«КВЕСТ»

КВЕСТ (fb2) - КВЕСТ 1317K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сергей Вячеславович Деркач

Сергей Деркач КВЕСТ

Пролог

У раздорожного камня, держась за руки, стояли двое. Каменистая, безжизненная почва, на которой ничего не росло, тянулась до самого горизонта. Над их головами низко висело темно-серое небо, которое, казалось, жило своей жизнью. Оно то вспучивалось, то опадало. Сотканные из странной материи смерчи иногда тянулись к земле, но, не дотянувшись, втягивались обратно. Иногда по небу пробегали молнии, освещая тех, кто стоял на мертвой земле. Ни ветра, ни шелеста, ни грома, только полная тишина.

Двое, Он и Она, молча смотрели на камень, словно ожидали чего-то. Одежда их была странная. Она, как живая, менялась каждое мгновение, превращаясь то в простенькие брюки и рубаху навыпуск и платье-сарафан, то в камуфлированный комбинезон, который носят сталкеры-одиночки. Складывалось впечатление, что эти двое примеряли на себя не одежду, а роли, как артисты в театре перед спектаклем. Их лица были сосредоточены, никакой мимики, жестов, только молчаливая сосредоточенность.

Они обменялись взглядами, не произнеся ни слова, но постороннему наблюдателю, находись он рядом, могло вполне резонно показаться, что глаза этих двоих гораздо красноречивее слов.

Он кивнул.

Она отрицательно покачала головой.

Его брови слегка взметнулись вверх.

Ее свободная ладонь слегка погладила воздух, словно рядом находилось какое-то животное.

Он кивнул и поднял голову вверх.

В тот же миг с неба начал опускаться небольшой смерч. Он опускался до тех пор, пока не коснулся земли рядом с Ней, а потом быстро ушел вверх, оставив частичку себя на тверди. В небе снова полыхнуло. Молнии, змеями извиваясь по небесной тверди, стали сплетаться над головами этих двоих. Их сверкание становилось все ярче, и в какой-то момент к земле сорвался огненный столб. Когда он погас, рядом с Ней стояла крупная собака.

Он кивнул.

Она повторила его жест.

Пес нетерпеливо переступил с лапы на лапу.

Они одновременно дотронулись до камня.

В тот же миг в этот мир ворвался ветер. Он несся над землей, поднимая пыль, сшибаясь с камнями и небом. Раздался вой потревоженного воздуха и грохот первого грома.

От камня в разные стороны побежали три тропинки, постепенно превращаясь в неширокие дороги. По мере их проявления, на земле начали прорастать трава, деревья. Вскипающее небо превратилось в бесконечный поток туч, готовых вот-вот разродиться дождем.

Рождались новые миры.

Он и Она посмотрели на творение рук своих, улыбнулись, а потом шагнули в камень и исчезли в нем вместе с собакой.

«КВЕСТ» был готов к работе.

Глава 1

– Вот что я вам скажу, Андрей Аркадьевич, – сказал доктор Симонов, пристально глядя на посетителя. – Не все так плохо с вашим сыном, как может показаться на первый взгляд. По результатам бесед и тестов у вашего Саши сильно обострено чувство одиночества и обиды, еще есть чувство страха, что он потеряет вас, как потерял свою мать. Пресыщенность жизнью в его неполные пятнадцать только усугубила положение вещей. У мальчика развилась не только постоянная потребность в острых ощущениях любой ценой, но и чувство вседозволенности и безнаказанности. И все это для того, чтобы обратить на себя внимание отца. Ребенок не задумывается, хорошо он поступает или плохо, – только бы увидеть отца, услышать его голос, коснуться его руки, почувствовать, что не безразличен, что нужен. Он уже не выбирает средства – об этом свидетельствует последний случай. И поймите: дальнейший сценарий развития событий стандартный в таких ситуациях – адреналиновая или наркотическая зависимость, что, в конце концов, приведет к одному результату: смерть или, в лучшем случае, увечье на всю жизнь. И отследить, уберечь сына вы не сможете, ибо, если я правильно понимаю, ребенок никогда ни в чем не нуждался, все получал по первому же требованию. Все, кроме внимания со стороны родителей.

– И что же вы посоветуете? – бизнесмен Прокофьев посмотрел на доктора.

– Есть один вариант, – осторожно продолжил доктор. – Но дело в том, что…

– Я оплачу все, сколько бы это ни стоило.

– Не сомневаюсь. Но дело не только в деньгах. Дело в том, что в нашем институте разработана принципиально новая система помощи в подобных случаях. Она дорогостоящая, поэтому провести пробные тесты мы пока не в состоянии. Я хотел бы предложить вашему сыну пройти, так сказать, пробные испытания.

– Доктор, вы сами-то понимаете, что только что сказали?

– Успокойтесь, успокойтесь, уважаемый Андрей Аркадьевич, – Симонов поспешно встал и подошел к посетителю. – Это новейшая компьютерная система, созданная в форме игры «КВЕСТ» и воздействующая на подсознание человека. Скажу честно. Так как система экспериментальная и еще не апробирована, так сказать, на людях, риск, пусть и небольшой, есть. Но это не значит, что вашему сыну что-то угрожает. Во-первых, ее разрабатывали лучшие специалисты страны, как в области программного обеспечения, так и в области психологии и новейших компьютерных разработок. Во-вторых, мы скажем правду вашему сыну, и поверьте мне, что с его стремлением к острым ощущениям он вряд ли откажется. И, в-третьих, когда ваш сын успешно пройдет лечение по системе «КВЕСТ», когда мы убедимся, что система работает, откроются широкие перспективы для ее применения в рядовых клиниках, а первопроходцем будете вы с сыном. Ваше самолюбие вряд ли такой факт потешит, а вот для мальчика это будет очень престижно – создастся ситуация успеха, что, снова-таки, положительно отразится на его состоянии. Решайтесь.

– Я рассчитывал на совершенно иное лечение, – разочаровано произнес бизнесмен. – Сеансы терапии, гипноз, лечение таблетками, наконец.

– Это длительный процесс. Уверен, что в лечении медикаментозными препаратами особой необходимости нет, а сеансы будут действенными, если вы найдете время для сына и будете строго следовать моим рекомендациям, иначе потратите свои деньги и время впустую. Вы готовы к этому?

– Доктор, мне рекомендовали вас как лучшего специалиста в области психотерапии. Не заставляйте меня разочаровываться в вас.

– Отнюдь. Итак, вы готовы уделять сыну намного больше времени, нежели до сих пор? Я имею в виду, что вы должны забыть о работе минимум на полгода, лично отвозить и привозить сына со школы, иногда вместе делать уроки, ездить на рыбалку, смотреть кино, в общем, делать все то, что вместе делают обычные отцы с обычными сыновьями.

– Шутите, доктор? У меня очень плотный график. Все расписано на год вперед…

– В таком случае, – голос Симонова стал вкрадчивым, – вам стоит либо искать другого специалиста, либо отбросить мысли о плохом и довериться мне. К тому же, смею вас заверить, что это испытание будет проходить еще один ребенок того же возраста, что и ваш сын. Это необходимое условие для теста программы «КВЕСТ». Мы подбираем его по параметрам, необходимым для успешного лечения вашего сына. Можно сказать, что второй ребенок будет своеобразным донором для Саши. Сейчас я расскажу вам суть программы. У вас будет три дня для принятия решения. Повторяю, риск есть, но и ситуация далеко не ординарная. Итак…

Андрей Аркадьевич Прокофьев до глубокой ночи размышлял над предложением доктора Симонова, взвешивая все за и против, раз за разом перечитывая описание системы «КВЕСТ», результаты тестов и терапевтических бесед его сына, выводы врача. Эх, если бы можно было все бросить и просто провести полгода, год с сыном! После смерти жены Прокофьев с головой погрузился в работу, и через десять лет его небольшая фирма по производству бытовой техники переросла в мощное предприятие с миллиардными оборотами. Увлеченность бизнесом (точнее, попытка уйти от реальности и одиночества, душевной боли), талант руководителя и предпринимателя сделали свое дело. Предприятие процветало, перспективы открывались с каждым годом все шире и шире, банковские счета росли. Ослепленный успехами, работой, перспективами, Прокофьев не заметил, как сначала отдалился, а потом потерялся за горизонтом забот его Саша. На мелкие сигналы Андрей Аркадьевич просто не обращал внимания, потом отмахивался, мол, перерастет парень. Но, когда четырнадцатилетний сын, вскрыв отцовский бар, напился коньку, а затем, сев за руль одной из машин, учинил в городе ряд аварий, Прокофьев испугался не на шутку. И дело было не в ответственности – все ДТП удалось замять, благо, деньги и нужные люди были в достатке. Прокофьев вдруг отчетливо понял, что его сын стоит на краю пропасти, за которым – ничего, кроме смерти. Нужно было срочно принимать меры.

Он навел справки и встретился с доктором Симоновым, лучшим специалистом в своей области. После двух месяцев психотерапевтических бесед и кучи тестов доктор огласил свой приговор. Черт, как все не вовремя! Ему нужно всего полгода, каких-то шесть месяцев, чтобы по максимуму разобраться со своими делами и заняться сыном. Он бы вжался, он бы сумел! Но доктор был неумолим: времени нет. Через три-четыре месяца мальчик может стать полностью неуправляемым.

Прокофьев снова и снова перечитывал бумаги. Решение далось ему нелегко.

Утром в кабинете доктора Симонова раздался звонок.

– Это Прокофьев, – прозвучал в трубке твердый голос. – Я согласен.

Глава 2

В кабинет Симонова вошел мужчина лет тридцати пяти, высокий, немного полноватый, начинающий лысеть, с легкой ироничной улыбкой на губах и с чуть сумасшедшим огоньком в глазах. Одет он был в потертые джинсы и мятую рубаху навыпуск.

– Вызывали, Дмитрий Иванович? – скорее утверждал, чем спрашивал вошедший.

– Садись, Макеенко, – жестом руки Симонов указал на стул. – Как наши дела по «КВЕСТУ»?

– Все деньги исчерпаны, к сожалению, – пожал плечам Макеенко. – Мои личные запасы тоже.

– Намек понял. Есть две новости: хорошая и очень хорошая. Начну с первой: Прокофьев перечислил сегодня необходимую сумму на счет нашего центра, так что монтаж и настройка модели «КВЕСТ» продолжается. Вторая новость: на все про все у тебя три недели.

– Оп-па! А почему не сутки? – Макеенко заерзал на стуле.

– Потому что через три недели начинаются летние каникулы, Юра. К этому времени все должно быть настроено и проверено. В эксперименте будет участвовать сын Прокофьева.

– Я один не справлюсь.

– Бери на подмогу, кого хочешь, делай, что хочешь, хоть сутками сиди в лаборатории, но система должна быть готова в срок. Прокофьев покрывает все расходы.

– Я так понимаю, Дмитрий Иванович, что всей правды вы нашему спонсору не сказали.

– А это уже не в твоей компетенции, Юра. Иди, работай.

Макеенко буркнул «авантюра» и покинул кабинет. Симонов задумался. Юра был прав. Если Прокофьев узнает правду – конец всему. Его, ведущего специалиста по психотерапии, не возьмут ни в одну больницу даже санитаром. Но уверенность в успехе и грандиозность замысла не позволяли отступать. Если сделать все правильно, откроются такие перспективы, что, пожалуй, Нобелевская светит. Да и победителей, как известно, не судят.

Симонов отмахнулся от этих мыслей. Слава и особенно деньги его интересовали постольку, поскольку позволяли заниматься любимым делом, помогать людям. И если эксперимент пройдет успешно, сколько безнадежно больных и инвалидов можно будет поставить на ноги! Доктор не сомневался в Макеенко и его команде: этот парень и его помощники просто живут своим детищем. Потому и ходят помятыми, что сутками зависают в лаборатории. В наше время таких почти не делают.

От размышлений оторвал телефонный звонок. Звонил Костя Антонов из Винницы, зав. отделением травматологии областной детской больницы.

– Привет, Дима, – густой бас заставил отодвинуть трубку от уха. – Чем занимаешься?

– Да все тем же, – радостно отозвался Симонов. – Рад тебя слышать, бродяга! У тебя как? Режешь и штопаешь, а потом штопаешь и режешь?

– Бывает. Но все делаем аккуратно и со вкусом, помня поговорку: семь раз просвети на УЗИ, и один раз отрежь.

– По делу звонишь аль так, время скоротать?

– По делу. Выполнил я, кажется, твою просьбу.

– Ну-ну! – Симонов даже подался вперед. – Да не тяни ты кота за…

– В общем, поступила к нам два месяца назад девочка, двенадцати лет. ДТП. Отец погиб, мама практически не пострадала, отделалась переломом руки и порезами мягких тканей лица. С девчоночкой дело обстоит хуже. Переломы ног, сотрясение головного мозга, множественные ушибы, в том числе и позвоночника. По моему профилю работы там было мало, но за ребенком до последнего времени я приглядывал регулярно. Мама раз в неделю привозила девочку на осмотр. На прошлой неделе должен был состояться очередной осмотр, но никто не явился. Позавчера я сам наведался к ним домой – зацепила меня девочка чем-то – и на поверку оказалась интересная деталь. У ребенка отказали ноги. Просто так, без всякой причины.

– Такого не бывает. Причина всегда есть.

– Сам знаю. Вчера я привез их в клинику и провел всевозможные анализы. Спинной мозг не поврежден, кости срослись нормально, патологии нет. Я пообщался с мамой девочки и выяснил, что случилось все после посещения кладбища. На прошлой неделе мама впервые отвезла дочь на могилу к отцу. В машину ребенок сел сам, а вот выйти из машины не смог. Пришлось просить о помощи соседей. Как тебе?

– Н-да, – протянул Симонов. – Интересный случай. Данные скинешь?

– О чем разговор! В течение часа лови.

Они перебросились еще несколькими словами, и разговор закончился. А еще через час доктор Симонов уже внимательно изучал полученную по электронке историю болезни Марины Кравченко, четырнадцати лет, уроженке города Винница. В общем, случай не такой уж из ряда вон выходящий, но что-то заставляло еще и еще раз перечитывать документ. Нет, в его практике такие случаи бывали, но лечение иногда затягивалось на годы, и не всегда результат был положительным. Симонов нашел в истории телефон мамы девочки, набрал номер. После пятого гудка в трубке прозвучал приятный, но несколько настороженный женский голос:

– Слушаю вас.

– Ольга Игоревна Кравченко? – спросил доктор. – Здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Меня зовут Дмитрий Иванович Симонов. Я руковожу центром психологической помощи в Киеве. Я узнал о постигшей вас беде, хотел бы помочь.

– А вы знаете?…

– Не беспокойтесь, Константин Витальевич Антонов дал мне о вас информацию.

На некоторое время в трубке звучала повисла тишина, а потом женщина спросила:

– Чем же вы можете нам помочь?

– Есть возможность поставить вашу дочь на ноги. Подробности мы могли бы обсудить при личной встрече. О деньгах не беспокойтесь. Оплату лечения берет на себя спонсор нашего центра. Так мы можем встретиться? Я приеду в Винницу в любое удобное для вас время. Хотелось бы пообщаться не только с вами, но и с Мариной. Вы не против?

– Нет, конечно, – теперь голос звучал несколько растерянно. – Я все время возле Мариночки, так что приезжайте.

– Спасибо. Если все будет нормально, послезавтра я приеду. До встречи.

Через день доктор Симонов выходил из своей машины возле дома на улице Киевской в Виннице. Дверь на третьем этаже открылась, на пороге возникла появилась молодая стройная женщина в черной косынке. Красивое лицо выражало усталость и какую-то отрешенность.

– Ольга Игоревна? – уточнил на всякий случай гость. – Я доктор Симонов, это я звонил вам.

– Да, конечно, проходите, – женщина пропустила гостя в прихожую и закрыла дверь. – Здравствуйте.

Доктор осмотрелся. Двухкомнатная квартира была небольшой. Обстановка была не сказать, чтобы скромная, но и особых излишеств не наблюдалось. Простенькая обстановка, не совсем новая техника: все говорило о небольших достатках семьи.

– Проходите в комнату, – хозяйка жестом пригласила гостя, закрывая двери. – Мариша, к нам гость.

Симонов прошел в небольшую комнату. Такая же скромная обстановка, не совсем новая мебель. Под стеклом серванта стояла фотография молодого мужчины в траурной ленте. На диване лежала худенькая, похожая на маму, девочка в спортивном костюме, и смотрела в окно. Рядом стояло инвалидное кресло. Услышав голос мамы, она повернула голову, посмотрела на вошедшего.

– Здравствуйте, – звонким голосом сказала девочка и поднялась на локтях.

– Здравствуй, Марина, – Симонов подошел к ней, присел на край дивана. – Меня зовут Симонов Дмитрий Иванович. Я доктор-психотерапевт из Киева.

– Дмитрий Иванович, что будете пить: кофе или чай? – спросила Ольга Игоревна, стоя в дверях.

– Чай, если можно, – попросил доктор. – Да, кстати, – он открыл портфель и достал большую коробку конфет, железную коробку печенья и пакет с фруктами. – Это нам приправа к чаю. Вы не против?

– Спасибо, – просто ответила Марина.

Пока Симонов складывал гостинцы на стол, в дверях снова появилась Ольга Игоревна с подносом в руках. Расставив чашки, ложки, чайник, сахарницу, она помогла Марине пересесть в кресло.

– Дмитрий Иванович, – хозяйка разлила напиток по чашкам, – хотелось бы услышать, чем же вы сможете нам помочь. Я в интернете кое-что вычитала про ваш центр, и, признаться, несколько озадачена. Как вы сами видите, особых денег у меня нет, но, если необходимо, я смогу продать квартиру…

– Извините, Ольга Игоревна, я перебью вас, – Симонов отхлебнул чаю и посмотрел на девочку. Марина с удовольствием ела конфеты, запивая их чаем. – По телефону я уже сказал, что лечение оплачивает наш спонсор. Слышали такую фамилию: Прокофьев?

– Конечно. Бытовая техника, продажа и обслуживание.

– Совершенно верно. Андрей Аркадьевич согласился помочь нам финансово, но, так сказать, не совсем на бескорыстной основе. Дело в том, что его сын нуждается в лечении, как и ваша Марина. В нашем центре создан аппарат, который сможет помочь детям, а также компьютерная система под названием «КВЕСТ». Система экспериментальная, новейшая разработка лучших специалистов нашего центра. Я ничего не хочу скрывать от вас и от Марины. Мы провели испытания прототипа, результаты показались нам обнадеживающими. Но есть один нюанс. Некоторые показатели оказались, так сказать, плавающими.

– То есть, на людях свой «КВЕСТ» вы еще не испытывали, – в голосе женщины прозвучали испуг и возмущение. – И решили сделать из моей дочери подопытного кролика!

– Все не совсем так, – осторожно ответил Симонов и отодвинул чашку с недопитым чаем. – Давайте не будем делать скоропалительных выводов. Дослушайте сначала меня до конца. Речь идет о полном восстановлении вашей дочери.

– Вот именно – моей дочери. Моей, понимаете? У меня кроме нее никого не осталось в этой жизни!

– Мама, – вдруг вмешалась Марина, умоляюще глядя на мать. – Пожалуйста.

Женщина несколько стушевалась под взглядом девочки.

– Разрешите, я продолжу, – Симонов кивнул благодарно Марине. – Я говорю обо всем открытым текстом, ничего не скрывая. Решение в любом случае принимать вам. Так вот. На людях система действительно еще не испытана. Необходимы добровольцы. Первым из них стал, как я уже говорил, сын господина Прокофьева Александр. Ему нужен напарник или напарница. Дело в том, что система построена на базе игры «КВЕСТ», это понятно из названия, и лучше всего, чтобы в ее работе участвовала группа от двух человек и более. В этом случае ожидаемый результат – наиболее эффективен. Не буду сейчас вдаваться в подробности, расскажу только суть.

Лечение проходит в форме виртуальной игры. Пилигримы, так мы назвали пациентов, которые будут проходить лечение «КВЕСТом», подключаются к виртуальной системе на уровне как сознания, так и подсознания, и проходят всю игру по этапам. Параметры системы настраиваются на каждого пилигрима индивидуально, учитывая их персональные данные о болезни, характере, особенностях организма, мозга в частности. В результате, к окончанию курса лечения, пациент с помощью своего подсознания сам излечивает себя от болезни. Таким образом можно лечить множество болезней, в том числе и рак. Скажу больше: навыки работы со своим подсознанием останутся на всю жизнь. От переломов костей они, конечно, не спасут, но ОРЗ, болезнь Боткина, рак, различные инфекционные заболевания, другие заболевания внутренних органов, даже, возможно, ДЦП – все эти заболевания пациент успешно сможет лечить сам, не обращаясь к специалистам. Кроме того, различные формы психологических и психиатрических заболеваний, саморегулировка тонуса организма. У Марины сейчас проблемы, связанные с подсознанием. Пройдя курс лечения «КВЕСТом», девочка навсегда избавится от болезни, как от кошмарного сна. Что вы думаете по этому поводу?

Женщина ответила не сразу. Она долго смотрела на дочь, потом зачем-то оглянулась на фотографию мужа, и, наконец, спросила:

– Как долго будет проходить курс лечения?

– По нашим расчетам – четыре-шесть недель, в зависимости от того, как быстро пилигримы будут проходить уровни. Вы, конечно же, будете жить вместе с Мариной на территории центра. Всем необходимым мы вас обеспечим.

– Насколько велик риск?

– Риск есть всегда, даже при лечении гриппа. Мы свели его к минимуму.

– И все же?

– От десяти до пятнадцати процентов. В худшем случае здоровье Марины останется на прежнем уровне, но я уверен, что наш центр вы покинете без посторонней помощи. О транспортировке тоже не волнуйтесь. Если вы согласитесь, я пришлю за вами комфортабельный автобус.

Ольга Игоревна снова задумалась.

– Я не требую от вас немедленного ответа, – сказал Симонов. – Время еще есть. Мы планируем запуск «КВЕСТа» в первых числах июня, с началом летних каникул. Вот мой телефон, – он протянул женщине визитку. – С нетерпением жду звонка. За сим позвольте откланяться.

Симонов улыбнулся Марине и вышел в прихожую. Открывая двери гостю, Ольга вдруг спросила:

– А чем болеет сын Прокофьева?

– У него проблемы психологического порядка. Попросту говоря, мальчишка сильно отбился от рук. Физически у него нет ни одного изъяна, он совершенно здоров. На этом, собственно, и построена работа системы. В такой работе оба пациента будут влиять друг на друга, ускоряя тем самым выздоровление. Вы что-то еще хотите спросить?

Ольга покачала головой.

– Тогда всего доброго. Жду вашего звонка.

Дверь за гостем закрылась. Женщина вернулась в комнату. Марина пристально посмотрела на мать. Ольга улыбнулась.

– Ты что-то уже решила, мама?

– Пока не знаю, – Ольга пожала плечами. – Нужно подумать. Боязно как-то. А ты что думаешь?

– Я хочу ходить и играть в квест по-настоящему. Я рискну, мама.

– Давай еще подумаем, хорошо? Время терпит.

Когда через два дня Ольга по телефону дала свое согласие на участие в программе, Симонов просто кивнул про себя. Он даже не сомневался в положительном ответе. Подготовка к эксперименту вступала в заключительную фазу.

Глава 3

«Лексус» бесшумно подкатил к главному входу в центр. Водитель вышел из машины, но открывать дверь пассажирам не торопился. Наоборот, он сделал несколько шагов в сторону и замер, оглядывая здание.

Андрей Аркадьевич и Саша сидели молча. Гнетущая тишина, словно густой туман, висела в салоне, не давала возможности нормально дышать. Чтобы не затягивать затянувшееся молчание, бизнесмен посмотрел на сына и сказал:

– Саша, я очень прошу тебя: сделай это. Пожалуйста. Это действительно очень важно.

– Для кого? – не глядя на отца, подал голос мальчик. – Ты ведь привез меня сюда, чтобы я не мешал тебе развлекаться на твоей работе, правда, папа?

– Нет, Саша, не правда. Это очень важно для меня и для тебя. Для нас. Сделай то, о чем я прошу, и обещаю: больше я просить никогда ни о чем не буду. Просто… Я боюсь потерять тебя, сын. Ты единственный человек на Земле, который столько значит для меня.

– А еще твоя работа, – Саша криво усмехнулся. – Ладно, отец, не парься. Продержусь как-нибудь месяц. Пока.

Он открыл дверь, охранник подскочил к машине. Широкая ладонь отца вдруг легла на плечо. Мальчик удивленно оглянулся. Его глаза встретились с глазами отца. В них Саша вдруг прочитал столько боли и надежды, что горький комок подступил к горлу. Да что же он делает, в конце концов? Вдруг захотелось, как в детстве, прижаться к папе всем телом, утонуть в его объятиях, скрыться от всех бед и напастей, сказать столько теплых слов, которые уже давно не произносил и столько раз порывался сказать. Саша почему-то был уверен: сделай он так, и все будет по-другому.

Но он не сделал ничего. Отвел взгляд, словно его это не касалось, вышел из машины и направился к дверям центра. Андрей Аркадьевич вздохнул, последовал за сыном.

Их уже ждали. Встречал сам доктор Симонов с двумя медсестрами и охранником центра. Он подал руку Прокофьеву-старшему, представился младшему:

– Зовут меня Симонов Дмитрий Иванович, я руководитель этого учреждения. Вас, Саша, сейчас проводят в ваши апартаменты, а я хотел бы уточнить некоторые детали с вашим отцом. Потом я проведу вам экскурсию по центру.

– Очень надо, – тихо буркнул мальчик, но двинулся вслед за медсестрой. Охранник и водитель следом несли вещи.

Симонов с Прокофьевым прошли в кабинет. Уточнив финансовые вопросы и подписав нужные бумаги, Дмитрий Иванович сказал:

– Я бы настоятельно рекомендовал вам, Андрей Аркадьевич, время от времени оставлять все ваши дела и навещать сына.

– Это даже не обсуждается, Дмитрий Иванович, – с какой-то грустной улыбкой ответил бизнесмен. – Я постараюсь уплотнить свой график и хотя бы два раза в неделю приезжать к Саше.

– Это очень важно. Скажу больше: боюсь, может наступить момент, когда потребуется ваше круглосуточное присутствие во время лечения. Это важно для вас обоих.

– Что-то не так с системой?

– Нет-нет, с системой все в порядке. Просто… поймите правильно. Вы не можете самоустраниться от сына в очередной раз. Либо вы побеждаете вдвоем, либо оба проигрываете. По одному эту битву не выиграть.

– Как-то это мутно звучит.

– Со временем все поймете. Ну-с, у меня все. Хотите взглянуть, как устроился ваш сын?

Они вышли в коридор и направились в отдельное крыло. По дороге к Симонову подходил те или иные сотрудники, что-то спрашивали, уточняли, давали на подпись какие-то бумаги.

– Я смотрю, в этом мы с вами похожи, Дмитрий Иванович, – усмехнулся Прокофьев. – Не любите вы терять время на бюрократизм.

– Экономлю драгоценные минуты, – ответил доктор и открыл электронным пропуском дверь, над которой надпись гласила «Исследовательское отделение. Посторонним вход воспрещен». – Прошу вас.

По лестнице они поднялись на второй этаж. Небольшой коридор, уголок дежурного врача, дверь с табличкой «ординаторская», еще две двери с табличками «Александр» и «Марина» – вот и все, что увидел Прокофьев в этом помещении. А еще огромные витражные окна от пола до потолка, сквозь которые солнечные лучи просто заливали коридор золотом.

Симонов постучал в дверь палаты:

– Можно? – и, не дожидаясь ответа, вошел.

Андрей Аркадьевич последовал за ним. Отведенные «апартаменты» состояли из небольшой прихожей, ванной, туалетной комнат, гостиной и спальни с большой кроватью. Прокофьев прошелся по помещению и остался доволен. Комнаты были обставлены простой, но функциональной и удобной мебелью. В гостиной комнате стоял домашний кинотеатр, музыкальный центр, компьютер новейшей системы, медицинское оборудование, назначение которого бизнесмену было непонятно. Саша сидел за столом и уже играл на компьютере в какую-то стрелялку. На вошедших он почти не обратил внимания. Водитель как раз закончил раскладывать вещи мальчика, Прокофьев кивком головы приказал ему выйти.

– Ну-с, как мы себя чувствуем? – спросил Симонов, присаживаясь рядом с Сашей. – Понравился номер?

– Очень, – язвительно буркнул тот, не отрываясь от игры. – Давно мечтал пожить в сельской гостинице.

– Александр! – одернул сына отец, но Симонов жестом остановил его.

– Да уж, это не пятизвездочная гостиница с президентскими номерами, больница, как-никак. Придется смириться на некоторое время.

– Надеюсь, кормят здесь нормально?

– Как в больнице: на завтрак – кашка без масла, на воде; в обед будешь получать порцию постного супчика, кашку, возможно с кусочком жирного мяса – калории-то больному нужно как-то получать; ну и, наконец, на ужин хлебушек, кусочек масла, чай, и все та же кашка. В общем, как у всех.

Симонов мысленно улыбнулся, глядя, как испуганно взметнулись брови мальчика, как он оторвался от игры и посмотрел на отца.

– А ты как думал? – развел руками Прокофьев. – Больница есть больница.

– Но не такая же? Папа!

– Прошу вас успокоиться, Александр, – улыбнувшись, смилостивился, наконец, Симонов. – Я, конечно, несколько сгустил краски, но все же хочу предупредить: еда казенная, не ресторанная, так что придется потерпеть. Жить вы будете в этой палате полностью самостоятельно. Ваш отец сможет посещать вас в любое удобное для него время, кроме ночных часов и часов, отведенных на процедуры. Я потребую от вас неукоснительного выполнения распорядка дня. Любое нарушение будет строго наказываться, а уж делать это я умею, можете мне поверить. И не смотрите на отца – мы уже согласовали все вопросы. Еду вам будут приносить в палату, грязные вещи попрошу складывать в корзину в ванной комнате, чтобы персонал больницы имел возможность вовремя возвращать их в надлежащем виде. Порядок в палате будет наводиться персоналом, но ваших вещей это не касается. За них ответственность несете персонально вы. Так что, если пожелаете жить в бедламе – ваше право. Если есть какие-то просьбы, пожелания, вам стоит снять трубку, и дежурный врач будет возле вас через несколько секунд.

Чем дольше говорил Симонов, тем растеряннее становился мальчик. Очевидно, он не привык, чтобы с ним так обращались. Дома весь персонал танцевал под его дудку, по первому же щелчку пальцев выполнялось любое его пожелание.

– Это же тюрьма, – тихо произнес Саша.

– Не все так плохо, – не согласился Симонов. – Надеюсь, вы заметили, что рядом с вами находится еще одна, точно такая же, палата. В ней живет наша пациентка, зовут ее Марина. Если вы найдете общий язык, то скучно вам не будет, уверяю вас. Живет Марина не одна, а вместе с мамой, Ольгой Игоревной.

– А почему я не могу жить здесь с кем-то из обслуги? – возмутился было Саша, но доктор прервал его:

– Не будете же вы, молодой человек, соперничать с девочкой, которая младше вас на два года?

Мальчик обиженно отвернулся, а Андрей Аркадьевич, глядя в окно, вдруг сказал:

– Кажется, я догадываюсь, почему Марина живет с мамой.

Симонов подошел к окну. Саша успел раньше него и тоже смотрел во двор. Рука отца легла на его плечо, но мальчик, казалось, не заметил этого.

Во дворе молодая стройная женщина в черной косынке толкала перед собой инвалидное кресло. Вот она остановилась, развернула кресло к себе и начала что-то объяснять девочке, держащей в руках мягкую игрушку. Девочка бойко отвечала, иногда спорила с мамой, а потом вдруг рассмеялась. Улыбнулась и женщина. Девочка подбросила игрушку и поймала ее. Потом ухватила руками за обода колес и рванула прочь от матери, смеясь и оглядываясь. Женщина со смехом бросилась ее догонять, что-то кричала на ходу. Догнав дочь, она обняла ее, снова что-то сказала и покатила коляску к центру.

Симонов исподволь наблюдал за отцом и сыном. Андрей Аркадьевич почти ничем не выдал своих чувств, хотя уголки губ едва тронула теплая улыбка, а рука слегка сжала плечо сына. Саша же отреагировал живее. Его ресницы дрогнули, щеки слегка порозовели, а взгляд не отрывался от мамы и ее дочери. Скорее, от Марины, поправил себя доктор. Правильно, в его годы и я от таких ангелов не мог оторвать глаз. Девочка просто светилась каким-то внутренним светом, освещая и согревая вокруг себя пространство.

– Да, это ваши соседи, – подтвердил Симонов. – Надеюсь, вы подружитесь.

– Очень надо, – огрызнулся Саша, снова усаживаясь в кресло. На руку отца он, казалось, так и не обратил внимания.

– Ну-с, Александр Андреевич, обживайтесь, устраивайтесь, второй завтрак подадут через час. На сегодня все. Если захотите выйти погулять – дежурный врач проводит вас. Кстати, бежать не советую. У нас хорошо поставлена служба наблюдения и охраны. Вы можете самостоятельно ознакомиться с центром или в сопровождении дежурного врача. Все процедуры мы начнем завтра. Не смею вас больше задерживать. Андрей Аркадьевич, я жду вас в коридоре.

Когда за доктором закрылась дверь, Прокофьев подошел к сыну и присел рядом. Он много хотел сказать ему, но слова все, почему-то, куда-то исчезли. Он долго молчал, пока Саша, отодвинув в сторону мышку, не спросил:

– Ты чего?

– Да так, уходить тяжело, – признался отец.

– Тогда не уходи, – в голосе сына сквозило равнодушие, но глаза горели таким огоньком надежды, что мужчина едва не поддался искушению. Он тряхнул головой, отгоняя от себя предательские мысли.

– Давай поговорим, как взрослые мужики, сын?

– Уже много раз говорили, надоело. Ты просто не уходи.

– Я не могу остаться. Но обещаю: приезжать буду часто.

Саша снова уткнулся в экран монитора. Прокофьев постоял еще немного. Потом он направился к двери и, выходя, сказал:

– Я люблю тебя, сын. До встречи.

Дверь закрылась почти бесшумно, только тогда мальчик посмотрел вслед отцу и тихо сказал:

– Я тоже люблю тебя, папа.

В это время в коридоре зазвенел веселый детский голос. Саша понял, что это Марина и ее мама возвращаются с прогулки. Он хотел выглянуть в коридор, но сдержал себя: там мог стоять отец, еще поймет неправильно, примет за слабость. Нет уж, лучше пострелять на компе.

Саша оказался прав. Когда Прокофьев вышел из палаты, доктор Симонов находился на посту дежурного врача, что-то обсуждая с ним и поминутно заглядывая в монитор компьютера. Андрей Аркадьевич направился было к нему, но тут коротко отозвался звонок лифта, и в коридоре показалась сначала девочка в инвалидной коляске, а потом и ее мама. Они что-то весело обговаривали, не обращая внимания на окружающих. На застывшего в центре коридора Прокофьева они не наехали только чудом.

– Ой, извините, пожалуйста, – Ольга остановила кресло и посмотрела на мужчину. – Вам не больно?

– Все в порядке, не беспокойтесь, – Прокофьев улыбнулся. – Давайте познакомимся. Меня зовут Андрей. Вы – Ольга, а это ваша дочь Марина, правильно?

– Да.

– Мне тоже очень приятно познакомиться с вами, – Марина смело протянула руку. Прокофьев осторожно сжал детскую ладошку. – Вы будете нашим соседом?

– Нет, к сожалению. Но вашим соседом будет мой сын Саша.

Подошел водитель и подал трубку телефона.

– Извините, дела, – Прокофьев отошел в сторону. Секретарь напоминала, что через двадцать минут соберутся руководители подразделений заводов и офисов. Нужно было спешить.

Андрей Аркадьевич повернулся к маме и дочке и сказал:

– Мне приятно было с вами познакомиться, но я вынужден уйти. Обещаю, что мы еще не раз увидимся.

– До свидания, – Марина улыбнулась.

– До встречи, – произнесла Ольга и покатила дочь в палату.

– Ты знаешь, кто это был? – спросила она, когда дверь за ними закрылась.

– Конечно, – Марина взяла со стола яблоко и смачно вгрызлась в сочную мякоть. – Господин Прокофьев собственной персоной.

– Марина, откуда такой сарказм?

– А ты видела, как он на тебя смотрел? Ты явно ему понравилась.

– Прекрати.

– Нет, правда. Мне кажется, что…

– Прекрати!

Ольга отвернулась. Марина поняла, что перегнула палку. Она коснулась руки мамы, тихо прошептала:

– Мамочка, прости, пожалуйста. Я знаю, как тебе тяжело. Ты еще любишь папу, а тут я со своими выводами. И этот Прокофьев тоже. Я больше не буду, хорошо? Только не обижайся.

Ольга помолчала, а потом предложила:

– Давай поиграем во что-то.

– Лучше посмотрим мультики, – не согласилась девочка. – Поставь «Машу и Медведя», ну пожалуйста!!!

Саша на компе играл до обеда, который, кстати, оказался довольно-таки вкусным. Здесь были и густой суп, и отлично прожаренная отбивная с салатом и гарниром из картошки-фри, и яблочный фреш с только что испеченным пирожным. В общем, все вкусно и сытно. То, что доктор Симонов сгустил краски насчет еды, Саша понял уже после второго завтрака, состоящего из сырной запеканки и апельсинов. Значит, все не так уж плохо на сегодняшний день. После обеда его вдруг разморило на сон.

Проснулся мальчик от звонкого смеха в коридоре. Так могла смеяться только Марина, его соседка. Саша посмотрел на часы. Было пять часов вечера. Значит, Марина снова гуляла во дворе. Саше вдруг тоже захотелось прогуляться. Он не готов был признаваться даже себе, что девочка заинтересовала его. Все одноклассницы были какими-то жеманными, ненастоящими, словно куклы, запрограммированные вести себя в соответствии со статусом родителей. Марина же вела себя просто и непосредственно, будто мир принадлежал только ей, и она радовалась каждой минуте, проведенной в этом мире. А еще у нее была мама, которую не могла отнять работа и другие взрослые заморочки.

Саша открыл дверь и вышел в коридор. Теперь девчоночий смех доносился из-за соседней двери. Значит, уже вернулись с прогулки. Марина что-то рассказывала маме, та отвечала, и снова смех. Саше вдруг отчаянно захотелось присоединиться к ним. Он даже протянул руку к двери, но дежурный врач своим вопросом сбил весь настрой.

– Вас что-то беспокоит?

– Хотел спросить: как мне выйти во двор? – смутившись, спросил Саша.

– Лифт в конце коридора. На первом этаже выход напротив лифта, не ошибетесь. Вас провести?

– Я сам. Спасибо.

Чтобы не смутиться окончательно, мальчик бросился к лифту. Он выскочил во двор и замер, не зная, что делать дальше. Погода была теплой и солнечной. Полуденная жара спала, тени от деревьев создавали островки прохлады. Саша сначала сделал несколько кругов по двору, а потом лег на траву и стал смотреть в небо. Облака неторопливо проплывали над ним, медленно меняя свои очертания. Цветок вдруг превращался в большую птицу, которая, в свою очередь, медленно перевоплощалась в неизвестного зверя.

– Поможешь мне? – раздался вдруг рядом голос Марины. Саша вздрогнул от неожиданности.

Девочка сидела в кресле, подъехав к мальчику вплотную.

– Чем тебе помочь? – растерянно спросил Саша. Он и впрямь не понимал, чем же может помочь ей.

– Помоги лечь на землю.

Мальчик протянул к ней руки, Марина смело оперлась на них, перенесла вес тела, и Саша осторожно, стараясь не уронить легкое тело девочки, помог ей лечь на траву. Устроившись рядом и глядя в небо, он спросил:

– А мама ругать не будет?

– Не-а, – беспечно ответила Марина. – Мама ушла к доктору Симонову. Что-то там насчет завтрашнего дня уточнять. Думаю, это надолго. Я выглянула в окно, увидела тебя, как ты смотришь в небо, и мне вдруг тоже захотелось увидеть облака. Я давно уже этого не делала. Слушай, а они действительно красивые.

– К тому же живые, – согласился Саша.

– Какие?

– Живые. Вот смотри, меняются прямо на глазах. Вот это облако пять минут назад было похоже на верблюда, а сейчас напоминает старый горбатый «запорожец».

– Точно. Только с головой впереди.

– Это водитель выглядывает, вытянув шею.

– А почему выглядывает?

– А потому что в машину не помещается.

Марина заразительно рассмеялась.

– Точно! А вот это облако напоминает парусник. Назовем его «Черной жемчужиной».

– Так оно же белое?

– Смотри, паруса начинают таять, словно складываются вместе с мачтами. Скоро погружение под воду, и тогда…

– И тогда это будет уже «Наутилус».

– Ага.

Доктор Симонов, Прокофьев и Ольга смотрели на детей из окна ординаторской. Лицо доктора не выражало ровным счетом ничего, Андрей Аркадьевич и Ольга улыбались.

– А ведь вы рисковали, Ольга Игоревна, – сказал бизнесмен. – А ну как Сашка упустил бы Марину?

– Вы не доверяете собственному сыну?

– Как вам сказать, – Прокофьев пожал плечами. – Вы, вижу, своей дочери доверяете больше.

– Марина никогда не доверится ненадежному человеку. А вы как считаете, Дмитрий Иванович?

– Я считаю, что «КВЕСТ» стартовал успешно. Предлагаю закрепить успех вечерним объединенным чаепитием. Я, к сожалению, присутствовать не смогу, а вот вас не только прошу, а просто обязываю сегодняшний вечер провести вместе. Никакие отговорки не принимаются. Это необходимо для успешного лечения детей.

– Ничего не имею против, – пожала плечами Ольга. – А вы, Андрей Аркадьевич?

– Как сказал Пятачок, до завтра я совершенно свободен, – ответил тот. – И можно просто Андрей.

– Тогда – просто Ольга.

– Чудно, – Симонов посмотрел на часы. – Вынужден вас покинуть. Через час все необходимое будет доставлено в вашу, Ольга Игоревна, палату. До завтра.

– Я хотела поблагодарить вас за то, что оплатили лечение Маришки, – Ольга взглянула в глаза Прокофьева, когда Симонов покинул палату. – Не знаю, поможет новая система или нет, но мы с дочкой решили рискнуть.

– Не стоит благодарности. Насколько мне объяснил Дмитрий Иванович, без участия Марины моему сыну будет намного сложнее лечиться. Так что мы квиты. Однако, наши дети куда-то исчезли.

Ольга посмотрела в окно. Ни Саши, На Марины во дворе не было. В это время в коридоре раздались детские голоса. Дети о чем-то увлеченно спорили. Взрослые поспешили выйти им навстречу. Марина, увидев маму, помахала ей рукой и продолжала уверенно говорить, а вот Саша замер.

– Ты чего застыл? – спросила девочка.

– Папа? – неуверенно произнес Саша. – Ты что здесь делаешь?

– Привет, сын. Вот, приехал, как и обещал. Хочу с тобой и нашими милыми соседями вечер провести.

– Ущипни меня, – Марина не заставила себя долго упрашивать. – Ай, больно!

– Извини, – тихо сказала девочка. – Ты попросил…

– Идемте пить чай, – предложила Ольга. – Надеюсь, все уже готово.

Весь вечер Саша был очень напряженным. Он ждал какого-то подвоха со стороны отца. Не верилось как-то, что вечно занятой бизнесмен вдруг второй раз за день нашел время для сына. На все попытки Марины растормошить его, Саша не реагировал, на вопросы отвечал односложно, в разговоре не участвовал. А еще он заметил, что отец как-то по-особенному смотрит на Ольгу. И тогда ему все стало ясно. Какой же он дурак! Конечно же, папа приехал не к нему. Он просто захотел снова увидеть эту грустную, но все равно красивую женщину. Как только эта мысль оформилась у Саши в голове, он, не говоря ни слова, поднялся и пошел к себе в палату.

– Ты куда? – попробовала его остановить Марина, но дверь уже закрылась.

Саша, не включая свет и не раздеваясь, упал на свою кровать. Обида сдавила горло. Хотелось убежать очень далеко, чтобы его никто и никогда не нашел.

– Что это с ним? – спросила Ольга, ничего не понимая. – Мы чем-то обидели его?

– Вряд ли вы, – пожал плечами Андрей и поднялся. – Скорее уж я. Ладно, пора, наверное, прощаться. Спасибо вам за великолепный вечер. Если честно, я уже давно так хорошо не проводил время. Простите, если испортили его.

– Да нет, все в порядке, – растерянно ответила Ольга, провожая гостя. – Вам тоже спасибо.

– Дядя Андрей, а вы завтра тоже придете? – вдруг спросила Марина.

– Не уверен.

– Приходите, мы будем ждать вас, особенно Саша.

Андрей как-то странно посмотрел на девочку и молча вышел.

Ольга укоризненно посмотрела на дочь.

– А что я такого сказала? – не поняла та.

Андрей тихо вошел в палату к сыну. Свет был выключен. Андрей подошел к кровати, но Саша никак не отреагировал на отца. Андрей положил руку на голову сына, пытаясь привлечь его внимание, подержал несколько минут, а потом также тихо вышел.

Глава 4

– Так, начнем, – сказал доктор Симонов, глядя на лежащих в креслах детей. – Это самый простой из тестов, называется «Розовый куст». Он позволит откалибровать и настроить систему в соответствии с вашими особенностями. Основные параметры уже внесены в программу, но они нуждаются в корректировке. Сейчас вам наденут специальные очки, и вы перенесетесь в виртуальный мир, индивидуальный для каждого из вас, где будете выступать в роли некоего творца-бога. Ограничений в выборе способа, средств или инструментов нет. Ваша задача: нарисовать или создать себя в образе куста роз, говоря научным языком, спроецировать себя в таком вот образе. Закройте на минуту глаза и представьте, что в результате какого-то научного эксперимента или катаклизма все люди превратились в растения. Кто-то в дерево, кто-то в траву, а вы – в розовый куст. Какой он – большой или маленький? Есть ли на нем цветы, и если есть – то какие? Много ли их? Какого они цвета и размера, какие листочки и веточки на этом кусте? Есть ли корни, и какие они? Потом осмотритесь вокруг: что окружает ваш куст? Где он растет? Возможно, кто-то ухаживает за ним или приходит в гости? Если есть желание сотворить что-то еще – пожалуйста. Обведите всю картину взглядом, запомните ее. Теперь открывайте глаза и начинайте творить. Во времени вы не ограничены. Есть вопросы?

– А можно рисовать любые розы? – спросила Марина.

– Абсолютно, хоть шиповник. Главное, чтобы это был цветок, который вам нарисует ваше воображение.

– Кроме куста можно сделать что угодно, даже монстра? – не удержался Саша. – А если он оживет?

– За пределы виртуального мира мы его не выпустим, обещаю. Не ограничивайте вашу фантазию. Главное – это цветы. Начинайте.

Детей экипировали.

– Ничего не вижу, – пожаловался Саша.

– Система еще не включена, – подсказал Макеенко. – А вот сейчас…

Раздался едва различимый гул, и перед взором проявился непонятный мир. Саша видел только белое поле, которое сливалось с горизонтом, словно лист бумаги.

– Дмитрий Иванович, – спросил он, – а как делать заливку?

– Для этого тебе достаточно просто подумать, словно ты рисуешь, обозначая границы заливки.

Саша так и сделал. Для неба он выбрал густой серый цвет, словно у туч. Немного подумав, мальчик в уголке справа нарисовал небольшое тусклое солнце. Лучи он, почему-то, рисовать не стал. Земля получилась похожей на пустыню: коричневая, потрескавшаяся, местами словно сморщенная. Где нарисовать куст? Немного подумав, Саша разместил его по центру. Куст получился не очень размашистым, с небольшим количеством коричневых, жестких, искореженных веток, унизанных огромными шипами. И только одна веточка была зеленой, сильной, с большим упругим бутоном, с листьями и без колючек, но она едва проглядывалась на общем фоне. Слева, рядом с кустом, появился небольшой пенек. Саша вдруг подумал, что этого будет мало, поэтому где-то в глубине слева выросло дерево. Дуб, вроде бы. А еще по земле вокруг растения стоит разбросать куски железа, ржавого, острого, уродливого. Это пусть девчонки рисуют травку, цветочки там всякие, бабочек, а парням такое рисовать негоже. Что еще? Ага, корни забыл. Появились маленькие отростки, которые стелились под землей параллельно грунту. Саша уже был готов закончить, но вдруг добавил порыв ветра, который сломал одну из веток, и она так и осталась висеть в сторону далекого дерева, словно тянулась к нему. Кажется, все.

Марина траву залила зеленым цветом, представив себе, как ветер шевелит каждую травинку. Небо получилось лазурным, посредине солнышко улыбалось хитрой, но доброй, мордашкой, посылая на землю целые реки золота. Белая тучка проплывала под солнышком, цепляя его своим краешком, но не закрывая. Потом девочка создала по центру большой и красивый розовый куст, совершенно без шипов. Зачем? Лучше пусть растение все силы пускает в цветы, ведь это же так красиво! Подумав немного, рядышком она посадила еще и дерево, а на нем – крупные черешни, много-много. Дерево своими ветками потянулось к кусту, словно пыталось дотронуться до крепких красивых бутонов. За ним появилось еще одно дерево с кудрявыми, как у клена, листочками, но оно, почему-то, только на половину поместилось на рисунке. Немного подумав, Марина вдруг сделала кусту немного сломанные корни и посадила его в горшочек, для безопасности. Нет, тут, на улице, куст не будет защищен. Нужен дом. Он получился большим и светлым. Цветок Марина поставила на подоконник, где много тепла и света. А потом справа сотворила смешного зеленого гусеница, который полз от куста, временами оглядываясь, словно маня за собой. Оставшись довольна, Марина сказала:

– Я – все.

– Я – тоже, – послышалось рядом.

Картинка стала тускнеть. Макеенко снял с детей очки. Саша посмотрел на доктора Симонова. Тот с интересом разглядывал что-то на экране монитора, иногда бормотал про себя какие-то слова. Наконец, оторвавшись, он сказал:

– Вы отлично справились с заданием. Молодцы! А теперь – марш обедать.

– Так ведь только недавно завтрак был? – удивилась Марина.

– Завтрак был в девять часов, а сейчас уже почти час.

– Ничего себе время летит. Саша, поможешь? – обратилась она к соседу.

Мальчик кивнул и взялся катить коляску.

– Погоди, тебе помогут, – попытался остановить его Симонов, но Саша не обратил на слова внимания. Доктор особо и не настаивал. Он уже целиком погрузился в изучение увиденных рисунков.

– Знаешь, Саша, я хотела поговорить с тобой, – сказала Марина, когда они выехали из лаборатории. – Ты какой-то странный был вчера, словно обиделся на кого-то. Мы же с мамой хотели как лучше. И еще мне не понятно, как можно быть таким нелюдимым, что ли, когда вокруг тебя столько людей?

– Марина, замолчи, – Саша насупился. Он не хотел продолжать разговор.

– Почему? Разве я не права?

– Нет, – мальчик вдруг начал с каждым словом повышать голос. – Что я знаю о тебе, что ты знаешь обо мне, о моей жизни? Тебе хорошо, у тебя мама есть, а у меня даже отца забрали! Я один живу, у меня никого нет.

– Но твой отец…

– Нет его! У него есть работа, планы, подчиненные, переговоры, перспективы, деньги. Есть все, кроме меня! Я не вхожу в круг его жизненных интересов. А еще ты со своей мамой нарисовались. Одна влезла в душу отца, а вторая пытается меня лечить. Не лезь больше ко мне со своим дурацким сочувствием!!!

Сорвавшись на крик, Саша даже не заметил, что находится возле своей палаты, а заметив, резко бросил коляску и скрылся за дверью. Марина смотрела перед собой сквозь слезы.

– Что случилось, дочка? – встревоженная Ольга выбежала на детский крик.

– Зачем он так? – глотая слезы, прошептала девочка. – Я же ничего плохого не хотела, хотела только, чтобы он…а он…

– Сейчас я вколю успокаивающее, – дежурный врач уже подбежал со шприцем в руке.

– Спасибо, мы сами разберемся, – женщина вкатила коляску в палату и закрыла дверь.

Пересадив дочь на диван, она подсела рядом, обняла ее за плечи:

– Расскажи, что случилось?

Марина, понемногу успокаиваясь, пересказала маме весь разговор. А потом снова тихонько заплакала. Ольга не успокаивала ее, только гладила по голове. Успокоившись сама, девочка подняла лицо к матери и спросила:

– Что я сделала не так, мама?

– Трудно сказать, доченька, – женщина продолжала гладить ребенка. – Просто многие мужчины иногда ведут себя, как дети. Когда им больно – они смеются, когда весело – ходят насупленные, словно это добавляет им мужественности. Вместо того, чтобы попросить о помощи, тянут ношу из последних сил, а когда предлагаешь помощь – грубят, отмахиваются. Вместо того, чтобы признаться в любви, делают вид, что ты им безразлична, и сами же страдают от этого. А уж признание своих ошибок считают для себя чуть ли не унижением.

– Но ведь папа таким не был, правда?

– Конечно же, правда. Хотя в молодости и он вел себя, как маленький мальчик.

Марина улыбнулась, потом сказала:

– Знаешь, Саша очень обижен на своего папу, но я думаю, что дядя Андрей не такой. Он хороший, как наш папа.

– Папы всегда для своих детей – самые лучшие в мире.

– И мамы тоже, – Марина крепче прижалась к матери.

В дверь постучали. Вошла медсестра, толкая перед собой сервированный столик с обедом, подкатила его к дивану и вышла.

– Может, Сашу позовем? – предложила несмело Марина.

– Думаю, не стоит. Пусть побудет наедине с собой. Ему есть что себе сказать. И, думаю, что разговор этот будет очень серьезным и нелегким, чисто мужским.

Девочка вздохнула и принялась обедать.

Саша к еде почти не притронулся. Он все еще не мог простить Марине ее наивное и очень болезненное стремление помочь, подружиться, когда он этого не хотел. Ему не нужна ни эта ее дурацкая дружба, ни сочувствие, ничего. Он, Саша, сам справится со всеми своими проблемами. Еще не осознавая, мальчик все сильнее прислушивался к звукам за стеной, но плача он не слышал. Наоборот, через некоторое время его соседки даже несколько раз смеялись. Наверное, надо мной, подумал Саша и обиделся снова. Ну и пусть. Все красивые девчонки ведут себя, как королевы. А он еще себя покажет, дайте время. Как, когда, кому, где и что он будет показывать, Саша и сам не знал, но обязательно покажет. Тогда даже отец будет воспринимать сына как взрослого, равного себе.

После обеда доктор Симонов анализировал записи предварительного этапа. Картина, в принципе, была ясна. Оставалось только сделать соответствующие изменения в программе. Он вызвал Макеенко.

– Вот что, Юра, – сказал он, протягивая ему исписанные листы бумаги. – Здесь мои выводы по корректировкам. До завтрашнего дня прошу внести их в систему.

– Что-то вы психанули, Дмитрий Иванович, – усмехнулся Макеенко, просматривая записи.

– Иди уже, зубоскал.

Симонов еще какое-то время поработал с утренними записями, сделал себе пометки в компьютере, а затем покинул кабинет и направился к своим пациентам-пилигримам. Все встречи и консультации он делегировал на месяц своим помощникам, хотя стоило ему это, в некоторых случаях, дорого. Иные богатые или высокопоставленные пациенты высказали в адрес доктора несколько, прямо скажем, не совсем лестных выражений, и даже отказались от дальнейших встреч, но успех в предстоящем эксперименте окупил бы все потери с лихвой.

Ольгу и Марину Симонов нашел во дворе. Они о чем-то тихо говорили, а с приближением доктора замолчали.

– Ну-с, как наши дела? – спросил он, присаживаясь на скамейку рядом с Ольгой. – Как самочувствие?

– Нормально, – ответила Марина, но в голосе угадывались грустные интонации. – Что нового в мире науки?

– Пока все по-старому. На Марс еще не полетели, машину времени не изобрели.

– Маринка, можешь принести мне панаму из палаты? – попросила Ольга. – Сегодня что-то солнце припекает.

– Сейчас, мамочка, – девочка со вздохом покатилась к зданию.

– Вы хотели со мной о чем-то поговорить? – спросила женщина, когда они остались одни.

– Я обработал утренний тест с розовым кустом, и хотел бы поделиться с вами результатами. Не вдаваясь в научные заумные термины, скажу просто: у Марины развился страх остаться инвалидом. Быть всю жизнь привязанной к постели, зависеть от помощи других при удовлетворении своих физиологических потребностей, быть неспособной самореализоваться личностно, то есть: я студентка, профессионал, любимая, мама, и, наконец, страх провести всю жизнь в замкнутом пространстве квартиры. Авария, увечье и смерть вашего мужа стали большим стрессом для ребенка, а посещение могилы отца послужило своеобразным катализатором возникшей проблемы. На рисунке это четко видно. Марина нарисовала дом, в котором розовый куст стоит в горшочке, да еще на подоконнике. Он смотрит в окно, в большой мир, но не может прийти в него. К тому же, он ограничен в пространстве: его не польет дождь, он не сможет сам питаться, это должен сделать кто-то другой, то есть кто-то, без чьей помощи куст не сможет жить самостоятельно. Вы понимаете, о чем я?

– Кажется, да. Но неужели все так плохо?

– Я думаю, что с помощью «КВЕСТа» мы сможем эти проблемы разрешить в максимально сжатые сроки.

– Что требуется от меня? Чем я могу помочь Марише?

– Вы слишком опекаете ее. Причем настолько сильно, что девочка просто стала бояться самостоятельно жить в мире, в котором живет. И, не смотря на это, у вас, как ни странно, полный психологический контакт, взаимное понимание и доверие. Вам стоит дать больше самостоятельности дочери, разрешить ей самой решать свои проблемы. Это первое. Помимо этого есть еще один вопрос. Марине придется тесно контактировать с Сашей Прокофьевым, и от того, как будут развиваться их отношения, зависит успех проекта.

– Кстати, хотела спросить: как Саша прошел тест?

– Там проблема глобальнее. У мальчика нарушено базовое доверие к миру. Потеря в младенчестве матери, отсутствие постоянного контакта и внимания со стороны отца – все это привело к нарушению базового доверия к миру, что, в свою очередь, спровоцировало развитие тревожности, неуверенности, агрессии, раздражительности, злости на весь мир, проявление асоциального поведения. Такой вот букет. Я не очень загрузил вас терминологией?

– Нет, что вы!

– Тогда продолжу. Марине будет сложно работать в таких условиях. Возможны срывы, вспышки агрессии или депрессии, возникновение капризного поведения, что будет очень нетипично для девочки. Вам необходимо запастись терпением, стараться не обижаться на мальчика, принять его поведение как болезнь, отбросить в сторону жалость по отношению к дочери. Примером тому может послужить утренний инцидент.

– Вы уже знаете?

– Дежурный врач доложил. И это только начало. Будет еще труднее, но вы уж постарайтесь.

– Я очень постараюсь, Дмитрий Иванович. Дети есть дети, и они ни в чем не виноваты.

– Вот и хорошо.

– Иди-иди, наблюдатель, – раздался голос Марины.

Взрослые повернули головы на голос. Девочка катилась по дорожке, толкая перед собой несколько сконфуженного Сашу. Он слабо сопротивлялся и нехотя подчинялся приказам.

– Представляете, – звонко рассказывала Марина, приближаясь к взрослым, – я случайно перепутала палаты, захожу к нему, а он словно прилип к окну, во все глаза смотрит во двор и что-то бормочет.

– Неправда, – слабо отбивался Саша. – Бормотал я потом.

– Потом ты оправдывался.

– Неправда.

– Правда.

– Неправда.

– Правда. Дмитрий Иванович, вот почему все мальчишки такие? Хочет ведь подойти, погулять, поговорить, и сам же не хочет. Как так?

– Боюсь, я не смогу ответить на этот вопрос, – улыбнулся Симонов. – Это непосильная задача даже для психолога с моим опытом.

– А я знаю, – заявила Марина и авторитетно добавила: – Потому что все мальчишки – дураки.

– А все девчонки – зануды.

– Зато умные и красивые.

– Позволю себе прервать ваш интереснейший диалог, – Симонов поднялся, – но у меня еще есть несколько незаконченных дел. Надеюсь, до открытой конфронтации дело не дойдет.

Он кивнул Ольге и направился по дорожке к зданию.

Женщина какое-то время смотрела ему вслед, но ее отвлек голос дочери:

– Ой, смотрите, какая птичка! Саша, как она называется?

– По-моему, это просто попугайчик, – удивленно сказал Саша. – Точно, попугай! Интересно, откуда он взялся?

– Наверное, сбежал от кого-то, – предположила Ольга. – Хозяева оставили открытыми клетку и окно, вот он и улетел.

– Давайте его поймаем, – предложила Марина. – Потом попросим Дмитрия Ивановича, чтобы нам принесли клетку, и попугайчик будет жить у нас. Ты же не против, мама?

– Попробуем, – Саша растеряно почесал в затылке, а потом осторожно двинулся в сторону птицы.

Марина тихо покатилась следом. Мальчик жестом остановил ее. Ольга наблюдала, с какой кошачьей грацией он приближался к птице, порхающей между деревьев. То замирая, то исподволь продвигаясь вперед, Саша шаг за шагом сокращал расстояние. Попугай иногда поглядывал на «охотника», отскакивая в сторону, но не очень далеко, а потом переставал обращать внимания, занимаясь поиском чего-то в траве. Приблизившись на расстояние вытянутой руки, Саша вдруг засвистел трелями. Птица сначала удивленно посмотрела на него, а потом неожиданно звонко ответила. Марина засмеялась, но тут же закрыла себе рот ладошками, как маленькая девочка. Этого оказалось достаточно, чтобы попугайчик взмахнул крыльями и резко улетел подальше от центра. Саша разочарованно провел его взглядом и вздохнул:

– Ну вот, улетел. А был ведь совсем близко!

– Это я виновата, – огорченно сказала Марина. – Но мне так понравилось, как ты с ним разговаривал! Где научился?

– У меня дома живет два попугайчика. Веселые такие! Просыпаются с восходом солнца, сразу начинают летать и трещать, зарядку, наверное, делают. Когда папы нет дома, я всегда приходил в наш зимний сад и сидел там в беседке, слушая их щебетание. Вот и научился.

– А у меня никогда не было попугайчиков, – Марина вздохнула. – И свистеть я так не умею.

– Не заморачивайся, научу.

– Слушай, Саша, я хотела бы извиниться за утренний разговор. Я такая глупая иногда бываю, что даже злость берет. Извинишь?

– Конечно! Я больше виноват: распустил нюни, начал жалеть себя. А ведь тебе сейчас, наверное, намного труднее, чем мне. В общем, давай дружить, – неожиданно даже для себя закончил он и сам смутился.

Но Марина просто протянула руку и сказала:

– Давай. Только дружить по-честному и по-настоящему.

– Это как?

– Если есть что сказать – говори, если нужно простить – прощай, а если нужна помощь – не молчи и не стесняйся. У друзей друг от друга секретов нет.

– Договорились, – мальчик пожал узкую ладошку. От этого прикосновения на душе вдруг стало тепло и уютно. Он о чем-то задумался – в глазах блеснул озорной огонек – и отошел в сторону.

– Ты куда? – озадаченно спросила Марина.

– Я сейчас.

Девочка пожала плечами и поехала к маме.

– Не поймали? – с сочувствием спросила Ольга.

– К сожалению, – вздохнула Марина. – А ты слышала, как Саша разговаривал с попугайчиком? Правда здорово? Он и меня обещал научить.

– Здорово, дочка.

В это время Саша набирал номер отца и мысленно молился, чтобы тот взял трубку. Отец ответил неожиданно быстро.

– Здравствуй сынок. Что-то случилось?

– Здравствуй, папа. Все нормально, не волнуйся. Слушай, папа, давай я коротко, чтобы не отрывать тебя от дел.

– Нет-нет, Саша, ты меня не отрываешь, – мальчик понял, что отец соврал, потому что в трубке слышались мужские голоса, что-то обсуждавшие. – Говори, я слушаю.

– В общем, ты не мог бы привезти сегодня в центр таких же волнистых попугайчиков, как у нас дома?

– Что за вопрос! Но, может, тебе лучше наших привезти?

– Это не мне, а… – несколько замялся Саша, – Маринке.

На несколько секунд в трубке повисла тишина. Мальчик приготовился услышать отказ, но отец просто сказал:

– Через час будет нормально?

– Отлично, папа. Да, и заодно поговори, пожалуйста, с Дмитрием Ивановичем, чтобы он разрешил Марине держать их в палате, хорошо?

– Конечно, сын. Все сделаю.

– А…ты приедешь вечером?

В трубке снова повисло молчание.

– Извини, Саша, сегодня – никак. Но завтра – обещаю – всю вторую половину дня я проведу с тобой. Договорились?

– Договорились. Спасибо, папа.

– До завтра, сын.

– Чего ты так долго? – спросила Марина, когда Саша подошел к ним. – И глаза у тебя так лукаво горят. Говори, что уже придумал.

– С чего ты взяла?

– А вас, мальчишек, всегда глаза выдают.

– Да нет, я просто с папой разговаривал. Он обещал завтра после обеда приехать, так что до вечера мы будем с ним вместе.

– Здорово!

Когда через час они все вместе ужинали в палате у Марины, в дверь неожиданно постучали.

– Входите, – разрешила Ольга.

На пороге возник водитель Прокофьева. Саша сорвался и выскочил в коридор. Ольга не успела остановить его. Через несколько секунд он снова появился в палате, неся в руках большую клетку с двумя белыми, покрытыми небольшими голубыми и коричневыми пятнышками, попугайчиками. Птицы испуганно жались друг к другу, молчали вертели маленькими головами. Водитель следом за Сашей занес большой пакет, поставил его у двери и удалился.

– Попугайчики, – прошептала девочка.

– Это тебе, Марина, – гордо сказал Саша, протягивая ей клетку. – Точно такие же, как у меня дома.

Марина приняла клетку из его рук и, еще не веря себе, смотрела то на птиц, то на мальчика.

– Спасибо, Саша, – только и смогла сказать она. – Ты – настоящий друг.

Ольга тоже не ожидала такого поворота событий. Она с улыбкой смотрела на счастливую дочь. Как мало нужно ребенку для счастья, пусть и сиюминутного.

– Ну, вот что, – наконец сказала Ольга. – Давайте пока поставим клетку на стол и продолжим ужин. А то птицы и так напуганы – видите, молчат и дрожат, как на морозе. Вам нужно привыкнуть друг к другу.

Они продолжали ужинать. Марина то и дело оглядывалась на клетку, а потом спросила:

– А Дмитрий Иванович не будет ругаться?

– Думаю, что папа решил с ним этот вопрос, – по-взрослому солидно ответил Саша, а потом рассмеялся. Следом рассмеялась Марина.

– Ой, а про корм-то мы забыли!

– Он в том пакете, что возле двери.

– А как их кормить?

– Я так поняла, что вы уже наелись, – Ольга махнула на ужин рукой.

– Да, мамочка, спасибо.

– Спасибо, тетя Оля. Давай я принесу корм и все расскажу.

С попугаями дети провозились до позднего вечера, пока Ольга силой не разогнала их спать. Уже засыпая, женщина вдруг услышала, как тихонько защебетали птицы, словно пели колыбельную.

Глава 5

– По результатам вчерашнего теста мы внесли некоторые коррективы в систему. Сегодня вам впервые предстоит вступить в виртуальный мир «КВЕСТа», – сказал Симонов, оглядывая детей, расположившихся в удобных, похожих на стоматологические, креслах. – Сейчас вам наденут специальные шлемы. Вы будете видеть и слышать, словно находитесь в реальном мире. Вопросы есть?

– Дмитрий Иванович, а разве вчера мы не в виртуальном мире рисовали розовый куст? – спросила Марина.

– В виртуальном, – кивнул доктор. – Но не в системе «КВЕСТ». Это была автономная тестирующая программа. Если больше вопросов нет – начнем.

Лаборанты из команды Макеенка внесли в комнату два шлема, очень похожие на мотоциклетные.

– Класс! – Маринка разве что в ладоши не хлопала, когда ей на голову водрузили шлем. – А можно в нем сфотографироваться?

– Без проблем. Но после курса лечения, договорились?

Саша шлем одел сам. Он ничем не отличался от обычного, разве что снаружи в районе виска торчала небольшая телескопическая антенна. Едва шлем плотно сел на голову, лаборанты застегнули ремешок крепления и опустили зазеркаленное забрало, спросив при этом, все ли в порядке. В висках и затылке слегка закололи множественные иголочки, но длилось это всего несколько мгновений. Макеенко проверил подключение, поколдовал на компьютере несколько минут, удовлетворенно кивнул. Кивком головы Симонов разрешил начать эксперимент.

Саша заметил, что забрало потеряло свою прозрачность. А потом очертания кабинета постепенно размылись, уступая место какому-то непривычному миру. Он был сумрачным, холодным и каким-то чужим. По небу с огромной скоростью непрерывной волной неслись сизые, почти черные, тучи. Где-то на горизонте алела узкая полоска то ли утреннего, то ли, наоборот, заходящего солнца. Саша осмотрелся. Вокруг, насколько хватало взгляда, простирались сплошные руины, обгоревшие автомобили и мертвые деревья. В воздухе стоял удушливый запах гари, мертвечины, ржавчины и еще чего-то, что заставляло встревожено оглядываться. Стало немного жутковато. А когда где-то рядом завыли то ли собаки, то ли волки, мальчик начал отступать к ближайшим развалинам. Стало очень страшно. Под ногами что-то звякнуло. Саша посмотрел вниз и увидел небольшой обломок арматуры. Хоть какое-то оружие. Он подобрал железяку и продолжил отступление. Неожиданно чья-то рука опустилась на плечо. Саша закричал, бросился было бежать, но не смог сделать и шагу: кто-то крепко удерживал его на месте. Мальчик обернулся и ударил что есть силы. Арматура прошла сквозь тело незнакомца, не причинив ему ни малейшего вреда.

– Успокойся, – спокойно сказал тот, все еще удерживая мальчика на месте. – Я не причиню тебе вреда. Я – проводник.

Саша тяжело дышал. Пот заливал глаза. От пережитого стресса дрожало все тело, адреналин заставлял сердце колотиться с бешеной скоростью. Постепенно успокоившись, мальчик стал рассматривать незнакомца. Высокий, крепко сбитый, одетый в какой-то военного образца защитный костюм, проводник сверху вниз смотрел на него, не отпуская.

– Успокоился? – голос незнакомца был каким-то безликим, лишенным интонаций. – Отлично. Я хочу дать тебе задание. На этом этапе твоя задача проста как апельсин: любой ценой покинуть это проклятое место и выйти за пределы города. Дольше восьми часов здесь находиться нельзя.

– Что произошло с городом? – Саша снова осмотрел руины. – Здесь была война?

– Нет. Город подвергся бомбардировке из космоса. Радиоактивный метеоритный дождь уничтожил здания, почти всех людей и животных. Ты – один из последних выживших. Спасатели проводили спасательную операцию четверо суток. Сейчас множество их тел устилает улицы этого города. Они погибли от радиации и клыков начавших мутировать животных. При выполнении задания ни с кем не вступать в контакт, никому не помогать, ни от кого помощи не требовать. Это ясно?

– А как я буду защищаться от животных-мутантов? Есть хоть какое-то оружие?

– Оружия нет. Я дам тебе помощника, – проводник свистнул, и из ближайших руин выскочила большая овчарка. Пес молча понесся к людям. Саша на всякий случай придвинулся ближе к проводнику. – Его зовут Бос. Он будет охранять тебя в дороге, выполнять твои поручения. Не бойся, он своих не кусает. Познакомьтесь.

Саша осторожно коснулся головы собаки, провел ладонью по густой шерсти. Бос только обнюхал нового знакомого и продолжил оглядывать окрестности. Уши овчарки, словно локаторы, сканировали местность. Для него мальчик, скорее всего, был очередным объектом сопровождения, не более того. За свою собачью жизнь он повидал таких много, и в его задачу дружба с объектами не входит.

– Держи на всякий случай, – проводник протянул какой-то прибор. – Это дозиметр. Взгляни на экран и прислушайся. Слышишь потрескивание? Сейчас доза не такая уж большая, но все равно, выше нормы. Если попадешь в так называемый сквозняк, то услышишь, как усилится треск прибора, а на экране высветятся цифры. Старайся из таких мест уходить как можно быстрее, чтобы не нахвататься лишних рентген.

– Я знаю, как он работает, – признался Саша, принимая прибор.

– Тогда все, – проводник, казалось, нисколько не удивлен. – Если потребуется помощь – жми на эту кнопку. Постараюсь успеть.

– А разве вы со мной не идете?

– Нет. В мою задачу входит розыск таких как ты. Уходи, время не ждет.

– Так куда мне идти?

– Туда, – неопределенный взмах руки в сторону яркой полосы света на горизонте. – Там спасательный лагерь.

Саша перевел взгляд в указанную сторону, а когда оглянулся – проводник уже исчез. Бос посмотрел на мальчика, а потом двинулся в путь.

Шагая следом за собакой, Саша изредка поглядывал на экран дозиметра. Прибор пощелкивал, но не сильно. Сначала, пробравшись через руины нескольких разрушенных домов, они вышли на улицу, забитую машинами. Многие из них были сгоревшими, некоторые, наоборот, исправными. Саша с любопытством осматривал технику. Он мог бы сесть за руль и дальше двигаться на колесах, но, к сожалению, весь транспорт находился в плотной пробке. Отсюда вырваться можно было разве что на вертолете. Бос не останавливался. Он лишь изредка оглядывался на сопровождаемого, мол, не отставай, иногда внимательно принюхивался и прислушивался.

Так они пересекли несколько улиц, обходя огромные завалы из стекла и железобетона, а также глубокие воронки, в которых еще тлел огонь. Кое-где на улицах валялись трупы в защитных костюмах расцветки МЧС или в гражданской одежде. Тела уже начали чернеть, от них шел тяжелый удушливый запах. Некоторые из них были повреждены, словно их ели. Саша закрыл нос рукой и старался дышать через раз. Тошнота подкатила к горлу. Он ускорил шаг, стараясь быстрее покинуть это место.

Внезапно где-то сбоку раздался вой. Бос замер на месте, повел ушами, понюхал воздух, а затем сорвался с места и побежал в сторону площади, которую пересекал неширокий канал. Мальчик рванулся следом. Вой приближался. Арматура в руке начинала заметно мешать, но это было единственное оружие, и выбрасывать ее Саша не собирался. Тем временем Бос стрелой преодолел груду битого кирпича, остановился, поджидая спутника. Как только он поравнялся с ним, пес снова рванул вперед. Саша на секунду оглянулся. Стая из десятка злых, голодных собак показалась в метрах ста пятидесяти от него и быстро догоняла. Мальчик рванулся следом за овчаркой. Бос почему-то бежал не через центр разрушенной площади к высокому полуразрушенному зданию, а наискось, к обгоревшим кустам. Собаке виднее, пришла в голову Саше мысль. Он изо всех сил старался догнать овчарку, но пес уже влетел в кустарник и исчез из вида. Мальчик, не раздумывая, последовал за ним. Где-то недалеко раздалось рычание, сопровождаемое стуком когтей об асфальт. Стая уже близко. Не разбирая пути, Саша несся вперед. Дышать с каждым разом становилось труднее, сердце подступило к горлу и стремилось на волю, в боку начало колоть, легкие кроссовки вдруг стали свинцовыми, пот заливал глаза. Сквозь эту пелену Саша внезапно увидел дощатый мостик, переброшенный через канал. Бос поджидал его у самого мостика. Увидев мальчика, он стрелой метнулся навстречу. Саша подумал, что пес хочет помочь ему бежать быстрее, но тот проскочил мимо. Сзади раздались визг, скулеж и яростное рычание. Не останавливаясь, Саша проскочил мостик, остановившись только на другом берегу. Он тяжело дышал, сжимая в руках арматуру, и смотрел на битву собак. Бос расшвырял мелких псов, а потом сцепился с крупным вожаком. В клубах пыли то возникали, то исчезали лапы и хвосты, зубастые пасти, слышалось отчаянное рычание. Более мелкие псы время от времени встревали в драку, но через несколько секунд их отшвыривали в сторону, где они приходили в себя и снова бросались в атаку. Несколько шавок, не теряя времени даром, с победным лаем бросились к мальчику. Саша мог бы постараться убежать, но вместо этого он стал на самом краю мостика и крепче сжал арматуру двумя руками. Адреналин снова заставил бешено стучать сердце, но страх стал перерождаться в ярость. Собаки по доскам бросились к нему. Как только первая из них достигла середины, мальчик ногами стал расшатывать мостик. Несколько тварей, не удержавшись, свалилось в канал, но остальные продолжили движение. Вот первая уже у самых ног, оскалила свою пасть, попыталась цапнуть за ногу. Саша махнул арматурой. Железо со свистом рассекло воздух, не причинив собаке ни малейшего вреда. Сопротивление жертвы только разъярило нападавших. Они теперь кидались по двое, а иногда по трое. Саша с трудом сдерживал их напор, отступая к берегу. Он понимал, что выпускать собак на берег нельзя, там они нападут все вместе, и тогда спасения уже не будет. Мальчик усиленно замахал своим оружием, сделав несколько шагов вперед. Арматура с хрустом врезалась в голову одной из собак, а второй пришлась по ребрам. Псы заскулили и свалились в воду. Остальные, хоть и отступили, но продолжали яростно щелкать зубами, стараясь проскочить под ударами к человеку. Вдруг с того берега мелькнула тень. Бос в прыжке разметал нападавших и приземлился перед мальчиком, оскалив мощные окровавленные зубы. Саша отступил на берег, осмотрел поле боя. На другом берегу потрепанный, но не побежденный вожак не спеша подходил к мостику, собирая по пути своих приспешников. Псы готовились к новому нападению.

– Бос, ко мне! – позвал он, приседая перед мостиком и берясь за края досок.

Пес, казалось, понял задумку пилигрима, потому что оскалился в последний раз и одним прыжком оказался на берегу. Саша резко потянул одну из досок, рывком опрокинул ее в воду, а затем вторую. Псы с визгом полетели вниз. Вожак сообразил, что добыча уходит, попытался перескочить через канал, но не долетел до берега и рухнул в воду. Саша подхватил обломок кирпича. Когда лохматая голова показалась на поверхности, он метнул его и попал точно в цель. Больше вожак не всплывал. Стая растерянно крутилась на берегу и скулила.

– Идем дальше, – Саша только сейчас рассмотрел овчарку как следует. – Досталось же тебе, однако.

Бос на ходу зализывал раны. Из порванного уха небольшой струйкой стекала кровь, глубокие царапины на боку и одной из лап тоже кровоточили, но пес упорно не желал обращать на них свое внимание. Саша пожал плечами. Это всего лишь собака, да еще и виртуальная. Хотя, надо признаться, страх был предельно настоящим.

Они продвигались все дальше и дальше. Иногда приходилось обходить горячие пятна, возле которых счетчик просто захлебывался. Дорогу постоянно перекрывали завалы из обломков домов, техники, а иногда и тел погибших. В таких местах Саша поневоле прибавлял шаг. Бос никак не реагировал на подобные явления.

Полоса неба, свободного от туч, становилась все ближе. Вдруг, где-то совсем недалеко, прозвучал чей-то крик, а потом знакомый голос истошно закричал:

– Помогите!

– Маринка! – Саша метнулся навстречу, не разбирая дороги.

Бос ухватил его за штанину и поволок к солнцу, но Саша со всей силы врезал псу в нос ногой и побежал. Сзади обиженно рычала овчарка. Ее рычание становилось все глуше. Саша рывком взобрался на огромную груду щебня, посмотрел вниз. Там, среди крестов и надгробий, какие-то отморозки окружили худенькую фигуру в коротком зеленом платьице, с увядшим венком из полевых цветов на голове, и медленной, неуверенной походкой приближались к ней, сужая кольцо. Некоторые могилы оказались пустыми, еще из нескольких выползали худые изорванные существа.

– Мама! – снова закричала девочка, закрывая лицо руками. – Помогите, хоть кто-нибудь!..

Когда очертания лаборатории исчезли, Марина оказалась на поляне среди цветов. В нескольких метрах от нее стояла женщина в легком платье с корзинкой, полной полевых цветов. Женщина с улыбкой посмотрела на девочку и поздоровалась.

– И вам добрый день, – ответила Марина, подходя ближе. – Кто вы?

– Твой проводник, – ответила женщина, продолжая собирать цветы. – Твое задание будет простым, очень простым. Ты должна по полю выйти к лагерю туристов, который находится вон там, – женщина указала на полосу темного неба над горизонтом. Только иди прямо и никуда не сворачивай, хорошо?

– Это же так просто, – рассмеялась Марина и закружилась. – А как вас зовут?

Но ей никто не ответил. Проводник просто исчезла.

Ветер волнами пробегал по живому цветочному ковру. Казалось, что стоишь не в поле, а в море, живом цветущем море. Касание прохладного ветерка и живых теплых лучей солнца было контрастным, но таким приятным, а запах цветов кружил голову. Тело вдруг наполнилось легкостью, хотелось взлететь над этой красотой и лететь долго-долго, подобно птице. Марина весело засмеялась, а потом снова закружилась. Упав в изнеможении на душистый ковер, девочка смотрела в чистое безоблачное небо. Немного отдышавшись, она вдруг сообразила, что лежит на земле, надоевшего инвалидного кресла нет и в помине, а передвигаться можно на своих ногах так легко, свободно! Еще не веря самой себе, Марина села, ощупала свои ноги, потом встала, сделала несколько осторожных шагов, побежала, смеясь на ходу. Она готова была бежать так вечность, обгоняя ветер. Снова упав в душистую траву, девочка счастливо улыбалась, глядя, как по травинкам, перебирая тоненькими лапками, ползают разные букашки. Она лежала так долго, наслаждаясь красотой природы, потом сплела себе венок, надела на голову, но вновь обретенные ноги и любопытство требовали движения. Марина встала, отряхнула платье и зашагала, куда глаза глядят. Ее радовал этот мир, в нем было легко и здорово жить. Хотелось идти долго-долго, только бы не возвращаться в кресло.

Находясь в состоянии абсолютного счастья, девочка незаметно для себя вышла на дорогу. И только обойдя застывшую машину, она вдруг сообразила, что здесь что-то не так. Машин было много, но все они были либо разбиты, либо брошены, либо не так давно сгорели. Легкий запах гари, смешавшийся с медом пыльцы, становился все сильнее и удушливей. Ничего не понимая, девочка растерянно шагала дальше, с тревогой оглядываясь. Она и не заметила, как солнце скрыла широкая полоса черных туч, а луг постепенно сменился асфальтом, на котором все чаще возникали глубокие воронки и груды битого кирпича. Марина оглянулась. Поле исчезло. Теперь она оказалась посреди полностью разрушенного города, в котором было страшно, холодно, сумрачно. Полоса яркого света осталась где-то далеко-далеко. Не зная, что ей делать, девочка осторожно двинулась дальше, настороженно оглядываясь, стараясь обходить кучи щебня и остовы разбитых машин. Увидев первый труп, она вскрикнула, бросилась бежать прочь, глотая на ходу слезы. Неважно куда, главное, подальше от этого страшного места.

Марина бежала так очень долго, пока, наконец, совершенно не выбилась из сил. Тогда девочка опустилась на какой-то земляной холмик. Она прислонилась спиной к опоре и закрыла глаза. Сердце колотилось с бешеной скоростью, ноги и руки дрожали. От усталости и страха Марина не могла даже плакать. Она сидела так очень долго, иногда впадая в полузабытье. Изредка ей казалось, что где-то рядом кто-то скребется, а потом там, дальше, послышалось звериное рычание, визг и вой собак. Еще немного посидев, Марина поняла, что из этого места необходимо выбираться туда, на луг. Найти людей, попросить помощи. Она открыла глаза, собралась с силами и попыталась встать. Ноги послушались только с четвертой попытки. Испугавшись, что они снова откажут в самый неподходящий момент, девочка сделала несколько неуверенных шагов и огляделась, ища дорогу, по которой пришла. Глаза расширились от ужаса, а из горла вырвался крик отчаянного страха. Оказалось, что она забрела на кладбище. Отдыхать девочка присела на чью-то могилу, упираясь спиной на надгробье, а вокруг нее из-под земли выбирались жуткие полуразложившиеся мертвецы. Бормоча что-то себе под нос, они приближались к ней со всех сторон. Марина закрыла глаза руками и снова закричала:

– Мама! Помогите, хоть кто-нибудь!

Раздался удар, хруст, и что что-то грохнулось в нескольких метрах от нее. Открыв глаза, девочка увидела валяющееся тело мертвеца с разбитой головой. Остальные зомби остановились, с недоумением глядя на упавшего.

– Маринка, держись! – раздался такой знакомый голос откуда-то сбоку.

В воздухе просвистел обломок кирпича. Второй мертвец отлетел от удара назад. Саша сходу обрушил свое оружие на двух ближайших зомби, заставляя их отступить. Пробив таким образом брешь в рядах нападавших, он схватил девочку за руку и потащил за собой.

– Быстрее, быстрее, пока они не очухались, – торопил он.

– Я не могу быстрее, – едва слышно, глотая рыдания, призналась Марина. – Ноги не слушаются.

Саша посмотрел на нее, потом на приближающихся зомби, сунул в руки девочке арматуру:

– Держи крепко, – он подхватил ее на руки и бегом понес навстречу полосе солнца.

Они уже покинули кладбище, но преследователи не отставали. Саше приходилось несколько раз останавливаться, осторожно опускать Марину на землю и отбиваться. Девочка помогала, как могла. Она швыряла в зомби камни, несильно и не всегда удачно, но все же отвлекала их от Саши. С каждым разом это становилось все труднее и труднее. Силы таяли, Марина становилась все тяжелее и тяжелее, спасительная полоса света приближалась очень медленно. Развернувшись в очередной раз к зомби с арматуриной в руках, Саша вдруг понял, что это будет последний бой. Сил почти не осталось. Сердце, казалось, вот-вот разорвет ребра и выскочит наружу. Пот потоком заливал глаза, стальной прут казался невероятно тяжелым, его-то и двумя руками было трудно держать, а еще нужно было махать перед собой. Марина не могла уже даже бросать камни. Она просто сидела среди битых камней и безучастно смотрела на своих преследователей. А потом, кажется, потеряла сознание.

Внезапно серой стрелой мелькнула тень. Раздался хруст раздираемой плоти. Один из мертвецов опрокинулся на асфальт. Над ним стоял Бос с куском вырванного мертвого мяса, а из раны на горле зомби легкими толчками вытекала зеленоватая слизь. Мертвецы были медлительными и ничего не могли противопоставить мощному натиску огромной овчарки. Пес разметал их в считанные мгновения, потом, старательно облизав запачканную морду, приблизился к детям. Он с укором посмотрел на Сашу, потом на Марину, подошел к ней вплотную и снова посмотрел на Сашу. Видя, что тот его не понимает, подтолкнул руку девочке себе на спину.

– Ты уверен? – как-то недоверчиво спросил Саша.

Бос повторил движение. Саша осторожно положил бесчувственное тело на широкую спину собаки и, придерживая девочку, поплелся рядом.

Они шли долго. Бос несколько раз останавливался, видя, что мальчик от усталости едва передвигал ноги. Передохнув какое-то время, собака снова заставляла идти вперед. Марина иногда приходила в себя, что-то бормотала, но у Саши не было сил прислушиваться. Он шел из последних сил, волоча за собой ставший пудовым стальной прут.

Казалось, прошла целая вечность, когда они вышли за черту города. Тень вот-вот должна была уступить место солнечным лучам. Саша поднял голову и сквозь пелену тумана в глазах с трудом рассмотрел большой палаточный городок, в котором то и дело сновали люди, ездили туда-сюда машины с большими красными крестами на бортах.

Внезапно сзади, совсем близко, раздался вой. Бос остановился, бережно опустил девочку на редкую пока еще траву и развернулся. Саша оглянулся. В нескольких десятках метров от них стояла давешняя стая псов и пять-шесть зомби. Мальчик с трудом подволок к себе арматуру, шатаясь от усталости, тоже приготовился к бою.

– Беги, Маринка, – просипел он, повернувшись на несколько секунд. – Беги, ты успеешь.

– Не могу, – тихо ответила девочка. – Мои ноги снова не ходят.

– Тогда зови людей.

И она закричала. Ей казалось, что она кричит так, как не кричала ни разу в жизни, но на самом деле голос звучал очень тихо и жалостливо. Она видела, как Саша и большая овчарка двинулись навстречу преследователям. Она понимала, что это – конец. Помощи ждать не откуда. Девочка сначала тихонько, а потом все сильнее и сильнее запищала. Ее голос протяжным эхом завис над развалинами. Преследователи словно уткнулись в невидимую стену. Псы с ужасом бросились прочь, а зомби закрывали уши руками, опускались на колени, корчились, отползая все глубже и глубже в город. Но Марина этого уже не видела – она потеряла сознание. Она не видела, как из лагеря бежали люди, как ее и Сашу бережно, на руках, перенесли в палатку, как укладывали на койки, как появилась ее проводник, бережно взяла ее за руку…

Симонов следил за перемещением пилигримов на экране монитора. Он был доволен началом. Пока что «КВЕСТ» оправдывал все ожидания. Пилигримы четко вошли в программу, никаких отклонений не наблюдалось. В какой-то момент пискнули приборы, сканирующие общее состояние детей, но тут же пришли в норму. А потом начался Армагеддон.

Экран монитора словно заволокло туманом, за передвижением пилигримов было очень трудно следить. Приборы, сканирующие состояние пациентов, начали сходить с ума. Пульс, давление, перепады температуры – все показатели прыгали, иногда зашкаливали или опускались к нулю. Амплитуда мозговой активности показывала сумасшедшие нагрузки. Засуетились помощники Макеенка. Симонов понял, что эксперимент нужно прервать.

– Я потерял их на мониторе! – встревожено сказал Макеенко, не отрываясь от экрана.

– Выводи их из системы, – приказал Симонов.

– Система не подчиняется, – голос Юры был уже более чем напряжен.

– Вырубай все. Быстро!

– Нельзя, иначе кома им обеспечена.

– Вызовите дежурную группу реанимации!

Четверо врачей примчались через несколько минут. Они засуетились возле детей, вкалывая им препарат за препаратом.

– Ничего не помогает, – доложил старший группы. – Организм не принимает инъекции.

– Юра, вырубай!

И тут раздался тихий, с каждой секундой усиливающийся, писк. Он звучал все сильнее, пока не перешел в ультразвук. Только тогда все приборы разом успокоились. Показатели начали приходить в норму. Через десять минут приборы трудились, как ни в чем не бывало. Симонов жестом отпустил ожидавших его приказов врачей, а сам тяжело опустился в кресло. Что-то пошло не так. Чего-то он не учел при создании системы. Эксперимент чуть не стоил пилигримам жизни. Симонов посмотрел на экран. По поверхности плыл густой туман, сквозь который едва-едва просматривались нечеткие силуэты. Нужно было завершать первый этап.

– Юра, выводи их назад, – устало приказал доктор.

– Не могу, – упрямо повторил программист, усиленно работая на клавиатуре. – Система замкнулась на себе и не подчиняется.

Симонов подошел к нему, с силой оттеснил в сторону:

– Подвинься.

Они вдвоем создавали прототип, поэтому Симонов знал, что и в какой последовательности нужно делать. Однако ничего не получалось. Программа просто не пускала посторонних внутрь себя. Даже объединенные усилия не давали результата. Проведя в тщетных попытках исправить положение более часа, Симонов решил немного передохнуть. Он приказал помощнику Макеенка следить за пилигримами, а сам с Юрием вышел на свежий воздух. Солнце уже висело в зените и щедро припекало землю.

– Как время быстро летит, – посетовал программист, доставая пачку сигарет. – Я думал, что сейчас часов десять, а дело-то к обеду движется.

– Дай и мне одну, – вдруг попросил доктор.

Макеенко молча выполнил просьбу. Симонов неумело подкурил, сделал несколько затяжек, закашлялся, но сигарету не выбросил.

– Так и подсесть недолго, – констатировал Юрий.

– Еще один-два таких случая – и мне самому нужен будет психотерапевт, – согласился Симонов. – Ладно, давай лирику в сторону и хорошенько подумаем, что мы сделали не так. Сейчас ясно только одно: вырубать снаружи систему нельзя, а в себя программа не пускает. Есть какие-то мысли?

Они прикидывали и так, и этак, но никакого логического объяснения случившемуся найти не могли. Зазвонил телефон. Симонов взял трубку.

– Дмитрий Иванович, – звонил помощник Макеенка. – Вам нужно это видеть.

…Саша пришел в себя и осмотрелся. В полевой армейской палатке, кроме него и Марины, было еще два человека: проводник и женщина в легком платье, почему-то неуместном в этом месте, подумалось Саше. Женщина держала Марину за руку. Проводник с укором смотрел на мальчика.

– Я же сказал тебе: двигаться к лагерю, не отвлекаясь ни на что, – сказал проводник. – Ты нарушил приказ и подверг себя опасности. Ты не должен больше так поступать.

– Кто вы такой, чтобы указывать мне? – голос мальчика был еще слаб, но звучал твердо. – Спасибо, конечно, за Боса, но я даже отца не всегда слушаю.

– Я твой проводник, и этим все сказано. Если хочешь дойти до конца – ты обязан подчиняться моим приказам.

– Разбежался.

– И не груби, тебе не идет.

Саша по-взрослому хотел послать его подальше, но сдержался. Вместо этого он с трудом встал, подошел к Марине, сказал тихо:

– Марина, вставай.

Девочка открыла глаза, губы шевельнулись, но ни слова не сорвалось с ее губ.

– Нам нужно идти, – Саша тормошил ее плечо. – Вставай, Марина.

– Не могу, – прошептала она.

Тогда Саша с огромным трудом взял на руки хрупкое тело и, шатаясь, сделал несколько шагов к выходу.

– Ты куда? – спросила женщина приятным голосом.

– Домой. Нам нужно выйти из системы.

Проводник заступил дорогу, но мальчик не обратил на него никакого внимания. Он просто прошел сквозь его тело и оказался на ступенях лаборатории.

Ни слова не говоря, Симонов бросился в лабораторию. Юрий побежал следом. Они остановились в дверях. Навстречу им, шатаясь, шел Саша, неся на руках ослабевшее тело девочки. Симонов бросился к детям, а Макеенко к помощнику. Доктор хотел забрать Марину у Саши, но тот по-взрослому оттер его плечом и, шатаясь, двинулся по коридору в жилой блок. Дежурная бригада даже не пыталась как-то помочь или помешать ему, только сопровождала до палаты. Саша с трудом занес Марину внутрь, положил на кровать и без сил опустился рядом. Вбежала встревоженная Ольга. Она застыла у порога, глядя на эту картину.

– Все нормально, – успокаивал ее Симонов, придерживая за плечи. – Все нормально.

Женщина, казалось, не слышала его. Она смотрела на детей, в ее глазах стояли слезы муки.

Марина вновь открыла глаза. Она осмотрела палату, увидела взрослых у дверей, Сашу, сидевшего на полу возле нее.

– Попугайчики поют, – тихо сказала девочка. Саша только улыбнулся в ответ. – Значит, все хорошо. Почему ты плачешь, мамочка?

Глава 6

Разговор с родителями детей был тяжелым и неприятным. Симонову не удалось уговорить Ольгу остаться для продолжения лечения. Женщина очень эмоционально реагировала на любое слово доктора, обвиняя того в некомпетентности, черствости и в иных грехах. Прокофьев был сдержанней, но каждое его слово впечатывалось в сознание, словно удар стальной пули. Он не угрожал, не оскорблял, он просто констатировал факты и смотрел прямо в глаза собеседнику, но от этого легче не становилось. Симонов прекрасно осознавал, что он и только он виноват в случившемся, но никаких технических ошибок он не видел, что и пытался донести до разгневанных родителей. Очевидно, в ход эксперимента вмешался какой-то посторонний, неучтенный фактор, который необходимо вычислить.

– Вот когда найдете – тогда и поговорим, – четко сказал Прокофьев. – А сейчас я забираю детей и везу их на лечение в Германию.

Симонов только развел руками. После ухода разгневанных родителей он тяжело опустился на стул и посмотрел в окно. Его карьере пришел конец, слава о клинике быстро распространится по всей стране, но не это сейчас главное. Главное – найти причину сбоя программы, найти и исправить. Симонов посмотрел на монитор компьютера, затем пробежался пальцами по клавиатуре, выведя на экран сканы камер наблюдения в палатах Саши и Марины. Дети мирно спали в своих кроватях, их родители сидели рядом в креслах. В обеих палатах суетились еще по одному человеку, пакуя чемоданы. Наверняка Прокофьев одолжил Ольге своего человека в помощь. Симонов вдруг улыбнулся. Надо же, эти двое нашли общий язык. Ольга, кроме благодарности, сейчас вряд ли что-то чувствует к бизнесмену, даже, скорее, рассержена на него за поражение Симонова. А вот Прокофьеву женщина явно небезразлична. Да и Маринка не оставила мужчину безразличным. Похоже, со временем неплохая пара получится. Хоть что-то хорошее.

Симонов посмотрел на часы. Было уже девять часов вечера. Что ж, сегодня они вряд ли уедут, так что в запасе остается как минимум, двенадцать часов. В самом деле, не станут же взрослые будить детей, на ночь глядя?

Симонов спустился в лабораторию. Макеенко сотоварищи колдовал над компьютерами. Он оторвался от работы, посмотрел вопросительно на руководителя.

– Все нормально, Юра, работаем, – ответил на немой вопрос тот. – Что-то накопали?

– Да есть малехо, – Макеенко вывел на экран запись. – Сбоев программы не обнаружено, вирусов, которые могли бы дать такой эффект, мы не нашли…

– Либо они очень глубоко замаскированы, либо уже уничтожены.

– Эту версию я не отбрасываю. То, о чем вы говорите, возможно, но маловероятно. Давайте для начала просмотрим запись.

Экран, разделенный на две половины, показывал перемещение пилигримов в виртуальном пространстве.

– Смотрите, Дмитрий Иванович, – Юрий указал на монитор. – До этого момента все идет гладко. Вот пошел первый импульс на приборах, отвечающих за состояние пилигримов. Прошел и исчез. Давайте прокручу еще раз, только медленно.

На одной половине экрана Саша, подобрав кусок арматуры, пятился к развалинам, а на другой Марина, смеясь, осматривала поле цветов. В этот момент ярчайшая белая вспышка пронзила экран и погасла. Изображение стало нечетким, каким-то размазанным, словно его покрыл туман. Возле фигур детей возникли еще два силуэта, нечетких, словно сотканных из того же тумана.

– Что это? – Симонов с интересом разглядывал экран.

– Вот и мне интересно, – Макеенко усмехнулся. – Но самое вкусное не в этом, – Он остановил запись. Странные силуэты исчезли, словно их никогда и не было. – Прикольно, правда?

– А куда делись эти призраки?

– Одному кибернетическому аллаху это ведомо. Но то, что это не глюк, вирус или еще какая-то электронная хрень – факт. Мне удалось слегка почистить изображение, чтобы рассмотреть все происшедшие с пилигримами события. Смотрите сами.

Симонов с напряженным вниманием смотрел на экран, стараясь запомнить и оценить все, что видел. Потом он просмотрел запись еще раз. Да, так и есть.

– Я понял, к чему ты ведешь, Юра, но как это могло произойти?

– Сам в шоке, Дмитрий Иванович, – программист только пожал плечами. – Внести корректировки в программу, находясь в виртуальном режиме, изменить саму суть проекции до сих пор не удавалось никому.

– Может, постарался кто-то со стороны?

– Вряд ли. Здесь так или иначе находилось сразу по два-три человека, все друг у друга на виду. Система не подключена ни к одной сети, она полностью автономна, а, значит, с этой стороны – тоже мимо.

– Я все-таки дам указание службе безопасности проверить всех, кто имеет отношение к эксперименту.

– Ваше право.

– Ладно, Юра, работайте.

Симонов поднялся к себе в кабинет, сел за стол. То, что он увидел в лаборатории, должно было иметь какое-то логическое объяснение. На ходу изменить изначальные задачи программы и, соответственно, конечный результат не под силу никому. Значит, диверсия, определенно диверсия. Только вот кому это было нужно – вопрос. До утра на него ответа так и не нашлось.

Утром Симонов зашел в жилой блок пилигримов. В коридоре он увидел Ольгу. Женщина только закончила с кем-то говорить по телефону. В кресле возле дежурного врача сидел водитель Прокофьева и откровенно скучал.

– Вы не передумали? – спросил на всякий случай Симонов, хотя ответ был очевиден.

– Вот только проснутся, так и поедем, – сухо ответила Ольга. – Будить не хочется. Они, вашими молитвами, очень вымотались вчера.

Не они одни, подумал доктор, глядя на осунувшееся лицо женщины. Тени легли возле глаз, кожа покрылась легкими морщинами. Сразу видно, что ночью ей было не до сна.

– Я прикажу держать еду в горячем виде постоянно и подать по первому же требованию, – Симонову хотелось хоть как-то загладить свою вину.

– Не утруждайтесь, – отклонила предложение Ольга. – Мы уже дома поедим.

– Но дети…

– Уж лучше дома, чем здесь.

Доктор откланялся. Он шел к себе в кабинет с одной только мыслью: дети подарили ему немного времени. Пусть бы еще поспали несколько часов.

Саша проснулся, словно от толчка. В палате было темно. Он посмотрел на мобилку. Часы показывали два часа ночи. Мальчик перевернулся на бок. Мышцы ныли, словно он целый день провел в спортзале. Ко всему прочему добавилась еще и слабость, ужасно хотелось есть. Кое-как встав, Саша вышел в гостиную. Здесь перед включенным телевизором мирно дремал водитель Паша. Мальчик тихонько вышел в коридор. Дежурный врач сразу поспешил навстречу.

– Вы что-то хотели?

Саша немного подумал, а потом махнул рукой, мол, не надо ничего. Он подошел к палате Марины, прислушался. За дверью все было тихо. Открыв дверь, он шагнул внутрь. В гостиной горел ночник, но ни на диване, ни в креслах никого не было. Немного помедлив, Саша набрался смелости и тихонько постучал в спальню. Услышав какой-то шорох, он приоткрыл дверь. Лежа на кровати, Марина смотрела на него, приложив палец к губам и показывая глазами куда-то в сторону. Саша проскользнул внутрь, где увидел Ольгу, прикорнувшую на кушетке. Женщина спала неспокойно, шевеля иногда рукой во сне. Саша подошел к кровати, взял девочку на руки. Было тяжело, тело болело, но он не издал ни звука. Марина тоже терпела, сильнее прижимаясь к его груди. И только когда девочка оказалась в кресле, оба с облегчением вздохнули. Передохнув в тишине несколько минут, Саша помог Марине выбраться из палаты. Дежурный врач снова поспешил навстречу.

– Нам бы поесть, – тихо попросил Саша. – Есть что-то готовое?

– Подождите минуту, – дежурный набрал номер телефона.

Дети устроились возле поста.

– Как все болит, – пожаловалась Марина.

– Словно катком по телу проехались, – подтвердил Саша и вдруг осекся. Чего это он, как девчонка, разнылся? Нужно быть мужиком. – Ничего, пройдет.

– А ведь тебе тоже больно, – догадалась Марина. – Только ты хорохоришься и стараешься не подавать вида.

– Подумаешь! – от злости, что его так легко расколола девчонка, подросток покраснел. – Пройдет.

Дверь в блок открылась, на пороге возник Симонов с сервированным столиком. Дежурный врач бросился на помощь, но доктор жестом остановил его. Подкатив столик к детям, он опустился в соседнее кресло и поздоровался:

– Что же вам не спится, полуночники?

– Выспались потому что, – немного устало ответила Марина и тут же принялась за еду.

– Не стесняйтесь, – Симонов разлил каждому чаю. – Вы не против, если я присоединюсь к вам?

– Что вы, Дмитрий Иванович, – Маринка была сама непосредственность. – Втроем даже веселее.

Она посмотрела на Сашу, тот согласно кивнул. Ему нравилось, что Марина как бы признает его, Сашино, главенство, и, даже пригласив доктора, все равно спросила у него разрешения. К тому же он уже давно ни с кем вот так, все вместе, не кушал.

– Только говорите тише, – нарочито по-взрослому предупредил он. – Чтобы не разбудить Пашу и тетю Олю.

– За это не беспокойтесь, – отмахнулся Симонов. – До утра они будут спать, как младенцы.

– Откуда вы знаете? – спросила Марина, откусывая бутерброд с красной рыбой.

– Скажу честно, как взрослый взрослым: мне необходимо было поговорить с вами обо всем, что произошло позавчера, поэтому пришлось немного усыпить твою маму, Марина, и Пашу. Только без обид. К тому же они вымотались за последние полтора суток, так что пусть отдыхают.

– Так мы проспали больше суток? – Марина была крайне удивлена.

Симонов кивнул.

– А я еще не совсем выспался, – признался Саша.

– И как вы себя чувствуете?

Марина пространно, а Саша коротко, рассказали о самочувствии.

– Вот только голодные ужасно, – подытожила девочка, уплетая вкусную отбивную.

– Это не удивительно. В виртуальном мире вы сожгли столько калорий, что будет просто удивительно, если вы добавки не попросите.

– Но мы же лежали в креслах, не двигаясь? Как такое может быть?

– Видишь ли, Марина, для вашего сознания, которое было подключено к «КВЕСТу», виртуальная реальность оставалась самой что ни на есть реальной, потому и команды всем клеткам организма оно давало самые реальные, а те, в свою очередь, старались по полной программе. Отсюда и боли в теле, и усталость жуткая, и обостренное чувство голода.

– Здорово! – Марина разве что в ладоши не хлопала.

– Что же здесь здорового? – осторожно поинтересовался Симонов.

– Да я же ходила там, в «КВЕСТе», значит, я снова смогу ходить, правда?

– Конечно, сможешь, только нужно еще немного подлечиться, пройти весь «КВЕСТ» до конца.

– Дмитрий Иванович, что-то здесь не сходится, – вдруг сказал Саша. – Может, вы нам не всю правду говорите?

– Ты о чем?

Марина растерянно переводила взгляд с мальчика на доктора.

– Я о том, что уже прямо в той реальности у Марины снова отказали ноги, – упрямо продолжил Саша. – Или это нормально?

– Нет, не нормально, – честно признался Симонов. – На первом уровне произошло много чего ненормального, об этом я хотел сейчас с вами поговорить. Начнем с того, что кто-то, или что-то, исказил не только ваши задания, но самую реальность. В твое задание, Саша, входило просто пройти через разрушенный город, выйти на цветочное поле и дождаться эвакуации. А тебе, Марина предстояло сделать обратное: пройти поле, затем дождаться эвакуации на кладбище. Другими словами, Саша должен был выйти из зоны некомфорта и достичь комфортной среды, а Марина, наоборот, покинув зону комфорта, должна была встретиться со своим страхом, но в, так сказать, безопасных пределах. Ты, Саша, должен был почувствовать, как хорошо, когда на душе легко, светло и не давит страх. А ты, Марина, наоборот, должна была ощутить, что твой страх тебе мешает, он лишний. На всех последующих уровнях эти чувства вы должны были только укрепить и, в конце концов, отказаться от своих страхов, избавиться, как от ненужного балласта. Но вы ни в коем случае не должны были встречаться друг с другом, ни при каких условиях. Сейчас все летит кувырком. Что-то пошло не так, и я не могу понять, что.

Симонов замолчал. Дети молча ждали продолжения разговора, уничтожая еду.

– Скажу больше, – продолжил доктор. – Вряд ли мне удастся выяснить причину. Завтра – нет, уже сегодня – утром вас отсюда увезут. Ваши родители категорически против продолжения курса лечения. Они просто боятся за вас. В этом я полностью солидарен с ними.

– Но ведь разобраться-то надо! – воскликнула Марина.

– Надо. Вы мне расскажите, что с вами на самом деле произошло в «КВЕСТе», а я постараюсь разрешить эту проблему.

Дети по очереди рассказали о своих приключениях. Симонов очень внимательно слушал их, иногда перебивал и уточнял, особенно, что касалось проводников и овчарки. За окном уже проклюнулись первые солнечные лучи, когда, наконец, доктор посмотрел на детей и сказал:

– На этом мы закончим. Вам нужно еще поспать. Продолжим как-нибудь в следующий раз.

Он поднялся.

– Дмитрий Иванович, – обратился Саша, – скажите, а папа позавчера приходил?

– Конечно, Саша. Скажу больше, он ушел только вчера утром. Сказал, что дела позволят ему освободиться только через несколько дней, но ты сможешь в любой момент звонить ему.

– А вы не обманываете? – мальчик недоверчиво, но вместе с тем, с надеждой смотрел на доктора.

– В таких вещах не обманывают, – серьезно ответил тот.

Симонов уже был возле двери блока, когда его снова окликнул Саша:

– Дмитрий Иванович, а ведь мы с Мариной никуда не уедем.

– Да-да, надо разобраться, – поддакнула Марина.

Усмехнувшись, Симонов повернулся, но дети уже исчезли в палате Марины.

Покачав головой, доктор вышел из блока. Предстоял очередной сложный день.

Глава 7

Днем дети устроили тихий бунт. Как ни уговаривала Ольга дочь покинуть палату, та – ни с места. Наконец женщина начала кричать, а потом расплакалась. Воспользовавшись истерикой матери, Марина втихаря покинула палату, скрывшись в апартаментах Саши. Здесь ситуация была не лучше. Паша, следуя указаниям шефа, сначала попытался уговорить мальчика, затем применить грубую силу. В этот момент Марина ударила в тыл противника, опрокинула оного, и уже объединенным подразделением дети захватили плацдарм в спальне у Саши, усилив оборону поворотом ключа. Ольга с опозданием осознала свою ошибку, но было поздно. Когда она ворвалась в палату, Паша стучал в дверь спальни, потирая потрепанный тыл, и пытался уговорить упрямых оккупантов капитулировать. Ольга с энтузиазмом присоединилась к водителю, но результат оказался нулевой. Более того, осажденный гарнизон не просто не желал сдаваться, но еще и выдвинул свои требования. Во-первых, они требовали к себе доктора Симонова, во-вторых, объявления перемирия на время посещения туалетной и ванной комнат, а также во время еды. В противном случае больнице грозило применение запрещенного газо-биологического оружия. Ну и, в-третьих, никаких репрессий после окончания боевых действий. Паша стоически выслушал все требования, а потом попытался связаться с Прокофьевым, но связи, к сожалению, не было. Пришлось самому принимать какое-то решение. Устроив военный совет, они с Ольгой решили все-таки позвать Симонова. Доктор пришел очень быстро. Выслушав сводку боевых действий от противоборствующих сторон, Симонов провел переговоры, уговаривая детей открыть двери, но дети стояли до последнего. Запищал телефон Паши. Прокофьев интересовался, что произошло. Коротко изложив события и выслушав оправдания, бизнесмен отключился. Симонов с сочувствием смотрел на растерянного водителя, но помочь ничем не мог. Ольга еще барабанила в дверь, требуя немедленной сдачи, но опять же, безрезультатно. Наконец, поняв это, женщина раздосадовано села на диван и посмотрела на доктора.

– Сделайте хоть что-то, – обреченно попросила она.

– Будем ждать, – твердо сказал Симонов. – Пройдет несколько часов, думаю, они сдадутся, вот увидите.

У Паши снова зазвенел телефон. Прокофьев приказал ломать дверь. Доктор бросился наперерез, выхватил у водителя трубку и начал гневную тираду, доказывая, что штурм спальни ни к чему хорошему не приведет, а только усугубит ситуацию; и пусть Прокофьев командует у себя в офисе, а в своем центре хозяин он, доктор Симонов. Да плевать на все последствия! Главное – спокойствие детей и отсутствие любой агрессии, направленной в их сторону. Да, конечно, пусть господин Прокофьев приезжает в центр, будем ждать! На этом разговор закончился.

Но дети не сдались даже вечером, когда приехал разгневанный Прокофьев. Уже втроем, при посредничестве Симонова, они пытались снова и снова договориться с детьми, но, очевидно, устав, подростки просто игнорировали все слова взрослых. Уставшие и злые, родители замолчали. В наступившей внезапно тишине они вдруг услышали приглушенный детский разговор. Саша и Марина, не обращая больше внимания на осаду, просто беседовали о чем-то.

Наконец, взрослые сдались. Прокофьев по телефону сообщил сыну о капитуляции. Через минуту дверь приоткрылась. Саша стоял на пороге, но выходить не торопился.

– Мы выйдем, если будет выполнено еще одно наше условие, – заявил он.

– Не наглей, – отец пытался сохранить хорошую мину.

– Мы выйдем, если папа выполнит свое обещание: завезет нас в зоопарк. Ты обещал.

– Собирайтесь.

С криком «ура!» Марина выкатилась на своей коляске в гостиную. Ольга тихо, для проформы, отчитывала дочь, увозя ее в свою палату. Андрей только улыбнулся, прижал голову сына к своему плечу, но мальчик отстранился и принялся переодеваться. Дав указание водителю выгружать собранные вещи назад в палаты, Прокофьев обратился за помощью к Симонову:

– Раз уж так все сложилось, Дмитрий Иванович, вынужден просить вас одолжить специальный транспорт для перевозки Марины. Сами понимаете, что мой лимузин просто не предназначен для таких прогулок. Да и много нас будет, все не уместимся.

– О чем речь, Андрей Аркадьевич, – улыбнулся доктор. – Через двадцать минут бус будет в вашем распоряжении.

Прогулка вышла на славу. Дети ели мороженое, пили газировку, дурачились, иногда втягивали в свои игры взрослых. Андрей был просто счастлив. Он вдруг очень отчетливо понял, сколько потерял за последние годы. А думать о том, сколько мог бы еще потерять, просто не хотелось. Они с Сашей ни разу не перемолвились на эту тему, но по их глазам, взглядам, улыбкам было и так все понятно. В центр они вернулись с большими воздушными шарами, кучей впечатлений, уставшие и счастливые. От ужина все отказались, дети сразу захотели спать. Уже засыпая, Саша сказал:

– Спасибо тебе, папа. Было так здорово!

– И тебе спасибо, сын. Спасибо за подарок. За то, что ты у меня есть.

– Нужно бы повторить.

– На выходных. Раньше, к сожалению, никак.

– Жаль.

– Но где мы поговорим? – лицо отца стало загадочным. – В Диснейленде.

– Во Франции!? – Саша даже приподнялся с постели. Андрей только кивнул. – Вот Марина обрадуется!

– Спи. Спокойной ночи.

– И тебе спокойной ночи.

Андрей вышел из палаты, постоял немного в раздумье, а потом решительно постучал в соседнюю дверь.

Ольга еще не спала. Она только что уложила Марину и сама готовилась ко сну.

– Я всего на минуту, – начал оправдываться Андрей.

– Проходите, не стойте на пороге, – Ольга жестом пригласила его внутрь.

– Ольга, как вы смотрите на то, чтобы выходные провести в Париже?

Женщина поначалу растерялась:

– Вы…шутите?

– Нисколько.

– Вряд ли что-то получится, хотя очень хочется, если честно – вздохнула Ольга. – У меня просто нет таких средств, да и загранпаспорт отсутствует.

– Это не есть проблема.

– Нет, Андрей, это уже будет чересчур.

– Просто я пообещал Саше, что на выходных мы все вместе летим в европейский Диснейленд, во Францию. Не лишайте нас с детьми этого удовольствия, к тому же свои обещания я привык выполнять. Прошу вас.

Ольга задумалась. Вначале слова Андрея она восприняла как приглашение на свидание, но если все это для Марины…

– Давайте доживем до выходных, – предложила она.

– Договорились.

Андрей ехал домой в приподнятом настроении. Отлично проведенный день, а также перспектива не менее интересных выходных заставляла его постоянно улыбаться. Он не знал, да и знать не мог, что следующее утро разобьет все его планы на мелкие осколки.

Отпущенное детьми время Симонов использовал на все сто. Вся компьютерная система была заменена на новую, нулевую; в базы загрузили резервную копию «КВЕСТа», все заново отладили, проверили, запустили, снова проверили. Макеенко даже вписал новую программу – резервный, так сказать, аварийный, выход из каждого уровня. В случае опасности пилигримы выходили в нужную точку и возвращались назад, даже если над головой там, в виртуальном мире, вдруг произойдет ядерный взрыв или коллапс вселенной. Юра проинструктировал детей на этот случай. Поэтому в этот раз – Симонов был уверен – сбоев не будет. Но, чтобы подстраховаться, он рекомендовал родителям пилигримов присутствовать во время сеансов с детьми. На этом же настаивали и дети. Прокофьеву с трудом удалось выкроить время на несколько дней. Саша отнесся к такому положению вещей как к должному.

Утром, после завтрака, когда пилигримы заняли свои места в лаборатории, а родители устроились рядом в комфортабельных креслах, Симонов снова запустил систему. Шлемы были пристегнуты, система развернута. Эксперимент начался.

На этот раз задание пилигримы должны были выполнять вместе. Вначале все шло по плану. Симонов видел на мониторе, как фигурки двух детей, проявившись во втором уровне виртуального мира, начали осматриваться, привыкать к новой обстановке. Они сделали свои первые шаги, осторожно перемещаясь к базовой точке, где должны были получить задание. Оно было относительно простым. Снова пройти через разрушенный город, по знакам-подсказкам выйти в лес, найти там избушку Бабы Яги, от нее получить разрешение на переход в следующий уровень и координаты нового задания. Пилигримы успешно вышли к базовой точке, но, как только получили необходимую информацию, на мониторе ослепительно блеснула вспышка, изображение растворилось в плотном тумане, а контакт с пилигримами прервался. Запищала трель тревоги. Макеенко сотоварищи вновь пытались, как в прошлый раз, повлиять на систему, но та не поддавалась. Пилигримы, выполняя инструкции, вышли к резервному выходу, но он вдруг схлопнулся, отрезая все пути отхода. Тем временем медики пытались вернуть детей в сознание. На действия медперсонала дети никак не реагировали, и было понятно, почему: они находились в виртуальном мире. Андрей с Ольгой встревожено следили за действиями команды. Симонов, чтобы хоть как-то спасти ситуацию, приказал запустить в систему программы-спасатели, но система блокировала их. И тогда доктор решился на последний, отчаянный шаг: он приказал сорвать с пилигримов шлемы. Оставшись без приборов, тела детей насколько раз дернулись, показания приборов сделали стремительные рывки в разные стороны, словно заработали в разнос, а потом их работа стабилизировалась. На внешние раздражители дети больше не реагировали. Один из врачей первым произнес страшное слово:

– Кома…

– Отставить панику! – приказал Симонов.

Андрей и Ольга только вцепились в детские ладони, не выпуская их ни на минуту. Они с надеждой и отчаянием смотрели то на детей, то на Симонова. По щекам Ольги текли слезы, но она молчала, чтобы не мешать врачам. Попытка вывести детей из коматозного состояния длилась больше часа, но успехом не увенчалась. Симонов уже был готов сдаться, но вдруг Макеенко сказал:

– А они выполняют задание.

Доктор бросился к монитору. Туман на экране стал понемногу рассеиваться. Он увидел двоих детей, шагающих через руины.

– Невероятно, – прошептал Симонов.

– Что? – Андрей и Ольга с надеждой смотрели на доктора.

– Этого не может быть!

– Да скажите же, наконец, в чем дело? – почти закричал Андрей.

– Я боюсь ошибиться, но сознание или, если хотите, души ваших детей сейчас гуляют по «КВЕСТу», как по бульвару. Иными словами, Саша и Марина теперь живут там, – доктор указал на монитор. – Вернутся они только по выполнении всей программы.

– Как долго это продлится? – Ольга едва сдерживала себя.

– Не скажу точно, но не менее четырех недель. Хотя в их мире это может продлиться всего несколько дней.

– Дмитрий Иванович, вы просто обязаны вытащить детей оттуда, – не приказал – попросил Андрей.

– Сделаю все, что в моих силах. Вам лучше не отходить от них ни на шаг. Нужно разобраться. Мне нужно разобраться, – повторяя эти слова, Симонов сел за монитор и задумался.

Что-то снова пошло не так, но на этот раз последствия оказались катастрофическими.

Глава 8

– Не плачь, Маринка, – Саша старался говорить спокойно, хотя ему тоже было очень страшно. – Все будет хорошо.

Они вошли в «КВЕСТ» так же легко, как и в прошлый раз. Теперь оба были одеты в защитные комбинезоны. Они вышли в точку получения задания. Среди груды битых кирпичей в сумраке слабо мерцал небольшой сундучок. Саша вскрыл его. Когда крышка откинулась в сторону, в воздухе замерцало голографическое изображение карты. Голос, звучавший прямо в голове, сказал:

– Скачайте эту карту в свои КПК, которые находятся у вас на левом рукаве. Следуйте строго по маршруту, никуда не отклоняйтесь в сторону. От этого зависит ваша жизнь. Задача проста: пройти город, выйти в лес, найти дом агента Яги. На этом ваша миссия будет завершена.

Как только дети отошли от сундучка, в него с неба ударила ярчайшая молния, и мир поплыл. Подростки не удержались на ногах, но, даже прижавшись к земле, пытались быстрее покинуть это место.

– К выходу! – крикнул Саша, пытаясь перекричать сорвавшийся ветер и звон в ушах.

А мир продолжал плыть. Стены домов, как живые, шатались из стороны в сторону, воздух рябил, словно плохое изображение в телевизоре, по асфальту потекли трещины, а кирпичи вдруг сделались жидкими. Они перетекали друг в друга ручейками, иногда цепляя тела детей.

Они чудом добрались до резервного выхода. Сильное землетрясение не давало возможности подняться на ноги, приходилось передвигаться ползком. Наверное, им просто не хватило времени, потому что, когда до цели оставалось всего несколько метров, луч солнца, прорывавшийся сквозь черные тучи, вдруг погас, словно кто-то нажал на выключатель. Дети в последнем рывке преодолели эти несколько метров, но вернуться назад, в лабораторию, уже не смогли. Только быстро остывающий асфальт, словно дразнясь, напоминал о закрытом выходе. Вокруг все успокоилось.

Марина заплакала.

– Не плачь, не нужно, – продолжал успокаивать Саша. – Мы все равно найдем выход, вот увидишь.

– Нам не вернуться назад, – сквозь слезы прошептала девочка. – Мне страшно, Саша, очень страшно.

– Мне тоже, – признался паренек. – Ты только ходить не переставай, хорошо? Вот увидишь, мы выберемся.

Девочка кивнула. Она уткнулась лицом в грудь Саше. Тот неумело обнял ее. Нужно что-то делать. Саша судорожно искал выход из создавшегося положения. Если здесь резервный выход закрыт, рассуждал он, возможно, на следующем уровне есть другой. Значит, двигаться нужно только вперед. Иного пути нет.

– Мы должны идти, – Саша немного отодвинул от себя Марину, заглянул ей в глаза. – Мы должны выйти на другой уровень. Возможно, там еще работает резервный выход, и мы вернемся домой. Ты как?

Девочка кивнула, вытирая слезы. Ей было очень страшно. Не так давно она потеряла отца, а теперь еще и маму. К тому же они зависли в виртуальном мире, из которого просто нет выхода. Ноги начали подкашиваться. Саша почувствовал это, и тут же потребовал:

– Нет, Марина, только не сейчас. Нам нужно дойти. Я не смогу нести тебя так далеко.

Марина кивнула. Огромным усилием воли она взяла себя в руки. На всякий случай сжала своей ладошкой руку Саши. Стало немного спокойней. Мальчик был внешне невозмутим, это придавало уверенности. Ноги дрожали, но держали тело. Саша подобрал железный прут, взмахнул им в воздухе несколько раз, проверяя на вес. Нормально. Вызвав голографическое изображение карты, Саша сверился с направлением и уверенно указал своим оружием:

– Нам туда.

Они шли через разрушенный город, часто оглядываясь по сторонам. Саша напряженно вслушивался в пространство. Иногда, кроме порывов ветра, ему чудились какие-то звуки, но что это такое, он понять не мог. Слава Богу, ни собаки, ни зомби, ни другие монстры им на пути не встречались. Это можно было считать хорошим знаком.

Постепенно подростки начали привыкать к этому миру. Уже не казались такими страшными руины, не пугало воображение, не чудились за каждым углом животные-убийцы. Через некоторое Марина даже с интересом осматривалась по сторонам. Город ничем не отличался от того, в котором она побывала несколько дней назад. Те же руины, воронки, груды разбитых, сгоревших машин, те же трупы, изредка попадающиеся в пути. От скрипящих на ветру дверей девочка каждый раз вздрагивала, мертвые тела заставляли отводить взор. Не хотелось превратиться в такой вот безжизненный холмик. Марина то отпускала руку Саши, то снова хваталась за нее, как за спасательный круг. Саша, хоть и был внешне очень спокоен, боялся не меньше Марины, но это не мешало ему замечать все мелочи по ходу движения. На этом уровне были свои отличия от предыдущего. Не было собак, зомби. Это радовало, но на этом все плюсы заканчивались. К сожалению, проводников тоже не было, так что помощи ждать не приходилось. Да и небо не радовало. Оно было равномерно сизым, без единого окна, через которое мог бы пробиться к земле хотя бы слабый тонкий солнечный луч. На горизонте не было даже намека на полосу света, как в прошлый раз. Мир казался темным, в нем преобладали коричневые и черные тона. Саша посмотрел на Марину, впервые обратив внимание на то, что комбинезон ей идет. Ткань облегала ладную фигурку девочки, подчеркивая ее стройность. Саша покраснел и отвернулся. В груди вдруг стало горячо. Непривычное, но очень приятное чувство кружило немного голову. Саша впервые вот так, по-взрослому, смотрел на девочку. Он не решался признаться даже себе, что она начала ему нравиться. Не место, да и не время. Глупости какие-то! Саша так был погружен в свои мысли, что не заметил опасности, которая кружила над асфальтом небольшой смерч из пыли и листьев. Если бы не Марина – он точно угодил бы в западню.

– Что это? – девочка остановилась и испуганно потянула Сашу назад.

Саша почувствовал, что этот смерч начинает его тянуть к себе. Он осторожно сделал несколько шагов назад, выходя из зоны действия аномалии, заодно прикрывая собой спутницу. Потом он пошарил взглядом по асфальту, нашел подходящий кусок кирпича и запустил его в смерч. Обломок раскрутился и с огромной скоростью врезался в стену, раскрошившись в пыль.

– Ничего себе! – Марина сильнее сжала руку спутника. – Что же это такое?

– «Воронка»– просто сказал Саша. – Такая дрянь, что если кто-то или что-то попадет туда, то его, как в центрифуге, раскрутит и разорвет на мелкие куски. Я играл в игрушку, называется «S.T.A.L.K.E.R.», там этих воронок и других аномалий полным-полно. Не удивлюсь, если вскоре мы нарвемся на «электру» или «гравиплешь».

– А откуда они здесь взялись?

– Ну, это нужно спросить у доктора Симонова, он же создавал «КВЕСТ». Кстати, спасибо, что спасла мне жизнь.

– Пожалуйста, – Марина ответила просто, словно речь шла о чем-то обыденном. – Ты умеешь проходить эти, как их…аномалии?

– Приходилось. Я вот думаю: если здесь есть аномалии, значит должны быть и артефакты, и сталкеры.

А также мутанты, уже про себя подумал Саша. От этой мысли холодок пробежал по спине.

– Вот что, Марина, давай ускоримся. Нужно как можно быстрее добраться до леса и найти там эту бабку.

Саша обкидал «воронку» камнями, обошел ее стороной и двинулся дальше. Теперь он внимательно осматривал путь, реагируя на малейшие подозрительные движения или шорохи. Марине он приказал двигаться в нескольких шагах позади него, следить за тем, что делается и сзади, и спереди. Если вдруг Саша застывал на месте, девочка была обязана замереть. И еще. Она была обязана выполнить любой его приказ, даже самый нелепый.

– От этого может зависеть твоя жизнь, – голос Саши был строг и непривычно колюч.

Марина хотела было возмутиться, протестовать, но, взглянув в глаза своего спутника, осеклась и просто кивнула. Опять стало очень страшно. Ноги дрожали до такой степени, что девочка передвигалась с трудом. Ухватиться за руку Саши она не могла, от этого становилось еще страшнее. А еще нужно было смотреть по сторонам, оглядываться, всматриваться, вслушиваться. От всего этого можно было сойти с ума.

Они шли долго. По пути им попалось несколько аномалий, но Саша умело обошел их стороной. Иногда он сверялся с картой, качал головой: аномалии заставляли их отклоняться от курса. Приходилось возвращаться. Завывающий в тишине ветер пугал пуще собак. Саша, наверное, впервые пожалел, что всю жизнь вел себя, как полный дурак. Ну, ладно бы еще, когда был маленьким. Истерики, скандалы, которые он закатывал, чтобы привлечь к себе внимание отца. Саша тогда не знал, как по-другому это сделать. Но лет с двенадцати он уже начал кое-что соображать. И ведь можно было пойти другим путем, но нет, попала вожжа под хвост. Упрямство, злость на отца за вечную занятость. И понимал ведь, что не может отец иначе, а продолжал все-таки гнуть свое, назло всем, даже себе. Вот теперь получи, фашист, гранату. Если бы сейчас с ним был папа, сильный, умный, смелый! Как его сейчас не хватает! Саше вдруг захотелось стать совсем маленьким, оказаться в сильных руках отца, прижаться к нему, спрятаться от своего страха на его широкой груди. Мало того, что ему самому страшно до жути, так еще нужно отвечать за жизнь Маринки. Саша начал злиться. Ну, неужели доктор не мог отправить их в виртуальный мир отдельно друг от друга? Отвечай еще за эту девчонку. А мысль о том, что она ему нравится, разозлила еще больше, пугая одновременно. Саша вдруг представил, как девочка сама бредет по руинам, в которых, помимо аномалии, водится еще черт те что, как за ней могут гнаться собаки и зомби. Его передернуло.

– Что? – тихо спросила Марина, касаясь плеча рукой.

– Ты почему так близко подошла? – тихо процедил Саша, слегка повернув голову и стараясь грубостью успокоить свой страх. Не хватало еще, чтобы Марина догадалась о его чувствах. – Кто разрешил?

– Извини, ты замер…я подумала…а ты молчишь…

– Думать будешь, когда выйдем. Понятно?

Вместо ответа за спиной послышалось всхлипывание. Саша вздохнул. Только слез сейчас не хватало! Он развернулся к девочке и сухо сказал:

– Убери сырость с лица, а то…

– Что? Что будет? – зло прошипела Марина. – Я думала, ты мне друг, а ты просто грубый, зловредный мальчишка! Думал, если умеешь обходить аномалии, то теперь ты пуп земли, а я должна бегать перед тобой на задних лапках, как собачонка? Ты не понял, что мне очень страшно здесь? Я надеялась на тебя, сильного и смелого, а ты просто дурак! И когда вернемся, заберешь своих попугайчиков, понял? Я не хочу от тебя никаких подарков. Никогда!

– Ты плакать-то перестань, – Саша стушевался от такого напора. Если честно, он просто не ожидал от хрупкой девочки истерики.

– Не указывай мне!

– Слезы помешают тебе смотреть под ноги. Ты запросто можешь влететь в какую-нибудь гадость вроде «холодца», да так там и остаться. Оно мне надо?

Это простое объяснение вмиг высушило слезы. Марина вытерла ладонью глаза, посмотрела на Сашу:

– Мне оно тоже не надо.

– Не хочу пугать тебя, Марина, но нам теперь придется привыкать к постоянному страху. Если Дмитрий Иванович отправил нас во что-то типа Чернобыльской Зоны отчуждения, то дальше будет только хуже, уж поверь мне. Я был неправ, извини, но постарайся больше истерик не устраивать. Это может стоить нам жизни, а пересохраниться, как ты понимаешь, мы не имеем возможности. Либо мы пройдем весь «КВЕСТ», либо никогда не вернемся к родителям. Я выбираю первое.

– Извини, Саша, я больше не буду, – девочка доверчиво взяла его за руку и заглянула в глаза. – Обещаю, что буду послушной.

От этого взгляда в груди снова поднялась горячая волна. Саша покраснел и отвернулся:

– Идем, мы и так много времени потеряли.

Он пошел первым, Марина послушно отстала на несколько шагов. Как ни странно, но теперь страх даже помогал. Все чувства обострились, ноги перестали дрожать. Девочка внимательно осматривала пейзаж, готовая в любую минуту замереть, бежать, ползти. Тогда, глядя в глаза Саше, она поняла, что он никогда не бросит ее, не предаст, спасет из любой беды, даже если это будет стоить ему дорого. О цене вопроса она старалась не думать. Все будет хорошо, все будет очень хорошо.

Где-то спереди раздались какие-то хлопки. Саша замер, потом присел, Марина повторила его маневр. Жестом руки мальчик указал на ближайшие руины и метнулся к ним. Марина побежала следом.

– Что это было? – спросила она, замерев у стены.

– Кто-то ведет бой, – встревожено ответил Саша. – Интересно, кто.

Они осторожно, стараясь оставаться незаметными, стали пробираться ближе к месту схватки, интенсивность которой нарастала. Где-то совсем рядом рванула граната, в стены с визгом воткнулись осколки. Саша увидел слева от себя лестничный пролет и начал подниматься по нему, держа в одной руке кусок арматуры, а в другой – холодную ладошку девочки. Они поднялись на третий этаж. Здесь Саша осторожно выглянул в окно. На площади, которая начиналась сразу за домом, действительно кипел бой. Трое мужчин, одетых в комбинезоны камуфляжной расцветки, ожесточенно отстреливались от восьми человек в длинных кожаных плащах. Вооружение было разномастное: от дробовиков до «калашей» последней модели и FN-2000. Троица медленно, шаг за шагом, отступала к руинам ближайших домов; нападавшие, построившись полукругом, старались огнем с флангов отсечь их от руин. Один из обороняющихся вдруг вскрикнул и упал лицом вверх. На его груди расплылось красное пятно. Убит, догадался Саша. Нападавшие только усилили огонь. Теперь оставшиеся в живых мужчины отстреливались лишь изредка, отползая назад.

– Кто это? – спросила Марина, выглядывая из-за плеча Саши.

– Те двое – сталкеры, – ответил тот. – А эти, в плащах, – бандюки. Если никто не поможет, сталкеры разделят судьбу своего товарища.

– А за что их так?

– За хабар, оружие, деньги, а, может, и просто так, оказались не в том месте и не в то время.

В соседнем окне грохнул выстрел из СВД. На площади раздался приглушенный крик. Саша присел, прижимая к себе Марину. Он успел заметить, как упал один из бандитов. Значит, к сталкерам подошла помощь. Бандиты перенесли огонь. Теперь над головами детей свистели пули. Саша распластался на полу, прикрывая собой девочку. Мало ли что, от рикошета никто не застрахован. А вообще-то, по-хорошему, нужно убираться отсюда, но рой пуль заставлял вжиматься в бетон. Зато Маринка оказалась молодцом. Она не пищала, не плакала, только вцепилась в Сашу, спрятала голову у него на груди и зачем-то закрыла глаза, словно это могло защитить от пуль. Из соседнего окна несколько раз грохнуло, а потом там разорвалась граната подствольника. Бандиты еще немного постреляли по снайперу, а затем снова занялись сталкерами. Саша отметил, что стреляло сейчас всего стволов пять, не больше. Значит, снайпер свое дело сделал. Оставив Марину, паренек, низко пригнувшись, бросился в соседнее помещение. Девочка тенью скользнула следом.

В небольшой комнате, усеянной обломками мебели, возле окна неподвижно лежало тело, все иссеченное осколками. Рядом валялась снайперская винтовка. Марина, зажав рот руками, тихонько всхлипнула.

– Тихо будь! – шепотом приказал Саша, подбирая винтовку. Мертвый сталкер смотрел на него широко открытыми глазами. Не сказать, чтобы он был стар – всего-то ему было лет тридцать, может, немного больше – но из-под капюшона выбивалась седая прядь. Саша не смог смотреть в эти глаза, закрыл их. Затем он осмотрел винтовку. Кроме разбитого прицела – никаких повреждений. Саша вынул магазин, пересчитал патроны. Всего два осталось, нужно перезарядиться. Порывшись в разгрузке убитого, он нашел свежую обойму, перезарядил оружие. Теперь можно и пострелять.

– Саша, что ты делаешь? – Марина испуганно присела рядом. – Ты собираешься убивать?

– Если победят бандиты, они обязательно прочешут этот дом, – ответил Саша. – И тогда уже никто не спасет нас. Так хоть какой-то шанс есть.

– Но ведь там люди.

– Вот что, Марина, уйди в соседнюю комнату, там безопаснее.

Он оттолкнул девочку за спину и выставил винтовку в окно. Обращаться с оружием Саша умел. С двенадцати лет водитель Паша регулярно возил его на военный полигон под Киевом, где инструкторы помогали мальчишке постигать азы обращения с разными видами оружия, в том числе и с СВД. Не смотря на большой для него вес и громоздкость винтовки, Саша довольно сносно стрелял из снайперки. Прокофьев-старший ничего не имел против такого увлечения сына. Лучше пусть стреляет из настоящего оружия, чем сутками сидит за компьютером. Теперь эти навыки должны были пригодиться. Правда, без оптики стрелять еще не приходилось. Саша осторожно высунул ствол в окно, поймал на мушку распластавшуюся за грудой битого кирпича фигуру в кожаном плаще, вдохнул, выдохнул и плавно нажал на спусковой крючок. Отдача привычно толкнула плечо, а бандит уткнулся головой в кирпичи. Саша перевел ствол на следующую мишень. Именно так он теперь думал о тех, кого должен был лишать жизни. Если думать о них, как о людях, тогда не сможешь нажать на крючок. Так учил его инструктор, прапорщик ВДВ Игнатьевич, и был абсолютно прав. Саша снова выстрелил. Бандит схватился за простреленное плечо, матерясь во все горло. Оставшиеся в живых бандюки засекли, откуда велся огонь. Один из них начал снаряжать подствольник гранатой. Саша понял, что не успеет прицелиться. Он выбежал из комнаты. Разорвавший пространство взрыв опрокинул его на пол, над головой засвистели осколки.

– Саша! – крик Марины сорвался.

Пыль от взрыва еще не успела осесть на пол, а девочка уже была в коридоре. Она увидела лежащего Сашу, и, готовясь к самому худшему, хлопнулась перед ним на колени.

– Ты чего? – спросил тот, стряхивая кирпичную крошку с головы.

Больше ничего сказать он не успел. В комнате, из которой только что вылетела Марина, грохнул следующий взрыв. Девочка с визгом упала рядом. Саша схватил ее за руку, потащил дальше по коридору. Нужно было найти новую позицию для стрельбы. Саша на ходу осматривал комнаты в поисках огневой точки. Наконец, в самом конце он нашел то, что нужно. В комнате, скорее всего, бывшей кладовке, окна не было, зато в стене зияла небольшая дыра. Очень удобная позиция. Саша осторожно посмотрел через дыру наружу. Сектор обстрела был несколько хуже, но в пределах допустимого. Он уже снова изготовился к стрельбе, как ситуация на поле боя резко изменилась в пользу сталкеров. В спину бандитам ударило короткими очередями сразу два ствола, длинная серая тень мелькнула над телом одного из нападавших, и тот, схватившись руками за горло, выгибаясь, засучил ногами по асфальту.

– Все, все, браток, сдаемся, – оставшиеся в живых двое бандитов побросали свое оружие и поднялись на колени с поднятыми руками. – Не стреляй, братело.

Живые сталкеры остались на месте. Один из них начал оказывать раненому товарищу помощь. Сашу удивило, почему они не обращают на бандитов внимания, ведь те сейчас схватят оружие и расстреляют бродяг.

– Все кончилось? – Марина пыталась из-за плеча спутника рассмотреть, что происходит снаружи.

– Почти, – ответил тот, не отрываясь от дыры. – Не высовывайся, подожди.

Но бандиты даже не собирались хвататься оружие. Причина была простой. Она стояла чуть сбоку и скалилась на людей в плащах. Саша сразу признал Боса. Значит, проводник тоже где-то здесь. Ага, так и есть. От стены отделилась тень, вскоре рядом с собакой появилась сначала одна, а потом и вторая вооруженная фигура в камуфляжном комбезе.

– Уф, – Саша утер пот со лба, – теперь можно выходить.

Подростки спустились на улицу, смело направились к месту схватки. И сталкеры, и бандиты встретили их одинаково удивленными взглядами, особенно увидев за плечами мальчика ствол СВД. Проводники удивления не высказали вовсе. Дети подошли, поздоровались со всеми, кроме бандитов.

– Долго вы что-то, – сказал хозяин Боса. – Мы уже заждались вас.

– Ты их знаешь, Кинолог? – спросил раненый сталкер.

– Да, это клиенты, – проводник подошел к бандитам, обыскал их, забрал оружие. – Помощь нужна, Шухер?

– Да сами справимся, правда, Тунгус? – второй сталкер только кивнул, продолжая бинтовать руку товарища.

Подростки смотрели на сталкеров. Если Саша глазел на них с открытым ртом, то Марина, увидев кровь на бинте, разом побледнела и отвернулась, но только за тем, чтобы тут же наткнуться взглядом на труп убитого бандита. Ее организм дал сбой, девочку стошнило. Ноги не удержали тело, Марина тяжело плюхнулась у ног Саши. Тот, наконец, оторвал взгляд от сталкеров и присел рядом с девочкой.

– Очень плохо? – участливо спросил он.

Марина только кивнула, глядя себе под ноги.

– Лови, – проводник бросил Саше флягу. Тот поднес ее к губам спутницы.

Марина с благодарностью посмотрела на него, отпила несколько глотков, ополоснула рот. Тем временем сталкеры, как ни в чем не бывало, продолжали разговор.

– С чего кипеж поднялся? – спросил проводник.

– Браток, ты это… – один из бандитов попытался привлечь к себе внимание, но глухое рычание Боса заставило его заткнуться. Стоявшая рядом с ним напарница Кинолога направила на бандитов ствол АКМ.

– Не здесь, Аля, – не то приказал, не то попросил Кинолог.

Женщина кивнула, движением ствола указала направление движения пленным. Она с одной стороны, а собака – с другой, повели бандитов к руинам. Те уже поняли, что их ждет, но шли, покорно опустив головы.

– Ну, с чего, – продолжал спокойно Шухер, иногда кривясь от боли. – Мы шли к схрону, а эти сволочи засекли нас. Вон там, на краю площади, взяли нас в полукольцо, прижали к стене. Бледного, вон, завалили. Ну, мы по сетке скинули сообщение, мол, выручайте, братцы, кто может. Мы отблагодарим, не поскупимся. Если бы не вы с Алей и эти дети, то сейчас бы бандюки обирали наши трупы, – в это время в развалинах прозвучали две короткие очереди. – А ты ничего, паренек, метко стреляешь. Первого завалил – загляденье. Прямо на бегу снял. Честно, когда эти гады запустили в тебя гранатой, думал: все, каюк стрелку. Ан нет, выжил, а потом еще одного положил, да еще и без оптики. Где стрелять так научился?

– На полигоне, – ответил Саша, смущенный похвалой сталкера. – Но первого не я снял. Там, в доме, сталкер лежит, его первой гранатой убило.

– Сходишь, Тунгус? – попросил Шухер.

Тот кивнул. Саша понял, почему его так прозвали: сталкер имел смуглую кожу и узкие щелки глаз. Не то китаец, не то и впрямь тунгус.

– Как вы оказались в Зоне? – спросил Шухер, заканчивая перевязку.

Саша промолчал, Марина только пожала плечами. Кинолог едва заметно улыбнулся. Вопрос остался без ответа.

Вернулась Аля. Бос, как ни в чем не бывало, лег у ног Кинолога и принялся вылизывать шерсть от крови. Марина заставила себя подойти к женщине.

– Так вы сталкеры? – спросила она, глядя по очереди то на Кинолога, то на его напарницу.

– Мы проводники, – просто ответила Аля, глядя на девочку.

– Да уж, – подтвердил Шухер. – Сталкер – он проводник и есть. Так мне говорили.

– Как рука? – спросил Кинолог.

– Нормально. Кость не задета. Тут до схрона недалеко, так что все путем.

Вернулся Тунгус. Он аккуратно положил на асфальт иссеченное осколками тело. Марина отвернулась, почувствовав вновь подкатившую к горлу тошноту.

– Сова, – только и сказал Тунгус.

– Не повезло тебе, сталкер, – сказал Шухер. – Спасибо тебе, что попытался спасти нас. Зона тебе пухом.

– Нам нужно уходить, – Кинолог посмотрел на убитого, потом на сталкеров.

– Спасибо, что выручили. Вот, возьми, – он вынул из своего рюкзака контейнер и протянул Кинологу. – Здесь «волчьи слезы». Не Бог весть что, но это все, что у нас сейчас есть.

– Мне без надобности, – пожал плечами Кинолог, – а клиентам может пригодиться.

– Что это? – спросил Саша, несмело протягивая руку за контейнером.

– Бери-бери, – приободрил его Шухер. – Про артефакты слышал? Ну, там, «кровь камня», «душа», «выверт»? Это тоже артефакт, «волчьи слезы» называется. Штука не то, чтобы редкая, но барыги скупают. Несколько зеленых рублей отвалит тебе, как с куста. Бери, заслужил.

– Спасибо, – Саша взял в руки контейнер, но нести в руках и подарок, и оружие было неудобно.

– Вы бы это, прибарахлились, – посоветовал сталкер.

Марине от этого предложения снова стало плохо. Саша снял с убитого Совы его рюкзак, повынимал из разгрузки запасные магазины, ПМ, боеприпас к нему, нож. Рюкзак оказался тяжеловат, но идти можно. Тем временем Аля подобрала рюкзак одного из бандитов, переполовинила его и отдала Марине. Девочка с брезгливостью взяла предмет в руки, осмотрела со всех сторон, только потом одела. Саша протянул ей пистолет и обоймы:

– Держи. В Зоне без этого никак.

Марина скривилась, но оружие взяла. Пистолет оказался тяжелым. Держать его приходилось двумя руками.

– Идем, – сказал Кинолог. – Время не ждет. Сами справитесь, Шухер?

Сталкер только отмахнулся:

– Своих похороним, а бандюков пусть Зона приберет.

Кинолог кивнул и зашагал прочь. За ним понесся Бос, пристраиваясь перед хозяином. Саша с Мариной оказались в центре колонны, которую замыкала Аля. Так они шли довольно долго. Кинолог обходил аномалии, пуская иногда в смутных местах перед собой Боса. Под весом рюкзака Саша начал уставать. Ноги уже гудели, пот заливал глаза, дыхание вырывалось с присвистом. И, тем не менее, Саша и Аля внимательно осматривали окрестности. Марину еще немного мутило, поэтому она старалась просто не отставать. К тому же, покоя не давали некоторые слова Шухера.

– Аля, а что Шухер говорил про Зону? – спросила Марина, оглядываясь.

– Что именно тебя интересует? – проводница продолжала разговор, не отвлекаясь от наблюдения за местностью.

– Ну, что Зона сама приберет бандитов?

– Здесь, видишь ли, кроме людей еще много кто обитает. Слепые псы, чернобыльские собаки, псевдокабаны, снорки, псевдоплоть, тушканы. Они всегда голодные. Не брезгуют и человечинкой. Я ответила на твой вопрос?

Марина кивнула. Ее снова начало мутить, а ноги вдруг стали ватными. Саша обернулся, увидел состояние спутницы и сказал:

– Стойте.

Кинолог и Аля замерли. Бос сделал несколько шагов вперед, оглянулся, вернулся назад.

– Нужно отдохнуть, – Саша, поддерживая Марину, помог ей сесть.

– Хорошо, – Кинолог присел рядом, снял с плеч рюкзак. – Заодно перекусим.

Марина легла на спину и смотрела в черное небо. Думать о еде не хотелось. Кто-то легонько тронул плечо. Девочка подняла голову. Аля протягивала ей плитку шоколада.

– Знаю, что есть тебе сейчас не хочется, – сказала проводница, – но от шоколада, думаю, не откажешься.

Марина только мотнула головой.

– Заставь себя. Нам еще топать и топать. Нужно подкрепить силы, иначе никак.

Девочка силой заставила себя проглотить первый кусочек, потом еще один, и еще, пока шоколадка вдруг не закончилась. Аля с улыбкой протянула следующую.

Саша в это время с удовольствием поглощал саморазогревающуюся тушенку, топтал, что говорится, за обе щеки. Когда банка была опустошена, Кинолог сказал:

– А теперь давай проверим твой рюкзак.

– Зачем? – удивился Саша.

– Или ты думаешь, я не слышал, как ты сопишь, словно паровоз? Давай-давай, не стесняйся.

Саше и самому было интересно взглянуть на доставшееся ему богатство, или, как говорят сталкеры, хабар. Кинолог открыл клапан рюкзака, начал выкладывать содержимое прямо на асфальт перед собой.

– Так, что мы имеем, – голос был спокоен, словно у завхоза, проверяющего свои кладовки. – Две аптечки, набор антирада, три банки энергетика, две коробки натовского сухпая, полтора литра воды, бутылка водки, рулон туалетной бумаги, контейнер для артефактов, похоже, не пустой, переполовиненный цинк с патронами, сменные фильтры для респиратора, пачка зеленых рублей. Все по теме, нужное, забрать нельзя, а оставить невозможно. Водку я конфискую однозначно, в твоем возрасте пить еще рано. Так, заберу к себе, пожалуй, один сухпай, часть патронов, контейнер. Ты не подумай, что навсегда. Отдам, когда придет время. Хочешь что-то спросить?

– Куда вы нас ведете? – Саша смотрел, как часть содержимого его рюкзака перекочевывает в рюкзак Кинолога. – И почему мы ваши клиенты? Сколько стоят ваши услуги?

– Ну у тебя и аппетит!

– И все же?

– Отвечу, когда доберемся до нашего схрона. Сейчас времени мало. Выброс на носу.

Ответ Сашу устроил, а вот Марина ничего не поняла. Что за выброс? Почему сталкеры его боятся? Вопросов она задавать не стала, потому что все были очень серьезны.

Небольшой отдых пошел детям на пользу. Ноги Марины уже не дрожали, девочку не тошнило. Саша тоже чувствовал себя лучше. Рюкзак существенно полегчал, да и ноги не так уже гудели.

Чем дальше они продвигались, тем быстрее старался двигаться Кинолог. Саша с тревогой посматривал на небо в поисках первых признаков приближающегося выброса. Вот справа появилась алая полоса, явно не связанная с заходом солнца.

– Быстрее, – приказал Кинолог.

В этот момент детей заметно повело. Мир перед глазами накренился, снова начало подташнивать. Создавалось впечатление, что вестибулярный аппарат взбунтовался и пошел в разнос.

– Кинолог, – позвала Аля, подхватывая на руки Марину.

– Черт! – выругался проводник. – Бос!

Овчарка подлетела к Але. Женщина положила на широкую спину обмякшую девочку, Сашу Кинолог подхватил на руки.

– Аля, вперед, – приказал он.

Теперь первой шла проводница, за ней Кинолог, Бос замыкал строй.

До схрона действительно было недалеко, но они едва успели. Пока Аля открывала люк подвала, пока спустили подростков по одному, спустились сами и задраили люк, первая волна выброса уже подбиралась к схрону. Аля зажгла лампочку. Подвал трясло, словно во время землетрясения. Кинолог перенес детей на широкую железную кровать у дальней стены, положил на старый продавленный матрас.

– Успели, – прошептал Саша, проваливаясь в тяжелый сон.

Марина ничего не ответила. Она уже спала.

Сталкеры посмотрели друг на друга, потом на Боса. Тот кивнул, улегся возле кровати. Кинолог и Аля друг за другом прошли сквозь стену. Лампочка погасла.

Глава 9

Профессор Иваницкий закончил осмотр пациентов, внимательно изучил записи с показаниями приборов, некоторое время сидел, приводя в порядок мысли в голове. Потом он посмотрел на Симонова, родителей пациентов и сказал:

– Могу констатировать, уважаемый коллега, Андрей Аркадьевич и Ольга Игоревна, что это не кома.

Ольга с Андреем облегченно вздохнули.

– Я бы не спешил радоваться, – продолжал профессор. – Да, симптомы похожи, но…это что-то другое. При коме организм никак не реагирует на внешние раздражители, приостанавливается работа многих внутренних органов, таких как сердце, почки, легкие, мозг находится в состоянии глубокого сна. Он не умер, но и не живой. Этакое среднее состояние между жизнью и смертью. В нашем случае все функции организма в норме, в мозг поступает достаточное количество кислорода, так что угрозы с этой стороны я не вижу. Но вот то, что сознание детей существует отдельно от тела такой большой промежуток времени – это нонсенс. И чем это все закончится – одному Богу известно.

– Думаю, не стоит так сгущать краски, уважаемый коллега, – возразил Симонов. – В истории медицины зафиксированы случаи отделения, так сказать, души от тела, не правда ли?

– Согласен с вами, коллега. Но это были весьма непродолжительные моменты, практически мгновенные. Я сам не раз вытягивал пациентов из состояния клинической смерти, они потом рассказывали удивительные вещи. Повторюсь, здесь что-то другое. В своей практике я с таким явлением еще не встречался. На такое способны, по слухам, шаманы, некоторые экстрасенсы, колдуны, ведьмы и так далее. Но это, опять же, не наш случай. Получается, что организмы наших пациентов, являясь, по сути своей, носителями такого эфемерного понятия как душа, потеряли оную и теперь просто функционируют в режиме ожидания таковой. Угрозы для жизни я не наблюдаю. При условии достаточного снабжения пациентов питанием они могут прожить до самой глубокой старости в таком состоянии. Вопрос в другом: когда произойдет возвращение сознания или души, если хотите? Здесь я умываю руки.

– Если я правильно понял, медицинское вмешательство пока не нужно? – переспросил Прокофьев.

– Только для питания организмов питательными растворами. Если у вас больше нет вопросов, разрешите откланяться.

– Я провожу, – Симонов тоже поднялся и направился из лаборатории.

Ольга и Андрей вернулись к детям. На душе у них стало немного легче. Теперь осталось самое тяжелое: ждать возвращения детей.

– Дима, зачем ты пригласил меня? – спросил Иваницкий, когда они вышли во двор центра.

– По просьбе Прокофьева, – ответил Симонов. – Видишь ли, Влад, он хотел выслушать мнение одного из самых лучших врачей страны. Мне он уже не доверяет так, как раньше.

– Если честно, я ничего не понимаю. Такой случай в моей практике действительно первый, поэтому я даже диагноз поставить не могу. Все, что мог сказать – я уже высказал. Но есть у меня подозрение, что ты знаешь намного больше, чем говоришь. Я не прав?

– Да прав, конечно.

– Поделись, и на душе станет легче.

– В нескольких словах дело обстоит так.

Симонов рассказывал коротко, но обстоятельно, не упуская важных деталей. Иваницкий слушал внимательно, иногда задавал уточняющие вопросы. За разговором они дошли до беседки, где остановились.

– Если я правильно тебя понял, Дима, кто-то или что-то не просто вмешивается в программу, он просто изменяет ее изначальную концепцию.

– Усложняет, если быть точным, подгоняет по максимуму под конкретные данные, в нашем случае – под конкретные личности. Более того, блокирует все выходы, словно давая понять, что процесс должен идти непрерывно. Знаешь, есть одна мысль, но, боюсь, она покажется тебе безумной.

– Не стесняйся, я пойму.

– Помнишь, в интернатуре мы с тобой увлеклись изучением детей-индиго?

– По-моему, это хобби на всю жизнь. Во всяком случае, для меня.

– Я знаю, поэтому и говорю тебе сейчас все, как есть. Так вот, при разработке «КВЕСТа» я, похоже, не учел этой маленькой, но важной детали.

– Хочешь сказать, что эти дети – индиго?

– Больше, Влад, гораздо больше. Мне кажется, что Саша и Марина дети-кристаллики, так сказать, одно из первых поколений.

– С какого перепуга ты сделал такие выводы?

– Вмешательство в программу происходит изнутри, так как сеть полностью автономна, причем уже после запуска программы.

– Макеенко не мог ошибиться или сделать преднамеренно диверсию?

– Вряд ли. Я знаю Юру уже довольно долго, и до сих пор претензий к нему не было. Думаю, дело тут все-таки в самих пилигримах.

– Не понял?

– Мы так окрестили пациентов. Дело в том, что оба раза сбою программы предшествовала яркая вспышка на экранах мониторов, которую никто не программировал. Мы с Макеенко много раз тестировали «КВЕСТ», но ни разу этот феномен не проявлялся. Первый раз был, так сказать, пристрелочный. Пилигримам позволили выйти из системы и прийти немного в себя. Вторая попытка стала боевым выходом в поля без права на ошибку. Я не представляю себе, что будет с детьми, если в виртуальном мире они погибнут.

– Тогда наступит настоящая кома.

– Знаю, спасибо.

– Я все равно не понял, причем здесь дети-кристаллики.

– Так как в системе вируса не может быть в принципе – она стерильна – значит, это могли сделать только пилигримы. Индиго на такое не способны. Тогда я понял: мои подопечные более продвинуты в плане эволюции, хотя их способности были скрыты до поры.

– Хочешь сказать, что «КВЕСТ» продвигает людей по ступеньке эволюции? Да ты сумасшедший!

– Знаю, звучит неправдоподобно, но факт остается фактом.

Иваницкий на время задумался, а потом сказал:

– Твои выводы так же не доказуемы, как и обратное. Вот что, коллега, дождись окончания эксперимента, а там будет видно. Будем надеяться, что с детьми все будет нормально.

– Есть еще одна мысль. Возможности пилигримов не могла вскрыть компьютерная программа. Произошло вмешательство иной силы, ноосферы, например.

– Дожились! Врач-психолог в своих суждениях опирается на Бога!

– Не на Бога, а на доказанную Вернадским антропосферу нашей планеты.

– Не знаю, Дима, не знаю. Как ученый, я могу допустить практически любую теорию, как практикующий нейрохирург – нет. Доказательств вмешательства ноосферы в жизнь человека не имела место быть в моей практике. Ищи. Если что найдешь – звони. Ну, а уж если твоя теория подтвердится – я буду первым, кто пожмет твою руку. До встречи.

Симонов долго смотрел вслед коллеге, думая о своем. Вмешательство каких-то сил явно прослеживается в ходе эксперимента. Программа изменена, усложнена, стала опасной для здоровья и жизни пилигримов. По большому счету ее следовало свернуть, но сейчас это невозможно. Ждать, остается только ждать. И внимательно фиксировать ход эксперимента, каждый шаг.

В коридоре с диском в руке ждал Макеенко. У Симонова екнуло сердце.

– Что-то нашел, Юра?

– Вы должны это видеть, Дмитрий Иванович.

Они прошли в кабинет Симонова. Макеенко вставил диск в дисковод и вывел на экран сначала один, а потом второй документ.

– Смотрите, Дмитрий Иванович. Это – две версии «КВЕСТа», одна резервная, а вторая – использованная нами несколько дней назад и забракованная. Обратите, пожалуйста, внимание сюда. Видите, до этого момента программы полностью идентичны. А вот здесь начинается расхождение. И чем дальше, тем оно разительней и заметней.

– Что произошло в реалии?

– В реалии в этот момент появилась вспышка. В программе была изменена всего одна цифра, которая потянула за собой лавину изменений. Вспышка произошла сама по себе, изменение – тоже.

– Вирус?

– Нет, это не вирус. Просто по ходу эксперимента кто-то вписал коррекцию в программу, ну, к примеру, если бы в реальность нашей цивилизации на ее современном этапе мифический программист вдруг вписал динозавров. Для нас они бы существовали постоянно, а в реальности просто произошел преднамеренный сбой.

– Почему же ты раньше этого не увидел?

– Первый уровень был коротким, соответственно, изменения практически не видны. Мне потребовалось пять дней, чтобы обнаружить их. Уверен: если сейчас протестировать рабочий «КВЕСТ», то изменения сразу бросятся в глаза.

– Ты пробовал исправить ошибку в программе?

– Конечно. Ни разу не получилось. Такое впечатление, что изменение не просто внесено – его намертво впечатали в программу, не выгрызешь.

– Что собираешься делать?

– Постараюсь что-то придумать. И еще. Пилигримов мы вытащить не можем до конца эксперимента, помощи им от нас, похоже, ждать не приходится. Нужно попытаться внедрить в программу их родителей.

– Юра, ты же сам говорил, что «КВЕСТ» блокирован, хода нет ни туда, ни обратно.

– Если программа изменилась конкретно под показатели данных пилигримов, то, теоретически, она может пропустить в себя сходные, родственные показатели. Шанс невелик, но он есть. Нужно попробовать.

Симонов задумался. Если Макеенко прав, то у них действительно появился шанс. «КВЕСТ» вряд ли выпустит родителей до конца эксперимента в реальный мир, но наличие в виртуальной реальности двух взрослых значительно увеличит шанс детей благополучно вернуться назад.

– Я подумаю, Юра. Иди, занимайся.

Макеенко ушел, а Симонов еще долго сидел, прикидывая варианты. Наконец, приняв для себя решение, он вышел в лабораторию. Команда Макеенка внимательно отслеживала передвижения пилигримов на экранах мониторов. Андрей и Ольга сидели возле детей, тихо переговариваясь о чем-то. Симонов сел за свой стол, взглянул на экран. Сквозь плотный туман тела пилигримов перемещались в воздухе, словно кто-то невидимый нес их на руках. Доктору показалось, что дети без сознания. Потом туман стал гуще, сквозь него уже невозможно было хоть что-то рассмотреть. И вот по экрану пробежала рябь, а потом на горизонте засияла яркая вспышка, словно взрыв ядерной бомбы, осветив все вокруг. Симонов ясно увидел городские руины, странных, явно мутировавших, животных, которые, сломя голову, неслись куда-то разношерстной массой. Потом ударная волна смела их, убивая и калеча. Детей на экране видно не было. Слава Богу, подумал про себя Симонов.

Изображение на экране начинало тускнеть. Ощутив за спиной чье-то присутствие, доктор оглянулся. Прокофьев внимательно смотрел на экран.

– Что-то интересное заметили? – спросил Симонов.

– Похоже на игрушку, в которую любил играть Саша, – ответил Андрей. – Называется она «S.T.A.L.K.E.R.». Тот же пейзаж, сцена выброса, большой гон мутантов. Вы таким и задумывали этот уровень?

– Не совсем.

Ответ Прокофьева не удовлетворил. Он вопросительно смотрел на доктора, ожидая дальнейших разъяснений.

– Ольга Игоревна, можете подойти к нам? – попросил Симонов.

Подождав, когда женщина подошла, он продолжил:

– Если честно, Андрей Аркадьевич, еще пять дней назад я даже не подозревал о существовании этой вашей игрушки…

– «S.T.A.L.K.E.R.».

– Да-да, именно. Меня просветил о ней Юра Макеенко. Его сын, оказывается, тоже любит пострелять по всяким там мутантам. Но дело не в этом. Программу мы задумывали на этом уровне просто как прогулку по угрюмой, разрушенной местности, не более. В реальности Саша и Марина встряли в перестрелку с какими-то темными личностями. Мало того, они вышли из нее победителями. Ни я, кстати, ни Юра так и не могли понять, как им это удалось. Смотрите сами, – он вывел на экран изображение, двух предыдущих дней. – Смотрите, вот они помогают каким-то людям.

– Сталкерам, – снова подсказал Прокофьев.

– Да-да, возможно. Но вот, видите, видите? Вот эти, в плащах, вдруг падают от попаданий в спину и, простите, разрыва шеи в области гортани. Потом оставшиеся в живых уходят, причем сами, без сопровождения, в ближайшие руины, а уж там падают от огнестрельных ранений. А вот в этом эпизоде рюкзак сам собой опорожняется наполовину и плывет в руки Марины. Дальше видно, что она оборачивается, с кем-то разговаривает. Из ниоткуда вдруг материализуется еда, рюкзак Саши тоже претерпевает некие метаморфозы. Хочу вас спросить, Андрей Аркадьевич: так и должно быть? Это нормально?

– Мне сложно ответить на ваш вопрос, ведь я не играл в эту игру, но, думаю, что нет.

– Это возможно только в том случае, если пилигримы сумели подружиться с полтергейстом, – отозвался один из молодых программистов. – Что, в принципе, практически невозможно.

– Кто такие полтергейсты? – тут же заинтересовался Симонов.

– Вид мутантов, обитающих в Зоне. Может быть нейтральным, но, чаще всего, недружелюбен к людям.

– К чему вы все это рассказываете? – спросила Ольга. В ее голосе четко сквозила тревога. – Наши дети там подвергаются опасности, а вы нам лекции читаете и ничего не делаете!

– Ольга Игоревна, если я буду скрывать от вас реальное положение вещей – вам станет легче?

Женщина отрицательно покачала головой.

– В таком случае выслушайте меня до конца. Произошло изменение виртуальной реальности. Я, наверное, уже говорил об этом, но повторюсь. Кто-то или что-то изменило программу, в результате реальность «КВЕСТа» претерпела значительные изменения. Не думаю, что с детьми произойдет что-то непоправимое. Мой помощник Макеенко обнаружил ошибку, но исправить ее пока не представляется возможным. Он работает над этой проблемой, и вот к какому выводу пришел. Программа заблокировалась, ни для кого нет хода ни туда, ни назад до окончания курса лечения. Ни для кого, кроме, пожалуй, вас. Возможно, программа пропустит вас в свой мир как родственные пилигримам сущности.

– Вы хотите отправить нас в «КВЕСТ» за нашими детьми?

– Когда мы будем к этому готовы.

– Вы как, Ольга? – спросил Андрей.

– Это лучше, чем сидеть здесь, сложа руки.

– Тогда поторопитесь, Дмитрий Иванович.

– Делаю все от меня зависящее, – развел руками доктор. – Я рекомендую вам подготовиться. Просмотрите записи движения детей в «КВЕСТе», пройдите несколько уровней в этой игре…»S.T.A.L.K.E.R.», да. Вам предоставят все необходимое. Там, в виртуальной реальности, пригодится все.

Глава 10

Марина проснулась как-то сразу. Она открыла глаза, но ничего, кроме непроглядной тьмы, не увидела. Девочка снова закрыла и открыла глаза. Никаких изменений. Рядышком кто-то мирно посапывал. Девочке стало не по себе.

– Саша, – тихонько позвала она.

– Я здесь, Марина, – Саша слегка повернулся. – Почему здесь так темно?

– Я боюсь, Саша.

Мальчик нащупал маленькую ладошку, легонько сжал ее.

– Не бойся, все будет хорошо.

Возле кровати послышались шорох, а затем тихое ворчание. Марина вскрикнула и прижалась сильнее к спутнику.

– Тихо, тихо, – успокоил ее Саша, который от неожиданности и сам вздрогнул. – Это Бос, он охраняет нас.

В дальнем углу помещения вспыхнула, разгораясь с каждым мгновением сильнее, лампочка. Яркий свет резанул по глазам, принуждая закрыть их руками. Через какое-то время зрение пришло в норму, и подростки осмотрелись. Помещение было небольшим, четыре на пять метров. Кроме ржавой старой кровати здесь находилось несколько деревянных ящиков, заменяющих, очевидно, стол и табуретки, стеллаж, на котором лежало штук пять книг, несколько автоматов разных систем, боеприпасы в цинках и снаряженных магазинах, коробки с сухпаем, а также несколько пластиковых бутылок с водой. Возле лестницы, которая в дальнем углу вела к люку в потолке, стояла небольшая металлическая тумбочка. Бос посмотрел на детей, потом по-хозяйски подошел к тумбочке, снова оглянулся, мол, не тормозите, соображайте быстрее. Все это пес проделал молча. Было ясно, что он от природы немногословен.

– Идем, – Саша стал на пол и помог Марине. – Бос чего-то хочет от нас и не отстанет.

Они подошли к тумбочке. На ней лежал небольшой прибор черного цвета с одной кнопкой на поверхности. Саша повертел его в руках, потом нажал на кнопку. Над поверхностью прибора возникло голографическое изображение Кинолога.

– С добрым утром, – приветствовал сталкер детей. – Мы с Алей были вынуждены покинуть вас, но оставили вам Боса на некоторое время. Знаю, что обещал ответить тебе, Саша, на твои вопросы. Куда мы вас ведем? Туда, где светит солнце, куда вы сами так стремитесь попасть. Вы решили пройти этот путь, еще не догадываясь, насколько он труден и опасен. Но поверьте – в конце пути вас ожидает достойная награда. Почему вы наши клиенты? Скажем так: нам поступил заказ провести вас по Зоне. Кто заказчик – не важно. Важна цель. Насчет денег не беспокойся, все уже оплачено. Кстати, твой артефакт и боеприпасы находятся в нашем с Алей схроне за городом, Бос проведет вас. Советую тебе, Саша, сменить оружие. На твоем месте я бы взял АКСУ, а Маринке подобрал «Узи», он относительно легок, да и скорострельность у него солидная. СВД можешь оставить на стеллаже. Там же возьми два сухпая, боеприпасы, воду. Не забудьте позавтракать. Вроде бы все. Из схрона выходите осторожно, после выброса аномалии растут, как грибы после дождя. Остерегайтесь мутантов. Их в этой локации немного, но чем черт не шутит. Да, забыл сказать. В схроне за городом найдете следующее сообщение. Это на тот случай, если мы не пересечемся раньше. Вот теперь все.

Изображение Кинолога плавно растворилось в воздухе. Саша положил прибор на тумбочку, после чего он немедленно растекся быстро испаряющейся лужицей. Через несколько мгновений от машинки и следа не осталось. Бос улегся возле лестницы, всем своим видом давая понять, что да, время еще есть, но не так уж много.

Саша достал со стеллажа одну коробку сухпая, отдал ее Марине:

– Накрывай стол, хозяйка, – а сам занялся подбором оружия.

Отобрав один АКСУ и «Узи», он осмотрел автоматы, а «калаш» к тому же еще и разобрал, осмотрел, собрал. Вроде бы порядок. Затем Саша выбрал себе пистолет. Выбор был, правда, невелик: ТТ, ПММ или «парабеллум». Паренек выбрал все-таки ПММ. ТТ и «парабеллум» он ни разу в руках не держал, а из «макарова» стрелял довольно часто. Машинка привычная, проверенная, значит, больше шансов, что не подведет. Прапорщик Игнатьевич часто говорил, что убивает не оружие, а человек. В бою не подведет только то оружие, которое знаешь, которому доверяешь.

– Саша, иди, все готово, – позвала Марина.

Завтрак она сервировала на ящике. Саморазоревающиеся банки стояли, правда, не вскрытые, но галеты, одноразовые вилки и стаканчики были аккуратно разложены на две персоны.

– Банки почему не вскрыла? – спросил Саша, присаживаясь.

– Не смогла, – пожала плечами Марина. – Я тянула за кольцо, но оно не поддалось.

– Смотри, как надо, – Саша взял одну банку в руку: – Сначала поднимаешь кольцо, немного вдавливаешь его в крышку, а потом – тянешь на себя.

Крышка с хрустом оторвалась от банки, раздалось шипение. Паренек поставил тушенку перед Мариной, вскрыл вторую.

– Сразу брать в руки не рекомендую, – предупредил он. – Обожжешься.

Девочка коснулась железной стенки, но тут же отдернула руку: металл и вправду был горячим. Подростки ели молча и сосредоточенно, чувствовалось, что проголодались. Заели тушенку бутербродами из галет и джема из сухпая, запили водой. Завтрак получился не то, чтобы изысканным, но вкусным и питательным.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Саша, когда с едой было покончено, а стол убран. – Голова не кружится? Ноги не дрожат?

Марина прислушалась к себе и помотала головой:

– Не-а.

– Тогда давай учиться обращаться с оружием.

Он взял в руки ПММ начал объяснять, как держать, снимать с предохранителя, куда целиться, как перезаряжать. Несколько раз повторив за Сашей все приемы, Марина выполнила их самостоятельно. После этого Саша перешел к «Узи». Хоть он никогда не держал оружие этой системы в руках, но смог сам разобраться, потом помог Марине.

– К сожалению, потренировать тебя в стрельбе я не смогу, лишний шум нам ни к чему. Запомни просто несколько правил. Не направляй оружие на людей без надобности, не снимать его с предохранителя без надобности, не применять без надобности. В случае опасности – никакого мандража, все делать спокойно. Снаряженные обоймы держи так, чтобы их легко было достать и воспользоваться. Имей в виду: при стрельбе длинными очередями ствол «Узи» задирается вверх, соответственно, пули летят выше цели. Так что старайся бить короткими очередями, в три-четыре патрона. Знаю, что сложно, но ты уж постарайся. Все остальное – по ходу дела.

– Я не хочу ни в кого стрелять, – заявила Марина.

Саша только вздохнул:

– Марина, здесь – Зона. Дай Бог, конечно, чтобы мы добрались до места без единого выстрела, но мало ли что. Если не ты – тогда тебя. Постарайся понять: мы будем просто защищать свои жизни. Думаешь, почему я вчера влез в перестрелку? Да потому, что, если бы победили бандюки, они бы проверили все вокруг, нас нашли и точно не пожалели бы. Им плевать, кто перед тобой. Нежелательный свидетель должен быть мертв, тогда он точно ничего никому не расскажет.

– Откуда ты все знаешь?

– Я дома постоянно играл в «S.T.A.L.K.E.R.», так что хоть какое-никакое представление имею. Нам еще повезло, что Симонов отправил нас в эту реальность, а не, скажем, в древний Рим или средневековую Европу.

Бос нетерпеливо заворчал, поднимаясь, стал на ноги. Дети спешно побросали в рюкзаки все необходимое и подошли к лестнице. Саша вылез на верхнюю ступеньку, осторожно покрутил колесо запора. Оно пошло неожиданно легко, словно было снабжено гидроусилителем. Как только крышка люка приподнялась, Бос метнулся мимо Саши и первым высунул голову наружу. Постояв так несколько мгновений, он выполз из схрона. Саша открыл крышку шире, шагнул следом. Марина выбралась последней. Закрыв за ней люк, паренек сказал:

– Порядок движения следующий: Бос, я, ты. Про свои обязанности ты знаешь, повторять не буду.

– Саша, пожалуйста, не говори со мной, как старый фельдфебель с новобранцем, я ведь, все-таки, девочка.

– Хорошо, не буду.

Бос уверенно вел подопечных через разрушенный город, которому, казалось, нет ни конца, ни края. Саша иногда сверялся с картой, корректировал собаку. Довольно часто приходилось обходить аномалии. Иногда Саша определял их сам, но чаще за него это делал Бос, к тому же, многие из аномалий были незнакомы. Кинолог оказался прав: по ходу движения маршрут иной раз пересекали целые аномальные поля. Приходилось обходить, теряя время. Путь был намного опаснее, чем накануне. Саша ощущал смутную тревогу, словно в душе какой-то сверчок постоянно пищал: внимание, опасность. Сказывалось отсутствие опыта, ведь в Зоне мальчик бывал только, когда играл в игрушку. Этот опыт не в счет. Странное дело: чем пристальней он вглядывался в обстановку, внимательней прислушивался к разным звукам, тем тревожнее становилось на душе. Саша оглянулся. Марина, отстав на несколько шагов, шла след в след, осматриваясь вокруг. Она вопросительно посмотрела на спутника, но тот отрицательно покачал головой. Тревога усиливалась.

Бос замер на месте, дети повторили маневр. Пес внимательно осмотрелся, принюхался, уши, как два локатора, просканировали эфир. И вдруг до Саши дошло: он не слышал никаких звуков, кроме собственных шагов и завывания ветра в руинах. Именно эта тишина вызывала тревогу. Зверье ушло из-за большого гона или…где-то рядом бродит хищник, намного сильнее и опаснее, чем кабан или псевдогигант. Таким зверем могла быть только химера. Для нее целый отряд сталкеров не представлял серьезной угрозы, что уж там говорить про собаку и двух детей. Вот почему напряженно застыл Бос, вслушиваясь и внюхиваясь в пространство. Саша снял автомат с предохранителя, жестом подозвал Марину, развернул к себе спиной и тихо сказал:

– Держи наш тыл. Приготовь оружие к бою. Нет, не пистолет. Не забудь про запасные обоймы. Увидишь любого зверя – стреляй не раздумывая.

– Ясно, – кивнула Марина, хотя ничего не поняла. Зачем стрелять, в кого стрелять? А если зверь будет милым, симпатичным, безобидным?

Бос пришел в движение. Он сделал несколько осторожных шагов, остановился, оскалил зубы. Саша напряженно всматривался в руины, стараясь заметить любое движение, любую мелькнувшую тень. И все же он ее прозевал.

Химера мягкой грациозной походкой материализовалась из руин в нескольких десятках шагов от Марины. Даже Бос отреагировал на ее появление только после удивленного возгласа девочки:

– Какая кошечка! А почему у тебя две головы?

В мгновение ока пес оказался спереди и немного в стороне от Марины, чтобы не перекрывать ей линию огня. Саша стал с другой стороны, готовый выстрелить в любой момент.

Химера была не то, чтобы огромная – размером с хорошего теленка. Несмотря на смертельную опасность, Саша успел удивиться, почему Марина назвала такое чудовище кошечкой. Ничего схожего с милым домашним животным он не видел. Химера действительно была из семейства кошачьих, с мягкой, присущей только этим животным, походкой и движениями. Но на этом все сходства заканчивались. Огромное гибкое тело было гораздо больше тигриного, когти, размерами с небольшие мечи, то и дело демонстрировались будущим жертвам, сильный гибкий хвост раз за разом хлестал бок. Но самым страшным были две головы, торчащие из плеч мутанта. Причем, как сразу заметил Саша, обе головы были вполне равноправными, одинаково хорошо развитыми, и сейчас они оскалились в жутких улыбках, демонстрируя на показ сразу все острые, как кинжалы, зубы. Казалось, что рты химеры были заполнены этими орудиями убийства до самой глотки.

Химера, не спеша, похлестывая себя хвостом, приближалась к детям. Саше стало не то, чтобы плохо – до жути страшно. Тревога уступила место животному страху. Хотелось сломя голову мчаться со всех ног, забиться в какую-то норку, спрятаться, чтобы страшный зверь ввек не нашел его. Ноги и руки дрожали, автомат ходил ходуном, пот холодным водопадом стекал по спине, кровь отхлынула, сердце стучало так гулко, что, казалось, его стук было слышно за много километров отсюда.

А Марина, кажется, даже не осознавала всей опасности, нависшей над ними. Девочка улыбалась и разве что не протягивала руки навстречу зверю, пытаясь его погладить.

– Марина, что ты делаешь? – шепотом спросил Саша, но ответить спутница не успела.

Химера и Бос одновременно бросились навстречу друг другу. Саша не мог стрелять, чтобы не задеть пса. И хотя исход боя был предрешен заранее, мальчик все же надеялся на чудо.

Звери сцепились в нескольких метрах от детей, завязалась драка. Странно, но Бос не был уничтожен в первые же секунды. Ему удалось проскочить под смертоносными лапами химеры, вгрызться ей в одну из шей. Кошка взвыла и резким ударом лапы оторвала от себя противника. Тот отлетел на несколько метров в сторону, затем снова бросился в атаку, но уже не так резво, как в первый раз. Саша увидел на его боку несколько глубочайших порезов, из которых рекой вытекала кровь. Он перевел взгляд на химеру. Разорванная глотка уже затягивалась. Казалось, смертельное ранение не причиняет мутанту ровным счетом никаких неудобств.

Драка вспыхнула с новой силой. В поднятой туче пыли мелькали части тел зверей, слышались то полный боли вой, то яростное рычание. В какой-то момент Бос снова отлетел в сторону и уже не смог подняться. Он сделал несколько попыток встать на непослушные лапы, но каждый раз заваливался. Подростки смотрели с ужасом на своего защитника. Казалось, на нем не осталось живого места. Все тело было покрыто глубокими порезами, которые оставили после себя когти мутанта, одного уха не было, с морды клочьями свисала кожа. Химера не спеша подходила к поверженному противнику. В ее походке было столько грации и превосходства, словно это не мутант – королева шла по полю битвы. В другой раз можно было бы полюбоваться этим зрелищем, но страх был сильнее.

Первой огонь открыла Марина. Вопреки предупреждениям Саши, она ударила длинной очередью. Оружие, тяжеловатое для четырнадцатилетней девочки, сначала ударило свинцовой струей по лапам, а потом очередь перечеркнула туловище по груди, вонзившись мощным кинжалом в шею одной из голов. Саша поддержал подругу огнем. Химера взвыла и бросилась на детей. Почти отрубленная пулями голова теперь болталась на куске кожи, ударяясь при каждом шаге о туловище страшной кошки. Она не обращала внимания на смертоносный огонь. Казалось, что свинец не столько причиняет ей боль, сколько разъяряет ее, приводя в боевое безумие.

Затвор «Узи» щелкнул, автомат замолк. Марина в растерянности нажимала на спуск, не понимая, в чем дело.

– Перезарядись! – крикнул ей Саша, выпуская очередь за очередью в голову химеры.

Только теперь Марина сообразила, в чем дело, но уже не успевала хоть что-то предпринять. Химера была всего в двух шагах от них. Кошмарно улыбаясь, кошка не спеша приближалась. Казалось, она наслаждалась и своей болью, и ужасом этих маленьких людишек, дерзнувших оказать ей сопротивление. Сашин автомат тоже замолчал. Мальчик выдернул из кармана свежий магазин, но вставить его никак не получалось. Тем временем химера приблизилась настолько, что подростки ощутили смрад ее дыхания. Уцелевшая голова приблизила свою жуткую улыбку вплотную. Казалось, зверь насмехался над их бессилием. В отчаянии Саша схватил автомат за приклад и со всей силы ударил мутанта.

Неожиданно химера взвыла от боли, а потом как-то коряво отпрыгнула в сторону. Саша, еще не понимая, что происходит, сумел-таки перезарядить автомат и угостил ее очередной порцией свинца. Пули пробили бок кошки. Та, пятясь спиной и припадая на заднюю лапу, которая висела на нескольких лоскутах шкуры, стала отступать, а потом исчезла в руинах.

Тяжело дыша, Саша провел ее взглядом. Ему еще не верилось, что они справились с самым страшным зверем Зоны. Не убили, но заставили отступить, что само по себе – уже огромная победа. Испуганный крик Марины привел его в чувство.

– Босик! – девочка метнулась к псу, который тяжело повалился на асфальт.

Подбегая к собаке, Саша вдруг сообразил, что Босу, не смотря на тяжелые, возможно, смертельные, раны, удалось каким-то образом подойти к празднующей победу химере сзади и изо всех оставшихся у него сил врезать передней лапой, превратившейся в зазубренную костяную клешню, по задней лапе мутанта, отрезав ее практически напрочь. Пока Марина пыталась хоть как-то помочь Босу, Саша силился понять, в чем же несуразность происходящего.

– Чего стоишь? – закричала Марина, приводя его в чувство. – Делай же что-то!

Саша бросился доставать аптечку и бинты. Вряд ли это поможет, подумал он, осматривая страшные раны, из которых местами выглядывали кости, но нужно сделать все возможное для их спасителя. А потом появилась шальная мысль: если Бос тот, о ком он сейчас подумал, то все не так уж плохо.

Зная по игре, какой препарат в каком случае применить, Саша сделал один за другим несколько уколов, а потом они с Мариной кое-как перебинтовали собаку.

Бос тяжело дышал, закрыв глаза. Его бока вздымались и опускались, и с каждым разом повязки все больше и больше пропитывались кровью. Его передняя лапа снова обрела нормальные очертания, не напоминая больше страшное оружие. Дети ничем больше не могли помочь своему спасителю, Марина в отчаянии гладила его по голове, глотая слезы и сдерживая рыдания. Наконец, Саша тронув ее за плечо, тихо сказал:

– Мариша, нам нужно идти.

Девочка, казалось, не слышала его. Она продолжала упорно гладить собаку.

– Марина.

Никакой реакции. Саша попытался поднять ее, но Марина вдруг вырвалась и с кулаками набросилась на него:

– Ты бесчувственный, эгоистичный, самовлюбленный дурак! Бревно стоеросовое! Бос защитил нас, а ты хочешь бросить его здесь!

– Но мы уже не в силах ему помочь, – пытался оправдаться Саша, но Марина не слушала его:

– Использовал и выбросил, да? Как ненужную вещь, как старый ботинок, да? Меня ты так же бросишь, когда стану тебе не нужна? Гад, сволочь, скотина!

Девочка упорно колотила Сашу, не глядя, куда бьет. Он едва успевал уворачиваться от ударов, а потом просто схватил ее в охапку и прижал к себе. Марина птицей забилась в его объятиях, но потом понемногу стала успокаиваться. Тем временем Саша тихонько продолжал говорить:

– Да, он спас нас, но мы сделали для него все, что в наших силах, и больше ничем ему не поможем. Если бы я знал, в какой стороне есть Доктор или хоть какая-то база сталкеров – побежал бы за подмогой. Но я не знаю ничего в этой локации. Если мы сейчас останемся, то сможем не вернуться к родителям, навсегда остаться здесь, понимаешь?

Марина не отвечала. Саша воспринял ее молчание как добрый знак. Он отпустил девочку, придерживая ее за плечи.

– Идем?

– Нет, – ответила Марина, вытирая последние слезы. – Либо мы идем все вместе, либо, если Бос помрет, похороним его по-человечески.

В ее голосе было столько твердости и металла, что Саша не посмел возразить. Он смотрел на собаку, соображая, как выполнить поставленный Мариной ультиматум. Под руками не было никаких подручных средств, чтобы тащить Боса, а на руках двоим подросткам его точно не унести. Еще немного поразмыслив, паренек все-таки решился.

– Вот что, Марина, – сказал он. – Ты перезаряди автомат и жди меня. Я скоро.

– Ты куда? – спросила девочка, поглаживая Боса.

– Скоро приду. Перезаряди автомат и внимательно следи за обстановкой. Если что – стреляй. Только короткими очередями, не трать зря патроны.

Марина проводила его встревоженным взглядом, пока паренек не исчез в руинах.

Саша смутно представлял, что ему нужно. Хорошо бы найти какую-то тележку или детскую коляску, или кусок плотной крепкой ткани на крайний случай. Он обыскал уже несколько разрушенных домов, но ничего подходящего не нашел. Внутреннее беспокойство росло. Во-первых, Маринка осталась один на один против Зоны с издыхающим псом, и к ним на запах крови могли сбежаться хищники помельче, чем химера, но не менее опаснее. Во-вторых, пес-то оказался не так прост. От этой мысли внутри все сжалось. В душе Саша верил, что ничего страшного Бос Марине не сделает, ведь он столько раз спасал им двоим жизнь, но логика подсказывала: пес – мутант, а от мутанта ждать можно, чего угодно. Три раза помог, а на четвертый возьмет, да и саданет своей клешней по нежной шейке, и что тогда? Нести к финишу оторванную голову? В груди защемило. Саша встревожился еще больше. Он еще не осознал, что девочка стала для него больше, чем просто подруга. Непривычные чувства заставляли дышать чаще, а сердце – быстрее биться. Стоп! Я в Зоне, подумал Саша. Отставить сантименты, думай о мутантах, аномалиях и цели поиска.

Он вовремя осек себя, притормозив возле здания супермаркета. Там точно найдется то, что нужно. Саша осторожно ступил по стеклу выбитой витрины. Ежесекундно осматриваясь по сторонам, он прошел вглубь, ища взглядом хоть какую-то тележку, и не находил ничего подходящего. Вокруг валялись опрокинутые и разломанные стеллажи, разорванные остатки какой-то продукции, уже полуистлевшие, покрытые толстым слоем пыли и грязи. По пути ему попалось, правда, несколько тележек, Саша даже обрадовался, увидев их издалека, но, подойдя ближе, понял, что радовался зря. Тележки были поломаны до такой степени, что в употребление не годились. Тогда он пошел на склад. Осторожно выглядывая из-за каждого угла, держа под прицелом коридора, Саша обследовал помещение за помещением. Наконец, в одном из дальних складов, он нашел то, что нужно. Здесь стояли детские коляски. Среди них были даже рассчитанные для близнецов. Правда, их состояние оставляло желать лучшего: с железного каркаса лоскутами свисала гнилая, полуистлевшая обшивка, да и колеса у некоторых колясок отсутствовали, а еще на нескольких их просто заклинило. Саша с трудом отыскал подходящую машинку, оборвал тлен и выкатил ее из магазина. В конце концов, не на выставку же везти это чудо техники! По дороге он, правда, подобрал чудом уцелевший детский матрасик. Ну, все, Бос теперь поедет дальше с комфортом.

Колеса крутились со скрипом, но это никак не влияло на скорость. Саша подумал, что он займется ними, когда доберется до места вынужденной остановки. Уже подходя к знакомым руинам, он вдруг услышал вой и трескотню «Узи». Бросив все, паренек бросился к месту схватки.

Он поспел вовремя. Марина как раз отстрелила последние патроны в обойме, а вставить новую уже не успевала: к ней с двух сторон подступали слепые псы. Покрытые жуткими язвами, с облезшей шкурой, оскалив желтые зубы, эти мутанты, у которых вместо глаз только торчали рудиментальные отростки, приближались к девочке осторожно, чутко прислушиваясь. Бос только рычал на них, не в силах сделать больше ничего. Несколько слепышей лежало на асфальте, сраженные Мариной, их уже грызли щенки, а взрослые продолжали атаку. И хоть поверженная овчарка не могла уже оказать сопротивление мутантам, но ее грозное рычание все же сдерживало их, заставляя щелкать зубами, роняя куски желтой пены на асфальт, и приближаться очень осторожно.

Саша удобнее устроился возле куска разрушенной стены, выбрав ее в качестве укрытия. Две другие, целые стены прикрывали тыл, и только слева было открытое пространство. Ничего, повоюем. Паренек поймал в прицел крупного самца, который готовился к прыжку, плавно нажал на спуск. Очередь в несколько патронов разнесла голову пса, словно спелый арбуз. Мозг и кровавые ошметки едва не долетели до Марины. Девочка взвизгнула не хуже мутантов и закрыла лицо руками.

– Стреляй! – закричал Саша, вгоняя следующую очередь в бок очередного мутанта.

Стройная цепь атакующих рассыпалась. Саша с поразительным спокойствием и меткостью выбивал одного слепыша за другим. Собаки сначала не сообразили, откуда прилетает смерть, они метались между руин, подставляясь под выстрелы. Щенки добавляли паники, визжа под лапами взрослых самцов. Марина, справившись, наконец, с собой и с оружием, внесла свою лепту в разгром стаи. Оставшиеся в живых псы рванулись в разные стороны, и вскоре их вой затих среди руин.

Саша подбежал к девочке.

– Ты в порядке? – встревожено спросил он, осматривая ее с ног до головы.

– Кажется, да, – на бледном лице появилась измученная улыбка. – Вот только нога. Опять нога.

Саша посмотрел вниз. На левой штанине комбинезона зияла небольшая дыра, окрашенная в темно-красный цвет. Только сейчас паренек заметил, что возле изуродованной морды Боса лежал перекушенный пополам мертвый слепыш-подросток. Когда он сумел прорваться к Маринке – непонятно. Девочка тяжело плюхнулась на асфальт рядом с псом. Саша заставил ее лечь, осмотрел рану, достал из рюкзака аптечку, вколол стимулятор, сыворотку, обезболивающее, промыл рану водой, достал иглу с ниткой.

– Так все плохо? – тихо спросила Марина, наблюдая за его манипуляциями.

– Помолчи. И постарайся потерпеть.

Руки дрожали, нить кедвуда никак не хотела влезать в ушко иголки. Рану, хоть и небольшую, нужно было зашить: слепая собака зубами разорвала кожу. Хорошо, что крови было не так уж много. Саша никогда не делал таких операций, он видел их только в боевиках, но отчего-то мальчик был уверен: справится.

Марина держалась молодцом. Она несколько раз стонала сквозь зубы, но терпела. Закончив с операцией, Саша еще раз промыл рану, а потом забинтовал ее поверх ткани.

– Вот и все, – с облегчением вздохнул он, присаживаясь рядом с Мариной.

– А ты молодец, – похвалила его девочка, морщась от боли. – Не каждый вот так, без медицинского образования, смог бы провести операцию.

– Ты тоже ничего, – Саша не остался в долгу. – Молчала, как партизан на допросе. Обычно девчонки визжат, а ты ничего, держалась.

Они немного посидели. Марина гладила Боса, который, казалось, был без сознания. Все повязки пропитались кровью, их нужно было менять, но не в этом месте. Неизвестно, каких еще мутантов привлечет побоище, на котором осталось с десяток трупов. Свежее мясо, как-никак, а жрать мутантам в Зоне хочется всегда. Саша унял дрожь в конечностях, поднялся и, приказав Марине ждать, отправился за коляской.

– Только ты не долго, – попросила девочка.

Через пять минут из руин донесся какой-то скрип. На всякий случай Марина перехватила автомат поудобнее, целясь на звук. Она расслабилась, только увидев Сашу. Тот тащил за собой каркас детской коляски на колесах. Подкатив ее вплотную, Саша попытался самостоятельно перенести в нее Боса, но сил не хватало. Марина помогла ему, не смотря на рану, и вскоре паренек катил коляску перед собой, выбирая участки ровнее. Это удавалось плохо, поэтому, не смотря на детский матрасик, пес иногда поскуливал от боли.

Теперь задача многократно осложнилась. Бос и Марина были ранены, Саше приходилось следить за обстановкой, держать оружие наготове, отслеживать аномалии и вовремя их обходить, да еще катить тяжелую коляску. Продвижение было замедленно до предела, и все же, не смотря на это, Марина вскоре выбилась из сил. Требовалось сделать привал. Саша долго выбирал подходящее место. Наконец, увидев возле бывшего стадиона несколько гаражей, он двинулся к ним. Одно из строений оказалось целым, хотя дверей не было. Саша втащил коляску, помог зайти Марине. В гараже валялся всякий хлам, но паренек сумел найти несколько уцелевших старых курток и армейских бушлатов, бросил их на землю, переместил туда с помощью Марины Боса, помог ей самой, и только после этого, достав из рюкзака еду, принялся вскрывать банки. Марина попыталась было помочь, но Саша только отмахнулся. Он подал подруге тушенку, галеты, плитку шоколада, воду. Потом, посмотрев на Боса, вскрыл банку тушенки и сгущенки, пододвинув угощение к самой морде собаки. Но бос только носом повел, есть не стал. Плохо, подумал Саша. Долго он так не протянет.

Ели молча. Доев, Марина лежала с закрытыми глазами. Заснула, подумал Саша. Пусть спит, набирается сил.

Но он ошибся. Девочка вдруг села, пододвинулась к Саше, положила голову ему на плечо и тихо спросила:

– Что дальше будет?

– Все будет нормально, – уверенно, по-взрослому ответил Саша, хотя ему было далеко неспокойно. – Тебя что-то беспокоит?

– Есть немного. Эта рана…

– Болит? – Саша засуетился.

– Нет-нет, все нормально. Просто я думаю: а что, если меня ранит серьезнее, чем сегодня, а тебя рядом не будет? Что мне тогда делать? Я ведь останусь калекой не только в том мире, но и здесь. Кто тогда мне поможет? Как мне тогда пройти «КВЕСТ» и вернуться назад?

– Глупая ты, Маришка, – Саша неумело обнял ее. – Я никогда тебя не брошу, даже не мечтай. А «КВЕСТ» мы пройдем, пройдем и вернемся. Потому что нет у нас другого выхода. И дело даже не в мутантах. Кажется, я начинаю понимать, зачем Дмитрий Иванович отправил нас сюда. Наш враг посерьезнее, чем самое страшное зверье Зоны: мы сами. Наша неуверенность в своих силах, в себе, в своих возможностях; боязнь всего, что не понимаем, что вызывает тревогу. Себя не обманешь, не застрелишь, от себя не убежишь. А победить все равно нужно.

Марина кивнула, пряча улыбку.

Ей вдруг стало легко и спокойно. С этим сильным мальчишкой она и сама становилась сильной. Разобраться с бандитами, не дрогнуть перед химерой, отогнать слепых псов – на такое способен далеко не каждый. С Сашей было совсем не страшно ходить даже по Зоне. Марина чувствовала себя под надежной защитой, ей было хорошо и легко с ним. От этих мыслей даже рана почти перестала беспокоить. Марина вдруг поняла, что сможет жить в настоящем мире вполне самостоятельно, как взрослая, обходясь без чьей-либо помощи. В следующий раз, если понадобится, она сама сможет заштопать себя. Она сильная, она сумеет. Эта мысль, словно аксиома, не требующая доказательств, прочно засела в голове.

Они долго сидели, прижавшись друг к другу. А потом Марина вдруг спросила:

– А ведь тебя Бос чем-то обеспокоил после боя с химерой, так?

– Есть немного, – нехотя ответил Саша.

– Чем?

Осторожно подбирая слова, мальчик начал говорить:

– Понимаешь, в Зоне много всяких разных мутантов. С химерой, самой сильной зверюгой, мы уже познакомились, со слепышами тоже, но кроме них есть еще куча мутантов, таких как бюреры, псевдоплоть, снорки, изломы в том числе. Причем эти мутанты никогда не дают гибридов, размножаются только среди себе подобных. Мне кажется – нет, я уверен – наш Бос тоже мутант. И мутант не простой – гибрид излома.

– А кто такие изломы?

– Излом внешне напоминает человека. Он умеет говорить, имитировать повадки человека, может даже подсказать, где какая новая аномалия образовалась или знатный хабар лежит. Вот только ходит он по Зоне без оружия, в длинном плаще и прячет одну руку. А когда приходит пора, пускает ее в ход, и она превращается в острую зазубренную длинную клешню, которой снести голову человеку – раз плюнуть. Ты, может, и не заметила, но именно такой вот саблей наш Бос отчекрыжил заднюю лапу химере.

– Откуда ты столько знаешь?

– Читал в одной книге про Зону, «Сектор обстрела» называется, кажется, ее написал Василий Орехов. Там упоминается о двух изломах из параллельной реальности. Их вырастили, как боевых биороботов, которые могли принимать очертания последних своих жертв, даже детей, и приручили, заставили служить людям. Наш Бос, кажется, один из них. И это меня беспокоит.

– Глупый ты, Саша.

– Почему это?

– Бос столько раз нас спасал, что было бы просто нелогично думать, будто у него на уме что-то нехорошее. Ты же умный, сильный, смелый, к тому же спас Боса.

Саша усмехнулся. Было очень приятно услышать такие слова от девочки, при одном взгляде на которую сладкая волна наполняла душу и тело. От этой волны хотелось взмыть в небо, парить в нем, словно птица. Он чуть сильнее сжал ее плечи и слегка, словно невзначай, коснулся губами ее виска.

– Только ты не задавайся, – сказала Марина, улыбаясь тайком. – А за Боса не беспокойся. Сам же говорил, что такие необычные изломы служат людям, а не убивают.

Маринка замолчала. Она сильнее прижалась к Саше, словно говоря: я верю тебе, и ты доверяй мне. Хорошо, подумал Саша. Буду доверять. Во всяком случае, попробую.

Мысли сначала раскладывались в голове по полочкам, расставляя все на свои места, а потом начали путаться. Уже засыпая, Саша понял, что тревога начала понемногу улетучиваться.

Бос тихонько, чтобы не разбудить спящих детей, проковылял к порогу гаража и принялся зубами разрывать повязки. Марля, уложенная руками подростков, поддавалась с трудом, обнажив вскоре страшные раны, которые, тем не менее, уже затягивались. Дети дали ему самое главное – время, чтобы привести себя в порядок. Дорога к гаражу, теперь вот привал – все это пошло на пользу псу-излому. Он прекрасно понимал все, о чем они говорили, и отношение к этим маленьким людям становилось иным. Никто им не приказывал тащить его за собой, спасать от стаи слепышей, когда пес был беспомощно слаб, да еще кормить, тратить на него драгоценную в Зоне еду. Все это, даже без приказа Кинолога, делало его обязанным двум человеческим детенышам. Пес не мог мыслить человеческими категориями. Он понял все и принял просто, без затей.

Покончив с повязками, Бос положил свою голову на лапы и принялся охранять сон своих подопечных.

Глава 11

– Готовы? – спросил Симонов, когда помощники Макеенка закрепили на головах Андрея и Ольги шлемы.

– Да, – практически одновременно ответили те.

– Еще раз напомню. Вы идете по следу ваших детей, который удалось проложить Юре. Он будет отмечен в ваших КПК красным цветом. Не отклоняйтесь ни вправо, ни влево. Надеюсь, вам хватит навыков, полученных при игре в «S.T.A.L.K.E.R», чтобы найти детей и вывести их в конечную точку.

– Дмитрий Иванович, не тратьте наше время, – резковато прервал его Андрей. – Мы и так потеряли уже трое суток, играя в детскую игрушку.

– Да-да, конечно. Помните обо всем, что я вам говорил.

Макеенко нажал на клавишу, и на мониторе среди руин в яркой вспышке возникли две фигуры в камуфлированных комбинезонах. Экран сразу же затуманился, их очертания только угадывались на фоне потонувших в тумане руин.

– Наша песня хороша, – процедил сквозь зубы Макеенко и громко добавил: – Опять рецидив.

– Вижу, Юра, вижу. Что с детьми?

– Очень плотный туман. Судя по всему, выдержали два боя, куда-то движутся, только вот непонятно, куда. Мы их почти потеряли.

– Постарайся восстановить контакт.

– Сделаю все возможное, – Макеенко только развел руками.

Когда туман рассеялся, Андрей и Ольга увидели, что стоят среди городских руин, которые они так часто наблюдали с экранов мониторов в лаборатории Симонова. Здесь, в виртуальной реальности, преобладали темные тона. Черные тучи висели низко над головой, создавая плотный сумрак. Но, не смотря на это, все вокруг просматривалось четко.

– Славное местечко, – только и произнес Андрей. Ему было немного жутко в этом мире.

– Да уж, не южный берег Крыма, – подтвердила Ольга. – Ну, что, идем?

Андрей посмотрел на экран КПК. Красная черта, временами изгибаясь, вела к краю экрана.

– Нам туда, – махнул он рукой, но сделав несколько шагов, застыл.

Ольга замерла рядом, глядя на двух людей, мужчину и женщину, стоявших в десятке шагов от них. Одеты незнакомцы были в сталкерские комбинезоны, в руках держали оружие, но стволы упирались в асфальт.

– Кто вы? – спросил Андрей, стараясь спрятать Ольгу за спину.

– Проводники, – ответил мужчина. – Меня Кинологом кличут, а это – Аля. А вы, стало быть, родители двух маленьких пилигримов: Саши и Марины.

– Что с ними? – Ольга сразу же оказалась между сталкерами и Андреем, стараясь вывернуться из его ладони, крепко сжимавшей запястье. – Да пусти же ты!

В порыве нахлынувших чувств женщина не заметила, как перешла на «ты». Андрей отпустил руку спутницы, зашагал к незнакомцам. Ольга обогнала его на несколько шагов и первой приблизилась к ним.

– Что с ними? – повторила она вопрос. – Вы их видели, так? Куда они пошли?

– Успокойтесь, – посоветовала Аля. – В Зоне нужно быть хладнокровной.

Но Ольга не унималась. Она сыпала вопросами, заглядывая в глаза сталкерам, и ожидала ответов. Андрей положил руку ей на плечо и тихо, но внушительно, сказал:

– Ольга, успокойся. Истерика здесь не поможет.

Женщина еще какое-то время смотрела на незнакомцев, а потом поникла.

– Нам нужно уйти отсюда, – сказал Кинолог. – Скоро сюда подоспеет вся мутантная живность Зоны. Идите за мной след в след, повторяйте любое мое движение, выполняйте любой приказ, даже самый абсурдный, и тогда живыми доберетесь до своих детей.

Он развернулся и двинулся прочь. Андрей с Ольгой были вынуждены идти следом, колонну замыкала Аля. Андрей иногда поглядывал на КПК, но потом перестал беспокоиться: сталкер вел их строго по курсу. Они шли довольно долго, пока не вышли на площадь. Здесь, среди куч битого кирпича, копошилась небольшая стая собак. Завидев людей, собаки торопливо покинули площадь. Андрей и Ольга сразу узнали слепышей, слепых собак. Те явно были заняты трапезой, но вооруженные люди заставили их убраться. Подойдя ближе, Ольга вынуждена была с отвращением отвернуться. Собаки доедали трупы убитых людей в кожаных длинных плащах.

– Бандиты, – только и смогла выдавить из себя женщина, борясь с тошнотой, внезапно подкатившей к горлу.

Запашок был еще тот, даже Андрея едва не стошнило от увиденного.

– Те самые, – прошептал он.

– Точно, те самые, – подтвердил Кинолог. – А теперь давайте вооружаться. Я смотрю, Шухер и Тунгус оружие не тронули. Самое время подобрать его.

Ольга отказалась мародерствовать на отрез, и Андрей в одиночку взял два автомата, пистолеты, проверил оружие, обобрал рюкзаки убитых. В два из них он собрал найденные боеприпасы, один протянул спутнице, потом отдал оружие. Ольга с брезгливостью влезла в лямки рюкзака, на котором темнело пятно крови.

– Идем, – приказал Кинолог, когда все было закончено.

Все это время он и его напарница внимательно следили за окрестностями, готовые в любой момент открыть огонь.

Все так же цепочкой они покинули место недавнего боя. Как только люди исчезли из поля зрения, слепые собаки осторожно начали появляться из руин. Убедившись, что двуногие не позарились на трупы, они снова принялись за трапезу.

Тем временем Кинолог уводил группу все дальше и дальше. Андрей бросил взгляд на КПК и резко остановился.

– В чем дело? – в голосе Али сквозило недовольство, хотя она тут же застыла, словно вкопанная. – Кинолог!

Ольга просто налетела на своего спутника. Кинолог замер, оглянулся, с упреком глядя на подопечных.

– Вы уводите нас в сторону от маршрута детей, – Андрей показал свой КПК. – Видите эту красную линию? Это маршрут Саши и Марины. Нам нужно за ними.

– Вам нужно туда, куда мы вас ведем, – отрезал Кинолог.

– Кто дал вам право решать за нас, что нам делать и куда идти? – возмутилась Ольга.

– Я все смогу объяснить, но немного позже, – сталкер был непреклонен.

– Объясняйте сейчас, – поддержал Ольгу Андрей.

– Нет времени, нужно уходить.

– Тогда мы сами пойдем, – Андрей взял Ольгу за руку, потянул за собой.

Аля преградила им путь и уперла ствол автомата в живот Андрею.

– Либо вы идете с нами, либо возвращаетесь в свой мир, – спокойно сказал за спиной Кинолог.

– Это мы еще посмотрим, – пробурчал Андрей и потребовал: – Убери ствол!

Аля покорно отступила в сторону и подняла оружие вверх в знак примирения. Но не успели Андрей с Ольгой сделать несколько шагов, как ярчайшая вспышка поглотила их. Они словно провалились в трубу, которая с огромной скоростью поволокла их неизвестно куда. Последнее, что они расслышали, были слова Кинолога:

– В следующий раз будьте более благоразумны.

Сказать, что Симонов был удивлен, значит не сказать ничего. Он был ошарашен, когда Андрей с Ольгой вернулись из виртуального мира. Он посмотрел на поднимающихся с кресел мужчину и женщину, потом перевел взгляд на экран монитора. Изображение виртуального мира «КВЕСТа» снова было чистым и просматриваемым во всех деталях.

Андрей ругался чуть ли не матом, Ольга тихонько плакала. Весь персонал лаборатории с изумлением уставился на прибывших.

– Что произошло? – спросил Симонов, почти подбегая к ним.

– Нас выбросили назад, как нашкодивших котят, – со злостью закричал Андрей, отбрасывая шлем в дальний угол лаборатории.

– Можно подробнее?

Андрей и Ольга, дополняя друг друга, пересказали о своем недолгом путешествии со всеми подробностями. По ходу повествования они успокаивались, их речь уже не перемешивалась ни со всхлипываниями Ольги, ни с нецензурщиной Андрея.

– Интересно, – подытожил Симонов, когда неудавшиеся пилигримы надолго замолчали, окончив свой рассказ. – Получается, вас вот так запросто выкинули из программы и обещались принять вновь, если вы будете благоразумны, так?

– Именно.

– Это действительно интересно, – вставил свои пять копеек Макеенко. – Мы с трудом вводим вас в «КВЕСТ», уж и не мечтаем о том, чтобы вытащить до окончания пути, а эти сталкеры – Кинолог и Аля, говорите? – вот так, легким движением руки, возвращают вас назад. Если честно, мой мозг отказывается хоть что-то понимать. Над этим нужно подумать.

– Доктор, отправляйте нас назад, – потребовала Ольга.

– Не сейчас, – возразил Симонов. – Вот что. Сейчас вы идете в палаты детей и отдыхаете до завтра, а вот завтра с новыми силами мы попробуем снова.

– Зачем ждать до завтра, если сегодня еще не поздно, – парировал Андрей.

– Одиннадцать часов вечера – не поздно?

– Сколько?

Андрей и Ольга посмотрели на экран ближайшего монитора. 23:07.

– Как же так?

– Время там течет медленнее, – ответил Симонов. – Здесь вы отсутствовали двенадцать часов, а в том мире – наверное, не больше полутора часов.

– Но, доктор…

– Послушайтесь совета Кинолога: будьте благоразумны. Вам нужно отдохнуть, а нам – попытаться решить новые вопросы. Все, разговор закончен.

Он повернулся к ним спиной, давая понять, что решение окончательное. Андрею и Ольге ничего не оставалось, как уйти. Но, разойдясь по палатам, они уснули только под утро, даже не притронувшись к ужину.

Тем временем Симонов подсел к Макеенко:

– Что ты думаешь по поводу всего этого?

– Так вот, навскидку, вряд ли скажу что-то разумное, – ответил Юра. – Новые персонажи, не прописанные в программе, мало того, что командуют, они еще и управляют «КВЕСТом». Тут нужно крепко подумать, Дмитрий Иванович, очень крепко.

– Думай. Времени у тебя – до утра.

– Кто бы сомневался.

– Так что никакой это не полтергейст, Дмитрий Иванович, – сказал Макеенко, останавливая запись на мониторе.

Симонов на какое-то время задумался, а потом предложил:

– Давай коротко подытожим, Юра. В программу «КВЕСТ» несанкционированно проникли, или возникли, два новых персонажа, которых не могло там быть априори. Они выходят на контакт только с пилигримами в определенный момент.

– Насчет момента – не уверен.

– Думаю, что я прав. Ты подозреваешь, что они – аватары иной, высшей сущности, способные проникнуть в полностью автономную компьютерную систему, изменить защищенную программу по своему усмотрению и полностью ее контролировать. Анализ программы показал внесенные извне изменения, исправить которые мы не в состоянии. Более того, мы даже в программу войти не можем. Не пускают нас в дом, который мы сами построили. К тому же новых хозяев «КВЕСТа» видят только пилигримы при непосредственном контакте, на экранах мониторов эти господа появляться упорно не желают. И они – однозначно не полтергейсты. Все правильно?

– Да, Дмитрий Иванович.

– И какие из этого следуют выводы?

– Боюсь, что самые неутешительные. Если честно, даже высказать вслух не решусь ту ересь, которая сейчас в моей голове.

– Я помогу. Если наши выводы правильные – а в этом сомнений практически нет – то мы имеем дело напрямую с ноосферой. Другими словами, в наш эксперимент вмешалась энергоинформационная сфера Земли, и, возможно, не только.

– Если уж говорить откровенно, то это больше похоже на вмешательство высшего разума.

– О чем и речь. Знаешь, Юра, что самое противное в этой ситуации? Мы ничего контролировать не можем, влиять на результат – тоже, и прекратить эту анархию уже не в состоянии. Мы не у дел. У нас отобрали нами же созданную игрушку, да еще по ушам надавали.

– Обидно.

– Не то слово.

Они замолчали, думая каждый о своем. Наконец, Симонов хлопнул ладонью по столу и сказал:

– Вот что, Юра. О нашем разговоре – никому ни слова. Работаем в прежнем режиме. Свою бригаду раздели на две группы: одна следит за происходящим в режиме «он лайн», вторая – анализирует записи. Все, что нароют – несут тебе, ну, а уж ты пропускаешь отобранное через свои фильтры и показываешь мне. А дальше мы уже вдвоем решаем, что делать дальше. И постарайся все-таки разобраться с изменениями в программе. Может, удастся как-то повлиять на них, – Симонов взглянул на часы. – Все, идем. Прокофьев и Кравченко уже в лаборатории.

Их встретили на том же месте. Кинолог и Аля, казалось, даже с места не сдвинулись. Андрей и Ольга угрюмо смотрели на сталкеров, ожидая очередного подвоха.

– Условия прежние, – сказал Кинолог, словно они только что расстались. – Вы выполняете любой, даже самый абсурдный мой приказ, если хотите выжить и вернуть детей домой. В противном случае я прямо сейчас вычеркиваю вас из «КВЕСТа».

Андрей и Ольга кивнули.

– Дайте свои КПК, – потребовал Кинолог.

Он несколько минут поколдовал над компьютерами, потом вернул. Андрей посмотрел на экран. Красная линия маршрута детей исчезла.

– Выдвигаемся, – приказал Кинолог.

– Это бесчеловечно, – тихо сказала Ольга, перехватывая автомат удобнее.

– Не стоит, Ольга, – возразил Андрей. – Думаю, этот бродяга знает, что делает. Со временем разберемся, зачем ему это все нужно.

Город не изменился. Они шли по руинам, огибая воронки и аномалии. Андрей иногда замечал возле них артефакты, некоторые даже узнавал, но Кинолог, похоже, ими не интересовался, поэтому собирать хабар было некогда. Время от времени где-то вдалеке слышался вой, автоматные очереди, кто-то рычал, стонал. Зона жила своей жизнью. То ли Кинолог умел выбирать дорогу, то ли местная живность просто их боялась, но за все время на них никто не напал. Хорошо это или плохо – Андрей не знал. Зона для него оставалась темной лошадкой.

Они шли довольно долго. Андрей время от времени оглядывался на Ольгу. Женщина крепилась, но было хорошо заметно, что она устала. Сталкеры же на такие мелочи не обращали внимания, шли, как заведенные. Наконец, Кинолог свернул в руины, остановился, прислушиваясь к чему-то, потом поднял крышку люка в бетонном полу. Аля шагнула вниз первой.

– Можно, – донеслось из-под бетона.

Первой спустилась Ольга, за ней – Андрей. Кинолог, спускаясь, тщательно закрыл крышку.

Подвал был небольшим, метра четыре на пять. По центру с потолка свисала лампочка на старом пересохшем шнурке, которая давала достаточно света. Возле лестницы, ведущей наружу, стояла небольшая обшарпанная тумбочка, возле дальней стены – старая ржавая железная кровать с продавленной сеткой и матрасом, слева от нее – стеллаж, на котором стояли коробки с натовскими сухими пайками, водой, оружием и боеприпасами. Посреди помещения на полу стояло несколько ящиков, служивших столом и стульями.

– Располагайтесь, – предложил Кинолог, прислоняя к стене оружие и рюкзак. – Сейчас поужинаем – и спать.

– Сначала нам хотелось бы получить ответы на некоторые вопросы, – возразила Ольга.

Она старалась говорить уверенно и настойчиво, но из-за сильной усталости слова прозвучали довольно тускло.

– Разумеется, – не стал сопротивляться сталкер. – Но сначала мы все-таки поужинаем.

Аля тем временем поставила на ящик зажженную спиртовку и принялась кипятить воду. Кинолог быстро разобрался с сухпаями. Вскоре стол был сервирован.

– Прошу, – широким хозяйским жестом он пригласил гостей к столу.

Долго их упрашивать не пришлось. Как только саморазогревающиеся консервы были вскрыты, по подвалу распространился столь соблазнительный запах какой-то каши с мясом, что у Андрея и Ольги рот наполнился слюной. А когда добавился еще и дурманящий запах заварного кофе, ноги сами направились к столу.

Ели молча. Пилигримам казалось, что ничего вкуснее, чем паек натовских солдат, в своей жизни они не пробовали. А когда с едой было покончено, навалилась такая усталость, что хотелось только завалиться тут же, возле стола, и заснуть. Сталкеры все поняли без слов.

– Ложитесь на кровать, – не то предложил, не то приказал Кинолог. – Мы с Алей ненадолго отлучимся, но волноваться не стоит. Здесь надежнее, чем в швейцарском банке. Отдыхайте спокойно. И обязательно дождитесь нас.

Ни Ольга, ни Андрей не имели сил сопротивляться. Как только головы коснулись старого матраса, они тут же провалились в сон. Последней мыслью, которая посетила Андрея, было задать кучу вопросов, но даже додумать ее он не успел.

Как только мужчина и женщина уснули, сталкеры переглянулись и исчезли, пройдя сквозь стену. Лампочка понемногу стала гаснуть, пока подвал не укутала кромешная тьма.

Глава 12

Марине снился сон. Сегодня новый год, очень хочется сорваться с кровати и, разбудив папу с мамой, побежать к елке, разбирать подарки. Она уже знала, что Деда Мороза не существует, но в эту ночь всегда казалось, что сказка приходит в дом из далекого таинственного мира, что это волшебный Дед, а не папа с мамой, приносит долгожданные подарки. А сам процесс поиска красиво упакованных коробок превращался в прикосновение к волшебству. Марина так любила этот праздник, что хотела немного оттянуть долгожданный момент, предвкушая радость.

Кто-то осторожно, но настойчиво тронул за плечо. Наверное, папа. Он всегда именно так будил дочь, а если девочка притворялась спящей, брал на руки и нес к елке. По дороге Марина, конечно же, вырывалась и первой прибегала в гостиную, весело смеясь и крича на ходу: «Обманула, обманула!». Папа деланно супился, но потом смеялся вместе с мамой, которая подходила сзади и обнимала его. Вот сейчас он сильными руками поднимет девочку и отнесет.

Но папа медлил. Марина даже попробовала обидеться, но папа почему-то звонким голосом Саши сказал:

– Марина, пора вставать, – продолжая снова легонько тормошить.

Девочка сжала его руку своей ладошкой и прошептала:

– Еще немного, папочка. Еще чуть-чуть.

Рука папы сначала замерла, а потом начала выскальзывать. Марина испугалась, что папа обидится и уйдет, поэтому резко вскинулась и…проснулась. Саша сидел рядом и растерянно смотрел на нее. Девочка огляделась. Она снова находилась в старом гараже без крыши, лежала на старых куртках, которые накануне притащил сюда ее спутник. Марина опустила взгляд на свою руку, которая до сих пор сжимала мальчишескую ладонь, и разочарованно вздохнул. Это был всего лишь сон. Чтобы как-то скрыть неловкость, она отпустила руку, начала приводить волосы в порядок.

– Папа снился? – спросил Саша, немного растерянно глядя на свою ладонь.

Марина кивнула. Грусть и тоска начали заполнять душу, на глаза навернулись слезы. Девочка не хотела, чтобы друг видел ее слабость, поэтому, приоткрыв бутылку с водой, принялась умываться. Саша тем временем готовил завтрак.

– Прикинь, какой подарок нам сделал Бос? – сказал он, заканчивая приготовления. Пареньку тоже было неловко, Марину нужно было чем-то отвлечь. – Он за ночь полностью выздоровел.

– Умница, – пробормотала девочка, закручивая бутылку.

– Вот это регенерация! Нам бы такую.

– Станешь мутантом – и у тебя будет.

Марина и сама не поняла, как у нее вырвались эти слова. С опаской, что Саша обиделся, она взглянула на него, но когда их взгляды пересеклись, подростки вдруг рассмеялись.

– Вот уж сказала, так сказала! – смеясь, выдавил из себя Саша.

Вдоволь насмеявшись, они принялись за еду. Тоска, вызванная внезапным пробуждением, развеялась, словно туман. Саша выделил Босу его порцию, но пес даже ухом не повел. Он сидел в дверном проеме, изображая из себя Сфинкса, и внимательно осматривал окрестности.

– Он не заболел случайно? – вдруг обеспокоилась Марина.

– Не знаю, – пожал плечами Саша. – Вчера я ему оставил еду, так он даже не притронулся.

– Может, после драки с химерой он подхватил какую-то невидимую инфекцию?

– Вряд ли. Мне просто кажется, что еда ему не нужна.

– Как так?

– Пока не знаю.

– Всем живым существам нужно кушать, – убежденно возразила Марина.

Девочка подхватила еду и подсела к собаке.

– Скушай, Боська, – она гладила собаку, подсовывая мясо под нос. – Не капризничай, ты же не маленький.

Пес аккуратно два раза проглотил небольшие куски мяса.

– Ну вот, умница, – довольная, Марина потрепала его по загривку и отошла. – Можешь ведь, когда хочешь.

Стоило ей только отвернуться, как еда тут же оказалась на земле, и пес незаметно лапами прикопал ее.

Тем временем дети собрали рюкзаки и приготовились к выходу. Пес, как ни в чем не бывало, шел впереди.

– Странно все здесь как-то, – произнесла Марина. – Такое впечатление, что солнце никогда не заходит, как на севере.

– Это потому, что мы в компьютерной программе, – убежденно ответил Саша. – Может, ночь и наступит, только неизвестно, когда.

Он временами посматривал на свой КПК, проверяя путь на предмет аномалий и разных форм жизни. Руинам, казалось, не было конца и края. Подросткам уже порядком надоел этот печальный пейзаж.

– Скоро мы уже хоть куда-то придем? – спросила Марина.

– Не знаю, – пожал плечами Саша.

Ему тоже надоело сбивать ноги об обломки строительного мусора, в который превратились дома. Усталость понемногу развеяла его хорошее утреннее настроение. Да еще в голове начинало понемногу шуметь. Он, возможно, и не обратил бы на такую мелочь внимание, если бы не странное поведение Боса. Походка пса стала какой-то вялой, неуверенной. Он часто останавливался, крутил головой, лапы то и дело подламывались, отказывались нести тело. Саша замер, не понимая, что происходит.

– Он заболел? – спросила Марина, с тревогой глядя на поведение собаки.

– Скорее всего, здесь что-то другое, – тихо ответил Саша, напряженно вслушиваясь в тишину.

Как и перед нападением химеры, вокруг аж звенело от необычной тишины. Или это звенело в голове?

– Назад, быстро, – прошептал он, отталкивая Марину за спину. – Эх, жаль, Кинолог водку отобрал.

– Ты собрался пить? – с недоумением, спросила девочка, делая несколько шагов назад.

– У тебя в голове не шумит? Звон в ушах, может быть? – мальчик пытался утащить за собой Боса, но сделать это было нереально. Собака просто стояла на дрожащих лапах, не в силах сделать ни одного движения.

– Есть немного.

– Все, уходим. Быстро!

– А как же Бос?

Не слушая больше подругу, Саша поволок ее прочь от этого места. Шум в голове нарастал, тело плохо подчинялось мозгу, который с каждым мгновением все больше погружался в туман. Саше казалось, что он бежит изо всех сил, но ноги передвигались едва-едва, словно во сне, когда бежишь, а тугой воздух держит тебя практически на месте.

– Что это? – словно издалека послышался сдавленный голос Марины.

– Контролер, – едва смог прошептать Саша. А потом его голова взорвалась мыслями и образами.

Чей-то сухой, словно песчаный ветер пустыни, голос сказал:

– Посмотри на свою жизнь. Неужели она хоть чего-то стоит? Отдай ее мне, и я подарю тебе тот мир, в который ты так стремишься.

Перед глазами кадр за кадром пронеслась его недолгая жизнь, причем самые негативные ее моменты. Вот он впервые ищет и не может найти маму. Дом, большой, светлый, почему-то сразу стал таким пустым и холодным. В нем страшно, неуютно. Потом появился папа, чужой, отрешенный, с пустыми красными глазами. Он смотрел на сына, но словно не видел его, как будто Саша сделал что-то очень-очень плохое. Мальчик пытался понять, что он сделал не так, но понять не смог. А потом в доме появились какие-то люди. Большинство из них были всегда веселыми и добрыми, часто играли с маленьким Сашей, смеялись над его шалостями, но сейчас они как-то странно смотрели на малыша, жалели его, словно подтверждая: то, что ты сделал – очень плохо, мы не ожидали от тебя такого. А потом он увидел маму. Она лежала в каком-то большом красивом блестящем ящике, наверное, спала. Мама была одета в свое самое красивое платье, и сама она была такая красивая. Люди вокруг разговаривали тихо, наверное, боялись разбудить ее. Саша подошел к маме, взял ее за руку, хотел сказать, чтобы она вставала, ведь нельзя спать, когда столько гостей в доме, но папа оторвал его от мамы, и тогда впервые прозвучало это страшное слово «умерла». Саша еще не понимал значения этого слова, но оно прозвучало так страшно, что он расплакался. Потом… потом маму зачем-то опустили под землю и закопали, а сверху поставили много красивых венков из цветов. И портрет, на котором мама так красиво и весело смеется. Все это мальчик помнит, как в тумане. Он проснулся на следующее утро, позвал маму, но никто не ответил. Папу Саша нашел в гостиной с бутылкой в руке. На вопрос, когда вернется мама, папа ответил, что мамы больше нет, и она никогда к ним не придет. Он так посмотрел на сына, что мальчик понял: это он виноват в том, что мама ушла от них навсегда. Саше стало страшно. Он расплакался, убежал к себе в комнату и плакал до самого вечера.

С того дня папа почти не замечал сына. Нет, он не игнорировал его, всегда спрашивал, как дела, покушал ли, ничего ли не болит, не обидел ли кто. Но все это папа говорил пустым бесцветным голосом, словно разговаривал со стулом, а в глазах стояли такая боль и тоска, что Саша поневоле сжимался и замыкался в себе, снова и снова чувствуя свою вину за смерть мамы.

Чем дальше – тем больше. Папа стал пропадать где-то целыми днями. Даже в выходные он уезжал на работу. А раньше они всегда все вместе куда-то ходили гулять, или в гости. Саша пытался помириться с папой, извиниться. Он старался дождаться папу с работы, но всегда засыпал раньше, чем тот возвращался домой. В те недолгие моменты, когда папа все-таки был дома, он играл рядом, надеясь, что папа, как раньше, включится в игру, и им снова будет весело. Несколько раз это удавалось, но потом папа почему-то снова становился хмурым и чужим. Тогда Саша разозлился. Он начал делать все назло, чтобы папа, наконец, понял: Саша очень жалеет, что виноват в смерти мамы, но нельзя же постоянно винить его в этом! Он бил мебель, окна, посуду, ломал дорогие игрушки, дрался в детском саду и школе, зачастую просто так, чтобы отца в очередной раз вызвали в школу и они снова, даже в эти короткие моменты, были вместе. Как иным способом дать понять отцу, что он ему нужен, как никто другой в этом мире – Саша не знал. Он видел лица побитых ним товарищей, их возмущенных родителей и учителей, каменное лицо отца. Психологи, которым отец платил деньги, ничем не могли помочь. Саша все так же дрался, вел себя на уроках вызывающе, несколько раз, украв из сейфа деньги, сбегал из дома, лишь бы снова почувствовать, что он все-таки нужен отцу. Его находили, возвращали. Отец либо коротко читал нотации, либо просто не разговаривал несколько дней. И тогда Саша решился на отчаянный шаг. Он выпил для храбрости виски, угнал отцовскую машину и мчался на ней по ночному городу. Сумасшедший адреналин в крови, воющие сирены машин ДПС, высланных на перехват нарушителя. Ему очень понравилось, что он один противопоставил себя целому унылому миру. Ему никто не нужен: ни друзья, ни помощники, ни…отец, раз он такой. Саше было плевать на всех и на все. Мир создан только для него, и все должны исполнять его, Сашины, прихоти и приказы. В этом его предназначение. Мир для него, а не наоборот, ведь иначе Саша ничего не стоит в этом мире. Другого места для себя он не видел.

Его, конечно же, поймали, но они так и не поняли, кто здесь главный. Саша с презрением смотрел на гаишников, которые упаковывали его в наручники, связывались по рации со своим управлением. В ответ он получал такие же взгляды, пока к нему не подошел пожилой старший лейтенант. Он так посмотрел на мальчишку, что Саша был вынужден опустить глаза. Нет, в этом взгляде не было ни укора, ни гнева, ни злости, ни ненависти. В глазах старого служаки мальчик прочитал сочувствие, жалость и… понимание поступка. Такой, или хотя бы подобный взгляд Саша ожидал от отца уже не один год. Ему вдруг стало стыдно за все, что он вытворял. Наверное, именно поэтому он послушал отца, приехал в центр доктора Симонова.

А потом перед глазами появилось лицо Марины. Саша увидел ее улыбку, горящие радостью глаза, услышал ее смех. Рядом возникло лицо отца, который впервые за много лет просто разговаривал и пил чай, никуда не спешил, иногда улыбался, обращаясь то к детям, то к тете Оле. Все было, как много лет назад, как того хотел Саша. А ведь и тете Оле, и Марине сейчас так же плохо, как и ему в свое время. Но они смогли, а он – не смог.

Нет, это не так. Он сможет, нужно только найти силы, понять, где, в какой точке он перешел в другое измерение. Понять и исправить ошибку. Что там шепчет контролер?…

…Марина тоже услышала чей-то скрипучий голос, который обещал ей золотые горы, а потом в голове возникли воспоминания.

Она хорошо запомнила тот роковой день, когда они попали в аварию. Они ехали за город, где папа со своими сотрудниками должны были отмечать годовщину папиного предприятия. Родители обсуждали перспективы мастерской, и эти прогнозы, наконец-то, были оптимистичны. Марина иногда прислушивалась к их беседе, но в основном смотрела в окно. Вдруг раздался визг тормозов, мама вскрикнула, Марина почувствовала страшный удар по голове и ногам, а потом мир погрузился во тьму…

Очнулась она уже в больнице. Голова болела, как сейчас, все время тошнило, палата кружилась перед глазами. Ноги, запечатанные в гипс, стреляли болью, от которой хотелось кричать, но девочка мужественно терпела. Мама все время находилась рядом. Иногда она уходила на несколько часов, а однажды ее не было почти весь день. Об отце мама ничего не говорила, переводя разговор всякий раз на другие темы. Марина еще тогда заподозрила, что с папой не все в порядке. А когда молоденькая медсестра случайно проговорилась, что папы больше нет, что мама ушла на похороны, перед глазами свет погас, и девочка потеряла сознание. Когда она очнулась, в душе стало пусто, навалилась страшная усталость и апатия ко всему. Вернувшись и застав дочь в таком состоянии, мама все поняла, но ничего не сказала. Она просто прижалась к Марине и что-то шептала, заливая ее лицо слезами. Марина тогда не плакала.

Она заплакала позже, когда впервые после больнице попала на могилу к отцу. В тот момент мама зачем-то отошла и оставила дочь одну. Марина видела перед собой холм, усыпанный венками, фотографию папы. Он смотрел на мир с легкой ироничной улыбкой, доброй и теплой. Марине вдруг стало так больно, одиноко. Она вспомнила, что за то время, что она провела в больнице, никто из ее подруг не приходил в гости, даже на звонки не отвечал, а если и брали трубку, то разговор длился буквально несколько секунд. Все как-то разом оказались очень заняты. Марина была никому не нужна. Конечно, мало приятного иметь подругой инвалида с поломанными ногами и сотрясением мозга. Придется сидеть возле нее, словно прикованной, выслушивать жалобы, вместо того, чтобы весело и беззаботно жить в этом мире. А самым обидным было то, что Марину просто вычеркнули из своей жизни. Девочка тогда едва дошла до машины. Домой ее уже занес на руках сосед. С тех пор девочка боялась, что не сможет стать обычным, нужным человеком, который нужен в этом мире многим, а не только маме. А если с мамой что-то случится? Кто тогда будет за ней ухаживать, помогать, кормить? Жить было страшно. Мама, конечно, молодец. Она делала все, чтобы дочка не чувствовала себя ущербной, но этого было мало. Мама не могла помочь своему ребенку избавиться от страха за свое будущее, от обиды на подруг.

А потом появился Дмитрий Иванович, они переехали в центр, и там Марина встретила Сашу и его папу, дядю Андрея. После нескольких месяцев одиночества, общение с этим вредным, несдержанным, раздражительным, взрывным, но добрым, сильным, смелым и таким же одиноким, как она, мальчиком было просто подарком. Марина сразу почувствовала в нем родственную душу. Она не знала, что он к ней чувствует, почему временами ведет себя, как полный дурак, но понимала: это не со зла. Просто иногда ему плохо, и ему нужен, очень нужен друг, который сможет поддержать в такие минуты. Но самое главное: Саша упорно не замечал ни болезнь своей подруги, ни ее инвалидную коляску. Хотелось верить, что для него такие мелочи не имели никакого значения. Он видел только саму Марину, ее характер, ее душу. Когда девочка так думала, мир снова преображался, становился добрым, ярким, открытым. Очень хочется, чтобы эта сказка не заканчивалась никогда, даже когда они вернутся. Марине очень хотелось верить в чудо, но, даже если его не произойдет, пусть Саша никогда не оставит девочку-инвалида.

Снова стало страшно и больно. Скрипучий голос в голове что-то шептал о сказочном мире. Ноги стали ватными. Еще немного, и Марина рухнет на землю.

– Маринка, держись, не сдавайся! – знакомый голос Саши прорвался сквозь скрип чужака.

В нем было столько силы, что девочка не смогла сдаться и упасть. Она упрямо подняла голову, посмотрела перед собой.

В нескольких десятках шагов перед ними стоял странный уродец с большой головой, одетый в какие-то лохмотья. Он пристально смотрел на детей. Марина вдруг поняла, что это и есть контролер, который проник к ней в голову и сулил золотые горы. В девочке вдруг проснулась такая ярость, желание защитить, отстоять себя и своего друга, что она совсем забыла о ногах. Она еще не могла повернуть голову, чтобы посмотреть, как там Саша, но вдруг почувствовала, что его ладонь коснулась ее руки. В тот миг словно разряд тока пронзил ее. Их тела будто объединились, сердца застучали в унисон, кровь горячей волной прокатилась по венам и артериям, а навстречу пси-волне, излучаемой мутантом, поднялся мощный щит. Этот щит не только отразил нападение, но и ударил в ответ.

Контролер испугался. Внезапно на него обрушилась его же сила, усиленная десятикратно этими маленькими существами. Это была не темная пси-атака. Волна была настолько яркой, словно концентрированный солнечный луч, что невозможно было от него ни уйти, ни защититься. Мутант еще никогда не встречал противника, равного себе по силе. С другими контролерами он практически не пересекался. Каждый из них имел свою территорию и не заползал в чужие владения. Даже химера часто сходила со своей тропы, унюхав контролера. Остальные мутанты служили для него либо едой, либо слугами. Эти людишки тоже должны были сначала послужить, а потом быть съеденными, но что-то пошло не так. Вместо покорности, растерянности, страха, контролер вдруг почувствовал не просто яростное сопротивление. Ему показалось, что не он – ему выжигают мозг. Чтобы сохранить хоть часть своей ущербной личности, мутант начал понемногу отступать, продолжая атаковать неожиданного противника пси-атаками. Быстро бегать он не мог, но надеялся на время сдержать подростков.

Его попытки оборвал Бос. Собака резко сорвалась с места и в считанные секунды обрушилась на псионика, перекусив тому горло. Контролер только и успел, что вскинуть руки и пробормотать что-то непонятное.

Когда он упал, шум в головах детей прекратился, они вздохнули с облегчением. Саша подошел вплотную к Марине и спросил:

– Ты как?

– По сравнению с контролером – хорошо, – еще слабо, но уже с улыбкой ответила девочка. – А могло быть хуже.

– Могло. Думаю, если бы не Бос, точно могло. Ладно, идем. С ногами все в порядке?

Марина только кивнула. Предательская дрожь ушла без следа.

– А почему ты говорил про водку, когда почувствовал контролера? – спросила девочка, когда они продолжили путь. – И кто такие эти контролеры?

– Контролер, наравне с химерой, является самым опасным мутантом зоны, – ответил Саша. – Он очень сильный псионик, или телепат, называй как хочешь. Контролер умеет подчинить себе жертву, сделать из нее раба, еду или зомби. В последнем случае он просто выжигает человеку мозг. А водка помогает нейтрализовать ментальное воздействие контролера на сознание. В состоянии алкогольного опьянения и без контролера можно зеленых чертиков увидеть, а это ему очень мешает.

– Тоже в книжке прочитал?

– Ага, в ней.

Они поравнялись с Босом. Пес стоял на ногах твердо и уверенно, словно атака псионика его вообще не коснулась. Он даже никак не отреагировал на Маринино поглаживание, просто пошел вперед легко и слегка настороженно. Дети, пожав плечами, двинулись следом.

– Наш Бос какой-то странный, не находишь? – спросила Марина, когда они уже отмахали от стычки с контролером на порядочное расстояние.

– Я заметил, – подтвердил Саша, – но пока не могу найти этому объяснение. Ни в игре, ни в книгах ни с чем подобным я не сталкивался. На мутанта он не похож. Биоробот? Вряд ли.

– Может, новое поколение мутантов? Добрых, неопасных.

Саша даже рассмеялся:

– Скажешь такое! Неопасных. Мутанты неопасными не бывают в принципе. Нет, Маринка, здесь что-то другое.

Тихое рычание Боса прервало разговор. Дети посмотрели на пса. Тот остановился, смотрел на них с неодобрением, даже укором. Саша понял этот взгляд и сказал:

– Мы немного забылись. Идем, словно на Большой земле по бульвару. Давай продолжим разговор на привале?

Марина кивнула. И впрямь, расслабились. Нельзя так.

Дальше шли молча. Каждый контролировал свой сектор. Несколько раз где-то далеко слышались выстрелы и вой слепых собак. Иногда эхо доносило из руин ворчание. Тогда Бос замирал, вслушивался в пространство. Саша с Мариной занимали круговую оборону. Один раз кто-то огромный прошел буквально в нескольких десятках шагов от них, разрушая до фундамента и так разрушенные здания, но разглядеть великана в облаке пыли было невозможно.

Как и когда они вышли в пригород, подростки так и не поняли. Многоэтажный город закончился как-то враз, уступив место полосе одноэтажных построек, практически не тронутых катастрофой. Вдалеке чернел лес. Бос вел подростков одному ему ведомыми тропками, обходя дворы или проходя их насквозь. Во дворе одного такого дома пес остановился, прислушался к чему-то, а потом просто лег возле порога и принялся ждать. Ничего не понимая, подростки устроились рядом, настороженно всматриваясь в окрестности.

– Чего это он? – спросила Марина, с недоумением глядя на собаку.

– Может, мы уже добрались до схрона, – Саша тоже был озадачен поведением их четвероногого проводника.

– Сомневаюсь. Если бы мы добрались до схрона, Бос, скорее всего, дал бы понять, где он.

– Согласен. Возможно, он просто чего-то ждет.

– Или кого-то. Чего гадать? Давай тоже подождем. Да и ноги немного гудят.

– Может, перекусим? – предложил Саша, но Марина только отрицательно покачала головой:

– Знаешь, после встречи с контролером есть, почему-то, совсем не хочется. Не очень приятно, когда какая-то тварь залазит тебе в голову и ковыряется там, словно у себя в шкафу. Противно.

– От этого никуда не деться. Мы еще легко отделались. Обычно после таких вот процедур человек становится похож на овощ. Я в книге о таком читал. Но про то, чтобы без оружия победить – ни разу написано не было. То ли контролер попался слабый, то ли Бос наш не так прост – не знаю.

– Дело не в Босе, – послышалось вдруг совсем рядом. Голос показался знакомым.

Изготовив оружие, дети вскочили и начали осматриваться по сторонам.

– Вы оружие-то уберите, – посоветовал другой, женский голос.

– Кто вы? – напряженным голосом спросил Саша, не опуская автомат.

– Свои, – последовал лаконичный ответ.

Дети посмотрели на Боса. Тот лежал, как ни в чем не бывало, и даже не смотрел в сторону говорящих. На чужих он отреагировал бы иначе.

Из-за угла дома появились Кинолог и Аля. Они держали оружие опущенным, демонстрировали подросткам пустые руки, даже улыбались, мол, мы вам доверяем, а вы? Саше и Марине, почему-то, стало стыдно. Они опустили автоматы, шагнули вперед, скрывая смущение.

– Что ж, неплохо, – похвалил их Кинолог. – В Зоне так и нужно себя вести, но не со всеми. Иногда людям нужно доверять.

– Мы не думали, что встретим вас здесь, – сказал Саша. – Там, в городе, вы говорили, что мы должны самостоятельно добраться до второго схрона, где будет ждать следующее задание.

– Правильно. Это в том случае, если мы не встретимся раньше. Вы уже настолько освоились, что на нас просто не рассчитывали, так?

Саша зачем-то просто пожал плечами.

– К сожалению, во второй наш схрон мы отвести вас сейчас не можем, он занят. Твои вещи, Саша, у меня, отдам после разговора. Водку даже не проси, мал еще.

– А если опять контролер?

– Но вы же и без водки справились, верно? А алкоголь вреден для детского организма.

– Алкоголь в малых дозах безвреден в любом количестве.

– Смешно, – губы Кинолога тронула едва заметная улыбка. – Но запомни раз и навсегда: даже на Большой земле алкоголики живут недолго и несчастливо, а уж в Зоне и подавно, так что не стоит злоупотреблять этим изобретением человечества.

– Давайте продолжим разговор внутри, – предложила Аля, переступая порог брошенного дома.

Марина нерешительно посмотрела на своего друга. Саша, поняв ее по-своему, взял ее за руку и повел за собой. Кинолог улыбнулся им в след, но эту улыбку никто не увидел. Он последним вошел в строение. Бос остался тащить службу.

Комната, куда они попали через веранду, была небольшой. Деревянный стол, несколько старых стульев, широкая длинная лавка под стеной напротив, большая печь в дальнем углу – вот все убранство. Дощатый пол был покрыт слоем пыли. Чувствовалось, что здесь долго никто не жил. Аля жестом пригласила детей сесть за стол, а сама, достав спиртовку, стала готовить чай.

– Ну, рассказывайте, где гуляли, что видели, – предложил Кинолог, устраиваясь напротив детей.

Марину не надо было уговаривать дважды. Она красочно, во всех подробностях, пересказала свои приключения. Саша лишь иногда вносил некоторые детали, дополняя рассказ подруги. Не смотря ни на что, он все-таки относился к сталкерам с некоторым недоверием. Почему – паренек не мог объяснить. Аля разлила чай по кружкам, поставила на стол бутерброды и присела рядом. Когда, прихлебывая напиток и закусывая бутербродами, Марина закончила рассказ, Кинолог некоторое время молчал, а потом спросил, обращаясь к Саше:

– А ведь тебя все время что-то смущает, так?

Тот кивнул.

– Тогда говори, не теряй времени.

Мальчик сделал несколько глотков и, наконец, решился:

– Вы наши проводники, а сами бросили нас в схроне, оставив на собаку. Как так?

– А я и не говорил, что мы лично вас поведем по Зоне. Я сказал, что получил заказ на вас, но кто выполнит это задание – не говорил. Тут все честно. А Бос проводник неплохой, и в этом ты уже смог убедиться, разве не так?

– Так. Тогда еще один вопрос: кто такой Бос?

– Овчарка, это же очевидно.

– Извините, Кинолог, но такой ответ меня не устраивает.

– Во-первых, ты знаешь, что в Зоне все ко всем обращаются на «ты», так что не ломай традицию, а, во-вторых, задай более развернутый вопрос.

– Я видел, что в бою с химерой передняя лапа вдруг превратилась в клешню излома, но такого с собакой не может быть. А потом была атака контролера, и Бос не только выжил. Он уничтожил мутанта, что самое странное. Я уже молчу про регенерацию тканей, какая может быть только у мутантов. Согласись, что все это более чем странно.

– В этом нет ничего странного, – вмешалась вдруг Аля. – Мы подобрали Боса еще щенком сразу после катастрофы, недалеко от эпицентра. Этим и объясняются все странности в его поведении. Он не мутант, поверь мне. Бос так же спокойно выходит из Зоны и живет за Периметром, как и любой нормальный живой организм. А что касается контролера, то эту тварь уничтожил не Бос. Он просто добил его.

– Кто же тогда убил мутанта, тетя Аля? – спросила Марина, которую этот разговор тоже очень интересовал.

– Просто Аля и на «ты», договорились?

– Вы…ты не ответила.

– А вы сами не догадались? – Кинолог улыбнулся, и его улыбка была теплой и открытой.

Подростки помотали головами.

– Да вы и убили его.

Сказать, что подростки были поражены – значит не сказать ничего. Саша вначале настолько растерялся, что даже поверил в слова сталкера, но потом сомнения снова зашевелились в голове.

– Что-то ты не то говоришь, Кинолог, – взгляд паренька снова стал колючим. – Такого не бывает, в книгах о таком не пишут.

– Не пишут, – согласился сталкер. – Но ведь и наш мир отличается от вашего, не так ли? А в Зоне все бывает. Особенно, если этот мир создан для…

Он замолчал на полуслове. На руке пискнул КПК. Прочитав сообщение, Кинолог нахмурился и уже совершенно другим голосом сказал:

– Вот что, бродяги-сталкеры, нам с Алей нужно уходить. Двое людей попали в беду и нуждаются в нашей помощи. Саша, тебе придется поверить мне на слово: мы с Алей не желаем вам зла. Давай перенесем разговор на другое время. Держи свои артефакты и боеприпасы, они вам пригодятся. Еще возьми ПНВ, на всякий случай. Надеюсь, с ним разберешься сам, там ничего военного нет. А теперь слушайте.

Бос поведет вас по тропинке через Черный Лес к дому Бабы Яги. Там вы получите следующие инструкции. Советую вам смотреть в оба глаза: тропа усеяна аномалиями, и даже Бос не всегда успевает вовремя на них отреагировать. Постарайтесь найти «мамины бусы», этот артефакт вам пригодится в будущем. Все, старушке привет.

Сталкеры быстро и бесшумно исчезли. Когда подростки выбежали следом, их и след простыл. Бос при этом с невозмутимым видом продолжал нести службу.

Саша растерянно посмотрел на подругу. Такого поворота событий он, если честно, не ожидал. В душу снова закралась тревога. Марина тоже была не в своей тарелке. Стремительный демарш сталкеров ее просто обескуражил, но еще больше ее терзал один вопрос:

– Саша, а что такое «мамины бусы»?

Глава 13

Ольга и Андрей не дождались проводников. Они позавтракали, привели себя в порядок и самостоятельно выбрались из схрона. Куда идти дальше, никто из них не знал. Кинолог удалил маршрут детей, а нового маршрута не дал. Было похоже на то, что их просто бросили.

– Н-да, – только и смог сказать Андрей, оглядываясь и держа оружие наготове. – Хороши же наши проводники: слиняли по-английски, ни записки, ни подсказки какой.

– Что же нам дальше делать? – в голосе женщины угадывались нотки легкой паники.

– Разберемся.

Андрею не хотелось сознаваться даже самому себе, что он растерян, и довольно сильно. Как угадать пути-направления, если в виртуальном мире висели вечные сумерки, а солнце отсутствовало напрочь? Даже не сориентируешься.

– Андрей, может, стоит вернуться в схрон? – предложила Ольга. – Подождем еще немного, мало ли что задержало сталкеров?

– Ну, хорошо.

Они вернулись под землю, не забыв запечатать вход. При их появлении лампочка зажглась сама собой. Странно, подумал Андрей, ведь никаких датчиков он не обнаружил.

Он устроился возле ящика, отобрал у Ольги ее автомат, и принялся чистить оружие. Женщина, устроившись на кровати, наблюдала за спутником.

– Где ты научился обращаться с оружием? – спросила она.

Андрей ничего не ответил, просто посмотрел на нее, не отрываясь от работы.

– Извини, глупый вопрос, – Ольга обхватила себя руками за плечи, словно ей было холодно.

Прокофьев прекрасно понимал ее состояние. Сам он чувствовал себя не лучше. Чтобы как-то отвлечься от хмурых мыслей, он попросил:

– Расскажи о себе.

– Да особо и рассказывать-то нечего, – пожала плечами женщина. – Росла как все, жила как все. Закончила школу, потом – институт. Я по образованию экономист. В институте познакомилась с мужем. Знаешь, я очень люблю его, даже сейчас. Ну вот. На третьем курсе вышла замуж, через два года родилась Маришка. Славик, муж мой покойный, к тому времени уже организовал небольшую мастерскую по ремонту машин, работал с утра до ночи, так что на жизнь нам хватало. Потом дела пошли хуже. Я после декрета работала на предприятии бухгалтером. Предыдущий бухгалтер оказалась нечиста на руку, много денег ушло непонятно куда. Обычная история. Мы пытались сначала нормально поговорить с этим человеком, потом подали в суд. Тяжба длилась долго, много денег ушло на адвокатов, но толку не было. Славик был вынужден сократить число рабочих, сам, как прежде, взял в руки инструменты. Мы уже понемногу начали выходить на прежний уровень, как случилась эта авария, – Ольга надолго замолчала.

Андрей боялся нарушить тишину словами. Он только упорнее чистил автомат, давая спутнице время собраться с мыслями и разобраться с собой. Через несколько минут Ольга снова заговорила:

– Водителя-дальнобойщика я могу понять. Он отец двух детей, сутками за рулем, устал, заснул, только не легче мне от этого. Да и его семье тоже. Ведь его посадили, а кто кормить детей будет, на ноги ставить? Я разговаривала с его женой. Хорошая женщина, все понимает. Приходила с мужем извиняться, а в глазах такая тоска…Спрашивала, чем может помочь Маришке. В общем, фирму мужа мне пришлось продать, много денег ушло на лечение. Я уже думала выходить на работу, благо подружка похлопотала в своей фирме, повезла Маринку на могилу к мужу, а потом у нее ноги отказали. Доктор Антонов, зав отделением в Виннице, сказал, что такое заболевание можно вылечить, но лечение будет длительным, а результат не гарантирован. Он дал наши данные Дмитрию Иванович. Так мы с Маришкой оказались в центре, – Ольга улыбнулась. – А что ты расскажешь о себе?

– У меня дела обстоят и лучше, и хуже, – махнул рукой Андрей. – Лучше в плане бизнеса. Слышала ведь о моем предприятии, правда? Планы были – как у Наполеона. Мы заключили на днях очень выгодный контракт, такие перспективы открываются, что даже дух захватывает! – его голос стал мечтательным, но Андрей тут же спохватился. – Извини, забылся. Вот только с сыном проблемы. После смерти жены у меня с каждым годом времени на ребенка оставалось все меньше и меньше. Я нанял для него лучших нянек, устроил в элитную школу, давал все, что мог дать, но толку…

Андрей честно и открыто рассказывал, как начал терять сына, но все успокаивал себя тем, что, мол, перерастет, все наладится, вот сейчас последний контракт – и все, отдохнет несколько месяцев, займется сыном. Но за этим контрактом был следующий, потом еще один, еще, и так до бесконечности. Пока не грянул гром. Вот тогда Андрей и обратился за помощью к детским психологам. Один из них побеседовал с мальчиком, а потом посоветовал обратиться к доктору Симонову.

– Вот такая вот история, – подытожил Андрей.

Он закончил работать с оружием, вернул один автомат Ольге, осмотрел стеллаж. Ольга исподволь наблюдала за ним, словно заново оценивала своего спутника.

– Вот что, Ольга, – сказал, наконец, Андрей. – Ждать больше не будем. Берем боеприпасы, воду, сухпаи, и идем.

– Куда?

– Сориентируемся по дороге. Сил нет больше сидеть в этом бункере. Бездействие угнетает.

– А сталкеры не обидятся за то, что мы их ограбим?

– Будем решать проблемы по мере их поступления. Все, уходим.

Побросав в рюкзаки все необходимое, они покинули схрон. Лампочка погасла сама собой.

– Поиграем в «S.T.A.L.K.E.R.» по-настоящему, – бодрясь, сказал Андрей. – Дистанция пять шагов. Пошли.

Поминутно глядя на КПК, Андрей первым двинулся в обход большой кучи битого камня, перегородившей дорогу. Где-то в стороне подвывали слепые собаки. Казалось, что вой понемногу приближался к людям. Андрей пока не обращал на него внимания. Слепыши были довольно далеко, КПК их пока не ловил. Зато аномалий становилось с каждым шагом все больше. Не доверяя компьютеру, Андрей проверял подозрительные участки с помощью щебенки. Скорость продвижения снизилась до минимума. Обходя очередную аномалию, Андрей снова взглянул на КПК и замер. Ольга тут же остановилась. Экран КПК показывал наличие небольшой стаи собак буквально в пятидесяти метрах от них. Нужно было срочно искать укрытие.

Андрей жестом показал спутнице на полуразрушенный магазин и стал осторожно подходить к нему. Опыта хождения по Зоне он не имел, внимание было рассеяно сразу на несколько объектов, поэтому он не заметил небольшое мерцание, расположенное у самого входа в магазин, а когда сообразил – было уже поздно. Неизвестная аномалия разорвалась гулким хлопком, оглушив и отбросив Андрея ударной волной на пару метров, не причинив, впрочем, никакого вреда. А потом вдруг потянула к себе воздух с настырностью мощного пылесоса. Андрея начало засасывать в эпицентр взрыва. Ольга не растерялась. Она быстро отцепила один конец ремня от автомата и бросила его спутнику. Не смотря на разницу в весе, ей удалось оттащить его на безопасное расстояние.

Отдышаться они не успели. Вой приблизился. Вскоре в соседних руинах показались собаки.

– В магазин! – крикнул Андрей и первым сиганул в окно.

Ольга не отставала.

Помещение было небольшим. Дверь забаррикадировала бушующая аномалия, а два окна представляли удобную для обороны позицию. Быстро сориентировавшись, спутники заняли оборону и стали ждать. Они хотели подпустить мутантов вплотную, чтобы не расходовать зря боеприпасы. Вдруг Ольга, прислушавшись к чему-то, спросила:

– Слышишь?

Андрей кивнул. Ему тоже показалось, что где-то недалеко разговаривало двое детей. Их голоса показались до боли знакомы.

– Это они, – Ольга засуетилась возле окна. – Они идут сюда.

– Их нужно предупредить, – Андрей не стал больше ждать и открыл огонь по ближайшей собаке.

Короткая очередь вышибла фонтаны крови из тела слепыша, и мутант с визгом рухнул на асфальт. Стая бросилась в атаку. Некоторые из собак пытались пробиться через аномалию. Одну из них швырнуло в дверной проем с такой силой, что, пролетев через все здание, она, не издав ни единого звука, впечаталась в стену и плоской лепешкой осталась висеть на ней. Из-за двери было слышно только хруст костей и звонкие шлепки мяса о стены.

Остальные слепыши с остервенением бросались на окна. Люди выбивали их одного за другим, пока атака не захлебнулась. Андрей осторожно выглянул на улицу. Возле стен магазина лежало около десятка мертвых тел, еще несколько остались на стенах в виде кровавых обоев. Остатки стаи исчезли в руинах.

– Ушли? – тихо спросила Ольга.

– Ты про кого? – не понял Андрей, только сейчас сообразив, что больше не слышит голоса детей.

– Про собак.

– Не знаю, но в любом случае нам нужно уходить. На запах свежей крови скоро соберутся гости.

Они осторожно выбрались через окна, с опаской оглядываясь то на дверь, то на руины. Аномалия, собрав щедрый урожай, понемногу успокаивалась. Ветер почти стих, неяркое мерцание снова появилось на пороге магазина. Осторожно ступая по заваленному мусором асфальту, люди двинулись в ту сторону, откуда, как им казалось, доносились голоса детей.

– Я их не слышу, – напряженно прошептала Ольга.

– Я тоже, – Андрей старался не отвлекаться, но судьба детей была важнее всего. – Нужно понемногу ускоряться, тогда догоним.

Под ногами что-то хрустнуло. Андрей взглянул вниз и увидел непонятный предмет. Он был очень похож на небольшое яблоко, которое мерцало изнутри изумрудным светом. То, что это артефакт, было понятно сразу, но определить его Андрей не смог. Либо просто не хватало опыта, либо это было что-то новенькое в антологии артефактов. Долго гадать не было времени. Андрей поднял яблоко, положил его в рюкзак.

– Потом разберемся, – пробормотал он, снова сосредотачиваясь на дороге и КПК.

Постепенно они вышли к окраинам города. Высотные строения уступили место одноэтажным домам частного сектора. Андрей и Ольга вздохнули с некоторым облегчением. Им казалось, что ходить по городу намного тяжелее, чем по открытому пространству Зоны.

Где-то впереди послышались голоса детей. Это было настолько неожиданно, что, позабыв обо всем, взрослые бросились вперед. Но не успели они сделать и десяток шагов, голоса смолкли. Андрей почти бегом направился туда, где в последний раз слышал детей. Ольга не отставала ни на шаг. В лабиринтах частных домов они очень быстро потеряли направление. Пришлось обыскивать дом за домом. В спешке на КПК никто не смотрел. Андрей выскочил из очередного дома на улицу с противоположной стороны и замер. По улице сплошной пеленой, словно молочная река, тек густой туман. Ольга остановилась рядом и спросила:

– Куда дальше?

– Если я не ошибаюсь – туда, – Андрей показал рукой на атмосферное явление.

– Мне тоже так кажется. Идем, не стоит останавливаться.

Первой в туман шагнула теперь она. Андрей пристроился сзади, стараясь двигаться вплотную к спутнице. Туман был такой густой, что на расстоянии вытянутой руки совсем ничего не было видно.

– Стой, – тихо скомандовал Андрей.

Ольга послушно замерла. Андрей шагнул к ней, отстегнул конец автоматного ремня и пристегнул его к снаряжению женщины.

– Теперь мы точно не потеряемся, – прокомментировал он свои действия.

Ольга в ответ только кинула. Андрей не увидел этого движения. Он коснулся ладонью спины спутницы, предлагая продолжить движение. Ольга осторожно двинулась вперед.

Туман закончился так же неожиданно, как начался. Только что перед глазами было все белым-бело, и вот снова впереди показались дома, разрушенные стены, кучи битого кирпича, воронки на асфальте, брошенные машины.

Спутники замерли. Понадобилось какое-то время, чтобы убедиться в том, что они не бредят и с психикой у них все в порядке.

– Где это мы? – сдавленным голосом спросила Ольга.

Андрей оторвал взгляд от руин, посмотрел на экран своего КПК.

– Судя по всему, нас забросило почти к схрону, из которого мы сегодня уже уходили, – несколько растерянно ответил он, пытаясь вспомнить, попадал ли он в игре в подобную аномалию. Кажется, нет. – Похоже, нас угораздило попасть в аномальный туман.

– Что это за аномалия такая?

– Понятия не имею, но это сейчас не важно. Нужно возвращаться.

Он отстегнул ремень от снаряжения своей спутницы и снова укрепил его на оружии.

– Я не хочу идти через туман, – сказала Ольга, наблюдая за окрестностями.

– Я тоже, – согласился Андрей. – Пойдем другим путем. Не думаю, что дети смогут куда-то исчезнуть из Зоны. Мы все равно их найдем. Только теперь я иду первым, хорошо?

Ольга кивнула и двинулась вслед за ним. Полоса тумана стелилась сплошной стеной, не думая исчезать. Андрей для начала пошел просто параллельно туману, но, упершись в стену пятиэтажки, был вынужден отклониться. В лабиринтах руин идти согласно первоначально выбранному маршруту было очень сложно, и вскоре спутники поняли, что они очень сильно отклонились вглубь города. Координаты схрона уже давно исчезли с экрана КПК, окрестности были незнакомы. Андрей сделал несколько попыток вернуться к аномальному туману, но не смог даже приблизительно определить, в какой стороне он находится. Ольга уже заметила, что ее спутник растерян, но пока молчала. Ей было страшно за себя и детей. Она не знала, как поступить в данном случае.

– Все, отдыхаем, – сдался Андрей, выбрав для привала угол разрушенного дома.

Он первым сел на цементный пол, стянул рюкзак и начал вынимать консервы. Ольга, присев рядом, стала отрешенно наблюдать за спутником. Когда банки разогрелись, она приняла одну и стала ковырять вилкой содержимое, кажется, гречневую кашу с мясом. У Андрея тоже не было аппетита, но он заставил себя съесть все. Неизвестно, когда еще им удастся перекусить. Говорить не хотелось, пришлось бы оправдываться перед женщиной, что-то выдумывать, возможно, даже врать, а этого делать было нельзя. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей и сосредоточиться, он занялся оружием. После боя его стоило привести в порядок, почистить и смазать. Ольга сама не хотела заводить разговор, но молчать дольше было выше ее сил. Женщина дождалась, когда Андрей соберет оружие, и спросила:

– Что будем дальше делать?

– Если честно – не знаю, – сознался Андрей.

– Может, попробуем вернуться?

– Уже пробовал, Оля. Ничего не получается. Такое впечатление, что кто-то целенаправленно водит нас кругами, уводя все дальше от окраины города.

– А как же КПК?

– В том-то и дело, что компьютер в порядке, а вот назад вернуться мы не можем. Такое впечатление, что кто-то контролирует КПК и нас.

– Кинолог и Аля?

– Вряд ли, – Андрей пожал плечами. – Им-то это зачем? Они накормили нас, приютили, дали передохнуть, боеприпасами вот поделились. Думаю, дело не в них.

– Тогда остается только туман.

– Хочешь сказать, что туман каким-то образом повлиял на КПК и внес в него свои корректировки? – Ольга кивнула. – Возможно. Тогда нам остается только полагаться на свое шестое чувство и не доверять машинке.

– Андрей, давай уже идти.

– Куда?

– Все равно, лишь бы что-то делать. Бездействие сводит с ума. Я чувствую, что еще немного, и закачу тебе большую истерику. Идем, пожалуйста! Не доводи до греха.

Андрей пожал плечами:

– Идем.

Он поднялся, помог встать Ольге, забросил рюкзак за спину, поправил автомат. Затем, осмотревшись, он предложил:

– Выбирай путь.

Женщина посмотрела по сторонам и выбрала направление:

– Туда.

Они покинули место привала и вскоре исчезли среди руин. Задержись путники хотя бы на пять минут, они встретились со сталкерами, которые, пройдя сквозь стену, остановились на месте стоянки.

– Опоздали, – с сожалением констатировала Аля.

– Вижу, – Кинолог подобрал пустую консервную банку, повертел ее в руке, потом отшвырнул в сторону. – Еще теплая.

– Их нужно найти и поговорить.

– Да уж, выбираться им придется самим.

– Идем, пока они недалеко.

Аля нажала несколько кнопок на своем КПК. На экране легкой линией вырисовался петляющий среди руин маршрут путников. С каждым мгновением он становился все призрачней, словно инверсионный след самолета в синем небе. И пока он не растаял полностью, сталкеры быстрым шагом отправились в погоню.

Глава 14

– У нас, как в сказке, – сказал Симонов, глядя в упор на Макеенко. – Чем дальше, тем криминальнее.

– Не смотрите на меня так, Дмитрий Иванович, – вздохнул Юрий. – Разрабатывая «КВЕСТ», я и предположить не мог, что столкнусь с такими проблемами.

Симонов прекрасно понимал, что лучший программист Киева ни причем, и постарался унять злость. По большому счету, злиться он должен, прежде всего, на себя. Мало того, что дети гуляют по компьютерной программе неизвестно где, да еще и их родители пропали там же. Помощники Прокофьева уже звонили, выясняли, где их шеф, и не очень-то поверили в объяснения директора центра. Если дело дойдет до милиции, то заканчивать эксперимент Симонову даже в тюрьме не доведется. Ему просто не дадут этого сделать. Доктор практически не спал уже несколько дней, проводя все время в лаборатории и анализируя поступающие данные. Его команда работала в авральном режиме, стараясь не пропустить ничего, даже самой незначительной мелочи. Но сообщение Макеенка о том, что локация, в которую попали Андрей с Ольгой, закольцевалась на неопределенное время, его выбило из колеи окончательно.

– Юра, послушай, давай успокоимся и еще раз спокойно все обсудим, – предложил Симонов, постепенно приходя в норму. – Если я правильно тебя понял, по какой-то неведомой причине локация, в которую попали старшие пилигримы, замкнулась, или закольцевалась, сама на себя, так?

– Да, Дмитрий Иванович, – Макеенко кивнул. – По какой причине это произошло – я не знаю. Если исходить из наших предыдущих заключений о вмешательстве ноосферы, тогда вывод один: своими действиями пилигримы сами спровоцировали замыкание системы. Я даже не представляю себе, что нужно сделать, чтобы исправить ситуацию. Есть и другой вариант. Произошел обыкновенный глюк программы, что само по себе маловероятно. Этим сейчас занимаются ребята из моей команды.

– Необходимо ускорить проверку, Юра. Не буду говорить об уголовном аспекте нашей проблемы, надеюсь, это излишне. Сейчас самое главное вытянуть людей. Делай что хочешь, но ситуация должна быть исправлена.

– Легко вам говорить, Дмитрий Иванович, – буркнул Макеенко. – Мои ребята и так спят по три-четыре часа в сутки, скоро засыпать будут на ходу.

– Позже отдохнем, Юра.

На какое-то время зависла тишина, а потом Макеенко сказал:

– Не хотел бы подливать масла в огонь, Дмитрий Иванович, но мне кажется, что на горизонте растет прямо на глазах еще одна проблема.

Симонов откинулся на спинку кресла и уставился на помощника, словно факир на взбесившуюся вдруг кобру.

– Младшие пилигримы подошли к концу программы, но выходить из нее, кажется, не собираются.

– Не понял? – доктор почувствовал, как страх начал заползать в сердце. – Проясни ситуацию.

– Вы знаете, что в программу внедрена система самосканирования. Благодаря ей мы можем видеть ее техническое состояние и предпринимать превентивные меры.

– Что-то это не очень-то у вас получается.

– Так вот. Сканирование показало, что младшие пилигримы достигнут финала программы в ближайшее время.

– Так что же ты молчал!? – Симонов даже вскочил и возбужденно зашагал по кабинету. – Это решает одну из проблем!

– Я так не думаю, – остудил его Макеенко ровным голосом. – Они достигнут финала нашей программы, но с каждым их шагом зарождается ее продолжение, совершенно новая программа, которую, к сожалению, система самосканирования пока не то, что не сканирует – она ее толком и рассмотреть-то не может. Другими словами, наши дети, словно строители дороги: сами кладут рельсы и тут же едут по ним, а вот куда они приедут – одному Богу ведомо, как и то, чем будет эта новая программа.

– Какова вероятность подтверждения твоим прогнозам?

– Да уж велика, иначе я бы не стал даже говорить об этом.

– Час от часу не легче. Как-то притормозить рождение новой программы можно? Хотя, о чем я говорю?

Симонов снова сел в кресло и на какое-то время закрыл глаза. Ему нужно было время, чтобы адекватно воспринять полученную информацию. Макеенко тоже молчал. По его лицу нельзя было прочитать ни единой эмоции. Казалось, что программист был спокоен, как удав.

Наконец, доктор, открыв глаза, спросил:

– Ты профессионал, Юра, и у тебя большой опят в твоем деле. Ответь мне, пожалуйста: что подсказывает тебе твоя интуиция и опыт?

– Если честно, то опыт ушел в подполье, – ответил Макеенко вполне искренне. – А вот интуиция пищит от радости: скоро наступит развязка, и будет она необычная, богатая на новую информацию. Я боюсь загадывать наперед, Дмитрий Иванович, но мне кажется, что форсировать события сейчас не стоит. Нет, я не говорю, что нужно сложить руки и ждать, чем же все закончится. Просто нужно продолжать делать свою работу и не упустить момент истины. Мне кажется, что, когда дети выйдут в новую программу, начнется самое интересное. Мы постараемся сделать все от нас зависящее, чтобы не пустить дело на самотек.

– Дай-то Бог, дай-то Бог… Ладно, Юра, иди, занимайся. Я скоро подойду.

Когда Макеенко ушел, Симонов достал пачку сигарет, открыл окно и закурил. Неожиданности, возникшие по ходу эксперимента, заставили его взяться за табак, слишком много душевных сил уходит на то, чтобы казаться внешне спокойным. Докурив, доктор спрятал сигареты и спустился в лабораторию. Войдя, он первым делом подошел к неподвижным пациентам, проверил параметры работы организмов. Не обнаружив никаких патологий, Симонов сел за свой компьютер, стал просматривать последние пропущенные записи. Он так углубился в работу, что лишь со второго раза услышал голос Макеенка. Помощник подзывал его к своему монитору.

– Дмитрий Иванович, они подошли к финалу нашей программы, – сообщил программист. – Смотрите.

На экране сквозь туман едва просматривалась странная изба, построенная на очень широком, в несколько метров в диаметре, высоком пне. Так называемая избушка Бабы Яги. Именно сюда должны были добраться младшие пилигримы и выйти из программы. Это произойдет, как только они войдут в избушку.

Дети осторожно шли по тропинке через лес, иногда огибая аномалии. Дважды Саша, удачно обойдя очередную ловушку, что-то поднимал с земли и клал в рюкзак. Что это было, Симонов рассмотреть не мог, как ни всматривался в экран. С каждым шагом детей напряжение нарастало. Когда до двери пилигримам осталось сделать всего несколько шагов, доктор так вцепился в спинку стула, на котором сидел Макеенко, что костяшки пальцев побелели.

Дети подошли к избушке вплотную, потоптались на пороге. Дверь открылась, и они зашли внутрь. Как только дверь захлопнулась, экран мигнул несколько раз и погас. На экране высветилась надпись: «Программа окончена».

В лаборатории повисла гробовая тишина. Все напряженно смотрели кто на экраны мониторов, кто на тела детей. Напряжение было так велико, что, казалось, воздух уплотнился, с трудом проникая в легкие.

Прошло десять минут, двадцать, но никаких изменений не происходило. Симонов понял, что ждать больше не имело смысла. Он пододвинул к себе свободный стул, стоящий рядом, устало опустился в него и спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

– И что теперь?…

– Будем ждать, – так же устало ответил Макеенко.

Симонов никак не отреагировал на его слова. Хотелось верить, что не все еще закончилось, что произойдет чудо, но все говорило об обратном. И хотя организмы пилигримов функционировали безупречно, надежда таяла с каждой секундой.

В какой-то момент в душе что-то шевельнулось. Нет, скорее это была реакция на резкое движение со стороны Макеенка. Программист выпрямился, уставился на экран, а потом на выдохе произнес:

– Есть движение.

Симонов рывком пододвинулся к нему и посмотрел в монитор. Изображение избушки в лесу было четким. Более того, создавалось впечатление, что скрытые камеры снимают ее со всех сторон, так как изображение перемещалось на триста шестьдесят градусов вокруг собственной оси. А когда на экране вновь появилась стена с дверью, изображение начало увеличиваться, пока избушка не заняла весь экран. Потом она начала раскладываться на кубики и хаотично перемещаться в воздухе, словно превращалась в небольшой торнадо. А когда скорость достигла максимума, все изображение с экрана поплыло, словно жидкая краска со стены. То, что увидели Симонов и Макеенко, потрясло их не меньше.

– Быть не может, – прошептал доктор.

– Этого я ожидал меньше всего, – подтвердил программист.

– Мы сошли с ума, Юра.

– Боюсь, что нет. Только вот почему так?…

Глава 15

– Что такое «мамины бусы»? – повторила Марина.

– Артефакт такой, – ответил Саша, все еще осматривая окрестность. – Очень ценный, между прочим. Действует по примеру бронежилета.

– Тяжелый, наверное?

– Да нет. Бусы как бусы, и весят так же. Только вот создают они защитный экран, который защищает все тело и замедляет полет пули или любого осколка. А если их несколько, тогда и бронежилета никакого не надо. В человека, который носит на себе два-три таких артефакта, можно в упор выпустить весь магазин патронов из «калаша», и тому ничего не будет, разве что отбросит немного назад да несколько синяков появится.

– Нужно их обязательно найти, – заявила Марина. – Идем?

Саша кивнул. Они вернулись в дом, забрали вещи, оружие, и вышли во двор. Бос уже поджидал их, стоя у калитки. Как только подростки вышли из дома, он направился вдоль по улице в сторону границы города.

Вокруг было относительно тихо. Не смотря на это, наученные опытом, подростки вели себя собранно и осторожно. Саша страховал свои сектора, Марина – свои. Так, не спеша, они вышли к последнему дому, за которым, после небольшого поля, чернели деревья. Вся листва с них осыпалась, устилая зеленым ковром землю. Странно, но ни одной аномалии по дороге не встретилось даже в поле. Лишь иногда в стороне дети наблюдали обглоданные останки каких-то животных, по большей части слепышей, хотя один раз попался скелет какой-то крупной твари, скорее всего, псевдогиганта, хотя Саша не был уверен. Он посмотрел на свою подругу. Марина, на удивление, смотрела кости спокойно, наверное, немного привыкла уже.

У кромки леса Бос старательно искал тропу. Для этого маленькому отряду пришлось отклониться на несколько сотен метров в сторону. Пес уверенно пошел по тропе.

Первые аномалии появились, лишь когда город скрылся за голыми стволами деревьев. Было трудно сказать, какое расстояние они прошли по тропинке, но ноги уже начинали гудеть. Бос неожиданно замер. Дети тут же повторили его маневр. Кажется, это получалось у них уже автоматически. Саша посмотрел на свой КПК. Экран выдавал наличие трех аномалий, близко расположенных друг к другу. Саша присмотрелся. «Воронка», разлегшаяся вплотную к тропе, была хорошо заметна невооруженным глазом. Нужно было очертить ее границу. Справа от нее расположилась «гравиплешь», ее тоже было хорошо видно, тут все понятно. А вот что находилось левее – не ясно. КПК не смог идентифицировать аномалию. Обойти их, не сходя с тропы, было проблематично, но отклоняться Кинолог запретил. Бос не сдвинулся ни на шаг, только вопросительно поглядывал на сопровождаемых, мол, я свою работу сделал, не тормозите, шевелитесь. Марина подошла к Саше вплотную и, выглядывая из-за его плеча, спросила:

– Что будем делать дальше?

– Нужно обозначить аномалии маркерами и найти проход между ними, – ответил тот. – Но тут возникает проблема: у нас ни болтов, ни щебенки.

– Да уж, в городе было легче.

– А я, дурак, зная, куда идем, не набрал в карманы ничего подходящего. Как маленький, честное слово.

– Перестань, Саша, оба виноваты. Я тоже не подумала об этом.

– Тебе-то откуда знать?

Марина отодвинулась и вздохнула. От нечего делать она начала вынимать магазин из автомата и ставить его на место. Обойма с легким щелчком становилась на место и легко вынималась. Металлическое пощелкивание помогало мыслить спокойно. Марина чувствовала, что подсказка где-то рядом, нужно только увидеть очевидное. Вынув обойму в очередной раз, она посмотрела на патроны. Маленькие, удобные для того, чтобы…

Саша стоял и думал. Он злился на себя за то, что не подумал о такой мелочи, как болты или щебенка, слишком уж понадеялся на животное, расслабился. Злость мешала думать, и от этого мальчик злился еще больше. Так, стоп. Прекрати эту истерику, приказал он сам себе. Самобичеванием займешься потом, на привале, а сейчас включи голову и подумай, что можно использовать в качестве маркера. Саша несколько раз глубоко вдохнул, выдохнул, приводя нервы в порядок. Кажется, помогло. Злость начала постепенно отступать, мозг заработал четче. Чтобы еще больше успокоиться, Саша начал рыться в карманах. Ничего подходящего в них не было. Ни болта, ни гайки, ни даже маленького камешка. Одни патроны. Стоп! Ну, конечно же! Патроны тоже подходят в качестве маркеров.

Саша вздохнул с облегчением. Ну вот, подумал он, стоит только перевести проблему в ранг задачи, как мозг начинает работать с четкостью компьютера. Делайте выводы, господа!

Саша оглянулся, держа в руке несколько патронов, и улыбнулся. Он нашел выход. К его удивлению, Марина протягивала ему обойму, снаряженную патронами.

– А мы не так уж плохо работаем в команде, – подметил Саша и даже слегка приобнял ее. По телу снова прокатилась горячая волна, заставившая сердце стучаться сильнее, а дышать чаще. – Тоже догадалась?

– Ага, – просто ответила Марина. – Спокойно подумала и догадалась. Но у тебя это получилось быстрее.

Она как-то странно посмотрела на своего спутника, что Саша отстранился на «пионерское» расстояние. Его лицо стало пунцовым, словно он совершил что-то постыдное. Чтобы скрыть смущение, паренек стал вынимать патроны из кармана и пересчитывать их. Марина какое-то время наблюдала за ним, а потом вдруг подошла и поцеловала в щеку. Патроны из рук подростка чуть не вывалились на ковер из листьев.

– Это за догадливость, – просто сказала Марина. Казалось, собственный поступок ее ни сколько не смутил.

– Вот еще, – растерянно пробормотал Саша. – Ты тоже догадалась, так что же, тебя тоже целовать?

– Попробуй, я не кусаюсь.

Саша смутился еще больше. Он столько раз хвастался в школе перед одноклассниками о своих мнимых победах на фронте любви, а вот в реальной ситуации растерялся, как первоклассник.

Его спас Бос. Пес недовольно заворчал, мол, хватит мелодрам, займитесь делом. Саша поспешно отошел к нему, а Марина тихонько вздохнула. Какие же они все-таки глупые, эти мальчишки!

Саша тем временем, уняв кое-как волнение, присматривался к аномалиям, примеряясь, как лучше всего их обозначить. И при этом патроны тратить экономно. Кто знает, что ждет их в будущем. Саша поравнялся с Босом, прикинул, как лучше бросить маркер. Для начала он обкидал «воронку», обозначая границу аномалии. Один из запущенных патронов зацепил ее край и с убойной скоростью улетел куда-то дальше. Саша на всякий случай пригнулся и жестом приказал Марине сделать то же самое. Мало ли куда пуля-дура полетит в следующий раз. На «гравиплешь» ушло немного больше патронов. Саше не сразу удалось обозначить границу аномалии, так что несколько патронов угодило в эпицентр. В лесной тишине взрывы спрессованного пороха прозвучали, как разрывы гранаты. Подростки были вынуждены присесть.

– А почему пули никуда не улетели? – спросила Марина шепотом после первого взрыва.

– Потому что «гравиплешь» втягивает в себя и спрессовывает все, что в нее попадает. Там такая мощная гравитация, что даже танк превратится в тонкий железный блин толщиной в несколько сантиметров, – пояснил Саша.

Наконец, границы были промаркированы. Осталась неизвестная аномалия. Саша бросил несколько патронов, с каждым разом увеличивая дистанцию от «воронки», но ничего не происходило. То есть, совершенно ничего. Патроны падали в листву, не претерпевая никаких изменений. КПК показывал, что маркеры падают в самый эпицентр аномалии, но глаза говорили: врет машинка. Чтобы не рисковать напрасно, Саша выбрал видимую опасность. Он примерился, как будет проходить между «воронкой» и «гравиплешью», мысленно представил себе маршрут, а потом повернул голову к Марине, притянул к себе пса, который не сопротивлялся, и сказал:

– Я пойду первым, потом ты, Бос пойдет последним. Идете по моим следам. Ни полшага в сторону, иначе засосет в аномалию. Что бы ни случилось в этот момент – не отвлекаться. Ясно?

Марина кивнула. Бос, казалось, тоже мотнул головой, мол, понял, не дурак. В другой ситуации Саша, наверное, очень удивился бы, но не сейчас. Он полностью сосредоточился на маршруте, стараясь выбросить из головы все лишнее.

Саша встал, поправил рюкзак, забросил автомат поудобнее за спину, сделал первый шаг. Адреналин волной прокатился по венам, дыхание сбилось, сердце заработало с удвоенной скоростью. Саша осторожно, шаг за шагом, приблизился к аномалиям. КПК начал вибрировать с удвоенной скоростью. Глядя на компьютер и под ноги одновременно, паренек ступил в опасную зону и тут же почувствовал, как невидимая сила потянула его влево в сторону и вправо к земле. Пока что терпимо. Саша много играл в компьютерную игрушку, несколько раз попадал в подобные переделки, но даже представить себе не мог, как это, находиться меж двух аномалий. Чем дальше он проходил вдоль аномальных границ, тем сильнее чувствовал их возмущение и воздействие. В какой-то момент его качнуло в сторону «воронки», но он смог устоять и сделать следующий шаг. Воздействие стало уменьшаться, а еще через несколько шагов сошло на нет. Саша прошагал еще несколько метров, потом вздохнул с облегчением: воздействия аномалий он больше не чувствовал. Вытерев пот со лба, он крикнул:

– Марина, идешь след в след. Я подкорректирую в средине маршрута. Главное не пугайся: на стыке границ аномалии хоть и хватают, но не сильно, ты пройдешь.

– Хорошо, Саша, – лицо девочки было сосредоточенно, но, не смотря на это, все равно угадывалось, с каким облегчением она произнесла эти слова. Будь Саша немного старше и опытнее, голос подруги сказал бы ему о многом.

Чем больше Марина углублялась в скопление аномалий, тем тревожнее становилось Саше. Ему казалось, что пройти самому гораздо легче, чем наблюдать, как это делает подруга. Он внимательно следил за каждым ее шагом, иногда корректируя, иногда успокаивая. Краем глаза подросток даже заметил, как шевелятся в неведомой аномалии брошенные патроны, сползаясь вместе, но был слишком занят, чтобы придавать этому значение. Он вздохнул свободно, лишь ухватив своей рукой ее ладонь и притянув к себе. То ли рывок оказался слишком сильным, то ли Марина сама поспешила навстречу, но оба подростка вдруг оказались в объятиях друг друга. Они стояли, прижавшись, слушая биение своих сердец и учащенное дыхание. Казалось, что весь мир замер. Сашу снова накрыло неизвестное доселе чувство, а Марине, впервые оказавшейся на груди своего сверстника, не хотелось двигаться вообще, словно некая нега разлилась по всему телу. Наверное, побочное действие аномалий, или Зоны. Девочка была готова вечность стоять вот так и слушать тишину.

Которую самым бессовестным образом прервал Бос. Он зарычал и оскалил зубы. Дети тут же отодвинулись, стараясь не смотреть друг другу в глаза. Они еще сами не поняли, как такое могло произойти и что, собственно, случилось. Бос, засранец, мог бы тактичнее напомнить о себе, подумал Саша. Деликатно кашлянуть, например, или каким другим способом. Марина еще переживала произошедшее, но тревожное рычание пса отодвинули все мысли на задний план. Саша, услышав необычные интонации в рычании собаки, тут же собрался. Не время распускать сопли.

А Бос рычал не зря. КПК засек какое-то движение. Судя по показаниям прибора, к ним двигалось существо внушительных размеров и двухметрового роста. Что это было за создание, Саша не мог определить. Он посмотрел в ту сторону, куда с угрозой рычал пес.

– Бос, давай скорее, – не то попросила, не то приказала Марина и стала махать рукой.

Бос оглянулся, а потом стал медленно отступать. Саша пригляделся внимательней. В нескольких метрах правее собаки воздух немного деформировался, словно камуфляж хищника из старого американского фильма про инопланетян-охотников, и на ковре из листьев проявились огромные следы. Такой маскировкой обладал только один мутант Зоны: кровосос. Эта огромная тварь имела на морде пучок щупалец, которыми она присасывалась к жертве и в считанные секунды выпивала из нее всю жидкость, превращая тело в мумию. Охотясь, кровосос обычно впадал в состояние невидимости, что делало охоту практически всегда удачной, а сопротивление – бессмысленным. Вот только перед нападением кровососы обычно рычали, стараясь окончательно деморализовать будущую жертву, а этот экземпляр, почему-то, атаковал совершенно беззвучно.

Все эти мысли пронеслись в голове Саши и исчезли стремительно, словно молния. Чтобы помочь Босу и отвлечь мутанта, он припал на одно колено, взял колебания воздуха на мушку, плавно выжал спуск. Короткая очередь из нескольких патронов пролетела сквозь «воронку», которая немного отклонила ее, но попала не в тело, а в конечность кровососа. Тот взревел и бросился вперед. Тем временем Бос с трудом успел проскочить опасный участок и теперь стоял рядом с Сашей, все еще скаля зубы. Марина, едва пес оказался в безопасности, поддержала огнем своего друга. Она интуитивно почувствовала, почему Саша не может прицельно поразить монстра, поэтому сместилась немного в сторону. Теперь они попадали намного чаще, хотя и не причиняли кровососу существенного вреда. Не смотря на это, их огня хватило на то, чтобы мутант потерял режим невидимости за счет усиленной регенерации тканей. Как только подростки его увидели, они содрогнулись от страха и отвращения. Такого исчадия ада они не видели даже в самых страшных своих кошмарах. Огромное, состоявшее, казалось, из одних мышц и сухожилий, тело было покрыто гноящимися ранами. Длинные руки с мощными когтями на длинных пальцах, словно весла, загребали воздух перед собой. Лысая бугристая голова, большие глаза, пучок щупалец, извивающихся на нижней части лица – все это вместе взятое ввергало не просто в ужас. Подростки буквально оцепенели, глядя, как кровосос быстро и уверенно продвигается по их следам между аномалий. У Марины отнялись ноги от страха. Девочка плюхнулась на землю, продолжая смотреть на мутанта во все глаза. Саша выглядел не лучше. Бос, понимая, что от людей помощи ждать не приходится, выдвинулся вперед, готовясь к схватке. Саша был растерян настолько, что не мог заставить себя нажать на спуск. Палец одеревенел, словно контролер снова взял сознание паренька под свой контроль.

Дело, как ни странно, спасла Марина. Она видела, как кровосос подошел к самой опасной точке, и вдруг отчаянно начала стрелять. Длинная очередь задрала ствол к верху, так что только часть пуль попала в цель. Свинец ударил мутанта в правый бок, практически развернул его на месте. При этом кровосос потерял на мгновение устойчивость, его повело в сторону «воронки». Аномалия не стала ждать повторного приглашения. К тому времени, как патроны в магазине «Узи» закончились, монстра уже поволокло по кругу и стало разрывать на части. Наконец опомнившись, Саша подхватил под мышки подругу и оттащил ее подальше от разрядившейся аномалии. Всего через несколько секунд все было кончено. Часть разорванного тела приняла в себя «воронка», частью она поделилась с «гравиплешью», которая поблагодарила смачным шипящим грохотом, а несколько кусков достались их неизвестной подруге.

Когда буйство аномалии закончилось, Саша присел перед Мариной и спросил:

– Сильно испугалась?

Девочка только кивнула в ответ. Язык почему-то отказывался работать. Саша снял рюкзак, достал бутылку воды, протянул подруге:

– Вот, выпей, это поможет.

Он помог девочке напиться и внимательно посмотрел на нее.

– У тебя все в порядке? – спросил Саша, чувствуя беспокойство.

– Ноги, – едва слышно прошептала Марина. – Они снова не ходят.

Этого только не хватало, подумал Саша, но тут же стал соображать, как быть дальше. Если верить сталкерам, до избушки Бабы Яги осталось совсем немного, и они вдвоем с Босом могли бы донести туда девочку, но аномалии по дороге никто не отменял, а Бос определял их, как никто другой. Так что придется нести Маринку ему, при этом еще поглядывать по сторонам, а если надо – то и стрелять. Ситуация.

Бос заворчал. Саша посмотрел на него:

– Что?

Пес повернул голову в стороны разрядившихся аномалий. «Воронка» и «гравиплешь», насытившись, снова задремали, а вот их подруга проснулась. На глазах у детей куски кровососа поднялись в воздух и зависли. К ним стали подтягиваться патроны, которые Саша не очень удачно бросил, пытаясь проявить аномалию. Когда метал и плоть соединились, их вдруг окутал яркий шар холодного огня. Он начал набирать обороты, раскручиваясь вокруг своей оси и издавая при этом странный свист, который усиливался по мере увеличения скорости вращения. Этот свист становился невыносимым. Дети зажали уши руками, а Бос заскулил, припал мордой на землю и попытался прикрыть голову лапами, словно это могло его спасти. Марина, превозмогая боль в ушах и слабость в ногах, попыталась подползти к нему, чтобы помочь, но едва ли смогла таким образом продвинуться больше, чем на несколько сантиметров. Саша при этом заметил, что ее ноги понемногу начинают работать, но додумать эту мысль он не успел. Аномалия вдруг разорвалась, окатив ближайшие деревья разрядом молний и сильным запахом озона. Саша бросился к подруге, прикрыл ее своим телом, повалив на землю. Что-то твердое больно ударило его в спину и отскочило. Повисла тишина. Еще не веря, что все закончилось, мальчик посмотрел на Марину, потом приподнялся, осмотрел ее более детально в поисках ранений, и только тогда спросил:

– Ты в порядке?

– Кажется, – ответила девочка, пытаясь сесть. Получилось это только со второго раза. – Ты навалился на меня, как медведь, чуть не раздавил.

– Извини, просто я очень испугался.

– Пожалуйста, если можно, то в будущем пугайся как-нибудь иначе, ладно?

Хоть ее голос был немного испуган и рассержен, но глаза улыбались. Девочке было приятно, что за нее вот так беспокоятся.

Саша только сейчас вспомнил о боли в спине. Какой-то предмет во время взрыва ударил его между лопаток с солидной силой. Синяк, скорее всего, обеспечен, подумал мальчик и потянулся рукой к ушибленному месту.

– Ты ранен? – теперь тревожилась Марина. – Повернись. Куда тебя ранило? Сильно болит? Кровь идет?

– Тихо, тихо, – улыбнулся Саша. – Все в порядке. Если бы меня ранило, то я лежал бы сейчас рядом и не жужжал.

– Повернись, – подруга была строга и непоколебима.

Саша подчинился.

– Ну что, довольна? – спросил он, снова поворачиваясь к девочке лицом.

– Довольна, – Марина сердито засопела, злясь больше на свою несдержанность. – Синяк будет, да?

– Потом проверю.

– А чем это тебя?

Саша пожал плечами:

– Понятия не имею. Оно отлетело куда-то дальше по тропинке.

– Надо пойти посмотреть, – Марина попыталась встать, но Саша остановил ее:

– Сиди, сам гляну.

Бос, как ни в чем не бывало, сидел неподалеку от аномалий и вылизывал шерсть. На детей он, казалось, вообще не обращал внимания.

Саша осторожно прошел по тропинке, пока не увидел впереди несколько цветных шариков. Понемногу приблизившись, он присел возле найденного предмета, осмотрел его со всех сторон, и только потом взял в руки. Это оказались обыкновенные «мамины бусы». Кинолог оказался прав. За такой артефакт Саша смог бы простить утихшей аномалии еще один удар. Все так же осторожно он вернулся к Марине и показал находку.

– Какой красивый! – сразу же оценила девочка артефакт. – Это и есть «мамины бусы», да?

– Ага, – Саша с гордостью повесил их на шею подруги. – Носи на здоровье.

– Спасибо, Саша. Ты – лучший!

– Да ладно, скажешь тоже, – подросток притворно вздохнул. – Давай будем понемногу двигаться. Тут недалеко уже, так что потерпи, пожалуйста.

Он помог Марине встать на ноги, которые подкашивались, а потом забросил одну ее руку себе на шею, придержал своей рукой, а второй обнял за талию, приподнимая девочку. В таком положении подростки сделали несколько шагов. Марина, как могла, старалась хоть немного двигать ногами или хотя бы упираться ими в землю, чтобы не висеть грузом на плечах друга. Саша, пройдя эти несколько шагов, понял, что вполне способен таким образом транспортировать подругу до пункта назначения.

За всеми этими приготовлениями дети совершенно выпустили из вида своего проводника. А тем временем Бос, обойдя их стороной, снова выступил в авангарде отряда. Саша оглянулся в поисках пса, но тот только коротко рыкнул, мол, вот он я, здесь, и тут же пошел по тропе. Подростки плелись за ним. По дороге Бос иногда оглядывался, словно проверяя, успевают ли провожатые, и снова сосредотачивался на движении.

С каждым шагом Марина чувствовала, что подвижность ног возвращается. Сначала она старалась только поддерживать равновесие и не наваливаться всем весом на друга, но постепенно, шаг за шагом, начала сама передвигаться, все еще опираясь на Сашу. Идти становилось труднее. Пережитая встреча с кровососом отобрала много сил, поэтому скоро дети почувствовали, что нужен привал. Как назло, Бос начал обходить какую-то большую аномалию, и Саша не рискнул остановиться. Пот заливал глаза, поэтому рассмотреть толком, что это было, он не смог. Только миновав опасный участок, Саша, наконец, остановился и скомандовал:

– Привал.

Он бережно опустил Марину, а сам тяжело плюхнулся рядом. Бос посмотрел на них снисходительно, но прилег в нескольких шагах дальше. Казалось, что пес был двужильным.

– Как ты? – спросил Саша, тяжело дыша.

– Нормально, – ответила Марина, вытирая мокрый лоб. – Ноги уже почти пришли в норму. Вот отдохнем немного, а дальше я сама пойду.

– Не выдумывай.

– Нет, правда, я смогу.

Саша ничего не ответил, только лег на землю и закрыл глаза.

– Ты не обижайся, Саша, – виновато сказала Марина, поняв движение друга по-своему. – Мне нужно научиться ходить самой, что бы там ни было. Я ведь не смогу всю жизнь зависеть от мамы, правда?

– Я все равно буду помогать, – пробурчал Саша.

– Знаю, и я благодарна тебе, но это все не то, понимаешь? Мне нужно научиться самой справляться с самой главной проблемой моей жизни, а вот в этом мне замены нет.

– Наверное, ты права. Просто…

Он недоговорил. Марина легла рядом и тоже закрыла глаза.

– Просто это так просто, – сказала она.

Они долгое время молчали. Наконец, почувствовав, что силы немного восстановились, Саша открыл глаза, сел и сказал:

– Двигаемся дальше?

– Давай.

Он подал руку Марине, помог встать на ноги, придержал на всякий случай. Сделав несколько пробных шагов, девочка ощутила, что способна передвигаться самостоятельно, хотя и не так уверенно. Саша заметил неуверенность подруги, двинулся вперед, придерживая ее под руку. Бос, по традиции, самоотстранился в авангард.

Марине с каждым шагом идти было все легче и легче. Дрожь в ногах унялась, слабость хоть и осталась, но это была банальная усталость, а не паралич. В какой-то момент она отстранилась от Саши и хотела снова идти замыкающей, но мальчик не позволил.

– Иди так, чтобы я тебя видел, – сказал он. – А то мало ли что.

Марина не стала противиться. Ей все больше и больше нравилось, как Саша ухаживает за ней. При этом в груди стало тепло, даже горячо. Это новое чувство было таким неожиданным и приятным, что девочка даже улыбнулась. Она отвлеклась настолько, что налетела на застывшего Боса. Пес замер перед двумя деревьями, которые, словно близнецы, росли по обеим сторонам тропы.

– С тобой все в порядке? – спросил Саша, замерев в нескольких шагах сзади.

– Да, – смутилась Марина. Ей не хотелось говорить о настоящей причине своего упущения. – Просто отвлеклась на минуточку.

– Будь внимательней, пожалуйста.

Марина кивнула. Саша осторожно приблизился и стал рядом с Босом. Тот, не отрываясь, смотрел на деревья, словно видел их впервые. Саша посмотрел на свой КПК. Компьютер не показывал никакой аномальной активности.

– Попробуй обойти, – приказал мальчик собаке.

Тот недовольно посмотрел на него, мол, не учи ученого, постоял еще немного, прислушиваясь к чему-то, а потом очень осторожно, почти приставным шагом, двинулся в обход.

Сначала не происходило ровным счетом ничего. Бос уже миновал половину пути вокруг одного из деревьев. Саша даже подумал, что тревога была ложной, но вдруг пес резко ускорился и рванул вперед. На том месте, где он только что стоял, земля вспучилась, из-под лиственного ковра к собаке метнулись гибкие, словно змеи, корни в попытке ухватить ускользающую жертву. Но, как только Бос оказался вне пределов досягаемости, странные корни исчезли в земле, словно и не появлялись. Листья, взметнувшиеся во время погони, плавно опустились вниз, маскируя засаду. Только теперь подростки увидели, что листья скрывают не один скелет, многие из которых когда-то принадлежали сталкерам.

Дети растерялись. Бос, находясь по другую сторону от аномальных деревьев, ничем не мог им помочь, поэтому нетерпеливо топтался на месте, тихонько поскуливал, что само по себе было очень непривычно для него. Минуты шли за минутами, а Саша никак не мог придумать, что же делать дальше. От неожиданности он не успел заметить, какой длины были корни-убийцы.

– Может, бросить несколько патронов? – предложила Марина.

– Вряд ли это поможет, – возразил Саша. – Ты, кстати, автомат перезарядила?

Девочка мотнула головой и принялась менять магазины. Тем временем в голову мальчишке пришла одна мысль. Он взял автомат наизготовку и пустил короткую очередь в то место, где лежали ближайшие кости. Земля вспучилась снаружи и изнутри. Сквозь листву показалось гибкое тело корня, а потом снова спряталось. Обрадовавшись, что мысль оказалась верной, Саша начал простреливать землю перед собой. Вскоре он определил границы аномального дерева, и очень осторожно повел за собой Марину. Только бы она снова не испугалась, мысленно просил он.

Так, шаг за шагом, они продвигались вперед. Бос нетерпеливо топтался на месте, с тревогой следя за каждым их движением. Но в тот момент, когда, казалось, опасность уже миновала, пес вдруг резко гавкнул и присел, готовясь к броску. Саше хватило одного мгновения, чтобы понять свою оплошность. Он отклонился от маршрута всего на полшага, но земля вспучилась, и корни змеями стремительно поползли к детям.

– Бежим! – Саша ухватил подругу за руку и силой потянул за собой.

Во время бега он посмотрел назад, чтобы увидеть как далеко от них корни, зацепил ногой полуистлевший пустой рюкзак и отфутболил его к Босу. При этом он сбился с шага и чуть не упал на ходу. Марина подхватила его за руку, потянула за собой, не дав погибнуть, но все-таки она опоздала. На самой границе своего охотничьего угодья один из корневых отростков успел-таки ухватить Сашу за ногу и тут же потянуть к себе. Мальчик упал, в отчаянии высадив остатки магазина в мутантную растительность. Обрубок корня вздыбился над землей, как кобра перед прыжком, снова метнулся к ускользающей жертве, но бросок этот был запоздалым. Бос ухватил Сашу зубами за ворот комбинезона и, с помощью Марины, моментально вытащил его из смертельной зоны. После этого подростки вскочили на ноги, стараясь отойти как можно дальше от опасных деревьев. В спешке Саша снова подцепил ногой злосчастный рюкзак.

– Да что же это такое! – он с ожесточением поднял вещь и уже хотел забросить ее куда подальше, но его остановила Марина:

– Подожди!

– Что?

Девочка отобрала у него рюкзак, стала копошиться в нем. Саша удивился. Чем-чем, а приступами мародерства Марина ни разу не страдала, но вот сейчас спокойно шарила в рюкзаке давно погибшего сталкера. Значит, произошло что-то неординарное.

Марина не разочаровала его. Она вынула руку из рюкзака и отбросила его в сторону.

– Вот! – с гордостью протянула руку девочка.

Саша удивился еще раз: в своей ладошке подруга держала еще одни «мамины бусы».

– Ну ты даешь! – только и смог прошептать он восхищенно.

– Это тебе, – Марина почти торжественно повесила артефакт на шею друга. – Носи на здоровье.

– Спасибо.

Бос нетерпеливо рыкнул, напоминая, что стоит отойти подальше от аномальных деревьев. Подростки снова тронулись в путь. Они некоторое время шли молча, но потом любопытство победило, и Саша не удержался от вопроса:

– А как ты догадалась, что «бусы» находятся в рюкзаке?

– Когда ты второй раз зацепился за него, я увидела знакомый блеск, решила проверить. Так, на всякий случай.

– Если честно, я ничего не заметил.

– Это теперь не важно. Важно, что у нас теперь есть надежная защита от пуль.

– Это точно.

Они замолчали. Как бы им не хотелось продолжить разговор, но последние события заставляли быть собранными. Подростки шли следом за проводником, внимательно поглядывая под ноги, осматривая окрестности и вслушиваясь в пространство. Еще несколько аномалий они обошли, практически не напрягаясь. Бос вовремя предупреждал об опасности, Саша с помощью патронов и КПК обозначал аномалию, а Марина в это время охраняла их. Девочке вдруг подумалось, что, если бы мама видела ее сейчас, то убедилась бы, что ее дочь уже совершенно взрослая. А папа, наверное, просто улыбнулся бы с пониманием и подмигнул, мол, я все вижу и все знаю, но это наш секрет, ладно?

Постепенно почва становилась более вязкой, пока не превратилась в неглубокое болото. Теперь подростки шли с удвоенной осторожностью, след в след за Босом. Продвигались они медленно, иногда черепашьим шагом, внимательно глядя под ноги, поэтому не заметили, как вышли на большую поляну, посреди которой стоял деревянный дом. Они обратили на него внимание только потому, что Бос застыл, принюхиваясь к чему-то.

– А вот и избушка Бабы Яги, – удивленно воскликнула Марина.

– Действительно, на курьих ножках, – согласился с ней Саша.

Зрелище было необычным. Посреди болота, на высоком широком пне, корни которого, подмытые водой, выглядели птичьими лапами, был построен деревянный дом, который издали можно было принять на легендарное жилище вредной старухи. И пока Бос примерялся, как бы легче и быстрее к нему подобраться, дети с восхищением впитывали в себя элемент детской сказки.

– Я не удивлюсь, если, когда мы подойдем к избушке, она вдруг развернется к лесу передом, а к нам – задом, – сказал Саша.

– Прикольно будет, – согласилась Марина и рассмеялась. – А дым-то из трубы валит полным ходом.

– Значит, хозяйка дома. Сейчас вылетит встречать нас на ступе с помелом.

От этого предположения стало еще веселее, и дети уже рассмеялись открыто. Бос недовольно посмотрел на них, но промолчал, а потом осторожно двинулся вперед. Подростки тут же принялись догонять его. Так, медленно, шаг за шагом, они приблизились к строению. Оно было старым, но не ветхим. Почерневшие стены были далеко не трухлявыми, а очень даже крепкими. Доски кровли, плотно подогнанные друг к другу, не пропускали ни одной капли дождя, окна блестели относительно чистыми стеклами, а дверь казалась массивной и надежной. От земли к двери вела лестница из цельных, стесанных сверху, бревен. Гости не успели ступить на нижнюю ступень, как дверь бесшумно отворилась, и на пороге возникла высокая молодая женщина в длинном сталкерском плаще. Она бегло осмотрела их, сказала неожиданно мелодичным голосом:

– Заходите, не стойте у порога, – а сама отступила вглубь дома.

Бос поднялся по ступенькам и исчез внутри. Саша двинулся за ним, держа автомат под рукой на всякий случай. Марина шла следом. Бос по хозяйски расположился возле печи и даже, кажется, задремал.

Войдя в дом, гости остановились у порога, чтобы осмотреться. Они надеялись увидеть классическую избу из русских сказок, и, если бы не некоторые детали, их ожидания были бы вознаграждены. Комната, куда они попали, была большой и просторной. Русская печь в дальнем углу, в которой горел огонь и что-то кипело, широкий длинный деревянный стол, за которым свободно могло уместиться более десятка человек, добротные стулья, крепкие лавки под стенами, а возле печи стояла широкая современная кровать, застеленная чистой постелью и с горой подушек. Именно эта кровать, да еще новый ноутбук на столе и колбы на полках, наполненные какими-то реактивами, резко контрастировали со старинным убранством дома. Казалось бы – мелочь, но именно эти детали создавали иллюзию нереальности происходящего. Еще подростки заметили дверь, которая вела во вторую половину дома.

– Что же вы замерли? – спросила хозяйка, снимая плащ. – Проходите, садитесь к столу. Сейчас будем обедать.

Хозяйка была под стать своему жилищу. Сказать, что дети были удивлены, нельзя. Скорее, они были несколько разочарованы. Вместо ожидаемого прикосновения к сказке им подсунули обычную реальность. Потому что назвать молодую, довольно симпатичную женщину «бабой» просто язык не поворачивался. На вид ей было немного за тридцать, но, глядя в глаза, горящие каким-то демоническим огнем, ей нельзя было столько дать, ну, от силы лет двадцать, двадцать два. Красивое овальное лицо, чуть припухшие губы, ямочки на щеках, слегка курносый нос, чуть раскосые глаза, обрамленные длинными ресницами – и ни грамма макияжа. Это была естественная, природная красота, которой можно было восхищаться на расстоянии. Русые волосы были заплетены в косу. Комбинезон не скрывал, но и не подчеркивал достоинства крепкой стройной фигуры женщины. Он просто был удобной одеждой, вот и все.

Хозяйка заметила разочарование своих гостей, но виду сначала не подала. Марина бросилась было помогать ей сервировать стол, но та только отмахнулась, мол, сама справлюсь. Вскоре на столе стояли тарелки с крупно нарезанным мясом, хлебом, маслом, квашеной капустой, малосольными огурцами, а посредине хозяйка поставила чугунок, в котором исходила паром гречневая каша. Саша читал в книгах, что такую роскошь можно было встретить только в доме у болотного Доктора, поэтому немного по-другому посмотрел на женщину. Ведь сталкеры питаются в основном тушенкой и разными консервами с галетами, иногда – сухой копченой колбасой, которую некоторые умники называли «сталкерской», мол, сделана она из старого сталкера. А тут такие разносолы.

Тем временем хозяйка принесла запотевший кувшин, наполненный темно-коричневым напитком, поставила несколько стаканов, положила вилки и пригласила:

– Налетай, честной народ.

Подростков не нужно было уговаривать. Запахи, исходящие от настоящей, не консервированной, еды уже давно сводили с ума, и только рамки приличия удерживали гостей от немедленной расправы над этим изыском кулинарного искусства.

Пока дети утоляли первый голод, женщина разлила им по стаканам напиток, подала каждому, приговаривая:

– А вот теперь испейте моего кваску. Холодненький.

Квас, как и еда, был выше всяких похвал.

Минут двадцать в доме стояла тишина, нарушаемая только стуком вилок о тарелки. Хозяйка к еде не притронулась, только смотрела на них с улыбкой и нескрываемым интересом. Наконец, когда подростки слегка насытились и могли вести беседу, она предложила:

– Давайте знакомиться. Меня зовут по-разному: кто бабой Ягой, кто просто по имени, а некоторые называют дочкой Доктора или просто дочкой, ну, это те сталкеры, кто постарше будет и топчет Зону уже больше пяти лет. Таких немного. А вас как звать-величать?

Гости представились, не забывая, однако, налегать на еду.

– Я видела, что вы разочарованы моим домом, да и меня представляли по-иному, так?

Дружный кивок подтвердил ее подозрения.

– На самом деле меня зовут Ядвига. Мои предки еще во времена Екатерины Великой переселились на Украину. Когда я четыре года назад впервые попала в Зону, вылечила нескольких сталкеров несколько нетрадиционными методами, за что меня нарекли Ягой, а «баба» уже прилипло, когда Доктор ушел, и я переселилась на эти болота. Сталкеры помогли этот дом построить, еду вот приносят, оборудование, а я их лечу в меру своих сил.

– А вам не обидно, когда вас называют «бабой»? – спросила Марина, поднеся стакан ко рту.

– А чего здесь обидного? Вы, должно быть, догадываетесь, что сказки и легенды родились не на пустом месте. Не буду вас загружать историей, скажу только, что словосочетание «баба Яга» в том смысле, в котором оно дошло до нас, появилось уже после введения христианства на Руси. До этого оно имело совершенно другой смысл. Так вот, издревле вместо врачей были лекари-врачеватели, которые селились в такой вот местности, неподалеку от людей, но чтобы лекарственных трав разных было много. Всем миром, как тогда говорили, им строили такой же дом, как и у меня. Паводок или затяжные дожди, которых в те времена было в достатке, подмывали землю под корнями, поэтому издали казалось, что изба стоит на курьих ножках.

– А как же ступа и помело? – спросил Саша, устало откидываясь на спинку стула. Сытость волной растекалась по телу. Говорить совсем не хотелось, но Ядвига так интересно рассказывала, что дрема отступила.

– И это было, – улыбнулась Ядвига. – Заболел, к примеру, в деревне человек. Родные посылают к бабе Яге гонца, мол, помоги. Как правило, гонец знать не знал, что за хворь приключилась с родичем, поэтому целительница хватала в руки набор трав, приготовленный на такой вот экстренный случай и для удобства привязанный к деревянному посоху на манер метлы, небольшую каменную ступку, толокушку, чтобы измельчать травы для отвара, цепляла ступку и колотушку к поясу и «летела» оказывать первую медицинскую помощь.

– Как «неотоложка»? – Марина тоже наелась и теперь с интересом слушала хозяйку.

– Именно. Отсюда и пошла в народе молва, что, мол, прилетает баба Яга в ступе да с помелом в руках.

– А как же тогда младенцы, которых эта милая старушка жарит в печи и ест? – не удержался от вопроса Саша.

– И так бывало. Первый антибиотик изобрели, как вы знаете, уже после Второй мировой войны, а до того нужно было как-то бороться с воспалительными болезнями. Со старшими людьми проблем не было: баня решала многие вопросы. А вот как быть с грудными детьми?

Саша и Марина пожали плечами.

– Тогда Яга протапливала хорошо печь, вынимала оттуда угли, замешивала большую бадью теста, раскачивала его, ложила младенца и полностью укутывала его тестом так, чтобы только ротик и носик были открыты, а потом малыша лопатой усаживала в печь и держала там определенное время. Ребеночек в тесте хорошо пропаривался и недуг проходил. А потом дитя вынимали из печи, тесто разламывали, ребеночка кутали в пеленки и только после этого поили уже настойками. Баба Яга должна была хорошо знать, как и сколько делать эту рискованную процедуру, чтобы не навредить больному. Вот так вот.

– Интересно, – Марина понемногу попивала квас. – Я даже не думала, так все просто.

– А скажите, вы ведь знали болотного Доктора? – спросил вдруг Саша.

– Да, – ответила Яга, и глаза ее немного погрустнели.

– И, наверное, учились у него?

Кивок в ответ.

– А куда ушел Доктор?

– Он просто ушел. Передал мне некоторые свои знания и ушел.

– На Большую землю?

– Нет, в Зону.

– А у вас есть медицинское образование? – сменила тему Марина, толкая Сашу под столом ногой.

– Не поверишь, но я – кандидат медицинских наук.

– Такая молодая?

– Не похожа?

– Не-а. Я думала, что кандидаты намного старше, им должно быть лет сорок, ну, тридцать пять на худой конец.

Ядвига рассмеялась:

– И такое бывает. Каждому – свое. Вы вот тоже сталкеры, а выглядите, словно дети.

– Так мы дети и есть.

– Возможно.

– А как вы в Зону попали? – снова спросил Саша.

– Это уже совсем другая история, – ответила хозяйка, поднимаясь из-за стола. – Вот что, гости дорогие, пора бы вас в баньке попарить, а то вы меня уже совсем запарили своими вопросами. Идем, Маринка, я отведу тебя. Саша, ты пока подожди здесь, хорошо? Мы не долго.

Оставшись один, мальчик решил выйти на свежий воздух. Когда он открывал дверь, Бос приоткрыл один глаз, проводил его взглядом, потом подошел ближе к двери, лег и снова задремал.

Оказавшись снаружи, Саша плотно прикрыл дверь, сел на верхнюю ступеньку и, положив руки на колени, стал смотреть на небо. Ему казалось, что он уже сто лет просто так не смотрел на небосвод, плотно затянутый тяжелыми свинцовыми тучами. Они плыли низко, едва не касаясь верхушек деревьев. Саше показалось, что дальний край неба начинает наливаться алым светом. Вначале он не придал этому значения, но небесный огонь разгорался все сильнее. Это было невозможно, но факт оставался фактом: алый свет, струившийся неизвестно откуда, пробивался сквозь тучи. Наверное, выброс скоро, подумал Саша, и от этой мысли на душе стало тревожно. Он прислушался к тишине, потом к своим внутренним ощущениям, но совершенно ничего не ощутил. Зря беспокоился, наверное, подумал Саша, успокаиваясь. Да и Бос молчит. Был бы Выброс на носу, пес первым поднял бы тревогу. Простая мысль, что это мог быть обыкновенный закат, в голову пришла только с наступлением сумерек. Неужели день закончился? Он длился так долго, что Саша уже отвык от смены суток.

Дверь открылась, на пороге возникла Ядвига.

– Вот ты где? – спросила она. – А я думаю, куда ты подевался? Любуешься закатом?

– Ага, – просто ответил Саша. – За все время, что мы с Маринкой провели в Зоне, в первый раз его наблюдаю.

– Просто ваш день здесь заканчивается, вот, вечер наступает. Ты еще рассвета не видел. Ладно, идем.

Они вернулись в дом. Марина, с чалмой из зеленого полотенца на голове и в бежевом теплом халатике уже лежала в широкой кровати, укрытая одеялом до плеч. Ее одежды видно не было.

– С легким паром, – поздравил ее Саша и подошел ближе.

– Спасибо, тебе того же, – ответила девочка, улыбаясь. – Ты себе даже не представляешь, как здорово было в бане.

– Сейчас представит, – сказала Ядвига и жестом пригласила Сашу в другую комнату.

Мальчик прошел следом за хозяйкой и оказался в помещении, разделенном на две части. В одной была, собственно, баня, а во второй, меньшей – нечто вроде прачечной, в которой стояли невысокий деревянный шкаф, две современные стиральные машины, одна из которых уже работала, сушилка, гладильная доска. Яга подвела Сашу к прачечной и показала:

– Всю свою одежду снимешь, положишь вот в эту корзину. С этой полки в шкафу возьмешь халат. Полотенце, тапочки, мыло и шампунь я положила в бане. Дальше, думаю, ты сам во всем разберешься.

Дверь закрылась. Саша быстро разделся, бросил комбез в корзину и прошел в баню. Это не была русская баня в ее классическом стиле. Просто в деревянной комнате под стенами стояло несколько нешироких лавок, на одной из которых лежали мыло и шампунь, а с потолка свисал душ. На двери, на деревянном колышке висело приготовленное для гостя полотенце. Найдя на стене ручки кранов с горячей и холодной водой, Саша настроил температуру воды и силу подачи, стал под тугую струю. Такого блаженства он уже давно не испытывал. По сравнению с этой простой баней джакузи дома нервно курило в сторонке и грызло ногти на ногах. Как же все-таки мало нужно для счастья человеку! Если бы еще где-то в этом доме был папа, сейчас можно было вообще ни о чем не заботиться.

Саша долго стоял под потоком воды, потом помыл голову, намылился, смыл с себя пену, и повторил всю процедуру еще дважды. Ему было так хорошо, что уходить просто не хотелось. Однако, сообразив, что он мылся намного дольше, чем Марина, он вздохнул, закрутил краны, вытерся, обулся и вышел в прачечную. Там он оставил в корзине полотенце, оделся в мягкий халат. От прикосновения к ткани по телу пробежали мурашки.

Странно, но его одежды в корзине уже не было, а вторая машинка работала вовсю. Оперативно, подумал Саша. И когда это Яга успела?

Когда он, розовый и посвежевший, вышел в большую комнату, хозяйка сидела за столом и работала на ноутбуке. Свет в комнате был погашен, только отблеск от печи слегка подсвечивал темноту.

– С легким паром, – сказала Яга, отрываясь от работы. – Как купалось?

– Хорошо, спасибо, – ответил Саша, несколько смущаясь из-за своего непрезентабельного вида.

– Отлично. Тогда ложись на печи, я тебе уже постелила.

– А я не поджарюсь на ней?

– Нет, конечно. Я гостей не ем. Доброй ночи.

– И вам спокойных снов.

Яга слегка улыбнулась, но Саша не увидел этой улыбки. Он взобрался на печь. Вопреки ожиданиям, здесь было не жарко и не холодно. Саша лег в чистую постель и прислушался. Тело, разнежившись от таких неожиданных удобств, требовало отдыха. В доме стояла хрупкая тишина, которую нарушали только стук Ягой пальцами по клавиатуре да посапывание во сне Марины. Боса в этой тишине словно не существовало. Под эти тихие звуки Саша и заснул, и снился ему не то закат Зоны, не то ее рассвет.

Глава 16

На снорков они нарвались неожиданно. Выйдя на площадь, как оказалось, привокзальную, Андрей с Ольгой осторожно подошли к зданию вокзала. Оно было практически нетронутым ни временем, ни Выбросами. В некоторых окнах даже сохранились стекла. Внутрь они идти не рискнули, решили обойти вокзал стороной. Двигаясь вокруг здания, они вышли к многочисленным рельсам, забитым различными составами: от электричек до длинных товарных сцепок. Кое-где торчали одинокие локомотивы, проржавевшие или разбитые. Вагоны были не в лучшем состоянии. От многих остались только платформы. Пересекая железнодорожные полотна под вагонами в надежде выйти на другую сторону станции, спутники услышали в стороне выстрелы, чей-то крик, оборвавшийся на высокой ноте, а потом яростное рычание. Не раздумывая ни минуты, они бросились на звуки и напоролись прямо на снорков. Этих мутантов оба хорошо запомнили по игре «S.T.A.L.K.E.R.» и отлично знали, на что они способны, но, тем не менее, встреча была настолько неожиданной, что и Ольга, и Андрей просто застыли на месте.

Снорков было трое. Они сгрудились над распростертым на щебне телом только что убитого сталкера, мутузя друг дружку за лучшие куски добычи и смешно болтая из стороны в сторону обрывками шлангов противогазов. Спутники, придя понемногу в себя, стали осторожно отступать. Возможно, Снорки не обратили бы на них никакого внимания, если бы под ногами у Андрея не звякнула о рельс какая-то железка. Мутанты мигом прекратили драку, уставились на пришельцев, а через мгновение пришли в движение. Их хаотичные прыжки были грациозны, им мог бы позавидовать лучший акробат мира, но вот исполнители были смертельно опасными. Отскакивая от земли, отталкиваясь от вагонов, снорки приближались к людям. Те стрелять пока не рисковали, потому что мутанты перемещались по воздуху стремительно, так что невозможно было предугадать, куда они приземлятся в следующий момент. Андрей, придерживая напарницу за спиной, внимательно следил за пируэтами тварей и потихоньку отступал. Были бы гранаты, он, не раздумывая, пустил бы их в ход, но из автомата поразить молниеносную цель было затруднительно. И, тем не менее, когда до ближайшего снорка оставалось не более десяти шагов, Андрей пустил длинную очередь в предполагаемое место приземления. Ствол задрался к верху, снорк, извернувшись и обманув стрелка, приземлился совсем в ином месте. Ольга поддержала напарника огнем по другой твари, но тоже не достигла успеха. Снорки, словно насмехаясь, отскочили на несколько метров назад, а потом снова принялись исполнять высшие фигуры акробатики. Шланги их противогазов при этом болтались из стороны в сторону, словно хоботы.

Андрей и Ольга теперь открывали огонь на опережение, стараясь не подпускать мутантов близко, но толку было мало. Даже если они и попадали в цель, то не причиняли сноркам каких-либо существенных повреждений. Вскоре у обоих одновременно кончились патроны. Снорки, прочувствовав ситуацию, резко бросились вперед. Андрей понимал, что ни перезарядиться, ни выхватить пистолет уже не успевает, поэтому приготовился драться с мутантами, используя автомат в качестве дубинки.

Неожиданно со стороны вокзала практически в упор грохнуло несколько выстрелов. Два снорка сразу же свалились на щебень и забились в предсмертных судорогах, а третий бросился прочь от людей. Он сноровисто проскакал под вагонами и над ними и вскоре скрылся из вида в рукотворном лабиринте. Часто дыша, Андрей посмотрел на убитых тварей. Одному выстрелом разнесло голову на куски, а у другого вместо грудной клетки зияла огромная дыра в два кулака шириной.

– Живы, – послышался знакомый женский голос откуда-то с крыши вагона.

Спутники подняли головы и увидели Алю, которая стояла с оружием наготове.

– Успели, – подтвердил Кинолог, ловко выпрыгивая из-под вагона напротив.

– Откуда вы здесь? – выдавил из себя Андрей. От дозы адреналина, полученной во время боя, он еще не смог привести нервную систему в порядок. Ольга же дрожала, как осиновый лист.

– Уходим, – приказал вместо ответа Кинолог. – Помогай.

Он подхватил Ольгу под руку с одной стороны, а Андрей – с другой, и быстро потянул за собой. Аля, спрыгнув с вагона, прикрывала отход.

– Там остался сталкер, – на бегу сообщил Андрей.

– Мы ему уже ничем не поможем, а подбирать хабар нет времени, – отрезал Кинолог. – В нескольких сотнях метров отсюда мы видели толпу зомби, и они были весьма агрессивны.

В ускоренном режиме отряд покинул железнодорожную станцию и углубился в городские руины. Они долго ходили по этому лабиринту. Ольга, успевшая уже прийти в себя, двигалась самостоятельно.

Во время этого марш-броска Андрей вдруг понял, что маршрут не был хаотичным, как показалось с самого начала. Кинолог целенаправленно искал какое-то место и не останавливался ни на минуту. Наконец, когда среди разрушенных домов показался большой парк, сталкер сбросил скорость. Он осторожно повел подопечных среди зарослей деревьев и кустов, обходя аномалии и воронки, и, наконец, остановился на небольшой полянке, укрытой сочной зеленой травой. В сравнении с руинами контраст был поразительный. Казалось, что за травой ухаживал кто-то невидимый. Такие места в игре назывались «палестинками». Они были чисты от любой аномальной активности. Сюда не забредали мутанты, здесь не рождались аномалии.

– Привал, – сказал Кинолог, остановившись посреди «палестинки».

Андрей помог Ольге снять рюкзак, опуститься на траву, только после этого сел сам.

– Есть хотите? – спросил Кинолог, расстегивая клапан своего рюкзака. – Самое время, даже если не хочется.

Аля осталась стоять, внимательно поглядывая вокруг.

Андрей с Ольгой приняли разогретые консервы и галеты и принялись есть. Особого аппетита не было. Тем временем Кинолог начал разговор:

– Мне очень жаль, что вы не дождались нас и самостоятельно покинули схрон. Вы нарушили все наши, да и свои, планы. Теперь ситуация сложилась патовая, поделать с этим я ничего не могу.

– А можно поподробнее? – попросил Андрей, не отвлекаясь от еды.

– Можно. Мы условились встретиться с вашими детьми в условленном месте…

После этих слов Андрей и Ольга вскочили на ноги и вцепились в сталкера:

– Что с ними? Где они? Да говори же!

– Спокойно, спокойно, – постарался успокоить родителей Кинолог, отрывая их от себя. – С ними пока все в порядке. Во всяком случае, во время нашей последней встречи дети были живы и здоровы, и выполняли полученную установку на выздоровление. Чтобы окончательно развеять ваше беспокойство, добавлю, что они не одни идут по Зоне. С ними проводник, зовут его Бос.

– А ему можно доверять? – спросила Ольга, все же успокаиваясь понемногу.

– Конечно. Он еще ни разу не подводил. Скажу больше: лучшего проводника и защитника в Зоне не найти. Я могу продолжать?

Андрей и Ольга кивнули. Сообщение сталкера о том, что с детьми все в порядке, действительно немного успокоило их, но все же тревога до конца не исчезла.

– Так вот. Мы планировали организовать вам встречу при переходе младших пилигримов на следующий уровень. Дальше вы должны были передвигаться по маршруту уже вчетвером. К сожалению, ваше нетерпение свело на нет наши усилия. Мы с Алей вынуждены были покинуть детей и направиться к вам на помощь. Вы попали в так называемый Лабиринт. Это пространственно-временная аномалия, из которой человек уже не может выбраться самостоятельно, если не имеет соответствующего артефакта. Собственно, этот артефакт и включает Лабиринт, и помогает из него выбраться. Человеку достаточно продержать его у себя некоторое время, Лабиринт откроется, пропустит внутрь и захлопнется. Скажите, вы ведь проходили сквозь плотный туман, так ведь?

– Да, – нехотя ответил Андрей. Ольга только кивнула.

– Кто-то перед вами активировал артефакт, и вы попали в ловушку. Вы кого-то встречали или, быть может, слышали недалеко от себя?

– Слышали только голоса, как нам показалось, Саши и Марины. Собственно, мы и побежали на них.

– Это не совсем так. Вы отошли довольно далеко от схрона, да к тому же, если КПК не врет, приняли бой, и только после этого попали в Лабиринт. Так?

Андрею не хотелось больше ни врать, ни оправдываться, поэтому он просто кивнул головой. Ему было немного неловко за легкое вранье.

– Тогда второй вопрос. Если рядом никого не было, а Лабиринт открылся, значит, причина в вас. Вы ничего не подбирали по дороге?

– Подбирали, – Андрей порылся в рюкзаке и вынул найденный возле магазина. – Вот это.

– «Колобок», – сказала Аля, оторвавшись от наблюдений за округой.

– Он самый, – подтвердил Кинолог.

– Это и есть тот артефакт, из-за которого мы оказались здесь? – спросила Ольга.

– Здесь вы оказались по собственной глупости, а «колобок» просто помог вам преуспеть в этом, – жестко ответил сталкер.

– И что теперь?

– На первый извечный русский вопрос «Кто виноват?» мы ответ нашли, остался второй вопрос: что делать?

– Послушайте, Кинолог, мы уже и так наказаны, так что ваши нотации и сарказм излишни. Если можете – выведете нас отсюда, а нет – тогда посоветуйте, что же нам, собственно, делать, – Андрей подошел к сталкеру и отобрал артефакт.

– Да, вы правы, извините, – Кинолог пристально посмотрел на него. – Вывести отсюда мы вас не сможем, но расскажем, как выбраться.

– А как вы сами сюда попали? – спросила вдруг Ольга. Этот вопрос витал в воздухе с самой первой их встречи, но озвучен был только сейчас. – Да и кто вы, черт вас побери, такие?

– Я уже говорил, что мы – сталкеры…

– Интересная версия. Хотелось бы услышать правду.

На какое-то время Кинолог задумался, переводя взгляд с Андрея на Ольгу. Он словно раздумывал, можно ли доверять им или нет. Наконец, приняв решение, он сказал:

– Всю правду знать вам не обязательно, так что придется довольствоваться тем, что уже знаете. Единственное, что могу сказать: мы с Алей не совсем нормальные люди в обычном понимании. Мы можем проходить везде, где захотим, и аномалии нам не помеха. К сожалению, вы так не можете, поэтому нам приходится опускаться до вашего уровня.

Андрей и Ольга с нескрываемым раздражением уставились на сталкера.

– До вашего уровня не умственного, а физического, – поправился Кинолог. – Кстати, если вы заметили, нас с Алей я назвал не совсем нормальными, и это не обидно, потому что правда. Вы не пройдете там, где пройдем мы, и погибнете в таких местах, где ничто не причинит нам вреда. Так понятнее?

Андрей кивнул, Ольга просто смотрела на сталкера, анализируя каждое его слово. Казалось, она уже близка к разгадке тайны этих загадочных людей.

– Именно поэтому мы сможем без труда покинуть Лабиринт, а вам придется искать выход самостоятельно. Сделать это вы сможете с помощью того же «колобка».

– «Клин клином»? – спросил Андрей.

– Типа того. Дело в том, что при правильном использовании артефакт сможет вывести вас из аномалии. Скажу честно: таких счастливчиков, которые преуспели в этом деле, я знаю немногих. Но все они вернулись уже не такими, какими были. Что довелось им пережить в Лабиринте – никто не знает, а сами они не распространяются о своих подвигах, поэтому будьте начеку. Вернемся к «колобку». Сказки русские читали про Ивана-царевича? Помните, как он использовал подарок Бабы Яги?

– Клубок, что ли? – удивился Андрей.

– Клубок. Так вот, «колобок» работает по аналогии клубка сказочной старушки. Если его бросить на землю, он покатится в нужном направлении, даже когда вы бросаете в противоположную сторону. Демонстрирую.

Кинолог бросил перед собой артефакт. Тот упал на траву, замер на какое-то мгновение, покрутился, как юла, а потом медленно, словно нехотя, перекатился под ноги Ольге.

– Значит, вам – туда, – указал сталкер за спину женщины. – Чем ближе вы будете подходить к выходу, тем быстрее будет реагировать «колобок». Его нужно кидать постоянно, как болт или иной маркер. К сожалению, это единственный известный его недостаток. Но опять же, насколько мне известно, возле выхода из Лабиринта, он в помощи нуждаться не будет, только поспевай за ним. Пока все ясно или объяснить по-другому?

– Да нет, не стоит, – усмехнулся Андрей.

– И все же было бы хорошо, если бы вы пошли с нами, – сказала Ольга. – Так надежнее.

Она прямо посмотрела на Андрея, мол, прости, я доверяю тебе, но ты – еще не они. Он все правильно понял и просто кивнул. Обижаться или доказывать, как мальчишка, что он не хуже сможет ходить по Зоне – не место и не время. Нужно поскорее покинуть аномалию.

– Это ваш путь, – отрезала Аля. – Раз вы попали сюда – значит, зачем-то вам это нужно.

– Хорошо, – Ольга поднялась на ноги, надела рюкзак, поправила оружие.

– Тогда не теряйте времени, – посоветовал Кинолог.

Андрей уже стоял, готовый к выходу. Он подобрал артефакт, бросил его на траву «палестинки». «Колобок» на сей раз прокатился метров пять, лишь в конце немного изменив траекторию движения. Андрей и Ольга четко шли по его траектории. Андрей поднимал и снова бросал артефакт, Ольга следила за местностью. Когда они вышли к границе парка, женщина оглянулась, но за спиной уже никого не было. Сталкеры словно в воду канули. Ольга не удивилась. Такое поведение вполне укладывалось в границы ее догадок.

Глава 17

Ядвига снарядила их по полной программе. В рюкзаки помимо еды целительница уложила еще и дополнительные боеприпасы, несколько гранат. Так, на всякий случай, пояснила она. Потом заставила детей попрыгать, подтянуть снаряжение, чтобы ничего не болталось, не терлось, не звенело.

– Жаль, касок вашего размера нет, – вздохнула Яга, осматривая детей. – Комбинезоны отлично держат пули, а вот головы остаются незащищенными. Жаль.

– Ты нас словно на войну провожаешь, – хихикнула Марина.

– Как знать. Будем надеяться, что все обойдется.

Тон, каким были сказаны эти слова, заставил девочку насторожиться, ведь в Зоне не было полномасштабных боевых действий. Танки здесь не ездили, пушки не стреляли, самолеты не летали. Могли быть вертолеты, но за все время ни один из них в небе не появился. Бояться было нечего, но озабоченность целительницы слегка пугала. Выходит, она знала то, о чем дети пока не догадывались?

Тем временем Яга развернула свой ноутбук и жестом пригласила детей подойти поближе. Даже Бос просунул свою голову вплотную к экрану.

– Это – маршрут вашего движения, – пояснила хозяйка дома. – Сейчас уже светает, но все равно еще недостаточно светло. Запоминайте ориентиры. Отсюда идете строго на восток. Через триста метров болото закончится, вы выйдете к лесу. Бос, поведешь параллельно тропе, там аномалий нет.

Пес с пониманием посмотрел на Ягу и даже слегка кивнул (или это только показалось?).

– К восходу солнца вы должны выйти к старому дубу, – продолжала целительница. – Станете так, чтобы видеть солнце. Первый луч укажет вам проход на новый уровень.

– А не проще ли было слить нам информацию на КПК? – спросил Саша. Он не понимал, зачем такие сложности.

– Не проще, – отрезала Ядвига. – Я перепрограммировала ваши КПК на новый уровень, так что пользоваться ими вы сейчас не сможете. Теперь о вашем маршруте. Перейдя на новый уровень, вы очень осторожно должны найти центр доктора Симонова. Не скрою, путь будет нелегким и опасным, возможно, опаснее, чем в Зоне, но другой дороги у вас нет. Я надеюсь, что вы не наделаете глупостей и пойдете прямым путем, не сворачивая в стороны.

– Скажи, Яга, что же нас ждет на новом уровне? – несколько встревожено спросил Саша.

– Война.

Дети ждали более развернутого ответа, но целительница только вздохнула, пригласив жестом их присесть:

– На дорожку.

Подростки присели по бокам на лавку, она обняла их, беззвучно шевеля губами. Марина прижалась к женщине, а Саша сидел прямо, словно кол проглотил. Он не привык к таким вот, почти материнским, ласкам. Бос тоже сел, нервно поглядывая на дверь. Они сидели так несколько минут, потом Ядвига вздохнула. Бос сорвался на ноги, несколько раз требовательно гавкнул и направился к двери. Люди тоже поднялись. Прежде, чем отпустить детей, Яга сказала:

– Будьте осторожны. Не поддавайтесь гневу, мести, чувству превосходства, безнаказанности. Не делайте необдуманных поступков, о которых потом придется жалеть. Помните: ваша основная задача – найти центр. Кроме нее вас ничего не должно интересовать.

Ядвига поцеловала Марину, проигнорировала протянутую Сашей руку, обняла его, потом легонько подтолкнула к двери.

Как только дверь открылась, Бос выскочил наружу, втянул носом ночной воздух, а затем легко сбежал по ступенькам. Подростки последовали за ним.

Тонкая розовая полоска едва горела на горизонте, звезды блекли на темном небе. Не смотря на это, и проводника, и кочки под ногами было видно довольно неплохо. Подростки гуськом шли след в след за псом, по привычке осматриваясь по сторонам. То ли им казалось, то ли так и было на самом деле, но жижи болотной сегодня стало меньше. Грязь практически не чавкала противно под ногами. Выйдя к лесу, Саша оглянулся, стараясь в утренних сумерках разглядеть избушку, но густой туман, неизвестно откуда взявшийся, полностью скрыл жилище молодой и такой незлой Бабы Яги.

Тем временем Бос немного покрутился у кромки леса, что-то вынюхивая, а потом предупредительно гавкнул и направился в лес. Подростки последовали за ним. Шли довольно долго, петляя среди изуродованных Зоной деревьев. Многие из них были покручены до неузнаваемости, словно неизвестный скульптор-сюрреалист лепил из них свои шедевры. Но все же, не смотря ни на что, в этом уродстве была какая-то своя красота, словно у тех химер, которые украшают Нотр-Дам. С каждой секундой становилось все светлее, очарование искалеченного Зоной леса постепенно сходило на нет. Подростки уже не отвлекались на вычурные формы деревьев и смогли полностью сосредоточиться на движении. На сей раз никакой опасности они не подвергались. Яга оказалась права: ни аномалий, ни мутантов на их пути не повстречалось. Стояла поразительная тишина, только ветки иногда трещали под ногами, да шелестела опавшая листва. Бос уверенно и быстро вел маленький отряд вперед, а когда уже полностью рассвело, они вышли на большую поляну, посреди которой стоял огромный ветвистый дуб.

Подростки подошли к дереву и осмотрели его со всех сторон.

– Вот это великан! – восхитилась Марина, прижимаясь к огромному стволу.

– Я такие деревья только по телевизору видел, – согласился Саша. – Интересно, сколько людей нужно, чтобы обхватить его?

– Человек десять, не меньше.

Вдруг подростки обратили внимание на несколько странностей. Не смотря на то, что на ветках кое-где еще висели листья, на земле не было ни одного листочка. Более того, корни дерева купались в сочной зеленой траве.

– Это, случайно, не аномалия? – спросила осторожно Марина.

– Не думаю, – спокойно ответил Саша. – Это больше похоже на «палестинку». Ну, такое место в Зоне, которое свободно от любых аномалий и куда не любят заходить мутанты. Поэтому его так и прозвали – «палестинка».

Тем временем Бос замер у восточного края «палестинки» и смотрел на небо. Солнце еще не взошло, но рассвело уже настолько, что можно было разглядеть каждую травинку у корней. Дети сели в траву за спиной пса и тоже стали смотреть на небо. Ждать было скучно, поэтому Марина первой завела разговор:

– Как тебе Баба Яга?

– Какая же она баба? – усмехнулся Саша. – Молодая, симпатичная, смелая. Жить на болоте не каждый мужик согласится, а она уже несколько лет тут живет. А почему ты спрашиваешь?

– Чего-то она не договаривает. И в баньке искупала, и накормила, и о себе рассказала, и в путь снарядила, а вот…

– В каждой женщине должна быть какая-то загадка, – по-взрослому сказал Саша. – У нее – своя.

– А у меня? – в глазах Марины загорелся озорной огонек.

– А у тебя я пока не разглядел, – деланно вздохнул Саша. – Может, ее и нет вовсе?

– Бессовестный, – девочка обиженно ткнула его кулачком в бок и показала язык. – Смотреть нужно лучше.

Паренек улыбнулся. Эти взрослые игры, неожиданное острое и такое желанное чувство с каждой минутой нравились ему все больше и больше. А еще ему все больше нравилась Марина. Поэтому Саша взял ее ладошку в свою руку. Теплые пальцы девочки доверчиво обхватили его ладонь. Детям в эту минуту стало так хорошо друг с другом, что даже пропало настроение разговаривать. Хотелось сидеть вот так целую вечность и смотреть, как на горизонте появляется дневное светило. Дети так отвлеклись, что чуть не пропустили первый луч, если бы не Бос.

Бос, застывший на страже, с недоумением посмотрел на сопровождаемых, а потом укоризненно гавкнул. Подростки, словно очнувшись, тут же вскочили на ноги и подбежали к псу.

В этот момент из-за кромки ближайшего холма показалась тонкая, с волосинку толщиной, полоска солнца. Первый луч, словно острая спица, вонзился у ног детей, расширяясь и твердея с каждым мгновеньем. Через несколько секунд это уже был не луч, а тропинка, которая вела к холму прямо по воздуху.

– Пора, – сказал Саша и посмотрел на пса. – Вперед, Бос.

Но Бос, вместо того, чтобы выполнить команду, уселся на задние лапы и выжидающе посмотрел на паренька.

– Ага, понял, – сориентировался тот, делая первый шаг на необычной тропе. – Мы с Мариной теперь идем впереди, а ты – за нами. Идем, Маринка.

Он за руку потянул девочку за собой, осторожно ступая по лучу, с каждым шагом проверяя его твердость. Солнечный свет на ощупь был твердым, как камень. По нему можно было идти! Саша настолько был поражен увиденным, что ни на что не обращал больше внимания. Марину же озадачило поведение собаки. Бос вел себя, мягко говоря, странно. Он то спохватывался на лапы, намереваясь догнать детей, то снова усаживался на землю, нервно шевеля ушами и оглядываясь назад, словно ища у кого-то поддержки. Марина несколько раз звала его за собой, но пес только топтался на месте. Обернувшись в очередной раз, девочка заметила, что солнечная тропа у самой земли стала тонкой и хрупкой, словно весенний лед на реке, подмываемый водой и первыми теплыми солнечными лучами.

– Бос! – в отчаянии закричала Марина, пытаясь вырвать руку, но Саша не отпускал. Он тоже заметил странное поведение собаки, но останавливаться времени не было. – Ну же, собачка, давай сюда! Иди, Бос!

Никто из них не заметил, как рядом с дубом появились Кинолог и Аля. Они возникли неожиданно, словно материализовались из того самого солнечного луча, и теперь наблюдали за уходящими детьми и мучениями животного.

– Ему нельзя туда, – тихо сказал Кинолог. Бос сел на землю.

– Но он нужен им, – возразила Аля. Бос оглянулся и снова сорвался на лапы.

– Он теряет там иммунитет, ты знаешь.

– Думаю, он не против побыть обычным псом, из плоти и крови.

– Тебе не жаль потерять его?

– Мне будет жаль, если он потеряет сам себя.

Все это время пес то вскакивал, то снова садился на землю, разрываясь на части, но не посмел ослушаться команды своих хозяев.

– Я не думал, что он так сильно привяжется к детям, – сказал, наконец, Кинолог. – Это совсем не свойственно программам.

– Так что же ты решил? – спросила Аля. – Портал вот-вот закроется.

– Пусть идет. Это его решение.

Как только слова были произнесены, Бос сорвался с места и, пролетев в воздухе не менее пяти метров, шумно приземлился прямо под ноги Марине. От неожиданности девочка сделала несколько быстрых шагов вперед, сбивая с ног Сашу. Тот, чтобы не упасть и не сорваться с солнечной тропы, был вынужден ускориться. Так, ускоренным темпом дети достигли солнечного диска и исчезли в яркой огненной вспышке.

– Идем, – предложил Кинолог, отвернувшись, словно его все произошедшее совсем не интересовало. – У нас еще много работы. Нужно готовить следующий портал.

– Думаешь, он пригодится? – спросила Аля, все еще глядя на восходящее солнце.

– Думается мне, что пилигримы не очень-то послушают Ягу и все-таки сойдут с маршрута.

– Так было задумано.

– Это был запасной вариант, который, думаю, теперь становится основным.

Они исчезли так же неожиданно, как и появились.

Тем временем, в ускоренном темпе добежав до конца солнечной тропы, Саша сверзился в самый настоящий окоп. Сверху на него обрушились Марина, Бос и ударная волна с комьями земли. Взрыв был настолько сильным, что уши сразу заложило. Марина от страха тут же запищала, Бос, наоборот, быстро отполз в сторону и замер на дне окопа.

Взрывы следовали один за другим. Подростки каждый раз вздрагивали, старались вжаться в землю. Их то и дело обдавало землей и удушливым кислым запахом тротила.

Ад длился не очень долго. Когда прогремел последний взрыв, Саша оторвал руки от ушей, осмотрелся по сторонам. Они оказались в полуразрушенном окопе, куда совсем недавно попала то ли мина, то ли снаряд, то ли бомба. Вокруг валялось оружие, лежали тела убитых солдат. В живых из них вряд ли кто-то остался, потому что гимнастерки были залиты темной кровью, никто не шевелился. Марина пришла в себя и тоже осмотрелась. Вид погибших солдат ее почти не смутил. Девочка уже начала привыкать к смерти. Вот только артобстрел вывел ее из равновесия. Почему-то дрожали руки и ноги, а в ушах гудело.

– Нужно уходить, – Сашины слова долетали словно издалека.

– Куда? – Марина все еще вертела головой.

Саша выглянул из окопа. Огневая позиция находилась на невысоком холме, усеянным дымящимися воронками. С двух сторон холм был прикрыт лесом. Склон возвышенности покрылся трупами в серых мундирах, тут же горело несколько стальных коробок танков странной, допотопной конструкции. Грунтовая дорога начиналась где-то среди пшеничного поля и петлей огибала холм. На горизонте поднимались клубы жирного черного дыма. Наверное, горели дома. Там, должно быть, село, подумал Саша и оглянулся. За холмом в лесополосе он заметил движение. Приглядевшись, Саша понял, что это солдаты суетятся возле небольших пушек, спешно разворачивая их в боевой порядок и перекрывая дорогу, которая, как оказалось, вела к переправе через неширокую речку. На мосту скопилось множество людей, подвод, несколько машин. Понятно. На холме солдаты из заслона прикрывали отход основных сил, а артиллеристы, прибывшие в качестве подмоги, уже не успевали занять позиции на возвышенности, поэтому устроили засаду в лесу, выигрывая время для беженцев и отступающих войск. Вот только непонятно, кто и против кого воюет. Саша посмотрел на одежду погибших. Она была какая-то странная, без погон, только на воротниках были пришиты красные полосочки, на которых были прикреплены непонятные знаки в виде перекрещенных ружей. У одного из убитых на полосках имелись два маленьких треугольника темно-красного цвета. Где-то Саша уже это видел. Стоп! Да это же петлицы! Ну да, точно. Такую форму одежды носили красноармейцы времен Великой Отечественной, кажется, до 1943 года. Только потом снова были введены погоны. Саша постарался вспомнить все, что читал об этих странных знаках различия, но так и не смог определить, в каком звании находился погибший. Да это сейчас не важно. Только теперь Саша сообразил, что черные, окаймленные белым, кресты на броне подбитой техники были не простым армейским символом. Погибшие красноармейцы отбивали атаки вермахта, войск гитлеровской Германии. Немцы вот-вот должны были повторить атаку. Саша даже не стал задаваться вопросом, как их перенесло во времени и где, собственно, они сейчас находятся. Он подхватил Марину под руку и повторил:

– Нужно уходить.

– Куда? – девочка была растеряна.

– За нами, в лесу, наши разворачивают позицию. Мы еще сможем успеть проскочить мост.

– Зачем?

– Затем, что немцы вот-вот пойдут в атаку.

– Какие еще немцы? Какие наши?

– Марина, нет времени.

Саша хотел еще что-то добавить, но тут откуда-то из дальнего конца окопа послышался настойчивый лай Боса. Не сговариваясь, дети бросились к нему. Пес сидел перед телом солдата, который сжимал руками окровавленный живот. Он лежал с закрытыми глазами, часто дышал, постанывал время от времени.

– Он без сознания, – сказала Марина, глядя на бойца.

– Нужно вытащить его отсюда, – решил Саша.

Подростки с трудом подтащили раненого на край окопа. Бос помогал, как мог. Он выскочил на бруствер и, ухватив зубами воротник гимнастерки, тащил солдата наверх. Справившись с первой частью задания, дети под руки потащили бессознательное тело к лесополосе. Бос бежал рядом, иногда посматривая то на подростков, то на оставленные разбитые позиции заслона.

Первые разрывы накрыли вершину холма, когда дети преодолели четверть дистанции. Некоторые снаряды перелетали через невысокую возвышенность и разрывались все ближе к отступающим беглецам. В лесополосе заметили движение в их сторону, на помощь бросилось сразу несколько бойцов. Они не успели пробежать и сотни метров, как в небе послышалось противное завывание, а потом показались странные самолеты с черными крестами на изломанных крыльях и неубранными колесами. Машины пролетели над подростками, потом дальше, построились в круг над переправой и по одному начали заходить в атаку. Послышался рев сирен, несколько взрывов. Марина от страха выронила раненого и присела, закрыв уши руками. Саша попытался привести подругу в чувство, отрывал ее руки и что-то говорил, но девочка только мотала головой и сильнее зажмуривалась. Бос, видя, что от людей сейчас толку мало, снова ухватил зубами воротник гимнастерки, понемногу оттаскивая раненого к лесополосе. Саша понял, что иначе никак, подхватил одной рукой локоть Марины, другой ухватился за руку солдата, потащил обоих вперед.

Когда самолеты отбомбились, они начали обстреливать берег. Один из них оторвался в сторону и полетел прямо на подростков, возле которых все чаще стали рваться шальные снаряды. Один из них разорвался в десяти метрах прямо по ходу движения. Саша присел, а потом резко рванул к дымящейся воронке, увлекая за собой Марину и подтаскивая раненого. Бос помогал изо всех сил.

Им повезло. Самолет не успел самую малость. Очереди только начали чертить пунктирами землю, как дети, укрыв солдата в воронке, спрятались сами. Когда черная тень проскочила над головой, Саша вдруг подумал, что они даже не оказали красноармейцу первую помощь. Он быстро, стараясь не высовываться за край воронки, стащил рюкзак, достал аптечку, выбрал обезболивающее и вколол его прямо сквозь одежду. Солдат даже не дернулся. Саша нащупал пульс на запястье. Пульс работал.

Марина начала приходить в себя. Она уже не закрывала глаза и не зажимала уши, просто дышала часто, утирая слезы с грязных щек. Бос тяжело дышал, высунув красный язык. Устал, бедняга. Марине вдруг стало стыдно и перед Сашей, и перед псом. Ведь это она должна была тащить раненого, а получалось, что стала обузой для всех. Девочка прижалась к голове Боса, начала гладить взлохмаченную голову. Потом она посмотрела, как Саша хлопочет возле раненого и прошептала:

– Извини.

– Потом, все потом, – Саша был слишком занят, чтобы сейчас отвлекаться на подобные мелочи.

Самолет сделал еще несколько заходов, но, потеряв цель, отвалил на запад.

– Эй, славяне, – донеслось со стороны лесополосы. – Живы?

– Мы здесь! – радостно закричала Марина и вскочила, но очередной взрыв заставил ее снова пригнуться.

– Ползите к нам, – судя по всему, говорил уже совсем другой человек.

Подхватив солдата, дети, пригнувшись, поспешили на голоса. Из двух воронок впереди им навстречу бросились четверо солдат с винтовками. Они быстро подхватили красноармейца и побежали к лесополосе, ловко лавируя между взрывами. Подростки старались не отставать, хотя от усталости в боку кололо, а ноги и руки налились свинцовой тяжестью. Они успели добежать до первых деревьев, между которыми батарея обустроила свои позиции, прежде чем на холме показались первые танки. У командира не было времени на расспросы, поэтому раненого просто передали санитарам, а детям велели спрятаться за деревом потолще и не высовываться, а еще лучше – отходить к переправе. Солдаты уже заняли свои позиции возле орудий и сосредоточились на приближающихся машинах, так что проконтролировать выполнение приказа было некому. Подростки же устали настолько, что сама мысль еще куда-то бежать тут же выветрилась из головы. Они упали за толстой сосной. Только теперь Саша понял, насколько он испугался за все то короткое время, что находился на этом уровне. Наступила реакция на опасность. Руки и ноги тряслись, тело словно онемело и отказывалось подчиняться. Это тебе не ночные гонки по Киеву на отцовской машине, подумал вдруг Саша, усмехнувшись про себя. Там много ума не надо. Крутой тачке, летящей на бешеной скорости, многие просто уступали дорогу, соблюдая правило трех «Д» – дай дураку дорогу. Здесь же ни снаряду, ни осколку или пуле, ни танку или самолету не скажешь: отвали, мой папа со всеми вами разберется, если что. И никто тебя не отпустит на поруки отца, пожурив на прощание. Здесь все по-взрослому, жестко и абсурдно в своей неумолимой правде. Здесь никого не волнует ни твой возраст, ни статус. Даже в Зоне было как-то не так, наигранно, что ли. Смерть, кровь и боль там тоже были настоящими, не придуманными. Но именно здесь Саша ощутил всю полноту страшных ощущений. Игры закончились. Эту данность нужно было принять как неизбежность.

Марина чувствовала себя не лучше. Адреналин заставлял кровь кипеть, ужасный вой пикирующего самолета и взрывы снарядов еще стояли в ушах, заставляли содрогаться всем телом. Девочка впервые встретилась не с монстрами, которые тоже убивали, но убивали ради еды, то есть по нужде, а с людьми, которые убивали других людей просто потому, что кто-то жил на другой земле, был другой национальности, разговаривал на ином языке, а еще ради удовольствия, теша свое высокомерие. Марина почему-то была уверена, что летчик, обстрелявший их, улыбался в кабине своей машины, глядя сквозь перекрестье прицела на бегущих детей, тащивших на себе раненого, беспомощного солдата. От этих мыслей в ее душе вдруг закипела такая волна злости, что хотелось сорваться из-за дерева и броситься к артиллеристам, чтобы хоть чем-то помочь им, а то и самой разок пальнуть по танкам. Правда, как это сделать – девочка не представляла, она из автомата-то научилась стрелять еле-еле, а тут – целая пушка.

Саша словно подслушал ее мысли. Он крепко сжал узкую ладошку и сказал:

– Давай лучше посидим здесь. Если не можешь помочь, главное – не мешай.

Гул двигателей становился все ближе. Дети осторожно выглянули из своего укрытия. Деревья и кусты мешали рассмотреть, что происходит на склоне холма и как далеко находятся танки. Судя по всему, немцы либо растерялись, либо уверились в своей победе, потому что больше не стреляли. Наверное, они не ожидали здесь нападения, катились к переправе вдоль дороги, до половины высунувшись в открытые люки. Даже пехота больше не произвела ни одного выстрела. Командир красноармейцев, наверное, имел железные нервы и решил подпустить врага как можно ближе. Саша только теперь заметил несколько ручных и станковых пулеметов, рассредоточенных между орудий. Ничего не понимая в военном деле, паренек все-таки восхитился предусмотрительности командира. Тот обо всем подумал, все учел: и как танки остановить, и пехоту не допустить на опасное расстояние.

Додумать эту мысль он не успел. После громкой команды все четыре орудия выстрелили разом, земля заходила ходуном. Вслед за пушками заговорили пулеметы. Они долбили почти без остановок. Затем грянул еще залп, еще. Немцы, хоть и не ожидали нападения, огрызались настырно. Несколько ответных снарядов упало недалеко от сосны, за которой прятались дети, ствол дерева застонал от попавших в него осколков. Пули срезали ветки над головой, осыпая детей хвоей. Бос по-щенячьи приполз, нагло втиснувшись между Сашей и Мариной. Они не стали сопротивляться: ствол был действительно толстым, так что места хватало всем.

Бой был недолгим и закончился так же внезапно, как и начался. Как только стихли последние выстрелы, послышались многочисленные команды. Солдаты проводили перекличку, считали убитых и раненых. Дети встали из своего укрытия, осмотрелись. В лесополосе появилось несколько воронок, бойцы сносили ближе к переправе раненых. Санитар, парень лет двадцати пяти, оказывал им первую помощь. Решив, что уж санитару-то они больше помогут, чем солдатам, дети направились к нему, но не тут-то было. Их нашел какой-то солдат и повел к командиру. Бос бежал рядом. Командир сидел на пеньке в кустах, хмуро курил папиросу. Ему было около тридцати лет, но точнее сказать было нельзя, потому что лицо было запачкано копотью. Светлые волосы выбивались из-под фуражки.

– Ну, докладывайте, кто такие и как оказались на передовой, – не то приказал, не то попросил он.

Саша посмотрел на черные петлицы. В них золотом сияло две скрещенные пушки и три рубиновых кубика. Снова эти непонятные опознавательные знаки. Паренек перевел взгляд на командира. Тот выжидательно смотрел на него. Пауза затянулась.

– Вы что, онемели? – теперь в голосе военного звучало раздражение.

– Нет, не онемели, – Саша пожал плечами, стараясь оставаться спокойным хотя бы внешне. Он немного читал о войне, но знал, что на передовой иногда расстреливали без суда и следствия. – Просто первый раз попали под обстрел.

– Бывает, – командир несколько смягчился. – Вот что, дети. Я вижу, вы не робкого десятка. Сами из пекла выбрались да еще раненого старшину принесли на себе. Сразу видно, что наши. Только вот где вы такое чудное оружие подобрали да почему одеты в непонятную форму? Кто вы?

– Мы не имеем права говорить об этом, товарищ командир, – сразу сориентировался и попытался блефонуть Саша, услышав немного растерянные нотки в голосе военного. – Сами понимаете, спецзадание и все такое.

– Спецзадание, говоришь? – похоже, командир не поверил мальчишке. – Что-то ты больно мелковат для спецзадания, не находишь? А твоя подружка еще младше. Не подскажешь, где готовят таких малолетних бойцов? Чего молчишь?

Ну, вот как пятнадцатилетний подросток может объяснить командиру из другого времени, кто он такой и как сюда попал? На каких пальцах показать, что такое компьютер, программа и с чем это все едят?

Положение, как ни странно, спасли немцы. Сначала послышался гул двигателей, а потом кто-то закричал «воздух!». В небе снова появились те же самолеты с изломанными крыльями и выпущенными колесами, только теперь они летели не к переправе, а прямо на позиции артиллеристов.

– «Юнкерсы»! – закричал командир. – Все в укрытие!

Кто-то из солдат подхватил подростков и побежал между деревьев. Бос не отставал ни на минуту. Тем временем самолеты построились в круг, один из них с ужасающим воем понесся к земле. Трое людей и собака едва успели втиснуться в узкий окоп в земле, который солдат назвал щелью, как первые бомбы легли в лесополосу, разорвавшись между деревьями. В разные стороны полетели вырванные стволы, покореженная техника. За первым самолетом последовал второй, потом третий, четвертый, и каждый раз над головой завывала сирена, от воя которой сердце уходило в пятки. Хотелось выпрыгнуть из окопа и бежать без оглядки, куда глаза глядят. Солдат, видимо, уже побывавший под авианалетом, удерживал детей возле себя, не давая им возможности покинуть в панике убежище. Босу же особого приглашения не требовалось.

Налет закончился так же внезапно, как и начался. Последний самолет вышел из пике и отвалил в сторону. Бомба разорвалась где-то возле реки.

– Промазал, «лаптежник», – с удовольствием заметил солдат.

– А почему «лаптежник»? – переспросила Марина.

– А у этих самолетов шасси не убирается, а из-за обтекателей над колесами они очень похоже на лапти, вот и назвали так.

– Я читал про них, – вмешался Саша. – Это Ю-87, штурмовик люфтваффе.

– Точно, – подтвердил солдат, поднимаясь. – Вот что, детишки, думаю, что нашему лейтенанту сейчас будет не до вас, да и не сможем мы долго держаться возле переправы, поэтому давайте – ноги в руки и на тот берег.

– Но вас накажут, – попробовала возразить Марина.

– Если успеют. Боюсь, наказывать будет либо некому, либо некого, а, может, и то и другое разом. Все, бегите.

Солдат подтолкнул детей в направлении реки, а сам побежал на позиции. Саша осмотрелся. Лесополоса поредела. Бомбежка была беспощадна к деревьям, людям и орудиям. Две из четырех пушек были покорежены взрывами, возле них лежали разбросанные тела людей. Еще Саша заметил, что несколько пулеметных расчетов были засыпаны землей. Чтобы оградить Марину от этой страшной картины, он силой потянул ее к реке. Бос не отставал от них ни на шаг.

Они выбежали из лесополосы к реке, когда на позиции бойцов упали первые снаряды. Они падали с каждой минутой все гуще, некоторые из них перелетали и взрывались в воде. Марина снова попыталась присесть и закрыть уши руками, но Саша упорно тащил ее к переправе.

Впрочем, тащил зря. Хоть речка и была неширокая, но мост немцы разбомбили на совесть. В воде плавали только деревянные обломки и тела погибших. Времени на размышление не было: за спиной бой разгорался все яростнее. Гул танковых двигателей быстро приближался.

– Будем перебираться вплавь, – решил Саша. – Ты плавать умеешь?

– Н-не очень, – растерянно пробормотала Марина.

Саша подбежал к берегу, выудил обломок бревна, подтащил его к кромке воды и приказал:

– Держись за него и плыви. Бос, помоги Марине.

Пес бросился в воду и остановился возле бревна. Марина осторожно, словно на пляже, вошла в воду. Саша стоял на берегу, на всякий случай изготовив оружие к бою.

Марина ухватилась за бревно, оттолкнулась от дна и поплыла. Ей было страшно. Зубы стучали то ли от холода, то ли от страха. Бос плыл рядом, готовый в любую минуту прийти на помощь девочке. Но, когда в нескольких метрах от них на воду легла первая пулеметная очередь, девочка даже не пикнула. Она понимала, что кричать бесполезно, можно только привлечь ненужное внимание наступающих немцев. За грохотом боя Марина не слышала, как далеко от нее находится Саша, но обернуться не посмела. Она оглянулась, только уже находясь в камышах на противоположном берегу, и застыла: Саша все еще находился на том берегу и склонился над солдатом, который лежал у его ног, отбросив винтовку в сторону. Слева по берегу цепью шли с десяток немецких солдат. Наверное, это они стреляли по Марине, когда та переплывала реку.

– Сашенька, быстрее, быстрее, – шептала Марина, прижав ладони к лицу. Про свое оружие она напрочь забыла.

Бос аккуратно ухватил ее за пояс на комбинезоне, потащил глубже в камыши. Немцы, похоже, девочку не видели. Оказавшись на берегу, Марина спряталась так, чтобы было видно Сашу. Паренек уже отбежал от солдата на несколько десятков метров и возился с чем-то в кустах. Немцы, похоже, его тоже не замечали.

Когда Марина поплыла через реку, Саша присел за кустом, стал наблюдать за лесополосой. В самый разгар боя из-за деревьев вырвался какой-то солдат. Он бежал к реке, держа винтовку на вытянутой реке, и часто оглядывался. Пилотка сбилась на сторону, в глазах горел огонек безумия и страха. Наверное, нервы не выдержали, солдат поддался панике и решил бросить своих на поле боя. Саша хотел выйти, остановить его, но слева внезапно прозвучала короткая очередь, солдат споткнулся, медленно осел на землю, не добежав до Сашиного укрытия всего несколько шагов. Саша повернулся на выстрелы. В нескольких сотнях метров от себя он увидел цепь немецких солдат, которые шли по берегу, намереваясь отрезать защитников переправы от реки и уничтожить их. Эх, гранатку бы хоть одну, чтобы наших предупредить, подумал Саша. К сожалению, обе гранаты, подаренные Ядвигой, сейчас находились у Марины в рюкзаке. Он посмотрела на мертвого бойца. Его подсумок для гранат топорщился. У Саши мгновенно созрел план. Осторожно, чтобы не привлечь внимание наступающего врага, паренек по-пластунски подобрался к солдату. Слава Богу, камуфляж комбинезона надежно скрывал его от посторонних глаз. Пошарив рукой в подсумке, Саша выудил две гранаты-лимонки, а в кармане нашел моток крепкой веревки. Плохо, подумал Саша. Он готовил немцам сюрприз, но те могли заранее его обнаружить, и тогда весь план летел Босу под хвост.

Времени оставалось очень мало. Хоть бы у Маринки хватило ума не высовываться. Саша пополз навстречу немцам. Он уже выбрал место, где установит растяжки, подобрав по дороге несколько деревянных колышков, остатки взорванного моста.

Немцы шли осторожно, часто останавливались, особенно, если над головой пролетали шальные пули или осколки. Как же им хотелось застичь красноармейцев врасплох!

Саша никогда не ставил растяжки, но по фильмам и играм знал, что для этого нужно делать. Он дополз до самого дальнего выбранного места, где было много густой травы по колено, с усилием воткнул два колышка. К одному из них он привязал веревку и протянул за собой. Через два метра он воткнул второй колышек, прикрепил к нему гранату, к кольцу привязал натянутую веревку, отогнул усики кольца. Кольцо слегка подалось за веревкой, но осталось на месте. Саша осторожно отполз ко второму месту минирования. Повторив процедуру, он, пригнувшись, бросился к реке. Теперь прятаться не было смысла. Наоборот, нужно было привлечь к себе внимание немцев, чтобы те побыстрее напоролись на растяжки.

Немцы дураками не были ни разу. Они не стали открывать огонь непонятно по кому, и вообще не стали отвлекаться еще на одного врага, решившего дезертировать с поля боя на другой берег. Саша плыл изо всех сил, вот-вот ожидая очередь в спину. Он уже доплыл до средины, проплыл две трети ширины реки, а выстрелов все не было. Уже в камышах подросток остановился и оглянулся. Скажется, план трещит по швам и вот-вот сорвется.

Немцы остановились совсем недалеко от растяжек, внимательно осмотрелись. Несколько из них держали под прицелом противоположный берег. Саша уже был готов кричать и размахивать руками, но какая-то сила с тихим рычанием потянула его за пояс в камыши. Бос! Тут же к плечу припала Марина со слезами на глазах. Она тихонько что-то шептала, но Саше сейчас было не до этого.

– Погоди, Марина, – прервал он подругу. – Давай потом поговорим. Сейчас нужно заставить немцев двигаться вперед.

– Зачем? – не поняла девочка.

– Давай за мной.

Под прикрытием камыша они перебежали на несколько метров правее и залегли.

– А теперь – огонь, – приказал Саша.

– Куда? – не поняла Марина. – Я ничего не вижу.

– Главное – стреляй.

Саша первым открыл огонь по направлению немцев. Он стрелял экономно, очередями по два-три патрона, хотя это было нелегко. Марина тоже старалась не увлекаться стрельбой, но это слабо получалось. Через несколько секунд магазин ее автомата опустел. Но главное, Сашин план сработал.

Если честно, Саша не знал, как среагируют немцы на его стрельбу. Они с одинаковым успехом могли просто залечь и открыть ответный огонь, или, перестроившись, ускориться и атаковать красноармейцев с тыла. К счастью, немцы решили атаковать. В грохоте боя красноармейцы могли и не услышать перестрелку, так что этот шанс нужно было использовать. Несколько немцев залегли, стараясь подавить огнем сопротивление с противоположного берега, остальные же чуть ли не бегом направились к лесополосе.

Растяжки сработали практически одновременно. Саша заметил, как взрывами в разные стороны разбросало почти всех врагов кроме тех, кто раньше залег и пытался достать огнем подростков. Немцы, не ожидавшие подобного отпора, на какое-то время растерялись. Кто же из них мог знать, что берег, по которому еще час назад отступали люди, теперь был заминирован?

Из лесополосы показалось несколько красноармейцев с оружием наперевес. Они сразу разобрались в обстановке, бросились в штыковую атаку. Немцы, не вступая в рукопашную схватку, поспешно отступили, оставив своих убитых и раненых на берегу. Красноармейцы собрали оружие, подхватили двоих раненых немцев и снова скрылись среди деревьев. Бой на том берегу пошел на убыль. Похоже, еще одну атаку удалось отбить.

В небе послышался гул самолетов. Дети подняли головы и увидели, как со стороны небольшого села летит пара самолетов. Когда они подлетели ближе, Саша увидел на крыльях красные звезды.

– Наши! – закричал он и, сорвавшись на ноги, начал махать руками.

– Наши! – Марина даже запрыгала на месте.

Штурмовики – а это были они – пролетели над лесополосой и скрылись из виду. Вскоре со стороны холма послышались взрывы бомб и пулеметные очереди.

– Все, Маринка, уходим, – сказал Саша. – Нам здесь делать больше нечего.

Бос побежал вперед. Он, по привычке, все также осторожно проверял дорогу, словно ожидал на каждом шагу обнаружить аномалию, которой не было. Подростки тоже внимательно вглядывались под ноги. От привычки просто так не избавиться.

Глава 18

«Колобок» заставлял ходить кругами среди руин. Андрей и Ольга иногда по нескольку раз проходили одно и то же место. Это нервировало.

– Неисправен он, что ли? – пробормотал Андрей, когда они в очередной раз посетили парк.

– Может, он настраивается, – предположила Ольга.

Андрей ничего не ответил. Он даже думать не хотел, что сталкеры могли их обмануть, развести, как детей. И без этих мыслей на душе было муторно. Они снова прошли парк, потом свернули к площади. Впереди послышались чьи-то голоса, возня, чей-то сдавленный вопль, снова голоса. Андрей мгновенно подобрал артефакт и метнулся в ближайшие руины. Ольга не отставала. Так, осторожно, шаг за шагом, они приблизились к людям. Андрей осторожно выглянул в оконный проем. Во дворе полуразрушенного дома прямо на асфальте сидел, прижавшись спиной к сгоревшей машине, связанный сталкер. Над ним стояло еще трое, направив стволы оружия на пленного. Четвертый сидел на корточках, поигрывая ножом, острие которого было запачкано кровью. Только сейчас Андрей заметил, что на ноге пленного расплывается пятно крови. Очевидно, его сначала ранили, потом связали и пытали. Странно, ведь выстрелов он не слышал. Скорее всего, нападавшие использовали глушитель. Ольга пристроилась рядом и внимательно следила за происходящим. Несмотря на опасность, Андрей успел подумать, что женщина была удивительно спокойна. Кажется, спасение детей для нее было выше всего на свете. Когда сидевший на корточках человек заговорил, Андрей сосредоточил все внимание на происходящем во дворе.

– Ну, что, Шпала, будешь дальше упорствовать? Продолжить операцию без анестезии? – спросил тот, что сидел на корточках. Очевидно, главарь. Его подельники только хмыкнули. – Где дети?

Андрей и Ольга напряглись. Может речь идет об их детях? Странно, но пленный никак не походил на Кинолога.

– Еще раз повторяю, Хмара: я не понимаю, о чем идет речь, – сдавленно ответил пленник.

– Не понимает он, – обратился к подельникам главарь. – Ну, что ж, это твой выбор.

Он ткнул ножом в рану и провернул его. Шпала завопил, дернулся, но Хмара ударом в лицо заставил его снова упасть на асфальт. Пленник стонал сквозь зубы и часто дышал.

– Ты ведь понимаешь, Шпала, что мы все равно заставим тебя заговорить, – почти проворковал Хмара. – Так или иначе. Лучше расскажи добровольно, где заныкал детей, и тогда твоя смерть будет быстрой и безболезненной. А то смотри: поведем тебя к нашим, а их много, и все злые на тебя за то, что завел нас в Лабиринт да еще и детей упрятал где-то. Каждый захочет сказать тебе пару ласковых, и чтобы выслушать все, что о тебе реальные парни думают, у тебя банально здоровья не хватит. А говорить они будут долго, времени в Лабиринте – хоть ушами жуй. Так что подумай. Может, имеет смысл пообщаться только с нами, а?

Шпала ничего не ответил. Он смотрел перед собой и часто дышал.

– Он должен подумать, – истолковал по-своему молчание Хмара. – Давайте-ка, пацаны, отойдем на пару шагов, не будем мешать мыслителю.

Он поднялся на ноги и первым отошел немного в сторону. Его подельники повторили маневр. Один из них достал сигареты, закурил, остальные стояли и смотрели на пленника.

Андрей и Ольга отпрянули от окна. Они так и не поняли, о каких детях идет речь, но если это об их детях…Тем более, Кинолог говорил, что у детей самый лучший проводник в Зоне, и самый надежный. Невероятно, конечно, что Саша и Марина тоже попали в Лабиринт, но на то она и Зона. Здесь все может быть.

Лучше момента для нападения даже желать было нельзя. Пленник остался в стороне от линии огня, а нападавшие собрались все вместе, их легко можно положить с двух стволов. Андрей жестами показал Ольге, мол, будь готова открыть огонь, а потом показал на пальцах счет три и резко высунулся из окна с автоматом наизготовку. Ольга в точности повторила его движение, так что огонь они открыли одновременно.

Неизвестные, пленившие сталкера, даже не поняли, как из охотников превратились в дичь. В считанные секунды два автомата попросту изрешетили их с расстояния в два десятка шагов. Как только Хмара и его подельники повалились на асфальт, Андрей выскочил из укрытия и с оружием наизготовку подбежал к ним. Один из нападавших еще шевелился. Андрей без сожаления истратил на него пару патронов, чтобы не мучился. Ольга же сразу подбежала к раненому.

– Вы как? – спросила она, снимая рюкзак и доставая аптечку.

– Могло быть и хуже, – сквозь стиснутые зубы сказал Шпала.

Пока Ольга занималась раненым, Андрей ножом разрезал веревку, которыми были связаны его руки, а потом обыскал тела убитых. Разжился он четырьмя гранатами, пополнил истраченный боезапас. Так же в его рюкзак перекочевала полторалитровая бутылка воды, пара коробок с сухпаем. Когда он вернулся к Ольге и раненому, женщина уже закончила оказывать первую помощь. Шпала еще минуту подождал, пока укол анестезии начнет действовать, а потом осторожно поднялся и, хромая, направился к убитым. Подобрав автомат и пистолет, отобрав несколько магазинов, он подошел к Хмаре, постоял немного, а потом смачно плюнул ему в лицо.

– Нужно уходить, – сказал он, наконец.

– Кто вы? – спросила Ольга.

– Сталкер. Послушайте, сейчас не время для разговоров. Мы находимся не так далеко от лагеря Винта, как хотелось бы. Уходим.

Он первым поковылял к руинам. Ольга хотела помочь ему передвигаться, но Шпала жестом отказался от помощи, поэтому женщина пошла следом. Андрей замыкал колонну, прикрывая отход.

Либо Шпала находился в Лабиринте уже довольно давно, либо просто хорошо ориентировался в разрушенном городе, но вел он довольно четко, ни разу не засомневался и не заплутал. Через полчаса они вышли к какому-то не очень большому заводу. Здесь, покружив между цехами, сталкер, наконец, вошел в одно из зданий, поднялся по лестнице на второй этаж, прошел по коридору в самый конец и остановился в большой комнате с разломанной мебелью. Наверное, когда-то давно, здесь находился кабинет какого-то начальства. От стола, конечно, ничего не осталось, но еле живой шкаф еще стоял у стены, а напротив него светил ржавыми пружинами диван, бывший когда-то кожаным. Кабинет был торцевым, из трех его окон хорошо просматривался весь двор. Еще Андрей заметил возле кабинета лестницу второго выхода. Неплохая позиция, одобрил он действия Шпалы. Сталкер подошел к окну, внимательно осмотрел окрестности, и только потом позволил себе присесть под окном.

– Уф, – вытер он вспотевший лоб. – Теперь можно передохнуть и поговорить. Только времени у нас немного, мне нужно торопиться.

– Скажите, Шпала, вы что-то говорили этим…хмырям о детях? – начала Ольга. – Как их зовут?

– А кто вы такие? – сразу же насторожился сталкер, на всякий случай переместив оружие так, чтобы удобнее было вести огонь сразу по двум мишеням.

– Спокойно, Шпала, – Андрей тут же направил на него ствол.

– Андрей, убери оружие, – голос Ольги был жестким, но потом женщина смягчилась. – Пожалуйста, убери. Иначе мы ничего не узнаем.

– Вы и так ничего не узнаете, – пообещал Шпала, держа обоих на мушке. – А детей я вам не отдам.

– Послушайте, Шпала, – теперь в голосе Ольги звучала мольба. – Наши дети попали в Зону. Мы пытались их найти, но попали в Лабиринт. Их двое. Девочку зовут Марина, а мальчика – Саша. Им по четырнадцать и пятнадцать лет, хотя выглядеть могут младше своего возраста. Если вам что-то известно о них – прошу вас, помогите.

– О как! – на сталкера слова женщины никак не подействовала. – Вы даже знаете, сколько их, как зовут. Неплохо подготовились. Только одного не учли: я уже не первый год Зону топчу, и не такой наивный, чтобы поверить первым встречным.

– Которые тебе, между прочим, жизнь спасли, – вмешался Андрей. Ему уже надоел этот разговор, но деваться было некуда. Если Ольга хотела взять жалостью, то Андрей считал, что в данном случае прямолинейность – лучшее средство.

– Не факт, – возразил Шпала. – На людей Винта вы, конечно, не тянете, но, вполне возможно, вы тоже охотитесь за детьми. Если бы я не пообещал вывести их из Зоны, то и сам был бы не прочь прихватизировать парочку дисаров.

– Кого? – не понял Андрей и посмотрел на спутницу. Ольга только пожала плечами.

– Что вы дурачков из себя корчите? – сталкер говорил зло, но в его интонациях стала понемногу проскальзывать неуверенность. – Типа не знаете, кто такие дисары? Да об этом в Зоне разве что глухой не слышал да безмозглый не мечтал!

Андрей только плечами пожал. Он впервые слышал это слово, и понятия не имел, что оно вообще значит.

Сталкер некоторое время смотрел на них, стараясь понять, всерьез его спасители ничего не понимают или только комедию ломают.

– Кто же вы такие? – спросил, наконец, Шпала.

Коротко, не вдаваясь в подробности и опуская лишние детали, Андрей рассказал ему свою версию их с Ольгой приключений в Зоне. Сталкер слушал внимательно, не перебивал. Казалось, что рассказ Андрея в чем-то совпадал со сведениями, уже известными ему. Шпала даже несколько раз кивнул по ходу рассказа. Когда Андрей закончил рассказ, он сказал:

– Складно получается. Сами пошли в Зону, встретили какого-то Кинолога, который, судя по всему, топчет Зону не первый год, его напарницу, шли с ними, потом они вас самих оставили в своем схроне, так?

– Так, – ответил Андрей.

– А потом, услышав голоса детей, вы побежали за ними, отбились от стаи слепышей, попали в Лабиринт, отбились от снорков. И все это, не имея никакого опыта. Так?

– Так.

– Тогда брехня это все. Сказки для первоклассников. Про Кинолога я слыхом не слыхивал, хотя стариков знаю в Зоне всех. Ну, Бог с ним-то, с Кинологом. От слепышей вы тоже могли отбиться. От снорков – вряд ли. Не те это твари, чтобы позволить вот так запросто расстрелять себя. К тому же никакой нормальный сталкер незнакомцев близко к своему схрону не подпустит. И еще. В Лабиринт просто так не попасть. Тут секрет есть небольшой.

– Андрей, покажи ему, – попросила Ольга.

– Ты уверена? – Андрей покосился на спутницу.

– У нас нет другого выхода. Доставай.

Сталкер с подозрением смотрел на обоих, а когда Андрей стал снимать рюкзак, угрожающе двинул стволом в его сторону. Тот только усмехнулся и продолжил работу. Расстегнув клапан рюкзака, Андрей вытащил «колобок», протянул его Шпале:

– Ты про этот секрет говорил?

Сталкер с изумлением уставился на артефакт. Казалось, он не ожидал такого сюрприза. Шпала даже протянул было руку, но Андрей убрал артефакт за спину.

– Теперь веришь? – спросил он, глядя в глаза оппоненту.

Тот поднял на него глаза.

– А от снорков мы отбились не сами, – сказала Ольга. – Нам помог какой-то сталкер. Правда, он так и остался лежать там, на станции, мы ничего не успели сделать.

– Летун, – прошептал Шпала. – Он ушел на станцию и не вернулся.

На минуту зависла тишина. Ольга с Андреем в напряжении ждали, как отреагирует сталкер на увиденное и услышанное. Тот отреагировал своеобразно. Он протянул руку, нагло потребовав при этом:

– Отдайте мне «колобок», тогда я поверю.

– Ага, поверишь, заберешь артефакт и бросишь нас здесь, даже не дав увидеть детей, или просто пристрелишь.

– Не брошу и не убью.

Ольга какое-то время смотрела ему в глаза, а потом забрала у Андрея артефакт и протянула его Шпале:

– Он ваш.

Сталкер держал в руке светящийся изнутри шар, и, казалось, еще не верил в удачу. Потом он спохватился, спрятал его в контейнер на поясе, опустил автомат и снова сел под окном.

– Знаете, хоть я и вижу, что вы далеко не все мне рассказали, но верю вам, – сказал Шпала, вытирая пот со лба. – В конце концов, без «колобка» ни вам, ни мне с детьми отсюда не выбраться, а если они действительно ваши дети, то нам сама Зона велела держаться вместе. Ладно, сейчас моя очередь рассказывать.

Я не знаю настоящих имен этих детей. Один из них действительно мальчик, а вторая – девочка. Мне их назвали как Ежик и Дюймовочка. Если с девочкой все понятно, то почему пацана назвали Ежик – я понял чуть позже. Уж больно колюч оказался парень. На дикобраза, конечно, не тянул, а вот на ежика с выставленными иголками – в самый раз. Пока не нашел с ним общий язык – намучился.

Познакомился я с детьми, когда мы с Летуном наведались на Свалку. Познакомились – громко сказано. Я получил на КПК сообщение от Корейца, что его с напарником люди Винта прижали и нужна подмога. Мы опоздали всего на чуть-чуть. Часть бандюков убили, часть – разогнали, только Корейцу было уже фиолетово. Убили его в том бою. Его напарник, Пистон, был еще жив. Когда-то он два раза спас меня, и я был должен ему. Вот он-то, Пистон, и попросил довести двух детишек до Периметра. Еще перед смертью успел Пистон сказать, что дети эти – дисары, так что за ними идет настоящая охота. Особенно старается Винт.

– Так кто же такие эти дисары? – перебил Андрей.

– Дисары – это люди с паранормальными даже для Зоны способностями. Дисары раньше и лучше любого прибора определяют аномалию и артефакты. Если в команде есть хоть один дисар – считай, что за короткое время каждый ее член озолотится. Что такое идти по опасному пути самому с болтами наперевес или пускать отмычку, и что такое идти с дисаром, который, как радар, просвечивает все вокруг на несколько десятков метров. Опять же, экономия времени просто сумасшедшая. Ну, вот и пообещал я вывести детишек. С этим Пистон тихо скончался. Мы с Летуном повели детей к Периметру, но за нами увязался Винт со своими отморозками. Мы никак не могли от них оторваться. К тому же, как оказалось, он сговорился с другими бандюками, и нас начали планомерно загонять в болото. Я поздно сообразил, что к чему. Если бы Летун не надыбал «колобок» – вряд ли мы бы выбрались оттуда живыми. Так хоть шанс появился.

Андрей и Ольга очень внимательно слушали сталкера. Что-то в его рассказе было не то, но они пока не могли разобраться, что именно.

– Я активировал «колобок», а Летун первым пошел сквозь туман в Лабиринт, – продолжал Шпала. – Дети шли за ним, я был замыкающим. Перед самым выходом я услышал, что за нами кто-то крадется. Не успел я сообразить, как за спиной раздалось несколько выстрелов. Одни из них, как назло, ранил Летуна. Тот выронил «колобок», быстро побежал вперед. Дети за ним. Мне некогда было искать артефакт, поэтому я стал догонять напарника. Больше никто не стрелял, и мы, когда вышли, решили, что Винт отстал или потерялся. Если честно, о «колобке» мы даже не думали. Артефакт хоть и редкий, но все же встречается иногда, и надежда найти его нас не оставляла. В конце концов, я еще ни разу не слышал, чтобы кто-то не вышел из Лабиринта. Мы больше радовались, что опасность миновала. Рано радовались, как оказалось.

Я увел детей в одно место здесь неподалеку, а Летун пошел на станцию. Он слышал от кого-то, что там один раз нашли «колобок». Решил попробовать второй раз. Попробовал…

Мы договорились с Летуном, что оставим детей в условленном месте, а сами разойдемся в поисках «колобка». Встретиться договорились через четыре часа.

На Хмару я нарвался случайно. Он и его бандюки остановились на привал, а тут я из-за угла прямо в гости пожаловал. Я даже выстрелить не успел, как Хмара из своего пистолета подстрелил меня. Но кто ж знал, что они все-таки прорвутся в Лабиринт? И вели себя так уверенно, про «колобок» даже не заикнулись, видать, артефакт таки у них. Ну, а дальше вы знаете.

– Какова численность банды Винта? – спросил Андрей.

– Было шестнадцать, теперь – двенадцать. Не скажу, что Хмара со своей бригадой были лучшими, но и задних не пас. Винт возле себя всегда двоих держит, дезертиров-спецназовцев. Этим все равно кого убивать и как. Похоже, они от этого только удовольствие получают.

После этих слов повисла тишина. Ольга с Андреем осмысливали услышанное. Из-за нестыковок в рассказе сталкера в душу закрадывалось подозрение, что они ошиблись. Шпала расценил их молчание по-своему.

– Ваша воля – верить мне или нет, – сказал он. – Только нужно идти дальше. Если Хмара не врал, то Винт уже узнал о гибели своих людей и вышел на охоту. Нужно забирать детей и уходить.

– Идем, – Андрей решительно направился к двери.

Территорию завода они покинули без происшествий. Шпала кружил по улицам между домов, иногда срезая путь дворами. Время от времени ветер доносил откуда-то издалека отдельные выстрелы, но они были довольно далеко, так что сталкер не обращал на них внимания.

Примерно через час он вывел Андрея и Ольгу к небольшому озеру, с одной стороны окруженному домами, а с другой – густыми зарослями деревьев. Шпала повел свой отряд к деревьям. Он долго кружил в зарослях, пока, наконец, не вышел на небольшую «палестинку», совершенно незаметную даже с двух шагов.

– Пришли, – сказал сталкер и с улыбкой добавил: – Ежик, Дюймовочка, встречайте гостей!

Андрей и Ольга с волнением ступили следом за ним, в надежде увидеть сына и дочь. Они даже улыбались, но, едва увидев детей, замерли. Улыбки погасли, руки опустились.

Им навстречу поднялись мальчик и девочка с оружием в руках. Но это были не их дети.

КПК Андрея и Ольги завибрировали одновременно. Они растерянно посмотрели на компьютеры и увидели, что на почту пришло сообщение.

«Отзовитесь! Симонов».

Ольга и Андрей посмотрели друг на друга, а потом на Шпалу и детей. Детские лица были решительными, а оружие направлено на незнакомцев. Пальцы выбрали слабину спускового крючка. Над «палестинкой» зависла напряженная тишина.

Последние несколько суток были, пожалуй, самыми тяжелыми для Симонова. Служащие Прокофьева приезжали в центр и требовали предъявить им шефа живым или мертвым. Симонову удалось избавиться от непрошенных гостей ценой невероятных усилий. Уж слишком они были настроены воинственно, даже пообещали в следующий раз появиться в сопровождении представителей властей и адвокатов.

Младшие пилигримы перешли на новый уровень, и попали в 1941 год, в самый разгар наступления гитлеровских войск на СССР. Симонов хорошо знал, какая тогда развернулась бойня и сколько жизней унесла, хотя сам, слава Богу, родился значительно позже. На экранах мониторов он во всех подробностях видел, как нелегко пришлось детям. Откуда-то появилась большая овчарка, которая, судя по всему, помогала пилигримам. Все это было нереальным и каким-то неправильным. Симонов не мог понять, почему и, главное, зачем детей забросило именно на такой уровень, именно в эту программу. Вопросы, вопросы, вопросы, и ни одного ответа.

Старшие пилигримы в своей закольцованной локации после боя с мутантами долго петляли по окрестностям, потом остановились в парке и с кем-то разговаривали, с кем-то невидимым, потом с помощью неизвестного артефакта двинулись дальше. И снова непонятно – куда, зачем.

Утром доктор решил взять таймаут, чтобы в спокойной обстановке кабинета упорядочить все полученные в ходе эксперимента сведения. Он на компьютере составил схему всех событий от самого начала до последнего момента. В основу он положил сведения, известные ему о детях и их родителях: психологические портреты, индивидуальные характерологические и возрастные особенности личностного становления детей и взрослых, психоэмоциональное состояние пилигримов, особенности детско-родительских отношений, влияние социальной среды на процессы, которые имели место в жизни двух семей. Потом он пристроил к полученной схеме результаты тестов и цели, которые достигли пилигримы в процессе передвижения по «КВЕСТу», а также цели, которые должны были достичь, но не достигли, и которые не должны были достигать, но, тем не менее, достигли. Отдельно он разместил пустые ячейки непредвиденных событий. Получилась интересная картина. Только сейчас Симонов осознал, насколько несовершенна была система «КВЕСТ» в своем изначальном варианте. Если бы пилигримы удачно прошли его «КВЕСТ», то даже наполовину не избавились бы от тех проблем, которые так надеялся решить доктор. Кто-то невидимый, но очень могущественный, вмешался в ход эксперимента. Более того, он на ходу усовершенствовал программу, пусть даже таким радикальным методом. Таким выводам можно было только радоваться, если бы знать обо всем заранее и продумать загодя. Увы, мозгов не хватило.

Размышления прервал Макеенко. Он ворвался в кабинет и плюхнулся на стул, тряся перед собой КПК.

– Что случилось? – столь резвое появление сотрудника встревожило Симонова.

– Вот! – в голосе Юрия звенела радость. – Не поверите, Дмитрий Иванович, но появилась возможность связаться со старшими пилигримами.

– Ты же говорил…

– А теперь говорю другое. Буквально только что в локации возник слабый канал, по которому можно отправить информационное сообщение и получить ответ. Не знаю, как это поможет пилигримам, а для нас – это просто подарок небес.

Макеенко в двух словах рассказал, как сидел за компьютером и ковырялся в программе, как вдруг на экране высветилась надпись: «Канал связи с Лабиринтом открыт». Макеенко сначала не понял, о каком Лабиринте идет речь, но увидел на экране Ольгу и Андрея в сопровождении какого-то сталкера, и все понял.

– Ты отправил им сообщение? – нетерпеливо перебил его Симонов.

– Да, конечно, – Макеенко показал свой КПК.

На экране светилась короткая запись: «Отзовитесь! Симонов».

– Так чего же мы здесь сидим? – Симонов выскочил из-за стола и рванулся в коридор.

Макеенко быстро догнал его, спросив на ходу:

– Мы куда?

– В лабораторию, Юра. Какой же ты временами недалекий! Теперь мы сможем не только видеть их, но и общаться в режиме «он лайн». Нам очень нужно их видеть, понимаешь?

Когда они влетели в лабораторию и упали на стулья перед мониторами, картинка на экранах заставила напрячься. Радость сразу улетучилась, уступив место напряженной работе мозга.

Андрей и Ольга находились под прицелом сталкера и двоих детей, и дети эти не были ни Сашей, ни Мариной.

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – прошептал Симонов.

Глава 19

Саша и Марина осторожно шли по центральной улице села. Бос двигался впереди, внимательно прислушиваясь к обстановке. На лающих во дворах своих собратьев он не обращал ровным счетом никакого внимания. Несколько мелких шавок сопровождали детей, но старались гавкать на чужаков издалека, не приближаясь к опасному сопернику. Куры при их приближении бросались врассыпную и снова принимались за свои куриные дела. Иногда из дворов доносилась мычание или похрюкивание. Но ни один человек не вышел на улицу, не задал ни одного вопроса. Казалось, люди бросили свои дома и хозяйства и бежали прочь. Это безмолвие напрягало.

После того боя дети переночевали в очередной лесополосе, просыпаясь иногда от артиллерийской канонады. Наутро оказалось, что пушки грохотали не за спиной, а где-то впереди. Судя по всему, фронт переместился на восток, а дети находились уже в тылу у немцев. Идти теперь нужно было вдвойне осторожнее, чтобы не попасть в руки гитлеровцев.

– Может, оставим оружие, переоденемся во что-то другое и дальше пойдем налегке? – предложила Марина во время завтрака.

– Нельзя, Маринка, – возразил Саша. – Наши автоматы из другого времени, и если, не дай Бог, немцы его найдут, то война уже пойдет совсем по другому сценарию.

– Если нас поймают, они и так получат наши автоматы.

– Если оружие будет при нас, мы сможем защищаться. Ты же не знаешь, что придет в головы оккупантам, если мы попадемся им на глаза даже переодетые и без оружия? Вот и я не знаю.

– Может, ты и прав, – после некоторого молчания произнесла Марина. – Если честно, мне очень хочется домой.

– Потерпи немного. Дойдем до первого села, узнаем, где находимся, а дальше уже сообразим, что нам делать.

– На КПК карты нет?

– Откуда, Маринка! В это время спутников еще не запускали. Теперь это просто игрушки. Но выбрасывать их мы все равно не будем.

Саша некоторое время подумал, а потом предложил:

– Знаешь, давай закопаем где-то артефакты, чтобы не таскать с собой.

– А если их найдут?

– Ну найдут и найдут, не таскать же с собой лишнюю тяжесть?

Марина кивнула. Действительно, даже если кто-то случайно обнаружит схрон, то вряд ли даже догадается, как открываются контейнеры. А носить с собой лишнее не хотелось.

И вот теперь, добравшись до первого же села, дети осторожно шли по улице, готовые в любой момент сбежать к ближайшей лесополосе. Им повезло только в конце улицы. Какая-то женщина осторожно вышла к колодцу с двумя ведрами. Увидев детей с оружием в руках, странной камуфлированной одежде и в сопровождении большой овчарки, она упустила ведра и готова была скрыться в своем дворе, но Марина бросилась к ней и на ходу закричала:

– Подождите, тетенька, не уходите! Пожалуйста. Нам нужна ваша помощь!

Чистый, звонкий девичий голосок заставил ее остановиться. Бос почти не обратил на женщину внимания. Он прошел мимо, только слегка повернув к ней морду, втянул в нос воздух, а потом остановился через несколько шагов, внимательно глядя вдоль улицы. Женщина опасливо покосилась на собаку, а потом посмотрела на подбегающую Марину.

– Не бойтесь, – улыбаясь, сказала девочка. – Он умный и своих не трогает.

– Кто вы? – настороженно спросила женщина.

– Наши, советские, – ответил подошедший Саша.

Женщина помолчала, внимательно разглядывая детей, а потом спросила:

– Окруженцы?

– Можно и так сказать, – согласился Саша. Не объяснять же ей на самом деле, кто они. – Мы хотели бы узнать, что это за село?

– Яришевка.

– А немцы уже были здесь?

– Да никого не было. Наши как ушли два дня назад, так никого и не было, – женщина немного помолчала, явно колеблясь, а потом предложила: – Вот что, дети, не стоит на улице разговаривать. Вы заходите во двор, а я сейчас.

– Вам помочь?

– Сама справлюсь. Давайте во двор, пока никто не увидел.

Дети зашли во двор, кликнув Боса. Тот зашел последним и устроился в кустах сирени возле калитки. Молодец, мысленно похвалил пса Саша, со стороны даже не увидишь часового.

Тем временем вернулась хозяйка с ведрами, полными воды. Она занесла ведра в дом, потом вернулась, заперла калитку и обратилась к своим гостям:

– Чего в хату не идете? Заходите, покормлю, чем Бог послал.

– Не стоит, – возразил Саша. Он немного осмотрелся и понял, что из дома в случае чего будет проблематично выскочить во двор и уйти огородами незамеченными. – Давайте лучше поговорим здесь.

– Тогда идемте, присядем, – предложила женщина и повела детей в палисадник, где стоял вкопанный в землю деревянный стол и две скамейки. Когда гости расположились за столом, она спросила: – Откуда вы?

– Из-за реки, – ответил Саша. Он взял инициативу в свои руки. – Там вчера бой шел.

– Слышала. Стреляли там сильно, самолеты бомбили.

– Простите, – перебил ее Саша. – Как вас зовут?

– Светлана Васильевна. Я учительница в здешней школе. А вас как звать-величать?

Подростки представились. Потом Саша спросил:

– Скажите, какой-то город рядом есть?

– Винница. Тут недалеко, всего километров десять будет.

Дети переглянулись. Саша осторожно спросил:

– Извините, Светлана Васильевна, а карты Украины у вас, случайно, не найдется?

– Есть, конечно, только она в учебнике по географии. Сейчас вынесу.

Учительница поднялась и пошла в дом.

– Повезло, – сказала Марина.

– Кто ищет – тот всегда найдет, – поучительно сказал Саша. – Только уж как-то сильно нам везет: и немцев в селе нет, и на учительницу нарвались. Слишком много совпадений.

– Пусть так, чем наоборот.

Светлана Васильевна вернулась и несла в руке потрепанный учебник:

– Вот, держите. Разберетесь?

– Конечно. Спасибо вам, Светлана Васильевна, – поблагодарил Саша, принимая из ее рук книжку. – У нас к вам будет еще одна просьба: о том, что нас видели, пожалуйста – никому ни слова, хорошо?

– Хорошо, дети. Как же вас, таких маленьких, в армию взяли?

– Так получилось.

Саша засунул книгу в рюкзак и встал.

– Уже уходите? – женщина была удивлена.

– Своих догонять нужно, – соврал Саша. – Фронт, наверное, уже далеко откатился.

– Погодите минутку, я сейчас.

Светлана Васильевна снова метнулась в хату. Ее не было всего несколько минут, а когда она вышла, то несла в руках что-то, завернутое в полотенце.

– Вот, возьмите, – женщина протянула сверток. – Здесь я вам немного еды собрала. Вода у вас есть?

Саша кивнул, принимая подарок.

– Теперь смотрите, дети, – продолжала женщина. – Сейчас осторожно огородом выйдете за село, там будет поле. Быстренько перебежите его – и в лес. Идите вон туда, – она махнула рукой. За железной дорогой будет село, Лука-Мелешковская. Оттуда уже и Винницу видно. Только осторожнее, в Луке могут быть немцы.

– Спасибо вам, – поблагодарила ее Марина. – Мы будем осторожными.

– Ну, а если вдруг чего – возвращайтесь. Будете жить у меня, пока наши не вернутся.

– Спасибо, – Саша собрал рюкзак и забросил его за спину. – Мы пойдем.

Он тихо позвал Боса и повел Марину огородом к околице. Выйдя в поле, Марина оглянулась. Дома учительницы видно не было, но ей почему-то казалось, что женщина до сих пор стоит на краю огорода и смотрит им вслед.

До леса добрались без происшествий. Один раз, правда, пришлось залечь под каким-то кустом, потому что в небе послышался гул самолетов. Кому они принадлежали – подростки не знали. Самолеты пролетели немного в стороне и скрылись за лесом. Войдя в тень первых деревьев, Саша скомандовал привал. Он сел под ветвистым кленом, достал из рюкзака учебник по географии. Марина пристроилась рядом, положила голову на его плечо и заглядывала в книгу. Бос улегся у ног детей, отдыхал. Саша начал листать учебник, пока не нашел вкладыш с картой Украины, и развернул его.

– Интересно, – сказала Марина, глядя на карту.

– Что интересно? – не понял Саша.

– Этому учебнику уже почти сто лет, раритет, как ни крути. Мы держим его в руках вот так, запросто, а не смотрим через стекло, как в музее.

– Согласен, – с этими словами Саша вырвал вкладыш из книги.

– Ты что делаешь? – возмутилась Марина.

– Так удобнее, – объяснил Саша. – В самом деле, Марина, не буду же я каждый раз, чтобы взглянуть на карту, снимать рюкзак и копаться в нем. На это может просто не оказаться времени.

– Вандал, – девочка надула губки, хотя понимала, что Саша прав.

Тот тем временем разложил карту на коленях и стал ее изучать. Карта была мелкая, неудобная, но общее представление о маршруте движения давала. Ни Яришовки, ни Луки-Мелешковской на ней, естественно, не было. Саша даже приблизительно не мог по ней определить, как далеко они находятся от Винницы. Марина уже перестала дуться и тоже изучала карту.

– Ты хорошо знаешь Винницкую область? – спросил Саша, глядя на подругу.

– Нет, конечно, – пожала плечами Марина. – Я ездила только с родителями, и то недалеко. Названия некоторых районных центров слышала, но где они и как далеко – не знаю. Из Винницы нам нужно идти на север, через Житомирскую область.

– Это я знаю, – Саша почесал затылок и задумался.

Нет, учительнице, конечно, спасибо, но эта карта не годилась. Нужно было раздобыть другую.

– Слушай, а в Виннице карты печатали? – спросил он.

– Ты что, Саша? – Марина удивленно посмотрела на друга. – Печатали, конечно, но это было лет сорок спустя.

– Черт, – Саша смущенно посмотрел на девочку. – Я забыл, что мы оказались не только в где, но и в когда. А нам сейчас нужна подробная, очень подробная карта.

– И как ты собираешься раздобыть ее?

– Посмотрим.

Саша поднялся, спрятал вкладыш в карман. Не зная, что делать с учебником, он вертел его в руках. Выбрасывать жалко, а нести не имело смысла. Марина, словно прочитав его мысли, отобрала книгу и засунула ее в свой рюкзак:

– Я понесу.

Они двинулись дальше. Саша ориентировался в лесу довольно неплохо. Да и Бос уверенно вел их в нужном направлении.

– У тебя хорошо получается по лесу ходить, – похвалила Сашу Марина. – Где научился? В походах?

– Да нет, – паренек пожал плечами. – От деда, наверное, передалось. Папа рассказывал, что до середины пятидесятых дед с семьей жил в селе под Киевом, а рядом был лес. Они там от немцев прятались, а потом ходили за дровами, грибами, ягодами. Дед в любом лесу не терял ориентиров.

– Классно! Наверное, поэтому ты и по Зоне так уверенно ходил.

– Наверное. Вернемся домой – обязательно поедем в какой-нибудь лес, и я тебя тоже научу ориентироваться. Идет?

– Идет.

Дальше шли молча. Иногда над головами пролетали самолеты, иногда вдалеке слышалась артиллерийская канонада. Она временами смещалась то вправо, то влево, но общее направление подростки выдерживали.

К Луке вышли ближе к вечеру. Подойдя к железнодорожному полотну, Саша остановил Марину, осмотрелся, приказал Босу первому пересечь рельсы, и только потом, быстро и осторожно, перебежал с подругой на другую сторону. Первый дом находился в нескольких ста метрах от железной дороги. Саша решил до сумерек остаться в густом кустарнике, который рос по обеим сторонам от полотна. Бос, как всегда, остался на часах. Марина, как истинная хозяйка, достала из Сашиного рюкзака подарок Светланы Васильевны, положила его на траву и развернула. В свертке оказалось несколько вареных картошин, в маленьком узелке – соль, одна луковица, разрезанная на четыре части, шмат нарезанного сала, порезанный черный хлеб.

– Сухпай мы съедим позже, с ним ничего не случится, – пояснила девочка другу. – А вот сало и хлеб нужно съесть в первую очередь.

– Согласен, – Саша с удовольствием приступил к еде.

Они уничтожили продукты до последней крошки. Странно: за весь день есть практически не хотелось, а вот сейчас зверский голод сказался по полной программе. Саша откинулся на траву и блаженно закрыл глаза. Потянуло в сон, глаза начали слипаться. Понимая, что он вот-вот заснет, мальчик заставил себя сесть. Марина убрала полотенце в рюкзак и прилегла рядом. Потом девочка вдруг резко села, принялась что-то искать в рюкзаке.

– Что ты делаешь? – не понял Саша.

– Боса-то покормить забыли, – с этими словами девочка достала банку тушенки и протянула Саше.

Тот вскрыл банку, дождался, пока она разогреется, потом тихонько свистнул Боса. Пес подполз к ним по-пластунски, посмотрел сначала на детей, потом на еду, и принялся осторожно доставать зубами горячие куски. Саша в это время отполз на его место. Он осторожно выглядывал из кустов, стараясь рассмотреть, что происходит в селе. На окраине было тихо, но где-то в центре слышалось какое-то движение. Там рычали моторы, иногда слышались одинокие выстрелы. А один раз ветер донес слабые звуки какой-то музыки.

За спиной послышалась возня. Саша оглянулся и увидел Марину, которая подползала к нему.

– Что там? – спросила девочка, оказавшись рядом.

– Здесь относительно чисто, – ответил Саша, поглядывая в сторону села. – А вот в центре что-то происходит.

– Как ты думаешь карту доставать?

– Здесь наверняка остановилось какое-то подразделение немцев, которым кто-то командует, а у этого кого-то обязательно должна быть карта.

– Но ведь это опасно!

– Сейчас все опасно. Мы попробуем осторожно.

– Ты так говоришь, будто это так просто: зайти в село, где полно немцев, стащить карту и уйти.

– Нет, конечно. Тут расчет простой: немцы сейчас в эйфории, они наступают и не ожидают никакого нападения. Посты охранения они, конечно, выставят, куда ж без них, но мы осторожно проскользнем. Там выясним, где находится командир, постараемся тихонько украсть то, что нам нужно.

– И как ты собираешься это сделать?

– Я? Думаю, что это сделает Бос.

– Саша, ты в порядке? Как ты собаке объяснишь, что от него требуется?

Паренек только пожал плечами. Всему свое время.

Солнце клонилось к закату. Еще немного – и наступит вечер. Саша решил, что было бы неплохо вздремнуть, и предложил это Марине. Бос, тем временем, занял наблюдательный пост.

Он легким рычанием разбудил детей, когда первые сумерки опустились на село. Саша осторожно, короткими перебежками, приблизился к первым домам. Марина не отставала ни на шаг, повторяя все его движения. Опыт Зоны пригодился здесь, как никогда.

Ни в одном окне не горел свет. Казалось, что и в этом селе люди попрятались, кто куда. Даже собаки не рисковали высовывать свои носы из будок. Возможно, чувствовали опасность. Осторожно, огородами, дети стали продвигаться к центру села. Чем ближе они подходили, тем громче слышались разговоры людей и ворчание моторов. В какой-то момент Бос замер на месте. Дети залегли в кустах под забором. Прошла минута, вторая. В сотне метров от них послышалась чужая, режущая слух, речь, тихий лязг оружия и уверенные шаги нескольких человек. Патруль, поняли дети. Солдат было трое. Они приближались, переговариваясь о чем-то, иногда смеялись. Немецкий язык ни Саша, ни Марина не понимали, но по тону разговора было понятно, что солдаты довольны. Наверное, успешность наступления вселяла в них уверенность в завтрашнем дне.

– Посмейтесь, – со злостью прошептал Саша. – Недолго осталось.

Марина чувствительно толкнула его в бок, мол, не пали контору. Саша послушно замолчал.

Они пропустили патруль и осторожно направились к центру, благо, как оказалось, до него совсем было недалеко. Через несколько минут дети уже осторожно шли по берегу ставка, прячась в камышах.

Здание сельсовета располагалось на холме над ставком, там же была небольшая площадь. Она освещалась прожекторами бронетранспортеров, машин и мотоциклов, которые то и дело подъезжали и отъезжали. Несмотря на опустившуюся ночь, немцы, казалось, даже не думали спать. Перед сельсоветом было не меньше сотни солдат. Они весело переговаривались, кто-то играл на гармошке, повар колдовал над котлами полевой кухни. Все это дети рассмотрели, практически не напрягаясь. Вот только офицеров видно не было. Возможно, дети просто не смогли рассмотреть их. Саша решил подобраться поближе. Он предложил Марине остаться на месте, но девочка наотрез отказалась.

– Если вдруг придется бежать – я просто не сумею сама, – пояснила она.

Саша был вынужден принять ответ. Он тоже был неуверен, что Марина сама сможет выбраться из полного немцев села.

До площади они ползли медленно, словно передвигались по Зоне, вжимаясь в траву всем телом. Бос полз впереди, проверяя дорогу. Недалеко от площади он вдруг резко остановился и посмотрел вверх. Саша тоже поднял голову, наткнувшись взглядом на чьи-то босые ступни. Марина с недоумением проследила его взгляд, попыталась посмотреть, что там вверху, но в это время к ним скользнул луч фар от проезжающей машины. Саша резко пригнул голову подруги к земле. Слава Богу, девочка не успела увидеть повешенных. Как только машина проехала, дети снова продолжили путь. Бос почему-то стал забирать влево, обходя кусты стороной. Саша не понял его маневра, но повторил с точностью. Марина немного замешкалась, не сообразила вовремя и поползла прямо в кусты. Саша, чертыхнувшись, пополз за ней. Что-то подсказывало ему, что в кусты лезть нельзя. Он оказался прав.

Паренек не дополз до подруги всего нескольких метров. Марина вдруг вскрикнула, ветки затрещали. Саша, наплевав на опасность, бросился к ней и прижал к земле, закрыв рот ладонью. Девочка билась в его объятиях, пыталась вырваться, что-то мычала закрытым ртом. Саша успел вытащить ее из кустов до того, как по ним ударило несколько фар. Осторожно, стараясь оставаться в тени, он отползал с затихающей Мариной вниз по склону, чтобы спрятаться за первым же попавшимся деревом.

Их услышали. Несколько немцев, изготовив автоматы к стрельбе, приближались к кустам. Саше казалось, что еще немного – и ночной воздух разорвут автоматные очереди. Когда немцы приблизились, слева от них зарычал Бос и бросился бежать. Двое немцев выпустили пару очередей вдогонку, затем их товарищи что-то им сказали, смеясь, после чего солдаты повесили оружие за спины и вернулись на площадь.

Саша дождался, пока они уйдут, а потом тихо спросил у Марины:

– Чего пищала?

– Там, там… – только и смогла прошептать девочка.

– Сиди здесь, я сейчас. Бос!

Саша позвал пса шепотом, но был уверен, что тот хорошо его слышал. Молодчина, псина, подумал Саша, подползая к злополучным кустам, отвлек на себя внимание немцев. Теперь они думают, что это собаки шарили по кустам. С этой мыслью он вполз в кусты и уткнулся в чью-то голову. Саша повернул влево, вправо, но все время натыкался то на головы, то на ноги. Вот почему вскрикнула Марина, и так спокойно отреагировали немцы на появление Боса.

В кустах лежали тела расстрелянных людей. Света с вершины холма было мало, но его хватало, чтобы рассмотреть, какую смерть приняли красноармейцы. Темные пятна крови на гимнастерках, пулевые отверстия в головах, неестественные позы, запах смерти…Саше стало жутко. Как сдержалась Марина и не завизжала во все горло, можно было только догадываться. Саша смотрел на расстрелянных советских солдат и не мог понять, зачем нужна была такая дикая жестокость. Потом он вспомнил о повешенных. Это были либо коммунисты, либо те несчастные евреи, которые не успели уйти с отступающими частями Красной Армии. И снова не понятно: зачем? Кто дал право вот так, безоружных, вешать, расстреливать? И после всего этого солдаты вермахта смеются, играют на гармошках, едят, словно ничего не произошло!

Саша отползал к Марине, а в душе горячей волной поднимались гнев и ненависть. Хотелось подобраться поближе к немцам, полоснуть из автомата так, чтобы от убийц только куски полетели. Чтобы гады запомнили, что нельзя такое творить, запомнили хорошо и внукам своим передали. Эти чувства были настолько сильны, что паренек из последних сил сдерживал себя от опрометчивого шага. Он дополз до Марины, лег рядом, тяжело дыша, чтобы хоть немного привести в порядок себя и свои мысли. Девочка с тревогой смотрела на него, словно искала ответы на свои вопросы. Саша улыбнулся ей в ответ, погладил по дрожащей руке, прошептал:

– Ничего, сочтемся. Перевернется и на нашей улице грузовик с патронами.

– Как они так могли, Саша? – сдавленно прошептала Марина, глотая слезы. – Ты думаешь, я испугалась, увидев убитых солдат? Нет. Мне просто стало обидно и больно, что вот так, безоружных, уже неопасных, и…Мне захотелось убивать, – закончила она едва слышно. – Впервые в жизни.

– Это зовется ненавистью.

Они замолчали. Понадобилось некоторое время, чтобы дети пришли в себя. Оба понимали, что не имеют права на опрометчивые поступки. Нужно было сосредоточиться на выполнении основной задачи – добыче карты.

– Бос не появлялся? – спросила Саша больше, чтобы успокоить Марину, хотя за пса уже начинал волноваться.

– Нет, – ответила девочка. – Думаю, что он не пропадет.

– Если жив, – едва слышно пробормотал Саша.

– Что?

– Так, мысли вслух.

Они по-пластунски приблизились к краю площади и залегли в ближайших кустах. Саша рассчитал место таким образом, чтобы в случае чего можно было быстро отступить к ставку. Отсюда площадь просматривалась очень хорошо. Наконец-то они увидели офицеров. Их было двое. Возможно, один из них всего лишь унтер-офицер, подумал Саша, глядя на черные погоны немца с серебристыми кубиками. У второго погоны были серебряными. Немцы сидели в машине-амфибии, курили и о чем-то неторопливо беседовали.

Кроме немцев, на площади не было ни одного гражданского лица. Возможно, здесь разворачивается какой-то командный пункт, хотя это маловероятно, ведь рядом – большой город. То и дело сновали связисты с катушками кабеля, бегом носились отдельные солдаты, таща в руках какое-то барахло. Саша начал наблюдать за ними. Оказалось, что все это они сносили в один дом, недалеко от площади. Для начальства стараются, со злостью подумал Саша. Ненависть снова начала закипать в крови. Спокойно, только спокойно, как говорил незабвенный Карлсон. Так, место ночлега командиров выяснили. Теперь нужно незаметно туда пробраться и приготовиться к встрече.

Марина, как ни странно, думала о том же. Девочка с несвойственным ей хладнокровием постаралась позабыть на время об убитых солдатах и полностью сосредоточилась на немцах. Она тоже заметила маневры солдат, а также пункт сбора вещей. Подростки переглянулись и без слов попятились на исходную позицию. Немного отдышавшись, они посмотрели друг на друга, Марина спросила:

– Огородами?

– Да, – кивнул Саша. – Только очень осторожно. Если в том доме действительно будет ночевать офицер, то охрана там соответствующая.

– Пошли.

Они все также по-пластунски поползли в выбранном направлении. По дороге каждый старался отбросить на время все лишние мысли, но мертвые красноармейцы никак не хотели покидать их головы. Ненависть оставалась такой же сильной, но уже постепенно остывала. Странно, что ни Саша, ни Марина даже не поняли, когда начали понимать друг друга с полуслова. Они восприняли это как данность. Наверное, это все ненависть.

Впереди темнела полоса. Так, дорога. Подростки приблизились, несколько минут лежали, внимательно вслушиваясь и вглядываясь в тишину, а потом рывком пересекли узкую грунтовку. Так же тихо Саша помог подруге перебраться через ближайший забор. Мальчик интуитивно чувствовал цель и вел к ней Марину. Таким же образом дети пересекли несколько дворов, а у одного задержались. Здесь во дворе ходил солдат. Второй тенью торчал возле ворот на улице. Больше никого видно не было. Саша осторожно двинулся в огород, подальше от часового, чтобы обсудить с Мариной план действий. Когда стебли кукурузы надежно укрыли их от часовых, Саша остановился и прошептал:

– Двое часовых.

– Я заметила, – так же тихо ответила Марина. – Нужно осторожно нейтрализовать того, что во дворе, тогда второй нам не страшен. Вот только как это сделать?

– Был бы глушитель, да еще бы подсветить чем-то, и задача была бы решена.

– Жаль, что мы не совы. Те хорошо видят ночью.

Саша с силой хлопнул себя по лбу:

– Ну и баран же я!

– Серьезно? – в темноте скорее угадывалась, чем виделась ироничная улыбка подруги.

– У меня в рюкзаке есть ПНВ, а я совсем забыл про него.

– Что-что?

– Прибор ночного видения, ПНВ. Помнишь, Кинолог отдал мне его во время последней встречи? Сейчас достану.

Он осторожно, стараясь не шуршать, снял рюкзак и достал из него прибор, похожий на очки.

– Ты хоть раз им пользовался? – недоверчиво спросила Марина.

– А то! – гордо ответил Саша, надевая прибор. – Я иногда на стрельбище баловался ночными стрельбами. С насадками для ночной стрельбы у меня как-то не сложилось, а вот с ПНВ я дружил.

Он включил прибор и посмотрел на подругу. Ночь обрела зеленоватый оттенок, но все, даже самые мелкие, предметы стали видны, словно днем. Выражение лица Марины было несколько напряженным, словно девочка ждала результатов только что сданного экзамена.

– Порядок, – сказал довольный Саша, снимая ПНВ и протягивая его подруге. – Попробуй.

Девочка надела прибор и удивилась. Она могла рассмотреть даже линии на собственных ладошках.

– Здорово, – восхищенно прошептала она, возвращая прибор другу. – Одна проблема решена, нужно что-то делать с другой.

В кукурузе что-то зашелестело. Саша надел ПНВ и мигом направил ствол в сторону шума. Густорастущие стебли не позволяли рассмотреть непрошенного гостя, поэтому пришлось залечь и ждать, пока тот проявит себя. Когда до источника шума осталось всего несколько метров, послышалось знакомое тихое поскуливание.

– Бос? – удивилась Марина.

Действительно, Саша в прибор увидел, как пес по-пластунски приближался к детям. Что-то с ним было не так, но вот что – пока не ясно. Саша снял прибор, когда пес подполз к ним вплотную. Парнишка потрепал его голову и почувствовал на ладони что-то липкое.

– Ты ранен? – догадался он.

Пес только жалобно заскулил.

– Тише, Боська, – попросила Марина, снимая рюкзак, и обратилась к Саше: – Дай ПНВ.

Тот подчинился. Девочка быстро осмотрела рану на шее. Пуля черкнула собаку, вырвав клок шерсти и распоров кожу. Марина быстро промыла рану, вколола обезболивающее, подождала немного, потом ловко наложила несколько швов и забинтовала рану. Всю операцию Бос вынес мужественно, не пикнув.

– И где обучают так делать операции? – поинтересовался Саша.

– В школе, – ответила Марина. – Есть такой предмет – ОБЖ, слыхал?

– Слыхал. Ладно, давай обсудим план.

Теперь, когда появился Бос, выполнение задачи становилось более чем реальным. Подростки некоторое время обсуждали детали, потом постарались втолковать псу, что от него требуется. Понял он или нет – было неясно, но дети надеялись, что Бос не подведет.

– Идем, – сказал Саша, когда все было обговорено. – Нужно выяснить режим смены часовых.

Осторожно, стараясь слиться с ночью, все трое перебрались на соседний огород, а оттуда приблизились к нужному дому. Саша надел прибор и осмотрелся. Один часовой все так же торчал на улице, а второй ходил по двору. Иногда солдаты тихо перебрасывались несколькими фразами, но не более того.

Прошло минут двадцать, как со стороны площади послышался гул двигателя. Фары осветили часового на улице. Саша был вынужден зажмуриться и снять прибор. ПНВ усиливал свет, поэтому глазам становилось больно. Больно, но терпимо.

Машина остановилась у ворот, из нее вышел офицер, направился во двор. Солдаты отдали честь, пропуская командира. Тот что-то бросил в темноту, двигатель взревел, машина укатила. Офицер зашел в дом, и тут же в окнах загорелся свет. Саша пожалел, что все окна выходили во двор и нельзя было рассмотреть, что происходит внутри, какое расположение дома. Это несколько усложняло задачу, вся надежда была на Боса.

Свет горел примерно сорок пять минут. За это время произошла смена караула. Саша засек время по КПК. Потом приехала машина, из которой вышел солдат с кошелкой в руке. Он зашел в дом и тут же вышел с пустыми руками. Наверное, привез ужин. Офицер ужинал еще около получаса, а потом лег спать.

Вторая смена караула произошла через два часа. Подростки некоторое время наблюдали за солдатами. Те несли службу исправно, не переговариваясь и не отвлекаясь. На востоке появилась первая несмелая полоса рассвета. Нужно было торопиться. Саша надел ПНВ, дал знак Босу. Пес отполз в сторону и растворился в темноте. Несколько минут ничего не происходило. Саша уже подумывал было, что все их старания напрасны. Но вдруг на улице произошло какое-то движение. Часовой напрягся, посветил фонариком, а потом быстрым шагом направился куда-то. Второй солдат, приготовив оружие, переместился ближе к калитке. Он успел сделать всего несколько шагов, как черная тень сшибла его. Солдат мягко повалился в траву, ударился о что-то головой, скорее всего, о стену, и замер, потеряв сознание.

Подростки метнулись к дверям. Саша бежал первым, а Марина прикрывала спину. Бос уже ждал их. Как только дверь открылась, пес тут же юркнул в дом и уверенно повел детей за собой.

Во второй комнате на широкой кровати спал человек. Судя по устойчивому запаху алкоголя, он вечером неплохо заправился спиртным. Что ж, пусть пьют, подумал злорадно Саша. Это ненадолго. Он бесшумной тенью скользнул к кровати. В прибор было хорошо видно, что на железной спинке кровати рядом с портупеей висит командирский планшет. Марина держала немца на мушке. Девочка была уверена, что, не смотря на темень, она не промахнется. Тем временем Саша вплотную подошел к офицеру. Тот что-то пробормотал во сне и перевернулся на другой бок. Дети застыли, потом Саша протянул руку, снял планшет. На какую-то секунду перед глазами возникли расстрелянные красноармейцы, повешенные люди. Мальчику вдруг захотелось сделать этому офицеру так больно, чтобы он кричал долго и безнадежно. Ведь это он, скорее всего, отдал приказ на уничтожение. В голове стало горячо от прилившей крови. Саша задышал чаще. Через несколько мгновений он взял себя в руки и осторожно отступил из комнаты. А еще через несколько секунд все трое уже были во дворе.

Все произошло так быстро, что часовой на улице еще не вернулся, а второй солдат только начал приходить в себя. Не тратя ни секунды, дети метнулись в огород. По Сашиным прикидкам, в их распоряжении было всего несколько минут. За это время нужно было где-то спрятаться. А вот этого они как раз не продумали и пути отхода не подготовили. Саша бежал и думал, куда деваться. В этот момент послышались выстрелы, грохот сапог, громкие команды, рев двигателей.

Выручил, как всегда, Бос. Он повел детей в сторону от площади. Буквально через минуту пес остановился возле какого-то разрушенного здания. Он подождал детей, а потом юркнул в щель в полу. Саша присмотрелся. Это была узкая щель между бетонными плитами и котлованом. Очевидно, при взрыве плиты сдвинулись в сторону. В такую щель взрослый вряд ли протиснется, а вот подростки проберутся. Саша подождал Марину, отобрал у нее рюкзак, помог спуститься, и только потом забрался в убежище сам. Подругу и пса он нашел в дальнем углу. Оба тяжело дышали.

– Все, – резюмировал Саша, присаживаясь возле Марины. – Теперь ждем и отдыхаем.

– Я испугалась, – прошептала девочка, прижимаясь к другу. – Вы с Босом ломанулись вперед, а я же ничего не вижу. Думала, что вот-вот потеряю вас.

– Извини, Маринка, знаю, что виноват. Больше ни за что не оставлю тебя, – с этими словами Саша обнял подругу, крепко прижал к себе и поцеловал в висок.

Так они сидели долго, прислушиваясь к происходящему на улице. Тревога, поднятая ночью, не прекратилась даже с рассветом. Немцы, казалось, хотели перевернуть все село вверх дном. Несколько раз солдаты вермахта пытались заглянуть в убежище детей, но вскоре оставили попытки, посчитав, что в такую узкую щель взрослый при всем своем желании не смог бы проникнуть. Что карту похитили подростки, им и в голову не приходило. Ближе к обеду в центре села раздалось несколько залпов, потом все стихло. Детям даже страшно было подумать о причинах этих выстрелов. Саша время от времени сжимал кулаки, а Марина тихонько плакала, но не от страха. Это были жгучие слезы обиды и гнева. Жаль, что их только трое, думала девочка. Вот если бы с ними были Кинолог и Аля, Шухер с Тунгусом, дядя Андрей и мама, тогда можно было бы всех этих фашистов перебить, в крайнем случае, пленить, поставить на колени и сутками заставлять смотреть на тех людей, которых они убили, и просить прощения у живых и мертвых.

Все время тревожного ожидания дети почти не разговаривали. Когда тревога, наконец, улеглась, они незаметно для себя заснули. Марина засыпала с чувством гнева, Сашиной последней мыслью была месть. Может, поэтому их сон был беспокойным. Бос лежал рядом с ними, пытаясь иногда зализать рану, но бинт мешал ему. Пес был спокоен, хотя должен был волноваться больше всех. На этом уровне, в отличие от Зоны, он был уязвим и смертен, как и все остальные программы «КВЕСТа», сопровождавшие пилигримов. Это в Зоне страшные ранения, нанесенные химерой, заживали в считанные часы, а здесь пустяковое ранение приносило страданий больше. Бос не понимал своим собачьим умом, что он был рожден в другом мире, являясь плотью от плоти его, а здесь он, как мутант на Большой земле, такой же, как и все. Понимание ему было не нужно. Он все принимал как данность, не осуждая и не приветствуя. Он сам выбрал свой путь, сам шел по нему, не зная конечной цели, но желая одного: вырваться за горизонт Зоны, познать большее, увидеть иной мир. Все остальное не важно. А еще Бос вдруг понял, что еда – это очень вкусно.

Глава 20

– Дай КПК, – потребовал Шпала, держа гостей на мушке. – Только без лишних движений.

Андрей подчинился. Сталкер взял компьютер, быстро прочитал текст, а потом спросил:

– Кто такой Симонов?

– Долго рассказывать, – угрюмо ответил Андрей.

– Да поймите вы… – начала было говорить Ольга, но сталкер грубо прервал ее:

– Заткнись, – и обратился к Андрею: – Я жду.

– Хорошо, – Андрей понимал, что теперь придется рассказывать все.

Во время рассказа ни дети, ни Шпала не произнесли ни слова. И если лицо сталкера оставалось непроницаемым, то дети реагировали по-разному. На их лицах мелькали то усмешки, то удивление, то насмешливое недоверие. Андрей закончил рассказ, тогда заговорила Ольга:

– Когда ты рассказывал о том, где и как ты нашел детей, у меня закрались первые подозрения, что ты говоришь не о наших детях. Ни мы, ни Саша с Мариной никогда не были в Зоне за пределами города, поэтому найти их на Свалке или провести по болотам ты не мог. Теперь я убедилась, что мы обознались. Прошу простить за это.

– Складно у вас все получается, – проговорил Шпала. – Еще бы подтверждение вашим словам получить не мешало бы. Как насчет доказательств, слабо?

В это время завибрировал КПК Андрея. Сталкер посмотрел на экран и удивился, прочитав сообщение. Неизвестный доктор Симонов запрашивал его, кто он и эти двое детей.

– Он нас видит, – сказал Шпала. – Но как? В «палестинке» увидеть нас невозможно, я проверял.

– Так ответь ему, – посоветовал Андрей.

Он и сам был удивлен. Симонов в свое время говорил, что проникнуть в «КВЕСТ» извне невозможно. Ладно, один раз, это не в счет, но вот второе сообщение говорило об обратном. Может, удалось-таки наладить канал связи?

Сталкер стал отбивать сообщение, комментируя его вслух. Дети все время молчали, словно были немы, только внимательно следили за гостями.

– «Откуда вы нас видите?»– Шпала поставил знак вопроса и стал ждать ответа. Тот не задержался.

– «Из своей лаборатории на экране дисплея». О как! Теперь, получается, Зону всю можно наблюдать по компьютеру. Круто!

В следующем своем запросе Симонов потребовал от сталкера, чтобы тот вернул КПК владельцу.

– Ладно, держи, – Шпала отдал наладонник. – Хоть вы с доктором меня и не убедили, но пусть будет так. Имейте ввиду: хоть одно подозрительное движение, и я вас пристрелю. Детям тоже терять нечего.

Дети молча кивнули, но оружие опустили. Как только вопрос был улажен, Андрей отбил сообщение, что свяжется позже. Тем временем дети первыми двинулись вглубь «палестинки», взрослые – за ними. Они остановились через несколько десятков шагов под широкой разлапистой елью.

– Предлагаю перекусить и привести себя в порядок, – Шпала первым сел на усыпанную хвоей землю, а затем занялся раной.

Пока Дюймовочка помогала ему, а Ежик стоял на часах, Андрей с Ольгой достали еду и начали подкрепляться, разглядывая детей.

Девочка была худенькой и невысокого роста. Ей одинаково можно было дать и десять, и двенадцать лет. Сталкерский комбинезон был ей великоват, висел мешком на детском тельце. Было удивительно, как такими тонкими ручками она легко управлялась с бинтами и с оружием. Сейчас, помогая сталкеру, она хмурила бровки на округлом личике, усеянном веснушками. Курносый носик то и дело морщился, если что-то шло не так, а тонкие губки иногда шевелились. Рыжеватые волосы были заплетены в две тоненькие косички.

Мальчик был взрослее своей спутницы. Андрей вдруг подумал, что он действительно ровесник его сына. Такой же рослый, крепкий, и даже комбинезон, немного мешковатый, никак не портил впечатления. Ежик был коротко стрижен, волосы торчали торчком, как у настоящего ежика. Вот только выражение лица говорило о том, что иголки у Ежика могут быть отравленными. В общем-то правильное лицо было немного подпорчено шрамом на левой щеке, тянувшемся от уха до середины щеки. Андрей вдруг подумал, что точно такой же шрам носил самый выдающийся диверсант второй мировой войны, Отто Скорцени. К чему было это сравнение, Андрей и сам не понял. Хоть внешне мальчик был спокоен, но губы плотно сжаты, глаза глядят настороженно, лицо не выражает ровным счетом никаких эмоций. Было ясно, что для него оружие в руках – это не просто кусок железа. Казалось, автомат является продолжением своего хозяина, частью его тела. От мальчика веяло такой волной силы, что хотелось быть если не его другом, то, во всяком случае, не врагом. Андрея это немного беспокоило, но потом он вспомнил, что Ежик является дисаром, и успокоился. Возможно, это сверхспособности так влияют на окружающих.

– Спасибо, Дюймовочка, – сказал Шпала, осматривая перебинтованную ногу. – Что бы я без тебя делал?

– На здоровье, Шпала, – звонким, немного писклявым голоском ответила девочка и протянула ему банку тушенки с галетами.

– О как! Ты и обед уже приготовила? Умница.

Девочке явно нравилось, когда ее хвалят. Она даже немного зарделась, улыбнулась и пристроилась рядом со сталкером, глядя, как он ест. Ольга с теплой улыбкой наблюдала за ребенком. Это, конечно, не Марина, но почему-то к ней хотелось относиться с материнским теплом, настолько был светел этот маленький человечек. Несколько раз взгляды девочки и женщины пересекались, но Ольга не решалась первой заговорить. То ли мешал момент знакомства, когда Дюймовочка держала ее на мушке и – Ольга знала это наверняка – была готова открыть огонь без сожаления, то ли страх потерять первый безмолвный контакт, который сейчас установился между двумя группами.

Девочка заговорила первой. Когда их взгляды пересеклись в очередной раз, Дюймовочка пододвинулась поближе к Ольге и спросила:

– Страшно было вначале?

Ольга кивнула.

– Мне тоже, – созналась девочка. – Когда мы с Ежиком попали в Зону, то были без оружия, да и вообще без ничего. Так жутко было, особенно по ночам, когда ходили неизвестные мутанты. А еще Выбросы пугали, но мы с Ежиком быстро научились их угадывать, впрочем, как и аномалии.

– Ты бы поменьше болтала, – угрюмо буркнул Ежик, не отвлекаясь от несения службы.

– Да ладно тебе, – отмахнулась Дюймовочка. – Неужели ты не чувствуешь, что это – нормальные взрослые, не то, что Винт и его бандюки.

– А как вы попали в Зону? – осторожно спросила Ольга. Ей очень не хотелось разорвать тонкую нить доверия, которое удалось установить.

– Был Выброс, больше, чем обычно, и Зона расширилась на несколько километров за пределы Периметра. Наше село накрыло тоже. В тот день мы с Ежиком и еще несколькими детьми играли в сталкеров, забрались в старый коровник на краю села. Небо вдруг стало темным, потом красным, раздался сильный гул, от которого стало больно в голове, мир как будто поплыл. Я не могла дышать и потеряла сознание. Очнулась, когда вот он, – девочка указала пальчиком на Ежика, – вытаскивал меня из-под рухнувшей балки. Голова сильно болела, тошнило, руки и ноги не слушались. Мне едва хватило сил сидеть под стеной, куда перетащил меня Ежик. Пока он вытаскивал других детей, я осмотрелась. Небо уже было обычным, вот только мир стал каким-то серым. Трава сразу завяла, с деревьев начали осыпаться листья. Я посмотрела на село. Там было какое-то движение. Дома вроде бы разрушены не были. Ежик все время кого-то вытаскивал и клал рядом со мной, но я сначала не обращала внимания на детей, мне было плохо. А потом Ежик присел рядом и устало сказал, что нужно идти в село и звать взрослых на помощь, потому что все дети умерли, и нужно предупредить их родителей. Я посмотрела на детей. Они просто лежали на земле, словно спали. Я вначале даже не поняла, о чем он, а потом уже было не до этого. Из села к коровнику начали передвигаться какие-то чудовища. Я уже потом узнала, что это были мутанты. Ежик схватил сначала меня за руку и потащил в поле, подальше от села, но я не могла идти. Тогда он понес меня на своей спине. По дороге я несколько раз чувствовала то холод, то жар, и мне совершенно не хотелось, чтобы Ежик шел прямо. Он и сам это чувствовал, и обходил такие места стороной заранее. А потом село накрыли взрывы, прилетели вертушки, ну, вертолеты, стали стрелять по всему живому. Мы с Ежиком схоронились под деревом, и нас не заметили, к тому же мы успели уже далеко уйти. Ночевали мы в лесу. Было страшно и холодно, а еще хотелось есть и пить. Всю ночь вокруг кто-то ходил, слышалось чье-то ворчание, даже завывание. Наследующий день мы вышли к Старому Периметру. Там, на одном из блокпостов, мы нашли еду, воду, оружие, даже вот эти комбинезоны, – девочка показала на свою одежку. – С автоматами мы тогда не умели обращаться, но с ним чувствовали себя уверенней.

– Кто не умел, а кто и наоборот, – недовольно пробурчал Ежик.

– Не умели, не умели, – как маленькая заспорила Дюймовочка. – У тебя в первый раз автомат чуть не вылетел из рук.

Мальчик что-то недовольно пробурчал, но продолжать спор не стал.

– Ну, вот, – продолжала девочка. – На блокпосту мы провели несколько дней. Там было много еды, можно было спокойно ночевать в бункерах…

– Дотах, – тут же поправил ее Ежик.

– Ну да, в дотах. Там мы учились стрелять, подобрали себе оружие по руке, как говорил Ежик, а потом стали думать, куда идти. Все вокруг настолько изменилось, что мы не знали, где теперь Большая земля. Сделали несколько коротких вылазок, два раза отбивались от слепых собак. В одном таком бою нас нашли Кореец и Пистон. Они выслушали нас, переговорили о чем-то между собой, а потом предложили идти с ними, мол, новый Периметр сейчас все равно недоступен, а вот через несколько месяцев они отведут нас на Большую землю. По дороге они несколько раз ошиблись, определяя границы аномалий, и, если бы не мы с Ежиком, то, наверное, пропали бы.

– Не пропали бы, – снова не удержался Ежик.

– Я сказала «наверное», – тут же парировала Дюймовочка. – Они сначала сильно удивлялись, откуда мы знаем про аномалии, все выспрашивали, не ходили ли мы тут раньше. А когда Ежик нашел первый артефакт, «выверт», они удивленно переглянулись и стали часто посылать нас вперед проверять путь. Так мы дошли до их схрона, там отсиделись день, а потом сталкеры повели нас в бар к Сидоровичу. По дороге они предупредили, чтобы мы держали язык за зубами о своих способностях, мол, плохие люди нас могут заставить работать на них до конца жизни, как рабов. Потом Кореец и Пистон объяснили нам, что мы чувствуем аномалии и артефакты лучше всяких приборов. А еще они назвали нас дисарами и запретили общаться с другими сталкерами совсем. Сказали, что будет лучше, если мы будем изображать из себя немых. Вообще-то они были очень хорошими, учили нас ходить по Зоне, правильно собирать артефакты, обходить аномалии, замечать мутантов заранее и уходить от них, стрелять, много чему. А взамен заботились о нас, кормили, поили, не давали никому в обиду. Четыре дня назад Пистон вернулся от Сидоровича и сказал, что есть окно за новый Периметр и что можно нас вывести. Корейца это сообщение, почему-то, не очень обрадовало. Он начал тихо спорить о чем-то с Пистоном, но, в конце концов, Пистон громко сказал, что жадность губит, и им с головой хватит того хабара, что мы помогли им найти, на небольшой домик на берегу океана и на безбедную старость. Кореец больше спорить не стал. На следующий день мы все вместе пошли к новому Периметру. Не знаю почему, но на нас напали бандиты Винта, и, если бы не Шпала с Летуном, нас, наверное, убили бы.

– Дальше я вам рассказывал, – вмешался Шпала. – Вот только до сих пор в толк не возьму, как бандюки просекли про дисаров.

– Это Кореец проговорился по пьяни, – сказал Ежик. – Однажды мы пошли с ним в бар, чтобы продать хабар, затариться патронами и снарягой, едой там. Приняв лишнее, Кореец начал хвалиться сталкерам, что ему и Пистону никакие КПК не нужны, мол, есть у них один секрет, который позволяет ходить по Зоне, как по бульвару, и посмотрел на меня. Сталкеры дружно обсмеяли его, после чего Кореец враз сник и прикусил язык. Одного сталкера я потом видел на Свалке среди бандюков, когда нас зажали в угол. Его пристрелил Летун.

– Кореец никогда не умел пить, – сокрушенно сказал Шпала. – Вечно язык распускал после первой бутылки. Ему, конечно, мало верили, но вот два и два Винт сложить сумел, а мы – нет. Да и слава Зоне, целее ребятки будут.

– Как вас зовут по-настоящему? – спросила Ольга.

– Об этом не принято спрашивать, – сразу же напрягся Ежик. – Сталкер, попав в Зону, получает новое имя, или кличку. Вот вы в Зоне чужие, потому до сих пор и ходите со своими именами, а мы здесь – как дома. Жаль, что Шпала ведет нас на Большую землю. Я бы здесь остался, сталкерил бы.

– Тебе учиться надо, сталкер, – насмешливо отбрил его Шпала. – Еще успеешь, если захочешь. Ты вот о Дюймовочке лучше подумай. Ей-то в Зоне совсем негоже находиться.

Ежик замолчал, но по непокорному блеску в глазах было понятно, что со сталкером он категорически не согласен.

Андрей все это время внимательно наблюдал со стороны за детьми и их проводником. У него сложилось стойкое впечатление, что Кинолог с Алей не зря оставили их в Лабиринте, хотя спокойно могли вывести. Да и встреча со Шпалой и детьми была не случайной, а кем-то очень тщательно спланированной. Тогда кто же такие Кинолог и Аля?

Вновь завибрировал КПК. Симонов запрашивал, почему Андрей и Ольга так долго молчат и что вообще происходит. Он прекрасно видит все, но слышать не может, так что общение будет идти только через КПК. Андрей коротко написал обо всем, что произошло до встречи и что услышал от детей, упустив, правда, свои сомнения. С этим вопросом стоило сначала самим разобраться.

Шпала следил за Андреем, потому что сразу задал вопрос:

– Слушай, а твой док может нам помочь?

– Каким макаром? – не понял Андрей.

– Ну, например, помочь выбраться из Лабиринта или сразу же вернуть нас в обычную Зону.

– Сейчас спрошу.

Ответ пришел через пять минут и был неутешительным. Симонов пока никак не мог повлиять на структуру «КВЕСТа» и был вынужден оставаться простым наблюдателем. Правда, если потребуется, мог помочь советом. На это предложение Шпала только фыркнул:

– Нам его советы, как химере автомат – на фиг не нужен.

– Кто знает, – не согласился Андрей.

Сталкер снова фыркнул, а потом решительно сказал:

– Ну, вот что. Хватит трепа, пора выбираться. Как бы там ни было, а мы теперь – в одной команде. Плюсы: у нас стало больше стволов и есть «колобок». Минусы: на хвосте висит банда Винта, у которого осталось еще двенадцать активных стволов, и непонятка, где эти активные стволы сейчас находятся.

– Ты опытный сталкер, тебе и предлагать план, – ответил за взрослых Ежик. Недовольство Андрея, что малолетка лезет поперек батьки в пекло, он просто проигнорировал. Очевидно, мальчик считал, что его голос сейчас весит больше. Характер, однако.

– Добро, – Шпала едва заметно улыбнулся, но сделал вид, что ничего не заметил. – Тогда так. Впереди пойдет Ежик с «колобком», не увлекаясь хабаром и другими мелочами, – последнее замечание было сделано с акцентом и адресовано персонально мальчишке. – Потом Ольга и Дюймовочка, Андрей, я замыкаю. Действуем по обстановке, но никакого лишнего шума или самодеятельности. Надеюсь, Кинолог и Аля научили вас ходить по Зоне в команде?

Андрей с Ольгой только кивнули.

– Тогда все. Теперь оправиться, поправить снаряжение. Через пять минут выходим.

«Палестинку» они покинули совершенно иным путем. «Колобок» заставил двигаться их вокруг озера, все больше отклоняясь от маршрута, по которому они сюда пришли. Перед выходом Шпала заставил Андрея и Ольгу отключить свои КПК.

– Это чтобы нас бандиты не засекли, – пояснил он.

Свой компьютер он тоже отключил. Впрочем, с дисарами никакая техника была не нужна. Андрей очень скоро в этом убедился. Ежик, шедший впереди, часто бросал артефакт перед собой, и когда он отклонялся с траектории броска, протягивал вперед руку, словно пытался нащупать невидимую стену. В этот момент отряд останавливался: все ждали решения проводника. Тот отклонялся вправо или влево, обходя хорошо или плохо заметные аномалии, в которых часто гнили кости каких-то животных. И Андрей, и Ольга теперь отлично поняли, почему за детьми так охотились бандиты. Ежик ни разу не ошибся, даже когда пришлось проходить через сдвоенную аномалию. Он не стал кидать вперед «колобок», а, поводив рукой из стороны в сторону, подозвал к себе Дюймовочку, о чем-то быстро с ней переговорил, при этом девочка повторила его пассы рукой, а потом проинструктировал, как себя вести.

– Обойти никак нельзя? – неуверенно спросила Ольга.

Ежик только скептически, почти презрительно, фыркнул:

– Кругом аномалии, а обход займет много времени. После этой спарки мы выйдем на чистое пространство. Время сэкономим и от бандюков, в случае погони, оторвемся. Они здесь надолго застрянут.

Он первым шагнул к аномалиям, одна из которых оказалась «жаркой», а вторая – «мясорубкой». Их границы находились очень близко друг от друга, но все же позволяли проскочить. Мальчик осторожно, шаг за шагом, прошел несколько метров, а потом немного ускорился и, наконец, остановился, махнув рукой, но тут же отвернувшись, охраняя переход отряда. Следующим, по приказу Шпалы, пошел Андрей. Он шел след в след за Ежиком, и где-то на средине пути почувствовал, как с одной стороны невидимая сила потянула его к себе, а с другой стороны пахнуло раскаленным воздухом, словно из кузнечного горна. Стараясь не паниковать, Андрей почти приставными шагами, ускорившись, преодолел опасный участок и вскоре уже стоял рядом с Ежиком, наблюдая за окрестностями. Мальчик посмотрел на него и скривился в ухмылке. Эта манера поведения пацана начинала конкретно злить Андрея. Что он возомнил о себе, молокосос? Кто позволил ему так относиться к взрослым, да еще и незнакомым людям? В конце концов, Андрей на Большой земле был хозяином большого и успешного бизнеса. Он не привык к такому обращению, да еще со стороны мальчишки! Стараясь отогнать от себя дурные мысли, Андрей взял автомат в руки и отвернулся, внимательно осматривая свой сектор наблюдения. Но, с другой стороны, пацан прав. В Зоне не важно, кем ты был за Периметром. Важно, кто ты есть сейчас. Эта мысль немного охладила пыл. Вскоре рядом появилась Ольга, потом Дюймовочка, последним к ним присоединился Шпала. Он приказал всем немного отойти, а сам бросил в аномалии по нескольку болтов. «Жарка» тут же взорвалась двухметровым столбом огня, а «трамплин» поднял в воздух пыль, которая постепенно оседала на асфальт.

– А если бандиты увидят? – спросил Андрей.

– Пусть, – пожал плечами сталкер. – Зато все следы уничтожены, и им придется валандаться или идти в обход. Андрей, теперь ты идешь за Ежиком.

Отвернувшись, Андрей опять уткнулся взглядом в знакомую мальчишескую ухмылку, мол, мужик, ты же в курсе. Андрей скрипнул зубами, но снова сдержался. Не место для разборок.

Ольга заметила состояние Андрея, поэтому, когда они начали движение, быстро его нагнала и тихонько спросила:

– Что происходит?

– Этот пацан начинает меня доставать, – так же тихо ответил Андрей, глядя в спину проводнику. – Хочется перегнуть его через колено и ремнем вправить мозги на место.

– А он тебе никого не напоминает?

– Напоминает, напоминает. Сашка мой такой же.

– И?

– Ты хочешь сказать, что мы здесь для, так сказать, работы над ошибками в полевых условиях?

– Скорее всего. Я ведь с Маришкой тоже вела себя не лучшим образом. Опекала ее всячески, оберегала. Видно, пришла пора учиться жить по-новому с детьми. Так что давай, включай отца и ищи подход к ребенку.

– Но ведь Ежик – не Сашка.

– Тем более.

Ольга приотстала, а Андрей подумал, что она права, как всегда. Пришла мысль, что, как только они найдут общий язык с детьми, Лабиринт отпустит их. Хоть это будет нелегко.

Глава 21

Из села уходили, когда стемнело. Уходили очень осторожно, понимая, что теперь немцы насторожены и будут палить при малейшем шорохе. В небе иногда из-за туч появлялась луна, освещая все вокруг. Бос, как всегда, шел во главе, Саша замыкал. Он отдал ПНВ Марине, справедливо рассудив, что девочке прибор нужнее. Им удалось выйти из села без приключений, обойдя стороной все патрули, которых стало заметно больше. Саша еще днем успел изучить карту, украденную у немецкого офицера. Карта была подробной, и охватывала Винницкую и Житомирскую области. На первое время сойдет, а потом придется добывать еще одну, уже с Киевом. На карте, помимо населенных пунктов, рукой были нанесены какие-то значки и стрелки. Саша не особо разбирался в премудростях военной науки, но догадался, что так была обозначена дислокация немецких частей. Это было кстати. Имея такие данные, дети могли обходить опасные населенные пункты стороной.

Выйдя за село, подростки решили идти параллельно дороге, по которой время от времени проезжали машины, танки и другая техника. Боевого охранения по обочинам не было. Сразу видно, что немцы еще не пуганы партизанами. Часто из проезжавших машин доносилось пьяное пение или ржание солдатни. Ничего, думал Саша. Скоро будет Москва, потом Сталинград, Курская дуга, а там и до Берлина недалеко. Ненависть его не утихла, но стала какой-то иной. Саше почему-то пришла в голову аналогия с Зоной. Сначала рождается аномалия, а потом на ее месте возникает артефакт, который по своим свойствам может даже спасти жизнь человеку, а не отобрать ее, как это делает его «родительница». Саша даже удивился таким мыслям, и даже – чего греха таить – испугался. Неужели он сможет простить немцам содеянное зло? Паренек даже помотал головой, прогоняя такую мысль. Но она не уходила, требовала внимания к себе. Чтобы отвязаться от нахалки, Саша сосредоточился на дороге. Он шел так, чтобы видеть идущую впереди Марину и не терять ее из вида. Так они прошли до развилки, где Марина вдруг замерла. Слева была какая-то лесопосадка, справа – поле. Саша приблизился к подруге, тихо спросил:

– Что случилось?

Бос сидел у ног девочки и тоже ничего не понимал. Марина сняла прибор, посмотрела на Сашу, указала в сторону рукой, тихо сказала:

– Там лежит мой папа.

Саша растерянно посмотрел, куда указывала девочка, а потом догадался:

– Там… кладбище?

Марина кивнула.

– Но его еще может не быть.

– Знаю, но все равно хочу пойти. Не знаю, почему. Что-то тянет туда.

– Ты найдешь могилу?

Марина кивнула. Хоть она и была здесь всего один раз, но, казалось, дорогу запомнила на всю жизнь.

– Идем, – не стал спорить Саша, и первый свернул в сторону деревьев.

Марина быстро поравнялась с ним, взяла за руку, словно ища поддержку. Паренек слегка сжал прохладную доверчивую ладошку. Бос теперь бежал сзади, прикрывая детей.

Саша оказался прав. Пройдя метров сто пятьдесят, Марина остановилась. Деревья закончились, открылся пустырь, по которому клочьями полз туман. Когда луна выглядывала из-за туч, он начинал светиться серебром.

– Здесь когда-то будет кладбище, – тихо прошептала девочка.

Саша хотел что-то сказать, но Марина уже шагнула вперед. Девочка шла очень осторожно, словно по минному полю. Саша тут же догнал ее и понял, что ему тоже тяжело продвигаться вперед. Какая-то невидимая сила, словно силовое поле, препятствовала движению.

Марина упрямо двигалась вперед сквозь сгустившийся воздух. Каждый шаг давался с трудом, а на том месте, где должно будет начинаться кладбище, движение и вовсе прекратилось.

– Ничего не понимаю, – прошептал Саша. – Почему нас не пускают дальше?

Туман подполз к неподвижным детям, начал концентрироваться перед ними, пока не превратился в столб, а потом этот столб постепенно трансформировался в распятие. Дети, как заворошенные, смотрели на метаморфозы природы, не смея даже дышать. Выглянула луна, распятие стало серебристым. Крест обрел объем, словно материализовались из небытия. От луны тонким лучом к кресту протянулась дорожка, по которой спускалась фигура человека, одетого в ослепительно белые одежды.

Это был Христос. Он в белом облачении приблизился к детям, посмотрел на них своими умными, понимающими, печальными и добрыми глазами. Послышался тихий голос. Казалось, Иисус начал разговаривать с детьми, но они никак не могли разобрать Его слова. Казалось, слова обращались не к слуху, а к сердцу. Сначала мешал шум проезжавшей по дороге техники, а потом дети поняли, что шум здесь ни при чем. Просто иногда нужно уметь слушать тишину даже в реве ветра. Дети, не сговариваясь, закрыли глаза, прислушались, как бьется сердце, как ветер шелестит травой и листвой, как по небу проплывают облака, как свет звезд и луны падает на землю, как рождается в ночном воздухе роса. И тогда они услышали тихий голос, доносившийся от распятия:

– Зачем вы здесь?

– Я хочу увидеть могилу своего папы, – мысленно ответила Марина и открыла глаза.

– Я хочу помочь Марине, – ответил Саша.

Иисус посмотрел ласково на детей, но ответил твердо:

– Вам нет сюда пути.

– Почему? – Марина была готова расплакаться. Она и сама не знала, почему.

– Ваши чистые души отравлены гневом и ненавистью. Этот яд будет разъедать вас изнутри, и вы понесете его в храм тихого сна, где людям негоже вспоминать о суете этого мира. Не тревожьте тех, кто прошел свой путь. Да и вам будет тяжко нести это бремя, однажды оно может раздавить ваши души. Оставьте гнев и ненависть на пороге храма, и тогда ваш путь будет легким и счастливым.

– Но как можно простить смерть невинных людей? – спросил Саша.

– Не вами отмерян их срок на Земле, не вам и судить. Всмотритесь в себя, вслушайтесь в свое сердце, и вы найдете ответ на свои вопросы.

Иисус замолчал, но не исчез. Он смотрел на детей, словно ждал от них поступка.

Саша и Марина задумались. Вдруг они увидели, что Бос прошел мимо них, приблизился к распятию, спокойно сел у ног Христа. Пес, казалось, всем своим видом говорил: у меня получилось, должно получиться и у вас, только не тормозите, не останавливайтесь.

Дети посмотрели друг на друга. Они хотели идти дальше, но не знали, как это сделать. Что подсказать себе или другу?

Возле распятия стали появляться полупрозрачные тени. Они походили к Иисусу, кланялись Ему, а потом приближались к застывшим детям и, остановившись в двух шагах от них, смотрели с улыбками на растерянных мальчика и девочку. Тени в лунном свете начали приобретать черты людей. Вскоре перед детьми стояли красноармейцы и гражданские. Их было немного, около десяти, но никакой угрозы дети не чувствовали. Наоборот, складывалось впечатление, что от этих призрачных людей веяло спокойствием, любовью и теплом. Марина даже почувствовала, словно ее обняли чьи-то крылья, окутали с ног до головы. Стало тепло и уютно. Девочка оглянулась и увидела, что за спиной стоит красивый ангел, обнимает ее крыльями, как покрывалом, а руки свои он положил на ее плечи. Такой же ангел обнимал Сашу.

– Это нас вы видели в Луке, – сказал один из призраков, одетый в форму красноармейца. – Нас расстреляли, но мы живы.

– А нас повесили, – сказала одна женщина-призрак, прижимая к себе мальчугана лет десяти и улыбаясь. – Мы тоже живы.

– И вы не хотите отомстить? – спросил Саша, растерянно выглядывая из-под крыльев ангела.

– Зачем? – улыбнулся солдат. – С нами Бог, он все видит и отмерит каждому по делам его и вере. Мы с товарищами защищали свою Родину, и долг свой выполнили до конца. Теперь нам легко и свободно, как никогда.

– Ненависть – это не просто желание смерти, это уже убийство – продолжила женщина. – Такие мысли только разрушают душу, ведут к самоуничтожению.

– Вы ненавидите, потому что желаете изменить окружающий мир, людей. Хотите, чтобы воцарилась справедливость, чтобы жить в прекрасном и гармоничном мире, с хорошими людьми, – сказал мужчина в старомодной шляпе. – Но в этом мире нет ничего плохого и грязного. Бог создал чистый и прекрасный мир. А ненависть – это дочь гордыни. Она разрушает тот мир, который можете построить вы, и который будет – я уверен – прекрасным. Этот мир не изменишь с помощью оружия. Нужно менять себя. Меняя свои мысли и поведение, люди, тем самым, меняют окружающий мир.

Дети никак не ожидали подобных слов от этих Душ. Кто-кто, а они первыми должны были кричать, взывать об отмщении. Но нет. Погибшие в этом, но живые в ином мире люди призывали к… прощению. Это не укладывалось в головах детей.

Мертвым не нужна месть, вдруг осознал Саша. Месть и гнев нужны живым, подумала Марина. Но зачем они живым, если не нужны мертвым? Какой смысл тогда в этих чувствах? Это не рационально, думал Саша, ненавидеть кого-то, если тем, за кого ненавидят, это не нужно. Одно дело – ненавидеть врага, который отбирает жизнь у тебя и твоих родных, разрушает дом, грабит хлеб, не дает спокойно жить, а другое дело – мстить за тех, кому месть не нужна. Парадокс? Но это так. Ненависть может быть благородной, а может всеразрушающей, как атомная бомба. Нет, Саша не хочет такой ненависти. Он хочет любить, быть любимым, чтобы всегда рядом были родные люди, хочет дарить тепло и улыбки, дарить радость. Такая ненависть, которой он жил последний день, ему не нужна. Никогда и ни за что. Он не хочет жить, неся на плечах такой груз.

Марина думала о том, что Души правы. Мир Бог создал чистым и прекрасным, и только она одна виновата в том, что не все получается так, как хотелось бы. Теперь она понимала: чтобы изменить мир, нужно измениться самой, и тогда, возможно, мир покажется другим. А еще вдруг девочка поняла, почему так хотела прийти на кладбище, которого еще нет. Она злилась на папу. Злилась потому, что папа ушел и оставил их с мамой одних. Марина тогда думала, что теперь им будет тяжело в этом мире. В принципе, так и случилось. Но потом появились Симонов, дядя Андрей, Саша. Девочка посмотрела на друга. В груди разлилось тепло, которое начало наполнять каждую клеточку тела. Появись в ее жизни Саша раньше, может, и с ногами было бы все хорошо. От этих мыслей стало легко и еще уютнее под крыльями ангела. Нужно создать свой мир, научиться в нем жить, найти свое место в этом новом мире, и чтобы места в нем хватило для всех, кто будет встречаться на ее пути. Теперь, когда пришло понимание происходящего, осталось одно дело, ради которого Марина, еще не понимая причин, привела сюда Сашу и Боса. Девочка посмотрела на друга и спросила:

– Ты думаешь о том же, что и я?

Саша не знал, так это или нет, но что их мысли текут в одном направлении – был уверен на все сто. Он просто кивнул. Тут же кто-то легонько подтолкнул его по направлению к Душам. Крылья приподнялись, но холоднее не стало. Наоборот, от ладошки Марины, которую Саша не отпускал ни на мгновение, потекло такое щемящее тепло, что, казалось, у самого вот-вот вырастут и расправятся крылья. Ненависть ушла, с ней окончательно ушли обида на отца и стремление делать все наперекор. Пришли понимание и любовь, а еще стало стыдно за столько потраченных зря лет.

Дети сделали первый шаг. Идти было легко и свободно. Тугая воздушная стена исчезла. Души расступились, пропуская детей к распятию, где их уже ждал Иисус. Теперь он улыбался открыто и тепло.

– Я все читаю в ваших сердцах, – сказал Христос, предупреждая вопросы. – Построить свой мир будет нелегко, но первый шаг вы сделали. Когда вам будет трудно, вспоминайте, как долго вы готовились его сделать и как легко сделали. Это вам поможет в вашей жизни.

В этот момент луна скрылась за облаками, а легкий ветерок превратил прозрачные Души в клубы тумана. Дети, держась за руки и иногда оглядываясь, пошли по пустырю. Распятие еще долго провожало их, застыв на одном месте.

Пустырь теперь перестал быть пустырем. Клочья тумана превращались в призрачные могилы, которые должны будут появиться тут только через сорок лет. На лавочках сидели серебристые Души и о чем-то беседовали друг с другом. На детей они не обращали внимания. Марина уверенно вела Сашу вглубь кладбища. Бос невозмутимо следовал за ними.

– Как думаешь, почему Боса сразу же пропустили? – спросила Марина, разглядывая Души по обеим сторонам от центральной аллеи.

– Наверное, он просто не умеет плохо думать или чувствовать, – ответил Саша, пожав слегка плечами. – У него на это, наверное, просто ума не хватает. Знаешь, если бы Бос был человеком, я бы сказал, что он – чистая душа.

– Наверное, ты прав. Знаешь, сейчас идти так легко, и совсем не страшно.

– Это потому, что самое большое зло нам делает не кто-то, а мы сами.

Марина с удивлением посмотрела на друга. Это были уже слова далеко не мальчика.

– Знаешь, почему-то снова захотелось почувствовать крылья ангела, – сказала Марина совсем не то, что подумала.

Тут же она почувствовала, как ее окутали крылья, словно теплой шалью. Марина оглянулась и увидела, что ангел никуда не делся. Он находился за спиной и шел за своей подопечной. Сашин ангел тоже не отставал ни на шаг.

– «Ты всегда теперь будешь со мной?»– мысленно спросила девочка.

– «А я никогда и не покидал тебя, с самого рождения,»– ответил ангел.

– «Тогда почему я тебя ни разу не замечала?»

– «По законам Вселенной, я могу вмешаться в твою жизнь, только если тебе грозит смертельная опасность, как тогда, в дороге, помнишь?»

Перед глазами девочки снова возник момент аварии. Грузовик врезается в их машину, а потом…Потом ее словно кто-то закрыл своим телом, смягчил удар, приняв его на себя.

– «Я всегда буду рядом, – продолжал Ангел. – Я призван, чтобы защищать и помогать тебе, но могу делать это только, если ты попросишь. Проси чаще».

Хорошо, подумала Марина. Жаль, что она раньше об этом не догадывалась.

Идти пришлось минут пятнадцать, но путь был легким. Когда до могилы осталось всего несколько метров, Марина остановилась. Саша посмотрел на подругу, потом на могилу и все понял. Он нехотя отпустил ее руку, слегка подтолкнул, а сам остался на месте. Девочка сделала несколько шагов, ей навстречу вышел высокий мужчина. Саша сразу догадался, что это – ее отец. У Марины были его глаза и губы. Чтобы не мешать встрече, паренек отступил на несколько шагов и остановился возле одной из могил. Он смотрел на нее, стараясь разобрать, что написано на призрачном надгробье. Вдруг он почувствовал чье-то присутствие. Саша повернул голову и увидел…маму. Мама смотрела на него, улыбаясь тепло и немного печально.

– Ты? – едва смог прошептать Саша и бросился к ней.

Обнять маму не получилось. Руки рассекли туман и пустоту за ним.

– Я тоже тебя люблю, сынок, – сказала мама.

На глаза Саши навернулись слезы. Он так давно не слышал ее голоса, хотя мечтал об этом каждый день.

– Мама, мамочка, – только и смог прошептать паренек.

– Я все знаю, сынок. Хотела давно хотела попросить у тебя прощения, что оставила тебе, но так получилось. Папа тоже ведь не виноват, правда. Не наказывай его больше, хорошо?

– Прости меня, мама. Я больше никогда не буду себя так вести, правда!

– Я верю, Сашенька. Каким же ты хорошим вырос!

– Мне так не хватает тебя, мама.

– Мне тоже вас не хватает, но я вижу вас каждый день и каждую ночь, смотрю, как вы с папой живете. Я всегда с вами, пока вы помните обо мне.

– Мы никогда тебя не забудем, мама.

Саша немного помолчал, собираясь с духом, а потом все же спросил:

– Мама, а как ты здесь оказалась? Ведь от Киева сюда больше двухсот километров?

– Разве это расстояние, Сашенька? Я бы прилетела к тебе, сынок, и на край света, и за край. Для меня теперь не существует расстояний.

Где-то далеко запели петухи.

– Мне пора, сынок. Помни: я люблю тебя и папу, и всегда буду рядом с вами.

Тем временем Марина разговаривала со своим папой.

– Папочка, дорогой, прости меня, – девочка говорила взахлеб, глотая слова и слезы, словно боялась, что не успеет сказать все, что хотела. – Когда ты ушел от нас с мамой, мне было страшно. А потом мне стало больно и обидно, что тебя нет рядом, а мама простила того человека, который забрал тебя у меня. И на тебя я обижалась, злилась, что ты позволил себе уйти и оставить нас с мамой одних в этом мире. А когда я перестала ходить и про меня забыли мои друзья и подруги, мне было так плохо, что я просто не могу словами передать. Я старалась держаться, не плакать, но все равно считала виноватым тебя. Я глупая у тебя, да? Ты прости меня, папочка, прости, если сможешь.

– Не плачь, Маришка, – папа положил свою призрачную руку на голову дочери. – Ты не глупая. Просто ты была не готова к взрослой жизни. Так иногда бывает. Ты скоро повзрослеешь, и тогда все станет на свои места. Видишь, ты уже намного взрослее, чем мне бы того хотелось. Ты прости меня, доченька, что так все получилось. Мне тоже плохо, но не потому, что вас нет рядом. Вы всегда со мной, а я – с вами каждую минуту, каждую секунду. Просто ты и мама еще не можете меня отпустить. Если вы отпустите меня и примете мое отсутствие в этом мире, мне станет намного легче. Я прошу тебя, Маришка: отпусти меня, хорошо?

– Да, папочка, – девочка часто закивала головой, словно боясь, что ей не поверят. – Спи спокойно, где бы ты ни был. Я всегда буду помнить тебя и надеяться, что здесь тебе так же хорошо, хоть нас рядом и нет.

– Спасибо, доченька. Теперь у вас все будет хорошо.

В это время где-то пропели петухи. Папа стал растворяться, исчезать, превращаться в туман. Последнее, что услышала Марина, были его легкие, словно шелест травы, слова:

– Я люблю тебя, Маришка.

Девочка смотрела, как туман растворяется в предрассветном воздухе, и плакала. Но это были не слезы сожаления. Марина плакала от того, что сможет даже сейчас помочь дорогому ей человеку. От этого на душе было легко и тепло. Кто-то положил ей руку на плечо. Марина даже не посмотрела в ту сторону. Она просто прислонилась головой к Сашиной груди и застыла так, вытирая слезы.

– Знаешь, а я с мамой разговаривал, – сказал Саша. – Так здорово было.

– Я знаю, Саша, – Марина утерла последнюю слезинку и вытерла руку о комбинезон. – Мне с папой тоже было здорово.

Они еще долго стояли, глядя, как под легким ветерком тает туман на пустыре. Бос немного покрутился рядом, а потом уселся возле их ног, будто ожидая чего-то. Наконец, когда на востоке появилась алая полоса рассвета, дети, словно очнувшись, осмотрелись, прислушиваясь к чему-то.

– Нам нужно идти, – сказал, наконец, Саша. – Как думаешь, ты не заблудишься в своем городе?

– Не знаю, – пожала плечами Марина. – Разберемся как-то. Только ты учти: город нужно проскочить быстро. Немцы и сейчас не спят даже по ночам, а вскоре и подавно спать не будут.

– Подполье?

– Дело не в подполье. Оно было уничтожено в первые же месяцы оккупации. Просто под Винницей немцы построят ставку Гитлера, так что гестапо здесь поработает на совесть.

– Ладно. Давай, пока не рассвело, найдем место, где сможем переждать день.

Они выбрались с пустыря и двинулись на север. На востоке небо бледнело все сильнее, звезды гасли одна за другой. Подросткам удалось без проблем проскочить поле, отделявшее лесопосадку от первых домов. Немцы, скорее всего, просто не обращали на поле внимания, двигаясь по дороге на Киев.

Подростки обходили окраинные дома, не решаясь пересечь дворы, в которых лаяли собаки. Так добрались до окраины небольшого леса. Они углубились в лес и вскоре вышли к реке, которая текла внизу под высоким холмом, на котором оказались подростки. Здесь же стояла старая, очень ветхая церквушка.

– Куда это мы вышли? – спросил Саша.

– Мне тяжело так вот сразу ответить, – сказала Марина, пристально вглядываясь в утренний пейзаж. – Река называется Южный Буг, а вот те дома – это уже район Сабаров. Так было в нашем времени. Вот только эту церквушку я не помню.

– А ты ничего не перепутала?

– Не должна. Вон тот изгиб реки видишь?

Саша кивнул.

– Вот здесь будет летом всегда стоять передвижная пристань. Мы с родителями часто приплывали сюда на катере по выходным. А вон там будет дамба. С нее папа всегда нырял в реку. Я боялась до жути, но мне нравилось наблюдать за папой.

– А церквушку ты не помнишь…

– Нет, не помню.

– Тогда давай спрячемся в церквушке. И укрытие, и наблюдательный пункт. Как говорится, два в одном.

Солнце еще не встало над горизонтом, и древнее строение тонуло в каком-то полумраке. Саше даже показалось вначале, что деревянные стены окутывает тонкая, едва заметная, пелена тумана. Бос, шедший первым, настороженно замер, а потом осторожно двинулся к храму. Не успели дети подойти вслед за ним к строению, как древняя дверь скрипнула, и на пороге возник сгорбленный старичок с длинной белой бородой, подметавшей пол под его ногами.

– Пришли, гости дорогие, – проскрипел старичок. – А я уж и не чаял вас сегодня видеть. Никак задержались где?

– На кладбище, – растерянно ответил Саша.

Появление старичка почему-то не напугало детей. От него не веяло ни угрозы, ни злой скрытой силы. Просто казалось, что старичок – персонаж какого-то иного мира, а встречал сейчас он именно тех, кого ждал.

– Ну да, ну да, мимо кладбища никак, – снова проскрипел старичок. – Дорожка сюда одна, только через кладбище-то и ведет. Все остальные – обманки. Ну, заходите, гости дорогие, не стойте на пороге. Вот только оружие свое оставьте. Не нужно оно вам более, да и в храм заходить с ним негоже.

Дети послушно сложили автоматы и рюкзаки на пороге, смело шагнули внутрь. Почему-то никто из них не сомневался в правоте старичка. Было похоже, что смертоносное железо и впрямь больше не пригодится в пути. Старичок пропустил детей, а потом посмотрел на Боса, замершего нерешительно у двери, и цыкнул на него:

– А тебе что, тварь Божья, особое приглашение нужно?

Бос стартовал с места и исчез внутри, словно именно этих слов и ждал. Старичок, покачав головой, закрыл за собой дверь.

Тем временем солнце показалось на горизонте. Как только первые лучи коснулись порога церквушки, тот начал превращаться в туман вместе с оружием, оставленным детьми. Чем выше поднималось дневное светило, тем призрачней становилось строение, пока полностью не растворилось в прозрачном утреннем воздухе.

Глава 22

То ли уловка Шпалы сработала, то ли бандиты сами давно потеряли их след, но небольшому отряду удалось без происшествий уйти довольно далеко от спарки аномалий. «Колобок», периодически запускаемый Ежиком в свободный полет, двигался лениво, как бы нехотя. Андрею и Ольге иногда казалось, что отряд крутится на одном месте, настолько пейзаж был однообразен. Нужно было что-то делать, но они не знали, что. Плыть вот так, по течению, не хотелось, тем более, что, кажется, стратегия поведения была выработана. Ольга быстро нашла общий язык с Дюймовочкой, и Шпале иногда даже приходилось довольно бесцеремонно обрывать их щебетание. У Андрея же пока ничего не получалось. Ежик действительно оказался колючим. На все попытки завязать разговор он либо отмалчивался, либо бросал в ответ едкие короткие фразы. Андрей все чаще терял терпение, но каждый раз брал себя в руки. Чтобы легче было переносить колкости малолетки, он иногда заставлял себя думать, что мальчик просто болен, а на больных, как известно, не обижаются.

Шпала объявил привал. Они расположились в небольшом дворике возле разрушенной пятиэтажки. Андрей присел на ржавую железную лавочку, бегло осмотрел здание. Кажется, это не был жилой дом. Скорее всего, когда-то здесь находилось какое-то учреждение. Что оно собой представляло, было трудно сказать. Возле входа на ступеньках валялась табличка, но Андрею было лень вставать. Он достал из рюкзака бутылку с водой, отпил несколько глотков. Рядом с ним примостился Шпала и спросил:

– Как дела, спасатель?

– Почему спасатель? – спросил вместо ответа Андрей.

– Так ты ж детишек спасаешь, потому и спасатель.

Сталкер тоже достал флягу, отхлебнул немного. За спиной слышалось щебетание Ольги и Дюймовочки. Казалось, они не могут наговориться, каждую минуту у них появлялись новые интересные обеим темы для разговора.

– Вот тебя и окрестили, – послышался с другой стороны знакомый ехидный мальчишеский голос. – А что? Спасатель звучит!

Андрей ничего не ответил. Он снял с руки свой КПК и включил его.

– Ты что делаешь? – возмутился Шпала.

– Нужно держать связь с Симоновым, – ответил Андрей. – Хоть иногда.

КПК завибрировал новым сообщением. Оно было коротким: «Срочно уходите! В вашу сторону движется десять человек!»

– Конец перекуру, – Андрей показал сообщение сталкеру и поднялся.

Снова взглянув на экран, он увидел, что дворик окружает около десяти меток красного цвета. Выхода не было никакого, кроме как через здание.

– Как они нас вычислили? – процедил сквозь зубы Ежик, изготавливая автомат к стрельбе.

Ольга и Дюймовочка все поняли с полуслова. Они стояли рядом с мужчинами, внимательно осматриваясь по сторонам.

– Все потом, Ежик, – ответил Шпала и приказал: – Отходим к зданию. Там что-нибудь придумаем.

Первой побежала Дюймовочка. Ежик, повинуясь кивку сталкера, побежал следом. За ним рванулась Ольга, потом Андрей, Шпала прикрывал отход. Пробегая мимо двери, Андрей мельком успел прочитать на валявшейся табличке, что здание когда-то принадлежало какому-то НИИ, но какому – дочитать не успел.

На руке не в тему завибрировал КПК. Смотреть, чего хочет от него Симонов, времени не было. Шпала матерился сквозь зубы и подгонял отряд.

Бандиты появились у входа, когда Шпала и его подопечные едва пробежали две трети длинного коридора. Единственная лестница, ведущая на верхние этажи, находилась в самом начале коридора и была разрушена. В кабинетах на первом этаже держать оборону было бессмысленно. Враг превосходил числом, умением и вооружением. Оставалось только бежать вперед и надеяться, что в конце коридора находится хоть какой-то выход или разлом в стене.

Когда над головой засвистели первые пули, Ежик внезапно споткнулся, выронив из рук артефакт. Дюймовочка, не останавливаясь, пробежала мимо него и возглавила отряд. Ольга не отставала от девочки. Андрей притормозил на секунду, подхватил обмякшего мальчишку и побежал вслед за Ольгой. Шпала в это время прикрывал отход, иногда отстреливаясь от обнаглевших бандюков. Оброненный мальчиком «колобок» в суматохе боя он не заметил. Артефакт откатился к стене и остановился на краю небольшой кучки мусора.

Добежав до конца коридора, Дюймовочка остановилась. Здесь была только одна лестница, но она вела не вверх, а вниз, в подвал.

– Шпала! – позвала девочка немного растерянно. – Что делать?

– Я слегка занят, – огрызнулся сталкер, стреляя на ходу. – Включи голову и придумай что-нибудь.

Андрей остановился за спиной Ольги, развернулся и, как был с бессознательным Ежиком на плече, так и открыл огонь, помогая отходить Шпале. С каждым мгновением пули ложились все ближе, иногда рикошетили от стены с противным визгом. И хоть огонь был довольно плотным, бандиты стреляли очень осторожно, в основном ведя огонь по ногам. Один раз в нескольких метрах от Шпалы рванула граната, после чего кто-то на другом конце коридора, перекрикивая канонаду, покрыл стрелка и всех его родных до тринадцатого колена многоэтажными пожеланиями долголетия.

Дюймовочка долго не могла решиться, но после взрыва она шагнула на лестницу, а потом ускорилась. Ее левая рука с раскрытой ладошкой была вытянута вперед, правой девочка удерживала тяжеловатый для нее автомат. Ольга быстро достала фонарик и подсветила проводнице. Андрей двигался за ними, иногда поправляя обмякшего Ежика на плече. Куда мальчишку ранило, он не видел, да и времени на это не было. Шпала немного задержался в дверях, а потом быстро догнал отряд.

– Теперь у нас будет немного времени на передышку, – сказал он, учащенно дыша.

– Свинью подсунул? – догадался Андрей.

– Ага, ребристую такую, зеленого цвета, да еще с колечком на память.

По лестнице они спустились на три уровня вниз и уперлись в закрытую бронированную дверь, закрытую на электронный замок, мигающий красной лампочкой. Дверь освещал тускло светящийся плафон. В это время наверху что-то рвануло так, что верхний пролет обрушился, а вниз полетели обломки стен и потолка.

– Неплохая свинка, – Андрей с упреком посмотрел на сталкера. – Не с ядерной ли начинкой она была?

– Не-а, – сталкер скупо улыбнулся и пожал плечами. – Усилил немного С-4, для вкуса.

– Нас завалило, – констатировала очевидный факт Ольга, в упор глядя на Шпалу. – И что вы теперь скажете?

– Не рассчитал малехо. Бывает. Зато у нас будет время подумать, как отсюда выбираться. Пока они там завалы будут разбирать.

Андрей снял с плеча Ежика и осторожно положил на пол. Голова мальчишки была в крови, которая стекала тонкими ручейками по лицу. Ольга тут же принялась оказывать ему первую помощь. Шпала достал из своего рюкзака аптечку, протянул женщине:

– Вколите ему стимуляторы и обезболивающее.

– Сама знаю, – огрызнулась Ольга.

Она быстро промыла рану, наложила несколько швов, перебинтовала, вколола прямо сквозь одежду два укола. Дюймовочка все это время стояла рядом, словно находилась в легком ступоре. Ольга посмотрела на нее, потом слегка приобняла за плечи, спросила:

– Испугалась?

Девочка кивнула, утерла ладошкой набежавшие на глаза слезы.

– Не волнуйся, – успокоила ее Ольга. – Пуля ударила вскользь, содрала немного кожу. Удар, возможно, был сильным, да еще и нервное напряжение. Ежик ведь почти всегда идет первым?

Дюймовочка снова кивнула.

– Ну вот, нервная система перегрузилась и отключилась из-за болевого стресса. Не волнуйся, он скоро придет в себя.

Пока все суетились вокруг мальчишки, Андрей достал КПК и проверил последнее сообщение. Симонов писал, что он нашел выход для них. В самом здании НИИ электроники им спрятаться не удастся, но под зданием есть разветвленная сеть коммуникаций. Возможно, раньше там проводили какие-то испытания, потому что тоннели были длиной в несколько километров и имели выход к железнодорожной станции. Иного пути Симонов предложить не мог. Еще он отправил код к первой двери. Дальше, мол, сами.

Ежик, наконец, открыл глаза, попытался сесть. Шпала тут же поддержал его за плечи и помог упереться спиной в стену. Мальчик слегка застонал, прижимая ладонь к голове. Ольга присела рядом, посмотрела ему в глаза и спросила:

– Болит?

– Немного, – тихо ответил Ежик. – А еще голова кружится.

– Жить будешь, – нарочито бодрым голосом отозвался Шпала, похлопывая его по плечу.

Мальчишка скривился, а Ольга укоризненно посмотрела на сталкера. Тот сделал вид, что ничего не заметил и отошел к двери, стал пристально изучать замок. Дюймовочка тут же присела возле Ежика, прижалась головой к его плечу и тихонько сказала сквозь слезы:

– Не делай так больше, Витенька. Пожалуйста.

– Не буду, – пообещал мальчик и обнял девочку. – Испугалась?

– Очень. Если с тобой что-то…а я одна…как же я?… Ведь у меня, кроме тебя, никого нет.

– Я буду осторожен, Танюшка, обещаю.

Ольга поднялась на ноги. Она сделала вид, что не слышала, о чем говорят дети. Женщина отвернулась, украдкой вытерла набежавшие на глаза слезы.

Тем временем Андрей подошел к двери и стал рядом со Шпалой.

– Что делать будем, Спасатель? – спросил сталкер.

– Открывать, – ответил Андрей, словно отзывался на кличку всю свою жизнь. Он уже давно принял правила игры, которые не ему менять.

– И каким же это образом?

Вместо ответа Андрей еще раз сверился с КПК, потом набрал нужную комбинацию цифр. Красный огонек мигнул, засветился зеленым, в двери лязгнул металл замка. Андрей потянул ручку на себя, с трудом преодолевая сопротивление нескольких сотен килограммов брони. Сталкер бросился помогать. Когда дверь открылась до половины, Андрей посмотрел на свою работу и сказал:

– Ловкость рук и никакого обмана. Прошу.

Дюймовочка и Ольга помогли Ежику встать. Девочка первой направилась к двери. Ежик отстранился от Ольги и самостоятельно, пошатываясь, двинулся вслед за Дюймовочкой. Ольга шла сзади, страхуя каждый его шаг. Вдруг мальчик замер на месте, потом начал настороженно осматриваться.

– Дюймовочка, стой, – приказал Шпала.

Девочка сначала послушно замерла на месте, и только потом обернулась. Ежик с минуту что-то высматривал на лестнице и возле нее.

– Что-то почувствовал? – не выдержал, наконец, Шпала.

– «Колобок», – несколько рассеянно ответил Ежик. – Я потерял его.

– Если и потерял, то только наверху. Теперь бессмысленно его искать, он, наверное, у Винта. Идем.

Мальчишка виновато посмотрел на сталкера, потом на Андрея. Андрей хотел что-то сказать, но все слова куда-то исчезли. В голове сразу всплыли слова, жесты Ежика, его колкие замечания, подначки, язвительный тон, презрение к новичкам. Хотелось ответить тем же, но Андрей почему-то просто положил руку ему на плечо и подбадривающее улыбнулся, слегка подталкивая к двери. Ежик, ожидая чего угодно, но только не поддержки со стороны Андрея, сначала растерялся, а потом резко стряхнул его руку с плеча и направился вслед за Дюймовочкой. Андрей только улыбнулся, снисходительно пожал плечами.

В дверях Шпала придержал его.

– Код доступа откуда? – без предисловий спросил сталкер, жестко глядя в глаза Андрею.

– Симонов прислал, – он показал сообщение.

Шпала внимательно прочитал его, а потом спросил:

– Он же писал, что не видит ничего и никого, кроме нас?

– Сам в шоке, – пожал плечами Андрей.

Сталкер какое-то время подозрительно смотрел на него, а потом отступил со словами:

– Ну-ну.

Андрей шагнул в тоннель. Люминесцентные лампы давали достаточно света. Тоннель был в ширину метра два и столько же в высоту. Стены с облупившейся краской были сухими, с потолка не капало. Похоже, что строители постарались на совесть и хорошо заизолировали тоннель от попадания влаги.

Дети и Ольга удалились всего на несколько шагов. Андрей очень быстро догнал их.

Шпала несколько секунд смотрел ему вслед, раздумывая над чем-то, а потом потянул за колесо запорного механизма, закрывая за собой дверь. Раздался щелчок, дверь стала на место. Сталкер бросился догонять своих. Задумавшись, он не заметил, что через несколько секунд между дверью и бронированным косяком образовалась тонкая щель. Маленький кусочек железобетона, застрявший между дверью и порогом, не дал защелкнуться замку. Лампочка на электронном замке продолжала гореть зеленым цветом.

Дюймовочка уверенно шла впереди, вытянув перед собой руку. Она проходила мимо железных дверей по обеим сторонам тоннеля с различными маркировками, нанесенными на них желтой и красной краской. Двери были закрытыми, а открывать их и обследовать помещения ни у кого охоты не возникало.

Через четыреста метров тоннель разделялся на два коридора. Все остановились, напряженно вглядываясь в уходящие вдаль разветвления.

– Какие у кого мысли? – спросил Шпала.

Андрей промолчал, Ольга только пожала плечами. Дюймовочка посмотрела на Ежика и кивнула. Дети стали каждый напротив одного коридора и, вытянув перед собой руки и закрыв глаза, стали вслушиваться в пространство. Прошло несколько минут. Дети поменялись местами, и все повторилось заново. Когда они снова открыли глаза, Шпала нетерпеливо спросил:

– Ну?

– Есть хочу, – ответил Ежик, усаживаясь возле стены.

Дюймовочка кивнула и присела рядом. Было видно, что дети устали, им требовался отдых. Шпала сокрушенно вздохнул и присоединился к ним. Он достал из рюкзака еду, раздал детям, принялся есть сам. Ольга с Андреем последовали их примеру. Только утолив голод, они поняли, насколько длинным и выматывающим был последний переход. А ведь детям досталось еще больше.

Задумавшись каждый о своем, они не прислушивались к тихому разговору детей и Шпалы. Мысли о своих детях занимали их куда больше. А тут еще эта такая своевременная, но очень подозрительная помощь Симонова. На месте Шпалы Андрей повел бы себя точно так же. Интересно, как Симонову удалось не только увидеть бандитов, но еще и подсказать выход?

Кто-то взял его за руку. Андрей отвлекся от своих мыслей и повернул голову. Ольга смотрела на него, словно ожидая каких-то слов. Андрей подбадривающее улыбнулся, слегка сжал ее ладонь. Сейчас, глядя в глаза женщине, он понимал, что, симпатия, которая зародилась в его душе еще там, в центре, может перерасти в другое, более сильное чувство, но оно не будет взаимным. Ольга слишком любила своего мужа, чтобы вот так, быстро, забыть его. Максимум, на что мог рассчитывать Андрей – просто дружба, как бы банально не звучали эти слова. Собственно, что их связывало? Общая тревога за детей, да еще приключение в виртуальной, но очень реальной реальности, не более. В конце концов, чем же плоха дружба с такой сильной и смелой женщиной? Зачем стремиться к чему-то иному, рискуя потерять то, что имеешь? Неужели помощь ей будет стоить меньше, чем ответная любовь?

Ольга, кажется, понимала его без слов. Она не вздыхала, не делала виноватый вид, не отводила глаз, а смотрела прямо и открыто. Что поделаешь, ведь сердцу не прикажешь. Ольга слегка сжала ладонь Андрея, кивнула. Вопрос решен.

Этот безмолвный диалог самым бесцеремонным образом прервал Ежик. Он словно вырос из ниоткуда перед Андреем и смотрел на него сверху вниз. Андрей вопросительно уставился на мальчишку, ожидая какой-то колкости.

– Можно присесть рядом? – спросил Ежик.

В его голосе не было ни язвительности, ни иронии, простая просьба. Это было настолько непривычно, что Андрей даже подвинулся, уступая и так свободное пространство. Ежик сел, устроился поудобнее, немного поерзал по полу, а потом произнес:

– Шпала сказал, что ты вытащил меня из-под бандитских пуль. Это правда?

– Да, – просто и коротко ответил Андрей. Он не видел в своем поступке чего-то сверхъестественного.

Мальчишка помолчал немного, словно собирая в кучу растрепанные мысли, а потом продолжил:

– У меня перед тобой долг жизни. Я верну его при первой возможности. И…спасибо тебе.

– Хабаром отдашь, – Андрей протянул руку, которую Ежик крепко пожал.

– Все, привал окончен, – огласил Шпала, поднимаясь на ноги. – Потом наговоритесь. Кстати, Ежик, что там, в тех тоннелях?

Мальчишка резво поднялся на ноги и подошел к сталкеру. Ольга с Андреем последовали за ним. Дюймовочка уже стояла рядом со Шпалой в полной готовности продолжать путь.

– А Дюймовочка разве не сказала? – вопросом на вопрос ответил Ежик.

– Не дерзи, малой, – отмахнулся сталкер. – Говори.

– В левом тоннеле аномалий меньше, но я не уверен, что там безопаснее.

– Был бы «колобок», вопрос решился бы сам собой, – не удержался от подколки Шпала.

Ежик только пожал плечами, но лицо сразу стало пунцовым. Было видно, что мальчишка все еще сильно переживает из-за потери артефакта.

– Ладно, – смилостивился Шпала. – Левый – так левый. Ежик впереди, за ним – Спасатель, потом Дюймовочка, Ольга, я – замыкаю. Двинулись.

Тоннель, в который они свернули, освещался так же хорошо, как и прежний, но здесь уже было не так сухо. На полу появились первые небольшие лужи, с потолка кое-где капала вода. КПК не регистрировал ни аномалий, ни живых существ в радиусе нескольких десятков метров. И то, и другое устраивало Андрея. Возможно, Ежик не ошибся, и они вскоре выйдут на поверхность. Следуя за проводником, Андрей как-то вдруг обратил внимание, что на полу начали появляться высушенные трупики животных. Сначала это были, похоже, крысы, потом нечто, похожее на суслика или тушканчика, а потом в мумиях Андрей узнавал трупы слепых собак. Такое явление настораживало. Где-то там, впереди, должен был находиться гурман, оставивший после себя столь необычные объедки. Андрей уже знал, с кем предстоит встретиться, поэтому заранее приготовился.

Завибрировал КПК. Андрей посмотрел на экран и сплюнул с досады. Накаркал, подумал он, разглядывая на экране красную точку с пометкой «кровосос». Он хотел предупредить Ежика, но тут откуда-то издалека донеслось рычание. Ежик мгновенно замер, приготовившись к отражению атаки.

Мимо Андрея проскочил Шпала, бросив на ходу Дюймовочке «Держи тыл!», стал рядом с мальчишкой. Андрей пристроился с другой стороны. Ольга замерла за их спинами. Рычание приблизилось. Оно доносилось из-за поворота в десятке метров от людей. Шпала жестом приказал всем отступать. Им удалось отойти на несколько метров, когда мутант выскочил из-за поворота. Увидев людей, он победно зарычал, а затем перешел в режим невидимости.

Ежик первым открыл огонь. Мальчишка каким-то образом чувствовал, куда перемещался мутант, посылая пули точно в цель. Андрей и Шпала быстро приноровились вести бой, и вскоре кровосос, истекая кровью, потерял свою невидимость. Он еще пытался атаковать, расставив широко руки и ощетинив щупальца, но меткие попадания не позволяли ему приблизиться к своим жертвам. Понимая, что проигрывает, мутант вдруг бросился наутек.

– За ним! – рявкнул Шпала и первым бросился в погоню.

Догонять кровососа оказалось неблагодарным занятием. Он быстро оторвался от преследователей, а потом исчез, нырнув в одно из ответвлений тоннеля.

– Черт! – выругался Шпала, когда понял, что они потеряли мутанта из вида.

– А его обязательно нужно было добивать? – спросил Андрей, приводя дыхание в порядок.

– Конечно, твою мать! – зло ответил Ежик, но тут же взял себя в руки и продолжил уже спокойнее: – Через час-два кровосос полностью регенерируется и будет маячить у нас за спиной, убивая одного за другим.

– Хреново дело, – согласился Андрей.

– Хреновее некуда, – Шпала сплюнул на пол. – Воевать на два фронта – самое паршивое на войне. Ладно, идем, нечего здесь торчать, как три тополя на Плющихе. Порядок движения прежний. Дюймовочка, смени Ежика.

Девочка послушно выдвинулась в авангард.

Тоннель разветвлялся все чаще, так что девочке приходилось самостоятельно выбирать путь. Два раза им пришлось возвращаться, потому что тоннель заканчивался либо тупиком, либо разгромленной лабораторией. Лабораторию они обследовали очень тщательно в надежде обнаружить схему подземных коммуникаций, но ничего, кроме скелета в белом халате, так и не нашли. Ежик по привычке бегло обыскал его, но ничем, кроме какого-то кулона в кармане халата, не разжился.

– С мертвой овцы – хоть шерсти клок, – с этими словами мальчишка сунул находку в карман, и, казалось, тут же забыл о ней.

Когда появилась первая аномалия, Шпала снова приказал детям поменяться местами. Дюймовочка явно устала. Она шла рядом с Ольгой, тяжело переставляя ноги. Ольга пыталась поддержать ее под руку, но девочка отстранилась.

– Ты не хочешь, чтобы я помогала тебе? – спросила Ольга.

– Дело не в этом, – как-то очень по-взрослому ответила Дюймовочка, словно Ольга была ее ровесницей. – Ты пойми, Ольга, не всегда помощь идет во благо. Иногда человек должен сам решать свои проблемы, как бы ни было больно наблюдать за ним. Лишняя опека ослабляет, а решенный собственными силами вопрос добавляет сил.

– Вот как?

– Дамочки, заткнитесь, пожалуйста, – в наилучшей сталкерской традиции попросил Шпала. – И под ноги смотрите.

Ольга прикусила язык. Дюймовочка дала пищу к размышлениям, но размышлять над ее словами действительно было не место и не время.

– Впереди «жарка», – предупредил Ежик, остановившись.

Андрей присмотрелся. Возле одной из стен воздух словно плавился от жары. Такое марево бывает летом над раскаленном на солнце асфальтом. Для наглядности, Ежик бросил в аномалию болт. Тут же в потолок взметнулся столб огня, а людям пришлось отступить на несколько шагов из-за неимоверного жара.

– Хорош баловаться! – приказал Шпала.

Ежик кивнул, но глаза, обращенные на Андрея, светились хулиганским огнем. Тот только сокрушенно покачал головой. Ну не может ребенок без хулиганства!

Через минуту аномалия успокоилась, столб огня снова превратился в легкое марево. Выставив перед собой руку, Ежик осторожно обошел «жарку» под самой стенкой, а потом махнул остальным. Люди по одному миновали аномалию. Только на другой стороне Андрей и Ольга вздохнули с облегчением. Им все еще было непривычно избегать ловушки Зоны.

«Холодец» обошли просто и без приключений. Немного хлопот доставил «трамплин», но Ежик справился и с этой проблемой. А вот с «электрой» мальчишка чуть не прокололся. Наверное, сказалась усталость. Ежик подошел слишком близко, и, если бы не реакция Андрея, успевшего рывком вытащить его из зоны поражения, сейчас в отряде стало бы на одного человека меньше. Андрей только погрозил мальчишке кулаком и взглядом попросил Шпалу сделать смену ведущих. Сталкер кивнул. Дюймовочка быстро разобралась с ситуацией, обозначила аномалию, потом подошла к Шпале.

– Мы не сможем пройти мимо нее, – вынесла она свой вердикт. – «Электра» слишком плотно сидит в тоннеле, и ни с какой стороны ее не обойти.

– Нужно найти какой-то провод, – решил Шпала.

– Думаешь, поможет?

Тот только пожал плечами, осматриваясь вокруг. Под потолком шла проводка от лампы к лампе. Некоторые провода провисали. Шпала прикинул, что, если один такой провод отрезать и закинуть в аномалию, то она разрядится и освободит проход. Сталкер подозвал к себе Ежика, объяснил, что делать, а затем подхватил его за ноги и поднял. Он сделал это настолько резко, что мальчишка чуть не треснулся макушкой о бетон.

– Поосторожнее, – проворчал он, доставая нож. – Не мешок подбрасываешь.

– Много текста, – огрызнулся сталкер. – Режь давай.

Ежик отрезал один провод, посыпались искры, но лампы продолжали гореть. Чудеса Зоны, подумал Андрей.

Шпала опустил мальчишку на пол, перехватил провод, а затем потянул к себе, срывая его с потолка. По тому, как сталкер спокойно брался за оголенный конец, было понятно, что он обесточен. Шпала сделал несколько мотков вокруг локтя, прикидывая, хватит ли этого, потом приказал всем отступить к стенам и приготовиться к рывку.

– Как только аномалия разрядится – сразу же бегите, – приказал он.

Примерившись, он бросил провод в искрящее ядро. Последовала вспышка, аномалия тут же втянулась в провод и змейкой побежала по изоляции. Люди рванулись вперед, стараясь не задеть проводку. Где-то за спиной послышался громкий треск, лампы мигнули, на несколько мгновений погасли, а когда зажглись, «электра» снова начала восстанавливаться на прежнем месте. Но это было уже не важно. Люди успели отбежать на безопасное расстояние.

– Живучая, зараза, – уважительно сказал Шпала, глядя на пройденный участок.

Они двинулись дальше. Ежик уверенно шел впереди. Тоннель сделал несколько поворотов, потом расширился, превращаясь в предбанник с одной единственной запертой бронированной дверью с кругом-запором посредине и электронным замком.

– Приплыли, – сказал Ежик, осматривая дверь.

Он попытался сдвинуть колесо с места, но не смог. Замок не был таким, как на входной в подземелье двери. Здесь не было клавиш с цифрами, только какое-то углубление. Очевидно, ключ был электронным. Он вставлялся в углубление и открывал проход.

Шпала приблизился к двери, внимательно осмотрел ее, а потом спросил:

– У кого какие предложения?

Ответом ему была многозначительная тишина. В этой тишине вдруг прозвучали явственные выстрелы с той стороны, откуда они пришли, а потом раздался знакомый рев.

– Даже не представляю, кто бы это мог быть, – сказал Ежик.

– Кто бы он ни был, нам лучше поторопиться, – Андрей отошел от двери и смотрел в тоннель. – Обратной дороги все равно нет.

Снова повисла тишина, нарушаемая только автоматными очередями где-то далеко.

Глава 23

Внутреннее убранство церквушки было таким же убогим, как и внешний вид. Древние, потрескавшиеся деревянные стены, старые, позеленевшие от времени, медные подсвечники, почерневшие иконы. Вот только врата за алтарем оставались золотыми, словно и впрямь были отлиты из чистого золота. Как только дети вошли в церковь, свечи и лампады сами собой зажглись. Чудеса, да и только.

Раскрыв рты, дети осматривались по сторонам. Бос, как законопослушный пес, не рискнул идти дальше, лег у двери. Какая-то неведомая сила подсказала его собачьей интуиции, что ему здесь вообще не место, но, коль уж вошел, то должен вести себя скромно, как и подобает твари Божьей.

Саша с Мариной не знали, как вести себя в храме. Нет, в церкви они, конечно, были, и не раз, но то было со взрослыми, которые показывали и подсказывали, что делать и когда. Сейчас же дети растерялись. Они ходили вдоль стен, подходили к образам, рассматривали их, словно в музее, прислушивались к тишине, вглядывались в лица потемневших иконах, будто пытались постичь некую тайну, скрытую в ликах. К алтарю ни один из них не рискнул подойти, хотя живое золото манило к себе, словно неведомая тайна.

Старичок внимательно наблюдал за ними, фиксируя про себя каждый их шаг и делая свои выводы. Он дождался, когда дети пойдут на второй круг, а потом жестами подозвал их, пригласил сесть на лавочку под стеной по обеим сторонам от себя.

– Утомились, отроки? – спросил старичок, поглаживая седую бороду.

– Нет, что вы! – искренне ответила Марина.

– Утомились, я же вижу. Но не телом – душой утомились. От жизни своей, от пути пройденного, от разочарований, от страхов своих и яда злобы. Здесь, в храме Божьем, вы сможете отдохнуть, набраться сил перед дорогой.

– Нам в Киев надо, дедушка, – уверенно сказал Саша. – Очень надо.

– Ведаю, что надо. Только путь у вас теперь будет иной, не такой, каким вы шли все время.

– Это как? – удивилась Марина.

– Какая разница! – ответил вместо старичка Саша. – Главное, чтобы до цели довел.

– Верно говоришь, верно, – старичок закивал головой, поглаживая бороду. Глаза его улыбались, хотя лицо оставалось серьезным. – Разницы никакой, а путь ваш теперь только тот, какой вы избрали, а я укажу направление. Недаром же вы шли через кладбище, прощали и просили прощения. Видел я, с каким благоговением вы обошли храм, как присматривались к каждой иконе. Не было в ваших глазах праздного любопытства, гордыни, превосходства. Не было и ненависти, злобы, презрения. Сдается мне, что пытались вы постичь тайный замысел каждого святого, написанного рукой древнего живописца. Взгляните еще раз на иконы. Они посветлели от сияний ваших глаз и попытки проникнуть в самую суть жизни.

Дети поневоле огляделись. То ли солнце встало выше, то ли старичок оказался прав, но в церкви стало светлее, и свет этот, казалось, струился не из узких окошек или от свеч, он шел от каждой из икон, и был тот свет не обычным, земным, а каким-то иным, потусторонним, что ли. От осознания этого становилось немного жутко и…так тепло на душе, словно прикоснулся к древней, очень таинственной, но уже почти раскрытой тайне. Иконы теперь выглядели не простым рисунком на доске, нет. Они были, словно окна из другого мира, сквозь которые пробивается нечто недоступное простым смертным, но существующее в реальности, как иное измерение.

– Заметили, – довольно произнес старичок.

– Как так? – спросила Марина.

– Неужели это возможно? – поддержал подругу Саша.

– И да, и нет, – туманно ответил старичок. – Для большинства людей это показалось бы мистикой, работой больного воображения, но это не так. Понять суть икон может только тот, кто лелеет Веру в душе своей. Постараюсь объяснить вам на доступном вам языке.

Вы прошли нелегкий путь, и было на нем три этапа. Первый – Материальный мир, в котором вы живете, пришлось покинуть на некоторое время, но вы еще вернетесь в него, и это правильно. Второй этап – мир Астральный, мир чувств и страстей. Как описывает его Сергей Бинат, в нем присутствует разумная жизнь, он несет в себе эго: завоевание, захват, насилие. Он делится на уровни. В нижних уровнях, окрашенных в грязно-коричневые краски, сильная воля подавляет более слабую. Здесь царят зависть, страх, ревность, инстинкты, страсти разные. Назначение нижнего Астрала – экзаменовать нас на правильность выбора духовного пути. Астральный мир – это «волки» тонкого мира, которые подбирают тех, кто болен духовно. Верхний Астрал – это мир несовершенных духов, откуда происходят искушения. Именно отсюда происходит материализм – отрицание Бога, либо преподносится извращенное представление о нем, например, страх перед Богом, боязнь его. Без явной границы Астральный мир перетекает в мир Ментальный – это третий этап вашего пути. Ментальный мир легче, чем Астральный, но и здесь присутствует эго. В этом мире ученые и философы черпали свои знания, например, Менделеев с его периодической таблицей, которую он увидел во сне. С Астральным миром вы столкнулись в Зоне, пройдя ее насквозь. Каждую минуту вам приходилось бороться за свои жизни, свои души и души тех, кто близок вам. Было трудно, иногда нестерпимо больно, но вы прошли. Потом был мир Ментальный. Здесь на вас не давили так страх, отчаяние, но суждение, категоричность мышления вновь рождали в ваших сердцах ненависть и злобу, и поэтому едва не отбросили вас обратно в Астрал. Если бы вы не догадались повернуть к кладбищу – даже не знаю, чем дело бы кончилось.

– Это потому вы говорили, что путь через кладбище – самый правильный, – догадалась Марина.

– Именно. В Ментальном мире вы пробыли недолго, но этого было достаточно, чтобы вам открылся этот храм. Он не простой. Отсюда начинается путь в иной, на границу Божественного мира. И, чтобы вернуться в мир Материальный, вы должны прикоснуться к миру Божественному. Нет, вас туда пока еще не пустят, не готовы вы, но достойны видеть, к чему нужно приложить все усилия на жизненном пути, дабы самим не потерять Истинный Свет и другим дорогу указать.

– Зачем это нам? – не понял Саша. – Я, например, не хочу быть монахом или попом.

– Глупый ты, Саша! – возмутилась Марина. – Никто тебя не заставляет идти в монастырь или становиться священником. Просто мы должны жить так, чтобы не потерять тепло в наших душах, и другим помогать.

– Как-то это звучит… – Саша даже не смог найти нужные слова, чтобы описать свои чувства. – Не так, что ли.

– Ты слушай подругу, – посоветовал старичок, – она дело говорит. Божественный мир можно называть по-разному: Огненный, Причинный, Каузальный – суть от этого не меняется. Но повторюсь: вам еще рано туда, вы пройдетесь по самому краю его, по границе, где живут древние тонкие существа, о которых упоминают сказки, да еще легенды. Другой дороги у вас нет. От вас зависит, каким будет путь – легким или трудным. Это предпоследний урок для вас.

– А последний? – не удержался Саша.

– Всему свое время.

Старичок замолчал. Он сидел, закрыв глаза, и только поглаживал свою длинную седую бороду. Саша долго думал над его словами, время от времени оглядываясь на иконы. Нет, не врал старичок. Сейчас иконы больше, чем раньше, были похожи на окна из другого мира. Свет, изливавшийся из них, дарил тепло, уют и умиротворение.

Марина ни о чем не думала. Ей было просто хорошо и уютно здесь. Ни страха, ни усталости, ни злости или неуверенности – все это осталось там, за порогом. Здесь же пришли покой и осознание: теперь-то все будет хорошо, просто замечательно, и последний отрезок пути будет идти легко и приятно. Если, конечно, Саша не осложнит его. Нет, она не сомневалась в своем друге, просто немножко переживала за него. Совсем чуть-чуть. Все слова старичка были просты и понятны, и даже насчет предпоследнего и последнего уроков – тоже. Все было сказано просто, словно для малышей. Марина почему-то сразу поверила и поняла, о чем говорил старичок, и доказательств не требовала. А еще вдруг вспомнилось, как она первый раз попала в «КВЕСТ». Там, на поле, ей было так же хорошо, как здесь сейчас, но потом была Зона, где стало страшно и ноги снова перестали ей подчиняться. Как сказал старичок, Астральный мир? Нет, в таком мире жить она не хочет.

Марина посмотрела на старичка, блаженно закрывшего глаза и поглаживавшего свою бороду, и вдруг ей в голову пришла одна мысль.

– Скажите, дедушка, а как вас зовут? – спросила Марина. Ей сразу стало неловко, словно она задала неуместный вопрос.

– Зовите меня Схимник, – с улыбкой ответил старичок. – Вижу, вы готовы идти дальше.

– Вот только еды у нас почти совсем не осталось, – сокрушенно сказал Саша.

– Она вам не нужно, уж поверьте мне, отроки. И песику вашему – тоже. Ну, что ж, негоже время попусту терять. Идемте, проведу вас. Только помолюсь на дорожку.

Схимник легко встал, направился к алтарю. При его приближении свечи загорелись ярче, а свет из икон стал почти белым, но не слепил, а только согревал. Схимник опустился перед алтарем на колени, осенил себя крестным знамением и принялся шептать молитву. Дети подтянулись ближе, стали за его спиной. Они не могли разобрать слов, которые шептал Схимник, но оба сразу почувствовали, как что-то теплое и уютное обвернуло их. Даже не оглядываясь, они поняли, кто стоял за их спинами.

Чем дольше молился Схимник, тем светлее становилось в церкви. Теперь она не казалась старой и неухоженной. Стены избавились от трещин, подсвечники блестели в сиянии свечей золотом, лики святых смотрели на юных прихожан с совершенно новых, словно вчера писаных, икон. А когда Схимник заканчивал свою молитву, откуда-то из-под купола вдруг вниз упал луч света, который заключил людей в золотой круг, а в воздухе серебром зазвенели колокола, хотя на звоннице – дети знали это наверняка – никого не было.

– Ну, вот, можем идти, – сказал, наконец, Схимник, повернувшись к детям. – Идем, отроки.

Он провел их до двери, выпустил наружу и вышел сам, оставив дверь открытой.

– Сюда волен войти любой, кому нужна помощь, – пояснил он в ответ на вопросительные взгляды детей.

Дети оглянулись. Церковь теперь выглядела совсем по-иному. Купол блестел золотом, крепкие бревна стен белели свежей побелкой, окна были вымыты, на крыльцо не страшно было ступать ногой. Не сговариваясь, дети поклонились храму и трижды перекрестились.

– Это правильно, отроки, – одобрительно закивал Схимник. – Это правильно.

Он положил руки им на плечи и повел в лес. Река все так же блестела внизу, только вместо города дети видели за рекой лес и несколько маленьких домишек, словно игрушечных, возле которых суетились люди. Бос шел впереди, поминутно оглядываясь на Схимника, словно испрашивая у него: правильно иду? Тот кивал, и пес продолжал шагать.

– Опять во времени перенеслись? – спросил Саша, разглядывая окрестности.

– Скорее, в измерении, – поправил его Схимник. – Многие времена и измерения существуют параллельно, и тот, кто умеет, легко ходит по ним. Таких людей издревле называли каликами перехожими, то есть вхожим в разные лики этого мира. Эти люди несли мудрость разных миров, чтобы передавать ее всем, кто желал видеть истину и имел дар переходить из одного мира в другой. А теперь обождите здесь.

Они отошли недалеко от церкви. Тропинкой, по которой их вел Схимник, очевидно, многие ходили, потому что была она хорошо утоптана и широка. Подростки оглянулись. Солнце только-только встало над горизонтом, обещая теплый погожий день. На голубом небе, пробивавшемся иногда сквозь кроны деревьев, не было ни облачка. В лесу пахло свежестью, грибами и какими-то ягодами. Запах был необычным, дурманящим, такой воздух хотелось пить, как драгоценный напиток. Саша взял в руку ладошку Марины, и они долго стояли, всматриваясь в небо. Им было так хорошо вдвоем, что не хотелось никуда уходить. Хотелось стоять вот так всю жизнь, вечность, пить этот волшебный воздух, слушать шелест ветра в листве, смотреть, как возникают и исчезают в зелени крон голубые лоскутки небосвода, а солнечные проблески игриво перепрыгивают с дерева на дерево, словно зверьки. Дети полностью отключились от реальности и не видели, как Схимник подошел к Босу, что-то тихо говорил ему, а пес кивал изредка в ответ, будто прекрасно понимал, о чем ему втолковывал старик. Они также не видели, как рядом с Босом и Схимником время от времени то появлялась, то исчезала призрачная полупрозрачная фигура женщины в длинном платье, которая не шла, а словно плыла над землей. Женщина ничего не говорила, она просто иногда гладила пса, то ли приободряя его, то ли поощряя, то ли благодаря за что-то одной ей известное. Не видели подростки, как исчезла женщина, как вернулся к ним Схимник. Только деликатное покашливание старика вернуло их к реальности.

– Ну вот, отроки, – продолжил Схимник, словно и не отходил никуда. – Слушайте урок. Как сказала вам Баба Яга, вы должны выйти к Киеву и найти там центр. Только вот дороги могут быть разными. Одна короткая, но трудная, вторая долгая, но легкая, а третья вообще может вернуть вас туда, откуда пришли, и тогда начинать придется все с начала. Как угадать пути-направления? Думайте, решать Вам.

– Зачем же так сложно? – удивился Саша.

– А жизнь, она вообще штука сложная, отрок. Ведь жизнь – это сплошная череда принятых решений. И выбор этот приходится делать каждый миг без права на ошибку. Сейчас вам будут встречаться разные существа, в основном добрые, но могут случиться и хитрые. Будут искушать вас, соблазнять разными разностями, только не поддавайтесь искушению. Вы идете по краю Божественного мира, и здесь возможно то, что никак невозможно в вашем, Материальном, мире. Только в сказках да в легендах.

– Это экзамен такой? – догадалась Марина.

– Пусть будет экзамен, – не стал спорить Схимник. – Тварь Божья послужит вам и здесь, только время его на исходе. Наступит момент, когда вы пойдете дальше сами.

– Он что, умрет? – голос девочки был испуган.

Саша тоже нахмурился. Стоило ли проходить Зону и выжить под обстрелом, чтобы умереть здесь? Несправедливо как-то.

– Ну что ты, девонька, – ладонь старца легла на ее плечо. – Нет, конечно. Здесь не умирают. Просто у каждого свой путь. У вас – свой, у него – свой. Его урок почти выполнен, ваш же только начинается, только и всего. Ну, все. Солнце уже припекает, а вы еще здесь. Идите.

– До свидания, – Марина помахала Схимнику на прощание рукой.

– До свидания, – сказал Саша и повернулся вслед за подругой.

– С Богом, – напутствовал старик.

Дети не видели, что он трижды перекрестил их, благословляя в дорогу. Они шли, не оборачиваясь, пока не затерялись среди деревьев, и не могли видеть, как рядом со Схимником появилась полупрозрачная женщина, как и она, и старик начали превращаться в Алю и Кинолога. Не видели и то, как эта пара, простояв еще некоторое время, растворилась в лесном воздухе. Бос вел их по тропинке в мир, который еще никто не видел из смертных людей, во всяком случае, последнюю тысячу лет.

Дети шли сначала молча, наслаждаясь тишиной. Птиц здесь, почему-то, не было. Никто не щебетал в листве, только ветер иногда шелестел кронами высоких деревьев. Эта необычная тишина, как ни странно, совершенно не напрягала, словно так и надо было.

– Тихо-то как! – прошептала Марина, держась за Сашину руку, и спросила: – Как думаешь, что нас ждет дальше?

– Не знаю, – ответил мальчик. – Думаю, что ни мутантов, ни фашистов мы здесь не встретим. А тишина, скорее всего, потому, что мы находимся на меже пограничного мира. Помнишь, Схимник сказал, что мы пойдем по краю Божественного мира?

– Помню, конечно. Как здесь хорошо!

Саша ничего не ответил, только чуть сжал девичью ладошку. Марина заглянула в его глаза, а у самой в глазах горел озорной огонек. Казалось, еще немного, и девочка бросится бежать по тропинке с криком «Догоняй!».

Тропинка все петляла и петляла среди деревьев, Бос уверенно шел впереди, иногда оглядываясь на подопечных. Складывалось впечатление, что пес снова приобрел способность двигаться без остановки, как тогда, в Зоне. Повязку он сорвал еще возле церкви, рана больше не беспокоила его. Да и была ли она?

Постепенно тропинка становилась уже, лес – гуще. В ветвях послышалось первое птичье пение, какие-то пичуги порхали с ветки на ветку, но рассмотреть их подростки были не в силах. Где-то в стороне раздался треск, и вскоре все стихло. Саша сначала настороженно замер, пытаясь по привычке вытащить из-за спины несуществующий автомат, потом вспомнил, что Схимник их разоружил, улыбнулся и стал догонять Марину. Тропинка стала такой узкой, что идти рядышком было уже невозможно. То ли лес становился густым, то ли просто солнце уже клонилось к горизонту, но видимость ухудшилась. Странно, подумал Саша, они идут уже довольно долго, но ноги не болят, да и усталости почти не чувствуется. Так, совсем чуть-чуть хочется присесть возле какого-нибудь дерева и немного посидеть, послушать птиц. Когда в последний раз он вот так ходил по лесу? Саша уже и не вспомнит. Давно это было, словно в другой жизни.

Поляна открылась как-то вдруг. Деревья разом расступились, и Бос вывел детей на небольшую полянку, посреди которой стоял крепкий широкий дуб. Лес обступал поляну с трех сторон, а с четвертой стороны ее омывала река. Солнце уже висело низко над горизонтом, освещая воды золотом вечерних лучей.

– Ух ты! Река! – Марина даже запрыгала на месте и захлопала в ладоши. – Искупаемся?

– Хорошо, – согласился Саша.

Они бросились к реке наперегонки. Бос бежал рядом, иногда перебегая с одной стороны на другую, будто игрался.

Добежав до реки, оба вдруг застыли, соображая. Ни у кого не было купальника, а купаться голышом…

– Вот что, – Марина решительно отвернула Сашу лицом к дубу. – Я купаюсь первой, а ты – потом. И не подглядывать!

Саша вздохнул и отошел на несколько шагов. За спиной послышался сначала тихий шелест снимаемого комбинезона, а потом всплеск воды и радостный крик Марины:

– А вода-то, вода! Теплая, как молоко!

Саша не удержался и на миг обернулся. Комбинезон девочки лежал на траве, а она сама со смехом плавала, окуналась с головой, выныривала, отфыркивалась, била руками по поверхности и снова плыла.

– Далеко только не заплывай, – посоветовал Саша, глядя на подругу.

Девочка испуганно вскрикнула, потом бросила в него пригоршню воды и возмущенно запищала:

– Отвернись немедленно, бессовестный!

Саша мгновенно опомнился и отвернулся, покраснев до кончиков ушей. Ему было стыдно перед подругой, но желание снова оглянуться становилось очень сильным. Чтобы преодолеть искушение, парень отошел еще ближе к дубу, лег на траву так, чтобы не видеть ни реку, ни подругу, и стал смотреть в небо. По синей глади медленно ползли легкие, словно пушинки, облака. Саша стал наблюдать за ними, как тогда, в центре, когда он только познакомился с Мариной. Это занятие настолько увлекло, что он не заметил, когда рядом появилась подруга и обляпала его мокрыми волосами. От неожиданности Саша подорвался на ноги и отступил на два шага.

– Это тебе за то, что подглядывал, – Марина наступала и снова ляпала водой.

Хоть в голосе девочки и звучали нотки старой гувернантки, но в глазах горел бесшабашный огонек.

Саша тем временем отступил к реке, а потом, на берегу, резко остановился и жестом приказал Марине отвернуться, мол, я теперь главный на этой территории. Девочка надменно надула губки, гордо отворачиваясь. Саша быстро стащил комбинезон и нырнул в воду. Он не знал, почему под комбинезоном не было белья. Может, ошибка какая-то, а может, так нужно было для эксперимента. Не важно. Вода тут же омыла его тело, смывая грязь и пот. А, может, это только кажется, что с тела, а на самом деле – с души? Саша не знал, но ему, как и Марине, хотелось пищать и визжать от восторга. Вода действительно была теплой, как молоко. Солнце не пекло, а слегка грело, когда он ложился на воду, ласкало своими лучами. Было так здорово, что совсем не хотелось выходить на берег. Он плескался долго, пока не услышал голос Марины:

– Саша, вылезай уже. Ну, пожалуйста.

Саша проигнорировал, только посмотрел на подругу. Девочка сидела спиной к берегу и что-то перебирала в руках, кажется, какие-то стебельки. Саша еще немного поплавал, а потом выбрался на берег и лег под солнцем, обсыхая. Он чувствовал, что Марина один раз не выдержала и посмотрела на него, но потом с тихим визгом снова отвернулась. Один-один, подумал парень и улыбнулся. Нет, он не был нудистом или извращенцем, просто в этой атмосфере хотелось быть естественным, жить, полностью соединившись с природой, и нагота совсем не смущала почему-то. А еще в голову пришла мысль, что Марина чувствует то же самое, только не решается. Странно, но ходить нагишом перед девочкой, которая ему очень нравилась, Саша стеснялся. Поэтому он быстро оделся, а потом, зачерпнув из реки пригоршню воды, тихо подкрался и выплеснул ее на голову Марины. Девочка вскрикнула, резко сорвалась на ноги и бросилась за «обидчиком», крича на бегу:

– Бессовестный, вредный мальчишка.

Саша несколько раз увернулся от ее рук, а потом позволил догнать себя возле самого дуба и повалился с Маринкой в траву. Они еще немного повозились, после чего Марина села сверху, прижала Сашу к земле и громко потребовала:

– Проси прощения, негодный!

– Все, сдаюсь, сдаюсь, – мальчик даже отвел руки в стороны, демонстрируя полное повиновение.

Марина звонко, бесшабашно засмеялась, повалилась на траву рядом с ним. Бос снисходительно наблюдал за их возней, лежа под самым деревом.

Дети долго лежали рядом, наблюдая закат. Марина устроилась поудобнее на Сашином плече, и вскоре оба незаметно уснули. Пес какое-то время лежал, не меня позы, потом осторожно подполз и лег в ногах у детей, словно согревая их своим теплом.

Солнце склонилось к самому горизонту, постепенно исчезая и одаривая землю последними своими теплыми лучами, пока полностью не ушло на покой. В небе зажглись первые звезды, из-за деревьев показался огромный полумесяц луны. Туман потянулся от реки, будто полупрозрачное покрывало, стал окутывать поляну. Звезд на небе становилось больше, они светились все ярче. Несколько из них вдруг резко спикировали к земле и превратились в каких-то очень маленьких светящихся существ, которые издавали непонятные звуки. Постепенно эти звуки стали превращаться в непривычную, но приятную музыку, как будто маленькие существа играли на невидимых инструментах. Бос никак не реагировал на музыку, только иногда водил ушами, чтобы лучше расслышать все нюансы.

Дети продолжали спать. Им снилось что-то необычное и приятное, потому что оба улыбались сквозь сон.

Марина проснулась первой. Она еще улыбалась, переживая сновидение, и смотрела на летающих артистов, не придавая этому значения. Но, осознав, где находится, девочка перестала улыбаться и тихонько толкнула Сашу. Тот проснулся мгновенно, словно совсем не спал, посмотрел с улыбкой на подругу, мол, ты чего, а потом, проследив ее взгляд, тоже перестал улыбаться и потихоньку сел.

– Что это, Саша? – несколько растерянно спросила Марина.

– Понятия не имею, – ответил тот, наблюдая за светящимися пируэтами существ. – Похоже на сказку.

Бос, заметив, что дети проснулись, встал, с удовольствием потянулся и посмотрел на реку. В ярком свете луны на берегу полупрозрачные фигуры водили хоровод, а над ними светящимся облаком летали маленькие существа. Их музыка становилась громче. Когда к ней присоединилось девичье многоголосое пение, Саша не выдержал и спросил:

– Куда нас все-таки занесло?…

Глава 24

Где-то далеко шел бой, и бой не шуточный. Рычание кровососа не прекращалось, автоматные очереди то усиливались, то практически смолкали. Два раза послышались разрывы гранат, но бой не прекращался. Постепенно его шум стал стихать, словно кровосос заставил преследователей отступить.

– Что делать будем? – встревожено спросила Ольга.

Ей никто не ответил. Андрей стоял спиной к двери, наблюдал за тоннелем, вслушивался в симфонию боя и не видел, что происходит сзади. Несколько раз Шпала, судя по скрежету железа о железо, попытался открыть дверь, но бесполезно.

Бой затих. Автоматных очередей больше не было слышно, зато кровосос рычал, не переставая. Ранен, наверное, подумал Андрей. Ну, с паршивой овцы… Андрей вдруг вспомнил: Ежик говорил что-то подобное в разгромленной лаборатории. Он вернулся к мальчишке и спросил:

– Что ты там говорил про клок с паршивой овцы?

– С мертвой овцы… – начал было Ежик, но Андрей его прервал:

– Это понятно. К чему ты это говорил?

– Да вот, – Ежик достал из кармана кулон. – У того профа нашел в халате.

– Да чтоб тебя! – не стесняясь в выражениях, Шпала обложил пацана многоэтажным матом, вырвал из руки находку и вставил в углубление. – Попробуем.

Им снова повезло. В двери послышался лязг открывающихся замков. Шпала с Андреем приложились к запорному колесу, провернули его и начали открывать дверь. Та поддавалась легче, чем наружная, то ли следили за ней, то ли сохранилась она лучше.

– Вот что, Ежик, – с угрозой в голосе произнес Шпала, когда дело было сделано. – Еще один такой пролет – и пойдешь к Периметру в автономном режиме. Понял?

Мальчишка кивнул. Его лицо опять стало пунцовым. Теперь он напоминал не крутого сталкера, а нашкодившего школяра, которого учитель поймал в туалете с сигаретой в руке. Ежик осмотрел присутствующих, ища поддержку, но не нашел. Такая забывчивость могла всем стоить жизни.

По молчаливому жесту Шпалы Дюймовочка первой скользнула в проход, за ней Ольга, потом с видом нашкодившего кота прошмыгнул Ежик. Андрей и Шпала тщательно заперли дверь.

– Как думаешь, кто идет за нами? – спросил Андрей, когда они догоняли остальных.

– Понятия не имею, – пожал плечами сталкер. – Но «наш» кровосос организовал им радушную встречу, факт.

– Думаешь, прорвутся?

– Не знаю. Нам легче, ведь с нами – дисары. Они мутантов чувствуют, а те, кто идет за нами – нет.

– Не повезло людям Винта.

От этого предположения Шпала даже остановился.

– Думаешь, это бандюки только что поздоровались с кровососом?

– А кто еще? Вот только как они в тоннель проникли? Ты дверь хорошо запер?

– Да, вроде.

– Вроде! – передразнил сталкера Андрей. – Запер бы надежно – мы бы не слышали перестрелку. Сам штангуешь, а мальца тиранишь.

– Слушай, Спасатель, давай без воспитательных процессов, ладно? – Шпала даже ухватил Андрея за рукав, но тот рывком освободился. – Я сам буду решать, что и кому говорить. Понял?

– Понял. Только учти: ошибаются все, и ты – в том числе.

Не став дожидаться ответа, Андрей ускорился и вскоре догнал Ежика. Мальчишка все еще чувствовал себя виноватым, поэтому избегал смотреть в глаза.

Вскоре тоннель расширился. Дюймовочка остановилась возле какого-то препятствия, не решаясь идти вперед. Оказалось, что это был тупик железнодорожной ветки подземного метро. Шпала приказал двигаться дальше, но очень осторожно. Он, почему-то, начал усиленно принюхиваться. Ни Андрей, ни Ольга ничего не ощущали, но настороженность сталкера передалась и им.

Вскоре тоннель расширился еще больше и превратился в станцию метро. Возле платформы стояла небольшая открытая электрическая дрезина. Шпала с Андреем бегло ее осмотрели. Места должно было хватить всем, и, если аппарат работал, то лучшего средства передвижения трудно было желать. Смущало только одно: аномалии, но у отряда было целых два дисара, поэтому опасность вляпаться сводилась к незначительному проценту. По меркам Зоны, разумеется.

Шпала уселся на место машиниста, быстро разобрался с приборами. Он щелкнул тумблерами, панель осветилась, раздалось мерное гудение электродвигателя.

– Прошу занимать места согласно купленным билетам, – произнес Шпала, оглядываясь. Проверив, все ли заняли свои места, надежно ли сидят в креслах, он продолжил, обращаясь к Ольге и Андрею: – Вот что, туристы, вы не чувствуете еще, а я вот засек, кто ждет нас впереди. Думаю, для детишек это тоже не новость. Так вот, впереди – бюреры. Твари такие злобные. Для тех, кто еще не знает, объясняю. Бюреры – телекинетики. Они умеют без контакта бросаться всякими камешками в несколько пудов, арматурой, разным железным хламом, и все это вскоре может прилететь по нам. Так что стрелять на опережение, оружие ни в коем случае не отпускать, а то с них станется в вас из вашего же автомата и пальнуть. Ясно?

Андрей кивнул, а Ольга спросила:

– А как вы о них узнали?

– По запаху, – было неясно, сталкер говорит всерьез или прикалывается. – Все, поехали.

Ольга посмотрела на Андрея, но тот только пожал плечами.

– Они очень неряшливые, – пояснила Дюймовочка, наклоняясь ближе к Ольге. – В норах у бюреров всегда страшно воняет. Они никогда не убираются в своих жилищах, остатки еды не выбрасывают, гадят, где едят и спят. В общем, противные они до ужаса. Их издали можно опознать по запаху. Шпала давно в Зоне, потому и знает их повадки.

– А почему его зовут Шпала? – спросила Ольга.

– Он как-то рассказал, что по молодости упрямым был, несгибаемым, как шпала железобетонная, вот его так и назвали.

– Прекратили разговоры, – оборвал их Шпала. – Приготовиться.

Тоннель петлял, повороты следовали один за другим. Мимо проплывали закрытые и открытые двери каких-то помещений, один раз они даже проскочили платформу метро. Шпала разгонялся на ровных участках, а перед поворотами притормаживал, и тогда дрезина ползла едва-едва. Перед одним таким поворотом Андрей и Ольга, наконец, ощутили запах, который сталкер учуял давно. Запах был настолько нестерпим, что обоих сразу же затошнило. Не сговариваясь, они надели маски респираторов, входящие в комплектацию комбинезонов. Стало легче, но глаза все равно резало. Шпала посмотрел на них с ухмылкой, остановил дрезину и сказал:

– Уже близко. Дальше идем я и Ежик. Остальным не расслабляться, мало ли что.

Не то, чтобы Андрей рвался стать героем, но сидеть сиднем и ждать погоды у моря ему не хотелось. Однако приказ есть приказ, и в данном случае Шпала был абсолютно прав. Кто лучше проведет разведку, чем опытный сталкер и дисар? Вывод был очевиден. Чтобы хоть как-то скоротать время, Андрей стал мерить тоннель шагами, иногда отдаляясь от дрезины. Дюймовочка и Ольга все время о чем-то тихонько переговаривались, иногда хихикали, словно подружки-заговорщицы. Казалось, что они подсмеиваются над мужчинами, хотя, скорее всего, это было не так. Чтобы не слышать этот смех, который начинал почему-то раздражать, Андрей отошел еще дальше от дрезины и завернул за поворот тоннеля. Андрей снял респиратор. Здесь и вонь была терпимой, и тишина почти абсолютной. В Зоне такая тишина означала только одно: жди беды, но под землей, похоже, такое необычное явление было нормой. Андрей уже собирался возвращаться, как вдруг его привлек едва уловимый звук, напоминавший шуршание лапок хомячка или мыши. Андрей насторожился. Откуда здесь, под землей могут быть хомячки? А, может, это крысы? Тогда дело плохо. Крысы обычно охотятся большими стаями во главе со своим крысиным волком. Вживую Андрей его никогда не видел, но встречался, когда готовился к путешествию по «КВЕСТу» и играл в «S.T.A.L.K.E.R.» Там победить стаю так и не удалось. Андрей потерял не одну жизнь, пока догадался, что нужно использовать огнемет. Только откуда здесь взяться огнемету? Да и не факт, что это крысы. Нужно выяснить.

Андрей, ступая по возможности осторожно и бесшумно, двинулся по тоннелю к источнику шума. Шорох приближался. Участок, по которому шел Андрей, был относительно длинным. Люминесцентные лампы давали достаточно света, чтобы увидеть, как из-за поворота вдруг хлынула рыжая волна. Сразу же раздался противный писк. Андрей на секунду опешил, а потом бросился прочь. Ему стало страшно. Твари, которые неслись к нему, не были крысами. Это были тушканы, мелкие, злобные, похожие на маленьких тираннозавров, мутанты. Они тоже охотились стаями, и обороняться от них удобнее всего было с помощью того же огнемета или дробовика. Ни того, ни другого под руками не было. Все эти мысли промелькнули в голове за считанные секунды, которые он потратил на возвращение к дрезине. Так быстро ему в жизни еще бегать не приходилось. Наверное, он был близок к мировому рекорду по бегу на коротких дистанциях.

Вылетая из-за поворота, Андрей на ходу закричал:

– Заводите дрезину! Ходу, ходу!

Дюймовочка отреагировала мгновенно. Она перемахнула на сидение машиниста и защелкала тумблерами, приводя машину в движение. Ольга еще смотрела растерянно на Андрея, когда тот на ходу плюхнулся рядом с девочкой.

– Тушканы! – выдохнул он, восстанавливая дыхание и надевая респиратор.

Дюймовочка оглянулась и выставила реостат на максимальную мощность. Дрезина рванула с места, как резвый скакун. Ольга пришла в себя, оглянулась, но тут же схватилась за автомат. Судя по приближающимся писку и шуршанию, тушканы все же догоняли людей.

Когда и где Дюймовочка научилась управлять дрезиной, спрашивать не было возможности, но делала это она лихо. Вписываясь в поворот, машина оторвалась двумя колесами от рельсов и несколько мгновений ехала так, словно на показательных выступлениях каскадеров, а потом с диким скрежетом снова встала на место. Очевидно, этот скрежет не ускользнул от внимания разведчиков, потому что из-за следующего поворота вдруг показались встревоженные лица Шпалы и Ежика. Шпала, ко всему прочему, был еще и сердит. Он пытался жестами высказать свое возмущение, но, увидев, как Андрей и Дюймовочка яростно машут им руками, понял, что что-то случилось, и не стал понапрасну сотрясать воздух. Дюймовочка слегка притормозила, сталкеры на ходу запрыгнули в дрезину. Ежик сразу же пристроился рядом с Ольгой и держал тыл, хотя никого не видел. Шпала уселся за спиной Дюймовочки, контролируя левую сторону. Андрей прикрывал движение справа.

– Тушканы, – коротко пояснил Андрей.

– Черт, откуда они здесь? – возмутился сталкер.

– Что там впереди?

– Торба. Сейчас будет спуск в огромный ангар, а потом подъем. Что дальше – не знаю. Весь ангар забит бюрерами, как пассажирами электричка. Их там сотни, если не больше. Никогда такого количества бюреров в одном месте не видел. Дюймовочка, жми на всю железку, что бы ни произошло, поняла?

– Поняла, – ответила девочка, удобнее перехватывая автомат и кладя его для удобности на лобовую раму, в которой стекло отсутствовало уже давно.

– А если потеряем кого-то? – спросил Андрей.

– На поиски не будет времени.

Дрезина не успела повернуть за очередной поворот, а волна тушканов уже показалась в зоне видимости. Несмотря на приличную скорость, мутанты догоняли людей.

– Не стрелять! – приказал Шпала, оглянувшись. – Попробуем сыграть на неожиданности.

Договорить он не успел. После поворота рельсы резко ушли вниз, словно на американских горках. Дрезина резко нырнула. Андрей ощутил, что желудок вдруг подпрыгнул к горлу, сердце же вообще стучало где-то в черепной коробке. С желудком подкатила тошнота, а потом все внутренности разом ухнули вниз, чуть не прорвав днище организма. Казалось, что этот ад длился целую вечность, хотя прошло всего несколько секунд. Андрей даже не сразу рассмотрел, что было впереди. А посмотреть было на что.

Там, куда с огромной скоростью неслась дрезина, располагался своеобразный городок. Небольшие неуклюжие домишки лепились друг к другу, как попало, вперемешку с обломками старой ржавой техники. Ни о какой планировке даже речи не было. Застройка проводилась в полном хаосе. Создавалось впечатление, что хозяин домика строил его, где хотел, и плевал на других. Иногда строения стояли так близко друг к другу, что выходя, бюреры сталкивались буквально лоб в лоб, и тогда начиналась склока. Мутанты нелепо махали руками, что-то ворчали, иногда пищали. Сами дома были построены из чего попало, начиная с картона до железной арматуры и кусков бетона. Между домами валялись кости, мусор, куски мяса, которые, очевидно, были оставлены хозяевами, чтобы сильнее подгнивали и только тогда пускались в пищу. Самцы бюреры были небольшого роста, чуть выше пояса нормального человека, с большими головами и животами, тонкими длинными ручками и на коротких ножках. Ходили они, смешно переваливаясь с одной ноги на другую. Их тела прикрывали какие-то страшные грязные и порванные тряпки, которые некоторые бюреры носили чуть ли не с королевской гордостью. Детишки, сновавшие под ногами у взрослых особей, так и вообще бегали голышом.

Все это Андрей успел рассмотреть за те несколько секунд, пока дрезина летела вниз, а потом по телу ударили перегрузки, от которых в глазах потемнело. Придя в себя, Андрей обнаружил, что они несутся по городку, сшибая на ходу лачуги, построенные прямо на рельсах. Бюреры растерялись настолько, что дрезина, несколько замедлив ход из-за снесенных препятствий, успела проехать большую часть городка.

За спиной раздался пронзительный многоголосый визг. Все оглянулись. Волна тушканов вынырнула из тоннеля внезапно. Зверьки не ожидали резкого спуска, поэтому передние ряды, подпираемые задними, просто покатились вниз, снося на своем пути все. Бюреры от такой наглости пришли в ярость. В воздух поднялось все, что попадалось им под руки, и полетело и в тушканов, и в людей. Бюреры не разбирались в причинах. На них напали, значит, агрессор должен получить отпор. Перепугано заверещали детеныши, которых давили и пинали взрослые, самки завизжали истошно, призывая к себе детей, самцы ревели от ярости и пассами рук посылали в полет камни, куски деревянных ящиков, поддонов, арматуру, кирпичи, фрагменты бетона. Тушканы в долгу не остались. Не смотря на то, что ураганный шквал проредил их ряды, мутанты бросились в атаку, буквально вгрызаясь в ряды бюреров. Из тоннеля выплескивались новые волны мутантов и сходу вступали в бой.

Больше люди ничего рассмотреть не смогли. Кусок бетона грохнулся на рельсы, преграждая дальнейшее движение. Дрезина столкнулась с ним, проехала юзом еще несколько метров и замерла.

– Бегом наверх! – скомандовал Шпала, открывая огонь по своему сектору обороны.

Подгонять никого не пришлось. Как только люди соскочили на пол, они тут же открыли огонь. Бюреры больше сосредоточились против тушканов, справедливо рассудив, что эта опасность страшнее. Шпала, воспользовавшись ситуацией, повел отряд на прорыв. Самки – а их было большинство – были больше заняты детенышами, чем боем, поэтому в людей снарядов летело гораздо меньше, чем в тушканов. Экономя боеприпасы, люди открывали огонь только по тем бюрерам, которые подступали слишком близко или поднимали в воздух готовые сорваться в полет камни и другой мусор. То ли тактика Шпалы оказалась правильной, то ли самки не умели воевать, но почти никто не пострадал. Два раза прилетело Шпале. Камень и кусок трубы ударили его по спине и ногам. Сталкер тут же поднялся и продолжил движение. Ольге деревянная доска попала в левое плечо. Женщина вскрикнула и опустила автомат. Ежик не растерялся, подхватил ее под здоровую руку и силой поволок за собой. Андрей отступал последним, прикрывая отряд, так что ему доставалось больше всех. Он едва успевал уворачиваться и вести ответный огонь. На перезарядку времени не было, поэтому, когда патроны в магазине закончились, он выхватил пистолет. По голове черкнуло камнем, в глазах вспыхнули искры, в ушах зазвенело, пол заходил ходуном. Андрей остановился, глядя перед собой на плывущий перед глазами ангар. Что-то теплое потекло вниз по лбу и щекам, мир сразу же окрасился в красный цвет. Андрей с трудом провел рукой по лицу. Ладонь стала мокрой и липкой. Задели, сволочи. В душе вдруг проснулась ярость. Андрей видел, как к нему, переваливаясь с ноги на ногу, приближалось сразу трое бюреров. Это были подростки. Они больше не бросали в него камни, в ручонке у каждого был зажат кусок арматуры, а на противных сморщенных лицах застыла плотоядная улыбка. Не дождетесь! Андрей выпустил по ним остатки обоймы – один бюрер со стоном упал. Андрей бросил в другого бесполезный пистолет. Тот, не долетев до цели, завис на несколько секунд в воздухе, а потом метнулся назад, словно бумеранг. Андрей едва успел отклониться и, не смотря на головную боль, перезарядить автомат. Очередь прошила обоих мутантов насквозь. Арматура выпала из обессилевших ручонок, бюреры осели на пол.

Всего этого Андрей уже не видел. Оглянувшись, он увидел, что товарищи успели отбежать на десяток метров и коридор, который они прорубили в рядах мутантов, вот-вот сомкнется. Превозмогая боль и слабость, Андрей бросился догонять своих, стреляя на ходу по пытавшимся преградить ему путь бюрерам. Начавшийся подъем служил дополнительным препятствием, но сдаваться было нельзя. Помог Шпала. Первым преодолев подъем, он оглянулся, мгновенно просчитал ситуацию и метнул по флангам две гранаты. Взрывы прозвучали почти одновременно, разметав тела мутантов в разные стороны. Ни один осколок, казалось, не задел людей, которые вскоре догнали своего проводника. Бюреры, получив напоследок неприятный подарок, больше не пытались атаковать или преследовать беглецов. К тому же, у них была проблема посерьезнее в лице тушканов. Люди, тяжело дыша, смотрели сверху на поле битвы. Тушканы намного превосходили бюреров числом, но бюреры были умнее, к тому же владели телекинезом и прореживали ряды агрессора еще до того, как тот вступал в непосредственный контакт. Кто победит, было еще не понятно, но люди не стали ждать развязки.

– Уходим! – приказал Шпала.

Он повел отряд по тоннелю, удаляясь от побоища. Вскоре звуки битвы исчезли, но сталкер не останавливался, не смотря на то, что Андрей был ранен и плелся позади всех. В воздухе запахло озоном. За очередным поворотом ближе к стене разлеглась «электра». Сталкер остановился, раздумывая, как поступить дальше. Он оглянулся, осмотрел свое воинство. Оба ребенка выглядели уставшими, к тому же Дюймовочка была ранена в руку. Ольга тяжело дышала, держалась за ушибленное плечо, от Андрея толку вообще было мало.

– Привал, – скомандовал Шпала.

Несмотря на усталость и боль, Ольга принялась помогать Дюймовочке, но та только отрицательно мотнула головой. Женщина села, опершись на стену. Она наблюдала со стороны, как девочка достает аптечку и приводит себя в порядок. Делала она это профессионально, помощь ей была явно не нужна. Тогда Ольга решила заняться собой. Рука двигалась, хоть и с трудом, значит, перелома нет. Женщина вколола себе обезболивающее, затем спрятала аптечку. Ольге было не по себе, что Дюймовочка ее отстранила, но в душе она понимала, что с этой проблемой ребенок должен справиться сам, а излишняя опека только помешает. В суровой действительности Зоны такое поведение – норма. В голову вдруг пришла мысль: а почему только в Зоне? Неужели в реальной жизни не так же? Излишняя опека делает ребенка зависимым, порождает в нем страх перед будущим, неуверенность в себе и своих силах, в своем предназначении и месте в мире, и, в конце концов, убивает надежду. А жить без надежды на будущее – что может быть страшнее? Может, поэтому у Маришки такие проблемы с ногами? Ведь, после смерти мужа, Ольга старалась, чтобы дочь как можно меньше страдала. Чтобы, глядя на фотографию отца, улыбалась, а не плакала от страха и отчаяния. Опекала, как маленькую. Видно, перестаралась, не рассчитала, что дочь уже взрослая и должна сама справляться со своими проблемами. Нужно только поддержать вовремя, подсказать, посоветовать, если надо – прийти на помощь. Но не ограждать от реальности стеклянным колпаком. Ни к чему хорошему это не могло привести, теперь Ольга это хорошо понимала. И от понимания пришло облегчения. Как говорят врачи, если диагноз поставлен правильно и вовремя, значит, выздоровление больного – дело времени и самого больного.

Тем временем Андрей, доковыляв до отряда, тяжело опустился на пол и прислонился к стене. Перед глазами все плыло, до сих пор тошнило. Боль раскалывала голову, кровь продолжала струиться по лицу; по телу расплылась слабость. Не было сил даже снять рюкзак. Ничего, подумал Андрей, сейчас передохну пару минут, тогда и займусь собой. Он закрыл глаза. Кто-то осторожно отклонил его голову от стены, на макушку и лицо полилась вода. Чья-то рука заботливо промыла рану, убрала загустевшую кровь с лица. Не имея сил открыть глаза, Андрей, догадываясь, кто за ним ухаживает, тихо прошептал:

– Спасибо, Ольга.

– Молчи, Спасатель, – раздался над ухом голос Ежика. – Тебе сейчас лучше помолчать.

От неожиданности Андрей разомкнул веки. Мальчишка сидел перед ним на корточках с аптечкой в руке и обрабатывал рану. Затем он достал два шприца, вколол один укол в руку, второй прямо возле раны на голове. Немного подождал, разглядывая уставшее лицо Андрея, а потом наложил несколько швов и заботливо перебинтовал голову.

– Ну, вот, – сказал Ежик, закончив работу. – Теперь до свадьбы заживет.

– Большая рана? – слабо поинтересовался Андрей.

– Да нет. Камень скользнул по черепу, рассек кожу. Крови вытекло порядочно, ну и сотрясение мозга, само собой. Я вколол анестезию и стимулятор. На несколько часов хватит, а там нужно будет делать долгий привал. Эх, был бы у меня «ломоть мяса», все прошло бы за несколько часов.

– Спасибо тебе, – искренне поблагодарил Андрей мальчишку. – Если честно, не ожидал от тебя такого.

– Я от тебя тоже, – ответил тот, упаковывая аптечку в рюкзак. – Знаешь, я ведь считал тебя и Ольгу обузой для нас и никак не мог понять, зачем Шпала потащил вас за собой. Ну, два лишних ствола – это понятно, но ведь мороки с вами – о-го-го!

– Теперь понял?

– Не теперь, а когда ты вынес меня из коридора НИИ в подвал. Видишь, мы даже ранены почти одинаково. Смешно!

– Думаешь, случайность?

– Не знаю, – Ежик пожал плечами. – Я сейчас не об этом думаю. Просто оказалось, что мы оба ошибались. Ты насчет меня, я – насчет тебя.

– Интересная мысль, – Андрей заинтересовался и сел поудобнее. – Продолжай.

– Ну смотри. Как я вас принял по началу – ты уже понял, потому и такое отношение к тебе и Ольге, только с ней я почти не общаюсь, больше с тобой. Ты ведь тоже не раз хотел мне по шее съездить, я же видел. Вот будь я на твоем месте, то ни разу не поддержал бы, а ты на свои обиды плевал, даже помогал. Ну, когда Шпала мне шею мылил за «колобок» и ключ. Уж и не знаю, почему, но помогал. Кстати, спасибо тебе за это.

Мальчишка на несколько секунд замолчал, а потом продолжил:

– Знаешь, мой батя такой же был. С виду – суровый и строгий мужик, да и выпить был не дурак. Но я только сейчас понял: если нужно, он все поймет, простит, поможет, поддержит. Видишь, он ведь в колхозе с утра до ночи вкалывал. Видел я его редко, а трезвым – и того меньше, но все равно любил, хотел внимание его привлечь, все равно как. Поэтому и зверенышем стал, как говорили соседи. Вечно какие-то пакости творил, так, по мелочи, делал назло всем, лишь бы отец пораньше с работы вернулся и начинал воспитывать.

– Морально?

– По-разному. Ну, ремня он там мог всыпать, а потом обязательно разговаривал со мной, как со взрослым, про свою жизнь рассказывал. Мама в наши разговоры не вмешивалась, но потом обязательно осматривала мою задницу на предмет синяков, – Ежик хихикнул. – Разве отец мог сильно бить? Так, гладил ремнем. Но для меня было важно слышать и видеть его, пусть усталого и грязного, пьяного, пусть. За разговоры я многое прощал ему. Ну, вот так, в общем.

Мальчишка опять умолк, теперь надолго. Андрей вспомнил своего Сашку. Эти два подростка – словно близнецы. И тот, и другой страдали от отсутствия внимания со стороны отца, стараясь получить его всеми доступными способами. А еще Андрей вдруг понял одну простую вещь: часто люди принимают придуманный ими образ других людей за истинный и не понимают, что человек может быть совершенно иным, что воспринимать его нужно таким, каким он есть. Нужно уметь разглядеть в человеке его настоящую душу, которая может быть скрыта за иголками внешнего поведения или характера, вовремя заметить изменения и научиться их принимать как данность. Может, от этого возникает конфликт между родителями и детьми. Да и супругами, между прочим, тоже. Ведь люди разводятся, теряя семью навсегда… И почему? Только потому, что не смогли вовремя рассмотреть, увидеть, заметить и – самое главное – понять, принять? Андрей снова вспомнил сына. Да, придется учиться заново жить вместе, только теперь одной семьей. Трудно будет, ведь у обоих характеры не сахар, но другого выхода нет. Теперь Андрей знал, что нужно делать.

Он посмотрел на Ежика. Тот сидел, прислонившись к стене, и смотрел в пустоту. Наверное, вспоминал своего отца.

– Спасибо тебе, Витя, – искренне сказал Андрей и протянул руку. – Ты мне очень помог.

Ежик, услышав свое имя, удивленно посмотрел на Андрея, немного помолчал, словно решая про себя, как поступить, а потом пожал протянутую руку и ответил:

– Не за что. Рана то была пустяковая.

Андрей ничего не стал говорить. Мальчишка так и понял, что своим простым рассказом он очень помог ему разобраться в себе, найти верное решение, выбрать правильный путь.

Шпала постоял немного перед аномалией, потом подошел к Дюймовочке, присел перед ней и спросил:

– Ты как?

– Нормально, – девочка как раз закончила перевязку и доставала шприцы из аптечки. – Осколок прошел вскользь, крови потеряла мало.

– Ты извини меня, ребенок.

– За что? Ты сделал все правильно. Если бы не твои гранаты, даже не знаю, выкарабкались бы мы или нет.

– Ладно. Ты потерпи немного, скоро выберемся отсюда, тогда за Периметр вас переправлю, и все будет хорошо.

– Конечно будет, как же иначе? Иначе никак.

Девочка вколола себе два укола, убрала все в аптечку и спрятала ее в рюкзак. Сталкер сел возле стены, устало закрыл глаза. В голову пришел последний разговор с Андреем насчет двери в подземелье. Шпала постарался посекундно, шаг за шагом, вспомнить, как он закрыть дверь. Да, дверь он закрыл, раздался щелчок, потом он начал уходить и тогда…Тот тихий, на грани слышимости звук, действительно мог означать, что замок не сработал и дверь осталась открытой, значит, бандиты вполне могли, разобрав завалы на верху, проникнуть вслед за ними в тоннель. Где «поздоровались» с кровососом. Выходит, Андрей был прав. Нужно извиниться.

Шпала хотел встать, но накатила слабость, двигаться совсем не хотелось. Ладно, подумал он, посидим еще немного, потом. Все потом.

В тоннеле повисла тишина, нарушаемая лишь гулом «электры». Аномалии, словно живая, источала молнии, пульсировала, в общем, жила своей жизнью.

Сколько прошло времени, никто не знал, но вдруг завибрировал КПК Андрея. Симонов сообщал, что до конца тоннеля осталось всего триста метров, и аномалий, кроме «электры», он не наблюдает. На этом хорошие новости заканчивались. Плохая новость была в том, что часть бандитов, числом шесть, оставшихся на поверхности и двигающихся параллельно, устроили засаду недалеко от выхода из подземелий и теперь ожидали появление отряда, приготовившись к бою. Андрей поднялся, немного пошатываясь, подошел к Шпале. Его еще слегка тошнило, но слабость прошла вместе с болью. Голова была ясной и соображала довольно трезво. Сталкер прочитал сообщение, уже не удивляясь ничему, протянул КПК назад, поднялся на ноги.

– Ладно, предупрежден – значит, вооружен, – сказал он, словно отвечал своим мыслям. – Слушайте все. На выходе нас ждет Винт, и с ним еще пять стволов. Будем прорываться, только сначала нужно продумать, как это сделать.

– Давайте думать, – сказала Ольга и поднялась на ноги. – У меня тут идея одна появилась. Может, она сумасшедшая, но…

– Говори, – разрешил сталкер.

Глава 25

– Интересно, куда нас все-таки занесло? – спросил Саша.

Вопрос был риторический. Марина только пожала плечами. Она с удивлением и интересом следила то за хороводом девушек у воды, то за непонятными светлячками. Музыка и пение завораживали, уходить никуда не хотелось. Саша тоже наблюдал за происходящим с открытым ртом. Такого ни в одном кино не увидишь.

Бос недовольно что-то прорычал, потом еще раз, но уже громче, пока подростки не обратили на него внимание.

– Нужно идти, – вздохнул Саша.

Он потянул за собой Марину, которая все оглядывалась на странный хоровод, и пошел вслед за Босом. Пес вел их вдоль реки, которая сребрилась в лучах огромного, на полнеба, месяца. Лес подступал вплотную к реке, иногда приходилось идти по самой его кромке. Время от времени с другого берега доносились звонкий смех и пение. Подростки видели несколько хороводов, пару раз полупрозрачные девушки, сидя на берегу, смеялись и манили их к себе. Бос неодобрительно посматривал на реку, упорно игнорируя все знаки внимания странных существ. Саша с Мариной улыбались, глядя на них, на душе становилось легко и весело.

– Как думаешь, кто они? – спросил Саша.

– Скорее всего, русалки, – ответила Марина, улыбаясь. – У меня такое впечатление, что мы попали во времена древних легенд и сказаний, которые существовали еще до крещения Руси. Я много читала о тех временах.

– Здорово получается, – заметил Саша. – Я прекрасно ориентировался в Зоне, в сорок первом году мы оба были в принципе на равных, а вот здесь – все карты у тебя в руках.

– Да, прикольно. Не зря, выходит, Дмитрий Иванович отправил нас вместе пройти «КВЕСТ». Мы словно дополняем друг друга.

– Думаю, это был хорошо продуманный расчет. Знаешь, Марина, что-то не хочется говорить в такую ночь о науке. Ты лучше расскажи о русалках. Кто они? Почему они полупрозрачные, словно привидения?

– Знаешь, мнений много, но они сходятся в одном. Русалки – это девушки, которые утонули или умерли преждевременно. Считается, что они становились женами Водяного, повелителя рек и озер.

– Классно ему! – не успел Саша закончить, как маленький кулачок Марины ткнул его в ребра. Девочка попыталась обиженно вырвать свою ладошку, но Саша удержал ее: – Извини, больше не буду.

Какое-то время Марина еще обиженно дулась на него, пока паренек не попросил продолжать.

– Ладно, только больше так не шути. Так вот, русалки бывают разные: берегини, мавки и поляницы. Первые живут в воде, вторые – в лесу, третьи – в полях. Они могут быть как добрыми, так и злыми. Я читала, что они заманивают к себе молодых парней и девушек, щекочут их до смерти и уводят в свои владения. Иногда мавки вступали в брак со смертными парнями, но он был недолгим и неудачным. Не могут русалки жить с людьми, разные они. Вот в такие лунные теплые ночи русалки водят хороводы, поют песни. У Гоголя есть «Майская ночь», так там Русалка попросила молодого парня помочь ей, а взамен она помогла ему жениться на своей возлюбленной.

– Не читал. Но все равно, не все русалки, выходит, плохие.

– Не знаю.

– А если меня какая-нибудь из них захочет забрать? – Саша лукаво посмотрел на подругу.

– Пусть только попробует! – с деланной воинственностью зашипела девочка. – Я на нее Боса спущу и глаза выцарапаю.

Саша засмеялся и обнял ее за плечи:

– Понял, понял, воительница ты моя.

Марина хотела что-то ответить, но ее отвлек легкий писк, который становился все громче. Она оглянулась и увидела, что их догоняют два огонька и что-то просят на лету. Бос тоже посмотрел себе за спину, замер, а потом вернулся и стал перед детьми, готовый к атаке в любую минуту. Саша ничего не понимал, но инстинкты, отработанные в Зоне, заставили его собраться и насторожиться. Что бы это ни было – мутант или некое местное создание – он был готов к отражению атаки. Вот только оружия никакого не было. Схимник обещал, что оно не понадобится, но он мог и ошибиться. К сожалению, под руками не было даже простой палки. Ладно, будем надеяться на собственные конечности.

Тем временем неведомые существа подлетели вплотную, их можно было теперь хорошо рассмотреть. В высоте они были не больше десяти-пятнадцати сантиметров. Было непонятно, за счет чего они перемещаются в пространстве, ведь никаких крыльев ни Саша, ни Марина не видели. Больше всего маленькие непонятные существа походили на детей лет четырех-пяти. Одетые в длинные полотняные рубашки до колен, с маленькими пухлыми ручками и ножками, они были покрыты ярким свечением голубовато-зеленого цвета, словно светлячки, и освещали все вокруг на расстоянии до полуметра. А еще существа говорили странным тоненькими голосками и постоянно повторяли только одно:

– Христа! Христа! Больно! Больно!

Их голоса звучали то требовательно, то умоляюще. Ни Саша, ни Марина не могли понять, чего от них хотят, поэтому просто стояли и смотрели на летающих детишек. Бос тоже стоял неподвижно, но на своих подопечных смотрел выжидательно, словно ожидал каких-то действий.

– И чего они хотят? – спросил Саша.

– Н-не знаю, – как-то печально ответила Марина. – Я о таких существах не читала. Может, это дети русалок?

– Тогда почему им больно, а русалкам вот – нет?

– Ну, не знаю я, Саша!

Паренек задумался. Бос все так же смотрел на них, ожидая решения. Как быть? Просто отмахнуться и идти дальше? Но так нельзя. Им больно, они просят о помощи, только непонятно, в чем именно.

– Послушай, Марина, – сказал Саша, когда мысль окончательно сформировалась в голове. – Им нужна помощь, а мы не знаем, как и чем помочь, да и кто эти малыши – тоже неизвестно. Давай предложим им лететь с нами, а там, глядишь, спросим кого-то, может, кто и поможет.

– Думаешь, мы повстречаем кого-то в этих местах? – недоверчиво спросила Марина.

– Думаю, что по дороге к Киеву хоть одна живая душа да встретится на пути.

– Давай попробуем.

Они повернулись, чтобы уйти, и на ходу начали махать руками, приглашая странных светлячков лететь за собой. Бос снова переместился в голову отряда, оглядываясь время от времени и проверяя, все ли в порядке. Неизвестные существа сначала висели на месте, словно обижаясь на людей, а потом полетели следом, повторяя своими писклявыми голосами «Христа! Больно!». Иногда они, словно попрошайки, залетали немного наперед и летели перед детьми, словно клянчили чего-то.

Незаметно Бос повернул в лес и повел детей по невидимой тропинке. Небо на востоке уже окрасилось в алый цвет, звезды начали тускнеть, пение русалок прекратилось. Наступила та хрупкая тишина, когда ночные птицы уже устроились на дневку, а дневные еще не проснулись, и только голоса светлячков слышались в этой тишине. Но вскоре и они замолкли. Еще какое-то время маленькие существа освещали сумрак леса, но, когда солнце вот-вот должно было появиться на горизонте, их свет померк. Светлячки летели за Сашей и Мариной, отчаянно зевая. Иногда они засыпали на лету, и тогда выписывали смешные пируэты, словно пьяные пилоты. Марина пожалела их. Она попросила Сашу остановиться, а сама принялась ловить сонных малышей.

– Что ты хочешь сделать? – не понял Саша.

– Они спят совсем, устали, – ответила Марина, бережно сжимая два хрупких, почти невесомых, тельца. – Мне их жалко. Давай положим их в верхние карманы комбезов, пусть поспят. Ты какого берешь?

Саша только усмехнулся в ответ. Ох уж эти девчонки! Вроде бы и спрашивает, как лучше поступить, а сама уже все решила и за себя, и за него. Нет, он, конечно, не против. Марина права на все сто. Коль уж они позвали за собой малышей, значит, полностью за них отвечают. Но все равно, получается, как в той поговорке: мы подумали, и я решил. Саша заглянул в глаза девочке, и все глупые мысли вихрем вынесло на свежий воздух. Глаза Марины блестели таким нежным огнем, словно она держала в руках собственных детей. Девочка иногда осторожно поглаживала им животики, и тогда бормотание прекращалось, малыши начинали улыбаться во сне и мурлыкать, как котята.

– Так кого ты берешь? – Марина, сияя, посмотрела на друга, протягивая ему обе руки.

– Да все равно, – Саша улыбнулся. – Давай вот этого.

Марина осторожно переложила в его ладонь малыша. Парень почти не почувствовал веса, настолько тельце было легким.

– Правда, здорово? – Марина еще не могла отойти от восторга.

Запели птицы, первые солнечные лучи пробились сквозь листву, и в этих лучах тельца малышей стали прозрачными, почти растворились в них. Марина разве что не пищала от восторга.

– Не знаю почему, но мне кажется, что они похожи на души людей, – сказал Саша, разглядывая «своего» малыша, а потом бережно положил его в нагрудный карман комбинезона.

Марина еще немного смотрела на существо в своих ладонях, и тоже спрятала его в кармане.

– Все, – сказала она с чувством выполненного долга. – Теперь можем идти.

Бос, терпеливо ожидавший все это время, смешно тряхнул головой и пошел по тропе. Подростки шли за ним, держась за руки, благо ширина тропинки позволяла это сделать.

Солнце уже полностью поднялось над землей, было тепло и немного влажно. Дышалось легко, воздух словно был настоян на запахах ягод и грибов. Саша обратил внимание, что лес был ухожен. Складывалось впечатление, что его кто-то чистил от сухостоя и упавших мертвых деревьев. Значит, недалеко жилища людей. Саша поделился своими мыслями с Мариной.

– Не обязательно, – возразила девочка. – Если здесь хозяйничает Леший, он и чистит лес.

– Ты так говоришь, будто мы действительно попали в сказку, – рассмеялся Саша.

– А русалок тебе мало? А светлячки-малыши?

Мальчик замолчал. Помнится, Схимник говорил, что они идут по пограничью между Божественным и Ментальным мирами, а здесь возможно все. И существа будут попадаться на пути самые необычные, так почему бы в этой реальности не существовать Лешему?

Бос вывел их по тропинке к небольшой полянке, со всех сторон окруженной лесом. Полянка была укрыта высокой травой и цветами и напоминала разноцветный ковер. К тому же запахи цветов дурманили, заставляли реально поверить в сказку.

По поляне паслось несколько кабанов и огромных зубров, а между ними, словно пастух, бродил какой-то старичок. Он иногда что-то бормотал себе под нос, то срывая, то выбрасывая цветы. Животные его совсем не боялись, будто были ручными.

При виде кабанов подростки замерли, а Бос принял угрожающую стойку. В Зоне эти животные доставляли сталкерам немало неприятностей, их опасались не меньше кровососов или бюреров. Кабаны учуяли людей, некоторые из них грозно захрюкали и двинулись к пришельцам. Зубры продолжали безразлично жевать траву, как ни в чем не бывало.

Старичок шикнул на кабанов, проследил, чтобы они вернулись к прежнему занятию, и только тогда обратил внимание на пришельцев. Он подошел к ним поближе, внимательно разглядывая их, а потом спросил скрипучим голосом:

– Чьи будете, отроки?

Бос угрожающе зарычал, но старичок только усмехнулся и укорил его:

– Ай-я-яй! Негоже твари Божьей на хороших людей рычать. Совсем негоже.

Бос, наверное, застыдился, потому что виновато отвел глаза в сторону. Старичок подошел вплотную и спросил:

– Никак заблудились, отроки?

– Да нет, – ответил Саша. – Идем по своим делам, никого не трогаем.

Пока Саша говорил, Марина внимательно осмотрела незнакомца. Старичок был без шапки, седые длинные волосы зачесаны налево, короткая бородка смешно моталась из стороны в сторону, когда он говорил. Его древний кафтанчик был подпоясан веревкой. На ногах старичок носил холщевые штаны и лапти. Наверное, мода такая была в древности, подумала Марина. Еще она обратила внимание на то, что незнакомец совсем не отбрасывал тени. Если бы сейчас была ночь, то можно было подумать, что перед ними оборотень или вампир. Но солнце светило и пригревало, а старичок стоял перед ними, ни разу не испытав неудобства. Какая-то мысль мелькнула в голове и пропала.

– Как звать-то вас, отроки? – спросил тем временем старичок.

Саша представил себя, подругу и пса, потом спросил:

– А вас как величать?

– Зови меня Лексей Иваныч, – старичок усмехнулся в бороду. – Так куда путь держите?

– В Киев, – Марина ответила смело, но сама, на всякий случай, прижалась к Саше.

– Далече собрались, – теперь в голосе Лексея Иваныча сквозило одновременно и уважение, и сострадание. – Отсель стольный град, почитай, в двух сотнях верст, а то и более.

Он пристально осмотрел подростков, словно изучая и прикидывая что-то в уме. Марине даже показалось, что глаза старичка заглянули в самую душу. Лексей Иваныч прошамкал что-то про себя, сорвал несколько цветков, помял их в руках, выбросил, и лишь после этого, словно приняв для себя важное решение, сказал:

– Помогу я вам, детушки. Проведу вас лесом и укажу дорогу нетореную, но короткую. Будет трудно по ней идти, обходной путь длиннее и не так опасен, но то вам решать, по какому пути идти. Идем, так и быть.

– А что вы хотите взамен? – спросил Саша. Слишком хитрым выглядел этот Лексей Иваныч. Не верилось, что старик помогает просто так, по доброте душевной.

– Ишь, вострый какой! – одобрительно усмехнулся в бороду старичок. – Смекнул, что не за так я помогаю. Ну да ладно. Вот доведу вас до развилки, укажу путь-дорожку, а там и о цене поговорим.

Саша хотел возразить, но Марина одернула его. Да и Бос повел себя странно. Он доверчиво пошел следом за Лексеем Иванычем. Двое против одного? Ладно, подчиняюсь большинству.

Они прошли мимо кабанов и зубров, звери на них совсем не обратили внимания, словно рядом прошли не люди, а тени. Лексей Иваныч повел их по тропинке, которая едва угадывалась в зарослях. Здесь лес был гуще и будто моложе. Лексей Иваныч, как заправский экскурсовод, рассказывал про деревья и травы, про их целебные свойства. Получалось у него это довольно увлекательно. Дети слушали рассказы старичка, раскрыв рот и ловя каждое слово. Несколько раз на тропу выходило разное зверье, но, завидев Лексея Иваныча, тут же скрывались в чаще. Видно уважали, подумала почему-то Марина. Даже волки и медведь не рискнули подойти близко. Только теперь Марина поняла, кто перед ней.

– А ведь вы не так просты, Лексей Иваныч, – лукаво прищурилась девочка. – Или вас лучше называть Леший?

– Это должность у меня такая, что-то вроде фамилии, – улыбнулся Леший. – Ну, довольна? Вывела Лешего на чистую воду?

– Ага! – Марина была довольна собой.

– Что ж, с первым уроком вы справились. Нечего больше здесь стоять, идем, покажу путь вам в Киев град.

Он уверенно двинулся вперед, дети, держась за руки – за ним, Бос шагал позади всех. Как ни странно, пес скалил зубы, будто улыбался.

Из леса Леший вывел их, когда солнце уже стояло в зените. До горизонта стелилась степь, и казалось, что была она бескрайней. Высокие травы ветер перекатывал, словно волны. Детям казалось, что они подошли к зеленому морю.

Тропинка упиралась в камень на раздорожье. Леший остановился у камня, поманил к себе детей.

– Вот, отроки, второй урок вам, – сказал он, указывая на множество дорог, расходящихся в разные стороны. – Все они ведут в стольный Киев град, и только вам одним решать, по какой идти.

– А… если ни одна не подойдет? – почему-то спросил Саша.

– Тогда протопчите свой путь-дорогу, – загадочно улыбнулся Леший. – В этом мире у каждого свой путь, только не все это понимают. Вот и идут чьей-то дорогой, теряя время и самую жизнь по мелочам. Вам решать, не мне. Свой путь я уже давно выбрал.

Наступила пауза, только ветер шелестел травами, да птицы пели где-то в бездонном небе. Саша не решался, но потом спросил:

– Чем нам отплатить за доброту вашу, Лексей Иваныч?

– А вы отдайте то, что сейчас находится в ваших карманах, – хитро ответил Леший.

Дети замерли, но потом отступили на шаг и прикрыли карманы с малышами руками, словно защищали их.

Старичок протянул руку, требуя платы.

– Нет, Лексей Иваныч, – твердо сказала Марина. – Не можем мы сделать этого.

– Что так? – Леший делал вид, что не понимает отказа.

– Мы должны им помочь, – ответил Саша, загораживая собой подругу.

– Так я и помогу.

– Если бы вы могли или хотели, то давно уже помогли бы. Малыши пришли к нам за помощью, мы за них отвечаем теперь.

Леший потеребил себя за бороду, руку убрал, а потом сказал:

– Что ж, отроки, и с этим уроком вы справились, взяли на себя ответственность за чужие жизни. Проверял я вас. И в лесу, и сейчас. А теперь не ждите, идите. Теперь – я уверен – все у вас будет хорошо.

Дети постояли немного, раздумывая, какую дорогу выбрать. Наконец, они определились, сделали первый шаг, а потом оглянулись.

– Спасибо вам, Лексей Иваныч, – сказал Саша. – Спасибо за науку.

– Мы никогда вас не забудем, – пообещала Марина. – Я бы на за что не поверила, что Лешие такие добрые.

– Нет в этом моей заслуги, – ответил старичок. – Какие мы сами, то к себе и притягиваем. Добрые люди – добро, злые – лихо, эгоисты – равнодушие, сквалыги – злыдней. Запомните это, крепко запомните.

– Бос, идем, – позвал Саша пса, но тот продолжал сидеть у ног Лешего.

– Не пойдет он с вами, – вдруг сказал Лексей Иваныч.

– Как же это?… – начала было растерянно Марина, но старичок прервал ее:

– Дальше уж вы сами. Он выполнил свой урок, прошел свой путь, и дальше ему дороги нет. Не волнуйтесь, ему будет хорошо со мной. Будет помогать пасти зверье лесное, да и веселее с ним.

Прощание затянулось. Саша взял за руку Марину и повел по выбранному пути. Они шли, не оглядываясь, словно отсекали от себя прошлое, начинали все с чистого листа.

Глава 26

Мысль действительно была сумасшедшая, но в принципе осуществимая. Для начала нужно было проверить до конца тоннель. Сообщение сообщением, но береженого Зона бережет. Шпала отправил на задание Ежика и Андрея. Мальчишка, выставив перед собой руку, аккуратно, по самой кромке, обошел «электру», жестом показав Андрею путь, а потом двинулся дальше. Действительно, через триста метров тоннель поднимался вверх и заканчивался бронированной дверью. Ее нужно было открыть в самый последний момент. По бокам от выхода находилось два открытых помещения небольших размеров. Андрей попробовал закрыть и открыть двери, те поддавались легко. Значит, укрытие тоже найдено. Удовлетворенный Андрей отправил Ежика с докладом назад, а сам внимательно принялся осматривать дверь. Ни замка, ни другого хитрого запорного механизма он не нашел. Дверь открывалась простым поворотом запорного колеса. На всякий случай Андрей попробовал прокрутить его. Колесо поддалось легко и бесшумно, словно кто-то постоянно следил за ним и смазывал. Справившись с задачей, Андрей присел возле него, ожидая остальных.

Тем временем, выслушав вернувшегося Ежика, Шпала приказал Дюймовочке провести Ольгу к Андрею и оставаться с ними у выхода.

– Если что – прикроете нас огнем, – сказал сталкер.

Он дождался, пока Ольга и Дюймовочка преодолеют аномалию, а потом махнул Ежику рукой, мол, иди за мной.

Возвращались они осторожно. Звуки драки постепенно усиливались, и вскоре тоннель расширился. Сталкеры залегли на выходе, стали наблюдать.

Бюреры, атакованные превосходящими числом тушканами, и не думали отступать. В их распоряжении было куча металлолома и другого хлама, так что бой продолжался, не смотря на огромные потери с обеих сторон. Городок мутантов был усеян трупами, в воздухе мелькали то рыжие тела, то металл, куски бетона или камни. Шпала посмотрел на Ежика, достал из рюкзака четыре гранаты.

– Последние, – шепнул он, протягивая две мальчишке. – Постарайся добросить до точки контакта. Как только бросишь – беги к выходу.

– А ты? – также тихо спросил Ежик. В его голосе сквозила тревога.

– За меня не волнуйся. Действуй на счет «три».

Они выдернули кольца, сталкер досчитал до трех, оба рывком поднялись и метнули гранаты в разношерстную толпу мутантов. На хлопки замедлителей в шуме боя те не обратили внимания. Ежик сразу же побежал вглубь тоннеля. Шпала присел, переждал взрывы, а потом дал длинную очередь. Его не интересовала прицельность. Главной целью было совсем иное: заставить и бюреров и тушканов броситься за ним в погоню.

Взрывы взметнули в воздух тела мутантов, а автоматная очередь срезала сразу троих тушканов и одного бюрера. Мутанты, как по команде, прекратили драку и обратили свои взгляды на тоннель, откуда прилетела неожиданная смерть. Для верности Шпала даже попрыгал немного и пустил еще одну очередь.

Мутанты как с цепи сорвались. Распря была в миг забыта, волны тушканов вперемешку с бюрерами рванулись за наглым человеком. Тот не стал дожидаться расправы и бросился бежать.

Тушканы быстро догоняли. Добежав до «электры», Шпала увидел, что Ежик пометил ее болтами, что значительно облегчило задачу сталкеру. Мысленно поблагодарив мальчишку, он промчался мимо аномалии с максимально возможной скоростью. Еще ни разу за несколько лет он не преодолевал аномалии на бегу. Пришлось, однако.

Шпала успел отбежать от аномалии на безопасное расстояние, как она разрядилась. Тушканы, ослепленные животным инстинктом, перли, не разбирая дороги. Прежде, чем разрядиться окончательно, «электра» превратила в шашлык весь авангард мутантов. Волна зверей притормозила, подарив сталкеру еще несколько драгоценных секунд. Пока они соображали, Шпала успел пробежать около сотни метров.

Но силы, к сожалению, были не бесконечны. Сталкер задыхался, пот заливал глаза, дыхание с хрипом вырывалось из груди, снаряжение стало весить никак не меньше центнера, ноги налились тяжестью, а до спасительного выхода еще бежать и бежать.

За спиной послышался треск, потом еще один, и по бетону застучали когти тушканов вперемешку с топаньем бюреров. Прорвались-таки, подумал Шпала, прибавив ходу. Мысль о том, что он может не успеть, придала ему сил. Вылетев из-за последнего поворота, он закричал что было сил:

– Дверь!!!

Андрей тут же рывком открыл дверь наружу, а сам прыгнул в проем сбоку, взмахом руки приказывая сталкеру бежать к нему. Шпала рыбкой нырнул в помещение, Андрей тут же запер дверь под грохот опрокинутого Шпалой оборудования.

Они успели вовремя. Едва боковая дверь закрылась, из-за поворота показалась волна тушканов. Она неслась к открытым дверям и уже не могла остановиться. Бюреры, ослепленные яростью, даже не обращали внимания на такую мелочь, как дневной свет. Их разъяренный мозг требовал одного – мести за нарушенный покой их убежища. Мутанты вырвались из подземелья и растеклись по улице в поисках сбежавшей жертвы. Люди, спрятавшиеся в тоннеле, не видели, как тушканы практически сходу обнаружили засаду бандитов, как набросились на них, сбивая с ног и раздирая зубами и когтями комбезы и мясо, как били бандюков бюреры, осыпая их всем, что попадало под руки, благо битого кирпича было навалом. Мутантам, похоже, было все равно, кого терзать. Люди для них были всего-навсего добычей, наглой огрызающейся добычей. Сквозь броню двери было слышно только несколько очередей и пара взрывов гранат.

– Кажется, получилось, – восстанавливая дыхание, прохрипел Шпала.

В темноте он не видел, отреагировал ли кто на его слова. Да и было ли кому реагировать помимо Андрея? Ведь боковых дверей, как он успел заметить, оказалось две.

– Неплохой был план, – тихо, почти шепотом, похвалил Ольгу Ежик. – Шпала, ты цел?

– Даже не ранен, – ответил тот, поднимаясь с опрокинутого стула, на котором лежал, пережидая волну мутантов. – Сейчас водички хлебну, и буду в полном порядке.

Ежик включил фонарик. Свет больно резанул по глазам, мальчишка поднял фонарь к потолку. Переждав, пока перед глазами перестали прыгать зайчики, сталкер погрозил Ежику кулаком, достал флягу, отвинтил крышку и сделал несколько глотков. Адреналин еще кипел в крови, но руки и ноги почти не дрожали, дыхание упорядочивалось, организм приходил в норму.

Когда смолкла последняя очередь, Шпала еще подождал немного, а потом сказал:

– Нужно выбираться.

– Но там же мутанты? – возразила Ольга.

– Ждать нельзя. Это единственное слабое место в твоем плане. Если мы задержимся, то еще неизвестно, уйдут они или часть их останется у входа. Тогда нам никто не поможет. Сейчас, пока мутанты отвлечены едой или разборками за лучшие куски мяса, у нас есть шанс прорваться. Вот что. Андрей, осторожно открываешь дверь, пропускаешь меня. У выхода меняемся. Ты идешь первым, за тобой – Ольга, Дюймовочка, Ежик, я замыкающий. Все, пошли.

Андрей осторожно приоткрыл дверь, выглянул наружу, никого не обнаружил и кивнул Шпале. Сталкер бесшумно пробрался к наружной двери, морща нос. Бюреры только пробежали здесь, но вони оставили, как на мусорной свалке. Даже свежий ветер не мог сразу очистить помещение.

Возле двери Шпала замер, осторожно выглядывая на улицу. Тушканов и бюреров поблизости не было. Какой-то шум доносился из соседнего двора. Там, похоже, мутанты продолжили начатое под землей. Вот и хорошо, подумал сталкер. Еще вдруг в голову пришла мысль, что из него получился бы неплохой политик. Еще бы! Главную истину – разделяй и властвуй – он отлично усвоил и применил на практике. Правда, получилось это только по отношению к мутантам.

За спиной кто-то шаркнул ногой о бетонный пол. Ольга, извиняясь, подняла руки вверх. Андрей неодобрительно посмотрел на нее, но не сказал ни слова. Он тоже осмотрелся, знаком указал, куда будет двигаться. Шпала кивком подтвердил правильность выбора, после чего Андрей выскользнул на улицу. За ним, прикрывая друг друга, выбрались Ольга, дети, сам Шпала. Осторожно, короткими перебежками, они начали удаляться от выхода.

Двигаясь первым, Андрей увидел впереди какой-то туман. Плотные клубы молочного цвета плыли по улице, словно дым, низко стелясь над землей и скрадывая очертания развалин. Что-то до боли знакомое напоминал этот туман, но мысль ускользнула, не успев оформиться в голове. Андрей отвлекся, поэтому не заметил, как в окне дома напротив появилась рыжая тушка тушкана. Зверек сидел, глядя на человека, смешно шевеля ушами. Группа замерла. Надежда на то, что мутанты их не заметил, мгновенно испарилась. Нужно было срочно делать ноги, но люди почему-то стояли и смотрели на зверька. Тот какое-то время разглядывал их, а потом пронзительно запищал. В тот же миг из всех щелей полезли его сородичи и поскакали к добыче.

– Вперед! – закричал Шпала, дал несколько очередей по зверькам и ломанулся вслед за группой.

Другого пути, кроме как в туман, у Андрея не было. Он с разбега влетел в белое марево, а потом немного притормозил, соображая, что делать дальше. Туман стоял сплошной стеной, впереди ничего нельзя было рассмотреть на расстоянии вытянутой руки.

Кто-то налетел на Андрея сзади, наступил ему на пятку, скороговоркой извинился. Это была Ольга.

– Вперед, Андрей, вперед! – умоляюще крикнула женщина.

Андрей, вытянув руку перед собой, осторожно пошел сквозь туман. За спиной он слышал детские голоса, выстрелы Шпалы, визг мутантов. С каждым шагом визг становился глуше, словно туман надежно гасил все звуки. Ольга, чтобы не отстать, вцепилась рукой в ремень его разгрузки, а второй сжимала ладонь Дюймовочки.

Казалось, что все закончилось благополучно, но беда подкралась незаметно. В воздухе что-то просвистело, послышался глухой стук, потом вскрикнул Ежик. Дюймовочка вырвала ладошку из руки Ольги и вернулась на голос. Ольга не успела отреагировать, сделала несколько шагов вслед за Андреем, и только потом остановилась. Андрей тоже замер.

– Шпала, где вы? – громко позвал он.

Голос сталкера долетел глухо, словно издалека:

– Ежика ранило. Эти чертовы бюреры таки умудрились достать мальца.

– Сильно его задело?

– Камнем ударило в спину, похоже, позвоночник поврежден.

– Мы сейчас вернемся, – Ольга сделала шаг назад.

– Без «колобка» – не получится, – возразил сталкер. – Это же выход из Лабиринта.

Теперь Андрей вспомнил, где он уже видел такой густой туман.

– Уходите сами, – приказал Шпала. – Спасибо вам за помощь, дальше мы уж сами. Встретимся в Зоне – выпьем за встречу. Обязательно.

Может, это только казалось, но шаги нескольких человек и неразборчивые голоса стали огибать Андрея и Ольгу стороной, пока не исчезли в молочной пелене. Андрей и Ольга еще постояли немного, прислушиваясь, а потом, не разбирая дороги, Андрей повел Ольгу сквозь туман, крепко сжимая ее за руку. Сколько они шли в таких условиях, затруднялись ответить оба. В один момент туман стал редеть, сквозь его космы начали пробиваться солнечные лучи, а потом пелена полностью рассеялась.

Андрей и Ольга осмотрелись. Они уже были здесь. С этой площади началось их путешествие в «КВЕСТе».

– Интересно, это случайность, или кто-то намеренно нас вывел сюда? – спросила Ольга.

Андрей только пожал плечами. Вопрос был риторический, ответа не требовал, но они его получили. За спинами раздался знакомый голос. Андрей с Ольгой обернулись и увидели Кинолога и Алю.

– Конечно намеренно, – подтвердил сталкер. – Круг замкнулся, начинается новый виток спирали.

Сталкеры подошли вплотную к пилигримам, улыбаясь, и улыбки эти были теплыми и открытыми.

– Вижу, что вопросов у вас накопилось – вагон и маленькая тележка, так?

– Да уж, – Андрей даже потер лоб рукой.

Только теперь многое стало складываться в стройную картину, но осталось несколько моментов, непонятных ему.

– Кто вы? – спросил он первое, что пришло в голову.

– Странный вопрос, – усмехнулся Кинолог. – Ольга, по-моему, уже давно догадалась обо всем.

Ольга кивнула, а потом сказала просто, словно говорила о чем-то таком естественном и обыденном, с чем сталкивалась каждый день:

– Это и есть «КВЕСТ», Андрей. Это они изменили программу, отсекли детей и нас от реального мира, позволили Симонову видеть нас и общаться с нами с помощью КПК. Насколько я понимаю, – женщина пристально посмотрела в глаза Кинологу, – о подземелье и бандитах тоже вы предупредили?

Сталкер кивнул.

– Зачем вы подписались Симоновым? – спросил Андрей, но тут же пожалел. Вопрос вышел какой-то дурацкий.

– А вы поверили бы мне, подпишись я иначе?

Андрей только пожал плечами. Потом, обведя глазами площадь, он спросил:

– И зачем нам это все?

– Лечения требовали не только дети, но и вы. Не будь вашей вины, глядишь, не пришлось бы и детям проходить такие испытания.

– Где они? – тут же всполошилась Ольга, словно очнулась.

– С ними все в порядке, – ответила Аля. – Они свой путь почти прошли, остался последний урок. И если честно – ваши дети молодцы. Их дорога была тяжелее, а порой даже опаснее, уж поверьте мне! Теперь все будет хорошо.

– Вы не ответили на вопрос, – вмешался Андрей.

– Всему свое время, – снова вступил в разговор Кинолог. – Вам пора возвращаться. Ваши адвокаты могут повредить детям.

Андрей заткнулся. Сталкер умел наступать на больной мозоль!

Тем временем в дальнем конце площади воздух покрыло марево, словно над раскаленным асфальтом. Кинолог указал на него:

– Вам – туда. Это не аномалия. И не теряйте времени. Симонов едва сдерживает натиск адвокатов.

Андрей, ухватив Ольгу за руку, с разбегу вскочил в марево. Его тут же втянуло в какую-то трубу, понесло с сумасшедшей скоростью. Сознание померкло…

Голоса доносились откуда-то издалека. Они были знакомыми, гневными, возбужденным и, казалось, усиливались с каждой секундой.

Андрей с силой открыл глаза. Он снова находился в лаборатории, лежал в кресле, опутанный проводами. За спиной Симонов что-то пытался кому-то объяснить, но его, то и дело, перебивали, что-то доказывали. Кто-то грозил тюрьмой.

Андрей повернул голову. Ольга лежала в таком же кресле рядом и смотрела на него. В глазах женщины был немой вопрос: вернулись? Андрей кивнул, сел, сорвал с себя провода, оглянулся. Голоса стихли. На Андрея смотрели четыре омоновца, еще двое стояли возле входа в полном боевом снаряжении; два адвоката, работающих в компании Прокофьева, продолжали трясти перед лицом Симонова какими-то бумагами. Доктор был бледен, но держался достойно.

– Хотел бы я знать, что здесь происходит? – спросил Андрей, вставая. Он обращался к своим адвокатам и требовал ответа от них.

– Андрей Аркадьевич, с вами все в порядке? – один из них, толстоватый, с пышной шевелюрой, одетый в костюм с иголочки, тут же бросился к своему босу.

– Со мной все в порядке, – ответил Прокофьев, отстраняя его. – Что вы здесь делаете?

– Ну, как же! – преобразился второй адвокат, принимая благородную позу. – Вас давно не было, вот мы и…

– От меня поступали какие-нибудь распоряжения на этот счет?

– Нет, но…

– Выйдите отсюда, – приказал Андрей тихо, но в голосе было столько металла, что адвокаты мгновенно оказались возле двери.

Майор-омоновец только сейчас начал понимать, что произошла ошибка. Он все еще продолжал смотреть то на Андрея, то на удалявшихся адвокатов, когда к нему подошел Прокофьев и пожал руку:

– Спасибо за беспокойство. Как вас зовут и из какого вы отделения?

Майор представился.

– Я постараюсь на днях зайти к вашему руководству, поблагодарить. Вы свободны, майор.

Омоновец кивнул, жестом приказал своим людям удалиться и покинул помещение. Омоновцы что-то бормотали, наверное, ругались.

Когда посторонние удалились, Андрей подошел к Симонову и спросил:

– Вы в порядке, Дмитрий Иванович?

– Да, Андрей Аркадьевич, спасибо, – только теперь доктор позволил себе расслабиться. Поправляя очки, его руки тряслись, на лице проступил легкий румянец.

Доктор достал из кармана пачку сигарет, выбрал одну, но, посмотрев на детей, лежащих неподвижно в креслах, убрал ее назад в пачку.

– Ого, как все запущенно, – улыбнулся Андрей, наблюдая за ним. – Видно, здорово мои адвокаты постарались, раз довели вас до никотина!

– Они всего лишь выполняли свою работу, – устало улыбнулся Симонов. – Не судите их строго.

Подошла Ольга. Все это время она находилась возле дочери, словно могла, в случае чего, заслонить ребенка собой.

– Если быть честным, – продолжал Симонов, – вы вернулись как нельзя кстати. Опоздай вы хоть на несколько минут – и произошло бы непоправимое. У адвокатов было решение суда на закрытие центра, изъятие всей аппаратуры и перемещение ваших тел в центральную клинику. Ну, и меня, само собой, только в КПЗ, так, кажется, называется это заведение?

– Расскажите подробнее, – попросил Андрей.

– Нет уж, сначала – вы, – теперь голос доктора снова был властным и неумолимым. – Только, пожалуйста, не здесь.

Ольга и Андрей посмотрели друг на друга, потом Ольга неуверенно попросил:

– А, может, все-таки лучше здесь? Дети скоро вернутся?

– Откуда вы знаете? – мгновенно оживился Симонов. – Впрочем, об этом тоже поговорим. Я предлагаю вам вернуться в палату, там удобнее и… уютнее, что ли. А за детей не переживайте. Как только они вернутся, меня сразу известят.

Доктор провел их в палату Ольги и Марины. Войдя в помещение, Ольга с Андреем вдруг поняли, что не были тут целую вечность. Кажется, ничего не изменилось, все на своих местах, так же поют попугайчики, но все было иначе. Наверное, что-то все-таки поменялось.

Симонов подождал, когда они устроятся удобнее на диване, подошел к клетке, постоял немного, глядя на пичуг, и лишь после этого повернулся, достал из кармана захваченный в лаборатории диктофон, включил его и предложил:

– Расскажите все с самого начала. И постарайтесь со всеми подробностями. Это очень важно. Если, конечно, не устали.

Андрей и Ольга рассказывали по очереди, иногда дополняя, иногда перебивая друг друга. Их рассказ длился очень долго. За окном сначала стемнело, потом наступил рассвет, но, не чувствуя усталости, пилигримы старшие продолжали свой рассказ. Обед, ужин и завтрак они, казалось, проглотили, не замечая. Усталость никак не сказывалась на них, словно внутри заработала атомная батарейка. У обоих накопилось столько всего, что требовало немедленного высвобождения. Ольга иногда плакала, рассказывая о приключениях, иногда Андрей, улыбаясь, иронизировал и над собой, и над ней.

Симонов слушал внимательно, временами задавал уточняющие вопросы, иногда заставлял снова и снова повторять один и тот же эпизод. Было видно, что он не только доволен. Андрей и Ольга сейчас выкладывали перед ним глыбу научных ответов на незаданные вопросы.

Каждый разговор с Кинологом и Алей – последний в особенности – доктор выслушивал с особым вниманием, а потом попросил уточнить, почему пилигримы пришли к тем или иным выводам.

Когда Ольга закончила рассказ, повисла тишина. Симонов выключил диктофон, долго вертел его в руке.

– Что вы скажете, Дмитрий Иванович? – спросил Андрей.

– Мне трудно сейчас обобщить рассказанное вами, – ответил доктор после недолгого молчания. – Нужно дождаться возвращения детей, тогда и будет ясна вся картина. Что же касается конкретно вас, то тут все ясно. Я отправил вас за детьми, Кинолог и Аля изменили программу таким образом, чтобы откорректировать ваши проблемы. Именно поэтому вас сначала завели в Лабиринт, а потом, когда свое задание вы отработали, вывели без всякого артефакта.

– И что же это было за задание? – спросила Ольга.

– Научиться жить со своими детьми в гармонии. Постараюсь объяснить все на следующем примере. Вспомните первые годы своей семейной жизни. Поначалу все хорошо, все прекрасно. Вы без ума от своего супруга; и вы, и ваша половинка стараетесь, дарите цветы, приносится завтрак в постель и так далее. Но потом проходит время. Как супруги, вы все большую часть времени проводят на работе, вне домашних стен. Тем временем вы меняетесь, как и ваши половинки. Но все изменения проходят незаметно. Вы продолжаете любить свою вторую половинку и не замечаете, что она уже не та, что была раньше. Что же происходит в этом случае? А происходит следующее. Вы начинаете любить тот образ, который придумали когда-то или которым был супруг год, два года назад. И когда вдруг оказывается, что он уже давно не такой – наступает разочарование, которое потом перерастает в раздражение и, нередко, приводит к разрыву семьи. Очарованные своими иллюзиями, мы перестаем видеть, принимать и любить дорогих нам людей такими, какими они есть на самом деле, – Симонов замолчал, глядя на погрустневших оппонентов, и спохватился: – Простите, пример был не совсем удачным.

– Ничего, – вздохнув, ответила Ольга. – Все нормально.

Андрей только кивнул.

– Тогда продолжу. Ваши дети меняются ежеминутно, и вы должны были научиться любить их такими, какие они есть. Придуманный вами образ идеальных детей приведет к катастрофе. Думаю, Кинолог и Аля прекрасно понимали эту проблему. Они поставили перед вами задачу, задали условия ее решения, а уж все остальное – только за вами. Я очень рад, что вы справились с ней. Если говорить откровенно, я даже помыслить не мог о таком прорыве. Что и говорить: система «КВЕСТ» оказалась несовершенной, но ее откорректировали без моего участия, и я даже не знаю, кого благодарить за такую щедрость! Хотя, повторюсь, полная картина сложится только по возвращении детей.

– Думаю, ждать осталось недолго, – сказала Ольга, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Ну, вот что, – предложил Симонов. – Вам нужно отдохнуть, а мне – подумать. Ого! – он посмотрел на часы. – Да мы с вами почти сутки проговорили! Все. Спать! Спать немедленно!

Он пожелал доброго сна Ольге, провел Андрея в его палату, а потом спустился в лабораторию.

После визита адвокатов и ОМОНа, Макеенко и его команда сразу же приступили к выполнению своих обязанностей. Симонов мельком просмотрел записи за истекшие сутки, попросил его не беспокоить четыре часа, улегся в кресло, в котором еще недавно лежал Андрей, и закрыл глаза. Информации было много, возбуждение требовало продолжить работу, но усталость брала свое. В таком состоянии очень легко совершить ошибку. Симонов это знал, поэтому он просто заставил себя уснуть. Отдых теперь был таким же оружием, как и компьютер.

Глава 27

Дорога, по которой шли Саша и Марина, вела через поля и казалась бесконечной. Она упиралась в горизонт, на котором не было ни одного растения. Дети шли, весело болтая ни о чем. В основном вспоминали пройденный путь.

– Я вот думаю, – сказал Саша. – Зачем нам было нужно это все?

– Что именно? – не поняла Марина.

– Ну, смотри. Ладно, Зона. Там нас проверяли на выносливость, крепость характера. Я еще могу как-то понять сорок первый год, там тоже требовались выдержка, сила воли. Но зачем нас занесло в этот пограничный мир?

– Не знаю, – девочка только пожала плечами, беспечно размахивая своей рукой, которой она держала ладонь Саши. – А в каком мире ты бы хотел жить?

Вопрос застал мальчика врасплох. Он несколько минут молчал, обдумывая вопрос, а потом ответил:

– Мне хорошо в том мире, откуда мы ушли. Немного страшно было, но страх уже прошел.

– А почему страшно?

– Я не видел своего места в этом мире, что уж говорить о будущем? Чем заняться? Что делать, когда выросту? Это все сложные вопросы, на которые я никак не находил ответ. Папы рядом никогда не было, не с кем было поговорить, посоветоваться.

– Знаешь, мне с этим было не намного легче, – сказала Марина, помолчав немного. – Мама всегда была рядом, иногда даже слишком много опекала меня. И, наверное, именно из-за этого я тоже не могла понять, кто я и где мое место в жизни. Когда ноги отказали, казалось, что вообще никаких перспектив не осталось: я буду всегда прикована к инвалидному креслу, всегда будет требоваться чья-то помощь, и от этого становилось страшно…

– Ну, по тебе этого не скажешь, – усмехнулся Саша, вспомнив их знакомство.

– Это я на людях такая, – покачала головой Марина. – А что делается на душе – не знает никто, даже мама. Страшно было до жути. Мама не видела, но я часто плакала по ночам, тихо-тихо, чтобы никто не слышал и не видел.

Саша только вздохнул. Он не плакал по ночам, но от этого легче не становилось.

Дорога вывела их на холм. Внизу, в легкой туманной дымке, перед ними расстилался город. Вернее, то, что от него осталось. Руины тянулись до самого горизонта. Иногда среди них что-то вспыхивало, часто звучали автоматные очереди и разрывы гранат. Время от времени ветер доносил стоны и крики людей, рычание каких-то животных. Несколько снорков вырвалось из крайних домов, и быстро поскакали к детям. Саша прикрыл собой подругу, но оказалось, что напрасно. Проскакав сотню метров, мутанты словно ударились о какую-то преграду, но их отбросило назад в руины.

– Опять Зона, – испуганно сказала Марина.

– Не той дорогой пошли, – несколько растерянно ответил Саша. – Придется возвращаться. Или ты хочешь остаться?

Девочка отрицательно мотнула головой. Этот мир точно не ее.

Странно, но к раздорожью они вернулись очень быстро. Ни Лешего, ни Боса уже не было. Выбрав дорогу, пилигримы снова пустились в путь. По дороге они больше молчали, думая о сказанном ранее. А ведь действительно, каково их место в мире?

Взрывы снарядов, рев танковых и самолетных двигателей, пулеметные очереди они расслышали еще на подходе. За лесом, в который упиралась дорога, шел бой.

– Опять не туда, – растерянно сказала Марина. – Мы здесь уже были, не хочу.

Саша полностью был согласен с подругой. Это не их мир, хотя помнить обо всем, что с ними там произошло, было необходимо.

Они снова вернулись и выбрали еще одну дорогу. Дорога привела в мегаполис, в котором по дорогам сновали бесконечные ряды автомобилей, висел смог, люди спешили по своим делам, не обращая внимания на окружающих. В общем, обычная жизнь обычного многомиллионного города. От взгляда на этот мир почему-то стало грустно.

– Давай вернемся, – предложила Марина после затянувшейся паузы.

– Давай, – Саша легко повернул назад.

– Ты заметил, что в этом городе всем было холодно? – спросила девочка, когда они возвращались.

– Ты из-за небоскребов из бетона и стекла?

– Нет. Ты людей видел? Им никто не нужен, кроме них самих. Иногда даже кажется, что самим себе они тоже не нужны. Жители больших мегаполисов все больше становятся похожими на роботов, механически воспроизводя одни и те же движения изо дня в день, реализуя кем-то и когда-то поставленные цели: престижная работа, крутая иномарка, крутой дом, счет в банке. Ты заметил, как на перекрестке ребенок чуть под машину не попал? Так мамаша, вместо того, чтобы успокоить его, еще и отшлепала. А на нищих возле церкви разве хоть кто-то посмотрел? Всем все по барабану, никто никому просто так не улыбнется, не скажет «здравствуй», не поинтересуется искренне, как дела, что со здоровьем, как живет семья.

– Ты права, Марина. Я знаю, о чем ты говоришь, только думал, что ошибаюсь. И еще я думаю: а чем же этот мир отличается от Зоны? В принципе, ничем. Даже если добрые люди и есть, то они – редкость. В основном борьба за выживание, вместо аномалий – холодная буква закона, вместо артефактов – добыча денег, да побольше, а мутантами часто становятся родные и близкие. Извини, я, возможно, сгустил краски, но как-то именно так я видел этот мир.

– Нет, все правильно. Не хочу я жить в таком мире, даже если в квартире будут все блага цивилизации.

Они сделали еще несколько попыток пройти проторенными дорогами, но все они вели не туда.

Солнце уже клонилось к горизонту, вот-вот должен был наступить вечер. Дети устали, поэтому решили отдохнуть у камня, возможно, даже заночевать.

Саша первым сел на траву, прислонился спиной к теплому камню. Марина немного повозилась и устроилась у него на плече.

– Неужели мы ничего не найдем? – голос девочки был расстроен.

– Найдем, конечно, – Саша старался говорить уверенно, но сам не верил до конца в свои слова. – Просто мы устали, и нам нужно отдохнуть.

Незаметно для себя они задремали. Солнце село за холмы, на небе снова появились первые звезды. Воздух стал несколько прохладнее, но он скорее освежал, чем охлаждал. Запахи трав сгустились, превратившись в нечто, напоминающее духи.

Проснулись подростки разом. Кто-то ворочался в их карманах, слышались приглушенные голоса:

– Христа! Больно!

– Малыши! – спохватился Саша.

– Чуть не забыли! – вскрикнула Марина.

Они осторожно вынули из комбинезонов светящихся малышей. Те выглядели замученными, словно не спали целый день, а тяжело трудились.

– Чем же вам помочь? – спросил сам себя Саша.

– Слушай, а давай для начала назовем их как-то! – предложила Марина. – А то как-то неудобно к ним обращаться «мой», «твой».

– А откуда ты знаешь, кто из них мальчик, а кто – девочка?

– Так давай у них спросим!

Малыши замолчали, прислушиваясь к разговору подростков, казалось, даже с некоторой надеждой.

Марина, держа «своего» малыша на ладони, спросила:

– Ты кто?

Тот только плечами пожал.

– Давай по-другому, – предложил Саша и обратился ко второму малышу: – Ты мальчик?

Тот отрицательно покачал головой.

– Девочка! – Марина чуть в ладони не захлопала, а потом спросила у малыша на своей ладони: – А ты девочка?

Тот тоже отрицательно покачал головой.

– Пацан, – довольным голосом констатировал Саша. – Как же вас назвать?

Он задумался, но Марина прервала размышления:

– Знаешь, я где-то читала, что в прежние времена людей называли согласно празднику, который праздновали в день рождения или незадолго до него. А если никакого праздника близко не было, то младенцам давали простые имена: девочек называли Мария, а мальчиков – Иван. Попробуем?

– Тогда давай хотя бы с именем Христа, – согласился Саша. – Они же пищат постоянно «Христа, Христа!»

– Хорошо. Чур, я первая!

Марина поднесла свою ладошку к ладони Саши и произнесла торжественно, немного нараспев:

– Иван да Марья! Крещу вас во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! Аминь! И носить вам отныне эти имена.

Стоило Марине произнести последнее слово, как произошло чудо. Малыши взмыли над ладонями детей, усталость исчезла с их личиков, а за спинами появились маленькие крылышки. Малыши взялись за ручки и принялись кружиться, смеясь тоненькими серебряными голосками. Чему они так радовались, ни Марина, ни Саша понять не могли. Они смотрели удивленно то на малышей, то друг на друга, и ничего не понимали. Малыши еще некоторое время кружились, чему-то радуясь, а потом поманили за собой подростков. Те двинулись следом. Малыши вели их мимо камня в степь, что-то щебеча по дороге, но разобрать слов ни Саша, ни Марина не могли. Наконец, малыши остановились, указали ручками куда-то вдаль, поклонились и растаяли в ночном воздухе, упорхнув к звездам. Пилигримы еще долго стояли, глядя им вслед. Наконец, Саша первым задал вопрос, который мучил обоих:

– Ты что-то поняла?

– Нет, – пожала плечами Марина. – А что это было?

– Сам в шоке. Мы же хотели пошутить, а оно вон как вышло.

Они еще постояли немного, глядя в небо. Край огромного полумесяца уже показался над лесом, освещая степь серебром.

– Что делать будем? – спросил Саша.

Марина не ответила. Она посмотрела назад, туда, где перед тенью леса стоял камень. В лунном свете были хорошо видны те дороги, по которым они уже прошли, и только та, на которой они сейчас стояли, была какая-то нечеткая, размытая, что ли. Марина посмотрела вперед. Продолжения дороги не было, идти было некуда. Она еще несколько раз повертела головой туда-сюда, а потом взглянула на Сашу. Тот понял ее без слов. Он взял девочку за руку и повел вперед, иногда оглядываясь назад. Странное дело: впереди дороги не было, а за ними – была, и чем дальше они уходили, тем четче просматривалась дорога.

– Кажется, я начинаю понимать, – сказал, наконец, Саша.

– Мы не должны были идти дорогой других людей, – кивнула Марина. – Нам нужно было самим найти свой путь и свое место в мире.

– А еще я думаю, что, меняясь, мы меняем и мир вокруг себя. Так что не важно, куда нас сейчас выведет эти дорога, мы свой мир можем и сами построить.

– Откуда такие мысли?

– Не знаю, – Саша даже пожал плечами. – Пришло в голову, и все тут. Наверное, подсознание сработало.

– Саша, не умничай, – в голосе Марины звучал смех.

– Нет, серьезно. Мы прошли Зону, прошли войну, прошли Пограничный мир. И везде нам помогали, защищали. Не потому, что мы такие белые и пушистые, а потому что мы и сами всегда были готовы прийти на помощь. Разве это не здорово?

– Конечно, здорово! Я не раз задумывалась об этом. Может, стоит начать строить свой мир прямо сейчас?

– Давай попробуем.

Они шли и вслух мечтали, строили свой мир на полном серьезе, словно вопрос давно решен и вот-вот будет воплощен в жизнь.

– Вот кем бы ты хотел быть в своем мире? – спросила Марина.

– Пока не знаю, – честно ответил Саша. – Знаю одно: быть прежним не хочу и не буду. Я многое понял, пока мы бродили по «КВЕСТу». Мне нужно больше общаться с папой, приезжать к нему на работу, интересоваться его делами, делиться своими проблемами. Как бы банально это не звучало, но мне, почему-то захотелось успешно закончить школу, поступить в ВУЗ, чтобы вместе с папой развивать компанию. И не из-за денег, нет. То есть, не только из-за них. Ведь в мире столько детей, да и взрослых людей, кому нужна помощь, но некому ее оказать, в том числе и помощь финансовую. Знаешь, не знаю почему, но мне кажется, что наши малыши не просто обрадовались. У меня такое впечатление, что, дав им имена, мы сняли с них какое-то тяжкое бремя, которое не давало им спокойно жить. Не знаю, как ты, но мне так легко стало на душе, хочется взлететь и парить над землей. Хочется ощутить это же чувство еще много-много раз.

– Я чувствую то же, что и ты, – согласилась Марина. – Поэтому, когда я закончу школу, то пойду учиться на психолога, как Дмитрий Иванович. А еще я хочу создать такую же систему, которая помогала бы людям.

– Но тогда ты пойдешь уже проторенным путем.

– Нет, я создам свою систему, не такую, – не согласилась Марина. – А еще я хочу, чтобы рядом со мной всегда была мама и сильный, смелый, умный и очень добрый человек. Чтобы он всегда поддерживал меня в трудную минуту, но не опекал. Чтобы был надежным другом, который может и подтолкнуть вперед, и остановить, если надо.

Марина слегка сжала ладошку Саши. Тот ответил таким же движением, но смотрел не на девочку, а вперед. Марина проследила его взгляд. Впереди, где-то посреди степи, мерцал огонек костра.

Подростки остановились на несколько секунд, а потом направились прямо к костру. Им почему-то казалось, что, кто бы ни грелся у огня, он не откажет в гостеприимстве двум детям. Уже подойдя почти вплотную, они увидели две фигуры, одетые в сталкерские комбинезоны.

– Кто бы сомневался, – пробормотал Саша.

– Да это же Кинолог и Аля! – вскрикнула Марина и бросилась вперед.

Саше ничего не оставалось, как последовать за подругой. Они вбежали в освещенный круг и остановились. Кинолог грел на костре консервы, Аля возилась с Босом, который сидел у ее ног, вытаскивая из густой шерсти репейник.

– Наконец-то, – сказал Кинолог, доставая одну за другой две банки и ставя их на землю. – А то мы уже заждались.

– Так вы нас ждали? – удивилась Марина, смело присаживаясь рядом со сталкером и принимая из его рук вилку.

Аля перестала возиться с Босом и присела с другой стороны. Саша выбрал место рядом с Мариной. Он тоже принял вилку, еду и принялся с удовольствием поглощать сталкерскую тушенку, приятно пахнущую дымком. Кинолог перебрасывался с Алей шутками, все больше по поводу Боса. Пес иногда гавкал в ответ, словно понимал, о чем речь и пытался незлобиво отбиваться.

Дети ели молча, наблюдая за поведением сталкеров. Те вели себя необычно. Складывалось впечатление, что они никогда не жили в Зоне, не рисковали жизнью каждую минуту. Просто сейчас они вернулись с трудной работы, с которой отлично справились, и теперь могли побыть самими собой, без всяких условностей. А еще в мерцающем свете костра детям казалось, что эти двое не просто напарники. Они – одно целое, единое, неразрывное. Да и напоминали кого-то. Аля жестами, мимикой походила на Ольгу, маму Марины, а Кинолог интонациями и поведением напоминал Андрея, отца Саши.

Сталкеры перехватили взгляды подростков. Кинолог усмехнулся и сказал:

– Вы скоро глазами дырки в нас прожжете. Что не так?

Первой отважилась ответить Марина:

– Просто…вы так похожи на наших… Да нет, этого не может быть!

– На ваших родителей? – закончила за девочку Аля.

Саша только кивнул. Сталкеры рассмеялись весело, незлобиво. Дети тоже улыбнулись.

– Мы не можем быть на них похожи, хотя Андрей и Ольга тоже погуляли по «КВЕСТу», – ответил Кинолог. – А больше мы вам никого не напоминаем?

Саша и Марина с непониманием уставились на них.

– Не томи детей, – попросила Аля. – Они и так проделали тяжелый путь, не каждый взрослый такой осилит. Говори уже.

– Помнится, во время ночной беседы Дмитрий Иванович сказал вам, что в системе появился непонятный сбой, который изменил всю концепцию «КВЕСТа». Еще Симонов добавил, что не может понять, почему и как это произошло.

Саша наморщил лоб, Марина замерла на секунду, глядя в костер, а потом оба кивнули.

– Так вот, – продолжил Кинолог. – Никто из сотрудников центра не вмешивался в работу программы. Это сделали вы сами.

У детей чуть банки не выпали из рук от такого сообщения.

– Дело в том, что вы – даже не индиго. Вы – следующая ветвь человеческой расы, так называемые дети-кристаллики. Подсознательно вы знали, что вам необходимо сделать, но в условиях реальности это было невозможно. Система, созданная в центре доктора Симонова, высвобождала подсознание, которое могло в условиях виртуальной реальности материализовать многие возможности, то есть создавать реальные вещи. «КВЕСТ» был несовершенен в том виде, в котором его создал Макеенко, помощник Симонова, вы решили его усовершенствовать, исправить, усложнить. Но детский разум есть детский разум. Поэтому в мирах, по которым вы шли, так много от сказок, прочитанных вами книг и компьютерных игр.

– Как же это у нас получилось? – спросила Марина. Она еще не до конца поверила в услышанное.

– Через ноосферу. Слыхали про такую?

Саша кивнул головой, Марина только пожала плечами.

– Согласно теории профессора Вернадского, вокруг Земли есть не только материальные сферы, такие, как биосфера, стратосфера, но еще и сфера разума, так называемая ноосфера. Она создавалась миллионами лет и представляет сейчас мощнейший энергоинформационный пласт. Кто-то еще сравнивает ее с суперкомпьютером, подключившись к которому можно легко считывать любую информацию о прошлом, настоящем и будущем, а также свободно оперировать полученными данными. Вот ваше подсознание, зная, как справиться с вашими болезнями, подключилось к ноосфере и откорректировало программу. Все просто.

– Выходит, мы сами создали себе столько трудностей? – Саша был несколько разочарован.

– Ты не прав, – возразила Аля. – Что ты делаешь, чтобы нарастить мышечную массу?

– Железо тягаю в спортзале.

– А разве ты не сам создаешь себе эти трудности, чтобы быть сильнее?

Саша молча кивнул. Аля была права.

– Если продолжить аналогию со спортзалом, – продолжил Кинолог, – то «КВЕСТ» в его первоначальном виде был сравним с гантелями по полкилограмма. Но для твоих мышц – это слишком малый вес. Он не принес бы тебе ожидаемого результата. Вы с Мариной усилили эти гантели до, скажем, десяти килограмм, и теперь твои мышцы получают достаточную нагрузку для наращивания массы. Программа была слишком проста, вы ее усложнили. Более того, внесенные вами изменения не исчезнут, когда вы вернетесь. Они сохранятся. Вы сумели сделать программу, приспосабливающуюся к индивидуальным особенностям любого человека. Правда, нет предела совершенству. Возможно, будут такие пациенты, которые без вашей помощи не смогут пройти курс лечения, и тогда вам снова придется возвращаться в «КВЕСТ».

– Так что мы только похожи на Андрея и Ольгу, а на самом деле… – Аля не договорила. И так все было ясно.

– Ну, как тушенка? – спросил Кинолог.

– Вку-усная, – почти нараспев сказала Марина, и все засмеялись.

– Я вот что еще хотел спросить, – вдруг сказал Саша. – Кто были эти маленькие светящиеся существа, которых мы, так сказать, окрестили с Мариной?

– А, эти, – Кинолог снова усмехнулся, забрал у детей пустые банки и вилки. – Марина, ты когда-то один раз читала о них в интернете, случайно зашла на сайт. Это были потерчата, души маленьких детей, которые не по своей воле покинули этот мир и умерли некрещеными. По легенде, души потерчат семь лет летают и просят: «Христа!». Кто услышит их голос, должен пожалеть несчастную душу и дать ей имя. Тогда умерший младенец становится ангелом. Если за семь лет такого ребенка никто не окрестит, он становится русалкой или мавкой. Так гласит легенда, а правда это или нет – не знаю.

Аля посмотрела на небо, потом на детей, и сказала:

– Рассвет скоро. Вам пора.

И правда, на востоке небо уже побледнело, звезды гасли одна за другой.

– Прощаться не будем, – сказал Кинолог. – Ведь это просто невозможно – прощаться с самим собой.

Дети встали. Марина явно хотела что-то сказать, но не решалась.

– Говори, не бойся, – разрешила Аля.

– А мы Боса еще увидим? – спросила девочка.

– Конечно, и очень скоро.

– Тогда я с ним тоже прощаться не буду.

Это было сказано так безапелляционно, что все рассмеялись. Взявшись за руки, пилигримы продолжили путь.

Когда стало совсем светло, они оглянулись. Костер еще горел вдалеке, легкий дымок поднимался в небо. Подростки были уверены, что сталкеры никуда не ушли, так и сидели у костра, о чем-то разговаривали, улыбались.

– Им хорошо вдвоем, – сказал Саша.

– Это же здорово! – ответила Марина и на мгновение прижалась к его плечу. – Все, хватит подглядывать, идем.

Они поднялись на очередной холм, когда из-за горизонта встало солнце. Первый луч лег под ноги, как тогда, возле избушки Бабы Яги. Саша и Марина посмотрели друг на друга, а потом смело ступили на золотую тропинку. Если бы кто-то наблюдал со стороны за ними, то увидел, как две фигуры – парня и девушки – взявшись за руки, растаяли в лучах восходящего солнца…

Несмотря на нетерпение, доктор Симонов не стал донимать детей расспросами сразу по возвращении. Он дал возможность им отоспаться, потом съездить во Францию, как и обещал Андрей, и только на пятый день, после возвращения в центр, проведя повторные тесты, он, наконец, услышал их полную версию случившегося. За это время Макеенко полностью протестировал программу, нашел множество изменений, о чем доложил доктору незамедлительно. Приговор был однозначен: прежняя программа и в подметки не годилась нынешней. Это был прорыв на десятки лет вперед.

– Вам светит Нобелевская премия, доктор, – закончил свой доклад Макеенко, улыбаясь. – Про меня не забудьте, когда будете получать, ладно?

– Юра, не хами, – посоветовал Симонов, и все же не выдержал, улыбнулся в ответ.

Дети своим рассказом очень помогли до конца осознать причины и следствия изменений, разобраться во всех нюансах. Программа еще требовала отработки, обкатки, но главное было сделано.

На следующий день пациенты и их родители покидали центр. Симонову было немного грустно прощаться с ними, но перспективы дальнейшей разработки «КВЕСТа» несколько сглаживали грусть. Он провожал Андрея с Ольгой к машине, в последний раз инструктируя их, отвечая на вопросы и благодарности. Вещи уже давно были упакованы в лимузин. Попугайчиков дети забирать не стали.

– Пусть останутся у вас, – предложила Марина. – Может, кому-то они помогут больше, чем мне, тогда и подарите, хорошо?

Симонов согласился. Действительно, казенные палаты все равно оставались палатами, а живые птицы скрашивали больничные будни.

Дойдя до машины, Симонов остановился и спросил:

– Жить теперь будете под одной крышей?

– Да, – ответила Ольга и посмотрела ему прямо в глаза. – Так будет лучше для детей. Квартиру в Виннице я пока продавать не буду, Андрей помог сдать ее внаем.

– Так действительно будет лучше, – подтвердил Андрей. – В нашем доме места много, всем хватит. Ну, а не понравится – тогда вернетесь в Винницу. В компании я уже подобрал тебе должность, так что все теперь должно быть хорошо.

– Все будет хорошо, – сказал Симонов.

Он внимательно посмотрел на мужчину и женщину. Нет, кроме дружбы, между ними ничего не было. Надолго ли? Кто знает.

От мыслей оторвал веселый голос Марины. Девочка бежала к взрослым, неся в руках черного мохнатого щенка. Саша бежал следом, его глаза светились от счастья.

– Мама, дядя Андрей, смотрите, кого мы нашли в машине!

Девочка подбежала, прижимая к себе живой комочек. Щенок тихо ворчал и смешно таращился на мир.

– Ваша работа? – спросил Андрей, догадавшись, в чем дело.

– Сувенир на память, – ответил Симонов. – Как говорится, от нашего стола – вашему столу.

– Спасибо, – Прокофьев с чувством пожал руку доктору.

– Как же вы решили его назвать? – спросила Ольга, бросив благодарный взгляд на Симонова.

– Бос, – дети ответили в унисон и рассмеялись. А потом Марина сказала: – Видишь, Саша, меняемся мы – меняется мир.

– И так будет всегда, – ответил мальчик, поглаживая щенка.

Эпилог

Шесть лет спустя

К центру подъехала спортивная машина зеленого цвета. Из нее вышли парень и девушка. Оба были стройными, подтянутыми, красивыми, пышущими здоровьем и какой-то жизнеобразующей силой.

Парень был немного недоволен.

– Маринка, ну что это за каприз: провести медовый месяц в «КВЕСТе», пусть даже и самой последней версии? – спросил парень, хмурясь.

– Не ворчи, Саша, тебе не идет, – ответила девушка, взяла его под руку и рассмеялась. – Можно подумать, ты сам не выспрашивал у Симонова эту возможность?

Парень только покачал головой и покрутил обручальное кольцо на пальце правой руки.

– Вот, ты всегда так делаешь, когда чего-то хочешь, но не говоришь, – заметила жест девушка. – Колись, ты же хочешь снова прогуляться по Зоне и другим окрестностям?

Парень не выдержал и улыбнулся. Они женаты всего два дня, но Марина уже успела приметить новые привычки. Вострая какая, как сказал бы Леший из первой версии.

Парень свистнул. Из машины тотчас вылетела большая овчарка, мгновенно догнала молодоженов и пристроилась сбоку. Охранник, стоявший в дверях, без разговоров пропустил их, посмотрел вслед. Как выросли дети! А ведь, казалось, еще совсем недавно сами были здесь в качестве пациентов. Теперь вот другим помогают. Ведь имеют все, чего пожелают: и деньги, и успешный бизнес, ан нет! Побольше бы таких людей, глядишь, и Украина богаче, счастливее стала бы.

Саша и Марина шли коридорами в сопровождении Боса по направлению к лаборатории. Той, первой, лаборатории уже давно не было. В новом же помещении и оборудование самое совершенное теперь, да и обстановка иная.

Легко сбежав по ступенькам вниз, они остановились перед прозрачной дверью, заглянув внутрь. На креслах лежали мальчик и девочка. Их уже переодели в специальные костюмы, приладили шлемы на головы. Лаборанты заканчивали последние приготовления. Доктор Симонов сидел перед монитором компьютера, что-то внимательно разглядывая. Увидев Сашу и Марину, он широко улыбнулся, поднялся и пошел им навстречу.

– Ну, что, вспомним молодость? – задорно спросила Марина.

– Тряхнем стариной, – согласился Саша.

Они сделали шаг вперед. Дверь автоматически открылась, пропуская их внутрь.

Круг снова замкнулся, начиная новый виток.

Винница, октябрь-декабрь 2013

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg