«Десять историй ужаса»

Десять историй ужаса (fb2) - Десять историй ужаса [Ещё, ещё, и ещё ужастики] (пер. Джек Фрост) (Goosebumps Tales) 439K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Роберт Лоуренс Стайн

Р. Л. Стайн ДЕСЯТЬ ИСТОРИЙ УЖАСА

Не садитесь на Гронка

— Он не работает.

— Дай взглянуть, Брэд. — Моя пятнадцатилетняя сестра вцепилась в «Уокмен», который я держал в руках, и рванула его с такой силой, что чуть не оторвала мне голову.

— Э-э-э! Секундочку! Дай наушники хоть выну! — крикнул я.

Было это рождественским утром. Мама, папа, Келли и я сидели вокруг елки в гостиной и открывали подарки.

Мама с папой подарили мне этот самый «Уокмен», но он оказался сломан. Из наушников не доносилось ни звука.

— Ты их не в то гнездо воткнул, — нахмурилась Келли. — Хоть бы инструкцию на коробке сперва прочел. Вот бестолочь!

— Я не бестолочь! — заорал я.

— А я говорю — бестолочь!

— А я говорю — нет! — еще громче завопил я.

— Не называй брата бестолочью. Это нехорошо, — укоризненно сказала мама.

— А я тут причем? Правда глаза колет, — заявила сестра.

— Довольно, — остановил ее папа.

Я засмеялся.

Папа повернулся ко мне:

— Не смейся. Твоя сестра права.

ЧТО?!

— Тебе следовало сперва прочесть инструкцию, — продолжал папа.

— Твой отец прав. Ты вечно ленишься читать инструкции, — сказала мама.

— Ладно. Ладно, — проворчал я. — Все правы.

Я заметил, как Келли ехидно ухмыльнулась мне, пока папа доставал из-под елки последний подарок.

— Этот для тебя, Брэд!

Я потянулся за небольшой коробкой, завернутой в блестящую красную бумагу. Все свои подарки я уже открыл, и подарок от папы и мамы вообще-то должен был оказаться последним.

Я посмотрел на прикрепленную к коробке карточку. Там была надпись: «Для Брэда». А больше — ничего.

— От кого это? — спросил я.

Никто не знал.

Я сорвал бумагу, открыл коробку и заглянул внутрь.

— А-а-а-а-а. Всего лишь Кушбол.[1]

— Я его возьму, — Келли выхватила у меня коробочку.

— А ну отдай! Это мое! — я выхватил ее обратно.

У меня этих Кушболов не меньше сотни, но черта с два я позволю дуре-сестрице присвоить что-нибудь мое.

Я вытащил голубой Кушбол из коробки.

Я замахнулся, метя им в Келли.

Но тут же остановился.

Какой-то он был не такой.

Теплый на ощупь.

Я уставился на него — и у меня перехватило дух.

— Смотрите! — крикнул я. — Он… он шевелится!

— Мы, Брэд, на твои убогие шуточки не поведемся, — заявила Келли.

— Говорю вам, он шевелится!

Я разглядывал мячик. Размером и весом он напоминал теннисный. Я смотрел на его голубые резиновые нити. А, понял я, и правда не шевелится. Это просто нити у меня в руке подрагивают. Нормальный Кушбол.

Я пробежался по нитям рукой. Они раздвинулись, а под ними я увидел крохотные пупырышки.

— Эй, глядите! Этот не такой, как все. Должно быть новая модель.

— Как ты меня достал… — Келли вскочила и поспешила вон из комнаты.

А я все смотрел на пупырчатый мячик.

Погодите-ка. Кажется, только что я заметил движение?

Я прищурился.

Да! Я не ошибся!

— Он шевелится! — воскликнул я. — Кажется, он дышит!

Келли вернулась в комнату. Она заглядывала мне через плечо, пока я наблюдал за мячиком. Наблюдал, как он вздымается и опадает, вздымается и опадает. Незначительные движения, но это точно было дыхание!

— Он живой! — воскликнул я.

— Брось его! — взвизгнула Келли, шарахнувшись назад. — Он живой!

— Бросить его? Ты что, сдурела? — Я нежно пропустил резиновые пряди сквозь пальцы — и маленький мячик издал негромкое мурлыканье.

— Это уж слишком! — Келли попятилась еще дальше.

Подошли мама с папой и уставились на мячик у меня в ладони.

— И точно, шевелится, — сказала мама.

— Это какое-то живое существо, — сказал папа. — Хотел бы я знать, что это. — Он почесал в затылке.

— Это потрясающе! Могу я его оставить? — спросил я.

Мама посмотрела на папу.

Папа пожал плечами.

— Почему бы и нет? — решила, наконец, мама. — Разумеется, если будешь хорошо о нем заботиться.

— Класс! — Я водрузил существо на охапку остальных подарков и побежал к себе в комнату.

— Что ты такое? — я присел на кровать и снова взял существо. Я пробежался пальцами по мягким голубым прядкам — и оно хихикнуло!

Ух ты!

Вот это потряс!

Я раздвинул прядки и поискал глаза, нос, рот и уши.

Похоже, таковых не имелось — во всяком случае, я не нашел.

Надо позвонить Роско и рассказать ему, подумал я. Роско — мой лучший друг. У него дома есть хомяк, которого он считает невероятно клевым. Ха! Постойте, вот увидит этого!

Я принялся укладывать странное существо в коробку, как вдруг заметил на дне оранжевый листок бумаги. Я прочел его вслух:

— «Как заботиться о вашем Гронке».

— Вот ты, значит, кто! — сказал я маленькому созданию. — Ты — Гронк.

Я небрежно отбросил бумажку. Аккуратно посадил Гронка обратно в коробку и поспешил к телефону.

Едва заслышав о Гронке, Роско прибежал на него посмотреть.

— Вау! Вот это круто! — воскликнул он, глядя на существо в коробке.

— Давай возьмем его на улицу! — Я подхватил Гронка, и мы выскочили во двор.

— Дай подержать! — крикнул Роско.

Я кинул ему существо через весь двор.

— Эй! Ему вроде понравилось! — Роско поймал Гронка. — Я вроде смешок слышал!

На улице был кусачий мороз, и я опасался, не слишком ли холодно для Гронка. Но ему все было нипочем — даже пронизывающий зимний ветер. Каждый раз, как мы его кидали, он издавал тоненький радостный смешок. До чего же здорово!

Роско швырнул мне Гронка — слишком высоко, тот пролетел прямо у меня над головой.

О нет!

Я подался назад — и поймал его!

Я облегченно вздохнул.

Гронк вихлял от блаженства всем телом. Его резиновые пряди щекотали мои ладони.

— Эй, а ты прав! — сказал я Роско. — И впрямь кайфует!

Мы кидали Гронка взад-вперед. Взад и вперед… пока я не уронил его!

— Не-е-е-ет! — вскрикнул я, когда он вывалился у меня из руки.

Я стремительно нагнулся — и поймал его прежде, чем он стукнулся о землю! Но что-то было не так.

— В чем дело? — подбежал ко мне Роско.

— Он… он стал тяжелее, — пробормотал я. — Я потому и уронил — не ожидал, что он потяжелеет.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Роско.

— Говорю, он вдруг будто прибавил в весе.

Я поднял и опустил руку с Гронком.

— Да. Он точно потяжелел. Вот. — Я протянул его Роско. — Что думаешь?

Роско взял у меня Гронка и тут же вскрикнул:

— Да он растет!

— Да быть не может! — Я выхватил у него существо… и почувствовал, что все его тело пульсирует. Пульсирует, сжимаясь и разжимаясь в мерном ритме. Пульсирует и растет.

— Он растет! — выдохнул я.

Я с трепетом смотрел, как по резиновым прядям волнами пробегает дрожь. Он шевелился и рос. Становился все больше и больше.

Я оцепенело стоял, глядя, как существо растет в моих руках — пока оно не вымахало размером с шар для боулинга.

— Вау! Вот теперь он реально тяжелый. Подержи! — я сунул его Роско, но тот шарахнулся назад.

Гронк упал на землю — и подскочил!

— Эй, клево! — воскликнул я.

Я поймал Гронка на подскоке и повел по снегу, как баскетбольный мяч.

Гронк громко хохотнул!

Я перекинул его Роско.

Роско повел его, потом сделал передачу мне. А Гронк знай себе похохатывал!

Я застучал Гронком по подъездной дорожке.

Чем больше я его гонял, тем выше он подскакивал!

Чем больше я его гонял, тем громче он смеялся!

— Вот это класс! — прокричал я и погнал его к баскетбольной корзине за гаражом.

Я подбежал к корзине. Бросил Гронка вверх — и в яблочко!

Едва проскочив сквозь обруч, Гронк снова начал расти!

— Ух ты! Он теперь с баскетбольный мяч! — воскликнул я.

Мы еще немножко покидали Гронка в корзину.

Мы играли один против одного. Под конец игры я снова поймал существо и растерянно покачал головой.

— Роско, смотри, он стал еще больше! Он уже больше баскетбольного мяча!

Роско не находил слов.

Мы прогнали Гронка по улице до самого дома Роско — и всю дорогу он продолжал расти!

— Я больше не играю, — пропыхтел Роско, переводя дух. — Эта штуковина слишком большая. И весит, небось, изрядно.

Я посмотрел на Гронка. Он уже вымахал с мой пляжный мяч. Только гораздо, гораздо тяжелее. Я нагнулся и попробовал его поднять. Не смог.

— Жуть какая-то, — Роско бросил взгляд на Гронка. — Пойду-ка я. Уже поздно. — Он повернулся и поспешил в дом.

Я стоял возле Гронка. Я склонился над ним и толкнул в сторону дома.

Он не сдвинулся с места.

Я уперся в него обеими руками и толкнул снова. Он медленно покатился вперед.

Мама с папой глазам своим не поверят, подумал я, толкая существо.

Я и сам-то не мог поверить. Роско был прав — что-то в этом было жуткое.

Обратный путь с Гронком отнял у меня все силы.

Пыхтя, я принялся толкать сильнее.

— Я должен поскорее показать тебя маме и папе, — сказал я, взглянув на существо. — Надо показать им, как быстро ты растешь. Может, они поймут, что с тобой творится.

К тому времени, как я, наконец, докатил Гронка до парадной двери, я ужасно запыхался.

Я открыл дверь. Потом склонился над существом и с трудом затолкал его в дом.

— Мам! Пап! Идите, посмотрите! — крикнул я. Но из комнаты никто не вышел.

— Мам? Пап? — я обежал весь дом. Они куда-то ушли.

Я бросился в гостиную.

О, нет! Гронк вымахал еще больше!

Я ворвался в комнату Келли.

— Келли! Скорее! Ты должна пойти со мной!

— Не видишь — по телефону разговариваю?! — рявкнула она.

— Пожалуйста! — взмолился я.

— Исчезни.

Я побежал обратно в гостиную.

Ну и что мне с тобой делать? Я уставился на существо. Ты громадина! Кряхтя, я покатил Гронка в спальню. Там я сразу повалился на кровать.

Гронк басовито замурлыкал и снова начал расти!

— Вау! — воскликнул я. — Да ты уже размером с кресло!

Я соскочил с кровати — и уселся на него.

— Эй, а ты удобный! — я погладил Гронка. — Прямо кресло-мешок!

Гронк вздрогнул — и хихикнул.

Я откинулся назад и погрузился в него поглубже.

Гронк опять хихикнул.

Я заложил руки за голову. Я еще немного откинулся назад, а Гронк завибрировал и вырос еще больше!

Мимо моей комнаты, даже не заглянув внутрь, прошла Келли.

Гронк продолжал разбухать. Он подымал меня все выше и выше. И выше!

— Стоп! — завопил я. — Это уж слишком! Кончай расти!

Гронк, тем не менее, продолжал. Его раздавшаяся туша уже занимала большую часть моей спальни.

— Пожалуйста, хватит! — вопил я. — Ты слишком большой!

А Гронк все рос.

— Келли, на помощь!

— Чего тебе? — Ее шаги простучали по коридору. Она заглянула ко мне — и взвизгнула.

— Брэд! Что это?!

— Это то мелкое создание! — я скатился с Гронка и грохнулся на пол между ним и стеной. — Только больше оно не мелкое!

Я попытался встать. Но тварь с силой хлестнула меня резиновыми плетьми, и я снова рухнул.

Келли дотянулась до меня и поволокла к двери. Я протиснулся мимо огромной туши и, наконец, смог выползти в коридор.

— Что же нам делать? — взвыл я. — Он растет и растет!

Келли оглядела мою комнату. Ее взгляд остановился на оранжевом листке бумаги, лежавшем у меня на постели.

Она перегнулась через Гронка и потянулась за бумажкой. Тянулась, пока не смогла-таки ее схватить.

— Ты это читал? — требовательно спросила она, держа бумажку — инструкцию — в руках.

— Нет. Не читал, — признался я.

Гронк басовито хохотнул и еще немного прибавил в размерах.

— Пошли отсюда! — Келли схватила меня за руку, и мы помчались по коридору.

БУМ. БУМ. БУМ.

Гронк поскакал за нами.

— Читай инструкцию! — закричал я, когда мы ворвались в гостиную.

Дрожащим голосом Келли начала читать:

— Гронк будет восхитительным питомцем до тех пор, пока вы выполняете три несложных правила…

БУМ. БУМ. БУМ.

Гронк медленно катился к гостиной.

— Скорее, Келли! Читай! — вопил я, отступая в угол.

— Правило номер один, — торопливо читала она. — Гронк будет сохранять свой маленький размер, пока вы держите его в доме. НИКОГДА не выносите его на улицу, иначе он начнет расти с невероятной скоростью.

— О, не-е-е-е-е-е-ет! — простонал я.

БУМ. БУМ. БУМ.

Гронк приближался.

— Читай! — крикнул я. — Дочитывай правила!

Келли нервно взглянула на двери гостиной. Оранжевый листок ходуном ходил в ее трясущихся руках.

— Правило номер два. НИКОГДА не используйте его вместо мяча, потому что это сделает его игривее, чем обычно.

— Поздно! — заорал я. — Поздно уже! Читай дальше!

— Правило номер три. НИКОГДА не садитесь на Гронка, потому что… Брэд, осторожно! — взвизгнула Келли и запрыгнула на диван.

Гронк ворвался в комнату. Сейчас он подскакивал быстро-быстро.

Он покатился ко мне. Он загнал меня в угол. И начал вжиматься туда сам.

— Почему на него нельзя садиться?! — выкрикнул я. — Дочитай инструкцию! Дочитывай!

— НИКОГДА не садитесь на Гронка… — читала Келли срывающимся голосом.

— Ой! — вскрикнул я, когда Гронк пихнул меня к стене. — Читай, Келли! Читай! — Я сполз на пол. Гронк навис надо мной.

— НИКОГДА не садитесь на Гронка, — по новой начала читать Келли, — потому что… потому что тогда он захочет сесть на ВАС!

ЧВАК.

Кошмарный балет

— Это, наверное, дурной сон, — простонала я.

Мама повернулась и грозно посмотрела на меня с переднего сиденья.

— Хватит уже, Саманта, — отрезала она.

Терпеть не могу, когда она называет меня полным именем. Я подождала, когда она отвернется, и скорчила рожу ей в затылок.

Но папа как раз смотрел в зеркало заднего вида и заметил.

— Сэм! — сказал он. — Мы тебя, знаешь ли, не в пыточную тащим. Мы берем тебя на увлекательное культурное мероприятие.

Мой папа — профессор искусств в колледже. Это значит, что он очень, очень культурный.

— Надеюсь, ты будешь вежлива и не забудешь поблагодарить миссис Таск за билеты. — Мама повернула солнцезащитный козырек вниз, дабы проверить в зеркальце свои волнистые каштановые волосы.

Миссис Таск, или Старуха Тоска, как я ее прозвала, когда-то работала у нас няней. Она переехала из нашего района, когда мне было восемь, но я до сих пор помню каждую мучительную секунду, проведенную с ней. Она никогда не давала мне порезвиться.

А теперь, четыре года спустя, она таки нашла новый способ поизгаляться надо мной. Под Рождество она пригласила нас всей семьей на балет.

— Уверена, Старухе Тоске понравится барахло, в которое вы меня вырядили. — Я дернула за рукав омерзительного зеленого тафтяного платья, доставшегося мне от старшей кузины. Оно было велико как минимум на два размера, с отвратнейшими кружевными бантами на плечах.

— Не обзывайся, Саманта, — одернула меня мама. — В твои годы я любила «Щелкунчика», — добавила она.

Я не могла не вредничать. Все мои друзья сегодня вечером отправились в кино, а я это пропускала.

Я посмотрела на свое запястье и увидела, что оставила часы дома. Ну и ладно, подумала я. Я не смогу отсчитывать каждую секунду бесконечного, нудного балета.

Я заметила миссис Таск, как только мы вошли в вестибюль. Она нисколечко не изменилась. Все такая же высокая и крепко сбитая, с короткими черными волосами, которые казались нарисованными на голове. Ее одежда была матово-черной, а кожа — матово-белой. Выделялись только ее огромные серые глаза. Казалось, они видят вас насквозь, подмечают самые сокровенные ваши мысли.

— Добрый вечер, Саманта. Я рада, что ты пришла, — сказала она.

— Э, ну да, — пробормотала я. Я пыталась быть вежливой.

Но под стальным взглядом Старухи Тоски мне сделалось не по себе.

Мама бросила на меня еще один грозный взгляд. Предки болтали со Старухой Тоской всю дорогу до зала. Я тащилась позади.

Я заняла место у прохода рядом с мамой. Передо мною сидела высокая дама. Сперва я подумала, что у нее на голове огромная шерстяная шапка. Потом поняла, что это были ее волосы. Я не могла ничего разглядеть, не отклонившись вбок.

— Здорово, — буркнула я. — Везет же мне.

Мама посмотрела сперва на меня, потом на даму с пышной прической.

— Не волнуйся, Сэм, — сказала она. — Уверена, папа охотно с тобой поменяется.

Папа и миссис Таск повернулись ко мне.

— Разумеется, Сэм, — сказал папа, вставая.

Я содрогнулась от мысли, что придется сидеть рядом со Старухой Тоской.

— Забудь об этом, — поспешно сказала я. — Я останусь здесь. Придется нагибаться — это ничего, хоть какое-то занятие. Может, помешает мне уснуть.

Едва у меня вырвались эти слова, я тут же о них пожалела. Отец нахмурился. Мама ахнула. Я взглянула на миссис Таск, но та совершенно не выглядела огорченной.

— Девочка еще не научилась ценить балет, — сказала она. — Но она молода. Такие вещи приходят со временем. Только времени нужно много-много.

Мама, кажется, готова была устроить мне очередной нагоняй. Я не собиралась этого дожидаться.

— Я пошла в дамскую комнату, — торопливо сказала я. — Скоро вернусь.

В женском туалете была очередь. Но когда я оттуда вышла, в вестибюле никого не оказалось. Точнее, почти никого.

— Ну здравствуй, Саманта! — миссис Таск стояла в дверях.

— Меня зовут Сэм, — поправила я.

Она не ответила. Это меня нервировало.

— Нам лучше идти, — сказала я. — Спектакль, наверное, скоро начнется.

Ее холодные серые глаза уставились на меня. Я направилась в зрительный зал.

— А значит, начнется тоска смертная, — пробормотала я.

— Тоска смертная, — повторила миссис Таск, сузив глаза. — Хотелось бы знать: ведомо ли тебе, что такое настоящая тоска?

Я почувствовала, что краснею. Я вовсе не хотела, чтобы она это услышала.

— Не знаю, — промямлила я.

— Самое время тебе поучиться терпению. — Миссис Таск подняла запястье, и ее рукав соскользнул назад, открывая золотые наручные часы необычной формы. — О да, самое время.

Она медленно постучала по ним три раза указательным пальцем правой руки. Потом повернулась и, не сказав больше ни слова, пошла прочь.

Я вернулась на свое место как раз когда оркестр начал настраиваться.

— Вот ты где, — сказала мама. — Долгонько же тебя не было.

— Там была очередь, — ответила я. Я опасалась смотреть на миссис Таск, вернувшуюся на свое место. Больше всего на свете мне сейчас хотелось забыть странную сцену в вестибюле.

Я не могла не думать о том, как весело сейчас проводят без меня время мои друзья. Но это было слишком грустно. Так что я принялась думать о компьютерной игре, которую мне подарили на Рождество.

Она была реально сложной. Настолько, что я никак не могла пройти дальше шестого уровня. Я подумала об этой игре, потом попыталась сообразить, что же я делаю не так.

Может статься, поход на балет будет, в конце концов, не напрасен. Это даст мне время хорошенько подумать.

Я услышала, как труба издала несколько нот. Потом пропела флейта.

— Что там? — шепнула я маме.

— Разогреваются, — ответила та.

— Все еще? — удивленно спросила я. — Сколько можно.

Мама закатила глаза.

— Имей терпение, — сказала она. — Балет вот-вот начнется.

Минуты ползли одна за другой. Музыканты продолжали дудеть и выводить трели. Спустя некоторое время у меня начало покалывать руку. Она уже «уснула». Я встряхнула ею.

— Сэм! — резко сказала мама. — Сиди смирно.

— Эта дребедень когда-нибудь начнется? — спросила я.

Мои мысли снова поплыли. Я уже не могла не думать о своих друзьях. Мне было интересно, пойдут ли они за пиццей после фильма. Я жалела, что не нахожусь сейчас с ними. Я даже знала, что бы надела: новую рубашку для рэгби, подаренную мне на Рождество родственниками.

Это напомнило мне и о других подарках. Чтобы хоть чем-то себя занять, я мысленно их перечислила.

Оркестр умолк.

Началось, подумала я. Я ждала, когда зазвучит музыка. Но несколько минут прошло в тишине.

— Что случилось? — спросила я наконец.

— Ш-ш-ш-ш! — мамины глаза были устремлены на сцену. Она улыбалась в предвкушении.

Я наклонилась вбок, чтобы хоть что-то увидеть из-за прически. Но занавес оставался закрыт. Наконец, спустя, как мне показалось, минут десять, я уловила краем глаза какое-то движение. Я взглянула на оркестровую яму и увидела, как дирижер вскинул руки. Музыканты неспешно подняли инструменты.

По-прежнему ничего не происходило. Дирижер так и стоял с поднятыми руками. Оркестр держал инструменты наготове. Но никто не сыграл ни ноты.

Что же происходит? Я окинула взглядом зал и увидела, что остальная публика сидит неподвижно и смотрит на сцену.

Я поерзала на сидении, пытаясь устроиться поудобнее. Почему этот дурацкий балет все никак не начнется?

Тишина стояла пугающая. Никто не ерзал на сидении, не покашливал, не перешептывался.

А моя мама все так же смотрела на сцену с этой своей легкой улыбкой.

Когда прозвучали, наконец, первые ноты, они так меня испугали, что моя нога непроизвольно дернулась и ударилась о кресло впереди. Волосяная дама обернулась ко мне и нахмурилась.

Увертюра была скучнейшая, и я вскоре перестала обращать на нее внимание. Вместо этого я думала о стихотворении, которое должна была выучить для школы. Большую часть я уже выучила, но оно было длиннющее — целых двадцать строф.

Декламация про себя оказалась неплохим способом расслабиться. Но на пятый раз меня от этого стихотворения уже тошнило.

Я выглянула из-за прически. Музыка еще играла, но занавес был закрыт.

Ура! — подумала я. Должно быть, я задремала и проспала весь балет. Это казалось слишком прекрасным, чтобы быть правдой.

— Уже конец? — прошептала я.

— Очень смешно, — отвечала мама. — Танцы вот-вот начнутся.

Сперва я решила, что она меня поддразнивает, но, снова повернувшись к сцене, увидела, как занавес начал подниматься. Он еле-еле полз. На сцене замерли в готовности несколько танцоров.

Ну почему я так бездарно трачу свое время?

Я подавила мощный зевок. Интересно, который час? Я пыталась посмотреть на мамины наручные часики. Но она сидела ко мне другим боком.

По сцене вяло двигались танцоры в цветастых пачках. Они кружили по сцене, как в замедленной съемке.

Пока они танцевали и танцевали, у меня затекла левая нога. Ощущение было такое, словно булавки и иглы впиваются в стопу прямо через туфлю. Я сильно топнула ногой, пытаясь восстановить кровообращение.

Это таки вывело маму из транса.

— Тихо! — шикнула она.

— Но у меня нога затекла! — возразила я.

Я снова повернулась к сцене. Танцоры ушли. Музыканты листали ноты, очевидно, готовясь к следующей картине.

Когда она, наконец, началась, я вцепилась в подлокотники и притворилась, что все нормально. Но танцы все продолжались и продолжались.

Это длилось целую вечность!

Я бросила взгляд на маму. Она улыбалась и еле слышно напевала себе под нос, глядя, как танцоры еле-еле ползают по сцене.

Что-то здесь было не так. И я, кажется, была единственной, кто это осознавал. Но что я могла поделать?

Я закрыла глаза и попыталась собраться с мыслями.

Внезапно публика зааплодировала. Это вырвало меня из раздумий. Я тоже начала аплодировать. Аплодисменты продолжались и продолжались. Через несколько минут я перестала хлопать. Но под хмурым взглядом мамы начала снова.

Через десять минут у меня страшно заболели руки. Я старалась хлопать как можно осторожнее.

Только когда я уже испугалась, что от дальнейшего хлопанья у меня начнут кровоточить ладони, аплодисменты стихли.

И повисла еще одна долгая пауза. Единственным звуком теперь был шелест нот.

В этот раз зловещая тишина тянулась еще дольше. Публика застыла в ожидании.

Все, больше я не могла этого выносить.

— Мам, — прошептала я. Горло будто наждаком натерли. — Мам, который час?

Она вздохнула.

— Честное слово, Сэм, — прошептала она. — Если не получаешь удовольствия сама, хоть другим не мешай.

Миссис Таск наклонилась вперед, чтобы я могла ее видеть.

— Я знаю, который час, — прошептала она. Она продемонстрировала мне свое запястье со странными часиками. — Настал час поучиться терпению. — Она постучала пальцем по циферблату.

Мама улыбнулась. Она не понимала, что имеет в виду миссис Таск. Зато понимала я.

Миссис Таск и была ответственна за все это! Она наложила какое-то заклятие, и все ужасно замедлилось. И теперь мы вынуждены были сидеть здесь часами.

Я должна что-то сделать. Кто знает, как долго она собирается держать нас в этой жуткой ловушке времени!

Я попыталась пошевелиться. С мгновение мои конечности меня не слушались. Наконец, они вернулись к жизни, ужасно ноя.

— Мам, — торопливо зашептала я. — Послушай. Тут творится что-то странное…

Она не дала мне закончить.

— Последнее предупреждение, Саманта, — прошипела она. — Еще хоть одно слово прежде, чем кончится балет, и будешь наказана до следующего Рождества!

Но я едва ее слышала. Я только сейчас хорошенько к ней присмотрелась.

И задохнулась от ужаса.

В зале царила темнота, но ошибки быть не могло. В каштановых волосах моей матери пробивалась седина!

Как же долго мы тут сидим?

Мне необходимо сбежать. Может быть, удрав отсюда, я смогу придумать, как спасти моих родных.

Я встала и направилась к выходу, разминая одеревеневшие ноги для бегства. Почему я не сделала этого раньше? Ничего, скоро я выберусь отсюда на свежий воздух. Я сразу побегу в полицию. Может, они сумеют спасти моих родных и остальных зрителей… пока не стало слишком поздно.

Но выход ни чуточки не приблизился. Я прибавила скорости, перешла с шагу на бег. Я бежала, пока не перехватило дух, пока не закололо в боку.

Но как бы быстро не двигались мои ноги, дверь в вестибюль оставалась все на том же расстоянии. Когда я повернулась, мое кресло находилось всего в паре футов от меня.

Обреченно вздохнув, я заковыляла назад и снова плюхнулась в кресло.

Миссис Таск наклонилась вперед.

— Если ты, Саманта, рвешься в буфет, то на время спектакля он все равно закрыт, — сладко пропела она. — Терпение, только терпение.

Я свирепо посмотрела на нее. Но была слишком измучена и напугана, чтобы ответить.

Внезапно я услышала громкое: ТР-Р-Р-Р-Р-Р! Один из швов на моем платье лопнул. Я изумленно уставилась вниз.

Мои рукава стали мне слишком коротки!

Сидя здесь, я выросла, и даже переросла платье старшей кузины!

Как долго это продолжалось? Как долго?!

Наконец, занавес опустился.

Я зарыдала в голос. Какое это было облегчение! Да! Уж теперь-то мы с родителями сможем уйти с этого кошмарного балета.

Я начала вставать.

Миссис Таск опять наклонилась вперед и улыбнулась мне.

— Терпение, Саманта, — сказала она. — Первый акт подходит к концу. Вот-вот начнется второй!

Ледяной вампир

— Смотри! Судьи уже готовы, — сказал Сэм Уивер. — Я знаю, наша скульптура победит!

— Тс-с-с! Давай послушаем. — Его лучший друг Билли Лифф пихнул его локтем под ребра.

Четверо судей прохаживались по деревянному помосту. Его специально возвели в парке для Зимнего Карнавала. Дюжины ледяных скульптур выстроились на заснеженной лужайке перед сценой.

Сэм смахнул ледяную стружку с созданной ими скульптуры. Это была огромная свернувшаяся кобра, готовая к нападению.

— И победителем становится, — объявил в микрофон один из судей, — ледяной вампир Брэма Стокмана!

— Это нечестно! — сказал Билли и стукнул по кобре кулаком.

Судьи спустились со сцены и пошли по рядам скульптур. Они достигли последнего ряда. Один из них нацепил синюю ленточку на статую победителя.

— Пойдем посмотрим, — сказал Сэм. Они с Билли протолкались через небольшую толпу, собравшуюся за спинами судей.

Победившая статуя и впрямь оказалась крайне реалистично вырезанным вампиром. Клыки, плащ, длинный нос и тонкие губы. Глаза зловеще сужены. От голубого льда, казалось, исходит жутковатое свечение.

— А куда делся сам создатель? — спросил Билли.

— Без понятия, — пожал плечами Сэм. — Я и раньше его здесь не видел.

— Должно быть, мы были слишком заняты работой, — сказал Билли. — И все впустую.

— Абсолютно впустую, — простонал Сэм, пиная комок снега. — Пошли за горячим сидром?

Мальчики направились через парк к будке с закусками и напитками. Они купили по стакану сидра и присели за столик для пикника.

— Эй, Сэм! Билли! Кто победил? — это была Мишель Элберг, девочка из их школы.

— Какая-то статуя вампира, — проворчал Сэм. Он с хрустом смял пустой стаканчик и кинул в мусорную корзину.

— Хочешь посмотреть на нашу скульптуру? — спросил у Мишель Билли.

— Еще бы!

Они поспешили обратно к ледяным скульптурам.

— Посмотри на эту, — сказал Билли, указывая на огромную кобру.

Мишель присвистнула.

— Потрясающе, — сказала она и огляделась вокруг. — А где же победитель?

Сэм повернулся к последнему ряду и поискал глазами вампира.

— Чудеса, — пробормотал он. — Она исчезла.

Там, где (Сэм готов был в этом поклясться) стоял вампир, теперь находилась фигура девочки. Сэм уставился на нее, разинув рот.

Она очень похожа на мою соседку, понял он.

— Эй, ребята, разве она не вылитая Ребекка Филлипс?

Билли и Мишель приблизились на несколько шагов и уставились на ледяную скульптуру.

— Ого! — воскликнул Билли. — Как есть она!

Мишель хихикнула.

— Ребекка Филлипс изо льда!

Сэм смотрел на статую. Что-то здесь было не так. Она была вырезана столь же искусно, как и ледяной вампир. Он заметил, что у статуи есть даже ресницы и ногти.

Сэм окинул взглядом парк. Куда же запропастилась статуя вампира? Может, я просто не там ищу, сказал он себе. Она не могла вот так просто взять и исчезнуть.

— Холодает, — промолвила Мишель. — Я иду домой. — Она помахала им на прощание и убежала.

Сэм бросил еще один взгляд на статую Ребекки. Луна стояла в зените. В ее сиянии скульптура мерцала желтым светом. Внезапно поднялся ветер, и голые деревья заскрипели, застонали.

— Что-то здесь становится жутко. — Билли огляделся. — Все ушли. Пора бы и нам.

Сэм не мог отвести глаз от статуи. Уж очень она выглядела живой.

— Пошли, Сэм, — настаивал Билли.

И тут раздался жуткий, низкий стон.

Сэм содрогнулся. Ребята повернулись и пошли прочь.

— О-о-о-о-о-о-о-о, — послышался снова стон, и на сей раз он был гораздо громче.

Ребята обернулись. И уставились на замороженную фигурку Ребекки. Ее глаза, казалось, смотрели на них в ответ. Смотрели с мольбой.

— Пошли отсюда, — сказал Сэм.

Мальчики поспешили через ряды статуй. Сэм чувствовал, как по спине ползет холодок. Он потянулся рукой за спину, чтобы накинуть капюшон.

И тотчас же в его шею вцепилась ледяная рука.

— Убери лапы, Билли! — рявкнул Сэм.

Он обернулся — и его дыхание прервалось.

Над ним возвышался ледяной вампир!

Только больше он не был ледяным.

Вампир ожил.

Сэм почувствовал, как дико заколотилось сердце. Он протер глаза. Когда он открыл их, вампир по-прежнему стоял перед ним.

Сэм медленно попятился. Билли схватил его за руку и попятился вместе с ним.

Существо ухмыльнулось. Его клыки поблескивали, словно маленькие сосульки. Пятна инея покрывали острые скулы. Глаза были темные, остекленевшие, и не имели зрачков.

— Тепло… — леденящим душу шепотом произнес вампир. Он протянул длинную, прозрачную как лед руку и ухватил Сэма за запястье.

— Пусти! — завопил Сэм. Пальцы вампира лишь усилили хватку. Сэм почувствовал, как по коже распространяется холод. В руку вонзились ледяные иглы. Внезапно он перестал чувствовать запястье.

— На помощь! — заверещал Сэм. — Он превратит меня в лед! — Он уже чувствовал, как холод подбирается к груди. Его легкие замерзали! Он не мог дышать.

Сэм ударил вампира свободной рукой. Но тот и бровью не повел. Он смотрел Сэму прямо в глаза. Сэм почувствовал, как его охватывает холод… и внезапно его потянуло в сон.

— Отпусти его! — завопил Билли. Он обхватил друга за талию и дернул изо всех сил.

— Тепло… — простонал вампир. Он отпустил запястье Сэма и зарычал, когда тот попятился назад.

— Бежим отсюда! — заорал Билли.

Они бросились бежать через ряды статуй. У них за спиной снег скрипел под ногами вампира.

— Тепло… — стонал вампир.

Мальчики вылетели на улицу и бросились к дому Сэма. Они ворвались в прихожую, захлопнули дверь и сползли по ней спиной.

— Нам удалось. Мы спасены, — выдохнул Сэм. Они с Билли сидели на полу, тяжело дыша.

— Он… он… он ожил, — выдавил Билли.

— А не последовал ли он за нами? — спросил Сэм, задыхаясь.

Они услышали царапанье в дверь.

Друзья завопили и резко повернулись.

— Тепло… — простонал за дверью вампир.

Сэм и Билли отскочили от двери.

— Смотри! — выдохнул Сэм. — Замочную скважину льдом затянуло!

— Мне нужно тепло! — воскликнул вампир. — Дайте мне тепло!

Загремела дверная ручка.

— Проваливай! Оставь нас в покое! — взвыл Сэм.

Воцарилась тишина.

Мальчики смотрели на дверь.

Тишина.

Замочная скважина по-прежнему была затянута льдом.

— Он ушел? — прошептал Сэм. — Он ушел навсегда?

* * *

— А где все? — спросил Сэм на следующее утро, кладя себе в тарелку молочной каши.

— Твои мама с папой уехали в супермаркет, — отрапортовал Билли. — А Эмили на крыльце, сосульки сшибает.

Сэм кивнул. Эмили — его старшая сестра. Вообще-то ему полагалось помогать ей сбивать сосульки с козырька, дабы они не тюкнули кого-нибудь по голове. Но он сообразил, что если завтракать достаточно медленно, она успеет с этим закончить прежде, чем он выйдет.

— Прошлой ночью такая чертовщина творилась, — пробормотал Билли.

— Неужели вчера мы действительно видели ледяного вампира? — спросил Сэм.

Билли вздрогнул. Всю ночь его терзали кошмары. Он все еще не мог поверить, что ледяная скульптура ожила и преследовала их.

Он отодвинул на край стола Эмилины расческу, зеркальце и фен, и поставил туда миску с кашей.

— Моя сестрица считает, что кухня — это салон красоты. И постоянно забывает здесь свой хлам, — пожаловался Сэм. — Мама выходит из себя, если я кладу ноги на стол. Но совершенной Мисс Эмили все позво…

Его слова оборвал душераздирающий крик.

— Это Эмили! — завопил Сэм. Он вскочил со стула и метнулся к кухонному окну.

Ледяной вампир вернулся. Под его прозрачной кожей поблескивали голубые вены. Плащ трепетал у него за спиной. Он схватил Эмили за руку!

Сэм в ужасе смотрел, как тварь крепко стиснула руку его сестры. Капли воды побежали с длинного носа вампира. Пятна инея на щеках начали таять.

— Он вытягивает ее тепло! — крикнул Сэм. — Мы должны ее спасти!

Сэм распахнул заднюю дверь.

— Оставь ее в покое! — заорал он и накинулся на вампира с кулаками. Билли тем временем высвободил Эмили из ледяной хватки.

— Бегите! — гаркнул Сэм. Билли и Эмили бросились к дому.

Вампир круто развернулся и уставился на Сэма.

— Тепло… — простонал он. — Мне нужно больше тепла… — И он протянул к Сэму ледяную руку.

Взгляд Сэма остановился на огромной сосульке, которую сбила Эмили. То, что надо! — подумал он. Сосулькой в сердце — и нет вампира!

Вампир наступал.

— Тепло… Отдавай свое тепло…

Сэм подхватил сосульку с земли и высоко занес над головой.

Вампир изогнул ледяную, прозрачную руку. Он наступал.

— Й-й-й-йа! — закричал Сэм и всадил сосульку в грудь вампира. Острие ударилось о ледяное тело и обломилось.

Вампир захохотал. Холодным, булькающим смехом.

Сэм развернулся и бросился в дом. Он захлопнул дверь и запер ее.

Эмили стояла у кухонного стола, растирая руки. Ее зубы стучали, а губы посинели.

— Он ушел? — прошептала она.

— Он все еще там, — ответил Сэм. — Я пытался убить его сосулькой, но он только рассмеялся.

Внезапно лицо вампира возникло в окне.

Эмили завизжала и отскочила.

Вампир прижал ледяную ладонь к стеклу.

Сэм в ужасе наблюдал, как стекло замерзает. А потом оно треснуло и разлетелось вдребезги!

Вампир толкнул оконную раму и вошел в кухню.

— Тепло… Отдавайте ваше тепло… — прорычал он.

Прежде чем ребята успели пошевелиться, вампир набросился на них. Он схватил Билли и впился ему в руку ледяными пальцами.

Билли завизжал.

— Он… он меня замораживает! — Он отчаянно пытался выдернуть руку.

— Тепло… — шептал вампир, запуская пальцы-сосульки поглубже в теплую плоть Билли. — Да-ссссс… Тепло…

В панике Сэм схватил первое, что попалось под руку: портативный фен Эмили. Внезапно его осенила идея.

— Батарейки вот-вот сядут, — предупредила Эмили. — Сомневаюсь, что это сработает!

Но Сэм включил фен. Тот бешено загудел. Струя теплого воздуха ударила из сопла.

Сэм направил фен в лицо вампиру. Поначалу существо никак не реагировало. Но потом его прозрачное ледяное лицо расплылось в странной улыбке.

— А-а-а-а-а-а… — простонал он и отпустил Билли.

Билли отшатнулся, растирая замерзшую руку.

— О-х-х-х-хх… — снова простонал вампир, когда теплый воздух окатил его. — Да-а-а-ссс… Тепло…Сколько тепла…

— Ему нравится! — прошептал Билли.

— Больше… — потребовал вампир. — Тепло… Больше тепла…

Сэм продолжал направлять фен на ухмыляющуюся и блаженно вздыхающую ледяную скульптуру.

— Невероятно! — воскликнул Сэм, оборачиваясь к Эмили и Билли. — Теперь он нас не заморозит. Он погреется вволю. Смотрите, как он счастлив. Теперь он знает, что мы его друзья. Знаешь…

— Э… Сэм? — оборвал его Билли, перекрикивая гудение фена. — Сэм?

— Что?

— Повернись, — сказал Билли. — У нас тут маленькая проблемка.

— Ась? — Сэм отключил фен и повернулся к ледяному вампиру. — Куда он делся?

Билли показал на лужу.

— Ты его растопил.

Все трое вытаращились на огромную лужу. А потом разразились хохотом.

Смеялись, и смеялись, и смеялись. Сэм хлопнул Билли по спине. Эмили сползла на пол, не переставая хихикать.

Как же это здорово — хорошо посмеяться. Особенно если знаешь, что наконец оказался в безопасности.

— Это было круто! — воскликнул Сэм. Он включил фен и направил его на Билли.

— Я таю… Я та-а-а-а-а-ю! — провыл Билли. Все трое снова расхохотались.[2]

Жужжание фена становилось все тише и тише. Потом и вовсе оборвалось.

— Батарейки сели, — сказала Эмили. — Повезло нам, что этого не случилось пару минут назад.

Трах!

— Что это было? — Сэм обернулся.

Огромная ледяная кобра вползала в выбитое окно.

— О-о-о-о-ой! — в ужасе вскрикнул Билли. — Это… это же наша скульптура! Она тоже ожила!

— Тттт-ссссе-е-епло! — гигантская змея прищелкнула отвратительным раздвоенным языком. — Отдавайте свое тепло — да поживее!

Веселейший светлый праздник

Гигантское тело Крушителя рванулось в мою сторону.

— А-а-а-а-ар-р-р-рх-хх! — взревел он. Его мускулы вздулись. Его лицо блестело от пота. Огромные ручищи, каждая больше моей головы, сомкнулись в его знаменитом костедробильном Чудовищном Захвате.

— Бет! — окликнула меня из прихожей старшая сестра Джоди. — Ты где?

Я нехотя отвела взгляд от телевизора: показывали матч по реслингу. Только что Крушитель заключил своего противника, Горгона, в Чудовищный Захват. Горгон, значительно уступавший ему габаритами, отчаянно пытался вырваться.

— Я здесь, — откликнулась я.

Джоди возникла в дверях гостиной. Она даже не удосужилась снять пальто. Мой пес Айвори взглянул на нее со своего излюбленного места у камина. Потом опустил голову и снова задремал.

— Угадай, что я нашла! — взволнованно воскликнула Джоди. В руках она держала хозяйственную сумку, щедро украшенную рождественскими бантами.

Я пожала плечами. У нас с Джоди разница в возрасте — один год. Но что до личных вкусов — не меньше десяти лет.

Почему меня должно заботить, что она там купила в торговом центре? Тем не менее, я решила поинтересоваться. Как-никак, на следующей неделе Рождество. Может, Джоди хочет заранее показать мне мой подарок.

Джоди открыла сумку и вытащила оттуда кассету.

— Смотри!

Я застонала, разглядев надпись на коробочке.

— О нет! Только не «Веселейший светлый праздник»!

Это у Джоди самое любимое рождественское кино. И самое нелюбимое у меня. Это глупая, слащавая история о Рождестве.

Я не выношу в ней все. Особенно ненавижу героиню. Сьюзи Снежинка дружелюбнее, чем Санта и веселее, чем Пасхальный Кролик. Аж тошнит.

— А что, тебе мало, что его крутят по телеку шестнадцать раз на дню? — спросила я. — Не можешь же ты смотреть его чаще!

Джоди прижала кассету к груди.

— Я и по сто раз на дню могу смотреть, и мне не надоест, — ответила она. — Жутко повезло, что я ее нашла. Леди в магазине подарков сказала, что это единственная копия, какую ей доводилось встречать. — Джоди шагнула вперед, чтобы вставить кассету в видеомагнитофон.

— А потерпеть не можешь? — крикнула я. — «Реслинг-О-Рама» же идет!

Джоди взглянула на экран. Крушитель влез на канаты и готовился спрыгнуть на голову Горгону. Сестрица сморщила носик. Она не любит реслинг.

— Прости, — сладко пропела она. — Мама сказала, что сейчас моя очередь.

Я знала, что лучше не спорить. Мама велела мне выключить телек еще час назад.

— Можешь остаться и посмотреть кино со мной, если хочешь, — предложила Джоди.

— Да я лучше проглочу оленя с рогами! — проворчала я. Но больше заняться мне было нечем, и я осталась.

Фильм начался. Сьюзи Снежинка, пританцовывая, выпорхнула из кухни, встряхивая своими рыжими волосами до плеч.

— А вот и печенюшки — потешить ваши брюшки! — задорно провозгласила она. — Помните волшебные слова?

Ее дети завизжали от восторга.

— Пожалуйста такое — как елочка большое! — закричали они.

Я застонала. Я почти забыла, КАКОЙ это ужасный фильм. Я смотрела, как Сьюзи разносит праздничное настроение по всему городу. Она плясала. Она пела. Она пекла дюжины и дюжины печенюшек.

Потом Сьюзи посетила сварливого соседа. Она хотела принести ему праздничного веселья. Она пела невероятно идиотскую песенку о том, что «Рождество смеется, а Санта улыбается». После чего добила меня окончательно.

Ее улыбка стала еще ослепительнее. Она встряхнула своими рыжими волосами. Она раскинула руки.

— Кто же откажется от рождественских объятий? — прощебетала она.

— Я! — взревела я, вскочив.

— Тсссс! — шикнула Джоди. Ее взгляд был прикован к экрану.

Я поднялась в свою комнату и достала декабрьский номер журнала «Реслинг-О-Рама». На обложке красовался Крушитель, возвышавшийся над съежившимся, жалким противником. Джоди подарила мне подписку на прошлое Рождество. Надеюсь, в этом году она ее возобновит, подумала я, уселась поудобнее и начала читать.

В журнале было полно интересных статей. Мне потребовалось немало времени, чтобы прочесть их все. Закончив, я обратила внимание на вкусный запах, идущий снизу. Я решила взглянуть, что там готовится. Пахло так, словно папа взялся за рождественскую выпечку.

Я отбросила журнал и побежала вниз.

— Пап? — позвала я, вбегая на кухню. Но там никого не оказалось. Однако на стойке лежало несколько партий рождественского печенья. Я взяла одно, в форме звездочки. Еще теплое.

— Пап? — позвала я с набитым ртом и направилась в гостиную. — Ау, пап? Ты где?

Мама с Джоди смотрели телек.

— Ш-ш-ш-ш-ш! — зашипели они. Они смотрели «Веселейший светлый праздник».

Я закатила глаза. Я читала журнал как минимум пару часов. Следовательно, они запустили кассету по второму кругу. Мне не верилось, что кто-то может смотреть эту дрянь и один раз, а уж два подряд!

— Где папа? — спросила я. — Я хочу ему сказать, что печенье вышло изумительное.

— Он в гараже, — отвечала мама, — но печенюшек он не пек. Это я напекла!

— Ты? — переспросила я. И рассмеялась. Моя мама выпечкой не занимается. Она и кухню-то по возможности обходит за километр. Единственная вещь, которую она иногда готовит — это тосты. Да и те она в половине случаев сжигает.

— Ты шутишь, правда? — спросила я.

Мама улыбнулась.

— Ну да, обычно я ничего не пеку. Но я смотрела этот прелестный фильм с твоей сестрой, и мне вдруг захотелось напечь печенюшек для ваших брюшек!

Я не могла поверить своим ушам. Всего необычнее был ее голос. Внезапно до меня дошло. Она говорила, как Сьюзи Снежинка!

Я взглянула на экран, где Сьюзи кружилась в танце с Сантой.

— Очень смешно, мам, — сказала я. Это явно была шутка. Наверняка маму подговорила Джоди, знавшая, как я ненавижу «Веселейший светлый праздник».

Не успела я сказать что-то еще, как заметила такое, что у меня отвисла челюсть. Мамины белокурые волосы заметно порыжели!

— Что ты сделала с волосами? — спросила я. И тут же взглянула на Джоди. Ее спадающие до талии волосы были еще рыжее, чем у мамы. Айвори посмотрел на меня со своего места у очага и тихонько гавкнул. Я взглянула на пса и нахмурилась. Его белая шерсть явно порозовела.

— Что здесь происходит? — спросила я.

— Что ты имеешь в виду, любонька? — спросила мама.

— Что?! — Мама в жизни так меня не называла. Это Сьюзи Снежинка всех зовет «любоньками».

— Это уже не смешно, — сказала я.

Мама не ответила. Вместо этого они с Джоди принялись подпевать Сьюзи на экране:

Веселейший светлый праздник настает! Резвятся ребятишки, Санта поет!

Я больше не могла этого вынести. Я поспешно ретировалась. Мои мать и сестрица вели себя крайне странно. Они, небось, думают, что это смешно, но я их мнения не разделяю. И точка.

Я замерла возле гостиной. Мой взгляд упал на отражение в зеркале. Мои темно-русые волосы приняли рыжеватый оттенок!

Я уставилась на себя. Мое сердце бешено колотилось, пока я пыталась придумать всему объяснение. Неужели в доме произошла какая-то химическая утечка, изменившая цвет волос? А вдруг это у меня что-то нехорошее с глазами?

Я должна была выяснить, что происходит.

Я нашла отца в его мастерской в гараже. Он трудился над рождественским подарком для Джоди — шкатулкой под украшения.

— Привет, БиБи, — сказал он. Это у него такое для меня прозвище.

— Пап, посмотри мои волосы, — попросила я. — Ничего не замечаешь?

Он пригляделся.

— Вроде рыжие, — сказал он. — Ты их покрасила?

— Нет. — И я поведала ему всю историю.

* * *

— Поначалу я решила, что мама с Джоди решили меня разыграть, — закончила я. — Но теперь мне кажется, что все гораздо серьезнее.

— Разыграть, значит? — спросил папа, нахмурившись. — А звучит так, будто разыгрываешь ты, своего бедного старого папу. — Он погладил густую черную бороду. — Ладно. В чем подвох?

— Я серьезно, — настаивала я. — Сходи в дом и убедись сам. У них волосы еще рыжее моих.

Отец вздохнул и отложил инструменты.

— Ладно, — сказал он. — Я же знаю, что ты не дашь мне ни минутки покоя, пока я не схожу и не посмотрю.

* * *

Я сидела на табуретке и ждала, когда он вернется. Я все еще была напугана, но чувствовала себя значительно лучше, благо за дело взялся папа. Я понимала, что он мне не поверил, но ничего, поверит.

Я подождала десять минут, потом еще пятнадцать. В мастерской было прохладно. Что его так задержало?

Наконец, я встала и пошла в дом.

— Пап? — позвала я.

— Здесь я, любонька, — откликнулся он из гостиной.

Любонька?! — подумала я в смятении. О, нет!

Я пошла в гостиную. Первым, что я увидела, был телеэкран. Шла финальная сцена «Веселейшего светлого праздника». Мать с сестрой сидели на диване. При виде них я ахнула.

Мамины волосы теперь доходили до плеч и стали огненно-рыжими. Концы загибались вверх, как у Сьюзи Снежинки. Точно так же выглядели и волосы Джоди!

Я повернулась к папе за помощью. Но увидев его, я едва не закричала. Его смоляные волосы стали такими же рыжими, как и у мамы. А усы с бородой и вовсе исчезли!

— Папа! И ты туда же? — спросила я. Я не ждала ответа. Я взглянула на Айвори и увидела, что его шерсть сделалась почти такого же рыжего оттенка, как и у мамы с Джоди.

Каким-то образом все мои родные превращались в Сьюзи Снежинку!

— Не волнуйся, любонька, — с улыбкой сказал папа и указал на блюдо на журнальном столике. — Вот печенюшки — потешить брюшки!

Я чуть не взяла одно. Осознав, что делаю, я резко отдернула руку. Перекусывать было не время.

— Ох, любоньки мои! — вскричала я.

Я ахнула, когда поняла, что только что сказала. Это напугало меня больше, чем все остальное вместе взятое. Я тоже преображалась!

Я посмотрела в зеркало над камином. Разумеется, мои волосы стали еще рыжее. Кроме того, они явно удлинились, а раньше были до подбородка. Концы завивались вверх.

Это все из-за фильма. И никак иначе! Это идиотское кино про Сьюзи Снежинку меняло нас всех. Может быть, еще не поздно, подумала я. Кино уже подошло к концу. Джоди встала и подошла к видаку.

— Прочь с дороги, любонька, — сказала я. — Ой, то есть Джоди. Мне нужна эта кассета.

Джоди замерла, держа палец на кнопке перемотки:

— А что, любонька, что-то не так?

— Кончай меня так называть! — рявкнула я. — Что-то не так, и очень сильно не так! И дело явно в этой кассете. Дай ее мне.

Джоди вытащила кассету. Но вместо того, чтобы ее отдать, она спрятала ее за спину.

— А волшебные слова помнишь? — спросила она радостным голоском Сьюзи Снежинки.

Я стиснула зубы.

— Пожалуйста, — сказала я.

Сестра покачала головой. Родители заулыбались.

— Не то! — пропела Джоди. Она захихикала и погрозила мне пальцем. — Ты должна знать волшебные слова, любонька. Иначе придется потерпеть, пока Санта не изволит прилететь!

Это тоже была фразочка из фильма.

— Заткнись! — рявкнула я. — Неужели ты не видишь, что происходит? Все, кто смотрит эту кассету, начинают превращаться в Сьюзи Снежинку! Ее надо уничтожить, пока не стало слишком поздно.

Родные смотрели на меня овечьим взглядом. И даже Айвори.

— Так какие волшебные слова? — весело повторила Джоди.

Я сделала глубокий вдох и попыталась взять себя в руки. Что там были за приторные фразочки? Если я их вспомню, Джоди может и впрямь отдать мне кассету.

— Э-э-э, большое пожалуйста в сахаре? — спросила я.

Джоди покачала головой.

— Пожалуйста и крепкое объятие?

Джоди опять покачала головой.

Сколько раз мне приходилось смотреть этот дебильный фильм! Почему я не могу вспомнить фразу?

— Ой, сахарные печеньки! — вырвалось у меня. Этого я говорить совершенно не хотела.

Был только один способ. Рискованный, но больше ничего не оставалось.

Сьюзи Снежинка знала «волшебные слова». Если я чуть больше поддамся заклятию, я смогу их вспомнить. И завладею кассетой.

Единственной моей надеждой было то, что я смогу вовремя прийти в себя. Иначе жить мне под личиной Сьюзи Снежинки вечно!

Я постаралась расслабиться. Я напела себе под нос несколько мелодий из фильма. Схватила несколько печений и проглотила. Вскоре я почувствовала, как уголки моего рта растягиваются в широкой, ослепительной улыбке. Я нагнулась, чтобы погладить Айвори по мохнатой рыжей голове.

Я запела:

Там жизнь всегда беззаботно-прекрасна, Там Санта танцует в штанах ярко-красных…

Сладостные образы кружили у меня в голове. Меня вдруг страшно потянуло печь печенюшки.

Может быть, я слишком тяжело все воспринимаю, думала я. В конце концов, что плохого в том, чтобы зарядиться настроением веселейшего светлого праздника?

В голове плавали слова. Веселые слова. Праздничные слова. Особенно одна фраза. Почему-то она казалась мне очень важной. Но я не могла вспомнить, почему.

Я повернулась к Джоди. Ее прелестные рыжие волосы завивались на концах. Она улыбалась.

Я улыбнулась в ответ и произнесла слова, пляшущие в голове:

— Пожалуйста такое — как елочка большое!

— То-то же! — Джоди сунула мне кассету. Я уставилась на нее. «Веселейший светлый праздник». До чего милое кино! Лучше всего посмотреть его прямо сейчас.

И потом, я обожала Сьюзи Снежинку. Вот бы мне такой стать!

Я шагнула к видеомагнитофону. По телевизору, тем временем, шла какая-то передача. Я покосилась на экран. Любоньки мои, что вытворяет этот ужасный мужлан?! Почему эти двое пытаются сделать друг другу больно?

Один из мужчин казался смутно знакомым.

— Крушитель? — прошептала я.

Внезапно на меня нахлынули мои настоящие мысли. Они были путанные, и мешались с беззаботными рождественскими мыслями Сьюзи Снежинки. Но я все равно знала, что мне нужно сделать.

— А-а-а-а-а-ар-р-р! — заорала я, совсем как Крушитель.

Я повернулась и швырнула кассету в ревущее пламя камина.

Мои родные завопили, когда кассета вспыхнула. Айвори свирепо рявкнул.

Как только кассета сгорела, всякое желание подражать Сьюзи Снежинке как рукой сняло. Айвори скулил и тыкался мне в ладонь холодным носом. Посмотрев на него, я обнаружила, что его рыжая шерсть снова побелела.

* * *

В канун Рождества вся наша семья собралась в гостиной. Все выглядели нормально. У всех волосы были обычного цвета. А папина борода и вовсе казалась как никогда густой.

Все эти дни мама всячески избегала кухни. А Джоди только и делала, что напевала себе под нос главную мелодию из «Веселейшего светлого праздника» — что для нее, опять же, совершенно нормально.

Мы не обсуждали то, что произошло неделю назад.

— Открой вот этот, — посоветовала Джоди, вручая мне подарок, обернутый яркой красно-зеленой бумагой. — Уверена, ты будешь довольна!

Я жадно разорвала обертку. И ахнула, увидев содержимое.

— Ух ты! — воскликнула я. — Спасибо, Джоди!

Это была видеокассета с Крушителем на обложке. Я немедленно воткнула ее в видак.

— «Реслинг-О-Рама» представляет Крушителя в одном из лучших его матчей! — провозгласил комментатор.

А потом на экране возник Крушитель, такой же свирепый и грозный, как и всегда.

— А-а-а-а-а-р-р-р-р-р! — свирепо взревел он.

Я восторженно усмехнулась. Это был лучший рождественский подарок за всю мою жизнь!

— Где ты его нашла? — спросила я. — Я понятия не имела, что с Крушителем есть видео.

— Знаю, — ответила Джоди. — Вот и леди в магазине подарков сказала, что это единственная копия, какую ей доводилось встречать!

Повелитель зимней стужи

Я выглянул из окна на фасаде нашего нового дома в Аризоне. Деревьев во дворе у нас тут не было. Не было снежных сугробов. Не было льда. Вместо этого я видел одни лишь пески да кактусы. Высокие, зеленые, колючие, гнусные кактусы.

Вместо зеленого рождественского венка, на нашей двери висел круг из красного перца. Вместо серых, сеющих снегом туч, голубело ясное небо. И над всем — ослепительно-желтое жаркое солнце.

— Ненавижу здешнюю зиму! — воскликнул я.

— Разумеется, Джэред, — отозвалась мама из соседней комнаты. — Ты все свои двенадцать лет прожил там, где зимы снежные. Но тебе надо дать пустыне шанс. Ты научишься ее любить.

Черта с два, подумал я.

— Посмотри на все со светлой стороны, — сказала мама. — Дома ты не мог в рождественские каникулы кататься на велосипеде.

— Я бы лучше катался на санках, — буркнул я.

Тем не менее, идея прокатиться на велике показалась мне неплохой. Это могло бы отвлечь меня от тоски по дому.

— А что, и прокачусь! — воскликнул я.

— Прекрасно! — отвечала мама. — Только вернись к ужину. Вечером будем наряжать елочку.

Елочку. Ха. Я бросил взгляд на зеленую пластиковую елку в гостиной. Как и все остальное в этой «пустынной» зиме, наша елка была фальшивкой.

Мой велосипед был прислонен к передней стене дома. Оглядевшись вокруг, я подумал, что даже дома кажутся какими-то неправильными. Как и мой новый дом, все они были бледно-розовыми. Все имели плоскую крышу. Они походили на безобразные коробки из-под ботинок.

Я покатил к универмагу. Пристегнул велик к стойке, зашел. Из громкоговорителей лилась рождественская музыка. В проходах толпились люди. Все улыбались. Все казались исполненными рождественского настроения.

Все, кроме меня.

Мне хотелось бы видеть их закутанными в теплые пальто и куртки. Но покупатели ходили в футболках и шортах. Во всем этом не чувствовалось Рождества. Это больше походило на Четвертое июля!

И тут я увидел это.

Посреди универмага стояла высокая зеленая елка.

Она выглядела в точности как те елки, что мы наряжали в прежнем доме.

Я бросился к ней. Воздух вокруг нее был напоен пряным ароматом. Дерево было настоящим. Его украшали сотни чудесных старомодных игрушек. Маленькая табличка извещала, что они продаются.

Куплю одну! — решил я. Тогда это будет больше походить на Рождество.

Мое внимание привлекло большое украшение, исполненное в виде старинного домика — с белыми деревянными стенами и покатой крышей. Крышу покрывал снег. В дверях домика стоял крошечный эльф. На нем был зеленый костюм и красный шарф.

— Нравится? — проскрипел мне в ухо чей-то голос.

Я оглянулся. У меня за спиной стоял древний старик.

— Я смотрю, ты тоскуешь по настоящей зиме, — произнес старик. — Это украшение — то, что нужно. Оно, видишь ли, особенное. Это дом Джека Фроста, повелителя зимней стужи.

Я дотронулся до украшения. Оно было холодным! Я удивился, но решил, что его специально держали в холодильнике.

— Беру! — воскликнул я.

Я заплатил старику, запихнул украшение в рюкзак и помчался домой. Мне не терпелось повесить его на нашу елку.

Но взглянув на безобразное искусственное дерево в гостиной, я сразу передумал. Украшение было слишком хорошо для этой подделки.

Вместо этого я решил повесить Джека Фроста и его домик у себя над кроватью. Таким образом, я мог бы поселить у себя в комнате частичку настоящей зимы.

* * *

На следующее утро я выглянул в окно и не поверил собственным глазам. Все было белым-бело. Настоящая метель! Снег валил так густо, что даже воздух казался белым. Ветер намел во дворе огромные сугробы.

Я быстренько полез в шкаф за теплой курткой. Потом выбежал на двор и принялся катать из снега шар, чтобы слепить снеговика. До чего же весело!

Когда туловище было готово, я воткнул ему в каждый бок по метелке — вместо рук. Потом вставил ему в голову кусочки угля вместо глаз, носа и рта. Наконец, я водрузил ему на макушку старую кепку.

— Славная работа! — послышался чей-то радостный голос. Я повернулся и увидел эльфа, одетого во все зеленое. У него была рыжая борода. На шее висел длинный красный шарф. Он был точной копией Джека Фроста с моего украшения!

Джек Фрост щелкнул пальцами… и снеговик подмигнул!

— Ах-х-х-х! Кр-р-р-р-р-р-р-расота! — произнес снеговик рокочущим низким голосом. Он поднял и опустил руки, а потом повернулся ко мне.

— Айда на пруд! — пророкотал он. Он вразвалочку поднялся на холм. Я поспешил за ним.

По другую сторону холма сверкал льдом чудеснейший пруд. На берегу ждала пара коньков. Они пришлись мне точно впору. Я встал на коньки и заскользил по замерзшей воде.

Снеговик катил рядом. Мы катались все быстрее и быстрее. Я чувствовал, как морозный ветер кусает лицо, и это было здорово! Я вернулся в зиму!

Мы со снеговиком подкатили к противоположной стороне пруда. Мы принялись лепить снежки и кидаться ими в Джека. Снежки летели все быстрее и быстрее.

Через некоторое время мои зубы начали выбивать дробь.

— Д-д-д-думаю, нам пора остановиться! — выдавил я.

Снеговик и Джек Фрост пропали в снежной пурге.

* * *

Я открыл глаза. И поднял голову с подушки. Все оказалось сном. Я взглянул на свое новое елочное украшение. Джек Фрост усмехался мне из своего маленького домика.

Весь день я не мог выбросить сон из головы. Он казался таким реальным!

Воспоминания о катании по ледяному пруду заставили меня задрожать. Я никак не мог согреться. Я снял шорты и натянул джинсы и свитер.

После завтрака пришел Тим, мой сосед и приятель.

— Пошли, Джэред, — сказал он. — На великах погоняем.

— Неохота, — ответил я. — Там жуткая холодрыга. Посижу-ка я дома.

Я прижимался к окну, пытаясь согреться на солнышке. Но и его золотые лучи казались холодными, холодными, словно лед.

Тем вечером мне было так холодно, что я отправился спать пораньше. Пытаясь согреться, я укрылся сразу несколькими одеялами.

* * *

Как только мои глаза сомкнулись, меня приветствовал Джек Фрост.

— Добро пожаловать назад, в настоящую зиму! — провозгласил он. Я охнул, увидев, что вместо ногтей на его пальцах красуются острые голубые сосульки. — Айда кататься на санях!

Я вслед за Джеком поднялся на длинный и скользкий холм. Ветер бушевал еще неистовее, чем в первом сне. Я дрожал. На вершине холма нас ждали ярко-красные сани. Я залез на них и сел позади Джека Фроста. Меня так трясло, что я едва мог за него держаться.

— Поехали! — крикнул эльф.

Сани понеслись с холма. Все быстрее и быстрее мчались они, и холодный ветер бил мне в лицо. Я чувствовал, как замерзают щеки. Сани выписывали зигзаги по крутому склону.

Я держался изо всех сил. Я посмотрел вперед. Сани устремились к обрыву.

Мое сердце заколотилось.

— Стой! — завопил я. — Стой!!!

* * *

Я проснулся. Солнце уже стояло в зените, посылая лучи в окно. Но мое лицо было холодным и влажным, а зубы стучали.

Я взглянул на домик Джека Фроста.

Я почувствовал, как по спине ползет холодок. От одного взгляда на украшение мне стало еще холоднее.

Я открыл шкаф и принялся рыться в нем, ища одежду из прежнего дома. Я надел под джинсы кальсоны, потом рубашку с длинными рукавами, потом свитер, потом фуфайку. И все равно мне было так холодно, что я еле шевелил пальцами.

Я снял украшение. Я больше не хотел держать его в своей спальне. Я отнес его вниз и повесил на елку в гостиной.

— Какая прелесть! — воскликнула мама.

— Это Джек Фрост, — ответил я.

Мама прищурилась.

— Кстати, о Джеке Фросте: зачем ты закутался во все эти одежки?

— Я страшно мерзну! — отвечал я.

— Мерзнешь? — переспросила она. — Как ты можешь мерзнуть? На улице плюс двадцать! — она прижала ладонь к моему лбу. — Вроде, не лихорадит, — сказала она. — Но ты лучше посиди дома, на всякий случай.

Я провел весь день у себя в комнате — смотрел телевизор, пил горячий бульон и кутался в одеяла.

Я решил, что мама была права. Я, должно быть, заболел. Вот почему мне так холодно. Все что мне нужно, чтобы поправиться — хороший, крепкий, долгий сон.

* * *

— Пошли, Джэред, снежных ангелов делать! — приветствовал меня Джек Фрост. Я не мог поверить, что вижу еще один сон про зиму!

Я вышел за эльфом в метель. Джек Фрост толкнул меня в глубокий, влажный снег.

— Очерти руками круги, — сказал он. — Сделай ангелу крылья!

Мои руки размашисто задвигались вверх-вниз. А потом я осознал, что тону в снегу. Я посмотрел вверх. Джек Фрост стоял теперь высоко-высоко надо мною. Снежные стены возносились вверх, пока я погружался все глубже и глубже.

Я отчаянно пытался сесть. Но чем больше я возился, тем глубже увязал, тем холоднее мне становилось.

Я в ужасе смотрел, как Джек бросил на меня сверху лопату снега. Снег ударил меня в лицо и залепил глаза. Я оказался погребен заживо! Погребен заживо в снежной могиле!

* * *

Когда я проснулся, было утро. В окно лился яркий солнечный свет. Я протянул руку и коснулся оконного стекла. Оно было холодным, словно кусок льда.

Дрожа, как осиновый лист, я облачился во все свои зимние одежки. Потом надел толстую куртку и вязаную шапку, и спустился вниз.

Домик Джека поблескивал на рождественской елке. Я сдернул его с ветки и запихнул в карман. Я поспешил на задний двор. Кактусы изнывали под жарким солнцем. Но я не чувствовал ни малейшего тепла. Я чувствовал только холод, пронизавший все мое тело.

Я вышел на аллею. Я сдвинул крышку с помойного бака и поглубже запихал украшение в месиво из гниющих апельсиновых корок и яичной скорлупы.

— То-то же! — сказал я вслух. — Прощай, Джек Фрост!

* * *

Тем вечером мы с родителями засиделись допоздна, разворачивая рождественские подарки. Я так страдал от холода, что не снимал варежек. Я бился в ознобе и думал, смогу ли сегодня уснуть.

Но стоило мне закрыть глаза, как Джек был тут как тут.

— Пошли, Джэред, — позвал эльф. — Айда в снежки!

— Нет! — завопил я. — Не хочу! Оставь меня в покое!

— Ни за что! — вскричал Джек Фрост. Он схватил меня за руку. Кожа на ней немедленно примерзла к его пальцам. Мне пришлось последовать за ним — в холодное снежное поле.

Там, в снежной крепости, меня уже поджидал мой приятель-снеговик.

— Давай, Джаред! — крикнул он. — Снежный бой!

Нет, подумал я. Не буду! Но тут же осознал, что помимо своей воли поднимаюсь в снежную крепость. И началась бесконечная снежная битва.

Спустя некоторое время на меня нахлынула такая сонливость, что я едва мог двигаться.

— Я хочу спать, — сказал я Джеку Фросту.

— Ты можешь выспаться в моем доме, — отвечал Джек.

Он повел меня через снежное поле. Под сенью огромной ели стоял знакомый старинный домик. Я понял, что это тот самый дом-украшение!

Перед домом росла маленькая елочка.

Я направился к двери.

— Не так быстро! — остановил меня Джек. — Сперва ты должен помочь мне украсить мою елку.

— О чем ты? — спросил я.

Он повел меня вокруг дома, на аллею. Знакомого вида аллею. То была аллея возле моего дома.

— Давай, Джэред, — молвил Джек сурово. — Достань украшение из помойного бака! — И добавил: — Не достанешь — и того холоднее станет.

Мне и так было ужасно холодно… и ужасно хотелось спать. Я сдвинул крышку и запустил руку в промерзший мусор. Я нашел украшение и вытащил из бака. После чего проследовал за Джеком к фасаду его маленького домика.

— Повесь его на ветку, Джэред, — приказал Джек.

Я повесил украшение на елку. Дверь домика распахнулась настежь. Я вошел. Помещение было маленьким, и в нем царил порядок. В очаге гудело пламя. Но ни малейшего тепла оно не давало. Мне было все равно. Слишком хотелось спать. Я свернулся у огня клубочком и провалился в сон.

* * *

Солнечные лучи припекали мою спину. Я посмотрел вверх, в голубое небо. Я находился на заднем дворе своего дома в Аризоне. Почему-то я был как капуста закутан в слои зимней одежды.

Солнце палило немилосердно. По лицу градом катился пот. Я сорвал куртку, свитера, штаны, кальсоны. Я разделся до плавок.

Но это не помогало. Я бросился к соседскому дому. Прозрачная чистая вода в бассейне манила прохладой. Я разбежался и прыгнул в бассейн.

Но вода не была прохладной.

Там оказался крутой кипяток!

И тогда я понял, что вижу еще один сон.

Проснись, велел я себе. Проснись сейчас же.

* * *

Когда я открыл глаза, бассейн исчез. Кипящая, исходящая паром вода — тоже.

Я вернулся в домик Джека Фроста.

С оконных рам внутри свисали сосульки.

И стоял холод, лютый холод.

Джек Фрост вошел в комнату.

— С добрым утречком, Джэред, — сказал он. — Я слышал, как ты кричал во сне. Неужели дурной сон приснился?

— Что?! — я ошеломленно сел. — Ты и есть дурной сон! — закричал я. — И сейчас я сплю! А проснусь я в прекрасной, теплой постели, в моем новом розовом доме, в жаркой, солнечной Аризоне!

Эльф недоуменно скривился.

— Аризона? Ты и впрямь думаешь, что живешь в Аризоне?

— Разумеется! — крикнул я. — И когда я проснусь…

Он не позволил мне закончить. Он потащил меня на двор. Землю покрывал толстый слой снега, и густой снег валил из туч.

— Вот где ты живешь, Джэред, — сказал Джек Фрост мягко.

— Нет! — взвизгнул я. — Не-е-е-е-е-е-ет! Я сплю! Я знаю, что я сплю! Я…

Я остановился, когда какой-то предмет на елке Джека Фроста приковал мое внимание.

Украшение.

Стеклянное украшение.

Я подошел поближе. Подтянул его к себе — и задохнулся от ужаса.

Там, в стеклянном шаре, под палящим солнцем, стоял крошечный розовый домик, окруженный кактусами.

— Это же мой дом! — взвыл я. — Мой дом в пустыне!

Джек Фрост заботливо смахнул с моего плеча снежинки.

— Бедолага, — промолвил он. — Не иначе от этого украшения у тебя кошмары. Ты живешь здесь. Со мной. А теперь — одевайся, и мы устроим чудесное, затяжное снежное побоище!

Зефирный сюрприз

— Быстрее! Быстрее! — визжала Марша Зейн.

Ее сани взрывали снег. Она испустила воинственный клич и устремилась вниз по склону Холма Спунеров.

Ее братья, Рикки и Ронни, со свистом пронеслись мимо.

— Прочь с дороги, копуша! — прогудел Рикки.

— Идем на прорыв! — заорал Ронни.

Их сани взметнули снег прямо Марше в лицо.

— Я уделаю вас, придурки! — крикнула она. Снег щекотал ее лицо, когда она неслась вслед за мальчишками.

Марше было двенадцать, и она не собиралась позволить девятилетнему кошмару и восьмилетней напасти обогнать ее сани. Фигушки!

Она направила санки в крутой поворот. От студеного ветра слезились глаза. Но она нагоняет! Она усиленно заморгала и посмотрела вниз.

О, нет.

— Осторожно! — крикнула она мальчишкам. — Мы мчимся во двор к миссис Спунер!

Слишком поздно.

— Я не могу остановиться! — заревел Рикки.

Мальчишки и Марша пронеслись мимо огромной таблички миссис Спунер, извещавшей, что посторонним вход строжайше воспрещен. Их санки подскочили на огромной груде снега, взмыли в воздух — и влетели прямиком в садик миссис Спунер.

Санки Рикки приземлились аккурат в колючий розовый куст. Рикки взвыл от боли.

Санки Ронни занесло, и они угодили в замерзшие заросли кустарника. Крякнув, Ронни грохнулся на землю.

Санки Марши распахали половину сада. Они мчались сквозь замерзшие цветники и обледеневшие ветки.

Ничто не могло их остановить…

…кроме почтового ящика миссис Спунер!

Марша заверещала. Ее сани на полном ходу врезались в столб почтового ящика. Столб треснул. Марша полетела вперед и — БАМ! — треснулась о столб головою.

— О-о-о-о-о-ой! — простонала Марша и потерла голову. Потом подняла глаза на высоко расположенный белый почтовый ящик — как раз в тот момент, когда он завалился на бок. И грянулся оземь.

Рикки и Ронни встали и отряхнулись.

— Ты в порядке, Марша? — крикнул Рикки.

Марша села. Она буквально чувствовала, как под ее короткими светлыми волосами вздувается огромная шишка.

— Кажется, — буркнула она.

— Ага, но посмотри на почтовый ящик, — сказал Ронни и показал на него пальцем. — Погоди, вот миссис Спунер это увидит! Капут тебе, Марша.

Марша изучала сломанный ящик. Деревянный столб переломлен пополам, а сам металлический ящик смялся. Он был окончательно и бесповоротно уничтожен.

Маршины кишки завязались в узел.

— Может, я смогу за него заплатить, — нервно пробормотала она.

— Ага, конечно. Вот теперь миссис Спунер тебя доконает, — сказал Рикки. — Помнишь, как она позвонила в полицию, потому что Спарки перекопал ее сад?

— Забудь об этом, — ввязался Ронни. — Помнишь, как она позвонила папе только из-за того, что мы срезали путь в школу через угол ее двора?

Марша задрожала. Казалось, ветер стал холоднее прежнего.

— Знаешь, что мне рассказывал один пацан? — прошептал Рокки. — Он сказал мне, что слышал, будто миссис Спунер зарывает детей у себя в саду!

— Какая чушь! — фыркнула Марша. — Ничего она нам не сделает. Она просто вредная, только и всего.

— Потому-то над ней так весело прикалываться, — сказал Рикки. — У нее просто крышу сносит!

— Мой любимый прикол — позвонить в дверь и удрать! — произнес, ухмыляясь, Ронни.

Марша нахмурилась.

— Ну вот, потому-то она, наверное, и вредничает. Давай хоть извинимся перед нею за сбитый ящик.

У мальчишек перехватило дух.

— Ни за что! — фыркнул Рикки. — Давай-ка свалим отсюда! Сейчас же.

— Ага, пока она нас не сцапала! — добавил Ронни. Они схватили Маршу за руки. Они повернулись — и у них перехватило дух.

Путь преграждала миссис Спунер!

Высокая костлявая женщина смотрела на ребят сверху вниз. Ее длинные седые волосы были собраны в пучок на макушке. Тонкие губы поджаты. Кожа вокруг карих, с желтоватым отливом, глаз была морщинистой, словно старая бумага.

— Чудесный денек для катания на санках! — усмехнулась миссис Спунер.

— А? — Марша не верила своим глазам.

Миссис Спунер улыбалась!

Старуха взглянула на сломанный почтовый ящик. У Марши екнуло сердце.

— Я смотрю, у вас тут вышла небольшая авария, — мягко сказала миссис Спунер. — Надеюсь, никто не пострадал.

Марша потерла голову.

— У меня небольшая шишка, — ответила она. — Не беспокойтесь, я в порядке. Но ваш почтовый ящик поломался.

Миссис Спунер покачала головой.

— О, это можно починить, — сказала она. — Лишь бы вы, деточки, были в порядке. Озябли, наверное!

Мальчишки вздрогнули и встали поближе к Марше.

От пронизывающего ледяного ветра у них стучали зубы.

— Я знаю, что вам сейчас нужно, — заявила миссис Спунер. — Большая чашка моего особого горячего какао! Любите, ребятки, горячее какао?

Рикки и Ронни нервно переглянулись.

— Э, нет, спасибо. Мы не хотим доставлять вам лишние неудобства, — сказала Марша. Она взглянула на небо. Сумерки окрасили его в серый цвет. Бледная полная луна поднималась над голыми деревьями.

— Да что вы, какие неудобства! — воскликнула старуха. — Заходите же! Я настаиваю.

С этими словами она повернулась и шагнула на крыльцо. Марша последовала за ней.

Рикки схватил ее за руку.

— Рехнулась?! — прошептал он. — Это же уловка!

— Не хочу я туда! — воскликнул Ронни. Марша дернула их за руки:

— Пошли. Мы не можем отказаться. Это невежливо.

Мальчишки боязливо смотрели на огромный старый дом. Марша пошла к дверям. Рикки и Ронни неохотно поплелись следом.

— Входите же! Входите! — звала их миссис Спунер. Они вошли в огромную прихожую с обоями в цветочек. Марша огляделась вокруг. Миссис Спунер жила здесь всегда, но Марша еще никогда не была у нее дома.

На стенах, отбрасывая жутковатые тени, мерцали свечи. Все двери дальше по коридору были закрыты.

Марша сняла лыжную курточку, и весь снег с нее осыпался на пол. Мальчишки попытались вытереть тяжелые зимние ботинки о половичок, но все равно изрядно наследили.

Миссис Спунер нахмурилась. Но тут же поймала взгляд Марши и вновь расплылась в улыбке.

— Это можно оттереть в два счета, — сказала она. — Давненько же я ни с кем не общалась. Подумаешь, немножко напачкано!

Ребята повернулись и последовали за миссис Спунер по коридору. Входная дверь захлопнулась за ними — БАНГ!

Марша взвизгнула, а мальчишки резко обернулись.

Миссис Спунер засмеялась.

— Это ветер, — пояснила она. — В таких старых домах всегда ужасно сквозит.

Марша поежилась.

— Давайте сядем на кухне, там тепло, — предложила миссис Спунер. Она отвела детей в конец коридора и отворила скрипучую деревянную дверь.

У Марши перехватило дух. Кухонные полки были забиты тысячами бутылок и банок. Высушенные цветы и прочие растения свисали с потолка. В большой черной печи в углу потрескивало и шипело пламя. В помещении стоял аромат странных пряностей.

Марша вошла и принялась нервно озираться по сторонам. Что же хранится во всех этих банках? — подумала она.

Она пригляделась получше. Закрученные банки были полны зерен, и семян, и корешков, и ягод — и еще множеством всякой всячины, которой Марша определить не могла. Она наклонилась, чтобы поближе рассмотреть открытую банку.

Ее сердце остановилось.

Неужели там плавают чьи-то глазные яблоки?

Человеческие глаза!

Она разинула рот, чтобы закричать, но вовремя остановилась. Еще раз посмотрела на банку.

Нет. Никакие это не глаза. Это маленькие белые луковицы.

Расслабься, Марша, сказала она себе. Ты ведешь себя так же по-дурацки, как твои братья!

— Садитесь! Садитесь! — велела миссис Спунер. — Погрейтесь у печи. А я пока помешаю свое особое какао.

Рикки и Ронни плюхнулись в два кресла-качалки у печи. Марша уселась за стол.

Миссис Спунер погрузила черпак в огромный бурлящий котел и принялась помешивать.

— Это старый семейный рецепт, — сказала она. — Там есть особый ингредиент — прямиком из моего садика. У моего какао даже секретное название имеется.

— Правда? Какое? — спросила Марша.

Миссис Спунер улыбнулась и подмигнула.

— Зефирный Сюрприз, — тихо сказала она.

Старуха наполнила горячим какао три чашки.

Какой огромный котел! — подумала Марша. Этим какао можно угостить всех ребят в городе!

Миссис Спунер вручила каждому из мальчишек по чашке какао, а потом — и Марше.

— Угощайтесь! — сказала она.

— Спасибо, — вежливо ответила Марша.

Насыщенный аромат шоколада наполнил ее ноздри. Мальчишки подняли чашки и отхлебнули.

— Восхитительно, — сказал Рикки.

— Потрясающе! — согласился и Ронни.

Марша отхлебнула густого шоколада и усмехнулась.

— Превосходно, миссис Спунер, — сказала она. — Но причем тут зефир?

Лицо миссис Спунер вновь расплылось в улыбке.

— А вот увидишь, — сказала она загадочным голосом. — Пейте! Пейте!

Рикки и Ронни быстро допили свое какао. Марша прихлебывала медленно.

— Моя семья никогда ни с кем не делилась этим рецептом, — сказала миссис Спунер.

Рикки взглянул на нее поверх кружки.

— Почему? — спросил он.

Миссис Спунер улыбнулась ему.

— А вот увидишь!

Старуха распахнула печную дверцу. Пламя тихо потрескивало.

Она подбросила туда новое полено. Огонь взревел и вспыхнул с новой силой.

— Миссис Спунер, — сказала Марша, — очень мило, что вы сварили нам шоколад. Но уже темнеет. Нам действительно пора идти.

— Ага. Спасибо, — сказал Рикки.

— А, не за что, — отвечала миссис Спунер с лукавой усмешкой. — Я просто с вами рассчиталась. За все добрососедские штучки, что вы мне устраивали.

Марша прочистила горло.

— Добрососедские штучки? — нервно спросила она. — Какие добрососедские штучки?

Седовласая женщина захлопнула печную дверцу. Она повернулась и вперилась взглядом в детей. Длинным костлявым пальцем она указала на Рикки.

— Давайте посмотрим. Например, ты, Рикки, прошлым летом разбил мне окно бейсбольным мячиком, — сказала она.

Рикки кивнул и что-то забормотал в свое оправдание.

Миссис Спунер ткнула пальцем в другого мальчика.

— А ты, Ронни, прошлой осенью врезался на велосипеде в мой забор.

Тут миссис Спунер повернулась к Марше.

— А ты, Марша! — закричала она. — Ты сегодня разнесла мой почтовый ящик! И я более чем уверена, что ты собиралась смыться с места преступления. Совсем как твои братцы, когда испортили мое окно и мою изгородь.

Марше резко поплохело. Миссис Спунер только притворялась дружелюбной, чтобы заманить их в дом. Она обвела их вокруг пальца!

— Нам правда пора идти, — сказала она старухе. Ее взгляд был прикован к окну. Снаружи уже стемнело. Полная луна висела над деревьями.

— Да. Мы должны уйти — сейчас же! — настаивал Ронни.

— Предупреждаем!.. — визгливо крикнул Рикки. — Вы должны нас отпустить!

Жестокая усмешка исказила лицо миссис Спунер.

— Не удастся, — заявила она.

— Но… почему нет?! — дрожащим голосом воскликнула Марша.

— Какао-то мое с сюрпризом! — отвечала миссис Спунер; ее глаза возбужденно блестели. — Я туда особый ингредиент добавляю. Ну что, чувствуете, как размягчаются ваши косточки? Чувствуете, как тела превращаются в пюре?

— Но… но… — выдохнул Рикки.

— Какао превратит вас в зефир! — миссис Спунер торжествующе хохотнула. — Смекнули? Вы и есть Зефирный Сюрприз!

Старуха скрестила на груди руки и терпеливо ждала, когда трое детей расплавятся в кашу.

Марша и оба мальчика встали. Медленно повернулись к ведьме.

И когда они поворачивались, их тела начали меняться.

— Мы предупреждали, что вам нужно нас отпустить, — промолвила Марша.

— Но вы нас не слушали, — проворчал Ронни.

— Так вот, — подхватил Рикки, — у нас для вас тоже сюрприз найдется.

Марша басовито зарычала, когда изо рта у нее полезли клыки. Густой бурый волчий мех расползался по ее лицу, рукам, ногам и всему телу.

Мальчишки запрокинули головы к полной луне и открыли пасти в протяжном вое.

— Вы… вы оборотни! — завизжала миссис Спунер.

То были последние ее слова.

Три рычащих волка разинули клыкастые пасти — и набросились.

— Вот тебе, бабушка, и Зефирный Сюрприз! — прорычала Марша.

— Вку-у-у-у-уснотища! — провыли братья.

Монстр льда

Едва зайдя в свою комнату, я услышал это. У меня в шкафу кто-то был.

Я подкрался к дверце шкафа. Сделал глубокий вдох и рывком распахнул ее.

— Попалась! — гаркнул я.

— Й-й-й-й-а-а-а-й-й-й-й! — завизжала моя младшая сестренка Джессика.

Я схватил ее за руки и вытащил из шкафа.

— Макс! Ты меня напугал… — захныкала она и выдернула руку из моей хватки.

— Ага, а если опять увижу, что ты роешься в моих вещах, будет вообще суперстрашно, — сказал я.

Джессика вечно сует в мои вещи свой любопытный нос. Мама говорит, чтобы я был потерпеливее, ей, мол, всего шесть, бла-бла-бла. Но ходить на полусогнутых вокруг мелкой сестренки — жутко утомляет.

Что всего хуже — все вечно твердят, как мы с ней похожи. Я такого не замечал. Подумаешь, у обоих каштановые волосы и голубые глаза? У множества людей такие же.

Джессика — плаксивая маленькая девчонка. А я — парень! Мне двенадцать, и я спортсмен. Я выиграл два сезона подряд для моей хоккейной команды.

— Ты что здесь делаешь? — спросил я.

— Я просто хотела одолжить немного твоей одежды, — сказала Джессика.

Я уставился на нее сверху вниз.

— Моя одежда на тебя не налезет, — сказал я. Можно подумать, это и так не ясно!

— Не для себя. Для Вонючки!

Я вытаращился на нее.

— Джессика, если ты наденешь мои шмотки на Вонючку — считай, что ты крупно попала!

Вонючка — это наша немецкая овчарка.

Джессика надула губки.

— Он будет выглядеть круто.

Я вытолкал Джессику из комнаты и последовал за ней в коридор, захлопнув за собой дверь.

— Чтоб духу твоего здесь не было! — сказал я.

Я спустился на кухню. Мои товарищи по команде Митч Боуэн и Стив Белл сидели за столом и лопали печенье. Стив — мой закадычный друг.

— Прикиньте, парни, — сказал я. — Она была там, как я и думал. Хотела напялить мои шмотки на пса!

— О-о-о-о-о, как мило! — пропищал Митч.

Мы дружно расхохотались.

Я сунул руку под стол и погладил Вонючку.

— Не боись, Воник, — сказал я. — Я не позволю Джессике тебя мучить!

— А я слышу! — Джессика стояла в дверях. — Не собиралась я его мучить! Я только хотела его одеть.

— Джессика здесь. Вонючка, спасайся! — завопил я. Мы с друзьями покатились со смеху.

— Лучше будь ко мне добрее, — предупредила Джессика. — Или не получишь подарков от Санты! — И она пулей вылетела из кухни.

— Боюсь-боюсь! — крикнул я ей вслед.

* * *

— Я получила ее! Да! — завизжала Джессика. Она швырнула на пол обертку. В руках у нее была очередная кукла. Понятия не имею, как она поставит ее на полку — у нее там уже штук двадцать таких.

— Может, со всеми этими куклами ты, наконец, прекратишь мучить Вонючку, — поддел ее я.

— Я его не мучаю! — огрызнулась она. — Я просто надела на него твои носки и одну из твоих рубашек!

Вот черт, подумал я. Таки вырядила Вонючку в мои шмотки, хотя я говорил ей этого не делать.

Но вскоре мне стало не до того. Я вытащил из-под елки большую коробку с моим именем на обертке. Я принялся ее разворачивать.

— Потряс! — воскликнул я. — Новехонькие хоккейные коньки!

Они и впрямь были потрясающие. Они были черными и блестящими, с голубыми полосками по бокам. Ярко-фиолетовые буквы на передней части коробки гласили:

ЧУДОВИЩНЫЕ КОНЬКИ!

Под этой надписью — другая, поменьше:

СТАНЬ МОНСТРОМ ЛЬДА!

— Не могу дождаться, когда смогу их опробовать! — воскликнул я и повернулся к родителям. — Можно я сбегаю поиграть с друзьями?

— Конечно, Макс, — ответил папа.

— Будь дома к четырем, — добавила мама. — На ужин бабушка с дедушкой приедут.

— По рукам! — схватив коньки, я бросился к телефону.

— Я тоже иду! — закричала Джессика. Она бросила новую куклу и принялась натягивать зимние ботиночки.

Я остановился и повернулся.

— Нет, не идешь! — рявкнул я. — Мам, скажи, что ей нельзя идти.

— Макс прав, — сказала мама. — Пока он будет кататься, за тобой некому будет присматривать.

— Нечестно! — завопила Джессика. Она бросилась в свою комнату и захлопнула дверь.

Мама вздохнула.

— Еще раз напоминаю — дома в четыре.

— Ладно, мам, — пообещал я.

* * *

Через полчаса наша компания из восьми человек встретилась у пруда.

— Клевые коньки, — сказал Стив, когда мы уселись на скамейку, чтобы сменить обувь.

Я шагнул на лед. До чего же они легко скользят! Я медленно, плавно заскользил вперед. Затем постепенно набрал скорость.

— Давай, Макс! — крикнул Стив. Сам он играл в другой команде. — Ну ты в них и скор!

Я заметил, что друзья смотрят на меня во все глаза. Эти коньки и впрямь заставляли меня двигаться быстрее обычного! Да, с этими крошками я и впрямь монстр на льду.

— Начали! — гаркнул Митч.

Я схватил клюшку и скользнул на свою позицию — ШШШШИХ! Я был в полной боевой.

— Только дайте мне шайбу! — воскликнул я.

Пит Стэнтон вбросил шайбу в игру. Я тотчас ее настиг. ШШШИХ, ШШШИХ, ШШШИХ — мои коньки практически летели! Я понесся через лед с шайбой, будто приклеившейся к клюшке.

Мои мускулы горели от невероятной мощи. Никто не мог меня настичь. Стив попытался отбить у меня шайбу, но я молниеносно свернул в сторону.

С другой стороны приближался Пит. Оба-на! Нехорошо! Я погнал шайбу по льду.

— Макс! Йо! — крикнул Митч. Он был готов принять у меня пасс. Но я не желал отдавать шайбу. Я знал, что смогу взять ворота сам.

И как дам!

— Гол! — крикнул я. Митч и Стив восторженно завопили.

— Потрясно, — сказал Стив и подкатил ко мне. — Это было круто, дружище.

— Спасибо. — Но мне не хотелось разговаривать. Мне хотелось играть! — Давайте! — крикнул я. Мы со Стивом покатили к центру пруда.

Стив посмотрел на меня.

— Расслабься. Это всего лишь игра.

— Ага, ага, — буркнул я. Я прибавил скорости. Разбрызгивая коньками ледяную крошку, я занял позицию.

Митч метнул шайбу. Стив настиг ее и погнал через лед.

— Нет! — закричал я и ринулся за ним. Я напряг все свои мускулы!

— Иду за шайбой! — орал я.

Я мчался так быстро, что силуэты остальных игроков слились в размытое пятно. Все что я видел — это шайбу.

И завладевшего ею сопляка — моего врага!

Эге! Я резко затормозил. Ледяная крошка забрызгала ботинки моих коньков.

Враг? Стив?! Я покачал головой. Стив — мой лучший друг. А это — просто веселая игра.

Это не просто игра, прошептал другой голос у меня в голове. А теперь — дуй за шайбой!

Зарычав, я ринулся вперед.

Сердце бешено заколотилось. Я хотел заполучить эту шайбу. Ужасно хотел. А Стив не отдавал.

Я врезался в Стива. Со всей дури. Он начал падать.

Меня это не заботило.

Я бросил клюшку и схватил его за куртку, прежде чем он успел рухнуть на лед. А потом сделал то, что шокировало меня самого.

Я сгреб Стива за куртку и принялся трясти! И, тряся его, я снова зарычал!

— Макс! Макс! — кричал Митч с другого конца пруда. — А ну кончай! — Он устремился к нам.

— Ты спятил?! — кричал Стив. Я отшвырнул его, и он распластался на льду.

Какая-то часть моей души испытывала угрызения совести.

Но другая часть ни о чем не жалела. Другая часть хотела вытрясти из него всю дурь.

— Что ты пытаешься доказать?! — возмущенно кричал Стив.

У меня вырвался оглушительный рев.

— Гр-р-р-р-ра-а-а-афф! — зарычал я.

Стив с Митчем уставились на меня.

Сгорбив плечи, я покатил к берегу.

— Эй, Макс, ты куда… — начал было Митч, когда я проезжал мимо.

— Гр-р-р-р! — рыкнул я и лязгнул на него зубами.

Ой-ё! Да что же со мной творится?

Я вел себя как монстр!

Монстр льда…

Коньки! — понял я. Мои новые Чудовищные Коньки превращали меня в чудовище.

Я понял, что должен поскорее их снять. В считанные секунды я пересек пруд. Ребята шарахались от меня в разные стороны. Они смотрели на меня с ужасом.

Я их не винил — тут было чему ужаснуться!

Мое сердце бухало в груди, когда я ступил на берег. Я наполовину побежал, наполовину поковылял к скамейке, где оставил ботинки.

Я сел и сдернул перчатки.

Мои руки! Они поросли густым черным мехом!

Я поднял их и пощупал лицо. Его покрывала шерсть!

Я принялся дергать шнурки. Я отчаянно возился с узлами. Мои покрытые мехом руки делались все более неуклюжими. Они все больше походили на звериные лапы.

Наконец, я сдернул один из коньков.

— Торопись! — понукал я сам себя. Вот я сорвал и второй. Я отшвырнул Чудовищные Коньки подальше от себя.

Я уставился на свои ступни. Огромные кривые когти разорвали носки. Сверху вырос густой спутанный мех.

Я почувствовал, как свело живот. Не отчаивайся, Макс, сказал я себе. Каким-то образом мне удалось усидеть на месте и сделать глубокий вдох.

Коньки я снял. Сработает ли это?

Я закрыл глаза и ждал.

Кожу начало покалывать. Шерсть втягивалась обратно в плоть. Это не было больно — только зуд да щекотка.

Я посмотрел вниз. Когти исчезли — втянулись в пальцы!

Я почувствовал себя поспокойнее. Менее взбудораженным. Менее злым.

— Сработало, — произнес я вслух. Да! Мой голос стал нормальным. Я больше не рычал.

Я схватил коньки и бросился домой. Добравшись до своей комнаты, я изрядно запыхался. Я запихнул коньки в шкаф.

Теперь нужно вернуться к пруду. А заодно и придумать, как объяснить случившееся Стиву.

Я вылетел из дома и побежал к пруду.

К счастью, кое-кто из ребят все еще был там, включая и Стива.

Едва завидев меня, Стив пихнул Митча в бок. Вскоре все ребята глазели на меня.

Ну и что мне ему сказать? Что мои новенькие коньки превратили меня в монстра?

— Стив, — сказал я, — я дико извиняюсь, чувак.

Он пристально смотрел на меня.

— Да ладно, — ответил он наконец. — Но зачем ты это сделал?

— Это все мои… мое дурацкое чувство юмора, — ответил я, повесив голову. Я и впрямь чувствовал себя дураком и очень боялся. Как я уже говорил, Стив — мой лучший друг.

— Знаешь, это было не смешно! — отрезал он.

— Я понимаю. Мне и правда жаль, — промямлил я.

— Ничего страшного, — ответил он. — Мы еще покатаемся, лады? Увидимся позже.

И он укатил с Митчем и Питом. Коньков у меня больше не было, так что последовать за ними я не мог.

Я поплелся домой. Мы со Стивом не раз дрались. Но раньше я никогда не пытался всерьез причинить ему боль. Я боялся, что потерял лучшего друга навсегда.

Я поднялся по лестнице к своей комнате. Взялся за дверную ручку.

И остолбенел.

Звуки. По другую сторону двери.

О нет! Джессика!

Она снова сунула нос в мою комнату! Неужели она нашла в шкафу коньки?

Я распахнул дверь. Джессика стояла посреди комнаты.

— Джессика!.. — выкрикнул я, задыхаясь. — Ты что, надевала мои коньки?

— Очень надо! — ответила Джессика.

Я испустил вздох облегчения.

— Я надела их на Вонючку! — провозгласила она.

— Что?!

Я повернулся, когда огромное рычащее чудовище выскочило из шкафа и накинулось на меня.

— Гляди каков! — засмеялась Джессика. — Теперь он — Монстр Льда!

Двойной ужас

— Ого, Вайнона, — прошептала Рэйчел. — Это место напоминает кафе-мороженое!

— Точно! — согласилась я. — Причем, из прошлого века.

Рэйчел — моя сестра-близнец. У нас одинаковые длинные темные волосы. Одинаковые карие глаза. У каждой — одинаковая родинка на правой руке. Мы похожи, как две капли воды.

Была почти полночь. Мы с Рэйчел прибыли поздним рейсом. Теперь мы сидели в пустом холле отеля «Пломбирная гора», ожидая, когда проснется портье и зарегистрирует нас.

Мы оказались здесь благодаря плакатам, которые развешивали у нас в школе. В них говорилось, что горный отель «Пломбирная гора» нуждается в младших инструкторах для обучения маленьких детей на время зимних каникул.

Шесть дней вы учите, зато в воскресенье можете кататься в свое удовольствие. Для работы вам должно быть не меньше тринадцати лет. Нам с Рэйчел тринадцать уже исполнилось. А еще вы должны быть хорошим лыжником. Не хочу хвастаться, но мы с Рэйчел — суперские лыжницы!

На плакатах отель выглядел классно! Каждый склон был назван в честь какого-нибудь десерта. Тут были горы Двойная Порция, Расщепленный Банан, пик Взбитых Сливок и Кокосовая Карамель!

— А вот и портье, — сказала Рэйчел. — Пойду запишу нас. А ты покарауль вещи.

— Лады.

Дожидаясь ее, я рассматривала потолок холла в бело-розовую полоску. Колонны были разукрашены под леденцовые палочки. На стенах красовались гигантские фрески с различными морожеными десертами.

Сейчас бы сходить за шоколадным коктейлем, подумала я.

Я почувствовала, что кто-то за мной наблюдает. Я подняла глаза.

На балконе с видом на холл стоял мальчик, одетый в желтую лыжную куртку. Выглядел он лет на десять. Лицо его было густо усеяно веснушками. Он усмехнулся мне и помахал рукой. Я помахала в ответ.

Спустя несколько минут прибежала Рэйчел.

— Он дал нам номер 313, — сказала она. Мы проследовали по коридору к старому лифту. Когда мы вошли, он, погромыхивая, потащился на третий этаж.

Наш номер располагался в конце персикового цвета коридора. Стены, покрывала, ковер и шторы в комнате были цвета розовой сладкой ваты.

Мы с Рэйчел позвонили маме — сообщить ей, что благополучно прибыли.

— Вы должны встретиться с главным инструктором Марго завтра утром в восемь, — напомнила нам мама. — Не опоздайте!

— Пить охота, — пожаловалась я, когда мы все распаковали.

— И мне, — сказала Рэйчел. — У меня в рюкзаке содовая, но она теплая.

На розовом комоде я заметила пластиковое ведерко.

— Тут должен быть автомат со льдом, — сказала я. — Схожу поищу.

Я взяла ведерко и зашагала вниз по персиковому коридору. Я миновала лифт и свернула за угол. В конце длинного коридора лампы перегорели.

Там было темно. Очень темно. Мое сердце колотилось, когда я шла по длинному темному коридору.

Оглушительный грохот заставил меня подскочить! Я испуганно вскрикнула.

Потом я поняла, что это было — обвалились кубики льда. Я стояла перед ледовым автоматом.

Я подошла к нише. Было так темно, что я с трудом различала очертания огромной серебристой машины.

Я подняла широкую металлическую заслонку и заглянула в просторную морозильную камеру. Оттуда вырвался поток холодного воздуха.

Кубики льда лежали на самом дне. Я взяла большой металлический совок. Наклонилась внутрь. Я перегнулась так, что ноги оторвались от пола. Я всадила совок в груду льда.

А потом что-то со страшной силой ударило меня в спину!

Я завопила и упала головой вперед в гигантскую машину. Ударилась головой о холодное влажное дно и забилась, пытаясь перевернуться; мои крики эхом отдавались в металлической коробке.

А потом я увидела это. Заслонка. Она опускалась!

— Нет! — крикнула я.

Я высунул руку из машины. Я уперлась ладонью в заслонку и отчаянно толкала ее вверх.

Автомат разразился автоматной очередью из кубиков льда.

Они били меня по голове.

И тут дверь неожиданно поддалась. Я села. Уцепилась за край.

Кто меня толкнул?

Я никого не видела.

Я заковыляла обратно в комнату 313. Увидев меня, Рэйчел ахнула.

С волос у меня стекала ледяная вода и пятнала карамельно-розовый ковер.

— Это ты только что толкнула меня в ледовый автомат? — гневно спросила я.

— Что, прости?! — воскликнула Рэйчел. — С какой стати мне это делать?!

— Ну, кто-то же это сделал! — рявкнула я и бросилась в душ.

Я долго стояла под душем, горячие струи барабанили меня по затылку. Я пыталась разобраться в случившемся.

— Держу пари, это была чья-то шутка, — сказала я Рэйчел, когда вышла из душа. — Держу пари, меня с кем-то спутали.

Мы улеглись в кровати. Потом Рэйчел вдруг сказала:

— Вайнона? Хочешь накататься вволю?

— Конечно, — сказала я. — Но как? У нас только одно воскресенье.

— Штука в том, что мы близнецы, — сказала Рэйчел, улыбаясь. — Давай посещать занятия по очереди. Младших инструкторов там и так хватает. А вместе нас видел только портье. У нас у обеих есть голубые куртки и штаны. Завтра утром я пойду на занятия одна. А ты можешь покорять склоны. После завтрака поменяемся.

— Хороший план, — сказала я. — Да что там — отличный план!

* * *

На следующее утро, ровно в восемь, Рэйчел встретилась с Марго в хижине у подножия Кокосовой Карамели.

Я же направилась к подъемнику, идущему к Расщепленному Банану!

Я встретилась с Рэйчел во время ленча в закусочной неподалеку от лыжной школы. Мы не хотели, чтобы нас увидели вместе.

— Расщепленный Банан — просто супер! — воскликнула я. — Ты должна его попробовать! — Я улыбнулась. — Ну и как все получилось с Марго?

— Она знает только об одной из нас, — ответила Рэйчел. — Я сказала, что ты заболела и осталась дома.

— Великолепно! — сказала я. — Так, теперь расскажи мне про наших учеников.

— Ну, Энни обучается с большим трудом, — начала Рэйчел. — А Уэс — наоборот, все схватывает на лету. Но Бобби Джадд — ужасный нахал! Все время сдергивает с меня шапку. Умолял меня дать ему частный урок. А лыжник он при этом — что надо. Понятия не имею, что он забыл в лыжной школе.

— Он носит желтую лыжную куртку, — продолжала она. — Остерегайся Бобби Джадда, Вайнона. Он — сущее наказание.

Пока мы ели, Рэйчел рассказала мне обо всех студентах. Потом она пожелала мне удачи и поспешила к Банановой расщелине.

А я направилась в лыжную школу. Я напомнила себе, что должна называть себя Рэйчел.

Впереди я сразу заметила Бобби в желтой куртке. Он ухмылялся мне.

Из окошка хижины мне помахала какая-то женщина. Должно быть, Марго. Она приняла меня за Рэйчел. Наш план работал!

Я встала на колени, чтобы помочь моим подопечным надевать лыжи.

Бобби пронесся мимо на лыжах и сдернул мои перчатки с воткнутых в снег лыжных палок.

— А ну поймай меня, Рэйчел! — дразнился он.

Остальные ребята не обращали на его вопли никакого внимания. Полагаю, они уже привыкли к его выходкам.

Мы с классом поднялись на вершину Кокосовой Карамели. С одной ее стороны простирался превосходный, удобный склон. Туда я и повела свой класс. С другой же стороны находился крутой обрыв.

— О`кей, — сказала я. — Сведите ноги вместе. Согните колени.

Все подчинились. Все, кроме Бобби. Он гонял на лыжах в стороне от группы. Он носился кругами позади всех, потрясая моими перчатками.

Мои голые руки покраснели от холода.

— Упритесь палками в снег и поднимите левую ногу, — наставляла я.

— Попробуй заставь меня, Рэйчел! — прокричал Бобби из-за сосны.

Я стиснула зубы. Я изо всех сил старалась не выходить из себя.

Я показывала ребятам, как нужно делать поворот, когда Бобби подлетел к нам. Он швырнул мои перчатки мне в лицо.

— Хочу персональный урок! — проорал он.

— Размечтался, — пробормотала я, натягивая перчатки.

И повернулась к группе.

— Хорошо, пригибайтесь на поворотах, когда будете съезжать с холма. Этот склон сегодня обледенел, и потому очень скользкий. Так что используйте края лыж. Ты первая, Энни. Готова? Пошла!

Энни двинулась вниз по склону. Свернула налево.

— Хороший поворот! — воскликнула я. — Теперь возвращайся к центру.

Но Энни продолжала скользить влево.

Бобби устремился вниз по склону вслед за Энни.

— Эй! — прикрикнула я на него. — Это опасно!

Энни оглянулась на меня.

— Что? — крикнула она.

— Перенеси свой вес на другую лыжу! — прокричала я ей.

Энни повело в сторону, и она начала медленно заваливаться.

Бобби мчался прямо на нее. В последний момент он свернул в сторону. После чего понесся к дальней стороне горы.

— Уэс! — позвала я. — Помоги Энни встать! Остальные — стойте там, где стоите! Я скоро вернусь.

Я оттолкнулась лыжными палками и помчалась вслед за Бобби. Я ловко обогнула дерево. Я свернула за поворот. Я быстро набирала скорость.

Бобби несся прямо к обрыву! Вот он скрылся за деревьями…

Я бросилась в ту же сторону.

Достигнув большой сосны, я увидела, как Бобби выставил из-за нее свою лыжу — прямо у меня на пути.

Я свернула, пытаясь об нее не споткнуться.

Я потеряла равновесие. Я взмахнула руками, пытаясь устоять на ногах. Но было уже поздно.

Я полетела вперед. Я врезалась в смерзшийся снег.

Лыжи слетели. Я пыталась упираться ботинками. Но покрывавшая снег корочка льда была слишком скользкой.

Я заскользила по ледяному склону — прямо к обрыву!

Склон покрывал толстый слой льда. Я скользила все быстрее и быстрее.

Край обрыва был уже рядом. Совсем-совсем рядом!

Я отчаянно рванулась в сторону — и врезалась в дерево.

И осталась лежать неподвижно — в каких-то нескольких дюймах от обрыва.

Я попыталась пошевелить ногами. Но они переплелись.

Мысли проносились в голове бешенными вспышками. Бобби… Ух, что я сделаю с гаденышем, когда встану! Если вообще встану…

Спустя десять минут я дотопала до вершины Кокосовой Карамели. Лыжи я несла на плече. На спине, там, где я приложилась об дерево, был теперь здоровенный синяк. Но в целом я была в порядке.

Группа была на месте, дожидалась меня.

— Ты в порядке, Рэйчел? — спросила меня Энни.

— Все хорошо, Энни, — ответила я. — Спасибо.

Бобби выскочил из-за дерева. И громко расхохотался.

Никто из группы к нему не присоединился. Возможно, остальных он достал не меньше моего.

Ладненько, подумала я. Если они могут игнорировать Бобби, смогу и я. И так я и поступала весь остаток дня.

В тот вечер мы с Рэйчел поужинали в разное время. Мы встретились только в номере 313. Никто не знал, что нас там двое.

Когда мы залезли в постели, я сказала:

— Слушай, Рэйч? Давай завтра после занятий дадим Бобби персональный урок.

— С ума сошла? — спросила Рэйчел. — После всего, что он нам сделал?

— Персональный двойной урок. — Я коварно улыбнулась. — Я возьму его на вершину Расщепленного Банана. А ты будешь прятаться. Я съеду немного вниз. Тут покажешься ты — наверху! И так мы будем то прятаться, то показываться снова. Он свихнется!

— Хороший план, — улыбнулась Рэйчел. — Давай так и сделаем!

* * *

— Бобби? — спросила я на следующий день, когда группа выстроилась у подъемника. — Я свободна после полудня. Еще хочешь персональный урок?

— Еще бы, Рэйчел! — ответил он, ухмыляясь.

— На вершине Расщепленного Банана в четыре, — сказала я.

Но Бобби покачал головой.

— Только на Двойной Порции.

— Двойная Порция?! — воскликнула я. — Но это же самый трудный склон! Двойная Порция — только для опытных лыжников!

— Я в курсе, — ответил Бобби, по-прежнему ухмыляясь.

— Ладно, Бобби, — улыбнулась я в ответ. — Мы покорим Двойную Порцию.

Когда занятия закончились, я поспешила в наш номер. Я сообщила Рэйчел, что планы меняются. Она явно встревожилась.

— Но как же Бобби спустится вниз? — спросила она. — На лыжах ему не съехать.

— Придется на подъемнике! — рассмеялась я. — Вот будет ему унижение!

* * *

Я побежала к подъемнику, идущему на Двойную Порцию.

Рэйчел должна была последовать за мной через пять минут.

Едва отъехав на лыжах от подъемника, я сразу заметила впереди Бобби. Его желтую лыжную куртку было трудно не заметить. С лица его, как всегда, не сходила ухмылка.

— Ладно, пошли! — крикнула я ему. — Следуй за мной.

Я зашагала вперед. Я повела Бобби в растущий на вершине горы лесок. Как можно дальше. Я много петляла, чтобы дать Рэйчел время опередить нас и спрятаться среди деревьев наверху.

— Подожди тут секундочку, Бобби, — громко сказала я. — Я хочу убедиться, что путь свободен. — С этими словами я устремилась вниз по склону.

Оказавшись достаточно далеко, чтобы он не мог меня видеть, я остановилась и стала ждать. Я знала, что в любую секунду могу услышать отчаянный вопль Бобби. Он совершенно ошалеет, когда увидит Рэйчел, несущуюся к нему с другой стороны!

Я тихонько зашагала вверх по склону. Я была готова выскочить и в свою очередь ошеломить Бобби.

Минуты шли. Я ничего не слышала. Я ждала.

Ничего.

В конце концов, мое терпение лопнуло. Я зашагала туда, где оставила Бобби. Но когда я нашла то место, Бобби там не оказалось.

Рэйчел тоже не было.

— Бобби? — позвала я. — Рэйчел?

Никто не откликнулся.

Я звала снова и снова, но мне никто не отвечал.

Солнце садилось. Темнело. А стояла и звала, звала… Я уже начала паниковать.

Потом я услышала слабый крик:

— Вайнона!

Рэйчел спешила ко мне на лыжах.

— Где ты была?! — воскликнули мы одновременно.

— Да здесь же! — сказала я. — Где и назначила.

— Здесь? — возопила Рэйчел. — Но это же дальняя вершина! Я ждала вас на ближней!

Мы уставились друг на дружку. Как мы могли забыть?

Двойной Порцией назывались две одинаковые вершины!

— Где Бобби? — поинтересовалась Рэйчел.

— Был тут, когда я его оставила, — ответила я.

— Думаешь, он съехал по склону самостоятельно? — спросила Рэйчел.

Я покачала головой.

— Не мог. Это слишком трудно.

— Может быть, он использовал подъемник, — предположила Рэйчел.

— Но… — прошептала я. — Что, если нет?

Мы бросили взгляд на заходящее солнце. Надо было срочно что-то делать. Скоро стемнеет.

— Давай съедем вниз и поищем его, — сказала Рэйчел.

— А если он сюда вернется? — спросила я. — Ища нас?

Рэйчел вздохнула.

— Ты съезжай с горы, Вайнона, — сказала она. — А я останусь здесь, на случай, если он появится.

— Но… — Я сглотнула. — Что если он не появится?

— Я выжду здесь с полчаса, — ответила Рэйчел, стараясь говорить спокойно. — Потом съеду вниз. Давай, Вайнона! Торопись!

Я примерилась — и помчалась вниз с горы. Дорога была каждая секунда. Температура падала. Спуск был скользким, как стекло. Я все время поскальзывалась. Но не останавливалась. Мы не могли оставить ребенка замерзать — пусть даже такого гадкого ребенка!

Оказавшись у подножия, я затормозила. Я сняла лыжи и бросилась к хижине.

— Марго! — закричала я. — Ты не видела Бобби?

— Бобби? — Марго нахмурилась. — А по фамилии?

— Э… Не могу вспомнить! — простонала я. — Но он потерялся! На вершине Двойной Порции! Звони в горный патруль, Марго!

Марго быстро пролистала книгу регистрации.

— Нет, — сказала она, закрывая ее. — У нас нет ученика по имени Бобби.

— Да есть же! — завопила я. — Носит желтую лыжную курточку. Постоянно лыбится. Лицо все в веснушках. Бобби… Джадд! Вот оно! Джадд!

Глаза у Марго широко раскрылись. Она прикрыла ладонью рот.

— Давненько о нем не было слышно! — пробормотала она.

— Что значит «не было слышно»?! — закричала я. — О чем ты говоришь?!

Марго поспешила к своему столу и принялась рыться в ящиках. Наконец, она достала из одного старый черно-белый снимок.

— Вот, — сказала она, вручив его мне. — Это твой Бобби?

Я покосилась на фотографию.

— Да! — воскликнула я. — Это он!

— Я так и думала, — сказала Марго. — Стало быть, нам его не найти.

Что она имеет в виду? Я уставилась на фото. Это был Бобби, все верно. Я перевернула ее.

На обратной стороне карточки была надпись карандашом:

«Бобби Джадд, 1954».

— Тысяча девятьсот пятьдесят четвертый? — я взглянула на Марго. — Ничего не понимаю.

— Бобби Джадд катался здесь на лыжах каждую зиму, — сказала Марго. — Он приезжал сюда со своим отцом и близнецом-братом, Рикки. Мальчики были похожи, как две капли воды. И оба — отчаянные смельчаки. На свой десятый день рождения они устроили гонку на склоне Двойной Порции. Они помчались вниз с горы. Бобби врезался в дерево. Убился моментально.

— Бобби? Убился?! — спросила я. — Но… но он же был здесь! Я видела его!

Марго покачала головой.

— Ты видела его призрак, — прошептала она.

— Его что?! — вскричала я.

— Призрак Бобби очень тоскует по своим гонкам с Рикки, — сказала Марго. — Так, по крайней мере, говорят местные старожилы. Поэтому призрак Бобби пытается заманить лыжников на вершину Двойной Порции. После чего сталкивает их вниз со склона.

Марго покачала головой.

— Многие не выживают.

— Нет! — завопила я. — Но моя сес… я хотела сказать, моя… моя подруга сейчас находится на вершине Двойной Порции!

— Не переживай, — сказала Марго. — Твоя подруга в полной безопасности.

— Но склон покрыт слоем льда! Там очень опасно! — крикнула я. — Что если Бобби попытается ее столкнуть?

— Не станет, — ответила Марго.

Мое сердце заколотилось.

— Откуда ты знаешь? — настаивала я.

— Твоей подруге бояться нечего, — ответила Марго. — Бобби нападает только на близнецов.

Помощники Санты

— Что-нибудь слышишь? — спросил я свою сестру Бет.

Бет оторвала взгляд от шашечной доски, которую мы разложили на полу гостиной, и прислушалась.

— Нет. Ничего не слышу, — заявила она.

— Да все вы слышите! — завопила наша младшая сестренка Дайяна. — Я спросила, можно ли мне сыграть с победителем?

Я не ответил.

— Почему вы не хотите мне отвечать? — запричитала Дайяна. — Почему я не могу поиграть с вами?

Я взялся за красную шашку и сделал ход.

— Потому, что в шашки позволено играть только людям… — начал я.

— А ты — не человек, — закончила Бет. — Ты не с земли, ты с Марса.

— Классно приложила! — я хлопнул Бет по ладони.

Меня зовут Спенсер Мэйхью, и вот что я люблю. Я люблю играть в шашки с моей сестрой Бет. Мне двенадцать, а ей одиннадцать, так что мы достойные соперники. Я люблю играть в бейсбол на школьном дворе. А еще я люблю нестись на санях по свежевыпавшему снегу.

Но больше всего на свете я люблю дразнить мою шестилетнюю сестренку Дайяну.

Знаю. Знаю. Это не слишком красиво. Зато весело! И очень легко, потому что мы с Бет похожи на маму и папу, а Дайяна не похожа ни на кого из нас. И мы не даем ей об этом забыть!

— Пожалуйста, ну дайте мне поиграть, — взмолилась Дайяна. — Вы двое вечно играете вместе. Вы никогда со мной не играете.

Я встал и приобнял Дайяну одной рукой.

— Ну, на то есть веское основание, — мягко сказал я. — Уверена, что хочешь знать? — Дайяна распахнула пошире карие глазенки и кивнула.

— Уж не знаю, как тебе такое сказать… — я выждал паузу. Вздохнул поглубже. — Но ты на самом деле не наша сестра.

Дайяна ахнула.

— Это правда, — Бет торжественно взглянула на Дайяну. — Мама с папой нашли тебя под скалой! Ты не родилась, ты вылупилась!

Мы с Бет разразились хохотом.

— Это не смешно! — закричала Дайяна.

— Эй! Уже полдень! — сказал я, не обращая на нее внимания. — Мама сказала, что в двенадцать нам можно будет пойти покататься на санках! А в шашки доиграем позже, — сказал я Бет.

Мы надели зимние куртки. Они были ярко-красные, с зеленой меховой оторочкой. Мама притащила их из комиссионки. «Очень дешевые», — сказала она нам. «Потому что очень уродские», — отвечали мы.

Мама встретила нас у дверей. Она пробежалась рукой по зеленому меху моей куртки.

— Чудесно, — сказала она.

— Возьмите меня с собой! — Дайяна бросилась к двери.

— Нет! — в один голос отрезали мы с Бет.

— Возьмите сестру с собой, — велела мама.

— Она не наша сестра, — ответил я, а Бет рассмеялась.

— Сколько раз я говорила, чтобы ты не дразнил сестру? — нахмурилась мама. — Возьмите ее с собой, — добавила она тоном, не терпящим возражений. — Она любит снег. И надоедать вам не будет — она хорошая.

— Видишь, мама говорит, что я ваша сестра. Я знала, что я ваша сестра, — сказала Дайяна, когда мы шли к леску.

— Прости, но нет, — ответил я. — Ты не можешь быть членом нашей семьи. У нас волосы какие? Рыжие. А у тебя черные. У нас глаза зеленые — у тебя каштановые. И мы все невысокие, а ты — каланча. Никакая ты нам не сестра.

— Я ваша сестра! — заорала Дайяна.

— Нет. Нет, не сестра, — гнул я свое. — Мы никогда не врем. Мы всегда говорим только правду.

— Ух ты! Смотри на этих ребят! — Бет показала пальцем вперед — на крутой склон, уходящий в лес. Это был лучший в городе холм для катания на санках.

— Эй, ребята! — наш приятель Тед помахал нам рукой, когда мы достигли вершины холма. — Хотите, скатимся вместе?

Тед запрыгнул на свои санки. Мы уселись на свои. Дайяне мы позволили пристроиться между нами — да как понеслись!

Ветер трепал наши волосы, когда мы мчались вниз по склону.

— Ух ЗДОРОВО! — звенел восторженный клич Дайяны.

Я затормозил у подножия холма. Все соскочили, и я развернул санки.

— Хочешь еще разок прокатиться? — спросил я Дайяну.

— Еще бы! — охотно кивнула она.

— Ладненько, но только если затащишь их обратно наверх.

— Не могу я вас двоих тащить! — возопила Дайяна. — Вы слишком тяжелые!

— Прости, но такова сделка, — сказала Бет, когда мы уселись на санки.

Дайяна посмотрела на нас сверху вниз. Тяжело вздохнула. Потом взялась за веревку и потянула.

Санки не сдвинулись с места.

Она потянула сильнее.

— Эх, красота! — вопила Бет, когда Дайяна тащила нас вверх по склону.

Как только мы достигли вершины, Дайяна бросила веревку.

— Рукам больно… — она потерла ноющие ладошки.

Я подхватил веревку, и мы с Бет как рванем!

— Я вас догоню! — прокричал Тед.

— Эй! Подождите меня! — закричала Дайяна.

— Опоздала! — проорал я, и мы набрали скорость.

Прокатились мы что надо. Нам не терпелось повторить!

— У вас будет ужасное Рождество! — завопила Дайяна, когда мы вернулись на вершину. — Вот узнает Санта, какие вы были плохие! Оставит вас без подарков!

— Хочешь знать правду, Дайяна? — я подошел к ней. — Никакого Санта-Клауса нет!

— Это не правда! — Дайяна стиснула кулачки. — Санта-Клаус есть! В прошлом году он принес мне мою балериночку!

— Эту куклу тебе принесли мама и папа, — сказала Бет.

— Врете вы все! — кричала Дайяна. — Вруны бессовестные! Есть Санта-Клаус. Есть!

— Нет. Это правда. — Я покачал головой. — Мы всегда говорим только правду. Санта-Клауса нет.

— Ну а я думаю, что Санта-Клаус есть, — сказал Тед. — Потому что вы двое выглядите, как эльфы! — И он показал на наши красные костюмы.

Мы с Бет свирепо посмотрели на него.

— Ну, похожи же! — он рассмеялся. — Вы слишком низенькие, чтоб носить красные пальтишки. Вы из-за них на эльфов смахиваете. И обувка соответствующая. — Он показал на наши красно-зеленые сапожки.

— Их мама купила, в коммисионке, — проворчала Бет. — А нас от них воротит.

— От чего это вас воротит? — на вершине холма показалась мама. 

— Ни от чего, мам, — ответила Бет. — Что ты тут делаешь?

— Холодает. Я пришла забрать Дайяну домой, — ответила она. — Но вы двое можете остаться. Только обещайте, что вернетесь к ужину.

— Не давай им остаться! — услышал я рев Дайяны, когда мама повела ее к дому. — Они мне на санках покататься не дали!

— Ой-ёй. Давай-ка поторопимся. Пока мама не передумала, — сказал я Бет. Мы уселись на санки.

Мы с Тедом и Бет гоняли на санках несколько часов — пока солнце не начало садиться. Когда оно скрылось за деревьями, стемнело и похолодало. Тед и другие ребята разошлись по домам.

— Давай прокатимся еще разок, — я взглянул на часы. — У нас еще есть полчаса до ужина.

— Ух ты! Потрясающе! — голосила Бет, когда наши санки летели вниз по снегу. Посреди огромного опустевшего холма ее голос казался тонким. — Вся гора наша!

Несколько звездочек мерцали в голубовато-сером небе. Не считая тихого шороха скользящих по снегу полозьев, склон окутывала тишина. Мы мчались вниз все быстрее и быстрее.

Снег внизу был укатан множеством санок, гонявших по нему весь день. Наши санки неслись по скользкой поверхности.

— Мы едем слишком быстро! Тормози! — закричала Бет. — Мы мчимся в лес!

Я попытался замедлить разогнавшиеся санки.

Я спустил ноги по бокам и попробовал упираться ими в снег. Я изо всех сил тянул веревку назад, пока она не порезала пальцы.

Ничего не помогало.

Мы скользили по гладкой ледяной поверхности и неумолимо набирали скорость.

— Не могу остановиться! — заорал я. — Мы едем слишком быстро!

— Мы врежемся в дерево! — завизжала Бет прямо мне в ухо. — Сворачивай! Сворачивай!

Я попытался повернуть.

Слишком поздно.

Санки на полной скорости врезались в дерево.

Мы с Бет грохнулись на снег.

— Ай да молодец, — проворчала Бет. — Говорила же, сворачивай…

— Эй! Что такое?! — вскричал я, когда на нас рухнула огромная сеть.

Я выглянул сквозь ее ячейки… и ахнул.

Сеть держали четыре маленьких человечка.

Четыре человечка, одетые в красные костюмчики и красно-зеленые сапожки.

Это казалось невероятным, но выглядели они совершенно как эльфы!

— Что вы делаете? — я раскинул руки, пытаясь разорвать сеть. — Кто вы такие? Отпустите нас!

Человечки не ответили. Они затолкали нас в огромный красный мешок и поволокли прочь.

— Мы ничего не видим! — вопил я, пока нас с Бет швыряло в мешке из стороны в сторону. — Тут слишком темно!

— Выпустите нас! — орала Бет, отчаянно лягая стенки мешка.

А человечкам хоть бы хны.

Я ударил по стенке мешка кулаком.

— Куда вы нас тащите? — требовательно спросил я.

Человечки молчали.

— Г-где мы? — спросил я одного из них, когда меня, наконец, выпустили из темного мешка.

Он не ответил.

Я прищурился, пытаясь привыкнуть к яркому свету.

— Это что за место?

Я оглядел помещение. Оно было громадное — больше, чем самолетный ангар. На высоченных стенах снизу доверху крепились полки, забитые куклами, игрушечными грузовичками, моделями поездов. Любые игрушки, какие только можно себе представить!

— Ух ты! — Бет вышла из мешка вслед за мной. — Мастерская игрушек!

Вокруг нас зигзагами маршировали радиоуправляемые игрушечные роботы — человечки испытывали их в действии.

Я отскочил назад, когда радиоуправляемый джип пронесся у меня между ног.

Сотни маленьких человечков носились вокруг, разрисовывая лица куклам, опробуя компьютерные игры, затачивая лезвия коньков.

Я смотрел на человечков, не веря своим глазам. Все они были одеты в красно-зеленые костюмчики. Как такое возможно? — дивился я. Неужели это настоящая мастерская игрушек? А эти маленькие человечки — неужели эльфы?

— Это уж слишком, — прошептала Бет. — Давай сбежим отсюда!

Я лихорадочно оглядывал комнату, ища пути к бегству. Но не видел ни окон, ни дверей.

— Отсюда не убежишь! — сказал я.

— Мы хотим уйти! — закричала на эльфов Бет. — Отправьте нас домой!

— Домой! Как вам это нравится! — рассмеялся один из эльфов и схватил меня за руку. Другой эльф вцепился в запястье Бет.

— Отпустите! — заорал я.

Эльфы потащили нас через всю мастерскую. Они втолкнули нас через узкую арку в небольшую комнату, освещенную ярким пламенем каменного очага.

Посреди комнаты стояли стол и вращающееся кресло, обращенное спинкой к нам.

— Вот они, голубчики! — провозгласил один из эльфов.

Кресло начало поворачиваться.

Я ахнул, когда увидел красный костюм, большой живот и белую бороду… Это был Санта-Клаус!

— Вот те два беглых эльфа! — объявил второй эльф.

Санта посмотрел на нас поверх очков.

— Как вы могли сбежать за день до Рождества?! Вы же знаете, сколько у нас работы!

Мы стояли и потрясенно молчали.

— Задать им работы в двойном объеме! — повелел Санта. — Будете вкалывать по восемнадцать часов в день следующие пять лет.

— Но… но это невозможно, — выдавила Бет. — Тебя же не существует!

Санта схватился за огромное пузо и басовито захохотал.

— Это мы людям так говорим, чтоб не вынюхивали тут… Помогает держать туристов подальше.

— Но мы не эльфы! — сказал я. — У нас есть семья в Огайо.

Санта встал, оттолкнув кресло назад.

Он заложил руки за спину и подошел к нам.

— Хм-м-м-м, — он обошел вокруг нас, тщательно осматривая с головы до ног. — А с виду вполне себе эльфы.

Он еще раз обошел вокруг нас.

— И одеты, как эльфы.

Он вернулся к столу и сел.

— Я разные слыхал отговорки, но эта — самая жалкая. А теперь — марш работать! Через пять лет получите двухдневный отпуск… если будете усердно трудиться.

Он взял карандаш, опустил голову и принялся составлять список имен.

Один из эльфов схватил меня за запястье. Второй вцепился в руку Бет. Они потащили нас в мастерскую.

— Стойте! — взвыл я.

Я вырвался из эльфовой хватки.

Я бросился к Санте.

— Я могу доказать, что мы не эльфы! Я могу доказать вам это!

— Вот как? — Санта поднял глаза от стола. — Хорошо. Я дам тебе один шанс. У тебя есть ровно один шанс доказать, что ты не эльф.

* * *

— Это здесь? — спросил эльф, когда мы с Бет вылезли из мешка.

— Да! — радостно воскликнул я, обнаружив, что мы стоим на передней лужайке нашего дома. Я повернулся к эльфам: — Вот тут мы и живем.

— Ага. Конечно, — ухмыльнулся эльф.

Дайяна сидела на крылечке — сгребала снег и лепила снежный замок.

— Дайяна! Скажи эльфам, кто мы такие! Скажи им, что ты наша сестра! — закричал я.

Дайяна подняла глаза.

Она уставилась на человечков — и у нее перехватило дух:

— Ух ты! Эльфы Санты!

— Скажи им, что ты наша сестра! Скажи им! — крикнула Бет.

Дайяна медленно спустилась по ступенькам.

Подошла к нам.

— Но вы же всегда мне говорили, что я не ваша сестра! Вы говорили, что я точно не из вашей семьи!

— Дайяна! Тут не до шуток! Скажи им, что ты наша сестра! — взмолился я.

Дайяна повернулась к эльфам:

— Они мне сказали, что я не из их семьи. А еще говорили, что Санта не настоящий.

— Вы самые лживые эльфы, каких мне доводилось видеть! — в сердцах воскликнул эльф.

— Вруны бессовестные, — кивнула Дайяна.

— А ну пошли! — один из эльфов затолкал Бет в мешок. — Хватит волынить.

— Скажи им, кто мы такие! Дайяна, пожалуйста! — взмолился я, когда другой эльф схватил меня за руку.

— Прощай! Счастливого Рождества! — Дайяна помахала мне ручкой. — И передай Санте, что я весь год была хорошей!

Убойный подарок

Мой дядюшка Билли — самый классный дядька на всем белом свете. Он объездил весь мир и повидал уйму чудес. Так что, когда я узнал, что он приедет к нам на это Рождество, то просто не мог дождаться!

С дядей Билли не соскучишься, а еще он дарит замечательные подарки. Как-то раз он привез мне яйцо динозавра. А потом — скарабея из Египта. Это была деревянная печать в виде жука с ястребом и змеей, вырезанными на брюшке. Я покрыл ее чернилами и ставил печать на свои тетрадки.

Насколько я знаю, такого скарабея нет больше ни у кого, за исключением моего старшего брата Дуга. Дядя Билли привез одного и ему.

Дугу четырнадцать, он на два года старше меня. У нас у обоих черные волосы, карие глаза и щель между передними зубами. Он, правда, чуточку выше.

Накануне Рождества мы с Дугом играли в шашки.

Ненавижу играть в шашки с Дугом. Я люблю играть быстро — и будь что будет. Дуг же долго сидит и обдумывает каждый свой ход. И, как правило, выигрывает.

Дуг сидел над доской уже целую вечность, обдумывая свой следующий ход. Я же смотрел в окно и ждал.

К дому подъехало такси.

Из машины вылез дядя Билли; он сгибался под тяжестью чемоданов и раздувшихся черных баулов.

Дядя Билли высокий и худой, с курчавыми черными волосами, а на носу у него сидят очки с толстыми стеклами.

Я выскочил из дома и обнял его. Потом помог ему занести чемоданы.

Дуг по-прежнему сидел над столом, обдумывая следующий ход. Он всегда воспринимает игру слишком близко к сердцу!

* * *

Рождественским утром мы проснулись в семь.

Каждый выбрал себе место в гостиной. Я сел между елкой и дядей Билли. Потом мама извлекла из-под елки подарки и поставила перед каждым его подарок. Нам пришлось ждать, пока она с этим закончит, прежде чем открывать их.

— Можно, хоть один открою? — спросил я. Я всегда так спрашиваю.

— Ты знаешь правило, Джек. Потерпи немножко, — отвечала мама. Она всегда так отвечает.

Наконец, она закончила раздавать подарки.

Мне хватило одного взгляда на мою груду, чтобы понять: скейтборда, о котором я действительно мечтал, я не получу. Ни одна из коробок по размеру не подходила.

Ну хоть подарок дяди Билли наверняка будет что надо.

Я начал сдирать оберточную бумагу. Вскоре пол уже был покрыт бумагой и ленточками.

Мама подарила мне три свитера, носки и нижнее белье. ТОСКА!

Также я получил плеер и кучу компакт-дисков. А еще — шикарные баскетбольные кроссовки и компьютерную игру под названием «Истребитель троллей».

Наконец, я добрался и до подарка от дяди Билли.

Я сорвал серебристую бумагу и обнаружил поистине ужасающую деревянную маску! У нее были длинные клыки, и три глаза, и всклокоченная грива красно-белых волос.

Это было… что-то не то. У меня еще никогда не было ничего подобного. Насколько я знаю, такой маски не было ни у кого.

Но мне она не понравилась. Она была жуткая.

Я отложил ее и посмотрел на Дуга. Тот все еще разворачивал подарки. Дуг открывает свои подарки так же, как играет в шашки — медленно.

Каждую коробку он сперва тщательно рассматривает. Потом развязывает ленточку. Потом бережно — не дай Бог порвется! — стягивает бумагу.

Потом столь же тщательно рассматривает подарок, прежде чем взяться за следующий.

Иногда Дуг доводит меня до белого каления.

Он тоже получил нижнее белье, носки и свитера. Какие-то книжки, большой набор цветных карандашей и альбом. Еще ему достались баскетбольные кроссовки, такие же, как у меня. Он вел себя так, словно ему понравилось все!

Его подарок от дяди Билли был завернут в темно-синюю бумагу. Его он оставил на потом.

— Открывай его! Открывай! — заорал я.

Он разворачивал его очччччень медленно, специально, чтоб меня помучить.

Дуг осторожно подцепил ногтем перевязывавшую коробку ленту.

Потом крайне аккуратно снял бумагу — можно подумать, она ему еще пригодится!

Он снял крышку и обнаружил внутри еще одну коробку. Он долго ее изучал.

Я приподнялся на цыпочках, чтобы получше ее разглядеть.

Коробка была ярко-фиолетовая, покрытая белыми надписями на японском. Название, однако, было на английском: «Робот Тэг».

Через прозрачное пластиковое окошко в коробке мне было хорошо видно, что там лежит. Подвижная фигурка.

Я давно перестал играть с такими фигурками. А Дуг и вовсе в них никогда не играл. Однако эта показалась мне такой классной, что немедленно захотелось взять ее в руки.

Это был большой серебристый робот, с шипами, кольцом окружающими шею, локти, талию и колени, а также цепями, крест-накрест пересекающими грудь. Из его шлема торчал рог, как у носорога.

Дуг открыл коробку и вытащил робота.

Фигурка была собрана так, что ей можно было придать любую позу.

Дуг откинул лицевую панель на шлеме, открыв угрюмое лицо робота. Рот его был широко открыт, демонстрируя набор заостренных зубов.

— Он особенный, — сказал дядя Билли, глядя на нас. — По-крайней мере так мне сказал старикан из магазина игрушек.

— Это действительно здорово, дядя Билли, — сказал Дуг. — Спасибо.

Дуг старался быть вежливым. Но я-то его знаю. Я сразу понял, что Робот Тэг не пришелся ему по душе. Впервые дядя Билли привез подарки, которые нам не понравились.

Мы гурьбой поспешили на кухню. Мама приготовила вафли. После завтрака дядя Билли с нами попрощался. Ему надо было успеть на самолет до Индии.

Мы с Дугом пошли в гостиную, чтобы собрать подарки и разнести по своим комнатам.

Я поднял трехглазую маску. Ну и что мне с нею делать? Я поднес ее к лицу и попробовал смотреть через прорези для глаз. Но для ношения маска явно не предназначалась. Я даже не смогу надеть ее на следующий Хэллоуин.

Я бросил взгляд на Дуга. Тот жадно смотрел на маску.

Я посмотрел на Робота Тэга. До чего крутой робот!

— Давай меняться, — сказал Дуг.

— Серьезно?! — воскликнул я. — Без дураков? Ура-а-а-а! — я хлопнул маску ему на руки и схватил робота.

* * *

У себя наверху я проверил суставы Тэга. Его лодыжки сгибались, его колени сгибались, его запястья сгибались, его пальцы тоже сгибались! Он мог поворачиваться в талии и вращать головой. Его руки можно было вытягивать в обе стороны, вверх и вперед. Ему можно было придать тысячу различных поз.

Я вытащил из шкафа фигурки супергероев и устроил войнушку. Робот Тэг побил всех.

Я оставил его на комоде, прежде чем лечь спать.

Я уже засыпал, когда внезапно услышал какую-то возню и постукивание. Наверное, это мне снится, решил я.

Потом я услышал громкий стук.

Я открыл глаза. Включил прикроватную лампу.

Робот Тэг валялся на полу. Я подумал, что он упал случайно.

Я решил оставить его так до утра и погасил свет. Поуютнее закутался в одеяло.

И тут я снова услышал перестук: ТАП-ТАП. Я выпростал руку из-под одеяла и принялся нашаривать лампу. Когда я ее включил, Робот Тэг по-прежнему лежал на боку.

Только на несколько дюймов ближе к кровати!

Я даже занервничал малость. Но заставил себя успокоиться.

У меня богатое воображение. Я решил, что оно всему и виной. Игрушки не оживают.

Я выключил свет. И лежал без сна. Выжидая.

И тут я услышал это вновь! ТАП, ТАП, ТАП. Шарк, шарк, шарк.

Я тотчас же зажег свет!

Робот Тэг стоял на ногах! Причем стоял всего в нескольких футах от моей кровати!

Я заорал дурным голосом. И тогда фигурка пришла в движение! Она сделала шаг к моей кровати. Потом — еще один.

Может, у него есть функции, о которых я не знаю, подумал я. Может, я случайно что-то нажал и запустил их, когда ставил его на комод.

Я понимал, что разумнее всего будет подобрать фигурку и поискать на ней выключатель. Но от страха не мог даже пошевелиться!

Робот Тэг продолжал шагать ко мне. Шипы поблескивали на свету.

Это было уж слишком!

Я глубоко вдохнул. Потом отшвырнул одеяло и выскочил из постели, как ошпаренный. Я вылетел из комнаты и захлопнул за собой дверь. Я пулей пронесся через верхний коридор и без стука вломился в комнату к Дугу.

Он как раз читал одну из своих любимых рождественских книжек, и на меня посмотрел с возмущением.

— Чего тебе надо?

— Робот Тэг! Он живой! Он идет за мной! — заверещал я.

— Не будь дебилом, — ответил брат.

— Он шел за мной! — не унимался я.

— Тебе приснилось.

Я вцепился в рукав его пижамы.

— Ты должен это увидеть! — сказал я. Мне совершенно не хотелось возвращаться в комнату одному!

Он заворчал и покачал головой. Но, в конце концов, все же пошел со мной.

Робот Тэг неподвижно стоял посреди спальни.

— У-у-у-у-у-у, стра-а-а-ашно! — протянул Дуг, закатывая глаза.

— Он действительно меня преследовал! Честно! — настаивал я.

Дуг сел на пол и поднял робота. Перевернул. Я пристроился рядом с братом.

Дуг вручил робота мне. Я поискал выключатель, но найти его так и не смог.

— Он ходил, — жалобно сказал я. Я уже сам себе не верил. Может, мне и впрямь приснилось.

— Если так ты намекаешь, что хочешь поменяться обратно — и думать забудь! — сказал Дуг. — Поменялся, так уж поменялся. — Он встал. — А теперь пошли спать.

Я положил Робота Тэга в стенной шкаф. А потом долго лежал с открытыми глазами и прислушивался, не раздастся ли снова постукивание.

Я ничего не слышал. Наконец, я провалился в сон.

Проснувшись утром, я сладко потянулся и сел на постели. И тут у меня перехватило дух.

Робот Тэг стоял на комоде!

Может, это Дуг прокрался ко мне в комнату и поставил его сюда? Ни в коем разе. Откуда Дугу было знать, куда я положил робота?

Я обошел комод и взял робота в руки. Его глаза угрожающе щурились на меня из-под лицевой панели. Шипы, торчащие вокруг суставов, оказались очень острыми. Слишком остры они для игрушки, подумал я.

Я кинул его обратно в шкаф. Потом надел новые кроссовки, скатился по лестнице и проглотил завтрак. Потом прокатился на велике к дому моего приятеля Родни, чтобы посмотреть, что ему подарили на Рождество.

Домой я вернулся почти к ужину. Я поспешил наверх, чтобы переодеться. Включил свет — и остолбенел.

Робот Тэг опять стоял посреди комнаты.

Он поднял одну руку. Его пальцы сжимались и разжимались. А потом шипы вокруг его шеи, локтей, талии и коленей бешено завертелись — словно крошечные дисковые пилы!

Робот Тэг сделал шаг. Тап. Затем еще один. Тап. А потом проворно устремился ко мне!

Лицевая панель откинулась. Он злобно заскрежетал на меня зубами!

Вот теперь точно не сон.

Я вылетел за дверь и повернулся, чтобы захлопнуть ее за собой.

Но робот был слишком проворен. Он вырвался в коридор следом за мной.

ГР-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р!

А шипы вращались!

Лицевая панель вновь откинулась. Он злобно пялился на меня. Он тянулся ко мне!

Я бросился обратно в комнату и захлопнул дверь. Затем распахнул дверцу шкафа и принялся искать что-нибудь для защиты.

Моя хоккейная клюшка!

Я схватил ее и круто развернулся. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как из-под двери полетела древесная стружка.

ГР-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р!

Робот Тэг использовал свои вращающиеся шипы, чтобы просверлить в нижней части двери отверстие.

Несколько секунд спустя он уже влезал в дыру. Скаля зубы.

TAП, TAП, TAП.

Я замахнулся на него клюшкой, надеясь отшвырнуть назад.

Но робот перехватил клюшку обеими руками и крепко сжал. Кусок клюшки отломился.

Я ткнул его клюшкой, как копьем, и он отломил еще кусок!

Сердце бешено колотилось. Надо уносить ноги! Отчаянным прыжком я перескочил через робота и бросился к двери. Рывком распахнул ее и помчался вниз по лестнице.

Робот Тэг устремился за мной. Я слышал топоток его ног по ковру в коридоре — он приближался к лестнице. До чего же он быстр!

Только бы успеть добежать до двери!

Справа что-то мелькнуло. Робот Тэг лихо съехал вниз по перилам!

Он со стуком приземлился у подножия лестницы и развернулся ко мне лицом.

Он потянулся ко мне обеими руками и опустил голову, нацелив на меня рог. Он хочет меня проткнуть!

Я споткнулся о край ковра и рухнул на пол. Хватая ртом воздух, оглянулся на робота.

ТАП, ТАП, ТАП!

Я отчаянно пытался встать, но было уже поздно.

Робот Тэг уже высился над моим лицом! Он вскинул обе руки. Я зажмурился.

И почувствовал, как его рука хлопнула меня по плечу.

Я открыл глаза.

Робот усмехнулся.

— Тэг! — радостно завопил он. — Тебе водить!

Примечания

1

Кушбол (англ. Koosh ball) — мячик, состоящий из резиновых нитей, приклеенных к мягкому шарику. (Здесь и далее — примечания переводчика).

(обратно)

2

Билли цитирует знаменитую сцену из фильма «Волшебник страны Оз», где Злая Ведьма Запада тает от воды, восклицая: «Я таю… Я таю! Что за мир! Что за мир!»

(обратно)

Оглавление

Не садитесь на Гронка

Кошмарный балет

Ледяной вампир

Веселейший светлый праздник

Повелитель зимней стужи

Зефирный сюрприз

Монстр льда

Двойной ужас

Помощники Санты

Убойный подарок Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg