Екатерина Вильмонт Раз улика, два улика!
Глава I ОСТРОВ В СРЕДИЗЕМНОМ МОРЕ
Часов в девять вечера в воскресенье Никита позвонил Гошке, своему двоюродному брату.
— Слушай, Гошка, что происходит?
— А что происходит? Где?
— Ты ничего не знаешь?
— О чем?
— Что наши мамашки задумали?
— Понятия не имею. Разве они что-то задумали?
— По-моему, явно! Они все время звонят друг дружке, как-то таинственно себя ведут… Вчера тетя Юля у нас была, и все время они с мамой шептались, а стоило мне войти, замолкали. Что-то они нам готовят.
— Готовят?
— Ну да, вопрос только в том, приятный сюрприз или какую-то пакость. Ты, значит, ничего не знаешь?
— Есть одно соображение, — задумчиво проговорил Гошка, припоминая разговор с мамой более чем двухмесячной давности.
— Ну? — в нетерпении выкрикнул Никита.
— Понимаешь, про тебя я ничего не знаю, а мне вообще-то мама еще летом обещала поездку к морю.
— Ага, разбежался! — разочарованно хмыкнул Никита. — Как же, дожидайся! Про учебный год ты забыл?
— Помню, не волнуйся! Только речь шла о неделе, а неделю пропустить я лично не откажусь!
— Ты-то не откажешься, только кто тебе предложит!
— Я тебе сказал, что знаю.
— А твоя мама с тех пор с тобой про это не говорила?
— Нет.
— Вот видишь, значит, это чепуха. И потом про нас с моей мамой тоже речи не было?
— Чего не было, того не было. Но ведь могло же что-то измениться!
— В такую хорошую сторону? — горько усмехнулся Никита. — Это вряд ли.
— Ты что, пессимистом заделался? — удивился Гошка.
— У меня, Гошка, в начале учебного года всегда пессимизм обостряется. А вот в конце наоборот.
— Логично! — рассмеялся Гошка. — Но бывают же исключения.
— Хорошо бы… — вздохнул Никита. Но если допустить, что все так, как ты говоришь, то почему же они все делают тайком от нас? Почему прямо не скажут?
— Потому что не хотят нас расслаблять, а то мы вместо учебы будем мечтать о поездке и все такое…
— Гошка, — понизил голос Никита, — а куда твоя мама собиралась тебя везти?
— Она говорила про Испанию, но это было еще под вопросом.
— В Испанию? — задохнулся от восторга Никита. — Ты не врешь?
— Еще чего!
— Но это же… Это же…
— Это кайф!
— Ломовой!
— Никит, ты все-таки пока не больно-то мечтай, в конце концов это пока только догадка…
— Да, правда, а то размечтаешься, а окажется, что… Все, Гошка, пока! Меня мама зовет!
Гошка задумался. Поскольку его мама, художница, целые дни проводит в своей мастерской, то странности ее поведения не бросаются в глаза. Если она и совещается все время со старшей сестрой, Никитиной мамой, то он и знать об этом не может. И Гошка решил не ждать, а напрямую спросить у мамы, состоится ли обещанная поездка. Но мамы до сих пор нет дома. Может, позвонить ей в мастерскую? Нет, не стоит, такие вопросы лучше задавать, глядя в глаза. И Гошка решил во что бы то ни стало дождаться маминого прихода. А вот и ключ в замке поворачивается. Гошка выскочил в прихожую.
— Георгий, ты почему не спишь? — нахмурилась мама. — Скоро одиннадцать, завтра тебя не поднимешь. Ты ужинал?
— Ужинал. Мам, а когда мы поедем? — огорошил он маму внезапным вопросом.
— В следующий четверг, — машинально ответила она, но тут же спохватилась: — Гошка, ты о чем?
— Мам, ну я же не безмозглый! Ты еще летом говорила, что мы поедем куда-то к морю. А тут вы с тетей Олей чего-то шепчетесь, совещаетесь…
Мама улыбнулась.
— Пронюхали? Так я и знала!
— Так мы и вправду едем? — возликовал Гошка.
— Едем. И Оля с Никитой тоже.
— Ура! — завопил Гошка. — А куда, мамочка, куда?
— На Майорку!
— На Майорку? А это где?
— Майорка — это остров. В Испании.
— Остров? Вот здорово! А там сейчас тепло?
— Говорят, да.
— И можно будет купаться?
— Надеюсь!
— А мы вчетвером только едем?
— Тебе еще кто-то нужен?
— Нет, просто спросил… Мам, а сколько туда лететь?
— Четыре часа. Гошка, только ты в школе пока про это не звони, ладно?
— Ладно. У меня есть с кем поговорить на эту тему. Мам, я только не пойму, зачем вы с тетей Олей это от нас скрывали?
— Чтобы заранее вас не отвлекать от занятий, а то знаем мы вас… Но вообще-то так Оля решила, я бы не стала ничего скрывать…
— Мама, а где мы там жить будем?
— В гостинице, где же еще. На самом берегу моря.
— Кайф! Мам, а там… там есть виндсерфинг?
— Виндсерфинг? Полагаю, что есть, но тебе-то зачем? Ты ведь не умеешь!
— Научусь. Мне так хочется…
— Посмотрим. А теперь отправляйся спать! Без разговоров!
— Спокойной ночи, мамочка! — покорно согласился Гошка.
Звонить Никите было уже поздно, а спать, естественно, совершенно расхотелось. Гошка достал с полки энциклопедический словарь географических названий, нашел Майорку, но там было сказано: «Майорка, остров в Средиземном море, см. Мальорка». Гошка нашел Мальорку и прочитал: «МАЛЬОРКА, Майорка — остров в Средиземном м., наиболее крупный в арх. Балеарских островов. Принадлежит Испании. Пл. 3640 км2. Поверхность — преим. всхолмленная равнина; на С.-З. — горы выс. до 1445 м. Средиземноморские ландшафты. Субтропич. земледелие, овцеводство, рыболовство, гл. город — Пальма».
Сведения, конечно, скупые, однако вполне достаточные, чтобы разыгралось воображение. Средиземноморские ландшафты! Интересно, какие они? Субтропич. земледелие. Там, наверное, выращивают фрукты… А по горам выс. до 1445 м ходят овцы. И по всхолмленной равнине тоже! А внизу на берегу моря… гл. город Пальма. Пальма-де-Майорка? Тот самый город, про который поет Шуфутинский? «Пусть тебе приснится Пальма-де-Майорка». Гошка даже задохнулся от восторга. Неужели меньше чем через неделю они будут на Майорке? От волнения Гошка вскочил и заметался по комнате. Потом приоткрыл дверь и прислушался. Мама с кем-то разговаривала по телефону… Он проскользнул на кухню и попил воды, затем вернулся к себе, лег в постель и мгновенно уснул. Но всю ночь ему снились средиземноморские ландшафты и сам он на доске виндсерфинга под прозрачным парусом. Во сне ощущение было волшебным.
Утром он побежал в школу, но все мысли, естественно, были заняты предстоящим путешествием. Он даже на Сашу Малыгину глядел без особого восторга. Не до нее сейчас! Едва дождавшись конца занятий, Гошка бегом бросился домой и первым делом позвонил Никите. К счастью, тот уже был дома, иначе Гошку, наверное, разорвало бы.
— Никита! Я все узнал! — выкрикнул он.
— Ну?
— Я был прав! В ближайший четверг мы улетаем!
— Кто мы? — осторожно осведомился Никита.
— Мы с тобой и мамашки!
— Куда? — завопил Никита.
— Не поверишь…
— Гошка!
— На Майорку!
— Куда-куда?
— На Майорку. Это в Испании. Остров.
— Охренеть…
— Да уж!
— Ты точно знаешь?
— Точнее не бывает, я вчера маму к стенке припер, она и раскололась. Там, наверное, есть виндсерфинг, представляешь?
— Виндсерфинг? А ты умеешь?
— Откуда! Но жутко хочу научиться.
— Просто не верится! Майорка! Средиземное море! Испания!
— Да, не слабо, Никитка!
— Слушай, а сколько мы там будем?
— Целую неделю!
— Неделю… — разочарованно протянул Никита. — Так мало!
— Ничего, хватит с тебя!
— Слушай, а какие в Испании деньги?
— Кажется, песеты.
— Ой, Гошка, я теперь с ума сойду…
— Почему?
— От нетерпения!
— Так хочешь на Майорку?
— Не то слово! Можно подумать, ты не хочешь!
— Конечно, хочу. Еще как!
— Гошка, как ты считаешь, мы в гостинице жить будем?
— В гостинице. А что?
— А то, надо как-то объяснить мамашкам, что хорошо бы нас с тобой вместе поселить…
— То есть?
— Ну, там номера обычно двухместные, так лучше бы нам с тобой жить, а им от нас отдельно.
— Это запросто.
— Что запросто?
— Никит, если они сами не сообразят, что так лучше, то надо дать понять.
— Как?
— Им наверняка захочется подольше поспать, а мы будем мешать. Ну и все в таком роде, думаю, уже на второй день они сами сообразят, что куда спокойнее нас отселить.
— Это точно. Свобода! — засмеялся Никита.
— Вот только что мы с этой свободой делать будем?
— Найдем! Свобода есть свобода, не помешает!
Однако ребятам ничего не пришлось предпринимать. Мамы и сами решили, что мальчикам вдвоем будет лучше. Поэтому они еще в Москве об этом сказали.
— Только предупреждаю, — заявила тетя Оля, мать Никиты, — ведите себя прилично! Чтобы нам не пришлось за вас краснеть.
— Ладно, — кивнули мальчики.
Разговор этот происходил в аэропорту, когда они под табло ждали представительницу туристической фирмы, которая должна была привезти им документы и билеты.
— Мам, а вдруг она не привезет? — спросил Никита.
— Привезет, обязательно привезет! У нас времени еще вагон! К тому же это Юлина подруга, которая сама предложила нам эту поездку.
Подруга Гошкиной мамы появилась минут через десять.
— Вот, Юля, все в порядке! Тут билеты, тут ваучеры на размещение в гостинице, тут страховка. Надеюсь, все будет в порядке.
— Я тоже надеюсь, — улыбнулась мама. — Какая там погода, не знаешь?
— Погода прекрасная, сегодня с утра — двадцать пять градусов!
Гошка с Никитой восторженно переглянулись. Погода — блеск!
— Что, Гоша? Рад поездке? — спросила мамина подруга.
— Рад. А какая температура воды, не знаете?
— Вчера было двадцать три.
— Боже, неужели такое возможно? — простонала тетя Оля. — Неужели мы еще сегодня сможем искупаться?!
— Искупаемся! Обязательно! — пылко проговорила Юлия Александровна.
— Ой, Галочка, а какой самолет? — спросила вдруг Ольга Александровна.
— Самолет отличный, «Ил-86». Удобный, просторный.
— Прекрасно, просто прекрасно!
Но вот все формальности позади, вещи сданы, можно и погулять по заграничной части аэропорта. Однако довольно быстро объявили посадку.
— Гошка, гляди, сколько народу летит на Майорку! — прошептал Никита.
— Ну и что?
— Чудак ты, Никита.
Самолет и вправду оказался очень удобным, но целых четыре часа сидеть в кресле! Конечно же, они обследовали все, что было возможно, однако возможностей было так мало! За каждым их шагом следили бдительные стюардессы, да еще в какой-то момент объявили, что самолет проходит «зону турбулентности» и всех пассажиров просят сесть на место и пристегнуть ремни! Никита решил немного поспать. Он действительно довольно быстро уснул, а потом вдруг проснулся как от толчка и ахнул: в проходе совсем близко от него стояла и с кем-то разговаривала женщина такой красоты, что у Никиты дыхание сперло. Высокая, тоненькая, смуглая. Темные волосы до плеч, большие черные глаза, дивная улыбка… «Вот это да, — подумал Никита. — Настоящая красавица, просто глаз не отвести». Он толкнул локтем Гошку.
— А? Что? — проснулся тот.
— Гошка, смотри, какая… — показал он глазами на красавицу.
— Да, красивая… Но не в моем вкусе.
— Дурак, много ты понимаешь! — проворчал Никита. — Покрасивее, чем твоя Сашка!
— Это ты дурак! — отпарировал Гошка. — А вообще так не бывает, чтобы кто-то нравился всем подряд. Но я признаю — красивая. Только она уже старая, ей лет тридцать, наверно…
Никита оскорбился, но счел за благо промолчать. Красавица еще постояла в проходе, а потом ушла, и больше Никита ее, сколько ни смотрел, так и не увидел. Один раз она мелькнула уже в аэропорту Майорки и снова исчезла. А в душе у Никиты осталось странное чувство какой-то потери. Впрочем, уже через час он обо всем на свете забыл. Ведь они прилетели на Майорку!
Глава II ОТЕЛЬ «ЛАС АРЕНАС»
От аэропорта до отеля было десять минут езды.
— Боже, какая прелесть! — воскликнула Гошкина мама, когда они выгрузили вещи из маленького автобуса туристической фирмы.
Отель назывался «Лас Аренас» и находился в нескольких метрах от пляжа.
— Юля, идем скорее! Любоваться красотами будешь потом, сначала надо заселиться, — строго сказала Ольга Александровна. — Могут возникнуть проблемы, какая-то путаница…
Но никаких проблем не возникло, и вскоре им вручили два ключа.
— Так, насколько я понимаю, у нас номера на разных этажах, но один над другим. Сто шестнадцать и двести шестнадцать, — сказала Ольга Александровна.
— Чур, мы в сто шестнадцатом! — сказал Гошка.
— Да ради бога!
Сначала всей компанией отправились в сто шестнадцатый. Это оказалась совсем небольшая комнатка, чистенькая, с двумя кроватями, с ванной и туалетом и даже с балконом, откуда, если взглянуть направо, открывался вид на море, на пляж и яхт-клуб.
— Кайф! — в один голос воскликнули мальчики.
— Могло быть и попросторнее, — недовольно заметила Ольга Александровна.
— Оля, побойся бога! Все необходимое есть, а главное — так близко от моря! Мы же тут только ночевать будем! Вот что, мальчики, даем вам полчаса, чтобы разобрали вещи. Через полчаса идем на море. Время скоро шесть по-здешнему, кстати, переведите часы на два часа назад! Надо непременно успеть сегодня искупаться. Идем, Оля!
Через полчаса они встретились внизу и вышли на улицу. Как же хорошо! Очень тепло, но не жарко, с моря дует легкий ветерок. Переходишь узенькую набережную, и ты уже на пляже, который, плавно изгибаясь, тянется далеко-далеко влево, а над ним красивая набережная, пальмы, светлые и не слишком высокие здания отелей.
— Ой, смотрите, какие зонтики! — завопил Никита.
Пляжные зонтики тут и вправду были необычные: похожие на конусообразные соломенные шляпы, только лохматые.
Народу в этот час оказалось немного. Мальчики мгновенно разделись, и Гошка первым вбежал в море.
— Как вода? — крикнула мама.
— Теплющая! Мама, скорее иди, такой кайф!
— Гошка, далеко не заплывай!
Но он уже ничего не слышал. Пробежав несколько метров, он поплыл, наслаждаясь каждым движением. Гошка хорошо плавал, его учил плавать отец, еще совсем маленького, и он очень быстро научился. «Главное правильно дышать, тогда и уставать не будешь. Всегда следи за дыханием». И Гошка следил. Только всякий раз, когда плавал, вспоминал отца. И всегда испытывал боль. С годами боль притупилась, но все равно… «Почему он даже никогда не звонит и не пишет?» — привычно подумал Гошка, но тут же теплая вода Средиземного моря словно смыла всякую грусть, и остался только восторг. Он доплыл до буйка и повернул обратно. «Не надо пугать маму».
Никита тоже неплохо плавал, но за Гошкой угнаться не мог. А мамы плескались недалеко от берега, и лица у них были блаженные.
— Юля, смотри, как далеко Гошка заплыл! Зачем ты ему позволяешь?
— Он прекрасно плавает, море спокойное, зачем раздражать мальчика лишними запретами? С паршивой овцы хоть шерсти клок, — вздохнула Юлия Александровна.
— Ты о чем? — не поняла сестра.
— Это Андрей научил Гошку плавать еще в пять лет.
— А! От него по-прежнему никаких вестей?
— Никаких. Я даже не уверена, что он вообще жив. А впрочем, бог с ним! Не хочу о нем вспоминать. Особенно здесь, в этом раю. Господи, как хорошо! А вода! По-моему, даже слишком теплая…
— Нет, что ты, так хорошо, просто нет сил вылезти. Вылезешь — сразу надо уходить, скоро уже стемнеет, здесь темнеет рано.
Гошка подплыл к маме.
— Доволен? — улыбнулась она.
— Нет слов! Так здорово, что… Спасибо, мам!
— На здоровье! Хотя благодарить надо не меня, а тетю Галю, это она все организовала и путевки достала с громадной скидкой, иначе бы мы не потянули. И не воспользоваться этим было бы просто грешно!
— Тебе тоже тут нравится?
— Не то слово!
— Погодите восторгаться, — попыталась их отрезвить Ольга Александровна, — неизвестно еще, как нас будут кормить, вдруг такой отравой…
— Да ладно, когда шведский стол, всегда можно что-то найти повкуснее…
— Что такое шведский стол? — полюбопытствовал Никита.
— Когда ты сам себе берешь еду, какую захочешь и сколько влезет! — засмеялась Гошкина мама. — Ладно, давайте вылезать, я приглашаю всех вон в то кафе выпить по стаканчику сока!
— Ура! — закричали мальчики и тут же выбежали на берег.
Кафе называлось «Хуан и Пепе». Несколько столиков с соломенными креслами обслуживала симпатичная невысокая девушка. Она мигом принесла четыре высоких стакана и четыре маленькие бутылочки с соком. Он оказался ледяным и очень вкусным.
— Кайф! — сказал Гошка, отхлебнув немного.
— Я бы предпочла свежевыжатый сок, — проворчала Ольга Александровна.
Юлия Александровна только рукой махнула.
— Выпьем еще и свежего, мы только два часа здесь, а впереди целая неделя.
Потом они вернулись в гостиницу, переоделись и спустились к ужину. У мальчишек даже глаза разбежались. Чего тут только не было! И рыба, и мясо, и курица, масса разнообразных гарниров, салаты, фрукты и несколько десертов. Довольны остались все, даже Ольга Александровна. А после ужина они вчетвером отправились гулять по освещенной набережной.
— Значит, так, — сказала Ольга Александровна, — завтра у нас вольный день, послезавтра в час встреча с гидом, и мы должны будем определиться, на какие экскурсии поедем.
— Мне что-то не особенно хочется, — не без робости проговорила Юлия Александровна. — Уезжать от моря… Мы же всего на недельку.
— Глупости, Юля! — строго возразила старшая сестра. — Пусть мальчишки посмотрят как можно больше!
Юлия Александровна решила раньше времени не спорить, к тому же экскурсии, она знала, стоят довольно дорого. А встреча с гидом состоится лишь послезавтра, еще так не скоро… Нагулявшись, они опять зашли в кафе, где мальчики заказали мороженое, а мамы — коктейль с экзотическим названием «Гуакамайо». Коктейль оказался зеленого цвета, и из высоких стаканов торчало по соломинке длиной не менее полуметра и толщиной с мизинец, украшенной к тому же елочной мишурой. Мамы расхохотались.
— Ну и как прикажете с этой штукой управляться? — сквозь смех спросила Юлия Александровна.
А Ольга Александровна пригнула к себе гигантскую трубочку и принялась пить.
— Вку-усно! — закатила она глаза в упоении.
— Мам, дай попробовать! — попросил Никита.
Ольга Александровна строго на него посмотрела, хотела сказать что-то нравоучительное, но вдруг махнула рукой и дала сыну глоток коктейля. Разумеется, младшая сестра тут же последовала ее примеру.
— Ну как? — спросила она Гошку.
— Ничего особенного, — пожал он плечами. — Сладко!
Когда они возвращались в гостиницу, было около одиннадцати.
— В Москве уже час ночи, кошмар! — воскликнула Ольга Александровна. — Здесь особо не поспишь, в десять уже заканчивается завтрак. Немедленно ложитесь спать, мальчики! И не очень там болтайте, поздно!
Гошкина мама ничего говорить не стала, просто чмокнула сына в макушку.
— Какая клевая жизнь! — простонал Никита, когда они вошли в свой номер.
— Купаешься в море, и не в каком-нибудь, а в Средиземном, сидишь в кафе, гуляешь…
— Еще бы серфинг, — пробормотал Гошка и тут же уснул.
А Никита долго ворочался с боку на бок, но потом тоже уснул.
Однако среди ночи он проснулся, как от толчка, и сразу даже не сообразил, где находится. Спать почему-то больше не хотелось. Он глянул на часы. Четыре. И совсем еще темно. Он тихонько встал, надел шлепанцы и вышел на балкон. Ночь была теплая, даже немного душная. Никита сел в пластмассовое кресло. Как странно, еще утром он был в Москве, а теперь вот проснулся на Майорке. Здорово! Просто потрясающе! Ему вспомнилась прекрасная незнакомка из самолета. Она ведь тоже прилетела сюда на отдых. Хорошо бы ее еще разок увидеть. Он втайне надеялся встретить ее в их отеле, но, немного подумав, понял, что такие в трехзвездных отелях не останавливаются… Однако есть надежда увидеть ее где-то в другом месте. И вдруг ночную тишину прорезал жуткий крик. У Никиты мороз пробежал по коже. Кричала женщина. И тут же снова все смолкло. А вскоре он услышал, как кто-то бежит, и тут же увидел мужчину, тяжело бегущего со стороны пляжа по узенькой улочке. Никита невольно проводил его взглядом и увидел, как тот скрылся за поворотом. Сердце Никиты тревожно билось. Ему хотелось выскочить и броситься туда, где кричала женщина. Но одному было страшно, к тому же он не был уверен, что двери отеля не заперли на ночь. «Но в конце концов не может быть, что крик слышал только я… Наверняка ночной портье внизу тоже слышал и, конечно, вызвал полицию. А вот этого мужика он мог и не заметить… Как же быть?» И он решил разбудить Гошку. Никита долго тряс двоюродного брата, прежде чем тот соизволил открыть глаза.
— Ты чего? — сонно пробормотал Гошка и посмотрел на часы. — Сдурел, да? Полпятого!
— Гошка! Тут такое случилось!
— Где? Что? — очумело вертел головой Гошка.
Никита рассказал ему про женский крик, про убегающего мужчину…
— Ну и что ты от меня хочешь?
— Сбегать бы, посмотреть…
— Куда ты собираешься бежать?
— В сторону пляжа… По-моему, кричали где-то там…
— Вот именно, где-то. Темно же, что мы разглядим в такой темнотище?
— Ну, положим, фонари-то на набережной горят…
— Да как мы выйдем-то? Двери наверняка заперты, а если попросим открыть, так администратор утром непременно донесет мамам, и все, прости-прощай, свобода! И потом, мало ли почему кричала какая-то баба, может, она пьяная? Ты помнишь, какой гудеж был, когда мы возвращались? Народ тут отдыхает, расслабляется, а вот насчет преступности вроде бы ничего особенного не слышно.
— А мужик? Он же явно убегал…
— Что, быстро несся?
— Нет, не быстро… Тяжело как-то бежал, это вернее…
— Ну, мало ли, почему он бежал… И вообще, Никита, мы сюда зачем приехали? Испанских бандитов ловить? Честно говоря, я и своими отечественными сыт по горло.
— Ты полагаешь, ничего страшного не произошло?
— Я уверен. Испанцы и без нас разберутся, это я знаю точно. А мы, если сунем нос не в свое дело, рискуем испортить себе такой отдых… Спи, утро вечера мудренее. Поверь, если что-то ночью случилось, утром в гостинице будут об этом знать, и если тебе так уж захочется, то ты вполне сможешь рассказать про мужика.
— А если той женщине надо помочь?
— Хорошо, ты меня достал! — Гошка натянул шорты. — Идем!
— Куда? — растерялся Никита.
— Вниз! Поглядим, как там и что… Выйдем незаметно, тогда… Только спустимся по лестнице, лифт шумит…
Они на цыпочках сбежали вниз. Холл был слабо освещен, портье за стойкой дремал, а стеклянные двери оказались не заперты. И они беспрепятственно выскочили на улицу.
— Ну, — спросил Гошка, — куда теперь?
— Туда… — неуверенно указал в сторону пляжа Никита.
— Пошли!
В темноте море сливалось с берегом в одну сплошную полосу непроглядного мрака. И спускаться на пляж было боязно. Набережная хоть как-то освещалась.
— Спустимся на пляж? — предложил Никита.
— Давай, — согласился Гошка.
Они сошли по ступенькам на песок. Он был холодный и влажный.
— Что дальше? — спросил Гошка.
— Не знаю… Давай помолчим, вдруг стон услышим…
Они умолкли. Но не услышали ничего, кроме мяуканья невидимой кошки. По набережной изредка проезжала машина, и не было ни души.
Ребята прошли еще метров сто, но ничего не увидели и не услышали.
— Я так и думал, полная лажа! — заключил Гошка. — Идем обратно. И не факт еще, что нас портье не остановит. Это не тот, который был, когда мы заселялись. Как ему доказать, что мы не жулики?
— Очень просто! — рассудительно заметил Никита. — Покажем ему ключи от номера, и все дела.
Однако портье по-прежнему дремал за стойкой, и они так же беспрепятственно вернулись в номер.
Глава III ПРОЛЕТКА НА КРАСНЫХ КОЛЕСАХ
Утром за завтраком Гошка и Никита прислушивались ко всем разговорам русских туристов, однако ничего, что могло бы их заинтересовать, не услышали.
— Вы что, не выспались? — спросила Гошкина мама.
— Да нет, нормально спали, — ответил Гошка.
Никита промолчал.
— Значит, так, сейчас идем на пляж, а потом предлагаю прокатиться по набережной, — сказала Ольга Александровна. — Господи, что за чучело! — неожиданно воскликнула она, глазами указывая сестре на двух женщин, подошедших к соседнему столику. Одна действительно была одета более чем странно для утра в курортном городе: черная с красным кружевная юбка до щиколотки и черная, расшитая крупным стеклярусом блузка.
— Да, — покачала головой Юлия Александровна, — бывает!
— А ведь она чувствует себя бесконечно элегантной! Счастливая! — заметила Ольга Александровна.
— Да ладно вам, — проворчал Никита, — подумаешь, большое дело! — ему не нравилось, когда мама злословила о людях.
— Безвкусица, Никита, бывает просто чудовищной! И больше всех от нее страдает она же сама, — поддержала сестру Юлия Александровна. — Меня удивляет, неужели эта женщина не видит, как одеты все остальные? Шорты, джинсы, сарафаны… а эта — в кружевах и блестках!
— Ну и пусть, если ей так нравится, — пожал плечами Гошка.
— Чисто мужская психология, — усмехнулась Ольга Александровна. — Ладно, пошли отсюда. Как я и предполагала, завтракать практически здесь нечем. Этот омлет несъедобен, сосиски просто омерзительные!
Спорить никто не стал. Сосиски и впрямь были невкусные и омлет тоже, зато булочки просто прелесть и еще горячий шоколад!
Когда они вышли из гостиницы, Гошкина мама воскликнула:
— Смотри, Гоша, вот тут прокат серфингов!
— Где, мама, где? — завопил Гошка.
— Да вот, прямо перед тобой, только сейчас закрыто.
— Мамочка, а когда откроется?
— Когда, не знаю. Вроде бы уже должны открыться…
— Мамочка, подождем! — взмолился Гошка.
Но мама не согласилась.
— Зачем ждать? С пляжа увидим и тогда прибежим, что за проблема!
Пришлось Гошке согласиться. Сегодня море оказалось немного прохладнее, но зато оно слегка волновалось и блаженства было еще больше, они плавали, прыгали в волны, и даже мамы визжали от восторга. Но прокатный пункт так и не открылся.
— Может, он вообще не работает? — с дрожью в голосе предположил Гошка.
— Не расстраивайся, я обязательно спрошу у портье, — успокоила его Юлия Александровна. — И если этот пункт не работает, мы найдем другой. Не сегодня, так завтра, я тебе обещаю.
— Все, дорогие мои, надо уходить с пляжа, иначе мы перегреемся, — заявила, взглянув на часы, Ольга Александровна. — А после обеда, часов в пять или даже пораньше, опять придем.
— А сейчас куда? — спросил Никита.
— Приведем себя в порядок и поедем вот на этом поезде!
По набережной ходил маленький поезд, состоящий из открытых вагончиков, такие мальчики видели в Москве, на бывшей ВДНХ, ныне ВВЦ. Проехаться в таком вагончике по набережной — это здорово!
Через полчаса, приняв душ и переодевшись, они уже стояли на остановке в ожидании поезда. Остановка находилась рядом с прокатным пунктом, который был по-прежнему закрыт.
— Мам, а ты не спросила насчет серфинга?
— Спросила, а как же. Портье сказал, что завтра пункт обязательно откроется, а сегодня уже вряд ли.
— Почему?
— Я не очень поняла… кажется, хозяина вызвали зачем-то в полицию. Но это не важно, главное, что завтра твоя мечта исполнится.
Никита бросил на Гошку встревоженный взгляд. Хозяина вызвали в полицию? Вероятно, в связи с ночным происшествием? В ответ Гошка кивнул, мол, я все понял. Хотя, с другой стороны, мало ли зачем его вызвали в полицию?
Но вот подошел поезд, свободных мест было много, они уселись и покатили вдоль набережной. С моря дул ветерок, ласковое осеннее солнце заливало усаженную пальмами набережную, разноязыкий говор создавал ощущение праздника.
— Кстати, вы знаете, то место, где мы живем, называется Кан Пастилья, — сообщила Ольга Александровна, — а то, куда мы едем, Аренал!
— Кан Пастилья! — повторил Гошка, словно пробуя на вкус незнакомое название. — Красиво! Ой, мам, посмотри! — завопил он при виде нескольких прозрачных парусов, прыгающих по волнам.
Мама понимающе улыбнулась.
— Гошенька, потерпи до завтра.
— Мама, я терплю, просто это…
— Да, я понимаю, это восхитительно, и ощущения, наверное, волшебные, вот так нестись по волнам…
— Да, конечно, только если умеешь, — не без яда заметила Ольга Александровна. — Но пока научишься…
— Гошка быстро научится, он вообще спортивный… — вступилась за сына Юлия Александровна.
Через несколько минут они вылезли на набережной Аренала. Здесь все было почти так же, как в Кан Пастилье, только намного новее и шикарнее. И море не такое спокойное.
— Интересно, зачем мы таскаем с собой фотоаппараты? Давайте сниматься! — потребовал Никита.
И они стали сниматься на фоне моря, под пальмами то вместе, то порознь. Потом мамы начали заглядывать во все магазины, и мальчикам скоро стало скучно.
— Мам, а давайте мы вас где-нибудь подождем, — предложил Гошка.
Сестры переглянулись. Желание походить по магазинам на свободе было велико. Но куда же девать мальчиков?
— Хорошо, — решилась Юлия Александровна, — вы идите вперед и займите столик в каком-нибудь уличном кафе, так, чтобы мы вас не проворонили. Закажите себе сок или мороженое, а потом мы придем и будем все вместе пить сангрию!
— Сангрию? Это что такое? — полюбопытствовала Ольга Александровна.
— Увидите! — загадочно улыбнулась Юлия Александровна. — Кстати, мальчики, выбирайте кафе, где рекламируют сангрию. Ну все, пока, встретимся через час!
И мамы устремились в ближайший магазин. Собственно, кроме кафе, пивных и магазинов тут ничего и не было.
— Давай пойдем вдоль моря, на фиг нам эти магазины! — предложил Гошка.
— Давай. Слушай, Гош…
— Я знаю, что ты хочешь сказать… Насчет полиции, да?
— Да.
— Я всю дорогу про это думал… Есть два варианта. Либо портье сказал что-то маме насчет ночного происшествия, но она не захотела нам ничего говорить, либо он тоже ничего не знает, а значит, ничего особенного не произошло.
— Ну и как узнать, с каким вариантом мы имеем дело?
— Думаю, со вторым.
— Почему?
— Я все-таки свою маму знаю. Если бы он ей что-то такое сказал, ну, насчет убийства или еще чего, она бы не была такая веселая и довольная, она бы огорчилась…
— Нет, Гошка, есть еще и третий вариант!
— Какой?
— А такой, что не станет портье рассказывать постояльцам всякие ужасы! Зачем нервировать людей на отдыхе, отпугивать их?
— Да, ты прав… Я об этом не подумал. Но, с другой стороны, если бы что-то случилось, он не стал бы вообще упоминать про полицию. Как говорят, от греха подальше. А раз упомянул, значит, ничего и не случилось. А в полицию могут вызвать из-за чего угодно!
— Ты правда так считаешь?
— Не считал бы, не говорил. Купаться охота! — мечтательно произнес Гошка, глядя на пляж. — Чего тут еще делать? Маманьки в магазинах тусуются, им это в кайф, а нам пропадать?
— Слушай, а что такое сангрия?
— Понятия не имею! Наверное, еда какая-то испанская. Хотя мама сказала, что мы будем пить сангрию. Значит, это напиток. Потерпи, узнаем.
— Гош, а давай все-таки искупаемся, а?
— Да хорошо бы… Плавок, правда, нет…
— Это точно, вот на мне трусы белые…
— И на мне тоже, — засмеялся Гошка. — Значит, отпадает! В таком случае, пошли купим мороженое. Будем есть медленно-медленно, а там уж и маманьки пришлепают… Только пойдем быстренько, чтобы подальше уйти.
— Гошка, гляди! Извозчик!
Мимо них резво бежала красивая вороная лошадь, запряженная в белую пролетку на красных колесах. В пролетке сидели две немолодые дамы, а правил лошадью живописного вида старик.
— Здорово! А как копыта цокают! Вот, наверное, кайф! — проговорил Никита.
— А что особенного, лошадь как лошадь. Я бы лично предпочел «Харли-Дэвидсон».
— Сравнил тоже! В Москве этих мотоциклов до фига и больше, а вот извозчиков… Кстати, представь себе, что по этой набережной гоняли бы твои «Харли-Дэвидсоны». Вот пакостно было бы…
— Это да! — согласился Гошка. — Никит, мне нравится вон то кафе!
Кафе и вправду было симпатичное. Под большими тенистыми деревьями красовались столики, покрытые пестрыми скатерками, соломенные кресла с подушками из той же ткани.
— Давай тут и приземлимся, и маманькам наверняка здесь понравится.
Они уселись в тень за столик, так, чтобы видеть улицу, и Гошка с важным видом сказал подошедшей официантке:
— Плиз, ту айс-крим энд ту кока-кола!
Девушка кивнула и отошла. Через пять минут она поставила перед каждым по вазочке с шариками разного мороженого, украшенного фруктами и бумажными зонтиками. В стаканах с кока-колой торчало по две соломинки.
— Интересно, на фиг тут по две трубочки тычут? — пробуя мороженое, сказал Никита.
— Ага, я тоже заметил вчера, когда сок пил… Не знаю, надо будет у мамы спросить. Вкусно?
— Не то слово! — простонал Никита.
— Слушай, а нам не влетит, что мы такое мороженое взяли? Оно, наверное, дорогое?
— Раньше надо было думать, а теперь что ж… Но нас вроде никто не ограничивал. Думаю, потянут они мороженое… Гош, — перешел на шепот Никита, — посмотри, вон тот мужик так на тебя пялится…
— На меня? Где?
Гошка оглянулся и действительно увидел сидящего за столиком мужчину, который не сводил с него глаз. Что-то смутно знакомое было в его лице. У Гошки упало сердце. Нет, не может быть… В глазах мужчины мелькнуло смятение. И тут же он поднялся и шагнул к их столику.
— Ты… Гоша? — охрипшим голосом спросил он.
— Да… Папа? — вдруг сообразил Гошка.
— Гошка, боже мой!
Мужчина выдернул Гошку из кресла и прижал к себе.
— Гошка, маленький мой! Какими судьбами? Я глазам своим не поверил. С кем ты здесь? А это, конечно же, Никита? Где мама?
— Она… Они скоро придут… Папа… — Гошка вконец растерялся. — Ты… Ты…
— Сынок, какой ты взрослый, тебя и не узнать…
— Ты тоже изменился… Бороду сбрил…
— Да. И вообще… многое изменилось… Как вы живете? И почему вы здесь? Сейчас ведь учебный год. Когда вы приехали?
— Вчера. На неделю.
— А я здесь уже три дня… Какое чудо, что мы встретились, Гошенька! Вы все там же живете?
— Да. Все там же… Папа, а почему… почему ты даже не звонил? — решился спросить Гошка. Этот вопрос давно мучил его.
— Да, да, ты прав… Я… Знаешь, в Америке мне так трудно пришлось, я никак не мог себя там найти… Эта страна не для меня… Я там чужой, мне было плохо, так с чем звонить? А потом я перебрался в Германию, нашел работу в дизайнерской фирме… Ты не думай, я никогда вас не забывал… Все собирался позвонить, но…
— Все понятно, — сухо произнес Гошка. — Ты просто отвык от нас… И мы тоже… отвыкли.
«Ну и ну, — подумал Никита. — Гошка дает! Хотя его можно понять, родной отец исчез на столько лет, а теперь вот свалился как снег на голову. И похоже, он нам может все испортить… будет лезть или еще, чего доброго, вообще заберет Гошку на эти дни, а мне придется куковать с маманьками…»
Мужчина выдернул Гошку из кресла и прижал к себе.
— Мальчики, скажите, чего вам хочется? — спросил Гошкин отец.
Они непонимающе на него взглянули.
— Ну, я вижу, мороженое у вас в избытке, хотите чего-нибудь посущественнее? Кстати, где вы остановились?
— Отель «Лас Аренас».
— Где это?
— Вон в той стороне, в Кан Пастилье.
— А… И приличный отель?
— Даже очень! — гордо заявил Гошка. — Нам нравится.
— А я тут рядышком, отель «Негреско». Господи, до чего же я рад… Гошка! Я смотрю, сидит парень, до чего, думаю, похож на моего Гошку. И сердце так сжалось… — прислушался, говорит по-русски. А когда же мама придет?
«Интересно, обрадуется мама или нет? — мелькнуло в голове у Гошки. — Во всяком случае удивится, да еще как!»
А Юлия Александровна с сестрой все бегали по магазинам и даже сделали кое-какие покупки. Наконец Ольга Александровна сказала:
— Все, Юля, больше не могу! Я хочу пить, у меня устали ноги, да и мальчишки наверняка уже с тоски помирают или обожрались мороженым, так что и обедать не станут. Идем!
— Хорошо, идем! — согласилась Юлия Александровна. Она была страшно довольна чудесными легкими туфельками, которые купила. Как раз то, что нужно, и совсем-совсем недорого.
— Слушай, а мы их не прозевали? — встревожилась вскоре Ольга Александровна.
— Ну, мы-то могли их прозевать, а они нас вряд ли.
— Да, кстати, что ты обещала им, какое-то питье?
— А, сангрию! Да, это прелесть!
— Что это такое?
— Это очень легкое вино с фруктами, ледяное. Так вкусно! Я пробовала в Москве, в испанском ресторане.
— Вино? — испугалась Ольга Александровна. — Детям?
— Ну и что? Оно как компот! Никакого вреда.
— Юля!
— Перестань, Оля! Вспомни, наш папа был врач и давал нам в детстве красное вино. Что плохого с нами случилось?
— Да, верно… Вон, смотри, Никита! Что это он один стоит?
Никита испугался, что они прозевают своих маманек, и к тому же решил, что Гошке не помешает немного побыть наедине с отцом.
— Никита, — подбежала к нему Юлия Александровна, — а где Гошка?
— Он там… — неопределенно повел рукой Никита. — Тетя Юля, там с ним…
— Что? Что с ним?
— Не что, а кто…
Юлия Александровна сделала два шага и буквально остолбенела.
— Невероятно… — пробормотала она. — Глазам не верю…
— Юля, это же… это же… это же Андрей! — тихонько воскликнула Ольга Александровна.
— Боже мой, Юля! Оля! — бросился к ним Андрей Иванович.
— Андрей, — первой опомнилась Юлия Александровна. — Какими судьбами? Откуда ты узнал, что мы здесь?
— Я ничего не знал, это чистейшей воды случайность, просто невероятное совпадение, я первый раз за эти годы поехал отдохнуть, и вот… такое везение! Ты отлично выглядишь, Юленька!
— Находишь? А ты изменился…
— Я так рад… Ну, дорогие мои, чем вас угостить?
— Сангрией! — решительно заявила Юлия Александровна.
И вскоре на стол подали громадный запотевший кувшин, набитый нарезанными фруктами в красном вине. К кувшину подали еще большую ложку. Андрей Иванович разложил фрукты по бокалам и разлил вино.
— Какая вкуснотища! — простонал Гошка, первым попробовавший таинственную сангрию.
— Только пейте помедленнее, а то простудитесь! — сочла свои долгом предостеречь ребят Ольга Александровна.
От ледяной сангрии растаял некоторый ледок, возникший в первые минуты встречи, и разговор стал оживленным. Только Никите все еще было не по себе. Но вскоре его опасения тоже исчезли. Андрей Иванович заявил:
— Ну вот что, мои дорогие. По-моему, нам следует обсудить наши планы.
— Какие планы? — насторожилась Юлия Александровна.
— Гошка мне сказал, что вы собираетесь покупать поездки на какие-то экскурсии. Не стоит этого делать. Это достаточно дорого, во-первых, и достаточно неинтересно, во-вторых. У меня здесь машина, я взял напрокат, ты же знаешь, Юля, я человек непоседливый… И потому предлагаю свои услуги. Берусь повозить вас по Майорке. И вообще, побудем вместе, раз уж бог нам послал такую встречу.
Сестры переглянулись.
— Да нет, пожалуй, не стоит… — начала не очень уверенно Юлия Александровна. — У нас своя жизнь, у тебя своя… Но если Гошка хочет, свози его куда-нибудь… Кстати, ты умеешь управляться с виндсерфингом?
— Разумеется! Но почему ты спрашиваешь?
— Гоша просто жаждет научиться, а я тут ему не помощница!
Гошка благодарно глянул на маму. Он понимал, что ей сейчас трудно, однако она не забыла о серфинге…
— Великолепно! — закричал Андрей Иванович. — Никита, а ты! Тоже хочешь?
— Еще бы!
— Никита! — попыталась одернуть его Ольга Александровна.
— Оленька, ну не буду же я разлучать ребят. Хорошо, у вас свои планы, женские. А мальчишек я возьму на себя. Купайтесь, загорайте, наслаждайтесь жизнью, а о мальчишках я позабочусь. Вот увидите, они будут довольны.
Сестры опять переглянулись, посмотрели на сыновей, в глазах которых читалась мольба, снова переглянулись, и Ольга Александровна сказала:
— Ну что ж, если ты обещаешь не спускать с них глаз и вовремя привозить их к обеду и к ужину…
— Безусловно, обещаю!
— И не пускаться с ними в безумные авантюры… — добавила Юлия Александровна.
— Юля, о чем ты говоришь! — укоризненно покачал головой Андрей Иванович.
— Мы очень рассчитываем на твое благоразумие, Андрей! — поддержала сестру Ольга Александровна.
Гошка из ледяной сангрии ложкой выковыривал фрукты и будто бы сквозь туман слушал разговор. То ли слегка захмелел, то ли просто был ошарашен случившимся, а скорее все вместе так на него подействовало. Он удивленно смотрел на родителей, которые вели себя как совершенно чужие люди, как старые знакомые, случайно встретившиеся на курорте. Сколько раз он мысленно представлял себе их встречу… В его воображении отец каялся, мама плакала, а потом все кончалось бурным примирением и они, втроем, обнимались и плакали от счастья. А в жизни все оказалось по-другому. Отец только в первый момент выглядел раскаявшимся, мама и не думала плакать, между ними сразу словно выросла стена, на которой стоял Гошка, а они ждали, в чью сторону он качнется…
— Гошенька, — донесся до него голос мамы, — ты что, опьянел?
— Нет, что ты! — встрепенулся Гошка, ощущая, однако, легкий шум в голове. — Это же компот…
— Гошка, мы сейчас едем в отель обедать, а потом папа зайдет за вами.
— Да, да, конечно!
Андрей Иванович расплатился с официантом, и они все вместе вышли на набережную.
— Я бы вас отвез, но машину взял мой приятель…
— Не нужно, мы прекрасно доедем на поезде, — поспешила ответить Ольга Александровна.
— Какой поезд! — воскликнул Андрей Иванович. — Сейчас же сиеста, он не ходит.
— Но как же быть? — растерялась Юлия Александровна. — Здесь ведь нет никакого транспорта, даже такси…
— Ну, такси не проблема, достаточно свернуть направо, и на параллельной улице мы вмиг поймаем такси, только это не интересно.
— Что значит не интересно? — нахмурилась Ольга Александровна.
— Сейчас увидишь!
Он вышел на проезжую часть и поднес руку к глазам наподобие козырька.
— А вон и транспорт! — сказал он, смеясь.
Однако никакой машины они не увидели. Только лошадь, запряженную в пролетку.
— Ты имеешь в виду… — начала Юлия Александровна.
— Именно! В сиесту по набережной ходит только этот транспорт. А чем плохо?
— Да нет, это… мечта! — загорелись глаза у Юлии Александровны.
— Но это, вероятно, очень дорого! — спохватилась Ольга Александровна.
— Пусть тебя это не волнует! — успокоил ее Андрей Иванович и махнул рукой извозчику.
И вот к ним подкатила белая пролетка на красных колесах, а извозчиком оказалась веселая пожилая женщина. Андрей Иванович что-то быстро спросил у нее по-немецки и достал портмоне. Расплатившись, он помог дамам сесть в пролетку, а мальчишки взобрались сами.
— До скорого! — сказал Андрей Иванович. — В половине пятого я зайду за вами.
И они поехали. Ах, как наслаждалась и веселилась мама! Гошка удивленно смотрел на нее. «Радуется, как девочка», — мелькнуло у него в голове.
— Господи, Оля! — восклицала она. — Подумай, могли мы когда-нибудь раньше даже мечтать о таком! Катить в пролетке по набережной Майорки! И этот цокот копыт, и этот ветер, и море, и пальмы! Боже, как хорошо!
— Ты как маленькая! — снисходительно улыбнулась Ольга Александровна, хотя она и сама испытывала нечто подобное, только стеснялась говорить об этом вслух.
Надо заметить, что и Гошка с Никитой были в полном восторге. Но вдруг пролетка остановилась. С ней поравнялся невесть откуда взявшийся мотороллер. Парнишка, сидевший на нем, что-то сказал извозчице, и та протянула ему какую-то купюру.
— Местный рэкет! — испуганно прошептала Ольга Александровна.
И извозчица обернулась и с нежной улыбкой произнесла:
— Энкель!
— Что? — не понял Гошка.
— Она сказала, что это ее внук! — рассмеялась Юлия Александровна. — Я, кстати, так и подумала.
— А как ты поняла? — спросил Гошка.
— Ну, это просто.
— А вон уже и наша гостиница! — закричал Никита. — «Лас Аренас»!
Когда они спустились вниз, чтобы идти обедать, Гошка очень удивился. Его мама и тетка беседовали о чем-то с женщиной в кружевах, с той самой, над которой потешались утром. Она, правда, и сейчас выглядела довольно дико в зеленом капроновом платье на черном чехле. Даже смотреть на нее было жарко. Она что-то взволнованно говорила сестрам, а у тех были огорченные лица.
— Мама, — сказал Никита, — мы готовы!
— Да-да, — немного рассеянно отозвалась Ольга Александровна и встала.
— Что случилось? — спросил Никита.
— Совершенно дикая история… — ответила Ольга Александровна. — Ночью убили женщину, она летела с нами в самолете…
Никита похолодел.
— Где убили? — спросил Гошка.
— Где-то на берегу, я ничего толком не знаю… ее нашли рано утром. Да, это, как говорится… несчастная… приехала отдохнуть…
— Тетя Оля, ты говоришь, она с нами летела? — вспомнил Гошка.
— Да, очень красивая, ее трудно было не заметить, высокая, настоящая топ-модель…
«Так я и знал», — подумал Никита. Ему казалось, что он знал это с той самой минуты, когда ночью услышал крик…
За обедом кусок не лез ему в горло.
— Ну конечно же, они обожрались мороженым! — воскликнула Ольга Александровна.
У Гошки тоже аппетита не было. Но его никто не трогал, ему вроде бы полагалось отсутствие аппетита, все-таки волнующая встреча…
Ольга Александровна положила в сумочку две груши и сказала:
— Съедите в номере!
Едва оставшись вдвоем с Гошкой, Никита воскликнул:
— Теперь ты мне веришь?
— Да…
— Слушай, как ты думаешь, стоит мне обратиться в полицию?
— С чем?
— Ну, я же видел того мужика.
— Но это не обязательно он… Мало ли откуда он мог бежать? И потом… Никита, я боюсь, что тебе просто не поверят… Кто ты для них такой?
— Свидетелей не выбирают!
— Скажи, ты бы опознал того мужика при свете дня?
Никита задумался.
— Не знаю, — наконец сказал он. — Нет, не опознал бы, я же его лица вообще не видел.
— Ну так что ты в полиции сказать-то можешь? Что слышал крик? Так, наверное, не ты один слышал. Ну, пробежал по улице мужик, тяжело дыша, а дальше-то что?
— Да, ты прав, ни фига я не знаю…
— И хорошо, что мы с тобой ночью все-таки выходили на пляж…
— Да, иначе меня бы совесть замучила, я бы думал, что мы могли бы ее спасти.
— Понятно.
— Как жалко… И кому тут понадобилось ее убивать?
— Тут? Нет, Никита, это не тут.
— Что ты хочешь сказать?
— Скорее всего ее кто-то из наших убрал.
— Из каких наших? — испуганно спросил Никита.
— Ну, заказал ее кто-то из наших, из русских…
— Почему ты так считаешь?
— Понимаешь, такие, как она, очень привлекают внимание…
— И за это ее надо убить?
— Но мы же о ней ровным счетом ничего не знаем! Вдруг ей известно что-то, чего ей знать не следовало, или мешала кому-то…
— Но почему ее надо убирать на Майорке?
— Никита, ты совсем тупой? Вполне возможно, что за ней следили, она решила сбежать, но ее все-таки настигли… Тут вариантов до фига и больше.
— И мы никогда уже не узнаем, что было на самом деле, — вздохнул Никита.
— Боюсь, что так.
Глава IV ПЕРВЫЙ МАТЕРИАЛ
В половине пятого они уже сидели в холле гостиницы, поджидая Андрея Ивановича. «А вдруг он не придет? — мелькнуло в голове у Гошки. — В самом деле, не больно-то я ему нужен. Днем он расчувствовался, когда меня увидел, а потом подумал, что…»
— Гошка, идет! — толкнул его в бок Никита, первым заметивший Андрея Ивановича.
Они вскочили ему навстречу.
— Привет, друзья! А где ваши мамы? Спят?
— Наверное, у них тоже сиеста, она же до пяти, правда?
Во многих южных странах, где днем бывает нестерпимо жарко, жизнь замирает на несколько часов. Закрываются магазины и даже некоторые учреждения, и транспорт перестает ходить. Вот почему они сегодня прокатились на извозчике. И только часам к пяти все оживает вновь.
Андрей Иванович улыбнулся.
— Впрочем, мамы нам сейчас ни к чему, пошли, возьмем серфинг.
— Там открыто? — воскликнул Гошка.
— Да, открыто, я уже договорился и заплатил. Идем!
Какое счастье лететь по волнам! Так-то оно, конечно, так, но это если умеешь! А если нет… Андрей Иванович так легко вскочил на доску, так ловко ухватил парус, что Гошка и Никита только ахнули.
— Это несложно, — заметил Гошка, с гордостью глядя на отца, но когда пришел его черед, то ничегошеньки не получилось.
— Не дрейфь, Георгий! Сразу ни у кого не получается, научишься, я тебе обещаю!
Но Гошка снова и снова падал в воду, то нога соскальзывала с доски, то парус рвался из рук, и у Никиты получалось не лучше.
— Пап, а ты где так научился?
— Я? В Калифорнии.
— А ты долго учился?
— Дня три, наверное… Но я-то был уже взрослый, а в вашем возрасте такие вещи даются куда легче, уверен: завтра к концу дня вы уже научитесь. Будем с утра тренироваться, идет? Или у вас другие планы?
— У нас нет никаких других планов! — твердо ответил Гошка, решивший во что бы то ни стало овладеть этой штуковиной. «Не боги горшки обжигают в конце-то концов. Если я в пять лет научился плавать, то почему бы в тринадцать не овладеть серфингом?»
— В таком случае, я предлагаю завтра с утра продолжить занятия, а потом смотаемся на машине в Пальму, погуляем там, пообедаем и вернемся опять на пляж. Годится?
— Годится! — воскликнул Гошка.
— Только вот насчет обеда… — осторожно вставил Никита. — Надо с мамами договориться…
— Договоримся, без проблем!
Из воды мальчики выползли еле живые и буквально рухнули на песок.
— Умаялись?
— Не то слово!
— Так, может, больше не хотите?
— Сегодня? — испуганно спросил Никита.
— Да нет, вообще?
— Хотим, конечно, хотим, просто…
— Понял! Вы пока отдышитесь, а я пойду отнесу серфинг!
— Папа, давай мы сами?
— Нет уж, отдыхайте! — и легкой спортивной походкой он отправился к пункту проката.
— Да, Гошка, если бы еще сегодня утром тебе кто-нибудь сказал, что ты встретишь отца…
— Не говори. Чего только в жизни не бывает! Слушай, Никит, а может, посоветоваться с ним?
— Насчет чего?
— Насчет этой истории, а?
— Зачем? Мы ведь уже все решили… Не надо, Гошка, ее уже все равно не вернешь.
— Да, наверное, ты прав…
— Ну, парни, живо в воду! — раздался голос Андрея Ивановича. — Смойте с себя песок, переоденьте портки, и айда в кафе! После пляжа милое дело попить чего-нибудь прохладительного!
Они не заставили себя просить дважды, и вскоре все втроем сидели в кафе и пили апельсиновый сок.
— Мороженого не предлагаю, ибо скоро ужин!
При этих словах оба мальчика ощутили поистине зверский голод. Еще бы, в обед они почти не ели, а потом потратили столько энергии, что срочно нуждались в подкреплении. Но мужественно промолчали, потягивая апельсиновый сок.
— Ну вот что, мои дорогие, вам пора! — сказал Андрей Иванович, взглянув на часы. — Да и мне тоже!
— А ты… Ты не зайдешь к маме? — не без робости спросил Гошка.
— Нет, сегодня не смогу, а вот завтра утром… полагаю, вашим мамам тоже захочется взглянуть на ваши успехи.
— Какие успехи! — завопил Гошка. — Позорище!
— Вот вы где! — раздался голос Ольги Александровны. — А мы вас искали на пляже…
— Как же мы разминулись? — удивилась Юлия Александровна. — Господи, какой у вас измученный вид!
— Мама, учиться всегда трудно! — ответил Гошка. — Но здорово!
— Все, хватит разговоров, пора ужинать, вы же за обедом ничего не ели! — напомнила Ольга Александровна.
Андрей Иванович на прощание потрепал Гошку по волосам, похлопал по плечу и сказал внезапно охрипшим голосом:
— Ну, до завтра… Сегодня у меня такой хороший день… — и, отвернувшись, он быстро ушел.
После ужина мамы предложили мальчикам прогуляться по Кан Пастилье, но у ребят просто не было сил. Они пошли к себе и завалились спать, не обменявшись даже последними впечатлениями.
Зато утром они проснулись одновременно.
— Ну и денек вчера был… — проговорил Никита, потягиваясь в постели. — Гошка, ты рад?
— Рад… — не очень уверенно ответил Гошка.
— Но, кажется, не очень?
— Да нет… Просто я не понимаю, что теперь будет…
— Ты про что?
— Ну ты же видишь, мама с ним… как чужая… И он с ней… А значит, мы опять разъедемся, и… его опять след простынет…
— Нет, почему? Он, по-моему, просто в полном кайфе, что у него такой сын. И конечно, не захочет снова тебя потерять. Только в Россию он не вернется…
— Вот видишь…
— Гошка, ты хочешь все и сразу? Так не бывает… Сам подумай, еще вчера утром у тебя, считай, не было отца, а сегодня он уже учил нас кататься на серфинге, завтра повезет в Пальму… И вообще, сколько ребят я знаю, у которых родители в разводе, а они живут себе и общаются с отцами вполне нормально. Он, наверное, пригласит тебя к себе в Германию…
— Это все не то… Вот если бы они помирились с мамой…
— Тоже не исключено…
— Да ну, мама на него так обижена… И потом у нее есть один друг, я слыхал, они хотят пожениться… И у отца тоже, наверное, есть подружка.
— Это не факт. Была бы, приехала бы с ним сюда. А вообще, Гошка, тебя все равно не спросят…
— Это точно.
— Слушай, а если бы отец тебе предложил уехать с ним в Германию?
— Насовсем?
— Ага, насовсем.
— Ни за какие коврижки. Я маму не брошу. И вообще… Я хочу жить в Москве, говорить по-русски, нет… Насовсем я бы не согласился. Так, на месячишко, пожалуйста, а потом домой… Только это все чепухня, не предложит он мне такое… Зачем? Он про меня и не вспоминал целых пять лет, так зачем я ему теперь? Одна морока.
— Тогда ты маленький был, а теперь вон какой вымахал…
— Ну и что? Как говорит одна наша знакомая, маленькие детки — маленькие бедки, а с большими хлопот не оберешься. Ну все, Никита, пора вставать, чур я первый в душ!
…Выйдя после завтрака в холл, они сразу увидели Андрея Ивановича.
— Какая невероятная пунктуальность, — пробормотала Юлия Александровна. — Раньше он этим не отличался.
— Действительно! — усмехнулась Ольга Александровна.
— С добрым утром! — широко улыбнулся Андрей Иванович. — Юля, Оля, вы позволите забрать ребят до вечера? Мы поедем в Пальму и будем там обедать, вы не возражаете?
— Да нет, — чуть помедлив, сказала Юлия Александровна.
— Отлично! Тогда так, сейчас мы идем на пляж…
— Мы тоже! Нам только в час дня надо быть в отеле, у нас встреча с гидом…
— Понятно. Мальчики, я жду вас на пляже. С серфингом!
И он ушел. А они помчались переодеваться.
Вскоре все пятеро собрались на пляже. Мамы сразу полезли в воду и оттуда наблюдали, как их сыновья пытаются овладеть новым видом спорта. Гошка опять несколько раз свалился в воду, а потом вдруг случилось чудо — он сумел устоять на доске и удержать парус. Правда, это длилось не больше минуты и он опять свалился, но то, что он успел ощутить за эту минуту, стоило любых, самых мучительных усилий.
— Папа, папа, получилось! — завопил он.
— Молодчина! — одобрил его Андрей Иванович. — Я знал, что у тебя получится! Никита, теперь давай ты!
У Никиты пока ничего не получалось. Но он, стиснув зубы, пытался снова и снова. Гошке не терпелось опять влезть на доску, но он помалкивал. Но вот Никита упал в очередной раз и сказал:
— Гошка, иди, твоя очередь.
Гошка с замиранием сердца снова вскарабкался на доску, встал и вдруг почувствовал странную уверенность в себе. Он схватил парус и понесся по легким волнам. На этот раз он продержался довольно долго и чувствовал себя абсолютно счастливым, даже когда свалился в воду. Вынырнув, он заметил рядом маму, восторженно на него смотревшую.
— Мама, мама, ты видела, мама? Получилось! Получилось!
— Видела, Гошенька, видела! Ты доволен?
— Мамочка, не то слово!
А потом и у Никиты тоже стало получаться.
— Кайф! Какой кайфище! — кричал он, барахтаясь в воде. — Я даже не думал, что это так клево! Дядя Андрей, вы классный учитель! Мама! Завтра надо взять фотик и снять нас!
Эта мысль Гошке в голову не приходила, но, представив себе, как он покажет в Москве эту карточку Саше Малыгиной, он просто затрясся.
Короче говоря, радости ребят не было предела, а глядя на них, радовались и мамы. День был солнечный, настроение у всех прекрасное. После пляжа они опять выпили апельсиновый сок в кафе «Хуан и Пепе» и, наконец, погрузились в маленький прокатный «Форд-КА».
— Какой крохотулька! — усмехнулся Никита, забираясь на заднее сиденье. — Я таких в Москве сроду не видал.
— Да, вы обратили внимание, какие тут вообще маленькие машины? — сказал Андрей Иванович.
Действительно, приглядевшись, они увидели, что на Майорке преобладают совсем маленькие машины, в основном французские «Рено» и «Пежо», а также «Форды», и даже несколько совсем маленьких «Мерседесов» попалось им по дороге.
Езды до Пальма-де-Майорки было минут двадцать. Город сразу же покорил их. Красивый, уютный, элегантный. Оставив машину на стоянке, они пошли бродить пешком. Над городом возвышался ошеломительно красивый кафедральный собор. Они бродили по улицам, по Цветочному бульвару, где на каждом шагу торговали цветами.
— Как странно, — сказал Гошка, — в Москве выбор куда больше.
— Да, — согласился Никита.
— Серьезно? — удивился Андрей Иванович. — Красивая сейчас Москва?
— Очень! Пап, ты должен приехать, посмотреть сам…
Андрей Иванович натянуто улыбнулся:
— Может быть… Может быть… Парни, а вы не проголодались, а? Предлагаю наведаться в рыбный ресторан. Вы как?
— Согласны! — в один голос ответили Гошка с Никитой.
— А по дороге заглянем на рыбный рынок, он где-то тут недалеко…
— А ты откуда знаешь?
— Я уже был позавчера. Ага, вот он, зайдем на минутку, это интересно!
Чего только там не было! Рыба всех цветов и оттенков, какие-то морские гады, креветки невиданной величины, крабы, омары… И пахло только морем и свежестью, никакой рыбной вони.
— Гошка, смотри какие! — воскликнул Никита, указывая на громадных полосатых креветок.
— А как тут все дорого, — сообразил Гошка, увидав ценник. — Они стоят сорок пять долларов кило! — перевел Гошка песеты в доллары.
Доллар стоил сто пятьдесят песет.
— А какая красота! Вы только взгляните на эту рыбу! — восхищался Андрей Иванович. — Но в Брюсселе рыбный рынок еще более роскошный! Там вообще можно с ума сойти.
— Ты и в Бельгии был? — заинтересовался Гошка.
— Был. Из Германии я много куда ездил, да и вообще за эти годы я постранствовал достаточно… И вот бог привел на Майорку, где я встретил сына… — голос у него слегка дрогнул. — Ну все, пошли обедать, я голоден как волк.
— Сейчас, пап, я только поснимаю тут…
Гошка и Никита фотографировали диковинных рыб, засыпанных колотым льдом.
— Я вас на улице подожду, курить охота! — сказал Андрей Иванович.
Он ждал их на лавочке неподалеку от рынка.
— Сядьте на минутку, я сейчас докурю.
Рядом с лавкой стояла урна, а на ней лежала довольно толстая газета. Кто-то даже не потрудился сунуть ее в урну. И на первой полосе Никита сразу увидел прекрасную незнакомку. На фотографии она была живая. Он мигом схватил газету, отделил первую полосу и сунул в сумку. Андрей Иванович, занятый разговором с сыном, ничего не заметил.
После обеда они снова бродили по городу, болтали, смеялись, ели мороженое, а потом заблудились и долго не могли отыскать стоянку, где оставили машину. Только изредка Никита вспоминал о газетном листке, лежащем в сумке, и ему на мгновение делалось грустно.
Андрей Иванович взглянул на часы и сказал:
— Вот что, друзья, уже пятый час. Надо бы еще сегодня искупаться, как думаете?
— Да, да, конечно!
— Тогда надо ехать. Сейчас попробую спросить, как найти стоянку.
Он огляделся и подошел к пожилому мужчине, который завязывал шнурок на ботинке. Едва он распрямился, как Андрей Иванович заговорил с ним по-немецки. Тот только руками развел, не понимаю, мол… Андрей Иванович заговорил по-английски. Тот же эффект. И тогда он заговорил по-испански, неуверенно, запинаясь, но заговорил! И мужчина заулыбался, что-то сказал и стал тыкать пальцем в ту сторону, откуда они пришли. Оба рассмеялись, пожали друг другу руки, и мужчина удалился.
— Пап, ты говоришь по-испански? — ахнул Гошка.
— Ну, так это назвать нельзя… Я говорю из рук вон плохо, но понимаю многое. Я жил несколько месяцев в мексиканском квартале, ну и кое-чему научился… Но предпочитаю объясняться по-английски или по-немецки. Идемте скорее!
Когда они вернулись в Кан Пастилью, прокатный пункт был уже закрыт. В глубине души Гошка даже обрадовался, он слишком устал, а после утренних успехов позориться не хотелось. Нечто подобное ощущал и Никита. Они просто плавали, лежали на песке, снова плавали… Потом Никита вдруг решился спросить:
— Дядя Андрей, а вы… читаете по-испански?
— Немножко, книги, конечно, мне не по силам, но вывески читаю, — со смехом ответил Андрей Иванович.
— А газету можете?
— Газету? С грехом пополам разберу, наверное, а что ты хочешь?
Никита вытащил из сумки листок.
— Вот! — Он протянул Андрею Ивановичу. — Что тут написано?
Гоша с удивлением взглянул на брата.
— Так… «Убийство на пляже». Зачем тебе это, Никита?
— Понимаете, дядя Андрей, мы с этой женщиной летели в самолете. И еще… — Он умолк.
— Еще что?
— А еще, папа, Никита слышал ночью крик… — объяснил Гошка.
— Ну, милый мой, не обязательно это кричала она… И вообще, нечего забивать себе голову убийствами, и так этого хватает.
— Папа, ну пожалуйста, прочти, что там написано, — взмолился Гошка.
— Попробую, — пожал плечами Андрей Иванович. — Так… тут написано, что вчера на рассвете было найдено тело убитой женщины. Она оказалась русской туристкой, зовут Елена Куценко. Когда обнаружили, в груди у нее торчал нож, испанская наваха.
— Что такое наваха? — дрожащим голосом спросил Никита.
— Это такой нож. В виде… вернее, с рукояткой из козьей ножки, — объяснил Гошка.
— Дядя Андрей, а что дальше?
— Полиция предполагает, что это убийство на почве ревности. Елена Куценко была очень красивой женщиной. Пока никто не задержан. Полиция ведет поиски. Вот, собственно, и все… Она и вправду красавица, — сказал он, глядя на фотографию. — Жалко. Ну, хватит, рано вам еще такими вещами интересоваться.
— Дядя Андрей, а как вы считаете… может, все-таки сообщить в полицию, что я видел…
— Разве ты что-то видел? — насторожился Андрей Иванович.
Никита быстро рассказал ему про мужчину, которого видел той ночью.
— Ну, милый, считай, что ничего не видел. Пробежал какой-то тяжело дышащий человек. И это все… Девушку к жизни это не вернет, поймать преступника вряд ли поможет, а испортить оставшиеся деньки может. Да что там, обязательно испортит. И вам, и вашим мамам. Так что советую просто забыть об этом. К тому же наверняка его видел или слышал кто-то еще.
— Вообще-то я Никите то же самое говорил, — пробормотал Гошка.
— Ну, по-моему, пора возвращать вас мамам. Еще ведь соку надо выпить. Идемте.
В кафе, потягивая сок, Гошка спросил:
— Пап, а что завтра?
— Завтра? С утра купаемся, потом предлагаю съездить в пещеры. Говорят, это интересно.
— В пещеры? Здорово! — кивнул Гошка.
— Договорились! Ладно, друзья, бегите домой, завтра утром встретимся. — И он ушел.
А мальчики остались допивать сок.
— Никита, видишь, он даже не захотел встретиться с мамой…
— Да… Мне кажется, Гошка, он под тебя клинья подбивает.
— Что? Какие клинья?
— Ну, так говорят… Просто, я думаю, он хочет тебя у Юли забрать.
— Как забрать, я что, вещь?
— Не то чтобы забрать, а переманить…
— Ну уж дудки! Меня не переманишь! Еще не хватало! — возмутился Гошка. — С чего ты взял?
— Не знаю, просто подумал.
— Скорее всего он ничего такого делать не собирается, просто обрадовался, что сына встретил, чувствует свою вину, загладить как-то хочет… Да нет, зачем я ему в Германии? Только обуза. Языка не знаю и вообще… Нет, это вряд ли.
Они допили сок и побрели в гостиницу. Сразу поднялись к мамам.
— Боже, как вы загорели! — воскликнула Юлия Александровна.
— Вы, между прочим, тоже, — заметил Никита.
— Ну, где вы сегодня были, что делали? — поинтересовалась Ольга Александровна.
Они подробно все рассказали. И о завтрашних планах тоже.
— Да? А мы с Юлей решили в пещеры не ехать. Мы в понедельник с утра едем бесплатно на экскурсию в Пальма-де-Майорка на полдня. А во вторник на морскую экскурсию и хватит, — сообщила она. — А теперь пора ужинать.
Когда мальчики уже легли, Никита спросил:
— Гош, вот твой папа сказал, что ее убили навахой.
— Ну и что?
— Значит, ее убил испанец?
— Нет! Именно поэтому я уверен, что ее убил кто-то из наших! Но так, чтобы подумали на испанца. Следы этого дела ведут в Россию, Никита, в Москву!
— Но почему ты так думаешь?
— Потому что кому-то очень удобно убрать ее в Испании. Этим делом будет заниматься испанская полиция, и вряд ли она выйдет на настоящего убийцу. А он скорее всего уже далеко отсюда.
— Но отсюда в Москву самолет только раз в неделю летает!
— Почему обязательно в Москву? Он мог тем же утром улететь куда угодно, хоть в Париж, хоть в Лондон.
— Это верно… — со вздохом сказал Никита. — Этого дела нам, Гошка, не распутать.
— Не скажи! Мы распутали совершенно вроде бы безнадежное дело. Ты вспомни, вспомни. Что у нас было? Мы узнали, что один неизвестный заказал другому неизвестному неизвестную старушку. Уравнение со всеми неизвестными! Но мы же все распутали!
— Там было другое…
— Ну и что?
— Нам просто очень везло!
— Везет тем, кто не сидит сложа руки. Если мы не будем сидеть сложа руки…
— Но что мы тут можем сделать?
— Тут практически ничего. А вот в Москве…
— Что в Москве? — удивился Никита.
— Мы знаем ее имя и фамилию. Это не так мало. Кстати, у меня такое ощущение, что где-то слышал это сочетание — Елена Куценко.
— Что ты брешешь?
— Ничего не брешу. Я же сказал — у меня такое ощущение. То ли она модель, то ли артистка, то ли… то ли… Стоп! Я, кажется, вспомнил, по-моему, она какая-то мисс…
— Что-что?
— Мисс… То ли мисс Москва, то ли мисс Россия…
— Ты шутишь?
— Какие шутки? Я что, больной, шутить такими вещами?
— Но тогда это действительно зацепка.
— А я что говорю? Мы в состоянии распутать эту историю, брат! — с некоторым пафосом произнес Гошка. — Тем более нас никто опасаться не будет. Это интересная задачка — распутать детективную историю, зная только имя и фамилию жертвы. И даже наша родная милиция не будет крутиться под боком и путаться под ногами. Убийством занимается испанская полиция. Как только вернемся в Москву, так и примемся за дело.
— А с чего начнем? — воодушевился Никита.
— Начнем с того, что выясним, кем же она была, Елена Куценко?
— Гош, а что, если позвонить в Москву девчонкам, Ксюхе, к примеру, и попросить навести справки, чтобы не терять время зря?
— Можно, конечно, вот только…
— Что?
— Не стоит, Никита, никуда звонить!
— Почему?
— Потому что вдруг кто-то случайно услышит разговор. А если назовем ее имя и фамилию, это вызовет подозрения…
— Понял. Тогда нам вообще лучше забыть об этом до Москвы.
— Точно. Думаю, много времени не понадобится, чтобы узнать про нее, если я не ошибаюсь, я читал про нее либо в «Семи днях», либо в «МК». Причем сравнительно недавно. Посмотрим номера за последний месяц и найдем.
— А дальше что?
— Там видно будет. Подключим девчонок…
— Ну, а если мы действительно найдем преступника?
— Сдадим ментам.
— А если у нас не хватит доказательств?
— Надо, чтобы хватило. И кстати, наверное, нам надо будет вести записи.
— Какие записи?
— Ну что-то среднее между дневником и протоколом.
— Ты даешь! Что общего между дневником и протоколом?
— Ладно, не придирайся к словам. Будем просто записывать все, что удастся узнать, увидеть, услышать. Подклеивать все бумажки, какие удастся раздобыть, все фотографии. Кстати, ты не выкинул еще свою газетку?
— Нет, что ты… — вдруг залился краской Никита.
Хорошо, что в темноте Гошка не мог этого заметить.
— Отлично. Это и будет первым материалом дела…
Глава V ПУТЕШЕСТВИЯ ПО МАЙОРКЕ
— Ох, как тут душно, — с досадой сказал Андрей Иванович, двигаясь в плотной толпе туристов в глубь знаменитой пещеры Драк.
Здесь и вправду было красиво, известковые сталактиты и сталагмиты создавали весьма причудливые картины. Но Гошке тут не нравилось. Слишком много народу. И вообще ему было как-то не по себе. Мелькнула даже такая мысль: а вдруг землетрясение? Тогда нам уж точно каюк. И сразу захотелось выбраться на волю. Но он понимал — это невозможно, да и говорить об этом как-то стыдно. Скажут — струсил. А ему меньше всего хотелось выглядеть трусом в глазах отца. И он, естественно, молчал. Между тем толпа достигла просторного помещения с расположенными амфитеатром скамьями, на которые рассаживались туристы. Сели и они. Внизу было подземное озеро. Мало-помалу гул голосов утих, и над водою раздалась музыка. Откуда-то из темноты выплыла освещенная лампочками лодка, в которой сидели музыканты. Они играли на скрипках что-то классическое, что-то очень знакомое. Потом появилась еще одна лодка и еще. Лодки плыли, скрывались во тьме и снова появлялись.
— Как красиво! — зачарованно глядя на лодки, прошептал Никита.
Гошке тоже концерт понравился. Но вот последняя лодка скрылась во тьме, и все повскакали с мест. Для того чтобы выйти из пещеры, надо пересечь озеро. Можно идти по мосткам, а можно переправиться на лодке. Они остановили свой выбор на лодке. Пришлось довольно долго ждать, но дело того стоило. Наконец они уселись в лодку и поплыли.
— Ну и фигня! — произнес по-русски какой-то мужчина. — Дурят нас как щенков. Только деньги дерут. Знал бы, не поехал! В гробу я все это видел… Тьфу. И дышать нечем.
Путешествие по воде длилось каких-нибудь три минуты, а потом они долго выбирались из пещеры по проходам и лестницам.
— Ну и как впечатление? — поинтересовался Андрей Иванович, когда они выбрались на воздух.
— Здорово! — ответил Никита.
— Ничего, — пожал плечами Гошка. — Я ожидал большего. — А как тебе?
— Красиво, но если сравнить с Кунгурской пещерой…
— А где это? — полюбопытствовал Гошка.
— На Урале есть город Кунгур, и там знаменитая ледяная пещера, все сверкает, переливается, тридцать подземных озер, просто чудо… Вообразите себе, все вот эти наросты, которые тут вы видели, изо льда.
— Но там же, наверное, холодно? — поежился Никита.
— Холодно, — кивнул Андрей Иванович, — но красота незабываемая… Ну, какие еще планы? Тут неподалеку еще пещера имеется…
— Да ну ее, — сразу ответил Гошка. — Неохота.
— В таком случае предлагаю поехать в Порто-Кристо. Это маленький старинный городок. Побродим там, пообедаем, искупаемся…
— Годится! — в один голос ответили Гошка с Никитой.
Порто-Кристо очаровал их с первого взгляда. Чистенький, уютный, с узкими улочками. Дома в основном белые с зелеными или синими ставнями, чудный пляж, яхт-клуб. Искупавшись, они пошли бродить по городу, и Андрей Иванович много рассказывал им о типично средиземноморской архитектуре городка и вообще об истории Майорки.
— Пап, а ты откуда все это знаешь? — удивленно спросил Гошка.
— Да как тебе сказать? — улыбнулся Андрей Иванович. — Кое-что я знал раньше, кое о чем прочитал, собираясь сюда… Но, кажется, я вас уже замучил, вам пора подкрепиться. Вы уже пробовали паэлью?
— Пробовали, — поморщился Никита. — Но нам не понравилось.
Паэлья — национальное испанское блюдо. Рис с дарами моря и курятиной. Мальчики попробовали его в ресторане гостиницы и были очень разочарованы.
— Ладно, попробуем что-нибудь другое.
Они нашли уютный ресторанчик на берегу. Андрей Иванович по-испански обратился к хозяину с просьбой порекомендовать им что-нибудь из местных майоркских блюд. Пожилой испанец с красивой седой шевелюрой понимающе кивнул, широко улыбнулся, потрепал мальчиков по волосам и разразился длинной речью, из которой мальчики поняли только уже ставшие привычными слова «пор фавор», что означало «пожалуйста».
И вскоре им подали «сопес майоркинес» — очень вкусный суп из овощей, ржаного хлеба, паприки и чеснока. На второе они ели «эскальдумс де польо» — куриный гуляш с картошкой. И наконец им подали мороженое, а к нему мягчайшую булочку из картофельной муки «коко де патата». Они буквально все смели, так вкусно готовили в этом ресторане.
— Довольны? — спросил Андрей Иванович.
— Не то слово! — дожевывая «коко де патата», ответил Никита, и тут взгляд его упал на лежавшую в соседнем кресле газету. И снова он узрел на первой полосе Елену Куценко. По-видимому, эта история продолжала занимать местные газеты. Он с мольбой обратился к Гошкиному отцу: — Дядя Андрей, смотрите, там опять про это убийство… вы не переведете? Газету кто-то оставил… Пожалуйста, дядя Андрей.
— Правда, пап, прочти! — поддержал двоюродного брата Гошка.
Андрей Иванович нехотя взял газету.
— Тут сказано, что за телом покойной прибыл из Москвы муж, крупный бизнесмен Артем Дрюков. Он убит горем. Полиция продолжает расследование. Вот, собственно, и все.
«Ага, мы уже знаем фамилию мужа. Неплохо!» — подумал Гошка. И пока Андрей Иванович расплачивался с хозяином, он оторвал кусок газеты и сунул в карман. Материалов в деле прибавилось.
Вечером в гостинице они разглядывали фотографию Артема Дрюкова.
— Противная рожа, — сказал Никита.
— Не выдумывай, рожа как рожа, ничего особенного!
— Слушай, Гошка, вот тут, я вижу, написано: «Отель „Сон вида“ в Пальма-де-Майорка…»
— Где?
— Что «где»? В Пальма-де-Майорка, я же говорю…
Вечером в гостинице они разглядывали фотографию Артема Дрюкова.
— Противная рожа, — сказал Никита.
— Где написано?
— В газете, где же еще, это я могу понять, а больше ничего. Наверно, она там жила, в том отеле… Но в таком случае, как она попала сюда, в Кан Пастилью, среди ночи?
— А ведь правда… Ну, могла приехать к кому-то в гости… Или ее сюда убийца привез…
— Зачем убийце привозить в такое людное место, на пляж… Завез бы куда-нибудь в скалы… Там ее запросто могли еще долго не найти.
— Тут может быть два варианта… Либо это все-таки непредумышленное убийство, допустим, из ревности… Либо кому-то было нужно, чтобы ее сразу нашли.
Никита взглянул на двоюродного брата с уважением.
— До чего же плохо не знать иностранных языков! — вздохнул вдруг Гошка. — Просто беда. Вернусь в Москву, обязательно займусь.
— Но ты же вроде по-английски можешь…
— Нет, ничего я не могу. Мороженое в кафе попросить, это, Никита, фигня.
— Но ты ведь даже Агату Кристи читал!
— Читал, но еле-еле… А вот говорить по-нормальному не могу… Права была мама, когда говорила, что без иностранных языков в наше время делать нечего. Вон как отец шпарит и по-английски, и по-немецки, и даже по-испански…
— Он же жил в Америке, а теперь живет в Германии…
— Нет, он и раньше языки знал…
— А давай запишемся на какие-нибудь курсы?
— Давай, вдвоем небось веселее. Только вот на какие?
— Лучше на немецкие. Английский в школе проходят, да и вообще им можно самостоятельно заниматься, с магнитофоном, например…
— Правильно! Хорошо бы к окончанию школы владеть двумя языками…
И с этими благими намерениями они уснули.
Утром мамы уехали на экскурсию, а мальчики наслаждались серфингом. Затем Андрей Иванович повез их на север от Пальма-де-Майорки, в горное селение Вайдемосса. Оно расположено на высоте 425 метров над уровнем моря. Внизу расстилается красивейшая долина с пышной растительностью. Узкие средневековые улочки, уютные домики, вьющиеся розы и поразительной красоты герани, оплетающие стены монастыря Святого Бруно ордена картезианцев.
— Таким он был построен в XVIII веке монахами ордена, — рассказывал Андрей Иванович, — а основал монастырь каталонский король Мартин. В этом монастыре одно время жил Шопен, и здесь стоит пианино, присланное из Парижа специально для него.
Мальчики смотрели и слушали затаив дыхание. Кругом была такая красота! Кипарисы, пальмы, апельсиновые и лимонные рощи…
— Довольны, братцы?
— Еще как! Только пить очень хочется, — пожаловался Гошка.
— Хорошо, идите в кафе, закажите себе что угодно, а я хочу поговорить с тем художником. Мы, кажется, знакомы…
Для разнообразия они заказали кока-колу. Ее здесь тоже подавали со льдом и двумя соломинками. Они молча пили ледяной напиток и наслаждались окружающими красотами. «Жалко, что мамы с нами не поехали, — подумал Гошка, — они были бы в восторге…»
— Ну наконец-то, — услыхали они вдруг мужской голос. — Сколько можно ждать!
— Терпение — великая добродетель. И оно вознаграждается! — ответил женский голос.
Гошка слегка повернул голову и за соседним столиком увидел мужчину и женщину. Мужчину он узнал сразу. Это был тот самый человек, который в пещере Драк жаловался, что его дурят. Женщину он видел впервые.
— Ну? — довольно грубо сказал мужчина.
— Сейчас, сейчас, успеешь. Я спешила, неслась, а теперь хочу дух перевести. Закажи мне что-нибудь холодненькое и чашку кофе.
— Интересное кино, почему это я должен заказывать? Ты по-испански шпаришь будь здоров, а я должен язык ломать? Так и быть, я за тебя заплачу, если, конечно, твой босс меня не надул.
— Не волнуйся, не надул. Вот! — Она вытащила из сумки что-то завернутое в пластиковый пакет и передала мужчине. — Держи!
— Тут все? Без обмана?
— Ой, да не шурши! Очень надо тебя обманывать! Все как в аптеке. Только не вздумай проверять тут.
Мужчина спрятал пакет в свою сумку, лежащую на соседнем кресле, и лицо у него расплылось в довольной улыбке.
Женщина заказала что-то подошедшей официантке и расслабленно откинулась в кресле.
— А пообедать не хочешь? Угощаю! — предложил мужчина.
— Нет, благодарю. У меня режим и диета. И еще, пожалуйста, если ты голоден, подожди, пока я уеду. А то смотреть, как ты жуешь, мне не очень хочется.
— Ах ты, господи, какие мы изысканные, какие мы нежные! Просто сил нет! — с издевкой произнес мужчина. — Так и быть, тем более я теперь могу позволить себе обед в любом ресторане, так зачем мне есть в этой туристической забегаловке?
«Ага, — подумал Гошка, — она передала ему деньги, это ясно как божий день».
— Ну и куда ты теперь? — отхлебнув кофе из маленькой чашки, спросила женщина.
— Да возьму машину напрокат, пошляюсь еще по Майорке, мне тут нравится… А потом, пожалуй, подамся куда-нибудь поюжнее, я теплое море страсть как люблю…
— Это хорошо, только вот шляться по Майорке не советую. Босс велел сказать, чтобы ты поскорее сматывался.
— Еще чего! Будет он мне указывать! Мы с ним в расчете, и ему до меня не должно быть никакого дела. Все!
— Ошибаешься! Пока что вы еще повязаны. Поэтому улетишь самое позднее завтра. А уж дальше ты действительно свободен.
— Ох, блин, до чего надоело… Командует, командует… И как ты это терпишь? Он и тобой так же командует?
— Он думает, что да… — усмехнулась женщина.
— А на деле, выходит, ты им командуешь? — прищурился мужчина.
— Не твоего ума дело! Ну все, мне пора. И на прощание очень советую тебе учесть пожелание босса. Как бы хуже не было. Он все-таки поумнее будет. А иначе ты был бы боссом, а не…
— Ладно, черт с вами. Передай ему, что я все понял. Завтра я отсюда смотаюсь. Надоело, понимаешь, ютиться в трехзвездочном сарае.
— Боже, как растут потребности у населения! — засмеялась женщина. — Между прочим, при таком росте потребностей стоит прислушаться к советам босса. А то промотаешь бабки, и опять работка понадобится. Учти, наш босс хорошо платит.
— Да прислушался уже, прислушался, не зуди, будь добра.
— Ну, все, я поехала…
— Прощай, куколка!
Женщина встала.
— Будь здоров. — И быстро направилась к выходу.
Мужчина еще посидел несколько минут, затем расплатился и ушел.
— И куда папа подевался? — спросил Гошка.
Все это время они сидели молча.
— Знакомого, наверное, встретил. Гошка, а парочка-то подозрительная, как ты считаешь?
— Не то слово. Надо же, куда только русская мафия не проникла, даже на Майорку.
— Как, по-твоему, чем они занимаются?
— Откуда мне знать? Может, собираются прибрать к рукам туристический бизнес…
— Нет, тут что-то другое. Этот тип похож на киллера… которому заплатили за… А что, если ему заплатили за нее?
— О нет, что ты… ты небось считаешь, на Майорке только одно преступление совершилось?
— Гошка, но ведь этому типу за что-то заплатили!
— Именно — за что-то.
— А за что, кроме убийства, ему могли заплатить?
— Ты совсем отупел, братишка? Могли заплатить, к примеру, за ценную информацию, за промышленный шпионаж, да мало ли… И потом, если ее заказали из Москвы, то на фиг эти встречи на Майорке?
— Да, у меня, наверное, уже крыша едет. А вон и твой папа!
— Ну, молодые люди, заждались? А я тут старого знакомого по Лос-Анджелесу встретил, вот и заболтались…
К вечеру погода испортилась. Поднялся ветер, полил дождь.
— Неужели это конец? — огорчилась Юлия Александровна. — Нам осталось два с половиной дня… Я так надеялась, что погода продержится, и вот, пожалуйста…
— Подожди, мамочка, может, к утру все пройдет, — попытался ее утешить Гошка, который сам жутко расстроился. Только-только он начал овладевать серфингом, и вот, пожалуйста…
— Ну и что прикажете делать в такую погоду? — недовольно поморщилась Ольга Александровна. — Не погуляешь в такой дождь… Даже в кафе на набережной не посидишь.
— А пойдемте в здешний бар! — предложила Юлия Александровна. — Я видела, там есть безалкогольные коктейли, говорят, иногда танцуют, давайте посмотрим…
Ольга Александровна пожала плечами и согласилась. Мальчикам тоже ничего другого не оставалось, как присоединиться к мамам.
В баре было полно народу, однако столик им найти все же удалось. Ольга Александровна и Никита отправились к бармену за коктейлями, а Гошка впервые за последние дни остался наедине с мамой.
— Ну, как тебе тут, Гошенька?
— Клево! — вырвалось у него.
— А как… с папой? Все нормально? — В голосе мамы послышался даже некоторый страх.
— Нормально! Как будто и не расставались… я понимаю, это странно…
— Гоша, а он… Он не закидывает удочку насчет…
— Насчет того, чтобы я к нему переехал? — догадался Гошка, чего так боится мама.
— Да!
— Нет, мама, об этом речи не было. И потом я ведь уже не маленький, я и сам не поеду… Он говорил только, что, может, на зимние каникулы… Но это же совсем другое, правда?
— Правда, — с облегчением вздохнула мама.
— И потом, он сказал, что теперь будет помогать…
— Бог с ней, с его помощью, обходились как-то…
— Ничего себе как-то! На Майорку приехали!
— Ты у меня молодчина! — с грустью сказала мама. — Настоящий друг и помощник…
— Ну, мам, ты чего… — засмущался вдруг Гошка.
Но тут вернулись Ольга Александровна с Никитой и принесли коктейли. И музыка заиграла, начались танцы. Не танцы, а умора! Танцевала пока лишь одна очень пожилая пара испанцев. Мальчики такое только в кино видали.
— Танго с прибамбасами! — определил Никита.
— Нет, они отлично танцуют, просто здорово! — восхищалась Юлия Александровна.
— Разрешите вас пригласить! — раздался вдруг мужской голос.
Мальчики обомлели. К Юлии Александровне обращался тот самый мужчина, которого они сегодня видели в Вайдемоссе. Он был слегка пьян и так и пожирал глазами Гошкину маму.
— Извините, я не танцую, — вежливо улыбнулась она.
— Совсем, что ли? — довольно грубо удивился мужчина.
— Совсем! У меня совершенно нет слуха, и я не умею!
— Ладно, понял… Брезгуете!
И он демонстративно отвернулся, окидывая взглядом зал. А потом решительно шагнул к женщине, одетой в зеленые с черным синтетические кружева. Та зарделась и встала. Они пошли танцевать. Маленькая, довольно упитанная женщина выглядела очень забавно рядом с высоким костистым мужчиной.
— Я все думала, кого она мне напоминает, — усмехнулась Ольга Александровна.
— И кого же? — спросила ее сестра.
— Бабу на чайник.
— Кого? — не понял Гошка.
— Ну, знаешь, есть такие куклы, их надевают на заварной чайник, чтобы чай настоялся. Их обычно делают в русском стиле, но одно время стали делать из нейлона, вернее, наряжать в нейлон и кружавчики.
Гошка представил себе такую куклу и сразу вспомнил, что у его дружка Лешки Шмакова на кухне стоит электрический самовар, а на нем восседает такая вот кукла в нейлоновых кружевах. Он прыснул.
— И вправду похожа!
Когда танец кончился, мужчина подсел к столику Веры, так звали «куклу». Музыка смолкла, и было отчетливо слышно, как Вера, изображая светскую даму, говорит:
— Нет, мне здесь не нравится! Разве сравнишь с Турцией? Там куда шикарней! И питание лучше, и вообще… Нет, в следующий раз опять в Турцию отдыхать поеду! Пещеры, конечно, впечатляют, а все остальное…
Безалкогольный коктейль оказался вполне вкусным, и мальчики быстро его прикончили.
— Мам, мы чуток пробежимся, надо минералки в номер купить! — вспомнил Гошка. — Ладно?
— Но там же дождь. Можно здесь купить, — забеспокоилась Юлия Александровна.
— Зачем? Тут намного дороже, мы только до набережной и обратно, два шага, не растаем!
Никита сразу сообразил, что Гошке надо с ним пошептаться. Они выбежали из бара.
— Никита, ты его тут раньше хоть раз видел?
— Ни разу!
— Интересно, он тут живет, в нашей гостинице?
— Понятия не имею. Но, с другой стороны, он же говорил, что ему надоела трехзвездочная хибара…
— Сарай! — поправил брата Гошка.
— Какая разница! А если ему это надоело, то зачем бы он поперся в такую погоду в чужой отель? Нет, скорее всего, он тут живет. Вот узнать бы его фамилию или в каком номере он живет…
— Ну, фамилию узнать не помешает, а номер… зачем? Мы же туда не полезем?
— Я бы слазил, только времени уже нет. Он ведь обещал завтра уехать…
— Вот и отлично, если знать, в каком он номере, то после его отъезда очень легко будет узнать и фамилию, и, если повезет, адрес… Интересно, а он прилетел с нами?
— Очень возможно, там столько народу было, всех не упомнишь… Жалко, что Юля не пошла с ним танцевать, он бы ей представился. Хотя, если он преступник, вряд ли назвал бы настоящее имя.
— Настоящее, ненастоящее, но уж точно то, которое у него в паспорте.
— А на фиг нам вообще-то его имя? Нам в Москве другим заниматься надо. И два имени у нас уже есть. Елена Куценко и Артем Дрюков. Ой, Никит, а тогда, ночью, это не он бежал?
— Нет, не он, точно! Тот был и ростом меньше и полнее…
— Ты уверен?
— На все сто!
— Тогда плюнем на этого типа. Не будем даже время на него тратить.
— Правильно. Тем более он собирается куда-то в теплые края. Значит, нам с ним не по пути.
Они рассмеялись. И выбежали на улицу. Дождь почти перестал. Они мигом домчались до круглосуточного магазинчика и купили две бутылки минеральной воды. А когда возвращались, увидели в холле Веру с ее новым кавалером.
— Михал Юрьич, идемте, пройдемся по свежему воздуху! — кокетливо говорила Вера. — Надо перед сном подышать свежим воздухом! Мальчики, дождик еще идет?
— Почти нет… — ответил Никита и вдруг поймал на себе пристальный взгляд Михаила Юрьевича.
— Стой, малый! — сказал он.
У Никиты сердце ушло в пятки. Неужели узнал? А ведь они сидели в тени, под деревом, и, казалось, он их не приметил сегодня днем в Вайдемоссе. Но, вероятно, рассчитывать на это было глупо.
— Вы меня? — удивленно взглянул на него Никита.
— Тебя, тебя!
— Слушаю вас!
— Где-то я тебя уже видел… — слегка заплетающимся языком произнес Михаил Юрьевич.
— Конечно, видели! Мы же тут живем. И еще вы подходили к нашему столику, приглашали танцевать его маму! — Он кивнул на Гошку, испуганно внимавшего опасному разговору.
— А, точно! Ладно, ступай! Хотя… подожди, нет, я еще где-то тебя видел! И тебя, кстати, тоже… эй, вы сегодня не были случайно в Вайдемоссе?
— Были, правда, вот только я вас не видел, — нашелся Гошка.
— Не видел, говоришь?
— Нет, не видел… А вы нас где видели, в монастыре, да? — с простодушным видом спросил Никита. — Красиво там, правда?
— В монастыре, говоришь? Нет, в монастыре я не был, а вас точно видел. А, вспомнил, вы в кафе сидели, колу дули. Было дело?
— Было, но… Извините, я вас не заметил.
— И я тоже, — добавил Гошка.
Михаил Юрьевич пристально смотрел на них, словно бы не веря.
— Миша, ну что вы к ребятам пристали? Ну не обратили они на вас внимания, что из этого? — вступилась за мальчиков Вера. — Смотрите, дождь перестал, идемте гулять!
— Да пошла ты! — вдруг огрызнулся Михаил Юрьевич. — Чего привязалась, коровища?
— Что? — остолбенела Вера. И вдруг взвизгнула: — Грубиян! Хамло нечесаное! Морда гадская!
Вокруг начали собираться люди. Михаил Юрьевич разом протрезвел.
— Извиняюсь, мадам! — произнес он и скрылся в лифте.
Вера громко всхлипнула и выскочила на улицу.
— Ну и типчик! — прошептал Никита.
Они побежали в бар, где их уже заждались мамы.
Глава VI УЛИЦА ТИТА ЛИВИЯ
Они уже ложились спать, когда Никита вдруг прошептал:
— Гошка, давай закроем балкон.
— Зачем? Задохнемся же, тепло ведь…
— А мы лучше кондиционер включим.
— Что-то я не пойму… Ты боишься, что он к нам полезет? — догадался Гошка.
— Ну не то чтобы… А закрыться все же лучше.
— Не сходи с ума… На фиг мы ему сдались. Это мы с тобой знаем, что мы клевые сыщики, а для него мы просто мальчишки. Кстати, он повел себя как полный болван. Только привлек к себе внимание.
— Он пьяный был… Отвратный тип. А я еще пожалел, что твоя мама не пошла с ним танцевать… Кстати, интересно, он завтра уедет?
— Посмотрим.
— Но давай балкон все же закроем.
— Закрывай, мне не жалко!
Однако никто на них ночью не покушался. Гошка проснулся под утро от холода. «Чертов кондиционер», — подумал он, выключил прибор и открыл балконную дверь. Дождя не было. Теплый ароматный воздух показался таким приятным, что Гошка задержался на балконе. И вдруг явственно услышал, что по улице кто-то бежит, небыстро и тяжело. Он перегнулся через перила балкона и увидел бегущего мимо довольно толстого мужчину и даже расслышал тяжелое дыхание. «Это тот самый, — взволновался Гошка и хотел было разбудить Никиту, но мужчина уже скрылся. — Неужели опять кого-то убил? Наверное, он маньяк… Правда, никто не кричал… Хотя я мог и не слышать, дверь была закрыта, я спал… — Его вдруг зазнобило от ужаса. — Если сегодня выяснится, что еще кто-то убит, надо во что бы то ни стало сообщить полиции… Нам осталось два с половиной дня, и мы успеем дать показания… Да, похоже, тут действует маньяк!»
— Гошка, ты чего? — раздался сонный голос Никиты. — Зачем балкон открыл?
— Надо! Никита я сейчас такое видел…
— Что ты видел? Где? — проснулся Никита.
— Сейчас опять тот мужик пробежал.
— Какой? — уже вскочил с постели Никита.
— Который тяжело дышит, толстый… Я все понял, Никита, он — маньяк! И мы должны дать показания…
— Опять кто-то кричал? — похолодел Никита.
— Нет, крика я не слышал, но у нас была дверь закрыта, и потом море здорово шумит…
— Слушай, а как мы узнаем, случилось что-нибудь или нет? — заволновался Никита.
— Как-нибудь узнаем… Папу попросим газету прочитать… В дневном выпуске наверняка будет сообщение…
Сна уже не было ни в одном глазу.
— Гошка, давай пойдем поглядим, а?
— Ходили уже один раз… А толку что? Темно же… И потом этот маньяк не оставляет жертв живыми.
— С чего ты взял? Мы пока только про одну жертву знаем!
— Чувствую! Я, Никита, как услыхал его шаги, сразу меня осенило! В определенный час глубокой ночью он убивает женщин…
— Слушай, что ты городишь? Может, он сегодня мужчину прикончил?
— Нет, маньяки обычно женщин убивают…
— Да ну тебя с твоими версиями! То ты говорил, что Елену Куценко заказали в Москве и именно для отвода глаз убили навахой, а теперь поворот на сто восемьдесят градусов…
— Но я же не знал… Да, все-таки зря мы в полицию не пошли, может, предотвратили бы второе убийство…
— А если никакого убийства нет?
— А если есть?
Постепенно начинало светать, но кругом еще все спало. Вдруг к гостинице подъехала машина. Их балкон выходил прямо на козырек гостиничного подъезда. Они выскочили на балкон, и Гошка сразу перемахнул через перила.
— Гошка, ты спятил! — шепотом закричал Никита.
Но тот плюхнулся на живот и глянул вниз. Там стояло такси. И вскоре из гостиницы вышел Михаил Юрьевич с большой дорожной сумкой, сел в машину, и она укатила. Гошка вернулся на балкон.
— Ну что там? — в нетерпении спросил Никита.
— Лермонтов на такси уехал!
— Что? — опешил Никита. — Какой Лермонтов? Ты совсем шизанулся?
— Да почему? Михаил Юрьевич!
— А! Уехал, значит, в теплые страны? Ну и фиг с ним! А погодка вроде будет нормальная. Как нам уже мало осталось, Гошка… Неохота в школу, ужас просто!
— Что да, то да… Хотя…
Он вспомнил огромные голубые глаза Саши Малыгиной, и они примирили его с мыслью о школе.
Как и в первый раз, в гостинице с утра никто ничего не знал. Портье тоже не выглядел встревоженным. Вскоре после завтрака явился Андрей Иванович.
— Друзья мои, что-то у вас вид не слишком веселый. Не выспались?
Гошка хотел уже все выложить отцу, но потом передумал. Если никакого убийства не было, он будет выглядеть в глазах отца дураком, а этого ему вовсе не хотелось. Никита тоже молчал.
— Не выспались, — кивнул Гошка, — сперва душно было, потом холодно… но это не страшно.
— Да уж! Я в вашем возрасте мог по две ночи не спать — и ничего…
Этот день ничем особенным не отличался от других. Купание, серфинг, поездки на машине, но в половине третьего Андрей Иванович сказал:
— Друзья мои, сегодня я с вами расстанусь рано, отвезу вас сейчас в гостиницу, вы ведь успеваете к обеду? А у меня есть кое-какие дела. Мамы ваши сегодня путешествуют, так я надеюсь на ваше благоразумие. А завтра с утра я буду у вас! Договорились?
— Пап, а какие у тебя тут могут быть дела? — полюбопытствовал Гошка.
— Много будешь знать, скоро состаришься. — Андрей Иванович загадочно улыбнулся и щелкнул сына по носу.
Гошка немного обиделся, но смолчал. Андрей Иванович довез их до гостиницы и умчался, а они побежали обедать. Потом уселись на веранде: идти в номер было лень.
— Как ты думаешь, какие у него дела? — спросил Гошка.
— По-моему, ясно как день, — пожал плечами Никита. — Женщина!
— С чего ты взял?
— Гошка, где твоя дедукция? Ты разве не заметил, что все вечера он проводит без нас?
— Да, вообще-то верно…
— И потом, он ведь когда сюда ехал, не предполагал тебя тут встретить, и, вполне возможно, приехал не один, между прочим, он нас к себе в гостиницу ни разу не пригласил.
— Черт, а я и не подумал… точно!
— А сегодня этой бабе, наверное, надоело ждать, ну и вот… Но ты, Гошка, не расстраивайся, это даже к лучшему…
— Почему?
— Ну, ты же боялся, что он захочет тебя к себе переманить, а теперь можешь быть спокоен.
— Ага, я тоже так подумал… Раз она не пожелала со мной познакомиться, значит, про это и речи не было! Ну и отлично! Мне она тоже не больно-то нужна… Но зато мы ей точно отдых испортили…
— Даже не сомневайся. Сам не знаю почему, но мне кажется, что она противная.
— Мне тоже. Вертлявая дура. И злючка.
— Просто мегера! Скандалистка и наркоманка!
— Нет, подлиза и притворка! Слезливая уродина!
Они переглянулись и покатились со смеху.
— А вдруг она красивая, как ангел, — предположил Никита, — скромная, тихая и преданная.
— Щас! А вообще, ну ее к черту, какое нам до нее дело? У отца — своя жизнь, к нашей отношения не имеет. Разъедемся в разные стороны, и опять он пропадет на много лет…
— Нет, не думаю! Стал бы он столько времени на нас тратить, если бы не хотел, чтобы ты его простил.
— Поживем — увидим. Слушай, по-моему, надо сейчас сходить в наш «супермаркет».
— На фиг?
— Посмотреть газеты.
— Гениальная идея, идем!
Они не раз уже смеялись над тем, что на Майорке крохотные магазинчики, торгующие всякой всячиной, съедобной и несъедобной, гордо именовались «супермаркетами». Однако в газетах ничего похожего на сообщение об убийстве не было.
— Скорее всего, в вечерних выпусках будет, — сказал Гошка.
— Придем после ужина.
Мамы появились только в начале седьмого. Загорелые и сияющие.
— Зря вы с нами не поехали, было так здорово! — захлебывалась Юлия Александровна. — Так приятно было на пароходе… нас кормили фантастической паэльей. И вообще там такая красота, совершенно другой ландшафт.
— И знаете что забавно? — подхватила Ольга Александровна. — У нас в прошлой поездке испанскую экскурсоводшу звали Мария, а шофера Хуан, и сегодня тоже — Хуан и Мария, но совершенно другие!
— Какая Марья без Хуана, — вспомнил известную песню Гошка.
— Ну, а как вы? — спросили мамы в один голос.
— Все отлично! — бодро отозвался Гошка.
Они с Никитой решили ничего не говорить о своих догадках и соображениях.
За ужином Юлия Александровна вздохнула:
— Завтра у нас последний полноценный день на Майорке, а послезавтра в двенадцать надо выселяться.
— Почему в двенадцать? — удивился Гошка. — Самолет же у нас только в шесть?
— Так полагается. В двенадцать заканчивается расчетный день. А чтобы задержаться, надо платить за полный день. Это дорого и не имеет смысла.
— Юля, это чепуха. В двенадцать сдадим вещи в камеру хранения, погуляем напоследок, посидим в кафе и не заметим, как время пройдет. А в четыре за нами придет автобус.
— Действительно, — улыбнулась Гошкина мама, — просто так еще в Москву не хочется, что все, связанное с отъездом, огорчает.
«Интересно, а папа нас проводит?» — подумал Гошка.
После ужина мамы никуда не пошли, слишком устали, а мальчики решили немного погулять и заодно посмотреть газеты в «супермаркете». Но опять-таки никаких сенсационных сообщений не обнаружили.
— Значит, вчера он никого не убил, твой маньяк! — заключил Никита.
— Еще не факт! Может, он только ранил жертву или напугал, а про это поместят какую-нибудь небольшую заметку на двадцать третьей страничке. Мы же ее никак не найдем и тем более не прочитаем.
— Ну и прекрасно! Я лично очень рад, что никого больше не убили и что нам не надо переться в полицию. Только все равно тот дядька очень подозрительный… Ой, смотри, оказывается, наша улица называется…
— Улица Тита Ливия, — прочитал Никита. — Слушай, Тит Ливий, что-то ужасно знакомое?
— Ага, это что-то из истории. Император какой-то, наверно. Вроде римский…
— Нет, молодые люди, вы немного ошиблись! — раздался приятный мужской голос.
Перед ними стоял пожилой господин с добрым интеллигентным лицом.
— Тит Ливий — римский историк, а просто Тит, тот действительно был императором из династии Флавиев. Прошу извинить меня за вмешательство.
— Да нет, что вы, спасибо, — смущенно забормотали ребята. Они уже не удивлялись обилию русских на этом чудесном острове.
— Волик! — позвала мужчину пожилая дама в клетчатых брюках-бермудах. — Посмотри, что я купила!
— Всего доброго, молодые люди!
— До свидания! Во как историю знает мужик, офигеть! — заметил Никита.
— А может, ему самому кто-то только вчера это рассказал? — засмеялся Гошка. — Может, он вот так же стоял и вспоминал, кто такой этот Тит Ливий?
— Нет, у него на лбу написано, что он какой-нибудь профессор.
— Да почему? Спорим, наши мамы тоже не помнят, кто этот Тит Ливий!
— Запросто! — хмыкнул Гошка. — Но моя мама художница, и твоя пока тоже не профессор.
— Она доцент, и до профессора ей не так уж далеко!
— Все, Никита, пошли спать, прошлую ночь не спали…
— Слушай, а во сколько прошлой ночью тот маньяк появился?
— В начале пятого вроде… А что?
— Эх, был бы у нас будильник…
— И что тогда?
— Проснулись бы опять в четыре и посмотрели, появится он или нет.
— Думаешь, он каждую ночь тут шатается?
— Да, скорее всего, он поджидает жертву. Попадется кто-то, убьет… Только, наверное, не каждую ночь они ему попадаются.
— Может быть, очень даже может быть, только нам, Никита, всего две ночки остались, и мы ничего уже не успеем выяснить, так что давай спать.
С этими словами Гошка плюхнулся на постель, укрылся простыней и мгновенно уснул. А через две минуты уснул и Никита. Они спали до самого утра и не слышали под балконом тяжелых шагов неизвестного.
Глава VII ТЕ ЖЕ И ШМАКОВ
И вот настал последний день. Гошка с Никитой вскочили рано и принялись укладывать вещи. До двенадцати времени было еще более чем достаточно, но сегодня они намеревались купаться до упора.
— А давай еще до завтрака сбегаем искупаемся, — предложил Никита.
— Давай, — сразу согласился Гошка. — Наверняка нам такое купание еще много лет не обломится.
И они помчались на пляж, где, к великому своему удивлению, сразу заметили мамашек, которые уже плескались в воде.
— А мы думали, вы еще спите! — обрадовалась Гошкина мама. — Молодцы, сегодня уже нельзя время терять… Неизвестно ведь, когда еще доведется искупаться в Средиземном море.
После завтрака они опять вернулись на пляж, где к ним присоединился Андрей Иванович.
Накупавшись и накувыркавшись с серфингом, он тихо сказал Гошке:
— Вот что, сын, нам надо поговорить. Давай-ка пройдемся по пляжу.
У Гошки упало сердце.
— Давай, — согласился он.
И они пошли по самой кромке песка. Андрей Иванович довольно долго молчал.
— Вот что, Гоша… ты уже взрослый парень… Тебе пора уже думать о будущем…
«Начинается», — с тоской подумал Гошка.
— Я тут кое-что прикинул, покумекал и пришел к выводу, что тебе следует перебраться ко мне в Германию.
— Нет, — сразу и решительно ответил Гошка. — Нет.
— Но почему?
— Потому что… Во-первых, я маму не брошу, это раз!
— Чудак-человек, зачем же становиться в позу? Никто не говорит о том, чтобы бросать маму… Просто теперь ты поживешь у меня, а мама, мама отдохнет от тебя, может быть, устроит свою жизнь, она еще молодая, красивая женщина…
— Нет, папа.
— Но почему? Ведь в Германии у тебя могут быть отличные перспективы… В России сейчас сложная жизнь…
— Папа, хочешь я скажу тебе правду? — собрался с духом Гошка.
— Разумеется!
— Я не поеду в Германию! Я буду жить с мамой в Москве, мама вовсе от меня не устала, я ей нужен… А тебе… Ты прекрасно без меня обойдешься. А мама — нет. И еще… у меня своя жизнь, друзья, школа…
— Боже мой, друзья — дело наживное, найдешь себе друзей в Германии. Мы будем с тобой путешествовать…
— Мы с мамой тоже путешествуем. А иначе ты бы обо мне еще десять лет не вспомнил, — засопел Гошка. — Спасибо, что ты тут мной занимался и Никитой, спасибо, что научил кататься на серфинге, и я смогу приехать к тебе на зимние каникулы или на весенние, если ты захочешь. Только жить я буду с мамой.
— Это твое последнее слово?
— Да, — твердо ответил Гошка.
— Ну что ж… Я действительно очень виноват перед тобой и не заслужил прощения… Наверное, ты прав…
Гошке на мгновение показалось, что отец облегченно вздохнул.
— Но ты не думай, я больше не пропаду и обязательно буду помогать вам материально… И ты действительно приедешь ко мне в Германию, и мы все равно попутешествуем. Съездим в Голландию, во Францию, в Бельгию…
— Хорошо, папа.
Этот разговор уже тяготил Гошку. И вообще ему вдруг захотелось домой в Москву, к своей привычной жизни…
Они вернулись. Мама встретила их встревоженным взглядом. О чем они там говорили? Андрей Иванович опустился на песок рядом с ней.
— Ты хорошего парня вырастила, Юля. Настоящего…
— И что? — с замиранием сердца спросила она.
— Ничего. Он наотрез отказался перебраться ко мне.
Юлия Александровна просияла.
Так закончилось это волшебное путешествие. Прощай, Майорка!
Домой они добрались без всяких приключений. В аэропорту их встретил отец Никиты на машине и благополучно доставил Гошку с мамой домой. Была уже глубокая ночь, и мама сказала:
— Завтра можешь еще не ходить в школу, а то заснешь на уроках.
— Ура! — воскликнул Гошка. — А ты в мастерскую завтра пойдешь?
— Пойду, но не с самого утра. Надо же прибраться тут, кое-что купить, приготовить… Ох, Гошка, как неохота! — засмеялась мама. — Я на Майорке так разленилась…
— Мам, убраться я тебе помогу и в магазин сбегаю, а готовить ничего не надо. Сварим суп из пакетиков и яичницу сварганим.
— Я всегда всем говорю, что у меня сын — чистое золото. А сейчас иди спать, золото.
…Утром Гошка проснулся, взглянул на часы — девять. А на Майорке сейчас только семь, подумал он. Прислушался, в квартире все было тихо. Мама, наверное, еще спит. Как хорошо, что он остался с нею. Вчера в аэропорту Майорки, прощаясь с отцом, он слегка взгрустнул. Вот если бы отец и мама снова поженились… Но надежды на это никакой не было, и пришлось сделать выбор. Он его сделал без колебаний. Между прочим, Саша и Маня Малыгины рассказывали, что, когда их родители разошлись, дочерей тоже поставили перед выбором и они тоже выбрали маму. Хотя очень любили отца. Интересно, как теперь поведет себя папа? Будет ли звонить или писать? А то, может, снова исчезнет? Да что об этом думать, одернул себя Гошка. Мало ли что было на Майорке, а теперь начинается московская жизнь. И он решительно вскочил с постели. Первым делом надо сбегать в магазин за молоком и хлебом. Потом они с мамой позавтракают и решат, что делать дальше. Гошка был готов на все, только ужасно не хотелось пылесосить, он это занятие просто ненавидел. Тихонько одевшись, он выскочил из квартиры и сломя голову понесся вниз по лестнице, ждать лифта не хотелось. Открыл дверь подъезда и сразу услыхал знакомый голос:
— Гошка, здорово!
— Привет, Леха! — удивился Гошка. — Ты что тут делаешь?
— Глупый вопрос! Тебя жду!
— А почему не в школе?
— А в гробу я видал эту школу! Тебе можно прогуливать, а мне нельзя?
— И тебе можно, Леха!
— Я все рассчитал — ты говорил, что приедешь поздно, значит, скорее всего твоя маманя тебя в школу с утра не погонит, а вот за хлебом уж точно пошлет. Ну вот я и…
— Гениально все просчитал!
— Ну как там эта Капитанка?
— Чего?
— Ну, подумаешь, я ее малость в чине понизил! Майорка твоя, как?
— Ой, Леха, что там было… расскажу, офигеешь, только давай быстренько в магазин смотаемся.
— А твоя маманя не рассердится, если я к тебе подвалю? — спросил Лешка.
— Да когда она на это сердилась?
Гошка быстренько купил все необходимое, с удовольствием предвкушая, как будет рассказывать Лешке про Майорку. Однако когда они вошли в квартиру, в прихожей на подзеркальнике лежала записка: «Гоша, я ухожу до вечера, у Лели неприятности, и я ей нужна. Целую, мама».
— Леха, свобода!
— А чего тебе маманя пишет! — полюбопытствовал Леха, он вообще отличался редким любопытством.
— Да у ее подруги какие-то неприятности. Скорее всего опять с мужем поссорилась. Ты ел?
— Есть-то ел, но могу за компанию еще чего-нибудь схавать.
— Яичницу будешь?
— Что я, идиот? Кто же от яичницы отказывается? Ну, валяй, выкладывай, что там на этой Майорке было?
— Я отца встретил…
— Кого-кого?
— Отца, Гуляева Андрея Ивановича.
— Правда, что ль?
— Стану я такое выдумывать…
— И что?
Гошка подробно рассказал Лехе про встречу с отцом.
— Ну ни фига себе заявочки! Офонареть! Слышь, Гошка, а вдруг они с твоей маманей все это так подстроили, а?
— Ну вот еще! Мама никогда бы не стала такой ерундой заниматься. Но это, Леха, еще не все…
— А что еще?
— Там убийство случилось…
— Убийство? — ахнул Леха. — Кого тюкнули?
Гошка рассказал старому другу и об этом.
— Елена Куценко, говоришь? Вроде что-то знакомое…
— А муж у нее Артем Дрюков.
— Тоже вроде что-то слыхал.
— Эх, жаль, все материалы остались у Никиты…
— Материалы? Какие материалы?
— Газетные вырезки.
— А… И вы теперь считаете, ей угрожал тот толстяк?
— Предполагаем. Погоди, Леха, давай покопаемся в старых газетах и журналах, может, что и нароем.
— Давай, — сразу согласился Леха.
— Ты вот эти просматривай, а я эти…
Они уже минут сорок молча листали газеты и журналы, как вдруг Леха закричал:
— Есть!
В журнале «Семь дней» было помещено большое интервью с бывшей победительницей европейского конкурса красоты, бывшей топ-моделью, а ныне начинающей киноактрисой Еленой Куценко.
— Черт, до чего красивая, — восхищенно покачал головой Леха Шмаков. — Жалко…
— Еще бы не жалко… Да пусть бы она вообще уродиной была, все равно жалко, приехала отдыхать и отдыхает теперь…
— Что-то мне, Гошка, в маньяка не больно верится, — заметил Леха, разглядывая картинки в журнале.
— Почему?
— А ты погляди, как она жила… как королева. Представляешь, сколько народу ей завидовало?
— Ну, мало ли кто кому завидует, так всех убивать, что ли?
— И убивают, запросто. Ну, конечно, не сами, а нанимают этих… как они называются? Триллеры?
— Какие триллеры? Киллеры!
— Ага, киллеры, мне без разницы, ты-то меня понял? А насчет маньяка… Понимаешь, за каким чертом она в четыре часа ночи одна прогуливалась по пляжу, а?
— Ну, мало ли…
— Нет, Гошка… тут что-то другое. Тут надо бабу искать…
— Какую еще бабу?
— Которая ей завидовала, которая на ее богатого мужа зарится… Это, Гошка, точняк!
— Где ж мы ее искать будем, бабу?
— Кто ищет, тот всегда найдет, слыхал? Вы вон вообще незнамо кого и незнамо где нашли, а тут какая-то баба-стервозина! Шукать надо, Гошка, шукать! И не теряя времени! Кстати, убитую, может, и не похоронили еще…
— И что? — испугался Гошка.
— Тогда на похороны пойдем. Сыщики всегда на похороны ходят.
— А если похоронили?
— Тогда на кладбище пойдем, поглядим, кто к ней на могилку явится. На свеженькую…
— Что?
— Могилка свеженькая, она многих привлекает, я имею в виду, преступных элементов. Вот, представь, придет та самая злыдня и скажет: «Эх, Лена, Лена, ты вот красивая была, богатая, а теперь в могилке лежишь, а я хоть рожей не вышла, а скоро мужика твоего захомутаю!»
— И ты думаешь, она все это вслух произносить будет? Жди-дожидайся! Это только в кино бывает. А баба наверняка хитрющая, она себя ни за что не выдаст.
— А вдруг она с подругой придет? И ей то же самое скажет?
— Ну, допустим. А нам-то что с того?
— Так мы подслушаем и выведем ее на чистую воду.
— А если там спрятаться негде?
— На кой хряп нам прятаться? Дурной ты, Гошка! Мы там диктофончик оставим.
— А где мы его возьмем, интересно?
— Пошукаем и сыщем. У Ксюхи спросим, у Сашки с Машкой… а у Никиты твоего нету?
— Кажется, нету… Но я думаю, Леха, это бесполезняк. Ну кому надо на могиле в чем-то признаваться?
— Попытка не пытка!
— Сначала надо все выяснить, похоронили ее или еще нет.
— Выясним, тоже мне, проблема! Позвоним в редакцию и спросим.
Леха перелистал журнал.
— Ага, вот, телефон редакции. Приемная… Сейчас-сейчас… О, вот мы куда звякнем, в отдел светской хроники.
— Ну, Леха, это круто!
— А ты думал? Мы такие… Алло, это журнал? Здравствуйте. Вы случайно не в курсе, когда похороны Елены Куценко? Как, вы не знаете? У вас же была статья про нее. Не знаете даже, что она умерла? Она, понимаете ли, не умерла, то есть умерла, но не сама. Ее убили на острове Майорка. Да, вот так! Кто хулиганит? Вы что? Вот, черт, трубку бросили… Подумали, что я прикалываюсь…
— Этого следовало ожидать, — заметил Гошка.
— Почему? С какой стати?
— Голос у тебя неподходящий.
— А у тебя подходящий? Тогда сам звони!
— Успокойся, Леха, у меня тоже неподходящий!
— А у кого подходящий?
— Не знаю. Вот только там сейчас наверняка проверят твою информацию.
— Ну и что из этого?
— Кое-что.
— Гошка, не выеживайся! Говори, что хотел сказать! — потребовал Леха.
— Никто не выеживается, просто скоро они узнают, что ты не прикалывался, а правду сказал. И тогда даже ты сам сможешь им позвонить.
— Думаешь?
— Ага.
— А сколько времени им понадобится на проверку?
— Час, не меньше.
— Это зачем столько?
— Ну, у них наверняка есть еще и другие дела…
— А… понял. Тогда давай дальше кумекать.
— Попробуем.
— Когда надо, как-то не кумекается… между прочим, Гошка, про это должны были писать в газетах… Жена бизнесмена, артистка, и все такое, убита на этой, как ее… Майорке. «Московский комсомолец» точно такого не упустит.
— Правильно соображаешь, Леха. Сейчас поглядим, мы «МК» выписываем. Мама, правда, сказала, что в новом году больше выписывать его не будет. Но пока есть, давай посмотрим.
Только они взялись за газеты, как в дверь позвонили.
— Ждешь кого? — спросил Леха.
— Нет.
Гошка выскочил в прихожую, глянул в «глазок» и тут же распахнул дверь. На пороге стояла Маня Малыгина, младшая сестра Саши, его одноклассницы. Она была смертельно влюблена в Гошку и здорово помогла им с Никитой в их прошлом расследовании.
— Гошка! Приехал! — закричала она. — Вот здорово! Привет! Можно войти?
— Заходи, Маня! — обрадовался Гошка, Маня ему нравилась, отличная девчонка. — Ты что, с уроков смылась?
— Ну да, я знала, что ты должен приехать, но в школе тебя не было, и я подумала, что ты заболел. Ну и вот… У тебя там кто-то есть?
— Леха Шмаков.
— А…
— Привет, Маняшка! — кивнул ей Леха.
— Привет. А что это у вас делается?
По полу были раскиданы газеты и журналы.
— Да так… ищем одно сообщение, — таинственным тоном ответил Шмаков.
— Какое сообщение? Зачем?
— Надо.
— Гошка, не вредничай, скажи! — потребовала Маня.
— Да понимаешь… Когда мы были на Майорке…
— Там убили одну женщину, да?
— А ты откуда знаешь? — вытаращил глаза Гошка.
— Да уж знаю…
— Ну, я же говорил, что про это в газетах писали! — закричал Леха.
— Газеты тут ни при чем… — вздохнула Маня. — Просто мама снималась с ней в одном фильме. И они даже немного подружились… а я, кстати, сразу подумала, что Гошка наверняка этим заинтересуется… Гошка, ты ее видел?
— Видел, в самолете, а потом больше не видел… а вот Никита, он слышал, как она кричала…
И Гошка снова рассказал всю историю.
— Это могла кричать и не она, — заметила Маня.
— Да запросто! — кивнул Шмаков.
— Этого мы уже никогда не узнаем. Вот если только поймают того маньяка… Да и то вряд ли у нас об этом напишут, — заметил Гошка. — Маня, а что твоя мама о ней рассказывала?
— Раньше вообще ничего. А когда ее убили, она покачала головой и сказала: «Этого следовало ожидать, бедная Леночка». И все.
— А почему этого следовало ожидать? — с горящими от любопытства глазами спросил Шмаков.
— Я тоже задала ей этот вопрос, а мама ответила: «Маня, тебе еще рано этим интересоваться».
— И все?
— Все. Мама, если не хочет, ни за что не скажет. Мы с Сашкой это долго обсуждали… И решили, что, наверное, у нее компания плохая была.
— Компания? Какая компания?
— Ну, друзья там, знакомые всякие…
— А ты случайно не знаешь, ее уже похоронили?
— Случайно знаю! Похоронили.
— Где? На каком кладбище?
— Ее не в Москве похоронили, а в Пскове. Она родом из Пскова.
— Это плохо! — вырвалось у Шмакова. — До Пскова нам не добраться.
— Зачем вам добираться до Пскова? — опешила Маня. — Могилу раскапывать собрались?
— Ты что, спятила? — закричал Шмаков. — Даже не произноси такие ужасы!
— Понимаешь, Маня, у Лехи была одна идея, — предупреждая дальнейшие расспросы, сказал Гошка. — Но раз дела так обстоят, то и говорить об этом смысла не имеет… А твоя мама сейчас в Москве?
— Нет. Она в Венгрии снимается, вернется только на следующей неделе.
— Тоже плохо!
— Наоборот, хорошо!
— Почему?
— Потому что из мамы слова лишнего не вытянешь, но я знаю одну тетку…
— Какую тетку? — насторожился Гошка.
— Она артистка, старая, всю жизнь играет в эпизодах, она тоже с ними снималась в том фильме.
— И что?
— А то, что она страшная болтушка, норовит все рассказать, что знает и чего не знает тоже.
— Но под каким предлогом мы к ней обратимся?
— Я знаю! — заявил вдруг Шмаков. — Говоришь, она всю жизнь в эпизодах снимается?
— Ну да.
— Значит, славы тетенька недобрала. И если ты, Маня, скажешь, что мы, допустим, ее фанаты…
— Глупости, какие фанаты? — сморщила носик Маня. — У таких актрис фанатов не бывает.
— А чего у них бывает? — поинтересовался Шмаков.
— Ну, вообще-то она довольно известная, в лицо ее многие узнают.
— Но как к ней подобраться-то? — спросил Гошка.
Маня задумалась.
— А может, рассказать ей всю правду, а? — предложила девочка по некотором размышлении. — Она мировая тетка.
— Какую правду ты собираешься ей рассказать? — удивился Гошка.
— Как «какую»? Обыкновенную! Скажем, что вы случайно оказались на Майорке, что вы хотите расследовать это дело…
— А она нас на смех не поднимет?
— Да ты что! Если хочешь знать, я ей рассказывала про тебя, про нас… Ну, про ту историю, как мы старушку спасали…
— Она поверила?
— А как же иначе? Ей все можно рассказывать…
— Ну, Маня, тогда попробуй организовать нам встречу с ней.
— Сейчас! — кивнула Маня и подошла к телефону.
«Во дает, — подумал Гошка. — Сказано — сделано! Молодчина Маня!»
— Ее дома нет, — огорченно сказала она. — На съемках, наверно. Но вы не беспокойтесь, я ей дозвонюсь обязательно.
— Если она в Москве, — скептически произнес Шмаков.
— Ну, я бы знала, если бы она куда-нибудь уехала. Она нас с Сашей опекает…
— Что-то летом я ее опеки не заметил… — проронил Гошка.
— А вот тогда ее и вправду в Москве не было, она в деревню к сестре уезжала. Видел бы ты, сколько она нам варенья наварила в деревне! Непонятно, как и довезла! Ладно, с этим все ясно. Гошка, лучше расскажи про Майорку! Ты фотки делал?
— Конечно. Надо только отнести в проявку.
— Он на Майорке не только убийцу выслеживал, он, между прочим, там папашку своего встретил, — доложил Шмаков.
— Как?
— Вот так!
— Гош, это правда?
— Правда.
— Ой, расскажи!
Пришлось Гошке еще раз рассказать о встрече с отцом.
— Здорово! Гошка, ты рад?
— Ну, рад, в общем…
— Гошка с папой повстречался, на виндсерфинге качался… — выпалила вдруг Маня.
— Чего-чего? Стихи, что ли, забацала? — удивился Леха.
— С ней это бывает, — засмеялся Гошка. — Только на виндсерфинге не качаются. Это ж не качели.
— Очень даже качаются. На волнах! Что я, виндсерфинга не видела! — обиделась Маня.
— Ну, если на волнах… — сжалился над нею Гошка. — А дальше что?
— Дальше я еще не придумала. Сейчас…сейчас… кушал рыбу, пил компот…
— После пучило живот! — докончил строчку Шмаков.
— Вы сдурели, да? — возмутился Гошка.
— Я про живот ничего не говорила! Нет, не так. Гошка с папой повстречался, на волнах он с ним качался, оба радовались встрече…
— Представляешь, человече? — опять закончил строчку Леха.
Гошка прыснул.
— Лешка, ты что? Чего лезешь…
— Не могу спокойно наблюдать муки творчества! Все тянет помочь девочке, я же благородный испанский дон!
— Ты не дон, ты дурак! — твердо произнесла Маня.
— Ну вот! Если б я, между прочим, был не дон, я бы тебе за дурака вмазал, но мое донство мне не позволяет!
— Да, Леха, ты силен! — засмеялся Гошка. — Донство! А ты, Маня, заканчивай со стихами.
— Я не виновата, они сами из меня лезут… Шмаков, ты не дон испанский, а обычный шкет болванский! Ой, честное слово, это само…
— Плохо, Малыгина, просто скверно! — подражая учительнице литературы Инне Николаевне, проговорил Шмаков. — Шкет болванский! Бездарно!
— Все, Леха, хватит! — вмешался Гошка, заметив слезы в Маниных глазах.
— А я что? Я ничего, — ответил Шмаков. — Ладно, проехали, а ты мне вот что скажи. Вы того мужика, которому бабки передали, сфотали?
— Как ты сказал? Сфотали? — взвилась Маня. — Так нельзя говорить!
— Ох, она меня достала! — заскрипел зубами Шмаков. — Без тебя знаю, как можно, а как нельзя.
— Незаметно что-то.
— Ой, заткнись ты!
— Гошка, я все-таки твоя гостья, а он…
— Леха! Если ты все время будешь задираться, мы никакого дела не сделаем.
— Все! Молчу, как камбала. Весь такой плоскенький, одноглазенький, лежу себе на дне и помалкиваю.
Тут уж и Гошка, и Маня не выдержали, расхохотались, и мир был восстановлен.
Через некоторое время Маня дозвонилась до своей знакомой.
— Тетя Мика? Здравствуйте, это я!
— Маняша? Ты почему не в школе? Заболела?
— Нет, тетя Микочка, не заболела, нас просто раньше отпустили. У меня к вам дело, тетя Мика!
— Дело? Какое дело?
— Моему одному другу надо с вами поговорить.
— Что это за один друг? Уж не тот ли самый Гошка?
— Да, только вообще-то он не один…
— Ничего не понимаю!
— Ну, их двое или даже трое…
— Гошек?
— Друзей!
— А, поняла. И что, всем троим надо со мной поговорить?
— Ну да!
— О чем, интересно знать?
— Это не телефонный разговор.
— Ах ты, боженьки мои! Не телефонный разговор, надо же! Это, надо полагать, вас четверо ко мне ввалятся? Трое парней и ты? А Саша?
— О, тетя Микочка, Саша пока не в курсе, я ее постепенненько подготовлю, а вы ей пока не говорите. Ну и маме тоже не надо…
— Маняша, это что-то плохое, да?
— Нет, что вы, это хорошее, то есть плохое уже произошло…
— Боженьки мои, ты меня пугаешь!
— Нет-нет, пугаться не нужно… Ой, а можно мы прямо сейчас приедем, а?
— Прямо сейчас? Можно. Это получится примерно через час? Я вам картошечки испеку! Приезжайте уж поскорее, а то я места себе не найду. Боженьки мои!
— Выезжаем! Ну вот, — сказала Маня, повесив трубку, — поехали!
— А между прочим, твой Никитос мог запросто в школу пойти, — заметил Леха.
— Боюсь, что да… Иначе он бы уже позвонил, — огорченно ответил Гошка.
— А ты ему звонил? — поинтересовалась Маня.
— Не успел еще…
— Так, может, он тоже еще не успел?
— Сейчас выясним.
Гошка набрал номер и сразу услышал заспанный голос Никиты.
— Алло! Гошка, ты? Тоже в школу не пошел?
— Ага! Слушай, братишка, быстро собирайся. У нас неотложное дело!
— У нас? Какое дело?
— Мы со Шмаковым и с Маней едем к одной артистке, которая снималась в кино с Еленой Куценко.
— Ошизеть! Где вы ее надыбали?
— Это Манина знакомая. Ты с нами?
— Еще спрашиваешь! Где встречаемся и когда?
Глава VIII У АРТИСТКИ
Людмила Михайловна Венедиктова была очень известной артисткой. Только большинство зрителей знали ее в лицо, а фамилию мало кто запоминал. Она всегда играла простых женщин, городских и деревенских, играла прекрасно, сочно, ярко, могла «вытянуть» ничтожный эпизод так, что он запоминался иной раз на долгие годы. Веселая, жизнерадостная, в последние годы она жила одна. Ее взрослые дети жили далеко от Москвы. И она очень привязалась к дочкам Ирочки Истратовой, с которой тоже подружилась на съемках. К тому же они раньше жили по соседству. Но когда Ирочка разошлась с мужем, знаменитым артистом Малыгиным, и переехала в другой район, их связь не порвалась, и Людмила Михайловна еще больше заботилась о девочках, тем более что матери частенько приходилось оставлять их одних. Вот и сейчас она по-настоящему встревожилась. Что там случилось у Мани? Саша всего на год старше Мани, но она разумная, спокойная, а Маня — порох! Легко может попасть и в дурную компанию и вообще… Сейчас кругом столько страшного, не дай бог… И что еще за три парня с ней? Но, с другой стороны, хорошо, что она их не скрывает, значит, скорее всего ребята приличные… Ох, скорее бы уж приезжали…
Но вот раздался звонок домофона.
— Тетя Мика, это мы!
— Открываю.
Мальчики и вправду с виду были приличные, только у одного, белобрысого, в глазах плясали такие черти…
— Ой, я вас знаю! — воскликнул он. — Вы в «Чертовой кукле» дачную хозяйку играли! Кайф! Здрасьте! — запоздало поздоровался Леха. — А меня Лешей звать!
— Очень приятно, а я Людмила Михайловна.
Гошка с Никитой, конечно, тоже много раз видели Людмилу Михайловну на экране, только не могли припомнить, в каких именно фильмах.
— Проходите, проходите, ребятки. Вы голодные? Или сперва поговорим? Картошка еще не готова…
— Поговорим, тетя Мика! — ответила за всех Маня.
— Ну что ж, пошли пока в комнату! Вы садитесь, садитесь, ну, кто начнет?
— Я начну! — отозвалась Маня. — А потом уж Гошка с Никитой продолжат.
Возражать никто не стал. Как-никак именно Маня привезла их сюда, где есть шанс хоть что-то узнать о Елене Куценко.
— Понимаете, тетя Мика, Гоша и Никита этой ночью прилетели с Майорки.
— С Майорки? — нахмурилась Людмила Михайловна. — Это ведь там убили бедную Леночку?
— Да, да! Именно поэтому мы к вам и пришли!
— Поэтому? — поразилась Людмила Михайловна. — И при чем тут я?
— Тетя Мика, они расследуют это дело! И вы помогите им, пожалуйста! — взмолилась Маня.
— Погоди, Маняша! Что значит — они расследуют это дело? Я же не сумасшедшая, чтобы мне такую чушь втолковывать! Почему это дело расследуют ребятишки? У нас что, взрослых милиционеров нет?
— Тетя Мика, тетя Мика, подождите! Вы помните, я вам рассказывала про художника Шишмарева, который хотел убить свою тещу и сестру бывшей жены?
— Ну и что?
— А то, что именно Гоша и Никита то дело распутали. Ну и я вместе с ними.
— Так ты хочешь сказать…
— Маня, позволь я объясню, — перебил девочку Никита. — Людмила Михайловна, это, конечно, громко сказано, что мы расследуем это убийство, на самом деле расследованием занимается испанская полиция. Но мы… мы не верим, что убийцу найдут… И нам кажется, мы в состоянии им в этом помочь.
— Помочь испанской полиции?
— Да нет… Нам кажется, что следы ведут сюда, в Москву!
— Значит, вы хотите помочь нашей милиции?
— Ну, в общем, да.
— Тогда почему вы явились ко мне, а не на Петровку?
— Чтобы не спугнуть преступников…
— Час от часу не легче, боженьки мои…
— Мы кое-что знаем… И у нас есть две версии. По одной она стала жертвой маньяка, хотя нам кажется, что это не так…
— Скажите, пожалуйста, у них две версии… Вы что, ребята, не шутите? Не прикалываетесь? Кажется, у вас так говорят?
— Не, мы не прикалываемся, — помотал головой Леха. — Они там ее видели, Елену эту, красивая она очень, ну и вот… хотят за нее отомстить.
— Боженьки мои, кому?
— Убийце, ясное дело!
— Но вы же дети!
— Вот именно! — закричала Маня. — Кому в голову придет опасаться детей? И мы гораздо больше выясним, чем… поймите, мы будем вроде частных сыщиков, только лучше.
— А что я твоей маме скажу?
— Ничего, тетя Микочка. Маме — ни звука!
— А ваши мамы в курсе? — обратилась она к мальчикам.
— Нет, — в один голос ответили Никита и Гошка.
— Черт знает во что вы меня хотите впутать… — покачала головой Людмила Михайловна.
«Так я и знал, — подумал Гошка, — ничего хорошего из этого не выйдет. Как бы хуже не стало… Если эта тетка настучит Маниной маме…»
— Ну, ладно, попробуем, чем черт не шутит… А вдруг вы и вправду что-то узнаете! Задавайте свои вопросы, а там посмотрим.
Мальчишки переглянулись.
— Никит, начинай ты! — сказал Гошка.
— Хорошо. Людмила Михайловна, как вы узнали об этом убийстве?
— Как я узнала? Мне кто-то сказал… Дай бог памяти… Ага, мне сказала гримерша Зиночка. Ой, говорит, Людмила Михайловна, несчастье-то какое, Леночку Куценко зарезали. Она отдыхать на Майорку улетела, а там… Ну, мы поохали, поахали, а потом я спросила, не с мужем ли она туда поехала? Нет, одна. Вот, пожалуй, и все. А через два дня мне позвонила приятельница и сообщила, что муж Леночкин на Майорку вылетел специальным самолетом, чтобы забрать тело. И ее уже похоронили, на ее родине, в Пскове.
— Специальным самолетом? — воскликнул Гошка. — А я-то голову ломал, как это ее успели похоронить, ведь на Майорку самолеты раз в неделю летают. А когда про мужа узнал, еще там, на Майорке, ну, что он прилетел за… ней, то подумал, что он мог прилететь с пересадкой как-нибудь. Людмила Михайловна, а вы мужа ее знаете?
— Видела несколько раз. Он из этих, «новых русских», но с виду вполне приличный, воспитанный и вроде любил Леночку. Хотя, должна сказать, она в последнее время грустная была, все жаловалась на усталость. А потом вдруг позвонила, что улетает отдыхать сперва на Майорку, недельки на две, а потом муж к ней присоединится, и они хотят махнуть аж на Таити.
— На Таити? Класс! — воскликнул Леха.
Все посмотрели на него, как на дурачка. Он смущенно откашлялся.
— Я глупость сморозил, признаю…
— Значит, вы с ней дружили? — спросил Никита.
— Дружила? Ну, не то чтобы дружила, но она ко мне тянулась, говорила, я на ее бабушку похожа… Хорошая девочка была… И красивая очень… По-настоящему красивая, не сделанная, как некоторые. А то кое-кого из нынешних красоток если отмыть как следует, ресницы наклеенные оторвать, так и смотреть не на что будет, а Леночка, что называется, природная красавица. И с характером. Целеустремленная, так мечтала актрисой стать… Не сразу у нее получилось. Да, в общем-то, и не получилось. Не успела. Только-только удача ей улыбнулась…
— Почему это? Она ведь и на конкурсе красоты победила, и муж у нее богатенький был… — подал голос Леха.
— Так она замуж не за богатого вышла, это потом он разбогател… А ей завидовали, ох как завидовали… Гадости про нее говорили, впрочем, это неудивительно. Любят у нас гадости про удачников говорить, ох, любят. А тут вам и красота, и деньги немереные.
— А вы конкретно кого-нибудь знаете, кто ей завидовал? — спросил Леха.
Людмила Михайловна грустно улыбнулась.
— Многие, ох многие. Но это ж какая зависть быть должна, чтобы до смертоубийства дойти… И потом уж больно сложно. Зачем на Майорке это делать, нешто у нас в России мало убивают? Нет, не думаю я, что так это было, не думаю. И зря вы, ребятишки, с этим затеялись, только неприятности наживете, а толку никакого не будет. Ну, поговорили и хватит. Пошли на кухню, надо же гостей кормить.
Хозяйка скрылась на кухне.
— Манечка, — позвала она через минуту, — помоги мне тут немножко.
Маня побежала на зов.
— Дохлятина! — произнес едва слышно Шмаков. — Ахи, охи. Ах, она была такая хорошая, ох, она была такая святая-пресвятая! Лажа все это, полнейшая лажа. Небось наркотой баловалась, с преступным элементом якшалась, вот и прирезали ее.
— Послушай, ты! — вскипел вдруг Никита. — Ты же о ней ничего не знаешь, к тому же она… ее уже нет в живых, а ты о ней гадости говоришь! Не слыхал — о мертвых или хорошо, или ничего!
— Да ты что, с пальмы спрыгнул? А если гад помер, так про него уже нельзя сказать, что он гад? Ну и понятия у тебя! Зашибись!
— Ну, понятия у него как раз нормальные, — вступился за двоюродного брата Гошка. — И учти, если женщина говорит про другую женщину одно только хорошее, это неспроста. Значит, покойница действительно была хорошим человеком.
— Дурные вы, как я погляжу! Какая женщина? Артистка! Она вам что хочешь сыграет! А сама, может, больше всех ей и завидовала!
— Леха, по-моему, у тебя что-то с головкой! — возмутился Гошка. — Пришел в чужой дом, а сам…
— Не, ты не понял… Я же неконкретно про эту артистку, — спохватился Леха. — Я вообще…
— Вообще? А ты что, со многими артистками знаком? — не без яда поинтересовался Никита.
— Да ладно вам, — примирительно произнес Леха, — чего к словам придираетесь, умные очень, да?
Но тут их позвали на кухню. Кухня была просторная, сверкающая чистотой, а все стены увешаны деревянными досками и досочками. Каких тут только не было! Светлого и темного дерева, резные, расписные, с выжженным рисунком.
— Ух ты, сколько! Это у вас коллекция? — спросил Шмаков.
— Да, вроде коллекции. Первые еще муж мой делал, а потом уж я сама стала покупать, друзья начали дарить, вот и собралось… Да вы садитесь, садитесь!
На столе стояла миска с печеной картошкой, соленые огурчики, квашеная капуста, нарезанный толстыми ломтями черный хлеб.
— Налетай, молодежь!
Просить себя дважды они не заставили и быстро смели угощение. Потом еще пили чай с пряниками. Говорили о многом, но Елены Куценко больше не касались. И вдруг Никита задал вопрос:
— Извините, Людмила Михайловна, а где жила Елена?
— На Большой Никитской, — машинально ответила Людмила Михайловна. — В доме, где магазин «Пышка». Номера я не помню. А зачем тебе?
— Просто спросил…
— А еще у них дача была, говорят, роскошная, я там не бывала. Какой-то поселок для «новых русских», с охраной и… Да бросьте вы, ребята, это не для вас…
— Да-да, конечно, только, если можно, ответьте еще на один вопрос, — тихо попросил Никита.
— Ну, если на один…
— Людмила Михайловна, а у Елены… подруги были?
— Подруги? Были, как не быть.
— Много?
— Не знаю, не спрашивала, а вот две подруги были точно.
— А как их зовут, вы не знаете?
— Знаю, представь себе. Одну зовут Валентина, а вторую Соня. Они манекенщицы. Одна у Зайцева работала.
— Кто? — спросила Маня.
— Соня.
— А фамилия? Фамилии их вы не знаете?
— Чего не знаю, того не знаю. А вот фотографию могу показать.
Людмила Михайловна поднялась из-за стола и ушла в комнату.
— Фотки — это класс! — прошептал Шмаков. — По фоткам мы этих цапель враз отловим.
— Каких цапель? — недоуменно взглянул на друга Гошка.
— Ну, манекенщицы все эти длинноногие, как цапли, — объяснил Леха. — Тощие, мосластые, и чего в них хорошего?
— На вкус, на цвет товарищей нет, — сухо бросил Никита.
На столе стояла миска с печеной картошкой, соленые огурчики, квашеная капуста, нарезанный толстыми ломтями черный хлеб.
— Налетай, молодежь!
— Вот, нашла, — с очками на носу вернулась Людмила Михайловна.
Она протянула ребятам две цветные фотографии. На одной была запечатлена целая группа — три высокие девушки, одна красивее другой, двое мужчин, в одном из которых все сразу узнали знаменитого артиста Бойцова, и маленькая, полненькая хозяйка дома. А на второй только Людмила Михайловна и одна из девушек, блондинка.
— Это Валентина! — сказала Людмила Михайловна. — Черненькая — Леночка, а вот эта — Соня.
— Тетя Мика, а вы нам не дадите на денек эти карточки? — умильно улыбаясь, попросила Маня. — Мы их только переснимем и сразу вернем.
— Зачем это? — нахмурилась хозяйка дома.
— Ну, тетя Микочка, пожалуйста!
— Вы, значит, все-таки не успокоились? Собираетесь этим делом заняться?
— Нет, то есть да… Ну, на всякий случай… — смущенно забормотала Маня.
— А если с вами что-нибудь плохое приключится? Я же до смерти себе не прощу!
— Да что с нами может случиться из-за фотографий, тетя Микочка?
— Тогда зачем они вам?
Никита, который во время разговора не отрываясь смотрел на фотографии, вдруг сказал:
— Вообще-то вы правы, Людмила Михайловна. Не надо нам никаких фотографий. Мы не будем лезть не в свое дело. Пусть этим занимаются те, кому положено.
Маня и Шмаков вытаращили глаза от удивления, а Гошка все сразу понял. У Никиты была превосходная зрительная память, и он наверняка узнает этих красоток даже через год. А пожилой артистке будет спокойнее. И перед Маниной мамой ей не придется чувствовать себя виноватой.
Людмила Михайловна взглянула на Никиту с подозрением. Но у него был такой незамутненный честный взгляд, что она расплылась в улыбке.
— Умничка! Правильно говоришь — пусть этим займутся те, кому положено. А дети тут ни при чем. У них своя, детская, должна быть жизнь. Нечего вам с таких лет нагружать себя всей этой гадостью. Успеете еще. Гадости на ваш век хватит.
Маня испуганно взглянула на Гошку, а тот ей подмигнул. Она обрадовалась. Раз Гошка ей подмигивает, значит, у них есть общие тайны…
Глава IX ТЩЕТНЫЕ ПОПЫТКИ
— Значит, так, наша задача — отловить Соню. Если она еще работает у Зайцева, мы ее отловим без проблем! — деловито заявил Шмаков, едва они вышли во двор.
— А кто такой Зайцев? — спросил Никита.
— Как это «кто»? Знаменитый модельер! На проспекте Мира у него Дом моды, — со знанием дела ответила Маня.
— Темный ты, Никитос, Зайцева не знаешь… Да его по телеку всю дорогу кажут…
— Показывают! — поправила Леху Маня.
— Ну, показывают, подумаешь, большое дело. И он почти всегда в красной бабочке!
— Ну и что? — удивленно спросил Никита.
— Ничего! Просто, если увидишь дядьку в красной бабочке, знай, это Зайцев!
— Леха, погоди ты с бабочкой, — отмахнулся Гошка. — Тут надо все хорошенько обдумать…
— Чего думать? Нет, ты скажи, чего зря думать, когда надо действовать?
— И как ты собираешься действовать? — хмыкнул Гошка.
— Просто! Чем проще, тем лучше! Двинем сейчас в Дом моды и спросим, как найти Соню.
— А если у них там не одна Соня, а несколько?
— Ну прям! Соня — редкое сейчас имя! Вот скажи, ты у нас в школе хоть одну Соню знаешь?
Гошка задумался.
— Что-то не помню, вроде нет.
— Ну, а я про что? Даже если там, не дай бог, есть две Сони, так мы как-нибудь разберемся. А вот с Валентиной похуже будет… мы про нее ни фигашечки не знаем, где ее отлавливать…
— Если найдем Соню, это будет уже делом техники, — усмехнулся Никита. — Она нас на Валентину выведет…
— Если она захочет с нами разговаривать, — разумно заметила Маня.
— Почему бы ей не захотеть? — удивился Шмаков. — Наплетем ей с три короба.
— Слушай, Леха, тут надо действовать очень осторожно, да и вообще, может, лучше, чтобы туда пошли девчонки…
— Какие девчонки? — насторожилась Маня.
— Ксюха, например, и Саша, — предложил Гошка, правда, не слишком уверенно.
— Зачем это? Я и сама сумею! Ты вспомни, Гошка, вспомни, как я с этим Корзуном говорила…
— Это кто такой? — недоуменно осведомился Шмаков.
— Ну, ты знаешь, муж той тетки, на которую со всех сторон покушались, — объяснил Гошка.
— А, это ваше то дело… Понял.
— Так почему я теперь не справлюсь, а? — стояла на своем Маня. — Нам нельзя время терять. А с Ксюхой и Сашкой мы когда еще увидимся, пока расскажем, как и что… А так мы могли бы прямо сейчас попробовать.
— Не терпится тебе, да? — засмеялся Гошка.
— Не терпится! — кивнула Маня.
— Правильно, малява! — поддержал ее Шмаков.
— Какая я тебе малява? — задохнулась Маня. — Не смей называть меня малявой, слышишь?
— Слышу, слышу! Не глухой, здоровенная ты наша!
Маня хотела было возмутиться, но передумала: не до того сейчас.
В Дом моды на проспекте Мира вошли только Маня с Никитой. Гошка и Леха остались ждать на улице.
Какая-то не слишком молодая женщина в темно-синем элегантном костюме не без подозрения оглядела ребят, немного растерявшихся в первый момент.
— Вы к кому?
— К Соне, — выпалила Маня.
— К какой Соне?
— Манекенщице. Она тут работает.
— Соня? А как ее фамилия?
— Мы не знаем. Нам сказали, тут одна Соня. Она такая высокая, красивая.
— Высокая и красивая? — засмеялась женщина. — Ну, это не приметы. Тут у нас все высокие и почти все красивые.
— У нее такая гладкая прическа и… родинка над губой, — вспомнил Никита.
— Люся! Подойди сюда! — позвала женщина.
При виде Люси сразу можно было сказать — это манекенщица. Высоченная, тоненькая, с какой-то удивительной походкой… Но когда она открыла рот, им показалось, что это базарная торговка.
— Ну чего? Никогда покоя нет!
— Погоди, Люся, — поморщилась женщина, — вот тут Соню спрашивают…
— Какую еще Соню?
— Мы фамилии не помним, — начала Маня, — у вас тут что, много Сонь?
— А вам зачем?
— Надо! Только у нашей Сони родинка над губой…
— А, Сонька Назарова… так она тут больше не работает. Ушла, прынцесса.
У Никиты упало сердце. Неужели эта ниточка сразу оборвалась?
— А куда она ушла, не знаете? — просительно улыбнулась Маня.
— Да на кой она вам? — полюбопытствовала Люся.
— Нас просили ей кое-что передать… на словах.
— Люсь, ну если ты знаешь, куда Соня перешла, скажи, что тебе, жалко?
— Ничего мне не жалко, только не знаю я! Мне-то она зачем? Ушла, и скатертью дорожка!
Женщина только головой покачала. А Люся удалилась, даже не взглянув на ребят.
— Хабалка, одно слово, — тихонько проговорила женщина. — Но теперь мы хоть знаем, кто вам нужен. Я тут не так давно работаю, не всех знаю, но попробую выяснить у других девочек. Вот вам номер телефона, позвоните в конце дня, сейчас мне некогда.
— Спасибо, огромное вам спасибо! — пылко воскликнула Маня. — А как ваше имя-отчество?
— Мария Игоревна.
— Мы с вами тезки! Я тоже Мария!
Женщина улыбнулась. Маня с Никитой вежливо попрощались и вышли.
— Ну? — кинулись к ним Гошка со Шмаковым.
— Пока глухо, — ответила Маня. — Может, вечером…
— Не совсем глухо, — поправил ее Никита. — По крайней мере, теперь мы знаем ее фамилию. Это уже кое-что.
— Ну и какая у нее фамилия? — поинтересовался Леха.
— Назарова.
— Фью! — присвистнул Леха. — Тоже мне фамилия, все равно что Иванова или Петрова. Вот была бы у нее фамилия Шумахер или Цзю…
— Ишь чего захотел, — засмеялся Гошка.
— А кто это Цзю? — спросила Маня.
— Константин Цзю! Наш боксер суперкласса! Живет в Австралии. И самый там популярный человек. Чемпион мира среди профи!
— Поняла, — кивнула Маня.
— А кто такой Шумахер, ты знаешь? — прищурился Леха.
— Что я, дура? Конечно, знаю. Автогонщик. Михаэль Шумахер. Его все знают.
— А Цзю, по-твоему, никто?
— Почему? Кому интересно, те знают, а я не нанималась знать всех чемпионов мира по мордобою!
— Вот дает! — неожиданно восхитился Леха. — Ты крутая!
— А ты думал!
— Ладно вам, — прервал их Гошка. — Надо решать, что делать дальше.
— А что дальше? — удивленно воскликнула Маня. — Дальше надо ждать. Когда узнаем, где Соня, тогда и будем думать.
— Нет. Это ерунда. Мы не можем рассчитывать только на эту Соню. А если она вообще за границу уехала работать, тогда как? — Леха волновался.
— Ой, правда, я про это не подумала.
— То-то и оно… Умная ты наша, а в голове каша! — усмехнулся Шмаков.
— Если вы оба будете сочинять такие стишата, я точно рехнусь! — заявил Гошка.
— Да у меня как-то само вырвалось, — смутился Леха. — Стихи — это не моя стихия…
— Ой, мамочки! — схватился за голову Гошка.
— У меня есть идея, — подал голос Никита. — Она не оригинальная, но может кое-что дать…
— Говори! — потребовал Гошка.
— Надо бы покрутиться вокруг дома, где жила Елена. Вдруг что и узнаем. Наверняка во дворе все это еще обсуждается, слишком мало времени прошло, чтобы забыли…
— Мне нравится твоя идея, — одобрительно кивнул Гошка. — По крайней мере, мы ничем не рискуем. Покрутимся там, поглядим, послушаем, со старушками побеседуем…
— Ой, а мне вообще-то пора домой, — огорчилась Маня. — А то Сашка привяжется… Я пока не хочу ей ничего говорить.
— Зря ты это, Маня, все равно ведь не сегодня завтра расколешься. Я считаю, ты спокойно можешь все рассказать сестре, вдруг у нее какие-нибудь соображения появятся… — посоветовал Гошка.
Ему совсем не хотелось обманывать Сашу и что-то от нее скрывать.
— Думаешь? — с сомнением спросила Маня.
— Ага, он так думает! Не думал бы, не говорил бы! — встрял в разговор Леха.
— Ладно, попробую. Только ты знаешь, они в последнее время так подружились с Ксюхой, просто не разлей вода, — сообщила Маня. — Придется тогда и ее посвящать…
— Ну и что? Ксюха своя в доску! — заметил Гошка. — Ладно, Маня, ты тогда двигай домой, а мы на Большую Никитскую.
— Хорошо, — согласилась Маня, — но ты, когда вернешься, обязательно все мне расскажешь.
— Расскажет, если будет что рассказывать, — пообещал за Гошку Леха.
И на этом они расстались.
На Большой Никитской ребята без труда отыскали нужный дом, однако сколько ни крутились, ничего интересного узнать не удалось. К тому же начал накрапывать мелкий дождик и никаких старушек нигде не было видно.
— Очередная дохлятина! — изрек Шмаков. — Ничегошеньки и никогошеньки. Нет, надо действовать по-другому!
— Интересно, как?
— В том-то и вопрос! Я только понимаю, что просто трясти костями вокруг этого дома — чистоводная глупость.
— Какими костями? — наморщил лоб Никита.
— Это он хочет сказать, что слоняться тут бессмысленно, — перевел Гошка.
— В общем-то, я согласен, — сказал Никита. — Четно говоря, если нам сегодня не скажут, где работает Соня Назарова, или скажут, что она, например, в Париже, то можем считать, что ничего мы расследовать не сумеем.
— А если все-таки ее убил тот маньяк с вашей Майорки? — почесал в затылке Шмаков. — Тоже ведь не исключенка… Хотя можно сделать один ход конем…
— Какой ход? — спросил Гошка.
— Офигительный! Только опасный…
— Ну?
— Пошли куда-нибудь, не мокнуть же нам на улице, когда такая идея рожается.
— Не рожается, а рождается, — поправил его Никита.
— Какая, блин, разница? Главное, поговорить в тишине и в сухости.
— Поехали ко мне, — предложил Гошка.
— Нет, надо где-нибудь неподалеку поговорить.
— Почему это?
— Чтобы потом обратно не переться.
Заинтригованные, Гошка и Никита пошли за Шмаковым, который, вдохновенно сверкая глазами, мчался впереди в поисках подходящего местечка для разговора. Наконец они отыскали булочную с кафетерием. Взяли себе по банке пепси и встали за столиком у окна.
— Ну, Леха, говори!
— Парни, я вот что придумал… Вы должны как-то связаться с мужем!
— Зачем это?
— Вы скажете ему, что вам кое-что известно о смерти его жены.
Гошка с Никитой растерянно переглянулись.
— И вы расскажете ему про крик, про бегущего мужика…
— Зачем? — опять спросил Гошка.
— Между прочим, посмотрите, как он реагировать будет. Обрадуется, что хоть кто-то что-то знает. А может, даже отправит вас опять на Майорку давать свидетельские показания…
— Ну, Леха, ты и загнул!
— Ладно, пусть не отправит, пусть вас тут допросят. Или, к примеру, он испугается, если это он ее заказал…
— Ну, в таком случае он не испугается, а еще больше обрадуется. Если схватят какого-то мужика на Майорке, ему это очень-очень понравится, — усмехнулся Гошка.
— Ага! А я про что? В любом случае он обрадуется! А вы, если не будете дураками, многое узнаете. Все ниточки, как ни крути, туда сходятся.
— А что, мне это нравится, — воодушевился вдруг Никита. — Можно попробовать.
— Только надо все хорошенечко продумать и подготовиться, — затараторил Леха, обрадованный, что его идею приняли. — Чтобы словечка лишнего не сболтнуть. А из господина бизнесмена вытянуть как можно больше.
— Это все, конечно, клево, только вот как нам с ним связаться? Где взять его телефон?
— Проще пареной репы! — закричал Леха. — Пойдете к лифтерше и оставите записон, так, мол, и так, надо поговорить.
— Ерунда! — фыркнул Гошка. — А как мы объясним, откуда знаем адрес?
— Стоп, Гошка! Я, кажется, придумал, как найти телефон! — взволнованно проговорил Никита.
— Ну?
— Тетя Галя!
— Что «тетя Галя»? То есть ты хочешь сказать, что у тети Гали есть телефон Елены?
— Если она ехала через их фирму, то никаких проблем…
— Вот тут ты ошибаешься! Тете Гале придется столько объяснять… К тому же я не уверен, что она… Елена через их фирму… Скорее всего даже, что нет…
— Гошка, а ты попробовать можешь?
— Попробовать-то я могу, но… как я ей объясню, зачем мне этот телефон понадобился?
— А ты, Гошка, скажи, как есть! Мол, там, на Майорке, слышали крик, видели бегущего толстяка, и все такое прочее, там побоялись в полицию соваться, а в Москве совесть замучила, и все такое… — захлебывался Леха.
— Ага, а она маме скажет…
— Попроси ее не говорить маме, не хочешь ее волновать, а это, между прочим, благородно!
— А что, попробовать можно, — загорелся Гошка. — Причем прямо сейчас. Ее фирма тут недалеко, в Трубниковском переулке. Я прямо сейчас к ней заявлюсь! И попробую взять ее нахрапом.
— Точно! Нахрапом! — возликовал Леха. — Вперед и с песней! Ты не дай ей опомниться, бери, как говорится, за глотку. Между прочим, самый лучший способ обращения с женщинами!
— За глотку брать? — засмеялся Никита.
— Именно! Главное, не давай ей опомниться, Гошка, телефон или жизнь!
— Слушай, Шмаков, может, ты сам пойдешь? — предложил Никита. — Гошка не очень-то умеет за глотку брать.
— Ничего, я попробую! — засмеялся Гошка.
До Трубниковского переулка было рукой подать. У входа в туристическое агентство Гошка чуть помедлил, а потом, собравшись с духом, толкнул дверь.
— Ты куда, парень? — преградил ему дорогу охранник.
— Мне к Галине Васильевне…
— Фамилия?
— Гуляев.
Охранник снял трубку внутреннего телефона.
— Галина Васильевна, к вам тут парнишка пришел по фамилии Гуляев… Эй, как тебя звать?
— Георгий.
— Ладно, проходи.
Тетя Галя уже шла ему навстречу.
— Гошенька, что случилось? Какие-то проблемы? Где мама? — забросала она его вопросами.
— Нет, тетя Галя, все в порядке, там было так здорово… И вообще… просто у меня к вам дело.
— Ладно, садись, — облегченно вздохнула тетя Галя. — Хорошо выглядишь, загорелый… Ну, что у тебя за дело ко мне? Даже интересно.
И Гошка вдруг понял, что не даст она ему этот телефон, даже если знает. Ее надо уболтать, а потом среди разговора огорошить вопросом.
— Да так, телефончик один нужен… А между прочим, тетя Галя, я там папу встретил…
— Что? Какого папу? — округлила глаза Галина Васильевна.
— Как «какого»? Моего, Андрея Ивановича Гуляева.
— То есть как?
— Да просто… Сидели с Никитой в кафе, и вдруг бац, папа подходит.
— Боже мой! И что?
— Ну, он научил меня на виндсерфинге кататься… и вообще каждый день возил нас с Никитой по Майорке на машине… Он теперь живет не в Америке, а в Германии.
— Боже мой, надо же… Андрей… Слушай, Гоша, а как мама? Как они встретились?
— Никак. Вернее, как чужие. Вежливо.
— Да? Жаль. Впрочем, я поговорю с Юлей сама. Так зачем ты ко мне пожаловал?
— Тетя Галя, мне нужен телефон Артема Дрюкова.
— Кто такой Артем Дрюков?
— Я не знаю, может, она и не через вашу фирму ездила…
— Она? Кто она? Постой, постой… Это та женщина, которую там убили?
— Ну да. Мне нужен телефон ее мужа, и чем скорее, тем лучше. Вот я и подумал, вдруг вы знаете…
Гошка уже пожалел, что затеял все это. Уболтать ее, как он хотел, ему не удалось, а теперь она сама пристанет к нему с расспросами, да еще наверняка свяжется с мамой и, конечно, проболтается…
— Нет, она, слава богу, не через нашу фирму оформлялась. А ты скажи, зачем тебе ее муж понадобился?
— Тетя Галя, только, пожалуйста, не говорите маме, ладно?
— Что? Что не говорить маме? — всполошилась тетя Галя.
— Ну, насчет телефона… Он не столько мне нужен, сколько Никите… Дело в том, что он кое-что знает, вернее, подозревает, и хочет рассказать про это мужу…
— Да?
— Да.
— Нет, Гоша, я телефона не знаю, — твердо ответила Галина Васильевна.
— И узнать не можете?
— Не могу! То есть могу, но… но не буду. Нечего вам в такие дела соваться. Пусть испанская полиция этим занимается. А вам совершенно незачем… К тому же все ваши показания могут оказаться полной чепухой. Иди домой, Гоша, и не волнуйся. Маме я ничего говорить не стану.
— И на том спасибо, — тяжело вздохнул Гошка и, уже поднявшись со стула, вдруг сказал: — Только вы это зря, тетя Галя! Мы же все равно разыщем этот телефон, так или иначе, но разыщем, только немного позже. И не надо говорить, что вы нажалуетесь маме. Пусть! Я и сам бы ей потом сказал, просто хотел поберечь ее нервы.
— Ишь ты какой! Молодец, настоящий мужик! Ладно, так и быть, раздобуду я тебе этот телефон, только, чур, чтобы никто об этом не знал. Туристическое агентство — не справочное бюро!
— Да, да, конечно! — просиял Гошка. — Спасибо вам, тетя Галя!
— Подожди здесь!
Гошка остался один в крохотной комнатушке, где едва помещались стол с компьютером и два стула. На стене он увидел рекламный плакат с картой Майорки. Неужели еще вчера утром он купался на Майорке? Просто невероятно!
Галина Васильевна вернулась минут через десять.
— Вот, держи! — Она сунула ему в руку бумажку с номером телефона. — И быстренько выкатывайся, я и так на тебя уйму времени потратила!
— Спасибо, огромное вам спасибо!
— Все-все, иди! И умоляю, соблюдай осторожность.
— Обязательно!
Гошка опрометью выскочил на улицу, где Никита и Леха в нетерпении его поджидали.
— Ну? — кинулись они к нему.
— Есть!
— Здорово! А чего ты так долго? — поинтересовался Шмаков.
— Она ни за что не хотела давать мне телефон. Уперлась, и ни в какую.
— Но ведь дала все-таки!
— Дала, потому что я…
— Взял ее за глотку? — воскликнул Шмаков.
— Нет, проявил знание женской психологии!
— Чего-чего?
— Не важно! Главное, телефончик у нас есть! А вот как с жетонами?
— Пока ты там прохлаждался, мы приобрели! — с гордостью показал жетоны Леха. — Пошли, вон тот автомат работает!
— Подожди, сначала надо продумать, что мы ему скажем, — рассудительно заметил Никита. — И еще надо предусмотреть возможные варианты…
— Какие еще варианты, надо взять его за глотку…
— Леха, как, интересно, взять за глотку крутого бизнесмена, да еще по телефону, да еще в таком деликатном деле? Мы же не рэкетиры…
— Миндальничать, значит, собираетесь?
— Фундучничать! — огрызнулся Никита. — А чего ты вообще возникаешь, Леха? Ты же с нами не пойдешь.
— Ах, я, значит, не пойду? — задохнулся от обиды Леха.
— Да, не пойдешь, — твердо ответил Гошка, — у тебя совсем другие функции будут.
— Какие еще функции? — растерялся Леха.
— Сам не понимаешь? Мы же как-никак пойдем к человеку, про которого ничего не знаем. Мало ли какая опасность нас может там поджидать?
— Опасность?
— А ты как думал? Вдруг он сам как-то причастен к убийству. Вдруг там еще кто-то будет? Нас даже похитить могут…
— Похитить? — разинул рот Шмаков. — На кой вас похищать?
— Нет, это я для примера. Короче, ты отвечаешь за нашу безопасность.
— Это как?
— В случае чего бежишь в ментовку!
— А, понял!
— Давай, Гошка, — начал Никита, — скажем ему, что прилетели с Майорки, что хотим ему кое-что сообщить…
— А он скажет, что ничего больше знать не желает? — предположил Гошка.
— Ну, если не желает… Нет, так он не скажет! Ведь ему неизвестно, что знаем мы. Он, я уверен, в любом случае встретится с нами, если, конечно, не запил с горя.
— А что мы все-таки ему скажем?
— Только про крик и про маньяка.
— Если это маньяк.
— Ну, не будем называть его маньяком. А что, собственно, мы еще знаем?
— Ну, стоит на всякий случай рассказать про ту парочку в Вайдемоссе…
— Нет, ни в коем случае! — отрезал Гошка. — Мы же не знаем, что он за человек, этот Артем Дрюков. А вдруг он заказчик и есть? Тогда он уж точно нас прихлопнет.
— Да, наверное, ты прав. Значит, об этом мы железно договорились?
— Железно, — подтвердил Гошка. — Я считаю, уже пора звонить.
— Ага, пошли скорее, вон там автомат! — засуетился Леха.
Но их ждало разочарование. Автоответчик.
— Никаких сообщений оставлять не будем. Просто позвоним вечером. Он, наверное, на работе, — сказал Никита. — Боюсь, раньше завтрашнего дня мы с ним не встретимся.
— Похоже на то, — вздохнул Гошка. — Хотите, поедем ко мне?
— Слушай, а цапель отлавливать уже не будем? — поинтересовался Шмаков по дороге к метро.
— Черт, мы так увлеклись идеей насчет Дрюкова, что совсем забыли про Соню, — расстроился Гошка.
— А идейка-то, между прочим, моя! — напомнил Шмаков.
— Твоя, твоя, никто не спорит, — поморщился Никита.
— А у меня еще одна идея есть!
— Ну? — в один голос воскликнули Гошка и Никита.
— Поручить ловлю цапель девчонкам. Они лучше справятся.
— Леха, а ведь опять идейка что надо! — обрадовался Гошка. — Понятное дело, если к манекенщице девчонки заявятся, она не испугается, а если трое парней…
— Да, это правильно, — кивнул Никита. — Надо только девчонок натаскать хорошенько, чтобы они про нас ничего не говорили, а притворились, будто это они были на Майорке, а не мы…
— Это еще обдумать надо, — покачал головой Гошка. — Я не уверен. А вдруг эта Соня была сама на Майорке и быстренько их на обмане поймает?
— Кого-нибудь, может, и поймала бы, но не Маньку! У этой голова на плечах есть. Она так соображает, будь здоров!
— Но одна же она не пойдет…
— А ты думаешь, что Ксюха и Саша «дуры глубокие», как выражается Тягомотина?
— Да нет…
— Они тоже какой-нибудь такой испанской экзотики подпустят, что этой Соне и не снилось.
— Могут вообще-то, — кивнул Шмаков. — Особенно Ксюха. Сашка, та потише…
— Отлично, в таком случае мы их позовем и проинструктируем.
— Э, Гошка, чего инструктировать зазря, может, нам никто Сонины координаты и не даст? — трезво заметил Шмаков.
— Блин! — вырвалось у Гошки.
— Да, ты подумай, как нам в этом деле не везет! Совсем другая картина. В прошлый раз такая пруха, а теперь на каждом шагу препятствия, — с грустью произнес Никита.
Глава X МЫ С МАЙОРКИ
Однако под вечер, когда Никита позвонил в Дом моды Зайцева, ему дали телефон Дома моделей под названием «Подиум». И Гошка тут же позвонил сестрам Малыгиным.
— Гошенька! — возликовала Маня. — Наконец-то! Что нового?
— Да так, пока ничего особенного… А Ксюха у вас?
— Нет, они с Сашкой сегодня в Дом кино намылились. Там просмотр какой-то, билеты мамина подруга дала.
— А тебя не взяли?
— Я сама не пошла! Очень надо! Я ждала… твоего звонка.
— Слушай, может, зайдешь? Дело есть.
— Бегу!
Через две минуты она уже звонила в дверь. Гошка в двух словах рассказал ей о сегодняшних событиях и объяснил, чего он ждет от девочек.
— Клево! — обрадовалась Маня. — Только мне Ксюха с Сашкой ни к чему. Я и одна могу.
— Маня, это ведь не шутки. Одной нельзя туда соваться! Кто-то должен тебя подстраховать.
— Интересно, а тебя кто будет страховать?
— Я, кто же еще? — заявил не без гордости Шмаков. — Кстати, Гош, звякни еще разок этому Дрюкову. Вдруг он уже вернулся, а то мне скоро домой тащиться надо…
Гошка набрал номер. Автоответчик у Дрюкова подавал голос на третьем гудке, а тут уже четвертый, пятый гудок…
— Автоответчик отключен, — шепнул Гошка и напрягся.
Как оказалось, не зря. Мужской голос ответил:
— Слушаю.
— Извините, можно попросить господина Дрюкова, — слегка дрожащим голосом проговорил Гошка.
— Это я.
— Господин Дрюков, мне и моему кузену просто необходимо с вами повидаться.
— А ты кто такой? И сколько тебе лет?
— Мне? Тринадцать. Но какое это…
— Ты насчет спонсорства?
— Нет! Нет! Дело в том, что мы с кузеном ночью прилетели с Майорки.
— Что? — внезапно охрипшим голосом переспросил Дрюков.
— Понимаете, мы кое-что знаем… Мы, кажется, видели…
— Что видели?
— Знаете, это не телефонный разговор… просто мы бы хотели помочь. Вы только не думайте, мы не из-за денег…
— А какого черта вам тогда надо? — рассердился Дрюков. — И вообще, кто вам дал телефон?
— Мы совершенно случайно узнали…
— Так чего ты хочешь?
— Ничего особенного, просто хотим вам кое-что рассказать, чтобы… чтобы… Чтобы справедливость была восстановлена.
— Ого, какие выражения в ход пошли! А почему же вы там, на Майорке, не захотели торжества справедливости?
— Мы там… Испугались, если честно. Мы были там с мамами…
— Так вы не полиции испугались, а мам?
— Ну, в общем… да.
— Понятно, — расхохотался Дрюков.
Его хохот показался Гошке каким-то зловещим, и у него возникло ощущение, что они лезут туда, куда лезть не следует. Но, уж если назвался груздем, лезть в кузов придется.
— А как вы докажете, что действительно были на Майорке, что это не ваши дурацкие штучки? А то ведь странная картина — мамы тащат за собой великовозрастных сыночков отдыхать на Майорку в разгар учебного года. Довольно неправдоподобно звучит…
— Фотографии! У нас есть фотографии! Только мы их еще не проявили.
— Ну что ж… Сегодня уже поздно, завтра с утра я занят… Встретимся часа в четыре! Устроит?
— Устроит, да, — согласился Гошка.
— Хорошо, в четыре в Макдоналдсе… Хотя нет, лучше приходите ко мне домой, так спокойнее.
— А где вы живете?
— Ты этого не знаешь? Странно, однако. Столько тебе известно, а такой пустяк… Впрочем, ладно.
Он продиктовал Гошке адрес.
— Я предупрежу консьержку. Как твоя фамилия?
— Гу… Гусятников! — сказал Гошка. — Георгий Гусятников.
— Ну что ж, пусть будет Гусятников, только не опаздывай.
— Нас будет двое!
— Я понял. Все, до завтра.
И он положил трубку. Гошка тоже.
— Фу, я весь взмок, пока с ним разговаривал. Он ждет нас завтра в четыре часа.
— А чего ты про фотографии дундел? — осведомился Шмаков.
— Он не поверил, что мамы нас во время учебного года на Майорку повезли. Кстати, надо утром отдать пленку в проявку, пусть убедится.
— Неужели он решил, что мы это выдумали? — недоуменно спросил Никита. — Кому в голову взбредет такое выдумывать?
— Сам небось брешет на каждом шагу, как сивый мерин, вот других и подозревает, — предположил Шмаков.
— Сивый мерин брехать не может, — со смехом заметила Маня, — он же все-таки не собака, а конь.
— Ой, да не придирайся ты к каждому слову, Малыга! — махнул рукой Леха. — Между прочим, надо будет туда пойти пораньше, хоть на полчасика. Поглядеть, как там все обстоит. А еще лучше взять с собой туда диктофончик…
— У меня есть! У меня есть диктофон! — закричала Маня.
— Нет, нельзя, — покачал головой Гошка. — А вдруг нас обыщут?
— Обыщут? Кто? — опешила Маня.
— Мало ли… У него, вполне вероятно, есть охрана, и он наверняка думает, что мы не сами по себе, что за нами кто-то стоит.
— Гош, ты серьезно?
— Да, Маня, вполне серьезно. Поэтому нам нельзя иметь при себе ничего подозрительного.
— Гошка, а я вот что… Может, нам взять кого-то еще? — неуверенно проговорил Леха.
— Кого? Зачем?
— Ну, мне в пару… какого-нибудь здоровенного пацана… Вдвоем следить лучше…
— Не надо никаких пацанов. С тобой пойду я! — твердо заявила Маня. В случае чего, я уже знаю, как действовать! И потом, не надо втягивать в это лишних людей. Им ведь придется все объяснять.
— Ну, Малыга, ты крутая! — даже присвистнул Леха.
— Маня права, — кивнул Никита.
— Пока я даже Сашке с Ксюхой ничего говорить не буду.
— Маня, а ты ведь собиралась завтра к Соне! — напомнил Гошка.
— Ой, правда, я совсем забыла. Но ведь сперва надо туда позвонить.
— Безголовая ты, Малыга!
— Прекрати называть меня Малыгой! — вскинулась Маня. — У меня имя есть.
— Ну и что? У меня тоже имя есть, но я и на клички тоже отзываюсь.
— А какие у тебя клички? — поинтересовалась Маня.
— Леха-между-прочим.
— Почему?
— А ты разве не заметила, он все время говорит «между прочим», — со смехом сказал Гошка. — А еще его Шмакодявым зовут.
— Шмакодявым? Фу! О, я придумала! Будешь звать меня Малыгой, я буду тебя звать Шмакодявым!
— Послушайте, у вас, по-моему, не все дома! — закричал Никита. — О чем вы говорите? Тут такие дела, а вы…
— Между прочим, он прав, — согласился Леха.
— Маня, если ты собираешься идти с нами, пусть к Соне пойдут Саша с Ксюхой, — сказал Никита.
— Нет, я сама! Я к Соне утром, а в четыре с вами!
— Вот интересно, Дом моделей в субботу работает? — почесал в затылке Гошка.
— Я узнаю! Я все узнаю! — завопила Маня.
— Интересно, почему ты не хочешь, чтобы твоя сеструха знала, а?
Но тут зазвонил телефон.
Гошка взял трубку, и лицо его ярко вспыхнуло. Звонила Саша.
— Гоша? Привет, с приездом. Манька не у тебя?
— У меня, у меня. А ты почему не на просмотре?
— Да мы сбежали, такая скукотища… Вы там вдвоем?
— Нет, что ты, тут и Никита, и Шмаков. Подваливай к нам, а?
— Мы тут с Ксюшей…
— Еще лучше! Давай, ждем!
Маня была разочарована, она понимала, что сейчас Сашка с Ксюхой тоже узнают все страшные тайны, и неизвестно еще, как дело обернется.
Девочки явились через пять минут, а через двадцать минут уже знали все.
— Ну и ну! Кажется, опять жутко интересное дело! — всплеснула руками Ксюша. — Ну уж теперь меня на дачу не увезут!
— Зря ты, Манька, тетю Мику впутала, — покачала головой Саша. — А вдруг она маме протреплется?
— Нет, не должна. Она маму пожалеет. И потом, без тети Мики мы бы про Соню не узнали.
— Так, может, от этой Сони никакого толку не будет, неизвестно ведь… Значит, вы хотите, чтобы к Соне пошли мы? Но тогда придется школу пропустить. Во второй половине дня в субботу все уже может закрыться, — задумчиво проговорила Саша.
— Ну и пропустим, большое дело! — заметила Ксюша.
— Вообще-то я не люблю прогуливать.
— Да ладно тебе, Сашка! Тут такое дело…
— Да, пожалуй, игра стоит свеч! — кивнула Саша.
— И я с вами! — заявила Маня.
— Ты уже сегодня прогуляла! — назидательно напомнила ей сестра.
— Да? Ну и что? Я же хорошо учусь! И ничего не будет, если я и завтра прогуляю! Ничего! Прогуляю завтра школу, с кайфом выпью пепси-колу!
Все рассмеялись, а Саша покрутила пальцем у виска.
После довольно долгого разговора решено было, что девочки с утра позвонят в Дом моделей и, как только о чем-то договорятся с Соней, дадут знать Гошке. Так как есть надежда, что Гошкина мама с утра уйдет в мастерскую. Наконец все разошлись. «Ну и денек выдался, — подумал Гошка. — Молодцы девчонки, посуду помыли…» Он прилег на диван и мгновенно уснул.
Глава XI ЗАСАДА
С самого утра Саша начала звонить в Дом моделей «Подиум». Но там никто не отвечал.
— А вдруг у них выходной? Тогда чего зря туда тащиться? — сказала Ксюша, вместо школы пришедшая к новой, но уже закадычной подруге.
— Позвоним в десять, — решила Саша. — А уж тогда будем думать…
— Сколько еще ждать до десяти! Вот знать бы адрес…
— Ты, Сашка, набери номер без двух минут десять, — посоветовала Маня, — и держи трубку, тогда никто тебя не опередит.
— Разумно, — кивнула Саша.
Однако едва она набрала номер, как услышала: «Дом моделей „Подиум“».
— Доброе утро, скажите, пожалуйста, у вас сегодня будет показ мод? — спросила Саша изысканно-вежливым тоном.
— Показ? Да, в четыре и в семь. Милости просим.
— Скажите, будьте любезны, а Софья Назарова участвует в показе?
— Назарова? Нет, к сожалению, она больна.
— Больна? Что вы говорите! Это катастрофа!
— Простите, но никакой катастрофы нет, она просто сильно простудилась.
— Умоляю вас, мне совершенно необходимо ее увидеть, я в Москве проездом, должна передать ей посылочку…
— Вы можете оставить посылку у нас, не сомневайтесь, я прослежу, чтобы Соня ее получила.
— А вы не могли бы дать мне ее телефон или, на худой конец, адрес?
— К сожалению, телефона у нее нет, а адрес… Что ж, я сейчас посмотрю… Вот, записывайте, улица Окская…
— Ой, а где это?
— В Кузьминках, кажется.
— Спасибо, большое вам спасибо! — сердечно поблагодарила Саша. — Ну вот, порядок, можно ехать.
— Надо обязательно предупредить Гошку, — сказала Маня. — Я к нему забегу быстро, на секундочку!
— Незачем! — возразила Саша. — Позвони по телефону!
Маня сделала вид, что набрала номер, и тут же положила трубку.
— У него занято! Я лучше сама!
И, не дождавшись ответа, пулей вылетела из квартиры. Ей так хотелось хоть на секунду увидеть своего героя!
Дверь ей открыла Гошкина мама.
— Здрасьте, Юлия Александровна, а Гоша дома?
— Нет, он в прачечную пошел. Что-нибудь передать? — улыбнулась Гошкина мама.
— Да нет, спасибо… Я потом позвоню.
— Звони, звони.
— До свиданья! — и Маня опрометью помчалась вниз…
А Гошка у подъезда разговаривал с Сашей и Ксюшей.
— Гош, а что ты маме сказал, почему не пошел в школу? — полюбопытствовала Ксюша.
— Ничего. Просто сказал, что пойду уже в понедельник, один день погоды не делает.
— И твоя мама согласилась? — удивленно спросила Саша.
— Ага, согласилась, она сама любила прогуливать и, в отличие от других родителей, про это не забыла.
— Повезло тебе с мамой! — вздохнула Ксюша.
— Еще как повезло!
Они довольно быстро нашли нужный дом. Это оказалась обшарпанная девятиэтажка с выдранным кодовым замком в подъезде, отчаянно воняющем кошками. По расчетам девочек, Сонина квартира находилась на пятом этаже. Но им никто не открыл.
— Интересно, куда она делась? Она же больна… — растерянно проговорила Ксюша и с опаской толкнула дверь.
Она была заперта, и девочка вздохнула с облегчением. А то в кино в таких случаях дверь частенько оказывалась открыта, а там…
— Может, она к врачу пошла, — предположила Саша. — Или в магазин.
— Давай лучше на улице подождем, — сказала Маня. — А то мне тут не нравится. Я не думала, что манекенщицы в таких домах живут…
— А по-твоему, все манекенщицы живут во дворцах? — засмеялась Саша.
Они вышли во двор. Но, как назло, начал накрапывать дождик, и девочкам пришлось вернуться в подъезд. Они устроились на подоконнике между этажами, пятым и шестым.
— Подождем ровно час, — сказал Ксюша. — А то так можно весь день прождать.
Никто не стал с ней спорить. Девочки сидели молча, тоскливая погода на всех действовала гнетуще. И вдруг они услыхали, как кто-то идет вверх по лестнице. Что-то заставило девочек прислушаться. Шаги, похоже, мужские. Потом этот человек громко откашлялся. Сомнений не было: мужчина. Дойдя до площадки между четвертым и пятым этажами, он остановился, видимо, перевести дух. Потом девочки услышали:
— Алло! Это я! Ну, что скажешь?
У мужчины был сотовый телефон.
— Хорошо, а если ее нет? Договорились. Пока.
И он стал медленно подниматься. Маня приложила палец к губам. Мужчина дошел до пятого этажа и опять остановился, а затем решительно позвонил в дверь Сониной квартиры. «Так я и знала», — подумала вдруг Маня. На звонок, естественно, никто не открыл. И тогда мужчина, стоя спиной к девочкам, что-то сделал с дверью, и она открылась. Он быстро вошел в квартиру и закрыл дверь. Девочки переглянулись. В глазах у всех застыл испуг.
— Мы должны ее предупредить, — едва слышно прошептала Маня.
— Но как? Мы ведь даже в лицо ее не знаем! — в отчаянии простонала Ксюша.
— Почему, я видела ее на фотографии, и потом, манекенщицу сразу видно.
— А может, он вообще ее муж? — предположила Саша, впрочем, без всякой уверенности.
— Ага, муж! Стал бы муж сначала с кем-то созваниваться, прежде чем войти в квартиру! — сказала Ксюша. — Да еще звонить в дверь…
— Да… А вдруг они развелись, и он хочет вывезти какие-то вещи? — наученная горьким опытом родительского развода, сказала Саша.
— Все равно ее надо предупредить! — стояла на своем Маня. — Хуже точно не будет. Может, ее это не удивит, тогда ладно, но мне это ужасно не понравилось… Ужасно!
— Мань, ты думаешь…
— Я думаю, он хочет ее убить!
И тогда мужчина, стоя спиной к девочкам, что-то сделал с дверью, и она открылась.
— Зачем?
— Почем я знаю?
— Да, предупредить ее надо, это без вопросов, — сказала Ксюша. — Только я предлагаю все-таки выйти на улицу. Ну вымокнем, подумаешь, большое дело!
— Ой, девчонки, смотрите, это не она? — тихонько воскликнула Саша, завидев входящую во двор очень высокую девушку с удивительно плавной походкой. Она несла два пластиковых пакета.
— Похожа, очень похожа! — схватилась за подоконник Маня. — Бежим скорее!
И они ринулись вниз. Маня первой вылетела на улицу, чуть не сбив девушку с ног.
— Смотреть надо! — проворчала та.
— Ой, простите! Вы случайно не Соня Назарова?
— А в чем дело? — насторожилась девушка.
— Соня, какое счастье, что мы вас встретили! — захлебываясь, проговорила подоспевшая Ксюша.
— Что такое? Что случилось?
— Нам надо с вами поговорить!
— Как стать манекенщицами, да? — устало спросила Соня.
У нее и вправду был простуженный голос.
— Да нет, что вы! — отмахнулась Маня. — Соня, вам грозит опасность!
— Опасность! Какая опасность?
— Вы кого-нибудь ждали?
— Ждала? Кого? Не понимаю!
— В вашу квартиру недавно вошел какой-то мужчина.
— Какой мужчина? Как вошел?
— Мы не знаем, кто он, но он сначала позвонил в дверь, а потом, когда ему никто не открыл, он повозился с замком и вошел. А ваши окна сюда выходят?
— Нет…
— Слава богу! — вздохнула Саша.
— А вы откуда знаете, где моя квартира?
— Мы к вам по делу приехали и вот увидели…
Соня и до разговора с девочками была бледной, а сейчас ее лицо приобрело какой-то мертвенный оттенок.
— Что же делать? — растерянно спросила она.
— Вам нельзя идти домой.
— Понимаю. Но куда же… И вообще, как быть?
— Знаете что, давайте сейчас поедем к нам, — предложила вдруг Саша, — поговорим спокойно, может, что-то и придумается.
— Да, да! — горячо поддержала старшую сестру Маня. — Если понадобится, можете у нас переночевать!
— Только не будем терять время! Идемте отсюда скорее, — деловито предложила Ксюша. — А то вдруг он не один…
Соня вздрогнула. Она выглядела такой несчастной, перепуганной, что при взгляде на нее сжималось сердце.
— Вы далеко живете? — спросила она посиневшими губами. — Возьмем такси, деньги у меня есть…
Они быстро поймали левака.
— В машине лучше помалкивать, мало ли что, — сказала опытная Маня. — И остановим ее возле соседнего дома!
— О боже! — простонала Соня, усаживаясь рядом с водителем.
Он оказался веселым и разговорчивым дядькой лет пятидесяти, и Маня пустилась с ним в беседу, а остальные подавленно молчали. Действительно, Маня попросила высадить их у соседнего дома, они ради конспирации вошли в арку, но машина тут же уехала с новым пассажиром. И они отправились в квартиру Малыгиных. Соня шла, как автомат, а выходя из лифта на десятом этаже, вдруг пошатнулась, и Ксюша едва успела ее поддержать.
Первым делом Саша принесла Соне большую кружку горячего крепкого чая.
— Вам сахар, наверное, нельзя? — спросила она.
— Что? — словно очнулась Соня. — Сахар? Не надо, я так…
Отхлебнув несколько глотков, она вдруг спросила:
— Девочки, что все это значит? Откуда вы взялись?
— Мы вас искали… — нерешительно начала Саша. — Вы были знакомы с Еленой Куценко?
Соня, казалось, еще больше побледнела.
— Почему вы спрашиваете про Лену? Она была моей подругой, лучшей подругой, а теперь ее нет… Но при чем здесь вы? — Она обвела девочек недоумевающим взглядом. — Вы что-то знаете?
— Мы мало что знаем, — тихо сказала Саша, — а главное, мало что понимаем…
— Вы знали ее? — быстро спросила Соня.
— Нет.
— Но тогда почему…
— Соня, послушайте, мы сейчас вам все расскажем.
Саша тихо и внятно рассказала Соне все, что знала.
— А как вы меня нашли?
— Вы знакомы с Людмилой Михайловной Венедиктовой? Она друг нашей семьи.
Соня слабо улыбнулась.
— Тетя Мика! Конечно, я с ней знакома, такая душевная женщина. Значит, она меня помнит! Надо же… Да, а что же вы хотели у меня узнать?
— Вы извините, Соня, — вдруг заговорила Маня, — только сейчас наши вопросы… уже не имеют значения…
Все уставились на Маню с превеликим изумлением.
— Понимаете, сейчас важно другое, — продолжила она. — В конце концов, Лену уже не вернешь, а сейчас опасность грозит вам, и с этим надо что-то делать.
— Молодец, Манечка! — вырвалось у Саши.
— И для начала надо позвонить Гошке.
Соня, казалось, ее не слышала. Она сидела, подперев щеки ладонями, и молча смотрела в одну точку.
— Давай, Манечка, звони Гошке, — шепнула Саша.
Маня тут же кинулась к телефону.
— Гошка, скорее приходи к нам. Соня у нас. Тут такое, такое.
— Что, Маня, что? — встревожился Гошка.
— Мы видели, как к ней в квартиру залез какой-то мужчина! Он там ее поджидает.
— Но, может, это просто вор?
— Вор?
— Ну да, обычный квартирный вор?
— Нам это в голову не пришло… Нет, Гошка, это не вор…
— Да почему ты так уверена?
— Потому что он кому-то звонил и спрашивал: «А если ее нет?» Вор спросил бы: «А если она дома?»
— Да, действительно… Ладно, я сейчас. Только тут у меня Шмаков…
— Не важно, поднимайтесь! А Никита где?
— В школе! Его мама не такая либералка, как моя.
— Чего там? — спросил Леха, сверкая глазами.
— Что-то мне это все не нравится…
— Да что, что тебе не нравится?
— У Сони в квартире засел какой-то тип, девчонки его заметили и привезли Соню к себе.
— Охренелушки!
— Идем, Леха, нас там ждут!
— Во жизнь пошла, кругом сплошные тайны и преступления! Кайф!
— Ты больной, Шмаков, у тебя температура?
— Никакой температуры!
— А, понятно, у тебя не температура, а темперамент, — усмехнулся Гошка.
— Чего-чего?
— Ничего, пошли скорее!
И они выбежали из квартиры.
— Вот, Соня, познакомьтесь, это Гоша, а это Леша, — представила ребят Саша.
Соня посмотрела на них и кивнула.
— Гош, я вот тут говорю, что сейчас главное спасти Соню, правда же? — затараторила Маня. — А Еленой можно потом заняться, да?
— Да, если это не связано…
И тут Соня словно очнулась.
— Да, похоже, что это связано… И иначе просто некому и незачем…
В этот момент Гошка горько пожалел, что с ними сейчас нет Никиты.
— Значит, вы считаете, это связано с Еленой? — переспросил он.
— Я думаю, да.
— Но как? У вас есть какие-то подозрения, почему ее убили?
— Да, есть… Она что-то узнала, связанное с фирмой ее мужа.
— Так это муж ее убил?
— Нет! Нет! Артем не мог… Она узнала о том, что делается за его спиной…
— Так почему же она ему этого не сказала? — удивилась Ксюша.
— Боялась… откладывала, хотела убедиться, что он действительно не в курсе, а накануне ее отъезда мы с ней встречались, и она сказала, что должна на свободе все обдумать, а потом они с Артемом собирались на Таити. Она сказала, что только в такой дали может спокойно и откровенно с ним поговорить…
— Вы уверены, что он ни в чем не замешан? — спросила Ксюша.
— Я не знаю, но Лена была уверена, ей было виднее. Она в последний день сказала, что ей теперь легче. Артем ни о чем даже не подозревает.
— Извините, Соня, а кто, кроме вас и Лены, знал о той встрече?
— Насколько мне известно, никто. Леночка тогда была за рулем, без шофера. Только если она кому-то сказала… Или если за ней следили.
Все подавленно молчали.
— Соня, — нарушила молчание Маня, — а она… Лена… не говорила, кого именно подозревает? Никаких имен не называла?
У Сони из глаз вдруг потекли крупные слезы.
— Ах, если бы я знала, что никогда больше не увижу Леночку живой… Понимаете, я тогда… плохо слушала ее, у меня голова была занята своими трудностями, мне казалось, что Лена… что по сравнению с моими проблемами ее проблемы надуманные, какие-то ненастоящие, что ли. Наверное, потому, что она была очень богата, а я… Я понимаю, какой была дурой, безмозглой курицей, да и завидовала, наверное… Никогда себе не прощу! Никогда! Единственное, что я поняла, в этом деле была замешана женщина… вероятно, если рассказать об этом Артему, он поймет, что к чему… Но я так мало знаю… Мне практически нечего ему сказать, он же не ребенок, вероятно, и сам уже о многом догадывается… А вот зачем я им понадобилась…
— Вероятно, они хотят выяснить, что вам известно, — предположил Гошка, — но встречаться с ними вам не стоит.
— Что же делать? Я же не могу просто исчезнуть из дому…
— Пока поживите у нас! — заявила Саша. — А там будет видно.
— Но что же может выясниться? Хорошо бы обратиться в милицию.
— Нет, пока рано… — покачал головой Гошка. — Дело в том, что мы сегодня встречаемся с Артемом, кстати, как его отчество?
— Артем… Артем… Нет, я не помню.
— Разберемся! — подал голос Шмаков, который, как ни странно, до сих пор сидел тихо. — Гош, фотки, наверное, готовы. Давай я сгоняю, а?
— Точно, Леха, сбегай!
Гошка вручил Лехе квитанцию, и тот убежал. Соня, казалось, ничего даже не заметила. Вид у нее был совсем больной.
— Саш, — шепнул Гоша, — по-моему, у нее температура.
— Да, похоже, — кивнула Саша и принесла градусник. — Соня, вот, померяйте, пожалуйста, температуру, мне кажется, у вас жар.
Соня послушно сунула градусник под мышку и отхлебнула еще глоток уже остывшего чая.
— Как противно, — поморщилась она. — Горько… — И вдруг разрыдалась.
У Мани от жалости скривился рот. Она погладила девушку по голове.
— Соня, пожалуйста, дайте градусник, — попросила Саша.
Та подчинилась.
— Тридцать девять и три! Ничего себе! Манька, быстро постели ей в маминой комнате!
Маня унеслась выполнять поручение, а Саша помогла Соне встать.
— Пойдемте, я вас уложу, примете аспирин, и скоро все пройдет. Вам поспать надо, мы за вами будем ухаживать, мы умеем, вы не думайте…
Они ушли.
— Ну и номеруля, — сказала Ксюша Гошке.
— Да уж…
— Теперь вся надежда на Артема, как там его по батюшке. Если он окажется нормальным, порядочным человеком, это одно, а вот если…
— Попробуем разобраться.
— Вы поначалу про Соню ничего не говорите, — посоветовала Ксюша, — а то мало ли…
— Что ж я, не понимаю… Ох как усложнилось все!
— А вас только Шмаков подстраховывает?
— Ну, вообще-то Манька тоже собиралась…
— Нет, пусть лучше они с Сашей тут за больной ухаживают, а с вами я пойду.
— Манька развопится.
— Ничего, повопит, перестанет.
— Нам уж скоро надо собираться… Ах, я дурак! Совсем забыл про Никиту! Он небось мне звонит. — И Гошка бросился к телефону.
Выяснилось, что Никита только-только пришел из школы и еще не успел позвонить Гошке. Тот быстро ввел его в курс дела.
— Да, задачка! — потрясенно проговорил Никита. — Гош, а может, все-таки связаться с милицией?
— Успеем.
Они договорились встретиться у дома, где живет Артем Дрюков.
Вскоре вернулся Шмаков с фотографиями.
— Фотки — класс! Ну красотища там! Море, пальмы! Зашибись!
— Леха, некогда сейчас, по дороге посмотрим!
Ксюша между тем договорилась с Маней, что с ребятами пойдет она. Какие уж там доводы она пустила в ход, неизвестно, только Маня согласилась. И в четверть четвертого Гошка, Ксюша и Леха вышли из дому.
Глава XII СЕРЬЕЗНЫЙ РАЗГОВОР
Квартира Дрюкова состояла из двух квартир. Там было очень просторно и даже красиво.
— Прошу, садитесь! — указал им на громадный диван хозяин дома, среднего роста мужчина с интеллигентным лицом, совсем не похожим на фотографию в испанской газете.
«Она была ростом выше его», — подумал Никита, усаживаясь рядом с Гошкой на роскошный диван. В кресле развалился невероятно пушистый серый кот.
— Какой котище! — вырвалось у Гошки. — Красавец!
Хозяин дома потрепал кота по загривку.
— Да, красавец, только дурак. Бесчувственный, — голос у него дрогнул. — У нас еще беспородный кот живет, так тот от тоски есть перестал. Прячется где-то…
В его голосе слышалось подлинное горе. «Нет, — подумал Никита, — он не виноват».
— Так что же, молодые люди, вас ко мне привело? — словно бы встряхнувшись, спросил Дрюков.
— Извините, как ваше отчество? — поинтересовался Гошка.
— Эх вы, горе-сыщики, даже отчества моего не знаете? Николаевич. Артем Николаевич.
— Артем Николаевич, мы действительно провели неделю на Майорке, — начал Никита, — с шестнадцатого по двадцать третье. На вашу жену мы обратили внимание в самолете.
— Чем же она привлекла ваше внимание?
— Как «чем»? Красотой… — сказал Никита и вдруг смутился. — Она же очень красивая… была.
— Продолжайте, — как-то болезненно поморщился Артем Николаевич.
— Да, так вот… В последний раз она мелькнула в аэропорту, после прилета, и все, больше мы ее не видели. А потом… ночью я почему-то проснулся, около четырех, и вдруг услыхал жуткий крик. Кричала женщина. Я выскочил на балкон, но уже было тихо. А потом я услыхал, что кто-то бежит. Я посмотрел вниз. Бежал мужчина, немолодой, полный, бежал тяжело, почти задыхаясь.
— Ну! Ну!
— Я разбудил брата, и мы выскочили на улицу. Было совсем темно. Мы прошли метров сто по пляжу, думали, услышим стон или еще что-то… Но ничего… Не увидели, не услышали…
— Где это было? В каком месте?
— В Кан Пастилье.
— Значит, вы полагаете, что этот толстяк…
— Мы не знаем.
Артем Николаевич надолго задумался. Потом вдруг спросил:
— Что это ты держишь в руках?
— Фотографии! — ответил Гошка, встал с дивана и подал пачку фотографий Дрюкову.
Тот машинально вынул их из пакета и стал смотреть. Он и без фотографий поверил этим мальчикам, только вряд ли их сообщение поможет… И вдруг ребята заметили, что он напрягся, быстро просмотрел оставшиеся фотографии, отобрал несколько штук и стал снова и снова просматривать их. Мальчики переглянулись. Интересно, что он там обнаружил?
— Послушайте, ребята, — охрипшим вдруг голосом произнес он. — Кто этот человек?
Они тут же подскочили к нему и склонились над фотографией, сделанной в аэропорту, когда они только прилетели на Майорку. У стойки туристического агентства, где собирали тех, кто едет в гостиницу «Лас Аренас», палец Дрюкова уткнулся в того самого мужчину, которого они впервые заметили в пещере Драк, а потом видели в Вайдемоссе.
— Этот? Мы его не знаем. Он жил в нашей гостинице, но мы его долго не замечали. А почему вы спрашиваете?
— Я его знаю… Боже, мне и в голову это не приходило.
— А кто он такой?
— Он вместе с вами вернулся в Москву?
— Нет, он уехал раньше…
— Откуда вы знаете?
— Мы видели, как он очень рано утром уехал из гостиницы с чемоданом, — ответил Никита.
— А куда? Куда он уехал, вы случайно не знаете?
— В теплые края, — вырвалось у Гошки.
— Что?
— Ну, мы слышали, он говорил, что на Майорке лето скоро кончится, а он любит теплые моря.
— А конкретнее?
— Конкретнее мы не знаем, — покачал головой Никита.
— Артем Николаевич, вы думаете, что он… что это он? — с замиранием сердца спросил Гошка.
— Я в этом почти уверен… Хотя бывают, конечно, самые невероятные совпадения… А вы, вы ничего больше о нем не знаете?
— Знаем! Его зовут Михаил Юрьевич.
— К черту имена! Я вижу, вы что-то знаете! Умоляю, говорите! Не скрывайте ничего, это очень важно!
Они снова переглянулись. И Гошка решился:
— Артем Николаевич, мы видели его с одной женщиной, в кафе, она ему что-то передала, мы даже подумали, что деньги…
Артем Николаевич страшно побледнел.
— Что за женщина? Молодая? Старая? Блондинка? Брюнетка?
— Рыжеватая такая… Не очень молодая… лет тридцать… И как будто она передавала деньги от какого-то босса.
— От босса?
— Да, они говорили про босса, упоминали его несколько раз.
— А знаете, Артем Николаевич, я вот сейчас вспоминаю эту женщину, мне кажется, у нее был парик… — задумчиво проговорил Никита, обладавший незаурядной зрительной памятью.
— А когда это было? Какого числа?
— Двадцатого или двадцать первого. Двадцатого!
— Так… А вы узнали бы эту женщину, если бы увидели?
— Я узнал бы! — сказал Никита. — Да, узнал бы… А вы догадываетесь, кто это может быть? Да?
— Догадываюсь, но в таком деле догадки еще ничего не значат… Я даже боюсь подумать, а еще больше боюсь поверить в это… Я должен, я должен убедиться… Вы спешите, мальчики?
— Пока нет, а что?
— Я хотел бы тайком показать вам ту женщину, которую я подозреваю, чтобы вы опознали ее. Вернее, я хочу, я надеюсь, что вы ее не опознаете. Я сейчас ей позвоню, попрошу приехать и покажу ее вам…
— Хорошо бы еще и послушать ее голос и манеру речи, — сказал Гошка, больше полагавшийся на свой хороший слух.
— Да, да, разумеется… Я сейчас…
Он схватил телефонную трубку и стал набирать номер дрожащими пальцами.
— Черт, ее нет. Попробую на сотовый… Абонент временно недоступен. Ничего, я дозвонюсь. Одну минутку, я должен выпить…
Он вышел из комнаты.
— Гошка, он не виноват.
— Сам вижу. Я вот думаю, надо ему рассказать про Соню, он поможет ей.
Артем Николаевич вернулся со стаканчиком какого-то коричневого напитка со льдом. «Виски», — догадался Гошка.
— Ребята, вы хотите чаю, а? Или холодненького чего-нибудь.
— Холодненького, да, спасибо.
Он снова вышел и вернулся с бутылкой минеральной воды.
— Извините, сладкого не пью. Сойдет?
— Сойдет, спасибо.
— Наливайте сами, у меня что-то руки дрожат.
Выпив холодной минералки, Гошка сказал:
— Артем Николаевич, понимаете, это еще не все…
— Как? Что же еще?
— Вы знаете Соню Назарову?
— Соню Назарову? Ах, конечно, знаю. Она была подругой Лены… Но при чем здесь она?
— В это, наверное, трудно поверить, но мы хотели сами расследовать это дело, кстати, подозревали и вас…
— Сами? Расследовать это дело? — поразился Дрюков. — Это у вас игры такие детективные?
— Ну, в общем, да, можно и так называть… Мы случайно вышли на Соню. И если бы не мы…
— Что? — в отчаянии выкрикнул Артем Николаевич.
— Сегодня наши девочки поехали к ней, и, к счастью, ее не было дома.
Гошка подробно рассказал Дрюкову все, что услышал от Сони.
— Нет… Не может быть… Так вот в чем дело… Лена что-то узнала, и ее убрали, а теперь хотят убрать и эту несчастную девочку… Но сейчас она в безопасности?
— Да! Она в безопасности, только она больна.
— Боюсь, что мои подозрения верны. Однако все-таки надо проверить… Я должен собраться с мыслями, я просто обязан. Вот что, мальчики, давайте договоримся так. Сейчас вы поедете домой, я распоряжусь, вас отвезут.
— Спасибо, не надо, мы живем недалеко! — твердо отказался Гошка и подумал: «Чем черт не шутит, лучше, чтобы никто не знал их адреса».
— Как угодно. А вот завтра могли бы вы прийти ко мне в офис?
— Но завтра воскресенье.
— Ах да, я и забыл. Не важно, приходите сюда, часам к десяти. А на половину одиннадцатого я вызову эту женщину, и если это она…
— Мы обязательно придем, — пообещал Никита, — но как же все-таки быть с Соней?
— Вы ведь сказали, что сейчас она в безопасности, да?
— Конечно.
— Что ж, пусть тот тип побудет в ее квартире, нам не жалко, правда? — криво улыбнулся Артем Николаевич. — А завтра, когда все выяснится, мы разберемся и с этим. Согласны?
— Да!
— Вот и отлично!
— Так мы пойдем? — спросил Гошка.
— Идите, мальчики, и прошу вас быть здесь в десять часов. Договорились?
— Железно! — ответил Гошка.
— Еще минутку… Вы… Я даже не знаю, как благодарить вас…
— Пока не за что, — пожал плечами Никита. — Вдруг это совсем другая женщина.
— Боюсь, что нет… Хотя… Ладно, идите, и знайте, я ваш должник, как бы ни обернулось дело. До завтра!
В лифте мальчики молчали. И на улицу вышли молча.
Первой к ним подбежала Ксюша:
— Все в порядке?
— Вроде бы…
— Ну, чего там было? — спросил Шмаков.
— Там было странно… — задумчиво ответил Никита.
А Гошка быстренько ввел друзей в курс дела.
— Выходит, тот мужик и убил Лену? — почесал в затылке Шмаков. — Ну, вы с самого начала подумали, что он наемный убийца…
— Только вот с делом Лены не связали…
— А мне вот что интересно, — сказала Ксюша, — откуда ваш распрекрасный Дрюков знает в лицо наемного убийцу, а?
— А ведь Ксюха права! — кивнул Шмаков. — Может, он сам его услугами пользовался, а? Не в этом деле, а в каком-нибудь другом?
— Не знаю… — растерянно проговорил Гошка. — Только непохоже. Мало ли откуда он его знает!
— Очень интересно, откуда ты, например, можешь знать, что человек наемный убийца?..
— Это ерунда, — прервал ее Никита. — Ты вон под скамейку от Тягомотины спряталась и узнала, что один из двух мужиков на скамейке как раз и есть наемный убийца.
— Значит, ты ему веришь? — спросила Ксюша.
— Да, верю, — сказал Никита. — А почему, и сам не знаю. Интуиция, наверно. Гошка, а ты почему от машины отказался? Боишься адреса засветить?
— Именно. И не столько я Артема боюсь, сколько его обслуги. Они вполне могут работать не на него, а на ту бабу…
— Во, Гошка, круто соображаешь! — восторженно проговорил Шмаков. — Выходит, завтра по утряночке узелок может и развязаться, да?
— Надо надеяться!
— Узелок завяжется, узелок развяжется, а убийцу как повяжут, мало не покажется! — дурным голосом пропел Шмаков.
— Шмакодявый, ты даешь! — расхохоталась Ксюша. — От Маньки заразился?
— Ага, от нее! Жутко заразная штука оказалась.
И они с облегчением расхохотались.
…Вернувшись домой, Гошка первым делом позвонил Саше и Мане, узнать, как там Соня. К телефону подошла Маня.
— Ой, Гоша, что там?
— Все нормально, а как Соня?
— К нам тетя Мика приехала! Когда Соню обнаружила, такое было… — шепотом сообщила она. — Но сейчас она уже успокоилась и ухаживает за Соней.
— Ей лучше?
— Пока нет. Температура высокая, она бредит…
— Ну и прекрасно.
— Что же тут прекрасного? — возмутилась Маня.
— Прекрасно, что она без сознания, не понимает, где она и что с ней, не рвется домой, словом, что тебе объяснять, сама должна понимать такие вещи.
— А, если так… Гош, а что у вас-то?
— Да как тебе сказать…
— Как есть, так и скажи! — потребовала Маня.
— Ну, в общем, мы пришли к выводу, что Дрюков не виноват.
— Соня тоже так говорила.
— А завтра мы с ним опять встретимся и кое-что уточним.
— Что? Что вы собираетесь уточнять?
— Мань, это очень долго объяснять… И вообще, мама идет. Все. Пока!
— Гоша, Гошенька, подожди! — завопила Маня.
— Ну что еще?
— Ты когда к нам придешь?
— Завтра уже… Ну все, Маня, пока!
Насчет прихода мамы он соврал, уж очень не хотелось ему еще раз все рассказывать. Он устал от всего этого, ему хотелось тихо и спокойно посмотреть телевизор. Но не тут-то было. Телефон снова зазвонил.
— Алло!
— Гошка! Сынок! — услышал он в трубке голос отца.
— Папа? — не поверил своим ушам Гошка.
— Я! Как вы там? Как долетели?
— Нормально! А ты как? Купаешься?
— Купаюсь, но без вас с Никиткой скучно! Не тот коленкор! Гошенька, я, как только вернусь в Германию, вышлю тебе приглашение на зимние каникулы. Так что ты планируй… А как в школе?
— Нормально, — соврал Гошка.
— Пропуск занятий никак не сказался?
— Да что ты, папа! Все путем!
— А где мама?
— Мамы нет, она работает.
— А ты чем занимаешься?
— Телек смотрю.
— Ты что-нибудь ел?
— Пап, ну ты что?
— Ах да, прости…
— Пап, а какая там у вас погода?
— Божественная, а у вас?
— Да так себе, но не холодно.
— Ладно, Гошенька, я тебя обнимаю, привет маме и Никитке, я буду звонить!
— Ага! Ну ладно, пап, пока!
На этом разговор окончился. Странный какой-то разговор, казалось, оба не знали, о чем говорить… словно они чужие. Хотя отец все-таки позвонил и обещает пригласить его на каникулы в Германию… А что, поехать одному в Германию — это очень даже некисло… Нет, просто клево! Если, конечно, отец сдержит слово, сам себя одернул Гошка, а то размечтаешься, а он… Нет, приказал себе Гошка, пока не получил приглашение на официальной бумажке, забудь про это. Тем более тебе есть чем загрузить свои мозги.
А вскоре вернулась мама, и они сели ужинать.
— Ну, что нового, прогульщик? — с улыбкой поинтересовалась мама.
— Мам, а ты непедагогичная! — засмеялся Гошка.
— Что ж делать? — вздохнула мама. — Может, я и непедагогичная, но сын у меня получился прекрасный. Я довольна. Хоть и прогульщик.
Гошка радостно засмеялся. Все-таки его мама лучшая в мире!
— Мам, ты знаешь, папа звонил.
— И что? — подняла брови мама.
— Да ничего особенного, на зимние каникулы в Германию приглашает.
— А ты что?
— А что я? В принципе согласился, только пока приглашения не получу, даже и мечтать об этом не буду.
— Ты, Гошка, у меня не только прогульщик, ты еще и умник! — засмеялась мама. — Кстати, умник, хочешь завтра пойти в цирк на утреннее представление?
— В цирк? Нет, мам, не хочу.
— Почему? — удивилась мама.
— То есть я хочу, но не могу!
— Занят, что ли?
— Ага, занят!
— А нельзя узнать чем?
— Да мы с Никитой договорились… У нас одно дело есть…
— Интересное дело?
— Ну, не очень, но просто я уже обещал…
— Надеюсь, никакого криминала?
— Мам!
— Ладно, не хочешь, как хочешь! Ты, значит, с Никитой встречаешься, тогда я предложу Оле пойти в цирк. И пусть вам будет завидно!
«Да, мама у меня класс! Другая уже пристала бы с расспросами… А моя мама мне доверяет. Но мне ничуточки не стыдно, я ведь и вправду ничего плохого не делаю! Можно было бы даже рассказать ей обо всем, но она будет волноваться. Зачем?»
И, успокоив этим свою совесть, Гошка включил телевизор.
Людмила Михайловна осталась ночевать у девочек, во-первых, чтобы присмотреть за Соней, а во-вторых, за ними самими. Она почувствовала себя виноватой в том, что девочки впутались в столь опасное дело, и решила во что бы то ни стало удержать их от рискованных поступков, тем более что завтра воскресенье и им некуда будет улизнуть. Не пустить их в школу она не могла бы, а в любое другое место — за милую душу.
Когда все немножко угомонились и сестры наконец остались одни, Саша спросила:
— Маняша, Гошка звонил?
— Ага, звонил.
— И что сказал?
— Что вроде все нормально, но завтра утром они опять с этим Артемом встречаются, хотят что-то уточнить. Но он не виноват! Слушай, а ты почему Ксюшке не позвонишь?
— Поздно уже, и потом родители или бабушка могут что-то понять и, кстати, Мика тоже.
— На фиг она к нам приперлась без звонка?
— Как тебе не стыдно? Ты же сама к ней обратилась, а теперь… Тем более она так нам помогла с Соней… мне без нее было бы очень страшно.
— Боишься, что Соня умрет?
— Ну вот еще! Просто я не умею так ухаживать за больными, как тетя Мика.
— Саш, как ты считаешь, она маме что-нибудь скажет?
— Едва ли…
— Слушай, а что если Соня не выздоровеет до маминого приезда, тогда как?
— Придумаем что-нибудь… В конце концов, она же не разбойница, а подруга маминой знакомой и знакомая тети Мики…
— Это не поможет. Если она знакомая тети Мики, то почему болеет у нас, а не у нее?
— Ладно, Манька, чего умирать раньше смерти? Может, она уже завтра поправится или послезавтра… Мама же только в пятницу вернется, еще почти целая неделя. Авось до тех пор все обойдется. Ладно, давай спать, я ужас как спать хочу…
Глава XIII ДАМА И ДЖЕНТЛЬМЕН
Ровно в десять утра Гошка и Никита уже позвонили в дверь. Открыл им сам Артем Николаевич, бледный, с покрасневшими глазами.
— Вы точны, друзья мои. Это прекрасное качество. Знаете, как на Западе не любят иметь дело с необязательными людьми? Раздевайтесь, проходите…
— Артем Николаевич, может, нам лучше не оставлять куртки на вешалке? — сказал осторожный Никита.
— Грандиозно, молодые люди! Поистине грандиозно! Конечно, не надо, только мне в голову это не пришло. Ну, раз уж вы такие тертые калачи, то давайте-ка все продумаем вместе. Найдем самое удобное для наблюдений место…
Они обошли всю квартиру и решили, что лучше всего им спрятаться в кабинете хозяина, а он примет гостью в громадной гостиной. Дверь в кабинет хозяин оставит приоткрытой, а сам с гостьей сядет за стол на порядочном расстоянии от кабинета, тогда легкий шорох в кабинете вряд ли привлечет ее внимание.
Артем Николаевич заметно волновался.
— Значит, я начну с ней разговор, сначала о делах, впрочем, как получится, потом зайду за чем-нибудь в кабинет, и вы мне дадите знак, она это или не она, а там уж будет видно. Ох, уже двадцать пять минут одиннадцатого, через пять минут она явится, эта дама тоже весьма пунктуальна, советую перед засадой сбегать в туалет, а то вдруг приспичит, — нервно усмехнулся хозяин дома. — Здесь их два, так что…
Мальчики последовали его совету. А то мало ли, сколько придется проторчать…
Ровно в половине одиннадцатого в дверь позвонили.
— Вы готовы?
— Готовы!
И хозяин пошел открывать.
— Ларочка, ты, как всегда, точна, — приветствовал гостью Артем Николаевич.
— Артюша, бедненький, ты совсем не спал? — ласково проворковала женщина.
Гошка напрягся, но пока ничего не разобрал. Голоса между тем звучали уже гораздо ближе.
— Садись, Лара, ты чего-нибудь хочешь? Ты завтракала?
— Разумеется, у меня же режим. Впрочем, откуда тебе знать? А ты сам-то ел хоть что-нибудь? Хочешь, я приготовлю завтрак?
— Да нет, спасибо. Я не голоден.
— Артем, милый, я, конечно, все понимаю, такое ужасное горе… Но ты должен, ты просто обязан взять себя в руки. Я уверена, что Лена, царствие ей небесное… Она не хотела бы видеть тебя таким…
Гошка смотрел на женщину и не узнавал ее. Он взглянул на Никиту, тоже впившегося в нее глазами. Она или не она? Тот только плечами пожал. Однако в ее интонации было что-то знакомое.
— Кстати, кажется, вчера было девять дней. Надо бы как-то отметить…
— Нет, Лара, я человек нерелигиозный, да и Лена всегда говорила, что ненавидит поминки, которые через час превращаются в веселую вечеруху.
— Хорошо, это в конце концов личное дело каждого, — как-то сухо произнесла Лара. — Артем, так зачем все-таки ты меня вызвал, а? Я безумно обрадовалась, что ты хочешь меня увидеть, ты же знаешь, как я к тебе отношусь…
И тут Гошка совершенно четко узнал и голос, и интонацию… А спустя мгновение Никита толкнул его в бок.
— Она! — едва слышно прошептал он.
— Она! — кивнул Гошка.
«Неужели мы своими глазами видели, как эта женщина заплатила за убийство Елены? — с ужасом подумал Никита. — А ведь мелькнуло у меня тогда подозрение, но я и вообразить не мог… Тем более она говорила о каком-то боссе…»
— Я просто хотел, чтобы ты заменила меня пока.
— Но я и так заменяю тебя, Артюша! — ласково проворковала Лара. — Ты же знаешь, что можешь во всем на меня положиться…
— Да, да, конечно, извини, я на минутку, мне надо принять лекарство…
Артем Николаевич поднялся и пошел в кабинет, закрыл за собою дверь.
— Ну что? — одними губами спросил он.
— Она.
— Вы уверены?
— Да!
— Полностью?
— Да.
— Ну что ж…
Он вернулся в столовую.
— Что, Артюша, сердце барахлит? — озабоченно осведомилась Лара.
— Да нет, сейчас уже все в норме, а вот немного раньше барахлило все, и сердце, и, главное, мозги… Ты мне вот что скажи, что делал на Майорке Эдик?
— Что? Эдик? На Майорке? Ты с ума сошел?
— Ну почему же? У меня есть доказательство.
— Доказательство? Какое доказательство?
— Так ты утверждаешь, что он там не был?
— Как я могу это утверждать? Если и был, то я об этом не знаю.
— Ой ли?
— Послушай, ты явно на что-то намекаешь, но я не могу понять, на что? Я была на Майорке вместе с тобой по более чем прискорбному поводу, я занималась твоими делами, извини, но я, в отличие от тебя, владею испанским…
— И ты утверждаешь, что не встречалась там с Эдиком?
— Разумеется, нет! Артем, в чем ты хочешь меня обвинить?
— Я пока не обвиняю, я спрашиваю…
— Пока? Что это значит?
— Лара, зачем ты мне врешь? Вот посмотри на эти снимки, они сделаны на Майорке в те дни, когда мы там были, а вот этот снимок сделан накануне убийства… И ты по-прежнему будешь утверждать, что…
— Да, действительно, это Эдуард, но из чего следует, что это Майорка? Какие-то люди…
— Тем не менее это снято на Майорке!
— А даже если? Я-то тут при чем?
— Ну хорошо, бог с ними, с этими снимками… Скажи, что ты передала Эдику? Судя по всему, деньги. И произошло это в Вайдемоссе, в кафе…
Лара слегка побледнела.
— В Вайдемоссе? Я не была в Вайдемоссе, к сожалению… Кажется, там очень красиво.
— Лара, не надо… У меня есть свидетели, которые видели там и тебя, и Эдуарда, видели, как ты передавала ему деньги, и даже слышали ваш разговор. Ты передавала ему деньги от какого-то босса… Я что-то не знаю, разве у тебя есть какой-то босс, кроме меня?
— Свидетели, говоришь? И кто же эти свидетели? Сколько их?
— Какая разница? И еще… Зачем ты подослала убийцу к несчастной Соне Назаровой?
— Что?
— Чем тебе она-то помешала?
— Ты бредишь!
— Как бы я хотел, чтобы это все было бредом! Чтобы Лена была жива, чтобы мне не надо было вести с тобой этот кошмарный разговор, не надо было обращаться в милицию…
— В милицию? Ты спятил, придурок! — закричала вдруг Лара.
— Лучше бы уж мне спятить… Мало того, что ты годами меня обкрадывала, так ты еще убила мою жену…
— Я тебя обкрадывала? Я? Докажи!
— Докажу, не сомневайся! И ты за все ответишь!
— Как бы не так! Все будет по-другому! Сценарий буду писать я, а не ты! А ну, руки вверх!
Она выхватила из сумочки пистолет.
— А сейчас я тебя пристрелю, и никто никогда не подумает на меня. Никто и никогда.
Гошка с Никитой замерли от ужаса. Надо что-то делать! Но что? Даже пошевелиться страшно, одно неверное движение — и она выстрелит в Артема Николаевича.
— Так, не шевелись… А сейчас ты мне скажешь, кто такие эти твои свидетели.
— Зачем? Ты же все равно меня убьешь. Я все-таки не предполагал, что ты сама способна на убийство. Заказать, да, это ты можешь… но сама.
— Могу, могу, голубчик, я многое могу! Ты даже не подозреваешь, на что я способна. Я сейчас инсценирую идеальное самоубийство. А ну сядь. Вот сюда, в кресло. Самоубийцы, как правило, сидят в кресле, — и она ткнула пистолетом ему в бок.
Он подчинился.
— Так, сейчас я расскажу тебе, как все будет выглядеть. Я первым делом включу громкую музыку и выстрелю тебе в висок, потом аккуратненько сотру отпечатки пальцев, вложу пистолет тебе в руку и тихонько уйду. И ни одна душа меня не заподозрит. Тебе нравится такой исход?
— Ты, конечно, можешь меня пристрелить, но не рассчитывай, что это останется незамеченным. Я, безусловно, простофиля, но не до такой степени. Я установил видеокамеру…
— Что?
— Да-да, и сейчас она пишет все, что здесь происходит. Так что убить ты меня можешь, но…
— Ты врешь!
— И не думаю! Видеокамера тут установлена давно, на случай ограбления… Короче, в целях предосторожности…
Она опустила пистолет.
— Это была шутка, всего лишь… — пробормотала она.
Мальчики переглянулись. Молодец, Дрюков. Сохранил хладнокровие в такой ситуации…
— Значит, ты раздумала меня убивать?
— Я и не собиралась.
— Серьезно? А у меня сложилось совсем другое впечатление.
— Прости, у меня сдали нервы… Ты обвинил меня во всех смертных грехах, ну я и не выдержала.
— Предположим.
— Ты мне не веришь? — со слезой в голосе спросила она.
— Мудрено поверить, когда в тебя тычут пистолетом.
— Это не пистолет, это всего лишь зажигалка, — она быстро спрятала пистолет в сумку.
— Боже, как глупо! Немедленно покажи мне пистолет. И если это действительно зажигалка, то разговор будет иной…
Она молчала и не двигалась.
— Итак, это не зажигалка?
В ответ ни звука.
— Ну, Лара, теперь ты понимаешь, игра окончена. Ты засветилась, и тебя спасти может только чистосердечное признание. Я не хочу громких скандалов, не хочу судебных разбирательств, я даже согласен, чтобы все считали, будто Лену убил какой-то испанский психопат…
Лара подняла голову, выжидательно глядя на Дрюкова.
— Но за это ты должна сейчас, здесь, написать мне обо всем… Обо всем, что ты сделала, этот документ будет находиться в надежном месте. Если, не дай бог, со мной что-нибудь случится, ты первая от этого пострадаешь. Я, как выяснилось, был достаточно легковерным, но с этим покончено. Садись и пиши. А потом ты это прочитаешь на диктофон. Таким образом, у меня будет три документа. Письменный, видео и аудио.
— А что… что будет со мной?
— Ну, для начала ты вернешь мне то, что украла, а дальше… Со мной ты, естественно, работать не будешь. Советую тебе уехать за границу. Ты красивая женщина, выходи замуж, рожай детей и забудь свои кровавые игры.
— Артем, ты ошибаешься, я к убийству непричастна. Клянусь тебе!
— А за что же ты платила Эдуарду?
— Это клевета, вранье! Я на Майорке вообще от тебя не отходила, разве ты не помнишь? Признаюсь, я обманывала тебя, переводила деньги фирмы на свои счета за границей, это правда, как говорится, бес попутал, жадность, желание разбогатеть по-настоящему, но Лена… Нет, нет, Артем! — В ее голосе слышалась мольба.
«Я бы ей поверил, если бы своими глазами не видел ее с тем убийцей в Вайдемоссе», — подумал Никита.
— Лара, я и так поступаю с тобой излишне мягко, учитывая, что ты организовала убийство Лены. Просто у меня нет сил на скандалы и судебные разбирательства. Впрочем, я повторяюсь. Садись и пиши…
Она села за стол, взяла ручку.
— Я не могу. Я не знаю, как…
— Очень просто, начни, как начинают в фильмах такие документы: «Я, Аникина Лариса Павловна», ну и так далее.
И она начала писать. Прошло несколько минут, она сидела и что-то писала, а Артем Николаевич стоял за ее спиной, время от времени заглядывая ей через плечо.
— Артем, я должна прерваться… мне необходимо выпить…
— Выпить? Пожалуйста, я налью. Виски устроит?
— Да. И, если можно, чашку кофе.
— Пожалуйста. Идем на кухню.
Они ушли. Мальчики перевели дух.
— Мне это не нравится… Она опять что-нибудь выкинет! — прошептал Никита.
С кухни доносились голоса, но слов было не разобрать. И вдруг там раздался грохот, упало что-то тяжелое и буквально тут же в столовой появилась Лара. Она схватила со стола исписанный листок, скомкала его и сунула в карман. Потом она начала медленно обходить столовую, внимательно рассматривая стены и потолок. «Камеру ищет, — сообразил Никита. — Но где же Артем?» И тут же Гошка толкнул его.
— Она его кокнула! Надо ее задержать.
Сумочка с пистолетом лежала на кресле, а сама Лариса Павловна находилась сейчас довольно далеко. Гошка вдруг одним прыжком оказался у кресла, выхватил из сумочки пистолет.
— Руки вверх! — крикнул он.
Женщина в испуге обернулась.
— Ты кто такой? — вырвалось у нее. — Немедленно опусти пистолет!
— Нет, мадам, шутки кончились! Никита, на кухню!
Никита бросился на кухню. Там на полу без сознания лежал Артем Николаевич. Дико озираясь, Никита искал телефон… ага, вот он. Мальчик набрал «03» и вызвал «Скорую помощь». Потом пощупал пульс у Дрюкова. Пульс был, хоть и очень слабый. Тогда Никита рванул балконную дверь, перегнулся через перила и заорал:
— Леха! Живо сюда!
— Бегу!
И Никита помчался назад в столовую. Гошка, бледный, с каплями пота на лбу, держал на мушке Ларису.
— Кто вы такие? Опусти сейчас же пистолет, придурок!
— И не подумаю! — дрожащим голосом ответил Гошка, понимая, что все равно не сможет выстрелить в живого человека.
Кажется, то же самое сообразила и Лариса. Мало-помалу она пятилась к выходу. Никита мигом оценил ситуацию и кинулся к двери.
— Пусти, идиот!
— И не подумаю!
— Болваны! — презрительно бросила она и сняла трубку домофона, висевшего на стене. — Дежурная, немедленно вызовите милицию в сорок восьмую квартиру! Немедленно! Какая разница, что случилось! Это я объясню милиции. Банда подростков.
На секунду ребята растерялись.
— Кретины, ублюдки, с кем вздумали тягаться! — завизжала она.
Но тут в дверь позвонили. Никита распахнул ее, и в квартиру ворвался Шмаков.
— Опаньки! Не слабо! — закричал он при виде Гошки с пистолетом.
Гошка вдруг одним прыжком оказался у кресла, выхватил из сумочки пистолет.
— Руки вверх! — крикнул он.
— Шмаков, держи ее! — завопил Гошка, стряхивая с себя оцепенение.
— Не подходи, ублюдок! — прохрипела дама.
— За ублюдка, мадам, ответите! — как-то странно произнес Шмаков и вдруг подпрыгнул, повернулся, и Лариса рухнула на пол.
— Руки! Свяжи ей руки! — распорядился Шмаков.
— Чем?
— Да хоть галстук найди, какая, блин, разница, — он что было сил держал Ларису, впрочем, она и не сопротивлялась.
Никита уже протягивал Лехе веревку, которую нашел на кухне. Вдвоем они скрутили ей руки… Она не подавала признаков жизни.
— Леха, а ты ее не того… не укокошил? — испуганно спросил Никита.
— Да нет, это так, легкий шок, а ничего приемчик, да? Гляди, гляди, оклемалась! А чего тут у вас было-то?
— «Скорую» вызывали? — раздался женский голос. — Боже, что тут такое? — отшатнулась докторша.
— Репетиция! — брякнул первое попавшееся Шмаков.
— Пожалуйста, скорее, там на кухне! — заговорил Никита. — Похоже на отравление… — он потянул докторшу за руку.
Докторша наклонилась над Артемом Николаевичем, а он вдруг открыл глаза.
— О! Кто вы…
— Живой! — обрадовался Никита. — Он жив.
— Суки! Гады! Подонки! — извивалась на полу Лариса. — Ничего, сейчас милиция приедет, я все переиграю! Это вы будете париться в тюрьме, а я посмеюсь над вами, ублюдки.
— Должен вас огорчить, мадам, Артем Николаевич жив и даст показания не в вашу пользу. И будьте добры, извините нас за невежливое обращение с вами. У нас не было иного выхода, — ответил Гошка.
— Никита, — едва слышно прошептал Дрюков, — она сбежала?
— Больной, на вас было совершено покушение, я вызываю милицию, — предупредила докторша, вонзая шприц в руку Артема Николаевича.
— Не беспокойтесь, уже вызвали, — сказал Никита. — Нет, Артем Николаевич, мы ее задержали.
Докторша как-то странно на Никиту покосилась.
— Зачем, — болезненно поморщился Артем Николаевич, все еще лежа на полу. — Я не хотел…
— Это она вызвала, сама, хотела на нас все свалить…
— Хотели, не хотели… его отравили, а он благодушничает, — ворчала докторша. — Я все равно бы вызвала. Эй, мальчик, помоги мне его поднять.
Они подняли Дрюкова, помогли сесть на стул.
— Ну, больной, говорите, что стряслось… — потребовала докторша.
— Я и сам не знаю, видимо, она что-то подсыпала мне в стакан, я один глоток сделал и отрубился.
— Ваше счастье, — нюхая стакан, сказала докторша, — если бы успели все выхлебать, вряд ли уже очнулись бы.
И тут явилась милиция. Когда в квартиру ворвалась целая группа вооруженных милиционеров, Гошка похолодел. Он представил себе, что было бы, если бы Артем Николаевич умер или еще не пришел бы в сознание, а Лариса объяснила бы, что эти негодяи-подростки устроили тут заварушку. И никто бы не доказал их невиновность, потому что милиция поверила бы слабой женщине… «Нам опять крупно повезло», — подумал он.
Зато Шмаков был в полном восторге. Он, захлебываясь, давал показания, вместе с одним из милиционеров бегал за понятыми и вообще наслаждался жизнью.
Никита же пребывал в каком-то сонном оцепенении и очнулся лишь тогда, когда пришел его черед давать показания.
Лариса, истошно крича, требовала адвоката.
— Будет вам, гражданочка, и белка, и свисток, и адвокат, — успокаивал ее немолодой майор Климов. — Разберемся, не извольте беспокоиться. Вы покамест не арестованы, а задержаны, улавливаете разницу?
И тут вдруг Гошка вспомнил о Соне, о засевшем в ее квартире убийце. И как они все об этом забыли? Он попытался что-то сказать майору, но тот отмахнулся от него:
— Погоди, мальчик, не до тебя сейчас. Ты уже дал показания.
— Но это же очень важно, я просто забыл! — выкрикнул Гошка.
Но в квартире толклось столько народу и всем было не до него.
— Гош, ты что? — шепнул Шмаков.
— Как «что»? Про убийцу забыли, который в Сониной квартире дожидается.
— А может, мы сами, а?
— Что «сами»?
— Смотаемся сейчас по-тихому и отловим?
— Ты что, Леха? Он же вооружен, в засаде сидит.
— А мы…
— Эй, пацаны, в чем дело? — спросил вдруг подошедший к ним молодой человек в штатском.
— Понимаете, тут такое было, что мы совсем забыли еще про одного типа!
— Что за тип?
— Наемный убийца!
— Да? Ни больше и ни меньше!
— Да! Ни больше и ни меньше! — решительно тряхнул головой Гошка. — Он вчера засел в квартире одной девушки…
И Гошка рассказал молодому человеку все, что знал.
— Вот так-так! У вас, оказывается, еще и девочки умные! Обалдеть от вас можно. Что ж, проверим. А вы не подумали, вдруг этот кавалер девушкин, а? Как бы конфуза не вышло!
— Нет, нет… Вы можете позвонить… если она пришла в себя, она вам скажет.
— Ладно, не волнуйся, браток! — похлопал Гошку по плечу оперативник. — Проверим. Тут, похоже, серьезное дельце наклевывается. Кстати, можете быть свободны!
— Как?
— Домой ступайте. Хватит вам тут околачиваться! Вы большие молодцы, спасибо вам, а теперь пора и домой. Давайте, ребятки, давайте.
Ничего не попишешь, пришлось подчиниться.
— Ну вот, Никита, ты вправе считать, что ты отомстил за убийство Елены, — сказал Гошка, выйдя на улицу. — Теперь эта тетка получит по заслугам. Ты доволен?
— Не знаю, — честно признался Никита. — Это все-таки было ужасно!
— Ну ты малахольный! — заметил Шмаков.
— Что ж делать, малахольный, — с невеселой улыбкой кивнул Никита.
— Надо же, и не спорит, и не огрызается, — удивился Леха. — Но скажите, как я ее вырубил? Класс!
— Нашел чем гордиться, женщину с ног сбил, — проворчал Никита.
— Женщину? — завопил Шмаков. — Где ты видел женщину? Она была как кобра, еще секунда, и всех бы пережалила!
— Это точно, — кивнул Гошка, — вылитая кобра. Просто, Леха, Никита у нас дамский угодник!
— Ничего подобного, я не дамский угодник, я джентльмен.
Эпилог
Прошла неделя. Жизнь мало-помалу вернулась в свою колею, и страшные события стали постепенно отступать на второй план. Соня поправилась и накануне возвращения со съемок Ирины Истратовой, мамы Саши и Мани, перебралась в свою квартиру, давно уже свободную. Милиция поймала там наемного убийцу, которого давно разыскивала. Его подослала все та же Лариса Аникина. Под давлением обстоятельств она призналась во всем. Осталось лишь задержать ее троюродного брата, Эдуарда Морозова. Но это было уже делом техники. Благодаря тому что он оказался в туристической группе с ребятами, хоть и не под своим именем, его путь с Майорки удалось проследить до Каира, где его следы пока затерялись.
В субботу все собрались у Гошки. Не было только Никиты. После долгих разговоров они решили в школе ни о чем не рассказывать.
— Нам просто не поверят! — сказала Ксюша. — Про первое дело Тягомотина раззвонила, а тут уже и второе? Над нами будут смеяться.
— Да ты что? Наоборот, все будут в отпаде! Мы же в герои вылезем, — горячился Шмаков.
Ему хотелось славы.
— Нет, Леша, ты не понимаешь, — глядя на него своими невозможно голубыми глазами, сказала Саша, — гораздо интереснее держать все в тайне. И потом, нам просто житья не дадут. Представь себе, у кого-то пропадет сменная обувь или гелиевая ручка, все сразу будут бросаться к нам, и если мы не найдем пропажу…
— Саша совершенно права! — закричал Гошка. — Уймись, Шмаков! Неужели тебе недостаточно, что вся московская милиция про тебя знает?
— И еще, слухи обязательно дойдут до родителей, они испугаются, будут за нами следить и все такое! — поддержала сестру Маня.
— А Никитос в своей школе небось раззвонит, между прочим, — не слишком уверенно проговорил Леха.
— Никогда, что он, себе враг? — сказала Ксюша, которой жутко понравилось, как повел себя Никита в истории с арестом Лары.
Шмаков, смеясь, передал ей разговор о джентльменстве, и это запало ей в душу.
— Ладно, — вздохнул Шмаков, — если все так решили, я согласен.
— Поклянись! — потребовала Маня.
— Еще чего! — возмутился Леха.
— Не поклянешься, обязательно проболтаешься! — стояла на своем Маня.
— Не буду! Глупость какая!
— Леха, поклянись, жалко тебе, да? — засмеялся Гошка.
— Нет, один я не согласен, давайте все поклянемся! Так сказать, скрепим…
— Правильно! Правильно! — завопила Маня. — Надо всем поклясться! — Пусть кто-нибудь напишет торжественную клятву, и мы поклянемся в торжественной обстановке!
— Слишком много торжественности, — усмехнулась Ксюша. — И вообще, это все ерунда.
— По-моему, тоже, — поддержала подругу Саша. — Люди клянутся хранить тайну или верность клятве, а потом за милую душу нарушают клятвы. Лучше бы и не клялись…
Гошка посмотрел на нее и понял: она имеет в виду своих родителей.
— Ну и правильно, между прочим! На фиг эти клятвы сдались? Мы же порядочные люди, договорились, и все. Никому ни звука! — заявил Шмаков.
— Ты сам-то первый не проболтаешься? — спросила Маня.
— Я ж говорю — мы порядочные люди!
— Правильно, Шмаков! — сказал Гошка.
— С ума сойти, — залилась вдруг хохотом Саша, — порядочные люди, джентльмены, Манька, куда мы попали!
— Я еще прошлый раз говорила, что у нас клевая компания!
…В воскресенье под вечер Гошка, Никита и Шмаков были приглашены к Артему Николаевичу. Он еще плохо себя чувствовал, был бледен, но уже встал с постели.
— Садитесь, друзья мои, садитесь! Сейчас будем пить чай. Приехала моя сестра из Владимира, пока поживет у меня. Она печет такие пироги, пальчики оближешь!
Пироги и вправду оказались на диво вкусными. А после чая Артем Николаевич сказал:
— У меня для вас три новости, две хорошие, а одна забавная. С какой начать?
— С первой хорошей! — сказал Шмаков.
— Правильно! Первая хорошая новость — вчера задержали Эдуарда Морозова, задержали в аэропорту Ниццы. По-моему, это хорошая новость?
— Еще бы!
— Вторая хорошая новость… Это даже не новость, а скорее маленькая сплетня.
Ребята удивленно на него уставились.
— Помните того молодого оперативника, которому вы рассказали про засаду у Сони?
— Да!
— Он в нее влюбился по уши! И она, кажется, не осталась равнодушна к своему спасителю. Только, друзья, это между нами. Мужчины тоже иногда сплетничают.
— Это не сплетня, если мы никому больше не скажем! — заметил Никита.
— А вот теперь самое забавное. Я сейчас не работаю, и на правах больного могу позволить себе читать не только финансовые новости. Сегодня утром я прочел в газете следующее:
«Глубокой ночью по набережной в местечке Кан Пастилья, что на Майорке, тяжело дыша, бегает немолодой и отнюдь не стройный мужчина».
Гошка с Никитой разинули рты.
«Местные жители давно к этому привыкли, а вот курортники иной раз пугаются при встрече с этим человеком. Хотя трудно найти другого столь же мирного жителя Кан Пастилья. Это знаменитый на весь мир детский писатель Ингмар Свенсон, швед по национальности, много лет живущий на Майорке.
— Почему же вы совершаете свои пробежки в столь ранний час?
— Бегать мне необходимо, но привлекать внимание не хочется. Встаю рано и бегу три километра всегда по одному и тому же маршруту».
Вот и все, а дальше, если вам интересно, прочтете сами.
— Хорошо бы все маньяки на самом деле оказывались детскими писателями! — воскликнул Шмаков.
— Хорошо бы, — согласились все.
Комментарии к книге «Раз улика, два улика!», Екатерина Николаевна Вильмонт
Всего 0 комментариев