«А Германа все нет»

Всегда и повсюду я опаздывал. Началось это, когда самостоятельно я опаздывать еще не мог – меня возили в коляске.

Как-то зимой тетя Муся везла меня через парк на санках по какому-то неотложному делу. Она очень спешила. А когда подошла к дому и оглянулась, санки были пусты. Одни дощечки. Желтые и красные.

Все оборвалось у тети Муси. Так бывает, когда человек лезет в карман, где кошелек с деньгами, а кошелька-то нет. Только у тети, конечно, сильней оборвалось.

В ужасе тетя Муся бросилась назад. Она уже забыла, по каким тропинкам мы ехали. Тетя металась по парку меж сугробов. Смеркалось. С дерева на дерево мрачно перелетали вороны. Тихо и безлюдно было.

Вдруг в конце аллеи тетя заметила человека в черном пальто. Он быстро шел к выходу из парка, держа в руках большой белый сверток.

Тетя Муся побежала за человеком. Она даже не могла крикнуть: «Постойте! Погодите!» Человек скакнул в подошедший трамвай. Тот прощально дренькнул и покатил, зловеще скрежеща.

Тетя, помертвев, опустилась в сугроб. «Украли мальчика, украли мальчика», – повторяла она, глядя бессмысленно в одну точку.

А я, свалившись по дороге с санок, не припомню сейчас, с какой целью, тихонько лежал тем временем на снегу. В белой шубе, в белой шапке, в белых валенках. К тому же я, кажется, спал и не подавал голоса. Найти меня было непросто.

По счастливой, наверное, случайности, точка, в которую уставилась тетя Муся, находилась рядом со мной. Стоило тете моргнуть, как она сразу меня и обнаружила. Впрочем, у нее на всю жизнь сохранилось подозрение, будто я нарочно вывалился из санок и пытался спрятаться.

А мама, когда особенно сердилась, говорила, что я – это вовсе не я, а чужой мальчик, который в тот вечер просто так лежал в парке на снегу. Меня же, настоящего, хорошего, увез на трамвае дядька в черном. Настоящий я, конечно, не врет и не опаздывает. Радует своим поведением похитителей. А возможно даже, играет на балалайке! Это последнее предположение буквально доводило маму до слез.

И приходилось задумываться – я это на самом деле или не я? Иногда казалось, и впрямь не я, кто-то другой, довольно противный. Хотелось бы повстречаться с тем, которого на трамвае увезли. Многим ли он лучше? Ну, подумаешь, играет на балалайке.

В общем, я ощущал тайного и безымянного соперника – то ли где-то на стороне, то ли внутри себя.