«Крылатые слова»

Известно – в самом начале было слово. То есть Некто произнес его еще до того, как появились леса, моря, горы, звери и человек.

Вероятно, слово летало. Только и остается летать, когда кругом пустота. Огромное, безымянное порхало во мраке, стремясь, как ночная бабочка, к будущему свету.

И непременно вспоминается тут один средний родственник – генерал от воздушных сил.

«Небесный генерал, – ласково говорила тетя Муся. – И фамилия крылатая – Евгений Бочкин!»

Небесный генерал был к тому же мудрым генералом. Мы с тетей обмирали, вслушиваясь в его загадочную, складную и немножко темную речь, сошедшую с заоблачных высот. Его слова не то чтобы порхали, но проносились, как истребители, грохоча воздушными барьерами. Обыкновенно с порога он огорошивал:

– Мир хижинам, война дворцам!

И в прихожей продолжал, шумно раздеваясь и принюхиваясь:

– Что день грядущий мне готовит?

– Его мой взор напрасно ловит, – вставляла тетя Муся.

А мама с кухни кричала:

– Луковый суп и блинчики с мясом!

– Я памятник себе воздвиг! – одобрял Бочкин. – И все-таки она вертится!

Эти восклицания создавали нечто торжественно-строгое, как военный парад, когда, будто из-под земли, возникают шеренги и, врубив по булыжникам, исчезают без следа, вроде не было, и – вновь из-под земли, с эполетами, аксельбантами, сияющими трубами и барабанами.

Сердце томилось, и я пробовал вникнуть, завязать беседу.

– Что вертится? Памятник?

– И кто-то камень положил в его протянутую руку, – сурово вздыхал генерал.

Тетя увлекала его к столу, где живо вкладывала в руки блинчики с мясом.

Кажется, генералу Бочкину не хватало понимания в нашем доме. Еще тетя, куда ни шло, кое-что улавливала. Я тщился. А мама и не старалась, оставаясь равнодушной, глухой к генеральской воздушной речи.

– Через тернии к звездам, – улыбался ей Бочкин.

– Еще супу подлить? – спрашивала она.

Настолько ее слова выпадали из парадного строя, что неловко становилось.

А я глядел на генерала, как древний скиф на каменную бабу, – с почтеньем, робостью и множеством вопросов.

– Что такое – тернии?

– Уме недозрелый, – покачивал головой Бочкин, – плод недолгой науки. Курам никогда до облак не подняться!

Где-то тут, видно, и был запрятан ответ, но разгадать не удавалось, и муки отражались на моем лице.