«Топтыжка»

В глухом дремучем лесу стояла избушка, снегом заваленная по самую крышу. И жила в той избушке Медведица со своим медвежонком Топтыжкой. День-деньской спала Медведица на печи — что ещё медведям зимой делать? А Топтыжке не спалось. Лежит в своей люльке, ледяные узоры в окошке разглядывает и думает: что это там яркое светится? Стал он Медведицу будить:

— Пусти меня в лес погулять!

Медведица вставать не хочет, одеяло на нос натянула, ворчит:

— Где это видано, чтобы медведи зимой по лесу шатались? Спи!..

Сердитая была Медведица.

Решил тогда Топтыжка сам в лес пойти — посмотреть, что на белом свете делается. Кое-как слез с люльки, отодвинул дверной засов и выбрался наружу.

Вышел, смотрит — свет-то и вправду белее белого. Снег на солнце искрится, играет. Вот оно что за окошком светилось!

Захотелось и Топтыжке с солнцем поиграть. Потянулся он к нему, а достать не может.

Пошёл медвежонок вслед за солнышком, да вместо него снегиря встретил. Тот на ветке сидит, грудку красную распушил: точь-в-точь, как солнце, только поменьше. Топтыжка к нему:

— Слезай, вместе играть будем!

Ничего не сказал снегирь. Взмахнул крылышками и улетел.

Идёт Топтыжка дальше. Видит — ворона на пне сидит, нахохлилась вся, скучает. Подкрался он к ней, только лапу протянул, а она:

— Кар-р-р!!

Топтыжка еле ноги унёс. От страха взобрался на тонкую рябину, затих. "Отчего это, — думает, — никто со мной играть не хочет?" А прямо перед ним алые ягоды висят, точно маленькие солнышки. Потянулся он к ягодам, дерево согнулось под ним, и повис медвежонок на ветке.

Вот тут и повстречался ему зверь — ни на кого не похожий. Ушами шевелит, хвостиком подрагивает, глазищами хлопает.

— Ты кто такой? — спрашивает Топтыжка.

— Я зайчик Чернохвостик. А ты кто?

— А я медведь Топтыжка.

Подумал зайчик, почесал за ухом и говорит:

— Ну, если так — слезай, дружить будем.

Стали они на санках кататься. Сперва медвежонок зайчика покатал, потом тот медвежонка, а потом оба сели в саночки и покатили с горки, да так, что только ветер в ушах свистел. Скатились раз, скатились другой, а в третий раз саночки не выдержали и — трах! — в щепки.