«Принцесса и свинцовый человек»

Принцесса и свинцовый человек  Серж Брюссоло

Глава 1

Итак, я снова принимаюсь за свой дневник после долгого перерыва, вызванного целой чередой приключений. Не знаю, помните ли вы, что в прошлый раз мне, бабушке Кэти и Синему Псу пришлось поспешно покинуть дворец короля Кальдаса из-за нападения волшебного сейфа, который ворвался ко мне в спальню, требуя, чтобы я возместила нанесенный ему ущерб, дав откусить себе обе руки. Стоит ли говорить, что мне совсем не хотелось расплачиваться с ним подобным образом!

Тогда моя бабушка сумела раздобыть трех лошадей, и мы долго скакали во весь опор, стараясь как можно скорее покинуть окрестности дворца.

Но это бегство отнюдь не решало всех наших проблем. Нам нужно было как-то выжить в причудливом мире восьмого корня, в странном Королевстве настроений, где все зависело от душевного состояния монарха. По законам этого мира, если король плакал, — на землю обрушивался ливень, если ему случалось чихнуть — неистовый ветер срывал черепицу со всех городских крыш. Непреходящая печаль его величества омрачала окружающий пейзаж настолько, что самые аппетитные фрукты становились ядовитыми, а розы превращались в уродливые плотоядные цветы. Рассказывая об этом, я просто пытаюсь напомнить вам, в каком странном месте мы оказались.

Одним словом, после того как мы два дня бродили по лесу и проводили ночи без крыши над головой, нам наконец повезло — мы наткнулись на брошенную хижину и поселились в ней. Конечно, наше жилище нельзя было назвать особенно комфортабельным, но все же это было лучше, чем ничего.

— Сейчас король в хорошем настроении, — заметила бабушка Кэти, — но готова поспорить, что долго это не продлится. Рано или поздно он снова впадет в депрессию, и в мире опять все разладится.

Поскольку нам надо было добывать какие-то средства к существованию, мы решили превратить нашу хибарку в постоялый двор. Нашими постояльцами чаще всего оказывались дровосеки или бродячие торговцы, странствующие по землям королевства. Себастьян сделался охотником и исправно снабжал нас дичью. Я-то подозревала, что стоило ему углубиться в лес, как он превращался в волка, и даже была уверена, что он съедает половину добычи, но, судя по всему, это помогало ему оставаться человеком в нашем присутствии, так что ни я, ни бабушка Кэти особенно не стремились доискиваться правды.

Наши дела шли ни шатко ни валко, как вдруг однажды утром мы увидели на своем пороге трубадура Антонина и его труппу странствующих актеров. Все они выглядели страшно отощавшими, и в их карманах давно не осталось ни гроша. Тем не менее мы накормили их сытным обедом.

— Что с вами случилось? — спросила я.

Длинноносый менестрель нахмурился.

— Это все из-за короля Кальдаса, — ответил он, поморщившись. — С тех пор как его настроение исправилось, он распространяет вокруг дворца позитивные волны, наполняющие людей радостью жизни, так что им уже не приходится искать себе развлечений. Зачем им наши шутки, фарсы и клоунады, если они и так вполне счастливы? И вот, пожалуйста, результат: никто больше не ходит на наши представления и мы вот-вот умрем с голоду.

— А тебе случалось подходить к королю?

— Да, он теперь проводит много времени в дворцовых садах, хихикая сам с собой, как дурачок. И каждый раз, когда он принимается хохотать, цветы на клумбах становятся крупнее и ярче, а трава принимается расти прямо на глазах. Если ты одет в лохмотья, они тут же превращаются в шелк и парчу, а драные башмаки начинают сверкать лаковым глянцем. Последний раз, когда я с ним повстречался, у меня в кармане лежала только черствая горбушка, и вдруг вместо нее — глядь! — появилась румяная сдобная булочка. И так все время. Все вокруг отзывается на веселое настроение короля. Подданные обожают его как никогда. Так и липнут к решеткам дворца, чтобы полюбоваться на своего правителя. Стоит ему почесать нос — как они тут же впадают в благоговейный трепет.

Я только головой покачала. Меня не оставляла мысль, что этот неожиданный душевный подъем у монарха самым непосредственным образом связан с некоей таинственной шкатулкой, которую мы добыли в арсенале[1]. Я подозревала, что Кокенпот, премьер-министр королевства, преподнес ее Кальдасу, чтобы король наконец узнал ту смешную историю, которая должна была исцелить его от хронической депрессии. Вероятно, хорошее настроение короля и было следствием небывалого веселья от неведомой нам шутки, придуманной остроумным колдуном. И все же меня непрестанно мучил вопрос: как долго еще это продлится?

— Короче, — заключил Антонин, промакивая куском хлеба остатки подливы, — для профессиональных шутов работы не осталось. Люди больше не испытывают потребности забыть свои заботы и печали, потому что их просто нет!

— Странно, а мы никакой такой особенной жизнерадостности не испытываем, — заметила бабушка Кэти. — Наверно, это потому, что мы поселились в Королевстве настроений совсем недавно?

— Вовсе нет, — пробурчал юный трубадур, запихивая в рот десятый ломоть хлеба. — Это потому, что вы живете слишком далеко от дворца и эффект от волн радости, которые излучает наш король, оказывается очень слабым.

— Тогда почему бы вам не установить свои подмостки здесь? — предложила бабушка.

— В этом лесу мало кто живет, да и у вас постояльцев негусто. Нам тут не прокормиться.

Да уж, в этом он был прав: мы и сами едва сводили концы с концами.

Но, несмотря ни на что, бродячие артисты решили встать лагерем неподалеку. Вечером они устроили представление специально для нас, в благодарность за бесплатный обед. Чтобы их не обидеть, мы изо всех сил старались делать вид, что ужасно веселимся, хотя на самом деле чувство юмора жителей Королевства настроений было нам совершенно чуждо. Из всех нас его ценителем оказался только Синий Пес, который буквально катался по траве, взлаивая от смеха и суча лапами. Меня же снедала тревога: я предчувствовала, что эта «счастливая передышка» не продлится вечно. С течением времени веселящее действие магического анекдота из шкатулки постепенно иссякнет, и король Кальдас снова окажется во власти своих прежних мрачных мыслей и погрузится в тоску. А мы на собственном опыте успели убедиться, что приступы отчаяния у короля порождают настоящие бедствия в его стране.

Как всем известно, любопытство — мой главный недостаток... и мне ужасно захотелось изучить волшебные изменения, вызванные счастливым состоянием короля, поближе. Я уговорила Себастьяна составить мне компанию, и вот мы вместе отправились в город. Мне было приятно идти рядом с ним. Правда, бабушка Кэти и Синий Пес говорили мне что в свое время мои отношения с этим парнем закончились плохо, но я ничего не помнила об этом[2], что меня, впрочем, вполне устраивало. Мне совсем не хотелось знать, почему мы разорвали отношения, хотя до этого долго встречались. В конце концов, мне было хорошо и так, как есть. Хоть Себастьян и был наполовину волком, он держался довольно робко и едва осмеливался смотреть на меня. И его звериные черты меня ничуть не отталкивали. Скажем, если бы он был вампиром, мне действительно было бы неприятно. Ведь вампиры — это живые мертвецы, и я находила их просто отвратительными. Даже не представляю, как нормальная девушка может влюбиться в вампира. Почему тогда не в скелет, если уж на то пошло? Волк — совсем другое дело: это гордое и благородное животное, а если он к тому же чисто вымыт и хорошо расчесан... тут и говорить не о чем.

Впрочем, ладно, что-то я отвлеклась. Чем ближе мы подходили к городу, тем больше я замечала, что окружающий пейзаж разительно изменился. Каждый булыжник мощеной дороги блестел, как отполированный. Пыль напоминала золотую пудру, оперение птиц сверкало небывало яркими красками, а стоило какой-нибудь вороне открыть клюв, как из него начинала литься песня, которой позавидовал бы и жаворонок!

— Как декорации в театре, — пробормотал Себастьян. — Все какое-то ненастоящее. Слишком красивое, слишком большое, слишком...

— И все же оно реально, — констатировала я, срывая маргаритку размером с мою ладонь и с таким пьянящим ароматом, что от него начинала кружиться голова.

Когда мы очутились на окраине города, нам пришлось проталкиваться через многочисленные хороводы. Повсюду люди плясали, пели... и хохотали во все горло. Даже кошки, собаки и лошади следовали их примеру. Да-да, вы верно прочитали: кошки, собаки и лошади танцевали и смеялись... По крайней мере, именно так я истолковала движения животных и звуки, которые они издавали. От этого зрелища у меня мороз пробежал по коже.

— Они как будто все обезумели, — прошептал Себастьян. — Почему же мы не оказались в таком же состоянии?

— Наверняка потому, что мы чужеземцы. Но если мы задержимся в Королевстве настроений подольше, нас ожидает та же судьба. Просто организму нужно время, чтобы приспособиться к законам этого королевства.

Несмотря на всеобщее веселье, происходящее выглядело настолько странно, что поневоле вызывало тревогу. Я успела заметить, что некоторые люди, беспрерывно хохотавшие, уже начинали задыхаться от смеха — их лица приобретали жуткий синеватый оттенок, и они корчились на земле, хватаясь руками за горло. Другие просто падали в изнеможении, не в силах больше пошевелиться. Часть горожан уже просто лишились сознания, но даже упав в обморок, продолжали неосознанно смеяться. На них никто не обращал внимания, и плясуны то и дело беззаботно пинали их ногами. Грохот от множества ног, в такт ударяющих о землю, стоял просто оглушающий.

— Смотри! — показал мне Себастьян. — Эти люди водят хоровод уже так долго, что напрочь стерли подметки башмаков и разбили себе ноги в кровь! А самое худшее, что они этого даже не замечают. Как зачарованные...

И в самом деле, эта чрезмерная жизнерадостность наводила на мысль о наведенных кем-то чарах.

Опасаясь, как бы нас тоже не втянули в один из этих безумных хороводов, мы продвигались вперед, прижимаясь к стенам. Никому из нас не хотелось стать участником безудержного веселья, которое заставит скакать до полного истощения сил.

— Может, лучше повернуть назад? предложил Себастьян. — Вряд ли мы можем считать себя здесь в безопасности. Эпидемия счастья может поразить и нас тоже.

— Нет, — уперлась я, — давай дойдем до дворца, я хочу увидеть короля.

Как мне вскоре пришлось убедиться, это была далеко не лучшая идея...

С трудом протолкавшись через толпу, мы добрались до ограды королевского парка. Ликующие зеваки висели на ней чуть ли не гроздьями, в то время как сам монарх прохаживался по аллеям, заливаясь смехом. За ним следовала стайка придворных, все были в том же развеселом настроении. Меня поразил вид садовых шпалер и цветников: все цветы были просто огромными. Такими огромными, что в них появлялось что-то угрожающее. Заполонявшие прежде окрестности дворца вороны превратились в многоцветных попугаев, которые порхали среди деревьев, распевая приятными баритонами арии из опер.

— А мыши и крысы, снующие в подземельях замка, надо полагать, преобразились в горностаев и соболей! — хмыкнул Себастьян. — Только взгляни на дворец: крыша как будто из золота, а окна — из алмазов... Бред какой-то.

Я снова и снова задавалась вопросом, были ли эти превращения реальными, или мы все оказались во власти иллюзии, наведенной на нас состоянием короля. В конце концов, разве нельзя предположить, что король Кальдас, сам того не зная, является сильнейшим гипнотизером, который заставляет нас видеть мир таким, каким он его себе воображает? Увы, у меня не было никакой возможности проверить свои подозрения.

— Ладно, — вздохнула я, — пожалуй, я насмотрелась. Антонин ничуть не преувеличивал. Нет смысла здесь задерживаться, пойдем назад.

Именно в этот момент и пришла беда. Свернув с аллеи, король склонился над клумбой, чтобы сорвать розу и насладиться ее ароматом; сделав неловкое движение, он уколол палец о шип, и капелька крови сбежала по стеблю цветка. Окружающий мир отреагировал мгновенно. Король поморщился, чертыхнулся... и тут же солнце померкло, яркие краски цветников поблекли, попугаи вновь обернулись глухо каркающими воронами, цветущие кусты увяли...

Горожане в одно мгновение перестали веселиться, и город погрузился в тревожную тишину. Королевский дворец в одночасье растерял все золотое и алмазное великолепие и принял свой обычный вид весьма запущенного замка, с осыпающейся черепицей и недостающими стеклами в окнах.

— Бежим отсюда! — шепнул Себастьян, схватив меня за руку. — Дальше будет хуже. Только взгляни на Кальдаса!

Боль от укола стерла блаженное выражение с лица монарха. Он уже не смеялся, а хмурился от страдания и гнева. Его великолепные одеяния превратились в истрепанные лохмотья, и его придворные выглядели ничуть не лучше. Создавалось впечатление, что вместо напудренного парика каждый из королевских сановников нахлобучил себе на голову дохлую кошку!

Не задерживаясь более, мы двинулись в обратный путь. Люди на улицах оставили свои пляски и ошеломленно рассматривали собственные окровавленные ноги. Оркестры прекратили играть, а некоторые из детишек уже начинали хныкать.

Мы поспешили выбраться на окраину города прежде, чем печаль короля ударила по нам в полную силу.

Выходит, действие смешной истории, которую мы похитили из арсенала, и в самом деле подходило к концу. Чтобы перебить веселье короля, хватило всего одной розы и одного шипа.

— Зато Антонин будет доволен, — вздохнула я. — У него снова появится работа.

— Этот бездарный шут! — буркнул Себастьян. — Что ж, по крайней мере, он уберется с нашего двора. Мне уже надоело смотреть, как его шайка торчит перед нашей харчевней. Только постояльцев отпугивают!

Я ничего не ответила. Я уже заметила, что стоило мне упомянуть имя молодого трубадура, как Себастьян тут же начинал ревновать, и меня это, признаюсь, забавляло.

Мы ускорили шаг, потому что окружающая обстановка стремительно менялась... и не в лучшую сторону! Нам это было уже знакомо: безобидные кролики превращались в крыс, певчие птицы — в летучих мышей-вампиров и так далее. Мне хотелось поскорее добраться до нашего постоялого двора, пока все вокруг окончательно не разладилось.

— Вот не повезло-то! — ворчал Себастьян. — Все шло слишком уж хорошо. Хотелось бы знать, какие еще неприятности нам грозят.

В конце концов нам удалось добежать до нашей хижины прежде, чем дела пошли совсем плохо. Встревоженная бабушка Кэти поджидала нас на пороге.

Вместе с бродячими актерами мы набились в обеденный зал, забаррикадировав окна и двери и дожидаясь, когда настроение короля прояснится.

Пока мы напряженно ждали в полумраке, меня терзал один вопрос — сколько еще времени мы будем пленниками этого сумасшедшего мира? Быть может, нам стоит прямо сейчас принять решение навсегда покинуть внутреннее пространство дерева? Мне совсем не хотелось оставаться здесь навсегда. Я-то мечтала вести спокойную размеренную жизнь, научиться какому-нибудь стоящему ремеслу, а вместо этого опять угодила в очередное невероятное приключение.

Пользуясь темнотой, Себастьян осторожно взял меня за руку. Я не стала противиться. Хотя, честно сказать, я так и не решила, как к нему относиться, ведь бабушка и Синий Пес неустанно предостерегали меня на его счет.

Мы просидели так часа два, прислушиваясь к проникающим снаружи звукам. Ожидать можно было самого худшего: если печаль короля усиливалась, это влекло за собой целую кучу неприятностей, вроде ворон, становящихся вампирами, кроликов, превращающихся в гигантских кровожадных крыс, и так далее.

— Будем надеяться, что Кокенпот даст ему понюхать щепотку смешливого порошка, — вздохнул Себастьян. — От этого ему должно сразу полегчать.

Вероятно, именно так и случилось, потому что тяжелая атмосфера внезапно развеялась, небо вновь засияло лазурью, а кролики перестали отращивать чешую и рожки.

Бабушка наконец распахнула ставни, впустив в помещение солнечный свет. Похоже, катастрофа миновала нас в самый последний момент.

Спустя два часа на дорожке, ведущей к нашему постоялому двору, показались три всадника. Первый из них, закутанный в черный плащ, прятал лицо под белой картонной маской. Это был Гуриан — один из наемных убийц на службе у премьер-министра[3]. В прошлом он был шутом, пока сильнейшая судорога не исказила навеки мышцы его лица так, что с тех пор он пользовался своим исключительным безобразием, чтобы убивать своих жертв. Ходили слухи, что вид его сделался столь ужасен, что ни один человек не мог взглянуть ему в лицо, не рухнув тут же замертво от страха. Разумеется, его появление не предвещало ничего хорошего. Даже не потрудившись спешиться, он заявил:

— Вас ожидает премьер-министр, поэтому прошу следовать за мной, не чиня препятствий. Пожилая дама может остаться, ибо возраст освобождает ее от исполнения возложенной на вас миссии. С настоящей минуты вы все связаны обязательством хранить происходящее в тайне. Речь идет о государственной безопасности.

Мне ужасно хотелось послать куща подальше и его, и все его бредовое королевство, но, увы, преимущество было не на моей стороне. В любом случае, я хорошо сознавала, что сложившаяся в стране ситуация становится невыносимой и что необходимо предпринять нечто радикальное. Нельзя же постоянно жить вот так, подчиняясь малейшим капризам настроения короля Кальдаса.

Поэтому я оседлала лошадь и посадила Синего Пса в одну из седельных сумок. Себастьян последовал за мной. По пути я пыталась расспрашивать Гуриана, но он не пожелал мне отвечать.

К тому времени, как мы въехали за ограду королевской резиденции, она уже постепенно оправлялась от последнего приступа монаршей депрессии.

Выщербленный фасад и разбитые стекла потихоньку «залечивались»: я имею в виду — приобретали облик, присущий им в лучшие дни. Встретившаяся нам по пути породистая борзая из королевской псарни все еще выглядела наполовину крокодилом. Черная вода фонтанов постепенно становилась все прозрачнее. Плотоядные цветы на клумбах, едва не сожравшие друг друга, уступали место безобидным розам. Одним словом, все приходило в порядок — по крайней мере, на время.

Гуриан немедленно препроводил нас к министру. Кокенпот встретив нас с потемневшим от забот лицом и без долгих предисловий изложил npичину столь срочного вызова:

— Как вы наверняка догадываетесь, ситуация очень серьезная. Веселящий эффект от смешной истории, которую вы добыли в арсенале, выветрился намного раньше, чем мы рассчитывали. Придумавший ее колдун заверял меня, что по прочтении ее король будет смеяться целых два года, однако, как вы сами смогли убедиться сегодня, это оказалось не так. Я едва избежал худшего, успев вдунуть в лицо нашему обожаемому правителю щепотку смешливого порошка... Тем не менее сильно опасаюсь, что наступившее улучшение продлится недолго, а потому я решил взять быка за рога и истребить зло в самом корне.

Вне себя от волнения, Кокенпот вскочил с кресла и принялся мерить кабинет своими коротенькими толстыми ножками.

— В самом деле, — встряла я, — именно об этом мне и хотелось узнать. Что является причиной королевской печали?

— До сих пор мы хранили эти сведения в глубочайшем секрете, — пробормотал премьер-министр, — но сейчас положение вынуждает меня приподнять завесу тайны. Наш король погрузился в глубочайшее горе в тот самый день, когда был вынужден посадить в темницу свою дочь, принцессу Дорану.

— Посадить в тюрьму?

— О да, на всю жизнь. Точнее говоря, замуровать ее заживо. И все из-за пророчества одной ведьмы. Это пророчество обещает полное уничтожение всего королевства, если принцесса влюбится в Седрика Алкатонского и поцелует его.

— Э-э... что-что? — пролепетала я не уверенная, что правильно поняла его слова.

— Да, да! — раздраженно воскликнул Кокенпот. — Вы все правильно слышали. Эти двое подростков — все равно, что динамитный патрон и спичка. Стоит им встретиться — и грянет чудовищный взрыв, который целиком погубит весь восьмой корень. В ту же секунду, как их губы соприкоснутся, наступит конец света. Невиданная доселе катастрофа сметет всю нашу цивилизацию.

— Да это просто чушь какая-то! — возмутился Себастьян.

— А вот и нет, юноша! — взъярился премьер-министр. — Вы просто не знаете, о чем говорите! Давным-давно принцессу Дорану- и Седрика Алкатонского заколдовали враждующие между собой феи, чтобы помешать объединению Королевства настроений и страны Алка-тонии. Они увидели в этом идеальный способ отомстить обоим правителям, которые в прошлом нанесли им большую обиду. Соединение Дораны и Седрика в монархическом браке было уже давно предусмотрено союзническими договорами между нашими королевствами, и — редкий случай — молодые люди и сами влюбились друг в друга с первого же взгляда в возрасте двенадцати лет. Казалось, все складывалось просто великолепно, когда колдуньи вдруг наложили свое заклятие. С тех пор поженить Дорану и Седрика оказалось невозможно, потому что в случае их соединения нам угрожает страшнейшее бедствие.

— Надо думать, оба голубка сильно расстроились... — хмыкнул Синий Пес.

— Так и есть, — со вздохом отозвался Кокенпот, промокая лоб вышитым платком. — Вместо того чтобы в интересах государства совладать со своими чувствами и вести себя как подобает ответственным наследникам трона, они постоянно стремились обмануть бдительность стражей, чтобы увидеться снова. К счастью, каждый раз их удавалось перехватить до того, как они падут друг другу в объятия.

Кажется, я начала понимать, в чем состояли исходные данные этой непростой задачи.

— Поцелуй, вызывающий конец света... — повторила я, все еще не веря.

— Да-да, это истинная правда. Колдуньи изменили организмы этих двух подростков таким образом, что при первом же телесном контакте между ними высвобождается колоссальная разрушительная энергия. Представьте себе искру, попадающую в цистерну с горючим, и вы получите приблизительную картину того, что произойдет, если предоставить влюбленным свободу действий.

— Значит, их заперли в темнице? — спросил Синий Пес.

— Да, и поверьте, мы вовсе этим не гордимся, однако ради спасения королевства нам пришлось решиться на самые крутые меры. Принцессу Дорану отдали под надзор Мастеров замковых дел.

— Кого-кого?

— Мастеров замковых дел. Так у нас называют клан тюремщиков, которые используют для удержания своих узников различные магические средства. Тому, кто попадет к ним в руки, едва ли удастся сбежать.

— А принц Седрик?

— Его отец сделал то же самое, только по другую сторону границы, в стране Алкатонии. Только так нам удалось избежать всеобщей гибели. Но, увы, с тех пор короля Кальдаса терзают ужасные угрызения совести. Горе совсем источило его душу. Поначалу его печаль влияла только на климат. Небо затягивало тучами, начинались дожди, но ничего страшного не происходило. Однако в последние двенадцать месяцев пагубное воздействие его депрессии стало усиливаться, вызывая в окружающем мире безумные, пугающие превращения. Если так пойдет дальше, Кальдас и сам может погубить весь мир. Вот почему его нужно вылечить, и как можно скорее.

Он вдруг умолк, с трудом переводя дух и потея еще обильнее, чем прежде.

Я стояла, покусывая губы, в мрачном ожидании: нам наверняка доведется услышать предложение совершить что-нибудь совсем уж невыполнимое.

— Не стану ходить вокруг да около, — собравшись с духом, продолжил Кокенпот. — Нужно освободить принцессу Дорану и привести ее сюда, под отчий кров. Король будет на седьмом небе от счастья, и все наши проблемы тут же исчезнут.

— По мне, так это не так уж сложно сделать, — проворчал Себастьян. — Вам достаточно всего лишь подписать эдикт об освобождении принцессы из-под стражи, и она тут же окажется на свободе.

— О, это невозможно, — простонал премьер-министр. — Когда узника передают в руки Мастеров замковых дел, это делается раз и навсегда. Они уже никогда его не отпустят. Таков их девиз: «Пленник однажды — пленник навеки». Что бы ни происходило дальше, если контракт подписан, отменить его уже нельзя. Они гарантируют пожизненное заключение при любых обстоятельствах. Того, кто оказался у них под замком, можно смело вычеркивать из мира живых. Понимаете, к чему я веду?

— Пока нет, — призналась я.

— Чтобы спасти принцессу, вы должны устроить ей побег.

Я так и подскочила на стуле.

— Так я и знал! — затявкал Синий Пес. — Слишком уж просто все складывалось!

— Погодите-ка! — взвился Себастьян. — Вы что, хотите сказать, что мы должны вытащить эту вашу принцессу из неприступной тюрьмы, которую охраняет клан самых безжалостных и изобретательных в мире тюремщиков?

— Э-э... ну да, — пробормотал Кокенпот. — Что-то в этом роде.

Я не могла поверить своим ушам.

— Пожалуйста, поймите меня, — взмолился премьер-министр. — У нас просто нет выбора, ни у меня, ни у вас. Если король не выздоровеет в самое ближайшее время, мы все погибнем. Вы уже однажды с честью преодолели труднейшее испытание, пробравшись в арсенал, и я уверен, что с тюрьмой у вас получится не хуже. Мой верный Гуриан отправится с вами и посвятит вас во все подробности. И это необходимо сделать быстро.

— Подождите-ка! — перебила я. — Ладно, допустим, мы справимся, — но что скажет принцесса, как только окажется на свободе? На мой взгляд, она поспешит приказать нам немедленно отправиться в Алкатонию и спасти из тюрьмы ее возлюбленного Седрика.

По крайней мере, я на ее месте поступила бы именно так.

— Мы это предусмотрели, — заявил Кокенпот с неприятной улыбочкой. — Я поручил дворцовому магу приготовить специальный эликсир послушания, который должен решить все проблемы с принцессой, по крайней мере до ее прибытия сюда. Ну, а там видно будет. Под действием этого зелья принцесса будет вынуждена последовать за вами, даже вопреки собственному желанию. Кстати, нельзя исключить, что с течением времени ее любовь к Седрику изрядно остыла. Знаете ведь, как говорится: с глаз долой — из сердца вон.

Министру этот план явно казался превосходным, но не мне. Мне вообще не нравилась идея так подло обманывать влюбленную девушку. Но я не проронила ни слова. Мне хотелось узнать побольше, прежде чем составить окончательное мнение о замысле премьер-министра.

— Позвольте также напомнить, что у вас нет выбора, — проворчал министр посуровевшим тоном. — Теперь, когда вы посвящены в главную государственную тайну, либо вы должны согласиться исполнить назначенную вам миссию, либо мне придется отдать и вас тоже под стражу Мастерам замковых дел.

Глава 2

Так и перед нашей первой миссией в арсенал, мы покинули дворец через потайную дверь, под предводительством Гуриана.

— Ну и как же обстоят дела? — поинтересовалась я, когда мы уже оказались в лесу

— Плохо, — буркнул убийца в картонной маске. — По сравнению с тем, что нас ожидает сейчас, наша маленькая экскурсия в арсенал может показаться детской игрой. Не хотел бы расстраивать вас, сообщив, что новое задание премьер-министра — это чистое самоубийство, но, похоже, так оно и есть. На вашем месте я бы сбежал. В конце концов, ничто не вынуждает вас и дальше оставаться в Королевстве настроений. Вы легко могли бы перейти границу и попытать счастья в другом месте.

А ведь и верно! Странно, почему я сама об этом не подумала. В самом деле, что заставляет меня всем этим заниматься, рискуя собственной жизнью и жизнью моих друзей? Ничто, кроме разве что возмущения тем фактом, что юную девушку замуровали заживо лишь по той причине, что она влюбилась, и я невольно представляла себя на ее месте. Ничто, кроме желания освободить ее.

— Постараюсь вкратце описать, с чем нам предстоит столкнуться, — продолжал Гуриан. — Тюрьма Мастеров замковых дел не совсем обычная, иначе это было бы слишком просто. Большую часть времени она не видна.

— Она что, невидимая? — резко спросил Себастьян.

— Нет, — поправил его наш проводник, — она подводная.

Тут настал мой черед ахнуть:

— Подводная?!

— Да. Она имеет облик каменного замка, или, вернее, высокой башни. И эта башня, вместо того чтобы стоять на твердой земле, как все нормальные строения, путешествует по дну глубокого озера. Я сказал «путешествует», потому что она подвижная, подобно плавающим по морям подводным лодкам. Она все время то здесь, то там... а поскольку озеро очень велико и вода в нем мутная, угадать ее нынешнее местоположение невозможно.

Я вытаращила глаза. Плавающая подводная башня... это уже слишком!

— Но тогда каким образом люди, которых в ней содержат, не тонут? — полюбопытствовал Синий Пес.

— Камеры, в которых сидят заключенные, абсолютно герметичны, — ответил Гуриан. — В них не просачивается ни капли воды. Зато коридоры и все остальные помещения тут же затапливает, когда башня погружается на глубину.

— А как же охранники? — спросила я. — Они что, носят скафандры?

— В этом нет нужды, — усмехнулся Гуриан. — Потому что охранники в этой тюрьме — акулы. Настоящие акулы, которые непрерывно патрулируют коридоры.

— Пресноводные акулы? — удивилась я.

— Да, здесь бывают и такие. Но они ничуть не менее свирепы, чем те, которые водятся в океанах. Я бы даже счел их гораздо более опасными, потому что они лучше вооружены. Например, верхняя часть спинного и хвостового плавников состоят у них из особого хряща, более прочного, чем сталь, и края у них острые как сабли. Такая акула-охранник может одним ударом хвоста рассечь человека надвое. Я уж не говорю о мощных челюстях, способных смять самые прочные доспехи, как вы сминаете пустую банку из-под газировки.

Я почувствовала, что ладони у меня взмокли от страха.

— Когда башня находится под водой, — продолжал Гуриан, — акулы без устали патрулируют коридоры. Если вдруг какой-нибудь узник чудом сумеет открыть дверь камеры, его тут же сожрут заживо... утонуть он просто не успеет. Вот почему тюрьма Мастеров замковых дел считается самой надежной в мире. Никому и никогда не удавалось бежать из нее. Как я уже объяснял, те, кого не разорвали в клочки акулы, захлебнулись, не успев покинуть башню. В любом случае, двери камер очень прочные и полностью герметичные. У каждого заключенного в камере имеется магический автомат по выдаче пищи и напитков, который в любой момент готов снабдить узника всем, что бы тот ни пожелал. Именно поэтому некоторые узники так разжирели, что все равно не смогли бы пролезть в двери камеры.

— Ума не приложу, что мы можем со всем этим сделать, — запротестовала я. — Пытаться проникнуть в эту тюрьму — чистое безумие!

— Ошибаешься, — заметил Гуриан. — Способ всегда найдется. Слабое место этой подводной башни — воздух.

— Воздух?

— Да, это единственная вещь, которую нельзя обмануть с помощью магии. Чтобы не умереть от удушья в своих камерах, узники должны дышать, а значит, им нужен воздух. Поэтому башня вынуждена всплывать на поверхность каждые двенадцать часов, чтобы пополнить запасы кислорода.

— Ох...

— Когда это происходит, непроницаемые ставни, закрывающие бойницы, открываются, и специальный насос накачивает воздух снаружи и запасает его в сжатом виде в особом резервуаре. Во время этой операции тюрьма теряет свою герметичность, и тогда в нее можно проникнуть, протиснувшись через бойницу.

— Хитро! — оценил Себастьян.

— Еще как, — усмехнулся Гуриан. — Потому что когда замок показывается на поверхности, коридоры освобождаются от воды, и акулам-охранникам приходится быстро отступать и собираться в аквариуме в подвале башни. Если они не поторопятся, они погибнут, как любая выброшенная на сушу рыба. Так что, как видите, в системе безопасности башни существует серьезная брешь, но, чтобы воспользоваться ею, нужно действовать быстро — очень быстро, — так как воздушному насосу требуется не больше десяти минут, чтобы заполнить резервуар.

— Десять минут на то, чтобы войти, освободить принцессу и снова выйти наружу, — прикинула я. — Маловато.

— Я знаю. Это еще не считая прочих мелочей.

— То есть через десять минут башня снова погрузится в озеро, верно? — спросил Себастьян.

— Да, — подтвердил Гуриан. — И если к этому моменту мы не окажемся на достаточном расстоянии от нее, нас засосет в огромный водоворот, вызванный погружением башни на дно. Вот, вкратце, что нас ожидает. Поразмыслите об этом. Вся операция должна быть безупречно спланирована, и все наши действия должны быть полностью скоординированы.

В молчании мы пришпорили лошадей, размышляя каждый о подробностях организации этого невообразимого побега.

— А кого сажают в эту башню? спросила я через некоторое время.

— Неугодных людей, которых почему-то не хотят убивать, — ответил Гуриан, и мне послышался в его голосе оттенок разочарования. — Братьев, сестер, сыновей, дочерей. Часто королевского рода. Противников власти или мятежников, которые так и закончат свои дни в стенах подводной тюрьмы. Некоторые из них весьма преклонных лет, а другие, как принцесса Дорана, совсем юные. Все они оказались здесь в интересах государства.

— А ты веришь в эту историю про поцелуй, который способен вызвать чуть ли не атомный взрыв? — продолжала приставать я.

Убийца в маске пожал плечами.

— Здесь, в мире дерева из ниоткуда, возможно все, — пробормотал он. — Я повидал немало вещей, которые трудно себе даже вообразить. Не следует забывать, что люди, обитающие в корнях великого дерева, прибыли со всех концов Вселенной, с самых удаленных планет или даже из параллельных миров. Что же касается несовместимости Дораны и Седрика, думаю, к ней следует относиться серьезно. К счастью для нас, Седрика держат в тюрьме в Алкатонии, по другую сторону границы, так что он едва ли доставит нам какие-то неприятности. Наша задача — освободить Дорану и вернуть ее отцу. Я всего лишь исполнитель и не собираюсь предаваться размышлениям насчет правильности и справедливости наших действий.

Признаюсь, эта его логика «я-простой-солдат» сильно меня раздражала, и я сердито поинтересовалась:

— А с какой стати ты решил, что Дорана покорно последует за нами? Будь я на ее месте, я бы вовсе не торопилась вешаться на шею папочке, который приказал замуровать меня заживо! Наоборот, я бы приложила все усилия, чтобы отыскать своего возлюбленного!

— Да, с принцессой наверняка будет непросто, — уклонился от ответа Гуриан, — но в этом нам поможет сыворотка послушания. Она очень, очень действенна, и, если ты будешь продолжать брюзжать и дальше, возможно, мне придется опробовать ее на тебе.

Это было очень похоже на угрозу.

С наступлением ночи мы устроили привал. Гуриан и Себастьян разожгли костер, и мы уселись вокруг него, повторяя усвоенный материал.

— Мне известен номер камеры, в которой содержится принцесса, — сообщил наш проводник. — Это камера шестьдесят, на шестом этаже — иначе говоря, на самом последнем, под зубцами верхнего парапета. Вентиляционные отверстия располагаются прямо над ним.

— Значит, надо вскарабкаться на шесть этажей вверх, — отметил Себастьян, — а на это нужно время, особенно если камни мокрые.

— К счастью для нас, башня никогда не выступает из воды полностью, — уточнил Гуриан. — В этом нет необходимости, и к тому же это опасно для устойчивости башни, ведь она может потерять равновесие и завалиться набок. Как правило, из воды показываются только три верхних этажа.

— А как мы узнаем, где именно вынырнет башня? — спросил Синий Пес.

— Этого мы предугадать никак не можем. Поэтому нам придется плавать по озеру, вглядываясь в воду и высматривая малейшую рябь на ее поверхности, указывающую, где всплывет башня. Это будет непросто. Если башня всплывет слишком далеко от нас, нам не хватит времени добраться до нее, пока она снова не погрузится. Придется начинать все сначала снова и снова, пока наш план не сработает, и конечно в конце концов нас обязательно заметят.

— Где-то по берегам озера ходят дозоры? — встревожилась я.

— Нет, никаких дозоров нет. Но у поверхности воды все время рыщут акульи патрули. Обнаружив подозрительное судно, они тут же нападут на него. Им это легко — один взмах хвостового плавника, и любая лодка развалится пополам. А как только мы окажемся в воде... можете и сами догадаться, что произойдет.

— Но они точно нас заметят! — разволновался Синий Пес, — особенно если мы будем болтаться по озеру часами!

— Мы используем особую, маскировочную лодку, — возразил Гуриан. — Я уже позаботился об этом. Специально для нас плотники построили железный баркас в форме косатки.

— В форме чего?

— Косатки. Это такое китообразное, морское млекопитающее, немного похожее на дельфина, только гораздо более крупное и агрессивное. Акулы очень его боятся, поэтому, если все пойдет хорошо, они будут держаться в отдалении. В качестве дополнительной меры предосторожности мы плеснем в воду специального эликсира, обладающего естественным запахом косатки, и это придаст нашей маскировке еще большую убедительность.

— А если это не сработает? — буркнул Себастьян. — Если акулы не дадут себя провести и разрубят нашу лодку надвое?

Гуриан бессильно развел руками.

— Прежде чем отправиться в плавание, — сказал он, — каждый из нас проглотит особую защитную пилюлю, которая придаст нашей плоти отвратительный привкус... Акулы-охранники терпеть его не могут, и это наверняка отобьет у них охоту нападать на нас. Они почуют этот «аромат» издалека и не станут к нам приближаться. Но это средство помогает лишь в течение десяти минут, не больше. К тому же у него есть кое-какие побочные эффекты. Не исключено, что после этого вы будете вонять рыбой еще месяца три... а то и всю жизнь. Я знавал одного человека, с которым это случилось. В конце концов его сожрали кошки в его собственном городе.

Мы с друзьями быстро переглянулись. Да уж, дело попахивало настоящей катастрофой. В ряду разнообразных невыполнимых миссий наша наверняка заняла бы первое место!

Подобно школьникам-зубрилам, мы провели еще час, прилежно вспоминая все этапы предстоящей операции. Лично мне казалось, что успех всего предприятия слишком уж сильно зависит от удачи. В прошлом мы, конечно, не раз выходили живыми и невредимыми из самых безнадежных ситуаций, но ведь, как известно, сколько веревочке ни виться, а конец будет... Не исчерпали ли мы наши запасы везения? Я уже готова была в это поверить.

Усталые и встревоженные, мы завернулись в одеяла и улеглись возле костра, от которого исходило приятное тепло. Я размышляла о Доране, которая провела столько лет взаперти в герметичной камере, в компании одного только автомата по выдаче напитков и бутербродов. Окажись я на ее месте, я бы уже давно сошла с ума. Но ей наверняка помогала выдержать испытание ее любовь к Седрику. Она непрестанно думала об этом юноше, и эти мысли поддерживали в ней волю к жизни... По крайней мере, я надеялась на это ради нее! Интересно, как она поведет себя, оказавшись на воле? Готова поспорить, она захочет немедленно воссоединиться со своим возлюбленным, и тут-то и настанет время применить эликсир послушания. Мне ужасно не хотелось прибегать к его помощи. Ладно, там будет видно. Для начала хорошо бы нам избежать акульих челюстей...

Меня разбудил рассветный холод. Лесная сырость пробралась под мое одеяло, и у меня болела каждая косточка. Подползая все ближе к угасающему костру, Синий Пес весь перемазался в пепле, и теперь походил на тоскливый серый призрак. Я изо всех сил постаралась отогнать мысль о мрачном предзнаменовании.

Мы молча позавтракали кружкой скверного кофе и парой галет с ломтиками пеммикана[4]. Настроение у всех было слишком подавленное, чтобы разговаривать.

— До озера нам осталось полдня пути верхом, — сообщил Гуриан. — Когда мы окажемся на берегу, не болтайте: по воде звуки разносятся очень далеко. Синий Пес останется на берегу, нам нужно максимально облегчить лодку.

— Это еще почему? — недовольно проворчал Пес.

— Потому что нельзя исключить, что принцесса чудовищно растолстела, — сказал Гуриан, явно смущенный этим признанием. — К сожалению, с узниками это случается очень часто. Волшебный автомат с лакомствами действует безотказно... А скука и уныние довершают дело.

— А ты предусмотрел вариант, что принцесса не сможет пройти в дверь? — резко спросил Себастьян.

— Да, придворный маг выдал мне специальную пилюлю, под действием которой человек худеет за тридцать секунд, но это довольно опасно, поэтому применять ее рекомендуется только в самых безнадежных случаях.

— Почему?

— Потому что тот, кто ее выпьет, худеет так сильно, что становится не толще листочка бумаги, и малейший порыв ветра может унести его или разорвать пополам.

— Значит, надо будет сложить принцессу вчетверо и убрать для надежности в конверт, — хмыкнул Синий Пес, уязвленный до глубины души.

Оставив место ночлега позади, мы тронулись в путь, пустив лошадей шагом и стараясь производить как можно меньше шума. Я нервничала все сильнее. Наконец Гуриан подал нам знак спешиться и привязать лошадей к дереву. Ветерок доносил до нас легкий запах тины — озеро было уже совсем близко. Дальше мы пошли пешком, двигаясь гуськом. В просветах между стволами уже поблескивала водная гладь, окруженная зарослями тростника.

— Мы на месте, — шепнул наш проводник. — Лодка вон там, слева, спрятана под кучей листвы. Нужно будет осторожно столкнуть ее с берега, чтобы она оказалась на плаву. Всем ясно?

Мы послушно кивнули. Наше плавсредство больше походило на карнавальную повозку: строители придали ей облик большой черной рыбины с белыми пятнами на боках. Лодка была сделана из металла и не очень-то походила на настоящую косатку. Я от души понадеялась, что акулы не станут разглядывать ее слишком пристально.

— Лодка большая, но легкая, — прокомментировал Гуриан, который, похоже, очень гордился своим детищем. — В дне есть прозрачное окно, через которое можно наблюдать за глубинами озера.

Затем он приказал нам снять одежду и натянуть черные резиновые костюмы для подводного плавания. Открыв большую банку, до краев наполненную какой-то зловонной массой, он объявил:

— Сейчас мы должны натереться этим жиром с ног до головы. Он содержит сало косатки, это дополнит нашу маскировку. Акулы больше полагаются на обоняние и вкусовые ощущения, нежели на зрение, тем более что они ужасно близоруки.

Мазь отчаянно воняла тухлыми сардинами, и я едва не лишилась сознания, когда пришлось натирать ею лицо. Один только Синий Пес отнесся к ней благосклонно, судя по тому, как самозабвенно он принялся вылизывать упавшую на траву крышку от банки.

— Что ж, пора, — негромко скомандовал Гуриан. — Лодку нужно спустить на воду как можно незаметнее. Не толпимся, двигаемся размеренно — Себастьян с правого борта, я — с левого, Пегги у кормы. Толкаем ритмично, по моей команде.

Все-таки он ужасно раздражал меня своими начальственными замашками, тем более что его хваленая «маскировочная» лодка выглядела просто кошмарно: акулы наверняка захлебнутся от смеха, как только ее увидят. Но я решила не спорить по пустякам и делать то, что от меня требовалось. Металлическое суденышко легко заскользило по сырой траве; покрытая илом земля значительно облегчала дело. Наконец озеро предстало передо мной во всем своем величии. Его синевато-зеленые мутные воды не вызывали ни малейшего желания искупаться в них.

— Ага, я понял, — шепнул мне Себастьян. — Это нарочно, чтобы никто не мог разглядеть дно.

Да уж, местечко совсем не походило на курорт. Наоборот, оно выглядело на редкость мрачно, наводя на мысли о тоскливых, населенных призраками болотах. Я бы не удивилась, узнав, что какое-нибудь водное чудовище выбрало эту трясину в качестве места жительства. Гуриан замер, опустившись на колени и внимательно осматривая окрестности. Мы последовали его примеру. Я вдруг заметила, что он заменил свою обычную картонную маску на резиновый капюшон с отверстиями для глаз, который придавал ему сходство с палачом. Что, кстати, вовсе не усиливало его природного обаяния.

Я вздрогнула, уж не знаю, от чего больше — от холода или от волнения. Вокруг не было ни одной живой души — ни птицы, ни лягушки, никого.

Безупречно гладкая, без единой морщинки, поверхность озера поблескивала, как зеленое зеркало. Я подумала об огромной подводной башне, которая плывет где-то там, в глубине... Сейчас в это трудно было поверить. Вблизи озеро показалось мне огромным — настоящий океан в миниатюре.

— Ладно, идем, — решил Гуриан. — Постарайтесь поменьше плескать веслами. Акулы очень чувствительны к малейшим вибрациям.

Прежде чем спустить лодку на воду, мы очистили ее от набросанных сверху веток и листьев. Когда она уже была готова соскользнуть на воду, мы быстро перебрались через борт и скрючились внутри, стараясь не высовываться, чтобы нас не было видно снаружи. Честно говоря, я чувствовала себя ужасно глупо внутри этой огромной нелепой рыбины из раскрашенного железа, которая кое-как дрейфовала по воле течения. Но больше всего мне не нравилось стекло, врезанное в ее дно. Я все время боялась, что оно разобьется. А если такое случится, мы пойдем ко дну секунд через тридцать.

— Ну а теперь что мы будем делать? — нетерпеливо спросил Себастьян, которому уже стало скучно.

— Ничего, — сухо отрезал Гуриан. — Будем молча сидеть и ждать, стараясь угадать, где именно всплывет башня. И будьте добры не отвлекаться — когда башня покажется из воды, нужно будет действовать очень быстро.

Я растянулась на животе на дне лодки, чтобы наблюдать за мутными глубинами через прозрачное окно. Я рассчитывала заметить хоть какое-то волнение, какую-то тень, но видимость в этой воде была очень ограниченна.

А потом, когда течение вынесло нас почти на середину озера, я заметила первые обломки кораблекрушения, выброшенные на каменистый островок. Это была лодка, действительно разрезанная пополам прямо по средней линии. Разрез был ровным и чистым, как будто его сделали исполинской бритвой. А рядом... рядом лежал человеческий скелет. Вернее, верхняя половина скелета, который тоже оказался рассечен чуть ниже грудной клетки.

— Это, — шепнул мне Гуриан, — сделали акулы. Можете убедиться, что я нисколько не преувеличивал, когда рассказывал, что их плавники не уступают по остроте саблям. Мы наверняка скоро натолкнемся на их патруль. Главное — не ударяйтесь в панику, если увидите их рядом, и ни в коем случае не показывайтесь им на глаза. Они должны поверить, что наша лодка — это косатка, ясно?

У меня слишком пересохло во рту, чтобы отвечать, поэтому я просто кивнула.

Прошло минут десять, и я чуть не завопила, увидев, как три плавника рассекают озерную гладь, направляясь прямо к нам. Они и в самом деле походили на сабли — круто изогнутые, сверкающие, они двигались так быстро, словно хотели нас торпедировать. Гуриан торопливо нашарил в своей котомке какую-то склянку и выплеснул ее содержимое за борт. Жидкость оставила на поверхности воды черное маслянистое, быстро расползающееся пятно. Я догадалась, что это и есть тот самый пресловутый эликсир из жира косатки, предназначенный для отпугивания акул. В тот самый миг, когда я уже уверилась, что плавники-сабли вот-вот рассекут нас надвое, акулы резко сменили курс и лишь едва задели корпус нашего судна; тем не менее я ясно услышала, как их спинные плавники заскрежетали по стальной обшивке борта, и стиснула зубы. Мы оказались буквально на волосок от гибели. После этого мне понадобилось некоторое время, чтобы вернуть себе утраченное хладнокровие. Острые, твердые плавники так и стояли перед моим мысленным взором. Теперь я легко могла поверить, что акулам ничего не стоит справиться даже с железом.

Гуриан кивнул нам с торжествующей улыбкой, словно говоря: «Вот видите, мой метод работает!» — однако у меня возникло ощущение, что его уверенность немного наигранна; наверняка он тоже натерпелся страху.

Так мы проплавали до самых сумерек, пока течение не отогнало нас к противоположному берегу и не прибило к скоплению тины. Сказать, что каждый пережитый час стоил нам двух, — значит, сильно приукрасить наше состояние.

— На сегодня все, — проворчал Гуриан.

Едва стемнело, мы выбрались из лодки и ползком добрались до леса, где нас встретил Синий Пес; он притащил сумку со съестными припасами, которую мы привязали ему на спирту. У меня внутри все так сжималось от пережитого страха, что я почти ничего не ела. Гуриан не разрешил развести огонь, и мы всю ночь дрожали от холода, а в те краткие минуты, когда все же удавалось задремать, мне, естественно, снились акулы. Я трижды за ночь вскакивала, воображая, что меня вот-вот разрежет пополам гигантский плавник. Синий Пес попытался успокоить меня, вылизывая мне лицо... Одним словом, это была кошмарная ночь, и к утру я чувствовала себя как сомнамбула.

Укрывшись в тростниках, я некоторое время наблюдала за окрестностями и убедилась, что берега озера буквально усеяны обломками судов и человеческими костями, наполовину увязшими в иле. Прямо настоящая бойня. Выходит, мы далеко не первые, кто пытался организовать побег заключенным! И всех наших предшественников ожидал один и тот же трагический конец.

Часам к десяти солнце поднялось выше, но его лучи не столько украсили пейзаж, сколько, напротив, сделали заметнее сверкающие плавники акульих патрулей.

— Пора возвращаться на озеро, — сказал Гуриан. — Мы не должны позволить себе долго торчать здесь. Наша маскировочная лодка не сможет поддерживать иллюзию вечно, и мои запасы косаткиного жира тоже не неисчерпаемы. В конце концов акулы непременно осмелеют.

Без всякой охоты мы вернулись к лодке. Перед самой посадкой Гуриан вручил каждому из нас спасательный набор.

— В нем есть пилюля, о которой я вам говорил, — пояснил он, — та самая. Она придаст вашему телу неприятный запах и примерно на четверть часа лишит акул желания сожрать вас. А еще вы найдете там плавающую куклу.

— Что-что? — прыснул Себастьян.

— Что-то вроде спасательного буйка в форме человеческой фигуры, — невозмутимо отозвался Гуриан. — Нужно просто дернуть за кольцо, и тогда эта фигурка автоматически надуется. Ее нужно бросить в воду, и она поплывет прямо вперед, разбрызгивая за собой свиную кровь.

— А, понятно! — подхватила я. — Это такая приманка! Он уведет акул за собой, а у нас появится время, чтобы спастись.

— Совершенно верно. Уловка не очень надежная, но все-таки она поможет вам выиграть минуту или две. Проблема в том, что акулы двигаются куда быстрее плавучей куклы и догоняют ее за считаные секунды. Разумеется, они быстро осознают, что их обманули, но все-таки это лучше, чем ничего. В каждом спасательном наборе заложены три такие куклы, так что используйте их с умом.

Я заглянула в полученный пакет. Там и в самом деле лежали три прозрачных человечка каждый размером с мой указательный палец, и каждый был снабжен газовым патроном.

— Надувшись, они становятся размером с человека, — объяснил Гуриан. — Это все, что я могу предложить вам в качестве защитных средств. Если нас атакуют, плывите к берегу зигзагами: разогнавшись до полной скорости, акулы с трудом меняют направление. Это может оказаться вашим спасением.

Он умолк, посмотрел на нас и пробормотал:

— Мне очень жаль, что я вынужден тащить вас туда, ведь вы всего-навсего дети. Я другое дело — я профессиональный убийца, и привык иметь дело со смертью.

Затем он решительно поднялся и подал нам знак следовать за ним. Пора было начинать второй раунд.

Заняв свое место в маскировочной лодке, я чувствовала себя жалко, и ничуть не стыжусь в этом признаться. Меня переполняли дурные предчувствия. Увидев, что их исконный враг — косатка — не торопится перейти в наступление, акулы наверняка обнаглеют и начнут донимать нас. И сколько, интересно, времени им понадобится, чтобы догадаться, что эта мирная рыбина, спокойно дрейфующая посреди озера, — всего лишь обманка?

Как и накануне, озерные течения гоняли нас то в одну, то в другую сторону. Время от времени какая-нибудь из акул отваживалась на разведку, подплывая к нам вплотную, и всякий раз звук от скрежещущего по борту спинного плавника вгонял меня в пот. Слишком уж он походил на звук, который получается, если точить стальное лезвие.

Одна из этих чудовищ прошла под самым нашим килем, и я увидела ее-сквозь застекленное наблюдательное окно в днище лодки. Я инстинктивно отпрянула, чтобы она меня не заметила. Акула прошла так близко, что кончик ее спинного плавника с невыносимым скрежетом поцарапал стекло.

Все это, как вы догадываетесь, оказалось серьезным испытанием для наших нервов.

Наконец, когда мы уже почти два часа болтались среди усеивающих озеро крохотных островков, вода вдруг как будто вскипела, и наше суденышко угрожающе закачалось.

— Есть! — возликовал Гуриан. — Башня всплывает. Готовьтесь идти на абордаж!

И он схватил специально приготовленную на этот случай свернутую веревку с привязанным к ней на конце острым тройным крюком.

Увы, удача снова оказалась не на нашей стороне, потому что башня вынырнула на другом краю озера, слишком далеко, чтобы мы могли уложиться в десять минут. И все равно от этого зрелища захватывало дух. Представьте себе каменный замок, неожиданно всплывающий из темной пучины, как атомная подлодка! Между зубцами башни, грохоча, как заправские водопады, низвергались потоки зеленоватой воды. Каменную кладку стен облепляли скользкие водоросли. Все строение выглядело мрачно и отталкивающе, в нем мерещилось нечто чудовищное, вызывающее в воображении огромную голову динозавра на длинной чешуйчатой шее.

Поистине жуткая картина!

С громким металлическим лязгом поднялись закрывающие бойницы ставни, и до наших ушей донесся звук засасываемого с силой воздуха.

— Насос заработал, — шепотом сообщил Гуриан. — Он накачивает воздух, чтобы пополнить запасы кислорода в башне. Без этого узники погибнут от удушья. Сила этого насоса необычайна. Когда мы двинемся на приступ башни, нам придется сопротивляться ей. Для безопасности мы пойдем в единой связке, как альпинисты.

Я глянула на свои часы. Вся операция завершилась через четырнадцать минут. Непроницаемые ставни захлопнулись, и башня снова погрузилась под воду, как потерпевший крушение корабль. От вида этой громадины, стремительно уходящей на дно, у меня по спине побежали мурашки. Поднявшаяся от ее движения волна едва не опрокинула наше суденышко.

— Ну вот, — пробурчал Себастьян, — опять все впустую!

— Не совсем, — поправил его Гуриан. — Теперь мы точно знаем, что она снова покажется на поверхности через двенадцать часов, и скорее всего, в противоположной части озера. Эти сведения значительно упрощают дело. А мы тем временем можем подождать на берегу. Незачем терять время на озере.

На беду, когда мы уже развернули лодку к берегу осторожными взмахами весел, одна из акул ринулась прямо на нас, как будто решила окончательно прояснить для себя, что же это за плавучее существо. Ее спинной плавник прорезал правый борт «косатки» с такой же легкостью, с какой нож разрезает масло. В отверстие тут же хлынула вода, и мы только чудом успели добраться до берега прежде, чем пошли ко дну.

Как только мы вытащили лодку на сушу, Гуриан внимательно осмотрел пробоину.

— Плохо дело, — прозвучал его диагноз. — Конечно, мы законопатим эту дыру, но долго после такого ремонта нам не продержаться. Следующий заход обязательно должен стать успешным, а то акулы что-то уж совсем обнаглели.

Мы замазали дыру в обшивке густым, похожим на смолу быстросохнущим составом. При ближайшем рассмотрении пробоина выглядела так, будто кто-то попытался вскрыть нашу лодку гигантским консервным ножом. Покончив с этой работой, мы еще раз прилежно повторили урок: штурм, проникновение внутрь через вентиляционную отдушину, определение местонахождения камеры и т.д. На бумаге все выглядело кристально ясным, но я по собственному опыту знала, что в реальности даже самый надежный план мог пойти наперекосяк.

Потянулись долгие часы ожидания. Говорить было особенно не о чем. Синий Пес привалился ко мне, а я почесывала его между ушами. Конечно, он очень жалел, что не может отправиться вместе со мной, но понимал, что его присутствие неизбежно осложнит нашу задачу, особенно ту ее часть, где нам придется карабкаться по отвесной стене.

Наконец, когда мне уже начало казаться, что миновало примерно два столетия, Гуриан поднялся на ноги.

— Пора, — скомандовал он. — Башня поднимется через час. Видимость пока будет неважной, но мы не можем позволить себе роскошь помедлить еще.

Сотрясаясь от нервной дрожи, мы отправились на берег и спустили лодку на воду. Спасательный набор с надувными плавучими куклами был надежно привязан к моему поясу. Может быть, уже через час мы все погибнем. Я приложила все усилия, чтобы грести веслами как можно тише и ритмичнее, без лишних всплесков, чтобы не привлекать внимания акульих патрулей.

Гуриан направил лодку в южную часть озера, где, по его расчетам, должна была всплыть башня. Конечно, это было всего лишь предположение, но больше нам нечем было руководствоваться.

Водная гладь простиралась перед нами, темная и непроницаемая, как чернила. Мы напряженно ждали, высматривая любые признаки, предвещающие появление башни. И мы увидели их ровно в назначенный час: вода внезапно забурлила, из глубины поднялись большие пузыри, которые, лопаясь на поверхности, распространяли сильный запах тины; наша лодочка заплясала на разыгравшихся волнах.

— Вон там, прямо впереди! — воскликнул Гуриан. — Начинаем!

И вот в неясном сумеречном свете из пучины вынырнули зубцы башни, устремляясь вверх. Загребая веслами изо всех сил, мы взяли курс прямиком на подводную тюрьму, которая медленно вырастала из воды в двадцати метрах от нашей лодки.

Глава 3

Нам пришлось лавировать, чтобы не попасть под стекающие с зубцов башни потоки, которые грозили потопить нашу лодку. Как только нос «косатки» уткнулся в стену, Гуриан вскочил, раскручивая свою веревку с крюками, точь-в-точь как пират, готовый идти на абордаж. Ему удалось зацепиться с первой же попытки. Теперь нам нужно было подняться на два этажа по отвесной стене, чтобы забраться в вентиляционную отдушину. Я услышала, как с лязганьем распахнулись металлические ставни, и тут же загудел насос, всасывая наружный воздух с силой мощного урагана.

Накануне вечером Гуриан объяснил нам, что произойдет, если мы по оплошности свалимся в воронку насоса: мы попадем прямо в резервуар для запаса кислорода, где чудовищное давление сжимаемого воздуха превратит нас в пюре.

Я покрепче ухватилась за веревку, готовясь к восхождению следом за Гурианом. Время играло против нас, и меня преследовала неприятная иллюзия, что я двигаюсь как при замедленной съемке.

Ноги постоянно соскальзывали с обросшего водорослями камня. Когда мы наконец добрались до вентиляционных бойниц, нам пришлось удерживаться на узеньком карнизе, пока Гуриан обвязывал нас как альпинистов.

— Цепляйтесь за любой выступ! — посоветовал он. — Главное, не дайте потоку воздуха унести вас.

Вооруженные этим советом, мы друг за другом полезли в прямоугольное отверстие отдушины. У меня было ощущение, что меня вот-вот подхватит и унесет могучий смерч. Из пола под нами выступала огромная изогнутая воронка, жадно засасывающая воздух. Отверстие этой воронки было достаточно широким, чтобы без труда поглотить взрослого человека. На пару секунд я почувствовала, что мои ноги отрываются от пола, как будто я вот-вот взлечу. К счастью, Себастьян успел потянуть за веревку, обвязанную вокруг моего пояса, и спустить меня на землю.

Гуриан же сумел ловко проскочить мимо воронки, избежав затягивающего внутрь урагана. Добравшись до безопасного места, он изогнулся и подтянул нас поближе к тому месту, где стоял, вне зоны действия адского насоса. Благодаря его помощи мы с Себастьяном быстро оказались рядом с ним. По другую сторону воронки тянулся мрачный сырой коридор, в который выходили камеры заключенных. Все выглядело так, словно мы оказались в трюме давно затонувшего корабля, внезапно поднятого на поверхность. Отовсюду струилась вода, на каменных плитах трепыхались рыбы, вдоль стен ползали угри. Гуриан зажег лампу, и мы огляделись. Повсюду стоял густой запах тины. Двери камер походили на люки подводных лодок — массивные, непроницаемые, с толстыми резиновыми уплотнителями по краям. Открыть их можно было только снаружи, с помощью большого стального колеса, которое нужно было вращать по часовой стрелке.

Одним словом, волшебная тюрьма выглядела так ужасно, что я остолбенело застыла на месте.

— Эй, не спи! — прикрикнул на меня Гуриан. — Время уходит! Нужно спуститься на один этаж, камера принцессы как раз под нами.

— А акулы где? — пролепетала я.

— Двумя этажами ниже, — проворчал Гуриан. — Нижняя часть башни по-прежнему затоплена, и они вынуждены уплывать в нее вместе с отступающей водой. Если перегнуться через перила лестницы, можно их увидеть.

Я так и сделала. Действительно, двумя этажами ниже башня все еще была заполнена водой. Скопившиеся там акулы плавали энергичными кругами и, как мне показалось, пребывали в ярости. Их плавники рассекали воду со свистом вспоротого шелка.

— Они чуют наше присутствие, — шепнул Себастьян, — и умирают от желания расправиться с нами.

— Именно поэтому нам следует оказаться как можно дальше отсюда, когда башня снова уйдет в пучину и этот коридор опять затопит водой, — прибавил Гуриан.

Мы одолели спуск по лестнице со всей скоростью, которую допускали заплывшие илом ступени. Я боялась только одного: подвернуть ногу, потерять равновесие и свалиться вниз головой прямо в этот кошмарный бассейн, где кровожадные хищницы водили свой жуткий хоровод.

Гуриан устремился вперед по коридору, подняв фонарь и вглядываясь в номера камер.

— Шестидесятая! Это здесь! — крикнул он вдруг.

Затем он передал мне лампу и велел Себастьяну помочь ему повернуть колесо, отпирающее дверь. Колесо, к которому годами никто не прикасался, заржавело и отказывалось двигаться. Видя, что мужчинам, несмотря на натужное кряхтение, никак не удается сдвинуть его хоть на миллиметр, я поставила фонарь на пол и присоединилась к их усилиям. Тщетно пытаясь стронуть проклятую железяку, мы теряли драгоценное время, а акулы на нижнем этаже бороздили темную воду со все более угрожающими звуками.

— Вот дьявол! — вскричал Себастьян. — Его заклинило... ржавчина совсем разъела металл.

Резким движением руки он оттолкнул Гуриана, освобождая себе место, и, призвав на помощь всю свою дремлющую до поры до времени волчью силу, вцепился обеими руками в колесо и рванул его с ужасающим воплем.

На этот раз запирающий механизм не устоял. Закисшие шестеренки со скрипом провернулись, стальные засовы вышли из пазов, и дверь приоткрылась.

Я подняла фонарь повыше, не зная, к чему готовиться. Я ожидала увидеть страшную картину: исхудавшую, бледную девушку в полуистлевших лохмотьях, прикованную в углу возле кучи гнилой соломы и с трудом отбивающуюся от крыс... в общем, все то, что обычно показывают в фильмах. Но я ошиблась. Камера была мило, даже нарядно обставлена мягкой мебелью, обитой розовым шелком. Самая что ни на есть подходящая комната для принцессы, хотя и без окон. Дорана, примерно моих лет, сидела в прелестной вышитой ночной рубашке перед зеркалом и расчесывала свои черные волосы изящной золотой щеткой с золотой инкрустацией.

— Это еще что такое? — резко спросила она, нахмурив брови.

Гуриан опустился на колени.

— Ваше высочество, — пробормотал он, — не пугайтесь, нас послал сюда господин Кокенпот, премьер-министр вашего отца, чтобы освободить вас.

Дорана вскочила на ноги. Должна признать, выглядела она очаровательно — красивая, грациозная, изысканная... и все же лицо у нее было пренеприятное. При этом больше всего меня раздражало, что Себастьян уставился на нее, раскрыв рот и вытаращив глаза, как будто это была Белоснежка, Золушка и Русалочка в одном лице.

— Ах, Кокенпот! — заверещала юная красавица. — Эта гнусная свинья, по чьей милости меня заперли здесь! Слышать о нем не хочу!

И она раздраженно топнула ножкой, обутой в пушистую розовую туфельку с симпатичным помпоном.

— Ваше высочество, послушайте, — настойчиво повторил Гуриан, явно растерявшись от такого приема. — Вы должны пойти с нами, время не терпит. Через несколько минут башня снова погрузится в пучину.

Но Дорана и слушать не желала, продолжая осыпать бранью и Кокенпота, и собственного отца... В этот момент я заметила, что стены камеры буквально сплошь увешаны искусно выполненными карандашными рисунками. Все они изображали одного и того же юношу — в фас, в профиль, в три четверти, улыбающегося или сердитого, грустного, мечтательного или надутого... Догадавшись, что это и есть пресловутый принц Седрик, возлюбленный Дораны, я крикнула:

— Если ты сейчас же возьмешь себя в руки, то сможешь выйти отсюда и снова увидеть своего Седрика! Но поторапливайся, потому что скоро сюда нагрянут акулы, понятно?

Эти слова резко привели ее в чувство.

— Седрик... — пролепетала она. — Седрик там, снаружи? Он ждет меня, да? Но я не могу выйти прямо сейчас... Мне нужно переодеться, уложить волосы, сделать макияж... Я никак не могу показаться перед ним в таком виде...

Внезапно воцарилась полная тишина, и я поняла, что это отключился воздушный насос.

— Запасы кислорода восполнены! — воскликнул Гуриан, резко вскакивая. —-Ставни бойниц сейчас закроются, и, если через две минуты мы не окажемся снаружи, нам конец!

Дорана же принялась рыться в гардеробе, раскладывая на кровати платья. Я услышала, как она задумчиво бормочет: «Нет, это не подойдет... Может быть, вот это?»

Тогда Себастьян метнулся к ней, обхватил за талию, взвалил себе на плечо, как какой-нибудь куль с мукой, и бросился к двери. Это был единственный разумный выход, и мы устремились вслед за ним.

Мои воспоминания о том, что происходило дальше, несколько отрывочны. Я смутно помню, как карабкалась по лестнице, то и дело падая на четвереньки, как мчалась во весь дух к этим проклятым бойницам, ставни которых уже начали медленно закрываться...

Настоящий кошмар. Я уж думала, что нам ни за что не спастись. Я уже видела, как мы сами превращаемся в узников башни, как поднимается уровень воды вокруг нас по мере того, как тюрьма опускается в глубины озера... и, конечно же, воображала себе акул. Акул, заполоняющих один этаж за другим и плывущих прямо к нам.

Себастьян спрыгнул в пустоту, так и не выпустив своей ноши; Гуриан тут же последовал за ним. Стальная ставня лязгнула прямо у меня за спиной, едва не прищемив мне мягкое место. Потеряв равновесие, я нырнула вслед за остальными с изяществом чугунного утюга, и рот мне тут же заполнил отвратительный вкус тины.

— Лодка! — вопил Гуриан. — Нужно отвязать лодку, не то ее утянет на дно вместе с башней.

Дело осложнялось еще и тем, что стояла ночь, а значит, мы почти ничего не видели и барахтались в этой зловонной непроницаемой жиже, двигаясь почти наугад. В конце концов я случайно наткнулась на нашу лодку, но никак не могла в нее забраться — она все время отплывала, стоило мне попытаться ухватиться за борт.

— Бросайте ее! Бросайте лодку! — кричал Гуриан. — Башня погружается! Держитесь подальше, или вас затянет под воду!

На том месте, где верхушка башни уходила в озерную пучину, образовался огромный водоворот. Мне приходилось отчаянно бороться с течением, тянувшим меня назад. Я и раньше знала о существовании этого явления, которое нередко возникает при кораблекрушениях. Если не отплыть от тонущего судна достаточно далеко, оно утопит вас вместе с собой; даже гребя изо всех сил, человек не может преодолеть силу засасывающей воронки и неизбежно следует за кораблем в пучину.

На поверхности воды вздулись огромные пузыри: наша лодка тоже пошла ко дну. Теперь наше отступление больше походило на паническое бегство. Все отчаянно молотили по воде руками и ногами, поднимая тучи брызг. Я услышала голос Дораны, которая что-то пронзительно визжала. Хоть плавать-то она умеет? Надо же, я только-только с ней познакомилась, а она уже успела вывести меня из себя. Слишком уж она напоминала мне тех ломак из дворца в Кандартхе с которыми я познакомилась при дворе[5].

— Акулы! — внезапно крикнул Себастьян. — Они плывут сюда!

Благодаря своему волчьему зрению он превосходно видел в темноте, что, конечно, давало ему некоторые преимущества.

— Плавучие куклы! — рявкнул Гури-ан. — Запускайте их!

Охваченная паникой, я не сразу сообразила, о чем идет речь, но потом вспомнила о надувных человекоподобных фигурках, лежащих в сумке у меня на поясе.

В фильмах про Джеймса Бонда разные хитроумные гаджеты всегда работают идеально. Увы, мы находились в реальном мире, и, как и полагается, все пошло не так, как бывало задумано. Первая кукла надулась слишком сильно и лопнула, едва не оторвав мне нос, вторая оказалась дырявой и пошла ко дну, и только третья выполнила свое предназначение и унеслась вдаль, неистово размахивая руками и оставляя за собой длинный кровавый след, приманивший акул. Сумку с остальным содержимым я потеряла, уронив ее в воду. Тогда я просто поплыла наугад, гребя изо всех сил и надеясь, что двигаюсь в правильном направлении, а не навстречу акулам: из-за темноты берега было совсем не видно.

— Сюда! — позвал Себастьян. — Сюда!

Я двинулась на его голос. Что-то большое коснулось моих рук, и я увидела, как в десяти сантиметрах от моего носа пронеслось изогнутое лезвие акульего плавника. Еще чуть-чуть — и я осталась бы без головы!

Откуда-то слева донесся болезненный вскрик, и мне стало ясно: Гуриан опасно ранен, а может, и того хуже...

Когда я уже совсем отчаялась, мои колени вдруг уткнулись в илистое дно: сама того не заметив, я доплыла до берега. То и дело проваливаясь то руками, то ногами в вязкую чавкающую жижу, я на четвереньках выбралась на сушу. Синий Пес лаял прямо впереди, указывая нам направление.

Чья-то рука ухватила меня за плечо, помогая подняться. Это был Себастьян.

— Кажется, Гуриан ранен, — с трудом выговорила я.

Синий Пес прибежал с фонарем, но меня так трясло, что зажечь его я смогла далеко не сразу.

Мокрая, вся в потеках грязи и с всклокоченными волосами, Дорана бушевала как фурия.

— Мое платье погибло! — визжала она. — И моя прическа! У меня как будто пучок водорослей на голове! Я не могу показаться перед Седриком в таком виде! Это вы виноваты, вы не дали мне нормально уложить вещи! Вы, шайка негодяев!

И тут, признаюсь, мои нервы не выдержали. Я подошла прямо к ней и отвесила ей пару звонких оплеух. Она тут же заткнулась и шлепнулась задом на землю, широко открыв рот. Я круто развернулась и отправилась на помощь Себастьяну, который пытался вытащить увязшего в тине Гуриана.

— У него сильное кровотечение, — шепнул Себастьян. — Акулий плавник распорол ему правую руку.

Я с содроганием увидела шесть разъяренных акул, которые продолжали сновать у самого берега вне себя от злобы из-за того, что не могли выскочить и разделаться с нами. Башня исчезла. Поверхность озера снова стала гладкой как зеркало.

Наконец мы вытянули Гуриана на место посуше и наложили ему на руку жгут. Прямой глубокий разрез тянулся от его плеча до самого локтя. Даже саблей нельзя было нанести такую страшную рану.

— Там, в моей котомке... — с трудом проговорил убийца в маске. — Поищите магическую аптечку...

Синий Пес тут же подбежал, волоча за собой упомянутую сумку.

— Рана очень опасна, — сказала я настойчиво. — Жгут не помогает, вы можете погибнуть от потери крови.

— Волшебный порошок стянет края раны за две секунды, — простонал Гуриан. — Плохо лишь то, что после этого я же не смогу пользоваться рукой.

Я открыла котомку, и он указал на желтый пакетик с порошком, которым я и посыпала рану. Смешиваясь с кровью, порошок вскипал пузырями, а рана затягивалась прямо на глазах.

— Ну вот, — вздохнул раненый. — Можно считать, что я исцелен, при том условии, что отныне моя рука будет безжизненной, как сухая ветка... и останется такой навсегда.

Резиновые комбинезоны не спасали от холода, и мы отчаянно стучали зубами. Себастьян отошел, чтобы заняться костром. Немного согревшись у огня, мы переоделись в нашу старую одежду — все за исключением Дораны, которая категорически отвергла предложенные мной джинсы и майку.

— Ни за что не надену эти нищие обноски! — заверещала она. — В них наверняка кишат насекомые! Немедленно отведите меня к лучшему портному... я ношу одежду, только сшитую на заказ!

Заметив мой угрожающий взгляд, она умолкла и все-таки согласилась переодеться, не переставая что-то яростно бубнить.

— Вот это характер! — оценил Себастьян, как мне показалось, с оттенком восхищения. — Знаешь, что она исцарапала меня ногтями, пока я тащил ее на спине?

— Просто чертова зараза! — поправила я. — Она еще устроит нам веселую жизнь.

Но Себастьян, кажется, не разделял моего мнения. Судя по всему, эта сварливая девица произвела на него сильное впечатление. И это меня весьма раздражало.

Но я не успела как следует задуматься на эту тему, потому что Гуриан слабо окликнул меня и сделал знак подойти. Несмотря на магическое лекарство, он выглядел совсем обессиленным.

— Эликсир послушания, — прошептал он. — Голубой флакончик в моей котомке. Сделай так, чтобы принцесса поскорее выпила три капли, иначе вам с ней не совладать. При дворе она всегда была известна своим капризным нравом. Запомни — три капли ежедневно, с любым напитком. И не медли: как только она узнает, что ее драгоценного Седрика здесь нет, она обезумеет от злости.

Конечно, в душе я была против использования подобных средств, но все же решила прибегнуть к эликсиру из опасения, что эта злобная зараза (к которой, кстати, я не испытывала ни малейшей симпатии) распоясается окончательно.

Поэтому я предпочла преобразиться в служанку и занялась приготовлением чая.

В джинсах и майке, с нечесаными мокрыми волосами, Дорана уже не так походила на принцессу, однако ее красота от этого никуда не делась. У нее были невероятно голубые глаза и такие совершенные зубы, что их можно было принять за жемчужины. По-моему, таких девушек вообще нужно запретить: их существование слишком портит настроение остальным.

Наконец настал момент, которого я больше всего боялась. Принцесса спросила:

— А где же Седрик? Когда он придет за мной? Я успею раздобыть нормальную одежду и побывать у хорошего парикмахера?

Отвернувшись, я украдкой влила в предназначенную ей кружку с чаем три капли эликсира и протянула ей напиток с лицемерной улыбкой. Я надеялась, что она тут же выпьет его, но Дорана приняла кружку машинально, повторяя свой вопрос с большим оттенком нетерпения.

— Ишь ты! — встрял Синий Пес, которому эта юная особа тоже явно действовала на нервы. — Твой Седрик все еще в тюрьме. Если хочешь с ним повидаться, придется устроить побег и ему тоже!

Я так и похолодела! Это была недопустимая ошибка. В ту же секунду Дорана превратилась в подлинную фурию. Медуза Горгона[6], да и только!

— Как? Как? Как? — забормотала она, заикаясь, словно пораженная слабоумием огромная лягушка.

И вдруг бросилась прямо на Себастьяна, осыпая его пинками.

— Идиот! Негодяй! — вопила она. — Ты вытащил меня оттуда зазря! Я убью тебя! Убью!

Разумеется, ее яростные удары не могли произвести особого впечатления на мальчика-волка, который видал схватки и пострашнее... и который теперь только глупо улыбался, пытаясь извиняться.

В конце концов, задохнувшись от ярости, она схватила кружку и выпила свой чай одним глотком. Я вздохнула с огромным облегчением. Через мгновение Дорана замерла, и ее взгляд сделался пустым и бессмысленным, как будто она вдруг забыла, кто она такая и как здесь оказалась.

— А теперь садись, — приказала я ей. — И пока мы будем разговаривать, помоешь посуду, ясно?

— Да, — пробормотала она безучастно с совершенно отсутствующим видом.

— Круто! — восхитился Синий Пес. — Сработало! Теперь я смогу просить ее почесать мне за ушами, это так приятно!

— А раньше она мне нравилась больше, — обронил Себастьян, заметно надувшись. — Она была такая красивая, когда сердилась...

Чувствуя, что я готова вспылить, Гуриан решил вмешаться.

— Не забывайте повторять ту же дозу каждое утро, — прошептал он. — Но имейте в виду, что это зелье вызывает привыкание и его эффект со временем будет ослабевать. Следовательно, ее нужно доставить во дворец прежде, чем она вернется в свое обычное состояние. А в обычном состоянии это настоящая маленькая фурия... Она тиранила всех вокруг, и ее горничные постоянно ходили в слезах. Говорят даже, что она их била.

— Прелестно!

— Наша миссия состоит в том, чтобы вернуть ее во дворец, а там ею займется придворный маг. Если понадобится, он назначит ей новую дозу эликсира послушания. Остальное нас не касается, мы всего лишь исполнители.

Я покачала головой. Сидя у костра, принцесса натирала чашки пучком травы под присмотром Синего Пса, который самым свинским образом пользовался ее зачарованным состоянием, чтобы приказывать ей то корчить рожи, то скакать на одной ножке.

Конечно, эта девица — невоспитанная воображала, но все же идея кормить ее наркотиком против ее воли внушала мне отвращение. Может быть, нам все же удастся воззвать к ее здравому смыслу? Я сильно в этом сомневалась, и все же приняла твердое решение попытаться сделать это, как только представится такая возможность.

После чего мы углубились в лес.

Глава 4

Мы не стали задерживаться возле озера, которое внушало мне безотчетный страх. Атмосфера вокруг него была настолько мрачной, что я бы не сильно удивилась, если бы акулы-охранницы вдруг отрастили крылья, чтобы броситься в погоню за нами. Они так шумно возились у самого берега, что было совершенно очевидно — они готовы на все ради реванша. Поэтому мы, даже толком не отдохнув, оседлали лошадей и поспешили как можно скорее вон отсюда, в поисках более приятного места.

Оказавшись под действием эликсира послушания, Дорана вела себя самым примерным образом, но мне пришлось как следует отругать Синего Пса, который всячески пользовался ее покорностью, чтобы заставлять ее делать кучу глупостей.

Мы скакали до самой зари, изо всех сил борясь с усталостью, чтобы не заснуть прямо в седле.

Когда наконец рассвело, я заметила, что Гуриан медленно тащится в самом хвосте колонны, тяжело осев и склонившись к самой шее лошади.

— Вам плохо? — спросила я, приблизившись.

— Нет, — ответил он едва слышно. — Дело в заживляющем эликсире. Доза была подобрана неправильно. Паралич захватил не только мою руку, он распространяется по всему телу.

Я осторожно коснулась его руки, которая и в самом деле по внешнему виду и твердости напоминала деревянную — будто кто-то вырезал ее из дубового полена. Мертвенная неподвижность уже достигла плеча и шеи, так что он больше не мог повернуть голову.

— От этого есть лекарство? — тихо спросила я.

— Нет. Если зелье приготовлено неправильно, сделать ничего уже нельзя.

Я постепенно превращусь в деревянный чурбан... Я чувствую, что это случится очень скоро. Вам придется продолжать путь без меня.

Гуриан был профессиональным убийцей, и я никогда не испытывала к нему особой симпатии, но все же мне было больно видеть, как он скрючился в седле. Его раненая рука как будто покрылась древесной корой — такой она выглядела безжизненной и шероховатой.

— Скоро мою челюсть тоже парализует, — добавил он, — и я не смогу больше говорить. Так что не забудь моих рекомендаций и доведи миссию до конца. Если хочешь добрый совет — возьми награду, которую предложит тебе Кокенпот, и тут же отправляйся за пределы королевства. Не задерживайся в Стране настроений. Это проклятое место, в котором никогда не будет мира. Отправляйся дальше.

— В Алкатонию?

— Еще дальше... постарайся отыскать способ покинуть дерево.

— А это возможно?

— Говорят, что да. Не нужно оставаться в мире корней, здесь царит безумие. Беги, беги прочь!

— Но как?

— Карта... Универсальная карта... отыщи ее...

Больше он ничего не смог сказать — его нижняя челюсть полностью одеревенела. Не зная, что делать дальше, я продолжала ехать рядом с ним, пока он не потерял равновесие и не свалился с седла.

Я спешилась, чтобы помочь ему, но было поздно — его тело превратилось в большой кусок дерева, кое-как прикрытый одеждой. Себастьян тоже подошел ближе.

— Он мертв, — сказал он, приникнув к груди убийцы в надежде услышать биение сердца. Его уже и человеком-то не назовешь — скорее дерево, наряженное пугалом.

Я объяснила ему, что произошло, рассказав про неправильно подобранную дозу зелья и прочее.

— Меня это не удивляет, — буркнул Себастьян. — С магией вечно случаются всякие неприятные сюрпризы. За любое чудо нужно платить, и плата всегда оказывается непомерно высокой.

Поскольку мы не знали, как поступить с «телом» Гуриана, мы решили посадить его в землю, как дерево, надеясь, что со временем он отрастит корни и ветви и, как бы то ни было, продолжит жить. Синему Псу понравилась эта идея, и он даже помогал нам выкопать ямку.

Дорана не произнесла ни слова и присутствовала при церемонии в лунатическом состоянии. Оставшись хотя бы на минуту без приказа, что ей делать, она не знала, как себя вести, и просто замирала на месте в полном оцепенении. Мне было неприятно видеть ее такой.

— Нам нужен новый план, — изрек Себастьян. — Ситуация изменилась. Теперь, когда Гуриан больше не следит за нами, ничто не вынуждает нас выполнять миссию до конца. В конце концов, нам нет до нее никакого дела. Мы можем просто оставить эту девицу делать что ей вздумается, забрать бабушку Кэти и перейти границу королевства.

Я поморщилась. Затея, конечно, хорошая, но невыполнимая. Себастьян забыл, что бабушка Кэти осталась в заложницах у Кокенпота, и он ни за что не освободит ее, если мы вернемся одни. С другой стороны, мне все меньше хотелось отдавать Дорану человеку, который однажды уже приказал замуровать ее на всю жизнь. В общем, все оказывалось совсем не просто.

— Ты права, — признал Себастьян, — я стал рассуждать как какой-то работорговец. Это отвратительно. Может, мы все-таки сможем найти другой выход?

— Надо подумать, — вздохнула я. — А для начала предлагаю перестать опаивать ее этим зельем послушания, ладно?

Себастьян согласился, но Синий Пес оказался против.

— В кои-то веки собака могла отдавать приказы человеку, а не наоборот, — проворчал он с досадой.

Я вынула голубой флакончик из кармана и зашвырнула его подальше в колючие кусты, где его уж точно никто не найдет.

— Посмотрите еще, что будет, когда она очухается! — мрачно пророчествовал Пес. — Не сомневаюсь, она еще всем покажет, где раки зимуют!

Полные тревожных предчувствий, мы снова вскочили в седла. Проводника в лице Гуриана с нами больше не было, и мы постепенно потеряли торную тропу среди совершенно неотличимых друг от друга деревьев и зарослей кустарника. Острый нюх Синего Пса поначалу немало выручал нас, но, увы, последний раз мы проходили через эти места слишком давно, и запах наших следов уже почти улетучился.

— По-моему, мы бродим по кругу, — угрюмо хмыкнул Себастьян. — Я узнаю этот валун, мы уже проходили мимо него час назад.

Я не знала, что сказать. По мне, так все эти валуны были одинаковыми.

— Можно оставлять за собой метки, — предложил Синий Пес. — Обычно это работает... При условии, конечно, что этот лес не заколдован, а такое тоже случается. Говорят, из заколдованного леса выйти невозможно.

К полудню мы сделали привал, чтобы немного отдохнуть и подкрепиться. Взятые в дорогу припасы быстро таяли, но сколько бы я ни смотрела по сторонам, ни разу не заметила ничего съедобного: ни диких яблок, ни ягод... ничего, кроме крапивы и колючек.

— Если мы не выберемся из этого лабиринта как можно скорее, — обронил Себастьян, — мы рискуем умереть с голоду. Я за всю дорогу не увидел ни одного животного. Какое-то необитаемое место... Охотиться совсем не на кого.

Он как будто говорил моими словами — я размышляла о том же самом.

Мы произвели инспекцию оставшейся у нас провизии, чтобы расходовать ее как можно экономнее, но делить уже было особенно нечего: у нас осталось лишь кое-какое количество солдатских галет, немного кофе и несколько ломтей вяленого мяса.

— Дня три-четыре продержимся, — подвел итог Себастьян. — Если как следует затянем пояса. Кроме того, нам может не хватить воды. Что-то я не увидел по дороге ни одного родника, или речки, или даже простой лужи. Наши фляги вот-вот опустеют. Это куда опаснее, чем недостаток еды, от жажды мы погибнем за двое суток.

Мы были настолько поглощены этим заботами, что не услышали, как Дорана, воспользовавшись нашим невниманием, улизнула. Похоже, я переоценила эликсир послушания, который, судя по всему, прекращал действовать очень быстро. Пока мы занимались подсчетами оставшихся продуктов, принцесса успела тихонько скрыться.

— Я смогу отыскать ее, — крикнул Синий Пес. — Следы совсем свежие. Бегите за мной!

И мы рванули следом за нашим маленьким другом, который целеустремленно ломился через кусты, возбужденный этой нежданной погоней.

Дорану мы настигли довольно быстро, потому что она потеряла на бегу свои изящные домашние туфельки с помпонами, а идти босиком по колючкам оказалось совсем не просто.

Поскольку она тут же начала вырываться из рук схватившего ее Себастьяна, я решительно сказала:

— Замолчи и послушай! Мы не желаем тебе зла. Давай попытаемся все обсудить и договориться мирно. Нас заставили освободить тебя. Премьер-министр захватил в заложники мою бабушку, так что мы отправились выполнять его задание вовсе не для собственного удовольствия, уж можешь мне поверить!

В конце концов она успокоилась, и я протянула ей ее туфельки. Ноги у бедняги были все в крови, и она пошла с нами обратно к лагерю сильно прихрамывая. Минуты две она сидела с надутой физиономией, но потом все-таки решила заговорить:

— Я не хочу возвращаться к своему отцу. Он запер меня в тюрьме для того, чтобы разлучить с Седриком, и все это по совету негодяя Кокенпота.

— Понятно, — вздохнула я. — Несложно догадаться, чего ты хочешь. Ты мечтаешь воссоединиться с Седриком. Однако проблема в том, что он сейчас тоже заперт в темнице в Алкатонии, и я не уверена, что в наших силах его освободить. У нас был проводник, Гуриан, и это он все время подсказывал нам, что нужно делать. Весь план организации побега принадлежит ему В случае с Седриком нам рассчитывать не на кого.

— И к тому же, — вмешался Себастьян, — существует еще эта проблема с поцелуем, который вызовет атомный взрыв.

— Это абсолютная ложь! — вскричала Дорана. — Это все выдумки Кокенпота, который хочет помешать моей свадьбе с Седриком. На самом деле он не кто иной, как шпион на службе заклятого врага моего отца, герцога де Мальверса, который сам хотел бы жениться на мне. Но об этом не может быть и речи, он злобный и уродливый тип. И я ему нужна только для того, чтобы в дальнейшем он смог занять трон моего отца.

Подобные заговоры были мне не в новинку: я и сама стала жертвой одного из них, когда жила в Кандартхе[7]. Меня тогда тоже едва не замуровали заживо. Следовательно, обвинения Дораны вовсе не показались мне неправдоподобными.

— Допустим, — вмешалась я. — Но ты правда уверена, что какая-нибудь колдунья не могла наложить на вас проклятие так, чтобы вы об этом не знали?

Она снова принялась буйствовать. Видимо, не привыкла, чтобы ей возражали. Более избалованного ребенка я еще не видела. С одной стороны, мне хотелось ей верить, но с другой — я по собственному опыту знала, что влюбленная девушка пойдет на любой обман, лишь бы воссоединиться с предметом своей любви. Не исключено, что в глазах Дораны гибель всего мира была вполне приемлемой платой за один-единственный поцелуй. Когда-то я сама думала так же.

Поэтому я решила оставаться настороже.

— Если вы устроите побег Седрику, — сказала она с жаром, — клянусь, что я не стану целовать его до тех пор, пока вы не пересечете границу королевства. Тогда вы окажетесь вне зоны действия взрыва.

— Врушка! — гавкнул Синий Пес. — Ты и сама прекрасно знаешь, что не сможешь сдержать свое обещание. Как только увидишь этого парня, тут же бросишься ему на шею!

Дорана смутилась, и мне стало ясно, что Синий Пес не ошибся. Она лгала.

— И говорю вам — никакого взрыва не произойдет, это все обман! — упрямо твердила она. — Кокенпот специально выдумал эту историю, чтобы напугать моего отца.

— Ага, может быть. А может быть, и нет, — проворчал Себастьян.

— Ну ладно, — сдалась Дорана, стараясь скрыть раздражение. — Я готова пойти вам навстречу. Перед тем как освободить Седрика, мы зайдем к какой-нибудь колдунье и купим у нее эликсир безразличия.

— Это что еще за штука такая? — процедил Синий Пес.

— Это такое волшебное зелье, которое остужает страсть влюбленных, — снизошла до объяснений принцесса. — Под его воздействием самая безумная любовь превращается в обычные дружеские отношения... Понимаете? Я приму его перед тем, как встретиться с Седриком, а вы дадите ему выпить его дозу до того, как он увидит меня. Таким образом, когда мы окажемся лицом к лицу, мы будем вести себя как обычные приятели, ничего больше. И я обязуюсь принимать это зелье до тех пор, пока вы не покинете пределы королевства. Такие условия вам подходят?

— Эликсир безразличия, говоришь? — проворчал Себастьян. — Никогда о таком не слышал. Откуда мне знать, что ты не выдумала его только что?

— Какой же ты невежда! — снова взорвалась Дорана. — Да у нас это средство известно всякому, его очень часто используют в семьях. Например, когда брат и сестра не выносят друг друга до такой степени, что прямо поубивать готовы... Родители наливают им каждое утро по три капли охлаждающего эликсира, и они становятся добрыми друзьями. На работе им тоже многие пользуются, например те, кто терпеть не может своего начальника или сослуживцев, да и в школе, если речь заходит об особенно ненавистных учителях... Этот эликсир многим помогает наладить жизнь. Чем более сильные чувства испытывает человек, тем выше доза. Если речь о нас, обо мне и Седрике, то, я думаю, начинать надо с десяти капель, не меньше, потому что наша любовь очень-очень сильна.

Могли ли мы доверять ей? Я не имела об этом ни малейшего понятия. На мой взгляд, идея насчет охлаждающего зелья пришлась как-то очень уж кстати, что выглядело немного подозрительно. С другой стороны, вполне возможно, что вся эта история с поцелуем, вызывающим мировую катастрофу, была всего лишь изобретением Кокенпота. Я легко представляла себе, как этот человечек сочиняет подобную басню в тишине своего кабинета и потом преподносит в должном оформлении королю, чтобы запугать его.

— То есть, — решила уточнить я, — премьер-министр засадил тебя в тюрьму, чтобы заставить выйти замуж за этого герцога де Мальбарса?

— Де Мальверса! Да, так и есть. Он надеялся, что тюрьма охладит мою любовь к Седрику и что я соглашусь на замужество с герцогом ради освобождения, но я устояла!

Я быстро переглянулась со своими спутниками, но они тоже явно не знали, чему можно верить, а чему нет.

— Все это, конечно, прекрасно, — заключила я, — но никак не поможет нам освободить твоего Седрика. Мы, знаешь ли, не профессионалы в области организации побегов из тюрем.

Дорана вдруг приняла крайне таинственный вид и, наклонившись ко мне, прошептала:

— Совсем не обязательно быть профессионалом. Есть очень простой способ вызволить Седрика. Универсальная карта.

Я нахмурилась. Вот уже второй раз я слышу об этой карте: сначала от Гуриана, а теперь и от Дораны...

— Вы должны знать, что ни одно место не может считаться полностью закрытым, — продолжала принцесса вполголоса. — Абсолютной непроницаемости не существует. Дыры есть повсюду: в крепостях, тюрьмах, самых укрепленных замках... невидимые дыры, о которых никто не знает.

— Хватит нас морочить своими дырами! — запротестовал Синий Пес. — Объясни толком!

— Ладно, я попробую, — кивнула Дорана с неожиданной для нее покладистостью. — Наверное, в этом случае лучше подойдет название «тайные невидимые проходы». Это особые точки проницаемости, через которые можно проходить.

Кажется, я начинала понимать, что она пытается сказать.

— Ты имеешь в виду, — поправила я, — что это, так сказать, «магические врата», которые существуют незаметно для людей и при этом соответствуют особым зонам, где материя как будто размягчается.

— Да. Иногда эти зоны совсем маленькие. Они существуют испокон веков, но о них никто не знает. На первый взгляд эти врата выглядят так же, как, например, один-единственный камень в кладке, насчитывающей сотни таких камней... но на самом деле твердость этого камня — всего лишь иллюзия, и сквозь него можно пройти, но только в строго определенное время. Вне периодов проницаемости этот камень становится таким же твердым, как и остальные.

— А универсальная карта, значит, указывает месторасположение этих тайных проходов и время, когда они открыты... — довершил Себастьян.

— Именно. На универсальной карте помечены все невидимые врата, существующие в мире корней, и тот, кто владеет картой, может легко покинуть его. Ведь ему будут известны все зоны проницаемости, а также в котором часу они откроются и сколько времени будут оставаться открытыми.

— Слишком уж похоже на сказку, — хмыкнул Синий Пес.

— А вот и нет! — взвилась Дорана. — Я знаю, что карта существует, и многие люди ищут ее, чтобы покинуть дерево. Если мы сумеем завладеть ею, она даст нам возможность без труда проникнуть в тюрьму, где держат Седрика, воспользовавшись одними из магических врат.

А потом вы сможете с ее помощью вернуться в ваш родной мир.

— А ты, конечно же, знаешь, как ее раздобыть... — со вздохом отозвалась я.

— Да, знаю! Мне поведал эту тайну один из заключенных башни, который недолго владел картой. Это было главной темой его постоянных жалоб и сожалений, поскольку, как он мне объяснял, с ее помощью мы бы легко устроили побег.

— Потому что в подводной башне тоже есть подобные «дыры»? — с недоверием спросил Себастьян.

— Они есть повсюду! Сколько можно об этом толковать! Нужно только знать, где и когда ими воспользоваться. В этот самый миг такие же врата есть вокруг нас, в этом самом лесу: они ведут в проходы, которые соединяют этот мир с миром внешним, но откроются они только в определенный день и час. Да вот хоть этот камень или тот ствол дерева! Тебе они кажутся твердыми, но в назначенный миг они вдруг станут мягкими, и ты сможешь пройти через них. Тебе просто нужно будет упорно двигаться вперед, как будто ты плывешь через болото. Всего три шага — и ты окажешься на той стороне, в своем привычном мире.

В общем-то, ничего такого уж невероятного в ее словах не было. За время моих приключений мне уже доводилось пользоваться такими туннелями, связывающими разные измерения.

— Ну хорошо, — сдался наконец Себастьян. — И где же находится эта чудесная карта?

— Я приведу вас к ней, если вы обещаете мне устроить побег Седрику.

— Обещаем, — вздохнула я. — А ты, со своей стороны, поклянешься за это принимать свое зелье безразличия до тех пор, пока мы не окажемся вне зоны действия предполагаемого взрыва.

Ну вот, на том и поладили. И теперь мы оказались полностью в руках у маленькой злюки. Без нее нам было не справиться.

Она наконец согласилась указать нам дорогу, ведущую к границе с Алкатонией.

— Как только карта окажется у нас, — уверяла она, — вам не составит труда освободить Седрика. Отец запер его в самой обычной тюрьме: это каменная башня, стоящая на вершине холма и охраняемая обычными стражниками. Она не уходит под воду, и никаких акул там тоже нет. Для вас это станет просто приятной прогулкой.

Она так легко об этом рассуждала! Я еле сдержалась, чтобы не наброситься на нее с кулаками.

Короче, мы снова уселись в седла и продолжили наше путешествие, с той только разницей, что теперь мы знали, куда направляемся.

— Надо приглядывать за ней, — шепнул мне Синий Пес. — Не очень-то я удивлюсь, если она заманит нас в какую-нибудь ловушку.

Я тоже разделяла его подозрения. Дорана воспринимала нас как своих прислужников и конечно без всяких колебаний пожертвовала бы нами, если бы увидела в этом необходимость.

— Ах да, еще кое-что, — обронила она небрежно некоторое время спустя. — Считаю своим долгом предупредить вас, что мой побег из башни непременно повлечет за собой ответные меры со стороны моих тюремщиков. За мной пустят погоню.

— Но мы освободили тебя по приказу Кокенпота! — возразил Себастьян. — Не понимаю, почему на нас должны открыть охоту.

— Какой же ты болван! — фыркнула принцесса. — Мнение Кокенпота не имеет ровно никакого значения. Договор, который подписал король, мой отец, с кланом Мастеров замковых дел, гласит, что меня отправляют в заключение пожизненно. А если кто-то заключает контракт с Мастерами, аннулировать его нельзя ни при каких обстоятельствах. Передумать и отменить свое решение в этом случае невозможно. Из этого следует, что с сегодняшнего дня я считаюсь беглой преступницей, которую нужно как можно скорее вернуть назад в камеру, разумеется примерно наказав тех, кто способствовал моему побегу. Кокенпот может говорить и делать что ему заблагорассудится — Мастерам нет никакого дела до его приказов.

— А если вмешается сам король? — поинтересовалась я.

— То же самое. Подписывая договор, он отказался от дальнейших прав решать мою судьбу. Отныне моя жизнь принадлежит клану тюремщиков. В Стране настроений это закон.

— Значит, Мастера замковых дел уже гонятся за нами... — пробормотала я, невольно оглядываясь.

— Нет, сами они не станут этого делать, — поправила меня Дорана. — Обычно они нанимают для этого какого-нибудь опытного охотника, признанного следопыта. Кажется, я знаю, к кому они обратятся в моем случае. Вы когда-нибудь слышали о Человеке со свинцовой головой?

Я содрогнулась. Во время нашей последней миссии, когда мы проникли в арсенал, мне лишь мельком довелось увидеть названного персонажа, но у меня остались о нем самые скверные воспоминания[8].

Это был полубезумный рыцарь, одетый в серые доспехи, выкованные таким образом, чтобы как две капли воды походить на человеческий скелет. Его огромный, бугристый, сильно помятый шлем походил на ухмыляющийся человеческий череп. Его считали неуязвимым и безжалостным. В тот раз мы с трудом ускользнули от него, и время от времени он до сих пор является мне в ночных кошмарах.

— О! — насмешливо протянула Дорана. — Ты что-то побледнела! Не паникуй. Как только универсальная карта будет в наших руках, нам будет легко убежать от него. Мы сможем использовать любые тайные врата, оказавшиеся рядом, а он так и будет тащиться позади в своих тяжеленных доспехах!

По-моему, она сильно недооценивала опасность... несомненно потому, что ни разу не видела Свинцового человека в действии. Я-то знала, что в реальности все окажется не так просто.

С наступлением ночи мы снова разбили лагерь, но костер разжигать не стали, опасаясь, что он выдаст наше местонахождение. Все молчали, настороженно прислушиваясь к лесным шорохам. Вообще-то Человек со свинцовой головой из-за своих тяжелых доспехов всегда передвигался очень шумно, поэтому, при некотором везении, мы могли бы услышать его издалека. Я даже не рассматривала возможность сразиться с ним. Единственный шанс на спасение был убежать от него.

— Когда мы окажемся вблизи границы с Алкатонией, — вполголоса пробормотала Дорана, — нам надо будет вести себя очень осторожно. За мою голову там назначена большая награда, а мой портрет вывешен в каждой деревне. Отец Седрика просто трясется при мысли, что я могу снова встретиться с его сыном. Все из-за этой дурацкой выдумки про поцелуй, вызывающий атомный взрыв.

— А ты хотя бы знаешь, где отыскать колдунью, чтобы добыть у нее зелье безразличия? — прогавкал Синий Пес.

— Да, Алкатония — страна магии, и колдуны там есть повсюду. К тому же зелье безразличия там в таком же ходу, как у вас аспирин. Я ведь уже говорила, им очень часто пользуются, чтобы сгладить отношения между людьми, которые ненавидят друг друга. Без него жизнь сильно бы осложнилась... Кстати, это снадобье было включено в меню автоматов по выдаче еды и напитков, установленных в каждой камере тюремной башни. Некоторые заключенные пристрастились к нему, но только не я. Я слишком боялась, что смогу забыть Седрика.

На протяжении двух последующих дней Дорана безостановочно надоедала нам со своим Седриком, подробно описывая какие-либо его качества, цитируя его остроты или превознося его храбрые поступки. Себастьян и Синий Пес уже буквально кипели от едва сдерживаемого раздражения. Я же старалась просто не вслушиваться, и вскоре болтовня принцессы превратилась для меня в бессмысленный шумовой фон.

Конечно, я знала, что у влюбленной девушки голова полностью занята ее прекрасным принцем, но в данном случае это уже выходило за рамки разумного. Каждая мелочь становилась поводом для того, чтобы снова заговорить о Седрике. На одном из привалов Дорана даже набрала немного сырой глины и слепила из нее маленький бюст своего избранника. Должна признать, что скульптурка получилась очень даже ничего, хотя постоянное пережевывание одного и того же начинало изрядно действовать нам на нервы.

Мы осторожно приближались к границе. По словам Дораны, некая колдунья по имени Мальдита держала свою лавочку около старого моста через реку, разделяющую оба королевства. Двигаясь вдоль берега, мы вскоре заметили первые плакаты, прибитые к стволам деревьев через каждые пятьдесят метров. На них красовался портрет Дораны в сопровождении следующего текста:

Именем Короля категорически запрещается оказывать помощь этому лицу или проявлять гостеприимство в любой форме! Всякое нарушение данного указа карается смертной казнью!

Сразу после ареста названная преступница будет сожжена заживо на костре за колдовство без всякого суда, дабы уберечься от ее злого колдовского могущества, угрожающего безопасности королевства.

Любой житель Алкатонии, оказавший содействие в аресте названной преступницы, получит в награду 1000 золотых, лошадь, дом, двух слуг, а также свой вес в шоколаде высшего качества.

— Ничего себе! — хихикнул Синий Пес. — А ты здесь, оказывается, знаменитость! Тебе надо основать собственную рок-группу!

Принцесса заметно побледнела. Я тоже не обрадовалась. В таких условиях пройти через королевство незамеченными окажется непросто.

— Тебе нужно изменить внешность, — сказала я, оборачиваясь к Доране. — Ты не можешь продолжать путь как есть, тебя слишком легко узнать.

Как и следовало ожидать, это вполне естественное предложение вызвало целую бурю протестов со стороны нашей спутницы, которая категорически отказывалась «мараться грязью» или притворяться простой крестьянкой. Впрочем, у нас и не было при себе никаких средств, чтобы хорошенько замаскировать ее. Мне пришла в голову мысль покопаться в вещах Гуриана, и я обнаружила в них мешок с запасными картонными масками — теми самыми, которые он носил, чтобы скрыть свое обезображенное судорогами лицо. Еще там оказались: кольчуга, черный плащ с капюшоном, сапоги, широкий ремень и кинжал в ножнах.

— Давай переоденем ее наемным убийцей! — предложила я. — Наверняка все знают о клане Гримасников, и все их боятся... Я много раз замечала, что, когда Гуриан входил в помещение, люди тут же отводили глаза в сторону. Это именно то, что нам нужно!

— Умно! — оценил Себастьян. — Значит, никто не станет особенно ее разглядывать.

Разумеется, Дорана опять разразилась потоком возражений, с особенной резкостью отказываясь надевать белую картонную маску.

— Гуриан такой уродливый, — стонала она, — а вдруг его уродство заразно? Эта маска наверняка пропитана бог знает какими вирусами, от которых у меня все лицо перекосит...

— Ну и отлично! — тявкнул Синий Пес. — Тогда никто не сможет тебя узнать, а нам именно это и нужно, разве не так?

— Ах ты мерзкая тварь! — завопила принцесса. — Да я тебя...

Наш четвероногий приятель с рычанием обнажил клыки, и Дорана поспешно отступила.

Мне пришлось вмешаться, чтобы пресечь ссору.

— Ты что, предпочитаешь, чтобы тебя схватили и казнили? — осадила я принцессу. — Если я правильно помню, тебя собираются живьем отправить на костер.

— Ух! — заскулил Синий Пес. — И больно же это, наверное!

Наконец Дорана сдалась. Я помогла ей натянуть одеяние Гуриана, которое было ей не совсем по росту, потом стянула ее волосы в тугой узел.

— Их не будет видно под капюшоном, — заключила я. — А теперь надень маску. Так будет надежнее — вдруг мы встретим по пути лесорубов или рыбаков.

Она подчинилась, хотя и не без проявлений крайнего отвращения.

— Отлично, — оценила я результат. — Только постарайся не слишком манерничать, когда двигаешься. Держись погрубее... в общем, старайся вести себя как парень.

— Ходи вразвалку и косолапь посильнее, чего проще! — подвел итог Синий Пес.

— И, главное, помалкивай, — велела я.

Минут через двадцать мы выехали к старому мосту. Хижина колдуньи стояла совсем рядом и выглядела как любая лесная хижина. Оставив лошадей у коновязи, мы постучали в дверь, и Мальдита тут же открыла. На вид это была самая заурядная женщина: ни носа крючком, ни бородавок, ни скрюченных пальцев, как обычно изображают колдуний в кино; такая вполне могла бы сойти за почтальоншу, булочницу или портниху. Она также не носила остроконечной шляпы, и я сильно сомневаюсь, что она имела привычку летать на помеле. Кстати, колдуньи вообще давно уже не используют этот вид транспорта, очень уж от него болит заднее место!

Она едва обратила на нас внимание, да и белая маска Дораны ничуть ее не напугала, но зато Синего Пса она рассматривала очень даже пристально.

— Да? — обронила она наконец. — Зачем пожаловали?

— Нам нужен эликсир безразличия, — объяснила я, — и в большом количестве, для длительного применения. У вас он есть?

— Разумеется, — проскрипела она. — Он много кому нужен. Да только найдется ли у тебя, деточка, чем за него заплатить?

— Денег у меня нет, — нерешительно пробормотала я, — но мы могли бы предложить кое-что взамен.

Незадолго до того Дорана вручила мне, хоть и с крайней неохотой, свои серьги, которые стоили целое состояние. Мне казалось, что это выгодная сделка, но Мальдита при виде серег только поморщилась.

— Не люблю я эти драгоценности, — бросила она. — Я женщина простая, мне они ни к чему. К тому же эти жемчужины слишком уж хороши... может, их украли у какой-нибудь знатной дамы, а мне не нужны проблемы с полицией. Нет... я хочу собаку.

— Что? — вскричала я. — Ни за что! Это мой пес!

— А мне-то что до этого! — хмыкнула колдунья. — Хочу его, и все тут. Нет собаки — нет и зелья.

— А что вы собираетесь с ним делать?

— Он синий, а это значит, что в нем присутствует магия. Я порублю его на кусочки и сварю. Получится восхитительная мазь с собачьим жиром, отличное средство против ревматизма[9].

У меня даже дыхание перехватило от отвращения, а Синий Пес тут же приподнял губы, обнажив весьма впечатляющие клыки. Несмотря на свой маленький рост, драться он умел, и как-то раз даже сражался с волками-оборотнями. Если дело доходило до схватки, он не знал, что такое страх.

Мы оказались в тупике. Торг продолжался еще добрых полчаса, пока Мальдита с крайней неохотой не согласилась уступить нам зелье в обмен на лошадь Гуриана и все ее снаряжение. Однако все эти споры заняли слишком много времени, и поскольку Дорана ни разу не раскрыла рта, чтобы в них поучаствовать, колдунья сочла это весьма странным. Я заметила, что она все чаще стала бросать на нее полные подозрительности взгляды.

Прежде чем взяться за работу, она вышла, чтобы осмотреть покупаемую лошадь. Ее интересовало буквально все: состояние зубов и копыт, крепость ног, и задних, и передних... На мой взгляд, сделка была для нее очень даже выгодной, но она упрямо решила ломать комедию до конца, делая вид, что оказывает нам огромное благодеяние.

— Ладно, сойдет, — буркнула она наконец. — Подождите здесь, сейчас я приготовлю ваше зелье.

— Не нравится мне это, — пробормотал Себастьян, — мне кажется, она что-то заподозрила. Так и таращилась на нашего «Гуриана». И маска ее ничуть не испугала.

Я тоже так думала, но выбирать нам не приходилось. Мы не могли освободить Седрика без эликсира безразличия.

Ожидание показалось мне очень долгим. При любом шорохе я готова была увидеть увидеть выступающий из леса отряд королевской стражи Алкатонии. Однако ничего подобного не случилась, и Мальдита наконец показалась на пороге и протянула мне керамическую бутылочку.

— Вот, пожалуйста, — усмехнулась она, — самого высшего качества. А теперь ступайте прочь, у меня много работы.

Я позволила себе вздохнуть с облегчением, лишь когда ее хижина скрылась за деревьями.

— А теперь, — спросила я, — куда мы направимся?

Но Дорана была не в лучшем настроении и тут же набросилась на меня:

— Как глупо, что ты стала спорить с колдуньей! Этого ни в коем случае нельзя допускать. И надо же, из-за какой-то собаки! Не стоит быть такой сентиментальной, иначе ничего в жизни не достигнешь. Лучше бы ты отдала ей эту паршивую шавку, тогда мы могли бы быть уверены, что она отнеслась к своей работе серьезно. Из-за твоего упрямства она могла всучить нам негодное зелье...

Исключить такую возможность было нельзя; вполне вероятно, что Дорана была отчасти права. Колдунам не следует доверять никогда, это люди без чести и совести, которые большую часть времени работают отравителями[10].

Я молча дождалась, пока гроза минует, и Дорана соблаговолит ответить на мой вопрос.

— Теперь мы должны отправиться за универсальной картой. Я знаю, где она находится, но путь к ней не близок и не прост.

— Ее кто-то охраняет?

— Да.

— Она спрятана?

— Да.

Ничего прибавить она не пожелала, и мы просто последовали за ней, не зная, что ожидает нас в конце пути.

Глава 5

По нехоженым, заросшим тропкам мы углубились в самую чашу. Время от времени мне приходилось спешиваться и прорубать саблей проход в колючих зарослях, преграждающих нам путь. Дорана, не сходя с лошади, только смотрела на меня, иногда отдавая короткие сухие приказы, как будто я была ее служанкой... и притом не очень умелой и расторопной.

Не желая осложнять и без того напряженную ситуацию, я изо всех сил сохраняла спокойствие. У нас еще будет время свести счеты.

Усталые и исцарапанные, мы наконец увидели впереди на поляне очень необычное строение. Оно походило на храм, сложенный из разноцветных кирпичей, с фронтоном, который поддерживали колонны. Строительный материал, из которого был сложен храм, показался мне ненадежным и не очень-то подходящим, к тому же возникало ощущение, что возводили здание на редкость беспечные каменщики, укладывавшие эти разномастные кирпичи без особого старания, как придется. От этого все стены выглядели перекошенными, и казалось, что они вот-вот рухнут. Я указала на это Доране, и та прыснула от смеха.

— Вот глупая! — ответила она шепотом. — Это же не кирпичи, а книги! Книги, уложенные огромными стопками. Приглядись получше.

Присмотревшись, я поняла, что она совершенно права. «Храм» и в самом деле был возведен из многих тонн словарей, энциклопедий, романов, учебников, обычных книжек в мягких обложках... их просто уложили друг на друга так, что получилось подобие стен. Кое-как приткнутые балки и доски поддерживали строение, не давая ему обрушиться. Некоторые тома успели порасти мхом и плющом; на особенно старых кожаных переплетах выросли грибы.

Словно почуяв наше присутствие, из этой «библиотеки» показалось угрожающего вида существо и принялось внимательно оглядывать простирающиеся вокруг заросли. Это был мальчик, однако вид его сразу напомнил мне о великанах. Он был слишком высок и слишком толст для своего возраста, а его огромные зубы, казалось, могли без труда размолоть в щепки дубовое полено... В общем, не тот парень, которого хочешь видеть своим кавалером на выпускном балу!

— Кто это? — прошептала я.

— Его настоящее имя Библиофагос, что означает «Пожиратель книг», но обычно его зовут просто Библос. Когда-то он был самым обычным мальчиком. Такой, знаешь, книжный червь, который все время проводил за чтением. Его мать говорила, что он «глотает» книги, никогда не насыщая своего голода. Однажды он пренебрег строжайшими запретами и сунул нос в старинный магический гримуар, и чтобы наказать его, один колдун приговорил его на самом деле пожирать все книги, которые попадают к нему в руки. Поэтому он и живет здесь. Заклятие падет лишь тогда, когда он съест до последнего тома всю библиотеку, которая служит ему домом. Беда в том, что, глотая страницу за страницей, он растет и толстеет, постепенно превращаясь в огра. И он постоянно настороже, так как больше всего боится, что кто-нибудь украдет у него какую-нибудь из его драгоценных книг. Ведь если такое случится, он не сможет выполнить свои обязательства, и колдовство никогда не развеется. Он уже погубил немало коллекционеров-букинистов, которые пытались похитить у него кое-какие редкие издания. Должно быть, все крыльцо библиотеки усыпано их костями.

— Ясно, — вздохнула я. — Только не говори мне, что универсальная карта находится как раз в одной из дурацких книжек, принадлежащих этому монстру...

— Увы, так и есть. Надо взобраться на второй этаж, где хранятся сборники поэзии. Библос ненавидит поэзию, она вызывает у него сильную изжогу, поэтому эти книги он оставляет на потом. Пока он больше увлекается словарями, они лучше всего перевариваются. Он считает их самой здоровой и добротной пищей. В поэзии же слишком много сахара, от нее у него портятся зубы и развивается кариес.

— Но ты хотя бы знаешь, в какой книге хранится карта?

— Да, эта штука называется «Пролегомены трансцендентального параллелизма». Триста страниц, отпечатанных только на лицевой стороне листа.

На оборотной стороне одного из них скрыта карта, но, поскольку страница выглядит белой, увидеть ее нельзя.

— Нельзя увидеть? — простонал Себастьян. — Так какая от нее польза, если на ней ничего не напечатано?

— А я не сказала, что на ней ничего не напечатано, просто сейчас карта невидима, потому что изображена симпатическими чернилами. Чтобы рисунок проявился, страницу надо обрызгать специальным проявляющим раствором. Но это уже другая история. Пока мы должны сосредоточиться на том, чтобы добыть нужную страницу.

— А какой у нее номер? — спросила я.

— Страницы в этой книге не пронумерованы, нужно пересчитать их одну за другой, стараясь не ошибиться.

— Час от часу не легче! — тявкнул Синий Пес. — Чем дольше мы будем копаться, тем больше шансов, что нас засечет этот мальчик-огр.

— Кажется, я уже готов хоть раз в жизни позволить себе роскошь удавить принцессу собственными руками! — взревел Себастьян.

Я призвала всех к спокойствию. Стоя на крыльце своего странного жилища, книжный огр старательно нюхал воздух в нашем направлении, словно почуял чужаков. Он и в самом деле был слишком велик, чтобы мы могли схватиться с ним врукопашную. Особенно страшно выглядели зубы, способные раскусить все, что угодно... не хуже уничтожителя для бумаги!

Дважды с самым свирепым видом обойдя вокруг строения, он исчез в зале нижнего этажа, и вскоре оттуда донесся глухой звук рвущейся бумаги.

— Он ест, — пояснила Дорана. — Он ест целыми днями, а ночью переваривает проглоченное. Десятитомный словарь, знаете ли, большая нагрузка для желудка. Подождем, когда он заснет, и тогда проберемся в библиотеку.

— Твой план не годится, — покачала я головой. — На втором этаже, должно быть, многие тысячи поэтических сборников, как же мы отыщем тот единственный, который нам нужен? Эти про-логого... не знаю что!

— «Пролегомены трансцендентального параллелизма». Это просто. Книга пропитана запахом корицы. Нужно просто воспользоваться обонянием, и все. Наконец-то от твоего пса будет какая-то польза.

— Вот видишь, а ты хотела, чтобы я продала его колдунье!

Пойманная на этом очевидном противоречии, Дорана в ответ только пожала плечами. Она явно принадлежала к числу тех девушек, которые в своих поступках руководствуются минутными побуждениями, не задумываясь об их логичности.

Но сейчас было не время затевать спор, поэтому мы отступили в молчании подальше от обиталища огра. Ночь предстояла нелегкая.

Ожидая начала операции, я размышляла о бедняге Библосе и его проклятии. Интересно, каков на вкус словарь? Я задала этот вопрос Доране, которая, сидя в сторонке — как всегда! — рисовала на клочке бумаги портрет Седрика.

— Это зависит от содержания книги, — небрежно ответила она. — Говорят, что медицинские справочники напоминают бифштекс с кровью, труды по ботанике отдают горным медом. Но по-моему, все это просто вздор.

Нет ничего более изматывающего Для нервов, чем часы, предшествующие началу какого-нибудь опасного предприятия. Нам пришлось слушать, как огр пережевывает килограммы бумаги, До самой ночи.

— Пусть лопает! — махнула рукой Дорана. — Чем больше он съест, тем крепче уснет. Нам того и надо. Полезем в библиотеку, когда он захрапит.

Наконец Библос улегся на полу, среди стопок словарей, сложил руки на набитом животе и раскатисто захрапел. Мы осторожно выбрались из кустов. Вблизи книжное здание казалось еще более невероятным. Грубый каркас из полусгнивших досок и балок кое-как поддерживал стены, не давая им обвалиться, однако вся эта конструкция выглядела очень хрупкой, потому что книги были уложены кое-как. Местами толщина стен достигала двух метров, не меньше.

— Поначалу, — рассказала Дорана, — библиотека включала четыре здания. Три Библос съел, осталось только это, последнее.

Поскольку огр развалился прямо посреди зала на первом этаже, мы не могли воспользоваться внутренней лестницей, а значит, взбираться на второй этаж нам пришлось снаружи по стене. Я сунула Синего Пса себе в рюкзак, наказав не шевелиться, и начала карабкаться вверх.

Дело оказалось трудным — каждая книга, за которую я хваталась, держалась ненадежно, и при любом нашем движении вся стена приходила в движение. Иногда то один, то другой том срывался вниз; к счастью, густая трава заглушала звук удара. Если храп огра вдруг смолкал, я замирала на месте, затаив дыхание. Икры у меня болели от постоянного напряжения, руки сводило судорогой из-за необходимости крепко цепляться за неверную опору. К счастью, эти огромные, переплетенные в кожу старинные тома были почти такими же крепкими, как кирпичи. В конце концов я, не хуже заправского альпиниста, отыскала более или менее доступный путь наверх, и Себастьян с Дораной карабкались следом не отставая.

К тому времени, как я добралась до второго этажа, пот лил с меня ручьями.

Пол у меня под ногами оказался сложен из кривых необработанных бревен, которые ужасно скрипели при каждом шаге. Я на ощупь зажгла фонарь, и, когда тьма немного отступила под действием мерцающего огонька, у меня невольно вырвался вздох разочарования. Нашим глазам предстал настоящий лабиринт из старых книг, сложенных в колонны! И эти колонны, насколько я смогла разглядеть, поддерживали крышу... Стоило их задеть — и все строение грозило обвалиться.

— А что нам делать, если нужная книга окажется в самом низу такой стопки? — шепотом спросил Себастьян.

Я как раз думала о том же самом.

— Эй, не будьте такими пессимистами, — отозвалась Дорана. — Книга, которую мы ищем, — это совсем маленький сборник стихов, для строительных целей он не годится. Он наверняка где-то здесь, в этих кучах. По-моему, самое время использовать собаку. Надеюсь, он хоть узнает запах корицы?

Синий Пес готов был зарычать, но я заставила его умолкнуть, слегка шлепнув по носу. Сейчас было не лучшее время поднимать шум.

Я опустила рюкзак на пол, и наш приятель с синей шерстью принялся рыскать вокруг, старательно принюхиваясь.

— Как же тут несет плесенью! — пожаловался он. — Будет нелегко уловить аромат корицы за этой вонью гнилых грибов, которая любой запах перебьет.

В самом деле, большая часть нагроможденных вокруг томов покрылась плесенью из-за частых дождей и обычной лесной сырости. Некоторые, целиком заросшие мхом и лишайником, походили на каких-то косматых зверей. Открывать их совсем не хотелось: они наверняка кишели насекомыми.

— Огр ненавидит поэзию, — снова повторила Дорана. — Ему становится дурно от нее... Думаю, он просто побросал сборники стихов беспорядочной кучей где-нибудь в углу.

В конце концов мы отыскали нужную кучу, но это нас не очень обрадовало: в ней были, наверное, целые тысячи тонких книжек в голубых и розовых обложках. Попытка найти что-нибудь в этой груде заняла бы долгие часы!

— Действительно досадно, — признала принцесса. — Насколько я знаю, огр имеет обыкновение просыпаться среди ночи, когда его желудок снова требует пищи. Тогда он встает, чтобы заморить червячка парой-тройкой словарей... Как у всех огров, у него очень тонкое обоняние, так что наше присутствие будет быстро обнаружено. Мы должны покинуть библиотеку до того, как он проснется, иначе нам несдобровать. Он не выносит, когда кто-то пытается воровать его книги.

С этим напутствием мы принялись за работу, стараясь поменьше шуметь. Что оказалось, совсем не просто, потому что стоило кому-нибудь из нас схватить одну книгу, как вокруг падало еще десять. Иногда мне мерещилось, будто я играю в исполинские бирюльки. Шум, который производили падающие на пол книги, казался мне просто ужасающим, и я дрожала при мысли о том, что Библос вот-вот проснется. У меня перед глазами все время маячили его зубы — огромные, квадратные, отлично приспособленные перемалывать в кашу толстенные энциклопедии!

— Плохо дело! Ой, плохо! — твердил Себастьян.

В довершение всех бед, из-за обилия плесени Синий Пес отчаянно расчихался. Время шло, а мы ничуть не продвинулись в наших поисках. Фонарь понемногу начинал меркнуть. Когда он окончательно погаснет, мы окажемся в кромешной темноте и уже не сможем читать надписи на корешках.

— Слишком долго! — простонала Дорана. — Библос скоро проснется, близится время его ночного перекуса. Тогда он усядется и примется за бутерброд, который специально приготовил себе с вечера.

— А где он держит этот свой бутерброд? — спросила я.

— Рядом со своей постелью, прямо под правой рукой, чтобы удобнее было его взять... А что?

— Кажется, у меня есть идея, как отвлечь его внимание. Значит, говоришь, от стихов ему делается плохо?

— Да, у него от них несварение. Его начинает тошнить, и живот болит страшно.

Именно это я и хотела услышать. Я схватила один из сборников, которые мы уже отбросили в сторону, и вырвала из него десяток страниц.

— Эй, ты что задумала? — кинулся расспрашивать Синий Пес.

— Хочу устроить небольшую диверсию, — прошептала я. — Если мне удастся всунуть эти стихотворения между страницами его «бутерброда», он проглотит их не заметив. От этого у него случится расстройство желудка, и ему станет не до нас.

— Толково придумано! — одобрил Себастьян.

Мне было очень приятно поймать на себе его восхищенный взгляд.

— Что за глупость! — прошипела Дорана. — Тебе ни за что не подкрасться к нему так, чтобы он не проснулся. У огров очень развито шестое чувство! Да он тебе голову оторвет.

— Это мы еще посмотрим, — бросила я, выскальзывая в окно.

В глубине души я была далеко не так уверена в правильности своих действий, как хотела показать, но что-то же нужно было предпринять!

Спустившись на первый этаж, я глубоко вздохнула на пороге и тихонько прокралась на цыпочках в главный зал библиотеки. Огр храпел, развалившись на куче сухих листьев, открыв рот и выставив напоказ свои жуткие зубы. Вблизи он казался еще огромнее, чем издалека. Весь пол был усыпан клочками бумаги. Я сразу же заметила лежащий возле постели «бутербродик», заготовленный на случай ночного приступа голода: два увесистых медицинских справочника с зажатым между ними учебником китайского языка.

Стараясь не дышать, я подкралась поближе, сжимая в руке пачку стихотворений. В изголовье Библоса я присела на корточки, чтобы всунуть страницы со стихами в верхний справочник. Руки у меня дрожали. Рассохшийся переплет огромного тома заскрипел, как колено ревматика, стоило мне приподнять обложку. Храп Библоса тут же смолк. Я застыла от ужаса, уверенная, что сейчас он откроет глаза и увидит меня... Но ничего не произошло. Я, почти не глядя, сунула стихи среди хрустких страниц справочника. Что ж, дело сделано. Теперь мне оставалось только поспешно убраться оттуда, проклиная про себя клочки бумаги, которые шуршали под моими подошвами. Ступать мимо них не получалось: они были повсюду. Каждое мгновение я ждала, что огромная рука схватит меня за плечо.

Наконец, утирая вспотевший лоб, я оказалась на крыльце и, немного успокоившись, полезла по стене обратно на второй этаж, где меня ждали остальные.

Увы, за время моего отсутствия они ни капельки не продвинулись.

— Готово, — доложила я. — А у вас как дела?

Себастьян бессильно махнул рукой.

— Тут их тысячи, этих сборников, — вздохнул он. — На всю ночь хватит. Фонарь погаснет раньше.

Мы снова принялись перебирать пыльные томики. Некоторые книги настолько заплесневели, что их названий уже было не разобрать.

Внезапно на мое плечо легла рука Дораны.

— Тихо! — выдохнула она, расширив глаза от страха. — Кажется, он проснулся!

Мы замерли, навострив уши. Действительно, снизу доносились какие-то звуки. Я поспешно задула фонарь. Огр зашевелился, половицы заскрипели под его весом. Я услышала, как он шумно принюхивается, словно почуяв какой-то непривычный запах.

— Эй, кто здесь? — крикнул он вдруг глухим хриплым голосом. — Я чую, что здесь кто-то есть... Где вы прячетесь?

По звуку шагов я догадалась, что он вышел на крыльцо, чтобы осмотреться. Похоже, он здорово разозлился. Затем он обошел вокруг здания, рыча, как огромный медведь, и изрыгая разнообразные угрозы, в которых, насколько мне удавалось разобрать, речь шла главным образом об отрывании рук, ног и голов — достойном наказании для воров, крадущих книги...

Мы распластались на полу, прямо посреди заплесневелых книжных груд. Синий Пес мелко дрожал, прижимаясь к моему боку.

Меня больше всего страшило одно: что вот сейчас Библос поднимется на второй этаж, чтобы осмотреть ту часть библиотеки, где хранилась художественная литература... Но Дорана меня успокоила:

— Сюда он не пойдет, он стал слишком тяжел для стремянки, она под ним тут же сломается.

Огр еще побродил вокруг дома, грозя кулаками деревьям и лесным зверям и обещая стереть их в порошок, если они вздумают воровать его книги. Неужели он и в самом деле думал, что деревья почитывают на досуге словари или что кролики собираются учить китайский по новому методу, всего за десять уроков?

Наконец он вернулся в дом, уселся на свою лежанку и с аппетитом сжевал приготовленный «бутерброд». «Ага! — подумала я. — Если стихи подействуют как положено, ему точно станет не до нас».

Покончив с едой, огр снова растянулся на куче листьев, и уже через десять минут мы услышали его раскатистый храп. Я опять зажгла фонарь, и мы продолжили наши поиски. Когда я уже стала терять всякую надежду, Синий Пес вдруг тявкнул:

— Корица! Корица... чую, чую корицу... это здесь!

Удвоив усилия, мы принялись разбирать завалы в указанном месте, и наконец нашим глазам явился объект наших вожделений: крохотная книжечка размером с крекер! Название было напечатано таким мелким шрифтом, что я даже не могла прочесть его!

— Что? — ахнул Себастьян. — Это и есть та самая книга? Да она едва больше почтовой марки! Нам в жизни не прочитать, что в ней написано! Для этого микроскоп нужен!

Дорана ничего не ответила. Взяв в руки книжечку, она заботливо стерла с нее пыль и убрала в карман.

В тот же миг снизу донесся кошмарный вопль:

— Я знал, что здесь кто-то есть! Я вас слышу! Вы там, наверху, крадете мои книги! Предупреждаю, как только вы спуститесь, я оторву вам головы!

Это был огр. Он стоял на крыльце, уперев руки в бока и свирепо таращась на второй этаж.

Мы оказались в ловушке. Судя по всему, «поэтическое отравление», на которое я так рассчитывала, не сработало.

— Там было всего с десяток стихотворений, — пробормотала я в качестве извинений. — Наверное, эта доза для него слабовата.

— В одном можно не сомневаться, — заявила Дорана, — по стремянке он не полезет. Зато он может держать нас в осаде. В отличие от него, питаться книгами мы не можем, поэтому умрем с голоду, если застрянем здесь надолго.

Я успела прийти к тому же выводу.

— А что, если попробовать выбраться отсюда по деревьям? — предложил Себастьян. — Мы могли бы уйти подальше от библиотеки, перепрыгивая с ветки на ветку и не спускаясь на землю.

— К сожалению, не получится, — вздохнула я. — Библиотека стоит в центре поляны, и до деревьев отсюда далеко.

— А если рвануть со всех ног? — выступил с предложением Синий Пес.

— Тоже не выйдет, — вмешалась Дорана. — Несмотря на свой огромный вес, Библос двигается очень быстро, как и все огры. Он догонит нас в три прыжка.

Я рискнула выглянуть в окно. Библос в ярости метался вокруг дома. Действительно, скорости ему было не занимать. Нам никогда не обогнать его.

Небо на востоке уже светлело. Здесь, в Стране настроений, ночи были короткими.

Я пыталась придумать хоть какой-нибудь способ выбраться, но в голове у меня было пусто.

— А если попробовать оглушить его, свалив ему на голову груду книг? — высказал идею Себастьян.

— Ничего ему от этого не сделается, — буркнула Дорана, пожав плечами. — Огры не очень-то чувствительны к ударам. Их почти невозможно убить.

Через некоторое время мы услышали, как Библос убирает стремянку, ведущую на второй этаж. Что ж, и этот путь отступления нам отрезан.

— Сдается мне, на этот раз мы и впрямь серьезно влипли, — философски заметил Синий Пес. — Он оставит нас здесь умирать с голоду, а когда мы больше не выдержим, то попробуем спастись бегством... ну а поскольку к тому времени мы сильно ослабнем, ему не составит труда нас поймать. Вот так все и случится.

Мы уже почти уверились, что все пропало, как вдруг огр зашатался, хватаясь за живот и корча страшные рожи.

— Ага, сработало! — возликовала я. — Пусть и с запозданием, но сработало. Стихи все-таки отравили его, и теперь ему плохо. Надо этим воспользоваться!

Внизу Библос отчаянно стонал и катался по полу. Я сунула Синего Пса в рюкзак и выскользнула в окно. В счи-таные секунды я оказалась внизу и бросилась в сторону леса; остальные поспевали следом. Увидев нас, Библос попытался подняться и ринуться в погоню, но жестокие колики снова повалили его на землю.

Это дало нам возможность прорваться через кусты и вскочить на лошадей.

Больше огр не пытался за нами гнаться. Не знаю, что произошло с ним потом. Надеюсь, он все-таки сумел одолеть остатки своей проклятой библиотеки и избавиться от заклятия, чтобы снова стать обычным мальчиком.

Глава 6

Мы гнали лошадей во весь опор не меньше часа, страшась увидеть у себя за спиной настигающего нас огра, но, как я уже сказала, он слишком плохо себя чувствовал, чтобы открывать на нас охоту.

Так что вскоре нам пришлось остановиться, чтобы дать отдых измученным лошадям. Мы воспользовались привалом, чтобы перекусить. Наконец Дорана соблаговолила извлечь из кармана заветную книжечку, которую берегла как зеницу ока, и пролистала ее на наших глазах, вызвав у нас полное недоумение.

— Да это же вообще невозможно прочесть! — взревел Себастьян. — Печать такая мелкая, что ничего не разобрать... как будто муха лапками напачкала!

— Ты не так уж далек от истины, — заметила принцесса. — На самом деле этот текст написали гномы росточком едва ли больше моего мизинца. Но нас интересует одна-единственная страница — оборотная сторона стихотворения номер сто восемьдесят девять. А поскольку номера здесь не проставлены, нам придется отсчитать нужный лист, ни в коем случае не допустив ошибки.

Я склонилась над крохотным томиком. Хоть он и выглядел толстеньким, каждая страница в нем была написана тонким пером до того мелким почерком, что и в самом деле казалось, будто бумагу засидели мухи: расшифровать эти крохотные темные точки было решительно невозможно. Украшавшие текст тончайшие миниатюры, наверное, были великолепны... вот только едва ли кто-нибудь мог разглядеть, что на них изображено!

— Ну и работенка! Спятить можно! — пролаял Синий Пес.

— Да замолчите же! — вскричала Дорана. — Я считаю страницы и все время сбиваюсь из-за вас!

Несмотря на свои изнеженные, как и полагается настоящей принцессе, пальчики, она с большим трудом переворачивала тонкие странички, которые к тому же слипались между собой из-за налета плесени.

Себастьян только оторопело таращился на книжку. Он так нервничал, что ему приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не растерзать ее когтями.

Дорана трижды начинала отсчитывать страницы заново и каждый раз сбивалась. В конце концов она раздраженно захлопнула томик.

— Мне кажется, вы просто не понимаете, насколько это важно, — проговорила она дрожащим голоском, едва не плача. — У нас нет права на ошибку. Чтобы активировать универсальную карту, ее сначала нужно отделить от остальной книги, которая тут же вспыхнет и рассыплется в пепел. Так уж она устроена. Программа самоуничтожения срабатывает в то же мгновение, как из нее вырвут одну страницу. Любую.

— Любую?! — хором ахнули Себастьян, Синий Пес и я.

— Да, да, — закивала Дорана. — Это значит, что, если я ошибусь и выберу не ту страницу, карта сгорит вместе с остальной книгой.

— А что ты имеешь в виду под «активировать универсальную карту?» — насторожилась я.

— Она должна стать чувствительной к действию проявителя. Я ведь вам говорила, что карта нарисована симпатическими чернилами.

— Ну и какая от этого польза? — проворчал Себастьян. — Она размером чуть больше почтовой марки, на ней все равно ничего не увидишь!

— Вот идиот! — зашипела принцесса. — Этот проявитель не только делает чертеж видимым, он еще и заставляет карту расти.

— Расти?

— Да, понемногу каждый день, как растение, если его вовремя поливают. Именно поэтому нам срочно нужно раздобыть эту волшебную жидкость, без которой у нас ничего не получится. Ну а пока надо правильно отсчитать страницы, чтобы вырвать нужную.

В конце концов мы решили, что каждый из нас будет считать по очереди и загнет уголок на той странице, которая, по его мнению, соответствует номеру 189.

Это, казалось бы, несложное дело превратилось в настоящее испытание. При каждом новом подсчете мы непременно попадали на другую страницу. Результаты ни у кого не совпадали. Мы уже загнули кучу уголков и окончательно в них запутались.

— Попробуйте действовать как карточные шулеры, — посоветовал Синий Пес. — С помощью наждачной бумаги они истончают себе кожу на пальцах, чтобы лучше чувствовать крап на рубашках игральных карт.

Дорана нашла эту идею превосходной: выбрала камень пошершавее и принялась тереть себе подушечки пальцев с таким жаром, словно вознамерилась уничтожить собственные отпечатки. В результате через пять минут такой работы у нее из пальцев пошла кровь. Гениально. Себастьян тоже отказался продолжать работу — чем больше он нервничал, тем быстрее отрастали его когти, так что он просто разодрал бы книгу на мелкие кусочки. Осталась одна я. Я и принялась за дело, предложив остальным считать вместе со мной, вслух и медленно.

С третьей попытки наши подсчеты наконец совпали. Я достала огрызок карандаша и начертила вверху нужной страницы крестик.

— Ладно, — выдохнула я, совершенно измотанная этим испытанием. — Ну что ж, конец сомнениям? Действуем по плану?

— Да, давайте уже покончим с этим! — гавкнул пес. — У меня голова кругом от этих сложностей!

С предельной осторожностью я вырвала заветную страничку, и сразу же после этого книга вспыхнула огнем. Я едва успела отбросить ее, крохотный томик рассыпался пеплом, едва коснувшись земли.

Я растерянно уставилась на малюсенький, не больше четырех сантиметров длиной, клочок бумаги, зажатый у меня в пальцах. Его лицевую сторону покрывали мелкие нечитаемые закорючки, а оборотная сторона была пустой, белой.

— Что ж, если мы не ошиблись, — со вздохом сказала Дорана, — ты держишь в руках универсальную карту, которая дает ее обладателю возможность сбежать из любой тюрьмы и путешествовать из одной вселенной в другую.

— Вот эта бумажка? — недоверчиво переспросила я.

— Это не бумажка, — поправила меня принцесса, понизив голос. — Это живое существо. А раз оно живое, оно будет с каждым днем расти понемногу, как только мы начнем поливать его проявляющей жидкостью.

Я бережно уложила стихотворение за номером 189 в непромокаемый пакетик, который все время носила в кармане джинсов.

— Хорошо, это мы уладили, — сказал Себастьян. — Может, теперь займемся поисками проявителя? Не терпится покончить со всем этим. Надеюсь, ты знаешь, где его искать.

— Конечно знаю, — ответила Дорана, тут же принимая загадочный вид, — но предчувствую, что тебе это не понравится.

Но сколько бы мы ни приставали к ней с расспросами, она наотрез отказывалась объяснить свои слова.

— Сами увидите, — бросила она. —

Может, поедем дальше, а то мы и так много времени потеряли?

Так мы и сделали.

Избавлю вас от подробностей нашего путешествия, которое оказалась не особенно увлекательным и лично мне запомнилось больше всего тем, что пришлось десять тысяч раз пригибаться, чтобы не налететь физиономией на какую-нибудь ветку.

И вдруг ни с того ни с сего наши лошади стали проявлять признаки беспокойства, а скакун Себастьяна и вовсе отказался двигаться дальше. Это означало, что рядом нас ждет какая-то опасность. Я попыталась успокоить свою лошадку, ласково похлопывая ее по шее, но это не подействовало.

— Видно, они почуяли, куда мы идем, — сказала Дорана. — Лучше оставить их здесь и идти дальше пешком, иначе они могут сбросить нас и убежать в лес.

Мы послушно спешились, и принцесса прибавила:

— С этой минуты смотрите внимательно, куда ступаете. И если у вас есть сапоги, самое время их надеть.

— Но почему? — нахмурилась я.

— Из-за змей. Они так и кишат в этих папоротниках, и их укус чрезвычайно опасен.

— От него умирают?

— Нет, но их яд вас самих превратит в змей, и уже навсегда. Против него нет никакого средства. Эти змеи так размножаются — превращают других существ в себе подобных.

Без долгих раздумий мы натянули резиновые сапоги, которыми пользовались, лазая в тине вокруг озера. Себастьян срезал каждому по тяжелой палке. Я предпочла оставить Синего Пса в седельной сумке на лошади: из-за своих коротких лап он был самым уязвимым из всех нас.

Экипировавшись таким образом, мы двинулись за Дораной по каменистой тропке, плутавшей среди раскидистых папоротников.

Из зарослей то и дело доносилось угрожающее шипение. Трава кое-где шевелилась от извивающихся тел, и иногда мне удавалось разглядеть тусклый блеск чешуи.

— Ну вот мы и пришли, — объявила наконец принцесса, указывая на нечто вроде большого кратера в земле.

Мне даже не пришлось наклоняться, чтобы увидеть, что вся яма до краев наполнена змеями. Тысячи и тысячи гадов скользили и струились, свивая и развивая свои гладкие тела, сплетаясь друг с другом, как будто они вязали исполинский чешуйчатый свитер или плели живую кольчугу для великана. Это было... омерзительно. От подобного зрелища волосы на голове тут же вставали дыбом. Внезапно мои глаза заметили какой-то блеск. В самой гуще кишащей черно-серой массы лениво извивалась рептилия, кожа которой сияла, словно отлитая из золота.

Себастьян тоже обратил на нее внимание.

— Эй! — шепотом позвал он. — А это что еще за штука?

— Золотая змея, — прошептала я в ответ.

— Вот глупые! — хмыкнула Дорана. — Это же не рептилия, это просто медная трубка.

— Но она двигается! — возразила я.

— Конечно двигается, она же волшебная! Но только поглядите на ее «голову»!

Вглядевшись попристальнее, я и в самом деле обнаружила, что вместо головы у нашей «змеи» красовался... кран!

Да-да, именно так! Кран с вентилем. Так что это оказалась никакая не гадюка, а медный кран, за которым тянулось еще два-три метра самой обыкновенной медной трубки, вроде той, которую обычно используют водопроводчики или газовщики. С той только разницей, что эта самая трубка с краном ползала и извивалась, как живая змея.

— Ладно, — вздохнула я, слегка раздраженная улыбочкой принцессы, от которой так и веяло превосходством. —

Ты объяснишь нам, в чем дело, или тебя надо умолять на коленях?

— Этот кран и содержит тот самый жидкий проявитель, который нужен нам для активации универсальной карты, — негромко сказала она. — Как вы сами видите, он волшебный. Змеи служат ему телохранителями, но из-за того, что он так долго живет среди них, он и сам уже начал считать себя змеей. Помогать нам он и не подумает, так что не стоит тратить время на вежливые уговоры. Если мы хотим заставить его поделиться с нами его драгоценной влагой, его нужно изловить.

— Э-э... ага, — пробормотал Себастьян. —- То есть ты хочешь сказать, что нам придется лезть за ним туда, в самую гущу его чешуйчатых приятелей?

— Именно. До сих пор все, кто пытался это сделать, тоже превращались в змей и пополняли ряды войска, которое стережет кран. Вот почему эта яма почти полна. Множество людей хотели заполучить универсальную карту, но никому до сих пор это не удалось. И все потому, что они не знали того, что знаю я. Я готовила свой побег со дня своего двенадцатилетия, и у меня было время разузнать все необходимое. Мне достоверно известно, как нужно действовать в данном случае.

— Можно было бы зажечь факелы и бросить их в яму, — предложил Себастьян. — Тогда эти гады ползучие разбегутся.

— Конечно, но и кран тоже, — заметила Дорана. — Нет. Насилием здесь ничего не добьешься. Если медный кран почувствует, что его преследуют, он заползет в какую-нибудь трещину, и тогда нам его не видать.

— Так что же делать?

— Нужно действовать хитростью.

Дорана попятилась от ямы, поманив нас за собой:

— Пойдемте, не стоит здесь задерживаться, это опасно. Нас может заметить какая-нибудь из змей, караулящих подходы к этому гнезду.

Мы вернулись обратно, внимательно глядя под ноги. Одна змея попыталась укусить Себастьяна, но он ловко пришиб ее палкой.

Когда мы добрались до лошадей, они уже были все в мыле от беспокойства. Дорана вскочила в седло и велела нам следовать за ней. Мы двинулись прочь от змеиной ямы.

Оказавшись за пределами опасной зоны, она приступила к объяснениям.

— Как вам хорошо известно, змеи ничего не слышат, но они способны улавливать звуковые вибрации через кожу на брюхе. Эти вибрации воздействуют на их мозг и гипнотизируют их. Правда, это должны быть правильные вибрации.

— О! Кажется, понимаю, к чему ты клонишь, — кивнула я. — Считаешь, змей в кратере можно усыпить, играя им на флейте?

— Совершенно верно. Вот только этой флейты пока еще не существует, мы должны смастерить ее сами. И она должна быть вырезана из определенного материала и с соблюдением всех положенных правил, иначе ничего не получится.

— И тебе эти правила, конечно же, известны, — усмехнулся Синий Пес.

— Представьте себе. Разве я не говорила, что уже давно готовлюсь к побегу? Я в точности знаю, что нужно делать. Для начала нам нужно найти кость. Эту кость нужно будет вычистить изнутри и просверлить в ней три отверстия, отмерив расстояния между ними с точностью до миллиметра. При малейшей ошибке звук получится не тот, и змеи выйдут из транса в тот самый миг, когда мы окажемся у них в гнезде. Представляете себе картину?

— О да, во всех красках, — простонала я. — Ну и где ты собираешься искать эту кость?

— На кладбище динозавров. Здесь есть одно, до него примерно полдня пути верхом. Огромная пещера, набитая ископаемыми скелетами. Мне понадобится большая берцовая кость с левой ноги пелозауруса гидратоварикуса.

— Кого-кого?

— В общем, одного древнего ящера размером не больше твоего пса. Берцовые кости на его левой и правой ногах немного различаются, вот почему так важно не ошибиться. Я сделаю для вас рисунок. Нужно будет набрать их побольше, чтобы было на чем потренироваться. А еще у меня с собой специальный камертон. Если он не завибрирует в ответ, значит, флейта получилась неудачная и придется начинать все снова. Если же она выйдет такой, как надо, камертон отзовется хрустально-чистым звоном, длящимся четыре секунды.

— Ну вот, очередная головоломка, — заворчал Себастьян. — Они что, никогда не кончатся?

— Эй ,— насмешливо воскликнула Дорана, — а разве я обещала, что будет легко?

Да уж, тут она была права. Самое неприятное в приключениях — то, что их нельзя остановить когда тебе хочется, а также то, что они постоянно усложняются.

Как бы то ни было, я начинала понимать, что сильно ошибалась по поводу Дораны. Под личиной безмозглой, озабоченной своей внешностью задаваки скрывались недюжинный характер, упорство и выдержка. Она и в самом деле все тщательно продумала, ничего не оставив на волю случая. До сих пор ее план действовал безотказно, и нам оставалось лишь следовать за ней в надежде, что и нам будет от этого какая-то польза. Быть может, универсальная карта и в самом деле поможет нам вырваться из мира корней и найти прибежище в каком-нибудь другом, более гостеприимном мире, где не будет ни деревьев-ловушек, ни мятежных волков-оборотней? И все равно, при мысли о том, что ради этого придется спускаться в яму, полную змей, у меня по коже бежали мурашки.

К концу дня мы добрались до кладбища динозавров. Как бы его описать... Представьте себе огромную темную пещеру, заполненную невероятным количеством валяющихся вперемешку костей. Сотни громадных ящеров приходили сюда, чтобы встретить смерть, и их скелеты постепенно распадались, образовывая что-то вроде мрачного лабиринта из наваленных грудами исполинских костей.

Себастьян поморщился.

— Прямо настоящий конструктор, — пробурчал он. — Но если вдруг тронешь не ту кость, вся эта груда обвалится прямо тебе на голову. Эти нагромождения чуть-чуть сдвинешь — и они тут же обрушатся.

Мне все это нравилось ничуть не больше, чем ему. Некоторые зверюги при жизни достигали размеров шестиэтажного дома; один череп такого ящера мог бы сойти за небольшой загородный домик, в котором без проблем разместилась бы целая семья. Кстати, из глазниц получились бы отличные оригинальные окна...

Синий Пес деловито потрусил к пещере, облизываясь при мысли о целых грудах берцовых костей, ребер и позвонков, но вдруг замер и насторожился: инстинкт настойчиво твердил ему, что это место небезопасно.

— Здесь что-то есть, — пробормотал он. — Что-то живое... Как будто все эти скелеты на самом деле вовсе не так мертвы, как кажется.

— Не так мертвы? — удивилась я. — Да у них же ни клочка мышц на костях не осталось!

— Знаю, знаю, это трудно объяснить... я просто это ощущаю, и все. Думаю, нам стоит сохранять бдительность. Что-то мне кажется, что Дорана не все нам сказала.

Я внимательно осмотрела кладбище динозавров и не заметила ничего особенного, однако мне по опыту было известно, что просто отмахиваться от предчувствий Синего Пса никогда не следует.

Вернувшись назад, я принялась помогать Себастьяну разбить лагерь. Дорана тем временем трудилась над своим альбомом, в точности воспроизводя очертания кости, поисками которой нам предстояло заняться назавтра. Рисовала она хорошо, и эскиз получился очень подробный. Большая берцовая кость этого как-его-там-завра имела очень специфическую форму, что, по счастью, должно было помочь распознать ее среди прочих костей.

Принцесса протянула нам листок, и мы трое — Себастьян, Синий Пес и я — внимательно изучили набросок.

— Одно меня тревожит, — сказал Себастьян, насмотревшись. — Когда ты наконец изготовишь эту дурацкую флейту; как ты узнаешь, какую мелодию следует играть?

Принцесса опять улыбнулась той снисходительной улыбочкой, которая так меня раздражала:

— Мелодия написана на лицевой стороне страницы, которую мы вырвали из сборника.

— Как так? Там же такой мелкий шрифт, что его невозможно читать!

— Верно, слов не разобрать, но знаки препинания вполне видны. Все точки и запятые на этой странице — это на самом деле ноты. Если нанести их на нотный стан, получится мелодия, совсем коротенькая. Чтобы зачаровать змей, нужно просто непрерывно проигрывать ее раз за разом.

Я вынула из непромокаемого пакета крохотный листок и с недоверием уставилась на него. Дорана, неожиданно для нас, извлекла из кармана лупу.

— Ух ты! — тявкнул Синий Пес. — Откуда ты ее взяла?

— Стащила у колдуньи, — хихикнула Дорана. — Она так нахально себя вела, что я решила ее немного наказать.

Вооружившись увеличительным стеклом, она склонилась над стихотворением и начала переписывать в свой альбомчик точки и запятые. Потом она провела на листке линии нотного стана и с торжествующим видом повернулась к нам:

— Вот видите, в этом стихотворении столько же строк, сколько линий в нотном стане, а расположение знаков препинания — это код. В конечном итоге получается музыкальная фраза в тринадцать нот. Совсем не сложно! Надо только проиграть их в нужном порядке, а дойдя до конца, начать снова и так далее.

Она говорила очень уверенно, даже как-то слишком, по-моему... Но, в конце концов, принцессам и полагается делать вид, будто они гораздо умнее остальных.

— Откуда ты все это знаешь? — изумился Себастьян.

— Я ведь уже объясняла, — вздохнула Дорана, — у меня было время подготовиться. Я давно знала, что Кокенпот, наш премьер-министр, хочет уговорить моего отца посадить меня под замок. С тех пор я стала использовать все свое влияние, чтобы установить связь с колдунами, волшебниками, путешественниками. Я внимательно выслушивала все, что они могли рассказать, и щедро платила им за любые секреты. Так постепенно я и овладела сведениями, которыми мы теперь пользуемся. Конечно, это потребовало больших усилий и обошлось недешево... но я считаю, что не зря потратила деньги. Мы уже завладели универсальной картой и скоро активируем ее с помощью проявителя. А потом освободим Седрика... Наконец, последним пунктом программы мы все убежим из мира корней. Карта покажет, каким проходом нужно воспользоваться, чтобы попасть в другое, более дружелюбное измерение!

Я покачала головой. План звучал отлично, но... до последнего пункта еще следовало дожить!

Мы улеглись спать вокруг костра, от углей которого веяло уютным теплом. Время от времени я резко просыпалась, услышав, как в пещере рушится какой-нибудь скелет. Несмотря на усталость, я все время была настороже, не в силах забыть о Человеке со свинцовой головой, который идет по нашему следу. Я даже немного удивлялась, почему он до сих пор нас не поймал. Если только... если только его истинное намерение не состоит в том, чтобы захватить универсальную карту! Быть может, ему тоже надоел мир дерева, и он хотел бы начать новую жизнь в каком-нибудь другом месте, где он смог бы наконец избавиться от своих кошмарных доспехов? Вот почему он следует за нами украдкой, не вмешиваясь в ход событий... Ждет, пока мы сделаем за него всю работу, и появится лишь тогда, когда мы активируем волшебную карту. Тут-то он убьет нас и заберет ее себе.

Мы проснулись рано на рассвете. По земле стелился влажный туман, такой густой, что мы не видели собственных башмаков. Отсыревший кофе показался еще более отвратительным, чем обычно, и галеты явственно попахивали плесенью. Оставив лагерь за спиной, мы вошли в пещеру. При каждом шаге приходилось внимательно смотреть под ноги, ведь даже смещение одной-единственной косточки могло повлечь за собой падение другой, которая, в свою очередь... видите, что получается, да? Настоящая цепная реакция, ведущая к катастрофе! Споткнешься о какой-нибудь позвонок, и тут бамс! — на тебя обвалится целый мамонт весом три тонны.

Держа в памяти изображение большой берцовой кости пелозауруса-не помню-как-его, мы принялись тщательно осматривать кладбище. Описать царивший там кавардак попросту невозможно, потому что кости лежали в несколько слоев. Сокращу ваши мучения, сообщив только, что мы копались в них весь день не разгибаясь, и все впустую. При этом поиски велись в атмосфере крайнего нервного напряжения, поскольку мы знали, что костяной обвал может случиться в любую секунду, и похоронить нас под грудами истлевающих скелетов. Причем всяческих рогов, шипов, бивней, гигантских клыков и прочих неприятно острых штуковин здесь хватало в избытке, и все они только и ждали подходящего случая, чтобы в нас воткнуться.

На следующий день распорядок ничуть не изменился. Большая берцовая кость загадочного пелозавра так и оставалась недосягаемой, и я уже начала терять надежду.

— Ничего-ничего! — пыталась подбодрить нас Дорана. — Соберитесь, что это за упадническое настроение? Рано или поздно мы непременно нападем на большое захоронение пелозавров, у меня точные сведения!

Меня это уже настолько достало, что я была готова хватить ее хорошенько очередной костью поувесистее! Палеонтология, оказывается, совсем не такая увлекательная, как это любят изображать в приключенческих фильмах.

Наконец Синий Пес — вот уж истинный эксперт по костям! — едва избежав гибели под лавиной позвонков, все же обнаружил то самое захоронение, о котором говорила принцесса. Там оказалась целая гора скелетов пресловутого пелозауруса-шмокодяуруса, или не помню кого. Большая часть скелетов была сильно попорчена, с раздробленными или утерянными костями. Пришлось их тщательно перебирать, чтобы отыскать несколько экземпляров в хорошем состоянии. Нагруженные этими «сокровищами», мы снова вышли к лагерю, где было значительно светлее. Дорана уже достала необходимые инструменты: перочинный нож и шило. Усевшись вокруг, мы внимательно наблюдали за ее манипуляциями. Первая берцовая кость, за которую она взялась, просто рассыпалась у нее в пальцах.

— Для начала неплохо, — хихикнул Синий Пес.

Дорана, не обращая внимания на подобный неуместный сарказм, продолжала методично работать, снова и снова вымеряя расстояние между отверстиями, поправляя их диаметр и совершая прочие таинственные действия, в которых я ничего не понимаю, поскольку музыкального таланта у меня отродясь не было.

Короче говоря, на создание первого инструмента у нее ушел целый день. Сочтя работу законченной, Дорана вынула свой камертон, поставила его на землю и поднесла флейту к губам. Мелодия, которую она сыграла, оказалась очень странной — мрачной и при этом красивой, но отчего-то при ее звуках у меня по коже побежали мурашки. Она проиграла тот же мотив три раза кряду, но камертон не издал ни звука.

— Не получилось, — вздохнула она. — Не понимаю почему. Видимо, я где-то допустила ошибку, то ли в расположении отверстий, то ли при переписывании нот. Нужно разобраться повнимательнее.

Она провела так всю ночь, поправляя и переписывая мелодию... и не давая нам спать, поскольку тут же проигрывала очередную версию на своей флейте.

Внезапно, когда я уже была готова залепить себе уши размягченным свечным воском, ко мне подошел Синий Пес и негромко сказал:

— Ты не заметила?

— Чего?

— Каждый раз, когда Дорана дует в свою чертову флейту, в пещере поднимается какой-то шум.

— Наверное, эхо...

— Нет, на эхо совсем не похоже. Как будто царапание, а потом шорох. Как только она перестает играть, эти звуки тоже стихают. Нужно пойти взглянуть, в чем дело.

Я бы, конечно, предпочла поспать, но Синий Пес никогда не поднимал панику из-за ерунды, поэтому я пошла за ним на кладбище, высоко подняв зажженный фонарь.

Сначала все было спокойно, но как только Дорана снова принялась за свои упражнения и мелодия долетела до каменного свода, я тоже услышала во мраке какой-то скрежет.

— Это в той стороне, — указал пес.

Мы прошли немного в глубь пещеры, и тут в свете фонаря нам предстало поистине ошеломляющее зрелище. Как только раздавались звуки музыки, разбросанные по земле кости приходили в движение и начинали «ползти» в разных направлениях, как будто у них внезапно выростали конечности! Поначалу я не поняла смысла этого явления и лишь затем осознала, что кости сцеплялись одни с другими, как фрагменты головоломки. Я невольно вскрикнула.

— Атомная сосиска! — гавкнул Синий Пес. — Ты это видела? Скелеты собираются воедино! Каждый раз, когда звучит музыка, они восстанавливаются кусочек за кусочком. А когда флейта смолкает, процесс тут же прекращается. Невероятно! Если Дорана и дальше будет играть, все динозавры, сваленные здесь в беспорядке, снова станут целыми.

— Пошли, — скомандовала я, — нужно с этим разобраться сейчас же.

Мы вернулись в лагерь и рассказали о том, что увидели в пещере. Принцесса пожала плечами.

— Ничего нового я не услышала, — буркнула она. — Меня предупреждали об этом. Таково побочное действие этого метода. Если потратить на изготовление флейты слишком много времени, скелеты выйдут из пещеры, как только обретут способность ходить, и разорвут нас в клочки.

— Эй, — пролаял Синий Пес, — а ты не могла сказать об этом раньше? Нужно как можно скорее убираться отсюда. Закончишь со своей проклятой дудкой потом, когда мы окажемся достаточно далеко от кладбища, чтобы динозавры не могли тебя услышать.

Я готова была всячески его поддержать, когда Дорана решительно возразила:

— Это невозможно. Мы должны остаться здесь, потому что нам постоянно нужно новое сырье. Взгляните сами: я уже испортила три кости, чтобы смастерить эту флейту, которая по-прежнему не работает. А значит, завтра утром вам опять придется отправиться на поиски в пещеру и принести мне новые образцы. И так будет продолжаться до тех пор, пока я не доведу дело до конца. Вот почему мы никак не можем уйти далеко от кладбища. Мне потребуются новые кости пелозавра, много новых костей...

— Но скелеты... — начала я объяснять.

— Я знаю, — перебила меня Дорана. — Риск действительно велик. Если я провожусь слишком долго, какой-нибудь динозавр в самом деле сможет достаточно «укомплектоваться», чтобы выползти наружу и напасть на нас. Поэтому ваша работа будет заключаться в том, чтобы помешать скелетам восстановиться. Вам нужно всего лишь растаскивать кости по мере того, как они будут собираться воедино. И лучше бы вам с этим справиться, верно?

Возразить на это было нечего. Себастьян поплелся вслед за мной, угрюмо ссутулившись. Я заметила, что глаза у него пожелтели, как с ним часто случалось в минуты гнева. Я же решила проявить выдержку и отнестись к сложившемуся положению философски. В ту же секунду, как мы перешагнули порог пещеры, Дорана снова начала играть... а кости — ползти.

О том, что последовало дальше, у меня остались самые смутные воспоминания. Я только помню, что все время бегала то в одну, то в другую сторону, сражаясь с костями, которые стремились собраться в цельные скелеты. Заметив, что какая-нибудь из них встроилась в сустав, я тут же спешила выдернуть ее и отшвырнуть куда-нибудь подальше. Поначалу дело казалось не таким уж сложным, но вскоре стало ясно, что в разных углах пещеры одновременно происходила сборка десяти-пятнадцати скелетов, так что мне приходилось крутиться как белке в колесе, чтобы помешать им всем. Некоторые кости оказывали бурное сопротивление, другие норовили лопнуть у меня в руках, оставив в ладонях острые занозы. Несколько раз я чуть не упала, рискуя напороться на какой-нибудь рог или исполинский коготь. Чтобы хоть немного замедлить процесс самовосстановления, который запускала музыка Дораны, нам приходилось торопиться изо всех сил.

— Сосредоточься на лапах! — крикнул мне Синий Пес. — Без лап они далеко не уйдут!

Правильно, но их было столько, этих костей — берцовых, бедренных, пяточных... и все их нужно было если не разбить, то по крайней мере отбросить как можно дальше, чтобы они не могли снова собраться вместе. Но сколько бы я ни старалась, они все время возвращались, упорно собираясь в своего бывшего обладателя.

— Нам не справиться с ними! — пропыхтел измученный Себастьян. — Пусть она перестанет!

Мы были вынуждены крикнуть Доране, чтобы она прекратила на сегодня свои опыты, и ей пришлось с недовольным ворчанием согласиться.

На следующее утро это безумие возобновилось. Из-за усталости мы справлялись гораздо хуже, и теперь динозавры постоянно обгоняли нас. Приходилось то и дело просить принцессу прерваться, чтобы дать нам время разобрать почти готовые скелеты. Как только они замирали, мы лишали их берцовых костей, так что они тут же снова падали и рассыпались. К сожалению, Дорану такой способ действий совершенно не устраивал.

— Если вы будете прерывать меня каждую минуту, — ругалась она, — у меня никогда ничего не получится! Вы все время меня сбиваете, и мне приходится начинать все сначала!

За сегодняшний день ей пришлось вырезать еще две новые флейты, и ни одна из них не звучала так, как надо, так что настроение у нее было неважное.

В конце концов случилось то, что и должно было случиться: Себастьяна оглушило обвалившимся скелетом какого-то диплодока. Человека это убило бы на месте, но в жилах Себастьяна текла кровь оборотня, и это его спасло. И все равно он полдня пролежал без сознания. Без его помощи я быстро сдала свои позиции. Не в силах оказаться во всех концах пещеры одновременно, я упустила момент, и трое гигантов успели почти полностью восстановиться. Дорана обрисовала ситуацию весьма ясно: однажды восстановившись, динозавры приобретали способность двигаться самостоятельно, вне зависимости от звучания флейты. Отсутствие музыки больше ничуть их не стесняло. Следовательно, моя задача заключалась в том, чтобы любой ценой помешать им обрести подвижность и способность бегать по собственной воле.

Некоторые из тех ящеров, у которых оказались целые черепа, уже громко щелкали челюстями, проверяя, хорошо ли они работают. Этот омерзительный звук каждый раз заставлял меня подскакивать от страха.

Одним словом, ситуация стремительно ухудшалась. Какой-то громадный ящер уже пробирался через костяные завалы в глубине пещеры. У него все еще не хватало задних лап, однако туловище, голова и когтистые передние конечности уже полностью функционировали. Он быстро полз к выходу, уставившись на меня пустыми глазницами, как будто мог видеть. Я осознала, что он наметил меня в качестве первой жертвы, и бросится на меня сразу же, как только обзаведется задними лапами. Эти лапы, точнее, составляющие их кости, тем временем решительно прокладывали себе путь в лабиринте рассыпанных останков, чтобы как можно быстрее прицепиться к тазовому поясу чудовища и дать ему возможность занять вертикальное положение.

Я попыталась им помешать, но магическое притяжение почти готового скелета ископаемого хищника оказалось слишком сильно. Чем полнее был скелет, тем быстрее собирались недостающие кости. Я бросилась наперерез бедренной кости, чтобы остановить ее, но она ударила меня в грудь с такой силой, что я свалилась на землю, с трудом переводя дыхание. Себастьян, стряхнувший наконец свое оцепенение, бросился мне на помощь, но даже сила волка не могла противостоять магии, управляющей костями.

Головка левой бедренной кости с сухим щелчком вошла в ямку сустава. Катастрофа казалась неизбежной: не пройдет и трех минут, как исполинская рептилия поднимется на ноги и бросится на нас. Снаружи доносилось ржание перепуганных лошадей, которые пытались разорвать поводья, чтобы умчаться отсюда прочь.

Когда мы уже были уверены, что нам конец, Дорана вдруг перестала играть. Одноногий ящер тяжело рухнул на землю.

— Готово, — объявила принцесса. — Кажется, у меня получилось. Камертон отозвался, значит, флейта закончена.

Я вздохнула с огромным облегчением. У меня на глазах скелет ящера стал медленно рассыпаться косточка за косточкой, пока не превратился в беспорядочную груду посреди других завалов. Мы едва избежали гибели. Если бы монстру удалось выбраться из пещеры, он разорвал бы нас всех в клочки без малейших затруднений. Лошади понемногу успокоились.

Дорана показала нам костяную трубочку, за изготовлением которой провела столько часов. На первый взгляд она ничем не отличалась от других подобных флейт.

— А теперь что? — спросил Себастьян.

— Теперь мы должны вернуться к змеиной яме, — отозвалась Дорана. — Я немного передохну, а потом мы постараемся поймать волшебный кран.

— И как ты себе это представляешь?

— Я буду сидеть на краю ямы и наигрывать мелодию, чтобы загипнотизировать змей, а вы тем временем спуститесь в их гнездо, изловите кран и посадите его в мешок, а затем как можно скорее вернетесь обратно.

Я невольно поморщилась. Программа звучала не очень привлекательно.

— Ладно, — проворчала я с неохотой. — Ну а если ты вдруг сфальшивишь?

Дорана бессильно развела руками.

— Ничего не поделаешь, придется рискнуть, — вздохнула она. — Я вовсе не музыкант-виртуоз.

— Но если вдруг это случится, что будет с нами?

— Змеи тут же выйдут из состояния транса и набросятся на вас. Так что лучше доверьтесь мне. Я постараюсь быть на высоте.

Я бы предпочла, чтобы ее голос звучал более уверенно.

— Одна фальшивая нота, — проворчал Себастьян. — Всего одна...

— Да, и чары тут же падут. Змеи укусят вас, и вы станете такими же, как они, стражами волшебного крана.

— А что можно придумать, чтобы защититься от змеиных укусов? — задумалась я.

— Для этого понадобится специальный костюм из очень толстой кожи и со стальными накладками на голенях, но у нас ничего такого нет. Зубы у этих змей такие, что пробивают почти все. Не стану скрывать — до сих пор еще никому не удавалось завладеть этим краном. Когда вы окажетесь в гнезде, ваше выживание в людском облике будет зависеть только от того, насколько я хорошо сумею сыграть мелодию. Это большая ответственность, и я ее полностью осознаю.

Я поняла, что этим нам и придется удовлетвориться, хотя, конечно, предпочла бы более надежные гарантии. У Дораны могло свести пальцы, или сбиться дыхание, или пересохнуть во рту, или, наконец, мог случиться провал в памяти...

Стоит ли говорить, что на лошадей мы садились с большой неохотой. Наша миссия с каждой минутой становилась все более сложной, непредсказуемой и самоубийственной.

В пути я незаметно наблюдала за принцессой и заметила, что, чем больше приближались мы к яме со змеями, тем сильнее она нервничала. Естественно, мне это не прибавляло уверенности.

Себастьян вдруг решил, что нам было бы полезно немного передохнуть, чтобы собраться с духом. Мы решили сделать привал и подкрепиться, подобрав до крошки остатки припасов. Все мы сознавали, что крепко рискуем. Я пыталась отогнать осаждающие меня видения. Главным образом в них фигурировала я, превратившаяся в гадюку и извивающаяся в клубке своих сородичей.

— Лучше все-таки не задерживаться, — настойчиво сказала Дорана, — пока я не забыла нужную мелодию.

Мы снова пустились в дорогу. Вскоре из папоротников до нас донеслось знакомое шипение. Кажется, рептилии не обрадовались нашему возвращению. Некоторые даже высовывали свои мерзкие треугольные головы из листвы и следили за нами, их раздвоенные языки трепетали.

Дорана поднесла мундштук флейты к губам, и из костяного инструмента полилась негромкая, печальная, повторяющаяся мелодия. Как будто колыбельная для малыша-вампира или что-то в этом роде... в общем, настроение вы уловили. Змеи тут же принялись покачивать головами в едином ритме, словно метрономы, отбивающие ритм этого странного напева.

Дорана подмигнула мне, подавая знак, что нам пора отправляться.

Я спешилась и, стиснув зубы, отправилась прямиком к змеиной яме.

Себастьян двинулся за мной, не произнеся ни слова.

Когда я заглянула в кратер, меня чуть не вырвало. Все змеи, как одна, уставились на меня и покачивались в такт; это мерное волнообразное движение вызывало морскую болезнь. Я даже не пыталась их сосчитать. Их были... тысячи, как травинок в поле. Честное слово, я не преувеличиваю.

Я настолько оцепенела от ужаса, что Себастьяну пришлось тронуть меня за плечо, чтобы вывести из этого состояния. Тогда я стала медленно спускаться в ров, стараясь не наступить на какую-нибудь из этих кошмарных тварей.

Их было столько, что я с трудом справлялась с задачей. К счастью, мотив, который играла Дорана, действовал на змей безотказно, погружая их в блаженный транс.

«Поторопись! — подгоняла я сама себя. — Не задерживайся! Иди вперед!»

Волшебный кран я обнаружила без особых затруднений: длинная медная трубка, которая заменяла ему тело, ярко блестела среди темной массы змей. Тоже захваченный гипнотическим действием мелодии, льющейся из костяной флейты, он с самым глупым видом покачивался туда-сюда. Живой кран, воображающий себя удавом! Вот уж не думала, что когда-нибудь встречу подобного «зверя»!

Я достала холщовый мешок, который специально запасла для такого случая, и направилась прямо к нему. В конце концов, это всего лишь кран! Уж он-то никак не мог нас укусить. Я крепко ухватила его за «шею», причем он даже не пытался сопротивляться. В следующий миг я уже сунула его в мешок, и Себастьян быстро затянул кожаный шнурок на горловине. Судя по всему, находящийся под действием волшебной музыки кран даже не успел сообразить, что его поймали. Он лежал спокойно, и это было к лучшему: я боялась, что он прорвет мешок своим длинным медным «телом», если будет сильно извиваться.

Мы поспешно двинулись назад, но, видимо, судьба решила, что все прошло слишком уж гладко... флейта Дораны издала фальшивое «квак» в тот самый миг, когда мы уже перешагивали через край кратера. У меня невольно вырвался стон. Змеи вокруг нас тут же перестали покачиваться. Чары разрушились. К счастью, их сознание все еще было слишком затуманенно, чтобы они сразу заметили наше присутствие. Это крохотное промедление дало нам возможность выскочить из ямы. Когда до спасения оставались считаные метры, я почувствовала удар в левую ступню: одна из кобр попыталась укусить меня, но по счастливой случайности ее ядовитые зубы угодили как раз в каблук моего сапога!

— Беги вперед! — крикнул мне Себастьян. — Я займусь ими!

Я не очень ясно поняла, что произошло потом, но мне показалось, что из кончиков его пальцев вдруг выросли длинные острые когти, и размахивая ими как саблями, он начал рубить головы рептилиям, которые ринулись за нами следом. Десятки зубастых треугольных голов взлетели в воздух, попусту разбрызгивая яд.

— Беги! — умоляла я. — Их слишком много! Тебе не справиться со всеми!

Я знала, что его вот-вот с головой накроет волна ползучих тварей, хлынувших из ямы.

И я не хотела, чтобы его укусили, и он стал таким же, как они!

Наконец он побежал за мной. С отчаянно бьющимся сердцем мы бросились к лошадям.

Три или четыре змеи попытались преградить нам дорогу, но Себастьян обезглавил их одним взмахом руки.

— Скорее! — кричала Дорана. — Лошади бесятся, я не могу их удержать. Они сейчас унесут меня!

Я вскочила в седло, и моя лошадь рванулась с такой скоростью, что я едва удержалась в стременах. Обернувшись, я увидела, что дорога, по которой мы отступали, уже полностью покрылась змеями и выглядела теперь как медленно разворачивающийся чешуйчатый ковер. Самое жуткое зрелище в моей жизни!

Глава 7

Выйдя из оцепенения, кран начал отчаянно биться в мешке, притороченном к моему седлу. В общем, вел себя точь-в-точь как разгневанная змея и хлестал бок моего коня, как плетью.

— И что, он все время будет так? — спросила я у Дораны.

— Боюсь, что да, — ответила та. — Это только в сказках волшебные предметы готовы помогать своим обладателям. В реальности они всегда ведут себя как дикие звери и приручить их удается очень редко. В лучшем случае они пытаются сбежать, а в худшем — убивают тех, кто имел наглость их изловить.

— И как же, интересно, нас может убить кран? — фыркнул Себастьян.

— О, очень просто, — обронила Дорана, — он может задушить тебя этой гибкой трубкой, которая служит ему телом. Ему всего-то надо обвиться вокруг твоей шеи петлей и сдавить ее покрепче.

— А каким образом мы убедим его подчиниться нам? — снова задала я вопрос.

— С помощью все той же костяной флейты. Пока я буду наигрывать мелодию, он будет спокойным и послушным. Но если флейта сломается или мы ее потеряем, мы больше никак не сможем на него повлиять.

Я стиснула зубы. Конечно, в конце концов у каждой проблемы находилось решение, но это решение вызывало очередную проблему и так далее до бесконечности... Если так пойдет дальше, до конца мы никогда не доберемся!

Мы снова двинулись по дороге вдоль границы, туда, где высилась башня, в которой был заточен принц Седрик. Лошади начали проявлять признаки усталости, и мы решили разбить лагерь. В желудке у меня урчало от голода. Никакой еды у нас не осталось, и пришлось удовольствоваться несколькими дикими яблочками (жуткая кислятина!) и горсткой пыльных ягод ежевики, сорванных у обочины.

— Я бы мог поохотиться, — сказал Себастьян, — но у меня такое ощущение, что этот лес совершенно необитаем.

— Звери разбегаются из-за тебя, — усмехнулась Дорана. — Чуют запах оборотня и мчатся прочь со всех ног. Не боятся одни только монстры, но их ты едва ли одолеешь. Да и в любом случае, в этом нет смысла, потому что мясо монстров по определению несъедобно, и к тому же от него покрываешься прыщами.

Чувствуя, что назревает очередная ссора, я вмешалась с предложением:

— А что, если нам воспользоваться случаем и полить карту проявителем? Теперь, когда у нас на руках все ингредиенты, возможно, пришло время заняться более серьезными вещами?

— Точно, — согласилась Дорана, доставая из сумки костяную флейту. — Я начну играть, и как только кран впадет в транс, схватите его и откройте прямо над картой, как вы бы поступили с обычным краном.

Звучало не так уж сложно, и мы принялись за дело.

Принцесса поднесла флейту к губам, и чарующая мелодия потекла среди деревьев. Медный кран постепенно угомонился в своем мешке, и я развязала кожаный шнурок. Себастьян тем временем разложил листок со стихотворением 189 на плоском камне. Крепко сжимая кран в руках, я сделала, как велела Дорана. Из него вытекла тонкая струйка жидкости, оросив листок бумаги. Как только крохотная страничка полностью промокла, я завернула вентиль и снова сунула кран в мешок. Медная трубка, образующая его тело, достигала двух метров в длину, и мне вовсе не хотелось, чтобы она обвилась вокруг моего горла. Как только мешок был крепко завязан, Дорана перестала играть.

Мы уселись в кружок вокруг плоского камня и уставились на мокрый листок. Поначалу ничего не происходило, но потом мне показалось, будто страничка стала увеличиваться в размерах... Она и в самом деле «росла», совсем как проигранные на ускоренном режиме кадры роста растений, которые показывают в документальных фильмах. Всего за три минуты она выросла от размера почтовой марки до формата записной книжки. Если я и преувеличиваю, то совсем чуть-чуть... Конечно, она все еще оставалась слишком маленькой, чтобы на ней можно было что-нибудь разобрать, но прогресс был налицо.

Этот ритуал мы повторяли три дня подряд, и каждый раз клочок бумаги вырастал еще немного. На самом деле, слово «бумага» тут не совсем подходит; скорее стоило бы называть эту страничку пергаментом, потому что по мере роста она становилась все толще, а ее поверхность делалась слегка зернистой, как у тонковыделанной кожи. Из этого я заключила, что, подобно рукописям Средневековья, этот сборник стихов был переписан от руки на тщательно отбеленной дубленой коже какого-то животного.

И эта кожа под действием проявляющего раствора обретала собственную жизнь... Иногда она как будто вздрагивала или покрывалась мурашками.

— Попахивает курятиной, — заметил как-то Синий Пес, жадно облизываясь. — Интересно, какова эта карта на вкус?

— Только не вздумай поддаться обжорству! — прикрикнула я на него с угрозой. — После всего, что нам пришлось вынести, чтобы раздобыть ее, это было бы уже чересчур!

— Да я просто так сказал, — соврал наш маленький четвероногий приятель. — Так, разговор поддержать...

Но я-то видела, как он с особым огоньком в глазах поглядывал на заветную страницу, этот огонек был мне хорошо знаком.

На рассвете четвертого дня волшебный листок сделался уже размером с шейный платок, и на нем можно было различить сеть разноцветных линий без всяких обозначений. Нигде не было видно ни названий мест, ни отметок расстояний, вообще никаких надписей.

— Эй, — окликнул Себастьян Дорану. — А как ею пользоваться, этой твоей штукой? Выглядит как каракули какого-нибудь двухлетнего карапуза. Далеко мы с этим не уйдем.

— Просто ты не умеешь с нею обращаться, — ответила принцесса со вздохом раздражения. — То, что ты видишь — всего-навсего общий план корня, что-то вроде аэровоздушной съемки. Не забывай, что это волшебная карта. Ей нужно просто приказать сфокусироваться, и она подчинится.

И, склонившись над листком пергамента, она велела:

— Волшебная карта, покажи нам место, где мы находимся.

Линии на рисунке тут же спутались, переплелись и перестроились в новое изображение. Это произошло всего за какую-то долю секунды, после чего появился новый рисунок — на нем были изображены мы четверо, склонившиеся над картой! Выглядело это так, будто кто-то снимал нас на пленку с высоты дерева. Эффект получался просто ошеломительный. Я подняла левую руку, и мое изображение на карте сделало то же самое.

— Круто! — гавкнул Синий Пес.

На некоторое время мы дружно поддались искушению поиграть с этим фантастическим предметом.

— Покажи нам библиотеку огра! — велел Себастьян.

— Покажи нам кладбище динозавров, — сказала я.

Каждый раз после этих слов изображение на карте менялась, показывая нам то, что мы хотели видеть, прямо как в сказке!

Но всю нашу эйфорию как ветром сдуло, когда я вдруг заметила на одном из аэроснимков ближайших окрестностей большое серое пятно, которое двигалось через заросли кустарника.

— Увеличь изображение! — велела я карте. — Вот здесь, где движущийся объект...

Рисунок быстро перестроился, и я смогла четко разглядеть, кто именно прокладывал себе путь в лабиринте колючих кустов. Серый скелет... точнее, доспехи в форме скелета, увенчанные огромным шлемом с двумя отверстиями на уровне глаз... Человек со свинцовой головой!

— Он идет прямо на нас! — вскричал Себастьян. — Смотрите, мы находимся здесь... а он вот где! Двигаясь с такой скоростью, он настигнет нас всего через час.

— Бежим отсюда! — залаял Синий Пес. — У нас есть лошади, а у него нет. Мы сможем оторваться.

Значит, я не ошиблась. Свинцового человека не интересовали ни Дорана, ни Седрик. Он действовал в собственных интересах, намереваясь захватить волшебную карту и использовать ее для побега из мира корней.

Повернувшись к принцессе, я воскликнула:

— Разве ты не говорила, что карта укажет нам расположение невидимых магических проходов, по которым мы сможем попасть в любое другое место? По-моему, сейчас самое время воспользоваться этой возможностью!

— Ну да, — пробормотала Дорана, — но еще слишком рано, карта выросла не до конца. Она должна увеличиться еще немного. Расположение тайных врат, отмеченных красным, проявится, лишь когда карта станет совсем «взрослой». Только тогда мы и сможем ими воспользоваться.

Себастьян издал злобное рычание.

— Ну разумеется, — рявкнул он, — иначе все было бы слишком просто. Мне следовало догадаться, что нас ждет очередное препятствие!

Лагерь мы покинули на космической скорости. Сидеть на месте, ожидая схватки со Свинцовым человеком, было бы до крайности глупо, ведь доспехи делали его абсолютно неуязвимым. Мы для него были всего лишь муравьями, которых ничего не стоит растоптать.

Лошади, почуяв приближение крупного хищника, помчались галопом без всяких понуканий. Инстинкт говорил им, что нас преследует безжалостное чудовище, рядом с которым даже огр из библиотеки выглядел не более чем милым младенцем.

Примерно через час мы сделали привал, чтобы дать лошадям перевести дух.

— Наше единственное преимущество в том, — сказала я, — что его тормозит вес собственных доспехов. Благодаря этому у карты будет время, чтобы вырасти до предельных размеров и дать нам возможность сбежать от него по одному из тайных проходов, которые она нам укажет.

Я изо всех сил старалась, как говорится, сохранять оптимизм и видеть светлые стороны ситуации.

— Ну, так нужно просто поактивнее пользоваться краном! — шепнул мне на ухо Себастьян. — Открывать его пошире и выливать на страницу тройную порцию удобряющей жидкости. Тогда карта и расти будет быстрее!

«А почему бы и нет? — подумала я. — Возможно, это неплохая идея».

Вот только что скажет Дорана? Наверняка опять выдвинет целую кучу возражений, а ведь наше положение, сказать по правде, стремительно ухудшалось с каждым часом. Так что есть ли у нас выбор?

— Ладно, — согласилась я, — давай. Но Дорана все равно должна согласиться сыграть на своей волшебной флейте. Если мы откроем мешок, предварительно не зачаровав кран, он, того и гляди, попытается нас задушить.

Как вы догадываетесь, уговорить принцессу оказалось делом нелегким. Мне пришлось долго убеждать ее, пока до нее не дошло, что Человек со свинцовой головой так просто от нас не отстанет.

— Лошади измучены, — сказала я в заключение. — Да и мы тоже. Мы почти ничего не ели с тех пор, как кружим по этому лесу. Если так будет продолжаться, мы однажды просто-напросто потеряем сознание и свалимся с седла от изнеможения. Посмотри, даже наши кони исхудали, трава здесь такая отвратительная на вкус, что они не хотят пастись.

— Да знаю я! — топнула ногой Дорана. — Я не слепая! Но если мы попытаемся ускорить рост карты, на ней могут появиться помехи.

— Какие еще помехи? — заворчал Синий Пес.

— Карта может сойти с ума, — прошептала принцесса, как будто боялась, что живая карта может ее услышать.

— Сойти с ума, в самом деле? — повторила я.

— Да, да, она может начать путаться, ошибаться в маршрутах тайных проходов и отправить нас далеко за пределы известных миров, скажем на планету, населенную плотоядными растениями или кем похуже... Если карта потеряет способность ориентироваться в пространстве, мы будем обречены вечно странствовать в космосе, не находя обратной дороги.

— А сколько времени ей нужно, чтобы достичь зрелости нормальными темпами?

— Еще неделя.

— Это слишком долго, к тому времени Свинцовый человек уже погубит нас. У него есть неоспоримое преимущество — он никогда не спит и может шагать дни и ночи напролет. Если не случится чудо и он не провалится в болото, он нагонит нас уже часов через двенадцать. И это по самым оптимистичным расчетам.

Дорана нахмурилась.

— Хорошо, — сдалась она наконец. — Раз другого выхода нет, попытаемся действовать по-вашему. Пойду за флейтой.

Тревожное предчувствие нашептывало мне, что она права и что мы вот-вот совершим ужасную ошибку, но время поджимало. Мне казалось, что я уже слышу хруст веток под тяжелыми шагами Человека со свинцовой головой.

Как обычно, мы разложили карту под краном, и на этот раз листок впитал как промокашка тройную порцию волшебного раствора.

Итак, жребий был брошен.

Должна сказать, что ничего необычного мы не заметили, разве что карта стала увеличиваться в размерах немного быстрее; теперь от размера платка она увеличилась до размера небольшого коврика. На этот раз ее уже нельзя было сложить вчетверо и сунуть в карман: мне пришлось свернуть ее в трубку, и я туг же заметила, что она стала заметно толще. Да уж, скоро она станет довольно тяжелой ношей...

Догадавшись, о чем я думаю, Дорана едко заметила:

— Я тебя предупреждала! Вы развязали процесс, который мы не сможем контролировать.

Я ничего не ответила. Времени на пустые споры не оставалось: мы явились сюда не на пикник, и Свинцовый человек приближался с каждой секундой. Я не собиралась дожидаться, пока его похожие на клешни руки сомкнутся на мне и разорвут на кусочки!

Измученные голодом не меньше нас, лошади еле тащились, и шпоры ничуть не помогали делу. Лес высился вокруг угрюмыми колючими стенами, и меня не оставляло ощущение, что мы бездарно бродим по кругу. Меня мучила жажда.

Где же они, все эти лужи, родники и речки, которые питают местную растительность? Наверное, где-то под землей, вне досягаемости для нас.

— Нам сюда! Я уверена! — раз за разом повторяла Дорана.

Но я ей уже не верила. Мне казалось, что она заблудилась, просто не хочет в этом признаваться.

Когда она наконец свалилась с лошади, сраженная усталостью, поход пришлось прервать.

Мы растянулись прямо на земле, надеясь, что небольшой отдых вернет нам силы. Я тут же заснула, как и мои спутники.

Через некоторое время я подскочила, как от толчка: где-то рядом тихо хрустнули ветки. «Свинцовый человек!» — пронеслось у меня в голове, и я стала в панике оглядываться, ища глазами страшный силуэт. Вокруг никого не было. Я поднялась и тут же заметила, что волшебная карта, которую я возила свернутой в рулон и уложенной поперек седла, исчезла! Неужели Человек со свинцовой головой, воспользовавшись нашим сном, похитил карту и удалился, не причинив нам зла? Не очень-то на него похоже! Нет, должно быть, это что-то другое...

Снова послышался негромкий хруст, как будто кто-то крался прочь на цыпочках. Я метнулась в том направлении, откуда донесся звук.

Через кустарник пробиралась какая-то странная фигура, неуклюжая и угловатая, с изогнутыми под неестественными углами руками и ногами. Двигалась она медленно, я без труда преградила ей дорогу... и замерла от изумления. Передо мной стояло вовсе не живое существо, а искусно сложенный из бумаги человечек, что-то вроде огромного оригами. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что передо мной не что иное, как универсальная карта, которая благодаря серии ловких складываний превратилась в человекоподобную фигурку, способную передвигаться на двух ногах. Итак, «коврик», который я возила на собственном седле, преобразился в человечка, и я только что пресекла его попытку сбежать.

Я с трудом верила своим глазам! И в довершение всего этот бумажный человечек держал под мышкой мешок с волшебным краном.

— Эй! — крикнула я ему. — И куда это ты собрался?

Существо ничего не ответило. Оно неловко переминалось на своих измятых ножках, как будто удержание тела в вертикальном положении давалось ему с трудом. Я поняла, что существо устало и что оно, вероятно, уже истратило весь запас сил на эту неуклюжую попытку бегства.

— Я тебя не отпущу, — сказала я по возможности мягко. — Давай-ка вернемся в лагерь и послушаем, как ты объяснишь свое поведение.

Человечек безропотно подчинился. Оказавшись вблизи костра, он поник, и его складки начали расползаться, так что он быстро потерял форму и снова распластался на земле прямоугольным листом пергамента. После чего на его поверхности проступили начертанные черными буквами слова.

— «У меня нет рта, — прочла я, — и я могу общаться только письменно. Я не хочу оставаться с вами, потому что Человек со свинцовой головой скоро догонит вас и схватит. Ваша жизнь кончена, а я слишком ценна, чтобы позволить себе попасть в плохие руки. Я должна беречь себя».

— Ну-ка объяснись! — проворчала я.

«Мне кажется, это очевидно, — снова прочла я черные строки. — Я универсальная карта, и благодаря мне люди могут путешествовать между мирами. Мне известны все врата, все волшебные проходы, связывающие разные измерения. Злонамеренный человек может использовать меня для того, чтобы переноситься в любые миры, совершать там страшные преступления и злодеяния и скрываться по тайным проходам до того, как его схватит полиция. Так он станет кем-то вроде суперпреступника, неуловимого и непобедимого. Именно по этой причине я ни в коем случае не должна попасть в руки Человека со свинцовой головой. Он мечтает только о мести и будет использовать меня для удовлетворения своей жажды власти».

— Но своим бегством ты обрекаешь нас на верную смерть в его лапах.

«Знаю, но вы не представляете большой важности. Вы всего лишь обычные люди, не наделенные никаким могуществом. Я же — единственная в своем роде универсальная карта, в которой нуждается каждый».

Мне было неприятно это читать, и все же я не могла не признать, что ее рассуждения о сложившейся ситуации не так уж глупы.

— А можно узнать, почему ты утащила с собой волшебный кран? — резко поинтересовалась я.

«Потому что я хочу расти дальше. Чем сильнее увеличивается моя поверхность, тем больше возрастает и моя сила».

— Что ты имеешь в виду?

«Скажем так, для простоты, что я — нечто вроде уменьшенной в масштабе страны. Чем больше меня поливают, тем просторнее я становлюсь. Примерно через месяц моя площадь достигнет квадратного километра... и это будет лишь начало».

— А какой в этом смысл? Ты же все равно будешь как огромный ковер, разложенный на земле.

«Может, и ковер... но только летучий, потому что я смогу подняться в воздух, на большую высоту, и унести на себе тех, кто займет на мне место.

— Я знаю, что такое летучий ковер, самой доводилось таким пользоваться. Но я не понимаю, почему ты называешь себя «страной».

«Да просто потому, что обычный ковер не может выращивать на своей поверхности разные вещи».

— В самом деле? И что же за вещи ты можешь выращивать?

«Деревья, цветы, животных, дома-все, что пожелают мои обитатели. Я ведь не просто листок бумаги, вырванный из книжки со стихами, я живой организм, способный порождать другие организмы из собственных клеток».

Мне понадобилось время, чтобы переварить всю эту информацию. Дело принимало совсем иной оборот, чем я себе воображала поначалу. Протянув руку, я пощупала карту. Она оказалась теплой на ощупь и слегка влажной, как кожа атлета, который только что занимался интенсивными физическими упражнениями.

«Ага, теперь ты заметила, что я живая, — торжествующе откликнулась карта. — Я оставалась пленницей этого глупого сборника стихов долгие годы. Меня заточил туда один волшебник, решив, что я слишком ценна и слишком опасна, если попаду в недобрые руки. Но я должна исполнить свое предназначение, я должна вырасти и превратиться в летающую страну, которая, с ее городами и селами, воспарит над землей. Тех, кто будет жить на моей поверхности, я защищу от всех невзгод, и они никогда ни в чем не будут испытывать нужды. Для них я построю настоящий мир грез. Если ты мне поможешь, я и тебя могу поселить на этом летучем «ковре», где ты будешь жить счастливо и безбедно».

— А что я должна сделать, чтобы помочь тебе?

«Не дай Свинцовому человеку завладеть мной. Брось своих друзей, они стали

тебе обузой. Похить их лошадей и сбеги ближайшей ночью вместе со мной».

— А, так проблема в том, что ты не можешь сбежать сама, верно? — сердито проворчала я.

«Верно, — призналась карта. — Я еще недостаточно сильна, и ты сама могла это заметить. Я попробовала прибегнуть к технике оригами, но мои складки долго не продержались.

— Спасибо, конечно, за полезные сведения, — заключила я, — я непременно о них поразмыслю на досуге, а ты тем временем смирно вернешься на свое место!

После чего я решительно свернула карту в рулон, как обычный коврик, и привязала к седлу прочным кожаным ремешком. Затем я разбудила своих товарищей и подробно изложила им, что произошло.

— Ты меня не очень-то удивила, — вздохнула Дорана. — До меня доходили кое-какие слухи. Летающая страна... да, о ней говорится во многих легендах.

— Если я правильно понял, — процедил сквозь зубы Себастьян, — карта может растянуться на несколько квадратных километров?

— Да, — подтвердила принцесса, — теоретически, пока ее поливают, она продолжает расти!

— А если перестать? — полюбопытствовал Синий Пес.

— Тогда она снова уменьшится. Но не забывайте, что этот кран — волшебный, а значит, жидкость в нем никогда не кончается. Зато он может убежать, и в этом случае карте угрожает засуха...

— И она уменьшится, — дополнил пес.

— Совершенно верно. Станет такой же маленькой, какой мы ее нашли. Чуть больше почтовой марки.

Пока они разговаривали, я размышляла о том, не станет ли этот гигантский летучий ковер нашей единственной надеждой спастись от Свинцового человека. Если мы будем парить на высоте многих метров над землей, чудовище в серых доспехах едва ли сумеет поймать нас.

Я решила обсудить это со своими спутниками.

— Идея хорошая, — признала Дорана. — Но сначала мы должны вызволить Седрика. Предлагаю ускорить его побег насколько это возможно. Мы уже совсем недалеко от тюрьмы, где его держат. Давайте прикажем карте показать нам расположение тайного прохода, который ведет к его камере.

Глава 8

На следующий день мы достигли границы и укрылись в кустарнике на расстоянии полета стрелы от крепости, где томился принц Седрик. Эта близость ввергла Дорану в неимоверное возбуждение. Вооруженная маленькой подзорной трубой, она провела не меньше двух часов, вглядываясь в отдаленную громаду башни и надеясь увидеть, как где-нибудь за решетками бойниц, вырубленных в угрюмом сером камне, промелькнет лицо ее возлюбленного.

— Там повсюду вооруженные охранники, — проворчал Себастьян. — А стены сложены из полированного гранита, гладкого, как стекло, так что взобраться по ним снаружи нет никакой надежды, если только ты не муха. Пытаться пробраться внутрь любым классическим способом — верное самоубийство.

— Там еще и специально натасканные бойцовые доги, — прибавил Синий Пес, — я чую их запах. Они патрулируют крепостные стены, и внутренний двор тоже, и разорвут нас в клочки без колебаний. Этих псов специально приучают к человечине, подкармливая мясом казненных преступников. Но кормят очень скудно, так что они всегда голодны.

— Универсальная карта должна помочь нам преодолеть все эти препятствия, — возразила я. — Так что давайте не будем заранее отчаиваться.

Затем, повернувшись к Доране, я сказала тоном, не допускающим возражений:

— Не забудь про наше соглашение: мы освободим Седрика, но вы оба выпьете зелье безразличия, и будете пить его до тех пор, пока мои друзья и я не покинем пределы Королевства настроений. Мы заключили сделку.

— Я помню, — огрызнулась принцесса. — И я сдержу слово. По крайней мере, пока этот эликсир будет действовать. Но что будет потом, я не знаю, и никаких гарантий дать не могу. Может еще так случиться, что любовь, которую мы с Седриком испытываем друг к другу, окажется слишком сильна и зелье на нас не подействует. Возможно, мы просто будем не в силах сдержать порыв, который бросит нас в объятия друг к другу.

Мне не пришло в голову рассмотреть такой вариант событий, и у меня неприятно кольнуло в груди. Но, в любом случае, спорить о чем-то было слишком поздно — время шло, а Свинцовый человек мог свалиться нам на голову в любую секунду.

Охваченная дурными предчувствиями, я развернула на земле карту.

— Что ж, покажи нам, на что ты способна, — обратилась я к ней. — Укажи, где находится тайный проход, по которому можно попасть прямиком в камеру Седрика. Такой, чтобы мы могли устроить ему побег, не попавшись на глаза тюремщикам.

Едва я произнесла эти слова, как линии на карте расплылись, смешались... и на ней возникла новая картина — то самое место, где мы стояли кружком на коленях вокруг карты. Мигающая красным светом пунктирная линия вилась по земле, упираясь в помеченный крестиком огромный дуб. Все это немного напоминало пиратские карты из кино, на которых указано, где спрятан клад.

На пергаменте сами собой появились слова, выведенные красивой старинной вязью:

Волшебный проход скрыт в стволе древнего дуба; дабы открыть его, произнесите громко заклинание, единым духом и без ошибки: Максидипломега-ломинизавр. У вас есть право только на одну попытку. Если собьетесь, проход останется закрыт навечно. Важное уточнение: волшебный туннель, ведущий в камеру принца, будет открыт лишь четверть часа. Когда это время минует, он сомкнется вновь. Если вы промедлите в нем, то окажетесь замурованы заживо и погибнете от удушья. Внимание: эта инструкция исчезнет через десять секунд. Девять... восемь... семь...

— Слово! Слово! — завопила Дорана. — Запишите его, скорее!

Действуя рефлекторно, я схватила оказавшуюся под рукой веточку и нацарапала заклинание прямо на земле. Себастьян и Синий Пес диктовали мне заветное слово по слогам, но поскольку они пытались перекричать друг друга, это не слишком-то помогало.

Как и предупреждала карта, инструкция вскоре испарилась. Меня это жутко разозлило. Карта просто издевалась над нами! Можно подумать, без этих штучек все складывалось слишком просто!

Мы дружно уставились на заклинание, кое-как накарябанное в пыли, и стали повторять вполголоса, чтобы как следует запомнить. Я была встревожена, потому что не была уверена на все сто процентов, что списала его без единой ошибки. Все произошло так быстро...

Добрых полчаса мы потратили, тренируясь в произношении. Это оказалось совсем не просто, и мы то и дело сбивались и путались (попробуйте сами и убедитесь, если хотите!)

— Ладно, — вздохнула я в конце концов, — пора действовать. Готовы? Я предлагаю, чтобы Синий Пес остался здесь вместе с Дораной.

— Согласен, — неохотно признал Синий Пес, — так будет лучше, сторожевые псы могут слишком взбудоражиться от моего запаха.

В довершение всех сложностей, Дорана буквально завалила меня советами и рекомендациями. И даже сунула мне в ладонь любовную записку, которую успела написать своему драгоценному Седрику. Мне стоило огромного труда избавиться от принцессы. Решив не оставлять ей ни единой лазейки, я откупорила флакончик с зельем безразличия и потребовала, чтобы она сделала глоток немедленно, на моих глазах. Она подчинилась — скрепя сердце, конечно, но все-таки она была принцессой, и должна была держать свое слово. Жульничать было ниже ее достоинства.

Убедившись, что необходимые меры предосторожности приняты, мы с Себастьяном направились к указанному на карте большому дубу. На первый взгляд он казался самым обычным старым деревом, разве что ствол у него был такой толстый, что мог бы вместить трех человек.

Я встала прямо перед ним, и с бьющимся от волнения сердцем произнесла волшебное заклинание. Кора дерева тут же засветилась, и на ней проступил круг, словно какая-то дверь. Я крепко схватила Себастьяна за руку и мы одновременно перешагнули порог этого чудесного отверстия.

Мы тут же очутились как будто внутри прямого, как стрела, туннеля со светящимися стенами — ничего похожего на мрачный, пронизанный корнями подземный ход, который я почему-то ожидала увидеть. Сразу становилось ясно, что это именно волшебный проход между двумя измерениями. Однако минуты шли, и мы не могли позволить себе долго любоваться чудесными разноцветными искорками на стенах этого зачарованного коридора.

Я побежала, Себастьян тоже не отставал. При этом звука шагов слышно не было, и это создавало странное, нереальное ощущение, будто я бегу по облаку.

В конце коридор упирался в другую светящуюся дверцу — яркий лучистый круг, перешагнув который, мы оказались на этот раз в камере Седрика. Насмотревшись на кучи портретов, нарисованных рукой Дораны, я узнала принца сразу же. Он стоял посреди своей темницы, ошеломленно созерцая волшебный проход, который внезапно разверзся перед ним в каменной стене.

Это был очень красивый юноша — совершенно не в моем вкусе, правда, но действительно очень красивый, если, конечно, кому-то нравится такое высокомерное выражение лица и исполненная превосходства и уверенности в себе осанка.

— Кто вы такие? — хрипло спросил он, хватая со стола нож для разрезания бумаги и наставляя его на нас. — Демоны! Я знаю, вы демоны!

Я попыталась растолковать ему, что нас послала сюда Дорана, чтобы спасти его, но он, кажется, ничего не понимал и все продолжал твердить про демонов.

Выйдя из себя, Себастьян одним взмахом руки выбил у него нож и рявкнул:

— Хватит корчить из себя идиота! Проход, по которому мы попали сюда, через десять минут закроется. Решай сам, чего ты хочешь: покинуть тюрьму немедленно или продолжать гнить здесь до конца своих дней. Твоя подружка снаружи, ждет тебя не дождется. Так что ты надумал?

Седрик наконец пришел в себя. Похоже, он боялся, что его пытаются заманить в ловушку или не знаю чего еще. Недоверчивый парень, одним словом.

Я бросила взгляд на часы. Минуты стремительно утекали. Поэтому, чтобы выиграть время, я решила прибегнуть к хитрости: вынула из кармана пузырек с эликсиром безразличия и решительно, заявила:

— Прежде чем войти в волшебный туннель, ты должен выпить глоток этого защитного эликсира, иначе магия испепелит тебя.

Конечно, это было не совсем честно, но мне не хотелось терять драгоценные минуты на долгие разъяснения, почему ему совершенно необходимо выпить это зелье.

В конце концов он решился — выхватил флакон у меня из рук, поднес к губам и сделал большой глоток. А потом бросился вслед за нами в зачарованный коридор. Мы потратили слишком много времени в камере, и теперь туннель неумолимо сужался. Нам приходилось идти втянув головы в плечи. Стенки угрожающе искрили и потрескивали, сближаясь все сильнее.

Охваченная паникой, я не выдержала и побежала, мечтая как можно скорее вырваться из этой адской трубы, где меня вот-вот могло замуровать навечно.

Проход продолжал сужаться, и вскоре мы уже были вынуждены двигаться на четвереньках, затем ползком... Я уже думала, что нам никогда не выбраться, как вдруг мне в лицо пахнуло свежим воздухом. Я покатилась по траве, а следом за мной и Себастьян с Седриком. Светящееся пятно позади нас погасло, и старый дуб снова превратился в обыкновенное дерево, такое же, как все остальные вокруг. Теперь никто бы не догадался, что в его стволе таится вход в волшебный туннель, соединяющий разные измерения.

Я торопливо поднялась на ноги, с тревогой ожидая, что произойдет дальше. Итак, вот он, момент истины. Дорана и Седрик стояли лицом к лицу, и если они сейчас бросятся друг к другу в объятия и сольются в поцелуе, Королевство настроений немедленно будет сметено огненным ураганом. Ну, по крайней мере, так утверждала легенда.

Однако вместо того чтобы разразиться бурными изъявлениями любви, принц всего лишь склонился перед принцессой в вежливом поклоне, а та в ответ присела в реверансе.

— Мне кажется, сударыня, мы с вами уже где-то встречались? — произнес он спокойно.

— Вполне возможно, — с легкой небрежностью отозвалась Дорана, — но я что-то не могу вас припомнить. Быть может, при дворе моего отца?

— О да, вероятно, — кивнул Седрик, выпрямляясь, — во время какого-нибудь официального визита.

Оба они вели себя на удивление сдержанно и равнодушно.

— Это зелье! — шепнул мне Синий Пес. — Оно действует! Видишь, они ничего не испытывают друг к другу.

— Ну и хорошо, — ответила я. — Нам и так хватает забот. Человек со свинцовой головой уже где-то совсем близко. Если мы хотим сбежать от него, нужно заняться картой, полить ее хорошенько, чтобы она смогла превратиться в летучий ковер. Это наш единственный шанс остаться в живых.

Уговорив Дорану сыграть еще разок на флейте, Себастьян занялся краном: развязал мешок, в котором мы его держали, и щедро полил ожившую карту, как огородник поливает свои грядки.

— К чему все это нелепое действо? — высокомерно поинтересовался Седрик. — Я хотел бы вернуться к своему отцу, королю Алкатонии.

— Вот лопух, это же твой отец и посадил тебя в тюрьму! — гавкнул на него Синий Пес. — Тебе что, так не терпится вернуться в камеру?

— Что за бред ты несешь, гнусная дворняга! — взъярился принц. — Никогда не слышал о подобной низости. Ты все это выдумал! Погоди же, мои слуги вмиг спустят с тебя шкуру!

— Но сначала я как следует цапну тебя за задницу! — огрызнулся пес.

Пока они бранились, карта продолжала расти. Теперь в ней было уже не меньше двадцати квадратных метров, и мы все могли без труда на ней уместиться. Ступив на карту, я позвала остальных присоединиться ко мне. Инстинкт упорно нашептывал мне, что опасность близка. Человек со свинцовой головой мог выступить из-за деревьев с минуты на минуту.

Поскольку Седрик и Дорана явно колебались, Себастьян не стал церемониться и просто втолкнул их на середину волшебного «ковра» — ковра, испещренного ничего не значащими путаными цветными линиями.

— Если хочешь взлететь, — задыхаясь от волнения, выговорила я, — то давай прямо сейчас или никогда.

По ковру пробежала сильная дрожь, от которой мы потеряли равновесие и попадали. Дорана и Седрик разразились возмущенными протестами. Наконец универсальная карта робко приподнялась над землей — сначала на тридцать сантиметров, потом на метр, на два, на пять... Она держалась в воздухе немного неуверенно, и мы несколько раз чуть не свалились с нее, но вскоре наш летучий ковер уже воспарил над верхушками деревьев.

И в этот самый миг из лесной чащи до нас донесся яростный вопль. Я глянула вниз и увидела его — Человека со свинцовой головой. Он стоял рядом с нашими лошадьми, на том самом месте, где мы находились минуту назад. Злобно потрясая кулаком, он кричал нам вслед:

— Это еще не конец! Я отыщу вас хоть на краю света! Куда бы вы ни отправились, я уже буду поджидать вас там!

Глава 9

Поначалу я испытывала громадное облегчение. Мне уже доводилось раньше пользоваться летучим ковром, но он был маленький и неудобный. Если пассажиров было несколько, им приходилось жаться друг к другу, и при малейшей турбулентности им всерьез угрожала опасность свалиться вниз. В общем, если вы сами пользовались подобным видом транспорта, то хорошо понимаете, о чем я говорю.

Универсальная карта оказалась гораздо удобнее. После каждого полива она вырастала еще немного, что полностью избавляло нас от неприятного головокружения от ощущения высоты — основного недостатка, портившего впечатление от обычных ковров-самолетов.

Кроме того, она все время держалась на одной высоте и как будто не обращала внимания на воздушные ямы. Все это делало наше путешествие очень комфортным и приятным.

— А теперь что? — заскулил Синий Пес. — Каков наш план? Если мы не сможем больше опуститься на землю, мы скоро умрем с голоду!

Но тут он был не прав. Карта ничуть не преувеличивала своих волшебных способностей. Как она и обещала, вскоре на ее поверхности, покрывшейся травой и цветами, выросли странные деревья. Время от времени на земле появлялись надписи, содержавшие такого рода вопросы:

Нравятся ли вам цвет и аромат этих цветов? Может быть, вы хотите, чтобы я их изменила?

Или сообщения:

Синие яблоки пахнут клубникой, красные — шоколадом, желтые — жареной курицей, зеленые — копченой грудинкой.

Одним словом, это было что-то вроде руководства по пользованию новым миром, который универсальная карта создавала специально для нас.

Чуть погодя, когда на небе собрались тучи и вот-вот должен был пойти дождь, она вырастила даже маленькие домики, в которых мы могли укрыться от непогоды. Эти домики можно было менять по своему вкусу, достаточно было лишь высказать карте свои пожелания. Всего за час она могла превратить простенькую хижину в симпатичный домик с балконом, изысканный павильон или даже маленький замок. То же самое касалось мебели и прочей утвари, которая могла нам понадобиться. Все буквально вырастало из земли: щетки для волос, тарелки, одежда, носки... оставалось лишь нагнуться и сорвать их. Правда, у этих чудесных вещей было одно неудобство: они тоже были живыми. Например, иногда щетка принималась ползать по столу, а свитера устраивали возню на вешалке. Некоторые, особенно капризные, даже не давались в руки, не желая, чтобы их надевали, — все время норовили вырваться и спрятаться под кроватью. Конечно, это причиняло массу хлопот. То же самое с башмаками: мне постоянно не хватало одного из пары, потому что ему, видите ли, вздумалось пойти прогуляться. Ну да ладно, я особенно не жаловалась: после того что нам пришлось пережить, пребывание на летающем «острове» можно было счесть настоящими каникулами в раю.

Синий Пес вытребовал себе будку в виде дворца с золочеными башенками по углам. Себастьян поселился в бревенчатой избушке, а я выбрала себе прелестный фахверковый домик, такой, как строят в Нормандии.

Что же касается Дораны и Седрика, то тут проблемы оказались куда серьезнее. Как я с удивлением обнаружила, эти двое просто не переваривали друг друга!

Да-да! Понимаю, что это звучит невероятно, но, судя по всему, таким оказалось побочное действие зелья безразличия. Я-то наивно полагала, что они просто станут вести себя как добрые приятели, не позволяя ничего лишнего, но дело обернулось совсем иначе.

Видимо, из-за того, что я оказалась единственной, кроме нее, девочкой на борту, принцесса выбрала меня в качестве наперсницы и врывалась ко мне по десять раз на дню, чтобы излить душу.

— Ох уж этот парень, — твердила она, — этот Седрик... Я просто его не выношу! Он такой воображала, все время крутится перед зеркалом. И говорит только о себе. Все время «я», «я», «я»... только и слышу целыми днями! Ужасный эгоист. И ему здесь скучно. То ему хочется на охоту, то на бал... Только вообрази, он попросил универсальную карту еде-лать ему придворных! Да-да, представь себе! Придворных, которые вырастут из земли, как какие-нибудь корнеплоды, чтобы осыпать его комплиментами и лестью. Он просто жить без этого не может. Вот кретин! Честное слово, я такого идиота в жизни не встречала.

Себастьян тут же поделился со мной, что Седрик точно так же ходит к нему, чтобы пожаловаться на Дорану.

— Все рассказывает мне, какая она дура и что она совсем не умеет одеваться. Предложил мне стать его конюшим, потому что недавно приказал карте вырастить для него лошадей, а также кабанов и оленей, чтобы он мог заняться любимым развлечением: псовой охотой.

— И он не влюблен в Дорану? — настойчиво допрашивала я. — Ты точно в этом уверен?

— Да уж точнее некуда! Они оба друг друга терпеть не могут. Думаю, что-то не так с этим зельем безразличия: то ли дозу подобрали неправильно, то ли колдунья нарочно его испортила, чтобы отомстить. Ты же знаешь, этим колдунам никогда нельзя доверять. Они злые по природе...

Признаться, я и сама пришла к такому же выводу. Я тоже заподозрила, что колдунья приготовила для нас зелье, которое, начиная с простого равнодушия, постепенно превращало прежде нежные чувства влюбленных в лютую ненависть. Что ж, если это правда, тогда нас ждут серьезные проблемы.

— У меня какое-то нехорошее предчувствие, — проворчал Себастьян. — Их отношения ухудшаются с каждым днем. Эдак они скоро дойдут до рукоприкладства.

Такого поворота мы совсем не ожидали.

— А на что вам жаловаться-то? — хмыкнул Синий Пес. — Раз они друг друга терпеть не могут, значит, можно не бояться, что они вдруг начнут целоваться! А раз так, то и конец света нам не грозит. По крайней мере, хоть об этом можно не беспокоиться.

Конечно, он был прав, но я мучилась страшными угрызениями совести от сознания, что разрушила такую чудесную любовь.

— Нас это не касается, — отрезал Себастьян. — Наша работа заключается только в том, чтобы доставить Дорану к отцу, а все, что будет дальше, не наше дело. С помощью универсальной карты мы освободим бабушку Кэти и сбежим куда-нибудь подальше от этого безумного мира! Мы и так уже сильно рисковали, когда спасали принцессу из тюрьмы.

Да, в его словах был определенный резон, но меня все-таки ужасно огорчало, как все обернулось.

В тот момент я еще не знала, что худшее ждет нас впереди!

Вообще-то живая карта подчинялась всем подряд. Она прикладывала все силы, чтобы удовлетворить самые причудливые желания своих обитателей, ничуть не заботясь об их катастрофических последствиях. Как и предупреждал Себастьян, вскоре она «вырастила» для Седрика пышную свиту, коня, трех кабанов и столько же оленей, которые тут же принялись скакать, где им вздумается. Мне кажется, эти существа не были реальными. Я хочу сказать что на самом деле это были всего лишь «отростки» карты, так сказать кусочки ее самой, которым она придавала желанный нам облик, чтобы доставить нам удовольствие. Эта мысль пришла мне в голову, когда я наблюдала за новоявленными придворными, которыми окружил себя Седрик. Это были не настоящие люди, а скорее марионетки, которые все время повторяли одни и те же комплименты, одни и те же льстивые речи. Просто надувные куклы с механическими жестами, единственное назначение которых было в том, чтобы Седрик чувствовал себя истинным принцем.

Неприятность заключалась в том, что эти «люди» и «животные» заполняли наше жизненное пространство, которого уже начинало не хватать. Определенно, на летающей карте возникла некоторая перенаселенность. Кроме того, теперь оказалось просто невозможно выйти из дома без опасений, что тебя тут же не собьет с ног резвящийся кабан или олень. В довершение всего Седрик потребовал, чтобы размеры его замка увеличились в пять раз, в результате чего наши домики едва не раздавило этой громадной крепостью.

— Плохи наши дела, — проворчал Синий Пес. — Не знаю, заметила ты или нет, но чем больше карта оказывается перегружена всяким бесполезным хламом, тем сильнее она теряет высоту. Если так пойдет дальше, Человеку со свинцовой головой останется только взобраться на дерево повыше, чтобы попасть к нам на борт!

Я подошла к краю, чтобы удостовериться в справедливости его замечаний, и испытала очень неприятное удивление: мы и в самом деле летели очень низко. Еще немного, и карта начнет цеплять «брюхом» за верхушки деревьев. Тогда, конечно, взобраться на нее не составит труда.

Я отправилась к Седрику в надежде уговорить его внять голосу разума и избавиться от всяких излишне громоздких игрушек, но он меня выпроводил, а его свита буквально вышвырнула меня за дверь.

Тогда я обратилась к самой универсальной карте.

— Избавься от всех этих вещей! — велела я. — От этого замка, слуг и животных. Тебе нужно облегчить свой вес, чтобы снова набрать высоту. Летя так низко, мы становимся слишком уязвимы.

«Никак невозможно, — написала карта. — Я должна удовлетворять желания каждого, какими бы глупыми они ни были. Я здесь не для того, чтобы судить, — вы, люди, должны сами разобраться с этими проблемами. Но в одном ты права: изготовление всех этих вещей расходует мою жизненную энергию. Скоро мне придется приземлиться и отдохнуть, чтобы снова набраться сил».

Нам такой вариант развития событий никак не подходил. Оказавшись на земле, мы снова будем в опасности, Человек со свинцовой головой быстро нас настигнет. Я была убеждена, что он продолжает нас преследовать. Он наверняка забрал наших лошадей, которых мы оставили, когда взошли на летучую карту. Наверное, он так и скачет за нами, скрываясь в тени деревьев... И хотя мы не могли его видеть, он по-прежнему был рядом, только и выжидая подходящий момент, чтобы забраться на наш летающий остров.

Обстановка стала еще более напряженной, когда Дорана и Седрик начали поливать друг друга оскорблениями, а потом и дошли до драки! На этот раз война была объявлена всерьез. Поводом для нее стало то, что один из кабанов Седрика забрался в дом Дораны и сожрал все ее платья. Принцесса выразила принцу самый энергичный протест, но тот ответил, что, дескать, не видит в этом ничего страшного, потому что Дорана все равно никогда не умела нормально одеваться. Принцесса восприняла это оскорбление очень болезненно. Ссорящиеся тут же сорвались на крик, посыпались оплеухи... О примирении не могло быть и речи. Дорана никак не желала успокоиться. Она ворвалась ко мне в состоянии неописуемой ярости, угрожая Седрику самыми страшными карами.

Я чувствовала себя очень неловко. По всей видимости, зелье безразличия пробуждало в тех, кто его пил, сильнейшую антипатию, переходящую в откровенную ненависть. Дорана, похоже, всерьез задумывалась об убийстве.

— Вообще-то, — вдруг заявила она, — я пришла одолжить у тебя нож... Очень длинный нож, которым можно было бы проткнуть сердце этого кретина насквозь. У меня в шкафах ничего подходящего не оказалось. Кстати, напомни: сердце находится с левой стороны, верно?

Мне стоило огромного труда вразумить ее, и она отправилась домой, что-то недовольно бубня себе под нос.

На следующий день, как ни странно, я увидела ее веселой и беспечной, когда она прогуливалась среди пышных цветочных клумб.

— Похоже, дела пошли на лад, — заметила я. — Так вы помирились?

— Нет, — ответила она как ни в чем не бывало, — я вытолкнула его за край.

— Что?

— Да, улучила момент, когда он стоял и смотрел вниз, подкралась к нему на цыпочках и как следует пнула его пониже спины. Он и полетел вниз кувырком, и еще так смешно вопил при этом. Знаешь, мне сразу стало легче. Я просто не выносила присутствие этого идиота!

— Ты с ума сошла! Он же наверняка убился!

— Не думаю. Скорее всего, зацепился за ветки какого-нибудь дерева. В любом случае, это уже не важно.

И она спокойно удалилась, весело насвистывая.

Не прошло и часа, как замок Седрика, его свита, слуги и животные исчезли без следа. Живая карта объяснила нам, что пользоваться ее волшебством могли только действующие пассажиры летучего ковра. Избавившись от лишней тяжести, мы быстро набрали высоту.

Впереди уже виднелся королевский дворец. Что ж, еще немного, и наша миссия будет завершена. Я спросила у Дораны, рада ли она вновь увидеться с отцом. У нее тут же сделался такой свирепый вид, что я не сомневалась: она решительно намерена свести все счеты со своими обидчиками и заставить их поплатиться за долгие годы, проведенные ею в подводной тюрьме, под охраной акул-убийц. Похоже, королевству предстояло пережить немало кровавых скандалов. Хорошо, что хоть нас при этом уже не будет.

Когда на горизонте показались крыши столицы, мимо моего носа внезапно просвистела стрела!

Я метнула взгляд в сторону леса. Два всадника мчались в том же направлении, что и мы, держась под самым летучим ковром. Каждый из них натягивал лук, избрав нас в качестве мишени. В одном из всадников я сразу узнала Человека со свинцовой головой, а другим оказался не кто иной, как принц Седрик.

Наши беды еще не кончились.

(Продолжение следует)

Примечания

1

Читай «Дерево из ниоткуда».

(обратно)

2

Пегги Сью отдала часть своих воспоминаний, чтобы заплатить за право пройти в мир дерева. Она полностью забыла обо всем, что связывало ее с Себастьяном.

(обратно)

3

Читай «Дерево из ниоткуда».

(обратно)

4

Вяленое мясо «по рецепту» индейцев.

(обратно)

5

Читай «Волк и фея».

(обратно)

6

Малосимпатичный персонаж греческой мифологии, обладавший шевелюрой из ядовитых змей и способностью одним взглядом превращать людей в камень.

(обратно)

7

Читай «Волк и фея».

(обратно)

8

Читай «Дерево из ниоткуда».

(обратно)

9

Примечание автора: соответствует действительности! Это «собачье масло» использовали во Франции вплоть до эпохи Людовика XV!

(обратно)

10

Увы, история это подтверждает!

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg