«Вопль Маски Одержимости»

Вопль Маски Одержимости (fb2) - Вопль Маски Одержимости (пер. Джек Фрост) (Маска Одержимости - 4) 370K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Роберт Лоуренс Стайн

Р. Л. Стайн ВОПЛЬ МАСКИ ОДЕРЖИМОСТИ

1

Я включила в подвале свет. Потом схватилась за металлические перила и сделала первый шаг вниз. Под ногою скрипнула ступенька. Словно пропищала мышь.

Я сделала еще один шаг, щурясь от света. Холодные ступени студили мои босые ноги. Я приподняла подол своей длинной ночной сорочки, чтобы не запнуться об него по дороге вниз.

Растрепанные со сна каштановые пряди спадали мне на лицо. Я убрала волосы за плечи одной рукой. Рука дрожала от страха.

Я услышала, как внизу загудела, включаясь, печь. Еще одна ступенька взвизгнула под ногами. Я замерла на середине лестницы.

— Что же я делаю?

Произнесла я эти слова — или только подумала?

Зачем я посреди ночи тайком спускаюсь в подвал?

Это была не моя идея. Мне не хотелось этого делать. Меня тянуло туда… тянуло против воли.

Карли Бет… Карли Бет… — взывала ко мне ужасная маска. Безобразная маска — Маска Одержимости, что пыталась однажды разрушить мою жизнь… пыталась лишить меня рассудка… пыталась обратить меня во зло.

И теперь она призывала меня. Она заставила меня спуститься по лестнице и брести вперед, босиком по холодному полу подвала.

Карли Бет… Карли Бет…

Я осознавала, что не сплю. Слишком явственным было чувство страха. Я включила свет в игровой комнате. Лампа на потолке вспыхнула, осветив красные виниловые стулья и диван. Я вцепилась в край столика для пинг-понга. Я пыталась остановить себя. Пыталась удержать себя на месте.

Но слишком сильно было притяжение маски.

Я вдруг почувствовала себя ужасно маленькой и слабой — словно пылинка, засасываемая мощным пылесосом. Мои пальцы соскользнули со стола. Я заковыляла вперед, пальцы ног тонули в длинном ворсе на белом ковре.

Мои плакаты с лошадьми… красные настенные часы… старый трехколесный велосипед моего брата Ноа… дверца шкафа, оклеенная семейными фотографиями… все слилось в расплывчатой дымке, когда я, шатаясь, брела вглубь подвала.

К кладовой в дальнем его конце. К горе из картонных коробок и старой мебели, через груды детских игрушек, ветхой одежды и макулатуры. Там похоронила я маску. Глубоко-глубоко под грудами ненужного хлама, где никто, никогда не смог бы ее найти.

А теперь она звала меня… тянула меня к себе…

Карли Бет… Карли Бет…

Быть может, ее шепот звучал только у меня в голове? От звука ее голоса, взывающего ко мне по имени, ледяная дрожь — волна за волной — прокатывалась вниз по тыльной стороне моей шеи.

Я знала, чего она хочет. Я знала, зачем она разбудила меня и вытащила из спальни.

Она хотела, чтобы я откопала металлическую шкатулку, в которой похоронила ее. Чтобы я отперла шкатулку и освободила ее. Чтобы надела ее, как в прошлом году. Чтобы снова позволила ее злобе мной завладеть.

Маска Одержимости готова была вновь подчинить себе мой разум и заставить меня творить зло.

Я не могла этого допустить. Я никогда не позволю этому случиться снова.

И тем не менее, я была здесь, стояла посреди темной кладовой. Вглядывалась в груды картонных коробок и старой мебели. Я была здесь, и ничего не могла с этим поделать.

Мои ноги тряслись, когда я взяла первую картонную коробку. Вся дрожа в своей тоненькой ночной сорочке, я сняла коробку с груды вещей и поставила ее на пол. И тут же потянулась за следующей.

— Я не могу остановиться! — проговорила я сдавленным шепотом.

Мне хотелось отвернуться. Хотелось бежать. Вместо этого я нагнулась и вытащила из тайника металлическую шкатулку. Старую черную шкатулку с тяжелой защелкой. У меня вырвался испуганный вздох. Шкатулка была горячей!

Что же я делаю? Почему не могу остановить собственные руки?

Сердце мое упало. Со сдавленным стоном я отперла шкатулку и приподняла крышку.

Маска, сложенная внутри шкатулки, испускала таинственное зеленое свечение. Я смотрела на два ряда острых кривых клыков. Толстые резиновые губы кривились в триумфальной усмешке.

— Стой, Карли Бет! Стой! Не делай этого! — умоляла я себя саму.

Но я уже не управляла собой. Я взялась одной рукой за бугристый безволосый затылок маски и извлекла ее из шкатулки.

— О-о-о-о-ох! — простонала я. На ощупь маска была совсем как человеческая плоть.

Заостренный подбородок подергивался вверх-вниз. Резиновые губы причмокивали.

Я не могла дышать. Грудь, казалось, вот-вот взорвется.

Я выронила шкатулку и подняла безобразную маску высоко над головой. Пустые глазницы сделались шире. Губы, похожие на жирных червей, все так же причмокивали.

Подвальный холод охватил меня. Я чувствовала, как напряглись мои мускулы. Все мое тело закостенело от страха.

Я начала опускать маску… опускать ее себе на голову…

Я чувствовала, как теплая резина коснулась волос. Я потянула ее вниз. Горячая, словно человеческая кожа, маска заскользила по моему лбу.

А потом…

— НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ! — вырвался у меня отчаянный крик.

Крик, в котором смешались воедино ярость и страх.

Звук собственного крика придал мне сил. И, рванув маску вверх, я содрала ее с головы.

— НЕ-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!! Тебе не одолеть меня! Я никогда не надену тебя, никогда, никогда, никогда!

Я вцепилась обеими руками в бородавчатые щеки маски. И чуть не задохнулась, когда теплые резиновые губы вновь начали причмокивать.

Губы раздвинулись, обнажая клыки.

И Маска Одержимости разинула рот в протяжном, душераздирающем ВОПЛЕ!

2

На следующий день мы с моей подругой Сабриной Мэйсон пришли на остановку и сели в автобус. Каждый день после уроков мы ездили на внеклассные занятия.

— Карли Бет, с тобой все в порядке? — спросила Сабрина, сбрасывая с плеч рюкзак. — Выглядишь не лучше той бяки, что выкашляла вчера моя кошка.

Я рассмеялась:

— А ты не приукрашиваешь?

Мы с Сабриной с третьего класса не разлей вода. Поэтому мы, как правило, можем говорить без обиняков, не боясь друг друга задеть.

Нам обеим по двенадцать лет. Но Сабрина выглядит как минимум на шестнадцать. Она высокая, смуглая, грациозная, и со своими длинными черными волосами и огромными черными же глазами выглядит потрясающе.

Мне же «повезло» иметь лицо как у крошки-эльфа, маленький носик пуговкой и тощее мышиное тело. На самом деле, я на месяц старше Сабрины. Но меня постоянно принимают за ее младшую сестру!

Автобус подпрыгнул на колдобине. Мы с Сабриной чуть не впечатались лбами в спинки передних сидений. Мы побросали рюкзаки на пол. Сабрина принялась завязывать волосы в хвост.

Она повернулась ко мне:

— Итак? Дай сама угадаю. Ты провела бессонную ночь в раздумьях о Гэри Стедмэне.

— Что? — Я с силой пихнула ее в плечо. — Алло-о? Земля вызывает Сабрину. Не втюрилась я в Гэри Стедмэна.

Темные глаза Сабрины заблестели:

— А что я видела в прошлую пятницу у Стива на вечеринке?

Я почувствовала, как щеки наливаются жаром. И поняла, что ужасно краснею. Жаль, что ничего нельзя с этим поделать. Интересно, есть на свете какой-нибудь способ никогда не краснеть?

— Сабрина, не будь крысой, — сказала я. — Хочешь начистоту? Он попытался меня поцеловать, и его зубные скобки порезали мне губу.

Мы расхохотались. Тут автобус опять подскочил на ухабе, да так, что я икнула.

Сабрина оправила коричневую замшевую жилетку, которую она носила поверх двух кофточек. Последнее время она сильно заморачивалась со шмотками. Я же обычно надеваю джинсы и первую подвернувшуюся под руку футболку.

— Ладно, Карли Бет, раз ты не провела бессонную ночь, грезя о Гарри Стедмэне, откуда тогда круги под глазами? Я не шучу. Ты весь день какая-то бледная и пришибленная.

Я вздохнула и уставилась в заляпанное грязью окно автобуса. Тротуары были покрыты одеялом из бурых листьев, сорванных ветром. Мы проехали мимо здания библиотеки с высокими белыми колоннами. Затем — мимо цветочного магазина Ромера, у витрины которого стояла тачка, полная оранжевых и желтых цветов.

Должна ли я рассказать Сабрине всю правду?

Да, решила я. Никому больше я не могла бы поведать о страшных событиях минувшей ночи. Никто бы мне не поверил. Мама наверняка бы сказала, что мне не следует больше смотреть фантастику.

Но Сабрина была со мной в прошлый Хэллоуин. Она своими глазами видела Маску Одержимости. Она видела, что случилось, когда я надела ее. Сабрина поверит.

И я выложила ей все, как на духу, с начала и до конца. Как я проснулась в три часа ночи. Как не могла себя остановить. Как меня потянуло в подвал. Как мне пришлось открыть шкатулку и достать оттуда страшную маску.

Понизив голос, я рассказала Сабрине, как начала уже натягивать маску на голову. И как, в конце концов, нашла в себе силы сорвать ее с головы и отшвырнуть прочь.

Мой голос дрожал, когда я рассказывала Сабрине, как у меня ушли все силы на то, чтобы запихнуть кричащую маску обратно в шкатулку. Она не переставала кричать, пока я не заперла крышку. И к тому времени, как я, шатаясь от усталости, поднялась по лестнице наверх, до похода в школу оставались считанные минуты.

К концу своего рассказа я тяжело дышала. И чувствовала, что лицо по-прежнему горит от стыда.

Сабрина положила ладонь мне на руку. Покачала головой.

— Послушай меня, Карли Бет, — прошептала она. — Тебе необходимо убрать эту мерзость из своего дома. Ты не на шутку меня пугаешь.

Я сглотнула. Ужасно вдруг пересохло во рту.

— Но куда же я ее дену? — спросила я. — Мне совсем не хочется, чтобы ее кто-нибудь нашел.

— Да куда угодно, — сказала Сабрина, сжав мою руку. — Зарой в лесу. В речку выкинь.

— Но… что если она всплывет? — возразила я. — Что если кто-нибудь решит порыбачить и выудит ее? Я не могу допустить, чтобы это случилось с кем-то еще, Сабрина. Это же просто чудовищно! Когда я ее надела, она изменила меня. Ты ведь помнишь. Я стала злой и жестокой. Мы не могли ее снять. Она приросла к моей коже!

— Тс-с-с! — Она прижала палец к губам. — Разумеется, помню. — Она подняла обе руки. Ее пластиковые браслеты забряцали. — Смотри. Я дрожу. Я вся дрожу. Вот почему ты должна немедленно убрать эту дрянь из своего дома.

На меня нахлынули гнетущие воспоминания.

— Снять ее можно лишь символом любви, — пробормотала я.

— Что? — вытаращилась на меня Сабрина.

— Помнишь? — сказала я. — Я нашла символ любви. Это единственный способ снять маску и остановить зло.

Сабрина вздрогнула:

— Давай не будем об этом? Ты не на шутку меня пугаешь. Сменим тему. Я хочу услышать больше о Гэри Стедмэне.

Но меня уже понесло.

— Я могу сказать лишь одно хорошее о прошлом Хэллоуине, — сказала я. — Маска Одержимости изменила меня. После всего этого кошмара я стала совсем другим человеком.

Сабрина картинно закатила глаза.

— Честное слово! — настаивала я. — Ты же помнишь. В классе я слыла отчаянной трусихой. Шарахалась от собственной тени. Правда. Но победив маску, Сабрина, я изменилась. Мне теперь ничего не страшно.

И вот тут-то нечто сухое и теплое обвилось вокруг моей шеи.

Сверкая желтыми глазками, по моему горлу скользила змея. Она подняла голову и широко раскрыла пасть…

3

Змея отвела голову назад и щелкнула челюстями.

За спиной послышался смех.

Я обхватила змею пальцами и бережно сняла ее с шеи. После чего повернулась к мальчишкам, сидевшим позади меня.

— Напугали тебя! — провозгласил Чак Грин. Он и его закадычный дружок Стив Босуэлл радостно загоготали и стукнулись кулаками.

Я ласково провела пальцами по телу змеи, поглаживая ее. Затем вручила ее Чаку.

— Я знала, что ты собирался принести Герби на урок естествознания, — сказала я. — Тоже мне, удивил. — Я повернулась на сиденье так, чтобы лучше видеть этих двоих. — Шуточки у вас никудышные. Бросьте, ребята. Больше вам никогда меня не напугать.

Почему-то мои слова привели их в еще больший восторг.

— Лыбитесь, как два бабуина, — проворчала Сабрина.

Они принялись чесаться подмышками и визжать «их-их-их!», точно обезьяны.

Чак и Стив не родственники, но похожи, как родные братья. Оба высокие и худые, с прямыми каштановыми волосами, темно-карими глазами и одинаковыми дурковатыми ухмылочками.

Они даже одеваются одинаково. Всегда носят мешковатые выцветшие джинсы и черные футболки с длинными рукавами. Почему — не знаю. Но их хлебом не корми — дай напугать меня до визгу. Им до сих пор невдомек, насколько я изменилась.

Стив подался вперед и взъерошил мне волосы.

— Скоро Хэллоуин, — сказал он. — Собираешься отсидеться под кроватью, пока все не закончится?

Чак опять загоготал. Как будто это была действительно смешная шутка.

Мы с Сабриной дружно закатили глаза.

— Видела я тут сейчас кое-что реально жуткое, — сообщила я.

— А именно? — спросил Стив.

Я показала в окно:

— Не твой ли там дом мелькнул, квартала три-четыре назад?

— Что?! — Они вскочили, похватали рюкзаки и бросились к кабине водители. — Эй, остановите! ОСТАНОВИТЕ!

Мы с Сабриной покатились со смеху, глядя, как они вывалились из автобуса. Когда автобус тронулся, мы помахали им из окна.

— Никак не повзрослеют, — резюмировала Сабрина. — Слушай, может их снова в четвертый класс отправить, а?

Я пригладила волосы обеими руками. Затем устроилась на сиденье поудобнее. Я до сих пор ощущала на шее прикосновение змеиной чешуи.

Сабрина помахала кому-то в окно. Ее пластиковые браслеты снова брякнули. Потом она повернулась и принялась о чем-то оживленно болтать.

Но я не слышала ее. Ее голос звучал где-то далеко-далеко. Ее голос был для меня сейчас как эхо от эха.

Тонул в пронзительном, душераздирающем вопле.

Вопле Маски Одержимости.

Я пыталась слушать Сабрину, но не могла заставить утихнуть истошный вой маски. Не могла заставить его утихнуть. Не могла заставить его утихнуть. Я зажала уши, надеясь, что он прекратится сам.

— В чем дело, Карли Бет? — Сабрина схватила меня за руки и хорошенько встряхнула. — В чем дело?

— Ты тоже слышишь это?! — воскликнула я.

Она прищурилась:

— Слышу что?

Нет. Нет. Неужели маска проникла в мою голову?

Что же мне делать?

4

Мы вылезли из автобуса на конечной. Вопль, звучавший у меня в ушах, постепенно утих, но голова кружилась, и было как-то не по себе.

Я с наслаждением вдохнула полной грудью. Здесь, на окраине города, воздух благоухал свежестью. Пахло скошенной травой, осенними листьями и цветами.

Мы с Сабриной зашагали по усыпанной гравием дорожке к высокому белому фермерскому дому. Окно на фасаде светилось багрянцем в лучах заходящего солнца.

Вокруг дома раскинулось просторное зеленое пастбище. На краю пастбища был разбит роскошный яблоневый сад.

Под ногами похрустывал гравий. Мы миновали табличку с надписью «Обветшалая Ферма». Табличка покачивалась на холодном октябрьском ветру.

Стая черных дроздов облюбовала огромную спутниковую тарелку за домом. Высоко в небе парил красный ястреб — он то пикировал вниз, то вновь взмывал в вышину. Ветер колыхал высокую траву на лугу из стороны в сторону.

— Скоро Хэллоуин, — пробормотала Сабрина, согнувшись навстречу ветру. — Надо бы придумать по такому случаю какие-нибудь забавы для зверенышей.

Наша внеклассная работа заключалась в том, чтобы помогать миссис Лэнг заботиться о восьми малышах из детского садика — владелица Обветшалой Фермы тесно сотрудничала с нашей школой.

— Не называй их зверенышами, — сказала я с упреком. — По-моему, они милые.

— Милые?! — темные глазищи Сабрины гневно сверкнули. — По-твоему, запихивать в нос цветные мелки — это мило?

— Это делал только Джесси, — сказала я. — И мы же их вытащили, в конце концов, он даже почти и не плакал…

— А миссис Лэнг, между прочим, говорит, что одна паршивая овца все стадо портит, — заявила Сабрина.

Я покачала головой:

— Джесси — не паршивая овца. Ему же всего пять!

— Вот Колин — мой любимчик, — сказала Сабрина. — Прямо миниатюрный пожилой джентльмен. Скажешь ему что-нибудь сделать — он отсалютует и сделает.

— Колин до сих пор сосет большой палец, — напомнила я.

Она пожала плечами:

— Никто не совершенен.

— Анджела совершенна, — возразила я. — С этими своими рыжими кудряшками и зелеными глазками могла бы стать детской супермоделью.

— Суперцацей, — сказала Сабрина. — Разве не она постоянно просится на коленки?

— Она милашка, — не сдавалась я. — Тебе просто завидно.

Мы поднялись на деревянное крыльцо и вытерли ноги о половичок. Из дома доносились детские голоса, визгливые и сердитые. Очевидно, у них там разгорелась перепалка. Я слышала, как Джесси пытается перекричать остальных.

Обветшалая Ферма — одна из старейших ферм во всем штате. Папа рассказывал, что когда-то это была действующая ферма, где выращивали картошку, помидоры, кукурузу и множество других культур. Но семья, владевшая фермой, продала ее и уехала много лет назад.

Сейчас это место люди посещают по выходным. Прямо как парк аттракционов. Тут имеются яблоневый сад, домашний зоопарк, пара ресторанчиков, художественная галерея, большая сувенирная лавка, катание на тракторе и детский клуб.

Я распахнула дверь, и мы вошли в переднюю. Теплый воздух сразу обдал мое лицо. Я вдохнула его полной грудью. В доме пахло шоколадом: по пятницам миссис Лэнг всегда печет печенье.

— Отдай! Отдай! — донеслись из игровой комнаты яростные вопли Джесси.

Мы сбросили рюкзаки и куртки на скамью возле двери и поспешили в игровую. Первой, кого я увидела, была Анджела — она сидела на столике для рисования и плакала. Перед ней лежала на боку опрокинутая чашка. По столу расползалась большая лужа шоколадного молока.

Я повернулась к окну и увидела Джесси и Гармони, яростно вырывающих друг у друга красный пластиковый диск «фрисби».

— Отдай! Отдай! — Джесси просто неистовствовал!

В комнату вбежала Лора Генри, прижимая к груди рулон бумажных полотенец. Она склонилась над Анджелой и принялась вытирать разлитое шоколадное молоко. При виде нас с Сабриной она испустила вздох облегчения.

— Слава Богу, вы здесь! — воскликнула она. — Дети сегодня совсем распоясались. Думаю, всему виной полнолуние!

Я рассмеялась:

— Да ведь еще даже и не стемнело!

Первым делом я направилась к Джесси и Гармони — войне за «фрисби» пора было положить конец. Сабрина схватила несколько носовых платков и поспешила к Говарду, который громогласно извещал всех, что ему срочно нужно высморкать нос.

— Где миссис Лэнг? — спросила я.

— У нее возникла проблема в одном из ресторанов, — ответила Лора. — Она оставила меня тут за главную. — Лора сдула прядь волос со лба. — Но потом ситуация вышла из-под контроля.

Лоре, как и нам, двенадцать лет. Она невысокая и худенькая, с очень бледной, белоснежной кожей, серебристо-серыми глазами и спутанными прядями светлых, тоже почти белых волос, которые она постоянно отбрасывает назад, теребит и накручивает на пальцы.

Сегодня на ней была короткая джинсовая юбка поверх черных леггинсов и красно-белая кофточка с эмблемой Обветшалой Фермы, рукава которой она закатала по локоть.

Лора не ходит в нашу школу. Насколько мне известно, она учится в какой-то частной гимназии. Полагаю, ее дом расположен где-то неподалеку от фермы. Она помогает миссис Лэнг управляться с детьми и вообще по хозяйству.

Характер у нее какой-то скрытный. По-моему, она страшно застенчивая.

Я отняла «фрисби» у Джесси и Гармони и спрятала его за спину.

— Никаких «фрисби» в доме, — сказала я. — Найдите себе другое занятие, ладно?

Гармони повернулась и побежала к Анджеле. Джесси отступил на шаг.

Внезапно глазенки его расширились, а рот перекосился от ужаса. Он показал на меня пальцем.

— Твое лицо! — закричал он. — Карли Бет, твое лицо! Почему ты такая страшила?!

Я ахнула. На что это он уставился?

Неужели… маска?..

Как это могло случиться?!

5

Я отшатнулась. Поднесла руки к щекам…

Джесси взорвался хохотом.

— Попалась! — гаркнул он и грубо пихнул меня. — Попалась, Карли Бет!

И давай выделывать по комнате дикие коленца, хохоча, как дикарь.

Я почувствовала себя круглой дурой. Да что со мной такое? Это ж надо — позволить пятилетке себя напугать!

Держись, Карли Бет!

В комнату рысцой вбежала миссис Лэнг. Она никогда не ходит. Она всегда бегает. Она высокая и грузная, на вид старше моих родителей, с огненно-рыжими волосами, румяным лицом и зелеными глазами. Носит мешковатые клетчатые фланелевые рубашки, длинные юбки до пола и ковбойские сапоги.

А энергии в ней — что в трансформаторной будке. На моей памяти она ни разу не присела! И разговаривает она так же быстро, как и двигается.

— Чегой-то все в четырех стенах киснут? — пробасила она и принялась собирать пустые чашки. — Марш наружу! Хоть свежим воздушком подышите.

Она вытащила что-то из волос у Колина. Потрепала по щечке Анджелу.

— Придумала! Идите собирать яблоки. Их там куча нападала. Ведерки — за домом. И чтоб до краев, слышали? А теперь — марш! — И она практически вытолкала нас за дверь.

Сабрина вышла следом за мной.

— А что, хорошая идея, — сказала она. — Пускай выпустят пар.

Что ж, этим они и занялись. Гурьбой припустили они по пастбищу, вереща, вопя, толкая друг дружку и приплясывая. Мы с Сабриной похватали ведерки и побежали за ними.

— Эй, держимся вместе! — прокричала я, нагоняя их в яблоневых зарослях. — Держимся вместе! Не теряемся!

Под сенью яблонь было ощутимо прохладнее. Земля, укрытая толстым ковром опавшей листвы, была мягкой и сырой.

— Джесси, не кидайся яблоками! — завопила Сабрина. — Эй, хорош!

— Не швыряться! — заорала и я. — Можешь подбить кого-нибудь. Эй!

Анджела подбежала ко мне, плача и потирая лобик:

— Джесси подбил меня!

Я обняла ее и чмокнула в ушибленное место:

— Ничего, до свадьбы заживет…

— Ой, фу-у-у, — скорчил рожу Говард, склонившись над ворохом опавших листьев. Остальные дети спешили присоединиться к нему. — Ой, фу. Какая гадость!!!

Я подбежала к ним. Джесси тыкал во что-то веточкой. Я опустила глаза. Это оказалось гнилое яблоко, кишащее лиловыми червями.

— Буэээ! — простонал Говард. — Ща, походу, сблюю. — Он зажал рот рукой.

Я ласково взяла его за плечи и отвела в сторонку.

— А ты не смотри на него, — сказала я, — и все будет тип-топ.

Вместе с Сабриной мы отогнали ребятню от злополучного места. Они снова принялись носиться среди деревьев, дико вопя и визжа.

Я подняла два ведерка:

— Эй, кто хочет собирать яблоки?

— Мы пришли собирать яблоки! — надрывалась Сабрина. — Эй, кто-нибудь!

Мимо моей головы просвистело яблоко. Некоторые из детей засмеялись.

— Прекрати, Говард! — донесся до меня вопль Гармони. — И вовсе не смешно!

Саму ее я не видела. Она пряталась за стволом одной из яблонь. Вокруг хрустели листья — малышня разбегалась в разные стороны.

— Когда-нибудь чувствовала себя такой беспомощной? — поинтересовалась Сабрина.

Я засмеялась:

— Ты была права. Они звереныши. По-крайней мере, сегодня.

Мы поспешили за детьми к дальнему краю сада. Некоторые из них уже вовсю перепрыгивали через покосившуюся деревянную изгородь. За оградой простиралось поле, поросшее высокой травой и сорняками.

А в углу поля…

Я сощурила глаза от лучей послеполуденного солнца, багровым шаром повисшего над деревьями.

— Это еще что? — спросила я у подоспевшей Сабрины. — Похоже на длинный дом или сарай. Но зачем строить дом так далеко?

— Это конюшня, — сказала Сабрина. Она приставила ладонь козырьком ко лбу, защищая глаза от солнца. — Причем давным-давно заброшенная. Смотри, сплошная разруха.

Да. Окна все были выбиты. Одна из стен рухнула. Часть черепичной крыши провалилась.

Я повернулась и увидела Джесси и Говарда, которые мчались через поле, волоча за собою Гармони. Они держали курс на полуразрушенную конюшню.

— А ну вернитесь! — завопила Сабрина. — Эй, ребята! Вернитесь!

Они захихикали в ответ и продолжали бежать. Несколько других детей припустили за ними.

Я сложила ладони рупором и попыталась докричаться до них. Но замолчала, услышав какой-то звук.

Я напряженно прислушалась. Неужели заржала лошадь?

В заброшенной конюшне?

Не может быть, сказала я себе. Но потом — потом я услышала это снова.

Я ткнула Сабрину в бок:

— Ты это слышала?

Она нахмурилась:

— Слышала что?

— По-моему, я что-то слышала. Вроде бы лошадь, — сказала я. — Давай посмотрим в конюшне. — Я начала пробираться сквозь высокую траву.

— Нет. Погоди. — Сабрина поймала меня за руку и удержала на месте. — Знаю, Карли Бет, ты к ним неровно дышишь. Но конюшня выглядит стремно. Того гляди развалится. Нужно остановить детей. Отведем их обратно к миссис Лэнг.

— Идем же, — уперлась я. — Мы только на секундочку заглянем — и все. — С этими словами я схватила Сабрину за руку и потащила ее за собой через поле.

Впрочем, далеко мы не ушли.

Едва мы успели сделать четыре или пять шагов, как кто-то испуганно закричал у нас за спиной:

— НЕТ! НЕ ХОДИТЕ ТУДА!

6

Я обернулась. На краю яблоневого сада стояла Лора. Ветер трепал ее светлые волосы. Она отчаянно размахивала руками, крича, чтобы мы возвращались.

Мы с Сабриной собрали детей в кружок. Было это нетрудно: долгая прогулка, визг и беготня утомили их.

Их родители и нянечки уже дожидались в передней, чтобы забрать малышей по домам. Мы с Сабриной и Лорой распихали их по курточкам, нахлобучили каждому на голову шапку, и они ушли.

Тишина.

Единственным звуком теперь было дребезжание старых окон на ветру да мерное тиканье напольных часов в прихожей.

Мы втроем привели игровую в божеский вид. Потом пошли на кухню. Кухня была просторная, типичная для фермерских домов, с широким окном, из которого открывался вид на пастбище.

Лора сварила на плите котелок горячего шоколада. Она разлила его по высоким белым кружкам. Мы уселись за кухонный стол, накрытый скатертью в красно-белую клеточку.

— Так что там с заброшенной конюшней? — осведомилась я. — Почему ты подняла такой крик?

Лора медленно поворачивала кружку в бледных пальцах.

— Так вы про нее ничего не знаете? — спросила она, понизив голос.

От мощного порыва ветра задребезжало окно. Мы с Сабриной покачали головами.

— Мы там никогда не ходили, — сказала я.

Лора кивнула. Отхлебнула шоколада.

— Это страшная история, — сказала она. — Миссис Лэнг рассказала мне все. Честное слово, это очень грустно.

Я подалась вперед:

— Страшная история? Что ты имеешь в виду?

Лора потеребила прядь волос между пальцами. Взгляд ее был устремлен в окно.

— Много лет назад в этой конюшне содержали верховых лошадей, — начала она. — Конюшня пользовалась огромным успехом. Лошади там были прекрасные — все как на подбор. Их окружали уходом и заботой.

Она сделала еще один глоток из кружки и продолжала держать ее в руках.

— Однажды ночью обитатели фермы услышали крики. Пронзительные вопли и визг. Нечеловеческие крики. Они поняли, что человек так кричать не может.

В животе у меня похолодело, будто я проглотила кусок льда.

— Что ты имеешь в виду? Кто там кричал? — спросила я.

— В этих отчаянных воплях звучал невыразимый ужас, — продолжала Лора. — Все бросились к конюшне. Кричали лошади. — Она наматывала волосы на пальцы и тут же снова разматывала. — Я никогда не слышала, чтобы лошади кричали. А вы?

Я сглотнула:

— Это… это ужасно, наверное. Но…

— Люди подбежали к конюшне. Распахнули двери и обнаружили, что все лошади умерли, — сказала Лора. — Все до единой. Они лежали у стены, сбившись в огромную груду. Все они были мертвы.

— Как? — выдохнула я. — Почему? Что их убило?

— Паника, — ответила Лора. — Они все погибли от страха.

Сабрина прижала ладони к щекам. Ее темные глаза были широко раскрыты от ужаса.

— Но… почему? — спросила она.

Окно снова задребезжало на холодном ветру. Я поежилась.

Я люблю лошадей. Я хотела выбрать для внешкольных занятий конюшню, что находится неподалеку от моего дома. Но там не нашлось для меня работы. Пришлось устроиться на Обветшалую Ферму.

— Во всем был виноват мальчишка — помощник конюха, — сказала Лора. — Той ночью он пробрался в конюшню. Предполагали, что он хотел напугать чистильщика лошадей. Или кого-то еще из работников.

— А вместо этого напугал самих лошадей? — спросила я.

Лора кивнула.

— Их вопли и визг были слышны на мили вокруг. Они обезумели. Они были заперты в конюшне. И началась давка. Они вышибли двери денников и бились в стены конюшни. Помощник конюха упал под ударами их копыт и был затоптан насмерть.

— О Господи, — пробормотала я.

Я взглянула на сидевшую напротив Сабрину. Она совсем позабыла про свой горячий шоколад. Она сидела, потупившись.

— Вот и вся история, если верить миссис Лэнг, — закончила Лора. — Я же говорила, она очень грустная. Можете себе представить, каково это — открыть дверь конюшни и увидеть кучу мертвых лошадей?

Я снова судорожно сглотнула.

— Но как именно он напугал лошадей? — спросила я.

Лора тяжело вздохнула. Ее лицо казалось сейчас бледнее обычного.

— Ни за что не поверите, — сказала она. — Работники говорили, что лошадей напугала маска, отвратительная хэллоуинская маска.

Лора покачала головой.

— Но когда они очищали конюшню, ужасную маску нигде не нашли. Она бесследно исчезла.

Я услышала стук. До глубины души потрясенная ее историей, я даже не сразу сообразила, что выронила кружку. Горячий шоколад забрызгал мне джинсы.

— Карли Бет, с тобой все хорошо?

Я слышала голос Сабрины, но была слишком глубоко погружена в свои мысли, чтобы ей ответить.

— Карли Бет? Ты в порядке? Карли Бет?

7

Неужели Лора говорила о той самой маске?

Сердце гулко стучало в груди. Я представила маску — такую омерзительную с ее морщинистой, бородавчатой зеленой кожей и неровными рядами острых кривых клыков.

Я подняла глаза. Сабрина вытирала пролитый шоколад. Она положила руку мне на плечо.

— Земля вызывает Карли Бет, — прошептала она.

Я моргнула. И посмотрела на Лору.

— А миссис Лэнг ничего больше про эту маску не рассказывала? — спросила я.

Она покачала головой:

— Нет. О ней лишь ходит легенда. Будто бы она всегда появляется здесь в ночь Хэллоуина.

От этих ее слов в затылок мне пахнуло холодом. Лора прищурила серебристые глаза:

— А почему она так тебя интересует, Карли Бет?

— Это… просто это так печально, — пробормотала я.

— Знаешь, что самое странное? — спросила Сабрина. — Карли Бет говорит, будто слышала конское ржание. В этой самой конюшне.

Лора покосилась на меня:

— Не может быть. Это тоже часть истории. Что призраки лошадей остались в конюшне.

— Она слышала ржание, — настаивала Сабрина. — Это точно была лошадь. Верно, Карли Бет?

Прежде чем я успела ответить, в кухню влетела миссис Лэнг. В руках она несла охапку свеженаколотых дров. Она свалила их возле старой пузатой печки в задней части кухни и повернулась к нам.

— Вы говорите о нашей прославленной конюшне с привидениями? — спросила она и вытерла руки о длинную юбку. Затем взяла кружку и вылила в нее остатки шоколада из котелка.

— Нет ничего забавнее, чем травить на Хэллоуин страшные байки, — сказала она. — Сама-то я в привидения не верю. Но вы, наверное, слышали, какая о нашей конюшне ходит молва? Будто там обитают призраки — несчастных лошадей и помощника конюха?

Мы уставились на нее.

— Хотите сказать, призрак мальчика все еще здесь? — спросила я.

Миссис Лэнг кивнула.

— Говорят, что ему не будет покоя, пока он не вернет себе ту самую маску.

Я не выдержала. У меня вырвался сдавленный возглас. Лора посмотрела на меня через стол.

— В чем дело, Карли Бет? — спросила она.

Миссис Лэнг рассмеялась.

— Наверное, Карли Бет просто не нравятся истории о привидениях, — сказала она.

— Именно, — сказала я. Лицо вдруг налилось жаром. — От этих страшилок мне вечно кошмары снятся…

Я вскочила.

— Идем, Сабрина. Автобус вот-вот приедет…

Мы с Сабриной поспешно надели куртки.

Когда мы спешили по гравийной дорожке к шоссе, я знала, что нас обеих мучает один и тот же вопрос: неужели тогда, много лет назад, помощник конюха добыл где-то ту самую маску? Маску, что лежала сейчас в моем подвале? И действительно ли призрак несчастного мальчика обитает теперь в развалинах, ожидая возможности получить ее обратно?

* * *

За ужином я никак не могла выбросить из головы историю Лоры. О бедных лошадях, не ржавших — вопивших от ужаса. Врезавшихся в стены и погибавших в ужасной давке.

И все из-за маски… безобразной, чудовищной маски.

— Карли Бет, ты часом не заснула? — спросил папа. — Разве ты не слышишь, что я спрашиваю тебя о твоей работе?

— Э… нет. Извини, — пробормотала я.

— А может быть, она зомби, — вмешался мой младший братец Ноа. — Давайте проверим. — И он пребольно ущипнул меня за руку.

— Эй! — Я отдернула руку. — Ноа, отвали!

Ноа захихикал и попытался ущипнуть меня еще раз.

— Гад такой! Хуже пятилетнего! — сказала я.

— А ты хуже, чем четырехлетние! — парировал он.

–  Тоже мне, уел!

— Должно быть, малыши тебя сегодня вконец заездили, — сказала мама, протянув руку и погладив меня по голове.

— Ага. Они сегодня как с цепи сорвались, — проворчала я.

— Ты хуже, чем двухлетние! — сказал Ноа и опять захихикал.

— Можно, я уйду? — попросила я.

Я поспешила наверх, в свою комнату. Мне предстояло выполнить кучу домашней работы. Но я не могла сосредоточиться на учебе. Маски Одержимости не давала мне покоя.

Я думала о событиях минувшей ночи. Как она затащила меня в подвал, против моей воли. Как она заставила меня извлечь ее из тайника. Как она почти заставила меня снова ее надеть.

Как она вопила… вопила… вопила…

Я никак не могла успокоиться. Той ночью жизнь моя висела на волоске.

Не оставила ли я металлическую шкатулку открытой? Не забыла ли ее запереть?

Я никак не могла припомнить.

Я мерила шагами комнату. Напряженно размышляя. О мальчике, погибшем в старой конюшне. О лошадях. О маске в моем подвале.

Я поняла, что выбора нет. Я должна была убедиться, что маска надежно спрятана в тайнике. Я должна была убедиться, что шкатулка заперта как следует.

Я выскользнула из комнаты и тихонько спустилась по лестнице. Из гостиной доносились голоса мамы и папы — взволнованные крики и азартные возгласы, заглушаемые пальбой и взрывами бомб.

Не так давно мои родители открыли для себя мир видеоигр. И теперь практически каждый вечер после обеда они усаживались в гостиной перед большим телевизором и увлечено резались в «Вармастер-2».

Чудеса да и только.

Я вцепилась в ручку подвальной двери и глубоко вздохнула. Мне не хотелось туда спускаться. Отголоски страшного вопля до сих пор звучали у меня в голове.

Но мне необходимо было убедиться, что она заперта.

Я потянула дверь на себя, включила свет и начала спускаться по крутым деревянным ступенькам. Как и в прошлый раз, они громко скрипели у меня под ногами.

Я преодолела половину лестницы. Внизу утробно гудела печь. А потом, сквозь это гудение, я услышала…

…шепот?

Я с шумом втянула в грудь воздух. И прислушалась.

Да. Шепчущий голос, хриплый и резкий:

— Карли Бет… Карли Бет… Я здесь, Карли Бет!

8

Я не смогла удержаться от крика. Подкосились ноги. Я вцепилась в перила, чтобы не упасть.

Гудение печи, казалось, переросло в рев. Я отчаянно прислушивалась, пытаясь снова услышать шепот.

Не считая работающей печи, в подвале стало тихо.

Тишина.

А потом — визгливое хихиканье.

Я охнула:

— Ноа!

Он вышел на свет и сплясал дикий танец у подножия лестницы.

— Ноа! Ничего смешного! — со злостью выдавила я. Сбежав вниз, я ухватила его за тощую шею. — Я тебя придушу, скотина!

Он опять захихикал и вывернулся из моей хватки.

— Что ты вообще тут забыл? — крикнула я.

Он ухмыльнулся:

— Ты вечно бахвалишься, какая ты стала храбрая. Но я слышал, как ты крикнула.

— Вот и нет! — рявкнула я.

— Вот и да!

— Я крикнула только чтобы тебя напугать, — сказала я.

— Ага. Конечно. — Он закатил глаза. После чего оттолкнул меня с дороги и стрелой взлетел вверх по лестнице. — Покедова, трусишка! — Он захлопнул за собой дверь.

Я стояла внизу, оглядывая подвал и ожидая, когда сердцебиение придет в норму.

Неужели Ноа прав? На самом ли деле я стала храброй? Или все это — одно лишь притворство?

Нет. Довольно об этом, сказала я себе.

Я хотела быть храброй. Мне совершенно не хотелось быть трусливой зайчишкой Карли Бет, какой я была еще в прошлом году.

Я убрала волосы с глаз, сделала еще один глубокий вдох и направилась к кладовой.

Проходя мимо плакатов с лошадьми, висевших на стене игровой комнаты, я остановилась. Лошади были так прекрасны! И снова перед моим внутренним взором возникла ужасающая картина — обезумевшие лошади, с дикими воплями гибнущие в жестокой давке.

Смогу ли я когда-нибудь выбросить эту историю из головы?

Я медленно вошла в кладовую и потянула за шнурок, чтобы зажечь верхнюю лампочку. Заморгав от яркого света, я поспешила к груде коробок в углу.

О, нет.

Черная металлическая шкатулка. Она стояла на полу возле коробок. Прошлой ночью я все-таки заперла маску внутри. Но, измученная пережитым ужасом, позабыла снова спрятать шкатулку.

Я нагнулась и обеими руками подняла ее.

— Ай! — взвизгнула я. Маска! Она билась о стенки шкатулки. Пыталась вырваться на свободу.

И на сей раз шептал точно не Ноа. Шепот доносился из шкатулки.

— Скоро Хэллоуин… Скоро Хэллоуин…

9

Несколько дней спустя, в субботу после обеда, я сидела дома, приглядывая за Ноа. До поры до времени он, на удивление, вел себя вполне прилично. Сидел спокойно у себя в комнате, я слышала, как он там смеется. По каналу «Дисней» крутили его любимую передачу, которую он находит страшно забавной.

Я же сидела у себя, задумчиво глядя на флакон с краской для волос, прикупленный недавно в аптеке. Я подумывала выкрасить несколько прядей в светлый цвет. Смелый шаг.

Наверное, даже чересчур смелый. Я решила не торопиться и обсудить этот вопрос с Сабриной.

Зазвонил телефон: легка на помине.

— Слыхала о Саре Дэвид?

Есть у нас в классе такая девица — постоянно перекрашивает волосы. И всем хвастается, что начала красить губы с пяти лет.

— Что там с Сарой? — спросила я.

— Она пошла в супермаркет за подарком для своей матери и там проколола нос, — сообщила Сабрина.

— Ничего себе подарочек! — воскликнула я. Мы покатились со смеху.

— Теперь у нее в носу бриллиантик, — сказала Сабрина.

— А мать-то в курсе? Сара спросила ее разрешения? — поинтересовалась я.

— Нет, — ответила Сабрина. — Сара никого ни о чем спрашивать не стала. Говорит, в семье ее, мол, не замечают. Вот она и хочет подождать да посмотреть — обратит ли кто внимание.

— Клево, — сказала я.

Из соседней комнаты послышался дикий хохот Ноа.

— У меня идея, — сказала Сабрина.

— Тоже решила нос проколоть?

— Нет. Для школы. Помнишь, нам нужно написать доклад? О местных легендах? Пожалуй, свой я посвящу заброшенной конюшне.

Я представила себе старую конюшню. Стены, грозящие вот-вот рухнуть. Высокую траву, растущую у дверей.

— Такая жуть! Доклад выйдет что надо, — щебетала Сабрина. — На следующей неделе я собираюсь взять интервью у миссис Лэнг. А пока хочу сделать несколько снимков в самой конюшне.

— Внутри? — воскликнула я.

— Да. Ну, там, стойла пустые и все такое, — сказала Сабрина. — Айда со мной? Хочешь, прямо сейчас и пойдем?

— Не могу, — ответила я. — Я присматриваю за зверем по имени Ноа.

И собиралась уже добавить, что вообще не имею ни малейшего желания туда идти. Но сразу же передумала. Самое время доказать себе самой, что я в силах обуздать свои страхи.

— Как начет сегодня же после ужина? — спросила Сабрина.

— Конечно, — сказала я. — Встретимся на автобусной остановке.

Я тяжело вздохнула. Это же всего-навсего заброшенная конюшня.

Ну что может случиться?

10

Солнце уже садилось за деревьями, когда автобус доставил нас с Сабриной к окраине города. Глядя в окно, я видела, как удлинялись тени, поглощая проносившиеся мимо дома и лужайки.

Мы выбрались из автобуса возле Обветшалой Фермы. В доме светилось лишь одно окошко на втором этаже. Мы свернули с усыпанной гравием дорожки и двинулись в обход яблоневого сада.

Поле за домом встретило нас жужжанием и стрекотом — здешние насекомые явно не торопились впадать в спячку. Я шла впереди, раздвигая руками высокую траву. Под ногами похрустывала заиндевевшая почва.

Отовсюду слышались шорохи — какие-то мелкие зверушки сновали в траве. Небо потемнело. Облака закрыли луну. Я ежилась под порывами промозглого ледяного ветра — не спасала даже куртка.

— Я фонарик захватила, — сообщила Сабрина. Раздался щелчок, и круг белого света скользнул по траве. — Смотри. Конюшня вон там. — Она подняла фонарик повыше.

Я увидела вытянутое, приземистое здание — черный силуэт на фоне тронутого розовыми сполохами пепельного неба.

— Ой! — вскрикнула я, когда что-то больно кольнуло меня в лоб. Комар? В октябре?! Я врезала себе ладонью по лбу. Слишком поздно — улетел.

— Пошли. А то скоро совсем стемнеет, — сказала Сабрина. Она перешла на бег. Луч света метался по земле впереди нее.

— Подожди! — крикнула я. Взгляд мой был прикован к конюшне. Доски на одной из стен растрескались и наполовину истлели. Другая стена обвалилась внутрь здания.

Из окон росли сорняки. Ставни были выбиты и валялись на земле.

Мы поспешили вдоль уцелевшей стены к дверям конюшни. Я остановилась, почувствовав, как туфли увязли в чем-то мягком.

— Сабрина, смотри! — воскликнула я. Но она уже достигла дверей, и меня не слышала.

Я опустила глаза. Оказывается, я стояла на квадратике мягкой, рыхлой земли. Впечатление было такое, будто там недавно что-то закопали.

Тревожная мысль промелькнула у меня в голове: да это же свежая могилка.

Впрочем, это безумие. Кто станет копать здесь могилу?

Я отряхнула землю с подошв и нагнала Сабрину у дверей. Одна из створок была распахнута настежь. За ней царила непроглядная тьма. И стоял насыщенный запах старой соломы, сырой земли и тлена.

Я почувствовала, как сильнее забилось сердце. Птицы галдели в ветвях деревьев, словно призывая нас не заходить внутрь. Где-то невдалеке басовито ухала сова-сипуха.

Я схватила Сабрину за руку.

— В чем дело? — спросила Сабрина.

— Я… я тоже кое-что взяла, — сказала я. Я подняла пластиковый пакет, который принесла с собой, и извлекла оттуда пучок моркови.

Она навела на меня фонарик.

— Морковки? Карли Бет, зачем?

Я пожала плечами.

— Сама не знаю, — сказала я. — Для призрачных лошадей, наверное.

Сабрина закатила глаза:

— Ты, подруга, часом, не «того»? Ты же не веришь, надеюсь, в призрачных лошадей?

Я не ответила. Взяв Сабрину за руку, я потянула ее за собой в темноту конюшни.

Кислый запах стал сильнее. Воздух был тяжелый, сырой и спертый. Все равно что войти в холодильник.

Ветер ожесточенно колотил уцелевшим ставнем о стену конюшни. Поскальзываясь на сухой соломе, мы подошли к денникам. Я споткнулась о железное ведро, и оно с грохотом покатилось по грязному полу.

— Осторожнее, — прошептала Сабрина. Она вручила мне фонарик. — Подержи, пока я фотографирую. — С этими словами она подняла фотоаппарат и нажала на спуск.

Я положила пучок моркови перед первым стойлом. Затем обвела конюшню фонариком.

Луч света выхватил из темноты два ряда денников с низкими деревянными перегородками. Они тянулись до противоположной стены конюшни.

С одной из перегородок свисало измочаленное старое одеяло. Выглядело оно так, словно какие-то животные изжевали его до дыр.

В самом первом стойле высилась огромная груда сена. Я перевела на нее луч фонарика, и тут же коричневая жирная мышь выскочила из сена и шмыгнула в дырку в стене.

От неожиданности я отпрянула назад. Луч метнулся вверх — к крыше конюшни. Мне кажется, или там, повиснув вниз головой на стропилах, устроились летучие мыши?

Сабрина деловито щелкала снимок за снимком. Я показала на потолок, и она, нисколько не смутившись, тут же сделала несколько снимков летучих мышей.

— Теперь туда, — прошептала она. Мы двинулись вперед между двумя рядами денников. Чем дальше мы углублялись в конюшню, тем более теплым и затхлым становился воздух.

— Карли Бет, посвети-ка сюда, — попросила Сабрина. — Взгляни-ка на это.

Она указала на высокий деревянный табурет, лежавший на полу конюшни. Подняла его, поставила, смахнула с сиденья пыль.

— Как думаешь, помощник конюха сидел на этом табурете? — сказала она. — Не правда ли, жуть берет?

Ответа она дожидаться не стала. Поднявшись с табурета, она сунула мне камеру.

— Сфоткай меня на нем. Классно будет смотреться на первой странице доклада.

Я поднесла фотоаппарат к лицу и нажала на спуск. Вспышка выхватила из темноты Сабрину, восседавшую на табурете с триумфально вскинутыми над головой руками.

Я нажала еще раз. Вспышка ослепила меня. Я заморгала. Табурет, казалось, мерцал в ореоле света. Неужели бедный малый действительно сидел на нем когда-то, давным-давно? Неужели табурет был опрокинут в той самой давке бившимися в панике лошадьми?

Я попыталась выбросить эти мысли из головы.

И тут послышался звук удара. Что-то грохнуло в одном из задних стойл.

— Сабрина, ты слышала это? — произнесла я сдавленным шепотом.

Она замерла рядом со мной.

— Да. Я… я это слышала, — прошептала она.

Мы застыли на месте, прислушиваясь.

По шее сзади пробежал холодок.

— У меня какое-то странное чувство, — пробормотала я. — Словно за нами наблюдают.

— Мышь, наверное, или енот, или типа того, — сказала Сабрина.

И снова грохот. За ним послышался шорох соломы.

А потом я услышала нечто такое, отчего мою спину обдало холодом.

11

Тихо заржала лошадь.

Фонарик выпал у меня из руки и звонко стукнулся об пол. Я схватила Сабрину за руку.

— Это ты тоже слышала?

Не успела она ответить, как лошадь заржала снова, на сей раз громче. Так близко! Так пугающе близко! Звук доносился откуда-то из задней части конюшни.

— Да. Я тоже это слышу, — прошептала Сабрина. Она жалась ко мне.

Снова что-то грохнуло. Как будто лошадь врезалась в деревянную перегородку стойла. И тут же опять зашуршала солома, словно приминаемая невидимыми копытами.

— История о призраках! — прошептала я. — Это правда! — Меня всю трясло. Сдавило горло. Я едва могла дышать. — Это правда, Сабрина. Это чистая правда! — Я изо всех сил стиснула ее руку.

К моему удивлению, Сабрина рассмеялась и отступила от меня на несколько шагов.

— Сабрина?

— Прости, Карли Бет, — сказала она, покачав головой. — Я больше не могу участвовать в этом розыгрыше. Это слишком подло.

Я не могла унять дрожь. Я обхватила себя руками.

— В розыгрыше?

Сабрина сложила ладони рупором и прокричала:

— Ладно, Чак и Стив! Можете выходить!

Так. Так. До меня начало доходить. Я уже практически догадалась, что здесь происходит.

Сабрина взяла меня за плечо.

— Можешь не тревожиться из-за призрачных лошадей. Всего-навсего очередная шуточка, — сказала она. — Это все Чак придумал. Не сердись. Они уговорили меня привести тебя сюда. Я решила, что это может быть забавно.

Мое дыхание постепенно приходило в норму. Я больше не испытывала страха. Я была в ярости. Чего этим двоим неймется?!

— Ладно, парни! — прокричала Сабрина. — Где вы там? Пошутили и хватит. Можете выходить!

Она повела фонариком вокруг, высвечивая стойло за стойлом.

Тишина. Лишь посвистывал ветер, проникая сквозь трещины в стенах.

— Чак? Стив? — позвала я. — Очень смешно. Ха-ха. Видите? Я смеюсь! Вы, ребята, такие забавники!

Тишина. Как будто их тут и нету.

— Мы знаем, что вы здесь, — сказала Сабрина.

Я потянула Сабрину назад:

— Пошли. Этим придуркам захотелось поиграть в прятки. Давай разыщем их.

Мы начали с денников, расположенных в дальней части конюшни. Сабрина, по-прежнему державшая фонарик, поочередно освещала каждое стойло. В первом лежало почерневшее седло, наполовину погребенное под грудой соломы. Во втором обнаружилась дохлая полевка, практически обглоданная насекомыми, обнажившийся маленький череп белел в темноте.

— Выходите. Выходите, ребята! — кричала Сабрина. — Шутки в сторону!

Мы быстро шагали между двумя рядами стойл, освещая их фонариком, пока не оказались там, откуда пришли — у входа в конюшню. Сабрина нахмурилась:

— Ну и где они заныкались? Я же знаю, они где-то здесь.

Она опустила фонарик.

Я посмотрела вниз — и обомлела.

— Сабрина, смотри! Морковки исчезли!

12

Я снова обхватила себя руками, пытаясь остановить дрожь.

— Сабрина, здесь происходит что-то очень и очень странное, — прошептала я.

— Ничего тут странного нету, — ответила та со злостью. — Чак и Стив стянули твои морковки. Ясное дело, это они. Я их, гадов, знаю. — Она огляделась вокруг. — Да куда ж они подевались?

— Может, мимо нас прошмыгнули, — предположила я. — Схватили морковки и выскочили из конюшни, пока мы осматривали дальние стойла.

— Не исключено, — согласилась Сабрина. Из кармана джинсов она вытащила сотовый телефон. — Давай проверим. Я звоню Чаку.

Я взяла у нее фонарик. Она набрала номер Чака. После нескольких секунд ожидания, она заговорила:

— Привет. Чак? Это Сабрина. Где вы? — Пауза. Затем: — Вы дома? Что значит, «мы дома»?! Что, и Стив здесь? А как же прикол, что вы хотели провернуть? Забыл, что ли? Карли Бет? Старая конюшня?

Стоя рядом с Сабриной, я услышала, как из телефона донеся громкий стон Чака.

Сабрина повернулась ко мне.

— Представляешь? — сказала она. — Они у Чака дома сидят. Сами придумали розыгрыш — и забыли! — Она захлопнула телефон.

Я отпрянула. Мысли путались. Если мальчишек здесь нет, кто издавал эти странные звуки? Мы обе слышали их. Тихое ржание. Топот копыт по соломе.

Сабрина закусила нижнюю губу. Ее темные глаза были широко раскрыты.

— Я… вот теперь мне, похоже, и вправду страшно, — пробормотала она. — Сматываемся отсюда!

Мы бросились бежать. Через открытую дверь конюшни. Через поле, через бурьян и траву, хлеставшую нас на бегу.

Безжалостный октябрьский ветер бил в лицо, заставляя пригибать головы. Ноги скользили по грязи и траве.

И снова я услышала глухое совиное уханье — «ух-ух-ух!» — где-то неподалеку.

А потом, заглушая крик совы… снова заржала лошадь. Заржала пронзительно и отчаянно, словно умоляла нас вернуться назад.

ИИ-ИИИИИИ-ИИИИИИИИИИИИИИ!

— Не-е-ет! — взвыли мы с Сабриной в один голос. Мы неслись со всех ног, размахивая руками и крича, пока не добежали до автобусной остановки.

Наши промокшие туфли застучали по асфальту. Мы затормозили и привалились друг к дружке, тяжело дыша. Задыхаясь. Пронзительное лошадиное ржание все еще звучало в ушах.

— Автобус, миленький, приезжай! — взмолилась я, не сводя глаз с темного шоссе. — Ну же, автобус, приезжай скорее!

— Да где же этот проклятый автобус?! — простонала Сабрина.

Деревья, растущие вдоль дороги, дрожали и поскрипывали на стылом ветру. Облака разошлись, открывая луну, и все вокруг озарилось серебряным светом.

Я обернулась. В бледном сиянии луны отчетливо маячил темный силуэт старой конюшни.

Я вскрикнула, когда увидела мальчика. Он сидел на корточках на плоском скате крыши. Он смотрел прямо на нас. Неподвижно. Просто сидел и смотрел.

Я не могла пошевелиться. Я стояла и тоже смотрела на него.

Как он там оказался? Не он ли издавал эти звуки?

Кто он вообще такой?

13

— Джесси, ты брал у Колина детальки от «Лего»? — Я взяла Джесси за плечи и пристально посмотрела ему в глаза.

Он отвел взгляд.

— Допустим. Но они мне были нужны, чтоб доделать робота, — сказал он.

— Ты разрушил моего робота! — закричал Колин. — А мой робот был лучше твоего!

— Твой робот походил на кролика! — крикнул в ответ Джесси.

— Нифига! А твой робот походил на скунса!

Сабрина взяла Колина за руку и отвела к столу, усыпанному пластмассовыми детальками. Она присела рядом с ним, и они принялись мастерить нового робота вместе.

— Джесси, ты не собираешься извиниться перед Колином? — мягко спросила я.

Он скорчил мне рожу. После чего проорал:

— Мне очень жаль, что твой робот походил на дебильного кролика!

Замечательное извинение, что тут скажешь.

После того, как дети ушли, миссис Лэнг помогла нам с Сабриной и Лорой навести порядок.

— Давно хотела вас кое об чем спросить, — сказала она, пригоршнями бросая пластмассовые детальки обратно в коробку. — Не могли бы вы, девочки, поработать на Хэллоуин?

Мы прервали уборку и уставились на нее.

— В смысле, вечером? А в чем дело? — спросила я.

— Родители интересовались, не можем ли мы устроить для детей вечеринку, — ответила она. — Сами понимаете, чтобы весело и безопасно. Костюмы, закуски, игры — все чин чином. Готовы надбавить. И вечеринка закончится рано. У вас останется еще время по домам походить.

— Могу и поработать, — сказала Лора, обеими руками откидывая назад волосы. — Почему бы и нет.

— Я тоже, — добавила Сабрина. — Подзаработать в Хэллоуин? Это же здорово!

— Можете рассчитывать и на меня, — сказала я. После ужасов прошлого года, перспектива провести Хэллоуин в безопасности с ватагой малышей казалась мне более чем вдохновляющей.

— Люблю хэллоуинские вечеринки, — сказала Лора. — Мы могли бы устроить конкурс на лучшую тыкву-фонарик. И… я знаю! Дети могут сами смастерить себе маски. Им понравится, правда?

— Твой энтузиазм мне по душе, — сказала миссис Лэнг. Она взяла веник и принялась подметать пол. — Карли Бет, ты, наверное, знаешь какие-нибудь славные истории о привидениях, чтобы рассказать детям?

— Ну уж нет, — покачала я головой. — До сих пор думаю о призраке мальчика в конюшне. Ужас какой. В этом году я бы предпочла обойтись без историй о призраках!

Мы пожелали миссис Лэнг доброго вечера. Сабрине нужно было успеть домой пораньше — к ним на ужин собиралась нагрянуть какая-то родственница. Лора тоже ушла домой.

Я ничего не могла с собой поделать. Я вышла через заднюю дверь и направилась к яблоневому саду. Я прекрасно понимала, куда иду. К заброшенной конюшне. Ноги сами несли меня туда. Мне необходимо было увидеть ее еще раз.

Солнце уже практически скрылось за деревьями. Стоял ясный прохладный вечер.

Я пересекла поле, пробираясь через заросли высокой травы, колышущейся на слабом ветру. Я двигалась вдоль стены конюшни, пока снова не оказалась возле свежевскопанного участка земли.

Посмотрела на него. Загадка какая-то. Без сомнений, кто-то здесь что-то недавно зарыл. Но кто? И зачем?

Ответа я найти не могла. Обошла квадратик земли и поспешила в конюшню.

Меня встретил резкий запах сена и грязи. Тусклый серый свет косыми лучами падал через небольшое оконце и огромную дыру в крыше.

Я торопливо огляделась. Конюшня была пуста. Вновь я увидела изодранное одеяло, свисающее с деревянной перегородки одного из стойл. Кучу соломы возле стены — тысячи крохотных насекомых копошились в ней.

Я повернулась, чтобы уйти. Но застыла на месте, услышав шарканье.

Неужели это копыта шуршат по соломе? Нет. Больше похоже на человеческие шаги.

Я обернулась. И крикнула:

— Здесь кто-нибудь есть?

Тишина.

А потом опять послышалось шарканье.

Мои глаза обшаривали каждое стойло. Я была абсолютно уверена, что нахожусь здесь не одна. И тем не менее, я никого не видела.

— Ой! — вскрикнула я, когда рядом со мной откуда ни возьмись возник какой-то мальчишка.

У него были темно-каштановые волосы, очень коротко подстриженные на затылке. И бездонные темные глаза. Они казались еще темнее на фоне бледной кожи.

Одет он был в коричневую фланелевую рубашку в черную клеточку и драные джинсы.

— Ты кто такой? — воскликнула я, отпрянув. — И что здесь делаешь?

Странная, кривоватая улыбка появилась на его лице.

— Я здесь живу, — сказал он.

14

— Я… я не понимаю, — пролепетала я. Я не могла отвести взгляда от этих глубоких, печальных глаз. — Здесь никто не живет. Это же конюшня…

Мальчишка покачал головой. Кривая улыбка так и застыла у него на лице.

— В смысле, семья моя живет рядом, — сказал он. Говорил он медленно, слегка растягивая слова. — Я частенько сюда захаживаю, — добавил он, — тут всегда так спокойно…

У меня вдруг возникло желание протянуть руку и схватить его. Схватить за плечо. Посмотреть, плотный ли он. Настоящий ли он.

— А ты что здесь делаешь? — спросил он.

— Я… я работаю на ферме. Ну, то есть после школы. С детьми. — Лепечу, как идиотка. Он наверняка заметил, как мне страшно. — Меня зовут Карли Бет.

— А я Кларк, — представился он. — Кажись, я тебя напугал, выскочил так внезапно… Извини.

— Ничего страшного, — ответила я.

— Знаешь историю этой конюшни? — спросил он. — Местечко еще то. — Он рассмеялся. — Наверное, потому-то я так люблю сюда приходить. — Он посмотрел мне в глаза. — Как считаешь, это ненормально — любить всякую жуть?

От его вопроса у меня по спине пробежал холодок. Может быть, из-за того, как он это спросил — глядя мне прямо в глаза, как будто мог прочесть мои мысли.

— Я… я слышала эту историю, — сказала я. — Такой ужас. Эти бедные лошади…

Он нахмурился.

— Прошу прощения? Тебя заботят лошади? А человека тебе не жаль?

— Это… это само собой, — выдавила я. — Знаешь, мы с моей подругой Сабриной заходили сюда в прошлую субботу. И мы… мы слышали лошадей. Они ржали у себя в стойлах.

Кларк засмеялся. Смех у него был какой-то странный. Суховатый. Как будто он задыхается.

— У тебя, верно, хорошее воображение, — сказал он. — Я постоянно сюда наведываюсь. И до сих пор никаких лошадей не слышал. Полевок — случалось. А лошадей — никогда.

— Это были не полевки, — сказала я. — Зуб даю.

Он поддал ногой кучу соломы. Сотни насекомых хлынули из нее на пол конюшни.

— До чего грустное место, — сказал он тихо. — Даже думать об этом странно.

Я вдруг подумала, знает ли Кларк о маске. Мне до смерти хотелось узнать, не та ли самая маска, что хранилась сейчас у меня в подвале, погубила помощника конюха.

— Говорят, будто эта давка случилась из-за какой-то страшной маски, — начала я.

Глаза Кларка сверкнули. Он помрачнел.

— Ты не знаешь, как эта маска выглядела? — спросила я.

Он пожал плечами:

— Без понятия.

Он лжет, решила я.

И вдруг слова хлынули из меня сплошным потоком. Сама не зная зачем, я принялась рассказывать ему историю, случившуюся со мной на прошлый Хэллоуин.

— Я… я недаром спросила тебя о маске: на прошлый Хэллоуин я сама столкнулась с такой… — начала я.

И снова его глаза впились мне в лицо. Мои слова определенно произвели на него впечатление.

— В прошлом году, — продолжала я, — когда я надела маску, она приросла к моей коже. Я не могла ее снять. И она начала изменять меня. У меня появились вдруг злые мысли. Ужасные злые мысли. Маска… она просто захватила мой разум и…

Кларк рассмеялся. Он провел рукой по коротко стриженому затылку.

— Зловещая маска? — сказал он. — Ты шутишь, верно?

Я покачала головой:

— Нет, Кларк, я совершенно серьезно. Я…

Он опять засмеялся.

— Ой, да брось, — сказал он. — Маска так прям и обратила тебя во зло?

Я скрестила на груди руки.

— Ты сказал, что знаешь историю конюшни, — сказала я. — Тогда ты знаешь, что он надел страшную маску, которая и напугала лошадей. А теперь говорят, что призрак мальчика обитает в конюшне. Он…

Кларк вытаращился на меня.

— Карли Бет, ты веришь в привидения?! — вскричал он. — Ну, знаешь ли! Ты веришь в привидения и зловещие маски? — Он захохотал. — А подружка твоя, Сабрина, такая же оригиналка?

Я уставилась на него. Я нисколько не сомневалась, что он лжет. Он лишь притворялся, что не верит мне. Это было очевидно. Все это — одна показуха. Будто бы он не верит в привидения и зловещие маски.

Я снова почувствовала на спине холодок. Он казался очень милым. Но было в нем что-то очень и очень странное. Что-то, что он скрывал.

Почему он постоянно обретается в этой зловонной, кишащей клопами конюшне? И почему одет, как… как помощник конюха?

— Мне… мне пора, — сказала я. — Уже поздно. Не хочу опоздать на автобус.

Он ухмыльнулся.

— Надеюсь, в автобусе ты привидений не встретишь! — сказал он, и его темные глаза снова сверкнули.

Я закатила глаза.

— Очень смешно. Ну… приятно было познакомиться, Кларк. Еще увидимся… наверное.

— Увидимся! — Он отсалютовал мне двумя пальцами.

Я повернулась и выбежала из конюшни. После стоявшего там зловония, воздух казался особенно бодрящим и свежим. Я трусцой припустила через поле к шоссе.

А потом, сквозь стук кроссовок по твердой земле, я услышала это. У меня за спиной пронзительно заржали лошади.

Их голоса были полны печали. Они звали меня. Звали обратно в страшную конюшню.

15

Я бросилась к шоссе. Вопли лошадей звенели в ушах. Тяжело дыша, я вцепилась в опору навеса на остановке, пытаясь восстановить дыхание.

Мимо проехал внедорожник, из окна лилось залихватское кантри. Солнце окончательно скрылось за деревьями. По полю, словно живые, скользили зловещие тени.

Дорога была темна. Автобусов не видать. Впрочем, они ходят с интервалом в полчаса или около того. Но мне хотелось, чтобы автобус подъехал немедленно.

Я хотела оказаться подальше отсюда. Подальше от конюшни и странного мальчика. Мальчика с темными, бездонными глазами, который потешался над моими словами о том, что я слышала лошадей. Который смеялся, когда я сказала, что в конюшне обитают призраки.

Кем же на самом деле был Кларк?

Я содрогнулась, когда небо еще сильнее потемнело. Мне не хотелось думать ни о Кларке, ни о призраках, ни о масках. Мне хотелось УБРАТЬСЯ отсюда!

— Автобус никогда не приедет, — пробормотала я.

Надо было идти домой с Сабриной. Напрасно я отправилась в эту конюшню.

Я вытащила сотовый. Решила спросить маму и папу, не могут ли они подъехать и забрать меня отсюда. Начала было набирать номер — и тут же остановилась.

Телефон не работал. Разрядился.

Тяжело вздохнув, я засунула его обратно в карман джинсов.

На другой стороне дороги, среди деревьев глумливо закричала какая-то птица.

— Ты надо мной смеешься?! — зло крикнула я.

Я решила идти пешком. Пойду вдоль дороги по направлению к дому. Когда появится автобус, я просто помашу рукой водителю, и он остановится.

А может, и так дойду. Тут всего-то километра четыре.

Это будет очень кстати — прогуляться пешком, сказала я себе. Это даст мне возможность подумать. Разобраться с терзающими меня мыслями.

Я понимала, что Сабрина права. Мне нужно убрать маску из своего подвала. Но куда я ее дену? Куда мне спрятать ее, чтобы никто никогда ее не нашел?

* * *

Прогулка заняла больше времени, чем я рассчитывала. Я взглянула на часы. Почти семь вечера. Ужинаем мы в половине седьмого. Мама и папа, должно быть, уже с ума сходят.

Возможно, как раз сейчас они, отчаявшись дозвониться на мой неработающий сотовый, звонят миссис Лэнг. Когда они узнают, что я шла пешком, меня ждет отменная головомойка!

Стало холоднее. Я подтянула молнию на куртке до самого горла. Рюкзак вдруг налился тяжестью — казалось, он весит целую тонну.

Фермерские угодья сменились рядами небольших домиков. Я поняла, что почти добралась. Вытерла со лба пот тыльной стороной ладони и продолжала идти.

— Поберегись! — проорал кто-то.

Двое мальчишек на великах промчались мимо меня бок о бок. Они со смехом хлопнули друг друга по ладоням, довольные, что напугали меня.

В большинстве домов ярко горели окна. За ними я видела людей, собравшихся за ужином. В окне на фасаде одного из домов сидел величественный белый кот; когда я прошла мимо, он проводил меня задумчивым взглядом.

Если б я только могла позвонить маме с папой и известить их, что со мной все в порядке… Я снова вытащила телефон и встряхнула его. Нет. Разряжен полностью.

Я дошла до Мелроуз-Стрит и повернула на Декланда. До дома оставалось десять-пятнадцать минут ходьбы.

Огромный серый пес, доселе мирно лежавший на подъездной дорожке, при виде меня вскочил и разразился свирепым лаем. У меня екнуло сердце. В следующий момент я увидела, что собака привязана.

Я снова повернула за угол, и оказалась в квартале, заполненном небольшими магазинчиками и лавочками. Вот прачечная, а вот и обувная мастерская — обе, конечно, уже закрыты. Я миновала здание почты и небольшую пиццерию, где продавали пиццу на вынос.

Я зашагала через дорогу — и вдруг замерла прямо посреди улицы.

Я смотрела на маленький магазинчик, расположенный на следующем углу. Смотрела в окно, мерцающее ярким оранжевым светом.

Из него на меня смотрели лица. Уродливые, искаженные лица.

Маски.

Три ряда хэллоуинских масок выглядывали из окна магазина. Я увидела маску гориллы, несколько масок монстров с выпученными глазами и окровавленными клыками, косматую морду оборотня, существо с развороченной макушкой, из которой выступали голые кости черепа…

Замерев прямо посреди проезжей части, я переводила глаза с маски на маску. Затем мой взгляд упал на стеклянную дверь.

Меня бросило в дрожь.

Я знала этот магазинчик. Очень хорошо знала. Как часто возникал он в моих ночных кошмарах!

Магазинчик масок.

Магазинчик, где я купила Маску Одержимости!

16

Как он мог оказаться здесь? Как он мог появиться снова?

Магазинчик пропал. Бесследно исчез, оставив на своем месте лишь голый пустырь.

Почему же теперь я снова вижу его?

Вой клаксона напугал меня, вырвал из оцепенения. Я прикрыла рукой глаза, защищая их от слепящего света фар, и перебежала через дорогу.

Я вошла в оранжевый свет, льющийся из окна магазинчика. Безобразные маски взирали на меня из-за стекла.

Я подбежала к двери и схватилась за ручку. Магазинчик был реален. Это не видение.

Я прижалась лицом к стеклу и заглянула внутрь. Увидела узкий проход, по обе стороны которого тянулись длинные полки с масками. В точности, как я помнила.

А за прилавком стоял тот самый странный человек. Человек, продавший мне Маску Одержимости.

Он стоял неподвижно, читая книгу. На мгновение он поднял лицо к свету, и я хорошо смогла его разглядеть.

Все те же черные волосы, зачесанные на прямой пробор. Те же тонкие, как карандаш, усики. Черный, ниспадающий до пола плащ поверх черного же костюма.

Я долго стояла, вцепившись в дверную ручку, наблюдая за ним. Вспоминая его маленькие черные глазки. Как он смотрел на меня, словно мог прочесть мои мысли…

Я собралась с духом и рванула дверь на себя. Она распахнулась так быстро, что чуть не ударила меня. Споткнувшись, я вошла в магазин.

Он не поднял глаз. Он ждал, когда я подойду к прилавку. Лишь тогда он поднял голову и посмотрел на меня, прищурив свои странные, пронзительные глаза.

— Вы меня помните? — спросила я тоненьким голоском.

Он кивнул:

— Разумеется, я помню тебя, Карли Бет.

От этого мой пульс участился. Мне не понравилось, что он назвал меня по имени.

Обеими руками я вцепилась в прилавок, силясь унять дрожь.

— Вы должны забрать маску! Вы ДОЛЖНЫ! — закричала я.

Неприятная улыбка изогнула его тонкие усики.

— Забрать ее назад? Как? — спросил он. Он закрыл книгу и положил ее на прилавок.

Книга была старая и потрепанная. Я прочла название на обложке: «Новые лица».

— Она у меня в подвале, — сказала я. — Я ее вам принесу. Сегодня же.

Его улыбка исчезла.

— Ты не можешь вернуть ее, — сказал он. Позади него ряд человеческих черепов скалился на меня с полки.

— Почему нет?! — вскричала я.

Он откинул назад плащ.

— Ты думаешь, что одолела ее в прошлый раз, — сказал он мягко. — Но я знаю правду.

У меня отвисла челюсть:

— Какую правду?

Он придвинулся ближе, так близко, что я почувствовала кислый запах его дыхания.

— Маска не признает поражений, — прошептал он.

— Это б-безумие! — выдавила я.

— Она вернется, Карли Бет, — сказал он. — Она придет за тобой в ночь Хэллоуина. И я ничего не могу с этим поделать.

— Это БЕЗУМИЕ! — крикнула я. — Я держу ее взаперти. Я…

Он приблизил свое лицо к моему:

— Никому не удалось победить маску. Никто, чья кожа стала кожей маски, чьи глаза стали глазами маски, не выжил, чтобы поведать об этом. Маска уничтожила их. Всех до единого. Всех, кроме тебя. Ты осталась в живых… пока!

Он отступил на шаг и тяжело вздохнул.

— Ты считала себя единственной жертвой маски? Есть еще кое-кто, Карли Бет. Кое-кто еще владел маской, и сделает все, чтобы вернуть ее. Все, что угодно. Кое-кто из тех, кого ты знаешь.

— Что? — Я разинула рот. — Вы… я вас не понимаю. Скажите же, что мне делать! Пожалуйста!

— Я ничего не могу тебе сказать, потому что не знаю сам. Но одно я знаю наверняка, — произнес он. — Маска не успокоится, пока не возьмет тебя под контроль. Пока вновь не наполнит тебя своим злом.

— Нет! Прошу вас! — взмолилась я. — Пожалуйста!

Он пожал плечами, и плащ зашуршал у него за спиной.

— Я пытался предупредить тебя, Карли Бет. Я пытался тебя остановить. Но ты и слушать не захотела. Ты купила маску и выбежала из магазина. И теперь тебе придется заплатить за это страшную цену.

— Нет! Послушайте! — закричала я. — Я принесу ее назад, прямо сейчас. Вы сможете надежно запереть ее у себя в магазине!

Он покачал головой:

— Сожалею.

Он выскользнул из-за прилавка. Он взял меня за руку. Его пальцы впились в мою кожу. Он вывел меня за дверь.

— Нет. Пожалуйста! Постойте! Помогите же мне! — кричала я.

Не успела я опомниться, как вновь очутилась перед закрытой дверью. Услышала, как лязгнул замок. Свет погас, и магазинчик погрузился во тьму.

Я испустила отчаянный крик.

— Нет! Вы обязаны мне помочь! — вопила я.

Я принялась дергать дверь. Она не поддавалась. Я заколотила в нее обеими кулаками.

— Мне не нужна ваша проклятая маска! Заберите ее! — визжала я. — Заберите ее! Заберите ее! Заберите ее!

17

Я бежала всю дорогу до дома. Магазины… дома… дворы и деревья, квартал за кварталом… все проносилось мимо в сплошной черно-серой дымке.

Совершенно запыхавшись, я взлетела вверх по подъездной дорожке. Тихонечко проскользнула в заднюю дверь. В кухне было тепло и уютно. Пахло жареной курицей.

Мама и папа сидели в гостиной. Я прошмыгнула в переднюю и там сбросила на пол рюкзак и куртку.

— Извините, что опоздала! — крикнула я, пытаясь отдышаться.

— Ну и где тебя носило? Ты пропустила ужин. — Мама вышла в переднюю, держа руки на бедрах. — Мы позвонили миссис Лэнг. Она сказала, что ты ушла вовремя.

— Ты сердилась или беспокоилась? — спросила я.

— И то, и другое.

— Ничего страшного, — заверила я. — Я в порядке. Правда. Я все объясню, хорошо? Только дай мне минуточку.

Ответа я дожидаться не стала. Сразу бросилась к двери в подвал.

Я слышала, как мама с папой что-то кричат мне вслед. Но все равно скатилась по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз.

Мне нужно было убедиться, что маска надежно заперта в шкатулке. Я не могла позволить ей вырваться в ночь Хэллоуина. Владелец магазинчика ошибался. Он должен был ошибаться!

Я дернула за шнурок, зажигая свет в кладовой. Принялась разгребать картонные коробки. Меня всю затрясло, когда под ними показалась металлическая шкатулка.

Я хватала ртом воздух. В горле саднило, руки дрожали. Каким-то чудом мне все-таки удалось отпереть коробочку.

Я подняла крышку — и отчаянно закричала.

— Как же так?! Как же так?! — причитала я.

Я вытащила ворох желтых и белых перьев. Мой утиный костюм! Ужасный утиный костюм, что смастерила мне мама. Кто-то запихнул его на место маски.

Я швырнула его на пол. И уставилась… уставилась в пустую шкатулку.

Маска Одержимости исчезла!

18

Я смотрела на дно шкатулки, не в силах собраться с мыслями. Нагнувшись, подняла утиный костюм. Хорошенько встряхнула. Может быть, маска в него завернута?

Нет.

Я плюхнулась на картонную коробку. В голове проносились миллионы вопросов. И все они вселяли ужас.

Как это случилось? Неужели маска вырвалась на свободу? Неужели человек в черном говорил правду?

Он сказал, что кто-то хочет заполучить ее. Может быть, этот кто-то проник в дом и похитил ее?

Как он мог узнать, где она спрятана?

Черт. Подождите минуточку.

Внезапно я кое-что вспомнила. Ноа наведывался в подвал. Неужели он видел меня с маской? Не было ли его здесь в ту ночь, когда я забыла спрятать шкатулку?

Внезапно я ощутила тяжесть в глубине живота. Мне стало нехорошо.

Подменить маску утиным костюмом — такое вполне в стиле Ноа. Если он унес маску к себе в комнату, то наверняка примерил. Ни за что бы не удержался.

Что если прямо сейчас маска захватила его, подчинив своему злу?

Сердце стучало, как безумное. Я заставила себя встать. И бросилась к лестнице.

Когда я выскочила из подвала, мама окликнула меня из кухни:

— Карли Бет, ты ужинать собираешься? С тобой все хорошо?

— Минуточку! — крикнула я. Я взлетела вверх по лестнице. Бросилась вниз по коридору к комнате Ноа.

— Ноа! — кричала я. — Ноа! Ты в порядке?

Я распахнула дверь его комнаты — и ахнула.

Ноа медленно повернулся ко мне. Его глаза смотрели на меня сквозь прорези в зеленой сморщенной маске.

19

Я отпрянула назад и врезалась в стену.

Ноа подмигнул мне из-под маски.

— В чем дело, чувиха? Я тут маску Халка примеряю. Никогда Невероятного Халка не видела?

Я уставилась на бугристую зеленую маску. И разразилась хохотом.

— Выглядишь потрясающе, — выдавила я сквозь смех. — Просто не ожидала…

— Я хотел быть Росомахой, — пожаловался он. Под маской его голос звучал приглушенно. — Но у них был только Халк.

— Нет худа без добра, — сказала я. — Рекомендую вообще не снимать.

Он пнул меня по ноге.

— Давай без насилия, — сказала я.

— Ты издеваешься? Чтобы Халк — да без насилия?!

Он зарычал и обхватил меня за талию. Мы с хохотом повалились на пол. Продолжая рычать, он попытался прижать мои руки к ковру.

— Карли Бет? Что там у вас творится? — прокричала мама, стоя у подножия лестницы. — Я, между прочим, из-за тебя до сих пор не емши. Ты ужинать собираешься или как?

— Иду! — отозвалась я, спихнув с себя Невероятного Халка. — Я мигом!

Напоследок я осмотрела свою комнату. Хотела убедиться, что Маска Одержимости не прячется там, поджидая меня.

После чего поспешила вниз ужинать.

Аппетит был ни к черту. Слишком сильны были терзавшие меня переживания. Я знала, что в ближайшее время снова увижу маску.

И когда я увижу ее, что же я буду делать?

Что я буду делать?

20

Наступил вечер Хэллоуина, и мы с Сабриной спешили по дорожке к фермерскому дому. Обе мы нарядились клоунами. Мы намазали лица белилами. Украсили шеи гофрированными розовыми воротниками. И нацепили красные клоунские носы.

Во всех окнах дома горел яркий свет. До меня доносились крики, музыка и детский смех.

Как только мы открыли парадную дверь, к нам подлетела Лора. На ней был серебристый костюм принцессы. Лицо ее раскраснелось, а волосы были растрепаны.

— Заходите скорее! — закричала она и буквально втащила меня в дом за рукав куртки. — Как я рада вас видеть! Где вы были?

— Пришлось час ждать автобуса, — сказала я. — Мне очень жаль, что мы опоздали…

Лора вздохнула.

— А уж мне-то как жаль, — сказала она. — Дети сегодня просто взбесились. Они окончательно слетели с катушек. Там, считайте, восемь Джесси!

— Мы попробуем их унять, — сказала Сабрина.

— Посмотрите на мой костюм принцессы, — пожаловалась Лора, показав на юбку. — Анджела выплюнула на меня апельсиновый сок.

— Ангелочек Анджела? — поразилась я.

— Сегодня вечером, — проворчала Лора, — Анджела не ангелочек.

Мы с Сабриной сбросили куртки и поспешили в игровую комнату. Накануне мы развесили там оранжевые и черные ленты по стенам и потолку.

А сейчас я увидела, как Джесси лихо сдергивает эти злосчастные ленты. Он выбрал самую длинную из черных, подбежал к Колину и принялся деловито связывать ему руки за спиной.

Колин начал вырываться и опрокинул тарелку с печеньем. Мальчишки повалились на пол и принялись бороться.

Другие два мальчугана тем временем протыкали черные и оранжевые воздушные шарики, которым также полагалось висеть по стенам. А девочка по имени Дебра забилась в угол, причитая:

— Я хочу домой! Я НЕ ЛЮБЛЮ Хэллоуин!

— Похоже, вечеринка удалась, — пошутила Сабрина.

Лора закатила глаза.

— Давайте разделимся, — предложила она. — Мы в меньшинстве, но справиться с ними сможем.

Потребовалось немало времени, чтобы рассадить их всех по местам. Затем Лора стала учить их хэллоуинской песенке о привидениях, которую я никогда раньше не слышала. Там было много жутких «ООООООООООООО!» и «УУУУУУУУУУУУУУ!», что приводило детей в восторг.

Потом я предложила им придумать собственные страшилки о призраках. Но они принялись носиться по комнате, завывая «Оооооооо!» и «Ууууууу!» на все лады. А Джесси нашел где-то упаковку мармеладных червячков, которых тут же попытался засунуть за шиворот Гармони, одетой в костюм ведьмы.

— А ведь я собиралась научить их вырезать тыквы-фонарики, — задумчиво проговорила Лора. — Но черта с два я выдам ножи этой компании!

— Они как заведенные, — сказала я. — Конфет, наверное, за день объелись.

Звонко лопнул еще один шарик. Дебра опять заревела.

И тут в комнату влетела миссис Лэнг. Она была в костюме ведьмы — длинное черное платье и остроконечная шляпа. Верхнюю половину ее лица скрывала черная маска, а в руках она держала старомодную соломенную метлу.

Она запрокинула голову и визгливо захихикала. Наверное, настоящая ведьма не могла бы захихикать эффектнее. Это сразу привлекло внимание детворы.

— Давайте-ка соберем рассыпанное печенье! — сказала миссис Лэнг, показав пальцем на пол. — А не то как заколдую — всех превращу в гадких пауков! — И она вновь захихикала.

Некоторые из детей тут же плюхнулись на пол и принялись собирать разбросанное печенье.

— Лора, ты бы не хотела помочь малышам смастерить собственные маски? — спросила между тем миссис Лэнг. Она подошла к столу для рисования и начала раскладывать на нем необходимые принадлежности. — Давай начнем. Они могут смастерить маски из вот этих бумажных пакетов. Я хочу увидеть самые страшные маски на свете!

Дети тем временем уже и про нее забыли. Он носились по комнате, сдергивали ленты, кидались друг в друга яблоками и высматривали уцелевшие сладости.

Я испустила тяжелый вздох. Я-то думала, что это будет забавный способ справить Хэллоуин. Но малыши отказывались слушаться. К тому же, я и сама ни на чем не могла сосредоточиться.

То и дело я окидывала напряженным взглядом комнату. Как мне было наслаждаться весельем? Из мыслей не выходила Маска Одержимости.

— Карли Бет?

До меня не сразу дошло, что миссис Лэнг обращается ко мне. Я встряхнула головой, отгоняя гнетущие мысли.

— Да?

— Будь добра, сбегай в мой кабинет? — попросила миссис Лэнг. — А то я там на столе забыла коробку с фломастерами. Они прекрасно подойдут для масок.

— Нет проблем, — ответила я. Выйдя из комнаты, я зашагала вниз по длинному коридору. Мои туфли звонко стучали по половицам из твердого дерева.

Я прошла мимо музыкальной комнаты со старым пианино, отодвинутым к стене. Затем — мимо небольшой спальни, где над кроватью висели картины, изображавшие бегущий табун лошадей.

Кабинет миссис Лэнг располагался в самом конце коридора. Я вошла и включила свет.

Окно было открыто. Бледно-желтые занавески колыхались на ветру, словно бесплотные призраки.

Компьютер был включен, на экране красовался ухмыляющийся лабрадор-ретривер. Рабочий стол был завален журналами и бумагами, среди которых высилась стопка книг.

Я склонилась над столом, ища коробку с фломастерами.

Мой взгляд упал на книгу, лежавшую на краю стола. Книга была старая, в потрепанной серой обложке. На обложке было написано: «Обветшалая Ферма».

Я взяла книгу. От нее пахло затхлостью. Открыв ее, я поняла, что это история Обветшалой Фермы. Я быстро пролистала ее — и в середине обнаружила раздел со старыми фотографиями.

Первое выцветшее черно-белое фото изображало прежний фермерский дом. Просто маленькая деревянная хибара. На следующей фотографии улыбающиеся работники с вилами и лопатами выстроились перед телегой с сеном.

Перевернув следующую страницу и увидев очередное фото, я заморгала. Конюшня. Я сразу ее узнала. Два высоких, грациозных коня замерли у стены, опустив головы.

А в дверях, небрежно прислонившись спиной к косяку, стоял помощник конюха. Изо рта его залихватски торчала длинная соломинка.

Я поднесла книгу поближе к глазам, вглядываясь в лицо мальчика.

Он выглядел удивительно знакомым.

Да! Я всматривалась в фотографию, пока не разглядела его лицо.

И тогда у меня перехватило дыхание. А потом меня бросило в холод.

Помощником конюха был Кларк!

21

Кларк — призрак.

Я держала книгу в дрожащих руках и смотрела на лицо мальчика. Да. Сомнений не оставалось — это был Кларк.

Кларк — призрак.

Я захлопнула книгу и бросила ее на стол. Мне вспомнились слова владельца магазинчика.

«Есть еще кое-кто. Кое-кто еще владел маской, и сделает все, чтобы вернуть ее».

Это был Кларк!

— Надо сказать Сабрине, — произнесла я вслух.

Я схватила коробку с фломастерами и выбежала из комнаты. С колотящимся сердцем я, шатаясь, прошла через длинный коридор. Ввалилась в игровую и закричала:

— Сабрина! Сабрина!

И тут я увидела Кларка. Он стоял, прислонившись к стеклянной двери черного хода в другом конце комнаты. Волосы спадали ему на лоб. Руки он держал по швам.

— Ой! — изумленно вскрикнула я. Горло сдавила паника.

Кларк, что ты здесь делаешь? — подумала я. Я знаю о тебе правду. Я знаю, что ты был помощником конюха. Я знаю, что ты — привидение.

Зачем ты здесь?

Кларк отошел от двери. Он сказал что-то Анджеле и Колину. Потом сунул руку за спину — и вытащил что-то из заднего кармана джинсов.

Маску!

Ту самую маску, что напугала лошадей.

МОЮ МАСКУ ОДЕРЖИМОСТИ?

Кларк натянул маску на голову. Маска действительно была мерзкая, но это была не моя маска. Это была вытянутая зеленая морда аллигатора с большими глазами и двумя рядами заостренных желтых зубов.

Он поправил ее и шагнул к детям.

— НЕ-Е-Е-Е-ЕТ! — хотела я закричать. Но изо рта не вырвалось ни звука.

Я знала, что должна действовать быстро. Кларк — призрак, и я была единственной, кто знал об этом. Над детьми нависла опасность. Всем нам грозила опасность.

Я схватила Сабрину и развернула ее к себе.

— Так… — выдавила я. — Собери детей у стола. Заставь их держаться вместе. Мастери с ними маски.

— Мы с миссис Лэнг уже пытались, — ответила Сабрина. — Не хотят они на месте сидеть.

— Слушай сюда! — рявкнула я. — Уведи их подальше от Кларка. Посади за стол и заставь мастерить маски — как хочешь! — Я показала на столик для рисования.

— Че-его? — протянула Сабрина. — Карли Бет? Какая муха тебя укусила?

— Потом расскажу, — отозвалась я, не сводя глаз с Кларка, расхаживавшего по комнате в отвратительной маске. — Где миссис Лэнг?

— Они с Лорой за сидром пошли, — сказала Сабрина. С минуту она пристально смотрела на меня. Она видела, как я напугана.

— Хорошо. Я… я соберу детей. — Она повернулась и принялась сгонять детей к столику для рисования.

Я помогла ей, подталкивая Джесси и Дебру в верном направлении.

— Сюда, сюда, — приговаривала я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. Мне не хотелось пугать малышей. — Возьмите бумажные пакеты. Давайте смастерим страшные-престрашные маски. Чем жутче, тем лучше!

Как только все дети расселись по местам, я собралась с духом и подошла к Кларку.

— А, Карли Бет, здорово, — сказал он. Голос его приглушала маска. Взгляд его темных глаз встретился с моим.

— Я знаю правду, — сказала я. — Я… я знаю о тебе правду, Кларк. — Я схватила его маску за морду — и сдернула с его головы.

— Эй!!! — возмущенно крикнул он и попытался отобрать маску. — Ты что?!

Я уставилась на его лицо. Да. Ошибки быть не могло.

Сердце отчаянно колотилось. Я с трудом могла дышать. Ведь я стояла лицом к лицу с привидением!

— Это ты был помощником конюха, — сказала я. — Это ты погубил лошадей много лет назад. Я видела твою фотографию в старой книге. Я знаю, Кларк, что это был ты. Я знаю, кто ты есть на самом деле. Ты призрак.

Он не сводил с меня глаз. Но его улыбка угасла.

— Да, ты права, Карли Бет, — сказал он тихо. — Теперь ты знаешь правду.

22

Я отшатнулась назад.

Он метнулся вперед и приблизил свое лицо к моему.

— Сейчас я опять надену эту маску, — прошептал он, — и расправлюсь со всеми, кто находится в этой комнате!

— Нет… — выдохнула я. Я спрятала маску за спину и вцепилась в нее обеими руками.

И тут Кларк расхохотался. Смеясь, он покачал головой.

— Карли Бет, ты что, совсем ку-ку?! — воскликнул он. — Я же просто дурачусь. Это была шутка.

— Никакая это не шутка, — настаивала я. — Я видела старое фото в книге по истории фермы. Я хорошо его рассмотрела. Я…

— Видел я это фото, — сказал Кларк. — Это мой дедушка. Он действительно работал помощником конюха. Ему тогда было столько же, сколько и мне. И мы с ним очень похожи.

— Ты лжешь, — сказала я. — Мальчик погиб в давке. Так что не мог он быть твоим дедушкой! Это ты на фото! Я знаю!

Я оглянулась на столик для рисования. Дети уже заканчивали свои маски. Некоторые из них как раз прорезали дырки для глаз.

Кларк вырвал у меня маску и поднес ее к моему лицу.

— Посмотри на нее, Карли Бет. Это же просто аллигатор. Нормальная маска на Хэллоуин. В «Уол-Марте» купил. Это не та маска, что напугала лошадей.

Я не могла унять дрожь. Я не верила ему.

— Кларк, фотографии не лгут, — сказала я. — Ты был помощником конюха. Зачем ты здесь? Ищешь Маску Одержимости? Ты за ней пришел?

Он заморгал:

— Чего-чего? Маску Одержимости? Нет. Я…

Я оглянулась. Дети примеряли маски. Натягивали на головы коричневые бумажные пакеты.

— Я не знаю, чего ты хочешь, — сказала я. — Я не знаю, зачем ты посещаешь эту ферму. Но прошу тебя: не трогай детей.

У Кларка отпала челюсть.

— Да ты спятила! — сказал он. — Ты совсем рехнулась! Послушай-ка…

Прежде чем он успел закончить, послышался отчаянный детский крик:

— ПОМОГИТЕ!

Я повернулась — и увидела детей в натянутых на головы бумажных масках.

— Помогите! Я не могу ее снять! — завопил Колин. Он яростно дергал маску за макушку.

Двое или трое других детей тоже стали дергать за маски и кричать:

— Она ко мне приросла!

— Она не снимается!

— Больно! БОЛЬНО! Снимите ее!

У меня вырвался крик ужаса. Дети не могли снять свои маски — в точности как было со мной.

Это устроил Кларк. Но зачем? Чтобы меня проучить?

Я отшвырнула его маску аллигатора и бросилась к столу, чтобы помочь детям. Крича и рыдая, они яростно дергали и отчаянно царапали бумажные маски. Я видела, как коричневая бумага все туже и туже обтягивает их лица.

— Кларк! Прекрати! — закричала я. — Оставь детей в покое! Прекрати это!

— ПОМОГИ МНЕ, КАРЛИ БЕТ! БОЛЬНО! БОЛЬНО! — выла Гармони.

— ОЙ! Я ОСЛЕП! Я ЗАДЫХАЮСЬ! — верещал Джесси.

— Кларк, чего ты хочешь? — спросила я. — Прошу тебя, прекрати!

Он стоял прямо у меня за спиной. Я повернулась и схватила его за руку.

— Эй!

Он был из плоти и крови. И рука его была теплой.

Я поперхнулась.

— Т-ты живой! — воскликнула я. — Ты живой. Ты не призрак.

У меня закружилась голова. Я уже ничего не соображала.

Дети повскакали на ноги, вереща и отчаянно дергая за маски. Я ухватилась за нижний край маски Джесси и попыталась ее сорвать. Но она намертво вросла в его шею и плечи.

Рядом со мной Сабрина держала за плечи Дебру. Она тоже пыталась стянуть с нее маску. Вот она дернула изо всех сил. Но маска не поддалась. Дебра испустила ужасный вопль, и ее ручонки взметнулись в воздух.

Дверь распахнулась. В комнату ворвалась Лора. Ее светлые волосы развевались. Взгляд перебегал с одного малыша на другого.

Она подошла к нам с Кларком. Какое-то странное, безумное выражение застыло на ее лице.

Неужели она улыбается?

— Жаль, что пришлось так напугать бедных детишек, — промолвила Лора.

— Что? — Разинув рот, я смотрела на нее, в ее холодные серебристые глаза…

— Это был единственный способ заставить тебя сотрудничать, Карли Бет, — сказала Лора. — Хочешь спасти детей? Есть только один способ.

— Лора… я не понимаю, — пробормотала я. — О чем ты говоришь?

— ПРИНЕСИ МНЕ МАСКУ ОДЕРЖИМОСТИ! — закричала она. — Я не могу обрести покой, пока она снова не станет моей! Принеси ее, Карли Бет — и лучше бы тебе поспешить!

23

Я пятилась от нее, пока не уперлась спиною в стену. Свет внезапно показался мне слишком ярким. Пол под ногами закачался.

Я видела испуг на лице Кларка. Видела, как Сабрина обхватила себя руками, дрожа от страха.

Обезумевшие дети кругами носились по комнате. Вопя и плача, они дергали свои маски и колотили по ним рукам.

— Принеси мне мас-с-с-с-ску! — прошипела Лора. — Она нужна мне, Карли Бет. Я ждала этого долгие годы. До-о-олгие, долгие годы. Ждала возможности получить ее снова…

Пересилив свой страх, я в гневе уставилась на нее.

— Ты привидение! — закричала я.

Она мотнула головой, отбрасывая назад разметавшиеся волосы. Ее глаза сверкнули.

— Да, так и ес-с-с-с-ть. Это была я. Все это учинила я. Это был не помощник конюха, не дедушка Кларка. Он не надевал маску. Я надела ее! Я погибла под копытами лошадей!

Она оторвалась от пола и взмыла в воздух.

— Я не смогу упокоитьс-с-с-с-ся, пока не получу маску обратно! — закричала она, перекрикивая вопли детей. Ее страшные серебристые глаза горели.

— Мой отец владел Обветшалой Фермой. А я все погубила. Я надела маску шутки ради. Хотела попугать помощника конюха. Я не знала, что эта маска — воплощение зла. Я не знала, что это зло изменит меня навечно!

Она опустилась на пол. Я чувствовала волны холода, исходящие от ее тела.

— Я ждала на этой ферме долгие-долгие годы, — продолжала Лора. — Однажды вечером, Карли Бет, я услышала на конюшне ваш разговор с Кларком. Я слышала, как ты сказала ему, что у тебя есть Маска Одержимости. И тогда я поняла: мое долгое ожидание подходит к концу.

— Лора, отпусти детей! — крикнула я. — Позволь им снять маски!

— Как бы не так! — ответила она, возносясь надо мной. Длинные волосы трепетали по обе стороны ее лица, словно белые крылья. — Принеси мне сначала маску! Я не успокоюсь, пока не получу маску. Не стой столбом! Ступай за ней! Пока дети не начали задыхаться!

Дыхание застряло у меня в горле. И внезапно я вспомнила. Вспомнила, как открыла шкатулку у себя в подвале. Как вытащила оттуда свой утиный костюм…

— Лора, у меня ее нет! — крикнула я.

— ЛГУНЬЯ! — завопила она, и ее глаза полыхнули от ярости красным огнем. — ЛГУНЬЯ! Иди за ней, СЕЙЧАС ЖЕ!

— Но… она исчезла! — воскликнула я. — У меня ее нет. Честное слово! Она… она исчезла!

Лора парила надо мной. Пальцы ее сжались в кулаки. Она рассекла ими воздух. В глазах пылало алое пламя.

— Хочешь, чтобы все эти дети передохли только из-за того, что ты ЛГУНЬЯ?!

— Ты должна мне поверить! — молила я. — Маска исчезла!

И тут из угла послышался тоненький голосок. Это была Сабрина.

— Я знаю, где маска, — сказала она.

24

Дети кричали и плакали. Они все так же бегали вокруг нас, пытаясь снять маски.

Сабрина робко выступила вперед. Я ошалело вытаращилась на нее.

Лора парила над полом. Опустив кулаки, она обратила пылающий гневом взор на Сабрину.

— Я только хотела тебе помочь, Карли Бет, — произнесла Сабрина испуганным шепотом. — Я пробралась к тебе домой и стащила маску из подвала. Я знала, что ты в опасности, пока она хранится у тебя дома. Я… я зарыла ее у стены конюшни. Все равно туда никто не ходит.

Так вот что это был за участок вскопанной земли! А я-то приняла его за могилу.

— Сейчас же принеси ее, — велела Лора. — Выкопай ее. Принеси ее мне. Или я заставлю детей задыхаться.

— Тебе это так не сойдет! — взревел Кларк.

Я отскочила назад, когда он прыгнул, протягивая обе руки, чтобы схватить Лору и повалить ее на пол.

Но его руки прошли сквозь ее тело! Привидение. Невозможно схватить привидение!

Она опять взмыла вверх. Она нацелила на него длинный палец и смерила его ледяным взглядом.

— НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Т! — закричал Кларк, когда ее глаза буквально парализовали его, сковав по рукам и ногам. В следующий миг неведомая сила отшвырнула его назад.

БУМ! Его голова с силой врезалась в стену. Он застонал и обессиленно сполз на пол.

С холодной улыбкой на губах Лора повернулась ко мне.

— Видишь, как я могу? — сказала она. — Хочешь посмотреть, как дети полетят головами вперед?

Размашистым жестом она указала на дверь:

— Кончай увиливать, Карли Бет. Знаешь же, выбора у тебя нет. Иди и выкопай ее. Принеси мне Маску Одержимости.

Она была права. У меня не было выбора. Я распахнула стеклянную дверь и выскочила во двор, подгоняемая визгом и воплями детей.

Порыв холодного ветра толкнул меня назад. Обхватив себя за плечи руками, я пригнула голову и через задний двор бросилась к конюшне.

Дыхание вырывалось изо рта облачками пара. Под ногами хрустела скованная морозцем земля.

Высокая трава колыхалась из стороны в сторону. Бледно-серебристая дорожка лунного света бежала впереди меня, освещая мне путь.

Дорожка пропала, когда я вбежала во мрак яблоневого сада. Я металась среди неясных очертаний ветвей и сучьев, и стволов, что норовили преградить мне путь. В боку пульсировала боль, а в пересохшем горле нещадно саднило, когда я, наконец, достигла конюшни. Я нашла участок земли, где Сабрина похоронила маску. Не дав себе времени даже отдышаться, я упала на колени и обеими руками принялась рыть землю.

Много времени это не заняло. Сабрина не потрудилась закопать маску достаточно глубоко. Я вытащила ее из неглубокой могилы. На ощупь она была теплой!

Я стряхнула с нее грязь. Она смотрела на меня, когда я держала ее в дрожащих руках.

Я повернулась и через яблоневый сад бросилась обратно к дому. Успею ли я спасти несчастных детей? Смогу ли я их спасти? Освободит ли их Лора, после того как получит свое?

Дрожа от холода, я вошла через парадную дверь. Маску я держала перед собой в вытянутых руках.

К тому времени дети уже затихли. Их крики прекратились. Некоторые лежали на полу, вяло дергая за свои маски. Некоторые сгрудились в углу и тихонько плакали.

Лора бросилась мне навстречу. При виде маски глаза ее заблестели.

— Дай ее мне! — закричала она. — Как же я долго ждала! Она нужна мне!

Тяжело дыша, дрожа всем телом, я протянула ей маску.

Она потянулась за ней. Ее глаза, вновь ставшие серебристыми, возбужденно блестели.

Я отдернула руки.

Маска сделает Лору еще злее, подумала я. Не затем она хочет ее назад, чтобы, наконец, упокоиться с миром.

Все эти годы она ждала возможности вернуть маску, чтобы сделаться еще злее!

Если она получит маску, то перебьет нас всех до одного!

— Отдай ее, — прошептала Лора и предприняла отчаянную попытку ее схватить. — Верни ее мне, Карли Бет.

Я чувствовала исходящую от нее призрачную силу, могучую, безжалостную. Я чувствовала ее притяжение. Чувствовала, как сами тянутся к ней мои руки… протягивая ей маску…

— Нет! — выдавила я.

Я приняла страшное решение. Кто-то должен был спасти детей.

Я схватила Маску Одержимости за края. Высоко подняла ее.

И натянула себе на голову!

25

У меня перехватило дыхание. Жар маски опалил мне лицо. Я чувствовала, как маска тут же начала обтягивать голову.

Но я понимала, что должна противостоять злу с помощью другого зла.

Я услышала, как заголосили дети. Повернувшись, я увидела, как они срывают с себя бумажные маски. Их раскрасневшиеся лица были залиты потом. Но они смеялись, кричали и плясали от радости.

Все внимание Лоры было теперь приковано ко мне. Она освободила детей.

В комнату влетела миссис Лэнг.

— Что за шум, а драки нет? — спросила она. — Мне пришлось маленько задержаться. Я…

Все краски схлынули с ее лица. Перед ней предстали мы с Лорой, замершие друг против друга. Она увидела меня в Маске Одержимости. Ее всю затрясло. Не сказав больше ни слова, она собрала детей и поспешно вывела их через заднюю дверь.

Горящие глаза Лоры впились в меня.

— Ты ИДИОТКА! — завопила она. — СНИМИ ЕЕ! Отдай ее мне!

Я чувствовала, как маска обтягивает мою кожу. Прирастает к моей голове. Я чувствовала ее зло, изливающееся в меня. Подобно ледяной воде наполняло оно мое тело.

— Ты ИДИОТКА! — снова закричала Лора. — Я хотела УНИЧТОЖИТЬ маску! Я не хотела ее надевать!

— Лгунья! — крикнула я в ответ. Голос мой сделался низким и хриплым. Я знала, что она лжет.

С отчаянным криком Лора метнулась вперед и вцепилась в маску обеими руками.

— Отдай ее мне! Она моя! Она МОЯ! Ты ПОПЛАТИШЬСЯ! Ты мне за это ОТВЕТИШЬ!

Она рванула ее за щеки. Потом ухватилась за макушку и потянула.

— Нет! Пусти! ПУСТИ! — заорала я. Маска приросла ко мне. Она стала частью меня. Безобразная личина вновь стала моим лицом!

Я чувствовала, как нарастает в груди жгучая злоба. Я не могла контролировать свою ярость.

Я испустила свирепый рев. Я больше не была собой. Я превратилась в дикое животное.

— Тебе КОНЕЦ, Лора! Сегодня ночью тебе конец!

Зарычав по-звериному, я набросилась на нее. Я попыталась ее схватить. Не вышло. Мои руки прошли сквозь ее тело.

— Никуда ты от меня не денешься! — заревела я.

Я увидела проблеск страха на ее призрачном лице. Она увернулась от моих вытянутых рук и пронеслась прямо сквозь закрытую заднюю дверь. Я увидела, как она мчится через задний двор, распахнула дверь и бросилась следом за ней.

В холодную, ветреную ночь. Ноги колотили по промерзшей земле. Высокая трава расступалась у меня на пути, когда я влетела на пастбище.

— Лора, ты не уйдешь! — прорычала я.

Она летела над травой, и длинные волосы развевались у нее за спиной. Я мчалась следом, угрожающе раскинув руки.

Тишина снизошла на нас. Глубокая, пугающая тишина.

А потом, на бегу, я запрокинула голову к небесам и разразилась душераздирающим воплем.

Это был не мой вопль. Это был не вопль Карли Бет.

Это кричала маска. Это был вопль Маски Одержимости.

Маска завладела моей душой и телом.

Маска одержала победу!

26

Мой вопль разнесся над пустынным пастбищем. То был вопль раненого зверя — не человека. Вопль чистого гнева и бушующей ярости.

Я вопила снова и снова, чувствуя, как маска въедается в мою кожу. Я бежала и вопила — как вдруг вопль оборвался с изумленным выдохом.

Послышался рокочущий звук. Тяжело дыша, как загнанное животное, я прислушалась. И услышала конское ржание. И гулкий топот копыт.

А потом дюжина призрачных лошадей галопом вылетела из тьмы яблоневого сада. Бледные-бледные лошади. Их белоснежные гривы развевались позади вскинутых голов. Их глаза светились ледяной синевой. Их рты были открыты, словно в несмолкающем крике.

Земля задрожала. Высокая трава пастбища хлестала из стороны в сторону. Лошади-призраки мчались бок о бок, высоко поднимая головы. Глаза, горящие синим холодным светом, были устремлены на Лору.

Лора закричала. Ей некуда было бежать.

Лошади окружили ее и понеслись — все быстрее и быстрее. В изумлении я смотрела, как они слились в сплошное белое облако. Вихрь призрачных синих глаз, ржания, отчаянных криков и ударов копыт.

А потом облако распалось на части. Лошади замедлили бег и разомкнули свой круг.

Над пастбищем повисла тишина. Тяжелая, гнетущая тишина. Трава прекратила свою дикую пляску. Даже ветер утих.

Смолкли и отчаянные крики. Лора исчезла. Исчезла в призрачной давке.

Я смотрела, как лошади повернули обратно по направлению к саду. Опустив головы, они тихонько всхрапывали, словно переговаривались друг с другом. Теперь они могли успокоиться. Девочка, до смерти напугавшая их много лет назад, была, наконец, окончательно мертва.

Я ждала, пока лошади не исчезли среди деревьев. Затем повернулась и зашагала обратно к дому.

Завидев меня, Сабрина и Кларк бросились мне навстречу. Но они остановились, когда увидели мое отвратительное, зеленое, изрытое оспинами лицо. Я слышала, как они задохнулись, увидев, какой злобой горели мои глаза.

— Ой, Карли Бет! — вскричала Сабрина.

Я схватила тачку, валявшуюся посреди двора. Подняла ее высоко над головой — и швырнула в заднюю дверь. Стекло разлетелось вдребезги, а я запрокинула лицо к небу и захохотала.

— Пошли прочь, вы оба! — заревела я. — Я больше не Карли Бет! Я — Маска Одержимости!

— Нет! Карли Бет, мы сможем тебе помочь! — закричал Кларк.

Но я подняла садовую мотыгу. Отвела руку назад. И метнула ее ему в голову.

— Не-е-е-е-ет! — в один голос взвизгнули Кларк и Сабрина. Кларк успел пригнуться, и мотыга просвистела у него над головой.

Я поискала, чем еще можно в них запустить. Кларк и Сабрина повернулись и бросились обратно к дому.

Я подняла голову и завыла на луну.

Я не могла сдерживать свой гнев. Мне хотелось вырывать с корнем деревья и разнести на куски фермерский дом — доска за доской.

Я повалилась на колени. Неужели я останусь такой навечно? Безобразным чудовищем, сокрушающим все на своем пути? Неужели нет мне спасения?

Я вспомнила прошлый Хэллоуин. Я вспомнила, что владелец магазинчика рассказывал мне о маске.

Снять ее можно только символом любви.

Я огляделась вокруг.

— Здесь нет никакой любви, — пробормотала я. — Здесь только злоба и страх. А кроме того, он сказал, что символом любви ее можно снять только один раз.

Но ведь я одолела маску тогда. Я осталась жива. Владелец магазинчика говорил, что я такая одна… Он сказал, что сам не знает, чего можно ожидать…

Стоя на коленях на промерзшей земле, я заревела на луну. Ревела я долго и отчаянно. Когда же я опустила голову, то увидела, что лошади возвращаются. Они неслись над высокой травой, и вновь развевались белоснежные гривы, и ледяной синевой светились глаза.

Они скакали прямо на меня. На это раз они явились за МНОЙ!

Я закрыла глаза. Стиснула зубы.

И приготовилась к боли.

27

Стоя на коленях, я слышала грохот копыт. Я оцепенела… напряглась всем телом… и почувствовала, как что-то защекотало щеку.

Я открыла глаза. Лошадь уткнулась мне в щеку носом. Еще один призрачный белый конь опустил голову и подталкивал меня лбом. Он хотел, чтобы его приласкали.

Лошади образовали вокруг меня кольцо, тихонько ржали и нежно тыкались в меня мордами.

Я обвила руками шею коня.

И тут, откуда-то издалека, до меня донесся тихий голос. Голос Лоры.

— Ты единственная, кто позаботился о них за все эти годы, — прошептала она. — Единственная, кто проявил к ним любовь.

Далеко не сразу я поняла, о чем она говорит.

Морковь!

Я принесла им моркови — в знак сострадания и любви.

Сердце заколотилось. Я поднялась на ноги. И с торжествующим криком сорвала с себя Маску Одержимости. Да! Она снялась! Она снялась!

Прохладный воздух остудил мое пылающее лицо. Постепенно злоба и ненависть покидали меня. Я чувствовала, как мой разум освобождается от власти маски.

Лошади начали растворяться в воздухе. Вот они совершенно истаяли; остались лишь глаза-огоньки. Глаза проплыли над моей головой, мерцая на фоне черного неба, словно синие звездочки. А потом и они исчезли в вышине.

Я повернулась и увидела Сабрину и Кларка, замерших у двери черного хода. Я бросилась к ним и сжала Сабрину в крепких объятиях.

— Сабрина, я вся дрожу! — воскликнула я. — Но как же я счастлива! Кошмар закончился. Для нас для всех. Наконец-то все кончено!

Я опустила глаза. Только сейчас до меня дошло, что я по-прежнему крепко сжимаю в руке треклятую маску.

Я подняла ее повыше. И повернулась к своим друзьям.

— Нам нужно снова похоронить ее, — сказала я. — И немедленно. Мы…

Я замолчала, когда маска зашевелилась в моей руке. Безобразная зеленая голова затряслась и задергалась. Толстые резиновые губы открывались и закрывались.

А потом, к своему великому ужасу, я услышала хриплый шепот:

— Ты моя избранница, Карли Бет… Мы еще встретимся… в следующий Хэллоуин…

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg