«Тысяча дорог»

В первый раз я приехал в пустыню с отцом. Он был инженером и строил дороги на юге Узбекистана.

Я думал, что пески непроходимы, что в них увязнешь по колени и не выберешься. Но сначала мы ехали цветущей степью. Потом показались барханы — бурые холмы, покрытые сухой травой.

В пустыне было пустынно. Только высоко в небе кружилась какая-то хищная птица. Называлась пустыня Кызылкумы, что значит «Красные пески». На рассвете и на закате в песках смутно отражалось солнце, и тогда они действительно становились красными.

Казалось, что вокруг нет ни души. Но это не так. Когда мы поднялись на бархан, то увидели множество тропинок. Они шли с разных сторон и в разные стороны, пересекая друг друга, сливаясь и раздваиваясь.

Потом, через много лет, я и сам работал на строительстве в этих местах. И всюду, где бы я ни был, впереди бежали бесконечные тропинки, указывая верную дорогу от селения к селению, от колодца к колодцу. Пустыня — это тысяча дорог.

Неподалёку от нефтяных промыслов стояли в песках деревянные башни. Это были старые, ещё не разобранные буровые вышки. Над ними тянулись белые облака.

Деревянная угловатая лесенка вела наверх, огибая башню с внешней стороны. Вокруг стояла такая тишина, что слышно было, как песчинки осыпаются с сандалий.

Серёжа поднялся на первую ступеньку, потом — на вторую, миновал один поворот, потом — другой. Чем выше он поднимался, тем медленнее становились его движения. Наконец он остановился.

Прошло несколько минут.

— Серёжа! — крикнул я.

Он не ответил.

Тогда я скинул на песок свой рюкзак и полез вслед за ним по лесенке. За пятым или шестым поворотом я услышал глухое поскрипывание досок.

Это ветер, гнавший облака высоко над землёй, задевал вершину башни и раскачивал её верхние площадки. Башня ожила. Она дышала, двигалась.

Серёжа вцепился в перила руками, смотрел на облака и не мог пошевельнуться. Так новички-матросы застывают на мачтах, которые раскачивает ветер.

— Ветер! — сказал я Серёже, добравшись до него.

Он кивнул мне радостно, глотнул воздух раскрытым ртом и ничего не ответил.

— Боишься? — спросил я.

Серёжа ответил с трудом:

— Нет! — и показал рукой наверх.

Он был храбрый мальчик. Мы поднялись на самую высокую площадку. Внизу плыла земля. Барханы были похожи на волны.