«Кинжал Улугбека»

Зеленые воды Сыр-дарьи все дальше уносят маленький плот. Зову. Кричу: «Я с вами!» Не слышат.

Куда они плывут? На шесть столетий назад, в страну жестоких эмиров, красавиц, прожигавших черными очами легкую ткань покрова на лицах, султанов - астрономов и стихотворцев? А может, в страну детства, где много дружбы, и доброты, где прекрасны мысли и даже заблуждения? Думая о тех, на плоту, брожу по шумному пестрому базару жизни, ничего не продаю, ничего не покупаю, но могу подарить и дарю им эту книжку.

Валерию Ивановичу Набокову, Марату Губайдуллину и Виталику Орде. Как говорил Ходжа Насреддин: «В каждой разлуке всегда сокрыта новая встреча».

Автор

Домой, домой, в Петербург. Когда самолет проваливается в воздушные ямы, Пашка Ермаков, по прозвищу Паштет, вздрагивает и открывает глаза. В иллюминаторе по-прежнему облака, как снежная, сверкающая под солнцем пустыня. И он снова задремывает. Последняя ночь в Самарканде прошла в разговорах, почти не спали.

Гера толкает Паштета в бок и протягивает сверток: «Марат просил передать». В свертке книжка «Приключения Ходжи Насреддина» и фотография: на фоне желтых холмов весь отряд, а в центре - Лерыч. Он держит в руках ножны от старинного кинжала.

Глаза Паштета закрываются сами, и плывут перед ним желтые, выжженные солнцем, пустынные холмы Шахрухии - города, которого нет. Воздух трепещет от зноя, звенят неуемные цикады. Сухая колючая трава похрустывает под ногами. Вот так идти и идти, долго-долго-долго. И увидеть стаю синих птиц, которые, подобно порыву ветра, взмоют в небо над крепостными валами и башнями. И вдруг - обрыв. Внезапный полет в тесном колодце, утыканном ранящими кусками камня и кирпича. И приземление в душном облаке пыли. Он пытается встать, но тут же снова падает, потому что ударяется головой обо что-то твердое.

Он начинает ощупывать стенки своей темницы и с ужасом осознает, где находится. В могиле! Так уже было однажды. Он шел по древнему кладбищу и провалился в промоину. Над ним три или четыре метра земли и засыпанный узкий лаз. «Помогите», - стонет Паштет, и пыль забивает рот. Помочь ему нельзя, никто его не найдет и не услышит.