«Место встречи – детство»

Место встречи – детство (fb2) - Место встречи – детство 801K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Владимир Николаевич Леонов

Мой ломтик счастья Владимир Леонов

© Владимир Леонов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Еще в детстве, мальчиком проживая в крохотном селении у опушки леса, я представлял свою родину Россию как сказочную страну. В каждом доме затерянного поселочка держали собак и топили печки, а вокруг собирались обитатели дома, чтобы поговорить за жизнь. В доме потрескивали поленья в печи и незримо присутствовала мудрость – на душе было нежно и все время это безбрежное чувство родины.

Вот так, мальчишкой, я представлял себе Россию — край, находящийся в центре Земли, где даже войны и бедствия не могли убить мудрость…

И у меня была своя мудрость, один необычный друг, который просто восхищал меня своей жаждой жить, жить радостно и весело.

Мой друг из далекого детства и он же учитель – собака Дымок…

Глава 1. Схватка

…Я до последнего дня своей жизни запомнил вечернюю схватку Дымка с кавказцем…

Огромная, с плотной и глубокой шерстью, эта собака неожиданно выскочила из кустов перед нами, когда мы с Дымком неторопливо шли по улице. Был она с другого поселка и правило местных собак о том, что нельзя нападать на человека с собакой, не знала.

Я вскрикнул от страха, невольно попятился, загородив лицо руками. И вдруг услышал громкое злобное рычанье, шум борьбы. Открыв лицо, я опешил: моя дворняга, моя веселая и добродушная собака, захлебываясь от ярости, впилась мертвой хваткой в агрессивного кавказца. Она защищала меня! Она рисковала своей жизнью, она ценила мою жизнь дороже своей собственной.

Кавказец валял Дымка, как щенка, но тот, захлебываясь кровью, вскакивал, и снова кидался на него. Казалось бы, огромный сильный кавказец, больший по размеру в два раза, весь покрытый шерстью, которую тяжело прокусить, имел огромное преимущество. Но Дымок, весь порванный, истекая кровью, раз за разом бросался на него, и в его решительности была самоотверженность, смелость, верность хозяину

И я, мальчишка, понял, в чем сила Дымка. Он готов был умереть за мою жизнь, даже пусть это был его последний бой… И кавказец это почувствовал. Я увидел его недоумение и замешательство. Он был сильнее и, хотя очень устал, все еще был опасен. Дымок просто ошеломил его, тот не был готов драться на смерть, а для Дымка это была не просто драка. Он отдавался ей весь и готов был погибнуть, но спасти хозяина, своего кумира, своего лидера

В тот момент я понял силу Дымка – она была в решимости умереть, он готов был заплатить за любой свой бой жизнью, именно это и давало ему раз за разом победу!

Я помню, как кавказец, отступая, отошел за кусты. Дымок не стал преследовать его. Он посмотрел на меня. Как сейчас, я помню этот взгляд, в его глазах не было злобы и ненависти. Но я прочитал там непреклонное намерение, с которым он и побеждал.

Я был свидетелем этой фантастической демонстрации силы духа. Никогда не сдаваться. Никому. И препятствия не в счет – ни большие, ни маленькие. Мощь собачьей воли просто потрясла меня. Я помню, как помимо воли у меня вырвалось тогда: «Дымок, ты велик»…

А в его глазах читалось мне: «Бороться надо всегда, слышишь мальчик? Всегда. И прежде всего – с самим собой. Со своими страхами и слабостями. Бороться стискивая кулаки, плача от ран, глотая слезы, улыбаясь через силу. Стремись к тому, что ты хочешь, что можно назвать мечтой, смыслом и целью. До конца. Всегда.

Ты должен верить в себя даже тогда, когда в тебе сомневается весь мир!»

Он не говорил ни слова… но по глазам видна была бесконечная преданность и верность до последнего вздоха… Мой друг и мой защитник. Я для него – его жизнь. Его любовь. Его вера. Он будет служить мне беззаветно и никогда не отступить, защищая мою жизнь.

«Как ангел ты меня оберегаешь, И правда… что мне все мои враги, Когда я знаю – рядышком шагают Четыре лапы у моей ноги!»

Я подметил у Дымка три правила, которые позволили ему быть непобедимым в этой неравной схватке. Звучит это странно, но именно моя собака показала мне на практике законы, применяя которые я, уже будучи взрослым, одерживал победы, ощущал вкус радости и счастья

Эти правила универсальны и применимы в повседневной жизни. Это правила эффективного действия.

Три правила Дымка

1) Если есть возможность ввязаться в драку, выбор только один – надо обязательно ввязаться!

Если есть возможность действовать, надо обязательно это сделать. Чтобы это правило работало, вы должны точно знать, чего хотите. Когда объект вашего интереса появляется на горизонте, нужно начать действовать.

Абсолютно все равно, что именно является предметом вашего интереса. Главное, как только в зоне вашего внимания появляется интересующий вас объект, надо обязательно действовать

Например, завязать разговор, представиться, позвонить, спросить то, что вам нужно и так далее.

Очень ценен сам настрой «всегда действовать», даже если задача кажется трудной. Если вы сделаете это своим жизненным правилом, люди, которые вас окружают, сформируют в своей голове ваш образ – смелого, уверенного в себе человека.

И это будет заслуженная оценка, так как это правило вырабатывает в вас черту победителя!

Помните о том, что когда нужно действовать, не время думать – Действуйте и не Медлите!

2) Драться до победы, со всей яростью, вкладывая все свои силы. Столько, сколько нужно. Если понадобится, то до смерти!

Не сдавайся там, где сдаются другие и победишь там, где победить нельзя!

Если за каждое дело вы беретесь именно с таким настроем, ваша победа становится просто реальностью. «Я одержу победу или умру». Этот настрой будет обеспечивать вам господствующую долю победы.

3) Решение должно быть действительно принято серьезным образом, оно должно быть для вас ценным, если вы готовы поставить на нее свою жизнь. Не шутите со своими решениями! Если решение принято, то оно должно быть осуществлено. И цена не имеет значения.

Даже если страшно и заканчиваются силы. И хочется все бросить, действуйте так, как будто это ваше последнее дело.

Вывод!

Все закончится хорошо. Это чистая правда. Если вы верны своему решению и смелы в своем действии, все закончится даже лучше.

Именно эти три правила никогда не подводили мою собаку: доверие, верность, любовь – все в одной собаке Именно их прошу и вас, читатели, запомнить.

Доверие, верность, любовь!

«Я приду к тебе на помощь. Я с тобой, пока ты дышишь. Было так всегда, ты помнишь, Будет так всегда, ты слышишь»

Важно, чтобы вы понимали, что действовать нужно не с агрессией, а с любовью. Повседневная жизнь – это не драка! Тем не менее, это непреклонное намерение победителя вам очень поможет в повседневной, мирной жизни.

И еще одну мысль мне подарил Дымок, я вспомнил ее много лет спустя: только об одном можно в жизни жалеть – о том, что ты когда – то так и не рискнул!

Глава 2. Встреча

Прозвали меня в нашей деревушке «Вовка – морковка», а некоторые ребята, чтобы сильнее подразнить меня, громко добавляли еще: «…и красный арбуз». Вот и получалась обидная для меня кличка: «Вовка – морковка, красный арбуз». Не мальчуган, а фрукт какой – то. Хотя и было мне по возрасту девять лет, и в школе отличался хорошей учебой, и учительница всегда ставила меня в пример, но с друзьями у меня как – то не ладилось. Чуть – что, сразу «Вовка —морковка…».

Вот и грустил я, друзей не имел, и все свободное время проводил в своем дворике. То дрова рубил, то молоко в масло сбивал… Словом, или я находил работу, или она меня. Просил папу хотя бы собаку мне подарить, как – то веселей было бы, но отец только хитро посматривал искоса и отмалчивался.

Был у папы с мамой свой домик с печкой, огород рядом, а во дворе, огороженным забором со старыми в трещинах досками, какая только живность не водилась

Здесь и два розовощеких поросенка, и с толстыми боками корова Маша, и нежная телочка Соня, и важные гуси, не спеша ковыляющие на своих коротких ножках, да еще неприступные драчливые индюки, которых я боялся как черт креста.

Ну и, конечно, куры. Каких только цветов: и серые с темными пятнышками, и черные с белесыми нитками, и коричнево – желтые, и белые, и даже огненно – красные. От этой пестроты у меня в глазах порой зайчики бегали.

А как только я выходил во двор с ведерком зерна, то казалось целый оркестр во двор заглянул. Галдеж куры поднимали такой, что собаки в соседних дворах пугливо поджимали хвосты и исчезали, на всякий случай (береженого бог бережет), в своих перекошенных будках. Бежали куры стремительно, будто в гоночных бегах участвовали, тесня друг друга, наступая на ноги, сбивая кого – то на землю, подминая. Пыль клубилась, как дым из хорошей печки.

Я заблаговременно опрокидовал этой голодной ораве ведро с пшеном и пулей взлетал на самую высокую ступень крыльца – я хорошо запомнил, как однажды попутно вместе с зерном куры начали клевать пальцы моих босых ног. Словно крупный град пробарабанил по ногам, остались от такого бесцеремонного поведения кур шрамы на пальцах.

Вот и на этот раз, в солнечный летний день, я стоял на крыльце и наблюдал, как полчища ненасытных кур выбирали своими крепкими клювами последние зерна из земли.

Как вдруг раздался звон щеколды, открылась с дребезжанием и скрипом несмазанных петель калитка и во двор вбежала собака. Невысокого роста такая, с короткой серой шерстью, местами облезлой, с кривыми короткими лапами. Словом, так себе. Среди других собак я бы не выделил ее – красотой не блистала, это уж точно.

Но какой был веселый этот пес! Светились радостью черные глаза, смешно свисал набок длинный розовый язык, а куцый, совсем голый хвост крутился, правда – правда, как юла.

Остановился пес, так что лапы уперлись в землю. Замер, словно уперся в стену, а потом неожиданно улыбнулся во всю собачью пасть. Улыбка словно говорила, как хорошо собаке, как нравится ей мой двор. Ее задорное, смеющееся лицо было направлено ко мне. Именно мне она говорила, как рада встрече.

Я видел деревенских собак только издалека, они мне казались всегда ворчливыми и грозными, а этот пес улыбался. Да еще как! Он будто бы весь светился, так радовала его встреча с невысоким мальчуганом, замершим от удивления на крыльце. А когда он во всю ширину растянул свою пасть, показав все свои крепкие зубы, да вслед так быстро завилял хвостом, да так отчаянно, что перепуганные таким чудовищем, так им показался пес, куры врассыпную, с сердитым кудахтаньем, смешавшись с обалдевшими гусями, вмиг исчезли с моих глаз.

– Вот тебе и подарок, сынок: теперь этот пес твой, как ты и просил, – голос отца, показавшегося в калитке, словно приободрил пса.

Не успел я и сообразить, а пес, повиливая хвостом и улыбаясь, уже взлетел на ступеньки, с радостью подбежал ко мне, поднялся на задние лапы и начал облизовать мое лицо своим шершавым теплым языком. Его веселые глаза смотрели на меня, словно он подтверждал, что я его хозяин, что он хочет от души этому порадоваться. Его передние лапы острыми когтями царапали мне грудь, а задние топтались на моих босых ногах.

Но я не чувствовал боли, радость переполняла меня – это мой пес! Он такой живой и по – детски смешной и озорной. А пес с благодарностью, что я искренно рад ему, слизывал с моих щек капельки соленого пота, а может быть, это были слезинки радости.

– Ты моя собака! – закричал я от восторга. – Ты мой настоящий друг!

Наверное, в жизни я еще не произносил слова с такой значительностью, что даже отец поднял руку в знак восхищения.

– Ну как, дружище, назвать тебя? – произнес я вслух. Пес словно понял меня, поднял уши торчком и внимательно посмотрел мне в глаза, словно говоря:

– Это ты вовремя говоришь, мой мальчик! Мне, как и любому существу на свете, хочется, чтобы ко мне обращались по имени.

В голове у меня все так перепуталось, что я уже и не мог долго думать, поэтому сказал имя, которое первое пришло на ум. Видимо, серо – голубой оттенок шерсти вытолкнул из меня это слово.

Но я не просто назвал имя, я дал псу понять, что хозяина надо понимать и слушаться, а то будет разброд между нами:

– Ко мне, Дымок. Рядом. К ноге.

И пес послушно опустился передними лапами на ступеньки. Так и застыл – подогнутые задние лапы и выпрямленные передние. Словно мои команды были для него обычным делом, он слушался меня долгую собачью жизнь

Папа поднялся по ступеням, улыбнулся, как я понял, и мне и моему четвероногому другу, в его глазах светилось удовольствие:

– Ты рад этому псу? – спросил он добродушно меня. – И как ты назвал его?

– Дымок!

– Что ж, легкое и веселое имя, вполне подходит такому жизнерадостному псу. Отнесись к нему как к настоящему другу. Люби его, ухаживай за ним, не обижай. И тогда пес будет предан тебе, делить вместе с тобой и радости и печали.

Дымок понимал наш разговор. Он внимательно переводил свой взгляд то на меня, то на папу. Одобрение читалось в его глазах. Он опять улыбнулся, широко растянул пасть, что не выдержал и громко чихнул. Словно человек. Я и папа, не удержавшись, вместе сказали ему: « Будь здоров!» и, посмотрев друг на друга, разом рассмеялись. А пес Дымок словно подыгрывал нам, вся его физиономия говорила: «Что, хорошо вам со мной, правда? А будет еще смешнее!»

И как не полюбит такого озорного пса с его развитым чувством юмора?

И пусть видом он не был красавцем, и пусть все ребра можно было посчитать, настолько кости выступали, да еще и плешивость – шерсти местами не было – бросалась в глаза, но лишь взглянешь на его веселое и добродушное лицо, и сразу кругом все становится светлее и радостнее.

– Итак, начнем знакомится с моим миром, моей деревней, – сказал я Дымку. – Посмотрим, что ты скажешь после прогулки.

Я спускался первым, пес шел следом, шаг в шаг – вот такое было у него воспитание.

Глава 3. Мама

Стоял жаркий июль. Солнце заливало землю, словно огнем. Деревня казалась вымершей: ни людей, ни собак. Все попрятались от духоты и жары.

Только мы с Дымком, две единственные фигуры в дневном свете, не спеша шли по улице.

– Дымок! Рядом со мной! – отдавая команды псу, я внутренне переживал, а поймет ли он. Но это был умный пес. Чуть прибавив шагу, он поравнялся со мной и топал своими лапами в такт моим шагам. Лицо его выражало гордость: еще бы, он не бездомная шелудивая собака, он не ничейный пес, у него есть хозяин, а, значит, и дом.

По дороге я посматривал на дома, а вдруг кто – то из мальчуганов увидит меня с таким радостным псом, да еще прилежно выполняющим мои команды, и тогда ему станет плохо от зависти. Ох как мне сладко стало от такой мысли – закончилось мое одиночество, и вся моя печаль позади.

Гладя с умилением на пса, я рассказал ему, почему нашу деревню называют Боровое, как долго здесь я живу с родителями. Думая, что ему будет интересно знать поподробнее обо мне, поведал ему о своей кручине: о кличке «Вовка – морковка…», о мальчиках, насмехающихся над моим прозвищем, и о девочке с дальнего двора, с которой мы незаметно от других убегали в лес и играли там.

Еще я рассказал ему, какие хорошие люди живут в деревне, они с утра до вечера работают: пилят деревья, везут на наш маленький завод, делают различную мебель. А по выходным собираются вместе под зеленой листвой дубов на окраине деревушки, поют песни, танцуют, жгут костры. Нам, детворе, так весело проводить время с ними.

– Но ты не бойся, я тебя никогда не оставляю, будешь всегда со мной на этих веселых праздниках, – так я утешал собаку. – Ты же теперь мой настоящий друг!

Говорил я псу о моей детской радости, о том, как я люблю вечерами гонять лошадей вместе с конюхом, дядей Григорием, в «ночное». Это когда я верхом на лошади ехал вперед, к зеленым лугам, а дядя Григорий подгонял коней сзади. А потом мы стреножили коней, пускали их к травам, а сами разжигали костер, и я до утра слушал занимательные истории доброго старенького конюха.

– И тебя я буду брать с собой в «ночное», – наклонялся я пониже, чтобы пес слышал лучше, – станешь стеречь лошадей, чтобы они не разбегались.

Дымок, размеренно шагая рядом, кивал головой – или от движения или от согласия – но я считал, что он все понимает и ему радостно, что я делюсь с ним своими мыслями.

Потом я объяснил псу, какой замечательный у меня папа, какую радость доставил мне, когда понял мою мальчишескую печаль о настоящем друге, и подарил тебя, Дымок.

– Ты, конечно, еще маленькая собака, но это для меня к лучшему, – сказал я Дымку. – За тобой надо ухаживать, воспитывать, обучать. Значит, я буду много занят, у меня не останется времени грустит. А это так здорово!

Дымок понимающе взглянул на меня и весело завилял хвостом. Пес покачивался на своих коротких лапах, смешно переставляя их. Местами потертая кожа так блестела на солнце, что у меня рябило в глаза. Короткий, облезлый хвост крутился как пропеллер. В общем, и некрасивый, и урод уродом, но мне он казался самым лучшим псом, я полюбил его всем детским сердцем.

Вот так, беседуя с псом по душам, мы незаметно приблизились к заводику, на котором наши папы таскали деревья к большой электрической пиле, забирали после распила доски, складывали их в штабеля. А наши мамы сидели в конторе, писали бумаги, подсчитывали и контролировали, как их мужья выполняют план. Вот такое распределение труда видел я. И полагал, что это правильно и хорошо. Мужчины должны делать тяжелую работу, чтобы их жены были счастливы.

Заводик по всему периметру был огорожен штакетником. Мы остановились около ворот. Я предупредил Дымка, чтобы он вел себя тихо, не лаял и не бегал. Словом, был скромным. Потому что здесь взрослые занимаются серьезным делом, отвлекать их нельзя. И еще потому, что на деревне у меня был свой авторитет: все считали меня работящим и исключительно покладистым, дисциплинированным мальчиком.

Я попросил Дымка взять с меня пример, во всем слушаться меня, как я слушаюсь взрослых. Я говорил ему, что на заводе постоянно промышляют кошки, поэтому вести надо себя воспитанно, не ввязываться с ними в драку; а еще надо держаться подальше от собаки Ника, большой, с густой шерстью, кавказской овчарки, которая охраняет территорию заводика. Пока я раздавал практические советы Дымку, он все время смотрел мне в глаза, даже хвостом перестал вилять и, прошу вас верить мне на слово, он понял все от начала до конца. И в этом я могу поклясться!

– Не двигаться, – отрывисто скомандовал я, берясь за ручку ворот, ведущих во внутрь заводика. – Сидеть, пока я не вернусь или не позову тебя.

Это надо было видеть мне: пес тут же сел на задние лапы и застыл в повиновении.

На заводике я хотел увидеть маму и рассказать ей о нежданно – негаданном подарке папы – хотя я и подозревал, что без согласия мамы папа бы не решился на такой поступок – и как я безмерно рад псу, которого назвал ласково Дымок.

Мама работала в конторе за столом, писала какие – то бумаги. Сидела ко мне спиной, и не слышала, как я вошел.

– Мама! – радостно воскликнул я.

Она вмиг обернулась, красивая нежная улыбка осветила ее лицо. Она раскинула руки, я подбежал и обнял ее.

– Как я соскучилась по тебе, сын! – целуя мои щеки, произнесла она мягким грудным голосом. – Как раз думала о тебе!

– И я тоже рад видеть тебя, мама! – произнес дрожащим от волнения голосом я. – Вот хочу поделиться с тобой радостью.

– Что за радость? А ну – ка говори быстрей! – поторопила меня мама.

– Папа подарил мне собаку! – воскликнул я радостно – возбуждено. – Она такая умная и красивая, ну прямо вылитая ты!

Мама встала со стула. Сейчас она напоминала мне молодую яблоньку, такая же высокая и стройная.

– И ты действительно счастлив? – спросила с улыбкой она. – И если это так, то мы с папой очень – очень рады за тебя. Береги собаку! И как ты назвал ее?

– А ты не будешь смеяться надо мной? Скажешь, сын ты уже большой, а имя даешь какое – то детское. Неужели нельзя выбрать посолиднее?

– Нет, нет, Вова, это твоя собака и ты волен сам выбирать ей имя, – успокоила мама. – Ну же, говори!

– Я назвал собаку Дымок!

– А ты знаешь, очень красиво звучит! Такое ласковое, оно словно греет, от такого имени исходит тепло.

– Мамуля, ты у меня самая лучшая в мире! – восторженно выпалил я. Крепко обнял маму и поцеловал ее руки.

– Сынок, я знаю, как тебе нужна эта собака, но и ты нужен Дымку. Помни об этом. И где же твой пес?

– А вот смотри, как он слушает мою команду! – Я подошел к двери конторы, вышел на крыльцо и позвал: – Дымок! Ко мне!

Сидевший неподвижно и наблюдавший в открытые ворота внутреннюю жизнь заводика, пес взметнул уши торчком, кивнул головой снизу вверх в знак понимания, нетерпеливо чихнул и побежал, смешно перебирая лапами, к конторе.

Подбежал ко мне, ткнулся в ноги, словно говоря: «Мальчик, я с тобой»; вслед за мной вошел в здание и, уловив движение моей головы в сторону мамы, положил морду и лапы ей на колени, доверчиво и весело глядя в глаза.

Мама не ожидала такой прыти от Дымка, рассмеялась этой забавной проказе пса и ласково потрепала его щеки.

– Ну что ж, вот и познакомились! – сказала она. – Знаю, что назвали тебя Дымком, мне нравится такое имя. Надеюсь, будем с тобой дружить!

Пес смотрел на маму. Растянул в радостной улыбке пасть, замахал приветливо коротким куцым хвостом. Пес понимал, что он произвел нужное впечатление. И мама поняла, что он умный пес.

– И вправду, ты пес – умница! – с удивлением проговорила мама. – Теперь твоя бездомная жизнь закончилась. Жизнь бродячая, лишенная спокойствия и сытости. В этом можешь не сомневаться. У тебя есть дом, есть хороший добрый хозяин, вот этот мальчуган, мой сын!

Дымок завилял хвостом – все – все он понимал.

– Добро пожаловать, Дымок, в наш дом! – закончила мама. – Живи сам радостно и приноси радость нам!

Глава 4. Помывка

После посещения заводика и знакомства Дымка с мамой, мы вернулись в наш уютный дом. Я решил навести псу чистоту и блеск, как и подобает собаке с хорошими воспитанными манерами. Отчистить! Отмыть! Убрать противный запах! Придать свежесть!

Во дворе дома папа соорудил самодельный душ. Поставил на столбах на высоте бочку, врезал внизу бочки кран. Набирай воду из шланга в бочку, вода под солнцем нагревается, открывай кран и льется теплая, а порой, и просто горячая вода.

Я завел Дымка под душ, повернул кран, полилась неторопливыми струйками теплая вода. Пес отфыркивался, крутил головой, но видно было, как нравится ему эта водная процедура. Я несколько раз намыливал кожу собаки и кое – где сохранившуюся шерсть хозяйственным мылом, смывал водой. В самом конце я помыл Дымка ароматным шампунем. Пес не рыпался. Не вырывался. Мытье явно было ему по нраву. Он легко улыбался, а его хвост чем – то напоминал короткий поливочный шланг – так он умудрялся им разбрызгивать воду.

Вот я закончил мыть собаку, насухо вытер ее двумя полотенцами. Теперь предстояла самая сложная и кропотливая работа – расчесать всю свалявшуюся шерсть, распутать каждый плотный колтун. Я взял в руку большую расческу, которой папа чесал овец, и начал старательно наводить порядок на теле пса. Как ему нравилась эта процедура, ведь он чувствовал как легко начинает дышать тело, поэтому только повизгивал, и извивался от удовольствия.

Мне казалось, что со временем из меня выйдет неплохой парикмахер, так уверенно я держал расческу и осторожно, не причиняя боли псу, распутывал шерсть.

И все время, пока я придавал достойный вид Дымку, я не переставал с ним разговаривать. А он внимательно слушал, не перебивая своим рычаньем, и только напрягал спину, чтобы я хорошенько расчесал его. Я старался объяснить, как я вижу нашу дружбу. Но сначала затронул вопрос, как я понимаю, не очень приятный псу.

– Вот смотри, у меня есть семья, есть мама и папа, которые очень любят меня и всегда обо мне заботятся. А у тебя семьи нет, нет дома, не помнишь ты ни мамы своей, ни папы. Бездомный и можно сказать – безродный. В общем, сирота конченная, круглая. Не познал ты ни любви, ни ласки, ни заботы.

Дымок мотнул головой, было такое ощущение, что мои слова причиняют ему страдания. Затем собака подняла глаза, казалось, в них блеснули едва заметные слезинки. Ее взгляд говорил мне, что наконец – то в лице этого мальчугана, так заботливо работающего над созданием ее престижного внешнего вида, она нашла человека, который понимает, как непросто ей жилось на белом свете и который жалеет ее.

Подбодренный участливым взглядом дворняги, я продолжил:

– А вот друзей у меня нет. Настоящих. Мои сверстники любят подшутить надо мной, обидную кличку на всех перекрестках деревни кричат. Ты же еще не слышал?

Дымок покачала головой, давая понять, что не слышал; затем задумчиво уставился в землю, пытаясь понять, как это неприятно, когда у тебя есть такое прозвище.

– Поэтому я считаю своими настоящими друзьями только маму и папу, но они взрослые и не всегда меня понимают, да и времени на меня у них почти нет – работа, большое хозяйство дома, вот и трудятся с раннего утра до самого позднего вечера. Я стараюсь им не мешать, лишний раз не попадать на глаза.

Пес вскинул торчком уши, выгнутые широкие брови выразили удивление: так много работают родители? И не устают?

– Конечно, мой милый пес, в нашей семье выпадают свободные часы, когда мы все втроем садимся за столом, кипит самовар, ароматно пахнет испеченными мамой булочками, и разговариваем, рассказываем смешные истории, забавляемся играми в лото, порой – картами. Самое приятное для меня – когда мама садится поудобней на диване, открывает книгу со сказками и читает мне, а я мысленно переношусь в тот сказочный мир, воображаю себя героем, который спасает заколдованную принцессу. И удивительное, всегда в моих представлениях рядом со мной находилась верная собака, поэтому, видимо, не случайно ты появился у меня, Дымок!

Дымок уставил на меня неподвижный взгляд, такой пристальный, словно что – то хотел сказать.

– Что ты хочешь мне сказать? – поинтересовался я.

Дымок все не сводил взгляда, все смотрел и смотрел.

– Думаешь, не случайно мы встретились? Думаешь, сначала я придумал тебя, а потом Бог исполнил мою просьбу!

Дымок все не сводил с меня напряженных глаз – чихнул раз за разом от волнения.

– Значит, ты согласен со мной? Что не случайно появился в моей судьбе? Как это здорово, когда мы вместе одинаково думаем!

В порыве детских чувств радости я крепко схватил морду пса обоими руками и расцеловал в чистые и свежие щеки.

Я оглядел пса со всех сторон. После водных процедур и расчесывания он выглядел на славу. Шерсть стал чистой и волнистой, такая шелковистая. Провел рукой по ней – ощутил приятную свежесть в ладони, словно я опустил руки в речку; шерсть мягко поддавалась движению пальцев, а затем выпрямлялась веером, когда рука продолжала движение вперед.

Выпирали из – под кожи ребра, пока Дымок был еще костляв, но я решил, что буду кормить его до отвала, скоро бока округлятся, и худоба исчезнет.

Вот только желтые зубы собаки мне не удалось хорошо почистить собственной щеткой —пес постоянно чихал, мотал головой.

И все ж Дымок выглядел теперь нормально, словно действительно побывал в собачьей парикмахерской и над его обликом трудились самые искусные мастера. Он это понимал, весело скалил свои кривые зубы, несколько раз потряс худосочное тело, будто демонстрируя мне свою ухоженность. Даже маленький хвост как – то приободрился, встал торчком и не спеша, так с ленцой, качался из стороны в сторону. Глаза собаки смотрели с прищуром из – за солнце, а потому взгляд его казался и озорным, и плутоватым.

Можно было запускать Дымка и на смотрины, и на конкурсы, и в дом. Запах бездомной собаки, такой вонючий и противный, исчез. Теперь Дымок в прямом смысле благоухал ароматами мыла, шампуни, зубной пасты. До чего же мне было приятно видеть результат моих стараний, да и Дымку надо выразить благодарность: вел себя достойно, не вырывался из рук, не лаял, не извивался, словно в лихорадке. Лишь иногда, когда моя расческа грубо впивалась в его шерсть, задевая кожу, он глухо ворчал. Так ворчать дедушки, когда внуки слишком расшалятся.

Во двор вошел папа.

– Папа, папа, посмотри на Дымка. Как он выглядит?

– Просто как новенький! – папа широко улыбнулся мне и Дымку. – Глаз не оторвешь. Прямо красавец.

Дымок понял, что папа оценил его внешний вид как образцовый, значительный, и улыбнулся в ответ. А затем вразвалочку подошел к нему, ткнулся носом в ноги и прилег.

– Как пахнет от него ароматно, словно он купался в ванной с хорошим одеколоном, – отметил папа, почесывая собаку за одно ухо. Дымок поднял морду, посмотрел с благодарностью ему в глаза.

– Папа… – я набрался храбрости и повел разговор. – Я здесь говорил с Дымком…

– Как? Что это значит – говорил с собакой… – рука папы замерла на спине пса.

– Да, я считаю, что Дымок все хорошо, по человечески понимает, он с таким интересом слушал мой рассказ о нашей семье… Вот такой случай произошел, может быть, ты подробней поведаешь мне и Дымке, о маме, о себе, о том, как вы нашли друг друга.

Папа молчал, задумчиво машинально продолжил гладить собаку. Я чувствовал, что он в нерешительности.

– Папа, пожалуйста, расскажи, – просил я, – мне уже восемь лет, у меня теперь есть друг, мы должны знать все о нашей семье.

Меня неожиданно поддержал Дымок: он посмотрел на папу и несколько раз толкнул носом его ноги: давай, не бойся, действуй, мы поймем.

Папа протяжно вздохнул, нагнулся к собаке и сказал, сказал именно ей, а не мне:

– А ты действительно умный и любознательный пес, с тобой приятно общаться, но ухо надо держать востро!

Затем он перевел взгляд на меня.

– Так и быть, расскажу. Только давайте перейдем в тень, вон туда, где яблонька и стол со скамейкой.

Я и папа сели на скамейку, Дымок положил голову ему на колени.

– Вот и хорошо. Теперь мы удобно расположились, слушайте меня внимательно.

Глава 5. Рассказ папы

– Мама твоя, сынок… – начал папа. Дымок от внимания навострил уши. – Мама твоя была легкая и озорная. Очень любила веселиться, петь песни и танцевать. Хоть кого рассмешит, вызовет улыбку и увлечет потанцевать. А голос у нее был просто бархатистый, когда она запевала, кажется, даже ветер смолкал, чтобы услышать песню твоей мама.

Волосы у нее были черные с синим отливом, луч солнца упадет и заискрятся распушенные по плечам волосы, будто радуга высветилась.

– А у меня волосы светлые, не такие как у мамы, – сказал я.

– Подожди, подрастешь… – успокоил папа.

– Уж очень любила твоя мама природу, пропадала маленькой в лесу, на огородике выращивала …все подряд. Ее мама, твоя бабушка Маша, не могла нарадоваться на дочь, помощницей росла. Она даже одну яблоньку, которую посадила твоя мама, назвала ее именем, яблонька Зина, мы как раз сейчас под ней сидим.

Дымок от нетерпения начал перебирать лапами, я положил руку ему на голову, давая понять, что надо вести себя тихо и не отвлекать папу от рассказа.

– Еще мама твоя, будучи маленькой, очень любила бегать, соревноваться хоть с кем. Никто из сверстников не мог ее обогнать. Как сорвется вперед со старта – поминай как звали, она уже на финише.

– Папа, папа, а ты вспомни, я тоже люблю бегать! Всех школьников обгоняю на уроках физкультуры, мне учитель всегда пятерки ставит. Вот мои одноклассники дразнят меня обидной кличкой, а я им отвечаю, что они просто слабаки и лентяи, и обзывают меня потому, что завидуют моей силе. Думаю, что они ведут себя как жалкие еще не оперившиеся птенцы.

– Как ты сказал? Неоперившиеся птенцы! Ну ты даешь, Володя, – изумленно произнес папа и невольно рассмеялся. Дымок приподнял морду от неожиданности, улыбнулся папе, говоря: «Мой хозяин знает дело, верно говорит».

Папа кивнул головой псу в знак согласия. И на минуту умолк.

– И что дальше? – я напомнил ему, что надо продолжить рассказ.

– А как она готовить. У нее все спорилось в руках, хотя до стола еле дотягивалась. Это бабушка твоя, сын, приучила ее вкусную еду стряпать. С куском мяса мама твоя обращалась как настоящий мясник на рынке, все особенности знала мяса и беглым взглядом могла отличить бедро от шейки, заднюю часть от передней. Так готовила жаркое, что гости тарелки досуха выедали. Еще она научилась консервировать любые овощи, откроешь банку, например, с огурцами, такой аромат, как будто только с грядки сорваны.

– Ой, правда! Такие вкусные… – вставил слово я. Дымок выжидающе посмотрел на меня, словно спрашивал: «А мне дашь попробовать». Угадав его желания, я легко потрепал Дымка под шеей, кивая головой в знак того, чтобы он не беспокоился – до пуза будет кушать. Хотя потом подумал: «А вообще – то собаки едят огурцы и помидоры?»

– Твоя мама в детстве любила всякие истории о древности и сказки. Она не засыпала, пока твоя бабушка не прочитает ей интересный рассказ. Просто обожала слушать сказки. Особенно приключения, чтобы переживать вместе с героями. – Папа кивнул мне головой, точно говоря, что и сам он увлекался такими историями. Дымок лениво потянул морду, жмурясь, как мне было понятно, от удовольствия, что он сейчас посвящен в самые трогательные семейные традиции.

– Еще очень любопытное для тебя. Твоя мама с раннего детства увлеклась астрономией. Выучила все небесные планеты, звезды, созвездия. Знала их расположение на ночном небе и мгновенно могла распознать. Она знала так много историй о звездах и небе, что могла рассказывать хоть всю ночь. Вокруг нее постоянно толпились подростки и галдели как вороны, прося ту или историю поведать. А уж рассказчик она отменный. Заслушаешься. —Папа здесь зажмурил глаза, как бы слушая маму, качнулся несколько раз из стороны в сторону, выражая тем самым согласие с собой. Я представил себе звездное ночное небо, такое яркое и такое далеко. Скосил глаза на пса. Тот дремал, уставший после отмывания и убаюканный равномерным голосом папы. Но ушки были навострены, и во сне он продолжал с удовольствием слушать.

– Она такая чистюля. Увидит пылинку, здесь же за тряпку, до блеска начищает. В доме всегда уют и свежесть, ты же знаешь, как рано встает мама, чтобы навести порядок, приготовить нам завтрак. Не отпустить тебя в школу, пока не убедится, что рубашку проглажена, свитер и брюки без пятен и не помяты. А прежде чем лечь спать, она обязательно промоет все комнаты, подметет пол, аккуратно расставить сковородки, кастрюли. Сама одета всегда как с иголочки, вся ее одежда подобрана со вкусом, подогнана под стройную фигуру. Везде у нее порядок, каждая вещь на своем месте. Иногда мне кажется, что мы с тобой живем в каком – то сказочном домике, настолько приятно и легко в нем дышится, словом, мама твоя – ну просто золотце. – Папа растянул неторопливо последние слова, словно наслаждаясь высказанным. Я уже видел маму в красивом цветном летнем платье, легко и весело возвращающейся с работы. Дымок, видимо, почувствовал мое возбуждение, пошевелился и его хвост оказался на моих ногах. Он словно подпитывался моим радостным состоянием и успокаивал меня:» Мальчик, я с тобой, вот тебе мой хвост в знак дружбы».

– Мы никогда не ссоримся с мамой, – чуть с хрипотцой продолжил папа, – характер у нее мягкий, покладистый. Она не умеет кричат, визжать, как делают другие женщины. У нее нет истерик, с ее уст никогда не сорвется неугодно бранное слово. Увидит, что я нервничаю или не в духе, улыбнется так широко и произнесет спокойно: «Мир выжил, потому что улыбался и не огорчался». Ну как после этого не поцеловать твою маму и не объясниться в который раз ей в любви. – Кажется, голос папы зазвенел, как колокольчик, который на шее нашей коровы Маши, такой маленький, мелодичный. Дымок поднял заспанную морду с колен папы и разинул пасть, улыбаясь и выражая тем самым свое согласие с ним. Папа потрепал пса за шею, Дымок ну просто залился удовольствием от такой неслыханной ласки: зажмурил глаза, повел круглым носом, несколько раз ударил по моим ногам хвостом, как бы говорил: «Вот малыш, бери пример с отца, уж как такие ласки мне приятны!»

– И потом, мама очень любит тебя. Они так мечтала о ребенке. И когда ее спрашивал, мальчика или девочку хочется ей, она отвечала, что счастье не зависит от пола, а только от сердца, которое у тебя внутри. Когда родился ты, я думал, что ты попал в рай, мама окружила тебя такой заботой и любовью, что твое маленькое сердца питалось это материнской силой. И рос ты умненьким, смышленным мальчиком, веселым и радостным. Это тебе передалось от мамы, а ты потом передашь своим детям – так и будет хранится традиция нашей семьи: счастье, радость и любовь. А теперь еще и прибавление в нашем семействе, – папа погладил Дымка по голове, – стало больше на одну радость и одну любовь. Не правда ли, милый пес? Этот милый пес неожиданно поднялся, положил передние лапы на грудь папы и начал так быстро – быстро водить своим розовым языком по его лицу. И как после этого не утверждать, что пес – то действительно ну просто умница!

– На этом хватит на сегодня, мне надо управляться по хозяйству, – поднялся со скамейки папа, – мама скоро придет, подумает, что мы с тобой лентяи.

Под впечатлением услышанного, и чтобы не позабыть эту историю, я решил записать ее, оставить память об этом прекрасном дне. Вряд ли папа снова повторит этот рассказ?

– Дымок, за мной, – приказал я псу, – пошли в дом. – Собака вильнула хвостом, подтверждая, что все поняла и пошла следом за мной.

Пройдя в свою комнату, я изложил на бумаге все, что рассказал мне папа, стараясь не пропустить ни одного слова. Потратил я на это часа два, но зато здорово получилось, слово в слово. Как будто это и сам рассказывал.

– Так, Дымок, к ноге, ложись рядом, – я поманил пса пальцем к себе, он послушно приблизился, уткнулся носом в мои ноги и прилег. – Слушай, я буду читать, но не перебивай меня!

И я стал читать Дымку свои записи. Сначала неуверенно, запинаясь, комкая слова, а потом, раз за разом, мое чтение становилось все более ясным и четким. Сколько раз я перечитывал, уже и не вспомнить. Я выучил текст наизусть, буквально назубок. Дымок все это время терпеливо лежал у ног, не шевелясь и не ворча, как я и просил его – вот уж пес так пес, просто загляденье. Уши торчали, иногда как антенны, двигаясь из стороны в сторону, чтобы лучше слышать.

А я хотел очень порадовать маму: как только она придет с работы, я крепко – крепко ее обниму и наизусть расскажу эту прекрасную историю.

Глава 6. Смерть мамы

Только одного мне не рассказал папа: у мамы было больное сердце. Когда она решила родить ребенка, врачи предупреждали, что у нее слабое сердце, и оно может не выдержать. Однако мама не испугалась. Вот такая она была смелая – и я появился на свет… Но сердце ее стало болеть сильнее. Я замечал, что мама неожиданно бледнела, начинала тяжело и прерывисто дышать, но всякий раз успокаивала меня, что просто она перетрудилась и у нее закружилась голова. Я этому верил и не задумывался, а почему мама иногда плачет потихоньку…

Мы с Дымком были в доме, когда вдруг около дома раздались тревожные голоса, забегали люди, папа быстро выскочил на улицу и вместе с двумя женщинами побежал в сторону заводика.

Беспокойно стало у меня на сердце, словно обручем сжало его. Что – то с мамой? Дымок неожиданно вскинул голову и потихоньку заскулил. В доме повисла тревога.

– Дымок, за мной, побежали за папой, – закричал я. – надо быстрей на завод, что – то случилось с мамой.

Мы выскочили из дома, быстро скатились по ступенькам, и по пыльной, изнывающей от духоты улицы, помчались туда, где работала мама.

Когда я и Дымок, проскочив ворота завода, очутились около конторы, было уже поздно… Моей мамы не стало, она умерла прямо в конторе от внезапно сильного приступа сердечной боли.

Папа еще успел, он увидел маму в самые последние секунды жизни, она прижала его руку с груди, тихо – тихо молвила: «Береги сына…». И красивые ярко – голубые глаза мамы закрылись навсегда.

Вот так в один день я приобрел настоящего друга, услышал прекрасную историю и потерял маму…

Рассказ папы, мною записанный, навсегда остался со мной и во мне… Много – много раз потом я пересказывал его на наизусть Дымку, моим новым друзьям, и самой красивой девочке, которую я встретил благодаря Дымку: она очень – очень была похоже на мою маму.

О, если бы я знал, о чем думал в эти скорбные дни для меня мой милый пес, я бы, превозмогая свою боль и горечь потери самого родного человека, расцеловал бы Дымка во все щеки! А о чем размышлял пес, я узнал спустя некоторое время…

Глава 7. Победа Дымка

Так мы и остались втроем: я, папа и Дымок. Как – то чувствовал себя сиротливо наш милый дом, в котором раньше всегда царила чистота, пахло вкусно мамиными оладушками и наваристым борщом.

Через несколько дней после похорон мамы я вышел вечером во двор. Небо было ясное, множество звезд, которые Творец зажег во Вселенной, чтобы люди не чувствовали себя одиноко, освещали мое грустное сердце. Ветер стих, тишина закутала вечер в свое бархатное одеяло. Я поднял голову вверх, звезды несли мне свет сквозь тайны веков и мироздания.

– Мама, – произнес я, будто она рядом, вот здесь, около моей правой руки стоит, – я знаю о тебе прекрасные истории. Мне о них рассказал папа. Он как будто знал, что ты покинешь нас и был необычайно рад, что сумел объяснить мне, какая ты была удивительная и очаровательная, как ты любила меня. Он очень по тебе тоскует, и я тоже тоскую. Мы всю жизнь будем помнить тебя – я обещаю.

Я договорил, просто постоял немного. Мне казалось, что звезды и планеты услышали меня, и расскажут где – то там, на небесах, как маму любим я и папа, да и, конечно, пес Дымок!

Я иногда просыпался среди ночи и казалось мне, что горит на кухне свет, его маленькая полоска пробивается через полуоткрытую дверь, и звучит там мягко и певуче голос мамы, моей самой лучшей мамы на свете. А потом я уходил в сон, и утром я делился этой новостью с Дымком. Пес внимательно слушал мой сбивчивый рассказ, смотрел ласково мне в глаза, словно хотел подбодрить, утешить.

Спал Дымок на специальном коврике, который папа постелил у входа в дом, вытянув передние лапы и положив на них голову с торчащими ушами. Но каждую ночь он тихо подкрадывался к моей кровати, и лежал там до утра, не тревожа мой сон. А как только появлялся первый луч солнца, Дымок поднимал свой нос, и также тихо отползал обратно к двери. Я делал вид, что не замечал его хитрости, не тревожил пса, не лишал его радости.

– Папа, я думаю, что Дымок не любить оставаться один, – сказал я. – Тоскует он. Давай перенесем коврик к моей кровати. Но папа был неумолим, наотрез отказался это делать.

– Собака должна знать свое место, – ответил он, – она обязана охранять дом, а не быть куклой в твоих руках.

Я стал приучать Дымка кормить кур, гусей. Давал ему в зубы ведерко с пшеном, надо было видеть, как важно шагал пес по ступенькам, он чувствовал бремя ответственности и спускался осторожно, чтобы ни одно зерно не выпало.

При виде такого чудовища, так они представляли себе пса, куры и гуси притихали, свои разбойничьи повадки забывали. Стояли неподвижно и смотрели чуть поодаль, как Дымок выпускал из своих крепких кривых зубов ведерко, раскатывал его по земле, рыча и нагоняя страх на живность. Лишь когда зерно веером было рассыпано по двору, довольный своей работой, Дымок поднимал голову в мою сторону, ждал команду. Стоя на крыльце, я с тихим смехом наблюдал эту картину, а затем кивал головой и кричал: «Молодец дымок! Ко мне, к ноге!». Пес во весь опор, радостный и счастливый мчался к хозяину, и тогда куриное сообщество и гусиное братство, издав торжествующие крики, набрасывались на еду.

Скоро стало ясно, что Дымок не любит одиночества. Это даже мягко я сказал – просто не переносит, ненавидит.

Случай тому представился сам по себе. Нам надо было с папой уехать на весь день к его сестре в другую деревню. Дымка, естественно, взять с собой не могли, оставили его дома под замком. Я заботливо поставил перед ним большую миску с водой и кастрюлю с пищей.

И что мы увидели, когда вечером переступил порог дома? Нашему огорчению не было предела: вода разлита по всему полу, кастрюля опрокинута, подушки с дивана и кровати разбросаны по всем комнатам, два горшка с мамиными цветами разбиты, а туалетная бумага длинной – предлинной белой лентой пересекала комнату по диагонали, как понтонный мост реку.

Хотели было ругать пса, накричать на него, но такая щедрая улыбка во всю морду, такое ласковое повизгивание, такая бьющая фонтаном из него радость, что мы вернулись и он снова с семьей… и вместо наказания мы с папой весело рассмеялись. А пес уже без опасения подбежал к нам, плюхнулся на спину, открыл свое потертое местами и пожелтевшее брюхо, предлагая погладить это чувствительное его место. Что мы с папой с удовольствием и сделали.

В деревне в каждом доме держали собак. Собаки уже по много лет жили, узнавали друг друга по голосам, привыкли, пообтерлись, драк между собой не затевали. Нередко их спускали с цепей, и они носились по улицам, поднимая клубы пыли, чихая от него и отплевываясь. Но как поведут они себя, когда среди них появится чужак, посторонняя собака? А ведь некоторые были очень внушительные по размерам и весу, с толстой шеей и густой шерстью. Враз могут подмят нашу дворнягу, да еще и покусать!

Вот почему пока я не отпускал Дымка со двора, всегда держал калитку закрытой. А когда покидал дом, то закрывал его в доме. После того случая, когда он учинил настоящий погром, я попробовал его привязать. Но не в доме, а во дворе. Папа к тому времени купил ошейник и железную цепь. И мы думали, что теперь не будем неудобств с Дымком – привязал к металлической стойке и никуда он не денется.

Однако Дымок оказался хитрее, чем мы с папой могли предполагать. Расчет Дымок делал на собачью природу. Если одна собака где – то завоет, то в знак поддержки, откликнуться обязательно все другие собаки, которые услышат вой.

И вот привязанный Дымок начинал выть. Сначала тихо, прислушиваясь к реакции других собак, а потом все увереннее и громче. Он выл и выл, скулил и скулил, и все собаки деревни подхватывали его завывание, одна за другой, словно передавая друг другу эстафету. Поднималась настоящая какафония. Вся деревня выла, стонала, рычала. А наш хитрюга Дымок замолкал, словно говоря, а я здесь не при чем. А звуки такого собачьего воя ни один взрослый не выдержит… Посыпались папе жалобы, потом угрозы, или заставь собаку замолкнуть, или забросают ее палками и кольями. Что даже хотели вызвать милиционера и наказать папу за то, что его собака нарушает общественный порядок.

Одним словом, Дымок одержал вверх над нами с папой – мы поняли, что его нельзя оставлять одного.

– Дымок не хочет оставаться один, – сказал я папе. – Вот в этом загвоздка. Если мы его любим, считаем членом семьи и не хотим потерять, придется ходить вместе с ним. – Так я подытожил наш разговор. Папа уже не мог сопротивляться, ему порядком надоело объясняться.

И только я понимал хорошо, что терзает Дымка. Одиночество. У него разрывалось сердце от одиночества. А уж я – то испытал на себе, что такое оставаться одному.

Глава 8. Поход в магазин

Итак, Дымок уже не оставался один. Куда бы я не шел, он бежал рядом, все видом выражая свое удовольствие: веселая, озорная морда, чуть высунутый розовый язык, короткий хвост покачивался в такт движения. Весь облик свидетельствовал о том, что Дымок не какая —то там дворняга захудалая, а настоящий домашний пес со своим хозяином и местом в доме, сытной едой и водными процедурами.

– Дымок, сегодня идем в магазин, – поглаживая пса за шею, заговорил я, – будь умница, прохожих бесцеремонно не обнюхивай, собак держись подальше, а в магазине ни – ни, ни шагу от меня, – вот такие наставления получил от меня Дымок, пока мы выходили со двора.

Сельский магазин представлял собой небольшой деревянный домик, снаружи обшитый досками, раскрашенными в аляповатые цвета: огненно – красные, ярко – желтые, бледно – серые, зеленые, как тина в болоте, оранжевые, словно нос пропойцы. Поговаривали о нечистой силе, которая враз за одну ночь темные, местами погнившие доски, раскрасила в столь броские цвета. Как бы там не было, после той ночи никто не решился смыть краски. Даже сам глава поселка, по отдельным сведениям, узнав о происшедшем, перекрестился в темном уголке, затем плюнул несколько раз через левое плечо и пробормотал:» Ну лукавый, и поддал ты нам перцу, и за какие – такие грехи?». А не получив ответа от лукавого, усмотрел в этом некий тайный смысл и приказал доски не менять и краски не соскабливать.

– Держать тебя на поводке я не буду, – разговаривал я с Дымком по дороге, – пес ты умный, и как всякий умница дорогу людям будешь уступать, приветливо смотреть на них, в ссору не ввязываться, повод для скандалов не подавать. – Дымок топал рядом, нос крутился у него по сторонам, принюхиваясь к дразнящим собаку запахам, хвост поднят вверх от напряжения и напоминал ствол молодого зеленого деревца. При моих словах он поднял морду, весело открыл пасть, будто говорил: «Не волнуйся, мальчик, все будет в порядке, я еще тот пес, который и умен, и вежлив, и покладист. Что – что, а ссоры затевать не в моем собачьем характере!».

Угадав его ответ, я спокойно вздохнул и мы не спеша по летней улице приближались к магазину. Только одна собака повстречалась нам по пути, и то она остановилась поодаль, внимательно смотря нам вслед. Среди собак деревни существовало неписанное правило: если собака на улице не одна, а с хозяином, то к ней не подходит, отношений не выяснять, не рычать и вообще вести себя тихо, неприметно.

Встретились нам несколько человек на улице, Дымок добродушно помахал им коротким хвостом в знак приветствия, чем привел прохожих в веселое настроение.

Вот и магазин, вверху на широкой доске надпись «Продмаг», а рядом с входной дощатой дверью какой – озорник прибил небольшой лист фанеры с надписью: « Проси мало, денег давай больше, уходи быстро». Глава поселка махнул рукой на это, усмотрев в очередной раз проделки того самого, лукавого, а посему указал лист не снимать и силу нечистую не бередить.

Еще магазин примечателен был тем, что возле него стояло несколько скамеек, врытых в землю. Люди шли в магазин не просто купить продукты, а еще новостями поделиться, пошептаться о чудесах, которые происходят в деревне, нарядами покрасоваться, поэтому скамейки не пустовали, на них всегда кто – то сидел. Тем более в летнее теплое время, когда сама природа настраивает людей на общение, разговор по душам.

Вот и на этот раз скамейки напоминали поле, засеянное разноцветьем. Сидевшие на них женщины, оживленно обсуждавшие последние события в деревни, спасались от жары, повязывая на головы ситцевые косынки, цвета и узоры которых как раз создавали впечатление луга с его травами и цветами. Тем более головы сидевших склонились друг к другу, чтобы, не дай тебе бог, что – то упустить или не рассказать, отчего вид поля или луга становился значительней.

Мы с Дымком приблизились к скамейкам. Как по команде женщины замолчали, разом одновременно подняли головы и во множество глаз уставились на нас. Я – то понимал, в чем дело столь странного поведения – новый для них объект в поле зрения возник, это событие, выходящее за пределы обычного круговорота событий. Значит, новые мысли, предположения, догадки, и так и этак можно истолковать, кто на что горазд. Пища для разговора на несколько дней. Как здесь сердечку не забиться посильнее!

Я незаметно толкнул Дымка в бок. Давая ему понять, что покажи самое лучшее свое воспитание, не ударь лицом в грязь. Дымок, ах приятно, когда твой пес – умница, все понял правильно: « Это деревенское вече, если оно примет меня благосклонно, то авторитет хозяина и мой, соответственно, поднимется в разы. Так что пес, действуй!»

И пробил час Дымка! Потом еще долго в деревне судачили да рядили о чинных и благопристойных манерах «милого пса» – так прозвали мою собаку с легкой руки этих женщин.

Дымок присел на задние лапы, вытянув до хруста свои передние, подбоченился, гордо этак поднял голову, навострил уши, даже плешивость как —то затерялась на общем фоне грациозности и телесной стати собаки. Под солнечными лучами окрас шерсти приобрел привлекательный голубоватый цвет, местами переливаясь как цветное стекло. Чтобы не испортить своим коротким голым хвостом наружной прелести, Дымок умело запрятал его под задними лапами. И, конечно, непревзойденная улыбка дворняги, чистая и широкая, во всю пасть, обрушилась с силой водопада на добрые женские сердца!

И видят изумленные посидельцы скамеек, женщины в простых ситцевых косынках, величественного импозантного пса, веселого и ласкового, во всей своей красе представшего перед ними, словно перед строгим жюри на конкурсе собачьей красоты. Не успели они еще и охнуть, толи от бесцеремонного нахальства Дымка, толи от его белых крепких зубов, светящейся улыбки и красивой фигуры, как мой пес, не давая передышки своим неожиданным зрителям, встал и вразвалочку, смешно переставляя кривые ноги, затрусил к сидевшим.

Вот он подбежал к одной из них, трогательно так, аккуратно мягко опустил голову на колени, и направил на женщину свои лучистые глаза, наполненные такой детской искренностью и вместе с тем беззащитностью, что она невольно нежно улыбнулась, потянула пса за морду и расцеловала в пушистые, ароматно пахнущие щеки, воскликнув: «Ну какой же красавец, просто милашка!».

Пришли в движение и остальные женщины, каждой захотелось приласкать Дымка, прошептать что – то теплое в ушко, потрепать за шею. Дымок наслаждался своим триумфом. Можно было смело утверждать, что еще ни одна собака деревни не удостаивалась такого неподдельного восхищения взрослых.

Дымок переходил из рук в руки, клал на колени каждой свою светящуюся морду, посматривая весело в лица женщин и получая от каждой массу комплиментов. Одна из них протянула Дымку конфетку «Дунькина радость» – круглая как шарик карамель, залитая липким сахаром.

И здесь возник конфуз. Дымок неожиданно тряхнул головой, стиснул зубы… Женщина едва ли не обмерла. Вытянули головы другие: «Что с собакой!». Даже я на секунду струхнул: «Все пропало, не пора ли убегать?». Но надо было знать натуру Дымка! Он верно рассчитал эффект от следующего шага!

Дымок повернул голову в мою сторону. О, какое оно было плутоватое! Взгляд его сразу приободрил меня:» Мой мальчик, все в порядке. Я же должен, как воспитанный пес, спросить у тебя разрешения!». Я произнес громко и, как мне показалось, твердым повелительным голосом:

– Бери, Дымок!

И, выполняя мое распоряжение, Дымок пошевелил носом, втянул в себя аромат конфетки и медленно теплым языком слизал ее с руки женщины, а затем, усиливая значимость своей персоны, несколько раз провел им по ее руке, выразив тем самым свою признательность. Все женщины захлопали в ладоши, кричали, перебивая друг друга: «Ай да псина, ай да молодец! Вот бы нам такого на старости лет заиметь и скучать бы не пришлось!».

А одна из них возьми и крикни так испуганно – жалостливо:

– Ой, какой же он доходяга, вон кости все светятся. Женщины, давайте подсобим, откормим сообща этого милого пса!

И показалось мне, что женщины стали в этот день бессеребренниками: они доставали из сумок, сеток, авосек только что купленные продукты, протягивали их мне, прося обязательно принять угощение и откормить пса, чтобы он стал дородным, а то похож на доходягу. Отказываться было бесполезно: на деревне так не принято, дают всегда с чистым сердцем. Передо мной выросла гора продуктов. Уже было не до магазина.

А Дымок стоял в стороне, так ехидно улыбался, словно говорил мне: «Мой мальчик, со мной не пропадешь. Всегда кусок хлеба добуду, это у меня в крови!»

Вот так и закончился наш поход в магазин. Возвращались мы с полными сумками продуктов. Дымок нес в зубах две авоськи.

Глава 9. Мышь

Все дома было бы спокойно, все шло прекрасно… если бы не мыши.

В деревенских домах, как правило, водятся мыши. Есть чем полакомится серой твари в погребах, на кухне, в отходах. Отъедают себе брюхо, затем с неприятным скрипом тащат его по полу. Потому в каждом доме держат кошек, и зачастую не по одной.

У нас дома как – то с кошкой не сложилось, да и мыши вроде бы вели себя неприметно. Так, проскочит иногда по комнате и быстро юркнет в свою заприметную щель. Ни запаха, ни противного звука. Одним словом, до появления Дымка мышам в доме жилось вольготно.

А вот с Дымком все оказалось по – другому: беспокойство причинил он и нам с папой, и мышам.

Как на беду, когда Дымок лежал на своем коврике у порога, одна мышь решила проскочить комнату от одной стены к другой. Жалко потом было ее!

Дымок увидел мышь и с неожиданной прытью рванул за ней, забыв свое чинно – благородное воспитание. В доме все враз пришло в движение. От ласкового пса и следа не осталось. Словно угорелый, звонко и отрывисто лая, он носился за бедной перепуганной таким чудовищем мышью. Я видел не Дымка, а шерстяную ракету, со невероятной скоростью пересекающей комнату. Лапы Дымка разъезжались по чистому ровному полу, словно он бегал по льду. Его заносило на резких поворотах, крутило по полу, но он вскакивал и отчаянно гнался за сером перепуганным маленьким существом.

Мышь пищала, она потеряла ориентир, запуталась, в какой стороне находилась ее спасительная щель. Скользнула под диван, рассчитывая на узкую щель между полом и днищем дивана. Но какая она была легковерная. Такое препятствие только не для Дымка – он просунул нос, затем морду, приподнял диван, грозно рыча в темное пространство. Мышь рванула из – под дивана, на мгновение опешила от яркого света, приостановилась. Но этой секунды было достаточно для Дымка. Он прихватил ее своими крепкими зубами, и очень аккуратно, не давал ей выскользнуть, но и не душил окончательно, оставляя в зубах вполне живую мышь.

Папа, сидевший за столом, просто закричал, как кричат азартные болельщики на стадионах:

– Впервые в жизни вижу, чтобы собака ловила мышей! Ты у нас просто отличительный пес, Дымок!

– Да, папа, просто замечательный пес, особенный! – с гордостью поддержал я его.

А Дымок стоял на месте и победоносно крутил хвостом. Мол знайте наших, не лыком шиты!

– Я думаю, сын, у нашей дворняги предки были когда – то борзые, – задумчиво проговорил папа. – У меня сложилось впечатление, что Дымок – прирожденный охотник.

Дымок тем временем подошел к папе и, подтверждая догадливость его слов, как и полагается собаке – охотнику, поймавшей дичь, положил мышь к его ногам. Почувствовав на мгновение свободу, мышь заскребла лапками по полу, намереваясь дать деру, но Дымок был начеку – все – таки охотник, – положил лапу на ее тонкий, похожий на серую нитку, хвост. И улыбнулся папе. Так гордо и славно.

Папа почесал затылок, посмотрел на меня, перевел взгляд на Дымка. Я и пес молча смотрели на него. Понимали, что папа принимает какое – то решение.

Затем он произнес добродушно:

– Давайте отпустим мышь!

Я и Дымок кивнули головой. Папа наклонился, осторожно взял мышку за хвост и, пройдя комнату, открыл дверь, выбросил ее на улицу.

Папа вернулся к нам в комнату. Мы сидели и каждый думал о своем. Я говорил маме, как будто она присела рядом:

– Знаешь, мама, тебе бы очень понравилось приключение Дымка, как он ловил мышь, даже диван поднял. Было так смешно, ты бы смеялась и смеялась… Еще одна история с нами вышла, когда мы с Дымком пошли в магазин. Ты бы, наверняка, гордилась нашей собакой, ты же ее полюбила.

А потом я начал жаловаться маме, что мне одиноко без нее, нет друзей, кроме Дымка. Но ведь хочется иметь еще и настоящего человеческого друга, такого же по возрасту, как и я. Никто не хочет дружить со мной, боятся, что я какой – то предатель, доносчик, сразу буду рассказывать взрослым о проделках. Словом, боятся каких – то придуманных неприятностей. Вот только мне приятно общаться с девочкой Настя, ее прозвали Настюшко – брюшко. Может потому, что она постоянно что – то есть. Но, мама, она еще мала, всего четыре годика, ни о чем серьезном с ней не поговоришь.

Под конец размышлений я обратился к Творцу, попросил его просмотреть за моей мамой, поселить ее в хорошем домике и непременно с лужайкой, чтобы она, как и в нашем дворе, могла сидеть на зеленой траве.

А Дымок положил голову на вытянутые передние лапы. Закрыл глаза. Я думаю, что он вспоминал свое красивое детство, свою ласковую маму и смелого отца – настоящего борзого пса. Как он погиб, защищая от разъяренного кабана своего сына, Дымка, который впервые вышел с ним на охоту… Как потом не могла перенести трагедии его мама, утром ее обнаружили мертвой. Как неожиданно исчезли хозяева, бросив щенка Дымка одного…

Тихо посапывал пес, убаюканный своими воспоминаниями. Закрыл глаза и я – пришла ночь.

Глава 10.История смелой девочки

Утро выдалось пригожее. Теплое, солнечное. Небольшой ветер приятно освежал лицо. Мы шли с Дымком на лесопильный заводик, где еще недавно работала моя мама.

Я решил показать псу самое достопримечательное место в нашей деревне. По дороге рассказал ему, что давным – давно на месте нашей деревни шумел дикий лес, и ничего тут, кроме болот, комаров и непроходимых кустарников не было. И еще летали какие – то огромные птицы, что могли не только поцарапать человека, но и унести его за тридевять земель и тридесять морей… Дикий край. Дикие звери.

– Представляешь, Дымок, даже медведи водились. Очень много! Ну просто великое множество! А давай я тебе расскажу одну историю, мне поведала ее еще бабушка.

Дымок приподнял уши. Я подметил, что он не прочь послушать разные там сказки, истории.

– Была я тогда совсем маленькая, отроду лет пять, – так начала свой рассказ мне бабушка. – Мой отец приехал сюда, чтобы построить завод, делать потом на нем разные деревянные изделия. И, между прочим, мечтал он изготавливать детские игрушки из дерева. И вот он построил маленький домик у леса, поселил меня там, а сам с лесорубами пропадал весь день в лесу. Мама наша оставалась в другом городке, чтобы ухаживать за своей больной мамой, значит, за моей бабушкой. Любила я читать, поэтому в домике было много книг. Как не звал меня папа съездить с ним в лес, я отказывалась – уж очень мне нравилось оставаться одной дома, сидеть за стулом с высокой спинкой, положив книгу на длинный деревянный стол.

Лето было жаркое, чтобы избежать духоты в домике, я открывала дверь и окна нараспашку. Так вот, сижу я, прильнув к книге, никого не вижу, не замечаю. Вдруг громадная тень упала на раскрытые страницы. Я вздрогнула, громко произнесла: « Папа, это ты?». Никто не отвечал. Тишина, никаких шагов я не слышала. Но тут я вдохнула странный запах, очень резкий и очень вонючий, он шел из – за моей спины.

На этом месте я прервал рассказ бабушки, наклонился пониже и несколько раз сделал сильных вздохов над спиной Дымка. От неожиданности дворняга даже попятилась: «Мой мальчик, с тобой все в порядке? Уж не спятил ты с ума?» – думаю, что именно так она и подумала.

– Не бойся, Дымок, умом я не тронулся, – весело произнес я в ответ чаяниям собаки, – просто хотел лишний раз удостовериться, что вонючий запах от тебя ушел. Пахнешь ты превосходно!

Дымок нетерпеливо посмотрел на меня, словно говорил: «Ну давай не тяни, мальчик, как раз самое интересное…». Даже переступил лапами, выражая свое нетерпение.

– Я не спеша подняла глаза, повернула голову, – продолжил я рассказ бабушки, – за моей спиной стоял медведь. Громадный такой.

Я снова прервал историю, но только для того, чтобы сказать Дымку:

– Был медведь раза в четыре больше тебя. Понял, какой громада. Ты перед ним, как та мышь перед тобой была.

Дымок сделал вид, что обиделся – сравнить его с мышей, и как, мол ты хозяин, до этой глупости дошел.

Я стал оправдываться, почувствовав, что задел Дымка за больное:

– Нет, Дымок, ты уж извини, меня. Я просто хотел на примере объяснить тебе, каких размеров был медведь. Ты не будешь сердиться больше?

В знак примирения Дымок подарил мне веселую улыбку, и я тогда продолжил рассказ моей бабушки.

– И вот мы застыли: я смотрю на медведя, он на меня. Медведь стал водить носом, принюхиваться. Я подумала, что съесть меня хочет, проверяет, вкусный ли обед выйдет из этой малышки. Я помертвела. «Все, вот и конец моей короткой жизни. Такой ужасный!». И вдруг стало обидно, это за что меня надо есть, что я плохого такого сделала? Нет, дудки, голыми руками меня не возьмешь, и не смотри, что ты такой громила. Я еще и покруче обламывала – это я для храбрости прибавила, чтобы не струхнуть окончательно. «А ну пошел отсюда, нехристь коварная» – как завизжала я своим детским голоском, подняла книгу… и бросила ее в медведя.

А читала я как раз «Доктора Фауста», остановилась на той странице, где доктор Фауст отказывается прислуживать дьяволу Мефистофелю. Такая толстенная книга. И вот я ее и метнула в зверя…

Здесь я запнулся, как будто у меня от напряжения перехватило горло. На самом деле я решил разыграть Дымка.

Собака недоуменно остановилась, она как раз погрузилась в предвкушение развязки истории – съел медведь девочку или нет – а хозяин раскашлялся так не вовремя! Я симулировал сильный кашель, а Дымок сгорал от жгучего нетерпения, волчком закрутился на месте, лапами обхватил морду, и как человек, застонал от ярости. Я сообразил, что хватил через край, стало настолько жалко пса, что быстро пошел на попятную

– Все, все, Дымок, кашель прошел. Видимо, что – то попало в горло. Полный порядок.

Потрепал уши псу, Дымок притих и выжидательно стал смотреть на меня.

– Произошло самое невероятное, – продолжил я повествование бабушки. – Медведь поймал лапами книгу, кивнул головой и быстро исчез. Прямо взял книгу и убежал. С трудом люди поверили моей истории. Лишь когда папа подтвердил, что книга исчезла, стали доверчивее относится к моему приключению. Медведя я больше не видела. Зато народ смеялся от души. Так, не злобно, подшучивал надо мной.

Бывало, остановить кто – то и так насмешливо скажет: «Мы сегодня увидели вашего эрудита – медведя. Он сидел под деревом и держал в лапах раскрытую книгу. Внимательно читал, шевелил губами. Видимо, решил всезнайкой стать. Сказал нам, что сюжет замечательный, оторваться нельзя, еще на недельку задержит книгу у себя».

В конце бабушка так грустно мне сказала: « Сейчас, кроме меня, никто об этой истории с медведем и книгой не помнить, всех моих друзья, всех, кого я знала в юности, давно уже забрал к себе Бог. В живых осталась я одна, да и сама скоро помру…

– Вот такая история приключилась, Дымок, с моей бабушкой, – обратился я к собаке. – Было это очень давно. На том свете бабушка, на месте диких зарослей выросла наша деревня, а мой дедушка построил этот лесопильный завод. Все изменилось. Медведи ушли в глухомань, никто их не видел. Да и того медведя, с книгой, так же давненько нет в живых. Куда подевалась книга – этого никто не знает.

Дымок жалобно вздохнул, задела, видимо, его история маленькой смелой девочки, которая книгой спасла себе жизнь. Потом мудро кивнул головой, мол чего только в жизни не бывает.

Мы подходили к заводу.

Глава 11. Приключения на заводе

Перед тем, как пройти вовнутрь завода, я еще раз напомнил Дымку, что вести следует себя осторожно, норов свой не показывать.

– Здесь, Дымок, около пяти лет охраняет завод собака по кличке Ника. Большая такая кавказская овчарка. У нее серая густая шерсть. Иногда кажется, что туман клубится, если Ника бежит. Очень дрессированная сторожевая собака. С завода ни ногой, даже все ворота открой. Всегда начеку, на любой шорох уши вострит и глаза, кажется, никогда не закрывает. Иногда думаешь, а спит ли вообще Ника. Любого чужака за версту чует, так что будь с ней почтителен и любезен.

Дымок не пропускал ни одного моего слова, все запоминал, непрестанно кивая головой – мол, не парься хозяин, не надо много слов, все будет отменно.

Первым вошел я, следом протиснулся Дымок. Но не успел он еще задние ноги внести на территорию завода, а Ника уже мчалась со всех ног к нам, грозно рыча. У меня слегка дрогнули колена, захотелось броситься со всех ног назад, но было поздно. Ника рядом, пасть широко открыта, пенится рот. Я невольно поддался назад, закрывая лицо руками. И вдруг стало тихо. Я отвел руки и что я вижу – мой пес Дымок стоит рядом с Никой, морда его щурится от удовольствия, живот подтянут, хвост крутится весело туда – сюда. А славная сторожевая овчарка Ника весело смотрит на Дымка, все ее плотное тело слегка обмякло, пробегает по нему волна радости. Вот вам и встреча! Ника опустилась на землю, поджав под себя лапы, устремив на Дымка с ласковой поволокой глаза.

О, как посмотрел на меня Дымок! Горделиво держа голову, он не спеша скосил в мою сторону взгляд, а в нем задорно играло и ликовало собачье тщеславие: « Ты смотри, смотри, мой мальчик! Как меня встречают! Как принца! Хорош, хорош я, что и говорить! А как тебе моя избранница? Красивая? Конечно, пара мы что надо!».

Дымок осторожно прилег рядом.

– Дымок, ты великолепен! – не удержался от похвалы я. – Я и не предполагал, каким ты можешь быть воспитанным!

Дымок не обращал на меня внимания, Но вот скрипнула калитка… Ника со всех ног помчалась к входу. Службу свою она несет исправно, как бы подтверждая незыблемость человеческого правила: делу время, а потехе час.

Дымок не огорчился, он и так получил, впервые наверное, за всю свою собачью жизнь внимание другой собаки. А это так дорого стоит!

Мы подошли к конторе, простому небольшому дощатому домику. Сторожит его бабушка Люба – полная высокая старушка с седыми завивающимися волосами. У меня с ней при первой же встрече, когда еще мама работала здесь, сложились дружеские отношения.

Уже вечерело, рабочие ушли с завода. Я постучал в дверь, бабушка Люба открыла и, увидев меня, радостно обняла. Дымок недовольно заворчал, в вечерней туманной мгле его фигура показалась бабушке Любе такой большой, что она вскрикнула с ужасом, буквально истошный вопль вырвался: «Медведь! Медведь!» И большая грузная женщина рухнула на пол, и, если бы я не подставил руки, то вряд бы пол выдержал такого удара.

– Что с вами, бабушка Люба? – тревожно спросил я.

– У нас на заводе медведь, быстрей закрой дверь, – пролепетала старушка.

– Откуда медведь? Где он?

– Там, за окном. – бабушка Люба дрожащим пальцем показал в сторону окна. Я проследил за движением руки и увидел за окном голову Дымка, который подпрыгивал, чтобы увидеть через окно комнату конторы.

– Бабушка Люба, да какой же это медведь? Это моя собака. Зовут ее Дымок.

– Это точно?

– Ну конечно же. Абсолютно точно. Это мой пес. Я его ни с кем не перепутаю.

Бабушка Люба все же поверила и, еще дрожа всем телом, начала подниматься. Я поспешил протянуть ей руку.

– Все чудесно, никакого медведя нет, так что не надо волноваться, – как мог успокаивал я старушку.

Бабушка Люба встала на ноги, как – то неловко стала теребить складки платье.

– Вот теперь ты будешь считать меня трусихой, – начала оправдываться она, – если не больше – едва ли не выжившей из ума старухой, которая не может отличить медведя от простой собаки.

– Что вы, бабушка, да я и сам бы перепутал в такой мгле собаку с медведем, – такой ответ привел старушку в полное самочувствие.

– Позови свою собаку, я хочу с ней познакомиться, – сказала она. – Вполне возможно, что мы подружимся.

Я выскочил на улицу и тут же вернулся с Дымком. Пес радостно подбежал к бабушке Любе, подставил ей свой плешивый бок, старушка так радостно прыснула от легкой забавы пса и начала гладить его.

– Ого, какая прекрасная собака, ну просто чудо! – молвила трогательным голосом старушка.

– Да. У нее необычные способности.

– Совершенно удивительный талант. И как в такую собаку не влюбиться – сказала старушка и улыбнулась Дымку.

Дымок довольно вильнул хвостом и принялся обнюхивать старушечьи ноги в стареньких галошах, а потом растянулся у ее ног.

– А вы хотите быть нашим другом? – спросил я бабушку Любу.

– Конечно. Непременно!

– Тогда давайте дружить все вместе: вы, я и Дымок. Идет?

Бабушка Люба всплеснула руками, улыбка ее стала еще шире.

– Это так приятно для меня. Просто восхитительно. Приходите, хоть каждый вечер ко мне, я всегда буду рада вас видеть.

Я улыбнулся в ответ. Это так замечательно, что у меня появился друг, первый друг в нашем поселке. Дымок приветливо помахал хвостом, ему тоже было хорошо, что и у него появился друг.

Глава 12. Зеркало

Время шло. Дымок окончательно обжился у нас. Исправно тянул на себе собачью лямку: быть помощником хозяину, расторопно управляться по хозяйству.

Когда приходило время кормить кур, гусей, уток и индюков, Дымок уже был начеку. Он подбегал ко мне, тыкался своим круглым носом мне в ногу и бежал к ведерку, которое стояло всегда в углу кухни. Брал ведерко в зубы и добродушно улыбаясь, весело повиливая коротким хвостом, направлялся к выходу. Мы заходили с ним в маленький амбар, который папа пристроил к дому, я насыпал в ведерко корм, и Дымок выбегал на улицу. Там его уже ждала голодная орава живности, но вела она себя спокойно, терпеливо ожидая, когда Дымок раскатает зерно по земле и отбежит. И лишь тогда птичья ватага приступила к еде. Дымок наблюдал со стороны, готовый в любой момент вмешаться и пресечь нарушение порядка.

Плешина на теле Дымка постепенно зарастала, шерсть стала сиять. Ребра исчезли, бока надулись, залоснились. Хвост незаметно покрался тонким пушком, отчего светился, когда пес размахивал им. Лапы уплотнились, так крепенько смотрелись. Короче, собаку было не узнать – ну просто откормленный плотненький такой бычок. Ни дать, ни взять!

Дымок явно загордился своим новым внешним видом: попробуй – ка прими его теперь за бродячую собаку.

Как – то случайно у зеркала, что висело в моей комнате, оборвалась нить, державшая его на стене. Я поставил зеркало на пол, вечером придет папа и приделает к нему новую веревку. Хотел было выйти, но мое внимание привлекло поведение Дымка. До этого пес спокойно лежал на полу, а здесь вскочил, подбежал к зеркалу и уставился в него не мигая. Он был ошарашен – откуда здесь еще одна собака. Словно негодовал:» Мой мальчик, ты предал меня? Завел себе нового друга? Это не по – мужски!». Весь вид пса говорил, что он просто так не уступить, не на того нарвались. Тело задрожало от напряжения, пасть грозно открылась, и Дымок зарычал, показывая неведомому врагу крепкие зубы. Хвост воинственно поднялся и застыл, как грозное оружие.

Дымок отскочил от зеркала, по – прежнему извергая грозный клич бойца, присел на лапы, вытянул шею. Я понял, что сейчас он ринется на зеркало, на это чудовище вражье, которое незванно – нежданно появилось в доме и хочет отнять у Дымка все его собачье благополучие: хозяина, сытую еду, теплый коврик, приятные прогулки по деревне. И снова он станет бездомной, неухоженной дворнягой! Нет и нет! Такого Дымок не мог допустить – или он уничтожить соперника или умрет в честном бою!

Я успел перехватить Дымка еще до того, как он намеревался ринуться на зеркало. Крепко прижал к себе, я ощутил, как быстро и горячо бьется собачье сердце, как захлебывается он в пене ярости, за друга, за меня. Он готов был вступить в любой бой, пусть даже неравный, где может погибнуть. Такая собачья преданность потрясла меня. Я задрожал, как дрожал и сам Дымок. Слезы выступили у меня на глаза, я гладил пса, шептал в уши ласковые слова, просил успокоится: нет никакой другой собаки, виной всему зеркало, в нем его отражение.

– Ты мой самый лучший друг! – горячо и возбужденно нашептывал я псу. – Я тебя никогда не предам, не поменяю на другую собаку. Прошу тебя, перестань злиться!

Постепенно мои слова и ласковый голос возвращали Дымка в прежнее состояние. Вот он прикрыл пасть, дышать стал ровно, хвост упал на пол, уши согнулись. Я поцеловал несколько раз его в щеки. Пес улыбнулся, начал слизывать с моего лица остатки слез. А потом затих, задремал у меня на руках, обессиленный внезапным чувством страха и агрессии. И я осторожно покачивался своим телом, убаюкивая Дымка, как младенца.

Когда Дымок пришел в себя, я убрал зеркало с пола на верхнюю полку. Решил не вешать на стене – слишком свежи были неприятные ощущения.

Папе, когда он вечером вернулся с работы, ни слова не сказал о происшествии. Дымок также не подавал вида, встретил папу весело, с улыбкой во всю пасть.

С той поры я убедился окончательно, что у меня появился настоящий друг, который защитить меня всегда.

А то злополучное зеркало так и осталось лежать на полке, я не повесил его на стену.

Глава 13. Сюрприз

Наше знакомство с бабушкой Любой, сторожем завода, получило свое развитие. Прощаясь с ней в тот вечер, когда мы договорились стать друзьями, я пообещал прийти с Дымком в ближайший выходной. Помочь в уборке конторы, повеселить забавами и проделками Дымка.

– Приходите непременно, – несколько таинственно проговорила старушка, – у меня будет для вас сюрприз.

Она знала, как найти подход к детскому сердцу. Сюрприз! Я только и ждал, когда же придет суббота, чтобы помчаться на завод. Видимо, мое волнение передалось и псу. Он внимательно посматривал на меня, чаще обычного чихал, и порой тянул меня за штанину в сторону завода.

– Подожди, Дымок. Время еще не пришло, – уговаривал я пса. – Вот наступит суббота, и мы направимся к доброй старушке.

Дымок не спускал с меня пытливого взгляда, словно говоря: «Что – то ты не договариваешь, мой мальчик? А ну откройся!»

Но я хранил загадочное молчание, чем приводил мою милую дворнягу в расстройство: она повизгивала, подвывала, запрокинув голову вверх. Я читал ее мысли: « Как всегда! На самом интересном – пауза!».

И вот пришло субботнее утро. Когда солнце осветило все деревья и дома, мы с Дымком направились на завод.

Бабушка Люба уже ждала нас в воротах. Широко улыбнулась, обняла меня, а затем нагнулась вниз и щедро потрепала Дымка за округлившие щеки. Пес просто светился от таких ласок.

– А вот и моя верная подруга, – промолвила бабушка Люба. – Ника, ближе к нам, еще ближе!

Дымок вздрогнул при этих словах, радостно как – то всхлипнул и плавно, с рассчитанной грацией, потянул морду в сторону Ники. Кавказская овчарка весело скалила пасть, ровные белые зубы сверкали как грани алмаза, толстый лохматый хвост приветливо мотался на ветру. Вот она, легко и красиво подпрыгивая, приблизилась к Дымку. Обе собаки сблизили морды, потерлись теплыми носами.

– Ладно, пусть они поиграют, а мы пойдем ко мне в контору, – беря меня за руку, сказала старущка, – ты обещал мне помощь в уборке. У меня как раз что – то спина заболела, если нагнусь, то разогнуть меня можно только тяжеловесным краном, – весело закончила бабушка Люба.

Мы зашли в конторку. Действительно, непорядок бросался в глаза. Чего только не было на полу: и щепки от деревьев, и пожелтевший песок, и шелуха от семечек. А еще – пыль. Кругом пыль. Висела как паутина. Я даже несколько раз чихнул.

– Ты прости, что такой беспорядок, – начала оправдываться старушка, – я приболела, несколько дней не убирала.

– Да все это пустяки. Эко невидаль – грязь, – с уверенностью бывалого человека отрезал я. – Засучим рука, раз – два, и порядок.

Я открыл окна, свежий ветерок приятно пробежал по комнате, запахло свежестью. Бабушка Люба подала мне веник, стоявший около дверей, и я приступил к уборке. Подметал, скреб, отмывал мокрой тяпкой. Напевал какую – то веселую песенку, старушка любовалась мной, приговаривала:

– Ай, какой же ты удалец – молодец. Все спорится в твоих руках. Вот бы мама твоя видела, очень гордилась бы таким славным работящим сыном.

– Бабушка, а что делают Ника и Дымок? – поинтересовался я, смывая очередную паутину пыли.

Старушка просеменила к окну.

– Ника лежит на траве, животом вверх, а твой пес присел рядом и смотрит на овчарку, наверное, любуется. Так хорошо им, вот бы люди так жили всегда в дружбе, – со вздохом закончила бабушка Люба.

Меня все подмывало спросить про сюрприз, ну просто распирало от неуемного желания. Это не ускользнуло от мудрых глаз сторожихи

– Не волнуйся! Сюрприз приготовила! Он здесь! – добродушно сказала она. Вот закончи уборку, осталось немного тебе, пригласим Дымка, и вы увидите.

Наконец порядок пришел в конторку. Все было отмыто, подметено. Пол чистый, без пятен, стены блестели, полки приобрели прежний вид. Стекла в окнах я натер так. что они стали прозрачнее кристалликов воды. Розовые тряпичные занавески на них, после того, как я несколько раз прошелся по ним мокрой тряпкой, выглядели как из прачечной.

– Вот и славно ты потрудился, – буквально пропела трогательно – ласково бабушка Люба. – Зови теперь своего пса, будете смотреть сюрприз.

Я выскочил на улицу. Стоявший в это время в одиночестве Дымок осклабился, улыбнулся, громко чихнул и отчаянно завилял хвостом, говоря: «Ну где же ты пропал, мой мальчик? Мне так одиноко!» Как я сообразил, Ника покинула своего ухажера, так сказать, отбыла к месту своей постоянной дислокации, к воротам – видимо, кто – то пытался ненароком пробраться на завод.

– Ну что, мой милая дворняга, – обратился я как можно вежливее к собаке, – извольте проследовать за мной. Нас ждет бабушкин сюрприз.

Я открыл дверь конторки, как и полагается по чину, вошел первым, за мной перенес свое тело на пол Дымок. Посредине комнаты стояла клетка, а в ней, уцепившись маленькими крепкими коготками в прутья, повисло на стенках очаровательно упитанное существо с хитрой мордашкой. Хомяк! Настоящий хомячок! Я все ожидал увидеть, но только не это милое создание, вызывающее невольно улыбку и желание прикоснуться к нему, провести пальцами по мягким лоснящимся бокам.

Дымок остановился, настороженно всматриваясь в ранее неизвестное ему земное создание. Потянул носом, словно проверял, как оно пахнет, это маленькое толстенькое тельце. Остался довольным, запах не вонючий и не резкий. Значит, не бездомный. Это уже хорошо. Это значит, свой, домашний. Надо присмотреться, а вдруг подружимся!

Пока я любовался издали хомяком, а Дымок размышлял в нерешительности, бабушка Люба открыла дверцу клетки. О боже! Хомяк отпрянул от прутьев, быстро – быстро выскочил наружу, просеменил коротенькими лапками по полу прямо к Дымку. И, нисколько не пугаясь, взобрался по его шерсти наверх, уселся на голове и радостно так закрутился, попискивая от восторга. Дымок стоял неподвижно. Не шелохнувшись. Не вилял хвостом. Не улыбался. Не чихал. И даже пасть не открыл. Прямо – таки остолбенел от неслыханной наглости. От такой вопиющей бесцеремонности. Напоминал собой скульптуру из базальта.

А хомяк устроился поудобней, лег на свое желтенькое мягкое брюшко и начал лапками сучить шерсть Дымка, перебирая быстрыми движениями каждую шерстинку. Дымок ощутил, как тепло волнами прокатилось по его телу, приятно заныло под лопатками. Я увидел, как удовольствие отразилась на морде пса. Этот маленький безобидный хомячок нашел слабое место у собаки, ее темечко. Расчесывая в этом месте своими коготками шерсть, он доставлял Дымку полное наслаждение. Дымок осторожно опустился на пол, вытянул голову вдоль передних лап. А хомячок продолжал перебирать и перебирать и на его голове каждую шерстинку, не обращая внимание на меня.

– Мой хомяк мастак заводить друзей, – тихо проговорила хозяйка, – зовут его Толстячок. Никто не может отказать ему в дружбе. Если бы его не было у меня, не знаю, как бы жила, ведь давно я одна.

Дымок лежал и улыбался во всю пасть. Хомячок так осторожно перебирал лапками шерсть собаки, что, посмотрев на него сверху, я и сам заулыбался во все свое лицо.

Спустя некоторое время бабушка Люба приблизилась к собаке, сняла своего Толстячка с ее головы и закрыла обратно в клетке. Хомяк плюхнулся на подстилку, как подрубленный. И здесь же тихонько засопел.

– Устал мой работничек, – с умилением произнесла хозяйка. – Теперь всю ночь спать будет.

Дымок, пошатываясь от перенесенных удовольствий, поднялся на ноги, морда была такая заспанная, добрая. Пес мотнул несколько раз головой, приходя в себя, подошел к бабушке Любе, доверчиво ткнулся в ее старенькие галоши. Выразил свою признательность.

– Какой же ты воспитанный пес! —в очередной раз не могла не удивиться она. – Вижу, вижу, понравился тебе мой Толстячок. Приходи почаще в гости, будем дружить!

Поблагодарив бабушку Любу за приятный сюрприз, мы с Дымком вышли из конторки и направились к воротам. Там стояла верная охранница Ница. Она приветливо помахала нам хвостом, Дымок улыбнулся в ответ.

Выйдя из ворот, мы здесь же натолкнулись на Настюшко – брюшко. Она стояла посреди дороги, держала во рту булочку, в ее широко распахнутых глазах был виден страх.

– Почему ты испугана? – спросил я.

– Ника… я хотела войти… а она как зарычи… – сбивчиво, не выпуская булки изо рта, объяснила Настюшко – брошко.

Волосы Настюшко —брюшко были туго стянуты на затылке розовой лентой. Поэтому рыжий цвет волоса и розовый – ленты как – то непроизвольно вызывал добрую улыбку.

– Я видела твою собачку, – теперь девочка вытащила булку изо рта, – несколько раз ты проходил по улице с ней. Еще потом старушки около магазина любовались ею. Это мне моя бабушка говорила, она как раз все видела. Я тоже хочу такую собаку, но мама не разрешает. Она говорит, что если я буду хорошо вести себя, то может быт, купить мне хомячка, но только не собаку. И мне от этого грустно. Не понимают родители сердце ребенка! А можно мне погладить твою собачку?

– Погладь! Дымку будет приятно.

Настюшко – брюшко гладила пса так долго и ласково, что он даже прикрыл глаза, пустил слюну от удовольствия и едва ли не стал опускаться на землю. Здесь я вовремя ткнул его ногой.

– В августе, в конце, мне буде шесть лет, – сказала Настюшко – брюшко, – придут ко мне гости. Приходи и ты ко мне, вместе со своей собакой.

– Обязательно придем, – заверил я девочку.

– Только не забудь взять Дымка, ладно. Я хочу с ним подружиться – сказала обрадованная Настюшко – брюшко.

И мне стало так приятно – приятно на душе… У меня есть верный пес. Меня ждут на заводе. А там два друга – бабушка Люба и хомячок Толстячок. А сейчас еще меня позвали в гости, на праздник – впервые за мою жизнь в Боровом. Ну и что, пусть это будет пятилетняя девочка, и не важно, что надо ждать еще два месяца. Ведь главное, что теперь я не одинок!

Глава 14. Арина

Благодаря Дымку, я в это лето встретил красивую девочку. Звали ее Арина. Она была так прекрасна, что никто из мальчишек – забияк нашей деревни не решился дать ей прозвище.

Все обстояло следующим образом. Мы шли с Дымком в магазин. Пес неторопливо семенил рядом, весело скаля зубы. Настроение у нас было ну просто хорошее. Перед этим я под душем промыл хорошо Дымка, просушил феном шерсть, насухо вытер полотенцем. Мой пес просто благоухал свежестью!

Не успел я сообразить, как, увидев впереди пробегающую кошку, пес припустился во весь опор, свернул за ней на другую улицу и скрылся за густыми деревьями. Вот оказия! Куда делось вмиг благородное воспитание?

Я побежал за Дымком, увидел деревянную изгородь, за которой виднелся такой густой сад, что я подумал, а не в тайгу я попал? Бросилась в глаза открытая калитка. Скорей всего, Дымок там! Я приблизился к калитке.

– Дымок! Ты где? Ко мне! Быстрей! – кричал я во все горло.

Но пес как в воду канул: молчал и не появлялся.

Я постоял, переминаясь с ноги на ногу, тишина, собаки нет. Мне стало страшно – неужели я потерял Дымка?

И я прошел калитку и очутился в саду. Каких только деревьев, цветов и овощей здесь не росло. Но особенно выделялись необычные для этих мест, ярко – красные кусты багульника. Обычно растут они и цветут на сопках, в горах, видел я их только на картинках, а здесь, живые, прямо передо мной. Сказка какая – то!

– Дымок! Дымок! – несколько раз я позвал пса. В глубине сада, за толстыми деревьями, послышалось довольное урчание, стук зубов,

– Какая умная собака? Кушай, кушай, я еще принесу! – услышал я неправдоподобно нежный девичий голос.

Я прошел по тропинке к деревьям, раздвинул кустарники – и увидел моего пса. С довольной, расплывающейся в лукавой улыбке мордашкой, он буквально сметал своим длинным розовым языком с руки девочки, стоящей ко мне спиной, что – то съестное.

– Дымок! Что ты делаешь? Почему без моего разрешения ешь? – раздраженно и обидчиво произнес я. Девочка обернулась на мой скрипучий, как старый журавль в высохшем колодце, голос… Я остолбенел. Перехватило в горле, казалось, я задыхаюсь. На меня смотрело самое очарование, которое можно встретить только в модных журналах. Тонкий стройный стан, легкое розовое платьице подчеркивало изящество и пластичность фигуры. Большие голубые глаза с серым переливом в лучах солнца казалось светились золотым пурпуром. Русые длинные волосы, разбросанные легким шаловливым ветерком по плечам, придавали девочке образ воздушной феи.

– Так это твой пес? – голос девочки звучал для меня малиновым мелодичным звоном. – Он очень любить шоколадные конфеты. А бабушке мне говорила, кто любить шоколад, тот добрый и честный, и ему можно вполне доверять.

А Дымок продолжал есть с ладони девочки шоколадные шарики, причмокивая от удовольствия, и роняя капельки слюны на землю. На меня – ноль внимания. «Ну подожди, псина коварная, я тебе устрою дома такой нагоняй» – пронеслось на мгновение в моем сознании. Но девочка, словно прочитав мои тяжелые мысли, сказала миролюбиво:

– Не стоит наказывать собаку. Не ее вина, что не кормили такими сладостями. А собаки, как и дети, очень любят иногда побаловаться сладким.

Конечно, размышлял я, она права, как – то я упустил из рациона пса такой деликатес. Да и устоять перед девочкой с ее сладко – нежным воркованием, не так – то легко. Предложи она мне – в жизнь бы не отказался.

Только промелькнули вот такие задиристые мысли в моей разгоряченной голове, как девочка, я назвал ее про себя «Мальвина», протянула мне несколько шоколадных конфет.

– Бери, они очень вкусные, мне бабушка много передала, – ее голос был для меня слаще всех конфет. На голове девочки красовалась аккуратная мягкая шляпка с широкими полями, вся в розовых и голубых цветах. Ох как она был хороша! И Дымок думал точно также, я понял это сразу.

– Извините, что мой пес забежал к вам в сад, – оправдывался я, – обычно он слушается меня, но здесь вот кошка все напортила.

– А за что извиняться. Собака очень веселая, радостная, с ней так легко и забавно. Кажется, в компании она незаменимый человек, – проговорила девочка, и неожиданно весело рассмеялась. – Что я сказала? Человек? Вот видите, какой у вас пес, с ним приятнее быть, чем с некоторыми скучными людьми.

– Меня зовут Владимир.

– А меня – Арина. Арина Владимирова. Давай дружить: я, ты и твой пес!

Арина протянула мене узкую тонкую ладошку, у нее так это изящно произошло, что я невольно склонил голову и осторожно пожал ее.

– Ну а пса твоего как зовут?

– Дымок

Дымок, услышав свое имя, радостно застучал хвостом об землю. Он даже сделал попытку широко улыбнуться, но разве это можно сделать, когда у тебя вся пасть забита шоколадом!

– Красивое имя, Дымок! Я представила, как у нас дома топится печь, разгоняя зимний холод, а из трубы вьется столбиком белый дым. Очень теплое имя, и кто же придумал?

– Такое имя псу дал я, – не без самодовольства произнес я.

– А я поняла, почему ты выбрал имя Дымок, – произнесла мягким говором нараспев Арина, – потому что у него шерсть серого и голубого цвета. Верно?

«Да, с такой девочкой ушки надо держать навострив. Все мои мысли читает» – с удивлением думал я.

– А давайте пить с конфетами чай, отпразднуем нашу дружбу, – предложила Арина. – Вот здесь у нас столик со стульями, очень удобно – под раскидистым дубом. Садись, я сейчас принесу из дома чайник и бокалы.

Арина показала мне рукой на дуб, сама легко, вприпрыжку побежала дальше по тропинке. Я проводил ее взглядом, любуясь изящной фигуркой, увидел небольшой домик со ставнями, окрашенными в голубой цвет. Окна были открыты и нежные занавески болтались под ветром.

Я уселся на один стул, Дымок подполз к моим ногам, приподнял морду, положил ее ко мне на колени, посмотрел детскими невинными глазами в мои глаза, словно прося прощения.

– Да, ладно, – мирно произнес я, – я понимаю тебя. И сам бы не устоял перед такими сладостями, да еще из рук прелестной девочки.

Дымок благодарно потер свой нос о мое колено. Как хорошо, когда тебя понимают и прощают легкие шалости!

Арина уже несла пузатый чайник в одной руке и на подносе в другой – несколько кружек и вазу с конфетами. Поставила все на стол. Все спорилось в ее детских руках. Она налила чай для меня и себя, придвинула ко мне вазу с наполненными доверху конфетами.

Дымок смотрел на Арину ну просто с обожанием. Так смотрят влюбленные юноши на своих прекрасных девушек! Арина протянула псу конфету, но тот отмахнулся хвостом, дав понять, что он сыт по самое горло.

– Расскажи мне свою историю жизни, – попросила девочка, сев за стол. – Мне кажется, она не очень веселая у тебя.

И я рассказал. Все без утайки. Потому что перед честными и искренними глазами Арины нельзя было что – то скрыть! И потому что Дымок нашел себе еще одного друга, а я – просто влюбился в эту красивую девочку! И потому что давно хотел кому – нибудь рассказать о себе, о маме, о нашей семье. И, конечно, о моей верной и смешной дворняге по имени Дымок.

Глава 15. Дерево Дружбы

Все – все я рассказал Арине. И как мой дедушка строил здесь завод, и как бабушка метнула книгу в медведя. Рассказал, что недавно умерла моя мама, а я записал со слов папы историю ее жизни и выучил наизусть. Еще я сказал, что очень любил маму и теперь скучаю по ней.

Я рассказал, что мы живем с папой и Дымком, которого папа подарил мне в день смерти мамы. И что благодаря моей дворняге я подружился с бабушкой Любой и теперь по субботам помогаю ей убирать в конторе. А у бабушки Любы есть чудесный хомячок Толстячок, с которым очень подружился Дымок.

Рассказал, что на заводе живет овчарка Ника, она настоящий защитник завода, никого не пропустить чужого. Дымок и Ника подружились, и скучают друг по другу. Объяснил, что у меня есть еще один друг – девочка Настя, у которой такое смешное прозвище «Настюшо – брюшко». Она пригласила меня на день рождения.

Рассказал, что я не дружу с мальчишками нашего поселка, они все задиры и забияки, приклеили мне обидную кличку, дразнят прилюдно. Я считаю их в отместку всех тупыми и подлыми трусами. Но теперь мне не скучно, вон сколько у меня друзей!

Я говорил и говорил, порой сбиваясь, начиная заново, а Арина слушала не перебивая, всем видом давая понять, как ей интересно знать мои истории: она кивала, улыбалась, хмурилась, порой произносила: « Как тебе досталось!»

Я ощущал, что она искренно переживает вместе со мной, что ее сердечко волнуется за меня, несколько раз в порыве жалости Арина трогала мою руку, успокаивая. Как чудесно чувствовал я себя! Я мысленно благодарил Бога и Дымка, что они помогли мне встретить эту прекрасную отзывчивую девочку.

Дымок чувствовал накал моих переживаний, прильнул головой к моим ногам, тепло его носа приятной волной проходило по моему телу – вот таким способом он выражал свою собачью преданность, поддержку моим чувствам.

Солнце ушло из сада, от земли поднялась свежесть, вздохнули облегченно все цветы, травы – зной они переносил с трудом. Чай наш давно остыл, конфеты в вазочке расплавились от жары, но мы с Ариной не замечали этого. Какое – то общее состояние притяжения друг к другу охватило нас. Словно наброшена был незримая сетка, связавшая нас воедино. В мыслях. Чувствах. Словах.

– Я уверена, что мама передала тебе одно чудесное свойство, о котором ты не догадываешься, – произнесла Арина, когда я закончил свою долгую повесть.

– О чем ты говоришь? Мама что – то подобное никогда мне не объясняла.

– Вполне верю. Она и не хотела преждевременно испортить твою судьбу. Поэтому предоставила времени право все поставить на свои места. Думаю, что сейчас как раз и пришел час воспользоваться твоей чудесной способностью

– И что же это? – с напряжением спросил я, а в голове, как в улье, было тесно от разных мыслей. Поднял заспанную морду Дымок. Ощутил исходящую от меня тревогу.

– Да все очень просто, – рассмеялась Арина. – Никаких тайн или загадок. Просто я считаю, что ты человек добрый, и рука у тебя легкая – к чему не прикоснешься, все начинает цвести. Давай попробуем посадить прямо сейчас дерево. Вот и будет проверка моих предположений.

– Я с удовольствием это сделаю, – произнес я, почувствовав облегчение, а то рой разных мыслей сильно давил на меня. – Показывай, где надо посадить.

Арина, как заправская хозяйка и знающая толк в садоводческих делах, подала мне лопату, подвела к месту в саду, только ей одной понятной, почему именно здесь надо сажать дерево, велела мне вырыть яму; подала мне корень с небольшим стволом, приказала опустить туда деревцо, присыпать землей и похлопать ладошкой несколько раз, на счастье – как объяснила она.

– И как зовется это дерево? – поинтересовался я.

Арина призадумалась, легкая тень размышлений скользнула по ее чистому лбу. Перевела взгляд на пса. Словно спрашивала у него совета. Дымок, буквально изнемогающий от обожания девочки, весело оскалился.

– Мы назовем это дерево Деревом Дружбы, – радостно произнесла Арина.

– Как хорошо ты придумала. Дерево Дружбы! Значит, это дерево можно назвать Деревом Арины – Владимира – Дымка! Вот так!

– Хорошо придумано. Пусть растет, а когда оно вырастет, на кронах листвы будут светиться наши имена. Здорово так!

Мы поклялись друг другу, что будем ухаживать вместе за Деревом Дружбы, не оставлять его без присмотра. Мы понимали, что пройдет не один день, месяц и даже не один год, пока дерево вырастет, на нем появится зеленая листва с яркими нашими именами. Но мы были преисполнены желаний ждать, терпеть. Теперь у нас появилась общая мечта, общая цель. А что в жизни может быть выше и благородней таких целей!

– Приходи ко мне почаще, хоть каждый день, – на прощанье произнесла Арина. – Калитка всегда будет открыта для тебя и Дымка. И я буду скучать. Мы так весело провели сегодня день. Спасибо тебе и твоему милому псу!

Мне пришлось несколько раз толкнуть Дымка в бок – ишь разоспался! Дымок протяжно зевал, потягивался до хруста, а морда у него так и осталось перепачканная шоколадом. Уходя, Дымок вспомнил свое воспитание и лизнул Арине руку.

Дома нас уже ждал папа. Я рассказал ему, что подружился с бабушкой Любой и ее хомячком, что я приглашен на день рождения к Настюшо – брюшко, и конечно – про сегодняшний день, когда я познакомился с такой прекрасной девочкой Ариной.

Дымок лежал на коврике у входа, с нетерпением ожидая ухода папы, чтобы, как обычно, перебраться на мою кровать. Он и не догадывался, что папа уже давно все раскусил, и только не подавал виду.

Когда я все рассказал, папа поцеловал меня, а потом потрепал за пухлые щеки пса.

– Ну ладно, прыгай на постель, не изнывай, – сказал он собаке.

Дымок ошарашенно посмотрел на папу. Он не просто улыбался, он раскрыл пасть так широко, что у меня возникло опасение, а не сломает он ее. Казалось, пес хохочет и не может закрыть пасть. Произошло самое невероятное – и сам папа рассмеялся. Впервые после смерти мамы. И все благодаря Дымку. Как здесь не отблагодарить пса. Поэтому, когда он с разбега, весело ворча, прыгнул мне на постель, я крепко обнял его, прижал голову к лохматой шее, так мы и заснули.

Глава 16. Страх Дымка

И спали бы мы спокойно, просматривая во сне желанные сны, но… человек полагает, а бог располагает.

Меня потревожил Дымок. Он тихо выполз из объятий, стоял на полу и тянул край одеяла, как – то отчаянно махая головой и глухо ворча. Я еще не сообразил, что произошло, как грянул сильный гром, сверкнула молния и тут же застучал по крыше дома крупный дождь. Как будто сотни барабанщиков ударили враз в барабаны под окном спальни.

– Дымок! – прикрикнул я. – Отпусти одеяло. Зачем ты его тянешь?

Однако пес словно не слышал меня. Он продолжал стаскивать одеяло, а когда в очередной раз ударил гром, выпустил его из зубов, подбежал к двери спальни и стал биться в нее, испуганно скуля и повизгивая. Поняв, что собаке плохо, я спрыгнул с постели, обнял ее. Дымок трясся в моих руках, как трясется коляска на колдобинах. Пасть плотно закрыта, хвост ничком лежал на полу. Только шерсть каким – то необычным образом стояла на туловище. Дымок не замечал меня, пытался вырваться из объятий, дрожал, скулил и тыкался головой в дверь.

– Так что же случилось? – недоуменно спросил я. – Тебе надо открыть дверь? Пожалуйста.

Я открыл дверь, Дымок едва не сбил меня с ног, выбегая из спальни с такой силой, как будто за ним гналась орава диких кабанов. Повизгивание перешло в звонкий лай.

– Дымок! Ты куда? Разбудишь папу! Ко мне! – попытался я громким шепотом остановить пса.

Но куда там! Пес мчался прямо в комнату папы. Ударом головы открыл дверь, вбежал в нее. Послышался встревоженно – удивленный голос папы, хлопок, словно ладонью ударили, повизгивание пса. Дымок выскочил от папы, как сумасшедший, не видя перед собой ничего, метнулся в мою комнату. Так проскользнул мимо меня, что я только и почувствовал дуновение ветерка, а сам пес уже забился в угол комнаты.

– Володя! – крикнул папа, – что здесь происходит?

Вид к него был, конечно, не из лучших. Сонный, растерянный волос всклокоченный, глаза недоуменные. Он спросонок еще не понимал, почему собака среди ночи вдруг прыгнула ему в постель.

– Я не знаю. Что – то случилось с Дымком!

Я еще не успел договорить, как ударил сильный гром, что зазвенели стаканы на кухне и показалось, кто – то пытается разрушить большой кувалдой наш дом. Дымок вылетел из мой спальни и, как оглушенный, пронесся мимо меня и полетел на папу.

– Осторожно, папа!

Но мой голос потонул в шуме грома, лае собаки. Папа не услышал его, да и поздно было – пес налетел на него, как налетает ошалевший бык, опрокинул навзничь, и они оба, как два шарика, покатились по полу.

Я тихо застонал, закрыл лицо руками. Папа, как бездыханный, лежал на полу, животом вверх, а на нем, пыхтя, повизгивая и роняя капли пены, ворочался Дымок. Пронеслась мысль: «Неужели я еще и папу потерял?» Впору было зареветь.

– Сын, возьми – ка с меня эту псину! – глухо проговорил папа. – Как она меня напугала, думал, что удар хватит!

Я стащил пса с груди папы. Дымок не сопротивлялся, он уже не дрожал и не всхлипывал, а лишь понуро побрел к себе на коврик.

Папа поднялся с пола, потер виски, сел на стул.

– Я знаю, сынок, что произошло. Собаку охватил патологический, болезненный страх. Это когда выносит мозг, и никакие уговоры тут не помогут. Но, слава богу, кажется опасность миновала.

Вот и еще подтверждение, что человек полагает, а бог располагает… В этот момент снова ударил гром. Дымок взвился под потолок, словно его пронзили огненной железякой, а затем с высоты потолка так грохнулся на пол, что у меня ойкнуло сердце, а папа сорвался со стула.

Шмякнувшись об пол, Дымок крутнулся на месте, заметался из стороны в сторону, а потом рванул в мою комнату. Я вовремя посторонился, пропуская ошалевшую собаку, иначе она бы снесла меня, как папу.

Папа после падения со стула сел на пол, потер задумчиво лоб и сказал:

– Сынок, я понял, в чем здесь дело. Дымка как раз и охватил тот самый невротический страх. Он перепугался грома и грозы.

Только папа вынес свое умозаключение, как показался Дымок. Он летел, как птица сокол, с невероятной скоростью, настигая добычу. Или как будто за ним по пятам гналась сама смерть с косой в руках. Папа успел отодвинуться в сторону, это его спасло – Дымок мчался не разбирая дороги, никого не видя и не слыша.

Я и папа перебрались ко мне в постель. Мы понимали, что ни помочь, ни уговорить пса не удастся. А потому тих сидели и наблюдали, как он мечется по дому, тяжело дыша и разбрызгивая слюни. С каждым ударом грома пес приходил просто в неистовство, взвизгивал и еще пуще начинал крутиться, метаться. Ужас читался на морде Дымка, словно пришел конец света.

– Как только перестанет громыхать гром, – сказал папа, – Дымок придет в себя и станет таким же веселым, каким был до грозы.

Вскоре гроза стихла, перестал стучать по крыше дождь. Не сверкала больше молния. Выглянули на небе звезды, и Дымок затих. Задремал на своем коврике, потихоньку еще продолжая всхлипывать, как младенец.

Мы с папой, также успокоившись, уже собрались лечь спать, папа поднялся, чтобы пройти в свою комнату. Но в этот момент, услышав шорохи, Дымок поднялся со своего места и, как ни в чем не бывало, подбежал к моей кровати, остановился, недоумевая. Положил голову этак лукаво на плечо, а в глазах притаился озорной вопрос: « А что – то вы тут делаете среди ночи? У вас, что, у людей, бессонница?»

А потом без спроса, вот так нахально, забрался на постель. Причем, сделал он это смешно: и вроде не хочет лезть, так, карабкается слегка, чуть – чуть, и вроде бы нечаянно, случайно. Даже морду в другую сторону отвернул, не смотрит на нас. Как бы говорит нам с папой:» Вот видите, уважаемые, я никакого отношения к собственному телу не имею, оно само по себе двигается. Я не собирался к вам, ну прямо совсем не собирался, и как это оказался на постели? Непостижимо для меня!»

Так мы и сидели втроем. Среди звездной ночи. На моей постели. Я ласково гладил Дымка по голове и чесал другой рукой за ухом – именно так он любит.

– Летом у нас часто гремит гром, идут дожди, – заметил папа.

– Да, я это помню еще с тех пор, когда была жива мама, – с трудом сдерживая дрожь, поддержал разговор я.

А если папа скажет, что не хочет повторения таких страданий, и что надо собаку с таким патологическим страхом отдать в приемник для бродячих собак – ведь она становится умалишенной при первых же раскатах грома.

– Ты, сынок, хорошенько следи з своим псом, – продолжил спокойно папа, потрепал Дымка за ухо. – Как только загремит гром, не выпускай пса на улицу, а найди для него укрытие; вот, к примеру, спрячься вместе с ним в моем большом шкафу, места в нем предостаточно.

Папа положил руку на спину Дымка, обнял его, чтобы защитить от беды

– Я все сделаю так, как ты сказал, папа, – мне было трудно выговорить эти слова, так я переживал. И как после добрых наставлений на любить папу? Я люблю его, потому что он любит меня. Я люблю его за то, что он любит Дымка, простил ему его несусветный страх, готов уберегать его от беды. Я люблю папу, потому что он продолжает любить маму. Потому что он каждое утро говорит: «Привет дорогая! Я очень – очень скучаю по тебе!».

Глава 17. История бабушки Любы

– Вставай, лежебока, – потревожил я окликом Дымка, – сегодня суббота, а значит, нас ждет в своей конторке бабушка Люба.

Услышав последние слова —«бабушка Люба» – пес подскочил, несколько раз провел лапой по морде, давая понять, что он умывается, раз – два и полный порядок. Дымок весло щурил глаза: еще бы, сегодня встреча с прекрасными друзьями, с Никой и хомячком Толстячком.

На заводе, у открытых ворот, нас уже ждала Ника, дружелюбно помахивая толстым, в густой, серой – пепельной шерсти хвостом. Она приветливо оскалила белые ровные зубы, запрыгала на месте, но через ворота ни шагу… Службу Ника не разменивала ни на какие увлечения.

Дымок с легкостью пересек ворота и показал Нике вблизи свое лоснящееся упругое тело.. Вот Дымок приблизил морду к голове Ники, обнюхал ее, остался довольным – объект его волнений пахнул приятно. И начал так деликатно лизать щеки Ники, как будто лучшего наслаждения на всем свете для него нет и не будет. А коренастая, плотненькая Ника весело открывала пасть. На ее морде появилось мечтательно выражение. Казалось, ну что еще надо для счастья?

И вот здесь, себе на беду, недалеко захлопала крыльями курица, видимо, отстала от общей стаи и заблудилась. Азарт охотника мгновенно пробудился в моей дворняге: мощными прыжками, оставив Нику в недоумении, Дымок двинулся в сторону своей жертвы. Увидев летящее на нее в клубах дыма синее лохматое чудовище, которое тяжело хрипело и выплевывало изо рта пену, курица застыла на земле, словно каменная. Крылья беспомощно распластались, напоминая спущенный мяч.

Дымок со всего размаху бухнулся на свою жертву, подмял под себя, быстрым и точным движением зубов перехватил шею птицы, резко надавил. Она даже и ойкнуть не успела.

Дымок поднялся, держа добычу в зубах, не спеша затрусил обратно к Нике. Все своим видом выражая удовольствие и радость. Еще бы! На виду у Ники он повел себя как сильный и смелый пес, отважный охотник, добывший для не еду – целую курицу.

Ника смотрела на Дымка. Вытянула круглую морду, волнами каталась по спине шерсть. Дымок приблизился к овчарке, склонил голову, положил перед ней мертвую курицу и отошел на несколько шагов назад, любуясь Никой, восторг которой был явно адресован ему, псу – герою.

Ника легла на землю, пододвинула курицу к себе и стала не спеша есть. Дымок по – прежнем находился на отдалении, он также прилег на лапы и не сводил ласковых глаз с Ники. Идиллия! Это для них, а каково мне?

«Что теперь я скажу бабашке Любе? Что мой пес – агрессивное животное! Сегодня – курица, а что завтра?…» – беспокойные мысли не давали мне покоя. Я решительно зашагал к конторке, чтобы все правдиво поведать старушке и попросить у нее совета.

Когда я переступил порог конторки, бабушка Люба встретила меня у самого входя, сияя улыбкой. Ласково обняла. Я был приятно удивлен: комната сияла чистотой, свежестью, все предметы были расставлены по местам. Перехватив мой недоуменный взгляд, старушка сказала:

– Не огорчайся, сынок, что сегодня тебе не надо работать. Я чувствовала себя хорошо, спина не ныла, вот и решала порядок навести, чтобы у вас было побольше времени поиграть с моим добрейшим хомячком.

Потом бабушка внимательнее и пытливее посмотрела на меня и спросила, а не случилось ли что – то, больно видок у меня был обескураженный.

И здесь я рассказал о инциденте, который только что произошел на заводе с моим псом, как Дымок задушил чью – то курицы, принес ее Нике, которая разорвала жертву на куски.

– Вот теперь и не знаю, что делать и куда идти, – печально закончил я.

– Айда пес, ай да молодец! Настоящий джентльмен! Вот с кого мужчинам пример надо брать! – вдруг восторженно проговорила старушка.

Я опешил. Остолбенел Обомлел. Ну какие еще слова подобрать, чтобы они точнее выразили мое состояние!

– Не горюй, малыш! Против природы нет приема, – успокаивала меня бабушка Люба. – Твой пес – прирожденный охотник, это не в его характере упускать добычу. Курица сама себе беду накликала, нечего было дурехе со двора убегать.

– А как теперь это объяснить хозяйке? – еле вымолвил я.

– Да не бери ты в голову такой пустяк, – по – житейски рассуждала сторожиха. – Вон лучше гордись своим псом, какой добытчик, как он ухаживает за Никой – готов горы перелететь, лишь бы ей доставить удовольствие и радость.

Крепко прижала меня к себе, мол с хозяйкой она договорится, отдаст ей взамен свою курицу, а для хозяйки это будет уроком – крепче пусть стережет свою живность.

– Нет, ты посмотри, какая картина, ну просто загляденье, – всплеснула руками сторожиха, взглянув в окно. – Твой Дымок и Ника не отходят друг от друга.

Я вышел на крыльцо. Действительно, то, что увидел я, привело меня в исключительно превосходное расположение духа: Дымок вытянул во всю длину свое тело, Ника лежала рядом, поперек, положив свою голову на спину Дымка, а тот нежно так облизовал своим розовым языком ее круглый бок.

Я не стал нарушать их приятное уединение, вернулся в конторку. Бабушка Люба отошла от окна и сказала:

– Я так рада, что закончилось одиночество Ники – ведь она, кроме меня, ни с кем за эти годы не общалась. Пусть собаки понежатся друг с другом, не будем их тревожит.

Она подвинула к себе стул, плюхнулась на него.

– А давай – ка я расскажу тебе одну историю, которая произошла со мной в далеком детстве, – проговорила сторожиха. – Это приключение всегда памятно мне, оно даже волшебное, никто мне не верил тогда.

– Я буду рад, если вы расскажете мне, я очень люблю разные там истории, – воодушевленно ответил я.

Бабушка положила натруженные, сморщенные от старости руки на колени, поправила косынку на голове.

– Было мне тогда лет восемь – девять, как и тебе сейчас. Пошли мы с мамой в лес собирать грибы. У каждой были в руках плетенные корзинки. Сначала грибы почти не попадались, мы уже подумывали вернуться домой, как наткнулись на поляну, всю усеянную свежими грибами. Бросились мы с мамой к грибам, собираем с азартом. Нагнулись, почти касаясь травы, друг друга не видим. Вот я наполнила корзину, подняла голову, и ужас охватил меня – я оказалась в темном лесу, одна, без мамы. Бегаю, кричу, лишь эхо в ответ. Грибы все высыпались. Потемнело, совсем перепугалась я, села под деревом, реву, как свинья, которую ведут на убой.

Вдруг шевельнулись кусты передо мной, вышел из них старичок с ноготок, малюсенький такой. Шляпа широкая, рубашка спускается до пяток, на ногах лапти. И вся одежда зеленого цвета. Остановился рядом со мной, лицо доброе такое, глаза лукавые, веселые.

– Что девочка, потерялась? – спросил он смешным шепелявым голосом, как ребенок, у которого нет передних зубов.

– Да, отстала от мамы. И вот теперь не знаю куда идти – сказала я, вытирая слезы.

– Ты не плачь, девочка! Дело это поправимое – с надеждой для меня произнес добрый старичок. – Вот поглядим, какая ты умница и вернешься домой живой – невридимой!

– А что должна сделать я?

– А ну – ка, девочка, ответь мне, старичку, на вопросы, а то память совсем отшибло, эко напасть – позабыл изрядно.

Я приготовилась отвечать – в школе закончила второй класс на одни пятерки.

– Вот скажи, порадуй старичка, – почему деревню называют «деревней»?

– Да потому, что люди строят дома возле леса, рядом с деревьями, – мой голос звучал уверенно.

– И то правильно, ах какая ты умница, мама, видимо, не нарадуется на тебя – трескучий голосок старичка звучал для меня как пение флейты, ведь незнакомец остался довольный моим ответом.

– Вот тебе второй вопрос, красавица – умница, – голос шелестел как дуновение ветра. – А что такого есть в селе, чего нет в деревне?

Я задумалась… И вдруг вспомнила, как бабушка моя часто ходила в другую деревню помолиться, потому что в нашей не было «божьего домика» – церкви. Повязывая в дорогу плотный платок на голову, бабушка говорила: «Надо нынешно поспеть в село Куликово, там батюшка – поп молитву дневную читает».

– В деревне нет церкви, – сказал я, – а если есть, то деревню называют селом, значит, там «божий домик» сел, так среди бабушек я слышала.

– Ну и всезнайка ты, – хмыкнул одобрительно старичок, – прямо эрудит, и как там еще… кажется энциклопедист.

Я встала, низко поклонилась ему за столь лестные слова. Отчего старичок, как мне показалось, даже уронил слезинку – такое почтение ему выказала девочка!

– А теперь слушай самый страшный вопрос, – пытаясь быть грозным, проговорил старичок, но никак не вязался строгий тон с его смешной малюсенькой фигурой. – Как меня зовут?

– Лесовичок! А еще в народе тебя называют леший, потому что ты живешь в самых глухих лесных местах. И еще говорят… – здесь я лукаво запнулась.

– Что? Что еще говорят? – старичок прямо – таки дышал мне в лицо, фигура выражал нетерпение.

– Что ты очень добрый! Всегда приходишь на помощь детям, если они заблудились в лесу!

– Вот это хорошо говорят! – восторженно вскрикнул он и ударил маленькими ладошками себе по крошечным коленям. – Ой какая слава у тебя леший, люди помнят твое добро!

Леший смеялся от души, его животик под широкой зеленой рубашкой ходил ходуном. Рассмеялась и я.

– Открою я тебе, умница – красавица, одну свою большую тайну, – сказал леший, когда смех стих. – О ней никто не знает. Даже если ты и кому будешь рассказывать, все равно не поверят.

Леший подошел поближе к дубу и вдруг взметнулся, как выпушенная ракета, вверх, к небу, что голова затерялась среди облаков, а ноги стали похожими на ходули: длинные – предлинные и худые. Я не могла сообразить, а куда подевался малюсенький сморщенный старичок?

– Теперь ты знаешь, – и снова передо мной стоял тот самый старичок в широкой шляпе и длинной, до пят рубашке, – мою тайну. Когда я прохожу по лесу, то равняюсь по высоте дереву, мимо которого прохожу.

Я словно потеряла дар речи, только сильно кивнула головой.

– Ну давай будем прощаться, девочка, – грустно проговорил леший. – Уже темно, мама твоя волнуется, не будем заставлять ее переживать.

Леший взмахнул рукой, словно по мановению волшебной палочки, передо мной высветилась тропинка, а под ногами стояла корзина, доверху наполненная белыми грибами, все как на подбор: шляпки широкие желто – коричневые, ножки толстые, белые и чистые.

– Эта светящаяся тропинка приведет тебя прямо к дому, – сказал леший, – где на крыльце нетерпеливо ждет тебя мама, корзинка с грибами – мой подарок тебе за знания. Прощай, девочка!

Леший исчез так же внезапно, как и появился. Я быстро по тропинке добежала до дома, мама так радовалась моему возвращению. Но когда я ей рассказала эту историю про лешего, она не поверила. Лишь промолвила: «Бедное дитя! Так настрадаться, здесь хоть что померещится!»

Бабушка Люба закончила рассказывать, задумалась.

– А я верю вам! – вскричал я. – Я уже убедился, что чудеса в жизни бывают!…

«А все —таки хорошо, что у меня есть друг бабушка Люба, мне нравится бывать у нее, управляться по делам ее» – думал я, пока мы с Дымком шли к воротам завода. Ника так и осталась дремать в тени дерева.

Как только миновали ворота, увидели Настюшко – брюшко, явно она поджидала нас.

– А я все знаю, – торжественно заявила она, сверля меня своими большими глазами.

– Что ты знаешь? – как бы недоуменно спросил я.

– Я видела, как твой пес загрыз курицу.

– И – и…? – я бормотал что – то невнятное.

– Только ты не бойся! Я – могила, ни слова никому. Я же твой друг!

Я улыбнулся, приобнял девочку, сказав хорошие слова. Настюшко – брюшко крепко обняла Дымка.

– Ты настоящий пес – охотник. Я видела, как ты ловко поймал курицу. Молодец!

Настюшко – брюшко сунула ладошку мне в руку.

– Как ты? Слово свое сдержишь, придешь ко мне на день рождения? – спросила она.

– Не волнуйся, сказал – сделаю.

– Не забудь взять с собой Дымка

– Конечно, Дымок и так весь в нетерпении.

– Все, мне надо идти, – сказала вдруг Настюшко – брюшко. – Я пойду домой и скажу маме, что ты и Дымок обязательно придете ко мне на день рождения. Я живу вон в том зеленом домике. Видишь, мама стоит на крылечке, машет тебе рукой.

Я тоже поднял руку в знак приветствия, и женщина на крыльце весело помахала в ответ. Настюшко – брюшко пожала мне руку, похлопала Дымка по спине и побежала в свой дом. Я смотрел ей вслед и казалось мне, это бегу я и ждет моя мама на крыльце нашего дома. Я бежал, чтобы рассказать ей, как Дымок ухаживает за Никой, что он для нее поймал случайную курицу и положил к ногам. Я обязательно рассказал бы маме о добром хомячке Толстячок и о том, как бабушка Люба встретила в лесу лешего, потом о встрече с удивительно красивой девочкой Ариной, с которой мы вместе посадили Дерево Дружбы и дали клятву ухаживать за ним. А еще про маленькую смешную девочку Настюшко – брюшко, которая пригласила меня на день рождения. И, конечно, про патологический страх Дымка во время грозы. Я был уверен, что маме такие истории точно понравятся, ведь она сможет долго смеяться, хохотать. Папа же сам говорил, что смешнее мамы он не встречал человека.

Глава 18. Настюшко – брюшко

И все – таки самым любимым и желанным моим местом был сад Арины. Там пахло всеми цветами мира, росло потихоньку наше Дерево Дружбы, и Арина угощала нас с Дымком шоколадными шариками.

Дымку тут, по – моему, очень нравилось, потому что, когда до дома Арины оставался последний поворот, он непременно, весело повизгивая, подскакивая от предвкушения сладкого, убегал от меня, ну просто несся вперед, в сад, во всю мощь своих легких. А уж там его всегда ждала ладошка Арины, наполненная шоколадными конфетами.

Иногда за мной увязывалась Настюшко – брюшко. У нее в руках был большая плюшевая обезьянка. Девочка садилась на корточки перед Дымкой и начинала гладить его, обнимать, целовать в щеки. А собаке доставляло удовольствие, взяв в крепкие кривые зубы игрушку, мотать ее из стороны в сторону, затем, бросив под лапы, наступив ими на обезьянку, буквально неистово рвать ее, громко урча и роняя слюны.

– Настюша, Дымок порвет твою игрушку, – предупреждал я девочку, – от нее ничего не останется, только рожки на ножки.

– И пусть. Я специально взяла ее для собаки, надо же ей забавы иметь, – отвечала Настюшо – брюшко, отмахиваясь от меня рукой и лаская Дымка.

Я понимал, что девочке нравится очень Дымок, и она мечтает о такой собаке и очень сожалеет, что мама против.

– Тебе нравится та девочка, к которой ты идешь? – неожиданно спросила меня Настюшо —брюшко.

– Знаешь, мне приятно проводить с ней время, она очень красивая, добрая и умная. У нее настоящий сад, там растет много цветов и деревьев, Арина целыми днями ухаживает за ними. Она говорит, что растения, как дети, они требуют заботы, внимания. А еще мы с ней посадили Дерево Дружбы и поклялись, что вместе будем присматривать за ним. Я дал обещание, что буду бывать у нее часто, чтобы ухаживать за деревом и видеть, какое красивое оно растет. Мы верим, на ветвях дерева, когда оно станет большим, появятся наши имена. Пусть люди знают, кто посадил дерево и вырастил его. Мы и имя Дымка назвали дереву. Арина сказала, что это дерево очень умное, оно все услышала, и обязательно будем радовать нас.

– А ты спроси у Арины, можно ли и мне бывать в ее саду, – попросила меня Настюшо – брюшко. – Я хочу дружить с ней, тобой и Дымком, ухаживать за Деревом Дружбы, может быть и мое имя появится на ветвях. Вот тогда мама так обрадуется, что я хорошая девочка и, может быть, разрешит иметь собаку.

Я пообещал поговорить с Ариной. Идея мне очень понравилась, на одного человека, одного друга становилось больше. Это так здорово! Думаю, что и Дымку эта мысль пришлась по душе – он с радостью общался с плюшевой обезьянкой, млел от нежных рук девочки, когда она гладила его за ухом.

– А давай, Настюша, я познакомлю тебя еще и с бабушкой Любой, сторожихой завода, – предложил я девочке. – У нее есть такой смешной, забавный хомячок Толстячок, он любить играть с детьми. И с Никой познакомишься, она славная собака, только чужих не пропускает на завод, станешь ее другом.

– Я с радостью. – ответила девочка. – Мне так нравится, что говоришь ты. Кажется, лучших подарков на день рождения и не надо – вон сколько у меня сразу появится друзей. И я перестану бродит по улицам деревни одна и слышать грубые слова от мальчишек.

– А что они говорят? – поинтересовался я.

– Они вбили себе в голову, что я глупая девочка, что никто со мной дружить не будет, – грустно поведала Настюшо – брюшко. – Ну просто идиоты какие – то. Говорят, что неправильно веду себя. То торчу на улице. То разговариваю с тобой. То набиваю полный рот едой. То этак, то так, и все им не нравится. Я стараюсь не встречаться с ними, обхожу стороной, прячусь за деревьями. Ох, как я устала от их придирок.

– Вот познакомлю я тебя с Ариной, бабушкой Любой. И станешь ты время проводить не в одиночестве, а с приятными друзьями. И забудешь про этих противных ребят. Как я забыл про них.

И здесь я обратился неожиданно к Дымку:

– Как ты думаешь, моя умная дворняга?

Почувствовав, что от него ждут ответа, преисполнивший от этого собачье гордостью – а как же, умной назвали – Дымок со значением кивнул мне головой: « Все правильно, мой мальчик. Проучим мы этих стервятников – разбойников. Они еще сами придут и будут проситься в нашу веселую компанию».

Мы с Настюшко – брюшко рассмеялись, видя самодовольный вид пса – а на самом деле, со стороны он смотрелся таким забавным, милым и добродушным.

Такая встреча дала мне прилив дополнительных сил. В меня верят. У меня просят защиты. Как здесь не ощутить себя Победителем! А еще меня ждет прекрасная девочка Арина с распущенными, золотого цвета, волосами, нежным голосом и ласковым взглядом бездонных синих глаз. Как здесь на восхищаться, что жизнь твоя, еще недавно похожая на темный амбар, стала такой полной, светлой. Вот бы радовалась мама, видя мое состояние.

«Мама, я очень – очень люблю тебя» – мысленно проговорил я. «Это ты помогаешь мне. Это твое сердце направляет меня по дороге, на которой у меня появляются настоящие друзья, верные и честные. Мне грустно без тебя. Но когда я разговариваю с тобой, делюсь своим радостями, я чувствую, что ты рядом и даже кажется, что поглаживаешь меня по плечу. Моя грусть уходит, ведь ты улыбаешься и счастлива за меня»

Я попрощался с Настюшо – брюшко, продолжил путь в сад Арины. Дымок уже умчался, из открытой калитки сада доносилось его радостное повизгивание и стук зубов – значит, он уже получил угощение.

Глава 19. Дымок извиняется

Вот и желанная калитка, Арина уже ждет меня за столом, на нем – полная ваза конфет и пузатый чайник. Рядом примостился Дымок, перемалывая в крепких зубах, как жерновах, очередную порцию конфет. Конечно, как всегда в подобных случаях, на меня – никакого внимания. Только слегка шевельнулся хвост: «Не робей, мой мальчик, двигай за стол, угощения и на тебя хватит».

Арина протянула мне свою узкую мягкую ладошку:

– Привет! Я очень рада, что вы заглянули в мой сад.

Я аккуратно пожал такую прелестную ладонь, чувствуя, как по моим кровеносным капиллярам побежал огонек.

– И я очень рад нашей встрече. Мы с Дымком скучали по тебе и твоему цветущему саду.

Арина налила в чашку чая, подвинула мне, вторую придвинула к себе, предложила угощаться шоколадными шариками.

– Ты знаешь, Дымок ведет себя здесь как полновластный хозяин, – с усмешкой проговорила она. – Влетел в сад, бросился на меня, едва не сбив с ног, всю облизал своим языком, а потом этак нахально положил лапы на стол, придвинул ими вазу, опрокинул. Раскатившиеся по столу конфеты он смахнул на землю, и вот теперь довольный хрустит ими. Слышишь?

– О, еще как! – ответил я. – Право, Арина, мне неловко, что Дымок повел себя так бесцеремонно. Хотите, я заставлю его принести извинение.

– Да ну, что ты. Он нисколько не обидел меня. Напротив, все происходило так мило и забавно. Но я не прочь посмотреть, как пес будет приносить извинения. Покажи!

Подстегиваемый сомнительными нотками в голосе девочки, я решил продемонстрировать то, что и сам не знал, как это – чтобы собака извинилась. А вообще – то, ей знакомо это слово? Вот незадача. Назвался груздем, а как в кошель залезть – и не знаю. Но я не подал виду, что предложение Арины застало меня врасплох. Это же я так, для красного словца сказанул, а вот теперь надо отдуваться. А то еще прослыву пустословом, пустобрехом!

Вся надежда был на Дымка. « Ну давай, не подведи меня, выручай, как никак, а сам же говорил, что ты – мой настоящий друг и всегда придешь на выручку». – Видимо, мое внутреннее разгоряченное состояние докатилось до чревоугодного сердца моей умной дворняжки. Дымок поднял на меня голову, проглатывая последние конфеты. Вся пасть была вымазана в коричнево – желтый цвет. Взгляд коротко сказал: «Приказывай, мой мальчик, все будет в полном ажуре»

Я встал гордо из —за стола, выпрямился. Глаза Арины весело следили за мной, в предвкушении какого – то сюрприза.

– Дымок! Ко мне! К ноге! – повелительно приказал я. Мой славный пес, моя очаровательная дворняга, немедленно поднялась и сделал несколько шагов к моим ногам. Остановилась, задрав морду на меня.

– Дымок! Ты повел себя нетактично! – я сделал упор на воспитательные нотки. – Взял конфеты со стола, не спросив разрешения хозяйки. Так не ведут себя воспитанные умные собаки. Ты понимаешь, что бросил тень позора на меня и себя?

При этих словах Дымок виновато опусти морду вниз, глаза уставились в землю. Фигура поникла и приобрела жалкий покорный вид. Ну прямо как человек, раскаявшийся разбойник! Роль виноватого он играл безупречного. Теперь надо было не перегнуть палку всякими там причитаниями и наставлениями – скукота одна от них.

– Дымок! Извинись перед Ариной! – воскликнул в приказном порядке я. – Пообещай, что впредь такого делать не будешь!

И что я вижу? Вот пес, так пес! Многим мужчинам надо поучиться манерам у него. Дымок подошел к Арине, несмело виляя хвостом, опустился медленно на задние лапы, переднюю правую лапу протянул к руке девочке. Арина, согнав улыбку с лица, подала ее, а Дымок попридержал руку своей лапой и провел несколько раз носом по ладони, опустив при этом уши. Я просто остолбенел. Красотище! Галантность! Кажется, у Арины от восторга и умиления брызнули веером слезы. Она не могла еще придти в себя от такой яркой импровизации пса.

А Дымок вдруг широко открыл пасть и чихнул, потом еще и еще. «Будь здоров» – воскликнули мы с Ариной одновременно и рассмеялись. Да так заразительно, что Дымок, плутовато скосив взгляд в нашу сторону, словно сказал:» «Ну что, развеселил я вас? Вот это здорово! Ну а мне надо приняться за оставленное дело – доедать конфетные шарики».

Арина мечтательно погладила пса за ухом, нагнувшись, прошептала ему какие —то теплые слова. Мне показалось, что уши Дымка порозовели от удовольствия.

– Все – таки как здорово, что у нас есть такой друг! – сказала прелестным голосом Арина. – Он делает нашу жизнь такой веселой и радостной!

Мы сели за стол. Дымок примостился рядом, уплетая конфеты.

Арина снова разлила чай по кружкам и сказала, что наше Дерево Дружбы прижилось, начало расти, что она каждый день поливает его утром, до жары, и вечером, когда зной спадает.

А потом попросила меня рассказать что – нибудь новенького. Рассказывать я любил и историй у меня было много и разных.

Глава 20. Дерево с розовыми лентами

Вначале я поведал Арине о приключении бабушки Любы в лесу, о ее встрече с лешим. Во время моего рассказа девочка неожиданно стала изображать маленькую Любу, да так правдоподобно у нее получалась, что я громко смеялся. А когда Арина взяла под столом маленькую корзиночку, как я понял, она собирала в нее ягоды, одела на голову тонкую прозрачную косынку, ну на дать, ни взять – вылитая Люба.

– Похожа я на ту девочку, – весело спросила меня Арина.

– Как две капли воды! – восторженно ответил.

Но Арина придумала дальше… Сказала, что мне надо изобразить лешего. И тогда мы сыграем спектакль по всем правилам.

– Подожди минутку, – скороговоркой пропела Арина, – я сейчас вернусь. Сбегаю в дом, кое – что для одежды лесовика подберу.

Она скрылась среди деревьев. Я допивал чай, томясь от будущей роли, Дымок, свернувшись клубком, мирно посапывал Все зверюга! Насытился до пуза!

– Вот и я, – Арина бежала назад, неся в руках какие – то вещи. – Бабушка мне подыскала костюм лешего. Смотри, как здорово!

Я встал, Арина подала мне круглую соломенную шляпу, желто – грязного цвета, длинную – предлинную, как она сказала – рубаху, а на самом деле зеленый женский халат.

– Одевай! – сказала решительно она. – И не возражай, пожалуйста, не показывай свой мужской гонор – да, это женский халат, но мы же с тобой не взаправду делаем, это же просто игра, такая волшебная сказка и пусть мы будем в ней главными героями. Согласен?

А что мне оставалось делать? Губы раздут, как делают некоторые олухи – мальчишки, и лишить себя общения с прекрасной и веселой Ариной? Да ни за что! Мне очень нравилась идея Арины и уже не терпелось сыграть роль лешего.

Я приладил шляпу на голове, она и впрямь подошла. Накинул на тело халат, был он такой широченный, что в пору еще двух мальчуганов под него запускай. Но Арина быстро нашла выход. Еще раз сбегала в дом, принесла оттуда длинный пояс, несколько раз обмотала меня вокруг живота – чем тебе не лесовик: халат до пят, цвет зеленый, шляпа закрывает лицо.

– Давай, начни рассказ с начала, – попросила Арина, – и каждый из нас будет повторять все действия: я – Любы, а ты —лесовика.

Ну так хорошо у нас получилось. Арина и корзиночку бросила, и около дерева плакала, что Дымок пробудился и внимательно наблюдал за нами. А я согнулся в три погибели, выполз на корточках из – за кустов, ну чем не сказочный персонаж! Вполне походил на лешего.

Даже голос я придумал себе шепелявый такой, когда вел разговор с Ариной – Любой. Дымок подполз ко мне, участливо посмотрел в глаза: « А ты, мой мальчик, случайно не рехнулся! Какой – то малюсенький стал. Что это за одежда? А голос такой скрипучий и мелковатый какой —то». Но я подмигнул псу, и Дымок сразу успокоился: кто – кто, а уж он – то точно знал, что такое розыгрыш!

Я задавал вопросы, Арина – Люба, как и полагалась по сценарию, находила верные ответы. А потом я выпрямился во весь рост, как это сделал лесовичок, поравнялся с кустарником, под которым возлежал в дреме Дымок. Видимо, у меня это получилось так хорошо, так правдиво, что Арина расхохоталась. Вообще – то у убедился, что она была такая же хохотушка, как и моя мама, так же любила смеяться и веселить других. Я просто обожал девочку, не сводил с нее восхищенного взгляда.

Когда закончилось наше представление, Арина взяла меня за руку и подвела к нашему Дереву Дружбы. Мне показалось, что росток вытянулся, окреп. Арина подала мне лейку с водой, я полил растение, прихлопнул ладонью на счастье землю под ним: «Расти, красавица! Радуй нас!»

– Я покажу тебе одно мое заветное место в саду, – сказала Арина, внимательно посматривая на меня. – Надеюсь, ты никому о нем не расскажешь?

– Никогда! Никому! Даю тебе крепкое мужское слово! – ответил я как можно увереннее.

Арина подала мне руку.

– Пройдем в самый дальний угол сада.

Арина пошла вперед, я – рядом с ней, держа ее ладонь в своей, и ощущая, как бегают по моему телу мурашки нежности.

Дымок увидел, что мы уходим от него, с видимым сожалением оторвал свое тело от пригретого места, и поковылял за нами – одиночества он боялся пуще смерти.

Сад у Арины был большой, если не сказать – огромный, нам пришлось постараться, чтобы достичь его конца. Мы подошли к багульнику, его ярко – красный цвет полыхал огнем на солнце.

– Посмотри на него, – сказала Арина. – Оно очень странное, это дерево.

И действительно – необычную картину увидел я: каждая ветка была перевязана нежно – розовой лентой. На каждой ветке – розовая лента. Концы ленты свисали вниз и покачивались под порывами ветра, как пышные бантики на головах девушек. А когда ветер подул непрерывно, ветки закачались, ленты сблизились и почудилось, что передо мною волны синего моря.

Как зачарованные смотрели мы с Дымком на дерево, Дымок от увиденной красоты присел на лапы, широко открыл пасть, так и замер, словно каменная статуя. Даже ни разу не чихнул

Радостная, что произвела на нас впечатление, что мы по достоинству оценили значимость ее воображения, Арина спросила:

– И что ты думаешь о багульнике с розовыми лентами?

– Может быт, я и ошибаюсь, но такой образ дерева навевает чудесные жизнерадостные мысли, – ответил я. – Смотришь, и вдруг все печали уходят, на душе становится так легко.

В знак солидарности с моим мнением пес чихнул и заулыбался: « Так оно и есть, мой мальчик! Даже я простил тебе все нанесенные мне обиды!» Конечно, пес хватил через край – какие —там обиды? Но вот – так моя дворняга шутила!

– Мне приятно, что вы так оценили мое дерево, – ответила трогательно Арина. – Я этими розовыми лентами отпугиваю все несчастья, беды и обиды.

– Чтобы все недобрые дела, – продолжил я, – все твои проступки, в которых ты вела себя как слабая и трусливая девочка, покинули тебя, перестали тревожить твою душу. Я угадал?

Я бросил взгляд на Арину, она прочитала явное недоумение в моих глазах.

– Я понимаю, что ты хотел сказать взглядом, – проговорила медленно она. – Как такая маленькая девочка могла совершить столь много неразумных, плохих поступков? Не отрицай этого, ты так думаешь.

– Да, меня охватили сомнения, – без колебаний ответил я. – Во – первых, ты еще самостоятельно, наверняка, и на улицу не выходишь – а здесь, видите ли, столько якобы дурных поступков уже совершенно. А во – вторых…

Здесь я запнулся, замолчал. Арина вскинула на меня вопросительный взгляд – ну что ты, договаривай…

– А во – вторых, – набрался отчаяния я, – ты прекрасная девушка, ты не можешь творить худое, не можешь быть злой, неблагодарной, завистливой.

Видимо, мой эмоциональный всплеск долетел до Дымка, он мгновенно отреагировал: сделал два шага вперед и склонил перед Ариной голову. Вышло это так величественно и театрально красиво, что девушка прильнула в избытке чувств к Дымку, крепко обняла, ее лицо утонуло в его шерсти. А пес смотрел на меня, хитро улыбались прищуренные глаза: « Ты молоток, мой мальчик, девушка скоро будет без ума от тебя! А про себя я молчу – итак уже сразил ее наповал!»

Арина отпустила пса, потрогала ленточку на ветках дерева и заговорила:

– Я увидела это дерево, ярко – красный багульник, и розовые ленты на нем во сне. Спала я ночи тревожно: болела сильно моя старенькая бабушка, не вставал с постели, с трудом переводила дыхание. Никакие врачи и лекарства не помогали.

Вечером я вышла в сад, вся в слезах, так сильно любила бабушку и мечтала, чтобы она выздоровела. Небо светилось огнями звезд. И я подумала, а почему не обратиться к далекому Звездному Небу и не попросить у него помощи? Помню, я тогда сказала: « О далекое Звездное Небо, не забирай у меня бабушку. Мне будет одиноко на земле без нее. Дай мне знак, что ты хочешь помочь мне, и я все исполню». Я постояла еще немного, почувствовала, что от выплаканных слез на меня навалилась усталость, зашла домой и быстро заснула.

Арина замолчала. Видимо, недавние переживания еще не прошли бесследно. Я слушал эту девичью исповедь, у меня почти наворачивались слезы на глаза. Дымок широко открыл глаза, неотрывно следил за каждым словом и жестом Арины – ему, как и мне, было жаль за бабушку.

– И вот ночью мне приснилось, что спустился с небес ко мне на постель ангел, маленький такой, с крылышками за спиной. В одной руке он держал крохотное ярко – красное деревцо, в другой – розовую ленту. « Девочка! Твоя бабушка будет жить. Но для этого ты должна утром посадить в самом дальнем месте сада, там, где его никто не будет видеть, это деревце багульник. У него пока одна веточка, ты привяжешь на нее вот эту розовую ленту. Каждый день на нем будет вырастать по одной ветки, и ты будешь заплетать на ней розовую ленту. Дерево будет расти, на это уйдет время, много веток появится на нем, и каждую ты должна украшать розовой лентой. Твоя бабушка все это время будет потихоньку выздоравливать, и когда на дереве вырастит последняя ветка, триста шестьдесят четвертая, и все триста шестьдесят веток будут украшены розовыми лентами, любимая тобой бабушка окончательно поправится» – Вот такие слова произнес ангел. Затем оставил на кровати деревцо и розовую ленту и вылетел через открытое окно к Звездном небу.

Когда я утром открыла глаза, силясь понять, было это взаправду или только мираж, то увидела на кровати багульник и розовую ленту. Я быстро вскочила, прибежала в самый дальний угол сада, посадила деревцо, повязала на ветке ленту.

Здесь я не удержался, брякнул не подумав:

– И сколько сейчас веток на багульнике?

Дымок как – то укоризненно покачал головой – мол не мог подождать, Арина и так бы ответила: «А еще воспитываешь меня? На себя бы посмотрел, мой мальчик!» – Предполагаю, что где – то так думал мой пес.

– Ой, извини Арина, я перебил тебя, – заискивающе пролепетал я. – Мне так неловко.

Но девушка не обратила внимание на мои слова, она вся находилась в своих переживаниях.

– Да ну, какие там извинения, – успокоила она меня. – Подумаешь, опередил немного мой ответ. Ты же переживал, поэтому и хотел скорее узнать счастливый конец. А веток сейчас триста пятьдесят и триста пятьдесят на них розовых лент. Бабушка моя поправилась, даже иногда встает с постели, ходит по комнате. Как видите, мои дорогие друзья, осталось всего четырнадцать дней – и будет ровно триста шестьдесят четыре ветки на дереве и триста шестьдесят четыре повязанных розовых лент. И тогда моя бабушка окончательно станет здоровой! Я так жду этого дня. Он будет самым счастливым днем в моей жизни!

Арина улыбнулась, возникло ощущение, что кругом стало светлее. Дымок приветливо замахал лохматым хвостом, залился веселым повизгиванием, затем крутнулся на месте и сделал круг по саду. Так он выражал свою радость по поводу благополучного исцеления старушки, и просто потому, что очень любил меня и Арину.

Арина подошла к багульнику, наклонила ветку и стала повязывать на ней розовую ленту, которая висела рядом, на другом дереве. Я увидел на том дереве ровно тринадцать лент.

– Можно мне помочь тебе, – спросил я. – Вдвоем легче и быстрее это сделать.

Арина, не оборачиваясь ко мне, отрицательно махнула головой.

– Нельзя! – голос ее был тверд. – Тогда пропадет волшебство. Ангел так мне и сказал:» Чтобы никто не прикасался, пока не будут повязаны триста шестьдесят четыре ветки».

Я полностью был согласен с ней – в магических делах важна каждая деталь, стоит только повести себя необдуманно, легкомысленно, как все чары пройдут, и останешься как тот старик и старуха у разбитого корыта.

– Я одно поняла, – продолжала говорить Арина, – что сильно пожелаешь, то и в жизни у тебя произойдет. Я вот так горячо захотела, чтобы бабуся моя не умерла, так молилась, что голос мой был услышан Звездным Небом – и ко мне прилетел добрый ангел. Это важное я запомню на всю жизнь: нельзя никогда опускать руки, если твое сердце бьется за жизнь родных, то смерти не так – то легко забрать их к себе.

– Какая чудная музыка жизни звучит в твоих словах, – произнес с легкой грустью я. – Я бы хотел, чтобы сейчас эти слова услышала моя мама. Чтобы там, в Звездном Небе, она не корила меня, что не прилетел ангел и не спас ее. Ведь все равно она живет в моем сердце, такая молодая и красивая.

А еще я подумал, что обязательно расскажу папе про это удивительное дерево с розовыми лентами. Конечно, только тогда, когда все триста шестьдесят четыре ветки багульника будут обвязаны лентами, и бабушка Арины встанет на ноги. И мы с папой посадим во дворе дерево, назовем его именем мамы, и я буду на каждой ветке зеленой привязывать ленточки такого же цвета, как глаза у моей мамы – синего. Пусть она смотрит из Звездного Неба на наш дом, увидит дерево и ленточки, и станет ей хорошо – о ней помнят, ее любят и грустят по ней.

– Вот и хорошо, что ты думаешь о свое маме, – словно прочитала мои мысли Арина. – Это для нее так значимо, так важно, что она там, во Вселенной, не одинока.

Дымок ткнул меня мокрым носом и завилял хвостом – пришла пора уходит. Попрощавшись с Ариной, мы вышли из сада, Арина еще долго стояла около калитки и махала нам рукой.

Глава 21. Белая горлица

Лето выдалось дождливым. Часто случались грозы, завывание ветра. Словно рядом пролетал самолет. Я, по совету папы, здорово наловчился удерживать Дымка от патологического страха. Мы прятались в папиной комнате, в большом пустом шкафу. Дымок начинал трястись мелкой дрожью, точно листок на ветру. Я крепко – крепко обнимал собаку за шею, шептал ему на ухо добрые слова. А иногда даже убаюкивал. Уши Дымка стояли торчком, неподвижно, как два солдата на посту. Он выглядел в шкафу таким большим, внушительным, словно был с размером слона. Дымок благодарно лизал мне руки, тихо – тихо повизгивал, но не вырывался, вел себя смирно.

Когда гром переставал греметь, выглядывало солнышко, я выпускал Дымка из своеобразной темницы. Пес, как ни в чем не бывало, забирался ко мне на постель, растягивался, переворачивался на бок. Шерсть у него и так не была густая, а здесь вообще смотрелась тонкой и легкой, словно пух. Собака наслаждалась свежестью, которая после дождя поднималась с земли и проникала в дом через открытые окна, вся ее морда ну просто светилась от радости. В такие минуты Дымок целиком и полностью оккупировал мою кровать, предавался собачье неге, а старался ему не мешать, выходил на улицу.

Я вспоминал Арину. Ей, наверное, было нелегко, когда порывы ветра могли сорвать розовые ленты, а крупные капли дожди разорвать их, смыть краску. Мне так хотелось помочь девушке, успокоить ее, утешить… прижать к груди. От этой мысли меня бросало в жар, словно я неожиданно очутился в пустыне. Как бы кто – нибудь не подслушал мои мысли, не донес их Арине. А вдруг она рассердится, скажет, что я несносный нахал, и чтобы я больше не приходил в ее сад! От этих горячих мыслей пот выступал у меня на лбу.

Чтобы успокоить себя, я вспоминал маму.

– Мама, мне нравится девушка Арина, – шептал я, подняв голову высоко в небо, – но я боюсь признаться ей в этом. Как будто внутри меня растет снежный ком, и с каждым днем, когда я встречаюсь с Ариной, он становится все больше. Кажется, скоро он заполнит меня полностью. Что это такое? Как мне поступить?

Но небо молчало, где – то там высоко смотрела на меня мама, думала, какие правильные найти слова, объяснить мне, что это прекрасное чувство, что оно согревает меня, придает доброту; и что это так здорово, когда я встретил девушка, которая поселилась в моем сердце и радует его.

Я вошел в дом, Дымок свернулся кольцом на постели и мирно сопел себе в нос.

– Вставай, соня, – добродушно произнес я, – пора идти на завод к бабушке Любе.

Пса словно подменили. Он подпрыгнул, кубарем скатился на пол, хвост крутился как пропеллер, пасть растянулась в глубочайшей улыбке, он представил себя с Никой, почувствовал аромат ее густой теплой шерсти. И вот Дымок уже у дверей, резким ударом лапы открывает их и с радостным лаем выскакивает во двор. Ошалевшие куры бросились врассыпную, распластав по земле крылья.

По дороге мы встретили Настюшко – брюшко. Она, видно, поджидала нас, во рту торчал пирожок.

– А я жду вас, – с трудом шевеля языком, пережевывая пирожок, произнесла девочка, – сегодня суббота, и ты обещал познакомить меня с бабушкой Любой и ее хомячком Толстячком.

Я взял Настюшко —брюшко за руку, она доверчиво вложила свою маленькую ладошку в мою руку. Дымок ткнулся мокрым розовым носом в ноги девочке, выражая тем самым приветствие. Настюшко – брюшко потрепала свободной рукой пса за ухом.

И такой веселой компанией мы приблизились к воротам завода. Ника уже ждала нас, весело помахивая пушистым, как зимняя шуба, хвостом, узкие глаза светились радостью. Но как только мы переступили через ворота, она насторожилась, неподвижно замерла. Даже хвост остановился на полпути – чужак на заводе, опасность! Природный инстинкт сторожевой собаки – остановить! От овчарки повеяло неприятным холодком. Я замер, Дымок попятился назад, ладонь Настюшко – брюшко стала потной и горячей.

– Ника, это свои! – пришел на подмогу голос бабушки Любы. – Пропусти!

Услышав окрик хозяйки, овчарка отошла в сторону, снова радостно завилял ее хвост – значит, все в порядке, она поиграет с Дымком.

Мы поприветствовали друг друга.

– Бабушка Люба, – сказал я, – познакомься, пожалуйста. Это Настя, она хочет быть вашим другом, и у нее скоро день рождения.

– Какая милая девочка, – проворковала старушка, – я с удовольствием стану ее другом.

Она обняла Настюшко – брюшко и так, обнявшись, они пошли в конторку.

Дымок уже был рядом с Никой. Они стояли бок о бок, тесно прижавшись друг к другу, и обнюхивали мокрые носы каждой – черного у Ники, и серо – розового у Дымка. На меня никакого внимания.

Подходя к конторке, я услышал радостный голос девочки:

– Ну какой же ты забавный, – летело из полуоткрытой двери, – ну просто милашка.

Настюшко – брюшко забавлялась, играючи с хомячком Толстячком. Клетка был открыта, зверек сидел на ладошках девочки и подбирал, быстро – быстро шевеля усами, с них крошки печенья. Вот он встал на задние лапы, пытаясь дотянуться до лица Настюшко – брюшко, а вдруг оно такое же сладкое и приятное, как ладошки. Вид у него был настолько комичный, забавный, вытянутая шейка и остренькая мордашка непрерывно двигались, словно хомячка охватила тропическая лихорадка.

– А что, Дымок? —спросила старушка. – Он придет повозиться с Толстячком.

Я вышел на крыльцо, крикнул:

– Дымок! Тебя ждут бабушка Люба и хомячок Толстячок. Хочешь поиграть с ними?

Дымок вытянул шею: какой голос у хозяина – приказывающий или просто не обязывающий собаку выполнять его распоряжение. Мол, как сама решишь, так и поступай. Никакой обиды! Мой голос был спокойный, мягкий, без повелительных ноток. Значит, рассуждал Дымок, он сам волен выбирать, где и с кем ему провести время. И он снова уткнулся своим носом в теплую морду Ники.

Я объяснил старушке, что Дымок предпочел общество Ники, на что мудрая сторожиха ответила:

– Дело у пса твоего поважнее нашего будет. Оно и верно: как душа просит, так и поступай – подытожила старушка.

В конторке было чисто, подметено, ни пылинки.

– Бабушка Люба, – обратилась к ней Настюшко – брюшко, – расскажите нам какую – нибудь невероятную историю, я так люблю чудесные историю, а мне никто никогда не рассказывает.

– Да, бабушка Люба, – поддержал девочку я, – у вас истории такие чудные, слушаешь их просто с удовольствием, да и рассказчик вы отменный!

Не ожидавшая таких лестных слов в свой адрес, старушка, как мне показалось, даже всплакнула. Она поднесла край фартука к глазам, вытерла их, положила старенькие руки на стол.

– Ну что ж, слушайте, – начала неторопливо бабушка Люба. – Это целая история. Было это в давние времена, когда мне – то всего исполнилось три годика.

Мама с папой решили на лодке поплавать по речке, отдохнуть, полюбоваться хорошей природой, и мне приятное сделать. Обычно вдоль берега растут пышные яркие цветы, порхают разноцветные бабочки, низко пролетают птицы. Словом, что еще нужно малышке для полной радости.

Мы с мамой сели на корме лодки, а папа – посредине, взял весла и начал грести. Вода в речке текла еле заметно, было тихо, ни ветерка, ни шума, ни зверь не пробежит. Лишь иногда стайка узких и сверкающих серебром любопытных рыбок подплывала близко к лодке, резво выпрыгивала из воды и обратно ныряла в глубь.

Мама задремала, я лежала у нее на руках, посапывая от удовольствия и смотрела по сторонам широко открытыми глазами. Ничто не предвещала беды.

Вот изгиб реки, вода плавно огибала небольшой островок с густыми невысокими кустарниками, впереди открывалась широкая спокойная гладь с солнечными блестками.

И вдруг подул мощный, как глубинный насос ветер, небо закрыли тяжелые черные тучи, грянул резкий пронзительный гром. Молния сверкнула с такой силой, что папа от испуга выронил весло, их понесло от лодки. Он нагнулся за ними, пытаясь дотянуться и перевалился за борт. Мама вскрикнула от ужаса, бросилась к борту лодки, оставив меня лежать на скамейке.

Порывом шального ветра лодку крутнуло кругом. Мама, потеряв равновесие, бултыхнулась в воду. Лодку стремительно понесло вперед. Я осталась в ней одна. Что с мамой и папой? Живы ли они? И куда меня несет? – вопросы с быстротой пули летели в моей голове. Я пыталась встать на ноги, приподнялась, держась слабыми рученьками за края скамейки. Но ветер так толкнул меня в спину, что я перегнулась ничком и упала на дно лодки, ударившись затылком о металлический выступ в нем. Помутилось в голове и я потеряла сознание.

Бабушка Люба замолчала, видно было, как мелкая дрожь пробежала по рукам. Старушка уронила на них голову и замерла. Точно заснула. Мы с Настюшко – брюшко затаили дыхание. Но вот бабушка подняла голову, поправила сбившуюся легкую косынку.

– Извините, дети, – глухим голосом выговорила она. – Когда я вспоминаю эту историю, у меня сердце начинает стучат, как стучит дятел по утрам – сильно и быстро – быстро. Так на чем я остановилась?

Я напомнил ей, что она прервала свой рассказ в том месте, когда упала на дно лодки.

– Да, да, вспомнила, – голос сторожихи зазвучал бодро. – И вот вижу я, как будто наяву, что слетает с неба к лодке белоснежная птица с высокой изящной шеей, золотым хохолком на голове и пышным хвостом, в который вплетены золотистые нити. В том месте, откуда летела загадочная птица, небо стало светлым, голубым, тучи исчезли и солнечные лучи словно поддерживали птицу, бережно опуская ее на борт лодки. Птица сложила крылья, аккуратно так стукнула клювом по лодке, и вмиг ветер стих, лодку перестало раскачивать.

– Девочка, проснись, – неожиданно певучим женским голосом заговорила таинственная птица. – Я не призрак, и не сон. Не бойся меня, я помогу тебе вернуться домой и спасти твоих родителей.

– Кто ты такая? Почему ты помогаешь? – еле шевеля языком от страха и боли, спросила я.

– Лежит на мне тяжелое проклятье. Когда – то отец мой, великий король, чем – то прогневил злого колдуна, и тот превратил наше королевство в черную тучу, отца заковал в тяжелые цепи, а меня, маленькую принцессу, превратил в горлицу и поселил в глубине леса, где берет свое начало эта речка. И было мне предзнаменование однажды: спадут с меня чары, освобожу я отца и вместе с ним станем мы жить на высоком белом облаке, если поплывет по реке лодка с маленькой девочкой по имени Любовь, случится с ней беда, и я смогу помочь девочке.

Много веков я ждала этого случая. И вот мой счастливый час наступил – ты в беде и я поспешила на помощь. А устроил тебе с родителями такую неприятную историю тот самый подлый колдун. Хотел он погубить тебя раньше, чем я подоспею. Но он стар стал, силы колдовские уже не те. А я силы собирала, копила для освобождения себя и моего отца – вот почему я оказалась могущественнее отвратительного старца – колдуна.

Бабушка Люба – Любовь засветилась, переживая еще и еще раз встречу с благородной горлицей, которую не сломили никакие трудности. Которая во имя спасения отца терпела муки, потихоньку собирала силы, чтобы в один удачный час уничтожит гадкого колдуна, освободит от страданий отца.

– Белоснежная птица своими крыльями подняла меня со дна лодки, посадила на скамейку, дала понюхать какое – то зелье… и я заснула. А когда пришла в себя, то увидела обычную картину: плывем мы на лодке, папа за веслами, мама сидит на скамейке, держит меня на руках и мирно спит. Я хотела спросить у папы, все ли в порядке, не было ли грозы, дождя. Но потом передумала. Зачем тревожить родителей? Все равно мне не поверят, еще отправят в больницу лечит меня от наваждений. Но вдруг я руке я почувствовала какой – то предмет, открыла ладонь, легкое пушистое белое крылышко поднялось вверх и, кружась в воздухе, как бы исполняя прощальный танец, исчезло в лучах солнца.

Мы с Настюшко – брюшко перевели наконец дыхание. Вот это история! Это очень правдивая история!

– Я никому не рассказывал о моей встрече с этой таинственной девочкой – горлицей. Все равно бы взрослые мне поверили. А дети стали бы дразнить полоумной, сумасшедшей. Вот так и старела, нося эту удивительную историю в своем сердце. Но скоро мне помирать, а вы уж очень мне приглянулись. Вот и решили вам рассказать – наверное, не поверите, но сказка вам очень придется по душе.

Даже хомячок Толстячок наслушался этой чудесной историей, тихи сидел на ладонях у девочки.

– Бабушка, – прервала тишину Настюшко – брюшко, а больше вы не встречали птицу – горлицу.

– Знаешь, малышка, – задумчиво ответила старушка, – спустя много лет, когда я стала взрослой, вдруг среди белого дня надо мной, а я в это время шла по берегу реки, мелькнула белоснежная птица с золотыми нитями в пышном хвосте. Она на мгновение задержалась в воздухе, приветливо махнула мне широкими белыми крыльями, точно передавая привет, и испарилась. Вот и вся история. Как бы не думали про меня, а не сошла ли старуха с ума, именно у этой птицы я научилась терпеливо переносить все трудности и, самое главное, всегда оберегать своих родных и любимых.

– Мы верим тебе, – закричали мы с Настюшко – брюшко, – всегда в этой жизни кто – то приходит на помощь, если ты надеешься и любишь.

Старушка поцеловала нас. Настюшко – брюшко пригласила ее на свой день рождения.

Мы возвращались с завода, эта история не выходила у нас из головы. Каждый думал о своих родных, желал им радости, счастья и здоровья.

Притихший Дымок ковылял рядом. Он словно ощущал родственные чувства, постоянно тыкался носом в ноги то мне, то девочке. Как все – таки хорошо, когда мечтаешь, встречаешь прекрасных людей, верного друга – пса, любишь родных и они тебя!

Глава 22. Потеря Дымка

Мы пришли с Дымком к Арине поутру, солнце только – только поднялось над землей. Я думал, пусть девочка поспит подольше, а я поухаживаю за Деревом Дружбы, полюбуюсь багульником с нежными розовыми лентами на ветках, полью другие цветы, деревья. Но когда мы вошли в калитку, то Арина уже была в саду, подстригала садовыми ножницами цветы и напевала какую – то веселую мелодию.

– Как рано ты встаешь, Арина, – удивился я. – И я ни разу не видел тебя уставшей.

– Доброе утро, мои друзья! —весело произнесла девушка. – Я так рада видеть вас! Дымок, держи шарики!

Пса не надо было упрашивать – он только и ждал этого приглашения. Весело открылась пасть, навострились ушки, приподнялась шерсть на спине, и вот Дымок уже слизал своим языком шоколадки с ладошки Арины, а затем растянулся под столом, чихнул от удовольствия и захрустел конфетами.

Я взял из рук Арины лейку, начал поливать цветы и рассказывать занимательную историю, которую мы с Настюшко – брюшко услышали от бабушки Любы. Арина слушала с интересом, вставляя свои слова. Он то садилась за стол, чтобы переждать свое волнение, то ходила по саду, вдумываясь в услышанное.

А когда я закончил рассказ, неожиданно сказала:

– Мне говорила моя бабушка о какой – чудной историей, происшедшей еще давно – давно с одной ее знакомой девочкой. Так это и есть сторож завода бабушка Люба. Это очень занимательно, потому что знакомую моей бабушки звали именно Люба. А потом они потеряли друг друга, родители девочек разъехались по разным местам. Вот так и встреча будет! Как обрадуется моя бабушка. Но раньше срока мы не скажем ни ей, ни бабушке Любе – надо подождать еще двенадцать дней, пока не наступить триста шестьдесят четвертый день, и я не повяжу последнюю триста шестьдесят четвертую розовую ленту на багульнике.

Я согласился с Ариной, что осталось немного потерпеть. Вдруг Дымок глухо зарычал, подряд чихнул и вскочил на ноги. Возбуждение отразилось на его морде, пес вытянул голову куда – то к горизонту, глаза открылись так широко, что я разглядел в них страх. Тот самый. Патологический. И тут вдали прогремел гром. Такой глухой и не громкий – я даже сначала решил, что это в лесу лесорубы спилили большое дерево, и оно тяжело упало на землю.

– Вроде ни дождя, ни грозы не обещали, – заметила Арина. – И примет таких нет: обычно перед грозой ласточки летают низко.

Но меня очень обеспокоило поведение пса – его природу не обманешь, он же за версту чует беду. И здесь раздался резкий удар грома, ливень опрокинулся с небес, всполохи молнии только усиливали мрачность картины.

– Ничего себе ливень, – вскричала Арина. – Бегом ко мне домой.

Стало так темно, что мы потеряли из виду друг друга. Вдруг жалобно взвизгнула где – то собака. Страшные мысли пронеслись у меня в голове – Дымок же не переносить грозы? Где он?

– Где Дымок? – Выдохнул я. – Его надо беречь от грозы. Надо спасать пса!

– Володя, успокойся, – рядом раздался голос Арины. – Я с тобой. Дымок где – то в саду, прячется под кустами. Давай его искать.

Дождь лил словно из ведра, сильный ветер пригибал ветки деревьев, отчего сад становился похожим на непроходимые джунгли.

– Арина, ты спасай ленты на дереве, – перекрывая шум ветра и дождя, крикнул я девочке. – Это очень важно для тебя. А я пока сам поищу собаку.

Я начал смотреть под столом, стульями. Под всеми мокрыми кустами и деревьями. Капли дождя барабанили по моему лицу, набухшие от воды ветки скользили по рукам, оставляя на пальцах ссадины. Но я не замечал их. Где мой Дымок? Где мой верный друг? Я предал его. Бросил одного. Я плакал. Слезы смешались с дождем, точно мое лицо представляло водопад. Я громко звал собаку. Чувство вины давило, словно у меня на спине тяжелейший камень. Я во всем виноват! Мне надо было обнять Дымка, крепко держать, успокаивать. Как я мог забыть?

– Сын! – неожиданно я увидел перед собой папу, а рядом – Настюшко – брюшко. – Мы пришли на помощь, будем вместе искать нашу собаку.

Он быстро мне пояснил, что почувствовал тревогу, когда прогремел гром – нас с Дымком не было дома. Он выбежал на улицу и встретил Настюшко – брюшко, которая как раз бежала в сад Арины. Она догадалась, что Дымку грозит опасность. Она и привела папу к тебе.

– Я очень рад видеть вас, – взволнованно ответил я. – Давайте искать пса.

– Я захватил с собой фонарик, – сказал папа. – Нам будет легче найти пса в такой темноте.

Подбежала расстроенная Арина. Сообщила, что одну ленточку сорвало с дерева, но, слава богу, она подбежала вовремя, перехватила ее и снова привязала к дереву. Ветер не стихал, дождь продолжал барабанить по нам и земле.

– Арина, – вдруг сказала Настюшко – брюшко, – давай я помогу тебе. Все —таки вдвоем легче стеречь ленты.

Арина обрадовалась такой поддержке и, несмотря на дождь, обняла девочку, и они вместе побежали в глубь сада спасать розовые ленты.

– Эта собака не потерялась, – донесся до меня громкий голос Настюшко – брюшко. – Она очень умная. Она очень любить нас. Она не может потеряться. Ищите ее. Она где – то рядом! Где – то на улице…

Мы с папой бросились из сада на улицу. Папа бежал впереди, освещая дорогу. Мы громко звали Дымка, порой останавливались, осматриваясь по сторонам. Но пока все было тщетно. Собака как сквозь землю провалилась.

– Папа! – крикнул я. – Это же правда, если ты любишь, то обязательно все мечты сбываются.

– Непременно, сын, – голос папы звучал твердо. – Тот, кто хочет уйти, все равно его не удержать. А тот, кто любить сам и понимает, что и его любят, всегда возвращается. Верь в это!

Я плакал. Я ревел и плакал, и беспрестанно звал Дымка.

– Дымок! Дымок! – мой всхлипывающий голос эхом отзывался в темноте.

– Дымок! Дымок! – кричал папа, освещая улицу и кустарники вдоль нее фонариком. Но Дымок не появлялся.

Мы обежали всю деревню. Побывали на заводе, в конторе у бабушки Любы, у домика Настюшко – брюшко, добрались до разноцветного магазина. Дошли до нашего дома, осмотрели амбар и сарай. Потом искали в конце деревни, на опушке леса. Зашли в чащу, звали Дымка, но он не откливался.

– Папа, а вдруг его забрал черт?

– Сын, – резко ответил папа, – не говори глупости, не придумывай всякие нелепости, и так достаточно страстей и переживаний. Возьми себя в руки, нюни не распускай. Единственное, что сейчас надо делать, это я тебе уверенно говорю, – продолжать и продолжать поиски.

Мы то шли, то бежали, а иногда останавливались, чтобы перевести дух. И все время звали Дымка. Я потерял счет времени. Гроза миновала, а вот дождь продолжал мелко моросить. Я решил, что если не найдем Дымка, надо повесить большие объявления на всех столбах деревни – а вдруг кто – то видел нашего пса. Я начал мысленно составлять текст, и вдруг у меня сложился портрет моей дворняги. Он получился такой замечательный, такой точный, что вдруг я понял: нет, пес с такими данными не может пропасть, он просто сейчас отсиживается под каким – нибудь кустом, и скоро я увижу его.

Вот такие свойства Дымка я хотел написать в объявлении: он любит улыбаться, открывать широко пасть и показывать все зубы сразу; он любит знакомится со всеми; он умеет кормить кур, они слушаются его; он очень быстро бегает, как прирожденный охотник; он любить забираться в кресло и спать на постели; он даже храпит во сне; он здорово ловит мышей, причем не душит их, а оставляет в живых; он терпеть не может оставаться одни; он любит овчарку Нику; и он патологически боится грозы, его нельзя оставлять одного.

Снова и снова перебирал я все пункты моего предполагаемого объявления. Я хотел заучить их наизусть, подобно тому, как в свое время заучил историю мамы, рассказанную папой. Я делал это осознанно, чтобы сохранить память о Дымке – а вдруг он не найдется. И от этой мысли я плакал еще сильнее.

Мы искали долго, устали, просто выдохлись. Наконец папа сказал, что надо остановить поиски, хватит.

– Папа, еще немного поищем, – жалобно сказал я. – Я чувствую, что Дымок где —то рядом. Мы не можем его бросить.

– Сын, мы обыскали все, что можно. Я уже не знаю, где еще искать.

– Ты хочешь, папа, бросить нашу собаку на произвол судьбы?

– Конечно, нет. Но что мы может еще сделать?

Я молчал. Молчал и папа. Мы смотрели друг на друга. Капли мелкого дождя катились по нашим лицам. Было не разобрать – плачем мы или это просто дождь.

– И все – таки нам пора возвращаться, – голос папы звучал тихо, виновато.

– Нет, папа, ты иди один. Я буду искать, пока не найду. И поверь, наш пес найдется.

– Сын, – ласково произнес папа, – признайся, что наши поиски не дают результата, они потерпели неудачу. Не стоит проявлять мальчишеское глупое упрямство.

– И ты готов сдаться! – гневно крикнул я. – Зная, что погибает наш друг, и как после этого можно радостно жить, папа. Я не смогу так. Я еще не все сделал, не все закоулки и кусты обшарил. И я верю, что найду пса, папа. Достаточно с нас одной потери – нашей мамы…

– Нашей мамы! – голос папы задрожал. – Он широко открыл глаза, вскинул руки, а потом уронил их бессильно. – Нашей мамы! Как мне не хватает ее!

И мой сильный папа вдруг заплакал. Вообразите! Плакал взрослый мужчина! Плакал в присутствии ребенка. Значит, сильная боль у него в сердце, если не стесняется своего сына.

Папа плакал. Плечи вздрагивали, руками он вытирал слезы на лице. Фигура поникла, как – то съежилась.

– Ты не думай, что исчезновение Дымка для меня не боль. Еще какая! Я тоже люблю этого пас. Очень люблю.

– Мой родной папа, – я подошел к нему, обнял его за пояс, плотно прижался. Его било от рыданий – Ну успокойся… ничего… все будет хорошо… в порядке… не надо… не плачь. – Взрослого человека утешал ребенок – я, сын, утешал своего папу, вселял в него силы, придавал уверенность.

Вот так мы и стояли, обнявшись, чуть раскачиваясь из стороны в сторону. Наконец папа перестал плакать, озноб ушел, плечи не вздрагивали больше, но я все не отпускал его, не разнимал рук.

А потом, вдохнув воздух, набрав его полные легкие, я задал вопрос, который жил во мне постоянно. Я тихо спросил:

– Как ты думаешь, маме там, в Звездном Небе, хорошо?

– Да! —твердо ответил папа. – Она видит нас, она любуется нами, нашей дружбой. Она знает, как мы скучаем по ней, как любим ее, как часто говорим о ней, рассказываем ей смешные истории, которые она так любит.

– А как ты думаешь, папа, – я посмотрел в его глаза, – будет грустить и переживать мама, если мы не найдем Дымка?

– О как ты прав, сын, – в глазах папы засветилась надежда. – Мы должны искать собаку. Я и ты. Вместе. Знаешь, сын, я вдруг понял сейчас одну простую вещь. Уходя, мама оставила мне что – то важное и самое ценное.

– И что, папа?

– Она оставила мне тебя, такого благородного и сильного. И я потому так люблю нашу маму за это и благодарю ее. – Папа обнял меня еще крепче.

– Я тоже очень – очень рад, что у меня есть ты, – горячо произнес я. Я говорил честно. Я любил своего папу. Я взял его за руку.

– Хорошо, папа, – сказал я. —Давай отложим поиски, передохнем, а затем с новыми силами продолжим.

Папа кивнул головой. Мы пошли в сторону сада Арины.

Глава 23. Настоящая дружба

Всю дорогу, пока мы с папой добирались до сада Арины, звали пса, свистели и заглядывали под кусты – собаки нигде не было.

Подходя к калитке сада, мы услышали веселые голоса, женский голос незатейливо выводил слова простой песенки.

– И что там радостное такое происходит? – с удивлением произнес папа.

Пройдя калитку, по аллейке мы дошли до привычного места – стола, стульев и раскидистого дуба над ними. За столом сидела бабушка Люба и раскачиваясь, весело прищурив глаза, пела песенку о светлых днях детства. Арина и Настюшко – брюшко сидят рядом, улыбаются и подпевают. При этом успевают хлопать в ладоши. По всему видно было, что веселятся они давно и вовсю. Обида охватила меня: как это сейчас можно веселится, когда пропал Дымок? Я глазам своим не верил.

– Вот вы песни поете, а мы, между прочим, собаку не нашли, – крикнул я сердито. – И потому такие грустные с папой.

Бабушка Люба перестала петь. Приоткрыла глаза и сказала:

– Мы знаем, что вы его не нашли. Да и найти не могли… – Старушка хитровато так блеснула глазами, – потому что он все это время был здесь!

Девчонки захлопали еще пуще в ладошки. А Настюшко – брюшко подбежала ко мне и крепко – крепко обняла.

– Я так рада за тебя, – прошептала девочка, – что твой верный друг Дымка нашелся!

– Так покажите, – не удержался от нетерпения я. – Где он?

Бабушка Люба постучала костяшками пальцев по столу.

– А ну выходи, беглый, – приказала насмешливо она.

Из – под стола раздались вздохи, зашуршали листья, кто – отчаянно чихнул и захрапел.

– Дрыхнет без задних ног. – Сторожиха рассмеялась. – Совсем обессилел.

– Дымок! Ко мне! К ноге – приказал я.

Стол зашатался, точно его поднимали снизу, вылез мой славный пес. Вид заспанный, широко зевнул. «Ах ты родная зверюшка! Как же я переживал» – думал я.

– Дымок! Родненький! – заорал я. А точнее – завопил.

Дымок бросился на меня, весело махая хвостом, пасть открыл, розовым теплым языком лижет мне лицо, слюни текут по крепким желтым зубам. А еще чихает, обдавая меня столбом брызг, топчет мне ноги своими толстыми лапами. Я не выдержал напряжения, бухнулся прямо на колени, обнял пса крепко – крепко

– Что с тобой произошло? Где ты пропадал? – мой вопрос привел собаку в сонное состояние. Она снова зевнула, положила морду мне на колени и тихонько захрапела.

Я посмотрел на бабушку Любу, но она опередила мой вопрос:

– Представь себе, малыш, – начала она, – это удивительная история. Ты внимательно послушай. Думаю, что Арина поведает ее во всех подробностях.

– Я не против, пожалуй попробую, – вступила в разговор Арина. – Мы с Настюшко – брюшко укрылись от проливного дождя под густыми ветвями багульника – как ты помнишь, было их на сегодня триста пятьдесят две. Часто сверкала молния, и потому мы хорошо видели все триста пятьдесят две розовые ленты. Они трепыхались под порывами ветра, создавая над нами как бы крышу из прозрачных тканей. Нам даже стало весело, ветки дерева в этой непроглядной темноте светились приятными светлыми полосками. Если вдруг лента срывалась, мы ловили ее на лету и снова привязывали.

Мы даже придумали игру – что кругом летают на вениках крючконосые ведьмы, злые колдуньи, шумят, шипят, норовят заколдовать всех подряд, а нас превратить в отвратительных жаб.

Неожиданно откуда —то полилась музыка. Такая чистая, светлая. Точно лилась с неба невидимой волной. Она проникала в наши встревоженные души, нашептывала о зеленых лугах, янтарных гроздьях винограда, о теплых и мягких волнах, что накатываются на прогретые солнцем золотистые пески и несут успокоительные мысли. От этой музыки нам становилось спокойнее и лучше. Мы уже не думали о какой – то нечистой силе, разгуливающей так нахально в нашем саду.

Мы с Настюшей стали вспоминать все песни, пели все, что приходило в голову, а музыка всегда меняла свою мелодию, как – только мы запевали новую песню. Ветки багульника качались в такт нашим звукам, розовые ленты, трепеща на ветру, подпевали нам своим шуршанием и, возникало ощущение, что они хлопают нам в ладоши, когда соприкасались концами.

Мы оглядывались кругом, как могли, поднимали головы вверх – пытались разобраться, кто играет и откуда доносится музыка. Но музыка слышалась отовсюду, она словно окружила нас невидимой завесой, защищающей от всех напастях злой природы. По —прежнему сердился гром, посылая на землю своих звонких коней, матушка – молния бросала на землю огненные стаи диких волков, а неулыбчивый старик – дождь без устали опрокидывал на нас ковши воды. А мы были по – своему, по – детски такие радостные – музыка мелодичная, легкая и плавная, царила в нас, точно мы находились в самом раю.

– Ой, как мне это знакомо! —вдруг вскрикнула бабушка Люба и всплеснула старенькими сморщенными руками. – Это же добрые феи, посланницы бога Эвентуса, бога добра и удачи. Они часто приходят на помощь детям, попавшим в беду. Их поэтому ненавидят разные там ведьмяги, злые колдуны, уродцы хромоногие —черти. Пытаются заманить в ловушки, устраивают западни, насылают тяжелые громовые тучи, но это все ерунда для фей, чепуха. В них сила волшебная, сила неистребимая – доброта, милосердие. Увидели они с небес, что недобрые дела творят с вами проклятые злые колдуны и страшные ведьмы, быстро спустились на землю и принесли на своих крыльях песни, веселые и радостные. Вы запели и разогнали тучи, гром испугался вашей стойкости, спрятался в глубине неба.

– Бабушка Люба, как правдиво вы говорите, – воскликнула Арина. – Мы слушали какое – то жужжание в воздухе, казалось невидимые самолетики пролетают. А потом неожиданно перестал греметь гром, и дождь почти перестал, только немного моросил.

Мы с Настюшей запрыгали от радости, начали даже танцевать. А музыка потихоньку уплывала от нас, все выше и выше. Становилась глуше, а потом и совсем исчезла. Феи, как мы теперь поняли, спасли нас от беды и полетели в другие края, спасать таких же, как и мы, очутившихся в опасности.

– Верно, – сказала бабушка Люба. – Феи полетели на помощь другим детям. Они обязательно помогут тем, кто по – настоящему добр, любит своих родных, готовы защищать их до последнего вздоха.

– И как же вы нашли Дымка, – не вытерпел я. – Расскажи, расскажи.

– А здесь удивление нашему вообще не было конца, – загадочно произнесла Арина. – Неожиданно, когда мы распевали весело одну из песен, кто – то чихнул. Мы посмотрели с Настюшей друг на друга – точно не чихали. И мы стали оглядываться, искать под мокрыми кустами и деревьями, кто бы это мог быть. Пошарили, пошарили, но никого не нашли. И снова начали петь. И опять раздалось чихание, теперь уже неоднократное. Звук раздавался совсем рядом, но где же? Я напрягла слух – кажется, чихали в том месте сада, где нами с тобой было посажено Дерево Дружбы. Я попросила Настюшу остаться под багульником, стеречь ленты, а сама побежала к Дереву Дружбы. И, представьте, под ним лежал Дымок.

Я еще не мог поверить:

– Ты нашла пса? – мой голос взлетел на крыльях к небу.

– Да, – победоносно крикнула девочка. —Твой замечательный пес лежал под этим деревом, забился даже в землю, вырыл себе ямку, словно вот – вот настанет конец света.

Я и папа рассмеялись, представив, как пес ждет этот божий суд, конец света, когда и люди толком не знают, что это такое.

– И вот самое удивительное, – продолжила Арина. – Я пыталась погладить пса, но он испуганно вздрагивал от моих прикосновений, точно они причиняли ему страдания. Но когда заиграла было затихшая музыка, Дымок словно проснулся от Летаргического сна: поднялся, потянулся телом, заулыбался, а затем, как водится, чихнул.

– Правда – правда, – закивала головой старушка Люба. Так оно и было: пес улыбался, чихал, весело крутил хвостом. Хотя и гремел гром, молния прорезала небо, лил дождь, а пес вел себя спокойно. Я как – раз в это время и пришла в сад, меня мой хомячок Толстячок пригнал сюда. Он так неистово бился головой в прутья клетки, когда пришла гроза, так жалобно пищал, что я поняла – беда, Дымок страдает. А еще и Ника горестно лаяла, бегала взад – вперед, все подвывая и поскуливая. Я поняла, что не за привидением гоняется овчарка, а чувствует настоящую опасность, бьет тревогу, торопит меня не мешкая отправится на подмогу.

– И тогда, – снова заговорила Арина, – я обратилась к феям с просьбой продолжать играть, петь песни, пока мы с Дымком будем добираться до багульника. Феи услышали мою просьбу, музыка полилась непрерывно, Дымок вышел из – под Дерева Дружбы, весело оскаливая пасть, я прижала его к себе и повела по аллейке в сторону дерева с розовыми лентами. Дымок улыбался, но уже больше не чихал. Когда мы приблизились к Настюше, дождь почти прекратился, гроза уже утихла. Проглянуло солнышко.

– Я так обрадовалась, – затараторила Настюшко —брюшко, – что еда не задушили Дымка в своих объятиях. Он был весь в грязи, в земле, мокрый, хоть выжимай его. Но такой родной, близкий!

– Дымок! Мой дорогой и верный пес! – прошептал я. Обнял его еще раз, да так крепко, что он даже засопел. – Мы же с папой всю деревню обошли, весь лес просмотрели. Голоса сорвали, пока звали тебя, свистели, кричали… и плакали. А ты все время был здесь? – Я широко открытыми глазами посмотрел на Арину, Настюшко —брюшко, бабушку Любу и всем сказал: «Если бы не вы, я мог бы потерять пса. Вы настоящие друзья, и я горжусь, что и меня вы считаете своим другом. И что у нас есть замечательный общий друг – дворняга по имени Дымок!

– Как хорошо ты сказал, – удовлетворенно ответила бабушка Люба. – Спасибо, что считал нас друзьями. А для меня и девочек, ты тоже настоящий друг. Вон не бросил пса в беде, искал его, сам вес голодный, в грязи и промокший. А как пес бросился к тебе, как только ты его позвал. Такую дружбу, малыш, можно заслужить только усердием, добром. И она никогда не пройдет!

Глава 24. Мой друг Дымок

В вечернем звездном небе возникла желтолицая красавица Луна. Земля, отдыхавшая он дневной природной сумятицы, осветилась серебристым светом. Я прошел в самый конец сада. К ярко —красному багульнику, дереву с нежно – розовыми лентами. К дереву Надежды и Спасения. Ветер тихонько скользил по веткам, шелестели розовые ленты. Я всмотрелся в небо и, кажется одна звездочка приветливо мигнула мне. А может быть, это моя мама?

– Мама, – обратился к той звездочке я, – Это ты смотришь на меня? Мое сердце подсказывает, что это ты. Я часто – часто думаю о тебе. Вот и сегодня, я хочу рассказать тебе историю – она вначале грустная, потому что мы потеряли Дымка, а в конце – веселая. И не только оттого, что музыка волшебных фей помогла найти Дымка. А еще она веселая как никогда – ведь нашего милого пса искал не я один, а все мои новые друзья: и прелестная Арина, и искренняя Настюшко – брюшко, и престарелая бабушка Люба. Даже хомячок Толстячок волновался, какая беда случилась с Дымком, а овчарка Ника потеряла покой и тосковала, пока мы искали Дымка. И мой папа стал мне настоящий другом. Он признался мне в трех вещах: во – первых, очень тоскует по тебе, во – вторых, ты подарила ему самое ценное на свете – меня, в – третьих, он полюбил Дымка. Словом, мама, не переживай, у твоего сына все в порядке. У него нет уже такой пустоты и одиночества в сердце, – ведь ты его постоянно заполняешь, да еще мои милые друзья. И я обещаю – буду думать о тебе и рассказывать всякие занимательные истории, которые время от времени случаются со мной благодаря веселому псу по имени Дымка.

Вот такие слова говорил я маме, стоя под деревом Надежды и Спасения. А потом вспомнил, что у меня тоже есть дерево, которое мы посадили с Ариной. И которое мы назвали Деревом Дружбы. Я пришел к нему. И страшно удивился. Оно так быстро выросло. Стало выше меня. Ветки длинные и зеленые, а ласточки сильные, крепкие, Ствол твердый, прочный. Ветру уже не сломать.

– Расти, – тихо произнес я. – Мы посадили тебя с Ариной с любовью и надеждой, что никогда не потеряем друг друга, и где – бы мы не были, всегда будем возвращаться к тебе, к дереву нашего детства. Наших искренних и честных мыслей, слов и поступков.

Я только успел закончить фразу, как раздался голос:

– Ты разговариваешь со своим деревом?

Передо мной стояла Настюшко – брюшко.

– Да, – ответил я. – Уверен, оно слышит меня. Вон как приветливо машет ветками. Видишь?

Девочка приветливо взглянула на ветки, скрестила ручки на груди и так по – взрослому, мудро, ответила:

– Деревья, как и люди. Любят, чтоб к ним подходили с лаской, говорили теплые слова. Тогда и растут они быстрее, радуя нас.

Я посмотрел признательно на Настюшко – брюшко. Все – таки замечательная она девочка! Из нее вырастет добрый и умный взрослый человек.

– Арина просила тебя вернуться к нашему общему столу, – сказала девочка, наконец – то вспомнив, зачем она меня искала. – Мне кажется, что она очень переживает, когда не видит тебя… и Дымка.

И тут Настюшко – брюшко изумила меня. Она протянула мне руку, крепко сжала мою ладонь и торжественно сказала:

– Пообещай мне, что всегда будешь заботиться о Арине, не оставишь ее одну, не бросишь в беде! Чтобы не печалилась она!

– Обещаю! – мне было приятно произнести эти слово. – Никогда не покину Арину, буду рядом с ней!

Тогда Настюшко – брюшко сказала, что это будет наша тайна, что это просто здорово, когда у тебя есть тайна.

Мы с девочкой, держась за руки, подошли к столу. Все участники разыгравшейся недавно драмы мирно сидели за столом и пили чай с конфетами. Каждый старался, причем незаметно, подбросить по шоколадному шарику виновнику переполоха – Дымку. Тот лежал под столом, с удовольствием перемалывал своими крепкими зубами мягкие конфеты. Увидев меня, выскочил, завилял хвостом, протиснулся между стульями. Он понимал, что происходит нечто важное, и оставаться в стороне просто не мог.

Приблизился ко мне, присел на задние лапы, и так ласково —преданно глянул мне в глаз, что защемило сердце и понял я окончательно, что моя душа никогда не будет пустовать. Мой верный друг Дымок наполнил ее радостью и счастьем.

И вдруг Настюшко – брюшко, посмотрев на Дымку, сказала загадочно:

– А давайте покажем собаке нашу общую любовь!

Разом повернули все головы в сторону девочки

– Что ты придумала? – в один голос спросили мы. Дымок еще теснее прижался ко мне – только бы не упустить такой момент!

– Идите за мной! – повелительно произнесла Настющко – брюшко. – Время пришло!

И она решительно зашагала по аллейке сада, мы – вслед ей, Дымок рядом со мной. Девочка вела нас к Дереву Дружбы. Дойдя до поворота, за которым открывался вид на дерево, она попросила нас остановиться, а сама скрылась за изгибом тропинки. Пробыла совсем немного, показалась ее радостная фигура, он буквально летела по воздуху, смешно размахивала руками и кричала нам: «Быстрее! Идите сюда».

Сгорая от волнения, мы побежали, Дымок не отставал от меня. Повернула тропинка к Дереву Дружбы… и остановились мы пораженные. Ветки дерева светились, как светится Млечный Путь на звездном небе. Горели на них яркие желтые слова: « Мой друг Дымок!»

Улыбались и плакались: я, папа, бабушка Люба, Арина и Настюшко —брюшко. Смотрели неотрывно, чтобы запомнить. Пламень слов коснулся сердец, проник в наши души. В них распустились цветы, запели птицы…

И все это сделал пес по имени Дымок – простая дворняга с веселым нравом и добрым характером.

Глава 25. Главные дела Дымка

1.Бегать быстрее ветра – первое и главное дело Дымка.

Уроки в этой области собаке дали, видимо, еще в детстве, недаром папа считает ее охотничьей, борзой. Лохматое, озорное и зубастое носится это четвероногое существо где попало: весь дом, весь двор наш и весь сад Арины, весь белый свет до самого забора или калитки – это все ее владения

Она может мчаться прямо, как лохматая стрела, как камень из пращи, не разбирая дороги, распугивая всех кур, гусей и даже напыщенных и чванливых индюков, перескакивая клумбы, кустарники, подминая под собакой траву, словно каток прошелся. Воздух рассекает как пушечный снаряд. Собственно она не бежит – ее просто несет вперед

Или носится по кругу, как лохматая юла, иногда поднимаясь в воздух и описывая там красивую дугу – все – таки законы гравитации и на собак распространяются. Собака не просто взлетает – ее швыряет.

Дымок имеет едва ли не совершенную координацию движения, поэтому он и позволяет себе такие физические упражнения сверх меры. Он словно участвует в рекордах на скорость и входит победителем: он гонится за мячом, преследует кошку, прыгает в высоту за птицей и в длину за конфетой, бежит с препятствием (палка в зубах) и при этом еще сотни раз успевает вильнуть хвостом.

2. Пробовать на зуб

Дымок поначалу кусал и грыз просто – напросто все, что встречалось на его пути: ковры, домашние туфли, цветы, мыло, одежду, щетки и другое. Если же у него рядом ничего подобного не было, то он начинал грызть собственную ногу и хвост, да так основательно, что впоследствии образовывались ранки.

Он проявил в первые дни необыкновенную выдержку и упорство, когда изгрыз все обои около входной двери и бахрому на оконных шторах. А с садовым шлангом он расправился в считанные минуты, превратив его по всей длине в душ с большими отверстиями.

А когда в доме наступала тишина, то я проявлял подозрительное недоверие этому молчанию – почему это Дымок так долго сидит смирно?

Дымок с победоносным видом поднимался и вертел коротким куцым хвостом: под ним лежали клочки бумаги и остатки когда – то лохматой щетки.

3. Вольные упражнения.

Для придания пластичности телу и плавности движений Дымок прибегает к ритмическим упражнениям. Например, почесывание задней ногой за ухом или под подбородком, ловля мнимых блох на собственной шкуре. Последние движения особенно развивают грацию, гибкость.

Нравится Дымку выкапывать мышей из земли. Лапы работают стремительно как пропеллеры, земля летит в разные стороны, словно экскаватор в ямке. Мордашка исчезает в земляной яме с быстротой эскалатора. И вот только туловище без головы на поверхности и торчком, как сухой стебель камыша, куцый хвост. Мне приходилось не раз вытягивать собаку из ямы за этот хвост. Зато азарта она получала от этого занятия ничуть не меньше погони за мышью или кошкой.

4. Мои рассказы о собаках.

Уверяю вас, что я и сам многое узнал удивительного о собаках, когда был вынужден читать книги про них, чтобы потом пересказывать Дымку. Чем не движущей силой нового знания выступил мой пес?

Дымок не пропускал ни одного вечера, чтобы не напомнить мне о моей обязанности стать на некоторое время мудрым человеком и поведать ему истории о разных там собаках. Для этого Дымок придумал особый способ воздействия на меня. В один и тот ж вечерний час он неожиданно с воинственным кличем налетал на меня, молниеносно атаковал мои брюки, пытаясь их порвать. Причем, вцепившись в штанину, он не на шутку урчал, мотал штанину из стороны в сторону, пока я не поднимал руки вверх и не кричал: «Все сдаюсь! Готов рассказывать истории!».

Дымок здесь же становился тихим и смирным, забирался в старенькое кресло, немного потоптавшись, а затем поджимал лапы и убирал под них хвост. Мохнатая морда выражала учтивость, глаза светились угольками желания. Ни дать, ни взять самый примерный ученик. И вообразить было нельзя, что еще минуту назад это был шерстяной торнадо, смерч.

Однажды я рассказал ему не сказку, а сущую правду – чтобы он стал весьма образованной собакой. И полученные от меня правдивые знания использовал в своей жизни, потому что я говорил о собачьих природных нравах и обычаях.

– Знаешь ли ты, Дымок, – начал я, – что много столетий назад собака была диким зверем. Она не знала человека, избегала его. Потому что и сам человек в ту пору был еще дикий, он не имел домашнего очага и уюта, все привык делать сам, помощники ему были не нужны.

Собаки тогда жили большими стаями на огромных лугах, которые называют степями. Лесом владели другие животные: волки, медведи, олени. Собаки без надобности туда не забегали, а все время проводили в степи. Вот почему ты так любишь луг и носишься по нему, что, кажется, уши вот – вот оторвутся и лапы отлетят.

А знаешь ли ты, Дымок, почему каждый пес перевернется раза три вокруг себя, прежде чем лечь спать? Не знаешь? Так запоминай, а потом и другим псам расскажешь. Все это связано с вашей первой, кочевой, жизнью в степях. Чтобы устроить себе мягкую и уютную постель, твои далекие предки приминали высокую густую траву, для чего кругами ходили на одном и том же месте. Так вы, собаки, делаете до сих пор, даже если устроились сидеть в кресле, как, например, ты. Ты же перед этим несколько раз потоптался в кресле.

А почему собаки лают и перекликаются? Тоже не знаешь? А потому это происходит, что в степи твоим пращурам нужно было подавать голос, чтобы в ночи не потерять свою, собачью, стаю.

А знаешь, почему собаки поднимают ножку перед каждым камнем и деревом и поливают его? Так они делали в степи, чтобы каждый пес из стаи мог понюхать и узнать своего собрата.

Еще удивительное то, что вы, собаки, зарываете куски хлеба и кости в землю. И знаешь, почему? Чтобы сохранить еду на голодный, так называемый черный, день. Так вы делали тысячи лет назад. А значит, уже тогда вы были умные!

А вот история о том, как собака стала жить вместе с человеком.

Произошло это примерно так.

Увидел человек, что живут собаки стаями в чистом поле, никого не боятся, ни от кого не прячутся. Понравилось это ему, и стал он тоже жить стаями. А так, как человек питается мысом, убивала человеческая стая много – много зверей. И образовалось возле стойбища людей множество костей.

Поскольку собаки были умные, собрались они на совет и решили:

– Зачем нам охотиться на зверей, когда возле людей всегда можно найти кость и кусочек мяса!

И с тех времен стали собаки жить возле людских стоянок, сопровождать их кочевья, и постепенно так получилось, что собаки и люди привыкли друг к другу и живут вместе.

Вот почему ты, Дымок, как собака, принадлежишь не к собачьей стае, а к человеческой стае. Ты живешь со мной, человеком, пусть и маленьким, – и я твоя стая, твоя семья; я люблю тебя, как родного – и как родного любишь ты меня.

А вот теперь я расскажу тебе, Дымок, про борзых и других собак. Тебе же это интересно знать? Вижу, вижу по твоей покорной позе, что хочешь услышать.

Вот послушай, как появилась борзая.

Творец не создал собак первыми из всех зверей. Он оставил это творение напоследок. Решил он сделать разных собак. Для этого собрал материал, из которого собирался творить самых умных животных, то есть собак: кости, мясо и шерсть. Разложил отдельно материал на три группы – группа костей, группа мяса и группа шерсти.

Живо и быстро он создал маленьких фокстерьеров и пинчеров, вот почему их и считают самыми умными собаками. И здесь случился обед.

– Обед пропускать нельзя, – молвил творец. – Пойду отобедаю, а потом продолжу дело.

Пообедал творец и решил часок соснуть.

Как раз пробегал мимо кучи костей заяц длинноухий. Не могли кости быть посрамленными таким маленьким зверьком¸ вскочили, резво залаяли и умчались вдогонку за зайцем.

Вот так заяц и создал борзую собаку. Одни кости в ней; мяса, кажется, совсем нет.

А группа мяса тем временем проголодалась. Завертелась она, зафыркала, запрыгала и превратилась в бульдога. Потому – то бульдоги и сделаны из одного мяса.

А что оставалось делать группе шерсти? Посмотрела она кругом, видит, осталась одна. Зачесалась она, заскучала, проголодалась и пошла искать еду. Так появился сенбернар, который весь состоит из одной шерсти.

В группе шерсти остались одни лохмотья. Из них сделался пудель. А из самых мелких лохматушек получилась так называемая японка или пекинская собака.

Когда вернулся к рабочему месту творец, из трех групп материала почти ничего не осталось. Отыскал он, правда, в траве один длинный черный хвостик, два уха от гончей, четыре коротенькие ножки, как клювы у дятлов, и длинное, как у гусеницы, тело.

Подумал творец, повертел материалом в руках и сделал из всего этого разнообразного материала таксу.

***

Придумал я для Дымка сказки, чтобы быстрее он засыпал.

Сказка про Слона.

В давние времена жил пес – дворняга, звали его Слон. Как бы в насмешку – был он маленький, серенького цвета, только ушки черные, как крыло воронье, а нос еще чернее, как антрацит. В знак того, что он настоящая беззлобная дворняга, хвост был у него короткий и без шерсти, а морда всегда добродушная.

А вот вилял Слон хвостом так здорово, что мог ими стебли любых цветов срубать, как топором будто бы. Хотя этого он себе, Дымок, конечно, не дозволял. Но хвостом своим, ну просто замечательным хвостом, гордился.

Был этот пес настоящий герой, хотя и рост имел небольшой. Зато характер был у него как металл, никого на свете не боялся. Хороших людей не трогал, не кусал, не полагалось ему этого; а вот недоброго, злобного человека не пропускал – сразу кидался и мог даже загрызть его, если тот людям горе причинил. Прямо хватал его за горло и тому конец приходил.

И вот однажды сказали ему, что в далекой горе, в пещере появился страшный зверь, лев с двумя головами. Пожирает он животных и людей, и собак даже. Представь себе, даже и собак?

Такой беды нельзя было допускать дальше! И вот Слон отправился в горы, чтобы зверя дикого победить.

И как ты считаешь, убил он льва с двумя головами? Ну конечно же! Он же герой.

Слон разбежался, взлетел как ракета и впился в туловище льва. Зверь завизжал, пытался убежать, но Слон ударом хвоста отрубил ему одну голову за другой. Вот какой победитель был Слон со своим хвостом.

В следующий раз отправился на бой с драконом, у которого было семь огнедышащих голов. Как победил его Слон? Пролез под брюхом, снизу ударами своего могучего хвоста отрубил ему все головы.

Появился в горах великан – людоед, каждого путника съедал, страшно стало людям, призвали они героя Слона. Как, по – твоему, он победил великана – людоеда? Правильно. Подбежал к злодею и ударил по ногам сильно своим коротким и острым, как лезвие ножа, хвостом. Заревел, как бык, от боли великан и, хромая, бросился с горы вниз и разбился.

А еще Слон обратил в бегство войско свирепого царя Зеленых Болот. Привел к селению людей этот злобный царь диких воинов, вооруженных саблями. Начали они убивать людей, поджигать дома, уводить в полон женщин и детей.

Быстрее молнии примчался на помощь Слон. С грозным лаем храбро кинулся он на врагов. Задрожали они, а Слон, рассвирепев, бесстрашно размахивал хвостом как настоящим мечом, поражая им воинов беспрестанно. Падали они замертво. И вот Слон разбежался, прыгнул высоко, перелетел войско и опустился прямо перед шатром злого царя Зеленых Болот. Весь ощетинился и вцепился в горло царя, тот и испустил дух. Войско, потеряв военачальника, в панике разбежалось.

Так Слон победил кровожадного врага, спас людей от гибели.

Сказка про Реда.

Был Ред самым первой охотничьей собакой в мире. И был он создан для того, чтобы жить в раю и помогать ангелам добывать пищу. Ну разные там деликатесы: колбасу, окорок. Ведь все ангелы любят хорошо покушать.

Был Ред быстроног, как ветер, быстрее его никто в раю не бегал. А еще слыл он игруном и непоседой и все вещи в мире ему хотелось попробовать на зубок. Вот цветочную клумбу истопчет и цветы перегрызет, или кувырком скатится с лестницы, по которой ангелы поднимались в небо, не забыв кусок у нее зубами вырвать; или дверь, ведущую в покои старшего ангела, так погрызет, что вся она становилась рваной, зияла дырами; или самого маленького ангела потреплет за крылышки, тот потом несколько дней летать не может.

Еще умел он делать разные броски. Например, бросок на собственный нос, падение на спину, бросок за ангелом, который пытался взлететь, отчего пес и ангел несколько раз переворачивались в воздухе; бегал на длинные дистанции – это когда за ним гнались разъяренные ангелы со швабрами, чтобы поколотить за чинимые безобразия; ползал по – пластунски, чтобы незаметно подкрасться к обеденному столу ангелов и стащить кусок окорока; любил разные там валянья, когда ангелы хотели почесать его то за ухо, то под подбородком, то по спине; катанья любил, но только в том случае, если его аккуратно дергали за хвост.

А еще очень он любил перетягивать канат. Соберет ангелов, найдет какой – нибудь шнурок, и начинает тягаться с ними: он – на одной стороне, в зубах держит шнурок, а ангелы все, скопом, на другой – пытаются руками удержать канат. Ред никогда не уступал: как стиснет зубы, как выкатит глаза, как заурчит, упирается лапами в землю, мотает канат вместе с ангелами из стороны в сторону. Бедные ангелы взлетают на воздух, а если кто не успеет расправить крылья, то здорово ему попадает – тащит его Ред по траве, по кустам, по болотам, весь в тине и грязи ангел, потом долго его отмывают. Ред до тех пор таскает измученных ангелов, пока канат не рвется – вот тогда обалдевшие небесные существа без сил падают на спины, нередко тем самым срывая со спины крылышки.

Словом, был пес из отряда плутоватых собакообразных созданий, из подотряда непосед, рода озорников. Относился к виду безобразников. А по породе, по сути своей, имел статус сорванец борзый.

Когда он совсем надоедал обитателям рая, его выгоняли за двери, полагая, что Ред будет скулить, жалобно умолять простить его. Но они не знали его настырного и неунывающего нрава. Ред быстро сошелся с чертенятами – ведь он думал, что это какие – то черненькие собачки, потому что у них тоже имелись хвосты. Правда, подлиннее чем у него, но это его нисколько не смущало, даже радовало: он считал, что любой хвост лучше крыльев.

Играл он ними просто здорово. Мчался наперегонки по лужайке, таскал за хвосты, впивался им в нос, в ухо или рог, кувыркался с ними по траве.

Приучил он чертенят к борьбе, полюбился им этот вид спорта, потому что он развивал мускулы, упорство и закалял дух. Как сойдутся чертенята и Ред в борьбе, только множество ног и видно из – за этого лохматого клубка. В этом сплетении туловищ порой кто – то взвизгнет, кто – то поднимет свой хвост, кто – то рог ощупает – на месте ли. Клубок рычит, пеной брызжет. В пылу сражения Ред рвет, терзает и кусает чертенят. И вот чертенята, не выдержав натиска Реда, растерзанные и ободранные, разбегаются, поскуливая, по аду, а воинствующий Ред преследует их по пятам. Пытаются они спрятаться от этой проклятой псины, но хвост выдает их, и Ред, вцепившись в него, продолжает терзать чертенят. А затем, отдохнув, все начинали сначала.

Словом, черти души не чаяли в Реде. Ждали его с нетерпением и очень радовались, когда он с веселым и неудержимым лаем прибегал к ним.

И вот однажды самый малюсенький чертик сказал Реде:

– Я так много наслышан от тебя про рай, так хочется заглянуть в него, ну хоть на секундочку. Так сказать, воочию увидеть, самому, что там и как устроено. Возьми – ка меня с собой!

– Чертей туда не пускают, – ответил Ред. – Там ангел с мечом на страже стоит, даже ветер и тот спрашивает у него разрешения. А чертей он на дух не переваривает. Сразу голову отрубит.

– А знаешь что, – сказал чертик, – возьми меня под свой хвост и пронеси. Не будут же тебе под хвост смотреть, а я такой маленький, что меня и не заметят. Хвост у тебя черный, и я сам черный. Все будет незаметно.

Поскольку Ред был добрым псом, он в конце концов согласился, взял этого чертенка под хвост и незаметно пронес его в рай. Сидит чертенок под хвостом, крутит глазенками по сторонам – все интересно ему. Чтобы не выдать своего друга, Ред хвостом, как обычно, не машет, опустил его, прижал к ногам. А стояла жара, все ангелы, спасая себя, махали крыльями, чтобы освежить воздух. Ред потом покрылся, градом катится соленый пот по туловищу, но хвост пса неподвижен.

Тогда заподозрил неладное Творец, от него ничего не утаишь.

– Мои ангелы, – сказал он, – я чувствую рядом черта, уж слишком серой пахнет.

– Нет, нет его у нас! – дружно закричали ангелы и взмахнули крылышками, показывая, что ничего не прячут.

Один только Ред промолчал, но от страха поднял хвост, и чертенок выпал на землю.

– Ты не можешь дальше жить в раю, – сказал Создатель. – раз подружился с чертом. Убегай на землю и служи там человеку!

Вот с той поры борзая всегда поджимает хвост, чтобы не выдать свои тайны.

Вот и все, а теперь можешь спать или бежать по своим делам.

Сказка про Орла

Жила большая стая собак в прерии или по нашему – в степи. И вот родился пес с розовым носиком. Назвали его родители Орлом, думали, что вырастет из него смелый пес. А Орел рос боязливым, даже тени своей боялся. А если ветка упадет или ежик прошуршит – у собаки душа в прятки.

Подрос Орел, год ему исполнилось. И решил тогда никого не бояться, а то в этой жизни ничего кроме собственного хвоста и не видел – так боялся смотреть на мир.

Набрал воздуха полную грудь и выкрикнул громко по прерии:

– Я стал смелым! Никого я не боюсь!

Сбежались все его родственники от мала до велика. Слушают такого смелого родича. Удивляются, откуда в таком маленьком существе столько мужества. Не было еще такого, чтобы собака никого не боялась.

– А ты, Орел, медведя не боишься? – спрашивают с сомнением они.

– А никого не боюсь, – храбро отвечает годовалый щенок Орел. – И медведя не боюсь, и волка не боюсь, и лисицы.

Да, это уже не выглядело детской забавой. Речь Орла была твердая, взгляд грозный, лапы коротки и кривые, так и били в землю. Чем не герой? Совсем молодые щенки смотрели на своего старшего собрата с нескрываемым восторгом, даже старые собаки, побывавшие в зубах у волка и отведавшие силу медвежьих лап, почтительно склонились перед безудержной отвагой молодого соплеменника.

Очень уж воинственный пес! Вот защитит он их стаю от дикого зверя. И всем стало весело, страх покинул собак. Начали они бегать наперегонки, прыгать, радостно лаять. Славили все отважного Орла, лапу ему пожимали, самые лучшие куски мяса несли, кости покрупнее, самые лакомые, без сожаления отдавали. Вот такой почет и уважение приобрел пес Орел, которому надоело бояться и который заявил, что нисколько никого не страшится.

– Ежели дело дойдет до серьезного, – кричал совсем расхрабрившийся Орел, – то я без страха съем и самого Волка. Это он теперь меня должен бояться.

– Ах, какой смелый Орел! Ах, какой мужественный! Ни один зверь ему не страшен! Ни медведь, ни волка.

Весело кричит стая собачья, разносятся хвастливые слова Орла по всей прерии.

Донеслись крики до Волка. Ходил он по степи по своим делам волчьим, проголодался, живот сводит. « Что за крики раздаются? Неужели собаки зайцев поймали и зайчатиной жареной балуются? Вот бы мне хорошо перекусить, потрапезничать свежим мясом» – размышлял Серый Волк. Остановился он, повел своим носом по сторонам и начал подкрадываться к стае.

Совсем близко подполз Серый Волк к собакам, которые громкими и веселыми криками прославляли смелого Орла. Слышит Волк обидные слова про себя, насмехаются над трусостью его. Заиграло здесь в Сером чувство обиды, уж слишком ранили его волчье самолюбие глупые слова молодых собак. Даже про голод забыл. А пуще всех смеется над ним вот тот пес, с коротким голым хвостом. Хвастается своей храбростью. Так развеселились собаки, что потеряли осторожность и не учуяли подкравшегося Волка.

Уж совсем унизил волчье достоинство хвастливый Орел, когда поднялся на короткие задние лапы, передние скрестил на своей груди и заявил:

– Смотрите, вы, четвероногие братья мои! Смотрите, как я буду бить волка, зубы у него выбивать. А буду я…я…я

Язык у хвастуна точно отвалился, а сам он мгновенно стал монументом, каменным изваянием.

Орел увидел расширенными от страх глазами Волка. Громадного, как могучее дерево на конце прерии. Увидел он один, другие не видели. Дохнуть Орел не мог, настолько страх оковал его.

И не зря говорят, что у страха глаза велики. И еще говорят, что страх любые преграды преодолеет. Словом, перепуганный насмерть Орел, хотел бросится наутек, спасти свою шкуру.

Подпрыгнул он вверх, словно пружина разжалась, глаза от страха из орбит вылезли, ничего не видят. А Волк в это время начал подниматься с живота, на котором лежал, наблюдая за резвыми собаками. Поскольку он вплотную приблизился к Орлу, едва ли не морда к морде, загородил псу дорогу, то и упал тот прямо на длинную волчью спину, подпрыгнул на ней, как мячик, и еще раз плюхнулся на Волка, да угодил ему точно в лоб. У Волки из глаз искры посыпались, замотал он головой, отбросили Орла от себя далеко, а тот задал такого стрекача, что кажется, готов был выскочить из собственной тонкой кожи.

Бежал Орел не разбирая, где трава, а где кустарники, соленый пот заливал глаза, сердце вот – вот готово было выскочить из груди. Все казалось ему, что Волк догоняет и готов уже схватить его своими зубами.

Обессилел бедняга, дышать не может, только свист и вырывается из пасти. « Ну все, конец тебе, хвастун. И зачем я Волка задирал? Теперь он от меня и хвоста не оставить» – вот с такими скорбными мыслями свалился Орел от усталости замертво под дерево.

А что Волк? Да бежал он так же от страха, но только в другую сторону. Чудилось ему, что это охотник выстрелил в него из ружья, когда Орел упал ему на лоб. Бежал Волк и все языком себя лизал, нет ли где ран от пули, не вытекает ли кровь.

В общем, умчался Волк очень далеко. Дал он себе слово, никогда больше в тех краях не показываться, на рожон не нарываться – а то еще и впрямь подстрелят.

Под вечер собаки потихоньку стали выползать из своих нор, надоело им сидеть в темноте. Стали думать и решать, кто самый храбрый оказался, Серого перепугал.

– Герой наш Орел! – постановили собаки. – Если бы не он, так не уйти нам живыми. Как смело он ударил Волка прямо в лоб… Но где же он, наш мужественный и бесстрашный брат Орел?

Долго искали.

Всю траву в прерии потоптали, нет нигде храброго Орла. Уж не погиб ли он геройской смертью в зубах злого Волка?

И вот наконец – таки нашли: лежит под старым деревом, прикрытый густыми ветками.

– Да здравствует наш победитель! – закричали все собаки в один голос. – Как смело ты напал на Волка. Тот перепуганный такого дера дал. А мы – то не до конца верили тебе, думали, что ты бравируешь, хвастаешь.

Было приунывший, что все поняли какой он трус, пес сразу приободрился. Вышел из своего укрытия, тряхнул туловищем, прогоняя остатки паники, гордо поднял помятую морду и сказал:

– Я никого не боюсь! Это вы трусы…

И с той поры храбрый Орел по – настоящему поверил, что он самый смелый и действительно никого не боится.

А слава о доблестном псе еще долго гуляла по прерии, то есть по – степи.

Вот и все. А сейчас пора спать Дымок.

Сказка про Мишель

Пес Мишель считал себя самым умным. Умнее не только собак в деревне, но и всех остальных жильцов: кошек, гусей, индюков. Считал, что просто умных собак достаточно, а умнее всех – одна, это он. Умнее не придумаешь Это точно! Точнее не бывает.

Вот только одно его беспокоило: ему казалось, что его мало уважают. Да, совсем мало. Птицы и животные в округе вроде и молчали, не возражали, что он умнее всех, но Мишель казалось, что они молча его не уважают. Поэтому он вечно сердито лаял, с кем – то ссорился, за кем – то гонялся, с кем – то дрался или просто ложился посреди дороги и никого не пропускал.

Словом, беспокойства от этого умного пса было предостаточно: никто никогда не знал, с чего начнется утро и чем закончится день.

Вот и сегодня – только проснулся Мишель, а уже думает, кому бы трепа задать или даже драку затеять. Вообще, самая умная собака, но и самая беспокойная, хотя и не злая, вроде даже добрая.

Проснувшиеся птицы высыпали из курятника на двор, и поднялся сразу отчаянный гвалт. Больше всех шумели куры. Они бегали взад и вперед и неистово при этом кричали, что хотят есть.

– А ну прекратите шум! – пролаял Мишель. – Думать мне не дает, мысли мои тонут в вашем переполохе. Сосредоточиться никак не могу.

Настроение у него пока было миролюбивое. Так, слегка покритиковал вечно суетливых кур. И на этом успокоился, продолжил дальше рассуждать о том, какой он умный.

– Ишь ты, пустобрех облезлый! – завизжали прямо – таки птицы, от ярости даже крылья распустили, по земле волочат. – Что ты болтаешь? Глупец непроходимый ты! Дураком родился и дураком умрешь!

От такой безграничной наглости Мишель онемел. Он понимал, что голодные птицы, как и голодные люди делались несправедливыми. Но так оскорбить его! Заявит, что он и глупый и дурак. Это было уже слишком – и Мишель опрометью набросился на кур. Тащил их за хвосты, отчаянно вцепившись зубами, вырывал из них лучшие перья; резво крутил хвостом, разбрасывая перепуганных кур по всему двору, отчего даже гусаки остолбенели и онемели. А индюк было распустил свой красивый подбородок, показывая свою храбрость, но вовремя смекнул, что силы неравные, да и с какой еще стати ему кур защищать.

Попрятались куры в курятнике. Сидят на шестах, съежились. Не до еды им, здесь бы в живых остаться.

– Кто самый умный во дворе? – грозно спросил Мишель. – И без вашего ответа ясно: конечно я.

Он помолчал, а затем еще раз спросил обессиленных кур:

– А вы знаете, почему я умнее всех?

– Знаем! – подал тоненький голос желторотый птенец.

– И почему же? – с напряжением в голосе спросил Мишель

– Потому что самый грозный и самый сильный! – еле шевеля от страха губами произнес птенец.

Гордость наполнила сердце Мишель. Вот как его уважают и почитают. Вот что такое – быть умным псом. Вернее, быть умнее всех.

Но случилось совсем неожиданное, о чем Мишель еще не раз будет вспоминать с кручиной – ум его был посрамлен прилюдно…

Упало с небо и прямо во двор, перед клювом старшего индюка, нечто блестящее, сплошь искрящее.

– Караул! – истошно завопила птица. – Убивают!

Все другие птицы сейчас же разом завопили:

– Спасайтесь кто может! Без ножа зарежут! На суп пустят и спасибо не скажут.

Но предмет, упавший с неба и угодивший в ноги индюку, лежал неподвижно. С виду напоминал серый камень. Но уже не блестел и искры не рассыпал. Осторожно приблизились к нему птицы. Начали гадать, что это за вещь. Болтали кому что в голову приходило. Собаки с соседних дворов сбежались. Каждая норовилась высказать предположение и требовала от других признать, что оно самое верное. Словом, шум поднялся, как от прибоя морской волны.

А Мишель молчал: умные псы глупости не высказывают, пусть другие их болтают. Уж кто – кто, а он сразу понял, что за штука эта вещица!

Долго спорили и кричали обитатели двора, пока кто – то не спохватился:

– Что мы головы ломаем, глотки рвем, когда у нас есть Мишель? Он же все знает!

– Эх вы, неучи бесталанные, – с презрением сказал пес. – Для меня это так просто сказать вам…

– Так говори, – заревела толпа птиц и собак, – что это за вещь?

– Я скажу слово свое верно, – сказал Мишель, – но скачала вы мне скажите, за кого меня принимаете?

– Все знают, что ты самая умная собака! – дружно ответили все в один голос. – Так и говорят: умный как Мишель. Мы потому тебя уважаем, что ум у тебя лучший!

Мишель получил для своего статуса все сполна. Он – умнее всех на свете! Теперь все собаки и птицы, обступившие серый камень, ждали от него верного ответа – что это такое?

Мишель не спеша, как и полагается мудрому псу, обошел предмет кругом. Понюхал. Притронулся носом. Холодом потянуло, а внутри что – то потрескивает. Мишель поднял голову вверх, посмотрел на небо. Медлил с ответом.

– Что ты тянешь? – загалдели куры. – У нас и так нервы на пределе.

Тоска заскреблась в душе пса, и вдруг ему так расхотелось быть самым умным – это же оказывается думать надо, отвечать на каверзные вопросы. Вот к такому повороту событий он не был готов. Хотелось сквозь землю провалиться, или, пусть земля с орбиты сорвется, лишь бы не оказаться хвастуном. Ведь сейчас на смех поднимут. Да еще какой!

– Это такое, я…

Хотел Мишель честно признаться, что ничего правдоподобного и сказать не может, что он по сути незнайка, как вдруг открылась с размаху калитка двора и в нее влетел… и чтобы вы могли подумать… мальчуган. Этак лет шести, сорванец еще тот: босоногий, рубашка без пуговиц, развевается как парус корабля. В руках – палка, размахивает ею как мечом. Бросились все птицы в панике кто куда. Только Мишель опешил и не успел покинут место падения таинственного предмета. Стоял, словно на посту солдат. Охранял.

Подлетел мальчуган к предмету, взял его в руки и обрадованно вскрикнул:

– Ура! Нашел!

Увидел застывшего Мишель, крепко обнял его, почесал за ухом.

– Ты здорово выручил меня, братишка! – заявил мальчуган. – Спас меня. Умницей оказался, что сам не притронулся и птиц разогнал – а то они бы слопали все.

И что – то тихое шепнул Мишель на ухо, развернул блестящую обертку и пес увидел, что было внутри… А мальчуган затем убежал со двора, захватив с собой этот странный предмет.

Вот вернулись птицы и собаки. Обступил они Мишель, каждая живность старается поближе протиснуться, постоять рядом со знаменитостью – ведь сам человек назвал Орла умницей. А это дорого стоит.

– Что, что это было? – нетерпеливо спрашивали они пса. – Ты же знаешь! Говори нам!

Но Мишель хранил загадочное молчание. Он так и сказал:

– Человек попросил меня не разглашать его страшную тайну, никому не рассказывать.

И все птицы, и собаки с понимающим видом кивнули головами – это против совести пойдешь, если разгласишь чужую тайну.

Вот так мальчуган и спас авторитет собаки, самой умной собаки Мишель. Вовремя появился во дворе – настоящий друг никогда не опаздывает.

И что было в свертке, Дымок? Вот ты и умницей себя выказал, правильно залаял…

А как ты думаешь, читатель?

Сказка про Старого пса

Может быть, Дымок, и не такой занятной будет история про Старого пса. Но, уверяю тебя, в жизни она пригодится. Так что наберись терпения и послушай ее.

Старый дворовый пес отслужил свой век, охраняя хозяйский двор от недобрых дел. Он исправно нес службу много – много лет подряд: и зимой и летом, днем и ночью. Всюду проникал его зоркий глаз, никто не смел тайно пробраться в дворовые владения Старого пса. И вот пришло время оставить дело и уйти на заслуженный отдых. Стать не просто Старым псом, а Отставным Старым псом.

В последний вечер заступил Старый пес на службу. Неторопливо обошел все дворовые углы. Полный порядок. Недруга он бы и за версту учуял. Но никаких посторонних запахов. Вся округа знала: когда Старый пес на посту, и рыпаться не стоит, порвет в клочья.

Скверно было на душе Старого солдата, который никогда в будке не укрывался, в любую погоду, даже самые лютые, самые адские холода спал на улице. Придет завтра и все забудут его, и будет он до самой смерти коротать дни в стылой каморке.

С тоской смотрел Старый пес на горизонт: как только появится первый луч, он должен явится на Совет Старейшин. Совет будет решать, пригоден он к сторожевой службе или нет. Вполне допустимо, что его еще отправят в какое – нибудь тихое место, чтобы, лежа в теплой будке, иногда подавать грозный голос в ночи – так, на всякий случай. А может быть, в самой глухой деревушке, сидя на привязи в темном дворе, он будет стеречь гусей и кур…

И одна мысль, острая, как сверло у хозяина, будоражила Старого пса: будут ли помнит его, как он добросовестно стерег дом и имущество? Как проводят его в отставку, заслуженно ли наградят?

Одно он точно знал: ему в любом случае придется расстаться с самыми дорогими людьми, которые стали для него все равно что родная семья. Покинуть навсегда хозяина и его жену и милых детишек, которые так любили поиграть, повеселиться с ним.

Хозяин, который по случаю купил Старого пса на базаре, отдав за него сто рублей мяснику, нещадно бившего железным прутом голодного щенка за то, что украл у него кусочек мяса, души в нем не чаял – Старый пес платил сполна, охраняя надежно двор.

Жена его, когда Старый пес прихворнул, заботливо ухаживала за ним, кормила с рук, укутывала в теплое полотенце.

Добрые люди были эти старики, ни разу не обидели Старого пса.

Словом, охранял он двор последний вечер, и что ждало его утром, какое решение примет Совет – беспокоило Старого пса. Тяжелые мысли терзали его, и не мудрено, что проходил он вдоль забора тяжелой поступью.

Пробегали у него в голове и другие мысли, светлые и радостные; он много прожил, большую и полную собачью жизнь, трудностей выпадало немало, но он всегда хранил силу духа и преданность хозяину.

Воспоминания, как угли костра, тлели, не гасли и время от времени вспыхивали пламенем: « Обязательно кто – то вспомнит обо мне! Да хотя бы эта красивая девочка, и пусть времени прошло много, он не может забыть ее глаза… Еще бы! Это он бросился на ее пьяного отца, который тяжело замахнулся на девочку. Никогда не сможет он забыть печальные глаза молодого человека, потерявшего свою мать. Мужчина обнимал Старого пса и плакал, плакал. А как светились глаза его хозяина, когда он привел в дом свою молодую жену… Да, разве такое забудешь?»

И о многом другом еще вспоминал Старый пес в этот последний вечер.

И вот пришли к нему под утро два кандидата на освобождающееся место, чтобы подробно расспросить о службе.

Первым был маленькая белая болонка; она полагала, что необязательно нести службу на улице; достаточно, что она будет лежать дома на мягком пуховике и развлекать хозяев.

Вторым был пес – боксер; по его словам, надо всех кусать, рвать, никого не слушаться и на всех лаять.

И болонка и боксер был довольны собой – таких охранников не сыскать! И службу они буду править лучше Старого пса!

Тогда сказал им Старый пес, что ни одна из них не может служить уличным охранником. Но ему, конечно, они не поверили – он ведь слишком стар, чтобы сделать верный выбор.

И вот Совет Старейшин, неожиданно для Старого пса принял решение: отставку принять и передать Старого пса на сохранность хозяевам дома, который он охранял долги годы. Оказалось, что с такой просьбой к мудрейшему Совету обратился сам хозяин – так он отплатил Старому псу за его верную службу.

Хозяин поставил для Старого пса кресло возле теплой печи, в котором тот мог лежать в любое время; положил рядом глубокую чистую миску, куда хозяйка наливала молоко. В доме было уютно и тепло, на окнах висели веселые занавески, а на подоконниках стояли цветочные горшки с благоухающими цветами. Двери дома были обиты двойной доской, чтобы не проникал шум с улицы; на потолке светила люстра диковиной формы.

Каждый вечер хозяева садились ужинать за стол, который стоял рядом с печкой. Старый пес ложился в кресло и ему казалось, что это какой – то сказочный мир, куда его поместили добрые ангелы. Старик хозяин смотрел на старого пса и вспоминал все, что они перенесли вместе со Старым псом, все, что им довелось пережить вместе в холод и дождь, в ясные летние дни и пасмурные осенние. И это же все видел Старый пес, видел, как наяву.

– Как любят меня старики? – рассуждал Старый пес. – Любят меня что сына родного. Они топят мне печь, дают есть и пить, и мне здесь так хорошо, как когда – то в дни моей уличной службы.

Заслуженное душевное спокойствие приобрел Старый пес!

А теперь, Дымок, скажи, хотел бы и ты на старости лет обрести такой покой и уют?

А это тебе, Дымок, короткая сказка про пса Хвостика.

Жил да был один пес и назывался он по – смешному: Хвостик. И была у него одна дурацкая прямо таки забава: играть со своим хвостом. Он постоянно вертелся и ловил свой собственный хвост.

– Ага, вот и поймал, – лаял пес Хвостик, – теперь я тебя покусаю, мой хвост!

– Нет! Зачем? – верещал хвост.

– А я так хочу слопать тебя! – рычал пес.

– А вот спорим, не слопаешь! Сил маловато, – смеялся хвост.

Здесь пес так разъярился, так крутнулся на месте, так запрокинул голову, что достал зубами хвост… и бац, сожрал его. И стал он совсем тогда неистовым, может быть, целиком бы и себя слопал, если бы люди не сбежались и не поколотили его щеткой за такое безобразие.

С той поры люди некоторым собакам обрубают хвосты, чтобы они своих хвостов не ели.

Смешно, не правда ли?

А еще полюбилось Дымку вот это стихотворение, которое я ему каждый вечер на сон грядущий рассказывал:

«Смотрят в душу глаза родные, А любви – то в них – через край!… Не бывают собаки злые, Им известна дорога в рай. Им известна дорога к сердцу, Но оно у нас на замке. Человек! Приюти бродягу, Отыщи доброту в себе! Отыщи в себе каплю света… Псу же надо всего чуть – чуть: Дом, забота, кусочек хлеба. В твоей жизни он скрасит путь».

Слушая строчки, которые я читал с возвышенным романтическим чувством, Дымок мечтательно посматривал в окно, через которое виднелось звездное небо, тихо сопел, и потом незаметно для себя засыпал.

***

Кое – что я поведал Дымку о людях, хотя жизненный опыт у меня был еще с гулькин нос.

Привел ему два примера.

Пример №1.

Человек решил утопить своего пса. Он был стар, почти не слышал и хромал. Скинул человек пса с лодки, пес поплыл за ним, он ударил его веслом, но не удержался, сам упал в воду и начал тонуть. Пес доплыл до него, вес в крови, схватил за руку и вытянул на берег.

Пример №2.

В городе Онфлере, который находится во Франции, поставлен памятник Му – Му. В этом городке не раз бывал Тургенев. Памятник этот весьма необычен, потому что собака изображена с русалочьим хвостом, отсюда и второе название памятника – монумент любви и одиночества.

Есть разные виды людей, Дымок.

Самый первый вид – люди большие, сильные и их уважают все. Лицо у них в морщинах и с волосами. Говорят они низким голосом. Это – папы. Они лидеры среди людей. Они умеют приказывать, а иногда могут прикрикнуть на тебя. Но, если ты будешь вести себя прилежно, они тебя не обидят, и даже будут почесывать тебя за ухом. А это ты очень любишь, не правда ли?

Второй вид людей немного поменьше: говорят они тонким голосом и лицо у них гладкое и без волоса. Это мамы. К ним, Дымок, надо держаться поближе, потому что они тебя и пожалеют, и накормят, и расчешут. Их руки – сама доброта. Они о тебе заботятся, гладят и не дадут в обиду.

И третий, последний вид людей – совсем маленькие, чуть побольше тебя. Они ведут себя как щенки: и капризны, и крикливы, и непослушны. Это дети, ты с ними обязательно водись. Ведь дети для того и приходят в мир, чтобы играть с тобой, чесать за ухом и брюшко, дергать тебя за нос и хвост, гоняться за тобой, и просто устраивать несчетное количество веселых игр, потех и легких безобразий.

Вот видишь, в человеческой стае царит порядок, все устроено хорошо и полезно. Среди людей, Дымок, рядом со мной, ты всегда будешь чувствовать себя как дома. Запомни, как дома. Со мной тебя связывают самые крепкие узы, самые чудесные и прелестные, и зовутся они – вера, любовь и преданность.

«Когда твой пес, устало свесив лапы, С дивана молча смотрит на тебя — В душе как будто теплый воск закапал, От счастья тая, словно от огня».

Глава 26. Недетские размышления

Дымок лежал спокойно на подстилке у двери. Дремал. Солнце уходило за горизонт. Темнело, и свежесть вечерняя тихо протискивалась в дом.

И вот о чем я начал размышлять, а потом мысли изложил на бумаге, чтобы псу почитать, когда он проснется, папе рассказать и обязательно маму порадовать, как я научился, благодаря Дымку, думать и записывать.

«Что такое собака в доме?

Это добрый, холодный нос, это теплое счастье в ладонях, это гордость – это мой пес!

Это злость иногда на него – что ты сделал? Это счастье – смотреть, как растет.

Это больно, когда он болеет. Это радость – здоров и живет.

Это единственное существо на свете, которое любит тебя больше, чем себя.

Это – самые чистые и искрение глаза. В них нет злобы, лжи и ненависти.

Это – можете говорить, что угодно про меня, но мою собаку не смейте трогать

Это – у нее лишь один недостаток: она верит людям.

Это – не покинет тебя в беде. И ей все равно, есть ли у тебя деньги и машина – она всегда будет верна тебе.

Это – теплый язык вытрет слезы.

Это грозно облаял – значит, чужой! Это – встретил, согрел от мороза,

Это – изумленье – какой же большой! И так быстро!

Это – любит, не глядя на годы, не глядя на настроение – вечно простит и поймет.

Это – прогулки в любую погоду, все вниманье – что он там жуёт?

Это тяжкие теплые лапы, что обнимут, от боли спасут. Ничего, что подстилку порвет – новую найдем. Это сонная мохнатая морда в постели, когда падаешь с края в ночи. Крик – а ну – ка на место! Не кричи – это мое место.

Это шерсть на одежде, на полу, на ковре, да везде!

Это – Самый Лучший Будильник – Мокрый Нос Любимой Собаки

Это – неважно какой породы ваша собака. Главная, что она ваша. И что она с вами.

Это – часто один взгляд твой собаки заменяет миллионы пустых человеческих слов.

Это – Любовь к тебе навсегда поселилась у нее в сердце

Это – за несколько минут может выразить хвостом больше чувств, чем человек – словами за несколько часов

Это – существо которое будет с тобой при всех обстоятельствах твоей жизни.

Это незаметное подкармливание сладким – а как же без него? И немножечко, может быть…

Это – самое лучшее, что у тебя может быть, и самое лучшее, кем можешь быть ты.

Это – новое счастье в ладонях.

Вывод: пес в доме – это жизнь.

А это мои прямо – таки взрослые рассуждения

Рассуждение 1.

Собаки, храни их Бог, считают, что человек – существо слабое, беззащитное, нуждается в постоянной любви и заботе. Лизнёшь невзначай руку, потрёшься мохнатой мордой о ногу, и бедный хозяин знает: друг не покинет.

Рассуждение 2.

Помни, когда от тебя все отвернулись, когда жизнь кажется бесконечной суетой, ты никому не нужен. Помни, у тебя есть собака, которая тебя всегда выслушает, поймёт и лизнёт тебя.

Рассуждение 3.

Собака святая. Она по природе своей непосредственна и честна. Она чувствует, когда не до неё, и может часами неподвижно лежать, пока её кумир занят. Когда же хозяин опечален, она кладёт ему голову на колени…

Рассуждение 4.

Собака – ваш друг, ваш партнер, ваш защитник. Вы – его жизнь, его любовь, его лидер. Он будет служить вам преданно и верно до последнего своего вздоха. Вы в долгу перед ним за счастье быть удостоенным так.

Не один друг не радуется вам так искренне, как ваша собака. И никто так искренне не грустит, когда вас нет рядом.

Самое главное рассуждение

Людям трудно даётся счастье. Они замыкаются в себе, попадают впросак. Они сами не знают, что им нужно, и грустят, грустят… У собак таких сложностей нет. Они знают, что счастье – это когда что – то делаешь для других. Собаки делают всё, что в силах, лишь бы угодить своему двуногому другу, и счастливы, если это им удаётся.

Если бы только люди могли любить как собаки, мир стал бы раем.

И самое грустное рассуждение

Ведь это очень страшно, когда собака уходит – у нее это единственный недостаток: век собачий короткий

«Ты умеешь любить, ты умеешь прощать! Я тебе доверяю все тайны! Ты меня никогда не посмеешь предать Мой товарищ, надёжный и странный! Ты умеешь внимательно слушать меня. Ты тактичен, умён, осторожен, Настроенье моё ты способен понять, Словно ты его чувствуешь кожей! Ты – в мои трудные дни, Снимешь боль, защитишь от напасти! Я не знаю такой безграничной любви! И такого огромного счастья! Ты умеешь дружить, всей душой, и на век, Но бывает мне грустно, однако! И немножечко жаль, что ты не человек, Ты – лишь лучшая в мире собака!» И еще я вспомнил притчу, мне рассказанную мамой:

Притча

Умер человек. Его пес рядом лег и тоже умер.

И вот душа человека стоит перед вратами с надписью «Рай» и рядом душа собаки. На вратах надпись: «с собаками вход воспрещен!».

Не вошел человек в эти врата, прошел мимо. Идут они по дороге, вторые врата, на которых ничего не написано, только рядом старец сидит.

– Простите, уважаемый…

– Петр я

– А что за этими воротами?

– Рай. —

А с собакой можно?

– Конечно!

– А там, раньше, что за врата?

– В Ад. До Рая доходят только те, кто не бросает Друзей…

А потом я написал еще десять правил для Дымка.

Вот они какими получились:

1. Собака не имеет права входить в дом.

2. Ну, ладно, она может войти в дом, но не дальше прихожей.

3. Собака может войти в любую комнату, но она не должна забираться на кресла.

4. Собака может забираться только на старые, грязные кресла.

5. Ладно, пусть забирается на любое кресло, но она ни в коем случае не должна спать на одной кровати с хозяином.

6. Хорошо – хорошо, она может спать на кровати, но только с разрешения хозяина.

7. Собака имеет право спать на кровати когда захочет, но только не под одеялом

8. Собака может спать под одеялом только с разрешения хозяина.

9. Собака может всегда спать под одеялом.

10. Хозяин должен попросить у собаки разрешение спать с ней под одним одеялом.

11. Чтобы все было правильно, надо пропускать с первого по восьмой пункт и сразу переходить к п.п.9—10.

Вот такие размышления были у меня в тот вечер, тихий и спокойный…

Глава 27. Подготовка праздника

– Устроим праздник, где будут музыка и хорошая еда, – громко сказал я, обращаясь к Арине. Дремавший под столом Дымок тут же встрепенулся, вылез и начал озираться: « Кто – то сказал о вкусной еде?»

– Ура! – не удержалась от радостного восклицания Арина. – Мы пригласим гостей, всех наших друзей сюда, в наш сад. Пусть они вместе с нами разделять радость, когда я повяжу сегодня вечером на Дереве Спасения триста шестьдесят четвертую розовую ленту, и моя бабушка станет совсем здоровой. А я умею готовить вкусно, меня бабушка этом научила.

Дымок глубоко, почти по – человечески, потянул теплым носом воздух. Он уже чувствовал аромат вкусной еды, его морда весело морщилась от предстоящего удовольствия, а хвост покачивался по сторонам, свидетельствуя о хорошем расположении пса: « Что, мой мальчик, а это впечатляет! Угощать надо на славу. А про меня не забудят?» – глаза собаки с ноткой напряжения смотрели на меня.

Я рассмеялся. Ласково потрепал пса, давая понять, что опасения его не имеют оснований – я скорее сам откажусь от еды, чем оставлю голодным Дымка.

– Почему ты такой веселый? – недоуменно спросила Арина.

– А ты посмотри на Дымка, – показал я на собаку. – У нас появился взыскательный контролер.

– Что ж, не ударим лицом в грязь, – улыбнулась девочка, – доставим удовольствие нашим гостям и Дымку.

Время праздника назначили вечернее, в шесть часов, когда уже прохлада тонкой невидимой пленкой накрывает сад.

Мы с Ариной делали все весело, озорно, просто играюче. Арина предложила готовить гренки с маслом, сыром и солеными огурцами. Это когда тонкие кусочки хлеба обжаривают на разогретом сливочном масле, а затем сверху кладут ломтик сыра и кусочек огурца.

Кухня у нас была простенькая, на свежем воздухе, недалеко от стола. Я соорудил из нескольких кирпичей и камней, собранных в саду, печку. Сверху на кирпичи положил решетку. Собрал сухие ветки, разбросанные под деревьями.

Дымок и здесь выказал себя отменным помощником. Видимо, осознав всю важность дела, он, пригнув морду к земле, только ему понятным собачьим способом, то есть собачьим нюхом, отыскивал сухие ветки, выгребая их крепкими плотными лапами с острыми когтями из – под листьев. Затем хватал добытое в крепкие желтые зубы и лохматой пулей летел ко мне, к очагу. Подбежав, выпускал ветки из пасти и так горделиво поднимал голову вверх, смотря на меня, хозяина, с выражением подлинной собачьей преданности: « Ну что, мой мальчик, а работничек из меня то, что надо. Так и знай: со мной не пропадешь. Я такой же человек, только лохматый и не могу говорить».

Увидев мою улыбку, читая в ней и одобрение и восхищение, разворачивался на месте, как трактор, круто, так что из – под лап летела земля – и вот только вращающийся короткий хвост мелькал уже вдали, Дымок мчался на новый сбор веток.

Арина принесла из дома сковородку. Буханку черного хлеба, банку с огурцами и масло сливочное, сбитое мною вручную из молока моей коровы Маша на деревянной маслобойке, захватил из дома я. И я же разжег огонь в нашей печи, и следил, чтобы он не погас, подбрасывая время от времени поленья – если, конечно, можно так назвать сухие ветки, собранные мною и моей дворнягой. Арина резала хлеб на тонкие кусочки, выкладывала на сковородку кусочки масла, и, когда оно начинало потрескивать, искусно, как взрослая домохозяйка, опускала в разогретую сковородку хлебные ломтики.

Поджаренный хлеб ароматно пахнул, покрываясь золотистой поджаренной корочкой на сковородке, которой ловко управлялась Арина. Дымок сидел неподвижно, не сводя глаз с девочки, вернее, с кусочков обжаренного хлеба, которые она перекладывала со сковородки в тарелки.

Уже несколько раз Дымок жадно втягивал воздух, быстро помахивая хвостом – признак беспокойства. Глаза были широко открыты, в них светились одновременно и радость и мольба: « Ну когда же мне перепадет кусочек? Я же заслужил, вон сколько дров вам натаскал. Ведь без меня вам бы туго пришлось! И вообще, я просто голоден».

– Дымок убежден, что бутерброды мы делаем только для него, – весело произнесла Арина, отправляя очередную партию гренок на тарелку.

От таких слов пес просиял, как хорошо начищенный самовар, издал клич радости, обнажив оба ряда зубов: «Хорошо жить, когда тебя понимают. Конечно, я не против отведать это гастрономическое чудо. Что – то чувствую пустоту в своем животе».

– Нет, нет Дымок, – отреагировал я, видя приподнятое настроение пса. – Гренки не для тебя. То есть, не только для тебя. Надо ждать гостей.

Дымок застыл. Детская обида проглянула в глазах: « Ну вот, как всегда! Работай, трудись, а как вкусненько покушать, то не для тебя!»

Арина не могла удержаться, видя такую грустную фигуру дворняги, прыснула от смеха, и озорно подмигнула собаке: хозяин пошутил, отведаешь непременно гренок.

Затем девочка посмотрела на меня, словно говоря: ну что ты стоишь, соображай, что надо делать. Конечно, я сообразил – все – таки почти десять лет мальчугану.

– Пойду закрою калитку, – ответил я на немой вопрос Арины. – Кажется, ветер открыл ее.

Когда я вернулся, гренок на тарелке поубавилось. Пес тихо посапывал, положив морду на лапы, и долизывая во сне остатки хлеба с губ. Хвост неподвижно лежал – свидетельство покоя и сытого дрема.

Арина, как будто и ничего не произошло, продолжала жарить хлеб, весело припевала: «После вкусного обеда по закону Архимеда надо отдохнуть». Потрескивало масло на сковородке, аппетитно пахло поджаренным хлебом.

А еще Арина попросила меня собрать смородину в саду, она хотела приготовить напиток. Я взял кастрюлю, посмотрел на собаку – хотел позвать ее с собой. Но Дымок мирно дремал, тихо посвистывая через неплотно прикрытые губы. Картина была настолько трогательной, пес сейчас напомнил мне ребенка, который после долгих игр на свежем воздухе заснул беззаботно.

Принесенные мною ягоды, Арина переложила в другую кастрюлю, добавила сахар. Попросила меня крепенько потолочь ягоды, а затем залила смесь водой и поставила на печку. Когда вода закипела, я снял кастрюлю, поставил ее на стол, на деревянную подставку, а Арина накрыла плотной тканью.

– Чтобы настоялось, – пояснила девочка, – вкус и аромат тогда будут такие, что не оторвешься.

Солнце клонилось к закату. Спадали духота и жара. Посвежело.

На столе – несколько тарелок с гренками, прикрытых короткими полотенцами. В середине – кастрюля со смородиновым напитком, возвышалась как колодец журавлиный.

Все спорилось у нас с Ариной. Мы ощущали, как нам приятно, ну просто замечательно быть вместе, готовить этот праздничный стол. Арина все время напевала песенки, они звучали так мелодично, что казалось, в моем сердце поют птицы.

Дымок открыл глаза, внимательно, с прищуром веселых глаз, посмотрел на нас, словно спрашивая: «Мой мальчик, я не пропустил самого главного?». Увидел наши задорные лица, накрытые на столе тарелки, успокоено вздохнул, поднялся на ноги, потянув свое плотное тело, отчего его контуры плавно изгибались, а шерсть двигалась волнами. Сбросив таким способом остатки сна, пес широко заулыбался, говоря: «Все – таки вы настоящие друзья, и я люблю вас больше, чем самого себя. Как вам повезло, что у вас есть я».

– А давай украсим наш сад, – неожиданно предложила Арина, – пусть праздничным выглядит не только стол, но и двор.

– Как ты хочешь это сделать? – идея мне понравилась. – Может быть, развесим на деревьях гирлянды, они остались у нас после нового года.

– Вот и чудесно! Просто классно! – обрадованно ответила Арина. – Беги домой и неси украшения.

Я бросился по аллее к калитке. Дымка и звать не надо было – он уже мощными скачками мчался впереди меня, весело повизгивая, высунув свой длинный розовый язык. Ему было хорошо: прытко пробежаться после вкусной трапезы и крепкого сна.

Дома в шкафу я отыскал коробку с разноцветными гирляндами и серебряными дождиками. Дымок вопросительно посмотрел на меня – часто один взгляд собаки заменяет миллионы пустых человеческих слов – поднял вверх свой короткий хвост. Это означало: « Давай – ка, мой мальчик, понесу я. Это для меня приятное дело – всякий раз оказывать тебе, хозяину, полезную услугу. Такова моя собачья доля – я твой друг, твой товарищ, твой защитник. Ты, мой мальчик – вся моя жизнь, моя любовь, ты лидер. Я буду служить тебе преданно и верно до последнего своего вздоха. С тобой, хоть на край света!».

Дымок лизнул мою руку, потерся мохнатой мордой о ногу, и я, мальчик из далекой глубинки, понял: моя дворняга – это мой друг, который не покинет меня никогда. И я в долгу перед ним за счастье быть удостоенным так. Неважно, какой породы твоя собака. Главное, что она твоя. И что она с тобой.

И еще я понял, что в собаках как бы отражается дух, который царит в сердце хозяина. У добрых людей добрые собаки, не злобный хозяин – не опасен и пес. А если люди злобные, то и собака злая, опасен хозяин – опасен и пес.

Конечно, я не мог отказать такой очаровательной дворняге в просьбе: как – никак, а это помощь. А помогать мне Дымок ой как любил!

Вот так мы и возвращались обратно: быстрым шагом я и рядом, трусцой, поблескивая в лучах уходящего солнца отполированной кожей и гладкой пепельно – серой шерстью, с коробкой, перевязанной крепкой нитью, в зубах мой пес.

Со стороны картина вызывала добродушную улыбку: такая идиллия, сказочная гармония отношений между мальчиком и собакой, любовь к которой навсегда поселилась у меня в сердце. Наверное, понимал и Дымок, что его собачье счастье не только в том, что его любят; оно в том, что без него не могут обойтись: ведь, собаки, пусть хранит их Творец, считают, что человек – существо слабое, беззащитное, нуждается в постоянной заботе и ласке. И что быть собакой, это не такое уж большое оскорбление для собачьей породы

В саду я и Арина развешали на ветках деревьев гирлянды из красной, синей, оранжевой и желтой бумаги. Между ними пропустили длинные серебряные дождевые ленты. Сад словно засиял, надел на себя сказочные яркие одежды, как звезды одевают ночное небо в сверкающий саван.

Дымок присел в стороне на задние лапы. Так и застыл в позе управителя, строго и внимательно бегая глазами по нам, поднимая их к верху за очередной подвешиваемой гирляндой – на той ли высоте и крепко ли держится!

Собака святая. Она по природе своей непосредственна и честна. Она чувствует, когда не до неё, и может часами неподвижно стоять или лежать, пока её кумир занят: хозяин для собаки – Бог.

Своим собачьим природным умом он понимал, что не стоит путаться под ногами детей, занятых серьезным делом, глядь еще кто впопыхах споткнется о него, и не приведи бог, еще упадет – а там шишки, царапины, крики…

Все – таки Дымок, по – моему мнению, был очень умным псом, он заранее выбирал удобную, если не сказать, мудрую позицию.

Когда мы закончили с приятным делом, гирлянды на ветках напоминали фонарики. Пока еще держались на земле солнечные лучи, они блестели. А когда наступить вечер и придет ночь, они же потеряют свое сияние?

– Как мы вечером будем сидеть за столом без света? – спохватилась Арина. – Надо что – то придумать.

Не успел я еще взять в работу свою голову, как Дымок ткнулся лохматой мордашкой в печь, а лапой начал подгребать к ней остатки наших дров. Ее собачьи глаза были похожи на солнце, шоколад, мороженое и все то, что так приятно детям. Собака знала, что счастье – это когда что – то делаешь для других. Собаки делают всё, что в силах, лишь бы угодить своему двуногому другу, и счастливы, если это им удаётся. И ты еще и еще раз понимаешь, что друг – это самое лучшее, что у тебя может быть, и самое лучшее, точно – точно, кем можешь ты.

– Я предлагаю по – ярче разжечь огонь в нашей печке, – спокойно ответил я, ответил как мужчина, знающий свое дело, – и тогда гирлянды, стол и сад буду освещены.

Арина захлопала радостно в ладоши, так ей понравилось мое предложение. Я скосил глаза в сторону Дымка: мол не вздумай выдать, что эту идею подсказал ты; я бы, конечно, и сам догадался, но позже… а ты хорош!

Увидев такое прелестное состояние девочки, пес уже не мог держать позу управителя. Он разинул неожиданно пасть, на мгновение она застыла в таком положении, а затем пес громко чихнул и метнулся к Арине с радостным повизгиванием. Девочка подхватила пса за передние лапы, и они пустились в пляс. Ну прямо загляденье: дама – девочка и кавалер – дворняга, пес, подобранный где – то на улице, забытый, заброшенный, беззащитный в то время. А теперь – лоснящийся, отполированный, отмытый, сытый и благоухающий свежестю.

Арина плавно шла по круг, а Дымок, от усердия положив язык набок, потешно перебирал задними лапами, короткими и плотными, выдерживая интервал, приспосабливался к движению ног Арины. Пес шумно дышал и покачивал головой, ушки вытянулись как побеги молодого деревца. Шерсть поднялась, превращая пса в громадное животное, наподобие медведя.

Доверие, верность, любовь – все в одной собаке. Не один друг не радуется вам так искренне, как ваша собака. И никто так искренне не грустит, когда вас нет рядом.

И я вспомнил стихотворение, которое выучил еще до того, как у меня не было Дымка:

«Я свято верю, что собака — Последний Ангел на Земле… Когда затянет душу мраком — Она одна придет ко мне. Когда меня друзья оставят, Когда надежды предадут, Поверить в искренность заставят Глаза собачьи, что не лгут… Когда мельком последней боли Жизнь подведет черту свою, Усилием собачьей воли Она лизнет ладонь мою. И даже там, в раю собачьем, По мне тоскуя в тишине, Она вернется в час назначенный Последним Ангелом ко мне».

– Ой, ну все, я устала – громко дыша, воскликнула Арина. – Мой кавалер просто заморил меня. Я хочу отдохнуть.

И она прямо – таки плюхнулась на стул. Дымок безмолвно опустился около ее ног, положил мордашку на колени девочки, словно благодарил, как истинный воспитанный кавалер, за предоставленное счастье, за нахлынувшее наслаждение:

«Помни девочка, у тебя есть собака, которая тебя всегда выслушает, поймёт, потанцует… и лизнёт тебя». Арина ласково потрепала уши пса. Дымок засопел от удовольствия.

«Если бы только люди могли любить как собаки, мир бы стал раем» – подумал я.

– Кажется, у нас все выглядит неплохо, – произнесла она. – Гости будут рады!

И на самом деле было очень прелестно, очень красиво, так чудесно, что сердце у меня сразу стало большим и теплым. И мне очень захотелось узнать, где моя мама. Я поднял голову к Голубому Небу: « Мама, посмотри, как у нас хорошо, какие мы радостные. У нас вечером будет праздник. Я обязательно позову тебя на него, ты же так любишь веселье. Любишь песни, игры, потанцевать».

Вот хлопнула калитка. Первой появилась бабушка Люба в красивом сине – голубом платье, которое при ходьбе переливалось и издавало легкое шуршанье. Вместо стареньких галош она надела туфли на каблуках и, видимо с непривычки, сильно покачивалась при ходьбе. Даже когда она остановилась, ее все равно вело из стороны в сторону, точь – в – точь, как будто она находилась на палубе корабля.

Подойдя к столу, старушка всплеснула руками:

– Это вы так потрудились, ай да молодцы, – сказала она, – давайте – ка я вас всех расцелую.

Она обняла меня, Арину и, конечно, Дымка, который уже успел подсуетиться и оказаться рядом – ну какое же веселье без него!

Гирлянды на деревьях привели бабушку Любу в состояние, близкое к восторгу. Подняв глаза на ветки и увидел такое яркое зрелище, старушка застыла. Язык словно прикусила, а глаза расширились и сами стали излучать свет, как наши гирлянды.

Наконец, придя в себя, она тихонько, по – детски трогательно – нежно произнесла:

– Я впервые увидела такие чудеса, у меня сердце словно в пятки ушло. Так все напомнило мне детство, когда я помогала маме наряжать елку.

Бабушка Люба достала из небольшой сумки, потертой местами из – за частого использования, банку клубничного варенья

– Это на сладкое, – сказала она, отдавая мне банку.

– Спасибо вам, бабушка.

Затем она вынула из сетки, которую также принесла с собой, кастрюлю, завернутую в плотную бумагу.

– А это, тыква тушеная, с сахаром и яблоками, – торжественно произнесла старушка. – Мое любимое блюдо. Правда, в последнее время я готовлю его редко, но по – такому случаю вот встала пораньше, поколдовала над печкой; слазила в погреб, где у меня тыква и яблоки в прохладе томятся.

И даже через плотную бумагу пробивалась дразнящая сладость. Мы невольно потянули носами.

А Дымок… вытянув, казалось, к самому горизонту, лохматую мордашку, приглушенно всхлипывая, подполз на животе к бабушке Любе, и так печально, грустно опустил голову на ее туфли, что на высоком каблуке, и заскулил жалобно, едва ли не скорбно. Сквозь стиснутые зубы вытекали розовые слюни.

– Ах ты, прекрасное хвостовое создание, – весело молвила старушка. – Да разве устоишь против твоего смиренного поведения, любую душу, даже каменную растопишь своими собачьими жалобами!

Она развязала нитки, которыми бумага была привязана к кастрюле, ловким движением достала из нее кусок тыквы: желто – коричневый, маслянистый, сладко пахнущий.

Дымок мгновенно поднялся на лапы, судоржно глотнул, яростно и резко крутнул хвостом: «Ой, как мне приятен этот кусочек. Прямо так и просится сам в рот».

Бабушка Люба держала такой лакомый кусок тыквы в руке, рассчитывая на прыжок пса. Она и не думала, что Дымок поведет себя не так, как ведут обыкновенные невоспитанные дворняги.

Дымок застыл. Замер. Только желваки ходили по всему телу.

– Ну что ты, Дымок, прыгай, – начала уговаривать старушка, – это же чепуха для тебя, такой маленький прыжок.

Дымок не реагировал. Интригующе все уставились на него. И только я внутреннее торжествовал, понимая, почему собака не двигается – Дымок ждал моей команды. Я не торопился ее подавать – пес должен посмотреть на меня, своего кумира, своего лидера. Выделить меня среди всех. Подчеркнуть, что у него только один хозяин.

И вот Дымок, как полагается преданному псу, выждав благоприятную паузу, повернул голову ко мне. Взгляд молящий, просящий: «Мой мальчик, поторопись. Мой живот весь в бурях, там один голод гуляет. И такой буйный». Конечно, я не стал ждать. Я не был самовлюбленным эгоистом. Я был сострадателен к чужим печалям и просьбам. Понимал, спасение одной собаки от голода не изменит мир. Но мир несомненно изменится для этой одной собаки, моей любимой собаки, моего Дымка – еще больше поверит мне.

– Дымок! Возьми! – слова я произнес медленно, растягивая внутренне удовольствие от своей минутной славы. – Только медленно!

Дымок прыгнул легко, пружинисто взлетело тело, сверкнув в лучах оседавшего солнца тонкой серой тенью. Быстрым, но мягким движением губ, он захватил в пасть кусок тыквы и опустился на землю. Одним крупным глотком отправил кусок в рот. Затем с наслаждение провел языком по губам, подбирая остаток.

И, будучи благодарным псом, несколько раз провел носом по ногам старушки. Все присутствующие в саду оживленно захлопали в ладоши.

Приняв от бабушки Любы стеклянную банку с клубничным вареньем и кастрюлю с тушеной тыквой, я поставил их на стол рядом с напитком. Стол преобразился – стал более торжественным, праздничным.

– Всем привет! – голос неожиданно появившейся Настюшко – брюшко заставил всех вздрогнуть. – А вот я и моя мама.

Она познакомила свою маму Зину с гостями. Особенно было отдано предпочтение собаке. Настюшко – брюшко и ее мама наклонились к нему, ласково играюче потрепали его за уши и угостили, как им показалось незаметно от меня, карамелью «Дунькина радость».

– Мы с мамой тоже принесли угощенье, – радостно проговорила девочка, – вот здесь тушеная с грибами курица, а это – мамин любимый пирог с яблоками.

Тетя Зина в светло – зеленом платье с завязанным на голове тугим узлом русого волоса выглядела высокой и стройной. Неторопливым движением она поставила на середину стола стеклянную кастрюлю с курицей и поднос, на котором плотной бумагой был прикрыт яблочный пирог.

Дымок слегка потянул воздух. По его вялому туловищу было видно, что никакие гастрономические изыски не заставят его поднятья.

– Еще мы с мамой сделали бумажных собак, – проговорила Настюшко – брюшко. Их можно повесить на дереве, как вы повесили гирлянды. Мы к ним приделали завязки, так что повесить их легко.

Мы с Ариной начали развешивать картинки с собаками на деревья, вперемешку с гирляндами. Картинки были яркие, цветные с милыми и добродушными псами разных мастей.

– Стойте! – громко сказала Настюшко – брюшко. – Вот эту картинку я особенно тщательно вырезала. Посмотрите как собака, тоже дворняжка, так похожа на Дымка.

Она протянула нам картинку. И, действительно, собака с картинки здорово была похоже на Дымка.

– А знаете что, – произнес заговорщически я, – давайте повесим ее на Дерево Дружбы. Пусть Дымок знает, что это и его дерево.

Арина и Настюшко – брюшко в знак согласия кивнули головами. Все втроем мы по садовой аллее прибежали к Дереву Дружбы. На нем вовсю зеленым огнем полыхали листья.

– Арина и Володя, – с грустью произнесла Настюшко – брюшко, – вот вам картинка. Это же ваше Дерево Дружбы, и вам выходит вешать картинку, а я посмотрю со стороны.

Мы переглянулись с Ариной. Поняли, что думаем одинаково. Арина взяла девочку за руку, вместе они приблизились ко мне, положили свои ладони в мою руку.

– Теперь Настюшко, – медленно и вдумчиво произнесла Арина, – это дерево будет и твоим Деревом Дружбы. Так что давайте все втроем и повесим эту картинку. И пусть также дерево станет Деревом Дружбы для Дымка, для всех нас четверых.

Так мы и поступили. Повесили на ветку картинку с дворняжкой, так напоминающей Дымка. Была картинка сине – красного цвета и потому заметно выделялась издалека. Пробежал легкий ветерок и нам показалось, что ветка с картинкой приветливо махнула.

Когда шли обратно к столу, Настюшко – брюшко спросила Арину, сколько времени еще ждать, когда она повесит последнюю ленту.

– Я должна завязать эту волшебную триста шестьдесят четвертую ленту в девять часов вечера. – ответила Арина. – А сейчас шесть часов вечера, значит, нам ждать еще три часа.

– Тогда давайте попросим мою маму рассказать историю о девочке – Солнышке, – нараспев весело произнесла Настюшко – брюшко. – Это интересная сказка, а моя мама ну просто чудесная сказательница.

Гости сидели за столом и о чем – то тихо говорили. Дымок дремал под столом, только изредка шевелился его мохнатый хвост.

– Мама, мама, расскажи нам историю твоего прадедушки, – с ходу заговорила Настюшко – брюшко. – Мы очень хотим послушать.

Дымок притих, свист под столом прекратился, хвост перестал шевелиться. Что – что, а истории он просто обожал, как сладкие пончики! И, как вывод, старался не пропускать. И на этот раз он, пусть и с кряхтеньем, как старенький человек, выполз из – под стола. Его смешные полусонные глаза уже светились желанием слушать. Подошел к маме Настюшки, лизнул ей ладонь: «Давай рассказывай. Не стесняйся. Я люблю разные там забавные истории слушать – они приободряют меня».

– Пусть будем по – вашему, – сказала тетя Зина. – Рассаживайтесь поудобнее на стульях, история эта или сказка – вам решать – не короткая.

Мы разместились на стульях возле стола. Затихли. Замер у ног рассказчицы Дымок, его лохматая морда лежала на вытянутых лапах.

«Мой товарищ, надёжный и странный! Ты умеешь внимательно слушать…, Ты тактичен, умён, любопытен», И тетя Зина повела речь…

Глава 28. Девочка – Солнышко

– Все это происходило так давно, что не все я запомнила, – начала тетя Зина, – эту историю мне поведала моя бабушка, а ей рассказывала ее мама, то есть моя прабабушка. Она жила со своим мужем, молодым лесничим, в небольшом домике на окраине густого леса. Сейчас как раз здесь наш поселок.

Мой прадед вместе со своими помощниками охранял деревья в этом лесу. Чтобы человек не рубил их без разрешения, а дикий зверь не поедал кору. Он рано, еще до восхода солнца, уходил из дома и возвращался уже глубокой ночью, когда на небе вовсю горели звезды.

И вот однажды, как обычно, прадед и другие работники возвращались домой. Дело было зимой. Уже наступила ночь, мороз стоял, ну, просто лютый. На земле и на деревьях толстым ковром лежал снег, ветки деревьев, когда люди трогали их руками, стреляли как ружья.

Казалось, земля умерла и ее одели в белый саван. Королева Зима не щадила ни человека, ни зверя. Чудовищный мороз заставил волка прыгать резво между сугробами, поджав коченеющий хвост, а птицы, сидя на ветках, непрерывно перебирали своими розовыми ножками, чтобы не околеть. Даже жившие в дупле белочки, пытаясь согреться, все время обмахивали друг друга пушистыми хвостами и прижимались теплыми носиками. Ни кролики, ни кроты, ни мышки полевые, проживающие в глубоких земляных норах, не выказывали носа. И только медведь, сладко посасывая свои лапы, спал в теплой берлоге, не ощущая такого адского холода.

Обледеневший снег мешал идти рабочим, пальцы рук и ног, несмотря на толстые варежки и утепленные сапоги, уже настолько замерзли, что люди перестали их чувствовать.

Здесь налетел свирепый ветер, принес с собой столько снега, что люди потеряли друг друга в этой кромешной белой мгле. А мой прадед не удержался под порывами ветра, скатился в какую – то яму, наверное, вырытую специально для поимки зверя. Когда он поднялся на поверхность, весь засыпанный снегом, в точь – точь как снеговик, то понял, что остался один – ни одного товарища рядом. Он пытался кричать, звать на помощь, но голос настолько был простужен, что издавал только невнятное глухое бормотанье.

Он понял, что заблудился, потерял дорогу в этой круговерти ветра и снег. Куда идти? В какой стороне дом? На него нашел страх, да такой великий, что ноги непроизвольно подогнулись, и прадед сел на снег. Совсем обессиленным. А Королеве Зиме только этого и надо – она беспощадно усыпляет усталого путника, если он не двигается. Превращает его в обледеневшую горку.

Превозмогая боль и усталость, прадед поднялся. Так не хотелось ему замерзнуть в бору или стать добычей диких зверей. На счастье, ветер утих, небо открылось и Луна, круглая и сверкающая, опустила на землю серебряное покрывало. Прадед пошел вперед, сначала наугад, а потом увидел следы своих товарищей, и они в конце концов вывели его на край леса, на опушку, а там – вдали огоньки своего поселка.

Прадед, обрадованный, было побежал, но поскользнулся на твердом и гладком, как лед, снегу и упал под старый дуб… Когда прадед протер запорошенные снегом глаза… и что же он увидел? На белоснежном снегу что – то блестело, как блестят льдинки на солнце. Прадед осторожно подошел к самому дереву, наклонился, но блестящий предмет вдруг покатился под гору, к самому оврагу, глубокому, как сам океан, куда и звери опасались спускаться. Лесоруб остановился, размышляя, стоит ему дальше двигаться или нет – все – таки впереди чудовищная пропасть.

Неожиданно раздался тонкий детский голос, жалобный и плачущий, доносился он из этого свертка, что катился вниз. Прадед понял – младенец в свертке и грозит ему смерть. Не раздумывая больше, бросился вслед скользящему предмету и успел поймать его на самом краю оврагу, поцарапав о твердый снег до самой крови пальцы рук.

Прадед поднял сверток, это была прочная, золотом расшитая ткань. Он развернул ее… лежала крохотная девочка, дитя спало, обессиленное пережитым страхом. Было что – то необычное в облике девочки. Лесоруб пытался сообразить – что же привлекло его внимание. И вот оно, вот ответ на загадку: в светлых детских волосах, в золотистых кудряшках, светилась маленькая звездочка. Он потрогал ее, холодная, твердая, но свет испускала ровный и чистый. Он падал на личико младенца и придавал ему сказочное свечение, нежно – розовое.

И вот мой прадед стал размышлять:

– Не случайна моя находка. Бог решил подвергнуть меня испытанию: добрый ли я человек, милосердный или злой, злобный. Оставляю я дитя замерзать на этом лютом морозе или я отнесу ребенка к себе домой, и будем мы с женой растить его как своего, заботиться о нем. И пусть товарищи мои подумают, что я глупый и мягкосердечный, и пусть с едой у нас дома не густо, я младенца ни за что не брошу.

Прадед осторожно поднял ребенка, туго завернул его в ткань, чтобы защитить от жгучего мороза и быстро пошел к своему поселку, огни которого хорошо были видны внизу. Он перестал чувствовать мороз, его сердце наполнилось теплом и радостью – они так с женой мечтали о ребенке… И вдруг небо услышало их молитвы. Прижимал крепко к груди маленький сверток, словно нес слиток золота.

Вот и поселок, горит свет в родном окошке – ждут его…

Радовалась жена, моя прабабушка: муж возвратился домой из ледяного плена целый и невредимый. Обнимала, шептала ласковые слова, что скучала, волновалась, места себе не находила… и как чудесно, что теперь она может его погреть у печки, накормить горячей едой.

– Я принес тебе подарок! – голос мужа звучал радостно. – Думаю, именно о таком подарке ты так долго мечтала.

– Покажи скорей, – нетерпеливо ответила жена. – Что за подарок?

На душе у нее разлилась теплота: муж сделал ей подарок, какая же женщина отнесется к этому безразлично. Какой он внимательный и заботливый!

И тогда мой прадед развернул ткань и показал прабабушке спящую девочку.

– О, Боже, ты услышал мои слова, увидел мои слезы, – возбужденно проговорила жена, принимая на руки ребенка. – Какое счастье ты мне подарил, как приукрасил мою жизнь – ведь мы с мужем уже давно мечтаем о ребеночке.

Младенец спал безмятежным, сладким сном. Был он таким крохотным, что домашняя кошка виделась рядом с ним едва ли не великаном. В светлых кудрявых волосах мягкий свет излучала маленькая звездочка, свет лился на лицо девочки, придавая ей необычно чистое и безвинное выражение, словно посланница Небес, ангел, принесший радостную весть.

– Как ты нашел девочку? – тихо спросила жена, не желая разбудить ребенка. – Расскажи мне эту удивительную историю.

Муж задумался, собираясь с мыслями, а потом ответил:

– Это такая сказочная история, что я и сейчас не могу найти ответ, почему именно нам выпало такое счастье.

И он поведал о том, как налетел свирепый ветер, столкнул его в яму, а когда вылез из нее, то оказался один. Побрел наугад, под ветвистым старым дубом увидел сверток, он необычно светился; как покатился сверток с младенцем к пропасти, и он спас его.

– Ты принес в дом счастье, – ответила взволнованная жена. – Я буду заботиться о ребенке, у меня теперь столько дел прибавиться: кормить, мыть, одевать, гулять с ребенком, читать сказки и рассказывать смешные истории. Нам будет весело так. Только ты, мой дорогой муж, знай отныне: всегда должен возвращаться ты домой, какие бы трудности не встречались на пути, потому что тебя всегда будут ждать два любящих сердца

Растроганный словами жены, прадед обнял ее, поцеловал в такие счастливые глаза, которые плакали от радости, и сказал:

– Творец поблагодарил нас за то, что живем честно, не держим в сердцах злобы, и души наши светлые и добрые. Вот он и хотел, чтобы этот ребенок попал в надежную семью, которая будет его любить и защищать.

Он развернул полностью ткань, в которую был завернут младенец, постелил ее в середине кровати. Жена аккуратно положила на нее девочку. Та не пошевелилась, лишь звездочка на мгновенье погасла, а затем засветилась снова, но другим светом, серебристым, отчего личико ребенка приобрело удивительно трогательное выражение: мечтательное и светлое. Так, наверное, выглядит мысль человека, когда он думает о небе и звездах.

– Пусть мы не богаты, – заговорила жена, – но в нашем доме никогда не было каменных сердец, в двери не залетал студеный ветер, всегда наши сердца были наполнены теплом и добротой. И такие сокровищницы нашей семьи мы постепенно передадим в сердце нашего ребенка, нашей прелестной девочке.

Помолчала, а затем спросила прадеда, своего мужа:

– Как ты думаешь, можно ли снять с волос звездочку?

– Нет, – твердо ответил он. – Думаю, что эта таинственная девочка пришла на землю, в нашу семью с какой – то тайной. И все, что окружает ее, должно быть при ней. Эта звездочка – знак Творца, что ребенок с волшебной судьбой, светило в его волосе как амулет, оберег, защита. Поэтому не будем трогать звездочку, а вдруг тогда причиним беду ребенку.

На том они и порешили. Спали крепко, продолжая во сне переживать сладостные ощущения. Теплое маленькое тельце рядом и светящаяся звездочка в волосах девочки напоминала о сказочном прибавлении в семье…

Утром следующего дня мой прадед смастерил для девочки деревянную колыбельку, а прабабушка сшила розовое платьице. Когда ребенок проснулся, потянул свои крохотные ручки, сморщил весело личико и посмотрел радостными голубыми, как небо в летний полдень, глазенками на своих родителей, им показалось, что в доме отныне и навсегда поселилось солнышко.

– Давай назовем девочку Солнышком, – предложила жена, – смотри, как светло стало в нашем доме от ее улыбки.

– Конечно, только Солнышко! – весело ответил муж. – И будет у меня два солнышка: жена и ребеночек.

– Ой, – пугливо вскрикнула жена, – а звездочка не горит. Неужели беда пришла какая – то?

– Нет, нет, – успокаивал ее муж. – Видимо, днем звездочка просто не светит, девочке достаточно солнечного света. Загорается она только вечером, думаю, таким образом этот солнечный ребенок подпитывается от нее живой силой.

И действительно, как только скрылось за окном солнце, звездочка на голове девочки засветилась сначала нежно – розовым светом, а ночью, когда младенец заснул в своей колыбельной – серебристым цветом, таинственным и недоступным.

Итак, Солнышко стало расти в семье моих родных. Прадед и прабабушка заботились о ней, играли, кормили, рассказывали сказки. А вечерами, когда муж возвращался с работы, они садились около печки, в которой потрескивали поленья, жена клала девочку – Солнышко на колени, и муж начинал рассказывать разные истории, происходившие с ним на работе. Тепло и уют царили в доме и в сердцах.

Девочка росла быстро, ее красота радовала родителей. Лицо светлое, даже, белое, с нежными очертаниями, словно было выточены из слоновой кости, волос с золотистыми кудряшками напоминал лепестки полевой ромашки. Глаза у девочки светились цветом фиалки, ярко – синим. Казалось, фиалок в глазах было целое поле. Станом росла стройным и гибким, как камыш в прозрачных водах ручья.

Красота фигуры и лица приносили ей добро, росла она искренней и веселой. Любила напевать песенки, пританцовывать на тонких ножках, часто обнимала ласково свою маму, бросалась с радостным криком навстречу отцу, когда он открывал дверь, крепко – крепко целовала. А потом брала его за руку, усаживала на стул, и, размахивая прелестными рученьками, рассказывала о том, как хорошо прошел у них с мамой день. Сердце отца становилось большим и теплым от этого сбивчивого родного голоса ребенка, ее радостных восклицаний, непосредственной искренности в глазах, лице.

Солнышко быстро и легко подружилась с детьми поселка, вела с ними добродушно и озорно. Не было в ней себялюбия, жестокости и гордыни. Дети охотно тянулись к ней, потому что умом своим она превосходила их. Знала много сказок, забавных историй, потешных игр. Только одну странность заметили дети: Солнышко никогда не снимала с головы платок, который ей сшила ее мама, то есть моя прабабушка. Поначалу задавали вопросы, почему и в жару она не снимет головной убор, но Солнышко не отвечала, только загадочно улыбалась. Постепенно дети привыкли видеть девочку в таком виде и перестали мучить вопросами.

Солнышко ласково называли детей селения своими друзьями, всегда помогала старым людям перейти дорогу или донести сумку до дома – была она вот такой сострадательной к людям. Каждую собаку на улице ласково привечала, гладила по мохнатой мордашке, и всегда у нее было припасено что – сладкое на этой случай. Другие дети охотно следовали примеру Солнышко, которая никогда не посмеивалась над их недостатками, одинаково добродушно относилась и к тем, кто был богат и к тем, родители которых были бедняками; к тем, кто был хорош наружностью, и к тем, кто имел внешний вид не столь привлекательный. Она говорила, что все мы рождены друг для друга, должны дружить и помогать каждому.

Отец и мать гордились своей дочерью:

– Какая у тебя прекрасная отзывчивая душа! Помогаешь каждому, кто нуждается в твоем участии. Живешь весело и другие дети становятся рядом с тобой такими же светлыми и чистыми, как и ты сама, наше Солнышко.

Девочка улыбалась в ответ, обнимала родителей. Говорила им: « Вы самые лучшие в мире родители. Без вас я – робкий полевой цветок: подует ветер и вот уже нет его. Без вас я бы не сделала того, что делаю сейчас. Не была здесь, в этом красивом и благодатном месте. Вы моя путеводная звездочка. Вы вселили в меня любовь и веру в себя. От вас я узнаю многие вещи о мире»

Эта маленькая золотоволосая девочка целовала отца и мать, и шептала им слова признательности: « Вы – моя первая и самая главная любовь. Самые прекрасные бриллианты моей жизни! Пусть всегда оберегают вас все святые и моя вещая дуща!».

Девочка радостная убегала к сверстникам, чтобы поведать им удивительную историю о своих родителях, о том, как она хочет быть похожей на них. А потом предлагала каждому рассказать о своих папах и мамах. И сверстники с удовольствием слушались ее, начинали наперебой говорить о своих родителях, о том, как они любят их и никогда не бросят в беде. А затем все вместе бегали на перегонки, плясали и пели, играли на дудочках из камыша.

Солнышко любила быстрые игры, была она быстронога, бегала резво и увлекала других детей в забавные игры. И все они с радостью повиновались ей, потому что с ней становилось так интересно и неожиданно интригующе. То хомяка поймают в поле и нежно ему спинку поласкают; то подслеповатого крота увидят и помогут найти ему родную нору; то у водоема в фруктовом саду понаблюдают за стайками веселых серебристых рыб…

И пришла однажды в селение разгадка тайны девочки – Солнышко.

***

В этот день в поселке неожиданно появился рыжеволосый мальчуган. Высокий, плечистый. Вел он себя развязно: говорил детям, что все они низкого происхождения, а он – из богатой семьи. Отец у него занимает солидный пост, у него большая машина, толстый портфель и много – много денег. Швырял камнями в собак, подставил подножку старушке. Говорил, что теперь все дети должны служить ему, он будет для них повелителем, владыкой.

И как раз в селение вошел неизвестный старик. С седой длиной бородой, развевающейся на ветру, босой, ноги изранены до крови от долгой ходьбы. Худоба просматривалась сквозь лохмотья старой и грязной одежды. Пошатываясь от усталости, путник присел под дубом. Закрыл глаза, задремал под солнышком. Вот здесь его и увидел рыжий разбойник, закричал крикливо и злорадно:

– Кто тебе разрешил, старый оборванец, сесть под этим могучим дубом? Ты спросил у меня согласия, грязный старик? Ты такой противный и безобразный, ну просто уродец, а ну убирайся с моего поселка!

Громко выкрикивая гнусные слова, он приблизился к старику, начал бросать в него камни, обзывать дурными словами. Перепуганный злобным мальчуганом, путник пытался подняться на ноги, но силы покинули его, и он так остался сидеть под деревом с раскрытыми от ужаса глазами.

Солнышко в это время вышла из дома, увидела, какое безобразие чинит рыжеволосый хулиган, подбежала к дедушке, закрыла его собой и резко сказала мальчику:

– Кто ты такой, чтобы глумится над беззащитным стариком! Уходи отсюда, у тебя каменное сердце. Тебе неведомы жалость, ты весь сама злоба.

Разъярился рыжий хулиган, пуще прежнего начал кричать:

– Эй ты, недосиженный цыпленок, прочь отсюда! Всякая здесь мелюзга в юбках будет мне мешать. А то как скажу своему отцу, он и накажет тебя здорово, век помнить будешь, глупая защитница.

– Это ты назвал глупой мою умницу – дочь, – рядом с хулиганом стоял отец Солнышки, мой прадед. – И еще оскорбил, обозвав ее дурным птенцом. Эту девочку я нашел в лесу, спас от смерти, а ты угрожаешь ей! А ну – ка убирайся отсюда, чтобы я не видел больше твоего мерзкого лица и чтобы ты не позорил мою дочь!

Прадед сделал резкое движение в сторону мальчика, тот, видя вращающиеся от гнева глаза мужчины, втянул голову в плечи и дал деру. Да такого, что пыль под ногами заклубилась.

Услышав слова прадеда, старик вскрикнул: «Не может быть!» и без чувств повалился на спину. Солнышко успела попридержать путника, поэтому он упал медленно, не причиняя себе боли. Ее отец поднял старика на руки и донес до дома, Солнышко торопливо шла рядом, держа в своих теплых детских ладонях сморщенную руку неведомого путника.

Моя прабабушка дала больному целебное снадобье. Тот очнулся и без каких – либо объяснений задал вопрос прадеду:

– Ты ли тот человек, кто нашел в зимнем лесу девочку?

Ответил прадед:

– Было это давненько, лет семь назад, когда я нашел в глухом зимнем бору девочку, завернутую в золотистую ткань. С той поры она живет у нас, мы с женой считаем ее родной дочерью. Но мы до сих пор не знаем тайну этой девочки: как она оказалась в ледяном лесу, и кто ее родители.

– Не было ли у девочки в волосах маленькой звездочки нежно – розового света? – воскликнул старик. – И не была ли девочка закутана в ткань, расшитую золотыми нитями?

– Все было именно так, – ответил мой прадед. – В волосах девочки светилась звезда, и была она завернута в золотистую ткань.

И потом прадед рассказал путнику всю историю про девочку, вынул ткань из шкафа и показал ее старику.

Увидев ткань, путник сказал:

– Все верно. Эта девочка – моя маленькая дочь. Они с мамой пошли в лес и не вернулись. Много лет я искал их, пока мне не сказали, что жену убили разбойники, а девочка каким – то чудом спаслась. Как я оказался в вашем селении, не могу объяснить ни себе, ни вам. Ноги сами привели сюда. А где же моя девочка, прошу вас, пригласите скорей ее.

– Я здесь! – подала тихий голос Солнышко. – Я все слышала.

Девочка осторожно подошла к дедушке, наклонилась над ним и поцеловала в щеки. Затем сняла с головы платок, в волосах заблестела розовым светом маленькая звездочка.

– Ты мой отец?

– Да, мое солнышко, ты в самом деле моя маленькая дочка, которую я потерял семь лет назад, – заговорил старик. – Мама пошла с тобой погулять в лес, и вы не вернулись. На вас напали грабители, хотели отнять тебя у мамы. Она сопротивлялась, и, спасая от смерти, бросила тебя, завернутую в вот эту ткань, в сугроб. Разбойники не нашли тебя, а маму убили…

Путник замолчал, взял ладошки девочки в свои руки и продолжил:

– А родилась ты под волшебной звездой – когда появилась на свет, к нам спустился добрый ангел, в руках он держал вот эту самую звездочку. Что – то таинственное произнес, на твоей головке появился светлые густые кудряшки, он прицепил к ним звездочку и, улетая в небеса, сказал, что ждут тебя серьезные испытания, ты пройдешь их и тогда… Но мы не расслышали – что будет тогда. Так что, доченька, живет в тебе тайна, и когда будет она разгадана, никто не знает.

– Ты уверен, что я – твоя дочь? – с запинкой произнесла девочка. – Все это так неправдоподобно. Я считала своими родителями вот этих людей, которые приютили меня, растили, заботились.

– Но я сразу узнал тебя, как только увидел эти необычные кудряшки, эту звездочку в волосах нежно – розового свечения. Узнал вещь, по которой тебя ни с кем не перепутаешь – золотистую ткань, расшитую звездами. Разыскивая тебя, я обошел всю землю. И наконец – то нашел, счастье мое сбылось. Пойдем со мной, мне так нужны под старость твоя любовь и твоя помощь.

Солнышко растерялась. Она молчала. Как ей поступить? Сердце рвалось на лоскутки. Уйти со своим отцом по крови или остаться с теми, кто стал ей так дорог за эти годы, к кому она привязалась всем сердцем и душой, и кого считала своими отцом и мамой. В наступившей тишине были слышны только горестные стенания моей прабабушки, да учащенное биение сердца прадеда.

Солнышко обняла старика, слезы выступили у нее на глазах:

– Прости меня… отец, – дрожал от возбуждения голос девочки, – но я люблю свой дом, называю этих милых и добрых людей своими родителями. Я не могу оставить их, так я разобью им сердца.

– Что ж, ты сделала свой выбор, – произнес старик, – наверное, это хорошее решение. А я сейчас уйду, уйду счастливым, что ты жива, у тебя добрые приемные родители, и ты всегда будешь вспоминать меня, как и я тебя.

Солнышко поцеловала своего отца, а мой прадед передал ему на прощанье золотистую ткань. Прабабушка накормила старика перед дорогой, собрала ему в котомку еду, и тот ушел.

Солнышко немного погоревала, моя прабабушка ее успокоила:

– Придет время, девочка, ты еще встретишься со своим родным отцом, поверь мне, мое сердце подсказывает, что произойдет это обязательно. А сейчас иди на улицу, поиграй с детьми, и все печали твои пройдут.

Солнышко так и поступило. Она выбежала из дома, чтобы поиграть со своими товарищами. Увидев девочку, те испуганно спросили:

– А что случилось с твоей звездочкой? Почему она так ярко горит тревожным красным светом? Этот свет жжет нас, нам больно. Мы не хотим, чтобы ты играла с нами! – И они убежали от Солнышко.

Тогда девочка задумалась, стала тревожиться и решила пройти к прозрачному ручью, чтобы увидеть свое отражение в воде. О, какое горе! Ее звездочка действительно горела сильным красным светом. Солнышко даже показалось, что вода в ручье стала нагреваться и бурлить, настолько свет был горячим, как огонь.

Она упала ничком на траву и заплакала, и сквозь слезы сказала:

– Это мне наказание за мою гордыню, за мой непростительный грех. Ведь я прогневала небеса, отказавшись от отца, предав память мамы. Как я возгордилась перед отцом и была столь жестока и несправедлива. Отец ушел такой неприкаянный, одинокий, старенький. Никто его не любить, помощи ждать неоткуда. Где ты теперь, мой родной отец? Есть ли у тебя кров? Мягкая постель? Еда?

Слезы лились непрерывно. Солнышко приняла решение:

– Я должна отправиться на поиски отца и пока не найду его, не успокоюсь, не будет мне ни отдыха, ни покоя.

Вернулась она под вечер домой. Моя прабабушка всплеснула руками:

– Доченька, что случилось с твоей звездочкой? Она горит, просто полыхает красным светом, как огнем. Можно руку обжечь, если ее потрогаешь.

И тогда сказала Солнышко:

– Очень я жестока была к моему отцу, в наказание мне и произошла эта беда, от меня уже все дети селения отказались. Поэтому я должна найти своего отца и вымолить у него прощения. Вы же не будете меня удерживать, корить или еще хлестче – ругать, что я предаю тем самым вас.

– Нет, конечно нет, – успокоила ее моя прабабушка. – Как сердце велит, так и поступай. Все равно ты для нас останешься милым родным ребенком. Иди, ищи своего отца, ему плохо без тебя. И когда ваши любящие сердца соединяться, звездочка перестанет гореть беспокойным красным светом и наполнится розовым свечением.

Солнышко побежала в лес, начала громко кричать, звать своего отца. Просила вернуться к ней, но ответа не следовало. Весь день Солнышко пробыла в лесу, пытаясь найти отца.

Повстречался ей хомяк, она спросила его об отце:

– Ты бегаешь по полю, собираешь остатки зерна. Скажи, не видел ли ты моего отца?

Ответил хомяк:

– Ты добрая девочка. Помнишь, ты весело потрепала меня за ушки. Я рад тебе помочь, но не видел его.

Крот сидел около своей норки, греясь на солнце. Спросила она его:

– Ты имеешь много ходов под землей. Поведай мне, не видел ли ты отца моего.

Ответил крот:

– Ты однажды помогла мне найти свою нору. Я бы непременно помог тебе, но не видел его.

Мышка полевая пробегала. Спросила Солнышко про отца.

Ответила мышка:

– Ты кормила меня со своей руки хлебушком. Я благодарна тебе, но не встречался мне твой родитель.

Так девочка прошла весь лес, свет звездочки помогал ей находить тропинку в ночной мгле, а днем привлекал животных. Они бежали навстречу Солнышко, она спрашивала про отца, но никто не видел его.

И вот она вышла на берег большого моря. Синие волны плескались у золотистого песка. Увидела на побережье красивый высокий замок, обнесенный мощными стенами. Стояли у ворот грозные воины с оружием. Хотела она войти в замок, но стражники скрестили свои алебарды и спросили:

– Что ты хочешь найти в нашем замке?

– Я разыскиваю своего отца, – ответила горестно Солнышко, – дозвольте мне войти в замок, может случится, что он там.

Тогда ответил старший воин с черной бородой:

– Видно, девочка, что ты давно в поисках отца. Вон как платье поистрепалось, ноги твои изранены, кровь сочится из них, некогда прекрасное лицо покрылось пылью, грязью. Нам искренне жаль тебя, но вряд ли ты найдешь своего отца – старика в нашем замке.

– Почему?

– Вымер замок. С той поры, как злой чародей украл дочь нашего хозяина, владельца этого волшебного замка, в городе поселилась тревога и скорбь, а жители куда – то исчезли за одну ночь. Хозяин замка – добрый волшебник, он отправился на поиски своей дочери, приказав нам охранять его замок и никого в него не пускать.

– А вы спросите у него разрешение, – с мольбой протянула девочка руки к старшему воину. – Может быть, он и знает, где мой отец?

Но покачал головой суровый воин и сказал:

– Уже семь лет, как наш повелитель покинул замок в поисках пропавшей дочери, и до сих пор он не вернулся.

– А как выглядела его дочь? – с напряжением в голосе спросила Солнышко, смутные подозрения появились в ее сердце. – Вы могли бы мне сказать.

Стражник помолчал, а затем с жалостью посмотрел на девочку:

– Не велено нам ничего говорить. Но вижу я, что ты очень страдаешь, видимо, сильно любишь отца. Так вот знай: девочка та крохотная была, когда ее похитили. И злой колдун хотел использовать волшебные силы ее, чтобы разрушить замок и взять в полон его хозяина.

Старший воин замолчал, раздумывая, говорить ли тайну девочки или нет.

– А какие – такие чудеса имела дочь волшебника, – затаив дыханье, с трудом вымолвила Солнышко. – Скажите, скажите, я чувствую, что тайна эта мне известна!

– Девочка имела на голове золотистые кудряшки, продолжил воин, – а в них была вплетена звездочка, которая ночью светила розовым и серебристым светом. И кудри и звездочка обладали магическими свойствами – они даровали бессмертие тому, кто к ним прикасался и наделяли такого человека поистине непобедимой силой.

Вздрогнула Солнышко. Это о ней говорил воин. Это ее отец – волшебник и правитель такого сказочного замка. Она сдернула с головы платок, которым скрывала от постороннего взгляда спрятанную в ее золотистых кудрях звездочку. Яркий красный цвет звездочки ослепил воинов, они попятились назад:

– Так ты и есть дочь нашего повелителя! – вскричал старший воин. – Вот какая радость для него, теперь его разбитое сердце обретет покой, и в замок вернется радостная и счастливая жизнь.

Но преждевременно возрадовались стражники. Вдруг подул резкий ветер, поднялись высокие волны и нахлынули на них. Когда ветер стих и волны откатились назад, девочки они не увидели, только остался на песке ее платок: злой чародей похитил Солнышко…

***

Злой колдун в образе могучей птицы, держа в когтях Солнышко, подлетел к гранитной стене, скрытой в тени раскидистых деревьев. Выкрикнул короткое слово, стена раздвинулась, колдун вмиг превратился в страшного и злого старика, и они с девочкой прошли вовнутрь. Стены закрылись.

Солнышко стояла в саду, где цвели невиданные черные цветы и стояли черные кувшины, из которых вверх поднималась вода и с шумом падала в черный мраморный бассейн.

– Ты знаешь, кто я такой? – холодно спросил старик. – И где ты сейчас?

Солнышко от пережитого волнения потеряла голос, только покачала головой, давая понять, что ничего не знает.

– Я – самый искусный и могучий волшебник, – продолжил старик. – А это моя обитель, мой заколдованный замок. Сюда никто не войдет и никто не уйдет из вошедших. Но я вижу, ты совсем обессилена. Пойдем, я поселю тебя в опочивальне, ты хорошо отдохнешь, а утром я приду к тебе, и ты узнаешь, зачем я похитил тебя.

Старик взял девочку за руку, привел в небольшую комнату без единого окна. Только один светильник под потолком слабо освещал ее.

– Отдыхай! – коротко приказал колдун. – Завтра ты мне нужна бодрой.

Старик ушел, запер дверь комнаты на ключ. Солнышко упала со стоном на кровать, но здесь же заснула крепким сном. И только звездочка в ее волосах горела тревожным, немигающим красно – кровавом светом.

На следующее утро, как только первые солнечные лучи упали на сырую землю, старик – колдун вошел в комнату и сказал:

– Ты хочешь найти отца? Тогда сделаешь то, о чем я попрошу тебя. Мои колдовские чары скоро погаснуть, если я не добуду в далекой горе три корня мандрагоры, которые произрастают в травах сорных и диких. Один корень, у него голова с двумя рогами, наделяет меня силой дьявола, исцеляет от любых болезней и защищает от всех козней. Вторая, с головой девушки, придает мне острый и недремлющий ум. Третья, с головой толстого младенца, наполняет меня дикой и необузданной силой, равной которой нет, и никто тогда не сможет противостоять мне.

Старик холодным недобрым взглядом впился в лицо девочки – понимает ли она его. Солнышко выдержала взгляд. Тогда колдун продолжил:

– По магическому верованию, отыскать эти три корня для меня могла только девочка с золотистым кудрявым волосом и со звездой в них. Вот почему на вас с мамой напала в зимнем лесу моя нечистая сила, чтобы отобрать тебя. Но твоя мать успела сбросить тебя в сугроб, а неизвестно откуда налетевший ветер унес в неведомом направлении… Я уже потерял надежду разыскать тебя, думал, что смерть моя уже рядом.

Где только мои нечестивые слуги не бывали. Один из них в образе рыжего хулигана даже появился в твоем поселке, но испугался грозного лесничего, твоего приемного отца, и убежал. Но вот благодаря такому везению, ты теперь в моих руках. И добудешь эти три колдовских корня или я замурую твоего отца в каменной темнице, и ты его никогда не увидишь.

Девочка гордо подняла голову. Ради отца, его спасения, она все сделает для колдуна.

– Тогда знай. Путь тебе к горе и корням укажет звезда, что у тебя на голове. Иди строго в том направлении, куда будет падать свет от нее. Сегодня ты должна принести мне первый корень. А если не принесешь, я прикую твоего отца цепями к горе. Поспеши, путь долгий. К вечеру обязательно возвращайся, я буду ждать тебя у той стены, через которую мы вошли сюда.

– А как я распознаю корень среди диких трав? – недоуменно спросила девочка. – Подскажите мне.

– Он сам подаст тебе знак, – ответил колдун.

Старик вывел девочку из комнаты в сад, подвел к стене, произнес короткое таинственное слово и стена раздвинулась.

Солнышко вошла в темный густой лес, о котором ей говорил колдун. Не было в лесу певчих птиц и ароматных цветов. Из земли торчали колючие кустарники, под опавшей листвой то и дело попадался с острыми шипами, как кинжал, чертополох, жгла босые ноги злая крапива. Солнечные лучи не пробивались через могучую крону старых деревьев.

Но ярко горела звездочка на голове девочки, показывая путь. И происходило странное: как только луч звезды падал на землю, деревья и кустарники сами по себе раздвигались, появлялась чистая тропинка.

Вот и гора. Но как найти корень? Колдун об этом не сказал. Свет звезды уперся в монолитную глыбу. Как войти вовнутрь горы?

Вдруг долетел крик, жалобный такой, тоскливый – кто – то взывает о помощи. Девочка побежала на этот крик, раздавался он рядом с горой. Там, где виднелась лужайка с дикими травами. И она увидела среди трав пустое пространство, из земли торчала небольшая человеческая головка с двумя рогами на голове. «Это и есть первый корень» – догадалась девочка. Она стала вырывать его из земли. Корень заверещал еще громче, молил, чтобы его не трогали. Но Солнышко была неумолима. Она вытащила корень, положила его в сумку, которую ей дал колдун, и бросилась назад.

Она быстро пробежала изведанной тропой лес, и видит, на опушке сидит больной старик, весь покрытый струпьями, лицо изрыто мелкими ранами, руки почерневшие. Глаза горели, словно угли. Еле дышал человек. Вот – вот умрет.

Увидел он девочку, закричал:

– Сжалься надо мною! Спаси меня от смерти!

– Но как я могу помочь тебе, – ответила Солнышко. – У меня нет даже ни глотка воды.

– У тебя в сумке волшебный корень. Я слышу, как он стонет. Это корень мандрагоры. Он исцеляет от любой болезни. Дай мне его.

– Как я могу отдать корень тебе? – сказала девочка. – Этот корень спасет моего отца. Если я не принесу его колдуну, он прикует моего отца цепями к горе.

Но старик так жалобно просил девочку, и молил, и заклинал до тех пор, пока девочка не сжалилась над ним и не отдала корень мандрагоры.

Когда девочка приблизилась к стене, она отворилась. Колдун ждал у входа, провел Солнышко в сад, и спросил ее:

– Ты принесла корень?

– Я потеряла его по дороге в темном лесу, – ответила девочка.

И тогда колдун в ярости затопал ногами, вызвал свистом свою нечистую силу, и приказал найти отца девочки, и приковать его самыми крепкими цепями к гранитной скале. Не давать ни еды, ни воды. А девочку он запер в темной комнате, закрыл комнату на замок. Не дал он ей ни куска хлеба, ни стакана с водой.

А наутро колдун пришел к ней и сказал:

– Если сегодня не принесешь мне второй корень, то отец твой уже никогда не увидит солнца, я ослеплю его.

И вот Солнышко снова направилась в лес.

Теперь ей было легче добраться до горы —тропа так и осталась в лесу нетронутой.

На поле, около горы, среди диких сорных трав она отыскала плачущий корень мандрагоры, напоминающий женскую голову. Несмотря на его плач и причитания, вырвала из земли, положила в сумку и вернулась обратно к опушке леса. А там сидел тот самый старик, над которым она сжалилась вчера и передала первый корень. Старик, увидев девочку, радостно заговорил:

– Ты спасла меня от неминуемой смерти. Теперь я чувствую себя здоровым. Вот только… – и он печально вздохнул, и грустно опустил голову.

– Что случилось, дедушка? – с тревогой спросила девочка. – Вам стало снова плохо!

– Я потерял память, словно некий жнец вырезал ее серпом, – с этими словами старик упал на колени перед девочкой. – Я не могу найти дорогу домой, где меня ждут маленькие голодные дети, никто не может их накормить, мать умерла от чумной заразы. Спаси моих детей!

– А что я могу сделать? – вопросила с жалостью девочка. – Как вернуть вам память, я не знаю.

– Подай мне корень мандрагоры, что у тебя в сумке. Он как раз возвращает рассудок.

– Как я могу отдать тебе этот корень? —вскричала Солнышко. – Злой колдун тогда ослепить моего отца.

Но старик молил девочку сжалиться над ним и его детьми, и все время в горестной позе стоял перед ней на коленях. Не выдержало сердце Солнышко такой скорби, отдала она корень старику.

Когда раздвинулась заколдованная стена, колдун впустил девочку в сад и спросил:

– Ты принесла корень мандрагоры?

Твердо, без испуга глядя в глаза злого старика, она ответила:

– Нет корня у меня. Я потеряла его в темном лесу.

И снова впал в неистовство злобный чародей. Призвал громким свистом свою нечестивую челядь и приказал оскопить отца девочки. А ее бросил в темную комнату снова без пищи и воды.

А наутро колдун пришел к Солнышко и сказал:

– Если сегодня ты принесешь третий корень, я отпущу на свободу тебя и твоего отца, верну ему зрение. А если не принесешь, я убью тебя, а отца твоего навечно запрячу в темной каменной темнице.

Снова девочка отправилась в лес. По проложенной тропе добежала до горы, на поле, среди диких и сорных трав, нашла третий корень мандрагоры. И как он истошно не вопил и не молил оставить его в земле, она вырвал корень. Напоминал он толстого младенца и своей магической силой возвращал жизнь человеку, давал его обладателю бессмертие и силу невиданную.

С быстротой молнии девочка добралась до опушки леса и снова увидела старика. Он стоял посреди дороги, он взывал к Солнышко, он плакал:

– Подожди, не пробегай мимо, только ты можешь вернуть к жизни мою жену и мать моих детей. Они плачут по ней, не притрагиваются к пище. Кричат, что сами хотят умереть, чтобы там, на небесах, соединиться с ней.

– Но чем я могу помочь твоему горю? – спросила девочка. – Я не волшебница, я не умею возвращать человека к жизни.

– Отдай мне корень мандрагоры, который ты несешь в сумке. Он обладает волшебным свойством – возвращает жизнь человеку.

– Если я отдам корень, колдун убьет меня, а отца навечно запрячет в подземелье.

Но старик так скорбно плакал, так жалостливо молил девочку, что она снова пожалела его и отдала корень.

И побежала к стене, однако сердце ее сжималось от тоски – ведь ее ждала страшная судьба.

***

Что это такое? Девочка не поверила своим глазам: вместо стены колдуна, затерянной среди могучих ветвей, перед ней возвышался красивый белоснежный замок. Стражники перед воротам отдали ей честь. Вперед выступил старший воин с черной бородой и торжественно произнес:

– Мы рады приветствовать тебя, о прекрасная и мужественная девочка! Весь замок ждет тебя! Я провожу тебя на главную площадь.

Воин подал девочке руку в железной перчатке, Солнышко оперлась на нее, ибо потеряла силы от волнения. Стражник провел девочку по улице, на которой толпился, шумел и весело кричал в большом скоплении народ, и вывел ее на большую площадь. На ней в отдалении, под тенью раскидистых деревьев, расположился царский дворец.

Как только Солнышко вступила на площадь, распахнулись широко двери белоснежного замка, и навстречу ей вышли самые знатные вельможи, смиренно поклонились и молвили:

– Мы давно ожидаем тебя. Ты – дочь нашего повелителя.

Ответила им с дрожью в голосе Солнышко:

– Вы с кем – то перепутали меня. Я не королевская дочь. Посмотрите на меня: на мне грязные лохмотья, ноги босые, я вся в дорожной пыли, вид у меня мерзкий, отвратительный.

И неожиданно предстало перед Солнышко зеркало во весь ее рост. На нее смотрела красивая девочка с золотистыми кудрями волос, с синими васильковыми глазами, одетая в яркие дорогие наряды пурпурного, королевского, цвета. И… это было воистину чудом: звездочка перестала гореть красно – кровавым цветом. Она светилась мягким нежно – розовым цветом. А вельможи преклонили перед ней колени и сказали:

– Вот и сбылось наконец – то древнее предсказание. Оно говорило о том, что в один из дней вернется в наш город жизнь. Веселая и сытая. К нам придет принцесса, похищенная дочь короля. Возьмет она корону и скипетр и будет нашей королевой, самой справедливой и самой доброй.

Слезы появились в глазах девочки, тело ее задрожало, как будто подул холодный осенний ветер:

– Я не могу быть королевой, править милосердно вами. Я недостойно этого, я поступила несправедливо – ведь я предала своего отца, отреклась от него. Теперь у меня только забота: найти его, вымолить прощенья. И пока не найду, не будет мне покоя и радости. Отпустите меня, я вновь пойду странствовать по свету, нельзя мне терять время здесь. Не приму я ни короны, ни скипетра.

Только она произнесла эти слова, распахнулись вновь двери белого королевского дворца и из них вышли две старенькие фигуры женщины и мужчины. Были одеты они в потрепанные одежды, изможденные в морщинах лица, босые в ссадинах ноги. Развевалась по ветру седая длинная борода старика. Узнала девочка в нем того старика, которому передала три корня мандрагоры. А кто рядом? Неужели его жена, которую возвратил к жизни третий корень?

Затих народ на площади, хранил безмолвие знатный люд. Крик радости сорвался с уст девочки, ибо узнала она в этом старике своего отца. Бросилась к нему навстречу, осыпала поцелуями раны на его ногах, орошала их слезами. Рыдая, словно сердце ее разрывалось, она трогательно говорила:

– О мой отец! Я совершила грех, я отреклась от тебя в дни моей беспечности, моей гордыни. Прими меня в день моего смирения и преклонения перед тобой! Я питала себя эгоизмом… А теперь хочу питаться твой любовью. Одари же ею меня! Я отвергла тебя. Прими же ту, которая теперь просить у тебя прощенья.

Девочка склонила свою голову, застыла в повиновении:

– Я не хочу больше страдать, это мне уже не по силам! – проговорила она тихим голосом. – Дай мне прощенья и, если не хочешь принять меня, оставить с собой, то отпусти тогда в лес, к моим приемным родителям.

И вдруг старушка и старик оба положила руки на голову девочки и вместе сказали:

– Поднимись с колен! Ты воистину благородная и мужественная девочка. Настоящая принцесса!

Солнышко, удивленная такими речами, встала с колен и… Перед ней стояли король и королева.

И сказала королева девочке:

– Ты видишь своего отца, которому помогла в час бедствия, хотя тебя ждала смерть

И произнес король:

– Вот твоя мать, которой ты подарила вновь жизнь в обмен на свою.

Они крепко обнялись. Весело запел народ на площади, полетели в небо воздушные шары, бумажные фонарики и змеи. В королевстве воцарились мир и благополучие.

А молодого лесничего, моего прадеда, король назначил главный лесничим королевства, построил ему и его жене добротный дом, дал много богатых даров… вернул им золотистую ткань, расшитую звездами.

С этим словами мама Настюшки – брюшко открыла свою сумку и извлекла из нее эту ткань, развернула на столе. От звезд, которыми была расшита ткань, расходились яркие золотистые лучи. Сад осветился как будто сотнями свеч…

Глава 29. Праздник

Тетя Зина закончила говорить, а мы все еще не могли прийти в себя от этой чудесной истории. Только лучи звезд играли по нашим лицам, высвечивая на них мечтательность и задумчивость. Каждый из гостей по – своему переживал этот рассказ, видно было, что он затронул близко сердца друзей, навел их на размышление о своей жизни.

Дымок тихонько заскулил – ему не по нраву была такая тишина, как – то неуютно почувствовал он себя. Мы сразу встряхнулись, заговорили наперебой, стали рассматривать светящиеся звезды на ткани, которая теперь лежала на столе вместо скатерти. Наши головы близко соприкасались между собой, тем самым загораживая Дымку обзор чудной вещи. Как он не пытался подпрыгивать, ему не удавалось пролезть к столу.

Это явно вывело его из терпения: «Что за народ? Вы хоть немного побеспокойтесь о брате своем меньшом, лохматом и четвероногом. Хоть из вежливости, хоть из жалости, но пропустите к столу!» – И пес дважды чихнул с такой силой, что у бабушки Любы слетела туфля с ноги, а Настюшко – брюшко выронила из рук недоеденный пирожок.

– Дымок! – опомнился я. – Иди ко мне. Посмотри на звезды.

Собака приблизилась к столу, я потеснился. Дымок поднялся на задних лапах, передние положил на стол и пристальным взглядом начал проводить по скатерти. Явно было, что блестевшие звезды и настораживали его и также вызывали неподдельный собачий восторг: «Ну надо же, мой милый мальчик, обычно я смотрю на звезды снизу вверх, и они такие далекие от меня. А здесь они подо мной, и совсем рядом. А можно их потрогать лапой, как ты думаешь? – Я потрепал собаку по спине – конечно, можно. Дымок осторожно провел лапой по звезде, все в порядке, не горячая, не жжет, а светит ярко.

– Так что Дымок, – весело сказал я, – нам не придется топить печь. Видишь, как светло в саду от звезд на скатерти.

– Ой, время скоро будет девять часов, – напомнила себе и гостям Арина. – Мне нельзя опаздывать, ровно в этот час я должна привязать на дереве последнюю розовую ленту, и тогда моя бабушка окончательно выздоровеет.

– Можно нам с тобой, – подала голос Настюшко – брюшко. – Это так интересно!

– Нет, нельзя. Я должна быть одна у дерева, только тогда волшебство сработает.

В это время на аллее показался мой папа.

– Друзья, я вовремя подоспел? – с волнением проговорил папа. – Кажется, не опоздал.

Он поставил на стол большую – пребольшую стеклянную банку

– Это маринованные баклажаны, – сказал папа. – Их очень любила готовить моя жена, мать Вовы. Вот несколько банок еще осталось. Я подумал, что баклажаны придутся по вкусу за столом, да и мама Вовы будет очень рада узнать, что о ней помнят.

– Они как раз нам кстати – произнесла бабушка Люба. – Будем есть бутерброды с салатом и заедать баклажанами.

Вдруг Дымок поднял лохматую морду на Арину, гавкнул решительно и твердо.

– Все, время подходит к девяти часам, – сказала девочка. – Дымок подал мне сигнал, что пора идти к Дереву Спасения, и привязать последнюю, триста шестьдесят четвертую ленту.

Арина сорвалась с места и стремительно побежала по аллее в дальний темный угол сада. Дымок было побежал за ней, но я приказал ему остановиться и сидеть.

Пошли томительные минуты. Все гости, сидевшие за столом, с напряжением переводили взгляды то в глубь сада, куда умчалась Арина, то на дверь домика, в котором жила бабушка девочки.

Наше беспокойство передалось и Дымку. Он прилег у моих ног, уткнулся мокрым носом в ноги. Хвост неподвижно застыл. Только прерывистое теплое дыханье пса говорило о том, что рядом с нами четвероногий друг. И он также томится в неопределенном ожидании, как и мы.

– И все – таки надо затопить печь, – прервал я внезапно затянувшееся молчание. – Прохладно стало.

Все гости, как по команде, повернулись в мою сторону, оживленно задвигались, предлагая свою помощь. Оцепенение, сковавшее друзей, как холодный лед речку, прошло. Дымок вскочил на ноги, весело завилял хвостом: «Это ты верно поступил, мой мальчик. Разрядочку подбросил, а то все скисли, как капуста квашенная. Я иду на помощь.»

Я зажег спичку, поднес к сухим веткам, и вот уже пламя огня побежало вовнутрь печи. Ветки затрещали, словно их перемалывали в железных тисках. Потянуло дымком, и волна тепла пришла к столу, на котором приятным розовым немигающим светом горели звездочки. Возникло ощущение сказочной обстановки: причудливые образы деревьев в полумраке сада, манящий свет звезд, яркий огонь печи, как в кузнице таинственного римского бога. И густой аромат фруктовых деревьев, слегка кружащий голову.

На мгновение гости погрузились в милые воспоминания, и даже Дымок мечтательно прикрыл глаза, этак тоненько посвистывая от теплой неги.

В дальнем углу сада затопали ноги, и вот на аллее появилась Арина. Она не бежала, она летела по воздуху, словно у нее за спиной выросли невидимые крылья. Гости смотрели в ее сторону, их лица светились – или от радостного возбуждения или на них отражался свет звезд и пламя огня. А, скорее, все вместе, и выглядело это приподнято, празднично.

Девочка подбежала к нам со словами:

– Все! Лента повязана! Триста шестьдесят четвертая! Сейчас должно проявиться волшебство! Бабушка станет совсем здоровой. Я пойду домой, чтобы увидеть ее.

– Не надо, внученька, – голос раздался около дома. – Я сама иду к вам!

Мы все вздрогнули, хотя и внутри каждый из нас был готов к любым неожиданностям. Устремили свои взгляды в сторону дома. Он хорошо освещался. На ступеньках стояла бабушка девочки.

Издалека показалась нам феей из сказки, словно по мановению волшебной палочки, возникшей из ниоткуда перед нами. Бабушка начала осторожно спускаться, держась за перила. Я и Арина, а следом за нами и Дымок – не мог же он пропустить такой торжественный случай – бросились к ней.

Девочка крепко обняла старушку, пес радостно залаял, обегая вокруг них и учащенно дыша от возбуждения: «Вот какие дела чудные, мой мальчик. Если верить, верить сильно, и еще что – то делать для этого, то счастье обязательно придет. Девочка просто умница и смелая такая, бабушку выходила… Ты тоже не подкачал, все время был рядом… И вообще, вам повезло, что есть я!».

– Бабушка, – сказала Арина. – Познакомься, это тот мальчик Володя, о котором я тебе рассказывала.

Бабушка обняла меня, от нее веяло теплом и женской добротой, как от моей мамы. Была одета старушка в светло – коричневое платье, светлые волосы аккуратно собраны в небольшую косу сзади. Держалась она уверенно, как вполне здоровый человек.

– А это наш любимец Дымок, – промолвила Арина. – Смотри, как он радуется встрече с тобой.

Дымок, было уже начав обижаться – его не представили – сразу же расплылся в широкой улыбке, поднялся на лапы и лизнул шершавым розовым языком бабушку в лицо.

– Вот и наше знакомство состоялось, – радушно проговорила старушка. – А я знаю, что собака любить и захватила с собой угощенье.

С этими словами она протянула Дымку ладонь с шоколадными конфетами. Тот скосил взгляд на меня: «Как, мой мальчик, ты не против?». Я незаметно кивнул ему головой, пес взял конфеты толстыми губами, отправил в рот и сладко так зачмокал.

Мы подошли к столу. Арина представила бабушке гостей. Пристально посмотрела она на бабушку Любу, наморщила лоб, словно что – то вспоминая, а потом воскликнула: « О боже мой! Это ты, моя подруга детства Любочка! Какая радость для меня!». Две старушки обнялись, слезы выступили у них на глазах. Так приятна встреча спустя десятилетия!

Мы с радостными возгласами расселись за столом. Примостился рядом со мной у ног друг Дымок. Светили звезды на скатерти, тепло исходило от печи, глаза моих друзей излучали радость и удовольствие.

Я поднял взгляд к Звездному Небу, пусть мама знает, что я думаю о ней, мое сердце всегда наполнено воспоминаниями о ней: « Мама, у нас сегодня праздник. Бабушка Арины поправилась, встретилась со своей подругой детства Любой. Я со своими настоящими друзьями сижу за столом. Мы кушаем бутерброды, гренки и заедаем твоими баклажанами. Их принес папа. Он любит тебя по – прежнему, как и я. Не переживай за нас, не беспокойся. У меня самое лучшее лето в моей детской жизни»

– А давайте пойдем посмотрим Дерево Спасения, – вдруг предложила бабушка Арины. – Я хочу его увидеть. Ведь ему я благодарна за свое спасение.

Гости охотно оторвались от вкусного стола и направились в глубь сада. Дымок помчался первым, радостно повизгивая и бесшабашно крутя коротким хвостом. Ох как не терпелось ему посмотреть на дерево, которое вылечило эту добрую старушку.

Дерево светилось розовым светом, словно было укутано блестящим покрывалом. Ветки дружно и неторопливо покачивались, отчего ленты на них напоминали движение волн в море.

Мы остановились недалеко от Дерева Спасения. Арина взяла бабушку за руку и они вдвоем подошли к нему. Старушка прижалась к стволу, постояла так несколько минут, поглаживая дерево и шепча, как я понимал, слова благодарности. Ветки осторожно наклонились над старушкой, словно говорили: «Мы выполнили свою работу, принесли в ваш дом радость и счастье. Мы еще поцветем летом, а осенью будем готовы сбросить зеленую листву вместе с розовыми лентами. Таковы законы природы»

Тишина и покой плыли над бездонным звездным небом. Как зачарованные, смотрели мы на него и наши сердца становились большими и теплыми…

Глава 30. Сказка бабушки Арины

Дружно и весело сидели мы за вечерним столом. Наперебой обсуждали события дня, дружески подсмеивались над Дымком, причем каждый из гостей старался подбросить ему, и причем – не раз, самые вкусные кусочки еды.

Неоднократно кипел чайник на печи, мы с аппетитом уплетали гренки, заедали их салатом, огурцами и баклажанами. Курица тети Зины была с такой золотистой поджаренной корочкой, что каждый из гостей не преминул отломить от нее самый крупный кусок, а кости, конечно, сыпались под стол, где с ними резво расправлялся довольно урчащий Дымок.

Вот и дошло дело до десерта: тушеной, маслянистой тыквы и яблочного пирога. Арина разлила каждому чаю, положила на тарелочки по кусочку тыквы и пирога. Самые крупные – отправлены под стол Дымку. Вот какой праздник живота мы ему устроили! Я предполагал, что в этот момент Дымок так хотел стать верблюдом, чтобы набить себе оба горба, а потом месяц питаться этими кулинарными изысками.

Бабушка Арины словно помолодела: морщины стали тоньше, щеки покрылись румянцем, глаза светились от радости.

– Как гости, – вдруг сказала она, – вы не торопитесь?

Мы дружно мотнули головами – нет.

– Хотите, я расскажу вам прекрасную сказку, – весело сказала старушка, – тем самым как бы отблагодарю всех вас за участие в моей судьбе.

– Конечно хотим, – закричали мы.

Дымок уже выполз из своего уютного местечка, поближе подвинулся к рассказчице, расположив свое теплое брюшко на ее тапках: « Начинай сказание! Я готов слушать!»

И старушка начала:

– В далекие времена жил в одном селении мальчик Митятка. Жил он со старенькой бабушкой, родители его умерли от чумы.

Вот пришел месяц апрель, а в доме закончился весь хлеб, что припасен был с зимы.

Видит бабашка, что есть больше нечего, надо что – то делать, не помирать же с голоду. И говорить она внуку:

– Ну, Митятка, собирайся да в лес сходи, вдруг какой – нибудь заяц глупый запутался в кустарнике или птица тетерев, посуслепая, в камыше болотном крыльями зацепилась. Поймаешь их и неси домой, я суп сварю, картошку потушу с мясом. Сыты будем.

Дала ему бабушка на дорожку кусочек хлебца, пошел Митятка в лес. Долго ходил – бродил, нигде зверя не видел.

Стало вечереть, сел мальчик под дерево, достал из – за пазухи тот хлебец, что бабушка с собой передала, только поднес ко рту, глядь – откуда не возьмись собака перед ним появилась. Тощая, шерсть лохмотьями грязными свисает, глаза голодные – преголодные.

Жалко стало Митятке пса, отдал он ему весь кусок хлеба. Пес быстро съел, повеселел. Начал к мальчику ласкаться, хвостом так и вертит: понимает, кто его от смерти спас.

– Будешь мне другом? – спрашивает собаку мальчик. – А то у меня только одна бабуля дома, скучно мне.

Пес благодарно кивнул головой, что значило согласие. Тогда назвал Митятка своего друга Счастьем, и пошли они вместе домой.

Бабушка спрашивает внука:

– Что нашел в лесу?

– Самое первое счастье, – ответил мальчик.

– Какое там счастье? – удивленно спросила бабушка.

– Да вот оно, Счастье! – и показывает на собаку.

Старушка заругалась.

– Нам, – говорит, – самим есть нечего, нынче последние крупинки по закромам собрала да лепешку испекла. А завтра и того не будет.

На другой день снова отправляет старуха Митятку в лес и наказывает:

– По сторонам глазами не хлопай. Ищи зверя или птицу, принеси домой, чтобы сытно мы покушали.

Отдала она ему лепешку, спрятал мальчик ее на груди и пошел в лес вместе псом, которого он назвал Счастьем. Весь день ходили они по дубравам, много лугов и рощи обошли, но зверь так и не попался.

Когда начало темнеть, присел Митятка на густую траву, решил подкрепиться и лепешку ту съесть. Собака рядом прилегла. Увидел мальчик, что текут у нее от голода слюни по зубам, сжалился над ней и отдал всю лепешку.

Быстро управилась Счастье с ней. В знак признательности лизнула мальчика в щеку. Пошли они назад в поселок.

Дома спрашивает его старуха:

– Что принес?

– Ничего.

– А лепешки хоть кусочек остался?

– Нет, – ответил Митятка, – я ее собаке скормил.

– Ах ты дурак этакой! – крикнула на него сердито старуха. – Ступай немедля из дома моего, ищи себе хлеба вместе со своим облезлым псом на чужбине.

Делать было нечего, ушли мальчик с собакой Счастья в лес. Шли они, шли и забрели в темное дремучее место. Солнце не проглядывает сквозь высокие и густые ветви. Вдруг слышат они крик. Кричит девушка, голос полный страха. Кинулись они вперед. Выбежали на поляну, а на ней – одинокий могучий дуб, под ним девушка красивая погибает в тисках огромной змеи. Змея охватила ее грудь, обвилась вокруг шеи и душит.

Увидела девушка Митятку и закричала жалобно:

– Прекрасный молодец! Если хочешь добыть себе счастье, избавь меня от змеи.

Только Митятка хотел броситься на помощь девушке, как пес его вмиг обернулся молниевидным ястребом, взлетел и нанес своим мощным клювом смертельный удар по змее. Защипела мерзко змея и неожиданно исчезла, словно и не было ее. Ястреб снова обернулся собакой Счастьем.

– А ведь и впрямь, – подумал юноша, – не случайно назвал я пса таким именем. Спас девушку и принес тем самым мне счастье!

Девушка пришла в себя, бледное лицо ее оживилось, голубые глаза засветились живыми огоньками. Подбежал к ней Митятка, взял за руки, чтобы она не упала и спросил:

– Скажи прелестная девушка, что случилось, почему этот гнусный змей напал на тебя?

– Под змеем скрывался отвратительный и гадкий старый колдун, – отвечала девушка. – Хотел он, чтобы я вышла за него замуж. Я отказалась. Тогда он выждал случай, украл меня и силой принуждал стать его женой и жить с ним в глухих непроходимых лесах, где нога человека ступить не может, зверь не пробежит и птица испуганная быстро пролетает.

Погладила девушка ласково пса Счастье, который спас ее от гибели. И сказала юноше:

– Собака эта не случайно тебе досталась. Это мой верный друг, добрый волшебник Мера. Когда меня полонил этот уродливый и безобразный колдун, Мера превратился в собаку, нашел тебя. А ты проявил настоящее милосердие, отдал ему свой последний кусок хлеба.

Митятка посмотрел на собаку. Нет, теперь перед ним стояла не доходяга, а могучий пес, шерсть на нем была благородного пурпурного цвета, она лоснилась от чистоты, блестели в ней ярко – красные полосы, как свидетельство волшебства.

– Отныне волшебник будет служить тебе, – сказала девушка. – Он так и останется собакой с именем Счастьем – ведь именно он принес тебе другую жизнь, которая, может быть, понравится тебе.

После этих слов девушка ударилась оземь, обернулась птицей горлицей, села юноше на плечо

Митятка не ожидал таких превращений, вздрогнул, испуг выступил на его лице.

– Не бойся! – сказала ему горлица. – Иди за мной, я приведу тебя в далекую долину, в царство моего отца. Примет он тебя с почестями – ты же спас его дочь. Будет награждать тебя всякими златами, и серебром, и камнями самоцветными – ты от всего откажись, только попроси у него лютню. Та лютня не простая: начнешь играть на этом инструменте – и любое твое желание музыка исполнит.

Отправился Митятка с собакой Счастье в ту долину. Горлица летела впереди, указывая дорогу. Долог был путь, но вот показалась и волшебная долина. Тут спустилась на землю горлица, ударилась о сырую землю и сделалась по – прежнему прекрасной девушкой.

– Иди за мной! – сказала девушка и повела юношу одной только ей известной тропкой, скрытой в густой траве, в царство своего отца.

Целый день шли они незаметным ходом, и вот вышли на широкое поле, под ясное небо. Видит Митятка: стоит на поле красивый белокаменный дворец, правит в том дворце отец девушки, царь той цветущей долины.

Встретил царь путников ласково, дочь свою обнял.

– Дочь моя милая! – сказал он. – Где ты столько лет находилась? Я потерял тебя.

– Дорогой отец мой! Похитил меня злой колдун, хотел сделать своей женой. Я отказывалась, совсем бы погибла, если бы не этот юноша: он меня от злой, неминуемой смерти освободил и привел сюда, в родные места.

– Спасибо тебе, прекрасный юноша! – молвил царь. – За твое мужество хочу наградить тебя. Бери себе и злата, и серебра, и камней самоцветных, сколько душа твоя пожелает.

Молчит Митятка, задумался. Тогда пес Счастье – волшебник Мера – слегка ударил его своим хвостом: «Что молчишь? Ничего не бери! Только лютню проси»

Отвечает тогда царю Митятка:

– Ваше царское величество! Не прошу я у тебя этого богатства: ни злата, ни серебра, ни камней драгоценных. Если хочешь отблагодарить меня от всего своего сердца, пожалуй мне лютню со своей стены в опочивальне. Я человек веселый, песни петь люблю, а музыки нет у меня, поэтому голос мой не всякий слышит.

Царь тотчас приказал принести волшебный музыкальный инструмент, отдал его Митятке:

– Владей на счастье! Играй, пусть песни твои слышат все. Да только смотри – последнюю струну не трогай, не то сам себя в большую беду втянешь!

Митятка поблагодарил царя, взял лютню и вместе с собакой Счастье пустился обратно. Волшебный пес безошибочно вел своего хозяина по тайным тропам. Долго ли, коротко ли шли – но вот и родной поселок. Открыла дверь его бабушка. Обрадовалась она, стали они вместе жить – поживать, да пес Счастье рядом с ними.

Благополучие пришло в дом: каждое утро пес приносил куль, наполненный всякой снедью: хлебом, мясом, рыбой. Старушка только и покачивала головой: «Откуда собака все это берет?». А Митятка молчал, тайну пса не разглашал.

Словом, жили Митятка и его бабушка без всякой нужды и печали.

Но вот пришла беда большая в королевство – объявился здесь злой колдун, прикинулся старой женщиной и пришел на королевский двор.

– Стой, старая ведьма! – остановили колдуна стражники. – Куда тебя черти несут! Докладывай, зачем пришла, а то в темницу посадим.

– Я пришла к королю с добрым делом, – сказала старуха – колдун. – Хочу высватать его красавицу дочь за моего сына, живет он бобылем, один со своим богатством. Прямо таки чахнет над златом от любви к дочери нашего короля.

Велел король допустить к себе старушку. Не знал он, что под личиной безобразной старой женщины скрывается гадкий колдун, который замыслил погубить королевство.

– О чем ты просишь, старушка? – спросил король.

– Пришла я за твоей милостью. Не во гнев тебе сказать хочу. Есть у меня хороший товар – мой славный и богатый сын Кол, и умница пребольшая, и красотой вышел. Полюбил он твою дочку, прекрасную принцессу. Не отдашь ли ее замуж за моего Кола? Вот пара – то будет, весь свет станет завидовать!

– Ты что, старая женщина! С ума случайно не сошла? – закричал на нее король. – Где это видано, чтобы я отдал свою дочь красавицу, в жилах которой течет королевская кровь, за какого —то безродного и сирого человека.

– Я сказала то, что должна была сказать, ваше королевское величество! Извольте дать ответ. И не затягивайте!

С гордым и величественным видом старуха осталась ждать ответ.

Король срочно собрал совет из самых мудрых своих министров. Пришел совет к выводу: эта старуха очень подозрительна, а не являлась ли она посланницей злобного колдуна, который рыскает сейчас по землям королевства. А потому решили прямо не отказывать – а вдруг колдун войной пойдет – и присудили: пусть – де Кол за одни сутки очистит от старых могучих деревьев землю на окраине государства, вспашет, и вырастит за единые сутки много хлебных злаков; проложит от вспаханной земли широкую дорогу по всему королевству вплоть до королевского дворца, а по обеим сторонам должны расти деревья с золотыми и серебряными яблоками, а на тех деревьях петь разные птицы.

А еще пусть выстроить богатейший дворец, в котором должны жить молодые. Если Кол, старухин сын, все это за единые сутки сделает, тогда можно за него и дочь короля отдать: значит, больно мудр и богат. А если не сделает, то старухе и ее сыну срубить за провинность головы.

С таким ответом отпустили старуху. Вышла она с королевского двора, махнула правым рукавом – и вот уже злой колдун стоит. Стал колдун мрачнее тучи: о, как ненавидел он короля, а потому решил извести его, дочь – красавицу женить на себе, а королевство сделать своей вотчиной. Призвал он к себе помощников своих – двенадцать молодцов. Явились тотчас перед ним они, все на одно лицо, волос в волос, голос в голос, глаз в глаз.

– Что прикажешь, господин наш?

– Немедленно приступайте к работе: валите деревья на окраине королевства, высаживайте на пашне быстрые пшеничные злаки, стройте широкую дорогу до дворца короля, сажайте вдоль ее деревья с золотыми яблоками, и чтобы птицы на них были разные. И постройте белоснежный дворец, где я буду жить с будущей женой, дочерью короля.

Ответили двенадцать молодцов:

– К утру все будет готово!

Бросились они по всем уголкам королевства, пригнали со всех сторон лесорубов, пахарей и плотников и начали дело делать, да все у них спорится, да работа делается.

Среди ночи пес Счастье перекатился с левого бока на правый, вмиг обернулся волшебником Мера и разбудил Митятку:

– Вставай, хозяин! – сказал он. —беда пришла к нам. Злой колдун Кол хочет погубить королевство. Нагнал мастеровых, к утру они пожелание короля выполнять и тогда Кол возьмет в жены дочь короля, а самого короля заточит в темницу.

– Подсказывай, мудрый волшебник, – говорит Митятка. – Что нужно сделать, чтобы напасть эту отвести.

Подает ему Мера лютню, которая была спрятана под палатями и говорит:

– Надо пойти в лес и играть на лютне, на последней струне. Тогда все чары злого мага ты разрушишь.

Быстро оделся Митятка, и вместе с собакой Счастье, в которую снова превратился волшебник Мера, пошел в лес. Там сел он на пень, взял в руки лютню и заиграл на последней струне.

Мелодичный звук волшебной лютни поплыл в ночной тишине, коснулся сердец шести молодцов, что стояли на службе злобного колдуна. И вмиг они предстали перед юношей:

– Что прикажешь, наш повелитель? – в один голос спросили они.

– Повелеваю вам службу мне сослужить! – ответил Митятка. – Колдуна черного связать, в подземную темницу бросить, а меня во дворец поместит.

Ответили шесть слуг его:

– Все исполним, наш повелитель.

Схватили они старика – колдуна, повязали его крепко веревками и в подземной темнице спрятали. Как ни пытался колдун сопротивляться, но силы его магические не действовали, пока Митятка играл на лютне – вот такой чудесный инструмент получил юноша в подарок от далекого короля.

Наутро проснулся Митятка не в простой избе, перекошенной от старости и продуваемой ветрами, а в знатных, роскошных покоях. Пес Счастье весело хвостом виляет, приглашает его выйти на высокое крыльцо. И видит Митятка – все готово: земля очищена от дремучих деревьев, колосятся на ней злаки золотистые в рост человеческий; дорога широкая проложена до королевского дворца, а вдоль нее растут деревья с золотыми и серебряными яблоками и птицы разные поют.

– Одно дело не доделано, хозяин, – голосом волшебника Мера сказала собака, – одежду тебе надо сменить: вместо хламиды крестьянской одеть кафтан боярский. А у крыльца должна ожидать расписная карета с шестеркой породистых лошадей.

– И зачем это? – с непониманием спросил юноша.

– На дочери короля по условиям адской сделки должен ты женится. А откажешься, лютня потеряет волшебные свойства свои.

Взял Митятка в руки лютню, притронулся к последней струне – вдруг шесть молодцов словно из земли выросли:

– Что надобно, господин?

– Оденьте меня в боярскую нарядную одежду, а около крыльца поставьте расписанную золотом карету и шестерку сильных лошадей.

– Сейчас исполним!

Митятка и глазом моргнуть не успел, а кафтан уже на нем одет – как раз в пору, словно по мерке сшит. Посмотрел вниз – у подъезда коляска стоит, а в нее чудные богатырские кони запряжены – одна шерстинка золотая, а другая серебряная. Сел он в коляску, рядом посадил пса Счастье и поехал к королю.

Министры доложили королю о деле дивном, что все по приказу безродный юноша выполнил – и ничего не остается, как выдать дочь короля замуж.

– Иначе беде быть большой! – тревожно сказали министры. – Здесь без серы не обошлось. Никак сила нечистая крестьянскому сыну помогла.

Призвал король к себе прекрасную дочь – принцессу и повелел к венцу снаряжаться.

– Не думал я, не гадал, – говорит отец, – отдавать тебя замуж за мужичьего сына, да теперь миновать того нельзя.

Так и пришлось королю выдать дочь за Митятку, приданое богатое дать, наградить зятя большим чином. Задал король пир на весь мир.

Переехала королевна во дворец Митяткин, стали они жить как муж и жена.

Только мучается от гнева королевна, что выдали ее замуж не за принца, а за простого мужика. И вот стала она думать, как бы его погубить, со света сжить. А для этого решила секрет узнать Митяткин – как ему удалось за единый день такое чудо сотворит. Прикинулась лисой льстивой, не жена – просто умиление! С лаской за мужем ухаживает, всячески услаждает его. И так потихоньку выспрашивает про мудрость его.

Пес Счастье насторожился, нюхом своим безошибочным почувствовал он опасность.

– Смотри, хозяин, – тайком от жены сказал он юноше. – Будь осторожен. Хочет королевна тайну твою выведать, держи лютню хорошо спрятанной, а я буду посматривать, чтобы узнать – что же замыслила твоя жена.

Митятка крепится, ничего не рассказывает своей жене, но та набралась терпенья, понимая, что удобный случай придет, и она все выведает у мужа.

И в один из вечеров не выдержало сердце Митятки ласок жены – так умаслила она его, так целовала – миловала, что не утерпел юноша, рассказал ей про историю со спасением дочери далекого короля, и о волшебной лютне, которой он был награжден, и о том, как победил он музыкой злого колдуна и выстроил прекрасные дворцы.

– Музыка простая льется с лютни, – сказал Митятка. – Но если заиграть на последней струне, то произойдет волшебство…

И как не уговаривала его королевна поведать о той магии, которая скрыта в последней струне, юноша хранил молчание.

– Выпей мой драгоценный муж, – сказала королевна, – вот из этого бокала прекрасное вино. Оно утолить твою жажду и навеет красивые сны.

Выпил Митятка из дорого кубка вино. Не знал он, что жена подсыпала в него снадобье из трав диких, чтобы сном он долгим заснул.

Увидев, что засыпает муж, спросила королевна ласково, где прячет он лютню

– Под крыльцом высоким, – сквозь сон пробормотал юноша, – в ларчике золотом.

Только заснул он крепким сном, королевна выбежала из покоев, нашла под крыльцом золотой ларчик. А там – лютня деревянная, струны ее блестят в ночи, как искры от падающей кометы.

Прикоснулась королевна к последней струне и вздрогнула от неожиданности – глядь, откуда ни возьмись, предстали перед ней шесть удалых молодцов.

– Что угодно, что надобно, прекрасная королевна?

Поняла хитрая и мстительная дочь короля, в чем была тайна инструмента. И обрадовалась, что теперь она может сделать все, что угодно ею коварном сердцу.

– Уважьте меня, добрые молодцы! – молвила королевна. – Снесите все дворцы моего мужа, а самого его верните обратно в старую избу. Пусть он в бедности век свой закончить, мужиком крестьянским. А меня унесите в далекое царство, где будут одни цветы. И чтобы солнце светило постоянно и небо было голубым, без единого облака. Там хочу жить и править теми чудесными землями.

– Рады стараться, все будет исполнено!

Только не ведала злая королевна, что пес Счастье тихо подкрался к ней и успел ударить один раз по последней струне. И унесли тогда удалые шесть молодцов королевну не Королевство Цветов, а в Мышье государство. А со злобного колдуна спали вериги, отворилась дверь темницы, и он вышел на волю…

Утром проснулся Митятка и глазам своим не верит: та же старенькая, с протекающей крышей, избушка, его бабушка у печи ухватом чугунок заталкивает во внутрь. Ни дворца. Ни богатств нет. И лютня исчезла. Только пес Счастье стоит рядом, печально голову повесив.

Обернулся он на минуту волшебником Мера и все рассказал юноше. Понял Митятка, что беда к нему нагрянула…

Утром увидел король, что вместо роскошного дворца стоит старая избушка. Немедленно послал он своего адъютанта разузнать на месте: что такое случилось?

Поскакал помощник к избе, а, воротясь назад, доложил государю:

– Ваше величество! Богатого дворца и в помине нет, как сквозь землю провалился, стоит по – прежнему худая изба. В той жалкой лачуге ваш зять со своей бабушкой поживает. А прекрасной королевны, дочки вашей, и духу нет, и никому неведомо, где нынче она находится.

Созвал король большой совет. И велел совет тот, из самых мудрых министров состоящий, судить Митятку за то, что прикинулся он волшебником, обманул – де короля и сгубил королевну. Надели на руки и ноги юноши металлические цепи и замуровали в глухой темнице. Чтобы не видел он ни дня ни ночи, и чтобы никто не давал ему ни есть, ни пить – пусть умирает с голоду, как бездомная собака.

Сидит бедный Митятка в каменном столбу, как в гробу, ждет погибели своей от голода и жажды.

Недолго размышлял пес Счастье о том, как спасти хозяина своего. Главное – найти Мышье королевство и отобрать у мстительной королевны волшебную лютню.

Но прежде, чем отправиться в дальний путь, навестил он Митятку. Перевернулся с левого бока на правый, превратился в серую мышку и пробрался через узкую щель в темницу.

– Не печалься, хозяин, – утешительно молвила мышь голосом волшебника Меры. – Потерпи. Я скоро вызволю тебя из каменного плена.

Ударила мышка хвостиком по полу. Появилась перед Митяткой скатерть – самобранка, а на ней каких только яств не выставлено.

Отправился пес Счастье в Мышиное королевство… но не один. А с котом, чтобы на мышей ужас нагнать. А кота того пес на базаре подобрал: какой – то злой мальчишка как раз хотел побить его за то, что украл пирог со стола. Бросился Счастье с диким лаем на хулигана, тот испугался и отпустил кота. Так кот и стал другом пса.

Отправились они в дальнюю дорогу. Когда кот уставал, Счастье сажал его на спину. Если уставала собака, кот ловил птиц, жарило мясо и угощал Счастье.

И вот пришли они в мышиное государство. В том государстве духом человеческим и не пахло, зато мышей было как большое море: куда ни ступи, так везде мыши, мыши. И как распознать среди всех мышей королевну – она стала такой же серой тварью?

Сказал пес Счастье коту:

– А давай – ка брат Васька, принимайся за охоту, начинай этих мышей душить – давить, а я знак тебе подам, когда работу тебе закончить.

Кот Васька к такой охоте привычен: как разошелся, ни одна мышь мимо не проскочит, что ни цапнет – то и дух вон.

Кручина великая на то царство налегла. Видит мышиный король, что народ его исчезает, недочет оказывается: много поданных злой смерти предано. Вылез он из своей царской норы и взмолился перед Счастьем:

– Бью челом вам, богатыри сильные! Сжальтесь над моим народом, не губите до конца. Лучше скажите, что вам надобно? Все для вас сделаю, что в моих силах.

Отвечает пес Счастье:

– Поселилась в твоем государстве необычная мышь – дочь нашего короля. Унесла она у нашего хозяина чудодейственную лютню. Если не добудешь нам той лютни, то и сам пропадешь и царство твое сгинет, все как есть в пустыню превратим, в дикое поле без единой мыши!

– Подождите, – говорит мышиный король, – я соберу своих поданных и спрошу у них.

Немедля, собрал он мышей, и больших и малых, и стал выспрашивать: не видел ли кто из них необычную мышь с лютней.

Отозвался один мышонок:

– Я, – говорит, часто вижу эту мышь: днем она в траве густой играет на лютне, а ночью, когда ложится спать, закрывает ее в золотой ларчик, а ларчик кладет себе под голову.

– Ну – ка, постарайся добыть этот ларчик с лютней. Сослужишь мне такую службу, не поскуплюсь, награжу тебя по – царски.

Мышонок тот выследил мышь – королевну, пробрался в густой траве к тому месту, где она устроила себе ночлег. Натаскал мелких колючек, смешал их с примятой травой, на которой спала королевна.

Вот пришла вечером мышь – королевна. Легла на травяную постель, положила ларчик под голову, обхватила его лапками. Смотрит мышонок – королевна крепко спит. Он вполз на постель, всунул королевне в нос свой хвостик и давай щекотать в ноздрях. Она чихнула, завертелась на постели, колючки впились в ее тело. Вскочила королевна в страхе со своего места, а мышонку того и надо было – схватил ларчик и отнес его к своем царю.

Пригласил мышиный царь к себе пса Счастье.

– Вот ваша лютня! – обрадованно произнес он. – Теперь вы можете покинуть мое царство, а я спокойно вздохнуть.

Отдал царь ларчик псу. Открыл он крышку – лютня на месте. Поблагодарил на том мышиного короля.

Пустились пес Счастье и кот Васька в обратный путь. Посадил Счастье кота на спину, передал ему в лапы ларчик. Попросил крепко держать. А сам быстрее ветра помчался к Митятке.

Вдруг, откуда не возьмись, налетел на кота черный ворон и давай бить его в голову. В образе ворона был злой старик – колдун. Сильно ударил он Ваську между глаз, кот не выдержал боли, обхватил голову лапами и выпустил лютню. Черный ворон подхватил инструмент и улетел в темный лес.

Остановился Счастье, рассказал ему кот о постигшей их беде. Стали думать, как отобрать лютню у злодея. Да торопиться надо – а вдруг колдун сыграет на последней струне, призовет удальцов и прикажет им собаку и кота в море утопить, а Митятку голодом заморить

Сказал пес Счастье:

– Воспользуюсь я своим волшебным даром, которое только один раз могу применить

Упал на спину пес, перевернулся с одного бока на другой, превратился в волшебника Мера. Взял в руки рог золотой, который был приторочен к ремню, поднес к губам, и засвистел рог, как ветер сильный шумит, пролетая между листвой.

И предстал перед ним старик высокий с развевающейся белой бородой до самой земли.

– Говори Мера, – трубным голосом произнес белообородый старец. – Зачем я тебе понадобился?

– Одно обещание осталось за тобой невыполненным, – сказал волшебник. – Уважь старика, Борей, владыка ветров холодных, выручи из беды юношу Митятку. Верни ему лютню, которую в темный лес унес злобный колдун Кол.

– И будет так, как просишь ты. Только помни: больше не обращайся ко мне. Все волшебство ты сейчас потратил. Это благородно с твоей стороны – ты друга выручил, лишая себя такого сильного магического дара!

Дунул Борей, вмиг ветер свирепый ледяной налетел, закрутил в белой снежной мгле собаку и кота. А когда очнулись они, протерли глаза, по – прежнему светило яркое солнце, зеленела листва. Рядом с псом Счастье лежал золотой ларчик и порванные на лоскутки крылья черного ворона.

Три дня и три ночи без отдыха бежали пес и кот через леса, поля и горы. Ларчик с лютней Счастье не доверил больше Ваське, держал его в своих зубах.

Вот подбежали к каменной темнице, внутри которой сидел Митятка. Дождались глухой полночи. Достал пес Счастье лютню и ударил по последней струне. Полетела музыка в темницу, добралась до сердца Митятки и враз цепи спали с узника, открылись двери темницы. Вышел юноша на воздух, обнял друга Мера, погладил нежно по спине кота Ваську.

Взял Митятка лютню в свои руки, притронулся к последней струне – тотчас явились к нему шесть молодцов.

– Что угодно, что надобно?

– Поставьте, ребята, мой прежний дворец. Соберите богатый урожай с золотых злаков. Наберите полные корзины золотых и серебряных яблок. Отнесите эти плоды к королевскому дворцу. Верните певчих птиц на зеленые деревья. Я сыграю на лютне, а они запоют. И чтобы к утру все было готово.

– Будет исполнено, повелитель!

Сказали удалые молодцы и сделали. Проснулся поутру король, вышел на высокое крыльцо и видит: где избушка стояла, там высокий дворец выстроен, от того дворца до королевского хрустальный подвесной мост тянется; стоят у королевского дворца корзины со спелыми яблоками и лари с пшеничным золотистым зерном.

Король приказал седлать лошадей и сам лично прискакал на место, чтобы выяснить, впрямь ли стало все по – прежнем или только ему это привиделось.

Митятка и пес Счастье встретили его у ворот. Проводили во дворец, а там юноша взял в руки лютню и заиграл. Запели птицы на деревьях, заулыбались жители королевства, спокойствие и мир пришли на их землю.

Вот такую сказку – историю нам рассказала в тот праздничный вечер бабашка Арина.

Дымок сидел около меня, прильнул так сильно, как я в детстве к маме. Не спускал веселого взгляда со сказательницы такой необычной истории, в которой ее четвероногий собрать спас хозяина от неминуемой гибели. Словно говорил нам, людям: « Собака – ваш друг, ваш защитник. Она всегда будет служить вам преданно и верно до последнего своего вздоха».

– А у меня подарок для собаки, – сказал папа. – Пусть Дымок почувствует себя настоящим хозяйским псом и все остальные, когда увидят на шее Дымка ошейник, будут знать, что у собаки есть свой дом.

Он протянул мне ошейник. Красивый. Из коричневой кожи. На нем выделялась запись желтого цвета: « Дымок – верный друг Володи».

– Одень на пса! – попросил папа. – Смотри, он ждет этого момента.

Действительно, Дымок поднял голову, вытянул шею, предлагая не мешкая застегнуть ремешок на нем. Что я и сделал к великому удовольствию папы, Арины, Настюшко – брюшко, тети Зины, бабушки Любы и бабушки Арины. И, конечно, радостью светилось мое лицо и лохматая мордашка моего верного друга Дымка.

– Я хочу прочитать стих про собаку, – неожиданно громко сказала Настюшко – брюшко. – Вам всем понравится!

Девочка встала из —за стола и вот такое стихотворение она читала нам и Дымку:

«Нас по – прежнему любят звери, Мокрым носом в ладони тычясь… Верно ждет у закрытой двери, Тот, который один услышит… Тот, который протянет лапу, И дыханьем шепнет на ухо: «Я нашел потерянный тапок…» И лизнет благодарно руку… Тот, который, студеной ночью, Ляжет в ноги, согреть стараясь, А любовь нас связала прочно, Словно сахар в горячем чае — Разделить невозможно… Верится лишь тому, кто один услышит Тихий шорох шагов по лестнице, И мой дождь на весенней крыше… И согретое лаской прожитой, Это сердце под Божьим крылышком… Я тебя не предам, хороший мой, Тот, который один услышит…»

А я слушал, запоминал и благодарил судьбу за то, что этим летом она подарило мне много радостных и по – настоящему счастливых дней.

Глава 31. Сказки папы

День выдался выходным для папы. Приведя в порядок наше хозяйство, мы сели за столом под цветущей белоснежными бутонами яблоней. Дымок, поигрывая шелковистой серо – пепельной шерстью, прилег рядом.

– Папа, – сказал я, – расскажи нам сказку. А то получается, что бабушка Люба, бабушка Арины и мама Настюшко – брюшко нас порадовали увлекательными историями, а ты – нет.

Настроение у папы было благодушное. Этим как раз я и воспользовался.

– Но прежде, чем я расскажу сказку, – задумчиво глядя в голубое небо, словно разговаривая с мамой, произнес папа, – послушайте небольшую притчу о Счастье

Притча про Счастье. Однажды три брата увидели Счастье, сидящее в яме. Один из братьев подошел к яме и попросил у Счастья денег. Счастье одарило его деньгами, и он ушел счастливый. Другой брат попросил красивую женщину. Тут же получил и убежал вместе с ней вне себя от счастья. Третий брат наклонился над ямой: – Что тебе нужно? – спросило Счастье – А тебе что нужно? – спросил брат. – Вытащи меня отсюда, – попросило Счастье. Брат протянул руку, вытащил Счастье из ямы, повернулся и пошел прочь. А Счастье пошло за ним следом…

– Папа, папа, я понял, – мой голос звенел, как летящая в воздухе стрела. – Это про нашу семью.

Папа улыбнулся, притянул меня к себе. От него так здорово пахло чем – то мужским, сильным и добрым. Конечно, как же мог остаться в стороне от семейной радости пес. Его мохнатая, с озорным прищуром морда уже лежала на моем плече, а теплый розовый язык прошелся по нашим с папой лицам, как проходит щетка по полу, оставляя после себя влажные полоса.

– И что ты понял? – заинтересованно спросил папа. – Можешь объяснить.

– Это о том, как ты привел Дымка, который пропадал на улице без дома и еды. А теперь он греет мое сердце, стал частичкой меня, моего детства. Это мой маленький мир, в котором мокрый нос Дымка и его веселые глаза мое… мое… счастье.

Я помедлил, положил одну руку на гладкую шерсть пса, а другой прикоснулся к лицу папы:

– А разве Дымок не отогрел твое холодное сердце после смерти мамы? – мой вопрос, словно выстрел в глухой ночи, заставил папу вздрогнуть. – Только честно, папа?

Папа вскинул на меня свои глаза. В этом взгляде читалось все: и тоска, запрятанная глубоко в душе, и горящие искорки любви к маме, и восхищение, что его сын рассуждает так по – взрослому, с пониманием, со смыслом.

– Как правильно ты сказал, сын! – ответил папа. – «Холодное сердце после смерти мамы». Взрослым ты становишься, и это значит, растет мне хорошая замена. Есть у мудрого Востока выражение: «Если в вашей жизни пошел дождь, сосредоточьтесь на цветах, которые зацветут благодаря этому дождю». Вы и с Дымком и есть мои цветы жизни, вы согрели мое сердце.

Дымок уловил грустную интонацию в голосе папы, и осторожно, если не сказать, деликатно, положил свои лапы ему на колени, глаза его были наполнены эмоциями грусти и туманились. Глаза – действительно зеркало души. Самой чистой души! Собачьей! Глаза, в которых нет лжи, корысти и равнодушия.

«Если душа – это умение любить, быть преданным и благодарным, то собаки ничем не отличаются от людей» – рассуждал я, глядя на папу и Дымка, по – человечески сочувствующего горю своего друга. – «Слаще собачье преданности нет аромата. Это правда. Правда»

Дымок пах для меня счастьем. Наполнял жизнь радостными восклицаниями, в ней уже не было скуки

И папа начал рассказывать свои сказки. Под раскидистыми ветвями цветущей яблони, за столом, возле которого прилег Дымок, навострив свои уши. Солнце спряталось в белых облаках, свежесть дня бодрила, настраивала на общение.

Спустя многие годы, когда я стал взрослым, подчас память возвращала меня в тот уютный летний день… мой папа, Дымок и я, босоногий девятилетний мальчуган. Тогда – то я и понял – это и есть подлинное счастье, когда место встречи – дом и детство… когда все вместе.

Не знаю, папа сам придумал эти истории, или ему поведали в детстве его родители, но я запомнил их крепко – крепко, навсегда.

Сказка про собаку и свинью

В самые далекие времена, когда люди жили в пещерах, они начали понимать, что в такой тяжелой жизни им нужны четвероногие помощники по хозяйству.

И вот люди стали выбирать среди животных наиболее умных, смышленных, чтобы они верно им служили. За это люди кормили зверей, заботились о них.

Животные лезли из собственных шкур, чтобы понравиться людям. Они наперебой, не переставая ни днем, ни ночью хвалились друг перед другом; одни превозносили свой ум, другие – хитрость, третьи – расписывали свою безмерную силу, четвертые – преданность. Из – за чего между животными часто вспыхивали ссоры, нередко —потасовки. И все непременно и постоянно подстраивали друг другу всевозможные козни, ловушки. Словом, чинили неприятности за неприятностями.

И так животным надоело эти постоянные интриги, ссоры и драки, что решили они миром прийти к согласию, кто же нужнее и полезнее человеку. Пал первый жребий на такое испытание собаке и свинье: собака слыла в округе самой умной и быстрой, свинья же кичилась своей силой и своим салом.

Вот решили собака и свинья: « Пойдем – ка мы к людям, пусть они возьмут нас на испытание – на что мы годны, кто из нас полезнее им в хозяйстве. Придем сегодня же на поле, где работают люди, и покажем им, что мы умеем делать».

– Я умнее тебя, – сказала собаке свинье. – Значит, я и полезнее для человека.

– Погляди – ка, умник хвостатый, – прохрюкала ехидно свинья, – а как кушать, так к свинье за кусочком сала и мяса. С тобой человек враз с голоду умрет, доходяга ты безродная и облезлая.

Вот с таким возбужденным настроением пришли животные на поле. Друг на друга не глядят, держаться порознь. И каждый из них хочет, чтобы человек выбрал именно его.

Но крестьянам не было дело до прихоти животных. Он трудились на поле с самого утра, выкорчевывая дикие сорные травы. Вечером закончили работу, забросили мотыги на плечи и пошли усталые в свои пещеры. В сторону животных даже и не посмотрели, а те, в свою очередь, не рискнули приблизиться к работникам, чтобы н получить в лоб удары тяжелой палкой

Как только последний крестьянин покинул поле, свинья своим рылом стала подрывать траву и выворачивать ее с корнем. Поле становилось чистым. Свинья трудилась с азартом и без устали. Пяточек весь в земле, грязный, сама хрюкает от удовольствия: нет – нет да попадается в земле что – то ей на зубок.

Собака не осталась в стороне – как это, безмозглая свинья полезнее для человека, чем она, самая умная, смышленыш такой невероятный?

Попробовала было делать то же самое, но когти только беспомощно скребли по земле. Скребла, скребла собака, все лапы в кровь сбила, когти вывернула, а ничего у нее не получается. Скоро выдохлась она, бросила это «тупое занятие» – как она думала.

Рассуждала: «Такая низкая работа только для грязного животного, как свинья. Мне не хочется лапы свои марать». Отошла в сторону, и так презрительно смотрела, как работает свинья. А сама напряженно думает, как бы ей обхитрить свинью и показать людям, что она полезнее для них.

Вот пришел вечер, свинья увидела, что большую работу сделала, поле почти чистым стало. Значит, люди утром придут и останутся довольными ее работой. И возьмут ее, труженицу – свинью, в свое хозяйство. Пошла она домой, собака – следом за ней: она уже придумала свою хитрость.

Когда стало совсем темно, и свинья улеглась спать, собака снова прибежала на поле. Пушистым хвостом замела все следы свиньи, натоптала много своих следов, отпечатала их на земле как можно четче. Отбежала в сторону, любуясь своей хитростью: ведь именно ее следы были видны всюду. Каждый бы решил, что это собака так хорошо прополола, ни одной соринки нет.

Довольная своей изобретательностью, собака вернулась домой и незаметно улеглась спать, словно и никуда не уходила со своего ночного лежбища.

Поутру пришли люди на поле, чтобы посмотреть, что сделали собака и свинья, на что способно каждое животное, и решить, какое из них оставить у себя.

Подошли собака и свинья – трепетно ожидали они решение людей. Как только люди собрались все, сообразительная, а, вернее, хитрющая собака тут же выступила вперед и громко заявила:

– Все поле прополола я. Можете сколько угодно смотреть – везде мои следы хорошо видны. Ох и устала же я. Но что не сделаешь для своего будущего хозяина!»

Смотрят люди – действительно, на поле следы только собачьи. Смотрит свинья – и глазам своим не верит, ее следов нет. И одного, сколько не ищи – не найдешь

– Это я много часов кряду полола, – горестно захрюкала она, – а собака в стороне стояла, только насмехалась надо мной.

Но люди ее не слушали. Посчитали, что она из зависти так говорит. И собака здесь подсуетилась: она все показывала и показывала свои следы:

– Свинья – ленивое животное, – смело, без тени смущения, заявила собака. – Я все лапы поранила, когти посбивала, пока пропалывала дикую траву, а свинья лежала на земле и живот свой грела.

Вот так люди и поверили хитроумной собаке. Они взяли ее к себе в хозяйство и стали ее кормить.

Вот, Дымок, какие сообразительные были твои предки.

А у свиньи с тех пор такой необычный голос: когда она хрюкает, то будто бы плачет, будто бы захлебывается от плача. И с той поры люди стали говорить: « Здесь собачьи следы» – это означает, что дело сделано одним, а слава за него досталась другому

– Нравится? – голос папы прервал наши с Дымком созерцательные настроения: « Продолжать?».

Я кивнул головой. Дымок тихонько посвистывал сквозь зубы, видимо. Как только папа замолчал, он приподнял морду, расплылся в тихой улыбке: «Мол, знайте наших. Мы такие, собаки, нас на мякине не проведешь, сами хоть кого за пояс заткнем. Не смотрите, что мы маленькие, мохнатые и не умеем говорить – а умом – то нас Бог не обделил».

Затем лизнул папу в руку, предлагая дальше рассказывать занимательные истории.

Сказка о собаке, рыбе и черепахе

А знаете ли вы, почему рыбы плавают с открытыми глазами?

Нет? Тогда слушайте сказку.

Мирно и спокойно жили рыбы и черепахи в море. Каждый занимался своим делом, благо места свободного в море было предостаточно.

И вдруг они услышали громкие удары на берегу. Звук проникал на самое дно, вызывая у обитателей водного мира беспокойство. Выглянула одна маленькая любопытная черепаха из воды, видит, что стоят на берегу люди и бьют в большие барабаны.

– Почему люди бьют так оглушительно в свои большие барабаны? – с удивлением спросили рыбы. – Кто может объяснить?

– А я знаю, в чем здесь вопрос, – ответила юркая маленькая черепаха, – завтра у людей пост, и боем барабанов они напоминают, что с этого дня нельзя убивать животных.

– Значит, люди перестанут нас ловить, – обрадовались рыбы, – а то – уху им подавай, рыбу с лимонным соком. Просто уже не знаем, как спасать себя.

Но ответ черепахи поверг рыб в уныние: « Люди не будут убивать только тех, что живут на суше».

– Такая человеческая несправедливость, – заговорили рыбы, – что хотят, то и вытворяют, никакие законы для них не писаны.

И здесь они стали соображать, что не одни они в беде – черепах тоже будут убивать, ведь живут они в воде. И даже радостно им стало от такого понимания.

– Нет, за нас не беспокойтесь, – возразили черепахи, – мы не живем в воде, ведь у нас и ноги есть. Живем мы на суше, в песке, а в воду заплываем, потому что ищем корм.

Возмутились рыбы таким ответом – ой как он им не понравился: выходить им одним беда грозит!

– Люди посчитают вас обитателями воды, – стали убеждать они черепах, – а потому перебьют, как и нас.

Спор разгорелся у них не шуточный, волны пошли по воде от эмоций рыб и черепах. Черепахи, высовывая крохотные головки, яростно доказывали, что они – жители суши и во время поста люди не могут убивать их.

Вымотал этот спор рыб, и тогда они сказали:

– Нас нужно рассудить.

– Мы согласны, потому что уверены, что закон на нашей стороне, – ответили черепахи.

Решили они все вместе выйти на берег и найти советчика. Как раз в это время пришла на берег собака – воды испить.

– Черепахи родились на суше, – ответила им собака, – у них есть ноги, да и питаться они могут на земле, в отличии от рыб.

И вынесла свое, собачье, решение:

– Черепах следует считать жителями суши.

Обрадовались такому ответу черепахи и горячо поблагодарили собаку. Но рыбы выразили протест, им не понравился ответ собаки, и они предложили обратиться к тому, кто стал виновником тяжбы – к человеку. Черепахи и собака не возражали.

И вот отправились черепахи, рыбы и собака на поиски человека. На берегу реки сидел старый рыбак, который плел корзину.

– Скажи нам, почтенный старец, – обратились рыбы к старику, – черепахи водные или земные существа?

Подумал старик, потеребил бородку и ответил:

– Черепахи родились на земле. На земле они и яйца откладывают. Поэтому черепахи – земные существа.

Обрадовались черепахи и собака ответу человека. А благодарные черепахи поклялись откладывать яйца для человека и собаки.

Вот почему в ямке черепахи лежат всегда три слоя яиц: верхний слой – для собаки, средний – для человека, а третий, самый нижний – для продолжения черепашьего рода.

Рыбы же так разгневалась на собаку, черепаху и человека, что в ярости выпучили глаза и не могут закрыть их до сих пор.

Вот так от рождения и до самой смерти живут рыбы с открытыми глазами.

Папа замолчал, рассказ закончился.

– Дымок, – обратился я к псу, – ты понял, что для тебя черепаха откладывает яйца на побережье моря. Когда – нибудь мы побываем с тобой там, и ты можешь тогда свободно, без зазрения совести, кушать черепашьи яйца.

Пес пытался усиленно сообразить, какие они из себя – эти яйца черепахи? И как они на вкус? Но, видимо, воображения не хватило, как и мне. Поэтому он весь сосредоточился на приятных событиях истории, где собака, его сородич, принимает умное решение. И такое умиление, и довольствие проглядывало на его морде, так вальяжно, небрежно – горделиво качался его хвост, что я и папа не удержались от смеха. Пес поднял взгляд, в нем читалось: «Мы, собаки, вот такие – всегда горой за правду, за справедливость!».

Сказка о собаке и ласточке

Жили были собака и ласточка: собака – в степи, ласточка – в лесу, на высоком дереве. И была эта ласточка не простая, род ее издавна считался царями птиц. Собака же была происхождением обычным, род ее дворнягами прозывался.

Как – то раз прилетела ласточка к собаке, села на куст и говорит:

– Поскольку ты низкого происхождения, будешь платить мне дань.

Помолчала собака, подумала – она же еще и к роду умных относилась – и сказала:

– Ты, ласточка, в небе летаешь, а мы по земле бегаем. Так и царствуй в своем небе, а нами ты повелевать не можешь. Дань платить тебе не будем.

Сильно разозлилась ласточка и пригрозила:

– Миром не хочешь, так я силой заставлю! К суду тебя привлеку, мне, птице царского происхождения, суд не откажет.

Взлетела ласточка в небо и полетела к вождям этих земель. Вожди ее жалобу приняли, в список жалобщиков занесли и вынесли решение, обязательное для исполнения и собакой и ласточкой:

– Кто из вас первым придет на суд со всеми нужными документами, тот и будет повелителем, а другой станет платить ему дань.

Суд находился далеко, на другом конце земли. Очень это обрадовало ласточку: « Летаю я быстро, собака бежит медленнее меня. Значит, я первой буду на суде и меня признают повелительницей».

Пришла к ласточке собака и попросила ее:

– Уважаемая быстрокрылая ласточка, ты все равно будешь на суде раньше меня, и зачем мне являться на суд. Захвати с собой мои бумаги, передай судье, а я на суд не явлюсь.

Ласточка без колебаний согласилась – она уже предвкушала победу – взяла у собаки документы, положила в свою дорожную сумку.

Собака ушла, однако ночью снова пришла к ласточке, разбудила ее и говорит:

– Я передумала, госпожа ласточка. Давай мои документы назад. Я все – таки сама пойду в суд. Ты, конечно, прилетишь первой. Я так быстро не бегаю, как летаешь ты.

Обрадованная ласточка достал свой дорожный мешок и вынула из него документы собаки. Было невдомек ласточке: ведь собака хорошо заприметила место, где лежит мешок. И вот что она замыслила…

Как только ласточка отвернулась, чтобы погасить огонь, собака спряталась в высокой траве около ее хижины. Ласточка подумала, что собака ушла домой, и скоро заснула. Но хитроумная собака потихоньку вошла в хижину, залезла в мешок и притаилась.

Утром ласточка проснулась с пением петуха и заторопилась в дорогу. Закинула на плечи мешок и полетела. Показался мешок ей тяжелым. « Это, наверное, от того, что мои документы в них лежат» – подумала она. Передохнула немного и полетела дальше.

Вот подлетела она к суду, где должно было решиться – кому быть вождем, а кому платить дань.

Спросила она у служащих:

– А собака не появлялась?

Ответили ей работники:

– Нет, не видели.

– Значит, проиграет она тяжбу со мной – с радостью воскликнула ласточка. – Ей еще не менее двух переходов осталось. Времени у меня есть, а не перекусить ли мне?

Тогда попросила она людей:

– Я полечу, поем лепешки из сыра, постерегите, пожалуйста, мою сумку.

И полетела она в деревню кушать лепешки из сыра и запивать сладким чаем.

Между тем, собака, которая все это время тихонько сидела в мешке, вылезла из него и пошла к судье со своими бумагами. Тот шлепнул на них печать с номером «1» и записал, что собака первой подала документы в споре с ласточкой.

Возвратилась ласточка и услыхала ужасную новость:

– Собака пришла сюда раньше тебя. Поэтому вождем назначили ее, а не тебя. Плати теперь дань собаке.

С той поры стараются собаки в любых спорах и гонках быть первыми, чтобы их назначали лидерами.

А ласточка перестала хвастать, потому и щебечет редко и всегда тихо, чтобы ее хвастовства никто не слышал.

Вот так, Дымок, ты быстро бегаешь потому, чтобы всегда быть стараешься первым, быть вождем и получать свою дань – лакомства от человека.

Папа ласково погладил пса по лохматой морде, она простоя сияла, как льдинка под солнцем: «Ух ты, ну снова мой четвероногий собрат оказался таким сообразительным. Все —таки не зря мой молодой хозяин говорит: «Умный, умный, как Дымок».

***

– А сейчас я расскажу вам последнюю, но очень увлекательную легенду, – интригующе заговорил папа. – Только наберитесь терпения. Хорошо?

Да разве можно было упрашивать меня, а про Дымка и вовсе говорить не стоило – он само внимание, само интерес, само смирение.

Сказка о воине Собаки

Легенда гласила: в давние времена жил богатый и справедливый человек, хозяин многих земель и замков. Но вот пришло время, и умер он

Наследницей всех его богатых владений стала юная дочь Ирина.

Не успели остыть печальные звуки колоколов и отзвучать погребальный плач, как слетелись бывшие слуги боярина, будто коршуны на падаль, в замок Ирины и стали требовать, чтобы она вышла замуж за одного из них.

Тревога и беспокойство поселилось в ранее всегда праздничном и веселом замке.

Каждый из слуг считал себя самым лучшим женихом и правителем.

Словно вся сотканная из лучей солнечных, красавицей неописуемой была Ирина. В глазах ее плескался прозрачный лесной ручеек, а золотистые косы, перевитые жемчугом, падали до самых пят. Красоту девушки дополняли ее добрый нрав и… несметные богатства.

Именитые князья и бояре приезжали просить руки Ирины.

Выходила к ним, сияя милой и прекрасной улыбкой юная правительница княжеств. И видели все: не солгала молва, красивее Ирины не найти девушку.

Получили все знатные люди отказ. Молчит и тревожно не бьется сердце девушки от взглядов претендентов. А разум здесь не товарищ и не советчик.

С пышной и многочисленной свитой прибыл в замок прославленный воин, князь Александр. Вернулся он с дальнего похода, как только узнал о смерти отца Ирины, и без промедления поспешил в дворец. Могучим смотрелся рыцарь: выше всех ростом, тучен как мешок, набитый сполна зерном; поступь тяжелая, каменный пол качался, когда он шел по залам и переходам замка.

В битвах он всегда был впереди всех, ни один неприятель не мог противостоять ему Торжественно и не ожидая сопротивления, в присутствии именитых людей он объявил, что ему по чести и по праву принадлежит рука Ирины.

– Внимайте мне, благородные князья! Когда Ирине исполнилось пятнадцать лет, в этот день призвал меня к себе ее отец, славный боярин Никита. «Чувствую я, что скоро умру, сочтены мои дни, – сказал старый боярин. —Прошу тебя стать супругом, покровителем и защитником моей дочери Ирины». Я с радостью дал свое согласие, и он соединил наши руки.

Оба мы – я и боярина Ирина – дали клятву ее отцу исполнить его волю, быть до конца дней своих супругами. Я хочу выполнить свою клятву, и потому прибыл сюда.

Удивлению ближайших советников девушки не было предела. Не слышали они, никогда не говорил им старый боярин о том, что просватал свою дочь за Александра. Беда, если станет правителем. Коварен, жесток и алчен он.

Взгляды придворных устремились на Ирину, все в нетерпении ждали ее ответа.

Как зимний снег, белой и бледной, стала юная девушка. Вся дрожа, поднялась она с трона, чтобы не упасть, оперлась на руку старой кормилицы.

– Лжива речь князя! Обманщик он и изменник! Да, год назад граф Александр сватался ко мне, но мой отец ответил ему категорическим отказом. Сказал мой отец: «Храбрый он воин, но сердцем жесток. Никогда не отдам я свою прекрасную и нежную дочь за Александра» – вот что сказал мой отец, и я дала клятву ему, что никогда не стану супругом его.

Александр сделал угрожающий шаг вперед и вытащил из ножен свой острый меч:

– Правдивее моих слов нет: соединил наши руки старый правитель дворца. Ты, благородная госпожа Ирина, опомнись и устыдись. Зачем порочишь свои прекрасные юные уста столь ложными словами. Клянусь я своим мечом, который не знал ни одного поражения: дала ты отцу согласие стать моей законной супругой.

Шум и крики поднялись среди князей и бояр. Многие не любили Александра, боялись его немилосердности. Но ведь он поклялся на мече? Как можно не верить той клятве, она же священная для каждого рыцаря?

«Совсем скоро должен прибыть в замок царь наших земель. Вот я и буду просить самого царя нас рассудить, прекрасная Ирина» – сказал Александр. – Царь всегда справедлив: он непременно накажет тебя, клятвопреступница, и заставит тебя отдать мне все, что принадлежит по праву. Боярина Ирина, призываю вас опомниться пока не поздно!»

От этих гнусных слов без чувств упала юная Ирина. Придворные дамы быстро унесли ее в покои.

И вот в ясное воскресное утро раздались звуки труб на башнях дворца, опустился подъемный мост, в замок прибыл Царь, окружали его множество князей и бояр. С радостным лицом вышла Ирина навстречу царю, проводила его в тронный зал.

Собрались именитые гости замка на суд, который должен вершит царь. Начал он расспрашивать, как было дело. Спросил прежде всего князя Александра. Смело глядя царю в глаза, Александр твердо стоял на своем: старый боярин сосватал его и Ирину.

Робкая и неопытная в делах интриг, девушка волновалась, смутили ее грозные очи царя и лживые слова князя. Бессвязны были ее ответы, а потом и вовсе замолчала, и только заливалась слезами. Ручьями текли они по ее прекрасному лицу.

Услышал все царь, увидел смятение и взволнованность Ирины, и не стал вершить быстрый суд. Сказал король:

– Царский долг мой узнать истину, чтобы принять справедливое решение. Знайте, Ирина, владелица замка, через три дня на берегу нашей реки состоится божий суд. За тебя должен сразиться с князем Александром тот, кто верит в твою невиновность. Если такового защитника не будет, то станешь ты женой князя. Ищи себе рыцаря, защитника.

Не медлили Ирина, по всем дорогам направила она гонцов. Во всех близких и дальних замках побывали они, но вернулись ни с чем – даже старые друзья отца отказались прийти ей на помощь

Не сыскалось защитника для Ирины.

Пришел день суда. Широкий луг около замка наполнился людьми и шумом. Прокатился по всей страны слух: буду судить юную девушку. От мала до велика все собрались на божий суд.

Под зеленым раскидистым дубом сидел король Царь, вокруг несметные лица придворных, князей и бояр, до самого берега реки расположись другие участники суда – простые люди.

Как по одному неведомому приказу, умолкли все. В темных и высоких воротах замка показалась Ирина, девушка одета была в простое белое платье. По хрупким плечам были распушены светлые волосы и волнами падали они до земли. Нет украшений на Ирине. Чтобы не говорили люди, будто она прячет колдовской талисман.

Крики толпы были разные. Одни жалели юную девушку, считали ее невиновной, другие же говорили: «Виновна она. Нарушила клятву»

Сошла Ирина с холма на широкий луг, заполненный людьми, опираясь на руку старой кормилицы, и молча остановилась перед царем.

Преисполненный значимостью переживаемых минут, Царь махнул рукой, и по его знаку выступили из толпы трубачи. Повернувшись на все четыре стороны, они подняли длинные трубы, и протяжный звук поплыл по окрестности.

Назад отошли трубачи. Вышли на центр зеленого поля слуги царя в пестрых одеждах и провозгласили:

– Кто вступится за честь Ирины, владелицы этих земель? – громкий возглас глашатаев обратился к толпе.

Тишина повисла в воздухе. Вздрогнула Ирина от этой зловещей тишины. Подняла медленно голову.

Посреди широкого луга только одна ее тонкая фигура белеет. Скользнула Ирина молящим взглядом по лицам бояр, царя. Никто не выдержал взгляда девушки, низко клонили головы, некогда считавшиеся друзьями ее отца.

Горестно вздохнула Ирина: никто ей не верит. Даже самые преданные слуги. И с горечью поняла прекрасная герцогиня: нет у не защитника. Никто не хочет вступиться за ее оклеветанную честь.

Значит, никто не будет сражаться с Александром, признают ее виновной, и тогда ожидает ее страшная кара за клятвопреступление.

С тоской закрыты глаза Ирины. Она как будто прощается с лесом, рекой, небом.

И вдруг невольно звонко вскрикнула она: что – то необычно яркое блеснуло на реке.

О чудо! Бежит вдоль берега реки красивый белый пес и везет за собой золоченную ладью. Все ближе и ближе к людям собака, и вот ладья уже подплыла к берегу. Изумились люди: спит в лодке юный воин.

– Божий посланник! Спаситель! – закричала толпа.

Люди бежали к реке, сбивая друг друга, каждый хотел увидеть невиданное. Стали люди звать воина, но тих воин, не шевелится, погружен он в глубокий сон.

Любимый сокол Ирины с высоты голубого неба плавно опустился к ногам девушки, и держал он в клюве золотой колокольчик. Как бы говорил: «Возьми колокольчик. Позвони.»

Взяла Ирина осторожно колокольчик и начала размахивать их, зазвенел мелодичной трелью он.

И свершилось невиданное! Тотчас проснулся юный воин, встал в ладье и не задумываясь сошел на берег.

Блеск сверкающих на солнце его меча и щита слепил глаза людей.

Прекрасного светловолосого рыцаря не знал ни один из тех, кто стоял на берегу. Никто никогда не видел его герба, расположенного на щите: серебряного пса на лазоревом поле.

Все самые именитые воины царства собрались в тот день на поле, но ни один из них не был так красив и так благороден осанкой, как воин Собаки. Искрились привораживающим светом глаза его, и сам он словно изнутри светился.

– Дозвольте мне быть твоим защитником, Ирина, – твердым и мужественным голосом сказал таинственный воин. – Ты невиновна. Мой меч подтвердить твою честность и разрушить козни неблагодарного!

И, по древнему обычаю, сняв перчатку с правой руки, он бросил ее к ногам Александра.

Бешенству Александра не было предела, с глухой ненавистью он посмотрел на юного защитника, но вынужден был принять вызов: с трудом перегнув свой непомерно толстый живот, он нагнулся и перчатку поднял.

Как и требовал воинский обычай, развели их на разные концы состязательного поля.

Облачили крепкие и рослые слуги своего хозяина Александра в тяжелые доспехи. Дивился люд, собравшийся посмотреть на поединок: как огромен и страшен Александр в своих темных доспехах на широкогрудом черном, как воронье крыло, коне.

По знаку царя подвели воину Собаки белого скакуна.

Подал знак царь, махнув рукой. Подняли трубы слуги. Прозвучали боевые сигналы, и помчались навстречу друг другу Александр и воин Собаки.

Словно горы ударились друг о друга, такой грохот прозвучал, когда встретились воины с копьями наперевес. Кони присели на задние ноги от силы удара. Разлетелись на мелкие щепы копья.

Воины спешились, началось сражение на мечах. Быстрее ветра мелькают клинки.

Всегда разрубал Александр противника от темени до пояса, со свистом бури рассекает воздух его меч, но не может одолеть он воина Собаки.

Как молния, мелькает и сверкает его меч, не дает Александру подступиться близко.

В страхе покинули гнезда птицы, от лязга и звона оружия поднялись они в воздух, кружились над деревьями, боясь опуститься.

Опустился на луг лиловый вечер, иссякают силы соперников. Часто и тяжело, как кузнечный мех, дышит Александр. Медленнее поднимается и опускается меч воина Собаки.

И свершилось неожиданное, некое таинство словно пробудилось. Как только зашло солнце за башни замка, и его последний луч словно на прощанье задержался на мече воина Собаки, сверкнул на лезвие, появились свежие силы у него. Да такие сокрушительные, что зашатался Александр от удара, потемнело у него в глазах.

– Прекратим бой – наступила глубокая ночь! – вскричал остатками сил Александр и без сил рухнул, как подрубленный дуб, на землю. Далеко откатился с головы его шлем, ремни которого не выдержали страшного удара.

– Чиста, чиста Ирина! Невиновна, невиновна она! – гулко, от чего задрожали листья на деревьях, прокатились громкие радостные крики над широким полем.

Наступил ногой воин Собаки на грудь поверженного противника, приставил свой меч к горлу Александра.

– Говори, ты оклеветал боярину Ирину? Признаешься ли ты в своей вине?

– Признаюсь, – глухо ответил Александр, – я оклеветал ее! Пощади, благородный воин!

С гордостью и достоинством повернулся воин Собаки к царю:

– Повержен мой противник, покаялся в содеянном зле: невиновна боярина Ирина. Пощады просит. Подари ему жизнь, царь.

– Смерти достоин Александр, ибо так будет справедливо, – ответил Царь, – но ты сам волен, жить ему или умереть.

– Я дарю тебе жизнь, Александр, – сказал воин Собаки, – но мое условие таково: пусть отныне твой меч служит только доброму делу.

Подошли двенадцать слуг к поверженному. С трудом подняли они своего господина, положили его на носили и унесли прочь, чтобы никто не смеялся над проигравшим.

Не разделяла Ирина радости окружающих, тревогой, страхом сжалось ее сердце. Жгла мысль:» Если уплывет рыцарь, что буде с ней? И почему собака ждет у берега, не увозит ладью?»

Неожиданно сам Царь обратился к победителю схватки:

– Благородный рыцарь, не покидай молодую боярину Ирину. Трудности ждут ее, посуди сам: разве может девушка, нежная и слабая, управлять страной, где мужчины много бражничают за столом, не раздумывая хватаются за мечи, а родовые замки переходят из рук в руки, как игральные карты.

Земля наша устала от распрей и междоусобиц. Сеятель не может сеять, потому что не знает, соберет ли урожай.

Воин, хочешь ли ты взять в жены боярину Ирину и быть ее защитником. А ты, прекрасная Ирина, согласна ли стать его законной супругой?

– Согласна, – тихо ответила Ирина.

Но молчал рыцарь, стоял неподвижно, опираясь на свой меч. Казалось, прошла вечность. Но вот он прервал молчанье и, обращаясь к юной девушке, сказал:

– Увидел я в тебе свое счастье, о как я хочу стать твоим мужем! Однако знай: не властен я открывать тебе свое имя. Навсегда останусь я для тебя воином Собаки. Дашь ли ты мне клятву, что никогда не спросишь: кто я и откуда?

– Клянусь тебе, неведомый воин! – пылко и торопливо произнесла Ирина.

– Ты уверена? Может еще раз подумаешь, тяжела эта клятва.

– Клянусь, клянусь тебе, воин! – твердо повторила Ирина. – Никогда не спрошу я тебя, кто ты и откуда!

Как только с уст юной боярышни слетели эти слова, собака повернулась и пошла вниз по берегу реки, увозя за собой позолоченную ладью.

Пышно и величественно отпраздновали в замке свадьбу Ирины и воина Собаки.

Триста знатных гостей поздравляли молодых. Даже сам царь остался в замке, хотя торопили неотложные дела. На специально возвышении под пурпурным балдахином рядом с царем сидели счастливые Ирина и воин Собаки. И прекраснее этой четы не было на свете.

***

Радостная и счастливая жизнь текла у Ирины с воином Собаки.

Часто верный муж ее уходил вместе с другими воинами царства в дальние походы. Воевал он с дикими ордами, одерживал всегда победы и приобрел славу великого воина.

Пришел долгожданный мир на землю. Опасались враги нападать на нее, боялись смелого и отважного воина Собаки.

Воин Собаки был первым и на всех турнирах, бранных потехах.

Особенно прославился он на одном турнир, который был устроен возле прекрасного города Торжка. Девять воинов одного за другим вышиб воин Собаки из седла. Последним, девятым был тщеславный князь Митрий.

Упал он с лошади на длину копья и, падая, сломал правую руку.

Поселилась с тех пор в сердце князя Митрия ненависть к воину Собаки, только и думал о месте. Подогревала его в этом надменная и двуличная Матрена, жена его.

И вот пришла долгожданная радость: у красивой Ирины родился прекрасный первенец, мальчик.

Собрался народ именитый на крестины в замке, много пили за здравие малыша и родителей, шумели и танцевали. Кравчие не успевали подносить и подливать вино в золотые и серебряные кубки.

Неожиданно доложили Ирине, что прибыла боярина Матрена. Обрадовалась было Ирина: значит, забыла Матрена старую вражду.

Двери торжественного зала распахнулись, и вошла Матрена в черном, как ночь, платье. Длинная черная мантия тянулась за ней по каменным плитам.

Сердце Ирины тревожно забилось: не с добром пришла боярина. Тем не менее, она усадила гостью за стол на почетном месте. Подняла Матрена золотой кубок, чуть пригубила вина:

– Поздравляю тебя, боярина Ирина, с сыном и наследником! – сказала она. – Но жаль мне тебя, потому что незавидна судьба твоя. И тяжесть твоей судьбы от того, что не ответишь ты сыну своему, когда он спросит тебя, как зовут его отца. Безродным вырастет твой сын, вот такой ужасный удел с детства выпал ему. Злоречивые и коварные люди будут спрашивать твоего сына: «В какой лачуге рожден твой отец?»

Как смерть, белой стала Ирина от неслыханной обиды и с гордостью ответила:

– Да, мне неизвестно имя мужа моего, но зато известно, что покрыл он себя славою. Никем ни разу не был он побежден.

В бешенстве отшвырнула боярина Матрена золотой кубок на каменный пол и выбежала из пиршественного зала.

Гости разошлись по своим покоям и Ирина с супругом остались вдвоем, сказал он ей:

– Дорогая моя Ирина, не надо печалиться и грустить. Доверься своему чистому и доброму сердцу. Потому что любовь – это доверие во всем и до конца. Что для тебя людская злоба, если любишь ты меня, а я – тебя?

– Не для себя, мой супруг, мой любимый, я бы хотела все знать. Говорить мне сердце, тихо вещает, что род твой и сам ты – высокий и знатный. Однако недруги наши могут унизить тебя и моего сына, если не брошу я им в лицо твое благородное имя.

Но грустно и тревожно посмотрел на нее воин Собаки, словно предчувствовал беду.

– Милая моя Ирина, знай: если чист человек душой, никакой навет не может его унизить. Я вижу, и от того нет радости во мне, что хочешь узнать тайну мою. Пока не поздно, остановись Ирина. Не задавай вопросы, не спрашивай меня об этом.

Покорно вздохнула она, опустила покорно голову и замолчала.

И все – таки на вторую ночь не выдержала Ирина:

– Что скажу я сыну, когда он вырастет и задаст вопрос: «Как зовут моего отца?»

Спокойно и сдержанно ответил Ирине воин Собаки:

– Не пустой звук – имя человека. Имя человека – это его добрые дела, победы и великодушие. И потому моя слава заменить сыну имя мое.

И снова промолчала Ирина, не ответила супругу, но в сердце уже поселилось беспокойство, никак не могло оно успокоиться.

Слова Матрены неумолимо нагнетали в ее душе безотчетный страх, и справиться с ним у нее не хватало сил: «Почему скрывает свое имя рыцарь, мой супруг? В какой лачуге рожден он?»

Чтобы не делала она, чем бы не была занята, все время не переставая думала только об одном: как узнать имя воина, что сделать, чтобы открылся он ей.

Совсем потеряла покой Ирина, чувствовала, как силы покидают ее, иссушает мысль о тайне супруга.

А на третью ночь решилась Ирина:

– Лишает нас счастья эта тайна, убивает нашу любовь. Не будет у нас счастливой жизни, пока я не узнаю всего.

От этих горестных чувств мучилась всю ночь Ирина и не спала.

Пустив сомнение в свое сердце, она уже не могла совладеть с собой. И подозренья за подозреньем, одно страшнее другого, непрестанно терзали ее слабую душу.

И пришел конец все ее испытаниям, не выдержала Ирина.

– Кто ты? Откуда? Скажи мне – с мольбой произнесла она.

И тут Ирина помертвела, сорвались с губ проклятые слова, уже не вернешь их обратно.

Она нарушила клятву! Стала клятвопреступницей! Разрушила сама свое счастье.

И задрожала Ирина, как осенний лист при порыве ветра, рухнула к ногам мужа, закричала.

– Нет, нет, молчи! Не называй имени своего! Я верю тебе. И никогда ни о чем не спрошу больше…

– Уже поздно, моя дорогая и любимая Ирина, – печально ответил воин. – Ты задала вопрос и тем самым нарушила клятву, данную мне. Теперь я не властен молчать. Завтра на зеленом поле перед замком в присутствии всех князей и бояр я всенародно открою свою тайну, назову имя свое.

Вот и пробили лучи солнца сонную землю, отогрели старые мощные башни замка. Замок заполнили звуки шагов слуг, служанок по лестницам и переходам. Весело вошли придворные, не подозревая о драматической развязке, чтобы поприветствовать воина Собаки и ее супруга.

Но так печальны были лица Ирины и воины Собаки, будто ночь еще стояла в замке.

Неожиданно зазвучали громко трубы на башнях замка, созывая всех обитателей собраться на поле перед замком.

Гости не могли скрыть удивления: почему созывают их в такой ранний, неурочный час? Что случилось? Какая беда нагрянула внезапно?

И вот вышли на освещенный солнцем луг Ирина и воин Собаки. Бледнее своей белой накидки было лицо Ирины. Поняла она, что погибло ее женское счастье, не сберегла она его, своим неверием разрушила.

Обратились в ожидании все взоры на воина Собака, и сказал он:

– Теперь открою я вам имя свое. Узнайте же его. Имя мое Евгений. Отец мой – Дмитрий, царь соседних земель. Служат ему самые благородные и смелые рыцари в мире, защитники слабых и обиженных. Высоко в горах стоит замок отца. Нет у него сторожевых башен и толстых стен, как у ваших замков. Всегда гостеприимно опущен подъемный мост. Настежь распахнуты ворота. Каждый путник там желанный гость. Но не так часто раздаются шаги на мосту этого замка. Темные мысли мешают человеку увидеть волшебный замок. Злые дела не дают подняться к нему.

Висит перед замком на высоком белом столбе колокол. Как только прознается где – то несправедливость, кто – то нуждается в помощи, сам собой, без руки звонаря, начинает колокол звонить. И один из воинов тогда снаряжается в дорогу. Если спасет он прекрасную девушку, и они полюбят друг друга, может остаться с ней воин замка, и будут они счастливы до конца дней своих.

Только одно условие: спасенная девушка должна дать клятву, что никогда не спросить о его имени. Она должна довериться ему без сомнений и страха. Если же она нарушит клятву и спросит: «Кто ты?» – тогда воин обязан покинут любимую и вернуться в свой далекий замок моего отца.

После таких слов горестно вскрикнула Ирина.

Воин приказал принести своего маленького сына. Поднял на руки, нежно поцеловал и прижал к груди.

– Моя любимая и несравненная, вот и пришел час разлуки, – сказал Евгений жене своей. – И расстанемся мы с тобой навсегда. Прошу тебя назвать сына нашего Евгением. Оставлю ему я свой щит и меч. Будут хранить они его в битвах, беречь от несчастий и поражений. А тебе оставлю на память я кольцо своей матери.

– Смотрите, белая собака, собака! – внезапно закричали в толпе.

И разом увидели все: бежит белоснежный пес вдоль реки. Везет пустую золоченную ладью.

– Призывает меня к себе назад отец! – воскликнул Евгений. – Прощай, Ирина, я уплываю, больше не могу быть с тобой.

Бросилась к мужу Ирина, обняла и подарила на прощанье долгий нежный поцелуй.

Целовал Евгений ее полные слез глаза. А потом, бережно высвободившись из ее рук, взошел на ладью. И тихо пошел по берегу мощный и красивый пес, увлекая за собой ладью с воином.

В невыразимой печали смотрела Ирина на Евгения и смотрел Евгений на Ирину. Смотрели друг на друга не отводя глаз до тех пор, пока не скрылась ладья за поворотом.

Последние слова легенды папа произносил почти шепотом: спал Дымок и во сне все представлял себя той красивой собакой, которая преданно служила воину.

Я закрыл глаза, все еще продолжая видеть удивительную картину: красивый белоснежный пес бежит вдоль реки и везет за собой позолоченную ладью с юным принцем… мое детство и мою юность.

Сказки моего детства, мои близкие и родные лица – эти нежные капли детской души, самые сладкие ломтики чистого детского счастья.

Глава 32. Сказки девочки Арины

Когда мы под вечер с Дымком пришли в сад к Арине, девочка встретила нас необычным образом. Она мечтательно сидела за столом, увидев нас, попросила здесь же устроится поуютней. Что означало – я за столом, Дымок – под ним.

– Вот что я увидела в моем саду, услышала и поняла – подняв руки легко вверх, проговорила девочка. – И хочу вам об этом рассказать…

Сказка старого Сада

Однажды в теплое и ясное летнее утро я вышла из дома. Луна уже уплыла, увозя с собой ночные колыбельные песни сверчков. Сонные ивы неторопливо опускали свои косы в небольшой пруд в конце сада. Туман еще клубился и медленно поднимался над землей.

И вдруг я услышала:

– Доброе утро, прекрасная принцесса Сада – это весело помахивая легкими стебельками произнесли цветы. – Посмотри, мы раскрыли свои бутоны, чтобы порадовать тебя.

Блестевшие от утренней росы цветы тянули ко мне свои молодые побеги. Каждый из них хотел увидеть и приветствовать свою королеву. И пусть голоса у них были еще неокрепшие, но искренность и звонкость создавали завораживающее звучание.

Пион, расцвеченный лучами солнцами, благородным жестом склонил передо мной лепестки.

– Я поведу разговор с тобой от имении всего нашего садового сообщества – шелковистые струны его голоса мягко ложились на мое сердце. – Совет принял решение радовать тебя историями нашей жизни в твоем величественном саде. Мы – создания твоей прелестной души, пусть еще маленькой, но красивой и заботливой. И преисполнены гордости, что цветем и благоухаем для твоего радостного настроения.

– И какие же истории вы хотите мне поведать? – спросила я, удивленная такой радушной речью цветка. – Мне очень интересно послушать.

– Для начала, наша королева, – певуче ответил пион, – присмотрись повнимательнее к обитателям твоего сада. Послушай, о чем мы мечтаем.

Арина стала прислушиваться голосам… и поняла, что Сад научил своих питомцев думать и говорить. Она чувствовала, что здесь, в саду ее бабушки, происходит своя, важная для обитателей жизнь, таинственная, о чем люди даже не догадываются.

Таинственность, величие Природы, присутствующее здесь в чистой простоте – разве можно сравнить это торжество Природы с обычной жизнью людей!?

Солнце легко взбежало по невидимой небесной лестнице, золотистым опахалом накрыло вековые деревья. Потоки света хлынули с небес, разливаясь по земле мягким теплом. Все растения пришли в движение, вздрогнули корни могучих деревьев.

Заохали клубни луковиц и картофеля, зашептались радостно семена. Закачались признательными движениями головки роз.

Пчелы сладким роем запарили над ароматной липой.

Легкий шаловливый ветер, кумир трав и листьев, увлекал всех многолетних и разового цветения воспитанников сада, все овощи и фрукты в единый хор и сводный танец.

И даже сорняки, на миг забыв о своей вредоносной натуре, замерли в восхищении, не нарушая торжества.

Старая груша, корни которой оголились после зимы, а ветки изогнулись от холода, тихо дремала, отогреваясь под солнцем. Она первой встретила весну, первой увидела ласточку и этим гордилось. Ее тщеславное сладкое настроение было сполна удовлетворено:

– Чтобы без меня делал мой друг, Сад, – умиротворенно произносила она во сне. – Ведь март и весну только я различаю и оповещаю всех питомцев моего друга.

В ее дупле проснулась белка, сладко потягиваясь от утренней прохлады

Сладко ворчала под порывами ветра малина, радостно улыбались неутомимому сорванцу барышни – вишни.

Зеленая ель погрузилась в воспоминания: когда – то ее бабушка была непревзойденной красавицей и потому заслужила право предстать перед правителем земель, стать главным украшением новогоднего царского дворца.

По траве, оставляя едва заметный след, прошмыгнула мышь – полевка, подбирая на ходу старые зернышки.

В гнезде, на добром и ветвистом клене, воробьи кормили своих детенышей, передавая изо рта в рот добытых червяков.

Только один маленький вьюн был безутешен в это солнечное утро. Ему никак не удавалось просунуть свою крохотную головку через комок земли, чтобы его увидела принцесса Сада и ласково провела по молодому стебельку своей мягкой рукой. Тужился вьюнок, кряхтел, как старичок, но сил не хватало. От отчаяния он едва ли не разревелся.

– Да не крути ты так головой, – успокоила его ласточка, пролетая низко над ним. – Вдруг порвешь свою шею. Вьюн должен радовать девочку своими зелеными побегами на беседке, так что береги себя для роста. Не унывай, время твоего расцвета скоро придет

Вьюн почувствовал прилив счастья, он узнал смысл своей садовой жизни и все стеблем ощутил, как стал наполняться силой.

Да стонали бледные фрукты – как же это хозяева забыли их в земле, в зимней стуже, вон какие сморщенные выглядят, не то что черешни – в собственном соку забавляются, смотрятся прекрасно, так и просятся в рот.

А еще маленькая желтенькая дыня как —то грустно улыбалась – у нее прорастали семена, от того побаливал живот.

Черника так сложила свои ягоды, чтобы девочка могла прочитать имя «Арина», а малина имя поместила вовнутрь своих крупных красных плодов. Под лучами солнце имя девочки загорелось золотистым цветом.

И Арина поняла, что написано имя ее с любовью и что оно будет всю жизнь светиться в ее сердце.

Хрупкий одуванчик стоял перед девочкой как часовой, прямо и горделиво подбоченясь:

– Я не могу ни сидеть, ни лежать – сказал он Арине, поймав ее взгляд. – Только когда я стою, солнечная сила проникает в мой стебель и достигает корней. Я так расту, чтобы радовать мою принцессу Сада.

Арбуз, подставляя девочке свои красные круглые бока, напоенные сладкой влагой, заявил, что он в саду самая большая ягода, сладкая и полезная.

Вступил немедленно в разговор помидор, разгоряченный колкой речью своего собрата по грядке:

– Да, спору нет, ты самый крупный плод, – горячился томат, – но полезнее меня нет. Недаром люди с такой любовью и заботой ухаживают за мной, укрывают от непогоды. Я для них – непременный спутник всей жизни: и когда я свежий, полный сочным томатом, и когда я зимой, маринованный или соленый, украшаю любое блюдо на столе.

– Хорошо, хорошо, – миролюбиво ответил арбуз, – я не хотел тебя обидеть. Все верно ты говоришь!

Тоненький высокий колокольчик сказал девочке, что он самая видная фигура в саду, самая звонкая – он дежурный. Звонит, когда надо вставать, кушать, передохнуть в полдень, или, когда тревога в саду – ветер набежал, град вот – вот заглянет – он звоном предупреждает обитателей, что надо быть осторожными.

Картофель, кое —как ворочая толстыми клубнями, пророкотал, как нужен он людям во все время года, и здесь он с томатом – брат.

Ревень имел строгий неподкупный вид – ведь сама сорока дала ему свое перо, чтобы он записывал историю Сада. А это, как водится, дело наисерьезнейшее, ни одной подробности пропустить нельзя. Славно, конечно, что у него в подмастерьях верткая птица Сорока, всюду успевает, все видит и обо все весть ему приносит.

Молодые тыквы с коротким, как у собаки, хвостом дружелюбно посмеивались над подорожником, который изнемогал от ярости, что его топчет всякий кому не лень.

Розы, возвышаясь над клумбами приветливо размахивали всеми цветами радуги, приглашая девочку к себе в гости, чтобы расспросить о дальних странах, в которых цветут знаменитые их сородичи. Наверняка, в роскошных оранжереях? И летают на белых воздушных кораблях?

Росли розы рядом с яблонями и считали их своими старшими сестрами, потому что они красиво цвели и от них исходил такой же приятный аромат.

Вековая липа пышно цвела и была похожа на огромный букет.

– Доброе утро, прекрасная Арина! – добродушно поприветствовал она девочку. – Я могу спрятать тебя от палящего солнца. Зайди под моими ветки.

Арина, не привыкшая к такому обращению, сначала сильно покраснела, даже смутилась. Но послушалась совета. В тени могучего дерева, ветки которой были покрыты сверкающими маленькими соцветьями, она почувствовала свежесть и прохладу.

В миг этого великого пробуждения земли люди еще спали под своими теплыми одеялами.

– Неужели мне все это снится? – с удивлением спросила себя Арина. – И пусть даже это будет сон, но он такой волшебный, я не хочу расставаться с ним.

Она обняла старую яблоню, нежно пахнущую будущими сладкими плодами. Яблоня наклонилась к Арина и неожиданно молвила по – мудрому, ласково и трогательно:

– Хочешь послушать сказку о моей прабабушке?

– Да!

Яблоня предложила девочке присесть рядом, на ее корни, разогретые солнцем, опустила ветку с белыми цветами на колени Арины и полилась ее речь:

Сказка яблони

– Жила в лесу красивая яблоня. И любила яблоня маленькую

девочку с золотыми волосами. Девочка каждый день прибегала

к яблоне, собирала падавшие с ней листья, плела из них венок,

надевала его, как корону, и играла в лесную королеву.

Она взбиралась по стволу яблони и качалась на ее ветках.

А потом они играли в прятки и, когда девочка уставала, она засыпала в тени ее ветвей. И яблоня была счастлива.

Но шло время, и девочка подрастала, и все чаще яблоня

коротала дни в одиночестве.

Как – то раз девочка пришла к яблоне. И яблоня сказала:

– Иди сюда, девочка, покачайся на моих ветках, поешь моих

яблок, поиграй со мной, и нам будет хорошо.

– Я слишком взрослая, чтобы лазить по деревьям, – ответила девочка. – Мне хотелось бы других развлечений. Но на это

нужны деньги, а разве ты можешь мне их дать?

– Я бы рада, – вздохнула яблоня, – но у меня нет денег,

одни только листья и яблоки. Возьми мои яблоки и продай их

в городе, тогда у тебя будут деньги. И ты будешь счастлива!

И девочка залезла на яблоню и сорвала все яблоки, и унесла

их с собой. И яблоня была счастлива.

После этого девочка долго не приходила, и яблоня опять

загрустила. И когда девочка однажды пришла, яблоня так

и задрожала от радости.

– Иди скорей сюда, малышка! – воскликнула она. – Покачайся на моих ветках, и нам будет хорошо!

– У меня слишком много забот, чтобы лазить по деревьям, —

ответила девочка. – Мне хотелось бы иметь семью, завести детей.

Но для этого нужен дом, а у меня нет дома. Ты можешь дать

мне дом.

– Я бы рада, – вздохнула яблоня, – но у меня нет дома. Мой

дом – мой лес. Но зато у меня есть ветки. Сруби их и построй

себе дом. И ты будешь счастлива.

И девочка срубила ее ветки и унесла с собой, и построила

себе дом. И яблоня была счастлива. После этого девочка долго —

долго не приходила. А когда явилась, яблоня чуть не онемела

от радости.

– Иди сюда, девочка, – прошептала она, – поиграй со мной.

– Я уже слишком стара, мне грустно и не до игр, – ответила

девочка. – Я хотела бы построить лодку и уплыть на ней

далеко – далеко. Но разве ты можешь мне дать лодку?

– Спили мой ствол и сделай лодку, – сказала яблоня, – и ты

можешь уплыть на ней далеко – далеко. И ты будешь счастлива.

И тогда девочка спилила ствол и сделал из него лодку. И уплыла далеко – далеко. И яблоня была счастлива.

Прошло много времени. И девочка снова пришла к яблоне.

– Прости, девочка, – вздохнула яблоня, – но я больше ничего не могу тебе дать. Нет у меня яблок.

– На что мне яблоки? – ответила девочка. – У меня почти

не осталось зубов.

– У меня не осталось ветвей, – сказала яблоня. – Ты

не сможешь посидеть на них.

– Я слишком стара, чтобы качаться на ветка, – ответила

девочка.

– У меня не осталось ствола, – сказала яблоня. – и тебе

не по чему больше взбираться вверх.

– Я слишком устала, чтобы взбираться вверх, – ответила

девочка.

– Прости, – вздохнула яблоня, – мне бы очень хотелось

дать тебе хоть что – нибудь, но у меня ничего не осталось. Я

теперь только старый пень. Прости.

– А мне теперь много и не нужно, – ответила девочка. —

Мне бы теперь только тихое и спокойное место, чтобы посидеть

и отдохнуть. Я очень устала.

– Ну что ж, – сказала яблоня – старый пень для этого как

раз и годится. Иди сюда, девочка, садись и отдыхай.

Так девочка и сделала. И яблоня была счастлива.

Я почувствовал, как на глаза наверстываются слезы, но не от грусти или печали, а от другого – такого светлого и чудного, от этой святой любви яблони – матери к своей девочке; от того, что они теперь вместе и вместе навсегда. Всплыла в памяти моя мама, молодая и радостная; вот она обнимает меня, мои руки в ее теплой ладони, я чувствую запах нежности – вот оно, подлинное детское счастье. Настоящее. Большое как сама Земля.

Перевел взгляд на пса. Медленно катилась из закрытых глаз Дымка крохотная блестящая слезинка. Он не скрывал ее, в нем всецело, как и во мне, царила радуга эмоций и переживаний, навеянных этой дивной сказкой.

Мы с Дымком словно стали частью друг друга – в эмоциях, чувствах и настроениях. Один Закон Природы – любовь. Один на всех – на человека и зверя.

Нашу трогательное безмолвие нарушила Арина. Голос ее словно спустился с вершины небесной радуги, переливался оттенками радости.

– А знаете что, – сказала она. – Эта сказка напомнила мне, что моя бабушка здорова, и мы с ней каждый вечер будем теперь собираться под этой яблоней, чтобы слушать другие истории. Приходите и вы. Это так чудесно, когда рядом верные друзья!

Дымок признательно завилял лохматым хвостом, в глазах светилось умиротворение: «А как же! За мной не станет. Только позовите. И вообще, вам редко повезло, что есть я!»

Арина продолжила свой превосходный рассказ:

– Роскошное лето поднялось в зенит. Густой аромат клубники и укропа разливался в саду. Где – то еще затерялся утренний тонкий запах соцветья картофеля, уходили в небо ароматы ночной фиалки.

Все пришло в движение. В деревьях шумел сок, выпрямились с шумом кусты смородины и калины, принялись с жадностью пить утреннюю влагу.

Сильно заросшийся дикий виноград пышно заплетал ствол рябины.

Рядом с подсолнухом паук выткал красивую и упругую паутину, ее причудливые узоры, пропуская свет, блестели как бриллианты.

Подсолнух склонил слегка свой огромный солнечный цветок, и Арина видела на нем маленькие черные точки – семена. Он напоминал девочке желтый зонтик, его широкие плотные листья всегда укроют от дождя

Резко пахучая кинза решила поваляться на теплой и влажной земле, ее примеру последовали и луковые стрелки.

Арина не удержалась и опустилась на мягкий ковер из шелковой травы. Лежа на нем, вдыхая полной грудью свежесть помидорной ботвы, продолжала наблюдать и слушать.

Вот патиссон весело смеялся, когда мимо него резво пробегали мыши, проворно утаскивая в норы упавшие зерна, ягоды, орехи

Овес безапеляционно твердил огурцу, что он полезнее для человека.

Возмущался длинноногий игольчатый георгин: «Неслыханная дерзость! Колокольчики стали считать себя цветами. Так недолго ждать осталось, когда к нашему высшему обществу, обществу цветов, себя причислят ромашки и лютики».

Белена призывала крапиву отказаться от вредной привычки – «жалит» людей и цветущую рядом горчицу.

– Уважайте друг друга, – призывали белые астры, – мы все прекрасны. Места в саду всем хватит.

– Не перевелись еще доброта и справедливость на свете, – молвила по – мудрому сорока, наблюдая за происходящим с верхушки могучего клена.

Поникшая лебеда отбывала в углу наказание за самовольный захват огуречных грядок. Хотя и за что ее наказывать – сама природа наделила ее редкостным качеством проникать своими побегами в каждый уголок земли.

Репейник без устали качал своими маленькими твердыми головкам и в промежутках между порывами ветра укорял лук, что он порой нестерпим в обращении с людей, а чесноку предъявил претензию – вызывает у людей приступы кашля.

Любезный и воспитанный хрен предлагал петрушке жить в тени теплицы, чтобы в хорошем соседстве продлить свои короткие дни.

Хлопали крылья любопытных сорок, молниевидно пикировали голуби, синицы мелькали едва видимой полосой светло – синего цвета. Трели соловей создавали настоящий хор, звонкий и тонкий.

Все обитатели Сада шумно и дружно приветствовали друг друга.

И начался традиционный утренний Совет, свидетелем которого и стала Арина.

Солнечные лучи рассеяли первый туман. Сад утопал в белой дымке, кружил голову благоухающим цветением. Настоящий Карнавал Ароматов.

В белом танце плавно плыли черемуха и сирень, рядом кружились жасмин и ландыш, разбрасывала мелкие плоды акация.

Вот вошла в круг яблоня, грациозно изгибались длинные тонкие ветви, горделиво неся на себе белые бутоны. Все кустарники и цветы преклонили перед ней колени, бросили к ногам свои красивые лепестки.

– Цветет наша яблоня райским ароматом, – вездесущая сорока от прилива нежности как – то неожиданно прослезилась.

Ревел не замедлил записать это событие в своей Книге Сада.

Все семейство Сада было в полном здравии.

Речь, как и водится в подобных торжественных случаях, держал высокий и цветной гладиолус:

«Никто из питомцев Сада наутро не нарушил Заповеди Природы. Также поднялось красное солнышко, прибежал прохладный ветерок. Мы по – прежнему добры и милосердны, даем человеку радость и веселье. И нам потому не стыдно перед небом, звездами и нашим Творцом. Своим первоцветом мы несем человеку эту первозданную красоту и благоуханье.

Наши травы колосятся под солнцем, они мудрые и терпеливые. Они дают пищу зерну и овсянке, рису и кукурузе.

Наши цветы прелестны, они украшают аллеи и дома. А наши глубокие ароматы наполняет человека удивительными ощущениями.

И человек благодатно к нам относится. Нам – первые поливы, лучшие грядки и больше солнечных мест.

Поэтому мы стараемся украсить его трудную, порой суетную, нам не во всем понятную человеческую жизнь. Делаем ее красивой, вкусной, сладкой. Словом, мы добры и великодушны, приносим только радость и полезность.

На нашем Совете сегодня замечательное событие: присутствует девочка Арина, которая для нас навсегда останется королевой Сада. Приглашаем тебя, прелестная королева, попить нашего благоухающего чая.

Арина и не опомнилась, как ее усадили на теплый пенек. Трава заварила чай из душицы, налила липового меда и положила веточку с малиной и клубникой.

Девочка пила благоухающий напиток и слушала речь Старейшины – гладиолуса:

– Мы, растения, живем на земле, чтобы учить человека по – настоящему любить, понимать язык Природы. Учим не боятся мечтать и рисковать, верить в себя и в добро. И всегда бережно сопровождаем человека на его жизненном пути. А жизнь у него такая же бесконечная, как и сама Природа. И мы для него огоньки! Огоньки его детства. Открытого и светлого! Божественного и неповторимого.

И неожиданно гладиолус произнес торжественно и величественно: «Мы считаем человека, а значит, и нашу королеву Сада, самым совершенным созданием, самим красивым цветком Природы!

Но вдруг вдалеке сверкнула молния, пробежали первые грозовые раскаты. Огромная сизая туча тяжело взбиралась на небо

– Немедленно опустите листья, – приказала трава цветам. – Сомкните лепестки, склоните головы поближе к земле.

Все так и сделали. Арина успела взбежать на крыльцо. Хлынул дождь…

– А потом тебе приходилось еще слышать разговор Сада, – не утерпев, спросил я девочку.

Покачала задумчиво головой она:

– Нет! Никогда! – сказала Арина. – Наверное, достаточно в жизни одного урока, и ты его запомнишь, если он прочувствован сердцем. Вот такое состояние у меня – на всю жизнь он дан мне, и я благодарю мой Сад, что подарил мне эти чудесные мгновения.

Дымок мягко лизнул ладонь девушки, словно говоря, что вся наша жизнь – это полет к дальним мирам, где когда – то была жизнь и прошло наше детство.

Сказка о вороне, птичнике и царе

…И вдруг в зимнем лесу настал голодный год. Умирали от голода не только люди, но и птицы.

У одной вороны было пять птенцов. Ворона —мать уже не в силах была спастись от голода.

Она оставила птенцов и улетела в теплые края, чтобы спасти себя от голода. К умирающим птенцам прилетела другая ворона, принесла им с трудом добытую ею пищу и стала ухаживать за птенцами. С утра и до вечера она летела над полями, добывала из – под снега еду, приносила птенцам и кормила их.

Трудно было вороне, она не доедала и не досыпала, голодала и замерзала, но птенцов не бросала. Она всю зиму кормила беззащитных птенцов и спасла от неминуемой смерти.

Но вот зима закончилась, а вместе с ней и голодный год, и наступили урожайные дни. Тогда и вернулась, сытая и довольная, с теплых краев ворона – мать и говорит вороне, спасшей ее птенцов:

– Верни мне моих птенцов, все – таки мать у них я.

Но ответила ей вторая ворона:

– Если тебе нужны были твои птенцы, надо было за ними смотреть, кормить их. А ты бросила своих детей, оставила одних умирать, ты предала их. Я же их вскормила, защитила от голода и холода, они теперь по праву – мои дети.

Спорили вороны, не находили общего языка. Каждый день прилетали они к воротам царского дворца, пищали, жаловались друг на друга, просили разрешить спор, но царь не понимал птичьего языка и потому не мог понять причину их шума. Однажды он созвал всех приближенных и говорить им:

– Большую награду обещаю тому, кто мне скажет, чего хотят эти вороны, которые кричат около моих ворот. И привели в покои царя молодого птичника, знавшего язык птиц.

– Если ты знаешь язык птиц, то должен мне рассказать, о чем спорят вороны, – сказал юноше царь.

Долго слушал юноша ворон, прилетевших к дворцу, потом сказал царю:

– Посмотри, царь, вот те пять ворон сидят вместе – это птенцы. А ты ворона, которая сидит около них, – кормилица. В прошлом году, когда у нас был голод, мать не нашла сил прокормить своих птенцов и улетела в такую страну, где могла спастись.

А другая ворона стала их растить, кормить. Теперь, когда наступил урожайный год, прилетела ворона – мать и требует, чтобы ворона, вскормившая и спасшая птенцов, вернула их ей.

А она говорить вороне – матери: «Я взрастила этих птенцов, и теперь они мои. Если они нужны были тебе, то надо было их растить, а не бросать одних умирать от голода и холода».

Вот они уже несколько дней прилетают к тебе с жалобой, наш царь. Они от тебя требуют правосудия: кому же должны принадлежать птенцы – той, которая их вскормила, или той, которая их вывела, но потом бросила на произвол судьбы.

Созвал царь своих мудрецов и говорит им:

– Нам надо вынести правильное решение: кому отдать этих птенцов?

Первое слово было предоставлено самому царю.

– Вот мое решение, – сказал царь: – ту ворону, которая оставила своих птенцов, считать мертвой, ту же, которая спасла их, считать, их настоящей матерью.

– Мы согласны с твоим решением, – заявили в один голос мудрецы.

Царь вышел из дворца и сообщил воронам свой приговор. Юноша перевел слова царя на птичий язык. Вороны взмахнули крыльями и улетели.

Мать птенцов улетела одна, а вскормившая птенцов ворона вместе с ними улетела в другую сторону.

Сказка об охотнике и его сыне

Жил – был охотник, и был у него сын по имени Олег. Как – то раз отправились они вдвоем в лес. Охотились, охотились все утро и ничего не добыли, кроме маленького зайца. Отец отдал зайца нести Олегу, но тот решил, что это маленькая добыча, и бросил зайца в лесу. Больше им ничего не удалось подстрелить в этот день. К полудню они проголодались.

– Зажарь – ка нашего зайца, – сказал Олегу отец. – Хоть чем – нибудь да подкрепимся.

Когда он услышал, что сын бросил зайца в лесу, его охватил необычайный гнев. В ярости он ударил Олега и ушел, оставив юношу одного.

Поздно вечером Олег очнулся, поднялся и пошел домой. Он дождался, пока все заснут, взял свои вещи и ушел из дома. Он направился в сторону большой деревни, поздно ночью добрался до нее и пришел в дом вождя.

Вождь не спал. Он увидел юношу и спросил его:

– Откуда ты?

– С соседней деревни, – ответил Олег.

– А почему ты покинул дом? – спросил вождь.

Олег ответил:

– Мы с отцом ходили в лес охотиться и не добыли ничего, кроме маленького зайца. Отец дал мне его нести. Но я подумал, что этот заяц слишком мал и бросил его в лесу. Когда мы проголодались, отец велел мне зажарить зайца. Я ответил, что у меня его нет. Тогда отец пришел в ярость и ударил меня. Я упал без чувств. Вечером я очнулся, встал и пришел сюда. Вот что со мной случилось.

Следует отметить, что несколько лет назад вождь потерял на войне своего единственного сына. Его взяли в плен и убили. И теперь вождю пришла на ум одна мысль.

– Ты умеешь хранит тайну? – спросил он.

– Какую тайну? – спросил Олег.

– У меня нет сына, – сказал вождь. – Его взяли в плен на войне. Когда наступит рассвет, я скажу всем, что ты мой сын, что ты убежал из плена и вернулся домой.

Олег согласился.

– Это не так уж трудно, – сказал он.

Тогда вождь вошел в дом и выстрелил из ружья. Бум! – раздалось в ночи. Проснулась жена вождя и, прибежав, спросила:

– О великий вождь, что заставило тебя стрелять среди ночи?

Вождь ответил ей:

– Мой сын вернулся.

Тут и жена подняла шум. Проснулась вся деревня.

– Что случилось в доме вождя? – спрашивали люди друг друга. – Почему там палят из ружей среди ночи?

Посланные к дому вождя принесли весть, что сын его, плененный во время войны, нежданно вернулся. Одни радовались, но были и такие, что с сомнением спрашивали: «В самом деле?».

На рассвете юноша умылся, переоделся в красивые одежды, вождь дал ему подарки, и он пошел по деревне, радостно приветствуемый всеми. Но некоторые старейшины, глядя на него, продолжали с сомнением качать головами.

– Это не его сын, – говорили они.

Другие возражали:

– Нет, это его сын.

Сомнения росли, и вот однажды кто – то придумал:

– Давайте проверим, действительно ли это его сын.

Старейшины позвали своих сыновей, велели им одеться в лучшие одежды и оседлать коней. А потом сказали им:

– Езжайте к дому вождя и позовите его сына с собой на прогулку. Проскакав некоторое время, остановитесь и отпустите на свободу каждый своего коня. А потом возвращайтесь домой.

Они дали своим сыновьям острые мечи, и те отправились к дому вождя. Между тем нашелся доносчик, который подслушал разговор старейшин и все передал вождю. Поэтому вождь уже был готов к испытаниям.

– Что ж, – сказал он, – и голый может танцевать, а одетый тем более.

Он позвал Олега и наказал ему:

– Когда поедешь с детьми старейшин, следи за всем, что они делают, и поступай точно также.

Тут как раз подъехали и они – звать сына вождя на прогулку. Проскакав некоторое время, дети старейшин вдруг остановились, спешились и мечами разрубили узды своих коней. Кони убежали. Олег увидел это и сделал то же самое со своей драгоценной лошадью.

Вернувшись, сыновья рассказали все старейшинам, и те признали, что Олег выдержал испытание. Только сын вождя способен проявить такое сильное пренебрежение к богатому имуществу. Но все – таки сомнения полностью не рассеялись, и старейшины решили подвергнуть юношу еще одному испытанию.

На следующее утро старейшины снова позвали своих сыновей и сказали им:

– Пригласите его снова с собой. Вы получите самых красивых рабынь. Вы приведете их в лес и там отпустите на свободу в присутствии сына вождя.

Но доносчик снова предупредил вождя о грозящей опасности, и тот вручил Олегу двух рабынь.

– Поедешь с остальными, – сказал он. – Делай все то же, что будут делать они.

Так оно и произошло. Олег повторил за юношами все действия, и старейшины наконец окончательно признали его сыном вождя.

– Это действительно сын вождя, – постановили они. – Только сын вождя может так презирать богатство и жизнь.

Время шло. Олег жил в доме вождя как его сын. Но вот однажды в деревню пришел охотник, отец Олега. Он увидел своего сына и расспросив людей, узнал о том, что произошло. Тогда охотник пришел к дому вождя и увидел в доме Олега. Охотник поприветствовал вождя и сказал юноше:

– Пойдем со мной, сын. Не поохотиться ли нам опять вместе? Олег молчал. А вождь сказал охотнику:

– Пришелец, не раскрывай моей тайны. Ты получишь все, что пожелаешь, но Олега оставь со мной.

Однако охотник не уступал, стоял на своем, что это его сын и он хочет забрать его с собой. Тогда вождь велел оседлать трех коней и дать Олегу меч. Все трое: охотник, вождь и Олег – сели на коней и помчались в лес.

Там в глухой чаще они остановились, и вождь заговорил, глядя Олегу в глаза:

– Послушай меня, Олег. Я, который приютил тебя, и твой отец, который дал тебе жизнь, мы оба безоружны, и лишь тебе одному я дал меч. У нас есть только один выход. Или пронзи меня в сердце, возьми мое имущество и возвращайся со своим отцом к себе – или ты убьешь отца, а мы с тобой вернемся и будем жить как прежде.

Юноша не знал, что ему делать. А вы на его месте – кого бы убили: вождя или охотника.

Арина с улыбкой посмотрела на нас с Дымком. Я не ожидал такого вопроса, растерянность выступила на моем лице. Я беспомощно посмотрел на своего пса, но тот, убаюканный мягким голосом Арины, мирно спал, положил свою мохнатую голову на вытянутые лапы.

Я осторожно провел ладонью по его спине – мне казалось, что детство мое, безбрежно нежное, безбрежно счастливо никогда не кончится. Я поднял глаза на Арину, в них светились чудные огоньки радости, она вся был охвачена счастьем своего мира и своей детской жизни…

Оглавление

От автора

Глава 1. Схватка

Глава 2. Встреча

Глава 3. Мама

Глава 4. Помывка

Глава 5. Рассказ папы

Глава 6. Смерть мамы

Глава 7. Победа Дымка

Глава 8. Поход в магазин

Глава 9. Мышь

Глава 10.История смелой девочки

Глава 11. Приключения на заводе

Глава 12. Зеркало

Глава 13. Сюрприз

Глава 14. Арина

Глава 15. Дерево Дружбы

Глава 16. Страх Дымка

Глава 17. История бабушки Любы

Глава 18. Настюшко – брюшко

Глава 19. Дымок извиняется

Глава 20. Дерево с розовыми лентами

Глава 21. Белая горлица

Глава 22. Потеря Дымка

Глава 23. Настоящая дружба

Глава 24. Мой друг Дымок

Глава 25. Главные дела Дымка

Глава 26. Недетские размышления

Глава 27. Подготовка праздника

Глава 28. Девочка – Солнышко

Глава 29. Праздник

Глава 30. Сказка бабушки Арины

Глава 31. Сказки папы

Глава 32. Сказки девочки Арины Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg