«Остров кошмаров»

Елена Усачева Остров кошмаров

Глава первая Честное купеческое слово

Телефонный звонок раздался неожиданно.

Это нормально. Ты тоскуешь, не зная, чем себя занять, поглядываешь на сотовый, надеешься, что тебя кто-нибудь отвлечет, что-нибудь предложит, куда-нибудь позовет.

И вот он звенит — саундтрек из сериала «Шерлок»: сначала раскатистая дробь, словно в дверь стучат, потом вступает оркестр и набирает, набирает обороты. Ты вздрагиваешь, морщишься, мысленно ругаешься, что от работы оторвали. Хотя работа давным-давно не идет. Не день и не два не идет, а целый месяц стоит. Если бы курсор на экране компьютера мог покрыться пылью — мой бы давно это сделал.

О чем я? А! Звонок! Номер телефона незнаком, но вот он второй раз пробегает перед глазами назойливыми цифрами, и я понимаю, что звонят из издательства.

— Здравствуйте, Елена!

Голос у редактора Даши мягкий, но в конце каждого слова она словно заставляет все звуки выпрямиться, отдать честь и замаршировать по Красной площади. Глаза у нее еще огромные такие…

— Здравствуйте! Рада слышать!

— Вы когда к нам собираетесь заехать?

— Зачем? — быстро спрашиваю я.

Я не боюсь ходить в издательство. Это милое место стоит на солнечной полянке, вокруг прыгают зайчики. И если не заглядывать в подвалы, не слышать погребальный звон цепей и вздохов привидений, оставшихся от невинно убиенных авторов, то вернуться оттуда можно в целости и сохранности.

— Подпишем договор. А еще у нас для вас есть заманчивое предложение.

Когда Даша произносит «заманчивое», я почему-то вновь вспоминаю подвалы и печальных привидений. С чего? Я и в подвалах-то там никогда не была, и привидений не видела, но вот представляется же.

— А что дают?

Я смотрела на мигающий курсор компьютера. Надо как-то оправдать себя и свое нежелание выходить из дома. Например, тем, что я работаю. А то пошлют опять в библиотеку на другом конце города, куда от метро три дня на оленях.

— Мы предлагаем вам поехать на Кубу.

В этот раз в голосе Даши не было и намека на строгость. Она выдохнула волшебное слово «Куба», и я уже представила качающиеся пальмы, Че Гевару в берете и кубики льда, облепленные пузырьками воздуха, плавающие в «Пинья коладе».

— Что мы будем там делать? — Я и сама не заметила, как заговорила вкрадчиво. — Вампиров ловить?

Повисла пауза. Я почувствовала неловкость. Всегда казалось, что «Вампиры в Гаване» — это первый мультфильм, который надо показывать детям. Я своему уже показала… А Даша, как выясняется, не видела.

— Если привезете парочку, будет хорошо, — отозвалась редактор. — Но помимо этого мы бы хотели, чтобы вы стали участником книжной выставки…

Это был первый заказ, который я получила, собираясь в заокеанскую поездку.

Жил-был купец, было у него три дочери. Снарядил корабль он в дальние страны: товар продать, мир посмотреть. Позвал дочерей и спрашивает: «Дочери мои любимые! Что вам привезти из стран дальних, земель заморских?»

Тут дочери развернулись во всю ширь своей фантазии. Одна затребовала головной убор, вторая — платье ниже колена, а третья — Аленький цветочек. На поверку вышло, что третья была самая умная. Не знаю, что она там перед сном жевала, но странное желание с цветочком превратилось во вполне нормальное осуществление плана «Хочу замуж». Первые две дочери тоже замуж хотели, для этого красивые наряды и просили, но не вышло. Лучше надо желания продумывать!

Новые времена рождают новые сказки. Например, такие. Жила-была писательница, был у нее ноутбук, любимый редактор и сын Глеб. Собралась она в заморское путешествие и стала спрашивать, кому что привезти. Любимый редактор захотел вампира, любимый сын…

— Чупакабру!

Ноги задрал на стену, длинными волосами почесывает ворс ковра, тельце пребывает в состоянии покоя на диване.

— Кого?

Кофта сама вывалилась из моих рук. От удивления. Упала удачно, чаду на лицо. Он не заметил, настолько был воодушевлен грядущими подарками.

— Зверь. Полезный, — ответил.

Кофта полетела в неизведанные дали. Я остановилась, уперев руки в бока. Наверное, в перевернутом виде мое лицо было не столь грозно, каким должно было быть. А должно быть страшнее, чем Иван Грозный в моменты ярости.

— А чего? — Ребенок совершил кувырок, но за кофтой не торопился. — Аквариумные рыбки для тетки, попугай говорящий для бабушки, у тебя есть я. А у меня?

— А у тебя есть тараканы в башке! — возмутилась я слишком медленному перемещению наследника по комнате.

— А у меня будет чупакабра. — Глеб пополз в угол за кофтой. — Она небольшая, можно в прихожей держать…

— И кормить кровью неродившихся младенцев?

— Она пьет кровь овец и коз. — Глаза широко распахнутые, карие, взмахивает длинными ресницами, взгляд невинен. — В голодное время будем подкармливать собаками.

— А если она съест попугая?

Попугай Желтухин чирикнул, подтверждая свое нежелание быть съеденным, и стал быстро наговаривать все известные ему слова — цену себе набивал:

— Желтухин! Глеб придет! Привет! Как дела? Орел!

— Нового купим, — не оценил таланты своего желтокрылого друга Глеб.

— Тебя нового купим? — уточнила я, закрывая чемодан.

— Лучше меня нет! — сообщил Глеб, падая на диван.

— Это точно, — прошептала я.

Чупакабру ему подавай! Вот ведь дети пошли! Раньше им достаточно было жвачки и бутылки кока-колы, а теперь монстры их не пугают.

— Между прочим, чупакабра водится в Пуэрто-Рико, а не на Кубе, — блеснула я своими знаниями.

— Мама! У тебя устаревшие сведения! Пуэрто-Рико — это Большие Антильские острова. Туда же входит Куба! Они соседи! Ты хотя бы поинтересовалась, куда летишь.

Я удивилась. Даже восхитилась. Но ненадолго. Гениальность моего ребенка всегда имеет причину. И я ее нашла. Карта. Я действительно смотрела, где находится Куба, кто у нее соседи. По карте смотрела. Эта карта сейчас лежала на полу, а Глеб делал вид, что они с ней находятся в разном временном континууме.

— Так!

Я перестала метаться по комнате. Занятие бесполезное, ничего, кроме хаоса, не создает.

— Будет тебе чупакабра! Потом не пугайся. Покупка обмену и возврату не подлежит.

— Кто? Я?

Для своих десяти лет Глеб долговяз и тощ. Вес небольшой, но когда на вас прыгают с дивана, то надо тридцать килограмм умножить на силу разбега, а потом добавить скорость свободного падения.

— Ни за что!

Глеб прыгнул. Я отошла в сторону. Грохот свалившегося на пол тела напомнил мне о том, что соседка давненько не приходила жаловаться, что у нее штукатурка сыпется и люстра качается.

— Мама, — простонал Глеб, поворачиваясь на спину.

— Добавлю к чупакабре шоколадку, — пообещала я, отступая к двери.

— Кому-то вампира привезешь, а мне достанется всего-навсего шоколадка и облезлый койот, — жал из себя слезу Глеб.

Он пытался ползти за мной. Оглушенный падениями, с отбитыми коленями, вывихнутым плечом… Дергано полз, тянул ко мне дрожащую окровавленную руку.

— Мама, — простонал сын.

Про окровавленную это я переборщила.

Я прищурилась. Я поджала губы. Я честно пыталась не рассмеяться.

— Грязная манипуляция, — прокомментировала я актерские таланты сына.

— А чего?

Он тут же перестал извиваться на ковре (если бы на полу, прибежала бы тетка и убила бы, а на ковре тепло, на ковре можно).

— Убедительно ведь было!

Я покачала головой и потянула из-под вешалки сапоги.

В России февраль, в России морозы, снег по пояс и ветродуй. А на Кубе ранняя осень, плюс двадцать пять, на море появляются португальские кораблики — страшно обжигающие голубые медузы с длинными щупальцами. Однажды они стали убийцами в одном из рассказов Конан Дойля о Шерлоке Холмсе. Может, медузу привезти? Поселить в аквариуме, пускай гуппёшками питается, а то их расплодилось тут…

— Ну и ладно. — Глеб бодро вскочил, нахлобучил на меня меховую шапку. — Ты там осторожней с чупакаброй, она кусается.

— Это может быть он, — буркнула я, влезая в тяжелую дубленку. — Слушай, а шкуркой ее привезти нельзя? Обязательно живьем? Места меньше бы заняла.

Глеб снова изобразил страдание на лице, подпустил в глаза слезу, шмыгнул носом.

— Они тушками не перевозятся, — сообщил он мне секретную информацию. — Только живьем.

— Это мы еще посмотрим, — проворчала я, размышляя, в кого ребенок вырос таким Актером Актеровичем. Вроде бы все в семье нормальные люди. Разве только я выбиваюсь, бедная, несчастная, ползу с чемоданом через сугробы. Кто бы пожалел?

Гудок машины вырвал меня из размышлений о собственной судьбе.

— Далеко шагаешь? Я тут.

Мой приятель Коля, вероятно, в детстве не слушался маму, отказывался от каши и много лазил по подвалам. Всем известно, что только при таких условиях дети плохо растут. Коля невысок, взгляд его лукав, на щеках хитрые ямочки. И, что важно, кашу он ненавидит. Хлеб с маслом тоже. Ест колбасу, что отвратительно сказывается на росте ввысь. Только вширь.

— Ты пешком, что ли, до своей Гаваны потопала?

Он подхватил мой чемодан, бросил в багажник, хлопнул черной дверцей. Этот хлопок окончательно разбил мое жалобное настроение.

— Ты представляешь! — возмутилась я, пристегивая себя ремнем безопасности. — Мой обормот попросил чупакабру привезти. Редактору вампира подавай…

— А там есть? — Коля лихо вывел машину из засыпанного снегом двора.

— Там есть все, — с патетикой в голосе сообщила я.

— Тогда привези мне кокос.

— Чего?

Переспросила, а в голове щелкнуло — «третье желание».

— Там же кокосовые пальмы и кокосы. — Коля гнал машину по проспекту. — Говорят, там даже в городе можно забраться на пальму и сорвать кокос.

Я представила себя с чупакаброй под мышкой, вампиром на плечах, лезущей на пальму. Вероятно, кокос я потом должна буду держать в зубах.

— Кто говорит? — осторожно уточнила я.

— Все! — заверил меня Коля и улыбнулся. Отвернувшись от дороги. Вот еще один манипулятор нашелся! Нет, мир точно катится в пропасть.

— Хорошо, привезу, — согласилась я, и Коля на радостях проскочил на желтый свет.

На книжную выставку я летела вместе с Великим Поэтом и Солидным Начальником. Одиннадцать часов путешествия на аэробусе Великий Поэт недовольно косился на меня, роняя скупые замечания о судьбах русской словесности и о том, что детской литературы вместе с детскими писателями в России не существует. Солидный Начальник оказался в хвосте самолета, что было неплохо, потому что я боялась быть испепеленной перекрещивающимися взглядами двух Больших людей. Через пять часов осуждения всего и вся Великий Поэт утомился и стал смотреть фильм — в кресло перед нами были встроены мониторы, где можно было выбрать кино, игру или музыку. Я же стала читать о Кубе. Мои знания не распространялись дальше футболок с портретом Че и мультфильма «Вампиры в Гаване».

Вы не смотрели? Пока в Интернете ищете ссылку, я вам немного о нем расскажу. В свое время граф Дракула сильно страдал, что не может выходить на улицу днем, поэтому последние годы своей жизни посвятил изобретению эликсира, дарующего эти способности. Первые эксперименты были неудачными — граф погорел. В прямом смысле. Выпил, вышел на балкончик, улыбнулся солнышку и вспыхнул. За дело взялся его родственник на Кубе фон Дракула. К вопросу он подошел с умом и эликсир изобрел — для него нужно много рома и «Пинья колады», поэтому производство развернулось на Кубе. Как истинный гуманист, фон Дракула хотел раздавать снадобье бесплатно всем страдающим вампирам. Но нашлись противники. Борьба развернулась между американскими вампирами и европейскими. Европейцы хотели эликсир продавать, а американцы уничтожить — они зарабатывали строительством подземелий, если вампиры перестанут бояться солнца, их бизнес рухнет. Во все это действо замешаны два главных героя — племянник фон Дракулы Джозеф и его подружка Лола, шустрая парочка, которая вечно путает карты взрослых.

Кстати, о детях. К концу полета я уже с тревогой поглядывала на шастающих в проходах сильно загорелых отпрысков Острова свободы. Они были шумны, они были веселы и вообще ничего не боялись. Кто-то их пытался одергивать, кто-то делал замечания. В ответ поборник тишины получал такой веселый взгляд, что я бы на месте взрослого начала бы искать кнопку катапультирования. Вампирам среди такого народа жить, наверное, тяжело, но весело.

Спускаясь по трапу самолета, я изменила свое мнение. Вампирам в Гаване жилось безрадостно, потому что шпарило солнце. Он было высокое и жаркое. Обжигающе жаркое. Пожалуй, пора снимать дубленку. Да и в зимних сапогах парко.

В аэропорту сновал веселый улыбчивый народ в шортах, топиках и шлепках. И этого народа было много. Как будто никому не надо работать. Выспавшийся Великий Поэт ворчал о гнилом социализме, Солидный Начальник улыбался. Он был невероятно приветлив, несмотря на свой высокий пост.

Машина несла нас по улицам Гаваны. Тянули к солнцу изрезанные лапки пальмы. Шагали расслабленные кубинцы.

«Кокосы», — вспомнила я и представила заснеженную Москву, Колю, у которого от улыбки появляются ямочки на щеках, и как я лезу на пальму.

О! Гавана! Город мечты! Город корсаров и флибустьеров, приют пиратов и мафиози. Город, где перед императорским дворцом мостовую выложили деревянными брусочками, чтобы цоканье подкованных копыт и грохот экипажей не будили его величество по утрам. Город грозных фортов, испанского владычества и вольной негритянской жизни. Здесь танцуют сальсу, пьют ром, здесь улицы никогда не засыпают. Здесь люди стоят в дверях своих полуразвалившихся домов и с улыбой смотрят на проходящих мимо. Здесь по улицам бегают самые старые машины — американские «Форды» и «Бьюики». Здесь есть все и нет ничего.

Это город с самой длинной в обеих Америках и самой сумасшедшей набережной Малекон. На ней так мудрено построен волнорез, что при сильном ветре волна взрывается о парапет, взлетая вверх пятиметровыми брызгами, из решетки канализации вылетают веселые фонтанчики. Вода попадает на мостовую, окатывает машины солеными потоками, сшибает мотоциклистов.

Это все мы увидели, когда не спеша проезжали по городу. Гостиница «Ривьера» — огромное здание посреди невысоких домиков. Она монументальна. В бесконечном холле барельефы на стенах, статуи около длинных красных диванов. Все это как будто шагнуло с американских картин пятидесятых годов.

— Эту гостиницу построили мафиози перед революцией, — сообщает водитель. Почему-то шепотом. Как будто Аль Капоне может услышать его и обидеться. — Но пожить здесь не успели, — добавляет он, смешно округлив глаза.

Навстречу нам с диванов встает очаровательная женщина.

— Что вы хотите увидеть в Гаване?

Переводчица Марсия роста небольшого, худая, подвижная. От постоянной улыбки на ее лице много-много морщинок. Чем-то она похожа на взъерошенного делового воробья.

— Вампиров и чупакабру, — выпалила я.

Великий Поэт засопел и отошел от меня на несколько шагов.

— Зачем вам? — тихо спросил Солидный Начальник.

Все-таки не похож он на начальника, лицо странно-доброе, в глазах любопытство. Настоящий начальник должен все знать наперед, поэтому в глазах у него должна быть тоска от всеведения. И смертными он тоже не должен особо интересоваться.

— Ну, знаете, — протянула я, — в сказках так бывает… Дочери попросили отца привезти головной убор, платье…

— И цветочек Аленький, — с пониманием закивал Солидный Начальник. — Но при чем тут вампир?

— «Вампиры в Гаване», — усмехнулась Марсия, решительно упирая руки в бока. — А чупакабра у соседей, в Пуэрто-Рико.

Ага! Значит, знаем. Уже хорошо.

— Мой сын уверен, что здесь тоже найдется.

— Чупакабра для сына? — Солидный Начальник выражал искреннее удивление, прямо как Простой Человек.

— А вампир для любимого редактора, — притворно вздохнула я. — И еще кокос с пальмы. Это для приятеля. — На очередной удивленный взгляд Солидного Начальника я ответила: — Третье желание.

— Ну да, Аленький цветочек, — растерянно согласились со мной.

— Самое сложное в этом списке — кокос, — хохотнула Марсия.

Улыбку Марсии нельзя описать. Улыбка эта переливалась, как будто на ограненный хрусталик упал солнечный луч, и вот он уже отражается во всем спектре видимого света.

— С вампиром я вам помогу, — легко сказала она. — К вам подойдут нужные люди.

— Подождите, подождите! — заволновался Солидный Начальник. — Вы и правда собираетесь искать вампира, а потом запихивать его в самолет?

Я развела руками. Есть такое слово «надо»! Купец из сказки «Аленький цветочек» все корабли потерял, а подарок для дочери раздобыл. Жизнь на кон поставил. Честное купеческое слово — от него не отвертишься. А тут слово писателя. Оно во сто крат тверже.

Мы с Марсией пошли к лифтам. Пустые страхи и сомнения были нам с ней неведомы.

— Ну, возьмите тогда хотя бы меня с собой! — заторопился следом Солидный Начальник. — Может быть, я в чем-нибудь смогу вам помочь?

Я смерила тяжеловатую фигуру Солидного Начальника презрительным взглядом. В подвалах и катакомбах я его не представляла. Хотя моя фантазия порой дает сбой.

Поглядев на Солидного Начальника, Марсия повернулась ко мне.

— Можно взять. Лишние руки не помешают.

— Придется нести что-то тяжелое? — пыталась я приставить Солидного Начальника к делу.

— Кто знает… — загадочно ответила кубинка.

После этих слов мне тут же захотелось позвонить редактору Даше и спросить, не согласится ли она на что-нибудь другое. Если облезлого койота я еще могла пережить, то ожившего мертвеца — вряд ли. А потом — самолет, замкнутое пространство, много людей. А ну как он в буйство ударится?

Подумала… и не позвонила. Рабочий день в Москве закончился.

А на Кубе только начинался.

Номер у меня был под стать гостинице — огромный. Большая кровать с алым шелковым покрывалом, каменные столешницы, бархатные шторы. Из окна виден бассейн, кусочек набережной с бьющей через парапет волной и море, море, море. Хорошо бы это было Карибское море. Сразу вспоминаются пираты, Джек Воробей, морское чудовище кракен, способный погубить огромный корабль. Но это был всего лишь Мексиканский залив. Карибское море обитало на другой стороне острова. Ну, да и так неплохо.

Я достала из чемодана сарафан с накладными кармашками, босоножки, разложила на тумбочке около кровати заколки с розовыми бабочками, высыпала на широкий подоконник бусы и колечки. Дубленку и зимние сапоги спрятала подальше, чтобы они не напоминали, что любая сказка когда-нибудь заканчивается.

У меня было весьма миролюбивое и даже благостное настроение, когда в дверь постучали.

Я уже пыталась говорить с местными на английском, знали они его плохо. Чуть что, сразу переходили на свой быстрый эмоциональный испанский. Вот и сейчас я, конечно, улыбнулась, приготовив парочку дежурных английских фраз, но… Но, открыв дверь, я для начала никого не увидела. Вернее, увидела, но не сразу. Для этого пришлось опустить глаза.

Сильно загорелая черноволосая девочка в коричневом платье и коричневых стоптанных сандалетах стояла склонившись и расковыривала болячку на коленке.

— Тебе чего? — выдохнула я по-русски.

— Привет! — также по-русски ответило странное явление. — Я к тебе! Идем за вампиром.

Она бросила так и не отковырянную болячку и побежала по коридору.

Вот так живешь, живешь, никого не трогаешь. Но в один прекрасный день заявляется чудо с разбитыми коленками и зовет ловить вампиров.

— А как же?.. — решила я оттянуть неминуемое, но коридор уже был пуст, только легкое эхо подтверждало, что, да, была девочка, приходила за мной, побежала вперед и теперь ждет… Или не ждет?

Я засуетилась. Что взять? На что ловят вампиров? На маленьких девочек? А куда их кладут? Нужен мешок, нужна веревка. Вспомнились храбрые охотники на вампиров из фильмов. Они всегда в кожаных штанах и куртках, они опоясаны ремнями, у них при себе мешочек с порохом, серебряные пули, длинный острый кол, а на плече верный карабин. Или самострел. Многозарядный.

В отчаянии, что у меня нет даже кожаных штанов, я крутанулась на месте и, как была — в сарафане и босоножках, выбежала из номера. Только сотовый успела сунуть в карман.

— Куда?

Солидный Начальник жил от меня через коридор по диагонали. Дверь номера была распахнута. Что-то он там раскладывал по кровати. Заметив меня, поднял голову.

— За вампиром! — крикнула, сворачивая к лестнице.

Я не слышала, чтобы девочка вызывала лифт, значит, с десятого этажа она сбежала по ступенькам.

Давно я так не бегала. Классе в пятом мы с подружкой на спор спускались наперегонки — она на лифте, я по лестнице. Вниз получалось почему-то медленнее, чем наверх. С шестого на первый этаж мы с лифтом приходили одновременно, с первого на шестой — я была раньше лифта… Теперь я соревновалась не с лифтом, а с быстрыми детскими ногами. Проиграла. Даже мои прыжки кенгуру через ступеньки не спасли.

Девчонка стояла около огромного декоративного панно, с любопытством смотрела на белые каменные цветы и ковыряла ногу. Дышала легко, словно простояла тут уже добрый час.

— А ты кто? — налетела я на нее.

— Луиза! — щербато улыбнулась провожатая. — От Марсии.

Ее русский был коряв, но он был. Она говорила на нем легко, хоть и переставляла звуки и совершенно забивала на согласование слов.

— Пеппино там. Он знает вампир. Одно место. Пока день, безопасно. Я покажу.

От этого «я покажу» стало немного легче. Значит, ловить сейчас не будем. Мне не надо договариваться с кухней, чтобы недельку подержать в их самом большом холодильнике завернутое в одеяло тело упыря.

Мы оказались на прожаренной улице.

— Это набережная Малекон, — тараторила Луиза.

Моя провожатая легко бежала вперед, время от времени вспоминая о своих болячках. Тогда она начинала прыгать на одной ноге, пытаясь сковырнуть засохшую корочку. Потом нетерпеливо хлопала по лодыжке и бежала дальше.

— Гавана, — по-хозяйски показала она руками. — Там новые дома. Много людей. Здесь — ничего. Просто город. Надо идти Капитолий.

Она соскочила со ступенек, согнулась, поддевая ногтем ранку на ноге, и запрыгала вперед. Мимо одинокого куба — двухэтажного магазина, мимо заправки, мимо чахлых деревьев. Мне казалось, она уводит меня прочь из города. Гулкая набережная слева, пустыри справа, редкие машины, свистящие мне из открытых окон проезжающие.

В секунду пейзаж изменился. Появились заборы, дома, мелькнули редкие прохожие. Потом домов заметно прибавилось, они встали плотнее, на террасах вторых этажей появились цветы, на окнах первых этажей решетки. Дальше, дальше, дома местами покосились, потерялись заборы. На улицах все чаще стали встречаться лица чернокожих людей. Пробежала стайка негритят с красными галстуками на шее. Неожиданная роща.

Хотя почему неожиданная? Здесь все было неожиданно, поэтому роща была такая же, как и все вокруг.

За ней дома, дома, дома. Заглянула внутрь — диваны, кастрюли, табурет, все узко, все тесно, все захламлено вещами.

— За мной! — Луиза нырнула между домами. — Вампир! — и остановилась. Глаза блестящие, темные, любопытные. — А зачем тебе вампир?

Я принялась объяснять — как в двух словах расскажешь длинную сказку? Луиза слушала, ковыряла болячки, кивала, прыгали по плечам кудряшки. Но вот она что-то услышала. Не дослушав меня, крутанулась, прыгая в ближайший проулок.

Тут висела какая-то тряпка, и в первую секунду я подумала, что это вход в квартиру. Но это оказался проход. Над головой перемычки между домами, сушится белье. Из-под ног с визгом выбегает облезлая шавка.

«Чупакабра!» — испуганно решаю я. Но у псины короткая морда, поросшая усами, редкая бородка. А у чупакабры должны быть длинные некрасивые зубы и морда узкая, выдающаяся вперед.

Пока я оглядывалась на шавку, запуталась в белье. Освободилась от неприятной прохладной ткани и тут же врезалась в стену.

Свист слева. Еще раз, настойчивей.

— Сюда!

Тонкая рука просовывается между двумя штакетинами забора слева. Я цепляюсь за нее и головой вперед ныряю в прореху.

— Это Пеппино, — сообщает мне голос, и только тогда понимаю, что я от страха зажмурилась.

Пеппино старше Луизы. Он высокий, худой, очень подвижный. Сейчас в полумраке я вижу его глаза, они словно светятся. Темное, то ли запыленное, то ли загорелое лицо и ослепительно светлый белок глаза. Может, одинокий солнечный луч так удачно падает?

— Испугалась? — лукаво спрашивает Пеппино.

— И не думала, — хорохорюсь я.

— Испугалась. — Пеппино доволен, словно это и было целью нашей сумасшедшей пробежки по Гаване. — Пойдем.

Пройдя по очередному лабиринту несколько шагов, я понимаю, что со мной снова говорят по-русски.

— Вы в школе русский учите? — догнала я Луизу.

Девчонка замерла, почесала ногу, подумала, задрав мордочку. Я невольно проследила за ее взглядом. Ничего там наверху не было. Стены хибар смыкались, образовывая вечную черноту.

— Угу.

Своим ответом Луиза вернула меня на землю. Легкий топоток сообщил, что нечего смотреть по сторонам, когда впереди нас ждет большое дело.

— Я поеду Россия. Буду там учиться. Вернусь и заработаю много денег, — сообщила Луиза и вдруг остановилась.

Впрочем, «вдруг» здесь такое же неуместное слово, как и «неожиданно». «Вдруг» было все, начиная со звонка редактора.

— Здесь, — прошептал Пеппино.

Он стоял около ступенек, уходящих вниз, и равнодушно смотрел в темноту подвала.

— Лаборатория. Комната. Вампир. Спускайся. Не бойся.

Чувство самосохранения взбрыкнуло и потребовало, чтобы я немедленно испугалась и никуда не пошла. Оно даже готово было проложить маршрут, не обращаясь к моим вечно дремлющим способностям ориентироваться в пространстве.

— Зачем? — спросило за меня мое чувство самосохранения.

— Я так и думал, — уронил на меня холодное презрение Пеппино. — Из Москвы, да? Сразу видно.

Он был необычайно расслаблен. Мой бы ребенок уже тридцать пять раз взорвался возмущениями и комментариями, а Пеппино. Ему вроде как было все равно, а с другой стороны, он чувствовал явное превосходство надо мной, что ему очень нравилось. Он еще меня постоянно слегка поддевал.

Соскальзывая гладкой подошвой кед с одной ступеньки на другую, Пеппино потек вниз. Луиза склонилась набок, ковыряя свои царапки. Одна корочка наконец поддалась ее грязным ноготкам. Луиза выпрямилась, с любопытством изучая добычу. Из открытой ранки по лодыжке побежала резвая кровяная слеза.

Я еще успела подумать, что соваться с окровавленной коленкой в подвал, где живет вампир, — глупо. В ту же секунду из призывной темноты на меня пахнуло тяжелым воздухом. Грудь сдавило предчувствие беды. Ту-дум, ту-дум — застучало в висках. Зев подвала запульсировал. Или это у меня с глазами стало что-то происходить?

Луиза стояла рядом совершенно равнодушная к моим страхам и даже к тому, что по ноге у нее текла кровь.

— Иди! — позвал Пеппино.

Его не было видно. Он весь скрылся там, в страшном подвале. Стены глухо отражали голос, делая его неузнаваемым.

В конце концов! Я серьезный взрослый человек, пишу книжки про страхи и боюсь эти самые страхи! Кому скажешь, смеяться будут. У меня столько взрослых писателей в друзьях. Борис, например, или Эдуард, или Ирочка — все, все они будут смеяться… А не рассказать я им не смогу. Как это — не рассказать? Рассказать надо будет обязательно!

— А ты не пойдешь? — спросила я Луизу.

— Что там делать? — поморщилась она. — Скучно. А ты иди. Там прикольно.

И мне ничего не оставалось, как начать спускаться.

Ступеньки были узкие, стертые миллионами прошедших здесь ног. Из подвала тянуло влагой и гнилью. Сразу за порогом пропадал всякий свет. Но здесь уже стоял Пеппино со свечой и изучал порванные кеды на своих ногах.

— Он — там, — качнул свечой провожатый, показывая в темноту.

— А здесь?

— Лаборатория.

Пеппино повел рукой. Дрожащий огонек выхватывал то стол, то кресло, то стеллаж с прозрачными дверцами, за которыми стояло…

— Тут.

Пеппино пошел дальше, прочь от светлого прямоугольника входа, загородив собой свечу. Идти за ним приходилось наугад. Я все боялась наступить на кого-нибудь. На что-нибудь… Ждала, что услышу писк мышей…

— Эй! — позвал Пеппино.

Я вздрогнула от крика, от того, что наткнулась на провожатого в темноте, от того, что слишком ярко представила, что сейчас произойдет.

Свеча осветила небольшую комнату. В углу еле виднелось что-то, похожее на солому вперемежку с тряпьем. Подстилка шевелилась, будто сотня мышей разом решила вылезти на свободу.

Это были не мыши. Сначала показалась тощая серая рука. Она тяжело оперлась об пол, захрустела соломой.

Я еще пыталась крепиться, уверяя себя, что это шутка, что никакие дети меня ни к какому вампиру привести не могли. Что при слабом свете свечи я ничего такого не разглядела бы. Что ребятишки просто посмеялись надо мной — наслышана я была о веселых кубинских детях, шебутных, любящих розыгрыши.

Глаза были огромные и страшные. Красная радужка, светящаяся изнутри. Да, да, я видела этот свет. Как иначе я бы поняла, кто передо мной, ведь свеча давно погасла, а Пеппино убежал.

Я стояла одна и с ужасом смотрела на то, что выползало из соломы. Краем сознания я заставила себя ногой подтолкнуть пучок соломы к руке, подбирающейся ко мне. И страшные серые пальцы стали перебирать ее соломинку за соломинкой.

Это меня спасло.

Глава вторая Беспокойная ночь

— Подождите! Елена Александровна! Куда вы?

Голос Солидного Начальника я вроде бы и слышала, а вроде он мне казался. Сейчас я ни в чем не была уверена. Было понятно одно — я шагала по улице.

Движение — это хорошо. Движение разгоняет страхи, истончает тоску.

Во всем, что произошло до этого, я была меньше уверена.

Подвал, глухая комната без окон, солома. Я мчалась, натыкаясь на углы. Перед собой видела только светлый прямоугольник выхода. В голове сидела непонятно откуда взявшаяся мысль — дверь сейчас закроют, и я не успею выйти.

Успела.

Наверху лестницы маячила Луиза. Она улыбалась. По ногам текла кровь. В воздухе носился неприятный запах чего-то сладко-сдобного с резкой ноткой испорченности.

— Он запомнил! — радостно сообщила мне Луиза. — Он придет!

— Кто? — Мне хотелось схватить этого спокойного ребенка и как следует встряхнуть. Потому что это было ненормально — вот так стоять и улыбаться, когда рядом, совсем рядом…

— Он!

— Где Пеппино?

Луиза дернула плечиком и собралась уходить. Я все же протянула руку. Но Луизы уже не было. Только дробное эхо подсказало, что девчонка убежала. В какой раз убежала!

Снова тыдыхнуло сердце, и с моими глазами случилось то, что уже было — черный провал входа запульсировал, предупреждая: ко мне идут.

— Елена Александровна! Куда вы бежите?

— Туда.

Горло сипело, словно я долго и надсадно кричала. В глазах засела пыль.

Солидный Начальник смотрел на меня с тревогой.

— Я вас еле догнал, — стал объяснять он свое появление. — Что случилось?

— Первое желание… — прошептала я.

Дальше у меня случилось небольшое помутнение сознания. В себя я пришла уже за столиком маленького ресторана. Руку холодил стакан с пузырящейся «Пинья коладой». Во рту приятно расползался терпкий вкус. Судя по всему, я уже какое-то время говорила. Лицо моего собеседника было очень удивленным.

— Как вы вообще куда-то пошли с этими детьми! — искренне возмущался Солидный Начальник. — Может быть, это были местные хулиганы? Из тех, что выманивают деньги у туристов!

И вновь внутри у меня шевельнулась тревога. Странно говорил сидящий передо мной человек. Вроде бы солидный, вроде бы начальник, и до такой степени бояться детей?

— Их прислала Марсия.

Все остальное, судя по всему, я уже рассказала.

— Но на вас же лица нет! — Солидный Начальник стукнул стаканом, коричневая пузырящаяся жидкость плеснулась ему на руку. — Прямо хоть иди с вами туда, чтобы вы убедились, что ничего страшного в подвале нет. Вам все показалось.

— Показалось? — склонилась я над своим напитком. От него слышалось легкое шипение лопающихся пузыриков.

— Конечно!

— Мне?

— Вы запомнили дорогу?

— Можно спросить у детей. Они говорят по-русски.

Солидный Начальник недовольно покачал головой.

— Вы же взрослый человек!

Я пожала плечами. Что такое «взрослый»? Тот, кто не верит своим глазам? Тот, кто любому событию пытается придумать логичное объяснение? Тот, кто в каждой ситуации сохраняет лицо?

— Поиграли в три желания — и хватит! — Солидный Начальник был невероятно убедителен. — В конце концов, вы находитесь в российской делегации, и я за вас отвечаю. Вы представляете страну на данный момент.

Тут я вспомнила про чупакабру. И даже выпрямилась. Хотя бы фотографию этого зверя увидеть. Чтобы знать, к чему готовиться.

Солидный Начальник по-своему воспринял мое ерзанье на стуле.

— А кокос мы с вами раздобудем завтра. — Он залпом допил содержимое стакана. — Завтра открывается российский стенд на выставке, мы с вами выступаем, а потом едем на побережье. Ко мне придет знакомый из посольства, весь вечер машина будет в нашем распоряжении. Любой кокос! Я сам за ним полезу, только бы вы больше не охотились на вампиров.

Я скромно потупила глаза. Врать в лицо у меня никогда не получалось, но говорить вот так прямо «нет» тоже было тяжело.

Меня спас телефон. Он зазвонил. Солидный Начальник пошел расплачиваться за напитки, а я посмотрела на экран. Там было странное сочетание латинских букв и цифр, словно не с телефона звонили, а с интернет-адреса.

Брать — не брать? Кто мне может звонить?

— Алло?

Привычных ответов я не услышала — в трубку сопели, что-то там скреблось и вздыхало. На меня как будто снова пахнуло слежавшимся воздухом подвала, затхлостью и тухлятиной.

Экран погас, прерывая связь. Вот тебе и первая прогулка по Гаване. Странно все складывается.

— Вы табличку видели? — показал рукой в сторону прилавка Солидный Начальник. — Здесь был Хемингуэй! Елена Александровна! Наслаждайтесь историей, не надо придумывать себя лишние приключения!

Да, табличка была. Быстрые закорючки, написанные неверной рукой. Значит, это бар «La Bodeguita del Medio» на улице Эмпедрадо в Старом городе. За углом Кафедральный собор, до набережной Малекон рукой подать. А казалось, что Луиза с Пеппино вели меня целую вечность, и я сейчас должна быть как минимум на другом краю острова.

Мы вышли из бара. По глазам ударило яркое солнце. Оно лило свой свет на блеклые стены зданий, лизало старый камень узких мостовых, тонуло в глубоких выщерблинках асфальта.

Вход в бар ничем не примечателен. Облезлая голубая стена, темно-голубая окантовка вокруг прямоугольного входа. Коричневая деревянная загородка. Если бы не ярко-желтая вывеска с названием, люди проходили бы мимо. Обычно ведь подобные заведения ставят на углу, чтобы его отовсюду было видно, а тут — посередине улицы, зажат между домами. И надо же — такая слава. Тротуар — узкая полоска камня, по которой с трудом пройдет один человек. Делая широкий шаг через порог я, конечно, соскальзываю с бордюра и взмахиваю руками.

— Нам в другую сторону, — подхватил меня под локоть Солидный Начальник и повлек к далеким деревьям.

Я не стала спорить. С пространством у меня большие проблемы. А все из-за того, что солнце, по которому я обычно ориентируюсь, вечно путешествует по небосклону и верно выбранное направление «там» быстро превращалось в трагичное «не туда».

В растерянности после странного звонка я шла за Солидным Начальником, и мне даже в голову не приходило сомневаться в его выборе.

Из исторической улочки со сплошной линией старых облезлых домов мы попали на широкую площадь, обсаженную многоэтажными зданиями. Ветер гнул бесконечные пальмы. За площадью многоэтажные здания с высокими портиками заканчивались, пальмы исчезали. Все это великолепие быстро превратилось в узкие, прожженные солнцем переулки с двух-трехэтажными старинными домиками, стоящими вплотную друг к другу. Окна верхних этажей были забраны деревянными ставнями, на крошечных подставочках-балкончиках росли цветы в кадках. Окна первых этажей прятались за решетки, а вот двери были неизменно распахнуты. И за ними снова можно было видеть продавленные диваны, низенькие столики с кофейными чашками, коврики на стенах.

Мы так быстро шли, что я не всегда успевала заметить, что творилось вокруг. А вокруг белокожих людей становилось все меньше. Их уже было и не видно среди темнокожих обитателей кварталов. Они тесными группками ходили по улицам, останавливались около дверей домов, говорили со стоящими в дверных проемах хозяевами, шли дальше, задерживались около уличных кафешек. Тут же сновали мальчишки, ухитряющиеся в таком коловращении играть в мяч.

Темные лица, темные глаза, черные вьющиеся волосы стали смешиваться у меня в одну картинку. Мне даже показалось, что я увидела его. Быстрая коричневая тень мелькнула за спинами подростков, стоящих около исписанной полуобсыпавшейся стены. Красные глаза глянули на меня. Я инстинктивно дернула Солидного Начальника за руку.

— Смотрите!

Куда? Куда? Его нигде нет! Лишь темные люди стоят, смотрят. И не понятно, чего в их взглядах больше — любопытства или неприязненности.

— Да, очень интересное здание, — согласился со своими мыслями Солидный Начальник и даже солидно покачал головой. — Заметьте, эти здания гораздо интересней, когда они еще не отреставрированы. Помните, мы видели отреставрированную улицу, она как будто мертва. Тогда как эта…

— Да не туда смотрите!

Я заставила своего спутника оторвать взгляд от деревца, растущего на крыше около водостока.

Красноглазого не было. Показалось… Слишком напряжены нервы.

— Да, вы правы, — взял меня под руку Солидный Начальник. — Мы немного не туда зашли. Это какой-то местный Гарлем[1], и, кажется, его обитетели нам не очень рады. Пойдемте быстрее, и не смотрите на них так.

До этого мне не бросалось в глаза, что вокруг очень много темнокожих. Идем и идем, никого не трогаем. Но теперь мне казалось, что на нас как-то странно смотрят. Темные глаза, темные лица, злые вампирские взгляды… Я вцепилась в локоть Солидного Начальника, мало что не повисла на нем. Шаг моего спутника стал шире, я почти бежала, пытаясь приноровиться к его движениям.

— Не оглядывайтесь! Не оглядывайтесь!

Как можно не оглядываться? Мои глаза словно специально тут же начали выискивать серую тень. Это ОН! ОН следит за нами! Луиза сказала, что ОН придет. И вот теперь ОН вышел на охоту, чтобы запомнить дорогу, чтобы напасть ночью. А когда ты темный, ночью нападать особенно удобно!

Район с чернокожими обитателями закончился так же неожиданно, как и начался. Жаль, что не так быстро, как хотелось — час нам пришлось петлять по узким улицам. Наверное, под конец местные жители вообще не понимали, кто мчится мимо них с такой скоростью — им бы в голову не пришло куда-либо спешить, к тому же они не умели так быстро ходить. Только неспешно, только с достоинством.

Через какое-то время мы уже бежали вдоль длинного забора. На противоположной стороне улицы тоже тянулся бесконечный забор. Но вот в нем появились ворота, проходная с будкой охранника.

— Я сейчас спрошу, куда нам идти!

Солидный Начальник стряхнул меня со своего локтя и шагнул на проезжую часть. Тут же раздался свисток, из будки охранника выскочил худенький парень в пыльно-серой форме и замахал в нашу сторону рукой.

— Я хотел узнать… — начал Солидный Начальник.

Резкий свисток, возмущенные крики. Я разглядела в руках охранника автомат.

— Но наша гостиница… «Ривьера».

Прищурившись, я стала читать табличку около будочки. «Представительство интересов Соединенных Штатов Америки на территории Кубинской республики при посольстве Швейцарии».

— Возвращайтесь, — потянула я Солидного Начальника обратно на мостовую. — Там американское посольство. Они сейчас стрелять начнут.

Когда-то Америка безраздельно властвовала на всех островах Антильского архипелага. Это была территория, свободная от американских законов, здесь царили мафиози и деньги. Все богатые люди ехали сюда, чтобы просадить наворованное в казино, порыбачить, насладиться морем и пляжами. Но бедным людям это надоело, они подняли восстание, которое возглавили Че Гевара и Фидель Кастро, и прогнали американцев. На какое-то время жить действительно стало лучше, потом кубинцы попросили помощи у Советского Союза, то есть у нас. Американцев они ненавидят до сих пор. До того ненавидят, что в обменниках за доллар берут дополнительный налог. Это чтобы всем владельцам долларов неповадно было соваться с мерзкими деньгами на их Остров свободы. Сейчас на Кубе жить не так весело, как раньше, поэтому кое-кто пытается бежать в США — это ближайшая от них страна. Правительство это, конечно, не радует. А потому никого близко к американскому представительству не пускают. Мы же имели наглость чуть ли не ворваться в него.

Солидный Начальник еще пытался о чем-то спрашивать, но я уже слышала шум набережной, даже как будто видела бьющую через парапет волну. Значит, дорогу домой можно было найти без расспросов.

Нет, нет, мне не показалось, я видела! Видела, как за спиной молодого военного появилась серая тень. Она прошла вдоль стены, постояла около стеклянной двери будки и просочилась внутрь.

— А как же?.. — подняла я в растерянности руку.

Но Солидный Начальник, разобравшись, что к чему, уже сам тянул прочь.

— Идемте! — шипел он, делая страшные глаза. — Разве не видите?..

— Вижу! — шипела я в ответ, старательно упираясь. — Там вампир. Он вошел в будку.

— Прекратите! Это уже не смешно!

— А что смешно? — вырывалась я. — Когда он всех убьет, будет не до смеха!

— В конце концов, — это глупо! — остановился Солидный Начальник.

Мы посмотрели в сторону проходной. Худой полицейский с удивлением пялился на нашу возню. А ведь даже не подойдешь и не скажешь: тебя либо арестуют, либо пристрелят, чтобы не мучилась. Мне же на глаза стали попадаться камеры слежения. Нас засняли, и теперь если что-то произойдет…

А что произойдет? Да ничего особенного! Через пару часов сменный караул обнаружит несколько трупов. На кого подумают? На кого они тут вообще списывают такие убийства? На людей? Или все же на вампиров? Судя по всему, их тут немало. Луиза наверняка знает много мест захоронения упырей, да и Пеппино, видать, парень не промах — единственного своего вурдалака не сдал бы, себе оставил бы. А вампирам ведь надо питаться. Или они знают методы американских собратьев и кружат вокруг центров переливания крови? Или синтезировали искусственную кровь? Тогда зачем ему я?

Я оглянулась, боясь заметить, как серая тень выходит из ворот, как утирает рукавом рот, как мерзко улыбается.

— Не бойтесь, стрелять в спину не будут, — усмехнулся Солидный Начальник, когда я посмотрела на пропускные ворота в пятый раз. — Мы для них все-таки дружественная страна.

Конечно! С дружеской улыбкой на лице нас тут и покусают.

— Добрый день! — поднялась нам навстречу с красных диванов лучезарная Марсия. — Ну, что? Как вампиры?

Я сказать ничего не успела, потому что Солидный Начальник шагнул вперед. Голос его был полон возмущения:

— Странные шутки на Кубе. Вы бы видели, как ваши дети напугали известную писательницу. На ней лица не было, когда я встретил ее в городе. Говорить не могла. Неужели нельзя было местный колорит показать каким-нибудь другим способом?

Марсия слушала его и улыбалась. Только улыбка эта была застывшая, а уголки растянутого рта медленно ползли вниз.

— Вам не понравилось? — с тревогой спросила она, и в вопросе ее было столько горечи, столько обиды и разочарования.

— Почему же! — заторопилась я с оправданиями. — Все очень понравилось. Отличный аттракцион! Только куда же Луиза с Пеппино убежали? Так толком ничего и не рассказали. Мы не успели поговорить!

— Луиза вас не отвела обратно?

У Марсии было очень живое лицо. Сейчас оно выражало искреннее возмущение.

— Я ее сейчас пришлю! И Пеппи! Вот неучтивый мальчишка!

— Ну, знаете, — напомнил о себе Солидный Начальник, — если вы будете играть в эти детские игры, то я пошел наверх. Я ногу себе натер и завтра с вами никуда не пойду!

Он гордо вскинул голову и величественно удалился в сторону лифтов. Безукоризненному величию мешала легкая хромота.

— Я не поняла, куда они вас водили? — забеспокоилась Марсия. — Я велела им вас отвести к одной церкви в старом городе. Считается, что там сто лет назад жил вампир. Они вас туда отвели?

— Немного в другое место, — медленно произнесла я, тщательно подбирая слова.

Так вот в чем дело! Марсия решила, что я шучу, а Луиза с Пеппино — что я на полном серьезе хочу поймать вампира. Как мило! Взрослые не знают, чем занимаются их дорогие детишки. Хоть в чем-то мы с кубинцами совпадаем.

— Но все равно было интересно — подвал, тени, звуки. Пускай Луиза еще раз ко мне зайдет. Я не успела ее ни о чем расспросить.

— Ах, ну да, — облегченно улыбнулась Марсия, — чупакабра. Кажется, они уже придумали, где вам ее найти. Пеппино баламут, вечно что-то придумывает. Его из-за этого постоянно выгоняют с уроков.

— Они же сейчас в школе?

— Да, только начали учиться. Поэтому они с таким удовольствием к вам и прибежали. Что бы ни делать, лишь бы не быть в школе!

Уже в лифте я заметила, что от постоянной натянутой улыбки у меня болят щеки, а еще у меня появилась привычка оглядываться. И все-то мне казалось, все мерещилось, сердце то заполошно начинало колотиться где-то в горле, то с холодным «бумком» падало в пятки.

Тело гудело. Мой несчастный организм, который еще сегодня утром (а по местным меркам вчера) мерз на двадцатиградусном морозе, к вечеру поджарился на двадцати пяти и теперь просил пощады, требовал, чтобы его уложили на горизонтальную поверхность, прикрыли одеялом и выключили свет.

— Лена! Я вас заждался! Где вас носило?

Лицо Великого Поэта было сурово. Он стоял около двери своего номера и в раздражении раздувал ноздри. От возмущения поэт был красен. Седая борода топорщилась.

— Мы ловили вампира, — грустно сообщила я.

— Нашли занятие! — Великий Поэт стукнул кулаком по двери своего номера, распахивая ее. Я была вынуждена войти. — А я ездил со Стефаном по городу. Это ужасно! Проклятые коммуняки! Во что превратили страну! Какое унижение для людей! Позор!

Я упала в кресло. Великий Поэт прожил тяжелую жизнь, его не признавали, его не печатали, он работал дворником и сторожем, а потому о проклятом коммунистическом режиме мог говорить часами. Высокий, худой. За тяжелой оправой очков почти не видно лица. Движения скупые, но резкие. Лицо испещрено глубокими вертикальными морщинами. Из светлых выцветших глаз льется недовольство.

У Великого Поэта сегодня, оказывается, уже было одно выступление, и оно его раздосадовало. Ему не понравился перевод, ему не понравились поэты, с которыми он выступал, он пришел в ужас от той забегаловки, куда его завезли перекусить.

Великий Поэт плеснул мне и себе в стакан рома, достал сигару, устроился в кресле и начал вещать. Под его мерный голос я задремала. Когда он громко восклицал: «Лена! Вы послушайте!» — я кивала, поднимала стакан и тут же опускала его на подлокотник кресла. «Да, да», — выдавливала я из себя, снова погружаясь в дрему. Это был мучительно долгий разговор, сквозь который, как сквозь воду, ко мне пробивались мысли о вампире, о Луизе, которая должна прийти, о странном поведении Солидного Начальника — он как будто что-то выискивал, вынюхивал, что-то пытался разузнать. Может, его тоже попросили привезти в Москву вампира и он увидел во мне конкурента?

— Ах! Какой закат!

Этот возглас вывел меня из дремоты. Великий Поэт стоял на балконе. Это был хороший знак, можно уходить.

— Все-таки потрясающая страна! Место, где хочется жить и совсем не хочется работать.

— Вот они и не работают, — проворчала я, силой выдергивая себя из мягкого плена кресла. На улице сегодня было много людей, такое ощущение, что не работала вся страна.

— А зачем здесь работать, когда зарплата тринадцать долларов в месяц!

Я поползла на выход. Оказалась в коридоре, отомкнула ключом с тяжелым набалдашником свой номер. Краем глаза заметила, что дверь комнаты Солидного Начальника приоткрыта. Вошла к себе. Здесь снова стало слышно, как Великий Поэт клеймит режим Фиделя Кастро, ругает его за дружбу с Хрущевым, возлагает надежды на брата, Рауля Кастро…

У нас были не просто смежные номера, но и один балкон, разделенный тонкой перегородкой, и я отлично слышала все, что говорил мой сосед.

— Спокойной ночи, — буркнула я, уходя с балкона.

Закрывать дверь не хотелось — ночью могло быть жарко, но я все же захлопнула ее, еще и штору задернула, чтобы отгородиться от занудных правильных взрослых.

Все это я сделала, повернулась и замерла. В номере я побыла всего каких-нибудь полчаса перед тем, как убежать следом за Луизой, но и этого времени мне было достаточно, чтобы немного запомнить, что где лежит и что куда я положила. Конечно, особенного порядка я здесь не наводила — побросала вещи на кровать, что-то повесила в шкаф, косметичка осталась открытой, украшения рассыпаны по широкому подоконнику… Но десятым чувством я понимала, что в номере кто-то был. Он оставил следы на покрывале — на нем как будто лежали; он перебрал вещи в косметичке — просто рассыпавшись, они не могли так лечь; он тронул полотенца в ванной комнате — вмятины от пальцев выдавали его.

Кто сидел на моем стуле и подвинул его? Кто ел из моей миски и все съел? Кто спал на моей кровати и…

Шарф, взятый мной с покрывала, выскользнул из одеревенелых пальцев.

«Он запомнил… Он придет…» Уже пришел?

Под кроватью — пусто. За креслом — никого. В шкафу — тоже. Штора? На просвет — ни тени.

Я медленно села на кровать. Сна как не было. Ну, зачем, зачем я пошла к Великому Поэту слушать всю эту чушь про политику? Ко мне наверняка забегала Луиза. Она могла бы все объяснить. Она могла бы помочь.

Не знаю, сколько я так просидела. Вокруг поселились тишина и пустота. А за этой пустотой… за пустотой… Штора не шевельнулась. Она просто выпустила из себя сгусток черноты. Ломаная худая фигура на границе света и тени. Руками-ногами не двигает. Но сама каким-то немыслимым образом подбирается ко мне все ближе и ближе.

Его выдали глаза. Красные, светящиеся внутренним светом. Тогда я поняла, что давно не сижу на кровати, а лежу, накрывшись одеялом и, кажется, на мне пижама.

Я вскочила, шарахнув ладонью по лампе. Она не должна была зажечься, об этом нас предупреждают все фильмы ужасов, но кубинская была человечнее. Свет резче обозначил тени, мгла выдавила из себя черную фигуру. Он был голый и очень сильно скособоченный. Стоял, скукожившись, словно его кто-то ударил в живот. Голову сильно задрал, чтобы из сложенного состояния хорошо видеть меня, сверлить своими сумасшедшими глазами. Сухая кожа лица натягивалась от старательного оскала. Из горла доносился глуховатый клекот.

Рука соскочила с подставки лампы, брякнули потревоженные спички.

— Не приближайся! — прошипела я, зажимая коробок. — Хуже будет.

Вампир еще сильнее запрокинул голову. Клекот стал надсаднее. Хуже было уже некуда.

— Иди отсюда! Потом придешь!

Я подняла коробок над головой и резко дернула лоточек. Спички высыпались на голову, разлетелись по полу.

Вампир прыгнул. Руки тянулись ко мне, но на пути у него оказались спички. Упырь врезался в невидимую стену, рухнул коленями на пол. Корявые пальцы стали быстро пересчитывать внезапное препятствие, а красные глаза продолжали коситься на меня. На губе повисла слюна. Клекот перешел в хрип.

Деревянные палочки сталкивались с легким шуршанием.

Дверь далеко. Мне мимо вурдалака не пробежать. Он быстрее. Перехватит.

Остается балкон.

Я на секунду отвела глаза от вурдалака, готовая к тому, что, когда повернусь, он будет стоять вплотную ко мне. Нет, все так же занят собирательством. Молодец какой! А у меня пока есть время подумать.

Балкон! Мое спасение! Вампиры не умеют ходить сквозь стены и стекла.

Отбежала к балкону, дернула ручку.

По закону всё тех же фильмов ужасов, которые я не люблю смотреть, но время от времени они все же попадаются мне на глаза, дверь сейчас заклинит, перекосит, ручка сломается.

Ничего этого снова не произошло. Балконная дверь послушно открылась, чтобы тут же захлопнуться за мной. Я еще и плечом налегла, чтобы никакая сила, никакая…

Над ухом зло клацнули зубы. Ноги отказались мне служить, и я съехала по стеклу вниз.

Вампир стоял надо мной. Нас разделяло стекло. Хрупкое. Ненадежное.

Упырь сделал шаг назад, медленно поднял обе руки над своей уродливой головой и тяжело опустил их на стекло. Дверь дрогнула, стекло зазвенело.

Взгляд мой заметался по изящному бортику, по пустым углам. Десятый этаж! Десятый этаж! Мама!

Второй удар вурдалак направил на деревянный каркас двери. Послышался подозрительный треск.

Выбора не было. В следующий раз не будет мучить меня лекцией о внешней политике России.

Я залезла на перила, шагнула к балке, разделяющей наши с Великим Поэтом балконы. От страха все делалось легко и просто. На высоте десятого этажа я балансировала на бортике, переползая разделяющую нас загородку. Кажется, нога срывалась, кажется, вспотевшие ладони скользили.

Балкон Великого Поэта был открыт. Конечно, ему же никто не мешал спать своими разглагольствованиями. Я ворвалась к нему в номер и захлопнула дверь.

— А? Что? — приподнял лохматую голову Великий Поэт.

— Спите! — рявкнула я, направляясь к двери.

Но тут начали срабатывать законы жанра — дверь в коридор так просто не открылась. Я дергала ее, нажимала на кнопки, крутила замки — ни в какую.

— Лена? Это вы?

Явление Великого Поэта в трусах могло бы развеселить, если бы мне не показалось, что за его спиной в оконном проеме появился кто-то лишний.

— Я, я, я, — закивала, чувствуя, как меня клинит на одном слове. — У меня дверь сломалась. Мне вниз надо.

Великий Поэт был старой закалки, а в то время много вопросов не задавали. Он надавил на ручку двери, положив свою холодную ладонь на мою, и толкнул ее.

Я бросила прощальный взгляд на окно. Чистое гаванское небо было последнее, что я увидела, вываливаясь в коридор. В прямом смысле этого слова. Я так налегала плечом на дверь, что, когда она открылась, потеряла равновесие и оказалась на жестком ковре. Великий Поэт наградил меня напоследок грозным взглядом. И наверное, захлопнул бы перед моими пятками дверь, если бы не открылась другая дверь. Напротив.

Солидный Начальник смерил нас с Поэтом оценивающим взглядом. Думаю, от него не ускользнула моя пижама с пингвинчиками и не совсем одетый вид Поэта.

— Что у вас?

Честно говоря, облик Начальника смутил. Он был в костюме. Посреди ночи! Ждал кого? Чего? Или так быстро успел одеться?

— У меня дверь заклинило на балконе, — забормотала я первое, пришедшее в голову. — Я попробовала пройти через номер Сергея Марковича. Думала сделать это тихо. А получилось громко.

— Не просто громко! — возмутился Солидный Начальник. — Вы стучали так, словно хотели сквозь стену пройти!

— Ну, знаете ли! — Великий Поэт хлопнул дверью.

Я подобрала ноги и с тоской посмотрела на Солидного Начальника.

— ОН пришел, — прошептала я, понимая, что не могу сдвинуться с места.

Здесь, в коридоре, — тепло и надежно; там, в комнате, — вампир и опасность. А еще, может быть, сломанная дверь на балкон.

— И как вы теперь собираетесь попасть к себе в номер?

Чтобы не нависать надо мной, Солидный Начальник присел на корточки. Он задал самый мудрый вопрос, который только мог сейчас возникнуть. Мне подумать об этом в голову не пришло.

— Можно попробовать еще раз через балкон. Если ОН ушел.

Захлебываясь словами и взмахивая руками, отчего мгновенно теряла опору и заваливалась набок, я рассказала о странном явлении у меня в номере.

— У вас был обыкновенный кошмар, — проворчал Солидный Начальник, поднимаясь. — Ждите здесь, я сейчас принесу вам ключ.

Он ушел к лифтам, а я заозиралась, понимая, что и секунды не останусь в своем номере. Сейчас этот человек в пиджаке и галстуке вернется, откроет мне дверь, загонит внутрь, еще и дверь со стороны коридора подопрет, чтобы я не убежала. Нет уж!

Створки лифта закрылись, увозя Солидного Начальника, а я побежала по коридору к лестницам. Ковер был мягок, мраморные ступеньки приятно холодили подошву — я еще не привыкла спать в сапогах и в шапке-ушанке, поэтому была босиком.

Если вампир запомнил меня и пришел, то вряд ли он станет искать меня по запаху. Шел-то по адресу.

На первом этаже Солидный Начальник стоял около лифтов и раздраженно постукивал об пол мыском туфли. О Боже! Он еще и обуться успел!). Лифты в Гаване весьма неспешны. Видимо, им, как и всем местным, торопиться некуда.

Подъемный механизм унес свою тяжелую ношу, а я проскочила огромный холл и выпала на улицу. Было свежо, но не холодно. Наоборот, приятно даже. Бодрящая прохлада после пережитого.

Конечно, спать я не собиралась. Думала, что посижу на набережной, полюбуюсь восходом. Набережная Малекон одна из самых длинных в мире, а уж в обоих Америках так точно. Восемь километров. Машин мало. Хоть пляши, хоть на голове стой.

На самой набережной лавочек не нашлось. Я наколола пятку и ударила о парапет мизинчик. Пришлось бежать вокруг гостиницы — кажется, около бассейна были лежаки. Темная вода мирно плескалась от легкого ветерка.

Как хорошо жить в Гаване! Все здесь мирно и покойно. Даже шварканье метлы раннего уборщика. Он-то меня и разбудил.

Я очень надеялась, что ничего плохого этот милый парень не подумал. Потому что все плохое, что про меня могли сказать, я узнала от Великого Поэта и Солидного Начальника за завтраком. Поэт сопел в бороду. Первым слово взял Начальник. Он грозно отчитал меня за безобразное поведение, напомнил, что я в данный момент являюсь лицом российской делегации, что по мне будут судить обо всех русских людях. И пока их мнение о нас весьма и весьма плачевное. Что моя ночная выходка… Тут вступил Поэт. Он был менее изыскан, но зато конкретен. Общий смысл его речи сводился к тому, что он всегда был плохого мнения о российской детской литературе, а теперь и подавно. И вообще, он убежден, что детской литературы в России нет. На этих словах он забрал свою чашку и отсел за соседний столик.

Я готова была оправдаться. Тем более сон на свежем воздухе как следует проветрил мозги. У меня уже была подготовлена хорошая стопка убийственных аргументов, но тут я увидела Луизу. Вредная девчонка шагала к лифтам. За ней плелся Пеппино. Он именно плелся — шел, задевая ногой за ногу, цеплялся кедами за невидимые швы в плитках пола.

— Извините, но мне срочно надо…

Я вылетела из-за стола.

— Лу! — кинулась я к девчонке.

— Привет!

Луиза надула большой пузырь жвачки и тут же лопнула, облепив им губы.

— Тетя сказала — хочешь видеть.

Значит, вчера они не приходили. Значит, вчера никто не торопился меня спасать! Вот ведь наглые детишки!

Я глянула на Пеппино. Он безотрывно смотрела на прозрачные стекла столовой, на сидящих за столиками людей, на полные тарелки.

— Стойте здесь!

Я вернулась в столовую, пробежалась вдоль раздаточного стола.

— Елена Александровна! Что вы бегаете?

— У меня встреча! — как можно приветливей махнула я рукой.

— Какая встреча? — Солидный Начальник показал на свои часы. — Мы сейчас уезжаем!

— Да, да!

Великий Поэт что-то пробормотал в бороду, но я его уже не слушала. Загребла горсть печенья, в другую руку захватила маленькие круассаны и выбежала обратно в холл, чуть не сбив официанта, пытающегося меня остановить — выносить еду из ресторана было категорически запрещено.

— Куда вы вчера сбежали? — приступила я к допросу, перед этим сгрузив печенье в широкие ладони Пеппино, а булочки сунув Луизе. — Я вас искала! ОН меня чуть не съел.

Они и не думали благодарить. Жевали угощения и кивали головами.

— ОН пришел? — уточнил Пеппино между двумя приемами печенья.

— ОН мне номер разнес! — Я очень старалась сдерживаться, но говорить тихо не получалось. — Я на улице спала.

— Ты хотела. — Пеппино отряхнул руки и отобрал последнюю булочку у Луизы. Она даже не дернулась.

— Я хотела… — начала я и замолчала.

А что я хотела? Привезти вампира в Москву? Вот такого скособоченного, с горящими глазами? Как будто у нас своих вампиров не хватает. На улице — на каждом шагу.

— Но я не собиралась при этом умирать, — попробовала защититься. — Он меня чуть не сожрал.

— Правильно. — Пеппино дожевал булку, проглотил и прислушался к ощущениям внутри организма. Хорошие были ощущения — он благодушно икнул и уставился на меня. — Чупакабра уже не нужна?

— Нужна! — слишком быстро ответила я. — А с вампиром чего делать?

Пеппино глянул на Луизу, та привычно дернула плечиком.

— Забирай, — разрешил Пеппино. — Мы другого нашли.

— Вы их ищете? — задохнулась я от возмущения.

— Они глупые. Их легко найти. И солнца они боятся.

— А как же эликсир? — напомнила я про «Вампиров в Гаване».

— Мультфильм, — пискнула Луиза. — Вранье.

Я не выдержала и сделала то, что так хотела сделать вчера — схватила Луизу за плечи, развернула к себе и слегка встряхнула:

— Что? Мне? Теперь? Делать? С вампиром?

— Так вот кто морочит вам голову разной нечистью!

Солидный Начальник появился, как всегда, вовремя. Или это было все же не вовремя?

Глава третья Второе желание

— Вы собираете городской фольклор? — очень дипломатично поинтересовался Солидный Начальник.

Луиза с Пеппино глянули на взрослого: в лице ни волнения, ни трепета, как будто к ним подошла кошка.

— Сеньора просила, — выдавил из себя Пеппино. — Мы показали.

— Заканчивайте со своими показами и перестаньте отвлекать писательницу от работы!

Вероятно, от подобного взгляда Солидного Начальника с гималайских гор сходят снега, а в Японском море начинается цунами. Но кубинских детей не пробивали ни сход снежных лавин, ни цунами, ни взгляды. Луиза работала челюстями, пробуя прочность жвачки на зуб.

— Мы на минуточку, — попыталась я спасти ситуацию.

— У нас машина!

— Я никуда не ухожу!

Я подхватила своих провожатых под руки и повлекла к диванам.

— Значит, так, — начала я, усадив их напротив себя. — ОН вчера пришел. ОН хотел меня убить.

В глазах Пеппино мелькнуло любопытство. Он уставился на мою шею, перевел взгляд на лицо. В моей душе вспыхнуло возмущение. Вот ведь наглец!

— Не дотянулся! — Я мотнула головой, желая сбросить его взгляд с себя. — Спички рассыпала. Ну, знаете, вампира отвлекает счет.

— Счет, — закивал Пеппино, впервые проявляя ко мне явный интерес. — Сажать пшеницу!

Да, я знала этот метод борьбы с вампирами. На кладбище, где они обитали, сажали пшеницу. Вышедший на охоту вампир задерживался около колосков — пока все не пересчитает, не сдвинется с места, а там и до восхода времени мало остается. И тут меня осенило. Розы! Вампиров отпугивает резкий запах! Кажется, я нашла верное средство борьбы с недругом — запах.

— Лучше скажите, как мне сделать так, чтобы он больше не приходил?

— Никак. — Луиза ковыряла свои царапки на ногах. — ОН — твой.

— Это уже явный перебор!

— Ты хотела вампира! — легко ответил Пеппино. Кажется, русский язык он знает лучше, чем показывает.

— Что же мне теперь с ним делать? Я уезжаю только через три дня!

— Чемодан, — произнес Пеппино. — Посади его в чемодан. Когда мало движения и воздуха, ОН безопасен. У нас все так делают.

И парень кивнул на чемодан, стоящий около стойки регистрации. Что он хотел сказать? Что в этом чемодане сидит вампир? Они тут бизнес на вампирах делают? Ром, сигары и вампиры! Хорошее сочетание.

— Ну да, я как раз лишний чемодан прихватила, — проворчала я, понимая абсурдность совета. Вот ведь влипла я со своими желаниями. — А чупакабру мне в том же чемодане везти?

— Чупакабра! — Луиза оторвалась от своего занятия.

— Чупакабра, — довольно закивал Пеппино. — Чупакабра будет, когда поедешь к мистеру Уэю.

Все-таки я недоспала, потому что не сразу поняла, о чем они говорят. Все мысли вращались вокруг вампира и моей скорой смерти, так что под Уэем я увидела очередного монстра.

— Не надо мне никакого Уэя. Мне упыря достаточно.

Луиза с Пеппино уставились на меня. Они, наверное, тоже сейчас решили, что детская литература в России в весьма плачевном состоянии, если ее представляет такая глупая тетя.

— Мистер Уэй умер, — сообщил Пеппино. — Ты поедешь в его дом в Сан-Франциско-де-Паула. Там чупакабра.

Что-то в голове моей стало проясняться, но не до конца.

— Финка Вихия, — пыталась подогнать мое воображение Луиза.

— Они говорят о доме Хемингуэя, — строго произнес Солидный Начальник, далеко от нас не отходивший. — Вы туда поедете через два дня.

Ах, ну да! Великий Хэм! «Прощай, оружие» и «Фиеста», «Снега Килиманджаро» и «Там, в тени деревьев». Но тут моя фантазия снова дала сбой. Кое-что не соединялось. Усадьба писателя, чупакабра и эти двое — что тут может быть общего?

— Елена Александровна! Нам пора! — как приговор произнес Солидный Начальник.

Я встала. Я сделала шаг прочь от диванов. Но остановилась. Дети продолжали сидеть. Я склонилась к ним и показала руками: «Вы едете с нами?» Это очень простой жест — сначала показываешь на себя, потом на них и делаешь круг. Луиза отрицательно замотала головой с явной радостью. Я выпрямилась. Ну, конечно, зачем я спрашивала. Там этих чупакабр стая, бери любую, какая приглянется. Может, прикупить еще один чемодан?

— Елена Александровна! — позвал Солидный Начальник. Рядом с ним уже стоял Великий Поэт, вид его был крайне недовольный.

— Я вас еще сегодня увижу? — спросила я своих новых друзей, уже без всякой надежды, что они мне в чем-то помогут.

— На пляже Санта-Мария! — предположил Пеппино.

Или приказал? Или запрограммировал? У меня не было времени во всем этом разбираться.

Нет, нет, Солидный Начальник не был зол, он не ругал меня и никак не выражал свое недовольство. Настоящий начальник никогда не покажет, что ему что-то не нравится. Все-таки вокруг были люди. И Марсия сияла, как будто встречи этой ждала всю жизнь. Мини-вэн нес нас по самой длинной набережной Америки, навстречу пролетали старые «Бьюики», «Форды», «Фиаты». В кабриолетах сидели расслабленные люди. Они приветливо махали нам руками. Великий Поэт сопел в бороду. Ему ничего не нравилось. Он не выспался и теперь всячески это показывал.

Я загляделась на памятник. Стоит дядька, подбородок задрал. Уверенный такой. Прямо сейчас бери его и отправляй в море на флибустьеров. Повернулась, чтобы посмотреть, приближаются ли корабли под черным флагом, и вздрогнула. Над морем возвышался крошечный форт с башенками. Невероятно! Как будто его вырезали из бумаги и приклеили в самом красивом месте. По парапету набережной брел парень. Остановился, загородив собой башенку.

— Смотрите! — крикнула я, приникая к окну. Мини-вэн качнуло, и оживленный разговор между Солидным Начальником и Великим Поэтом прервался. — Какой красивый замок!

— Это форт, — весело поправила меня Марсия. — Их тут два форта, у входа в залив. Тот, что вы увидели, называется Сант-Сальватор Де Ла Пунта. Он защищает залив от пиратов.

— До сих пор защищает? — хихикнула я. Рядом недовольно хмыкнул Великий Поэт.

Сомневаться в существовании пиратов не приходилось. Они, разумеется, есть, мчатся по морю на старых парусных кораблях, на мачтах развевается с лукавым прищуром Веселый Роджер. Очень бы не хотелось проснуться, а тебя уже захватил вражеский галеон.

— Конечно! — повернулась ко мне Марсия. — Когда-то между двумя крепостями была натянута тяжелая цепь, чтобы корабли не входили в залив без разрешения. Вторую крепость отсюда не видно. Это Де Лос Трес Рейес дель Морро. Она построена в виде неправильного многоугольника и повторяет форму скалы, на которой стоит. Там есть одна башенка, Эль Моррилло. Раньше из нее подавали сигналы подходящим судам, сколько надо платить за проход по заливу, но в девятнадцатом веке ее перестроили в маяк. Оттуда хороший вид.

— Сходим? — азартно предложила я.

Солидный Начальник кашлянул, выражая свое несогласие. Я села ровнее. Что же это за жизнь пошла. Сиди, молчи, не шевелись. Пора устраивать революцию.

— Мы едем в другой форт, — сухо отозвался Солидный Начальник. — Ла Кабанья. Там хорошо.

Марсия еще больше изогнулась, чтобы говорить только мне. Великий Поэт придвинулся ближе — ему тоже было интересно послушать.

— Полное название крепости Сан-Карлос-де-ла-Кабанья, — громким шепотом заговорила Марсия. Солидный Начальник отвернулся, делая вид, что едет не с нами. — Когда Эль Морро пала, построили Ла Кабанья. Она стоит чуть глубже в проливе. Крепость была такая грозная, что ее никто и не пытался штурмовать.

Я тут же представила грозные бастионы Мордора. Солидный Начальник завозился на своем месте, и гоблины в панике разбежались.

— А разве Че Гевара[2] не там устроил свою тюрьму? — подал голос Великий Поэт и нехорошо ухмыльнулся. — Взял вашу крепость не с моря, а с суши.

— У него там была Комендатура, — в голосе Марсии появился восторг. — Сейчас на этом месте мемориал Че Гевары и Музей оружия.

— Лучше бы рассказали о выставке, — проворчал Солидный Начальник.

— Ну да, — довольно хмыкнул Великий Поэт, — в бывших казематах и тюремных камерах теперь книги! Сначала людей расстреливали, а теперь людей развлекают.

Я покосилась на соседа. Кажется, в нашей поездке у меня нашелся один сочувствующий. Тирании Солидного Начальника скоро придет конец.

Солидный Начальник пропустил замечание и заговорил со значением:

— Сейчас мы откроем выставку, потом небольшая пресс-конференция, и вы расходитесь на выступления. Сергей Маркович, вас увезут на поэтический вечер, а я заберу Елену Александровну с собой. Встретимся вечером в гостинице.

Великий Поэт кивал, я во все глаза смотрела в окно. Мексиканский залив, форт, вот-вот на горизонте появятся флибустьеры… Но мы вышли на заурядной парковке, набитой ретро-автомобилями, прошли мимо самых обыкновенных людей. Да, с фантазией моей надо что-то делать.

Солидный Начальник старается держаться рядом со мной, губы поджимает, как будто сдерживается, чтобы не сказать: «От меня ни на шаг», «Оставайтесь все время в поле моего внимания», «Прыжок расценивается как попытка к бегству».

Не сказал. Отвернулся. Не смотрит. Как будто что-то замыслил.

Перед глазами неожиданно всплыла картинка — гостиничный коридор, я в пижаме сижу на полу, дверь номера распахивается, и оттуда выходит Солидный Начальник. Я вижу, как блестят его хорошо начищенные ботинки, как безукоризненно наглажены стрелки на брюках, лицо взволновано, в глазах нет и грамма сна. Два часа ночи! Почему он не спал? Сидел в номере в одежде… Кого ждал? А может, он не просто так на меня кричит из-за вампира? Может, он про вампира все хорошо знает? И был одет, чтобы выбежать по первому же знаку, убедиться, что я уже мертва… И сейчас стоит рядом, чтобы что? Чтобы показать вампиру, где я нахожусь. Но зачем руководителю группы от меня избавляться?

Нет, не буду об этом думать, не буду… Но какое еще есть всему этому объяснение? Можно предположить, что он спит в пиджаке вместо пижамы. Но тогда откуда ботинки? Их же надо шнуровать. Когда кто-то кричит, сделать это не успеваешь, выбегаешь в чем есть.

Выбегаешь в чем есть… А есть ты в ботинках и в костюме, то выбегаешь в ботинках и костюме. Аут. Кажется, этот сет я проигрываю.

Ла Кабанья встретила нас грозным молчанием холодных серых стен. Здесь как будто слышалось эхо пролетевшего времени, страшных боев, тяжелых смертей. В глазах на мгновение помутилось. Мне показалось, что я вижу серую тень, мелькнувшую в толпе, поднятую вверх в приветственном взмахе руку. Начинается! Мне здесь только призрак Че Гевары не хватает встретить.

Первая линия оборонительных укреплений от времени поросла травой и мхом. Глубокий ров отделял крепость от площадки, где были припаркованы самые невероятные автомобили. Грозных стражей здесь мы не встретили. Прошли по узкому мостику надо рвом, мимо двух низеньких башенок, стоящих справа и слева от дороги, со смешными шарами на остроконечных крышах. Из бойниц на стенах выглядывали жерла старинных пушек. В Гаване до сих пор стреляли. В девять вечера холостые залпы ознаменовывали, что закрываются ворота городских стен. Пора было поднимать цепь между Эль Морро и Де Ла Пунта. Хотя бы воображаемую.

Башенки с шарами на крыше обрывались новым рвом. Он был шире и глубже первого. И снова длинный узкий мост, запруженный людьми. Толпа втягивалась в арку оборонительной стены. За ней начиналась крепость — царство камня, узких коридоров и казематов. В стену вросли могучие деревья. Их стволы, похожие на корни, оплели старый камень. Словно многоножка, они цеплялись за землю. Постоянные сильные ветра заставили деревья навечно наклониться влево, от этого и сейчас казалось, что на острове бушует ураган.

— Это что за монстры? — дернула я Марсию за рукав.

— Это баньян. Дерево, — объяснила переводчица и заторопилась вперед, потому что Солидный Начальник уже начал взволнованно прибавлять шаг.

Баньян. Я смотрела на монстров, на свисающие вниз корни, и снова мне показалось, что вдоль сумасшедших стволов кто-то проскочил, сверкнули красные голодные глаза.

— Не стойте, не стойте! — подгонял Солидный Начальник. — Что вы там увидели?

— Деревья! — показала я рукой. Ткнула специально в то место, где за секунду до этого промелькнул вампир.

— Что деревья? — Солидный Начальник смотрел, но ничего не видел. — Еще скажите, что вы тень Че Гевары встретили.

Я потупилась и побрела дальше. Как все-таки неприятно, когда тебе не верят. Как тяжело, когда никому ничего не можешь толком объяснить. Возможно, после моей смерти они вспомнят, что я говорила, как не хотела идти, но сейчас… Что они обо мне думают? Что я сумасшедшая? А они тогда кто? Просто взрослые?

Свободное пространство между самим фортом и второй стеной занимала старая военная техника. На зеленых лужайках был устроен музей под открытым небом. Разбитый, покореженный металл субмарин и самолетов, кораблей и пушек. Около музея Че Гевары скучал охранник.

— Великий был человек, — сопит Поэт, — но редкостная дрянь!

Из окна на меня смотрит человек. Че Гевара стоит в своей знаменитой зеленой военной форме и темной беретке со значком. Борода, бакенбарды… настороженный взгляд.

— Что вы там увидели? — поинтересовался галантный Поэт. Он тоже смотрел на окна.

— Ничего, — отвернулась я. — Птица пролетела.

Форт — это лабиринт, бесконечные коридоры, где направо и налево идут входы в казематы — каменные мешки без окон, с покатыми сводами потолка.

Таблички на испанском кружили голову. Толпа, лица, лица. Длиннющие очереди к лоткам с бутербродами и газированной водой, дети со стопками книг. На шеях красные галстуки. Изолированный от остального мира Остров свободы жаждал новостей, хотел общаться. У них была только земля с пальмами, с потрясающими пляжами, с морем, с пропитанным солью и солнцем воздухом. У них не было денег, а в магазинах все продавалось по карточкам — и они как-то жили тем, что у них есть сейчас, здесь, в эту секунду. Они могли вдруг запеть и затанцевать, потому что у них было хорошее настроение, а потом неожиданно заплакать. Все спонтанно, все на одном дыхании. У них не было денег на еду, но они покупали книги. Вот такой парадокс. Скармливали тебя вампиру, а наутро приходили в гости как ни в чем не бывало.

Опять вспомнился мой монстр. Вздрогнула и тут же почувствовала на плече тяжелую руку.

— Елена Александровна, — заговорил Солидный Начальник, — вы сегодня не похожи на себя. Вздрагиваете все время, смотрите перед собой. Что происходит? Вы кого-то ждете?

— Нет, — слишком быстро для невинного вопроса ответила я. — Просто не выспалась. А вы?

— Я отлично спал. — Солидный Начальник убрал руку. — И погода сегодня хорошая.

Я потупилась. Пускай будет так. Спал он отлично, вампира под дверью не поджидал.

Мы пошли дальше.

Русские стенды располагались в глухом каземате, стеллажи с книгами терялись на фоне грубо побеленных каменных стен. Солидный Начальник молча взирал на выставку, и, уже наученная горьким опытом, я понимала, что впереди кого-то ждет нешуточная выволочка. На пресс-конференции вопросы задавали только мне. Видимо, журналисты еще не ознакомились с теорией Великого Поэта, что детской литературы в России нет. Поэзией местные почему-то не интересовались. Ушел Великий Поэт, не попрощавшись. Неужели обиделся?

Меня повели на другой конец форта для выступления. Просторное помещение было превращено в зрительный зал с лавками, веселые лампочки оживляли мрачные каменные стены без окон. Посмотреть на меня набежала толпа. Все гомонили, перекрикивали друг друга, Марсия не успевала переводить.

Дети были веселые и любопытные. Они поминутно взрывались жизнерадостным смехом, перекрикивали друг друга, рвались поболтать. Смелая девочка вышла, чтобы потрогать меня, дернула за длинный подол сарафана, погладила горячей ладошкой по руке.

Про Россию и Москву эти дети знали очень много, поэтому быстро получилось так, что я их стала спрашивать, просила рассказывать свои истории.

Оказывается, на Кубе живут великие любители историй. Я узнала множество сказок — о Бакальяо и о том, как он вырастил на спине своей лошади тыкву, о том, почему улицы Камагуэя такие запутанные, почему удав съел зайца, хоть тот и помог ему выбраться из ямы.

Истории, истории… Вдруг я стала чувствовать на себе чей-то внимательный взгляд. Очень и очень заинтересованный взгляд.

Ну, где же ты? Где? Неужели пришел сюда, где светло и много людей?

— Давайте выключим свет! — заторопилась я. — Будем рассказывать настоящие страшилки. Их только в темноте можно слушать. Чтобы пугаться.

Я думала, что придется долго упрашивать, но нет — дверь тут же закрыли, щелкнули выключателями, и каземат погрузился в абсолютную темноту.

Ни в городе, ни даже в деревне вы не попадете в такую темень. В городе полно огня — от окон, от фонарей и машин, от вывесок магазинов. В ночном лесу видны звезды и луна, отражает полумрак небо и вода. В каземате свету взяться было неоткуда. Полное его отсутствие. А когда ничего не видно, то мозг начинает подсказывать свои картинки, придумывать действительность.

Наверное, я все-таки не совсем выспалась. Беготни опять же было много. И конечно, первое, что я увидела, как только выключили свет, — красные глаза. Они висели в воздухе на расстоянии вытянутой руки от меня. Светящиеся глаза голодного вампира.

Ну, здрасте, вот мы и встретились! Значит, мне не показалось, что на меня смотрят. Смотрят! Да еще как! Дырки прожигают!

Я отступила, налетела на стол, опрокинула бутылочку с водой. В зале захихикали. Глаза мигнули и исчезли.

— Ну что, страшно? — дрожащим голосом крикнула я. На что получила дружное «no», и радостный голос Марсии перевел: «Нет, им не страшно!»

Дети затаили дыхание, ожидая, что будет дальше, и темнота снова выплюнула из себя два красных пятна. Почему их никто не видит? Почему? Ах да! Вампир повернут ко мне. Глаза не светят сквозь его затылок. С этой темнотой пора было что-то делать.

— А кто готов испугаться? — спросила я, замечая, что глаза стали приближаться.

Что придумать? Нужен свет, но немного…

— Поднимите руку с включенными телефонами!

Сказала и тут же запаниковала, поняв, что вряд ли у кубинский детей найдутся мобильные. Откуда? Все это очень и очень дорого для них.

А вот и нет. Один, два, три, четыре — телефоны включались, в каземате стало чуть светлее. Один сотовый бодро переходил из рук в руки, голубоватый свет плыл по ряду — каждый хотел показать, что готов пугаться. Телефон попал в руки последнего сидящего на лавке, осветил серую фигуру, прижавшуюся к стене, и отправился в обратный путь.

Меня словно ледяной водой окатило. Я тупо смотрела в темноту, оставшуюся на месте, где я только что стоял вампир.

В зале зашумели.

— Иди сюда, — вытянула я мальчика с первого ряда. — Ты можешь рассказать такую историю, чтобы все-все испугались?

После короткого перевода каземат снова погрузился в темноту. Глаза как по команде возникли передо мной из небытия. Я дернула своего рассказчика ближе, взяла за руку.

Черт возьми! Что это за сумасшедшая игра? Неправильный какой-то вампир. Вместо того чтобы наброситься, он ходит кругами. Он гонял меня, словно зверь. Охотился. А может, уже и не охотился, а вышел на легкую прогулку: людишек попугать, кости размять. Для него человек — легкая добыча, руку протяни — и она твоя. Но он этого не делал. Почему?

Мне показалось, что я слышу тяжелое дыхание у себя за спиной, чувствую гнилостный запах.

— Держи мобильный! — Я выхватила из кармана свой телефон, оживила его, поднесла к подбородку мальчишки. — Так будет гораздо страшнее.

Парень оказался сообразительным. Перехватил удобней телефонную трубку, ее отсветом очертив на лице глубокие тени, и стал бодро лопотать свою историю, вызывая в зале то легкий гул, то смешки, а то и тихое ойканье. Боясь оглянуться, я косила глаза в надежде разглядеть того, кто стоит за мной.

Никого там не было. Только покатая каменная стена.

Вампир снова пропал. Не прятался за спинами, не размазывался по стенке, не моргал своими красными семафорами над душой. Вот ведь охотник нашелся. В конце концов, это я его ловлю, а не он меня! Что за гадство такое!

— Рассказывает о том, как встретился с вампиром, — прошептала мне на ухо Марсия. — Говорит, что в Старом городе, около церкви.

— Как же он его победил? — живо отозвалась я.

— Плюнул ему на след и убежал, — под общий смех перевела Марсия.

Парень выключил телефон, заставляя в воздухе передо мной вновь воскреснуть проклятые глаза. Если бы я знала, где у него след, я бы не только плюнула, еще бы и молотком стукнула.

— Следующая история! — крикнула я. Желающие взмахнули своими телефонами.

На этот раз выскочила девочка, отобравшая мобильный у соседки. Она бодро затараторила, чуть пританцовывая на месте. Голос Марсии в переводе был беспристрастен.

— Она рассказывает о том, как встретила вампира. Это было в Новой Гаване.

— Тоже плевала на след?

— Нет, вампир потерял к ней интерес, когда узнал, насколько она мала.

— У вас вампиры не пьют кровь младенцев по утрам? — опешила я.

— Пока нет, — уже в темноте ответила Марсия.

Следующие три истории были про то же — как встретились вампир и кубинский ребенок. Быстро стало понятно, что здесь дня не может пройти, чтобы кто-то не встретился с нечистью. Я набрала десяток способов избавления от вампира, но все они не подходили — пшеницу посадить я не успевала, след по такой жаре вряд ли нашелся бы, да и с тяжелыми запахами у меня не очень хорошо дела обстояли.

Мои страшилки большого успеха не имели. Дневников кубинцы не знали, поэтому историю о том, как Красная правая рука оставила замечание не спящему среди ночи парню, не поняли. Манную кашу они по утрам не ели, поэтому байка про мальчика, накормившего внука бабки Костяная нога завтраком, после чего они подружились, тоже не достигла цели. Я начала отчаиваться, но услышала знакомый голос.

— У меня тоже есть история!

Несколько телефонов включилось, чтобы осветить идущую по проходу фигуру. Высокий, нескладный, лохматый. Кто бы сомневался! Пеппино! Я мысленно сжалась, понимая, что добром это явление не закончится.

Марсия возмущенно заговорила с Пеппино. Кажется, она была готова отвесить ему подзатыльник.

— Баста! — отрезал Пеппино и встал перед залом. Его по-прежнему освещали несколько трубок с первого ряда.

Он стал рассказывать, и зал тут же взорвался смехом.

— Я его убью! — зашипела мне в спину Марсия.

— За что?

— Это сын моей сестры. Я просила вам помочь. Сейчас он об этом рассказывает.

Первый ряд мало что не падал с лавок от смеха. А я, наверное, своей мрачностью сейчас походила на Марсию. Если этот наглец рассказывает все…

Пеппино даже руками показывал. Марсия пыталась мне переводить, но я отмахнулась. Детали позора меня не интересовали.

Рассказ наконец-то завершился. Я уже была готова к тому, что чудные кубинские дети никогда не перестанут смеяться, что, вспоминая мои злоключения, они будут хохотать неделю, не переставая, но смех вдруг сменился возбужденными криками.

— Советы дают, — перевела Марсия. — Я потом вам все перескажу.

Пеппино, как заправский регулировщик, руководил сыпавшимися предложениями. Одни он отметал, на другие согласно кивал головой, третьи обсуждал. План спасения у него в руках. Поделится ли он со мной? Поделится, если я его поймаю. А с этим сложнее. Потому что, как только включили свет, мальчишка исчез. Вампир тоже больше не появлялся.

— Что за цирк? — подхватил меня под локоть Солидный Начальник, когда я вылетела следом за Пеппино. — Зачем вам понадобилось выключать свет?

— Так ведь страшилки…

Конечно, его уже не было. Я пыталась вырваться из рук Солидного Начальника. Но начальник на то и начальник, что из его рук вырваться невозможно.

— Не отходите от меня далеко, — сухо произнес Солидный Начальник и повлек меня по переходам.

Молча мы пересекли форт, прошли через грозные ворота, через монструозные баньяны. Молча сели в машину с худым вертким юношей за рулем. Молча поехали. Юноша пытался мне улыбаться в зеркало заднего вида, но я не шевелилась. Потом ему позвонили, он три раза сказал «да» в телефонную трубку и тут же повернулся ко мне.

— Поздравляю! Ваше выступление признано лучшим на выставке!

— Еще бы, — проворчал Солидный Начальник. — У нас Елена Александровна большой любитель устраивать спектакли! Кстати, это Вадим из посольства.

Я уже готова была возмутиться, чтобы Вадим не успел навоображать обо мне невесть что. Если кто здесь и устраивает спектакли с переодеванием, так это не я… Но на меня уже никто не смотрел. Мужчины впереди обсуждали свои дела, говорили о машинах и зарплатах. Женщины в моем лице на заднем сиденье для них не существовало.

На набережной Малекон вновь била через парапет волна. Пару раз нас окатило хорошей порцией морской воды. Я громко ойкнула — не вампир, так море меня здесь все-таки прибьет.

— Это что! — улыбался Вадим. — Частенько с такой волной может принести булыжник — вот это неприятно.

Ветер крепчал, волна усиливалась. Листья пальм трещали на ветру.

Пляж Санта-Мария это, конечно, не Варадео, о котором нам все уши прожжужала Марсия. Говорят, там сказочно, но мне и здесь нравилось.

Широкая полоса желтого, спрессованного волнами песка. Если бы не набежавшие тяжелые облака, цвет песка можно было бы сравнить с солнцем. Но его сейчас не было. Ветер наклонял тонкие высокие пальмы. Их стволы, и без этого искривленные постоянными муссонами, сильными порывами тянуло к горизонту. Розетка листьев выгибалась, обнажая созревшие плоды кокосов. Море посветлело. Волны стали ниже и как будто туже. Белые барашки бросались на песок и тут же умирали. Хищная птица парила на одном месте над кромкой воды. Бился на ветру красный флажок.

— А купаться нельзя, — показал на флажок Вадим. — Сейчас охранник прибежит. У них с этим строго.

Солидный Начальник засопел.

— Это глупо — побывать на Кубе и не искупаться в Мексиканском заливе, — изобразила я из себя змия-искусителя.

Солидный Начальник поджал губы.

Я плюнула на все эти условности и побежала к воде. Песок тяжело принимал мои пятки и нехотя выпускал.

— Осторожней! — крикнул Вадим. — Берегитесь португальских корабликов!

Разглядела я их, когда и правда моя нога чуть не опустилась на синие волоски, которые тянулись от невнятной синей кучки.

— Их волной выбросило, — пояснил Вадим, приседая на корточках около синих останков. — Сейчас сезон — они приплыли. Лучше в воду не заходить. Если такой зверь обожжет, может начаться удушье.

Португальский кораблик — противная медуза с длинными тонкими отростками, похожими на волоски. Их тельца гребешком покачиваются над волной, а щупальца совершают свою черную работу — жалят рыб и зазевавшихся туристов. «Укус» их болезнен. От неожиданности может свести мышцу, перебить дыхание. Порой от боли люди умирают.

Пока я изучала останки «грозного убийцы», португальского кораблика, ко мне подошел небольшой прозрачно-желтый, словно игрушечный, крабик с черными глазками. Он пошевелил белыми клешнями, давая понять, что это его территория и мне лучше отсюда убираться. На помощь ему пришел второй хозяин побережья. И я предпочла уйти, чтобы хотя бы с кубинскими крабами не портить отношения. Мне хватает вампиров и местной ребятни.

Обсыпанные песком крабики торжествовали победу.

Мы шли все дальше и дальше по пляжу. Солидный Начальник с Вадимом отстали, обсуждая свои дела. Я прыгала впереди, стараясь не наступать на синие жгутики медуз. Стороной мелькнула негритянская пара. Я засмотрелась на них — вместе они хорошо смотрелись: невысокие, поджарые, темные. Они молча шли расслабленной походкой, держась за руки. Было видно, что им хорошо — вот так идти и молчать, проминать пятками жесткий песок, прищуриваться от ветра. На ней белая майка на лямочках и шортики, на нем только шорты. Я пятилась, глядя на них, пока чуть не упала. Пока приходила в себя, пропустила тот момент, когда парень оказался на пальме.

С ловкостью кошки он карабкался по тонкому и на вид гладкому стволу. Босые ступни опирались о чешуйки пальмы, быстрые руки перехватывали колючую кору. Меньше минуты — и парень уже был под листьями. Секунда — и вниз летит кокос. Пока девушка подбирала его, парень сполз. Кажется, он спускался на одних руках, ноги едва касались ствола.

А потом они уходили, я же все еще стояла, открыв рот.

У пальмы был совершенно гладкий ствол с небольшими покатыми выступами. И если как подниматься по нему, я еще могла представить, то спуск для меня был за гранью понимания. Это же все себе сдерешь от подбородка до коленок.

— Даже не думайте! — напомнил о себе Солидный Начальник. — Я вам куплю кокос в магазине.

— Но это будет нечестно, — возмутилась я.

— Кокос будет молчать и вас не выдаст.

— Но вы обещали.

— Я предполагал. Мое предположение оказалось неверным.

Вадим похлопал ладонью по стволу и произнес с завистью:

— Да, ловко он…

И тут к моим ногам свалился кокос. Я, как наиболее безалаберная в нашей компании, равнодушно посмотрела на этот дар небес. Вадим дернул Солидного Начальника за плечо, заставляя упасть на песок. Он же первый разглядел в зеленой листве пальмы шуструю фигурку.

— Ты что делаешь? — крикнул в мрачное небо Вадим.

— Она хотела!

Голос был знаком. Я медленно подняла голову.

На пальме сидел Пеппино, примеряясь достать второй кокос.

— Как ты здесь оказался? — спросила я, медленно накаляясь от злости.

— Марсия сказала, надо помочь! Она нас ругала, что мы тебя вчера оставили.

Второй кокос полетел в песок, а Пеппино полез вниз. Прыжок — и крепкие мальчишеские ноги стоят на твердой земле.

— Как ты нас догнал?

— Марсия привезла. Она громко ругалась. Осторожно!

Все это было сказано ровным голосом. Я не сразу поняла, что прозвучало предупреждение.

Третий кокос попытался пробить мне голову, но я успела отклониться, и обиженный снаряд покатился по песку. Можно было и догадаться! Марсия вряд ли стала бы возить племянников по одному. Она привезла обоих. И раз на пальме сидел Пеппино, то его сестра должна была быть поблизости.

— Это Лу. Она дальше.

Вредная девчонка сидела на соседней пальме, крутилась там, норовя свалиться. Когда она спустилась, ноги ее были в царапках и мелких ранках. Через полдня они превратятся в корочки, которые так приятно ковырять. Ну что, какие еще у нас загадки остались?

— Привет! — выдавила Луиза, старательно изображая примерную девочку. — Это тебе.

И она коснулась голыми пальцами ноги только что упавшего кокоса.

Какие-то у меня странные получались подарки. Каждый норовил прибить.

— Спасибо! — произнесла я, борясь с желанием запустить подарок в дарителя. — Купаться пойдете?

— Елена Александровна! На что вы подбиваете детей? — возмутился Солидный Начальник.

— Юрий Сергеевич! Один кокос для вас! — щедро распорядилась я своим богатством.

Луиза уже сбрасывала с себя сарафан. Под ним оказался спортивный обтягивающий лиф и короткие шортики. Пеппино ничего снимать не стал, так и шагнул в волну в бермудах и футболке. Я немного задержалась, переодеваясь в ближайших кустах.

— Они местные! — не унимался Солидный Начальник. — С ними ничего не случится. Но вы-то, вы, серьезный человек.

Я громко хмыкала. Кем-кем, а серьезным человеком меня можно назвать только с большого перепугу.

— Мы быстро! — отнекивалась я, завязывая веревочки купальника. Ах, как хотелось поскорее окунуться!

— Никакого «быстро»! Я вам запрещаю!

Солидный Начальник стал раздвигать ветку куста. Пришлось хмыкать, напоминая, что я все-таки переодеваюсь. Солидный Начальник обреченно вздохнул.

— Подумайте хотя бы о детях, — выдвинул он последний аргумент.

Нет, неубедительно. Как раз о детях я сейчас и думала. Вон они как далеко без меня уплыли, надо за ними проследить.

И я пошла к воде.

— Будьте осторожны! — напоследок крикнул Начальник.

Первая же очень осторожная волна окатила меня с ног до головы.

— Португал! — кричал издалека Пеппино, руками отгоняя от себя медузу.

— Португал! — верещала Луиза, барахтаясь в волне.

Милые дети! Интересно, они чего-нибудь боятся?

На берегу обозначилось движение. К оставшимся под пальмами подбежал охранник. Жестикулируя, Вадим стал что-то объяснять. О! Сейчас нас будут штрафовать, вытаскивать из воды, ругаться. Волна ударила меня в лицо, заставив забыть о сухопутных коллегах. Отплевавшись от соленой воды, я поняла, что на голове у меня сидит португальский кораблик, и заспешила на берег. Поднырнула, освобождаясь от страшного пассажира. Кажется, мне советовали быть осторожней. Самое время!

— Что вы ему сказали? — спросила я посольского работника, когда благополучно выбралась из моря. — Охранник очень ругался?

— Не успел, — обворожительно улыбнулся Вадим. — Я сказал, что вы русские. Он сразу ушел.

Лицо Солидного Начальника было землистого цвета, когда мы с ребятами спешно переодевались за пальмами. Под мышками он держал по кокосу и, похоже, готов был сейчас же запустить ими в нас.

— А чупакабра у нас будет послезавтра! — удовлетворенно потерла я руками. Все невероятно удачно складывалось. В конце концов, никто не умер.

— В музее Хемингуэя? — мрачно уточни Солидный Начальник.

— Подержите, пожалуйста, — передала я ему полотенце. — Так сказали ребята. Правда? — повернулась я к Пеппино.

Добытчик кокосов меланхолично кивнул. Ему что на чупакабру идти, что носорогов ловить — все было едино.

— Скажи! А ты видел вампира во время моего выступления? — вдруг вспомнила я.

Ход моих мыслей был простой. Если ловить чупакабру, ее надо куда-то сажать. Как сажать, если я еще не поймала вампира? А вампиры, оказывается, очень хорошо чувствуют себя днем на улице. Дальше я вспомнила красные глаза и задала свой вопрос.

Пеппино кивнул:

— Он пришел чуть позже. Из соседней комнаты.

— Ой, только не это! — взвыл Солидный Начальник, бросил мое полотенце, многострадальные кокосы и ушел прочь.

— А разве он не боится солнца? — Былая тревога вернулась и заняла свое привычное место под сердцем.

— Он пришел с ветром. Он идет на запах.

А я-то думала, что защищена, проводя ночь у бассейна. С чего я взяла, что вампир явился по адресу, а не на запах? Мои знания о вампирах пора было подновить.

— А как чупакабра оказалась у Хемингуэя? — спросила я, чтобы не потонуть в бурном море самоуничижения.

— Много охотился, много ездил, многое привозил из поездок, — кратко объяснил Пеппино и, подобрав брошенные кокосы, побрел за взрослыми.

Мы шли, а перед нами тянулась цепочка следов убежавших далеко вперед Вадима и Солидного Начальника. Волна грызла отпечатки, отъедая то пятку, то пальцы. Мы оставляли свои следы поверх этих. Море кидалось на них с не меньшим остервенением.

Старина Эрни, Эрнест Хемингуэй, был натурой экстравагантной. Много путешествовал, любил охоту, бывал в Африке на сафари, стрелял там львов и буйволов. Когда он последний раз вернулся на Кубу с сафари в 1956 году, то на корабле с ним было сорок мест груза — и это не только личные вещи, в основном трофеи: шкуры и выделанные головы. Боевые трофеи он развешивал в кабинетах и комнатах своего дома. Мог ли он привезти чупакабру? Конечно, мог. Не зная, кто это, он мог подстрелить её, погрузить вместе со всеми и поселить на Финке Вихии. Как известно, чупакабру убить нельзя. Пули от нее отскакивают как от любого мертвого тела. А вот превратиться в неживого, стать похожим на труп чупакабра очень даже может. Или ребята за чупакабру приняли чучело шакала?

Я так и видела, как уродливого полукойота-полусобаку с зубастой пастью бросают в ящик, где лежат окровавленные тела зверей, как он оживает, как, скуля, припадает к ранам, как потом замирает опять. Неужели местные жители не заметили, что у них с некоторых пор стали пропадать овцы и козы? Или им в тот момент было не до этого? Старина Эрни всем не давал спокойно жить. Или никакой чупакабры на самом деле нет?

Глава четвертая Чемодан

К вечернему выходу в город я готовилась тщательно. В ближайшем магазине купила охапку лилий, разбила на несколько букетов и расставила по углам. Номер потонул в приторно-сладком тяжелом запахе. Вынула все вещи из чемодана. Снова сбегала на улицу, долго на клумбах искала хоть какую-нибудь палочку. С опозданием вспомнила, что пальмы веток не роняют, а кустов поблизости не было. Пришлось вернуться в номер, пометаться по его безразмерному пространству и взять зубную щетку.

Шансов, что вампир сам полезет в чемодан и даст себя добровольно закрыть, было мало. Предположим, что он туда каким-то образом попадет. Например, ему приглянется моя футболка, и он решит ее примерить. Залезет внутрь. Я дерну за веревку. Зубная щетка вылетит. И крышка захлопнется.

Дальше мне останется только проявить чудеса скорости и мгновенно закрыть молнию. Потому что, если я хотя бы чуть-чуть замешкаюсь, вампир вылезет (а все вампиры невероятно быстры), и больше мне зубная щетка никогда в жизни не понадобится.

Посуетившись еще немного по номеру, я устало опустилась около окна.

На Гавану наступал мягкий вечер. Горизонт тонул в вечерней дымке, небо серело, тонкая линия облаков наливалась закатным солнцем. Море принимало в себя отсвет неба, перекатывая на своих масляных горбах остатки солнца. Влево уходила речка. Широкая набережная была пустынна.

В задумчивости я перебирала разбросанные по подоконнику украшения, флакончик духов, косметику, кисточку для пудры…

Когда в дверь постучали, я поняла, что давно верчу крышечку от духов, что вокруг меня стоит удушливый запах «Живанши».

— Лена, вы идете ужинать? Нас ждет Марсия.

Великий Поэт был бодр. Но тут глаза у него стали медленно расширяться.

— Чем это у вас пахнет?

Поэт поморщился. Я недолго думая спрятала руки за спину и потихоньку попыталась вытереть их о подол сарафана.

— Духи пролила, — пробормотала я, понимая, что теперь от меня не только вампиры с комарами будут шарахаться, но и простые люди. — Все так неудачно получилось…

Я не знала, куда себя деть от смущения. Что же это у меня за день-то такой! Ничего нормально не получается! Теперь если вампир будет искать меня по запаху, то особенного труда ему это не составит.

— Как ваше сегодняшнее выступление? — попыталась я завести светскую беседу, чтобы избавиться от чувства неловкости.

— Безобразно, — буркнул Поэт, устремляясь вперед.

— Ваш водитель покатал вас по городу?

— Страна в упадке, — отрезал Поэт. — Проклятый социализм! Нельзя так издеваться над людьми!

Марсия спасла меня от дальнейших попыток завязать беседу.

Если бы я прошла мимо диванов, то спокойно вместе с Великим Поэтом и Марсией миновала бы вертящиеся двери и оказалась на прохладной осенней гаванской улице. Я бы посмотрела на рожок месяца, непривычно изогнутого в другую сторону, поискала бы незнакомые созвездия. Ни о чем не думая, я бы перешла площадь, поднялась бы на третий этаж нелепого торгового центра. У входа в небольшой джазовый ресторанчик меня бы встретила железная фигура саксофониста без рук, головы и ног — странная причуда скульптора: на инструментах у него играли только костюмы в шляпах. Были тут безрукие басисты, безногие скрипачи и безголовые тромбонисты. В полумраке зала замечаешь это не сразу. А когда понимаешь, что рядом с тобой находится потомок Всадника без головы, невольно вздрагиваешь. Но нет, мне не суждено было в этот вечер отведать сладкого картофеля и ощутить приторный вкус местной колы. Не суждено расслабиться и забыть о том, что на меня охотятся.

Разведчика выдают мелочи. Темные очки в дождливую погоду, плащ в жару, несложенный парашют.

Пеппино был слишком высок, чтобы спрятаться за спинкой красного дивана. А Луиза слишком сильно задирала свои коленки.

Они пришли с Марсией, они ждали, когда все уйдут. Интересно, как они собирались попасть в мой номер, если… Или они готовы были встретить вампира в людном холле?

— Привет! — склонилась я через красную спинку.

— Хай! — скатилась с дивана Луиза.

До этого она на нем лежала, закинув ногу на ногу. Причем одну ногу она выпрямила, словно любуясь, как хорошо накрашены ноготочки на ее пальчиках.

— Сидим? — как можно милее улыбнулась я.

— Сидим, — равнодушно поддакнул Пеппино.

— Ждем? — как можно невинней спросила я.

— Ждем, ждем, — закивала Луиза. Кажется, мое появление все-таки пробило брешь в их совместном равнодушии.

— ОН должен прийти за мной! А не бежать от меня.

— Ты вернешься. — Пеппино был как всегда немногословен.

— Могу никуда не идти, — предложила я.

Родственники переглянулись.

— Ужин! — первая нашлась Луиза.

Ага! Значит, они хотели обделать дельце без меня. Даже интересно стало.

— Вы не войдете в номер. А ОН войдет.

У взрослых против детей всегда найдется много аргументов. Но только не против кубинских детей.

— Мы поймаем ЕГО на выходе, — спокойно ответил Пеппино.

Тут уж я не выдержала. В конце концов, это был мой вампир! И я просто была обязана присутствовать при его поимке. А то ведь эти гаврики поймают, отнесут на черный рынок, заработают на моем вампире бешеные деньги и потратят их все на мороженое. Это было нечестно.

— Лена! Мы вас ждем! — нарисовался рядом со мной Поэт.

Он был невероятно галантен, наш Великий Поэт. Стоял, чуть склонившись ко мне, в лице — сама доброжелательность, в глазах — раздражение. Глядя на него, понимаешь, что с поэзией в России все отлично. И в ближайшие сто лет положение не изменится.

И я пошла. Потому что седовласому Великому Поэту я уж никак не могла объяснить, что согласна остаться без ужина, потому что охочусь на вампира.

Луиза с Пеппино на меня не смотрели. Луиза снова изучала ногти на ногах, а Пеппино глядел на свои стоптанные сандалии. Хорошие ребята — вместо школы и друзей со мной возятся.

Плюнуть на след, всучить охапку роз и сноп пшеницы, поставить под солнечный свет, утопить в море… Я шла и мысленно перебирала все способы борьбы с вампирами. Кресты, серебро, кол в сердце и святая вода с чесноком — все это я сразу отмела как малодейственные.

Не помню, как мы переходили площадь, как поднимались на третий этаж. Играл мягкий убаюкивающий джаз. Великий Поэт, который к вечеру заметно взбодрился, о чем-то живо говорил с Марсией. Я же плыла на волнах музыки и собственных мыслей. Меню крутила в руках, понимая, что ничего заказывать не буду. Ни с того ни с сего меня вдруг потянуло в сон. День беготни, волнений, споров, поиска решений, и вот — долгожданная остановка. На глаза словно кто-то давил мягкими подушечками, голова тяжелела. Музыка клубилась в мозгах, и уже вокруг был один непрекращающийся джаз.

Все закончилось, когда я поняла, что ближайшая железная фигура смотрит на меня красным глазами. Это был певец, чья невидимая рука держала стойку микрофона. Шляпа надвинута на несуществующий лоб, полы пиджака разлетелись, показывая пустоту вместо тела. Зато были глаза. Красные. Темная кожа лица терялась на фоне темного металла статуи.

Это за мной. Охота началась.

— Я, пожалуй, пойду домой, — пробормотала я, вставая.

К нам плыл официант с подносом. О! Сладкий хрустящий картофель! Но даже воспоминания о нем не заставили меня проснуться окончательно.

— А ужин? — приподнялся Великий Поэт.

Я чуть не заплакала оттого, насколько он был предусмотрителен, галантен, как был готов помочь.

— Что-то не хочется, — соврала я. — Извините. Засыпаю.

Чемодан. Зубная щетка. Дернуть за веревочку. Я была уверена, что вампир полезет в мой чемодан, только если я сама туда заберусь.

Впрочем, глаза мне могли и показаться. Все-таки сегодня был очень сложный день.

Железный саксофонист на выходе подмигнул, и по лестнице я уже скакала через ступеньку. Ночь была влажной и приятно-прохладной. Колол макушку острый серпик месяца.

Только бы добраться до холла гостиницы, там ждут мои спасители.

Я мчалась через площадь, спиной чувствуя, что за мной гонятся. Я врезалась в крутящиеся двери, заставляя их работать быстрее.

Ну же! Ну!

Шаг, еще. Красные диваны. Нелепая статуя по центру, завитушки в каменном панно на стене.

С чего я взяла, что меня будут ждать? С чего я взяла, что они пришли спасать? Это же дети! Это же само непостоянство. Достаточно вспомнить, как они вчера сбежали из подвала!

Я опустилась на диван. Сил не было. Здесь хотя бы появлялись люди, маячил администратор за стойкой регистрации. Если я поднимусь на свой десятый этаж, останусь одна.

Стоило мне сесть, как глаза снова стали закрываться. В мозгах красным пятном вспыхнула музыка. Джаз разливался по крови, делал тяжелыми руки и ноги. Голова горела желанием сна. И только остатки разбитого гарнизона Воли подавали слабые сигналы: «Не спи! Сражайся!»

Наверное, я все-таки уснула, потому что меня стали тормошить за плечо.

— Намбер? — вопрошал худой парень в фирменной курточке и тюбетейке. — Намбер? Руум?

Голос его уплывал, превращаясь в назойливый зуд комара.

— Руум? — заглядывал мне в лицо парень и тут же отшатывался.

Что-то щекотало шею, как будто стайка мушек выстроилась в цепочку и дружно побежала от скулы к ключице. Я мазнула рукой, прекращая эту вакханалию. Теплое, неприятное. Кровь.

В голове все плыло. Это сон? Или я уже проснулась? Почему парень из отеля так спокойно смотрит? Ему все равно? Почему он не орет? Почему не зовет на помощь?

Не зовет. Улыбается. Из-под белесых ресниц на меня смотрят красные глаза.

— Хоум, — звал он меня.

— Домой, — согласилась я, пытаясь подняться.

Это оказалось тяжело. Я несколько раз падала обратно на диван. От неловкости хотелось смеяться. Холодные костлявые пальцы вцепились в локоть, сильная рука дернула вверх.

— Домой, — выдохнули мне в шею.

Его губы были тверды как лед и как лед же остры.

В лифте я сразу же осела на пол и бессильно хихикнула. Глупо как-то все получается. Струйка крови бежала из нового укуса, было щекотно. Если кровь попадет на одежду, отстирывай ее потом. И если меня увидят с пятнами на сарафане — это же крику не оберешься. Особенно от Солидного Начальника. Он меня съест.

Снова стало смешно. Какая разница, кто съест — Солидный Начальник или вурдалак. Или Великий Поэт своими рассуждениями кровь из меня выпьет.

Вампир стоял ко мне спиной, задрав голову, смотрел на бегущую сверху лампочку, освещавшую цифры. Третий этаж, четвертый, пятый. Чем выше мы поднимались, тем в голове становилось яснее. Холодными укольчиками в шее проявлялась боль. Тело заломило. Я почувствовала, что сижу очень неудобно, что подвернутая нога ноет, что пульсирует локоть, на котором железные пальцы оставили синяки. И что вообще все это как-то глупо — не сопротивляться.

Я завозилась, заставив вампира обернуться.

У него были наполовину переломанные старые зубы, он их щерил в некрасивом оскале. Еще недавно серая кожа стала заметно белее, сквозь нее стали видны голубые жилки вен.

Мгновенный взгляд — и вампир снова повернулся к линейке с номерами этажей.

Он боялся. Это было видно. Замкнутое пространство! Еще бы! Память предков — гробы там всякие, склепы. То, откуда вампир самостоятельно выбраться не может.

Лифт пискнул.

— Идем!

Вампир стремительно вышел в холл.

ОН уходил, а мне с каждым его шагом становилось все страшнее. Вялость улетучивалась. По мозгам прошел ветерок, выдувая лишнее.

Это ОН заставил меня из ресторана вернуться в гостиницу. ОН посадил меня на диваны. ЕМУ зачем-то понадобилось, чтобы теперь я пошла в номер. Может, он ждал, когда Пеппино с Луизой, утомленные ожиданием, отправятся восвояси? Наверняка, как только мы ушли, они поднялись на мой этаж, спрятались, ждали. И вот теперь они спускаются на первый этаж, а мы приехали наверх.

Вампир исчез. Секунду назад он ковылял прочь от лифта по длинному холлу, а потом уже по нему не ковылял, а перемещался в другом пространстве другого времени.

И снова все вокруг меня запульсировало. Как вчера, когда я спускалась к подвалу. Подстроившись под ритм сердца, действительность стала то приближаться, то удаляться. Это шел вампир.

Я шарахнула ладонью по кнопкам лифта. Створки поехали навстречу друг другу. Мелькнула темная тень в коридоре… Но лифт оказался шустрее. Он понес меня наверх. Кровь быстро сворачивалась, оставляя после себя коричневые корочки. Как у Луизы. Вот ведь черт!

Лифт крякнул, готовый высадить меня на пятнадцатом этаже. Я вдавила кнопку «закрыть двери» и нажала первый. Если ребята пошли пешком, то я успею их перехватить.

Кабина проехала треть и остановилась. Двери на секунду зависли, размышляя, кто для них больший командир. Оказалось, что не я.

Створки распахнулись. Две сильные руки схватили меня за плечи, выдергивая из лифта.

Вампир был в ярости. Он готов был меня порвать прямо в холле, но зачем-то потащил к номерам. Тратить время на убаюкивание моего сознания он не стал. Поэтому я рвалась и орала, сколько хватило сил. Силы закончились быстро.

Ударом ноги вампир распахнул дверь моего номера и швырнул меня внутрь.

Каменный пол, деревянные углы кровати — я и не знала, что у меня в номере столько плоскостей, о которые можно удариться, по которым можно проехаться и за которые можно зацепиться.

А еще здесь было несколько ваз с вонючими лилиями. Об одну из них я и затормозила. Вода приятно освежила голову, запульсировали болью ссадины. Упавшие на лицо цветы заставили задохнуться.

Это было первое, что я метнула в приближающегося монстра.

Такому приему он был не очень рад. Букет отбил, заставив нежные растения сломаться. Бросить вазу я не успела. Упырь схватил меня за руку, клацнув стертыми зубами, больно оттянул мою голову назад.

И тут я увидела след.

По какой уж грязи бегала моя буйная посылка, я не знаю, но, наступив в воду от цветов, он таки оставил след. Черный, пузырящийся нехорошими вспученностями.

Я стала изворачиваться, понимая, что еще чуть-чуть, и оставлю свой скальп в руках противника.

— Тьфу на тебя! — сухо плюнула я.

Вампир дрогнул, ослабляя хватку.

Это позволило мне набрать побольше слюны и наконец-то плюнуть в пузырящийся след по-настоящему.

«Бомммм!» — пронеслось по комнате. Задрожали в вазах лилии, распространяя еще более удушающий запах.

«Боооооом!» — вздохнула действительность.

Показалось, что это моя несчастная голова гудит и взывает о помощи.

Движения вампира стали дерганые. Я отступала к окну, он шел за мной. Но делал это неуверенно, словно обдумывал каждое движение.

Подоконник!

«Бом! Бом! Бом!»

Звук шел из коридора, врывался в распахнутую дверь.

Пальцы шарили по разбегающимся бусам и колечкам.

«Там! Там! Там! Там!» — звал на помощь коридор.

Вампир сжался. Губы его расползлись, обнажая гнилые зубы. Глаза зажмурены. Ему было больно. Очень-очень больно.

Я схватила пузырек с духами, нащупала пульверизатор.

Пшик, другой!

Упырь распахнул глаза. Холодные, равнодушные глаза хищника. Шагнул назад, споткнулся. Упала на пол щетка.

«Трам-там-там!» — радовался коридор, когда я трясущимися руками закрывала молнию. В мой небольшой чемодан вампир вошел целиком, удачно подогнув ноги.

След все еще пузырился. Над ним сидела Луиза, тыча в шипящую массу моей зубной щеткой.

— Натрий, — сообщила она. — С водой шипит. Положили на порог.

Пеппино с огромным бубном в руках застыл в дверях.

— Он — там? — показал барабанной палочкой на чемодан.

Я кивнула — на большее была не способна.

Пеппино сгрузил с себя бубен, пристроил рядом палочку. Послышался недовольный гул, словно инструмент и дальше был готов работать, выполняя завещанную предками миссию — чистить мир от упырей.

— Ты была смешной, когда шла с ним, — довольно улыбнулся Пеппино.

Я не стала спорить. Он победил, поэтому ему сейчас все было можно. Даже заново рассказать эту историю в красках и подробностях. Как он это сделал сегодня днем на моем выступлении.

— Как скажешь, — развела я руками. — Вы где были?

— Он пришел. Мы ушли. — Пеппино постоял над чемоданом, как будто сквозь его ткань рассматривал добычу. Чемодан не подавал признаков жизни — никто в нем не бился, не просился на свободу. — Он ушел за тобой. Мы пошли наверх. Лу сделала смесь. Я взял бубен. Деда.

Сказав это, Пеппино посмотрел на меня, и я впервые разглядела, что в этом лице есть что-то неуловимое, отличающее его и от Марсии с ее испанской кровью, и от всех остальных. Какие здесь жили племена индейцев? Надо будет посмотреть в Интернете.

На душе вдруг стало тепло. И почему я так плохо думала о моих спасителях? Вон они какие у меня замечательные!

— Спасибо, — только и сказала я, падая на кровать. — Ловко вы их.

Руки, сарафан — все в крови, но это было поправимым. Ссадины заживут, одежда высохнет.

— Глупый, — отмахнулся Пеппино. — А с тобой ничего. Это хорошо.

Луиза для верности плюнула в вяло пузырящийся след и поднялась. Они с братом обменялись взглядами.

— Послезавтра будет чупакабра, — произнес Пеппино, подобрал бубен, выпустил вперед себя сестру и закрыл за собой дверь.

Ушли и даже инструкцию не оставили, что делать с чемоданом. Со мной ничего… В каком смысле? Не соскучишься? Или ничего не случилось. Я посмотрела на руки. Сильно глубоких порезов не было. А те, что были, быстро затягивались пленочкой. Может, это и правда ничего?

А чемодан молчал — насколько вообще может быть молчащей неодушевленная вещь. В голову полезли нехорошие идеи. Подойти, положить сверху ладонь, послушать, как бьется холодное сердце. Порезать палец, капнуть кровью. Приоткрыть молнию.

Последняя мысль была самая дурацкая, и я пошла в ванную, чтобы больше не генерировать глупости.

От созерцания себя в зеркале моя веселость улетучилась. Я была не то что покусанная, а какая-то вся исцарапанная, словно меня долго возили по густым кустам шиповника. Интересно, если меня укусили, я превращусь в вампира? Пока мой организм не подавал никаких знаков. Да и Пеппино сказал, что все в порядке.

Но тут все тело мое словно перетряхнули, и я оказалась на полу. Дрожащими руками я уцепилась за край ванны, с трудом перетащила себя через бортик. Холодная вода немного привела в чувство.

Я не верила, что все это происходило со мной. Веселая игра, начавшаяся в Москве, стала превращаться в настоящий кошмар. Неужели это и правда вампир? От него надо немедленно избавиться! Выпустить? Чтобы он вернулся и убил меня, а потом пошел по гостинице?

Я направила ледяную струю воды в лицо. Стало немного полегче. Не надо никого выпускать. Вампир сидит в чемодане, что с ним делать, можно будет решить потом. Чемодан — надежная вещь.

Чемодан!

Неловко оскальзываясь на покатых боках ванны, я перевалилась обратно через бортик и выглянула в комнату.

Чемодан все так и лежал на стуле. Крышка его была все так же слегка провалена.

В дверь постучали.

Я испуганно шарахнулась обратно в ванную, поскользнулась, больно ударилась рукой о раковину и замерла. Мой взгляд уперся в мое же отражение, советуясь с умным собеседником. Собеседник молчал.

Снова стук.

Это могли вернуться ребята! Они мне сейчас все объяснят!

Я вылетела из ванной.

Что-то изменилось. Я не могла сказать точно, но комната как будто стала выглядеть иначе.

Чемодан? На месте. Все так же закрыт. Может, это запах лилий все меняет?

Стук.

— Кто там?

Я не просто обошла стул с чемоданом, я пролезла через кровать, чтобы быть от чемодана подальше.

— Елена Александровна!

Начальство всегда приходит вовремя.

С мокрого сарафана на пол капала вода. Я бросилась обратно в ванную, замерла около чемодана.

— Елена Александровна, вы не спите?

— Нннет, — неуверенно ответила я.

Что мне делать в ванной? Мгновенно я не высохну.

— Можно войти?

Я взгромоздила кокос на крышку чемодана и распахнула дверь.

Солидный Начальник был в светлом костюме и в благожелательном настроении.

— Марсия предупредила, что вы пошли к себе, — начал он с порога. — У вас все хорошо?

Не сказать, чтобы он был сильно изумлен. Кажется, он стал привыкать к моим странностям.

— Мне кажется, да, — пробормотала я. — Секундочку!

В ванной висел большой банный халат. Укутавшись в теплую ткань, я почувствовала, как меня начинает потихонечку отпускать, свернувшийся внутри тугой узел ослабевает.

— У вас все хорошо? — осторожней повторил Солидный Начальник. Он стоял посреди номера и оглядывал погром: опрокинутую вазу, разбросанные вещи. Еще пролитый флакончик с духами очень кстати подвернулся.

Под ботинком Солидного Начальника чавкнула лужа. Он ухитрился наступить в след вампира. Чудненько! Как там по приметам? Наступить в чужой след — значит перенять чужую судьбу. М-да… Вдвоем они в один чемодан не влезут.

Я развела руками, мол, дела как дела — ничего нового.

— Знаете, я завтра утром улетаю, — заговорил Начальник, озадаченно глядя себе под ноги.

Вероятно, надо было предложить ему сесть. Но единственный стул был занят чемоданом, на кровати черт знает что. Не на подоконник же его сажать…

— И я хотел бы извиниться, если вдруг нечаянно был с вами несколько резок…

Интересно, что обычно следует за этими словами? Сообщение, что я тоже лечу с ним завтра утром? Что меня выдворяют из страны и больше уже никогда сюда не пустят. А как же чупакабра? Как же мое завтрашнее выступление в посольстве? Да и с вампиром еще ничего не решено.

Солидный Начальник глянул на меня, как всегда, с удивлением, потому что я успела совершить массу бесполезных движений: шагнула туда-сюда, взъерошила волосы, затянула пояс, села на кровать. А потом он сделал невозможное — подхватил кокос, снял чемодан со стула и сел. Продолжая держать в одной руке кокос, а в другой чемодан.

Мне показалось, я услышала, как старые кости вампира перекатились на дне.

— Вы, наверное, разбирались…

Солидный Начальник глянул вокруг.

— У меня ваза упала… — попыталась оправдаться я.

— Сколько у вас цветов! — как будто впервые заметил мою оранжерею Солидный Начальник. — Ах, ну да, у вас сегодня было удачное выступление… — И он поставил чемодан на пол.

Я вздрогнула. Как-то он это легко сделал, словно в чемодане ничего не лежало.

— Я, наверное, вас отвлекаю! — тут же вскочил Солидный Начальник. — Уже поздно. Я звонил Марсии, она сказала, что вы только-только пошли в гостиницу.

Смысл слов до меня доходил с подозрительным опозданием. «Только-только»? А разве не прошло уже как минимум столетие?

— В общем, не держите зла. До встречи в Москве.

Я настороженно ждала. Что-то ведь еще должно быть сказано. Зачем-то он пришел. Отберет чемодан? Выбросит мой кокос? Скажет, чтобы я уезжала?

Солидный Начальник похлопал меня по плечу и направился к выходу.

Надо было встать и проводить человека до двери, как делают все приличные люди. Но я смотрела на чемодан. И чем больше я на него смотрела, тем яснее понимала, что спать с ним в одном номере не смогу. Есть там вампир или нет (а проверять я это не собиралась), но даже касаться сегодня этого вместилища страха я не буду.

Ноги сами вынесли меня из номера подальше от опасности.

— Да! Конечно! Хорошей дороги, — бормотала я уже в коридоре, провожая Солидного Начальника до его двери. — Приятно было познакомиться. Надеюсь, в Москве увидимся.

Солидный Начальник, высокий, с внимательными добрыми глазами, смотрел на меня долго. Еще чуть-чуть, и он бы погладил меня по голове. Но он вздохнул и коротко спросил:

— Вам сумка не нужна? Хорошая, кожаная. Сегодня на банкете подарили, а мне ее даже положить некуда.

Я закивала. Конечно, мне нужна была сумка! Вряд ли вампир согласится подвинуться для моих вещей.

Окрик Великого Поэта накрыл меня, когда я выходила из номера Солидного Начальника с трофеем под мышкой.

— Лена! Вы не спите!

Вот уж кого никогда не смущало, кто откуда выходил и почему. И главное, как удачно — я вышагивала в банном халате.

— Пойдемте ко мне! Посидим! Поговорим!

И я пошла.

Потому что, уходя от себя, захлопнула дверь, забыв взять ключ. Потому что мне не хотелось провести ночь один на один с вампиром. Потому что мне необходимо было слышать человеческую речь и ни о чем не думать.

Мы сидели долго, говорили обо всем: о политике, литературе, начальстве и методах правления. Я почти забыла, что в номере меня ждет НЕЧТО. Но тут зазвонил телефон. В кармане сарафана — халат-то был поверх него накинут.

Очень интересно. Из номера я не взяла ничего. А телефон, оказывается, в кармане оставался. И даже промокнуть не успел.

В определителе номера скакали цифры и латинские буквы.

«У меня зазвонил телефон.

— Кто говорит?

— Слон!

— Откуда?

— От верблюда!»

Набирать надо букву «в».

— Не берите, — лениво посоветовал Великий Поэт. — С вас снимут уйму денег, а толком не поговорите.

Но мне могли звонить по поводу завтрашней встречи, вдруг что-то переносится.

— Алло! — крикнула я в трубку.

В микрофон тяжело сопели. Слышалось, как будто кто-то бежит. Или что-то стучит.

— Алло! — позвала я собеседника. — Кто это?

Сопение стало тяжелее, захрипели.

Я молчала.

— У-у-у-у-й-й-ййййаааа, — пронзительно заверещала трубка.

Писк разъединения прекратил эту муку.

Я смотрела на гаснущий экран.

— Не перезванивайте! — махнул рукой Великий Поэт. — Это специально звонят, чтобы деньги снять. У меня такое было. Позвонили среди ночи, я не успел ответить. Пока искал телефон, пока включал свет… Перезвонил. И что? Мне там налопотали на целую минуту. Пришлось потом деньги на телефон класть.

Я послушно выключила сотовый. С потусторонним миром общаться никаких денег не хватит.

Глава пятая Охотник и его добыча

За несколько дней в Гаване я свыклась с мыслью, что это город — праздник. Но в голову еще закрадывались мысли о рабстве, пиратах, бедных кубинцах, низкой зарплате и очень дорогих машинах. Сегодня последние сомнения улетучились. Праздник. Один сплошной радостный день.

За ночь город украсился алыми ленточками. Их вязали на белые чехлы стульев уличных кафе, на решетки балконов, на стойки зонтиков. Все вдруг влюбились друг в друга и стали дарить розочки с крошечными сердечками-валентинками. Набережную Малекон заполнили пары. А те, кто еще не встретил свою пару, шел с цветком, готовый к неожиданностям.

День святого Валентина. 14 февраля. Когда-то давным-давно один монах, рискуя своей жизнью, венчал влюбленных, несмотря на запрет, и погиб, воспевая любовь. Сейчас в этот день любовь воспевает весь мир.

Ресторан в нашей гостинице превратилась в бело-красный фейерверк — под потолком появились шары, все было в ленточках и наклейках, на столах в узких вазах томились одинокие розы.

— Это — вам, — стукнул вилкой по вазочке Великий Поэт.

Я согласно кивнула — мне так мне. И в таком виде все равно приятно.

С недосыпу слегка гудела голова. Я уже третью ночь спала на лежаках около бассейна. Утренний уборщик больше не удивлялся, встретив меня там. В Великий вечер поимки вампира к себе в номер я не пошла. Распрощавшись с Великим Поэтом, сославшись на то, что забыла ключ, отправилась вниз, прошла мимо стойки регистрации прямиком к бассейну. От моря тянуло приятной прохладой, чуть слышно шипела волна.

— Елена Александровна, чего вы боитесь? — спросил меня Солидный Начальник, усаживаясь на соседний лежак. Костюм, галстук, начищенные ботинки. Думаю, упырь не оценит такой экипировки.

— Вас, — ответила я, приподнимаясь. — Вы хотите скормить меня вампиру.

— Что за фантазия? — Солидный Начальник недовольно хмурился. Выглядел он устало. Сколько сейчас? Я глянула на темный горизонт. Два? Три?

— Как вы нашли меня?

— Вас видит с балкона половина гостиницы, чьи окна выходят на бассейн. Почему вы не спите в номере?

— А почему вы ночью ходите в костюме?

— Потому что в десять утра по Москве я по скайпу докладываю начальству обо всем, что произошло на ярмарке. В Гаване в это время два часа ночи. Не могу же я предстать перед начальством в пижаме.

«Десять утра…» Я обреченно откинулась на лежак. Мне и в голову не могло прийти…

— Я думала, вы оделись, чтобы встретить моего вампира.

— Вам не надоело? — устало спросил Начальник.

— Скоро все закончится, вампир уже сидит у меня в чемодане.

— Чтобы я еще когда-нибудь связался с детскими писателями, — буркнул Солидный Начальник, на мгновение превращаясь в обыкновенного человека. — Эти дети просто запудрили вам мозги.

— Нет. — Я устроилась удобней. — Завтра они мне покажут чупакабру.

— Это будет чучело из коллекции писателя. Я был вчера в этом музее, нет там чупакабры. Я специально спросил у экскурсовода. Вы не представляете, какими глазами на меня посмотрели! Нет там никого!

— Нет так нет, — легко согласилась я. — Для вас — нет, — уточнила на всякий случай. — Что-то есть только тогда, когда вам это нужно. Вам же не нужна чупакабра…

— Елена Александровна! — взвыл Солидный Начальник.

— Вот видите!

— Вы меня в могилу сведете.

— А я говорила, что вы знаетесь с вампиром, — поймала я Начальника на слове. — Ладно, шучу. Обещаю, что на таможне проблем не будет.

— У меня будут проблемы на работе, — фыркнул собеседник. — Марсия уже всем рассказала, какую замечательную встречу вы провели с детьми и как изучили местный фольклор. Будете писать книгу?

— Непременно!

— Тогда, пожалуйста, без имен. Мне своих проблем хватает.

— Как скажете, — улеглась я обратно на лежак.

Если Солидного Начальника ждала Москва, где разгорался рабочий день, то меня убаюкивала в объятиях ночная Гавана. Три часа, можно еще спать и спать.

Утром я выставила чемодан на балкон. Он оказался легок. И это было даже не подозрительно. Я знала, что так оно и будет. Собрала свои вещи в подаренную сумку, выкинула ненавистные лилии, все убрала и сложила, приведя номер в идеальный порядок. Смахнула последнюю соринку с подоконника. Никакие вампиры не должны нарушать привычный ход жизни. Жизнь — это жизнь. А их беспокойная смерть — это их беспокойная смерть.

День прошел стремительно. Луиза с Пеппино не появлялись. Вот обормоты! Могли хотя бы поинтересоваться, как там поживает наша добыча. Я бы ответила, что хорошо поживает. Тихо.

К вечеру номер не изменился — и это было приятно. Балконная дверь — надежная защита от вампиров. Но спать я все равно пошла к бассейну. Телефон не включала. Зачем его включать? С кем надо, я могла и так поговорить.

И вот он — последний день в Гаване. Сегодня экскурсия в дом Хемингуэя, охота на чупакабру. Сегодня самолет…

Розочка в вазе на столе в моих глазах сразу как-то померкла и потеряла свежесть.

Чупакабра. Странный зверь, которого то ли видели, то ли придумали. Смесь собаки с шакалом. Обитает в Пуэрто-Рико. Питается кровью коз и овец. Кривоногое тощее создание с длинной мордой и выступающими вперед зубами. Охотится в Латинской Америке и в Экваториальной Африке. Заглядывал в Украину. Может, с Украины его везти будет ближе?

На выходе из гостиницы нас встретил старинный автомобиль, кругленький, с обтрескавшейся краской на покатых боках.

— Это «Форд Префект» тысяча девятьсот пятьдесят второго года, — с гордостью произнес наш экскурсовод Фелипе, улыбчивый дядька лет сорока в мятом льняном костюме.

— Мой ровесник, — похлопал машину по крылу Великий Поэт.

Выглядели они одинаково потасканно. Светло-коричневый с отслаивающейся краской «Форд», глазастый, решетка радиатора сильно вытянута вверх. А рядом — Поэт, в светло-коричневых брюках, в тон им футболке и коричневой жилетке. Они улыбались друг другу.

На ходу машинка оказалась резвой. Она лихо встроилась в поток и помчалась по узким улочкам.

И вновь я заметила, какие невероятные здесь машины. Розовые, голубые, красные, сиреневые — яркие цвета яркого города.

— Как известно, Хемингуэй много путешествовал, — рассказывал Фелипе. — Бывал в Африке, долго жил во Франции, воевал. На Кубу впервые приехал в конце двадцатых. Часто в Гаване останавливался в отеле «Амбос Мундос». И так ему понравилась Куба и кубинцы, что он купил себе участок земли с домом как раз в начале 1941 года. К нему многие приезжали в гости. Здесь он написал свои самые известные произведения… — И помолчав, вдруг добавил: — Кстати, Хемингуэй был очень беспокойным соседом. С местными мальчишками любил взрывать петарды под окнами соседей, разгуливал по участку с винтовкой. А еще у него было пятьдесят кошек и десяток собак. Вы только представьте, какой это был зверинец!

Великий Поэт довольно кивал. Интересно, что его больше порадовало: взрывы петард или кошки с собаками?

Мы миновали старые улочки, проскочили район небоскребов и углубились в бесконечную жилую Гавану с узкими мостовыми, с невысокими обваливающимися домиками, с бельем, вывешенным на балконах, с запыленными «ЗИЛами», припаркованными у гаражей. С собаками.

К собакам я стала приглядываться особенно. Были они здесь тощие, лохматые, со свалявшейся шерстью. Языки свисают набок. Зубы… зубов разглядеть мне пока не удалось.

— Хемингуэй много охотился, трофеи привозил с собой. В его музее вы увидите оленей, медведей, буйволов. Раньше в дом входили, но сейчас все законсервировано, в комнаты можно посмотреть через распахнутые окна и двери. Очень интересное ощущение, как будто подглядываешь чужую жизнь, которая еще продолжается там, за стеклом.

— Наверняка был человек дрянь, — прошептал Великий Поэт. Почему-то он ухитрялся во всех видеть больше плохого, чем хорошего.

— Хемингуэй был суеверен. В кармане всегда носил специальный камень, он его называл счастливым. Подобных камней много на Кубе. Местные такой камень называют «лысая галька». Еще Хемингуэй уважал число тринадцать, считая его для себя счастливым.

Мне мистер Уэй начинал нравится все больше и больше.

— Слушайте, а куда он девал всю эту свору собак и кошек? — поинтересовался Великий Поэт. — Они же дохли постоянно.

— Ну, кто-то сам умирал, кому-то помогали, — с явным удовольствием ответил Фелипе. — Кошек Хемингуэй хоронил под порогом гостиной, а собак около бассейна. Некоторых котов Хемингуэй застрелил сам. Был такой кот, звали его Бойзи. Ему все позволялось. Он даже на обеденный стол залезал. И вот как-то этот Бойзи снюхался с местным рыжим бандитом, и вместе они убили любимую кошечку жены мистера Уэя. Хемингуэй убил его прямо в доме, чтобы больше кот не натворил дел. А других двух котов, Фатсо и Шопски, Хемингуэй убил за то, что те сами стали убивать из зависти или ревности. Он пристрелил их в саду. Вокруг дома очень хороший сад. А вот была у них еще одна кошечка…

— А где жила вся эта гвардия? — перебила я нашего милого экскурсовода, понимая, что еще пара кровавых историй, и я тут же выйду и отправлюсь домой пешком.

— В Башне. Мистер Уэй построил Башню, чтобы в ней работать, чтобы гостей принимать. И на первом этаже устроил всех своих любимцев. Очень он уважал своих котов, очень.

Я проглотила неприятный комок. Так и виделось, как все эти праведно и неправедно убитые создания выходят ночью из небытия, бродят под манговыми деревьями, шуршат папоротниками, копают могилки собратьев около бассейна и под домом. И как хорошо среди них чупакабре.

— А еще он был не дурак выпить, — радостно сообщил Великий Поэт. На что экскурсовод решил промолчать.

Усадьба писателя — кусок склона. Вверх бежит дорожка, сквозь пальмы и миндальные деревья бьет нежаркое солнце.

Фелипе повел Великого Поэта наверх, а я остановилась внизу. Хорошо устроился писатель. На участке можно было потеряться. Белоснежная вилла выступала среди зелени, как морской лайнер в океане пальм. Он плыл среди папоротников и манговых деревьев, флажком на Башне отдавая прощальный салют.

Чупакабра, где ты? А главное — где мои помощники? Где этих обормотов носит?

Шаг с дорожки, и под ногой шуршит палая листва и чешуя с пальм. Как бы Пеппино ни ходил бесшумно, я его все равно услышала.

— Ну, где вы? — пригнувшись, нырнула я к ним в кусты. — Я думала, не придете!

Луиза жизнерадостно улыбалась, с чавканьем перекидывая жвачку во рту.

— Мы его выследили. — Пеппино, как всегда, сосредоточен.

— Он здесь?

Мгновенный страх заставил оглянуться, заподозрить в каждом покачивании листа приближающегося монстра.

— Корабль. Там.

Пеппино махнул рукой, показывая. Отлично! Главное, что пока он не здесь.

— Как вампир? — спросил мальчишка, пробираясь под пальмами. Он не торопился выходить на дорожку. От кого-то прятался?

— Чемодан ничего не весит, — пожаловалась я. — Может, он сбежал?

— Он — там. Не может выйти сам.

Пеппино напряженно вглядывался в листву. Солнце бросало бесконечные желтые пятна, ветер заставлял эти пятна плясать. Шуршали листья. Рядом переговаривались.

— Как мы будем его ловить?

— Как вампира, — дернула плечиком Луиза.

На ней сегодня были желтые шорты с розовой майкой и сандалеты. Коленки и лодыжки полны старыми царапками и новыми, как будто у нее хобби каждое утро бегать сквозь колючки, царапая кожу.

Луиза смело потопала через кусты, добавляя себе новые украшения на ноги. Пеппино ждал. Мне хотелось его расспросить — где он живет, чем занимается, почему так легко ловит нечисть. Но слова сейчас казались лишними, ненужными.

— Лена! Лена! — придушенным шепотом позвал меня Поэт.

Очень интересно, а этот-то от кого прячется?

— Иди! — разрешил Пеппино. — Я скажу, когда надо.

И я пошла. С каких это пор я слушаюсь мальчишек? Я даже своего сына не слушаюсь! А тут вдруг такая покорность!

— Что вы там делали?

Великий Поэт — это вам не Солидный Начальник, ему и правда было интересно, почему я вылезла из кустов, а не шла, как все приличные люди, по дорожке.

— Это племянники Марсии. Мы ловим чупакабру.

Есть один неписаный закон — говори правду, и тебе не поверят.

— Здесь?

— Его однажды случайно привез Хемингуэй с охоты, — сказала я как о само собой разумеющемся. — А где наш экскурсовод?

— Да ну его, — сразу поскучнел Поэт. — Какой-то он… Все про коммунизм говорит и о том, как раньше было хорошо. Наверняка дипломатский сынок. Таким при любом режиме хорошо. Гляньте на дом старика Хэма. Всем бы так жить!

— Ну что вы! Хемингуэй жил не всегда хорошо! — Фелипе нарисовался из воздуха, из шуршащих листьев миндальных деревьев. Стоял и улыбался, словно и не убегали от него подопечные. Он продолжил говорить, как будто отпустили кнопку паузы:

— Купить он ее смог только после того, как получил солидный гонорар за экранизацию романа «По ком звонит колокол». Это уже потом он получил Нобелевскую премию, но потратил ее не на себя, а на благотворительность.

Великий Поэт кривился. Ладно, поверим, что не всю премию, а часть он на что-то хорошее потратил.

Белая одноэтажная вилла, зализанные дождем и ветром ступеньки вдоль широкого крыльца. Крошечный портик, поддерживаемый двумя колоннами. Квадратные окна с поднимающимися вверх рамами. Пронзительное кубинское солнце. Смотришь сквозь стекла на внутреннее убранство, и кажется, что из дальнего коридора вот-вот выйдет хозяин.

Стол, накрытый на троих, рабочий кабинет с чучелами животных на стенах. Глаза испуганные, будто что-то видели, о чем-то знают. Приоткрытые рты. О чем кричат? Что хотят сказать?

Уходи!

За домом под навесом черный катер с красной полосой на днище. «Пилар». На нем Хемингуэй собирался воевать с фашистами. Поставил пулемет и выходил в открытое море, искал подводные лодки. Хорошо, не встретил, а то не видать бы мне сейчас чупакабры. Вряд ли подводные лодки стали бы церемониться с рыбацким суденышком.

— Да, — завистливо тянул Великий Поэт. — Хорошо жил, зараза!

Я приподнялась на мысочки и заглянула в катер. Внутри? Он такой маленький. Десятиметровая палуба, приплюснутая рубка капитана. Может, в трюме? Где-нибудь у самого днища, около мотора?

Боязно было, что ступеньки подо мной проломятся: настолько все здесь выглядело ветхим.

Он сидел в углу крошечной каюты. Застывшее чучело с оскаленной мордой. Глаз стеклянный.

— Ага! — прошептали мне в шею. — Это он.

Видимо, кровь местных жителей таино (я посмотрела в Интернете!) в мальчишке плохо влияла на нечисть. Чупакабра ожила. Шевельнула головой, и через секунду ее уже не было.

— Держи! — вывалился из катера Пеппино.

Мелькнула розовая футболка Луизы.

— Хей, хей, хей, хей! — закричал ей вслед смотритель и громко захлопал в ладоши.

Я спрыгнула, набрала в сандалии гравий, и, пока вычищала камешки, мои обормоты исчезли.

Направо — туристы, налево — туристы. У бассейна — туристы. Около трехэтажной Башни — туристы. Никто не бежит. Никто с тревогой не высматривает скрывшегося монстра.

— Лена! — позвал Поэт.

Я выскочила из-под навеса, пробежала крытую галерею с мозаичным столиком для барбекю и остановилась. Отсюда склон резко уходил вниз. Протяни руку — и ты коснешься далекой пальмы. Маячком виднеется на горизонте покатая крыша Капитолия.

Шорох.

Я перепрыгнула узкую канавку, отделяющую туристическую зону от парка. Поскользнулась на сухой листве, кувырком пролетела по склону. Замерла.

Снизу хорошо просматривался парк. Голые стволы пальм, гигантская сейба перед домом, как злой рок, нависла над крышей, тонкие силуэты миндальных деревьев. Розовая майка.

Луиза летела, оскальзываясь на жухлых листьях, прямо навстречу мне. Глаза широко распахнуты. Перед ней — никого. За кем она гонится? Или… от кого?

Пеппино широкими скачками поднимался снизу, от забора. Свободная футболка без рукавов болталась на его тощем теле. Он сбил сестру с ног, повалил на землю, придавил.

Чупакабра появилась над застывшими на земле телами. Монстр перепрыгнул через них, коротко взвизгнул, крутясь на месте. Пеппино отпихнул подальше сестру, уселся, сложив ноги по-турецки, и уставился на упыря.

Чупакабра заскулила, задергала башкой, стала тереться ею о передние лапы, словно ее кто стал кусать. Грохнулась всем телом о землю. Полежала так немного, запрокинув морду. И увидела меня.

У нее были странные, ничего не выражающие глаза. Черные. Как будто бусинки вставили.

В следующую секунду чупакабра кувыркнулась, вскочила на ноги и прыгнула на меня.

Я успела только взмахнуть руками и обрушиться на шуршащий дерн. Чупакабра жестким лбом боднула меня в бок, заставив перевернуться. Плечо запульсировало болью. Кажется, я порезалась обо что-то на этой чертовой колючей земле. В ушах гудело, сердце колотилось в голове. Вокруг разлился неприятный запах, как будто на меня опрокинули контейнер помойки.

Чупакабры рядом уже не было.

— Где она? Ты видел? — крикнула я Пеппино, который успел встать и помочь подняться сестре.

— Убежала, — тихо ответил парень, с сомнением глядя на свои сандалии.

— Так давайте ловить! — звала я в азарте.

Но для того, чтобы куда-то бежать, надо было встать. Сделать это не получалось. Земля не хотела отпускать меня. Я опиралась на руку, отталкивалась и снова оказывалась на колючках, больно тыкалась в них плечом и головой. В теле как будто поселился неправильный центр тяжести — металлический перекатывающийся шарик, который заставлял меня раз за разом падать. Я с усилием заставляла себя сесть, но непонятная инерция тут же уводила меня мимо вертикального положения, укладывая обратно на землю.

— Не спеши!

Пеппино подозрительно равнодушно смотрел на мои мучения. Просто стоял. На лице — ничего. Ни удивления, ни сочувствия, ни страха. Прямо как у чупакабры. Луиза, присев на корточки, изучала очередные царапки на ноге. Здорово ее братик приложил, стесал полколенки.

Все это я видела, лежа на боку. Мир кренился, собираясь завалить мою ватерлинию на восток. Ничего не оставалось, как протянуть руку, прося помощи. Перепачканные в земле пальцы дрожали, руку водило. Что-то такое странное то появлялось, то исчезало в поле моего зрения. Солнце жгло ушибленное плечо.

Плечо.

— Полежи, — безразлично посоветовал Пеппино.

Я подавила подкативший к горлу комок тошноты и попыталась сфокусироваться на собственной руке.

От локтя вверх по плечу шла глубокая царапина с рваными краями. Кровь запеклась и вспенилась. От того, что я это увидела, в моей голове взорвалась шутиха, перед глазами запрыгали цветные зайчики.

— Лееееена! — звал голос. — Ленааааа!

Сквозь резные листья пальм пробивалось солнце. Оно скатывалось по зеленой спинке листа, дробясь, падало на землю. На земле лежала я и смотрела вверх.

— Лена! — кричал Великий Поэт.

Я села. Просто села, и все. Не упала, не закачалась. Голова была ясной и легкой, словно шальной сквозняк навел там порядок.

Пеппино с Луизой не было. Рана? Плечо было перехвачено белой тряпкой и хорошо завязано.

— Вам что, плохо? — спросил Великий Поэт.

Мне было нормально, но как-то грустно.

— Мы вас потеряли.

Под его ногами шуршала трава.

— Что с вами?

— Ничего, — ответила я. Прислушалась сама к себе. Голос как голос. Не хриплый, не осипший, не испуганный. — Сколько времени?

— Нам обратно пора, а то пообедать не успеем.

Мой организм никак не отреагировал на предупреждение о скором обеде. Голоден он не был.

— Что у вас с рукой?

Говори правду — и не поверят.

Я коснулась пальцами ткани. Меня укусила чупакабра. У меня очень кружилась голова. Теперь прошло. Я превращаюсь в монстра?

— Поцарапалась о пальму. Скоро пройдет.

— Тогда вставайте! Хватит загорать.

Великий Поэт поддернул на плече свою коричневую сумку и довольно заулыбался. Прогулка по усадьбе пошла ему на пользу, теперь и он немного полюбил Кубу.

Мы пошли. Я осторожно ступала по дорожке, ожидая, что ноги мне вот-вот откажут, что снова закружится голова, что в голове появится железный шарик, нарушающий положение горизонта.

Нет. Все было хорошо. На выходе в киоске я успела купить несколько закладок с черно-белыми фотографиями Хемингуэя. Вот он ловит рыбу, вот стоит рядом со стариком, с которого списал героя для «Старика и моря», вот сидит за столом, вот его коллекция чучел.

Солнце припекало. Фелипе ждал в машине.

Краски вокруг потускнели, город уменьшился и запылился. Смотреть по сторонам не хотелось. Становилось скучно. Зачем все это? Какая-то выставка? Какие-то никому не нужные встречи. Кубинцы еще эти с цветами. Мы доехали до гостиницы, поднялись за вещами. Ни о чем больше не думая, я забрала чемодан с балкона, сумку и спустилась в холл.

Пеппино сидел на красном диване, забросив ногу на ногу, и сосредоточенно играл в допотопную игру, где волк ловил на сковородку падающие яйца.

Долгое время я стояла и смотрела на его беспристрастное лицо. Четырнадцатилетний мальчишка не мог так играть. Он должен был переживать, волноваться, радоваться. А здесь — ничего.

Мимо прошел Поэт, сказал, что будет ждать меня в ресторане.

Господи! Зачем испанцы приехали на эту землю? Они же здесь ничего не поняли. Эту землю нельзя завоевать. Даже уничтожив всех местных жителей, всех индейцев, они не уничтожили сам дух острова. Он остался здесь и потихонечку завоевывал обратно свою территорию. Кто мы такие — белые люди на прожженной солнцем земле?

— Все получилось, — было первое, что сказал мне Пеппино.

— Что получилось? — тихо спросила я.

Где-то глубоко-глубоко, свернувшись калачиком, сидела моя ярость. Но выбраться она не могла. Потому что сверху ее придавило равнодушие. Я приеду в Москву и расскажу всем, как здесь было хорошо. Сюда приедут мои друзья. Им тоже понравится.

— Чупакабра. Ты хотела.

Я молчала. Каждое его слово вызывало вопросы. Он это знал.

— Кровь чупакабры в тебе.

Пеппино сидел, а я стояла. Ему это нисколько не мешало говорить.

— Она укусила. Теперь ты сделаешь чупакабру дома.

— Как?

— Твоя кровь. Дай ее собаке. Или кошке. Они превратятся.

— Это навсегда?

Пеппино кивнул. Легко так.

И я все поняла. Никакую чупакабру ловить они не собирались. Там, в усадьбе, они просто гнали монстра на меня, чтобы он укусил. Дальше я перевожу через границу зараженную кровь и могу создавать хоть полк монстров. Если очень постараться, то к концу моей жизни чупакабр будет столько, что они завоюют мир.

Возмущения не было. Не было горечи. Ребята всего лишь выполняли то, о чем их попросили. А попросили их помочь поймать вампира и чупакабру. Метод ловли вампира был один — на живца. С чупакаброй были свои способы.

Я, конечно, шутила. Но мир этих ребят не понимал моих шуток. Тем более они не обязаны были читать мои мысли. Я сама виновата, что не поговорила с ними, не спросила что и как. Дурацкая взрослая самоуверенность. Вечно мы считаем, что умнее и сильнее. А тут оказалось, что не умнее. По крайней мере кубинских детей.

— Передавай привет Луизе, — пробормотала я. И бросила на диван шоколадку. Нашла на дне сумочки. Везла в подарок.

Навстречу неслась жизнерадостная Марсия!

— Лена! Как вы? Сергей Маркович сказал, что вы поцарапались в музее.

— Ерунда, — дернула я плечом — рубашка с длинным рукавом спасала меня от лишних взглядов.

— Вы идете обедать?

— Нет.

Почему-то не хотелось улыбаться, не хотелось радоваться. Как будто кто лампочку в голове выключил. В остальном все было как всегда.

Дорогу домой, все одиннадцать часов в самолете я проспала как убитая. Великий Поэт пытался меня тормошить, вывести на разговор, но я угукала в ответ и засыпала вновь. В полудреме я размышляла, что по-хорошему мне должно быть страшно — жить с вирусом чупакабры. Но почему-то внутри сидело равнодушие. Все равно было — лежит или нет вампир в моем чемодане.

На границе досмотр прошел без проблем.

— Ну что вы как эти кубинские дети — спите или молчите! — возмутился Великий Поэт в середине полета.

Засыпая в очередной раз, я подумала, что со стороны и правда выгляжу, как Пеппино. А кстати, откуда дети узнали такой способ распространения чупакабры? Уж не кусала ли их самих эта зверюга?

В Москве шел снег. Трудолюбивые трактора сгребали его в огромные сугробы. А он все падал и падал. Бесконечный. Равнодушный.

— Давай сразу в издательство, — попросила я, садясь в машину к Коле. — Кстати, вот тебе кокос. Прямо с пальмы.

Я перекинула на заднее сиденье свою посылку. Коля довольно улыбался. Он всегда радуется подаркам — такой уж он счастливый человек. На щеках от улыбки загораются ямочки.

— Лена? — удивилась моему появлению редактор Даша. — Вы сейчас похожи на Урия из «Приключения Электроника». Он тоже с чемоданом пытался пройти на хоккейный матч. Что у вас там? А почему вы в босоножках? Холодно ведь.

Холодно не было. Я даже не заметила, что разница температур у нас с Кубой сорок градусов — там плюс двадцать, у нас тоже двадцать, но минус.

Я посмотрела на свой красивенький бирюзовый чемоданчик. Не до переодеваний пока.

— У меня там вампир из Гаваны. Вы, помнится, просили.

И без того огромные Дашины глаза стали на пол-лица. Приподнялась со своего места редактор Инна, выглянула из-за компьютера начальница Татьяна.

— Настоящий? — Даша не верила.

Я кивнула. Что говорить? Это надо видеть.

— Открывайте скорее! — торопила Инна.

И я открыла.

Чемодан был пуст. Он стал пуст к тому моменту, когда крышка с хлопком откинулась на пол. Но я успела заметить красные, ничего не выражающие глаза. На мгновение вампир задержался, чтобы посмотреть на меня. И тут же исчез.

Я обещала привезти. Я не обещала охранять и содержать в тепле и довольстве после доставки.

— Не видно, — задумчиво протянула Инна, садясь обратно.

— Хорошая шутка, — отозвалась Татьяна. — Мы почти поверили!

Даша молчала. Смотрела в чемодан. Она была ближе всех, могла заметить.

— И что дальше? — спросила она.

— Теперь он будет жить здесь.

— Вам нас не жалко? — игриво спросила Инна.

Я не ответила. Мой ответ им бы не понравился. С недавних пор я перестала замечать в себе такое качество, как жалость и любопытство.

Я пожелала всем хорошего рабочего дня и ушла. Коля ждал меня внизу, чтобы отвезти домой.

— Ты не знаешь, где мне взять собаку? — спросила я, усаживаясь рядом.

— На Птичьем рынке, — ответил мне очень практичный Коля.

— Съездим туда в выходные?

Коля усмехнулся, выводя машину на трассу.

Мой ребенок просил чупакабру. Судьбы мира меня не особо волновали.

Эпилог

Солидный Начальник позвонил на следующий день.

— Хорошо долетели?

— Отлично! — отозвалась я. — Вампира отвезла в издательство. Чупакабра растет.

Минуту на том конце провода молчали.

— Это все? — сухо спросил собеседник.

— Нет. Хочу написать книгу о Кубе.

— Это самое страшное, что вы могли придумать!

— Обо всем, что произошло.

— Надеюсь, без имен. — Голос Солидного Начальника звенел. — Если у меня на работе узнают…

Щенок скулил и терся о мою ногу. Был он самой обыкновенной дворнягой, обещая вырасти в малорослое создание. Ел хорошо, играл хорошо, выгуливал своего мелкого хозяина тоже хорошо. Чупакабра в нем пока не проявлялась, хотя он с удовольствием вылакал миску молока с несколькими каплями моей крови.

— Почему должны на работе узнать? — Мне были скучны его волнения. — Я выведу вас под псевдонимом.

— Придумайте имя попроще, — попросил Солидный Начальник. — Вы же понимаете мое положение…

— Понимаю, — вздохнула я. — Солидным Начальником будете?

— Ну, какой же я солидный? — солидно хохотнул Солидный Начальник. — Вы уж меня попроще…

Но проще было уже некуда.

Великий Поэт долго сопел, глядя на фотографии, которые я ему принесла на встречу.

— Хорош, хорош, — вывел он, откладывая себя на фоне «Форда Префект» тысяча девятьсот пятьдесят второго года. — А я статейку в журнал написал. Разбил этих наглых коммуняк.

— Я тоже пишу книгу, — призналась я.

— Ой, только не впутывайте меня в ваши детские игры, — поморщился Великий Поэт.

— Неужели вы не хотите, чтобы об этом все узнали? — торопилась я. — Это же… это же…

— Только без имен! — отрезал Великий Поэт. — Не хватало войти в историю по детской книжке.

— Хорошо, — вновь пришлось согласиться мне. — Буду в книжке вас звать… звать… Великий Поэт!

Великий Поэт пожевал губами, дернул себя за бороду.

— Пафосно как-то… Ну да сойдет.

«А Даше я ничего говорить не буду, — решила я. Придумывать другое имя редактору не хотелось. — Пусть будет просто Даша. Да она и не узнает».

Так появилась эта книжка.

Примечания

1

Часть города Нью-Йорка (США), населенная в основном неграми, расположена на северо-востоке Манхэттена.

(обратно)

2

Аргентинец Че Гевара был мастером устраивать революции везде, где только можно. Латинская Америка не скоро его забудет. Он даже в Конго пытался поднять революцию, это в самом центре Африки. Кажется, что непобедимый Че был из рода саламандр — в огне он возрождался, тянулся к нему, как к родному дому. На Кубе его очень любят и почитают как человека, доказавшего, что все можно изменить.

(обратно)

Оглавление

Глава первая Честное купеческое слово

Глава вторая Беспокойная ночь

Глава третья Второе желание

Глава четвертая Чемодан

Глава пятая Охотник и его добыча

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg