.

После того как Шакатала все это устроил, молвил я ему однажды: «Ты поистине несравненный министр, потому что не решился меня убить. Да это и невозможно, ибо есть у меня друг — могучий ракшас. Стоит мне только в мыслях позвать его, как он тотчас же является и, коли я пожелаю, готов сокрушить весь мир. Но царь — мой друг Индрадатта, к тому же он брахман, и убивать его нельзя». Тогда Шакатала сказал, что хотел бы повидать этого ракшаса. Позвал я его мысленно, и тотчас явился ракшас перед Шакаталой. При виде его изумился министр и ужаснулся, а когда тот исчез, спросил меня: «Как зародилась твоя дружба с ним?»

Вот какую историю я ему рассказал: «Случилось однажды так, что каждую ночь стали бесследно исчезать воины, охранявшие город. Узнав об этом, мнимый Нанда поставил меня начальником над всеми городскими стражниками, и как-то раз, обходя ночью безлюдные улицы, увидел я, что бродит по ним некий ракшас. Обратился он ко мне: «Скажи, кто в этом городе самая красивая женщина?» Со смехом ответил я: «Эх, глупец, кому какая нравится, та тому и красавица!» Тогда сказал он: «Ты единственный, кто правильно ответил на мой вопрос». Поэтому-то он меня не убил и продолжил так: «Обрадовал ты меня. Теперь ты мой друг. Как только подумаешь обо мне, тут же явлюсь». С этими словами он исчез, а я пошел своей дорогой. С той поры у меня с этим ракшасом дружба».

Когда закончил я свой рассказ, очень стал просить меня Шакатала, чтобы я снова показал ему силу ума моего, и вызвал я усилием мысли воплощение Богини Ганги. Поклонился я ей, и она, обрадованная этим, исчезла. Шакатала же стал еще больше мне предан. Заметил он как-то раз, что томлюсь я от вынужденного заточения, и произнес такие слова: «Зачем терзаешься ты, обладатель могучего знания? Разве не ведомо мудрому, что разум царей непостоянен? Скоро и к тебе придет избавление. Послушай-ка одну историю.

1.5.3 О МНОГОУМНОМ МИНИСТРЕ ШИВАВАРМАНЕ

Жил в стародавние времена царь Адитьяварман, а главным министром у него был многоумный Шиваварман. Случилось так, что жена властителя понесла, и, узнав об этом, царь спросил стражей, охранявших женский покой: «Вот уже два года минуло, как я в женский покой не входил. Отвечайте, как случилось, что царица забеременела?» И они ответили: «Никакому мужчине сюда проникнуть невозможно. Но вот твой министр Шиваварман постоянно сюда наведывается». Услыхав такое, подумал царь: «Вот кто, оказывается, мой недруг! Но если я его убью, меня же осудят». Поразмыслив, послал он тогда министра к своему вассалу и другу Бхогаварману. А вслед Шиваварману отправил царь письмо с тайным гонцом и в том письме велел Бхогаварману убить министра. Но не прошло и семи дней после отъезда Шивавармана, как вдруг забеременевшая царица попыталась бежать. Стража, однако, схватила ее, а вместе с ней мужчину, наряженного в женские одежды. Узнав об этом, Адитьяварман в раскаянии воскликнул: «Зачем без всякой вины велел я убить такого хорошего министра?!»

А пока все это происходило, прибыл министр в царство Бхогавармана, а гонец с письмом туда еще не поспел. Когда же оно пришло, то призвал Бхогаварман к себе министра и с глазу на глаз прочел ему то место, где говорилось о казни. Тогда лучший из министров Шиваварман обратился к нему с такой речью: «Ты, как велено, убей меня. А не выполнишь царский приказ, я сам себя убью». Удивившись, спросил Бхогаварман министра: «Что это значит, почтенный? Скажи мне, не то прокляну тебя!» Ответил Шиваварман:

«Той стране, где меня убьют, целых двенадцать лет Бог не даст дождей».

Узнав об этом, стал Бхогаварман совещаться со своими министрами: «Каков злодей царь Адитьяварман! Он хочет погубить наше царство. Будто у него самого не нашлось тайного палача совершить казнь! Нужно стеречь его министра, чтобы рук на себя не наложил. Ни в коем случае нельзя его убивать!» Посовещавшись, отрядили стражей и под охраной тотчас же выпроводили Шивавармана из их страны. Вот как благодаря разуму остался министр в живых и доказал свою невиновность.

Так и твое очищение от вины свершится, и царь раскается, а ты, Катйайана, пока оставайся в моем доме!»

И остался я по совету Шакаталы под его кровом, ожидая удобного случая и считая томительные дни.

1.5.4 О ТОМ, КАК СЫН ЛЖЕ-НАНДЫ ПРЕДАЛ ДРУГА

Тем временем, о Канабхути, сын мнимого Нанды, которого звали Хиранйагупта, поехал однажды на охоту. Занес его конь в дремучий лес. И вот ему, заблудившемуся, пришлось искать место для ночлега, ибо кончился день. Забрался он, чтобы провести ночь, на дерево. Через некоторое время на то же дерево влез, спасаясь от льва, медведь. Увидев, что царевич дрожит от страха, сказал ему медведь: «Не бойся меня, я тебе друг». Успокоенный такими словами, заснул Хиранйагупта, а медведь бодрствовал и охранял его. Лев, бродивший под деревом, так ему говорил: «Ты, медведь, сбрось человека с дерева, я и уйду». С гневом отвечал ему медведь: «Нет, злодей, не предам я друга». Вскоре медведь заснул, а царевич проснулся, и тогда лев обратился к нему: «О юноша, сбрось мне медведя с дерева!» И царевич, в страхе за свою жизнь и ради того, чтобы умилостивить льва, принялся медведя сталкивать. Но тот по воле случая проснулся и проклял царевича: «Предавший друга, стань безумным!» Вот какая история приключилась с царевичем Хиранйагуптой. Вернулся он рано утром домой совсем утратившим разум, а мнимый Нанда, видя его в таком несчастье, в отчаянии сказал: «О, если бы Вараручи был жив! Если б знал я, что так случится, все бы ему простил. Горе мне!» Шакатала же подумал при этих горестных словах: «Вот и повод привести Вараручи! Он гордый человек и не останется здесь, а царь будет мне доверять». Так рассудив, сообщил он без страха царю, что жив Вараручи и находится в пределах его царства. Мнимый Нанда тотчас повелел: «Сию минуту его привести!»

И вот без промедления Шакатала привел меня пред царские очи, и увидел я утратившего разум сына царя. Сразу же сказал я: «Он предал друга», и по милости Сарасвати рассказал я мнимому Нанде о том, что произошло накануне в лесу. Тотчас спало проклятие с царского сына, и он горячо возблагодарил меня. «Как ты узнал об этом?» — спросил меня царь. И я ответил ему: «О царь, по признакам, по отражению, по размышлению все рассудительному ясно. Узнал я об этом так же, как и про ту родинку». Стыдно стало царю от моих слов. Желая очищения от вины больше, чем угощений и даров, поспешил я домой. Добродетель — вот богатство наделенных разумом!

Когда же вернулся я домой, то все родичи, собравшись, стали оглашать округу рыданиями, а тесть мой Упаварша в беспредельном горе приблизился ко мне и сказал: «Проведав о том, что ты казнен по повелению царя, Упакоша предала свое тело огню. Достойная же твоя мать умерла, ибо разорвалось ее сердце от злой вести». Выслушал я все это и от тяжести обрушившейся на меня новой беды, словно дерево, вырванное бурей, упал на землю без памяти, а очнувшись, стал болтать несуразное, подобно безумцу. Кто, утратив возлюбленную, не сгорит в беспощадном пламени горя! Наставник мой Варша увещевал меня: «Что ты так сокрушаешься? Ты же знаешь, что в этом непостоянном мире постоянно только непостоянство». Так, утешаемый им, пришел я в себя, но, удрученный душой, разорвал все мирские узы и пошел искать дремучий и безлюдный лес, чтобы предаться покаянию.

1.5.5 О ТОМ, КАК БРАХМАН ЧАНАКЙА ИЗВЕЛ ЛЖЕ-НАНДУ

Проходил день за днем. Однажды в мою обитель пришел некий брахман, и я попросил его рассказать, что делается в царстве мнимого Нанды. Вот что он мне поведал: «Слушай, когда покинул ты страну, представился Шакатале долгожданный случай. Размышляя о том, как убить мнимого Нанду, увидел он однажды брахмана Чанакйу, рывшего землю. «Зачем ты это делаешь?» — спросил он брахмана, а тот ему ответил: «Хочу вырыть отсюда траву дарбху, ибо поранила она мне ноги». Тогда возникло у IIIакаталы порожденное местью намерение использовать этого брахмана для убийства мнимого Нанды.

Спросил он его имя и так обратился к нему: «Поручаю тебе, брахман, совершить тринадцатидневную шраддху во дворце царя Нанды. Будет тебе щедрая награда — сто тысяч золотых, а за трапезой сядешь ты выше всех. Пока же будь моим гостем». Взял Шакатала Чанакйу к себе домой, а в день жертвоприношения отвел его во дворец, и было пришельцу поручено ее свершить. После того как жертвоприношение закончилось, началась трапеза, и Чанакйа захотел сесть выше всех. Но того же пожелал другой брахман, которого звали Субандху. Доложил Шакатала царю, из-за чего поднялась ссора, и Нанда решил: «Пусть Субандху сидит всех выше, ибо нет никого достойнее, чем он». Тогда с притворным страхом подошел Шакатала к Чанакье, передал ему решение царя и добавил: «Нет в этом моей вины».

Чанакйа воспылал гневом и, распустив прядь волос на своей голове, произнес такую клятву: «Непременно через семь дней я убью Нанду! Только после этого я снова завяжу прядь!»

Услыхав эти слова, мнимый Нанда разъярился и прогнал его. Шакатала же скрыл Чанакйу у себя в доме. Дал он ему все необходимое, и начал Чанакйа готовить магическое средство, чтобы извести Нанду. На седьмой же день оно довело мнимого Нанду до смерти от мучительной лихорадки, а Шакатала велел убить Хиранйагупту и поставил на царство Чандрагупту, сына настоящего Нанды. После этого упросил он Чанакйу, равного умом Брихаспати, стать при Чандрагупте министром, а сам, удрученный гибелью всех своих сыновей, но отомстивший за них, удалился в дремучий лес».

И когда, о Канабхути, выслушал я из уст того брахмана, что случилось, впал я в великое горе, ибо увидел непостоянство всего сущего. Потому и пришел я сюда, чтобы поклониться Богине, живущей в здешних горах, и по ее милости встретил здесь тебя и вспомнил все, что было со мной в прежнем рождении.

Когда же вернулось ко мне божественное знание, рассказал я тебе «Великий сказ» и теперь, освобожденный от проклятия, исполнен решимости избавиться от смертной оболочки. Ты же, Канабхути, оставайся здесь, пока не придет сюда со своими учениками брахман Гунадхйа, забывший три языка. Он, лучший из ганов, так же как и я, был проклят разгневанной Богиней и обречен, подобно мне, на жизнь среди смертных. Подлинное имя его — Малйаван, и тебе надлежит пересказать ему великое сказание, поведанное некогда Шивой, и тогда и ты, и он освободитесь от проклятия».

Так закончил Вараручи свой рассказ и пошел в священную обитель Бадарику, чтобы освободиться от бренного тела. По дороге туда встретил он на берегу Ганги брахмана, поедающего корни травы куша, и заметил, что тот порезал руку ее листом. Тогда силой мысли обратил он лившуюся кровь в сок растения с целью испытать, не заносчив ли этот брахман. Увидев такое превращение, воскликнул аскет в непомерной гордости: «Сиддхом я стал!»

Тогда Вараручи, рассмеявшись, сказал ему: «Это я, чтобы испытать тебя, обратил твою кровь в сок куши. Пока еще, мудрец, ты не освободился от заносчивости. А она — трудное препятствие на пути к истинному знанию, без которого и сотни обетов не принесут спасения. Не найти тем, у кого истощилась добродетель, пути на небо. Освобождения не достичь тому, кто просто его желает. Так что прежде всего попытайся избавиться от заносчивости!» Покорно согласился мудрец и поблагодарил и восхвалил Вараручи, а тот устремился дальше, в обитель Бадарику, и наконец достиг ее мирных пределов. Там он, желая освободиться от бытия, присущего смертным, глубокой преданностью снискал покровительство Богини.

И она, явившись ему, сказала, что добиться этого он сможет, испепелив свое смертное тело огнем упорного размышления. Послушался он ее и сделал так, как она велела, и стал снова ганом. Канабхути же все ожидал желанной встречи с Гунадхйей.

1.6.0 ВОЛНА ШЕСТАЯ

А тем временем Малйаван в облике смертного скитался в лесах. Под именем Гунадхйи служил он царю Сатавахане. Отринув, как обещал, знание санскрита и двух других языков, удрученный душой, пошел он поклониться Богине, живущей в лесах Виндхйа. По ее соизволению встретился Малйаван с Канабхути и тотчас же вспомнил обо всем, что с ним прежде случилось. И тогда, чтобы не пользоваться ни одним из остальных языков и не нарушить обещания, обратился он к Канабхути на языке пайшачи, назвал себя и так ему сказал:

«Поведай мне услышанное от Пушпаданты божественное сказание, и тогда кончится срок действия проклятия, тяготеющего над тобой и надо мной».

Поклонившись, отвечал ему обрадованный Канабхути: «Я поведаю тебе, почтенный, великое сказание.

Но прежде интересно мне узнать о том, что было с тобой от рождения и до этого часа». И тогда Гунадхйа начал рассказывать.

1.6.1 О ТОМ, КАК БЫЛ РОЖДЕН ГУНАДХЙА

«Есть в Пратиштхане город, известный под именем Супратиштхита. Жил там некий Сомашарман, украшение брахманского сословия. Было у него, друг, двое сыновей, Ватса и Гулма, и дочь Шрутартха. Со временем Сомашарман и его жена умерли и обратились в прах, а о сестре стали заботиться братья. Заметили однажды Ватса и Гулма, что их сестра понесла под сердцем, и, поскольку не было там никакого третьего мужчины, стали подозревать один другого. Шрутартха же, догадавшись о взаимных подозрениях братьев, призналась: «Не подозревайте друг друга, послушайте, что я вам скажу.

Есть у брата царя нагов Васуки сын, и зовут его Киртисена. Однажды увидел он меня, когда я ходила купаться. Поразил его Мадана страстью ко мне, и Киртисена, назвав свое имя и племя, сделал меня своей женой по обряду гандхарвов. Мой муж — брахман. От него я и беременна». Выслушали сестру братья и засомневались: «Какая-то тайна здесь скрыта!» Она же, когда спустилась ночь, призвала царевича-нага, а он, явившись, обратился к Ватсе и Гулме с такими словами: «Да, я сделал своей женой эту лучшую из небесных дев, над которой тяготеет проклятие, из-за чего она и родилась на земле в облике вашей сестры. И вы оба обрели облик смертных из-за того же проклятия. Когда же родит она сына, то, несомненно, с нее и с вас проклятие спадет».

Так сказав, юноша исчез. Через некоторое время у Шрутартхи родился сын. Знай же, что я и есть ее сын. При рождении моем раздался с неба божественный голос, возвестивший: «Вот родился брахман по имени Гунадхйа, в котором воплощен гана!»

Освободившись от проклятия, мать моя и оба дяди через некоторое время избавились от земной жизни, и остался я сиротой. Погоревав, пошел я в южные края учиться, поскольку никакой опоры, кроме самого себя, у меня в жизни не было. Шло время, прославился я совершенным знанием всех наук и, пожелав проявить свои способности, отправился в родные края.

1.6.2 РАССКАЗ КУПЦА МУШАКИ О ТОМ, КАК ОН РАЗБОГАТЕЛ

Дошел я после долгого пути до города Супратиштхита, вступил с учениками в его пределы и увидел, как он прекрасен: в одном месте поют гимны Самаведы в точном соответствии с правилами; в другом — брахманы ведут ученый спор о толковании Вед; там — всякому, кто искушен в азартных играх, достается несметное богатство, а тут — сидят, беседуя друг с другом, купцы, обсуждают свое ремесло и достаток. Один из них так, например, говорил:

«Что дивиться тому, кто, себе во всем отказывая, скапливает богатства! Я вот сокровища свои добыл, ничего вначале не имея. Когда еще был я в утробе матери, скончался мой отец, а жадные родичи расхитили все, что он оставил. Тогда моя мать, от них и себя, и меня, еще не родившегося, спасая, поселилась в доме Кумарадатты, друга отца. Там и родился я, единственная надежда матери, верной памяти мужа. Она добывала мне пропитание, не гнушаясь никаким тяжелым трудом. Подрос я, и она попросила какого-то наставника поучить меня, и одолел я и счет, и грамоту, а когда выучился, она мне так сказала: «Ты — сын купца! Поэтому и тебе нужно начать торговать. Живет здесь богатый купец Вишакхила. Говорят, дает он беднякам из порядочных семей товар для торговли. Ступай, попроси его, чтобы и тебе дал».

Пошел я к нему и попал как раз в то время, когда Вишакхила сердито выговаривал какому-то купеческому сыну: «Видишь, лежит на полу дохлая крыса. Если купец настоящий, то он и на ней деньги наживет. Я же тебе, ни на что не годному, сколько золотых дал?! А ты не то что прибыль получить, даже сберечь их не смог!» Слыша все это, обратился я к Вишакхиле: «Разреши мне взять эту крысу для того, чтобы торговлю начать». Забрал я дохлую крысу, оставил у купца расписку и пошел своей дорогой. Долго смеялся надо мной Вишакхила, а я тем временем продал крысу другому купцу на прокорм его кошки за две пригоршни гороха. Изжарил я горох, взял кувшин с водой, отправился за город, сел в тени дерева у перекрестка и почтительно стал предлагать усталым дровосекам, шедшим с вязанками дров, гороха пожевать да холодной воды испить. В уплату же каждый из них мне с благодарностью отдал одно-два поленца из своей ноши. Те дрова я отнес на базар, продал и на часть вырученных денег еще гороху купил. На следующий день дровосеки отдали мне в уплату за горох да за воду целую ношу дров. Каждый раз я торговал таким образом и, подсобрав денег, скупил у дровосеков все дрова, что они нарубили за три дня.

Случилось так, что из-за проливных дождей нельзя было дров из леса в город доставить, и тогда продал я свои дрова за большие деньги. На те деньги поставил я лавку, упрочился мой достаток, и благодаря торговле день ото дня становился я и богаче и удачливее. Велел я тогда изготовить крысу из золота и отдал купцу Вишакхиле свой долг, а он отдал мне в жены свою дочь. Вот почему зовут меня люди Мушака. Так-то я хоть и вовсе ничего не имел, а стал богат». Слушавшие эту историю купцы очень дивились. Да и кто не удивится, увидев, что художник картину рисует без холста или без стены!

1.6.3 О ТОМ, КАК БРАХМАН УЧИЛСЯ МИРСКОЙ ХИТРОСТИ

В другом же месте стоял брахман, знаток Самаведы, которому невесть откуда досталось восемь машей золота. Какой-то сводник ему говорил: «Раз ты брахман, так не надо тебе заботиться о пище насущной. Ты бы пошел да за свои восемь машей поучился бы мирской хитрости». Глупец отвечал ему на это: «Да кто меня научит?» А сводник так сказал: «Есть здесь гетера, которую зовут Чатурика. Ты приходи к ней домой!» — «Да что я там делать буду?» — удивился этот недоумок, а сводник ему отвечает: «Дай ей золота и постарайся благородным поведением добиться ее благосклонности». Выслушав это, устремился знаток Самаведы в дом к Чатурике. Вошел он к ней и был встречен как полагается. Просит глупый: «Поучи ты меня мирской хитрости!» — и при этом отдает все свое золото. Тут люди, бывшие у гетеры, расхохотались. Удивился брахман: «Чего это им смешно?» — и развел руками, словно корова ушами. Затем запел он, средоточие глупости, гимны Самаведы пронзительным голосом. Собрались вокруг него тогда все сводники, желавшие потешиться, и, глядя на то, что он выделывал, стали говорить друг другу: «Откуда этот шакал сюда явился? Не худо бы наградить его полумесяцем по шее да побыстрее спровадить». А глупец подумал, что они говорят о стреле с серповидным наконечником, и в страхе, как бы ему не отсекли голову, бросился наутек с воплем: «Научился я мирской хитрости!» Прибежал он к тому своднику, который послал его в дом гетеры, и рассказал все, что случилось. Тот же ему на это ответил: «Говорил же я тебе — веди себя благородно. Ну где же предел глупости дурней, твердящих Веды? Разве там место Веды распевать?» Посмеявшись над ним, пошел сводник к гетере и сказал ей: «Отдай ты этому двуногому скоту его золотую травку!» Рассмеялась она и вернула золото, а брахман отправился к себе домой, словно вновь родился.

Проходя по городским улицам, на каждом шагу сталкивался я с такими любопытными сценами и наконец добрался до царского дворца, подобного жилищу великого Индры. Когда ученики возвестили о моем прибытии, вошел я во дворец и увидел царя Сатавахану, восседавшего на троне, подобно Васаве, окруженного министрами во главе с Шарваварманом. Когда я благословил их и меня пригласили сесть, царь оказал мне особый почет, ибо все министры, начиная с Шарвавармана, так ему говорили: «Это, о божественный, прославленный по всей земле, одаренный знанием всех наук ученый брахман Гунадхйа! По заслугам он носит это имя, ибо воистину он средоточие добродетелей».

Выслушав хвалу, возданную министрами, царь и мне пожаловал сан министра. И с тех пор стал я жить у него, заботясь о государственных делах, обучая учеников и достигнув семейного счастья.

Пошел однажды я на берег реки Годавари и увидел сад, который назывался «Творение Богини», и был он прекрасен, словно божественный сад Нандана, перенесенный на землю. Спросил я садовника, как возник этот сад. И он мне сказал: «Старые люди говорят, почтенный, что когда-то в стародавние времена пришел сюда брахман, давший обеты молчания и поста. Он-то и заложил этот божественный сад вместе с храмом. Собрались тогда здесь брахманы, и в ответ на их расспросы рассказал он им свою историю. Вот она: «Есть на берегу Нармады земля, имя которой Бхарукаччха. Там я и родился. Никто мне, нищему и ленивому, милостыни не подавал. В отчаянии покинул я дом и, преисполненный отвращения к жизни, скитался по священным местам, пока не пришел поклониться Богине, живущей в горах Виндхйа. Почтив ее, я подумал: «Люди радуют ее, животных приносят ей. Исполнительнице желаний, в жертву. Я же принесу в жертву самого себя, ибо дурень подобен скоту». Так порешив, был я готов схватить нож и отсечь себе голову. Но в этот миг раздался голос самой Богини, обрадованной моей преданностью: «Сын мой, ты ведь сиддха, не убивай себя! Живи здесь, при мне!» Так обретя жизнь благодаря милости Богини, достиг я блаженства, и с тех пор ни жажда, ни голод меня не мучили. Однажды повелела мне Богиня: «Ступай, сын мой, в Пратиштхану и разведи там красивый сад». Затем дала она мне божественное семя, и, придя сюда по ее воле, заложил я этот сад. Храните его!» Закончив же свой рассказ, он исчез. Вот так по воле Богини и возник наш сад, господин». Выслушав от садовника историю о саде и подивившись ей, пошел я домой».

Когда Гунадхйа поведал об этом, Канабхути задал ему еще вопрос: «А почему царя зовут Сатаваханой?»

1.6.4 О ЦАРЕ САТАВАХАНЕ

Сказал ему тогда Гунадхйа: «Слушай, отвечу на твой вопрос.

Славился когда-то мужеством царь Дипакарни, и была у него супруга, которую звали Шактимати. Дороже жизни ценил ее царь. Однажды, когда спала она, утомленная страстью, в саду, укусила ее змея, и умерла Шактимати. Бесконечно любивший ее царь, хотя остался бездетным, принял обет безбрачия. Как-то раз ему, удрученному отсутствием наследника, явился во сне Увенчанный полумесяцем и так сказал: «Ты встретишь в лесу мальчика, оседлавшего льва. Возьми его в свой дом, и будет он твоим наследником». Пробудившись, вспомнил царь, что ему приснилось, и возрадовался. Вот довелось однажды ему поехать на охоту в глухую чащу, и увидел он среди бела дня на берегу пруда, заросшего лотосом, восседавшего на льве младенца, подобного солнцу. Тотчас припомнилось царю виденное во сне, и поразил он льва, пившего воду, стрелой в бедро. Едва коснулось ее острие шкуры льва, как обратился тот в человека, и когда царь в изумлении спросил его: «Что значит это?», то услышал: «Владыка земли, я — йакша, друг Куберы, подателя богатств, и зовут меня Сата. Довелось мне однажды увидеть купавшуюся дочь риши, одолела меня страсть, и, словно бы сам Манматха был нашим сводником, сочетался я с ней браком по обряду гандхарвов, и стала она мне женой. Но, узнав об этом, ее родичи разгневались и прокляли нас обоих: «Быть вам, грешникам, львами и скитаться, не зная пристанища». Ей святые отшельники положили быть в облике львицы до той поры, пока не родится у нее сын, а мне — пока не коснется меня стрела. Так-то и обратились мы в пару львов. Со временем она понесла и, родив сына, умерла. Я же взрастил сына молоком других львиц. Сегодня от удара твоей стрелы, царь, спало с меня проклятие. Возьми же в свой дом моего добродетельного сына. Должен я отдать его тебе, ибо и это было предсказано мудрецами, наложившими проклятие».

Так сказал йакша Сата и исчез, а Дипакарни, взяв мальчика, вернулся к себе. И поскольку тот ездил верхом на Сате, царь назвал его Сатаваханой. Со временем Дипакарни передал ему царство, а сам ушел в лес предаться покаянию. Сатавахана же стал править всем подлунным миром».

Так по просьбе Канабхути поведал Гунадхйа, почему царю было дано имя Сатавахана, а затем снова обратился к своему рассказу.

1.6.5 О ТОМ, КАК ВАЖНО ЗНАТЬ ГРАММАТИКУ И СКОЛЬКО ВРЕМЕНИ НУЖНО, ЧТОБЫ ЕЙ ОБУЧИТЬСЯ

«Наступил праздник весны. Царь Сатавахана поехал в сад, взращенный в Пратиштхане по воле Богини, и долго там оставался, подобный великому Индре, гуляющему в дивном саду Нандана.

Развлекался царь со своими царицами, и купался под сенью дерев вместе с ними в пруду, и, ударяя ладонями по воде, осыпал их брызгами, и они отвечали ему тем же, словно слонихи в реке, окатывающие из хоботов слона. Сатавахана наслаждался, глядя на их лица с глазами, подкрашенными цветочной пыльцой, на их тела, облепленные намокшими одеждами. Будто ветер, играющий с лианами в лесу, играл царь с ними. Ветер, врываясь в лес, срывает с лиан листья и цветы, покрывающие их, точно наряды. — так и царь смывал с цариц брызгами, сыпавшимися, подобно ливню, их тилаки, похожие на листья, и срывал с них одежды, подобные цветам. Наконец одна из цариц, стан которой был похож на нежный цветок шириши и отягощен полными грудями, утомилась от забав. Отбиваясь от брызгавшего на нее водой Сатаваханы, она сказала ему: «Оставь, не брызгай на меня водой». Услышав это, царь тотчас велел принести побольше сластей, зовущихся модаками. Засмеялась царица и попрекнула его: «Да что мне делать в воде со сластями? Ведь я тебе сказала — не брызгай водой! А ты и не понял, что здесь соединены два слова: «ма» и «удакайе». Как же ты, глупец, не знаешь этого правила?!» Так говорила ему царица, знающая грамматику, и все вокруг смеялись над ним, и одолел царя великий стыд. Бросил он развлекаться и удалился, обиженный и побледневший от досады, в свой дворец. Недобрые думы заполнили его ум, отказался он от пищи и от воды, ни на какие вопросы не отвечал — прямо не живой, а будто бы нарисованный. И терзался он, не зная ни сна, ни отдыха. «То ли в учености мне спасения искать, то ли в смерти?» Видя царя в таком отчаянии, все его приближенные спрашивали друг друга: «Что это с ним?» — и сами пришли в смятение. Наконец узнали о состоянии царя я и Шарваварман. Подумали мы, что, должно быть, он нездоров. Позвали мы слугу царя Раджахансу и спросили его о здоровье повелителя. Вот что он нам ответил: «Никогда прежде не приходилось мне видеть царя в такой печали. Царицы говорят, что это дочь царя Вишнушакти, чванящаяся своей ложной ученостью, повинна в его горе».

Услышав от Раджахансы такое известие, испытали мы оба замешательство: «Если бы телесная боль одолела царя, то нужно было бы звать врачевателей. Если же что другое, то трудно найти причину — ведь у его царства нет недругов, все враги уничтожены. Народ любит царя, ничто его державе не угрожает. С чего бы властителю так кручиниться?» Но тут вдруг молвил слово мудрый Шарваварман: «Знаю я, мучается царь от неведения. «Глуп я», — так говорит он и жаждет вкусить учености. Дошло до меня также, что недавно одна из цариц жестоко над ним посмеялась».

В подобных раздумьях скоротали мы ночь, а на заре отправились в покои владыки земли, и хотя было велено никого не пускать к государю, вошел к нему я, а за мной и Шарваварман. Приблизился я к царю и почтительно спросил: «Божественный, что же ты беспричинно терзаешься?», но хоть и слышал Сатавахана мои слова, но по-прежнему сидел, ко всему безучастный. Тогда обратился к нему Шарваварман и повел такую речь: «Послушал бы ты меня, царь! Ведь прежде ты со мной разговаривал. Этой ночью мне было видение: видел я, что с неба упал лотос, некий божественный юноша его раскрыл, и из цветка явилась небожительница-дева, одетая в белое, и она, царь, тотчас вошла в твои уста. Проснулся я внезапно, и подумалось мне: нет сомнений, это Сарасвати проникла в уста божественного». После того как Шарваварман рассказал о вещем сне, Сатавахана прервал молчание и спросил меня озабоченно: — «Скажи, сколько нужно времени усердному ученику, чтобы достичь учености? Не улыбнется мне Богиня счастья Лакшми, если не одолею я науки. Царская пышность пристала глупцу так же, как драгоценное украшение бревну». Тогда заговорил я: «Обычно, царь, люди полагают, что нужно двенадцать лет, чтобы познать грамматику, царицу всех наук. Но я берусь обучить тебя лишь за шесть лет». С гневом возразил Шарваварман на эти слова: «Как можно так долго обременять тех, чей удел — счастье?! Я берусь обучить тебя, божественный, всего за шесть месяцев».

Услышав такое бахвальство, я рассердился: «Коли ты царя за шесть месяцев обучишь, то навсегда забуду я санскрит, пракрит и бхаша, язык, которым пользуются местные жители». А Шарваварман подтвердил: «Непременно я это сделаю, а если не сделаю — двенадцать лет буду покрывать голову твоими сандалиями!» — и удалился. Пошел и я к себе домой. А царь, убедившись из этих слов, что его желание осуществимо, успокоился. Вскоре понял Шарваварман, какое трудное дело он затеял, и, впав в сомнения, рассказал обо всем жене. Огорчилась она и молвила: «Не вижу я здесь никакого другого пути, супруг мой, кроме как поклониться владыке Кумаре и просить у него помощи». Согласился с ней Шарваварман и на исходе ночи, не поев, не попив, отправился в храм Кумары. Узнал я от соглядатая, куда пошел Шарваварман, и сообщил царю, а тот сказал: «Посмотрим, что из этого будет!»

Тут обратился к Сатавахане один раджпут, по имени Синхагупта: «Божественный, очень был я удручен, видя одолевшую тебя немочь. Решил я тогда отсечь себе голову в жертву Богине Чандике, чей храм стоит за городом. Пошел я туда, и как раз в то мгновение, когда я уже собирался свершить такую жертву, раздался голос с неба: «Не делай так! Непременно желание царя исполнится!» Думаю я, что будет тебе, царь, успех в твоем деле».

Поговорив с царем, отрядил Синхагупта за Шарваварманом двух соглядатаев. А тот тем временем, одним воздухом питаясь, молчаливый и исполненный решимости, дошел до храма Кумары. Там Картикейа возрадовался суровому подвижничеству Шарвавармана, готового даже телом своим пожертвовать, и наградил его желанным даром.

Посланные же Синхагуптой соглядатаи все это видели и, раньше его вернувшись, рассказали царю об удаче, которая выпала на долю Шарвавармана. При этой вести стало царю радостно, а мне горько, подобно тому как при виде тучи птица чатака веселится, а гусей одолевает печаль. А Шарваварман, щедро одаренный Кума рой, вернулся и стал обучать царя всем наукам, и Сатавахана прилежно их изучал. Чего не свершится по милости Бога!

Вся страна возрадовалась, прослышав об успехах царя, повсюду начался праздник, и над домами по этому случаю весело взвились флаги. Государь почтил Шарвавармана, как полагается почтить учителя, осыпал его жемчугами, достойными царей, и поставил его правителем над страной Марукаччха, раскинувшейся по красивым берегам Нармады. Подобной же награды удостоил он и Синхагупту, сообщившего ему с помощью соглядатаев об успехе подвижничества Шарвавармана. Что же касается дочери Вишнушакти, которая была причиной обретения ее супругом знаний, то из благодарности к ней поставил он ее выше всех других цариц и стала она для него любимой женой.

1.7.0 ВОЛНА СЕДЬМАЯ

Успешно выполнил Шарваварман свое обещание, а я был обречен на молчание. Пришел я как-то к царю, а там некий брахман читал стих, им сочиненный. Царь сам перевел этот стих на чистый санскрит, и, выслушав, как он произнес его, все присутствовавшие выказали большую радость. Тогда царь с почтением попросил Шарвавармана рассказать, как Картикейа помог ему исполнить обещание, и с соизволения царя Шарваварман поведал о случившемся:

«Ушел я отсюда, наложив печать на уста свои и постясь, и, когда уже немного осталось пройти, от трудного подвига исхудав и ослабев, свалился я на землю без памяти. И почудилось мне, будто некий муж, державший в руке копье, подошел и сказал: «Встань, сын мой, во всем ты преуспеешь!» И от этих слов я, словно орошенный амритой, встал, и покинули меня и жажда, и голод, и иные мучения, и вернулась ко мне бодрость.

Тогда, исполненный преданности и благодарности, дошел я до храма, совершил омовение и вступил с трепетом под его своды. Тут явился предо мной повелитель Сканда, и по его воле вошла в мои уста сама Сарасвати. Затем Бог с шестью ликами, подобными лотосам, изрек шестью ртами сутру. Услышав ее, я по свойственному людям легкомыслию придумал и произнес другую сутру. Тогда Бог сказал мне: «Если бы ты не произнес ее, то пожалованное мною учение сделало бы излишней грамматику Панини. Теперь по причине своей краткости оно будет называться «Катантра» или же «Калапака» в честь хвоста павлина, на котором я езжу». Открыв мне в награду новую и легкую науку о слове, вот что еще сказал мне Бог: «Был твой царь в прежнем рождении Кришной, учеником мудрого аскета Бхарадваджи, и прославился жестокими подвигами. Но из-за того, что, увидев однажды дочь мудреца, он, пораженный стрелами Бога любви, воспылал к ней страстью, прокляли его отшельники. Поэтому родился он ныне на земле, и она, тоже обреченная на земное существование, стала его первой женой. Он-то и есть царь Сатавахана.

Когда теперь он встретится с тобой, то согласно твоему желанию одолеет все науки, ибо усилия счастливых людей, подобных ему, венчаются успехом благодаря высоким достоинствам, свойственным им в прежних рождениях». После этих слов Бог исчез, а я вышел из храма, и жрецы поднесли мне риса. Отправился я, о царь, обратно, но вот чудо какое: каждый день ел я подаренный рис, однако оставалось его всегда столько же, сколько мне дали». Умолк, поведав свою историю, Шарваварман, а Сатавахана, радостный, отправился совершать омовение.

1.7.1 О ЖИЗНИ ГУНАДХЙИ В ЛЕСУ

Из-за взятого на себя обета молчания оказался я в стороне от государственных дел, и, хотя не хотел отпускать меня царь, выпросил я знаками — ведь говорить-то я не мог — освобождения от милостей божественного.

Сопровождаемый двумя учениками, я покинул город и, решившись на жизнь, полную религиозных подвигов, пошел поклониться Виндхийской Богине. Явилась она мне во сне и велела идти в этот страшный Виндхийский лес, чтобы повидать тебя. Спрашивая о дороге встречавшихся мне людей, пришел я сюда и нашел великое множество пишачей. Прислушиваясь к их болтовне между собой, усвоил я их речь и по этой причине избавился от немоты, так как их язык не санскрит, не пракрит и не бхаша. Узнал я из их разговоров, что отправился ты в Удджайини, и стал ждать, пока вернешься оттуда. А как увидел тебя, приветствовал на пайшачи и вспомнил сразу былое свое рождение. Вот и вся моя история».

Кончил Гунадхйа, и тогда сказал ему Канабхути: «Слушай же, как узнал я о твоем приходе сюда.

Есть у меня друг, ракшас Бхутиварман, обладающий даром провидения. Пошел я в Удджайинский лес повидаться с ним и спросил его, когда кончится лежащее на мне проклятие. А он так ответил: «Нету нас, ракшасов, днем никакой силы. Вот подожди до ночи, и я тебе скажу». Прошел день, и, когда настала ночь, я его спросил: «Почему духи радуются наступлению тьмы?» — «Слушай. — отвечал мне Бхутиварман. — расскажу я тебе о том, что сказал Шанкара Брахме. «Нет у них силы днем, потому что изнуряют их солнечные лучи, оттого и радуются йакши, ракшасы и пишачи, когда наступает ночь. Не приносят они жертв Богам и не чтят брахманов, не ведают в еде никаких правил, едят где и как придется, в спутники не берут тех, кто не ест мяса, да и сами не ходят туда, где живут добродетельные, не питающиеся мясом, и никогда не нападают на чистых, мужественных и разумных». Заключил же Бхутиварман так: «Ступай к себе, пришел Гунадхйа, который избавит тебя от проклятия».

Поспешил я сюда и увидел тебя. Расскажу я теперь тебе повесть, которую сообщил мне Пушпаданта. Но сначала утоли мое любопытство, объясни, по какой причине прозвали его Пушпадантой, а тебя Малйаваном?»

1.7.2 ИСТОРИЯ ПУШПАДАНТЫ

Так ответил ему на это Гунадхйа:

«Стоит на Ганге пожалованная брахманам деревня Бахусуварнака, и там, рассказывают, жил когда-то брахман Говиндадатта, а его жену, для которой муж был истинным Божеством, звали Агнидаттой. Она со временем родила ему пятерых сыновей. Выросли они красивыми, но глупыми и заносчивыми. Случилось однажды, что пришел в гости к Говиндадатте другой брахман, по имени Вайшванара, который и вправду казался воплощением Бога огня. Говиндадатта куда-то отлучился, и гость, войдя в дом, поприветствовал его сыновей. Но они только засмеялись ему в ответ. Тогда, разгневавшись, брахман собрался было уходить, да тут как раз возвратился Говиндадатта и спросил, что случилось. На это пылавший яростью брахман сказал ему: «Глупы твои сыновья, да и ты, наверное, не лучше. Никакого угощения я у тебя не приму, не то придется мне совершать обряд очищения». Стал уверять его Говиндадатта, что ничего у него нет общего с такими дурными сыновьями и не будет. И жена вслед за ним, желая гостю угодить, сказала то же самое. Только тогда после долгих колебаний согласился Вайшванара вкусить предложенной ему пищи.

Видя, что дело оборачивается худо, один из сыновей, по имени Девадатта, стал раскаиваться. Поняв, что отвергнут он отцом и матерью, преисполнился он отвращения к жизни и отправился совершить покаяние в обитель Бадарику. Там он жил, сначала питаясь листьями, а потом одним дымом, и возрадовал своим долгим и суровым подвижничеством супруга Умы. Явился к нему Шамбху и оказал милость, воскликнув: «Познаешь ты все науки, насладишься земным счастьем и исполнятся твои желания!» Пошел тогда алчущий знаний Девадатта в город Паталипутру и стал учиться у наставника Ведакумбхи и, как следовало по правилам, служить ему. Однако жена Ведакумбхи воспылала к нему страстью и попыталась заставить юношу сойтись с ней. Какая только блажь не придет в голову женщине!

Из-за этого покинул Девадатта Паталипутру и поспешил уйти в город Пратиштхану, где стал учиться у дряхлого наставника по имени Мантрасвамин, имевшего столь же дряхлую жену. У него и овладел он всеми науками. Но случилось однажды Девадатте увидеть дочь царя Сушармана по имени Шри, и поистине она, словно Богиня Шри, была земным воплощением красоты и счастья. Увидел он ее, когда царевна стояла у окна, и показалась она ему Богиней луны, летящей по воздуху на волшебной повозке. Страстные взгляды, эти цепи, выкованные богом любви, так привязали их друг к другу, что никак не могли они разойтись. Тогда дочь царя поманила его пальцем, и было это движение словно веление Смары. Когда же он приблизился, она надкусила цветок и бросила ему, но не понял юноша знака царской дочери и, озадаченный и недоумевающий, пошел к наставнику.

Вернулся он домой, палимый пламенем страсти, и стал метаться на полу в корчах и ничего не мог вымолвить. Понял многомудрый, что томится он любовью, и хитростью выведал у него, что случилось. Затем проницательный наставник объяснил ему умысел царевны: «Бросив надкушенный цветок, подала она тебе знак прийти в храм Пушпаданты, усыпанный цветами, и ждать ее. Поспеши туда».

Понял тогда юноша смысл поданного знака, отправился в храм и стал дожидаться встречи. Пожаловала туда и царская дочь, словно затем, чтобы в восьмой день светлой половины месяца Богу поклониться, и вошла в храм. А юноша, нетерпеливо поджидавший за дверью, тут же схватил ее в объятия, а ее руки сплелись вокруг его шеи. Тогда так говорит ему царская дочь: «Интересно, как это ты понял мой знак?»

«Да это не я, — отвечает юноша. — Это мой наставник понял». Разгневалась она: «Поди прочь от меня, глупец!» — и, опасаясь, как бы кто-нибудь не заметил ее, покинула храм. Девадатта же, оставшись один, стал мучиться мыслями о только что обретенной и вновь утраченной возлюбленной, и до того терзал его огонь горькой разлуки, что юноша чуть было не лишился жизни.

Однако Шамбху, которого он умилостивил подвижничеством, видя его мучения, послал к Девадатте своего слугу — гану Панчашикху, чтобы тот помог юноше достичь желаемого. Лучший из ганов, утешив Девадатту, одел его в женские одежды, а сам нарядился старым брахманом. Потом пошли они к повелителю земли Сушарману, отцу красавицы, и так сказал ему превосходнейший среди ганов: «Куда-то, царь, пропал мой сын. Пойду я его поискать, а тебя прошу взять сноху мою под защиту».

Выслушав его и боясь разгневать брахмана, принял Сушарман эту мнимую девицу и поместил ее в покои своей дочери. Затем Панчашикха удалился, а Девадатта, наряженный женщиной, остался со своей возлюбленной и сделался ее самой близкой подругой.

Однажды ночью он открылся ей, и царская дочь тайно сочеталась с ним браком по обычаю гандхарвов. Когда же она понесла в чреве своем, Девадатта призвал гану Панчашикху, и тот незаметно вывел его из дворца. Скинул после этого юноша женские одежды, а поутру Панчашикха, приняв, как и раньше, облик дряхлого брахмана, явился вместе с Девадаттой к Сушарману и обратился с просьбой: «Нашел я, царь, своего сына. Верни мою сноху».

А царь, которому еще ночью стало известно, что та куда-то исчезла, в страхе перед брахманским проклятием призвал министров и сказал им: «Это, верно, не брахман, а Бог, явившийся испытать меня. Так ведь часто случается, много об этом рассказывают».

1.7.3 РАССКАЗ О ЦАРЕ ШИБИ, НАКОРМИВШЕМ СОКОЛА СВОИМ МЯСОМ

Жил, например, некогда царь Шиби. Был он и щедрым, и мужественным, и самоотверженным, и благочестивым, и покровительствовал всем живым существам. Однажды, чтобы испытать его, принял Индра облик сокола, а Дхарма обратился в голубя. В страхе перед соколом кинулся голубь на колени к Шиби, и тогда сокол заговорил по-человечески, обращаясь к царю:

«Должен я, царь, его съесть. Отпусти его, ибо голоден я и могу умереть. Разве останешься ты добродетельным, если отвергнешь мою просьбу?» Возразил ему на это Шиби: «Он прилетел ко мне, ища спасения, и не могу я поэтому отдать голубя. А я дам тебе ровно столько же другого мяса». Тогда сказал ему сокол: «Раз так, то дай мне мяса от своего тела». — «Пусть будет так», — согласился обрадованный царь, но сколько кусков мяса он ни отсекал от себя, голубь все равно весил больше. Тогда Шиби сам стал на весы, и только он это сделал, как с небес раздалось: «Превосходно!» Индра и Дхарма тотчас же сбросили с себя обличье сокола и голубя и сделали так, что тело Шиби оказалось невредимым, как и прежде. Наградили они его исполнением всех желаний и затем исчезли. Вот и сейчас, наверное, какое-нибудь разгневанное Божество, приняв облик брахмана, явилось меня испытать».

Так сказал своим министрам трепещущий от страха царь и обратился затем к лучшему из ганов, принявшему облик брахмана: «Смилуйся, повелитель, как ни берегли мы твою сноху, да вот этой самой ночью она исчезла». Тогда брахман, словно почувствовав сострадание к царю, сделал над собой усилие и проговорил: «Коли так случилось, царь, то отдай моему сыну в жены свою дочь».

Полный страха, как бы брахман его не проклял, отдал Сушарман свою дочь в жены Девадатте, и ушел тогда Панчашикха. А Девадатта, женившись на возлюбленной, стал жить, наслаждаясь сокровищами свекра, ибо не было у Сушармана, кроме этой дочери, никакого потомства. Прошло какое-то время, и Сушарман, возведя на царство внука своего Махидхару, сына Девадатты, исполнив свой жизненный долг, удалился в лес. А затем и Девадатта с женой ушли в лесную обитель, убедившись в том, что их сын утвердился на царстве. И подвижничество их было таково, что смилостивился Шамбху и, прекратив их земное существование, присоединил к сонму ганов. Поскольку не мог понять Девадатта, на что намекала возлюбленная, надкусив цветок, то стал он известен среди ганов под именем Пушпаданты, что значит Цветок в зубах, а жена его сделалась главной хранительницей дверей у Богини Парвати, и ее стали звать Джайа.

Вот откуда имя Пушпаданта. Теперь же слушай о том, как мне досталось мое прозвище.

У того самого Говиндадатты, который приходился Девадатте отцом, был другой сын, и звали его Сомадаттой. Это и был я. По той же причине, что и Девадатта, ушел я из дома в Гималайские горы. Там усердным покаянием и приношением множества цветов, сплетенных в венки, ублажал я Шанкару, и он мне явился, и тогда я попросил у него, Увенчанного лунным серпом, взять меня в число своих слуг, ибо избавился я от жажды земных радостей. Довольный мною, так сказал мне Шива: «Раз ты порадовал меня гирляндами цветов, которые сам собирал в дремучем лесу, то пусть среди моих ганов и зовут тебя Малйаван, то есть Мастерящий венки. Так супруг Парвати изъявил мне свою волю, и; расставшись с обличьем смертного, достиг я блаженного состояния ганы и обрел по милости Шамбху имя Малйаван.

Но из-за проклятия Дочери гор я снова был обречен на земное существование, и вот сегодня, о Канабхути, ты видишь меня здесь. Так поведай же теперь мне сочиненное Харой сказание, и тогда мы оба будем избавлены от проклятия».

1.8.0 ВОЛНА ВОСЬМАЯ

По просьбе Тунадхйи Канабхути пересказал ему божественное сказание, состоящее из семи частей, на своем пайшачи. И тогда Гунадхйа на том же языке пайшачи стал его записывать. Семь лет писал великий поэт и написал семьсот тысяч шлок, а чтоб не похитили это сочинение видйадхары, записал он его своей кровью, ибо в лесу чернил не было. Сиддхи, видйадхары и другие существа собрались послушать прекраснейшее из сочинений и заполнили собою все воздушное пространство, словно прикрыли поэта балдахином. Когда же увидел Канабхути, что великое сказание полностью записано Гунадхйей, то спало с него проклятие и вернулся он на небо, став снова видйадхаром; даже пишачи, толпившиеся вокруг Канабхути, попали на небо, так как прослушали они целиком божественное сказание.

1.8.1 О ТОМ, КАК ГУНАДХЙА ЗАПИСАЛ «ВЕЛИКИЙ СКАЗ», СОДЕРЖАЩИЙ ИСТОРИЮ ЖИЗНИ И ПОХОЖДЕНИЙ НАРАВАХАНАДАТТЫ

И подумал несравненный поэт Гунадхйа: «Да распространится этот великий сказ по кругу земному!» — так велела Богиня, определяя конец проклятию, обрушенному на меня. Но как это выполнить? Кому дальше передать мое творение?»

Тогда сопутствовавшие ему два ученика, Гунадева и Нандидева, с почтением молвили наставнику: «Единственно, кому следует передать сказание, это царю Сатавахане. Он — великий знаток поэзии и сумеет распространить сказание по земле, подобно тому, как ветер разносит аромат цветов». — «Так тому и быть!» — согласился Гунадхйа и послал верных учеников, отдав им книгу, к царю Сатавахане, а сам, пойдя вслед за ними, в город не вошел, но стал их поджидать в созданном по велению Богини саду.

Ученики же, явившись к Сатавахане, показали царю великую поэму и сказали: «Это — творение Гунадхйи!» Но царь, высокомерный и заносчивый от своих знаний, услышав язык пайшачи и видя, что ученики Гунадхйи похожи на пишачей, презрительно сказал: «Бессмысленна речь пишачей, хотя бы и в семистах тысячах шлок, написанных кровью. Тьфу на эту тарабарщину!» Как пришли Гунадева и Нандидева, так и ушли, забрав книгу, и про все, что случилось, поведали наставнику.

Выслушав их, преисполнился Гунадхйа печали. Да и чье сердце не огорчится от незаслуженного поношения со стороны мудрого ценителя! Вместе с учениками взошел поэт на ближайший холм, выбрал полянку, выкопал для костра углубление и возжег огонь. Заливаясь слезами, смотрели ученики, как Гунадхйа лист за листом, читая их лишь птицам и зверям лесным, кидал «Великий сказ» в пламя. Умолили его ученики сохранить только сто тысяч шлок, содержащих историю о жизни Нараваханадатты.

Так сидел Гунадхйа, читал и жег свое творение, и слушали его со слезами на глазах все животные — газели, кабаны, буйволы и прочие, собравшиеся вокруг него, и стояли не шелохнувшись, позабыв щипать траву.

Тем временем занемог царь Сатавахана, и врачи решили, что болен он из-за употребления в пищу сухого мяса. За это стали бранить поваров, а те отвечали: «Мы-то в чем виноваты? Какое мясо охотники приносят, такое мы и готовим». Спросили охотников, а те говорят: «Есть здесь неподалеку холм, а на нем брахман какой-то читает стихи и, прочитав, бросает их лист за листом в огонь. Собрались к нему все звери, слушают, ничего не едят. Вот потому-то, верно, и стало их мясо сухим».

Услыхав про такое, одолеваемый любопытством, царь повелел охотникам провести его к Гунадхье. Увидел он поэта, окутанного отросшими за время лесного житья волосами, словно были это дымные струи затухающего огня проклятия, наложенного на него Богиней Парвати.

Заметив, что Гунадхйа окружен плачущими зверями, царь, поклонившись ему, спросил, что случилось. И тогда Гунадхйа рассказал царю все, что с ним произошло, начиная с проклятия Пушпаданты, и, мудрый, поведал ему, как узнал он сказание на языке пишачей.

Поняв, что Гунадхйа не кто иной, как воплощение ганы, поклонился ему в ноги царь и попросил пересказать ему все божественное сказание, родившееся из уст

Хары. Ответил Сатавахане на это поэт: «О царь, сжег я уже шесть рассказов, и было в каждом из них по сто тысяч строф. Лишь один уцелел, и в нем тоже сто тысяч строф, возьми его. Мои ученики растолкуют его тебе». Так молвил он и, попрощавшись с царем, освободился, сосредоточив свой разум в молитве, от человеческого тела и возвратился в небесные просторы, ибо спало с него проклятие.

Сатавахана же, взяв это сочинение, известное под именем «Великого сказа» и содержащее историю жизни и похождений Нараваханадатты, вернулся в свою столицу. Гунадеву и Нандидеву, учеников поэта, сочинившего «Великий сказ», наградил он землей, деньгами, одеждой, паланкинами и домами. Уяснив с их помощью историю жизни и похождений Нараваханадатты, Сатавахана составил вступление к сказу, чтобы поведать, как возникло оно на языке пайшачи. И постепенно «Великий сказ», исполненный разнообразной прелести, своей увлекательностью заставляющий забывать древние сказания о богах, стал известен в столице, а потом пределом его известности стали три мира, на которые делится вселенная.

Волны девятая — двадцать третья охватывают три книги — «Начало рассказа», «О том, что случилось в Лаванаке» и «Рождение Нараваханадатты» — и содержат историю любви Удайаны, царя страны ватсов, к Васавадатте, дочери царя Чандамахасены, правившего в Удджайини. Первая из них повествует о том, как царь Чандамахасена хотел выдать свою дочь замуж за Удайану. Воспользовавшись страстью Удайаны к охоте на слонов, Чандамахасена велел соорудить большого слона, в которого могло поместиться много воинов и который был бы похож на Надагири, любимого слона самого Чандамахасены. Удайана в одиночку погнался за этим слоном, и когда углубился в лес, то из засады выскочили воины, схватили Удайану и привели его к Чандамахасене, который поручил пленнику Удайане обучить свою дочь музыке и пению. Стал он ее обучать этим искусствам, и любовь к Васавадатте настолько заполнила его сердце, что вытеснила из него горе и досаду.

По наущению министра Йаугандхарайаны Удайана бежит вместе с Васавадаттой в Каушамби, столицу царства ватсов. На полпути он встречается со своим войском под предводительством полководца Руманвата и остается в лагере, ожидая вестей из Удджайини. Ему становится известно, что Чандамахасена доволен случившимся и рад, что Удайана станет его зятем. Вскоре прибывает один из министров Чандамахасены и передает Удайане согласие отца Васавадатты на ее брак с ним. В Каушамби устраивается пышная свадьба. Однако Удайана встречается и со служанкой Вирачитой, и с пленной царевной Бандхумати, прислуживавшей Васавадатте.

Такой образ жизни Удайаны тревожит его министра Йаугандхарайану и полководца Руманвата, ибо государь, увлеченный женщинами, вином и охотой, забыл о главнейшем своем долге — покорении всей земли. Для достижения подобной цели они считают необходимым сделать женой своего повелителя дочь Прадйоты, царя Магадхи, рассудив, что раз он породнится с Удайаной, то превратится из врага в союзника, и вот тогда-то для Удайаны станет возможным завоевание всего мира. Они знают, однако, что правитель Магадхи, наслышанный о великой любви Удайаны к Васавадатте, не отдаст свою дочь замуж за их царя. Тогда министры решаются пойти на обман и, воспользовавшись пристрастием Удайаны к охоте, увлекают его в страну Лаванаку, и, пока он охотится, Йаугандхарайана с Васавадаттой отправляется в Магадху, а Руманват устраивает поджог дворца и распускает слух, что царица сгорела.

Переодетые Йаугандхарайана и Васавадатта в сопровождении царского наперсника Васантаки прибывают в Магадху. Васавадатта, принявшая имя Авантики, становится служанкой Падмавати, дочери царя Прадйоты. В результате хитроумных действий Йаугандхарайаны Удайана соглашается на свадьбу с Падмавати, а затем приезжает в Каушамби, где обман раскрывается. Йаугандхарайана объясняет, ради чего он прибег к такому обману, а Падмавати и Васавадатта проявляют взаимное великодушие, и Удайана наслаждается всеми радостями жизни. Йаугандхарайану же по-прежнему тревожит мысль о невыполнении царем его священного долга, и он торопит своего повелителя, но Удайана решает прежде всего совершить подвижничество во славу могучего Шивы и предпринимает пост. Через три дня и три ночи поста царю во сне является Шива и, сказав, что путь Удайаны к победе будет свободен от препятствий, предрекает, что у него родится сын, которому суждено стать верховным повелителем видйадхаров.

Собрав союзников, Удайана начинает поход и обращает всех прочих царей в своих вассалов. Теперь он обременен уже заботой о том, как бы покоренные правители ему не изменили. Йаугандхарайана успокаивает его, советуя, что, если кто-либо из них ответит злом на добро, оказанное им, — а Удайана оставил их на троне, обратив в своих вассалов, — того следует убить. После возвращения в Каушамби Удайана снова возлагает бремя забот по управлению страной на Йаугандхарайану, а ее защиту — на Руманвата, а сам проводит все время в обществе Васавадатты и Падмавати, любимой многострунной вины, наперсника Васантаки, лишь иногда оставляя их, чтобы потешиться охотой.

Однажды к царю пришел божественный мудрец Нарада и увещал его не увлекаться чрезмерно охотой, таящей в себе непредвиденные опасности, и тоже предрек рождение у Удайаны и Васавадатты сына, истинного воплощения Бога любви Камы, и этот сын по воле судьбы, как сказал Нарада, на целую кальпу станет верховным повелителем видйадхаров.

В положенное время царица понесла под сердцем, и стало ее занимать все, что касалось видйадхаров, и приходили к ней сны, будто бы слетались они к ней и брали с собой в полет, а когда просыпалась, то и наяву хотелось ей того же. А тем временем жена министра Йаугандхарайаны родила сына, которого нарекли Марубхути. Родила сына и жена полководца Руманвата, и этого мальчика назвали Харишикхой. Обрадовала сыном и жена Васантаки, и младенцу дали имя Тапантаки, и жена начальника стражи Нитйодитйи, прозванного Итйакой, тоже родила сына, нареченного Гомукхой. После того как они родились, небесный голос возгласил, что всем им предстоит стать советниками сына повелителя. Сама же царица решила, что семейными жрецами ее будущего сына станут близнецы Шантисома и Вайшванара, сыновья нищей брахманки Пингалики, которой Васавадатта оказала покровительство.

Настал наконец день, когда царица Васавадатта разрешилась от бремени и родила сына, и весть об этом разнеслась по стране, прежде всего достигнув блистательного Удайаны, и он сам поспешил взглянуть на сына, свою давнюю мечту. Ликовал отец, ликовали министры и все подданные, и раздался с небес божественный голос, возгласивший: «Родился у тебя, Удайана, сын, истинное воплощение Бога Камы, и нареки его Нараваханадатгой, и со временем станет он верховным повелителем видйадхаров».

Много дней длилось великое торжество по случаю рождения царевича, и время шло, и отец уже с любовью наблюдал, как малыш делает первые шаги, и наслаждался тем, как лепетал он первые слова и как стали сыну друзьями Марубхути, Харишикха, Гомукха, Тапантака, а также племянники жреца Шантикары, сыновья нищей брахманки Шантисома и Вайшванара, и были они сердечно привязаны к нему и неразлучны с ним, словно его собственные добродетели.

Вторая книга по названию «О рождении Великого Сказа» окончена.

КНИГА ВТОРАЯ

2.0.0 НАЧАЛО РАССКАЗА

Как некогда напиток бессмертия возник из океана, взволнованного раскачиванием Мандары, так этот рассказ возник из уст Хары, взволнованного страстью к дочери благородного Гириндры. Те, кто без промедлений вкусят его сладости, избавятся от препятствий, добьются успеха и еще на земле по милости Бхавы достигнут сана Бога

2.1 ВОЛНА ПЕРВАЯ

Да хранят вас капли пота Вибху, выступившие на его теле в объятиях Гаури; ими, словно водным щитом, хотел защититься Кама, страшась пламени глаза Вибху. Слушай удивительный рассказ о видйадхарах, который сам Шива поведал на горе Кайласе лучшему из ганов — Пушпаданте; Пушпаданта, родившись на земле в облике Вараручи, рассказал его Канабхути; от Канабхути его услышал Гунадхйа, а от Гунадхйи — Сатавахана. Есть страна, известная под именем Ватса. Видно, создал ее Творец, чтобы был на земле соперник небу, способный умерить его гордыню. Посреди этой страны есть большой город под названием Каушамби — место услад Лакшми, цветок лотоса на земле. В Каушамби царствовал Шатаника, потомок рода пандавов, сын Джанамеджайи, внук царя Париикшита и правнук Абхиманйу. Прапрадедом Шатаники был Арджуна, силу рук которого испытали на себе могучие руки Шивы, а в супруги себе избрал Шатаника землю и царицу Вишнумати; земля дарила царю драгоценные камни, Вишнумати же не сумела подарить ему сына. Однажды, когда царь, увлеченный охотой, бродил по лесу, он повстречался с аскетом Шандилйей. Шандилйа, лучший среди аскетов, узнал, что царь жаждет сына, и явился в Каушамби. Там он приготовил жертвенное кушанье, освятил его чтением мантр и дал съесть царице. Вскоре у царя родился сын, которого назвали Сахасраникой, и он придал новый блеск славе своего отца, подобно тому как воспитанность придает блеск добродетели. Спустя некоторое время Шатаника сделал своего сына наследником, а сам предался утехам гарема и мало думал о делах царства. Когда началась битва с асурами, Шакра, нуждаясь в помощи царя Шатаники, послал к нему вестника Матали. Шатаника поручил заботы о сыне и царстве главному министру Йугандхаре и первому полководцу Супратике, а сам отправился вместе с Матали к Шакре, чтобы сразиться с асурами и истребить их. На глазах Васавы он убил Йамаданштру и многих других асур, но в той же битве встретил и свою смерть. Его тело принес обратно Матали, царица вслед за мужем взошла на погребальный костер, а царский сан достался в удел его сыну Сахасранике. И удивительно! Когда Сахасраника ступил на отцовский трон, головы всех царей на земле склонились, как бы придавленные тяжелым грузом. Вскоре после этого Шакра устроил празднество по случаю победы над врагами и послал Матали пригласить на небо Сахасранику, сына своего друга. В саду Индры Сахасраника увидел, как веселятся Боги вместе со своими прекрасными подругами, и почувствовал что-то похожее на печаль, оттого что сам не имел достойной жены. Тогда Васава, угадав его мысли, сказал ему: «Царь, довольно грустить! Желание твое исполнится. Ибо родилась на земле та, которая давно уже предназначена быть тебе достойной супругой. Выслушай об этом одну историю, которую я хочу рассказать тебе:

2.1.1. Рассказ о замужестве Мригавати

Как-то раз, желая повидать Прародителя, явился я к его двору. Вслед за мной пришел некий васу по имени Видхума. Когда мы стояли подле Брахмана, подошла к нему и апсара по имени Аламбуша. От порыва ветра с нее слетело платье, и, увидев аспару нагой, этот васу оказался во власти любви, да и она не могла отвести от него глаз, плененная его красотой. Заметив это, Рожденный из лотоса взглянул на меня, и я, угадав его желание, проклял их с гневом: «Да постигнет вас, потерявших стыд, рождение в мире смертных. Там будете вы оба мужем и женой!» Этот васу возродился в твоем облике, царь Сахасраника; он стал сыном Шатаники и украшением лунной династии. А эта апсара родилась в Айодхйе, она — дочь царя Критавармана. Зовут ее Мригавати, и ей суждено быть твоей женой». От этих слов, как от порыва ветра, вспыхнул внезапно огонь любви в пораженном страстью сердце царя. Вслед за тем Шакра с почетом отпустил его, предоставив ему собственную колесницу, и Сахасраника в сопровождении Матали отправился в свою столицу. Но только он тронулся в путь, апсара Тилоттама, почувствовав к нему любовь, окликнула его: «Царь, я хочу тебе кое-что сказать, подожди немного». Однако он, весь в мечтах о Мригавати, не услышал ее голоса и проехал мимо. Тогда пристыженная Тилоттама разгневалась и прокляла его: «Тебе, царь, на четырнадцать лет предстоит разлука с той, которая настолько завладела твоими мыслями, что ты не расслышал моих слов». Один Матали услыхал это проклятие, а царь, стремясь поскорее к любимой, на колеснице поехал в Каушамби, хотя мыслями был в Айодхйе. Затем, весь во власти страстного нетерпения, он поведал Йугандхаре и другим министрам все то, что рассказал ему Васава о Мригавати, и, не желая ни минуты медлить, направил в Айодхйу посла, чтобы просить руки этой девушки у ее отца Критавармана. Посол передал Критаварману просьбу царя Сахасраники, и тот, охваченный радостью, сообщил о ней царице Калавати. Калавати на это сказала ему: «Царь, нет сомнений, что нужно выдать Мригавати за царя Сахасранику. Я вспоминаю, что именно это говорил мне однажды во сне некий брахман». Тогда обрадованный царь показал послу Сахасраники мастерство Мригавати в танце, пении и иных искусствах, и тот убедился в ее несравненной красоте. Так отдал Критаварман царю Сахасранике свою дочь, которая, казалось, вся была соткана из драгоценных камней, словно воплощенная луна. Брак Сахасраники и Мригавати был подобен соединению знания и разума: их достоинства обогащали друг друга. Прошло немного времени, и у министров царя родились дети: у Йугандхары родился сын Йаугандхарайана, у Супратики — сын по имени Руманват, а у того, кто был товарищем царя в его развлечениях, родился сын Васантака. Спустя несколько дней и царица Мригавати, побледневшая и осунувшаяся, зачала ребенка от царя Сахасраники. Как-то раз она, от которой супруг не отводил своих взоров, попросила его исполнить одну ее прихоть: дать ей искупаться в пруду, наполненном кровью. Царь, покорный ее желанию, но оставаясь верным добродетели, приказал вырыть пруд и растворить в воде красные краски так, чтобы казалось, будто он полон крови. Когда царица в нем искупалась и кожа ее окрасилась в красный цвет, внезапно прилетела птица из рода Гаруды и, приняв царицу за кусок мяса, схватила ее. У Сахасраники в тот же миг помутился от ужаса рассудок, и его покинуло мужество, как будто оно пустилось вдогонку за царицей, которую неизвестно куда уносила птица. Его сердце настолько было привязано к любимой, что поистине и его похитила эта птица, и царь, лишившись чувств, упал на землю. Спустя мгновение, когда он снова пришел в себя, к нему подошел Матали, который своим божественным разумом узнал о случившемся и спустился с небес. Чтобы утешить царя, он рассказал ему о проклятии Тилоттамы, которое он слышал, и о том, что оно но будет длиться вечно, а затем удалился. «Увы, любимая! Исполнилось желание этой негодной Тилоттамы», — такими и иными словами изливал царь охватившее его горе. Но он уже знал, каково его проклятие, советники его ободряли, и царь, в надежде на грядущее свидание, старался поддержать в себе волю к жизни. Между тем могучая птица, которая унесла Мригавати, скоро поняла, что царица живая, и бросила ее, по воле судьбы, на Восточной горе. Когда птица оставила ее и улетела, царица, полная горя и страха, увидела, что она лежит на склоне неприступной горы, и почувствовала себя совсем беззащитной. Одинокая, прикрытая лишь нижней рубашкой, она горько плакала, а тут еще из лесу появилась громадная змея и хотела ее проглотить. Но царице суждена была благая участь, и божественный муж, оставшийся невидимым, спас ее и убил эту змею. Тогда она сама, желая себе смерти, бросилась навстречу дикому слону, но и он, словно из сострадания, пощадил ее. Удивительно, что даже дикое животное не растоптало ее, когда она кинулась ему под ноги! Однако чего не случается по воле Ишвары! И вот, стоя на краю пропасти, утомленная ношей, которая обременяла ее чрево, царица вспомнила о своем муже и зарыдала во весь голос. Ее рыдания услышал один молодой аскет, который пришел в лес, чтобы набрать плодов и кореньев. Он приблизился к царице, олицетворявшей собой саму скорбь, и расспросил обо всем, что с ней случилось. Утешив ее, как мог, с сердцем, полным жалости, он отвел Мригавати в обитель аскета Джамадагни. Там, как воплощенное сострадание, встретил царицу Джамадагни, излучавший вокруг себя такое сияние, что казалось, над Восточной горой никогда не заходит солнце. Она бросилась к его ногам, а этот аскет, милостивый ко всем, кто нуждается в помощи, узрел своим всевидящим оком, что она опечалена разлукой, и сказал ей: «Здесь в обители, дочь моя, у тебя родится сын — опора рода своего отца. И с мужем твоим суждено тебе свидеться; не печалься!» Так сказал аскет, и добродетельная Мригавати, у которой появилась надежда на встречу с мужем, осталась жить в этой обители. Спустя некоторое время, подобно тому как общение с добродетельными порождает благородное поведение, так она, безупречная, родила достойное высших похвал сокровище — сына «Родился великий царь по имени Удайана. Он стяжает великую славу, и будет у него сын, который станет владыкой над всеми видйадхарами!» — вот какие слова прозвучали в этот момент в воздухе, и они наполнили сердце Мригавати давно уже забытой ею радостью. Маленький Удайана постепенно подрастал в обители отшельников, и вместе с ним, словно его сверстники, росли присущие ему от природы достоинства. Под надзором Джамадагни он выполнял все обязанности, надлежащие кшатрийу, обучался различным наукам, а когда стал юношей, то и военному искусству. Его мать Мригавати, из любви к нему, сняла со своего запястья браслет, на котором было начертано имя Сахасраники, и надела ему на руку. Однажды, когда Удайана охотился за ланью, он, бродя по лесу, увидел змея, которого поймал дикий горец. Почувствовав жалость к красивому змею, Удайана сказал этому горцу: «Прошу тебя, отпусти этого змея». На это горец ответил: «Господин, в нем все мое пропитание. Ведь я беден и живу только тем, что умею укрощать змей. Змей, который был у меня раньше, недавно умер, и я долго блуждал по лесу, прежде чем поймал вот этого, приручив его с помощью заклинаний и особых трав». Услышав слова горца, великодушный Удайана отдал ему браслет, который он получил от матери, и тот освободил змея. Взяв браслет, горец удалился, а обрадованный змей подполз к Удаяне и сказал ему: «Меня зовут Васунеми, я старший брат Васуки. За то, что ты меня спас, возьми эту лютню, чарующую звучанием своих струн и настроенную на деления в четверть тона. Возьми у меня также листья бетеля и чудесную мазь, от которой венки никогда не вянут, а краска, нанесенная на лоб, не тускнеет». Отпущенный змеем с такими дарами, Удайана пошел в обитель Джамадагни, и его возвращение, словно дождь амриты, осчастливило его мать. Между тем горец, который, скитаясь по лесу, получил по воле судьбы от Удайаны браслет с царским именем, пытался продать его на рынке. Он был схвачен царскими стражниками и отведен во дворец. «Откуда ты взял этот браслет?» — спросил его печальный царь Сахасраника. Тогда горец рассказал царю историю о том, как он получил браслет, после того как поймал на Восточной горе змея. Когда царь Сахасраника выслушал рассказ горца и узнал браслет своей любимой, у него закружилась голова от надежд и сомнений. Тут раздался божественный голос: «Кончился срок твоего проклятия, царь! Знай, что твоя жена Мригавати живет вместе с сыном на Восточной горе в обители Джамадагни». Эти слова так обрадовали царя томимого зноем разлуки, как измученного жарой павлина радует ливень. Еле-еле дождался нетерпеливый царь, когда кончится этот день, показавшийся ему бесконечно долгим. А на следующее утро, сделав горца своим проводником, царь Сахасраника вместе со всем войском отправился к обители отшельников на Восточной горе, чтобы поскорее отыскать возлюбленную свою жену.

Вот первая волна книги «Начало рассказа» в «Океане сказаний» великого поэта Сомадевы.

2.2. ВОЛНА ВТОРАЯ

Долгий путь проделал царь в этот день и наконец разбил лагерь на берегу одного лесного озера. Там утомленный царь возлег на ложе, и пришел к нему рассказчик по имени Сангатака, чтобы развлечь его своим искусством. «Расскажи мне такой рассказ, — попросил его царь, — который утешил бы мое сердце, нетерпеливо ждущее того счастливого мига, когда я увижу подобное цветку лотоса лицо Мригавати». На это ответил ему Сангатака: «Царь, не терзайся понапрасну. Все ближе и ближе твое свидание с царицей, ведь пришел конец твоему проклятию. А встречи и разлуки — это общий удел людей. Об этом-то я и хочу рассказать тебе один рассказ. Слушай же владыка:

2.2.1. Рассказ о Шридатте и Мриганкавати

Жил некогда в стране Малава один дваждырожденный по имени Йаджнасома. И у этого достойного человека родились два сына, ставшие любимцами всего народа. Одного из них знали под именем Каланеми, другого звали Вигатабхая. Едва у обоих братьев кончилось детство, как их отец умер, и тогда они отправились в город Паталипутру, чтобы получить образование. Там наставник Девашарман, завершив их обучение, отдал им в жены двух своих дочерей, как бы олицетворявших собой приобретенные ими знания. Вскоре Каланеми, увидев, что другие домохозяева богаты, начал завидовать им. Тогда он принес жертвы и совершил обряд в честь Богини Шри и этим добился ее благосклонности. Умилостивленная Богиня Шри предстала перед его очами и сказала ему: «Ты станешь очень богат и получишь сына, которому суждено быть владыкой земли. Но в конце концов тебя казнят как разбойника, потому что с нечистыми помыслами совершил ты священное жертвоприношение». Так сказав, Лакшми исчезла, а Каланеми спустя немного времени сделался очень богатым, и, помимо того, в положенный срок у него родился сын. Отец, все желания которого исполнились, назвал ребенка Шридаттой, ибо знал, что сын у него появился по милости Богини Шри. Шли годы, Шридатта вырос, и хотя был он брахманом, однако всех на земле превзошел в искусстве стрельбы из лука и слыл непобедимым в рукопашном бою. Между тем Вигатабхая, брат Каланеми, в печали о жене, которую ужалила змея, ушел на чужбину, чтобы посетить там священные места для омовения. А Шридатту, прослышав о его доблести, царь Валлабхашакти избрал в товарищи своему сыну, царевичу Викрамашакти. С этим царевичем, спесивым и высокомерным, Шридатта жил в одном доме, подобно тому как Бхима жил в юности вместе с неистовым Дурйодханой. Два кшатрийа из страны Аванти — Бахушалин и Ваджрамукти стали друзьями брахмана Шридатты. И другие юноши, уроженцы Декана и сыновья министров, которых он победил в рукопашных поединках, привлеченные его доблестью, искренне его почитали и вступили с ним в дружбу. Их имена были Махабала, Вйагхрабхата, Упендрабала, а также Ништхурака. Однажды во время сезона дождей Шридатта, будучи товарищем царевича, сопровождал его вместе со своими друзьями в увеселительной прогулке вдоль берега Ганга. На этой прогулке слуги избрали царевича своим повелителем, Шридатта же был провозглашен царем своими друзьями. Придя от этого в ярость, высокомерный царевич немедленно вызвал храброго брахмана на поединок. Однако он был побежден Шридаттой в рукопашной схватке и, униженный, затаил в душе желание убить того, то оказался сильнее, чем он. Когда Шридатта догадался об атом умысле царевича, он испугался и вместе со своими друзьями поспешил скрыться. Проходя берегом Ганга, он заметил посреди реки женщину, которую уносило течение, словно была она Богиней Шри, возлежащей на водах. Тотчас же бросился он в реку, чтобы вытащить ее из волн, а шестеро его друзей во главе с Бахушалином остались на берегу. Шридатта схватил женщину за волосы, но она глубоко ушла под воду, и, следуя за ней, храбрец начал опускаться на дно. Погружаясь вниз, Шридатта спустя несколько мгновений увидел великолепный храм Шивы, а вода и женщина тем временем исчезли. Пораженный этим великим чудом, Шридатта пал ниц перед статуей Бога, на знамени которого изображен бык, и, усталый, провел эту ночь в прекрасном парке вблизи храма. Наутро он снова встретил эту девушку; она — словно воплощенная Шри, блистая всеми женскими совершенствами, — пришла почтить Владыку — Бога. Принеся жертвы Ишваре, она, чье лицо было подобно луне, направилась к себе домой, а Шридатта последовал за нею. Его глазам открылся ее дворец, не уступающий красотой жилищу Богов, и она вошла в него, взволнованная, но сдержанная, словно само величие. Не говоря ни слова Шридатте, стройная девушка опустилась на диван в своей спальне, и вокруг нее принялись хлопотать тысячи служанок.

Шридатта тоже присел неподалеку от нее, и тут внезапно красавица разразилась рыданиями. Потоки слез хлынули ей на грудь, и Шридатта почувствовал в этот момент, как в сердце его проникло сострадание. Тогда он спросил ее: «Кто ты, прекрасная, и что за горе у тебя? Скажи, может быть, я смогу тебя от него избавить». С трудом подавив рыдания, она отвечала ему: «У владыки дайтйев Бали есть тысяча внучек. Я, Видйупрабха, — старшая среди них. Вот уже много лет как Вишну захватил в плен нашего деда, а отца убил в рукопашной схватке. Убив отца, он изгнал нас из нашего города, а у городских ворот поставил на страже льва, чтобы мы не могли возвратиться к себе на родину. И теперь лев царит в нашем доме, а горе в нашем сердце. Однако лев этот — на самом деле йакша, проклятый богом Куберой. И некогда было предсказано, что проклятие кончится, если льва победит кто-либо из смертных. Об этом поведал нам сам Вишну, когда мы спросили его, есть ли какой-нибудь способ попасть в наш город. Поэтому-то, герой, я и привела тебя сюда из мира смертных. Срази этого льва, нашего врага. Если ты победишь его, он подарит тебе меч, зовущийся Мритапкакой. И благодаря чудесной силе этого меча ты покоришь землю и станешь царем». Выслушав эту просьбу, Шридатта согласился ее исполнить. Прошел день, и на следующее утро девушки-дайтйи подвели его к своему городу. Там он победил в поединке разъяренного льва, и тот, освободившись от проклятия, обрел человеческий облик. Обрадованный, он отдал тому, кто избавил его от проклятия, свой меч и тут же исчез, как исчезло бремя его скорби и скорби девушек-асур. А Шридатта вошел вместе с дочерью дайтйи и ее младшими сестрами в этот чудесный город, напоминавший змея Ананту, поднявшегося из недр земли. Дочь дайтйи подарила Шридатте кольцо, исцелявшее от любого яда, и юноша, оставшись с нею, почувствовал к ней страстную любовь. Тогда она прибегла к хитрости и сказала ему: «Искупайся в этой реке. Но, если захочешь нырнуть, захвати с собой свой меч, чтобы не бояться крокодилов». Шридатта согласился, нырнул в реку и выплыл как раз в том месте у берега Ганга, где он когда-то бросился в воду. Поднявшись из подземного мира и видя, что меч и кольцо остались с ним, Шридатта был изумлен случившимся и вместе с тем огорчен, что обманут дочерью асуры. Затем он направился к себе домой, чтобы отыскать своих друзей, но по пути встретил на дороге своего друга Ништхураку. Ништхурака подошел к нему и приветствовал его, а затем, отойдя вместе с ним в сторону, в ответ на его расспросы рассказал ему новости о его близких: «Когда ты исчез в водах Ганга, мы много дней проискали тебя и от горя были уже готовы отсечь себе головы. Но тут в воздухе послышался чей-то голос: «Юноши, не поступайте опрометчиво, ваш друг возвратится живым», — и мы отказались от своего намерения. Тогда мы отправились к твоему отцу, но по дороге к нам подбежал некий человек и сообщил следующее: «Вам теперь нельзя входить в город, ибо умер царь Валлабхашакти. Министры по общему согласию поставили на царство Викрамашакти, а тот на следующий день, как сделался царем, явился в дом Каланеми. «Где Шридатта, твой сын?» — спросил он, пылая гневом, а Каланеми ответил ему: «Я не знаю». Тогда, подозревая, что тот спрятал сына, царь в ярости приказал посадить Каланеми на кол, как вора. И когда его жена узнала об этом, у нее в тот же миг разорвалось сердце. Так у преступных людей одно злое деяние порождает другое. Теперь этот Викрамашакти разыскивает Шридатту, чтобы казнить его. И поскольку вы друзья Шридатты, уходите отсюда». Так сказал этот человек, и пятеро твоих друзей во главе с Бахушалином, удрученные горем, решили возвратиться к себе на родину, в Удджайини. А меня они оставили здесь, в тайном месте, чтобы я, друг, мог тебя встретить. Не будем же медлить, пойдем и мы теперь к нашим товарищам». Когда Шридатта выслушал рассказ Ништхураки, его охватила скорбь по родителям, и он то и дело бросал взоры на свой меч, как бы давая клятву отомстить за них. Затем, соблюдая осторожность, он вместе с Ништхуракой направился в город Удджайини, чтобы встретиться с друзьями. По пути он рассказывал своему другу о всех своих приключениях, начиная с того момента, как бросился в реку. Вдруг Шридатта увидел какую-то плачущую женщину. Эта женщина сказала, что она шла в Малаву, да сбилась с дороги, и тогда Шридатта из сострадания взял ее с собой. Жалея ее, он всячески заботился о ней и в этот же день остановился на отдых вместе с ней и Ништхуракой в одном заброшенном городе. Там, когда он среди ночи внезапно проснулся, то увидел, что эта женщина убила Ништхураку и с наслаждением пожирает его мясо. Тогда он вскочил и вытащил свой меч Мриганкаку, а эта женщина превратилась на его глазах в ужасную ракшаси. Он схватил ночного оборотня за волосы и уже собирался убить, как вдруг ракшаси обрела божественный облик и сказала ему: «Не убивай меня, отпусти на свободу, любимец славы; ведь я не ракшаси и стала ею лишь по проклятию аскета Каушики. Некогда Владыка богатств послал меня помешать покаянию этого аскета, ибо Вишвамитра хотел добиться власти Куберы. Однако мне не удалось соблазнить его своей красотой, и, пристыженная этим, чтобы его устрашить, приняла я тогда ужасный и пугающий облик. За это аскет наказал меня и произнес такое проклятие: «Стань, подлая, ракшаси, убийцей людей». Он положил конец своему проклятию лишь в том случае, если ты схватишь меня за волосы. Так я стала омерзительной ракшаси и сожрала весь этот город. Но сегодня наконец благодаря тебе кончился срок проклятия. Поэтому выбирай себе теперь любой дар!» Выслушав ее слова, Шридатта почтительно ей ответил: «Оживи немедленно моего друга. К чему мне иной дар!» «Да будет так!» — сказала она и, исполнив его желание, исчезла. А Ништхурака поднялся вновь живой и невредимый телом. Наутро удивленный и ликующий Шридатта вместе с ним тронулся в путь, и вскоре они достигли Удджайини. Там своим появлением Шридатта так обрадовал с нетерпением поджидавших его друзей, как радует павлинов набежавшая туча. Бахушалин, соблюдая обычаи гостеприимства, привел его в свой дом, и Шридатта утолил любопытство друзей, рассказав все свои приключения. И стал Шридатта с друзьями жить в семье Бахушалина, как в собственном доме, окруженный заботами его родителей. Однажды, во время праздника весны, он и его друзья отправились в городской парк посмотреть праздничную процессию. Там он повстречался с незнакомой ему девушкой, дочерью знаменитого царя Бимбаки, которая тоже явилась в парк, как будто олицетворяя собой саму весну. В одно мгновение эта девушка по имени Мриганкавати покорила его сердце, словно она смогла туда проникнуть через его широко раскрывшиеся глаза. Да и ее нежный взор, полный внезапной страсти, то и дело останавливался на нем, подобно наперснице любви, снующей между влюбленными. Когда же она углубилась в лесную чащу и Шридатта потерял ее из виду, ему показалось, что сердце его осиротело и глаза ослепли. «Друг мой, не вздумай отрицать: я угадал твои чувства. Так давай же отправимся туда, куда удалилась царевна», — так сказал ему его друг Бахушалин, умеющий читать чужие мысли. Шридатта согласился и пошел вместе с ним вслед за девушкой. Но в это мгновение раздался крик, от которого содрогнулось сердце Шридатты: «Горе, горе! Царевну ужалила змея». Тогда Бахушалин подошел к одному из придворных и сказал ему: «У моего друга есть кольцо, исцеляющее от яда, и он сведущ в науке заклинаний». Тотчас же придворный подошел к Шридатте, пал перед ним ниц, а затем быстро повел к царской дочери. Шридатта надел ей на палец свое кольцо, прошептал заклинание, и царевна возвратилась к жизни. Тогда все люди вокруг, обрадовавшись, принялись на все лады восхвалять Шридатту, и, узнав о случившемся, к дочери явился царь Бимбака. Вскоре после его прихода Шридатта, оставив свое кольцо у царевны, вместе с друзьями вернулся в дом Бахушалина и отдал его отцу все то золото и иные дары, которыми наградил его царь. Вслед за тем, всецело погруженный в мечты о царевне, Шридатта стал испытывать такие муки, что друзья его растерялись, не зная, что предпринять. Но тут, под тем предлогом, что ей поручено вернуть Шридатте его кольцо, к нему пришла любимая подруга царевны, Бхаваника. Она сказала ему: «Избранник судьбы! Моя подруга твердо решила: отныне либо ты, спасший ей жизнь, станешь ее супругом, либо она обручится со смертью». Выслушав Бхаванику, Шридатта стал совещаться с ней, Бахушалином и остальными друзьями, и они составили такой план. Они решили, прибегнув к хитрости, тайно похитить царевну, незаметно уйти из Удджайини в Матхуру и остаться жить там. Когда они все обсудили и определили, что каждый должен делать ради успеха задуманного, Бхаваника ушла. На следующий день Бахушалин в сопровождении трех друзей будто бы по торговым делам отправился в Матхуру. Вдоль всей дороги он расставил в потайных местах быстроногих лошадей, чтобы встретить царевну. Между тем Шридатта вечером напоил вином какую-то женщину с дочерью и привел их в покои Мриганкавати.’ Затем Бхаваника, украдкой выведя царевну из дворца, подожгла спальню, внеся в нее лампу. Царевну же встретил Шридатта, поджидавший ее у стен дворца, и передал на попечение Бахушалина, который должен был уехать первым. Кроме того, он дал ей в сопровождение двух своих друзей, а также Бхаванику. Между тем опьяневшая женщина и ее дочь сгорели во дворце, и народ решил, что сгорели царевна с ее подругой. Шридатту же, как и обычно, люди видели поутру в городе. На следующую ночь, захватив с собой меч Мриганкаку, Шридатта отправился вслед за своей любимой, выехавшей накануне. Подгоняемый беспокойством, он проделал за эту ночь долгий путь и, когда настала утренняя стража, достиг леса Виндхйа. Там его смутили дурные приметы, и вскоре он обнаружил на дороге своих друзей и Бхаванику, израненных и поверженных на землю. Растерянный, он подбежал к ним, и они ему рассказали: «Сегодня войско всадников напало на нас и ограбило. Когда с нами было покончено, один из всадников усадил на коня трепетавшую от ужаса царевну и увез ее. Пока они не отъехали далеко, ступай за ними вот в этот направлении. Не теряй времени подле нас, спасти царевну — всего важнее». Уступив настояниям друзей, но то и дело оборачиваясь назад, в их сторону, Шридатта со всех ног пустился в погоню за царской дочерью. Проделав немалый путь, он настиг наконец этих всадников и посреди их увидел одного юного вопия, а с ним рядом на лошади похищенную им царевну. Мало-помалу ему удалось пробиться к этому юноше, но мирными речами он не смог уговорить его освободить царевну. Тогда Шридатта стащил его за ноги с лошади и ударом о камни раздробил ему голову. Убив его, он вскочил на его коня и уничтожил многих других всадников, которые в ярости на него напали. Те же, что остались в живых, убедились в нечеловеческой силе героя и в страхе разбежались кто куда. Затем Шридатта посадил с собой рядом на коня царевну Мриганкавати и вместе с ней поехал обратно к своим друзьям. Но спустя немного времени ему с женой пришлось спешиться, потому что конь, который был сильно изранен в битве, повалился и испустил дух. А тут еще возлюбленная Шридатты Мриганкавати, измученная страхом и усталостью, начала томиться от жажды. Тогда он оставил ее там, где пал конь, а сам удалился в сторону, чтобы поискать для нее воды. Тем временем зашло солнце, и, хотя ему наконец удалось найти воду, он сбился в своих поисках с пути и провел эту ночь в лесу, стеная, как чакравака. Наутро, однако, он отыскал то место, где лежал конь, но нигде вокруг не было видно его прекрасной царевны. Рассудок Шридатты помрачился от горя, он оставил на земле свой меч Мриганкаку, а сам вскарабкался на верхушку дерева, надеясь оттуда высмотреть царевну. В это время по дороге проходил некий вождь из племени шабаров. Подойдя к подножию дерева, он поднял с земли Мриганкаку. Заметив вождя шабаров, удрученный Шридатта слез с дерева и стал спрашивать, не слышал ли он что-нибудь о его любимой. «Ступай в мою деревню. Я думаю, что и она пошла туда. Я тоже вскоре вернусь и отдам тебе тогда твой меч», — так сказал ему шабара, и Шридатта, полный нетерпения, отправился вместе с его слугами в эту деревню. «Ты очень устал, отдохни», — посоветовали ему там эти слуги и отвели его в дом правителя, где утомленный Шридатта сразу же уснул. А когда он проснулся, то увидел, что обе его ноги закованы в цепи, подобно тому как скованы были судьбой обе его попытки обрести любимую. Так он и остался в доме правителя, рыдая по своей возлюбленной, которая, словно удача в жизни, на мгновение одарила его счастьем, а в следующий миг исчезла. Спустя некоторое время к нему подошла служанка по имени Мочаника и сказала: «Славный воин, зачем же ты явился сюда на свою погибель? Сейчас этот вождь шабаров пошел куда-то по своим делам, но по возвращении он хочет принести тебя в жертву Чандике, ибо, встретив тебя на лесном склоне Виндхйа, именно ради этого он хитростью заманил тебя сюда, а теперь заключил в оковы. И только потому, что ты предназначен в жертву Бхагавати, тебе пока не отказывают ни в одежде, ни в пище. Но есть, кажется, одно средство освободить тебя — лишь согласись на него. У этого вождя шабаров есть дочь по имени Сундари. Когда она увидела тебя, то воспылала к тебе страстью. Возьми же ее, мою подругу, в жены — и ты спасешь свою жизнь». Так сказала служанка, и Шридатта ради своего спасения согласился. Он тайно, по обряду гандхарвов, обручился с Сундари, и каждую ночь она освобождала его от оков. Вскоре Сундари забеременела. Когда ее мать узнала об этом от Мочаники, она почувствовала любовь к своему зятю, пришла к Шридатте и участливо ему сказала: «Шричанда, отец Сундари, — злой человек, он не простит тебя, сын мой. Поэтому уходи отсюда и не забывай Сундари». Так сказав, теща освободила его. Шридатта же объяснил Сундари, что меч, попавший в руки Шричанды, на самом деле принадлежит ему, а затем удалился.

Томимый тревожными мыслями, он вновь пришел в знакомый лес, надеясь что-нибудь разузнать о судьбе Мриганкавати. Его встретили благоприятные предзнаменования, и он отыскал то самое место, где погиб его конь и откуда исчезла его жена. Невдалеке он заметил какого-то охотника, который шел ему навстречу. Когда тот приблизился, он спросил его, не видел ли тот женщину с глазами лани. «Не ты ли Шридатта?» — в свою очередь спросил его охотник, и Шридатта, вздыхая, ответил: «Да, этот несчастный — я». Тогда этот охотник сказал ему: «Раз так, то послушай, друг, что я тебе расскажу. Я встретил здесь твою жену, когда она жалобно тебя звала и искала. Я расспросил ее о том, что случилось, успокоил и, почувствовав к ней сострадание, взял ее, бедную, из этого леса в свою деревню. Там, однако, я за нее испугался, увидев нескольких юношей из племени пулиндов, и тогда я отвел ее в деревню Нагастхалу вблизи Матхуры. В этой деревне я оставил ее в доме одного престарелого брахмана по имени Вишвадатта, поручив ее его заботам, словно драгоценный заклад. Узнав от нее твое имя, я затем возвратился сюда. Так ступай же скорее в Нагастхалу, разыщи ее». Выслушав охотника, Шридатта немедля пустился в путь и на следующий день вечером пришел в Нагастхалу. Отыскав дом Вишвадатты, он встретился с этим брахманом и сказал ему: «Возврати мне мою жену, которую оставил у тебя охотник». На это Вишвадатта ответил Шридатте: «Есть у меня в Матхуре знакомый брахман, почитаемый добродетельными людьми. Он советник и духовный наставник царя Шурасены. Его заботам я и поручил твою жену, потому что эта уединенная деревня не была бы для нее безопасным местом. Утром ты можешь отправиться в Матхуру, а сегодня отдохни у меня». Выслушав Вишвадатту, Шридатта провел у него ночь, а наутро отправился в Матхуру и прибыл туда в тот же день. Он очень устал и запылился после долгого пути и поэтому, увидев вблизи города большое озеро с прозрачной водой, искупался в нем. Во время купания он случайно нашел на дне озера чье-то платье, которое положили туда воры, завязав в одном из его углов драгоценное ожерелье. И вот, не заметив ожерелья, Шридатта взял это платье и вошел в город Матхуру, горя желанием повидать свою любимую. В городе платье было опознано местными стражниками, обнаружили они и ожерелье. Приняв Шридатту за вора, они арестовали его и, как схватили, в том виде и доставили его к правителю города. Тот доложил царю, и царь приказал казнить Шридатту. Когда Шридатту под грохот барабанов вели к месту казни, его увидела издали Мриганкавати. В смятении бросилась она к главному министру, в доме которого жила, и сказала ему: «Это ведут на казнь моего мужа». Министр остановил палачей, испросив позволения царя, освободил Шридатту и отвел его в свой дом. «Так ведь это брат моего отца Вигатабхая, который ушел на чужбину, а теперь по воле судьбы стал здесь министром!» — воскликнул Шридатта, когда он попал в его дом и узнал в нем своего дядю. Он упал к его ногам, и министр с удивлением признал в Шридатте сына своего брата. Тут он сердечно обнял его и стал расспрашивать о его злоключениях. Когда Шридатта поведал дяде обо всем, что он пережил, начиная с казни отца, Вигатабхая со слезами на глазах сказал ему: «Не падай духом, сын мой! У меня в услужении состоит одна йакшини. Она подарила мне пять тысяч лошадей и семь коти золота, а поскольку у меня нет сына, все это принадлежит тебе». Сказав это, дядя отдал Шридатте его возлюбленную. И Шридатта, сделавшись богатым, женился на ней. После этого Шридатта стал жить вместе с прекрасной Мриганкавати в доме своего дяди. Он испытывал такое блаженство, какое испытывает по ночам озеро белых лотосов. Однако хотя он и был счастлив, мысль о Бахушалине и остальных друзьях часто омрачала его душу, подобно тому как темные пятна омрачают лик месяца. Однажды дядя сказал по секрету Шридатте: «Сынок, у царя Шурасены есть юная дочь. По приказу царя я должен отвести ее в страну Аванти и выдать там замуж. Под этим предлогом я взял ее к себе в дом, но выдать замуж хочу за тебя. Женившись на ней, ты обретешь могущество, я тоже буду на твоей стороне, и тогда в недалеком будущем ты добудешь себе царство, обещанное тебе Богиней Шри». Так они порешили и, захватив с собой эту девушку, Шридатта и его дядя выступили в поход во главе армии своих сторонников. Но когда они достигли леса Виндхйа, на них неожиданно напало могучее войско разбойников, осыпавшее их дождем стрел. Разбойники разгромили армию Шридатты, а его самого, ослабевшего от ран, связали и доставили в свою деревню, присвоив себе все его богатство. Они привели его в ужасный храм Чандики, чтобы принести там в жертву Богине. Как будто бы сама смерть окликала его гулким звоном их бубнов. Но тут Шридатту увидела его жена Сундари, дочь правителя деревни, которая пришла почтить Богиню со своим маленьким сыном. Она прогнала разбойников, заполнявших храм, и вместе со Шридаттой, исполненная радости, возвратилась к себе домой. Шридатта стал властелином этой деревни, потому что отец Сундари, не имевший сына, перед тем как умереть, завещал деревню ей. Он освободил всех своих сторонников, и в том числе дядю, попавших в руки разбойников, и возвратил себе меч Мриганкаку. Потом Шридатта женился на дочери Шурасены и стал могучим царем. Вскоре он послал послов к обоим своим тестям: к Бимбаке и к царю Шурасене. Те, горячо любя своих дочерей, с радостью признали их брак и прибыли к Шридатте во главе своих бесчисленных войск. Узнав обо всем, явились к нему также Бахушалин и остальные его друзья, которые уже излечились от ран, были здоровы и счастливы. А потом, объединив свои силы с силами Бимбаки и Шурасены, герой Шридатта выступил против убийцы своего отца и, как жертвенный дар сжег Викрамашакти в пламени своего гнева. Овладев землей, опоясанной океаном, и соединившись с Мриганкавати, Шридатта отныне наслаждался счастьем вместе со своей любимой. Так, царь, люди мужественного сердца переплывают скорбный океан долгой разлуки и добиваются успеха». Вот какой рассказ услышал царь Сахасраника из уст Сангатаки. В тоске по любимой всю эту ночь он стремился к ней своими мыслями. А когда наступило утро, Сахасраника выступил в поход навстречу жене, едва поспевая за своей нетерпеливой мечтой. Через несколько дней он прибыл в исполненную умиротворенности обитель аскета Джамадагни, где даже движения ланей были медлительны и величавы. Там его встретил сам Джамадагни, один вид которого очищал от грехов, словно воплощенное покаяние. Царь почтительно его приветствовал, и тот оказал царю гостеприимство. Вслед за тем Джамадагни отдал Сахасранике царицу Мригавати с сыном, словно одарил его покоем, соединенным с блаженством. Так встретились муж и жена, когда пришел конец их проклятию, и глаза их, устремленные друг на друга, наполнились слезами счастья, словно увлажненные амритой. Царь обнял и Удайану, которого он увидел впервые, и долго не мог отпустить его, словно волоски, поднявшиеся от радости на теле царя, крепко привязали к нему сына. Затем царь Сахасраника попрощался с Джамадагни, забрал с собой царицу Мригавати с Удайаной и, покинув мирную обитель, до границ которой даже лани провожали его с заплаканными глазами, направился к своей столице. По дороге он выслушал рассказ жены о том, что она пережила за время разлуки, и сам поведал ей о своих приключениях. Спустя недолгое время достигли они города Каушамби, который был украшен в их честь арками и флагами. Вместе с женой и сыном царь вступил в свою столицу, и горожане, широко раскрыв глаза, никак не могли насытить свои взоры видом их шествия. Вскоре царь, плененный достоинствами Удайаны, торжественно объявил сына наследником и назначил его советниками сыновей своих министров: Васантаку, Руманвата и Йаугандхарайану. «С помощью этих превосходных советников он добьется власти над всем миром», — прозвучал тогда божественный голос, и с неба посыпался дождь цветов. Затем царь возложил на сына все бремя царствования, а сам вместе с Мригавати наслаждался счастьем, какое только может быть доступно в мире смертных и к которому он так долго стремился. Но однажды Радость жизни заметила возле ушей царя седые волосы — вестников успокоения и надвигающейся старости, и, разгневавшись, увы, улетела прочь. Тогда царь Сахасраника оставил на благо мира на царстве Удайану, своего превосходного и почитаемого всеми подданными сына, и вместе с друзьями и возлюбленной женой удалился на снежные Гималайи, чтобы подготовиться к великому странствованию.

Вот вторая волна книги «Начало рассказа» в «Океане сказаний» великого поэта Сомадевы.

2.3. ВОЛНА ТРЕТЬЯ

Получив в наследство от своего отца царство ватсов, Удайана избрал своей столицей Каушамби и справедливо правил своими подданными. Но мало-помалу он переложил бремя власти на Йаугандхарайану и остальных министров, а сам всецело предался удовольствиям. Почти все время он посвящал охоте или же проводил дни и ночи за игрой на звонкой лютне, которую некогда подарил ему змей Васуки. Сладкими звуками ее струн, словно волшебными заклинаниями, он привораживал неистовых диких слонов и, усмирив их, повсюду водил за собой. Царь ватсов пил вино, в котором отражались луноподобные лица его возлюбленных, но от этого, казалось, исчезли остатки румянца с лиц его министров. Между тем Удайаной овладела одна-единственная мысль: «Нигде нет жены, равной мне родом и красотой. Такой слывет лишь одна девушка по имени Васавадатта. Как бы мне получить ее?» А в это же время Чандамахасена в Удджайини так размышлял: «Кроме Удайаны, нет в этом мире мужа, который подходил бы моей дочери. Но он мой извечный враг. Как же сделать его моим зятем и вассалом? Здесь нужно действовать хитростью. Этот царь одержим страстью к охоте; в одиночку бродит он по лесу и ловит слонов. Так вот, я воспользуюсь его слабостью, обманом захвачу в плен и приведу сюда. Поскольку он сведущ в искусстве гандхарвов, я дам ему в ученицы свою дочь, и нет сомнений, что тогда его взор невольно будет пленен ею. Так он станет по воле судьбы моим зятем и вассалом. Другого же способа подчинить его моей власти нет». Так решив, Чандамахасена ради успеха задуманного дела пошел в храм Чандики и, вознеся Богине хвалы и молитвы, попросил ее о помощи. «Царь, твое желание вскоре исполнится», — прозвучал с неба ответ. Тогда обрадованный Чандамахасена возвратился во дворец и еще раз обсудил свой план с министром Буддхадаттой. «Удайану отличает высокое чувство чести, он чужд корысти, любим своим окружением и имеет могучее войско; обычные средства, например переговоры, не возымеют действия. Но все же следует попробовать», — так решили царь с министром, и Чандамахасена приказал одному из своих послов: «Ступай к царю ватсов и скажи ему от моего имени: «Моя дочь хочет научиться у тебя искусству гандхарвов. Если ты по-дружески к нам расположен, приезжай к нам и научи ее». По приказу царя посол отправился в Каушамби и передал царю ватсов, что было ему поручено. Удайана, выслушав непочтительную речь посла, спросил своего министра Йаугандхарайану, оставшись наедине с ним: «Почему этот царь разговаривает со мной так заносчиво? С какой целью этот негодяй обратился ко мне с таким посланием?» На эти слова царя мудрый министр Йаугандхарайана, строгий в делах царской чести, ответил своему господину: «Слух о твоих дурных привычках, подобно лиане, ползет по земле; это, великий царь, их горький и суровый плод. Ибо Чандамахасена, думая, что ты раб своих страстей, хочет поймать тебя на приманку своей красавицы-дочери, завлечь в плен и подчинить своей власти. Поэтому откажись от пагубных увлечений! Ведь погрязшие в пороках цари так же легко попадают в руки врагов, как слоны, оказавшиеся в западне». Выслушав министра, стойкий разумом царь ватсов направил к царю Чандамахасене собственного посла и поручил ему передать следующее: «Если твоя дочь хочет стать моей ученицей, то пошли ее ко мне». Сделав это, царь ватсов сказал своим советникам: «Я отправлюсь в поход и, захватив Чандамахасену в плен, приведу его сюда». На это ответил ему первый министр Йаугандхарайана: «Не пытайся достичь невозможного. Чандамахасена — могущественный царь, еще сильнее тебя, мой господин. Послушай, я расскажу тебе все, что знаю о нем:

2.3.1. Рассказ о царе Чандамахасене

Есть на земле город под названием Удджайини. Этот город — краса вселенной. Сверканием стен своих дворцов он словно насмехается над Амаравати. В нем, в святыне «Махакала», живет Верховный владыка Хара, не покидая при этом и своего жилища на горе Кайласе. В этом городе царствовал Махендраварман, первый среди властелинов земли, и у него был сын по имени Джайасена, во всем на него похожий. У этого Джайасены родился сын Махасена, не знающий соперников в силе рук, слон среди царей. Однажды Махасена, в заботах о своем царстве, подумал: «Нет у меня меча, достойного моего могущества, и нет жены, равной мне родом». С этой мыслью царь пошел в храм Чандики и долго оставался в нем, не принимая никакой пищи и вознося хвалы Богине. Затем он отрезал от своего тела несколько кусков мяса и принес в жертву на священном огне. Тогда предстала пред его глазами Чандика и сказала ему: «Я довольна тобой. Возьми из рук моих этот несравненный меч; благодаря его сверхъестественной мощи станешь ты непобедимым для врагов. В жены же ты получишь дочь асуры Ангараки по имени Ангаравати, красивей которой нет девушки во всех трех мирах. А в память о том, какую страшную жертву ты здесь свершил, да будет отныне имя тебе — Чандамахасена». Так сказав и вручив ему меч, Богиня исчезла, а у царя, чьи желания исполнились, вновь просветлел взор. Этот меч и царь слонов, неистовый Надагири, стали, мой господин, двумя лучшими сокровищами царя, подобно Перуну и слону Айравате у Шакры. Довольный, что владеет этими сокровищами, отправился однажды царь Чандамахасена на охоту в густой лес. В лесу он встретил огромного и страшного вепря — казалось, ночной мрак сгустился среди белого дня в его теле. Даже самые острые стрелы царя не могли ранить этого вепря, и, разбив в щепы царскую колесницу, вепрь убежал и скрылся в расселине. Разгневанный Чандамахасена, бросив колесницу, последовал за ним и с одним только луком в руках вошел в ту же расселину. Пройдя долгий путь, он увидел большой и прекрасный город и в удивлении присел на берегу оказавшегося рядом обширного озера. В это время мимо проходила в сопровождении сотни женщин некая девушка, подобная стреле любви, сокрушающей стойкость любого сердца. Она, словно обволакивая царя своими взглядами излучающими могучий поток нектара любви, медленно приблизилась к нему и спросила: «Кто ты, благородный, и зачем сюда явился?» В ответ царь рассказал ей, что с ним случилось. Когда девушка выслушала его, мужество покинуло ее сердце и потоки слез хлынули из ее покрасневших глаз. «Кто ты и почему ты плачешь?» — спросил ее царь в свою очередь. Послушная велению Бога любви, она так ему отвечала: «Тот вепрь, за которым ты, царь, пришел сюда, — дайтйа по имени Ангарака, а я его дочь и зовут меня Ангаравати. Мой отец, чье тело твердо как алмаз, похитил из их дворцов сто царских дочерей, которых ты видишь, и дал мне их в услужение. А плачу я вот почему. Злое проклятие превратило моего отца, могучего асуру, в ракшасу. Встретившись с тобой, он пощадил тебя сегодня, потому что был измучен жаждой и усталостью. Теперь он отдыхает, скинув с себя обличье вепря, а когда проснется, то непременно причинит тебе зло. Увы, я не вижу для тебя избавления, и потому льются у меня слезы, словно душа кипит от горя». Царь выслушал Ангаравати и сказал ей: «Если я дорог тебе, то сделай так, как я тебе скажу. Когда твой отец проснется, пойди к нему и начни плакать. Тогда он непременно спросит тебя о причине твоей печали. На это ответь ему: «Что со мной станет, когда кто-нибудь убьет тебя? Вот отчего я плачу». Если сделаешь так, то и ты, и я будем счастливы». Ангаравати обещала ему исполнить все в точности. Спрятав царя в потайном месте, дочь асуры, хотя и предчувствовала недоброе, подошла к спящему отцу. И когда этот дайтйа проснулся, она начала плакать. Тогда он спросил ее: «Отчего ты плачешь?» — «Что будет со мной, если кто-нибудь убьет тебя, отец?» — ответила она ему печально. На это асура, усмехаясь, сказал: «Кто же может убить меня? Ведь все тело мое состоит из алмазов. Лишь на левой руке есть у меня одно уязвимое место, но и оно защищено луком». Так утешил дайтйа родную дочь, царь же в своем тайнике все услышал. Вскоре дайтйа поднялся, совершил омовение и молча начал возносить моления Богу Харе. Тут и появился царь; натянув свой лук, он стремительно бросился навстречу дайтье и вызвал его на битву. А тот, не прерывая молчания, поднял вверх левую руку, как бы давая царю знак, чтобы тот немного подождал. Но царь, ни секунды не медля, ловко поразил дайтйу стрелой в уязвимую руку. Могучий асура Ангарака, раненный в потайное место, испустил страшный крик и упал на землю. Расставаясь с жизнью, он проговорил: «Если тот, кто лишил меня жизни как раз тогда, когда я томился жаждой, не будет ежегодно совершать возлияния моей тени, то погибнут пять его министров». Так сказав, дайтйа испустил дух, а царь, взяв с собой его дочь Ангаравати, возвратился в Удджайини. Там Чандамахасена женился на Ангаравати и у него родились два сына. Одного из них он назвал Гопалакой, а другого Палакой, и по случаю их рождения устроил празднество в честь Индры. Тогда довольный Васава явился царю во сне и сказал ему: «По моей милости ты получишь дочь, равной которой нет на земле». И вот, спустя некоторое время, у царя родилась такая прекрасная дочь, будто была она новой луной, созданной Творцом в человеческом облике. «У нее будет сын — воплощение Бога любви и владыка видйадхар», — прозвучал при ее рождении голос с неба. И царь назвал ее Васавадаттой, зная, что дочь ему дана милостивым Васавой. По сей день остается она незамужней в доме своего отца, словно Лакшми в подземном чреве океана до его пахтанья Богами. Таково могущество царя Чандамахасены, и, поистине, его нельзя победить, да к тому же и царство его находится в недоступном крае. Но выслушай еще одно, о царь. Чандамахасена давно уже хочет отдать за тебя свою дочь, однако чванливо стремится при этом к полному торжеству над тобой. И все-таки, я думаю, что Васавадатта непременно станет твоей женой». В тот же миг царь ватсов почувствовал, что сердце его похищено Васавадаттой.

Вот третья волна книги «Начало рассказа» в «Океане сказаний» великого поэта Сомадевы.

2.4. ВОЛНА ЧЕТВЕРТАЯ

Тем временем посол владыки ватсов, явившись к царю Чандамахасене, передал ему ответ своего господина. Выслушав его, Чандамахасена подумал: «Ясно, что безмерно гордый владыка ватсов сам не придет сюда. Посылать же к нему мою дочь было бы явным бесчестием. Поэтому мне следует заполучить Удайану хитростью, захватив его в плен». Так подумав и посоветовавшись со своими министрами, этот царь приказал построить большого искусственного слона, который был бы похож на его собственного слона Надагири. По распоряжению царя внутри этого слона спрятали царских воинов и доставили его в лес Виндхйа. Там его заметили издали соглядатаи, которые состояли на службе у Удайаны, страстно любящего охоту на слонов. Они немедленно явились к царю ватсов и уведомили его: «Божественный, мы видели, что в лесу Виндхйа бродит какой-то слон. Второго такого слона не найти во всем нашем мире. Он настолько велик, что достигает неба, напоминая собой ожившую горную вершину». Выслушав донесение соглядатаев, царь ватсов обрадовался и наградил их сотней тысяч золотых монет. «Если я заполучу этого Индру среди слонов, соперника Надагири, — подумал царь, — мне несомненно удастся победить Чандамахасену. И тогда ему придется отдать мне в жены Васавадатту». В таких размышлениях провел царь ночь, а наутро в своем стремлении поймать слона он презрел увещевания министров и, приказав соглядатаям указывать ему дорогу, отправился в лес Виндхйа. И хотя астрологи его предостерегали, говоря, что расположение звезд указывает не только на овладение девушкой, но и на плен, он пренебрег и их советами. Достигнув леса Виндхйа, царь ватсов из опасения вспугнуть слона запретил своему войску двигаться дальше. А сам в сопровождении одних только соглядатаев, взяв с собой сладкозвучную лютню, углубился в дремучий лес, не имеющий пределов, как и его собственная прихоть. На южном склоне горы Виндхйа соглядатаи заметили этого слона, который выглядел, как живой, и издали показали на него царю. Пытаясь поймать слона, царь, оставшись один, начал медленно к нему приближаться, играя на лютне и напевая сладостные мелодии. Из-за вечерних сумерек, а также потому, что мысли его были поглощены музыкой, царь не заметил, что перед ним ненастоящий слон. Между тем, подняв уши и хлопая ими, будто музыка доставляла ему удовольствие, этот слон то приближался к царю, то удалялся и постепенно завлек его в глубь леса. Там из брюха слона неожиданно выскочили вооруженные воины и со всех сторон окружили владыку ватсов. Увидев их, царь в гневе вытащил кинжал, но пока он сражался с теми, кто был перед ним, другие, подкравшись сзади, схватили его. По сигналу этих воинов им на помощь явились другие солдаты, и все вместе они отвели владыку ватсов к царю Чандамахасене. Чандамахасена вышел навстречу Удаяне, принял его с подобающими почестями и вместе с ним отправился в город Удджайини. Там царя ватсов встретили горожане, которым он показался месяцем, дарящим радость взорам, но запятнанным бесчестием. Затем все жители города собрались вместе и, думая, что Удайана будет казнен, из уважения к его доблести приняли решение: пусть царь примет смерть от собственной руки. Однако Чандамахасена объявил своим подданным, что не собирается казнить царя ватсов, но хочет заключить с ним союз, и» этим устранил их беспокойство. Затем он поручил Удаяне обучить его дочь Васавадатту искусству гандхарвов и сказал ему при этом: «Научи ее, царь, искусству гандхарвов, и тогда ты обретешь счастье; не отчаивайся». И действительно, когда владыка ватсов увидел эту девушку, любовь настолько поглотила его сердце, что оно перестало чувствовать горе. Да и у нее и глаза и сердце устремились к Удаяне; но если стыдливость принуждала ее отводить взоры, то что может удержать сердце? Так, обучая Васавадатту пению и не отводя от нее своего взгляда, стал жить царь ватсов в Удджайини, в музыкальной зале дворца. У него на коленях лежала сладкозвучная лютня, горло его наполняли мелодии песен, а разум услаждался близостью Васавадатты. И хотя он был пленником, Васавадатта, словно Богиня Лакшми, опекала его и в своем поклонении Удаяне не знала иных забот. Между тем люди из свиты царя ватсов возвратились в Каушамби, и народ заволновался, узнав, что его господин взят в плен. Из любви к Удаяне все подданные воспылали гневом и единодушно пожелали напасть на Удджайини. «Могучего Чандамахасену не сокрушить силой, да, кроме того, это было бы небезопасным для жизни царя ватсов. Поэтому открытое нападение нам не подходит, будем полагаться на нашу мудрость», — так умерил волнение подданных Руманват. Затем, убедившись, что народ успокоился и полон доверия, мудрый Йаугандхарайана сказал Руманвату и остальным министрам: «Вам всем следует остаться здесь и все время быть наготове. Охраняйте царство и в нужный момент проявите должное мужество, я же ухожу вместе с Васантакой. С помощью разума освобожу владыку ватсов и без всякого для него риска приведу сюда. Лишь тот поистине мудр, чей ум блистает в минуту опасности, как свет молнии во время сильного ливня. К тому же я знаю магический способ стать невидимым и заклинания, чтобы пройти сквозь стены или разрушить оковы. Все это может понадобиться». Так сказав, поручив народ заботам Руманвата, Йаугандхарайана вместе с Васантакой отбыли из Каушамби. Вскоре они пришли в огромный лес Виндхйа, богатый зверями, как был богат мудростью разум Йаугандхарайаны, непознаваемый, как непознаваемы его планы. Там Йаугандхарайана явился в дом владыки пулиндов Пулиндаки, который был другом царя ватсов и жил на склоне горы Виндхйа. Он попросил Пулиндаку приготовить большое войско, чтобы охранять Удайану, когда тот будет возвращаться этой дорогой. Затем, продолжив вместе с Васантакой свой путь, Йаугандхарайана спустя некоторое время достиг кладбища при храме Шивы близ Удджайини. Войдя на кладбище, он увидел там ветал, пахнущих мертвечиной, которые сновали повсюду во мраке, неотличимые от столбов дыма, поднимающихся от погребальных костров. В этот момент, обрадованный встречей с Йаугандхарайаной, к нему подошел брахмаракшаса по имени Йогешвара и предложил ему свою дружбу. Он научил Йаугандхарайану магическому заклинанию, с помощью которого тот немедленно изменил свой облик и стал уродливым, старым, лысым горбуном, одетым в платье помешанного, так что один вид его вызывал неудержимый смех. Потом, произнеся то же заклинание, Йаугандхарайана изменил и внешность Васантаки. У Васантаки вырос огромный живот, на котором вздулись вены, лицо стало безобразным, а изо рта выступили наружу зубы. Затем Йаугандхарайана послал Васантаку вперед — к воротам дворца, а за ним и сам, преображенный, вошел в Удджайини. Танцуя и распевая, окруженный мальчишками и вызывая всеобщее изумление, он тоже направился к царскому дворцу. Там он своим видом и поведением возбудил любопытство у женщин царского гарема, и слух о нем постепенно дошел до ушей Васавадатты. Она тотчас послала за ним служанку и приказала привести его в музыкальную залу — ведь юность всерьез уделяет внимание одному веселью. Войдя в залу, Йаугандхарайана, одетый в платье безумца, сквозь слезы увидел царя ватсов, который был весел и приветлив. Он подал царю тайный знак, и царь узнал своего министра, хотя тот и был переодет. Тогда Йаугандхарайана, прибегнув к своему магическому искусству, сделался невидимым для Васавадатты и ее служанок. Только один царь видел его, а все остальные с удивлением говорили: «Куда вдруг делся этот сумасшедший?» Слыша вокруг такие речи, царь ватсов понял, что Йаугандхарайана прибег к магии, и тогда так сказал Васавадатте: «Девушка, пойди и принеси сюда все, что нужно для богослужения в честь Сарасвати». Васавадатта согласилась выполнить его просьбу и удалилась вместе с подругами. Тогда Йаугандхарайана почтительно приблизился к владыке ватсов и передал ему заклинания, способные разрушить оковы, а также научил его магическим приемам игры на лютне, которые должны были помочь ему подчинить Васавадатту. Потом он сказал ему: «Царь, со мной сюда прибыл Васантака; его тоже нельзя узнать, но он остался у ворот дворца. Постарайся, чтобы этот брахман был рядом с тобой. Когда же ты сможешь до конца довериться Васавадатте, я сообщу тебе, что делать дальше; пока же — прощай». Так сказав, Йаугандхарайана поспешно удалился, и тут же возвратилась Васавадатта, принеся с собой все, что необходимо для богослужения. Тогда царь сказал ей: «За воротами стоит брахман. Следовало бы позвать его, чтобы наградой дваждырожденному завершить обряд в честь Сарасвати». Васавадатта согласилась, и по ее приказанию от ворот дворца был приведен Васантака, поражающий своим безобразием. Войдя в зал и увидев владыку ватсов, Васантака заплакал от горя. А царь, опасаясь, что он раскроет тайну, сказал ему: «Эй, брахман! Не плачь. Я избавлю тебя от твоего уродства. Оставайся здесь, рядом со мной». — «Ты очень милостив ко мне, божественный», — ответил Васантака. Разглядывая, как изменился облик брахмана, царь рассмеялся. Заметив это и разгадав мысли Удайаны, Васантака тоже улыбнулся, и от этого его некрасивое лицо сделалось еще безобразнее. Тут и Васавадатта, увидев, что он улыбается и при этом становится похожим на уродливую куклу, тоже развеселилась и начала смеяться. Затем эта девушка шутливо спросила Васантаку: «Скажи нам, брахман, что ты умеешь делать?» Он ответил: «Я умею рассказывать всякие истории». — «Тогда расскажи нам какой-нибудь рассказ», — попросила Васавадатта. И вот, исполняя просьбу царской дочери, Васантака рассказал ей смешную, необычную и увлекательную историю. Рассказ о Лохаджангхе «Есть на земле город под названием Матхура — родина ненавистника Кансы. В нем жила гетера по имени Рупаника. Ее мать, старуха Макараданштра, была при ней сводней и казалась вместилищем яда в глазах юношей, привлеченных достоинствами гетеры. Однажды во время богослужения, когда Рупаника направлялась в храм, чтобы исполнить свой долг гетеры, она увидела издали одного мужчину. Замеченный ею, этот избранник судьбы настолько глубоко запал ей в душу, что ради него она позабыла все наставления своей матери. И вот она говорит своей служанке: «Прошу тебя, сходи к этому человеку и скажи ему, чтобы он сегодня же явился ко мне домой». — «Хорошо», — ответила ей служанка, пошла к нему и передала, что ей было велено. А этот человек, немного подумав, так ей сказал: «Мое имя Лохаджангха, я брахман, но у меня мало денег. Зачем же идти мне в дом Рупаники, который открыт лишь для богачей?» — «Не денег ищет у тебя моя госпожа», — ответила ему служанка, и Лохаджангха согласился сделать то, о чем она его просила. Узнав от служанки о его согласии, Рупаника возвратилась к себе домой и стала поджидать его, нетерпеливо поглядывая на дорогу. Вскоре Лохаджангха явился. Увидев его, сводня Макараданштра подумала: «Откуда он взялся?» А обрадованная Рупаника встретила его с почетом и, обняв за шею, весело повела в свою спальню. Покоренная красотой и достоинствами Лохаджангхи, Рупаника решила, что без него ее жизнь была бы бесплодной. Вслед за тем Лохаджангха стал бывать у нее в доме столько, сколько хотел, а она отказалась от встреч с другими мужчинами. Видя это, мать Рупаники Макараданштра, в совершенстве знавшая обязанности гетер, была очень недовольна и как-то, оставшись наедине с дочерью, сказала ей: «Отчего ты, доченька, так предана этому бедняку? Благородные гетеры скорее полюбят труп, чем бедного человека. Да и что общего между любовью и ремеслом гетеры? Как ты забыла об этом? Подобно утренней заре, недолго блистает гетера, завороженная любовью. Лишь ради денег должна гетера изображать, словно актриса, поддельную страсть. Так брось этого бедняка, не губи себя». На эти слова матери Рупаника гневно возразила: «Не говори так, ведь мой любимый мне дороже жизни. У меня и так много денег; к чему мне еще? И больше ни слова об этом!» Выслушав это, раздосадованная Макараданштра стала обдумывать способ прогнать Лохаджангху. Однажды она увидела на дороге обедневшего раджпута, за которым следовали слуги с мечами в руках. Быстро выбежав ему навстречу, она отвела его в сторону и сказала: «Мой дом захватил какой-то нищий, искатель любовных утех. Ступай ко мне немедля и сделай так, чтобы он оставил мой дом, за это возьми себе мою дочь». «Хорошо!» — согласился раджпут и вошел в ее дом. А Рупаника в это время находилась в храме, и Лохаджангха был где-то вне дома. Но немного времени спустя он вернулся, ничего не подозревая, и тогда слуги раджпута немедленно на него набросились и сильно избили ногами и чем попало, не оставив на нем живого места. Затем они столкнули его в канаву с нечистотами, и Лохаджангха лишь с большим трудом сумел из нее выбраться и убежать. Когда Рупаника вернулась домой и обо всем узнала, она была вне себя от горя, и, видя это, раджпут принужден был удалиться с тем, с чем пришел. Между тем Лохаджангха, с которым так подло и коварно обошлась сводня, решил отправиться к святым местам, чтобы расстаться там с жизнью, ибо он не в силах был вынести разлуку с любимой. Его сердце пылало от гнева на сводню, а кожа — от летнего зноя, и поэтому, войдя в лес, он принялся искать тень. Долго ему не удавалось найти подходящего дерева, как вдруг он наткнулся на тушу слона, в которую сквозь отверстие сзади проникли шакалы и сожрали все внутренности, так что от слона осталась одна кожа. Лохаджангха тоже пробрался внутрь туши и, усталый, заснул там, обвеваемый прохладным ветерком, дувшим сквозь отверстие. Вскоре, однако, со всех сторон набежали внезапно тучи и обрушили на землю струи ливня. Из-за ливня слоновья кожа стянулась, и в ней не осталось отверстия, а спустя мгновение по той дороге, где она лежала, хлынул могучий поток воды. Этот поток подхватил кожу и сбросил ее в Ганг, а затем, плывя по течению реки, она оказалась в открытом море. Там слоновью кожу заметила птица из семейства Гаруды. Решив, что она полна мяса, птица спустилась, схватила ее в когти и унесла на противоположный берег моря. Там птица разодрала кожу клювом, но, когда увидела, что внутри находится человек, быстро улетела. Между тем Лохаджангха проснулся от яростного клекота птицы и, воспользовавшись отверстием, которое она проделала, вышел наружу. С удивлением увидел он, что находится на другом берегу моря, и подумал, что, хотя и проснулся, все это похоже на сон. Но тут он испугался, заметив двух грозных ракшас, однако эти ракшасы сами смотрели на него с опаской и не решались приблизиться. Дело в том, что они знали о поражении, которое нанес ракшасам Рама, и теперь, увидев человека, который, как и Рама, переправился через океан, почувствовали великий страх в своих сердцах. Посоветовавшись с приятелем, один из ракшас отправился тогда к царю Вибхишане и рассказал ему о том, что случилось. Царь Вибхишана в свое время собственными глазами убедился в могуществе Рамы, и поэтому, напуганный прибытием человека, он сказал ракшасе: «Прошу тебя, приятель, пойди к этому человеку и дружески скажи ему, чтобы он оказал нам милость и пожаловал к нам в дом». — «Хорошо», — ответил ему ракшаса, вернулся к Лохаджангхе и, трепеща от страха, передал ему просьбу своего господина. Брахман Лохаджангха согласился и, стараясь сохранять спокойствие духа, направился вместе с ракшасой в Ланку. Проходя по ней, он с изумлением любовался золотыми зданиями, которые повсюду возвышались, а затем прибыл в царский дворец и встретился с Вибхишаной. Царь гостеприимно его приветствовал и, получив в ответ его благословение, спросил: «Брахман, как ты попал в нашу страну?» На это хитрый Лохаджангха ответил Вибхишане: «Я брахман, мое имя Лохаджангха, и живу я в Матхуре. Будучи бедняком, я отправился в храм и совершил покаяние перед лицом Нарайаны, умерщвляя свою плоть и не принимая никакой пищи. «Ступай к Вибхишане, из преданности мне он одарит тебя богатством», — приказал мне тогда во сне Божественный Хари. «Где я, а где Вибхишана!» — воскликнул я, и снова Владыка приказал мне: «Ступай, еще сегодня ты увидишь Вибхишану». Так сказал Владыка, и тотчас же я проснулся и с удивлением обнаружил себя здесь, на другом берегу моря. Больше я ничего не знаю». Выслушав Лохаджангху и зная, как трудно добраться до Ланки, Вибхишана подумал: «Поистине, здесь не обошлось без вмешательства Бога». И решив, что Лохаджангху нельзя отдать в руки ракшас-людоедов, он сказал этому брахману: «Оставайся здесь, я дам тебе богатство». Он послал ракшас на находящуюся неподалеку гору Сварнамулу и приказал им доставить оттуда юную птицу из рода Гаруды. И он отдал ее в полную власть Лохаджангхе, чтобы тот ездил на ней и, когда придет время, смог бы вернуться на ней в Матхуру. Верхом на ней Лохаджангха разъезжал по Ланке и изредка отдыхал у Вибхишаны, пользуясь его гостеприимством. Однажды он с любопытством спросил царя ракшас: «Почему вся земля на Ланке деревянная?» В ответ Вибхишана поведал ему историю об этом: «Если тебе интересно, брахман, послушай, что я тебе расскажу. Некогда Гаруда, сын Кашйапы, пожелал освободить свою мать от рабства у нагов, в которое она попала согласно своей клятве. Собираясь отнять у Богов амброзию — выкуп за ее освобождение, он нуждался в такой пище, которая прибавила бы ему силы, и с просьбой о ней обратился к отцу. В ответ тот сказал: «В океане, сынок, живут огромные слон и черепаха, обреченные по проклятию на столь низкое рождение. Ступай и съешь их». И вот Гаруда отправился к океану, схватил обоих и, намереваясь их съесть, уселся на ветку гигантского дерева кальпаврикши. Вдруг эта ветка обломилась от тяжести, и Гаруда подхватил ее клювом, опасаясь, что она упадет на балакхилйев, которые внизу предавались аскезе. Затем, чтобы не раздавить людей, Гаруда отнес эту ветку в пустынную местность и там бросил. На поверхности этой ветки и была воздвигнута Ланка. Оттого земля здесь деревянная».

Выслушав от Вибхишаны этот рассказ, Лохаджангха удовлетворил свое любопытство. Затем, когда Лохаджангха пожелал отправиться в Матхуру, Вибхишана дал ему множество прекрасных драгоценных камней. Из почтения к Богу Хари, обитающему в Матхуре, он вручил ему также лотос, палицу, раковину и диск, сделанные из золота. Взяв все это, Лохаджангха сел на подаренную ему Вибхишаной птицу, которая могла пролететь сто тысяч йоджан, поднялся вверх и, покинув Ланку, без труда по воздуху пересек океан и добрался до Матхуры. Он спустился с неба в одном заброшенном парке в окрестностях города, спрятал в нем все свои сокровища и привязал птицу. Затем он отправился на рынок, продал там один драгоценный камень и купил на вырученные деньги одежду, благовония, еду и иные товары. Вернувшись в парк, он поел сам и накормил птицу, надел купленную одежду, натерся благовониями, украсил себя цветами и разными драгоценностями. Когда же наступила ночь, он сел на птицу и, взяв с собой раковину, диск и — палицу, направился к дому Рупаники. Узнав знакомое место, он остановил птицу высоко в воздухе и издал необычный звук, чтобы привлечь внимание любимой, которая была в это время одна. Услышав этот звук, Рупаника вышла из дома и увидела, что кто-то парит в ночном небе, сияя драгоценностями и одетый, как Нарайана.

«Я — Хари и пришел сюда ради тебя», — сказал он ей, и она, склонившись перед ним, ответила: «Да будет Бог ко мне милостив». Тогда Лохаджангха слез с птицы и, привязав ее, прошел вместе с возлюбленной в ее спальню. Вкусив там любовных радостей, он через некоторое время вышел, снова сел на птицу и удалился по воздуху. «Я — Божество, жена Вишну, и не должна разговаривать с простыми смертными», — с этой мыслью Рупаника проснулась утром и решила хранить молчание. «Скажи, дочка, отчего ты так странно себя ведешь?» — спросила тогда ее мать Макараданштра. Она так настойчиво ее расспрашивала, что Рупаника, приказав поставить между ними ширму, поведала ей о причине своего молчания, рассказав о том, что случилось ночью. Выслушав ее, сводня сначала была полна сомнений, но вскоре, ночью, сама увидела Лохаджангху верхом на птице. Наутро сводня Макараданштра подошла к Рупанике, скрытой за ширмой, и стала униженно ее просить: «Милостью Бога, доченька, ты добилась в этом мире сана Богини. А ведь я твоя мать, поэтому награди меня, как подобает дочери. Осчастливь меня, попроси Бога, чтобы я, с этим своим старым телом, попала на небо». Рупаника ответила ей согласием и передала просьбу матери мнимому Вишну — Лохаджангхе, когда он снова явился к ней ночью. На это Лохаджангха, одетый богом, сказал своей возлюбленной: «Твоя мать — дурная женщина, и не подобает открыто вести ее на небо. Однако каждый месяц на рассвете одиннадцатого дня отворяются врата неба, и первыми через них проходят многие ганы из свиты Шамбху. Среди них сможет пройти и твоя мать, если она будет выглядеть так же, как и они. Для этого выбрей ей голову бритвой, оставив лишь пять пучков волос на темени, на шею надень гирлянду из черепов, один бок вымажь сажей, а другой киноварью, и пусть она снимет с себя всю одежду. И когда она станет похожей на ганов, я легко проведу ее на небо». Так сказав, Лохаджангха еще немного побыл с Рупаникой, а затем удалился. Наутро Рупаника обрядила свою мать, как ей было сказано, и та всей душой погрузилась в мечты о небе. Когда же вечером снова прилетел Лохаджангха, Рупаника отдала ему мать на его попечение. Лохаджангха взобрался на птицу, усадил рядом с собой сводню, голую и безобразно выглядящую, и вместе с ней стремительно взвился в воздух. Пролетая по небу, он заметил перед одним храмом высокую каменную колонну, на верхушке которой был укреплен диск. Тогда он водрузил сводню на верх колонны, так что она смогла держаться за один только диск. Дурная женщина возвышалась там словно символ воздаяния за содеянное ею зло. «Побудь здесь без меня немного, пока я удостою землю своим присутствием», — сказал он и исчез с ее глаз. Спустя немного времени он увидел людей, которые пришли бодрствовать эту ночь перед храмом, ожидая начала праздника °, и проговорил с неба: «Эй, люди, еще сегодня в этом месте на вас падет сверху все истребляющая Богиня-Чума; ищите поэтому защиту у Хари». Когда в воздухе прозвучали эти слова, все собравшиеся там жители Матхуры, в страхе уповая лишь на милость Бога, принялись прилежно читать молитвы об отвращении несчастья. А Лохаджангха, спустившись с неба и сняв с себя одеяние Бога, затесался в толпу никем не замеченный, но сам за всем наблюдая. «Что-то долго Бог не возвращается, и я все еще не попала на небо», — так думала между тем сводня, оставленная на верхушке колонны. Тут ей показалось, что она уже не в силах держаться за диск, и она испуганно заорала: «Ой, ой! Я падаю!»

А люди, которые собрались внизу у храма, услышали ее и подумали, что падает Богиня-Чума. Тогда они в смятении стали кричать: «Не падай, не падай, Богиня!» Напуганные угрозой падения Чумы, жители Матхуры, и старые и молодые, еле-еле пережили эту ночь. А наутро все они во главе с царем увидали на колонне сводню и, хотя она была в столь странном виде, узнали ее. Тут все они избавились от страха и принялись хохотать. Узнав о происшедшем, туда явилась Рупаника. Со стыдом она увидела на колонне свою мать и вместе с присутствующими людьми помогла ей поскорей спуститься. Затем все с любопытством стали расспрашивать сводню, что случилось, и она обо всем им рассказала. Тогда эти люди — и в их числе царь, брахманы и купцы — решили, что удивительное это дело совершено каким-нибудь магом, и объявили во всеуслышание: «Пусть покажется тот, кто посмеялся над этой женщиной, обманувшей множество влюбленных; мы торжественно увенчаем его голову почетной повязкой». Услышав это, Лохаджангха тут же объявился и в ответ на расспросы рассказал обо всех событиях с самого начала. И он принес в дар Богу раковину, диск и иные подарки, которые вручил ему Вибхишана и которые вызвали всеобщее восхищение. Затем довольные жители Матхуры немедля повязали ему на голову почетную повязку, а Рупанику по приказу царя объявили свободной. Множество драгоценных камней принесли Лохаджангхе огромное богатство, сводне он отплатил за свое унижение и, соединившись с возлюбленной, с тех пор жил в Матхуре в свое удовольствие». Этот рассказ, который Васавадатта, сидя рядом с пленником Удайаной, услышала из уст переодетого Васантаки, доставил ей большое наслаждение.

Вот четвертая волна книги «Начало рассказа» в «Океане сказаний» великого поэта Сомадевы.

2.5. ВОЛНА ПЯТАЯ

Мало-помалу Васавадатта все больше привязывалась к владыке ватсов и отвращала сердце от интересов своего отца. Тогда Йаугандхарайана снова явился к Удаяне, оставшись невидимым для остальных людей. В уединенном месте, в присутствии одного только Васантаки, он сказал царю: «Царь, Чандамахасена захватил тебя в плен обманом. Он хочет выдать за тебя свою дочь, а затем с почетом освободить. Но мы сами похитим его дочь, а затем скроемся. Только так мы отплатим ему за его высокомерие и избежим хулы от людей, упрекающих нас в отсутствии мужества. Есть, царь, у царевны Васавадатты слониха по имени Бхадравати, которую подарил ей отец. Она настолько сильна, что ее не решается преследовать ни один слон, кроме Надагири, да и тот, завидев ее, избегает вступать с ней в битву. У этой слонихи есть здесь погонщик, зовут его Ашадхака; я дал ему много денег, и теперь он в нашем распоряжении. Садись верхом на эту слониху, захвати с собой оружие и ночью тайком беги отсюда вместе с Васавадаттой. Правда, во дворце живет начальник над слонами, который понимает все их намерения и крики. Следует напоить его вином, чтобы он ничего не заметил. Я же тем временем пойду к твоему другу Пулиндаке, попрошу его охранять твой путь». Так сказав, Йаугандхарайана удалился, а царь ватсов хорошо запомнил все, что ему нужно сделать. Когда к нему пришла Васавадатта, царь повел с ней откровенный разговор и поведал ей о том, что сказал ему Йаугандхарайана. Она на все дала согласие и, обдумав план побега, позвала Ашадхаку и приказала ему приготовиться к прогулке на слоне. Затем, будто бы для жертвенных возлияний, она раздала вино и напоила допьяна всех погонщиков слонов и главного начальника над ними. И вот вечером, когда небо было застлано тучами, гремел гром и сверкали молнии, Ашадхака, все приготовив, привел слониху. Как только слониху взнуздали, она, как это обычно бывает, затрубила, и голос ее услышал главный погонщик, понимающий крики слонов. «Шестьдесят три йоджаны пройду я сегодня», — вот что сказала слониха», — пробормотал он, запинаясь на каждом слове. Однако от сильного опьянения он не был способен на размышления, а остальные погонщики, тоже пьяные, даже не разобрали его слов. Между тем с помощью заклинаний, которым научил его Йаугандхарайана, царь ватсов избавился от оков. Затем он взял свою лютню, взял и оружие, которое принесла ему Васавадатта, и вместе с Васантакой взобрался на слониху. За ними села на слониху Васавадатта и ее подруга Канчанамала, посвященная в тайну; пятым спутником был погонщик. Когда настала ночь, царь ватсов выехал из Удджайини через пролом в городской стене, пробитый диким слоном. Это место охраняли два воина: Вирабаху и Талабхата, оба — царские дети. Царь убил их, а затем, радостный оттого, что рядом с ним его любимая, верхом на слонихе, которую погонял стрекалом Ашадхака, пустился вперед. Тем временем в Удджайини перепуганные городские стражники увидели у стены убитых часовых и ночью же доложили об этом царю. Чандамахасена велел провести дознание, и вскоре стало известно, что царь ватсов бежал, похитив Васавадатту. В городе начался ропот, и тогда царевич Палака сел на слона Надагири и пустился в погоню за Удайаной. Когда он догнал беглецов, владыка ватсов преградил ему путь стрелами, а Надагири, увидев слониху, не пожелал вступить с ней в поединок. Вскоре вслед за Палакой приехал туда и Гопалака, но он удержал брата от продолжения боя, ибо Палака слышал лишь слова отца, а Гопалака был послушен его тайным умыслам. После этого царь ватсов бесстрашно снова тронулся в путь. И пока он ехал, постепенно рассеялись сумерки ночи. Когда в середине дня он доехал до леса Виндхйа, слониха, прошедшая шестьдесят три йоджаны, почувствовала жажду. Царь со своей женой сошли с нее, слониха напилась и спустя мгновение, словно вода была тому причиной, испустила дух. Охваченные печалью царь Удайана и Васавадатта вдруг услышали голос, доносящийся с неба: «Царь, я женщина-видйадхари по имени Майавати, но проклятие на долгие годы превратило меня в слониху. Сегодня, владыка ватсов, я сослужила тебе хорошую службу, однако еще больше я сделаю для сына, который у тебя родится. Твоя жена Васавадатта тоже не простая смертная. Она из рода Богов, и свело ее на землю неотвратимое предначертание». Вслед за тем обрадованный царь послал на вершину Виндхйа Васантаку, чтобы тот сообщил об их прибытии его другу Пулиндаке. Сам же он вместе с женой продолжил путь пешим. По дороге, однако, на них напали разбойники. С одним только луком в руках царь ватсов убил на глазах Васавадатты сто и еще пять разбойников. А тут подоспел друг царя Пулиндака в сопровождении Йаугандхарайаны и Васантаки, показавшего им дорогу. Царь бхиллов прогнал разбойников, почтительно приветствовал владыку ватсов и отвел его вместе с его возлюбленной в свою столицу. Там провели эту ночь, отдыхая от дороги, Удайана и Васавадатта, чьи ноги оказались изрезанными лесной травой. Утром к царю ватсов явился его военачальник Руманват, к которому несколько ранее Йаугандхарайана послал вестника с новостями. Он привел свое войско, которое заполнило всю местность, так что впервые лес Виндхйа почувствовал себя стесненным. Под защитой этого войска владыка ватсов остался в лесной стране, поджидая вестей из Удджайини. Спустя некоторое время в лес прибыл один купец из Удджайини, друг Йаугандхарайаны, и сказал царю: «Божественный, Чандамахасена доволен, что ты будешь его зятем. И он послал к тебе своего телохранителя. Но тот сделал остановку в пути, а я, хотя вышел тайком и позже его, пришел первым, чтобы ты узнал обо всем от меня». Услышав такую весть, владыка ватсов был очень доволен и поспешил рассказать о ней Васавадатте, которая, тоже почувствовала великую радость. Хотя она и была в разлуке со своими родственниками, но стремилась поскорее свершить свадебный обряд и одновременно и стыдилась этого, и страстно желала. Тогда она, чтобы отвлечься от своих забот, сказала Васантаке, который был поблизости: «Расскажи мне какую-нибудь историю». И Васантака с простодушным видом рассказал ей мудрый рассказ, который должен был усилить в ней преданность мужу: Рассказ о Гухасене и Девасмите «Есть в этом мире город, известный под названием Тамралипти, и жил в нем очень богатый купец по имени Дханадатта. Не имея детей, он созвал однажды большое число брахманов, поклонился им и сказал: «Сделайте так, чтобы в недалеком будущем у меня родился сын». На это ответили ему брахманы: «Это совсем нетрудно, ибо всего на земле добьются дваждырожденные, если исполнят обряды, предписанные Ведами. Так, жил некогда один царь, и был он бездетен, хотя имел в своем гареме сто и еще пять жен. Тогда совершил он ради потомства положенное жертвоприношение, и у него родился сын по имени Джанту, который в глазах всех его жен казался молодым месяцем. Однажды, когда мальчик ползал на коленях, его укусил в бедро муравей и, испугавшись, он громко заплакал. В гареме от этого начался переполох, послышались рыдания, и даже царь, как самый обычный человек, закричал: «Сынок, сынок!» Спустя мгновение мальчик успокоился, муравей был выброшен, а царь стал терзаться тем, что единственный сын всегда будет источником тревоги. «Есть ли какое-нибудь средство, чтобы у меня было много детей?» — спросил он, полный беспокойства, у брахманов. Те отвечали: «Да, царь, есть такое средство: убей своего сына, а тело его принеси в жертву на священном огне. Почувствовав запах твоей жертвы, все твои жены забеременеют». Услышав это, царь так и сделал. И сколько было у царя жен, столько у него родилось сыновей. И мы тоже можем помочь тебе обрести сына, если совершим жертвоприношение». Сказав это Дханадатте и получив от него положенные дары, брахманы совершили жертвоприношение, и у того купца родился сын. Мало-помалу мальчик, которого назвали Гухасена, подрос, его отец Дханадатта начал подыскивать ему жену. Вскоре под предлогом торговых дел, но на самом деле, чтобы найти невестку, отец взял сына и отправился с ним на чужбину. Там Дханадатта попросил знатного купца Дхармагупту выдать замуж за Гухасену его дочь Девасмиту. Но Дхармагупта, привязанный к дочери, не дал согласия на этот брак, считая, что Тамралипти находится слишком далеко. Однако когда Девасмита увидела Гухасену, ее сердце покорили его достоинства, и она твердо решила покинуть своих близких. Сговорившись с Гухасеной через свою подругу, она ночью бежала из родной страны вместе с возлюбленным и его отцом. Прибыв в Тамралипти, они поженились, и сердца супругов неразрывно связали узы взаимной любви. Спустя некоторое время умер отец Гухасены, и родственники стали уговаривать Гухасену поехать в страну Катаха — поискать удачи. Однако жена его, Девасмита, не соглашалась на эту поездку из боязни, что он привяжется там к другой женщине. И вот, поскольку жена противилась, а родственники, наоборот, настаивали, Гухасена, всегда твердый в выполнении своего долга, не знал, на что решиться. Тогда он пошел в храм Шивы и, воздерживаясь от пищи, совершил обряд в честь Бога, надеясь, что Бог укажет ему, как поступить. Вместе с ним совершила такой же обряд и Девасмита. После этого обоим супругам явился во сне Шива. Бог дал им два красных лотоса и сказал: «Пусть каждый из вас возьмет себе в руку по лотосу. И если в разлуке один из вас нарушит супружескую верность, лотос в руке другого тут же завянет». Услышав это, супруги проснулись и увидели в руке у каждого красный лотос, словно они обменялись друг с другом своими сердцами. Затем Гухасена, взяв лотос, отправился в путь, а Девасмита осталась дома, не спуская глаз со своего лотоса. Гухасена быстро прибыл в страну Катаха и начал там торговать, покупая и продавая драгоценные камни. Четверо купеческих сыновей из этой страны заметили, что он всегда держит в руке неувядаемый лотос, и пришли от этого в удивление. Под каким-то предлогом они заманили его к себе домой, напоили крепким вином и расспросили об истории лотоса. А он, опьянев, им все рассказал. Четыре купеческих сына знали, что Гухасена еще долго будет занят у них на родине своей торговлей драгоценностями, и, посовещавшись друг с другом, эти негодяи из любопытства, не удастся ли им соблазнить его жену, не теряя времени, тайком отправились в город Тамралипти. Там, изыскивая средства для успеха задуманного, они явились к монахине по имени Йогакарандика, которая жила в буддийском монастыре, и сказали ей откровенно: «Почтенная, если ты поможешь нам добиться желанного, мы дадим тебе много денег». Она ответила: «Вы, юноши, конечно, добиваетесь какой-либо здешней женщины. Скажите, я помогу вам. А денег мне не нужно: есть у меня ученица по имени Сиддхикари, женщина необычайно умная, по ее милости я получила несметное богатство». — «Как же ты получила такое богатство по милости ученицы?» — спросили ее купеческие сыновья. В ответ монахиня сказала: «Если вам это любопытно, дети мои, слушайте, я расскажу. Рассказ о Сиддхикари Давным-давно прибыл сюда с севера один купец. Изменив свою внешность, моя ученица пошла в дом, где он остановился, и хитростью заполучила у него кое-какую работу. А как только она вошла в доверие к этому купцу, то украла все золото, которое хранилось у него дома, и на рассвете тайком убежала. Когда она в страхе быть пойманной поспешно покидала пределы города, ее заметил некий домба с барабаном в руках и быстро пустился за ней в погоню, чтобы ограбить. Подойдя к баньяновому дереву, она увидела, что домба уже близко, и тогда хитрая Сиддхикари с печалью ему сказала: «Сегодня я поссорилась с мужем и ушла из дому, желая умереть. Поэтому, добрый человек, прошу тебя: сделай для меня петлю». — «Пусть сама повесится; зачем мне убивать эту женщину?» — подумал домба и привязал петлю к дереву. Тогда Сиддхикари с простодушным видом спросила этого домбу: «А как нужно вешаться? Я не умею, покажи мне». Домба встал на свой барабан ногами, всунул шею в петлю и сказал: «Вот как это делается». Тут Сиддхикари, ни секунды не медля, ударом ноги разбила барабан в щепы, и этот домба задохнулся в петле. Тем временем купец, у которого Сиддхикари украла деньги, в погоне за нею добрался до этого места и издали увидел ее у подножия дерева. Однако и она заметила его приближение, незаметно вскарабкалась на дерево и скрылась на одной из ею веток за густой листвой. Когда купец со своими слугами подошел, он увидел лишь домбу, висящего в петле, а Сиддхикари нигде не было. «Не забралась ли она на дерево?» — сказал купец, и тотчас один из его слуг полез наверх. «Я всегда любила только тебя, и именно ты сюда забрался. Все эти деньги, мой красавец, теперь твои. Насладись же мною», — прошептала слуге Сиддхикари, обняла его, глупца, и, целуя в губы, откусила у него язык. Обессилевший от боли, слуга свалился с дерева и, выплевывая изо рта кровь, стал издавать какие-то невнятные звуки: «Ла-ла-ла». При виде этого купец перепугался и, решив, что слугой овладел злой дух, вместе со своими спутниками пустился бежать к себе домой. А благочестивая Сиддхикари, напуганная не менее, чем они, слезла тогда с верхушки дерева и тоже пошла домой, прихватив с собою деньги. Вот какова моя ученица, наделенная редким умом! Так, по ее милости, дети мои, стала я богатой». Рассказав купеческим сыновьям эту историю, монахиня познакомила их со своей ученицей, которая как раз в это время к ней зашла, а затем спросила: «Теперь скажите мне всю правду: что за женщина вам любезна? Я вам быстро ее добуду». На это они ей ответили: «Ее зовут Девасмита, она жена купца Гухасены. Устрой нам свидание с нею». Услышав это, монахиня обещала им все сделать и предложила купеческим сыновьям остановиться в ее доме. Она подкупила слуг Гухасены разного рода яствами и иными подарками, и вскоре ей удалось вместе со своей ученицей попасть к нему в дом. Когда она подошла к дверям спальни Девасмиты, ей помешала пройти туда собака, посаженная рядом на цепь, чтобы не пускать незнакомых. А Девасмита, увидев монахиню, подумала: «Что ей от меня нужно?» — и сама послала служанку, чтобы та ее привела. Войдя в спальню, негодная монахиня благословила добродетельную Девасмиту и с притворным доброжелательством сказала ей: «Всегда мне хотелось с тобой познакомиться, а сегодня к тому же я увидела тебя во сне, и потому, полная нетерпения, пришла навестить тебя. У меня болит сердце, когда вижу тебя в разлуке с мужем. Ведь юность и красота бессмысленны, если отнята радость быть с любимым». Такими и подобными словами монахиня долго искушала добродетельную женщину, а затем попрощалась с ней и пошла домой. На следующий день она взяла с собой кусок мяса, посыпанный перцем, и снова явилась в дом Девасмиты. Этот кусок мяса она дала собаке, охраняющей дверь, и собака тут же его вместе с перцем и съела. От перца из ее глаз неудержимо полились слезы и потекло из носа. А монахиня, не теряя времени, вошла к Девасмите, которая гостеприимно ее встретила, и начала, обманщица, плакать. На вопрос Девасмиты, что с ней, она с усилием проговорила: «Доченька, погляди за дверь, как рыдает там сейчас собака. Дело в том, что сегодня она узнала меня, свою подругу в прошлом рождении, и принялась плакать. Из жалости к ней и у меня ручьем полились слезы». Услышав это и увидев, что собака на самом деле словно плачет, Девасмита подумала: «Что за чудеса?» А монахиня продолжала: «В прежнем рождении, доченька, мы обе, я и она, были женами одного брахмана. Супруг наш часто по приказанию царя уезжал от нас с посольством в дальние страны. Во время его отлучек я охотно встречалась с другими мужчинами и не отказывала пяти своим органам чувств в наслаждении. А ведь известно, что нет у человека долга выше, чем не причинять вред органам чувств. Поэтому-то, родившись вновь на земле, я не забыла прошлых своих рождений. Она же по своему невежеству блюла только свою добродетель, поэтому и родилась собакой, хотя, как видишь, все-таки помнит свою былую жизнь». «Что за странный долг? Наверное, она готовит какое-то мошенничество», — подумала рассудительная Девасмита и сказала монахине: «До сих пор, почтенная, я ничего не знала о таком долге. Но раз так, то устрой мне свидание с каким-нибудь красивым мужчиной». На это монахиня ответила: «Из дальней страны сюда приехали несколько купеческих сыновей. Их-то я и приведу к тебе». С этими словами довольная монахиня пошла домой, а Девасмита по секрету сказала своим служанкам: «Вероятно, эти купцы увидели в руке моего мужа неувядаемый лотос и узнали у него, когда он был пьян, в чем здесь дело. Затем, желая меня обесчестить, эти негодяи приехали из своей страны сюда и прибегли к помощи этой подлой монахини. Поэтому принесите поскорее вина, подмешайте в него дурману, а потом пойдите и закажите сделать собачью лапу из железа». Так велела Девасмита, и служанки все это выполнили, а одна из них, по приказанию госпожи, переоделась в ее платье. Между тем монахиня среди четырех юношей, каждый из которых хотел быть первым, выбрала одного и вместе с ним ушла. Нарядив его в платье своей ученицы, она привела его вечером в дом Девасмиты, а затем незаметно скрылась. Там купеческого сына с почетом встретила служанка, переодетая Девасмитой, и напоила вином, смешанным с дурманом. Это вино, словно его собственные нечестивые помыслы, лишило юношу рассудка, и тогда служанки сняли с него платье, оставив совершенно голым. Затем собачьей лапой они выжгли ему на лбу клеймо и ночью бросили в канаву, полную нечистот. Когда в последнюю стражу ночи он пришел в себя, то увидел, что лежит в канаве, словно попал за свои греховные помыслы в ад Авичи. Тогда купеческий сын поднялся, вымылся и, прикрывая руками клеймо на лбу, возвратился голый в дом монахини. Чтобы не только над ним одним посмеялись, он объявил остальным своим друзьям, что по дороге домой его ограбили. А наутро, сославшись на сильную головную боль от бессонной ночи и обильной выпивки, обвязал заклейменный лоб куском материн. Вечером второй юноша отправился в дом Девасмиты, и с ним обошлись так же дурно. Возвратившись голым, он, как и первый, сказал: «Хотя я оставил у Девасмиты все свои украшения, на обратном пути меня ограбили воры». А наутро и он под предлогом головной боли прикрыл повязкой клеймо на своем лбу. Так все эти купеческие сыновья, хотя им и удалось скрыть это, один за другим получили клеймо на лоб, лишились своего имущества и претерпели вдобавок дурное обращение и унижение.

«Пусть и ей достанется так же», — решили они про себя и, утаив свой позор от монахини, уехали. А она, радуясь, что добилась своей цели, на следующий день отправилась с ученицей в дом Девасмиты. Девасмита приняла ее с почетом и поднесла ей как будто из благодарности вино, смешанное с дурманом. Когда же монахиня и ее ученица опьянели, эта верная жена велела отрезать им уши и нос и выбросить в сток для нечистот. Девасмиту, однако, беспокоило, что, уехав, эти купеческие сыновья попытаются убить ее мужа, и она рассказала о том, что произошло, своей свекрови. На это свекровь сказала ей: «Доченька, ты поступила правильно. Но как бы это не принесло вреда моему сыну». Тогда Девасмита ответила: «Как некогда Шактимати своей мудростью спасла мужа, так и я спасу своего». «А как Шактимати спасла мужа? Расскажи, доченька», — попросила ее свекровь, и Девасмита в ответ рассказала:

2.5.1. Рассказ о Самудрадатте и Шактимати

«В нашей стране, внутри города, воздвигнуто предками святилище могучего и славного йакши по имени Манибхадра «. Местные жители приходят к нему с просьбами и приносят различные дары, чтобы исполнились их желания. Если же ночью какого-нибудь мужчину застанут с чужой женой, то их запирают внутри святилища, а утром его и эту женщину ведут на царский суд, там рассказывают о том, что случилось, и наказывают. Таков закон. Однажды городской стражник поймал купца по имени Самудрадатта, который ночью пришел на свидание с чужой женой. Он отвел купца и эту женщину в храм йакши и запер снаружи, плотно задвинув засов. Тем временем о случившемся узнала мудрая и верная жена этого купца по имени Шактимати. Решительная женщина переоделась, взяла подношения и, пригласив с собой для храбрости подруг, отправилась ночью к святилищу йакши. Когда она пришла туда, жрец храма, жадный до даров, пустил ее внутрь, отворив с разрешения начальника стражи двери. Войдя и увидев своего пристыженного мужа с другой женщиной, она поменялась с ней своим платьем и велела уходить. Та вышла в платье Шактимати и скрылась в темноте ночи, а Шактимати осталась в святилище вместе с мужем. Утром, когда пришли провести расследование царские чиновники, все увидели, что купец заперт со своей собственной женой. Когда царь узнал об этом, он, словно из пасти смерти, освободил купца из храма йакши и наказал начальника стражи. Вот как некогда Шактимати спасла своей мудростью мужа. Я тоже пойду и спасу моего мужа хитростью». Так сказав по секрету своей свекрови, Девасмита вместе со своими служанками переоделась в купеческое платье и, сев на корабль, отправилась под предлогом торговых дел в страну Катаха, где находился ее муж.

Прибыв туда, она увидела как-то на улице, среди купцов, мужа своего, Гухасену, который словно олицетворял собой ее утешение. И он, издали заметив ее, одетую в мужское платье, казалось, пожирал ее глазами, размышляя: «Кто этот купец, так похожий на мою любимую?» Между тем Девасмита пришла к тамошнему царю и заявила ему: «У меня к тебе просьба. Собери своих подданных». Тогда царь собрал всех горожан и с любопытством спросил Девасмиту, одетую в купеческое платье: «Так что же у тебя за просьба?» Девасмита ответила: «Здесь, среди толпы, находятся четверо сбежавших от меня рабов. Возврати мне их, божественный». На это царь сказал ей: «Перед тобой все жители города. Если ты среди них опознаешь своих рабов, бери их». Тогда она забрала четырех купеческих сыновей, которые стояли с обвязанными головами и с которыми ранее она так дурно обошлась в своем доме. «Это — сыновья богатых торговцев; как же они могут быть твоими рабами», — с гневом сказали ей бывшие там купцы. Тогда она ответила им: «Если вы мне не верите, то взгляните на их лбы, которые я заклеймила собачьей лапой». Послушавшись ее, они сняли с голов четырех юношей повязки, и тут все увидели на их лбах клеймо от собачьей лапы. Все купцы были пристыжены, и тогда сам царь, преисполненный удивления, спросил Девасмиту, в чем тут дело. Она рассказала все, как было, и народ принялся смеяться, а царь сказал ей: «Поистине, они твои рабы». Тут остальные купцы, чтобы освободить четырех юношей от рабства, дали верной жене много денег, а купеческих сыновей наказали от имени царя. Девасмита взяла эти деньги и, вновь обретя мужа, возвратилась в свой город Тамралипти, окруженная уважением всех добрых людей. И больше она уже не расставалась с любимым своим супругом. Так, божественная, женщины благородного происхождения своими праведными и мужественными делами всегда чтут мужа и ни о ком другом не помышляют. Ибо для добродетельных жен супруг — высшее Божество». Услышав по дороге в Каушамби из уст Васантаки этот превосходный рассказ, Васавадатта, хотя она еще так недавно покинула дом отца, перестала стыдиться; и сердце ее, которое и раньше было полно глубокой любви к Удаяне, царю ватсов, теперь вообще ничего не хотело знать, кроме одной преданности мужу.

Вот пятая волна книги «Начало рассказа» в «Океане сказаний» великого поэта Сомадевы.

2.6. ВОЛНА ШЕСТАЯ

Тогда царь ватсов находился в лесу Виндхйа, к нему прибыл телохранитель Чандамахасены. Приблизившись к царю и почтительно перед ним склонившись, он сказал: «Царь Чандамахасена посылает тебе такое послание: «Я доволен, что ты по собственной воле похитил Васавадатту, ибо только ради того я и привел тебя к себе. Я не принуждал тебя жениться на ней, пока ты был моим пленником, потому что опасался, что в таком случае ты не будешь любить ни меня, ни ее. Теперь же, царь, прошу тебя, подожди немного, дабы свадьба моей дочери не свершилась вопреки принятым обычаям. Скоро прибудет к тебе мой сын Гопалака, он и устроит свадьбу своей сестры согласно положенному обряду». Передав царю ватсов это послание, телохранитель осведомил о нем и Васавадатту. Вслед за тем радостный владыка ватсов решил возвратиться с осчастливленной Васавадаттой в Каушамби. «Подождите здесь прибытия Гопалаки, а потом вместе с ним следуйте в Каушамби», — так сказал Удайана телохранителю своего тестя и другу своему Пулиндаке, оставив их в лесу Виндхйа. На следующее утро выступил великий царь вместе с царицей Васавадаттой в путь к своей столице. Его сопровождали величественные слоны, покрытые потоками мады, словно вершины Виндхйа ожили и пошли за ним, не желая расстаться. Гулким эхом от топота множества ног солдат и лошадей его прославляла земля, как будто придворные поэты возносили ему свои гимны. А тучи пыли, вздымавшиеся к небу от шествия войска, внушили страх самому Индре, что горы от радости вновь обрели крылья. На второй или третий день достиг Удайана своего царства и одну ночь отдыхал в доме у Руманвата. На следующее утро настало, наконец, великое торжество — царь со своей любимой вступил в Каушамби, все жители которой в страстном нетерпении устремили свои взоры на дорогу. Вычищенный и празднично украшенный женщинами, этот город снял, словно жена при прибытии долгожданного мужа. И горожане, чьи страдания кончились, любовались царем ватсов и его супругой, как павлины любуются тучей, опоясанной молнией. А жены горожан, выйдя на крыши домов, загородили своими лицами небо, так что казалось, что золотые лотосы расцвели по берегам небесного Ганга». Затем Удайана вместе с Васавадаттой, словно с Богиней Шри, принесшей ему счастье, вошел в свой дворец. Заполненный вассальными царями, пришедшими выразить свою покорность, оглашаемый радостными гимнами придворных певцов, этот дворец как бы пробудился ото сна. Вскоре явился брат Васавадатты Гопалака в сопровождении телохранителя и Пулиндаки. Царь встал со своего трона, чтобы приветствовать гостя, а Васавадатта с широко открытыми от счастья глазами встретила его приход как новую радость. Когда она увидела своего брата, то подумала: «Мне нечего стыдиться», — и тут же удержала слезы, готовые хлынуть из глаз. Уже раньше, узнав о послании отца, она воспряла духом, а теперь, когда приехал ее родственник, чувствовала себя совершенно счастливой. На следующий день Гопалака, согласно положенным обрядам, устроил торжественную свадьбу Васавадатты и владыки ватсов. Когда Удайана взял руку Васавадатты, казалось, что он коснулся прекрасного цветка, распустившегося на лиане любовной страсти. А у нее, как только она почувствовала прикосновение руки любимого, от блаженства закрылись глаза, затрепетали и покрылись испариной члены и поднялись все волоски на теле «и видно, в этот момент ее одна за другой пронзили стрелы из цветочного лука Бога любви: Стрела, лишающая чувств, и Стрела ветра, и Стрела воды. Когда же она слева направо обходила священный огонь и ее глаза стали темнокрасными от дыма, можно было подумать, что какой-то хмельной напиток сделал ее еще более прекрасной. Владыка ватсов наполнил свою сокровищницу драгоценными камнями, переданными ему Гопалакой, и подарками своих вассалов и поистине сравнялся теперь в богатстве с самим Раджараджей. Когда свадьба закончилась, молодые супруги показались на глаза народу, а затем счастливые удалились в свои покои. По случаю своего торжества царь ватсов почтил Гопалаку и Пулиндаку собственным платьем и царскими тюрбанами и приказал Йаугандхарайане и Руманвату щедро наградить всех вассальных царей и горожан. Тогда сказал Йаугандхарайана Руманвату: «Царь дал нам рудное поручение, ибо нелегко угадать желания народа. Даже один недовольный ребенок может возбудить сильный гнев. Послушай, например, друг, историю о Балавинаштаке.

2.6.1. Рассказ о Балавинаштаке

Жил некогда один брахман по имени Рудрашарман, и были у него, когда он сделался домохозяином, две жены. Одна из них, родив ему сына, умерла, и тогда он поручил этого сына заботам мачехи. Когда сын немного подрос, мачеха стала давать ему дурную пищу, и от этого тело мальчика стало серого цвета, а живот раздулся. «Как же ты не досмотрела за моим сыном, который остался без матери?» — спросил тогда Рудрашарман у своей второй жены. «Что же мне с ним делать? — отвечала она мужу. Сколько я о нем ни забочусь, как ни усердствую, он все больше таким становится». — «Видно, на самом деле такова его природа», — подумал брахман. Ибо кто не поверит лживым и коварным речам женщин! Так и стали в отцовском доме называть этого мальчика Балавинаштакой, потому что он казался мальчиком-калекой. «Моя мачеха все время обижает меня; будет справедливо, если я ей как-нибудь отомщу», — так подумал про себя этот Балавинаштака, который, как это ни странно, был очень умен, хотя ему едва минуло пять лет. И вот однажды, когда его отец возвратился с царского двора, он прошептал ему украдкой: «Отец, а у меня два отца». Мальчик стал повторять это каждый день, и тогда его отец, подозревая, что у жены есть любовник, прекратил с ней всякое общение. Она же подумала: «Отчего гневается на меня супруг, хотя нет за мной никакой вины? Не дело ли это рук Балавинаштаки?» Она заботливо умыла Балавинаштаку, Дала ему вкусной еды и, посадив к себе на колени, спросила: «Сынок, не ты ли сделал так, что твой отец Рудрашарман сердится на меня?» В ответ мальчик сказал своей мачехе: «Я не буду тебе больше вредить, если и ты перестанешь с сегодняшнего дня меня мучить. О своих детях ты заботишься, почему же меня все время обижаешь?» Услышав это, она дала тому клятву, что больше не будет так поступать, и смиренно попросила помирить с мужем. Тогда мальчик сказал ей: «Когда отец вернется, пусть какая-нибудь из твоих служанок подаст ему зеркало. Остальное я беру на себя». Мачеха согласилась, к, как только Рудрашарман пришел домой, служанка по ее приказанию дала ему посмотреться в зеркало. В тот же момент мальчик, указывая на отражение в зеркале, проговорил: «Отец, вот мой второй отец». Услышав это, Рудрашарман избавился от подозрений и с этих пор стал ласков со своей супругой, которую винил без вины. Вот так даже мальчик может причинить вред, если его обидеть. Поэтому нам нужно постараться, чтобы был доволен весь народ». После этого Йаугандхарайана вместе с Руманватом одарили всех людей, собравшихся на праздник царя ватсов. Цари, прибывшие на свадьбу, были настолько ими довольны, что каждый из них подумал: «Только ко мне одному они так расположены». А обоим своим министрам вместе с Васантакой воздал почести сам царь Удайана, собственноручно наградив их богатой одеждой, благовониями, украшениями, а также пожаловав им деревни.

Окончилось свадебное празднество, и у владыки ватсов, соединившегося с Васавадаттой, исполнились все его желания. Наконец-то их любовь увенчалась нескончаемой чредой наслаждений — пылких, как у пары чакравак, измученных ночной разлукой. И чем больше молодые супруги узнавали друг друга, тем больше, как бы заново, расцветала их страсть. Спустя некоторое время по повелению отца, устроившего свадьбу, уехал Гопалака, и царь ватсов просил его поскорее вернуться.

Между тем ветреный Удайана продолжал иногда тайком встречаться со служанкой гарема Вирачитой, с которой он сошелся раньше. По ошибке ее именем он назвал однажды царицу и, припав к ее ногам, умолял о милости; и царица окропила любимого своими слезами, как бы даруя ему верховную царскую власть. И еще один случай — с царевной по имени Бандхумати, которую захватил в плен Гопалака и послал в дар царице. Васавадатта взяла ее под свое покровительство, дав ей новое имя — Манджулика; и была эта девушка словно вторая Богиня Шри, поднявшаяся из океана красоты. При содействии Васантаки царь встретился с ней в беседке, увитой лианами, и тайно сочетался браком по обряду гандхарвов. Однако Васавадатта, оставшись незамеченной, их выследила и, разгневавшись, приказала посадить Васантаку в темницу. Тогда царь попросил помощи у ее подруги, монахини Санкритйайани, которую Васавадатта взяла к себе из отцовского дома. Монахиня развеяла гнев главной царицы, и та по ее совету отдала Бандхумати царю, ибо мягки сердца у добродетельных жен. Затем царица освободила из тюрьмы Васантаку, а он пришел к ней и с улыбкой сказал: «Перед тобой, царица, провинилась Бандхумати; я — то в чем виноват? В гневе на гадюк ты нападаешь на ужей». «Поясни мне твое сравнение», — с любопытством попросила его царица, и Васантака рассказал в ответ:

2.6.2. Рассказ о Руру и Прамадваре

«Некогда сын отшельника по имени Руру увидел в своих скитаниях девушку удивительной красоты. Она была дочерью апсары Менаки и видйадхары, и ее вырастил в своей обители отшельник Стхулакеша. Прамадвара — так звали девушку — настолько при встрече пленила, сердце Руру, что он пошел и попросил у Стхулакеши ее руки». Стхулакеша обещал отдать девушку ему в жены, но когда свадьба была уже близко, Прамадвару ужалила змея. Сердце Руру охватило отчаяние, но тут он услышал голос с неба: «Брахман, хотя срок ее пребывания на земле истек, ты можешь оживить ее ценой половины собственной жизни». Услышав это, он отдал ей тогда половину своей жизни, и когда она восстала из мертвых, женился на ней. С тех пор, всякий раз как Руру встречал змею, он в гневе ее убивал, думая, что, может быть, именно эта укусила его жену. Но вот один уж, когда он собирался убить его, сказал ему человеческим голосом: «Брахман, ты гневаешься на гадюк; зачем же истребляешь ужей.? Твою жену укусила гадюка, а ужи от гадюк отличаются: гадюки ядовиты, а у ужей нет яда». Выслушав ужа, Руру спросил его: «Кто ты, друг?» — а тот ответил ему: «Брахман, я отшельник и стал змеей из-за проклятия. Но срок проклятия кончился после беседы с тобой». Так сказав, он исчез, и Руру больше не убивал ужей. Поэтому-то, царица, я и привел тебе это сравнение: в гневе на гадюк ты нападаешь на ужей».

Произнеся эти слова с лукавой усмешкой, Васантака кончил рассказывать, и Васавадатта, сидящая рядом с мужем, больше на него не сердилась. Так влюбленный царь ватсов Удайана, всякий раз, когда царица гневалась, припадал к ее ногам и просил Васантаку успокоить ее своими пленительными, как мед, разнообразными и искусными рассказами. И всегда с тех пор у этого царя-счастливца язык был увлажнен лишь ароматным вином, слух прикован к звукам сладостной лютни, а взор не отрывался от лица любимой жены.

Вот шестая волна книги «Начало рассказа» в «Океане сказаний» великого поэта Сомадевы.

Вторая книга по названию «Начало рассказа» окончена.

КНИГА ТРЕТЬЯ

3.0 ЛАВАНАКА

Некогда напиток бессмертия возник из океана, взволнованного раскачиванием Мандары, так этот рассказ возник из уст Хары, взволнованного страстью к дочери благородного Гириндры. Те, кто без промедлений вкусят его сладости, избавятся от препятствий, добьются успеха и еще на земле по милости Бхавы достигнут сана Богов.

3.1. ВОЛНА ПЕРВАЯ

Хвала Устранителю препятствий! Сам Творец, я думаю, искал его благосклонности, чтобы беспрепятственно завершить создание вселенной. Бог любви, вооруженный пятью стрелами, царит над миром. По его велению трепещет даже Шанкара, всякий раз, как его обнимает любимая. Царь Удайана, владыка ватсов, женившись на Васавадатте, мало-помалу всем своим сердцем и помыслами отдался счастью ее любви. А его главный министр Йаугандхарайана и военачальник Руманват и днем и ночью несли на своих плечах все бремя царской власти. Однажды ночью министр Йаугандхарайана привел Руманвата к себе домой и озабоченно сказал ему: «Владыка ватсов - отпрыск рода Панду, ему по праву должна принадлежать вся земля, и в том числе город, прозванный Слоновьим. Между тем наш царь и не думает об этом, равнодушный к военной славе, и все его царство состоит из одной лишь нашей страны. Беспечный, он привязан только к женщинам, вину и охоте, а все заботы о царстве переложил на нас. Поэтому следует нам прибегнуть к нашей мудрости, чтобы покорить для него всю землю-его наследственное владение. Если мы сделаем это, то выполним свой долг подданных и министров. Разумом же можно всего добиться. Послушай, например, такой рассказ:

3.1.1. Рассказ о царе Махасене и искусном лекаре

Некогда был царь по имени Махасена, и напал на него другой царь, еще более могущественный. Тогда собрались министры Махасены и, чтобы спасти себя от гибели, посоветовали Махасене покориться врагу. Уступив власть, гордый царь очень страдал. «Как мог я склониться перед врагами?» - думал он все время. От печали внутри его тела образовался нарыв, и царь так был измучен и нарывом, и своим горем, что оказался на грани смерти. Убедившись, что лекарства тут бессильны, один мудрый лекарь, прибегнув к обману, сказал царю: «Царь, твоя жена умерла!» Услыхав неожиданное известие, царь упал на землю, и от сильного волнения, вызванного горем, нарыв сам собой лопнул. Одолев болезнь, царь долго еще вкушал вместе с царицей желанные радости жизни и вновь победил своих врагов. Как этот лекарь благодаря своей мудрости принес Махасене счастье, так и мы сделаем счастливым Удайану и добудем для него всю землю. Здесь у нас на пути стоит один Прадйота, владыка Магадхи. Он наш враг и постоянно угрожает нам с тыла. Но у него есть красавица-дочь Падмавати, и мы должны приложить все усилия, чтобы сделать ее женой владыки ватсов. Для этого спрячем где-нибудь Васавадатту, а потом подожжем ее покои и распустим слух, что царица сгорела. Если этого не сделать, царь Магадхи не выдаст за Удайану свою дочь. Я уже спрашивал его об этом, и он мне ответил: «Я не отдам свою дочь, которая мне дороже жизни, за владыку ватсов, потому что слишком велика его любовь к Васавадатте». Да и царь ватсов ни на ком другом не женится, пока жива царица. Но когда распространится слух, что она сгорела, все пойдет успешно. Как только нам достанется Падмавати, царь Магадхи, став нашим родственником, перестанет угрожать нам и вступит с нами в союз. Тогда мы выступим в поход на восток, а затем на завоевание остальных стран света, и так, шаг за шагом, покорим для владыки ватсов весь мир. Если только мы проявим рвение, наш царь добудет себе всю землю, ибо так предсказал божественный голос». Выслушав эту речь Йаугандхарайаны, лучшего из министров, Руманват, опасаясь необдуманных решений, возразил ему: «Как бы обман, на который мы пойдем ради Падмавати, не обернулся для нас бедою. Послушай-ка такой рассказ:

3.1.2. Рассказ о лживом монахе

Есть на берегу Ганга город по названию Макандика. В нем некогда жил один нищенствующий монах, давший обет молчания. Он питался лишь подаянием, вокруг него всегда теснились кающиеся, и жилищем его была одинокая келья внутри ограды храма. Однажды, собирая подаяние, он попал в дом некоего купца и встретил там прекрасную девушку, которая вышла дать ему милостыню. Любуясь ее красотой, мошенник, оказавшийся во власти любви, воскликнул: «Ах, ах, ах!» А купец его услыхал. Когда монах, собрав милостыню, возвратился в свою келью, купец тайком явился к нему и спросил с удивлением: «Отчего сегодня ты вдруг нарушил обет молчания и заговорил?» Выслушав купца, монах так ему ответил: «У твоей дочери несчастливые приметы. Когда наступит срок ее свадьбы, тебе непременно предстоит потерять и жену, и сына. И вот, когда я увидел ее, меня охватила печаль, ибо ты меня почитаешь. Ради тебя и теперь с тобой говорю я, нарушая обет молчания. Так вот, ночью посади свою дочь в корзину, а на крышке корзины укрепи светильник и пусти эту корзину в Ганг». «Хорошо», - согласился купец и, возвратившись домой, в испуге этой же ночью все так и сделал. Ведь трусы всегда безрассудны. А тем временем нищенствующий монах сказал своим приверженцам: «Ступайте к Гангу, и если увидите, что по нему плывет корзина со светильником наверху, тайно доставьте ее сюда. Но ни в коем случае не открывайте корзины, даже если услышите внутри ее шум». - «Да будет так», - ответили ему его ученики и ушли, но прежде чем они достигли Ганга, к реке подошел некий царевич. Там он заметил освещенную светильником корзину, которую бросил в воду купец, приказал слугам принести ее и тут же из любопытства открыл. Он увидел в корзине девушку, красота которой свела его с ума, и немедленно женился на ней по обряду гандхарвов. А корзину он не тронул, только посадил в нее страшную обезьяну и со светильником, укрепленным наверху, снова пустил в Ганг. Затем царевич вместе с доставшейся ему девушкой-сокровищем удалился, а к Гангу в поисках корзины явились ученики нищенствующего монаха. Они обнаружили эту корзину, выловили ее и отнесли к монаху. Тот обрадовался и сказал им: «Я возьму эту корзину наверх и совершу над ней заклинания, а вы должны оставаться внизу и провести эту ночь в молчании». Сказав так, монах втащил корзину на верх своей кельи и, в страстном томлении по дочери купца, открыл ее. Тут выскочила из корзины страшного вида обезьяна и набросилась на монаха с такой яростью, словно в ней воплотилось его злодейство. В одно мгновение обезьяна отодрала своими зубами у негодяя нос, а когтями-уши, как будто была его палачом. И когда в таком виде этот монах спустился вниз, ученики, завидев его, с трудом удержались от смеха. А наутро, узнав о случившемся, хохотал весь народ. Купец же и его дочь были счастливы, потому что ей достался хороший муж. Так вот, так же как стал посмешищем этот нищенствующий монах, и мы можем быть осмеяны, если, прибегнув к обману, не добьемся успеха. Ведь разлука царя и Васавадатты грозит большой опасностью». На эти слова Руманвата Йаугандхарайана так отвечал: «Никаким другим способом нам не достичь успеха; а если будем бездействовать, то при царе, отдавшемся удовольствиям, непременно погибнет и то, что еще у нас остается. Тогда лишимся мы приобретенной славы мудрых министров и изменим нашему долгу преданности господину. Ведь если царь в своих делах полагается на самого себя и считает министров лишь орудием своих решений, от них тогда действительно ничего не зависит; но если царь в своих свершениях опирается на министров, то их мудрость-единственный залог успеха. И раз они бездействуют, царь может навсегда распроститься со своим счастьем. Но может быть, ты колеблешься из-за Чандамахасена, отца царицы? Знай, что и он, и его сын, и сама царица поступят так, как я им посоветую». Так говорил мудрейший среди мудрых - Йаугандхарайана. Но Руманват, чье сердце предчувствовало опасность, снова сказал: «От скорби разлуки с любимой страдает даже тот, кто умеет рассуждать трезво. Что же тогда будет с царем ватсов? Послушай, например, такой рассказ:

3.1.3. Рассказ о царе Девасене и Унмадини

Некогда был царь по имени Девасена, мудрейший среди мудрых, и столицей его был город по названию Шравасти. В этом городе жил один очень богатый купец; у него родилась дочь, с которой, поистине, никто не мог сравниться. Когда девушка выросла, ее стали называть Унмадини, потому что любой человек, увидев ее красоту, сходил с ума. «Мою дочь никак нельзя выдать замуж без ведома царя; иначе он разгневается», - так подумал купец, ее отец, и, придя к царю Девасене, сказал ему: «Царь, у меня есть дочь-сокровище. Возьми ее себе, если она тебе подойдет». Выслушав его, царь позвал к себе брахманов, которым доверял, и приказал им: «Пойдите и взгляните, обладает ли она счастливыми признаками, или нет». - «Да будет так», - ответили дваждырожденные и удалились. Когда же увидели они купеческую дочь Унмадини, тотчас пришли в замешательство и сами почувствовали к ней влечение. «Если царь на ней женится, - подумали эти брахманы, овладев собой, - ею одной будет поглощен его ум, он забросит дола царства, и все погибнет. Зачем же она нам нужна?» И они пошли к царю о солгали ему, сказав так: «У этой девушки дурные признаки». Тогда купец выдал Унмадини, отвергнутую царем и чувствовавшую себя униженной, за царского военачальника. Однажды, когда Унмадини уже жила у своего супруга, она узнала, что по дороге рядом с домом должен проехать царь, и вышла на крышу, чтобы его встретить. Как только царь увидел Унмадини, подобную магической стреле, которой Кама приводит в смятение мир, он словно лишился рассудка. Возвратившись во дворец и узнав, что это та, которой он раньше пренебрег, царь, охваченный раскаянием, стал испытывать муки любви, словно лихорадка сжигающей его душу. «Считай ее рабыней, а не чужой женой, и возьми себе, иначе я сделаю ее гетерой в храме, чтобы ты смог обладать ею, мой господин», - настойчиво просил царя его военачальник, супруг Унмадини, но царь так отвечал ему: «Я не возьму чужой жены; если же ты бросишь ее, то нарушишь закон и будешь мною наказан». Слыша это, и военачальник, и другие министры принуждены были молчать, царь же от любовной лихорадки вскоре сошел в могилу. Так погиб этот царь вдали от Унмадини, хотя и был он тверд духом. Что же будет с царем ватсов, если он лишится Васавадатты?» Выслушав Руманвата, Йаугандхарайана сказал: «Цари, сознающие свой долг, умеют переносить страдания. Разве Рама, когда Боги, стараясь истребить Равану, разлучили его с царицей Ситой, не вынес боль разлуки?» На это Руманват ответил: «Ведь Рама и такие, как он, - Боги, их рассудок может все претерпеть. Но не стоек рассудок у смертных. Послушай об этом такой рассказ:

3.1.4. Рассказ о купце Йаиллаке

Есть на земле большой город Матхура, богатый множеством драгоценных камней. В нем жил один купеческий сын по имени Йаиллака, и у него была любимая жена, чье сердце было привязано к нему одному. Они жили, не разлучаясь, но однажды этот сын купца собрался уехать по важному делу в другую страну. Тогда и его жена пожелала отправиться вместе с ним, ибо женский разум, если он послушен любви, не в силах вынести разлуки. Но хотя она и приготовила дорожное платье, Йаиллака не взял жену с собой и, совершив положенный обряд, пустился в путь один. Когда он уходил, она стояла во дворе, прислонившись к створке дверей, и глазами, полными слез, смотрела ему вслед. И даже после того как он скрылся из виду, она, словно оцепенев, не могла сдвинуться с места, а потом испустила дух, не в силах справиться с разлукой. Как только сын купца узнал об этом, он тут же вернулся, но увидел, что жизнь уже оставила его сраженную горем жену. При этом она была еще прекрасна, хотя стала бледна, как тень; ее волосы были распущены, и казалось, что в ней воплотилась вся прелесть луны, незаметно сошедшей с неба на землю. Он взял ее на колени и начал так рыдать, что, словно бы испугавшись его плача, жизнь покинула его тело, спаленное огнем горя. Так от разлуки друг с другом погибли эти супруги. Поэтому нужно хранить от разлуки наших царя и царицу». Так сказал Руманват, полный опасений, и замолчал. А мудрый Йаугандхарайана, океан неисчерпаемого мужества, ответил ему: «Я все уже решил. От царей же подобного поведения требует долг. Послушай, например, один рассказ:

3.1.5. Рассказ о царе Пунйасене

Некогда был в Удджайини царь по имени Пунйасена. Однажды на него напал другой могучий царь. Тогда его мудрые министры, видя, что врага победить трудно, повсюду распространили ложную весть, что царь умер. Спрятав Пунйасену в тайном убежище, они сожгли с царскими почестями труп кого-то другого, а к своему врагу отправили вестника с таким посланием: «Поскольку нет у нас царя, будь ты теперь нашим царем». Как только обрадованный враг согласился, они собрали свои армии и неожиданно разгромили его лагерь. Когда же вражеское войско было разбито, эти министры вывели из убежища царя Пунйасену, а его врага казнили, достигнув полного могущества. Вот как иногда должны поступать цари. И мы тоже мужественно выполним свой долг, если распространим весть, что царица сгорела». Выслушав Йаугандхарайану, чье сердце было исполнено решимости, Руманват сказал: «Если таково твое решение, то давай позовем Гопалаку, достойного брата царицы, и, поставив его обо всем в известность, будем действовать так, как должно». «Да будет так», - ответил Йаугандхарайана, и Руманват, исполненный доверия к нему, начал осуществлять его замысел. На следующий день оба главных министра отправили посла, чтобы он пригласил к ним Гопалаку под тем предлогом, что они хотят его повидать. И хотя не так давно дела принудили Гопалаку уехать из Каушамби, по просьбе посла он снова туда прибыл, и его появление было встречено, как праздник. В тот же день, как только Гопалака появился, Йаугандхарайана, с его согласия, привел его вместе с Руманватом вечером к себе домой. Там он рассказал ему о деле, которое он замыслил и заранее обсудил с Руманватом. И Гопалака, желая блага царю, согласился с его замыслом, хотя он и сулил страдания его сестре, ибо следует поступать так, как советуют добродетельные. «Все это хорошо задумано. Но решив, что царица сгорела, царь ватсов может распроститься с жизнью. Следовало бы нам подумать, как уберечь его от этого. Ведь когда есть все необходимые средства для достижения успеха, главное, о чем нужно позаботиться, - это о том, как предотвратить нежданную беду», - снова сказал с тревогой Руманват, и Йаугандхарайана, обдумавший дело со всех сторон, ответил ему: «Не стоит тревожиться; ведь юная наша царица-младшая сестра Гопалаки, и она ему дороже, чем собственная жизнь. Поэтому, когда Удайана увидит, что Гопалака не слишком печален, он подумает, что царица, может быть, жива, и не утратит мужества. Сохранив непоколебленной твердость духа, он не станет отказываться от женитьбы на Падмавати, и тогда уж недалек будет час, когда вновь появится Васавадатта». Все обдумав, Йаугандхарайана, Гопалака и Руманват составили тогда такой план: «Под каким-нибудь предлогом мы отправимся вместе с царицей и царем в Лаванаку, ибо эта область пограничная и находится вблизи Магадхи. Там есть прекрасные места для охоты, и царь часто будет отлучаться. Тогда мы сможем, как и решили, поджечь женские покои. Царицу же мы увезем и под каким-нибудь предлогом поместим во дворце у Падмавати, чтобы та могла быть свидетельницей ее добродетели, пока Васавадатта будет скрываться». Такой план составили они все вместе ночью, а на следующий день явились во главе с Йаугандхарайаной во дворец. Там Руманват обратился к владыке ватсов с такими словами: «Царь, хорошо бы было отправиться нам в Лаванаку. Это прекрасная местность, там много земель для охоты и повсюду растет превосходный тростник, которым можно полакомиться. К тому же по близкому соседству на Лаванаку то и дело нападает владыка Магадхи. Поэтому следует отправиться в Лаванаку и ради ее защиты, и ради удовольствия». Выслушав это, владыка ватсов, жаждущий удовольствий, решил выехать вместе с Васавадаттой в Лаванаку. На следующий день, когда поход был уже назначен и ждали лишь благоприятного момента для отбытия, к владыке ватсов неожиданно явился мудрец Нарада. Спустившись с неба, он осветил все окрестности своим сиянием и наполнил веселым блеском глаза присутствующих, словно месяц, из любви к своим родичам сошедший на землю. Встреченный с уважением, подобающим такому гостю, благосклонный мудрец подарил царю, павшему перед ним ниц, гирлянду цветов с райского дерева Париджаты. Когда же его почтительно приветствовала Васавадатта, он обрадовал ее предсказанием, что у нее родится сын-повелитель видйадхар и земное воплощение Бога Камы. Затем он обратился к Удаяне, около которого стоял Йаугандхарайана: «Послушай, царь, вот что я вспомнил, когда увидел твою жену Васавадатту. Давным-давно жили на земле Йудхиштхира и его братья-твои прадеды. И у них пятерых была одна жена - Драупади. Как и Васавадатта, она не имела равных себе по красоте, и, опасаясь вреда от этого, сказал я тогда братьям: «Остерегайтесь ссор из-за жены, ибо в этом-семя бедствий. Послушайте, какой рассказ я расскажу вам в назидание: В разные стороны, и вскоре оба погибли в сражении друг с другом. Так вот скажите: у кого страсть к женщине не была причиной несчастий? Вас же, тем более, здесь много, а жена у вас одна - Драупади. Поэтому, говорю вам, остерегайтесь соперничества из-за нее, и да будет у вас, по моему слову, всегда такое правило: если она пришла к старшему, пусть младший почитает ее, как мать; если же она пребывает с младшим, пусть старший видит в ней невестку». Твои прадеды, царь, согласились с моим советом и обратили свои помыслы на общее благо. И стали они моими друзьями. Из любви к ним я и пришел сюда повидаться с тобой, владыка ватсов. Послушай поэтому, что я тебе скажу. Как они последовали моему совету, так и ты следуй советам своих министров. Тогда вскоре придет к тебе великий успех. Но на некоторое время тебя постигнет горе. Однако ты не должен слишком сильно из-за него страдать, ибо все завершится счастливо». Так мудрец Нарада, непревзойденный в искусстве правдивого намека, предсказал царю ватсов грядущее процветание и тут же скрылся из глаз. Тогда все министры царя во главе с Йаугандхарайаной, заключив из слов этого лучшего из мудрецов, что их замысел увенчается успехом, еще более ревностно взялись за его исполнение.

Вот первая волна книги «Лаванака» в «Океане сказаний» великого поэта Сомадевы.

3.1.6. Рассказ о Сунде и Упасунде

Было два брата, асуры Сунда и Упасунда, которых никто не мог победить в трех мирах, ибо всех они превзошли своей доблестью. И, желая их уничтожить, Брахма повелел Вишвакарману создать божественную нимфу Тилоттаму. Ради того чтобы не терять из виду ее красоты, когда по обряду она обходила его слева направо, стал четырехликим Шарва и мог сразу обозревать все четыре стороны света. По приказу Брахмы Тилоттама была послана соблазнить Сунду и Упасунду в парк на горе Кайласе, где они жили. И только она приблизилась, оба асуры ее заметили и, обезумев от любви, схватили красавицу за руки. Вступив между собой в ссору, они принялись тащить ее

3.2. ВОЛНА ВТОРАЯ

Спустя некоторое время под предлогом, о котором уже шла речь, Йаугандхарайана и его помощники отправились вместе с царем ватсов и его супругой в Лаванаку. Когда царь подошел к городу, в шуме войска, заполнившего всю местность, как бы слышалось предсказание успеха планам министров. Узнав о прибытии в Лаванаку Удайаны и его соратников, владыка Магадхи затрепетал от страха, опасаясь нападения. И, будучи человеком разумным, он направил посла к Йаугандхарайане, а тот, опытный и знающий свой долг министр, приветливо с ним обошелся. Между тем владыка ватсов, поселившись в Лаванаке, каждый день подолгу бродил в лесу, увлеченный охотой. Однажды, когда царь отправился на охоту, мудрый Йаугандхарайана, договорившись обо всем с Гопалакой, тайком явился вместе с Руманватом и Васантакой к царице Васавадатте. Всячески уговаривал он ее помочь царю в том деле, о котором заранее поведал ей ее брат. И она согласилась пожертвовать собой, хотя это и сулило ей скорбь разлуки. Поистине, чего не вытерпят благородные женщины, если они преданы своему супругу! Тогда мудрый Йаугандхарайана произнес заклинание, изменяющее внешность, и преобразил царицу в брахманку; Васантаку он сделал одноглазым брахманом-подростком, а вслед за ними и себе самому придал облик старого брахмана. Затем, взяв с собой царицу, которую трудно было узнать, и Васантаку, этот великий искусник отправился, как он заранее решил, в Магадху. Так Васавадатта покинула свой дом и пошла по предначертанному ей пути, хотя в мыслях она не могла расстаться со своим мужем. В это самое время Руманват поджег ее дворец, и тут же поднял крик: «Горе, горе! Царица сгорела вместе с Васантакой!» Огонь и крики поднялись в воздух одновременно, но огонь понемногу затих, а стенания долго еще не смолкали. Между тем Йаугандхарайана с Васавадаттой и Васантакой прибыли в столицу царя Магадхи. Там, заметив, что царевна Падмавати вышла в сад, Йаугандхарайана вместе со своими спутниками направился к ней, хотя его и пытались задержать стражники. Когда Падмавати увидела божественную Васавадатту, принявшую облик брахманки, она с первого взгляда почувствовала к ней любовь. И, отогнав стражников, дочь царя приказала Йаугандхарайане, переодетому брахманом, подойти поближе. «Почтенный брахман, - спросила его она, - кто эта девушка рядом с тобой? И ради чего ты пришел сюда?» А он ответил: «Это, царевна, моя дочь, которую зовут Авантика. Негодный муж бросил ее и куда-то уехал. Поэтому я хотел бы оставить ее на твое попечение, высокочтимая, а тем временем отправиться на розыски ее супруга, чтобы поскорее привести его обратно. И пусть с ней вместе останется здесь вот этот одноглазый мальчик, ее брат, чтобы она не загрустила в одиночестве». Так сказал мудрый министр, и, после того как царевна ответила ему согласием, распростился с ней и быстро возвратился в Лаванаку. Всячески стараясь быть гостеприимной, Падмавати, обладающая добрым сердцем, поселила Васавадатту, оставленную у нос под именем Авантики, а также Васантаку в облике одноглазого мальчика у себя во дворце, вызывавшем всеобщее восхищение. Когда Васавадатта стала жить во дворце, то, рассматривая нарисованные на его стенах картины из жизни Рамы и изображенную на них Ситу, она легче научилась переносить свое собственное горе, Падмавати же по внешнему виду Васавадатты, по ее нежному сложению, по изысканным манерам, с которыми она спала и ела, по благоуханию ее тела, подобному запаху голубых лотосов, поняла, что рядом с ней не обыкновенная женщина, и предоставила ей право на всю ту роскошь и услуги, которыми пользовалась она сама. При этом она про себя решила: «Поистине, эта девушка скрывается в моем доме. Разве не скрывалась Драупади в доме у Вираты?» Однажды Васавадатта из привязанности к царевне сделала для нее гирлянду из невянущих цветов и несмываемой краской нанесла ей на лоб тилаку, как в свое время научил ее этому искусству владыка ватсов. Когда мать Падмавати увидела у дочери эти украшения, она украдкой спросила ее: «Кто сделал тебе такие гирлянду и тилаку?» На это Падмавати ответила ей: «В моем доме живет одна девушка по имени Авантика. Она это и сделала». Выслушав ее ответ, мать сказала: «В таком случае, доченька, она не смертная женщина, а какая-нибудь Богиня, раз она сведуща в этом искусстве. Ведь Боги и святые мудрецы нередко вводят в заблуждение добрых людей, останавливаясь в их доме. Послушай, доченька, такой рассказ об этом:

3.2.1.Рассказ о Кунти

Был царь по имени Кунтибходжа. Как-то раз пришел к нему и остановился в его доме мудрец Дурваса, не отрешившийся лишь от единственной страсти-вводить в заблуждение. Царь поручил заботы о мудреце своей дочери Кунти, и та ревностно за ним ухаживала. Однажды этот мудрец, желая испытать Кунти, сказал ей: «Я пойду искупаюсь, а ты тем временем поскорее свари в молоке рис и дай мне его поесть». Сказав это, риши быстро выкупался и приступил к еде, ибо Кунти уже принесла ему горшок, полный каши. От горячей пищи этот горшок будто пылал и его невозможно было держать в руках. Видя это, мудрец взглядом указал Кунти на ее спину. И тогда она, поняв его желание, поставила горшок себе на спину. Мудрец поел в свое удовольствие, а Кунти сожгла себе спину; но хотя ей было очень больно, она ни разу не пошевельнулась. Довольный этим, мудрец наградил ее, когда закончил свою еду. Вот как жил мудрец Дурваса у Кунтибходжи, и мне кажется, что Авантика тоже живет у тебя неспроста. Поэтому будь почтительна с нею». Услышав из уст матери этот рассказ, Падмавати стала еще больше стараться угодить остававшейся неузнанной Васавадатте. Но Васавадатта, разлученная со своим супругом, становилась от тоски по нем все бледнее, словно лотос в полночь. И только всевозможные ужимки Васантаки, приличествующие его мальчишескому облику, иногда вызывали у нее, страдающей от одиночества, улыбку на лице. Между тем царь ватсов после долгой и дальней охоты возвратился поздно вечером в Лаванаку. Там он увидел, что огонь превратил в золу женские покои дворца, и услышал от министров, что Васавадатта и Васантака сгорели. Узнав все это, Удайана, лишившись чувств, упал на землю, и казалось, этот обморок был послан царю, чтобы облегчить ему первую боль при известии о несчастье. Однако спустя несколько мгновений царь пришел в себя, и горе так начало жечь его сердце, как будто бы в нем пылал огонь, сгубивший царицу. Рыдающий, сломленный страданием, царь был близок к самоубийству, но тут он стал припоминать, и в голову ему пришли такие мысли: «Сын твоей жены-царицы будет владыкой видйадхар», - так сказал мне мудрец Нарада, и это не может быть ложью. Мудрец предсказал мне также, что через некоторое время меня постигнет несчастье. К тому же скорбь Гопалаки кажется мне не очень глубокой, да и Йаугандхарайана со всеми прочими не выглядят слишком огорченными. Все это наводит меня на мысль, что царица, может быть, и жива. Не прибегли ли здесь мои министры к какой-нибудь политической хитрости? Тогда, возможно, я еще встречусь с моей царицей. Подожду и посмотрю, чем все кончится». Так рассудив, царь, ободряемый министрами, укрепил свое сердце мужеством. А Гопалака немедля послал к своей сестре тайного гонца, чтобы сообщить, как идут дела, и придать ей твердость духа. Между тем царь Магадхи послал в Лаванаку своих лазутчиков. Разведав обо всех событиях, они возвратились обратно к царю и доложили ему о том, что узнали, Выслушав их, царь решил, что настал благоприятный момент, и пожелал выдать за владыку ватсов свою дочь Падмавати, тем более что его уже просил об этом министр Удайаны. Тогда он послал посла, который поведал его желание владыке ватсов, а также Йаугандхарайане. По совету Йаугандхарайаны Удайана выразил свое согласие; при этом он подумал: «Может быть, только поэтому и скрылась царица!» После этого, уверившись, что судьба ему благоприятствует, Йаугандхарайана немедля отправил к царю Магадхи своего посла. «Мы пошли навстречу твоей просьбе. Через шесть дней, на седьмой, владыка ватсов отбудет в Магадху, чтобы жениться на Падмавати. И тогда он быстро забудет Васавадатту», - вот о чем известил царя Магадхи мудрый министр. И посол отправился и передал, что ему было поручено, а царь Магадхи принял его с великой радостью. Затем владыка Магадхи, в согласии со своим желанием и любовью к своей дочери, начал торжественные приготовления к пышной свадьбе. Падмавати, узнав о желанном женихе, была счастлива, Васавадатту же, когда она услыхала ту же новость, охватила скорбь. Это известие сделало ее такой бледной, что казалось; и так уже преображенная, она хочет еще меньше быть на себя похожей. Лишь слова Васантаки: «Благодаря этому враг станет другом, а муж все равно к тебе не переменится», - словно утешение задушевной подруги, внушили ей мужество. И поскольку свадьба Падмавати была уже близка, Васавадатта, успокоившись, начала готовить для царевны неувядающий венок и тилаку божественной красоты. На седьмой день, как и было сказано, вместе со своим войском и министрами прибыл на свадьбу в Магадху владыка ватсов. Не будь у него тайной надежды только таким путем обрести вновь свою царицу, он, разлученный с женой, даже не помыслил бы о новой супруге! На глазах своих ликующих подданных вышел его встретить радостный царь Магадхи, будто океан, поднявшийся навстречу восходящему месяцу. И владыка ватсов вступил в столицу царя Магадхи, а для всех горожан наступил великий праздник. На него, околдовывающего своей красотой сердца, хотя тело его и исхудало от разлуки, тамошние женщины взирали словно на Смару, лишившегося Рати. Войдя во дворец владыки Магадхи, Удайана тут же проследовал в свадебную залу, которую заполняли замужние женщины. Посреди залы царь увидел приготовленную для обручения Падмавати, чье округлое, как луна, лицо затмевало своей красотой полный диск месяца. Заметив на ней гирлянду и тилаку божественной красоты, точно такие же, как у него самого, Заказ царь невольно подумал: «Откуда они у нее? Затем, взойдя на алтарь, царь взял ее руку, как будто принял дань от покоренной им земли. А дым с алтаря застлал его взор слезами, будто он из преданности Васавадатте не в состоянии был видеть празднества. И, казалось, Падмавати угадала тайные мысли жениха, потому что лицо ее, когда она обходила слева направо огонь, стало ярко-красным, словно от гнева. Едва только кончилась свадьба, владыка ватсов выпустил руку невесты, но ни на мгновение не отпускал он Васавадатты из своего сердца. Затем царь Магадхи вручил ему столько драгоценных камней, что, казалось, земля, из которой их добыли, лишилась всех своих сокровищ. В этот момент Йаугандхарайана, призвав в свидетели Агни, заставил царя Магадхи дать клятву, что он не будет питать злых умыслов против Удайаны. И долго еще длилось празднество, во время которого дарили одежду и украшения, пели лучшие из певцов, исполняли свои танцы гетеры. Озабоченная благополучием супруга, Васавадатта старалась остаться незамеченной; она притворилась спящей, и красота ее была подобна красоте луны, появившейся среди белого дня. Но вот владыка ватсов проследовал на женскую половину дворца, и мудрый Йаугандхарайана, испугавшись, что он встретится с царицей и раскроется весь их замысел, сказал царю Магадхи: «Сегодня же, господин, владыка ватсов должен покинуть твой дом». И поскольку тот ответил согласием, он известил об этом царя ватсов, и Удайана тоже высказал свое одобрение. Поэтому вскоре уже владыка ватсов, захватив с собой еду и питье, тронулся в путь вместе с министрами и женой своей Падмавати. А свой превосходный паланкин Падмавати уступила Васавадатте, дав ей также в услужение своих придворных. И вот Васавадатта, никем не замеченная, тоже отправилась вслед за войском, взяв с собой переодетого Васантаку. Спустя некоторое время владыка ватсов достиг Лаванаки и вошел в свой дом вместе с новой супругой, но думая об одной лишь своей царице. Прибыла в Лаванаку и Васавадатта. Отпустив своих придворных, она явилась ночью в дом Гопалаки. Встретившись там со своим братом Гопалакой, который радостно ее приветствовал, она обняла его и дала волю слезам, хлынувшим из ее глаз. В то же время, верный своему обещанию, туда пришел Йаугандхарайана вместе с Руманватом, и царица оказала ему должное почтение. Но пока он старался облегчить ей горе от едва выносимой разлуки с мужем, отпущенные ею придворные явились к Падмавати и сказали: «Сюда прибыла Авантика, царица. Но, отослав нас, она зачем-то направилась в дом царевича Гопалаки». Узнав такое от своих придворных, Падмавати ощутила тревогу и приказала им в присутствии Удайаны: «Ступайте к Авантике и скажите ей: «Ты поручена моему покровительству. Что за дела у тебя с Гопалакой? Тебе следует быть там, где нахожусь я». Царь услышал это, и когда придворные ушли, он, оставшись наедине с Падмавати, спросил ее: «Кто сделал тебе эти венок и тилаку?» Она ответила: «В моем доме некий брахман оставил девушку по имени Авантика. Это ее замечательное искусство». Когда владыка ватсов это услышал, он подумал: «Вполне возможно, что в доме Гопалаки Васавадатта», - и бросился туда. Придя, он вошел в дом, у дверей которого ждали придворные, а внутри находились царица, Гопалака, оба министра и Васантака. Тут-то он и увидел Васавадатту, скрывшуюся и вновь найденную, словно, воплощение луны, избавившейся от затмения. Тогда он пал на землю, пронзенный жалом скорби, а сердце Васавадатты затрепетало от страха за него. И она, чье тело стало бледным от разлуки, тоже пала на землю, рыдая и обвиняя себя в том что она сделала. Так плакали эти муж и жена, измученные горем, что даже лицо Йаугандхарайаны увлажнилось слезами. В конце концов, услышав эти стенания, явилась туда на шум недоумевающая Падмавати. Когда она понемногу узнала обо всем, что случилось с Удайаной и Васавадаттой, то пришла в такое же отчаяние, как и они, ибо добры и мягкосердечны благородные женщины. А Васавадатта сквозь рыдания восклицала снова и снова: «Зачем мне моя жизнь, если я принесла горе моему супругу!» «Царь, все это сделал я, желая, чтобы ты стал верховным государем и для этого взял в жены дочь царя Магадхи. А на царице нет никакой вины. Падмавати, хотя она и ее соперница, - свидетельница ее добродетельной жизни в изгнании», - так сказал тогда царю ватсов стойкий духом Йаугандхарайана, «Я готова немедля войти в огонь, чтобы подтвердить ее чистоту», - промолвила тут же Падмавати, свободная от всякой ревности. «Это я виновен перед ней в великом зле, ведь царица страдала из-за меня», - настаивал царь. «Нет, это мне нужно войти в огонь, чтобы очистить сердце царя от подозрений», - исполненная решимости, требовала Васавадатта. Тогда мудрый Йаугандхарайана, лучший среди добродетельных, ополоснул рот водой и повернувшись лицом к востоку, воскликнул: «Если я заботился о благе царя, если царица невинна, скажите об этом, хранители мира. Иначе я лишу себя жизни». Произнеся ото, он замолчал, и тогда раздался божественный голос: «Счастлив ты, царь, что имеешь министром Йаугандхарайану. Счастлив ты и тем, что жена у тебя - Васавадатта, Богиня в прежнем рождении. Нет на ней никакой вины». Так сказав, голос умолк. И услышав этот голос, наполнивший своим эхом все стороны неба, прекрасный, словно гром, прогремевший из только что показавшихся туч, все эти люди, так долго испытывавшие тяжкие муки, подняли свои головы, не стыдясь того, что подражают павлинам. А Удайана вместе с Гопалакой одобрили все, содеянное Йаугандхарайаной, и почудилось царю ватсов, что уже вся земля находится у него в повиновении. Царь испытывал великую радость, имея рядом с собой двух жен, которые воплощали для него Наслаждение и Счастье и чья любовь с каждым днем расцветала все больше и больше.

Вот вторая волна книги «Лаванака» в «Океане сказаний» великого поэта Сомадевы.

3.3. ВОЛНА ТРЕТЬЯ

На следующий день, пируя в уединении с Васавадаттой и Падмавати, владыка ватсов позвал туда Гопалаку, Руманвата, Васантаку и Йаугандхарайану, и они повели дружеский разговор. Слушая рассказы собеседников, великий царь и сам рассказал одну историю, которая напомнила ему о его собственной разлуке с любимой:

3.3.1. Рассказ об Урваши и Пуруравасе

Жил царь по имени Пуруравас, преданный почитатель Вишну, и небо было для него доступно так же, как земля. Рассказывают, что однажды, когда он бродил по Нандане, его повстречала апсара по имени Урваши, подобная Сводящей с ума стреле Бога Камы. Едва только она на него взглянула, как лишилась чувств, и этим привела в ужас и трепет сердца своих подруг во главе с Рамбхой. А царь, глядя на нее, исполненную сладчайшего нектара красоты, от жажды испить этот нектар, которую он не мог утолить, тоже упал в обморок. Тогда всеведущий Хари, возлежащий на молочном океане, сказал Нараде, лучшему из мудрецов, пришедшему его повидать: «Божественный мудрец, у царя Пурураваса, когда он гулял по саду Нандане, Урваши похитила сердце, и он лежит в обмороке, не в силах подумать о разлуке с нею. Поэтому ступай, святой мудрец, к Шатакрату и передай ему мое слово: пусть поскорей отдаст Урваши в жены этому царю». «Да будет так», - ответил Нарада на приказ Хари, приблизился к Пуруравасу и, пробудив его от обморока, сказал: «Встань, царь! Ради тебя меня послал сюда Вишну; ведь он не оставляет в несчастье без помощи тех, кто искренне ему предан». Так сказав, мудрец Нарада пошел вместе с утешенным Пуруравасом к Царю Богов. Он поведал Индре слова Хари, и тот, повинуясь им всем сердцем, отдал Урваши Пуруравасу. Замужество Урваши было смертельным ударом для Богов, но саму Урваши оно избавило от смерти. Вслед за тем Пуруравас вернулся вместе с женой на землю, и глазам смертных было даровано великое чудо-лицезреть ее божественный облик. Отныне оба они, Урваши и царь, жили не разлучаясь, как бы связанные цепочкой взглядов, которые они не отрывали друг от друга. Однажды Громовержец, у которого началась битва с данавами, позвал Пурураваса к себе на помощь, и тот отправился на небо. После того как предводитель асур был убит в сражении, у Шакры состоялся праздник, на котором танцевали все божественные нимфы. И вот, когда Рамбха в присутствии своего учителя Тумбуру исполняла танец, называвшийся «Чалита», Пуруравас вдруг рассмеялся. «Мне кажется, смертный, тебе известен этот божественный танец. Не так ли?» - спросила его Рамбха со злорадством. «Благодаря Урваши, - ответил ей тогда Пуруравас, - я знаю даже такой танец, который неизвестен вашему Тумбуру». Услышав это, Тумбуру разгневался и наложил на него проклятие: «Да предстоит тебе разлука с Урваши до тех пор, пока ты не умилостивишь Кришну». Выслушав это проклятие, Пуруравас удалился и поведал Урваши о случившемся несчастье, пугающем, как гром среди ясного неба. А затем, не замеченные царем, внезапно спустились с неба гандхарвы, похитили Урваши и унесли ее куда-то. Зная, что виной этому-проклятие, Пуруравас отправился тогда в обитель Бадарику и предался покаянию, чтобы умилостивить Хари. Урваши же оставалась в стране гандхарвов и сломленная разлукой, казалось, лишилась всех признаков жизни, словно мертвая или спящая, или нарисованная на холсте. Действительно, чудо, что она не испустила дух: лишь надежда на конец проклятия поддерживала ее, как она поддерживает чакраваку во время долгих ночей разлуки. Между тем Пуруравас своим покаянием снискал благосклонность Ачйуты, и но его милости гандхарвы возвратили царю Урваши. Когда кончился срок проклятия и царь вновь обрел свою апсару, он, хотя и жил на земле, наслаждался с ней вместе радостями неба. Поведав этот рассказ, царь умолк, а Васавадатта, услышав о преданности Урваши, почувствовала себя пристыженной, потому что смогла перенести разлуку. Тогда Йаугандхарайана, заметив, что царица, которую задел скрытый упрек царя, полна смущения, пожелал, чтобы и царь разделил ее чувства, и сказал: «Если ты его не знаешь, то послушай, царь, такой рассказ:

3.3.2. Рассказ о Вихитасене и Теджовати

Есть на земле город по названию Тимира, обитель Шри. В этом городе жил знаменитый царь по имени Вихитасена, и была у него жена Теджовати - апсара среди смертных. Ее объятия были главной целью жизни этого царя, и, страстно стремясь к ним, царь даже мгновения не мог вынести, когда что-нибудь могло им помешать-даже кольчуга на его теле. Однажды царь заболел-его терзала изнуряющая лихорадка, и врачи запретили ему касаться царицы. Тогда у царя, лишенного любви супруги, началась болезнь сердца, не подвластная ни лекарственным травам, ни любым иным лекарствам. «Эта болезнь, - раскрыли ее тайну, врачи министру, - исчезнет у царя только тогда, когда он испугается или почувствует внезапный приступ горя». - «Он не испугался, когда однажды громадная змея упала ему на спину, он не растерялся, когда вражеское войско ворвалось в его гарем, - откуда же взяться страху у такого мужественного царя? Нет, мы не знаем, чем здесь помочь. Что же нам делать?» - так стали сетовать министры; но, посоветовавшись с царицей, они ее спрятали, а царю сказали: «Царица умерла». Несчастный царь был сражен таким великим горем, и болезнь покинула его сердце. А когда бедствие заболевания осталось позади, министры возвратили царю его благородную царицу, как бы подарив ему новое счастье. Царь высоко почтил ее за спасение собственной жизни; оставаясь мудрым, он ничуть на нее не гневался за то, что она от него скрывалась. Ибо только та заслуживает сана царицы, которая стремится к благу своего супруга; но лишь потому, что этого хочет влюбленный муж, звание царицы не достается. Первейший же долг министров-заботиться о нуждах царства, а потворствовать желаниям царя-это обязанность одних только слуг. Потому-то мы и приложили наши усилия, чтобы заключить союз с царем Магадхи, преграждавшим тебе путь к завоеванию всей земли. Потому-то и царица, которая из преданности тебе сумела вынести непереносимую разлуку, не только не совершила проступка, но оказала тебе, царь, великую услугу». Услышав эти справедливые слова своего главного министра, царь ватсов почувствовал свою вину и воспрял духом. Он сказал: «Да, я знаю это, и мне кажется теперь, что царица, руководимая вами, словно воплощенная Нити, дала мне землю во владение. И еще: если я и сказал что-нибудь неподобающее, то это от слишком большой любви. Откуда взять рассудительность людям, ослепленным страстью?» В таких и подобных им разговорах прошел для царя ватсов этот день, и вместе с ним прошло чувство стыда у царицы. На следующий день посол от владыки Магадхи, узнавшего о случившемся, прибыл к Удаяне и передал ему такое послание: «Поскольку нас обманули твои министры, то теперь нам надлежит позаботиться, чтобы этот мир не показался нам сотканным из горя». Выслушав речь посла, владыка ватсов оказал ему должный почет и направил к Падмавати, чтобы та сама дала ему ответ. Падмавати же, искренне привязанная к Васавадатте, приняла посла в ее присутствии. Ибо верность в любви и дружбе-украшение женщины. «Дочь моя, ты обманута, и твой муж любит другую. Вот как выпало мне горе пожать плоды рождения дочери!» - пересказал ей посол послание отца. На это ответила Падмавати: «Друг, передай от меня отцу и матери такие слова: «К чему печалиться! Мой благородный супруг очень добр ко мне, а царица Васавадатта заменила мне любящую сестру. Поэтому не следует отцу менять свои чувства к моему благородному супругу, иначе он пожертвует и своей клятвой, и моей жизнью». Когда Падмавати дала этот достойный ее ответ, Васавадатта с почестями отпустила посла. Но после его ухода Падмавати, вспоминая свою жизнь в отцовском доме, была, казалось, угнетена какой-то неясной тоской. Тогда, чтобы ее развлечь, к ней по просьбе Васавадатты, пришел Васантака и поведал такой рассказ:

3.3.3. Рассказ о Сомапрабхе и Гухачандре

«Есть город-краса земли, зовущийся Паталипутра. Жил в нем один богатый купец по имени Дхармагупта. У купца была жена по имени Чандрапрабха. Однажды она забеременела и родила дочь, прекрасную во всем. Едва только девочка родилась, осветив весь дом сиянием своей красоты, как, приподнявшись, она села и внятно заговорила. Видя, что женщины в родильном покое поражены и испуганы, к дочери со страхом приблизился сам Дхармагупта. И, склонившись перед девочкой, он спросил ее тихим шепотом: «Кто ты, благословенная, и почему снизошла в мою семью?» А она ответила: «Ни в коем случае ни за кого не выдавай меня замуж. Оставшись в твоем доме, я принесу тебе счастье. К чему другие вопросы, отец!» После ее слов напуганный Дхармагупта тайно оставил ее в своем доме, а повсюду объявил, что его дочь умерла. Мало-помалу эта девочка, которую назвали Сомапрабха, подросла-смертная женщина-телом, но Богиня-красотою облика. Однажды, когда она стояла на крыше своего дома и весело любовалась праздником весны, ее увидел молодой купец по имени Гухачандра. Словно стрела Бога любви, она в тот же момент проникла в его сердце, и, едва не лишившись чувств, он с трудом добрался до дому. После этого его начала терзать лихорадка любви, и на настойчивые расспросы родителей о причине его страданий он попросил своего друга все им рассказать. Тогда его отец, которого звали Гухасена, из любви к сыну отправился в дом купца Дхармагупты просить руки его дочери. Но Дхармагупта отверг его сватовство, сказав при этом: «Что ты! Моя дочь не в своем уме». Гухасена, поняв, что это только предлог для отказа, вернулся домой. Но вновь увидев сына, измученного лихорадкой любви, он подумал: «Попрошу-ка я вмешаться царя; ведь некогда я оказал ему услугу. Пусть царь заставит выдать эту девушку замуж за моего сына, раз без нее он близок к смерти». Так решив, купец пошел во дворец, подарил царю превосходный драгоценный камень и рассказал ему, чего он ждет от своего господина. Царь, чувствуя к нему расположение, дал ему в помощь начальника стражи, и Гухасена отправился вместе с ним к дому Дхармагупты. Когда солдаты со всех сторон окружили его дом, Дхармагупте показалось, что ему набросили петлю на шею, и он стал думать, что все погибло. Тогда Сомапрабха сказала Дхармагупте: «Выдай меня замуж, батюшка, чтобы не случилось по моей вине несчастья. Но у будущих моих родственников ты должен взять клятву, что мой муж никогда не попытается возлечь со мной на ложе». Послушавшись дочери, Дхармагупта согласился выдать ее замуж, но поставил условие, чтобы муж не ложился с ней на одно ложе. Гухасена принял это условие, рассмеявшись просьбе и подумав: «Пусть только у сына состоится свадьба, а там посмотрим». И вот после свадьбы сын Гухасены Гухачандра привел свою жену Сомапрабху к себе домой. А вечером отец сказал ему: «Сынок, бери жену к себе на ложе. Кто же будет спать отдельно от собственной жены!» Когда Сомапрабха это услышала, она гневно взглянула на своего свекра и погрозила ему пальцем, и ее угроза оказалась приказом Йамы. Как только купец взглянул на палец своей невестки, жизнь тотчас же оставила его, а всех, кто был рядом, охватил ужас. Увидев отца мертвым, Гухачандра подумал: «Мару взял я женой в свой дом». С тех пор Гухасена отказался от попытки приблизиться к своей жене, хотя она и жила в его доме, как будто он принял на себя обет, подобный обету «лезвие меча». Соблюдая этот обет, подавленный своим горем и безразличный ко всем радостям жизни, он каждый день угощал обедом брахманов. А жена его, сияя божественным обликом, после трапезы каждый раз раздавала брахманам подарки, храня при этом молчание. Однажды ее, вызывающую всеобщее изумление совершенством своей красоты, увидал один старый брахман, пришедший на обед к Гухачандре. Полный удивления, брахман потихоньку спросил Гухачандру: «Что это за девушка у тебя в доме? Расскажи мне». Он так настойчиво расспрашивал, что Гухачандра, со скорбящей душой, рассказал ему все, что с ним случилось. Когда этот лучший из брахманов обо всем узнал, то, исполненный сострадания, он дал Гухачандре магическое заклинание, чтобы тот умилостивил Агни и достиг желанного. Спустя некоторое время, удалившись в потайное место, Гухачандра вполголоса произнес это заклинание, и тогда появился человек, объятый пламенем. Это был Агни в облике брахмана, и когда Гухачандра склонился к его ногам, он сказал ему: «Сегодня я поем в твоем доме и останусь у тебя на ночь. А как только узнаю всю правду, сделаю то, что ты хочешь». Сказав это Гухачандре, брахман вошел в его дом. Он разделил трапезу с остальными брахманами, а вечером занял место на ложе рядом с Гухачандрой, собираясь бодрствовать всю ночь. И как раз в первую стражу ночи, когда все спали, жена Гухачандры Сомапрабха покинула его дом. В тот же момент брахман разбудил Гухачандру и сказал ему: «Пойдем посмотрим, что делает твоя жена». Силой магии он превратил-себя и Гухачандру в пчел и, едва они вылетели на улицу, указал ему на его жену, удалявшуюся от дома. Красавица направилась далеко за город, а брахман вместе с Гухачандрой последовали за ней. Вскоре за городом Гухачандра заметил огромных размеров баньяновое дерево, прекрасное своей густой и тенистой кроной. У его подножия играла божественная музыка, и звуки лютней и флейт сопровождали сладкое пение. В кроне дерева Гухачандра увидел какую-то девушку божественного облика, восседавшую на троне. Ее красота походила на красоту его жены, затмевая собой лунное сияние. Вокруг нее реяли белые опахала, и она была подобна Богине-хранительнице сокровищ луны. А затем Гухачандра увидел свою жену, которая взобралась на дерево и уселась рядом с первой девушкой на троне. Все то время, пока он смотрел на встретившихся друг с другом божественных девушек, равных своей красотой, ему казалось, что сразу три луны озаряют эту ночь. Полный изумления, он подумал: «Что это-сон или мираж? Нет, ни то ни другое. Это из почки встречи с мудрым человеком, что налилась на древе добродетельного поведения, распустился цветок. И он сулит мне достойный плод». Пока он так думал, божественные девушки отведали подобающей им пищи и выпили божественного вина. Затем жена Гухачандры сказала: «Сегодня, сестра, в наш дом явился некий брахман, окруженный великим сиянием. Из-за этого мое сердце полно каких-то предчувствий. Пожалуй, я пойду». И попрощавшись с первой божественной девушкой, жена Гухачандры спустилась с дерева. Увидев это, Гухачандра и брахман, преображенные в пчел, опередили ее в темноте ночи и первыми оказались дома. Вскоре после них вернулась домой божественная девушка, жена Гухачандры, и незаметно прокралась к себе в комнату. Тогда брахман прервал молчание и так сказал Гухачандре; «Ты убедился, что природа твоей жены божественная!, а не человеческая. Ты повидал сегодня и ее сестру, во всем ей подобную. К чему же божественной женщине искать любви простого смертного? Но чтобы ты своего добился, я сообщу-тебе заклинание, которое ты должен написать на дверях дома, а для того чтобы оно подействовало сильнее, научу тебя еще одному средству. Огонь и сам по себе пылает, но насколько ярче он горит, если его раздувает ветер. Так и заклинание: оно само принесет пользу, но лучше подкрепить его еще чем-нибудь». Так сказав, этот лучший из брахманов дал Гухачандре заклинание, обучил его также иному средству добиться успеха, а затем, на рассвете, исчез. Гухачандра же начертал это заклинание на дверях спальни своей жены и после этого, чтобы снискать ее любовь, вечером прибег к такой хитрости. Надев свои лучшие украшения, он на ее глазах стал прогуливаться и болтать с одной красивой женщиной. Когда божественная девушка это увидела, она почувствовала ревность, подозвала его-впервые, благодаря заклинанию, он услышал ее голос - и спросила: «Кто это?» - «Это одна красавица. Она влюбилась в меня, и сегодня я пойду к ней домой», - ответил он ей, лукавя. Тогда она, искоса взглянув на него и левой рукой откинув вуаль со своего лица, украшенного изогнутыми бровями, сказала: «Вот как! Тогда понятно, почему на тебе такой наряд. Но не ходи к ней; на что тебе она! Иди ко мне; ведь я твоя жена». Так воскликнула она, охваченная трепетом любви, и все волоски поднялись на ее теле, как будто в нем поселился демон страсти, привлеченный заклинанием. Тут Гухачандра немедля возвратился домой и, хотя был простым смертным, вкусил такие божественные услады, которые при всем желании нельзя себе даже вообразить. Вот как Гухачандра завоевал любовь своей жены, которая стала послушной благодаря заклинанию, отказалась от своей божественной природы и жила с ним в довольстве и счастье. Как видишь, божественные нимфы, обреченные родиться на земле, поселяются в домах у тех людей, которые совершают благочестивые дела, будь то, к примеру, жертвоприношение или даяние. Ибо почитание Богов и брахманов по праву считается Коровой желаний для добродетельных. Чего только им не добьешься! Особенно если приложить к нему известные способы достижения успеха - «умиротворение» и прочие. Единственная же причина падения божественных существ, которые получают низкое рождение, - их дурные дела. Так, сильный ветер-причина того, что осыпаются цветы». Вот что поведал Васантака царской дочери, а затем продолжал: «Послушай еще один рассказ-о том, что случилось с Ахалйей:

3.3.4. Рассказ об Ахалйе

Некогда жил великий мудрец Гаутама, знающий, что было, что есть и что будет, и была у него жена Ахалйа, превосходившая своей прелестью апсар. Однажды Индра, соблазнившись ее красотой, начал ее тайком домогаться. Ибо разум владык, опьяненных своим величием, часто стремится к тому, что им не принадлежит. И она, глупая, сластолюбивая женщина, уступила ему. Но, узнав об этом своим всевидящим разумом, на место их свидания явился мудрец Гаутама. Испугавшись, Индра тут же превратился в кота, а Гаутама спросил Ахалйу: «Кто здесь с тобой?» - «Один только кот», - ответила она супругу на местном наречии, двусмыслицей пытаясь соблюсти правду. «Поистине, это твой любовник», - рассмеявшись, сказал мудрец и произнес проклятие, которое не было вечным только потому, что он увидел в ней приверженность к истине: «Женщина дурного нрава, ты до тех пор будешь камнем, пока не встретишь потомка Рагху, блуждающего по лесу». Одновременно Гаутама проклял и Индру: «Ты жаждешь женского лона; да будет их тысяча на твоем теле. И только тогда, когда ты встретишь божественную нимфу Тилоттаму, сотворенную Вишвакарманом, они превратятся у тебя в тысячу глаз». Произнеся проклятия, мудрец, послушный своим желаниям, вернулся к покаянию. Ахалйе же выпала тяжкая участь стать камнем, а у Индры на теле не осталось места, где бы не было женского лона. Поистине, кому безнравственность не сулит жалкой участи! Так, всякое дурное дело в себе же самом всегда таит дурной плод. Ибо какое зерно посеешь, такой же соберешь урожай. Поэтому благородные люди не способны причинить вред ближнему. Ведь для тех, кто велик душою, установлен священный закон, этот закон-добродетельное поведение. Вы обе в былом рождении были Богинями-сестрами, только проклятие осудило вас родиться на земле. Поэтому сердца ваши свободны от ревности и так страстно желают блага друг другу». Выслушав слова Васантаки, и Васавадатта, и Падмавати окончательно избавились даже от малейшего признака ревности. Царица Васавадатта, признав Падмавати равной себе женой своего супруга, заботилась о ней и старалась доставить ей столько же удовольствий, сколько имела сама. Когда же владыка Магадхи от послов, присланных к нему Падмавати, узнал о таком великом благородстве первой царицы, он почувствовал себя счастливым. На следующий день министр Йаугандхарайана пришел к владыке ватсов и в присутствии царицы, а также всех тех, кто оказался поблизости, сказал ему: «Божественный, отчего бы теперь не возвратиться нам в Каушамби, чтобы начать наше дело? Нам не нужно уже опасаться владыки Магадхи, хотя мы его и обманули. Ибо мы устранили его со своего пути по всем законам государственной мудрости, применив тот способ умиротворения, который зовется «женитьба на дочери». Как же может он теперь напасть на нас? Ведь тогда ему придется отказаться от дочери, которая ему дороже жизни. К тому же он должен сдержать свою клятву. Да и не тобой он был обманут-все, что сделано, было сделано мною и не принесло ему горя. Я узнал от моих соглядатаев, что он не питает к нам вражды; ради этой вести мы и оставались здесь все эти дни». Как раз тогда, когда верный своему долгу Йаугандхарайана так говорил, прибыл в качестве посла от царя Магадхи один из его родственников. О нем сразу же доложил хранитель дверей и получил повеление ввести его. Поклонившись царю ватсов, посол сел и передал ему такое послание: «Обрадованный известиями от царицы Падмавати, владыка Магадхи объявляет царю следующее: «К чему много слов: я все знаю и доволен тобой. Делай то, ради чего ты все это начал. Привет тебе». Царь ватсов радостно встретил эту прямую и искреннюю речь посла, подобную цветку, выросшему на древе мудрости Йаугандхарайаны. Затем, позвав Падмавати и царицу Васавадатту, он вручил послу подарки и с почетом отпустил его. Вскоре прибыл к нему и посол от Чандамахасены. Когда его привели, он приветствовал царя, как положено, и сказал: «Божественный, царь Чандамахасена, знаток истины, получил весть о твоих делах. Он обрадован и передает тебе следующее: «О твоем величии достаточно говорит одно то, что Йаугандхарайана - твой министр. Что к этому можно добавить! Благословенна Васавадатта! То, что она сделала ради твоего блага, позволяет нам отныне высоко нести свою голову даже среди добродетельных людей. Падмавати же я не хочу отделять от Васавадатты, потому что у них обеих - одно сердце. Итак, быстрей завершайте свое дело». Когда владыка ватсов выслушал речь посла своего тестя, радость в его сердце усилилась и еще больше окрепла любовь к царицам и узы доверия к лучшему из министров. Вместе с царицами он оказал послу должное гостеприимство и отпустил его довольным. А затем, охваченный нетерпением, поскорее стремясь приступить к исполнению своих замыслов, царь посовещался с министрами и принял решение возвратиться в Каушамби.

Вот третья волна книги «Лаванака» в «Океане сказаний» великого поэта Сомадевы.

3.4. ВОЛНА ЧЕТВЕРТАЯ

На следующий день царь ватсов вместе со своими министрами и женами отправился из Лаванаки в Каушамби. Когда его войско, блистая, двинулось в путь, оно наполнило шумом всю окрестность, подобно водам океана, заливающим берег в час прилива. Царь сидел на громадном слоне, шествующем по дороге, и казался солнцем, которое движется по небу вместе с Восточной горой. Белый зонт над царем дарил прохладную тень, словно его опекала луна, довольная тем, что он затмил собою свет солнца. На царе ярко сверкали одежды, и его, возвышавшегося над всеми, окружали вассалы, как Полярную звезду окружают планеты. А сзади сияли, словно воплощенные Шри и Бху, из любви к царю присоединившиеся к его свите, обе царицы, восседавшие на слонихах. Казалось, блаженствует даже земля, по которой проходили царь и его войско, и следы от острых копыт сотен скачущих лошадей для нее что царапины от ногтей во время любовного наслаждения. Так продвигался вперед под хвалебные гимны поэтов владыка ватсов, и через несколько дней прибыл он в Каушамби, где воцарилось торжество. Столица сияла, словно супруга, встречающая мужа после долгой разлуки: полотнища красных флагов были ее одеждой, круглые окна домов казались широко раскрытыми глазами, высокие кувшины с вином, выставленные за ворота, напоминали круглые груди, радостный гул толпы-любовный лепет, а блеск дворцов-улыбку. В сопровождении обеих цариц царь вошел в город, и зрелище это стало праздником для жен горожан. Сотни лиц красавиц, вышедших на крыши разукрашенных домов, заслонили собою небо, словно воины луны, побежденные красотой цариц, явились воздать им почести. Те из женщин, которые, не отрывая взоров от процессии, толпились у окон, казались апсарами, съехавшимися сюда из любопытства на своих небесных колесницах. Иные, которые своими глазами, украшенными длинными ресницами, прильнули к решеткам окон, как будто бы наполняли собою клетку, составленную из стрел Бога любви. У одной из женщин от страстного нетерпения посмотреть на царя глаза расширились так, что дошли чуть ли не до ушей, словно желая им рассказать о том, что они не могли видеть. Другая, стремительно подбежав, так часто и глубоко дышала, что казалось, ее груди, пытаясь рассмотреть царя, хотели вырваться из лифа. А у третьей от поспешности разорвалось ожерелье и рассыпались бусины, будто капли радостных слез, вылившиеся из ее сердца. «Если бы огонь в Лаванаке смог причинить ей вред, то и солнце тогда могло бы обрушить на землю слепой мрак», - с притворной тревогой восклицали некоторые женщины, глядя на Васавадатту и вспоминая молву о том, что она сгорела. «Как я рада, что царице нечего стыдиться первой жены царя; ведь она во всем ей равна», - шепнула одна подружка другой, любуясь Падмавати. «Поистине, Хара и Мурари не видели красоты этих двух цариц, иначе нечего было бы им так чваниться Умой и Шри», - говорили друг другу еще две девушки, бросая, словно гирлянды голубых лотосов, восторженные взгляды на Васавадатту и Падмавати. Так, доставляя радость глазам своих подданных, владыка ватсов вместе с царицами при счастливых предзнаменованиях вступил во дворец. И красота дворца в этот миг была подобна красоте озера на рассвете или красоте океана во время восхода луны. Вскоре весь дворец был заполнен подарками вассалов, ищущих царской благосклонности; подарки эти, казалось, предвещали те дары, которые Удаяне суждено будет получить от царей со всего света. Поблагодарив своих вассалов, владыка ватсов с большой торжественностью вошел во внутренние покои дворца, как до этого он вошел в сердце каждого своего подданного, И, сидя между двумя царицами, словно Смара между Рати и Притхи, царь провел остаток этого дня за вином и прочими увеселениями. На следующий день, когда царь со своими министрами пребывал в приемной зале, какой-то брахман крикнул в дверях: «Оскорбление брахмана! Владыка, злодеи-пастухи отрубили в лесу без всякого на то повода ногу у моего сына!» Услышав такое, царь приказал тотчас же задержать двух или трех пастухов и, как только их привели, учинил им допрос. Они же вот что ему рассказали: «Божественный, мы-пастухи и играем между собой в такую игру: Есть среди нас пастух по имени Девасена. Он выбрал в лесу одно место, садится там на камень и говорит: «Я ваш царь» - и правит нами. Среди нас никто не смеет нарушать его приказы, и пользуется этот пастух в лесу безграничной властью. А сегодня сын этого брахмана, проходя мимо, не воздал царю пастухов почестей. Царь повелел нам предупредить его: «Не уходи, пока не отвесишь поклон». Но юноша прогнал нас и посмеялся над нашими словами. Тогда царь пастухов приказал нам наказать его за невоспитанность-отсечь ему ногу. Мы побежали за юношей и отрубили у него ногу. Да и кто из таких, как мы, царь, осмелился бы перечить приказу своего господина?» Когда пастухи закончили свой рассказ, Йаугандхарайана, обдумав их слова, отвел царя в сторону и сказал: «Простой пастух потому заимел такую власть, что в том месте, где он восседает, спрятано, конечно, сокровище или какой-нибудь иной клад. Нам нужно пойти туда». Выслушав министра, царь назначил пастухов своими проводниками и отправился вместе с войском и свитой в лес к указанному ими месту. Там, обследовав землю, ремесленники принялись ее рыть, и вдруг снизу поднялся йакша величиной с гору. Он сказал: «Царь, я охраняю сокровище, которое давным-давно зарыли твои предки. Возьми его себе». Сказав это владыке ватсов и приняв от него почести, йакша исчез, а на дне вырытой ямы оказалось великое сокровище. Царю достался драгоценный трон, украшенный жемчужинами. Поистине, для добродетельных во времена их успеха одна удача влечет за собой другую. Вслед за тем, забрав с собой найденное сокровище и наказав пастухов, владыка ватсов в праздничном настроении вернулся в свою столицу. Золотой трон, который привез царь, ярко-красными потоками лучей, струящихся от драгоценных камней, будто бы предвещал своему господину грядущее величие, которого он добьется во всех частях света. А его остроконечная серебряная спинка была унизана, словно зубами, рядами перлов, так что казалось, трон все время улыбается, изумленный мудростью царского министра. Когда жители города увидели этот трон, они возликовали и, ударив в литавры, выразили свою радость их праздничным звоном. Были обрадованы и министры, убедившись в счастье царя, ибо удача в начале дела всегда предвещает его полный успех. И небо при этом сверкало молниями флагов, а царь, словно грозовая туча, пролил дождь золота на своих подданных. Весь этот день прошел в празднествах, а на следующее утро, чтобы узнать образ мыслей владыки ватсов, Йаугандхарайана сказал ему: «Божественный, взойди на этот величественный трон, доставшийся тебе в наследство от предков, и укрась его собою». - «Мои предки, - ответил Удайана, - вступали на него, подчинив себе мир. Что мне за честь взойти на него, не покорив еще все страны. Только тогда, когда я завоюю эту необозримую, прекрасную землю, омываемую океаном, я решусь украсить собою великий, драгоценный трон моих предков». Так сказав, царь отказался подняться на трон, ибо людям высокого происхождения присуща природная гордость. Обрадованный этим, Йаугандхарайана сказал тогда царю: «Прекрасно, божественный! Приложи же сначала все силы, чтобы завоевать Восточные земли». Услышав это, царь воспользовался случаем и спросил своего министра: «Есть ведь Северные и иные земли, почему же цари сначала идут на Восток?» На это ответил ему Йаугандхарайана: «Север, царь, хоть и богатая страна, но осквернен соседством с варварами. Из-за того, что там заходят солнце и иные светила, не пользуется почетом Запад. Юг запятнан близостью ракшас, и в его пределах обитает смерть. А на Востоке восходит солнце, на Востоке царствует Индра, на Восток течет Ганг. Поэтому всюду славят Восток. Среди земель же, которые находятся между горами Виндхйа и Гималаями, самыми лучшими считаются те, которые омыты Гангом. Поэтому цари, рассчитывающие на успех, сначала идут на Восток и селятся в той стране, по которой течет Река Богов. Поэтому и твои предки начали завоевание стран света с Востока, а столицей своей сделали Хастинапур вблизи Ганга. Шатаника же перенес столицу в Каушамби, пленившись красотой этого города; он считал, что верховная власть над землей зиждется на доблести, а в какой стране ты живешь-не имеет значения». Тут Йаугандхарайана умолк, и царь, который тоже превыше всего ценил доблесть, сказал: «Это правда, что верховная власть над землей не зависит от расположения страны. Ибо для мужественных людей их доблесть-единственный источник успеха. Доблестный человек один, без чьей-либо помощи, добьется счастья. Слышали ли вы такую историю об одном доблестном человеке?» - И царь ватсов по просьбе министров рассказал в присутствии обеих цариц прекрасную и удивительную повесть.

3.4.1. Рассказ о Видушаке

«В славном городе Удджайини жил некогда царь по имени Адитйасена. И поскольку он, воплощение мужества, был верховным правителем мира, его колесница никогда не сбивалась с пути, словно колесница Адитйи. Когда он раскрывал в воздухе свой зонт, сверкающий белизной, точно снег, остальные цари убирали свои зонты, потому что уже не чувствовали зноя. Он казался средоточием всех драгоценностей, какие только можно найти на земле, подобно тому как океан-средоточие всех вод. Однажды этот царь по какой-то надобности отправился в поход и остановился со своим войском неподалеку от берега Ганга. Первым из жителей окрестной страны к нему явился некий купец по имени Гунаварман и привел с собой в подарок царю девушку-сокровище. «Эта девушка родилась в моем доме. Она украшение всех трех миров, и ее нельзя отдать ни за кого, кроме царя, ибо только царь подобен Индре - их владыке», - так уведомил Гунаварман царя через хранителя дверей, а потом предстал перед царем и показал ему свою дочь. Ее звали Теджасвати, и она озаряла своим блеском, подобным блеску драгоценных камней в храме Ананги, всю вселенную. Увидев ее, царь был охвачен любовью, и тело его покрылось испариной, как будто сияние ее красоты жгло его, словно огонь Камы. Он сразу же оставил ее, достойную сана главной царицы, у себя во дворце, а Гунавармана сделал на радостях своим соправителем. Затем царь женился на пленившей его Теджасвати и, полагая, что достиг исполнения всех своих желаний, возвратился вместе с нею а Удджайани. Там взоры царя настолько приковало к себе лицо Теджасвати, что он уже не удостоивал своим взглядом ни одно царское дело, сколь бы важным оно ни было. А слух его был так привязан к нежной музыке ее голоса, что его никак не могли привлечь жалобные стоны покинутых им подданных. С тех пор как царь вошел в свой гарем, он уже не покидал его, зато покинула сердца его врагов лихорадка тревог и забот. Но шло время, и царица родила царю прекрасную дочь, которую все с восторгом встретили, а в душе царя возродилась жажда славы. Девочка была удивительной красоты, все три мира в сравнении с ней казались ничтожной былинкой, и она принесла с собой царю радость, как жажда славы принесла ему величие. Однажды царь Адитйасена выступил из Удджайини в поход против высокомерного государя-соседа. Восседая на слоне, его сопровождала, словно Богиня-покровительница войска, царица Теджасвати. А сам он ехал на превосходном коне в богатой сбруе, с завитком волос на груди, похожим на священную пальму, огромном, как ожившая гора, гордом и неистовом, как водопад. Когда этот конь вскидывал свои ноги, его бег напоминал полет Гаруды, которому он не уступал в стремительности. Подняв шею, он, казалось, высокомерно обозревает землю, думая при этом: «Где может быть предел моей резвости!» Когда царь проехал часть пути и достиг равнины, он пустил своего коня во всю прыть, чтобы им полюбовалась Теджасвати. Но как только он ударил коня пятками, тот, словно стрела из лука, пустился вперед с такой скоростью, что быстро исчез из виду. При этом зрелище все войско было охвачено ужасом, и хотя всадники, разделившись на тысячу групп, принялись повсюду искать исчезнувшего царя, им нигде не удалось найти его. Тогда министры, опасаясь беды, забрали с собой рыдающую царицу и из осторожности возвратились с войском обратно в Удджайини. Там они приказали запереть ворота, укрепить крепостные стены и, стараясь успокоить народ, стали поджидать известий о своем царе. Между тем конь мгновенно перенес царя в дремучий лес Виндхйа, населенный грозными львами. Там по воле судьбы конь остановился, и царь внезапно испугался, что ему уже не выбраться из этого глухого леса. Не видя иного выхода, царь слез со своего превосходного коня, пал перед ним ниц и, чувствуя, что в прошлом рождении его конь не был простым животным, сказал: «Ты-Бог, и такому, как ты, не подобает предавать своего господина; в тебе мое спасение-выведи меня на верную дорогу!» Услышав эти слова, чудесный конь, который действительно был Божеством и помнил прошлое свое рождение, в душе согласился с царем, охваченный раскаянием. И когда царь сел на него., он поскакал назад дорогой, которая шла по берегу озера с прохладными и чистыми водами, облегчая усталость от далекого пути. К вечеру лучший из коней, пробежав сто йоджан», доставил царя в окрестности Удджайини. Между тем солнце, словно стыдясь того, что его собственные кони, хотя их и было семь °, посрамлены стремительным бегом царского скакуна, скрылось в пропасти за Западной горой. Стало темно. Мудрый конь, увидев, что ворота Удджайини заперты, а кладбище за чертой города ужасно в это время суток, отвез царя, чтобы тот отдохнул, к укромному монастырю брахманов, который был расположен тут же за городом в уединенном месте. Царь Адитйасена, полагая, что в этом монастыре удобно будет провести ночь и ему, и уставшему коню, попытался в него войти. Но брахманы, которые там жили, подняли крик, что он или сторож с кладбища или какой-нибудь разбойник, и отказались его пустить. Они выбежали ему навстречу, бранясь и готовясь затеять ссору, ибо даже брахманы, изучающие Веды, бывают средоточием трусости, жестокосердия и грубости. Однако пока они галдели, из монастыря вышел еще одни брахман от имени Видушака - благородный и несравненный но доблести. Этот отважный юноша в свое время умилостивил покаянием Паваку и получил от него превосходный меч, который появлялся в его руках, как только он о нем подумает. Мудрый Видушака, увидев красоту царя, прибывшего среди ночи, подумал: «Это какой-то переодетый Бог». И, чистый помыслами, он прогнал всех остальных брахманов и с почтением проводил царя в монастырь. После того как тот отдохнул и рабыни очистили его одежду от дорожной пыли, он угостил царя едой, достойной царского сана. А с его превосходного коня он снял сбрую, накормил его травой и другим кормом, и конь сразу почувствовал, как спала с него усталость. Затем Видушака расстелил для утомленного царя постель и так сказал ему: «Я буду охранять твою жизнь. Спи поэтому спокойно, мой господин». И пока царь спал, брахман, стоя у дверей, бодрствовал всю ночь, а в руках его был меч Агни, который появился у него, как только он о нем подумал. Наутро, когда царь проснулся, Видушака по собственной охоте, хотя никто его не просил об этом, приготовил для царя коня. Царь попрощался с брахманом, сел на коня и въехал в Удджайши, где еще издали его заметили обрадованные горожане. Тотчас же навстречу ему сбежались все его подданные, и повсюду слышался восторженный гул, который вызвало его возвращение. Как только царь вместе с министрами вошел в царский дворец, глубокая скорбь ушла из сердца царицы Теджасвати. А уныние в городе, казалось, развеяли вереницы трепещущих по ветру флагов, которые тут же развесили повсюду в знак торжества. До конца дня продолжался великий праздник, устроенный царицей, пока лица горожан не стали такого же багрово-красного цвета, как и солнце. На следующее утро царь Адитйасена распорядился привести из монастыря Видушаку со всеми остальными брахманами. Предав гласности все, что произошло прошлой ночью, он, не теряя времени, наградил Видушаку за оказанную услугу тысячью деревень. Благодарный Адитйасена назначил также этого брахмана, на которого все взирали с любопытством, царским жрецом и подарил ему царский зонт и слона. Отныне стал Видушака равным самому знатному из царских вассалов. Да и на самом деле может ли остаться бесплодной услуга, оказанная властителям мира? Великодушный Видушака все деревни, которые подарил ему царь, отдал в пользование тем брахманам, которые жили с ним в монастыре. Вместе с ними он получал с деревень доходы, а сам остался жить во дворце, исполняя царскую службу. Однако спустя немного времени все эти брахманы, опьяненные богатством и стремясь к безраздельной власти, перестали и думать о Видушаке. Разделившись на группы-по семь человек на каждый округ-они, подобно враждебным планетам, в соперничестве друг с другом угнетали жителей своих деревень. Видушака оставался равнодушен к их разнузданности, ибо людям благородным подобает презрение к существам столь ничтожным. Но однажды, убедившись в их склонности к насилию и раздорам, к ним явился некий брахман сурового нрава по имени Чакрадхара. Хотя и одноглазый, он обладал ясным зрением в оценке чужого поведения, хотя и горбун, он был прям в своей речи. Этот брахман так им сказал: «Негодные, вы жили одной милостыней, а теперь стали так богаты. Так почему же не в состоянии ужиться друг с другом, вы губите эти деревни? Это вина Видушаки, что он перестал следить за вами. И нет сомнения, что вскоре вы снова будете попрошайничать в поисках милостыни. Ибо лучше одному, без вожаков искать себе выгоды, полагаясь лишь на судьбу, чем соперничать вожакам друг с другом и губить общее дело. Поэтому говорю вам: выберите себе одного полновластного предводителя, Тогда, быть может под его надзором, вы и добьетесь прочного благоденствия». Услышав это, каждый из брахманов стал требовать власти для себя, и тогда, подумав, Чакрадхара сказал этим глупцам: «Раз вы начали спорить друг с другом, я предлагаю вам такой уговор. Вон на том кладбище посажены на колы три вора. Тот из вас, который окажется таким смелым, что отрежет ночью у них носы и принесет их сюда, пусть будет среди вас главным, ибо только мужество заслуживает власти». Когда Чакрадхара предложил это, оказавшийся неподалеку от брахманов Видушака сказал им: «Сделайте так. Что здесь опасного!» Тогда эти брахманы ответили ему: «Мы не способны на это. Если кто-нибудь может, пусть делает, тогда мы будем жить в согласии». На это Видушака сказал: «Я это сделаю. Ночью я отрежу у воров носы и принесу их с кладбища». Тут эти глупцы, уверенные, что выполнить такое дело очень трудно, обещали ему: «Если сделаешь, то будешь нашим господином. Вот тебе наша клятва». На этом они и порешили. А когда наступила ночь, Видушака простился с брахманами и отправился на кладбище. И вот герой вошел на кладбище, страшное, как его собственный замысел, имея с собой один только меч Агни, который оказался в его руках, как только он о нем подумал. На этом кладбище крики воронов и стервятников заглушались воплями дакинь, а пламя погребальных костров сливалось с пламенем, вырывающимся из пасти огнедышащих демонов. В «середине кладбища Видушака увидел посаженных на кол людей; их лица задрались вверх, как будто они боялись, что у них могут отрезать носы. Когда он подошел к ним поближе, три трупа, в которых поселились веталы, стали бить его кулаками. Но, не дрогнув, он прогнал ветал своим мечом. Ибо у смелых воля никогда не просит советов у страха. После того как веталы исчезли, тела разбойников расслабленно обвисли, и Видушака сделал свое дело, отрезал у них носы и завязал их в свой платок. Но когда он уже шел обратно, то увидел невдалеке на кладбище какого-то нищенствующего монаха, который сидел на трупе и бормотал заклинания. Из любопытства поглядеть, чем он занят, Видушака неслышно подкрался к этому монаху и стал за его спиной. Спустя несколько мгновений труп под монахом издал громкий крик, изо рта его вырвалось пламя, а из пупа выпали горчичные зерна. Тогда монах, подобрав горчичные зерна, приподнял труп и начал, бить по нему ладонью. Тут тот труп, внутри которого находился могучий владыка ветал, выпрямился, а монах взобрался к нему на плечи. Сев на него, монах принудил его тронуться с места, а Видушака бесшумно и незаметно стал красться за ними. Неподалеку от кладбища Видушака увидел пустой храм, посвященный Богине Катйайани. У этого храма монах сошел с плеч веталы и вошел внутрь, а ветала улегся на землю. Видушака же, ухитрившись остаться незамеченным, тоже пробрался в храм вслед за монахом. Там монах сначала вознес хвалы Деви, а потом начал просить ее: «Если ты довольна мною, Богиня, то исполни мое желание. Если нет, то я убью себя, чтобы заслужить твою благосклонность». Едва он это произнес, как из глубины храма монаху, гордому, что его неистовые заклинания увенчались успехом, ответил голос Богини: «Приведи сюда дочь царя Адитйасены и принеси здесь в жертву. Тогда ты получишь все то, что желаешь». Услышав это, монах вышел и, снова ударив веталу рукой, заставил его подняться с громким шипением. Затем он сел на плечи веталы, из пасти которого рвалось наружу яркое пламя, поднялся в воздух и улетел за царской дочерью. Видушака же, видя все это, подумал: «Пока я жив, ему не удастся убить царевну. Я останусь здесь и буду поджидать возвращения злодея». Так решив, Видушака спрятался в храм в потайном месте. Между тем монах подлетел к женским покоям дворца, проник туда через окно и нашел царевну спящей, потому что еще была ночь. Схватив ее, он улетел вместе с ней, и, окутанный тьмой, он сам был подобен Раху, а она, осветившая своей красотой небо, казалась серпом луны. Девушка рыдала: «Отец, мать! Где вы?» - но он несся с ней по воздуху и наконец опустился на прежнее место у храма Деви, Сойдя с веталы, он тотчас же вошел внутрь храма, не выпуская царевны из своих рук. Но когда он уже вытащил меч, чтобы убить ее, перед ним вдруг предстал Видушака. «Ах негодяй, ты, видно, способен обрушить камень на цветок жасмина, раз решился обнажить меч против столь нежного существа», - с этими словами Видушака схватил за волосы трепещущего монаха и отсек ему голову. Он успокоил объятую страхом царевну, и она, прильнув к нему всем телом, понемногу начала приходить в себя. Затем храбрец стал размышлять: «Как мне отсюда доставить эту царевну в женские покои дворца?» Тут с неба донесся до него голос: «Эй, Видушака, послушай! Монаху, которого ты убил, удалось стать повелителем могучего веталы, а также горчичных зерен. После этого он пожелал быть владыкой земли и господином всех царских дочерей; но в этом, глупец, сегодня он потерпел неудачу. Теперь ты, герой, возьми эти зерна. С их помощью сегодня ночью-но не позже-ты сможешь летать по воздуху». Так сказал, обрадовав Видушаку, голос с неба, ибо даже Боги обычно благосклонны к таким людям, как он. Затем Видушака достал из платья монаха горчичные зерна, взял царевну на руки и вышел наружу из храма Богини. В этот момент вновь в воздухе прозвучал голос: «Сюда, в храм Деви, ты снова должен прийти в конце месяца. Не забывай об этом, могучий герой!» Выслушав эти слова и ответив на них согласием, Видушака, по милости Богини, в тот же момент поднялся в небо вместе с царевной. Летя по воздуху, они быстро достигли женских покоев дворца, и там Видушака сказал проникшейся к нему доверием царевне: «Утром я уже не смогу улететь, и все увидят, как я выхожу отсюда. Поэтому я уйду сейчас». Но испуганная девушка ответила ему на это: «Если ты уйдешь, то жизнь моя, сломленная страхом, меня покинет. Не уходи, великодушный. Еще раз спаси меня от смерти. Ведь завершать начатое дело-от рождения свойственно добродетельным». Выслушав царевну, доблестный Видушака подумал: «Что бы со мной ни случилось, я не уйду. Иначе она от страха может расстаться с жизнью. В чем же тогда проявится моя верность царю?» И решив так, он до утра остался в женских покоях. Уставший от трудов и бессонной ночи, он незаметно уснул, а царевна, полная страха, всю эту ночь не сомкнула глаз. Даже на рассвете она не разбудила его, подумав с нежностью и любовью: «Пусть еще отдохнет немного». Но тут пришли и увидели его служанки гарема. В смятении они бросились доложить о нем царю. А царь, желая знать правду, послал в гарем своего телохранителя, который пришел туда и тоже застал Видушаку. Тогда сама царевна поведала телохранителю о том, что с ней произошло, и телохранитель, удалившись, все это пересказал царю. Выслушав его и твердо веря в благородство Видушаки, царь в недоумении ломал себе голову, не зная, что и подумать. Тогда он приказал привести Видушаку из покоев дочери, и, когда его уводили, вслед за любимым устремилось сердце царевны, не желая ни на минуту с ним расстаться. Как только Видушака явился, царь расспросил его о случившемся, и брахман рассказал ему о событиях ночи с начала и до конца. Он показал царю завязанные в его платке носы разбойников и отобранные у нищенствующего монаха горчичные зерна, которые отличались от тех, что растут на земле. Чтобы выяснить, правду ли говорит Видушака, царь приказал привести из монастыря Чакрадхару и остальных брахманов и узнал у них, с чего началось все дело. Затем он сам пошел на кладбище и увидел там людей с отрезанными носами и подлого монаха с перерубленной шеей. Когда великодушный царь убедился в истинности рассказа, он так был доволен Видушакой, выполнившим свой долг и спасшим жизнь его дочери, что отдал ее за него замуж. Да и чего не сделают благородные люди из признательности тем, кто оказал им услугу! Овладев рукой царевны, Видушака овладел и счастьем, потому что поистине обитала в этой руке Богиня Шри, приняв ее за свой любимый лотос. Исполняя царскую службу, он жил вместе с женой во дворце царя Адитйасены, окруженный уважением и почетом. Так шло время, но однажды вечером, по воле судьбы, царевна сказала Видушаке: «Припомни, господин, что когда ты ночью был в храме Деви, тебя предупредил божественный голос, чтобы ты вернулся туда в конце месяца. Сегодня как раз кончается месяц, а ты забыл об этом». Слова жены пробудили у Видушаки память, и он обрадовался. «Хорошо, что ты напомнила мне, прекрасная. Ведь я действительно забыл об этом», - ответил он и, полный благодарности, обнял ее. А когда она заснула, он покинул этой же ночью женскую половину дворца и, бодрый духом, взяв с собой меч, отправился к храму Деви. Подойдя к храму, Видушака крикнул снаружи: «Вот я» - и услышал, как изнутри раздался чей-то голос: «Входи!» Войдя внутрь, он увидел божественный дворец, а посреди дворца девушку божественной красоты и в божественной одежде. Своим сиянием она рассеивала тьму, пылая, как факел в ночи, и была подобна магической траве, способной оживить Смару, после того как он был сожжен пламенем гнева Хары. Недоумевая, что бы это могло значить, он остановился, но она сама радостно пошла ему навстречу и приняла его с любовью и глубоким почтением. Затем он сел и, убедившись в дружелюбии девушки, почувствовал к ней полное доверие. А она в ответ на его желание узнать, кто она такая, ему сказала: «Я девушка-видйадхари из знатного рода, и зовут меня Бхадра. Гуляя, я однажды тебя здесь увидела. И поскольку сердце мое было пленено твоим мужеством, невидимая, я крикнула тебе, чтобы ты снова сюда пришел. Сегодня своим магическим искусством я принудила царскую дочь саму напомнить тебе о моей просьбе. Ради тебя я и нахожусь здесь. Отдаю тебе свою жизнь; вот тебе моя рука!» «Да будет так!» - ответил Бхадре осчастливленный Видушака и тут же женился на ней по обряду гандхарвов. Он остался во дворце своей жены, пожиная плоды собственной доблести и вкушая божественные наслаждения. Между тем царевна проснулась в конце ночи и, не найдя своего мужа, была охвачена отчаянием. Встав с постели, она неверными шагами направилась к своей матери, испуганная, с глазами полными слез. «Мой муж ушел куда-то ночью», - сказала она матери, мучаясь раскаянием и опасаясь, что сама тому была виновницей. Из любви к дочери огорчилась и ее мать, а когда спустя короткое время о случившемся узнал царь, то и он сначала совсем растерялся. «Я думаю, он ушел к храму Деви, расположенному за оградой кладбища», - сказала ему царевна, и царь сам туда отправился. Но в храме, несмотря на все свои поиски, он не нашел Видушаки, потому что его скрыло от глаз царя магическое искусство видйадхари. Царь возвратился, а его дочь в отчаянии хотела лишить себя жизни. Но тут к ней явился некий мудрец и сказал: «Не страшись несчастья. Твой супруг не умер, он вкушает божественные наслаждения и скоро вернется к тебе». Услышав это, царевна сохранила волю к жизни, и надежда на возвращение мужа укрепилась в ее сердце. Тем временем к Бхадре, не расстававшейся со своим возлюбленным Видушакой, пришла одна из ее подруг по имени Йогешвара. Отведя Бхадру в сторону, она вот что ей рассказала: «Подружка, видйадхары разгневаны на тебя за то, что ты вступила в брак с простым смертным. Они готовят недоброе. Поэтому поскорее уходи отсюда. На том берегу Восточного океана есть город по названию Каркотака. За ним течет священная река Шитода, а если через нее переправиться, увидишь большую гору Удайа, обитель сиддхов. Эта гора недоступна для видйадхар. Немедля ступай туда и не беспокойся об этом смертном, которого ты любишь. Расскажи ему все перед своим уходом, чтобы и он, укрепив свое сердце мужеством, тоже пришел туда». Когда Бхадра услышала слова подруги, ею овладел страх, хотя она была предана Видушаке, все же согласилась сделать так, как та ей посоветовала. Сказав Видушаке о горе Удайа и дав ему в помощь свое кольцо, она исчезла в конце ночи. И в тот же момент Видушака оказался в пустом храме Богини, где он уже побывал раньше, и не видно было ни Бхадры, ни ее дворца. Вспоминая магический обман, во власти которого он находился, и глядя на кольцо Бхадры, Видушака был полон горести и недоумения. Но тут, припомнив, словно сон, прощальные слова Бхадры, он подумал: «Уходя, она назвала мне гору Удайа. Чтобы найти Бхадру, мне нужно поскорее туда отправиться. Однако если люди меня заметят, то царь поймает меня и уже не отпустит. Поэтому мне нужно пойти на хитрость, чтобы достичь своей цели». Так подумав, этот мудрый человек решил изменить свою внешность. Он разорвал свою одежду, запачкал себя грязью и, выйдя из храма Деви, беспрестанно восклицал: «Ах, Бхадра! Ах, Бхадра». Вскоре его увидели люди, живущие в этой местности, и подняли крик: «Вот Видушака, он нашелся!» Как только царь узнал об этом, он снова направился к храму и, встретив Видушаку, который жалко выглядел и вел себя, как безумец, задержал его и отвел в свой дворец. Во дворце, о чем бы с участием ни спрашивали его слуги или родственники, Видушака всякий раз давал один и тот же ответ: «Ах, Бхадра!» Если его мазали мазями, предписанными ему врачами, он тотчас же посыпал себе золой все тело. А пищу, которую собственными руками с любовью подносила ему царевна, он немедленно выбрасывал и топтал ногами. Так провел во дворце Видушака несколько дней, ко всему безразличный, раздирая в клочки свое платье, притворяясь безумным. «Лекарства здесь бессильны. Зачем же мучить его? К тому же, если он вдруг умрет, на нас ляжет грех убийства брахмана. Но если предоставить его самому себе, то со временем он, может быть, и выздоровеет», - так рассудил царь Адитйасена и возвратил Видушаке свободу. На следующий же день герой Видушака, поняв, что никто уже не будет ему чинить препятствий, захватил с собой кольцо и поспешил отправиться на поиски Бхадры. Много дней подряд шел он на Восток и наконец достиг города Паундравардханы «, который лежал на середине его пути. Там он постучался в дом какой-то старой брахманки и попросил ее: «Разреши мне один разок переночевать у тебя». Та пустила его в дом, оказала положенное гостеприимство, а потом вдруг подошла к нему с убитым видом и сказала: «Сынок, я уступаю тебе весь этот дом. Возьми его себе, потому что даже жизнь мне теперь ни к чему». - «Отчего ты так говоришь?» - с удивлением спросил ее Видушака. А она ответила: «Послушай-ка, что я тебе расскажу». И продолжала: «В этом городе правит царь по имени Девасена. У него есть дочь-краса всей земли. «Нелегко она мне досталась», - подумал любящий отец, когда она родилась, и назвал ее Духкхалабдхикой. Со временем, когда она подросла, царь отдал ее замуж за царя Каччхапанатху, пригласив его жить у себя во дворце. Ночью Каччхапанатха отправился в спальный покой новобрачной, но, как только туда вошел, сразу же испустил дух. Удрученный царь отдал вновь свою дочь замуж-за другого царя, но и этот погиб точно так же. Остальные цари из страха смерти отказываются теперь жениться на Духкхалабдхике, и тогда царь так приказал своему военачальнику: «Ты должен ежедневно из каждого дома в нашей стране по очереди приводить сюда юношей-брахманов и кшатрийев. А приведя, посылай их ночью в спальню моей дочери. Посмотрим, как долго смогут они там пробыть и сколько их погибнет. Если же кто-нибудь из них останется в живых, то он и будет ей супругом; ибо неисповедимы пути судьбы и удивительны ее веления!» Получив от царя такой приказ, военачальник день за днем, из каждого дома по очереди, отводит во дворец мужчин. И сотни их уже встретили там свою смерть. У меня, видно, мало было заслуг в прежней жизни, поэтому есть у меня только один сын. Как раз сегодня пришла его очередь идти на смерть. И завтра утром, когда его не станет, я непременно взойду на костер. Поэтому теперь, пока я еще жива, я собственной рукой отдаю тебе, добродетельный, весь мой дом. Пусть за это в новом моем рождении не выпадет мне снова несчастная судьба». Когда она кончила свой рассказ, стойкий духом Видушака ей ответил: «Если дело только в этом, не отчаивайся. Я сегодня пойду во дворец; пусть останется жив твой единственный сын. И не стоит меня жалеть; не думай, что ты посылаешь меня на гибель. Я владею могучими талисманами и не боюсь туда отправиться». На эти слова Видушаки брахманка сказала ему: «Ты, верно, какой-нибудь Бог, посланный мне в награду за мою добродетель. Спаси же нам жизнь, сынок, и да будет тебе удача!» Так брахманка одобрила его решение, и в сопровождении слуги, приставленного к нему военачальником, Видушака отправился в покои царевны. Там его встретила царская дочь, истерзанная вожделениями юности, подобно лиане, согнувшейся под бременем слишком многих цветов, которые никто не срывает. Когда наступила ночь, царевна возлегла на ложе, а Видушака остался в спальне, бодрствуя и зажав в руке меч Агни, который явился, как только он о нем вспомнил. «Посмотрю-ка я, кто здесь убивает людей», - думал про себя Видушака; и вот, едва только все люди заснули, отворилась дверь и на пороге показался страшный ракшаса. Стоя в дверях, этот ракшаса протянул в спальню свою руку, подобную палице Йамы, внезапно обрушивающейся на сотни людей. Тотчас же Видушака бросился вперед и в гневе одним ударом меча отрубил эту руку прочь. Потеряв руку, ночной гость был охвачен ужасом и, чувствуя, что его доблесть уступает доблести Видушаки, поспешно пустился в бегство, чтобы никогда больше уже не возвращаться. Когда царская дочь пробудилась и увидела лежавшую рядом руку ракшасы, она была и напугана, и обрадована, и полна изумления. Наутро, подойдя к дверям покоя своей дочери, нашел там отрубленную руку и царь Девасена, словно Видушака водрузил ее туда вместо могучего железного засова, как бы предупреждая этим, что отныне никто, кроме него, не должен входить в спальню царевны. Обрадованный царь тут же отдал тогда свою дочь Видушаке, обладателю божественной силы, и наградил его большим богатством. Несколько дней Видушака провел во дворце, не расставаясь с красавицей-царевной, словно в ней воплотилась его удача. Но однажды, когда она спала, он все-таки ее покинул и этой же ночью поспешил отправиться снова на поиски Бхадры. Когда утром царевна его не увидела, ею овладело отчаяние, но отцу удалось утешить ее надеждой на возвращение мужа. Между тем Видушака, ни на день не прерывая своего пути, достиг наконец города Тамралипти, расположенного неподалеку от Восточного океана. В этом городе он повстречал одного купца по имени Скандадаса, который собирался отплыть к другому берегу. Вместе с ним он поднялся на корабль, нагруженный принадлежащими купцу богатствами, и они пустились в путь через океан. Но едва только корабль доплыл до середины океана, как вдруг остановился, словно кто-то задержал его. И корабль так и не мог сдвинуться с места, хотя океану, чтобы его умилостивить, принесли в жертву драгоценные камни. Тогда купец Скандадаса в отчаянии воскликнул: «Тому, кто освободит мой корабль, я отдам половину своих богатств и собственную дочь!» Услышав это, стойкий духом Видушака так сказал: «Я готов спуститься в глубь вод океана и посмотреть, в чем дело. Я быстро освобожу твой застрявший в волнах корабль. Но вы должны обвязать меня веревками и на них поддерживать. А когда корабль будет свободен, с помощью этих же веревок вы вытащите меня из воды». - «Так мы и сделаем», - обрадовался купец его словам. Матросы обвязали Видушаку веревками и, поддерживаемый ими, он опустился в океан. Поистине, если приходит час испытания, мужественный человек никогда не колеблется! Держа в руке меч Агни, который оказался у него как только он о нем подумал, храбрец погрузился в воду под дно корабля. И там он повстречал какого-то спящего великана, а затем увидел, что корабль застрял на его голени. Не теряя ни минуты, он отсек своим мечом у великана ногу, и тогда корабль, который ничто уже не удерживало, тронулся с места. Однако негодяй купец, поняв, что корабль свободен, и желая сохранить обещанные им Видушаке деньги, приказал обрубить веревки, на которых тот держался. И на своем корабле, не встречая уже никаких препятствий, быстро поплыл к дальнему берегу океана, необозримого, как его собственная жадность. Тем временем Видушака, после того как были обрезаны веревки, которые его поддерживали, сначала пошел ко дну, но потом вынырнул и, даже увидев, что произошло, сохранил присутствие духа. Он подумал: «Отчего этот купец так поступил? Видно, правильно говорится, что люди, ослепленные жадностью к деньгам, неблагодарны и неспособны ценить услуги. Однако теперь самое время проявить все мое мужество, потому что если человек теряет мужество, даже маленькая опасность становится для него непреодолимой». Так подумав, он в ту же секунду взобрался на ногу, которую отрубил у великана, спящего среди вод. И разгребая воду руками, он переплыл на ней, словно на корабле, океан, ибо судьба не отказывает в помощи тем, кто наделен доблестью. Когда храбрый Видушака, подобно Хануману, пересек океан ради своей возлюбленной, в воздухе прозвучал незримый голос: «Прекрасно! Прекрасно, Видушака! Кто, кроме тебя, обладает таким мужеством! Я доволен твоей храбростью. Послушай же, что я тебе скажу. Сейчас ты находишься в пустынном месте. Ступай отсюда, и на седьмой день ты попадешь в город по названию Каркотака. Укрепив там свое сердце, ты снова тронешься в путь и очень быстро получишь то, что ищешь. Это говорю тебе я, пожиратель жертв Богам и предкам, которого однажды ты уже умилостивил. Теперь я вручаю тебе другой дар: отныне ты не будешь испытывать ни жажды, ни голода. Поэтому бесстрашно иди навстречу успеху!» - так сказал голос и умолк. А Видушака, выслушав эти слова, обрадованный, вознес хвалы Агни и отправился в дорогу. На седьмой день он достиг города Каркотаки. В городе он зашел в богатый монастырь, воздвигнутый местным царем Арйаварманом и окруженный красивыми храмами, сплошь построенными из золота. В этом монастыре жило много благородных брахманов, уроженцев разных стран. Они гостеприимно и приветливо встретили Видушаку, а один из них отвел его в комнаты и позаботился о том, чтобы гость мог умыться, поесть и переодеться. Оставшись в монастыре, тем же вечером услышал Видушака, как глашатаи под стук барабанов объявляли по городу: «Пусть брахман или кшатрий, который хочет завтра же утром жениться на царской дочери, сегодняшнюю ночь переночует в ее спальне!» Услышав это и предчувствуя здесь какую-то тайну, Видушака, который привык смело глядеть в лицо опасности, решил сразу же отправиться в покои царевны. Но брахманы из монастыря сказали ему: «Брахман, не будь безрассуден. Это не покои царевны-это раскрытая пасть смерти. Кто входит в них ночью, никогда не остается в живых. Много, много отважных людей нашли там свою гибель». Но как ни уговаривали его брахманы, Видушака, не обратив внимания на их советы, вместе с царскими слугами отправился во дворец. Там его приветливо встретил сам царь Арйаварман, а ночью, словно солнце в огонь, вошел Видушака в спальню царской дочери. Там увидел он царевну: она пленяла своей красотой, но глаза ее, полные слез, говорили о безнадежном горе и отчаянии. Видушака провел в ее спальне ночь, бодрствуя и внимательно вглядываясь во тьму, а в руке его был меч Агни, который явился, как только он о нем подумал. Вдруг в дверях Видушака увидел ужасного ракшасу. Правая рука была у него отрублена, и поэтому он простирал вперед другую свою руку. Заметив его, Видушака подумал: «Вот оно что! Это тот самый ночной гость, у которого я отрубил руку в городе Паундравардхане. На сей раз я не стану отсекать ему руку, не то он, как и в первый раз, убежит от меня. Лучше я убью его». Решив так, Видушака выступил вперед, схватил ракшасу за волосы и уже собирался отсечь ему голову, как вдруг перепуганный ракшаса сказал: «Нет, нет, не убивай меня! Ты настоящий герой, поэтому будь ко мне милостив». Храбрец Видушака отпустил его и спросил: «Кто ты и чем занимаешься?» На это ракшаса отвечал: «Меня зовут Йамаданштра, и есть у меня две дочери: вот эта-одна из них, а другая живет в Паундравардхане. «Нужно тебе позаботиться, чтобы только герой мог жениться на царевнах» - такой приказ был милостиво дан мне Ишварой. И я выполнил этот приказ: сначала кто-то отсек мне руку в Паундравардхане, а теперь ты меня победил здесь». Услышав это, Видушака со смехом ответил: «Это я отрубил тебе руку в Паундравардхане». Тогда ракшаса сказал: «Ты-воплощение Бога, а не простой смертный. Думаю, ради тебя оказал мне милость Шарва, отдав свой приказ. Отныне, поэтому, ты-мой друг, и едва ты обо мне вспомнишь, я окажусь рядом с тобой, чтобы помочь тебе в опасности». Так ракшаса Йамаданштра предложил Видушаке свою дружбу и, порадовав его своими словами, скрылся. Между тем Видушака провел эту ночь в веселом расположении духа, выслушивая от царевны восторженные похвалы своей доблести. А наутро, узнав о случившемся, счастливый царь вручил ему богатые дары и отдал за него свою дочь, словно та была символом его мужества. Несколько ночей провел с ней Видушака, и все это время она, очарованная его достоинствами, словно Богиня Лакшми, ни на миг не могла от него оторваться. Но однажды ночью в тоске по своей возлюбленной Бхадре он по собственной охоте покинул царевну; ибо кто, вкусив божественных радостей, найдет усладу в иных удовольствиях? Выйдя из города, он вспомнил о ракшасе, и едва он о нем подумал, как тот появился. Видушака приветствовал его поклоном и сказал: «Друг, я хочу попасть в страну сиддхов, на гору Удайа, чтобы встретиться там с видйадхари Бхадрой. Прошу тебя, отвези меня туда». - «Хорошо», - ответил ракшаса, и Видушака, взобравшись к нему на плечи, за одну эту ночь проделал шестьдесят йоджан трудного пути. Наутро, переправившись через реку Шитода, которую не пересекал ни один смертный, он, не затратив никаких усилий, очутился поблизости от горы Удайа. «Перед тобой священная гора Удайа, - сказал ракшаса, - мне нет на нее доступа, потому что на ней обитают сиддхи». С разрешения Видушаки ракшаса удалился, и Видушака увидел невдалеке большое и прекрасное озеро. Оно сверкало цветущими бутонами лотосов и жужжанием снующих повсюду пчел словно приветствовало его: «Добро пожаловать!» Видушака сел на берегу и вскоре заметил поблизости ряд четких следов, похожих на женские. Эти следы, казалось, говорили ему: «Вот дорога к твоей любимой». - «На эту гору не может подняться смертный, - подумал Видушака. - Поэтому лучше мне пока побыть здесь и разузнать, чьи это следы». В этот момент к озеру, чтобы набрать из него воды, подошло несколько красивых женщин с золотыми кувшинами. Подождав, пока эти женщины наполнят свои кувшины, он затем спросил их приветливо и дружелюбно: «Кому несете вы эту воду?» - «Здесь на горе живет видйадхари по имени Бхадра. Эта вода, добрый человек, для ее купания», - сказали они ему в ответ. Удивительное дело! Творец словно радуется дерзновенным начинаниям мужественных людей и все обращает им на пользу! Как раз в этот момент одна из женщин попросила Видушаку: «Почтенный, помоги мне поднять кувшин на плечо». Видушака согласился, и когда ставил кувшин ей на плечо, то положил в него драгоценное кольцо, которое некогда Бхадра ему подарила. Затем он снова уселся на берегу озера, а женщины, набрав воду, пошли к дому Бхадры. Там они стали помогать Бхадре совершить омовение, и тут кольцо упало ей на колени. Заметив его, Бхадра тотчас его узнала и спросила своих подруг: «Не встретили ли вы поблизости какого-нибудь незнакомца?» - «Да, - ответили женщины, - мы видели на берегу озера одного юношу. Он помог нам поднять как раз вот этот кувшин». Тогда Бхадра воскликнула: «Поскорее идите, совершите положенное омовение и украсьте его, а потом приведите сюда; ко мне пришел мой супруг!» Повинуясь словам Бхадры, ее подруги возвратились к Видушаке, рассказали ему о том, что произошло, и, совершив омовение, отвели его к возлюбленной. В утренних сумерках он еще издали увидел Бхадру, которая в страстном нетерпении не отрывала глаз от дороги и казалась прекрасным и спелым плодом его доблести, воплотившимся в зримую форму. И она тоже его увидела, бросилась ему навстречу, и, оросив его ливнем радостных слез, словно свершив над ним возлияние, обвила его шею гирляндой своих рук, гибких, как лианы. Они оба так прижались друг к другу, что на их коже, от крепких объятий показались капельки пота, будто страсть их, так долго не находившая выхода, выступила, наконец, наружу. Затем они сели, но еще много времени оставались сплетенными их взоры, словно тоска друг по другу, которую они терпели, теперь усилилась во сто крат. Заказ «Как ты попал в эту страну?» - спросила, наконец, Бхадра, и Видушака так ей ответил: «Чтобы попасть сюда, я перенес много опасностей, но меня поддерживала любовь к тебе. Мне нечего больше добавить, моя прекрасная». Услышав это и чувствуя, что его любовь чуралась забот о собственной жизни, она, чья страсть уже не знала пределов, воскликнула: «Мой благородный супруг, мне нет дела до моих подруг, мне нет дела до моего магического искусства! Ты моя жизнь! Ты купил меня ценой доблести, и я твоя рабыня, мой господин!» Тогда Видушака сказал: «Раз так, уйдем отсюда, будем вместе жить в Удджайили, любимая. Не нужны нам небесные радости!» Бхадра ответила ему согласием и, как от ничтожной травинки, отказалась от своей магической силы, которая тут же ее покинула. Первую ночь провел Видушака с Бхадрой в ее доме, и прислуживала им ее подруга Йогешвари. А на следующее утро он покинул с ней гору Удайа, счастливый, что исполнилось его желание. Спустившись с горы, он вспомнил о ракшасе Йамандаштре, и как только вспомнил, Йамандаштра появился. Видушака сказал ему, куда идти, и снова взобрался на его плечо, посадив рядом с собой Бхадру. И она не испугалась сесть на плечо ужасного ракшасы, потому что все готовы вытерпеть женщины, если они во власти любви. Верхом на ракшасе Видушака со своей любимой тронулся в путь и вскоре снова попал в город Каркотаку, где ракшаса перепугал своим видом всех жителей. Видушака побывал у царя Арйавармана и потребовал у него свою жену. Царь отдал ему свою дочь, которую Видушака добыл собственной рукой, и вместе с ней верхом на ракшасе он выехал из города. Проезжая берегом моря, Видушака встретил негодяя-купца, перерезавшего веревки, на которых он держался, когда спускался в глубь океана. Он забрал у купца дочь, обещанную ему в награду за освобождение корабля, и отнял у него его богатства. Ведь для этого негодяя, решил Видушака, лишиться имущества значит то же, что умереть, ибо алчным людям их богатства нередко дороже жизни. Затем усадив дочь купца рядом с Бхадрой и царевной, он сам взобрался на ракшасу и поднялся в небо. Так, по воздуху, он переправился через океан и любовался им вместе со своими возлюбленными, в то время как океан внизу сверкал и бурлил подобно его собственному мужеству. Потом он приехал в город Паундравардхану, и народ смотрел на него с восхищением, удивляясь, как ему удалось стать наездником ракшасы. Он встретился там со своей женой, дочерью царя Девасены, доставшейся ему после победы над ракшасой, которая давно уже с нетерпением его поджидала. Хотя отец ее пытался удержать его у себя, Видушака, сильно тоскуя по родине, забрал царевну с собой и направился в Удджайили. С помощью ракшасы он быстро достиг этого города, который показался ему олицетворением счастья свидания с отчизной. Верхом на громадном ракшасе, сияющем от красоты женщин, сидевших на его плечах, Видушака показался людям месяцем, взошедшим над Восточной горой, на вершине которой блестит трава?. Узнав, что народ изумлен и встревожен, навстречу Видушаке из города вышел его тесть, царь Адитйасена. Завидев царя, Видушака слез с ракшасы и, подойдя, почтительно перед ним склонился, а царь в ответ с радостью его обнял. Затем Видушака помог своим женам спуститься с плеч ракшасы, а самого его отпустил, позволив идти, куда он хочет. Простившись с ракшасой, он вместе с царем, своим тестем, и всеми женами вошел в царский дворец. Его появление во дворце осчастливило его первую супругу, дочь царя Адитйасены, которая давно уже страдала от страстной тоски по нему. «Откуда у тебя эти жены и кто этот ракшаса?» - спросил у Видушаки царь. А когда тот рассказал ему в ответ все, что с ним случилось, царь, восхищенный доблестью своего зятя, отдал ему, сочтя это своим долгом, половину царства. И так, хотя Видушака и был по рождению брахманом, он стал царем, и его осенял высокий белый зонт, по обеим сторонам которого реяли царские опахала. Казалось, что весь Удджайини при этом светится радостью-его наполняли праздничные звуки барабанов и труб, город звенел от восторженных криков. Получив царский сан, Видушака постепенно покорил землю. Все государи на ней должны были целовать его царственную ногу, и он долго наслаждался жизнью вместе с Бхадрой и остальными женами, которые всегда были в согласии друг с другом и не знали ревности. Так, если судьба благоприятствует мужественным людям, их доблесть становится великой, радостной и могучей силой, которая всегда приведет их к счастью». Выслушав из уст царя ватсов этот рассказ, полный разнообразных и удивительных приключений, все, кто был рядом с Удайаной и министры, и его жены, - испытали высочайшее наслаждение.

Вот четвертая волна книги «Лаванака» в «Океане сказаний» великого поэта Сомадевы.

3.5. ВОЛНА ПЯТАЯ

Прут сказал владыке ватсов Йаугандхарайана: «Царь, всем известно, что и судьба к тебе благосклонна, и доблестью ты обладаешь. Да и мы все здесь достаточно сведущи в искусстве нити. Поэтому поскорее приступай к тому, что задумал, - к завоеванию мира». На эти слова министра Удайана, царь ватсов, ответил: «Да будет так! Но овладеть счастьем никогда нельзя, если не преодолеешь многих опасностей. Поэтому сначала я хочу своим покаянием снискать благосклонность Шамбху. Если нет на это его воли-откуда добьешься желанного?» Выслушав царя, министры одобрили его решение, как сделали это в свое время вожди обезьян, когда Рама захотел построить мост над океаном. Вместе с женами и министрами царь принял на себя обет покаяния, и, когда он постился уже в течение трех дней и трех ночей, перед ним во сне предстал Шива и сказал: «Я доволен тобой. Вставай! Твой путь к победе не будет омрачен препятствиями, и к тому же вскоре у тебя родится сын-повелитель всех видйадхар». Царь пробудился, его усталость исчезла по милости Шивы, как исчезает молодой месяц при первых лучах солнца. Наутро он обрадовал рассказом об этом сне министров и двух своих нежных, как цветы, жен, которых истомили пост и покаяние. Они насытили свой слух этим рассказом, и радость, которую им принес сон царя, словно сладкое лекарство, восстановила их силы. Благодаря покаянию царь обрел могущество, равное могуществу его предков, а Васавадатта и Падмавати снискали славу добродетельных жен, верных супружескому обету. Когда окончились пост и покаяние и все горожане предались торжеству, Йаугандхарайана обратился к царю с такими словами: «Счастлив ты, царь, что к тебе так благоволит всевышний Хара. Теперь ты можешь разбить своих врагов и насладиться успехом, добытым собственной рукой. Ибо когда счастье-награда доблести, оно незыблемо в царском роду; оно никогда не иссякает, если досталось по заслугам. Так и сокровище твоих предков; хотя оно было зарыто в земле и надолго исчезло из глаз, все-таки ты нашел его. Послушай один рассказ, который может служить примером:

3.5.1. Рассказ о вайшйе Девадасе

Жил некогда в городе Паталипутре купеческий сын по имени Девадаса, потомок очень богатого рода. Он был женат на дочери одного зажиточного купца из города Паундравардханы. Когда отец умер, Девадаса предался порочной жизни и постепенно за игрой в кости промотал все свое состояние. Видя, что его дочь во власти горя и бедности, за женой Девадасы приехал отец и увез ее к себе домой, в Паундравардхану. Со временем, однако, Девадаса начал тяготиться своим несчастьем и решил начать новое дело. Тогда он отправился к своему тестю, чтобы одолжить у него денег. В город Паундравардхану он приехал поздно вечером и весь был покрыт дорожной пылью, а платье его превратилось в лохмотья. Заметив это, Девадаса подумал: «Как же мне в таком виде идти в дом своего тестя? Нет, гордому человеку легче умереть, чем показать родственнику свою бедность». Так подумав, он отправился на рыночную площадь и там, возле какой-то лавки, приготовился скоротать ночь, свернувшись в клубок, точно лотос при лунном свете. Но тут он увидел, как, отперев засов, в эту лавку вошел некий юный купец. А спустя немного времени неслышной походкой на рынок явилась какая-то женщина и тоже проскользнула в лавку. В лавке зажгли свет, и, когда Девадаса заглянул внутрь, он узнал в этой женщине свою собственную жену. Вслед за тем неверная жена заперла за собой дверь, и, видя это, Девадаса, пораженный горем, как ударом грома, подумал: «Человек, потерявший деньги, теряет с ними и саму жизнь. Что же тут говорить о женщинах? Ведь женская любовь по самой своей природе мгновенна, как молния. Так вот каков удел мужчин, оказавшихся в пучине бедствий; вот какова участь жен, когда они становятся свободными и попадают в отцовский дом!» Пока он так думал, оставаясь за стенами лавки, ему послышался голос его жены, наслаждавшейся отдыхом после любовных утех. Тогда он подошел и приложил ухо к двери; как раз в этот момент негодная женщина вот что нашептывала своему любовнику-купцу: «По страстной любви к тебе я хочу поделиться с тобой одним секретом. Послушай, у моего мужа был некогда прадед по имени Вираварман. Во дворе своего дома он тайно зарыл в землю четыре кувшина с золотом - в каждом углу двора по одному кувшину. Затем он рассказал об этом одной из своих жен, а жена в час своей смерти поведала об этом своей невестке. Та - своей невестке, моей свекрови, а свекровь рассказала мне. Вот какая тайна, переходя от одной свекрови к другой, хранится в семье моего мужа. Я не рассказала о поп своему мужу, когда он оказался беден, потому что из-за своего увлечения игрой в кости он стал мне ненавистен. Тебя же я люблю больше всего на свете. Ступай поэтому к моему мужу и, купив у него за деньги дом, возьми себе это золото. Затем возвращайся обратно и живи со мной в довольстве». Когда жена-предательница рассказала это своему любовнику, тот был обрадован и решил, что без труда овладеет кладом. А у Девадасы, стоявшего снаружи, слова негодной женщины, словно острое жало, пронзили сердце, но в то же время у него появилась надежда вновь разбогатеть. В тот же день он возвратился в город Паталипутру, пришел домой, вырыл клад и взял его себе. Вскоре под предлогом торговых дел в Паталипутру приехал купец, ставший тайным любовником жены Девадасы. В пылких мечтах о кладе он купил у Девадасы дом, который тот уступил ему за большую цену. Затем Девадаса взамен старого приобрел новый дом и, задумав хитрость, побыстрее возвратил свою жену из дома ее отца. Едва он это сделал, как негодный купец, любовник его жены, не найдя клада, явился к Девадасе и сказал: «Твой дом оказался старым, и мне он не подходит. Поэтому отдай мне деньги, которые я за него заплатил, и возьми его себе обратно». Как ни требовал купец, Девадаса отверг его настояния; между ними началась ссора, и оба они явились на суд к царю. Здесь Девадаса рассказал царю все, что сделала его жена, и рассказ этот был нестерпим, как яд, жгущий грудь. Царь приказал привести жену Девадасы, и, когда вся правда была выявлена, он наказал прелюбодея-купца, отобрав у него все имущество. А Девадаса отрезал у негодной женщины нос и женившись на другой, жил счастливо на приобретенные им деньги. Так, богатство, если оно нажито честным путем, сохраняется из поколения в поколение; а всякое другое исчезает, как иней под потоками ливня. Поэтому каждому человеку, когда он копит богатство, нельзя нарушать добродетели; особенно же царю, ибо богатства-корни древа его царствования. Итак, царь, ради своего успеха воздай должное своим министрам и приступай к завоеванию мира, чтобы обрести счастье, подобающее твоей доблести. Зная о твоем союзе с двумя твоими свекрами, немногие цари осмелятся тебе противиться-все они примкнут к тебе. Но есть у тебя извечный враг-царь Варанаси по имени Брахмадатта. Поэтому сначала ты должен его победить. А когда победишь, завоюй все страны света, начиная с восточных, и высоко вознеси славу рода Панду, сияющую, как белый лотос». Выслушав и одобрив речь первого советника, царь ватсов, жаждущий победы, приказал своим министрам готовиться к походу. Чтобы присоединиться к походу, к Удаяне явился его шурин Гопалака, и в знак своей любви царь отдал ему под власть страну Видеха. Пришел к нему на помощь с войском и брат Падмавати - Санхаварман; чтобы выразить ему свое почтение, царь пожаловал ему страну Чеди. Наконец, могущественный Удайана призвал к себе своего друга, царя бхиллов, Пулиндаку, и войска, которые привел с собой Пулиндака, заполнили всю окрестность, как тучи заполняют небо в сезон дождей. Пока шли в земле великого государя приготовления к походу, в сердцах его врагов началось небывалое смятение. А Йаугандхарайана прежде всего послал своих соглядатаев в Варанаси, чтобы разузнать о планах царя Брахмадатты. Затем, в благоприятный день, обрадованный знамениями, сулящими победу, владыка ватсов выступил на восток, в поход против Брахмадатты. Он взобрался на громадного и могучего слона, осененного высоким зонтом, будто лев на гору с цветущим на вершине деревом. Его радовала осень, которая пришла, словно вестница успеха, и сделала доступными все дороги, иссушив воды в реках. Войска наполнили громким гулом землю, так что казалось, будто внезапно, хотя на небе не было ни единой тучи, настал сезон дождей. А стороны света, отвечавшие эхом этому гулу, как будто делились друг с другом ужасом, который вызывал у них поход войска. В золотой упряжке лошадей отражались солнечные лучи, словно ликующие огни обряда очищения армии ° продолжали следовать за ней в ее движении. Слоны, шествующие по дороге, напоминали сыновей гор, высланных испуганными отцами, чтобы присоединиться к войску; их белые уши, похожие на опахала, казались белыми осенними облаками на горных вершинах, а струи мады, окрашенные краской, нанесенной на их головы, казались горными потоками, окрашенными минералами. Пыль, поднятая войском, затмевала блеск солнца, будто царь не желал терпеть сияние, исходящее от его соперников. Ни на шаг не отставали от царя и обе царицы, словно Богини Славы и Победы, покоренные его государственной мудростью. И войсковые знамена, которые то опадали, то снова развевались по ветру, как бы говорили врагам: «Склонитесь! Бегите!» Так шествовал царь, и повсюду на пути войска его встречали цветущие белые лотосы, будто встревоженный Шеша высунул наружу свои головы, опасаясь, что расколется земля. Между тем соглядатаи Йаугандхарайаны приняли по его приказу обет капаликов и пришли в город Варанаси. Один из них, искусный в плутнях, притворился предсказателем и стал изображать из себя учителя, а остальные-его учеников. «Вот наш учитель, которому ведомо прошлое, настоящее и будущее», - так представляли этого лжеучителя его ученики, когда он то там, то здесь собирал подаяния. И если в ответ на расспросы он предсказывал будущее, например пожары или что-нибудь в этом роде, его ученики тайком исполняли его предсказания. Так он прославился. Вскоре он снискал полное доверие одного местного раджпута, любимца и слуги царя, который был покорен молвой о его магическом искусстве. Когда началась война с владыкой ватсов, при посредстве этого раджпута с предсказателем стал советоваться царь Брахмадатта, и тот разузнал тайные планы царя. Так, министр Брахмадатты Йогакаранда по всему пути, которым следовал царь ватсов, расставил ловушки, напоил всякого рода ядами деревья, цветы, водоемы и травы вдоль дороги, под видом гетер отправил в войско Удайаны девушек-отравительниц и подослал туда переодетых ночных убийц. Но лишь только шпион, притворявшийся предсказателем, узнал об этом, как через своих помощников известил Йаугандхарайану. А предупрежденный ими Йаугандхарайана вдоль всего пути войска на каждом шагу с помощью противоядий очистил отравленную траву, водоемы и растения, запретил солдатам знаться с женщинами, появившимися среди них недавно, и вместе с Руманватом поймал и казнил подосланных убийц. Увидев, что все его планы рухнули и что страна его наводнена войсками врага, Брахмадатта решил, что нельзя победить владыку ватсов. Обдумав это, он послал посла, а потом и сам явился к царю ватсов, находившемуся уже неподалеку, подняв к голове сложенные ладонями руки в знак покорности и почтения. Удайана же, когда Брахмадатта пришел к нему с дарами, принял его милостиво и с почетом, ибо героям любезно послушание. Победив Брахмадатту, Удайана затем усмирил весь Восток, подчинив себе безропотно склонившихся перед ним царей и с корнем уничтожив непокорных, как ветер вырывает деревья. Могучий царь дошел до Восточного океана, и океан встретил его рябью волн, словно в страхе трепетал перед завоевателем Банги. На берегу, у самого океана, он воздвиг колонну победы, и казалось, что это поднялся из-под земли царь нагов, умоляя не трогать подземный мир. Затем Удайана покорил Калингу и наложил на нее дань, и слава его, достославного, будто бы вслед за жителями этой страны взошла на горы Махендры. Со своими слонами, которые напоминали вершины гор Виндхйа, как бы присоединившиеся к нему из страха перед участью Махендры, он победил множество царей и повернул на юг. Там он лишил своих врагов сил и голоса, заставил их побледнеть и искать убежища в горах, как это делает осень с тучами. Победоносный, он переправился через реку Кавери и этим растоптал славу царя чолов. Он не пожелал терпеть ни заносчиво поднятых голов жителей Муралы - и пригнул их наложенной данью, ни высоких грудей их женщин - и их стиснули руки победителей. Его слоны припали к реке Годавари, разделенной на семь рукавов, и сколько выпили из нее воды, столько ей возвратили в виде мады, стекающей с их висков семью потоками. Затем царь ватсов пересек реку Реву и достиг Удджайини. Там встретил его царь Чандамахасена и почтительно ввел в свою столицу. На всем пути через город его провожали лукавые взгляды женщин Малавы, красота которых не нуждается в иных украшениях, кроме цветочных гирлянд и распущенных волос. Не зная никаких забот, он провел в Удджайини немного времени, и его тесть так ухаживал за ним, что он даже забыл дорогие его сердцу радости собственной отчизны. Васавадатта же все время не отходила от своего отца и вспоминала детство, отчего даже в своем счастье она казалась печальной. А царь Чандамахасена был столь же доволен знакомством с Падмавати, сколько и встречей с собственной дочерью. Отдохнув несколько дней и ночей, в радостном расположении духа владыка ватсов выступил вместе с войсками своего тестя на Запад. Его острый меч казался дымом от пожара его доблести, потому что замутил слезами взоры женщин Латы. «Как бы он ни вырвал меня, чтобы опять вспахтать океан», - возможно, думала дрожащая Мандара, когда его слоны опустошали лес на ее склонах. Поистине, он был каким-то новым могучим светилом, отличным и от солнца, и от других звезд тем, что его долгий и победоносный восход продолжался и на Западе. Потом он направился в страну, отмеченную пребыванием Куберы, обещающую свидание с Алакой, прекрасною улыбкой горы Кайласа. Затем, покорив царя Синдху, он во главе своих всадников истребил млеччхов, как потомок Рагху истребил ракшас, встав во главе обезьян. Несметные скопища конницы турушков были разбиты отрядами его слонов, как волны бурного океана разбиваются, столкнувшись с прибрежным лесом. Лучший и славнейший из людей, он наложил дань на своих врагов и отсек голову у негодного властителя персов, как Вишну у Раху. После победы над гунами его слава громко прозвучала по всем странам света и, словно второй Ганг, заполнила собой небо. Когда раздавались воинственные клики его войска, только ущелья отвечали им эхом, а враги молчали, оцепенев от страха. И нет ничего удивительного, что властитель Камарупы, склонивший перед ним свою голову, над которой уже не было царского зонта, одновременно лишился не только тени, но и блеска. Затем владыка мира начал свое возвращение домой, и слоны, отданные ему царем Камарупы, сопровождали его в пути, словно живые холмы, которых их отцы-горы преподнесли ему в качестве дани. Завоевав всю землю, Удайана прибыл со своей свитой и войском в столицу царя Магадхи, отца Падмавати. И когда он явился туда вместе с двумя царицами, владыка Магадхи был счастлив, как счастлив Бог любви, когда луна озаряет ночь своим светом. Встретившись же вновь с Васавадаттой, которая когда-то неузнанной жила у него во дворце, он оказал ей почет, приличествующий ее высокому сану. Затем, восхваляемый царем Магадхи и жителями его столицы, похитив сердца его подданных, как бы устремившиеся с любовью вслед за ним, поглотив своей могучей армией всю землю, победоносный царь ватсов возвратился в свою страну и остановился в Лаванаке.

Вот пятая волна книги «Лаванака» в «Океане сказаний» великого поэта Сомадевы.

3.6. ВОЛНА ШЕСТАЯ

Остановившись в Лаванаке, чтобы дать отдых войску, Удайана, владыка ватсов, оставшись наедине с Йаугандхарайаной, сказал ему: «Благодаря твоей мудрости я победил всех царей на земле. Покоренные нами по всем законам государственной мудрости, они уже не изменят мне. Лишь Брахмадатта, царь Варанаси, - человек ненадежный, и я думаю, что замышляет он мятеж. Какое доверие может быть к вероломным?» На эти слова владыки ватсов Йаугандхарайана так ответил: «Нет, царь, Брахмадатта уже не изменит тебе. Ты оказал ему достаточный почет, хотя он был побежден тобою и склонился к твоим ногам. А какой здравомыслящий человек ответит злом на доброе обращение? Если кто-нибудь решится все-таки так поступить, ему самому придется худо. Послушай, я расскажу тебе по этому случаю такой рассказ:

2.6.1. Рассказ о Пхалабхути

Некогда славился в стране Падма один благородный брахман по имени Агнидатта, который жил доходами с земли, подаренной ему царем. У него родились два сына: старший по имени Сомадатта и младший, которого звали Вайшванарадатта. Первый из них был красив, но невежествен и имел дурные манеры, а второй-умен, хорошо воспитан и любил учение. Оба они женились, а после смерти отца поровну поделили между собой его имущество, включая надел земли. Младший брат попал в милость царя, а старший, Сомадатта, нетвердый в соблюдении своего долга, занялся земледелием. Как-то раз, увидев Сомадатту в обществе шудр, некий брахман, друг его отца, так сказал ему: «Хоть ты, глупец, и сын Агнидатты, но ведешь себя, как шудра. Не стыдно ли тебе, коли знаешь, что твой младший брат в почете у царя?» Когда Сомадатта это услышал, он в ярости кинулся на брахмана и ударил его ногой, забыв об уважении к старшему. Тогда этот брахман, разгневанный пинком, немедля пригласил других брахманов в свидетели и отправился с жалобой к царю. Царь послал воинов, чтобы они задержали Сомадатту, но друзья Сомадатты взяли в руки оружие и прогнали их. Тогда царь послал отряд побольше, арестовал Сомадатту и, ослепленный гневом, приказал посадить его па кол. Но едва только этот брахман был поднят на кол, как вдруг он свалился с него на землю, словно кто-то его оттуда сбросил. А когда палачи снова попытались его поднять, они ослепли, ибо судьба оберегает тех, кому суждена благая участь. Вскоре о случившемся узнал царь; к тому же за старшего брата просил младший, которому царь покровительствовал; и поэтому царь освободил Сомадатту от казни. Избегнув смерти, но тяготясь презрением царя, Сомадатта решил уйти вместе с женой в другую страну. Но поскольку все родственники не одобрили его решения, он, чтобы жить на чужбине, был вынужден отказаться от той половины царского надела, которая досталась ему в наследство. И вот, не имея иных средств к существованию, он пожелал заняться земледелием. В один прекрасный день отправился он в лес присмотреть себе подходящей земли. Вскоре он нашел превосходный участок, сулящий богатый урожай, посреди которого возвышалось громадное дерево ашваттха. Видя, что это дерево, словно сезон дождей, дарует прохладу и во время работы будет его спасать от лучей солнца своей благословенной густой тенью, Сомадатта почувствовал радость. «Кто бы ни обитал в этом дереве, - я его слуга», - сказал Сомадатта и, пав ниц перед деревом, обошел его слева направо в знак почтения. Потом он запряг пару буйволов, произнес моление об успехе, принес дереву жертвы и начал пахать землю. Дни и ночи проводил он под этим деревом, а жена каждый раз приносила ему туда еду. Прошло некоторое время, урожай созрел, как вдруг по воле судьбы на страну, где жил Сомадатта, напали войска из чужого царства и разорили его землю. А когда, уничтожив урожай, воины ушли, мужественный Сомадатта успокоил плачущую жену и отдал ей то немногое, что у него осталось. Снова принес он жертвы и, как прежде, остался жить под тем же деревом, ибо у мужественных людей такой нрав: в несчастье возрастает их стойкость. Однажды ночью, когда, оставшись один, Сомадатта, одолеваемый заботами, не спал, из дерева ашваттха послышался голос: «Эй, Сомадатта, я доволен тобой! Ступай в страну Шрикантха, где царствует царь по имени Адитйапрабха. Встань у ворот царского дворца и, произнеся молитвы, которые читают во время утреннего жертвоприношения Агни, повторяй там такие слова: «Я брахман по имени Пхалабхути. Слушайте, что я говорю: Тому, кто делает добро, да воздастся добром, а кто делает зло-злом». Если будешь так говорить, ты добьешься великого успеха. Теперь же я научу тебя молитвам во славу Агни. Знай, что я - йакша». Так сказав и с помощью магии мгновенно научив Сомадатту молитвам, голос в дереве умолк. А обрадованный Сомадатта, приняв имя Пхалабхути, которое дал ему йакша, наутро вместе с женой тронулся в путь. Он преодолел многие леса, непроходимые и густые, как его собственные несчастья, и наконец добрался до страны Шрикантха. Там у ворот дворца он произнес молитвы, которые читают при утреннем жертвоприношении Агни и, назвавшись, как было ему сказано, - именем Пхалабхути, проговорил: «Делающему добро-добро, а делающему зло-зло». Словам его с удивлением внимал народ, а узнав, что он повторяет их беспрерывно, им заинтересовался также царь Адитйапрабха и приказал привести Пхалабхути к нему. Войдя к царю, Пхалабхути вновь и вновь повторял свое изречение, и тогда царь, его приближенные и вассалы принялись смеяться, а затем наградили его одеждой, украшениями и даже деревнями. Поистине, небесполезно развеселить могущественных людей! Так по милости йакши Пхалабхути, будучи бедняком, получил от царя богатство. Беспрерывно твердя заученные им слова, он сделался вскоре любимцем царя, поскольку сердца владык склонны к развлечениям. А став любимцем царя, со временем он снискал любовь и почет и во дворце, и в гареме, и во всей стране. Однажды, возвратясь после охоты из леса, царь Адитйапрабха неожиданно явился в гарем. Заметив замешательство стражи, царь почувствовал тревогу, и когда вошел внутрь, то увидел царицу Кувалайавали, совершающую необычный обряд в честь Богов. Ее тело было совсем обнажено, волосы поднялись дыбом, глаза зажмурены, на лбу алело красное пятно сурика, губы приоткрыты в бормотании молитв. А повсюду вокруг нее были разбросаны всевозможные предметы, предназначенные для страшного жертвоприношения кровью, вином и человеческим мясом. Когда царь вошел, Кувалайавали в смущении схватилась за одежду и в ответ на его расспросы, умоляя ее не наказывать, рассказала следующее: «Я взялась за этот обряд ради твоего процветания. Послушай же, мой господин, в чем состоит моя магия и как я ей научилась:

3.6.2. Рассказ Кувалайавали

Однажды, во время великого праздника весны, когда я жила в доме отца и была еще девочкой, мои подруги встретили меня на прогулке в саду и так мне сказали: «Здесь, в саду для увеселений, посреди деревьев стоит статуя Ганеши, Бога Богов, дарителя благ, чье могущество всем известно. Пойди и почти с любовью того, кто дарует просимое, чтобы в скором времени, не встретив препятствий, ты получила подходящего тебе супруга». Выслушав подруг, я по своей наивности их спросила: «Разве девушки приобретают супруга почитанием Винайаки?» На это они ответили: «Как можешь ты об этом спрашивать. Не почтив его, никто в этом мире не добьется никакого успеха. Послушай, например, одну историю о его могуществе». И подруги рассказали мне такой рассказ:

3.6.3. Рассказ о Ганапати

«Некогда Шакра, когда на него напал Тарака, пожелал, чтобы предводителем его войска стал будущий сын Шивы, разрушителя городов. Но Бог любви с цветочными стрелами был сожжен Шивой, и Трехглазый Бог, занятый умерщвлением плоти, не прервал своей долгой аскезы. Тогда Гаури, прибегнув к покаянию, сама добилась того, что он стал ее супругом, и, в стремлении родить от него сына, захотела оживить Мадану. Однако она забыла ради успеха задуманного почтить Владыку препятствий. Когда она попросила Шиву исполнить ее желание, тот так ответил своей жене: «Любимая, Смара родился в давние времена из разума Праджапати. И едва он появился на свет, как по своей дерзости воскликнул: «Кого бы свести с ума?» Поэтому Четырехликий дал ему имя Кандарпа и сказал: «Ты слишком заносчив, сынок! Остерегайся, однако, нападать на Трехглазого, иначе ты погибнешь!» Несмотря на предупреждение Творца, этот негодник попытался смутить мой разум. Тогда я сжег его, и ему не родиться вновь в телесном облике. Но сына от тебя я могу произвести на свет своей собственной силой. Ибо я не нуждаюсь, как простой смертный, в усилиях Маданы, чтобы; получить потомство». Так сказал Парвати Бог, имеющий на знамени быка. Тут пришел к нему Брахма в сопровождении Шатамакхи. Восславив Шиву, Брахма попросил его усмирить асуру Тараку, и тогда Шива согласился, чтобы Деви родила от него сына. По просьбе Брахмы согласился он также воскресить Каму, но не в прежнем телесном облике, а в сердцах людей, дабы не прекратился человеческий род. После этого он открыл для Бога любви дорогу в собственное сердце, и Творец удалился довольный им, а Парвати была вне себя от счастья. Через несколько дней, выбрав пустынную и отдаленную местность, Шанкара и Ума отдались радостям любви. И не было конца их страсти, хотя минули уже сотни лет и трем мирам грозила гибель от сотрясения. Испугавшись, что придет конец вселенной, Боги по совету Брахмы воззвали к Агни, надеясь, что он прервет любовное неистовство Шивы. Но Агни, едва о нем вспомнили, убежал. Он подумал, что тот, кто уничтожил Мадану, непобедим, и скрылся от Богов под водою. Однако лягушки, которых мучил его жар, рассказали небожителям, разыскивающим Агни, что он спрятался в воде. Агни немедленно проклял лягушек, так что речь их стала невнятной, и снова спрятался в одном из деревьев рая Индры. Приняв вид улитки, он забился в дупло дерева, но слоны и попугаи выдали его Богам, и те его там нашли. Агни проклял слонов и попугаев, сделав их речь неблагозвучной, а Богам, воздавшим ему почести, обещал выполнить их просьбу. Агни отправился к Шиве, прервал своим жаром его любовные услады, а затем, страшась проклятия, пал перед ним ниц и поведал о возложенном на него Богами поручении. Шива же, весь еще во власти возбуждения, сбросил в огонь свое мужское семя. И ни Агни, ни Амбика не в силах были ему помешать. «Не будет у меня от тебя сына!» - в горе и гневе воскликнула Деви, и тогда так ей сказал Хара: «Перед тобой возникло теперь препятствие, потому что ты не почтила Владыку препятствий. Почти же его поскорей, и тогда наш сын родится из огня». Повинуясь слову Шамбху, Деви вознесла моленья Владыке препятствий, и семя Шивы стало расти в утробу Агни. Когда Семиязыкий Бог носил в себе семя Шамбху, он и днем и ночью светился небывалым блеском, словно внутрь его тела проникло солнце. Но затем, не в силах удержать это семя, он изверг его в Ганг, а Ганг, по приказу Хары, отнес его в священную пещеру на горе Меру. Там это семя охраняли ганы из свиты Шивы, и спустя тысячу лет оно стало мальчиком с шестью лицами. Сразу шестью ртами он пил грудное молоко у шести Криттик, которых приставила к нему няньками Гаури, и сделался юношей в течение нескольких дней. Между тем Царь Богов, разбитый в бою асурой Таракой, покинул поле битвы и прибыл на недоступную вершину горы Меру. Тут Боги и святые мудрецы пришли к Шестиликому искать у него убежища. И он принял их, окруживших его со всех сторон, под свою защиту. Узнав об этом, Индра был недоволен. Он решил, что у него похитили царство. Полный зависти, явился он к Кумаре и сразился с ним. Когда молния Индры ударила в Шестиликого, из тела его появились на свет два сына, Шакха и Вишакха, оба несравненной мощи. Тогда сам Шива пришел к своему сыну, превзошедшему мужеством Индру, и его детям, чтобы прекратить сражение. Он сказал Кумаре: «Ты рожден, чтобы уничтожить Тараку и защитить царство Индры. Выполняй же свой долг». После этого обрадованный Враг Вритры склонил свою голову перед Кумарой и немедля приступил к церемонии его провозглашения своим военачальником. Но когда он поднял кувшин, чтобы совершить торжественное возлияние, его рука сама собой застыла в воздухе. Шакру охватило отчаяние, а Шива сказал ему: «Ты пожелал получить предводителя войска, но забыл почтить Слоноликого. Вот почему ты столкнулся с этим препятствием. Воздай же ему положенные почести». Индра сделал так, как сказал ему Шива, и тогда его рука снова стала подвижной. После этого он, согласно всем обычаям, закончил обряд посвящения в военачальники. А спустя немного времени предводитель его войска убил асуру Тараку; и радовались все Боги, обретя желанное, и радовалась Гаури, обретя сына. Вот так, царевна, даже Боги не знают успеха, если они не почтут Ганешу. Поэтому и ты почти его, чтобы исполнились твои желания». Наставленная подругами, я немедленно отправилась, мой благородный супруг, в отдаленный уголок парка и почтила воздвигнутую там статую Владыки препятствий. А закончив обряд, я вдруг увидела, что мои подруги с помощью магии взлетели под небесный свод и резвятся в воздухе. Полная любопытства, я позвала их и, когда они спустились с неба, расспросила, откуда у них такое искусство. В ответ они сказали мне: «Этим искусством мы обязаны заклинаниям дакини, и, чтобы овладеть им, нужно отведать человеческого мяса. Нашей наставницей в нем была брахманка по имени Каларатри». Вот что сказали мне подруги, и, хотя я страстно хотела научиться летать, все же боялась есть человеческое мясо и поэтому некоторое время была в сомнении. В конце концов желание овладеть искусством подруг победило, и я сказала им: «Хочу, чтобы вы обучили меня вашей магии». В ответ па мою просьбу они сразу же пошли и привели ко мне Каларатри. Вид этой женщины был ужасен: у нее были сросшиеся брови, бегающие глазки, загнутый вниз плоский нос, толстые щеки, широкие губы, торчащие зубы, длинная шея, отвислая грудь, огромный живот, широко расставленные распухшие ноги: словом, она выглядела так, как будто Творец явил в ней свое умение создать пример безобразия. Когда я склонилась к ее ногам, она заставила меня совершить омовение, почтить Владыку препятствий и раздеться; затем она поставила меня в круг, и я сотворила обряд в честь Бхайравы. Потом она побрызгала на меня водой, научила меня своим заклинаниям и дала съесть человеческого мяса, принесенного в жертву Богам. Как только я узнала множество заклинаний и отведала человеческого мяса, я тут же, как и была раздетой, взлетела вместе с подругами в воздух. Порезвившись там, я спустилась по приказу наставницы на землю и пошла в свои девичьи покои царевны. Так еще в детстве я стала повелительницей дакинь, и когда мы собирались вместе, то пожирали много людей. Но послушай теперь, великий царь, один рассказ; он связан с моей историей.

3.6.4. Рассказ о Каларатри

У этой Каларатри был муж, брахман по имени Вишнусвамин. В своей стране он считался духовным наставником и обучал, искусный в знании Вед, учеников, сходившихся к нему из разных земель. Одного из его учеников звали Сундарака. Красота этого юноши сияла еще больше от присущих ему добродетелей. Однажды, когда муж-наставник ушел куда-то из дома, его жена Каларатри, охваченная любовью к Сундараке, стала соблазнять его, выбрав укромное местечко. Поистине Смара любит подшутить над уродами, раз она, не сознавая своего безобразия, воспылала страстью к Сундараке! Но как она его ни молила, Сундарака всем сердцем отверг затеянное ею злое дело; ведь сколько бы усилий ни прилагали женщины, разум добродетельных остается стойким. Когда Сундарака удалился, Каларатри в ярости сама исцарапала себе тело ногтями и в разодранном платье, с непричесанными волосами, рыдающая стала поджидать возвращения домой Вишнусвамина. Едва он вошел, как она сказала ему: «Взгляни, мой господин, в каком виде оставил меня Сундарака. Он хотел совершить надо мной насилие». Услышав это, учитель сразу же загорелся гневом: ведь доверие к женщинам лишает рассудительности даже мудрых людей. Когда вечером Сундарака вернулся, он набросился на него вместе с остальными учениками, бил его кулаками, пинал ногами, колотил дубинками. И не только это: он приказал своим ученикам выбросить его, обессилевшего от побоев, из дому на дорогу, не заботясь о том, что с ним может случиться ночью. От дуновения ночного, ветерка Сундарака постепенно пришел в чувство и, увидев себя в таком жалком состоянии, подумал: «Увы, женское коварство поистине способно смутить души даже таких людей, которые преодолели страсти; так буря мутит озеро, даже если в нем нет грязи. Поэтому и мой учитель, хотя он стар и мудр, вел себя так безрассудно и поступил со мной, как с врагом. А может быть, и так: страсть и гнев-вот два запора на вратах освобождения даже для самых мудрых брахманов; эти запоры существуют но воле судьбы от самого сотворения мира. Иначе разве разгневались бы в былые времена на Шиву аскеты, живущие в лесу девадару, если бы не боялись, что их оставят их жены. Они даже не распознали в нем Бога, принявшего обличье кшапанаки, чтобы доказать, что и у святых мудрецов нет отрешенности. Они прокляли его, но вскоре, узнав, что он Ишана, Бог-Сотрясатель миров, сами пришли к нему под защиту. Если даже аскеты, обманутые шестью врагами человека - и в том числе страстью и гневом, - теряют рассудок, то что же говорить о простых брахманах!» С этими мыслями Сундарака поднялся и, так как он боялся ночных разбойников, спрятался в коровьем хлеву, оказавшемся неподалеку. Едва только он потихоньку пробрался в угол хлева, как туда же пришла Каларатри. В ее руке был зажат обнаженный кинжал, она издавала страшное шипение, из глаз и изо рта у нее вырывалось пламя, и ее сопровождала толпа дакинь. Когда Сундарака увидел Каларатри, то, устрашенный ее обликом, припомнил заклинания, избавляющие от ракшас. Обманутая этими заклинаниями, Каларатри не разглядела его, и он, свернувшись в клубок от страха, оставался незамеченным в своем углу. Затем Каларатри и ее подруги произнесли заклинание полета по воздуху - Сундарака же подслушал его и запомнил, - взмыли вместе с хлевом в небо и быстро полетели в Удджайини. Там Каларатри с помощью заклинаний опустилась с хлевом па огород и пошла на кладбище, где принялась развлекаться в обществе дакинь. Тем временем Сундарака, терзаемый голодом, тоже вышел в огород и подкрепился кореньями, которые он там нарыл. Утолив голод, он снова спрятался в коровьем хлеву. В середине ночи туда возвратилась с кладбища и Каларатри. Произнеся магическое заклинание, она, как и в первый раз, поднялась вместе с хлевом в воздух и еще до рассвета возвратилась со своими ученицами домой. Поставив хлев, служивший ей повозкой, на то место, где он стоял раньше, она, отпустив своих спутниц, вернулась к себе в спальню. Сундарака же, удивляясь приключениям, которые он пережил за ночь, утром покинул хлев и отправился к своим друзьям. Рассказав им все, что с ним случилось, он собирался уйти на чужбину, но друзья его ободрили, и он остался с ними. Поскольку учитель его выгнал, он бесплатно кормился в приюте для брахманов и жил с друзьями в свое удовольствие. Но однажды Каларатри, выйдя купить еды для своей семьи, встретила, как это и должно было случиться, Сундараку на рынке. Вновь настигнутая любовью, она подошла к нему и сказала: «Сундарака, насладись мною хотя бы теперь; от тебя зависит, жить мне или не жить». На эти слова добродетельный Сундарака ответил: «Не говори так, это грех. Ведь ты жена моего учителя, а мне поэтому мать». Тогда Каларатри сказала: «Если ты такой знаток добродетели, то, прошу тебя, подари мне жизнь. Разве есть большая добродетель, чем спасение жизни?» Но Сундарака ответил ей: «Не надейся на это. Что за добродетель-оскорбить ложе учителя!» Когда он ее отверг, Каларатри в ярости ему пригрозила и, собственными руками разорвав себе верхнее платье, вернулась домой. «Взгляни, это Сундарака набросился на меня и порвал мою одежду», - сказала она мужу, показав ему свое платье. А тот пошел и в гневе стал требовать смерти для Сундараки; вскоре ему удалось добиться, что Сундараку перестали кормить в приюте для брахманов. Тогда Сундарака в отчаянии решил покинуть эту страну. Он знал заклинание, чтобы взлететь в воздух, которое выучил еще в хлеву. Но другое заклинание-как спуститься на землю - он забыл, хотя тоже его слышал. Поэтому, чтобы его запомнить, он еще раз отправился ночью в пустой коровий хлев. И когда он спрятался в нем, туда опять пришла Каларатри и снова, оставаясь внутри хлева, поднялась в воздух и полетела в Удджайгни. Там с помощью заклинания опустив хлев на огород, она отправилась на кладбище на ночное празднество. А Сундарака, хотя и подслушал второе заклинание, снова его не запомнил. Да и как без наставлений учителя усвоить магические обряды? Тогда он поел немного клубней с огорода, а другие, решив захватить с собой, отнес в хлев. Как и прежде, он оставался в хлеву, пока не пришла Каларатри. Поднявшись вместе с хлевом в воздух, Каларатри полетела по небу, а потом, поставив свою повозку на место, возвратилась домой. Сундарака же утром покинул хлев и, взяв с собой клубни, пошел на рынок, чтобы продать их и купить себе еды. Когда он пытался продать эти клубни, их отобрали у него царские слуги, уроженцы Малавы, приметив, что клубни выросли в их стране. Сундарака вступил с ними в ссору, но они связали его и его друзей и отвели к царю, обвинив его в том, что он швырял в них камнями. «Каким образом ты торгуешь здесь, в Канйакубудже, клубнями, которые растут в Малаве?» - спросили мы у этого человека, а он не только не отвечает нам, но еще швыряет камнями», - сказали эти обманщики царю. Тогда царь сам стал спрашивать Сундараку об этом удивительном деле, и за него ответили его друзья: «Если ты пустишь его вместе с нами во дворец, он полностью утолит твое любопытство, а иначе-ничего не скажет». Царь согласился, и тут же, на его глазах, Сундарака, прибегнув к заклинанию, взмыл вместе с дворцом в воздух. Спустя некоторое время он пролетал с друзьями над Прайагой, и тут заметил внизу какого-то царя, принимавшего купание. Чувствуя себя усталым, Сундарака остановил дворец и спрыгнул в Ганг, вызвав этим всеобщее удивление, а затем приблизился к царю. «Скажи нам, кто ты и зачем спустился с неба?» - с поклоном спросил его царь, и Сундарака так ему ответил: «Имя мое - Мураджака. Я - один из ганов Бога Шивы и, с его разрешения, прибыл к тебе, чтобы вкусить человеческих радостей». Услышав такое, царь, убежденный, что Сундарака говорит правду, подарил ему город, богатый зерном, полный сокровищ, изобилующий женщинами, и вручил ему знаки царского достоинства. Сундарака вступил в этот город, а затем поднялся с ним и со своими друзьями в воздух и долго странствовал по небу, куда ему заблагорассудится, не зная бедности и забот. Когда он лежал на золотом ложе, овеваемый опахалами, и ему прислуживали прекрасные женщины, казалось, что он добился блаженства Индры. Спустя некоторое время один сиддха, блуждавший в небе и подружившийся с Сундаракой, сообщил ему заклинание, с помощью которого можно опуститься на землю. Получив это заклинание, Сундарака покинул небесные дороги и спустился па землю своей родины в Канйакубудже. Как только местный царь узнал, что кто-то спустился с неба вместе с городом, полным богатств, он в изумлении вышел ему навстречу. А когда вслед за тем царь узнал Сундараку и начал его расспрашивать, то тот, считая, что настало удобное время, поведал царю о том, что сделала Каларатри и какие за этим последовали у него приключения. Царь тотчас приказал привести Каларатри и допросить ее. А она дерзко призналась во всех своих делах. Царь разгневался и собирался отрезать ей уши. Но едва только схватили Каларатри, как она исчезла на глазах у всех собравшихся. Тогда царь запретил ей проживать в его стране, а Сундарака, приняв от царя почести, снова отправился на небо». Рассказав эту историю своему супругу, царю Адитйапрабхе, царица Кувалайавали продолжала: «Вот видишь, какую магическую силу имеют заклинания дакинь. А случилось все, что я рассказала, в стране моего отца, и всем это известно. Я уже тебе призналась, что была ученицей Каларатри. Но теперь, в награду за мою верность супругу, моя магическая сила даже больше, чем ее. Ты сегодня застал меня здесь, когда я ради твоего блага совершала ритуальный обряд и магическими заклинаниями пыталась завлечь сюда человека, чтобы принести его в жертву. Прими же теперь и ты участие в нашем обряде, и тогда ты водрузишь свою ногу на головы всех царей, которых мы победим своим магическим искусством». Но, выслушав ее, царь отказался: «Не подобает царю подражать дакиням и есть человеческое мясо». Однако когда царица стала угрожать, что убьет себя, он согласился. Ибо как остаться на стезе добродетели тем, кого увлекают собственные страсти! Тогда она ввела царя в начертанный круг, который ею заранее был освящен, и после того как он произнес клятву сказала: «Я хотела бы принести в жертву брахмана Пхалабхути, которого ты к себе приблизил. Но его очень трудно завлечь сюда. Поэтому давай посвятим в наш план какого-нибудь повара. Пусть он сам убьет Пхалабхути и зажарит его. И здесь нет места состраданию, потому что, если мы закончим обряд принесением в жертву мяса Пхалабхути, а затем съедим его, - успех будет полным, ибо он человек высоких достоинств». И на слова жены царь, хотя и страшился греха, снова ответил согласием. Увы! Увы! Горе тем, кто уступает женщинам! Вслед за тем супруги позвали повара по имени Сахасика, посвятили его в свои планы и, заручившись его преданностью, приказали: «Убей того, кто придет к тебе и скажет: «Царь и царица хотят позавтракать сегодня вдвоем; поторопись с едой». А из его мяса приготовь для нас утром угощение послаще». - «Будет сделано», - ответил повар и отправился к себе домой. Утром, когда Пхалабхути явился к царю, царь попросил его: «Пойди на кухню и скажи повару Сахасике: «Царь и царица хотят сегодня вкусно полакомиться. Побыстрей приготовь для них еду получше». - «Хорошо», - ответил Пхалабхути и вышел, но по дороге к нему подошел сын царя по имени Чандрапрабха и сказал: «Сегодня же, как можешь быстро, сделай мне, господин, из этого золота серьги, такие же, как ты раньше изготовил для отца». В ответ на просьбу царевича Пхалабхути, послушный его желанию, сразу же отправился делать заказанные ему серьги. А царевич, которому Пхалабхути рассказал о поручении царя, по собственной охоте взял его на себя и один отправился на кухню. Там он передал повару Сахасике приказ царя, и тот, верный уговору, тотчас зарезал царевича ножом. И царь и царица, не ведая истины, съели, завершая свой обряд, блюдо, приготовленное поваром из мяса царевича. Царь провел эту ночь в угрызениях совести, а наутро встретил Пхалабхути, пришедшего во дворец с серьгами в руках. Смутившись, царь спросил его, что это за серьги, и, когда Пхалабхути рассказал ему о просьбе царевича, он в тот же миг без чувств упал на землю. «О мой сын!» - рыдал он, обвиняя жену и самого себя. И на расспросы министров поведал обо всем, что случилось. При этом он повторил слова, которые Пхалабхути произносил каждый день: «Тому, кто делает добро, да воздастся добром, а тому, кто зло - злом». «Как мяч, - продолжал царь, - который будучи брошен о стену, всегда возвращается назад, так и вред, который захочешь учинить другому, по большей части постигает тебя самого. Вот и мы, грешники, задумав убить брахмана, убили собственного сына и съели его мясо». Так сказав своим министрам, которые стояли вокруг потупив глаза, царь, утративший единственного сына, помазал Пхалабхути на царство. Затем он раздал дары, дабы искупить свой грех, и взошел вместе с женой на костер, хотя и без того его сжигал огонь раскаяния. Пхалабхути же, получив из его рук царство, остался править страной. Так добро или зло, содеянное человеком, возвращается к нему же самому». Рассказав этот рассказ владыке ватсов, Йаугандхарайана добавил: «Так вот, великий царь, если Брахмадатта, с которым ты, хотя и победил его, обошелся благородно, ответит тебе на это злом, - убей его». Владыка ватсов одобрил эти слова главного министра и приступил к выполнению своих дневных обязанностей. Счастливо завершив завоевание всех стран света, Удайана на следующий день отбыл из Лаванаки в свою столицу Каушамби. Спустя немного времени владыка вместе со свитой и войском подошел к этому городу, который от радости, казалось, пустился в пляс, вздымая вверх, как руки, трепещущие знамена. И он вступил в Каушамби, каждым своим шагом, словно порывами ветра, вызывая смятение в лесу голубых лотосов-глазах жительниц города. Воспеваемый певцами, восхваляемый поэтами, почтительно приветствуемый царями, Удайана вошел в свой дворец. Затем, отдавая повеления склонившимся перед ним царям всех земель, владыка ватсов торжественно поднялся на трон, который он нашел зарытым в землю и который когда-то принадлежал его роду. В этот счастливый миг загремели барабаны, и эхо от их звонкого и могучего грохота заполнило все небо, будто Боги-хранители мира, каждый в своей части света, разразились возгласами одобрения, восхищенные первым министром царя. Чуждый корысти, царь раздал брахманам золото, доставшееся ему при покорении земли, и устроил празднество, на котором наградил вассальных государей и собственных министров всем тем, что они сами желали. Согласно заслугам каждого царь пролил благодатный дождь даров на своих подданных, и в городе, где грохот барабанов напоминал громыхание грома, люди ожидали богатых всходов, празднуя праздник в любом доме. Завоевав землю, победоносный царь ватсов возложил бремя царствования на Руманвата и Йаугандхарайану и зажил счастливо в своей стране вместе с Васавадаттой и Падмавати. Восседая между двумя царицами, словно между Богинями Успеха и Красоты, воспеваемый лучшими из поэтов, Удайана снова и снова любовался восходом луны, чистой, как его слава, и пил крепкое вино, как выпил мужество своих врагов.

Вот шестая волна книги «Лаванака» в «Океане сказаний» великого поэта Сомадевы.

Третья книга по названию «Лаванака» окончена.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

4.0 РОЖДЕНИЕ НАРАВАХАНАДАТТЫ

Как некогда напиток бессмертия возник из океана, взволнованного раскачиванием Мандары, так этот рассказ возник из уст Хары, взволнованного страстью к дочери благородного Гириндры. Те, кто без промедлений вкусят его сладости, избавятся от препятствий, добьются успеха и еще на земле по милости Бхавы достигнут сана Богов.

4.1. ВОЛНА ПЕРВАЯ

Слава Устранителю препятствий! Когда он гулко хлопает ушами, от сотрясения раздвигаются высочайшие горы, и вся земля становится ему подвластной, словно он пролагает по ней дорогу побед.

Царь Удайана, владыка ватсов, жил теперь в Каушамби и пожинал плоды своей победы над миром, над которым отныне распростерся лишь его один царский зонт. Доверив бремя забот о царстве Йаугандхарайане и Руманвату, он безмятежно наслаждался счастьем и вкушал в обществе Васантака одни только удовольствия. Играя на лютне, он любил слушать пение цариц Васавадатты и Падмавати. И звуки его лютни были настолько похожи на голоса поющих цариц, что лишь движения его пальцев выдавали его игру.

На крыше дворца, залитой белым лунным светом, будто собственной его славой, Удайана пил льющееся рекой вино, словно это была гордыня его врагов. Прекрасные девушки подавали ему в золотых кувшинах ярко-красную брагу, как будто хотели совершить над ним обряд помазания на царство Бога любви. А обеим царицам подносил царь светло-розовое благоуханное вино, в котором искрились отражения их лиц, как бы отдавая им свое сердце. Он все смотрел - и никак не мог насмотреться - на их лица с изогнутыми бровями, пылающие страстью, но свободные от ревности и злобы. Пиршественная зала, уставленная кубками из горного хрусталя, полными вина, напоминала озеро, усеянное белыми лотосами, пламенеющими под лучами восходящего солнца.

А иногда со свитой охотников и с луком в руках царь отправлялся на охоту в лес, который, как и сам царь, был одет в темно-зеленый наряд. Своими стрелами он истреблял стада перепачканных в грязи кабанов, как солнце потоками своих лучей рассеивает непроглядную тьму. Когда он преследовал антилоп, их ужас воскрешал в памяти испуганные взоры Стран света, которые царь недавно завоевал. Когда же он убивал буйволов, земля, окрашенная их кровью, казалась полем красных лотосов, смиренно благодарящим царя за избавление от рогов этих диких животных. Но особенно радовался царь, когда его дротики через открытую пасть пронзали тела львов и они с громким ревом расставались с жизнью. И хотя в горных расселинах этого леса он прятал собак и на дорогах расставлял капканы, лучшим наслаждением для него было охотиться одному, полагаясь лишь на собственное оружие.

Посреди всех этих удовольствий, которым предавался царь, однажды, когда он пребывал в приемной зале, к нему пришел мудрец Нарада. Тело мудреца излучало сияние, и Нарада, светоч небес, казался солнцем, спустившимся на землю из любви к великому царю и его роду. Царь почтительно встретил его, несколько раз поклонился ему в ноги, и довольный им Нарада чуть-чуть помедлил, а потом сказал: «Послушай, владыка ватсов, о чем я в немногих словах хочу тебе рассказать:

4.1.1. Рассказ о Панду

Жил некогда царь по имени Панду - твой предок. И были у него, могущественного, как и у тебя, две красавицы-жены. Одну звали Кунти, а другую Мадри. Покорив всю землю, опоясанную океаном, Панду наслаждался счастьем, но однажды, не устояв перед соблазном охоты, отправился в лес. Там он пронзил стрелой аскета по имени Киндама, который в обличье оленя предавался любви со своей женой. Сбросив с себя обличье оленя, аскет с предсмертным хрипом в горле проклял Панду, в отчаянии отшвырнувшего лук: «За то, что ты по своему легкомыслию убил меня, когда я не ведал забот, тебе, как и мне, предстоит умереть в объятиях собственной жены». В страхе перед проклятием аскета Панду отказался от погони за наслаждениями и вместе со своими женами ушел в тихую лесную обитель. Но однажды, под влиянием проклятия, Он возжелал жены своей, Мадри, и тотчас же лишился жизни. Ты видишь, царь, охота - это бедствие для владык. Ведь от нее погибли многие цари, погибли, как лани, которых сами они убивали. Да и как охота может сулить добро, если она подобна ракшаси, которая тоже издает зловещие крики, любит одно только мясо, известна жестокостью, мрачностью, чьи волосы вздыблены вверх, а зубы торчат, словно пики. Поэтому откажись от охоты, бессмысленно это занятие. Ведь угроза смерти одинаково страшна и для лесных зверей, и для тех, кто их убивает.

А ты достоин благой участи и дорог мне, потому что мне дороги были твои предки. Знай: сын, который у тебя родится, станет воплощением Камы. Некогда Рати почтительно вознесла хвалы Шиве, умоляя его даровать Бестелесному телесное воплощение, и Шива, довольный ею, раскрыл ей в немногих словах тайну: Гаури, желая иметь сына, в назначенный день снизойдет на землю в своем собственном облике и, после того как умилостивит меня, произведет на свет Каму. Так вот, повелитель людей, Деви была рождена на земле как дочь Чандамахасены - Васавадатта, и она стала царицей - твоей женой. Теперь, если она умилостивит Шиву, то родит сына, воплощение Камы, которому суждено быть владыкой над всеми видйадхарами».

Этой вестью мудрец Нарада, чьи слова чтутся во всем мире, как бы вновь подарил царю землю, которую тот уже покорил, а затем скрылся из виду. После его ухода царь ватсов и Васавадатта, охваченные желанием иметь сына, весь день провели в мечтах о нем.

На следующий день к владыке ватсов, когда он был в приемной зале, подошел главный хранитель дверей по имени Нитйодита и доложил: «Великий царь, у дверей дожидается какая-то бедная брахманка с двумя детьми и хочет видеть божественного». Услышав это, царь распорядился ее ввести, и брахманка появилась, худая, бледная, вся покрытая пылью. Гордость ее была уязвлена: она стеснялась своего поношенного платья и, словно Горе и Нищету, прижимала к своей груди двух детей. Воздав царю положенные почести, она сказала ему: «Я брахманка из благородной семьи, и вот видишь, в каком жалком положении я оказалась. По воле судьбы я родила двух близнецов, но мне нечего есть, и потому в моей груди нет для них молока. Несчастная, я теперь прибегаю к твоей помощи, божественный. Ведь ты всегда добр к тем, кто ищет твоего покровительства. Моя судьба - в твоих руках, мой господин».

Выслушав ее, царь почувствовал сострадание и приказал хранителю дверей: «Отведи эту женщину к царице Васавадатте. Пусть она ее примет». Сразу же после этого хранитель дверей, словно воплощение добрых дел этой брахманки, отвел ее к царице. Узнав, что появившаяся брахманка послана царем, Васавадатта почувствовала к ней доверие. А заметив, что эта женщина, хотя и имеет двоих детей, очень бедна, Васавадатта подумала: «Ах, как несправедливы дела Творца! Он завидует тем, кто богат, и щедр к тому, кто беден. У меня до сих пор нет сына, а у нее двое близнецов».

С этими мыслями царица, которая собиралась совершить омовение, приказала своим служанкам умыть брахманку и предложить ей все, в чем она нуждается. После того как служанки ее умыли, дали ей одежду и накормили вкусной едой, брахманка вздохнула с облегчением, как измученная зноем земля вздыхает, омытая дождем. Когда она отдохнула, царица Васавадатта, с тайным умыслом за беседой познакомиться с ней поближе, сказала: «Брахманка, расскажи мне какую-нибудь историю». «Хорошо», - согласилась брахманка и начала такой рассказ:

4.1.2. Рассказ о Девадатте

«Некогда жил один мелкий царек по имени Джайадатта, и родился у него сын, которого назвали Девадаттой. Когда сын подрос и настало время женить его, царь, человек неглупый, так подумал: «Счастье царей непостоянно, как гетера, которой все пользуются, а счастье купцов непоколебимо, как благородная жена, которая никогда не достанется другому. Поэтому подберу-ка я ему жену из купеческого дома, чтобы на него не обрушилась беда; ведь на царство мое так много охотников». Так решив, царь выбрал в жены своему сыну дочь купца Васудатты из города Паталипутры. А Васудатта, гордый знатным родством, согласился выдать дочь за царевича, хотя тот и жил в дальней стране. И он одарил своего зятя таким богатством, что царевичу показалось ничтожным величие собственного отца. После того счастливо зажил царь Джайадатта со своим сыном, женившимся на дочери богатого купца.

Спустя некоторое время купец Васудатта, соскучившись по своей дочери, явился к своим родственникам и забрал ее погостить к себе домой. А как раз тут неожиданно умер царь Джайадатта, и его родичи, подняв мятеж, захватили царство. В страхе перед ними мать Девадатты тайком бежала вместе с сыном в другую страну. И там опечаленная мать сказала царевичу: «Мы вассалы могущественного государя, повелителя Востока. Ступай к нему, он возвратит тебе царство, сынок». На эти слова своей матери царевич ответил: «Кто отнесется ко мне с уважением, увидев меня без свиты?» Услышав это, его мать снова ему сказала: «Тогда пойди к своему тестю, попроси у него денег, найми на них свиту и отправляйся к государю». Мать уговорила царевича, хотя нелегко ей было это сделать, - и в конце концов он тронулся в путь и к вечеру подошел к’ дому своего тестя. Однако, испугавшись, что не удержит слез, рассказывая про смерть отца, и стыдясь потери своего счастья, он не решился войти в дом ночью, в неположенное время. Тогда он остановился поблизости, во дворе приюта для брахманов. Вдруг ночью он увидел, как из дома его тестя по веревке спустилась какая-то женщина. Ее, словно метеор, упавший с неба, озаряло сияние надетых драгоценностей, и спустя мгновение он узнал в ней свою жену и почувствовал тревогу. Она же, хотя и заметила его, но не узнала, потому что он похудел и был покрыт пылью. «Кто ты?» - спросила она царевича, а он ответил: «Прохожий». Тогда купеческая дочь вошла в приют, и царевич последовал за нею, надеясь разведать, в чем тут дело.

В приюте купеческая дочь подошла к какому-то мужчине, который выбранил ее за то, что она явилась так поздно, и наградил ее несколькими пинками. Тут эта негодница, чья страсть от пинков лишь удвоилась, принялась ласкать этого человека и вместе с ним предалась любовным радостям. Видя все это, мудрый царевич подумал: «Сейчас не время дать волю своему гневу, у меня другая цель. Как могу я обнажить свой меч, предназначенный для врагов, против этих двух негодяев: жены и ее любовника. Да и разве здесь дело в неверной жене! Это моя злая судьба осыпает меня бедами и забавляется, испытывая мое мужество. А может быть, здесь виной моя женитьба на неровне. Разве станет ворон искать себе услад у кукушки!»

Так рассудив, он перестал печалиться из-за жены и ее любовника. Ибо что значат женщины, которые ничтожны, как трава, для людей доблестных, чье сердце одержимо жаждой славы! В это время дочь купца особенно страстно обняла своего возлюбленного, и из ее уха выпала серьга, богато украшенная жемчужинами. Но она не заметила этого и, когда свидание кончилось, попрощавшись с любовником, поспешно пробралась к себе в дом так же, как и вышла оттуда. Ее тайный любовник тоже куда-то быстро удалился, и тогда царевич, оставшись один, подобрал жемчужную серьгу. От драгоценных камней в серьге шло множество лучей, и она так блистала, что казалось, у царевича в руках светильник, подаренный ему Творцом, чтобы рассеять тьму отчаяния и найти утраченное счастье. Видя, что серьга очень дорогая и что, таким образом, он обрел искомое, царевич покинул приют и сразу же пошел в Канйакубуджу».

Там он заложил серьгу за сто тысяч золотых монет, купил на них слонов и лошадей и отправился к государю. Получив от него войско, он выступил против своих врагов, разбил их в битве и, одержав победу, возвратил себе к великой радости матери царство своих предков.

Затем он выкупил из залога серьгу и послал ее своему тестю, чтобы открыть ему тайну, о которой тот и не подозревал. Когда тесть получил серьгу и узнал в ней украшение своей дочери, он был немало озадачен. Он показал серьгу дочери, которая давно уже считала ее потерянной, как потеряла она свое доброе имя; и едва только дочь ее увидела и к тому же узнала, что ее прислал муж, она с испугом все припомнила: «Я потеряла эту серьгу в приюте для брахманов, как раз в ту ночь, когда я встретила там какого-то прохожего. Конечно же, это был мой муж, который явился проверить мое поведение. Я не узнала его, а он подобрал серьгу». И как только дочь купца об этом подумала, ее затрепетавшее сердце в ужасе, что ее злой нрав теперь раскрыт, разорвалось. Тогда купец, ее отец, расспросил служанку, которая была посвящена в тайну, и, узнан всю правду, перестал горевать о дочери. А царевич, возвратив себе царство, женился на дочери своего государя, которую он пленил своей доблестью, и с тех пор наслаждался ничем не омраченным счастьем.

Вот так, царица: сердца женщин тверды в грехе, как алмаз, но они же хрупки, как цветок, если охвачены беспокойством и страхом. Есть, однако, и такие благородные женщины, у которых сердца чисты и добродетельны; они, словно жемчужины, украшают собою землю, Счастье же царей всегда быстротечно и неуловимо, как лань. Одни только мудрые умеют держать его на крепкой цепи мужества. Поэтому те, кто стремятся к успеху, не должны терять твердости духа даже в несчастье. Доказательство этому - моя собственная судьба. Я сохранила, царица, свое доброе имя даже в постигшей меня беде, и вот плоды этого - мне выпало счастье встретиться с тобой». Выслушав из уст брахманки этот рассказ, царица Васавадатта стала думать о ней с уважением. «Эта брахманка, конечно, из хорошей семьи. Искусство, с которым она намекнула на свою добродетель, и совершенство ее речи обнаруживают ее благородство. Об этом же свидетельствует и ее умное поведение во время приема у царя», - так подумав, царица снова к ней обратилась: «Скажи мне, чья ты жена и какова твоя история?» В ответ брахманка опять принялась рассказывать:

4.1.3. Рассказ Пинга.

«В стране Малава жил один брахман по имени Агнидатта, воплощение достоинства и красноречия. Все свои богатства он по собственной воле раздавал нуждающимся. В свое время у него родились два сына, во всем на него похожих. Старшего звали Шанкарадатта, а младшего - Шантикара. Один из них, Шантикара, охваченный жаждой знания, еще мальчиком покинул отцовский дом, почтенная, и ушел неизвестно куда. А другой, его старший брат, женился на мне, дочери брахмана Йаджнадатты, который разбогател, принимая участие в жертвоприношениях

Со временем отец моего мужа, Агнидатта, состарился и покинул этот мир, а за ним последовала его жена. Тогда мой муж оставил меня, хотя я была беременна, и отправился посетить священные места. Там, ослепленный горем, он принес свое тело в жертву на огне, посвященном Богине Сарасвати. Когда по возвращении мне рассказали об этом его спутники, я тоже хотела последовать его примеру, но меня удержали от этого мои родственники, зная, что я беременна.

Вскоре, когда горе мое еще не утихло, на нас внезапно напали разбойники и опустошили и наш дом и подаренную нам царем землю. Вместе с тремя брахманками, захватив с собой лишь немного платья, я бежала, опасаясь насилия. И поскольку вся страна была разорена, я ушла с ними в отдаленную землю и там жила в течение месяца, с трудом умудряясь себя прокормить.

Затем, услышав от людей, что владыка ватсов - прибежище для всех обездоленных, я вместе с брахманками отправилась сюда, поддерживая в пути свои силы одной только добродетелью. Едва я сюда явилась с тремя брахманками, которые по дружбе меня не покинули, как родила одновременно двух детей. Горе, чужбина, бедность, а теперь еще эти близнецы! Увы, Творец отворил предо мной врата несчастий! Когда я поняла, что не смогу сама вырастить своих сыновей, я отбросила стыд, украшение женщин, - кто способен вынести зрелище страданий новорожденных! - и пошла с прошением ко двору царя ватсов. По его приказу мне была оказана честь встретиться с тобой. И тогда несчастья оставили меня, словно отогнанные от твоих дверей. Вот моя история. Зовут меня Пингалика, потому что с детства мои глаза стали красными от дыма жертвенных костров!.

А Шантикара, мой деверь, ушедший на чужбину в какой стране он теперь живет, я не знаю, царица».

Когда брахманка закончила свою историю и царица убедилась в ее благородном происхождении, она подумала немного и сказала ей радостно: «Нашего домашнего жреца, который живет поблизости, зовут Шантикара, и он уроженец другой страны. Я уверена, что он и есть твой деверь». Так сказала она брахманке, и та провела всю ночь в нетерпеливом ожидании. Наутро царица, послав за Шантикарой, спросила его, откуда он родом. Когда же он рассказал ей о своей семье, она с торжеством подвела его к брахманке и воскликнула: «Вот жена твоего брата!» Оба они узнали друг друга, и, после того как брахманка поведала ему о смерти его родных, Шантикара отвел ее в свой дом. Там он горько, как они того и заслуживали, оплакивал своих родителей и брата и всячески ухаживал за Пингаликой и двумя ее сыновьями.

Царица же Васавадатта решила, что оба мальчика со временем станут домашними жрецами ее будущего сына, и, дав старшему из них имя Шантисома, а младшему Вайшванара, одарила их большим богатством. Человека в этом мире, словно слепца, влекут за собой поступки, совершенные им в прошлых рождениях; за них получает он воздаяние, и его мужество - их проявление. Поэтому оба мальчика-близнеца, их мать и Шантикара стали богатыми и жили в Каушамби, не расставаясь друг с другом.

Спустя некоторое время встретила однажды Васавадатта во дворце жену горшечника, которая пришла туда со своими пятью сыновьями и принесла гончарные изделия. Царица сказала тогда брахманке Пингалике, оказавшейся поблизости: «Смотри, подруга, у нее пять сыновей, а у меня - ни одного. У такой, как она, есть счастье, а у такой, как я, нет». На это Пингалика ответила: «У бедных, им же на горе, рождается много детей, отягощенных бесчисленными грехами. А сыну такой, как ты, суждено стать лучшим из лучших. Поэтому будь терпелива и вскоре ты родишь сына, который будет достоин тебя». Так утешала ее Пингалика, но, страстно желая иметь сына, Васавадатта вся была во власти дум об этом. В это время к ней пришел царь ватсов и понял, что у нее на сердце. «Нарада обещал, что у тебя родится сын, если ты добьешься благосклонности Гириши, - сказал он ей. Поэтому, царица, постараемся умилостивить Шиву - дарителя благ». И царица тут же решила наложить на себя покаяние.

Вслед за ней, чтобы умилостивить Шанкару, наложили на себя покаяние и царь, и министры, и вся страна. Три дня и три ночи постились супруги; наконец Вибху смилостивился над ними и, явившись им во сне, сказал: «Довольно! У вас родится сын, воплощение Камы. И по моей воле он будет повелителем видйадхар». Так изрек Бог, носящий на голове серп луны, и сразу же исчез. А муж и жена, как только проснулись, ощутили глубокую, неподдельную радость; ведь их мольба была услышана и желание исполнилось. Встав на рассвете, они обрадовали сладким нектаром рассказа о своем сне своих подданных, а затем царица, царь, все их родственники и придворные предались празднеству и положили конец посту.

Через несколько дней к царице Васавадатте явился во сне некий муж с волосами, заплетенными в косичку, и вручил ей плод. Когда царица пересказала этот вещий сон владыке ватсов, он, как и она, был счастлив и принял поздравления от обрадованных министров. Он понял, что Бог с серпом луны на голове подарил ему в виде плода сына и с уверенностью стал ждать скорого осуществления своей мечты.

Вот первая волна книги «Рождение Нараваханадатты» в «Океане сказаний» великого поэта Сомадевы.

4.2. ВОЛНА ВТОРАЯ

В скором времени к великой радости владыки ватсов Васавадатта оказалась беременной, и сын, которого она носила, был прекрасен, ибо в нем воплотился Бог Кама. Глаза царицы беспокойно трепетали, а красивое лицо стало бледным, как будто в ее теле поселилась луна, любуясь Камой, скрытым в ее ребенке. Когда Васавадатта восседала на троне и на обеих его створках, украшенных бриллиантами, появлялось ее отражение, казалось, рядом с ней покоятся Рати и Притхи, привлеченные любовью к своему супругу. Подруги, ее окружавшие, выглядели как подобия магических искусств, сулящих исполнение желаний, которые явились прислуживать будущему властелину видйадхар. А ее груди с потемневшими бутонами сосков напоминали кувшины с миррой, приготовленные для помазания на царство ее еще не родившегося сына. Когда она лежала на великолепном ложе посреди комнаты, пол которой был выложен мозаикой из ярких, сверкающих всеми красками драгоценных камней, казалось, что к ее ногам припадают усеянные жемчужинами воды, которые трепещут в страхе, что их покорит ожидаемый ею сын. Когда же она проезжала в своей повозке, ее лик, отраженный в драгоценных камнях паланкина, казался Богиней счастья видйадхар, сошедшей с небес, чтобы выразить ей почтение.

Зная силу волшебных заклинаний, Васавадатта любила слушать, всякий раз как к тому был удобный повод, рассказы о великих магах. И во время сна к ней со сладостным пением слетались видйадхары и брали ее с собой на небо. А после пробуждения ей хотелось и наяву насладиться веселыми играми в воздухе, полюбоваться видами земли с неба. Это желание царицы, прибегнув к амулетам, заклинаниям и иным магическим средствам, удалось исполнить Йаутандхарайане. И с помощью магии она парила в воздухе себе в удовольствие и на удивление жен горожан, следящих за ней во все глаза. Однажды, когда Васавадатта была у себя во дворце, в сердце ее разгорелось любопытство послушать какой-нибудь рассказ о благородных видйадхарах. Такой рассказ по просьбе царицы рассказал Йаугандхарайана, и все со вниманием за ним следили:

4.2.1. Рассказ о Джимутавахане

«Есть великая гора Химават, отец Амбики, не только старшая среди остальных гор, но и наставник Супруга Гаури. На этой великой горе, обители видйадхар, жил владыка видйадхар царь Джимутакету. У него во дворце было дерево Кальпаврикша, доставшееся ему в наследство от предков, и название этого дерева - «Исполняющее желания» - соответствовало его природе.

Однажды царь Джимутакету подошел к этому божественному древу желаний, растущему в его парке, и сказал: «Мы всегда получаем от тебя все, что желаем. У меня нет детей, божественное; подари мне достойного сына». Тогда древо желаний ответило: «Царь, у тебя родится сын, несравненный в щедрости, благодетель всего живого, и он будет помнить свои былые рождения». Услышав это, образованный царь поклонился древу желаний и поспешил обрадовать таким известием свою жену, царицу.

И вот у царя родился сын, которого отец назвал Джимутаваханой. Когда благородный Джимутавахана вырос, с ним вместе выросло присущее ему по природе сострадание ко всему живому; и в положенный срок отец, довольный его сыновним почтением, сделал его своим наследником. Однажды Джимутавахана, оставшись наедине с отцом, сказал ему, полный участия к людям: «Я знаю, отец, что все в этом мире гибнет в одно мгновение, только слава великих мужей остается непоколебленной до конца кальпы. А слава эта достигается услужением другим существам; так какое же иное достояние есть у людей, возвышенных духом, которое бы они ценили больше жизни? Ведь богатство подобно молнии, которая ослепляет глаза людей и, сверкнув, исчезает неизвестно куда, никому не принеся пользы. Если же мы воспользуемся растущим у нас древом желаний на благо другим существам, то тем самым соберем все его плоды. Поэтому я и хочу сделать так, чтобы от богатств, которые принесет это древо, все нуждающиеся избавились от бедности».

Вот что сказал Джимутавахана своему отцу и с его разрешения подошел к древу желаний и воскликнул: «Божественное! Ты всегда делаешь для нас то, о чем мы тебя просим. Исполни поэтому сегодня последнее мое желание. Избавь, друг, от бедности всю эту землю, и тебя благословят люди, которых ты одаришь богатством». Тогда по просьбе благородного Джимутаваханы древо желаний пролило на землю обильный золотой дождь, и возрадовались все люди.

«Разве есть, кроме Джимутаваханы, другой такой сострадательный и благословенный Бодхисаттва, который смог бы заставить древо желаний одарить собою всех нуждающихся?» - так возгласили тогда непреходящую славу Джимутавахане все Страны света, полные восхищения им. А родственники Джимутакету, видя, что царство его зиждется на славе его сына, стали ему завидовать и подняли мятеж. Они решили, что его страна, где теперь нет древа желаний, отдавшего себя в дар людям, утратила свое могущество и ее легко завоевать. Когда они, собравшись вместе, были уже готовы начать войну, благородный Джимутавахана сказал своему отцу: «Наша жизнь не что иное, как пузыри на воде. К чему же нам земные блага, непостоянные, как колеблющееся на ветру пламя? Какой мудрый человек пожелает их, если ради них нужно пойти на смертоубийство? Отец, я не хочу сражаться со своими родственниками. Я хочу оставить царство и уйти куда-нибудь в лес. Пусть эти низкие люди останутся в живых - я не буду убивать родственников». На эти слова Джимутаваханы отец его, Джимутакету, решительно и твердо ответил: «Я тоже, сынок, пойду с тобой. Откуда у меня, старика, может быть жажда власти, если ты, юноша, отбросил ее, словно жалкую травинку». Так сказал отец, и Джимутавахана, обрадованный его решением, удалился с ним и его женой на гору Малайа.

Там, в стране сиддхов, где горные ручьи скрываются между сандаловыми деревьями, он поселился в мирной обители, всецело отдавшись заботам о своем отце. Вскоре он вступил в дружбу с сыном Вишвасу, владыки сиддхов, которого звали Митравасу и который отрешился от земных страстей. Однажды в уединенном месте он встретил девушку, оказавшуюся сестрой Митравасу, и всеведущий Джимутавахана узнал в ней свою жену в прошлом рождении. В момент встречи они обменялись друг с другом взглядами, и их сердца затрепетали, как лани, попавшиеся в большую охотничью сеть.

Спустя некоторое время к Джимутавахане, почитаемому во всех трех мирах, пришел неожиданно Митравасу и сказал ему с любовью: «У меня есть младшая сестра, которую зовут Малайавати. Я хочу выдать ее за тебя замуж. Не отказывай мне в моем желании». Выслушав его, Джимутавахана ответил: «Царевич, в прежнем моем рождении она уже была моей женой. А теперь и ты стал моим другом, вторым моим сердцем. Я помню былые свои рождения и знаю все, что происходило со мной до этой жизни».

После этих слов Митравасу тут же попросил его: «Так расскажи мне о прошлом своем рождении. Мне это очень интересно». В ответ на просьбу друга благородный Джимутавахана рассказал ему историю своего былого рождения:

4.2.2. Рассказ Джимутаваханы о его прежнем рождении

«Раньше я был видйадхарой и жил в воздухе. Однажды я пролетал над вершиной Гималаев. А в это время внизу Хара предавался любовной игре с Гаури. В гневе, что я нарушил его уединение, он так меня проклял: «Да предстоит тебе рождение в лоне смертной женщины. Но если ты женишься на женщине-видйадхаре, то, сделав своим наследником сына, ты снова родишься среди видйадхар и будешь помнить свою прежнюю жизнь». Указав, когда проклятие кончится. Шарва умолк и затем исчез. А через некоторое время я родился на земле в Купеческой семье. Я был сыном богатого купца из города Валабхи, и звали меня Васудаттой. Когда я вырос и стал юношей, отец поручил мне однажды отправиться по торговым делам с товарами в другую страну. На меня, когда я проезжал по лесу, напали разбойники, отобрали товары и в оковах отвели к себе в деревню, в храм Чандики. Храм этот пугал длинным, трепещущим на ветру знаменем из красного шелка, которое было похоже на язык Смерти, желающей утолить свой голод приносимыми в жертву Богине животными. Разбойники, собираясь и меня принести в жертву, подошли со мной к своему повелителю по имени Пулиндака, который неподалеку возносил молитвы Деви. Когда тот увидел меня, то, хотя он был шабарой, вдруг почувствовал всем своим сердцем сострадание ко мне: если сердце без всякой на то причины с любовью стремится к кому-то - это отголосок дружбы в былом рождении. Вождь шабар освободил меня от смерти и, чтобы завершить обряд в честь Чандики, готов был принести в жертву самого себя. Но тут раздался божественный голос: «Не делай этого. Я довольна тобой. Проси у меня любой дар». Тогда обрадованный шабара сказал: «Если ты довольна мной, никакого другого дара мне не нужно! Но все-таки вот о чем я тебя попрошу: пусть и в следующем рождении этот купец будет моим другом». «Да будет так!» - ответил голос и умолк, а шабара, дав мне много денег, отпустил меня домой. Когда я вернулся из путешествия, словно вырвавшись из-пасти смерти, мой отец, узнав о случившемся, устроил большой праздник.

Спустя некоторое время я снова встретил предводителя шабар: за ограбление каравана его по приказу царя поймали и доставили в Валабхи. Немедленно я рассказал об этом отцу, а отец обратился с просьбой к царю, и за сто тысяч золотых монет шабара был избавлен мной от казни. Так ответил я ему услугой на услугу, за то, что он спас мне жизнь, и, отведя его в свой дом, все то время, пока он жил у меня, обходился с ним с любовью и уважением. Затем я по-дружески отпустил его, и предводитель шабар вернулся в свою деревню, а в сердце его утвердилась глубокая любовь ко мне. Он стал думать, каким подарком ему меня отблагодарить, и драгоценные камни, мускус и иные богатства, которыми он располагал, показались ему слишком ничтожными. Тогда, захватив с, собой лук, он отправился на Гималайи, чтобы поохотиться на слонов. Он надеялся, что ему удастся добыть для меня чудесный жемчуг, который скрыт у слонов в голове. Блуждая в горах, он подошел к большому озеру, на берегу которого стоял храм Шивы, и лотосы озера, так же как и он преданные своему другу-солнцу, приветливо встретили его. Подумав, что к этому озеру ходят на водопой дикие слоны, шабара спрятался со своим луком в засаде, рассчитывая дождаться их прихода и убить их.

Но тут он вдруг увидел девушку удивительной красоты. Она верхом на льве подъехала к стоящему на берегу озера храму, чтобы воздать почет Харе, и выглядела при этом так, как будто была еще одной дочерью владыки снежных Гималаев: ведь та в своей юности тоже преданно почитала Шамбху. Заметив ее, изумленный шабара подумал: «Кто она? Если смертная женщина, то как может она разъезжать на льве? Если же Богиня, то как ее способны видеть такие, как я? Поистине, она зримое воплощение моих заслуг в былых рождениях. Когда бы мне удалось женить на ней своего друга - ничем другим я не мог бы отблагодарить его лучше. Поэтому, пожалуй, подойду к ней и разузнаю все, что мне нужно». Так рассудив, мой друг шабара направился к этой девушке. Между тем она слезла со льва, который улегся рядом в тени, и, подойдя к озеру, принялась собирать лотосы. Как только она заметила незнакомого шабару, приблизившегося к ней с почтительным поклоном, она гостеприимно и дружески приветствовала его в ответ. «Кто ты и зачем явился сюда, в эту недоступную для людей страну?» - спросила девушка, а шабара сказал ей: «Я вождь шабар, чья единственная покровительница - высокочтимая Бхавани, и пришел я в этот лес, чтобы добыть слоновий жемчуг. Но лишь только я увидел тебя, божественная, как вспомнил о своем друге, спасшем мне жизнь, сыне старейшины купцов, благородном Васудатте. Потому что, подобно тебе, прекрасная, нет у него соперников в красоте и юности; он источник божественного нектара для взоров всех людей. Счастлива в этом мире та девушка, которая отдаст свою украшенную браслетами руку ему - средоточию дружбы, щедрости, сострадания и мужества. Поэтому если твоя красота не соединится с его красотой, во всем ей подобной, я буду с горечью думать, что Кама понапрасну носит свой лук».

Этими словами царственного охотника, словно сводящими с ума заклинаниями Камы, тотчас же было похищено сердце девушки. И вдохновленная Богом любви, она сказала шабаре: «Где жатвой друг? Приведи его сюда, чтобы я могла взглянуть на него».

Как только шабара услышал эти слова, он с радостью согласился, и, полагая, что добился своей цели, пустился в обратный путь. Зайдя к себе в деревню, он захватил столько жемчуга, мускуса и иных драгоценностей, что их должны были нести много сотен носильщиков, а затем отправился ко мне. Встреченный всеми с почетом, он вошел в наш дом и свои подарки, которые стоили сотни тысяч золотых, отдал моему отцу. День и ночь прошел в празднестве; наконец ему удалось по секрету во всех подробностях рассказать мне о встрече с девушкой. «Давай, пойдем и ней», - предложил вождь шабар и вместе со мной, охваченным нетерпением, покинул наш дом этой же ночью. Хотя наутро отец и заметил, что я и вождь шабар куда-то ушли, но, твердо полагаясь на его дружбу со мной, он сохранил присутствие духа.

Тем временем шабара, поспешая изо всех сил, привел меня на снежные Гималайи, и всю дорогу он заботился обо мне, словно слуга. В тот же вечер мы подошли к озеру, искупались в нем, поели сладких фруктов, а затем здесь же, в лесу, расположились на ночь. Этот лес был усыпан цветами лиан, полон сладостных благоуханий он чаровал жужжанием пчел, и пылающие красные травы, словно лампады, озаряли его. Для нас, утоливших, озерной водой свою жажду, он был этой ночью подобен покою Рати, предложенному ею для нашего отдыха. На следующий день подъехала к озеру эта девушка. По мере того как она приближалась, мое сердце, полное нетерпения, все больше устремлялось ей навстречу, а мой правый глаз, предвещая ее появление, задрожал, как бы желая получше ее рассмотреть. Со своими прекрасными изогнутыми бровями, сидящая на спине льва с могучей гривой, она показалась мне луной, покоящейся в объятиях осенней тучи. И не знаю почему, но в сердце моем, когда я на нее смотрел, одновременно пылали разные чувства: и удивление, и желание, и страх.

Девушка сошла со льва, набрала цветов и, омывшись в озере, приступила к почитанию Хары, обитающего в храме на озерном берегу. Когда обряд был окончен, к ней подошел мой друг шабара, поклонился, напомнил о себе и, приветливо ею встреченный, сказал: «Я привел, божественная, своего друга, который будет тебе достойным супругом. Если ты на это согласна, я сейчас тебе его покажу». - «Покажи», - ответила она на слова шабары, и он возвратился ко мне, взял меня с собой и привел к ней. Она искоса посмотрела на меня, и взор ее запылал любовью. Вся во власти Маданы, она сказала тогда вождю шабар: «Твой друг - не человек; он, конечно, какой-то Бог, который явился подшутить надо мной. Разве может быть смертный так красив!»

Услышав это и желая избавить ее от сомнений, заговорил я: «Это правда, прекрасная. Я простой смертный. К чему обман честному человеку! Я сын Махадханы, старейшины купцов из Валабхи, и получил он меня как дар Махешвары. Мечтая о сыне, он постился, чтобы умилостивить Бога с месяцем на голове; и довольный им Бог так сказал ему во сне: «Кончай пост! У тебя родится сын, великий душою. И ни к чему много говорить об этой лучшей из тайн». Внимая словам Бога, Махадхана пробудился, а со временем у него родился сын, которого назвали Васудаттой. Этот сын - я. Однажды, когда я отправился на чужбину, моим другом по собственной охоте стал этот вождь шабар, и в посетившем меня несчастье он был мне единственной поддержкой. Вот в нескольких словах вся правда обо мне».

Так сказав, я замолчал. А девушка, стыдливо наклонив лицо, проговорила: «Я знаю, что это так. Ведь сегодня Хара, довольный моей преданностью, объявил мне во сне: «Утром ты обретешь себе супруга». Поэтому ты - мой супруг, а твой друг пусть будет мне братом». Осчастливив меня нектаром этих слов, она умолкла.

Затем мы посоветовались, и я решил вместе с ней и другом возвратиться к себе домой, чтобы свершить свадьбу по положенному обряду. Особым знаком она, прекрасная, подозвала льва, на котором привыкла ездить, и сказала мне: «Садись на него, супруг мой!» Я и мой друг шабара взобрались на льва, а мою любимую я взял к себе на колени.

И вот, осуществив свои желания, восседая на льве вместе с любимой и другом впереди себя, я отправился домой. В пути мы все питались мясом лани, которую поразила стрела шабары, и через некоторое время оказались в городе Валабхи. С удивлением взирали там горожане на мое прибытие верхом на льве с возлюбленной и поспешили известить о нем отца. Он вышел мне навстречу и, как только я, сойдя с царя зверей, склонился к его ногам, приветствовал меня с изумлением и радостью. А когда моя несравненная возлюбленная тоже почтительно пала перед ним ниц и он увидел, что она будет мне достойной супругой, его счастью не было предела. Он привел нас домой, расспросил обо всем происшедшем, похвалил вождя шабар за его дружеское отношение ко мне и устроил праздник. На следующий день с благословения звездочетов и в присутствии всех родственников я женился на лучшей из девушек. Был на свадьбе и лев, на котором ездила моя жена. Вдруг он на глазах гостей превратился в человека. «Что это значит?» - в недоумении вопрошали все, кто был рядом, а он, в божественной одежде и украшениях, поклонился мне и сказал: «Я видйадхара по имени Читрангада, а эта девушка - моя дочь. Ее зовут Мановати, и она мне дороже собственной жизни. С нею на руках я любил бродить по лесу и однажды очутился у Ганга, на берегу которого много обителей отшельников. Чтобы не смущать покоя аскетов, я двигался посредине реки, как вдруг по воле судьбы упала в воду моя цветочная гирлянда. Тут внезапно появился мудрец Парада, который был под водою, и в гневе, что гирлянда упала ему на спину, проклял меня: «За это оскорбление, негодный, быть тебе львом. Ступай в Гималайские горы и вози там на спине свою дочь. Твое проклятие кончится лишь тогда, когда твоя дочь выйдет замуж за смертного и ты увидишь их свадьбу». По проклятию мудреца я превратился во льва и, поселившись в Гималаях, возил на спине мою дочь, ставшую преданной почитательницей Хары. Что было дальше - как усилиями вождя шабар все кончилось нам на благо - ты знаешь. Теперь я удаляюсь. Счастья вам! На мне уже нет проклятия». С этими словами видйадхара взмыл в воздух.

Мой отец был поражен происшедшим. Затем, видя, что родственники и близкие - все довольны, и сам радуясь моему почетному браку, он устроил богатый праздник. И не было ни одного человека на этом празднике, который, размышляя о благородном поведении вождя шабар, не восклицал бы с удивлением: «Кого не поразят подвиги истинных друзей, которые ради своего приятеля не довольствуются даже тем, что жертвуют собственною жизнью». А когда о случившемся узнал тамошний царь, то и он был восхищен преданностью, которую проявил ко мне вождь шабар. Поэтому, после того как мой отец однажды вручил ему дар из драгоценных камней, довольный царь счел нужным подарить шабаре целое лесное царство. - После этого я, счастливый, добившись исполнения своих желаний, остался в доме своего отца вместе с женой Мановати и другом - вождем шабар. Вождь шабар предпочел поселиться в нашем доме, потому что невелико теперь было для него удовольствие жить одному в собственной стране. И у нас двоих, у меня и у него, время проходило в угождении друг, другу, хотя всякий раз каждый из нас оставался недовольным, считая, что он не сделал всего, что мог.

Вскоре у меня и Мановати родился сын. Он словно в зримой форме воплотил в себе праздник, царивший в сердцах всей нашей семьи, Имя ему дали Хиранйадатта, и когда он вырос и кончил учение, то женился как ему и было положено. Увидев его свадьбу и сотая свой жизненный долг исполненным, мой отец, ставший уже стариком, отправился с женой к Гангу, чтобы там расстаться с жизнью. Я был удручен его смертью, но мои родственники кое-как уговорили меня собраться с мужеством, и я принял на себя все заботы о доме. И было у меня тогда два утешения: видеть прекрасное лицо Мановати и быть в обществе вождя шабар.

Так текли мои дни, полные радости от достойного сына, восхищения прелестью моей жены и счастья от общения с другом. Но однажды, когда я состарился, мой возраст как бы схватил меня за подбородок и, словно участливый приятель, спросил: «Почему ты еще в своем доме, сынок?». После этого мной внезапно овладело равнодушие к жизни, и я решил уйти в лес, возложив все хлопоты, по дому на своего сына. Вслед за тем я удалился на гору Каланджару вместе со своей женой и царем шабар который отказался от своего царства из любви ко мне. Как только я пришел туда, то вдруг вспомнил свое прежнее рождение, когда я был видйадхарой, и понял, что проклятие, наложенное на меня Шивой, кончилось. Тогда, желая освободиться от смертного тела, я поведал об этом своей жене Мановати и другу, вождю шабар. Я воскликнул: «Пусть в грядущей жизни у меня будут эти же жена и друг; пусть я вспомню былое рождение», - и воззвал к Шанкаре в своем сердце. Тут же я, свободный от тела, стремительно вознесся со склона горы Каланджару в небо вместе с женой и другом.

Теперь я вновь родился среди видйадхар под именем Джимутаваханы и помню свое прежнее рождение. Вождь шабар - это ты, Митравасу по милости Трехглазого рожденный сыном царя сиддхов Вишвасу. А моя жена - видйадхара Мановати - это твоя сестра Малайавати. Как видишь, ты мой прежний друг, а твоя сестра - моя жена в былом рождении. Поэтому она самой судьбой предназначена мне в супруги. Однако сначала пойдем и расскажем обо всем моим родителям. Если на то их воля, твое желание будет исполнено». С радостью выслушав рассказ Джимутаваханы, Митравасу пошел и обо всем переговорил с его родителями. Они одобрили его намерение, и тогда довольный царевич поведал о нем своим собственным отцу и матери. Те, как и он, были счастливы успехом задуманного им плана, и Митравасу быстро завершил приготовления к свадьбе своей сестры. На этой свадьбе, согласно принятым обычаям, Джимутавахана из рук царя сиддхов получил Малайавати себе в жены. И на состоявшееся празднество прибыло множество сиддхов, на нем блистает небесные певцы и танцевали видйадхары. После свадьбы Джимутавахана, став хозяином несметных богатств, остался жить со своей женой на горе Малайа.

Однажды Джимутавахана вместе со своим шурином Митравасу отправился на берег океана полюбоваться прибрежным лесом. Вдруг он увидел, как туда явился чем-то взволнованный юноша, и услышал, как мать юноши, которую тот пытался от себя отстранить, горько рыдала: «О мой сын!» Юношу сопровождал другой человек, похожий на воина. Он подвел его к широкой и высокой скале и оставил там одного. «Кто ты? Что ты собираешься делать? И почему тебя оплакивает твоя мать?» - спросил у юноши Джимутавахана, и тот поведал ему такую историю:

4.2.3. Рассказ о Кадру и Винате

«Некогда две жены Кашйапы, Кадру и Вината, беседуя между собой, вступили в спор. Первая говорила, что кони солнца черные, а вторая - белые. И они договорились, что та, кто окажется неправой, станет рабыней другой. Тогда Кадру, желая одержать верх, подговорила своих сыновей, нагов, чтобы они запятнали коней солнца своим ядовитым дыханием. Этих коней, когда они были запятнаны, она показала Винате и, хитростью победив в споре, сделала ее своей рабой. Поистине, велико недоброжелательство женщин друг к другу! Узнав о случившемся, прилетел сын Винаты, Гаруда, и, пытаясь поладить дело миром, стал уговаривать Кадру освободить его мать от рабства. Но сыновья Кадру, наги, посовещавшись, так ему сказали: «Послушай, сын Винаты! Боги начали пахтать молочный океан. Принеси нам добытую из него амриту и отдай в качестве выкупа: тогда и освободишь свою мать. Ведь ты величайший из героев». Выслушав эти слова нагов, Гаруда отправился к молочному океану и, доставая амриту, проявил небывалое мужество. Восхищенный его доблестью, сам Бог Хари сказал ему тогда: «Я доволен тобой. Выбирай себе любой дар». «Пусть наги станут моим пропитанием!» - воскликнул сын Винаты. Такой дар выбрал он у Хари, разгневанный, что его мать обратили в рабство, и Хари ответил ему согласием. Затем Гаруда добыл своим мужеством амриту, но, узнав об этом, к нему обратился с просьбой Шакра: «Царь птиц! Сделай так, чтобы глупые наги не смогли полакомиться амритой, и тогда я снова отниму ее у них». - «Хорошо», - ответил Гаруда на слова Индры и, захватив с собой сосуд с амритой, направился к нагам, еще более могучий благодаря дару Вишну. Еще издали он закричал растерянным нагам, которых напугала неотвратимая угроза полученного им дара: «Я принес амриту. Возьмите ее и дайте свободу моей матери. Если же вы боитесь, я оставлю для вас амриту на ложе травы куша, а сам улечу вместе с матерью, как только вы ее освободите. Тогда и берите себе амриту». Наги согласились, и он поставил сосуд с амритой на священное ложе травы куша, а они отпустили его мать.

Освободив свою мать из рабства, Гаруда улетел. Однако как только наги, не предвидя опасности, попытались забрать амриту, вдруг налетел Шакра. Наги замерли, оцепенев под действием его сверхъестественной силы, а он похитил сосуд амриты с ложа из травы куша. В отчаянии наги стали лизать траву, надеясь, что на нее могли упасть капли амриты. От этого раздвоились их языки, но мало им пользы от такого раздвоения. Что, кроме смеха, бывает наградой для алчных?

Так и не получили амриты наги, и тогда за них принялся их враг Гаруда, пожирая их согласно дару Хари и слетая к ним снова и снова. От его налетов гибли змеи в подземном царстве, даже безвредные ужи умирали от ужаса, а самки не могли доносить своих детей.

Каждый день встречая Гаруду в подземном царстве, владыка змей Васуки понял, что в один прекрасный день окажется уничтоженным все племя нагов. Тогда, решив, что мощь Гаруды непобедима, он пошел на то, чтобы заключить с ним договор, и обратился к нему с такой просьбой: «Ежедневно к скале на берегу океана я буду посылать тебе, царь птиц, на съедение одного нага. Ты же за это перестанешь нападать ил подземное царство и устраивать там побоище. Ведь нет для тебя никакой корысти истребить все племя нагов без остатка. На эти слова Васуки Гаруда ответил согласием и с тех пор каждый день съедает по одному нагу, которого Васуки сюда присылает. Именно так уже бесчисленное множество нагов нашло здесь гибель.

Я наг, меня зовут Шанкхачуда, и сегодня настала моя очередь. Поэтому по приказу царя меня доставили к этой скале казни в жертву Гаруде, поэтому рыдает моя мать». Внимая рассказу Шанкхачуды, Джимутавахана сделался печальным и сказал ему с болью в сердце: «Увы, как робок царь Васуки: собственной рукой он отдает своих подданных на заклание врагам. Почему первым не предложил он Гаруде самого себя? Нет, он малодушно просит его позволения быть свидетелем истребления собственного рода. Да и Гаруда, хотя он и сын Кашйапы, какое великое творит зло! Откуда это безумие даже у великих духом - так заботиться о своем теле? Но сегодня хотя бы тебя одного я спасу от Гаруды: я отдам ему в жертву самого себя. Не отчаивайся, друг!» Услышав такое, Шанкхачуда преисполнился мужеством и воскликнул: «Нет, нет, великий герой, и не говори больше об этом! Разве можно ради простого стекла разбить драгоценный камень? Да и не хочу я, чтобы молва о таком моем прегрешении навлекла позор на мой род». Так говорил благородный наг, стараясь переубедить Джимутавахану. Затем, зная, что близится время появления Гаруды, Шанкхачуда направился в храм Шивы, расположенный на берегу моря, чтобы в час своей смерти поклониться Гокарне, супругу Умы.

Как только он ушел, Джимутавахана, этот океан сострадания, решил, что настал удобный момент спасти его и принести себя в жертву. Он искусно притворился, что забыл о каком-то неотложном деле и под этим предлогом поскорее отослал домой Митравасу.

В тот же миг от порыва ветра, рожденного взмахами крыльев приближающегося Гаруды, содрогнулась земля, словно прошел по ней трепет изумления при виде его могущества. Поняв, что Ненавистник змей уже рядом, Джимутавахана, полный сострадания, поднялся на скалу казни. Спустя мгновение на скалу прилетел Гаруда. Он вонзил в великодушного героя свой клюв и унес его с собой, заслонив своей тенью все небо. Из тела Джимутаваханы струилась кровь, бриллиант, украшавший его голову, был сорван и упал вниз, а Гаруда тем временем опустился с героем на вершину горы и принялся за еду. В тот же момент с неба посыпался дождь цветов, на который Гаруда взирал с недоумением, не понимая, чтобы он мог значить.

Между тем Шанкхачуда, поклонившись Гокарне, вернулся к скале казни и увидел, что ее поверхность увлажнена кровью. «Увы, этот великодушный человек пожертвовал ради меня собственной жизнью. Куда же унес его Гаруда? Я сразу же отправлюсь на поиски. Быть может, мне удастся его найти», - так решил благородный наг и пошел по каплям крови Джимутаваханы.

Тем временем Гаруда заметил, что Джимутавахана, несмотря ни на что, доволен и весел, и, прекратив еду, с удивлением подумал: «Наверное, это не наг, а кто-то другой. Ведь даже когда я ем его, он не только не отчаивается, но наоборот, стойкий духом, чему-то радуется». Почувствовав колебания Гаруды, Джимутавахана, хотя и был еле жив, сказал ему, стремясь завершить задуманное: «Царь птиц! В моем теле есть и мясо, и кровь. Отчего же, еще не насытившись, ты вдруг перестал есть?» Услышав это, царь птиц, весь во власти изумления, спросил его: «Ты не наг, благородный; так скажи же мне, кто ты?» - «Нет, я наг! Доедай; закончи, что начал! Ведь люди мужественные, начав какое-нибудь дело, не оставляют его незавершенным», - так ответил ему Джимутавахана.

Но в этот момент показался Шанкхачуда и издали крикнул: «Нет, Гаруда, он не наг; это я твой наг! Освободи его! Как же мог ты совершить такую ошибку?»

Услышав эти слова, владыка птиц был сильно озадачен. А Джимутавахана почувствовал скорбь, что не удалось ему исполнить свое желание. Затем, когда Гаруда узнал, что по ошибке чуть не съел властителя видйадхар, его стало мучить раскаяние. «Увы, какое зло совершил я, негодный! Поистине, легко становятся злодеями те, кто сбивается с верной дороги. Но какой хвалы достоин этот несравненный, великий герой, который ради других жертвует своей жизнью и презирает этот мир обмана и иллюзий!» - так размышляя, Гаруда готов был броситься в огонь, чтобы очистить себя от греха, но тут Джимутавахана сказал ему: «Царь птиц, отчего ты в таком отчаянии? Если ты действительно напуган своим грехом, то отныне прекрати пожирать змей. Ты должен также раскаяться и в том, что ел их раньше. Вот для тебя спасение; о другом не стоит и думать!»

Когда этот сострадатель всего живого так сказал Гаруде, тот с радостью с ним согласился и последовал его совету, как если бы Джимутавахана был его наставником. Он тотчас отправился на небо принести оттуда амриту, чтобы оживить и Джимутавахану с его израненным телом и всех змей, от которых остались одни только кости. Но тут появилась Богиня Гаури, благосклонная к преданной ей жене Джимутаваханы, и под радостные звуки небесных барабанов сама увлажнила амритой его тело. От этого все его члены излечились и стали еще более прекрасными. А едва он поднялся невредимый, как Гаруда принес с неба амриту и полил ею вокруг весь морской берег. После этого все змеи вновь стали живыми, И такое множество их оказалось в прибрежном лесу, что можно было подумать, что весь подземный мир, избавившись от страха перед сыном Винаты, пришел полюбоваться Джимутаваханой. Узнав о случившемся, все родственники и близкие собрались туда поздравить Джимутавахану, сохранившего невредимым тело и окруженного сиянием славы. А вместе с родственниками радовались и его жена, и родители. Да и кто не будет рад, когда горе оборачивается счастьем!

Джимутавахана позволил Шанкхачуде удалиться в подземный мир, но по всем трем мирам, сама собой, без всякого его позволения, разлилась его слава.

Затем, испросив покровительства у дочери Хималайа, те родственники Джимутаваханы во главе с Матангой, которые долго с ним враждовали, пошли в обитель Гаруды. Там они боязливо приблизились к Украшению видйадхар, которого с любовью окружали сонмы Богов, и пали ему в ноги. Уступив их мольбам, благородный Джимутавахана покинул гору Малайа ж вернулся в свою страну на склонах Гималаев. Там вместе с родителями, Митравасу и Малайавати этот герой долго еще наслаждался жизнью, царствуя над всеми видйадхарами. Так, неизменное счастье всегда само следует по пятам за теми, кто своими подвигами вызывает восхищение в сердцах обитателей всех трех миров».

Выслушав этот рассказ из уст Йаугандхарайаны, царица Васавадатта, жаждущая величия для сына, которого она носила под своим сердцем, пришла в восхищение. И она провела этот день, не расставаясь со своим супругом и беседуя с ним об их сыне, будущем владыке видйадхар, на что намекал прослушанный рассказ и в чем она была уверена, полагаясь на нерушимые веления Богов, благосклонных к тем, кто им предан.

Вот вторая волна книги «Рождение Нараваханадатты» в «Океане сказаний» великого поэта Сомадевы.

4.3. ВОЛНА ТРЕТЬЯ

На следующий день, когда к Васавадатте пришел царь ватсов со своими министрами, она доверчиво ему сказала: «Мой супруг, с тех пор как я беременна, сердцем моим овладела страстная забота о будущем моем ребенке. В думах о нем я с трудом сумела уснуть сегодня ночью и во сне явственно увидела, как ко мне подходит какой-то человек. Он излучал сияние, тело его было осыпано светлой золой, на голове блистал месяц, черные волосы были заплетены в косичку, а в руке он держал трезубец. Он приблизился ко мне и, как бы сострадая, сказал: «Дочь моя! Оставь всякую тревогу за своего ребенка. Я буду охранять его, ибо я же тебе его дал. А теперь послушай о другом. Я кое-что расскажу тебе, чтобы ты мне доверяла. Завтра придет во дворец с прошением одна женщина. Она силком притащит за собой своего мужа и начнет бранить его. Эта женщина стоит на дурной дороге. С помощью своих родственников она хочет добиться казни своего мужа. И все, что она ни скажет, - ложь. Ты, дочь моя, должна обо всем этом заранее уведомить владыку ватсов, чтобы он избавил достойного человека от злой жены». Так повелев мне, Махатма исчез, а я вскоре пробудилась и увидела, что настало утро». Когда царица рассказала свой сон, все вокруг с изумлением заговорили о благосклонности Шарвы, и их сердца с нетерпением ожидали исполнения предсказания. Как раз в этот момент вошел главный хранитель дверей и доложил царю ватсов, благодетелю всех несчастных: «Божественный, к тебе с прошением явилась какая-то женщина. С нею вместе пришли ее родственники, пять сыновей и супруг, которого она осыпает оскорблениями, а он не может постоять за себя». Услышав это, царь, восхищенный тем, что сон царицы сбылся, приказал хранителю дверей привести эту женщину. А царица Васавадатта почувствовала великую радость, потому что убедилась в правдивости сна и твердо уверовала, что у нее родится превосходный сын.

И вот все с любопытством устремили взгляды к двери, через которую стражник пропустил эту женщину. Войдя с нарочито жалким видом, она поклонилась, как положено, и сказала царю, поджидавшему ее в зале суда вместе с царицей: «Перед тобой мой супруг; он не кормит меня, бедную, не одевает, не дает и всего остального, что мне нужно, хотя я ни в чем перед ним не провинилась». Едва она так сказала, как заговорил ее муж: «Божественный, она говорит неправду, потому что вместе с родственниками желает моей смерти. Ведь до сих пор, из года в год, я давал ей все, в чем она нуждалась. Это могут засвидетельствовать те из родственников, которые остались беспристрастными». На эти его слова так ответствовал царь: «Свидетель этому Бог с трезубцем, который явился царице во сне, - к чему же нам другие свидетели! Эта женщина и ее родственники должны быть наказаны». Когда царь произнес свой приговор, взял слово мудрый Йаугандхарайана: «И все-таки, божественный, следует поступать, как принято: собрать показания свидетелей. Иначе народ, не знающий о сне, никак не одобрит наше решение». Выслушав его и согласившись с ним, царь приказал немедленно привести свидетелей. А те, когда их допросили, подтвердили, что женщина говорила неправду. Тогда царь за то, что эта женщина замыслила зло против известного своей добротой мужа, изгнал ее вместе с родственниками и сыновьями из своей страны. А ее благородного супруга он отпустил с миром и, всем сердцем чувствуя к нему сострадание, дал ему много денег, чтобы он мог вновь жениться.

«Жестокая и злая жена заживо раздирает на части мужа, попавшего в пучину несчастий, словно волчица - заблудившегося человека. Любящая, благородная и великодушная жена защищает своего мужа от бед, словно тень придорожного дерева, которая защищает от жары; и такая жена достается мужчине лишь в награду за его добродетель», - так сказал великий царь, думая о происшедшем, а искусный рассказчик Васантака, оказавшийся поблизости, добавил: «И еще, божественный: ненависть и любовь возникают в этом мире у смертных под влиянием впечатлений, оставленных предыдущими рождениями Послушай, я хочу тебе рассказать рассказ по этому поводу:

4.3.1. Рассказ о Синхапаракраме

Жил в Варанаси царь, которого звали Викрамачанда. И был у него любимый слуга по Имени Синхапаракрама, одинаково удачливый и в сражениях, и в игре в кости. Он был женат на женщине уродливой и дурного нрава. Звали ее Калахакари, и имя это подходило ей как нельзя больше. Благородный муж всегда отдавал ей все деньги - и те, что получал от царя, и те, что выигрывал в кости. Но она, негодная, вместе с тремя сыновьями ни на минуту не переставала с ним ссориться. «Ты пьешь и ешь по чужим домам, а нам ничего не даёшь», - так она на него кричала и со своими сыновьями беспрестанно терзала его попреками. Он задабривал ее и едой, и питьем, и одеждой, но она, словно жажда, которую ничем нельзя утолить, с каждым днем мучила его все больше и больше.

Наконец, не стерпев ее злобы, Синхапаракрама ушел из дому и отправился почтить Богиню, обитающую в горах Виндхйа. Прибыв туда, он воздерживался от пищи, и тогда Богиня сказала ему во сне: «Довольно, сын мой! Возвращайся в город Варанаси и разыщи там самое большое баньяновое дерево. Разрой землю у его корней, и ты обнаружишь под ними клад. Среди иных драгоценностей ты найдешь в нем одно блюдо, изготовленное из изумруда, похожее на отколовшийся кусок неба, блестящее, словно меч. Всякий раз как ты на него взглянешь, то увидишь в нем отраженной прежнюю жизнь любого существа, о прошлом которого пожелаешь узнать. С этим блюдом ты сможешь понять и свое былое рождение, и былое рождение твоей жены. А на приобретенные богатства заживешь счастливо, и беды тебя оставят».

От этих слов Богини Синхапаракрама проснулся и, прекратив пост, утром ушел в Варанаси. Возвратившись в свой город, он разыскал баньяновое дерево, вырыл из-под его корней клад и нашел в нем большое и драгоценное блюдо. Желая узнать правду, он заглянул в это блюдо и обнаружил, что в прежнем рождении его жена была грозной медведицей, а он сам - львом. Тогда он понял, что разлад между ним и его женой вызван навеки оставшимися в их сердцах впечатлениями от великой вражды в былой жизни; а поняв это, он отбросил прочь горе и нерешительность. Он стал избегать также всех тех девушек, о которых с помощью блюда узнал, что в прошлых рождениях они были иными, чем он, существами. Женился же второй раз Синхапаракрама на женщине по имени Синхашри, которая в прежней жизни была львицей, и поэтому он счел ее подходящей себе женой. Выделив во владение Калахакари одну деревню, Синханаракрама счастливо зажил со своей новой женой на даставшемся ему богатство.

Как видишь, великий ларь, здесь, на земле, и любовь, и ненависть между мужьями и женами зависят от впечатлений от прошлых рождений.

Выслушав от Васантаки этот занимательный рассказ, царь ватсов и Васавадатта остались им очень довольны. Так шло время; ни днем, ни ночью царь не мог оторвать глаз от сияющего, луноподобного лика своей беременной жены. Между тем министры царя один за другим становились отцами, и их сыновья обладали благородными признаками, предвещающими будущее счастье. Сначала родился сын у главного министра Йаутандхарайаны, и его назвали Марубхути. Затем у Руманвата родился сын по имени Хариншкха, а у Васантаки - по имени Ташантака. Наконец, у начальника царской стражи Нитйодиты, прозванного Итйакой, родился сын Гомукха.

«Им предстоит стать советниками сына царя ватсов, будущего великого государя, и сокрушить полчища его врагов», - так предсказал незримый голос с неба, прозвучавший на большом празднестве в честь их рождения, прошло еще немного временя, и вот настал день, в который царице Васавадатте, супруге владыки ватсов, суждено было родить сына.

Она лежала в чудесной повое, убранном замужними женщинами, и ветви дерева шами не пропускали в его окна лучи солнца. Покой был полон всевозможного оружия, в котором отражался блеск драгоценных камней, и это сверкание было благодетельно для будущего ребенка и сулило ему счастье. Министры позаботились о том, чтобы очистить спальню всякого рода заклинаниями и иными ритуальными обрядами, так что она превратилась как бы в крепость, находящуюся под покровительством божественных матерей, недоступную для зла. Там в положенный день, вечером Васавадатта родила превосходного сына, как небо породило луну, от которой струится чистый блеск амриты.

Едва лишь ребенок родился, своим сиянием он озарил по только спальню, но и сердце его матери, в котором рассеялась тьма страдания. Восторг охватил весь гарем, и вскоре от его обитателей услышал о рождении сына владыка ватсов. Если он, осчастливленный этим радостным известием, не подарил царства тому, кто его принес, то только потому, что боялся нарушить обычай, но никак не из скупости. Тотчас же, с сердцем, пылающим нетерпением, он пришел в гарем, и наконец-то свершилась мечта царя - он увидел своего сына. Нижняя губа мальчика была продолговатой и розовой, как лепесток, вьющиеся волосы казались тычинками, и все его лицо напоминало цветок лотоса, который будто бы был подарен Счастьем державе ватсов. А нежные его ноги были отмечены знаками «зонта» и «опахала», как будто Счастье иных царей заранее в страхе их покинуло, передав новорожденному свои символы.

От полноты радости из широко раскрытых глаз царя текли слезы, словно из них струилась его отцовская любовь к ребенку; громко ликовали все министры во главе с Йаугандхарайаной; и в это самое время в небе прозвучал вещий голос: «Знай, царь: сын, который у тебя родился, - воплощение Бога Камы, и имя ему - Нараваханадатта. В скором будущем он станет господином всех предводителей видйадхар и в неусыпных заботах предстоит ему царствовать целую божественную кальпу». Провозгласив это, голос умолк, и тотчас же с неба посыпался дождь цветов и раздался грохот небесных барабанов. Еще сильнее обрадовался царь и устроил великое празднество, которое было тем более прекрасно и торжественно, что начало ему положили Боги. Из всех домов плыли в небо звуки музыкальных инструментов, словно возвещая видйадхарам о рождении их царя. Алые знамена, трепещущие от ветра на крышах домов, так сверкали, что, казалось, наполнили весь воздух пурпурным блеском. На каждом шагу танцевали прекрасные женщины, как будто сошедшие на землю небесные нимфы, которые ликовали оттого, что Бог любви обрел тело. Для горожан богатство стало общим уделом, потому что счастливый царь всем раздал новую одежду и новые украшения. Когда в своей радости царь пролил на своих подданных потоки даров, никто из них не остался с пустыми руками - пуста была только казна. Отовсюду, словно они олицетворяли собою все страны света, сошлись в Каушамби красавицы из гаремов вассальных царей, чтобы пожелать счастья новорожденному. За ними следовали танцовщицы, с собой они принесли богатые подарки, свиту их составляли отборные воины, и вокруг них все время слышалась игра на лютнях. Каждое движение в городе было танцем, каждый звук - музыкой, каждое слово заполнялось полной чарой вина, а каждый поступок отличался щедростью. Все лица были украшены красным суриком, актеры и поэты украшали собой улицы, и весь этот город состоял, казалось, из одного веселья. Так много дней подряд и с каждым днем все нарастая длился этот великий праздник, который кончился только тогда, когда исполнены были желания всех горожан.

Шло время; маленький царевич рос, словно молодой месяц. Соблюдая установленные обряды, отец назвал его Нараваханадаттой - именем, которое заранее указал ему божественный голос. С любовью следил Удайана, как мальчик, спотыкаясь, делает первые шаги, и при этом сверкают нежные, прелестные ноготки на его пальцах; или как он произносит первые слова, и при этом показываются его зубки, похожие на цветочные почки.

Как-то раз лучшие из министров привели своих юных сыновей, любезных сердцу Удайаны, и представили их царевичу. Сначала Йаугандхарайана представил Марубхути, затем Руманват - Харишикху, Итйака - Гомукху и Васантака - Тапантаку. А домашний жрец Шантикара привел своих племянников-близнецов, сыновей Пишалики: Шантисому и Вайшванару. В тот же момент с неба посыпался божественный дождь цветов и послышались клики одобрения, предвещающие счастье. Всех шестерых детей своих министров царь и царица приняли с радостью и лаской. И уже в детстве они стали друзьями Нараваханадатты. Привязанные к нему одному, они постоянно находились рядом с царевичем, словно его собственные добродетели, сулящие ему благую участь.

Так понемногу текли в довольстве дни у царя ватсов, который часто любовался улыбающимся, похожим на цветок лотоса, лицом своего сына, когда тот переходил с колен на колена преданных ему всем сердцем царей или что-то нежно и забавно лепетал во время своих игр.

Вот третья волна книги «Рождение Нараваханадатты» в «Океане сказаний» великого поэта Сомадевы.

Четвертая книга по названию «Рождение Нараваханадатты» окончена.

КНИГА ПЯТАЯ

5.0. ЧЕТЫРЕ ДЕВУШКИ

Некогда напиток бессмертия возник из океана, взволнованного раскачиванием Мандары, так этот рассказ возник из уст Хары, взволнованного страстью к дочери благородного Гириндры. Те, кто без промедлений вкусят его сладости, избавятся от препятствий, добьются успеха и еще на земле по милости Бхавы достигнут сана Богов.

5.1. ВОЛНА ПЕРВАЯ

Да защитит вас от несчастий Слоноликий, сокрушающий беды своим сиянием, окрашивающий всю землю в шафранный цвет краской со своего хобота.

Так жили, повелитель ватсов с супругой, взращивая своего единственного сына Нараваханадатту. Однажды, заметив, что царь тревожится, как бы ему уберечь сына, министр Йаугандхарайана сказал ему с глазу на глаз: «Не следует тебе тревожиться о царевиче. Родился он в твоём доме по воле Шивы, и предназначено ему стать повелителем видйадхар. Узнав об этом с помощью магического знания, нынешний повелитель видйадхар пришел в ярость. Но стало это известно Богу с полумесяцем на челе, и назначил он предводителя ганов Стамбхаку защищать Нараваханадатту. Он незримо присутствует здесь, охраняя твоего сына. Так рассказал мне мудрец Нарада, поспешивший прийти сюда».

Пока министр рассказывал об этом, царю, с небесной тверди сошел дивный муж с мечом в руке, излучавший сияние и увенчанный диадемой. Он склонился в приветствии, и повелитель ватсов, оказав ему гостеприимство, спросил с любопытством: «Кто ты? Какое дело привело тебя сюда?»

«Был я когда-то смертным, а ныне я властвую над видйадхарами и зовут меня Шактивега. Силой мысли своей узнал я, что твой сын станет в будущем нашим повелителем, и потому пришел я сюда, чтобы посмотреть на него». В ответ на это царь спросил Шактивегу: «Расскажи нам, друг, как становятся видйадхарами?» —На это Шактивега отвечал ему так: «На тех, царь, кто в этом или прошлом рождении возрадовали Шанкару, распространяет он свою милость и обращает в видйадхар. Разными путями можно этого добиться — овладев магическим знанием, искусно владея мечом или мастерски сплетая гирлянды для жертвоприношений. Расскажу тебе, как я стал видйадхарой. Слушай же!» И рассказал Шактивега Удаяне и Васавадатте такую историю:

5.1.1. Рассказ Шактивеги

«В давние времена был украшением земного лика город, называвшийся Вардхаманапура, и правил в нем мужественный царь по имени Паропакарин. У него, преуспевающего, была супруга Канакапрабха, которая была подобна, как о том и говорило ее имя, молнии, супруге облака. Со временем родилась у них дочь, такая красивая, что казалось, будто Творец вознамерился ее созданием затмить красоту Лакшми. Стала она у людей на глазах расти, словно бы луна, и дал отец ей имя Канакарекха, напоминавшее имя матери.

Когда же достигла царевна юности, то сказал ее отец жене своей Канакапрабхе: «Наша дочь растет, и вместе с ней растет тревога в моей душе о ее свадьбе. Как недопетая песня раздражает уши слушающего, так и девушка, не выданная замуж, огорчает окружающих. Если же отдают ее за недостойного, то, подобно знанию, по неведению переданному глупцу, — ни славы, ни радости она не приносит. Какому царю отдадим мы дочь в жены? Кто будет достоин ее? Вот какая мысль беспощадно терзает меня!» Послушала Канакапрабха и рассмеялась: «Да ведь не хочет девушка замуж идти. Вот сегодня сидит она и в куклы играет. Спросила я ее: «Когда, детка, я увижу твою свадьбу?» А она на эти слова мне с упреком говорит: «Не надо, не надо меня замуж выдавать. Никогда я замуж не пойду. Не могу я даже и подумать о разлуке с тобой. Мне и в девушках хорошо. А не то умру я, найду какой-нибудь для этого способ». Когда она такое мне сказала, огорчилась я и пошла, царь, к тебе. Уж как тут о свадьбе думать, когда девушка об этом и слышать не хочет!»

Встревожился царь, услышав такое из уст супруги, вошел к дочери в покой и сказал ей: «Дочери Богов и асур, и те ищут женихов, иной раз даже тяжкие подвиги ради этого совершают. Что же ты, доченька, отказываешься замуж выходить?» На это Канакарекха, потупив очи, ответила отцу: «Не хочу я, отец, выходить замуж. Что тебе об этом тревожиться?» Возразил ей на это лучший среди мудрых царь Паропакарин: «Нет греха больше, чем не выдать дочь замуж. Да и дочери не живут сами по себе, а зависят они от отца с матерью или от родичей. Еще только-только родилась дочь, а ее уже начинают беречь ради другого. Когда же минует детство, то что за жизнь ей в отцовском доме без мужа? Если же в отцовском доме достигает девушка зрелости, то отворачиваются от нее родные и родичи, ибо нечистой становится она и избранный ею зовется мужем нечистой».

Так убеждал ее отец, и тогда открыла ему Канакарекха сокровенное желание: «Если встретится тебе, отец, какой-нибудь брахман или кшатрий, которому удалось побывать в городе Канакапури, отдай ты ему меня к жены и пусть он станет моим супругом. Ни за кого другого не пойду я замуж». Кончила дочь говорить, и подумал царь про себя: «Хорошо хоть замуж-то пойти согласилась. Но должно быть, родилась в моем доме какая-то Богиня. Иначе откуда ей знать о таком городе, ведь она еще ребенок». А вслух сказал: «Ладно. Быть по сему», пошел к себе и стал заниматься своими каждодневными делами. На другой день собрал он приближенных и спросил: «Не видел ли кто из вас город, называющийся Канакапури? Если кто видел, так я тому, брахман он или кшатрий, отдам дочь мою, Канакарекху, в жены и сделаю его своим наследником». Отвечают ему, переглядываясь, приближенные: «Не слышали мы о таком городе, царь, и видеть его не видели». Тогда позвал царь глашатая и так ему приказал: «Ступай и объяви повсюду под гром барабанов: «Кто видел город Канакапури?» Повиновался глашатай и вышел, сказав: «Да исполнится воля царя!»

Стал он ходить по городу из улицы в улицу, подданные царя на гром барабана сбегаются, а он объявляет: «Не видел ли какой-нибудь брахман или кшатрий города Канакапури? Пусть объявит о том, и тогда царь отдаст ему в жены свою дочь и сделает его наследником царства!» Но сколько он ни ходил по городу, всюду речь его вызывала только удивление. «Да что это за город такой Канакапури, о котором глашатай говорит? Ни мы, ни старики наши там не были и про город тот не слыхали», — так горожане говорили между собой, слушая глашатая, и никого среди них не было, кто бы мог сказать: «Видел я такой город!»

Между тем услыхал крик глашатая брахман Шактидева, сын Баладевы. Был он игроком, разорившимся за игрой в кости, и подумал так: «Проигрался я в кости и теперь не пускают меня ни в отцовский дом, ни в дом гетеры. Некуда мне деваться, горемычному. Ну-ка, скажу я глашатаю, будто бывал в этом городе. Кто меня проверит, ежели никто его не видел? А я, глядишь, стану царевне мужем!» Решив так, пошел он к царским слугам и соврал, будто видел тот город. Они же велели ему идти с ними тотчас к глашатаю. Он и ему ту же небылицу повторяет, и глашатай, обрадовавшись, ведет его к царю. То же говорит Шактидева и царю — на что только не пустится проигравшийся игрок! А царь, чтобы проверить его, посылает за дочерью, и она, уведомленная глашатаем, пришла и спрашивает брахмана: «Ты действительно видел Канакапури?» «Видел я тот город, — он отвечает. Когда учился, много странствовал я по земле». Она же опять у него допытывается: «Каким путем ты в него попал и как он выглядит?» А он ей на это и говорит: «Пошел я отсюда в город Харапуру, а потом в Варанаси, а оттуда; после многих дней пути пришел я в город Паундравардхана, а уже оттуда добрался до города, прославившегося под именем Канакапури. Счастлива та земля для добродетельных и подобна столице Шакры, красотой которой наслаждаются обладатели немигающих век. Изучив там все наука, через некоторое время я возвратился сюда. Вот как я туда добрался, и вот каков, этот город. Когда же плут Шактидева кончил свою историю, молвила ему Канакарекха: «Да, брахман, воистину видел ты тот город, ну-ка повтори еще раз, какой дорогой ты туда добирался?» — И снова он ей все повторил. Тогда велела она служанкам своим вывести его, и когда его увели, подошла к отцу. Спрашивает ее царь: «Ну что, правду брахман сказал?» На это ответила царевна родителю: «Хоть ты и царь, а неразумно поступил. Разве неведомо тебе, как мошенники добрых людей обманывают. Этот, брахман хотел меня провести. Ведь он, лжец, не видел Канакапури. На что только не пускаются плуты! Послушай-ка: историю о Шиве и Мадхаве». И царевна рассказала такой рассказ:

5.1.2. Рассказ о Шиве и Мадхаве

«Есть город Ратнапура, по достоинству названный так, лучший из всех городов, и жили там два плута, Шива и Мадхава. Долго эти мошенники, в сообществе с им подобными, с помощью разных обманов и воровских средств похищали сокровища, скопленные купцами. Задумали однажды они такую проделку: «Подчистую мы этот город ограбили. Пойдем-ка мы теперь в Удджайини. Рассказывают, что живет там неслыханно богатый царский жрец Шанкарасвамин. Избавив его от денег, отведаем ласк красавиц Малавы, знающих многие способы любви. Этот скряга, на лице которого брови от высокомерия взлетели, вверх, половину платы за жертвоприношения забирает себе, и славится эта обезьяна под прозвищем Семикубышечник. Есть, говорят, у него дочь настоящая жемчужина. Мы и ее заполучим так же, как и прочие сокровища». На том и порешили Шива и Мадхава, условились, кому что делать, и, времени не теряя, отправились в путь.

А когда добрались они до Удджайини, то сопровождаемый помощниками Мадхава нарядился царевичем и остановился в деревне неподалеку от города. Шива же, хитроумный в своих замыслах, вошел в город, приняв облик аскета, и стал жить там в монастыре на берегу Сидры, заведя для видимости глину, священную траву куша, чашу для подаяния, шкуру антилопы, — все, что надлежит иметь подвижнику. На заре обмазывался он липкой глиной так густо, -что казалось будто только что явился из смрадного ада Авичи, полного зловонной и липкой слизи. Во время омовения в струях Сипры подолгу держал он голову под водой, словно заранее пожинал мучительные плоды своей недостойной жизни. После же омовений долго стоял, вытянувшись струной я обратив лицо свое к солнцу, как бы показывая тем самым, что достоин он быть посаженным на кол. Затем приближался он к изваянию Божества с пучком священной травы-куша, бормоча молитвы, и садился в позе, называемой «лотос», словно изображая собой четырехликого Брахму. Хитро прикидываясь, лицемер творил жертвоприношения Врагу Пуры цветами, чистыми, как сердца подвижников. Совершив же лживую жертву, словно бы погружался в чтение молитв, как бы отдаваясь размышлению над грозящим ему воздаянием за дурные дела.

В другой раз, прикрывшись шкурой черной антилопы, уходил он в город собирать милостыню и бродил, высматривая все глазами, полными обмана и лицемерия. Молча ходил он с посохом в руках и трижды принимал подаяние — трижды нарушал истину. Одну часть отдавал воронам, другую прохожему, а третьей, добытой лицемерием, наполнял свою утробу. Затем снова бормотал молитвы и перебирал четки, как бы подсчитывая свои грехи. А ночь он проводил в одиночестве в монастыре, словно размышляя о бедствиях людей.

Так вот каждый день Шива для отвода глаз суровым подвигам предавался и привлек тем самым сердца горожан. Повсюду только и слышалось: «О, это великий подвижник, достигший подлинной умиротворенности», — и люди стекались со всех сторон выказать ему почтение и преданность. Тем временем другой плут, его приятель. Мадхава, разузнав обо всем через соглядатаев, проник в город. Поселившись в отдаленном храме, пошел он, одетый подобно царевичу, на берег Сипры совершить омовение. Покончив с омовением, узрел он вместе со всеми, кто его сопровождал, Шиву, бормочущего перед изваянием Божества молитвы, и как бы в великом почтении пал ему в ноги. И произнес он при этом перед людьми:

«Другого такого великого подвижника не видел я, хоть и странствовал по многим святым местам!» Шива же, узнавший его, в своем притворстве и знака не подал и сидел, как сидел, не шелохнувшись, а Мадхава отправился к себе. Когда же спустилась ночь, они встретились и вместе попили, поели и все обсудили, что и как следует делать. В конце ночи ушел Шива снова в свой монастырь, а Мадхава, как только забрезжило утро, велел одному из своих плутов: «Возьми эту одежду, отправляйся к жрецу Шанкарасвамину и так ему скажи: «Царевич Мадхава из-за преследования родичей был вынужден бежать из Дакшинапатхи. Он явился сюда в сопровождении нескольких других благородных юношей, захватив с собой многое из отцовских богатств, и хочет служить вашему царю. Царевич Мадхава, о сокровище славы, просит позволения поклониться тебе». Вот что нужно тебе с почтением передать царскому жрецу».

Отправился плут, как велел ему Мадхава, с подношением в покои жреца и, выбрав удобный момент, сказал ему с глазу на глаз, что было велено, и отдал ему подарок. Жрец, жадный до подношений, схватил принесенное и, мечтая о дальнейших дарах, во все поверил. Нет лучшего средства разжечь алчность, чем подношения.

После того как посыльный сделал все, как было ему сказано, сам Мадхава, избрав удобное время, на другой день отправился к царскому жрецу. Послав вперед человека, чтобы уведомить о своем прибытии, явился к нему самозванный царевич, окруженный приспешниками. И сам он и все, кто был с ним, изображали паломников с посохами в руках. Жрец вышел ему навстречу и ласково приветствовал Мадхаву. Посидев с ним, да потолковав о всякой всячине, с его позволения удалился Мадхава к себе. На следующий день снова плут послал одежду в подарок, а затем пришел сам и обратился к жрецу с такой речью:

«Хотим мы начать служить для украшения рода нашего. Поэтому и прибегаем к твоей помощи. Нет в нас никакой корысти». Жрец же, понадеявшись на дальнейшие подношения, согласился на просьбу Мадхавы и передал ее царю. А царь из почтения к жрецу ответил: «Да будет так». На другой день взял жрец с собой Мадхаву и его приятелей и представил их с должным почтением царю. Тот же, увидав Мадхаву, прикинувшегося царевичем, выказал ему милость, принял на службу и положил жалованье.

Днем Мадхава на царской службе, а по ночам ходит к Шиве, да советуется с ним. Жрец же тем временем, жадный до приношений и даров, предложил Мадхаве: «Поселись в моем доме, и тот вместе со всеми своими людьми стал у него жить. Не ведал жрец, что поселил у себя причину своей погибели. Так и дереву неведомо, что его корни подтачивает мышь.

Однажды плут взял да поставил в сокровищницу жреца кувшин, полный искусно подделанных драгоценностей, и, как бы случайно приоткрыв его, разжег блеском камней алчность жреца, подобно тому как скотину манят пучком травы. Когда же в полное доверие к жрецу вошел Мадхава, то прикинулся он больным и вкус к еде утратил и словно бы исхудал. Проходит несколько дней, и говорит слабым голосом Мадхава, повелитель плутов, жрецу, подошедшему к его ложу: «Тело мое, о лучший из брахманов, пришло в бедственное состояние. Приведи ты ко мне какого-либо достойного брахмана. Отдам я ему все достояние свое. Какой добродетельный станет тревожиться о деньгах, если жизнь в нем еле теплится!»

Жрец, алчный до подношений, сказал ему: «Сделаю я, как ты просишь!», и благодарный Мадхава упал ему в ноги. Привел жрец брахмана, но не понравился он Мадхаве по какой-то причине. Видя это, один из бывших рядом плутов сказал: «Не годится для такого случая обычный брахман. Живет на берегу Сипры великий подвижник Шива. Может быть, он окажется подходящим». И тогда с мольбой обратился Мадхава к жрецу: «Сделай милость, почтенный, приведи его. Видно, он и есть тот, кто нужен!» Пошел жрец и разыскал Шиву, увидел, что сидит тот недвижный, будто бы пребывая в размышлениях. Как полагалось, слева направо обошел его царский жрец и почтительно присел перед ним. Тогда тот мошенник медленно-медленно стал открывать глаза. Жрец же, поклонившись ему, сказал так: «Коли не прогневаешься, повелитель, то разреши мне кое о чем тебе поведать». Еле пошевелив губами, мошенник высказал согласие, и жрец продолжал: «Есть здесь богатый царевич из южной страны. Зовут его Мадхава. Он тяжело занемог и хочет отдать все свое достояние. Коли ты согласишься его принять, то откажет он тебе сокровище, сверкающее цены не имеющими драгоценными камнями». Ответил ему на это Шива, нарушив обет молчания: «Зачем аскету, живущему подаянием, это богатство, брахман?!»

Возразил ему на это жрец: «Не говори так, о величайший из брахманов! Или не знаешь ты порядка ступеней жизни? Разве неизвестно тебе, что высшая из них — хозяин дома, обретший жену, устроивший хозяйство, исполняющий долг по отношению к Богам, предкам и гостям? С помощью богатств достигает он трех целей жизни».

«Откуда же взять мне жену? — отвечая ему на это Шива. Не могу же я взять в жены девушку низкого рода?» Жрец же, решив, что подвижник, видно, и жениться не прочь и от богатства не откажется, захотел воспользоваться этим обстоятельством: «Есть у меня дочь Винайасвамини, блистающая красотой, и я готов отдать ее тебе в жены. Те же сокровища, которые ты получили, от Мадхавы, буду оберегать я, а ты вкушай себе радости семейной жизни».

Тут Шива, поняв, что задуманное им и Мадхавой осуществляется, ответил ему на это: «Сделаю я, брахман, как ты предлагаешь. Но я — отшельник и ничего не понимаю ни в золоте, ни в жемчугах. Я буду действовать, как ты скажешь. Поступай, как знаешь!» Обрадовался жрец этим словам и сказал: «Так тому и быть!» А затем повел глупец мнимого подвижника к себе домой. И введя к себе опасного гостя, хотя имя его и вещало благополучие, рассказал жрец Мадхаве все как было, и тот обрадовался. Затем отдал он Шиве в жены свою дочь, словно достояние, трудами взращенное и по глупости утраченное.

На третий день после свадьбы повел жрец Шиву к мнимому больному. Мадхава приветствовал Шиву: «Слава тебе, чьи подвиги превзошли воображение», — и слова эти не были ложью. Затем Мадхава отдал Шиве кувшин, принесенный из сокровищницы, который был полон фальшивых украшений, усыпанных поддельными рубинами. Принял Шива подношение и тотчас же передал его жрецу, говоря при этом: «Не знаю я, что с этим делать, тебе же все ведомо!» Жрец с жадностью тотчас схватил Кувшин и пробормотал: «Я же раньше еще согласился! Чего тебе тревожиться!»

Благословив Шиву, который отправился в покои жены, царский жрец отнес кувшин в свою сокровищницу. Мадхава же на следующий день излечился от мнимой болезни, будто из-за щедрого даяния пришло к нему исцеление. И когда снова явился к нему жрец, возблагодарил его Мадхава: «Благодаря твоей благочестивой помощи избавился я от недуга». А затем повсюду стал говорить он, что от чудодейственной силы Шивы исцелилась его плоть, и открыто вел с ним дружбу. Минуло несколько дней, и Шива предложил жрецу: «До каких пор буду жить я в твоем доме, наслаждаясь и не зная забот? Почему бы не выкупить тебе у меня эти украшения, дав за них приличную цену? Сколько можешь, дай мне за них». Выслушав такое предложение и посчитав сокровища бесценными, говорит ему жрец: «По рукам — и все свое достояние отдал Шиве. А чтобы скрепить сделку, написал расписку, будучи уверен, что полученное им сокровище превосходит ценой его имущество. Взяв друг у друга расписки, жрец и Шива стали жить с тех пор отдельно.

Весело зажили Шива и Мадхава, пользуясь богатствами жреца. Прошло некоторое время, и жрец, алчущий денег, выбрал из украшений один браслет и пошел на рынок его продать. Осмотрели тот браслет внимательно купцы, знающие толк в драгоценных камнях, и сказали: «Чья же это работа? Ловко подделано, ничего не скажешь! Хоть и сверкает браслет различными цветами, но нет в нем ничего, кроме разноцветных кусочков стекла, так искусно оправленных, что кажутся они драгоценными камнями».

Встревожился жрец, принес из дома все украшения и показал их купцам. Посмотрели они внимательно и, увидев, что все это подделки, так и сказали царскому жрецу, а его словно громом поразило. Кинулся он, глупец, к Шиве и сказал ему: «Забери свои драгоценности, верни мне мои деньги!» «Откуда же возьму я тебе деньги? — возразил ему Шива. Все, что было, истрачено. Время прошло немалое!» Тогда они оба, пререкаясь, пошли к царю, сопровождаемые Мадхавой. Стал жрец царю жаловаться: «Божественный, этот Шива у меня, ничего не подозревавшего, все богатство расхитил, а взамен отдал груду фальшивых украшений, усыпанных кусочками стекла да песка, словно настоящими драгоценными камнями!» Шива так на это ответил: «О царь, с самого детства жил я как подвижник, а он навязал мне свое подношение. Я говорил ему, что ничего не смыслю в драгоценных камнях и во всяких прочих украшениях, и приводил ему разные доводы. Он же сказал, что он все сам знает, и мне нечего беспокоиться. Тогда согласился я и, приняв дар, все, что у меня было, вручил ему. Он, владыка, за все полученное сам цену назначил. На то и купчая есть, скрепленная его и моей рукой. Нынче же, господин, прибегает он к твоей высокой помощи». Только кончил Шива говорить, как заговорил Мадхава: «Не ссылайся на меня, жрец. Я здесь и вовсе ни при чем. Ничего я не взял ни у тебя, ни у Шивы. Долго хранил я предками собранные богатства и отдал я их только высокодостойному брахману, которого ты привел ко мне. А если в украшениях и действительно нет пи жемчугов, ни золота, а только кусочки стекла да песка, в оправу вставленные, так и то мой дар пользу принес. Подействовал этот дар, ибо сделан был от чистого сердца: все знают, как исцелился я от тяжкого недуга». Ничто в лице Мадхавы не дрогнуло, пока говорил он эти слова, и когда он кончил, засмеялся царь, а за ним и министры, и был владыка доволен, а все присутствовавшие в собрании говорили со смехом и с улыбками: «Все, что Шива и Мадхава делали, все по закону». Жрец же, утративший богатство, с позором ушел оттуда. Разве не корыстолюбие, ослепившее разум, причина всех его несчастий! А Шива и Мадхава, эти отъявленные пройдохи, долго жили, обласканные царем и наслаждаясь его милостями. Так плетут обманщики сети из сотен нитей, сбегающих с языка, как с челнока, и словно рыбаки рыбу оплетают ими простаков. Так-то, отец, и этот брахман, навравший, что, мол, видел он Канакапури, хочет заполучить меня в жены, обманув тебя. Не спеши поэтому с моим замужеством. Пусть побуду я еще в девичестве, посмотрим, что мне на долю выпадет». Когда же закончила рассказ царевна Канакарекха, возразил ей царь Паропакарин: «Не следует, дочка, чрезмерно долго пребывать в девичестве, ибо дурные люди находят радость в том, чтобы очернить добродетель, и чем выше человек, тем чернее возводимая на него ложь. Послушай, расскажу я тебе, что случилось с Харасвамином:

5.1.3. Рассказ о Харасвамине

В том городе, что стоит на берегу Ганга и зовется Кусумапура, жил подвижник Харасвамин, скитавшийся по святым местам. Питался он подаянием, жил в хижине из листьев, построенной им самим на берегу реки, и так предавался подвижничеству, что достиг среди людей высокого уважения. Случилось однажды так, что когда он вышел за подаянием, завидев его издалека, сказал людям один злодей, завидующий его добродетели: «Знаете ли вы, что этот подвижник плут? Ведь он пожирает здесь всех детей!» Услышав это, другой о том же заговорил: «Истинно, истинно, и я такое от людей слышал!» Тут и третий подхватил: «Так все и было!» Вот и покатилась злая молва, оплетая добрых людей, и слышится и там и здесь, вот уже весь город полон ею. Горожане не выпускали детей из дому, говоря, что Харасвамин уводит детей а всех их пожирает. Собрались в городе брахманы, напуганные гибелью детей, и, посовещавшись, решили изгнать Харасвамина из города. «Чего доброго, разгневается он, да сожрет нас!» — подумали они, однако, в страхе и решили передать ему свой приказ через специальных вестников.

Пошли послы и кричат ему издалека: «Уходи из нашего города. Так мы, дваждырожденные, порешили. Таково наше повеление тебе!» — «За что?» — кричит им изумленный Харасвамин. «Да как же, — снова они ему кричат, — ты пожираешь младенцев». Когда такое дошло, до его ушей, решил Харасвамин подойти к ним, а они, видя, что он к ним приближается, разбежались в страхе. Воистину, кто сплетням верит, у того нет разума! Стояли они наверху, а хижина Харасвамина была внизу, у самой воды, и вот он стал по имени окликать каждого брахмана, что наверху стояли, а потом крикнул им: «Что это за наваждение нашло на вас, брахманы? Сколько, чьих детей и где я съел? Осмотритесь-ка кругом!»

Услышали брахманы, смотрят кругом и действительно: у всех у них дети живы, играют; за ними и остальные горожане убедились в этом; тогда брахманы и купцы, и весь народ стали говорить: «Ох, глупые мы, по невежеству посчитали злодеем добродетельного человека! Ведь живы дети-то! Да и кому нужно их поедать?» Так говорили во всем городе, а Харасвамин, с чьей головы спала вина, решил из города уйти. Какому же добродетельному человеку захочется жить в такой стране, где без разумения на веру принимают распущенный злодеями слух?! Тогда пали ему в ноги брахманы и купцы и стали упрашивать остаться, и согласился Харасвамин с их просьбой. Так-то вот злодеи часто возводят ложные наветы на людей, славящихся доброй жизнью. Если злодеям дать хоть малый повод, они действуют, словно масло, попавшее в пылающий огонь. По-моему, доченька, не должно тебе долго пребывать в девичестве, — оно легко уязвимо для злых наветов, и если ты не будешь упорствовать, то облегчишь этим мое сердце»., Но Канакарекха была тверда в своем решении и, не внемля словам отца, ответила ему так: «Вот слово мое — вели разыскать брахмана или кшатрийа, кто действительно видел Канакапури, и тогда отдашь меня ему в жены».

Царь, видя, что дочь не уступит и не зная никакого иного средства найти ей мужа, приказал, чтобы со следующего дня всех вновь прибывающих в страну спрашивали и по всей стране под гром барабанов объявляли: «Если какой брахман или кшатрий видел Канакапури, то пусть немедля скажет о том. Ему в жены я, царь, отдам свою дочь, а его самого сделаю наследником царства». И стали об этом каждый день повсюду объявлять, но никого не находилось, кто повидал бы город Канакапури.

Вот первая волна книги «Четыре девушки» в «Океане сказаний» великого поэта Сомадевы.

5.2. ВОЛНА ВТОРАЯ

Между тем брахманский сын Шактидева, злосчастный, царевной униженный, подумал про себя: «Налгал я, что видел Канакапури, и выпали мне на долю стыд и позор. Пойду я разыскивать Канакапури, чтоб досталась мне царевна. Пусть лишусь я жизни, но разыщу этот город и, когда вернусь, женюсь на ней. Если же не достанется мне царевна, на что мне жизнь?»

Решив так, вышел Шактидева из Вардхаманапуры и отправился на юг. Шел он, шел и дошел до густого леса, раскинувшегося по горам Виндхйа, и вступил он в этот лес, обширный и беспредельный, как дело, которое он затеял. Манили его нежные листочки лиан, колышущиеся от ветра, но жестоко палили тело лучи солнца. Днем и ночью слышались там вопли газелей, раздираемых яростными львами и другими хищниками, словно стоны жертв ночных грабителей.

Беспрепятственно сновали по этому безлюдью палящие лучи солнца, словно оно хотело одолеть все живое своей яростью. Измученный жаждой и долгой дорогой, где на каждом шагу подстерегали его несчастья, уже немало дней путник пробирался сквозь лес и увидал наконец уединенное озеро, полное прохладной и сладкой воды. Покрытое зонтиками раскрывшихся цветков розового лотоса, овеваемое крыльями птиц, это озеро было воистину царем среди озер. Окунулся в него Шактидева, утолил жажду и, осмотревшись, увидел на берегу обитель отшельников, осененную тенистыми и полными плодов деревьями. Там у корней дерева ашваттха сидел, отдавшийся подвижничеству, престарелый мудрец, звавшийся Сурйатапаса. По вискам его сбегали серебристые пряди, каждый завиток которых означал один из годов его жизни, а было их более ста. Шактидева, почтительно приветствуя мудреца, приблизился к нему, а тот, оказав гостю должный прием, ответил ему добрым словом и предложил отведать лесных плодов. Затем он спросил: «Скажи, откуда пришел ты и куда идешь?» — «Пришел я из города Вардхаманапуры, почтенный, а иду я искать город Канакапури, но не знаю, в какую сторону идти, чтоб до него добраться. Может быть, почтенный скажет», — ответил Шактидева. И сказал ему мудрец: «Сынок, уже сто восемь лет прошло, как я сижу здесь, и за все эти годы ни разу не довелось мне слышать об этом городе». Промолвил тогда Шактидева: «Видно, кончатся мои странствия по земле моей смертью!» — и рассказал мудрецу всю свою историю. Тот ему посоветовал: «Коли ты твердо решился найти город, то сделай так, как я тебе скажу. За триста йоджан отсюда раскинулась земля Кампилйа, там стоит гора Уттара и есть на ней обитель отшельников. Живет в той обители мой старший брат Диргхатапас. Ступай к нему; может, он знает где Канакапури». Выслушал Шактидева это наставление, сказал: «Так и сделаю», — и, проведя ночь у мудреца, поспешил утром куда ему было сказано. Много дней миновало, пока он, преодолев сотни препятствий и испытав немало мучений, взошел наконец на гору Уттара в земле Кампилйа. Разыскал он там подвижника Диргхатапаса, поклонился ему и, встреченный им дружелюбно, поведал ему о царевне и городе Канакапури. «Вот и пошел я искать этот город, — сказал Шактидева, — но не знаю, достопочтенный, где он стоит! А нужно мне туда дойти, ибо только тогда я достигну желаемого. Послал же меня к тебе мудрец Сурйатапаса!» На это ответил мудрец Шактидеве: «Много лет мне уже исполнилось и много людей приходили ко мне из разных стран, но ни от кого не слышал я об этом городе. Тем более не приходилось мне его видеть. Но знаю я, сынок, вдали отсюда есть один остров — я скажу тебе, как до него добраться. Стоит тот остров посреди океана и зовется Утстхала. Живет там владетель несметных сокровищ, повелитель нишад Сатйаврата. На тот остров приезжают люди из разных стран, может, кому и довелось слышать о твоем городе. Отправляйся поэтому сначала в город Витанкапуру, стоящий на берегу океана, а оттуда уже поезжай с каким-нибудь купцом, упросив его взять с собой на корабль, к острову нишад, и да сопутствует тебе удача в достижении желаемого». Ответил на это Шактидева: «Так и сделаю», и с позволения мудреца тотчас оставил обитель и пустился в дорогу.

Шло время, пересек он множество стран, оставил за собой множество крош и наконец добрался до города Витанкапуры, подлинного украшения морского берега. Разузнав, что собирается тамошний купец Самудрадатта плыть на остров Утстхала, свел он с ним дружбу и, после того как тот согласился взять его с собой, отправился с ним вместе по водным просторам. Не успели они далеко отплыть, как налетела черная туча, ревущая подобно ракшасам, и сверкнула молния, тонкая и длинная, как лиана. Поднялся яростный ветер, делавший все тяжелое легче пуха и придававший легкому тяжесть свинца. Заходили по морю волны невиданной высоты, рассыпавшие брызги, так что казалось, будто горы, сохранившие крылья, пустились в неистовый пляс. Корабль то возносило чуть ли не до небес, то ввергало в бездну, как купца в океане прибылей и убытков. В мгновение ока судно разломилось, словно на него навалилась какая-то тяжесть.

Когда волны сокрушили судно, хозяин его уцепился за какую-то доску и после долгих странствий по бурному морю был подобран на другой корабль. А Шактидеву после его падения в воду проглотила, словно малую пылинку, гигантская рыба. Рыба эта, по своей прихоти скитаясь по беспредельному океану, оказалась по воле судьбы неподалеку от острова Утстхала, а там ее удалось поймать в сети рыбакам, подданным царя нишад Сатйавраты. Притащили они ее, громадину, к своему повелителю. Посмотрел на нее Сатйаврата, стало ему интересно — что у нее внутри — и повелел он вспороть ей брюхо. И когда это было исполнено, то вышел из ее брюха Шактидева, немало удивленный тем, что пришлось ему путешествовать в рыбьем чреве.

С изумлением посмотрел царь на юного Шактидеву, который почтительно его приветствовал, и начал расспрашивать юношу: «Кто ты? Как и почему оказался ты в чреве рыбы? Поведай нам о твоих приключениях». Отвечал на это Шактидева царю нишад: «Брахман я и зовусь Шактидева, а родом я из Вардхаманапуры. Нужно мне обязательно разыскать город Канакапури. Не знаю я, где он стоит, и уже долгое время скитаюсь в его поисках по земле. Подсказал мне мудрый Диргхатапас, что, может, знает про тот город царь нишад Сатйаврата, живущий на острове Утстхала. Поехал я к этому царю, да по пути разбило наш корабль, и потонул бы я в океанской бездне, если бы не проглотила меня эта рыба. Поэтому я и стою теперь перед тобой». Кончил Шактидева, и сказал ему царь нишад. «Я — Сатйаврата, а это — тот самый остров, который ты ищешь, но никого не встречал я, кто бы знал о городе, которого достичь желаешь, да и сам я его не видел, хотя и странствовал по многим островам. Однако как будто доводилось мне слышать, что есть такой город на самом краю земли». Заметив, что опечалился Шактидева при этом известии, вновь ласково обратился к нему Сатйаврата: «Не горюй, брахман. Проведи здесь ночь, а утром что-нибудь придумаем, чтобы достиг ты желанной цели!» Так утешил царь нишад добрым словом Шактидеву, и пошел юноша в монастырь для брахманов, где охотно и дружелюбно принимали гостей. Там жил брахман, которого звали Вишнудатта, занимавшийся приготовлением пищи. С ним Шактидева завел разговор, поведал ему и про страну свою, и про семью и рассказал всю свою историю. Кончил он, и тогда Вишнудатта, по щекам которого текли слезы радости, сказал ему: «Вот ведь счастье какое! Ты сын моего дяди и мой земляк. Давным-давно, еще ребенком, попал я в эту страну. Оставайся пока здесь и, думаю, преуспеешь ты в деле своем, узнаешь, что тебе нужно, из рассказов купцов, что приезжают сюда из других стран». Так посоветовал Шактидеве Вишнудатта и, рассказав ему о своей семье, старался быть ему полезным, чем только можно. Шактидева же, благодаря этому позабыл о несчастьях, которые довелось ему испытать. Найти родню на чужбине все равно что в безводной пустыне найти кувшин, наполненный амритой. Теперь Шактидеве казалось, что приближается миг осуществления задуманного и все предрекает ему удачу. Ночью не шел к нему сон, ибо весь он был в мыслях о том, как достичь своей цели. Вишнудатта же, лежавший с ним рядом, чтобы развлечь его, поведал ему такую историю:

5.2.1. Рассказ об Ашокадатте и повелителе ракшас Капаласпхоте

«Было это давным-давно, и жил в те давние времена на берегу Калинди в деревне, пожалованной ему царем, прославленный брахман Говиндасвамин. Со временем родились у него два сына, которых нарекли Ашокадаттой и Виджайадаттой, и были они похожи друг на друга и наделены всяческими достоинствами. Поразил жителей этой деревни жестокий голод, и молвил тогда Говиндасвамин своей супруге: «Гибнет деревня наша от засухи. Не могу я смотреть, как друзья и родичи мучаются. Давай раздадим все, что у нас есть, — и имущество, и еду, а сами уйдем отсюда. Отправимся со всей семьей в Варанаси и поселимся там». Согласилась с ним жена, и, после того как раздала она все припасы, Говиндасвамин с женой, сыновьями и слугами покинул деревню. Не могут добродетельные люди видеть, как мучаются их близкие!

Повстречали они на дороге косматого, желтого от пепла, увенчанного черепами аскета-капалику, подобного самому Шиве, чело которого украшено полумесяцем. Подошел к нему Говиндасвамин и спросил аскета, которому все ведомо, о добром и недобром, что предстоит его сыновьям. Отвечал ему подвижник: «Ждет их обоих благополучие, но, брахман, с младшим, с Виджайадаттой, ожидает тебя разлука, однако благодаря другому твоему сыну, Ашокадатте, снова вы встретитесь». Вот что узнал Говиндасвамин у аскета-провидца и, поклонившись ему, пошел дальше, одолеваемый мыслями о счастье и о горе. Добрались они до Варанаси и провели день в храме Богини Чандики, с усердием принося жертвы Богине и совершая другие обряды.

С наступлением вечера Говиндасвамин и вся его семья расположились под баньяном, возле которого собралось много паломников, пришедших сюда из других стран. Когда же настала ночь, улеглись путники, устроив себе ложе из листьев и травы, и, утомленные дальней дорогой, заснули глубоким сном. Среди ночи проснулся младший сын Говиндасвамина Виджайадатта. То тряс его жестокий озноб, то мучал невыносимый жар. Словно бы в страхе перед грядущей разлукой с родными, метался он в лихорадке, и все волоски на его теле поднялись. Сотрясаясь от озноба, разбудил он отца и сказал ему: «Отец, то жар меня палит, то озноб бьет. Достань дров и разведи огонь, чтобы мне согреться. Если не согреюсь, не заснуть мне всю ночь». Встревоженный его болезнью, сказал Говиндасвамин сыну: «Откуда же достать мне сейчас огня?» «А разве не пылает большой огонь вон там, неподалеку? Туда пойти надо, иначе не согреться мне. Возьми меня за руку, отведи туда!» Возразил ему отец: «Что ты! Ведь это пылает огонь на кладбище, где сжигают мертвецов. Как тебе, мальчику, идти туда, где полно пишачей и всякой нечисти?» Но сын рассмеялся, услыша исполненную любви отцовскую речь. Мужественно возразил Виджайадатта на его слова: «Да что мне все эти пишачи могут сделать? Или отваги мне недостает? Но бойся, веди меня!» По неразумию говорил так мальчик, но пришлось отцу повести его на кладбище. Чтобы согреться, подошли они совсем близко к костру, метавшему языки пламени и струи дыма и, воистину, подобному верховной Богине ракшас, пожирающей человеческое мясо.

Некоторое время спустя спрашивает Виджайадатта отца: «А что это там в огне круглое лежит?» — «Это, сынок, горит в костре человеческий череп», — объяснил ему отец. Тогда схватил мальчик пылающую головню и с такой силой ударил по черепу, что он лопнул. Полетели во все стороны брызги мозга, и один кусочек попал в рот Виджаядатте, словно посвятил его погребальный костер в клан ночных чудовищ. И только отведал мальчик человечьего мозга, как тотчас обратился он в ракшасу со всклокоченными волосами, зубы стали отвратительно торчащими клыками, а в руке у него оказался меч с зазубренным лезвием.

Схватил он череп, выпил все его содержимое и вылизал изнутри, как пламя, погребального костра облизывает языками огня кости трупа. Отшвырнув череп, кинулся он на отца своего, на Говиндасвамина, собираясь убить его, как вдруг раздался над кладбищем крик: «Разрушитель черепа, Капаласпхота, не убивай отца!» Получив, таким образом, имя Капаласпхоты, разрушителя черепов, он оставил отца и исчез, как и подобает ракшасе. Тогда зарыдал Говиндасвамин, причитая: «Ах сынок! О добродетельный! Увы, увы, Виджайадатта!» — а затем вернулся к храму Чандики. Утром же он все подробно рассказал жене и старшему сыну Ашокадатте. Вместе с ними горевал он, пораженный огнем несчастья, словно бы ударом молнии с безоблачного неба. И все жители Варанаси, приходившие помолиться Богине, выражали ему свое сочувствие.

Однажды пришел к тому храму на поклонение Богине богатый купец и увидел Говиндасвамина, пораженного горем. Звали того купца Самудрадаттой. Подошел он к брахману, утешил его и поселил вместе с семьей у себя дома, где заботливо предлагал ему все, что нужно для совершения омовений, приготовления пищи и тому подобного. Ведь для великодушных естественно сострадание к попавшим в беду. Говиндасвамина же с женой поддерживала вера в то, что по предсказанию подвижника они снова встретятся с сыном.

С этих пор поселились они в Варанаси и по просьбе купца остались жить в его доме. Второй сын брахмана, Ашокадатта, из мальчика стал юношей, одолел науки, изучил искусство кулачного боя. Со временем он стал таким мастером в этом искусстве, что не было ему равного на земле. Однажды на состязание бойцов, устроенное во время религиозного празднества, явился прославленный боец из южной страны, и одолел он на глазах царя Варанаси Пратапамукуты всех бойцов. Тогда царь, наслышанный о мастерстве Ашокадатты, послал за ним, чтобы вышел он на схватку с этим бойцом. Вот южанин, ударив Ашокадатту кулаком в предплечье, начал бой, но ответил Ашокадатта таким же ударом и свалил бойца. Когда же тот упал; то звук его падения на землю показался приветственным возгласом самой арены: «Отлично!» Царь на радостях осыпал Ашокадатту, проявившего мужество в бою, драгоценными камнями и приблизил к себе. С тех пор стал Ашокадатта мил царю, и день ото дня возрастало его богатство, ибо царь, ценя его заслуги, открыл для него свою сокровищницу. Как-то в четырнадцатый день светлой половины месяца поехал царь далеко за город поклониться Шиве. Закончил он поклонение, и ночью, возвращаясь домой, оказался вблизи кладбища и услышал доносившийся оттуда голос: «О повелитель! Уже третий день, как судья из ненависти ко мне ложно осудил меня на смерть. Третий день я уже мучаюсь на колу. Никак не оставляет жизнь меня, злосчастного, и жажда меня мучает. Дай воды мне, божественный!»

Смиловался царь и сказал Ашокадатте, своему приближенному: «Вели, почтенный, чтобы кто-нибудь дал ему воды». — «Кто же пойдет туда сейчас, во тьме ночной? Я сам схожу», — с этими словами взял Ашокадатта воды и пошел на голос. Царь тем временем продолжил путь к себе во дворец, а мужественный Ашокадатта в кромешной тьме ступил на кладбище. И было оно подобно царству черной ночи: лишь кое-где мерцали огоньки догоравших погребальных костров, повсюду валялись расхищенные шакалами куски мяса, похожие на остатки жертвоприношений, и раздавались хлопки ладоней ветал, мчавшихся в ужасной пляске. Громко крикнул Ашокадатта: «Кто просил у повелителя воды?» И откуда-то донесся до него ответ: «Это я просил». Пошел он на голос к ближайшему костру и увидел там какого-то человека, посаженного на кол, а у подножия кола — женщину необычайной красоты, совершенную телом и украшенную драгоценностями, подобную последней ночи темной половины месяца, которая готова взойти на погребальный костер, ибо лунный серп, ее повелитель, исчез с небес. «Кто ты, женщина, и почему льешь здесь слезы?» — обратился к ней Ашокадатта, и она отвечала ему: «Я — жена этого несчастного, посаженного на кол, и сижу я здесь для того, чтобы взойти вслед за ним на погребальный костер. Вот уже третий день, как я жду здесь, когда мой супруг расстанется с жизнью. Все время просит он воды и принесла я ему, но не могу, друг, достать, до его лица!» Сказал ей на это мужественный Ашокадатта: «Послал царь меня за водой, и вот принес я ее. Стань мне на спину и поднеси воду к его рту. Ведь одно только прикосновение к Чужому мужчине не осквернит женщину, если Она в беде». Согласилась она на это, взяла воду и, после того как Ашокадатта согнулся у основания кола, стала обеими ногами ему на спину. Вдруг почувствовал Ашокадатта, как на его спину и на землю падают капли крови, и когда он поднял глаза, то увидел, что женщина отрезает ножом у несчастного, посаженного на кол, куски мяса и пожирает их. Поняв, что это не женщина, а оборотень, в гневе свалил он ее на землю и, пытаясь поймать, схватил за ногу, украшенную звенящими браслетами. Она же с силой выдернула ногу и с помощью своей магии мгновенно взвилась в небо и исчезла, как будто ее и не было. А у Ашокадатты в руках остался браслет, усыпанный камнями, сорванный с ее ноги. Смотрел он на него и вспоминал, какой прекрасной она показалась сначала и какой отвратительной оказалась в конце. Таково всегда общение с дурными людьми. Охватили Ашокадатту и изумление, и сожаление, и радость избавления. Затем пошел он с кладбища домой и унес с собой тот браслет, а поутру, совершив омовение, вошел в покои царя. «Дал ли ты воды посаженному на кол?» — спросил его царь. Ашокадатта ответил, что дал, и показал царю браслет. «Откуда он у тебя?» — воскликнул с удивлением царь, и тогда рассказал ему герой о своем ночном приключении, ужасном и необычайном. Убедившись в его несравненном мужестве, которого лишены другие люди, возрадовался царь, хотя и без того знал о высоких добродетелях Ашокадатты. Взял царь браслет, пошел к царице, отдал ей браслет и рассказал, радостный, историю о том, как была добыта эта драгоценность. Осмотрев браслет со всех сторон и оценив его по достоинству, обрадовалась царица и похвалила Ашокадатту.

Сказал тогда царь царице: «По происхождению и знаниям, по правдивости и красоте нет Ашокадатте равного, и думаю я, что было бы хорошо, если бы он стал мужем нашей дочери

Маданалекхи. Должно ведь жениха ценить по достоинствам, а не по богатству, которое быстро исчезает. Вот и хочу я отдать ему дочь нашу в жены». Почтительно выслушала слова супруга царица и сказала так: «Воистину, подходит нашей дочери в мужья этот юноша. Да и когда она увидала его как-то в саду, он сам похитил ее сердце, и теперь наша дочь проводит дни в одиночестве и не слушает никого и ничего не видит. Узнала я об этом от ее подруги. К тому же на исходе ночи во сне явилась ко мне некая божественная дева и сказала: «Милая, никому не отдавай Маданалекху в жены, кроме как Ашокадатте, ибо была она его женой в прежнем рождении». Проснулась я утром и пошла утешить этой вестью дочь. А теперь ты и сам мне то же сказал. Пусть же они будут отныне неразлучны, как лиана и дерево».

Обрадовался царь словам жены, все приготовил для свадьбы, призвал Ашокадатту и отдал ему дочь в жены. Союз дочери царя и сына брахмана был счастлив и, подобно союзу богатства и добродетели, благодатен для обоих.

А потом случилось так, что сказала супруга царя, показывая ему браслет, принесенный Ашокадаттой. «Одного такого браслета мне недостаточно, вели, благородный, изготовить ему пару». Царь призвал золотых дел мастеров, гранильщиков и прочих и велел: «Изготовить второй такой же!» Те осмотрели со всех сторон браслет и говорят: «Невозможно, божественный, второй такой изготовить. Это дело не рук человеческих, а божественного мастера. Да и камней таких на земле не встречается. Откуда один браслет взят, оттуда и второй достать нужно». Огорчился царь, и супруга его огорчилась, и заметив это, Ашокадатта, бывший рядом, тотчас с готовностью сказал: «Добуду я тебе к этому браслету пару». Пытался удержать его царь, считая это безрассудством, но Ашокадатта остался непоколебим в своем решении, взял браслет и отправился опять на кладбище. Снова в четырнадцатую ночь темной половины месяца пришел он на место, где сжигают усопших, словно вошел в рощу, полную ракшас, где деревья, оплетенные струями дыма погребальных костров, были увиты людьми, подвешенными на веревках, кто за горло, кто за плечи. Не нашел он ту женщину, у которой сорвал браслет, и, чтобы привлечь ее, придумал такое средство; снял с дерева покойника и стал ходить с ним, словно бы продавец мяса, выкрикивая: «Вот хорошее мясо продается. Кому мяса?» — «Иди-ка сюда, почтенный, дай-ка мне мясца!» — тотчас закричала ему издалека какая-то женщина. «Иду, иду», — крикнул он в ответ и пошел на голос. Приблизившись, увидел он божественно красивую женщину, сидевшую на троне в окружении других женщин, сверкавшую необычайной красоты украшениями; и присутствие ее на кладбище было столь же необычно, как необычно видеть лотос в безводной пустыне. Подозвала она его, и приблизился он к ней со словами: «Вот продаю человеческое мясо, покупайте». — «За сколько отдашь, почтенный?» — спросила его эта женщина божественной красоты. Тогда показал ей Ашокадатта браслет, который он держал в руках, и сказал: «Отдам я мясо тому, от кого такой же получу». На это она ответила: «Есть у меня такой же браслет. Ведь и этот-то ты у меня взял. Я и есть та самая женщина, что сидела у посаженного на кол, но изменила я свой облик, и ты не узнал меня теперь. Коли сделаешь так, как я скажу, то отдам я тебе в уплату за мясо браслет, равный этому». И сказал ей на это герой: «Все немедля исполню, что скажешь». Тогда поведала она ему о своем заветном желании: «Есть, добрый человек, высоко в Гималаях город, называемый Тригханта, и жил там мужественный повелитель ракшас Ламбаджихва. Я его супруга, и имя мое Видйутшикха, могу я по желанию менять свой облик. После того как родилась у меня дочь, мой супруг был сражен в бою на глазах у нашего могучего властителя Капаласпхоты. Восхищенный доблестью моего мужа, Капаласпхота отдал мне свой город, и живу теперь я счастливо со своей дочерью в этом городе. Но достигла нынче дочь моя зрелости, и задумала я найти ей достойного мужа. Случилось мне оказаться здесь в четырнадцатую ночь прошлого месяца, увидела я, как ты проезжал мимо по дороге вместе с царем, и подумала: «Вот этот юноша мог бы стать мужем моей дочери. Почему бы не найти способа заполучить его?» Замыслив это, попросила я голосом посаженного на кол, чтобы принес ты воды, и сумела заманить тебя на кладбище. Но ни красота моя, магией созданная, ни сладкие речи не сумели привлечь тебя хоть бы на миг. Тогда, чтобы заманить тебя вновь, оставила я тебе браслет и вот благодаря ему тебя снова повидала. И раз уж так получилось, то пойдем теперь в наш дом. Там ты насладишься моей дочерью и получишь другой браслет». Кончила говорить жительница ночи, согласился герой идти с ней и силой ее магии полетел вместе с ней в небесных просторах к ее городу.

На одной из гималайских вершин увидал он сверкающий золотом город, словно бы диск солнца присел на гору, утомившись от странствий по небесному кругу. Там досталась ему в жены дочь повелителя ракшас Видйотпрабха, словно воплощавшая собой успешное завершение его усилий. Счастливо жил Ашокадатта с любимой, окруженный попечениями тещи. А потом-как-то-сказал теще: «Отдай мне теперь браслет. Должен я возвратиться в Варанаси. Ведь сам я пообещал царю принести другой такой же браслет».

Отдала ему теща второй браслет, а в придачу дала золотой лотос. Герой взял браслет и лотос и, пообещав снова вернуться, собрался в путь. Снова теща с помощью магии пронесла его но небу и, когда достигли они кладбища и оказались у подножия дерева, сказала: «Я всегда прихожу сюда в четырнадцатый день темной половины месяца. И когда бы ты ночью сюда ни явился, всегда найдешь меня у подножия баньяна».

«Ладно», — ответил Ашокадатта на эти ее слова, поблагодарил ее и вернулся в родительский дом. Удрученные разлукой с младшим сыном, родители уже боялись, что из-за долгого его отсутствия и с ним придется им расстаться. И обрадовались они безмерно, когда он неожиданно явился перед ними. Как только весть о его прибытии дошла до царя, пришел и он. Горячо радуясь, обнимал царь Ашокадатту, и на всем его теле поднялись волоски от удовольствия. Пошел Ашокадатта вместе с царем во дворец и вступил туда, словно воплощение радости, и отдал царю божественно совершенную пару браслетов, как бы прославлявших своим нежным звоном его мужество. Отдал он и золотой лотос, украсивший царскую сокровищницу, подобный тому лотосу, который держит в руке Богиня счастья Лакшми.

С любопытством царь и его супруга расспрашивали Ашокадатту о его приключениях, и рассказал он им всю свою удивительную историю. Восхищаясь зятем, царь и царица, получившая второй браслет, восклицали: «Изумленный разум просто отказывается верить описанию необычайных похождений! Добрая слава даром не дается!»

А звуки музыки и песни, наполнявшие по случаю празднества дворец, казалось, воспевали добрые качества Ашокадатты. На другой день царь в построенной им молельне положил лотос на красивую чашу. Серебряная чаша и золотой лотос украшали друг друга так же, как слава и мужество, воплощенные в царе и Ашокадатте. Заметив это, царь с глазами, полными умиления, в порыве преданности Шиве, проговорил: «О, как подходит к этому лотосу эта высокая чаша! Словно на полой от золы голове Шивы уложены высокой раковиной его красновато-желтые волосы. Хотел бы я поставить здесь второй такой же лотос на такой же чаше!» На эти слова царя тотчас отозвался Ашокадатта: «Добуду я тебе, божественный, второй такой лотос!» — «Хватит тебе подвергать себя опасности! Не надо мне другого лотоса!» — возразил царь герою. Но очень хотелось Ашокадатте добыть второй золотой лотос.

Спустя несколько дней снова наступила четырнадцатая ночь темной половины месяца. Словно в страхе перед желанием героя добыть золотой лотос, солнце мгновенно спрятало за гору Заката золотой лотос своего лика, безмятежно плывший до того по глади небесного озера. И когда оно исчезло, то тотчас понеслись повсюду дымно-черные демоны тьмы, как бы спешившие пожрать багровую плоть окрашенных закатом облаков; ночь окутала землю, и мерцавшие местами огоньки сверкали будто зубы в отвратительной пасти повелительницы ракшас — ночи.

В этот час Ашокадатта покинул спальню царевны, снова отправился на кладбище и пришел к тому же баньяну. Между свисающих корней баньяна встретил он тещу свою — ракшаси, которая радостно приветствовала его. Снова герой полетел в ее жилище на гималайской вершине, где ждала его жена, в нетерпении глядя на дорогу. После того как провел он некоторое время с женой, попросил он тещу: «Достань мне откуда-нибудь второй золотой лотос!» Отказала она ему: «Откуда же достану я тебе второй лотос? Растут они в пруду у повелителя нашего Капаласпхоты. Только там рождаются такие золотые лотосы. А тот, что я тебе отдала, подарил мне Капаласпхота из любви к моему мужу!» На это ответил ей Ашокадатта: «Ты отведи меня на озеро, я сам сорву золотой лотос». — «Немыслимо это! Свирепые ракшасы охраняют это озеро», — отговаривала она героя, но он по-прежнему упорствовал. Наконец удалось ему упросить ее. Отвела она его и издали показала то озеро, лежащее в горной долине. Раскрытые золотые лотосы на длинных стеблях покрывали озеро, словно были они отражением лучей солнца. Подошел Ашокадатта к озеру и только-только начал рвать лотосы, как налетели на него со всех сторон ракшасы, ночные чудовища, но, схватив меч, одних он убил на месте, других же обратил в бегство. Уцелевшие примчались к Капаласпхоте и доложили ему обо всем случившемся. Повелитель ракшас разгневался, сам поспешил к озеру и увидел Ашокадатту с похищенными лотосами.

«Да это брат мой, Ашокадатта, каким-то образом попал сюда!» — тотчас с удивлением он воскликнул и, отбросив оружие, со слезами на глазах подбежал к Ашокадатте, пал ему в ноги и проговорил: «Я твой младший брат, Виджайадатта, оба мы дети достойнейшего из брахманов Говиндасвамина. Уже давно я по воле рока стал ракшасой, а оттого, что я череп расколол, прозвали меня Капаласпхотой. Только лишь я тебя увидел, как вспомнил о своем брахманском достоинстве, и исчез облик ракшасы, исчез обман, окутывавший мою душу». Услышав эти слова, крепко прижал брата своего Ашокадатта к груди и словно омыл слезами его тело, оскверненное пребыванием в облике ракшасы.

В тот же миг спустился с неба наставник видйадхар Праджнаптикаушика и так сказал обоим братьям: «Оба вы — видйадхары, и были в таком жалком состоянии из-за проклятия. Нынче же кончился рок проклятия; обретите снова присущие видйадхарам магические знания и ступайте домой — обнимитесь с родными». Так сказал он им и, вернув им магические знания, тотчас вознесся на небо. Они же оба, снова став видйадхарами, наделенными мудростью, взяли золотые лотосы и полетели небесной дорогой на вершину Гималаев. Пошел Ашокадатта к своей жене — дочери ракшаси, и она тоже стала видйадхари, так как избавилась от гнетущего ее проклятия. Забрали ее с собой братья и тотчас же по небу перенеслись в Варанаси. А там их появление было для родителей, измученных огнем разлуки, подобно потоку амриты, мгновенно исцелившей их. И не только для родителей, но и для всех жителей города их возвращение целыми и невредимыми показалось как бы новым и чудесным их рождением.

Отец долго и горячо обнимал Виджайадатту, словно был тот воплощением утоленного желания вновь с ним увидеться. Узнав о случившемся, сам царь Пратапамукута, тесть Ашокадатты, в радости поспешил туда. Обласканный царем, Ашокадатта, которого с нетерпением ждала жена, поспешил в столицу и вступил в нее с большим торжеством. Много золотых лотосов отдал он царю, и очень радовался этому Пратапамукута, ибо получил много больше того, что ожидал.

В присутствии всех собравшихся спросил тогда Говиндасвамин с удивлением и любопытством у Виджайадатты: «Рассказал бы ты, сын мой, что случилось с тобой после того, как обратился ты в ракшасу». Начал рассказывать Виджайадатта: «Когда я из озорства и по воле рока расколол горящий череп, в рот мне попал кусочек мозга, от чего превратился я в ракшасу и ум мой был омрачен заблуждением. Прозвали меня ракшасы Капаласпхотой, взяли меня с собой и стал я одним из них. Привели они меня к своему повелителю, я ему понравился и сделал он меня со временем начальником своего войска. Опьяненный гневом, он однажды напал на гандхарвов и в битве с врагами был убит. Тогда его подданные согласились на то, чтобы я стал их правителем, и начал я вершить дела царства ракшас, поселившись в их столице. Там и случилось так, что благодаря встрече с благородным Ашокадаттой, искавшим золотые лотосы, перестал я быть ракшасой. О том же, как благодаря освобождению от проклятия возвратились к нам прежние магические знания, пусть поведает старший брат!» Так кончил рассказывать Виджайадатта, и взял слово Ашокадатта, чтобы узнали все начало истории:

«Прежде, когда мы были видйадхарами, увидели мы однажды с небес, как в обители святого Галавы плещутся в Ганге его дочери. Случилось так, что и мы, и девушки воспылали друг к другу страстью, но когда мы тайно встретились с ними, с помощью божественного провидения их родственники узнали об этом и в ярости прокляли нас обоих. «Вы, грешники, родитесь теперь в мире смертных и предстоит вам разлука, полная необыкновенных приключений. Но если в недосягаемом для людей отдаленном крае один из вас узнает другого, то обретете вы вновь от учителя магические знания и, освобожденные от проклятия, снова станете видйадхарами и встретитесь с родными». Так все и получилось. Родились мы оба на земле, как было предсказано, а о том, как мы разлучились, вам все известно. Теперь же, когда благодаря могуществу тещи пошел я за золотым лотосом и попал в столицу повелителя ракшас, я там встретил своего младшего брата. Там же обрели мы наши знания от Праджнаптикаушики, наставника видйадхар, и снова став видйадхарами, поспешили сюда». Так Ашокадатта, избавившийся от неведения благодаря тому, что кончилось действие проклятия, закончил повесть о своих изумительных приключениях, рассказанную им отцу, матери и жене своей, дочери царя. И они, приобщившись к его мудрости, стали такими же видйадхарами, как и он сам. Попрощавшись с царем, Ашокадатта с родителями, обеими женами и братом поспешил по небесной стезе во дворец своего повелителя. Когда же он повидал его, то, испросив его дозволения, стал вновь зваться Ашокавегой, а брат его — Виджайавегой. После этого юноши-видйадхары, сопутствуемые родными и близкими, удалились в свое жилище на прекрасной горе Говиндакута.

Правитель же Варанаси, царь Пратапамукута, изумленный всем случившимся, поместил в своем храме на второй чаше золотой лотос, принесенный ему Ашокадаттой. Другими же золотыми лотосами он украсил храм Шивы, выразив тем самым свою великую преданность Трехглазому. Великой честью почитал Пратапамукута для себя то, что, выдав дочь за Ашокадатту, он породнился с братьями.

Вот так по каким-то причинам случается, что божественные существа обречены на рождение среди людей, но благодаря присущим им добродетелям и мужеству они даже в труднейшем деле достигают успеха.

Потому, океан добродетели, думаю я, что заложено в тебе нечто божественное, что поможет достичь тебе желанной цели. Благородные, проявляя энергию в свершении труднейших подвигов, открывают этим лишь сущность своей природы. Твоя желанная царевна Канакарекха, наверное, тоже божественная дева. Иначе с чего бы ей так хотелось супруга, повидавшего Канакапури?»

Так Вишнудатта в одиночестве ночи увлекательной повестью утешал Шактидеву, а тот, всем сердцем жаждущий увидеть Канакапури, укротил свое желание и терпеливо стал дожидаться утра.

Вот вторая волна книги «Четыре девушки» в «Океане сказаний» великого поэта Сомадевы.

5.3. ВОЛНА ТРЕТЬЯ

И вот на том острове Утстхала приходит на заре к Шактидеве властитель рыбаков Сатйаврата. В согласии с обещанием, которое он дал накануне, так он сказал Шактидеве: «Придумал я средство, брахман, как тебе достичь желанной цели. Стоит посреди океана прекрасный остров и называют его Ратнакута. Есть на нем храм, обитель владыки Хари. Туда всякий раз как наступит двенадцатый день светлой половины месяца ашадха, со всех островов, преодолевая многие препятствия, собираются люди принести Богу жертву. Может, встретится среди них и такой, кто побывал в Канакапури. Собирайся, поедем туда, ибо близок уже этот день». Вот какой сове: дал ему Сатйаврата, и Шактидева, ответив согласием, стал собираться и взял с собой то, что заботливо приготовил ему в дорогу Вишнудатта.

Взойдя на корабль, оснащенный Сатйавратой, вместе с ним отправился Шактидева немедля по океанским просторам. Устремились они вперед по волнам океана — сокровищницы всего необычного, изобилующего рыбами, похожими на целые острова, и спросил Шактидева Сатьяврату, стоявшего у кормила: «Что ото виднеется вдали: словно бы гора, покрытая птицами, возвышается среди океанских вод?» Отвечал ему Сатйаврата: «Это, почтенный, дерево вата, а под ним, говорят, страшный водоворот, и следует нам миновать это место, ибо никто из попадающих туда не возвращается». Пока он об этом говорил, их корабль подхватило течением и устремилось судно как раз в сторону этого дерева. Заметив это, закричал тогда Сатйаврат Шактидеве: «Пришел, брахман, наш смертный час. Смотри, помчалось наше судно неудержимо к дереву, и ничем не могу я остановить его бег! Несемся мы прямо в неистовый водоворот, словно в пасть смерти, и непреклонно влечет нас туда сила течения, будто всесильная судьба. Не страшна мне смерть! Разве тело вечно? Жаль мне, что не удалось помочь тебе достичь желанного. Могу лишь попробовать я сдержать несколько бег корабля, а ты тем временем попытайся уцепиться за ветви дерева. Если сумеешь спастись, значит твое счастье. Разве может кто-нибудь предсказать повороты судьбы или прихоть волн?» При этом великодушный Сатйаврата правил корабль так, чтобы прошел он поближе к дереву. Стремительно прыгнул Шактидева и уцепился за толстую ветвь, словно бы за берег океанский. Сатйаврата же, самоотверженно помогший другу, уже входил на своем корабле в уста водоворота.

Ухватился Шактидева за ветви дерева, словно за надежду исполнить свое желание, и, примостившись на них, размышлял в отчаянии: «Не увидел я города Канакапури, да к тому же погубил напрасно царя рыбаков. Всех попирает стопа судьбы, и никто не может отвратить предназначенное». Пока он предавался таким мыслям, день прошел, опустился вечер, и отовсюду слетелись к дереву громадные птицы. И дерево загудело от их клекота, а от ветра, поднятого их крыльями, заходил океан высокими волнами, будто казалось ему, что все они слетелись сюда, чтобы с ним повидаться и выказать свою любовь. Расселись птицы по ветвям, и услышал Шактидева, укрытый листьями, как они человеческим языком между собой разговаривают. Рассказывали они друг другу, кто что увидел за день, — одна птица про новый остров, другая о новом городе, а третья о стране, прежде невиданной. И сказала старейшая из птиц: «Слетала я сегодня за добычей в Канакапури. Завтра на заре снова я полечу туда — удачлива там охота. Зачем мне, старой, уставать, летая в дальние страны?» Слова ее были для Шактидевы подобны неожиданно хлынувшему потоку живительной амриты, и он, успокоившись, подумал: «Вот и узнал я благодаря судьбе о городе Канакапури, а чтобы добраться туда, воспользуюсь я этой птицей — она перенесет меня на своем громадном теле». Рассудив так, он, пока птица спала, забрался к ней на спину и примостился между крыльев. Когда же наступило утро, разлетелись все птицы, и та птица тоже взлетела, словно была она причастна воле судьбы. Не замеченный ею, летел на ее спине Шактидева, и быстро она домчала его до Канакапури, где принялась искать добычи.

В одном из городских садов слез с ее спины Шактидева и пошел в глубь этого сада. Вскоре он увидел двух дев, собиравших цветы. Тотчас приблизился к ним юноша и спросил их, удивленных его появлением: «Что это за страна и кто вы такие, милые?»

«Это город Канакапури, и живут в нем видйадхары, — отвечали девушки, — а это сад видйадхари Чандрапрабхи, мы в этом саду садовницы и собираем для нее цветы». Тогда он попросил красавиц: «А не могли бы вы так сделать, чтобы повидать мне вашу госпожу?» «Так и быть», — ответили они на его просьбу и провели юношу к царскому дворцу. Вошел он в него и увидел там колонны из рубинов и стены из золота, будто был этот дворец средоточием богатств. Завидев его, служанки Чандрапрабхи поспешили сообщить ей о неслыханном событии — пришел во дворец смертный. Она же повелела привратнику немедля его привести к ней. Когда он вошел и взглянул на нее, она ему показалась истинным праздником для очей, верхом совершенства чудесного искусства Творца. Царевна же поднялась с ложа, украшенного прекрасными жемчугами, для того чтобы приветствовать его и оказать ему почтение. После того как он сел, спросила его с о любопытством Чандрапрабха, кто он такой и как попал в эту страну, недоступную для людей, и Шактидева рассказал ей, откуда он родом, из какой семьи, назвал ей свое имя и поведал про то, что пришел сюда повидать город Канакапури и этим добиться руки царевны Канакарекхи.

Узнав про все, подумала немного Чандрапрабха и, глубоко вздохнув, сказала ему с глазу на глаз: «Слушай-ка, что я тебе скажу, счастливец. Правит этой страной повелитель видйадхар Шашикханда. Родились у него четыре дочери. Старшая — это я, Чандрапрабха; другую зовут Чандрарекха, третью Шаширекха, а четвертую Шашипрабха. Со временем достигли мы в, отцовском доме поры девичества. Однажды пошли мои младшие сестры купаться на берег Мандакини. В своем девичьем озорстве градом брызг осыпали они аскета Агрйатапаса, и хоть просил он их остановиться, они упорствовали в своем озорстве. Тогда он пришел в ярость и проклял их всех: «Все вы, негодные девы, родитесь в мире смертных!» Услыхал про это наш отец, прибежал и стал его уговаривать смилостивиться; наконец добился того, что Агрйатапас обозначил каждой из сестер конец проклятия и сохранил для них в их смертном облике память о прошлом рождении вместе с магическим знанием. Затем они, оставив свое божественное тело, оказались в мире смертных, а отец, отдав мне этот город, удалился в горы в лесную обитель. Однажды явилась мне во сне Амбика и предрекла: «Человек, дочь моя, станет твоим мужем!» После этого я всех женихов-видйадхар отвергаю и до сих пор не замужем. Нынче же ты чудесным образом появился, и мне понравился твой прекрасный облик; согласна я тебя взять в мужья. Поэтому как только наступит четырнадцатый день месяца, пойду я на великую гору Ришабха попросить у отца позволения. Туда в этот день каждый год собираются со всех стран света лучшие из видйадхар. Вот схожу я туда, получу от него разрешения и быстро вернусь. Тогда ты и сделаешь меня своей женой. А ты меня здесь дожидайся», — так сказала ему Чандрапрабха и стала ублажать Шактидеву всеми наслаждениями, принятыми у видйадхар. И предаваясь этим наслаждениям, он испытывал такое счастье, какое испытывает человек, опаленный лесным пожаром и вдруг погрузившийся в озеро, полное амриты.

Тем временем наступил четырнадцатый день месяца, и Чандрапрабха обратилась к Шактидеве с такими словами: «Ухожу я сегодня повидаться с отцом и вся моя свита со мной уйдет. Ты же, оставшись в одиночестве, постарайся не скучать эти два дня. Но, смотри, ни в коем случае не ходи ты на верх дворца!» Так сказала она юноше, он пообещал ей, что так и сделает, и с этим отправилась Чандрапрабха в путь.

Остался Шактидева один, стал бродить ради забавы из одного роскошного покоя в другой и разобрало его любопытство:

«Почему это дочь видйадхары запретила мне подыматься наверх?» И вот пошел он наверх, ибо сердце людское всегда тянется к запретному! Когда же поднялся он туда, увидел три тайных, усыпанных жемчугами шатра, предназначенных для женщин, и, откинув полог, вошел в первый. Увидел он там, что на ложе, расшитом драгоценными камнями, кто-то лежит. Откинул он покрывало и узрел прекрасную дочь царя Паропакарина. «Что за чудо? — подумал он. То ли она это спит непробудным сном, то ли я во власти магических чар? Ради нее совершил я такое путешествие, и вот она здесь бездыханная! Но нет, не тронуло тление ее красоты! Быть может, это Творец всего сущего раскинул для меня сети обмана?!»

С такими мыслями вышел он из первого шатра и вошел поочередно в два других. В каждом из них увидел он по юной деве, лежащей на ложе, как и в первом шатре. Удивленный всем этим, вышел оттуда Шактидева и, присев на краю крыши, заметил внизу превосходного коня, под седлом, усыпанным жемчугами, который стоял возле колодца. Захотелось ему посмотреть на него поближе, спустился он и подошел к коню. Увидел он, что у коня нет хозяина, захотел сесть в седло, но только вступил в стремя, как конь ударил копытами и сбросил его в тот колодец. Пролетев сквозь колодец, оказался Шактидева на другом его конце в своем саду в городе Вардхаманапуре и, обнаружив это и зная, что нет с ним Чандрапрабхи, упал он на родную землю, словно надломленный лотос. «Где Вардхаманапура и где город видйадхар? Что это за чудо со мной приключилось? Или магический обман обволок меня своим маревом? О горе! Кто же тешится надо мной, несчастным? И что еще ждет меня впереди?» — отдавшись таким грустным мыслям, изумленный Шактидева вернулся в отчий дом и остался там, обласканный отцом и всеми своими родичами, никому не рассказав, как пришлось скитаться ему из-за барабана глашатая.

На другой день случилось ему выйти из дома и снова донесся до него крик глашатая, объявлявшего под удары барабана: «Если какой брахман или юноша-кшатрий действительно видел город Канакапури, царь тому дочь отдаст в жены и сделает его своим наследником!» Пошел к глашатаям Шактидева и снова заявил: «Видел я этот город Канакапури!» Немедля его к царю привели, а тот его сразу же признал и предположил, что он снова будет лгать. Но Шактидева так ему сказал: «Коли я неверное слово скажу, коли не видел я того города, то накажи меня смертью! Пусть царевна сама меня спросит о Канакапури».

Послал немедля царь слуг своих на дочерью. Явилась царевна, увидела Шактидеву и сказала отцу: «Отец, да он снопа какую-нибудь небылицу сочинит!» Возразил ей на это Шактидева: «Правду ли, ложь ли скажу я, но рассей ты, царская дочь, мое недоумение: не тебя ли видел я бездыханной, лежащей под шатром в Канакапури, и как же это теперь я вижу тебя здесь перед собой, живой и невредимой?» По этим словам Канакарекха поняла, что он действительно побывал в Канакапури, и сказала отцу: «Воистину, видел он Канакапури, и, раз он сумел там побывать, суждено ему быть моим мужем. И возьмет он в жены трех других моих сестер и будет царствовать в том городе над видйадхарами. Нынче же хочу я вернуть себе прежний свой облик и вернуться в Канакапури. Только из-за проклятия святого родилась я в твоем доме, почтенный. «Как только увидит в Канакапури тело твое смертный человек, тогда и кончится срок твоей жизни среди смертных, а тот, с кем это случится, станет твоим мужем», — так определил аскет конец проклятия, наложенного им самим на меня. И хотя я жила в человеческом облике, но помню свое прежнее рождение и обладаю магическим знанием. Поэтому теперь я ухожу отсюда, чтобы снова вернуться к видйадхарам». После этих слов царевна покинула человеческое тело и исчезла. Тут возникло великое смятение, и царский дворец наполнился рыданиями Шактидевы — немало пришлось ему потрудиться, но не достались ему ни Чандрапрабха, ни Канакарекха.

Удрученный тем, что не исполнились его заветные желания, горько осуждал себя Шактидева, покидая дворец, а потом вдруг подумал: «Ведь Канакарекха сказала, что задуманное мной исполнится! Так что же я отчаялся? Ведь успех зависит от моей настойчивости! Отправлюсь-ка я снова в Канакапури той же дорогой, что прежде ходил. Может, снова поможет мне судьба!» Подумав так, тотчас же Шактидева ушел из города. Ведь люди, твердые в своих решениях, не оставят усилий, пока не добьются успеха!

Долго он шел, пока, наконец, не пришел опять в город Витанкапуру, стоящий на самом берегу океана. Встретился там Шактидева с тем же самым купцом, с кем он пустился в плавание и чей корабль разбился. «Да ведь это тот самый Самудрадатта, который упал в море, — подумал Шактидева, — как же он спасся! Не чудо ли? Да ведь и я сам тоже свидетельство чуда!» Подошел к нему Шактидева, и купец узнал брахмана, обнял его с великой радостью, повел к себе домой, угощал, как гостя полагается угощать, и все расспрашивал: «После того как корабль разломился, как ты спасся?» Шактидева рассказал ему подробно все, что с ним произошло, рассказал, как, проглоченный рыбой, попал он на остров Утстхала, и, в свою очередь, спросил купца, что с ним было: «Поведай мне, как перебрался ты через океан?»

Отвечал ему на это купец: «После того как упал я в морскую пучину, уцепился я за какую-то доску и три дня и три ночи меня носило по волнам. Но по счастью проходил мимо корабль, плывшие на нем заметили меня, взывающего о помощи, и подняли на борт. Вступив на палубу, увидел я там своего отца, который после долгого странствия по дальним островам возвращался домой. Он меня сразу же узнал, крепко обнял и стал расспрашивать, а я с рыданиями рассказал ему повесть о своих злоключениях: «Долго не возвращался ты, отец, и решил я сам начать торговлю. Да вот поплыл я на другой остров и случилось так, что разбился мой корабль. До сегодняшнего дня носили меня океанские волны, но тут на счастье вы меня подобрали». Кончил я рассказ, а отец мне и говорит: «Чего ради подвергал ты себя опасности? Есть у меня богатство, сын мой. Смотри, привел я корабль, полный золота!» Так утешил меня отец, и быстро приплыли мы на корабле к себе домой в Витанкапуру. Вот и живу я здесь после всего этого!» Выслушал Шактидева историю купца, отдохнул и, проведя у него ночь, на следующий день сказал ему так: «Нужно мне, купец, снова попасть на остров Утстхала. Расскажи мне, как туда добраться!» Купец отвечал ему: «Сам я нынче на месте сижу, а вот слуги мои отправляются. Ты с ними на корабль садись и поезжай туда, почтенный». Как посоветовал купец, так Шактидева и поступил и поплыл с ними на остров Утстхала. Когда же они приплыли, то пришло Шактидеве на ум: «Если мой родственник, благородный Вишнудатта, все еще здесь живет, непременно у него в монастыре остановлюсь!» Пошел брахман по базару, и повстречались ему сыновья повелителя рыбаков Сатйавраты, узнали они его и спросили: «Ты, брахман, прошлый раз в Канакапури с нашим отцом плавал, а нынче-то как сюда попал?» Стал им Шактидева рассказывать, как закрутило в волнах корабль, как исчез он в водовороте и как их отец в воду упал. Выслушали его сыновья Сатйавраты, рассердились и велели слугам: «Вяжите этого злодея, он нашего отца убил. Как это может быть, что двое на корабле плыли, корабль в водоворот попал, один в водовороте погиб, а другой здесь стоит! Завтра же на заре принесем мы этого молодца, убившего нашего отца, в жертву Чандике, вместо животного». Сыновья повелителя рыбаков вместе со слугами связали Шактидеву, повели его под барабанный бой к храму Чандики, постоянно поглощавшему живые существа, подобно пасти смерти, ощерившейся вылезающими вперед клыками.

Заперли там Шактидеву, связанного, и, когда ночь наступила, в страхе за свою жизнь, он взмолился к Чандике: «О Бхагавати, защити меня, ушедшего в дальние края в поисках возлюбленной и попавшего без всякой вины в руки безумцев. Ведь ты же защищаешь весь мир, ты, истребительница дайтйев, ты, чей облик сверкает как солнце на восходе!» Такую мольбу вознес он Чандике, а затем заснул с трудом и увидел во сне, будто бы из глубины храма вышла некая дева божественного облика и, словно утешая, обратилась к нему: «Ничего не случится с тобой! Есть у сыновей царя рыбаков сестра Биндумати. Когда утром увидит тебя эта девушка, то попросит отдать тебя ей в мужья. Ты должен согласиться, ибо только она освободит тебя. К тому же она и не рыбачка, а божественная дева, на которой лежит проклятие».

Едва поутру он проснулся, как вошла в храм девушка-рыбачка и была она отрадой для его глаз. Подошла к нему девушка и, назвав себя, сказала: «Освобожу я тебя отсюда, но ты выполни мое желание. Когда увидела я тебя, то разгорелась во мне любовь. Возьми же меня в жены». Так сказала ему рыбачка, и Шактидева, тотчас же, вспомнив сон, обрадовался и согласился. Освободила она его, и отпраздновали они свадьбу, ибо, как и предрекла Амбика во сне, братья согласились исполнить просьбу сестры.

Вот стал он там жить с божественной красавицей Биндумати, подобной воплощению успеха, достигнутого благодаря добродетели. Однажды сидели они вдвоем на крыше дома. Заметил Шактидева чандалу, несшего на голове ношу говяжьего мяса, и спросил у супруги: «Скажи мне, стройная, как может злодей есть мясо коров, которых должно чтить во всех трех мирах!».

Ответила на это Биндумати: «Что об этом говорить, благородный? Это — немыслимый грех. Я вот тоже из-за небольшого прегрешения перед коровой родилась в семье рыбака, и когда освобожусь из этого состояния — неизвестно». Такие ее слова удивили Шактидеву, и он спросил у нее: «Расскажи, прекрасная, кто ты и почему родилась в семье рыбака!» Долго он ее упрашивал, и, наконец, сказала она ему: «Я расскажу тебе об этом, но обещай мне, что сделаешь то, о чем я попрошу тебя». «Сделаю!» — поклялся он, и тогда Биндумати сначала сообщила ему свое желание: «На этом острове будет у тебя вторая жена, и она, благородный, вскоре забеременеет от тебя. Когда же она будет на восьмом месяце, ты должен рассечь ей чрево, и пусть это не вызовет у тебя отвращения». Изумился Шактидева, услыша от нее такие речи, и стал уже выражать страх и недовольство, как дочь повелителя рыбаков остановила его и заговорила опять:

«По какой причине тебе надлежит это делать и почему я родилась среди рыбаков, — слушай, я тебе расскажу. Некогда была я видйадхари, но проклятие обрекло меня на рождение в мире смертных. Дело в том, что еще будучи видйадхари, случалось мне струны лютни зубами прикусывать, когда я их соединяла, а так как струны сделаны из воловьих жил, то и пала я низко, ибо взяла в рот частицу коровьей плоти. Вот потому-то и родилась я среди рыбаков».

Пока она это Шактидеве рассказывала, подошел к нему один из ее братьев и сказал: «Вставай, сюда примчался вепрь, убивший уже многих людей».

Лишь только услыхал это Шактидева, мигом спустился с крыши, схватил оружие, вскочил на коня, помчался на вепря и напал на него. А тот пораненный, спасаясь, кинулся в свою пещеру. Погнался за ним Шактидева и вслед за ним проник в нее; и в тот же миг увидел внутри жилище и тенистый сад, а в нем девушку необычайной красоты, подобную лесному Божеству, которая почтительно вышла навстречу ему со словами привета.

И спросил он ее: «Кто ты, счастливица? И что тебя беспокоит?» А она, прекрасноликая, так отвечала: «Живет на свете царь Чандавикрама, повелитель Южной страны, а я его любимая дочь, и зовусь я Биндурекха. Какой-то злобный дайтйа, демон с пылающими глазами, похитил меня из отцовского дома и сюда притащил. Принимая облик вепря, выходит он отсюда на поиски мяса. А сегодня случилось, что какой-то герой тяжко его ранил своим копьем и он, по воле судьбы, сюда притащившись, испустил дух. Не нарушил он моего девичества, спасена я и вот ухожу отсюда».

«Чего же ты дрожишь? — спросил ее Шактидева. — Это я сразил вепря своим копьем, царевна!» «А кто ты?» — спрашивает она тогда. «Я брахман, и зовут меня Шактидева!» «Так ведь это ты мне в мужья наречен! — говорит она ему, и тогда сказал он ей: «Так тому и быть!» — и вышли они оба из пещеры. Когда же пришли они к Шактидеве домой, все рассказали Биндумати, и с ее согласия взял Шактидева Биндурекху в жены. Зажил Шактидева с двумя женами; пришло время, и Биндурекха забеременела. Не прошло и восьми месяцев после этого, как подошла Биндумати к Шактидеве и напомнила ему: «Вспомни, муж, что обещал ты мне. Вот твоя вторая жена уже на восьмом месяце. Пойди к ней и рассеки ее чрево. Не следует тебе уклоняться от исполнения обещанного». Кончила она, а Шактидева, одолеваемый и любовью и жалостью, но связанный словом, стоял молча.

В смятении ушел он от Биндумати и пошел к Биндурекхе, а та, заметив, что он сверх меры огорчен, сказала ему: «Знаю я, благородный, чем ты огорчен. Велела тебе Биндумати рассечь мое чрево. Так тебе и следует сделать. Нет здесь никакой жестокости и пусть тебя ничто не останавливает! Вот послушай, супруг мой, историю о брахмане Девадатте и дочери повелителя йакшей.

5.3.1. Рассказ о Девадатте

Некогда жил в городе Камбуке брахман по имени Харидатта. Был у него достаток, и родился у него сын Девадатта, который еще ребенком познал все науки, а в юности стая страстным игроком в кости. Однажды, все до последней одежки проиграв, побоялся он вернуться в отцовский дом и вошел в заброшенный пустой храм. Увидел он там молившегося в одиночестве великого подвижника Джалападу. Тотчас же, поклонившись ему почтительно, подошел Девадатта к подвижнику, а тот, прервав молчание, приветствовал его ласковыми словами. Затем спросил он Девадатту, что за причина его огорчения, и поведал Девадатта о своем горе, о том, что все свое достояние проиграл. Сказал тогда ему великий подвижник: «Нет, сынок, на земле таких денег, чтобы всем неудачникам помочь. Если хочешь ты избавиться от горестей, то поступи так, как я тебе говорю. Все то, что делаю я, чтобы стать наравне с видйадхарами, делай и ты; следуй моим наставлениям, и тогда покончишь со своей невзгодой.

Согласился Девадатта на сказанное, ответил: «Так тому и быть!» — и остался с ним.

Когда же наступил следующий день, пошел подвижник на кладбище и под деревом вата ночью принес жертву из риса и кислого молока, а затем разбросав ее на юг и на север, на запад и на восток, сказал бывшему с ним Девадатте: «Вот так, Девадатта, нужно приносить тебе каждый день жертву, и всякий раз, как закончишь ее, произносить: «Прими, Видйупрабха, эту жертву». Уверен я, что оба мы достигнем успеха». После этих слов ушел он с Девадаттой в свое жилище.

С тех пор постоянно приходил Девадатта к подножию дерева и совершал жертвоприношение, соблюдая все предписания. Однажды, когда он уже заканчивал жертву, увидел он, как раздвинулся ствол дерева и явилась перед ним божественная дева. Она сказала ему: «Иди сюда! Зовет тебя наша повелительница!» Вошел он за ней в глубь дерева и увидел прекрасный дворец, украшенный каменьями, а в нем возлежащую на ложе женщину необычайной красоты.

Только успел подумать Девадатта: «Эта красавица воистину воплощение нашего успеха!» — как она для того, чтобы принять гостя, встала со своего ложа, и браслеты, которыми были украшены все ее члены, зазвенели, словно слова привета. Приблизившись к нему, она сказала: «Достойный, я — Видйупрабха, дочь повелителя йакшей Ратнаварши. Очень обрадовал меня своим поклонением великий подвижник Джалапада. Преуспеет он в задуманном. Ты же стань господином жизни моей, ибо как только я увидела тебя, воспылала к тебе любовью. Возьми мою руку». Сказал Девадатта: «Пусть так и будет!» — и сыграли они свадьбу.

Продержала она какое-то время его у себя, но когда сделалась беременна, пошел он навестить подвижника и рассказал ему в испуге про все, что случилось. И тогда сказал ему подвижник, жаждущий успеха своих собственных замыслов: «Все ты, дорогой, сделал правильно. Но теперь ступай ты к этой йакшини, рассеки ее чрево и быстро принеси мне плод». Так сказал подвижник Девадатте, да напомнил еще, что его надо слушаться. Снова пошел Девадатта к своей возлюбленной. Вот пришел он к ней и стоит молча, удрученный мыслью о том, что ему сделать надо. Тогда йакшини сама с ним заговорила: «Вижу я, благородный, что опечален ты. Знаю я причину — велел тебе Джалапада рассечь мое чрево и принести ему плод. Сделай же, как велено, не то я сама это сделаю. Здесь кое-что таится!» Хоть и сказала она ему так, не смог Девадатта замахнуться, и тогда она сама рассекла свое чрево и, вынув плод, протянула его Девадатте со словами: «Возьми, это нужно съесть, чтобы стать видйадхарой. Я сама — видйадхари, по проклятием была обращена в йакшини. В этом плоде — конец моему проклятию, ибо вспомнила я прежнее свое рождение. Теперь ухожу я к себе домой, но мы непременно снова встретимся». Только произнесла Видйупрабха эти слова, как куда-то исчезла, а Девадатта, вконец удрученный, пошел к подвижнику Джалападе и отдал ему плод, сулящий достижение успеха. Ведь добродетельные даже в беде заботятся не только о себе.

Изжарив мясо плода, подвижник великий послал Девадатту в лес принести часть этого мяса в жертву Шиве. Выполнил брахман поручение, возвращается и видит, что пока он ходил, подвижник съел все мясо без остатка. Но едва он стал упрекать Джалападу: «Что же ты все мясо один съел!», тот, хитрец, обратился в видйадхару и взвился в небо, только сверкнул в небе синей полоской, словно меч. Подумал Девадатта: «Вот горе-то! Обманул меня этот злодей. Воистину, с кем нерешительным такого не случается! Как бы мне теперь ему за это отплатить? Вот бы мне добыть средство, чтобы тоже обратиться в видйадхару! Да нет здесь никакого другого средства, кроме как умилостивить веталу».

Так поразмыслив, пошел он в тот же вечер в обитель предков, на кладбище, и там у подножия дерева принес он жертву из человеческого мяса, вызывая веталу. Но видя, что тот не появляется, видимо, недовольный жертвой, Девадатта, чтобы его умилостивить, решил отрезать кусок мяса от собственного тела.

Тотчас явился ветала и сказал ему, доблестному: «Порадовал ты меня своей смелостью, остановись, не надо больше ничего делать! Выполню я все, что ты пожелаешь!» И тогда сказал ему герой: «Отнеси меня туда, где находится теперь Джалапада, обманувший мое доверие». — «Ладно», — молвил ветала и, посадив его к себе на плечи, тотчас взвился в небо и примчал его в страну видйадхар.

Увидел там Девадатта Джалападу, живущего во дворце, восседающего на троне, усыпанном драгоценностями, опьяненного властью над видйадхарами и пытающегося сделать Видйупрабху своей женой вопреки ее воле. Радостны были глаза Видйупрабхи, прекрасные, как глаза чакоры, упивающейся лунным светом, когда Девадатта вместе с веталой ринулись на обманщика Джалападу. А тот, увидев невесть откуда явившегося Девадатту, перепугался, выронил меч и свалился с трона на землю. Схватил Девадатта меч, но не стал убивать Джалападу. Ведь благородные всегда милостивы к поверженным врагам! Он и веталу остановил, готового умертвить Джалападу: «Что с того, что убьем мы этого лицемера мечом? Спусти ты его снова на землю, верни его в обитель, пусть он снова исполняет обеты капалики, увешанного черепами».

Только сказал это Девадатта, как с неба сошла супруга Шарвы и обратилась ласково к брахману: «Великую радость доставил ты мне своим мужеством, необычайным и нигде прежде не виданным. Отныне правь ты царством видйадхар, дарю его тебе!» Сказала она так, наделила Девадатту мудростью видйадхар и исчезла.

Ветала же спровадил Джалападу на землю, и с чем тот был, с тем и остался. Воистину, не долог век богатства, неправедно добытого. Девадатта же с Видйупрабхой получили царство видйадхар и жили счастливо».

Такую историю поведала супругу своему Шактидеве сладкоречивая Биндурекха и добавила: «Вот какие дела случаются. Так будет и со мной. Как велела Биндумати, так и сделай, рассеки мое чрево, извлеки плод, устраняющий горе».

Но хоть настаивала на этом Биндурекха, Шактидева все же опасался, как бы не совершить греха. И тогда раздался голос с неба: «О Шактидева, бесстрашно рассеки ей чрево, возьми плод за шею, и он обратится в твоей руке в меч!» Услышав божественный голос, тотчас рассек он чрево Биндурекхи, схватил плод за горло, вытащил его и почувствовал, что это вовсе не младенец, а меч в его руке. Свершив это, почувствовал Шактидева, как растет его знание, и ощутил себя видйадхарой. Биндурекха же стала незримой. Тогда Шактидева пошел к жене своей, рыбачке, и рассказал ей все, что случилось.

Она сказала: «Мы, супруг мой, дочери повелителя видйадхар, но все трое были изгнаны проклятием из Канакапури. Одна из нас, Канакарекха, родилась в Вардхаманапуре. Как кончилось для нее действие проклятия, ты сам видел. Она уже вернулась в родной город. Я — третья сестра. Наступил срок, когда и с меня спадет проклятие. Сегодня я вернусь в свой любимый город, где хранятся наши тела — тела видйадхари. Моя старшая сестра Чандрапрабха уже там. Поспеши же туда с помощью своего магического меча. Там мы, все четыре сестры, станем твоими женами, а отец наш, скитающийся по лесу, отдаст тебе свой престол и будешь ты править в городе». После того как Биндумати рассказала ему о себе, ответил ей Шактидева: «Так тому и быть» — и умчался с ней по небесной дороге в славный город Канакапури.

Те женские тела, которые видел он прежде в трех шатрах дворца бездыханными, теперь ожили, ибо души их возвратились к ним — и к Канакарекхе, и к другим, и нашел он трех своих возлюбленных живыми. А затем встретил и четвертую, старшую сестру, взгляд которой, соскучившейся в долгой разлуке, предвещал счастье.

В то время как служанки, обрадованные его прибытием, занялись своими делами, Чандрапрабха удалилась с Шактидевой в спальный покой и сказала: «Та царевна Канакарекха, которую ты, счастливец, видел в Вардхаманапуре, моя сестра, и зовут ее Чандрарекха. Дочь повелителя рыбаков Биндумати, с которой ты прежде на острове Утстхала свадьбу справил, сестра моя Шаширекха, а царевна Биндурекха, что стала твоей женой, после того как ее похитил дайтйа, моя младшая сестра Шашипрабха. Теперь пойдем к нашему отцу, и он повенчает всех нас с тобой».

И вот по слову мудрой Чандрапрабхи, словно по повелению Бога с цветочными стрелами, немедля Шактидева со всеми четырьмя сестрами отправился к их отцу. А тот, выслушав от склонившихся перед ним дочерей обо всем случившемся, по велению голоса с небес отдал их в жены Шактидеве, а его самого поставил царем в Канакапури, передал ему все свои богатства и знания и дал ему имя, которым стали называть его видйадхары, — Шактивега. «Никто тебя не победит, ибо будешь ты обладать несокрушимой силой. Но ты должен будешь преклониться перед Нараваханадаттой, сыном повелителя ватсов, нашим будущим верховным правителем». Дав такое наставление, могучий властитель видйадхар Шашикханда удалился в отшельническую обитель, покинув столицу и свою землю. Шактивега же, став царем, вступил со своими женами в город Канакапури — знамя всего царства видйадхар.

С тех пор счастливо жил Шактивега с четырьмя своими супругами, кокетливо бросающими на него взоры, в Канакапури, славном своими храмами, блистающими золотой отделкой, проводя время в радующих сердце садах, где спуски к водоемам украшены ступенями, усыпанными жемчугами и другими драгоценными камнями».

Рассказав о своей занимательной жизни, Шактивега обратился к повелителю ватсов с такими словами: «О властитель ватсов, украшение лунной династии. Знай, что хотелось мне посмотреть на твоего сына, будущего нашего повелителя! Был человеком я, но по милости Шивы, сокрушителя городов, стал я видйадхарой. Нынче ухожу я, царь, домой, повидав своего будущего господина. Да сопутствует ему всегда и во всем счастье!»

Произнеся это, сложил Шактивега почтительно руки и после того как получил разрешение удалиться, силой магии улетел, пожелав повелителю ватсов с царицами, наследником и министрами счастливой жизни.

Вот третья волна книги «Четыре девушки» в «Океане сказаний» великого поэта Сомадевы.

Пятая книга по названию «Четыре девушки» окончена.

Оглавление

ВСТУПЛЕНИЕ

КНИГА ПЕРВАЯ

1. КНИГА О РОЖДЕНИИ «ВЕЛИКОГО СКАЗА»

ВОЛНА ПЕРВАЯ

1.1.1 РАССКАЗ О ГНЕВЕ ПАРВАТИ

1.2.0 ВОЛНА ВТОРАЯ

1.2.1 ПОЧЕМУ ШИВА ЛЮБИТ КЛАДБИЩА И ЧЕРЕПА?

1.2.2 РАССКАЗ КАТЙАЙАНЫ О СЕБЕ

1.2.3 ИСТОРИЯ ВАРШИ И УПАВАРШИ

1.3.0 ВОЛНА ТРЕТЬЯ

1.3.1 ИСТОРИЯ О ПАТАЛИ И ПУТРАКЕ И О ТОМ, КАК ВОЗНИК СЛАВНЫЙ ГОРОД ПАТАЛИПУТРА

1.3.2 О ЦАРЕ БРАХМАДАТТЕ И ЗОЛОТЫХ ГУСЯХ

1.3.3 О ГЛУПЫХ СЫНОВЬЯХ АСУРЫ МАЙА И ОБ ОСТАВЛЕННОМ ИМ НАСЛЕДСТВЕ

1.4.0 ВОЛНА ЧЕТВЕРТАЯ

1.4.1 О ЛЮБВИ ВАРАРУЧИ И УПАКОШИ

1.4.2 О ВОЦАРЕНИИ ЛЖЕ-НАНДЫ И О ВЕРНОМ МИНИСТРЕ ШАКАТАЛЕ

1.5.0 ВОЛНА ПЯТАЯ

5.1 ОБ ИЗБАВЛЕНИИ ШАКАТАЛЫ ИЗ ЗАТОЧЕНИЯ

1.5.2 ПОЧЕМУ РАСХОХОТАЛАСЬ МЕРТВАЯ РЫБА?

1.5.3 О МНОГОУМНОМ МИНИСТРЕ ШИВАВАРМАНЕ

1.5.4 О ТОМ, КАК СЫН ЛЖЕ-НАНДЫ ПРЕДАЛ ДРУГА

1.5.5 О ТОМ, КАК БРАХМАН ЧАНАКЙА ИЗВЕЛ ЛЖЕ-НАНДУ

1.6.0 ВОЛНА ШЕСТАЯ

1.6.1 О ТОМ, КАК БЫЛ РОЖДЕН ГУНАДХЙА

1.6.2 РАССКАЗ КУПЦА МУШАКИ О ТОМ, КАК ОН РАЗБОГАТЕЛ

1.6.3 О ТОМ, КАК БРАХМАН УЧИЛСЯ МИРСКОЙ ХИТРОСТИ

1.6.4 О ЦАРЕ САТАВАХАНЕ

1.6.5 О ТОМ, КАК ВАЖНО ЗНАТЬ ГРАММАТИКУ И СКОЛЬКО ВРЕМЕНИ НУЖНО, ЧТОБЫ ЕЙ ОБУЧИТЬСЯ

1.7.0 ВОЛНА СЕДЬМАЯ

1.7.1 О ЖИЗНИ ГУНАДХЙИ В ЛЕСУ

1.7.2 ИСТОРИЯ ПУШПАДАНТЫ

1.7.3 РАССКАЗ О ЦАРЕ ШИБИ, НАКОРМИВШЕМ СОКОЛА СВОИМ МЯСОМ

1.8.0 ВОЛНА ВОСЬМАЯ

1.8.1 О ТОМ, КАК ГУНАДХЙА ЗАПИСАЛ «ВЕЛИКИЙ СКАЗ», СОДЕРЖАЩИЙ ИСТОРИЮ ЖИЗНИ И ПОХОЖДЕНИЙ НАРАВАХАНАДАТТЫ

КНИГА ВТОРАЯ

2.0.0 НАЧАЛО РАССКАЗА

2.1 ВОЛНА ПЕРВАЯ

2.1.1. Рассказ о замужестве Мригавати

2.2. ВОЛНА ВТОРАЯ

2.2.1. Рассказ о Шридатте и Мриганкавати

2.3. ВОЛНА ТРЕТЬЯ

2.3.1. Рассказ о царе Чандамахасене

2.4. ВОЛНА ЧЕТВЕРТАЯ

2.5. ВОЛНА ПЯТАЯ

2.5.1. Рассказ о Самудрадатте и Шактимати

2.6. ВОЛНА ШЕСТАЯ

2.6.1. Рассказ о Балавинаштаке

2.6.2. Рассказ о Руру и Прамадваре

КНИГА ТРЕТЬЯ

3.0 ЛАВАНАКА

3.1. ВОЛНА ПЕРВАЯ

3.1.1. Рассказ о царе Махасене и искусном лекаре

3.1.2. Рассказ о лживом монахе

3.1.3. Рассказ о царе Девасене и Унмадини

3.1.4. Рассказ о купце Йаиллаке

3.1.5. Рассказ о царе Пунйасене

3.1.6. Рассказ о Сунде и Упасунде

3.2. ВОЛНА ВТОРАЯ

3.2.1.Рассказ о Кунти

3.3. ВОЛНА ТРЕТЬЯ

3.3.1. Рассказ об Урваши и Пуруравасе

3.3.2. Рассказ о Вихитасене и Теджовати

3.3.3. Рассказ о Сомапрабхе и Гухачандре

3.3.4. Рассказ об Ахалйе

3.4. ВОЛНА ЧЕТВЕРТАЯ

3.4.1. Рассказ о Видушаке

3.5. ВОЛНА ПЯТАЯ

3.5.1. Рассказ о вайшйе Девадасе

3.6. ВОЛНА ШЕСТАЯ

2.6.1. Рассказ о Пхалабхути

3.6.2. Рассказ Кувалайавали

3.6.3. Рассказ о Ганапати

3.6.4. Рассказ о Каларатри

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

4.0 РОЖДЕНИЕ НАРАВАХАНАДАТТЫ

4.1. ВОЛНА ПЕРВАЯ

4.1.1. Рассказ о Панду

4.1.2. Рассказ о Девадатте

4.1.3. Рассказ Пинга.

4.2. ВОЛНА ВТОРАЯ

4.2.1. Рассказ о Джимутавахане

4.2.2. Рассказ Джимутаваханы о его прежнем рождении

4.2.3. Рассказ о Кадру и Винате

4.3. ВОЛНА ТРЕТЬЯ

4.3.1. Рассказ о Синхапаракраме

КНИГА ПЯТАЯ

5.0. ЧЕТЫРЕ ДЕВУШКИ

5.1. ВОЛНА ПЕРВАЯ

5.1.1. Рассказ Шактивеги

5.1.2. Рассказ о Шиве и Мадхаве

5.1.3. Рассказ о Харасвамине

5.2. ВОЛНА ВТОРАЯ

5.2.1. Рассказ об Ашокадатте и повелителе ракшас Капаласпхоте

5.3. ВОЛНА ТРЕТЬЯ

5.3.1. Рассказ о Девадатте Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg