«Трисс Воительница»

Брайан Джейкс Трисс Воительница

Была ли трава зеленой В сезонах, ушедших давно На запад за синее море, Где солнце идет на дно? Я шел через лес и горы, Не думая о том, Что день придет — и я проснусь Совсем седым стариком. Приятно в летний полдень В саду посидеть в тени И вспомнить о том, что было В давние, давние дни. А ты, что пока еще молод, Подходи ко мне и внемли Старинной военной саге О днях, что давно ушли.

Книга первая Времена побегов

1

Со времен своего великого предка короля Саренго принцесса Курда слыла первой шпагой Рифтгарда. Подобно прочим августейшим особам королевства, она являла собой чистопородного хорька, с благородным белым мехом и розовыми, как кораллы, глазами. Каждый день, от завтрака до обеда, она неустанно поддерживала свое непревзойденное мастерство фехтования, упражняясь в оружейной палате. Данное утро не было исключением.

На стропилах рядами висели репы — тренировочные снаряды. Двое слуг-белок, девушка и седовласый старец, стояли в ожидании приказаний принцессы. Натянув длинную, из сурового полотна рукавицу, Курда кивком указала на стойку с оружием и приказала:

— Вон ту тяжелую саблю!

Поспешно обернув лапы в масляную тряпку, служанка, которую звали Трисс, аккуратно, чтобы не испачкать кожаной рукоятки, подхватила тяжелую саблю за клинок, собираясь передать ее принцессе. Но не успела она и глазом моргнуть, как Курда столь быстро и грубо выхватила у нее оружие, что ненароком резанула ее по пальцу. Едва Трисс, стиснув зубы от боли, отскочила в сторону, как молодая фехтовальщица принялась атаковать висящие мишени. Она так яростно расправлялась со своими овощными противниками, которые летели во все стороны, отскакивая от пола и стен и попутно избивая прислугу, что комната вскоре наполнилась половинками поверженных реп. Слегка запыхавшись, Курда вытерла льняной рукавицей щеку от прилившей к ней желтой мякоти и, приставив конец сабли к груди Трисс, проскрежетала:

— Все убрать! И подать мне рапиру!

Трисс бросилась выбирать оружие, которым пожелала на этот раз воспользоваться Курда.

Старик Друфо тем временем принялся выметать куски репок, особо тщательно вытирая мокрые места, чтобы, чего доброго, принцесса не поскользнулась. Слуги не понаслышке знали, какими последствиями это могло для них обернуться.

Схватив рапиру, Курда принялась яростно размахивать ею в воздухе, наслаждаясь производимым при этом свистящим звуком. Поймав предупредительный взгляд Трисс, Друфо стал крадучись пробираться вдоль стенок к своей юной подруге. Девушка, аккуратно оттирая с клинка сабли остатки масла, ни на миг не упускала из виду движений принцессы, которая с грациозностью танцора отбивала от концов веревок корни поверженных репок.

Сник! Вип! Зип!

Отсекая висящие растительные ошметки, клинок извивался, подобно змее. К несчастью, два раза Курда промахнулась и вместо цели попала в веревку. Фыркнув от злости, она бесцеремонно швырнула рапиру в сторону и потребовала:

— Теперь меч с прямым клинком! А ты приготовься бросать, когда я скажу! Да поживей!

Друфо поспешил поднять с пола два крупных куска репки, а Трисс, убрав на место рапиру, принялась подыскивать длинный обоюдоострый меч среднего размера с резной рукояткой.

Принцесса вцепилась в него с нетерпением голодного — зверя и, слегка повертев клинком в воздухе, крикнула Друфо:

— Кидай! Кидай!

Старик подбросил оба куска тыквы вверх и, закрыв голову лапами, бросился прочь. Едва он успел это сделать, как меч молнией взмыл сначала вверх, потом в сторону, при этом расщепив одну из мишеней, но не тронув другую.

Из-за досадного промаха розовые глаза принцессы налились злостью. Пока Друфо собирал разбросанные по полу куски реп, Курда огрела его плоской стороной меча по спине:

— Ах ты, старый болван! Если я говорю бросать, значит, нужно это делать хорошо. То бишь высоко. Или ты, криволапый, совсем башкой ослаб и не понимаешь, что тебе говорят? Так я тебе вмиг прочищу мозги.

По-прежнему прикрывая голову лапами, Друфо стоял, не разгибая спины, по которой Курда, изливая свой гнев, продолжала его хлестать, словно кнутом, плоской стороной клинка. Зная, что ее старому другу грозит смертельная опасность, Трисс подхватила несколько кусков репы и принялась подбрасывать их вверх.

— Смотрите, принцесса, — крикнула Трисс, — у меня получается куда лучше, чем у этого старого дурака. Хоп! Хоп! И лучше, и выше! Готовьтесь, бросаю!

К счастью для всех, ее выдумка сработала, и внимание Курды тотчас устремилось к летящим мишеням. Меч Курды лихо рубил каждую мишень. Несмотря на то что от напряжения она вскоре запыхалась, настроение у нее явно улучшилось. Наконец, переводя дух, принцесса остановилась и, одобрительно кивнув, произнесла:

— Хорошо кидаешь. Вот так и надо делать!

Дверь в комнату отворилась, и на пороге появился другой чистокровный хорек, покрупнее. Его рот был широко растянут в глупой улыбке.

— Чего тебе надо, Блэдд кривоносый?

Принц привык к оскорбительной манере обращения родной сестры. Вместо того чтобы обидеться, он прыснул со смеху, и его брюшко затряслось, словно студень.

— Ха-ха-ха, — хохотал он. — Все шинкуешь репку, сестричка? Верно, собираешься из нее что-нибудь состряпать на обед? Пожалуй, кухарка из тебя вышла бы куда лучше фехтовальщицы. Ха-ха-ха!

Подняв меч, Курда с грозным видом двинулась в сторону брата:

— Честное слово, когда-нибудь я тебя, жирное рыло, пущу на хорошую отбивную. Кого-кого, а уж тебя я сумею разделать по всем правилам, можешь не сомневаться. Ну, говори, зачем явился?

Отступив к двери, Блэдд на случай бегства приоткрыл ее.

— Тебя желает видеть король, — выпалил он, по-ребячески показав сестре язык. — Он кое-что про тебя выведал. И теперь мечет гром и молнии. Велел тебе явиться, да побыстрее, пока он не повесил на дверь большой замок.

Курда устремила на него острие своего меча. От былого хорошего настроения у нее не осталось и следа.

— Ах ты, поганая ябеда! Это ты настучал на меня королю!

Блэдд, заливаясь идиотским смехом, пустился наутек, а Курда помчалась за ним вслед.

Едва за благородными хорьками захлопнулась дверь, Трисс бросилась на помощь своему старику другу.

—Как ты, Друфо? Она тебя не ранила? Нет?

Улыбнувшись, он отчаянно потер спину:

—Только благодаря тебе, девочка. Если бы она еще раз промазала, мне бы точно было несдобровать. Спасибо тебе, Трисс. Да какая из нее фехтовальщица! Будь здесь твой отец, он бы ее в два счета за пояс заткнул. Увалень в белой шкуре, будь она трижды неладна.

Услышав излюбленное ругательство из уст старого друга, Трисс усмехнулась и принялась собирать куски репки.

—Одолжи-ка мне свою лапу, старый ворчун. Отнесем это добро тем, кому оно может сослужить добрую службу.

Перегнувшись через подоконник окна, белка издала звук отчаянного трепыхания чайки. Внизу рабы мостили дорогу, которой надлежало соединить травяной склон с каменистым берегом реки. Дорога начиналась у ворот Рифтгарда, тянулась вдоль его стены и должна была заканчиваться у пристани. В низовьях реки носом к морю стоял корабль. Это было маленькое судно с единственным квадратным парусом лилового цвета.

Звери-рабы, среди которых были белки, мыши, ежи и выдры, устремили свои взоры на окно, из которого торчала голова Трисс.

—А ну-ка, ребята, посторонитесь, — обратилась к ним молодая выдра по имени Рукавичка. — Милостью мисс Трисс, кажется, у нас сегодня будет ужин.

Сбрасывая вниз куски репы, Трисс решила расспросить Друфо о своем отце, которого ей не довелось знать.

—Ты помнишь моего отца? Каким он был, Друфо?

Старик в восхищении покачал головой:

—Он был особенным. Хоть молодым и ветреным, но все равно не таким, как все. Еще не родился на свет тот зверь, который мог бы тягаться с Рокком Арремом на мечах. Уж поверь мне на слово, детка. Ведь я сражался с ним бок о бок. Мы с ним были словно родные братья.

Трисс продолжала выбрасывать через подоконник овощные остатки.

—Но несмотря на это, его все равно убили, — резон но заметила она.

На мгновение застыв, Друфо широко улыбнулся:

—Эх, если б не стрелы поганых крыс Рифтгарда, одолеть бы его никто не смог. Но, на нашу беду, у них был большой перевес. Никогда не забуду тот день, когда погиб твой отец. Он сражался до последней минуты. Помнится, под конец он сломал свой меч и начал швырять обломки в морды врагов. Такие, как Рокк Аррем, никогда не сдаются. Никогда!

Подобрав последние куски репки с пола, Трисс тяжело вздохнула:

—Ну почему я была тогда совсем маленькой и не могла сражаться вместе с ним? Тогда никто не смог бы отобрать нашу свободу.

Друфо наблюдал за тем, как рабочие подбирают внизу репку. Потом перевел взгляд вдаль, на горные склоны, густо поросшие хвойными лесами и кое-где опушенные снегом, сохранившимся от суровой зимы.

—Ох и нелегко приходится зверю в этих северных холодных краях. А уж таким, как мы с тобой, рабам и того хуже.

Понизив голос, девушка прижалась к уху старика-друга и прошептала:

—Вон там стоит новенькая лодка. Как только ее достроят, мы уплывем на ней в открытое море. А там, за Великим морем, говорят, есть прекрасные земли. Мы сможем жить там припеваючи.

—Послушай, Трисс, — схватив молодую белку за лапу, в сильном волнении заговорил Друфо, — не глупи. Даже думать об этом не смей! Еще никому не удавалось сбежать из Рифтгарда. Иначе мы бы об этом знали. Так что выкинь эти бредовые мысли из своей головы!

Трисс высвободила свою лапу из тисков старика-белки.

—Это всего лишь вопрос четырех дней, Друфо. Нужно быть последним трусом, чтобы упустить такую возможность. Выдра Шог и ежиха Велфо — наши ребята. Они давно помогают мне. Лодка будет скоро готова. Ты можешь бежать вместе с нами.

—Да вы хоть представляете, какой опасности себя подвергаете, мисс? — продолжал вполголоса увещевать ее не на шутку встревоженный Друфо. — Увести новую деревянную посудину из-под носа короля! Не хочу об этом даже говорить, не то что участвовать. Слышишь? Так что на меня не рассчитывай. Чтобы я собственными руками погубил трех молодых зверей — этому никогда не бывать!

—Постой, — затаив дыхание, шикнула на него Трисс. — Кажется, сюда идут.

В двери показался капитан Затрещина, вслед за которым в комнату ввалилась четверка верных ему крыс. Трисс и Друфо, поспешно встав на четыре лапы, притворились, что чистят пол. Капитан Затрещина был столь злонравным, что жестокость буквально отпечаталась у него на морде. Опершись на свое копье, задней лапой он крепко наступил сзади на шею Трисс.

—А ну-ка говори, — процедил он сквозь зубы, — что рабы без хозяев делают в комнате, сплошь набитой оружием, а?

—Послушайте, капитан, — запинающимся голосом начал Друфо, — мы здесь с разрешения принцессы. Мы были при ней, пока она упражнялась в фехтовании. А потом она велела нам с Трисс навести порядок. Мы уже почти закончили, капитан.

—А по-моему, здесь вполне чисто, — окинув комнату оценивающим взглядом, заключил капитан и, обращаясь к своим подчиненным, добавил: — Не так ли, мальчики?

—О да, да, — незамедлительно подхватили те.

—Заруби себе на носу, — огрев старика белку рукоятью копья, рявкнул капитан, — если я еще хоть раз застану вас здесь одних, пеняйте на себя. А ну-ка марш на ковер к королю! Отчитаешься за двоих.

С трудом встав с колен, Друфо засеменил к двери. Трисс уже было собралась последовать за ним, но капитан предупредительно вонзил копье в пол у ее лап.

—А ты, мисс, постой. Тебя, милочка, я уж давно заприметил. Придется мне для тебя и твоих дружков подготовить отдельные апартаменты. Спорим, ты думала, я ни за что не узнаю о вашей затее насчет побега? Взять ее! Двое крыс-стражников схватили Трисс, а остальные для острастки выставили вперед копья.

—Но, капитан, — попытался вмешаться Друфо, — этого не может быть. Ведь она все эти дни не отходила от меня ни на шаг. Клянусь, Трисс не могла этого сделать.

Вместо ответа Затрещина так сильно поддал ему под зад, что тот едва не полетел кубарем вниз.

—Покажите мне раба, — подмигнув крысам, философски изрек капитан, — и я покажу вам лжеца. Запереть ее в клетке. Ох и запоет она у меня жаворонком!

Молодую белку волоком потащили вниз в клетку наказаний. Друфо проводил ее жалким, перепуганным взглядом.

2

Далеко-далеко за бескрайними морями, вдали от гор и ущелий Рифтгарда, мягкая, как масло, и лазурная, как барвинок, весна неумолимо сменялась летом. У крепостного вала, защищавшего северные подступы к аббатству Рэдволл, купаясь в нежных лучах полуденного солнца, безмятежно предавались своим раздумьям великий аббат Эподемус и его стародавняя приятельница Мэлбан Гримп.

В аббатстве Рэдволл лесная мышь Мэлбан одновременно была и целительницей, и архивариусом. Сморенная солнечным теплом, она, казалось, совсем задремала. Однако стоило случайной бабочке сесть ей на нос, как Мэлбан, сморщившись, тотчас приоткрыла один глаз.

— Как думаешь, Эп, они уже вернулись?

Хотя глаза Эподемуса были закрыты, он отнюдь не спал.

— Не знаю. Почему бы тебе не пойти и не выяснить самой, Мэл?

Распахнув глаза, Мэлбан измерила внимательным взором своего собеседника, мышь с желтым воротником.

—Видишь ли, мое дело маленькое. Ты здесь аббат, а не я. И стало быть, за все отвечаешь ты.

—Ох и до чего же тяжелый удел — быть отцом настоятелем аббатства Рэдволл! — не открывая глаз и продолжая нежиться в лучах солнца, посетовал на свою долю Эподемус.

Прежде чем ответить, Мэлбан слегка призадумалась:

—Что правда, то правда. Но ничего не поделаешь.

Безмятежную морду аббата чуть тронула легкая улыбка:

—Вот и славно, что ты это понимаешь, Мэл. Поэтому приказываю тебе пойти и узнать, вернулся отряд, посланный на сбор черники, или нет!

Тяжело вздохнув, целительница-архивариус выпрямилась и поковыляла в сторону крепостной стены.

—Нет никакой нужды идти, — заявила она, прильнув ухом к стене. — Они уже близко и вовсю горланят песни.

Поднявшись на задние лапы, Эподемус лениво потянулся.

—Пошли открывать ворота. Не то пирогов к ужину нам не видать. А ну-ка давай посмотрим, кто из нас придет первым? Вызываю тебя на состязание.

Огромный живот Мэлбан затрясся от смеха.

—Ты вон ту улитку вызывай на состязание! Да мы с тобой вскоре без подъемника не сможем ни наверх взобраться, ни спуститься вниз.

—Что верно, то верно, Мэл. Мы с тобой рождены для комфорта, а не скорости.

—Это уж точно. Положение нас обязывает держаться с достоинством. Не хватало еще, чтобы отец настоятель и целительница-архивариус носились по обители, как угорелые лягушки.

Миновав овощные грядки и обогнув фруктовый сад, они вышли на пеструю лужайку, покрытую молодой травкой, желтыми нарциссами, голубым молочаем и розовыми соцветиями вероники. Едва они ступили на насыпную дорожку, что вела к главным воротам, как их взору во всем великолепии открылся вид на сложенное из красного песчаника аббатство Рэдволл. Восхищенный Эподемус на мгновение замер, потом еще крепче сжал лапу своей подруги и со вздохом произнес:

—До чего же я люблю наше аббатство. Воистину на свете нет прекрасней этого места, не правда ли, Мэл?

—Что правда, то правда. Другого такого места нет, Эп, — одобрительно похлопав его по лапе, согласилась мышь-архивариус. — Нам очень повезло, что довелось здесь жить!

Обе мыши подняли деревянный засов, и с другой стороны ворот донесся гвалт молодых голосов:

—Открывай побыстрей, пока мы не сожрали все ягоды!

—Скорей, скорей. Не то мы умрем с голоду.

—Хурр, вот умора. С таким брюхом, как у тебя, с голоду умереть невозможно!

—Да ты лучше на себя погляди, ненасытная утроба!

Едва Эподемус и Мэлбан успели отскочить в сторону, как в распахнутые ворота ворвалась ватага зверей: бельчата, мышата, крольчата, ежата, землеройки, выдрята и старая зайчиха-няня. Вооруженные ведрами и корзинками, доверху наполненными спелыми ягодами, маленькие воспитанники аббатства, или, как их еще называли, диббаны, были по уши перемазаны фиолетовым соком.

—Дорогой господин Меховичок, — с напускной суровостью обратился аббат к юному кротенку, с головы до пят заляпанному синими пятнами, — не иначе как у вас сегодня выдался трудный день.

—Хурр, у меня было бы все хорошо, если бы не Биккл. Негодница толкнула меня мордой в корзинку. Вот я и перемазался по уши.

Крошечная белочка по имени Биккл, с огромным пушистым хвостом, защищая себя, изо всех сил пыталась прикинуться невинной жертвой:

—Отец настоятель, Меховичок первым дернул меня за хвост. А когда я за ним погналась, он упал и угодил прямо в корзину с ягодами. Я не виновата. Это просто случайность.

—Случайность? — с недоверчивой улыбкой ответил отец Эподемус. — Что-то с этим кротенком происходит слишком много случайностей. А вы что на это скажете, Мемм Флэкери?

Наставница маленьких зверей, толстая старая зайчиха, поправив на голове чепец, воскликнула:

—Да что тут скажешь? Сорванцы, и все тут! Устроить им хорошую головомойку! То бишь надраить до блеска, и дело с концом!

—Уа-а! — взвыли в ответ на ее предложение диббаны. — Нет, только не это. Мы же мылись всего лишь вчера.

— Если вы меня еще раз посадите в свою бадью, от меня ничего не останется. Верно я говорю, Чернявый?

—В этом аббатстве с детей готовы три шкуры содрать во время мытья, — с мрачным видом заметил мышонок по имени Чернявый.

Гердл Спринк, еж-винодел, измерив Чернявого строгим взглядом, произнес:

—Лучше попридержи свой острый язычок, малыш.

Хорошая ванна для вас сейчас придется как нельзя кстати. А когда помоетесь, все марш в постель! Ясно?

На мгновение в рядах мелюзги воцарилась устрашающая тишина.

—Дэб! — вдруг вскричал Меховичок, слегка приподняв сжатую в кулак лапу.

Стоило этому возгласу слететь с его уст, как все остальные диббаны, подхватив его, бросились врассыпную.

—Эй, кто-нибудь, живо закройте ворота! — протрубила Мемм Флэкери, которой удалось поймать двоих бросившихся наутек зверят.

Командор, предводитель выдр, оказался проворней других. Он подскочил к воротам и быстро закрыл их на замок.

—Послушай, приятель, — обратился он к ежонку, которого мимоходом поймал за бретели фартука, — что это за штуковина такая: дэб?

—Дэб — это тайное общество диббанов, протестующих против укладывания их спать, — пояснил ему Крикулус, старый сторож-землеройка. — Они терпеть не могут, когда их раньше положенного времени заставляют ложиться в постель. А что до меня, то я бы спал хоть весь день напролет. Обожаю это занятие.

Наставники не сразу изловили всех малышей, но в конце концов их окружили и повели внутрь монастыря.

Но, как выяснилось позже, не все звери были пойманы старшими наставниками аббатства. Кротенок Меховичок и белочка Биккл в общей суматохе сумели улизнуть от лап старших, юркнув за ворота секундой раньше, чем те успели закрыться.

— Хурр, хурр, — хихикал кротенок, сидя вместе со своей подружкой на тропинке, ведущей в лес. — А наш староста парень не промах. Чуть было мне хвост не прищемил. Но я оказался еще ловчее.

— Теперь нам никто не будет мылить голову! — вертя пушистым хвостиком, в восторге воскликнула Maлышка белка.

— Слушай, Бик, — подлизав сок от упавшей ягоды, обратился к ней Меховичок. — Нас с тобой сцапают, если застанут тут. Мемм, даром что толстуха, бегает хоть куда.

Недолго думая, белочка схватила своего приятеля за лапу:

— Пошли. Знаешь что, Меховичок? Теперь мы будем жить в лесу.

—И никогда не будем мыться. Даже лап мыть не будем, урр.

—Тха! Пусть теперь сами моются и рано ложатся спать. Так им и надо.

Взявшись за лапы, диббаны потрусили к востоку, в сторону Леса Цветущих Мхов, по дороге строя планы на ожидавшую их впереди чудесную жизнь.

Теплый весенний денек клонился к закату. Мягкие разноцветные блики — розовые, золотистые, лавандовые — сквозили через лиственный покров, превращая зеленую лужайку в изумрудный ковер. Из монастырского сада доносились соловьиные трели.

Повар Гуч и его помощница молодая кротиха Фьюррел расставляли глиняные миски на тележки, одновременно проверяя их количество. Сегодня пудинг удался на славу, и кротоначальник стоял напротив своей тележки с таким блаженством на морде, что Фьюррел при всем желании не могла сдержать смех.

В аббатстве Рэдволл Большой зал использовали по особым случаям или для приема важных гостей. Пещерный зал, хотя и меньший по размеру, был более удобным и уютным. Аббат Эподемус уже сидел на своем постоянном месте рядом с Гердлом Спринком.

—Держу пари, что всего через несколько дней станет так тепло и светло, что мы сможем ужинать в саду, — довольно потирая лапы, воскликнул еж-винодел.

Наблюдая за тем, как воспитанники Рэдволла рассаживаются по своим местам, аббат заметил:

—Да, Гердл, лето и вправду вступает в свои права.

Но только вот в чем беда: такими чистыми и пригожими мы их теперь с тобой не увидим.

В трапезную ворвалась орава только что вымытых и одетых в чистые комбинезоны диббанов. В сопровождении Мемм, сестры Вернал и Мэлбан, которые пытались призвать их к порядку, малыши бросились занимать свои места за столом.

—Тихо, сейчас же угомонитесь! Сколько раз можно вам говорить, чтобы вы перестали бегать! Здесь нужно ходить медленно и благопристойно. Это и тебя касается, Чернявый.

—Я же сказала тебе, сорванец, обойти стол. Только посмей вскарабкаться на отца настоятеля!

—Подойди ко мне, Тублз. У тебя в ухе осталось мыло. Дай-ка его сюда.

Пока Мэлбан уголком фартука вычищала из уха ежонка мыло, тот визжал как резаный:

—Уааа! Убивают! Помогите!

Старый сторож Крикулус закрыл глаза и уши и не открывал их до тех пор, пока маленькие звери не расселись по своим местам и в трапезной не воцарилось молчание. Как только шум стих, аббат Эподемус встал со своего стула и произнес благодарственную Молитву.

Вдруг тишину прорезал крик мышонка Чернявого.

—Где мой пудинг? — завопил он, барабаня ложкой по столу.

Гердл Спринк метнул на хулигана строгий взгляд.

—Эй, почему у этого малыша нет пудинга? — крикнул он. — Сейчас же принесите.

И тотчас под раскаты дружного смеха в трапезную стали ввозить тележки с вечерним лакомством.

Посреди трапезы наставник выдр, разливая малышам одуванчиковый напиток, вдруг остановился и, оглядев столовую внимательным взглядом, в недоумении почесал свой хвост:

—А где Меховичок с Биккл? Никто их не видел?

—Что-то не припомню, чтобы я их мыла, — ответила сестра Вернал. — А ты, Мемм?

—И я, кажется, тоже. А вы, почтенная Мэлбан, случайно не намывали этих двух сорванцов?

Прежде чем ответить, мышь задумчиво постучала лапой по подбородку:

—Нет, мэм. Но, кажется, я догадываюсь, что произошло. После того как мы одели всех диббанов, у нас осталось два чистых комбинезона. Тогда я подумала, что они запасные.

—Кто-нибудь из вас знает, где Меховичок с Биккл? — обратился аббат настоятель к малышам, которые наворачивали ложками пудинг, запивая его напитком из одуванчика с такой жадностью, будто их семь лет не кормили.

—Спрашивать их сейчас нет никакого толку, — шепнул ему на ухо кротоначальник. — Они дети. И заняты пудингом. Сейчас им все нипочем.

—Что верно, то верно, старина, — подхватила Мемм Флэкери. — Скорей добьешься ответа от пудинга, чем от этих прожорливых разбойников. Гляньте, как они уминают его за обе щеки.

Гуч с Фьюррел наскоро осмотрели кухню, но нигде не обнаружили признаков пропавших диббанов.

—Не иначе как эти двое, вместо того чтобы мыться, забрались на кухню, чтобы стащить пару порций пудинга. А теперь уплетают его в каком-нибудь укромном местечке, — взялся предположить сторож Крикулус.

Эподемусу ничего не оставалось, как с ним согласиться.

—Пожалуй, ты прав. Наверняка эти двое заснули в каком-нибудь тихом уголке. Если они попадутся кому-нибудь из вас на глаза, буду очень признателен тем, кто доставит их ко мне на ковер. Хочу сказать господину Меховичку и мисс Биккл пару ласковых слов.

Над Страной Цветущих Мхов сгустились сумерки. Легкий ветерок сонно и глухо шуршал листвой деревьев, которые в сквозистом свете луны отбрасывали причудливо-черные кружевные тени. Время от времени раздавался крик совы и мерное урчание козодоя. Меховичок и Биккл, замерзшие, голодные и насмерть испуганные, крепко прижавшись друг к другу, устроились под стволом упавшего бука.

—Хурр, Бик. Знаешь, о чем я думаю? О том, чтобы уснуть в своей постели!

— Я тоже, — поддержала своего друга-кротенка белочка. — Вот только Мемм будет на нас кричать. И отправит спать без пудинга. Но все равно я хочу домой.

—Хурр, тогда чего нам ждать. Пошли. Ты ведь знаешь дорогу назад?

—Нет, не знаю. Но ты говорил, что знаешь.

—Хурр, ишь что выдумала! Никогда я этого не говорил.

И, уставившись друг на друга, они хором закричали:

—Уа! Мы заблудились!

3

Волны ночного моря, распростершегося бескрайним черным плащом у подножия горной крепости Саламандастрон, нежно и ласково плескались о берег. Четверо зверей, два барсука и два зайца, внимательно следили из окна за двумя фигурами внизу и, опасаясь привлечь их внимание, говорили приглушенными голосами.

Лорд Великий, знаменитый барсук-предводитель, смиренно произнес:

— Что ж, видать, чему быть — того не миновать. Когда моему отпрыску что-то взбредет в голову — никто его не остановит. Впрочем, может, это и к лучшему. И Сагаксус наконец наберется на воле ума-разума. Что до меня, то лично я умываю лапы. Ибо больше ничего не могу сделать с этим юным разбойником. Может, правду говорят: что ни делается, все только к лучшему. Боюсь, его бунтарство добром не кончится.

—Но ведь тебе не помешает немного размяться, — ласково погладив его по лапе, проворковала его жена, леди Мерола. — Ведь ты сам говорил, что не прочь сезон-другой побегать, как в свои молодые лета. Видишь ли, двое взрослых барсуков никогда не смогут поладить на одной горе, Это даже ежу ясно. Не говоря уже о том, что Сагаксус — прирожденный бунтарь. Тем не менее я про должаю за него волноваться. Боюсь, как бы жизнь не преподала ему слишком тяжелый урок. Мне остается только тешить себя надеждой, что с ним все будет хорошо.

Полковник Дозорного Отряда Хлестокнут был зайцем старой закалки. Повертев навощенные усы и расправив увешанную медалями грудь, он исполненным уверенности тоном заявил:

—Ну, хорошо, хорошо, леди. А что, собственно говоря, с ними может стрястись? Ну, подумаешь, решили наши сыновья немного поразвлечься. И что из этого? Скатертью им дорога. Пусть проваливают хоть на все четыре стороны. По крайней мере одной головной болью у нас будет меньше. Вы же прекрасно знаете, что ваш Сагаксус и мой Бескарум — два сапога пара. Еще нужно крепко подумать, чтобы сказать, кто из них хуже. Ни дать ни взять — два негодяя и шалопая. Уверяю вас, с такими, как эти двое, ничего не случится.

Его резко прервала жена, Данфреда:

—Должна сказать, что ничего дурного с ними не случится только в том случае, Кнутик, если ты будешь следить за каждым их шагом.

Замечание супруги явно пришлось ему не по вкусу.

—Угомонись, душечка, — с нескрываемым раздражением произнес он. — Таскаться за этими мерзавцами все лето и зиму? Нет уж, уволь, дорогуша. Что я тебе, молодой повеса, что ли? И вообще, об этом не может быть и речи. Мне приказано находиться здесь, в крепости. Или ты сама не знаешь?

Его последние слова не вполне убедили Данфреду, и она пустила в ход свое главное оружие — слезы.

—Ты бессердечный русак! — зарыдала она. — Только такой, как ты, может бросить нашего маленького мальчика с сыном Меролы на произвол судьбы! Теперь они будут слоняться, как два бездомных бродяги. А тебе хоть бы хны.

Леди Мерола бросилась ее утешать, а Хлестокнут, в отчаянии закатив глаза, принялся извиняться перед лордом Великим.

—Прошу прощения, сэр, моя почтенная жена подчас не может удержаться, чтобы не пустить слезу. Ну ладно, ладно, душечка, кончай разводить сырость. Возьми скорей мой платок, пока мы все не промокли.

Но лорд Великий, положив лапу ему на плечо, сказал:

—Данфреда права. Будет лучше, если ты последуешь за ними по пятам. Не спускай с них глаз. Пусть на это уйдет лето и даже осень, зато это время мы сможем спать спокойно. А за крепостью я сам пригляжу.

Полковник Хлестокнут, пораженный до глубины души, не мог поверить своим ушам:

—Что? Что? Да как же это! Надеюсь, что я ослышался.

—Ничуть не ослышался, усатый болван, — обрадовалась его жена. — Делай, что тебе говорят, да поживей. Отправляйся за нашими дорогими мальчиками. Чего стоишь как вкопанный?

Лорд Великий, высунувшись в окно, выхватил взглядом Сагаскуса и Бескарума, силуэты которых маячили далеко на берегу. Держа курс на север, они несли за спиной большую поклажу с провизией, которой тайком запаслись на кухне Саламандастрона. При виде их лорд Великий не мог сдержать усмешки.

—Нет, вы только посмотрите, сколько они стащили еды. Пожалуй, целый полк за все лето столько не съест. Так что, Хлестокнут, торопиться тебе не стоит. Сможешь без труда их догнать, если отправишься поутру сразу после завтрака. Если, конечно, эти двое не смели все съестные запасы и поварам будет из чего его приготовить.

Бескарум, поправляя на спине вещевой мешок, кряхтел от усилия.

—Послушай, старина Сагакс, нельзя ли чуток помедленней. От этого груза проклятые ноги вязнут в песке.

Из двоих приятелей Сагаксус, которому нравилось, когда его называли Сагаксом, был более крепкого телосложения. Но несмотря на это преимущество, даже его слегка качнуло в сторону, когда он обернулся к своему спутнику Бескаруму, предпочитавшему, чтобы его величали Скарумом.

—Хорошо еще, что нам не придется далеко тащиться, Скарум. Вот только свернем за пещерой к горам, а там до северного выступа уже лапой подать. Посмотрим, как Крув оценит наши труды, когда увидит, сколько жратвы мы с собой прихватили.

—Ты прав, приятель, — поравнявшись с барсуком, согласился молодой заяц. — Если мы сбежим в море, хорошая пища придется нам кстати. Верно я говорю? Лично я совсем не прочь жить в море. Но идея Крува питаться только тем, что плавает и растет в воде, определенно мне не по нутру.

Они спустились ближе к кромке воды, где песок был тверже и идти было легче.

Рот Сагакса растянулся в довольной улыбке:

—Больше нам не придется мыть глиняные горшки!

—И драить до блеска столовую! — подхватил до безумия обрадовавшийся этой мысли Скарум.

—И весь день полоть траву в горном саду!

—И начищать щиты и копья на складе оружия!

—Я могу еще понять Бескарума, потому что он заяц, — подражая своему отцу, произнес Сагакс, — но только не тебя, Сагаксус. Ты, потомок своих славных предков, обязан быть достоин их памяти! Очевидно, мне не дано понять, почему твоя мать назвала тебя Сагаксусом. Но она мечтала видеть тебя таким же славным лордом Барсуком, каким некогда был твой древний прародитель, Руссано Мудрый, о котором ей когда-то довелось читать. Из этого явствует, что, нарекая тебя Сагаксусом, помимо прочих достоинств, она предполагала воплотить в тебе его мудрость. Чтобы окончательно не обмануть ее надежд, у тебя остается последняя возможность. Слышишь, что я говорю?

Еще большего правдоподобия достиг в подражании своего родителя Скарум:

—Ах ты, паршивец несчастный, дрянь ты эдакая! Ишь чего удумал, негодяй! Глянь, что ты понаделал с моими великолепными усами. По твоей милости они почти совсем поседели. Будь ты одним из моих дозорных, я бы вмиг пристроил тебя под арест.

Заслышав приближение друзей, Крув, крепко привязав канат к уступу скалы, соскочил на песчаный берег.

—Эй, братва, пошевеливайся. Не то мы пропустим прилив.

Свою небольшую, но довольно симпатичную лодку с двумя парусами — на носу и на корме напротив руля — Крув, не дрогнув, выкрал у крыс-пиратов. Зато увидев, сколько вещей придется грузить на судно, он пришел в ужас.

—Разрази меня гром, — отшвартовав лодку от берега, выпалил он, — если ваша провизия нас не утопит.

—Послушай, приятель, — наморщив нос, сказал Сагакс, — пусть тебе достанется вдоволь рыбы с морской капустой. А эта жратва останется для нас.

Крув ловко и быстро справился с управлением, и— морской ветерок погнал лодку на северо-запад.

—Ха-ха-ха, — закатился откровенным смехом Крув. — Добро пожаловать, братишки, на борт «Стойсобаки».

Его приветствие повергло Сагакса в некоторое недоумение. «Стойсобака»? Это что еще за чертовщина? Подмигнув, Крув одарил его плутовской улыбкой:

—«Стой, собака!» было последним, что крикнули мне вдогонку крысы-стражники. Поэтому я решил назвать так лодку, которую у них умыкнул.

Скарум попытался осторожно принять сидячее положение.

—Послушай, приятель, — обратился он к Круву, — а что нам нужно делать, чтобы эта посудина двигалась?

Крув закрепил фок и, одной лапой управляя кормовым парусом, второй взялся за штурвал.

—К счастью, ничего, дружок, — ответил он. — Она будет плыть сама по себе. Правда, для того чтобы она не сбилась с курса, без моей сноровистой лапы не обойтись.

—От кого ты научился этому ремеслу? От своих предков? — наблюдая за тем, как Крув ловко управляется с лодкой, осведомился Сагакс.

—Да нет у меня никаких предков, — пожал плечами тот. — По крайней мере я отродясь их не видал. А что до моего ремесла, то в море долго учиться не приходится. Либо ты схватишь все на лету, либо отбросишь концы — третьего не дано. Но помирать, как вы понимаете, мне пока совсем неохота.

Скарум принялся развязывать вещевой мешок.

—Кстати, о предках. Ей-ей, у моего папаши усы закучерявятся, когда он обнаружит, что я соскочил у него с крючка. А матушка, как всегда, будет заливаться слезами, пока в этой проклятой крепости не изведет все носовые платки. Любит она распускать нюни, хотя знает, что это выводит отца из себя.

При упоминании родителей Сагакса кольнула совесть.

—Давай лучше оставим эту тему, — предложил он. — Не навсегда же мы покидаем отчий кров. Кто знает, может, вскоре мы вернемся домой. Вот только окрепнем малость. Чтобы можно было за себя постоять, если кому-нибудь вздумается снова нас шпынять. Зато как нам обрадуются, когда нас увидят!

Скользя по мерцающей водной глади, небольшое судно вскоре потерялось в посеребренном лунным светом морском царстве, словно ивовый листок посреди огромного озера.

Вернувшись в крепость Саламандастрон к полудню следующего дня, полковник Хлестокнут прямиком отправился к лорду Барсуку доложить о своих безрезультатных поисках.

—Должен признаться, сэр, я их упустил.

Насупив брови, барсук измерил полковника суровым взглядом:

—Да как ты мог! Как ты, оторви тебе хвост, мог упустить двух юнцов, нагруженных такой неподъемной ношей? Что-что, а их следы наверняка отпечатались на песке так, что даже слепой смог бы их разглядеть.

Хлестокнут, который все это время почесывал свои навощенные усы, так что они превратились в космы, покачал головой.

—Я встал, как обычно, на рассвете, — виновато начал оправдываться он. — Спустя час позавтракал и отправился в путь. В самом деле, следы на берегу были ясны как день. Но следовать за ними мне пришлось недолго. Вскоре они исчезли.

—Где именно они оборвались? — стараясь не терять присутствия духа, спросил барсук.

—Там, за горой, на северном выступе. Где морской прилив омывает скалы. Мы прочесали все северное побережье. Будь там наши шалопаи, мы бы их из-под земли достали. Прошу меня простить, сэр. Но я сделал все, что мог.

—Оставь свои извинения. Ты вправду сделал все, что в твоих силах.

В этот миг в дверь постучали.

—Войдите, — сказал барсук.

На пороге появился сержант Широколап, громадный старый вояка-заяц. Вслед за ним вошла очаровательная юная бегунья-зайчиха. Широколап сокрушенно вздохнул и, уставившись в одну точку перед собой, принялся докладывать:

—Полковник, сэр! Нам не удалось обнаружить ни каких следов беглецов, но зато на северном выступе мы нашли вот это.

Он протянул им кусок красно-зеленого плетеного шнурка.

Повертев его в лапах, полковник кивнул:

—Да, это браслет Бескарума. Я собственноручно его сделал для сына. Странно, как эта вещица могла там очутиться.

Сержант Широколап жестом указал молодой зайчихе выйти вперед.

—Сэр, Миндел имеет кое-что вам сказать. Говори, девочка.

Прежде чем начать, зайчиха отвесила небольшой поклон.

—Вчера днем во время моего второго забега я увидела у северного выступа причалившую лодку с хозяином-выдрой на борту. Он меня не заметил. Поэтому я побежала дальше. И вскоре думать о нем забыла. Вы глядел он бодрым и веселым. Как, впрочем, все морские выдры. Это все, что я знаю.

Лорд Великий обменялся с полковником многозначительным взглядом. Когда за зайцами закрылась дверь, Хлестокнут, треснув кулаком по столу, в запале выпалил:

—Это же Крув Морской Пес! Как же я раньше не догадался!

Шерсть на широкой спине барсука ощетинилась:

—Проклятый пират! Сколько раз говорил я Сагаксусу держаться от него подальше! Хорошего от этого прохвоста не жди. Попадись он мне на глаза, в баранку бы его хвост согнул!

Хлестокнут возмутился не меньше:

—Тысяча чертей! Значит, они сбежали с этим сумасбродом! Теперь понятно, почему я потерял их следы.

Барсук сел за стол и, склонив полосатую голову на лапы, покорно произнес:

—Нашим женам о случившемся — ни слова. Ни к чему их зазря волновать. Скажи просто, что за горой ты сбился со следа. Выходит, Кнут, эти двое и вправду решились на это.

—Ты прав, друг. Пришел и наш черед за них волноваться, — по-прежнему измываясь над своими усами, согласился полковник.

4

Король Рифтгарда Агарну терпеть не мог моря. Не мог его даже на нюх переносить. Ненавидел он не только плавать, но и все без разбору корабли и лодки. А причиной подобного отвращения послужило последнее морское путешествие, которое он предпринял со своим ныне покойным отцом Саренго. Королю Агарну вполне хватало полоски гористой земли, на которой ничего, кроме сосен, не произрастало. На троне Рифтгарда сидели хорьки только чистой породы. Белоснежный мех и розовые, как кораллы, глаза были признаками королевской особы. Именно таковым и был Агарну. Из последнего путешествия по морю он один вернулся живым, хотя и покалеченным — какая-то рыба оттяпала ему заднюю конечность по самое основание. Теперь на ее месте он носил костяной протез, который стучал при ходьбе, всякий раз напоминая ему о злосчастном приключении. Когда Агарну вольготно устраивался на своем мягком, обитом лиловым бархатом и инкрустированном ракушками троне, создавалось такое впечатление, будто его огромный живот начинается прямо от многоярусного подбородка.

Покой короля Рифтгарда нарушил ворвавшийся принц Блэдд.

—Отец, спаси меня от Курды, — благим матом заверещал он. — Она гонится за мной с мечом.

Увидев в дверях угрожающе размахивающую клинком принцессу, Блэдд тотчас скрылся за спинкой трона.

По знаку короля шесть крыс-стражников схватили свои копья и, образовав из них кольцо, заключили в него Курду.

—Остынь, Курда, — метнув на дочь строгий взгляд, приказал король, — И убери свой меч. А теперь спокойно объясни, в чем дело.

Принцесса двинулась вперед, стражники с мечами — за ней.

—Эта толстая жаба, — принцесса указала острием клинка на притаившегося за троном брата, — опять распускает обо мне слухи.

—Слухи? — сверкнув на нее розовыми глазами, возмутился отец. — По-твоему, три бочки селедки — это только слухи? До каких пор ради своих спортивных забав ты будешь переводить продукты?

Курда презрительно скривила губы и, повертев в воздухе мечом, процедила:

—Подумаешь! Будто в море мало рыбы.

—Если так дело дальше пойдет, — при этом король злобно топнул костяной лапой, — если ты будешь продолжать кромсать ее своим мечом, то скоро ее совсем не останется. Ну да ладно. Будет вам. Позвал я вас сюда совсем по другому поводу. Стража, оставьте нас одних. Блэдд, вылезай. У меня есть к вам обоим серьезный разговор.

Когда стража покинула покои короля, вошел капитан Затрещина.

—В чем дело, Затрещина? — спросил Агарну.

Приподняв свой меч в знак приветствия, тот сказал:

—Ваше величество, мы поймали трех воров, которые таскали лесоматериал со строительства дороги. Белку, ежа и выдру. Они умудрились выстроить из него целую лодку и забить ее продуктами. Репой, морковкой и резаной селедкой. Как прикажете поступить? Пока что я поместил их в клеть для наказаний.

—Ну а ты у нас на что? — безразлично пожав плечами, фыркнул король. — Вечно суешься ко мне со всякими пустяками. Отвлекаешь короля от важных дел. Не знаешь, что делать с воришками? Что тут думать? Утопить — и дело с концом.

—Нет, — прервала его Курда. — Отдай их мне. Из них выйдут отличные мишени. Тем более что они воры и беглецы.

—Вся в деда, — неодобрительно покачал головой Агарну. — Что ни говори, но жестокости тебе явно не занимать. Ну, ладно. Будь по-твоему. По крайней мере, сбережем несколько бочек селедки. — Довольный собственной шуткой, король затрясся от смеха.

Курда снова схватилась за меч, точно собиралась пустить его в ход.

В клетке для наказаний по пояс в ледяной воде дрожали Трисс и двое ее друзей, Шог и Велфо.

—Брр! Ничего не могу с собой поделать, — горько засмеялась молодая ежиха Велфо. — От холода мои иголки трепещут, словно тростинки на ветру.

—Ничего, это скоро пройдет, мэм, — мрачно посмотрев на нее, произнес Шог. — Вот явится капитан Затрещина, и будет нам с вами, ребята, крышка.

—Не смей так говорить, — стуча зубами, проговорила Трисс. — Ведь мы еще живы, Шог. Нужно подумать, как выбраться отсюда. Нам нельзя падать духом.

Строящие дорогу невольники бросали на несчастных заключенных сочувственные взгляды. Заметив это, надсмотрщик начинал еще усердней погонять замученных зверей плетью:

—А ну-ка, бездельники, пошевеливайте лапами, если не хотите угодить в клетку! Клади бревна ровней, кому говорят!

Полуголодные и замученные, рабы тянули свою непосильную ношу из страха угодить в клеть наказаний, в которой их ожидала медленная смерть от холода и голода.

Отдыхать рабочим позволялось только после того, как над землей спускались сумерки. Свист кнутов сопровождал их путь к баракам, где на каждых десять зверей выдавалась бадья овсяной каши с овощами и ведро воды.

На небе светила ущербная луна. Ветер выл над пустынной землей Рифтгарда. Изможденные лапы невольников шевелились все медленней, а холод стал пробирать их все сильней. Все предпринятые ими попытки выбраться наружу оказались тщетными. Им не удалось с помощью лежащих под клеткой камней разогнуть железные прутья, равно как сбить с дверцы навесной замок.

От отчаяния Велфо расплакалась. Обняв ее за плечи, Трисс попыталась призвать ежиху к благоразумию:

—Сейчас же прекрати, слышишь. Не распускай нюни. Не доставляй злодеям удовольствия видеть слезы в твоих глазах. Если понадобится, мы будем бороться до последнего.

—Тш-ш, — шикнул на них Шог, выпустив из лап камень. — Сюда кто-то идет!

Это оказался Флит, лейтенант капитана Затрещины. Остановившись, он вытаращился на троих заключенных, которые в свою очередь настороженно уставились на него.

—Эй, вы, — проверив замок и сохранность прутьев, рявкнул представитель крысиного племени, — хочу вас обрадовать. Вам не придется тут долго мерзнуть. Не такие уж мы жестокие. Что скажешь, колючая харя? Правильно я говорю?

—Правильно, — смахнув слезы и воспрянув духом, подтвердила Велфо.

—Вот именно. Клянусь, крысы Рифтгарда даже пальцем к вам не притронутся. Дело в том, что принцесса Курда подготовила для вас кое-что поинтересней. Так что спите спокойно, крошки. Хи-хи-хи!

Едва лейтенант скрылся из виду, как из-за кучи бревен появилась другая фигура.

—Трисс, Трисс? Как ты там?

Услышав знакомый шепот, юная белка бросилась к железным прутьям, пытаясь говорить как можно тише:

—Друфо. Я знала, что ты придешь. Молодец, Друфо!

Войдя в воду, старик поднес к клетке большой кувшин, но тот, к сожалению, не протиснулся между прутьев. Поэтому пришлось ему кормить заключенных, как птенцов. Поднося кувшин ко рту каждого из зверей, Друфо вливал по нескольку глотков еще горячего овощного супа, пока тот не был съеден весь до последней капли.

Трисс никогда не думала, что блюдо, изготовленное из горстки зерна, репки, морковки и дикого лука, может быть таким вкусным.

—К сожалению, это все, что я смог для вас раздобыть, — сказал Друфо.

Однако даже эта скромная еда вернула белке силы, и та, воспрянув духом, спросила:

—Что происходит в Рифтгарде, Друфо? Часом не слыхал, что они затевают?

Старик отпрянул в сторону от клети, чтобы его не было видно с берега.

—Я шел по следу капитана Затрещины, — начал он, — пока он не скрылся в Тронном зале. Тогда я остановился у дверей и навострил уши. Кроме короля и капитана, говорили Курда и Блэдд. Словом, скажу я вам, ребята, дело дрянь. К сожалению, утешить вас ничем не могу. Нельзя вам оставаться здесь. Нужно бежать. Да побыстрей. Вместо селедок и репок Курда замыслила использовать вас.

—Тогда чего ты ждешь, Друфо? — тряся клетку, заорал Шог. — Сейчас же вытащи нас отсюда!

—Но что мы будем делать, даже если сбежим? — всплеснув лапами, заволновалась Велфо. — У нас нет ни оружия, ни пищи, ни места, где можно укрыться. Наверняка от нашей лодки остались одни щепки. Капитан Плут в два счета нас сцапает. И вернет обратно на растерзание Курде.

—Тш-ш. — Трисс поспешно закрыла ежихе рот лапой. — Не смей раскисать, слышишь?! Слезами делу не поможешь. У Друфо наверняка есть какой-то план. Верно я говорю, Друфо?

—Не то чтобы грандиозный, — пожав плечами, ответил старик, — но выбирать, как говорится, не приходится.

Он протянул им какой-то предмет, который оказался старым поломанным напильником, обернутым в тряпку в том месте, где некогда находилась ручка.

—Эта штуковина должна вам пригодиться. Как только выберетесь из клетки, бегите к новой королевской лодке. Может быть, вам удастся ее угнать. К сожалению, это все, что я могу для вас сделать, Трисс.

—Ты сделал все, что мог, старина. Клянусь, у нас все получится. А теперь скорей уходи отсюда, пока ты не продрог до смерти.

Прежде чем удалиться, Друфо на прощание крепко пожал белке лапу:

—Трисс, ты вылитый отец. Да не покинет тебя удача!

5

За синими морями, вдали от Северных Земель и королевства Рифтгард, над Страной Цветущих Мхов забрезжил рас свет. Едва первые лучи весеннего солнца коснулись земли, как с Меховичка слетел весь сон. Рядом с ним под стволом бука, закутавшись в одеяло из прошлогодних листьев и уютно свернувшись комочком, спала сном младенца его подружка Биккл. Ясное и радостное утро вернуло кротенку былую уверенность в себе, и он отправился на промысел. С корнями мать-и-мачехи и горсткой черники он вернулся к ночному убежищу, где по-прежнему почивала мирным сном юная белочка.

—Хурр, соня, — щекоча ей нос стеблем горчицы, проурчал кротенок. — Вставай. Я принес завтрак.

Сладко потянувшись, белочка протерла свои заспанные глазки и почесала пушистый хвостик.

—Чур, я первая! — сказала она.

Но не успела она и глазом моргнуть, как Меховичок потянулся к склонившейся над землей веткой орешника и дернул ее, окропив голову своей подружки росой.

—Как тебе водные процедуры, голубушка?

Завтрак, как и умывание, не обрадовал Биккл. С недовольной мордочкой она заметила:

—Еда у нас сегодня, прямо скажем, не ахти. У меня все равно живот урчит от голода. Эх, сейчас бы горячего паштета с клубничным соком! Слушай, когда мы вернемся в аббатство Рэдволл?

—Ишь чего захотела. Паштета! Держи карман шире! — Лежа на спине, кротенок продолжал дергать задней лапой ветку орешника и ловить падающие с нее капли росы. — Мы заблудились. Ты что, забыла? Но я надеюсь, что нас скоро найдут. Как думаешь, в какой стороне наше аббатство?

—Вон там, — указав хвостом, произнесла белочка. — На северо-западе.

И они отправились в указанном ею направлении, хотя ни один из них не был уверен, что находится на верном пути.

—Я уже в четвертый раз спускаюсь в погреб, — жаловался еж Гердл Спринк, — и все зря. Ничего подозрительного до сих пор не обнаружил.

—А я с самого рассвета обследую сторожку, — подхватила мышь-архивариус, — и тоже безуспешно. Куда они могли запропаститься?

—Слышишь, Гердл, — окликнул его сторож Крикулус, — я больше не в силах лазать под кроватями. От усталости уже не чувствую под собой лап. К тому же у меня разламывается спина. Нет, с этими диббанами прямо беда. А вы, Флэкери, что скажете?

—Боюсь, ничего нового, старина. Повар Гуч не позволил мне толком обыскать кухню. Ох уж мне эти повара! Вечно трясутся над своей стряпней. Но я слыхала, что аббат велел Командору прочесать окрестные леса. Хотя у меня, честно говоря, в уме не укладывается, как эти маленькие негодяи могли ускользнуть за ворота.

В это время аббат Эподемус напутствовал у дороги Командора и двух молодых выдр из его отряда, которые собирались взять курс на север:

—Идите в сторону реки. Там встретите землероек Гуосима. Справьтесь у них, не попадались ли им, часом, на глаза наши диббаны.

—Слушаюсь, отец настоятель, — взмахнув дротиком, ответил Командор. — Хотя, думаю, попадись сорванцы землеройкам на глаза, те давно вернули бы их к нам. Однако попытать счастья все же стоит. Не печальтесь, отец настоятель. Найдем мы наших воспитанников. И доставим в аббатство целыми и невредимыми. Возвращайтесь и держите ворота в замке.

Нежданно-негаданно, как это обычно случается весной, набежали серые тучи. К этому времени два маленьких беглеца поняли, что они окончательно заблудились.

—Хурр, послушай, Бик! — воскликнул Меховичок. — Нельзя, чтобы здесь нас застала темнота. Надо найти какой-нибудь укромный и уютный уголок.

Биккл не могла с ним не согласиться.

—Глянь на небо, — сказала она. — Скоро дождь пойдет.

В самом деле, откуда ни возьмись налетел сильный ветер и яростно закружил среди редко стоящих деревьев — дубов, буков, платанов, вязов и прочих лесных гигантов, с которых градом посыпались прутья, ветки, листья. Схватившись за лапы, диббаны помчались что было сил искать убежище. Им было страшно оказаться один на один со стихией вне стен родного аббатства, которые олицетворяли для них мир, безопасность и домашний кров. Первые легкие брызги вскоре сменились проливным дождем, который в считанные мгновения промочил кроны деревьев и превратил землю в непролазную грязь.

Запыхавшиеся и насмерть перепуганные, малыши прижались к стволу могучего развесистого дуба. Меховичок свирепо поглядывал на небеса, которые сыграли с ними такую злую шутку. Биккл, у которой от страха душа ушла в пятки, от беспомощности начала хныкать:

—Не нравится мне это. Совсем не нравится!

Меховичок потянул ее за лапу на другую, скрытую от ветра сторону дуба.

—Уик! — взвизгнула белочка.

—Ну что тебе еще не так! — разочарованно вздохнул Меховичок. — Разве непонятно, что там слишком дует?

—Смотри, здесь дверца. И на ней что-то написано, — повернувшись лицом к дереву, сказала Биккл.

И вправду, в самом низу дубового ствола находилась маленькая дверь.

—Слышь, Бик. Как думаешь, что здесь написано? — проведя по вырезанным буквам лапой, спросил кротенок.

—Понятия не имею, — ответила та. — Давай ее скорей откроем, пока мы не промокли до нитки.

Снизу дверь заросла горой мха, земли и старых листьев. Меховичок подыскал для рычага толстую палку, и Биккл изо всех сил надавила на ее конец. Дверь подалась не сразу. Сперва раздался громкий скрип, потом она с шумом слетела с петель, обнажив дупло, через которое зверята вполне могли пролезть внутрь.

Землеройки Гуосима и отряд Командора встретились на самой границе Леса Цветущих Мхов.

Маленьких пушистых зверьков из партизанского отряда землероек, кратко называемого Гуосимом, трудно было не узнать. Они всегда носили цветные повязки на голове, юбки в складку и широкие пояса, из-за которых торчали рапиры. Эти воинственные создания издавна слыли друзьями аббатства Рэдволл. Их вождь, который носил титул Лог-а-Лог, всегда был самым крепким, отважным и мудрым из землероек отряда.

Горячо поприветствовав партизан, Командор обменялся дружескими объятиями с их предводителем:

—Ха-ха, Лог-а-Лог, старый черт. Вот ты-то мне как раз и нужен. У меня к тебе поручение от аббата.

Командор поведал землеройкам о пропаже двух диббанов, и те охотно согласились помочь ему в поисках.

—Только если мы найдем ваших сорванцов, — протрубил кто-то из землероек, — нам полагается двойной обед в награду.

—Ишь чего захотел! — прикрикнул на него вождь. — Две затрещины тебе будет в награду, а не обед, обормот несчастный. Бойцы Гуосима помогают друзьям не за награду.

—Не сердись, друг, — усмехнулся Командор. — Твоего парня я прекрасно понимаю. А что до лишней порции еды, то найдем диббанов — все всласть попируем. Пора, ребята. Дорога зовет.

Едва они вошли в лес, как им сразу удалось напасть на след пропавших малышей.

Меховичок и Биккл стояли на пороге пещеры перед ведущей вниз лестницей, которая утопала в темноте. Ни один из них не мог набраться храбрости, чтобы спуститься по ступенькам. Поэтому они остановились в дверном проеме, который укрывал их от дождя. Кротенка вновь заинтересовала надпись на двери, но он еще не умел ни читать, ни писать.

—Любопытно было бы знать, как называется это место, — сказал он.

Биккл, уже совсем сонная, добросовестно уставилась на вырезанные буквы, которые гласили: «Барсучий Дом».

Белочка решила сделать вид, что лучше своего спутника умеет читать и толковать прочитанное.

—А я знаю, что там написано, Меховичок, — пробормотала она. — Там говорится, что здесь можно спрятаться от дождя.

—Хурр, дудки. Ты все это выдумала.

—Нет, не выдумала.

—Нет, выдумала.

У Биккл не было сил дальше с ним спорить, поэтому она решила сменить тему:

—Интересно, что это за ступеньки?

Меховичок осмелился подойти к краю лестницы и посмотреть вниз:

—Что-то блестит.

—Ничего там не блестит.

—Нет, блестит, — не унимался прирожденный спорщик кротенок.

Явно не имея желания продолжать разговор, Биккл присела и, прислонившись к стенке, закрыла глаза.

—Раз там что-то блестит, поди и принеси это мне, — проговорила полусонная белочка.

—Ладно. Сейчас увидишь, что я не вру.

Прижимаясь к стенке и преодолевая страх, кротенок принялся спускаться по лестнице.

Биккл на несколько мгновений задремала, и ей привиделось аббатство, точнее, трапезная, в которой так аппетитно пахло сливовым пудингом с миндалевым кремом и земляничным напитком. Белочка была неравнодушна ко всему, что источало аромат земляники. Но в самый приятный момент ее разбудил шум. Из темноты, словно ошалелый, выскочил Меховичок и, схватив свою подругу, потащил ее из норы. Она успела лишь заметить, что в лапе он сжимал какой-то сверкающий золотой предмет.

—Уарррр! — кричал он. — Пошли! Скорей!

Биккл не слишком пришлась по вкусу его идея. Поначалу она ни за что не желала покидать укрытие, но, увидев, какие безумные взгляды Меховичок то и дело бросает назад, в темноту пещеры, тоже понеслась во всю прыть прочь, невзирая на царившую в лесу мглу и непогоду.

Ежевика рвала их комбинезоны, кустарник преграждал путь, а дождь с ветром нещадно хлестали их по глазам. Несмотря на это, диббаны мчались так, будто сам черт наступал им на пятки.

—Вон они! Я вижу их! — раздался позади них чей-то сиплый голос.

Услышав его, диббаны принялись улепетывать еще быстрее. Но вскоре очутились в железных тисках. Их маленькие лапки оторвались от земли, а тела повисли в воздухе.

—Ну что, попались, красавчики!

6

Командор держал в лапах двух беспомощных, не подающих признаков жизни беглецов. — Ну ты и даешь, речной пес, — бросив на него укоризненный взгляд, произнес Лог-а-Лог. — Накинулся на несчастных малышей, как старый пират. Неудивительно, что бедняги напугались до полусмерти.

Очевидно, Командор воспринял его замечание слишком близко к сердцу, потому что выражение его морды являло собой неописуемый ужас, при виде которого вождь землероек расплылся в улыбке.

—Ну-ну, будет тебе, старина, — похлопал он предводителя выдр по плечу. — Да живы твои сорванцы. Живы и невредимы. Пойдем скорей отнесем их Мемм Флэкери и старушке Мэлбан.

—Не знаю, как насчет невредимы, — заботливо накрывая малышей своим плащом, заметил Командор, — но ты лучше Мемм и Мэлбан ничего не говори. Не то они щетку для швабры из меня сделают.

Гердл Спринк и старик Крикулус несли ночную вахту на северо-восточной стене крепости. Подняв высоко фонари, они вглядывались в ночную мглу.

Первым услышал голос Командора еж-винодел.

—Эй, вы, в аббатстве! Есть кто живой? Отворяйте ворота. Мы вернулись!

Крикулус помахал ему фонарем, а Гердл крикнул:

—Эй, Командор, дружище. Иди сюда. К северо-восточным воротам.

Винодел со сторожем поспешно спустились вниз по лестнице и отворили небольшую калитку, находившуюся посреди крепостной стены.

—Входи, Командор. О, да с тобой еще ребята из Гуосима! Приветствуем вас в нашем аббатстве. Милости просим. Негоже в такую погоду добрым зверям мокнуть под дождем. Так, так, значит, нашли все-таки малышей. Ну что тут сказать. Молодцы, ребята.

Одеяла были расстелены неподалеку от очага. Аббат Эподемус внимательно наблюдал за тем, как Мэлбан Гримп нежно и старательно обрабатывает ссадины и ушибы беглецов. Командор, потирая лапы, грелся у открытого огня.

—Гру обнаружил их в лесу на северо-востоке. Странно, что они так далеко забрели.

Мемм Флэкери дала диббанам нюхнуть из бутылочки с камфарой, и те, закашляв, сразу начали приходить в себя.

—А меня это ничуть не удивляет, — не отводя от них взгляда, заговорила зайчиха-няня. — Нелегкая может занести диббанов черт знает куда. Тем более этих двух бесенков. А что это у тебя в лапе, старина Гру?

—Эта вещица выпала из лапы кротенка, когда Командор его схва… когда он их поднял. Тяжелая, я бы сказал, штуковина.

Лог-а-Лог передал блестящий предмет аббату, и тот стал его тщательно разглядывать. Это оказалась толстая, гладкая на ощупь продолговатая табличка из ярко-желтого металла. На каждом ее изгибе мерцал черный камень, а посреди были выбиты какие-то подозрительные знаки.

Добрый отец настоятель передал табличку Крикулусу:

—А ну-ка взгляни ты, старина. Что-то никак не могу взять в толк, где тут начало, а где — конец.

Старый сторож-землеройка, покачав головой, сказал:

—Хм, судя по всему, этот браслет носил какой-то зверь на толстой части лапы. Очень искусной работы вещица. Сделана из чистейшего золота. Видишь эти два камня? Это черный янтарь, весьма редкий самоцвет. Что же касается надписи, то в этом деле я совсем не силен.

Не имею ни малейшего понятия, что бы это могло значить.

Биккл и Меховичок, приходя в сознание, бросали на окружающих робкие взгляды.

—Мы заблудились, урр, зурр.

Поначалу Биккл отчаянно кивала, поддакивая кротенку, а потом решила перейти в наступление.

—Вы сами во всем виноваты. Закрыли перед нами ворота. Мы стучались, стучались, а нам никто их не отворил. Вот мы и пошли гулять в лес.

—Ишь что выдумала, негодница! — проворчала зайчиха-няня. — Закрыли перед ними ворота! Ну и ну!

Кротоначальник Уррм принес беглецам немного черничного пудинга и земляничного напитка, и те, обняв его на радостях, принялись уплетать еду с такой алчностью, будто их сто лет не кормили.

—Биккл хоть и ребенок, а уже врет и не краснеет, — шепнул кротоначальнику на ухо Эподемус. — Поэтому правды из нее не вытянешь. Попробуй выведать у Меховичка, что с ними за это время приключилось.

—Будьте спокойны, отец настоятель, — весело подмигнув, заверил его кротоначальник. — Целиком положитесь на меня. Все будет сделано в лучшем виде.

Кротоначальник пользовался любовью и доверием диббанов, поэтому Меховичок вскоре выложил ему все как на духу:

—Хурр, вот как это было… Сейчас, только вспомню.

Ну да, сначала мы заблудились в лесу. Это было где-то к северо-востоку отсюда. Потом начался дождь. И мы побежали, чтобы где-нибудь спрятаться. Небо стало темным-темным. Потом задул такой сильный ветер и пошел дождь. Ух, до чего же было страшно, урр! Ужасно страшно! Потом мы нашли здоровенный дуб. А в нем была маленькая дверца. Мы открыли ее и зашли внутрь.

Там мы прятались от дождя.

Кротенок замолчал, явно не желая больше ничего рассказывать, и, чтобы себя чем-то занять, принялся вылизывать миску из-под пудинга. Но кротоначальник был настроен решительно и, подсунув кротенку под нос браслет, спросил напрямик:

—Аббат настоятель хочет знать, откуда вы это взяли.

И тут из кротенка хлынул очередной поток слов:

— Там были ступеньки. Я упал и наткнулся на эту штуковину. Схватил ее и побежал. Потому что за нами гнался огромный и страшный змей. Он был белый как снег. Я мчался изо всех сил. Боялся, что меня съедят.

После этого кротенок зарылся с головой в одеяло — знак того, что больше ни одна живая душа не вытащит из него ни слова.

—Хурр, дурачок ты маленький. Угораздило же тебя свалиться с лестницы. — Пожурив кротенка, Уррм посадил к себе на колени Биккл. — Ну а ты, умница-разумница, что скажешь о дубе и маленькой дверце в нем?

Обмакнув палец в земляничный напиток, белочка нарисовала на полу у очага замысловатые знаки, среди которых можно было узнать только несколько букв: Б А Й О М.

—Вот так было написано на той двери, — заявила Биккл.

Увидев то, что изобразила маленькая белочка на полу, Мэлбан разволновалась.

—Знаешь, на что это похоже? — спросила она сторожа Крикулуса.

—Боюсь, что нет. Откуда мне знать? — в недоумении пожал плечами тот.

Мэлбан схватила из очага обуглившийся прутик и под каракулями Биккл вывела: БАРСУЧИЙ ДОМ.

—Это был Барсучий Дом, — заверила сторожа Мэлбан. — Лопни мои глаза, если я ошибаюсь. Но я уверена, что дети набрели на Барсучий Дом.

Мышь принялась пеленать малышей в одеяла, собираясь отнести их в спальные покои.

—Послушай, что это за невидаль такая — Барсучий Дом? — полюбопытствовал кротоначальник.

—Когда-то, очень давно, в Барсучьем Доме жили барсуки, — принялась терпеливо объяснять мышь-архивариус, — а потом будущие рэдволльцы. Это было задолго до того, как было построено аббатство. Мы с Крикулусом встречали упоминание о нем в некоторых сторожевых записях. С этим домом связана ранняя история нашего аббатства. Но, к нашей досаде, те, кто мог его найти, уже сами давным-давно отправились в Темные Леса. И вот теперь, представьте себе, на него совершенно случайно набрели наши диббаны. Кто знает, что может оказаться внутри этого древнего места.

—Известно что, — фыркнула Мемм. — Громадные змеи и белоснежные монстры, если верить Меховичку.

—И несметные сокровища, вроде этой вещицы, — повертев украшенной черным янтарем золотой пластиной, добавил Уррм.

Все уставились на переливающийся в пламени огня браслет.

—Клад золота и драгоценностей. — Гуч сказал вслух то, что подумал каждый из них. — Значит, нам предстоят поиски драгоценностей.

—Это как раз по мне, — встрепенулась сестра Вернал, которая всегда слыла робкой и застенчивой мышью. — Итак, с чего начнем?

7

«Стойсобака» держала курс к северу с небольшим уклоном на запад. Показав Сагаксу, как управлять румпелем, веревками и парусами, Крув устроился под широким сиденьем немного вздремнуть. Молодой барсук быстро свыкся с ролью рулевого и вообще ощущал себя на борту лодки как рыба в воде.

Улучив момент, Скарум в третий раз, не считая завтрака, приложился к съестным запасам, чем не на шутку разозлил своего приятеля.

— Кончай лопать, ненасытная утроба, — прикрикнул на него Сагакс. — На тебя жратвы не напасешься.

—Ах ты, брюзга несчастная. Еды ему жалко для бедного несчастного друга. Хочет заморить его голодом. Имей в виду, братишка, если я отброшу концы, тебе придется об этом горько пожалеть.

—Ничего, авось до ужина не помрешь. Учти: еще раз запустишь свою воровскую лапу в мешок с провизией — пеняй на себя.

—Ах, значит, так?! Что ж мне теперь, по-твоему, сложить зубы на полку, что ли?

—Ага!

Разъяренный заяц внезапно перешел к решительным действиям. Схватив бухту с веревкой, он громогласно заявил:

—Ну ладно. Раз так, буду ловить рыбу. В этом деле я большой мастак. Мои предки испокон веков кормились морем. Так что мне не привыкать. Рыба — это здорово! Это то, что надо. Ловись, рыба, большая и толстая!

Привязав к концу веревки большой крюк и насадив на него два огрызка яблока, Скарум повертел ею над головой и бросил в воду.

—Ну, давай, ребята, налетай на наживку. Да побыстрей, не то я, глядишь, помру с голодухи.

Разбуженный переполохом Крув, едва продрав глаза, подошел к Сагаксу и забрал у него штурвал.

—Что это там взбрело в голову старине Скаруму? — осведомился он.

—Собрался поймать рыбу, чтобы не сдохнуть с голоду.

—Хм, с голоду. Да ведь он во время завтрака уплетал за троих. И, кажись, после этого перекусывал еще дважды.

—Трижды, — поправил его Сагакс.

—Смейтесь, смейтесь, изверги, — поймав их насмешливые взгляды, произнес Скарум. — Вот поймаю сейчас здоровенную рыбу, а вам даже понюхать не дам.

Заметив краем глаза огромный треугольный плавник над водой, Крув вмиг подскочил к Скаруму.

—Тащи шнурок, парень. Слышь, что говорю, вынимай его поскорей.

И не подумаю, — вызывающим тоном ответил тот, привязывая веревку к выступающему вперед брусу. — Что, завидки берут? Поздно, братишка. Теперь кричи не кричи, кукиш вам будет с маслом.

Внезапно веревка с крюком натянулась, и в тот же миг лодка так резко рванулась вперед, что Скарум, не удержавшись, повалился назад.

—Акула! — кричал Крув. — Ты подцепил акулу, дурья твоя башка!

Достав небольшой нож, Сагакс бросился к борту, чтобы перерезать веревку, но Скарум стукнул его по лапе, и нож упал в воду.

—Ах ты, безмозглая башка, — схватив его за шиворот, обрушился на зайца Крув. — Разве не слышал, что я сказал? Это акула. Мы на крюке у акулы. И, судя по тому, как быстро мы движемся, размеры у нее такие, что мало нам не покажется.

—А единственное имеющееся на борту оружие, — добавил Сагакс, — ты, гад, спустил в воду.

Высвободившись из тисков Крува, Скарум сел посреди лодки.

—Ну что ж, акула так акула. Будет чем и нам поживиться. Пусть прокатит нас лигу-другую. А когда устанет, мы затащим ее на борт и попируем на славу.

Лодка неслась по волнам с такой скоростью, что трудно было сохранять вертикальное положение. Подкравшись к зайцу, Крув взывал к его совести:

—Эй ты, недоумок вислоухий, мешок с морской капустой, шут пришибленный! Дойдет ли когда-нибудь до твоей тупой головы, в какую передрягу мы по твоей милости вляпались? Ты даже не представляешь, какого страшного зверя мы подцепили на крючок. Или, вернее сказать, он подцепил нас. Ты хоть знаешь, как выглядит акула?

Но Скарум, по-прежнему непробиваемый, продолжал твердить какие-то глупости насчет предстоящего им славного обеда.

Сагакс в душе был не согласен со своим другом, такой полет по волнам заставлял его забыть о благоразумии.

—А может, опасность не так уж велика, — попытался успокоить он выдру.

—Да вы что, братва, совсем с ума посходили?! — взорвался Крув. — Да вы хоть знаете, что сделать из нашей лодки груду щепок акуле все равно что раз плюнуть?! Достаточно ей нырнуть на дно, как нам с вами крышка. «Подождем, пока она устанет, а затем затащим ее на борт и съедим!» Только полному кретину такое может взбрести в голову. Да если акула вдруг окажется на борту, мы не только позабудем об обеде, но сами пойдем ей на корм.

Внезапно серьезность создавшегося положения дошла до сознания Скарума, и он первым делом набросился на Сагакса за то, что тот отказал ему в еде и бедняжке Скаруму пришлось ловить рыбу.

На какое-то мгновение лодка замедлила ход, после чего начала погружаться в воду. Крув оказался прав. Акула пошла ко дну, увлекая за собой добычу.

—Еула-ли-а! — вскричал ошалевший от ужаса заяц.

Исторгнув боевой клич, он бросился к веревке и принялся яростно ее грызть, отрывая кусок за куском, так что Сагаксу с Крувом оставалось лишь диву даваться.

Грм Грм! — мычал заяц. — Вздумала нас потопить тебе с маслом, зубастая гадина! Хочешь, чтоб мама захлебнулась в слезах от горя? Не дождешься! Поди поищи себе другой обед. Грм!

Извиваясь в воздухе, веревка с громким треском разорвалась. При этом все пассажиры лодки распростерлись на палубе, а сама «Стойсобака» внезапно пошла привычным ходом.

Первым оправился от потрясения Крув. Бросившись к Скаруму, прилипшему мордой к деревянному сиденью, он с восторгом похлопал его по спине:

—Ха-ха-ха! Ты сделал это, братишка! Разрази меня гром, но ничего подобного я в жизни еще не видал! Как говорится: работа — первый класс!

По-прежнему не поворачиваясь, Скарум вдруг заговорил на каком-то странном языке:

—Ау! Слых, овали! Не тонь спиу!

Приблизившись к другу, Сагакс положил свою голову на сиденье рядом с мордой Скарума.

—Ты не поверишь, — стараясь сдерживать смех, сказал барсук Круву. — Его передние зубы врезались в скамейку. Должно быть, Скарум с таким усердием грыз веревку, что, когда та разорвалась, не успел закрыть рот и вонзился в эту деревяшку.

—Не смено! А осень бойно!

—Знаю, что не смешно. И что тебе больно, — участливо проговорил барсук. — Не шевелись, приятель. Сейчас попытаюсь тебе помочь. Крув, придержи его за плечи.

Крув схватил зайца сзади, а Сагакс принялся своими сильными когтями отрывать щепку за щепкой, пока не освободил рот своего приятеля от деревянного плена. Едва приняв сидячее положение, Скарум сразу схватился лапой за рот.

—Спаибо, Ганкс…— промычал Скарум. — Субы бойно!

—Хочешь сказать: «Спасибо, Сагакс. Зубы болят»? Отчаянно закивав в знак согласия, заяц поспешно забился под носовую скамейку, которая служила мореплавателям маленькой каютой, и принялся залечивать свою рану.

—Ничего, дружище, — подбодрил его проникшийся к нему сочувствием Крув. — Поболит малость и заживет.

Не горюй, авось скоро оклемаешься.

Остаток дня прошел без приключений. Барсук с выдрой передвигались по палубе на цыпочках, дабы не потревожить покой Скарума. С первыми сумерками Крув с помощью лучины и кремня запалил небольшой костер на углях, уложенных в каменной чаше. Порывшись в мешках с запасами, Сагакс выудил из них немного пшеничной и ячменной муки, законсервированного в меду тернослива и еще кой-какие продукты. Потом налил из бочонка немного воды и принялся перемешивать в миске все ингредиенты.

—Как ты, приятель, не прочь отведать жидкого пудинга? — обратился он к выдре.

От предвкушения аппетитного блюда у Крува загорелись глаза:

—Отродясь не едал ничего вкусней жидкого пудинга. Выдры страсть как его обожают.

Замесив жидкое тесто, Сагакс испек нежный воздушный пудинг, после чего полил его соком тернослива с медом.

—Эй, старик. — Крув слегка потряс за плечо спавшего Скарума. — Знаешь, что нам приготовил Сагакс?

Жидкий пудинг с соусом из меда и терносливового сока.

Дух такой, что слюнки текут.

Скарум выполз из-под скамейки и сел на пол, схватившись за голову обеими лапами. Вид у него явно был нездоровый.

—Лодку то и дело качает. Рот весь огнем горит — спасу нет. Спасибо, приятель. Но, боюсь, ужин мне сегодня не понадобится. Не тревожьте меня, ладно? Дайте бедному зайцу умереть спокойно.

Вернувшись на свое привычное место на кормовой скамье и взяв у Сагакса миску с пудингом, Крув сказал:

—Бедняга Скарум от ужина отказался.

—Отказался? — не веря своим ушам, удивился барсук. — Что, зубы так сильно болят?

—Не в этом дело, — набив рот пудингом, ответил Крув. — Причина в другом. Не может он сейчас на еду смотреть. Так называемая морская болезнь.

И, обращаясь к зайцу, он крикнул веселым голосом:

—Как ты там, старик? Малость очухался? Если пудинг тебе не по нутру, могу предложить тебе что-нибудь поострее. Скажем, холодной водицы с овсяной кашей, смешанной с диким луком и приправленной маслом из свечек. Как тебе такое меню?

Услышав его предложение, Скарум со стоном выкарабкался из-под сиденья и, перегнувшись через борт, выплеснул из себя остатки непереваренной пищи.

—Бедняга Скарум, — посетовал Сагакс. — Впрочем, во всех своих бедах он сам виноват. Сначала жрал все подряд. Потом устроил нам всем переполох. А под конец чуть было не выбил себе челюсть.

—Слышь, Сагакс, пусть твой приятель пока отдыхает. А мы с тобой проверим лодку. Вдруг где-нибудь завалялся нож или что-нибудь в этом роде. Мне как-то не по себе. Мало ли что приключится. На всякий случай нужно иметь что-нибудь поострее деревянных ложек. Хотя бы одно оружие на троих.

Они зажгли от костра два фонаря и принялись обследовать судно. Скарум, временами постанывая, наконец уснул. Так же тихо и незаметно на морскую гладь опустилась ночная мгла. В углу под кормовой скамьей барсук обнаружил пращу с несколькими камушками, завернутыми в старую кору. Он как раз ее разворачивал, когда к нему со своими трофеями подошел Крув.

—Глянь, что я нашел под выступом на носу, — сообщил он, доставая меч, кинжал и старый лук. — Эх, жаль, что нет тетивы со стрелами.

—Это типичное оружие крыс-пиратов, — заявил Сагакс, разглядывая меч. — Такой же изогнутый меч со скрещенной рукояткой я видел в коллекции моего отца. Гляди, этот уже слегка заржавел. На конце несколько насечек. Но все равно острый. Я почищу его, и он будет как новенький. А ну-ка дай взглянуть на кинжал.

Ловко схватив за конец острия, Крув подбросил маленький нож в воздух. Потом повертел его, рассматривая со всех сторон.

—В самый раз, чтобы кромсать яблоки, — сказал он. — Что-то не видать на нем никаких отметин. Постой, постой, кажись, что-то выжжено на рукоятке. Ну да. Точь-в-точь как те знаки, что на корме этой лодки. Верно, пометки бывших хозяев, у которых я ее одолжил. Посмотри-ка на это своими глазами, приятель.

Сагакс взял нож и стал исследовать клеймо.

—Хм, что бы это могло значить? Не иначе как что-нибудь вроде талисмана на удачу.

—От этой штуковины никакого проку, — проверив на зуб деревянную часть лука, заявил Крув. — Сгодится только на посох. А чем ты разбогател, братишка?

Сагакс протянул выдре пращу с камнями:

—Не слишком большой улов. Но ты взгляни на кору. Смотри, как она странно разукрашена. Не то чтобы рисунок, и уж точно не письмо.

—Да это же карта! — радостно воскликнул Крув. — Пропади я на этом месте, если я не прав! А вот и знакомый берег. Он к северо-востоку отсюда. Сразу за горой твоего отца. Правда, она здесь не обозначена. Глянь сюда. Вот эти бухты и заливы я знаю как свои пять пальцев. Коль мы будем держать курс строго на восток, то к утру войдем аккурат в эту гавань.

Сагакс посветил на карту фонарем.

—Видишь стрелку, что нарисована вдоль реки? Той, что берет начало от каких-то лесов и дюн и тянется вдоль морского побережья. Как думаешь, куда она нас выведет, если нам повезет ее отыскать?

—Кажись, лес этот зовется Лесом Цветущих Мхов, — немного поразмыслив, ответил Крув. — Но я еще ни разу там не бывал.

—Лес Цветущих Мхов! — неожиданно возликовал барсук. — Отец с матерью о нем только и твердили! А также зайцы Дозорного Отряда. Должно быть, где-то в этих краях находится аббатство Рэдволл. Слыхал о таком когда-нибудь, Крув?

—Ха, кто ж о нем не слыхал? Говорят, это место — сущее загляденье. Тишь да благодать. А повара у них славятся на всю округу. Дескать, так вкусно, как у них, нигде не поешь.

Слегка дрожащими от волнения пальцами Сагакс осторожно свернул кору.

—Так пусть это станет целью нашего путешествия. Судя по карте, река бежит вдоль берега прямо в лес. Что нам мешает поплыть вверх по ее течению и нанести визит в Рэдволл?

—А кто против, парень? — Расплывшись в широкой улыбке, Крув одобрительно потряс лапу младшего товарища. — Уверен, за Скарумом тоже дело не станет.

Барсук бросил мимолетный взгляд на спящего приятеля.

—Он не будет возражать лишь при условии, что в пункте нашего назначения ему будет вдоволь еды. И как только поправится — запляшет от радости. Как думаешь, далеко ли будет эта речка?

—Трудно сказать, — почесав хвост, ответила выдра. — Из-за акулы мы малость сбились с курса. Ну, ничего. Сейчас я подам слегка на северо-восток. Пройдет несколько дней, а там будет видно, что к чему.

Барсук не мог сдержать переполнявшего его ликования:

—Всю свою жизнь я только и слушал рассказы об этом аббатстве. А теперь увижу его собственными глазами. Приветствует тебя, Рэдволл!

8

Самую трудную работу взял на себя Шог. Трисс самоотверженно ему помогала, меж тем как Велфо глазела по сторонам, чтобы, чего доброго, их не застигли врасплох. Имея в своем распоряжении только один поломанный и заржавевший напильник, звери отчаянно трудились всю ночь, стремясь закончить работу к рассвету, когда заступал на службу крысиный дозор. Шог предложил пилить тот угловой прут, что был обращен на пристань, на которой стоял королевский корабль, причем в верхней его части. Для этого он, слегка согнувшись и почти погрузившись с головой воду, посадил себе на плечи Трисс.

Дрожащая от страха Велфо то и дело подавала ложные сигналы тревоги:

—Тихо! Стойте! Кажется, кто-то идет. О, прости, Трисс. Это была всего лишь тень. Продолжай.

—Да сколько можно, голубушка! Невесть что мерещится тебе уже в шестой раз, — разминая онемевшие конечности, возмутился Шог.

—Бедняжка Велфо вне себя от ужаса, — тихо шепнула Трисс выдре, приступая к очередному сражению с клеткой. — Она не может с собой справиться. Ей страшно, и ничего тут не поделаешь.

—А чего, собственно говоря, бояться? — удивился Шог. — Как говорится, двум смертям не бывать, а одной — не миновать. Как там у тебя дела продвигаются, Трисс?

—Медленно. Напильник то и дело застревает. Эх, боюсь, на эту работу уйдет большая часть ночи. Ух! Вот растяпа! Огрела себя по лапе. Лучше не отвлекай меня, Шог. Невозможно работать в такой тьме.

До рассвета оставалось меньше двух часов, когда Трисс закончила свою работу.

—Порядок, ребята! Дело сделано! Правда, лап я совсем не чувствую, точно они стали не мои.

Велфо помогла белочке спуститься вниз.

—О, какой ужас! — воскликнула ежиха. — Гляди, там, где ты распилила прут, металл блестит, словно серебро. Я уверена, стража сразу это заметит, и тогда нам конец.

—Чем панику разводить, занялась бы ты лучше, душечка, своим делом. — Взявшись за голову ежихи, Шог повертел ею по сторонам. — Ас прутом мы уж как-нибудь сами разберемся. Замажем его грязью, так что никто не подкопается.

Он оказался прав. Выпачканный землей разрез прута совершенно не бросался в глаза. Шог изо всех сил надавил на него, пытаясь согнуть, но безуспешно.

—Ух! Пустая затея! — сказал он и, обращаясь к Трисс, добавил: — Придется подпиливать снизу. Давай сюда инструмент.

Набрав в легкие побольше воздуха, он целиком погрузился под воду. Поскольку Трисс ничем не могла ему помочь, ей оставалось лишь присоединиться к Велфо и глядеть во все глаза по сторонам.

Над заводью сгустился предрассветный туман. Крысы-стражники погнали отряд невольников на строительство последнего участка дороги. Наконец настал день, когда надлежало торжественно спустить на воду новый королевский корабль. Выставив вперед свое копье, лейтенант Флит подозрительно взирал на Трисс и Велфо.

—Эй вы, двое. Куда запропастился ваш дружок выдра?

—Шогу немного нездоровится, — ответила Трисс, предварительно пнув Велфо в заднюю лапу, чтобы та молчала. — Он решил немного вздремнуть под водой. Выныривает только для того, чтобы глотнуть воздуха.

В этот самый миг на поверхности воды показался Шог и, многозначительно подмигнув Трисс, обернулся к лейтенанту:

—Только на дне можно найти тишину и покой. Впрочем, если ты предложишь мне хорошую перину, от нее я, пожалуй, тоже не откажусь.

—Погоди у меня до обеда. Будет тебе и перина, и покой, речной пес, — фыркнул в ответ Флит. — Принцесса Курда уже точит для вас свою лучшую саблю. Так что скоро убаюкает вас так, что лучше не бывает.

Шог никогда не упускал случая подразнить крысу.

—Только не советую тебе садиться на твой меч, старина, — подмигнув, произнес он. — Не то можешь повредить себе мозги. Ха-ха-ха!

У Флита не нашлось достойного ответа, и ему ничего не оставалось, как, посинев от злости, пойти прочь.

—Слышали? — шепнул белке и ежихе Шог. — Времени у нас только до обеда, — и с этими словами нырнул в воду.

—Одно хорошо, — обратилась к Велфо Трисс. — Отсюда не слышно и не видно, что делает под водой Шог.

Укладывая вместе с другими зверями бревна на землю, старик Друфо тайком давал им указания:

—Когда наши ребята взломают клетку, надо им слегка подсобить. Устроим переполох, чтобы отвлечь стражу. Начнем кричать, набросимся на охрану. Дескать, мы собираемся сбежать.

Невольники согласились с радостью. Если им суждено умереть в рабстве, пусть хоть кто-то сумеет исчезнуть из Рифтгарда и навсегда забыть об издевательствах и унижениях.

Капитан Затрещина вышел из крепости, чтобы проследить за тем, как идут работы по строительству дороги. Остановившись около лейтенанта Флита, он завел с ним разговор о предстоящем походе.

—Король Агарну близко не подойдет ни к кораблю, ни к морю. В плавание выйдут принцесса Курда и этот олух, принц Блэдд. Мне велено их сопровождать.

—Значит, вы отбываете вместе с ними, капитан? — переспросил пораженный известием Флит. — И как долго вы намерены отсутствовать?

— Столько, сколько потребуется. Тебя это не касается. Теперь вот что. Пока меня не будет, за все отвечаешь ты. Чтобы все было в полном порядке. Уяснил?

—Так точно, капитан, — отсалютовал Флит. — Но все равно не вижу никакой причины вам выходить в море, капитан.

Слегка наклонившись и понизив голос, чтобы его не слышали рабы, Затрещина произнес:

—Открою тебе маленький секрет, Флит. Только, чур, держи язык за зубами. Агарну считается королем только по крови. То бишь является чистопородным хорьком. Но по закону Рифтгарда, помимо благородного происхождения, королю надлежит иметь и носить еще такие символы власти, как корона и браслет.

—Первый раз об этом слышу! — изумился Флит. — Выходит, раз у Агарну нет ни короны, ни браслета, то он не настоящий король. А вроде как его заместитель?

—Выходит, что так, — облокотившись на копье, кивнул Затрещина. — Я служил при Саренго. Вот это был настоящий правитель. Помнится, в один прекрасный день он сообщил Агарну, что они отправляются в морское путешествие. И этот толстый болван разрыдался, как ребенок. Тогда Саренго сказал: либо ты вернешься королем, либо не вернешься вовсе. Они собирались на дело. Хотели ограбить какое-то место под названием Рэдволл. Ходили слухи, что там много сокровищ. Но найти его им так и не удалось. Агарну вернулся домой один. Никто не знает, что произошло с остальными, когда они были за морями в так называемой Стране Цветущих Мхов. О том, как он потерял заднюю лапу, никому даже словом не обмолвился. А теперь раскинь мозгами, как это понимать. Король, корона с браслетом, пять сотен бравых стражников и большой корабль. Все это будто кануло в воду. Агарну был почти покойником, когда его полуразрушенную шлюпку чудом прибило к берегу.

—Как же, помню, — отозвался Флит. — Тогда я был еще совсем юнцом. Но винить Агарну за то, что он больше не выходит в море, я бы не стал.

—Поэтому он посылает Курду и Блэдда, — ухмыльнулся Затрещина. — Хочет выяснить, жив еще король Саренго или нет. Если он мертв, им следует добыть корону и браслет. Заполучив их, Агарну станет настоящим королем. Потом передаст их по старшинству своим наследникам.

—Но какой вам смысл, капитан, их сопровождать? — почесав хвост, осведомился Флит.

—В страже я старший по рангу, — гордо выпятив вперед грудь, ответил Затрещина. — Моя обязанность приглядеть за тем, чтобы принцесса с принцем часом не укокошили друг друга. Курда на нюх не выносит своего братца. А тот, надо сказать, тоже не такой дурак, как кажется на первый взгляд. При случае всадит ей нож между ребер и глазом не моргнет. Ровно в полдень Агарну спустится к кораблю, чтобы официально передать судно в распоряжение Курде и Блэдду. Кстати, Курде разрешили привести в исполнение казнь заключенных. Поэтому держи от них подальше остальных рабов. Как бы чего им не взбрело в голову. Потом все поднимутся в крепость на прощальный обед. За это время нужно загрузить корабль провизией и подготовить к отплытию. Смотри, Флит, все должно пройти без сучка и задоринки. В противном случае, считай, клетка для наказаний тебе обеспечена. Все ясно, лейтенант?

—Так точно, капитан! Ясно как день.

—Пожалуй, эта сабля будет мне в самый раз, — заключила принцесса Курда, завершив приготовления к предстоящей экзекуции, и, размахивая ею во все стороны, точно повергая на каждом шагу невидимых врагов, устремилась в тронный зал.

—Кончай мельтешить этой штуковиной! — презрительно фыркнул Агарну. — Вылитый дед. Только что кольчуги не хватает.

—Я не поеду с ней, если она возьмет с собой мечи, — возмутился Блэдд, спрятавшийся за спиной капитана Затрещины.

—Я сказал, поедешь, значит, поедешь! — грозно рявкнул на него Агарну, топнув по полу костяной лапой. — Капитан Затрещина тебя защитит. Между прочим, тебе тоже не возбраняется прихватить с собой какое-нибудь оружие.

—Придется взять пример с деда и надеть кольчугу, — продолжал препираться Блэдд.

—Да ты, болван, сначала попробуй ее поднять, — не упустила случая съязвить в ответ Курда.

—На худой конец я прикажу Затрещине воткнуть в тебя свое копье. — Блэдд показал ей язык, издав при этом отвратительный звук.

—Тха! Как бы не так! Копье ничто в сравнении с моим мечом.

—Ну все, ребятня! Кончай перебранку!

Но Курда все же не удержалась, чтобы не оставить за собой последнего слова:

—Увидишь, как я сегодня разделаюсь с рабами, — всю ночь спать не будешь.

К полудню дорога к пристани была вымощена, и лейтенант Флит согнал всех невольников в кучу.

С выражением отчаяния на морде из воды вынырнул Шог.

—Я уронил напильник, — произнес он, — не успев доделать совсем чуть-чуть.

—Ворота уже открываются, — в панике возвестила Велфо. — Они идут! Неужели ничего нельзя сделать?!

—Попробую отбить прут камнем, — мрачно сказал Шог.

Скрывшись в очередной раз под водой, он отыскал здоровенный булыжник, которым безуспешно пытался воспользоваться вначале, и принялся что было сил колотить им по надпиленному железному пруту, невзирая на то что производимый им шум разносился на всю округу.

—Что за чертовщина там происходит? — Выругавшись, лейтенант Флит бросился к дрожащей, словно от землетрясения, клетке.

Друфо огрел одного из охранников по спине, и тот распростерся на земле.

—Давайте, ребята, давайте! — скомандовал он остальным рабам.

Те тотчас подняли крик и бросились толкать и пихать стражников, отнимая у них кнуты. Флит в мгновение ока оказался в воде.

Одолев наконец железный прут и прихватив его с собой в качестве оружия, Шог первым выбрался из клетки.

—Эй, вы, вылезайте скорей. Другого шанса у нас не будет! — крикнул он остальным.

Вышедший в сопровождении свиты из крепости король от увиденного остолбенел. Схватив за шкирку первого попавшегося из двенадцати королевских гвардейцев, Затрещина проскрежетал:

—Быстро сгоняй за остальными стражниками. Да прихвати с собой стрелков. Узники сбежали из клетки.

Подняв высоко над головой копье Флита, Друфо размахивал им в знак приветствия беглецам:

—Свободу Трисс! Да здравствует свобода!

Велфо с Трисс уже отшвартовывали судно, собираясь взобраться на борт. Затрещина, который оказался ближе прочих стражников к кораблю, подняв кнут, бросился к беглецам, но Шог преградил ему путь, огрев клеточным прутом. Потом выкинул его в воду и кинулся догонять своих друзей.

Во главе подкрепления показалась Курда. Под градом обрушившихся стрел и пик рабы почти прекратили сопротивление.

По-прежнему держа в лапе вражье копье, Друфо стоял на краю пристани, бросая взгляды то на беглецов, то на приближающихся к ним стражников.

—Друфо! — кричала ему во всю глотку Трисс — Бросай копье и плыви к нам! Мы тебя вытащим. Слышишь, бросай копье!

Но старик белка твердо стоял на своем посту, бесстрашно глядя на приближавшуюся к нему принцессу.

—Отчаливайте скорей! — крикнул он Трисс через плечо. — Слышите, бегите скорее! Сегодня самый лучший день, чтобы мне умереть. Вспоминай меня, детка.

Не забывай своего отца. Когда-нибудь ты еще вернешься, чтобы освободить рабов. Я это точно знаю. А теперь уходи. Не упускай шанса, который мы тебе дали.

Больше Друфо сказать ничего не успел. В два счета разбив в щепки наконечник его копья, Курда пронзила старика саблей. В этот миг Трисс мысленно поклялась всю жизнь помнить эту трагедию и отомстить за своего друга.

—Ты слышала, что он сказал, Трисс? — резко одернул ее Шог. — Скорей за весла. Нельзя терять ни минуты. Тебя это тоже касается, Велфо.

Курда уже зашла по пояс в воду и едва успела спрятаться под воду от стрел.

—Эй вы, кретины! Я же почти была у цели! — обрушилась она на стрелков, когда, мокрая до нитки, выбралась на сушу.

Схватив за шиворот обескураженного происходящим лейтенанта Флита, Затрещина прорычал ему в морду:

— Они не должны покинуть бухту. Слышь, что говорю, идиот? Хватай своих стрелков и марш за ними вдоль берега. Атакуйте стрелами, пиками, всем, чем придется. Главное, не дать им выйти в море. Да пошевеливайся, придурок.

Схватившись за штурвал, Шог цепким взглядом окинул бухту.

—Близко к берегу плыть нельзя — можно нарваться на скалы, — рассуждал он вслух. — Надеюсь, нам повезет. Вода успеет подняться. Не то, чего доброго, сядем на мель.

Крысы атаковали их стрелами, а стражники, вооруженные дротиками, использовать которые из-за большого расстояния не имело смысла, пустили в ход пращи и камни. Волна уверенности в победе с новой силой захлестнула Велфо, и та, подмигнув Трисс, возликовала:

—Ура! Мы сделали это! У нас получилось! Ветер несет нас в открытое море. До него уже почти лапой подать.

Радостная, ежиха не заметила летящего камня. Удар пришелся сбоку по голове и оказался столь сильным, что лишил беднягу чувств.

— Клади весло, Трисс, — скомандовал Шог, подскочив к раненой, — и помоги Велфо. С ней ничего страшного. Она скоро очнется. Корабль я беру на себя.

Флит со своим отрядом, то и дело спотыкаясь и балансируя на острых скалах, с трудом прокладывал путь через заросли кустарника.

—Эй вы, слышите? Ежихе — каюк. Теперь надо убрать остальных. Те, что на переднем фланге, — марш вперед к дельте реки. Это самое узкое место бухты. Луч шей возможности у нас не будет.

Оторвавшись от штурвала, Шог взволнованно поглядел вперед:

—Ох, не нравится мне это. Воды совсем мало. Как бы не сесть нам на мель. А ну-ка, девочки, марш в каюту. И не высовывайтесь.

Достигшие высокого утеса стражники под начальством Флита с довольной ухмылкой наблюдали за тем, как корабль направляется к водному перешейку.

—Ха-ха-ха! Глядите, вода едва дно покрыла, — весело усмехалась морская крыса. — Ей-ей, они уткнутся носом в песок. Вот тогда мы дадим им жару!

—Эй вы, слушай мою команду! — начал отдавать им приказ Флит. — Разбиться на две группы. Те, что со стрелами, остаются здесь. Остальные, с копьями, — за мной. Пойдем вброд. Здесь неглубоко. Сейчас мы разделаем их под орех.

Корабль, содрогнувшись, резко остановился.

—Скорей сюда, Трисс, — крикнул ей Шог. — Мы сели на мель.

—Что будем делать? — выскочив из каюты, спросила белочка.

У выдры тотчас созрел дерзкий план.

—Перекинь две веревки за борт, чтобы нам перебраться назад. И спускаемся на дно. Попробуем под толкнуть лодку снизу веслами. Скорей, у нас мало времени. Флит уже совсем рядом.

Сделав, как он велел, Трисс тотчас последовала за своим другом в воду. Воткнув весла в песчаное дно под кормой, по команде Шога они что было сил надавили на них несколько раз, и, на их удачу, корабль плавно скользнул в открытое море.

—Отлично сработано, девочка! — похлопав по спине Трисс, воскликнул Шог. — Теперь скорее наверх.

Флита от них отделяло всего несколько шагов. Он уже нацелил свое копье в Шога, но тот вовремя обернулся и не только отбил его веслом, но еще дважды что было сил огрел им крысу по голове. Потом схватился за веревку и через несколько секунд уже был на борту.

Ветер гнал корабль в раскинувшееся перед ними бескрайнее голубое пространство. На палубу, слегка покачиваясь, с мокрой тряпкой на голове, вышла Велфо.

—Мы сделали это! — выдавив из себя слабую улыбку, произнесла она.

Бросив взгляд за борт, Шог увидел, как обмякшее тело Флита, затянутое волной в фарватер, плавно погружается на дно.

—Да, друзья! Мы победили! Теперь мы спасены!

И можно немного передохнуть.

Велфо снова спустилась вниз, Шог взялся за штурвал, а Трисс, присев на палубе, горько заплакала по старику Друфо — последней ниточке, связывающей ее с семьей.

Принц Блэдд был втайне рад случившемуся. Уж очень ему было не по душе дальнее путешествие, в которое посылал его отец.

—Вот и все, — пожав плечами, радостно произнес он. — Был корабль и сплыл.

После злосчастного плавания, последнего путешествия короля Саренго, в бухте не осталось ни единой лодки. Угнанное судно был построено специально для Курды и Блэдда.

—Только дурак может править приморским королевством, не имея за душой ни одного корабля, — проворчала Курда.

Агарну знал, что она права. Презрительная насмешка дочери заставила его вздрогнуть.

—Тха! — воскликнул он, направляя свои стопы в сторону крепости. — А кому нужны эти корабли, когда у нас есть все остальное — и королевство, и крепость. Эй, Затрещина. Вели запалить костер, чтоб его могли приметить пираты. Эти ребята на море любого за пояс заткнут. Вот мы и поручим им эту работенку.

Курда на радостях крепко сжала саблю. Более мудрой идеи она от отца отродясь не слыхала.

Из бревен, веток и сухих листьев на высоком утесе крысы-стражники сложили огромный костер. Рядом стояли бочки с рыбьим и растительным жиром. По команде Курды Затрещина поднес к политому маслом сухостою огонь, и ввысь взметнулось золотисто-красное пламя, которое благодаря столбу черного дыма привлекало к себе внимание даже при солнечном свете.

—Смотри, чтоб он горел и днем и ночью, — выставив вперед острие сабли, предупредила Затрещину принцесса Курда. — Увидишь пиратов — сразу дай мне знать.

—Слушаюсь, принцесса. Как прикажете, принцесса.

—Ни один раб не уйдет живым из Рифтгарда, — глядя в морскую даль, размышляла она вслух. — Всех из-под земли достану. Клянусь, они еще пожалеют, что на свет родились.

9

Рассвет для Командора всегда был любимым временем дня. Едва в западных краях затягивал свою песнь жаворонок, как выдра-воин, покинув свои покои, начинал утреннюю зарядку. Обыкновенно, размявшись в небольшом аббатском пруду, он делал пробежку вокруг внешней монастырской стены, после чего приступал к упражнениям с дротиком, пращой и булавой. Он был не из тех зверей, которые позволяли своему животу обрасти жиром. Нагуляв здоровый аппетит, Командор направлялся в Большой зал, чтобы хорошенько подзаправиться на предстоящий день. Повар-белка Гуч со своей помощницей кротихой Фьюррел готовили завтрак. Зная, что Командор с утра не был большим охотником до разговоров, они молча подали ему поднос с теплыми овсяными лепешками, миской креветок, супом из острых корнеплодов, особо любимым блюдом выдр, и чашкой мятного напитка. Кивнув в знак благодарности, он, не сказав ни слова, удалился в тихий уголок, чтобы в спокойной обстановке поесть, пока не началась суета рэдволльской жизни.

С юных лет Командор любил аббатство как свой родной дом. В молодые годы он нередко покидал обитель и присоединялся к речным и морским выдрам, охотникам до бурных приключений, но всякий раз возвращался обратно. В Рэдволле издавна жили его предки, которые вели свой род от знаменитого выдры Воителя, известного под именем Таггерунг. Аббат Эподемус пытался причислить Командора к славе его великих прародителей, но тот отказывался, упирая на то, что никогда не ощущал себя Избранным. Тем не менее он исправно исполнял роль военных дел мастера и обучал остальных зверей этому ремеслу. Хотя множество зим и лет обитель пребывала в мире и довольстве, Командор всегда оставался верен порученному ему делу, полагая, что может прийти тот день и час, когда его способности пригодятся.

Между пиршественными застольями Большой зал являл собой островок безмятежности. Нежные лучи восходящего солнца струились через витражные окна и россыпью самоцветов устилали каменный пол. Прислонившись спиной к каменной колонне, Командор устроился аккурат напротив древнего гобелена, на котором был изображен Мартин Воитель, первый защитник Рэдволла, в окружении поверженных им врагов — лис, крыс, горностаев и ласок. Несмотря на исходившую от него доброту и силу, глазах героя горел бойцовский гнев, который сулил отпор каждому зверю, если таковому было не по душе жить в мире и добре. Над картиной висел настоящий обоюдоострый меч с витой рукояткой, украшенный красным камнем. Сталь клинка сверкала, как зеркало, а его наконечник был остр, как игла. Если верить легенде, меч был выкован лордом Барсуком в огнях Саламандастрона из металла упавшей на землю звезды. С таким мечом воину был не страшен ни один зверь.

Продолжая разглядывать картину, Командор вдруг почувствовал, что у него потяжелели веки. Едва он отставил в сторону завтрак, как клинок меча внезапно замерцал на удивление ярким светом. Перед глазами выдры поплыли золотистые блики, и ему показалось, что Мартин Воитель сошел к нему прямо с картины. Командор не мог точно сказать, раздался ли наяву мягкий далекий голос или прозвучал лишь у него в голове.

В лето гляди И деву жди. Беглая рабыня придет И меч мой возьмет.

Казалось, время для Командора остановилось. Постепенно солнечные блики исчезли, сменившись клубами тумана.

—Здорово, дружище. Чего это тебе вздумалось спать с утра пораньше?

Встряхнув головой, Командор вернулся к реальной действительности. Перед ним стоял аббат Эподемус.

—А, что? — встрепенулся предводитель выдр. — Ах, доброе утро, отец настоятель.

—Славно здесь. Сущая благодать, — оглядевшись вокруг, произнес аббат. — Вот только одно плохо. Стоит засидеться — не хочется подниматься. Эх, мне бы твои годы.

Выдра-воин почтительно предложил аббату лапу, чтобы тот мог на нее опереться, и они направились к двери.

—В трапезной во время завтрака стоит невозможный гвалт. Диббаны кричат и визжат, взрослые тоже с ума посходили, спорят о сокровищах. Нет, дорогой, там мне не будет никакого покою. Пойдем-ка лучше в сторожку. Мэлбан с Крикулусом тоже не выносят шума, поэтому завели обычай завтракать подальше от толпы.

Провожая Эподемуса в сторожевой домик, Командор пытался вспомнить, что хотел рассказать аббату, но в голове у него не было ни единой мысли.

Блестящие на солнце клубы пыли, словно медленно перемещающиеся языки пламени, кружились над горой пергаментных свитков и старинных книг, громоздившихся на столе. У Крикулуса и Мэлбан за ушами торчали перьевые ручки. Прикусывая лепешки и запивая их чаем, старики пытались разобраться в царившем беспорядке. Аббат почти пожалел о том, что согласился сесть в предложенное ему кресло, потому что из него тотчас поднялась туча пыли.

—Доброе утро, друзья, — поприветствовал пришедших старик-землеройка. — Что привело вас в эту пыльную темницу в такой хороший денек?

—Так называемые поиски драгоценностей, — засунув руки в рукава сутаны, ответил аббат. — Хотелось бы услышать ваше мнение и совет относительно этого странного предприятия.

Мэлбан, мышь весьма спокойного нрава, неожиданно оживилась и, возбужденно жестикулируя, произнесла:

—О, это дело не терпит отлагательства. Найдем мы сокровища или нет — это не важно. Главное — отыскать Барсучий Дом. Вот что для нашего архива представляет чрезвычайный интерес!

Во время своей речи Мэлбан, по неосторожности слишком широко размахнувшись, угодила лапой по огромной кипе книг. Те грузно свалились на пол, подняв столбы пыли. Командор, спасая пожилых рэдволльцев от приступов кашля, вывел их на свежий воздух.

Устроившись на солнышке, Эподемус поднял брови и, вздохнув, сказал:

—Ну, раз это дело имеет для нас жизненно важный интерес, полагаю, нам следует организовать его по лучшей программе. Командор, дружок, не будешь ли ты так любезен взять ответственность по этой части на себя?

—С удовольствием, отец настоятель, — почтительно помахав хвостом, ответил тот.

—Ну вот и славно. — Поднявшись с места, Эподемус похлопал свою старую подругу-мышь по плечу. — Вижу, вам не терпится скорее отправиться в путь. Поэтому хочу пожелать вам успеха. Да сопутствует вам удача!

10

Рано утром отряд кладоискателей вместе с Командором и двумя другими здоровяками — выдрами отправился в путь. Состоял он в основном из взрослых. Малыши Меховичок и Биккл шли в окружении землероек. Прочно закрыв за ними ворота, Эподемус взобрался на северную крепостную стену, откуда долго провожал взглядом зверей, взявших курс к Стране Цветущих Мхов.

Идти по лесу было одно удовольствие. Лог-а-Лог с землеройками точно знали место, на котором они обнаружили малышей. Это обстоятельство существенно сужало круг их поисков.

Едва день перевалил за половину, как Лог-а-Лог объявил привал.

— Приблизительно в этих краях мы нашли диббанов. Давайте-ка для начала слегка подзаправимся. А потом расспросим сорванцов, в каком направлении отсюда нужно искать старый дуб с дверцей.

Мэлбан с Крикулусом принялись доставать съестные запасы, с радостью опустошая свои вещевые мешки от лишнего веса. Разломив ячменную лепешку, Командор собрался съесть ее с сыром. Но прежде чем откусить, подозвал к себе двух диббанов:

— Итак, ребятки. Знаете ли вы, как отсюда пройти с тому дубу? — Либо к северу, либо к югу, — широко разведя лапами, беспечно ответила Биккл.

—Вот уж подсказала так подсказала! — не удержался, чтобы не махнуть на нее лапой Крикулус. — Либо на север, либо на юг! А ты что скажешь, Меховичок?

—Крикулус спрашивает тебя не об этом, — ласково погладив кротенка по бархатной головке, произнесла Мэлбан. — А о том, как пройти к дереву, под котором вы с Биккл прятались от урагана.

—О, этого я не знаю, мэм. Тогда было ужас как темно и мокро. Разве упомнишь дорогу в такой гадкий и дождливый день?

Мэлбан собралась было еще что-то сказать, но в этот миг на нее набросилась появившаяся неизвестно откуда большая черная ворона, заставив мышь невольно отпрянуть назад.

—Что это было? — вскричала мышь-архивариус.

Тем временем другой крылатый разбойник молнией подлетел к Гердлу Спринку и, вырвав у того кусок сыра, оставил когтистые отметины на лапе ежа. Потом резко взметнулся ввысь и присоединился к стае своих каркающих сородичей.

—Вороны! — закричал Командор, обращаясь к воинам-выдрам и землеройкам. — Их тут столько, что хоть пруд пруди. Держите подальше от них малышей. Эх, праща пришлась бы сейчас как нельзя кстати! Кто-нибудь прихватил с собой пращу?

Лог-а-Лог, достав рапиру, метнул прицельный взгляд на верхушки деревьев, где засели в засаде и угрожающе поглядывали на рэдволльцев темнокрылые хищники. Потом, понизив голос, тихо произнес:

—Землеройки Гуосима никогда не носят пращей. Да и какой от этих камней сейчас прок. Глянь, сколько ублюдков там собралось. Эх, кабы большой беды не вышло!

—Видать, воронам нужна еда, а не мы, — потирая царапины на лапе, предположил Гердл. — Как думаешь, Командор?

—Да, пожалуй, — согласился тот, одновременно обдумывая план дальнейших действий. — Сражаться с ними бессмысленно. Нас меньше, поэтому, чтобы выйти из этой переделки сухими и невредимыми, поступим так. Ты, Лог-а-Лог, со своим отрядом пойдешь впереди. Крикулус и сестра Вернал, возьмите малышей и следуйте за землеройками. Мэлбан, Гердл и остальные — за ними. А я с моими ребятами прикроем вас сзади.

Бочком подкравшись к мешкам с продуктами, Командор продел через их ручки дротик и осторожно поднял с земли.

Вороны подняли еще больший гвалт. Двух из них выдра спугнула, хлестнув своим хвостом. Но те, точно два истукана, с гордым видом уселись на выступающих из земли корнях. А их сородичи с угрожающим видом спустились ниже. Не выпуская их из поля зрения, Командор крикнул своим друзьям:

—Слушайте меня внимательно. Пока идите медленно. Но как только я крикну «Рэдволл», припускайте так, чтобы пятки сверкали. Лог-а-Лог, твоя задача — как можно быстрей добраться до дороги. Вперед, ребята!

Как только процессия двинулась в путь, среди ворон наметилось еще большее оживление. Чтобы отвлечь их внимание, Командор схватил мешки с провизией и с громким смехом бросил в адрес разбойников:

—Ха-ха-ха, крылатое отребье. Вон вы чего захотели! Свежего хлебушка с сыром! Клянусь, тут еще найдется и несколько кусков пирога. Сейчас посмотрим. Ага!

Раскрыв вещевые мешки, Командор изо всех сил швырнул их в сторону, противоположную той, в которую отправились рэдволльцы. Вывалившиеся из сумок продукты — хлеб, сыр, орехи, пироги и прочие яства — в изобилии расстелились перед воронами, которые, устроив между собой склоку, набросились на них с такой алчностью, будто век голодали. Воспользовавшись случаем, Командор повернул голову к удалявшейся процессии друзей и громко крикнул:

—Рэдвоооооооол!

И с этими словами бросился за ними вдогонку. Малыши не сразу оценили серьезность положения, поэтому поначалу воспринимали случившееся как веселую игру. Биккл, с двух сторон подхваченная землеройками, радостно смеясь, летела по воздуху. Меховичок бежал без посторонней помощи, но, споткнувшись, упал, однако Даже не успел испугаться, как очутился на плечах Командора. И, схватившись за уши выдры, ликующе произнес:

—Уррр! Здоррово! Классная игра! А еще быстрей можно?

—Да, парень, — ответил кротенку Командор, услышав, что вороны, расправившись с добычей, бросились за ними вдогонку. — Пожалуй, стоит прибавить шагу. А ну-ка, ребята, еще поднажмем.

Кое-кому из пожилых зверей были не под силу такие гонки, поэтому им великодушно предложили лапу помощи выдры, так сказать, взяли на буксир. Вороны уже почти сели рэдволльцам на хвост, когда запыхавшийся Гердл Спринк замедлил бег, позволив Командору с ним поравняться.

—Больше не могу, — пожаловался винодел выдре. — Вы уходите, а я останусь здесь. Попробую их задержать.

Но Командор и слушать об этом не хотел:

—Это что еще за новости! А кто будет готовить эль и настойки для аббатства? Гляди, до дороги уже почти лапой подать. Держись за мой дротик. Бежим вместе.

—Мы тебя не оставим здесь, урр, — погладив Гердла по игольчатой голове, проговорил сидящий на плечах выдры кротенок.

Первыми на дорогу выбежали Лог-а-Лог и землеройки. Они принялись собирать камни всех сортов и размеров и атаковать крылатого врага. Постепенно к ним присоединились и остальные. Забрасывая разъяренных ворон камнями, Командор демонстрировал потрясающую ловкость.

— Ага, — кричал он. — Сейчас узнаете, почем фунт лиха!

На удивление мастерски справлялся с этой задачей и Крикулус:

—Ах вы, подлые трусы! Давай, налетай, кому жить надоело!

Утратив на открытой местности свое преимущество, вороны вскоре ретировались и укрылись в ветвях деревьев.

Оставшийся путь прошел спокойно, и Командор со своим отрядом поспел в Рэдволл аккурат к дневному чаю. Аббат Эподемус лично открыл им ворота:

—Приветствую вас, друзья! Как-то вы странно вы глядите. Не иначе как что-то в дороге приключилось.

Пока они шли по лужайке, Командор рассказал отцу настоятелю все, что с ними произошло по пути.

—Ну что ж, хоть сокровищ вы сегодня не нашли, — заключил аббат, — зато получили кой-какие уроки. А главное, вернулись домой целыми и невредимыми. Причем как раз поспели к чаепитию.

Отвесив небольшой поклон, к аббату обратился повар Гуч:

—Знаете, что я хочу вам предложить, отец настоятель? Устроить чаепитие в саду. Денек сегодня — сущее загляденье.

—Великолепная мысль, — одобрительно похлопал его по лапе Эподемус. — Спасибо, дружок.

Чаепитие удалось на славу. Гуч подал к мятному чаю кое-что из выпечки и бутерброды с огурцом. Мэлбан Гримп поделилась своими впечатлениями о походе в лес с Мемм.

—Верно, теперь ваши надежды найти барсучье логово, или как там бишь его зовут, канули в воду? — взялась предположить зайчиха. — Думаешь, все же удастся его найти?

—Я от этого так просто не отступлюсь, — ответила мышь, дуя на горячий чай. — Ни я, ни Крикулус. У меня уже зреет другой план. Ведь вороны не могут летать ночью. Когда диббаны потерялись ночью в лесу, их покоя никто не тревожил.

—Гениальная мысль, — просиял Крикулус. — Именно ночью нужно вернуться к нашим поискам.

—Вот уж это не по мне, — налегая на очередной кусок пирога, заметила Мемм. — Скакать по Лесу Цветущих Мхов, чтобы отыскать там какую-то развалину!

—А ты не забыла, что там нашли диббаны? — спросил Гердл и громко отхлебнул чаю. — Держу пари, этот Барсучий Дом — настоящий клад. А ради этого стоит немного попыхтеть.

Засунув лапы в широкие рукава сутаны, аббат, прислонившись спиной к грушевому дереву, нежился в ласковых лучах солнца.

—Когда следующий раз отправитесь в поход, — сказал он, — прихватите с собой диббанов. Клянусь, если их вооружить пирожными с черничным кремом, ни одна ворона к ним близко не подлетит.

—Что верно, то верно, сэр, — поддакнул кротоначальник.

11

Рассвет едва занялся, когда Сагакс проснулся от странного звука, чрезвычайно походившего на отрыжку. — Ух, прошу прощения! — послышался голос Скарума, который в свою очередь разбудил и Крува.

Вскочив, выдра схватила зайца, что называется, на месте преступления. Поглощая все подряд, Скарум яростно опустошал мешки с провизией. Сагакс бросился на помощь Круву, и после недолгой борьбы они приструнили своего прожорливого спутника, оседлав его сверху.

—Эй, отвалите от меня, изверги! — кричал заяц. — Нет бы порадоваться возвращению несчастного друга к жизни. Как же, дождешься от вас, бандитов. Последний кусок изо рта вырвете. Слышь, кому говорят. Оставьте мое бедное тело в покое.

Взглянув на потощавшие за ночь рюкзаки, барсук пришел в ужас:

—Ты что, все это слопал, пока мы спали? Не может быть. Говори сейчас же, куда подевалась еще одна сумка с продуктами?

Вид у Скарума был веселый и самодовольный.

—А что мне, бедному, было делать, когда ко мне чудом вернулась жизнь? Вам-то на несчастного друга, видать, наплевать. Заправились до отвала своим жидким пудингом — и давай себе храпака всю ночь. А ты, заяц, хоть помирай с голоду. Вот я и решил слегка заморить червячка, чтобы часом не отбросить концы.

—Заморить червячка, говоришь? — переспросил Крув, до глубины души пораженный количеством съеденной зайцем еды. — Ну ты и проглот! Дай тебе волю, так ты и нас сожрешь вместе с потрохами.

—Эй, парни. — Скарум уставился на них умоляющим взглядом. — Может, подыщете себе другую скамейку, а то мне что-то приплохело.

Они освободили зайца. Крув направился к штурвалу, а Сагакс принялся складывать остатки пищи.

—Послушай, Скарум, — начал вразумлять барсук своего надувшегося друга. — Как тебе только не стыдно? Полночи уничтожать продукты! Как будто кроме тебя тут больше никого нет. Ну, скажи хоть что-нибудь в свое оправдание.

—И что вы нашли в этом проклятом голубом болоте, — облизывая с лап крошки, безразличным тоном заявил заяц. — А там, видать, полно жратвы. Сколько ни ешь — все Равно не съешь.

—Ты это про что? — удивился Крув.

—Про что, про что. Про то, что там, на суше. Никак забыл, про что сам говорил, когда смотрел на карту. Между прочим, ты сказал, что точно знаешь, где мы находимся. Ну а там, где земля, должно же быть хоть что-то съедобное.

Сагакс с выдрой переглянулись.

—А он прав, — подхватил барсук. — Что нам мешает свернуть к берегу? Любопытно было бы взглянуть на новые земли.

—Кстати сказать, я никогда не говорил, что точно знаю, где мы находимся. И вообще, на этот счет могу лишь строить смутные догадки. Одно скажу точно. Берег — справа по борту.

После часа плавания на горизонте забрезжила серая полоска суши, которую первым заметил Сагакс. А к полудню «Стойсобака» благополучно пришвартовалась к берегу. Только по внешним очертаниям трудно было определить на карте, к какой части суши относилась эта местность.

К воде прилегала широкая песчаная полоса с разбросанными по ней островками гальки. За ней виднелась низкорослая растительность, круто забиравшая вверх к плоским дюнам, среди которых изредка росли низенькие деревца. Прежде чем покинуть лодку, Крув вооружился поломанной абордажной саблей, которая случайно завалялась среди хлама. Скарум заткнул за пояс трофейный кинжал. А Сагакс прихватил в качестве посоха деревянную часть лука.

—Мне нравится вон то место. — Указав на дюны, барсук принялся прокладывать к ним путь по песку. — Пошли, ребята.

По дороге изредка попадались дикий лук, молодой одуванчик, славившийся своими сладкими кореньями, и петрушка. Все съедобное, что встречалось на пути, Сагакс складывал в пустой рюкзак. На всякий случай он даже собрал несколько недозрелых орехов: вдруг найдется какая-нибудь травка, которая поможет их сдобрить.

—А куда подевался дружище Скарум? — спросил барсук у выдры.

Крув быстро отыскал взглядом зайца, который с изрядным куском медовых сот улепетывал по дюнам от небольшого пчелиного роя.

—Ай, ай! Вон отсюда, проклятое отродье! Я первым его нашел! Эй, ребята, помогите! — кричал он.

Раздался треск, и Скарум исчез среди дюн. Сагакс было поспешил другу на помощь, но Крув его предусмотрительно остановил:

—Не торопись, браток. Пусть он сначала оторвется от пчел. Их не так уж много. Поэтому особой опасности они не представляют.

Приблизившись к чахлому кусту, на котором был пчелиный дом, Крув принялся собирать его обломки в вещевой мешок.

—Это старые пчелиные запасы. — сказал он. — А все-таки здорово, что старик Скарум его нашел.

Когда двое зверей подошли к склону, то увидели внизу полуразрушенное жилище. Стены его были сооружены из песка, камней и леса-плавника, а крыша сплетена из толстых стеблей какой-то травы и сухого тростника. В ней зияла дыра, из которой вылетело на свет несколько пчел, сопровождаемых криками Скарума:

—Прочь, прочь отсюда, занудные твари. Уаааа! Это еще что такое?

У зайца был такой перепуганный голос, что его друзья поспешили на помощь. Спустившись по песку вниз, они обнаружили небольшую дверь, грубо сделанную из такелажа и тростника. Сагакс откинул ее в сторону, и внутреннее пространство хибары залилось солнечным светом.

Оцепеневший от ужаса заяц неподвижно лежал на спине между двух облаченных, в ветошь скелетов и умоляюще взирал на своих друзей, переводя взгляд то на одного, то на другого.

—Вытащите меня скорей! Скореееей! — взвыл он.

Едва он оказался на свободе, как сразу засунул добытый им кусок сотов в рот.

—Как любила повторять моя старая тетушка, — в свое оправдание произнес он, — сладкое хорошо помогает от стресса.

Сагакс, сидевший у входа в лачугу, заглянул внутрь.

—Сдается мне, что это останки крыс. А ты что скажешь, Крув?

Забравшись внутрь, тот раскопал в песке медные, позеленевшие от времени серьги, несколько гравированных костяных браслетов и повязку на глаз из рыбьей кожи.

—Ты прав, братец, — сказал он. — Это были и впрямь крысы-пираты. Глянь на их тряпки. Типичный пиратский прикид. Только одного не могу взять в толк. Как угораздило их окочуриться в этом богом забытом месте?

—А ты погляди вокруг, — предложил Сагакс. — Согласись, здесь нет никаких признаков бедствия или борьбы. Думаю, бедняги умерли спокойной смертью. Скорей всего, от голода.

—Пожалуй, и на этот раз ты прав, парень, — порыскав вокруг и не найдя никаких признаков пищи, согласился Крув. — Они отдали концы с голодухи.

—Это ж надо такому случиться! ~ с искренним состраданием воскликнул Скарум, заглядывая в лачугу через плечо друга. — Бедные разбойники. Врагу такой смерти не пожелаю. Я бы скорей удавился, чем позволил себе докатиться до такого конца.

—Крув, а что это за штуковина торчит из песка? Рядом с твоей левой задней лапой.

Подковырнув лапой песок, выдра вытащила из него гладкий желтый цилиндр.

—Разрази меня гром, но я отродясь ничего подобного не видал. — И с этими словами Крув бросил странный предмет Сагаксу, который узнал его без труда.

—Это бамбук. У отца есть такие образцы в коллекции вещей крыс-пиратов. Он говорит, что их привезли из-за океана. Из дальних жарких земель. Гляньте, с одной стороны у него пробка!

Сагакс попытался ее извлечь, но та застряла так крепко, что вытащить ее оказалось барсуку не под силу. Он передал бамбуковую палку Круву, но тот тоже не сумел справиться с этой задачей и, отчаявшись, бросил взгляд на Сагакса, но, к своему удивлению, обнаружил, что тот по непонятной причине насторожился.

—В чем дело, парень? — спросил он.

—Слушайте, вы оба. Особенно ты, Скарум. Что бы вы ни делали, не смотрите вверх. За ними наблюдают. Судя по трепещущей траве, их там немало. Слышите шипение?

Скарум, вопреки предупреждению, все же не удержался и метнул взгляд на край песчаной воронки, за что получил от Крува резкий удар хвостом:

—Слыхал, чего тебе сказали? Сидеть носом вниз!

—Так ты говоришь, шипение? — неохотно опустив глаза, спросил у барсука заяц. — Ты на что намекаешь? На змей?

— Не знаю, может, и на змей. — Краем глаза Сагакс сумел углядеть лишь узкую голову рептилии. — Как только я дам команду — сразу все бросаемся внутрь. Готовы? Вперед!

Скарум, невзирая на валявшиеся скелеты, оказался проворней всех. Почти одновременно с ним внутри лачуги оказались его товарищи. Крув лег на брюхо и осторожно высунул голову наружу.

—Нет, это не змеи. А ящерицы. На нас глазеют ящерицы. Их жуть как много.

Скарум с Сагаксом подползли поближе к выдре, чтобы получше разглядеть рептилий.

Среди собравшихся по краю песчаной воронки ящериц были черные в зеленую крапинку самцы и светло-коричневые самки. Уставившись неподвижным взором на вторгшихся непрошеных пришельцев, они то и дело открывали рты, высовывая свои темные змеиные языки.

—Мерзкие типы, да? — Скарум изо всех сил старался не пасть духом, обнаружив, что враждебных им существ оказалось гораздо больше, чем ему показалось вначале. — Но все равно до акул им далеко. Ни один них не вышел размерами, чтобы меня съесть.

—Как знать, — хватаясь за свою саблю, сухо заметил Крув. — Зато их тут столько, что хоть пруд пруди. И все ждут не дождутся, пока мы сдвинемся с места. Они хоть и маленькие, но палец им в рот не клади. Попомни мое слово, парень.

—Вопрос в том, как быстро отсюда выбраться, — изучая стан врага, произнес Сагакс. — Кажется, мы попали в большую переделку. Ясно как день, что они поджидают, когда мы пошевелимся.

Пока он говорил, одна из стоящих на краю холма ящериц, потеряв равновесие, скатилась вниз и оказалась прямо напротив входа в лачугу, где неподвижно застыла, надеясь остаться незамеченной.

—Привет, старушка, — нервно усмехнувшись, обратился к ней Скарум. — Что, явилась к нам с визитом?

Попятившись, ящерица подняла сначала одну переднюю лапку, потом другую, после чего открыла рот и зашипела. Скарум протянул ей свою лапу, на что она исторгла еще более грозный звук.

—Тсс! Тсс! — передразнил ее заяц, отчаянно размахивая ушами. — Глупый у вас язык. Никакого от него толку. Разве можно одними шипящими попросить, скажем, лишнюю порцию супа или пудинга? Вот что, ребята!

Я отнесу ее к сородичам. Пусть видят, что мы не желаем им зла. Итак, мэм, не хотите ли отправиться восвояси?

Не успели Сагакс с Крувом и глазом моргнуть, как Скарум подхватил и швырнул ящерицу к ее соплеменникам. Но вместе с ней в них полетел и песок, от которого те дружно шарахнулись прочь.

—Вы поняли? — сияя от гордости, воскликнул Скарум. — Если они и обрадовались возвращению своей родственницы, то песок им явно пришелся не по вкусу.

—Сейчас проверим твою теорию, — захватив полную пригоршню песка, сказал Сагакс.

— И давайте-ка бросим им боевой клич Саламандастрона, — предложил Крув. — Пусть знают, почем фунт лиха. Раз, два…

—Еула-ли-а!

Вместе с прославленным боевым кличем трое товарищей принялись закидывать воронку песком. Ящерицы бросились врассыпную и так искусно попрятались, что ни одной из них не стало видно.

—Ну что, трусливые твари, испугались песка? — вызывающе крикнул им Скарум, взобравшийся вместе со своими товарищами на вершину дюны. — Эй вы, тухлые колбасные обрезки, дохлые кишки, безмозглые змеиные головы, выходи на смертный бой!

То ли откликнувшись на его приглашение, то ли от злости, пресмыкающиеся хором зашипели. И почти одновременно из-за холма показались уже не сотни, а тысячи ящериц, которые с грозным видом двинулись на своих врагов. Трое друзей припустили так, что подняли столбом песок.

—Куда же подевалась твоя былая прыть? — по дороге спросил Крув зайца, улепетывавшего быстрей всех. — Что же не остался показать им свою молодецкую удаль?

—Сдается мне, толстохвостый, что они меня не поняли. Ну, может, я и погорячился малость. Как говорится, взыграла бойцовская кровь. Даром что ли мы бросили клич.

—Ха-ха-ха! — не удержался от смеха Сагакс. — А я уж думал, что твою кровь может разогреть только двойная порция яблочного пирога.

—Пожалуй, ты прав, старик. — Скарум уже немного расслабился, потому что до «Стойсобаки» оставалось бежать совсем чуть-чуть. — Тот, кто запустит в мой суп свою ложку, ляжет трупом.

—А после плошки горячего жидкого пудинга ты вообще всех этих ящериц в порошок бы растер, — подхватил Крув. — Хотел бы я на это зрелище поглядеть.

Когда они добрались до лодки и Крув начал отвязывать канат от торчавшего на берегу обрубка дерева, Скарум сказал:

—Гляньте, они столпились на дюне. И таращатся во все глаза на нас. Эй вы, лупоглазые, слюнявые рожи, шершавые доходяги! Счастливо оставаться!

Подмигнув Сагаксу, Крув кивком предложил ему взобраться на борт, и они вдвоем отшвартовали судно, оставив Скарума на берегу.

—Глянь, — крикнула морская выдра, — как быстро сюда приближаются ящерицы.

—Эй вы, разбойники, — догоняя друзей, крикнул им Скарум. — А как же я? Неужели бросите бедного друга на произвол судьбы?

Друзья помогли зайцу взобраться на борт, не упустив случая лишний раз его подколоть:

—Фу, какой ты мокрый. Смотри, как бы тебе не подхватить простуду.

—Ну что, приятель, как насчет акул? Поди после ящериц они тебя уже не пугают?

Над спокойным морем сгустились вечерние сумерки. Сагакс готовил на ужин суп с ячменными лепешками, а Скарум рядом водил носом, пока барсук его не шугнул.

—Я не могу готовить, когда ты стоишь у меня над душой, — сказал Сагакс. — Пойди лучше помоги Круву раскрыть бамбуковую штуковину.

Неохотно оторвавшись от созерцания готовящихся блюд, заяц собрался было подойти к выдре, но по дороге споткнулся и упал, угодив головой по бамбуковой палке так, что та раскололась пополам.

—Ух! Ха-ха! — воскликнул Скарум. — Вот и все дела!

Крув достал из бамбука какой-то завернутый в скользкую ткань предмет.

—Да это же такой кинжал, как тот, что у тебя за поясом! — воскликнул Крув, обращаясь к Скаруму. — Глянь, какие на нем вырезаны знаки. Точь-в-точь как те, что на твоем ноже. А также на корме нашей лодки.

—Интересно, что бы это могло значить? — Бросив свою стряпню, к ним подошел Сагакс.

Но Скарума гораздо больше волновало другое:

—Это значит, что, если я сам не позабочусь о супе, нам его не едать. Кстати, как ни крепка эта бамбуковая вещица, голова у меня, видать, тверже.

Не обращая внимания на комментарии своего товарища, Крув с Сагаксом уставились на странные знаки, вырезанные на рукоятке ножа.

12

Плагг Огнехвост, владелец «Морского струпа», самого большого корабля на северном побережье, в хитрости и кровожадности не знал себе равных на море. Его команда состояла из зверья, для которого свирепость являлась второй натурой. С самого рассвета Плагг не сводил глаз с горящего на вершине Рифтгарда костра. Заметив его из окна своей каюты серебристый лис пришел в крайне отвратительное состояние духа. Он накинул на плечи длиннополый плащ из зеленого бархата, знававший лучшие времена, и схватив большой обоюдоострый топор, свое излюбленное оружие, направился прямиком на кормовую часть палубы.

—От волдыря на морде больше проку, чем от этой безмозглой команды, — проворчал он по дороге.

Огромная жирная крыса, почти безухая, спала крепким сном у руля «Морского струпа». Остановившись от нее на расстоянии шага, Плагг, широко размахнувшись, что было сил поддал ей под зад плоской стороной топора. Удар возымел желаемое действие. Рулевой Замараха, взвыв от боли, бросил штурвал и заплясал кругами, отчаянно растирая ушибленное место.

—Уииии! Извини, капитан!

Схватившись за руль, Плагг пинком прогнал Замараху прочь, после чего развернул корабль к берегу, в направлении горящего костра.

—Так и быть, извиняю, паразит. Видишь вон тот костер?

Слезы лились из глаз крысы, и она, склонив голову набок, продолжала тереть свое мягкое место.

—Чего говоришь, капитан?

—Да ты что, вонючая твоя кишка, не только глух, но еще и слеп?! — заорал прямо ему в морду Огнехвост. — Видишь, спрашиваю, вон тот костер, что наверху Рифтгарда?

—Ну да, — ответил тот, натянув с двух сторон себе на голову тюрбан. — Знать, какие-то звери собрались поесть.

Наклонившись над рулем, лис тяжело вздохнул, закрыв морду лапой. Когда он снова поднял глаза, перед ним стоял первый помощник Длинноклык, тощая, с некрасивыми редкими зубами, ласка.

—Смотри, капитан, — взволнованно начал Длинноклык, указывая лапой на горящий костер, — что я там обнаружил.

—Знать, говорю, ребята собрались на небольшую пирушку, — вставил свое слово Замараха. — Чай, жарят рыбу.

—А ну-ка, вы оба, — скомандовал им лис, — идите сюда ближе. Станьте прямо передо мной.

Когда те повиновались, капитан схватил их за головы и треснул друг об друга, так что у них посыпались искры из глаз.

—Становись за штурвал, Длинноклык, — улыбнувшись, мягко приказал тому Огнехвост. — И держи курс прямо на костер. Понял? Не то я из тебя якорь сделаю.

Замараха! Буди команду и вели поднимать паруса.

С этими словами серебристый лис удалился в свою каюту.

Собравшись на палубе, звери принялись поднимать паруса, а того, кто мешкал, Замараха подгонял узловатым концом веревки:

—Пошевеливайтесь, разгильдяи. Что-то я не слышу нашей матросской песни. Бормочете себе невесть что под нос. Аж слушать противно. А ну-ка петь громче!

И команда «Морского струпа» под свои мерные движения затянула песнь.

Капитан Затрещина изрядно запыхался, пока бежал по горному хребту к королю на доклад. Отчитавшись о замеченном на море объекте, он стоял перед тремя благородными особами в ожидании дальнейших распоряжений.

—Скажи пиратам, пусть бросают якорь в бухте, — приказал Агарну. — Мы должны обсудить с ними одно дельце.

Бесцеремонно оттолкнув Блэдда в сторону, Курда встала между ним и королем:

—Не позволяй им входить в бухту. Вели бросить якорь в море. Пусть капитан с офицерами подплывают в шлюпке. Если, конечно, не захотят идти пешком. Не желаю видеть здесь весь этот сброд.

Агарну терпеть не мог, когда оспаривались его приказы, но на этот раз не мог не признать разумности Курды.

—Делай, что она говорит, — кивнул он Затрещине. — Приведи сюда капитана и его помощников. Да смотри за ними в оба.

Затрещина вновь вернулся на мыс, прихватив с собой вооруженных до зубов стражников.

Плагг наотрез отказался идти к крепости по суше. Загрузив в длинную шлюпку добрых два десятка зверей, он велел им грести в бухту и швартоваться на пристани.

Подождав, пока пираты высадятся на берег, Затрещина сказал:

—Оставить свое оружие. Вооруженным не дозволено являться к королевской семье.

—Послушай, крыса, — схватившись за топор, злорадно ухмыльнулся Огнехвост, — отвали-ка в сторону и дай пройти. Пираты всегда носят оружие с собой. Уяснил, недоумок?

Затрещина поднял лапу, и крысы-стражники натянули луки.

—Либо ты подчинишься моему приказу, — в свою очередь растянув губы в ехидной улыбке, сказал Затрещина, — либо умрешь.

Однако угроза капитана, казалось, не произвела на Плагга большого впечатления. Сделав жест ласке, стоящей позади него и размахивающей страшным на вид стилетом, он произнес:

—Видишь, вон там стоит Тэззин. Не успеешь ты и опомниться, как ее нож будет у тебя в башке. А уж в меткости ее можешь не сомневаться. Попасть в крыло летящей птицы ей все равно что раз плюнуть. Так что если уж кому и помирать, то первым в Темные Леса отправишься ты. Эй, Тэззин, можешь ты продырявить этому кретину глаз?

Ласка была хладнокровным убийцей.

—Еще бы, капитан, — невозмутимо ответила та. — Пустяшное дело. Какой именно желаешь? Правый или левый?

Размахивая топором, лис бесцеремонно проследовал мимо пристыженного командира крысиной стражи.

—Не смей стоять на дороге пиратов, салага, — усмехнулся Огнехвост. — Помяни мое слово. Такие, как ты, долго не живут.

Закрепив руль, Шог направил маленький корабль строго вперед. Перегнувшись через борт, он внимательно оглядел морские просторы, но нигде среди белых барашков волн не узрел намека на сушу.

—Велфо до сих пор плохо, — ответила на вопросительный взгляд выдры только что поднявшаяся на палубу Трисс.

—Ей, верно, здорово досталось, — заметил Шог, продолжая разглядывать далекий горизонт. — Впрочем, я тоже чувствую себя не ахти. Боюсь, без еды и питья мы долго не протянем. Ты уверена, что нигде не завалялась какая-нибудь застарелая корка хлеба? Или что-нибудь, чем можно было бы смочить горло?

—Ничего, — развела лапами белка. — Они собирались загрузить корабль провизией после обеда. Но мы угнали его раньше. Пока ты стоял у руля, я только и делала, что шарила по всем углам. И не нашла ничего, кроме двух пергаментных свитков.

—Как бы нам не помереть с голоду на свободе, — затянув ремень, произнес Шог. — Что ж, пошли взглянем на свитки. Вдруг где-нибудь неподалеку находится остров.

Поскольку корабль был не загружен, то каюта казалась довольно большой и просторной, хотя и очень низкой. Велфо беспокойно спала на койке с мокрой тряпкой на голове, то и дело вертясь и вздрагивая. Трисс понимала, что ежиха страдает не только от раны, но также от голода и морской болезни. И это обстоятельство не на шутку тревожило белку.

Развернув свитки, Шог разочарованно покачал головой. Задержав взгляд на одном из них, он подозвал к себе Трисс.

—Поди взгляни на это белиберду. Что бы вся эта ахинея могла значить?

Белка уставилась на знаки, аккуратно выведенные черными чернилами на пергаменте, но узнать смогла только некоторые из них.

—Вот эти, что на самом верху, означают первые бук вы Королевского Дома Рифтгарда. Мне об этом как-то рассказала одна рабыня-мышь, которую заставляли вы резать эти буквы на разных деревянных предметах.

Выдра провела вдоль надписи лапой:

—Ну конечно. Такие значки красуются даже на борту этого корабля.

—Кой-какие буквы я еще могу разобрать, — сказала Трисс, разглядывая остальные знаки. — Но, к сожалению, они мне ровным счетом ничего не говорят. Давай-ка попробуем взглянуть на второй свиток. Может, он нам что-нибудь подскажет.

—Ха! Да это же карта! — воскликнул оживившийся Шог. — Я знаю, что это такое. То самое место Рифтгарда, от которого мы отчалили. Гляди, вот крепость, бухта, а за ней — море. Провалиться мне на этом месте, Трисс.

Но мы с вами вышли в большое море. В жизни не знал, что в одном месте может быть столько воды!

Трисс изучила маршрут, обозначенный линией на карте. Начинаясь от Рифтгарда, он пролегал по морю на запад, после чего делал большой разворот к югу. Затем шел вдоль берега до определенного места, на котором резко сворачивал к востоку в сторону земли, на которой была обозначена впадающая в море река.

—Все это хорошо, — вздохнула Трисс, — но как совместить наше местонахождение с тем, что изображено на карте?

—Посмотри сюда, — сказал ей Шог, для которого все было ясно. — Вон там в левом углу нарисован компас. Северная звезда, которая обычно видна отчетливо, всегда указывает на север. А это что еще такое? Клякса или крошечный остров? В том самом месте, где маршрут круто сворачивает к югу?

—Может, и клякса. — Трисс поскребла по пятну когтем. — А может, и остров.

Велфо, застонав, принялась переворачиваться на другой бок и чуть было не свалилась с койки. Хорошо, что вовремя подоспела Трисс. Вытащив у больной из-под головы мокрую тряпку, белка смочила ее в морской воде и вновь приложила к больному месту. Хотя ежиха была почти без чувств, ощутив на губах вкус соли, она слегка облизнулась.

—Скоро ей понадобится вода, пресная вода, — мрачно заметил Шог. — Без воды мы все долго не протянем.

Пойду поднимусь на палубу. Хочу оглядеть окрестности. Может, что-нибудь придумаю.

Стояла темная ночь. На черном бархатном покрывале среди бесчисленной россыпи звезд сияла серебристым светом ущербная луна. Закинув голову назад, Шог взирал на небо до тех пор, пока у него не заныла шея. Однако к этому времени он уже принял решение. Выхватив взглядом одно из наиболее ярких сокровищ ночи, он произнес вслух:

—Вот это она и есть! Северная звезда!

Трисс сидела рядом с Велфо, пока та не уснула. Затем сама прилегла рядом и не успела закрыть глаза, как погрузилась в глубокий сон. Ей привиделось беспокойное море, слышался рокот волн и множество звуков из беспредельных и бездонных глубин. Среди этого шума она услышала чей-то ласковый голос:

—Трисс… Трисскар, доченька моя… Я вижу тебя.

Белка и мышь скользили над самой поверхностью моря, и перед ними расступались волны. Хотя Трисс никогда не видела своего отца, она знала, что он был одним из них.

—Отец! Отец! — крикнула ему она.

Он улыбнулся и указал ей на мышь.

—Трисскар? Меня зовут Трисскар? Я этого никогда не знала. — С этими словами Трисс расплакалась.

—Друфо должен был тебе сказать… — Образ отца начал меркнуть. — Когда настанет время.

Отец исчез, и Трисс осталась наедине с воином-мышью. Облаченный в блестящие доспехи, он держал великолепный меч. Ничего подобного девушка не видала среди оружейной коллекции принцессы Курды. Воин выглядел вполне дружелюбно, однако Трисс заметила решительность и бесстрашие в его глазах. Слегка коснувшись девушки концом своего меча, он произнес по-дружески теплым, хотя и несколько взволнованным тоном:

—Трисскар — это имя великого воина. Большого мастера меча. Спи, моя маленькая Трисскар. Спи!

Видение исчезло, и белка провалилась в приятную темноту глубокого сна.

Когда она проснулась, стоял яркий солнечный день. Велфо по-прежнему спала, однако ее дыхание было неровным и тяжелым. Чтобы не потревожить ее сна, Трисс аккуратно сползла с койки. Во рту у нее пересохло, а язык как будто распух. Угрюмо поднявшись на палубу, она увидела, что Шог сидит у руля, сплетая какие-то обрезки веревок. Он заметил ее появление не сразу.

—Видишь ли, я пытаюсь соорудить нечто вроде удочки, — сказал он. — Вот только не знаю, что использовать вместо наживки. Как Велфо?

—А, что? — переспросила Трисс, сев рядом с ним и подставив мордочку легкому утреннему ветерку. — О, Велфо спит. Послушай, Шог. Неужели нам суждено умереть посреди этих необъятных морских просторов?

—А где тебе больше по душе расстаться с жизнью, мисс? — продолжая плести веревочные нити, осведомился Шог. — В Рифтгарде в качестве пленницы или в морских глубинах рядом со мной?

—Если ты в самом деле хочешь знать, — улыбнувшись, белка похлопала друга по лапе, — то я предпочла бы вообще не умирать.

—Вот и я хочу жить, — отложив в сторону работу, сказал Шог. — И потому взял курс к Северной звезде. Хочу проверить, чем на самом деле является то пятно на карте — кляксой или островом.

Трисс уставилась на ясное голубое небо.

— Но как ты это сделал? Я не вижу никаких звезд.

— Я обнаружил Северную звезду ночью, — пояснил Шог. — И шел по направлению к ней до самого рассвета. Ведь солнце встает на востоке, верно? Вот так я проверил наше местонахождение. Если нам повезет, мы непременно отыщем тот остров, мисс.

На пороге каюты показалась Велфо. Она вся дрожала и едва могла стоять.

—Пить, — произнесла она. — Хочу пить.

—Найди воду, хотя бы ради бедной Велфо, — тихо шепнула Трисс Шогу.

Уложив ежиху в постель, Трисс пыталась ее успокоить.

—Тебе нужно немного вздремнуть, — ласково говорила она. — А ну-ка давай посмотрим на твою рану.

О, сегодня она выглядит значительно лучше. Сделаем ей еще одну морскую ванночку. Будет прохладно и приятно.

Закрыв глаза, Велфо сказала:

—Значит, тебя зовут Трисскар?

—Да, но кто тебе это сказал?

—Ты сама. Прошлой ночью ты громко произнесла: «Трисскар. Меня зовут Трисскар».

Только поглаживая подругу по лбу, Трисс вспомнила свой сон.

13

Рэдволльские близнецы-колокола возвестили очередной рассвет. Но на этот раз их перезвон был длиннее обычного. Дело в том, что наступил первый день лета, и по этому случаю в аббатстве намечался большой пир.

Весь день обитель пребывала в предпраздничной суете. Командор с кротами и землеройками помогали поварам на кухне. Лог-а-Лог с остальными членами отряда суетились с Гердлом Спринком в погребах. Мемм Флэкери и сестра Вернал отправились вместе с малышами собирать цветы и накрывать столы. Кротоначальник Уррм подрядил Мэлбан с Крикулусом помогать ему расставлять легкие закуски для ланча. Словом, в Рэдволле царила предпраздничная суматоха и веселье. Все были заняты приготовлением предстоящего пиршества.

Освободившись от дел, Мэлбан и Крикулус уединились и сели отдохнуть на ступеньках крепостной стены.

—Слыхал, какие про нас ходят слухи? — приглушенным тоном спросила своего друга Мэлбан. — Им почему-то взбрело в голову, что мы с тобой собираемся показать нашу знаменитую сценку с переодеванием. Сказать по совести, выступать сегодня перед публикой мне бы хотелось меньше всего.

—Ничего не поделаешь, — пожал плечами сторож. — Раз всем так хочется ее увидеть, придется пойти им навстречу.

—Точно! — обрадовавшись, подхватила мышь-архивариус. — Мы вызовемся исполнить свой номер первыми.

А закончив, притворимся уставшими и незаметно удалимся. Так что никому даже в голову не придет, что мы собираемся покинуть аббатство.

Хоть и не по душе Крикулусу была затея Мэлбан, но все же он согласился еще разочек поискать Барсучий Дом.

Едва на землю спустились сумерки, как праздник вступил в свои права. Освещенные фонарями, великолепно украшенные столы ломились от всевозможных яств: горячий, свежеиспеченный хлеб с хрустящей корочкой, овощные салаты, фруктовый творог с мускатным орехом, сыры, паштеты, торты, пирожки, а также огромный пирог из репы и прочих корнеплодов — особо любимое лакомство кротов. Не было недостатка и в напитках. Уплетая свои излюбленные блюда, звери оживленно разговаривали, смеялись и шутили.

Когда стало совсем темно и зажгли дополнительные фонари, праздник стал еще веселее. Согласно собственному плану, Мэлбан с Крикулусом выступили первыми. Мэлбан в роли крысы-пирата привязала себе на живот и ягодицы подушки, надела большую бесформенную шляпу, медные серьги, повязку на глаз, а за пояс заткнула вырезанный из древесной коры меч. Старик Крикулус, изображавший бабушку-мышь, облачился в дамское платье с кружевной шалью и весьма замысловатого вида капор. Они вышли навстречу друг другу, как будто случайно встретились на лесной тропинке. Метнув на Крикулуса свирепый взгляд, Мэлбан начала декламировать хриплым голосом:

Я крыса-пират, и пиратскую морду Не сыщешь такую ни к зюйду, ни к норду. Железные когти, кулак сто пудов, Зубами я в глотку вцепиться готов! И я никого-никого не боюсь! Сожрал я полсотни подобных бабусь!

Как взрослые, так и дети встретили героя Мэлбан дружным гулом откровенного неодобрения. Потом настала очередь Крикулуса, который запищал надтреснутым голоском:

Я мышка-бабуся, скачу, как блоха, Я тоже бываю в бою неплоха. Меня не пугает пират никакой - Отряд малышей у меня под рукой! И уши деру я своим малышам, Ты тоже схлопочешь сейчас по ушам!

Ее выход был встречен громом восторгов и аплодисментов.

— Шлепни скорей ты эту поганую крысу, бабушка, — кричала детвора.

Скосив на них глаза и помахав бутафорским мечом, Мэлбан продолжала:

Ну ты напугала! Сейчас я умру От ужаса! Доктор мне нужен! Бабусь не боюсь! Я их просто жру На завтрак, в обед и на ужин! Хвосты на кусочки помельче рублю, С ушами тушу и покушать люблю! Куда же ты, старая, лезешь, бабуся? Тобою, бабуся, я не подавлюся!

Зрительские сопереживания с каждой минутой становились все напряженнее, и возмущение достигло крайней степени. Подмигнув диббанам, чтобы привлечь к себе их внимание, Крикулус произнес свои заключительные слова:

А ну-ка, бабусю попробуй, дурак! Узнаешь — бабусю не съесть просто так! Я выбью все зубы тебе, наглецу! Ходить без зубов тебе будет к лицу! А впрочем, не стану я лапы марать - Я свистну свою разудалую рать. А ну-ка, на помощь, мои малыши! Задайте-ка перцу ему от души!

Следующую часть программы диббаны полюбили больше всего. Они бросились прогонять крысу-пирата, от души колотя ее по накладному заду палками. Мэлбан, издавая громкие вопли, поспешила прочь.

Сняв с себя капор, Крикулус под дружные аплодисменты публики сделал почтительный реверанс, Командор со своими двумя помощниками-выдрами насилу отодрали от Мэлбан особо воинственных диббанов, и мышь под громкие овации зрителей также отвесила им благодарственный поклон.

Аббат, смеявшийся до слез, поздравил обоих выступавших с очередным успехом.

—Спасибо, друзья, — сказал он. — Сколько ни смотрю вашу сценку, не устаю ею восхищаться. С каждым разом она мне кажется еще смешнее и смешнее. Здорово!

—Сдается, эта мелюзга от души меня поколотила, — потирая спину, широко улыбнулась ему Мэлбан. — В следующий раз надо будет привязать побольше подушек. Что-то я сегодня слегка устала. А как ты, Крикулус?

—Я тоже уже не тот, что в молодости, — вытирая морду капором, поддержал ее сторож-землеройка. — Пора нам с тобой на боковую. Пойдем-ка ко мне в сторожку. Ты ляжешь в кресле, а я — на кровати. Спокойной ночи, отец настоятель. Спокойной ночи всем. Счастливо вам попраздновать.

Вскоре после того Мэлбан и Крикулус, облачившись в плащи и прихватив с собой каждый по фонарю, вышли за ворота аббатства и отправились по тропинке в направлении Леса Цветущих Мхов. Едва они оказались под сенью деревьев, как их сразу насторожила царившая там тишина. Ни одно дуновение не нарушало покоя леса. Смолкли даже все ночные птицы.

Понизив голос до шепота, Крикулус не замедлил обратить на это обстоятельство внимание своей спутницы:

—Ты не находишь это странным? Ни шороха, ни звука.

—Тем лучше для нас, — стараясь успокоить своего друга, заверила его Мэлбан. — Гораздо хуже было бы услышать воронье карканье. А раз в лесу тихо и спокойно, значит, нам с тобой повезло.

Крикулус, молча кивнув, стал пробираться дальше в заросли. Однако лес казался далеко не таким уж тихим и спокойным. По земле стелился молочный туман, до ходивший зверям почти по пояс. Все вокруг навевало на землеройку мрачные и зловещие мысли.

— Что это? — услышав какой-то треск, встрепенулся Крикулус.

— Ничего страшного, — ласково успокоила его спутница. — Я всего лишь наступила на сухую ветку.

Следуя по той же дороге, по которой они шли вместе с отрядом рэдволльцев-кладоискателей, звери все дальше углублялись в лес. Теперь беспокойство и тревога все больше овладевали Мэлбан. Крикулус был прав — в лесу было чересчур тихо. Ни звука, ни хотя бы шуршания верхушек деревьев.

Чтобы избавиться от дурного предчувствия, Мэлбан обратилась к Крикулусу с вопросом:

—Ты уверен, что мы не сбились с пути?

—Совершенно уверен. — Обернувшись, тот посветил на нее фонарем и обнаружил, что она так же перепугана, как и он сам. — Гляди. Вот здесь мы делали привал, когда на нас напали вороны.

Теперь Мэлбан была рада услышать даже воронье карканье — лишь бы нарушить эту гнетущую тишину. Оба с каждой минутой все больше ощущали страх и собственную беспомощность. Добравшись до небольшой лужайки, Крикулус прислонился спиной к дереву.

—Давай слегка передохнем, — предложил он Мэлбан. — Не то меня стали плохо держать задние лапы.

Мэлбан, не желавшая оставаться в тумане, стала рядом с Крикулусом.

—Как думаешь, где этот Барсучий Дом? Он должен быть где-то здесь.

—Понятия не имею. Он может быть где угодно этой округе. Эх, если бы какую-нибудь зацепку вспомнили диббаны.

Лунный свет серебристым кружевом сквозил через кроны деревьев. Звери стояли молча, каждый из них мечтал о том, чтобы вновь оказаться в аббатстве. В лесу было не холодно, но промокшие от ночной сырости плащи прилипли к телу, поэтому они решили их снять. В этот миг в траве раздался какой-то странный звук.

—Что это? — повернув голову в сторону раздавшегося шума, спросил Крикулус.

Не то чтобы это был звук, а легкий шелест. Старику землеройке показалось, что зашевелился папоротник. Потом в противоположной стороне их внимание привлек другой звук. Держа дрожащими лапами высоко над собой фонарь, Мэлбан уставилась во все глаза в темноту.

—Там как будто что-то шевелится. И движется к нам, — срывающимся от страха голосом проговорила она.

Потом они почуяли какой-то запах, затхлый и горько-сладкий. Казалось, что шорох надвигался на них со всех сторон и с каждым мигом становился все ближе и ближе.

—Звук… запах… за нами кто-то охотится, — запаниковал Крикулус.

Мэлбан почувствовала, как шерсть у нее встала дыбом. Звуки и сильный запах окончательно лишили их рассудка, и Мэлбан, оцепенев от ужаса, попыталась закричать, однако вырвавшийся у нее из уст звук был скорее похож на писк:

—Их тут многооооооо!

Обронив от страха фонари и плащи, звери бросились во мрак леса, прочь от того, кто собирался сделать их я добычей. Они неслись сквозь папоротник и крапиву, спотыкаясь об выступающие из земли корни деревьев, невзирая на туман и на то, что ветки рвали их одежду. Они пересекли какой-то ручей, потом болото, точно угорелые, поэтому не успели даже слишком промокнуть.

Миновав полянку, они наконец оказались в сосновом бору— Крикулус схватил свою спутницу за кушак платья. До смерти перепуганная, та обернулась, чтобы посмотреть, кто в нее вцепился, и в этот миг налетела на толстую ель. В щеку ей вонзилась какая-то щепка, и от сильной боли мышь-архивариус упала без чувств. Вместе с ней свалился и Крикулус. Они так громко и часто дышали, что заглушали все прочие звуки. Землеройка начал шарить лапами по ковру еловых иголок, стараясь изгнать из ноздрей омерзительный запах, и случайно наткнулся на Мэлбан. Его лапа коснулась как раз ее щеки, из которой торчала щепка и сочилась кровь.

—Мэлбан, что с тобой? Мэлбан, ну скажи же хоть что-нибудь.

В ответ ни звука. Стараясь не пасть духом, Крикулус положил голову своей подруги себе на колени. За ними уже никто не гнался. Он почувствовал, что опасность миновала. Теперь беда их заключалась в том, что они заблудились. И к тому же Мэлбан по-прежнему лежала без чувств. Схватив зубами торчавшую из щеки мыши Щепку, Крикулус осторожно ее вынул. И, собравшись с духом, громко произнес:

—Ничего опасного, девочка. Еще бы немножко, и ты могла бы лишиться глаза.

Но сам Крикулус не мог с собой совладать. Его охватил приступ дрожи, зубы начали выбивать барабанную дробь. В конце концов он расплакался.

— Зря мы с тобой это затеяли. Лучше бы остались дома. Но я не мог позволить тебе идти одной. Надеюсь, кто-нибудь из наших ребят обнаружит, что ворота отворены. Я нарочно их не закрыл и на всякий случай повесил на засов свой дурацкий капор. Ну, скажи ж что-нибудь, Мэлбан. Только не молчи. Не оставляй меня здесь одного.

Книга вторая Коварство и парадоксы

14

Плагг Огнехвост сидел в своей каюте, изучая карту.

— Поставь сюда, — сказал он Замарахе, который налил ему в чашу грог из морских водорослей, — не то замочишь карту. А это наш единственный путеводитель.

Поблизости, играя ножом, слонялась ласка Тэззин. Выхватив чашу из лап Замарахи, она аккуратно поставила ее перед лисом.

— Прошу прощения, капитан, — обратилась она к нему, — но мне любопытно было бы знать, когда мы собираемся разделаться с принцессой и ее сальнобрюхим братцем.

Прежде чем ответить, Огнехвост дал ей такую затрещину, что та растянулась на полу.

— Ты не черта не слушаешь меня, Тэззин! — рявкнул лис— И не только ты — весь этот сброд как будто совсем оглох. А ну-ка, Замараха, и ты, Длинноклык, прочистите свои уши и мотайте на ус все, что я вам скажу. Итак, наш план таков. Мы не прикоснемся ни к одному зверю до тех пор, пока наш корабль не вернется обратно в Рифтгард. Агарну обещал мне двойную цену за то, что мы доставим ему из Страны Цветущих Мхов в качестве добычи.

— Ну, допустим, — наливая себе изысканный грог в чашу капитана, произнес Длинноклык. — Только что мы собираемся ему привезти?

— Старика — короля Саренго, — ухмыльнулся Плагг, — или его кости, если он мертв. А также золотую корону и браслет. Но я не такой зеленый, как кажусь с первого взгляда. И смотрю гораздо дальше своего носа. Поэтому говорю: не будем торопиться. Будем делать все, чтобы они чувствовали себя перед нами в долгу. Даже их дутый капитан Затрещина. А когда вернемся назад из Страны Цветущих Мхов, мы с ним и его крысиным отродьем расквитаемся. Причем сделаем так, будто вышел несчастный случай.

— Вот это по мне, — облизнув клинок ножа, обрадовалась Тэззин. — Капитан, умоляю, позволь об этом позаботиться мне.

— Но только когда придет время, — кивнул Плагг, — и ни днем раньше. После того как мы вернемся в Рифтгард и передадим Курду с Блэддом в распоряжение их дражайшего отца, старика Агарну. И когда король выплатит нам вознаграждение в соответствии с нашим уговором. А теперь самая приятная часть нашего предприятия. Заполучив награду, мы убиваем всех троих — Курду, Блэдда и Агарну. И забираем у них то, что им привезли: корону, браслеты и прочие сокровища. Вот такой у меня план. Проще некуда. В конце концов мы получаем королевство Рифтгард, кучу добычи, трон для меня и в придачу маленьких рабов, строителей нашего флота.

Длинноклык, наливая себе очередную порцию грога, самодовольно осклабился:

— Ну ты, капитан, настоящий пират. Самый хитрый на море зверь. Пью эту чашу за тебя, Плагг.

— А ты скоро станешь самым жалким на море зверем, — указав на него концом своего кинжала, сказал Огнехвост, — если не прекратишь нажимать на грог. Итак, братва, как вам мой план? Вошло хоть что-нибудь в ваши тупые головы?

— Куда, говоришь, капитан, мы должны войти? — переспросил глуховатый Замараха.

Вместо ответа Огнехвост схватил крысу за шиворот и, склонив его голову низко к полу, дал такого пинка, что тот стрелой вылетел в открытую дверь.

На пороге каюты, как обычно, во всеоружии появилась принцесса Курда.

— Нельзя ли плыть побыстрее? — обратилась она к капитану. — Мы уже третий день в пути, и до сих пор никакого толку.

— Видите ли, моя дорогая, — с напускным участием начал капитан. — Все дело в ветре. Чем сильнее он дует, тем быстрее мы плывем. Неужели вы никогда не бывали в море?

Курда с самого начала невзлюбила Плагга.

— Я должна найти своих рабов, — прикоснувшись к лису концом сабли, проскрежетала она. — Тех, что угнали мой корабль. Поэтому ты должен заставить свою лоханку плыть быстрее. Я так хочу. Слышишь? Я приказываю тебе это сделать.

Капитан, казалось, был не слишком смущен угрозой со стороны Курды. Невзирая на приставленный к нему клинок, он расплылся в улыбке:

— Хорошо, ваше королевское высочество. Видать, раздавать приказы вы горазды. Беда только в том, что обратились малость не по адресу. Я всего лишь капитан. Поэтому советую лучше подняться палубу. И покуражиться со своим ножиком перед ветром и морем. Ведь вы же принцесса. Прикажите им нести наше судно быстрее. Вряд ли они посмеют вас ослушаться. Верно я говорю, ребята? Ха-ха-ха!

Но крысы так и застыли, едва розовые глаза Курды обрели цвет рубина.

— Еще одна дерзость — и твоя башка слетит с плеч, — вознеся саблю над головой Огнехвоста, процедила она.

По-прежнему улыбаясь, лис проследовал к столу и спокойно поднял свой обоюдоострый топор.

— Симпатичный у вас ножик, принцесса, — сказал он. — Хотя и маловат. И мы уже повидали, как ловко вы умеете им махать. Не зрелище, а сущее загляденье! А теперь пойдите лучше прочь с моих глаз. Не то придется мне показать, на что способно настоящее оружие в лапах разбойника.

Улыбка вмиг сошла с морды Плагга, и он вперил в Курду свой ледяной прищуренный взгляд — под стать тому, которым пронзала его принцесса.

К счастью, обстановку помог разрядить вошедший в этот миг Блэдд.

— В моей каюте слишком жесткая кровать, — начал жаловаться он. — А я хочу спать на мягкой.

На устах Плагга вновь заиграла лучезарная улыбка. Бесцеремонно проследовав мимо Курды и пренебрежительно откинув в сторону ее саблю, он по-дружески обхватил Блэдда лапой за плечи.

— Эй, Длинноклык, сейчас же подать мягкий матрац для принца! Как тебя только угораздило уложить его высочество на жесткую койку?

Длинноклык, ухмыльнувшись, отвесил Блэдду притворный поклон.

— Дорогой мой, мне ужасно стыдно, — сказал он. — Пойдемте со мной. Старина Клык сейчас все уладит. Вашему высочеству надлежит почивать на подобающей вашей чести постели.

Спрятав саблю в ножны, Курда молнией выскочила из каюты. Вслед за ней удалились Блэдд с Длинноклыком, которых со стороны можно было принять за двух неразлучных друзей.

— Только ты проследи, чтобы она была обязательно мягкой.

— Клянусь всем святым, что спать вы будете, как на пуховом облаке.

— Это хорошо. А ты славный парень, Клык. Ты мне нравишься. Ты будешь моим здешним приятелем.

Едва за ними закрылась дверь каюты, как Плагг, обернувшись к Тэззин, произнес:

— Когда настанет час, Курду трогать не смей. Слышишь? Принцессой я займусь сам.

Шел день за днем, но на королевском судне не прибавлялось ни пищи, ни воды. Велфо, спавшая глубоким сном, уже давно не шевелилась. Рядом с осунувшейся мордочкой и запавшими глазами лежала Трисс, которая то пробуждалась, то снова впадала в забытье. Шог сидел, привалившись к рулю, время от времени облизывая распухшим языком соль с обветренных губ. Прикрыв лапой глаза, он подчас поглядывал на сияющее в небесной лазури солнце, и ему казалось, что оно над ним насмехается.

— Дождь! Ну куда подевался дождь! Хотя бы несколько капелек дождя!

И его снова одолевал сон. Склонив голову на руль, Шог, несмотря на потерю сил, продолжал держать курс.

Их маленький корабль дрейфовал в море подобно одинокому листу в озере. Утратив все надежды, три его обитателя, изможденные голодом и усталостью, казалось, безмолвно смирились со своей неизбежной участью.

Трисс, которую бросало то в жар, то в холод, давно потеряла счет времени. Она не могла даже сказать, прошли часы или месяцы с тех пор, как они оказались на борту корабля. Но однажды в ее затуманенном рассудке раздался голос мыши-воина, который уже однажды являлся к ней во сне. Затем в тумане прояснился и его образ. Держа в одной лапе свой восхитительный меч, он протянул другую Трисс, призывая к себе:

— Трисскар, мастер меча, иди ко мне, не бойся.

Трисс уже направилась к нему навстречу, но в этот миг судно во что-то врезалось, и от удара Трисс свалилась с койки. Каким-то шестым чувством она ощутила, что все ее видение мира заполонила крупная, грубая и колючая морда.

— Эта не так плоха, как ежиха, — услышала она незнакомый голос. — Не волнуйтесь, мисс. Теперь вы в полной безопасности.

Едва забрезжил рассвет, как Шог открыл глаза и огляделся вокруг. К своему крайнему удивлению, он обнаружил под собой твердую почву. Значит, он уже не на море! Выдра попыталась приподняться, но чья-то заботливая лапа ее остановила:

— Лежи, лежи, речной пес. Тут ты среди друзей. Выглядишь ты, парень, прямо скажем, не ахти. Видать, здорово изголодался. Ничего. Потерпи малость. До завтрака недолго осталось.

. На Шога глядела огромная, дружелюбного вида ежиха. Он попытался что-то сказать ей в ответ, но опухший язык ему не повиновался, и потому вместо слов вышел лишь хриплый звук. Опустив ковш, вырезанный из тыквы, в бадью с водой, хозяйка помогла Шогу приподняться и дала немного попить. Такой сладкой и вкусной воды он отродясь не пробовал.

— Не спеши, дорогой, — сдерживала его жадный порыв ежиха. — Нельзя так быстро пить. Это вредно для здоровья. Меня зовут Холморозой. Моего мужа — Горлец. А нашего сына — Уртика. Это он обнаружил ваш кораблик, когда собирал водоросли. А тебя, сынок, как величать?

— Меня зовут Шог, — произнес тот, не узнав собственного голоса. — А где остальные? Трисс и Велфо?

Холмороза позволила Шогу приподняться и сесть, прислонившись сзади к скале.

— Не волнуйся за них, — ответила она. — Они в полной безопасности. Ты пей. А я пойду. Меня ждут домашние дела.

Шог взял ковш с водой и, медленно отпивая глоток за глотком, стал рассматривать окружающую обстановку.

Как выяснилось, он сидел на каменистом выступе на самом краю пещеры. Перед ним простиралась большая Долина, окруженная со всех сторон высокими и крутыми скалами. В скалистых пещерах жили семьями ежи.

Все они суетились по хозяйству: одни готовили завтрак, другие наводили порядок около дома. Пока Шог разглядывал окрестности, к нему подошел такой большой еж, какого он еще в жизни не видывал. Спереди его иглы были подернуты сединой.

Сев рядом с Шогом, он протянул ему лапу.

— Доброе утро, — сказал он. — Меня зовут Горлец. Я патриарх Острова Мира. Это чудесный уголок.

— Очень приятно, — пожав ему лапу, проговорил Шог. — И как долго вы живете здесь?

— Мой клан обосновался в этих краях, когда были живы мои родители, — величаво покачав вперед-назад головой, ответил Горлец. — Они бежали сюда от раздоров, рабства и войны. И нашли здесь мир и довольство. Я первым родился на этом острове. И за всю жизнь ни разу его не покидал.

— Вполне вас понимаю, Горлец, — восхищенно покачал головой Шог. — А кто-нибудь из зверья приплывал к вам на остров?

— Нет, никто и никогда. Вы первые. Взгляни на эту гору. Странная, не правда ли?

Шог обследовал взглядом окружавшие зелено-голубые горы.

— Хорошие горы. Но что с ними можно делать?

— Снаружи, — Горлец развел в стороны лапами, — наш остров практически невидим. Как будто из моря просто торчит высокая скала. Разбойники всегда проплывают мимо нас. Они не видят ни берега, ни бухты, в которой можно было бы бросить якорь. Да и сам остров далеко не всегда попадается им на пути. Когда-то это был обыкновенный огнедышащий вулкан. Теперь здесь очень плодородная почва. И у нас есть маленькая потайная бухта. Именно там мы пришвартовали ваш кораблик.

— Секретный остров, — усмехнулся Шог. — Хочу вас от души поблагодарить за то, что спасли нас. Если бы не вы, пришлось бы нам помирать в открытом море. Мы с Трисс очень волновались из-за Велфо, молодой ежихи. Боялись, что она долго не протянет. Ведь она жива, не так ли?

— Да живы твои подружки, живы, — кивнул в сторону пещеры патриарх. — Там они. С ними сейчас наша целительница. Но прежде чем ваша подружка полностью оправится, должно пройти время.

Вдруг в воздухе пролетело яблоко, которое Горлец, ловко изогнувшись, поймал на свои иголки. Затем появился молодой жизнерадостный еж. Весело подмигнув Шогу, он обратился к Горлецу:

— Гляди, старик, этим летом мои яблоки созрели раньше твоих. Возьми попробуй.

— О да, — согласился тот, откусывая предложенный ему плод. — Вкусные и сочные. Шог, этот щекастый зверь — мой сын Уртика. Именно благодаря ему мы вас нашли.

Шог приподнялся, чтобы пожать молодому ежу лапу.

— Спасибо, друг, — сказал он. — Вот тебе моя лапа и вот мое сердце. Мы с друзьями обязаны тебе жизнью.

— Добро пожаловать на Остров Мира, — по-прежнему пряча лапу за спиной, поприветствовал его Уртика. — Счастливого вам выздоровления.

— А ну-ка покажи, что ты там скрываешь от отца, — заглядывая сыну за спину, произнес патриарх.

От смущения у молодого ежа зашуршали даже иголки на спине.

— Всего лишь немного цветов для Велфо, — вытащив букет ярких полевых цветов, признался он. — Той девушке, которую мы спасли. Когда она проснется, то обрадуется им. — С этими словами молодой еж поспешно удалился.

— Мой сын, верно, здорово увлекся вашей подругой, — откусив очередной кусок яблока, заметил патриарх. — Никогда не видел, чтоб он к кому-нибудь проявлял столько заботы. Впрочем, неудивительно. Ваша приятельница весьма хороша собой. Не желаешь ее навестить, Шог?

Похлопав по-дружески Горлеца по лапе, Шог понимающе ему подмигнул.

— Попозже, — сказал он. — После завтрака. Пусть они с Уртикой пока побудут одни.

Трисс появилась из пещеры по первому зову Холморозы к столу. Ее приятель-выдра был очень рад ее снова видеть в здравии, хотя она еще не вполне набралась сил.

— Привет, дружок. Вид у тебя что надо. Можно сказать, держишь хвост морковкой.

Трисс села рядом с Шогом. Холмороза подала к столу свежие фрукты, горячий, прямо из печки, хлеб и легкий прохладный сидр.

— Да и ты, морской пес, тоже не выглядишь дохлятиной, — в свою очередь заметила Трисс. — Вот это здорово! От одного вида слюнки текут. Умираю от голода. Кстати, Шог. У них тут отличная целительница. Она лечит Велфо всякими снадобьями. Надеюсь, наша девочка скоро сможет самостоятельно сидеть. Когда я уходила, она как раз проснулась.

— Хорошие новости, разрази меня гром, — впиваясь зубами в хрустящую корочку хлеба, сказал Шог. — Не хлеб, а сущее объедение. Сплошной фундук и миндаль! Отродясь такой вкуснятины не едал.

После завтрака звери отправились в пещеру, чтобы навестить Велфо. Старая целительница Турна кормила молодую ежиху свежим овощным бульоном. Однако Велфо принимала пищу совершенно безучастно, потому что все ее внимание было устремлено на молодого ежа, сидевшего напротив нее с букетом цветов и не сводившего с нее глаз. Посетители неловко топтались у входа, но ни Велфо, ни Уртика, казалось, не замечали их присутствия.

Шог попеременно спрашивал и отвечал на собственные вопросы от имени Велфо:

— «Привет, Велфо! Как дела?» — «О, Шог! Все в порядке. Мне уже лучше. Спасибо». — «Вот и хорошо! Будешь хорошо есть — скоро поправишься, девочка». — «Ладно. Спасибо, что навестил меня». — «И тебе спасибо за то, что удостоила своим вниманием. Приятно было поболтать!»

— Уходим, — обращаясь к своим спутникам, сказал Шог. — С таким же успехом можно было поговорить со стенкой.

Вслед за ними вышла из пещеры и Турна.

— Девушка скоро поправится, — произнесла она. — А вот бедняга Уртика вряд ли. Прежней беззаботности ему уже никогда не видать.

Горлец повел своих гостей по извилистой дорожке, изрезанной многочисленными ступеньками. Когда они взобрались на край кратера, день уже был в полном разгаре. Зелено-голубые склоны горы, гладкие и крутые, с головокружительной высоты почти отвесно спускались к раскинувшемуся внизу морю. Трисс, усевшись на край обрыва и болтая задними лапами, произнесла:

— Такое впечатление, будто головой касаешься облаков.

— Видишь вон ту трещину в стене? — спросил присоединившийся к ней Горлец.

Первым расщелину в горе заметил Шог. Она проходила от вершины кратера до его подножия и была очень узкой, почти незаметной.

— Вижу! — воскликнул Шог. — Хотя ее не так-то просто обнаружить.

— Вон там спрятан ваш корабль, — сказал Горлец белке. — Ни один зверь не увидит его с моря. Так что здесь вы в полной безопасности, друзья.

Горлец сначала провел их вдоль края кратера, потом по другой тропинке спустился вниз и, резко свернув с нее в сторону, оказался перед входом в пещеру, замаскированным кустарником. Отодвинув в сторону ветки, он пригласил своих гостей пройти внутрь. Это был самый настоящий склад, где было полным-полно оружия — луков, стрел, пращей, пик и копий. Их наконечники, острые как лезвия, мастера острова изготовили из зелено-голубого камня.

— Только здесь нет мечей, — произнес патриарх. — Длинные клинки невозможно соорудить из камня. Нужен металл. А наши ножи в основном делаются из камня. На острове применять оружие запрещено, но мы изготовили его на случай защиты от врагов. Еще ни разу нам не доводилось пускать его в ход, потому что мы живем по законам добра и мира.

— По этой причине дороги на Остров Мира не знает ни один злодей, — почтительно добавила Трисс. — Им запрещено это судьбой. Нам довелось жить на земле, где царствовало зло. Мы не знали в жизни ничего, кроме войны и рабства.

— Я хотел бы предложить вам остаться с нами, — начал Горлец, участливо положив лапу ей на плечо, — но по вашим глазам вижу, что это невозможно.

— Да, сэр, это невозможно, — прикоснувшись к наконечнику копья, подтвердила Трисс. — Невозможно потому, что в Рифтгарде осталось еще много рабов.

— А ты тоже так считаешь? — спросил большой еж Шога, который вертел в лапе три острых камушка для пращи.

— Да, — ответил он. — Мы обещали нашим друзьям, что когда-нибудь вернемся, чтобы их освободить. Мы не можем нарушить свою клятву.

— Ну что ж, — глубоко вздохнул Патриарх. — Раз так, то не смею вас отговаривать. Мы дадим вам с собой часть нашего оружия. А также снабдим продовольствием. Но только не сейчас. Вы еще не вполне окрепли, чтобы отправляться в путь. Поэтому забудьте о своих клятвах на время, пока вы с нами.

Не знавшие вольной жизни Трисс с Шогом никогда не испытывали того, что им довелось вкусить на Острове Мира. Это были самые счастливые, самые веселые дни их жизни. Вечерами они, сидя вместе с другими зверями у костра, любовались золотистым закатом. Ежата украшали их шеи и головы гирляндами лютиков и венками из маргариток. Взрослые потчевали всякой едой и питьем.

— Представляешь, как здорово было бы каждый день сидеть вот так у костра, — любуясь на летящие вверх и тающие в вечерних сумерках искры, сказала Трисс. — Только дураки могут мечтать покинуть этот восхитительный остров.

Шог заметил, что в ее глазах блеснули слезы.

— Но именно такими дураками мы с тобой и являемся. Мы не можем жить здесь спокойной жизнью, зная, что другие звери продолжают влачить рабское существование.

— Да, не можем, — согласилась Трисс и, шмыгнув носом, отвернулась. — И поэтому через несколько дней отправляемся в путь. Только, думаю, кое-кто из нас останется здесь.

Она посмотрела на Велфо, взгляд которой по-прежнему был прикован к Уртике. Поглощенные друг другом, они, казалось, совершенно не замечали, что происходило вокруг.

— Ясное дело, — ухватив мысль своей подруги, произнес Шог, — кто это будет. Конечно, грех разлучать этих двоих. Бедняжка Велфо никогда не была сильной. У нее тихий и кроткий нрав. Пусть остается с молодым Уртикой. Она найдет счастье на Острове Мира.

Вместо ответа Трисс сквозь слезы улыбнулась, похлопав выдру по лапе. Впрочем, что она могла добавить?

15

Утренние солнечные лучи щедро струились сквозь листву рэдволльского сада, прибавляя тепла и веселья царившей во время завтрака суматохе. Кротоначальник Уррм разливал овсяную кашу с орехами и медом — лакомство, особо почитаемое среди диббанов. Справляться с этой обязанностью было не так-то просто, потому что малыши подняли невообразимый гвалт и, стуча деревянными ложками по столу, громогласно требовали добавки:

— Хочу еще каши! Моя уже закончилась.

— А мне дали маленькую миску. Мне не хватило!

— Сюда, урр, скорей, зурр. Не то я помру с голоду.

Кротоначальник посмотрел на Меховичка с напускной строгостью:

— Да ты уже три порции слопал, разбойник.

Чернявый собрался нахлобучить миску вместо каски. Хорошо, что Мемм Флэкери успела вовремя ее выхватить:

— Ах ты, негодник! Ишь чего удумал! Лучше утри свою мордочку! Не то заелся по уши. И когда только вы научитесь не проносить ложку мимо рта? Сестра Вернал, держите скорей этого сорванца, пока он тут все вверх дном не перевернул.

Аббат закрыл лапами оба уха и, обращаясь к Гердлу Спринку, сидевшему с ним по соседству, прокричал:

— Конечно, я понимаю, что завтраки на свежем воздухе малышей веселят. Но это уже чересчур. Пойдем-ка с тобой, дружок, в сторожку. Немного отдохнем в обществе Мэлбан и Крикулуса.

Гердл собрался было проводить аббата в сторожку, но внезапно остановился:

— Отец настоятель, сюда направляется Командор. А с ним этот старый филин Овус. Интересно было бы знать, зачем он к нам пожаловал. Ведь он у нас нечастый гость.

Они поспешили навстречу наставнику выдр и гостю. Встретившись, все четверо направились в сторожку.

— Сегодня утром я вдруг заметил, что ворота открыты, — сказал по дороге Командор отцу настоятелю. — Подошел ближе. И впрямь: засов не задвинут, а на замке висит вот этот чепец. Тот самый, в котором вчера вечером выступал Крикулус. Я бросился в сторожку, а там никого нет. Ни Крикулуса, ни Мэлбан.

— Мэлбан с Крикулусом исчезли! Но куда они могли подеваться?

Бурый филин, поморгав своими черными как уголь глазами, произнес:

— Не могу знать, куда ваши друзья направлялись. Но зато знаю, где они находятся сейчас. Ох, до чего веселое у вас застолье! Шумновато немного, но дух весьма и весьма аппетитный. Как бы ваши ребята не смели все подчистую. Я со вчерашнего дня мечтаю хотя бы о кусочке лепешки.

— Уверяю вас, дорогой друг, что без завтрака вы не останетесь, — едва сдерживая свое нетерпение, почтительно заверил его Эподемус. — Прошу вас, расскажите нам поскорей, где вам довелось обнаружить Крикулуса и Мэлбан.

— Благодарю вас, отец настоятель, — погрузив подбородок в свое пышное нагрудное оперенье, ответил Овус. — Итак, насчет ваших рэдволльцев. Хочу рассказать вам, где они сейчас. Из своего дома, который находится к югу отсюда, я отправился на север навестить родных. Они обосновались в далеких краях. Знаете ли, до сих пор не могу понять, зачем они это сделали. Чего хорошего на этой холодной и враждебной земле? И вообще, знаете ли, я всегда терпеть не мог север.

— Вечно ходит вокруг да около, — шепнул аббату Гердл, — будто тянет кота за хвост.

Овус резко развернул голову в сторону ежа-винодела:

— Я слышал, о чем вы шепчетесь. Еще не хватало, чтоб меня здесь оскорбляли. Если на то пошло, я мог бы сюда не являться вовсе и держать язык за зубами.

Эподемус резко пнул винодела в бок и, метнув в него строгий взгляд, поспешил загладить его вину:

— Прошу прощения за моего друга. У него немного побаливает спина. Знаете ли, ревматизм. Он не хотел показаться невежливым.

— Да, ревматизм — это бич всех стариков, — взглянув на свои огромные когти, согласился филин. — Сам страдаю от него, особенно в зимнюю пору. Думаете, филины им никогда не болеют? Еще как болеют. Можете поверить мне на слово.

Эподемус вежливо покашлял. Овус несколько раз поморгал, после чего наконец приступил к делу:

— Итак, на чем мы остановились? Ах да. Посетив мою семью на севере, я возвращался домой к себе на юг. Как вы понимаете, дело было ночью. За три часа, нет, вру, за два часа до рассвета, пролетая над Лесом Цветущих Мхов, я вдруг услышал чей-то плач и стон. Это было к северо-востоку отсюда, на лужайке, что находится сразу за болотом. Я узнал их сразу. Это были старый сторож землеройка и лесная мышь. Та самая, что еще занималась целительством. Мэлбан, если не ошибаюсь, ее звали.

Гердл собрался открыть рот, чтобы что-то сказать, но Овус, подняв крыло, его остановил:

— Знаю, что вы собираетесь меня спросить. Но позвольте мне продолжить. Оказалось, что плакала землеройка. А лесная мышь была без сознания. Она поранилась, но не так чтобы сильно. Верно, обо что-то стукнулась. Перекинувшись с землеройкой парой слов — знаете ли, я умею быть кратким, — я велел ему оставаться на месте и не шевелиться. Обещал, что слетаю в Рэдволл и приведу кого-нибудь на помощь. Вот поэтому я здесь!

— Весьма вам благодарны, старый друг, — с облегчением проговорил Эподемус. — Надеюсь, вы будете так любезны и проводите нас к нашим друзьям.

Филин расправил крылья, будто собирался взлететь, но потом, как будто одумавшись, снова сложил их:

— Разумеется, я вас провожу. Доставлю аккурат туда, где ваши друзья находятся. Но только после завтрака. И вот еще что. Видите ли, я страдаю расстройством пищеварения. Поэтому не рассчитывайте на то, что я буду глотать пищу, как удав.

— Думаю, будет лучше, если для начала мы накормим нашего гостя завтраком, отец настоятель, — смирившись с неизбежностью, произнес Командор.

— Ну куда же они запропастились? — В нетерпении постукивая лапой по стволу, Крикулус смотрел на дневное светило. — Солнце давно уже взошло. Как думаешь, добрался филин уже до Рэдволла?

Мэлбан сидела, прислонившись спиной к дереву и держа на голове травяной компресс.

— Думаю, добрался. И даже могу предположить, что его могло там задержать. Ни одна сова не откажется при случае позавтракать в нашем аббатстве. И старый филин наверняка тому не исключение. Поэтому не волнуйся. Они скоро придут. Я в этом уверена.

Никому из них не хотелось обсуждать события прошлой ночи. Почудившийся им жуткий запах, шуршание травы и охвативший их при этом ужас теперь казались просто кошмарным сном. На небе ярко светило солнце, и им не хотелось даже вспоминать о подобных ужасах.

— Да, подзаправиться нам тоже не помешало бы, — потирая отощавший живот, заметил Крикулус.

— От чашки горячего мятного чая я бы не отказалась, — согласилась с ним мышь. — И неплохо бы добавить к нему капельку настойки пиретрума, чтобы снять головную боль.

Уставший от ожидания, Крикулус принялся сначала ходить взад-вперед, потом вызвался пройтись по тропе в сторону Рэдволла, но Мэлбан его остановила:

— Нет. Погоди. Не нужно никуда ходить. Я уже слышу их голоса. А ты?

Но сторож-землеройка сколько ни старался, ничего не мог различить.

— Хорошо было бы, если бы они догадались прихватить с собой что-нибудь поесть, — откинувшись назад, сказала Мэлбан.

— Я сейчас им об этом сообщу, — предложил Крикулус. — Заодно помогу нас найти.

Сложив лапу рупором, он громко крикнул:

— Эй, выыыыы! Мы здеееесь! Скорееей сюдаааа! Мы хотим еэээээсть!

Он продолжал драть глотку до тех пор, пока Мэлбан его не остановила:

— Какого рожна ты так орешь? У меня уже голова раскалывается от твоего крика.

— Я всего лишь хотел помочь, — слегка надувшись, ответил тот. — Хотел, чтоб они скорей нас нашли.

— А ты и помог! Спасибо тебе, старикашка!

Из-за кустов выскочили три неприятного вида горностая.

— Кто вы такие? — с подозрением посмотрела на них Мэлбан.

Тощий разбойник с желтыми поломанными зубами, прежде чем ответить, вытащил из-под своих лохмотьев меч и, осклабившись, угрожающе направил конец клинка на Крикулуса с Мэлбан.

— Не важно, кто мы такие, мышиное отродье! — рявкнул он, обращаясь к Мэлбан. — Лучше скажи, кто этот горлопан, что с тобой рядом. И какая нелегкая занесла вас в эти леса?

Поспешно сглатывая слюну, Крикулус силился сохранять присутствие духа.

— Простите, но я должен вам заметить, что Лес Цветущих Мхов не является чьей-либо собственностью. Его могут посещать любые звери.

— Хи-хи-хи, слышь, что он говорит? — опершись на свое копье, вступил в разговор второй горностай, толстый и скрюченный. — Простишь ты его, Долговязый? Или прикажешь на башку его укоротить? Хи-хи-хи. Только скажи. За мной дело не станет.

И в подтверждение своих угроз он двинулся на Крикулуса с вытянутым вперед копьем.

Однако ему преградила дорогу Мэлбан.

— Не смей! — с негодованием выкрикнула она. — Мы жители аббатства Рэдволл!

— А нам-то что до этого? — подал голос третий горностай-недоросток с огромной медной серьгой в ухе и большим ножом. — Лучше держи пасть на замке. Не то ушей не досчитаешься. А ну, говори, где ваша жратва и драгоценности?

Крикулус мужественно вышел вперед и встал перед своей подругой:

— Нет у нас никаких драгоценностей. И еды тоже нет. Предупреждаю, если вы сейчас же не оставите нас в покое, то пожалеете. С минуты на минуту здесь появится отряд выдр из Рэдволла и землероек Гуосима.

Тот, которого звали Долговязым, заскакал вокруг, размахивая мечом:

— Что-то не вижу я никаких выдр и землероек. Ты что, взялся дурачить нас, дед? Знаю я этот старый трюк. А ну, гони жратву с драгоценностями, не то хуже будет. Только без глупостей. Вздумаешь пудрить нам мозги — пеняй на себя.

Вытянув из-за пазухи длинную веревку, он связал ее узлом и прицельным броском накинул на Крикулуса и Мэлбан, после чего троекратно привязал их спинами к дереву.

— Да куда же подевались Командор и Лог-а-Лог? — отчаянно шепнул сторож-землеройка своей подруге. — Где они застряли?

— Заглохни, старый брюзга, — рявкнул Долговязый на ухо Крикулусу. — Спрашиваю тебя еще раз: где еда и драгоценности?

Рана и боль в голове Мэлбан не прибавляли ей вежливости.

— Вот тупицы, — сказала она. — Нет у нас ничего. Прочистите себе уши, если ничего не слышите.

Горностай, взмахнув мечом, отрубил сук над головой Крикулуса.

— В следующий раз я спущусь ниже. Прямо к твоему уху, — зарычал он.

— Послушай, Долговязый, ты не умеешь развлекаться, — отстраняя его, вступил в разговор другой разбойник. — Дай-ка им займусь я. Слышь, старый пень, говори, куда спрятал товар.

— Кроме нашей одежды, у нас ничего нет, — не спуская глаз с ножа, продолжал твердить Крикулус.

— Ну, сейчас ты у меня попляшешь! — Горностай прицельно размахнулся ножом, и, не отдерни Крикулус вовремя заднюю лапу, остался бы калекой — клинок вошел в землю в волоске от нее.

— Аааа! — взревел горностай, вооруженный копьем. — Надоела мне эта кутерьма! Замочим одного — у другого враз язык развяжется.

Прицелившись в Мэлбан, он слегка отклонился назад, готовясь к удару, но в этот миг из кустов выскочил Командор и, схватив горностая за шиворот, отшвырнул в сторону. Подоспевшие землеройки во главе с Лог-а-Логом окружили и обезоружили разбойников, после чего освободили от веревок Крикулуса с Мэлбан.

— У вас все хорошо? — осведомился Лог-а-Лог, внимательно их разглядывая. — Эти трое ничего вам не сделали?

— Все хорошо, спасибо, — по-прежнему поддерживая лапой травяной компресс, ответила мышь-архивариус. — Они еще не успели нам причинить вреда. Пожалуйста, не убивайте их. Они всего лишь глупые разбойники.

Лог-а-Лог вопросительно посмотрел на Командора, но тот в ответ лишь пожал плечами:

— Конечно, было бы лучше очистить Лес Цветущих Мхов от такого зверья. Но раз уж вы так желаете, мэм, будь по-вашему. Эй вы, доходяги. Благодарите эту добрую мышь за то, что она спасла ваши шкуры. Ну же, что-то я ничего не слышу.

В глазах разбойников загорелась искра надежды, и они хором прокричали:

— Спасибо, мэм. Премного вам благодарны!

Командор, отобрав у горностаев оружие, сломал его с такой легкостью, будто это были деревянные прутья.

— Свяжи их за лапы, Черк, — сказал он молодой выдре.

Взяв веревки, она привязала среднего к крайним.

— Чтоб к тому времени, как я досчитаю до десяти, — произнес Командор, — вашего духу здесь не было. Учтите: еще раз увижу вашего брата в этих краях — живыми от меня не уйдете. Раз, два, три…

Спотыкаясь и ковыляя, упряжка горностаев потрусила прочь.

— Добрая у вас душа, мэм, — ухмыльнувшись, сказал Лог-а-Лог, — но вряд ли это пойдет злодеям впрок.

Убьют честных зверей — и глазом не моргнут. Ну да ладно. Пошли. Нас уже и так заждались в аббатстве. Да и вы, верно, не прочь заморить червячка.

— Не то слово, — потирая живот, отозвался Крикулус. — Я голодный, как дикий кот. А что стряслось с филином? Что-то я его до сих пор не видал…

— А все потому, что тебе недосуг было задрать голову вверх. — Овус сидел на дереве прямо напротив него.

Спустившись на землю, он громко щелкнул клювом и сказал:

— Не то чтобы я слишком голоден, но перекусить, прямо скажем, не откажусь. Ну а если мы к ланчу не поспеем, то сойдет и чай.

Предвкушая всевозможные яства, звери направились в обратный путь.

— Что скажешь насчет твердого белого сыра с кусочками сельдерея, Мэлбан, — обратился к мыши Крикулус, — кусочка-другого грибного пирога и, конечно же, луковой подливки?

— Нет, спасибо, — поморщившись, замотала головой мышь-архивариус. — Мне бы сейчас немного полежать в тишине и покое.

16

Струившееся в окна лазарета солнце уже клонилось к закату. Мэлбан лежала без сна на своей кровати, теребя пальцами край стеганого, окаймленного кисточками одеяла. В дверь тихо постучали. Прежде чем войти, отец-настоятель проверил, не спит ли больная, и лишь потом явился перед ней собственной персоной с подносом в лапах и в сопровождении Командора и Лог-а-Лога.

— Не разбудили тебя, Мэл? — осведомился он. — Я подумал, что пирог и мятный чай тебе придутся сейчас как нельзя кстати.

— Да, мой друг. Ты совершенно прав. Спасибо. — Сев на кровати, Мэлбан принялась есть принесенное ей угощение, запивая его любимым напитком.

Пользуясь случаем, Эподемус решил завести разговор о событиях прошедшей ночи.

— Насколько я понимаю, — начал он, — вы с Крикулусом покинули аббатство прошлой ночью во время ужина. Не иначе как затем, чтобы самостоятельно отыскать Барсучий Дом. Ну и что же вы нашли, Мэлбан?

— Да ничего, — пожав плечами, ответила та, явно не желая продолжать этот разговор.

Обменявшись подозрительным взглядом с аббатом, Лог-а-Лог с подчеркнутой осторожностью спросил:

— Позвольте узнать, мэм, почему тогда мы нашли вас в нескольких милях отсюда?

Замешкав с ответом, Мэлбан вдруг проявила чрезвычайный интерес к крошкам на тарелке, оставшимся от съеденного ею пирога.

— Э-э, видите ли, мы заблудились. Свернули не на ту дорогу. Э-э, ну, сами понимаете, было темно.

— И от кого же вы убегали, мэм? — осторожно задал вопрос Командор.

— Убегали? — удивилась Мэлбан. — С чего вы взяли, что мы убегали? За нами никто не гнался, и мы не убегали.

Увидев, что мышь-архивариус закончила свою трапезу, аббат отодвинул в сторону поднос.

— Видишь ли, — продолжал расспрашивать он, — землеройки Гуосима, исследовав ваши следы, сделали вывод, что вы неслись по лесу, как очумелые.

Мэлбан терпеть не могла вранья и чувствовала себя не в своей тарелке, тем не менее не отступала от выбранного ею курса.

— Когда заблудишься в лесу, то приходится и спотыкаться, и падать, и идти вброд через реку… Уверяю вас, мы не убегали и никто за нами не гнался.

— Ты уверена, — взяв свою давнюю подругу за лапу, Эподемус поглядел ей прямо в глаза, — что больше ничего не хочешь нам рассказать?

— Мне больше совершенно нечего добавить. — Высвободив свою лапу, мышь откинулась назад и закрыла глаза. — Я устала. У меня болит рана. И мне нужно поспать. Пожалуйста, оставьте меня в покое.

Эподемус сделал своим спутникам знак, что им пора уходить.

— Конечно, отдыхай, — произнес он. — Прости нас за непрошеное вторжение.

Когда Командор открыл дверь, Мэлбан бросила ему вслед:

— Спасибо, что спасли нас от этих злодеев. Не знаю, что бы мы делали, не подоспей вы вовремя.

— Не беспокойтесь насчет благодарностей, — почтительно поклонился ей Лог-а-Лог. — Сейчас вам нужен покой и сон.

Когда за ними закрылась дверь, Мэлбан потерла свою несчастную голову, пытаясь изгладить из памяти преследовавшее ее воспоминание о тошнотворно-сладком запахе смерти и шуршащей траве в лесу.

Спускаясь по лестнице, аббат обернулся к своим спутникам и таинственным тоном произнес:

— Что вы об этом скажете? Я лично уверен, что Мэлбан лжет. Хотя это на нее совсем не похоже.

— Хорошо, что вы сказали об этом первым, отец настоятель, — присев на ступеньку, сказал Командор. — Не могу смириться с мыслью, что кто-то из рэдволльцев способен на ложь. Тем более эта милая пожилая дама.

— Должно быть, на это у нее есть причина, — почесав нос, резонно заметил Лог-а-Лог. — Интересно, что скажет старик Крикулус, если его об этом спросить.

— А вот это мысль! — засунув руки в рукава сутаны, оживился Эподемус. — У меня есть идея. Только позвольте мне переговорить с ним с глазу на глаз.

Несмотря на свои преклонные лета и скромную комплекцию, Крикулус с алчностью уплетал все, что попадалось ему под лапу, пока не отвалился в своем большом кресле, как пиявка, забывшись глубоким сном.

Осторожно приподняв защелку, Эподемус вошел в комнату и аккуратно закрыл за собой дверь. Потом подошел к Крикулусу и, сев на подлокотник кресла, шепнул землеройке на ухо:

— Эх, как хорошо, что мы снова в твоей сторожке, дружок.

— М-да, — сквозь сон проговорил тот. — Дома… в Рэдволле… Кто это?

Крикулус зашевелился, но аббат, чтобы его успокоить, ласково погладил по лапе.

— Тихо, это всего лишь Мэлбан, — продолжал он. — До чего же нам повезло с тобой, дружок, в том лесу, верно?

— М-да, — улыбнулся во сне сторож, вероятно вспомнив о чем-то приятном. — Этот гад чуть было не оттяпал мне лапу. Молодец все-таки Командор! И Лог-а-Лог тоже. Здорово они отделали негодяев. Если бы не наши бравые парни, мы бы с тобой отправились на тот свет. Представляю, как эти бандиты уносили лапы…

— А как мы прошлой ночью с тобой бежали! — наклонившись, вдруг решил напомнить ему аббат. — Бежали по лесу! Интересно, кто это за нами гнался?

Скривившись, Крикулус выставил вперед лапу и от чего-то отчаянно отмахнулся, потом замотал головой из стороны в сторону и захрипел:

— Ох! Они в траве! Движутся прямо на нас! Мэлбан, ты чуешь этот запах? Он здесь повсюду! Слышишь, как шевелится трава?… Бежим!

Двери в сторожку внезапно распахнулись, и вместе с потоком яркого солнечного света в комнату ворвалась Мемм Флэкери:

— Послушайте, а вы часом не видали негодника Меховичка? О, простите, я, кажется, вас разбудила.

Крикулус от ее крика сразу вскочил и, заморгав глазами, удивленно пробормотал:

— О, это ты, Мемм. А вы почему в моем кресле, отец настоятель? Уж не случилось ли чего?

Аббат поспешно поднялся, сделав вид, будто что-то ищет.

— Да ничего страшного, — быстро нашелся он. — Мы всего лишь зашли проверить, не спрятался ли где-нибудь здесь один маленький проказник. Верно же, Мемм?

Аббат несколько раз многозначительно подмигнул зайчихе, но та, не уловив его намека, уставилась на Эподемуса тупым взглядом.

— Что с вами, отец настоятель? Что-то в глаз попало? — осведомилась она. — Позвольте-ка я взгляну.

С этими словами она свернула в трубочку край своего фартука и смочила его слюной.

— Подыграй мне, — приблизившись к ней, тихо проговорил аббат.

— Поиграть? — в недоумении переспросила зайчиха. — Это во что же вы предлагаете мне поиграть? В желуди или голыши? Что за глупости вы говорите. Лучше бы помогли найти пропавшего сорванца.

Крикулус некоторое время молча смотрел на них. Он еще не пришел в себя от сна и явно не имел ни малейшего желания вникать в суть их разговора.

— Что за переполох вы тут учинили? — наконец, не выдержав, возмутился он. — Никакого покою от вас нет. Дайте же мне хоть немного поспать.

— Хм, хорошенькое дельце! Покою, видите ли, ему нет, — проворчала Мемм, направляясь к выходу. — Я бы тоже не прочь дрыхнуть день напролет, вместо того чтобы гоняться за малолетними шалопаями. И куда только катится наше старое доброе аббатство?

Прежде чем оставить сторожа почивать дальше, аббат рискнул сделать еще одну попытку проникнуть в тайну.

— Я сейчас уйду, дружок. И не буду тебе мешать спать. Но мне не дает покоя одна вещь. Когда я вошел в сторожку, ты разговаривал во сне. И даже был чем-то расстроен.

— Да? И о чем же я говорил?

— О каком-то запахе, — неуверенно начал аббат, как будто с трудом вспоминая услышанное. — И о том, как трава шевелилась. Мне показалось, что ты был чем-то страшно встревожен. Громко кричал кому-то, что надо бежать. Как будто кто-то за вами гнался.

Сон окончательно слетел с Крикулуса, и Эподемус заметил у него в глазах неподдельный ужас.

— Чепуха все это, — пробормотал он. — Это был обыкновенный сон… Оставьте меня, отец настоятель.

— Конечно. — Эподемус вышел из сторожки.

Командор с Лог-а-Логом задумчиво смотрели на безмолвный Лес Цветущих Мхов у северо-восточной стены аббатства. Присоединившись к ним, Эподемус рассказал о том, что ему удалось выведать у Крикулуса.

От услышанной новости у предводителя Гуосима шерсть на затылке зашевелилась.

— Сначала я уж подумал, что на них напали вороны, — сказал он. — Но ни жуткий запах, ни шевелящаяся трава, пожалуй, с моим предположением никак не вяжутся. А ты что скажешь, Командор?

— Вороны по ночам не нападают, — взявшись за дротик, заметил Командор. — По крайней мере, я об этом никогда не слыхал. Может, их преследовали горностаи? Прямо скажем, от этой троицы разило так, что меня чуть не вырвало. Впрочем, таким духом несет от любого зверя, который три года не мылся. Знаешь что, Лог? Пойдем-ка мы с тобой завтра на разведку. А вас, отец настоятель, попрошу проследить за тем, чтобы никто из аббатства не ходил в Лес Цветущих Мхов.

— По крайней мере, до тех пор, пока все не выяснится, — похлопав по его мускулистой спине, согласился Эподемус. — Спасибо, дружок, за дельный совет.

Насилу освободившись от веревок, которыми были связаны их задние лапы, горностаи устроились отдохнуть в густом кустарнике, весьма отдаленном от тех мест, где они повстречали рэдволльцев. После недавнего унижения разбойники пребывали в мрачном расположении духа.

Сердито швырнув веревки в кусты, их главарь смерил презрительным взглядом своих приятелей.

— Ха, помощи от вас — что от козла молока, — фыркнул он. — Ну ладно, пусть меня взяли врасплох, а вы куда глядели, раззявы? Ты, Клиггер, со своим большим ножом. И ты, Бергог, со своим хваленым мечом. Ни Дать ни взять, два идиота!

— Нет, вы только его послушайте, — оголив кривые зубы, огрызнулся тот, которого звали Клиггер. — Сам отдал землеройке меч, а на меня теперь готов всех собак повесить. Хотел бы я поглядеть, как бы ты рыпался, когда тебе к глотке приставили сразу четыре рапиры. Да и вообще, помнится, не больно ты и сам был шустер: сложил лапки, как миленький.

— А я что мог сделать? — в свою очередь принялся защищаться Бергог, выковыривая когтем из зубов ошметки веревок. — Видал эту верзилу-выдру? Располовинил мое копье, словно прут. А ведь оно было крепким, как дуб. Досталось мне в наследство от деда.

— Учти, еще раз позволишь выдре сломать твое копье, — продолжал Долговязый, поддав Бергога под зад, — я сам из тебя дух вышибу.

— Эй вы, петухи, — поднимаясь с места, презрительно бросил им Клиггер, — кончай базар! Вашей бранью брюхо не набьешь. Хоть корешков пойдем поищем.

— Фу, — в отвращении заткнув нос, проговорил Бергог. — Это что еще за вонь!

— Тьфу! — фыркнул Долговязый, до которого тоже дошел непонятного происхождения смрад. — Тебе, вонючее отребье, не помешало бы принять ванну. Видать, твоя шкура отродясь воды не видала.

— Чего? ~— в возмущении уставился на него Бергог.

— А ничего, — колко парировал Долговязый. — Говорю, что ты смердишь, как зловонная куча. И что тебе ничего из этого не достанется. Понял?

С этими словами он прошествовал мимо Бергога и подхватил два плаща и фонари, накануне оставленные на этом месте Крикулусом и Мэлбан.

— Дай нам один плащ. — Морда Бергога выражала крайнее разочарование. — У меня нет теплого прикида.

Но Долговязый, подобно вредному ребенку, в ответ лишь показал ему язык:

— Шиш тебе с маслом. Один из них я отдам Клиггеру. Будешь знать, как называть меня дохлой тухлятиной.

Пока они меж собой препирались, Клиггер, заметив в стволе дерева слегка приоткрытую дверь, приблизился к ней. Несмотря на зловоние, исходившее оттуда, он не мог отказать себе в желании отворить ее до конца и заглянуть внутрь.

Внезапно тишину леса нарушил его истошный крик. Долговязый с Бергогом тотчас бросились ему на помощь, но поздно: в объятиях какого-то чудища Клиггер исчезал в туннеле в основании дуба.

Оба зверя, оцепенев от ужаса и выпучив глаза, не могли выдавить из себя ни звука. На мгновение они остановились как вкопанные. Смердящий запах еще сильнее ударил им в носы. Не говоря друг другу ни слова, они развернулись и, позабыв обо всем на свете, принялись улепетывать так, что пятки сверкали.

Спустя несколько мгновений их прерывистое дыхание растворилось в лесных зарослях, а залитая солнечным светом местность вокруг развесистого дуба погрузилась в безмолвную тишину. На земле по-прежнему лежали забытые рэдволльцами вещи, а в воздухе висел затхлый горько-сладкий запах.

17

Угодившая на подводную скалу «Стойсо-3 бака» дала изрядную течь и медленно погружалась на дно. Поначалу трое ее пассажиров до седьмого пота вычерпывали воду из лодки. Но когда с берега подул ветер, увлекая за собой судно, времени на раздумье не осталось. Пришлось спустить паруса. Перекинув через плечи канат, Крув скрылся в волнах. Гребя изо всех сил лапами, он поплыл к берегу, таща на буксире лодку, из которой двое его друзей продолжали вычерпывать воду.

— Нет, мы все-таки должны ступить на сухую землю, — дрожащим голосом проговорил Скарум. — Не для того меня мать родила, чтоб я плескался в воде, как рыба.

— Это уж точно, — наблюдая за Крувом, не без сожаления произнес Сагакс. — Пожалуй, настоящий пловец среди нас только он. Я же с трудом держусь на воде. Как говорится, умею плавать только по-собачьи. Поэтому мне жутко от одной мысли, что придется плыть так далеко. Что, разрази тебя гром, ты делаешь? Как тебе только в глотку лезет еда в такой час?

Несмотря на чрезвычайные обстоятельства, Скарум уплетал съестные запасы с такой алчностью, словно голодал вечность.

— М-м-м-м-м, ну, нельзя же добру пропадать, — промычал он сквозь набитый рот.

— Мало того что пловец из тебя не ахти какой, — Сагакс вырвал из лапы зайца кусок лепешки, — так ты еще нагружаешь свое брюхо лишним весом. Ты что, хочешь сразу пойти ко дну, что ли? Сейчас же бросай жевать и вычерпывай воду.

— Пожалуй, ты прав, приятель, — оценив свой торчащий живот, согласился Скарум. — Мне это как-то не приходило в голову. Хотя не знаю, какое из двух зол для меня меньшее. Либо плыть на пустое брюхо, либо тонуть, но наевшись до отвала. Врагу не пожелаешь такого выбора.

Крув чувствовал, что судно идет ко дну, тем не менее работал всеми четырьмя лапами до тех пор, пока не услышал за спиной крик Сагакса:

— Крув, мы уже почти под водой. Может, пора бросать лодку?

— Еще немного, ребята, — подбадривая своих отчаявшихся приятелей, кинул через плечо тот. — Не хочу кидать на произвол судьбы свою любимую «Стойсобаку» из-за какой-то течи. Поднажмите еще чуток.

Вода заполняла лодку с такой же скоростью, с какой Сагакс со Скарумом вычерпывали ее. Издалека казалось, что они стоят на поверхности моря в фонтане брызг. Заяц, который поначалу работал как бешеный, постепенно сник.

Волны накатывались за борт, увлекая «Стойсобаку» под воду.

— Эй, ребята, — крикнул Крув, — бросайте корабль! По его команде оба зверя спрыгнули в воду. Скарум при этом издал истошный крик и, отчаянно забарахтавшись в воде, вцепился в своего приятеля. Барсук уж было собрался позвать Крува на помощь, но в этот миг ощутил под задними лапами дно.

Хохоча, Крув подплыл к ним на спине и, набрав в рот воды, выплеснул ее на своих слегка опешивших друзей.

— Ха! Мы сделали это! У нас получилось! — ликовал он.

Там, где стояли заяц с барсуком, море доходило им до груди. Позабыв о своей недавней панике, Скарум обрушил на выдру шквал обвинений:

— Ах ты, жулик несчастный, хвост драный, обормот проклятый! Ломал комедию, будто мы тонем. А мы, глупые, уж было поверили. Вот что я тебе скажу: это совсем не смешно!

— Но зато он нас спас, — засмеялся Сагакс, плеснув водой в морду зайца. — Чего тебе еще надо? Послушай, дружок. Зачем ты так долго тянул, не разрешая нам покинуть лодку? Честно скажу, я уж было слегка заволновался.

— Видите вот эти торчащие из-под воды скалы? — объясняя причину своего странного поведения, начал Крув. — Так вот, пока я их не узрел, тоже чуть было не поддался панике. А потом понял, что это один большой риф. Гляньте назад. Вон там вода меняет цвет от светло-голубого до темно-синего. Это край мелководья. Тогда я и смекнул: если нам удастся дотащить лодку до рифа, то во время отлива мы сможем выволочь ее на берег и починить. Вот такие дела, ребята. Ну ладно, пошли. До суши здесь можно добраться вброд.

Прежде чем все трое направились к берегу, который издалека казался песчаным с изредка выступающей каменистой породой, Крув крепко привязал бортовой канат к торчавшей из воды скале, чтобы лодку не унесло течением.

Обернувшись, на том месте, где затонула «Стойсобака», Сагакс увидел над волнами мачту, а рядом с ней — двигавшийся в их направлении зловещий треугольный плавник.

— Акула! — закричал барсук. — Скорей к берегу! За нами акула!

Но даже если приближается акула, очень сложно развить хорошую скорость по пояс в воде.

— Вперед, ребята, — похлопав друзей по спине, сказал Крув. — Пошевеливайтесь! Она настигает нас.

С этими словами он развернулся и направился навстречу гигантской рыбе. Скарум с Сагаксом, не оборачиваясь, по-прежнему мчались вперед. На мелководье они прибавили шагу и вскоре благополучно выбрались на берег.

— А где же Крув? — озираясь вокруг, впервые заметил его отсутствие Сагакс. — О, разрази меня гром. Ты только погляди на него.

На глубине, доходившей ему по пояс, в фонтане белых вспененных брызг стоял Крув, а вокруг него зигзагами плавала акула.

Приглядевшись, Сагакс понял, что Крув дергает за веревку и она неким образом связана с акулой. Выдра затеяла опасную игру, и барсук с зайцем изо всех сил старались поддержать своего товарища с берега.

— Держись, дружище! — кричали они ему. — Покажи этой гадине, почем фунт лиха!

— Будь осторожен, старик! У этой твари зубы не чета моим.

Акула вертелась, крутилась, ныряла под воду, устремляясь к Круву, который при этом ловко отскакивал в сторону. Судя по всему, сдаваться она не собиралась, хотя явно не на шутку нервничала. Внезапно Крув ловко накинул веревку на камень, выступающий из воды, а сам что было сил бросился к берегу.

Плюхнувшись на песок рядом со своими приятелями, он слегка отдышался, после чего, хитро посмотрев на Скарума, произнес:

— Твоя старая приятельница, дружок. Видишь веревку, что торчит у нее из пасти? Это та самая хищница, которую ты подцепил в море. Крючок застрял у нее в глотке.

Скарум в изумлении уставился на гигантскую рыбу, которая теперь пыталась перегрызть веревку.

— Какая встреча! — крикнул он ей. — Привет, старушка! Соскучилась по мне? Помнишь парня, которого ты ненароком решила прокатить с ветерком на лодке? Ну что, крепко влипла, рыбья морда? Будешь знать, как обижать бесстрашных моряков. Другой раз неповадно будет.

И Скарум в подтверждение слов швырнул в хищницу несколько голышей.

— О, как здорово, сэр! Должно быть, вы жутко храбрые звери.

Трое друзей обернулись. Перед ними стояла маленькая девочка-ежиха в чистеньком льняном платьице с цветастым орнаментом. Иголочки у нее на голове были украшены цветами.

— К вашим услугам, красавица, — напустив на себя мужественный и беззаботный вид, ответил Скарум. — Исполним все, что только пожелаете. Мы и впрямь отважные акулобои. Услышав о нас, морские хищники за версту шарахаются. Так где же изволит обитать такая милашка?

— Если вы окажете мне честь пойти со мной, то я вам покажу, — сказала она.

Дружелюбная ежиха взяла Скарума за лапу и повела в сторону возвышающихся неподалеку дюн. Заяц жестом велел остальным следовать за ними.

— С превеликим удовольствием, деточка. С таким пухленьким и упитанным зверьком, как ты, мне всегда по пути. Должно быть, дома у вас еды завались, да? Ну давай, веди нас к себе, очаровашечка моя.

— Это ты, Фридило Мигуч? — обращаясь к маленькой девочке, крикнула стоявшая на вершине дюны и размахивающая поварешкой ежиха-мать. — Сколько раз я тебе говорила, что нельзя шляться по берегу одной. И где, скажи на милость, ты подцепила этих трех бродяг-оборванцев?

— Насчет бродяг-оборванцев она, пожалуй, хватила лишку, — тихо проговорил Скарум Круву.

— Не волнуйся. Ее я возьму на себя, — подмигнула зайцу морская выдра.

— Добрый день, мэм. — Взобравшись на дюну, Крув одарил ежиху обезоруживающей улыбкой. — Мы, потерпевшие кораблекрушение моряки, случайно нашли на берегу вашу потерявшуюся девочку. И решили отвести ее домой.

— Это она-то потерялась? Как бы не так! — махнув на него поварешкой, произнесла ежиха. — Она что клецка в супе — всегда у меня на виду. Так вы, значит, решили проводить малышку домой? Ну, хорошо еще, что на вашем месте не оказались пираты. Хотя вид у вас — как у последних заморышей. Думаю, что придется вам пройти в наши шатры и малость подкрепиться. Скарум поравнялся с ежихой одним прыжком. Он держал в лапах ее дочку, но, несмотря на больно колющие его иголки, расплылся перед хозяйкой в обворожительной улыбке.

— Насколько я понимаю, душечка, вы приглашаете нас отобедать? — переспросил он. — Смею надеяться, что ваши угощения будут столь же вкусны, сколь прекрасна вы сама, красавица.

— Ах ты подлиза несчастный. — Уста ежихи слегка тронула улыбка. — Никакая я тебе не душечка, а Матушка Мигуч. Ясно?

То, что Матушка называла шатрами, на самом деле было огромными навесами из грубой, цвета песка холщовой ткани, которых среди дюн практически не было видно. Здесь обретались приморские кочевники — племя Мигуч. Эти дружелюбные создания всех возрастов и размеров, которых в общей сложности насчитывалось около сотни, коротали день за днем, не задумываясь о том, что их ждет завтра. Пока Фридило со всеми прикрасами, присущими речи ребенка, рассказывала своим сородичам о случае с укрощением акулы, путешественники стояли в стороне. Когда она закончила, старый толстый еж в рваной соломенной шляпе и заляпанном супом халате встал с места и от души пожал Круву лапу.

— Так, значит, это ты великий борец с акулами? — произнес он. — Перед таким, как ты, сэр, я снимаю шляпу. Кумарни Мигуч будет гордиться тем, что жал лапу, которая поразила страшного морского хищника.

Скарум вышел вперед, пригнув уши.

— Хочу, чтоб вы знали, старче, что на самом деле с акулой боролся я. Когда же силы у нее были совсем на исходе, я предоставил Круву стукнуть ее разок-другой. Скарум Акулобой к вашим услугам, сэр.

— Говоришь, что ты бравый парень? — в недоумении поднял мохнатую бровь старик. — Что ж, это легко проверить. Чуть позже спустимся к берегу. И ты нам покажешь свое мастерство в деле.

— Видите ли, — быстро нашелся заяц, — в данное время я нахожусь на отдыхе. Кроме того, услышав о моем присутствии, акулы уже давно дали деру. Ей-ей, как только услышат мое имя — тотчас их след простыл. Так что уж не обессудьте. Не виноваты в том бедные твари.

Хорошенькая девушка-ежиха в восхищении уставилась на Скарума:

— Могу себе представить, сэр, сколько раз вы попадали в страшные переделки. Я бы умерла от страха, если бы хоть раз нечто подобное увидела.

Сагакс с Крувом едва сдерживались, чтобы не прыснуть со смеху. Метнув на них предупредительный взгляд, заяц шепнул:

— Вместо того чтоб хихикать, лучше б произвели впечатление на хозяев. Не одному ж мне надрываться. Бродягам-оборванцам они много еды не отвалят. Зато героев, клянусь, ждет воистину царский обед.

— Да тебе нечего бояться этих акул, душечка, — обернувшись к девушке, проговорил Скарум, — пока я здесь. Прежде чем мы перейдем к обеду, позвольте мне рассказать вам одну историю о том, как я сражался с огромным монстром-акулой, пожирателем ежей. Этот день навечно врезался в мою память.

Племя Мигуч страсть как любило послушать хороший рассказ. Рассевшись вокруг Скарума на песке, звери приготовились слушать его страшную, но совершенно неправдоподобную историю.

— Случилось это два лета назад на побережье, что южнее Саламандастрона. — Гордо выпятив грудь и прищурив один глаз, заяц окинул свирепым взглядом своих слушателей. — Кто-нибудь из вас бывал в тех краях в это время?

— Я был, — отозвался пожилой еж.

— Нет, кажется, я запамятовал, — подергав себя за усы, поправился Скарум. — Это было три лета назад. Поднимите лапы, кто из зверей был в тех краях три лета назад.

На его счастье, не было поднято ни одной лапы.

— Итак, друзья и подруги. Стоял прекрасный солнечный день. Прогуливался я по берегу моря, как вдруг откуда ни возьмись подскочили ко мне два крошечных ежонка и жалобным голоском громко запищали: «О, Скарум Акулобой. Помоги нашей бабушке!»

— Извините, сэр, — девушка-ежиха слегка дернула его за заднюю лапу, — а как звали тех ежат?

— А я почем знаю? — в недоумении уставился на нее заяц. — Я их первый раз в глаза видел. Сиди тихо и слушай.

— О, но как они узнали ваше имя, — не унималась девушка, — если вы прежде никогда не встречались?

— Видишь ли, моя драгоценная, — осклабившись, с ледяной улыбкой парировал заяц, — даже последняя букашка знает имя Скарума Акулобоя. Вот так!

— Но я до сегодняшнего дня никогда его не слыхал, — подняв лапу, вступил в разговор старец, — хотя бывал в тех краях много раз.

Сагаксу с Крувом приходилось держаться за бока, чтобы не расхохотаться. Теряя терпение, Скарум наклонился к старцу и заорал во всю глотку:

— Должно быть, у вас что-то не в порядке со слухом, коли вы столько раз бывали в Саламандастроне и ни разу не слыхали о Скаруме Акулобое. Поэтому закройте рот и слушайте.

Он уже было собрался продолжить, как вдруг поднялась еще одна лапа:

— Прошу прощения, сэр. А как звали саму акулу?

— Да откуда мне знать?! — взорвался Скарум. — Разве у этих поганых тварей есть имена? Одно могу сказать. Это был невероятно большой, цветущий и отъявленный злодей-монстр, пожирающий ежей. По крайней мере, так его называли все ежи. Ну что, теперь вы довольны?

— Надо же, какое громкое имя было у этого зверя! — удивленно покачала головой ежиха.

— Ты так считаешь? — вступил в разговор сидевший по соседству с ней еж. — Лично я отродясь таких имен у акул не слыхивал. Как, ваша честь, говорите ее звали? Может, я вспомню, если вы повторите еще раз.

Заяц от негодования заскакал, размахивая передними лапами:

— Какое-то там цветущее имя пожирающего акул гигантского ежа-монстра.

— А прошлый раз вы не так сказали, сэр, — одернула его маленькая девочка;

Так не успевший начаться рассказ Скарума превратился в бурный и ожесточенный спор, участники которого начисто позабыли о том, что собирались послушать. Не в силах больше им возражать, Скарум, в отчаянии схватившись лапами за голову, сел на песок. Сагакс с Крувом надрывали животы от смеха, пока их не увел с собой Кумарни.

— Пошли немного подзаправимся, — пригласил он их. — Забыл предупредить вашего друга, что племя Мигуч питает большую страсть к спорам и дракам. Впрочем, вы сами могли в этом убедиться.

Трапеза проходила в шумной обстановке. Навес сотрясался от творящихся за ним беспорядков. Однако Матушка с Кумарни принимали пищу как ни в чем не бывало. Когда после продолжительной потасовки в палатке появился Скарум, нос у него был красным и опухшим.

— И чем же закончилась твоя история, бравый молодец? — спросил его еж.

— Кажется, акула откусила мне нос. — Схватившись за него, заяц сморщился. — Ваша братия — жутко неблагодарные слушатели. А вот этот турновер выглядит весьма аппетитно.

— Что верно, то верно, — Крув широко улыбнулся ему, — только я доедаю последний кусок.

К сожалению, зайцу не осталось ничего, кроме куска черствого хлеба и воды. Пока он что-то недовольно бормотал себе под нос, Крув с Сагаксом договаривались с хозяином о починке лодки.

18

Едва забрезжил рассвет, как племя Мигуч вместе с Сагаксом и Крувом взялись за дело. В это время дня отлив был наибольшим, и лежавшая на боку «Стойсобака» успела почти полностью просохнуть. С помощью веревок и круглых бревен звери принялись катить судно к берегу. Сагакс не уставал поражаться энергии и послушанию на первый взгляд неорганизованных ежей, которые беспрекословно исполняли приказы Кумарни.

Когда лодку доставили на сушу, начальник-еж велел одной группе зверей разжечь костер, а другой — начинать строить два песчаных холма, на которые впоследствии взгромоздили «Стойсобаку». Латали и смолили лодку целый день, и к вечеру она была готова к очередному плаванию.

— Спасибо вам, спасибо, друзья, за усердный труд, — обратился к работникам Сагакс— Даже не знаю, что бы мы без вас делали. К сожалению, ничего не могу вам предложить, кроме нашей благодарности.

— Ах, да бросьте вы, — игриво махнул на него своей соломенной шляпой Кумарни. — Мы делали это потому, что вы хорошие звери. И потому что вас полюбили. А Мигуч не ждет никакой награды от друзей.

— Никакой, никакой награды, — качая головами, принялись вторить ему остальные ежи.

— Ну что, вы так и будете весь день рассыпаться друг перед другом в благодарностях, — протрубила Матушка, — или пойдете есть?

При упоминании об обеде голодные звери дружно ринулись в палатки. Увидев, что творилось в обеденном помещении, Сагакс простонал:

— О нет!

Среди кусков, корок хлеба, недоеденного салата, пустых бутылок и того, что осталось от большого фруктового пирога, мирно похрапывая, почивал Скарум. Его живот напоминал надутый воздушный шар. Усы, уши и нос были усыпаны крошками.

Кое-кто из ежей в благоговении воскликнул:

— Гляньте на него, Матушка Мигуч.

— Нет, такого проглота еще надо поискать!

— Крепкому парню нужно восстанавливать силы, чтобы сражаться с акулами.

Еще ни разу в жизни Сагаксу с Крувом не приходилось так краснеть от стыда. Отвернув морду в сторону, Крув произнес:

— После всего, что вы для нас сделали, у меня, Матушка, просто нет слов. Не могу поверить, что это натворил наш друг.

— Да не смущайтесь вы из-за аппетита своего приятеля, — дружески похлопала его по лапе ежиха. — Ну, что будем делать, Кумарни?

Предводитель племени ответил не задумываясь:

— Что делать? Раз вы меня спрашиваете, что делать, вот что я вам скажу. Обедать мы пойдем к нашей сестре. У нее хватит еды, чтобы всех накормить. Да еще останется. Что же касается вашего приятеля, мистер Сагакс и мистер Крув, то его, если позволите, я хочу проучить. Не волнуйтесь, никакого страшного наказания ему не будет. Но полученный урок, надеюсь, не пройдет для него зря.

Предрассветная дымка рассеялась, обещая погожий солнечный день. Проснувшись, Скарум медленно поднялся и, скорчившись, схватился за живот. В палатке, кроме него, никого не было.

— О, бедный я, бедный. Все меня бросили на произвол судьбы. Оставили умирать с голоду. Передайте моей мамочке, что перед смертью я просил есть, а мне не дали.

Заяц попытался на ощупь поискать что-нибудь съестное, поскольку в полумраке утра ничего толком не мог разглядеть.

— Все заледенело! — взвыл он от негодования. — Бросили преданного товарища с больной головой. И никому до него дела нет. Небось носятся со своим ломаным корытом, а несчастному другу никакого внимания.

Выйдя из палатки, он заметил, что вокруг жилища Руби, сестры Матушки, горят костры.

— Вот это уже лучше! — оживился он. — Посидеть у огонька в обществе добропорядочной дамы за чашкой травяного чая было бы как нельзя кстати.

Однако, ступив на порог ее палатки, Скарум увидел совсем не то, что ожидал. Здесь проходило нечто вроде импровизированного заседания суда племени Мигуч. Все присутствующие сидели молча, со строгими мордами. Председательствующим собрания был Кумарни, по обеим сторонам которого стояли Сагакс и Крув. Скарум по-дружески им улыбнулся, но те ответили ему лишь суровыми взглядами.

— Мрачноватое, говорю, выдалось сегодня утречко, — нарушив гробовое молчание, заговорил он.

Голос предводителя племени громом обрушился на его больную голову:

— Да будет известно каждому ежу племени Мигуч, что этот зверь обвиняется в безделье, безответственности, лени, краже еды и причинении вреда пирогам, пирожным, салатам и прочим кушаньям. Что обвиняемый может сказать в свою защиту?

— Э-э, то есть, — запинаясь, принялся бормотать заяц, держась за живот, — ну подумаешь, перекусил слегка молодой заяц, жертва кораблекрушения. Что ж теперь его обвинять во всех смертных грехах?

— Молчать! — громко стукнул лапой председатель. Потом встал и начал приближаться к обвиняемому. — Из-за тебя дети легли спать на пустой желудок! Из-за тебя пришлось голодать рабочим, весь день трудившимся на ремонте лодки! Прошу голосовать. Кто считает этого зайца виновным?

— Виновен! — хором закричали ежи, дружно подняв лапы.

Скарум жалобно уставился на своих друзей, но те глядели на него суровым взглядом.

— Сагакс, Крув, друзья мои дорогие. Скажите же хоть слово в защиту своего товарища.

— Извини, — произнес Сагакс, — но мы ничем тебе не можем помочь. Нарушитель законов племени Мигуч должен отвечать за свои проступки перед его собранием. Единственное, что могу тебе посоветовать, — держись, как подобает настоящему зайцу Саламандастрона. И с достоинством прими наказание, которое вынесет тебе Кумарни.

Заяц попытался распрямить грудь, но боль в животе заставила его вновь согнуться. Уши у него обвисли. Посмотрев на председателя, он жалобно и хрипло прошептал:

— Приговорите меня к смертной казни. Только она может избавить меня от моего несчастья. И передайте моей матушке, что виноват во всем был не я, а мой желудок.

— К смертной казни? Да ты, хвастун, верно, решил слишком легко отделаться. Как бы не так! Будешь служить рабом в племени Мигуч на протяжении десяти зим и лет. Хотя нет, лучше двадцати.

Ежи дружно закивали в знак согласия:

— Да, да, двадцать добрых лет и зим для этого отъявленного обжоры будет в самый раз.

— Двадцать зим и лет? — Морда Скарума исказилась от ужаса. — Да за это время я иссохну, как походный посох. Стану белым, как лунь, стариком. О, простите меня!

Но строгий и неприступный вид судей племени Мигуч не оставлял ему никакой надежды на помилование.

Пришвартованная к берегу «Стойсобака», отремонтированная и наполненная провизией, казалось, рвалась в море, словно пес на привязи, жаждущий вырваться на свободу. Сагакс с Крувом вброд приблизились к судну и взобрались на борт.

— Попутного вам ветра, — обменявшись с ними рукопожатиями, сказали на прощание проводившие их к лодке Кумарни с Матушкой. — И пусть солнце не слепит вам глаза.

— Спасибо, мэм, за вашу щедрость и гостеприимство, — в свою очередь поблагодарили ежиху Сагакс с Крувом. — Теперь нам еды надолго хватит. Она будет все время напоминать нам о вас.

Рядом с ежами стоял Скарум, но на него никто не обращал внимания. Уши у зайца обвисли. По щекам текли слезы. Кумарни, пожав молодому барсуку лапу, заговорщически ему подмигнул.

— Желаю вам доброго пути, — произнес он. — Надеюсь, вы найдете Рэдволл. Удачного вам плавания, друзья!

— Спасибо, сэр. — Сагакс подмигнул ежу в ответ так, чтобы Скарум не видел. — Мне очень жаль, что наш визит был испорчен непростительным поведением этого зайца. Я надеюсь, что вы заставите его искупить свою вину тяжелым трудом.

— Знаете, что я думаю? — осторожно погладив иголки у себя на голове, сказал еж. — Боюсь, что за двадцать зим и лет этот прожорливый кролик съест нас вместе с потрохами. Поэтому пусть он лучше отбывает наказание на борту «Стойсобаки».

— Нет, сэр, — покачал головой Сагакс. — Ненасытной утробе все равно, где жрать — на суше или на море. Так что это делу не поможет. Не зря ведь говорят, горбатого могила исправит.

Скарум упал на колени и, несмотря на плещущую в морду воду, принялся умолять:

— Я исправлюсь! Я стану хорошим! Только возьмите меня с собой. Я буду делать всю работу. К еде почти не притронусь. Только не оставляйте меня здесь на двадцать зим и лет с этими шипастыми дикарями. То есть, я хотел сказать, с милыми и добропорядочными ежами. Сагакс, Крув. Друзья мои дорогие. Я буду выполнять все, что вы ни попросите. Только возьмите меня с собой.

— Ну, что будем делать? — Сагакс перевел недоверчивый взор на Крува.

— Хм…— Морская выдра несколько раз хлестнула хвостом. — Вообще-то он невелика добыча. — Крув отшвартовал лодку от прибрежной скалы. — А для наших друзей-ежей, боюсь, будет слишком большой обузой. Так что ничего не поделаешь. Придется нам его взять с собой. Ну давай, ушастое недоразумение, взбирайся на борт.

Одним прыжком Скарум вскочил в лодку и в подтверждение своих обещаний сразу же взялся за дело:

— Садитесь, друзья, и отдыхайте. Предоставьте всю работу мне. Я сам буду рулить вертелом, то есть вертеть рулем!

Курмани подмигнул ему и, помахав на прощание лапой, произнес:

— Пощади бедных акул. Не убивай их слишком много.

Лодка по-прежнему держала курс на север. Солнце клонилось к закату, озаряя багровыми лучами спокойное море. К этому времени радужное настроение Скарума сменилось прямо противоположным.

— Эй вы, бездельники, — бросил он своим друзьям. — Вы что, так и будете все время сидеть, сложа лапы? Никто даже пальцем не пошевелит, чтобы помочь бедному другу. Я что, один за всех отдуваться буду? А ну-ка, Сагакс, кончай прохлаждаться и садись за руль. Тебе, Крув, тоже не помешает размяться. Поди попридержи паруса, пока я буду готовить ужин. Ах, ужин. Единственная радость в жизни. Со вчерашнего дня крошки во рту не держал. До чего жестокие звери эти ежи! Чуть я заикнулся о еде, как Матушка огрела меня поварешкой. Проклятые шипастые тираны!

В одно мгновение схватив зайца за шиворот, Сагакс склонил его мордой за борт.

— Еще одно слово, — пригрозил он, — и ты поплывешь отбывать свой срок к этим шипастым тиранам.

— Старину Скарума, видать, ничем не прошибешь, — криво усмехнувшись, покачал головой Крув. — Этот парень ничуть не изменился.

— А мне, честно говоря, это весьма по душе, — улыбнувшись, шепнул ему на ухо барсук. — Благовоспитанный заяц на борту — скучища, да и только.

19

А это что еще за остров? — спросила Курда, устремив острие сабли на возвышающуюся вдалеке скалу, залитую пурпурным светом заходящего солнца.

Плагг Огнехвост уже давно заметил Остров Мира, но даже не удостоил его внимательного взгляда. — Никакой это не остров, — отозвался он, — а обыкновенное скопление скал. Голый камень, и ничего больше.

—. Я хочу поглядеть на него, — не опуская сабли, продолжала настаивать на своем принцесса. — Вели своим зверям подплыть поближе. Рулевым в этот день был Длинноклык.

— Не меняй курса, — обернувшись к нему, приказал Плагг, — пока что на этом корабле капитан я, — и обращаясь к Курде, добавил: — Твой папаша ничего нам не говорил насчет того, чтоб останавливаться где попало. И чтоб глазеть на скалы. Моя задача доставить вас в Страну Цветущих Мхов. И поймать беглецов, если мы их там найдем. Поэтому, будь добра, поди отсюда прочь. И не мешай мне работать. Вон матросы веселятся в носовом кубрике. Почему бы тебе не составить им компанию? Ну, давай же, беги к ним. Будь хорошей девочкой.

Розовые глаза принцессы загорелись огнем в лучах заходящего солнца.

— Ну погоди, — процедила она сквозь зубы. — Дождешься ты у меня, что я оттяпаю твой поганый язык.

Вне себя от гнева, Курда устремилась к носовому кубрику, где пираты вместе со стражниками Рифтгарда и принцем Блэддом распевали матросские песни.

Сложившиеся между ними панибратские отношения не понравились принцессе. Кликнув Затрещину, она сказала:

— Сейчас же уведи отсюда стражников. И вели им держаться подальше от пиратов. Скажи, чтоб занялись делом. Пусть приведут в порядок униформу. Наточат и начистят оружие.

— Слушаюсь, ваше высочество, — глядя на нее отсутствующим взором, отчеканил капитан Затрещина.

Наблюдавший за ними с кормовой части палубы Плагг одобрительно кивнул:

— Нет, эта девушка положительно мне по нутру. Она буквально читает мои мысли. В самом деле, братание с крысами Рифтгарда не что иное, как дурной тон. В особенности если учесть, какую участь мы им готовим. Нехорошо это, Длинноклык. Негоже нам вести нечестную игру.

Вскоре «Морской струп» окутала ночная мгла.

Вечером следующего дня был назначен отъезд Трисс и Шога с Острова Мира. Горлец терпеливо ждал, пока они распрощаются со своими новыми друзьями.

Велфо, стоявшая рядом с Уртикой, обливалась горючими слезами.

— Обещайте, что когда-нибудь вернетесь. Пожалуйста! — умоляла она белочку и выдру.

От избытка чувств Трисс потеряла дар речи.

— Мы солжем, если пообещаем, — вместо нее ответил Крув. — Но где бы мы ни были, всегда будем помнить о тебе и Уртике. Желаем вам счастья! Не забывайте нас. Это самое главное. Прощайте, друзья.

Поймав взгляд выдры, Горлец кивнул.

— Пора идти, — сказал он. — Не то стемнеет прежде, чем вы доберетесь до своего корабля.

Не оборачиваясь, он устремился по извилистому излому горной породы вниз к тайной пещере, в которой было спрятано судно. Горлец простился с ними на том месте, где путь им преградили грубо вытесанные ступеньки с колышками и привязанным к ним длинным канатом.

— Ваш корабль готов к плаванию. Хочу поблагодарить вас за то, что привезли к нам на остров Велфо. Она станет женой моего сына и нашей с Холморозой дочерью. Кто знает, возможно, судьба когда-нибудь еще забросит вас в наши края. Не говорите больше ничего. Не надо. Идите. Да сопутствует вам удача. И да исполнятся все ваши желания! Земля нуждается в таких добрых зверях, как вы.

Едва они отшвартовали свой маленький корабль, как его подхватило быстрое течение и вынесло в открытое мо-Ре. Трисс встала за руль, а Шог принялся поднимать паруса. Шум волн был едва слышен. Гребни серо-зеленых волн были увенчаны белой пеной, однако корабль мчался с удивительной плавностью и головокружительной быстротой. Обернувшись назад, Трисс увидела, что Остров Мира уже маячил едва заметным пятном на горизонте.

Разговаривать и обмениваться впечатлениями времени не оставалось. Шог заменил Трисс у руля, и та занялась приготовлением ужина. Вздымавшееся за бортом море вселяло в белку все больший страх. У нее дух захватывало, когда их кораблик устремлялся на гребень очередной громадной, как башня, волны. Как ни странно, ветра почти не было, хотя течение становилось все быстрее и быстрее.

— Мы часом не сбились с курса? — осведомилась белка у своего друга.

— Понятия не имею, — вцепившись в руль и продолжая глядеть вперед, ответил тот. — Мы потеряли из виду остров, по которому можно было ориентироваться. Нам бы после такой тряски остаться в живых. Хорошо, если попадется на пути какой-нибудь риф, чтобы за ним укрыться. Чего доброго, ветер подует не с той стороны. Тогда нам будет несдобровать.

Стемнело, но море и не собиралось стихать. Подкрепившись, Трисс с Шогом подготовились встретить бессонную ночь. Белка стояла на носу и всякий раз, когда их корабль преодолевал очередной вал, с надеждой всматривалась вперед, но только бескрайние морские просторы расстилались вдали.

Сидевший за рулем Шог вопреки здравому смыслу надеялся, что Трисс сможет увидеть на горизонте сушу. Темные груды туч, грязно-синие и серые, как дым, закрыли звезды на горизонте. Но воздух по-прежнему был неподвижен. Вдруг прямо над головой путешественников грянул гром, и яркая молния расколола небо надвое.

— Иди сюда, — кликнул Шог Трисс. — Шторм начинается.

Откуда ни возьмись налетел сильный ветер. Пока Трисс добралась до кормы, промокла до нитки.

Прищурившись из-за слепящего глаза мелкого дождя, два путешественника, оробев перед могучей силой природы, прижались друг к другу и вцепились в руль. Казалось, что еще чуть-чуть, и какая-нибудь из гор-волн сметет их кораблик, но всякий раз каким-то чудом эта угроза проходила мимо него стороной.

— Что это? — вдруг воскликнула Трисс, указав лапой вперед.

— Свет. Это свет! — радостно подхватил Шог.

— Это земля, Шог? — услышала свой голос белка, отплевываясь от попавшей в рот соленой воды.

Принц Блэдд, закутавшись в одеяло на своей койке, дрожал от страха:

— Шторм, какой ужас! Мы утонем!

Принцесса Курда, держась за конец копья капитана Затрещины, идущего впереди нее, пробиралась по палубе в каюту капитана. Серебристый лис как ни в чем не бывало в обществе Тэззин и Замарахи потягивал грог.

— О, кто к нам пожаловал! — с напускной восторженностью воскликнул он. — Прекрасная принцесса! Что привело тебя, красавица, к старому капитану в такую чудную ночь?

Курда изо всех сил старалась не выдать своего страха перед настигшей их в море стихией.

— Мне кажется, твой корабль в опасности, — заявила она. — Я хочу знать, может ли такой шторм потопить нас.

— Да как он посмеет потопить корабль с принцем и принцессой на борту! — с лукавой улыбкой съязвил Плагг, продолжая прикладываться к грогу, который тек у него по подбородку. — Да к тому же такой мастерицей по части меча. Затрещина громко треснул копьем по столу:

— Заткни свою пасть, Плагг. Говори, есть у тебя безопасная каюта, в которой принцесса могла бы пересидеть шторм?

— Ну конечно, — ответил лис— Вон там наверху. Маленькое, но очень уютное гнездышко. Я сам подчас люблю там почивать. Но в эту ночь с превеликим удовольствием его уступлю ее высочеству. Лучшая каюта «Морского струпа» к вашим услугам, принцесса. Она надежна, как скала. Вы будете спать в ней, как у себя дома.

— Ладно, сойдет на одну ночь, — повелительным тоном произнесла она. — Отведи меня туда, капитан.

Едва они открыли дверь, как в каюту ворвался шквал ветра, смешанного с дождем и морскими брызгами, который отбросил Затрещину с Курдой назад к переборке.

— Марш отсюда! И закройте за собой дверь, — заорал на них лис.

Когда те удалились и капитану не без труда наконец удалось затворить за ними дверь, в каюте воцарилась тишина, которую внезапно прорезал громогласный хохот Плагга:

— Ха-ха-ха! Надежна, как скала. И безопасна, как капкан. За одну проведенную в ней ночь они пожалеют о том, что их мать родила. Пусть знают, как совать свой сопливый нос в чужие дела. И приказывать Плаггу Огнехвосту.

Когда принцесса вместе с капитаном Затрещиной, благополучно миновав лестницу, поднялись на верхнюю палубу, то поняли, какую злую шутку сыграл с ними Плагг. Здесь судно тряслось, словно бешеный зверь в предсмертных конвульсиях. Курду сразу прибило к борту, и она в страхе за свою дорогую жизнь крепко вцепилась в перила. На скользком полу Затрещина не мог удержаться на задних лапах, поэтому был вынужден, опершись на воткнутое в деревянную обшивку копье, подбираться к принцессе по-пластунски. Вдалеке послышались раскаты грома, которые разразились громким взрывом прямо у них над головой. Почти одновременно небо на миг осветилось ярким светом. Принцесса свесила голову за борт.

— Это они! Это они! — вдруг закричала она.

На расстоянии половины лодки от них, быстро нагоняя «Морской струп», плыл украденный королевский кораблик. В свете заднего окна капитанской каюты Курда сумела хорошо разглядеть морды насквозь промокших и прижавшихся к рулю Трисс и Шога. Схватив за лапу Затрещину, принцесса приказала:

— Бросай копье! В речного пса! Белку я хочу взять живьем.

Трисс с Шогом от ужаса остолбенели. Свет, к которому они плыли, как выяснилось, исходил от вражьего пиратского корабля. Оцепеневшие от потрясения, они уставились во все глаза на принцессу, отдающую приказ своему капитану. Расстояние было столь мало, что промахнуться было практически невозможно. Но не успел капитан занести копье над головой, как оно сверкнуло ослепительным блеском и треснуло.

Вместо того чтобы пасть от оружия Затрещины, Шог Дернул руль, и маленькое судно лихо пронеслось мимо пиратского корабля, едва не задев его корму. Курда, ожидавшая смерти выдры, поначалу не могла взять в толк, что случилось. Обернувшись, она увидела бездыханно лежащего на полу капитана Затрещину, шерсть которого стояла дыбом. Рядом лежало сломанное, раскаленное докрасна копье, на котором шипели капли воды.

Маленький симпатичный кораблик, который король Агарну построил для королевских прогулок, исчез во мраке безумной ночи.

Плагг едва успел защитить свою чашу с грогом, когда в каюту вновь ворвалась Курда, принеся вместе с собой ветер и сырость.

— Тебя что, мать прямо на поле боя родила? — недовольно рявкнул он. — Закрой эту несчастную дверь.

Не обращая на его слова никакого внимания, принцесса, меньше всего похожая на особу королевского происхождения, ввалилась в каюту капитана, размахивая лапами, как ветряная мельница.

— Мой корабль, — не слишком связно начала она, — я только что видела свой корабль. С двумя рабами. Они проплыли… вон там.

— Ну, это все равно что искать иголку в стоге сена, — отхлебнув большой глоток грога, заключил Огнехвост. — А где же старина Затрещина? Поплыл за ним вслед?

Его язвительное замечание Курда пропустила мимо ушей.

— Затрещина мертв. Убит молнией. Мой корабль уходит! Ты должен их поймать!

— Что ж, — небрежно пожал плечами лис. — Видать, туда ему и дорога. Не нравился мне этот тип. Слишком уж много о себе возомнил. А насчет своего маленького корыта не беспокойся. Если оно к утру не потонет, мы его догоним. Но только одно условие, мисс. Ты его получишь, если заплатишь мне за него двойную цену. Твой папаша обещал мне вдвойне платить за каждую доставленную ему добычу. Так что, если мы эту посудину потащим на буксире в Рифтгард, тебе, душечка, придется с ней распрощаться. Она поплывет под флагом Плагга!

Курда тряслась от неистового гнева.

— Будь у меня с собой сабля, — процедила она сквозь зубы, — ты был бы сейчас покойником.

— Ах, как жаль, что ты не прихватила ее с собой на палубу, — с напускным сочувствием посетовал лис, подмигнув Длинноклыку. — По ней уж давно плачет молния. Ох, и яркая выдалась бы у тебя ночка! Ха-ха-ха!

Курда в ярости топнула задней лапой:

— Ах ты, безмозглая тварь. Посмотрим, как ты будешь смеяться, когда мой отец водрузит твою башку на кол. Я расскажу ему, как ты со мной обращался. Двойной награды захотел? Расшибет тебе голову на две половинки — вот тебе и будет двойная награда.

— Тсс! Паршивка! — отшвырнув в сторону пустую чашу, прошипел он. — Сделка есть сделка! Скоро узнаешь, что значит иметь дело с Плаггом. А пока можешь топать своей лапкой, сколько тебе угодно. Гнаться за твоими рабами, пока погода не прояснится, я все равно не собираюсь. Поэтому лучше катись-ка отсюда в каюту, что я тебе выделил на эту ночь.

— Нет уж, — осклабившись, заявила она, — я уж лучше пойду к себе. Но только пусть меня проводит кто-нибудь из стражников Рифтгарда. Тебе я не доверяю.

— Нет, вы слышали? — с напускной искренностью обратился Огнехвост к своим пиратам. — Старому доброму Плаггу она не доверяет! Знаешь, почему тебе, Замараха, не грозит стать принцессой? Потому что ты мне Доверяешь.

— Да, это уж верно, капитан, — отозвался тот. — Может, мне ее проводить?

— Отвали, сама дойду. — Отстранив в сторону Замараху, под раскатистый хохот капитана и его приспешников Курда царственной походкой вышла из каюты.

20

К утру шторм слегка стих, хотя волны еще вздымались довольно высоко. Шквалистый ветер с дождем сменился мелкой моросью. Изможденные бурной ночью Трисс с Шогом, привалившись к рулю, спали мертвым сном. Голова выдры склонялась все ниже и наконец, соскользнув вниз, упала на рукоятку руля. От неожиданного удара Шог тотчас проснулся. Впереди слышался плеск пробивающихся сквозь рифы и плещущихся о берег волн. — Трисс, вставай! Земля. Впереди земля! Белка открыла глаза и, дрожа от холода и сырости, уставилась на видневшийся впереди скалистый, с песчаными островками берег. Для двух сбегавших рабов это было восхитительное зрелище.

— Где мы, Шог?

— Кто его знает! Но я уверен, что если мы не проявим осторожности, проходя мимо этих рифов, можем попасть в большую беду. Поэтому давай постараемся пришвартоваться аккуратно.

Пока Шог, прикладывая все свое мастерство в управлении кораблем, рулил между скалами, Трисс начала рыться в мешках с провизией, пока не отыскала несколько яблок и бутылку воды. Белке она показалась сладкой и бодрящей.

Когда корабль килем вошел в песок и Шог, соскочив в воду, принялся привязывать его канатом к скалам, Трисс увидела на горизонте парусное судно.

— Смотри! — окликнула она своего друга. — Большой корабль!

— Давай-ка нашу лодку спрячем между рифами, — быстро нашелся Шог. — Может, нам повезет и они ее не заметят.

Схоронив судно среди выступающих из воды высоких камней, Шог принялся сворачивать паруса, а Трисс вытаскивать из мешков уцелевшие после бури продукты.

Пустые бутылки из-под грога катались по полу капитанской каюты, а сам Плагг, уткнувшись головой в стол, похрапывал в кресле.

— Земля-я!

Минутой позже он уже стоял на палубе и рассматривал маячивший впереди берег.

— Куда ты смотришь? — раздраженно треснув клинком сабли по перилам, рявкнула на него Курда. — Почему не слушаешь, что я тебе говорю?

— Вон там должна впадать в море река, — размышлял вслух Огнехвост, исследуя взглядом берег. — Именно в этом месте, как говорит карта, нам нужно подплыть к берегу. Так что ты говоришь, мисс? Чего вы там углядели?

Курда представила Плаггу своего нового капитана, высокую крысу с мрачной мордой по имени Ворто.

— Я видел ее, — отсалютовав копьем перед Плаггом, начал тот. — Маленькую лодку. Должно быть, она скрылась среди этих скал, капитан.

Повернувшись к нему, Плагг слегка наклонился и посмотрел на крысу в упор.

— Ворто, — произнес он. — Я тебе скажу, что у тебя хорошие гляделки.

И капитан отдал приказ Тэззин взять курс к берегу.

Трисс с Шогом с тревогой заметили, что «Морской струп» направлялся прямо к ним.

— Бежим, Трисс, — предложил Шог. — Не оставаться же здесь и ждать, пока Курда использует нас вместо мишеней.

Девушка подняла копье с каменным наконечником — один из подарков Горлеца.

— Как бы мне хотелось расквитаться с ней за убийство дорогого Друфо. Отплатить ей тем же.

— Да ведь она наверняка явится не одна, — упаковав в походный мешок пращу с камнями, резонно заметил Шог, — а с целым отрядом стражников и пиратов. У нас нет ни единого шанса, Трисс. Давай лучше уйдем. Вон в ту сторону, к северо-востоку. Там в скалах и схоронимся.

И они потрусили к прибрежным дюнам.

Не дожидаясь помощи от Ворто, Курда спрыгнула со шлюпки в воду и пошла вброд к стоящему меж скал королевскому судну.

— Молодец, Ворто! Ты был прав, — улыбаясь, сказала принцесса своему капитану, когда он в сопровождении стражников подошел к ней. — Это тот самый корабль. А вот и следы. Глянь!

Присоединившийся к ним Плагг в сопровождении нескольких пиратов принялся внимательно осматривать лодку, похлопывая ее и поглаживая со всех сторон.

— Хороша! Просто красавица! Должно быть, строившие ее рабы знали свое дело. На вашем месте, ваше высочество, я бы не стал таращиться полдня на эти следы, а поторопился, пока их не смыл дождь.

Одарив его надменным взглядом, Курда выхватила саблю.

— Тха! — фыркнула она. — На море ты — орел. А на суше тебе до меня далеко. Где Ригган?

По команде Ворто вперед вышла жилистая крыса, по возрасту старше других. У нее был длинный нос и узкие, как щелки, глаза.

— Глянь сюда, — приказала ей Курда, указав концом сабли на следы на песке. — Можешь ты найти этих зверей?

Ригган, пригнувшись, понюхала следы, растерла в лапе несколько песчинок и слегка их лизнула.

— Найти их, ваше высочество, все равно что раз плюнуть.

— Понятно? — довольно ухмыльнулась Курда, обернувшись к Плаггу. — От Ригган еще никто не мог скрыться. Она лучшая ищейка в королевстве моего отца. Если понадобится, найдет любую букашку в горах. И лишняя Капля дождя ей не помеха.

— Да что вы говорите? — язвительно воскликнул Плагг. — Вот это здорово! Ну, тогда вперед, красавица. На охоту! Мне же, старому пирату, ваши игры в кошки-мышки не по годам. Тем временем мы с ребятами тут осмотримся. Кораблик этот малость почистим. Сдается мне, что придется на нем плыть назад. Так что попрошу обращаться с ним поаккуратней. Чего доброго, поцарапаете мою собственность. А я все свои вещи исключительно ценю. Верно я говорю, Клык?

— Так точно, капитан.

Но Курда уже его не слушала. Вместе с остальными крысами-стражниками она побежала вприпрыжку за Ригган к песчаным холмам.

Шог и Трисс что было сил неслись к видневшемуся неподалеку лесу. Добежав до опушки, белка, скинув с себя вещевой мешок, бросилась взбираться вверх по стволу могучего дуба. Не успел Шог и глазом моргнуть, как его ловкая подруга мгновенно оказалась на самом верху.

— Ну что? — крикнул ей Шог, закинув голову назад. — Что-нибудь видно?

— Да, — ответила та, подтвердив самые худшие опасения Шога. — Сюда мчится Курда с кучей стражников. Впереди всех Ригган. Теперь понятно, почему они так быстро напали на наш след.

Шог в волнении закусил губу. Каждый раб в Рифтгарде знал, что от лучшей ищейки еще никому не удавалось скрыться.

— Плохо дело! — сказал он. — Остается только бежать.

Спускаясь с дуба, Трисс повстречала на дереве другую белку. Это был веселого вида, толстый зверь, за плечами которого висела сетка, набитая увесистыми зелеными шишками. Девушка поприветствовала его кивком, и тот, махнув головой в ответ, сказал:

— Что я вижу! Вы собираетесь дать деру. Что же, удачи вам! Все, что могу вам пожелать.

Весельчак был в компании добрых полусотни белок, таких же приветливых и дружелюбных.

— Добрый день, друзья, — вежливо поклонился им Шог.

— Добрый. Хотя, чего в нем доброго? — сказал тот, с которым разговаривала Трисс на дереве и который по всей очевидности, был местным вождем. — Что хорошего весь день мокнуть, сидя на дереве? — добавил он, отряхивая от дождя свой пушистый хвост.

— Прошу прощения за вторжение в ваш лес, — обращаясь к вождю, сказала Трисс. — Но мы сейчас же уйдем. К сожалению, мы не можем себе позволить останавливаться для разговоров.

— Ну, к чему такая спешка? — Он подкинул шишку и не глядя ее поймал. — Меня зовут Верп. Я предводитель отряда стрелков шишками. В таких случаях я всегда говорю: зачем бежать, если можно идти?

— А я Трисс, а это мой друг Шог, — ответила ему девушка, потрясенная ловкостью, с которой Верп жонглировал шишками. — Но нам правда нужно бежать. Пешком далеко не уйдешь от крыс-стражников. Так что мы вынуждены торопиться.

— О, насчет крыс не волнуйся, Трисс. — Верп подкинул шишку, отбил ее хвостом и после того, как та отскочила от ствола дуба, поймал одной лапой. — Им тут придется надолго задержаться. Словом, их мы берем на себя. Тем временем моя дочь Огонек проводит вас на другую сторону леса. Крысы — плохие звери. Я всегда это говорил.

Шог заметил, что лапа Верпа обмотана ремнем.

— Я вижу, вы носите с собой пращи. А чем вы стреляете из них? Шишками?

— Ну да, — бросив свою игрушку Шогу, ответил Верп. — Такие, как эта, шишки очень хороши для этой цели. Тяжелые и острые. И в то же время безопасные. Потому что ими никого не убьешь. Мы ведь мирные звери и никого не хотим убивать, а только защищаем свою территорию.

Шог достал мешочек с камнями, которыми его снабдили на Острове Мира, и передал его Верпу.

— Вот это мне дал один друг, — сказала выдра. — Он живет далеко за морями.

Верп открыл мешочек и высыпал в лапу содержимое. При виде зелено-голубых острых камушков, у него загорелись глаза.

— Далеко за морями, говоришь? Да это же настоящее сокровище, Шог. И ты собираешься ими стрелять из пращи? Я всегда говорил: нельзя раскидываться драгоценными камнями.

Он протянул мешочек Шогу, но тот отказался принять его обратно.

— Оставь его себе. Пусть это будет тебе подарок от нас. А нам и впрямь пора. Приятно было познакомиться, Верп.

Белочка по имени Огонек, дружелюбно улыбнувшись Трисс, взяла ее за лапу и повела за собой вглубь леса.

Первой добралась до опушки леса Ригган. За ней — Курда, Ворто и другие стражники.

— Они были здесь, да? — спросила принцесса.

Прежде чем ответить, ищейка изучила почву, потом внимательно осмотрела деревья, подозрительно принюхиваясь к воздуху.

— Ваше высочество, — начала она, — они вошли в этот лес. Но что-то здесь не так. Не нравится мне это место. Не знаю почему. Но сейчас попытаюсь выяснить.

Стоило ей сделать один шаг, как все выяснилось само собой. Три огромные зеленые шишки угодили ей в голову, в лапу и горло, так что крыса-ищейка сразу упала без чувств.

Тотчас крысы припали к земле. Ворто — впереди принцессы, чтобы защитить ее собой.

— Кто-то нас атакует с деревьев, мэм! — резонно заметил он.

— Эй, стрелки! Взять луки на изготовку! Стреляй! — скомандовала Курда.

Четверо стрелков заправили стрелы в луки. Первая из них полетела в какую-то фигуру, сидевшую на верхушке дерева.

— Вот так! Чтобы больше неповадно было! — воскликнула принцесса, приподняв голову.

Но в тот же миг половинка стрелы с острым концом угодила ей в лапу, заставив ее взвыть от боли.

— В чем дело? — заорала она. Стрелок от изумления открыл рот.

— Мэм, кто-то на дереве поймал мою стрелу, разломил надвое и половину с острием швырнул обратно. — При этих словах он пригнул голову, чтобы увернуться от ее второй половины.

— Ползем отсюда, — шепотом приказал Ворто четырем стрелкам. — Ригган нужно забрать с собой. Она нам нужна.

Четверо зверей стали по-пластунски пробираться вперед, но недолго. На них обрушился такой шквал шишек, что, избитые ими до синяков, они были вынуждены остановиться. Ворто, у которого обе лапы онемели от боли, бросился к Курде:

— Ваше высочество, думаю, нам следует отступить.

— Что? — взревела она, огрев его по спине плоской стороной сабли. — Отступить? Да за кого ты меня принимаешь, осел! Чтобы принцесса Рифтгарда испугалась каких-то зеленых шишек?! Никогда!

Не успела она закончить речь, как получила увесистый удар между ушей, от которого громко вскрикнула:

— Ух!

— Простите, не могли бы вы повторить? — услышала она сверху чей-то сухой голос. — Я не совсем понял, что значит «ух!». В таких случаях я обычно говорю, что свои мысли следует выражать точно и ясно.

Огонек проводила Трисс и Шога до противоположного края леса, на котором заканчивались владения отряда белок — стрелков шишками. Впереди расстилалась открытая местность.

— Теперь вы можете идти куда хотите. А мне пора. Не терпится стрельнуть разок-другой в ваших врагов. Прощайте, ребята!

Не дожидаясь ответа, белка вскочила на дерево и тотчас исчезла из виду.

— До свидания, — крикнула вдогонку ей Трисс, — спасибо за все, — и, обращаясь к Шогу, добавила: — Ну, куда теперь мы направим свои стопы?

К этому времени дождь прекратился и из-за туч вышло солнце. Прикрыв лапами глаза, Шог огляделся вокруг.

— Видишь вон там овраг? Могу поспорить, что внизу течет река. Знаешь, что я думаю? Мы пойдем по воде на запад. Рано или поздно Ригган выйдет на наш след, но он приведет ее только до этой реки. А дальше она станет перед выбором.

— Перед выбором? — переспросила выдру Трисс. — Что ты имеешь в виду?

— Выбор у Ригган чрезвычайно прост, — игриво подмигнул белке Шог. — Куда, по-твоему, мы направимся, когда дойдем до реки? На запад, к морю, где стоит вражий корабль, набитый пиратами, которым прикончить нас все равно что раз плюнуть, или на восток — в глубь суши?

— Ну конечно! — обрадовалась Трисс, разгадав хитроумный план друга. — Конечно же, она направится на восток. Это же ежу понятно! А ты, парень, голова!

Шог был прав. Внизу неглубокого оврага в самом деле текла узенькая и довольно мелководная речка. Звери осторожно направились по воде вдоль берега на запад, стараясь не оставлять следов для крысы-ищейки. Они надеялись, что белки-стрелки смогут еще немного задержать преследователей. Во всяком случае, от того, насколько долго им это удастся сделать, зависела жизнь Трисс и Шога.

21

В скоре после завтрака Лог-а-Лог с Командором, вооруженные до зубов, вышли за ворота аббатства и быстрым шагом направились в Лес Цветущих Мхов. Командор нес пращу с мешочком камней, дротик с новым наконечником и меч Мартина. У Лог-а-Лога, кроме пращи с камнями, были рапира и лук с набором стрел в придачу.

Разговаривали они мало, потому что прислушивались к малейшему звуку. Но ничего не было слышно. Только капли дождя и шорох листвы. Увидев разломленную пополам осину, зияющую сочной белизной, Командор кивком привлек к ней внимание своего попутчика. Взглянув на лежащее дерево, Лог-а-Лог описал лапой в воздухе круг. Из этого явствовало, что они без слов поняли друг друга: осину сломала молния во время бушующей прошлой ночью бури.

Добравшись до того места, где на них некогда напали вороны, бойцы остановились.

— Ворон сегодня нет, — прошептала землеройка. — Видать, переметнулись в лучшие края.

— Да, — отозвался Командор. — Да и никакого странного запаха тоже нет. Принюхайся.

Выдра с землеройкой поднапрягли все свои органы чувств, пытаясь в лесной тиши различить что-нибудь подозрительное, но безуспешно.

— Давай разделимся, Командор, — предложил Лог-а-Лог. — Ты пойдешь в одну сторону, а я в другую. Если что обнаружишь — кричи кукушкой.

И они, словно два призрака, отправились каждый своей дорогой.

У огромного старого дуба Командор наткнулся на плащи и фонари Мэлбан и Крикулуса. Из осторожности он решил к ним не прикасаться, просто низко нагнулся и принюхался. Ударивший ему в нос мерзкий запах заставил его сморщиться.

— Ку-ку, ку-ку, — услышал он условный сигнал землеройки.

Осторожно Командор направился в сторону Лог-а-Лога. Вождь Гуосима кивком показал на поломанные кусты и папоротник.

— Каких-то два зверя неслись, очертя голову, — сказал он. — Буря таких следов никогда не оставит.

Командор внимательно исследовал ровную полосу следов посреди примятого кустарника.

— Дождь порядком размыл эти следы. Но, судя по скопившейся в них воде, мне думается, их оставили не раньше вчерашнего дня. Давай пойдем посмотрим. Кто знает, может, удастся узнать, кому они принадлежат.

Теперь, когда дождь прекратился, в тихих водах спокойной, текущей через лес речки играли солнечные блики. От небольшого костра, разведенного на берегу, лениво клубился голубоватый дым. В золе валялись рыбьи кости и огрызки груш. Два горностая, Бергог и Долговязый, свесив задние лапы в воду и растянувшись на брюхе, расправлялись с остатками улова.

— Хорошо бы остаться здесь навсегда! — заметил Бергог. — Рыбы тут хоть отбавляй. Сколько мы тут сидим, эта дура плывет нам прямо в рот. И груш — ешь, не хочу. Знаешь, старина Клиггер был большим охотником до груш.

— Что я тебе говорил? — хлестнув ивовым прутом Бергога по спине, сказал Долговязый. — Заткни свою пасть. Еще одно слово о Клиггере…

Праща Командора петлей обвила горло Долговязого. Одновременно Лог-а-Лог, ловко спрыгнув на берег, приставил острие рапиры к носу Бергога. От беспомощности горностаи жалобно захныкали.

— Мы никого не преследовали! Всего лишь ненадолго сели передохнуть. Правда, Долговязый?

— Как есть правда, — подтвердил второй горностай, с трудом глотавший воздух из-за сдавливающей его горло веревки. — Мы никого не трогали, за что же нас убивать?…

— Если хотите жить, ответьте на два вопроса, — слегка ослабив петлю, смилостивился Командор. — Первый. Где еще один ваш приятель? Прежде вас было трое.

И второй. Откуда вы так улепетывали? Говорите, не то вам смерть.

В подтверждение своих слов он вновь натянул пращу, и Долговязый сразу заверещал хриплым голосом:

— Хорошо, хорошо, я все скажу, только дайте мне дышать.

— Ну, говори же… Быстрей! — Командор ослабил веревку.

Потерев шею, Долговязый заговорил тихим шепотом. Глаза его заходили из стороны в сторону, как будто он боялся, что из кустов кто-то выскочит и набросится на него.

— Это случилось вчера. Вскоре после того, как вы нас отпустили. Мы понеслись со связанными лапами. Когда бежать стало невмоготу, мы отыскали тихое местечко и, сев на землю, зубами перегрызли веревки. Старина Клиггер пошел искать что-нибудь поесть. А я нашел два плаща и фонари. Но, клянусь, смердело на том месте так, что меня чуть не вывернуло. Разило, как из зловонной кучи… причем отдавало какой-то тошнотворной сладостью. — От воспоминания Долговязого бросило в дрожь.

— Ну, давай, продолжай, — подстегивал его Командор. — Выкладывай все, что знаешь.

— Долговязый собрался отдать Клиггеру плащ и фонарь, — вместо него сказал Бергог, которого, казалось, прорвало. — Но потом мы услышали такой жуткий визг. Отродясь не слыхал, чтобы звери так орали. Мы бросились узнать, что случилось с беднягой Клиггером. Поверьте, это был сущий кошмар. В этом громадном толстом дубе вдруг открылась дверь… и… и… о ужас! — Съежившись, он закрыл лапами глаза и рот. Из этого следовало, что больше от него ничего не добьешься.

Лог-а-Лог быстро подмигнул Командору, и тот, освободив шею Долговязого от петли, по-дружески похлопал его по плечу:

— Ну, давай, дружище. Мы вас обоих отпустим. Только сначала расскажи нам все. Что вы увидели за дверью? Что случилось с вашим приятелем?

Вперившись широко раскрытыми глазами в пустоту, как будто случившееся по-прежнему стояло у него перед глазами, горностай произнес:

— Это был трехголовый дракон. Он шипел и кряхтел, как будто сражался сам с собой. Средняя голова держала Клиггера. А две другие тянули его и рвали на части. Этот крик и запах я запомню по гроб жизни.

Речь его оборвалась, и горностай захныкал, как ребенок.

Командор, схватив его за шкирку, встряхнул в воздухе, как тряпку, и заорал прямо ему в морду:

— Дракон! Да ты не спятил? Как он выглядел? Горностай, стуча зубами, с трудом глотнув воздуха, продолжал:

— Шкура как у змеи, но с чешуей. И три головы, сэр. Но страшней всех была та, что посредине. Мерзкая, крупней двух других, с четырьмя глазами — два черных и два зеленых. А на голове у нее были золотые рога. Клянусь, все чистая правда.

— Долговязый прав, — завопил Бергог. — Именно так он выглядел. Только, пожалуйста, не просите нас показывать, где находится это место.

— Да нам это и ни к чему, — сворачивая пращу, ответил Командор. — Пошли, Лог. Я знаю, куда идти.

— Затушите костер, — дав пинка горностаям, приказал напоследок вождь Гуосима. — И бегите поскорей отсюда подобру-поздорову. Если вам жизнь дорога.

— Спасибо, сэр. — Горностаи принялись закидывать землей тлеющий огонь. — Очень вам благодарны. Мы уже уходим. Обещаем, что в Лес Цветущих Мхов больше лапой не ступим.

В лесу вытянулись полуденные тени, когда Командор и Лог-а-Лог приблизились к тому пятачку, где лежали плащи и фонари. Достав мечи, они подкрадывались к нему так тихо, что ни один лист не шелохнулся. Внезапно залитый солнцем лес обратился для них в место чрезвычайной опасности.

— Три тысячи чертей, ты чуешь этот запах? — поводив носом, спросил Лог-а-Лог.

Разумеется, Командор его слышал, равно как видел трепетание травы. Чем ближе они подходили к развесистому дубу, тем сильнее она дрожала.

Повинуясь инстинкту, Лог-а-Лог схватил друга за лапу и что было сил помчался прочь.

— Скорей, приятель, — не оборачиваясь, кричал он выдре. — Не то нам крышка!

Командор бежал за ним следом, но все же не вытерпел и оглянулся назад. Увидев того, кто за ними гнался, он припустил с такой скоростью, что державшемуся за его лапу Лог-а-Логу подчас приходилось перебирать задними лапами по воздуху.

Они еще долго бежали даже после того, как опасность осталась далеко позади. Сначала к тропинке, потом вдоль нее к мерцавшему вдали аббатству Рэдволл. Отливавшее теплым багрянцем в лучах заходящего солнца здание из красного песчаника служило каждому его обитателю и домом и крепостью.

22

Поздним вечером, вскоре после того, как маленькие воспитанники аббатства отправились спать, все прочие его обитатели собрались в Пещерном зале, чтобы послушать Командора. Начальник выдр вышел к ним мрачнее черной тучи.

— Там, в Лесу Цветущих Мхов, — начал он, сделав драматический жест лапой, — таится огромная опасность. Сегодня я убедился в этом лично. Когда Меховичок рассказывал о белом, как призрак, и похожем на змею монстре, мы только улыбались. Но теперь, когда мне довелось увидеть это чудище собственными глазами, Я хочу заверить вас всех, что кротенок говорил чистой воды правду.

— Ну не томи нас. Поведай же нам поскорей, чего ты там узрел? — не преминула подстегнуть его Мемм.

— Три сплетенные в одно существо гадюки. Причем такой величины, что даже представить себе трудно. У средней, самой большой из них, голова увенчана короной с двумя черными янтарями. Поэтому поначалу может показаться, что у нее четыре глаза. Никогда в жизни ничего страшней не видал. И надеюсь, больше не увижу. Такое даже в страшном кошмаре не приснится.

Воспользовавшись воцарившейся тяжелой тишиной, Мэлбан достала увесистый золотой браслет с двумя черными янтарями, мерцающими в сумеречном свете фонарей.

— Это похоже на ту корону, про которую ты говорил? — осведомилась она.

— Да, несомненно, — кивнул Командор. — Только корона была во много раз больше, и камни соответственно тоже.

— Твой рассказ навеял на меня мрачные предчувствия, — сказал аббат. — Это ужасно — то, о чем ты говоришь.

Лог-а-Лог был рад, что их невероятная история подходила к концу. Окинув перепуганные морды рэдволльцев мимолетным взглядом, он произнес:

— Это было и вправду ужасно. Мы также узнали, что этот змей-монстр съел одного из горностаев, которые напали на Мэлбан с Крикулусом. Мы с моим другом еще ни разу в своей жизни ни от кого не удирали. И вы сами это знаете. Но весь этот ужас, жуткий смрад, скорость, с которой змей к нам приближался, говорят о том, насколько это страшный враг.

— Теперь, когда мы уже все услышали, — в предупредительном жесте подняв лапу, произнес аббат настоятель, — мне надлежит отдать строгие приказы. Отныне ни одному зверю не разрешается покидать стены аббатства!

Прежде чем продолжить, он пристально посмотрел на Мэлбан и Крикулуса.

— Командор организует охрану стены. В ней должны участвовать все до очереди. Но еще важнее не спускать глаз с того, что происходит в аббатстве. Я не хотел бы услышать, что кто-нибудь из диббанов пытался проникнуть за ворота или сбежать из аббатства каким-нибудь другим способом. Мемм и сестра Вернал, не будете ли вы так любезны пересчитывать своих воспитанников дважды за день?

— Хорошо, дважды так дважды, — отчеканила зайчиха-няня.

После окончания собрания аббат вышел на прогулку в сопровождении Командора, Лог-а-Лога, Крикулуса и Мэлбан. Предводитель землероек долго молчал, прежде чем решился сказать:

— Отец настоятель, вы правильно поступили, отдав соответствующие распоряжения. Нам ничто не грозит до тех пор, пока мы за стенами аббатства день и ночь на страже. Но зло никуда не денется, если мы будем от него прятаться. Нужно что-то делать.

— Да, но что? — выразительно раскинув в стороны лапы, сказал Эподемус.

В вечерней тиши слышалась мелодичная песнь черного дрозда. Цветы и деревья источали дивное благоухание, пока все четверо размышляли над ответом.

— А как насчет старого рыжего филина? — первым нарушил молчание Лог-а-Лог. — Он еще здесь?

— Да, приютился у меня в сторожке на перекладине под самым потолком, — скривив физиономию, ответил Крикулус. — Вреда от него не много. Главное, не оставлять поблизости ничего съедобного.

— Это уж точно, — согласился предводитель Гуосима. — Несколько сов стоят доброго зайца. Не мог бы ты передать филину, что мы хотели бы его повидать. Мне думается, что его мудрость может нам пригодиться.

Казалось, филин появился в саду несколько недовольным. Поморгав несколько раз и повертев из стороны в сторону головой, озирая присутствующих, он произнес:

— К вашему сведению, я пропустил ужин. Это нехорошо для моего пищеварения. Ну и что вы имеете мне сказать?

Лог-а-Лог великодушно предложил свою лапу, чтобы филин мог опереться на нее крылом.

— Пошли, приятель, — сказал он, — поищем что-нибудь на кухне. Но для начала хочу тебя спросить вот о чем. Не знаешь ли часом, как избавиться от гадюк?

— Хм. — Филин широко раскрыл глаза. — Да никак от них не избавишься. Просто нужно держаться от них подальше, вот и все. Не строить поблизости своих жилищ. Словом, стараться не иметь с ними ничего общего.

— А если, допустим, мы не хотим переезжать на другое место? — спросил аббат, которого не удовлетворил ответ филина. — Скажи, пожалуйста, что тогда делать?

— В таком случае, — выждав, пока Командор откроет перед ним дверь в аббатство, произнес Овус, — рано или поздно гадюки вас найдут. Этот народ чрезвычайно лют. И к тому же охотники они хоть куда. Видят далеко и во все стороны. Поэтому, если хотите остаться в живых, советую убраться от них подальше подобру-поздорову.

— Об этом не может быть и речи, — фыркнул Командор. — Скажи, нет ли какого-нибудь другого выхода?

— Хм, — остановившись на пороге кухни, с довольным видом вдохнул в себя сладкий запах Овус. — Такой грандиозный аромат может источать только земляничный пирог. Разрази меня гром, если я ошибаюсь. Надеюсь, для меня еще остался кусочек.

— Я спросил тебя, — преградив вход в кухню, повторил Командор, — нет ли другого выхода.

— Разве что Кровоклюв, — коротко отрезал Овус. Никто и не сомневался, что до тех пор, пока он не съест кусок пирога, никто от него ничего не добьется. Поэтому аббат жестом велел остальным набраться терпения.

— Вот так уже лучше, — склевав последние крошки, вздохнул Овус. — Итак, Кровоклюв. Странно, что вы о нем ничего не слыхали. Большой старый коршун живет на северо-западе. В горах. Довольно далеко отсюда. Верно, поэтому вы о нем ничего не знаете. Так вот. Если существует на свете зверь, способный справиться с гадюками, то это Кровоклюв.

— А ты мог бы найти Кровоклюва и привести его к нам? — положив еще один кусок пирога перед филином, осведомилась Мэлбан.

И вновь всем пришлось ждать, пока филин подкрепится. Лишь после этого он посвятил их в свой план.

Из трех гадюк Салишш был самым большим и старым. Его брат Харссакс и сестра Сесстра были навечно связаны с ним, но покрепче семейных уз — жезлом и цепью короля Саренго. Много зим и лет тому назад, когда все трое были еще детьми, благородных кровей король-хорек со своими крысами-стражниками вторглись в логово змей. Их битва была жестокой и краткой. Мать гаденышей, великая змея Берусска, вступила в борьбу с хорьком один на один и билась до самой смерти. Жезл с тяжелой металлической рукоятью, железной цепью и железным шипованным шаром оказался воистину страшным оружием.

Трое детей Берусски лежали в пещере под дубом, страшно шипя и отбиваясь от окружавших их хищников. Брошенный в рукопашной схватке жезл с цепью, обвив, накрепко скрепил гаденышей меж собой, которые еще долго продолжали сражаться с крысами. Дикие вопли стражников оглашали внутреннее пространство Барсучьего Дома до тех пор, пока в живых из них не осталось только шестеро, не считая сына короля Саренго, толстого Агарну, которому посчастливилось вовремя сбежать.

Король Саренго сражался, как бешеный зверь. Лишенный оружия и обвитый в несколько оборотов змеей, он вцепился зубами в хребет гадюки, очевидно надеясь на помощь сына и стражников, но, не дождавшись ее, умер от ядовитых укусов. Берусска вскоре отправилась на тот свет вслед за ним.

Трое гаденышей, Салишш, Харссакс и Сесстра, утомленные жестокой схваткой, лежали под грузом жезла и цепи Саренго. Чем больше они предпринимали попыток высвободиться от них, тем больше те спутывали их тела. Прошло несколько дней, прежде чем они смогли пошевелиться. Более сильный от природы Салишш, который присвоил себе корону короля Саренго, заставил остальных двигаться так, будто они были одним целым.

Так они продолжали расти, учились охотиться и выживать как одно существо. Став зрелыми гадюками, они вселяли ужас во всех, кому доводилось с ними ненароком встретиться. Хладнокровные, ядовитые, они являли собой быстрых и безжалостных убийц, которым никто не мог противостоять на их постоянно расширяющейся территории.

По ночам страшная троица выползала на охоту и рыскала в поисках своей жертвы. По отдельности каждая из них могла бы передвигаться бесшумно, но висевший у них на хвосте жезл заставлял трепетать траву, выдавая их присутствие. Однако жестокость и скорость, с которыми они действовали, с лихвой покрывали этот недостаток, превращая их в смертельно опасную команду.

Первой обнаружить это ценой собственной жизни довелось старой вороне. Поранив крыло, она не могла продолжать свой путь и села вздремнуть на низко свисающую над землей ветку боярышника. К своему несчастью, шорох травы она услышала слишком поздно. Парализованная ужасом ворона молча взирала на три пары таращившихся на нее глаз. Сесстра дернула за ветку, и старая ворона угодила прямо в пасть братьев-гадюк, к которым вскоре присоединилась их сестра, жаждущая урвать положенную ей долю добычи.

А змеи, утихомирив свою жертву, готовились к продолжению охоты.

23

Первые предрассветные лучи ласково коснулись спокойной поверхности моря. Крик чайки известил о начале нового дня. Скарум встретил его, сидя у руля за самой короткой вахтой. Неисправимый заяц с завистью поглядел на своих дремлющих приятелей, между которыми лежали мешки со съестными припасами. Помышляя о вожделенном завтраке, он не мог дождаться, когда они проснутся и начнут его готовить. Поэтому под незатейливый мотив громко запел песню о вкусном и сытном завтраке.

— Эх, — приоткрыв один глаз, пробубнил лежавшему рядом Сагаксу Крув. — Как бы нам хоть немного спокойно поспать.

— Как же, размечтался! — ответил ему тот, не открывая глаз. — Скорей рак на горе свистнет, чем этот проглот помрет на голодное брюхо! Придется вставать и готовить завтрак. Какие новости, Скарум? Что было замечено во время ночного дежурства?

Будущий завтрак улучшил настроение зайца.

— Ничего особенного, — бодрым голосом отозвался он. — Все как обычно. Кругом вода, вода, ничего, кроме воды. После хорошего сна вы, верно, не прочь слегка заморить червячка. Могу, если желаете, сам заняться этим вопросом.

— Увижу твою лапу в продуктах — лично пристрою ее под топор, — пригрозил ему Крув.

— А вот и не пристроишь, — показав ему язык, огрызнулся заяц, — потому что тогда я не смогу крутить вот эту баранку.

На востоке острый глаз Крува выхватил нечто темнеющее на горизонте.

— Ха, земля! — вскричала выдра хорошо поставленным голосом. — Право руля, братишка! Сворачивай к берегу! На восток!

— Есть право руля, старик. — Скарум с трудом оторвал взгляд от пищи. — Кто против! К берегу так к берегу, старый речной пес.

— Да не в ту сторону, — устало вздохнул Крув, становясь за руль вместо зайца. — Восток в противоположной стороне, да будет тебе известно. Поди-ка лучше займись чем-нибудь еще. Я сам поведу корабль.

Его предложение зайцу явно пришлось по вкусу, и, слегка воспрянув духом, он отважился еще раз предложить свои услуги в части приготовления завтрака, но получил на это очередной отказ Сагакса:

— Забудь о своем желудке, ушастый! Пока не пришвартуемся к берегу, жевать не будем. Лучше помоги мне, чтоб мы не врезались в подводные рифы.

После этого Скарум совсем сник и, жалуясь сам себе на несчастную судьбу, принялся делать то, что велел друг.

Благополучно причалив возле устья впадавшей в море реки, мореплаватели высадились на берег. Из хвороста Крув развел костер, на котором вскоре весело забулькало варево.

Допущенный наконец к приготовлению вожделенного завтрака, Скарум принялся весело бросать в котелок различные ингредиенты, довольно приговаривая:

— Погодите, ребята! Попробуете мою стряпню — вас будет за уши не оторвать. Горячевато чуток, зато вкуснотища такая, что язык проглотить можно.

Отряд пиратов во главе с Длинноклыком карабкался на очередной песчаный холм.

— Не отсюда ли велел нам капитан оглядеть окрестности? — осведомилась запыхавшаяся от крутого подъема Тэззин.

— Как знать? — пожал плечами Длинноклык. — Не заберешься наверх — не узнаешь.

Достигнув вершины, они огляделись вокруг. Позади Далеко на юг простиралась широкая прибрежная полоса, которая лишь в одном месте прерывалась вытекающей из леса и впадающей в море рекой. Все в точности, как говорил капитан. Однако внимание пиратов привлекла не река, а нечто другое.

— Три тысячи чертей, что я вижу! — Безобразную морду Длинноклыка исказила злорадная улыбка. — Ты только погляди! — с нескрываемым восторгом обратился он к Тэззин. — Клянусь, это старая лоханка самого короля Саренго. Кляп мне в пасть, если я не прав. Когда я был совсем юнцом, старик высаживался на нее со своего большого корабля и причаливал к берегу. Ха-ха! Любопытно взглянуть на тех, кто возле нее так уютненько устроился. Слушай мою команду! — продолжал вещать Длинноклык. — Сейчас мы тихо спустимся вниз, дабы их часом не спугнуть. И возьмем, как говорится, тепленькими. Кажись, у них там сейчас мертвый час. Вот и славно. Предупреждаю, они мне нужны живьем. Капитан Плагг будет не прочь с ними немного потолковать. За мной! И никакого шума!

— Идет, Клык! — Подбросив вверх меч, Тэззин ловко его поймала за рукоятку. — Давай нанесем им визит!

Скарум мирно посапывал под навесом, когда почувствовал, как что-то щекочет ему нос. Сначала он слегка махнул лапой, потом ударил сильнее, но, к своему удивлению, наткнулся на что-то твердое. Когда он открыл глаза, на него глядела ухмыляющаяся морда Длинноклыка.

Ласка размахивала перед его носом кинжалом.

— Подъем, кролик, — подмигнув, сказал Длинноклык. — Вставай и встречай гостей.

В зайце вмиг проснулся бойцовский дух, и, брыкнув ласку задними лапами, Скарум что было сил завопил:

— Еула-ли-а! Ребята! Засада!

Мгновенно отозвавшись на клич, Сагакс вскочил и одним ударом уложил наземь крысу. Схватив за задние лапы хорька, Крув распластал его на траве. Все трое сражались как бешеные, несмотря на значительный перевес сил врага. Заяц, взявшись за весло, сломал его и принялся колотить им по тлеющему костру, раскидывая горячие угли на своих противников. Барсук с недюжинной силой поднял высоко крысу Риппера и начал вертеть ею, словно тряпкой, у себя над головой.

— Сдавайтесь, — заорал Длинноклык, — не то вам всем конец!

Подкравшись сзади к Круву, Длинноклык оглушил его рукояткой абордажной сабли, и, когда тот упал, Тэззин приставила к его горлу конец своего меча.

Испугавшись за жизнь друга, Сагакс выпустил из лап Риппера, а Скарум прекратил швырять угли. Тотчас на них набросились пираты и связали веревкой.

Выплюнув изо рта потерянный во время схватки зуб, Длинноклык набросил петлю на бесчувственную морскую выдру и, кивнув, довольно произнес:

— Вот так уже лучше. И впрямь, чего горячку-то пороть. То бишь раньше времени спешить на тот свет.

Четверо зверей прижали барсука к земле. Он попытался выпрямиться, но сильный удар сзади вернул его в лежачее положение.

— Что вам надо? — спросил он своих обидчиков. — Чего вы добиваетесь?

— Да ничего особенного, пес полосатый, — приставив к барсуку конец сабли, ответил Длинноклык. — Хотим всего лишь кое-что разузнать. Погоди малость. Капитан Плагг тебе все объяснит.

Тэззин, ощутив сзади прилив тепла, обернулась и Увидела, что горит корабль.

Угли от костра, которые швырял во все стороны заяц, попали на свежепросмоленный борт «Стойсобаки», и тот молниеносно вспыхнул ярким пламенем. Звери шарахнулись прочь от огня. Длинноклык сунулся ближе, чтобы посмотреть, нельзя ли поправить дело, но хлынувший на него поток жара тотчас заставил отступить. Огонь перекинулся на навес. Пираты потащили пленников прочь, отбиваясь от искр, падавших на одежду от горящего судна.

— Все из-за тебя, чертов кролик! — дав хорошего пинка Скаруму, рявкнул Длинноклык. — Ишь чего удумал? Швырять огонь! Теперь он съест все подчистую.

— Сам ты кролик! — пытаясь ударить ласку по лапе, но промахнувшись, огрызнулся Скарум и, виновато взглянув на Крува, добавил: — Прости, старик, за корабль.

Длинноклык жестом велел подойти к нему Рипперу и Мерзавцу:

— Сгоняйте вниз и передайте капитану, что тут произошло. Скажите, что мы нашли речку, что впадает в море. И ждем его здесь. Все. Идите. Да пошевеливайтесь!

Те неохотно отправились исполнять приказ, ворча себе под нос:

— Хм. Хорошенькое дельце, нечего сказать. Таскайся туда-сюда по горам, а он будет тут отдыхать.

— Вот именно. Что мы ему, мальчики на побегушках, что ли?

Не успели они взобраться на ближайший холм, с которого они всем отрядом спустились, как сзади их нагнала Тэззин.

— Клык велел мне не спускать с вас глаз, — ловко вертя ножом, с коварной улыбкой произнесла она. — Учтите: будете бунтовать и плестись, как черепаха, — на башку укорочу. Вот такой у меня приказ.

Проводив их взглядом, Длинноклык обернулся к пленникам и сказал:

— А вы трое лежите смирно. И чтоб ни звука! Будете действовать мне на нервы — пеняйте на себя.

Пожалеете, когда узнаете, что значит меня раздражать. Подождем, пока подплывет сюда капитан «Морского струпа». И что он на это все скажет. Вряд ли принцесса Курда обрадуется, увидев, что лодка ее деда превратилась в горстку пепла.

— Послушай, а ты часом не знаешь, что это за краля по имени принцесса Курда? — шепотом спросил Крува Скарум.

— Кажется, я сказал тебе молчать, кролик! — И Длинноклык огрел зайца между ушей.

Но Скарум все же не удержался, чтобы не оставить за собой последнего слова:

— И все-таки, старик, я заяц, а не кролик.

— Еще одно слово, — угрожающе занеся над головой саблю, процедил Длинноклык, — и я из тебя сделаю двух близнецов. Уяснил?

Сагакс бросил на друга предупреждающий взгляд.

Трое пленников пролежали на песке до самого вечера, ожидая решения своей судьбы от некоего зверя, которого звали Плаггом Огнехвостом, хотя его появление ничего хорошего им не сулило.

24

Курда очнулась, когда над землей сгустились сумерки.

— Что будем делать, капитан? — спросила она лежавшего рядом Ворто.

— Ваше высочество, они нас могут обстреливать здесь до скончания века, — начал капитан, стараясь подвести принцессу к очевидному ответу, не задев ее достоинства. — Лучше всего будет отступить. Пройдем вдоль опушки, чтобы Ригган могла взять след рабов. Если, конечно, они еще прячутся в лесу.

Убедительной причиной отступить оказалась вылетевшая из темноты шишка, которая звонко стукнулась о клинок сабли Курды.

— Пожалуй, ты прав, — сказала Курда. — Рабов давно и след простыл. Будем делать, как ты сказал.

Лежа на брюхе, под нескончаемым градом шишек они стали пятиться. Выйдя за полосу обстрела, принцесса велела Ригган обследовать местность.

Приблизительно через час ищейка вернулась с докладом:

. — Они вышли с противоположной стороны леса. Там я нашла поблизости речку. Насколько я помню, беглецы все время пытаются скрыться от вас по воде.

— Ты молодец, — приставив к лапе Ригган конец сабли, похвалила ее принцесса. — Идем их ловить, да?

— Не волнуйтесь, мэм, — возглавляя процессию, произнесла Ригган. — Возьмем их тепленькими.

Пока ищейка исследовала берег речки, Курда не спускала с нее глаз.

— По моему разумению, — улыбнувшись сама себе, произнесла Ригган, — беглецы направились вниз по течению.

— Ты уверена? — удивилась Курда. — Уверена, что не наоборот?

Ригган вошла в воду и прошлась немного вниз по реке, после чего вернулась со сломанным камышом.

— Вы принцесса, — сказала она, протянув его Курде, — а я ищейка. Меня не проведешь. Этот сломанный камыш я нашла вон в той стороне. Всякий зверь счел бы разумным отправиться в противоположном направлении. Но я знаю рабов. Они всегда пытаются нас одурачить. Поэтому поступают вопреки здравому смыслу. Я уверена, принцесса, что они направились на запад.

Восхищенные смекалкой и мастерством ищейки, звери двинулись в путь вниз по реке. По дороге Ригган не Упускала случая доказать свою правоту. Потоптанные камыши, следы на гальке и помятые листья на низко склоненных к воде ветках деревьев с головой выдавали беглецов.

Как выяснилось, капитан Плагг Огнехвост пришвартовал свой корабль несколько севернее устья впадающей в море речки. Узнав об этом от Тэззин, он отдал приказ спящим матросам сниматься с якоря и плыть вдоль берега на юг.

Дымящийся огонь от останков «Стойсобаки» Замараха увидел почти на рассвете. Он разбудил принца Блэдда, уютно устроившегося в бухте каната на верхней палубе.

— Эй, приятель, вставай. Капитан приказал бросать якорь. Пошевеливайся, ваше высочество. Наш капитан не привык ждать.

— Встаю, встаю, — почесывая брюхо, пробормотал Блэдд. — Только, чур, я еще посплю в своей теплой постельке.

— Это здесь, капитан, — выйдя в море, крикнул стоящему на носу корабля капитану Длинноклык. — Я нашел это место. И трех пленников в придачу.

Двое матросов помогли Плаггу по канату спуститься на берег.

— Трех пленников, говоришь? — Вместо похвалы Огнехвост отвесил Длинноклыку оплеуху. — И на кой ляд ты их сюда приволок? И почему сжег корабль? — Окинув брезгливым взором Сагакса, Крува и Скарума, добавил: — Так, значит, речной пес, полосатый пес и кролик. Ну и какой мне от них прок? Лучше б ты их уничтожил, чем корабль.

Серебристый лис был явно не в духе, и почуявшие это матросы старались не попадаться ему на глаза. Они уж было направились пройтись вдоль берега, когда Замараху вдруг осенила мысль:

— Капитан, а как же принцесса с крысами-стражниками? Ведь на прежнем месте они нас не найдут. И могут потеряться.

— Ох, я о них совсем позабыл, — вздохнул капитан.

— Не найдут, и хорошо, — захихикал Блэдд. — Заблудятся — туда им и дорога. Век бы не видеть сестрицу.

Будучи большим охотником почесать языком, Скарум, с интересом прислушивавшийся к разговору пиратов, не мог удержаться, чтобы не принять в нем участия:

— Послушай, парень. Ей-ей, это не по совести. Я бы даже сказал, бессердечно как-то отзываться подобным образом о своей сестре. Уверен, что она жуть как по тебе тоскует.

— А тебя, кролик, никто не спрашивает, — помахав перед носом Скарума топором, рявкнул Плагг. — Эй, Тэззин. Избавь меня от этой троицы. Брось их в море на корм рыбам.

— Есть, капитан, — довольно улыбнулась Тэззин, повертев в воздухе ножом.

Скарум решил, что пришло время сказать свое веское слово:

— А вот на такую глупость способен только последний дурак. Вы хоть знаете, кто мы такие?

Барсук постарался напустить на себя царственный вид, хотя в лежачем положении сделать это было непросто.

— Я сын лорда Великой горы, — произнес он. — Заяц — выходец из очень знатной семьи. А наш третий приятель — владыка морских выдр. Теперь представьте, какой куш вы упустите из своих рук, если прикончите нас.

— Он говорит чистой воды правду, — подтвердил заяц. — Наши семьи могли бы вас буквально озолотить, если б вы вернули нас домой живыми и невредимыми. Так что, ей-ей, убивать нас нет никакого смысла.

— Ха-ха, много воды утекло с тех пор, — усевшись рядом со Скарумом на песок, начал Плагг, — как я получал за зверя последний выкуп. Ладно, кролик, будь по-твоему. Не будем мы тебя с. твоими дружками пока убивать. Но учти: если ваши богатые предки не проявят обещанной щедрости, тотчас скормлю вас акулам.

— Я сразу понял, что ты прирожденный гений! — с напускным восхищением воскликнул Скарум. — Не голова, а ума палата. Будь я не связан, от души пожал бы тебе лапу.

— Ох, ох, какие мы умники! — с важным видом расхаживая, передразнил зайца Длинноклык.

— А ты молчи, — прикрикнул на него Огнехвост, дав ему такого пинка, что тот растянулся на песке. — Сразу видно, этот парень благородного происхождения, не то что ты, пентюх неотесанный. До его учености нам с тобой далеко. Мой старый дядя, помнится, тоже был благородным и просвещенным зверем. Нравился он мне. Такие замечательные и умные песенки пел. А ты знаешь какие-нибудь умные песни, а? — обратился он снова к Скаруму, приставив ему к подбородку топор.

— Умные песенки? — судорожно сглотнув, повторил заяц. — Да я их с молоком матери впитал. Научился их петь раньше, чем ходить!

— Что я тебе говорил! — поддав под зад все еще лежавшему на песке Длинноклыку, оживленно воскликнул Плагг. — Этот зверь туго знает свое дело! Ну давай, умник, начинай!

Бросив на Сагакса с Крувом многозначительный взгляд, Скарум запел:

Образованье — это вещь, которой сносу нет. Ваш ум останется остер на много-много лет. Мозги остры, Когда быстры! Образованье — вещь! Коль роет крот Подземный ход, На это нужен год. Когда же будет ход готов, Коль будет сто кротов? А если будут помогать Две белки? Думай крепко! Кто догадается, тому Наградой будет репка! Образованье — это вещь, которой сносу нет. И в случае почти любом отыщется ответ. Любое дело — не вопрос! Утрешь любому дурню нос! Образованье — вещь! У белки было две стрелы, Их только две и было. Хотела уток пострелять. И скольких же добыла? Тому, кто малость был учен, Загадочка знакома - Да ни одной! Да ни одной! Ведь лук остался дома! Образованье — это вещь, которой сносу нет, Твоей учености большой дивится белый свет! Все закричат: «Вот это да!» Любое горе — не беда! Образованье — вещь! Два у меня, два у тебя, И два есть у нее, Но сколько б ни было у них, А будет все мое! И если некто туп и глуп, А некто был учен, То в обстоятельствах любых Отыщет выход он!

Скарум протараторил песню без единой запинки и с такой ошеломительной скоростью, что у слушавших его пиратов от изумления отвисли челюсти.

— Будь я не связан, приятель, то наградил бы тебя щедрыми аплодисментами! — воскликнул Крув, который был не в силах сдержать одобрительной улыбки.

— Твоими-то устами да мед пить, — пробормотал Скарум. — Вот только от этих зверей оваций не дождешься.

— Эй вы, обормоты! — Расхаживая мимо пиратов, Огнехвост награждал пинками и подзатыльниками тех, кто не восторгался выступлением Скарума. — Коль вы сами умом не вышли, так покажите же кролику, что вас в детстве учили хорошим манерам.

Придвинувшись к выдре, Сагакс тихо проговорил:

— Молодчина Скарум! Пока он их развлекает, они нас не убьют.

— Это уж точно, — подхватил Крув. — Вопрос только в том, насколько долго у Скарума хватит на это духа?

Тем временем заяц перешел к рифмованному повествованию о том, как две лягушки подрались из-за ревеневого пирога.

— Хоть он и обжора каких свет не видал, — покачал полосатой головой барсук, — и подчас мне так неймется на него наорать, но, что ни говори, жизнь наша, можно сказать, сейчас целиком зависит от него. Вернее сказать, от того, как долго он сможет развлекать это зверье.

— Что правда, то правда, — повысив голос, чтобы его было слышно среди поднявшегося среди пиратов гвалта, ответил Крув. — Впредь, если мы отсюда выберемся, пусть уплетает все, что его душе угодно. Ни слова ему поперек не скажу.

— Тсс, — шикнул на него Сагакс, — не то, чего доброго, он услышит!

25

Курда и Ригган шли вброд по реке. Остальные крысы прикрывали их с флангов и сзади.

— Ты уверена, что мы на верном пути? — донимала Ригган принцесса. — Ведь здесь нет никаких следов.

— Не волнуйтесь, мэм, — выглядывая вперед, твердо заверила ее ищейка. — Положитесь на меня. Мы на верном пути.

Взобравшись на берег, Ворто возбужденно крикнул:

— Эй, сюда! Здесь много следов.

— Отойди-ка прочь и дай посмотреть. — Отстранив его в сторону, Ригган принялась разглядывать отметины на земле.

Курда с остальными стражниками остановились аккурат напротив берегового выступа, с которого спускалась вниз густая растительность. Именно за этим занавесом укрылись Трисс с Шогом. Затаив дыхание, белка взирала на Курду через просветы в камышах, и на какой-то миг ей даже показалось, что их взгляды встретились. Но, к счастью, в следующее мгновение ее сомнения развеялись. Принцесса, обернувшись к Ригган, спросила:

— Эй, скажи же мне, ты нашла их следы или нет?

. — Я вижу их довольно отчетливо, мэм. — Встав на четвереньки, Ригган продолжала обследовать местность. — Они прерываются с южной стороны среди деревьев.

Ворто с помощью копья помог принцессе взобраться на берег и, отсалютовав ей, произнес:

— Теперь, выше высочество, перемещаться нам будет легче. И можно будет значительно прибавить шагу. Беглецы, верно, решили, что мы отправились вверх по речке на восток.

— Тогда чего же ты ждешь, Ворто? — произнесла Курда. — Вперед! Беги и лови их. Мы с Ригган идем за тобой.

— Но, мэм, это же непорядок, — возмутилась Ригган. — Впереди по следу должна идти я.

— Здесь я отдаю приказы, — оборвала принцесса, метнув на нее злорадный взгляд. — Ты плетешься, как Черепаха. Пусть они движутся, как говорится, по горячим следам. Ты будешь смотреть только за тем, чтобы они не сбились с верного пути.

Когда в лесу вновь воцарилась тишина, Шог выглянул из своего укрытия и облегченно вздохнул.

— Пха! Наша затея сработала!

— Идем скорей, дружок. — Взобравшись на берег, Трисс принялась растирать занемевшие лапы. — По суше мы сможем передвигаться значительно быстрее.

Плаггу не терпелось похвастаться своей новой лодкой. Лукаво подмигнув сидящим на песке связанным пленникам, он сказал:

— Видали, какой у меня большой корабль? Его зовут «Морской струп». Но теперь я стал капитаном двух кораблей. Что скажете о моей красавице, что пришвартована позади своего старшего собрата?

Крув понимал, что их первостепенной задачей было поддерживать у пиратов хорошее расположение духа.

— Она просто очаровательна, капитан. Сущее загляденье. Отродясь красивее ничего не видал.

— Ха! — Встав, Плагг постучал себя по выпяченной груди. — И эта раскрасавица тоже моя. Правда, у нее сейчас нет парусов. Их умыкнули двое сбежавших рабов.

— Ай-яй-яй, — подыгрывая капитану, печально покачал головой Скарум. — Ни на кого в этом мире нельзя положиться. Но все же позвольте узнать, как величать это прекрасное творение?

— Об этом я еще не думал. А ты бы как его назвал? Находчивый ответ Скарума вызвал у Сагакса откровенное восхищение:

— Хм, трудно сказать, не видя судна в подробностях. Для этого нужно хотя бы подняться на борт. Если бы вы нас развязали, а мы, со своей стороны, пообещали, что не сбежим, вот тогда, оглядев судно со всех сторон, пожалуй, было бы возможно подыскать приличествующее ему интеллигентное название.

— Развязать вас? — Закрыв один глаз, лис окинул их блуждающим взором. — Будь я такой дурак — не был бы капитаном. Впрочем, вот что я сделаю. Я прикажу команде доставить вас на борт моей новой лодки. Там мы с вами сядем рядышком и вместе потолкуем насчет названия.

Пока команда «Морского струпа» переправляла троих пленников сначала вниз на берег, затем вверх на борт новой лодки Плагга, Сагакс успел шепнуть Скаруму:

— Хорошая затея. Жаль только, что она никогда не сработает. Но все равно не сдавайся.

Оставшись на борту маленького судна наедине со связанными пленниками, Плагг, потерев лапой руль, широко им улыбнулся:

— Ну, что я вам говорил? Правда же, хороша? Точно ракушка с картинки. Итак, кто из вас мастак давать названия кораблям?

— Возьмусь предположить, что я, капитан, — воспользовавшись колебаниями друзей, заявил Крув.

Достав из внутреннего кармана флягу грога, лис сделал большой глоток, после чего, указав пальцем на Скарума, произнес:

— Но у тебя язык подвешен лучше, чем у речного пса.

Однако молодой заяц поспешил его разуверить:

— Прошу прощения, сэр, Крув в самом деле по этой части большой знаток.

— Большой знаток, говоришь? — приложившись еще раз к бутылке, переспросил лис. — Ну, ладно, речной пес. Валяй. Твое слово.

По берегу реки Трисс и Шог вышли из лесистой местности на широкое плато дюн. Внизу перед ними открывался вид на глубокий каньон, который в течение многих веков прорезало в песках водное русло, прежде чем соединиться с открытым морем. Но беглецы увидели еще кое-что и сразу распластались на земле. У тлеющих останков бывшего судна отдыхала ватага зверей. Вдали на якоре стоял большой пиратский корабль, который во мраке ночи походил на зловещую черную птицу. За ним на волнах начинавшегося прилива покачивалось судно поменьше.

— Гляди, это же наша скорлупка, — почесав хвост, заметил своей подруге Шог. — Как она сюда попала? Ведь мы ее оставили гораздо севернее этих мест.

— Ну и хорошо, что она здесь, — пожав плечами, ответила Трисс. — Можно сказать, нам крупно повезло. Должно быть, мы описали нечто вроде полукруга, а капитан большого корабля привел нашу лодку сюда на буксире.

— Тогда давай спустимся вниз и угоним ее отсюда, — предложил Шог. — Воспользуемся случаем, пока эти звери спят.

— Не так это просто, дружок. — Прищурившись, Трисс разглядывала маленькое судно. — Насколько я вижу, на борту нашей лодки кто-то приютился. Если не ошибаюсь, их четверо. У нас с тобой нет даже оружия. Камни от пращи ты подарил белкам-стрелкам. А свое копье я, должно быть, посеяла где-то по дороге. Так что будем делать?

— Ждать, пока сюда явится Курда со своей ищейкой, нам никак нельзя, — резонно заметил Шог, во взоре которого Трисс заметила искру решимости. — У меня еще есть праща. Но камней здесь не найти. Поэтому вот что я предлагаю. Мы подкрадемся к спящим зверям и стащим у них оружие. Потом подплывем сзади к нашей лодке.

Застигнув врасплох тех, кто там устроился, мы сможем вышвырнуть их за борт. Если действовать быстро и тихо, мы справимся. Ну, как тебе, Трисс, мой план?

— Спустимся вниз, подкрадемся и стащим оружие, — повторила она. — Потом подкрадемся к кораблю и стащим его. Не слишком ли много краж за одну ночь? Но все равно я с тобой, Шог.

Свесив голову вниз, Тэззин тихо посапывала у тлеющих углей. Когда к ней приблизился Шог, под задними лапами у него что-то хрустнуло. Это оказался обрубок сломанного весла. Обрадовавшись этой находке, выдра широко улыбнулся своей подруге, которая от страха затаила дыхание. Однако ее опасения оказались напрасны. Ласка — метательница дротиков, исторгнув тихий стон, заснула крепче прежнего, позволив Шогу беспрепятственно освободить ее от двух спрятанных за поясом стилетов. Вполне довольные своей добычей, выдра с белкой поспешили скрыться в темноте, подальше от отсветов догорающего костра.

После нескольких неудачных попыток Крува найти подходящее название кораблю к решению этой задачи приступил Скарум.

— Нет, «Брюхопотрошитель» мне положительно не нравится. Хиловато для такого крутого… то есть классного парня, как ты. А как насчет «Розового шипа»? По-моему, неплохо. Звучит красиво и остро. Или, скажем, «Гнилой руль». По мне, это просто здорово. А?

— Тсс, — шикнул на него Сагакс. — Он уже спит. Пустая фляга из-под грога выскользнула из лап лиса, и тот, склонив голову набок и слегка приоткрыв рот, громко захрапел.

— До чего отвратительный у него вид, — брезгливо покосившись на него, констатировал Скарум. — Могу поклясться, что его предки были вне себя от радости, когда он покинул отчий дом.

— Да оставь ты его в покое, — потянувшись под туго завязанными веревками, оборвал его Крув. — Ни к чему заговаривать ему зубы, когда он спит.

Вдруг лодку сильно качнуло, так что лис стал просыпаться.

— В чем дело, ребя… — начал он, но договорить не успел.

С кинжалом в зубах в лодку вскочил Шог и изо всех сил огрел лиса веслом по голове, так что тот тотчас грохнулся без чувств.

На носу судна появилась белка. Она приготовилась нанести свой удар, но Шог, заметив трех связанных зверей на борту, вовремя ее остановил:

— Стой, Трисс. Это пленники.

Несколькими ловкими движениями ножей они разрезали веревки и освободили трех заключенных. Неугомонный Скарум чуть было не завизжал от восторга:

— Ну вы, ребята, просто класс! Позвольте представиться. Я…

Трисс заткнула ему лапой рот и тихо шепнула:

— Сейчас не время для этого. Снимаемся с якоря и как можно быстрей отчаливаем!

Курда была в ярости.

— Кретины! — кромсая саблей камыши на широком заболоченном лугу, кричала она. — Нас обвели вокруг пальца!

Потеряв следы сбежавших рабов, принцесса метнула зловещий взгляд на Ворто:

— Почему ты до сих не исполнил мой приказ? Давно пора было их взять!

Ригган бродила по лугу, приглядываясь и принюхиваясь к разным растениям.

— Простите, мэм, но мы их потеряли, — сказала она Курде. — Говорила же вам, что впереди должна идти я. Вот вам и результат. Мы шли по ложному следу.

— Какие могут быть извинения, — рявкнула на нее Курда. — Говори сейчас же, куда они подевались?

— Боюсь, мэм, — начала Ригган, на всякий случай отступив на шаг назад, — что рабы вовсе не покидали реки. Поэтому лучше всего нам отправиться сейчас на запад, а потом на север. Дальше моря им не уйти.

Курда подскочила к Ригган и, хлестнув ее по лапе плоской стороной сабли, выпалила:

— Ну так давай! Веди нас живей! Ворто! Вперед за Ригган! Я их все равно из-под земли достану. Пусть мне даже придется охотиться за ними до конца своих дней.

26

Аббат настоятель с Крикулусом вычищали из подсвечников воск, когда за стеной Большого зала раздался визг диббанов. Пожилые звери собрались было выяснить причину переполоха, но их опередили Командор с Лог-а-Логом. Бросившись к двери, они крикнули старикам по дороге:

— Оставайтесь здесь, мы сами все выясним.

Когда дверь распахнулась, выдра с землеройкой насилу удержали рвавшуюся внутрь визжащую мелюзгу.

— Иик! Большая птица! Иик! — кричали они благим матом.

Расправив могучие крылья, на лужайке сидел огромный рыжий коршун. Он оказался даже больше, чем звери себе представляли.

— Это, должно быть, Кровоклюв, друг нашего Овуса, — бросив на него мимолетный взгляд, заметил Командор вождю Гуосима. — Он пришел нам помочь.

— Сомневаюсь, что он способен помочь самому себе, — шепотом произнес Лог-а-Лог, приближаясь к коршуну, — не то что нам. Вид у него совсем изможденный. Да к тому же с него уж песок сыпется. Погляди, какой потухший у него взор.

— Крии! — Прищурившись, коршун громко клацнул крючковатым клювом. — Стоять смирно, либо всем смерть! Берегись Кровоклюва!

— Мы друзья! — смиренно сложив лапы, заверил его Командор. — Вас приветствует аббатство Рэдволл. Вы, должно быть, и есть тот самый Кровоклюв, которого просил прибыть сюда Овус. Но где же сам филин? Что-то его нигде не видать.

— Кхха! — презрительно кивнув головой, усмехнулся коршун. — Овус слишком стар. Он еще не скоро долетит сюда.

— У вас усталый вид, сэр, — поправив в ножнах рапиру, почтительно поклонился ему Лог-а-Лог. — Чем вам можем служить?

— Кхха! — Коршун встрепенулся, будто он в первый раз заметил землеройку. — Ничего я не устал. А просто отдыхаю. Хотя молоко с медом, пожалуй, сейчас пришлось бы мне как нельзя кстати, мышь.

— Никакая я вам не мышь, — ощетинился Лог-а-Лог, — а землеройка Гуосима. Коль вы слабы глазами, советую это запомнить.

— Кхха! — Коршун метнул на него свирепый взгляд. — Мои глаза все видят. И тебя тоже. Итак, я жду молока с медом. Что-то ты не слишком торопишься.

Посмотреть на рыжего коршуна вышли все рэдволльцы. Аббат сидел на пороге рядом с Командором, который вводил его в курс дела:

— Мошенник Овус прислал к нам коршуна, который почти что на ладан дышит. Он слеп, до смерти устал и, ко всему прочему, не в духе. Во избежание неприятностей Лог-а-Лога лучше к нему близко не подпускать. Они невзлюбили друг друга с первого взгляда.

— Зря мы послушались Овуса, — в отчаянии покачал головой Эподемус. — Лучше б старый добрый коршун грел свои кости на солнышке у себя в горах.

— А ну расступись! Несу молоко с медом.

Командор с аббатом отодвинулись в сторону, пропустив повара Гуча и его помощницу Фьюррел, которые несли угощение для рыжего коршуна.

Закинув голову назад, Кровоклюв с такой жадностью набросился на молоко с медом, что запачкал себе все оперение.

Мемм Флэкери, чтобы удержать диббанов подальше от большой птицы, решила их припугнуть:

— Стойте здесь, ребята. Кто приблизится к этому чудищу, того оно вмиг съест.

Доверчивые малыши бросились наутек. Мемм догнала их в саду и предложила поиграть в новую игру, которая сразу пришлась им по вкусу. Меховичок, Чернявый и Рубил в роли коршунов стали догонять остальных, пытаясь их «съесть».

К полудню Кровоклюв окончательно восстановил свои силы. Рэдволльцы по-прежнему пребывали в недоумении, не зная, что с ним делать. К счастью, откуда ни возьмись появился Овус, и Командор сразу взял его в оборот.

— Ну, наконец-таки, приятель. Скажи, зачем ты прислал нам этот бесполезный мешок перьев? — набросился на него предводитель выдр.

— Полегче, дорогой. — От негодования филин широко раскрыл глаза. — Когда говоришь о Кровоклюве, тщательней выбирай слова. Этот коршун не раз спасал мне жизнь. Таких великих охотников, как он, я за свою жизнь больше не встречал. И летает он так, что мне и не снилось. Что вы с ним сделали? Где он?

Вместо ответа на солнечной лужайке показался Кровоклюв собственной персоной. Быстро хлопая глазами, он пытался оправить свое торчащее во все стороны оперение. Вид у него был явно раздраженный.

— Каррх! Не нравится мне здесь. То об камень споткнешься» то на угол наткнешься. Темнотища везде. Толком ничего не видать. Нет, положительно это место не для меня. А, это ты, Овус. Наконец-то. Пошли, дружок, поскорей на дело. Поди, проклятые гадюки нас уже заждались.

И, не сказав никому ни слова на прощание, двое стариков взмыли в воздух.

— Судя по всему, они не имеют ни малейшего представления о том, во что ввязались, — сказал аббат Командору с Лог-а-Логом.

Проводив взглядом филина и коршуна, которые в этому времени уже поднялись над дальними стенами аббатства, Командор обернулся к вождю Гуосима и сказал:

— Собирай свой отряд. А я свой. Остановить мы их все равно не остановим, но, может, от беды убережем.

Отряд землероек и выдр изо всех сил спешил, чтобы не упустить филина с коршуном из виду. Наконец Кровоклюв с Овусом приземлились неподалеку от того места, где валялись плащи и фонари рэдволльцев.

Когда из кустов появился Командор со своим отрядом, коршун в изумлении захлопал крыльями:

— А вы тут что делаете?

— Решили приглядеть за вами. Чтобы, чего доброго, ничего с вами не случилось, — ответил Лог-а-Лог.

— Нам не нужна ваша помощь, белка, — разъярился Кровоклюв, — так что стой на месте, не то я тебя убью. Слышишь, что тебе говорит Кровоклюв? Стой, не то умрешь! Каррх!

И в сопровождении Овуса он исчез среди деревьев.

— Интересно, кем этот тип себя возомнил? — махнув в сторону удаляющихся птиц, спросил вождь землероек. — Посмотрим, как эти две брюзги скормят себя гадюкам. Вот уж горе-охотники нашлись! Этот хваленый коршун не мог даже отличить тебя от белки!

Командор приказал своим выдрам держаться вместе — слишком велика была опасность. Приблизившись к той самой поляне, они почувствовали сильный отвратительный запах, от которого шерсть на загривке вставала дыбом.

Лог-а-Лог приказал всем остановиться.

— Кровоклюв, Овус, — громким шепотом позвал он птиц. — Возвращайтесь, пока не поздно.

Но тут раздался страшный шум — крики, шорох крыльев, шипение. Подняв дротик, Лог-а-Лог с боевым кличем бросился вперед.

Когда они выскочили на лужайку, то увидели лежавшего ничком на земле Овуса. Вокруг него валялись сломанные ветки, смятая трава и перья коршуна. Склонившись над филином, стоял золотистый хомяк. Если не считать мерзкого сладкого запаха, то гадюк, равно как коршуна, уже и след простыл. Заметив выдр с землеройками, хомяк бросился наутек, но Лог-а-Лог с четырьмя членами отряда кинулся за ним вслед.

Командор подошел к Овусу, который, слегка приоткрыв ослабевшие глаза, бормотал несвязные слова:

— Хотел спасти Кровоклюва… его укусили… где золотистая мышь… помогите мне… Командор, это ты?

— Да, я, — ответил Командор, подложив филину под голову свою лапу. — Лежи спокойно. Тебе нельзя двигаться.

Но Овус продолжал беспокойно моргать глазами:

— Как странно… но ревматизм меня больше не тревожит… постарайтесь спасти старого коршуна… он выручал меня много раз из беды.

Он опустил веки, и его голова безжизненно повисла на лапе Командора. Укус гадюк оказался смертельным.

— Два старых глупца, — в отчаянии произнес Командор, закрыв лапой глаза. — И зачем было строить из себя храбрецов?

Вскоре Лог-а-Лог с четырьмя землеройками привели хомяка. Это был насмерть перепуганный болезненно тощий старик.

— Не делайте Могаку больно, — взмолился он. — Я никому не причинял вреда.

Командор по-дружески положил лапу ему на плечо, дав землеройкам знак его отпустить.

— Не собираемся мы вам делать больно, Могак, — заверил его Лог-а-Лог. — Если я правильно понял, именно так вас зовут? Скажите только, откуда вы взялись? И почему прежде вас здесь было не видать?

— Если вы не пираты и не крысы-стражники Рифт-гарда, то я скажу, — осмелел старик.

— Мы рэдволльцы, самые дружелюбные в мире звери, — слегка обняв его, постарался убедить его Командор. — Скажите, Могак, что вы здесь делаете?

Настороженно озираясь, Могак придвинулся ближе к Командору, как будто в его присутствии чувствовал себя в большей безопасности.

— Я здесь живу с молодых лет, — начал он свой рассказ. — С тех пор как умер король Саренго. Видите ли, я был его личным рабом. Единственным рабом, которого он взял в свое последнее путешествие. И конечно, в те времена я был совсем юн.

Лог-а-Лог, повертев лапой у виска, тихо сказал Командору:

— Похоже, этот тип малость того.

— Коль Могаку удалось выйти из того путешествия живым, — улыбнувшись, ответил ему старик-хомяк, — то не такой уж он ненормальный. Верно?

— Это уж точно, — согласился Командор. — А где же вы все это время жили?

— Там, где меня ни один зверь не сможет найти, — сделав секретный жест лапой, ответил тот. — Но, скажу я вам, это была трудная жизнь. Нравишься ты мне, речной пес. Пойдем, покажу тебе свое жилище. Никто его не сможет найти, кроме меня.

Проведя зверей немного севернее тех мест, где они стояли, золотистый хомяк указал на небольшую норку, едва видневшуюся в зарослях ежевики.

— Вот тут Могак и живет, — сказал он. — Один-одинешенек, долгие годы. Ведь только я уцелел в той заварухе.

— Да, жилище твое, прямо скажем, не дворец, — резонно заметил Командор. — Мне, если туда залезть, можно шкуры лишиться. Пошли-ка, друг, с нами. Покажем тебе наше аббатство Рэдволл.

— А вдруг Могаку там не понравится? — сморщив вздернутый нос, испугался хомяк.

— Понравится, — успокоил его наставник выдр. — Лучшего места на свете больше нет.

Пока старик собирал свои пожитки, Командор рассказал Лог-а-Логу о том, что произошло с Овусом.

— С самого начала это была глупая затея, — тяжело вздохнув, посетовал вождь землероек. — Голым клювом и когтями гадюк не возьмешь. Даже сталь против них бессильна. Бедный Овус. Как жаль, что нельзя забрать обратно слова, сказанные мною о коршуне. Он был прирожденным воином. Мы с моими ребятами похороним Овуса рядом с другом. Филин это одобрил бы.

Смерть двух храбрых птиц повергла аббата Эподемуса в безутешное горе. Когда день уже клонился к вечеру, он взошел на стену аббатства и, взывая к багряному закату, нараспев затянул старинную песнь о храбрости и мужестве воинов Рэдволла.

На трех других стенах аббатства собрались прочие обитатели монастыря. Сохраняя полное молчание, они не сводили глаз с приближающегося к аббату Командора. Когда же наставник выдр поднял над своей головой дротик, в память погибших все хором крикнули:

— Рэдвоооооооолл!

27

Пещерный зал был залит светом свечей, фонарей и факелов. Все обитатели аббатства сидели за расставленными четырехугольником столами, накрытыми в память об Овусе и Кровоклюве. Аббат к поминальной трапезе почти не притронулся. Усадив Могака между собой и Мэлбан, они с мышью-архивариусом в изумлении наблюдали за тем, с какой алчностью хомяк наворачивал паштеты, пироги, салаты, кексы и пирожные.

— Горячей пищи я с самого детства не едал, — пробубнил с набитым ртом Могак, наливая себе в кружку Октябрьский эль. — Вкуснотища такая, ваше величество, что мне никак не оторваться.

— Я вовсе не король, дружок, — ответил Эподемус. — Можешь звать меня аббатом или отцом настоятелем. Как тебе больше нравится. Расскажи-ка нам лучше о себе. Ведь тебе наверняка есть о чем нам поведать.

— Хо-хо, еще бы, — кивнул золотистый хомяк, потянувшись за очередным ломтем сыра. — Но только чуть позже. Не могу прерывать такое замечательное занятие.

Вечер выдался теплым, поэтому после трапезы рэдволльцы вышли в монастырский сад. Диббанов повели купаться в пруд перед сном. Все остальные собрались вокруг освещенного фонарями пятачка, чтобы послушать рассказ Могака. Золотистый хомяк принес с собой свиток, который выудил из своих пожитков. Отхлебнув из кубка красносмородинового морса, он сразу приступил к рассказу:

— Своих родителей я не помню. Помню только, что с юных лет был рабом Рифтгарда. Ужасное место, скажу я вам. Находится далеко на севере, за большими морями. Королем тогда был жестокий хорек по имени Саренго. Лютый был зверь. Не было ни одной живой души, которая бы ему не повиновалась. Я приглянулся ему из-за своего золотистого меха. И он сделал меня своим личным рабом. Мне еще повезло. Остальным приходилось куда хуже. Сын Саренго, ленивый толстый хорек по имени Агарну, жестоко их истязал.

Однажды Саренго на своем большом корабле, который назывался «Морской клык», отправился в далекое путешествие. Кроме отряда крыс-стражников, он взял с собой меня и сына Агарну. Тот не хотел ехать, но его заставил король. У Саренго была карта с планом местности, которую, по слухам, он раздобыл разбоем у каких-то пиратов. И кой-кого из них при этом даже убил. Он собирался напасть на аббатство. Правда, на карте его местоположение не значилось. Имелось только описание пути, который пролегал от западного морского побережья вдоль реки к Стране Цветущих Мхов. Ходила молва, что Рэдволл — большой красный замок с множеством удивительных вещей, вроде волшебных мечей, ценных гобеленов и больших колоколов.

— Чего только крысы-пираты не выдумают! С каждым годом их рассказы все невероятней и дальше от истины, — улыбнувшись и помахав хвостом, заметил Командор отцу настоятелю. — Ха, волшебные мечи и большие колокола!

Кивнув выдре, аббат велел Могаку продолжать.

— Но на карте все-таки было обозначено одно место. Говорилось, что в нем находятся сокровища барсуков. Это была подземная крепость Брокхолл, или так называемый Барсучий Дом. Дескать, о ней уже давным-давно все позабыли. А в свое время лорды Барсуки там прятали от врагов свои сокровища.

— Чушь, да и только! — бросила в свою очередь Мэлбан, но аббат взглядом заставил ее соблюдать молчание.

— Так вот, поскольку это место было обозначено на карте ясно, то Саренго решил прежде всего посетить его. Поверьте, это был не простой поход, но мы его совершили. Беда была только в том, что так называемый Барсучий Дом к тому времени облюбовали ядовитые змеи. Вернее сказать, взрослая змея со своими тремя гаденышами. Король Саренго был зверем не промах. Исследовав окрестности на протяжении нескольких дней, он обнаружил, что Брокхолл имеет два выхода.

— А как вы об этом узнали, Могак? — перебил его Крикулус. — Что навело вас на эту мысль?

— Наберитесь терпения, и скоро узнаете, — подмигнув старику-землеройке, заверил его золотистый хомяк. — Саренго напал на таинственную крепость с восточного входа. А своего сына вместе с несколькими стражниками направил к западному. Однако он просчитался. Заключенный в тиски гадюкой, Саренго ждал помощи. Но Агарну оказался трусом. Увидев отца в таком положении, он бросился мимо него к выходу. Я видел это собственными глазами. Саренго сам дал мне карту, где значился секретный вход. И велел охранять его насмерть.

— Прости, что перебиваю, дружок. — Подняв лапу, аббат слегка подался вперед. — Позволь узнать, эта карта находится на этом самом свитке, который ты прихватил с собой?

— Да, ваше первосвященство, — торжественно помахал свитком хомяк. — Но погодите немного, я еще не все вам рассказал. Саренго слыл непревзойденным бойцом. Хотя он сам погиб, но прихватил с собой на тот свет и гадюку. Они ушли из жизни, как говорится, в одной связке. Три маленьких гаденыша умертвили многих крыс-стражников. Из наших уцелело только шестеро, не считая Агарну и меня. Много зим и лет сменили друг Друга с тех пор. Я жил один в Лесу Цветущих Мхов, избегая всех и вся. Потому что не знал, кто друг, а кто — враг. Боялся, что в один прекрасный день Агарну с крысами вернутся из Рифтгарда за сокровищами, а также затем, чтобы похоронить старика Саренго. Мне было страшно вновь попасться им на глаза. Потому что я познал цену свободы. Теперь я здесь. Среди честных и добрых зверей и вкусно приготовленной пищи. Надеюсь, вы позволите мне у вас остаться. Я всего лишь бедный старый хомяк. Я не доставлю никаких беспокойств ни одному зверю в этом аббатстве.

— Конечно оставайся, — дружелюбно похлопал его по лапе аббат. — Уверен, что ты внесешь ценный вклад в историю аббатства. Значит, белый призрак и гигантзмей сцепились воедино навеки! Это весьма проясняет рассказ Меховичка. Выходит, наш малыш говорил правду. Ну а теперь, Могак, позволь взглянуть на карту, которую ты столько лет тщательно хранил.

Взяв свиток, аббат развернул его.

— Мне казалось, что ты говорил о карте, — в некотором замешательстве произнес он.

— Видите ли, — похлопав лапой по свитку, начал объяснять хомяк, — это своего рода карта. Хотя вместо наглядного изображения она содержит письменное описание местности.

— Да ведь это даже не буквы, — взглянув на свиток, заметил Лог-а-Лог, — а каракули какие-то. Непонятное скопище точек, кружков и крючков. Сам черт ногу сломит, чтобы тут отличить голову от хвоста.

— Да, — согласился Могак, — это королевский шрифт Рифтгарда. Его могут прочесть только чистопородные хорьки, кровные наследники Саренго.

— Вы хотите сказать, — вскинув лапы, изумился Крикулус, ~— что хранили столько лет эту карту, не понимая ни единого слова из того, что в ней написано?

— Я не учился грамоте, — простодушно признался хомяк. — Но верил, что когда-нибудь найдется зверь, который сможет разгадать, что в ней значится.

— Ну ладно, — заключил аббат, скручивая свиток, — может ты что-нибудь еще имеешь нам сообщить?

— Нет, аббат, честное слово, я рассказал все как на духу.

— Ну и хорошо, — одобряюще похлопал его по плечу Командор. — Пойдемте-ка в дом. Вид у вас очень усталый. Сестра Вернал, не найдется ли у вас для этого доброго зверя лишней койки?

— Конечно найдется. Есть одна свободная комната с добротной кроватью, по соседству со спальными покоями диббанов.

— Вы хотите сказать, что у меня будет личная комната? И личная кровать? — Слезы невольно брызнули из глаз хомяка.

— Я прикажу выдрам, чтобы они принесли туда твои вещи. — Аббат протянул хомяку свой носовой платок. — Да, теперь у тебя будет своя комната и своя кровать, дружок.

Сестра Вернал повела Могака в его покои. По дороге он то и дело вытирал слезы, благодаря свою провожатую за проявленную к нему доброту и щедрость.

В дверях они повстречали повара Гуча, который нес бисквитные пирожные для диббанов.

— Дорогой отец настоятель, — обратился он к аббату, — что стряслось со старым хомяком? Он плачет, как ребенок. Кто обидел бедного зверя?

— Никто его не обижал, — взяв с подноса бисквит, ответил Эподемус. — Это слезы радости. Видишь ли, Гуч, здесь, в аббатстве, все дарованные нам блага — кровать, личные покои — нас ничуть не удивляют. Мы воспринимаем их как само собой разумеющееся. Но если ты всю жизнь был рабом и жил в норе, а потом вдруг получил все сразу — множество друзей, пищу, уютную комнату и собственную кровать… Как ни странно, этого бедняга спокойно вынести не смог. И потому заплакал.

28

Едва первые лучи солнца осветили окна спальных покоев, как Командор вскочил с кровати. Он не сразу понял, где находится. Рядом с ним мерно посапывала малышня, кое-кто даже хихикал во сне. Судя по всему, просыпаться они не собирались. Чтобы не потревожить их покоя, он бесшумно прокрался в коридор и, осторожно закрыв за собой дверь, припустил быстрее ветра вниз по лестнице, перебирая лапами по две ступеньки за раз. Пробегая мимо Большого зала, он наткнулся на Фьюррел, помощницу повара, которая несла к завтраку поднос со свежей клубникой, еще сверкающей утренней росой.

— Доброе утро, сэр, — сделав легкий реверанс, сказала девушка-кротиха. — Вы даже не остановитесь, чтобы позавтракать?

Однако еда интересовала Командора меньше всего, потому что ему не давал покоя приснившийся под утро сон.

Мэлбан Гримп проснулась от громкого стука в дверь.

— Иду, иду, — выбираясь из кресла, крикнула она. — Только не надо ломать дверь.

Вместе с потоком солнечного света и клубами пыли в сторожку ввалился предводитель выдр.

— Кого там нелегкая принесла, — проворчал со своей кровати Крикулус. — Уж не напала ли на нас какая-нибудь вражья армия?

— Доброе утро, мэм, доброе утро, сэр, — вежливо подняв хвост, поприветствовал их Командор. — Мне сегодня приснился сон.

— Очень за тебя рад, дружок. — Почесав взъерошенную голову, Крикулус смачно зевнул. — Но только что тут такого? Мне тоже снился сон. И полагаю, что Мэлбан также.

Командор присел на кровать.

— Но не такой, как всегда, — продолжал взбудораженный Командор. — Мне привиделся Мартин Воитель. Он говорил со мной. Отдал мне тот самый браслет, который мы нашли в Лесу Цветущих Мхов. А также свиток.

От этой вести у лесной мыши и землеройки тотчас слетел сон, и они обратились в само внимание.

Свиток лежал со вчерашнего дня на столе. А браслет Мэлбан поспешила достать из стенного шкафа.

— Вот они, — не в силах скрыть охватившее ее возбуждение, произнесла мышь-архивариус. — А теперь давай выкладывай, что тебе приснилось. Не спеша и все по порядку.

— Во сне мне явился Мартин Воитель. — Командор немного успокоился. — В одной лапе он держал свиток, а другой указал мне на надетый на нее браслет, сказав: «Запомни: лист — это три раза по пять. Скажи Мэдбан с Крикулусом, что лист — трижды пять». И все. Мартин исчез. Какой тут сон! Но запомнил все, что он сказал, слово в слово.

— Спасибо, Командор, — слегка кивнула головой Мэлбан, — ты молодец. Крикулус, дорогой, кажется мы с тобой получили первый ключ. И не от кого-нибудь, а от самого Мартина Воителя. Поэтому разворачивай поскорей свиток. И давай начнем изучать этот браслет.

— Могу ли я вам чем-то помочь? — взволнованно осведомился Командор, которому не терпелось заглянуть сверху на таинственные буквы.

— О да, дружок, — улыбнулась ему Крикулус. — Будь добр, принеси нам завтрак.

— Хорошо. — Довольно усмехнувшись, Командор направился к выходу. — Будет сделано.

Когда Мэблан поднесла браслет под луч солнечного света, по обеим сторонам четырех символов на нем мрачно замерцали два черных янтаря.

— Ха, значит Мартин говорил Командору про этот браслет. Давай-ка посмотрим. Итак, лист есть трижды пять… — Наскоро изучив изображенные на браслете значки, она указала на предпоследний из них. — Вот этот символ, кажется, похож по форме на лист. Да, точно, посреди него есть даже прожилка.

— Да он здесь повсюду, — сказал Крикулус, разглядывая пергамент. — Как, впрочем, и два других символа. Смотри, на первой строчке он встречается два раза. На четвертой — три раза. А на последней — один раз. То есть всего десять раз. И что это нам дает?

— Десять раз это только два раза по пять, — покачала головой Мэлбан, — а нам нужно три раза по пять. Давай считать заново.

Крикулус пересчитал еще раз, но получил прежний результат.

— Лист встречается только десять раз. Я в этом уверен.

На следующее утро Могак проснулся рано. Спустился вниз, чтобы подробнее обследовать свой замечательный новый дом. И, тихо насвистывая какую-то мелодию, принялся прогуливаться туда-сюда.

— Доброе утро, приятель, — заметив улыбающуюся морду хомяка в дверях кухни, поприветствовал его повар Гуч. — Добро пожаловать к нам. Мы уже заканчиваем приготовление завтрака. Меня зовут Гуч. Я главный повар Рэдволла.

Несколько кротов вынимали лепешки из печи, каждую из которых Гуч сверху покрывал луговым кремом и украшал клубникой.

— Не желаете ли отведать, сэр? — осведомилась Фьюррел у хомяка.

— С превеликим удовольствием, прекрасная мисс, — не устоял перед искушением тот. — Я их просто обожаю.

— Будете называть меня прекрасной — получите весь противень целиком, — засмеялась кротиха.

— Доброе утро, — приветливо окликнул хомяка Командор, который вывез из кухни тележку с пышущими жаром кастрюлями. — Загружайте сюда свой завтрак. И поехали в сторожку. Крикулус с Мэлбан как раз сейчас изучают твой свиток. Хочу вас предупредить: если будете есть вместе с диббанами — они вас в порошок сотрут. Такова участь всех гостей и новичков в нашем аббатстве.

Поприветствовав Могака, Мэлбан с Крикулусом рассказали ему о сне, который прошлой ночью привиделся Командору, а также об их попытках расшифровать свиток. Потом Мэлбан вытащила из кармана фартука браслет и показала его хомяку.

— Знаком ли тебе этот предмет? — осведомилась у него она.

На морде Могака изобразились и страх и ненависть одновременно.

— Это браслет короля Саренго. Я видел его много раз. И не только видел, но испробовал его на себе. Старик Саренго частенько давал мне оплеуху, когда на его лапе был надет этот браслет. Видите этот шрам над левым глазом? Так вот, этот след оставили мне эти черные камни. Саренго всегда хохотал, когда я лежал на полу, истекая кровью. Так что мне очень даже знаком этот предмет.

Воспоминания старика расстроили Мэлбан, и она была бы рада не напоминать ему о пережитом, но все же спросила:

— Я не это имела в виду. Не знаешь ли ты, что значат эти символы? Мне кажется, тебе должно быть это известно.

Хомяку не потребовалось даже взглянуть на них, Чтобы ответить:

— Еще бы, конечно знаю. В Рифтгарде даже последний раб знает, что за ними стоит. Королевский дом Рифт-гарда. Вот что они значат. Эти вырезанные значки красуются в королевстве повсюду.

— Послушайте, — обратился к хомяку Командор, ~ рекомендую вам отведать этот острый супчик. Уж очень он пришелся выдрам по вкусу. И думаю, что вам понравится тоже. От него как будто молодеешь душой и телом.

Под шумок, пока Могака знакомили с новыми блюдами, Крикулус, прихватив с собой браслет со свитком, покинул сторожку и укромно устроился на солнышке наверху крепостной стены.

— Королевский дом Рифтгарда. Лист есть трижды пять, — то и дело повторял он.

Девушка-выдра по имени Черк, прогуливающаяся мимо с лепешкой и одуванчиковой шипучкой, присела рядом со сторожем-землеройкой.

— О, наконец-таки я нашла островок тишины и покоя. Вы даже не представляете, какой шум учинили диббаны в саду.

Но Крикулус продолжал твердить свое, словно не замечая девушки.

— Королевский дом Рифтгарда. Лист есть трижды пять. Что это значит, сэр? — полюбопытствовала Черк.

— А ты умеешь разгадывать ребусы и загадки, мисс? — Казалось, Крикулус только что ее заметил.

— А вы попробуйте загадать, и узнаете, — самоуверенно ответила та. — Командор говорит, что для своего хвоста я чересчур умна. Во всяком случае, я совсем не прочь испытать себя.

Когда Крикулус ввел ее в курс дела, Черк на мгновение замолчала, хорошенько запоминая загадку. Сторож-землеройка собрался что-то сказать, но она знаком попросила его не мешать. Черк продолжала изучать данные ей предметы, с каждым мгновением все больше расплываясь в улыбке.

— Не могли бы вы мне дать кусок чистого пергамента и что-нибудь, чем можно было бы писать, — попросила она.

Крикулус поспешил в сторожку. Из ящика стола он достал тонкую угольную палочку, после чего сказал Мэлбан:

— Разрешаю съесть мою лепешку. Только скажи, не знаешь ли ты, куда подевался чистый пергамент?

— Да вот же он. — Она достала рулон из-под подушки кресла. — Ты сам его сюда положил.

— Наверху сидит Черк и пытается разгадать тайну свитка, — отрывая кусок пергамента, сообщил он. — Сдается мне, она что-то придумала.

Услышав эту новость, все высыпали из сторожки и принялись взбираться по лестнице наверх крепостной стены.

— Ха-ха, — гордо похлопал Черк по спине Командор. — Сейчас вы увидите, как молодежь разделается с вашей задачей.

Однако юная выдра охладила их пыл:

— И не надейтесь, вы мне действуете на нервы. Подите-ка прочь и дайте мне сосредоточиться.

Все четверо послушно пошли бродить по саду. Бросив на Черк взгляд через плечо, Командор сказал:

— Девушка с характером. Отшила нас в два счета, словно каких-то диббанов. Но зато башковитая. Сразу видно: моя племянница.

— Не знаю, не знаю, в кого она уродилась такая Умная, — сухо проговорила Мэлбан, — но уж наверняка Не в своего дядюшку.

Вдруг за спиной Крикулуса раздался ликующий крик. Бедный сторож от испуга чуть было не грохнулся в обморок.

— Великие сезоны, это что еще? — возмутился было он.

— Это Черк, — ответил Командор, кинувшись бежать к племяннице, — так она всегда выражает свою радость.

Когда четверо рэдволльцев вернулись на крепостную стену, девушка сияла победоносной улыбкой:

— Решила я вашу загадку. Садитесь. Сейчас вам все расскажу.

Книга третья Фехтовальщица

29

Первым мерцание огня, красным островком света прорезавшего ночной мрак на севере морского побережья, заметил Ворто. — Принцесса, смотрите, — Он указал на него концом своего копья. — Впереди костер горит.

— А за линией прилива маячит какой-то корабль, — не упустила возможности вставить свое слово Ригган. — С виду похож на «Морской струп».

Поймав взглядом знакомое судно, Курда ускорила шаг.

— Ах вот оно что, — сказала она. — Плагг, видать, переместил свое корыто на север. На другую сторону холма. Ничего, мы еще выясним, что этот хмырь удумал.

Крысы-стражники изо всех сил перебирали задними лапами, чтобы не отставать от Курды. Вдруг она резко остановилась, так что Ворто едва не врезался ей в спину.

— Моя лодка, — выставив вперед конец своей сабли, в ужасе произнесла принцесса. — Проклятые рабы вновь ее угнали.

Проследив за взглядом Курды, Ригган заметила, что за большим кораблем поднимались паруса на судне меньших размеров.

— Вот видите, мэм, — с гордостью заявила она. — Я же говорила, что рано или поздно мы их найдем.

— Идиотка, — рявкнула Курда, врезав ищейке рукояткой сабли так, что та растянулась на земле. — Ты не нашла их, а, наоборот, упустила! — И бросившись к берегу, она закричала во всю глотку: — Плагг! Держи их! Они угоняют мою лодку!

Подбежав к раскинувшемуся у костра лагерю зверей, Курда застала их спящими, а те, которых разбудили крики, не спеша потягивались и смачно зевали.

— Эй вы, безмозглые твари, — пинками будил пиратов разъяренный капитан Рифтгарда, — да вытряхните же наконец песок из своей тупой башки. И скажите своему капитану, что рабы угоняют лодку.

Однако пираты не желали даже глаза открыть и наотрез отказывались слушаться кого-либо, кроме своего капитана.

Тогда Курда, схватив за шиворот глухого Замараху, сама бросилась к большому кораблю.

— Я вижу Курду! — крикнула Трисс, стоя на корме судна, скользящего по волнам к западу. — Вместе со своими крысами она собирается сесть на корабль. Нам нужно торопиться, не то они сразу нас догонят.

Шог с Крувом попеременно стояли у руля, а Сагакс со Скарумом управляли парусами, пока их не подхватил ветер и судно не устремилось в море. Шог мрачно взглянул на серую дымку рассвета.

— Думаю, нам нужно плыть на запад, — сказал он. — Потом резко свернуть к берегу и маневрировать между рифами. А ты что скажешь, Крув?

Морская выдра бросила испытующий взгляд на своих преследователей. «Морской струп» уже поднял паруса и пытался поймать попутный ветер.

— Пожалуй, ты прав, приятель, — согласился с ним Крув. — В открытом море нам от них не уйти. Рано или поздно этот корабль нас настигнет. Поэтому есть смысл петлять между скалами по мелководью. Но для начала все равно нужно отплыть подальше от берега. Не то, чего доброго, оставшееся на берегу зверье бросится в воду и отрежет нам путь.

— Уфф! — раздался чей-то недовольный возглас. — Нельзя ли поосторожней. Я то и дело стукаюсь головой.

Из-под кормового сиденья выкарабкался принц Блэдд, который до этого времени мирно там почивал.

— Вы не пираты и не стражники Рифтгарда, — в недоумении вытаращившись на них, пробормотал он. — Тогда кто же вы такие?

Он попытался встать на задние лапы, но Трисс поддала ему под зад, и он растянулся на полу. — Нет, вы только посмотрите на него! — воскликнула она. — Здесь вопросы задаем мы. Говори! Как ты сюда попал? Блэдд попытался снова спрятаться под сиденьем, но Шог огрел его по уху:

— Лежи смирно! И отвечай на вопросы.

Увидев безжизненно валявшееся тело Плагга, Блэдд тотчас заскулил:

— Эти пираты. Они все время надо мной насмехались. Я хотел всего лишь отыскать тихое и спокойное местечко. Поэтому слегка прикорнул под этим сиденьем. Я принц Блэдд, сын короля Рифтгарда. А вы кто такие?

— Никак ты нас совсем забыл? — Трисс ткнула ему в нос концом клинка. — Впрочем, откуда тебе нас помнить? Каких-то два жалких раба, заточенных в клетку ради прихоти вашего семейства. Да ты вообще не удостоил бы нас своего внимания. Если бы только не надо было поддать нам под зад, чтобы убрать нас с дороги. Или приказать своей страже отстегать нас плетьми за то, что мы не соизволили тебе поклониться.

Перепуганная морда Блэдда свидетельствовала о том, что он все понял.

— Так вы и есть те самые рабы, что угнали из Рифтгарда лодку? Пожалуйста, пощадите меня. Во всем виновата моя сестра. Это она посадила вас в клетку, а не я.

— Эй, ребята, — окликнул их Скарум, — не хочу прерывать ваш задушевный разговор, но, если мы не пошевелимся, ей-ей, злодеи сядут нам на хвост.

— Может, облегчим груз, то бишь скинем этих двоих за борт? — предложил Шог.

Обернувшись назад, Крув заметил, что расстояние между их и вражьим кораблем быстро сокращается.

— Нет, приятель. Только не сейчас, — сказал он Шогу. — Если не ошибаюсь, они собираются обстреливать нас из луков и пращей. Предлагаю этих двоих связать и усадить на корме.

— Грандиозно! — возликовал Скарум. — Пусть эти мерзкие типы защищают нас сзади.

— Ворто, тащи скорей сюда стрелков, — прижавшись к носу корабля, отдала приказ Курда. — Скоро они будут совсем близко. Я хочу их немного притормозить.

Поспешно заняв свои позиции, стрелки принялись вставлять стрелы в луки. «Морской струп» медленно приближался к лодке. Острый глаз Ригган уже сумел различить две фигуры, маячившие на корме маленького судна.

— Не стреляйте! — крикнула она Курде. — Это же принц Блэдд и капитан Плагг.

— Да что ты говоришь? — Глаза принцессы злорадно заблестели. — А кого это волнует? Лично мне на это наплевать.

Но тотчас она получила легкий тычок боевым топором.

— Может, тебе на своего толстого братца и наплевать, — прогрохотал грозным голосом Длинноклык, — но Плагг Огнехвост — наш капитан. Одна выпущенная твоими крысами стрела — и я лично сделаю из вас две половинки, ваше высочество.

— Ну, погоди у меня, паршивая тварь, — сотрясаясь от гнева, выпалила она. — Ты за это заплатишь мне жизнью…

— Но только не сейчас, мэм, — и он еще сильней надавил на топор, — потому что сейчас приказы отдаю я, мисс. Поскольку старины Плагга на борту нет, его обязанности исполняю я. Скажи, чтоб твои прихвостни сложили оружие.

Маленький корабль, развернувшись, ловко описал полукруг вокруг неповоротливого «Морского струпа».

— Поворачивай за ними, — заорал Длинноклык Замарахе. — Они обвели нас вокруг пальца. Живей.

— Эй, Клык, — пронзительным голосом кричала Тэззин, — капитан с принцем Блэддом за бортом!

Прежде чем отправить двух пленников в море, Шог разрезал связывающие их веревки.

— Держите их! — отчаянно работая по воде лапами, драл глотку Плагг. — Да кидайте же мне веревку, болваны!

— Ой, тону, — верещал Блэдд. — Помогите! Я не умею плавать.

Длинноклык, продолжая держать острие топора на спине Курды, раздавал приказы:

— Капитан в воде! За лодкой, скорей! Эй вы, Риппер, Подлец! Бросайте веревку капитану. Держись, капитан, мы сейчас тебя вытащим.

Лодка скользила вверх-вниз по волнам. Стоящий за рулем Крув, используя мощь приливной волны, твердо держал курс на запад. Увидев, что Плагга с Блэддом вытащили на борт «Морского струпа», Трисс не могла сдержаться, чтобы не заметить:

— Эх, жаль, что я не привязала камень к лапам этого белого хорька!

— Нет, Трисс, — подмигнул белке Шог. — Ты ему подготовишь кое-что получше. Придет день — и мы с этой братией поквитаемся в равном бою. Один на один. Меч на меч.

— Ты прав, Шог. — Белка по-дружески похлопала дрожащей лапой выдру по спине. — Просто меня так разбирал гнев, что мне непременно нужно было что-то сказать. Теперь вся надежда на тебя, Крув. Покажи им, почем фунт лиха. Пусть попробуют поплясать меж рифов на мелководье. Их корыто явно там застрянет.

— Стой! — вдруг закричал встревоженный Сагакс. — Мы же плывем прямо на берег. Как бы нам в него не врезаться на всем ходу.

— О нет, — попыталась разуверить его Трисс, прищурив глаза на восходящее на востоке светило. — Кажется, я знаю, что эти плутишки задумали.

— Есть только одна возможность избежать преследования, — пояснил Крув, — плыть вверх по течению реки.

— Эй, ребята, — уши Скарума навострились, — сдается мне, что мы с вами малость рискуем. Ведь там до сих пор торчит наша старушка «Стойсобака». Я, конечно, понимаю, что она сгорела, но обломки от нее наверняка остались в воде. Ей-ей, они преградят нам путь.

— На этой скорости нас ничто не остановит, приятель, — не сводя взгляда с берега, ответил Шог. — Я все продумал еще прежде, чем освободить вас. Теперь дело только за мной и Крувом. Если сноровка нас не подведет, то мы стрелой войдем в реку. А там уж как повезет. Либо прорвемся через обломки вашего корабля целыми и невредимыми, либо потонем. В любом случае лучшего способа оторваться от хвоста у нас нет.

Курда стояла на носу «Морского струпа», не сводя глаз с набирающего скорость маленького судна. Рядом, укутавшись в одеяло, попивал горячий грог Плагг.

— Они плывут прямо к берегу, — обернувшись к капитану, взволнованно произнесла она. — Слышишь? Собираются войти в реку.

Плагг смахнул с носа Курды мусорину, и от этого Жеста принцесса невольно отпрянула назад.

— Это их маленький трюк. — Казалось, серебристого лиса услышанная весть не слишком встревожила. — Сначала они будут крутиться между рифов. Ну и пусть. Пусть малость потешатся. Мы подождем. А что до их планов драпать по реке, то это мне вполне подходит.

— Что значит «подходит», капитан? — откашлявшись от попавшего не в то горло дымящегося грога, переспросил Блэдд.

— Видишь ли, ваше высочество, — осушив кубок, продолжал Огнехвост, — одно из двух: либо они промахнутся мимо потока и сядут на мель, либо протаранят себе дно, напоровшись на обломки старой лодки. В любом случае у нас будет вдоволь времени, чтобы их настичь. Но я все же тешу себя надеждой, что они посадят мою маленькую скорлупку на берег. Не хотелось бы видеть, как наносят ущерб моей дорогой собственности.

— А мне лично на это наплевать, — презрительно усмехнулась Курда. — Лишь бы их поймать.

— Эй, матросы, слушай мою команду! — отстранив Курду в сторону, выкрикнул Плагг. — Замараха, курс держать южнее мыса. Будем бросать якорь как можно ближе к устью реки. Остальным вооружиться и приготовиться к высадке на берег. Ох, доберусь я до этого кролика — не миновать ему моего боевого топора. Вот тогда послушаем, что этот умник запоет.

Корабль Плагга заметно отстал, пока вытаскивали из воды Огнехвоста и Блэдда. Кроме того, на мелководье пиратам приходилось то и дело менять направление движения, чтобы не сесть на мель. Курда в ярости от их медлительности не могла устоять на месте.

— Глядите, глядите же, — верещала она. — Они уже вошли в реку!

Плагг, который к этому времени уже сменил свой мокрый плащ на еще более обветшалый, невозмутимо фыркнул ей в ответ:

— Не кипятись, дорогуша. Ломаная посудина все равно их остановит. Верно я говорю, Клык?

— Так точно, капитан, — подтвердил Длинноклык. Не решился он только упомянуть о том, что пираты прошлой ночью стащили часть обломков горящего корабля, чтобы подбросить в костер.

Риппер уж было открыл рот, чтобы известить об этом капитана, но Длинноклык метнул на него строгий взгляд:

— Попридержи-ка лучше язык, не то с нас обоих снимут шкуру.

Придвинувшись ближе к Замарахе, Огнехвост заорал ему на ухо:

— Ты не знаешь, как далеко от берега находятся обломки корабля?

— Не надо так кричать, капитан. Они как раз сейчас проходят это место.

— Я бы даже сказала, что они благополучно его прошли.

Плагг метнул острый взгляд на Ригган, которая позволила себе сделать это замечание.

— И как, интересно знать, ты об этом догадалась? Ригган указала лапой на плавающие в воде обгоревшие обломки дерева.

— Я наблюдала за тем, как эти деревяшки выплывали из устья реки, — сухо заметила она. — Это значит, что те, которые плывут на маленьком судне, уже прошли злополучное место. Очевидно, лодка прогорела насквозь и сломалась прежде, чем рабы до нее доплыли.

Кое-кто из команды виновато закивал головой: ~ Да, да, капитан, она насквозь прогорела.

— Тогда почему никто мне об этом до сих пор не доложил? — Плагг принялся раздавать пинки и подзатыльники направо и налево. — Скорее за борт, вонючее отребье. Толку от вас нет никакого. Бегите скорей догонять их.

Несколько пиратов, поспешивших исполнять приказ капитана, тотчас сиганули в море и с головой ушли под воду.

— Здесь еще довольно глубоко, капитан, — осторожно произнес наблюдавший за ними Замараха. — Нужно подплыть к берегу.

После того как корабль приблизился к мелководью, Огнехвост приказал спустить шлюпку.

— Длинноклык, марш сюда! — устроившись в ней напротив Курды с Блэддом, крикнул Плагг. — Тэззин, Замараха и Риппер. Вас это тоже касается. Вы будете грести.

— А как же мой капитан и крысы-стражники? — осведомилась изумленная его приказами принцесса.

— Ах, они… — Плагг вольготно откинулся назад на самом удобном месте в лодке. — Что ж, им придется бежать по обеим сторонам реки вместе с матросами моей команды. Желаете кому-нибудь уступить свое местечко — пожалуйста. Только тогда вам, красавица, придется прогуляться пешком. Больше пассажиров я взять с собой не могу. Что ты на это скажешь, дружище Блэдд?

— Лично я никому своего места не уступлю, — презрительно фыркнул принц. — Пусть идут пешком.

— Вот так, голубушка, — играя своим топором, продолжал дразнить принцессу Плагг, — придется тебе путешествовать с братцем и дядюшкой Плаггом. Я бы даже сказал, в обществе избранных. Не сердись, душечка. Поймаем мы твоих рабов. И вернем мою дорогую лодочку.

— А после этого ты отвезешь меня обратно к отцу, — улыбнулась в ответ ему Курда.

— Ну а как же иначе, дражайшая? — откровенно подмигнул ей Огнехвост. — Разумеется, отвезу.

Глаза Курды вновь похолодели.

— Вот тогда я полюбуюсь на тебя, ублюдок. Висеть тебе прикованным цепями над нашими воротами.

30

Солнечные лучи сквозили через кроны деревьев, отливая бликами на зеркальной глади реки. Шог спустил и свернул парус. Остальные продолжали усиленно грести веслами. — Гляди, — окликнул Крува Шог, посмотрев на дно реки сквозь кристально чистую воду. — Видишь вон те корни, что растянулись поперек реки? Их там страсть как много. Это как раз то, что нам надо.

Спустив вниз кусок сломанного весла, который Шог прежде использовал вместо оружия, он измерил глубину, которая оказалась приблизительно с его рост.

— Крув, — сказал он, — сдается мне, что с этой работенкой смогут справиться двое выдр.

Шог с Крувом уселись на корме и принялись шепотом что-то обсуждать. Потом Шог достал нож и начал обстругивать весло, превращая его в острый деревянный кол. Крув, перегнувшись за борт, уставился на дно реки.

— Вот здесь будет в самый раз, — наконец заключил он. — Пошли. Сагакс, держи курс вверх по реке. И не останавливайся. Мы скоро вас догоним.

С этими словами выдры нырнули в воду.

— Они что, собрались поймать большую толстую рыбу? — обернувшись, осведомился Скарум. — Это было бы весьма кстати. Не то мой живот ужас как урчит от голода.

Голодный заяц постоянно потешал своими жалобами Трисс, которая всегда улыбалась, когда его бранил Сагакс. Проникшись сочувствием к Скаруму, она даже что-то пошептала ему на ухо, после чего заяц угомонился.

— Что ты ему сказала? — поинтересовался Сагакс чудесным секретом, усмиряющим его ненасытного друга.

— Ничего особенного, — ответила она. — Просто пообещала ему дать поесть, как только представится подходящий случай.

— Боюсь, тебе об этом придется пожалеть, — покачал большой головой барсук.

Лодка слегка покачнулась, когда в нее впрыгнули Шог с Крувом. Скарум не без разочарования обнаружил, что они вернулись с пустыми лапами.

— А где же большая толстая рыба в качестве сюрприза мне? — осведомился он.

— Извини, приятель, — похлопал его по спине Шог, — но сюрприз мы оставили там. Для тех злодеев, что преследуют нас.

Шлюпка Плагга Огнехвоста мчалась вверх по реке, словно стрела. Замысел капитана был чрезвычайно прост. Когда четверо гребцов уставали, он отправлял их на берег, заменяя свежими силами.

Принцесса и ее брат бросали друг на друга презрительные взгляды и обменивались оскорблениями. Огнехвост с напускным великодушием пытался примирить родственников и между делом погонял гребцов с помощью сорванного по дороге ивового прута.

— Эй вы, бездельники! Вы что, совсем заснули? А ну-ка поднажать! Не то я вам всем хвосты поотрубаю и заставлю их съесть.

Шлюпка капитана, миновав песчаный каньон, вошла под лиственный покров леса. Бежавший по берегу Вор-то крикнул Ригган, которая мчалась по другой стороне реки:

— Мы все еще идем по их следу?

Но вместо ищейки ему ответил Плагг:

— Нет, приятель. Они, как птички, вспорхнули в небо и полетели к югу. Идиот! Куда же они могут деться на своей лодке? Ха, а я еще думал, что мои пираты глупые. — Он взмахнул кнутом и в очередной раз подхлестнул гребцов. — Нам бы сейчас впору грабежом заниматься, а не погоней за паршивыми рабами… Аааааах!

Шлюпка на всем ходу врезалась в деревянный кол, который поместили между двух подводных корней Шог с Крувом. От столкновения с лодкой заостренное весло развернулось, высунулось наружу и, словно огромное копье, продырявило боковую часть носа, так что в лодку мощной струей хлынула вода. Однако не пробоина была причиной душераздирающего вопля Огнехвоста. Кол вонзился ему в нижнюю часть спины, чуть выше бедра.

Разбойники запаниковали. Вода стремительно наполняла лодку. Схватив за шиворот двух крыс-гребцов, Курда верещала как резаная:

— Вытащите меня отсюда! Слышите! Скорей!

Двое крыс поволокли ее к берегу, а двое других принялись спасать насмерть перепуганного Блэдда, который жалобно скулил:

— Не бросайте меня. Я не умею плавать.

Команда «Морского струпа» бросилась в воду на помощь капитану. По лодке замолотили сабли и топоры. Плагг от боли потерял сознание. Замараха поддерживал его голову над водой, чтобы он не захлебнулся.

— Эй, братва, скорей сюда, — кричал он. — Капитан тонет!

Длинноклык изо всех сил дубасил по колу, который пригвоздил Плагга к лодке.

— Тэззин, дай мне лапу и свой кинжал. Не то мы потеряем капитана!

Наконец, освободив Огнехвоста от кола, они вытащили его на берег. Там над его раной начали работать горностай по имени Подлец и Замараха, особо опытные в подобных делах пираты. Остальные члены команды с замиранием сердца следили за их действиями. Без капитана команда корабля превратилась в беспомощных младенцев.

Наблюдавшая за ними со злорадной ухмылкой Курда наконец заключила:

— Впрочем, я вполне могу обойтись и без лодки. Мы с крысами-стражниками теперь продолжим охоту без посторонней помощи. Тха!

Не успела она развернуться, как оказалась в кольце пиратов. Тэззин при этом многозначительно лизнула клинок своего кинжала.

— Ты никуда отсюда шага не сделаешь, — сказала она принцессе. — Мы все останемся здесь, пока капитан не придет в себя. Ясно?

— Да как ты смеешь приказывать принцессе, мразь, — угрожающе произнес Ворто.

Нацелив на Тэззин свое копье, он бросился на защиту Курды, но тотчас упал без чувств от удара рукояткой сабли по голове, которым его наградил сзади Длинноклык.

— Пока капитан в отрубе, его обязанности исполняю я, — прошипел он прямо в морду принцессе. — И приказываю всем оставаться на своих местах. Не хочешь повиноваться — дело твое. Но ради вашего же блага советую вам лучше не дергаться. Не то сгниете здесь заживо. Ясно?

— Мы остаемся, — опустив глаза, сказала Курда, поняв, что больше не имеет смысла вступать в пререкания с опасным зверем.

Посреди дня пятеро друзей решили сделать остановку. Приподняв весло, Шог прислушался к царящей вокруг тишине.

— Как думаешь, Крув, наш с тобой маленький план сработал?

Морская выдра спрыгнула с лодки на берег.

— Кажется, да, — констатировал он. — Во всяком случае, вокруг не слышно ни звука. Похоже, мы от них оторвались. А ты, Трисс, что-нибудь слышишь?

Спрыгнув на берег, белка стрелой взметнула на ствол высокого вяза и столь же быстро спустилась вниз.

— Никаких шевелений, — сказала она. — Пожалуй, нам следует сделать небольшую передышку и организовать что-нибудь поесть. Я проголодалась.

В мгновение ока рядом с ней оказался Скарум.

— Слава судьбе, что послала мне эту прекрасную здравомыслящую девочку. Я всецело поддерживаю твое предложение, мэм. Я бы даже сказал, что это воистину грандиозная мысль.

Рассредоточившись по лесу, четверо зверей отправились на промысел, а белка осталась охранять лодку. Первым вернулся Сагакс, за ним — выдры, а последним — Скарум.

— Прямо скажем, не густо, — разочарованно поглядев на добычу, заключил заяц. — Всего лишь горстка гниловатых ягод, несколько твердых, как камень, слив и кореньев. Впрочем, я могу из них кое-что сварганить, если вы мне позволите. А?

— Прости, но нам нельзя разводить костер, — напомнила ему Трисс. — Дым может нас выдать. К тому же у нас нет ничего, что можно было бы использовать в качестве котелка.

— А я думал, ты на моей стороне. — У зайца вновь поникли уши. — А что же нам тогда, по-твоему, делать? Жрать все сырьем и пить из реки воду?

Сагакс подтащил лодку к берегу и привязал к дереву.

— Чш! — шикнул он на них. — Слышите? Там кто-то поет.

Все прислушались: и впрямь издалека до них отчетливо донеслись звуки протяжной песни. Вскоре на реке показались плоты, на которых плыли семьи землероек. Под аккомпанемент барабанов и бубнов на всю округу разливалась лирическая мелодия. И казалось, не было существ беззаботней, чем эти землеройки.

У Трисс даже не возникло сомнения, что они могут быть врагами. Поэтому она бросилась в воду и, помахав им лапой, крикнула:

— Доброго вам дня, друзья!

— И вам того же желаем, — ответила почтенного вида землеройка в цветастом переднике и капоре, сидящая под зонтиком. — Симпатичная у вас лодочка, мисс. Не желаете присоединиться к нашей трапезе на свежем воздухе? Милости просим. Еды у нас вдоволь. На всех хватит.

Откуда ни возьмись рядом с белкой появился заяц.

— Тысяча благодарностей, мэм, — посылая землеройке воздушные поцелуи, принялся умасливать ее Скарум, — за ваше чрезвычайное великодушие. С превеликим удовольствием принимаем ваше предложение. С превеликим удовольствием.

— Эх, надо бы их предупредить. — Почесав хвост, Шог тотчас нырнул в воду. — Прошу прощения, мэм, — вскочив на плот, обратился он к толстой землеройке, — но мне надлежит вам кое-что сообщить. Дело в том, что нас преследуют звери-пираты. Поэтому на вашем месте я не стал бы плыть вниз по реке.

— Спасибо за предупреждение, сэр, — почесав загривок, почтительно поблагодарил его толстый старик-землеройка. — Судя по всему, придется нам вернуться к водным лугам. Следуйте за нами, друзья. Там вы будете в полной безопасности. Будьте уверены, ни один зверь вас не найдет, — Он махнул лапой в обратном направлении, крикнув своим землеройкам: — Гребем вверх по реке. К водным лугам. Вместе с этими добрыми зверями. Назад, Гуосим! — и, обернувшись к пятерым новым друзьям, добавил: — Догоняйте нас, если не хотите пропустить завтрак.

31

Плагг Огнехвост пришел в себя поздно вечером. Он лежал закутанным в одеяло у костра под пристальным взглядом Подлеца и Замарахи.

— Спокойно, капитан. Не шевелись и не пытайся сесть. Ты ранен.

Плагг неподвижно лежал, пока двое матросов докладывали ему о том, что с ним приключилось.

— Ух, до чего же жжет, — схватившись за нижнюю часть спины, скорчился от боли Плагг. — Ну да ладно. Ерунда все это. Ведь ничего опасного, да? — Он бросил вопросительный взгляд на пиратов, но, не дождавшись ответа, переспросил: — Что? Говорите же, черт вас побери! Что со мной не так?

Подлец, прежде чем ответить, неуклюже пошаркал лапой по траве.

— Это все проклятый кол, — начал он издалека. — Мы с Замарахой насилу его из тебя вытащили…

— Хватит ходить вокруг да около, — теряя терпение, проскрежетал капитан. — Говорите прямо. Что произошло?

Двое пиратов отшатнулись назад, чтобы, чего доброго, не попасть под горячую лапу Плагга.

— Видишь ли, капитан, — запинаясь, пробормотал Замараха, — у тебя теперь нет хвоста. Он отвалился.

— Что? — взвыл серебристый лис. — Мой хвост? Отвалился? Где он?

— Вот он, — ответил Подлец, который держал его хвост.

От отчаяния Плагг закрыл морду лапами. Для него не было большей потери. От рождения серебристый, Плагг неимоверно гордился золотисто-рыжим хвостом и своим прозвищем — Огнехвост. В молодые лета он тщательно намывал его зверобойным мылом и натирал миндальным маслом. Во время сражений, приказывая своим пиратам следовать за ним, он светил фонарем так, чтобы продемонстрировать свой красивый блестящий хвост. Теперь же капитан пиратов Плагг Огнехвост начисто лишился символа своей славы.

— Кто еще знает о том, что я потерял хвост? — выхватив его из лап Подлеца и украдкой озираясь по сторонам, спросил он.

— Никто, капитан. Мы никому не говорили ни слова. Клянемся, капитан. Об этом знаем только мы с тобой.

— Вот что, — размышляя, Плагг пошарил глазами вокруг, — мне нужно что-то клейкое. Замараха, раздобудь для меня такой состав. Причем чтоб он крепко держал. Да поживей.

Увидев направляющуюся к ним Курду, Плагг поспешно засунул хвост под одеяло.

— Так ты еще жив, — окинув лиса разочарованным взглядом сверху вниз, произнесла она. — Какая жалость! А я уж обрадовалась, что этот кол отправил тебя на тот свет.

Ее откровенный выпад задел Плагга за живое, но он не подал виду.

— Весьма сожалею, ваше высочество, что не мог доставить вам такого удовольствия. Однако ж, как видишь, я жив и почти здоров.

— Сомневаюсь, — пожала плечами принцесса. — Может статься, что кол был отравлен. Поэтому ты еще вполне можешь помереть. Вот тогда у меня будет повод повеселиться.

— В противном же случае, — обнажив кривые зубы, парировал капитан, — я от тебя, душечка, еще долго не отстану.

Злорадно фыркнув, Курда удалилась. Вернувшийся вскоре Подлец принес чашу сосновой смолы и поставил ее нагревать на костер.

— Это должно сработать, капитан, — сказал он. — Приставим тебе хвост, и будешь как новенький. Замараха, садись верхом на капитана. Гляди, чтоб он не шевелился. Предупреждаю, капитан, будет больно. Так что держись.

Стоически выдержав боль, по окончании процедуры капитан спросил:

— Ну, как он выглядит, Замараха? Только говори правду.

— Сущее загляденье. Точно летнее утро в розовом саду.

— Плевать мне на твое летнее утро и твои вонючие розы. — Вставая, лис поморщился от боли. — Скажи, похож он на мой настоящий хвост? Хорошо ли он на мне сидит?

— О да, да, капитан.

— А теперь слушайте, что я вам скажу, болваны. — Не успели пираты и глазом моргнуть, как Плагг схватил их обоих за носы, грубо впившись когтями в кожу. — Держите рот на замке. Иначе с вас заживо шкуры сниму и сделаю из них себе плащ. Слыхали?

— Слыхали, слыхали, капитан, — заплясав на цыпочках и заливаясь слезами от боли, отвечали пираты.

Прихрамывая, Плагг сделал несколько шагов. Хвост держался крепко. Обернувшись к Подлецу с Замарахой, пират приказал:

— Отныне будете повсюду следовать за мной. И не сводить глаз с моего хвоста.

Тихо спустившись с берега вниз, Ригган направилась к расположившимся поодаль от остальных зверей Курде и Ворто. Плагг со своими провожатыми двинулся за ней вслед. Заметив пиратов, принцесса смерила их высокомерным взглядом.

— Мы знаем, что твоя шпионка куда-то бегала из лагеря, — удостоив Курду презрительным взором, начал лис. — Итак, продолжай, Ригган. Докладай мисс Розовые Глазки, что ты там выведала.

Курда поняла, что ей не удалось одурачить лиса, и велела своей ищейке выйти вперед и рассказать о том, что той стало известно. Когда Ригган заговорила, в ее хитроватых глазах заиграли язычки пламени от костра.

— Я пошла по следу рабов, мэм. Вверх по реке. Они остановились недалеко отсюда. Потом к ним примкнули землеройки. Меня никто не видел. Я спряталась. Потом они все вместе поплыли к водным лугам. Вот дураки. Они пели, танцевали, пировали. Поэтому я могла подкрасться к ним совсем близко и слушать все, что они говорят. Полосатый пес сказал, что хочет найти место, которое зовется аббатством Рэдволл. Вождь землероек обещал завтра поутру его туда проводить. Они отправляются все вместе на четырех плотах и вашей лодке, мэм.

— Ты хочешь сказать, моей лодке, — поправил ее Плагг. — Ха-ха-ха! Аббатство Рэдволл! Как же, наслышан я сказок про это место. Говорят, там есть чем поживиться. Раз мы завтра отправляемся вслед за ними, пожалуй, сегодня надо хорошенько отдохнуть.

Курда встала и, вытащив саблю из ножен, указала ею на верховья реки.

— Мы отправляемся к аббатству Рэдволл прямо сейчас! — заявила она.

Плагг собрался двинуться вслед за ней, но почувствовал, что его потянул назад Замараха.

— Ну чего тебе? — обернувшись, раздраженно проговорил он. — Кончай меня дергать!

— Он опять отвалился, капитан, — подняв вверх хвост, прошептал Замараха. — Видать, чересчур перегрелся у костра.

Быстрым движением Плагг схватил у него свой хвост и щелкнул Замараху по носу.

— Ты еще громче скажи, чтобы на весь лес слышно было, — рявкнул на него Огнехвост.

Подлец поспешно приделал хвост на место, и Плагг гордой походкой зашагал прочь.

Наконец закончив многократно прерываемый завтрак, аббат Эподемус огляделся вокруг, пытаясь найти какую-нибудь возможность, чтобы отделаться от прилипчивых диббанов. К счастью, на помощь к нему вовремя подоспел повар Гуч и, отстранив от него мелюзгу, вывел отца настоятеля из сада.

— А что это там творится на крепостной стене? — осведомился по дороге аббат. — Надеюсь, ничего страшного.

Командор, Могак, Крикулус и Мэлбан, махая лапами, наперебой кричали им:

— Идите сюда, Черк нашла решение. Девушка-выдра подождала, пока все рассядутся на залитых солнцем ступеньках.

— Среди всех умников нашего аббатства, — гордо выпятив грудь, произнес Командор, — кто бы вы думали разрешил тайну свитка и браслета? Моя дорогая племянница Черк. Должен вам заметить, отец настоятель, и вам, Гуч, что эта девушка с раннего детства была ума палата. Верно я говорю, красавица? Теперь мы точно отыщем нужный нам вход.

Черк застенчиво опустила глаза.

— Дядюшка, перестаньте. Не то я совсем засмущаюсь.

— Ну, ладно, ладно, дорогая. — Командор по-дружески похлопал девушку по лапе. — Больше не буду. Давай, расскажи о своем открытии. Обещаю держать рот на замке.

— Итак, лист есть трижды пять, — показав на соответствующий символ, выгравированный на браслете, начала Черк. — Это служило мне ключом к разгадке. — Она развернула свиток и провела пальцем вдоль двух нижних строк, написанных отдельно от других. — Меня заинтересовало, почему вот эти значки стоят в стороне. Я подсчитала, сколько их всего. И оказалось — двадцать шесть. Причем ни один из них не повторяется дважды. А теперь скажите, отец настоятель, сколько будет трижды пять.

— Пятнадцать, — не задумываясь, отрапортовал он. — Ну и что?

— А все очень просто, — загадочно улыбнулась Черк. — Посчитайте знаки в этой строчке и остановитесь на пятнадцатом.

Когда аббат это проделал, то пятнадцатым знаком оказался уже известный им лист.

— А теперь скажите мне, сэр, какая буква является пятнадцатой в алфавите? — Этот вопрос Черк адресовала сторожу-землеройке.

— Буква «о», — после недолгих подсчетов ответил Крикулус.

— Верно! — торжественно вскинув лапы, возликовала Черк. — Теперь вы понимаете, что эти двадцать шесть знаков внизу свитка не что иное, как алфавит?

Мэлбан схватила девушку-выдру за плечи и от всей души запечатлела у нее на щеке поцелуй.

— Ты просто чудо, Черк! — воскликнула она при этом.

— Хм! — задумчиво произнес Крикулус, покусывая кончики своих растрепанных усов. — Надо же, алфавит! А я-то думал-думал, но так и не додумался до этого. Ты молодец, мисс!

— Ну, наконец-таки я узнаю, что за тайну хранил при себе всю свою жизнь. — От предвкушения Могак довольно потер лапы. — Давай, Черк, сложи это все вместе. И сообщи нам поскорей, что же все-таки написано на этом свитке.

— Ну, пока вы тут разгадываете тайну послания, — расправив фартук, Гуч встал, приготовившись уходить, — пойду на кухню. Соображу что-нибудь вкусненькое, чтобы отметить этот торжественный случай.

— И мы с тобой, — поспешно поддержали его Могак с Командором.

— А почему бы вам всем не оставить нас с Крикулусом одних? — оторвавшись от своих записей, предложила Черк. — В тишине и покое мы быстрей справимся со своей задачей.

Когда звери вышли из кухни, время уже шло к ланчу. Выкатив груженную всевозможными яствами тележку, они покатили ее по лужайке.

Взлетев вверх по лестнице, Командор спросил:

— Ну, что, племянница, готово? Вместо нее ответил Крикулус:

— Почти, но одна загадка приводит к другой.

— Может, вот это подкрепит ваши мозги, — сняв салфетку с тележки, произнес повар Гуч.

— О, еще как! — Черк расплылась в довольной улыбке. — Вот это да! Вафли с фундуком, каштановые пирожные, фруктовый салат с медовым кремом, красносмородиновый морс и горячий мятно-одуванчиковый чай. Я чувствую, что мои мозги зашевелились от одного вида этой вкуснотищи. Но для начала взгляните, что нам с Крикулусом удалось раскрыть.

И Черк со сторожем-землеройкой аккуратно разложили свиток перед пришедшими.

Полуденное солнце ярко светит для тебя. Меж склоненным пеплом и отравленным золотом Находится спрятанная зеленая скала, Зримая только острым оком.

Крикулус и Черк принимали похвалы и поздравления, как и подобало скромным ученым. А Черк даже во время завтрака думала только о загадочных строчках.

— Интересно, что все это значит? — риторически произнесла она.

— Это ключ к тому, как найти Барсучий Дом, — потянувшись за очередным куском каштанового пирожного, ответил ей Могак. — Вернее сказать, как найти к нему потайной ход.

— Лично меня туда больше медом не заманишь, — заявила Мэлбан. — Зная, что там меня поджидают ядовитые твари, я к этому месту близко не подойду.

— И я тоже, — поддержал ее Крикулус. — Даже ради новых сведений для нашего архива.

— Мне ясно одно, — вступил в разговор аббат, наливая себе мятного чаю. — Пока мы не разгадаем это четверостишие, дело с места не сдвинется. Ну вот слушайте: «Полуденное солнце ярко светит для тебя». Кто-нибудь способен объяснить, что это может значить?

— Сдается мне, — задумчиво сложив губы, начал Командор, — что полуденное солнце светит всякому, кто что-то ищет. Впрочем, оно светит сейчас и на нас, хотя мы пока что ничего не ищем. Нет, я сдаюсь.

— А я, кажется, поняла, в чем дело, — отложив в сторону кусок ореховой вафли, сказала Мэлбан. — Мне думается, что эта строка указывает на время, когда следует вести поиски. Не на рассвете, не вечером, а в полдень.

— Пожалуй, ты права, — согласился аббат. — Теперь переходим ко второй строчке. Скажите, что могут означать слова «меж склоненным пеплом и отравленным золотом»?

— Что это еще за чертовщина такая? Склоненный пепел? — словно размышляя вслух, проговорил Крикулус. — По мне, так пеплом зовется серая горстка пыли, оставшаяся после прогоревшего костра. Или я не прав?

— Знаете, сэр, это еще может означать какое-нибудь пепельное дерево.

— Хорошая мысль! — Черк обернулась к Могаку, который позволил себе сделать последнее замечание. — Вы столько лет жили в лесу. Известно ли вам, что это за дерево, которое зовется «склоненным пеплом»?

— Прошу прощения, мисс, — пожал плечами золотистый хомяк, — но названий деревьев я совсем не знаю. Знаю только, что у них листья бывают разных форм и размеров, а кора гладкой или шершавой. Большие и маленькие, все они для меня просто деревья.

— Да уж, над этой загадкой придется нам еще голову поломать, — складывая грязную посуду на тележку, вставил свое слово повар Гуч. — Лично я даже не знаю, с какого бока подступиться к тому, что здесь называется «отравленным золотом».

— Кажется, дело у нас застопорилось, — резонно заметила Черк. — Предлагаю всем разойтись по своим делам. А я попытаюсь в тишине раскинуть умом. Может, что и придумаю.

— Отличный совет, — согласился Командор. — Пойду прогуляюсь по лесу вместе с Лог-а-Логом и ребятами из Гуосима. Прихвачу с собой Рамбол. А ты, Могак, не желаешь составить нам компанию? Мы собираемся наведаться в северные территории леса. Те, что вверх по тропе. Я покажу тебе несколько деревьев. Может, среди них ты узнаешь то, что зовется пепельным. Во избежание нежелательных последствий обещаю от дороги не сдвигаться ни на шаг.

32

Маленькая флотилия, четыре плота и небольшой корабль, прокладывала путь по извилистой реке. Мимси и ее муж Галиф, которого землеройки слушались как вождя, сидели на носу лодки рядом с Трисс и Сагаксом. Скарум после сытного завтрака был сама вежливость и воспитанность.

— До чего же хорошо! — воскликнула Трисс, откинувшись назад и наслаждаясь летним утром. — Век бы провела в таком блаженстве!

— Понимаю тебя, мисс, — участливо заметил Галиф, — но водная часть нашего маршрута скоро подойдет к концу. Придется нам привязать лодки Ей дальше идти пешком на юг. Тропа приведет нас аккурат в Рэдволл.

— Жаль. — Белка провела лапой по воде. — А мне страсть как понравилось путешествовать в лодке.

— Но прежде чем ее покинуть, мы отобедаем, — напомнила им Мимси. — И заодно подождем, пока вернутся наши ребята из разведки.

— Прошу прощения, мэм, я что-то не понял, — переспросил заяц.

— Я послал в разведку четырех ребят, — пояснил ему Галиф, — чтобы разузнать, где находится то зверье, что вас преследовало. Не думаю, что их новости слишком нас насторожат. По дороге я сделал столько отвлекающих маневров, что они наверняка сбили с пути ваших врагов.

В середине дня они остановились у мшистого берега. Крув с Шогом оттащили лодки в кусты и тщательно спрятали под ветвями. Мимси с землеройками взялись за приготовление обеда. Сагакс вызвался им помочь, а разносить всем миски и чашки назначили Скарума.

Увидев зайца в фартуке и поварском колпаке, который он надел, чтобы уши не опадали прямо в еду, Трисс чуть было не прыснула со смеху.

В самый разгар трапезы Галиф предупредительно поднял лапу:

— Тише! Кажется, наши разведчики возвращаются. Сдается мне, они несутся по лесу, как ошалелые. Слушай мою команду, Гуосим. Всем приготовиться, чтобы быстро сняться с места.

Звери быстро затушили костер. Трисс помогла своим новым друзьям собрать малышей. Вскоре явились двое ходивших в разведку землероек, причем один из вернувшихся был ранен копьем. Сагакс бросился к нему и проворно обмотал бедняге лапу тряпкой.

— Галиф, нужно быстро убираться отсюда прочь, — начал разведчик-землеройка. — Там целая армия разбойников. Они вооружены до зубов и жаждут крови. Кадро и Элбин убиты. Нам посчастливилось уйти. Пираты вот-вот могут нас настичь. Поэтому нужно торопиться.

Вождь землероек, услышав шорох внизу реки, понял, что враги близко.

— Мимси, Трисс, — начал он раздавать приказы, — берите малышей и двигайтесь сначала до ручья, а потом вдоль по тропе на юг. Все остальные пойдут со мной. Мы прикроем вас с тыла. Вперед, ребята! Скорей!

Впереди всех бежали Курда, Ворто и Ригган. За ними вдоль берега — остальные пираты и стражники. И в самом хвосте отряда разбойников в обществе принца Блэдда и Длинноклыка ковылял Плагг Огнехвост.

— Я вижу их, — бросила через плечо Ригган идущей позади нее принцессе. — Вон там, впереди. Правда, лодок у них теперь не видать. Но зато оттуда явственно потягивает паром и дымом.

— Плевать на лодки, — отозвалась Курда, — мы их найдем позже. Главное, поймать рабов.

— Ага, угли еще дымятся, — заметил Ворто, пробегая мимо места, где землеройки разбили лагерь. — Видать, они спешили. Значит, мы скоро их настигнем.

— Может, это дерево зовется пепельным? — указав на одно из них, спросил у своих спутников Могак, когда они двигались по лесной тропе.

— Нет, дружок, это рябина, — в очередной раз покачал головой Командор. — Хоть листья у них и похожи, ясень будет потолще. К тому же у него нет красных ягод, как у рябины. Лог, будь добр, поищи для нашего друга ясень и покажи ему, как он выглядит.

Однако у Лог-а-Лога интерес к деревьям внезапно исчез. Отделившись от отряда землероек, он склонил голову набок и выхватил из ножен рапиру.

— Тихо, — шикнул он на них. — Кажется, я слышу какой-то подозрительный шум.

Молодая выдра по имени Рамбол сделала вперед несколько шагов и, остановившись, сказала:

— Ты прав. Сюда идут! Причем очень поспешно. Из-за поворота показалась Трисс с землеройками.

— Мимси, — обратился к ним Лог-а-Лог. — Что стряслось? Где старик Галиф?

Пока он говорил, к ним подоспели остальные члены отряда. Увидев своего вождя, Галиф выкрикнул боевой клич Гуосима:

— Логалогалогалооооооог!

— За нами гонятся разбойники! — поравнявшись с рэдволльцами, поспешил предупредить их Сагакс. — Целый отряд!

Поначалу Командор уставился на Трисс странным взглядом, но тотчас опомнился и произнес:

— Ведите свой отряд в аббатство, мэм. Скажите аббату, чтобы до нашего прихода он держал ворота на замке. Остальным приготовить свои пращи и дротики и рассредоточиться вдоль тропы. Смотрите, они уже здесь.

Первой из-за поворота показалась Курда со своими приспешниками. Размахивая саблей, она кричала остальным:

— Мы их настигли! Взять их! Убить!

Но не успела она этого произнести, как на нее посыпался град камней, который заставил принцессу невольно отпрянуть назад. Мимо нее пронесся Плагг. Размахивая своим боевым топором, он зашелся диким смехом:

— Ха-ха-ха, красавица! Это тебе не в замке своего папочки в игрушки играть. Сейчас увидишь, как сражаются настоящие разбойники. Вперед!

Командор был немало удивлен, когда Скарум, подхватив упавшее копье и вежливо ему отсалютовав, отчеканил:

— Воин Саламандастрона к вашим услугам, сэр. Готов исполнять ваши приказания. Метатели дротиков расположились по обеим сторонам дороги. Обратите внимание на построение, сэр. Землеройки и стрелки из пращей образовали трехрядовое ограждение. На мой взгляд, это как раз то, что нам надо. Первый ряд бросает камни и уступает место второму, а сам отходит назад. Затем то же самое делает второй и третий. Ей-ей, мы им сейчас зададим жару! Еула-ли-а! Второй ряд, кидай и отходи! Держи каждый камень на учете! Колоти гадов, чтоб другой раз неповадно было!

На удивление, его тактика сработала. Град камней остановил решительный натиск разбойников.

Когда булыжник отскочил от топора Плагга, лис невольно сжал лапы.

— Эй вы, доходяги! — крикнул он своим пиратам. — Шевели лапами! Расходись на обе стороны дороги и окружай их! Нас в десять раз больше, поэтому взять их нам все равно что раз плюнуть.

Командор с Лог-а-Логом расставили своих меченосцев и метателей дротиков также но обеим сторонам тропы.

— Мы не будем здесь биться насмерть, — тихо предупредил их вождь Гуосима, — а только постараемся сдержать их натиск, чтобы благополучно вернуться в Рэдволл. Наша задача — не позволить ни одному зверю обойти нас с тыла. Не то путь к отступлению для нас будет закрыт.

Внизу дороги шла отчаянная схватка. Все усилия Плагга и Курды вдохновить своих подчиненных на яростную атаку провалились. Принцесса с серебристым лисом неистовствовали. Отчаянно бросившийся вперед Ворто тотчас был сражен искусным ударом рапиры Лога-Лога и, схватившись за раненую щеку, вернулся обратно к Курде.

— Не могу взять в толк, принцесса, — пожаловался он, — как им удается отступать и одновременно наносить по нашим рядам сокрушительные удары. Это не укладывается у меня в голове.

— Смотри, — отстранив его в сторону, Курда ударом сабли убила наповал землеройку, — они тоже погибают. Не меньше наших. Повернешь назад — я лично отправлю тебя на тот свет. Уяснил? Плагг, ты со мной? А ну вернись скорей, подлый трус!.

Последние ее слова были обращены к принцу Блэдду, которого разбойники бросили под раскидистым деревом.

— Я больше туда не пойду, потому что… Гляди! — верещал благородный хорек.

Они уже были на подступах к аббатству. На крепостных стенах собралась толпа рэдволльцев, от мала до велика. Они кидали вниз все, что попадалось им под лапу. Аббат Эподемус стоял на дороге, поторапливая членов отряда Командора и Лог-а-Лога скорей заходить в ворота.

— Не теряйте времени, друзья! — говорил он им. — Проходите скорей. Молодцы, вы отважно сражались здесь. Теперь вам предстоит продолжить борьбу внутри.

Он спокойно выждал, пока последний зверь, каковым оказался Командор, благополучно не скрылся за стеной аббатства. Потом зашел сам.

— Закрывай ворота, Крикулус, — отдал он приказ сторожу-землеройке. — Мы с поваром сейчас принесем дополнительные запоры. Тщательно проверь все затворы.

Над обширными просторами Страны Цветущих Мхов сгустилась ночная мгла. Неподалеку от аббатства в траве наметилось подозрительное шевеление. Какая-то птичка, медленно поводив головой из стороны в сторону, вспорхнула в спасительную чистоту ночного неба прочь от исходящего с земли зловещего смрада.

Салишш, насытившись своей долей добычи, коей оказалась одна из крыс-стражников, уступил ее остатки доедать своим сестре и брату. При этом корона короля Саренго слегка соскользнула с головы змея-гиганта назад. Растолкав Харссакса с Сесстрой в стороны, он припал нижней челюстью к поломанному копью крысы-стражника и, лизнув его своим раздвоенным языком, произнес:

— Ссссюда явилосссь еще много всссякого зззверья!

— Да-ссс, — оторвав голову от страшного обеда, подтвердила Сесстра.

И три гадюки довольно захихикали.

33

Сорок зверей несли караул на крепостных стенах аббатства, по десять на каждой стороне. Внизу кроты подвозили из кухни тележки с едой собравшимся на лужайке и на ступеньках сторожки рэдволльцам, которые оживленно знакомились с пришедшими зверями и радостно встречали своих старых друзей. Мемм Флэкери, уложив малышей спать и подыскав спальные места для пятерых новых друзей аббатства, присоединилась к остальным.

— Много хорошего наслышана о тебе, парнишка, — сказала она, пожимая лапу Скаруму. — Видишь ли, в Молодые лета мне самой приходилось нести службу в Саламандастроне. А как там лорд Великий? По-прежнему правит крепостью?

Услышав ее вопрос, Сагакс оторвал нос от чаши с «Октябрьским Элем».

— Да, мэм, — ответил он вместо своего друга-зайца. — Я его сын.

— Как же, как же, помню. Строгого нрава был твой отец. Но больше мне была по душе твоя мать, леди Мерола. Мы с ней были большими подружками. Конечно, еще до того, как ты появился на свет.

Командор сверлил Трисс пронзительным взглядом. Наконец, не выдержав, белка спросила:

— Простите меня, сэр. Но разве мы с вами знакомы? Командор кивнул своей большой головой. Понемногу ему стал проясняться смысл привидевшихся ему снов.

— Да, Трисс, — ответил он. — Мы с тобой уже встречались. Пойдем прогуляемся, Трисс. И вас, отец настоятель, тоже прошу присоединиться к нам.

Аббат с выражением некоторого недоумения встал со ступенек и последовал за Командором.

Предводитель выдр привел их в Большой зал. Едва они переступили его порог, как Командор обратился к белке:

— Пройдись вокруг, Трисс. Может, тебе что-нибудь покажется здесь знакомым.

— Что все это значит? — спросил заинтригованный аббат.

— Тихо, отец настоятель, — обняв его за плечи, попросил Командор. — Просто наблюдайте за нашей гостьей.

Трисс остановилась напротив гобеленового полотна, уставившись на изображение Мартина Воителя. Поднялась по лестнице, которую заранее приставил к нему Командор. Отыскала глазами висевший на гвоздях меч.

Сняла его и, не сводя глаз с легендарного клинка, спустилась вниз.

— Добро пожаловать в аббатство Рэдволл, Трисскар, мастер меча! — торжественно произнес Командор, положив ей на плечо свою увесистую лапу. — Да, я тебя уже видел. Ты являлась мне в снах. Хотя я только сейчас это понял. Тебя представил мне Мартин Воитель, пока я спал. Теперь наконец я все вспомнил.

— Ты видел эту белку во сне? — изумленно переспросил его аббат Эподемус. — Говоришь, тебе показал ее сам Мартин? Но как это могло случиться?

— Отец настоятель, это и для меня остается загадкой. Но ее привел к нам в Рэдволл Мартин Воитель. И если нам и надлежит задавать подобные вопросы, то обращать их можно только ему.

— Это уж точно, — пожал плечами Эподемус. — Однако должен заметить, мисс, что этот меч как будто создан специально для тебя. Ты умеешь им пользоваться?

— Я дочь Рокка Аррема, — взирая на свое изображение в зеркальной поверхности клинка, ответила Трисс. — Ни один зверь из Северных земель не владел мечом так, как он. Хотя я была рабыней, я выросла среди мечей. Но это оружие особенное. Не такое, как другие мечи. Мне кажется, что оно знакомо мне с самого детства.

Удовлетворенный ответом белки, Эподемус окинул ее оценивающим взглядом и, улыбнувшись, сказал:

— Тогда тебе самой судьбой завещано его носить. Рэдволлу крупно повезло, что в трудные времена посчастливилось найти такого воина, как ты.

Белка открепила поясной ремень и перекинула его через плечо поперек спины — от левого плеча к правому боку. После этого вставила в него меч.

— Если не возражаете, отец настоятель, то я бы предпочла, чтобы меня звали Трисс.

Командор с Эподемусом проводили ее взглядом до двери, после чего аббат перевел взгляд на изображение Мартина на гобелене.

— Клянусь, — произнес отец настоятель, — что ты носил свой меч точно так же, как она. Спасибо, что прислал ее к нам.

С тех пор как разбойники вошли в лес, Курда стала проявлять к Плаггу большую любезность. Когда ее стрелки забили лесного голубя и принялись жарить его на костре, она поманила лапой Огнехвоста, чтобы он присоединился к ее обществу.

— Скажи, пожалуйста, — начала она, — ты когда-нибудь брал такую большую крепость, как эта?

Лис вольготно уселся рядом с ней у костра, незаметно проверив, достаточно ли хорошо держится у него хвост.

— Раз крепость большая, значит, в ней есть чем поживиться, — резонно заметил Плагг. — И если в слухах о несметных сокровищах этого места есть хоть доля правды, можешь не сомневаться: старина Плагг найдет способ, как его взять.

— Если слухи не врут, — уставившись на огонь, проговорила принцесса, — ты получишь сокровища, а я — своих рабов.

За спиной капитана ошивались Замараха с Подлецом, не спуская своих взоров с несчастного хвоста лиса. Плагг наклонился и принюхался к готовящемуся на костре голубю.

— Эту птицу живьем забили? — осведомился он.

— Ну да, конечно, — подтвердила Курда. — А почему ты спрашиваешь?

Серебристый лис брезгливо наморщил нос, после чего обнаружил у себя за спиной двух членов своей команды.

— Эй, Подлец, — обратился к нему Плагг. — Не мог бы ты отыскать где-нибудь поблизости ручей? Или что-нибудь в этом роде.

— Ну, почему нет, капитан, — схватившись за ухо, ответил он. — Конечно, мог бы.

— И прихвати с собой Замараху, — добавил Плагг, продолжая недовольно кривить нос. — Когда найдете ручей, хорошенько надрайте друг друга. Да вотрите себе в шкуру побольше мяты.

Когда звери, повинуясь его приказу, отправились прочь, Плагг продолжал ко всему принюхиваться.

— Тьфу! Что за вонь, не пойму! — наконец произнес он. Курда чуть было не предложила ему последовать за своими подчиненными к ручью, но, вспомнив, что тогда останется в лесу без поддержки союзника, вовремя осеклась.

— Вонь? Понятия не имею. Может, это привычный запах для здешних мест.

Серебристый лис поднял горящий прут и подул на него.

— Ну да ладно, — сказал он. — Как пахнет внутри этого аббатства, мы узнаем, когда сожжем его ворота. Ха-ха-ха!

Восемь рэдволльцев во главе с кротоначальником Уррмом, подперли плечами шесты, продетые через крючкообразные ручки огромного котла, наполненного до краев сваренной на меду овсяной кашей.

— Урр, — заурчал от натуги Уррм. — Раз, два, взяли. И ступенька за ступенькой они принялись поднимать его по лестнице сторожки. Чтобы показать врагу свою силу, Командор приказал перед рассветом собраться на крепостной стене всем рэдволльцам, за исключением Мемм Флэкери и нескольких землероек, которые приглядывали за диббанами.

Поднявшись наверх, Скарум отсалютовал Командору и Трисс, которые стояли прямо над воротами.

— Прекрасное утро, сэр, мэм, — начал заяц. — И на горизонте никаких признаков Плагга с его пиратами. Ни белых хорьков, ни крыс — никого, кто мог бы омрачить этот чудный денек. Ей-ей, в самый раз слегка перекусить.

— Рано радуешься, парень, — прикрыв глаза лапой от солнца, заметил Шог. — Вон они! Как говорится, явились — не запылились!

Из-за леса появились первые силуэты разбойников. Они пересекли дорогу и, углубившись в стелящийся по земле туман,.двинулись не в сторону рва, а на запад, как будто удаляясь от аббатства.

— Такое впечатление, что они уходят прочь, — почесав золотистую полоску на голове, сказал барсук.

— Как бы не так, — покачал головой Скарум. — Боюсь, они просто не хотят попасть под обстрел наших стрел и камней.

— Ты прав, — подтвердил его предположение Крув, увидев, что враги остановились поодаль от аббатства напротив ворот. — Как ты узнал?

— Я сын полковника, — горделиво заявил заяц. — Обучен тактике боя в Школе Дозорного Отряда Саламандастрона.

— Как же, как же. Помню твою Школу Дозорного Отряда, — игриво потянув друга за хвост, пожурил его барсук. — Особенно то, как ты любил ее прогуливать. Ну поведай нам, чему еще тебя там научили.

— То, что они сейчас делают, — указав на армию разбойников, ответил молодой заяц, — в учебниках зовется отвлекающим маневром. Древний, как мир, трюк. Либо они нацелились на наш тыл, либо собираются нанести нам лобовой удар. То бишь сыграть какую-то злую шутку с нашими передними воротами. Глядите, что я вам говорил. Они зажгли костер посреди бела дня. Ставлю салат против колбасы, что они собираются проложить себе путь в аббатство огнем.

— Урр, мои дорогие звери. Завтрак подан. Урр.

Не успел Уррм договорить, как Скарум уже стоял у котла.

— Медовая кашка с пылу с жару — сейчас как раз то, что надо, — довольно потирая лапы, проговорил он. — Позвольте мне вам помочь, дорогие кроты. Ей-ей, ребята, только благодаря доброй порции медовой овсяной каши, я вырос таким красивым и здоровым.

Поглядев на огромный, пышущий жаром котел, Трисс, Шог, Командор, Крув и Сагакс обменялись улыбкой.

Зачерпнув поварешку каши, Скарум слегка на нее подул, после чего пригубил.

— Чему это вы смеетесь, ребята? — удивился Скарум. — Ну, подумаешь, Горячева-то чуток, но вкус, скажу я вам, такой, что обалдеть можно.

Перегнувшись через крепостную стену, Трисс, Сагакс и кротоначальник Уррм, шепчась и кивая, не сводили глаз со злодеев, разжигающих на равнине огонь.

Скарум, хлопая ушами, чтобы остудить кашу, ворчливо бормотал:

— Не вижу ничего смешного в том, что молодой заяц захотел позавтракать.

— Конечно, ничего плохого в этом нет, Скарум, — подавив улыбку, ответила Трисс. — Только вот почему бы тебе не прихватить свою кашу и не отправиться на восточную стену? Ты говоришь, что пираты, возможно, отвлекают наше внимание от тыла. Если так, то нужно там организовать охрану. А лучше тебя с этой задачей никто не справится.

Идея покомандовать явно пришлась зайцу по вкусу. Позабыв о пышущем жаром котле с кашей, он бросился к восточной стене.

— Эй, чумазики, слушай мою команду, — начал он отдавать приказы землеройкам. — Грудь вперед, животы подтянуть! Стройся в ряды! Смирно! Приготовься отдать честь офицеру.

Плагг Огнехвост, нежась в тепле горящего костра, рассказывал команде «Морского струпа» о своем плане. Судя по всему, капитан был в весьма приподнятом расположении духа.

— Ха-ха-ха! Кому нужна эта принцесса Розовые Глазки со своими прихвостнями. Сейчас мы им покажем, как умеют делать свое дело настоящие разбойники. Пока они будут рыскать по лесу, мы с вами уже будем попивать чай с пирожными в аббатстве.

Команда встретила его шутку взрывом дружного смеха. Каждый из пиратов знал, что в деле разбоя и дележки добычи слово Плагга — закон.

Среди разбойников находился и принц Блэдд.

— А ты хитрая бестия, капитан, — хихикая, произнес он. — Давай, рассказывай нам свой план.

Огнехвост оперся на плечо Блэдда как на костыль.

— Слушай, приятель, — начал Плагг, — видишь вон тех зверюшек, что собрались на стене аббатства? Так вот, они сейчас во все глаза следят за этим костром. Именно это мне и нужно. Потому что, пока они смотрят сюда, старина Длинноклык и кое-кто еще из наших, сделав два больших полукруга, в обход подкрадутся к передним воротам. Они понесут с собой сухостой, немного растительного масла, деготь и бухту запаленного буксирного каната. Я же вместе с остальными останусь здесь, у костра. Мы будем, так сказать, отвлекать внимание врага. Потом Клык с остальными сложит хворост у ворот. Польет его дегтем с маслом. Раздует запаленную веревку, пока та не загорится. И прощай, ворота аббатства. Ха-ха-ха!

— Вот это здорово! — заплясал от восторга толстобрюхий Блэдд. — Капитан, я тоже пойду вместе с ними. Из меня выйдет хороший разбойник. Дай мне канат. Я сам хочу поджечь ворота. Обожаю играть с огнем.

— Ладно, ладно, — игриво потеребив ему нос, согласился капитан. — Сделаем из тебя разбойника.

— Слышь, капитан, отойди от костра, — услышал Плагг сзади голос Замарахи.

— Сколько раз тебе говорил: не смей меня перебивать, когда я разговариваю, — рявкнул на него Плагг.

— Мне-то что, — пожал плечами Замараха. — А у тебя опять от жары хвост отвалился.

— Эй, Подлец, — почти не раскрывая рта, процедил капитан. — А ну-ка скорей приделай его на место.

3a происходящим у костра наблюдала своим зорким оком Черк. — Послушай, Трисс, — не оборачиваясь, обратилась она к белке. — Не остыла ли еще каша? — Нет, что ты, — не поворачивая головы, ответила Трисс. — От нее на вытянутую лапу таким жаром тянет. Что там происходит, Черк?

— По-моему, наметилось какое-то движение.

Белка подошла посмотреть на то, что имеет в виду выдра.

— Они помчались двумя группами в обход по направлению к воротам, — пояснила Черк. — Гляди, вон они. Припали к земле и пробираются по-пластунски.

— Ага, вижу, — поддакнула Трисс. — Эй, Шог. С ними Блэдд жирнобрюхий. А вот Курды с крысами-стражниками пока не видать.

— Давай сначала разберемся с этими, Трисс, — отозвался Шог, помогая Круву и Командору вставлять шесты в ручки котла. — А потом возьмемся за остальных. Отец настоятель, следите за тем, что происходит внизу. Когда будет пора — дадите нам знак.

Эподемус вместе с Мэлбан и Крикулусом наблюдали за происходящим за воротами через скважину в замке.

— Я вижу их, — сказал аббат. — Они приближаются. Я вам скажу, когда они подойдут.

Плагг вместе с шестью членами своей команды водил вокруг костра хоровод, громко распевая:

В бой! На разбой! Добыча нас ждет! Вперед! Сокровища — тыщи! Богаче не сыщешь! Те, кого не загоним в гробы, Будут рабы! Рабы! Братья-бандиты, Пути нам открыты! Битве мы рады! Пусть просят пощады! Время пришло! Мечи наголо! Битва зовет! Вперед!

В какой-то миг серебристый лис вошел в такой раж, что, позабыв обо всем на свете, отодрал свой хвост и принялся мотать им над головой. Из-за рва показалась безобразная голова Длинноклыка. Крепостная стена, как ему показалось, была пуста. — За мной, братва! — скомандовал он остальным. Аббат увидел, как на дорожке появился принц Блэдд и с хитрой улыбкой на устах принялся раздувать тлеющий канат. За ним сверху наблюдал Сагакс. Стоявший на нижних ступеньках лестницы Крикулус, подавая ему знак, принялся отчаянно кивать головой и махать лапами. По его сигналу Командор, Черк, Крув и Шог взобрались на крепостную стену, а кротоначальник со своей командой взялись за шесты, чтобы поднять котел с медовой овсяной кашей. Перегнувшись через зубчатое ограждение, Трисс увидела, что разбойники, пробиравшиеся к воротам парами, тащат с собой сухостой, масло и деготь. Четверо дюжих выдр подхватили у кротов горячий котел и приподняли его над крепостной стеной.

Припав к воротам, крыса по имени Потрошитель выплеснула на дрова растительное масло. Каково же было ее изумление, когда из-под них до нее донесся жалобный стон: — Ой, ой, мне масло попало в глаз! В ту же самую секунду Командор громко выкрикнул: — Принимайте свой завтрак, негодяи!

Четыре выдры перевернули котел, но шесты вдруг соскользнули, и котел повалился вниз вслед за кашей. Крикулус едва успел отскочить в сторону, когда овсяная жижа полилась из-под ворот.

— Мэлбан, что с тобой? С тобой ничего не случилось?

— Ничего страшного, — вытирая глаз кончиком фартука, ответила лесная мышь. — Просто масло в глаз попало.

Качая головой, аббат настоятель проводил Мэлбан в сторожку и промыл ей глаз.

— Это же надо было такую глупость удумать! Подслушивать, что затевают эти бандиты.

— Представляете, отец настоятель, — стряхивая овсяную кашу с края халата, в сторожке появился Крикулус, — если бы эти звери оставили Рэдволл в покое, они были бы целыми и невредимыми.

За воротами слышались истошные крики. Длинноклык с обожженной спиной покатился кубарем в ров и вскоре оказался посреди зловонной лужи в грязи. За ним последовали Потрошитель и крыса по имени Сумасброд. Спасаясь от града преследовавших их камней, они упали поверх ласки. Раскидав их в стороны, Длинноклык насилу выкарабкался из рва и, качаясь из стороны в сторону, потрусил в сторону костра.

34

Близнецы-колокола аббатства возвестили о завершении очередного дня. Стоял теплый летний вечер. На углу крепостной стены, аббат со своими друзьями обсуждали прошедшие события. Помощники повара развозили несущим караул зверям еду.

— Послушайте, мэм, — остановил Скарум кротиху Фьюррел, — не будете ли вы так любезны подкатить вон ту тележку поближе сюда? Не хочу на этот раз пускать дело на самотек.

— Уж не хочешь ли ты сказать, дорогой, — взглянув на него поверх своих очков, удивился аббат, — что ты сегодня ничего не ел?

— Неужто какую-то жалкую поварешку каши можно назвать едой? — недовольно фыркнул заяц, наворачивая салат с хлебом, сыром, яблочными и картофельными пирожками и запивая их фруктовым напитком. — Мне, дорогой отец настоятель, было, что называется, не до этого. Большую часть дня я возглавлял оборону крепости на восточной стене и все такое прочее. Больше всего меня огорчает, как вы могли так варварски обойтись с овсяной кашей. Скормить такую добротную пищу каким-то собравшимся у ворот бандитам! Это уму непостижимо.

Трисс принесла зайцу чашку с ревеневым киселем.

— Нет, нет, Скарум, — сказала она. — Ты все неправильно понимаешь. Мы использовали овсяную кашу, чтобы не позволить врагам поджечь наши ворота. Опрокинув на них котел с кашей, Командор с выдрами, можно сказать, выиграли бой.

— Такой хороший продукт, — не унимался заяц, — и все коту под хвост. Должен вам заметить, мэм, что, если б командование было поручено мне, я бы такого безобразия ни за что не допустил. Позвольте мне рассказать вам о том, как я расправился с подлыми тварями на восточной стене.

— О нет, не надо, — взвыл от негодования Крув, — твой рассказ уже у всех навяз в ушах.

Но Скарум, не обращая внимания на возглас друга, в очередной раз приступил к своему повествованию.

— Видите ли, настоящий Офицер не потратит и крошки еды, — начал он. — Итак, я приложил ухо к стене и слышу: белый хорек раздает приказы. Ну, хорошо, старик, говорю я себе, удача идет прямо в лапы. И тогда… — Обернувшись, заяц обнаружил, что разговаривает сам с собой. Все его слушатели удалились от него на весьма почтительное расстояние и скучились у западной стены. — Эх вы, неблагодарные свиньи, — пробубнил он себе под нос. — Не цените настоящих героев. Простите, мисс, не увозите далеко эту тележку с едой. Я едва заморил червячка.

Страну Цветущих Мхов, в которой разбил свой лагерь Плагг, оглашали стоны раненых зверей. Розовые глаза принцессы Курды то и дело метали на капитана пиратов презрительные взгляды.

— Значит, так, по-твоему, умеют делать свое дело настоящие разбойники! — фыркнула она. — Выманить у врага котел с овсяной кашей. Умно — нечего сказать. Да к тому же отправить на тот свет моего брата! Что, выходит, кроме этого, больше ни на что не способны твои пираты?

— Это все из-за тебя, — не оставался у нее в долгу Огнехвост. — Все наши беды начались с того дня, как ты ступила на борт. И кончай лить слезы по своему братцу. Небось рада-радешенька, что расчистила себе путь. Да и вообще, твой брат был храбрым парнем, не в пример тебе. Ему просто не повезло, что он угодил прямо под этот чертов котел. А что до тебя, милочка, то я никак не припомню, чтобы твоя команда чем-то сегодня особо отличилась. Кажется, вам дал хорошего жару наш старый приятель-кролик.

Мимо ковылял один из стражников со сломанной задней конечностью. Серебристый лис схватил его за больную лапу и потащил вперед.

— А ну-ка говори, приятель, что там у вас приключилось.

— Принцесса Курда, — начал раненый, — приказала нам проникнуть в аббатство через маленькие восточные ворота. Пока мы пытались это сделать, кролик со своими приятелями сбросил на нас рыболовную сеть. Мы угодили в нее, словно в капкан. Пока мы в ней барахтались, нас сверху обстреливали камнями. Затем на наши головы обрушились железные палки. Кролик звал нас погаными тварями, то и дело приговаривая свое любимое «ей-ей». А мы ничего не могли сделать. Молча лежали в сетях до тех пор, пока они не позволили нам отползти прочь.

Дав крысе хорошего пинка, Плагг поднял свой топор и направил его острием в сторону Курды.

— Ты не имеешь никакого права кривить свои губки, мисс. — Прищурившись, он бросил на принцессу холодный взгляд…— Я слышал, чем ты занималась во время этой заварухи. Отсиживалась в лесу, как последний трус. Я, по крайней мере, вытащил из канавы своих зверей, дабы их не забили там камнями. Верно я говорю, Клык?

— Так точно, капитан, — отозвался Длинноклык, который из-за покрывавших его спину примочек не мог даже пошевелить головой. — Это ты нас спас.

Наступила тяжелая тишина. Крысы-стражники и пираты не сводили глаз со своих предводителей. Наконец Курда, медленно поднявшись с места, угрожающе схватила саблю.

— Еще ни один зверь не посмел называть принцессу королевства Рифтгард трусом.

— Да неужто? — Крепче сжав лапой топор, серебристый лис тоже встал. — А вот я, Плагг Огнехвост, посмел. И могу повторить для тех, кто еще не слышал. Ты сопливая и бесхребетная трусиха.

Раненые звери стали расползаться в разные стороны прочь от повисшей в воздухе опасности. Подняв оружие, Курда с Плаггом, не сводя друг с друга взглядов, стали двигаться по кругу.

— Ах ты, вонючая тварь, — продолжила обмен любезностями Курда. — Рядовой глупый лис, что бы ты ни мнил под своим идиотским именем. Это ты смердишь здесь на всю округу. А знаешь почему? Да потому что боишься меня. Это ты трус!

Издав громкий рев, капитан морских разбойников бросился на Курду с топором. Принцесса взмахнула саблей, но не успела она и ахнуть, как от мощного удара боевого топора та винтом взметнулась в воздух и схоронилась в кустах. Курда кинулась за ней, а Плагг, чтобы преградить ей путь, метнул топор, который угодил глубоко в ствол платана. Лис дернул его за рукоять, но тот крепко засел в дереве и не поддался. Недолго думая, Огнехвост с громким ревом кинулся вслед за Курдой и настиг ее прежде, чем та успела вернуть себе оружие.

Сцепившись зубами и когтями, оба зверя дрались не на жизнь, а на смерть, сминая все на своем пути — траву, листья, кусты. Остальные под их вопли и стоны в восхищении взирали на завораживающее зрелище. Плагг, качаясь, отступал все глубже в подлесок, но, несмотря на кровоточащие раны, сражался как бешеный. с истерическим смехом он в очередной раз бросился на лежащую на спине Курду, которая еще не успела оправиться от его удара. Но стоило ему наклониться над ней, как принцесса брыкнула его четырьмя лапами, и тот, лишившись дыхания, рухнул в кусты.

Пошарив лапами по траве, Курда отыскала саблю. Когда же она обернулась, Плагг, невзирая на полученный удар, уже успел вскочить на задние лапы. Зрители с нетерпением ожидали продолжения развития событий.

Вдруг за спиной лиса послышалось громкое шипение, и кусты раздвинулись. Не успел он обернуться, как три огромные змеи, оглушив его невероятной силы ударом, глубоко вонзили в него свои зубы. С молниеносной быстротой тело Плагга взметнулось высоко в воздух и исчезло в темных кустах.

— Помогитееееее! — Его жалобный крик повис в мрачной тишине леса. Плагг Огнехвост, капитан «Морского струпа», ушел навсегда. Оторопевшая Курда тотчас обронила из дрожащих лап саблю. Все прочие звери — как крысы-стражники, так и пираты, — открыв рты, застыли в немом оцепенении.

— Он забрал нашего капитана, — первым нарушив молчание, захныкал Замараха.

Внезапно команду «Морского струпа» охватила страшная паника.

— Ну и образина! — воскликнула Ригган. — Вы видели это чудовище, мэм?

— Ты можешь взять его след, Ригган? — осведомилась Курда.

— Его может взять любой мало-мальски различающий запахи зверь, — ответила та. — Другой вопрос: кому будет охота это делать?

— Если хочешь жить, — приставив к подбородку ищейки конец сабли, произнесла Курда, — тебе придется отправиться по его следу. Это мой приказ. У этого типа на голове корона Саренго. Она по праву принадлежит мне.

Следующее утро выдалось пасмурным и дождливым. Аббат и Мэлбан вслед за разносчиками завтрака обходили караульных на крепостной стене и раздавали им одеяла.

— Морось скоро закончится, — отсалютовав, произнес Скарум, — еще до полудня.

— Пожалуй, ты прав, — окинув взглядом небо, согласился аббат. — Сегодня утром тебе никто не мешает всласть позавтракать. Не правда ли?

— Что правда, то правда, — зачерпнув большую ложку овсяной каши, ответил тот. — Сегодня делиться своей едой с какими-то бандитами я совсем не собираюсь. Ей-ей, разбойники сегодня утром сюда не сунут носа.

— Ну уж куда им, — усмехнулась Мэлбан. — Ведь ты вчера явил такую храбрость, что всех их насмерть напугал.

— Это мой долг, мэм. — Шаркнув лапой, Скарум отвесил мыши почтительный поклон. — Считаю для себя нескромным об этом даже вспоминать. Но должен заметить, что, если бы негодяи и впрямь дали стрекача, нас бы об этом все равно никто не известил. А стоять тут второй день подряд, да к тому же под дождем, скажу я вам, мало радости.

— Конечно, конечно, мой друг, — сочувственно похлопал зайца по лапе аббат. — Может, тебе лучше пойти в аббатство приглядеть за диббанами. После нескольких дней заточения они стали совершенно неуправляемыми…

Театральным жестом заяц навострил уши, словно услышал что-то подозрительное.

— Что вы, что вы, — запротестовал он. — Оставить бедных зверят без надежный защиты — это, право, не по мне. Враг, как говорится, не дремлет. Кто знает, может, он как раз сейчас подкрадывается к нам. Нет, отец настоятель, если вы не возражаете, я останусь на своем посту. И буду исполнять свой долг до последнего издыхания. Такой уж я уродился, сэр.

Трисс, Шог, Крув и Сагакс сидели неподалеку от Скарума и прекрасно слышали его разговор с аббатом и мышью-архивариусом.

— Нет, вы его только послушайте, — не удержавшись от смеха, сказал Сагакс. — Не говорит, а соловьем поет. С таким языком можно идти хоть к пчелам в улей.

— При условии, если они предварительно накормят его медом, — сухо добавил Крув.

Скарум не слышал, о чем говорили его друзья, но высокомерно фыркнул при взрыве их раскатистого смеха:

— Интересно, чему можно так радоваться в такое мерзкое дождливое утро?

На южной стене аббатства под самодельным навесом, сделанным из натянутых на зубчатое ограждение крепости одеял, несли службу Могак с Крикулусом. До них тоже донесся веселый смех Трисс и ее друзей.

— Приятно слышать, как веселится наша молодежь, — сказал золотистый хомяк, когда к ним подошел аббат. — Знать, у них хорошее настроение. Трисс рассказала мне, что была рабыней в королевстве Рифтгард. Отрадно видеть, что после выпавших на долю этой милой девушки испытаний она не разучилась улыбаться.

— Да, — согласился аббат, поглядев на шутившую в обществе друзей Трисс. — Этой молодой белке судьба уготовила такую особую участь. Взгляните, как она носит меч Мартина Воителя. Думаю, так или иначе, но Трисс оставит свой след в истории нашего аббатства.

— Совершенно с вами согласен, — оторвавшись от миски с кашей, произнес Могак. — Эта девица рождена для великих дел.

35

Лишившись своего предводителя Плагга морские бродяги оказались в полной растерянности. Сбившись в кучу в одном конце лагеря, они, угрюмые, понурые, молча сидели у костра. Курда, обсуждавшая дальнейшие планы с Ворто и Ригган, то и дело бросала презрительные взгляды на мрачных пиратов.

— Посмотрите только на эту шайку пустоголовых кретинов! — процедила она. — От этого жалкого сброда нам никакого толку!

Ворто поспешил согласиться со своей повелительницей.

— Да, мэм, вы, как всегда, правы. Эти придурки ничего толком не умеют — ни пищи промыслить, ни даже костер разложить. Вот уж обуза на нашу голову, да, Ригган?

Однако крыса-ищейка не стала особенно разоряться по поводу злополучных пиратов. Она была хорошо знакома с привычками и нравами, царящими среди подобных искателей приключений, и знала, как использовать их к собственной пользе.

— Может, эти парни и в самом деле малость сбились с панталыку, — буркнула она, — да только они ничем не хуже ваших обожаемых крыс-стражников. По правде говоря, все мы сегодня здорово перепугались. Что ж удивляться, что у них до сих пор поджилки трясутся!

Курда привыкла прислушиваться к словам Ригган, хотя никогда не подавала виду, что ценит ее советы.

— Ну и что нам, по-твоему, делать? — с притворным равнодушием спросила она.

Ригган уже не сомневалась, что Курда сделает в точности так, как она скажет.

— Прежде всего, нам надо хорошенько отдохнуть, — заявила она. — А для этого неплохо найти местечко подальше от этих проклятых змеюк. А там, мэм, прикажите разбить новый лагерь и разложить хороший костер — не два, а один большой костер. Хватит нам распрей между пиратами и стражниками. Нечего держаться особняком. Расставьте караульных, пошлите фуражиров добыть пищу. Пусть весь это сброд увидит, кто здесь главный! Докажите, что вы умеете навести порядок!

Курда слушала, довольно кивая головой.

— Да, да, разумно! — несколько раз повторила она. Ободренная милостивым вниманием принцессы, Ригган продолжала.

— А когда все парни малость очухаются, мы пустим эти морские отбросы в дело, — усмехнулась она. — Я-то уж знаю, мэм, нет такого хлама, из которого нельзя извлечь пользу. Вы ведь решили во что бы то ни стало добыть себе корону, да? Тут уж, понятно, без трупов не обойдется. И чем рисковать жизнью таких верных ваших слуг, как я, Ворто или даже стражники, не лучше ли поставить под удар этих безмозглых пиратов? Предложение Ригган так понравилось принцессе, что она обнажила свои длинные желтые зубы в подобии улыбки.

— Здорово придумано! Мы отделаемся от них, а сами вернемся на их корабле в Рифтгард! — заявила она. — Освободим корабль от пиратов и нагрузим его сокровищами!

— Именно так, мэм, — почтительно склонившись в поклоне, подхватила Ригган. — Прекрасная идея. Прав да, Ворто?

— Да, да, замечательная идея, — поспешно закивал головой капитан крыс-стражников. — Просто блеск!

Курда похлопала по рукоятке сабли.

— У меня все идеи прекрасные, — надменно проронила она. — На то я и принцесса.

Приказ перенести лагерь в другое место ни у кого не вызвал возражений. Для нового лагеря Ригган выбрала просторную и удобную поляну неподалеку от тропы. Со всех сторон новую стоянку окружал еловый лес, воздух здесь был пропитан благоуханием хвои, и зловещий запах почти не чувствовался. С наступлением сумерек хищники приободрились. Посреди поляны ярко запылал костер, а фуражиры принесли полные мешки ягод, съедобных корешков и даже добыли несколько жирных лесных голубей. Ласка Тэззин и ее приятельница-хорек взяли на себя хлопоты по приготовлению ужина. Вскоре ноздри хищников начали щекотать соблазнительные ароматы пищи. Ригган добросовестно исполняла взятую на себя роль примирительницы, пытаясь преодолеть неприязнь между стражниками и пиратами.

— Эй, братва, глядите, стражники-то какие молодчаги! — жизнерадостно вопила она. — Натаскали воды, да еще и нашли несколько птичьих гнезд С яйцами. Подбросьте-ка в костер еще хворосту, парни! У огня нам бояться нечего. Змеи никогда не сунутся к огню. Так что этой ночью мы выспимся на славу. Чем это ты занимаешься, Скамми, приятель?

Горностай усиленно скреб кремнем по большому куску сланца. Оторвавшись от своего занятия, он бросил на Ригган исполненный гордости взгляд.

— Я тут написал что-то вроде стихов о нашем старом добром капитане и славном принце Блэдде. Короче, это типа поэмы в память о них, — сообщил он.

Услышав это, Ворто насмешливо осклабился:

— Написал, говоришь! Кончай заливать! Всякому известно, пираты не умеют писать! Где им, кретинам, научиться грамоте!

Ригган немедленно наступила Ворто на лапу и бросила на него сердитый взгляд.

— Что за напраслину ты возводишь на наших отважных пиратов! — пропела она. — Конечно, Скамми умеет писать. Бьюсь об заклад, он сочинил самые что ни на есть крутые стишки. Прочти их нам, Скамми, дружище!

Команде «Морского струпа» приятно было узнать, что среди них находится грамотей, и к тому же поэт. Со всех сторон понеслись одобрительные возгласы:

— Эй, Скам, прочти свои стишата! Покажи всем, на что способны пираты!

Горностай вышел на ярко освещенное место и начал декламировать — поначалу медленно и неуверенно, но чтение собственного шедевра захватило его, голос звучал все громче и торжественнее.

Капитан Плагг был воином славным И сердце имел золотое. Взмахом одним своего топора Убивал он по двое, по трое. Был он пиратам родным отцом С добрым, отчаянным духом. Каждый был рад его тумакам, Затрещинам и оплеухам. Плачу я, братья, о том, что он Жертвою пал обмана И без хвоста удалился от нас На берега тумана. Горько скорблю о доле его, И думать мне приятно О том, что к заднице Плагга Хвост был приклеен обратно. Мы во вечные веки Потерю не возместим, Но подлым убийцам Плагга Жестоко отомстим! О горькой участи Блэдда Слушайте, братья, рассказ. Он, утонув в овсянке, Покинул безвременно нас. Он обожал овсянку Так же, как вы и я, Но каша была горячей, И слишком сильна струя. Их нежданно-негаданно Подстерегла беда. С принцем и с капитаном Прощаемся мы навсегда!

Наградой поэту послужили бурные овации пиратов, к которым присоединились и крысы-стражники. Поэт низко поклонился. Слушая эти неумелые стихи в честь погибших Плагга и принца Блэдда, некоторые пираты откровенно плакали. Слезы ручьями стекали по их усатым, испещренным шрамами мордам. Стражники, заметив устремленный на них грозный взгляд Ворто, низко склонили голову. Плечи их содрогались, словно они тоже с трудом сдерживали рыдания. На самом деле их пробирал смех. Жирного капризного принца все они терпеть не могли, и смерть его ничуть их не опечалила.

Курда решила, что настал самый подходящий момент выступить с небольшой речью. Она подошла к костру и гордо встала, опираясь на саблю.

— Эй вы, слушайте свою принцессу! — рявкнула она. — Я решила, что это проклятое аббатство нам не нужно. У нас есть дела поважнее! Наш долг — отомстить змеям, мерзким тварям, умертвившим отважного капитана Плагга! Слушайте сюда! Завтра гадюки заплатят нам за все! Я ворвусь в их логово и разорву их на множество кусков. Надеюсь, вы не оставите свою принцессу?

— Дураков среди нас нет. Мы не будем соваться к змеям, — раздался сиплый голос Длинноклыка.

Взгляды всех пиратов устремились на него. Ворто, обнажив копье, бросился к мятежнику.

— Заткнись! — прорычал он. — Не слушайте этого подонка, парни! Слушайте принцессу! Теперь она над вами главная!

Длинноклык выдернул из ножен кинжал и наставил на Ворто.

— Сам заткни свою вонючую пасть! — заорал он. — Зря твоя принцесса над нами раскомандовалась! После гибели капитана я остался на корабле за главного! И если я сказал, что мы не будем соваться к змеюкам, значит, так тому и быть!

Курда взглянула на него, презрительно выпятив губу.

— Ну и трус же ты, приятель! — процедила она. — Где уж такому командовать кораблем. Что, кишка тонка отомстить за капитана? На что же ты годишься после этого? Только воду мутить!

В ответ Длинноклык лишь громко расхохотался. Не ожидавшая подобной реакции Курда несколько растерялась.

— Послушайте, как она дурит нам головы, братва! — заявил Длинноклык. — Оказывается, она души не чаяла в нашем капитане! И теперь не успокоится, пока за него не отомстит! Эй ты, образина белая, мой тебе совет — не считай других глупее себя. Я отлично слышал, о чем ты перешептывалась со своей прихлебательницей Ригган! Тебе покоя не дает корона, что носит одна из змей. Ты спишь и видишь, как напялить ее на свою хитрую башку. А на нашего капитана тебе ровным счетом наплевать! Сокровища, которые хранятся в логове змей, вот что ты хочешь заполучить! Братва, давайте пошлем ее ко всем чертям! Она отдаст нас всех на съедение змеям, лишь бы завладеть сокровищами!

Курда отчаянно пыталась сдержать охватившую ее ярость.

— Да, я не прочь завладеть сокровищами, — подчеркнуто спокойным голосом признала она. — Ас каких это пор сокровища перестали интересовать морских бродяг? Скажу откровенно, мне нужны лишь корона и кольцо — реликвии, с давних пор принадлежавшие нашей великой династии. А все остальное можете забирать себе! Бьюсь об заклад, в логове змей будет чем поживиться!

Свара с принцессой начала доставлять Длинноклыку удовольствие.

— Зря стараешься, грымза красноглазая! — пренебрежительно бросил он. — Не на тех напала. Мы сыты по горло твоими обещаниями. Завтра утром мы отправляемся к нашему кораблю. А ты можешь сражаться со змеями, сколько влезет. Мы пираты, отважные морские бродяги, а не стадо безмозглых идиотов. И заруби на своем белом носу — тебе лучше не становиться нам поперек дороги. Верно, братва?

Команда «Морского струпа» одобрительно зашумела.

— Да, хватит с нас! Надоело таскаться по лесам, полным всяких ядовитых тварей! Вернемся на корабль!

— Будь нашим капитаном, Длинноклык! Отдавай приказы!

— Капитан Плагг сдох бы второй раз, узнай он, что нами командует баба, хотя она и зовет себя принцессой!

Курда, казалось, поникла под шквалом этих громогласных возгласов. Она примирительно опустила саблю. Оскалив зубы в подобии улыбки и пожав плечами, она обошла костер, протягивая Длинноклыку лапу.

— Что ж, приятель, давай кончать базар! Вижу, ты настоящий пират и привык стоять на своем! Что ж, если вы соскучились по морю, туда вам и дорога!

Длинноклык самодовольно хмыкнул.

— Спасибо на добром слове, — усмехнулся он. — А тебе желаю приятной охоты на змей.

Сунув кинжал в ножны, он протянул принцессе лапу.

В следующее мгновение Курда взмахнула саблей в точности так, как делала в Рифтгарде, разрубая на лету подброшенную репу. С быстротой молнии они нанесла два точных удара. Тэззин потянулась к кинжалу, но тут же замерла, почувствовав, как загривка ее коснулось холодное острие.

— Не дергайся, девочка, — раздался над ее ухом приглушенный голос Ригган. — Иначе живо превратишься в падаль.

Курда наступила на обезглавленное туловище Длинноклыка и кончиком сабли поддела его отрубленную лапу. Потом она брезгливо вытерла саблю о траву и бросила, повернувшись к Ворто: — Убери с моих глаз долой эту гадость. Расправившись с мятежником, принцесса растянулась у огня. Ригган и Ворто, расстелив на земле плащи, улеглись по обеим сторонам от своей повелительницы. Прищурившись, принцесса наблюдала, как отблески пламени отражаются в груде оружия, отобранного у морских бродяг ее верными стражниками. Эти жалкие отребья получат свое оружие лишь по ее распоряжению. Курда испустила довольный вздох. — Теперь, когда я показала, на что способна, ни один из пиратов не вякнет против меня, — буркнула она себе под нос. — Кому охота остаться без башки.

— Да, мэм, вы доказали, что вам лучше не перечить, — пробормотала лежавшая рядом Ригган. — Эти недоумки видели собственными глазами, что ваша сабля куда страшнее змеиного жала.

Трисс стояла на северо-западной стене аббатства, с аппетитом поедала горячий овощной суп и смотрела на серебряный серп луны, только что показавшийся из-за небольшой мохнатой тучки. Шог, привалившись к стене спиной, утомленно зевнул и потянулся.

— Похоже, хищники не собираются возвращаться! — заявил он. — Откровенно говоря, я вовсе не горю желанием снова увидеть их мерзкие морды. После того, что мы испытали, неплохо бы как следует отдохнуть.

Скарум опустил на стену свою пустую миску и проворно схватил миску Шога, в которой еще оставался суп. Шог заметил это и снисходительно усмехнулся.

— Кушай, кушай, дружище. Может, если ты съешь побольше супа, перестанешь все время ныть и жаловаться.

Длинные уши зайца возмущенно дернулись.

— Ныть и жаловаться? Ишь что придумал! Ей-ей, хотел бы я знать, кто здесь ноет и жалуется? Неужели доблестный заяц не имеет права посетовать, что ему надоело торчать на стене! Ясен пень, я предпочел бы работать в кухне. Да будет вам известно, у меня прирожденные способности к стряпне. Но этот нахальный брат Гуч заявил, что скорее пустит в кухню банду хищников, чем меня! Вот уж глупость сморозил, так вот!

Лог-а-Лог, не сводивший глаз с ночного мотылька, порхавшего вокруг сверкающего клинка его шпаги, решил утешить молодого зайца.

— Не переживай, дружище Скарум, — сказал он. — Хотя в кухне и обошлись без твоей помощи, утром тебя ожидает славный завтрак. Я попросил Фьюррел запаковать для тебя побольше еды.

Скарум довольно кивнул:

— Ей-ей, славная девчонка эта малышка Фьюррел. Уж кто-кто, а эта маленькая кротиха мне по душе. Вот только я не понял, почему она собирается паковать для меня завтрак. Ясен пень, я могу справиться с едой без всякой упаковки.

Командор, стоявший на стене, наклонился и потеребил зайца за ухо.

— Если до утра хищники не сунутся в аббатство, мы соберем отряд и отправимся в лес на разведку. Надо узнать, далеко ли ушли враги и что они намерены делать. Пойдешь с нами, Скарум? Как сказал Лог-а-Лог, сытный завтрак в дорогу тебе обеспечен.

Заяц, покончивший с супом Шога, попытался завладеть миской Сагакса, однако тут же получил легкий удар по лапе.

— Конечно пойду! — с жаром возопил Скарум. — Ясен пень, я прирожденный разведчик! Ишь до чего здорово вы придумали! Понятно, прогуляться по лесу и нагнать на хищников страху куда приятнее, чем сидеть сиднем на стене, изнывая от голода и скуки.

Сагакс с приветливой улыбкой протянул Скаруму миску. Заяц радостно схватил ее, но тут же уши его обиженно повисли — миска оказалась пустой. Молодой барсук расхохотался, довольный своей шуткой.

Скарум бросил на него ледяной взгляд.

— Подумаешь, как смешно, — заявил он. — Да вы еще пожалеете о своих глупых, плоских шутках, так вот!

36

Все жители аббатства Рэдволл, способные держать оружие в лапах, стояли в карауле на крепостных стенах, и сменить их было некому. Ночные часы тянулись невероятно медленно. Защитники крепости разделились на пары, и пока один стоял в дозоре, другой мог немного подремать. А за крепостными стенами раскинулась Страна Цветущих Мхов, прекрасная и безмятежная. Однако караульные тревожно вглядывались в темноту. Лунные блики, играющие на деревьях, сук, качаемый ветром, — все, казалось, предвещало новую атаку хищников.

Трисс не сводила глаз с простиравшейся перед ней безмолвной долины. Беспокойные мысли вихрем проносились у нее в голове. Она вспоминала друзей, которых оставила на холодных и угрюмых берегах Рифтгарда. Как горько думать о том, что они все еще томятся в рабстве! Агарну, толстый белый король, по-прежнему хромает на своей деревянной ноге. Наверняка его злобный ум изобретает все новые мучения для несчастных пленников, вынужденных выполнять все его прихоти. Вспомнилась Трисс и клятва, которую она дала бедному старому Друфо.

Трисс; погладила рукоятку чудесного меча Мартина. Мысленно она вновь принесла клятву непременно вернуться в Рифтгард и освободить невольников. Дух Мартина Воителя помог ей переправиться через моря и добраться до Рэдволла. Она выполнит свой долг. Она поможет своим новым друзьям защитить аббатство и одержать победу над силами зла. Но настанет день, когда лапа Трисс вновь ступит на каменистый берег Рифтгарда. И тогда она отомстит за гибель Друфо. Отомстит за гибель своего отца, Рокка Аррема, которого ей ни разу не довелось увидеть.

Утро уже сменилось днем, а никаких признаков того, что хищники намерены вновь напасть на Рэдволл, не наблюдалось. Командор и Лог-а-Лог поделились с аббатом Эподемусом своими планами. Они считали, что в лес, окружающий аббатство, следует послать вооруженный отряд. Необходимо узнать, что заставило вольных бродяг и крыс-стражников внезапно прекратить наступление и скрыться в неизвестном направлении.

Надо было решить, кто пойдет в разведку, а кто останется защищать аббатство. Трисс была приятно удивлена, когда к ней обратились за советом. В результате все согласились, что Скаруму, а также Гердлу Спринку и всем землеройкам, что прибыли вместе с Мимси и Галифом, лучше остаться в крепости. У большинства из них были здесь семьи. Разумеется, останутся дома и слишком молодые жители Рэдволла, и слишком старые для длительного похода. Трисс настаивала на том, что в помощь Скаруму и Гердлу в аббатстве необходимо оставить хотя бы еще одного сильного и крепкого воина. Шог, Крув, Черк и Рамбол стали тянуть жребий, и охранять аббатство выпало морской выдре.

Узнав, что ему не придется участвовать в походе, Крув очень расстроился, однако постарался не подавать виду.

— Ха, ребята, защищать крепость от врагов — это для меня плевая ерунда, — заявил он. — А вот защитить кухонные запасы от набегов обжоры Скарума будет куда труднее.

Похоронив убитых хищников и отчистив овсянку с ворот, кротоначальник и его команда выстроились вдоль тропы. Почесывая морду толстым рабочим когтем, кротоначальник наблюдал, как отряд разведчиков покидает аббатство.

— Урр, урр, удачи вам, рребята. Только будьте осторожнее. Вррагам спуску не давайте, но свои шкурры беррегите, — рокотал он.

Оставшиеся жители Рэдволла собрались у западной стены. В полдень аббатство покинул отряд, который возглавляли Командор, Лог-а-Лог, Трисс и Сагакс. Землеройки из Гуосима составляли основное ядро отряда. За ними следовали три выдры. Аббат, стоя на стене рядом со Скарумом и Крувом, махал лапой вслед разведчикам. Заяц кричал им напутствия:

— Слышь, ребята, задайте хищникам перцу! И смотрите, берегите свои съестные припасы от этого пройдохи Сагакса. А то он мигом их сожрет. Барсук, он, ясен пень, тот же боров! Только и думает, как набить брюхо!

Трисс отдала аббату честь.

— Не волнуйтесь, отец Эподемус, меч Мартина вернется домой в целости и сохранности!

— Я в этом не сомневаюсь, дитя мое, — с улыбкой ответил Эподемус.

За время, проведенное в Рэдволле, Шог и Крув успели крепко сдружиться.

— Эй, приятель, возвращайся скорее! — крикнул Крув вслед своему закадычному товарищу. — Я попрошу брата Гуча сварить похлебку из креветок и кореньев, и мы с тобой славно попируем,.

Услышав слова морской выдры, Шог широко улыбнулся.

— Хорошая мысль, дружище. Похлебка из креветок и кореньев — это здорово. Уж мы с тобой набьем животы до отказа.

Кротоначальник и его команда по-прежнему стояли вдоль тропы. Наконец последний боец скрылся в лесу. Тогда Скарум вспомнил, что остался за командира, и решил показать, на что способен!

— Внимание, внимание, — громогласно изрек он. — Всем кротам немедленно войти внутрь и запереть ворота. Действовать без промедления!

Повернувшись к Круву, заяц лихо отдал ему салют.

— Ей-ей, приятель, со здешним народом иначе нельзя. К военному делу они непривычные. Без командира и не сообразят, что делать.

Взгляд морской выдры по-прежнему был устремлен на облако пыли, которое оставил за собой отряд.

— Да, правда твоя, приятель, — рассеянно согласился Крув. — Здешние жители к военному делу не привыкли. Но ничего, с таким командиром, как ты, мы все не пропадем!

Два пирата, крыса Потрошитель и ласка Тэззин, оказались в авангарде отряда хищников, который быстро продвигался по лесу. Вокруг царила тишина, лишь солнечные лучи играли на ветвях деревьев. Оглядевшись по сторонам, Потрошитель покачал головой и буркнул:

— Бьюсь об заклад, принцесса на словах храбрится, а на деле дрожит за свою белую шкуру.

Тэззин бросила быстрый взгляд назад:

— Да, парень, ты угадал. Вокруг принцессы — куча стражников с копьями и пиками. Она ведь не такая дура, как мы с тобой. Не собирается пускать себя на корм змеям. Правда, эта пройдоха Ригган, та, что у принцессы типа ищейки, идет впереди. И если на нас нападут змеи, первый укус получит она.

Однако Потрошитель полагал иначе:

— Да уж если мы наткнемся на змей, нам, понятно, отдадут оружие и прикажут взять их логово приступом. Только я, короче, не собираюсь связываться с этими ползучими тварями. Не такой я дурак. Пусть стражники добывают корону для своей принцессы.

Тэззин окинула глазами стройные ряды хищников и заметила:

— Ты же видел, как Курда разделалась с беднягой Длинноклыком. С Курдой лучше не базарить. У нее не заржавеет прикончить всякого своей саблей. Если бы капитана Плагга не сожрали змеи, принцесса, верняк, сама снесла бы ему башку. По этой части она мастерица!

Предусмотрительная Курда не только окружила себя крысами-стражниками. Разделив безоружных вольных бродяг на две группы, она приказала им двигаться впереди и сзади отряда. Принцесса, как и остальные, была напугана столкновением с ядовитыми змеями. Однако страх не лишил ее здравомыслия, и она продолжала обсуждать с Ворто свои соображения по поводу дальнейших действий:

— Когда Ригган обнаружит логово змей, немедленно верни оружие этим паршивым пиратам. Всякому ясно, многие из них сложат головы в схватке со змеями. И кто тогда вернет мне мою корону?

Но Ворто уже обдумал новый план и сейчас решил познакомить с ним принцессу:

— Ваше высочество, нет никакой надобности возвращать этим горлопанам оружие. Я так прикинул, куда лучше привязать одного из вольных бродяг перед самым змеиным логовом. А мы заляжем где-нибудь в стороне и спокойненько подождем, пока змеюки выползут, чтобы его сожрать. А когда они займутся бедолагой, мы вышлем вперед пиратов, и те в два счета прикончат ползучих тварей.

Предложение капитана пришлось Курде по душе:

— Неплохо придумано! Вижу, котелок у тебя варит. А когда со змеюками будут покончено, стражники ворвутся в пустое логово и заберут мою корону. Потом, когда мы убедимся, что все змеюки мертвы, ты отыщешь кольцо! Так тому и быть!

Ворто не слишком улыбалась перспектива бродить по змеиной берлоге в поисках монаршего кольца. Однако он не стал возражать, смекнув, что сможет взять с собой кого-нибудь из уцелевших пиратов и заставить его разведывать путь. Спору нет, башка у него варит здорово, усмехнулся он про себя. Не всякий сумеет придумать такой удачный и безопасный план! И принести в жертву придется сущую ерунду — всего лишь команду «Морского струпа».

Разведчики из отряда Лог-а-Лога с легкостью взяли след и вскоре оказались на том самом месте, где минувшей ночью хищники разбили лагерь. Землеройки из Гуосима быстро произвели раскопки.

— Здесь был казнен один из пиратов, ласка, — сообщили они. — Бедолаге отрубили голову и лапу. Видно, эти подонки сильно повздорили между собой.

Сагакс с усилием вытащил боевой топор капитана Плагга, застрявший в стволе сикомора. Сжав оружие в мощной лапе, он взмахнул им.

— Вот это топор так топор, — довольно изрек он, — Мне он как раз под стать.

Трисс с изумлением наблюдала, как барсук поигрывает тяжеленным топором.

— Да, Сагакс, ты прав, тебе он под стать, — заметила она. — Вряд ли кто-нибудь еще будет претендовать на этот топор. Из всех нас ты один в состоянии его поднять. Не говоря уж о том, чтобы взмахнуть им.

Помешивая шпагой пепел остывшего костра, Лог-а-Лог слушал сообщение одного из своих разведчиков.

— Шеф, запах гадюк определяется довольно отчетливо. Конечно, он уже начал выветриваться. Однако можно проследить, куда направились змеи. Не иначе, хищники идут за ними.

Вытерев кончик шпаги, командир Гуосима заявил:

— Пусть хищники преследуют змей, а мы будем преследовать хищников. И не забывайте об осторожности. Если увидите что-то необычное, сразу дайте знать. Мы будем поблизости.

Шог разворошил потухшие поленья и, потерев кремень о трут, высек сноп искр. Полено, наблюдавший за его действиями, одобрительно кивнул:

— Правильно, дружище. Нам всем не худо передохнуть у костра. Догнать этих прохвостов мы, ясное дело, всегда успеем.

Шог вытащил из походной сумки хлеб и сыр.

— Я так полагаю, если хищники идут по следу змей, нам торопиться некуда. Пусть разберутся между собой. Нам совершенно ни к чему подоспеть в самый разгар схватки хищников с гадюками.

Лог-а-Лог подмигнул Трисс:

— Ох, мисс, у твоего приятеля ума палата. Что ни скажет, все верно. Ладно, настало время как следует перекусить.

Белочка уселась рядом с Шогом и Могаком. Хомяк бормотал себе под нос загадочное стихотворение с карты, которое помнил наизусть.

Полуденное солнце ярко светит для тебя. Меж склоненным пеплом и отравленным золотом Находится спрятанная зеленая скала, Зримая только острым оком.

Даже тем, кто жил в аббатстве недавно, эта таинственная поэма была хорошо знакома. Во время долгих часов, проведенных в дозоре на крепостных стенах, они много раз слышали связанную с ней историю. Могак, сосредоточенно насупив брови, несколько раз повторил стихотворные строчки. Трисс передала ему ломоть хлеба с сыром.

— Пошевелите мозгами, ребята, — обратилась она к сидевшим у костра. — Рано или поздно мы непременно найдем ответ.

Золотистый хомячок, набрав за щеки побольше еды, обнажил зубы в улыбке.

— Ох, мисс, не знаю, удастся ли мне разгадать такую мудреную загадку, разве только друзья помогут. Уж конечно, жители Рэдволла — настоящие знатоки по части деревьев. Командор уже объяснил мне, что склоненный — это всего-навсего ясень. А что такое отравленное золото и зеленая скала, ума не приложу. Урр, урр, даже юной Черк это невдомек. А уж она по части учености даст сто очков вперед всем нам, вместе взятым.

Шог услыхал слова хомячка, и глаза его блеснули гордым огоньком.

— Ты прав, дружище. Мы, выдры, страсть до чего умны и сообразительны! Все другие звери по сравнению с нами — неразумные детеныши!

Могак с надеждой взглянул на него.

— Шог, так, может, ты разгадаешь загадку? Шог развел лапами и смущенно забормотал:

— Ну, так сразу я не могу. Спору нет, мы, выдры, умны, но сам-то я, говоря по правде, не слишком блещу ученостью. Вот Черк, она совсем другое дело…

Трисс захлопала в ладоши, подбадривая друга: — Чего ты вдруг заробел, Шог! Как говорится, попытка не пытка. Скажи, что ты об этом думаешь?

Шог уставился на огонь, задумчиво почесывая подбородок когтем.

— Ну, я смекаю так, — неуверенно протянул он. — Мы ищем какой-то зеленый камень. И к нему нас приведет полуденное солнце. Но вся загвоздка тут во второй строке. «Между склоненным пеплом и отравленным золотом». А ты что скажешь, Трисс?

Белочка мысленно повторила про себя вторую строчку стихотворения и сказала:

— Что такое склоненный пепел, догадаться нетрудно. Пепельным деревом называют ясень. Но вот отравленное золото… А что если это тоже дерево? С ядовитыми плодами золотистого цвета. Или, может, цветы у него золотистые.

Глаза Могака вспыхнули радостью.

— Молодец, Трисс! Наверняка это дерево!

Шог заметил, что все остальные звери, сидевшие у костра, с интересом прислушиваются к их разговору. При этом они не забывали и о еде. Тогда Шог решил обратиться к ним за помощью.

— Эй, ребята, слышал кто-нибудь о дереве с ядовитыми плодами или цветами золотистого цвета?

Лог-а-Лог указал на землеройку с чрезвычайно серьезной мордой.

— Грифти, ты ведь знаешь пропасть стишков и песен о деревьях и всякой всячине. Твоя матушка здорово разбиралась в растениях. Она ведь лечила травами всякие хвори, верно?

Тот, кого звали Грифти, пошевелил горящие поленья палкой.

— Такой искусной целительницы, какой была моя матушка, не сыскать во всей Стране Цветущих Мхов, — заявил он. — Она знала наперечет все травы, цветы, кусты и деревья. И готовила из них замечательные снадобья.

— Ну и что ты нам можешь сообщить о ядовитых деревьях? — настаивал Лог-а-Лог.

По-прежнему помешивая палкой в костре, Грифти погрузился в размышления.

— Деревья, деревья. Дайте подумать. Я могу рассказать вам любопытное стихотворение о деревьях. Может, с его помощью мы сумеем разгадать загадку?

Несколько мгновений Грифти, наморщив лоб, припоминал стихотворение. Затем он поднял глаза от огня и принялся читать нараспев.

Деревья — старые друзья, Их очень долги дни. Их кроны густы, а стволы толсты, И учат нас они. Всем лесом правит мощный дуб, Он кроной помавает, И желуди дает нам есть, И тенью укрывает. Каштан дает каштаны, У клена сладкий сок, А у рябины наберем Мы ягод туесок. Из вишни с можжевельником, Известно нам давно, Получится отличное Осеннее вино. Но есть в лесу растения, Красивы, плодовиты, Но надо опасаться их, Поскольку ядовиты. Бегите волчьей ягоды, А также белены - Мы ни плодов, ни листиков Их кушать не должны! Кто этого не знает И знать не хочет, тот В мучениях ужасных, Попробовав, умрет.

Когда Грифти смолк, Шог радостно хлопнул по земле своим широким хвостом.

— Урра-ра, уррра, ясно как день! Есть одно дерево, называется «золотой дождь»! И у него ядовитые цветы золотистого цвета! Теперь осталась сущая ерунда — найти место, где этот самый золотой дождь переплетается с согнутым ясенем!

Могак потянул Трисс за платье.

— А на что он похож, это самый золотой дождь? — спросил он.

— Дерево это невысокое, но очень стройное, — пояснила белочка. — У него маленькие листики в форме наконечника пики, а с каждой ветки свисают гроздья ярко-желтых цветов. И все это дерево ядовито — не только цветы, но и листья, и кора, и даже древесина.

Тут Лог-а-Лог отдал приказ своим разведчикам:

— Ребята, живо сгоняйте в лес, поищите там «золотой дождь»! Увидите, осторожно сорвите ветку и принесите старине Могаку. Ну, одна лапа здесь, другая там!

Рвение, с которым землеройки бросились выполнять распоряжение своего командира, удивило Трисс. Прошло всего несколько минут, и одна из землероек вернулась, сжимая в лапе ветку, покрытую восхитительно красивыми золотистыми цветами. Чтобы не отравиться, она предусмотрительно обернула конец ветки листьями щавеля.

Стоило Могаку увидеть ветку, как он в возбуждении подскочил на месте.

— Да, да, я уже видел такое дерево! — заверещал он. — Все сплошь покрыто желтыми цветами. Я видел его, видел!

Волнение хомячка передалось и обычно невозмутимому Шогу:

— Где ты его видел, дружище, где? Могак перестал наконец скакать и заявил:

— Э-э, ну так сразу мне трудно вспомнить. Но не волнуйтесь, ребята, я вспомню обязательно. Где-то в лесу, к востоку от того места, где вы меня нашли. Там еще убили старую сову. Ну, когда я увижу это место своими глазами, я сразу вспомню.

— Ясное дело, вспомнишь, — покачал головой Лог-а-Лог. — Только для того, чтобы тебе увидеть это место своими глазами, его прежде надо найти, вот в чем загвоздка. Вряд ли оно встретится нам на пути. Ведь сейчас, понимаешь сам, мы должны преследовать хищников.

Сидевшие у костра звери на несколько мгновений смолкли.

— Ребята, куда разумнее нам отправиться на поиски ясеня и «золотого дождя», — нарушил молчание жизнерадостный голос Черк. — Если хищники проследят змей до самого логова, они, конечно, влезут туда через главный вход. А мы отыщем другой лаз! Внезапно нагрянем и застанем их всех врасплох!

Сагакс, который до сей поры сосредоточенно точил лезвие боевого топора, поднял голову к небу:

— Могак, а далеко отсюда эти два переплетенных дерева?

Хомяк задумчиво почесал ухо:

— Далековато, далековато. Я так прикидываю, идти туда пришлось бы все утро.

Лог-а-Лог с размаху вонзил шпагу в землю.

— Что ж, решено! Переночуем здесь, а завтра на рассвете двинемся в путь. Думаю, мы успеем оказаться в нужном месте раньше полудня!

37

Сложенные из красного песчаника стены крепости Рэдволл еще хранили тепло после жаркого летнего дня. Вечернюю тишину нарушали лишь заливистые трели черных дроздов. Аббату Эподемусу казалось, что он вновь вернулся в детство. Малышня затеяла у пруда игры, и аббат резвился вместе с детворой. Отец Эподемус вовсе не считал, что веселиться ему не по летам. Подоткнув полу своей длинной сутаны, он носился по мелководью. Спору нет, старик-мышь представлял собой довольно забавное зрелище, но его это ничуть не волновало. Пуская по воде камешки, аббат весь голос считал:

— Три, четыре, пять! Все видели, мой камешек шлепнулся шесть раз!

Кротенок Раггам подозрительно посмотрел на аббата.

— Упрр, сэр, так не пройдет! Вы насчитали всего пять раз, а говорите — шесть! Я прав, Мэлбан?

Мышь-целительница, которая сидела на поросшем травой берегу рядом с Крикулусом и Мемм, поддержала маленького крота:

— Я тоже видела, Раггам, камешек отца Эподемуса ударился о воду всего пять раз! Твой рекорд по-прежнему не побит. А вы, отец аббат, впредь считайте внимательнее.

В ответ аббат Эподемус, к немалому удовольствию малышни, высунул язык.

— Я тебя насквозь вижу, старая ты плутовка! — проворчал он. — Ты просто не хочешь, чтобы приз достался мне. Думаешь, если Раггам выиграет больше всех засахаренных каштанов, он с тобой поделится. Поэтому-то ты с ним заодно.

Крикулус строго посмотрел на аббата поверх очков.

— Засахаренный каштан получает только тот, чей камешек ударится о воду шесть раз, — изрек он. — А ваш камешек, отец аббат, ударился только пять! Я считал сам. Так что не надо жульничать!

Аббат изобразил неутешное горе.

— Да, я вижу, вы сговорились! — возопил он. — Вы оба заодно с Раггамом! Мемм Флэкери, я знаю, ты честная зайчиха! Заступись за меня! Скажи, что мой камешек шлепнулся шесть раз!

— И не подумаю! — заявила зайчиха-няня, пошевелив своими длинными ушами. — Ох, аббат Эподемус, в вашем возрасте и жульничать! Вот уж стыдно так стыдно. И куда только катится Рэдволл!

Отец Гуч, появившийся в сопровождении своей помощницы, юной кротихи Фьюррел, положил конец спору.

— Зря препираетесь! — провозгласил он. — Все равно никому ничего не достанется. Все мои замечательные засахаренные каштаны украдены.

Услышав это, аббат выбрался из воды и одернул свою мокрую сутану.

— Украдены? Да что ты говоришь, Гуч? Ты уверен, что каштаны именно украли?

Кротиха Фьюррел помогла аббату подняться на крутой берег.

— Урр, урр, сэр, Гуч прав. Я видела, как он поставил тарелку с каштанами на стол, чтобы остудить.

— А через минуту они исчезли! — добавил Гуч, сокрушенно разведя лапами.

Подбоченясь, Мемм сверлила глазами тех своих подопечных, которые, по ее мнению, были способны на столь тяжкое преступление.

— Ну-ка сознавайтесь, безобразники, кто из вас, вместо того чтобы играть в камешки, шатался около кухни? — потребовала она.

В самой середине пруда из воды показалось голова морской выдры. Крув, который во время игры следил за малышами, быстро поплыл к берегу.

— Мэм, я глаз не сводил с детворы, — сообщил он. — И точно могу сказать, никто из них не отлучался от пруда. Думаю, ребятня здесь ни при чем. С каштанами наверняка расправился кое-кто другой. Где Скарум, вот в чем вопрос?

Аббат недоверчиво посмотрел на морскую выдру.

— Скарум? Но, Крув, неужели ты хочешь сказать…

— Да, именно это я и хочу сказать, — решительно кивнул Крув. — Бьюсь об заклад, Скарум уничтожил все засахаренные каштаны до единого. Зайцы все не дураки пожрать, прошу прощения, мисс Мемм! Но уж такого обжоры, как Скарум, свет еще не видывал. Пойдемте отыщем его поскорей! Может, сумеем спасти каштан-другой!

Тем временем молодой заяц мирно храпел в перевернутой тачке у входа во фруктовый сад. Засахаренный каштан, прилипший к его подбородку, медовый крем, облепивший усы, и следы ягодного повидла и кленового сиропа, темневшие на его белом пушистом брюхе, неопровержимо доказывали — подозрения, павшие на Скарума, далеко не напрасны.

Когда Крув коснулся лапой его уха, заяц лишь сонно забормотал:

— Иди отсюда прочь, приятель. Я ничего тебе на дам. Хочешь полакомиться, сам промысли себе что-нибудь вкусненькое, так вот!

Тут Мемм, выйдя из терпения, одним движением сильной лапы перевернула тачку, так что заяц свалился на землю. Очнувшись наконец от сладкой дремы, он заморгал, протирая глаза.

— Ну, вы даете, ребята. Нельзя ли поосторожнее! Если вам понадобился ваш старина Скарум, ваш боевой командир, ясен пень, вовсе не обязательно швырять его оземь. Достаточно легонько потрясти, и сон с него мигом соскочит. Но что стряслось, хотел бы я знать? Почему у вас всех такие унылые морды, словно вы наелись маринованных лягушек? Неужели к нам движутся полчища врагов?

Мемм, недолго думая, схватила и подняла Скарума за уши.

— Эй, боевой командир, не скажешь ли нам, куда пропали засахаренные каштаны?

Скарум замахал лапами.

— О каких таких каштанах вы говорите, мэм? И почему я должен знать, куда они запропастились? Ей-ей, мое дело — оборонять крепость от врагов, а обо всяких там сладостях, ясен пень, я не имею ни малейшего понятия. Честно говоря, я даже плохо представляю, как они выглядят, эти ваши каштаны.

Крув, потеряв терпение, отодрал сладкий каштан, прилипший к подбородку зайца, и прилепил его прямо к носу Скарума. Скарум вздрогнул от неожиданности. Крув меж тем вытер кленовый сироп с усов зайца и размазал сладкие полосы по его растерянной морде. При этом он смотрел прямо в глаза застигнутому врасплох сладкоежке.

— Вижу, ты мастер не только уплетать засахаренные каштаны, но еще и вешать лапшу на чужие уши, — приговаривал Крув. — Только лучше тебе хорошенько запомнить — правда всегда выходит наружу. И если ты набедокурил — умей держать ответ.

Скарум нахально улыбнулся.

— Слышь, ты об этих крошечных жалких конфетках? Ей-ей, нашел из-за чего шум поднимать. Я про них и думать забыл. Просто шел мимо кухни да сунул пригоршню себе в рот. Вот уж не думал, что вы устроите скандал из-за такой малости. Неужели ваш боевой командир, доблестный заяц, не имеет права чуток полакомиться?

— Говоришь, боевой командир, ты съел чуток? Всего лишь пригоршню? — уточнил аббат.

— Ясен пень, а как же иначе? — с пылом закивал Скарум. — Ту малость, которую я проглотил, и пригоршней назвать трудно. Так, пара-тройка этих самых… засахаренных каштанов. А куда девалось все остальное, ума не приложу. Не иначе, тут не обошлось без кротов. Эти обжоры только и смотрят, как бы что-нибудь стибрить. Вот уж верно говорят, маленькие да удаленькие. Особенно по части еды. Так что с ними и разбирайтесь. А я пойду по своим командирским делам. Дел у меня по уши. По те самые длинные уши, за которые вы меня почему-то держите. Думаю, пора вам меня отпустить.

Однако Мемм и Крув, каждый из которых держал по уху Скарума, не собирались разжимать лап. Они потащили его к зданию аббатства, где Мэлбан, невзирая на возмущенные вопли зайца, хорошенько его отшлепала.

— Ах ты, ненасытная утроба! — приговаривала она при этом. — В заботах о своем прожорливом брюхе позабыл и про стыд, и про совесть! Разве ты не знал, что эти каштаны предназначались для детворы! Самая большая порция должна была достаться тому, кто ловчее всего бросит камешек. А ты, негодник, лишил малышей удовольствия! И при этом, как я посмотрю, горд, весел и доволен собой! Ну ничего, сейчас я тебя так отделаю, что ты кухню будешь за версту обходить.

Наконец аббат, стоявший у дверей, решил, что зад Скарума пострадал достаточно, и пришел зайцу на выручку.

— Спасибо, Мемм и Крув. Думаю, с него хватит. А теперь, мистер Скарум, следуй за мной.

И он удалился в свою келью. За ним понуро брел Скарум. Когда дверь захлопнулась, детвора, толпившаяся перед домом, начала делиться предположениями.

— Урр, УРР, что же теперь будет со Скарумом? — шепотом спросил кротенок Раггам. — Неужели аббат съест его за то, что тот сожрал наши каштаны?

Мышонок Тарфи считал подобное наказание чрезмерно строгим.

— Не, есть его аббат не будет, — заверил он кротенка. — Наверняка аббат просто отрубит ему хвост. А потом отправит спать без ужина! Бедный Скарум, мне его жалко.

Мемм подошла к мышонку и вытерла ему слезы.

— За хвост этого балбеса можете не беспокоиться! — заявила она. — Как и за него самого. Наш аббат — добрая душа. И Скарум, всякому понятно, слишком легко отделается.

Детвора недолго переживала утрату засахаренных каштанов. Тем же вечером брат Гуч и Фьюррел вынесли во фруктовый сад огромное блюдо этого лакомства, да еще и кувшин с земляничной водой. С радостным визгом малышня расселась за столом. Аббат Эподемус тоже за обе щеки уплетал угощение. Покончив с каштанами, детвора окружила аббата. Все желали узнать, какому наказанию он подверг прожорливого зайца. Шум и гам стоял такой, что аббат вскинул лапу, призывая малышей к тишине.

— Хотя, разумеется, Скарум поступил очень скверно, я не стал отрубать ему хвост, — сообщил он. — Конечно, можно было сварить из него суп, но я счел это излишне строгой карой.

— Но как же тогда вы поступили с ним, отец аббат? — подпрыгивая на месте от любопытства, пискнула Биккл.

— Прежде всего, в течение трех дней ему придется довольствоваться самой простой и скромной пищей, а точнее говоря, листьями салата и водой, — важно изрек аббат. — К тому же я приказал ему навести порядок в вашем дортуаре. Сами знаете, работа эта не из легких. Сейчас Скарум уже отправился туда с ведром, тряпкой; и веником. Ему предстоит дочиста отмыть пол, стены, окна — словом, все. После этого он должен застелить постели свежим бельем, а грязное выстирать. Думаю, подобное занятие пойдет ему на пользу. Крув довольно усмехнулся.

— Так, значит, отец аббат, три дня старина Скарум будет грызть зеленые листики и запивать их холодной водичкой? Ох и вой же он поднимет! Наверняка распугает всех хищников в округе! Они, пожалуй, решат, что у нас здесь поселился голодный волк. Так что нам и обороняться не придется!

— Кстати об обороне, — кивнул головой старик-мышь. — Так как Скарум совершил серьезный проступок, я отстранил его от командования. Крув, теперь за главного будешь ты. Организуй караул на стенах. Все остальные сегодня будут ночевать здесь, в саду. Ночь прекрасная, теплая. Спать на свежем воздухе очень полезно для здоровья. К тому же здесь мы не услышим причитаний и жалоб Скарума.

Детвора встретила слова аббата радостными криками. Предстоящий ночлег в саду казался малышам увлекательным приключением. Сестра Вернал, Мимси и Мемм, напротив, обменялись грустными взглядами. Они догадывались, что этой ночью забот им прибавится — уследить за проказливой малышней в саду куда труднее, чем в дортуаре.

Первые рассветные блики зажглись на светлом небе. Близился новый летний день, жаркий и прекрасный. Солнечный луч разрезал сумрак, царивший в Брокхолле, Барсучьем Доме. Салишш размотал свои кольца, тихонько толкнув двух других гадюк своим тупым носом.

— Шш-шш! — прошипел он. — Тишше! Кто-то ходит рядом. Надо посмотреть!

Первой жертвой Курда выбрала тощего и совершенно никчемного на вид пирата, старую крысу по имени Видж. Всем прочие члены команды «Морского спрута», по-прежнему безоружные, безропотно наблюдали, как Ворто и три стражника схватили бедолагу Виджа и, не обращая внимания на его пронзительный визг, потащили к логову змей. Когда Видж увидал кол, врытый глубоко в землю, и смекнул, какая участь его ожидает, он принялся упираться всеми четырьмя лапами и отчаянно вопить:

— Эй, братва, ко мне! Не позволяйте этим ублюдкам погубить старого пирата! Помогите, черт вас дери, помогите!

Однако мощный удар в челюсть, который Ворто нанес концом пики, заставил старую крысу заткнуться. Стражники окружили вольных бродяг со всех сторон, наставив на них копья, а Курда меж тем обратилась к ним с прочувствованной речью.

— От этого шелудивого доходяги все равно никакого толку, — заявила она. — Пусть сослужит мне последнюю службу. А если кто хочет его спасти, может занять его место. Усекли, недоумки?

И испуганным морским разбойникам оставалось лишь склонить головы в знак согласия. Тем временем Ворто скрутил веревкой лапы Виджа и набросил петлю на шею старого пирата. Конец веревки он крепко-накрепко привязал к деревянному колышку.

Ригган подала знак всем отойти подальше и скрыться в лесных зарослях. Пиратов разделили на группы, каждую из которых охраняли два вооруженных до зубов стражника. Принцесса Курда удобно растянулась на ложе из папоротника. Ворто и Ригган устроились по обеим сторонам от своей госпожи. С наблюдательного пункта, занятого принцессой, был прекрасно виден вход в змеиное логово. Саблю Курда держала наготове.

— Теперь нам осталось только подождать! — заявила она. Гадюки, подползшие к самой двери, расположенной меж корней старого дуба, видели все, что происходило поблизости от их жилища.

— Они осставили нам поесссть, — радостно прошипела Сесстра. — Значит, они нассс боятся.

Ее брат Харссакс плотоядно высунул свой длинный раздвоенный язык.

— Брат Салишш, как ссстранно — состоит мне увидеть еду, и я сссразу хочу есссть.

Салишш был значительно длиннее и толще, чем его брат и сестра. Он отполз в глубь логова, увлекая их за собой. Жезл Саренго позвякивал проржавевшими цепями. Удалившись от дверей на безопасное расстояние, Салишш остановился и сердито зашипел:

— Неужели вы не можете сссобразить — это ловушшшка. Мы не будем ессть эту гадосссть. Мы осстанемся здессь. День ссегодня теплый. К полудню им надоессст ждать. Весе они уссснут. Тогда мы бысссстро выесскочим и рассправимся с этой сстарой крыссой. Вы утащите его в логово. А я буду на ссстраже. И если кто попытается на нассс напассть, я с ним разберусссь!

Трисс оставила свое место в строю и устремилась в авангард отряда, чтобы поговорить с Могаком. Бодро перебирая короткими лапками, старый хомяк поглядывал по сторонам, выискивая знакомые приметы.

— Хр-р, мисс, мы идем в верном направлении, — довольно проурчал он, увидев Трисс. — Погляди, как часто здесь встречается «золотой дождь».

И верно, среди густой зелени то и дело виднелись гроздья ярко-золотистых цветов.

— А ты точно узнаешь, где то самое место? — спросила белочка.

— Как только я там окажусь, узнаю наверняка, — заверил хомяк. — Можешь не сомневаться.

Поравнявшийся с ними Командор, судя по всему, не разделял уверенности хомяка.

— Что-то мы слишком сильно отклонились к востоку от того места, где я нашел фонари и плащи, — пробурчал он. — Эй, Могак, ты часом не заплутал? Смотри, как бы нам не пришлось по твоей милости зря мерить дорогу лапами.

Золотистый хомяк неожиданно остановился.

— Ребята, ребята, какая удача! — возбужденно заверещал он. — Глядите, вот он, склоненный ясень. Что я вам говорил!

И в самом деле, перед разведчиками открылось необычайное зрелище. По какой-то неизвестной прихоти природы ясень согнулся под странным углом, и склоненный его ствол оказался зажатым между раздвоенным «золотым дождем». Ясень, более сильный и крепкий, пригнул «золотой дождь» к земле. Сплетенные деревья образовывали подобие креста.

Командор опустил подбородок как раз на то место, где стволы соединялись, и вгляделся в даль.

— Я ничего толком не могу разглядеть, — разочарованно протянул он. — Солнце бьет мне прямо в глаза.

Черк в ответ только покачала головой.

— Попробуй обойти деревья с другой стороны и посмотри, что видно оттуда, — предложила она.

— Ох, ну до чего умна наша Черк, — восхищенно заметил предводитель выдр, потирая глаза. — Сагакс, дружище, теперь посмотри ты!

Молодой барсук обошел деревья, положил подбородок на переплетенные стволы.

— Я вижу только лес, деревья, кусты и папоротники, — сообщил он. — Очень жаль, но никакой зеленой скалы здесь не наблюдается.

— А может, вся загвоздка в том, что еще нет полудня, — предположил Шог, подняв глаза к небу. — Глядеть ведь надо ровно в полдень. Давайте подождем.

Командор подмигнул Лог-а-Логу.

— Ну, видишь сам, до чего мы, выдры, умны и сообразительны, — изрек он. — И что бы вы только без нас делали?

— Надеюсь, дружище, вы не будете задаваться и поделитесь с нами своими догадками, — добродушно заметил командир землероек.

— Конечно поделимся, — с готовностью согласился Командор. — Мы, выдры, не жадные.

Устроившись на поляне, разведчики славно перекусили овсяными лепешками с медом и орехами, которыми щедро снабдил их брат Гуч. Помимо лепешек они умяли немало яблок и осушили несколько фляг с напитком из одуванчиков и лопуха.

Трисс давно не чувствовала себя такой счастливой, как сейчас, в окружении настоящих друзей, верных и храбрых зверей. Вот, например, старый добрый Шог, преданное сердце! Как он заразительно смеется и перебрасывается шутками с землеройками из отряда Гуосим. Сколько испытаний им довелось выдержать вместе! И как было бы здорово, если бы до конца дней им выпало жить в Рэдволле, в этом замечательном мирном уголке, где царят дружба, любовь и понимание.

Белочка внимательно взглянула на собственное отражение в блестящем клинке меча Мартина Воителя. Нет, вздохнула она про себя, мечтать о счастливой и спокойной жизни в аббатстве еще рано. Прежде всего надо освободить тех, кто томится в рабстве на берегах Рифт-гарда. Голос Друфо вновь раздался в ее памяти: «Беги, Трисс, беги! Спасайся! А я останусь здесь. По-моему, сегодня вполне подходящий денек, чтобы умереть. Но прошу тебя, девочка, помни обо мне! Помни о своем отце. Я верю, что настанет день, когда ты вернешься сюда и освободишь рабов. А теперь беги! Тебе выпала возможность спастись, и упускать ее нельзя!»

Трисс не сводила глаз с блестящего клинка. Смех ее товарищей, чавканье и разговоры — все слилось в единый гул. Вдруг Трисс показалось, что с клинка на нее смотрит не собственное отражение, а мужественный и суровый лик Мартина Воителя. Голос Мартина, защитника Рэдволла, зазвучал в ее ушах:

Меж ясенем склоненным И ядом золотистым Отыщет Трисс искомое В полдень с лучом искристым.

Шог налил стакан одуванчиковой воды и протянул Трисс. Но белочка, погруженная в свои мысли, не обратила на это внимания. Она медленно встала и пошла к двум переплетенным деревьям. Лог-а-Лог с удивлением наблюдал за ней.

— Ребята, глядите, наша Трисс бродит, как во сне, — заметил командир землероек. — Эй, Трисс, куда ты собралась?

Шог сделал землеройке знак молчать.

— Тише, дружище, не мешай ей! Она что-то задумала. Весь лагерь не дыша смотрел на Трисс. Черк тихонько прошептала Сагаксу:

— Глянь-ка, солнце в самом зените. Наверняка сей; час ровно полдень.

Опустив подбородок на переплетенные стволы, Трисс прищурилась и вгляделась вперед. В этот момент наваждение, овладевшее ею, развеялось. Она вновь стала прежней Трисс — веселой и жизнерадостной белкой.

Отскочив от сплетенных деревьев, она вприпрыжку бросилась к товарищам. Подбежав к Черк, Трисс потеребила молодую выдру за ухо и издала ликующий вопль:

— Ура! Я видела сверкание! Иди, подружка, погляди сквозь эту развилку и увидишь сама! Только не смотри, пока я не подам тебе команду!

Удивленная Черк поспешила к сплетенным деревьям. Трисс меж тем скрылась в зарослях кустарника. Заметив небольшой бугорок, она остановилась, подняла с самой вершины бугорка камешек, размером не больше ее собственной лапы, и принялась что есть силы тереть его о платье. Потом она положила камешек на прежнее место и закричала:

— Черк, давай! Опускай подбородок на развилку и смотри вперед!

Мгновение спустя в тишине раздался голос Черк:

— Вот это да! Ребята, идите сюда, увидите сами! Трисс, ну ты даешь! Скажи, подружка, как ты до этого додумалась?

Звери толпой устремились к переплетенным деревьям.

— Да, да, я тоже вижу сверкание! — раздавались возбужденные голоса. — Это похоже на маленький костер!

Сагакс и Шог, продираясь сквозь заросли, подбежали к Трисс. Она стояла, гордо опираясь на бугорок, поросший пушистым густым мхом. То был крупный камень, поверхность которого почти полностью скрывали зеленые завитки мха. Трисс указала на блестящий осколок горного хрусталя, сверкавший на вершине холмика.

— В свете полуденного солнца я различила его сияние, — пояснила она. — Только он сильно потускнел от грязи и пыли. А теперь, когда я как следует его почистила, сияние видно издалека.

Сагакс благоговейно коснулся холмика:

— Значит, эта штуковина и есть зеленая скала! Черк погладила лапой мох, покрывавший камень.

— Под этим камнем скрывается секретный вход в Барсучий Дом! Вот это здорово! Но скажи, Трисс, как ты его нашла?

В ответ белочка только пожала плечами. Ей не хотелось рассказывать о видении, в котором перед ней предстал Мартин Воитель.

— Сама не знаю, — пробормотала она. — Какое-то озарение.

Командор довольно расхохотался:

— Озарение, да! Очень подходящее слово! Особенно если посмотреть на эту блестящую стекляшку. Она-то и озарила твои мозги, мисс! Ладно, ребята, сейчас нам не помешает новое озарение. Может, кто из вас смекнет, как нам сдвинуть с места такую здоровенную каменюку.

Черк и Трисс, опустившись на все четыре лапы, исследовали основание камня. Внезапно белочка воскликнула, не поднимая головы:

— Пожалуйста, дайте скорее острый нож!

Тут же к ней протянулось не меньше дюжины заточенных кинжалов. Она поспешно схватила один из них и принялась скоблить по поверхности камня.

— Мох растет в этом месте не так густо, — сообщила она. — Наверняка кто-то уже скреб здесь. Я так полагаю, это было давно. Для того чтобы проплешина во мху заросла, требуется много времени. Что вы об этом думаете, друзья?

Черк внимательно осмотрела каждую царапинку на камне, даже поводила по ним лапой.

— Это тот самый неведомый алфавит! Как здорово, что я уже нашла к нему ключ! Могак, найди в моей сумке листочек с буквами и принеси сюда. Сейчас мы узнаем, о чем здесь говорится.

Черк и Трисс очистили от мха значительную часть камня, когда Могак принес молодой выдре листок с расшифровкой загадочного алфавита. Сверяясь со своими записями, Черк принялась диктовать, а Шог, вооружившись углем, записывал буквы на свитке из березовой коры. Наконец у них получилась следующая фраза: «Поверни на пол-оборота и двигай на юг».

Сагакс задумчиво почесал свою полосатую морду.

— Значит, надо повернуть камень на пол-оборота и толкнуть его на юг, — пробормотал он. — Давай попробуем, Командор, дружище!

Но сколько ни пыхтели прославленные силачи Рэдволла, им не удалось сдвинуть увесистый камень даже на самую малость. Трисс с улыбкой наблюдала за их безрезультатными стараниями.

— Ладно, хватит налегать на эту тяжеленную каменюку, — сказала наконец она. — А то, боюсь, вы оба зря надорветесь. Давайте лучше расчистим землю вокруг его основания, уберем всю эту траву и сухие листья.

Командор смахнул с носа бисеринки пота и улыбнулся:

— Неплохая мысль, честное слово! Пожалуй, ты, мисс, соображаешь не хуже моей племяшки Черк! Вижу, ума тебе не занимать.

Лог-а-Лог вытер о сухую траву острие шпаги. Затем он принялся отчищать мох у основания камня. Вскоре железо заскрежетало.

— Это камень! — закричал Лог-а-Лог. — Камень стоит на другом камне. Идите сюда, поглядите сами!

Все вместе звери быстро расчистили вокруг камня круг. Командир землероек оказался прав. Под слоем сухих листьев, травы и мха обнаружилось широкое каменное основание, покрытое многочисленными зазубринами. По всей видимости, эти зазубрины оставили когти барсуков, которые в далеком прошлом сдвигали зеленый камень, чтобы открыть секретный вход в Барсучий Дом.

Звери принесли воды и мыльных листьев и принялись тщательно тереть каменное основание. Потом Командор, Сагакс и Шог налегли на него еще раз. Поначалу зеленый камень не двигался с места. Трисс и Черк пришлось прийти на помощь товарищам. Юная выдра, как всегда, разумно предложила:

— Давайте попробуем повернуть его не справа налево, а наоборот, слева направо!

— Давайте, — согласился Шог. — Только берегите лапы, юные леди!

После еще одной попытки камень с неожиданной легкостью повернулся. Черк определила, где юг, и что есть силы толкнула камень в ту сторону. Он соскользнул по намыленной поверхности, как по льду. Перед взорами изумленных зверей открылся темный провал, в глубь которого вели покрытые пылью ступеньки.

— Добро пожаловать в Барсучий Дом, друзья! — торжественно провозгласила Трисс.

38

Злополучный пират Видж пришел в себя и обнаружил, что по-прежнему привязан к деревянному колышку у самых дверей в логово гадюк. Он немедленно принялся стонать и скулить с новой силой. Наконец и пиратам, и стражникам надоело слушать завывания бедолаги.

Тэззин осуждающе покачала головой: — Я всегда знала, что этот старый хиляк ни на что не годится. Подумаешь, какая цаца! Короче, если он не прекратит выть, я сама его прикончу. Ему не придется дожидаться змей.

Прежде чем ответить, Курда тихонько подмигнула Ригган:

— Нет уж, моя милая, умерь свой пыл. Этот идиот нужен нам живым. Змей вряд ли заинтересует дохлятина. Наподдай ему хорошенько, чтобы он заткнулся. Но, смотри, не убивай.

Тэззин вышла из своего укрытия, проворно подскочила к несчастному Виджу и, сняв с него пояс, стянула старому пирату морду так, что он не мог открыть пасть.

— Ну, теперь не поорешь, — довольно изрекла она. — И чего ты только поднял такой шум, приятель. Лежи себе и не рыпайся. Отдыхай и мечтай о богатой добыче.

Видж во все глаза смотрел на свою бывшую боевую подругу. Теперь, со связанной мордой, он мог лишь едва слышно мычать.

Тэззин погладила его по голове.

— Вижу, ты понял меня, приятель. Не такой уж ты дурак. Смотри, веди себя хорошо. Иначе я не буду с тобой церемониться.

Ласка лизнула наточенное лезвие своего ножа, зловеще ощерилась и вновь скрылась за старым платаном. Курда тем временем совещалась с Ригган.

— Этим отребьям стоит только пообещать богатую добычу, и они не пикнут, — рассуждала она. — За золотую монету они душу готовы продать. А ты уверена, что змеи действительно там?

Ригган устремила взгляд на дверь меж корнями старого дуба.

— А как же иначе, мэм, — ответила она. — Это их логово, можете не сомневаться. И, ставлю в заклад собственную шкуру, все три змеюки сейчас там.

Курда смерила крысу взглядом розовых, холодных как лед глаз и изрекла, сжимая рукоятку сабли:

— Ну смотри, старушка. Если ты меня обманула, придется тебе разгуливать без шкуры.

Знойный летний день тянулся бесконечно. Природе, казалось, не было дела до опасности, таившейся в лесных зарослях, таких спокойных и безмятежных на вид. Горностай Скамми растянулся на мягком мху и закрыл глаза. Однако сидевший поблизости стражник тут же бесцеремонно толкнул пирата острием пики.

— Эй ты, кончай дрыхнуть! Ты должен смотреть в оба, а не храпеть, понял? Капитан Ворто или принцесса Курда увидят, что ты дрыхнешь, шкуру спустят!

Потрошитель приоткрыл один глаз.

— А ты что, кореш, считаешь, что мы должны весь день сидеть как пришитые и пялиться на эту проклятую дверь? К твоему сведению, мы едва живы от усталости и чертовски хотим жрать. Лично я собираюсь прошвырнуться по лесу, собрать ягод или типа того. Ты стражник, ты и смотри! А мы, вольные пираты, плевали на приказы.

Солнечные лучи заливали лесную опушку, нагоняя на хищников сон. Вскоре все, кто мог скрыться от Курды и капитана Ворто, и пираты, и стражники, храпели на разные голоса.

Ворто отчаянно боролся с предательской дремой. Ригган тоже не сводила глаз с заветной двери в логово.

— Слушай, подруга, я так смекаю — будь эти твари там, они бы давно уже выползли полакомиться крысятинкой, — прошептал ей на ухо капитан. — Может, никаких змеюк там нет? Ты точно видела, как они туда заползали?

Крыса-ищейка бросила на Ворто презрительный взгляд.

— Мне ни к чему видеть, как они туда заползают, — процедила она. — Сюда ведет их след, усек? Так что жди спокойно и не дергайся.

Видж, лежавший у своего колышка, не шевелился и не издавал ни звука. Издалека Ворто не мог разглядеть, что старый пират, чью морду туго стягивал ремень, задохнулся.

— Посмотри только на этого старого мерзавца, — буркнул он. — Ему, похоже, на все наплевать. Вот это выдержка, да, подруга?

А в прохладном сумраке Барсучьего Дома Салишш вновь пополз к дверям, увлекая за собой брата и сестру.

— Тишшше, тишшше! — шипел он. — Посссмотрим, что творится там, ссснаружи!

Когда змеи проползали мимо иссохших останков своей матери и короля Саренго, которые встретили гибель, сжимая друг друга в объятиях, Сесстра угрожающе прошептала:

— Ссссейчас кое-кому придется заплатить за их сссмерть!

Оставив землероек из Гуосима нести караул наверху, Трисс и ее товарищи начали спускаться по отсыревшим ступенькам в мрачные глубины Барсучьего Дома. Внутри царил сумрак, в затхлом воздухе носились отвратительные запахи.

Сагакс, стараясь приглушить свой зычный голос, спросил у Командора:

— Как ты думаешь, нам стоит зажечь светильники? Призадумавшись на мгновение, командир выдр ответил:

— Лучше не надо. Если мы зажжем фонари, враги смогут нас увидеть. А с другой стороны, без фонарей мы как пить дать заплутаем в потемках. Хорошо бы у нас был совсем маленький неяркий фонарик.

Черк на ощупь двигалась вдоль шершавой каменной стены, пока не дошла до поворота.

— Коридор-то не прямой! — сообщила она. — Что будем делать?

У разведчиков был с собой светильник с большой толстой свечой внутри. Посовещавшись, они все же решили зажечь его. Лог-а-Лог высек огонь из кремня и поднес его к фитилю. По стенам пещеры заплясали блики.

— Ох, до чего хорошо при свете, — радостно выдохнул Лог-а-Лог. — А то в потемках не видишь, куда лапу ставишь. Так и шею свернуть недолго.

В золотистом свете лампы глазам зверей открылось удручающее зрелище. В Брокхолле, овеянной легендами обители могучих барсуков и их лесных друзей, ныне царило запустение. Все было затянуто паутиной, с потолка и со стен, подобно щупальцам морских чудовищ, свисали древесные корни. Толстый слой пыли лежал на полу, и в глубину каждого из коридоров уходил зловещий извилистый след змеиных тел. Двери, ведущие в покои, расположенные по обеим сторонам коридоров, были сломаны, кое-где их заменяли ветхие занавеси, которые рассыпались, стоило к ним прикоснуться. Сагакс и Шог вошли в одну из комнат и огляделись по сторонам. Когда-то это была уютная спальня, но теперь от мебели, поеденной древесным червем, остались одни обломки. Старые змеиные шкуры, которые владельцы сбрасывали каждый год, противно хрустели под лапами, заставляя разведчиков вздрагивать.

— Нам надо держаться всем вместе! — шепотом сказала Трисс, и слова ее эхом разнеслись по подземному коридору. — Смотрите, не отставайте от отряда!

— Дельная мысль, мисс, — пробурчал Могак. — Честно говоря, мне здесь как-то не по себе. Как подумаю, что можно заплутать в это жуткой берлоге…

Лог-а-Лог приложил лапу ко рту хомяка.

— Со страху ты слишком много болтаешь, дружище. А здесь не стоит без крайней надобности подавать голос.

Скарум беспечно скакал по тропе, жуя на ходу огромный кусок пирога с яблоками и черной смородиной. Довольно хихикая, он свернул в лес.

— Надо же, что придумали, прохиндеи! — бормотал молодой заяц себе под нос. — Ей-ей, совсем с ума посходили. Ишь чего захотели — чтобы боевой командир носился с тряпкой и веником. Размечтались, глупенькие! Забыли, что имеют дело с доблестным Скарумом. Уж кто-кто, а я достоин лучшей участи. Разве это не дикая выдумка — посадить такого молодца на воду и зеленые листья! Ясен пень, через три дня такой пытки я протяну свои стройные крепкие лапы. Нет, не таков старина Скарум, чтобы дать заморить себя голодом. Зачем мне торчать в аббатстве вместе с глупой малышней и старыми перечниками? Лучше я догоню наш отряд. Уж верно, славные ребята, что отправились в лес на разведку, будут рады увидеть боевого товарища! Наверняка никому из них и в голову не придет посадить меня на голодный паек. Ничего, скоро все увидят, на что способен неустрашимый Скарум, так вот!

Погруженный в подобные размышления, неунывающий юный заяц во весь опор мчался по лесной тропе. Надо заметить, что после опустошительного набега на аббатскую кухню он до отказа набил всякими лакомствами старую наволочку. При нем было и его излюбленное оружие — длинный шест для задергивания штор с железным крючком на конце. Поэтому Скарум не видел причин для уныния.

В самом разгаре дня, когда в воздухе висело жаркое марево, трио змей нанесло свой удар. Как ни готовились хищники к решительной атаке, стремительный выпад врага застал их врасплох. Только что на поляне царил покой, и лишь похрапывание разморенных жарой зверей нарушало тишину. Мгновение спустя все изменилось. В течение целого часа Салишш потихоньку, дюйм за дюймом, приоткрывал дверь в логово. Никто из караульных не заметил его манипуляций. Но вот путь к нападению был готов.

— Пошшшшли! — отдал приказ главарь гадюк. Подобно сверкающим потокам, три змеи вырвались на залитую солнцем поляну. Цепи жезла пронзительно звенели. Змеи давно уже поняли, что бедолага Видж мертв, поэтому, не обращая на его труп ни малейшего внимания, они схватили ближайшего к ним спящего стражника, весьма упитанную крысу. Очнувшись от дремы, тот отчаянно завизжал.

Визг его разбудил принцессу Курду. Схватив свою саблю, она принялась командовать:

— Остановить змей! Вооружить пиратов! Отрезать змеям путь к отступлению! Шевелитесь быстрей, болваны!

К чести стражников, надо сказать, что они быстро стряхнули с себя сон и сообразили, что происходит. Вор-то бросился к сложенным в кучу мечам и принялся разбрасывать их в разные стороны.

— Эй вы, пираты чертовы, берите свое оружие! — вопил он. — Слыхали, что приказала принцесса?! Не пускайте гадюк в логово. Разрубите их на части, живо!

Однако гадюки оказались проворнее хищников. Они с быстротой молнии скользнули назад, в сумрак Барсучьего Дома, увлекая с собой оглушенного стражника. Растерянный Ворто смолк и виновато взглянул на принцессу Курду, ожидая дальнейших приказаний. Красные глаза принцессы сверкали сумасшедшим огнем. Она едва не задохнулась от злости, увидав, как вожделенная корона Саренго вновь исчезла в темноте.

— Что стоите, бездельники! — заорала она. — Ворвитесь в логово! Прикончите змеюк! Достаньте мне корону! Неужели вы боитесь, жалкие бродяги! Вы что, не видите, эти ползучие твари сами перепугались до смерти! Вперед, вперед! На штурм! Там, внутри, нас ждут горы сокровищ!

Упоминание о сокровищах придало храбрости Тэззин. Ласку охватил боевой азарт. Размахивая над головой кинжалом, она устремилась к дверям.

— Слыхали, братва! — кричала она. — Нас ждут кучи золота! Прикончим гадюк!

Вслед за лаской в Барсучий Дом ринулись и стражники, и пираты. Разгоняя собственный страх грозными воплями, они устремились вдогонку за гадюками.

Командор только что привел свой отряд в большую пещеру, расположенную под корнями старого дуба. Лог-а-Лог сжимал в лапе фонарь, в свете которого все смогли осмотреть просторное помещение, поражающее своим мрачным величием. Мгновение спустя тишину пещеры нарушила дикая какофония звуков — змеиное шипение смешивалось со звоном цепей, топотом множества лап и криками хищников. Прежде чем жители Рэдволла успели отступить, враги настигли их, подобно горной лавине. Скользкие длинные тела трех змей отрезали им путь к бегству. В суматохе Могак толкнул Трисс, она поскользнулась и упала. Меч выскользнул из ее лап.

Салишш, который держал в пасти умирающего стражника, выплюнул свою добычу. Увлекая за собой двух других гадюк, он подполз к растянувшейся на полу белочке и высунул свое смертоносное жало. Тут Шог, размахивая пикой, бросился на выручку Трисс и заслонил ее от гадюк. Первый удар пики пришелся прямо в шипящую пасть Сесстры. Салишш отчаянно извивался, пытаясь вонзить в отважную выдру свои ядовитые зубы, и наконец это ему удалось. С оглушительным криком, подобным громовому раскату, Сагакс метнул свой боевой топор. Салишш успел пригнуть голову, и отточенное лезвие поразило его брата Харссакса. Трисс, не теряя времени, вскочила, перепрыгнула через голову мертвой змеи и нащупала рукоять меча. В следующее мгновение острие грозного оружия вошло прямо в глотку Салишша.

Но тут в пещеру, громко топоча, вопя и изрыгая проклятия, ворвались пираты и стражники. Преследуя змей, они никак не ожидали столкнуться в пещере с бойцами из Рэдволла. На секунду и те и другие замерли в растерянности. Затем Командор метнул дротик в одного из стражников и издал воинственный клич:

— Зададим им, ребята! Рэээдвввооол! Наступление возглавили Черк, Сагакс, Командор и Лог-а-Лог. Воздух огласился боевыми криками, разносимыми эхом по бесконечным коридорам Барсучьего Дома. Хищники отступили.

— Еула-ли-а! Рэээдвоолл!

Копья скрещивались с пиками, мечи ударялись о сабли, шпаги вступали в поединок с кинжалами. В гуще битвы выделялись двое — могучий молодой барсук, без устали размахивающий грозным боевым топором, и юная белка, вооруженная мечом Мартина Воителя. Оба, подобно сокрушительными вихрям, раскидывали в разные стороны тела поверженных врагов. Трисс чувствовала: пришел наконец час отомстить за гибель отца и старого Друфо. Меч ее косил хищников, словно смертоносная коса. В темноте глаза Сагакса горели красным пламенем — им овладел знаменитый Боевой Пыл, который он унаследовал от своих великих предшественников, повелителей Саламандастрона. Неуязвимый для вражеских ударов, он размахивал над головами хищников своим наводящим ужас топором.

Ряды хищников дрогнули, и вскоре они, давя и опрокидывая друг друга, бросились наутек. Рэдволльцы преследовали их по пятам. Заслышав, что шум битвы удаляется, Курда, Ворто и Ригган, притаившиеся в одной из подземных палат, выскользнули из своего укрытия. Перескакивая через тела убитых и раненых, Курда устремилась к мертвым змеям и сняла корону с головы Салицина. Злобно пнув безжизненно распростертое длинное тело, принцесса прорычала:

— А куда эти гады запрятали кольцо? Оно должно красоваться на моей лапе.

К ней подбежала перепуганная Ригган.

— Кольца здесь нет, мэм, вы сами видите. А нам надо скорее уносить отсюда лапы. Иначе эти проклятые рэдволльцы вернутся и спустят с нас шкуры.

Опираясь на саблю, Курда тяжело переводила дух.

— Да, нам надо уносить отсюда лапы, — согласилась она. — Но прежде я отыщу кольцо!

Ворто, поймав многозначительный взгляд Ригган, решил вмешаться:

— Ваше высочество, вы сможете вернуться в пещеру потом, когда все это отребье отсюда уберется. Мы с Ригган, будьте покойны, отыщем для вас это кольцо. А сейчас нам надо рвать когти. Наверняка из этого подземного лабиринта можно выбраться, не столкнувшись с этими ужасными рэдволльцами. Эй, Ригган, ты сумеешь нас вывести?

Крыса-ищейка важно кивнула головой:

— Мне это раз плюнуть. В такой пылище нетрудно найти следы этих пентюхов из аббатства. И следы, как пить дать, выведут нас к другому выходу.

Принцесса, поразмыслив минуту, благосклонно приняла совет и, опираясь на саблю, двинулась вслед за приближенными.

Тяжело дыша, Трисс и Сагакс растянулись на траве. Вдалеке слышались испуганные визги хищников, преследуемых бойцами из Рэдволла. Никто из убегавших уже не вспоминал ни о принцессе, ни о сокровищах. Думая лишь о спасении собственных шкур, они пытались скрыться в лесных зарослях.

Сагакс поднял с земли оброненную кем-то фляжку с водой, сделал большой глоток и передал Трисс.

— Ну и горячий выдался денек! — пробурчал он. — Я такого не припомню. Не то чтобы крушить этих хищников доставляло мне такое уж большое удовольствие… А все же потрудился я на славу.

В глазах Трисс, казалось, все еще стоял кровавый туман.

— Они получили по заслугам, — сказала она. — Я побывала в рабстве и на своей шкуре испытала, что такое удары кнута. Тогда стражники не жалели нас. Сегодня я не пожалела их.

— Трисс, милая, помоги! — раздался слабый прерывающийся голос.

Из входа в пещеру выполз на брюхе едва живой Шог. Трисс, позабыв обо всем, бросилась к нему.

— Шог, дружище, что случилось? Ты ранен?

Не дав Шогу времени ответить, Трисс принялась поить его водой из фляги. Сагакс бережно поддерживал голову выдры. Но Шог сумел проглотить всего лишь несколько капель. Вода стекала у него по подбородку. Задыхаясь, он проговорил:

— Змея… самая большая… укусила меня… в шею… Трисс… послушай… Курда жива… Ворто и та крыса, что ловит рабов… Они живы… Они пошли ко второму выходу… Поймай их, Трисс…

Содрогаясь от горя, Трисс наблюдала, как глаза ее верного друга подернулись мутной пленкой. Она прижала Шога к груди и, покачивая его, как ребенка, прошептала ему на ухо:

— Мы обязательно поймаем их, дружище. Поймаем их вместе, когда тебе станет лучше. Они никуда от нас не уйдут. А сейчас мы должны доставить тебя в аббатство. Аббат и Мэлбан тебя быстро вылечат. Все будет хорошо, Шог, дружище, все будет хорошо.

Шог с трудом поднял лапу и погладил белку по мордочке.

— Слишком поздно, Трисс, слишком поздно, — едва слышно произнес он. — Мне уже ничто не поможет. Верная моя подруга, обещай, что вернешься в Рифтгард и освободишь рабов. Мы с тобой мечтали сделать это вместе. Теперь тебе придется обойтись без меня.

Глаза Трисс застилали слезы, но она по-прежнему неотрывно глядела на Шога.

— Обещаю тебе, рабы Рифтгарда скоро будут свободны, — прошептала она. — Помнишь тот день, когда мы похитили корабль и сбежали? Тогда мы поклялись туда вернуться. И я выполню эту клятву во что бы то ни стало.

Губы умирающей выдры тронула слабая улыбка.

— Такой день трудно забыть, да, Трисс? Впервые рабам удалось бежать из Рифтгарда. — Внезапно помутневший взгляд Шога устремился в пространство поверх плеча Трисс. — Велфо, девочка, откуда ты здесь? — пробормотал он. — Ты пришла ко мне с Острова Мира? Как я рад тебя видеть…

Глаза Шога закрылись, голова бессильно свесилась на плечо. Сагакс бережно снял лапу выдры со щеки Трисс.

Трисс, еще не веря случившемуся, посмотрела на барсука.

— Шог… он не умер, нет…

Молодой барсук, сморгнув слезы, с легкостью поднял Шога.

— Я положу его под дуб, — сказал он. — А потом, когда вернутся наши, мы отнесем его в Рэдволл. Мне так жаль; Трисс, так жаль.

Белочка, опустившись на землю, разрыдалась. Сагакс, опустив тело выдры в тени дуба, осторожно обнял ее за плечи.

— Не плачь, Трисс, — пробормотал он. — Шог ушел от нас, и всем нам будет его ужасно не хватать. Но душа его перелетит через моря и окажется на том прекрасном острове, о котором ты нам рассказывала. Там он встретится с друзьями.

Трисс всхлипнула последний раз и вытерла слезы.

— Я знаю Шога всю жизнь, — вздохнула она. — Мы вместе переносили все тяготы рабства. Сначала я потеряла отца, потом Друфо и вот теперь Шога, своего лучшего друга. Сагакс, боюсь, я приношу несчастье всем, кого люблю! Тебе лучше держаться от меня подальше.

Одной мощной лапой барсук поднял белочку и прижал к себе.

— Не говори глупостей, Трисс. Я никогда тебя не оставлю! — решительно произнес он. — И с чего ты взяла, что приносишь несчастье? Мы с тобой вместе отправимся в Рифтгард и принесем свободу рабам. Даю тебе слово барсука и воина.

Первыми из погони вернулись Могак и Лог-а-Лог. Вслед за собой они тащили понурого Замараху. Известие о смерти Шога стало жестоким ударом и для хомячка, и для командира Гуосима. Однако Лог-а-Лог считал, что недостойно воина бездействовать, предаваясь печали. Он принялся немедленно отдавать распоряжения.

— Могак, привяжи пленника к дереву, — приказал он. — А потом покарауль бедного Шога. Когда вернутся все остальные, мы отнесем его в аббатство. Не вешай голову, Трисс. Гляди бодрее, Сагакс. Как говорится, слезами горю не поможешь. Сегодня мы задали хищникам жару. И если бы наш друг Шог был жив, сейчас он не сидел бы здесь, а преследовал бы тех, кто еще уцелел.

Сквозь слезы глаза Трисс блеснули боевым огнем. Он крепко сжала рукоятку меча Мартина Воителя.

— Ты прав, старина. Не будем даром тратить времени. Мы еще не расправились с врагами. Ты помнишь, что сказал Шог? Курда и ее прихвостни живы.

Сагакс вскинул на плечо свой громадный боевой топор:

— Я с тобой, Трисс!

Забыв об осторожности, они зажгли факелы из сосновых веток и устремились в сумрак Барсучьего Дома. Готовые к встрече с любой опасностью, они шли по сумрачным коридорам, где совсем недавно разыгралась кровавая битва.

Заметив трех мертвых змей, Лог-а-Лог презрительно бросил:

— Больше вы никого не умертвите своими жалами, ползучие твари! Воздух наших лесов будет чище теперь, когда вы не отравляете его своим ядовитым дыханием.

Вскоре они добрались до выхода. Но стоило Сагаксу поставить лапу на поросшую мхом ступеньку, раздался резкий окрик:

— Кто идет? Что вам здесь надо?

Землеройки из Гуосима, которых оставили в карауле у входа, не бросили пост даже после жестокого столкновения с врагами. Один из отважных разведчиков был мертв, двое лежали без сознания. Оставшийся воин тоже получил рану, хотя и не тяжелую. Он указал в лес, раскинувшийся к востоку от зеленого камня:

— Они пошли туда, вождь. Их трое — белый хорек и две здоровенные крысы. Они нас обманули — сделали вид, что хотят сдаться. Подлые твари! Разрешите, я пойду с вами, вождь!

Лог-а-Лог наложил на рану повязку из лечебных трав и листьев лопуха и успокоил своего бойца.

— Ты останешься здесь, — распорядился он. — Позаботишься о своих раненых товарищах. С нами тебе идти нельзя — сейчас ты еле ковыляешь и будешь нас задерживать. Не волнуйся, мы с ними расквитаемся!

Завидев маленькое, со всех сторон окруженное деревьями лесное озеро, Ригган обессиленно рухнула на берег.

— Как раз то, что нам надо! — сообщила он. — Здесь мы хорошенько отдохнем и промочим глотки. Дождемся ночи, а потом, мэм, если вам так уж хочется заполучить это чертово кольцо, вернемся в Брокхолл. По-моему, переться туда нам вовсе ни к чему. Но если без этого проклятого кольца вам жизнь не в жизнь…

Курда, не слушая крысу-ищейку, начищала корону кусочком сухого мха. Подышав на свое сокровище, она принялась что есть силы тереть корону, любуясь игрой солнечных лучей на сверкающей золотой поверхности. Оторвавшись от своего занятия, принцесса бросила на Ригган гневный взгляд.

— Ты готова бросить мое кольцо, трусливая мразь? — процедила она. — Не бывать этому! Я сказала, что мы его добудем, и мы сделаем это! Ворто, твоя королева хочет кушать. Принеси какой-нибудь пищи, достойной утолить голод коронованной особы!

Капитан стражников, отдав копьем салют, с радостью убрался подальше от сумасбродной повелительницы. Ригган, более дерзкая и нахальная, язвительно буркнула:

— Гляжу, мэм, вы из принцессы успели стать королевой. Проворны вы, однако! Когда это вас успели короновать?

Вместо ответа Курда выхватила из ножен саблю, водрузила на клинок корону и поднесла ее к самому носу Ригган.

— Вот моя корона, наглая тварь! — рявкнула она. — Я королева по праву рождения и по праву силы! Может, ты хочешь нахлобучить эту корону на свою пустую башку? Тогда попробуй возьми ее!

Ригган лишь нервно хихикнула. Она прекрасно понимала, что произойдет, если она позволит себе коснуться короны.

— Что вы, мэм, — пробормотала она. — Мне ли носить корону. С чего вы взяли, что я хочу быть королевой? Мое дело — верой и правдой служить вам и вашему дражайшему папеньке, Агарну. А вот он, папаша ваш, очень может быть, вовсе не прочь примерить корону.

Пренебрежительно сощурившись, принцесса хихикнула.

— Перетопчется, безногий идиот, — хмыкнула она. — Эта корона не для старого хрыча. А захочет ее заполучить — узнает, как остра моя сабля. Я, я и только я буду королевой всего Рифтгарда!

Рядом с ними неслышно возник выскользнувший из зарослей Ворто.

Курда бросила на него вопросительный взгляд.

— Ну и где еда? Я что, посылала тебя прогуляться, остолоп?

Капитан стражников поспешно приложил лапу к губам.

— Тише, ваше высочество, умоляю вас, тише. Я видел кое-что любопытное. Точнее, кое-кого. Помните того здоровенного кролика из аббатства Рэдволл? Того пройдоху, что поймал наших стражников в сеть и задал им трепку. Сейчас я видел его в лесу. А он, образина косоглазая, меня не заметил. Так что добыча сама идет нам в когти!

Курда довольно осклабилась.

— Еще бы мне не помнить этого проклятого кролика, — процедила она. — А ну, в засаду! Сейчас он узнает, что с королевскими стражниками надо обходиться повежливее!

39

Со Скарумом произошел довольно неприятный случай — он заблудился. До поры до времени путешествие молодого зайца по Стране Цветущих Мхов проходило вполне благополучно. В пути он сочинял романтические баллады, главным героем которых, естественно, являлся сам, а во время частых привалов вкусно ел и вдоволь отдыхал. Забывший обо всем на свете, Скарум вскоре потерял след своих друзей. Но не таков был Скарум, чтобы переживать по пустякам. Трезво оценив создавшееся положение, он решил, что даже блуждать по лесу — дело более увлекательное, чем на пустой желудок драить полы в Рэдволле. Итак, молодой заяц бодро скакал по лесной тропе, бормоча себе под нос с прежней жизнерадостностью:

— Заблудился? Вот уж глупости. Ей-ей, доблестный Скарум никогда не заблудится. Доблестный Скарум опытный следопыт. Для него сориентироваться в самом непроходимом лесу — все равно что фунт изюму слопать. Ясен пень, я двигаюсь в верном направлении. И не будь я самым отважным из всех зайцев, если совсем скоро я не услышу голос старины Сагакса. Когда он требует обед, деревья дрожат. Да уж, по части голоса даже я не могу тягаться с этим парнем. Стоит ему проголодаться, он так ревет, что хоть уши затыкай. Что до меня, я в таких случаях предпочитаю не поднимать шума, так вот! Я просто смотрю по сторонам, не найдется ли, чем заморить червячка.

Тут впереди блеснула гладкая поверхность лесного озера. Скарум издал радостный вопль:

— О, водичка! Холодная свежая водичка! Ей-ей, как раз то, что нужно для утомленного долгим походом зайца-скорохода. А то у меня в глотке совсем пересохло от жажды. А может, я не только жажду здесь утолю, но и голод тоже. Бьюсь об заклад, в таком славном озерце наверняка водятся вкусные жирные креветки.

Скарум подошел к воде ж, громко фыркая, принялся жадно пить. Утолив жажду, он довольно рыгнул, вымыл лапы и поплескал себе в морду.

— Ох, до чего славная вещь водичка! Несколько глотков — и усталости как не бывало. Ясень пень, вода в этом озерце по вкусу малость уступает клубничному соку. Но доблестный Скарум привык довольствоваться малым!

Внезапно, взглянув в зеркальную поверхность озера, заяц увидел рядом с собственным отражением ощерившиеся морды Курды, Ворто и Ригган. Более того, Скарум успел разглядеть, что Курда сжимает в лапе саблю. Заяц не стал медлить. Проверять на своей шкуре, насколько остер вражеский клинок, у него не было ни малейшего желания. Недолго думая, он совершил мощный прыжок с шестом в длину и оказался в самой середине озера. Водоем был неглубоким, и вода едва доходила Скаруму до пояса. Повернувшись лицом к врагам, заяц грозно потряс своим оружием.

— Эй вы, невежи! Вижу, в детстве вас не научили правилам хорошего поведения! Ишь что удумали — подкрадываться к отважному зайцу исподтишка и мешать ему пить. Видно, придется мне поучить вас хорошим манерам.

Курда в ответ лишь оскалила длинные желтые зубы и процедила:

— Ворто, взять!

Капитан стражников неуверенно вошел в воду, ощупывая дно копьем. Скарум немедленно пустил в ход свой длинный шест с железным крюком и так двинул Ворто по уху, что у того голова пошла кругом.

— А ты что стоишь как вкопанная! — напустилась Курда на Ригган. — Иди помоги Ворто расправиться с длинноухим нахалом.

Скарум понял, что попал в серьезную переделку. У него было одно преимущество — вода за спиной и возможность к отступлению. Ворто и Ригган тем временем попытались обойти свою добычу с обеих сторон. Копья их были намного короче шеста, которым яростно размахивал молодой заяц. Курда оставалась на берегу, выжидая. Она понимала, что зайцу никак не справиться с двумя столь опасными противниками.

И в самом деле, вскоре Скарум начал выбиваться из сил. Удары его шеста становились все более редкими и слабыми. Решив, что подходящий момент настал, Курда вошла в воду, держа наготове саблю. Заяц, позабыв о крысах, наступавших на него с двух сторон, попытался ударить ее шестом. В ту же секунду Ригган, взмахнув копьем, нанесла Скаруму мощный удар по затылку. Заяц рухнул без сознания. Курда, увидев, что противник повержен, поспешно выбралась на берег — ей не нравилось без причины мочить лапы.

; — Тащите кролика сюда, — распорядилась она. — Надеюсь, ты не прикончила его, Ригган. Иначе все удовольствие испорчено. Он должен сдохнуть медленно, очень медленно.

Голова у Скарума раскалывалась от боли. Приоткрыв глаза, он обнаружил, что земля и небо поменялись местами. Поблизости раздавалось чавканье. Это Ригган пожирала недоспелую грушу. Заметив, что заяц пришел в себя, она подмигнула ему и процедила:

— Очухался, голубчик? Ну, сейчас тебе предстоит хорошая потеха! Ты еще пожалеешь, что я не вышибла тебе все мозги одним ударом.

С трудом повернув шею, Скарум с ужасом обнаружил, что висит в воздухе, крепко связанный и прикрученный веревкой к ветке ольхи. Ригган качнула его, так что перед глазами у зайца все закружилось, и позвала свою повелительницу.

— Ваше высочество! Кролик очухался. Можно приступать.

Курда точила на камне свою саблю. Услышав голос Ригган, она подошла и бросила на пленника взгляд, не предвещавший ничего хорошего. Скарум попытался смягчить вражеские сердца любезностью и решил сменить тактику:

— Рад видеть вас, мэм! Вы прекрасно выглядите! Славный денек сегодня, не правда ли?

Курда рассекла воздух своей отточенной саблей.

— Какая я тебе мэм, чурка длинноухая? — проскрежетала она. — Перед тобой ее величество Курда, королева Рифтгарда. Грозная повелительница хищников, не знающая себе равных во владении саблей!

Скарум попытался растянуть губы в улыбке.

— Ишь ты! — пролепетал он. — Для меня, скромного зайца, ясен пень, большая честь познакомиться со столь высокопоставленной особой. До чего ловко вы размахиваете этой штуковиной, мэм! Бьюсь об заклад, чтобы научиться этому, надо чертовски много упражняться.

Курда поднесла острый кончик сабли к самому носу злополучного зайца.

— Хоть ты и кролик, а угадал верно, — хмыкнула она. — Я чертовски много упражняюсь. Моя сабля без дела не ржавеет. Иногда, правда, ей приходится вместо голов рубить репу. Но, можешь быть уверен, это занятие мне не слишком нравится. Мне больше по душе крошить кости глупых и наглых зверей — таких, как ты, приятель.

Курда вновь взмахнула саблей и на этот раз отсекла у Скарума кончик усов.

— Сначала усы, потом уши, — презрительно сощурив глаза, пообещала она. — А потом, так и быть, выбирай сам, с какой из четырех лап ты хочешь расстаться прежде. Или, может, с хвостом? Времени до вечера много. Успеем позабавиться на славу.

Взглянув на зловещую ухмылку, игравшую на морде Курды, Скарум понял, что она не шутит. Горевшие жестоким огнем взгляды Ворто и Ригган также свидетельствовали о том, что дела пленника плохи. Настало время отбросить все уловки и ухищрения.

— Мне наплевать на твои угрозы, облезлая недокрашенная уродина! — бросил он своей мучительнице. — Ты можешь меня убить. Но, ясен пень, настанет день, когда мы встретимся у ворот Темного Леса! И тогда я уже не буду таким беспомощным и беззащитным!

Решив покинуть этот мир как положено отважному бойцу, Скарум собрал все свои силы, и в воздухе разнесся воинственный клич Саламандастрона:

— Еула-ли-а! Кровь и уксус! Ко мне, ребята! Еулали-а!

Курда уже взмахнула саблей, чтобы пресечь этот оглушительный вопль, когда за деревьями прогремел ответ. Новоявленная королева сразу же поняла, что это вовсе не эхо.

— Еула-ли-а! Мы идем к тебе на помощь! Еула-ли-а!

Вырвавшись из чащи, словно вихрь, Сагакс, размахивая своим боевым топором, бросился к хорьку и двум крысам. За ним едва поспевали запыхавшиеся Трисс и Лог-а-Лог.

— Эй вы, остановите их! Покажите, на что способны! — завизжала Курда, обращаясь к своим приспешникам.

Позабыв о Скаруме, она повернулась к нему спиной. Ему тем временем удалось высвободить одну лапу. Качнувшись, он схватил Курду за шиворот и приподнял над землей. Ригган бросилась наутек, но копье, метко брошенное Лог-а-Логом, пригвоздило ее к земле. Трисс подлетела к Курде, вопя что есть мочи:

— С принцессой я разберусь сама!

Переломив копье Ворто с такой легкостью, точно это была хворостина, Сагакс загнал капитана крыс-стражников в воду. Сокрушительный удар боевого топора положил конец низкой и подлой жизни Ворто.

Курда, которую Скарум по-прежнему держал за шиворот, извивалась в воздухе, словно змея. Трисс в несколько скачков преодолела разделявшее их расстояние. Остро отточенным мечом она рассекла веревку, которой Скарум был прикручен к дереву. Заяц и принцесса хищников рухнули на землю, образовав подобие кучи-малы. От неожиданности Курда выпустила пресловутую саблю. Потянувшись за ней, она увидала, что лапа белки прижимает клинок к земле. Скарум тем временем окончательно освободился от веревок и вскочил, готовый к бою.

Трисс приблизилась к Курде и подтолкнула к ней саблю. Голос белки дрожал от гнева, когда она обратилась к своему заклятому врагу.

— Узнаете меня, ваше высочество? — спросила она. — Я обычно подбрасывала репу, когда вы упражнялись со своей саблей. Да, я — та самая белка-рабыня, что сумела убежать да еще и прихватить один из ваших кораблей. В погоне за мной вы преодолели моря и леса. И вот я перед вами. Поднимите свою саблю, и сойдемся в честном бою!

Впервые за всю свою жизнь Курда столкнулась с вооруженным противником, бросившим ей вызов. Раньше она куражилась исключительно над безоружными и беспомощными. А на случай всяких непредвиденных обстоятельств ее окружали верные стражники. Теперь, когда принцесса увидела направленный на нее грозный меч, по спине у нее пробежал холодок ужаса. Дрожащими лапами Курда подняла с земли саблю. Трисс сделала первый выпад, и меч Мартина Воителя, сверкнув в воздухе, заставил врага податься назад.

— Да будет тебе известно, моего отца звали Рокк Аррем, и он был величайшим оружейником Северных Земель, — прогремел голос белки. — Представители твоей семьи боялись его, и поэтому они умертвили его отравленными стрелами. А ты, низкая и трусливая тварь, убила Друфо, слабого и беззащитного старика. Я видела это собственными глазами. Но теперь перед тобой не репка и не безоружный старик! Покажи, на что ты способна, принцесса хищников!

Трисс опустила меч, и Курда, замахнувшись саблей, попыталась ударить белку по голове. Но клинок Мартина Воителя рассек воздух с быстротой молнии и вышиб оружие из лап Курды. Трисс сделала шаг назад.

— Подними свою саблю! — распорядилась она. — Или это не сабля, а овощерезка? Тебе бы не принцессой быть, а стряпухой! Работала бы на кухне, рубила репку и капусту!

Содрогаясь всем телом, Курда вцепилась в свое оружие. На этот раз Трисс позволила ей замахнуться дважды, а потом вновь выбила саблю сокрушительным ударом сверкающего меча.

— Смотреть на нашу Трисс одно удовольствие! — восхищенно пробормотал Лог-а-Лог, стоявший рядом с Сагаксом. — Ни в жизнь бы не поверил, что девчонка способна так лихо управляться с мечом.

Чувствуя, что со столь грозным противником ей не совладать, Курда отчаянно сжала рукоятку сабли. Трисс шлепнула принцессу хищников по брюху, и Курда, внезапно ставшая неповоротливой и неуклюжей, чуть не повалилась кверху лапами.

— Я не разрешала тебе брать саблю! — усмехнулась Трисс. — Жди приказа, принцесса! И скажи, каково тебе сейчас? Нравится, когда с тобой обращаются как с рабыней?

Презрительно повернувшись к Курде спиной, белка пошла прочь. Злость, охватившая принцессу, пересилила страх. Размахивая саблей, она бросилась вслед за Трисс с явным намерением ударить белку по беззащитной спине. Но Трисс, разгадав ее коварный план, резко отскочила в сторону, и острие сабли вонзилось в землю. Повернувшись, Трисс со всей силы нанесла по сабле удар своим клинком. То была прочная сабля, но с мечом Мартина Воителя она не шла ни в какое сравнение. С жалобным звоном оружие принцессы Рифтгарда разлетелось на две части.

Ошарашенная Курда с недоумением уставилась на бесполезные обломки. Сообразив, что бой проигран, она попыталась спастись бегством. Вслед ей летел насмешливый голос Трисс:

— Беги, беги, принцесса! Перед смертью растряси жирок! Все равно тебе от меня не спрятаться. Я тебя из-под земли достану!

На бегу Курда повернула голову и увидела, что Трисс несется за ней по пятам. Оглянувшись, принцесса Рифтгарда совершила роковую ошибку. Не заметив выступающего из земли толстого древесного корня, она споткнулась об него, полетела кувырком и растянулась на берегу озера. Когда Трисс подбежала к ней, Курда лежала недвижно, не подавая никаких признаков жизни. В лапах она по-прежнему сжимала обломок сабли. Вглядевшись, Трисс увидела, что острый кусок металла вонзился Курде в грудь. Пустые остекленевшие глаза принцессы уставились в пространство.

Сагакс поднял с земли корону Саренго и протянул ее Трисс.

— Думаю, теперь эта штука по праву принадлежит тебе.

Но белочка, не отрываясь, смотрела на мертвую Курду. Глаза ее застилали слезы разочарования.

— Она обманула меня, — прошептала Трисс. — Лишила возможности отомстить.

Лог-а-Лог подошел к белке и осторожно взял у нее меч.

— Нет, Трисс, ты отомстила. Ты победила ее в честном бою, смелая ты девчонка!

Сжав лапу землеройки, Трисс встала с земли.

— Но она убила себя сама, случайно, — возразила она. Командир Гуосима водрузил на плечо белки меч и решительно покачал головой:

— А как бы ты поступила, подружка, если бы догнала ее? Ведь не стала бы ты сражаться с врагом, вооруженным лишь жалкими обломками сабли? Понятное дело, не стала бы. Ты не из тех, кто может спокойно и хладнокровно лишить другого жизни. Даже того, кто заслужил смерть. Так что все вышло к лучшему, верно, Сагакс?

— Верно, дружище. Курда всю жизнь была подлой и трусливой тварью. И умерла она как трусливая тварь, спасаясь бегством. Подумай только, Трисс, неужели ты унизила бы меч Мартина Воителя, вонзив его в эту отвратительную хищницу! К тому же она лишилась оружия. А сражаться с безоружными — дело подлецов, а не отважных воинов. Ты знаешь, что такое настоящая честь. Именно поэтому Мартин избрал тебя своей преемницей.

Трисс сунула корону за пояс.

— Спасибо за добрые слова, Сагакс. Ты прав, мне не стоило марать меч Мартина Воителя подлой кровью Курды. Я согласна, все вышло к лучшему.

Лог-а-Лог одобрительно похлопал белочку по плечу:

— Понятное дело, все к лучшему. А теперь поторопись, Трисс Воительница. Нас ждут товарищи.

Тут к ним, потирая ушибленный лоб, приковылял Скарум.

— Ей-ей, ребята, я смотрю, про меня все забыли. Может, кто возьмет на себя труд развязать задние лапы раненого героя? А то ходить так чертовски неудобно!

Сагакс взмахнул боевым топором и издал грозный клич:

— Еула-ли-а!

Скарум зажмурил глаза, но метко пущенный топор разрубил веревки, стягивающие его задние лапы, не причинив ему ни малейшего вреда. Подобрав обрывки веревки, заяц швырнул их в воду.

— Здорово сделано, Сагакс! — воскликнул он. — Ей-ей, ты едва не отрубил мне лапы, но это сущий пустяк! Да и ты, мисс белка, не слишком вежливо поступила со стариной Скарумом. Ясен пень, перерубая веревку, которой меня прикрутили к дереву, ты могла бы действовать поосторожнее. А то я грохнулся об землю, как мешок с костями. Ладно, все это ерунда. Главное, мы покончили с этими мерзкими бандитами. Я, правда, и сам бы справился. Но пострадали мои усы, моя краса и гордость! Где теперь моя привлекательность?!

Сагакс, не церемонясь, схватил Скарума за ухо.

— А теперь объясни, доблестный болтун, каким ветром тебя занесло в лес? Насколько я помню, тебе было поручено охранять аббатство. Как же ты мог оставить его без защиты и отправиться в лес на прогулку?

Скарум, не ожидавший, что разговор примет подобный оборот, мигом позабыл и о своих подвигах, и о своих ранах.

— Э, дружище, это долгая история, так враз и не расскажешь, — пробормотал он. — Одно скажу — старина Скарум, ясен пень, пал жертвой несправедливости. Обстоятельства вынудили меня сложить с себя командование и отправиться в лес вслед за вами. Как я мог сидеть за толстыми стенами, в компании стариков и детворы, когда мои друзья сражаются!

— Надеюсь, ты не врешь, бывалый воин! — проворчал барсук. — Смотри, если ты набезобразничал в аббатстве, твоим длинным ушам несдобровать!

Косоглазая морда зайца приняла выражение оскорбленного достоинства.

— Ей-ей, не понимаю, о каких безобразиях здесь идет речь. Разве доблестный Скарум заслуживает подобных подозрений? Трисс, подружка, ты всегда отдавала должное моим достоинствам. Надеюсь, ты замолвишь за меня словечко, когда мы вернемся в аббатство. А то аббат и старая перечница Мемм взяли моду помыкать отважным Скарумом. Уж ты расскажи им без утайки, как я в одиночку вступил в бой с тремя вооруженными до зубов хищниками и едва не поплатился жизнью за свою отчаянную храбрость. Такой симпатичной девчонке, как ты, всякий поверит. К тому же и глаза у тебя жутко честные. Только прошу, рассказывай о моих подвигах без всяких прикрас. Всякому известно, что я славлюсь своей скромностью.

Взглянув на лучившегося самодовольством зайца и потрясенного подобным нахальством барсука, Трисс не удержалась от смеха.

— Разумеется, я без прикрас расскажу о твоих подвигах, дружище, — подмигнула она Скаруму. — И все же, боюсь, ты слишком скромен. Неужели ты не хочешь, чтобы я рассказала, как ты прикончил трех гадюк?

Скарум добродушно похлопал по спине командира землероек.

— Ей-ей, это уж слишком! — заявил он. — Мне чужая слава без надобности, своей девать некуда! Гадюк прикончил Лог-а-Лог, мой старый и верный приятель. А то, что я вырвал у них ядовитые зубы и связал их хвосты в узел, это, ясен пень, сущая ерунда. Хотя ты, Трисс, конечно, можешь об этом упомянуть — так, между делом. Сагакс, друг, не надо ни восторгов, ни благодарностей. Тебе, здоровенному и сильному барсуку, жуть до чего идет молчание. Настоящие герои не бывают болтунами, так вот!

Трисс и Лог-а-Лог едва не катались по земле со смеху.

— Вот уж верно сказал, настоящие герои болтунами не бывают! — повторяли они. — Посмотри, Скарум, что ты наделал своим красноречием! Сагакс, похоже, язык проглотил!

Скарум взглянул на упорно хранившего молчание барсука.

— Эй, Сагакс, старина, ты чего надулся, как жаба? — беззаботно осведомился он. — Того и гляди лопнешь! — В следующее мгновение он понял, что чаша терпения барсука переполнилась. — Эй-эй, не трогай меня! — заверещал Скарум. — Лапы прочь от героя, громила ты этакий!

Трисс и Лог-а-Лог, усевшись на песочке, наблюдали, как Сагакс сгреб Скарума в охапку и несколько раз огрел повыше хвоста. Когда барсук ослабил хватку, Скарум отскочил в сторону, обиженно вопя:

— И что за невоспитанность такая! С чего это ты вздумал распускать лапы? Спрашивается, что я такого сказал? Подумаешь, сравнил с жабой. Тоже мне цаца. Вижу, ты в лесу совсем одичал, приятель. Напрочь утратил чувство юмора — если только оно у тебя когда-нибудь было.

40

Выдержка из хроники, составленной Мэлбан Гримп, летописцем и целительницей из аббатства Рэдволл. Радость и печаль, печаль и радость. Бывают времена, когда они неразлучны друг с другом. Мы печалимся о славных зверях, которые полегли в битве с врагами, о жителях Рэдволла и наших добрых друзьях, землеройках из Гуосима. Увы, так происходит всегда — за мир и благоденствие приходится платить дорогой ценой. Хотя, по мнению Командора, хищники заплатили дороже — лишь немногим из них удалось спастись бегством. Но тяжелее всего мне вспоминать о том, как Крув, морская выдра, отважный воин, оставшийся охранять аббатство, принял весть о гибели своего закадычного друга Шога. Я стояла рядом с Крувом на крепостной стене, когда Шог, вместе с другими аббатскими воинами, уходил на бой с врагами. Я видела, как Крув машет лапой вслед другу. Он кричал, что попросит брата Гуча, нашего повара, приготовить к возвращению Шога похлебку из креветок и они вместе вдоволь полакомятся. Бедный Крув, когда он увидел безжизненное тело Шога, которое Черк и Командор принесли домой на плечах, его горе и отчаяние не знали пределов. Мое старое сердце тоже разрывалось от жалости и сочувствия. Хотя Шог был гостем в Рэдволле, он останется с нами навсегда. Мы похоронили отважную выдру у пруда, в тени старой ивы.

Сегодня я, по обыкновению, поднялась рано и наблюдала, как солнце встает над стенами Рэдволла. И в безмолвии раннего утра я ощутила, что в аббатство пришел долгожданный мир. Воистину спокойствие и безопасность — это блага, не знающие себе равных.

А теперь позвольте мне поведать о некоторых событиях, кои, несомненно, относятся к разряду чрезвычайных. Старый мой друг, аббат Эподемус, сообщил мне, что с его разрешения меч Мартина Воителя отправится в дальние странствия. Вне всякого сомнения, дух Воителя явился нашему доброму аббату и повелел поступить именно так. Впрочем, аббат уверен, что меч непременно вернется в родные стены. А ныне Трисс, вооруженная чудесным мечом, Крув, Сагакс, этот плут Скарум, Лог-а-Лог, Командор и Могак, а также несколько наиболее смелых и сильных аббатских бойцов вскоре погрузятся на корабль, дабы пересечь бескрайние моря. Прежде чем лето подойдет к концу, они намерены достичь берегов страны, именуемой Рифтгард. Черк займет в аббатстве место предводителя выдр. Отряд из десяти выдр, а также полк землероек Гуосима, в отсутствие Лог-а-Лога возглавляемый Галифом, останется с нами до самого возвращения Командора. Я отнюдь не питаю приязни к хищникам, но должна признать — единственный пленник, которого наши бойцы привели с собой в аббатство, оказался веселым и добродушным малым. Зовут его Замараха. Он бывалый моряк, обещает оказать нашим немалую помощь во время морского путешествия и, между прочим, более не заслуживает своего прозвища. Трисс Боевая Белка дала клятву освободить всех зверей, что томятся в Рифтгарде под гнетом рабства. Товарищам, что отправляются с ней совершить этот славный подвиг, не занимать мужества и отваги. Верю, что им будет сопутствовать удача.

Выдержка из дневника Черк, молодой выдры, ученой девицы из аббатства Рэдволл.

Праздник остался позади, и наши друзья покинули аббатство. Но что за чудесный был праздник! Длился он четыре ночи и три дня. Столы ломились от яств, а веселью, шуткам, песням и танцам не было конца. После мы с Галифом проводили путешественников до самого берега моря. Поднялись мы рано утром, еще до рассвета, и потихоньку вышли из ворот аббатства. Дядюшка Командор сказал, что пышные проводы ни к чему — чего доброго, они задержат отправление еще на три дня.

Когда тропа привела нас к реке, Трисс отыскала превосходный маленький корабль, который сама спрятала в потаенном месте, в тихой заводи. Она передала его в дар племени землероек, а Галифа назначила капитаном. Теперь корабль получил новое имя. Прежнюю надпись на корме замазали. Трисс предложила назвать корабль одним коротким словом: «Шог». На этом корабле мы двинулись вниз по течению и вскоре оказались у песчаных берегов, за которыми расстилалось безбрежное море. Замараха отвел нас к огромному судну, стоявшему на якоре. Этому кораблю мы тоже дали новое имя, по предложению Могака назвав его «Свобода». Впрочем, запасы еды, которые путешественники погрузили на борт судна, были столь велики, что Скарум хотел назвать его «Плавучий погреб». Скарум, кстати, был очень обижен тем, что его не назначили корабельным коком. Однако Сагакс заявил, что допускать такого обжору на кухню ни в коем случае нельзя. Для того чтобы подготовить «Свободу» к долгому плаванию, понадобился целый день. А вечером, во время прилива, корабль поднял паруса. Мы с Галифом наблюдали, как наши друзья выходят в открытое море. Ветер наполнял паруса корабля, а закатное солнце окрасило их в алый оттенок. Стоя на берегу, мы с Галифом махали лапами, пока «Свобода» не скрылась из виду. Надеюсь, что ветер будет попутным, море спокойным и наши смелые товарищи вскоре достигнут своей цели.

Выдержка из дневника леди Меролы, супруги лорда Барсука, повелителя Саламандастрона, что расположен у восточных берегов Страны Цветущих Мхов.

На исходе сегодняшнего дня в нашу гавань вошло огромное судно. Караульные протрубили тревогу. Мой супруг, лорд Великий, и полковник Хлестокнут возглавили отряд, вышедший навстречу кораблю. Я и добрая супруга полковника, Данфреда, наблюдали за происходящим из окна.

Вообразите себе наше удивление, когда на берег по трапу спустились наши собственные сыновья, Сагаксус и Бескарум. За ними следовала самая что ни на есть разношерстная команда зверей. Разумеется, мы незамедлительно пригласили путешественников в пиршественный зал, и повара принялись за работу. Лорд Великий и полковник Хлестокнут ни на шаг не отходили от своих обожаемых сыновей, похлопывали их по спинам, подмигивали, светясь от гордости, называли своих молодых отпрысков шалопаями и требовали, чтобы те поведали им о своих приключениях. Однако всякому ясно, что сыновья наши более не заслуживают названия шалопаев. В течение всего лишь одного лета они стали настоящими воинами. За несколько месяцев они приобрели военную выправку и теперь выглядят неустрашимыми воинами. К тому же мой Сагакс не расстается с боевым топором, чрезвычайно грозным оружием! Мне приятно было услышать, что Мемм Флэкери шлет мне приветы и наилучшие пожелания. Когда-то мы с ней были самыми близкими подругами. Теперь сын мой вырос, и я внезапно ощутила себя такой старой! Представьте себе, я даже прониклась симпатией к этому негоднику Круву по прозвищу Морской Пес — он тоже повзрослел и теперь заслуживает всяческого уважения. Единственное, что не изменилось — это превосходный аппетит Скарума. На аппетит этот ничуть не повлияла потеря половины великолепных усов, которых бедный мальчик лишился в жестоком бою с врагами. Я слышала, как Скарум рассказывал об этой битве своим родителям, и восхитилась его храбростью. Да, совсем забыла упомянуть, что среди путешественников находились также очаровательная юная белка и преисполненный всяческих достоинств воин по имени Командор, принадлежащий к племени выдр. Почти всю ночь они не смыкали глаз, совещаясь о чем-то с Сагаксом, Скарумом, моим супругом и полковником Хлестокнутом.

На следующее утро, после завтрака, лорд Великий сообщил мне новость, немало меня огорчившую. Увы, Сагакс вновь покидает нас, дабы продолжить свое путешествие. Какая мать не расстроилась бы, узнав, что после столь краткой встречи ей вновь предстоит разлука с единственным сыном? Оказывается, в далекой стране за морями томится в рабстве множество несчастных зверей. Мой сын и его товарищи поклялись даровать им свободу, и не сомневаюсь, в самом скором времени они выполнят свое намерение. Супруг мой немедленно снабдил их провизией и дал им в спутники двадцать боевых зайцев из Дозорного Отряда. Уверена, в бою наши ветераны покажут себя с наилучшей стороны!

Я так долго махала вслед отплывающему кораблю, что у меня до сих пор болят лапы. Для того чтобы утирать слезы бедной Данфреды, не хватило носовых платков, и мне пришлось разорвать несколько старых простыней. Всякому известно, что милая моя подруга обладает неиссякаемым запасом слез. На прощание сыновья уверили нас, что непременно вернутся. Я так жду нашей новой встречи. Я знаю, придет день, когда я буду гордиться сыном еще сильнее, чем горжусь сейчас. Сагакс, Сагакс, дорогой мой мальчик…

Выдержка из судового журнала славного корабля «Свобода».

Журнал вел Бескарум Хлестокнут, уроженец Саламандастрона.

Ох, ну и нахальная шайка пройдох собралась на этой посудине! Ишь что придумали — заставить меня, неустрашимого зайца, пачкать свои могучие лапы в чернилах! Ясен пень, я с детства терпеть не мог возиться с перьями, чернилами, пергаментом и прочей дребеденью! Стряпня — вот подходящее занятие для доблестного Скарума! Но эти негодники и близко не подпускают меня к камбузу! Ладно, посмотрим, чья возьмет. Как говорит моя милая мамочка, делай то, что заставляют, и громко хнычь до тех пор, пока тебе не дадут того, что ты хочешь. Ясен пень, я последую ее мудрому совету.

Ладно, переходим к делу. Мы бороздим моря и океаны чертовски долго и успели превратиться в настоящих морских волков. (Это означает, что с морской болезнью покончено и все мы без стонов и вздохов переносим самую яростную качку.) Сегодня утром кто-то из землероек, взобравшись на самую вершину мачты, завопил, точно голодная ворона. Орал он так, что прервал мой сладкий сон. Навострив свои чуткие уши, я услыхал, что кто-то кричат что-то про два градуса восточной широты и три градуса западной долготы — если правду сказать, я не слишком большой знаток по части всей этой навигационной чепуховины. В общем, когда этот тип перестал выделыватъся, выяснилось, что он увидел остров. Я устремил к горизонту свои зоркие глаза и, ясен пень, тоже увидал полоску голубых скал — они так и сверкали в солнечном свете, ни дать ни взять драгоценные камни. Трисс называет этот остров Островом Мира. Таких огромных скал мне прежде не доводилось увидеть, могу, жен пень, сказать точно. Мы не стали высаживаться на сушу. Но местные жители гурьбой высыпали на берег. Ясен пень, им хотелось поглазеть на отважных мореплавателей. Что до них самих, то все они как на подбор оказались здоровенными крепкими ежами. Говорят они как-то странно, так что не сразу и поймешь. Признаться, во рту у них всех словно каша. Да только это все ерунда. Главное, ясен пень, они знают, как надо встречать настоящих героев.

Пока мы угощались и болтали с аборигенами, Трисс целовала и обнимала своих друзей — молодую ежику по имени Велфо, колючего малого по имени Утрика и старого бывалого ежа — этого звали Горлец. При этом она, жен пень, в три ручья ревела от радости, и вся колючая братия от нее не отставала. Все они лопотали наперебой: «Наконец-то ты вернулась! Как мы рады, как мы рады!» На радостях им, конечно, было не до еды. Ну а ваш правдивый летописец не стал терять времени даром и набил брюхо до отказа!

Понятное дело, когда Трисс сообщила ежам печальную весь о смерти бедняги Шога, они вновь залились слезами. Она рассказала, что назвала в честь Шога славное небольшое суденышко, и это их малость утешило. Ох, до чего, доложу я вам, меня достал мой старый верный друг Сагакс! Разрази меня гром, этот барсучина становится невыносим! Представьте только, вместо того чтобы есть и веселиться, он бродил по палубе со своим здоровенным молотком на плече и провожал жадным взглядом каждый кусок пирога, который я отправлял себе в рот. Когда я вежливо попросил его не пялиться на меня, точно на невиданную диковину, он, наглец этакий, заявил, что мне пора прекратить работать челюстями. Мол, я один слопаю все угощение, а на корабле кроме меня еще много едоков! Будто без него, умника, я этого не знал! Ну, я, ясен пень, не дал ему спуску! Сказал, если он будет мешать мне утолять голод, придется бросить его за борт. Пусть плывет за кораблем и разгоняет акул своим знаменитым топором. Старине Сагаксу еще повезло, что мы с ним друзья детства! Иначе он, ей-ей, уже давно барахтался бы в волнах.

NB. В судовом журнале пропущено несколько строк. Страницы покрывают пятна, судя по всему, оставленные черничным соком, грибным соусом и пудингом неизвестной рецептуры, но, несомненно, с медом. Отчет о произошедших событиях продолжается на следующий день.

Эх, жизнь моряка, ты полна испытаний и тягот. Всего-то денек погостили мы на этом дивном острове, жители которого оказались такими умельцами по части стряпни. И вот уже вновь нам приходится свертывать якорь, отдавать паруса, поднимать швартовы! Кстати сказать, мисс Трисс явно нервничает. Даже у старины Могака, этого толстощекого увальня, вид встревоженный. Понятное дело, Рифтгард совсем близко, а там, очень может быть, нам придется несладко. Хотя, ясен пень, победа останется за нами! И уж конечно, доблестный заяц вроде меня совершит уйму подвигов и даже заслужит пяток медалей! Уж в этом можете не сомневаться! Кто-кто, а отважный Скарум наверняка стяжает славу! Представляю, как затрепещут враги при виде этого неустрашимого героя, то есть меня. Но я буду беспощаден! По-настоящему беспокоит меня только один вопрос — как обстоит в Рифтгарде дело с едой?

Эти мерзкие чернила перепачкали мне все лапы. Того и гляди, мне придется теперь зваться Скарум Голубая Лапа. Ладно, хватит на сегодня. С камбуза доносится очень аппетитный запах. Надо признать, эти парни из Гуосима неплохо стряпают. Ох, я совсем забыл! Лог-а-Лог и Сагакс хотели перемолвиться со мной словечком. Наверняка собираются обсудить стратегию будущих сражений. Не думаю, что мои боевые соратники намерены говорить о такой ерунде, как черничный пудинг, что пропал с камбуза прошлой ночью. Тем более, ясен пень, я не имею к этому несчастному пудингу никакого отношения. Я и близко не подходил к камбузу. А что до синих пятен на моих лапах, то, всякому понятно, это чернила, а вовсе не черничный сок. Бьюсь об заклад, пудинг утащил Командор! Этот малый тоже пожрать не дурак! А что до меня, я скорее провалюсь на этом месте, чем проглочу кусок тайком от товарищей.

Подписано — Бескарум Хлестокнут, эсквайр.

41

Рассказ молодой морской выдры, непосредственной свидетельницы произошедших событий. «Меня зовут Слив. Я родилась и выросла в Рифтгарде, в крепости короля Агарну, и всю свою недолгую жизнь провела в рабстве. Никогда я не покидала Рифтгарда. Никогда не знала иного обращения, кроме самого грубого и жестокого. Родители мои умерли, когда я была совсем маленькой. И с самого детства я не покладая лап трудилась с раннего утра до поздней ночи. Кнуты крыс-стражников постоянно прогуливались по моей спине. Сколько я себе помню, я всегда испытывала голод, и мои товарищи тоже. Старик-белка по имени Друфо научил меня читать и писать. Теперь он умер. Его убила Курда, принцесса, белый хорек.

А еще я помню день, когда впервые улыбнулась. В тот день троим рабам удалось бежать — они похитили королевский корабль и ушли на нем в море. Сердце мое подпрыгнуло от радости, когда я узнала, что мои товарищи по несчастью сумели вырваться из проклятого Рифтгарда. Вместе с другими рабами мы сделали все, чтобы помочь им. Хотя зубы и когти были нашим единственным оружием, мы набросились на крыс-стражников и помешали им кинуться вдогонку за отважными беглецами. Но силы были слишком неравны. Друфо погиб, а я получила тяжелую рану и упала без сознания. Всех, кто восстал против стражников, заточили в мрачную подземную темницу. Много дней мы провели там, страдая от голода и холода. И все же мы улыбались, мы смеялись, мы радовались — ведь трем пленникам удалось обрести свободу. Позднее, когда нас выпустили из заточения, я оказалась среди рабов, которым приказали погрузить запасы провизии на пиратский корабль, носящий вполне подходящее имя „Морской струп". И я собственными ушами слышала, как принцесса Курда визжала от ярости. Слышала, как она клялась поймать беглецов и подвергнуть их жестокому наказанию. Я видела, как вместе с капитаном Затрещиной на борт поднялась Ригган, мерзкая крыса-ищейка, поймавшая множество рабов. Видела, как на корабль взошел свирепый принц Блэдд. Сердце моей сжалось от тревожных предчувствий. Смогут ли наши товарищи, изнуренные голодом и длительной жизнью в неволе, скрыться на своем маленьком суденышке от столь грозных преследователей?

Но в каждом живом существе, даже в том, кто томится в рабстве, всегда теплится надежда. Работая под свист кнутов, мы тихонько перешептывались друг с другом. Засыпая на каменном полу, мы видели светлые сны. Где сейчас трое наших храбрых друзей, Трисс, Шог и Велфо? Удалось ли им уйти от погони? Быть может, они уже нашли приют и гостеприимный кров? По ночам мне снилось, что я убежала вместе с ними и теперь мы гуляем по приветливым зеленым лесам, залитым летним солнцем, поем и смеемся. У нас много вкусной еды, а если мы устанем, мы всегда можем отдохнуть на мягком мху. К сожалению, сон кончался, а наяву нас ждал кошмар. Королю взбрело в голову построить на высокой скале огромную башню, с которой он смог бы первым увидеть возвращение „Морского струпа". Таская тяжелые камни, мы не сводили глаз с моря и надеялись, что отвратительный пиратский корабль никогда не покажется на горизонте. Если он не придет, значит, наши товарищи свободны, значит, преследователям не удалось их схватить. Новый капитан стражников, Хайдред, имел обыкновение вместо кнута использовать пику. Стоило ему заметить, что кто-то из рабов повернул голову в сторону моря, он наносил несчастному жестокий удар. И все же, несмотря ни на что, мы пользовались любой возможностью, чтобы взглянуть на линию горизонта.

И вот настал день, когда мы увидели корабль. Поначалу он казался совсем маленьким, всего лишь темной точкой в лучах яркого дневного света. Но точка становилась все больше, и когда мы, невольники, разглядели, что это такое, мы погрузились в тягостное молчание. Да, это был он, проклятый корабль „Морской струп". Он летел по волнам подобно огромной темной птице, предвещающей беду и несчастья. Стражники приказали нам спуститься со скалы и погнали нас на пристань. В крепость немедленно послали гонцов, чтобы сообщить королю радостную весть. Вскоре короля Агарну вынесли на берег на носилках. В последнее время он так разжирел, что деревянная лапа уже не выдерживала тяжести его грузного тела. Капитан Хайдред решил, что во время прилива корабль войдет в гавань. Вооруженные стражники, наряженные в новые мундиры, выстроились вдоль всей дороги, ведущей в крепость. Нас, рабов, заставили опуститься на колени. Капитан Хайдред заявил, что сегодня нам крупно повезло — в честь великого события нас освобождают от работы почти на целый день. Он приказал нам, как только корабль войдет в гавань, встретить его ликующими криками: „Да здравствует принцесса Курда! Да здравствует принц Блэдд! Да здравствует Агарну, король всего Рифтгарда!" Увы, у рабов нет выбора. Нам вовсе не хотелось приветствовать наших мучителей. Мы упорно хранили молчание, но после того, как Хайдред умертвил своей пикой двоих наших товарищей, нам пришлось повиноваться.

И вот настал час прилива. Песчаные отмели исчезли под водой, и корабль на всех парусах вошел в гавань. Некоторые из рабов не могли сдержать слез. Я тоже чувствовала, как сердце в моей груди сжимается от горя. С горечью я представляла, что сейчас увижу троих беглецов, избитых, закованных в цепи. Но вдруг я увидала белочку Трисс, живую и здоровую. В лапе она сжимала чудесный меч. На губах ее играла улыбка! Шерсть у меня на загривке до сих пор встает дыбом, стоит мне вспомнить, как неустрашимая Трисс взмахнула мечом и испустила оглушительный крик: „Свобо-да-а-а!" И в то же мгновение на палубу высыпало множество вооруженных бойцов. Среди них не было ни одного хищника — только зайцы, выдры и землеройки. Над всеми возвышался могучий барсук с громадным топором в лапе. Трисс, по-прежнему размахивая мечом, крикнула:

— Привет, Агарну! Это я, Трисс, боевая белка! Я вернулась, как и обещала!

Корабль бросил якорь. Только тут я рассмотрела, что на борту его огромными буквами выведено новое название — „Свобода". Воины лавиной устремились на берег. Агарну пронзительно визжал, призывая стражников дать отпор неприятелю.

Охваченная боевым пылом, я сама что есть мочи завопила: „Свобода-а!" — и набросилась на стражников, которые по-прежнему окружали нас со всех сторон. В следующее мгновение что-то тяжелое ударило меня по шее и я упала. Открыв глаза, я увидела, что надо мной стоит капитан Хайдред и кончик его пики касается моего горла. Я приготовилась встретить смерть. Но тут случилось нечто неожиданное. Желтые глаза капитана Хайдреда внезапно полезли на лоб, он выпустил из когтистых лап пику и рухнул прямо на меня. Отважный воин, принадлежавший, как и я, к племени морских выдр, отшвырнул его тело прочь и помог мне встать. С приветливой улыбкой он сказал:

— Простите, мисс, если этот негодяй ушиб вас. Я рассчитывал, что он упадет в другую строну. Но, надеюсь, вы целы и невредимы?

Так я познакомилась с Крувом Морским Псом.

Наши освободители быстро расправились с войском короля Агарну. Хищники оказались куда слабее и трусливее зайцев и землероек, которые не знали ни страха, ни снисхождения. Рабы, исполненные жажды мщения, набросились на испуганно визжавших стражников. Не буду подробно описывать того, что происходило на морском берегу. Скажу лишь, что стражники поплатились сполна за все те мучения, которые по их вине испытали рабы. Но истошный визг короля Агарну заглушал стоны и крики всех его подданных. Слуги, которым приходилось, обливаясь потом, таскать на носилках разжиревшего короля, придумали для хромоногого повелителя достойное наказание. Они опустили носилки на воду и оттолкнули их от берега. Морское путешествие короля оказалось недолгим — носилки начали стремительно погружаться в воду.

— Спасите! Я не умею плавать! — что есть мочи орал Агарну.

Но вот голова короля Рифтгарда показалась над водой в последний раз и исчезла навсегда. Я видела, как огромный барсук опустил лапу на плечо Трисс.

Покончив с врагами, мы разложили во дворе крепости большой костер.

Кнуты, пики, мундиры стражников и даже трон, символ ненавистной королевской власти, — все полетело в огонь. Не пощадили мы и убранства королевских покоев и без всякого сожаления сожгли столы, стулья, кровати, драпировки и свитки. Кто-то из рабов принес белую простыню и написал на ней зеленой краской: „Свобода!" Мы с Крувом водрузили простыню над воротами крепости.

Сколько еды обнаружили мы в крепости! Полки в погребах и кладовых ломились от запасов. То были овощи, фрукты и зерно, которые мы, невольники, сами взрастили на полях Рифтгарда. Наши повара приготовили потрясающий пир. Я сидела у костра, между Трисс и Крувом, лакомилась всякими вкусностями и пела, не переставая жевать. Никогда в жизни я так много не смеялась. С непривычки у меня даже заболели щеки.

Лог-а-Лог, командир отряда землероек, ужасно потешный заяц по имени Скарум и могучий барсук Сагакс спустились в подземную темницу. Позднее мне рассказали, что все двери барсук разрубал одним ударом своего грозного топора. Пленников, ослабевших от долгого заточения, осторожно вывели наверх. Поначалу они не понимали, что происходит, и растерянно озирались по сторонам. Узнав, что теперь они свободны, многие из них не могли сдержать слез. Некоторые никак не могли поверить, что более им нечего опасаться, и даже пытались вернуться назад, в камеры. Мы с трудом удержали их.

Могак, старый хомяк, вышел из подземелья с крошечным свертком в руках. Оказалось, что это новорожденный мышонок-девочка. Никто не знал, откуда она и кто ее родители. Мы с Крувом взяли малышку, накормили и перепеленали. Трисс заметила, что мы с первого взгляда привязались к маленькой мышке. Она спросила, как мы ее назовем.

— Конечно, Свобода! — ни минуты не раздумывая, заявил Крув. — Только так и никак иначе. Мы нашли ее в светлый день освобождения. И нарекаем ее славным именем Свобода.

Трисс извлекла из-под плаща корону и кольцо, украшенные черными камнями. Глаза малышки удивленно заблестели. Она протянула крошечные лапки к блестящим штуковинам. Трисс тут же отдала ей и кольцо, и корону. Потом она погладила маленькую мышку по головке и сказала:

— Занятные игрушки, правда, малышка?! Это всего лишь занятные игрушки. А когда они тебе надоедят, выбросим их в море, потому что нам они совершенно не нужны!

Эти страницы, на которых я повествую о великих событиях, произошедших в Рифтгарде, я доверяю Командору. Он обещает, что мой рассказ прочтут многие звери. Я взялась за перо, чтобы выразить переполняющее меня чувство благодарности к тем, кто освободил нас из-под ига рабства. Эти добрые звери никогда не видели меня, и все же они пересекли моря, чтобы прийти на помощь мне и моим товарищам.

В Рифтгарде не осталось более ни королей, ни правителей, хотя, конечно, все жители часто обращаются за советом к Могаку или Круву — ведь эти двое успели накопить немалый жизненный опыт. Все мы отныне живем большой и дружной семьей. Кстати о семьях. Могак заменяет дедушку маленькой мышке Свободе, а мы с Крувом стали для нее любящими родителями. Так что мы четверо создали свою маленькую семью. У нас с Крувом никогда не было родителей, и теперь нам многому предстоит научиться. Но не зря Крув и Могак жили в Рэдволле, замечательном месте, где все привыкли помогать друг другу. Уверена, они сумеют сделать наш родной дом счастливым и уютным. Вы уже поняли, что Крув решил остаться в Рифтгарде со мной. Конечно, ему жаль было расставаться с товарищами, которые скоро отправляются в обратный путь через моря. И в то же время он рад, что у него наконец появилась семья. Надеюсь, что придет день, когда мы снова встретимся с Трисс и другими нашими освободителями. Я буду часто глядеть на горизонт, ждать, не появится ли их корабль. Я буду часто вспоминать о них. Спасибо вам, друзья! Спасибо за то, что вновь научили нас улыбаться и смеяться! Пусть жизнь ваша будет долгой и протечет в мире и счастье.

Любящая вас Слив».

Написано в аббатских архивах собственной лапой Эподемуса, отца настоятеля аббатства Рэдволл, расположенного в Стране Цветущих Мхов.

«Осенние дожди и туманы уступили место первым зимним морозам. В стенах нашего благословенного аббатства по-прежнему царят мир и процветание. Теперь, когда утра стали такими холодными и темными, я поднимаюсь с постели несколько позже. Но сегодня я ходил во сне! Прежде со мной никогда не случалось ничего подобного. Несомненно, меня поднял дух нашего великого Мартина Воителя. Перед самым рассветом он заставил меня выйти на северо-восточную стену аббатства. Я долго стоял там, облаченный лишь в ночную рубашку. Вскоре ко мне присоединились Крикулус и Мэлбан, которые услышали звук моих шагов и скрип открываемой двери. От этих двоих ничто не скроется! Я сообщил им, что на стену меня привел Мартин. На это Крикулус заметил, что у Воителя, разумеется, имелись на это веские причины. Мы решили оставаться на стене до сих пор, пока эти причины нам не откроются.

Наступил рассвет, и бледные лучи утреннего солнца прорезали завесу туч. Тут с тропы, ведущей к Рэдволлу, до нас донеслись оживленные голоса. Целый отряд дружно маршировал, распевая походную песню.

Внезапно пение оборвалось. Как выяснилось, Скарум в тумане не разглядел крепостной стены и врезался в нее на всем ходу. Бедолага так ушибся, что его пришлось внести в аббатство на плечах.

Итак, наши друзья вернулись с победой! Мы звонили во все колокола, пока я не начал опасаться, что металл не выдержит напряжения и треснет. Жители аббатства высыпали во двор. Сестра Вернал, Мемм Флэкери, Гирдл Спринк и, разумеется, ватага оглушительно визжавшей малышни — все поспешили встречать наших героев. Когда поцелуи и объятия наконец закончились, мы принесли путешественникам горячее питье, вымыли их натруженные в походе лапы в теплой воде и смазали целебными бальзамами. Трисс торжественно вручила мне меч Мартина Воителя и попросила вновь повесить его в Большом зале. Мне отрадна мысль о том, что всякий раз, когда нашему аббатству необходим истинный воитель, такой оказывается среди нас. Трисс Боевая Белка стала достойной преемницей Мартина! Надеюсь, что Сагакс также останется в нашем аббатстве вместе со своим другом Скарумом (кухне, конечно, придется выдерживать опустошительные набеги). Они сказали, что весной непременно отправятся в Саламандастрон и вернутся сюда вместе со своими почтенными родителями, которые давно мечтают посетить Рэдволл. По-моему, это превосходная идея.

А вечером мы устроили грандиозный праздник! Песни звучали без умолку, так же как и рассказы про подвиги и приключения наших отважных бойцов. Слушая их, мы не раз замирали от страха и пролили немало слез. Впрочем, смеху тоже было предостаточно. Такова жизнь, доложу я вам, жизнь, в которой всегда соседствуют свет и тени. Но самое главное, что дорогие наши друзья вновь дома, что все они живы и здоровы. Вот только Скарум снова пострадал. В схватке с врагами он лишился половины усов с левой стороны и теперь заставил Лог-а-Лога подкоротить их с правой так, чтобы обе стороны были одинаковы. К несчастью, храбрый Лог-а-Лог вовсе не специалист по части брадобрейного дела. Он подкоротил усы слишком сильно, и после того, как выравнивание было закончено, Скарум, увы, остался почти совсем без усов. Теперь морда нашего доблестного зайца выглядит, мягко говоря, не лучшим образом. Утешает его лишь то, что со временем у него непременно отрастут новые усы — краше прежних. Да, не помню, сообщил ли я о том, что старушка Мэлбан удалилась на покой и теперь ее место занял Черк.

Все мы живем мирно и дружно, радуясь тому, что среди прежних жителей аббатства прибавилось несколько новых. Наступающая зима сулит нам отдых и множество приятных часов, проведенных в тепле и уюте, у приветливо горящего огня. Сколько чудесных историй будет рассказано долгими зимними вечерами, в ожидании вкусного сытного ужина! Урожай собран, бочки полны Октябрьского эля, кладовые ломятся от припасов. Все наши ребятишки пребывают в добром здравии, так же как и взрослые. Ничто не омрачает царящего в аббатстве благоденствия. Помните, у нас в Рэдволле всегда рады гостям и в любое время принимают их с распростертыми объятиями. Вот ваше приглашение».

Оглавление

Книга первая . Времена побегов

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

Книга вторая . Коварство и парадоксы

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25

  26

  27

  28

Книга третья . Фехтовальщица

  29

  30

  31

  32

  33

  34

  35

  36

  37

  38

  39

  40

  41

Реклама на сайте