«Повесть о суровом друге»

Леонид Михайлович ЖАРИКОВ

Повесть о суровом друге

Известная повесть о рабочем подростке, о молодых борцах революции на юге России.

________________________________________________________________

ОГЛАВЛЕНИЕ:

Часть первая. В ЦЕПЯХ

Глава первая. Царь

Глава вторая. Бог

Глава третья. Красные маки

Глава четвертая. Конец империи

Глава пятая. Апрель

Глава шестая. Битва на реке Кальмиус

Часть вторая. БУРЯ

Глава седьмая. Октябрь

Глава восьмая. Флаги над городом

Глава девятая. Немцы и германцы

Глава десятая. Любовь

Глава одиннадцатая. Деникинцы

Глава двенадцатая. Последняя ночь

________________________________________________________________

Ленинскому

комсомолу

п о с в я щ а ю

Ч а с т ь п е р в а я

В Ц Е П Я Х

Глава первая

ЦАРЬ

Боже, царя схорони,

Сильный и святый

Царь наш проклятый,

Боже, царя схорони.

1

Анисим Иванович пришел на берег Кальмиуса, когда англичанин Юз строил там свой металлургический завод. Рыжий мастер-бельгиец хмуро оглядел его рослую фигуру, ощупал мускулы, осмотрел зубы и тогда только черкнул мелом крест на спине и пробурчал: "Пойдешь в шахту!"

Так безродный юноша, пастух из глухой курской деревеньки, стал углекопом.

На заводе, рядом с шахтой, строились доменные печи. Тут же находилось кладбище: свежие могилы, а на них кресты, сбитые торопливой рукой. Сюда сваливали обрезки железа; по могилам бродили козы.

За кладбищем Юз сколотил низкие тесовые бараки с нарами в два этажа. Внизу по сырому земляному полу прыгали лягушки. В этих бараках, прозванных балаганами, вповалку, как на станции, жили мужчины и женщины, дети и старики. Там никогда не утихал разноголосый гомон: плач грудных детей, старческий кашель, грубая ругань и тихие вздохи гармошки.

Семейные кое-как отгораживались: старший в семье проводил щепкой по полу черту и говорил соседу: "По ту сторону будет твоя хата, а здесь моя, чтобы скандалу не было".

Но дети не любят границ, они перебегали друг к другу и затаптывали черту. Между женщинами начинались ссоры, нередко доходившие до драк.

Над балаганами вечно стоял заводской дым, чад самодельных плиток, запах гниющих отбросов. А на сотни верст вокруг - свежая зеленая степь, полная музыки и цветов.