«Не ложись поздно»

Не ложись поздно (fb2) - Не ложись поздно (пер. Джек Фрост) (Fear Street Relaunch - 2) 724K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Роберт Лоуренс Стайн

Р. Л. Стайн НЕ ЛОЖИСЬ ПОЗДНО

Джейн, которая всегда права

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Меня зовут Лиза Брукс, и я — чокнутая психичка. Я не всегда бываю конченной психопаткой. До автокатастрофы я вообще считала себя абсолютно нормальной.

В феврале-месяце моя семья перебралась в Шейдисайд. Потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к новому дому, новому городу и новой школе. Это ведь вполне нормально, правда?

Какое-то время мне, само собой, приходилось несладко. Поначалу я была совсем одинока. Тосковала по друзьям, оставленным в Шейкер Хайтс. Шейдисайдская школа казалась огромной и непривычной, а большинство из тех, с кем я свела знакомство, проучились в ней всю свою жизнь и успели обзавестись собственным кругом друзей.

Я бродила по длинным коридорам, направляясь в классы, а все кругом болтали, смеялись, и порою я ощущала себя так, будто меня вовсе не существует. Я немного застенчива, и мне не так-то просто подойти к кому-нибудь и завести разговор. Так что в первые свои недели здесь я себя чувствовала эдакой невидимкой.

Ну а к апрелю я уже начала помаленьку осваиваться. Заводила друзей. Например, немало времени я проводила с Сэралинн О'Брайен. У нас, кажется, оказалось схожее чувство юмора, и обе мы придерживались невысокого мнения о парнях и о школе. Мы считали, что школа — одна сплошная маета, через которую, впрочем, нужно пройти, чтобы можно было начать настоящую жизнь. И обе придерживались мнения, что парни, конечно, существа недалекие, но и без них не обойтись.

Точно. Не обойтись. К апрелю я даже обзавелась собственным. Звали его Нейт Гудман. Наше с ним знакомство состоялось, когда я, выходя из кафетерия, врезалась в него на вершине лестницы, отчего он головой вперед слетел к ее подножию. Я шла, уткнувшись в свой телефон и не заметила его.

К счастью, Нейт первоклассный акробат. Ему удалось благополучно прокувыркаться всю дорогу вниз. Он отделался парой ссадин, которые слегка кровоточили, но шею все-таки не свернул.

Разумеется, я бросилась вниз по лестнице, дабы убедиться, что с ним все в порядке. Он сел, помотал головой. Думаю, он был слегка ошарашен. Я склонилась над ним:

— Ты цел?

— Был цел пару секунд назад, — сказал он.

Я извинилась, наверное, сотню раз и помогла ему подняться на ноги. Чувствовала я себя кошмарно. Как минимум с десяток ребят остановились на нас поглазеть.

Он утер кровь со лба тыльной стороной ладони.

— Ничего себе не побил? — спросила я.

— Побил. Мировой рекорд по скоростному падению с лестницы, — ответил он.

— Рада, что у тебя есть чувство юмора, — сказала я.

— Я тоже.

Нейт — парень видный. Он высокий и худощавый. У него прямые темные волосы, которые он гладко зачесывает назад, круглые карие глаза, и лукавая улыбка, от которой на правой его щеке проступает ямочка.

— Ты Лиза, верно? — Он разглядывал меня. — Сэралинн мне о тебе рассказывала. Жаль, не предупредила, какая ты опасная.

Я бросила на него взгляд.

— Да, я очень опасна. — Думаю, так я пыталась флиртовать. Мне пришлось взять его за руку, чтобы помочь ему встать, и теперь я заметила, что все еще держу ее. — Откуда ты знаешь Сэралинн?

Он снова вытер кровь со лба, на этот раз рукавом своей черной рубашки.

— Мы росли рядом. В одном квартале.

— Ты в выпускном, да? — спросила я. В кармане джинсов пискнул телефон. Эсэмэска. К черту ее.

Нейт прищурился:

— Как узнала?

Я пожала плечами.

— Наверно, Сэралинн говорила.

Мы с Сэралинн — в начальных классах старшей школы. Не по душе мне это название — начальные классы, — и признаваться, что я в одиннадцатом, почему-то было неловко.

— Тебе надо показаться медсестре, — сказала я. — Ты расквасил лоб.

Он кивнул.

— Вот уж не думал, что сегодня мне придется сдавать кровь. — Он произнес это как вампир в старом кино.

Я засмеялась:

— Ты здорово изображаешь вампира. Сэралинн говорила, ты помешан на ужастиках и триллерах.

— Ага, афиши там собираю, комиксы, маски и прочие прибамбасы, — сказал он. — Похоже, ты много обо мне знаешь.

Я снова пожала плечами, ощущая, как заливаюсь краской. Так оно и было. Мы с Сэралинн много о нем говорили. С тех самых пор, когда увидели, как он читает длиннющую поэму Эдгара По на школьном шоу талантов. Я решила, что он красавчик. С приветом, но все равно.

Нет, ну выбрать Эдгара По? Серьезно?

Прозвенел звонок. Мы опаздывали на пятый урок.

Я испытывала к нему сильные чувства. Словно каким-то силовым полем меня тянуло к нему. Думаю, лет сто назад подобное называли любовью с первого взгляда. В кино в такие моменты обычно играет слащавая скрипичная музыка.

Что я хочу сказать: мне нравилось, как он на меня смотрит, нравилось говорить с ним. Мне подумалось, как ни странно, что с сочащаяся кровью ссадина на лбу придает ему особый шарм.

— Рада была столкнуться, — сказала я.

Он кивнул:

— Забавно. Напомни мне посмеяться.

С тех пор мы с Нейтом встречаемся. Иногда только вдвоем. Иногда, как это было вечером, двенадцатого апреля, когда мы ходили в забегаловку «У Лефти», с Сэралинн и другом Нейта, Айзеком Бренером.

Да, я помню точную дату. Двенадцатое апреля. Вечер катастрофы. Вечер великого ужаса. Вечер, превративший меня в невменяемую психопатку.

2

— Есть, вроде, такое слово? — спросил Айзек. — Вомиториум?

— Нам мистер Хаммер рассказывал, — сказала Сэралинн. — В драмкружке. У них, у древних римлян, были в театрах такие проходы. Чтобы зрители могли быстро покинуть театр. Вот их и называли — вомиториумы. На латыни это, как и наше «vomit», означает «извергать».

Айзек поскреб курчавые темные волосы:

— То есть, зрителей выворачивало прямо в проходе?

— Нет. Это распространенная ошибка, — пояснила Сэралинн. — Вомиториумы не имеют отношения к рвоте.

Я закатила глаза.

— А можно поговорить о чем-нибудь другом? Мы сюда, кажется, поесть пришли? Вот обязательно надо обсуждать вомиториумы?

Нейт согласно кивнул. Мы сидели в просторной кабинке с красными виниловыми стенками, расположенной в глубине ресторана. Он обнимал меня рукою за плечи. Сэралинн с Айзеком сидели напротив.

— Да просто в столовке вчера устроили вомиториум, — сказал Айзек. — Ребята ее всю обрыгали. Мерзость такая.

Рука Нейта сжала мое плечо.

— Кто-нибудь знает, из-за чего все проблевались?

— Может, из-за жратвы? — предположил Айзек.

Все засмеялись. Айзек — завзятый приколист. Всегда готов сморозить какую-нибудь чепуху.

— Сие до сих пор тайна, покрытая мраком, — сказала Сэралинн. — Говорят, все из-за макарон с сыром. Ну что может быть такого в макаронах с сыром?

Вчерашний учебный день обернулся катастрофой. Дюжину ребят пришлось увезти в неотложку. Но от этих разговоров о блевотине меня уже саму начало подташнивать.

Так что я обрадовалась, когда подошла официантка, чтобы принять наш заказ. Я знала ее по школе. Рейчел Мартин.[1] Она учится в выпускном, но мы с ней посещаем вместе занятия по политике и обществознанию.

— Что сегодня особенного? — осведомился у нее Айзек.

Она заморгала:

— Чизбургеры.

— Так вчера ж были чизбургеры! — сказал Айзек.

Рейчел ткнула его ластиком карандаша.

— Очень остроумно, Айзек.

— Нехорошо клиентов карандашом тыкать, — сказал Айзек, потирая плечо. — Разве тебе Лефти не говорил?

Мы дружно посмотрели на окошко в кухню. Нам была видна лишь спина Лефти. Он стоял у гриля, поджаривая чизбургеры.

— Лефти говорит, тебя можно, — заявила Рейчел.

Айзек вскочил.

— Да ты что? А я и не знал, что ты в меня влюблена. Куда поедем, к тебе или ко мне?

Сэралинн потянула его за рукав и усадила на место.

— Ха-ха. Смешно.

— Нам как обычно, — сказал Рейчел Нейт.

Она что-то записала в блокнот. После чего снова ткнула Айзека карандашом, развернулась и направилась в кухню.

Нейт убрал руку с моей спины.

— Так, ребята, телефончики на стол. — Он извлек телефон из кармана джинсов и положил на середину стола.

Остальные тоже достали телефоны и аккуратной стопкой сложили их поверх телефона Нейта.

— Эй, убедись, что Айзек сигнал не отключил, — напомнила Сэралинн.

Нейт вытащил из стопки телефон Айзека и проверил.

— Вы что же, ребята, за жулика меня держите? — притворно обиделся Айзек.

— Да! — дружно ответили мы.

Нейт нажал на кнопку и укоризненно посмотрел на Айзека через стол.

— А ты все-таки отключил.

Айзек поднял правую руку.

— Случайность. Клянусь. Чистая случайность.

Это была наша неуклонная традиция. Мы складывали телефоны стопкой. У кого зазвонит первым — тому и ужин оплачивать.

Как правило, проигравшей оказывалась я. Уж больно мама с папой были докучливы. Они являлись типичнейшими сумасшедшими родителями, отслеживающими мое передвижение, куда бы я не пошла. Постоянно названивали. Делали вид, будто хотят о чем-то спросить. А на деле просто меня проверяли.

Когда я не брала трубку, они оставляли длинное голосовое сообщение. Нет, ну правда же. Кто их слушает, эти сообщения?

В прежней школе у меня был парень, который им страшно не нравился. Только за то, что вылетел из школы и набил вдоль всей правой руки татуху. Парень он был неплохой, но они оказались неспособны видеть дальше татуировки.

Наверное, из-за него они мне и не доверяли.

Нравился ли им Нейт? Я не спрашивала. Да и мне было все равно.

— Как твоя группа? — спросил Нейт у Айзека. Айзек возглавляет рок-группу под названием «Черные Дыры». По их словам, они перепевают «Металлику», вот только опознать ее песни в их исполнении весьма нелегко.

Айзек перетасовывал тюбики с горчицей и кетчупом. Внезапно он сдавил их, направив в сторону Нейта. Нейт увернулся. Кетчуп с горчицей забрызгали столик.

— Ты прям как десятилетний, — покачала головой Сэралинн.

— Пардон, — сказал Айзек. — Я не нарочно. Честно. Мысли о моей группе меня здорово напрягают. — Он взял несколько салфеток и промокнул пятна на столике.

— А что не так? — спросил Нейт.

— Мы отстой, — сказал Айзек. Он дернул себя за копну темных волос. — Мы полный отстой.

— Расскажи нам что-нибудь новенькое, — съязвила Сэралинн.

Айзек пропустил эту шпильку мимо ушей.

— У нас концерт в субботу вечером. В «Оранжерее». Ну, помнишь, тот клуб на Парковой возле Ривер-Роуд? А парни ни черта не выучили. Я даже на репетицию их согнать не могу.

— Мы в том месяце слушали тебя на шоу талантов, — сказал Нейт. — Тогда был тоже отстой.

Айзек замотал головой.

— У нас был целый месяц, на то, чтобы стать еще отстойнее. Нейт, это просто ужас какой-то. Кроме шуток. Можешь поместить нас в свою коллекцию ужасов. Рядом со «Зловещими мертвецами-2».

У Нейта хранится на дисках не менее пары сотен ужастиков. На той неделе он заставил нас всех смотреть «Зловещих мертвецов-2». Это его самый любимый фильм. Особенно сцена с летящим глазом, который попадает прямо в рот блондинке.

Рейчел принесла наши чизбургеры и картошку-фри. Она начала переставлять тарелки с подноса на стол, затем остановилась.

— Кто загадил столик горчицей и кетчупом?

— Отгадай с трех раз, — сказала Сэралинн.

Рейчел уставилась на Айзека долгим взглядом. И засмеялась. Айзека все любят. Он невысокий и слегка полноватый, со спутанной копною темных волос и карими глазами, от которых, когда он улыбается, разбегаются морщинки. Айзек постоянно отпускает шуточки и срывает уроки своими приколами. Сам он говорит, что отчаянно нуждается во внимании. Не уверена, очередная это шутка или нет.

При этом он довольно неглуп. Сомневаюсь, чтобы он всерьез налегал на учебу, что не мешает ему ходить в круглых отличниках. А еще он учит севернокитайский язык. Говорит, что перед учебой в колледже хотел бы посетить Китай.

Нейт утверждает, что Айзек рвется в Китай, дабы подальше сбежать от своей рок-группы.

— Кстати, об ужасах… — начала Сэралинн.

Мы все были заняты своими чизбургерами. У Лефти они получаются очень сочными, к тому же он добавляет много салата, помидоров и огурцов.

— Я должна сделать видео для кинокружка, — продолжала Сэралинн. — И мне кажется, нам стоит снять собственный ужастик. Например, у тебя на чердаке, Нейт. Со всеми твоими жуткими масками…

Нейт проглотил кусок чизбургера. По его подбородку струился мясной сок. Я стерла его бумажной салфеткой.

— Звучит прикольно, — проговорил он. — У тебя есть сценарий?

— Есть парочка задумок, — сказала Сэралинн. — Но если бы ты позволил использовать маски и реквизит… круто бы получилось.

— Как насчет кино про вампиров? — предложил Айзек. — Мой кузен работает в медицинской лаборатории. Кровяку ведрами таскать можно.

— Думаю, нужно что-нибудь посложнее, — возразила Сэралинн. — Что-нибудь на тему сверхъестественного.

— Без кровищи все равно никуда, — настаивал Айзек.

Нейт повернулся ко мне.

— Хочешь поучаствовать, Лиза?

Я пожала плечами:

— Конечно. Почему бы и нет? Но вы же меня знаете. Я с ужастиков не тащусь. В смысле, не понимаю я их. Что приятного в том, чтобы пугаться?

Нейт вздохнул.

— Ты безнадежна.

— Все любят пугаться, — заявила Сэралинн. — Это заложено в человеческой природе.

— Видно, я не человек, — сказала я. — Я всегда считала, что ужастики — сплошной тупизм.

Нейт сжал мою руку.

— Я покажу тебе пару фильмов, которые изменят твое мнение.

— Я расскажу тебе нечто поистине страшное, — сказала я. — Я ускользнула из дома без разрешения. Мне здесь быть не положено.

Сэралинн положила чизбургер.

— Лиза, тебе что, пришлось уходить тайком? Сейчас же вечер пятницы. Почему твои предки не хотят тебя отпускать?

— Потому что оба с придурью, — буркнула я. — Мне сейчас полагается сидеть у себя в комнате, строча благодарности тем, кто прислал мне подарки на шестнадцатилетие. Будто это не может подождать до завтра. Родичи меня за ребенка держат.

Айзек вытащил из своего чизбургера огурец и засунул в рот.

— Вот бы мои родаки так ко мне относились, — пробурчал он.

— Это почему? — спросила я.

— Они будто не в курсе, что я вообще существую. Никто не скажет «Куда ты идешь, Айзек?», или «Чем занимаешься? Как дела?» Все, что их заботит — это счет в гольфе да приятели по загородному клубу.

— Везет же некоторым, — сказала я. — А мои мне продыху не дают.

Я подняла глаза на дверь ресторана и испуганно вскрикнула:

— Видите, о чем я?

3

В дверях стоял мой отец в расстегнутой синей толстовке, из-под которой виднелась футболка с эмблемой «Кливлендских Индейцев». Растрепанные каштановые волосы торчали во все стороны непослушными вихрами. Его глаза обшаривали ресторан, пока, наконец, не остановились на мне. Тяжелым шагом он прошествовал мимо группки девушек, дожидавшихся за столиком своего заказа, направляясь к нашей кабинке.

— Папа, ты что тут делаешь?

На мой крик повернулось несколько голов.

Папа был высокий и привлекательный, с рыжевато-каштановыми волосами и голубыми глазами на загорелом лице. Мама говорила, что формой скул и суровым лицом он напоминает Клинта Иствуда в молодости.

Я скорее пошла в маму. Ее родители приехали из Дании. Мы обе светловолосые, белокожие, высокие и худощавые.

Не дойдя до кабинки нескольких футов, папа остановился. Руки он сжимал в кулаки. Нет, к насилию он не склонен, просто всегда так делает на нервной почве. На его щеках пятнами рдел сердитый румянец.

— Лиза, ты обещала сидеть дома, — произнес он, не сводя с меня голубых глаз. Думаю, он даже не заметил, что со мною есть кто-то еще.

У меня заколотилось сердце.

Пожалуйста, только не позорь меня перед новыми друзьями…

— Пошли, — скомандовал папа, жестом веля мне встать. — Мама с Морти ждут в машине.

Мне хотелось завопить. Но я заставила себя говорить спокойно.

— Я вернусь домой потом, папа.

Он покачал головой:

— Нет. Сейчас.

Я показала на свою тарелку:

— Я чизбургер не доела.

— Здравствуйте, мистер Брукс, — вмешался Нейт. — Я могу подвезти Лизу домой, когда мы поедим.

Папа, наконец, отвернулся от меня.

— Спасибо, конечно, Нейт. Но мы хотим, чтобы она вернулась домой сейчас. — Он перевел взгляд на Сэралинн и Айзека. — Сожалею, что прервал ваш ужин.

Неожиданно вид у него сделался смущенный. Как будто он понял, что слишком далеко зашел. Он вовсе не тиран. Обычно он вполне здравомыслящий.

Я решила, что лучше уж пойти с ним, пока не поднялась грандиозная буча. Что ни говори, а я действительно улизнула из дома тайком. Но вообще-то я давно в состоянии сама решать, когда мне встречаться с моими друзьями. Неужели эти благодарственные открытки не подождут день-другой?

Чертыхаясь себе под нос, я протиснулась мимо Нейта и выбралась из кабинки. На отца я старалась вообще не смотреть.

— У тебя хоть куртка есть? — спросил он. — На улице ветер.

— Ты еще будешь указывать мне, как одеваться? — огрызнулась я.

Помахала друзьям на прощание. Они бросали на меня сочувственные взгляды. Решили, наверное, что мой папа слегка с приветом, раз последовал за мной в ресторан.

В бешенстве я пронеслась мимо него к двери и выбежала на улицу. Вечер был холодный и ветреный. Казалось, на дворе март, а не апрель. А я была в топике с длинными рукавами и короткой юбке поверх черных колготок. Ветер откинул назад мои волосы.

Я нашла наш «Камри», припаркованный на углу возле тротуара, подбежала к нему и влезла на заднее сиденье. При виде меня Морти отчаянно завилял хвостом и запыхтел, как припадочный. Он наскочил на меня и принялся яросто умывать мне лицо языком.

— Морти, лежать! Отвали! — со смехом крикнула я. Лицо ужасно защипало. У него язык как наждачка. — Фу! Морти! Оставь меня в покое!

Морти — здоровенный белый пес, наполовину овчарка. Родители подарили мне его на день рождения. Куда бы мы ни поехали, он всегда с нами. Он мнит себя маленьким щеночком. Постоянно прыгает на меня и слюнявит лицо языком.

Наконец, я отпихнула его и вытерла щеки рукавом.

— Я в тебе сильно разочарована, — сказала, не оборачиваясь, мама, сидевшая передо мной.

— Эка важность, — буркнула я, чувствуя все нарастающую злость. Живот налился тяжестью. Последовать за мной в ресторан — это беспардонное вторжение в мою личную жизнь.

— Мне уже не восемь лет, — заявила я.

— Ну так и веди себя соответственно. — Мама так и не повернулась. Она всегда разговаривает очень мягко. И никогда не закатывает сцен.

Это у меня характерец будь здоров.

Папа занял место за рулем и отъехал от тротуара. Он так больше и не проронил ни слова. Взвизгнув шинами, он свернул на Парк-Драйв и покатил к дому. Живем мы на Вилледж-Роуд, в полумиле от салона, где мама работает парикмахером.

— Помедленнее, Джимми, — попросила мама.

— Не учи меня водить, — огрызнулся он.

Теперь уж мы все друг на друга рявкали. Я им, что ли, виновата?

Что-то забарабанило по крыше машины, и я увидела, что начался дождь. Прозрачные капли ярко переливались в свете фар встречных автомобилей.

— Помедленнее, — повторила мама сквозь зубы. — Дорога скользкая.

— Лиза, мы должны быть уверены, что ты заслуживаешь доверия, — произнес папа.

— Давно заслуживаю, — отрезала я. — У вас нет никакого права…

— Как прикажешь тебе доверять, когда ты врешь и выбираешься из дома тайком? — гнул свое папа.

— Тайком не должна была, — признала я. — Но почему я ускользнула тайком? Потому что вы невыносимы. Вы опозорили меня перед друзьями. Вы об этом-то хоть подумали?

— Джимми, ты проскочил на красный свет, — вмешалась мама. — Сосредоточься на вождении. Семейный совет можно провести и дома.

— О нет, — простонала я. — Не будет никаких семейных советов. Я…

Я умолкла. И вдруг как заору:

— Поворачивай! Поворачивай! Я оставила на столике телефон! — Я заколотила кулаками по спинке папиного сиденья. — Поворачивай назад!

Папа крутанул руль. Машина развернулась.

Мама завизжала.

В лобовом стекле вспыхнул ослепительный свет.

Я увидела искрящиеся капли дождя. Словно драгоценные камни, сияющие в ярком свете.

Я почувствовала мощный толчок. Меня швырнуло вперед, потом назад.

Вслед за ним пришел грохот. Оглушительный треск бьющегося стекла и скрежет металла.

В ярком свете я видела, как папина голова дернулась вперед. Видела, как он треснулся лбом о рулевое колесо.

Мы по-прежнему разворачивались. Машина все еще двигалась. Свет, казалось, окружает нас отовсюду, швыряет нас из стороны в сторону, словно океанские волны.

Я видела, как мотнулась папина голова. А потом услышала треск, и поняла, что это треснул его череп. Я знала это. Я знала.

Я слышала, как его череп раскололся, видела его рассеченный лоб, видела, как ударила фонтаном темная кровь и хлынула вниз, заливая лицо.

Моя голова мотнулась вбок. Задняя дверца распахнулась. Я услышала вой налетевшего ветра. И увидела, как Морти выскочил из машины.

Морти, вернись…

А потом на меня обрушилась боль. Боль прострелила тыльную сторону шеи. Боль захлестнула меня. Грудь… ноги… голову… Ослепляющая боль.

Я ослепла… Нет… Я умерла.

Яркий свет уходил ввысь. А я тонула… тонула в бездонной мгле.

4

Потом — свет возвращается.

Бледный, водянистый свет, в котором парят темные формы. Движущиеся пятна. Словно глядишь в камеру со сбившимся объективом.

Я слышу ропот голосов, близкий, но слишком тихий, чтобы можно было разобрать слова. Смотрю в колеблющийся свет, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть за прозрачной завесой.

Когда я щурюсь или моргаю, боль нарастает. Голова раскалывается. Чувствую пульсирующую ломоту в висках. Пытаюсь повернуть голову, но режущая вспышка боли заставляет меня замереть.

— Нужно прибавить? — доносится откуда-то сзади женский голос. — Там и так почти на максимуме.

Лишь теперь я соображаю, что нахожусь в постели.

Лежу на спине на больничной койке.

Свет вздымается, пульсируя, и начинает меркнуть. Накатывает волна. Над водой розовеет вечернее небо.

Я лежу на берегу, любуясь закатом.

Нет. Все не так. Мысли путаются…

Я лежала на спине, наблюдая за кругами света на потолке. Да. Усилием воли я сосредоточила взгляд.

И теперь я видела толстую оранжевую трубку, погруженную в мое запястье. И узенькое окошко с наполовину опущенными жалюзи. Собственные руки, вытянутые вдоль тела и покоящиеся на белоснежной льняной простыне.

Не обращая внимания на боль, я повернула голову и увидела кровать, стоявшую напротив. И ахнула, когда в поле зрения возник отец. Да. Теперь я вспомнила автокатастрофу. Грохот и звон сминающегося металла и бьющегося стекла, и страшный удар.

Я вспомнила автокатастрофу. Теперь я смотрела на отца, сидевшего на койке напротив меня. Он то вплывал в фокус, то выплывал, то становился виден отчетливо, то расплывался мутным пятном. Его голова… она накренилась вперед. Алая кровь струилась по лицу.

А рулевое колесо…

…стержень рулевого колеса был вбит ему в лоб.

Руль торчал из его головы. Кровь забрызгала все вокруг и собиралась в лужицы на полу.

Он не двигался. Просто сидел на постели, наклонившись вперед, с забрызганным кровью рулем, торчащим из головы.

Где же медсестры? Где доктора?

Я отвернулась. Я не могла смотреть. Разинув рот, я в ужасе заревела:

— Помогите ему! Кто-нибудь, помогите ему!

5

От отчаянных криков разболелось горло. Комната дико закружились вокруг меня.

В поле зрения вплыло мамино лицо. Оно казалось бледнее обычного, словно вместо кожи ее скулы были обтянуты белой бумагой.

— Мама?

Она несколько раз моргнула. В ее глазах я увидела слезы.

— Лиза? Очнулась? О, слава Богу!

Приподняв голову, я увидела, как сзади к ней подошел седой мужчина в белом халате. В одной руке он держал блокнот. На груди покачивался стетоскоп.

— Папа! — закричала я. — Позаботьтесь о папе!

Никто из них даже не обернулся. Оба смотрели на меня.

Я перевела взгляд на кровать напротив.

— Папа?

На кровати никого не было.

Мама положила руку мне на плечо.

— Лиза, почему ты кричала? — Я увидела, что другая ее рука закована в гипс и висит на перевязи.

— Я… мне показалось, что я видела папу, — пробормотала я. Комната снова пошла кружиться. — На той кровати. Так ясно… Он истекал кровью. Голову опустил, а кровь лилась… и никто ему не помог. Никто.

Седовласый отстранил маму. Он смотрел на меня серебристыми глазами из-под стекол очков в черной оправе. Кустистые выгнутые брови напоминали парочку толстых белых гусениц.

— Я доктор Мартино, — представился он. — Рад, что ты так быстро пришла в себя, Лиза. Вчера вечером ты еще находилась в бессознательном состоянии.

— Я была без сознания? — Я бросила взгляд в окно. Сквозь открытую нижнюю половину лился оранжевый солнечный свет. Вечернее солнце?

— Ты получила тяжелое сотрясение мозга, — сообщил доктор Мартино. В его дыхании чувствовался запах кофе. В глазах и стеклах очков играли блики света. — Какое-то время тебя, вероятно, будут преследовать ночные кошмары и даже галлюцинации. Твой мозг пережил серьезную встряску.

Я закрыла глаза. Все болело. Все тело. Даже веки.

— Галлюцинации? — переспросила, снова открыв глаза. — То есть, как сейчас, когда я видела папу?

Доктор кивнул. Рядом с ним всхлипнула мама. И тут же умолкла. Она предпочитает не показывать чувств. Кажется, это принято называть «нордическим характером».

— Я была уверена, что вижу его, — сказала я, чувствуя, как вдруг сдавило горло. — Не могу поверить, что мне все померещилось.

— Мы подержим тебя здесь какое-то время, — сказал доктор Мартино. — Полагаю, с недельку или чуть дольше. Нельзя исключать внутреннего кровотечения. Нужно понаблюдать. Тебя также могут мучить и другие галлюцинации. Должен сразу предупредить.

Я слушала его вполуха. Он по-прежнему то появлялся, то пропадал. Казалось, его брови движутся сами по себе, будто живые.

Я повернула голову к маме.

— А… папа? Где папа? Он в порядке?

Мама закусила нижнюю губу. Прежде чем ответить, она тяжело вздохнула.

— Нет, Лиза. Я сожалею, — прошептала она. — Он… он не в порядке.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

6

Не хочу описывать неделю, проведенную в больнице. То было время тоски, головных болей, отчаяния, боли, слез и кошмарных снов. В первый раз, когда мне позволили пройти в ванную комнату на другой стороне коридора, я внезапно обнаружила, что пол превратился в болотно-зеленую жижу. Чувствуя, что липкая слизь облепила подошвы тоненьких больничных тапочек, я с ужасом смотрела, как горячая пузырящаяся жижа стремительно поднимается вверх по лодыжкам.

Я запрыгала на месте, лихорадочно пытаясь соскрести с ног зеленую слизь.

— Она не сходит! Она не сходит! — вопила я.

Мне пришли на выручку две медсестры: крепко взяв меня за локти, они водворили меня, дрожащую и бьющуюся в судорогах, обратно в кровать.

— Я всегда буду так безумствовать? — спросила я одну из них, рослую чернокожую женщину, до того крепкую, что она безо всякого труда подняла меня на руки и уложила в постель.

— Все мы чутка не в себе, — добродушно отвечала она. Голос у нее оказался на удивление высокий и мягкий. — Все у тебя образуется. Нужно время.

Не шибко-то я ей поверила.

В больнице у меня только время и было: время, чтобы таращиться в потолок и думать об отце. Мама установила над моей кроватью телевизор. Но в тот единственный раз, когда я включила его, рекламировали корм для собак. Я разревелась, потому что Морти выскочил из машины, и с тех пор его больше никто не видел. Выключила телевизор и больше не включала ни разу.

Друзья и знакомые присылали открытки с соболезнованиями и ободрениями. Двоюродные сестры из Вермонта прислали мне огромный букет белых и желтых лилий. Резкий аромат цветов наполнил палату, и я расчихалась. Наверное, у меня аллергия на лилии. Цветы пришлось унести.

Но какая разница?

Меня одолевали и другие горестные мысли, которые я при всем желании не сумела бы описать. Вы, возможно, назвали бы их сумрачными.

Когда сразу после выписки я сидела на заднем сидении непривычной еще новой машины, которую вела мама, все казалось слишком ярким. Я держала голову опущенной, дожидаясь, когда привыкнут глаза. Но привыкать они не хотели, и я все видела в ореоле слепящего света.

— Мам, как ты можешь вести машину одной рукой? — Голос мой был хриплым после затяжного молчания. Я потерла правое запястье. Оно ныло в том месте, где еще недавно была вживлена трубка. После нее осталась круглая гематома.

Мама не отвечала.

Я прикрыла глаза рукой. Солнечный свет тоже казался теперь слишком ярким. Я подумала, не помогут ли мне солнцезащитные очки. Мы выехали с больничной парковки и уже через несколько минут мчались по узеньким улочкам Олд-Вилледж.

Мне следовало бы радоваться. Наконец-то свобода! Я ехала домой. Но радость отняла бы слишком много сил. Я развалилась на сиденье. По телу разлилось онемение. Знаете, как бывает, когда отсидишь ногу? Так вот, я это чувствовала во всем теле.

— Мам, ты как?

По-прежнему прикрывая глаза рукой, я посмотрела в лобовое стекло — и дико вскрикнула при виде большого белого пса, трусцой пересекающего дорогу.

— Мама, стой! Останови машину! Смотри, это же Морти!

Автомобиль мчался дальше. Мама вывернула руль влево.

— Нет, мама! Ты собьешь его! Мама, тормози! Пожалуйста!

Она вдавила ногой педаль газа. Автомобиль рванулся вперед. Я увидела несущийся навстречу автомобиль. Темно-синий джип с хромированной решеткой, похожей на клыки. Услышала захлебывающийся вой клаксона.

А потом страшный удар сзади швырнул меня на спинку переднего сиденья.

О нет! Не-е-ет! Только не снова!

Я отлетела назад. Увидела, как мамина голова ударилась о рулевое колесо. И не отскочила. Мама так и лежала головой на руле, свесив руки по бокам.

Кровавый фонтан ударил из маминой головы, окропив лобовое стекло алыми брызгами.

Только не снова. Только не снова.

Машина вновь пришла в движение. Мама, навалившаяся на рулевое колесо, не подавала признаков жизни. Но автомобиль с ревом устремился вперед. Я ничего не могла разглядеть сквозь засыхающую на стекле кровь.

Я потянулась через сиденье, схватила маму за плечи и затрясла ее, затрясла изо всех сил.

— Очнись! Прошу! Останови машину! Ты должна остановить машину!

И тогда ее голова медленно повернулась ко мне. И я увидела, что это не мама больше. Это был мой папа, нежно улыбающийся мне, мой папа с развороченным черепом, улыбающийся мертвец…

7

Я почувствовала сильный рывок и, открыв глаза, увидела маму, трясущую меня за плечо.

— Просыпайся, Лиза. Ну же. Просыпайся, — приговаривала она напряженным шепотом.

Я увидела занавески, раздувающиеся на ветру. За ними темнело небо. Еще не рассвело.

Я несколько раз моргнула, пытаясь избавиться от зрелища размозженной папиной головы.

— Опять кошмар, — покачала головой мама. Ее светлые волосы облепили вспотевшую щеку. Она разгладила свою длинную ночную сорочку. Руки ее по-прежнему лежали у меня на плечах.

Я хотела что-то сказать, но горло было до сих пор забито со сна.

Мама зажгла голубую лампу на прикроватном столике. Я отвернулась от яркого света.

— Ты дома уже неделю как, а тебе все еще снятся кошмары, — проговорила мама. — Когда у тебя прием?

— К доктору Шейн? Не помню, — с трудом прошептала я, обеими руками приглаживая волосы. Моя кожа была покрыта испариной. — Тот же самый кошмар. Я была в машине и снова увидела папу.

Мама вздохнула. В резком свете лампы она вдруг показалась мне ужасно постаревшей.

— Доктор Шейн говорит, что всему свое время.

— Но мам, мне не становится лучше. Я повсюду вижу папу и Морти. — Я села на постели. Простыни тоже промокли от пота. Я содрогнулась. — Кошмары и галлюцинации. Я больна на всю голову.

— Ты же знаешь, что это не так. Ты знаешь, что это не навсегда. Уверена, что со временем…

— Мама, я правда считаю, что мне станет лучше, если я вернусь в школу.

Мама опять вздохнула.

— Сейчас четыре утра. Я знаю, что у тебя выдалась страшная ночь. Ты точно хочешь снова обсуждать это сейчас?

— Ничего я не хочу обсуждать, — проворчала я. — Я просто хочу вернуться в школу. Я… я до сих пор не виделась ни с кем из друзей. А все потому, что ты твердишь, будто я еще не готова.

— Это не я, — отрезала мама. — Это доктор Шейн. А она опытный психиатр.

— Ну мам…

— Я думаю, к ее советам нужно прислушиваться, ты так не считаешь? Понимаю, как тебе тяжко. Но ей кажется, что тебе нужно перебороть свое горе, свое чувство вины, прежде чем ты сможешь вернуться к нормальной жизни.

— Надо же. Какая сложная фраза, мама. Весь день репетировала?

Она отступила на шаг. Я видела, что больно ее задела. Я не хотела говорить так зло и язвительно.

Откуда это во мне?

Возможно, доктор Шейн была права. Возможно, я еще не готова к общению с людьми.

Положусь на ее мнение, решила я. Она так замечательно все разъясняла. Буду делать все, что она сочтет верным.

— Прости, мама, — выпалила я. — Я не хотела…

— Давай снова ляжем спать, — прервала она.

* * *

На следующий день — серый, пасмурный день субботы — в небе собрались тяжелые грозовые тучи. Мир за окном гостиной был угрюмо-сер, полностью соответствуя моему настроению.

За завтраком мама сказала, что ничего не имеет против, если заглянет Нейт, и после одиннадцати он действительно заглянул. Я приветствовала его неуклюжим объятием. Он явно нервничал.

— Привет, — сказал он. — Хорошо выглядишь.

— Врун. — От недосыпа у меня под глазами темнели круги. Вдобавок, я скинула фунтов десять. Совершенно не было аппетита.

Мы уселись в невысокие кожаные кресла друг против друга. Он не сводил с меня глаз, словно видел впервые. И постукивал носком правой ноги, тем самым выдавая нервозность.

Мы переписывались и общались по скайпу, но находиться вместе в одной комнате было совсем другое дело. Разумеется, я была рада его видеть. Но начать разговор было трудно. Как будто кто-то возвел между нами высокий забор, и через этот забор мы пытались общаться.

— Сожалею о твоем отце, — произнес Нейт, устремив взгляд на белый ковер под ногами.

Мне следовало сказать «спасибо» или, хотя бы, кивнув, промолчать. Но я испытала прилив злости.

— Я не могу об этом говорить, — произнесла я срывающимся голосом. — Мой папа умер, и это целиком и полностью моя вина.

Нейт вздрогнул. Словно я ударила его.

— Прости, — забормотала я. — Прости. Прости. Прости.

— Это неправда, — наконец сказал он. — Это не твоя вина, Лиза. За рулем сидел он, а не ты. В аварию попал он. Не нужно себя винить.

— Ха, — с горечью бросила я.

Зазвонил телефон. Я услышала, как мама бежит на кухню взять трубку.

Я встала и пересела к Нейту на колени. Подумала, что если мы немножко пообнимаемся, я смогу приподнять себе настроение.

Нейт обнял меня одной рукой. Я уткнулась в его щеку лицом. На кухне мама разговаривала по телефону.

— Стоит кому-нибудь позвонить, я думаю, что нашелся Морти, — сказала я и тяжело вздохнула. — Бедный мой пес. Выскочил из машины и был таков. Так перепугался. И вот уже почти две недели…

Нейт покрепче прижал меня к себе.

— Он вернется, Лиза.

Я оттолкнула его руку и вскочила.

— Ну хватит! — крикнула я. — Хватит меня подбадривать. Ты что вообще? Не видишь, что моя жизнь кончена?

Он разинул рот.

Я потрясла кулаками.

— Я убила своего отца, Нейт! Как мне теперь с этим жить?

Он взирал на меня из кресла. Я видела, что глаза у него забегали. Он напряженно думал. Не знал, как со мной быть.

Да и кто бы знал? Я понимала, что веду себя безобразно, но ничего не могла с собой поделать.

Он положил руки на подлокотники. Наверное, хотел встать. Чтобы уйти.

Но тут в дверь позвонили, застав нас обоих врасплох. И залаяла собака.

— Нейт, это же Морти! — воскликнула я и рывком подняла его на ноги. — Кто-то нашел Морти!

Мы дружно бросились к двери. Я распахнула дверь и раскинула руки, чтобы обнять моего дорогого пса.

8

Стоявший на крыльце молодой человек был одет в черную жилетку поверх белой футболки и мешковатые джинсы. На голове красовалась желто-зеленая кепка с эмблемой «Deere & Company»,[2] натянутая на лоб. Загорелые щеки поросли темной щетиной.

— Я прочел в интернете ваше объявление о пропавшей собаке, — сказал он. — Нашел его у себя на заднем дворе и…

— Но это не моя собака! — пронзительно закричала я. — Это не Морти!

Нейт положил руку мне на плечо, словно хотел успокоить.

— Собака не та, — спокойно пояснил он парню.

Пес поглядывал на меня снизу вверх, тихонько пыхтя. Какая-то помесь с овчаркой. Он поджимал хвост. В серой шерсти на спине имелась проплешина.

Парень взглянул на меня, потом на собаку.

— Уверены?

— Да конечно уверена, — огрызнулась я. Мне хотелось захлопнуть дверь перед его носом, чтобы не видеть эту несчастную, потрепанную животину на крыльце. Мне нужен был Морти.

— Кто там, дорогая? — крикнула мама из глубины дома.

— Никто! — рявкнула я в ответ.

— Извините, — проговорил парень. — Я думал, может быть…

— Спасибо, что попытались, — прервал его Нейт.

Я захлопнула дверь. На негнущихся ногах вернулась в гостиную — было такое чувство, словно каждый мускул натянут, будто струна. Одно напряжение, смятение и разочарование.

Из окна гостиной я видела, как парень ведет псинку вниз по дорожке. Шли повесив голову, причем как на его лице, так и на ее морде застыло одинаково-несчастное выражение. Могла бы получиться забавная фотка… будь у меня сейчас настроение для забав.

Нейт обнял меня за талию. Когда он начал меня целовать, его волосы свесились ему на лоб. Я вздрогнула, прервав поцелуй. И покачала головой.

— Извини, Нейт. Из меня сейчас никакой собеседник. Кроме шуток. Лучше тебе уйти.

* * *

Посреди ночи я резко села в постели, услышав собачий вой за окном. Все еще витая в причудливом состоянии между сном и явью, я, тем не менее, сознавала, что мне это не снится.

Окно было наполовину открыто. Занавески висели неподвижно. Ни малейшего ветерка. Выбравшись из постели, я увидела за окном темное небо, мерцающее миллионами звезд.

Не заморачиваясь со шнурками, я натянула кроссовки. В шкафу нашла джинсовую куртку. Натягивая ее, я снова услышала, как завыла собака. Долгим, печальным воем.

— Морти. Я иду, Морти.

Крадучись, я спустилась по лестнице. Ступеньки поскрипывали под ногами. Дом был погружен в темноту. Пахло попкорном, которым мы с мамой перекусывали на ночь, глядя по телику какую-то дурацкую комедию.

Двигаясь бесшумно, я прокралась к задней двери, пересекла сырую от росы лужайку и вошла в начинавшийся сразу за домом лес.

Снова завыла собака. Похоже, рядом. Совсем рядом.

У меня заколотилось сердце.

В вышине сияла полная луна. На небе — ни облачка. Сквозь ветви деревьев, не распустившихся еще весенней листвой, мерцали огоньки звезд.

В лунном свете… в сиянии звезд… весь мир переливался серебром, будто в волшебной сказке.

От ночной прохлады по коже поползли мурашки. Я потуже запахнула джинсовку. И хорошенько прислушалась.

— Морти, ты где? Я иду, Морти!

Снова послышался вой. А потом среди посеребренных луною деревьев метнулась какая-то тень. Темный, бегущий силуэт.

Вот он приблизился, и я едва не закричала.

Передо мной была неведомая тварь.

Я вцепилась в ствол дерева и обхватила его обеими руками, чтобы удержаться на ногах. В свете луны я видела, как это нечто рысью бежит через лес.

Он несся на двух ногах, выпрямившись, как человек. Он был обнажен до пояса, и даже при таком причудливом освещении я видела неестественные очертания его тела — массивного, с костлявыми руками и длинными пальцами, почти безволосой головой и горящими красными глазами. Вот он замер на мгновение на границе света и тьмы, и я разглядела его лицо… безобразное… искаженное… нечеловеческое лицо. Уши стояли торчком, словно у дикого кабана. Скулы выпирали по бокам вытянутого звериного рыла. Приоткрытая пасть обнажала два ряда длинных, заостренных клыков.

Внезапно, крепко обхватывая руками холодный, шершавый древесный ствол, я поняла, что снова грежу. Очередной кошмар. Как, знаете, бывает, когда вы спите и сами прекрасно осознаете, что находитесь во сне.

Просыпайся. Просыпайся, Лиза.

Почему я никак не могу проснуться?

Чудовище издало отвратительный рык. Размытым пятном двинулось оно ко мне. И снова превратилось в темный силуэт, силуэт с горящими рубиновыми глазами. А потом и вовсе растаяло во тьме.

Да существовало ли оно на самом деле?

Проснись, Лиза. Скорее. Проснись от этого кошмара.

Но спасения не было. Послышался стон. А потом темная фигура набросилась на меня, схватила за плечи, затрясла, выкрикивая мое имя…

9

— Пусти! — завизжала я, крепко зажмурившись. — Отцепись от меня!

— Лиза, ты что тут делаешь?

Открыв глаза, я увидела мать с всклокоченными волосами, в накинутом поверх халата плаще. В обезумевших от испуга глазах отражалось зловещее сияние луны. Подбородок дрожал. Ее всю трясло.

— Ты что тут делаешь?! Зачем тебя посреди ночи понесло в лес?! Я тут с ума схожу! С ног сбилась — повсюду тебя искать!

Я упала в ее объятия. Так и стояла, прислонясь к ней, обнимая ее, прижимаясь головою к ее груди.

— Лиза? Говорить можешь? Ты в порядке? — Ее голос дрожал.

Я выпрямилась, ощущая на коже тепло ее тела.

— Я думала… я думала, что сплю. Я видела какое-то существо. Уродливое существо, получеловека, оно бегало в темноте, мама! Я видела его и знала, что это должен быть сон…

На глазах у мамы дрожали слезы. В свете луны они поблескивали, словно жемчужины.

— Но ты же не спишь, Лиза. Посмотри вокруг. Ты же в лесу.

Я огляделась вокруг. От прохладного ночного воздуха меня затрясло. Я обняла себя обеими руками, чтобы унять дрожь.

— Я что, хожу во сне?

Помолчав, мама сказала:

— Видимо так.

— Это уже что-то новенькое, — проворчала я, закатывая глаза. — Мало мне было ночных кошмаров. Буду теперь по лесам шляться, как лунатик. — Я устало вздохнула. — Ладно хоть ума хватило одеться. Не бегала голышом по округе. Это уже что-то, верно?

Я пыталась вызвать у мамы улыбку. Горько было видеть слезы в ее глазах. Она никогда не отличалась излишней чувствительностью. Ей не пристало плакать.

Она не улыбнулась и на вопрос не ответила. Не произнеся больше ни слова, я взяла ее за руку и мы побрели к дому. Пройдя несколько шагов, я резко остановилась.

Она споткнулась, но удержала равновесие.

— Лиза? В чем дело?

— А как же то создание? — спросила я. — Оно тоже было на самом деле?

— Нет конечно, — тихо сказала она.

— Но как это понимать? То есть я ходила во сне и одновременно видела кошмар? — Я вздохнула. — Неужели я теперь всегда буду такой сумасшедшей, мама?

— Ты не сумасшедшая, — прошептала она. — Не говори так.

— Но я буду снова нормальной? Буду или нет?

Она пошла вперед и скрылась в темноте. Я не видела выражения ее лица. Не расслышала, что она прошептала в ответ. Мой вопрос так и повис в воздухе.

* * *

Все утро я проспала и проснулась бодрой и полной сил. Думая, чем займусь днем, я вспомнила, что на сегодня у меня назначена встреча с доктором Шейн. Перед этим я хотела заглянуть домой к Нейту и попросить прощения за то, что так скверно обошлась с ним вчера.

Мама, естественно, сочла, что для меня это слишком большая нагрузка.

— А почему тебе не пригласить его сюда?

— Мама, — сказала я, — я вполне могу пройти три квартала. Честное слово. Позволь уже мне заниматься привычными делами. Только так я вернусь к нормальной жизни.

Я не кричала, не упрашивала. Я говорила спокойно и тихо, и, думаю, последний довод убедил ее.

— Наверное, ты права. Давай. Иди к Нейту. Выйди из дому на пару часиков. Я не хочу тебе мешать. Давай посмотрим, как ты справишься.

На пару часиков? Она обращалась со мною как с душевнобольной. Но что с того? Я своего добилась. Так что я скинула Нейту эсэмэску, что скоро приду.

Стоял теплый весенний день. Я надела голубой топик с длинными рукавами и джинсовые шорты.

— Тебе нужна куртка! — крикнула мама с кухни.

— Нет, не нужна! — рявкнула я в ответ.

— Не забудь, тебе назначено у доктора Шейн! — прокричала она.

— Не забуду! — Я вышла из дома, щурясь от солнечного света, и сделала глубокий вдох. Воздух благоухал свежестью.

На кизиловых деревьях, что росли во дворе Миллеров через дорогу, только-только начали распускаться белые цветочки. На соседской подъездной дорожке двое мальчуганов перекидывались бейсбольным мячом. Когда я спускалась к тротуару, они помахали мне рукой.

Наша лужайка давно нуждалась в газонокосилке. Она густо заросла сорняками, и сухие листья давно никто не сгребал. Папа всегда заботился о лужайке. А маме теперь, верно, не до того.

Я пересекла Пайнс-Роуд. Мимо прогрохотал внедорожник, набитый ребятишками в футбольной форме. Дома в этом районе были большие, с просторными покатыми лужайками. Я увидела двух малиновок, боровшихся за жирного дождевого червя — настоящее перетягивание каната.

Да, стоял чудесный весенний день, и я от души наслаждалась прогулкой, чувствуя, как снова становлюсь человеком, чувствуя, что готова ко встрече с окружающим миром, готова жить дальше. Просто жить дальше.

Прогулка была ободряющей и приятной — пока я не достигла дома Нейта. Там меня буквально зашвырнуло обратно… обратно в мир ужаса.

10

Нейт живет в длинном доме в стиле ранчо, построенного из красного дерева, с фиолетовыми ставнями на окнах. Фиолетовые ставни — это идея его отца. Его папаша — эдакий старый хиппи. Он строит из себя крутого. По профессии он страховой агент, а по совместительству еще играет джаз и неплохо рисует.

Мама Нейта высокая, стройная и очень красивая, как женщины в старых ситкомах. Она любит поболтать и посплетничать, но в сущности — добрейшая душа. Еще у Нейта есть младший брат, Тим, который мог сойти за его клона, но его я не слишком хорошо знаю.

Собственно говоря, все семейство похоже на клонов. Все высокие и стройные, с прямыми темными волосами и темными же глазами.

Я поднялась по дорожке к дому Нейта. В конце ее была припаркована красная «тойота» его отца. Солнце играло в стекле окна на фасаде, заставляя его сиять золотом. Я повернула к парадному крыльцу, но остановилась, услышав голоса. На заднем дворе?

Да. Я пробралась вдоль стены гаража, перешагнув через свернутый садовый шланг. Из кухонного окна тянуло чем-то сладким. Миссис Бейкер — мастерица готовить.

Двор Нейта обнесен высокой стеною живой изгороди. Я увидела ряд кустов, чьи листья поблескивали на солнце. А потом услышала вопль.

Пройдя мимо гаража, я вышла на заднюю лужайку. И вскрикнула при виде омерзительной зеленой твари. Демон. Прямо из моего кошмара. Только этот был настоящим, таким же настоящим, как трава под ногами, как голубое небо над головой, как серая белка, что скачками метнулась прочь с его пути и со всех ног бросилась наутек.

Зеленое создание вынырнуло из тени кустов и ринулось через двор. Я увидела Сэралинн, стоявшую к чудовищу спиной.

Не было времени предупредить ее. Я пыталась закричать, но не могла издать ни звука.

Не было времени. Не было времени.

Тварь словно вышла из фильма ужасов, со своими огромными трехпалыми ручищами, круглой башкой, рядами длинных острых зубов, торчавших из пасти, тощим зеленым телом — и без нитки одежды.

Не добежав нескольких футов до Сэралинн, существо обернулось. Оно увидело меня! Оно отвернулось от Сэралинн и галопом поскакало ко мне, ворча и приминая траву огромными босыми ножищами.

Я и глазом не успела моргнуть, как чудовище устремилось вперед — и обхватило меня за талию.

Я разинула рот в истошном визге.

11

— Ты идиот! — орала я. — Тупорылый идиот!

Хохоча, Нейт сдернул с головы зеленую маску монстра. Промокшие от пота темные волосы облепили лоб.

— Лиза? Напугал я тебя?

Я стукнула его кулаками в резиновую грудь.

— Как ты мог так со мной поступить? Думаешь, это было смешно?

— Ой. Прости, — смутился он, помрачнев. — Не подумал. Прости.

— Ты нам всю сцену запорола, — произнес чей-то голос у меня за спиной. Обернувшись, я увидела Айзека с небольшой видеокамерой в руке. — Придется начинать сначала.

— Жалость-то какая, — буркнула я. — Поверить не могу, что ты так со мной обошелся, Нейт. Особенно после того как… после того как…

Он попытался обнять меня зеленой рукой за плечи, но я попятилась.

— Я немного увлекся, — сказал он. — Мне, видно, слишком уж понравилось быть демоном.

— Ты прости нас, — добавила Сэралинн, глядя на Нейта. — Просто мы уже много дней работаем над моим ужастиком.

— Как тебе мой костюм? — спросил Нейт, гордо постучав кулаком в зеленую грудь. — Его в самом деле использовали для съемок фильма ужасов на студии «Юниверсал» в пятидесятых. Он из моей коллекции.

— Эй, Нейт, советую сниматься без маски, — сказал Айзек. — Твоя рожа куда страшнее.

Сэралинн обняла меня рукой за талию.

— Лиза, прости нас. Нейт бывает идиотом.

— Ты не понимаешь, — сказала я. — Я последнее время шугаюсь собственной тени. Вчера ночью мне привиделось бегающее по лесу чудовище. И теперь, теперь, когда я увидела, как ты бежишь ко мне в этом костюме… — Мой голос прервался.

Сэралинн по-прежнему обнимала меня рукой за талию.

— Мы знаем, что тебе пришлось несладко.

Я глубоко вздохнула и усилием воли подавила дрожь.

— Я перестану чудить, — заявила я. — Обещаю. Я снова стану самой собой. Вот увидите.

— А давайте зайдем домой? — предложил Нейт.

— Остальное нужно доснять ночью, — сказал Айзек. — На улице сейчас слишком хорошо, чтобы жуть нагонять.

Вслед за ними я направилась к дому. Мне здорово полегчало. Все-таки они и впрямь оказались замечательными друзьями. Другие ребята могли бы поднять меня на смех, вышучивать или поддразнивать на тему того, что меня средь бела дня замордовали демоны. А они всячески показывали, что со мной все нормально.

Вместе с Нейтом мы шагали вдоль стены гаража.

— Я ужастиком новым разжился, — сообщил он. — «Моя кровавая жреческая свадьба». Смотрела?

— Нет конечно, — буркнула я.

— Я слышал, он прикольный, — заметил Айзек.

— Давайте его посмотрим, — сказала Сэралинн. — Нейт, что насчет перекусона?

Я подошла к кухонной двери. Через окно увидела маму Нейта, достающую что-то из духовки. Запах шоколада плыл над задним двором.

— Я не смогу остаться, — сказала я.

— Извини, — сказал Нейт, сжав мою руку. — Зря я, наверное, предложил смотреть ужастик. Не подумал.

— Да не в том дело, — сказала я. — Я спешу к доктору на прием. Просто забежала извиниться. Ну, понимаешь, за вчерашнее. Вела себя как сволочь. Мне правда жаль. Я…

— И как доктор, помогает? — спросила Сэралинн.

— Она замечательная, — сказала я. — Очень чуткая. Благодаря ей я чувствую, что смогу со всем этим справиться.

— Здорово, что у тебя есть кто-то, с кем можно поговорить по душам, — сказала Сэралинн.

У нее за спиной Айзек отчаянно жестикулировал, пытаясь привлечь мое внимание. Я повернулась к нему.

— В чем дело?

— Эй, у меня клевая идея, — сказал он. — Почему бы тебе не сходить на выступление моей группы в «Оранжерее» в пятницу вечером? Мы полный отстой, но может быть, это тебя отвлечет.

— Ага. Может быть, — сказала я.

Но мне этого совершенно не хотелось. Со времени катастрофы я виделась только с тремя своими друзьями. И больше ни с кем из школы.

А если я приду на выступление Айзека, все ребята начнут меня жалеть, глазеть на меня, бросать сочувственные взгляды, приносить соболезнования, говорить, как им жаль…

Я понимала, что они будут делать это из наилучших побуждений. Но я все равно не вынесу. Я знала, что их сочувствие и внимание рано или поздно выведут меня из себя.

— Ну так как, придешь? — спросил Айзек.

— Ну… я спрошу доктора Шейн, стоит ли, — сказала я.

Нейт оттянул ворот резинового костюма.

— Надо выбираться из этой штуковины, — простонал он. — В ней двести градусов.

Я взглянула на смятую маску демона в его руке и сказала:

— Из тебя получился шикарный монстр.

Нейт почему-то покраснел. Потом усмехнулся мне.

— По правде говоря, это моя настоящая сущность. — Его щеки по-прежнему заливал румянец.

Я обратила внимание, что Сэралинн метнула на него взгляд украдкой. Как будто ему не следовало так шутить.

«Что происходит между ними двумя? — подумала я. — Или я чего-то не понимаю? Неужели они больше, чем просто друзья?»

12

Я заметила за доктором Шейн одну странную привычку. На столе возле телефона у нее стоит белая чашка с карандашами. И во время наших с ней бесед она грызет ластик. К тому времени, как прием подходит к концу, она обычно сгрызает его напрочь. Я никогда не видела, чтобы она сплевывала их. Мне кажется, она их глотает.

Странно, правда?

Полагаю, это просто навязчивая привычка. Не считая сгрызания ластиков, она самый что ни на есть нормальный, приятный, замечательный, милый и понимающий человек. Честное слово, без ее помощи я бы не выдюжила.

Итак, я сидела в красном кожаном кресле у ее широкого стеклянного стола. Ладони у меня вспотели и оставляли на подлокотниках влажные следы. Я не переставая скрещивала ноги то так, то эдак.

Да, доктор Шейн всегда понимала меня и никогда не осуждала. Но именно поэтому я нервничала всякий раз, когда рассказывала о своих безумных видениях или выходках. Я очень хотела убедить ее в том, что мне становится лучше, пусть даже не верила в это сама.

Лучи солнца заливали окно у нее за спиной золотистым светом, отчего ее короткие светлые волосы будто светились. Глаза у нее ярко-голубые, скрытые за стеклами очков без оправы, а выражение лица всегда дружелюбное, несмотря на то, что улыбается она редко.

Когда мы беседуем, она всегда наклоняется вперед, не сводя с меня глаз и сцепив руки на стеклянной крышке стола. На нем, кстати, ничего лишнего — только красный телефон, помянутая уже чашка с карандашами, небольшие серебряные часы, фото песочного лабрадора в рамочке и блокнот, в котором доктор Шейн делает пометки.

— Итак, Лиза. Расскажи мне, что случилось прошлой ночью, — попросила она. Голос у нее мягкий, почти что шепот. Иногда мне и самой приходится наклоняться вперед, чтобы расслышать, что она говорит. — Ты сегодня явно неразговорчива. Тебя что-то особенно беспокоит?

— Не совсем, — сказала я. Покосилась на огромную картину на стене, изображавшую пляж с набегающими на песок волнами прибоя. — В смысле, ничего особенного. Просто…

Она покатала в пальцах карандаш.

— Просто… что?

— Ну, я, кажется, ходила во сне, — начала я. — По-моему, мне снился сон. Меня разбудил какой-то звук. Вой животного. И я пошла в лес.

Я сглотнула.

— Ты пошла в лес во сне? — уточнила доктор Шейн.

— Мама нашла меня и растолкала, — ответила я. — Но перед тем я успела увидеть нечто пугающее. Существо. Получеловек, полу… в общем, существо. Очень странное и уродливое.

— Насколько отчетливо ты его видела? — мягко спросила она. — Ты убегала? Оно гналось за тобой?

— Н-нет. Оно исчезло в лесу. — Мой голос дрогнул. — У меня что, совсем съезжает крыша? Почему я вижу всю эту дрянь? Я в жизни не ходила во сне. Я хочу сказать… неужели мне становится хуже?

Она отложила карандаш и показала на бутылку минералки у меня на коленях.

— Попей воды, Лиза. Ты сама себя накручиваешь. Мы уже обсуждали с тобой этот процесс.

— Знаю, но…

Она пригладила рукою волосы.

— Ухудшений у тебя нет. Как мы уже говорили, улучшение — процесс постепенный. Но главное, что ты должна запомнить — это что тебе становится лучше. Ты вернешься в норму, и все эти симптомы как рукой снимет.

Я слышала, что она говорит, но не могла сосредоточиться на ее словах. Перед глазами стоял темный силуэт той твари в лесу. Я вздрогнула всем телом, вновь, будто наяву, ощутив стылую сырость ночной чащи.

— Я понимаю, почему мне мерещится Морти, — сказала я, — и понимаю, почему мне кажется, будто я вижу моего отца. Мы уже говорили о моем чувстве вины, из-за которого они и появляются. Но, доктор Шейн, почему я вижу какого-то демона?

— Может, твои внутренние демоны рвутся на волю, — ответила она и похлопала руками по крышке стола. — Лиза, для того, кто, как ты, пережил тяжелую катастрофу, в подобных симптомах нет ничего необычного.

— Но как их остановить? — Я едва не сорвалась на визг. Бутылка с водой скатилась у меня с колен, и я нагнулась, чтобы поднять ее с ковра.

— Будем беседовать, — сказала доктор Шейн. — Мы с тобой продолжим наши беседы, и с каждой неделей ты будешь замечать улучшения. Обещаю.

— Мне нравится с вами беседовать, — выпалила я. — То есть… благодаря вам я уже почувствовала себя лучше.

Это вызвало у нее улыбку. Она быстро написала несколько слов в своем желтом блокноте.

— У меня есть для тебя пара предложений, чтобы дело пошло быстрее, — сказала она. Покрутила изящные золотые часики на запястье. — Прежде всего, с понедельника иди в школу.

— Правда? — вскричала я, готовая разорваться от счастья.

Она кивнула.

— Тебе будет полезно вернуться к своим друзьям, в привычную обстановку. А учеба поможет отвлечься от навязчивых мыслей.

— О, спасибо, — сказала я. — Я сама хотела вернуться в школу. Но мама…

— Также я считаю, что тебе нужно еще кое-что, чтобы занять свои мысли, — продолжала она.

Я прищурилась:

— Не поняла. Вы имеете в виду хобби какое-нибудь? Или работу после занятий?

Она постучала ластиком карандаша по губам.

— Как считаешь, готова ты работать после школы?

Я пожала плечами.

— Да, наверное. И деньги бы не помешали, пока мама на работу не выйдет.

— А какую ты хочешь работу, Лиза? Тебе приходилось работать в Шейкер-Хайтс?

— Ну… — я крепко задумалась. — Не особо. Работы у меня не было. Но… я часто сидела с чужими детьми.

Ее глаза за стеклами очков расширились.

— Сидела с детьми? Серьезно?

— Да, — сказала я. — Я прекрасно лажу с детьми. И мне нравится о них заботиться. Я заботилась о моем кузене Стивене… пока его семья не переехала в Санта-Барбару.

Доктор Шейн кивнула.

— Пожалуй, это идея. Возможно, уход за кем-то поможет тебе отвлечься от собственных проблем.

Она выдвинула ящик стола.

— Знаешь что? Коль скоро об этом зашла речь, я могу тебе кой-чего подкинуть.

Я подалась вперед:

— Работа няни?

Она просмотрела несколько папок и извлекла из одной листок бумаги.

— Да. Вот оно. Чуть не забыла. У меня как раз есть хорошая знакомая, которая ищет няню для своего сынишки. Она работала в больнице, где я проходила практику.

— Ого. Это здорово, — сказала я.

Ее глаза пробежались по странице, после чего она снова посмотрела на меня.

— Зовут ее Бренда Харт. Ее мальчику, по-моему, восемь лет.

— Потрясающе, — сказала я. — Это очень мило с вашей стороны.

Она переписала информацию в блокнот, вырвала листок и передала мне.

— Спасибо, доктор Шейн, — сказала я. Посмотрела на имя и адрес. На адресе мой взгляд задержался. — Они что, живут на Фиар-Стрит, Улице Страха?

— Да, именно там, — отвечала она. — У тебя нет проблем с Фиар-Стрит, не так ли, Лиза?

Я смутилась.

— Ну-у…

— Ты, конечно, не принимаешь всерьез дурацкие страшилки об этой улице? Древние проклятья, о которых тут ходит молва… Ты ведь не веришь в зловещие улицы, не так ли?

Я заморгала.

— Нет. Нет, что вы.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

13

— Ты в городе новичок, — заявил Айзек. — Ничегошеньки ты не знаешь о Фиар-Стрит.

— Пожалуйста, не пытайся меня отговорить, — сказала я. — Мне эта работа вот так нужна. Мама не может вернуться к себе в салон красоты из-за руки. А я здорово умею приглядывать за детьми.

Он накрыл мою руку ладонью.

— Лиза, ты должна над этим задуматься. Право слово.

Это было в понедельник после занятий. Мой первый день в школе не отметился ничем значимым. Я ожидала, что все будут со мной нянчиться, приносить соболезнования и обсуждать катастрофу. Но никто ничего не сказал. Большинство моих одноклассников вообще вели себя так, словно я никогда и не отсутствовала. Это стало для меня колоссальным облегчением, уж поверьте.

Сэралинн показала себя молодцом. Она помогла мне с научным заданием. И дала несколько тестов, которых мне не хватало.

Нейт тоже был молодец. Я сказала ему, что хочу прогуляться до дома Айзека и посмотреть репетицию его группы. Он пообещал забрать меня оттуда и отвезти на Фиар-Стрит для собеседования.

Был теплый весенний день. Перед домом Айзека покачивались на клумбах красные и желтые тюльпаны. Почки на деревьях распускались нежными листиками того яркого-зеленого, сочного цвета, какой можно увидеть только весной.

Группа Айзека проводила свои репетиции в гараже за домом. Я слышала их, поднимаясь по усыпанной гравием дорожке к дому. И едва преодолев половину пути, уже могла сказать, что они поистине ужасны.

У Айзека есть три младшие сестры, и я видела, как они смотрят на меня из окна на торце. Все трое зажимали ладошками уши.

Дверь гаража была открыта. Я увидела Айзека, который, стоя на коленях, раскачивался из стороны в сторону в такт игре на гитаре. При виде меня он кивнул в знак приветствия. За его спиной, в глубине гаража, стояли еще двое ребят. Я увидела Букера Тодда, знакомого мне по школе, который наяривал на бас-гитаре, и невысокого тощего пацаненка лет эдак двенадцати, колотящего по ударным.

Говоря начистоту, я так и не поняла, играют они одну песню, или три разные. Возможно, у них предполагалось что-то наподобие джаза, где музыканты тоже зачастую играют каждый свое.

Я стояла на дорожке, наблюдая за их потугами и натянув на лицо улыбку, дабы они думали, что мне нравится. Из дома доносился шум — все три сестренки громко о чем-то переругивались.

Наконец, Айзек закончил играть. Он снял через голову ремешок гитары и положил ее на пол гаража.

— Привет, Лиза. — Он подошел ко мне, почесывая курчавый затылок. На груди его футболки с эмблемой группы «Уик-энд с вампиром» расплывались огромные пятна пота. Остальные двое жадно глотали воду из пластиковых бутылок.

— Я знаю, что мы отстой, — сказал Айзек, понизив голос и оглядываясь на своих товарищей. — Можешь не притворяться.

— У вас что, всего три человека в группе? — удивилась я.

Он вытер вспотевший лоб рукавом футболки.

— Не-а. Есть еще Дерек Палмер, играет на саксофоне. Но предки наказали его на неделю — нажрался, понимаешь, на вечеринке у Керри Ричера, пришел домой и обрыгал в гостиной диван.

— Хреново, — сказала я.

— Хреново. А вон тот пацан… — Айзек показал на щуплого мальчугана. — Он вообще не ударник. Сосед, живет через дорогу. Как говорится, ни в зуб ногой. А Джейми Вайнер давно хочет свалить: дескать, мы безнадежны.

— Плохой настрой, — сказала я.

Он улыбнулся.

— Эй, хорошее название для группы.

Я услышала звук подъезжающего автомобиля, и решила, что это Нейт.

— Нейт подбросит меня на собеседование, — сообщила я.

— Ага, знаю. На Улицу Страха, — проворчал Айзек. — Сперва поглядишь: ну улица как улица. Нормальные дома. Нормальные люди. Вот только она не нормальная … ни черта не нормальная.

— Пожалуйста… — начала я, поднимая руку, чтобы он замолчал.

— Послушай меня, Лиза. Над этой улицей реально висит проклятие. Это не шутка. Это не выдумка. Историю Фиар-Стрит и семейства Фиар проходят в школе. Честное слово.

Я покачала головой:

— В каждом городе есть свои легенды. В каждом городе ходят жуткие байки. Даже в Шейкер-Хайтс были дома, о которых шла молва, будто в них нечисто. Но…

— Были два рода, ненавидевшие друг друга, — продолжал Айзек. — Гуды и Фиары. Они наложили друг на друга проклятие. Практиковали черную магию и чародейство. Нам рассказывали о них в шестом классе на истории.

Он положил руки мне на плечи.

— Я смотрю, ты мне не веришь. Но на Фиар-Стрит случались жестокие убийства, Лиза. Людей находили обезглавленными и обескровленными, и…

— Хватит! — крикнула я. — Я действительно не верю в эту ужасняцкую дребедень, Айзек. Прекрати меня пугать.

Он держал меня за плечи. К моему удивлению, выражение его лица вдруг изменилось. Глаза раскрылись шире. Он привлек меня к себе, опустил голову и поцеловал. Это был яростный, жадный поцелуй. Губы его были сухими и жесткими.

Я была так поражена, что даже не отстранилась. Так и стояла, позволяя ему меня целовать. Он удерживал меня за плечи. Я не могла дышать.

Я попросту растерялась.

Но потом я отвернула лицо и отпрянула от него.

— Нет, Айзек, — выдавила я. — Пожалуйста. Ты же знаешь, что мы с Нейтом…

И поперхнулась, увидев его собственной персоной. Он стоял на подъездной дорожке в нескольких футах от нас.

Неужели он видел наш поцелуй?

Он замер в лучах красного предзакатного солнца, словно озаренный огненным светом прожектора. На лице застыло странное выражение, а холодный взгляд был устремлен на Айзека.

14

— Ну как отрепетировали? — спросил, наконец, Нейт.

Лицо у Айзека было пунцовым. Он пожал плечами.

— Сам знаешь.

Я все еще чувствовала его жесткие губы на своих губах.

Нейт повернулся ко мне.

— Кажется, нам пора. — С этими словами он отвернулся и зашагал вниз по дорожке, поддавая ногами гравий.

— Увидимся, — сказал Айзек. — Мне нужно привести этих ребят в форму. — Он улыбнулся мне странной улыбкой. — Удачи на Улице Страха, Лиза.

Я махнула ему рукой на прощание и повернулась, чтобы последовать за Нейтом. Голова шла кругом. Айзек с Нейтом были давними друзьями. Не стоило Айзеку меня целовать.

Уж точно это был не дружеский поцелуй. Слишком страстный.

Я не сомневалась, что Нейт все видел. Интересно, что он скажет по этому поводу?

На самом деле, Нейт вообще почти не разговаривал всю дорогу до Фиар-Стрит. Он смотрел прямо перед собой, словно ему не хотелось смотреть на меня. Такая молчаливость была ему несвойственна, и я все больше и больше чувствовала себя неловко.

— Айзек рассказывал мне про Фиар-Стрит, — произнесла я наконец, чтобы нарушить молчание. — Собственно говоря, он меня предостерегал.

— Я в такой вздор не верю, — отозвался Нейт, вильнув в сторону, чтобы пропустить школьный автобус. — Все так шарахаются от этих Фиаров. — Он покачал головой. — Не то чтобы я водил дружбу с Бренданом Фиаром, но по-моему он парень нормальный.

Брендан Фиар учился в старших классах. Я сталкивалась с ним в коридорах, но лично не знала.

— Айзек сказал, что я не должна устраиваться на работу, потому что она на Фиар-Стрит, — продолжала я.

Нейт упорно не сводил глаз с дороги.

— Айзек перечитался комиксов, — буркнул он.

На сем разговор был окончен.

Как только мы свернули на Фиар-Стрит, солнце скрылось за облаками, и небо потемнело. Вдоль улицы тянулись согбенные деревья. Дома выглядели старыми и были отделены от проезжей части широкими дворами.

Через дорогу перед нами стрелою метнулся кролик, и Нейт резко вывернул руль, чтобы не раздавить его.

— Ай! — вскрикнула я, отлетев к дверце. И тут же пошутила: — А вот и первое мое опасное приключение на Фиар-Стрит.

Нейт, однако, не засмеялся. Мы миновали рощицу, и впереди показался высокий, отделанный темной дранкой дом, огороженный приземистой живой изгородью.

— Какой там номер? — спросила я. — По-моему, это здесь.

Нейт дал по тормозам, и мы медленно покатили мимо подъездной дорожки На почтовом ящике стоял номер 32.

— Да. Точно он. — Я посмотрела на дом через лобовое стекло. Дом был погружен в темноту, лишь в окне на фасаде горел оранжевый свет.

Когда мы въехали на дорожку, на переднем крыльце вспыхнул фонарь.

— Наверно, миссис Харт меня уже заждалась, — сказала я. Пригладила волосы. — Нормально выгляжу?

Нейт, наконец, повернулся ко мне.

— Ага. Выглядишь хорошо.

У меня вдруг встрепенулось сердце. Руки стали холодными.

— Поверить не могу, что так волнуюсь, — сказала я. — Видно, мне и впрямь нужна эта работа.

— Ни пуха ни пера, — пожелал Нейт. Наклонившись, он поцеловал меня в щеку. — Впечатли их.

Лицо покалывало. После всего я не ожидала, что он меня поцелует.

— Поеду заберу брата с музыки, — сказал он. — Закину его к нам и вернусь за тобой.

Я начала открывать дверцу.

— Удачи! — напутствовал он.

Я сделала глубокий вдох и зашагала к ярко освещенному крыльцу.

15

Бренда Харт отворила дверь, не успела я позвонить.

— Лиза? Проходи.

Она толкнула сетчатую дверь и пропустила меня в переднюю. В доме было тепло и пахло жареной курицей. Стены были темно-зеленого цвета. Высокая медная лампа стояла на столике рядом со стопкой нераспечатанных писем.

Хозяйка пожала мне руку:

— Рада с тобой познакомиться. Я — Бренда Харт.

Передняя выходила в гостиную. Крутая деревянная лестница вела на второй этаж. Стены в гостиной были того же зеленого цвета. Два потолочных светильника заливали бледным светом темную мебель, включая два кресла за низеньким кофейным столиком, развернутые к черному кожаному дивану с высокой спинкой. На диване лежал открытый номер журнала «Пипл».

Бренда жестом предложила мне одно из кресел. Она была стройная, симпатичная, возрастом, вероятно, ближе к сорока. Черные волосы были зачесаны назад и стянуты резинкой в конский хвост. Пролегшие под темными глазами линии придавали ей усталый вид. Одета она была в молодежном стиле — короткая плиссированная юбка поверх черных колготок и кремового цвета футболка с длинными рукавами.

С тяжелым вздохом Бренда опустилась в соседнее кресло.

— Денек выдался тяжелый. Рада, что ты пришла.

— Спасибо, — сказала я, откашлявшись. Она казалась милейшей женщиной. Почему же я не могу унять тревожного чувства?

— Вы живете поблизости? — осведомилась она.

Я кивнула.

— Мы с мамой… мы живем на Вилледж-Роуд, возле запруды. Мы только недавно сюда переехали. Несколько месяцев назад.

Взгляд ее темных глаз встретился с моим.

— Тебе здесь нравится?

— Да, — сказала я. — Тут немножко не так, как в Шейкер-Хайтс. В смысле, город меньше. Но школа у вас хорошая. И я уже завела друзей.

Она вытащила из нагрудного кармашка упаковку жевательной резинки без сахара и предложила мне пластинку. Я отрицательно помахала рукой. Она закинула обе пластинки в рот.

— Подсела я на эту гадость.

— А я помешана на «Ментос», — призналась я.

Она издала сухой, почти беззвучный смешок. Ее темные глаза сверкнули.

— Позволь я введу тебя в курс дела, — сказала она, наклонившись ко мне поближе.

— Сидеть с ребенком, верно? — сказала я. Внезапно я обратила внимание, что до сих пор этого самого ребенка не видела и не слышала. В доме царила тишина, не считая тихого тиканья больших квадратных часов на каминной полке. К тому же, я не видела никаких игрушек — вообще никаких признаков того, что в доме живет ребенок.

— Это немножко больше, чем сидеть с ребенком, — сказала Бренда, откидываясь в кресле. — Начну, пожалуй, с самого начала. Недавно я получила новую работу, и рабочий день у меня, скажем так, ненормированный.

— То есть, вы работаете допоздна? — уточнила я.

Она отбросила хвост волос за плечо.

— Да. Три дня в неделю меня не бывает дома до девяти или десяти часов вечера. Так что… в этом-то все и дело, Лиза. Мне нужен кто-то, кто забирал бы Гарри после четырех, три дня в неделю.

— А сколько лет Гарри? — спросила я.

— Не то восемь, не то тридцать пять, — пошутила она, снова издав этот суховатый, еле слышный смешок. — Вообще-то он душечка. Ты его полюбишь. — Она побарабанила пальцами по подлокотнику. Я обратила внимание на ее длинные, идеально ухоженные ногти, покрытые темно-красным лаком.

— Гарри нужно забирать из дома моей сестры, — продолжала она. Махнула рукой. — Это в нескольких кварталах отсюда. Моя сестра Элис обучает Гарри на дому, а педагог она замечательный.

— Хорошо, — сказала я невпопад. Она ждала от меня ответа, а я не знала, что сказать. Услышав скрип, я оглянулась на дверь.

Бренда вздохнула.

— Лестница старая, — сказала она. — Как все старички, кряхтит и стонет. Ты привыкнешь. Я давно внимания не обращаю. Уж я и плотников приглашала, а они сказали, мол, в старых домах вечно что-нибудь смещается да скрипит.

Я посмотрела на лестницу. Перила были выточены из полированного черного дерева. Ступеньки не были покрыты ковром.

— Итак, ты забираешь Гарри в четыре, — продолжала Бренда. — Приводишь его домой. Помогаешь ему делать уроки. Иногда Элис перегружает его домашним заданием, забывает, что ему только восемь.

— А Гарри хорошо учится? — спросила я.

— Он прилежный, — отвечала она. — Он очень любознателен. — Какое-то время она молча пережевывала резинку, не сводя с меня глаз. — После уроков ты должна будешь покормить его ужином. Потом нужно его чем-то занять. У него есть игровая приставка, он ее очень любит. Может играть часами.

— Звучит весело, — сказала я.

— Около восьми укладываешь его спать. И ждешь, пока я не вернусь домой к девяти или десяти. — Она снова наклонилась ко мне и положила ладонь на мое запястье. — Не слишком для тебя поздно, Лиза?

— Нет, — сказала я. — Вряд ли. Я смогу делать домашнее задание после того как уложу Гарри.

Она кивнула.

— Если будешь хорошо справляться, я буду щедро тебе платить. Признаюсь начистоту: я уж отчаялась найти кого-нибудь подходящего. Плачу триста долларов в неделю.

Ух ты! Я сперва даже не поверила своим ушам.

— Триста долларов в неделю? — переспросила я.

Она опять кивнула.

Это здорово решит наши денежные проблемы, подумала я. Мы ни в чем не будем нуждаться, пока мама не вернется на работу. Наконец-то мне хоть в чем-то улыбнулась удача.

— Как тебе мое предложение? — спросила она, дернув выбившуюся прядку волос.

— Отлично, — сказала я. От радости хотелось скакать до потолка. Мне уже не терпелось сообщить маме хорошие новости. — Отлично.

— Гарри послушный и самостоятельный, — сказала Бренда. — Он не помешает тебе делать домашнее задание. Ты в каком классе, Лиза?

— Начальный старший, — сказала я.

— Уже присматриваешь себе колледж?

Я замялась.

— Ну… у нас с мамой последнее время черная полоса. Боюсь, мне понадобится проработать где-нибудь по меньшей мере год, прежде чем я смогу оплатить учебу.

Она кивнула, глядя мне прямо в глаза, будто изучая.

— Что ж, надеюсь, эта работа придется кстати, — сказала она. — Ты полюбишь Гарри. Иногда он немножко куксится, зато с ним почти не бывает хлопот.

Я снова оглядела гостиную. Я по-прежнему не видела ни малейших следов того, что здесь живет восьмилетний мальчуган.

— Могу я увидеться с Гарри? — спросила я. — Он сейчас дома?

— Он из тех детей, которым необходим строгий режим, — сказала Бренда. — Я стараюсь укладывать его пораньше. — Она поднялась из кресла и разгладила юбку. — Пойдем наверх. Я вас познакомлю.

Я последовала за ней к лестнице. Старые ступеньки скрипели и стонали под ногами, когда мы поднимались на второй этаж.

Комната Гарри располагалась в самом конце длинного, тускло освещенного коридора. Тоненький ковер был буквально изодран в клочья. В ванной тихо капала вода.

Дверь Гарри была закрыта. Мы подошли к ней, и Бренда тихонечко постучалась.

Ответа не последовало.

Она медленно приоткрыла дверь. К моему удивлению, в комнате стояла кромешная тьма. Хоть глаз выколи.

— Гарри, ты здесь? — тихо позвала Бренда. — Гарри? Ты здесь?

16

Тишина.

Потом вспыхнула лампа, и я увидела мальчугана, сидящего на постели и хлопающего глазами спросонок.

Первой моей мыслью было: «Какая прелесть!».

Он был круглощекий, со светлыми, взъерошенными волосами над широким лбом. Щурясь от света лампы, я разглядела, что у него огромные голубые глаза и очаровательная, просто ангельская улыбка.

Казалось, он совершенно не удивился появлению в своей комнате незнакомки. Бренда подошла к кровати. Несмотря на то, что вечер выдался теплый, Гарри был одет во фланелевую пижамку, разрисованную персонажами «Звездных войн».

— Гарри, это Лиза, — сказала Бренда.

— Ты не спал? Почему ты сидишь в темноте? — вырвалось у меня.

Он смахнул со лба волосы.

— Я люблю придумывать себе кино, — сказал он. У него оказался забавный скрипучий голос.

— Я тоже люблю кино, — сказала я, желая ему понравиться.

— А ты любишь страшные фильмы? — спросил он.

— Не так чтобы очень, — призналась я. — Слишком пугаюсь.

— Я тоже, — сказал он, подперев пальчиком подбородок. — Не люблю пугаться.

— Лиза будет сидеть с тобой, пока я на работе, — сказала Бренда, разглаживая его полосатое одеяльце. — Ты рад?

Гарри вытаращил глазенки.

— А ты будешь петь со мной мою любимую песенку? — спросил он.

Я моргнула:

— Твою любимую песенку? А какую?

Он улыбнулся:

— «Малютка-паучок».

— Что? Да она же совсем детская! — сказала я.

Его улыбка померкла.

— Нет, если о настоящем паучке, — произнес он своим скрипучим голосом.

Ничего не пойму.

Я повернулась к Бренде.

— Что он имеет в виду?

— Гарри любит выдумывать шутки, не правда ли, Гарри?

— Не совсем, — буркнул он.

— Стало быть, Лиза будет забирать тебя от Элис и заботиться о тебе, пока я на работе.

Гарри перевел взгляд своих небесно-голубых глаз на меня.

— Можно я буду ложиться поздно? Можно?

В его голосе была такая отчаянная надежда, что я не удержалась от смеха.

— Ну что? Можно? — допытывался он.

— Не знаю, — сказала я. — Там посмотрим.

Он воздел кулачки над головой, словно одержал сокрушительную победу:

— Да-а-а!

— Пора баиньки, — сказала Бренда, нежно погладив его по голове. — Никакого больше придуманного кино, ладно? Спи.

— Ладно. — Он опустил голову на подушку. — Спок-нок, Лиза.

— Спокойной ночи, — ответила я. — До скорого, Гарри.

Мы вернулись в коридор. Бренда притворила за нами дверь.

— Ну что, берешься? — тихо спросила она.

Я кивнула.

— Да. Не могу представить, чтобы хоть кто-нибудь отказался от Гарри. Он же просто ангелочек!

Вслед за ней я направилась к лестнице. Но на полпути Бренда вдруг обернулась и схватила меня за запястье.

— Послушай, — произнесла она шепотом. — Не позволяй Гарри ложиться поздно. Я серьезно. Ему это очень вредно. Ни в коем случае не позволяй Гарри ложиться поздно.

17

Нейт осторожно поцеловал меня. Я сильнее прижалась губами к его губам. Обхватив за голову, я удерживала его и целовала, пока оба мы не начали задыхаться. Я отстранилась, взъерошив пальцами его волосы.

— Досказывай, — попросил он, потершись лбом о мою щеку.

Мы обнимались на диване у камина в моей гостиной.

— Значит, мать просила, чтобы ты не позволяла мальчику поздно ложиться, — сказал Нейт.

Я кивнула.

— Да. Сказала, чтобы ни в коем случае. А я такая: почему нельзя? У него что-то со здоровьем?

— А она что сказала? — допытывался Нейт.

— А она говорит, нет, со здоровьем у него все нормально. Просто ему необходимо больше спать, чем многим детям. Мол, он становится ужасно вредным и ни на чем не может сосредоточиться, если не поспит как минимум восемь часов. Правда странно?

— Хотел бы я дрыхнуть восемь часов, — вздохнул Нейт. — Братец у меня «жаворонок». Ровно в полседьмого он прыгает мне на кровать, чтобы разбудить меня, просто так.

— Тебе, пожалуй, следует его прикончить, — сказала я.

Нейт засмеялся. Он вообще находит меня остроумной. Он притянул меня к себе, и мы снова стали целоваться. Когда позвонили в дверь, мы оба вскочили, будто нас застукали за чем-то нехорошим.

Я пригладила волосы и поспешила к двери. Вошли Айзек и Сэралинн.

— Прошу со мной не разговаривать. Настроение ни к черту, — с порога предупредил Айзек.

— Что ж, и тебе тоже привет, — промолвила я. — Пришел устроить нам всем такое же?

— В точку, — сказал он. — Мне одному хандрить, что ли?

— Он никак не заткнется насчет своей группы, — сообщила Сэралинн. — Уж как я его просила сменить тему. Умоляла, заклинала, а он…

— Кто-нибудь, избавьте меня от страданий, — запричитал Айзек. — Нет, правда. Пристрелите меня, чтоб не мучился. — Он плюхнулся на диван рядом с Нейтом.

— Айзек, в чем дело? — поинтересовался тот.

На это Айзек поднял кулак — да как даст ему по ляжке!

— Больно?

Нейт вскрикнул и шарахнулся на другой конец дивана.

— Еще как. Ты что, сдурел?

— Вот так сейчас и бедной моей головушке, — простонал Айзек.

Нейт потирал ногу.

— С каких это пор у тебя на плечах появилась головушка? — прорычал он.

— У нас в субботу вечером концерт, — сказал Айзек, пропустив его выпад мимо ушей. — Ну, помните, в «Оранжерее». Между прочим, за деньги. И знаете что? Нас осталось всего двое — я и тот лентяй из дома напротив, который не знает, с какого конца держать палочки.

— Печальные новости, — сказал Нейт. — Напомни мне не встречаться с тобой в субботу вечером. — Он не переставая бросал на Айзека испепеляющие взгляды. Я опасалась, что он вспоминает, как Айзек поцеловал меня в гараже.

У меня не было сомнений, что Нейт видел нас. Тем не менее, он до сих пор не сказал мне ни слова по этому поводу.

Айзек заворчал и отвернулся от нас троих. Уткнувшись лицом в ладони, он бормотал себе под нос проклятия. Любит он трагические жесты.

— Можем мы поговорить о чем-нибудь другом? — возмутилась Сэралинн. — Как прошел твой первый день в школе, Лиза?

— Нормально, — сказала я. — Все были очень добры. Я так рада вернуться! Меня не раздражали даже тупые шуточки мистера Тревелайна.

— Он считает себя остроумным, — сказала Сэралинн. — Берет, наверное, свои приколы из книжек для детского садика. «Что сказало яблоко земле? Шмяк!»

— Вообще бессмыслица какая-то, — пробурчал Айзек.

— Я надеялась, Лиза еще побудет дома. — Мы дружно обернулись, когда в комнату вошла мама. В здоровой руке она несла высокую синюю вазу с желтыми тюльпанами. — Не хочу, чтобы она слишком перегружалась. Ей нужно время, чтобы как следует восстановиться.

— Это была идея доктора Шейн, — огрызнулась я. — Я вернулась в школу, и хватит переживать.

Последнее время я обнаружила, что постоянно срываюсь на маму. Никогда раньше она не была паникершей. Напротив, из всей семьи она была самой спокойной и невозмутимой. Но после катастрофы она переживала по любой мелочи, и видела все исключительно в черном свете.

Я хотела поправиться и жить дальше. Я не собиралась складывать лапки и переживать из-за любой ерунды.

Мама поставила вазу на кофейный столик и несколько минут возилась с тюльпанами.

— Лиза уже рассказала вам о своей новой работе? Для нас это такая хорошая новость! Тем более, я пока не могу вернуться на работу из-за вот этого. — Она повертела загипсованной рукой.

— Из Лизы получится замечательная няня, — сказала Сэралинн. — Этот ребенок — настоящий счастливчик. Он…

— Но Улица Страха… — перебила мама, покачав головой. — Ну не знаю.

— Мама, хватит, — сказала я. — Хватит меня отговаривать. Это тоже идея доктора Шейн, помнишь? Она считает, что я справлюсь. Дай мне попробовать. И потом, с каких пор ты сделалась суеверной?

Мама вздрогнула. Мой вопрос явно ее задел. Но мне было все равно. Я открывала новую главу в своей жизни, и нуждалась в поддержке, а не сомнениях.

Чуть позже все разошлись по домам. Айзек сказал, что будет упрашивать своих друзей вернуться в группу. Нейт наспех чмокнул меня в щеку и сказал, что с радостью подбросит до новой работы завтра после занятий. Сэралинн просила позвонить позже, если она мне понадобится.

Я вернулась к себе в комнату, чтобы почитать кое-что из заданного на уроках английского. Но не успела я найти тетрадку с заданием, как зазвонил телефон. Номер на определителе оказался незнакомым, но я все равно ответила.

— Алло?

— Лиза? Это Саммер Лоусон.

Саммер Лоусон? Я не сразу вспомнила ее. Высокая, рыжеволосая девица, посещавшая вместе со мной занятия по политике, очень симпатичная, с точеными, как у супермодели, скулами, всегда увешанная множеством побрякушек и бус, с длинными серьгами в ушах. Вся такая из себя видная и стильная.

Саммер Лоусон. Мозг работал, пытаясь вспомнить что-то еще. Ах да, она была подружкой Нейта. Еще до меня. Из-за чего они расстались? Я понятия не имела.

— Привет, Саммер, — сказала я. — В чем дело?

Повисло долгое молчание. Потом она ответила. Ровным, холодным голосом:

— Ты в курсе, что у тебя крупные неприятности?

— Чего-чего? — спросила я. — Какие еще неприятности?

— Лиза, — сказала она, — ты хоть что-нибудь знаешь о Нейте?

— Что? Я… честное слово, не понимаю, о чем ты, — пробормотала я.

— Ну так узнаешь, — сказала она.

Громкий щелчок отбоя завершил разговор.

18

На следующий день, после уроков, я слегка волновалась, нервничала из-за новой работы. Поднимаясь по дорожке к дому Брендиной сестры, я увидела в окне Гарри. Солнечные лучи играли в его волосах, отчего он буквально сиял, как настоящий ангелочек.

Нам будет весело, сказала я себе.

Дом Элис был маленький, квадратной формы, выкрашен белой краской, с зелеными ставнями на окнах. К торцевой стене был прислонен гоночный велосипед. Весенние цветы в огромных горшках, стоявших по обе стороны крыльца, не распустили еще бутоны.

На другой стороне улицы какой-то мальчишка кидал о скат крыши своего дома теннисный мячик и ловил, когда тот скатывался. В ветвях дерева, росшего на соседней подъездной дорожке, застрял красный воздушный змей.

Я поднялась на крыльцо, и дверь тут же распахнулась. Элис встретила меня дружелюбной улыбкой и жестом пригласила войти. Внешне она казалась постаревшей копией Бренды. Ее лоб и щеки избороздили морщины. В коротко стриженных темных волосах пробивалась седина. Одета она была в бордовый спортивный костюм, а в руке держала томик «Гарри Поттера».

— Очень рада знакомству, Лиза. — Мы обменялись рукопожатием. Рука у нее была теплой и мягкой. — Бренда мне все о тебе рассказывала. Я так понимаю, с Гарри ты уже познакомилась.

Гарри подбежал ко мне и принялся дергать за руку.

— Можно мне сегодня лечь поздно? Можно?

Я засмеялась. Элис нахмурилась и покачала головой.

— Как насчет сперва поздороваться, Гарри?

— Драсте, — сказал Гарри. — Можно мне лечь поздно?

— Нет, нельзя, — твердо сказала Элис. — Не пытайся пользоваться тем, что Лиза новичок. Помни, главная здесь она. Запомнишь это?

— Наверное, — вздохнул Гарри.

Элис помахала книгой.

— Я начала читать ему первого «Гарри Поттера». Ты в восторге, правда, Гарри?

Он кивнул.

— Мне нравится, потому что его тоже зовут Гарри.

— Это хорошее имя, — сказала я. — Хочешь, я одолжу книжку у Элис и почитаю тебе вечером?

— Нет, — тут же ответил он. — Хочу посмотреть мультики.

Элис взъерошила ему волосы.

— Не забудь сперва выполнить домашнее задание.

— А я уже забыл, — заявил Гарри. И засмеялся. Его голубые глаза сияли.

— Принеси свой рюкзак, — сказала Элис. — Он у меня в комнате.

Когда Гарри убежал, она отвела меня в сторонку и сообщила доверительным тоном:

— Прошлой ночью опять лег поздно. Это очень вредно для него. Он, когда не выспится, настоящее чудовище. Смотри, чтобы сегодня он лег пораньше.

— Нет проблем, — ответила я. — По-моему, он очень славный.

— Он такой, — сказала Элис, не сводя глаз с коридора, где исчез Гарри. — И хороший ученик. Все схватывает на лету и вообще стремится к знаниям.

— Это замечательно, — пробормотала я в ответ.

Элис положила руку мне на плечо.

— Тем не менее, с восьмилетками не всегда просто сладить, даже с такими покладистыми, как Гарри. Если возникнут проблемы, сразу же звони мне. — Она полезла в карман и протянула мне бумажку с номером.

— Благодарю, — сказала я.

— Не думаю, что у тебя с ним будут какие-то проблемы. Но на всякий пожарный…

Я хотела поблагодарить ее еще раз. Но осеклась, услышав пронзительный крик. Пронзительный вопль. Неужели он доносится из подвала?

Испуганная, я прислушалась. Казалось, в подвале кто-то плачет навзрыд.

— Потише там, Мистер Пушиш! — рявкнула Элис и со смехом покачала головой. — Мой кот убедительно сообщает, что его пора кормить.

— Ничего себе! — сказала я. — Совсем на кота не похоже.

Элис снова засмеялась.

— Мистер Пушиш может быть очень разговорчив… особенно перед ужином.

Я улыбнулась. Но звук, который я слышала, совершенно не похож был на кошачий крик. Скорее, на человеческий.

19

— Можно посидеть у тебя на коленках?

Пожалуй, Гарри был милейшим, дружелюбнейшим восьмилеткой на всем белом свете. К тому времени, как он прикончил свой ужин, состоявший из макарон с сыром, мы уже были не разлей вода. Он был умница и весельчак. Задачки по математике на шести страницах он щелкал как орешки.

К вечеру он расшалился: дернет меня за волосы и всякий раз издает какой-нибудь новый звук. Почему-то он думал, что это очень забавно. А вот когда я дернула его за волосы и сказала «хрю-хрю», он заявил, что это ни капельки не смешно.

Он не переставая упрашивал меня разрешить ему лечь попозже.

— Может, как-нибудь в другой раз. Не сегодня, — отвечала я. Его это, кажется, вполне удовлетворяло — минут на десять, после чего он снова начинал просить.

Он сидел у меня на коленях, и мы смотрели «Кунг-фу Панду-2» на канале «Netflix». Мультик здорово его рассмешил. Пару раз он соскакивал на пол и делал дикие выпады в стиле кунг-фу.

Когда мультфильм подошел к концу, я взглянула на часы. Почти восемь.

— Пора в кровать, — объявила я.

— У меня наверху есть панда, — сообщил он. — В стенном шкафу. Я мог бы принести ее вниз. Мы бы сняли собственное кино про панду.

— Не сегодня, — настаивала я.

— А если быстренько?

— Нет. Не сегодня. Вижу я, что ты делаешь, Гарри. Время тянешь. Давай. Переодевайся в пижаму.

После этого с ним не возникло никаких проблем. Я переодела его и уложила в кровать. Пожелала спокойной ночи. Он попросил меня закрыть за собой дверь, так я и сделала.

Спустившись в кухню, я помыла оставшуюся с ужина грязную посуду. После этого я устроилась на диване в гостиной, чтобы прочесть заданный на дом рассказ автора, о котором никогда прежде не слышала, Уиллы Кэсер. Фермерский быт не слишком меня занимал, так что история показалась довольно скучной.

Я обрадовалась, когда сотовый зазвонил, и оказалось, что это Нейт.

— Как дела? Как малыш? — спросил он.

— Он классный, — сказала я. — Пожалуй, самый очаровательный в мире мальчишка.

— Мило. Что ты дала ему на ужин? Хлопья, небось?

Я засмеялась.

— Еще чего. Сделала ему макарон с сыром. Из коробочки. Его любимые. Такой беспроблемный ребенок, одна радость с ним работать.

— Отлично, — сказал Нейт. — Просто интересовался. Ну, как получается.

— Эй, у меня к тебе вопрос, — сказала я. — Тут на днях мне звонила Саммер Лоусон.

— Как Саммер? Ты шутишь.

— Это была какая-то несусветная чепуха. По-моему, она звонила, чтобы предупредить меня о тебе.

— Обо мне? — Он хмыкнул. — Ага, я чертовски опасен. Я чертовски опасный сукин сын.

— И все-таки, зачем она мне звонила? — допытывалась я.

— Я-то почем знаю? — буркнул он. — У нее не все дома.

— Нет, правда…

— У нее не все дома, Лиза, — повторил он. — Спроси любого. Она отчаянная сумасбродка.

В трубке раздалось потрескивание.

— А ты где? — спросила я. — Судя по звуку, не дома.

Он замялся.

— Я… э… гуляю.

— Где? Неподалеку?

— Типа того, — сказал он.

Почему он так странно себя ведет? Почему не говорит мне, где он находится?

— Слыхала об Айзеке? — спросил Нейт. — Он уговорил-таки своих друзей вернуться в группу.

— Отлично, — сказала я. — Как ему удалось?

— Он пообещал поделить с ними выручку за выступление поровну.

— И все согласились?

— Похоже, — сказал Нейт. — Они все равно отстой, но хоть Айзек не будет стоять на сцене как дурак с двенадцатилетним недобарабанщиком.

— Это позорище, а не группа, — сказала я. — Айзек хоть на гитаре играет неплохо.

Айзек поцеловал меня. Айзек поцеловал меня, а Нейт видел. Этот момент не шел у меня из головы.

— Может, нам стоит прийти на его выступление в пятницу, — сказала я.

— Может быть, — ответил Нейт. Не думает ли сейчас и он о том поцелуе?

Мы еще немного поболтали. Потом я вернулась к рассказу. В нем почти ничего не происходило. Сплошные описания полей пшеницы да сухой равнины, окружавшей ферму.

Через какое-то время у меня начали слипаться глаза. Наверное, я даже задремала ненадолго.

А потом какой-то шум выдернул меня из дремоты. Книга соскользнула с колен и свалилась на ковер. Я снова услышала шум. Постукиванье. Наверху?

— Гарри? — позвала я. — Это ты?

Вскочив на ноги, я повернулась к лестнице.

— Гарри? Ты что, до сих пор не спишь? Уже поздно.

Нет ответа.

Тишина.

Я подскочила, когда половицы наверху заскрипели под чьей-то тяжелой поступью.

— Гарри? Это ты там ходишь? Ответь мне! Гарри?

С колотящимся сердцем я направилась к лестнице.

Посмотрела на тускло освещенную лестничную площадку… и задохнулась от ужаса.

20

Я увидела световое пятно. Две ноги. Темный силуэт. Он тут же отпрянул.

Неужели налетчик?

— Эй, стойте! — сдавленно крикнула я. Сердце стучало так сильно, что я думала, грудь взорвется. — Стойте! Я вас видела!

Нужно было звонить в полицию. Вот только с перепугу я ничего не соображала. Я успела заметить, как налетчик, метнувшись в сторону, скрылся в направлении комнаты Гарри. Ухватившись за перила, я начала с трудом взбираться по крутым ступенькам.

— Стойте! Вы кто? Что вы здесь делаете?! — выкрикивала я всю дорогу наверх.

На дрожащих ногах, чувствуя ноющую боль в груди, я достигла лестничной площадки. Выглянула в коридор. Дверь в комнату Гарри была распахнута настежь.

— Нет! Стойте! Выметайтесь отсюда! — заорала я хриплым, срывающимся голосом, какого никогда не слышала у себя прежде.

Опустив голову, я помчалась по коридору, цепляясь ногами за дыры в ковре. Споткнувшись, я чуть не упала на колени. Восстановила равновесие и продолжала бежать.

— Гарри? — кричала я. — Ты в порядке?!

Ответа не было.

Я ворвалась в его комнату, хватая ртом воздух. В комнате было темно. Свет проникал только из открытого окна. И в этом сером свете я увидела налетчика. Повернувшись ко мне спиной, он опустил голову и с громовым топотом ринулся к окну.

И выпрыгнул во двор.

Прямо со второго этажа.

Он не издал ни звука.

Я бросилась к окну и выглянула наружу. Прохладный вечерний воздух освежил разгоряченное лицо. Я посмотрела во двор, щурясь в слабом свете луны, и увидела искаженный силуэт, удирающий через лужайку.

Скрючившись, выгибая ноги, как насекомое, он несся к глубокой тени на краю двора.

Вцепившись в подоконник обеими руками, я смотрела, как он бежит. И, прежде чем скрыться под покровом тьмы, он неожиданно обернулся. Обернулся, и свет луны озарил его лицо.

И тогда я снова закричала. Потому что лицо было нечеловеческое. То был безобразный, искаженный лик демонического создания, явившегося словно из фильма ужасов. Зеленоватая шкура. Обтекаемой формы безволосая голова с полосой густого черного меха посередине и заостренные кабаньи уши, торчащие в стороны. Кроваво-красные глаза пылали на вытянутой песьей морде.

— Не-е-е-е-ет! — вырвался у меня сдавленный стон. Я поняла, что мне опять мерещится.

То же самое существо я встретила, когда во сне бродила по лесу. И теперь я видела его снова. Видела нечто, чего на самом деле не существует. Снова мне привиделся демон. Безумная. Безумная.

— Нет. О, пожалуйста, нет.

Я повернулась к кровати.

— Гарри? Ты в порядке? Гарри?

Его там не было.

21

Я оцепенела, глядя на пустую кровать, на одеяло, сброшенное на пол. Я включила свет. И замерла, не в силах сдвинуться с места. Не в силах мыслить ясно.

Полная паника.

А в голове уже роился миллион мыслей.

Налетчик был настоящим, не галлюцинацией. Он носил маску. Как та маска монстра, которую Нейт надел для съемок у Сэралинн. Как десятки масок в его коллекции.

Он был настоящий. Он носил маску. Он находился в этой комнате. Я не выдумала его. Я его видела.

Неужели он схватил Гарри? Вытащил Гарри из постели и вместе с ним сиганул в окно?

Как такое могло случиться?!

Соберись, Лиза. Приди в себя. Приди в себя.

Я пыталась унять рвущееся из груди дыхание. Я отвернулась от опустевшей кровати.

Думай. Старайся думать ясно.

— Гарри? Гарри? — закричала я. Может быть, он все-таки дома. Может быть, он услышит.

— Гарри? Ты здесь?

Ну пожалуйста, будь здесь.

Но никто не отозвался.

Шатаясь, я вышла в коридор и огляделась.

— Гарри? Ты здесь? Прошу, ответь мне! Гарри?

Нет. Нет. Паника не отпускала. Я понимала, что должна очистить разум и действовать рассудительно. Но коридор закачался, закружился перед глазами. Дышалось с трудом.

— Гарри?! Гарри?! Гарри?!

Я знала, что должна сделать. Надо звонить в полицию.

Мой телефон. Где мой телефон?

Внизу. На диване в гостиной. Я скатилась вниз по лестнице. Вбежала в гостиную. Схватила с дивана сумочку и принялась лихорадочно рыться в поисках телефона.

Где же он? Где?

Послышался стук. Совсем рядом. Тихое «бум». Сумочка выпала у меня из руки. Я услышала скрежет. Еще один тихий стук.

В доме есть кто-то еще.

Я почувствовала, как паника усилила свою хватку. Я не могла думать. Не могла дышать.

Кто-то находился в прихожей.

Налетчик в маске вернулся.

22

Еще одно тихое «бум!»

Я застыла, как вкопанная, возле дивана, с сумочкой у ног, и прислушивалась.

Звучало это как стук. Может, кто-то стучится в дверь?

Не раздумывая, я кинулась в прихожую. Там никого не было. В доме никого.

Снова раздался стук.

Я повернулась. Стенной шкаф! Звуки доносились из стенного шкафа!

— Кто там? — попыталась я крикнуть, но сумела издать лишь сдавленный шепот. — Кто…

Я подошла к шкафу, рывком распахнула дверь — и ахнула.

— Гарри? Ты что здесь делаешь? — закричала я.

Он жался к задней стенке, окруженный пальто. Все его тело дрожало, а личико было бледнее мела.

— Мне страшно, — проговорил он тоненьким голоском.

Я потянулась к нему обеими руками, и он покорно дал вытащить себя на свет Божий. Бедняжку всего трясло. Я взяла его на руки и прижимала к себе, пока дрожь, мало-помалу, не стихла.

— К… кто-то вошел в мою комнату, — пролепетал он. — Кто-то напугал меня. Я и убежал… в шкаф.

— Все в порядке, — приговаривала я, приглаживая ему волосы. Его бледный лоб блестел от пота. — Все уже в порядке.

Я отвела его к дивану. Он попросился на коленки. Я снова взяла его на руки и крепко-крепко обняла.

— Ты видел человека? — спросила я. — Видел его лицо?

Гарри помотал головой…

— Темно было. Я его толком не разглядел. Я… услышал, как кто-то… по комнате ходит. Ну и убежал. Вниз. И спрятался в шкафу.

Внезапно я придумала, как его успокоить.

— Может, это был кошмар, — сказала я. — Может, ты просто видел дурной сон.

Разумеется, я лгала. Но если это успокоит его, и он почувствует себя в безопасности…

Он поднял на меня свои огромные голубые глаза.

— Правда? Думаешь, мне снилось?

Я кивнула.

— Да. У всех бывают кошмары. Мне вот частенько снятся. Но потом я просыпаюсь, и все в порядке.

Он глядел на меня, обдумывая это.

— Может быть, — наконец сказал он. — И впрямь как будто кошмар.

Он прикорнул головой к моему плечу, и мы долго сидели так молча. Я вновь представила себе незваного гостя с уродливой полоской меха посреди деформированной головы. Вновь представила, как он выпрыгивает из окна комнаты Гарри и мчится через задний двор. Будто вживую увидела его лицо в лунном свете, когда он обернулся и посмотрел на меня. Собачью пасть. Искаженное, отвратительное лицо.

Может, то была маска? Как те маски из фильмов ужасов, что носит Нейт?

Нет. Ни в коем случае.

Зачем кому-то надевать маску и вламываться в дом, чтобы взбежать по лестнице и выпрыгнуть из окна?

Это полный бред. В этом нет никакого смысла.

Я была довольна, что соврала Гарри. Довольна, что убедила его, будто все было дурным сном.

Мне это тоже казалось дурным сном. Но я-то знала…

Через несколько минут я поняла, что Гарри заснул у меня на коленях. Он тихонько посапывал, его голова все еще покоилась на моем плече. У меня заныли ноги. Он будто налился тяжестью. Но я не хотела его будить.

Так я сидела, держа его на коленях, и, наверное, тоже задремала. Потому что в следующий миг почувствовала, как кто-то потрогал меня за плечо. Я моргнула. Повернула голову. И увидела Бренду, взирающую на меня сверху вниз.

— О. Привет, — пробормотала я, пытаясь окончательно проснуться.

Под глазами у нее темнели круги. Губная помада поблекла. Волосы были растрепаны. Она улыбнулась:

— Я смотрю, вы с Гарри уже привязались друг к другу.

— Ему… приснился кошмар, — сказала я. — Он спустился ко мне за утешением.

— Это прекрасно, Лиза. — Она поставила на пол свой портфель. — Обычно Гарри стесняется новых людей.

— Нет. Мы прекрасно провели время, — сказала я. — Думаю, мы с ним подружимся.

Бренда сняла его у меня с колен. Гарри открыл сонные глазенки и молча уставился на мать. Я поднялась с дивана и помогла Бренде поставить его на ноги. Затем мы повели-понесли его наверх, в его комнату.

Уложив его в постель, мы вернулись в гостиную. Я подняла с пола свою сумочку.

Бренда зевнула и пригладила рукой волосы.

— Я уже никакая, — вздохнула она. — Замоталась допоздна. — Она повернулась ко мне. — Ну как, все прошло хорошо?

Тут я растерялась.

Нет. Все нехорошо. В доме побывал налетчик с рожей, как у демона. Он забежал в комнату Гарри и выпрыгнул через окно со второго этажа.

Все не хорошо. Честно говоря, это было ужасно — для нас с Гарри.

Но если я скажу Бренде правду… Если я расскажу ей о побывавшем в доме демоническом существе… она, верней всего, мне не поверит. Она решит, что у меня не в порядке с головой, и я лишусь работы.

А работа нужна мне. Очень нужна.

— Да, — сказала я. — Никаких проблем. Все прошло гладко. Гарри — само очарование.

23

Мама не спала, дожидалась меня. Я обнаружила ее в гостиной; одетая, по своему обыкновению, в серую фланелевую рубашку, она сидела перед надсаживающимся телевизором, по которому шел старый фильм с Дензелом Вашингтоном. Мама фанатеет от Дензела Вашингтона. Готова пересматривать одни и те же фильмы с ним снова и снова. Ей все равно, какие.

— Мам, что так громко? — спросила я, зажимая уши.

— Чтобы не заснуть, — ответила она. — Я хотела дождаться тебя, чтобы послушать, как прошел первый рабочий день.

О Господи.

Она подняла пульт и приглушила звук. На столике возле ее кресла стоял высокий стакан с осветленным пивом. Мама не любит крепких напитков и пьет только легкое пиво. Она сделала большой глоток и поправила перевязь на руке.

— Ну что? Выкладывай, — потребовала она. — Как все прошло?

Я не выдержала. Я понимала, что не следует говорить ей всю правду. В конце концов, я утаила правду даже от самой Бренды Харт. Тем не менее, я упала в кресло напротив, и все случившееся буквально хлынуло из меня непрерывным потоком слов. Сомневаюсь, что хоть раз умолкала даже для того, чтобы перевести дух.

По ходу моего рассказа мамино лицо все сильнее вытягивалось. Она взяла стакан, но не сделала ни глотка, так и замерла со стаканом в руке, внимая моей страшной истории.

Закончив, я откинулась в кресле, тяжело дыша, наблюдая за ней, ожидая ее реакции.

Мама поставила стакан и наклонилась вперед, вцепившись здоровой рукой в подлокотник. Она напряженно вглядывалась в меня, словно изучала.

— У него было лицо монстра? — сказала она наконец. — Вроде демона? Хочешь сказать, он был в маске для Хэллоуина?

— Не… не знаю, — пробормотала я. — Это наверняка маска, правильно? Нет, ну я понимаю, что Фиар-Стрит — вроде как стремное местечко, но черт возьми, не может быть, чтоб там демоны по домам шастали!

Мама тяжело вздохнула.

— И ты говоришь, он выпрыгнул в окно? Ты видела, как он выпрыгивал из окна?

Внезапно я поняла, зачем она устроила мне этот допрос.

— Ты мне не веришь, да? — Я вскочила. — Ты думаешь, это была очередная галлюцинация. Ты думаешь, у меня снова глюки, правильно? Правильно?

— Присядь, Лиза. — Она указала мне на кресло. — Пожалуйста. Сядь. Мне кажется, ты, возможно, слишком рано взялась за работу.

— Мама, не начинай…

— Слишком рано, — повторила она, покачав головой. — Уж извини, Лиза.

— Мам, пожалуйста. Я знаю, что я видела.

— Лиза, послушай меня, — сказала она, избегая моего взгляда. — Если ты до сих пор видишь глюки, я… я считаю, тебе надо бросить работу.

— Не вижу я никаких глюков!!! — завизжала я и снова вскочила, размахивая руками. Одной рукой задела настольную лампу и сбила ее со стола, вскрикнув.

Лампа грохнулась на пол и разлетелась вдребезги, брызнув во все стороны осколками.

— О не-ет, — простонала я.

Мамино лицо исказилось от ужаса.

— Совсем взбесилась! — завопила она. — Видишь, что я имела в виду? Смотри, что ты наделала! Ты не отвечаешь за себя. Совершенно не отвечаешь. Тебе нужна дополнительная помощь!

Моя грудь судорожно вздымалась.

— Это была случайность. Дурацкая случайность! — рявкнула я. — Забудь ты об этой лампе. Я знаю, что я видела в этом доме, мама. Перестань убеждать меня в том, что я сумасшедшая.

— Я этого не говорила, Лиза. Сделай вдох. Постарайся успокоиться. Нет никаких сомнений, что ты все еще видишь глюки.

— Мама, Гарри его тоже видел! — закричала я. — Я не сумасшедшая! Я его не воображала! Гарри тоже видел его!

Она моргнула. Я видела, что она крепко задумалась.

— Мальчик тоже видел его? Он видел человека с демоническим лицом?

— Ну… нет, — призналась я. — В смысле, Гарри сказал, что он кого-тослышал. Он не видел его. Там было слишком темно. Но он его слышал. Он слышал, как тот вошел в комнату.

Мама смотрела на меня. Она не произнесла ни слова. Но я могла прочесть ее мысли. По ее лицу было видно, что она мне не верит.

— Я не сумасшедшая, мама! — завопила я. — Ты должна мне поверить!

— И все-таки, Лиза, остановись и подумай, — мягко сказала она. Она не переносит, когда я поднимаю крик. — Это же бессмыслица. Было поздно. Ты была уставшая. И тебе привиделось…

— Замолчи! — рявкнула я. — Замолчи! Просто замолчи! Если ты мне не веришь, кто-нибудь да поверит! Так что замолчи и оставь меня в покое!

Я вихрем вылетела из гостиной, потрясая кулаками и топча осколки разбитой лампы на полу. Зубы я стиснула так, что заныла челюсть. Я испытывала гнев, разочарование — и щемящее чувство одиночества.

Когда я достигла лестницы, собираясь подняться к себе, мама выглянула из гостиной. Даже отсюда я видела слезы в ее глазах, бегущие по щекам.

— Лиза, ты не единственная, кому тяжко пришлось, — проговорила она срывающимся голосом. — Мы остались вдвоем, только ты да я. Твоего отца не стало. Нам нужно держаться вместе.

Я понимала, что должна попросить прощения. Я понимала, что должна хотя бы попробовать унять гнев. Я понимала, что по совести следует поступить именно так, но я не могла.

— Как мы можем держаться вместе, если ты не веришь ни единому моему слову? — закричала я. Ответа дожидаться не стала. Не хотелось мне слушать ее ответов. Повернувшись, я помчалась наверх, перепрыгивая через ступеньки.

Захлопнув за собой дверь комнаты, я кинулась на постель. Затем я извлекла из сумочки телефон.

Мне нужен кто-то, кто мне поверит.

Мне нужен кто-то, кто не примет меня за чокнутую.

Я набрала номер Нейта. Он ответил после второго гудка.

— Лиза? В чем дело?

Я рассказала всю историю по новой. Дойдя до незваного гостя с демоническим лицом, я услышала, как Нейт вздохнул.

— Лиза, голос у тебя ужасный. Передохни. Тебе правда нужно остыть.

— Ты мне тоже не веришь, да, Нейт?

Молчание. Потом он сказал:

— Почему бы мне не подъехать? Может, это было бы кстати? Может, тебе нужна компания? Я хоть сейчас.

— Ты не веришь мне, так ведь? — настаивала я. — Нейт, ты тоже считаешь, что я свихнулась. Не так ли, Нейт? Отвечай!

24

Доктор Шейн обыкновенно сидит за своим стеклянным столом, постукивая по нему карандашом или пожевывая ластик, пока я говорю. Но сегодня она прохаживалась взад и вперед вдоль занавешенного окна, занимающего целую стену в ее кабинете.

Одета она была в длинную летнюю плиссированную юбку бледно-голубого цвета и белую блузку с длинными рукавами и открытым воротом. Золотой медальон на цепочке покачивался в такт шагам.

Она кивала, слушая мой рассказ о первом вечере в доме Гарри, однако лицо ее при этом оставалось непроницаемым. Но когда я дошла до демонического создания, выпрыгнувшего в окно, она прекратила расхаживать и скрестила руки на груди.

Я закончила свой рассказ на том, как нашла Гарри в стенном шкафу и решила ничего не говорить его матери. Доктор Шейн скользнула обратно в кресло и придвинулась поближе к столу. Склонившись над желтым блокнотом, она написала несколько строк.

Я ждала, что она скажет.

Неужели она, как и мама с Нейтом, не поверит, что я все видела наяву?

Наконец, она подняла голову и отложила карандаш.

— Нужно время, Лиза, — мягко сказала она.

Я уставилась на нее. Стало быть, она мне тоже не верит?

— Твой мозг пережил ужасающий шок, — продолжала она. — Результатом, как мы обе знаем, стали яркие ночные кошмары. И иногда твои кошмары становятся настолько яркими, что кажется, будто они воплотились в реальность.

— То есть… — начала я.

Но она прервала меня коротким взмахом руки.

— В доме Хартов ты увидела что-то, что запустило пугающие картины в твоем подсознании, — сказала она. — Подобные случаи легко объяснимы и не представляют собой ничего необычного.

— Случаи? — спросила я.

Она кивнула, поигрывая медальоном.

— Вам не кажется, что я видела все наяву? — спросила я, повысив голос.

— Мне кажется, ты видела что-то, — ответила она. — Я уверена, что ты ничего не выдумываешь, и что ты не сумасшедшая. Наша работа заключается в том, чтобы подобные случаи остались в прошлом, а ты обрела уверенность в себе и освободилась от страхов. Поэтому я собираюсь предложить тебе несколько лекарств, благодаря которым ты почувствуешь себя лучше, дорогая.

Я почувствовала трепет в груди.

— Лекарств? А разве это не шаг назад?

— Нет, вовсе нет, — покачала она головой. — Мы должны испробовать все средства, чтобы вернуть тебя в норму. — Она постучала ластиком карандаша по стеклянной крышке стола. — Тебе следует понимать, что происходит, Лиза. Автокатастрофа произвольно перемешала всевозможные подспудные чувства в твоем подсознании. Чувство вины из-за потери отца. Чувство страха. Вот откуда пришло виденное тобой существо.

Я открыла рот, чтобы возразить, но тут же раздумала.

— Ничего из ряда вон, — продолжала она. — Я не хочу, чтобы ты боялась. Если ты не против попробовать, я могу прописать тебе кое-какие препараты, которые немножко тебя успокоят. Они помогут тебе проводить дни без этих тревожных фантазий.

— Ну не знаю… Я…

— Я не стану ничего прописывать, пока тебя это смущает, — сказала она. — Иди домой и подумай над этим. Обсуди со своей мамой. Я хочу, чтобы ты положительно воспринимала все, что мы станем предпринимать для твоего выхода из кризиса.

Она снова опустила голову и стала сосредоточенно писать в блокноте. Это означало, что прием закончен.

Я встала, но не ушла. Мозг, казалось, вот-вот взорвется. Я хотела продолжить наш разговор. Хотела задать ей сотню вопросов. Хотела сказать, что в доме у Гарри я совершенно точно не галлюцинировала. Что все видела наяву.

Я слишком отчетливо разглядела лицо существа, чтобы это можно было списать на разыгравшееся воображение. Я видела, как оно выпрыгивало из окна спальни. Я слышала стук, когда оно приземлилось на заднем дворе.

Я нуждалась в том, чтобы доктор Шейн мне поверила. Мама не верит мне. Нейт тоже не верит. Она была моей последней надеждой.

— До встречи через два дня, — пробормотала я и побрела к двери.

Пожалуй, мне никогда еще не было так одиноко. Смогу ли я убедить доктора Шейн во время следующего приема? Смогу ли я убедить ее, что мне стало лучше? Что мой разум очистился? Что я уже способна отличить галлюцинацию от реальности?

По крайней мере, мне так казалось.

Пока я не вернулась домой, где увидела еще одно безумное видение.

Я вошла в гостиную, и меня сразу же ослепил бьющий в окно солнечный свет. Я подняла руку, чтобы защитить глаза — и мне привиделся — уже, наверное, в сотый раз — Морти, разлегшийся на ковре.

Я пронзительно вскрикнула.

Это когда-нибудь кончится?!

Но на этом потрясения не закончились.

25

Я заморгала, прогоняя образ большого белого пса на ковре, но не смогла заставить его исчезнуть. Пес перекатился на живот и вскочил. Его глаза отразили солнечный свет и сверкнули красным огнем.

А потом моя галлюцинация бросилась мне навстречу, топоча по ковру здоровенными лапами и яростно вращая пушистым хвостом. Я не поняла, что пес реален, пока он не прыгнул мне на грудь, заставив попятиться к дивану. В следующий миг он уже облизывал мне лицо, а я радостно вопила:

— Морти? Морти? Это и вправду ты?

Вошла мама, держа в руке огромный горшок с геранью.

— Я была у соседей, — сказала она. — Так что не смогла сообщить тебе радостную новость.

— Это действительно Морти? — воскликнула я и ласково отстранила его, пока он не пролизал мне лицо до дыр. — Неужели?

— Какая-то милая молодая женщина подобрала его неподалеку от Мартинсвилля, — сказала мама. — Привезла, пока ты была у доктора.

— Просто не верится! — вскричала я. Обняв Морти за шею, я крепко-крепко прижала его к себе. — Видишь, мама? У меня все постепенно налаживается.

— Надеюсь, — тихо пробормотала мама.

* * *

— Должно быть, тебе стало лучше, — сказала Сэралинн. — Я уж не думала, что ты поедешь с нами сегодня.

— Она жадна до чужого позорища, — вставил сидевший за рулем Нейт. Он свернул на Ривер-Роуд. Мы втроем ехали на выступление Айзека и его группы.

Солнце уже зашло, погрузив окружающий мир в синие тона. Высокие деревья склонялись над петляющей дорогой, не пропуская лунный свет, отчего казалось, что мы бороздим глубокие омуты черноты.

— Просто захотелось выбраться из дому и послушать музыку, — сказала я.

— Музыку? Тогда зачем ехать на концерт Айзека? — съязвил Нейт. Он обнял меня рукой за плечо и привлек к себе.

— Веди двумя руками, пожалуйста, — попросила я.

— Они ведь репетировали как проклятые, — сообщила с заднего сиденья Сэралинн. — Может, хоть немножко набили руку.

— Может, мне даже не понадобятся ушные затычки, которые я захватил, — сказал Нейт.

— Да ты, похоже, не в духе, — сказала я.

И снова представила, как Айзек меня целует. Видел ли это Нейт? Не потому ли он последнее время ополчился на Айзека? Все его шуточки в адрес товарища были злыми, враждебными, словно и не было между этими двумя многолетней дружбы.

— Я предложил всей группе маски Франкенштейна из моей коллекции, — не унимался Нейт. — Они могли бы переименовать группу в «Молодой Франкенштейн». Понимаете? Когда они начнут играть, никто не увидит их лиц. Так хоть немножко менее стыдно будет.

— Добрая ты душа, — съязвила Сэралинн.

— Хорош изгаляться, — сказала я. — Мы вообще-то едем поддержать Айзека.

В ответ Нейт проворчал что-то неразборчивое. Некоторое время мы ехали дорогой, вьющейся вдоль реки Конононки. Темная вода струилась мимо нас, изредка переливаясь серебристыми отблесками лунного света.

— Лицам до восемнадцати пиво не продают, — сказал Нейт. — Но я принес фальшивые удостоверения, раньше вроде срабатывало. Старайтесь выглядеть старше.

— Я специально сделала высокую прическу, — сказала Сэралинн. На ней был ее клубный прикид — короткая красная плиссированная юбочка поверх серебристых лосин, и блестящая жилетка поверх шелкового серебристого топика.

У меня не было клубных костюмов. Я надела шелковый золотистый топик и джинсы со стразами на карманах.

— Я тяну на двенадцать. Ничего не могу поделать, — вздохнула я.

— Ну, тогда постарайся не отсвечивать, — сказал Нейт. — Им сегодня все равно не до того. Соберутся все ребята из школы.

Он свернул на широкую, заасфальтированную подъездную дорогу. «Оранжерея» — один из трех клубов, расположенных неподалеку друг от друга на Ривер-Роуд. Это музыкальный клуб — не танцевальный. Обычно за вечер там выступают две или три группы. Чаще всего вход туда разрешен начиная с восемнадцати лет. Но когда выступают подростковые группы, двери открыты и для старшеклассников.

Было еще рано. Мы знали, что группа Айзека будет выступать первой. На стоянке я заметила всего четыре или пять машин. Я надеялась, что послушать Айзека придут немало ребят из школы.

Мы выбрались из машины. Из динамиков на столбах, окружавших парковку, гремел хип-хоп. Неоновая вывеска «Оранжерея» потрескивала, когда мы огибали ее, направляясь к парадному входу.

Мы заплатили по пять долларов бритоголовому здоровяку на входе, с руками, перевитыми потрясающими татуировками в виде змей и драконов. Внутри пульсировали красные огни. Стены и потолок были красными. Банкетки вдоль стен тоже были красными. Думаю, вы уже поняли, что с цветовой гаммой тут не заморачивались.

В помещении витал пивной дух. Трое или четверо человек выстроились в очередь к бару, расположенному в глубине клуба. Вглядываясь в мигающий туманный свет, я узнала среди сидевших на банкетках нескольких ребят из школы и помахала им рукой.

Сцена была квадратной формы, открытая площадка в дальнем конце клуба. Айзек и его друзья настраивали свои инструменты, подключая их к предоставленным администрацией усилителям и динамикам.

При виде нас Айзек побежал навстречу. На нем были выцветшие джинсы, в лохмотья изодранные на коленях, и черно-красная футболка с эмблемой группы «Daft Punk». Он стукнулся кулаками с Нейтом, после чего повернулся к нам с Сэралинн.

— Привет, Лиза, не ждал, что ты придешь, — сказал он.

— Не хотела пропускать, — сказала я. — Это очень волнующе, Айзек.

— А что это за ребята вон там? — спросил Нейт, показывая на четверых или пятерых парней, которые вошли с черного хода, неся в руках инструменты.

Айзек обернулся, щурясь в пульсирующем красном свете.

— Это, должно быть, чуваки из «Пережитка Психоза». Группа в стиле семидесятых.

— И как они? — спросил Нейт.

Айзек пожал плечами.

— Никогда их не слушал. Но нам разрешили исполнить всего две песни, чтобы поскорее начали эти ребята.

Нейт прыснул:

— Вы выучили целых две песни?

— Не совсем, — усмехнулся Айзек. — У нас есть одна песня, которую мы исполняем чуть менее хреново, а потом мы исполним ее вторую версию.

В клубе не было жарко, но лоб Айзека блестел от пота. Он то и дело переводил взгляд на меня, словно пытался мне что-то сказать. А может, просто был искренне удивлен моим появлением.

Сэралинн огляделась.

— Надеюсь, ребята еще подтянутся.

— Они придут на «Пережиток Психоза», — сказал Айзек. — Многим нравятся эти ретро-фишки. И видюхи их на YouTube собирают кучу просмотров.

За сценой послышался громкий хлопок. Один из усилителей брызнул россыпью искр, и возившийся с ним парень отпрянул с испуганным криком.

— Пойду помогу, пока мои парни там не убились, — сказал Айзек.

— Это было бы шикарное начало, — сказал Нейт.

Айзек пропустил его слова мимо ушей. Он махнул нам рукой и, бросив «Пока!», убежал.

Я увидела, что клуб постепенно заполняют и другие ребят из школы. Керри Ричер шел к сцене в компании Эрика Финна. Я поискала взглядом Патти Берджер, но так и не увидела. Патти и Керри как сиамские близнецы. Всегда неразлучны.

Вошла стайка девушек. Явно не из Шейдисайдской школы. У одной волосы были выкрашены в розовый цвет, а одета она была в розовый свитерок с эмблемой «Пережитка Психоза».

Нейт подошел сзади и обнял меня руками за талию. Он уткнулся носом в мою шею. От этого по моей спине побежали мурашки.

Я откинулась назад, прижимаясь к нему. Нахлынула волна счастья. Было здорово оказаться вне дома вместе с друзьями.

Сэралинн оттащила Нейта от меня.

— Принесешь ты нам пива или нет? — потребовала она.

Нейт огляделся.

— Народу недостаточно. Спалят, — сказал он, но все же направился к бару. — Кока-кола подойдет?

Сэралинн закатила глаза:

— Да уж, роскошно.

Я засмеялась, глядя, как он идет к бару.

— Вот не думала, что Нейт такой трусишка!

Сэралинн даже не улыбнулась.

— Он как-то уже попадался, — сказала она. — В прошлом году. С фальшивыми документами. Поимел кучу проблем. Предкам потом пришлось задействовать кое-какие связи, чтобы отмазать его от комиссии по делам несовершеннолетних.

Я заморгала:

— Серьезно? Не знала…

— Ты о нем много чего не знаешь, — сказала она.

Я уставилась на нее. Какие странные слова. Зачем она так старается подчеркнуть, что знает о Нейте больше, чем я?

Без сомнения, здесь действительно происходило что-то, о чем я не знала. Разумеется, я в городе новичок. Мы с Сэралинн и дружим-то без году неделя. Мы могли болтать часами, но только сейчас я поняла, что не так уж хорошо знаю ее.

Может статься, Нейт интересен ей куда больше, чем она показывает?

Нейт вернулся с кока-колой. На сцене Айзек сотоварищи взяли инструменты.

— Всем привет, — прокричал Айзек в микрофон, — мы — «Черные Дыры», и мы принесли вам року!

Они заиграли. Музыка гремела так, что дрожал пол, отдаваясь буханьем у меня в груди. Гитара Айзека ревела и завывала. Он запрокинул лицо к потолку и наяривал, крепко зажмурившись.

Нейт обнимал меня одной рукой за талию. Другой рукой он показал большой палец вниз. Потом засунул два пальца в рот и издал рвотный звук.

Он был прав. Группа была ужасна. Даже грохочущие вибрации не могли скрыть того факта, что ребята играют кто в лес, кто по дрова.

Как минимум двадцать или тридцать человек стояли возле сцены, наблюдая и слушая. Как только песня закончилась, мы закричали, зааплодировали и сделали вид, будто страшно довольны. Айзек не стал прерываться. Он тут же перешел к следующей песне. Звучала она в точности как предыдущая.

— Это невыносимо! — прокричал Нейт мне в ухо.

Эта песня продолжалась, наверное, минут пятнадцать. У меня возникло чувство, что группа попросту не знает, как ее закончить. С чего Айзек взял, что они готовы к публичному выступлению?

Когда музыка, наконец, стихла, у меня звенело в ушах. Тем временем, клуб заполнялся народом. Большинство посетителей пришли послушать «Пережиток Психоза».

Я начала протискиваться к сцене. Айзек и его товарищи отсоединяли инструменты. Вид у Айзека был безрадостный.

Столпотворение было — не протолкнешься. Я врезалась в какую-то девушку, отчего та чуть не расплескала свое пиво. Помахала Айзеку, но он стоял с опущенной головой и не видел меня.

Обернувшись, я обнаружила, что потеряла в толпе Нейта и Сэралинн. Вглядываясь в пульсацию красных огней, я никак не могла найти их.

Чья-то рука поймала меня за запястье.

— Нейт?

Нет.

Я повернулась и увидела смотрящую на меня Саммер Лоусон. Ее медно-рыжие волосы свободно ниспадали на плечи. В зеленых глазах играли вспыхивающие огни.

Одета она была в белую блузку, расстегнутую почти до живота, и черную мини-юбку поверх черных колготок. Как обычно, на руках ее красовались разноцветные пластиковые ожерелья всех видов, а из ушей свисали длинные серьги.

Всякий раз при виде нее я первым делом думала, до чего же она красива. Как богиня какая-нибудь, честное слово.

— Саммер? — Я попыталась высвободить руку, но она держала крепко. Она приблизила лицо к моему уху. Ее духи пахли цитрусами: не то грейпфрут, не то лимон.

— Нам надо поговорить, Лиза.

Я опять попыталась вырвать руку. Наконец, она отпустила меня.

— Что ты имеешь в виду? — прокричала я, перекрикивая окружающий гам. — В чем дело, Саммер?

— Нам надо поговорить, — повторила она. — Серьезно. О Нейте.

— Нейт? А что насчет Нейта? — крикнула я.

Глаза ее словно бы померкли. Она прижалась губами к моему уху.

— Ты в беде, Лиза, и даже не понимаешь этого.

Кто-то толкнул меня сзади, и я врезалась в Саммер.

— Извини, — пробормотала я.

Обернувшись, я увидела Нейта, протискивавшегося мимо двоих парней в серых толстовках. Когда я снова повернулась к Саммер, ее уже и след простыл.

Странно.

Нейт подошел ко мне и протянул новую бутылочку кока-колы.

— Это что, была Саммер?

Я кивнула.

Он нахмурился:

— Чего ей было надо?

Я пожала плечами.

— Без понятия. Не знаю, что с ней такое. Но она меня реально пугает. Все время предупреждает о тебе.

Нейт засмеялся.

— Небось, хочет рассказать, какой я клевый. — Он обнял меня рукой за талию и повел к выходу. — Выкинь ее из головы, Лиза. Она просто ревнует. Вот и все.

Он поцеловал меня, долгим, сладостным поцелуем.

Тут не в ревности дело, думала я. Это точно предупреждение. Она пытается сказать мне, что я в беде.

Внезапно губы Нейта показались мне холодными. И я не могла сдержать леденящую дрожь, прокатившуюся по спине.

26

В понедельник, серый прохладный день, грозивший дождем, я забирала Гарри из дома его тети Элис. Обоих я обнаружила на кухне. Гарри стоял коленками на высоком табурете, размешивая в большой миске какую-то темную массу.

— Вот, пирожные делаем, — пояснила Элис. — Собственно, это Гарри делает пирожные. Я так, на подхвате.

Гарри запустил пальцы в миску, выудил оттуда комок шоколадного теста и отправил в рот.

— Прекрати, — возмутилась Элис. — Оно же сырое.

— Я кушал сырое тесто для печенек, — заявил Гарри. — Чем для пирожных хуже? — Он протянул мне палец, чтобы и я могла лизнуть.

— Если слопаешь все тесто, не будет пирожных, — сказала Элис. — Так что размешивай дальше.

После этого она вытащила меня из кухни и отвела в маленький кабинет на другом конце коридора.

— Гарри здорово к тебе привязался, — призналась она шепотом. — Только о тебе и говорит.

— Замечательно, — сказала я. На щеке у Элис темнело пятно шоколада. Я обратила ее внимание. Она вытерла его двумя пальцами.

— Когда пирожные готовит восьмилетний повар, недалеко и испачкаться, — сказала она. — В общем, мне сдается, вы отлично проведете время.

Я почувствовала ледяную дрожь на загривке. Внезапно представилось демоническое создание на лестничной площадке, Гарри, прячущийся в стенном шкафу…

— А Гарри не рассказывал о чем-нибудь… чем-нибудь… — я замялась. — О чем-нибудь странном?

Элис прищурилась:

— О странном? Нет. Сказал только, что ему было весело.

— У меня рука уже болит! Долго еще мешать? — крикнул Гарри из кухни.

— Сейчас приду! — откликнулась Элис.

Я испытала внезапный порыв признаться ей. Рассказать обо всем, что произошло в первый вечер в доме Гарри.

Поймет ли она?

Разумеется, нет. Наверняка скажет Бренде, что у меня не все дома. Посоветует больше не прибегать к моим услугам. Я поняла, что лучше всего держать язык за зубами.

Но вдруг это повторится? Что если незваный гость снова нагрянет в дом?

Нет. Не может быть.

— Я рада, что нравлюсь Гарри, — сказала я. — Я сама к нему привязалась. Он совершенно очарователен.

Алиса пообещала испечь пирожные к следующему визиту Гарри. Я уже подводила его к дому, когда зарядил дождь.

Мое сердце учащенно забилось, едва мы вошли в дом. Взгляд немедленно устремился на вершину лестницы. На кухне я стала разогревать приготовленный Брендой для Гарри ужин. Каждый скрип, каждый шорох, каждый тихий звук заставлял меня напрягаться всем телом.

Я была на взводе.

Даже Гарри заметил, что я напряжена.

— В чем дело, Лиза? — спросил он, уплетая свой ранний ужин. — Ты какая-то нервная.

— Нет. Я в порядке, — солгала я. — Так… о школьных делах задумалась.

После десерта я спросила Гарри, дала ли ему Элис домашнее задание.

— Вроде нет, — ответил он, почесав в затылке. — Не помню.

Я засмеялась:

— Вот же врунишка! Все ты помнишь.

Он пощекотал меня под подбородком. Каким-то образом он прознал, что я очень боюсь щекотки в том месте.

— Лиза, я буду тебя щекотать, пока не дашь поиграть в приставку! — лукаво заявил он.

Деваться было некуда. Пришлось пойти на попятную. Он обожал резаться в нескончаемую игру под названием «Конфетная катастрофа». Какое-то время я смотрела, но уж больно игра была скучная.

— А другие любимые игры у тебя есть? — поинтересовалась я. — Как можно играть в это целый час?

— А мне нравится, — заявил он, не сводя глаз с экрана, на котором сыпались разноцветные конфеты.

— Но другой у тебя нет?

Он помотал головой.

— Мама купила мне игру про монстров. Но мне не нравится. Слишком страшная.

Игра про монстров?

Я содрогнулась. Снова представила демоническое создание. Увидела это гадкое, искаженное лицо, таращившееся на меня снизу вверх.

Телефон пискнул. Я взяла его. Эсэмэска от Сэралинн: «Как оно, ничего?»

Я набрала ответ: «Порядок. Никаких проблем».

При этом я заметила, что телефон практически разрядился. А зарядника у меня не было.

— У твоей мамы есть зарядник для айфона? — спросила я Гарри.

Он пожал плечами:

— Не знаю.

Я позволила ему сыграть еще несколько раундов. Затем я уложила его в кровать. Он улегся безо всяких возражений. Не выпрашивал разрешения лечь попозже. Видать, его самого сморило.

Дождь барабанил в окно спальни. Я удостоверилась, что оно надежно закрыто. Проверила стенной шкаф. Никаких демонов.

Вечер проходил нормально. Проблем не возникало. Но не отпускала тревога.

Я устроилась на диване в гостиной и вытащила из рюкзака задание по биологии. Чтение оказалось весьма занятным, про какой-то новый вид пчел, агрессивных пчел, которые предпочитали нападать первыми, и никто не знал, откуда они вообще взялись.

Жуть какая.

И обычные-то пчелы довольно страшные.

В статье рассказывалось о человеке, которого шесть таких пчелок ужалили прямо в лицо, отчего он моментально скончался. Так что, когда мой телефон зазвонил, я аж подскочила с испуганным возгласом.

Я нашарила его, взяла и прочла имя звонившего:

Саммер Лоусон.

27

Я смотрела на экран, сжимая телефон в руке. Отвечать не стала, предоставив ей возможность оставить голосовое сообщение.

Чего ей нужно? Что с ней такое?

Я выждала несколько секунд, потом проверила. Сообщения она не оставила.

Я кинула телефон на диван и вернулась к пчелам-убийцам. Они прославились нападениями на собак и даже на енотов. Ученые изучали их генетический код.

Не знаю почему, но я всегда находила насекомых завораживающими. Думаю, дело в том, что их на планете гораздо больше, чем людей. Планета принадлежит им, а мы знаем о них всего ничего.

Я дочитала статью, а потом вернулась назад, чтобы подчеркнуть для себя несколько разделов. Мне нравится сперва все прочесть, а уж потом выделить самое важное.

Бросила взгляд на окно. Дождь перестал, но капли воды еще поблескивали на стекле. Лунный свет, пытаясь пробиться через стекло, разбивался на тысячи блесток.

Я втянула в себя воздух, услышав какой-то звук. Тихое «Бух!».

На кухне?

Я вскочила с дивана. Вся подобравшись, я замерла, вытянув руки по швам, и прислушивалась.

Послышался скрип шагов. Шарканье. Снова скрип.

На кухне точно кто-то был. Мне не померещилось. Кто-то проник в дом и теперь крался через кухню, стараясь не шуметь, приближался к гостиной… приближался ко мне.

Тот самый налетчик? Та самая чудовищная тварь?

Я застыла, как вкопанная. Не дыша. Сомневаюсь, чтобы в тот момент у меня даже билось сердце. Я словно бы превратилась в мраморную статую. Меня пробирал озноб, леденящая дрожь безграничного ужаса.

Не думаю, что в тот момент я могла хотя бы пошевелиться.

Вот! Еще один шаг. Тихий кашель. Ближе.

Мой телефон! Я метнулась к нему. Рука дрожала так, что я чуть не уронила сотовый.

Нужно звонить в 911. Пожалуйста, хоть бы мне удалось позвонить в 911, пока он не ворвался в гостиную.

Нет. Пожалуйста, только не это.

Телефон разрядился. Сел. Экран даже не зажегся.

Телефона нет. И еще один шаг…

Кто здесь?

Я пыталась это выкрикнуть, но из раскрытого рта не вырвалось ни звука.

Я стиснула в руке бесполезный телефон, стиснула так сильно, что рука запульсировала болью.

На дрожащих ногах вышла я в коридор. По-прежнему не дыша. Не дыша. Каким-то чудом мне удалось добраться до кухонной двери.

Пол, казалось, накренился и раскачивался под ногами. Весь мир кружился.

Но я все-таки добралась. Держась за дверную раму, я заглянула в кухню. Огляделась по сторонам — и от изумления вскрикнула.

28

— А ты-то что здесь делаешь? — выдавила я.

За кухонной стойкой стоял Нейт.

На нем была черная джинсовая куртка, застегнутая до самого горла. Она промокла на плечах, а его волосы липли ко лбу. Несомненно, он угодил под дождь.

Он слабо улыбнулся.

— Я звонил в парадную дверь. Ты разве не слышала?

— Нет, — отрезала я. Меня до сих пор трясло. И сердце все еще скакало в груди. — Нет, не слышала. Я находилась в гостиной, но никакого звонка не слышала.

— Может, сломался, — предположил Нейт, выходя из-за стойки. Он смотрел мне в глаза, с застывшей на лице улыбкой. — Когда ты не ответила, я вошел с черного хода.

Я втянула в себя воздух. И поняла, что обнимаю себя, пытаясь успокоиться.

Нейт подошел ко мне. Его улыбка исчезла. На лице отразилась обида.

— Неужели не рада? — Он потянулся обнять меня, но я оттолкнула его.

— Т-ты напугал меня до смерти! — выдавила я. — Кроме шуток, я думала, в дом кто-то проник.

Он усмехнулся.

— Кто-то и проник. Я.

— Ничего смешного, — отчеканила я. — Почему без предупреждения? Почему сперва не позвонил? Почему ты…

Он накрыл мой рот ладонью.

— Я хотел сделать тебе сюрприз, вот и все.

Я оттолкнула его руку.

— Терпеть не могу сюрпризов. Ты же не хотел специально меня напугать, надеюсь?

— Ни в коем случае, — заявил он. — Я на такое не способен.

— Тогда почему ты здесь? — спросила я, понемногу успокаиваясь. Меня перестало трясти. Я поняла, что и впрямь рада видеть его.

Он пригладил мокрые волосы.

— Мимо проезжал. Мне брата нужно забрать. Сидит у друзей, в паре кварталов отсюда. Работа у меня такая, повсюду Тима возить. Дай, думаю, загляну, посмотрю, как ты там.

Я засмеялась:

— Я была в порядке, пока ты не перепугал меня вусмерть.

Он шагнул вперед и поцеловал меня в щеку.

— Прости, — сказал он мягко. — Я не хотел. Честное слово. Просто я вспомнил, как ты была расстроена после того понедельника…

Его голос прервался. Я поняла, что он так и не поверил в то, что я увидела здесь в тот вечер.

— Ну… пожалуй, с твоей стороны это очень мило, — признала я. — Сможешь вернуться за мной, когда Бренда придет с работы?

— Нет проблем. — Он показал на стоявшую на стойке тарелку. — Эти шоколадные печеньки домашние?

Я открыла рот, чтобы ответить, но в тот же миг сверху донесся крик.

— Это Гарри, — сказала я. — Увидимся позже.

Круто развернувшись, я стрелой пролетела через гостиную и бросилась вверх по лестнице.

— Лиза! Эй, Лиза! — верещал Гарри. В его голосе звучал испуг.

— Иду! — откликнулась я, достигнув площадки.

Я распахнула дверь его комнаты. Внутри, как обычно, стояла тьма-тьмущая. Я шарила по стене, пока не нащупала выключатель и зажгла свет.

Гарри сидел на постели в своей пижамке с изображением Людей-Х, лицо красное, глаза — как блюдца.

— Лиза, я… я испугался. Я слышал голоса.

Я пересекла комнату и уселась подле него.

— Это был всего лишь мой друг, Нейт, — сказала я. — Он заглянул на огонек. Нет причин пугаться.

Гарри таращился на меня, словно пытаясь понять, говорю ли я правду. Его подбородок дрожал. Я наклонилась и обняла его.

— Ложись. Давай снова под одеяльце. Все хорошо, — приговаривала я.

Он послушно улегся, и я подтянула ему одеяло до подбородка.

— Спокойной ночи, — произнес он тоненьким голоском.

— Спокойной ночи, Гарри. Если тебе что-нибудь понадобится, я буду рядом, внизу. Не беспокойся. Засыпай, хорошо? Уже очень поздно.

— Очень поздно? А можно мне не ложиться? Можно мне не ложиться допоздна?

— Нет. Ни в коем случае, — сказала я. — Ты и так полусонный.

Он кивнул и закрыл глаза. Я бросила взгляд на его очаровательную мордашку, на светлые волосы, рассыпавшиеся по подушке. Потом поспешила вниз, намереваясь устроить Нейту нагоняй за то, что напугал малыша.

— Нейт? Эй, Нейт? — Я пересекла гостиную и, миновав коридор, вошла в кухню. — Ты что, ушел?

На кухне его не оказалось. Зато с блюда пропало несколько печенек. Я не слышала, как он уходил, но предположила, что Нейт отправился за братом.

Вернувшись в гостиную, я подобрала с дивана брошенный телефон и мысленно взяла себе на заметку всегда брать с собою зарядник.

Присев на диван, я потянулась к рюкзаку. На дом задавали что-то еще, но я никак не могла вспомнить, что именно. Из головы не шел Нейт, тайком проникший в кухню. Почему он не постучался, прежде чем войти? Почему не окликнул меня, как только вошел?

Боялся, наверное, разбудить Гарри.

Нагнувшись, я принялась рыться в книгах и всяком мусоре, наполнявшем мой рюкзак. Но резко распрямилась, услышав какой-то звук. Тихо взвизгнула половица. У меня перехватило дух.

— Нейт? Это ты?

Голос мой прозвучал хриплым шепотом.

Тишина.

А потом послышалось учащенное дыхание. Ритмичное, с присвистом. Совсем рядом со мной.

Я обернулась.

— Нейт? Ты вернулся?

Позади никого не было.

Паника ледяной хваткой сдавила загривок. Внезапно я похолодела всем телом.

— Кто здесь? Я вас слышу. Нейт? Гарри? Ты спустился?

Нет ответа. Только дыхание сделалось чаще, и каждый вздох посылал по моей спине волну леденящей дрожи.

А потом я ахнула, краем глаза уловив какое-то движение в противоположной стороне гостиной.

Рюкзак свалился на пол, когда я вскочила — и, разинув рот, уставилась в немом ужасе на демоническое создание, неуклюже сгорбившееся у подножия лестницы.

29

Этого не может быть. Пожалуйста, кто-нибудь, скажите, что это мне мерещится.

Мне не мерещилось. Я стояла, оцепенев, сжимая руки в кулаки.

Мы смотрели друг другу прямо в глаза, словно мерились взглядами. Огромная его рука покоилась на перилах. Росту он был среднего, не слишком высокий и не слишком низкий. Он стоял, широко расставив ноги, словно готовый в любой момент сорваться с места.

Глаза его рдели, словно раскаленные угли, окруженные наростами чешуйчатой зеленоватой кожи, что обтягивала его лицо. Кабаньи уши стояли торчком. Звериная пасть приоткрылась, обнажая два ряда острых зубов.

Дыша с присвистом, так что грудь судорожно вздымалась, он неуклюже шагнул вперед. Двигался он неуверенно, словно животное, не привыкшее ходить на двух ногах. Глухое ворчание поднялось из глубины его горла.

— Кто ты такой? — завизжала я, сама не узнавая своего голоса. — Чего тебе нужно?!

Вместо ответа он сделал еще несколько шатких шагов вперед.

Умеет ли он говорить? Знает ли он английский?

Безумные вопросы. Но невозможно мыслить здраво в состоянии запредельного ужаса.

— Не подходи! — завопила я. — Уходи!

Он сделал еще один тяжелый шаг ко мне. Затем он запрокинул увенчанную полосой меха голову, издал душераздирающее шипение, скривил черные губы и вдруг выплюнул огромный сгусток серовато-зеленой слизи. Пролетев через всю комнату, сгусток звучно шлепнулся на кофейный столик у моих ног.

Взвизгнув, я усилием воли все же заставила себя двигаться. Я нырнула за диван. Следующий плевок угодил в спинку дивана. Он с шипением впитывался в подушки.

— Не-е-е-е-ет! — завопила я, когда чудовище вскинуло руки, словно намереваясь меня схватить. Я развернулась. Взгляд метался из стороны в сторону, ища путей к спасению.

Тварь снова по-змеиному зашипела и лязгнула острыми зубами. И еще раз. И еще. Лязганье раздирало уши, словно визг мела по классной доске.

Задыхаясь от ужаса, я смотрела, как он послал в мою сторону очередной плевок. Я увернулась, и ком слизи с мерзким шлепком разлетелся о стену.

Я распрямилась… и вскрикнула, когда очередной омерзительный сгусток угодил мне прямо в лицо, забрызгав волосы, лоб… Теплая жижа стекала по лицу. Она смердела разложением, словно протухший яичный желток.

Я подняла руку, чтобы стереть эту дрянь. Клейкая жижа тотчас же облепила ладонь. Я стояла, не зная, что делать, слизь впитывалась в волосы, текла по лицу.

И в эту минуту… что-то надломилось внутри меня. Я почувствовала невероятный прилив энергии. Меня охватило бешенство.

— Хватит! Убирайся! — заорала я. — У-би-рай-ся!

Должно быть, я на время лишилась рассудка. Потому что вместо того, чтобы отступать от безобразной, плюющейся твари, вместо того, чтобы попытаться сбежать, я ринулась вперед. Оттолкнулась от стены — и кинулась к чудовищу.

Опустив голову, как игрок в американский футбол, набросилась я на него.

Бордовые глаза твари вспыхнули. Шипение оборвалось. Она развернулась и побежала, раскачиваясь, к парадной двери.

Ревя, как раненый зверь, я помчалась за ним.

Возле двери демон развернулся, проскочил мимо меня и рысью бросился обратно в гостиную. Странная, кривая ухмылка играла на черных губах, словно он от души наслаждался погоней.

Возле дивана он становился. Вскочил на кофейный столик. Повернулся, дожидаясь меня.

Но я отбежала к лестнице. Я задыхалась, лицо горело и истекало потом. Я не могла трезво соображать. У меня не было никакого плана. Я знала только, что должна защитить Гарри. Я не позволю этой твари подняться наверх.

Мы снова мерились взглядами. Тварь примостилась на кофейном столике, положив большие, корявые руки на талию. Только сейчас я заметила, что монстр облачен в мешковатое коричневое одеяние — длинную рубаху, свисавшую почти до колен, и штаны, открывавшие косматые ноги.

Существо из фильма ужасов носит одежду?

Бредовая эта деталь делала его еще страшнее. Вне всякого сомнения, он был настоящим. Будь он лишь плодом моего воображения, я не стала бы воображать его в одежде…

Снова безумные мысли.

Я покрылась холодным потом, пытаясь отдышаться.

И тут тварь снова пришла в движение. Громко заворчав, демон бросился к стене и вскарабкался на книжный шкаф из темного дерева. Затем он выпрямился. К моему великому изумлению, он взбежал вверх по стене. А потом помчался по потолку! Шлепая босыми ногами, он бежал по потолку головою вниз.

Развернувшись, он грузно спрыгнул в коридор и с топотом помчался на кухню. Я услышала, как грохнула дверь черного хода.

Неужели он ушел? Неужели выбежал из дома?

Я согнулась, упершись руками в колени. Так и стояла, хватая ртом воздух, грудь разрывалась, волосы облепили залитое потом лицо.

Обретя, наконец, возможность двигаться, я убрала волосы с лица, набрала в грудь побольше воздуха и побрела к кухне, но у самой двери остановилась.

По загривку пополз холодок, когда я сообразила, что это может быть ловушка. Демоническое существо вполне могло хлопнуть дверью нарочно, чтобы убедить меня, будто оно ушло. А само притаилось на кухне, поджидая, когда я угожу в его западню.

Я помедлила. Потом, одной рукой держась за косяк, наклонилась и заглянула в кухню. Там никого не было. Демон исчез.

Я испустила протяжный вздох. Грудь все еще болела после безумной погони.

Теперь меня мучила лишь одна мысль. Гарри. Все ли с ним в порядке?

Я поспешила к лестнице. И бросилась наверх, перепрыгивая через ступеньки.

Я была уже на середине лестницы, когда раздался крик.

Пронзительный вопль ужаса. Девичий крик. С улицы? Откуда-то рядом с домом?

Я остановилась. И услышала еще один вопль, пронзительный и отчаянный. Истошный призыв о помощи.

Я повернулась к парадной двери.

Что там происходит на улице? Кто так ужасно кричит?

30

Я споткнулась и чуть не свалилась с лестницы. От этих воплей холод продирал по спине. Там, рядом с домом, с кем-то происходило что-то ужасное.

Демоническое создание выбежало с черного хода. Неужели оно напало на кого-то на улице?

Ужасающая мысль заставила меня ахнуть.

Не Бренда ли это кричит?

Мама Гарри приезжает домой с работы. Выбирается из машины. И тварь набрасывается на нее.

— Нет, — прошептала я. — Пожалуйста, нет.

Я скатилась вниз по лестнице и бросилась к окну гостиной. Фонарь над крыльцом отбрасывал на передний двор конус яркого света. Высокие сорняки покачивались на ветру. Трава переливалась серебром.

И ни души.

Я подбежала к парадной двери и распахнула ее.

На улице царила тишина. Лишь пронзительно трещали сверчки, да высокий бурьян шелестел на ветру.

— Есть там кто-нибудь? — Голос прозвучал глухо, сдавленный страхом. — Ау-у! Там кто-нибудь есть?

Порыв ветра разметал мои волосы. Я выжидала. И вслушивалась.

Никого.

Я захлопнула дверь. Вечерний холод осел на коже, а в голове снова зазвучали пронзительные крики и визг.

Это мне точно не померещилось.

Прижимаясь спиной к двери, я взглянула на лестницу. Не сразу до меня дошло, что я совершенно забыла о Гарри. Все ли с ним в порядке? Слышал ли он эти жуткие крики? Неужели он мог проспать мою погоню за этой мерзкой тварью?

Я глубоко вздохнула. Во рту пересохло. Ноги дрожали. Тем не менее, я заставила себя подняться на второй этаж. Половицы скрипели под ногами, когда я спешила по длинному коридору.

У двери Гарри я остановилась. Напомнила себе притвориться спокойной и беззаботной. Я помнила, как перепугало Гарри первое появление чудовища.

Взявшись за ручку, я медленно приоткрыла дверь. Внутри стояла темнота — хоть глаз выколи. Казалось, тьма пробирается через открытую дверь, изливаясь в коридор.

— Гарри? — прошептала я.

Сквозь окно спальни едва-едва брезжил синий свет. Занавески хлопали на сильном ветру.

Глаза постепенно привыкали к темноте. На цыпочках я прокралась к кровати. Услышала, как Гарри посапывает во сне.

Он лежал на боку, лицом ко мне. Глаза плотно закрыты. Рот, напротив, слегка приоткрыт. Волосы рассыпались по подушке.

Он все проспал.

Я облегченно вздохнула. Еще немного понаблюдала, как он спит. Потом прокралась к окну, затворила его и тихонько вышла из спальни.

Вернувшись в гостиную, я не находила себе места. Я расхаживала взад и вперед, сжимая и разжимая кулаки. Подумывала даже позвонить матери и рассказать ей всю эту пугающую историю о демоническом создании… но я знала, что она скажет. Она скажет, что у меня опять были видения, что я не готова работать няней.

Может, позвонить в 911?

Полицейские, впрочем, тоже мне не поверят. Да и с чего бы им верить в такую дичь? Решат, что это какой-то розыгрыш, из тех, на которые подбивает друг друга скучающая молодежь.

Необходимо кому-нибудь рассказать. К кому я могу обратиться? Не успела я это решить, как на кухне с шумом открылась дверь. По полу простучали шаги.

Чудовище вернулось.

Вот что первым делом подумалось мне с перепугу. Я застыла на месте, напряженно глядя в сторону кухни.

Когда в комнату вошла Бренда, у меня чуть ноги не подкосились от облегчения.

Она положила свои сумочку и портфель, после чего повернулась ко мне.

— Лиза? С тобой все хорошо?

— Ну… — начала я. Но меня перебил возглас с лестницы:

— Мам, приветики!

Я обернулась и увидела стоящего посреди лестницы Гарри.

Бренда аж рот разинула.

— Гарри? Ты до сих пор не спишь?!

На его лице заиграла лукавая улыбка.

— Я не ложился допоздна!

— Какой ужас! — вскричала Бренда, уставившись на меня.

— Неправда! — крикнула я. — Я только что заходила к тебе, Гарри. Ты спал, как сурок.

Его улыбка стала шире.

— А я прикинулся.

— Но… зачем? — спросила я. — Ничего не понимаю. — Я повернулась к Бренде. — Я уложила его ровно в восемь. Я…

— Не бери в голову, — устало проговорила Бренда. Вид у нее был измученный. — Гарри, марш в свою комнату. Через пару минут я поднимусь и уложу тебя.

Он послушно повернулся и вприпрыжку побежал наверх.

— Ему необходим сон, — сказала Бренда, расстегивая пиджак. — Когда не выспится, он невыносим.

— Я понятия не имела, что он не спит, — заверила я. Посмотрев, не задержался ли Гарри на лестнице, я прошептала: — Бренда, мне нужно с вами поговорить.

Она жестом указала на диван, и мы присели. У меня заколотилось сердце. Я знала, что больше не могу ничего скрывать. Я должна рассказать ей о страшном ночном госте.

Но поверит ли она мне? Вдруг решит, что у меня с головой не в порядке?

— Мне нужно вам кое-что сказать, — тихо сказала я. — Кое-что важное.

Нахмурившись, она взяла меня за руку.

— Лиза, ты вся дрожишь. Что ты хочешь мне сказать?

31

Протяжный гудок клаксона заставил меня подскочить. Он был такой громкий, что мне показалось, будто звук раздался в доме. Только потом я сообразила, что это мне с подъездной дорожки сигналит Нейт.

— Кто это? — Бренда встала.

— Это мой друг Нейт. Он приехал забрать меня.

Бренда бросила взгляд в окно.

— Он подождет? Или ты хочешь пригласить его зайти?

Еще один оглушительный гудок клаксона.

— Н-нет, — пробормотала я. — Мне, наверно, пора. В следующий раз…

— Ну а что ты мне сказать-то хотела? — настаивала Бренда. — Это насчет Гарри? Он безобразничал?

— Вовсе нет, — сказала я, собирая рюкзак. — Гарри — сущий ангелочек. Можем поговорить, когда я вернусь. Я…

Она последовала за мной к двери.

— Нет уж, погоди, Лиза. Скажи мне, о чем ты хотела поговорить. Я не отпущу тебя, пока ты мне не скажешь.

— Ну… — Я знала, что должна ей сказать. Но мне не хотелось сходу все ей выкладывать. Не хотелось выставлять себя припадочной, которой в гостиной мерещатся монстры. — Просто хотела спросить, нет ли у вас зарядки для айфона, — проговорила я наконец. — Мой сегодня разрядился и…

— Нет проблем, — сказала Бренда. Она открыла мне дверь. В прихожей потянуло холодом. — В следующий раз я оставлю тебе зарядник. — Она покачала головой. — Я уж думала, что-то серьезное…

Я заставила себя засмеяться.

— Ну а что, разрядившийся айфон — это серьезней некуда…

Она вежливо улыбнулась. Я попрощалась с ней и поспешила к подъездной дорожке.

Подойдя к машине со стороны водителя, я постучала в окно. Нейт наполовину опустил стекло.

— Что такой нетерпеливый? — спросила я.

Он хотел было что-то ответить, но я перебила.

— Эй, что это у тебя на лице?

Он потер щеку.

— Не поверишь, какой я неуклюжий, — сказал он и, поморщившись, опустил руку. — Приехал забрать брата и возле дома его приятеля грохнулся прямиком в розовый куст, прикинь? Там десятки шипов, должно быть. Рожа болит смерть как.

— Ты серьезно? — спросила я. — Эти жуткие царапины от розового куста? Просто не верится. Бог ты мой, посмотри на себя: у тебя кровь на ухе засохла.

— Вот почему я хочу поскорей добраться до дома, — перебил он. — Ну же, залезай.

Я начала обходить машину, чтобы открыть дверцу со стороны пассажирского сидения. Но замерла, краем глаза заметив нечто, лежавшее на земле на другой стороне улицы. Оно лежало на тротуаре перед пустым участком.

Я сощурилась в тусклом свете.

— Эй, Нейт… — позвала я. — Пойдем-ка со мной. Там что-то странное валяется.

Он нахмурился.

— Я правда хочу домой, Лиза. Мое лицо…

Но я распахнула дверцу с его стороны и буквально вытащила его из машины.

Мы находились в конце подъездной дорожки, когда я разглядела, что на тротуаре лежит тело.

Человеческое тело.

Я с шумом втянула воздух. Мы подошли к телу.

— О не-е-е-е-ет… — вырвался у меня отчаянный стон. Я закрыла глаза руками. — Девушка! — закричала я. — Нейт, это девушка!

— Поверить не могу, — проговорил он сдавленным шепотом. — Ее… ее растерзали. Господи, она растерзана на куски.

Я открыла глаза. Одежда на девушке была разорвана. И… и… живот ее был тоже разорван. Внутренности вывалились на тротуар. И неужели эти отметины, покрывавшие ее тело с ног до головы — следы зубов?!

— Нет. Не может быть. Не может быть, — вырвалось у меня. — Нет. Невозможно.

А потом мой взгляд медленно переместился на лицо убитой. И я узнала ее.

То была Саммер Лоусон.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

32

Стены в маленьком квадратном помещении были тошнотворно зеленые, а под потолком краска облупилась. Два конических серых светильника свисали с потолка, причем в одном недоставало лампочки.

Было утро вторника, утро после того, как мы обнаружили тело Саммер. Мы сидели на складных стульях вдоль длинного стола, на деревянной крышке которого тут и там были вырезаны чьи-то имена и инициалы. В комнате стоял застарелый запах сигаретного дыма, несмотря на прибитую к стене табличку НЕ КУРИТЬ.

Разумеется, я сидела как на иголках. Еще никогда меня не допрашивали в полиции. Я то сцепляла, то расцепляла под столом вспотевшие руки и все время прочищала горло.

Мама сидела рядом, поглаживая меня по плечу здоровой рукой. Наверное, ей тоже было не по себе.

Нейт расположился напротив нас, одетый в белую рубашку с короткими рукавами и черные брюки. Впервые я видела его не в джинсах.

— Принарядился, значит? — спросила я; голос прозвучал слишком громко в этой тесной комнатушке без окон.

Он кивнул, не поднимая глаз. Он все время зачесывал волосы, то назад, то вперед.

Сэм Гудман, отец Нейта, был одет в синий костюм и голубую рубашку с темным галстуком-бабочкой. Голова его была гладко выбрита. Он очень бледный. А на носу его сидят очки с толстыми стеклами в черной пластиковой оправе. На мой взгляд, внешне он напоминает электрическую лампочку в очках, но в сущности милейший человек. Он деловито набирал сообщение на своем телефоне, пока мы ждали, когда кто-нибудь явится с нами поговорить.

— Духота, — проворчала мама. Она все время поправляла гипс.

— Никакой вентиляции у них, — согласился мистер Гудман, отрываясь от телефона.

— Это они так признания выбивают, — сказала я. Хотела пошутить, но никто не засмеялся.

Наконец, дверь распахнулась, и вошел высокий офицер в накрахмаленной черной униформе с криво пришпиленным к нагрудному карману позолоченным значком.

— Извините, что заставил вас ждать, — произнес он хриплым, надтреснутым голосом. — Я капитан Ривера.

Лет капитану можно было дать около тридцати. Он был долговязый и худой, не считая объемистого брюшка, растягивавшего рубашку. Темные волосы подстрижены ежиком. Лицо смуглое. У него был широкий лоб, маленькие, серьезные черные глазки, глубоко посаженные, и аккуратные черные усики.

Он подтащил к концу стола складной стул и плюхнулся на него. Положил на стол iPad и набрал несколько слов на экране.

— Я собираюсь записывать нашу беседу, — пояснил он. — На всякий случай, понимаете, потом будет легче поднять детали разговора.

Мы вчетвером смотрели на него, не говоря ни слова. Мама перестала поглаживать мое плечо и откинулась на спинку стула. Мистер Гудман убрал телефон в карман пиджака.

— Давайте-ка все за столом назовут свои полные имена и возраст, — произнес Ривера. — Для протокола. — Он хохотнул, не сводя глаз с меня. — Не бойся, Лиза. Мы здесь все друзья.

Я почувствовала, что краснею.

— Просто я слегка подавлена, — сказала я. — Понимаете, мне все время видится… — Мой голос прервался.

— Лиза испытывает некоторые эмоциональные проблемы, — встряла мама.

— …мне все время видится тело Саммер, — сказала я, бросив на маму испепеляющий взгляд. — Я видела мертвое тело, мама. Девушку убили. Никакого отношения к моим проблемам это не имеет.

Ривера поднял руку.

— Давайте все постараемся по возможности успокоиться, — сказал он. — Если мы можем продолжать…

Мы по очереди назвали свои имена и возраст. Почему-то мама сказала, что ей тридцать девять лет. Я-то знаю, что на самом деле ей сорок два. Еще и уставилась на меня, мол, я тебе поправлю!

— Вы с Нейтом наши первые свидетели, — сообщил Ривера, передвигая iPad в центр стола. — Вы первыми оказались на месте преступления. — Он потер подбородок. — Должно быть, вы пришли в ужас.

Я кивнула.

— Я… до сих пор вижу ее, лежащую там. Не могу выбросить эту картину из головы.

— Убийство отличает чрезвычайная жестокость, — сказал Ривера. — Полагаю, вы знаете, как назвали его в СМИ: «Каннибал убивает!».

Все промолчали. Первым голос подал отец Нейта.

— Так значит, это правда? Те, кто сотворил это с девочкой… они на самом деле частично съели ее?

У меня сжалось горло. Я вдруг почувствовала, что вот-вот расстанусь с завтраком.

Ривера нахмурился.

— Я знаю, что вы двое видели следы укусов на теле Саммер Лоусон. Ну… ребята из нашей лаборатории утверждают, что они оставлены человеческими зубами. И некоторые части разорванной плоти… ну… немалая, скажем, часть… отсутствует… Кожи, мяса и даже костей. На месте преступления их не нашли. Она была разорвана на части и частично съедена.

— Но ни один человек на такое не способен, — проговорил мистер Гудман севшим голосом.

— Совершенно верно, — согласился Ривера. — Ни один человек не способен на такое — при всем желании. И тем не менее, следы укусов — человеческие.

Он повернулся ко мне.

— Ты была там, Лиза. Ты провела в доме Бренды Харт весь вечер. Не могла бы ты рассказать мне, что ты видела и слышала?

Я в который раз прочистила горло. Сцепила руки на крышке стола.

— Ну… я ничего не видела, — начала я. — Я услышала крики. Страшные крики. Совсем рядом с домом. Как будто девушка звала на помощь.

— Ты узнала ее по голосу? Ты узнала Саммер Лоусон?

Я покачала головой.

— Нет. Я… я не знала, кто это. Я находилась на лестнице. Я остановилась и прислушалась. Она прокричала дважды. Второй крик… оборвался.

Ривера потеребил бляшку на кармане.

— И что ты предприняла? Ты выбежала на улицу, чтобы выяснить, в чем дело?

— Нет, — сказала я. — Я подбежала к парадной двери и выглянула в окно. Но ничего не увидела. А крики к тому времени уже стихли.

— Что ты сделала потом? — спросил Ривера, глядя мне прямо в глаза.

— Поспешила наверх. Хотела убедиться, что с Гарри все в порядке. То есть, это же моя работа. Следить, чтобы с ним было все хорошо.

— И с ним было все хорошо?

Я кивнула.

— Да. Он лежал в своей постели.

Ривера помрачнел.

— То есть, ты не видела тела, пока за тобой не приехал Нейт.

— Да, — подтвердила я.

— И ты не заметила совершенно ничего подозрительного? Кого-нибудь на улице? Кого-нибудь, кто стоял, или проходил мимо, или как-то необычно себя вел?

— Нет, — сказала я. — Никого. Было десять часов вечера и…

— Давай, Лиза. Скажи ему, — снова влезла мама. Она сжала мою руку. — Не держи в себе. Расскажи ему про существо, которое ты якобы видела.

— О существе? — Мистер Гудман растерянно заморгал. — Нейт не говорил ни о каком существе.

Ривера склонился над столом, словно хотел оказаться ко мне поближе.

— Что за существо? Что ты видела?

Желудок напрягся, будто я проглотила камень. По всему телу прокатилась волна страха. Я сделала вдох.

— В дом заявилось какое-то существо, — начала я. — Причем… я видела его уже во второй раз. Он ходит на двух ногах, как человек. Но лицо безобразное и искаженное. Весь вроде бы зеленоватый. Острые зубы, огромные кабаньи уши торчком и полоска шерсти на голове.

На лице мистера Гудмана отразилось крайнее изумление. Челюсть его отвисла, а глаза полезли на лоб.

Нейт избегал смотреть мне в глаза. Он сидел, понурив голову.

— Оно стало на меня нападать, — продолжала я. — Но я перешла в наступление и погналась за ним. Оно бегало по стенам и потолку, и…

— А по потолку оно бегало вниз головой? — перебил Ривера.

— Да. Я выгнала его из дома. Я была так напугана… А спустя минуту или две я услышала крики.

Ривера сощурился:

— И ты подумала?..

— Я не могла думать. Мне было так страшно… Я уже ничего не соображала. Меня всю трясло. Я еле дышала. Потом уже я все сопоставила. Поняла, что тварь, которую я видела, напала на Саммер… убила ее.

Я вцепилась в край стола. Руки были влажные и ледяные. В комнате воцарилась тишина. Я не отрывала взгляда от капитана Риверы.

Поверит ли он мне? ПОВЕРИТ ли?

33

Нейт и его отец смотрели на меня с отсутствующими лицами.

Я отвернулась от них и ждала, как отреагирует капитан Ривера. Про себя я молилась, чтобы он поверил в мою историю.

Он потер пальцами усы, не сводя с меня глаз. Наконец, он произнес:

— Это ты про кино, которое смотрела?

Я испустила протяжный вздох.

— Никакое не кино, — сквозь зубы процедила я.

— Ты заснула, и тебе приснился кошмар, что ты гоняешь по дому какое-то чудище?

— Я вовсе не спала, капитан Ривера, — заявила я, не в силах скрыть разочарования и досады от того, что он мне не поверил. — Я своими глазами видела…

Мама сжала мою руку.

— Мы с Лизой попали в ужасную автокатастрофу, — перебила она. — Лиза пережила тяжелейшую контузию.

— Сочувствую, — буркнул Ривера, изучая меня взглядом.

— Боюсь, после той аварии Лизе мерещатся всякие странности, — продолжала мама, покусывая нижнюю губу. — С ней работает очень хороший доктор, но… — По ее щекам покатились слезы.

Ривера долго молчал, двумя пальцами потирая усы.

Я готова была лопнуть от отчаяния. На чьей она стороне?

— Мам, пожалуйста, хватит! Существо было реальным! — закричала я. — Ничего мне не привиделось. И не приснилось. У него были горящие красные глаза. И зубы такие острые, что легко могли рвать человеческую плоть.

— Вроде демона из комиксов? — бросил Ривера.

Ответить он мне не дал. Он перевел взгляд на Нейта, до сих пор не проронившего ни слова.

— Нейт, ты говорил, что тем вечером уже успел побывать в том доме.

Нейт кивнул.

— Да, я там был. Заходил посмотреть, как у Лизы дела.

— И как, видел в доме разудалого монстра? — осведомился Ривера.

— Нет.

— И ты не видел, чтобы по потолку монстры бегали?

— Нет, не видел.

— Оно появилось сразу после его ухода, — проговорила я срывающимся голосом. — Нейт его не видел. Только я. Но это не значит…

Ривера поднял руку, веля мне замолчать. Все внимание его было теперь приковано к Нейту.

— Потом, когда вы с Лизой обнаружили тело Саммер, ты видел, чтобы какие-нибудь твари по двору шныряли? Или по улице бегали?

— Нет, — тихо ответил Нейт.

Ривера с задумчивым видом кивнул. После чего долго смотрел на меня.

— Кому-нибудь есть, что добавить? — произнес он наконец. — Какие-нибудь детали, которые могли бы помочь моим ребятам в расследовании? Какие-то важные моменты?

— Больше я ничего не припоминаю, — сказал Нейт. — Я… я никогда раньше не видел мертвецов. То есть… — Он повесил голову. Он по-прежнему избегал смотреть мне в глаза.

Он считает, что я сумасшедшая.

Они все так считают.

Капитан Ривера встал.

— Я дам каждому из вас мою визитку, — сказал он. — На обороте мой основной телефон. Если что-нибудь надумаете, немедленно звоните мне.

Он открыл дверь и придержал, чтобы мы могли выйти.

— Благодарю, что пришли, — сказал он. Когда я проходила мимо него, он остановил меня. — Лиза, надеюсь, что твоя контузия пройдет. Черепно-мозговые травмы — скверная штука.

34

Позже, я расхаживала по комнате взад и вперед. Я то скрещивала на груди руки, то опускала их, сжимая и разжимая кулаки.

Я не знала, куда деваться. Хотелось выпрыгнуть из собственной кожи и улететь прочь. Сбежать. Я не хотела быть самой собой. Я не хотела быть человеком, которого все окружающие считают безумным, объектом всеобщей жалости.

Звонила Сэралинн, но я не отвечала. Она прислала эсэмэс: Ты где?

Я и на него не ответила. Я начинала подозревать, что не такая уж она хорошая подруга. Почему они с Нейтом так часто проводят время вместе? У меня было ощущение, что между ними что-то есть.

Никаких доказательств не было. Только ощущение. Очень сильное ощущение.

Мне отчаянно хотелось довериться кому-нибудь. Кому-нибудь, кто поверил бы мне. Но я легко могла представить выражение фальшивого сочувствия на лице Сэралинн. Я буквально слышала, как она предлагает мне обсудить это с моим лечащим врачом.

Кому я могу довериться?

На маму надежды нет. Нейт даже не смотрел мне в глаза, когда мы сидели друг напротив друга в полицейском участке. Может, обсудить это с Айзеком? Ну уж нет.

Я расхаживала по комнате, а в голове теснилось столько вопросов, что я ощущала, как кровь стучит в висках. До автокатастрофы я никогда не маялась с головой, теперь же чувствовала, что давление все нарастает, и лоб готов взорваться.

Что тем вечером делала Саммер Лоусон возле дома Бренды Харт?

Она пришла повидаться со мной. Она хотела предупредить меня насчет Нейта.

Но… что не так с Нейтом? Я вдруг поняла, что не столь уж и хорошо его знаю. Нет, конечно, меня тянуло к нему, и он, кажется, обо мне заботился…

Так что же хотела сказать мне Саммер?

Разве что… разве что… Не связано ли это как-то с его коллекцией ужасов?

Ни в коем случае.

Конечно, у Нейта есть всякие маски, киноафиши и реквизиты из старых фильмов ужасов. Но мало ли кто любит ужасы?

Нейт собирает все эти прибамбасы забавы ради. Это не значит, что он воплощает ужасы в жизнь. Это не значит, что он в самом деле мечтает изображать психованного убийцу с топором или носиться по округе, потрясая бензопилой.

Это полный бред.

Так о чем же хотела предупредить меня Саммер? Что не так с Нейтом?

Когда я спросила его напрямик, он лишь отшутился. Сказал, что она просто ревнует. Что у нее с головой не в порядке.

Я бросилась ничком на постель. К глазам подступили слезы, но я усилием воли подавила желание зареветь.

— Какой кошмар, — пробормотала я себе под нос. — Какой ужасный кошмар.

Ни за что не хотела я возвращаться в этот дом на Фиар-Стрит. Ни за что не хотела я снова встретить демоническое создание или проходить мимо того места, где убили Саммер. Убили — и съели.

Но разве есть выбор? У нас с мамой ни гроша за душой. Мама не может выйти на работу из-за руки. Я должна сохранить за собой место. Я должна вернуться туда. И если уж на то пошло, я прикипела душой к Гарри. И не хотела бросать его.

Кому я могу все рассказать? Кому? Никогда в жизни не чувствовала я себя такой одинокой.

Конечно, разумней всего было бы обратиться к доктору Шейн. Она всегда была ко мне добра и заботлива. Она могла бы выслушать. Могла бы понять. Но она врач. Она не поверит в то, что демоническое создание существует на самом деле.

Я не могла довериться ей уже по той самой причине, по какой регулярно ее посещала. Я не хотела, чтобы меня перевели на таблетки. Я не хотела, чтобы меня считали больной. Я знала, что не больна. Все было на самом деле.

А потом в памяти возникло лицо. Лицо того, кто, без сомнения, мне бы поверил. Лицо того, кто всегда воспринимал меня всерьез. Единственного человека, которому я всегда могла довериться.

— Мне не хватает тебя, папа, — прошептала я в подушку. — Как мне тебя не хватает…

* * *

В среду утром, в промежутке между парами, я вытащила Нейта из читального зала и мы тайком ускользнули из школы. Стоял теплый весенний день. В безоблачной голубой выси сияло яркое солнце, и воздух благоухал свежестью.

Держа Нейта за руку, я потащила его через студенческую парковку к задней стороне школы. Среди машин я узнала зеленую «хонду» Айзека, с гитарой, стоявшей на заднем сидении. Стойка для велосипедов была переполнена, и несколько не поместившихся были просто свалены рядом.

— Куда ты меня тащишь? — спросил Нейт. Оба мы попеременно бросали взгляд на окна школы, дабы убедиться, что нас никто не видит.

— Тс-с-с-с-с. — Я прижала палец к его губам и подвела его к дальнему краю парковки, где мы укрылись за высоким внедорожником. — Я хочу с тобой поговорить.

Он пригладил волосы и улыбнулся. Потом обнял меня рукой за талию и подтянул поближе к себе.

— Нам положено быть в читальном зале. Рисково. Но я люблю рисковать.

Он поцеловал меня, сначала нежно, потом прижался губами сильнее, приоткрыв рот.

— Нет. — Я отвела голову назад. — Я хочу поговорить. Серьезно.

Он засмеялся и поцеловал меня снова, крепко прижимая к себе, чтобы я не могла улизнуть. Я ответила на его поцелуй. Он мне действительно нравился. Но потом я вывернулась из объятий Нейта.

Оба мы тяжело дышали. Я схватила его за руки и оттолкнула.

— Ты не понимаешь, Нейт. Мне необходимо с тобой поговорить. Я в отчаянии.

Его улыбка померкла. Он посмотрел мне в глаза.

— Поговорить?

Я все еще чувствовала вкус его губ.

— Больше не с кем, — сказала я. — Мне нужно, чтобы хоть ты поверил.

— Насчет существа, что ты видела в доме?

Я кивнула.

— Да. Оно было настоящим, не только в моей голове. Я не вообразила его, Нейт.

Он нахмурился.

— Ты же знаешь, Лиза, я обожаю ужасы. Фильмы, игры и прочее. Но поверить в такое все же трудновато…

— Меня предупреждали насчет Улицы Страха, — сказала я. — О зловещих делах, что там творятся. Тебе не кажется, что может быть…

Он покачал головой.

— Лиза, ты стала воображать всяких тварей после автокатастрофы.

Я почувствовала прилив гнева.

— Но убийство-то Саммер я не вообразила, не так ли?

Он взял меня за руку.

— Прости, — пробормотал он. — Ты очень расстроена.

— Я не просто расстроена, Нейт. Я… я… — Я не находила слов.

— Тебе нужно остыть, — сказал Нейт, сжав мою ладонь. — Больше тебе ничего не остается. Помнишь, доктор Шейн говорила тебе, что это все шуточки твоего подсознания?

Я кивнула.

— Да, она так говорила, — проговорила я шепотом.

Но в следующий момент я вырвала руку. И отступила на шаг.

ПОСТОЙТЕ-КА минуточку, подумала я. Не помню, чтобы передавала ему, что говорила мне доктор Шейн.

Откуда ЕМУ знать, что говорит мой лечащий врач?

Я вдруг поняла, что неотрывно смотрю на царапины на лице Нейта. Кожу на загривке стянуло холодом.

Саммер хотела предупредить меня насчет Нейта, и теперь Саммер мертва.

А на лице Нейта остались эти длинные царапины, тянущиеся по обеим щекам. От шипов розового куста? Правда?

Нейт весь исцарапан. Саммер мертва.

Неужели я следующая?

35

Неужели мне нужно бояться Нейта?

Это безумие, решила я. Совсем уже крыша съезжает. Нейт — всего лишь Нейт.

Я вдруг поняла, что все еще тяжело дышу. Если б только я могла отринуть эти бредовые мысли! Надо поговорить с ним насчет доктора Шейн. А эти царапины он действительно мог заработать, наткнувшись на розовый куст в темноте.

— Нейт, — сказала я, — мне очень нужно, чтобы ты мне поверил. Мне нужно, чтобы ты…

— Можно тебя спросить? — перебил он, взмахом руки отгоняя муху. Я не могла разобрать выражения его лица. Он сузил свои темные глаза, глядя на меня.

— Конечно, — сказала я.

— Что у вас с Айзеком?

— А? — Вопрос застал меня врасплох. И прозвучал он как обвинение.

— Ты и Айзек, — повторил он. — Я видел, как ты целовалась с ним.

Я не выдержала. И рассмеялась.

— И ты все время держал это в себе?!

— Ничего смешного, — отрезал он. — Ты и Айзек…

— Нет, — сказала я. — Это ничего не значило. Не думай об этом. — Я шутливо пихнула его. — Не будь дураком. У меня нет чувств к Айзеку. Собственно, мы говорили с ним обо мне и моей работе.

Он кивнул.

— Ладно. Ладно. Проехали. — Он поглядел через мое плечо на здание школы. Поблизости никого не было. Никто не видел нас.

— Честное слово, неохота мне снова идти в этот дом, — сказала я. — Знаю, что ты мне не поверишь, но это существо было настоящим. Что если он решил убить меня следующей?

Нейт почесал в затылке.

— А ты не можешь просто забить и никогда туда больше не возвращаться?

— Нам с мамой нужны деньги. А Бренда платит по триста баксов в неделю.

— Фью! — присвистнул Нейт. — Большие бабки. Я сам возьмусь за эту работу!

— Не дури, — попросила я. — Мне нужно, чтобы ты был серьезен. Я…

Он сжал мою руку.

— У меня есть идея. Хорошая идея.

— Ну? Выкладывай, — сказала я.

— Сегодня я прийти не смогу. Но в пятницу составлю тебе компанию. Я все время буду с тобой. Так тебе будет спокойнее?

— Гм-м-м-м-м. — Я задумалась. — Предложение, конечно, заманчивое. Правда. Но сомневаюсь, что Бренда одобрит, если я приведу своего парня. В смысле, я должна все внимание уделять Гарри.

Он заморгал.

— Ладно. Ладно. Не беспокойся. Есть идея получше. Что если я приведу Сэралинн? Бренда не будет против, если мы втроем будем развлекать Гарри.

— Ну…

Опять Нейт и Сэралинн. Они практически неразлучны. Может, у меня паранойя? Между ними что-то есть, или Нейт просто хочет помочь мне?

Я заметила, как что-то яркое промелькнуло у торца школьного здания. Я повернулась и, щурясь от солнца, разглядела Сэралинн, которая, легка на помине, стояла у кирпичной стены. На ней была ярко-красная маечка, которая и привлекла мое внимание.

— Ты в курсе, что она здесь? — спросила я, показав на нее рукой.

Нейт обернулся. Лицо его исполнилось удивления.

— Не может быть. Как ты узнала, что мы здесь? — Он сделал ей знак рукой, и она рысцой подбежала к нам.

— Эй, — проговорила она, задыхаясь, — вы тут прячетесь, что ли? Третий звонок скоро.

— Мы просто разговаривали, — сказала я.

Она разглядывала меня.

— Все хорошо?

— Не слишком, — сказала я.

— У меня есть хорошая идея, — заявил Нейт.

— Это впервые! — пошутила она. И отвесила ему игривого тычка. Он отпихнул ее.

— Нет, правда, — настаивал он. — Лизе страшно возвращаться в тот дом на Фиар-Стрит. Вот я и предложил ей, чтобы мы с тобой посидели с ней в пятницу вечером. Ну, знаешь, помогли развлекать пацана.

— И меня заодно, — добавила я.

Сэралинн ни минуты не колебалась.

— Блеск! — воскликнула она и, мотнув головой, отбросила назад растрепанные ветром волосы. — Рассчитывайте на меня.

Она бросила на Нейта заговорщический взгляд.

Сэралинн даже не обдумывала планы на пятницу. Как будто она уже заранее знала их.

Они с Нейтом все переглядываются, будто между ними что-то есть.

— Это будет восхитительно, — сказала мне Сэралинн. — И мы не дадим тебе сходить с ума от страха. Можно заказать пиццу?

Я хотела было ответить, но тут из школы донеслась трель звонка.

— Нам лучше вернуться, — сказала я. — Если нас тут застукают…

Мы направились к задней двери через парковку. Сэралинн и Нейт шли быстрым шагом. Я перешла на рысь, стараясь не отстать от них.

Они болтали наперебой, склонив головы друг к другу.

Я здорово отстала, но голос Сэралинн принес ветер. И я была почти уверена, что услышала, как она сказала:

— А не следует ли нам просто выложить ей всю правду?

Неужели я действительно это слышала?

Что она имела в виду? Правду? Правду о чем?

36

После уроков я первым делом к Элис. Телевизор в гостиной работал, но Гарри там не оказалось. Я нашла его в одной из комнат — растянувшись животом на ковре, он читал книжку с картинками о пауках. Когда я вошла, он поднял голову и разулыбался во весь рот.

— Лиза, привет!

Он был так рад меня видеть! От этого я почувствовала себя гораздо увереннее.

На Гарри была красная в синюю полоску рубашка-поло и моряцкие шорты. Ножонки у него были худенькие и бледные, похожие на пару зубочисток, всунутых в красные кроссовки.

— Ты пауков боишься? — осведомился он.

Я склонилась над книгой. Фото на странице было сделано таким крупным планом, что паучина казался размером не меньше кота.

— Вот этого громадины я точно боюсь, — сказала я.

Он засмеялся.

На лестнице послышались шаги, и из подвала появилась Элис. На ней была длинная клетчатая юбка поверх линялых джинсов. В руках она держала огромную деревянную миску для салата и была явно удивлена меня видеть.

— Лиза? Ты не рано?

— Нет. Я пришла сразу после уроков.

В подвале снова почти человеческим голосом закричал кот.

Элис захлопнула дверь подвала:

— Ох, и набегалась же я за день…

— Поглядите на этого красного паука, — сказал Гарри, тыча в книжку указательным пальцем. — Какой жуткий.

— Красный цвет всегда ассоциируется с агрессией, — заметила я. — Готов ехать домой? Может, тебе разрешат взять книжку с собой, полистаем вместе.

— Можно переговорить с тобой с глазу на глаз? — спросила Элис. В ее голосе явственно слышалось напряжение. Кивком головы она указала на кухню.

Я последовала за ней. Она поставила миску на стойку и сдула со лба прядь волос. Вид у нее был более усталый, чем обычно, глаза казались какими-то мертвыми, под ними пролегли глубокие круги.

— Гарри в восторге от книжки про пауков, — сказала я. — Может, ученым станет, когда вырастет.

— Он говорит, что не любит страшные вещи. А сам буквально поглощает книги про змей да всяких букашек, — сказала Элис.

— Вы сегодня изучали пауков? — спросила я.

Вместо ответа она подошла ко мне.

— Я бы хотела серьезно с тобой поговорить, — произнесла она, понизив голос. И оглянулась, дабы убедиться, что Гарри не увязался за нами.

Я испытала внезапный укол испуга.

— Что-то не так? — спросила я.

— В понедельник ты разрешила ему лечь поздно, не так ли? — произнесла она. — Для него это очень вредно. Крайне важно, чтобы ты укладывала его спать в положенное время.

Я сглотнула.

— Вообще-то, я уложила его немногим позже восьми, — проговорила я. — Думаю, он бодрствовал без моего ведома. Он вышел на лестницу, когда Бренда вернулась домой. И похвалялся, что не спал допоздна. Но я не знала…

— Ты должна убеждаться, что он уснул, — прошептала Элис, снова бросая взгляд на дверь кухни.

— Почему? — спросила я. — Неужели Гарри нужно больше сна, чем другим детям его возраста?

Элис кивнула и засунула руки в карманы джинсов. Я снова услышала донесшийся снизу кошачий плач, заунывный вой.

— Бренда не желает этого признавать. Но у него есть особенность, — сказала Элис. — Это связано со структурой мозга. Я не врач. Полагаю, это что-то наподобие эпилепсии. Если он спит положенное время, он в порядке. Совершенно нормальный. Ему нужно соблюдать режим сна, чтобы регулировать состояние мозга.

Я не совсем поняла, что она имеет в виду, но согласно кивнула.

— Если он недоспит, — продолжала Элис, — становится совсем другим ребенком, очень трудным. Это делает его капризным, даже злым. Его личность полностью меняется, и он совершенно теряет способность сосредотачиваться. — Она вздохнула. — В такие дни мне нелегко его учить. И всегда сохраняется вероятность припадков.

— Припадков? Правда? Я… я… я теперь буду осторожнее, — выдавила я. — Я понятия не имела. Бренда мне не говорила. Сказала только…

— Бренда сильно погружена в собственные проблемы, включая новую работу. Вот почему я всегда рада ее поддержать. — Она улыбнулась. — А кроме того, я всей душой люблю Гарри. Он сущий ангелочек. И, как я уже сказала, он очень хороший… когда высыпается.

— Да, он потрясающий, — согласилась я.

А он уже был тут как тут — стоял в дверях кухни со своей книгой о пауках подмышкой.

— Лиза, теперь мы можем ехать домой?

Мне хотелось спросить у Элис насчет прошлого понедельника. Слышал ли Гарри что-нибудь об убийстве? Слышал ли он незваного гостя? Страшный шум, когда я преследовала безобразную тварь?

— Пойдем, Лиза, — канючил он, дергая меня за руку и таща к кухонной двери. — Я хочу домой. Давай сыграем вечером в «Конфетную катастрофу»?

— Может, после того, как ты сделаешь домашнее задание, — сказала я.

Он усмехнулся:

— Мое задание — «Конфетная катастрофа».

Мы с Элис дружно рассмеялись.

— А как насчет задания по арифметике? — спросила Элис.

Гарри пожал плечами.

— Я его потерял, наверно.

Я отвела его домой. Откровенно говоря, не хотелось мне снова идти в этот дом. Я хотела бы остаться в доме у Элис, где было тихо и уютно, и не прятались по углам всякие чудища.

Но куда мне было деваться?

Отпирая дверь кухни, я тяжело вздохнула и пообещала себе быть храброй. Храброй и бдительной. Сразу после уроков я проверила свой телефон, дабы удостовериться, что он полностью заряжен. Если нынче вечером что-то стрясется, я, по крайней мере, смогу вызвать помощь.

Мы с Гарри полистали немножко книгу о пауках. Потом я приготовила нам ужин. Бренда оставила пакет говяжьего фарша, и я соорудила гамбургеры. Пожалуй, я слегка передержала их в духовке, но Гарри вроде ничего не заметил.

Я все время прислушивалась к любому звуку, высматривала малейшее движение. Все чувства обострились сверх меры, но я была полна решимости не дать Гарри почувствовать что-то неладное.

Очевидно, он и не подозревал о том, что напротив его дома убили Саммер. Для меня это стало изрядным облегчением. Он ведь такой чувствительный малыш… Если он услышит об этом, то, без сомнения, перепугается до смерти.

Он снова умолял меня уложить его попозже. Но я непреклонно заявила, что сегодня он ляжет вовремя. Он надулся, выпятив нижнюю губку. Не выдержав, я рассмеялась, и он тоже засмеялся.

Я уложила его в постель ровно в восемь часов, строго-настрого наказав немедленно уснуть. Он зевнул. Я видела, что он устал. Сегодня с ним проблем не будет, подумала я.

Оказавшись внизу, совсем одна, я, однако, пожалела, что со мной нет Гарри. Дом был погружен в тишину, не считая мерного гудения холодильника на кухне да тиканья часов на каминной полке. Тишина заставляла меня еще больше нервничать, еще сильней напрягаться.

Я достала телефон и подсоединила наушники. Может, какая-нибудь музыка отвлечет меня от этой пугающей тишины. Потом подумала хорошенько и убрала телефон обратно в сумочку. Нужно быть начеку.

Неподвижно сидя на диване, я то и дело бросала взгляд на лестницу, в любой момент ожидая вновь увидеть там сгорбленную фигуру чудовища. С домашними заданиями я уже разделалась. Заняться было решительно нечем. Мне необходимо было чем-то занять себя.

Я позвонила Сэралинн, но наткнулась на автоответчик. Взяла книгу про пауков и пролистала. Это было совсем не весело без Гарри, охавшего и ахавшего над каждым восьминогим страшилой.

— Бросать надо к черту эту работу, — проворчала я. А сама подумала: она слишком опасная. Оставаться здесь — безумие. Тварь существует, и она уже убила человека.

Я вскочила и принялась расхаживать из стороны в сторону, словно пытаясь убежать от пугающих мыслей. Обхватила себя руками за плечи, продолжая расхаживать взад и вперед. Бледный свет луны лился в окно гостиной. Снаружи царила мертвая тишина. Ни один листик не шелохнулся на дереве, не качнулась ни одна ветка, не озаряли Улицу Страха фары проезжавших автомобилей.

Быть может, истории об этой улице — чистая правда.

Я перестала расхаживать и посмотрела на стеллаж у противоположной стены. Взгляд мой упал на стопку белых альбомов. Подойдя ближе, я увидела, что это фотоальбомы.

Не то чтобы я имела привычку всюду совать свой нос, но мне позарез нужно было чем-то заняться. Сняв с полки самый верхний альбом, я отнесла на диван.

Заинтригованная, я разложила его на коленях. На первой странице помещалось огромное свадебное фото. Бренда и парень, за которого она выходила замуж. «Что с ним случилось? Когда они расстались?» — гадала я. Он был хорош собой, очень опрятный, эдакий идеальный американец: загорелый, голубоглазый, короткие каштановые волосы, приятная улыбка.

Я перевернула несколько страниц. На них был Гарри в младенчестве. Ему исполнилось всего-то несколько месяцев, а на голове уже курчавились светлые волосики. Фотографии Бренды и ее мужа, играющих с малышом. Вот все трое прогуливаются в парке, Гарри едет в колясочке.

Несколькими страницами далее я остановилась на большой фотографии, запечатлевшей многолюдный пикник. Скатерти, расстеленный на траве. Корзины с угощением. Детишки, перебрасывающиеся фрисби. Должно быть, семейная встреча. Мужа что-то не видать. Я отыскала Бренду, которая, скрестив ноги, сидела на траве с бутылкой кока-колы в руке.

А на следующей странице была групповая фотография с пикника. Все сгрудились вместе, улыбаясь на камеру, ребятишки сидели на траве, взрослые выстроились позади них.

И… постойте-ка.

Рот мой широко раскрылся, когда я увидела на крайнее справа лицо в среднем ряду.

Нет. Это невозможно.

Нейт?

Да. Лицо Нейта. Нейт. Быть может, на несколько годов моложе, обнимающий рукой девушку в красном свитере.

— О Боже, — прошептала я, чувствуя, как сердце заколотилось в груди. — Это же Сэралинн.

Да. Сэралинн. Только волосы короче. Сэралинн и Нейт, улыбающиеся на камеру.

Но как такое может быть?

Что делают Нейт и Сэралинн в фотоальбоме Бренды?

37

Долго смотрела я на фото. Неужели собственные глаза подводят меня? Нет. Сэралинн и Нейт улыбались мне с фотографии семейного пикника.

Бренда стояла на другой стороне группы, положив ладонь на макушку Гарри. Гарри держал в руке пластмассовый совочек. Одна коленка была забинтована.

Я перевернула страницу, рассчитывая найти и другие фото с Сэралинн и Нейтом. Но фотография на следующей странице запечатлела Гарри на школьной игровой площадке. На снимке он висел вниз головой, уцепившись ногами за игровой снаряд. Бренда стояла на заднем плане, положив руки на бедра, и вид у нее был до крайности нервный. Наверное, ей не нравилось, что он так вот висит.

Я быстро пролистала остальные страницы. Но двое моих друзей нигде больше не появлялись.

Двое моих друзей? Правда?

Чувствуя, как голова идет кругом, я захлопнула альбом и вернула его на книжную полку.

Что они там делали? Что? Я должна это выяснить.

Для начала я попыталась позвонить Нейту. Гудок следовал за гудком, и не было даже автоответчика. Я снова набрала Сэралинн, и меня переключили на автоответчик.

— Позвони мне, — попросила я. — Вопрос есть.

Потом я плюхнулась на диван, прижалась затылком к подушке, и попыталась осмыслить только что виденное.

Бренда вернулась домой немногим позже десяти.

— Все в порядке? — спросила она, бросив портфель на пол, и поспешила ко мне. Ее лицо было напряжено от волнения.

— Сегодня все чин-чинарем, — сказала я. — Уложила Гарри пораньше. Он утомился.

Она уселась на диван подле меня.

— Лиза, я ужасно сожалею о случившемся в понедельник. Весь день переживала, как ты там. После… после понедельника я думала, что ты, возможно, не захочешь сюда возвращаться.

— Ну… — начала я. — Вообще-то мне было страшновато…

— Ты, верно, была в ужасе, — сказала она. — Когда буквально через дорогу происходит такой кошмар… Тебе было сегодня страшно? — И тут же сама ответила на свой вопрос: — Разумеется, было. Мне и самой-то страшно здесь находиться.

— Ну, я все ожидала… — снова начала я. Но она снова перебила меня, ее темные глаза расширились от беспокойства:

— Надеюсь, ты не бросишь работу, Лиза. Понимаю, тебе хотелось бы оказаться подальше отсюда, но я надеюсь, что ты останешься хотя бы ради Гарри. Он тебя просто обожает. Честное слово. Только о тебе и говорит. Хотя ты работаешь здесь всего ничего…

— Мне он тоже очень нравится, — сказала я. — Он совершенно очаровательный ребенок. И всегда меня веселит.

Тут только я поняла, насколько привязалась к Гарри. Я заботилась о малыше по зову сердца. И хотела его защитить.

— Так ты останешься? — спросила Бренда.

— Согласна, — тихо сказала я.

Она улыбнулась и погладила меня по руке.

— Я очень рада.

Я открыла рот, чтобы спросить ее про фотоальбом. Мне отчаянно хотелось разузнать побольше о фото, сделанном на пикнике. Но потом подумала, что Бренда, чего доброго, решит, будто я что-то вынюхиваю. Не лучшая идея — сказать ей, что я рылась в ее фотоальбоме. В общем, я откланялась и направилась домой.

Так я и не получила никаких ответов, пока, уже немного за полночь, не дозвонилась до Сэралинн.

— Ты где была? — прошептала я.

Мама-то думала, что я легла спать в одиннадцать. А я весь последний час дозванивалась до Нейта и Сэралинн.

Сэралинн застонала.

— Меня отправили в гости к кузине. А живет она далеко за городом, там труба не ловит. Можешь себе представить — я только-только села за домашку по химии. Теперь всю ночь глаз не сомкну.

— Я должна тебя кое о чем спросить, — сказала я. — Ты обязана мне все объяснить. А то я тут просто на стенку лезу.

— Попытаюсь, — сказала она. Тут она вспомнила, где я провела сегодняшний вечер. — Эй, как все прошло у Гарри? Нормалек?

— Ага, никаких проблем. Но я все время была как на иголках. В животе будто узел завязали.

— Я б там света белого не взвидела, — сказала Сэралинн. — Положим, меня там не было, но бедняжка Саммер все равно из головы не идет. Кстати, завтра в школе будут присутствовать психологи, на случай, если тебе захочется об этом поговорить.

— Я просто хочу ответа на один лишь вопрос, — сказала я.

— Выкладывай.

— Мне нечем было заняться, так что я стала просматривать Брендины фотоальбомы. И там было фото тебя с Нейтом на большом семейном пикнике.

На мгновение повисла тишина. Потом Сэралинн протянула:

— А-а… да. Знаю.

— А что вы там делали-то? — поинтересовалась я. — А то я малость обалдела.

Снова молчание. Как будто она напряженно думала, пытаясь придумать ответ.

— Говорила же я Нейту, что нужно тебе рассказать, — произнесла она наконец. — Понятия не имею, чего он так с этим заморачивался.

— С чем заморачивался? — потребовала ответа я. — Что ты мне хотела сказать?

— Мы с Нейтом приходимся Бренде родней, — сказала Сэралинн. — Мы втроем… троюродные кузены, или как-то так.

Я заморгала. Мой разум пытался переварить эту информацию.

— Не понимаю, — проговорила я наконец. — Вы с Нейтом и Брендой родственники? Зачем же вы хотели это скрывать?

— Я лично ничего скрывать не хотела, — заявила Сэралинн. — Это не моя идея вовсе. Ну а Нейт… поди разбери его. Бывают у него пунктики на тему семейных связей.

— Пунктики? — Голова моя опять пошла кругом. — Не понимаю. Честное слово, не понимаю.

Это объясняет, почему Нейт и Сэралинн настолько близки, сказала я себе. У них не шуры-муры, ничего такого. Они родственники.

— Должно быть, эта фотка с пикника здорово тебя удивила, — сказала между тем Сэралинн.

— Э… да, — ответила я. — Ты меня совсем с толку сбила, Сэралинн. Я-то думала, что могу доверять Нейту. А теперь вот не уверена. Зачем он скрывал это от меня? Мы же друзья. Ты-то мне почему не сказала?

— Да я постоянно просила его все тебе рассказать. А он ответил в том смысле, что это, дескать, как-то тебя смутит. Что к чему?

— Возможно, вам с Нейтом не стоит ходить со мной к Бренде в пятницу вечером, — проговорила я. — Не слишком-то мне хочется, чтобы вы были со мной, раз я не могу вам доверять.

— Не можешь нам доверять? Сурово…

— Извини, — сказала я. — Не хотела так грубо говорить, но…

— Мы правда хотим тебе помочь, — прервала меня Сэралинн. — Мы за тебя волнуемся. Я не могу объяснить, что у Нейта на уме. Но мы хотим быть там с тобой.

Голос ее звучал искренне. Мне стало стыдно, что я так на нее напустилась. Но уж слишком меня ошеломило, что Нейт скрывал от меня их родство. В этом не было никакого смысла.

Интересно, какие еще у Нейта секреты?

— Айзек тоже хочет прийти, — сказала Сэралинн. — Говорит, зайдет к Бренде после репетиции своей группы.

— Ну-у… — сказала я.

— Мы же твои друзья, Лиза. Позволь нам тебе помочь, — жалобно сказала Сэралинн.

— Ладно, давайте, — смягчилась я.

— Замечательно, — сказала она. — Будет типа вечеринки. Повеселимся, за Гарри присмотрим, и тебе спокойнее будет.

— Ладно, — повторила я. Но в горле все еще стоял удушливый комок страха.

Надеюсь, я не совершаю большую ошибку…

38

В пятницу я забирала Гарри от Элис. Гарри уже упаковал рюкзачок и был готов идти сразу, как я появилась.

— Где Элис? — спросила я.

— В подвале, — сказал он и показал на дверь, ведущую вниз. — Можно сегодня макароны с сыром?

— Нет проблем, — отвечала я.

— А можно мне сегодня лечь поздно?

— Ни в коем случае. — Я пригладила его волосы. У него были такие славные светлые кудряшки, что трудно было удержаться и не погладить их. По правде говоря, я всерьез завидовала ему из-за волос. Мои волосы прямые и тонкие, и я вечно не знаю, что с ними делать.

Элис с угрюмым видом поднялась из подвала и вымученно улыбнулась мне. Однако было видно, что она устала и нервничает.

— Тяжелый день? — поинтересовалась я.

Она прошла к холодильнику и достала бутылку минералки.

— Нет. Все как всегда. — Она сделала большой глоток.

— Лиза говорит, мне можно макароны с сыром, — сообщил ей Гарри.

Элис покосилась на него.

— Между прочим, я их тебе на обед готовила.

Он пожал плечами:

— Ну и что?

Я засмеялась. Элис же явно не нашла в том ничего забавного. Она закатила глаза и глотнула еще воды, после чего указала нам на дверь.

— Ступайте, — сказала она. — Повеселитесь. Только, Гарри, не забывай, что тебе нужно сегодня поупражняться в скорописании.

Он кивнул.

— Но сначала я должен поиграть на приставке.

Элис повернулась ко мне:

— Заставь его поработать над чистописанием. Он пишет, как горилла. Бренда не может разобрать его крокозябры.

— Уф-уф-уф! — Гарри запыхтел по-горилльи и принялся чесать подмышки, как обезьяна.

В другой раз Элис непременно бы засмеялась. Но сейчас она лишь испустила еще один тяжкий вздох и снова махнула рукой на дверь.

Я отвела Гарри домой и первым же делом заставила его поупражняться в чистописании. Затем я приготовила ему его любимые макароны с сыром, и мы устроили себе ранний ужин.

— А можно мне поздно лечь, если я пообещаю не говорить маме? — спросил Гарри наисладчайшим тоненьким голоском.

— Ни за что, — отрезала я. — Сегодня придут мои друзья. Нам нужно позаниматься. Скоро у нас экзамен.

Он скорчил рожу и плюнул в меня через стол макарониной.

— Какой ты грубый, — сказала я.

— Зато симпатичный, — был ответ.

Нейт и Сэралинн появились около половины седьмого. Гарри им здорово обрадовался. Он обнял их обоих. Нейт подхватил его на руки и стал кружить. Я поняла, что они знают Гарри с младенчества. И почувствовала укол злости, злости на Нейта, за то, что он это от меня утаил. Но я отогнала злость.

Нейт разглядывал меня.

— Все снова нормально? — спросил он.

Я кивнула.

— Пока что все путем.

Сэралинн склонилась над столом, доедая макароны из тарелки Гарри.

— Ты и на завтрак ешь макароны с сыром? — спросила она его.

— Иногда, — ответил он и усмехнулся. — Иногда ими и перекусываю.

Мы все немножко поиграли в «Конфетную катастрофу». Я обратила внимание, что Сэралинн и Нейт нарочно ему поддаются.

Немного позже восьми я отключила игру. Все протестующе загудели.

— Спокойно, — сказала я. — Гарри должен быть в кровати к восьми. Такого правило.

К моему великому удивлению, он вскочил и побежал к лестнице, даже не пожелав доброй ночи Нейту и Сэралинн. Сонным он не выглядел, однако добровольно переоделся в свою пижамку с Губкой Бобом и позволил себя уложить без единого слова или жалобы.

Когда я снова спустилась вниз, Сэралинн растянулась на животе, играя в «Конфетную катастрофу» с выключенным звуком. Нейт сидел на диване, наклонившись вперед, его пальцы гуляли по кнопкам сотового телефона.

— Видать, репетиция группы затянулась, — сообщил он мне. — Айзек обещал к этому времени уже быть.

Я уселась рядышком. Он обнял меня рукой за плечи и привлек поближе. Мы стали целоваться, но я быстро прервала поцелуй.

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказала я.

Он откинулся назад. Поглядел на телефон. От Айзека ответа не было, и он снова повернулся ко мне.

— Хорошая была идея, правда? Прийти и составить тебе компанию?

— Конечно, замечательная, — сказала я. — Но не о том речь. Почему ты не сказал мне, что вы с Сэралинн и Брендой в родстве?

Сэралинн оторвалась от игры и взглянула на нас, словно ей самой не терпелось услышать, что ответит Нейт.

Он дернул носом. Потом пожал плечами.

— Я… ну… не хотел вмешиваться в твою работу.

Прищурившись, я посмотрела на него. Он старался вести себя естественно, но снова дернул носом и при том не переставая ковырял мозоль на ладони.

— И что, в этом есть какой-то смысл? — спросила я. — По-моему, нет.

Нейт опять пожал плечами.

— Извини. Наверное, был неправ. Я не думал, что это имеет значение.

Я покачала головой.

Все равно ерунда какая-то. Что-то он темнит.

Я разглядывала его. Явно чувствуя себя не в своей тарелке, он уткнулся в телефон.

— Ты должен был мне сказать, — не отступалась я. — Не вижу здесь никакой проблемы. Почему меня должно волновать, что вы родственники?

— Извини, — снова пробормотал он.

— Может, подготовимся к экзамену по химии? — предложила Сэралинн. Она отвернулась от игровой приставки. — Я с него маленько нервничаю. Никак не успеваю подготовить письменную работу в срок.

— У меня так еще конь не валялся, — заявила я. — Потому что как раз эти недели я пропустила.

— Можете взять мою, — сказал Нейт. Он порылся в рюкзаке, нашел тетрадь и бросил Сэралинн.

Мы позанимались с часок, что-то решая вместе, что-то порознь. Примерно в четверть десятого Нейт вдруг вскочил.

— Когда Бренда возвращается домой?

— Сегодня она задержится, — сказала я. — Может, в одиннадцать. Ты куда собрался?

Он был уже на полпути к парадной двери.

— Айзек не отвечает на сообщения. Пора бы ему уже прийти.

— Будешь его искать? — спросила Сэралинн.

Он кивнул.

— Сгоняю до его дома, погляжу, что там с ним. Вернусь через несколько минут. Постарайтесь слишком по мне не скучать.

Он исчез в передней. Я услышала, как за ним захлопнулась дверь.

— Тебе не кажется, что он какой-то нервный? — спросила я Сэралинн.

Она перевернула страницу тетради.

— Нейт как Нейт. Никогда не знаешь, чего ожидать.

Я покосилась на нее.

— Я все-таки не очень хорошо его знаю. То есть, мы вместе всего месяц. Он что… чем-то подавлен?

— Иногда, — отвечала она. — Не то чтобы у него были проблемы с психикой, ничего такого. Нет, ну иногда он в настроении, иногда нет. Не о чем беспокоиться. Просто бывают у него разные заскоки.

Я кивнула. Мы продолжали штудировать химию в полном молчании. Потом мне пришло в голову еще кое-что.

— А вы досняли тот ужастик, который снимали у Нейта на заднем дворе?

Она покачала головой.

— Нет. Он отстой. Реально, полная шляпа. У меня теперь большие проблемы. Нужно срочно придумать новый проект до конца семестра.

Я покачала головой.

— Блин. Засада. Есть идеи?

Сэралинн начала отвечать.

Но мой вопль прервал ее.

Взглянув на вершину лестницы, я снова увидела его. Демоническое создание.

Длинные пальцы демона цеплялись за перила. Он склонился в нашу сторону. Красные глаза горели огнем. На зеленоватой шкуре играли блики от люстры. Пасть была приоткрыта в зубастой усмешке.

Я снова закричала. И показала на него дрожащей рукой.

Сэралинн повернулась в указанную мной сторону.

— Лиза? В чем дело? Что ты увидела?

— Он здесь! — выдавила я. — Эта тварь. На лестнице!

Глаза Сэралинн широко раскрылись. Она прерывисто задышала.

— Он смотрит на нас! — завопила я. — Он на нас смотрит!

С растерянным видом Сэралинн повернулась ко мне и схватила меня за руку.

— Лиза, — проговорила она, — там никого нет.

39

Тварь сжимала и разжимала на перилах змеевидные пальцы. Яркий свет потолочного светильника играл бликами на ее зеленой макушке. Глаза померкли, мерцая, словно пурпурные угли.

— Сэралинн, ну посмотри же! — завизжала я. — На вершине лестницы! Вот же, он на нас смотрит!

Она сдавила мою руку. Попыталась обнять меня, но я вскочила на ноги.

— Лиза, я ничего не вижу, — заявила она. Она тоже встала. И, отступив от дивана, направилась прямиком к лестнице. — Где? — требовательно спросила она. — Где ты его видишь?

Тварь на лестнице запрокинула голову, разевая пасть в беззвучном хохоте. Приседая от смеха, демон хлопал ладонями по перилам, восторгаясь самим собой, наслаждаясь моим ужасом и растерянностью.

— Сэралинн, разве ты не видишь его? Я… я его не вообразила. Он стоит там. Он насмехается над нами…

— Лиза, на лестнице никого нет.

— Божечки. Божечки. Ты не видишь его? Правда? Божечки. — Голос мой сорвался на хрип. — Неужели он и правда только у меня в голове? Неужели я действительно сумасшедшая?

Сэралинн отвернулась от лестницы и крепко-крепко обняла меня. Я так тряслась, что боялась упасть. Колени начали подгибаться…

— Лиза, ш-ш-ш, — шептала она. — Попробуй успокоиться. Лиза, постарайся не дрожать. Все хорошо. Мы в безопасности. Наверху никого нет.

— Но… но… — захныкала я.

Она прижалась щекою к моей щеке и прошептала мне на ухо:

— Мне позвонить твоему врачу?

— Н-нет, — выдавила я. — Я…

— Она может тебе помочь, — настаивала Сэралинн. — Она может дать тебе что-нибудь, чтобы ты успокоилась. — Она разомкнула объятия и отступила назад. Ее подбородок дрожал. — Наверное, для тебя это так ужасно, Лиза… Прошу, скажи, чем я могу тебе помочь.

Я набрала в грудь побольше воздуха и задержала дыхание, пытаясь унять лихорадочную дрожь. Отвернувшись от Сэралинн, я посмотрела на вершину лестницы. Чудовища и след простыл.

— Гарри, — пробормотала я. — Гарри там, наверху. Я должна убедиться, что Гарри ничего не грозит.

Вновь я представила безобразное демоническое создание, перебегающее через комнату Гарри, выпрыгивающее из окна, мчащееся по лужайке…

Я заставила свои ноги двигаться и сорвалась с места. Я взлетела вверх по лестнице. Сэралинн неслась следом.

Со всех ног я бросилась вниз по длинному коридору. Вцепилась в дверную ручку, толчком распахнула дверь — и ворвалась в комнату.

Лунный свет, серебрясь, лился в распахнутое окно. Я повернулась к кровати. Одеяло было откинуто.

Гарри исчез.

40

Сэралинн вытаращилась на открытое окно.

— Нет! — сдавленно воскликнула она. — Гарри не выпрыгнул. Он бы не стал.

— Нет, — согласилась я. — Он прячется. Как в тот раз. — Сердце колотилось так сильно, что я буквально слышала, как кровь стучит в висках. — Как в тот раз, — повторила я.

— Где? — требовательно спросила Сэралинн. — Куда он спрятался?

Я не ответила. Я побежала вниз. В переднюю. Там я распахнула шкаф для пальто.

— Гарри, все хорошо, — сказала я. — Можешь вылезать.

И чуть не задохнулась, осознав, что в шкафу его нет.

— Он там? — Сэралинн полезла в шкаф, раздвигая пальто. Никаких следов Гарри.

— Он… он наверняка где-то в доме, — проговорила я, запинаясь. — Он иногда пугается и…

— Я поищу наверху, — сказала она и, взяв меня за плечи, развернула к себе. — А ты ищи внизу. Обыщи каждый шкаф. Каждую комнату. Мы найдем его. Уверена, что найдем.

— Но… что его напугало? — Вопрос вырвался у меня сам собой. Я даже не думала о нем. — Погоди, Сэралинн. Если ты не видела существо… Если здесь не было никакого существа… что напугало Гарри?

— Должно быть, твои вопли, — проворчала она. — Ты, Лиза, так орала! Еще таким дурным голосом… ты не то что Гарри, ты меня перепугала до чертиков!

— Ты права, — пробормотала я. — Да, ты права. Я напугала Гарри. Пошли. Давай разыщем беднягу и объясним, что ничего ему не грозит.

Она снова взбежала вверх по лестнице. Я пересекла гостиную и вышла в задний коридор. Посмотрела в буфете, под столом.

— Гарри?! Гарри?! — Сложив ладони рупором, я выкрикивала его имя снова и снова.

Я обыскала комнату для прислуги в глубине дома. Картонные коробки загромождали ее от пола до потолка.

— Гарри? Ты здесь?

Нет.

Я распахнула дверцы еще двух шкафов. После чего вернулась в гостиную. Огляделась вокруг. Голова закружилась. Нет. Вся комната закружилась передо мной. Паника сдавливала грудь, все тело напряглось.

— Гарри? Ты меня слышишь? Пожалуйста, выходи.

Я услышала, как Сэралинн захлопнула дверь спальни наверху. Услышала, как ее туфли простучали по коридору.

Я решила присоединиться к ней там. И была уже у самой лестницы, как с улицы донесся громкий шум. Глухой удар. Как будто звук столкновения.

Я замерла. И прислушивалась. Вся на взводе. Не дыша.

Послышались крики. Трескучее царапанье. Еще один звук удара.

Драка? Два человека дерутся на переднем дворе?

Резкое ворчание. И снова удар.

Я не думала. Я распахнула парадную дверь и вышла в ослепительное сияние фонаря над крыльцом.

Щурясь, я посмотрела на Фиар-Стрит через передний двор. Поначалу я не разглядела ровным счетом ничего. Лишь высокая трава лениво покачивалась на слабом ветру.

Но оглушительное шипение заставило меня круто развернуться в сторону подъездной дорожки. Словно дюжины змей одновременно зашипели перед атакой.

И вот тогда-то раздался крик. Ужасающий вопль боли. Вопль не смолкал. Казалось, он будет звенеть у меня в ушах вечно. В ужасе застыв на крыльце, я уже знала, что никогда не забуду этого вопля. Никогда не смогу изгнать его из головы.

А потом я увидела, как вприпрыжку, наполовину рысью, наполовину ковыляя, помчалось прочь страшное существо, стремясь в окутавший улицу непроглядный мрак. Я видела его. Я слышала, как оно ворчало… ворчало на бегу, тяжело дыша.

— Не-е-е-е-ет… — вырвался у меня протяжный утробный стон, когда я увидела тело, брошенное на лужайке у самой дорожки бесформенной кучей.

Я повернулась к дому. Где же Сэралинн? Все еще наверху?

И ноги сами понесли меня … Против моей воли, ноги понесли меня через лужайку, по траве, сырой от вечерней росы, по мягкой, колышущейся траве к застывшей на земле груде.

Я остановилась в нескольких футах от нее. Живот скрутило. Я зажала рукою рот, чтобы меня не вырвало. Зажала рот обеими руками и смотрела на изувеченное тело.

Айзек.

Да. Айзек.

Его глаза слепо таращились на меня, широко раскрытые, пустые, остекленело блестящие. Разинутый рот застыл в беззвучном крике.

Его футболка была разодрана сверху донизу. Его живот был вспорот, разделенный точно посередине. Его внутренности, розовеющие в лунном свете… наполовину съеденные… наполовину съеденные… словно гирлянды сосисок… рассыпались по траве.

41

— Где находился ты, в то время как Лиза обнаружила тело?

Капитан Ривера скрестил руки на груди, не сводя глаз с Нейта.

Вновь мы собрались в тесной комнатенке без окон в Шейдисайдском полицейском участке. Все на нервах сидели мы вокруг стола. Вновь моя мать ссутулилась на складном стуле возле меня. По другую сторону стола сидели Нейт, Сэралинн и их отцы. Капитан Ривера беспокойно ерзал, а перед ним стоял бумажный стаканчик с кофе и лежали iPad и записная книжка.

Напротив него сидела женщина-офицер. Кажется, ее фамилия была Клеменс. У нее были темные, коротко стриженные волосы, зализанные назад, маленькие черные глазки и носик пуговкой. То и дело она кривилась и морщилась, словно ей самой было тошно здесь находиться. И все время поправляла манжеты своей черной форменной рубашки.

— Меня там не было, — отвечал Нейт. Голос у него сел, и он откашлялся. — Я был в своей машине. Ездил вокруг. Пытался разыскать Айзека. — Нейт все время чесал лицо и подергивал носом. Он явно нервничал.

В комнате было жарко. Кондиционер отсутствовал. На лбу у Нейта поблескивали капельки пота.

— Где ты искал его? — спросил Ривера.

— Э… ну… начал я с его дома, — проговорил Нейт. — Там его не оказалось. Он собирался присоединиться к нам после репетиции. Но репетиция, наверно, закончилась. У него дома никого не было.

— Что ты предпринял тогда? — спросил Ривера.

— Несколько раз объехал квартал, — ответил Нейт, вытирая рукавом пот со лба. — Проехал мимо школы. Высматривал его машину. Я ведь не знал, поедет он, или пешком пойдет.

Ривера настучал что-то на iPad'е.

— Таким образом, тебя не было поблизости от дома Бренды Харт около половины одиннадцатого? Ты все еще разъезжал по округе в поисках своего товарища?

Нейт кивнул.

— Да. Все верно.

Ривера повернулся и взглянул на офицера Клеменс:

— Коронер установил точное время смерти?

Она покачала головой:

— Все еще работает. Говорит, где-то между девятью и десятью тридцатью.

— Сэралинн, позволь мне задать тебе тот же вопрос, — произнес Ривера, оглаживая ладонью усы. — Где ты была, когда Лиза обнаружила тело? Ты все еще находилась в доме?

На щеках Сэралинн были пятна от слез. Она проревела без умолку все утро. Сказала, что не спала ни секунды, после того, как я обнаружила тело Айзека в траве.

Я и не знала, что она такая чувствительная. Впрочем, я, разумеется, вообще не слишком хорошо знала ее. Да и ситуация была из ряда вон.

Этим утром я задалась вопросом, почему не плачу сама. И пришла к выводу, что у меня что-то вроде шока. Я категорически не хотела принять случившееся. На самом деле, я говорила себе, что была бы счастлива, окажись все это очередной галлюцинацией, моим собственным кошмарным сном, если бы все это происходило в моем бедном, искалеченном разуме.

Странные мысли.

Но у кого не возникло бы странных мыслей после того, как он обнаружил бы двух своих знакомых разодранными на части?

— Да, я находилась в доме, — отвечала тем временем Сэралинн. — Я не знала, что Лиза вышла на улицу. Я была наверху, искала Гарри.

— Маленького мальчика, — уточнил Ривера. — И где же ты нашла Гарри?

— Он прятался, — сказала Сэралинн. — В стенном шкафу, в гостевой комнате. Сказал, что услышал вопли, которые его напугали.

Ривера сощурился на нее.

— Он слышал вопли? В доме или на улице?

Сэралинн замялась.

— Я… не знаю. Наверное, он услышал Лизины крики.

— Я закричала, увидев нечто на вершине лестницы, — вмешалась я.

— Я в курсе, — буркнул Ривера, нахмурившись. — Мы перейдем к этому через минуту. — Он сделал жест Сэралинн. — Продолжим. Так что насчет Гарри? Он услышал крики, и потому спрятался в шкафу? Как в случае с предыдущим убийством, я прав?

— Я не знаю, — сказала Сэралинн. — В тот раз меня там не было. — Она вытерла слезы со щек бумажной салфеткой. — Мы понимали, что Гарри напуган. И не стали говорить ему, что поблизости произошло убийство. Но все равно он очень расстроился. Нам пришлось звонить в полицию, и он, думаю, нас подслушал. И совсем потерял голову.

Ривера моргнул:

— Потерял голову?

— Стал плакать и кричать, что хочет к маме, — снова вмешалась я. — Он понял, что случилось что-то очень плохое. Опять же, он видел, как мы с Сэралинн расстроены. Так что он здорово напугался.

— Мы делали все, чтобы его успокоить, — подхватила Сэралинн, — и не стали ему говорить, что произошло на улице. Он просто почувствовал, наверное.

— У него есть ограничения, — сообщила я Ривере. — Ему нельзя ложиться спать поздно. Это нарушает работу его головного мозга или как-то так. Его мама сердится на меня за то, что я позволила ему вчера лечь поздно. Но мы с Сэралинн были внизу. Мы понятия не имели, что он еще не спит.

Ривера набрал еще что-то на iPad'е. Пальцы у него были толстые, отчего он постоянно делал опечатки. Он тяжело вздохнул.

— Что ж, полагаю, делать нечего, — произнес он, поворачиваясь ко мне. — Похоже, нам придется-таки поговорить об этой демонической сущности. Но, Лиза, должен сразу тебя предупредить…

— Я видела его на вершине лестницы, — отчеканила я. — Клянусь. Потому-то и закричала.

Офицер Клеменс наклонилась вперед.

— О чем вообще речь? — спросила она.

— Какое-то существо, — проговорила я дрожащим голосом. Сердце колотилось. Я знала, что они не желают мне верить. — Оно ходит на двух ногах. Выглядит как человек. Только лицо искаженное и безобразное, будто у демона. И…

— Как из фильмов ужасов? — перебил Ривера. — Много ужасов смотришь, Лиза?

Вопрос прозвучал враждебно. Капитан не сомневался, что у меня галлюцинации. Но я знала, что видела это. Я знала. И уж в чем я точно была уверена…

— Я не смотрю фильмы ужасов, — заявила я. — Да хоть Нейта спросите. Нейт помешан на ужастиках.

Ривера повернулся к Нейту.

— Это правда? Ты видел демона из фильма ужасов в доме Бренды Харт?

Нейт покачал головой.

— Нет. Лиза говорит, что видела его после того, как я ушел искать Айзека.

— Я могу детально его описать, — настаивала я. — Я не вообразила его. Кожа у него зеленоватого оттенка, такая светло-зеленая. Глаза красные и вроде бы светятся, глубоко посаженные. Голова безволосая, не считая полоски густого черного меха посередине макушки. Уши заостренные и стоят торчком.

Мой голос прервался. Я отчаянно хотела, чтобы мне поверили.

— Не могла я такого выдумать, капитан Ривера, — сказала я. — У меня вообще с воображением туговато.

— О, как по мне, так все с ним в порядке, — промолвил Ривера.

Этот язвительный комментарий был явно рассчитан на то, чтобы меня задеть. И я была задета.

А Ривера не унимался. Он наклонился ко мне поближе.

— У тебя ведь какие-то проблемы с психикой не правда ли?

— Проблемы с психикой? — Мой голос дрогнул. — Нет. Неправда. Я…

— Тебя мучили кошмары. Ты видишь то, чего на самом деле нет?

— Она наблюдается у врача, — вставила мама.

— Мама, НЕ ЛЕЗЬ!!! — взвизгнула я. И тут же до меня дошло, что напрасно я так заорала.

Нужно вести себя спокойно. Нельзя, чтобы они подумали, будто я невменяемая или неуравновешенная.

Ривера вперился мне в глаза.

— Не было ли у тебя кошмаров, Лиза, в которых ты испытывала злость на Саммер и Айзека? Может быть, тебе снилось, что ты на них нападаешь?

Я ахнула.

— Вы обвиняете меня? — вскричала я. — Вы считаете, что я могла убить этих ребят? — Сердце колотилось так сильно, что я с трудом выталкивала слова.

— Нам что, нужен адвокат? — спросила мама.

Ривера поднял обе руки.

— Я вашу дочь не обвиняю. Я задаю необходимые вопросы. — Он снова наклонился вперед. — Лиза, это демоническое создание, которое ты якобы видела… это была ТЫ? Не могла ли ты выдумать этого монстра, не в силах принять то, что ты сделала с Саммер и Айзеком?

В комнате воцарилась тишина. Как будто время остановилось. Все взгляды были устремлены на меня. Никто даже не моргнул.

Все мое тело словно окостенело. Я с трудом могла дышать. А потом я завопила в голос:

— НЕТ! Я не сумасшедшая и не убийца!

Мама вскочила.

— Мы с Лизой уходим, — процедила она сквозь зубы. — Мы не станем сидеть здесь и…

Ривера жестом велел ей сесть.

— Прошу прощения. Я не хотел огорчать вас. Но мальчик и девочка были жестоко убиты. Они были твоими друзьями, Лиза. И ты, похоже, единственная, кто знает, чьих это рук дело.

— Нет, подождите, — выдавила я. — Я не говорила…

— Ты сказала мне, что это некое чудище, — перебил Ривера. — Сожалею, Лиза, но этого я принять не могу. Мне нужно, чтобы ты сказала мне правду. Почему ты не признаешься, что ты на самом деле видела?

— Но я видела! — настаивала я.

Снова повисло молчание. Он продолжал сверлить меня взглядом, изучая меня. Ожидая, что я скажу больше.

Он думает, что я сумасшедшая убийца.

У меня вырвалось рыдание. Мама сжала мою руку.

Вздохнув, Ривера провел рукой по бритой макушке. Наконец, он отвел взгляд от меня.

— Сэралинн, — произнес он, — ты была с Лизой в гостиной, когда она посмотрела на лестницу и закричала. Ты тоже видела существо?

Сэралинн, со слезами на глазах, почти беззвучно проговорила, обращаясь ко мне:

— Прости.

Она вытерла пальцем слезы.

— Лиза показала на вершину лестницы, — тихо сказала она. — Она кричала. Она была просто в диком ужасе. Но я ничего там не видела.

— Может, ты видела тень? — вмешалась Клеменс. — Что-то, что могло бы сойти за силуэт?

Сэралинн покачала головой.

— Нет. Ничего. Лиза все кричала и тыкала пальцем. Говорила, что существо там, наверху, и глядит на нас. Но… но на лестнице не было никого. Я ничего не видела. Совсем ничего. Мне так жаль ее…

Она повернулась ко мне.

— Прости, Лиза. Но там никого не было. Мне очень жаль.

Я никак не отреагировала. Я ничего не ответила. Казалось, мой разум застыл. Я вдруг оцепенела. Все тело оцепенело.

Ривера задал Сэралинн еще несколько вопросов. Но я не слышала их разговора. Я видела, как движутся ее губы, но не слышала слов.

В ушах стоял оглушительный свист. Наверное, то был звук моего цепенеющего сознания. Я даже не пыталась расслышать, о чем они говорят.

Словами не передать, как это страшно — когда ваши друзья и все остальные считают вас сумасшедшим. А то и помешанным убийцей. Это пугает, выбивает из колеи, лишая возможности здраво мыслить и нормально себя вести.

Когда вопросы были исчерпаны, и мы все вышли на улицу, Нейт и Сэралинн обняли меня и поскорей удалились вместе со своими родителями.

Я же так и осталась стоять на парковке вместе с мамой. По-прежнему цепенея. По-прежнему слыша в ушах этот нестерпимый свист. По-прежнему путающаяся в собственных беспорядочных мыслях, не в силах понять, что же на самом деле произошло этой ночью.

И я повернулась к маме, и взяла ее за здоровую руку.

— Мне н-нужно встретиться с доктором Шейн, — выдавила я. — Кажется… кажется, мне и впрямь нужна помощь. Сэралинн была там со мной. Она не видела это существо. А я видела так ясно, словно оно было настоящим. Что со мною не так?

42

Доктор Шейн пожевывала ластик на своем карандаше. Дождь глухо барабанил в окно за ее спиной. На углу стола стояла ваза с желтыми лилиями, и сладкий аромат витал в кабинете, такой сильный, что у меня слезились глаза.

В молчании доктор Шейн слушала, как я, сидя в красном кожаном кресле напротив нее, рассказываю свою печальную историю. Лицо ее оставалось совершенно невозмутимым. Глаза за стеклами очков, не мигая, следили за мной.

Ведя рассказ, я смотрела, как дождевые капли медленно сползают по оконному стеклу. Словно слезы, подумала я. Шум дождя… тиканье часов на ее стеклянном столе… хриплый звук моего голоса, когда я снова мысленно переживала события той кошмарной ночи… Вот и все звуки.

А когда я закончила свой рассказ — тишина.

Доктор Шейн пожевывала ластик. Ее взгляд был устремлен куда-то за мое плечо. Казалось, она целиком погружена в себя, как будто собственные мысли совершенно поглотили ее. Даже ее аквамариновый топ под кремовым пиджаком словно бы растерял всю свою яркость.

Когда она наконец отложила карандаш, пригладила волосы и заговорила, слова ее стали для меня полной неожиданностью.

— Лиза, — сказала она, — я думаю, ты слишком далеко зашла.

Слова ранили. Не думаю, чтобы она хотела напугать или расстроить меня. Но я ожидала чего-то более теплого, более ободряющего.

Она наклонилась вперед.

— Оно, конечно, понятно, — продолжала она. — Эти чудовищные убийства твоих друзей… они усугубляют твое состояние. И, боюсь, перед нами встает нелегкий вопрос.

Я крепко сцепила руки. К чему она клонит?

— Вопрос состоит вот в чем: что мы можем сделать, чтобы прекратить эти галлюцинации?

Я сглотнула. Во рту вдруг пересохло, словно его набили ватой.

Доктор Шейн потрогала пальцем медальон на груди.

— Ты же знаешь — я готова перепробовать все, чтобы ты почувствовала себя лучше, чтобы вернуть тебя к нормальной жизни.

Я вытерла вспотевшие руки о колени джинсов.

— Но что если я действительно вижу какое-то чудовище?

Доктор Шейн покачала головой.

— Прекрати так думать, Лиза. Твоя подруга Сэралинн была там. Она ничего не видела, верно? Будь оно настоящим, разве она не должна была тоже его увидеть? Ты же, надеюсь, не веришь, что у тебя есть какие-то сверхспособности? Что ты видишь чудовищ, которых не могут видеть другие?

— Нет, — начала я, — но…

— Давай-ка я объясню, что происходит, дорогая, — сказала она уже несколько мягче. — Позволь, я объясню тебе, что проделывает твой мозг.

Я откинулась в кресле. Глубоко вздохнула, чтобы расслабиться, но не могла отогнать напряжение, стягивавшее все мое тело.

— Хорошо, — почти шепотом проговорила я. — Пожалуйста, объясните.

Доктор Шейн на мгновение прикрыла глаза, собираясь с мыслями.

— Ты страдаешь от ужасной потери, — начала она. — Твой отец. Ты потеряла отца в результате несчастного случая, вызванного простой человеческой ошибкой. Твой разум, Лиза, не желает этого принять. Ты понимаешь, к чему я клоню?

Я кивнула.

— Вроде бы.

— Твой разум не хочет принять правду, — продолжала она. — Ты предпочитаешь думать, будто некий ужасный монстр несет ответственность за эти ужасные события.

Я надолго задумалась. Я понимала, что она имеет в виду. Но согласиться с ней никак не могла.

— А как же Саммер? — сказала я. — Как же Айзек? Они были разодраны на части. Их тела были выпотрошены. Некоторые части даже съедены. Вы же не думаете, что монстр…

Она покачала головой.

— Подумай над этим, Лиза. И снова ты хочешь переложить вину с человека на какого-то демона. Правда состоит в том, что именно злой человек убил твоих друзей. Во всем повинен глубоко больной и очень опасный человек. Но — человек. Твой же разум спасается фантазией о…

— Хотите сказать, я спятила? — вскричала я. — Вы это пытаетесь сказать? Я ускользнула в мир фантазий и теперь не разбираю, где реальность, а где воображение, так?

Я вцепилась в подлокотники. Ногти вонзились в кожаную обивку. Стиснув зубы, я изо всех сил старалась унять колотившую все тело дрожь.

Доктор Шейн сделала жест рукой, призывая меня к спокойствию.

— Вдохни поглубже, Лиза, — мягко сказала она. — Набери в грудь побольше воздуха и медленно выдохни. Я не говорю, что ты спятила, дорогая. Тебе нужно слушать внимательнее. Сожалею, если мое объяснение тебя расстроило. Но мы сможем с этим справиться. И мы справимся с этим… вместе.

Я взирала на нее с подозрением.

— Что вы имеете в виду?

И опять она сделала успокаивающий жест рукой.

— Расслабься. Ты вся напряжена. Дыши ровно.

Я последовала ее указаниям. Откинулась на спинку кресла. Расцепила руки.

— Я выпишу кое-какие лекарства, которые тебя успокоят, — проговорила доктор Шейн. — И у меня есть препарат, который действует как мягкий антидепрессант.

Я смотрела на нее, путаясь в мыслях. Не хотелось мне подсаживаться на лекарства. Но я понимала, что доктор Шейн желает мне только добра. Понимала, что она не сделает ничего, что навредило бы мне.

Если лекарства могут помочь, будет безумием отказываться от них.

— Думаю, ты почувствуешь улучшение меньше чем через неделю, — заявила она и достала из ящика стола блокнот для рецептов. Склонившись над ним, она начала писать.

Через несколько секунд она подняла глаза на меня.

— Если ты продолжишь видеть это существо, Лиза, я знаю место, куда тебя можно направить, там есть специалисты по работе с подобного рода вещами.

Я вскочила, как ужаленная.

— Что, психиатрическая больница?

Она кивнула.

— В общем… да. Давай пока не будем даже думать об этом, дорогая. Будем поправляться, хорошо?

43

Я знала, что мне не следует сидеть в одиночестве в своей комнате. Я знала, что начну размышлять, воображать всякое и думать о кошмаре, в который за последние несколько месяцев превратилась моя жизнь.

Я уставилась на коробочки с таблетками, лежавшие на комоде. Я понимала, что они, вероятно, окажут благотворное воздействие на мой мозг и заставят меня снова почувствовать себя нормально. Положат конец пугающим фантазиям. Тем не менее, я так до сих пор их и не брала. Все смотрела на них и думала. Раз или два я открывала коробочку и доставала флакон с таблетками. Но потом снова возвращала на место.

А потом я внезапно оказалась сидящей на краю кровати — съежившись, словно сидела на краю мира. В какой-то момент я почувствовала, что могу упасть и падать вниз… вниз… в безумный мир собственных фантазий, который, по словам доктора Шейн, сама же и сотворяла.

Я закрыла глаза и представила себе Нейта. Нейта, который был так мил, так добр ко мне, так заботлив и ласков. Я знала, что он не верит в мое чудовище. Но это не мешало ему заботиться обо мне. Он был там ради меня.

Он был… ну…

Когда лицо Нейта возникло перед моим мысленным взором, мысли неожиданно потекли в ином направлении. И не успела я сама этого осознать, как голову заполонили дурные мысли. Пугающие мысли, которые не могли быть правдой.

Не может быть. Не может быть.

Я боролась с собственным разумом.

Но не могла отогнать дурные мысли прочь.

И в них была Саммер, с ее прекрасными волосами цвета расплавленной меди, с ее точеными скулами, красивая, словно модель, такая изящная и грациозная. Саммер хотела поговорить со мной. Хотела предупредить меня — о Нейте.

Она говорила, что я сама не знаю, во что ввязалась. Что я ничего не знаю о нем.

Когда я рассказала ему о ее предупреждении, он только рассмеялся и сказал, что она ревнует.

А потом Саммер умерла. Ее зверски убили возле дома Бренды Харт.

Той ночью Нейт был там. Он зашел на кухню, а потом исчез, не сказав мне, куда собрался. И после того, как он исчез, появилось чудовище.

Возможно ли, что Нейт превратился в какого-то демона?

Не об этом ли хотела предупредить меня Саммер?

Хватит, Лиза. Хватит этих мыслей. Они и впрямь бредовые. Ты действительно спятила, если подозреваешь Нейта.

Но что насчет Айзека?

Айзек поцеловал меня, и Нейт видел это. После чего следующей жертвой стал Айзек.

Саммер, потом Айзек. Нейт имел повод держать зло на них обоих. Повод для убийства?

Не может быть.

Прекрати, Лиза.

Я знала, что должна встать. Сходить проветриться. Найти себе занятие. Прекратить эти дикие измышления. Но все так же ежилась на краю кровати, упершись руками в матрас, смотрела вниз, на темный ковер, и думала, думала…

Вновь я представила себе царапины, пересекающие лицо Нейта. Длинные царапины на обеих щеках. Могло ли, в самом деле, падение на розовый куст оставить такие отметины?

Наверняка он лгал, решила я.

Он заработал эти царапины когда убивал Саммер.

Внезапно я исполнилась уверенности, что наконец разгадала страшную тайну. Что я не безумная. Что Нейт и есть демон Фиар-Стрит — Улицы Страха.

Дрожа всем телом, я обхватила себя руками. Снаружи солнце заволокли тучи, и комната сделалась темной, как темными сделались мои мысли. Ветерок, веющий из окна, наполнился прохладой. Я встала, подошла к окну, взглянула на открывавшийся за ним серый, холодный мир и опустила створку.

Что мне делать с моей догадкой о Нейте? Кому я могу о ней рассказать?

Если Нейт прознает, что мне известна правда, я несомненно стану его следующей жертвой.

Вновь я представила Саммер, медные волосы рассыпались по земле, голова вывернулась под неестественным углом, живот вспорот, блестящие розовые внутренности вывалились на землю…

Я снова задрожала, и тут зазвонил телефон.

Я взглянула на экран. Нейт.

Я не хотела отвечать, но палец коснулся экранчика прежде, чем я успела остановиться.

— Алло?

— Лиза, привет. Как ты?

— Вроде нормально.

— Слушай, нам с тобой нужно поговорить. Могу я зайти прямо сейчас?

44

— Нет… я… э… я… я не могу, — прозаикалась я, пытаясь говорить твердо. Мне не хотелось, чтобы он услышал, как я испугалась ни с того ни с сего. — Мне нужно кое-куда сходить с мамой, — солгала я.

— Может быть, потом? — не сдавался Нейт. — Мне правда нужно с тобой поговорить…

— Ага. Может быть, потом. Я тебе напишу.

И нажала отбой. Я сжимала телефон так сильно, что ныла рука.

— Нужно выйти отсюда, — сказала я самой себе.

Телефон опять зазвонил. Бренда Харт. Наверное, хочет дать мне расчет?

Я на это надеялась. Не хотела я возвращаться на Фиар-Стрит. Да и кто бы захотел вернуться в это обиталище ужаса и смерти?

Мамина рука уже должна была срастись. Гипс снимут на следующей неделе, так что мама сможет вернуться на работу. Мне, конечно, будет не хватать заработанных денег, но ничего, не пропаду.

Я тронула пальцем экранчик.

— Алло, Бренда?

— Лиза, пожалуйста, выслушай меня, — начала она напряженным, срывающимся голосом. — Я понимаю, что тебе, наверное, больше не хочется приходить. Я все понимаю. Но… — Она замялась.

Она не увольняет меня?

— Мне необходимо срочно отлучиться, Лиза. Меня вызвали на корпоративное совещание в Питтсбурге. Это крайне важно. Мне нужно, чтобы кто-то остался с Гарри на ночь. Ты сможешь? Прошу, скажи, что ты сможешь.

За окном сгустились тучи. В комнате стало еще темнее, словно меня окутало толстое покрывало. Я осознала, что хватаю ртом воздух.

Я не смогу. Это пытка.

— Я заплачу вдвое, — упрашивала тем временем Бренда. — Моя сестра не сможет взять Гарри. Мне нужно, чтобы ты осталась с ним ночевать. Он по тебе скучает. Ему ничего не известно о… о тех страшных вещах.

— Ну… — Комната кружилась. Я уставилась в серый сумрак за окном. Мир вдруг сделался черно-белым, словно я вошла в старый фильм ужасов.

— Ты сможешь прийти, Лиза? Сможешь остаться с ним на ночь? — допытывалась Бренда.

Я слышала, как где-то рядом с ней кричит Гарри:

— Скажи, чтобы пришла! Скажи, чтобы пришла!

— Хорошо, — сдалась я. Слово вырвалось даже раньше, чем я приняла окончательное решение. — Хорошо. Во сколько мне прийти?

— О, спасибо. Я так тебе признательна… Приходи, пожалуйста, где-то к шести. Гарри обещает сегодня лечь пораньше.

* * *

Гарри действительно лег спать пораньше. Мне пришлось укладывать его в без пятнадцати семь. Весь вечер он казался усталым, все время громко зевал и едва притронулся к макаронам, приготовленным Брендой на ужин.

После ужина он залез ко мне на колени, и я почитала ему несколько глав из детской научно-фантастической книжки о клонах. Он прижался головой к моему плечу и жадно внимал, стараясь не пропустить ни одного слова. От него так приятно пахло! Думаю, ему действительно хотелось поддержки. Наверное, он нервничал от того, что его мать уехала на всю ночь.

В половине седьмого Нейт прислал эсэмэску. Ты где? Поговорим, а?

Я не ответила. При одном виде его послания меня пробрала дрожь.

Разумеется, я первым делом убедилась, что все двери заперты. И затворила все окна наглухо, несмотря на то, что ночь стояла теплая и душная.

Уложив Гарри, я вернулась в гостиную и подошла к стеллажу, где на полке стопкой лежали Брендины фотоальбомы. Мне было интересно, есть ли другие фото Нейта и Сэралинн в тех альбомах, что я еще не просматривала.

У меня было ощущение… едва уловимое чувство… что в одном из них может найтись подсказка. Подсказка, которая поможет узнать правду о Нейте. Я отчаянно нуждалась хоть в крошечном доказательстве. Каком угодно… но чтобы его можно было предъявить капитану Ривере и сказать: «Посмотрите. Я не сумасшедшая».

Я вытащила из стопки второй альбом, который еще не смотрела. Отнесла на диван и разложила на коленях.

Там снова обнаружились фотографии Бренды и парня, который, как я полагала, был ее мужем. Я торопливо пролистывала страницы в поисках Нейта и Сэралинн. Многие фото были чуточку менее давними, нежели в первом альбоме. Гарри на них было лет шесть или семь.

Я была на середине альбома, когда взгляд зацепился за фотографию девушки-подростка в голубом свитерке, державшей Гарри на коленях. Снимок был сделан в этой самой гостиной. Девушка сидела на том же самом диване.

Гарри выглядел чуть моложе, но не намного. Одной рукой он обнимал девушку за плечи, а другой держал книгу, которую они вместе читали.

Я разглядывала фото. Оно вызвало мой интерес потому, что на лице у девушки застыло печальное выражение. Гарри улыбался, широко раскрыв глаза. А у девушки лицо было вытянувшееся, глаза пустые, безжизненные. Потускневшие каштановые волосы обрамляли узкое лицо. Один из рукавов свитера был порван на локте.

Под фото кто-то черным фломастером написал слово «Рада».

«Так зовут девушку? — подумала я. — Или это описание сцены?»

Как по мне, девушка выглядела совершенно безрадостно. Разглядывая фотографию вблизи, я не могла определить, грустит она или чего-то боится.

Когда я снова положила альбом на колени, оттуда выпал сложенный листок бумаги. Закрыв альбом, я положила его рядом с собой на диван, после чего подняла бумагу и развернула ее.

Это было письмо, адресованное Бренде. Очень краткое письмо, написанное мелким почерком от руки, темно-синими чернилами. Взгляд мой пробежал по нему сверху донизу. Письмо было подписано: «С уважением, Рада».

Стало быть, «Рада» — действительно имя девушки.

Держа письмо обеими руками, я начала читать:

Джеймисон-Вэй, 32

Шейдисайд

Дорогая Бренда!

Уверена, вы поймете, почему я больше не смогу присматривать за Гарри. Он замечательный мальчуган. Правда потрясающий. И мне нравилось о нем заботиться.

Но тут такие страсти! От них… ну, в общем, из-за всего этого меня по ночам одолевают кошмары. Ужасные кошмары. Знаю, это не ваша вина, но я не могу ни есть, ни спать, а мои успехи в школе стремятся к нулю.

Моя семья очень нуждается в деньгах, но мама говорит, что мне следует уйти. И мне кажется, она права.

Мне очень жаль. Я знаю, что вам приходится каждый вечер уходить на работу, и вам кто-нибудь нужен. Но я больше не могу.

Пожалуйста, попрощайтесь за меня с Гарри.

С уважением,

Рада

Я быстро прочла письмо. Потом вернулась к началу и медленно перечитала. Когда я закончила перечитывать, руки мои дрожали. Я вложила письмо обратно в альбом.

Понадобилось немало времени, чтобы слова увязались у меня в мозгу. Немало времени ушло и на то, чтобы до меня дошел смысл прочитанного.

Для начала, Бренда лгала мне. Во время собеседования она утверждала, что только что получила новую работу, и потому нуждается в ком-нибудь, кто приглядел бы за Гарри. Также она сказала, что у Гарри никогда прежде не было няни.

Однако письмо и фотография доказывали, что до меня с Гарри работала Рада.

И Раде пришлось уйти, потому что какие-то «страсти» вызывали у нее ночные кошмары.

Рада выглядела ужасно грустной и потрепанной, даже с улыбающимся Гарри на коленях. Что же пугало ее? Что вызывало у нее кошмарные сны?

В письме не было ни малейшей зацепки. Как и на фото в альбоме.

Я вскочила. По телу прокатился прилив возбуждения. Наверное, потому, что я поняла, как мне поступить.

Я должна найти Раду. Я должна поговорить с ней как можно скорее.

45

Время я смогла выкроить только через несколько дней. Взяла машину. Маме сказала, что еду в торговый центр — чисто погулять да поглазеть на витрины.

Но направилась я по адресу, указанному в письме Рады. Я знала, где искать Джеймисон-Вэй. Он находится неподалеку от Ривер-Роуд в Норт-Хиллс.

Был светлый вечер, золотой шар солнца низко висел в ясном небе. Свет его слепил мне глаза, когда я проезжала по узкой дороге вдоль реки Конононки. Щурясь от разящих лучей, я пожалела, что забыла дома солнечные очки.

Я все представляла себе девушку по имени Рада — до чего неподходящее имя! Такое печальное лицо — и «Рада». Мне хотелось, чтобы она рассказала мне обо всем. Хотела поделиться с ней собственными пугающими приключениями в доме на Улице Страха.

Захочет ли она со мной говорить? Согласится ли поведать обо всем незнакомому человеку?

Я поехала вдоль Ривер-Роуд к Джеймисон. Какие-то отдыхающие плыли по реке на байдарках, желтые лодчонки покачивались на мерцающей водной глади.

Надо же, кто-то наслаждается жизнью, подумала я.

Да, я страшно жалела себя. Не успела я отойти от гибели отца, как начались эти чудовищные убийства. Теперь все считают меня сумасшедшей, даже мой лечащий врач.

Рада должна мне помочь. Должна — и точка.

Я свернула на Джеймисон и очутилась в квартале, целиком состоящем из маленьких кирпичных домишек с квадратными лужайками. Группка ребятни столпилась вокруг толстенного дерева, что росло возле дома на углу, крича и жестикулируя. Я догадалась, что они пытаются сманить кошку, устроившуюся на низкорастущей ветке.

Тридцать второй дом отыскался в третьем квартале. Когда-то он был выкрашен в белый цвет, но ныне краска облупилась, местами проглядывали красные кирпичи. Матерчатый навес, растянутый над окном на фасаде, был порван и хлопал на ветру.

Возле всех этих домов не было ни подъездных дорожек, ни гаражей. Я припарковала мамин автомобиль у обочины. Затем я причесалась, глядя на себя в зеркало заднего вида, и вылезла из машины.

Из соседнего квартала доносились крики ребятишек. Я догадалась, что они не преуспели в спасении кошки.

Взглянув на бетонное крылечко перед домом, я зашагала через лужайку. Судя по всему, ее до сих пор не подстригали. Земля под разросшейся травой была твердая и бугристая.

Возле парадной двери висел черный почтовый ящик. Серебристой краской на нем была по трафарету выведена цифра «32». В груди у меня все трепетало, пока я поднималась на состоявшее из двух ступенек крыльцо. Нажав на кнопку дверного звонка, я глубоко вздохнула.

Пожалуйста, Рада, будь дома.

Долго ждать мне не пришлось. Невысокая тетка с коротко стриженными седыми волосами распахнула дверь, словно давно ждала перед ней кого-то. Ее серебристо-серые глаза смерили меня с головы до ног. Лицо ее было чересчур наштукатуренное, с ярко-красными пятнами на щеках и густо напомаженным ртом. Одета она была в черно-желтую толстовку с эмблемой бейсбольной команды «Стилерз» и серые спортивные штаны.

— Здравствуйте, я…

— Чем могу помочь? — осведомилась тетка хриплым голосом заядлой курильщицы и недоверчиво усмехнулась. — Старовата ты для девочки-скаута, продающей печеньки.

Это вызвало у нее смех, сухой и скрипучий, который закончился приступом мучительного кашля.

— Я… я ищу Раду, — сказала я, когда женщина наконец перестала хрипеть и откашливаться.

Она вздрогнула. На мгновение ее странные серебристые глаза выпучились. Затем она нахмурилась и пристально посмотрела на меня.

— Это шутка?

— Н-нет, — пробормотала я. — Она ведь здесь живет? Она ваша дочь? Мне очень нужно поговорить с ней.

Тетка снова ухмыльнулась, показав пожелтевшие от никотина зубы.

— Тебя кто-то на это подбил? — спросила она. — Кто-то сыграл с тобой злую шутку? Так ведь?

Я сглотнула, сделала шаг назад и чуть не свалилась с крыльца.

— Нет… — начала я.

— Все знают, что Рады здесь нет, — просипела тетка.

— А вы знаете, где она? — робко спросила я.

— Мне ли не знать, где находится моя родная дочь! — окрысилась тетка. — В больнице она, вот где! В Мартинсвилле! С какой стати ты ищешь ее здесь, когда она застряла в дурдоме?

— Я… я же не знала, — пролепетала я и попятилась с крыльца. — Честное слово. Я не знала.

— Рада лежит в психушке на попечении штата! — рявкнула женщина. — И никакие печеньки ей не нужны.

46

Я обнаружила больницу только после того, как во второй раз объехала один и тот же квартал. Дороги в Мартинсвилле были односторонние и запутанные донельзя, так что, хоть городок и располагался в непосредственной близости от Шейдисайда, приходилось изрядно попетлять, чтобы добраться до любого района. Здесь нельзя было найти ни одного прямого маршрута.

Пока я вела машину, у меня было много времени поразмыслить. Мысли мои не отличались оптимизмом. Чем больше думала я о бедной Раде, тем страшнее становилось мне самой.

Она выполняла ту же работу до меня. Она нанялась к Бренде Харт и заботилась о Гарри. И происходили ужасные события. До того пугающие, до того кошмарные, что бедняжка загремела в психбольницу.

Разумеется, больше всего меня занимал вопрос: неужели я следующая?

Больница представляла собой высокое белое здание с лепниной, обнесенное по кругу живой изгородью. С трех вишневых деревьев, что росли перед ним, уже облетела большая часть цветов. Я припарковала машину на стоянке для посетителей и пошла по узкой, мощеной камнем дорожке к боковому входу.

Бронзовая мемориальная доска возле двери извещала, что больницу построил в 1911 году некто по имени Якобус Фиар. Рядом с надписью был высечен профиль представительного мужчины в шляпе-котелке.

Ладно хоть не назвали Больницей Страха, подумала я.

В дверях меня встретил мужичок средних лет со всклокоченными седыми волосами, одетый в серую униформу, как у смотрителя или сторожа. Щеки его покрывал яркий румянец, а глаза сияли, словно он был счастлив меня видеть. Щеки были выбриты до того гладко, что казалось, будто вместе со щетиной он снял и верхние слои кожи.

— Я бы хотела повидать одну из пациенток, — сказала я.

Не отвечая, он придержал для меня дверь, после чего направился вниз по длинному, тускло освещенному коридору с темно-зелеными стенами и отделанным плиткой полом. Пахло моющим средством — резкий, хвойный запах. Из глубины коридора до меня доносились голоса, крики и смех, а также звуки музыки — приятная мелодия в стиле рок, которой я не могла узнать.

Мужичок бодро вышагивал впереди, выкатив грудь и расправив плечи. Он провел меня к круглому столику, расположенному в холле. Табличка на столике гласила: СПРАВОЧНАЯ. Однако за ним никто не сидел.

Мужичок улыбнулся мне, пламенея щеками, и жестом предложил подождать. Потом взял мою руку, поднес к лицу и лизнул ее.

— Эй! — Прежде чем я успела отдернуть руку, он обслюнявил всю тыльную сторону моей ладони. После этого он издал короткий, пронзительный смешок, повернулся и зашагал прочь странной, скованной походкой, держа спину прямо, словно это была гладильная доска.

Ну а чего я ожидала? Я, как-никак, в психбольнице.

Послышались стоны, печальные стоны, откуда-то с другой стороны холла. Кто-то выкрикивал:

— Горит моя хлопушечка! Горит моя хлопушечка!

Потом наступила тишина.

Откуда-то сзади доносилась песня Барри Манилова.

У меня вдруг возникло сильное ощущение, что мне нечего здесь делать.

Надо было для начала хоть позвонить. С чего я взяла, что сейчас подходящее время для посещения?

Конечно, мне отчаянно хотелось поговорить с Радой. Но шум голосов в длинных коридорах, горестные стоны и возгласы… голоса переросли в гул. Гул перерос в рев.

Мне пришлось отвернуться от стола, потому что в кресле, будто по волшебству, возникла женщина. У нее были волнистые каштановые волосы, перехваченные на затылке красной резинкой. На вид ей можно было дать лет пятьдесят или около того. На шее красовался пестрый платок, а одета она была в блузку и строгий деловой костюм с приколотой к лацкану золотой брошью в виде птицы.

Она прокрутила вниз изображение на мониторе и стала набирать что-то на клавиатуре; в глазах ее отражался свет экрана. Наконец, она повернулась ко мне:

— Прошу прощения. Я отлучалась на обед.

— Ничего страшного, — сказала я. — Мне не пришлось долго ждать. Я…

— Тревис облизал вашу руку? — поинтересовалась она.

Я почему-то держала ее на весу.

— Да, облизал.

Она покачала головой, но глаза удовлетворенно блеснули.

— Он добрая душа. Так он демонстрирует, что вы ему по душе.

— Я… я пришла кое-кого навестить, — пробормотала я. — Это ничего? В смысле, часы посещения еще не закончились?

Ее лицо посерьезнело. Она взглянула на экран, а потом опять на меня.

— Кого из пациентов вы хотите повидать?

Внезапно я сообразила, что не знаю полного имени.

— Э-э… ее зовут Рада, — сказала я.

Она моргнула.

— Рада Фергюс?

Я кивнула.

Женщина потеребила брошь на лацкане пиджака.

— Вы член семьи?

— Нет. Я близкая подруга, — солгала я.

— Что ж… Для вас могу и посмотреть, — сказала она, покусывая нижнюю губу. — Но, боюсь, день у Рады не задался.

— Извините, — промямлила я. — Я только с разрешения…

Она сняла трубку со стоявшего на столе служебного телефона и с кем-то переговорила. Во время беседы она не сводила глаз с меня. Затем она поцокала языком и продолжила разговор, понизив голос, так что я не могла расслышать ни единого слова.

— А как тебя зовут? — спросила она, повесив трубку.

Я назвалась. Она подала мне учетную книгу.

— Просто отметься внизу, — сказала она. — Раду отвели в библиотеку. Ты сможешь поговорить с нею там.

Я отметилась. Рука дрожала так сильно, что в получившихся каракулях я не могла разобрать собственного имени. Откуда-то из глубины коридора послышался тоскливый вой, а потом кто-то громко захихикал. Два столь разных звука слились в один, эхом отозвавшись в комнате ожидания.

Женщина указала в правый коридор:

— Библиотеку найдешь легко. Это почти в самом конце коридора. — Я поблагодарила ее. — Рада может показаться тебе немного странной, — добавила она. — Она приняла легкое успокоительное, так что речь у нее малость заторможенная. Ну а так она ничего. Как правило.

Я снова поблагодарила женщину и вышла в коридор. Стуча туфлями по твердому полу, я ощутила, как накатывает леденящее чувство страха. Двери по обе стороны коридора были закрыты, но почти в каждой палате слышались голоса.

Медсестра в белом халате и с высокой африканской прической провела мимо меня молодую женщину. Женщина всхлипывала, вытирая слезы желтым платочком, всхлипывала так сильно, что с трудом могла дышать.

Рада Фергюс ждала меня в библиотеке. Перешагнув порог, я огляделась. Библиотека походила на удобную гостиную с мягкими креслами, кушетками и высокими стеллажами, занимавшими три стены из четырех. Бледный свет просачивался через высокое окно. Несмотря на то, что на дворе была весна, в камине мерцал огонь.

Я собралась с духом и вошла. Рада неподвижно сидела в темном кожаном кресле. Она медленно повернулась мне навстречу.

Выглядела она лучше, чем на фотографии, что я видела в доме у Бренды. Каштановые волосы были туго стянуты в конский хвост. Губы подкрашены светло-оранжевой помадой, глаза большие, ясные. Одета она была в обтягивающий топ с длинными рукавами и мешковатые линялые джинсы, продранные на одном колене.

— Привет, — произнесла я и неловко помахала рукой, подходя поближе. — Я Лиза.

На ее лице проступила слабая полуулыбка, но исчезла, как только я приблизилась к ее креслу.

— Мне сказали, что меня пришла повидать подруга. Ты моя подруга?

Я покачала головой.

— Прости. Тут я немножечко приврала.

Она кивнула.

— Ничего. — Голос у нее был низкий и ровный, бархатистый. Я взглянула на нее. Во всем она казалась абсолютно нормальной. Единственным, что выдавало в ней пациентку психбольницы, был белый браслет с именем на левом запястье.

— Можно присесть? — спросила я, показав на кресло напротив.

— Конечно, — отозвалась она, морща лоб. — Я тебя знаю?

— Нет. Я все объясню, — сказала я. Кресло оказалось мягче, чем я ожидала, и издало громкий свист, когда я погрузилась в его объятия.

— У м-меня проблемы с незнакомцами, — проговорила она заплетающимся языком, потупив свои темные глаза.

— Извини, — сказала я. — Я тебя надолго не задержу. Я лишь хотела поговорить с тобой о…

— Ты кто? — перебила она, взглянув на меня с подозрением, и подергала браслет на запястье. — Отвечай. Кто ты такая? Тебя прислали из школы?

— Нет, — сказала я. — Извини. — Если раньше она была спокойна, то теперь явно насторожилась. Она то дергала браслет, то сжимала и разжимала пальцы.

— Честное слово. Мне жаль, что я тебя беспокою, — сказала я. — Тут такое дело… Я сижу с Гарри, сыном Бренды Харт, и…

Все ее тело выгнулось дугой и словно окаменело. Темные глаза вылезли из орбит. Она вскочила.

— Я… не могу об этом говорить.

— Нет. Всего минуточку. Прошу! — взмолилась я. Я тоже вскочила и встала перед ней. — Мне нужно знать…

— Мне снятся кошмары, — сказала она. Ее ровный голос стал надрывным, резким. — Мне снятся кошмары. Вот почему я вынуждена торчать здесь.

— У меня тоже кошмары, — сказала я. — И в доме я видела всякое. Я видела…

Она подняла руки перед собой и попятилась.

— Я не могу разговаривать. Прошу тебя, уйди.

— Мне просто нужно кое-что выяснить, — стояла я на своем.

Но она зажала уши руками.

— Я не могу разговаривать, — процедила она сквозь сжатые зубы. — Я не могу разговаривать. Он демон. Он чудовище.

Я чуть не задохнулась.

— Ты знаешь Нейта? Нейта Гудмена? Знаешь?

— Он демон! — закричала она. — Он мой кошмар. Он демон!

Будто ледяная игла вонзилась мне в затылок, пригвоздив меня к месту.

— Нейт?.. — выдохнула я.

Рада стояла, вся раскрасневшись, по-прежнему крепко прижимая ладони к ушам.

— Пожалуйста, Рада, — упрашивала я. — Скажи мне…

— Он демон.

Распахнулась дверь, и в библиотеку ворвались две медсестры. Они мягко взяли Раду под руки. Одна из медсестер стала ласково поглаживать ее по спине, успокаивая. Вторая повернулась ко мне:

— Ты себя не вини. Бывают у нее такие вот тяжелые дни. Это не твоя вина.

47

Нейт не явился в школу. Кто-то говорил, что он подхватил простуду. Сэралинн утверждала, что не разговаривала с ним. Она в это время вместе с родителями посещала свой будущий колледж в Бостоне.

Сэралинн хочет учиться на диетолога. Ясное дело, сама она, как и все мы, постоянно зависает в «Лефти», поглощая двойные чизбургеры по два доллара. Тем не менее, она уверена, что сможет улучшить жизнь своих будущих пациентов, обучая их здоровому питанию. Говорит, что в один прекрасный день, пожалуй, станет вегетарианкой. Но не раньше, чем закончит школу — уж больно хороши гамбургеры у Лефти.

Я приперла ее к стенке в коридоре, во время перемены перед третьей парой.

— Почему Саммер приходила предупредить меня о Нейте? — сразу взяла я быка за рога.

Сэралинн прислонилась к шкафчику.

— Убей — не знаю. В десятом классе они долго были вместе. Думаю, для него она была слишком напористой.

— Может, она знала что-то плохое о нем? — спросила я.

Сэралинн наморщила лоб.

— О Нейте-то? Что, например?

Я пожала плечами.

— Ты же его родственница. Нет ли в Нейте чего-нибудь странного?

— Ты про его коллекцию ужасов?

— Нет, — сказала я. — Что-нибудь постраннее.

— Нейт есть Нейт, — ответила Сэралинн. — Что ты от меня-то хочешь?

Я хочу, чтобы ты рассказала, не превращается ли он по ночам в демона, чтобы убивать и пожирать тех, кто ему не по нраву.

Я хочу, чтобы ты рассказала, не он ли застращал предыдущую няню Гарри до такой степени, что у той поехала крыша.

Я хочу, чтобы ты рассказала, не грозит ли и мне опасность.

Прозвонил звонок. Коридор стремительно пустел — все расходились по классам.

— Мне нечего тебе сказать, — заявила Сэралинн. — Извини. — Отвернувшись, она поспешила прочь, рюкзак подпрыгивал у нее на спине.

* * *

В четыре я зашла к Элис за Гарри. Едва я вошла, он подбежал и схватил меня за руку. Ему не терпелось попасть домой. Одет он был в забавную футболку с Губкой Бобом и просторные белые шорты, которые ему явно были великоваты. На подбородке красовалось пятно шоколада.

— Элис сказала, что мы можем напечь пирожных, как вернемся домой, — заявил он, дергая меня за руку. Его голубые глаза смотрели на меня с настоящей мольбой. — Можно?

— Ну…

— Бренда оставила вам коробку со смесью для пирожных, — сообщила Элис, неожиданно возникнув позади меня. В руках она держала стопку сложенного белья.

— Замечательно, — сказала я.

Элис посмотрела на Гарри:

— Ты получишь пирожные только если пообещаешь сегодня лечь вовремя.

Гарри поднял правую руку и низким голосом изрек:

— Клянусь!

Мы с Элис покатились со смеху. Наверное, из-за того, как торжественно он это произнес.

— Хорошо, сегодня будут пирожные, — сказала я. Гарри потянул меня к выходу. Я попрощалась с Элис и вслед за ним вышла из дома.

День выдался погожий и теплый, освежающий ветерок шевелил нежную весеннюю листву, отчего казалось, что деревья перешептываются между собой. Чета малиновок поклевывала землю на задней лужайке, вытаскивая жирных коричневых червей.

Мы с Гарри вышли на улицу и двинулись в направлении его дома. У меня из головы не выходила Рада. Я не переставая думала о ней. И решила спросить о ней Гарри.

— У тебя до меня была няня? — спросила я.

Он кивнул.

— Ага.

— А как ее звали?

— Рада. Она была хорошая, но ей пришлось уйти.

— А почему ей пришлось уйти?

Солнечный свет играл в его белокурых волосах, отчего те сияли. Он поднял свои небесно-голубые глаза и глядел на меня снизу вверх. Но не отвечал.

— Почему ушла Рада? — повторила я.

— Мама сказала, что она заболела. — Он поддал ногой камешек на тротуаре. Потом забежал вперед и поддал его снова. На сем беседа и завершилась.

Рада и впрямь заболела, все верно, думала я. Что-то случилось, и это событие отправило ее прямиком в сумасшедший дом.

Мы уже прошли весь квартал, как вдруг я заметила, что Гарри путешествует налегке.

— Гарри, а рюкзак?

Он вытаращил глаза.

— Ой-ёй. Забыл у Элис. — Он умоляюще сложил ладошки. — Можно мы его там и оставим?

— И не будем делать домашнее задание?

Он с ухмылкой кивнул.

— Как бы не так. — Я остановила его, придержав обеими руками за плечи. — Стой тут. Никуда не ходи. Я за ним сбегаю.

Отвернувшись, я припустила назад, пока он не принялся возражать. Мои туфли шлепали по траве, когда я проносилась через лужайки перед домами, мимо которых мы проходили. Через несколько секунд я, отдуваясь, уже входила на кухню к Элис.

Там ее, впрочем, не оказалось.

— Элис? Это опять я, — позвала я.

Я поспешила в маленький кабинет, где Гарри с Элис проводили занятия. Обычно рюкзачок Гарри лежал на письменном столе, но не сегодня. В гостиной я его тоже не обнаружила.

Может, он оставил его на кухне?

Я успела преодолеть половину коридора, когда услышала завывания.

Я остановилась. И прислушалась. Вопли казались такими печальными… и такими человеческими…

Точно не кот.

Такие горестные, отчаянные призывы о помощи! Неужели они доносятся из подвала?

На вершине подвальной лестницы я замешкалась. Потом взялась за деревянные перила и стала спускаться.

Я была уже почти внизу, когда, повернувшись, увидела, кто издавал эти вопли.

И тогда мой испуганный крик огласил подвал.

48

— Не-е-ет. О нет, — простонала я. — Нет. Пожалуйста. Этого не может быть.

Застыв на лестнице, я смотрела на три клетки, выстроившиеся вдоль стены подвала. Три клетки, и в каждой сидело по странному существу.

Они горбились, потому что клетки не были достаточно высокими, чтобы позволить им выпрямиться во весь рост. Они сжимали прутья длинными костлявыми пальцами. И завывали почти человеческими голосами, высокими, пронзительными и исполненными страдания.

— Выпс-с-сти нас-с-с, — прошипел ближайший из них.

Я не могла дышать. Я не могла сойти с лестницы. Они были такие несчастные и уродливые… Люди-монстры. В точности как демон, которого я видела в доме Бренды Харт. Только у этих лица были еще более искаженными, еще более неправильными, еще более отвратительными.

У одного из них на месте глаза зияла чернотой пустая глазница. Тварь в следующей клетке имела маленькие ручонки… слишком короткие для столь массивного тела. Третье же создание… его нижняя челюсть отсутствовала. Не было и губ, длинные верхние зубы торчали вниз, а толстый язык рос будто из самой глубины его черного зева.

У него же нет половины лица…

Я почувствовала, как свело живот. Нахлынула волна дурноты. Меня начало рвать. Давясь, задыхаясь, я, сама не пойми как, все же доковыляла донизу.

На дрожащих ногах я отошла от лестницы и приблизилась к клеткам. Я не могла поверить своим глазам. Существа были так отвратительны, так… и так печальны. Их скрюченные тела… Их тощие руки… Их лица с недостающими фрагментами…

Как только я приблизилась, они разразились воем и замолотили кулаками по прутьям клеток.

Это не галлюцинация.

Эти создания настоящие.

Что они делают здесь, внизу?

Я снова закричала. Я не могла сдержаться.

И в тот же миг одна из тварей выпростала руку сквозь прутья, ухватила своими горячими, сухими пальцами меня за запястье — и потащила к себе.

— Нет, пожалуйста, отпусти! Отпусти меня! — выдохнула я.

49

Пальцы лишь сильнее сжали мое запястье. Закричав от боли и ужаса, я попыталась вырваться. Но кожа демона была грубой, словно наждачная бумага, и когда боль прострелила руку, я испугалась, что когти твари отсекут мне запястье.

Теперь завывали уже все трое, подпрыгивая, будто гориллы, исходя слюной и щелкая челюстями.

Резко вывернув руку, я пыталась высвободить ее из ужасной хватки. Но демон подтащил меня к клетке вплотную. Ворча, он приблизил свое изуродованное лицо к прутьям — и плюнул мне на щеку.

— А-а-а-а-а! — вырвался у меня стон ужаса. Его язык тоже был шершавым, точно наждак, и оставил на моей щеке едкую дорожку горячей слюны. Меня прошибла дрожь.

Как только остальные два демона снова разразились визгом и воем, я повернулась и вгляделась в клетку. Меня поймал тот, что без нижней челюсти. Тем не менее, это нисколько не мешало ему втискивать морду между прутьями в попытке разодрать мне лицо острыми верхними клыками.

— Отпусти! — заорала я. Но мой голос потонул в оглушительном вое и визге. Мне хотелось зажать уши руками. От ужасных воплей по спине продирало ледяной дрожью.

— Отпусти-и-и!

Тварь плюнула в меня снова. На этот раз огромный сгусток слюны пролетел у меня над головой.

Я пригнулась и — к своему удивлению — вырвала руку из его хватки.

— Эй! — Вскрикнув от неожиданности, я отшатнулась от клетки. Я не сумела удержать равновесия. Я грохнулась на пол подвала. Плечо прострелила боль.

Мне было наплевать. Я была свободна.

Потерла запястье. Грубые пальцы твари оставили на нем багровую полосу. Бросив последний взгляд на этих троих, что по-прежнему скакали, гикали и ворчали, не сводя с меня ввалившихся тоскливых глаз, я, задыхаясь, повернулась и заковыляла вверх по лестнице.

По крайней мере, теперь у меня есть доказательства.

Янесумасшедшая. Твари действительно существуют. Я не вообразила себе чудовище в доме Бренды.

У меня есть доказательства. Нужно срочно звонить в полицию.

Я выбралась в коридор и захлопнула дверь подвала. Элис до сих пор не появилась. Наверное, отлучилась куда-нибудь.

Элис солгала мне в тот, первый день. Она сказала, что в подвале воет ее кот. Зачем она держит у себя трех страшилищ в клетках?

Я понимала, что нет смысла ломать голову. Пускай полиция разбирается.

Рюкзак Гарри я действительно нашла на кухне — стоял, прислоненный к кухонной стойке. Я подхватила его, все еще слыша в голове звериные вопли и вой, распахнула кухонную дверь и пулей вылетела из дома.

Гарри смиренно дожидался меня там, где я его и оставила.

— Где ты была? — требовательно спросил он. — Что так долго?

Я подала ему рюкзак. Затем я утерла пот со лба тыльной стороной ладони.

— Я… э… не могла его найти, — выдавила я.

Он покосился на меня, прикрывая ладонью глаза от низко стоявшего послеполуденного солнца.

— А почему у тебя волосы растрепаны?

— От ветра, наверное. — Я попыталась пригладить их обеими руками.

— Есть хочу, — сказал он. — Можно мы поужинаем прямо сейчас?

— Конечно. Нет проблем.

Мы тронулись в путь. Он не стал накидывать рюкзак. Вместо этого он обеими руками размахивал им перед собой.

— Ты когда-нибудь спускался в тетин подвал? — спросила я, стараясь, чтобы вопрос прозвучал как бы невзначай.

Он помотал головой.

— Нет. Зачем?

— Просто интересно.

— Тетя Элис говорит, там бардак, и мне туда нельзя.

Мы перешли улицу. Мимо пронесся синий внедорожник. Из окна водителя мне кто-то помахал рукой, но я не успела разглядеть, кто это был.

— А у Элис есть кот? — продолжала расспрашивать я.

Гарри кивнул:

— Мистер Пушиш.

— Я никогда не видела Мистера Пушиша, — сказала я. — Как он хоть выглядит?

Гарри пожал плечами.

— Он никогда не выходит. Он трусливый.

— Он что, постоянно сидит в подвале?

Гарри не ответил. Он сорвался с места и побежал через лужайку к своему дому, размахивая перед собой рюкзаком.

Он постоянно проводит время в доме у Элис, подумала я. Как вышло, что он никогда не слышал тварей в подвале? Как Элис добивается, чтобы они вели себя тихо?

Я снова решила, что ответы на все мои вопросы найдет полиция. Потирая саднящее запястье, я поняла, что никогда не забуду ужаса, пережитого в подвале. В то же время я испытывала и облегчение — облегчение от того, что я вовсе не сумасшедшая, которой мерещатся несуществующие монстры из фильмов ужасов.

Мне не терпелось позвонить в полицию. Я приготовила Гарри ужин — разогретую в микроволновке пиццу и немного салата. Затем я оставила его на кухне, а сама переместилась в гостиную, откуда он не мог услышать разговора.

Я вытащила из кошелька визитку капитана Риверы. Моя рука дрожала, когда я набирала номер.

Наконец-то. Наконец-то он будет вынужден мне поверить.

Мне пришлось переговорить с двумя офицерами, прежде чем меня соединили с капитаном.

— Ривера, — недовольно пробурчал он.

— Я не сумасшедшая, — выпалила я. — Я видела других тварей. Я видела их. Я не сумасшедшая.

50

На другом конце провода повисло долгое молчание. Потом Ривера заговорил:

— Кто это?

— Ой. Простите. — Я закрыла глаза и почувствовала себя дура дурой. — Это Лиза. Лиза Брукс.

— А. Да? Чего тебе нужно?

— Я не сумасшедшая. Я говорила правду, — произнесла я. — Демоны существуют.

Опять тишина. Затем:

— Лиза, ты показывалась своему врачу?

— Нет. Выслушайте меня. Капитан Ривера, на этот раз вы должны выслушать. Я видела еще три таких же существа. В клетках.

— Три существа из фильма ужасов в клетках?

— Да. Одно меня даже схватило. Они вопили, выли и прыгали, и он схватил меня за руку, и…

— Очень жаль. От тебя никакой помощи, Лиза. На мне тут убийства висят, а подвижек никаких…

— Я вам помогаю, — возразила я.

— Я, конечно, сочувствую твоему горю, — продолжал он, — и твоим проблемам, но…

— Ну дайте мне еще один шанс, — взмолилась я. — Ну поверьте мне хоть разок. Всего разок же. И если окажется, что я не в себе… я больше не стану вам докучать. Клянусь.

— Я действительно не могу…

— Просто приезжайте к дому тетки Гарри и загляните в подвал. Это совсем не отнимет у вас времени. Вы увидите, что я не сумасшедшая. Вы увидите, что я ничего не выдумала. Эти твари настоящие и… и…

Мне пришлось сделать передышку. Слова извергались из меня подобно бурному водопаду. Я понимала, что говорю как законченная психичка. Но мне так отчаянно нужно было, чтобы он мне поверил, так хотелось показать ему, что я обнаружила…

— Ну хоть раз! — закричала я. — Вы мне еще спасибо скажете! Клянусь, вы мне будете благодарны!

— Ладно, — бросил он. — Ладно, ладно. Только в ухо не ори.

Я сглотнула:

— Вы приедете?

— Давай адрес. Поеду. Все равно у меня перерыв на ужин.

— А. Хорошо. Замечательно. — Лишь через несколько секунд до меня дошло, что я одержала победу.

Я дала ему адрес.

— Я встречу вас там, — сказала я. — Они в подвале. Сами увидите.

И нажала отбой. И услышала, как Гарри зовет меня из кухни. Гарри. Я чуть не забыла о нем. Что с ним делать, пока я сбегаю к дому Элис? Туда его с собой не возьмешь. И, разумеется, мне вообще не полагалось оставлять его одного.

Но делать было нечего.

Я побежала на кухню.

— Хочешь еще покушать?

Он громко рыгнул и потер живот.

— Нет, я наелся. Теперь домашка?

— А хочешь поиграть на своей приставке? — предложила я.

— Да. Да! Можно?

— Я должна отлучиться на пару минут, — сказала я. — Если ты клятвенно пообещаешь, что будешь сидеть в гостиной и оттуда — ни ногой, я дам тебе поиграть прямо сейчас.

Он покосился на меня.

— Ты хочешь выйти?

Я кивнула.

— Всего на две минуты. Может, пять. Клянусь. Ты сможешь? Будешь сидеть спокойно и играть в свою игру?

Он взметнул кулаки над головой.

— Да! Класс!

— И не расскажешь маме, что я на несколько минут отлучалась?

Он ухмыльнулся:

— Если ты разрешишь мне лечь поздно.

Я прищурилась:

— Что-что?

— Я не скажу ей, если ты пообещаешь, что я смогу лечь поздно.

Я вздохнула.

— Гарри, ты же знаешь, что тебе это вредно.

— Обещаешь? — настаивал он. — Обещаешь?

Нужно бежать к Элис. На пререкания не было времени.

— Ладно, — сказала я. — Можешь лечь поздно. Обещаю.

Я посадила его играть. Проверила, все ли двери заперты. Затем я выскочила через парадную дверь, промчалась через лужайку и выбежала на Фиар-Стрит.

Красный шар вечернего солнца садился за деревья, расчерчивая лужайку длинными тенями. В воздухе, благоухавшем ароматом цветов, разливалась прохлада. Жильцы дома на углу подстригали лужайку, и запах свежескошенной травы встретил меня, когда я перебежала через дорогу.

Я срезала путь задними дворами и оказалась на мощенной гравием аллее. В тот момент, когда я достигла квартала Элис, к тротуару подкатила патрульная машина. Капитан Ривера выбрался наружу. Я помахала ему рукой на бегу.

Его черная форменная рубашка была помятой. Глаза капитана скрывались за солнцезащитными очками. Из машины доносился треск служебной рации, пока Ривера не захлопнул дверцу.

— Тебе не нужно было приходить, Лиза. — Он разглядывал дом.

— Но я хотела быть здесь, когда вы их найдете, — сказала я. — Ведь для меня это тоже важно. Я знаю, что вы считаете меня сумасшедшей и…

Он небрежно махнул рукой.

— Я не считаю тебя сумасшедшей. Давай пока не будем об этом. Для начала давай осмотрим подвал. Тогда и будем решать, кто тут спятил.

Возможно, так он пытался пошутить, но я не была уверена. Его лицо казалось выточенным из темного дерева — суровое, непроницаемое.

Я последовала за ним по дорожке. Не успели мы достичь крыльца, как в дверях появилась Элис. Из ее волос торчали розовые бигуди. Она сощурилась на меня.

— Лиза? Что-то случилось? С Гарри все хорошо?

— Он в порядке, — ответила я. Внезапно мне стало неловко. Только что я попросту сдала Элис в полицию. Может, мне и впрямь не стоило приходить сюда с Риверой…

— Гарри в порядке, — повторила я. — Я просто…

Ривера вышел вперед.

— Добрейший вечерок. Покорнейше прошу простить за беспокойство. Мы получили сообщение…

— Сообщение? — Лицо Элис удивленно вытянулось. — Почему бы вам не зайти? — Придерживая дверь, она отступила в сторону.

Вслед за капитаном Риверой я прошла в гостиную. Его взгляд моментально пробежался по комнате. Я не знала, куда девать руки. То засовывала их в карманы, то снова вытаскивала.

— Надеюсь, вас это не слишком затруднит, — мягко произнес Ривера, — но я хотел бы знать, нельзя ли мне быстро взглянуть на ваш подвал.

Почему он с ней так обходителен? Она держит в подвале безобразных, отвратительных МОНСТРОВ!

Элис приложила руку к горлу. Глаза ее широко раскрылись от удивления.

— Мой подвал?

Первоклассная актриса, подумала я. Разыгрывает из себя саму невинность.

— Вы хотите осмотреть мой подвал? — спросила она. — А что, с ним что-то не так?

— Надеюсь, что нет, — отвечал Ривера, сверля меня взглядом.

Я попятилась к двери гостиной, крепко скрестив на груди руки. В ногах ощущалась слабость и дрожь. Я показала на заднюю стену коридора:

— Лестница в подвал там.

— Вы знаете, у меня и ордера-то нет… — смущенно произнес Ривера.

— Не беспокойтесь. — Элис пересекла комнату. — Я не представляю, какие проблемы могли возникнуть с моим подвалом, офицер. Говорите, вы получили сообщение?

Ривера кивнул.

— Так вы разрешите мне посмотреть внизу?

Элис отворила дверь.

— Прошу. Никаких проблем. — Она зажгла в подвале свет.

Топоча тяжелыми бутсами по узким ступенькам, Ривера начал спускаться в подвал. Элис попыталась было преградить мне дорогу. Ясное дело, ей хотелось спросить меня, что происходит.

Но я протиснулась мимо нее на лестницу и последовала за Риверой. Преодолев две трети пути, я остановилась и огляделась по сторонам. Увидела видавший виды диван, покрытый простыней, стопку старых журналов и несколько разнокалиберных картонных коробок у стены.

Стоя посреди подвала, Ривера повернулся ко мне и грозно сдвинул брови:

— Ну?

Я отвернулась. Я не могла смотреть ему в лицо.

Боже мой. Боже мой.

Подвал опустел. Ни клеток. Ни тварей.

Потом, между двумя коробками, я заметила пару горящих глаз, взирающих на меня.

— Там! — закричала я и показала рукой.

И охнула, когда из-за картонок горделиво выступил огромный, серый с белым кот. Он выгнул спину, потянулся и сладко зевнул. Его глаза светились бледно-зеленым светом.

— Мистер Пушиш! — воскликнула Элис. — А я тебя повсюду ищу!

51

Элис подхватила кота на руки и обняла его.

— Плохой мальчик, внизу прятался. — Она повернулась к Ривере. — Мы закончили?

Он кивнул.

— Да. Благодарю вас. Я ценю вашу готовность сотрудничать. — А сам глаз не сводил с меня. Я знала, что он думает: ты сумасшедшая, Лиза.

Я первой поспешила наверх, чтобы не пришлось разбираться с Элис. Как ей это все объяснить? Я не сомневалась, что она расскажет обо всем Бренде. Теперь я как пить дать вылечу с работы.

На улице Ривера похлопал меня по плечу, но выражение его лица оставалось весьма недружелюбным.

— Не знаю, что и сказать, Лиза, — проговорил он, понизив голос почти до шепота. — Ты регулярно посещаешь врача?

Я кивнула.

— Не хочу показаться невежливым, — произнес он, глядя мне в глаза, — но у меня два убийства, и я не могу растрачивать на тебя свое время.

Ответить он мне не дал. Широким шагом направился он через лужайку к патрульной машине. И всю дорогу качал головой.

Он думает, что я чокнутая.

— Но я не чокнутая, — пробормотала я себе под нос. Эти несчастные создания были настоящими. В доказательство у меня до сих пор оставалась красная отметина на запястье.

Ну почему я не показала ее капитану Ривере? Впрочем, он бы, наверное, все равно не поверил, что это сделало чудовище. А уж теперь-то он и вовсе не поверит ни единому моему слову.

Но я знала, что не сумасшедшая. Также я знала, что монстры в клетках были настоящими.

Неужели Элис видела, как я спускалась в подвал? И потому нашла способ куда-то их быстренько переместить?

Вслед за этими тревожными мыслями возникла еще одна: каким боком причастен к этому Нейт? Если они с Брендой в родстве, значит, Элис он тоже приходится родственником. Но какова связь между Нейтом и этими тремя обезображенными существами?

Я нисколько не сомневалась, что именно Нейт стоит за двумя варварскими убийствами. Он постоянно писал и названивал, однако до сих пор мне удавалось его избегать.

Голова пошла кругом от замешательства. Раньше мне казалось, что я волнуюсь за Нейта, но теперь я поняла, что до ужаса боюсь его самого. Я была уверена, что его коллекция ужасов — не просто хобби. Для него это — реальность.

Когда автомобиль Риверы отъехал от тротуара, я вдруг вспомнила о Гарри.

Я обещала ему, что вернусь через пять минут. А сама отсутствовала больше пятнадцати.

Элис окликнула меня с крыльца, но я сделала вид, будто не слышу, и бросилась бежать. Несколькими минутами позже я влетела на кухню, зовя Гарри:

— Ты в порядке? Гарри? Все хорошо?

Напрасно я тревожилась. Он сидел в мерцающем свете экрана, не отрывая глаз от игры. Я упала в ближайшее кресло, задыхаясь после быстрого бега.

— Куда ты ходила? — поинтересовался он, не сводя глаз с экрана.

— Да так, к Элис, — ответила я. — Ты знаешь, что у тебя будет растяжение связок, если будешь играть так долго? Большие пальцы посинеют.

Он засмеялся.

— Не думаю.

— Ладно, время позднее, — сказала я, встав между ним и экраном. — Извини, дружок, но пора за домашку.

Он положил джойстик.

— Помнишь? Ты сказала, что я могу лечь поздно!

— Помню, — сказала я, потрепав его по плечу. — Но это плохая идея. Если твоя мама узнает…

— Ты ОБЕЩАЛА! — закричал он. — Ты же ОБЕЩАЛА! — В его голосе звучала искренняя обида, обида за то, что я могу нарушить обещание.

— Ты прав, — сказала я, попятившись. — Раз обещала, так обещала. Можешь лечь попозже.

На это он расплылся в улыбке. Когда он вот так улыбался, на щеках его проступали очаровательнейшие ямочки. Он обнял меня за талию.

— Прекрати! Слишком сильно! Слишком сильно! — закричала я, отцепляя от себя его руки.

Он засмеялся.

— Я сильный.

— Как тебе удается быть таким милым? — спросила я.

— Тренируюсь!

Его ответ застал меня врасплох, и я буквально взорвалась хохотом. И вот уже мы оба покатывались со смеху. До чего глупый ответ!

Мы положили на кухонный стол его тетрадку по математике, и я помогла ему решить нескольких задачек. В сущности, помощь ему особо-то и не требовалась. Он был очень умен и превосходно разбирался в математике.

Для меня же математика — сплошная головная боль. Думаю, у меня попросту неподходящий, не логический склад ума. Я хорошая ученица. Учеба дается мне без труда. И только на математике мне приходится ломать голову только лишь для того, чтобы не отставать от остальных.

После математики ему надлежало прочесть рассказ с вопросами в конце. Сидя напротив, я смотрела, как он читает. Сосредоточенность у него была поразительная. Он не отрывал глаз от страницы, пока рассказ не закончился.

Разобравшись с его домашним заданием, я приготовила огромную миску попкорна, и мы уселись в гостиной смотреть диснеевский мультик по каналу «Netflix». Во время мультика Гарри смеялся и хлопал в ладоши. Подпрыгивал на месте. Казалось, чем более позднее время, тем оживленнее он становился.

Я не могла сосредоточиться на мультфильме. Каждый звук, каждое потрескивание или поскрипывание старого дома заставляли меня подскакивать. А взгляд мой все время блуждал по вершине лестницы, где в прошлый раз я видела зеленоликого демона.

Время от времени я поглядывала на телефон. Не собирается ли Нейт посетить нас и этим вечером?

— Перестань подпрыгивать, — попросила я, притянув Гарри к себе. — У меня от тебя морская болезнь.

Он засмеялся. Потом взял пульт и поставил мультфильм на паузу. Он повернулся ко мне с широко раскрытыми глазами, приоткрытый рот растянулся в довольной усмешке.

— Я люблю не спать допоздна, Лиза.

— Это не слишком хорошая идея, — сказала я. — Ты втянешь меня в неприятности, Гарри.

— Я люблю не спать допоздна, — повторил он, и глаза его внезапно засияли каким-то сверхъестественным светом. — Знаешь, почему я так это люблю?

— Почему? — спросила я.

— Потому что тогда я преображаюсь. А это так весело…

Я уставилась в растерянности:

— Преображаешься? — спросила я. — Что значит — преображаешься?

— Смотри, — молвил он. Он поднялся на ноги. Повернулся ко мне лицом. Его усмешка пропала. Он издал тихое ворчание. Позади него, с пламенем, рвущимся из ноздрей, застыл на экране мультяшный дракон.

Гарри отступил на шаг. Глаза его закатились, оставив на виду одни белки.

Я встревоженно ахнула.

— Гарри, что ты делаешь?! — воскликнула я.

— Преображаюсь, — прошептал он. Его волосы втянулись в голову. В мгновение ока. Волосы исчезли, а вместо них из черепа пробилась полоса густого черного меха, разделив скальп точно посередине.

Его нос вытягивался вперед, пока не превратился в удлиненное рыло. Рот перекосился. Длинные острые зубы с отвратительным треском вырвались из раззявленных розовых десен. Голубые его глаза словно бы взорвались огненными вспышками — и теперь горели красным огнем, глубоко утопленные в глазницах.

— Гарри… — выдавила я. — Это ты. Это ты. Ты демон!

Он запрокинул голову и издал протяжное, змеиное шипение. Шипение переросло в надтреснутый смех, смех, больше похожий на судорожные рвотные позывы, сухие раскаты смеха, холодного, жестокого смеха.

Леденящий душу смех монстра.

52

— Не-е-е-е-ет! — вырвался у меня отчаянный вопль.

Я пыталась подняться с дивана, но демон с поразительной силой толкнул меня назад. Из раскрытой пасти вырвался стрекот, похожий на звук, какой издает трещотка гремучей змеи. В следующий миг он набросился на меня, прижимая к дивану.

Его рубиновые глаза дико вращались в глазницах. Челюсти щелкали, лязгая огромными острыми зубами. На зеленоватой шкуре проступали бусины пота.

— Дай мне встать! Отпусти меня! — завизжала я.

Но он все сильнее вдавливал меня в спинку дивана. А потом поднял руки. Я увидела пальцы. Длинные, костлявые пальцы. Он запустил их мне в волосы и начал тянуть за них, стрекоча и шипя, терзая когтями мой скальп.

— Отпусти! Пошел прочь!

Я пыталась оттолкнуть тварь, но он был слишком силен.

Он щелкнул зубами. Мочку уха пронзила острая боль. Он снова щелкнул зубами. Мимо. Неужели он хочет отгрызть мне уши?

Я извивалась и уворачивалась, а он клацал зубами, и длинный его язык елозил по моей щеке, елозил и прижимался, оцарапывая кожу, горячий шершавый язык, грубо облизывающий мое лицо под аккомпанемент стрекочущего шипения…

Он убьет меня. Как и остальных. Как и остальных. Он растерзает меня на куски и ПОЖРЕТ мои внутренности.

Я пыталась закричать, но не могла издать ни звука. Он крепко сжимал мою голову змееподобными пальцами. Удерживал на месте, прижимая свои мерзкие лапы к моим щекам. Все сильнее вдавливая меня в диван, он широко раскрыл пасть и начал опускать голову.

Сейчас он обглодает мое лицо!

Его пышущее жаром, смрадное дыхание опалило мне щеки. Глаза мерцали кровавым огнем. Острые зубы истекали слюной.

Я зажмурилась. Я задержала дыхание. Я стиснула зубы.

И ждала нестерпимой боли.

Ждала.

Нет.

Я услышала чей-то голос:

— Глазам не верю!

Женский голос.

Открыв глаза, я увидела Бренду. Гарри все так же нависал надо мной, исходя слюной и шипя. А Бренда, негодующе подбоченившись, взирала на меня через спинку дивана.

— Лиза! — вскричала она. — Что ты наделала?!

53

— Как ты могла? — жалобно заголосила Бренда. — Ты позволила ему не спать допоздна!

Стрелой метнулась она вокруг дивана, обеими руками обхватила Гарри сзади и оторвала его от меня, после чего повалила на пол и удерживала в лежачем положении.

Существо не сопротивлялось. Даже не пыталось отбиваться. И постепенно оно начало снова превращаться в Гарри. Черная шерсть втянулась в голову, а вместо нее прорвались наружу белые кудри. Он закрыл глаза, а когда открыл их, они снова были голубые и ясные. Зеленый оттенок сходил с его кожи, в то время как рыло втягивалось в череп, и вскоре на его месте возникло лицо — его нормальное лицо, такое мирное и невинное.

Впрочем, вид у него был немного смущенный. Он втянул голову в узкие плечики и отвернулся, пряча от меня глаза.

Я вскочила на ноги, вытирая со щеки густую слюну. Попыталась пригладить волосы. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот лопнет грудь.

Разъяренная Бренда стояла передо мной, стиснув зубы и сжимая кулаки.

— Я предупреждала тебя, Лиза, — процедила она. — Я ведь предупреждала.

— Я… я не знала…

Я застыла на месте, оцепенев, все еще охваченная ужасом. Я понятия не имела, каких слов она от меня ждет. Неужели она рассчитывала, что я стану извиняться за то, что позволила ее кровиночке не спать допоздна? Кровиночке, которая превращается в демона!

— Я… я пойду, — пролепетала я. И сделала шаг вперед.

Быстрым движением она преградила мне путь.

— Сожалею. Я не могу отпустить тебя домой, Лиза.

— Но… — Я попыталась прошмыгнуть мимо нее, но она оказалась проворнее и с силой толкнула меня плечом. Я отшатнулась назад и замахала руками, пытаясь удержать равновесие.

— Тебе нельзя уйти, Лиза, — заявила она. — Ты видела, что собой представляет Гарри. Я не могу допустить, чтобы ты рассказывала об этом.

— Но… но… — заикалась я. — Я не понимаю, Бренда, — проговорила я, обретя, наконец, дар речи. — Он убийца. Он чудовище. Не можете же вы позволять ему…

— Я понимаю, что он вел себя плохо, — перебила она. — Но я способна его контролировать.

— Контролировать?! — воскликнула я. — Он… он убил Саммер и Айзека…

— Я знаю, — сказала она. — Но это не его — это твоя вина.

— Моя?! — закричала я. — Моя вина?! Два убийства — это моя вина?! У вас что, с головой не в порядке?!

— Ты позволяла ему ложиться поздно, — нехорошо усмехнулась она. — Тебе дали четкие указания. Никому бы ничего не грозило, если б ты только им следовала. Но ты позволяла ему не спать. Даже после того, как я тебя предупредила.

— Вы не предупреждали меня, что он демон! — взревела я, лихорадочно озираясь в поисках путей к побегу.

Миска с попкорном, наполовину полная, по-прежнему стояла на кофейном столике. На экране телевизора с угрожающим видом застыл мультяшный дракон. Нормальная жизнь. Все это были признаки нормальной жизни.

Вот только моей нормальной жизни пришел конец.

Гарри встал позади меня, держа руки в карманах джинсов, его белокурые волосы сияли, на лице играла загадочная улыбка. Бренда стояла прямо передо мной, готовая принять меры, если я вновь попытаюсь сбежать.

— Не имеете права удерживать меня здесь, — проговорила я. — Бренда, вы же должны понимать, что…

Она подняла руку, веля мне замолчать. А сама неотрывно смотрела на Гарри.

— Он все, что есть у меня на свете, — прошептала она. — Он все, что у меня есть. Я ращу его… ращу его ради остальных.

Ради остальных?

— Что? Каких еще «остальных»? — вырвалось у меня.

— Ты ничего не знаешь, не так ли? — воскликнула она.

— Естественно. Откуда бы мне?! — рявкнула я в ответ.

А я-то считала демоном Нейта. Как же я заблуждалась…

— Моя семья растит его, — сказала Бренда. — Мы с Элис, Нейтом и Сэралин взяли на себя большую ответственность.

Я поперхнулась.

— Нейт и Сэралинн знают об этом? Они знают, что Гарри — чудовище?

— Он не чудовище. — Бренда нахмурилась. Ее голос дрожал от переполнявших ее чувств. — Это первые три были чудовищами. Они не смогли превратиться в людей. Они были неполноценными. Неудачными. Ошибками, которые пришлось скрывать подальше от глаз. Но Гарри… Гарри совершенен. Мы создали его, мы растим его, мы…

Остального я уже не слышала. Я могла думать только о Нейте и Сэралинн. Я считала их своими друзьями. А они знали обо всем с самого начала. Они знали, кто расправился с Саммер и Айзеком, и хранили это в тайне.

Все вместе они растили некоего демона, которого сами же и сотворили.

— Я не могу позволить тебе все разрушить. — Голос Бренды вновь ворвался в мое сознание.

— Бренда, пожалуйста… — взмолилась я.

— Я не отпущу тебя из этого дома живой. Остальные зависят от меня, я обязана вырастить Гарри!

Гарри стоял молча, держа руки в карманах и глядя на Бренду. Его милое личико расплылось в широкой ухмылке. И как только он ухмыльнулся, то сразу начал меняться. Светлые волосы снова втянулись в череп, сменившись полосою черного меха. Лицо выдвинулось вперед, превращаясь в морду, а глаза запылали красным огнем.

Ворча и сопя, он вновь становился демоном. Он лязгал зубами, жадно взирая на меня. Густая белая слюна потекла с его подбородка.

— Я не могу тебя отпустить. Я не могу тебя отпустить.

Пораженная ужасом, я смотрела на Гарри, завершавшего свое превращение, и даже не заметила, как Бренда покинула комнату. Теперь же я повернулась на звук ее голоса и увидела, как она выскочила из кухни.

Я ахнула, увидев в ее руке огромный кухонный нож; длинное лезвие сверкало в свете потолочного светильника.

Я застыла на месте. Гарри-демон приближался, чтобы не дать мне уйти.

— Боюсь, ты ненароком напорешься на этот нож! — воскликнула Бренда.

— Не надо, прошу… — проговорила я сдавленным шепотом.

С глазами, лезущими из орбит, она накинулась на меня и нанесла удар ножом прямо в грудь.

54

Нет. Я успела увернуться прежде, чем опустилось лезвие.

Я бросилась на пол. И нож пронзил лишь воздух у меня над головой. Я почувствовала легкое дуновение, когда лезвие пронеслось над волосами.

Бренда снова замахнулась ножом, а я перекатилась ей навстречу. Всем телом я ударила ее по лодыжкам, сбив с ног. Она грохнулась на спину и нож вылетел из ее руки.

Со стоном она начала подниматься. Но я набросилась на нее сверху и попыталась прижать к полу. Сцепившись в схватке, мы покатились по ковру.

Краем глаза я заметила, как демон тяжело зашагал к ножу. Плечи его судорожно вздымались и опускались, он возбужденно щелкал зубами.

Скатившись с Бренды, я диким рывком метнулась к ножу.

Не успела.

Гарри схватил нож, сомкнув на рукояти змееподобные пальцы.

Он навис надо мной. Беззащитная, замерла я перед ним на коленях. Он взметнул нож…

…и громкий окрик заставил его обернуться.

Я тоже обернулась и увидела как в гостиную, разбив собственным телом окно, с грохотом и звоном вломился Нейт. Он приземлился на обе ноги, не сводя глаз с демона и занесенного ножа.

Со звериным криком Нейт ринулся вперед. Подхватив со столика возле дивана высокую лампу с голубым абажуром, он с размаху обрушил ее на голову Гарри.

Гарри застонал и повалился на пол. Он скорчился на животе, накрыв своим телом нож. И не двигался.

— Ты что натворил?! — завизжала Бренда. — Ты спятил?! Что ты сделал с Гарри?!

Раскрасневшаяся, она накинулась на Нейта с кулаками. Он обхватил ее за талию и прижал ее руки к бокам, лишив возможности действовать. Она отчаянно извивалась, вырываясь из его захвата, но он был сильнее. Он развернул ее и с силой оттолкнул, отчего она, крутанувшись, свалилась на диван.

— Нейт, что ты здесь делаешь? — воскликнула я.

— Я знал, что тебе грозит беда, Лиза, — проговорил он, настороженно следя за Брендой. — Я хотел рассказать тебе, почему Сэралинн притворилась, будто не видела демона в ту пятницу. Я хотел сказать тебе, что мы с Сэралинн отвечаем за то, чтобы он благополучно рос. Но… но…

Бренда взвилась на ноги.

Нейт пригнулся, сжимая кулаки, готовый сражаться.

— Беги, Лиза, — скомандовал он, мягко подтолкнув меня. — Беги. Уноси ноги отсюда. Ну!

С мгновение я колебалась. Но потом сорвалась с места и на дрожащих ногах бросилась к двери. Я не оглядывалась. За спиной я слышала гневные крики Бренды. Слышала звуки борьбы.

— Не дай ей уйти! Она все испортит! — кричала Бренда.

— Нет. С этим пора кончать, Бренда. Я не позволю тебе убить ее. С этим пора кончать!

А в следующий миг я вылетела за дверь, и уже крики Нейта звенели у меня в ушах. Выскочила в ночь, прохладный воздух освежил пылающее лицо. Я бежала, бежала по Фиар-Стрит, Улице Страха. Безлюдной. Кругом не было ни души. Даже машин не было. Ни малейшего движения. Дома в большинстве своем были погружены в темноту.

Я бежала по Фиар-Стрит, бездумно, без оглядки. Бежала, спасая свою жизнь. И всю дорогу слышала яростные крики, протестующие вопли Бренды.

Даже оказавшись в квартале от ее дома, я все еще слышала ее вопли и визг. Страшные вопли, которые, я не сомневалась, будут преследовать меня всю жизнь.

55

Следующим утром я мерила шагами кабинет доктора Шейн. Я была слишком напряжена и слишком расстроена, чтобы усесться в кресло возле ее стола. Сложа руки на коленях, она не сводила с меня спокойных глаз, пока я металась из стороны в сторону.

На столе зазвонил телефон, но она не стала отвечать. Вокруг ее головы жужжала муха, но и ее она не удостоила внимания. Я говорила уже десять минут, хоть мне и было трудно не потерять нить рассказа.

— Продолжай, — велела доктор Шейн. — Ничего страшного, если не по порядку. Просто расскажи мне, что ты видела и что произошло вчера ночью.

Мои руки были холодны, как лед. Бродя по комнате, я все время растирала их.

— В полиции мне не поверили, — сказала я. — Моя родная мать мне не поверила. Никто мне не поверил. Все считают, что я свихнулась.

— Они считают, что у тебя проблемы, — перебила меня доктор Шейн. — Не нужно говорить, будто тебя считают свихнувшейся.

— А, все равно, — проворчала я. Остановившись, я повернулась к ней. — Все равно. Все равно. Этот мальчик действительно демон, доктор Шейн. Бренда Харт растит в своем доме демона.

Она открыла блокнот в черной обложке и несколько секунд что-то в него записывала. Я ощутила трепет в груди. Меня бросало то в жар, то в холод. Никогда в жизни я так не переживала.

Я сделала несколько шагов к столу. Потом плюхнулась в кресло. Больше ходить я не могла. Ноги сделались будто резиновые. Я достала свой айфон и положила к себе на колено.

— А ведь есть и другие, — сказала я. — Другие демоны. Неудавшиеся эксперименты. Правда.

Она пристально поглядела на меня, после чего написала еще что-то.

— Я видела их в клетках в подвале у Элис, — сказала я. — Только когда я привела капитана Риверу, их уже и след простыл. Элис куда-то их переместила.

Доктор Шейн постучала ластиком по стеклянной поверхности стола. Ее глаза за стеклами очков сузились. Я понимала, что она напряженно, сосредоточенно думает.

— Тебе, наверное, было страшно до ужаса, — произнесла она наконец. — Мне очень жаль, что ты такое пережила, Лиза. И я очень рада, что я с тобой. Я понимаю, как тебе теперь одиноко. И очень рада, что нахожусь здесь, что у тебя есть кто-то, кому можно доверять, кому можно довериться.

Я сглотнула.

— То есть, вы верите мне? Правда? — робко спросила я. — Вы моя последняя надежда, доктор Шейн. Вы верите мне?

Она помедлила.

— Да, я верю тебе, — наконец проговорила она.

— О, слава Богу! — воскликнула я. — Спасибо. Спасибо.

— Я верю тебе, — повторила доктор Шейн. — Если начистоту, я знаю, что ты говоришь правду.

— Это такое облегчение, — сказала я. — Спасибо!

Она поднялась из-за стола.

— Я знаю, что ты говоришь правду, Лиза. Вот почему я собираюсь подыскать тебе хорошую больницу, где ты с комфортом проведешь долгое время…

Я ахнула. Ладони непроизвольно взлетели к щекам.

— Больницу? Как?! Что вы имеете в виду?

— Долгое, долгое больничное лечение, — сказала она, понизив голос почти до шепота. — Мы не можем позволить тебе рассказать о нас всем. Этого нельзя допустить.

56

Опершись руками о крышку стола, она наклонилась вперед и вперила в меня взгляд.

— Ты понимаешь, почему тебя нужно изолировать, не так ли?

Она ждала моего ответа, но я сидела неподвижно, с колотящимся сердцем, крепко сжимая в руке телефон.

— Ты видела некоторые вещи, — продолжала она. — Неважно, настоящие они или нет. Ты видела вещи, которых видеть не полагалось.

Она выдавила улыбку. Нехорошая то была улыбка, недобрая.

— Я выпишу тебе справку на качественное, продолжительное лечение в больнице, Лиза. Долгое, год, может быть два, вместе с прочими пациентами, которые видят всякие вещи.

Как Рада, подумала я. Я будто наяву увидела ее — предыдущую няню Гарри, запертую вдали от дома в психиатрической больнице городка Мартинсвилль. О, эта больница! Я представила там себя, накачанную лекарствами, беспомощную: полоумная девица, которой мерещатся чудища…

По спине пробежал озноб.

— А когда ты оттуда выйдешь, — продолжала доктор Шейн, — никто тебе не поверит. Ни одна живая душа. А мы продолжим наше общее дело и будем жить дальше, как ни в чем не бывало.

— Я… я не понимаю, — проговорила я. — Вы выбрали меня, чтобы присматривать за Гарри. Почему? Почему я?

Отодвинув кресло, она вновь уселась за стол. Взяла карандаш, покатала между пальцами, не сводя с меня глаз.

— Я выбрала тебя потому, что ты была серьезно травмирована, — сказала она. — Тебя сильно контузило. Тебя преследовали кошмарные сны и галлюцинации. Ты была идеальным выбором.

— Идеальным?

— Разумеется. Я знала, что никто тебе не поверит, если даже ты узнаешь правду. С предыдущей няней было столько мороки… Пришлось от нее отделаться. Твоя удачная автокатастрофа произошла как раз вовремя.

Я чуть не задохнулась.

— Моя удачная автокатастрофа? — взвизгнула я. — Эта автокатастрофа убила моего отца!

— Зато она привела тебя прямо ко мне, — преспокойно ответила доктор Шейн. — А уж я мигом поняла, что ты — то, что надо.

— Как вы могли? — закричала я. — Гарри — убийца! Он убил двух человек, двух ребят из моей школы!

— А виновата ты, — насмешливо проговорила она. — Ты и никто иной. Ты позволяла ему ложиться поздно. Это твоя вина, целиком и полностью. — Она стукнула кулаком по столу. — В остальном же Гарри идеален. Мы потерпели три неудачи. Но Гарри — идеален. И ради его блага я позабочусь, чтобы тебя упрятали всерьез и надолго.

— Сильно сомневаюсь, — преспокойно произнесла я.

Она заморгала. И вытаращилась на меня.

— Что ты только что сказала?

— Я сказала, что сильно сомневаюсь, доктор Шейн. Я не думаю, что меня упрячут. Я думаю, это вас упрячут. А не меня.

57

— Ты совсем спятила? — рявкнула доктор Шейн. Лицо ее исказил гнев.

— Неужели вы всерьез считали, что я не раскрою вас? — сказала я. — Это же вы направили меня на работу к Бренде. Вы сами сказали, что знали ее раньше. Вы должны были знать, что она делает с Гарри.

— Ты не ведаешь, что говоришь, Лиза.

Я покачала головой.

— Доктор Шейн, видите телефон у меня на коленях? Он подключен к приложению ФейсТайм. Знаете, что это такое?

Она сразу побледнела. Губы сжались в тонкую линию.

— Да, я знаю, что такое ФейсТайм… — пробормотала она.

— Так вот… Капитан Ривера и еще двое офицеров из Шейдисайдской полиции находятся как раз за этой дверью. — Я показала на дверь. — Сидят в комнате ожидания и прямо сейчас наблюдают за всей нашей беседой…

Доктор Шейн пробормотала что-то себе под нос. Я не расслышала, что. Но в ее глазах я увидела страх.

— Только что вы совершили признание, — сказала я. — Теперь они готовы повязать и Гарри, и Бренду, и Элис, и Нейта, и Сэралинн — и тех трех несчастных тварей, что сидели в клетках. Пора положить конец убийствам в этом городе.

Это была целая речь, и я начала задыхаться. Я вцепилась в телефон, словно он был спасательным кругом.

Я охнула, когда доктор Шейн издала пронзительный, яростный вопль. Она выскочила из-за стола и ринулась вперед, оттолкнув меня с такой силой, что я чуть не слетела с кресла. Затем она развернулась и, стуча каблуками по ковру, бросилась к выходу… прямо в руки капитана Риверы и сопровождавших его полицейских.

— ДА! — гаркнула я, взметнув над головой кулаки. — Да! Да!

Я выбежала в комнату ожидания, где меня уже ждала мама. Глаза ее блестели от слез, щеки раскраснелись. Она пыталась заговорить, но в порыве чувств не могла произнести ни слова. Наконец, она обняла меня здоровой рукой за плечи и прошептала:

— Пойдем домой.

ЭПИЛОГ

Не знаю, каким образом полиции удалось не допустить появления подлинной истории в новостях.

Разумеется, о двух убийствах сообщали везде. История с «Убийствами каннибала» прогремела на весь город. И жители, само собой, были в ужасе.

Но в еще больший ужас они бы пришли, узнав, что убийства совершал демонический дитятя, которого втайне от всех взращивало некое тайное общество с Фиар-Стрит.

Так что истинная история в новости не попала.

Полагаю, полицейские и журналисты решили не пугать жителей Шейдисайда. А может быть, они попросту не хотели, чтобы в городе распространялись новые жуткие слухи об Улице Страха.

Или, возможно, они решили, что им все равно никто не поверит. В конце концов, никто не верил мне… вплоть до самого конца.

Мне остается только гадать, почему эта история подверглась замалчиванию. Зато я точно знаю, что Нейт и Сэралинн не появлялись в школе с того самого дня, как я привела полицию в приемную доктора Шейн. Больше их никто не видел. Никаких заявлений на их счет не было. Директор… учителя… никто не обмолвился о них ни словом.

Неделю спустя я проезжала мимо дома Бренды по Фиар-Стрит. Дом стоял темный и пустой. Никаких признаков, что там кто-либо живет. А на лужайке перед домом Элис торчала табличка с надписью «ПРОДАЕТСЯ».

Удивительное дело — мне странным образом не хватало всех этих людей, еще недавно занимавших определенное место в моей жизни. Я испытывала непонятную смесь тоски и печали — и облегчения — в одно и то же время.

Между прочим, один раз я даже попыталась позвонить Нейту. Да, я знала, что он состоял в зловещем сговоре с остальными, растившими демона. Я знала, что он лгал мне с самого начала. Я знала, что он не тот, за кого себя выдавал.

И все же Нейт спас мне жизнь. В последний момент он поддался зову сердца и не позволил Бренде меня зарезать. Он дал мне сбежать. Так и возникла у меня эта безумная идея — что я должна позвонить ему и отблагодарить за спасение.

Но когда я набрала его номер, то не услышала даже гудков. Одну лишь тишину.

— Мертвая тишина, — пробормотала я себе под нос. — Мертвая тишина.

Я набрала его номер еще три раза. И только потом сдалась.

— Все кончено, — сказала я самой себе. — Теперь со мной все хорошо. Я оставлю все позади.

Да, без сомнения, моя жизнь вернулась в мирное русло. Прежде всего, я наслаждалась своей новой работой.

Мне повезло наняться помощницей троих штатных воспитателей в Детский Развлекательный Центр. После занятий предстояло заботиться о пятнадцати-двадцати малышах. Лет им было от четырех до десяти, и каждому мы старались уделить как можно больше внимания.

— Эта работа будет для тебя лучше, — сказала мама, мастерица преуменьшать.

— Мам, да любая работа будет лучше, чем няньчиться с демоном! — воскликнула я.

— Я не это имела в виду, — сказала она. — Для тебя эта работа будет лучше потому, что там ты будешь с другими людьми, а не торчать одна в чужом доме, предоставленная самой себе.

На этот счет я не могла с ней не согласиться.

И действительно, работа была мне в радость, даже в такие дни, как сегодня, когда занятия с детьми превращались в нешуточное испытание. Мне пришлось унимать носовое кровотечение у Джереми, две девочки яростно вырывали друг у друга книжку Доктора Сьюза, а Иван (которого мы прозвали Иваном Грозным) наотрез отказывался отдавать кому-либо свой iPad.

Минди, наша главная, находилась на приеме у зубного врача. Так что на рабочем месте оставались только я, Кэрол да Одра, и даже они были слегка на нервах, поскольку дети устроили настоящий праздник непослушания.

Я заметила мальчишку, притулившегося в углу подоконника. Он держал перед собой здоровенный плакат, и я не видела его лица.

— Роджер? Это ты? — позвала я, пробираясь к нему мимо столика для поделок. — Роджер? Почему ты сидишь тут совсем один?

Он медленно опустил плакат. Я остановилась, издав отрывистый вздох. И глядела на белокурые волосы, румяные щечки, лицо херувимчика, очаровательную улыбку…

— Ох.

Потрясенная, я поднесла ладонь ко рту.

— Г-гарри! — выдавила я. — Гарри! Ты что здесь делаешь?

Его улыбка сделалась шире.

— Я не Гарри, — мягко произнес он. — Меня зовут Сэм.

Он выбросил руку вперед и поймал меня за запястье.

— Меня зовут Сэм, — повторил он, усиливая хватку, пока его пальцы не впились мне в кожу. — Будешь со мной дружить? Будешь? Вместе мы сможем не спать допоздна…

Примечания

1

О приключениях Рэйчел читайте в книге «Игры для вечеринки». Здесь и далее примечания переводчика.

(обратно)

2

Deere & Company (произносится Дир энд кампани) — американская машиностроительная компания, выпускающая сельскохозяйственную, строительную и лесозаготовительную технику.

(обратно)

Оглавление

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ЭПИЛОГ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg