«Ночные Птицы Рогонды»

Татьяна Леванова Ночные Птицы Рогонды

Спасибо друзьям за поддержку в это нелегкое время и за неоднократный «пример настоящей дружбы» – Ольге, Анне, Полине, Андрею, Якову, Алексею и другим

Глава 1 Мобильник Светки Новоруссовой

Есть такая пословица – встречают по одежке, провожают по уму. Маша всегда понимала ее как своеобразное утешение: дескать, неважно, как ты выглядишь, главное, что у тебя в голове, рано или поздно это оценят. Но недавно ей пришлось столкнуться с другим значением поговорки. Встречают-то все равно по внешности, а если не встретят, то и провожать не станут. Иногда люди смотрят на внешнюю мишуру прежде, чем решают, стоит ли вообще обращать на тебя внимание. Неформалы узнают друг друга с первого взгляда по аксессуарам, манере одеваться и гриму, «ботаны» соблюдают собственный дресс-код и встречаются в читальном зале библиотеки, у футбольных фанатов опознавательным знаком служит одежда определенного сочетания цветов. Те, кто превыше всего деньги ценит, успевают подсчитать, сколько стоит одежда, часы, сумка и очки, прежде чем заговорить с человеком. Творческие люди ищут единомышленников в поэтических клубах или художественных студиях, потому что с первого взгляда нельзя сказать о ком-либо, пишет ли он стихи или рисует пейзажи. Одинокому человеку так важно найти друзей, прибиться к стае, чувствовать себя среди своих! А где они, свои, и по каким знакам они тебя признают, не всегда ясно…

Света Новоруссова всегда была неформальным лидером женской половины класса, да и среди мальчишек у нее находилось немало поклонников. Она и училась хорошо, и выглядела отлично. К тому же родители ее не были стеснены в средствах, и даже кризис на семье почти не сказался. Стоило ей упомянуть о фильме, напеть популярную мелодию, прийти в класс в новом наряде или продемонстрировать недавно приобретенный аксессуар, как среди ребят начиналось повальное увлечение тем же самым. Все поголовно обсуждали один и тот же фильм, фанатели по одной и той же группе, а кто не успевал подхватить общую нить, терялся в аутсайдерах. Иногда даже доходило до смешного. Например, подражая Светке, все девочки нарядились в одежду модного в том сезоне фиолетового цвета, и какая-то пожилая учительница младших классов, встретив их в столовой, всплеснула руками от восторга:

– Наконец-то у нас ввели единую школьную форму, прямо как в добрые старые времена!

А вот Маша предпочитала оставаться сама собой. Но и быть в стороне, в аутсайдерах, ей не хотелось, к тому же Света была ее подругой. Соперничать с хорошим и интересным человеком только ради того, чтобы выделиться, казалось Маше неприемлемым. Намного легче, придя в класс, включиться в обсуждение любимого всеми фильма, почувствовать дружеское плечо, поиграв таким же брелоком с разноцветными шариками, как и у всех, подхватить пение любимой всеми песни. Быть как все – значит быть одной из своих, из друзей, из класса. Что с того, что тон общей песни задает один человек и что сама Маша дома слушает совсем другую музыку? Главное – чувство общности, защищенность, осознание себя частью чего-то большего. По крайней мере, так всем казалось.

Однажды Света пришла в класс с новым сотовым телефоном, и ее парту моментально обступили и девочки, и мальчики. Последние, правда, зафыркали, увидев пронзительно-розовый цвет и наклеенные стразы, однако заинтересовались техническими возможностями новой игрушки. А девочки ахали и восторгались, меняли рингтоны, фотографировались, подбирали прически и макияж в специальном графическом редакторе. Света снисходительно улыбалась. В течение нескольких недель, слезами ли, уговорами ли, обещаниями уломав родителей на покупку или просто вытряхивая копилки, почти все девочки сменили свои телефончики на Glamour Schoolgirl, как у Светки. Розовые мобильники демонстративно лежали на партах или болтались на шнурках поверх блузок и водолазок, новый телефон стал своеобразной приметой Светкиного окружения. Даже умница Лена Новикова приклеила новенькие стразы на розовую крышечку. Маша мрачнела с каждым днем, стеснялась доставать собственный мобильник из сумки и даже начала «забывать» его дома. А ведь раньше телефон для нее был просто средством связи, с помощью которого можно звонить и отправлять эсэмэски, Интернет же и графические редакторы она предпочитала на большом мониторе компьютера, музыку – в mp3-плеере, а снимки делать – родительским фотоаппаратом. Маша вдруг почувствовала себя очень одинокой, день ото дня ей все больше казалось, что подруги мало с ней говорят, смотрят искоса, обсуждают между собой. «Если бы у меня был такой же телефон, я бы снова стала одной из них», – мечтала девочка.

Сначала мама с папой отказали ей наотрез. На зарплату детского врача и воспитательницы можно достойно прожить, если не увлекаться ненужными дорогими покупками, а именно к таковой родители отнесли телефончик марки Glamour Schoolgirl. Машин старый мобильник находился в отличном состоянии, и не было необходимости менять его на новый. Машиных слов «у всех есть, а у меня нет» мама просто не понимала.

– Что значит – у всех есть? Одна и та же модель телефона? Бред какой-то! Не знаю никого, у кого был бы такой же мобильник, как у меня, да мне и неинтересно знать, – удивлялась она.

Однако, когда Маша все чаще начала «забывать» телефон дома, мама забеспокоилась. После многочисленных напоминаний она потеряла терпение и решила все выяснить за ужином.

– Где ты была после школы? Я пришла с работы, а тебя нет. Звонила, но твой мобильник оказался дома.

– В школьной библиотеке, писала доклад по географии.

– Я с ума сходила, не зная, где ты! Почему ты вечно забываешь телефон дома? И почему ни одна из твоих одноклассниц не знала, где ты?

Маша не ответила, сидела и молча разламывала хлеб на кусочки. Если бы она действительно забыла телефон дома, то легко могла бы его забрать, всего лишь щелкнув пальцами. Колдовать в родном мире было очень тяжело, но на мелкие личные вещи вроде ручки, тетради, мобильника магии сквозняка хватало. А одноклассниц Маша избегала, стесняясь отсутствия розового Glamour Schoolgirl.

– Возьми и повесь на шею, я завтра проверю. – Мама положила телефон в чехле на Машину пустую тарелку.

Девочка отключила у телефона звук и убрала его поглубже в сумку. Мама позвонила на большой перемене, когда Маша была в столовой, и ответа, конечно же, не дождалась. На работе она была в первую смену, поэтому после обеда решила зайти за дочкой в школу, под благовидным предлогом – чтобы отправиться за новыми туфлями, покупку которых откладывали со дня на день по разным причинам. Едва прозвенел звонок с последнего урока, мама осторожно заглянула в класс. Ученики собирались домой, у многих девчонок на столах лежали одинаковые розовые мобильники. Кучка подружек с такими же телефонами на шеях собралась вокруг парты Светы Новоруссовой. Маша сидела одна. Ни с кем не разговаривая, она поспешно собрала сумку и направилась к двери. Налетела на маму, уставилась на нее во все глаза.

– Мам, ты чего тут?

– Да вот, решила зайти за тобой, солнышко. Давай за туфлями съездим, а то все никак не соберемся, – объяснила мама.

Она взяла Машу за плечо и, уходя, еще раз обернулась на группу девочек с одинаковыми розовыми мобильниками. Те продолжали болтать и хихикать как ни в чем не бывало, только одна или две посмотрели им вслед.

На улице мама долго не решалась заговорить, подбирала слова. Они зашли с Машей в магазин, где им приглянулись туфли, но не оказалось подходящего размера. В другой магазин нужно было ехать на троллейбусе. Маша сразу прошла на заднюю площадку, встала лицом к стеклу. Мама несколько минут смотрела сбоку на дочкин профиль, потом сказала:

– Напрасно ты считаешь, что телефон решит твои проблемы в общении.

– Мама, не было никаких проблем, пока у всех не появился этот телефон, а у меня нет.

– Маша, ты даже ни с кем не попрощалась, когда уходила. Уходила ты, кстати, совсем одна, а раньше всегда с подружками. При чем тут мобильник?

– У всех моих друзей появилось что-то общее, к чему я оказалась непричастна. Несколько недель все разговоры в классе сводились к Glamour Schoolgirl. «Привет. О, у тебя тоже такой появился? Ну и как тебе? Ты уже пробовала эту прическу в редакторе на своей фотке? Вот так и постригись, тебе будет суперски! А откуда ты скачала этот рингтон? Я тоже хочу. Ой, какая красивенькая висюлечка! А у меня – посмотри…»

– Новая игрушка быстро надоедает. Я уверена, разговоры давно закончились.

– Их оказалось достаточно, чтобы я осталась в стороне. Теперь я не могу просто так подойти к ним и поддержать компанию. В самый неподходящий момент звонишь ты, или папа, или еще кто, и я достаю свой допотопный мобильник, и все смотрят на него, как на НЛО.

– Но у тебя хороший телефон! Согласна, немного устаревший, но мы же вместе принимали решение о покупке. Мы с папой не зарабатываем столько, сколько родители Светы, а ты еще ребенок, и покупать навороченную игрушку всякий раз, когда…

– Опять ты сводишь на эту тему. – Маша снова отвела взгляд к окну. – Наша остановка.

Туфли они в тот день так и не купили. А вернувшись домой, больше не разговаривали. Маша не спорила, не ругалась, а ушла в свою комнату и принялась за уроки. Она не была даже обижена на родителей. Просто не знала, какой найти выход. И ей пришло в голову, что лучше вообще отказаться от сотовой связи. Если уж быть белой вороной, то ради принципа, а не потому, что нет денег…

А у мамы состоялся долгий разговор с папой. Тот тоже сначала долго отказывался понимать, зачем дочери нужен телефон именно этой марки. Но потом папа вспомнил, как чувствовал себя в шестом классе, когда у всех появились фирменные джинсы, а у него – нет. И как неловко ему стало приходить в компанию, когда все носили модные штаны. Только в отличие от дочки он-то как раз закатывал своим родителям показательные скандалы, о чем сейчас вспоминать ему было больно и противно.

– Подростки… – вздохнул папа. – Ладно, туфли вы все равно не купили, стало быть, немного сэкономили. Давай купим розовый мобильник…

На следующий день Машу ждал сюрприз. Девочка боялась поверить своим глазам, она взяла коробку в руки и просто держала ее, не открывая.

– Поверить не могу! – воскликнула она в восторге.

– Поверить не могу! – воскликнула она снова минутой позже, когда, наконец, решилась заглянуть внутрь, однако теперь в ее голосе звучало негодование.

– Что? – растерялась мама и заглянула через плечо дочки в коробку.

Там лежал другой телефон. Не розовый, а сиреневый. Не раскладушка, а круглый кулон на витом шнурке. И рядом пакетик с простыми белыми стразами.

– Не Glamour Schoolgirl, – поняла мама и взглянула на папу.

– Не нашел я ваш гламур, – стал оправдываться тот. – Наверное, твои одноклассники все в городе скупили. Но этот Curiosity – тоже девчачья марка. К тому же более новая модель. Немного дороже, зато фото и видео выше качеством. Да еще walkman есть, плюс к тем же программам, что тебе понравились в гламуре. Будешь музыку слушать по дороге в школу.

– Да вы издеваетесь! – У Маши слезы брызнули из глаз. – На Glamour Schoolgirl у вас денег нет, а потом покупаете телефон еще дороже – и не тот! На фиг он мне сдался?

Папа стукнул кулаком по столу, мама ойкнула. Потом папа взялся за пульс и, считая вполголоса, вышел из комнаты. Маша даже за него испугалась. А мама, когда за папой закрылась дверь, твердо сказала:

– Вот теперь я точно знаю, что проблема в общении у тебя. Причина в тебе, а не в телефоне.

– Почему?! – возмутилась Маша.

– Твой телефон был старый, дешевый, хуже, чем у других, и ты его стыдилась. Так? Теперь у тебя телефон новый, дорогой и лучше, чем у других, но ты по-прежнему недовольна.

– Ты же знаешь, что мне нужен точно такой же!

– Зачем? Я еще могла понять, что ты чувствуешь себя хуже других, потому что в чем-то обделена, но сейчас я тебя совсем не понимаю. Сейчас у тебя отличный телефон, и больше не сваливай на него свои проблемы. Честно говоря, я бы на твоем месте нашла общие темы для разговора с подругами и со старым аппаратом.

– Я просто хочу быть одной из них, такой, как другие, не белой вороной.

– Угу, розовой вороной… Извини, мне нужно поговорить с папой, а ты осваивай новую игрушку.

Мама в сердцах даже хлопнула дверью. Правда, скорее случайно – просто силу не рассчитала. Но Машу это так оскорбило, что она бросила коробочку с новым телефоном на пол. Потом, спохватившись, нагнулась за ней, и в тот момент у нее сильно закружилась голова. Девочка упала на колени и удивилась, почему пол такой неровный и холодный, просто как камни. В нос ударил запах тухлой рыбы, неожиданный и сильный. Потом он ослабел, и Маша почувствовала запахи моря, дыма, листвы. В глазах потемнело, пришлось зажмуриться. На секунду заложило уши, а потом тишина вдруг взорвалась множеством звуков – шаги, музыка, голоса, шум моря, свист ветра, гудки, свистки, звонки…

– Да она больная, не трогай ее! – сказал кто-то в темноте, слова разнеслись эхом.

Из темноты и пугающих звуков кто-то протянул руку и помог ей подняться, крепко сжав локоть.

– Эй, девочка, тебе плохо? – Начало фразы снова прозвучало с эхом, а конец – вполне обычно.

Маша открыла глаза.

Глава 2 Где спрятаться от Ночных Птиц?

Она находилась не в своей комнате. Над головой – низкое серое небо, под ногами – грубые округлые камни, а вокруг стояли незнакомые подростки в тельняшках и одежде из черной кожи. За их спинами Маша увидела низкие серые стены, чахлую живую изгородь, кривые улицы с бледно-желтыми фонарями.

– Как это я так? – пробормотала девочка, ошарашенно озираясь. – Почему? Когда?

Колени ее внезапно опять ослабели, и она бы упала второй раз, но парень, державший за локоть, обнял ее, и Маша устояла на ногах. У парня были яркие синие глаза, яркая синяя шапка, надвинутая по самые брови, и яркий синий шарф, закрывавший нижнюю часть лица. От него пахло шерстью и какой-то пряностью, терпкой и приятной, вроде сандала. Отчего-то, глядя в его лицо, Маша вдруг подумала, что с этого дня у нее все и всегда будет получаться. Но уже в следующую секунду удивилась, с чего вдруг такая мысль вообще возникла.

– Вызвать каменщиков, пусть к лечухам отправят, она же точно больная, – повторил уже знакомый девичий голос.

Маша повернула голову, чтобы посмотреть, кому он принадлежит. Это была девочка с двумя десятками косичек на голове, причем каждая косичка была украшена раковиной. Она смотрела на Машу хмуро и озабоченно.

– Аня, принеси ей воды, – попросил кто-то, и девочка с косичками отошла в сторону.

– Я здорова, просто не ожидала здесь оказаться, – объяснила Маша. – Можно мне сесть? Скажите, что это за город?

Парень в синей шапочке бережно подвел ее к низкой каменной скамье и усадил. Девочка с косичками принесла воды из колонки. Кружка была алюминиевая, холодная, с вмятиной на боку, а вода чуть солоноватая на вкус. Маша сделала пару глотков из вежливости, но ей и в самом деле стало легче. Она выплеснула немного воды в ладошку и обтерла лицо.

– Это Рогонда, – тихо произнес парень в синей шапочке. – Город на острове, столица рыбаков и моряков. Попасть сюда можно только по морю, на корабле, плыть несколько дней. Воздушный транспорт в пределах Рогонды запрещен, он пугает реликтовых Птиц. На ракушке ты прилететь с другого острова не могла, заряда антиграва не хватит. Как же ты оказалась тут, да еще так неожиданно?

– Не знаю, – ответила девочка.

После умывания ей стало холодно – она была в домашней футболке и тренировочных штанах, на ногах резиновые шлепанцы на босу ногу. Ледяной ветер пронизывал ее насквозь, из серых облаков начал накрапывать мелкий дождик. Маша съежилась и засунула руки в карманы штанов. Внезапно она нащупала круглый предмет. Это оказалась точилка для карандашей, украшенная зеркальцем размером с пятирублевую монету.

– Я точила карандаш, но пришел папа, и я случайно сунула точилку в карман, потом мне дали коробку… – бормотала девочка, рассматривая точилку. И вдруг Маша все поняла и схватилась за амулет, висевший у нее на шее. – Кристалл! Второе лицо![1]

– Что? – не понял ее собеседник.

Маша поспешно обшарила карманы и вытащила пакетик стразов от нового телефона.

– И еще дары. Не обязательный, но частый спутник сквозняка. Ясно, я переместилась…

Девочка уронила голову на руки и хотела было заплакать, но ребята вокруг нее засмеялись.

– Что тут смешного? – спросила Маша. От холода у нее зуб на зуб не попадал.

– Да ладно, Андрей, она обычный морской волчонок, – фыркнула Аня. – На грузовом, поди, ехала. Несколько дней в море, вот и заговаривается теперь.

– Я не заговариваюсь! – возмутилась Маша, но громко клацнула зубами от озноба, и ребята снова засмеялись.

– Ты замерзла, – мягко сказал помогавший ей парень.

Сняв с себя шарф, он обмотал ее шею и плечи. От шарфа пахло шерстью и сандалом. Потом парень снял с себя шапочку – у него оказались черные взлохмаченные волосы, и только одна-единственная ярко-красная косичка, тоненькая, как шнурочек, спускалась с правого виска до самого плеча, на конце ее висела ракушка. Без шапки он выглядел моложе, чем на первый взгляд, у него были прямые густые брови, высокие скулы и очень мягкая улыбка.

– Спасибо, – сказала Маша. – Ты очень добрый. А не подскажешь, где тут можно пожить? Может, здесь кто-то принимает беспризорников на ночлег или кому-то нужна служанка?

– Служанка? – удивленно переспросил высокий парень в алой бандане. До сей минуты он не произнес ни слова, даже не улыбнулся, только удивленно приподнимал тонкие брови.

– Ну да, я готова работать, помогать по дому или присматривать за детьми. Еще я умею профессионально делать маникюр. Мне просто нужна крыша над головой и добрые порядочные люди, которые могли бы приютить меня на время. А я со своей стороны…

– Очень интересно! – высокомерно перебил ее парень в алой бандане. – Маникюрша-нянька-прачка, универсальный беспризорник, новая модель.

Ребята снова засмеялись, а Маша смутилась.

– Может, она подходит на роль участника программы «Волшебная сиротка»? – нерешительно произнесла девочка с косичками и повернулась к Маше. – Ты умеешь колдовать?

– Для того чтобы вступить в программу, требуется время, Аня, – озабоченно протянул, не дав Маше ответить, парень, которого, кажется, звали Андреем. – Сначала надо собрать документы, получить гражданство, подать заявление. Отец уехал в Керонду, вернется только через два дня, а девочка уже сегодня должна где-то ночевать. К тому же Черный Час не за горами, крыша над головой необходима ей немедленно.

– Прости, ты Аня, да? – спросила девочку с косичками Маша, решив взять инициативу на себя. – А ты Андрей? Меня зовут Маша.

– Да, я Андрей, но друзья обычно зовут меня Шаман, – представился парень, отдавший ей свою шапочку. – Аня, Нюшка-Ракушка – моя сводная сестра, я сир в доме ее родителей.

– Сир? – не поняла Маша.

– Сир, участник программы «Волшебная сиротка». Парень в алой бандане – Боцман. Он тоже сирота, но без волшебства, живет у своей тетки. Рядом с ним Вася-Карасик, наш самый сильный друг.

Вася-Карасик оказался широкоплечим толстым парнем, белокурым, с розовой кожей. Когда его представили Маше, он только шумно высморкался, но ничего не сказал.

– Вот этот шут – Кирюшка-Селедка. – Андрей указал на тощего мальчика, который, гримасничая, повис на руках на заборе. – Вон та красавица с двумя хвостиками – подруга Боцмана, Оля-Чайка.

У Оли дрогнули ресницы, но выражение лица не изменилось. Девушка вообще не пошевелилась, продолжая молча смотреть на Машу.

– Спасибо, мне очень приятно, – вежливо сказала Маша. – Ребята, а кто-нибудь из вас мог бы меня на сегодня приютить?

Подростки переглянулись. Только Боцман рассматривал свои ногти, да Селедка продолжал раскачиваться на заборе.

– Погоди, надо подумать… – разомкнула губы Оля. – Номер своей ракушки назови.

– Номер ракушки?

– Ну да. Мы передадим его родителям или опекунам, и если он чистый, то есть настоящий и неворованный, кто-то, возможно, разрешит тебе у него пожить, пока ты не стала чьим-то сиром, то есть пока тебя не приютят в рамках программы «Волшебная сиротка».

Оля демонстративно вытянула за шнурок из-под свитера странный предмет, больше всего напоминавший раковину рапан, только пластмассовую. Оля покрутила самый кончик, и из него вытянулась дрожащая сфера, похожая на мыльный пузырь. На ней появилось какое-то изображение. Тотчас все ребята достали свои «рапаны», кто из кармана, кто на шнурке из-за пазухи. У всех «рапаны» были разные.

– Это что? – еще больше удивилась Маша. – Игра или документы?

– Документы, телефоны, информаторы, – объяснила Ольга. – Твоя-то где?

Маша внимательно осмотрела ракушки ребят. У Кирюхи она была простой, желтой, с красным брелоком. У Андрея и Ани – тигрового раскраса, одинаковые. Ракушка Боцмана, черная, с бегающими зелеными огоньками, напоминала маленький космический корабль. У Оли и Карасика ракушки были черными и маленькими, без особых отличий.

– У меня нет ракушки и никогда не было, – призналась Маша.

– Ууу, тогда мы не сможем тебе помочь, – протянула Оля и проткнула пальцем дрожащую сферу. Та лопнула, как мыльный пузырь. – Без хорошей ракушки в нашем городе ты не человек, а вообще без ракушки… даже не знаю… Не жилец вообще!

– Однако сегодня будет гроза, – пробормотал озабоченно Кирюшка-Селедка, глядя в свой «мыльный пузырь». – Мне нужно к отцу в доки.

– Мы с Карасем тоже в доки, – буднично сказал Боцман. – У нас там дела, верно, Карась?

Ребята свернули свои ракушки и убрали их, переговариваясь и напрочь забыв о Маше.

– Погодите! – остановил их Андрей. – Нужно же придумать, как помочь девчонке.

– А что тут придумаешь? – отозвался Боцман. – Без номера ее вряд ли кто рискнет приютить. Вдруг она воровка, или пиратский шпион, или из отмоллюзгов…

– Но ведь скоро Черный Час! – озабоченно перебила его Аня. – Мы бы взяли ее домой и без номера, не будь отец в отъезде.

– Вам хорошо говорить, у вас отец мэр города, – фыркнула Оля. – Он бы придумал, куда ее устроить на ночлег, не оставляя у себя, а другие не могут так рисковать.

– Я не воровка! – обиделась Маша. – И я готова заплатить за приют, то есть отработать. И что такое Черный Час?

Карась присвистнул, Селедка втянул голову в плечи, девочки переглянулись.

– Да, вот теперь я верю, что ты не из Рогонды, – медленно произнес Боцман. – Черный Час – это время, когда нельзя находиться под открытым небом. До его наступления каждый старается найти себе укрытие.

– Нельзя зажигать света и шуметь, – добавила Оля. – Обычно он начинается в полночь, а закончиться может через час, или через час пятнадцать минут, или через два часа, или утром – все зависит от Смотрителя Маяка.

– А почему надо прятаться? – не поняла Маша. – И как узнать, когда он начинается и когда заканчивается?

– Черный Час – время темных чудес, – сказал, глядя ей в глаза, Андрей, – когда в город слетаются Ночные Птицы Рогонды, принося на крыльях магию и тьму. Никто не знает, что происходит тогда на улицах, наши спальни находятся глубоко под землей, дома звукоизолированы. Но уверяю тебя: каждый, кто оказался в Черный Час снаружи, будь он хоть маленький мышонок, хоть вооруженный до зубов пират, или пропадет бесследно, или свихнется. Смотритель Маяка – волшебный спаситель города. Триста лет Маяк не гаснет, чтобы корабли не заблудились во тьме, и триста лет тот, кто является Смотрителем, усмиряет Ночных Птиц, чтобы Черный Час закончился вовремя.

– Ему триста лет? – удивилась Маша.

– Нет, что ты, каждый Смотритель Маяка рано или поздно ищет себе ученика из горожан с магическими способностями. Только на сей раз поиски затянулись…

– Придержи язык! – Аня испуганно закрыла Андрею рот ладошкой. – Ты же ее не знаешь! Рассказали чужестранке про Черный Час – и хватит. Лучше давайте думать, куда малахольную спрячем. Хотя, по мне, так это совсем не наше дело.

– Ну, если она так рвется поработать, то пусть нанимается к Капитошке, – придумал Боцман и заржал. Его поддержал Карась.

– Ты с ума сошел, – спокойно сказала Оля.

– Да ничуть. После того что мы устроили утром ее новой служанке, та наверняка уволилась, – объяснил Боцман. – Пусть девчонка наймется к ней на работу, переночует пару дней, а там вернется мэр и подберет для нее новую семью в рамках программы «Волшебная сиротка». Мы, так и быть, дадим Капитошке отдых от нас на пару деньков. Мы же добрые-предобрые, правда, Шаман?

Андрей нахмурился и опустил голову.

– Это мысль… – Аня тронула Андрея за локоть. – Точно, давай проводим ее к «Фруктовой корзинке».

– Шаман мне нужен в порту, – строго произнес Боцман. – А вам, девчонки, пора по домам – скоро начнет темнеть. Машу проводит Селедка.

– Почему я?! – взвился тот. – Я должен помочь отцу в доках, чтобы он успел домой до грозы!

– Слетаешь в порт на антиграве. Уже конец дня, и аккумуляторы тебе сегодня больше не понадобятся, – отрезал Боцман. – К тому же пользы от тебя рыбакам немного. Ладно, ладно – пока немного, не заводись. Все, ребята, проблема решена. Расходимся! И завтра, смотрите, в школу не опаздывать, иначе вас занесут в списки особо одаренных учеников, рекомендованных Смотрителю.

– Есть, капитан, – пробурчал Селедка. – Прощайте, дамы и господа, отважный пират спасет незнакомку от Черного Часа, доставит ее прямиком в логово Морского Змея…

– Трепло! – фыркнула Ольга. Чайка улыбнулась Боцману и отправилась вверх по улице, увлекая за собой Аню. Та помахала Андрею на прощание одной из своих косичек. Парень расплылся в ответ и дотронулся до одинокой красной косички с ракушкой. Боцман и Карась, о чем-то тихо переговариваясь, неторопливо спускались вниз по улице.

– Чего ждешь? – окликнул Селедка Машу. – Пошли, я и так из-за тебя опаздываю!

Кирилл, не оглядываясь на свою подопечную, двинулся вдоль живой изгороди. Маша покорно поплелась за ним. Один раз она обернулась на уходящих в порт ребят, но уже не увидела, как Андрей вскинул вверх руку, прощаясь с ней.

Селедка шел, посвистывая, по узким кривым улочкам, переходящим в каменные лестницы и снова тянущимся, словно серпантин, мимо невысоких домов и крохотных садиков. Маша смотрела на маленькие веранды и низкие крыши и удивлялась, как же там живут люди. Может быть, в этом мире только маленькие семьи, которые обитают в одной комнате, совмещая спальню с кухней? Хотя Андрей вроде говорил, что спальни находятся под землей… Но кроме спален в доме еще должны быть комнаты, кухня, ванная. Как же тут обходятся без окон? Круглые сутки сидят при электрическом свете? Девочка остановилась, чтобы перевести дух и осмотреться. Рогонда была похожа не на город, а скорее – на многоярусную деревню.

– Эй, чужестранка! – окликнул ее Кирюха. – Если затошнит, не плюй себе под ноги, мы вышли из пояса рыбаков и бедняков. Ты и так бродяжка, не хватало еще тебе внимания каменщиков – службы порядка мэра! Крыша над головой будет точно, но она тебе не понравится, в подземельях каменщиков даже среди детей полно отмоллюзгов и пиратских волчат. Вряд ли тебе подойдет их компания.

– Я постараюсь, – кивнула Маша, оторопев от подобной информации.

Сказать по правде, ей уже было намного лучше. Может быть, из-за того, что ее способности сквозняка помогали ей быстрее адаптироваться к новому миру. Ветер с рыбной базы не казался уже таким противным, улица словно посветлела под серым небом. Девочка, чтобы передохнуть, на минутку оперлась рукой на каменистую изгородь, украшенную высокими горшками с растениями, чьи листья напоминали папоротник. Селедка тоже с неохотой остановился. Дома вокруг были такими же небольшими, как будто на одну-две комнаты. Правда, здесь, в богатом районе, окна и двери украшали витражи или мозаика из разноцветного стекла, и тротуар покрывали не круглые камушки, а затейливо выложенная плитка с ракушками. В маленьких садах у домов виднелись низкие фруктовые деревья, только, что за фрукты на них росли, Маша не могла разглядеть. Затем девочка посмотрела вниз, на район, из которого они с Селедкой уже вышли.

Улицы и дома образовывали странный рисунок – словно круги, большие и маленькие, располагались на разной высоте. Все крыши были наклонены в сторону моря, из каждой торчала здоровенная квадратная труба. Далеко внизу Маша увидела порт со множеством современно выглядевших кораблей, здания, похожие на промышленные предприятия, и, наконец, узкую голубую полоску моря.

– Красиво, да? – ухмыльнулся Селедка.

– Какой странный город… – пробормотала девочка. – Что-то мне он напоминает.

– Дай угадаю – морской желудь на створке мидии?

– Я никогда не видела морской желудь, кажется…

– Ну, тогда не знаю. Лично мне Рогонда всегда напоминала морской желудь. Это такие белые штуки, которыми бывают усыпаны ракушки и днища кораблей. Дальше идем или нет?

– А ты уверен, что ваша Капитошка меня примет?

– Во-первых, не называй ее Капитошкой. Капитолина Андреевна, только так! – Селедка поднял палец вверх. – Иначе она с тобой и разговаривать не будет. Была директором нашей школы, пока не увлеклась овощами и фруктами. У ее сына аллергия на рыбу, и супружник Капитошки принялся возить сюда крупу, муку, овощи, фрукты, а она начала продавать излишки. Мол, продукты хорошие, да и дорогие. Но притом оставалась директором школы. И вот, год назад заявился к ней наш мэр и говорит: «Вы педагог или торговка? Извольте определиться! Не имеете права торговать, пока работаете в школе». Она и ушла. Сделала к своему дому пристрой, завела в нем магазинчик, где торгуют овощами, фруктами, иногда крупой, но никогда – рыбой, за что мы с ребятами ей и мстим. Из школы-то ушла, а такой же вредной осталась, как была.

– Спасибо, что предупредил. Но ты сказал – во-первых. А будет ли во-вторых? – поинтересовалась девочка.

– Будет! Ты непременно должна понравиться Капитошке, иначе у тебя не останется другого выхода, как идти к отмоллюзгам. Вот куда я тебя провожать точно не стану! В любом случае найди себе ночлег до того, как зазвонят колокола. Вопрос жизни и смерти!

– А кто такие отмоллюзги?

– Те, кто много улыбается и много обещает. Орден великой и ужасной ракушки или как ее там… Поверишь им – и станешь морским тельцем. Никогда даже не разговаривай с отмоллюзгами! Поняла?

– Если честно, ничего не поняла, – пригорюнилась Маша.

– Вот же пуховая идиотка! – в сердцах воскликнул Селедка. – Заставили же меня с тобой нянькаться… Шел бы Андрей, ему бы терпения хватило. Ну хоть главное запомни: Капитолина Андреевна – хорошо, отмоллюзги – плохо. Ночью по улицам не бродить. Или для тебя и это слишком сложно?

– Да нет, не сложно, – примирительно сказала девочка. – Ты очень хорошо все объяснил. А где живет Капитолина Андреевна?

– Да пришли уже, – буркнул мальчик и остановился перед небольшим домом. – Любуйся – «Корзинка с фруктами». Значит, так: заходишь, представляешься, стараешься разжалобить. На улицу не выходи! Будет гнать – держись, за что хочешь, но оставайся под крышей. И главное, плачь, она этого не переносит. Все поняла? Птичий хвост, да кого я спрашиваю…

– Ты меня здесь одну бросишь? – испугалась девочка.

Селедка огляделся по сторонам и надвинул шапочку на глаза:

– Если Капитошка тебя увидит хоть с кем-то из нашей компании, она ни в жизнь тебя не пустит, поверь мне. Кстати, вдруг из окна меня заметит? Так что я побежал, а ты, Маня, действуй. Удачи!

Селедка припустил обратно, вниз по улице, по направлению к кварталу рыбаков и бедняков. А Маша вздохнула и, поправив шапочку и шарфик, приблизилась к указанному магазинчику. Обратила внимание на то, что у него имелось два входа – первый, парадный, был украшен разноцветной мозаикой, там висела небольшая табличка с надписью мелом: «Скидка на последние запасы гречки. Срочно. Новых поступлений гречки в ближайшее время не ожидается. В продаже свежие помидоры. Срочно!» Табличку обвивала гирлянда из разноцветных огоньков, и такая же шла по периметру закрытого ставнями окна. Второй вход вел в пристройку. Он был узкий, с маленьким кривым крылечком, зато дверь оказалась основательная, в раме из серебристого металла. Пока девочка раздумывала, как ей войти, дверь на парадном входе распахнулась, и из-за нее показалась чья-то спина. Маленькая ростом, худенькая женщина средних лет, одетая в синий халат и синюю шапочку, пятилась, волоча за собой огромный деревянный ящик, набитый соломой. Маша, недолго думая, подскочила к ней и тоже ухватилась за ящик, чтобы помочь.

– Не надо, – буркнула незнакомка.

Но Маша не отпустила, прилежно доволокла ящик до груды таких же ящиков у забора.

– Я не просила о помощи, но все равно – спасибо. – Женщина стянула с головы шапочку, волосы у нее оказались в красную и желтую полоску, лохматые, в их укладке угадывались сильно растрепавшиеся тонкие короткие косички, штук пятьдесят, не меньше. – Фу, упарилась… Тяжело одной выполнять всю работу. А ты кто такая? В магазин шла или мимо?

– В магазин. Я искала Капитолину Андреевну, мне посоветовали к ней обратиться. – Маша рассматривала свои пальцы – ей показалось, что она занозила руку.

– Ну, я Капитолина Андреевна. – Женщина смерила девочку взглядом. – Ты чья?

– Ничья. Меня зовут Маша Некрасова, – заторопилась объяснить девочка. Она все-таки нашла занозу, но никак не могла ухватить ее кончик пальцами, что ее беспокоило и мешало соображать. – Мне сказали, вы можете меня приютить. Денег у меня нет, но я могу отработать. Говорят, вы лишились служанки.

– Так, пошли… – Капитолина Андреевна схватила Машу за больную руку и поволокла за собой.

Перед магазином она усадила ее на лавку, прямо под окном магазина, где светил большой полукруглый фонарь, внимательно осмотрела занозу и вдруг нагнулась и вытащила ее зубами. Потом достала из кармана крохотный флакончик духов и капнула на ранку. Маша успела только пикнуть.

– Какие у тебя, девочка, руки холодные. Замерзла? Сиди здесь!

Женщина ненадолго скрылась за дверями магазина, а вернулась с большой вязаной кофтой в руках. У кофты был полураспущен рукав и опален подол, но она, несомненно, была очень теплой, и Маша, не привередничая, мигом натянула ее поверх футболки.

– В общем, так… – Капитолина Андреевна встала напротив Маши и уперла руки в бока. – В служанки ты не годишься – хиленькая, маленькая, а мне нужно ящики с яблоками таскать и мешки с капустой. Куда уж тебе… В приемные дочки – тоже. У меня своих детей трое. Прокормить-то я бы тебя прокормила, подумаешь, лишнюю тарелку супу налить или каши положить… Но спать негде. Разве что на мешке картошки.

– Да мне все равно где… – заикнулась было Маша.

– Не перебивай! Терпеть этого не могу! Я сейчас займусь своими делами, а ты будешь сидеть здесь. В магазин не суйся, но и не уходи никуда. Я что-нибудь придумаю и пошлю за тобой еще до Черного Часа. Посоветуюсь кое с кем… Может, кому-то нужна служанка или сир…

– А как вы узнали, что я сир, то есть что у меня магия есть?

– Никак, – сердито буркнула женщина. – Номер мне свой скажи…

– У меня никогда не было ракушки.

– Это осложняет дело. Ладно, просто сиди и жди. – Капитолина Андреевна повернулась и решительно направилась к крыльцу.

– А вы не забудете? – рискнула уточнить девочка.

– Что я, совсем уже?! – возмутилась женщина, постучав себя кулаком по лбу. – В общем, сиди. Кстати, ты голодная?

– Немного, – сдержанно ответила Маша. Сказать по правде, она действительно чувствовала голод – в школе не доела обед, а дома поесть не успела.

– Значит, поставлю греться суп, – кивнула женщина и ушла в магазин.

Маша посидела немного на скамейке, рассматривая все вокруг. Очень быстро у нее замерзли босые ноги в резиновых шлепанцах, и она поджала их под себя, вытянув полы кофты. Помогло мало, девочка мерзла все больше, настолько, что дала себе слово: когда станет невыносимо – она обязательно зайдет в магазин и поступит, как велел Селедка, то есть вцепится в дверной косяк, чтобы Капитолина Андреевна не смогла выкинуть ее на улицу. Мимо проходили люди, косились в Машину сторону, но никто с ней не заговаривал. А у девочки уже в глазах рябило от черно-белых полосатых водолазок и колготок – жители Рогонды обожали тельняшки, непромокаемые рыбацкие плащи, широкополые шляпы, банданы, длинные шарфы и кожаные жилеты, и все поголовно носили на ногах высокие шнурованные ботинки с ребристой подошвой, напоминающей гусеницы танка. Также здесь явно были в моде косы…

Маша провела рукой по своей голове, раздумывая, не заплести ли и ей косички, чтобы не очень отличаться от местных жителей, как вдруг наткнулась за завернутыми полями шапочки на маленький листочек бумаги.

«Привет! Давай дружить! Я буду тебе писать, когда смогу, только ты ничему не удивляйся. Идет? Я твой друг, возможно, пока единственный друг в этом городе, и я постараюсь тебе помочь, чем смогу. Тебе было сказано, что делать, вот и делай. Удачи! Все будет хорошо».

Маша обалдело смотрела на записку. Потом повертела в руках и еще раз перечитала. «Это мне письмо? А как оно попало в шапку? Шапка-то Андрея… Может, он мне написал? Нет, не успел бы, он же сразу мне шапку отдал. Наверное, кто-то ему написал, а он прочитал и в шапку положил, а потом забыл», – подумала девочка и спрятала записку в карман.

– Эй! – вдруг услышала Маша и отвлеклась от созерцания прохожих.

Рядом с ней стояли трое ребятишек, два мальчика и девочка. На первый взгляд лет по семь-восемь. Похожи, как близнецы, но девочка все же выглядела старше. Одеты в такие же, как сейчас на Маше, длинные вязаные кофты, правда, новые. Девочка держала в руках желтую пластмассовую кружку, в которой что-то дымилось и аппетитно пахло.

– А? – ответила Маша.

– Мама прислала тебе супу. – Девочка осторожно передала ей кружку. – И просила напомнить, чтобы ты пока не мешала. Она о тебе не забыла.

– Спасибо, – смущенно отозвалась Маша.

В чашке был простой мясной бульон с одним луковым колечком, теплый и несоленый. Она выпила, сколько смогла, и вернула кружку девочке. Стало теплее, но есть хотелось по-прежнему, казалось, что бульон булькает в желудке. А дети так и стояли рядом с ней, пристально рассматривая из-под низко надвинутых шапочек.

– Ну? – спросила их Маша, смущенная таким пристальным вниманием.

– Жди маму, – повторила девочка. – Ни с кем никуда не уходи.

– Я поняла уже. Дальше что?

Дети не ответили, продолжая сверлить ее глазами. Вдруг по притихшим улицам раскатился удар грома.

– Что это? – испуганно вскочила Маша.

Замерзшие ноги внезапно сильно закололо, и она вынуждена была присесть обратно, чтобы растереть их. А когда Маша снова подняла голову, дети исчезли.

Улицы медленно пустели. Небо и без того было сумрачным, но сейчас оно со стороны моря медленно наливалось чернотой, в которой посверкивали молнии. Во мраке хорошо было видно бледно-желтые фонари на кривых улочках, словно светящиеся змейки взбегавших к «Корзинке с фруктами». Начался дождь, девочка накрыла голову кофтой, но не решилась постучаться в дверь магазина.

– Ну вот, все меня бросили… – Маша села обратно на скамеечку и пригорюнилась. Она промокла и совсем продрогла. – Никому я в этом мире не нужна, никто мне не поможет…

– Великая Сердцевидка! Не говори так, милая! – вдруг ахнул кто-то прямо над ее головой.

Девочка увидела перед собой довольно полную девушку лет восемнадцати, одетую в странную тунику с вышитой обыкновенной круглой ракушкой. У девушки была забавная прическа – словно две огромные улитки приклеились за ушами, так она завернула свои косы. Незнакомка держала широкий четырехугольный зонт. Она раздвинула его ручку и воткнула ее рядом с Машей, освободив руки.

– Вот, возьми плед, ты совсем замерзла! – Девушка укрыла Машины плечи пледом, а потом достала из кармана сверток: – У меня с собой кусочек морского хлеба, поешь!

– Спасибо… – Маша начала осторожно жевать зернистую массу со вкусом вареной рыбы. Пища оказалась совсем невкусной, но выплюнуть было неловко.

– Как тебя зовут?

– Маша Некрасова.

– Машенька, ты можешь звать меня сестрой. Меня все так зовут. Почему ты сидишь здесь? Приближается гроза! И Черный Час не за горами! Тебе нужно скорее домой!

– У меня нет дома, – покачала головой девочка. – Я впервые в этом городе. Никто не хочет меня приютить. Наверное, придется спать здесь…

– Какой ужас! Ты собираешься встретить Черный Час на улице? – Девушка в испуге прижала руки ко рту.

– Я спрячусь где-нибудь. Ну, вот залезу под ящики… или переберусь через забор в сад. Меня там никто не найдет.

– Но тебе нельзя оставаться на улице в Черный Час! Когда он наступает, Тьма накрывает город, и весь мир сходит с ума. Все становится враждебным, опасным, не таким, как днем. Не говоря уже о самом страшном – о Ночных Птицах Рогонды, которые уносят людей в свои гнезда, на прокорм птенцам. Разве ты не знаешь?

Маша бросила взгляд на дверь магазина и увидела, что разноцветные гирлянды на двери и на окне погасли. Неужели хозяйка ушла спать и забыла о ней?

– Знаю. Но я хорошо умею прятаться.

– Это не поможет! Послушай меня. – Девушка приблизилась к Маше и взяла ее лицо в ладони, чтобы девочка взглянула ей в глаза. – Я иду домой, в Орден. Мои друзья не будут против, если я приведу тебя, мы часто подбираем на улице тех, кто лишился крова. Поверь мне, мы не обидим тебя, ты сможешь уйти утром, если захочешь. Но сейчас, ради спасения твоей жизни, ты должна пойти со мной.

– Орден? – переспросила девочка.

– Орден Великой и Святой Сердцевидки. Мы поклоняемся ей и ждем Великого Сошествия… но это долгий разговор. У нас нет ненужных и голодных, мы все поддерживаем друг друга, делимся едой и помогаем спрятаться от Ночных Птиц Рогонды. А сейчас мы должны торопиться. Скоро колокол ударит…

«Черта с два пошла бы я куда-то с ней, будь я дома! – подумала Маша. – Позвонила бы папе, маме, вызвала милицию… Но я не дома. И в последние пару часов только тем и занимаюсь, что ищу, у кого бы мне переночевать. Девушка на вид безобидна, и про Черный Час с Ночными Птицами она не лжет. Но не об этом ли Ордене предупреждали ребята?» Пока Маша лихорадочно искала выход, издалека послышался удар колокола.

– Вот, колокол уже бьет! С третьим ударом наступит Черный Час! Скорее идем отсюда, ведь до пещеры Ордена Великой Сердцевидки еще полквартала. Если мы не поторопимся, нас могут не впустить, и тогда мы пропали. Пойдем! Ты ведь не хочешь, чтобы я погибла из-за тебя?

Девушка протягивала Маше руку, но та еще сомневалась. И оглядывалась на магазин. А оттуда не было слышно ни шороха, сквозь ставни не видно и проблеска. Между тем улицы совсем опустели, только свет фонарей да дым из квадратных труб говорил о том, что город не вымер. Девочка подошла к окну – изнутри не доносилось ни звука.

– Скорее! – повторила девушка. – Или я уйду без тебя!

И она действительно сделала несколько шагов прочь. В этот момент вдалеке раздался слабый женский крик. Голос был незнакомый, но слова заставили девочку вздрогнуть:

– Маша! Маша Некрасова!

– Кому-то здесь известно мое имя… – прошептала девочка, оборачиваясь и прислушиваясь.

Девушка из Ордена тоже остановилась.

– Маша! Никуда не уходи! Я за тобой, слышишь? – Незнакомку не было видно в сгущающихся сумерках, но по голосу чувствовалось, что она запыхалась.

– Великая Сердцевидка! Это же они! – воскликнула девушка и, схватив Машу за руку, потащила ее за собой.

– Кто – они? – не поняла Маша, послушно переставляя ноги, но по-прежнему оглядываясь.

– Ночные Птицы! Их шаманы могут копировать человеческий голос! Они летят за тобой, бежим!

– Почему? – Маша нехотя тащилась за девушкой, неумолимо тянувшей ее за руку.

– Ты же сама сказала, что впервые в нашем городе… Кто может звать тебя по имени? Кто может прийти за тобой? Тебя заманивают Птицы! Бежим!

– Голос незнакомый, но…

Колокол ударил во второй раз. Окна в ближайших домах зазвенели, эхо раскатилось по узким улочкам. И девочка не выдержала. Неожиданный звук так напугал ее, что она вцепилась в свою спутницу и буквально побежала, хватая ртом холодный влажный воздух и кашляя.

– Скорей! Она, кажется, от нас отстала! – торопила ее девушка.

На пути оказалась крутая каменная лестница без перил. Машина спутница привычно одолела ее в два счета, а у девочки на последних ступеньках начали подкашиваться ноги. Затем снова узкая улица. Качающиеся желтые фонари. Две изломанные тени на стенах домов, на каменных изгородях. Скрип ракушек и камней из мостовой под их ногами. Хлоп, хлоп – закрываются ставни и двери, щелк-щелк – запираются замки.

Несколько крутых поворотов между высоких заборов – и беглянки очутились перед высоким крыльцом с круглой деревянной дверью. На одной из них висел латунный колокольчик. Девушка выпустила руку Маши и принялась трезвонить в него изо всех сил. Прошло несколько секунд. Тишина. Девушка выпустила колокольчик и прижалась ухом к створке. Маша оглянулась на улицу, по которой они бежали. Рогонда сияла перед ней разноцветной бисерной россыпью огней. И вдруг огни начали исчезать. Слева и справа ярче вспыхивали и тут же гасли крохотные искорки далеких фонарей, темнели окна, словно к Маше приближалась со всех сторон живая жуткая тьма. Девочка метнулась к своей спутнице, которая продолжала напряженно слушать то, что происходило за дверью.

– Почему они нас не пускают? – воскликнула Маша.

– Тише! – ответила девушка.

И в этот момент дверь распахнулась. На пороге возникла фигура в белом, в руках у нее был желтый фонарь.

– Скорее!

Тот, кто их встречал, открыл фонарь и перевернул его, оттуда высыпалась светящаяся пыль и погасла. Девушка снова вцепилась в Машину руку, даже царапнула ее ногтями, затаскивая внутрь. Но Маша еще раз обернулась на потемневшую Рогонду и увидела – где-то далеко внизу, там, где минуту назад еще сиял огнями порт, глубокую темноту разрезал острый луч маяка. После этого дверь захлопнулась, и девочка оказалась в темноте, ослепшая и словно оглохшая. Единственным ощущением были цепкие пальцы девушки на ее запястье.

– Иди осторожно, – прошептала та.

Маша шагнула во тьму и тут же обо что-то споткнулась. Кто-то обнял ее за плечи, не дав упасть, и прошептал на ухо:

– Не шуми и ничего не бойся.

Маша осторожно двигалась в темноте, нащупывая ногами пол. Затем на ее плечи надавили сверху, заставляя сесть.

– Ох и умаялась я с ней, – шепотом пожаловалась кому-то девушка. – Она вообще не знает, что такое Птицы. Дайте воды!

– Тихо! – шикнул кто-то. – Колокол бьет в третий раз!

Колокол снова ударил, и эхо от него превратилось в гул, потом в рокот. И вдруг все смолкло. Наступила гробовая тишина. Маша не видела ровным счетом ничего, но ощущала, что рядом с ней находятся люди. Их было много, и они старались не производить ни звука. Сердце у девочки колотилось как бешеное. Где-то высоко зазвенел комар и тут же смолк.

Маша сидела несколько минут, не шевелясь, напряженная и испуганная, вся обратившись в слух. Постепенно ее дыхание после бега выровнялось, девочка начала успокаиваться. Провела рукой вокруг себя – она явно сидела не то на тонком матрасе, не то на толстом одеяле. Ей захотелось прилечь, но она боялась спросить разрешения. Еще несколько минут молчания и почти неслышного дыхания невидимых людей. Потом Машиного плеча кто-то тихонько коснулся и прошептал на ухо:

– Можешь лечь и уснуть.

Маша легла на матрас, на котором сидела. Кто-то укрыл ее пледом и отошел, крадучись. Потом из разных уголков комнаты начали доноситься шорохи – люди укладывались спать. Никто не разговаривал. Неподалеку от Маши детский голос прошептал:

– Мама, хочу пи-пи.

– Терпи.

– Не могу!

Звякнула дужка ведра.

Маша решила закрыть уши руками. И в этот момент раздалось негромкое хлопанье крыльев. Шорохи тут же прекратились. Люди замерли, затаив дыхание.

Слышно было, как снаружи, за окнами, порхнула птица. И еще одна. Потом раздался выстрел – и все выдохнули. Эхо повторило звук выстрела несколько раз. Затем донесся далекий смех. И снова наступила тишина.

Маша лежала, закутавшись в плед до подбородка, и таращилась в темноту. Все слушала напряженно и мучительно и думала, что не заснет до утра. Так и будет лежать и слушать. Хлопанья крыльев больше не было. Началась гроза – лил дождь, и громыхал гром. Девочка натянула поплотнее шапку на уши и обмоталась сверху шарфом, чтобы ничего не слышать. Шарф пах шерстью и пряностями, перед глазами встал, как живой, Андрей. Он улыбался, и Маша вдруг перестала бояться, успокоилась и закрыла глаза. Она не заметила, как уснула, и снилось ей одно и то же – гроза, дождь.

А потом вдруг проснулась.

Косые солнечные лучи проходили сквозь узкие витражные окна, дрожали разноцветными солнечными зайчиками на каменных стенах. Маша находилась в полукруглой комнате одна. Повсюду лежали матрасы и разноцветные спальные мешки, пол покрыт толстым пестрым ковром, и его узор напомнил девочке осенние листья. Посреди комнаты виднелась лестница вниз, слева была круглая арка из светлого песчаника, занавешенная шторой с изображением круглой раковины. Из-за нее вкусно пахло едой…

Маша почувствовала, что ужасно проголодалась, вчерашний бульон у Капитолины Андреевны и кусочек «морского хлеба», которым угостила девушка, совершенно не насытили ее. В последний раз девочка нормально ела еще в школе… На обед были рыбная котлета с рожками и яблочный компот – обычная школьная еда. Маша никогда ее особо не любила и оставила на тарелке больше половины, но сейчас отдала бы за нее все, что угодно. Хотя у нее ничего и не было… Девочка сглотнула слюну и выбралась из-под пледа. Шапка Шамана свалилась с нее во сне и лежала рядом с матрасом. Маша сложила ее пополам и засунула в карман кофты, попыталась пальцами расчесать волосы, заново обмотала вокруг шеи шарф, посмотрела на свое отражение в крошечном зеркальце точилки. Видно было немного… Собравшись с духом, девочка приблизилась к арке – она шла на вкусный запах, словно крыса за волшебной дудочкой в известной сказке. И не смогла остановиться, даже услышав голоса.

– Они работают в городе. Все, кроме старших братьев и сестер. Четверо новичков в огороде.

– Если мы пришлем за ящиками морское тельце, его никто не увидит.

– Не стоит, скоро первое занятие с новичками. Оно напугает их сильнее Черного Часа. Птицы тебя забери, кто это?

Последний возглас относился к Маше, которая как раз перешагнула через порог, немного смущенная.

В комнате находилась женщина средних лет, очень румяная, и невысокий толстенький мужчина со странной прической – лысину окружали волосы, закрученные нарочно, как раковины улиток. Спереди и сзади на его одежду были нашиты изображения ракушек, причем на спине уголок аппликации оторвался и загнулся. Мужчина с возмущением смотрел на пришелицу.

– Девочка новенькая, – поспешила его успокоить румяная женщина, – ее вчера ночью привела средне-младшая сестра. Она совсем чужая здесь, не знает о Рогонде ничего, ни о Черном Часе, ни о Птицах, ни о… других вещах.

– Надеюсь! Кто много знает – долго не живет, а кто болтает – тем более!

Мужчина грозно воздел палец и широким шагом вышел из комнаты. Прошел мимо Маши так небрежно, что задетый им ковер чувствительно ударил ее по спине. Девочка в изумлении отошла от арки.

Комната была одновременно и кухней и прихожей, здесь стояли желтые пластмассовые столы и стулья, полукруглая печурка, похожая на бочку, а также вполне современного вида плита и холодильник. За холодильником большой пирамидой высились мешки и ящики. Что в них могло быть, Маша не представляла себе.

– Я кухарка. Лучше меня так и зови, а то запутаешься, – деловито засуетилась румяная женщина. – Иди во двор, там душ и туалет, а потом, не мешкая, возвращайся. Завтрак ты проспала, но я накормлю тебя перед занятием. Если ты задержишься, останешься голодной, так и знай. Средние сестры не любят учить тех, кто жует!

Глава 3 Орден Святой Сердцевидки

Маша толкнула тяжелую дверь и оказалась на оживленной городской улице. Вчера вечером Рогонда показалась ей малолюдной, темной и ветреной. Но сейчас, когда город, похожий на нагромождения раковин, прилепившихся к скале, купался в лучах солнца, море голубело вдали, по небу быстро неслись белые облака, когда повсюду сновали люди, слышались голоса и даже музыка, Маша усомнилась, в том ли мире она проснулась, в каком засыпала. Будто и не было Черного Часа – распахнуты нарядные ставни, соседи здороваются через низкие заборы, и отовсюду из труб – чистый серовато-белый дымок.

– Новенькая? Тебе в сад! – напомнил ей незнакомый человек из Ордена – Маша уже научилась отличать их из толпы по нашитым изображениям круглой ракушки.

Мужчина методично приклеивал к стене черные шляпки мидий (видимо, для украшения) и то и дело оглядывал улицу, зорко и тревожно. Маша поблагодарила его, но осталась стоять, жадно рассматривая утреннюю улицу.

Вечером на ней не было никого, кроме редких прохожих, причем взрослых, а теперь повсюду бегали дети. Мамы везли коляски без колес, также без колес были кресла у стариков и старушек – те и другие скользили над землей, словно на невидимых салазках. Маша повнимательнее присмотрелась к креслам и коляскам – у многих из них на спинке имелись улыбающаяся кукольная голова и зонтик. Девочка решила, что они – украшение, пока один дедушка не чихнул. Голова пожелала ему доброго здоровья, а выдвинувшаяся откуда-то длинная рука, сгибающаяся в нескольких местах, достала из сумочки на спинке кресла и подала носовой платок.

– Что это за кресла? Почему у них головы? Почему коляски и кресла без колес? – спросила девочка у незнакомца из Ордена, продолжавшего приклеивать шляпки мидий.

– Робо-кресло-сиделки, – ответил тот. – А без колес, потому что Рогонда. Тут горы и лестницы, на колесах не проехать. Был раньше монорельс-небоход, но не пользовался успехом, отключили лет двадцать назад – его часто ломали Ночные Птицы. Теперь все катаются на антиграве – таком же, как в ракушках, только мощнее.

Маша задрала голову и увидела высоко над городом блестящие голубые провода. Они тянулись от моря куда-то вверх, за город, к вершинам гор.

– Иди в сад, соня! Все на работе, одна ты дрыхла до полудня, – добавил мужчина.

Маша смутилась и толкнула калитку. В саду, вдоль стены располагались грядки, на которых овощи росли так тесно, что их ботва напоминала ровный газон. Там возились старушка, дородный мужчина и два подростка, такие тощие и унылые, что Маша предпочла не здороваться с ними, чтобы не привлекать к себе внимания.

Душевые и туалеты оказались на удивление современными, чистейшими и удобными. Маша очень торопилась к завтраку и тем не менее не отказала себе в удовольствии высушить волосы феном и самую чуточку покрутиться перед высоким узким зеркалом. Впрочем, отражение ей не понравилось – дырявая кофта, футболка, спортивные штаны, резиновые шлепанцы, шарф и шапочка. Сочетание настолько нелепое, что клоуны и нищие и те бы пальцем показывали, глядя на нее. Маша щелкнула пальцами, приводя белье, футболку и брюки в первозданный вид, она терпеть не могла несвежую одежду и не раз вспоминала добрым словом Как-о-Дум, где ее научили восстанавливать вещи. Правда, магическая чистота не внушала ей доверия, казалось, что одежда по-прежнему грязная, только пахнет хорошо, лучше было бы выстирать белье, хорошенечко прополоскать, но в чем же она тогда останется? А вот кофту Капитошки девочка постеснялась восстанавливать, хотя могла бы, – в Ордене могут удивиться, откуда она взяла новую вещь, еще подумают, что украла…

Кухарка поставила перед девочкой тарелку, полную риса с какими-то беловатыми комочками. Пахло очень аппетитно.

– А что это? – проворно орудуя ложкой, с набитым ртом ухитрилась спросить Маша.

– Крабовый суп. Мы тут привыкли к морской пище, но новичкам трудно бывает поначалу без круп и хлеба. Вот когда будет Великое Сошествие… Впрочем, тебе обо всем расскажут на занятии. Давай заканчивай быстрее…

Не успела Маша проглотить последнюю ложку, как вдруг раздался удар колокола, до жути напомнивший вчерашний. Она закашлялась, вскочив из-за стола.

– Не пугайся! – Кухарка хлопнула ее по спине. – Тут всегда так созывают на занятия, чтобы мы не забывали о Черном Часе. Иди, тебе в общую спальню.

Новички, которых Маша видела на огороде, вошли в кухню и, не останавливаясь, направились к арке. Она последовала за ними.

Матрасы и спальные мешки были уже кем-то свернуты и располагались вдоль стены. Между оконными рамами кто-то растянул веревки, и теперь там сушились детские полосатые колготки и тельняшки всех размеров, а также длинные плащи и туники с вышитыми круглыми ракушками. Полная сестра с волосами, свернутыми в две улитки за ушами, та самая, что привела вчера Машу в Орден, сидела у перил лестницы, ведущей вниз. Путь на лестницу был перекрыт корабельным канатом.

– Вас пятеро, очень хорошо, – произнесла девушка. – Пожалуйста, возьмите ваши матрасы и садитесь передо мной, так, чтобы друг другу не мешать, но чтобы я вас всех видела.

Маша не смогла найти свой матрас, поэтому взяла первый попавшийся и уселась на него, скрестив ноги по-турецки. Старушка прилегла на бочок, а дородный мужчина опустился на пол неловко, оглядываясь и извиняясь, сжал колени вместе. Тощие подростки улеглись на живот и принялись болтать в воздухе ногами. Один из них жевал морковную ботву, и Маше сбоку казалось, что у него растет один-единственный пушистый зеленый ус. С кухни долетал запах рыбы, а еще пахло мокрым бельем. Хотелось наружу, на свежий воздух. Девушка держала ладони на коленях, сложив их вместе, Маше показалось, будто она прячет в руках что-то маленькое.

– Для начала давайте познакомимся…

Слушатели мялись, поглядывая друг на друга. Маша тоже не спешила говорить – по своей давней привычке сквозняка она предпочитала сначала наблюдать, а потом уже действовать.

– Ладно, начну тогда с себя, – предложила девушка. – Я, как и многие из нас, пришла в Орден Святой Сердцевидки, когда лишилась крова и семьи. Орден не только дал мне крышу над головой, но и стал настоящей моей семьей. Так как мы все оказались в одинаковых условиях, у нас тут нет главных, нет первых и последних, поэтому все мы зовемся братьями и сестрами. Конечно, те, кто уже давно в Ордене, более опытные братья и сестры, их называют старшими. Есть также средне-старшие, средние, средне-младшие и младшие братья и сестры. А еще новички – те, кто вынужден искать защиты у Ордена, но еще не вошел в нашу дружную семью, так как многого не знает и не может сделать выбор. Это вы.

– А как вас зовут? – спросил один из подростков.

– Конечно, у нас у всех есть имена, – улыбнулась девушка. – Но мы предпочитаем обходиться без них, чтобы скорее привыкнуть друг к другу и не мучиться, запоминая каждого. Вы можете обращаться ко мне средне-младшая сестра, на первых порах я ваша главная помощница и подсказчица.

– Я бы хотел поговорить со старшими, – пробормотал мужчина.

– Конечно, вы сможете поговорить со старшими – как только побольше узнаете об Ордене и определитесь с выбором.

– Почему вы их прячете? – спросила старушка.

– Они очень заняты, – серьезно сообщила средне-младшая сестра.

– Чем же?

– Как вы думаете, что у меня в руках? – вместо ответа девушка раскрыла ладони. Там лежала круглая ракушка кремового цвета с розовато-коричневыми прожилками.

– Ракушка. Такая же, как у вас на плаще. Только не знаю, как называется, – пробормотал мужчина.

– Это сердцевидка. Младшая сестра Великой Сердцевидки. Почему вы ушли из дома, можно вас спросить?

– Моя жена… Она была не в себе. Наши дети выросли, учатся в Дальнеморске, а мы остались на родине. Мы привыкли к Рогонде, но моя жена… Ей в последнее время казалось, что дети еще маленькие, а дома их нет, потому что заигрались на улице. Она выходила по вечерам, не обращая внимания на колокол и Часы. Дочка часто звонила ей. По ракушке моя жена разговаривала нормально, узнавала дочку, помнила, что та в Дальнеморске, велела прилежнее заниматься. А потом вдруг опять спрашивала у меня, вернулись ли дети с улицы. Нужно было отвести ее к лечухам, конечно, но она весь день казалась нормальной, только по вечерам вела себя чудно. Я старался не выпускать ее, закрывал дверь, запирал лестницу. Но однажды проснулся утром – а ее нет. Во время Черного Часа жена была рядом со мной, но я уснул. А что еще делать в Черный Час, когда нельзя шуметь? Спать, конечно же. Мы много лет засыпали в Черный Час. И вдруг моя жена исчезла, и с тех пор ее никто не видел. А на крыше дома я нашел перо Ночной Птицы. Я сжег его сразу же, но мне с тех пор все время казалось, что оно там, на крыше. Я знаю: моя жена вышла на улицу в Черный Час, когда я уснул, и Птица унесла ее. Больше я не мог оставаться дома один, поэтому пришел к вам.

– Очень сожалею о вашей утрате, – помолчав, сказала девушка. – Многие семьи потеряли таким образом своих родных. От Ночных Птиц Рогонды нет спасения, можно только прятаться и надеяться, что они вас не найдут, пока Смотритель Маяка не прогонит Тьму. Мэр отказывается бороться с Ночными Птицами, потому что мировая общественность против их уничтожения, так как Птицы уникальны. А еще потому, что Смотритель уверяет, будто Птицы не опасны для людей. Но мы-то с вами знаем, что это ложь, правда? Мы нужны им для прокорма. Если Птицы не опасны, куда же тогда исчезают люди в Черный Час? Откуда берется Тьма? Почему только Птицы и Смотритель не боятся Черного Часа? Мы в Ордене считаем, что Смотрителю выгодно такое положение дел – сотрудничая с Птицами, он может контролировать весь город, держать нас в страхе. Наше будущее полно мрака и ужаса, Смотритель Маяка стар и все не может найти ученика. Родители боятся отдавать ему своих детей, потому что еще ни один из учеников не прошел обучение до конца, но зато каждый из них видел ужасающие вещи и терпел жестокое обращение. Скоро мы окажемся без Смотрителя… И что тогда будет, вечный Черный Час?

– У меня внуки-школьники, – вдруг заявила старушка. – Седьмой и десятый класс. Старший умел гасить свет без рук. Когда все шли спать, никто не гасил света. Знали: он только глазами моргнет – и свет погаснет. Внук пошел в ученики к Смотрителю – мечтал сократить Черный Час и прогнать Ночных Птиц. Вот дуралей! Сколько их ходило… Вернулся на следующее утро, лег в постель и с тех пор отказывается выходить из дому. Свет гасить разучился. Да если бы только это – внук теперь в своей комнате вообще света не зажигает! Ни днем, ни ночью! Мои дети собрались уехать в дальние края. Кому они там нужны? Но меня не слушают, дом продают. А мне куда деваться?

– И мне некуда было вчера спрятаться, но вы и так про меня знаете, – заговорила Маша, почувствовав, что пришла ее очередь рассказывать. – Я впервые в Рогонде, до вчерашней ночи ничего не знала о Черном Часе. Наверное, я… как его… морской волчонок. А вы, ребята, тоже?

Девочка повернулась к подросткам – специально, чтобы отвлечь внимание от себя.

– Я местный. И… совершенно не выношу темноты, – признался один из подростков. – Не хочу говорить об этом! Родители считают мой страх глупостью и не хотят уезжать из Рогонды. У отца тут свое дело, два рыболовных корабля, небольших, но…

– У меня нет способностей, – усмехнулся подросток, который держал во рту морковный хвостик. – Черного Часа и темноты я не боюсь. Меня просто заинтересовала легенда о Великой Сердцевидке. Я хочу ее услышать от вас. Только без вранья! Может быть, потом я вернусь домой. Или останусь с вами, служить ей. Если мне понравится легенда.

– Хорошо. Так как мы все рассказали о себе, пришла пора рассказать об Ордене, о том, кто такая Великая Сердцевидка и почему мы ей служим, – вновь заговорила девушка. – На самом деле у нас много песен и стихов о Великой Сердцевидке, наши братья даже сочиняют пьесы. У вас еще будет время познакомиться со всеми вариантами легенды, а пока – только общие факты. Как вы и просили, без прикрас…

Средне-младшая сестра нажала на ракушку в своей руке, и та с музыкальной трелью раскрылась. Внутри оказался крошечный городок, вырезанный из бумаги – силуэты домов из тоненькой салфетки, микроскопические окна, едва заметные двери и лестницы, кружевные мосты.

– Глубоко, на дне моря под Рогондой ждет своего часа Святая Сердцевидка, – нараспев начала рассказывать девушка. – Она растет уже много лет и стала просто огромной, такой, что может вместить в себя целый город. Она – как большое доброе сердце, в котором есть место для всех. Однажды мы дождемся Великого Сошествия в море… Святая Сердцевидка поднимется к берегу и раскроет для нас свои створки, а потом, спрятав нас внутри от воды и Тьмы, нырнет на дно моря навсегда. И нас не достанут Ночные Птицы Рогонды!

– То же самое я слышал от ваших проповедников, слово в слово. Я же просил – только факты! Что за ракушка, как вы ее нашли, откуда знаете, что в ней можно спрятаться? – настойчиво спросил парень. – Расскажите об основателях Ордена, что ли, для начала.

– Хорошо. Но время занятий заканчивается, поэтому сегодня я расскажу вам не многое. Вот что мы знаем точно. Глубоко под водой у самых берегов Рогонды зреет гигантская ракушка. Самые первые братья, основавшие наш Орден, нашли ее, когда ныряли, и решили покормить. Не спрашивайте меня, в чем заключается суть кормления, это великое таинство, и лишь немногие из приходящих новичков способны заслужить доверие Ордена до такой степени, что их допустят хотя бы взглянуть. Братья обнаружили, что кормление благотворно действует на Великую Сердцевидку – она начала расти. Еще до того, как у тех братьев выросли бороды, Сердцевидка уже увеличилась настолько, что стала способна вместить в себя целый дом. Она широко открывала створки, когда братья молили ее об этом, а потом снова закрывала. Старейший брат-основатель забрался внутрь и прожил неделю внутри Великой Сердцевидки. Выйдя из нее, он хотел забрать свою семью, чтобы уберечь родных от Черного Часа, но обнаружил, что всех родных похитили Ночные Птицы Рогонды. Тогда он основал Орден Великой Сердцевидки, пожертвовал свой дом-пещеру для тех, кто оказался без крова, и пригласил желающих укрыться от ужасов Черного Часа у Великой Сердцевидки. Однако страждущих оказалось так много, что она не могла вместить их всех. Тогда старшая сестра-основательница предположила, что если мы еще немного подождем и покормим Великую Сердцевидку, та будет настолько щедра, что сможет уместить всю Рогонду, и людям не придется покидать свои семьи и налаженную жизнь. С тех пор мы исправно служим Великой Сердцевидке, оберегаем ее, кормим, рассказываем о ней людям, а также укрываем всех лишившихся крова и семьи. Мы ждем, когда Великая Сердцевидка вырастет, и тогда мы все совершим Великое Сошествие в море, и в новой Рогонде не будет ни Черного Часа, ни Ночных Птиц, ни Смотрителя Маяка.

Минуту все молчали. Девушка поглаживала кромки раковины большими пальцами. Сильно поглаживала, со скрипом.

– А что мы будем есть на дне моря? – спросила Маша.

– Мы постепенно привыкаем к морской пище уже сейчас. Новичкам еще трудно отказаться от риса и хлеба, но старшие братья едят только мясо моллюсков.

– Вы собираетесь съесть Великую Сердцевидку изнутри, чтобы в ее створках смог поместиться целый город? – поразилась девочка.

– Это справедливо, как часы жизни: сначала мы кормим Великую Сердцевидку, потом она нас. Но еда, дом и прочее – все решится естественным путем. Главное в другом – мы спрячемся в ней от Тьмы на дне моря, где все будут сыты и в безопасности, никто не станет работать и простужаться от плохой погоды. Одна большая, дружная семья в створках раковины.

– Хорошо бы так случилось при моей жизни, – усмехнулся подросток с морковным хвостиком.

– Ну уж точно не при моей… – вздохнула старушка. – Да и ладно, дозволите скоротать последнее время под вашей крышей, и то спасибо.

– Когда мы спасемся? – с тоской спросил мужчина. – Я не могу больше выносить шороха крыльев по ночам. Боюсь, однажды выбегу в Черный Час наружу, как моя бедная жена, потому что у меня нет уже сил дрожать по ночам под одеялом.

– Никто не знает, – вздохнула девушка. – Великая Сердцевидка то вырастает вдвое за одну ночь, то не растет неделями. Мы можем отправиться в нее хоть завтра, но нам там будет тесно и неуютно, к тому же придется бросить в опасности остальных горожан. А ведь у вас – ну, кроме Маши – здесь есть друзья и родные. Но не грустите, мои новые младшие братья и сестры, я лично верю, что, если мы все будем очень стараться, Великая Сердцевидка быстро подрастет, что Великое Сошествие не за горами.

– А как нам надо «стараться»? – поинтересовалась старушка.

Девушка удовлетворенно кивнула, словно ждала этого вопроса.

– У каждого в Ордене есть работа. Старшие братья и сестры кормят Великую Сердцевидку, однако кто-то должен кормить и одевать старших братьев и сестер, что-то есть и во что-то одеваться самим. Мы должны вести хозяйство, соблюдать чистоту, готовить пищу, шить и чинить одежду, совершать покупки, собирать пожертвования, учить детей, искать бесприютных и обездоленных. Ну а самое главное – рассказывать людям на улицах города о том, как можно спастись от Ночных Птиц. Все дела распределяются по вашим силам и по старшинству среди членов Ордена. Вы у нас только первый день, однако четверо из вас уже сделали немало – полили и пропололи грядки.

– А кто-то долго спал… – съехидничали хором пацаны, поглядывая в сторону Маши.

Та насупилась.

– Ничего страшного. – Средне-младшая сестра погладила девочку по руке. – Ты совершила долгий путь и очень устала, я просила тебя не будить. Однако и ты должна потрудиться, помочь своим братьям и сестрам, поэтому пойдешь с кухаркой на базар.

– Хорошо, – пожала плечами девочка, – я не против.

– Но сначала все вы поможете младшим братьям и сестрам прибраться в вашем новом доме. – Девушка захлопнула раковину, положила ее в карман плаща и принялась скатывать матрас, на котором сидела.

Маша поднялась вместе со всеми и отправилась на кухню мыть посуду. Она видела, как работают люди, которые вместе с ней прослушали первый урок Ордена, старушка чистила рыбу, дородный мужчина стал выносить и выбивать матрасы. Сестры мыли полы, а несколько мальчишек помладше Маши ушли с братом в зеленой бандане собирать пожертвования на улице. Девочка встретила их позднее, когда вместе с кухаркой и двумя мужчинами отправилась на рыбный базар у самого порта.

– Помогите Ордену Великой Сердцевидки, и Орден поможет вам и вашим близким! – кричали мальчишки на улице, стоя под большим флагом с изображением плоской круглой раковины.

Парень в зеленой бандане сидел на ступеньках чужого крыльца неподалеку и курил, лишь изредка посматривая в их сторону. Некоторые прохожие кидали мелочь в большую коробку, стоящую прямо на земле, под флагом, но большинство брезгливо морщились. Один раз девочка услышала, как их обругали.

– Моллюзга уже достала! Интересно, они хоть в школу ходят? – проворчал какой-то молодой человек, отворачиваясь от протянутых рук.

Маша вспомнила: то же слово употребил Селедка, когда советовал не связываться с приветливыми и улыбчивыми. Сердце заныло от дурного предчувствия. Почему Орден Великой Сердцевидки не вызывает энтузиазма у других горожан? Неужели им не хочется спрятаться от Черного Часа на дне моря?

На базаре они пробыли недолго. Кухарку тут узнавали, продавцы сразу же выставляли перед ней уже наполненные корзины, и той оставалось только торговаться да командовать. Маша высыпала в свою корзину мелкую скользкую рыбу и поморщилась от противного запаха. Впрочем, свежая килька пахла не в пример приятнее, чем ветер с рыбной базы. Мужчины уже вскинули на плечи рюкзаки с корзинами, наполненными крабами, рисом, усатыми креветками, черными мидиями, а кухарка еще ходила между рядов, рассматривая товар. Торговцы были все сплошь в прорезиненных оранжевых и черных плащах, они перекладывали рыбу льдом и ворчали по поводу ветра с рыбной базы:

– Запил Смотритель, что ли? Давно уже пора сжечь все гнилье! Кто ж виноват, что коптильный цех забит под завязку, склады полны замороженной рыбы, а торговые корабли не вышли из гавани из-за непогоды…

– Смотритель мог бы наладить погоду…

– Ага, рискни, заставь его. Что хочет, то и делает. Скажи спасибо, что Маяк не выключает. Вчера Черный Час опять до трех ночи продлил. Так в следующий раз и до утра дотянет…

Наконец с килькой было покончено, и Маша вытерла липкие пальцы о тряпку, которой была перевязана ручка корзины. Но этого оказалось недостаточно, и девочка осмотрелась по сторонам в поисках колонки вроде той, из которой ее вчера напоили ребята. Колонку она нашла быстро – по грязным ручьям, текущим от нее по всему базару. Она не решилась без спросу оставить корзину с килькой и поволокла ее за собой. Нажала на рычаг, повесила на него корзину, с удовольствием умылась. Когда вода перестала журчать, внимание девочки привлекли крики. Маша подняла голову – парень в зеленой бандане как раз отвесил затрещину одному из своих подручных, выпрашивавших пожертвования. Изо рта мальчишки вылетело несколько больших монет.

– Ты украл деньги у Ордена! – заявил парень. – Мы выкинем тебя на улицу, и пусть Ночные Птицы разберутся с тобой!

Не помня себя от ярости, девочка побежала к ним, волоча за собой тяжеленную корзину. Тем временем парень в зеленой бандане навис над другими мальчишками и спросил:

– Вы думали, я ничего не вижу?

Он поднял кулак, и в это время Маша, которой злость придала сил, резко рванула корзину вверх и вытряхнула на парня всю кильку. Надсмотрщик оторопел. Ему было не особенно больно, но оказаться по уши в вонючей рыбе никому бы не понравилось.

– Не смей бить детей! – заявила девочка, макушка которой не достигала парню даже до плеча.

– Че?! – взревел тот, отряхиваясь от рыбы и замахиваясь уже на Машу.

– Ты ведь не ударишь девчонку, верно? – раздался со стороны знакомый голос.

Маша и парень обернулись. Неподалеку стоял Андрей. На нем был новый шарф – оранжевый, красная косичка трепетала на ветру, черные волосы топорщились. Сам по себе он вряд ли напугал бы парня в зеленой бандане, который был намного его старше и сильнее, но за спиной Андрея внушительно возвышался Карась.

– Нет, я не бью девчонок, – пробормотал парень. – Просто хотел объяснить ей, что воровать плохо и что пацанов надо учить. В общем, пусть старшие братья и сестры с ней разбираются, а нам пора – мальчишки проголодались, да и вечер уже.

Он высыпал деньги из коробки себе в карман и с подчеркнутой заботой повел мальчишек за собой по улице.

– Привет, – усмехнулся Андрей. – Как дела?

Маша просияла в ответ. Она была отчего-то очень рада встрече с ним. А потом смутилась, вспомнив, что выглядит довольно странно – в чужой поношенной кофте, в чужом шарфе и шапке, в тренировочных штанах и резиновых шлепанцах на босу ногу. Встретиться бы с ним в родном мире, там-то она могла одеться нормально и вообще выглядеть неотразимо…

– Селедка отвел тебя до магазина Капитошки? Как она тебя приняла? Погнала на базар одну? Разве ей нужна рыба?

– Девочка, ты где? – раздался в тот момент крик кухарки. Та выбежала из-за рядов и, увидев рассыпанную по земле кильку, запричитала: – Ни на минуту тебя нельзя оставить! Вот растяпа! Что ж теперь делать? Деньги-то уже уплачены! И что сестры скажут…

– Я верну.

– Да как же ты вернешь, голытьба?

– Отработаю, – угрюмо ответила девочка. Ей было неприятно, что на нее орут, тем более в присутствии Андрея.

– Идем уж, горемыка, – вздохнула кухарка, взваливая себе на спину очередной рюкзак. – Корзину хоть подбери. В Ордене скажут, что с тобой дальше делать…

Андрей пристально наблюдал за этой сценой.

– Я не понял… – начал он было. Но Карась положил руку ему на плечо:

– Поздно, она с отмоллюзгами связалась.

Маша поняла, что слова «моллюзга» и «отмоллюзги» означали приверженцев Ордена Великой Сердцевидки и, видимо, являлись производными от слова «моллюск». У Андрея на лице появилось выражение брезгливости, если не ненависти. Он окинул ее взглядом с ног до головы, и девочке захотелось съежиться, стать маленькой-маленькой, как килька.

– Ну, Селедочка у меня получит… – пробормотал парень сквозь зубы и повернулся, чтобы уйти.

А Машу снова потянула за руку кухарка, будто маленькую. Девочка всю дорогу угрюмо молчала. Рассыпанная килька, избитый мальчик не прибавили ей настроения, а реакция Шамана на Орден и вовсе убила…

Когда добрались до дома, кухарка вдруг толкнула Машу в калитку, за которой был маленький сад.

– Вымой душевые. Хоть какая-то будет от тебя польза! – заявила она, указывая подбородком в дальний угол, где на стене дома висели шланг, ведро и тряпки. – Моющие средства в коробке в туалете. Иди же!

Подхватив рюкзак, кухарка заторопилась ко входу в дом. Краем уха Маша уловила какой-то скандал у двери.

– Пожалуйста, я уже второй раз прихожу, а мне трудно ходить пешком в такую даль…

– Женщина, я вам еще утром сказала, никакой новой девочки вчера к нам не приводили. Не знаю, с чего вы взяли, что она у нас… Не приходите больше!

Маша встала на цыпочки, чтобы выглянуть за изгородь, и увидела молодую женщину лет двадцати – двадцати двух. Кудрявая челка, длинная коса, лицо совсем как у девчонки, вот только круглый живот выпирает из-под свитера – незнакомка явно ждала ребенка. Она не заметила Машу за забором и долго, безнадежно осматривала окна, потом повернулась и побрела прочь по улице.

Маша мыла душевые до заката. Она едва успела убрать ведро и тряпки, как все, кто был в Ордене, вышли в сад и выстроились в очередь к душевым и туалетам. Люди были не так разговорчивы и веселы, как утром, – видимо, потому, что приближался Черный Час.

Девочка тоже привела себя в порядок и одной из первых явилась на ужин, состоящий из воды и горячего «морского хлеба», – таким он был гораздо вкуснее, чем вчера, холодный и из салфетки. Против ожидания, Машу не ругали за рассыпанную кильку. Ей вообще никто не сказал ни слова. А кухарка похвалила за вымытые душевые и, накладывая порцию, сказала: «Не зря наш хлеб жуешь».

После еды люди долго укладывались в общем зале. Несколько человек, в основном те, кто носил плащи и туники с изображением ракушки и завивал волосы так, чтобы они становились похожи на улиток, спустились с фонарями вниз по витой лестнице. Машин матрас лежал у самых перил, и она пыталась заглянуть под них, желая узнать, что там, внизу. Наверное, еще одна общая спальня. Но видела девочка только каменную стену со слабым желтым отсветом фонарей. Маша тоже решила ложиться, пока не погасили свет, и сняла шапочку, шарф. Но вдруг снова наткнулась рукой на листочек бумаги.

«Привет! Что ты делаешь в Ордене, глупая? Беги оттуда, пока можешь».

Девочка похолодела – этого листка не было, она ведь сто раз снимала и надевала шапку сегодня. Письмо-то свежее и адресовано именно ей! Только куда же ей бежать, тем более на ночь глядя? «Советчик… Мне же деваться некуда!» – расстроилась Маша и убрала письмо в карман к предыдущему.

Потом она спрятала под матрас шапочку и шарф, повернулась на другой бок, поплотнее укрылась одеялом, чтобы не дуло со стороны лестницы, и стала наблюдать, как младшие братья и сестры забираются на деревянные лестницы, чтобы заткнуть тряпками щели между ставнями, как кухарка, отодвинув ковер, составляет столы и стулья друг на друга, освобождая место для матрасов. У противоположной стены молодая женщина с темными кругами под глазами обняла своих детей, сына и дочку, и рассказывала им сказку, только из-за общего шума Маша, как ни старалась, ничего не услышала. Девочка вспомнила о доме, о родителях, и ей тоже захотелось прижаться к маме и папе. И не думать ни о каких Ночных Птицах.

– Внимание! Был первый удар колокола! Через три минуты я гашу свет! – сказала кухарка и опустила ковер-штору в проходе.

Заскрежетал замок входной двери. Кругом возились, устраиваясь поудобнее, люди, опоздавшие, многократно извиняясь, пробирались к своим матрасам, наступая на чужие руки, ноги и вещи. Со вторым ударом колокола все замолчали, даже шептаться перестали. От третьего удара у Маши снова, как вчера, сильно забилось сердце. Девочка свернулась в комочек, накрылась с головой одеялом и слушала, слушала испуганное дыхание множества людей и жуткие звуки с улицы, шорох крыльев, чей-то крик, далекий звон разбитого стекла…

Глава 4 Изнанка Ордена

Маша снова не заметила, как уснула, дрожа от страха под одеялом. Но вчера она, видимо, хорошо выспалась, поэтому сегодня проснулась раньше всех. В комнате было очень душно и темно, ставни-то еще закрыты, но фонарик колокольцев, который всегда с ней, светил достаточно ярко, чтобы осмотреться. Маше хотелось выйти наружу, но она никак не могла выбраться из комнаты, потому что повсюду лежали люди, разметавшись во сне – кто-то скатился с матраса, кто-то широко раскинул руки. Пройти, ни на кого не наступив, было невозможно. К счастью, ее матрас лежал совсем рядом с лестницей, ведущей вниз. «Может быть, там есть другой выход или туалет?» – подумала девочка.

Она встала и, осторожно ставя ноги между прутьев поручней, чтобы не наступить на чужие матрасы и спальные мешки, добралась до начала лестницы. Спустилась, освещая себе путь фонариком, и начала тихонько толкаться во все двери, что попадались ей на пути. Но все были заперты. Очень смутно слышалось журчание воды, но оно доносилось не из-за дверей, а откуда-то спереди и снизу.

В конце коридора обнаружилась еще одна лестница и другой длинный коридор с дверями. Потом еще один спуск. И ни одного фонаря, ни одной лампочки, ни выключателя, ничего, словно здесь никто никогда не ходил. Но ведь Маша видела вчера людей, которые спускались сюда из общего зала!

В самом низу в воздухе чувствовалась сырость, журчание воды слышалось явственнее, коридор уже не был таким прямым, а спускался вниз, слегка закругляясь, а закончился кабиной открытого лифта, освещенного двумя очень тусклыми желтыми лампочками. Девочка постояла возле него в нерешительности – ей хотелось воспользоваться им и продолжить осмотр, но она уже зашла очень далеко и даже начала жалеть об этом. Лучше было оставаться в постели, а не мерзнуть в темных жутких коридорах. Туалет она так и не нашла, да еще неизвестно, как отнесутся братья и сестры к ее любопытству.

Вдруг в одной из дверей заскрежетал замок и послышались голоса, и Маша, испугавшись, сделалась прозрачной, отступила в темноту, за лифт, присела и затаила дыхание.

Из комнаты вышли двое – уже знакомый девочке человек в плаще с полуоторванной ракушкой и мужчина в алой бандане. Маша в полумраке приняла было его за Боцмана, но ошиблась – мужчина был намного выше и шире парня, к тому же у него оказалась небольшая бородка.

– Если вы нас подведете, Капитан, ни вашим, ни нашим не будет покоя на этом берегу. – Мужчина в плаще говорил глухо, пряча лицо в шарф, намотанный вокруг шеи несколько раз.

– Вы меня пугаете, моллюск? – усмехнулся человек в алой бандане. – Все сделаем, как надо.

– Уважение прежде всего! – назидательно поднял палец вверх мужчина в плаще. – Я же не зову вас морской крысой.

– Мы деловые люди, – обаятельно улыбнулся Капитан. – К чему обращать внимание на такие мелочи, старший брат? Кормилец Сердцевидки Виталис Шайтан-Приморский – как-то длинновато, согласитесь.

– Виталис, этого достаточно. Так мы обо всем договорились? Только не забудьте о другой мелочи, о трупах. Они нам нужны.

«Мамочки! Он сказал «трупы»? Чьи? Зачем они им нужны?» – похолодела Маша.

– Тела убитых врагов ваши, я помню. Но мои товарищи уйдут на вечный покой в море и вам не достанутся, – посуровел Капитан. – Вы считаете, для мертвеца позорно получить вторую жизнь в виде морского тельца?

– Мертвые должны спокойно спать, а не разгуливать в Черный Час, не маяться от вечного голода и холода и не выполнять ваши приказы. Кстати, вы никогда мне не рассказывали, что именно вы приказываете им делать, кроме, разумеется, разгрузки и погрузки контрабанды.

– Для процветания Ордена нам нужно поддерживать слухи о кровожадных Ночных Птицах. Все эти внезапно опустевшие дома, осиротевшие семьи, пропавшие дети, – туманно ответил Виталис. – Впрочем, дорогой друг, меньше знаешь – лучше спишь.

– Кстати, о пропавших детях – я просил вас отбирать шустрых мальчишек, которые могли бы стать юнгами на наших кораблях. Желательно с магическими способностями.

– Умных и шустрых детей нам самим не хватает, во всем виноват Смотритель, город перед ним в долгу за ежедневное спасение от Черного Часа. Всех сирот и беспризорников стараются приютить дальние родственники и даже соседи, чтобы подсунуть их Смотрителю вместо родных детей. А за способными к магии вообще очереди. Улов у нас маленький, в основном морские волчата, что пробираются сюда в трюмах грузовых кораблей. Но и тех вы уже сами в порту отлавливаете. Всех детей в Ордене вы уже видели, за исключением одной новенькой, да и за ту приходила уже просить ее родственница – не то сестра, не то тетя…

– А вам-то в Ордене дети зачем? – спросил Капитан. – Мы из них смену растим, а вы?

– Ну и мы тоже смену растим! Вы-то как приехали, так и уедете, а нам тут жить. Хотелось бы своего Смотрителя вырастить…

– К тому же детям на улице подают больше, верно? – хитро подмигнул Капитан. – И в школе можно вербовать их сверстников. Да и каменщиков против вас мэр не отправит – а вдруг детки пострадают… Он-то наверняка уже задумался, что за секта такая на его земле обосновалась, но пока у вас дети и семьи, у него и руки связаны, так?

– Вот видите, насколько нам в Рогонде дети важны. Так что и одна новенькая девчонка Ордену нужнее, чем всем пиратским кораблям. Даже если у нее нет магических способностей.

«Одна новенькая девчонка… Уж не обо мне ли речь? Хотя вряд ли, у меня же нет здесь никого, ни сестры, ни тети», – подумала Маша.

Мужчины подошли к лифту. Маша, решив, что они сразу уедут, расслабилась – поднялась с корточек, сохраняя прозрачность.

– Что это? – вдруг спросил Капитан. – Ваши штучки?

Маша замерла – он смотрел прямо на нее. «Ну да, я же не невидимая, просто прозрачная, надо только не шевелиться, чтобы он меня не разглядел!» – с досадой подумала девочка и попятилась в самое темное место коридора.

Капитан сделал шаг вперед, напряженно всматриваясь во мрак.

– Кто-то из старших? – спросил он у своего спутника. – Новые сиры? Или ваша нечисть?

– Не понимаю, что вы там заметили, – пожал плечами Виталис, – я решительно ничего не вижу. Все морские тельца сейчас работают на погрузке вашего товара на нижнем уровне. Старшие готовятся к кормлению Сердцевидки. Прочие спят наверху или в кельях первого уровня. Здесь никого не может быть.

Но Капитан вытянул руки перед собой и зашагал прямо к Маше. Девочка ужасно испугалась. Она замерла на секунду, соображая, что делать: если бежать обратно в спальню, ее услышат, а бегать от Капитана по коридору еще опаснее. Тогда она юркнула Капитану за спину. И пока тот шарил руками во тьме, а Виталис напряженно прислушивался, шаг в шаг ступала вместе с мужчиной, как в детской игре «Нитки-иголки». Когда Капитан попятился в лифт, не отводя взгляда от темного коридора, девочке ничего не оставалось, как войти туда. Она съежилась в углу, глядя, как Виталис опускает рычаг, а Капитан с подозрением прислушивается к звукам из темноты. Лифт дрогнул и поехал вниз. Капитан еще раз повел вокруг себя руками – Маша пряталась за его широкой спиной – и на том успокоился.

– Вам от нервов нужно принимать морские ванны… – посоветовал ему Виталис.

– Или отправиться в морской круиз, – усмехнулся Капитан. – Моя посудина как раз подойдет. Хорош шутить! Никогда не привыкну к вашей рогондовской чертовщине…

Маша старалась сдерживать дыхание, чтобы его не услышали мужчины. Ей даже казалось, что сердце у нее бьется слишком громко, и хотелось прижать руку к груди и заглушить его стук, но девочка боялась пошевелиться – лифт был ярко освещен, и любое ее движение сразу будет замечено, если не Капитаном, который стоял к ней спиной, то Виталисом уж точно. Однако волновалась она зря – лифт остановился, огни погасли, и мужчины спокойно вышли.

Первой ее мыслью было тут же поднять рычажок и поехать наверх. Но она услышала журчание воды и поняла, что где-то рядом туалет, куда ей нужно было уже давно. Подумав, что минута-другая промедления ни на что не повлияет и лифт ее дождется, девочка отправилась на шум воды.

Сразу за лифтом снова начинался коридор с дверями, однако здесь и коридор, и сами двери выглядели очень грубыми, самодельными, они не занимали весь дверной проем, многие были не заперты и ужасно скрипели, стоило их задеть. Туалет нашелся быстро, однако был ужасно грязным и темным. Умывальников в нем не оказалось, но по дороге девочка заметила в конце коридора световую дорожку на воде. Что это было – подземное озеро, морской залив, тайное водохранилище, – она не знала, поэтому отправилась посмотреть поближе, а заодно помыть руки.

В темной неподвижной воде отражались электрические светильники на потолке пещеры. Маша присела на корточки и опустила руки в воду. Неожиданно по воде пошла рябь. Что-то ужасно заскрежетало. Маша отдернула руки и отбежала к стене коридора, прижалась к ней спиной.

Уровень воды начал быстро понижаться, показались огромные каменные ступени, ведущие на дно. Девочка подождала несколько секунд, но коридор по-прежнему оставался безлюдным. Тогда она подбежала к ступеням, чтобы посмотреть, что скрывалось на дне. Но у подножия лестницы по-прежнему плескалась вода. Вдруг из нее вынырнул огромный деревянный ящик, обтянутый прозрачной пленкой, которая блестела в свете фонарей. Потом из-под воды показалась пара рук. Кто-то, не выныривая, поставил ящик на нижнюю ступень. Затем еще один и еще. И лестница, заскрежетав, принялась двигаться. Ящики медленно поплыли к Маше.

Девочка растерялась, и в этот момент ее кто-то сильно толкнул. Едва не упав в воду, Маша обернулась – на нее смотрело самое жуткое лицо, какое она когда-либо видела. Огромные белесые глаза с круглым черным зрачком, здоровенный рот, плоские нос и подбородок, какая-то рыбья голова. Фигура у монстра была вполне человеческая, только слишком длинные руки и ноги. На поношенном мокром рубище вышито изображение раковины, а из-под него выглядывали рукава рваной тельняшки.

– Что еще за чудище? Ты кто? – спросило Машу жуткое существо.

– Я Маша, – пробормотала девочка и – упала в обморок…

Маша очнулась в спальне. Так же как и вчера, здесь было светло и пусто. Возле Машиной постели сидела толстая сестра с косами-улитками и читала какую-то книгу.

– Проснулась наконец-то? – спросила она, не поднимая головы, когда Маша поздоровалась с ней. – Тебе приснился кошмар. Ты так кричала! Хвала Сердцевидке, что Черный Час кончился и Ночные Птицы тебя не услышали. Между прочим, напугала нескольких детей, и теперь они и их родители не хотят, чтобы ты ночевала со всеми в спальне.

– Ой, а где же теперь я буду ночевать? – Маша сразу же поверила, что ей приснился кошмар. Лучше считать Капитана и белоглазое существо сном. – Вы меня выгоняете?

– Нет, что ты, – улыбнулась сестра, по-прежнему внимательно глядя в книгу. – Мы можем освободить для тебя одну из келий этажом ниже. Они звуконепроницаемы. Мы будем закрывать дверь на ночь, чтобы ты никого не беспокоила своими криками. Правда, тебе придется спать одной, но не пугайся – там нет окон, и Ночные Птицы ни за что не проберутся к тебе, ты будешь в полной безопасности. Мало кому из новичков Ордена так везет – получить сразу в свое распоряжение отдельную комнату. Надеюсь, ты отблагодаришь нас упорным трудом и служением Великой Сердцевидке.

– Спасибо, – смущенно ответила девочка и вылезла из-под одеяла.

Девушка наконец подняла голову, взглянула в сторону упавшего одеяла, затем отчего-то отвела взгляд и пробормотала:

– Только приведи себя в порядок, прежде чем выходить к завтраку. Не то снова напугаешь детей.

– Не поняла…

– Посмотри на себя хорошенько.

Маша посмотрела на себя – и не увидела ни рук, ни ног. Она все еще оставалась прозрачной.

«Как я могла стать прозрачной во сне?! Такого никогда раньше не случалось. Значит, это был не сон…» – догадалась Маша и украдкой ощупала свою одежду.

Штанины были сырыми, на ногах мокрые резиновые тапочки, на шее шарф, на голове шапка, а засыпала девочка без них. Она поняла, что нечаянно выдала себя и члены Ордена не просто так предоставляют ей келью. Теперь здесь знают, что Маша сунула нос не в свое дело и что она может становиться прозрачной. Вот отчего сестра ждала ее пробуждения и не отрывала взгляд от книги – надеялась, что Маша спросонья ничего не заподозрит и продемонстрирует все свои способности. Тогда ее будут запирать не только по ночам. Им ведь нужны дети с магическими способностями.

В самом деле, как просто: попросишь лишь – приведи себя в порядок, и Машенька послушно щелкнет пальцами, доказав, что она не обычная девочка. Или и так уже доказала? Судя по тому, что она увидела под землей, члены Ордена могут заставить ее служить им, совершить что-то ужасное. Может быть даже, похищать вещи, или детей, или… О каких трупах говорили Капитан и Виталис?

«Нет, их еще можно перехитрить! Чем меньше обо мне знают, тем больше у меня шансов спастись, если они попытаются сделать мне что-то плохое. Притворюсь дурочкой, мол, случайно стала прозрачной и ничего больше не умею», – решила Маша. И солгала девушке:

– Ой, я не вижу себя! Что со мной случилось? – Мысли у девочки путались сгоряча, она никак не могла подобрать слова поубедительнее: – Я что, умерла и стала привидением?

– Глупости какие, ты такая же живая, как и я! Я полагаю, твой сон напугал тебя, и ты попыталась спрятаться с помощью магии, – улыбнулась девушка.

– Магии? Но я никогда… – Маша попыталась заплакать. Будучи невидимой, легче лгать и притворяться, даже слезы не понадобились, пришлось только немного пошмыгать носом. – А как мне вернуть себя обратно? Помогите!

– Я надеялась, что ты знаешь, как ты это сделала, но, видимо, все произошло бессознательно. – Толстая сестра, очевидно, поверила девочке и даже пожалела ее. – Не волнуйся, старшие братья и сестры разберутся, что с тобой, и вернут тебе прежний облик. А теперь, пока ты больше никого не напугала, пойдем скорее, я провожу тебя в твою келью, где ты будешь в полной безопасности. А потом я пришлю тебе завтрак.

Девушка взяла с полки фонарь, положила в него крохотный стеклянный шарик, нажала на маленький рычажок – и специальный молоточек внутри фонаря разбил шар. Фонарь тут же засветился ярко, почти как электрический. Сестра взяла Машу под руку и отвела ее в келью. Девочка запомнила, что ее дверь – третья от лестницы.

Когда Маша вошла внутрь, сестра передала ей фонарь и захлопнула дверь. Заскрежетал замок. Ее все-таки заперли!

Глава 5 Прозрачная девочка может пригодиться

Оставшись одна, Маша сначала в испуге заколотила по створке кулаками.

– Не смейте запирать меня на ключ! – закричала она.

Но девушка из-за двери повторила спокойным и ласковым голосом, что здесь девочка в безопасности. А затем пригрозила: однако если она будет плохо себя вести, то останется без завтрака.

Есть, между прочим, хотелось очень сильно. Ни о чем в жизни Маша так не жалела, как сейчас о том, что заранее не сделала маячок где-нибудь снаружи. Правда, у нее не было с собой одинаковых предметов. Разве что ее домашние шлепанцы… Только ходить босиком было бы холодно, в одном тапке – странно.

«Что ж я хоть пару ракушек из мостовой в квартале рыбаков не наковыряла… Вечно из-за магии у меня проблемы. Понятно, что она не раз меня выручала, ведь я не ниндзя и не мастер спорта, чтобы прятаться как следует, быстро убегать от погони, сражаться и так далее. Чтобы прятаться, мне нужно стать прозрачной, чтобы убежать, надо поставить маячок. Опять же я не суперсилач, чтобы все свои вещи на себе таскать, можно приманить щелчком пальцев то, что оставила дома. Никита, к примеру, куда сильнее и выносливее меня, поэтому ему и не нужна никакая магия, чтобы быть сквозняком. Но иной раз понадеешься на щелчок пальцами и попадешь впросак, вот как сейчас. Если бы я не стала невидимкой, я бы не оказалась запертой в келье», – горестно размышляла Маша, сидя на плоской койке и глядя на фонарь, внутри которого, словно в песочных часах, пересыпались то вверх, то вниз золотистые пылинки.

Внезапно слева от девочки что-то щелкнуло. Маша приподняла фонарь повыше и осветила комнату. В ногах ее койки был шкафчик, именно из него раздался звук.

– Мышь! – ахнула девочка.

Она поставила фонарь на кровать и сняла с ноги шлепанец, чтобы защищаться, если мышь кинется на нее. Но внутри шкафчика оказался просто кухонный лифт, по которому приехал вниз ее завтрак. Тарелка была накрыта крышкой, стакан с водой бумажкой. В первую секунду девочка решила, что это новое письмо от неведомого советчика, но записка оказалась от средне-младшей сестры.

«Ничего не бойся и не плачь, кушай на здоровье и осваивайся в келье, скоро старшие освободятся и придут тебе помочь».

– Легко сказать – ничего не бойся! – возмутилась Маша.

Однако добрый тон записки ее немного успокоил, она даже почувствовала благодарность к девушке, которая решила написать несколько ободряющих слов. От тарелки пахло аппетитно, судя по всему, в ней был вчерашний крабовый суп.

После еды к девочке вернулось мужество. Она поставила тарелку обратно в лифт, и тот тут же уехал наверх. Затем Маша приподняла фонарь так высоко, как только могла, чтобы осмотреть комнату. Плоская койка, как в поезде, стол, штора из клеенки напротив, за ней крохотный санузел. Из любопытства Маша заглянула под кровать и обнаружила там узкие пустые полки.

Делать было совершенно нечего. Девочка полежала, посидела, несколько минут прислушивалась к тишине за дверью, потом перебирала свои вещи, посмотрела в зеркальце точилки, перечитала письма, повертела в руках шапочку, но ее поля были пусты. От скуки Маша начала вспоминать уроки танцев, на которые ходила дома. Правда, в такой тесноте особо не растанцуешься, она натыкалась то на стол, то на койку и поскользнулась на луже, натекшей из душа, снеся ногами полочки под кроватью. Охая от боли, девочка тем не менее попыталась привести все в порядок, поставила полочки на место и уже совсем было собралась щелкнуть пальцами, желая починить их, как вдруг заметила: под нижней что-то белеет. Это оказался листок тонкой бумаги, исписанный с обеих сторон мелким почерком. Даже с помощью фонаря Маша еле разобрала текст…

«Дорогая мамочка! Пишу тебе письмо. Муся прислала мне в морской капусте карандаш, а листочек я оторвала от титульного листа книги. Я уже третий день в келье. Так скучно! Но я здорова, и кормят хорошо. Очень по тебе скучаю и все время думаю, что я буду делать, когда вернусь домой. Ты мне испечешь рисовый пудинг, хорошо? А потом мы зажжем камин – здесь так холодно! – ты меня обнимешь, и я тебе все-все-все расскажу. Я больше не буду убегать в Черный Час. Прости меня, мамочка, родная, мне просто было любопытно. И ты же знаешь, я всегда умела хорошо прятаться, превращаться в разные вещи. Ночные Птицы меня бы не забрали. Но в Черный Час в Рогонде опасно не из-за них. Человек вообще не должен такого видеть и знать. Допишу завтра, мне страшно при одной только мысли об этом…»

«Четвертый день в келье. Ничего не происходит. Даже старшие перестали меня навещать. Они поверили, что я не знаю, почему меня не забрали ночью на улице Ночные Птицы. Вообще-то я превратилась в мусорный бак, но ты ведь мне велела не рассказывать никому о моих способностях, чтобы меня не забрал Смотритель Маяка».

«Пятый день в келье. Рисовать хочется со скуки, но боюсь подставить Мусю. Рисую на простыне, потом застирываю ее в душе. Рисую Великую Сердцевидку. Она и не знает, как с нами тут старшие обращаются».

«Шестой день в келье. Скучно-скучно-скучно. Лучше бы Ночные Птицы меня забрали. Я их видела так близко! Красивые злые лица, перья, когтистые лапы. Посмотрели на меня и улетели к маяку. Я видела в его лучах, что их там целая стая. На ночных улицах было страшно. Безумие-безумие-безумие… Еще пара дней, и мне начнет мерещиться вся жуть, что я видела. Сестра сказала – я в безопасности. Нет, я тут в опасности, могу умереть от скуки».

«Седьмой день. Сны. Бред. Скука. Почему меня никто не навещает? Пыталась выбраться через кухонный лифт – не влезла».

«Не знаю, какой день. Может, тот же самый? Много сплю».

«Надоело все».

«Чтоб вас всех Птицы забрали! И Мусю тоже! Мамочка, прости, я обязательно вернусь, только ты никогда больше не ходи на Праздник Великой Сердцевидки, если ты получишь мое письмо… Никогда не ходи и не пускай никого, убегай от праздничного шествия домой, запирай двери».

«Может, они ждут, когда я тут от старости умру? Все книги перечитала, новых не дают, но зато кормят. Наверное, скоро растолстею, стану круглая, как медуза».

«Снова снятся ночные улицы Рогонды. Готова поговорить об этом с кем угодно, даже с морскими тельцами».

«Приходил старший. Хорошо, что я успела сесть на листок. Мысли они читают, что ли? Но я так обрадовалась ему! Все-все рассказала – про то, как расцветали каменные цветы из булыжников, ракушек и плиток мостовой, про то, как дышали и двигались стены домов и какие красивые лица у Ночных Птиц. Про бегающие скамейки, про лающие статуи. Он выслушал и ничего не сказал в ответ. Странно».

«Теперь вместе с едой мне присылают какие-то таблетки, от которых хочется спать. Не знаю, сколько я здесь, сплю часто. Если каждый сон – ночь, то… Лет тридцать, должно быть. Шучу. Я же не знаю, сколько я сплю, может, пять минут всего».

«Стало трудно писать. И читать тоже трудно, не могу прочесть, что написала сама. Приходила Муся, сказала, что я тут всего десять дней и что скоро меня отправят на кормление Сердцевидки. Я так мечтала об этом, но теперь боюсь только одного – не стать бы мне морским тельцем. Здесь очень тяжело дышать, но я стараюсь. Высовываю голову в кухонный лифт и дышу. Ведь, если я задохнусь и умру, они меня точно сделают морским тельцем. Дорогая мамочка! Любимая, красивая, сладкая моя мамочка! Ты ведь будешь меня любить, даже если я вернусь к тебе морским тельцем?»

Внизу листка имелась картинка – белоглазое чудище тащит в руках деревянный ящик.

Маша мало что поняла из странного письма, но ей стало так страшно, что несколько секунд она просидела, держа в руках листок и затаив дыхание. Наверное, только благодаря этому девочка и услышала шаги в коридоре. Едва успела спрятать листочек под подушку, как дверь распахнулась. Вошел Виталис. Маша вздрогнула, увидев его, но тот, естественно, ее реакции не заметил. Несмотря на то что у него был такой же фонарь и в келье стало в два раза светлее, Виталис подслеповато щурился, стараясь разглядеть прозрачную Машу.

– Ты здесь, девочка? Ах, ну конечно здесь. Отлично умеешь маскироваться, почти как камбала. И как это у тебя получается?

– Понятия не имею, – упавшим голосом ответила Маша.

– Я знаю, знаю, – успокаивающе произнес Виталис. – Сестра сказала мне, что ты не можешь вернуть свой облик обратно. Понятное дело, пока ты в таком виде, нам придется держать тебя здесь.

– Я не могу остаться тут навсегда!

– Как только ты вспомнишь, мы тебя выпустим. – Виталис сделал паузу.

«Испытывает меня, – поняла Маша. – Проверяет, не обманула ли я сестру. Может быть, признаться, а потом, когда меня выпустят, сделать маячок снаружи? Ох, нет, не выпустят, он обманывает, конечно».

К ее глазам подступили слезы, но не пролились, девочка только шмыгнула носом.

– Ну, ну, не надо плакать. Мы обязательно тебе поможем, вернем твое настоящее лицо. А потом, если ты научишься управлять своей способностью, сослужишь хорошую службу Великой Сердцевидке. Станешь одной из приближенных, получишь келью побольше, и может статься, именно ты приблизишь День Великого Сошествия людей в море, под защиту добрейшей Сердцевидки.

– Хорошо бы, – произнесла Маша.

– Ну вот и умница! – просиял Виталис. – А теперь расскажи все с самого начала. Сестра поведала мне, что тебе приснился страшный сон и ты стала невидимкой от страха… Что тебе снилось?

Маша напряженно думала, что же ответить. Последнее, что она помнила, – белоглазое чудище. Виталис и Капитан ей точно не приснились, но может быть, приснилось чудище? Вода, световая дорожка, ящик… Кто принес ее в общую спальню?

– Мне приснилось, что я проснулась, когда еще все спали, и я пошла искать ванную. Но наружу выходить побоялась, не знала, кончился ли Черный Час, а спустилась по лестнице, потом шла по коридору…

– Там было темно или светло?

Маша вовремя сообразила, что про фонарик колокольцев Виталису тоже не следует знать, и воскликнула:

– Ужасно темно! Я шла на ощупь и быстро заблудилась, не знала, куда иду. Я хотела вернуться обратно в спальню, но потеряла направление, упала. Сон был такой реалистичный…

– А что ты помнишь последнее?

– Какую-то страшную морду. Чудовище с белыми глазами. Никогда мне такое не снилось. Я тут же проснулась и увидела сестру…

– Понятно… Во сне ты почувствовала себя в опасности и стала невидимой. А тут, в келье, к тебе разве не вернулось ощущение полной безопасности? Мы рассчитывали, что ты вернешься в свой облик, когда успокоишься.

– Но меня же заперли! – возмутилась Маша. – И я опять ужасно испугалась! Сижу тут в одиночестве, запертая… Лучше бы я не просыпалась сегодня!

Виталис развел руками:

– Вот так-так… Мы заботимся о ее безопасности, кормим, успокаиваем, а она боится все сильнее и сильнее! Забавная девочка. Ну и что же нам теперь с тобой делать?

– Не запирайте меня, пожалуйста, – попросила Маша. – Я не буду никого пугать, обещаю.

– Пойми меня правильно, девочка. – Виталис глубоко вздохнул. – Моя бы воля, я бы тебя не запирал. А отправил бы тебя погулять в город, навестить родных. У тебя же вроде есть в городе старшая сестра…

– У меня тут никого нет! – воскликнула Маша.

– Никого нет? И позвонить некому, да? А какой у тебя номер?

– У меня нет номера. И никогда не было своей ракушки.

– Понятненько… – Виталис сделал вид, что не удивился. – Но ты пойми, ты совсем еще ребенок. Напуганный ребенок. Кто знает, что придет тебе в голову на фоне стресса? Решишь сбежать из Ордена, попадешь в беду, начнешь бродить в темноте по коридорам, упадешь, сломаешь ногу… Или окажешься на улице во время Черного Часа… И никто ведь не поможет – ты же прозрачная, как стеклянная, тебя почти не видно. Нет, моя дорогая. Я могу тебе привезти только кресло-сиделку для компании. Хотя тут для него слишком мало места. Могу подарить тебе ракушку, чтобы ты поговорила с твоими друзьями – они с утра у порога стоят.

– Мои друзья… – эхом отозвалась удивленная Маша. Но Виталис словно бы не заметил.

– Однако выпустить тебя из кельи, пока ты в таком виде, я не могу. Не обижайся. Давай сделаем так: ты поживешь немного здесь. Не плачь, тут же безопасно, уютно, тепло. Я даже оставлю тебе свой фонарь, если хочешь, чтобы было светлее. К тебе будет приходить сестра, которая привела тебя в Орден. У нее много работы, но она ответственна за тебя. Я надеюсь, что, успокоившись, ты станешь менее прозрачной. Главное, запомни, как ты это сделала, тогда мы снова встретимся.

– Вы мне не верите? – без обиняков произнесла Маша, впадая в отчаяние при мысли о том, что ее оставят в келье. – Вы считаете, что я нарочно стала невидимкой, и собираетесь наказывать меня, пока я не открою свой секрет?

– Чисто гипотетически такая вероятность…

– Не пытайтесь меня запутать учеными словами! Говорите, да или нет?

Виталис прищурился и, слепо протянув руку вперед, наткнулся на Машину голову. Та не отстранилась, хотя и вся сжалась, и он погладил ее по волосам.

– Повторю только то, что уже сказал: ты ребенок, испуганный ребенок. Успокоишься и станешь видимой – я буду рад. Если ты станешь видимой, поняв, что другого выхода из кельи у тебя нет, – я все равно буду рад. Прозрачную девочку я отсюда не выпущу, так и знай. И даже не пытайся сбежать – это невозможно, даже если бы ты стала совсем невидимой, как воздух. А теперь отдыхай…

И Виталис ушел, забыв оставить свой фонарь, как обещал.

Глава 6 Спасение из Ордена Великой Сердцевидки

«Я влипла, – поняла Маша. – Конечно, можно рискнуть и «выздороветь», только, конечно, не сразу, чтобы они не подумали, будто я притворялась. А потом даже выполнить для них пару поручений. Представляю, какими они будут… Мерзкими и преступными! Украсть что-нибудь, или шпионить, или даже убить, если судить по их разговору с Капитаном, по чудищу, по морским тельцам. Тельца… Слово-то какое противное. Что оно значит, даже думать не хочу…»

Ей прислали обед – тот же крабовый суп. В голову Маше пришло, что она может сбежать, если отправит обратно на кухню заряженный маячок. Она попыталась зарядить рис из супа, но не сработало, видимо, рисинки слишком мелкие. Тогда девочка разбила стакан, но сделать два одинаковых осколка не получилось. В отчаянии она швырнула в лифт свой заряженный шлепанец, надеясь, что кухарка выбросит его на помойку, куда и можно будет переместиться, но его тут же отправили обратно. У нее все еще оставался в кармане пакетик белых стразов. Но они были мельче риса, и зарядить их тоже не вышло: девочка едва не стерла пальцы в кровь, щелкая ими без остановки, однако ни следа от магии ни на одном из предметов не появилось.

«Вернусь домой – проколю уши! – мрачно поклялась Маша. – Буду использовать сережки как маячок в таких ситуациях».

Она боялась даже думать о том, что останется в келье одна в Черный Час. Хотя Виталис сказал, что здесь безопасно, да и хозяйка дневника, судя по всему, провела тут не один день, но все-таки Маша была очень испугана. Ей постоянно вспоминался шорох крыльев. Пусть наверху были окна и двери, в которые могли проникнуть неведомые Ночные Птицы, зато там, среди людей, было не так страшно, как тут, в запертой келье, одной. И как только придется погасить фонарь, ведь в Черный Час, говорят, не должно быть света, ей придется остаться в полной темноте. А кухонный лифт даже не запирается! Что, если Ночная Птица случайно попадет в него и приедет к беззащитной девочке?

Маша несколько раз перечитала то место из страшного дневника, где хозяйка рассказывала о кошмарах, которые видела ночью на улице. Может быть, она была сумасшедшей? Или сошла с ума от страха, потому что увидела все ужасы на самом деле? В конце концов, девочка хорошо запомнила текст и свернула листок бумаги в плотную трубочку, которую засунула в точилку с зеркалом и положила себе в карман.

После обеда к ней заглянула сестра в сопровождении двух рослых братьев. Она передала Маше стопку книг – судя по картинкам, совсем детских, для малышей, пожаловалась, что ей трудно разговаривать с прозрачной девочкой, и тут же ушла.

Маша легла на койку, подтянула колени к груди, укрылась рваной кофтой Капитошки и, чтобы отвлечься от пугающих мыслей, начала рассматривать детские книжки. Большая часть из них была про рыбаков и пиратов. Ей запомнилась картинка – пират в алой бандане стоит на носу корабля. Внезапно в кухонном лифте что-то щелкнуло, хотя после обеда прошло совсем немного времени.

Девочка осторожно открыла дверцу лифта – там, на блюдечке, лежала половинка огромного красного яблока.

– Расщедрились… – саркастически хмыкнула девочка. – Задабривают или утешают, интересно? Могли бы и целое положить.

Она решила на всякий случай вымыть яблоко, но под водой с черенка вдруг отвалилась кожица. Маша заподозрила неладное – до сих пор ей еще ни разу не приходилось видеть, чтобы черенки яблока так себя вели. Она осторожно разложила кожицу на столе, перед фонарем – та оказалась плоской клейкой лентой с крохотным клочком бумаги, на которой совсем микроскопическими буквами было написано: «Не ешь».

– Отравлено, что ли? – испугалась девочка, положила яблоко на стол и поспешила вымыть руки. И в тот же момент ощутила щекотку глубоко под кожей, совсем легкую, но очень знакомую, – таким образом она всегда ощущала присутствие магии.

Внезапно яблоко и фонарь полетели со стола, стекло разбилось, порошок высыпался, и комната погрузилась во тьму. Маша отступила в душевой отсек, но ей все было видно с помощью фонарика колокольцев. В неярком синем свете девочка разглядела сидящего на столе человека. Как он там оказался?

Человек поднял голову, слепо глядя во тьму и прислушиваясь. Из крана сорвалась капля воды и ударилась о раковину. Человек повернул голову на звук, и Маша увидела за его левым ухом косичку с ракушкой на конце.

– Шаман… – еле слышно прошептала она.

– Маша… – отозвался тот также шепотом.

– Как ты здесь оказался?

– Об этом потом. Возьми меня за руку. Крепко! И не отпускай, что бы ни случилось. Только не пугайся.

– Я и не боюсь!

Маша ухватилась за протянутую ладонь. В другой руке Андрея была вторая половинка яблока. Он сунул ее в карман и щелкнул пальцами.

Яркий свет ударил по глазам, вызвав резь и слезы. Под ногами знакомо захрустели обломки раковин на мостовой. Девочка выпустила руку Андрея и закрыла лицо руками, вскрикнув от боли. Кончики его пальцев скользнули по ее рукаву, но он не успел ее поймать.

– Где она?

– Ты нашел ее?

– Что случилось?!

Люди говорили все разом.

– Я держал ее, но она вырвалась в последнюю секунду, – оправдывался Андрей. – Яблоко все еще у меня, я попытаюсь еще раз проникнуть в Орден. Наверное, девочка осталась там.

– Стой! – крикнула Маша, яростно растирая глаза кулаками. – Я здесь.

Она понятия не имела, где находится, слезы и яркий свет мешали ей рассмотреть людей, собравшихся вокруг нее, но Маша точно знала, что рядом Андрей-Шаман, и так же точно знала, что в этом мире доверяет пока только ему. Поэтому без колебания щелкнула пальцами и перестала быть прозрачной.

Тут же ее едва не сбили с ног – по меньшей мере три человека бросились обнимать девочку, которая все еще терла глаза. Маша совсем растерялась. Ее обнимали, тормошили, а она почти ничего не видела, потому что не могла открыть глаз.

– Как она это сделала? – недоуменный девчоночий голос. – Я не видела ее, а вы?

– Ой! Она ослепла?!

– Что с тобой? – услышала девочка наконец еще один знакомый голос – Капитошки.

– Глазам больно от света…

– Она была в полной темноте, – добавил Андрей. – Ее держали в крошечной комнате под землей.

– Я не была в темноте. Ты разбил фонарь, когда сел на стол, – поправила Маша.

– Какой фонарь? Пыльник? – быстро спросила Капитолина Андреевна.

– Тот, который гасят, высыпая светящуюся пыль.

– Да, пыльник, – сделала вывод бывшая учительница. – Сколько времени ты провела под землей при пыльнике?

– С сегодняшнего утра.

– Тогда ничего страшного, сейчас привыкнешь. Ребята, расходимся! Быстрее, сейчас на магию Андрея может прискакать Смотритель. Или люди из Ордена. Благодарности и объяснения потом. Я в магазин, Кристина забирает Машу и ведет ее к себе. Ребята, идите куда хотите, только не вместе.

– А вечером зайдите ко мне, пожалуйста, – раздался просящий голос незнакомой молодой женщины. – Нам обязательно нужно поговорить о том, что произошло.

– Мы постараемся, Кристина Александровна, – очень вежливо сказал Андрей. – Только у девчонок танцы, а Боцман с ребятами пойдут в порт, помогать рыбакам.

– Ну хотя бы сегодня…

– Мы постараемся…

– Минуточку! – Маша перестала тереть глаза руками, но все еще не могла разлепить ресницы. – Скажите мне, пожалуйста, что происходит? Андрей, Капитолина Андреевна… Я, кроме вас, тут никого не знаю!

– Маша, все нормально, я нашла тебе дом, – быстро ответила ей Капитошка. – Андрей тоже знает Кристину и подтвердит, что все в порядке. Так ведь?

– Да! – Андрей кивнул. Потом наклонился к Машиному уху и сказал тихо: – Все отлично, Кристина хороший человек, иди с ней и ничего не бойся. А я обязательно зайду вечером посмотреть, как ты устроилась на новом месте.

– Скажи, как ты сделал…

– Все потом, все объяснения потом! – перебила их Капитошка. – Ну-ка, Маша, Кристина, взялись за руки и вдоль по улице! Быстрее, быстрее… По дороге и познакомитесь.

– Машенька, девочка, дай мне руку, и пойдем. Осторожнее… – Машу взяли под руку, обняли за талию и повели по улице, щеку и лоб ей щекотали чужие волосы. – Здесь ступеньки, а тут камни крупные… теперь налево…

Шагов через пятнадцать мир вокруг перестал быть размытым, слезы высохли, и девочка наконец разглядела свою спутницу. Она узнала ту самую молодую женщину с кудрявой челкой и длинной косой, которая приходила к воротам Ордена Великой Сердцевидки и спрашивала про какую-то девочку. Узнала совершенно детские круглые глаза и свитер, который по-прежнему обтягивал ее объемистый животик.

– Я вас помню! – воскликнула Маша. – Вы приходили в Орден, я вас видела через забор.

– Правда? А мне лгали, что тебя там нет. Я не знала, что и думать. Я же видела, как ты отходишь от «Корзинки с фруктами» с девушкой в плаще с изображением Великой Сердцевидки, и звала тебя…

– А я тогда так удивилась: кто может знать мое имя в совсем чужом городе? Девушка сказала, что меня зовут Ночные Птицы. Вроде у них есть свои ведьмы, или шаманы, которые умеют говорить.

– Такова тактика моллюзги – запугивать людей Ночными Птицами. А мне твое имя сказала Капитолина Андреевна. Позвонила на ракушку и сообщила. Я очень торопилась забрать тебя до Черного Часа, но ты же видишь, я жду малыша, поэтому не могу быстро бегать. После второго удара колокола мне пришлось вернуться домой. Я надеялась, тебя хотя бы в Ордене приютят, но когда они сказали, что тебя не приводили, испугалась – решила, что вы не успели добежать до укрытия и сгинули в Черный Час.

У женщины сбилось дыхание, она проглатывала окончания слов, и Маша заметила слезы в ее глазах. Она остановилась и заставила остановиться свою новую знакомую.

– Почему вы плачете? Все же в порядке! – неловко сказала девочка.

– Сейчас дорасскажу… – Женщина быстро успокоилась, и они снова продолжили путь. – Я теперь часто плачу, ты не пугайся. Когда рожу ребеночка, это пройдет. Так вот, из Ордена я сразу к Капитолине Андреевне пошла. Реву вот так же, не могу остановиться, она поит меня водой, убивается тоже. И тут влетает Андрюша. Ну, ты знаешь, тот мальчик, который вынес тебя из Ордена с помощью магии. Тащит за собой Кирюшу. Как я поняла, вы знакомы. Тот клянется, что оставил тебя у магазина и видел, как ты с Капитолиной Андреевной разговаривала. Птицы-чайки! Я в жизни бы не поверила, что Андрюша, такой всегда вежливый мальчик, может повысить голос на старшего, тем более на женщину! Но он очень за тебя переживал, чувствовал себя ответственным… Капитолина Андреевна все поняла и сказала: раз тебя видели на базаре, значит, ты жива, а раз тебя из Ордена не отдавали добром, значит, дело тут птичьим пометом пахнет, не выпустят тебя просто так. К тому же Андрюша сказал, что ты чуть ли не подралась там с одним орденским парнем – заступилась за кого-то. Решили мы, что ты просто наказана. Андрюша заколдовал яблоко – он у нас мальчик очень талантливый, не случайно приемный сын самого мэра, но, конечно, в Рогонде с его способностями просто опасно, – и я отнесла заколдованную половинку яблока в Орден. Мол, к сестренке вы меня не пускаете, ну так хоть яблочко передайте. Слабенькая она, подкормить бы ее немножко витаминчиками… Мы очень боялись, что яблоко тебе не передадут. Но Андрюша как-то гадает на своей косичке с ракушкой. Та качнулась, и он говорит – у нее, мол, яблоко. Оставил тут свою сестренку с другой ракушкой в волосах, пальцами щелкнул… Остальное ты знаешь.

– Мне очень жаль, что я заставила вас так беспокоиться и плакать. – Маша в порыве чувств обняла женщину. – А ведь вы меня даже не знаете! Честно говоря, у меня там действительно были неприятности, помощь подоспела очень вовремя.

– Ой, только не на улице об этом. Услышит еще кто… Мы сейчас придем домой, чаю заварим, подберем тебе одежду, ты успокоишься, приведешь себя в порядок. А вечером прибегут ребята, мы крепко закроем окна, двери и все-все обсудим. Так что, Машенька, ты согласишься стать моей приемной дочкой? Я слишком рано об этом спрашиваю, но тебе нужно где-то жить, и желательно не попадаться на глаза моллюзге. Сейчас я живу одна, никто ко мне не ходит, ты будешь в безопасности.

– Конечно! – ответила Маша с радостью. – Спасибо вам огромное! Я буду вам во всем помогать, честное слово!

– Да, помощь мне не помешает. – Женщина с грустью улыбнулась и погладила свой живот. – Но ты не волнуйся, я не буду нагружать тебя работой. Если только временно… Месяца через три вернется из экспедиции мой муж, к тому времени малыш родится, и у тебя начнется нормальная жизнь. Мы с мужем разбогатеем, я научусь готовить, ты будешь ходить в школу…

– Конечно, – повторила Маша.

Мечты и планы Кристины показались ей немного странными. Например, чем ее новая знакомая питается, если собирается научиться готовить, только когда разбогатеет? Но девочка решила ничему не удивляться. В конце концов, ей не всю жизнь с этими людьми жить. Разгадает, зачем в Рогонде понадобился сквозняк, – и сразу домой. Главное, что нашлось нормальное жилье. И добрая хозяйка. А сказать, что ей не нравится в здешнем мире, уже и сейчас можно – Черный Час, Ночные Птицы, Орден Великой Сердцевидки, ученики Смотрителя. Остается только собрать информацию по каждой из проблем, а там видно будет, что дальше делать.

Маша опустила руку в карман спортивных штанов и прикоснулась к плотно свернутому листку бумаги, торчащему из точилки. Первый шаг сделан: она прикоснулась к тайнам Ордена и выбралась из плена на свободу. И даже нашла друзей. Капитолину Андреевну, которая не бросила ее в беде, Кристину, которая так за нее беспокоилась и вообще, как сказал Андрей, очень хороший человек. А вот, кстати, об Андрее… Девочка крепко сжала зубы, щекам стало горячо. Вчера Маша подумала о нем плохо: оставил ее на попечении Селедки и сам же начал презирать за то, что она случайно связалась с Орденом. Можно подумать, ей было куда идти, хотя да, было бы, если бы не слушала лживую средне-младшую сестру, а подождала бы еще немного у магазина Капитошки. Тогда бы Кристина нашла ее, и не было бы истории с Орденом, с его тайнами, Капитаном, морскими тельцами и заточением. Только, оказывается, именно Андрей и организовал ее спасение. Что сказала о нем Кристина? Талантливый мальчик, приемный сын мэра, вежливый. Сделал маячок из половинок яблока! Стоп, а как же они вернулись, если обе половинки были в келье – одна у Маши, а другая у него в кармане? Ах да, сестра осталась ждать его с заряженной ракушкой в волосах… Да у него маячков больше, чем было у самой Маши в лучшие времена сквознячества! Как Андрей в них не путается?

– А что, если он тоже сквозняк? – вслух спросила себя Маша.

– Сквозняк? Мы же на улице! – удивилась Кристина. – Ты замерзла? Мы скоро придем.

– Простите. Все в порядке. – Маша была взволнованна, ее мысли так и рвались наружу.

«Точно, Андрей – сквозняк! Он умеет ставить маячки, он приемный сын, значит, у него нет здесь родителей, он с самого начала начал помогать мне, по-сквознячьи приводя в порядок все, к чему прикасается, – спас меня из Ордена, рассказав обо мне Капитошке и Кристине. Если Андрей сквозняк, значит, я не одна в этом мире! Мы будем решать загадку вместе, как было с Никитой в мире рысарей и проклятия ледяной кости![2]»

Девочке очень хотелось, чтобы ее предложение оказалось правдой.

– Так вы говорите, ребята придут к вам сегодня? – Маша постаралась спросить небрежно. Говоря «ребята», она имела в виду только Андрея.

– Ох, надеюсь… – Кристина выглядела обеспокоенной. – То есть я уверена, что с ними все в порядке – Капитолина Андреевна разогнала всех раньше, чем нас успел бы засечь Смотритель или Орден. Просто они перестали приходить ко мне с тех пор, как я ушла в отпуск. Я ведь преподавала у них полгода.

– Вы учительница? – удивилась Маша.

– Да, преподаю географию. Жила и училась в Дальнеморске, там же вся моя семья. Но потом встретила Игорешу… Я хочу сказать, моего мужа… и уехала с ним в Рогонду. У меня здесь никого нет, и сначала я очень обрадовалась тому, что ученики быстро привязались ко мне, часто приходили в гости, иногда отсиживались в Черный Час, помогали мне… Мой муж часто уезжает в экспедиции, я одна веду все хозяйство. Но с тех пор как я ушла в отпуск, они даже не звонят мне. Хотела бы я знать почему.

Маша отлично поняла почему, но не стала расстраивать Кристину. Были у них в классе ребята, которые переставали узнавать учителей, даже не здоровались после того, как заканчивались учебный год или изучение определенной дисциплины. Хотя она вполне могла ошибиться, подходя со своими мерками к чужому миру.

Глава 7 Почему в Рогонде нет собак

Кристина остановилась возле маленького домика, такого же, как и другие дома в Рогонде. Нарядная дверь с витражным стеклом, квадратный дымоход, четыре окна с желтыми шторами, крохотный сад, в котором ничего не росло, кроме одуванчиков.

– Сейчас… – пробормотала женщина, роясь в карманах расстегнутого кожаного жилета. – Где же ключи? Кажется, я их потеряла…

Маша отвела от нее взгляд, в этот момент ей показалось, что узор на витражном стекле движется. Две темно-красные розы, которые сначала были в разных углах орнамента, теперь красовались посередине, словно два глаза. Внезапно один из «глаз» подмигнул Маше. Девочка попятилась.

– На камине, – сказал кто-то странным гулким шепотом.

– Ой! – Кристина смутилась. – Я опять ключи дома забыла. Дверь, внимание: «Игореша спешит к женушке».

– Добро пожаловать домой, Кристина, – ответила дверь. – С вами гости. Советую сменить пароль.

– Гости отменяются, пароль остается: Маша – житель дома. – Кристина толкнула дверь, та открылась, словно не была заперта. – Заказать для Маши ключ. Открыть люк.

– Готово. Уборка не проводилась пять дней, запасы продовольствия на исходе. Мне сделать заказ? Вызвать вам лечуху?

– Отменить заказ, отменить лечуху, отключиться. – Кристина пропустила Машу вперед, прикрыла дверь и опустилась на круглую табуретку у порога.

Розы на стекле двери снова разбежались в разные углы.

– Какая умная дверь! – не удержалась от замечания Маша.

– В Дальнеморске у моих родителей была такая же. – Кристина устало вздохнула. – Выписала ее оттуда. И энергодуш тоже. Потратила кучу денег сдуру.

– Почему?

– Энергодуш в моем положении принимать нельзя, а умная дверь поучает меня и разговаривает с Ночными Птицами. Из-за них пришлось приделать на лестничный люк щеколду – простую, титановую. Лучше бы я провела за те же деньги воздухопровод в детскую да ремонт в гостиной сделала. Пойду, прилягу на диван, что-то мне нехорошо. Ты пока осматривайся. Тут кухня. Можешь попить, поесть. Все, что найдешь, – твое. И мне стакан воды принеси, ладно?

Кристина сняла тяжелые высокие ботинки и в одних носках спустилась по лестнице, над которой нависала на цепи тяжелая крышка люка. Маша сняла шлепанцы, и босые ступни, избавленные от стылой резины, с благодарностью ощутили теплый деревянный пол.

Девочка неохотно принялась за осмотр кухни – никто не любит копаться в чужих кастрюлях, бытовой технике и припасах холодильника. Но у Кристины в кухне было пустовато. То ли она питалась не дома, то ли практически ничего не ела. Вокруг лестницы лежали пустые ящики, мешки, стояли тумбы и столы с вынутыми ящиками, у них был потрепанный и заброшенный вид. Только рядом с низеньким холодильником стол был чист, дверцы закрыты, сквозь стекло видно, что полки кухонного шкафчика ломятся от разноцветных коробок и посуды. Холодильник же оказался просто отключен, внутри него темно и пусто, только в самом низу в прозрачном ящике среди длинных соломин катались по дну несколько зеленых яблок. В пластмассовой хлебнице – нарезанный ломтями черный хлеб, на деревянной доске – прикрытая полотенцем маленькая головка сыра. В шкафчике Маша только прочитала надписи на коробках и банках: «Сахарные хрустики», «Густяшки с начинкой», «Сладкие лепестки», «Цветнушки», «Прозрачки». Кристина оказалась сладкоежкой. Среди сладостей выделялась только большая коробка пакетиков заварного грибного супа.

Вода и чай нашлись быстро – возле раковины стоял стеклянный ежик, в каждой колючке которого виднелись лепестки и гранулы заварки. Машу смутило, что она вся разноцветная, от темно-рыжего до ярко-синего, и девочка решила ограничиться водой. Тут же, полкой выше, располагались вполне привычного вида электрический чайник, стеклянный кувшин, стаканы, приземистые чашки из незнакомого пластика – легкие и теплые на ощупь, как пластмасса, но при этом безупречно гладкие и очень твердые, как фарфор. Маша налила остывшей кипяченой воды из чайника в два стакана и с ними в руках осторожно спустилась вниз.

Там она убедилась, что основная часть дома располагается под землей – здесь была просторная комната с низким потолком, камин, искусственное светящееся окно и несколько дверей. У комнаты был тот же полузаброшенный вид, как и у кухни, – вдоль стены стояли огромные раскрытые коробки с книгами и одеждой, на этажерке красовались статуэтки, частично обернутые бумагой или пленкой. Кристина лежала на диване перед незажженным камином. Беременная женщина с благодарностью приняла из рук девочки стакан с водой.

– Спасибо. Я настроила для тебя энергодуш. Просто встань в кабинку, как в обычном душе, польется вода. Когда закончишь купаться, отключи воду, но продолжай стоять, пока дверь не откроется сама. Тебе понравится. А я пока подберу тебе нормальную одежду. Не обращай внимания на беспорядок, мне приходят посылки с моими вещами и покупками из Дальнеморска, но у меня не хватает сил их разобрать.

Кабинка энергодуша была черная и блестящая, по стеклу пробегали зеленые сполохи, Маша не без опаски зашла внутрь. Теплая вода полилась сверху, как в обычном душе, на полочке нашлись незнакомые шампунь и жидкое мыло. Но после того как Маша искупалась, вместо воды сверху пошел теплый воздух, а потом девочка ощутила щекотку и покалывание на всей коже, очень сильно и быстро забилось сердце, потом успокоилось. Усталость и плохое настроение – результат заключения в келье и долгого пути – как рукой сняло, захотелось прыгать, танцевать. Маша готова была тут же отправиться на экскурсию по Рогонде или перетаскать все ящики у Капитошки.

– Погулять? – переспросила Кристина, когда девочка рассказала о своих ощущениях. – Обязательно. Только позже. У нас много дел, нужно подобрать тебе нормальную одежду вместо этих странных обносков. А еще я ведь пригласила ребят – надеюсь, хотя бы сегодня они придут, и мы должны успеть привести тебя в порядок и накрыть на стол.

Кристина и Маша вытащили на середину комнаты несколько коробок с одеждой и принялись их ворошить, прикидывая на девочку то одно, то другое. Наконец наряд подобрали – Кристина была худенькая и маленькая, ее вещи оказались только чуточку великоваты Маше, но их легко было ушить. Зато проблема возникла с обувью.

– Мы купим тебе ботинки, как только я продам одно из своих колечек и пару статуэток, – пообещала Кристина. – Пока походи в своих тапочках, только обязательно с носками и колготками. У тебя же, наверное, ужасно мерзнут ноги! Да и пальцы все сбиты, посмотри… Да, дороги в Рогонде нелегкие, камни да ступеньки.

Кристина принялась ушивать для девочки полосатые колготки, доверив Маше переставить пуговицы на юбке и жилете. Девочка ворчала про себя – иголка не хотела втыкаться в плотную черную кожу. Но она была упрямее, ей не хотелось всю жизнь в Рогонде ходить в рваной кофте Капитошки. Когда иголка застревала и не хватало сил вытащить ее с другой стороны, Маша просто упирала игольное ушко в подлокотник кресла. Потом пришивала пуговицу по уже сделанным дырочкам. Наконец наряд был готов. Полосатая, как тельняшка, водолазка была Маше велика и смотрелась платьем, но ее хорошо держали узкий кожаный жилет и кожаная юбка, которая на Кристине, наверное, была мини, на Маше же только чуть выше колен. Колготки, как и тельняшка, тоже были в черно-белую полоску, к ним молодая женщина пообещала связать к завтрашнему утру теплые черные следочки.

– Ты только не обижайся! – Кристина обняла девочку. – Обещаю: ты не всегда будешь ходить в моих ушитых вещах. Я сдуру потратила все деньги, что оставил муж перед экспедицией, накупила кучу вещей. Но к рождению малыша Игореша вернется. Он заработает кучу денег – специально, чтобы год не ходить в плавание и помогать мне с ребенком, – и тогда у тебя все будет самое лучшее: одежда, ракушка-информатор, мы заново обставим тебе комнату. Пока не родился малыш, ты можешь спать в детской, там есть лежанка. Но у тебя обязательно будет своя комната, а в ней кровать с балдахином и кучей подушек. А еще…

– Кристина, – отважилась перебить Маша, потому что ей неловко было слушать мечты женщины. – Спасибо вам за все, что вы для меня сделали, мне не нужно много. Я одета, крыша над головой есть, вы ко мне очень добры, и я постараюсь вам помогать изо всех сил. Не знаю, сколько я у вас пробуду, но это не навсегда. Мне нужно рассказать вам кое-что о себе, но, наверное, сначала дождемся ребят. Вероятно, если придет Андрей, он мне поможет.

– Ага, тебе понравился Андрей, – прищурилась Кристина.

– Да нет, я имела в виду… – смутилась Маша. – Ну, он же маг, то есть умеет делать маячки, а я…

– Ой, нет! У тебя тоже есть магические способности? – насторожилась Кристина. – Хотя ладно, может, и к лучшему. Скорее всего, и мой ребенок унаследует их. Дело в том, что мой брат умеет призывать дельфинов без звука, поэтому он уже сейчас в выпускном классе, часто бывает в дельфинарии, собирается там работать. Так что зря я испугалась, ты меня прости.

– А чего вы испугались? – спросила Маша. – Я не местная, я не в курсе. Капитолина Андреевна тоже вот сразу разогнала ребят, как только речь зашла о магии. Неужели магия в вашем мире под запретом?

– В мире? Ты имеешь в виду, в городе? Нет, что ты, совсем не под запретом. Просто у нас есть Смотритель, а ему нужен ученик. Считается, что он следит за всеми ребятами, у которых есть магические способности. Об этом мы и хотим поговорить вечером, когда у нас все соберутся. Мы закроем люк и будем в полной безопасности. А сейчас лучше не будем. Разреши мне сделать тебе прическу! И, если не боишься, бровки тебе пинцетом слегка подправлю…

Маша согласилась – ей было не впервой экспериментировать над внешностью в других мирах. Кристина заплела две тоненькие косички колоском, над висками, вплела в них какие-то красные нити, от которых косички стали рыжеватыми и поднялись, словно усики бабочки, над распущенными по плечам русыми волосами, а к кончикам женщина привязала по две резинки с крошечными серебряными колокольчиками, и те позвякивали при каждом движении девочки.

– Только обязательно сними их перед Черным Часом, – предупредила Кристина. – Шуму от них меньше, чем от шепота, но все же не будем нарушать правила безопасности.

Машины брови под руками старшей подруги не стали тоньше, как девочка опасалась, у них только немного изменилась форма, отчего глаза стали казаться больше, а лицо миловиднее. Маша несколько минут крутилась перед зеркалом, рассматривая себя и привыкая к себе обновленной, а Кристина собрала ее старую одежду, чтобы выбросить.

– Ой, погодите, у меня вещи в кармане! – спохватилась девочка и забрала письма от советчика, точилку с зеркалом и бумажной трубочкой, свернутой из чужого страшного дневника. К счастью, у жилета тоже имелись карманы.

– Ступай, завари чаю, – попросила Кристина. – Возьми розовую заварку, она нравилась ребятам, когда они приходили ко мне раньше. Насыпь в разные тарелки разных сладостей и принеси все сюда, на столик перед диваном, а я пока уберу тряпье и нитки и разожгу камин.

Маша поднялась обратно в кухню. После скудного обеда в келье она уже успела проголодаться. Девочка не знала, что в этом виноват энергодуш, который не дает новых сил, а всего лишь бодрит, заставляя организм выкладывать все запасы до донышка. Поэтому без особого любопытства отнеслась к разноцветным леденцам, печенью и конфетам из коробочек, гораздо больше ей хотелось черного хлеба с сыром, но без разрешения Кристины она стеснялась его взять. Розовая заварка пахла жженым сахаром и карамелью, разноцветные леденцовые сердечки пускали солнечные зайчики по краям тарелки, белые воздушные «хрустики» разлетались из миски, как пух, от малейшего дуновения воздуха, «густяшки с начинкой» слиплись в один ком, едва покинув пакет, и их пришлось разделять ножом прямо в тарелке.

Занятая кухонными хлопотами, Маша не сразу услышала поскребывание и поскуливание, доносящиеся из-за двери. Девочка с опаской приоткрыла створку – прямо на пороге сидел, глядя на нее огромными умоляющими глазами, большой пес с рыжими подпалинами.

– Я не знала, что у Кристины есть собака, – удивилась девочка, когда пес, деловито обнюхав ее ноги, по-хозяйски поплелся в кухню и улегся на пустом мешке, словно делал так каждый день.

– Кристина, у вас есть собака? – крикнула девочка, но ответа не последовало. Видимо, хозяйка вышла из гостиной.

Пес полежал несколько секунд, выжидательно глядя на Машу, а та так и стояла у распахнутой двери, не решаясь ее закрыть. Тогда пес громко зевнул, залез в одну из старых тумб и вытащил оттуда, держа в зубах, желтую пластиковую миску. Маша, окончательно поверив, что собака тут живет, захлопнула дверь, взяла в руки чайник и налила воды в миску. Собака принялась шумно лакать воду, потом подхватила с пола упавший «хрустик», разгрызла его и улеглась обратно на мешок, закрыв глаза. Маша спокойно продолжила готовить чай. Сахар она не нашла, но при таком количестве сладостей в нем не было особой нужды. Девочка принялась бегать вверх-вниз по лестнице с тарелками, чашками, чайником и думать забыла о собаке, которая не издавала ни звука и спокойно дремала на кухне в темном углу.

Кристина уже успела накрыть диван и кресла цветными пледами, оттащила к стенам коробки с одеждой, переоделась в синее платье, скрывающее ее фигуру, а еще переплела косу. Когда Маша принесла последнюю тарелку, хозяйка дома уже стояла на коленях перед камином, столовой ложкой выкладывая в него розовое желе из большой банки.

– Разве вам не нужны дрова? – удивилась девочка.

– Дровами никто не пользуется уже лет пятьдесят, – так же удивилась в ответ Кристина. – Откуда же ты приехала?

– Я сейчас все расскажу… – пообещала девочка. Но ее перебил голос двери:

– Включаю громкую связь.

– Кристина Александровна, мы пришли. Андрей, Кирилл и Аня, – сообщил голос Андрея.

– Они все-таки пришли! – обрадовалась Кристина и поспешила наверх.

– Простите, что спрашиваю, – остановила ее Маша. – Ребята обращаются к вам по имени-отчеству. А как быть мне?

– Давай договоримся, я тебе приемная мама, или старшая сестра, или тетя, как ты пожелаешь, в общем, опекун, так что можешь называть меня дома Кристиной. Но когда начнешь ходить в школу, если я буду преподавать у тебя географию, на уроках ко мне придется обращаться по имени-отчеству. А сейчас пойдем скорее открывать дверь!

В кухне сразу стало шумно и тесно. Аня принесла подарок в нарядной коробке, но держала его в руках, пока мальчики разувались, не отдавала никому. Кристина закрыла дверь и тут же спустилась вниз, чтобы не мешать гостям. Маша стояла, как неприкаянная, пока ребята не спустились к камину.

Кристина подошла к каминной полке, где стояли тикающие часы, фотография улыбчивого молодого человека в красной вязаной шапочке, фарфоровый пупс и пульт с рычагами и кнопками, гордо стоящий на панцире краба. Хозяйка нажала несколько кнопок, повернула пару рычажков, и наверху лестницы сразу же потемнело, на окнах закрылись ставни, витражное окошко на двери погасло.

– Я думаю, люк закрывать смысла нет, сейчас не ночь, – проговорила Кристина, усаживаясь. – Дверь и окна запечатаны, теперь здесь безопасно, можно поговорить о магии.

Ребята молчали, посматривая друг на друга, и не спешили лакомиться сладостями.

– Пожалуйста, пейте чай, – улыбнулась хозяйка и принялась наполнять чашки. – Берите конфеты. Анечка, я помню, что тебе нравились «хрустики».

Ребята снова переглянулись. Аня протянула руку к тарелке с белыми воздушными «хрустиками», и с ее колен соскользнула коробка.

– Ой, чуть не забыла! – спохватилась девочка. – Маша, ты меня извини, конечно, но я заметила сегодня, что на тебе те же самые шлепанцы, наверное, ноги мерзнут. Ты меня помладше на год, думаю, тебе подойдут мои ботинки.

– Обноски свои притащила… – хмыкнул Кирилл.

– Ну а что делать? Я же знаю, что обуви у нее нет, а Кристина Александровна не может ку… то есть я имею в виду, уже давно в отпуске. Только не обижайтесь!

Андрей уткнул лицо в чашку с розовым чаем. Кристина покраснела и опустила взгляд.

– Если я глупость какую-то делаю, то извините, но просто я подумала, ноги же мерзнут…

– Спасибо! – быстро сказала Маша, встала со своего кресла и подошла к Ане со спинки дивана. – Действительно, спасибо! Правда!

– Они совсем как новые, – оправдывалась Аня, передавая коробку и тоже краснея. – У меня бы их сестренка младшая носила, если бы я их сюда не принесла, честное слово!

– Да ладно, Ань, хватит, – остановил ее Андрей. – Лично я думаю, ты сделала доброе дело.

– Конечно, – смущенно подтвердила Кристина. – Я, разумеется, позже куплю Маше новые ботинки, но сейчас подарок как раз кстати.

– Ноги в самом деле мерзнут, – улыбнулась Маша. – А теперь, наверное, мне пора кое в чем признаться. Только не пугайтесь! Я вообще-то нормально одеваюсь, эти тапки и штаны – моя домашняя одежда. Я ведь перенеслась в ваш город прямо из дома. А кофту мне дала Капитолина Андреевна, я такое даже дома не ношу.

– Как из дома? – переспросил Кирилл.

– Примерно так же, как Андрей перенес меня из Ордена на улицу. С помощью магии. Хотя колдовать я не умею и в ученицы вашему колдуну не гожусь.

– И где же находится твой дом? – не унимался Кирилл.

– Не умеешь колдовать? – недоверчиво переспросила Аня. – Но ты же была невидимкой, когда Андрей тебя перенес!

– Если ты умеешь перемещаться так же, как Андрюша, то почему не вернулась домой, когда наступил Черный Час? Почему не сбежала из Ордена? – Кристина подалась вперед.

– Я не зарядила маячок, когда меня заперли в келье. Я могу делать только несколько вещей – становиться прозрачной, как стекло, заряжать маячки, чувствовать присутствие чужой магии, возвращать себе потерянные вещи, – принялась перечислять по порядку Маша. – А еще я не могу вернуться домой, пока не сделаю одно дело.

При последних словах она посмотрела на Андрея. Тот спокойно пил чай.

– Какое дело? – спросила Кристина.

– Я не знаю.

– Она все придумала! – заявила Аня. – Придумала дело, дом…

Маша щелкнула пальцами и стала прозрачной. Потом вернула свой облик. Потом еще раз щелкнула пальцами, и у нее в руках оказался шлепанец.

– Маша, ты что? Только не в моем доме! – вскрикнула Кристина.

– Ну, магические способности не придумала, – не унималась Аня. – А дом и дело придумала. Ты была в жутком виде, когда тебя подобрал Андрей, – настоящий морской волчонок. Если тебе стыдно за свой родной дом, то не надо сочинять сказки, просто начни жизнь заново в новой семье, как мой сводный брат Андрей.

– Мне не стыдно за мой родной дом! – вспыхнула девочка. – И у меня замечательные родители! Хотите, я прямо сейчас приманю из моего дома любую вещь, даже фотографию, и вы все увидите? Я их только вернуть на место не смогу, а сюда утащить – раз плюнуть! Хотя лучше этого не делать, а то все миры перепутаются. Так мне объяснили в Академии.

– Маша, никогда не колдуй в моем доме! Придет Смотритель! – Кристина всерьез рассердилась.

– А какое у тебя дело? – как бы равнодушно спросил Андрей.

Повисло молчание.

– Я хотела спросить у тебя… – осторожно начала Маша. Она напряженно думала, как бы выяснить наверняка, сквозняк он или нет.

– При чем тут я? – Андрей поднялся с дивана и подошел к камину.

– Мне кажется, у нас с тобой в этом мире общее дело. Так уже было однажды, в одном из миров, с одним парнем, с Никитой…

Кирилл загоготал. Аня покраснела.

– Андрей, пожалуйста. – Маша постаралась не обращать на них внимания. – Если ты такой же, как я, ты должен понять меня, почувствовать в глубине души, сердцем. Вдвоем мы быстрее найдем разгадку этого мира.

– Какая романтика… – вставил Кирилл, хихикая. – Она тебе в любви признается, а?

– Я так и знала: Маша все придумала, чтобы произвести впечатление на тебя, Андрей. Все, мы уходим домой! Она просто нищебродка, врунья, и… Кристина Александровна, вы бы присматривали за ней, может, девчонка еще и воровка! – бушевала Аня.

– Угомонись, Аня, – попросила Кристина, прижав пальцы к вискам.

– Да нет же, я правда из другого мира! И Андрей, мне кажется, тоже.

– Что – тоже? – оторопел Андрей.

– Тоже сквозняк, как и я.

Кирилл упал на спину и задрыгал ногами, выдав сквозь смех:

– А я тогда ветерок!

Наверху залаял пес. Кирилл замолчал, все замерли.

– Андрей, поправь меня, если я… – продолжала Маша, но на нее зашикали. – Да что с вами такое? Там просто собака.

– Но в Рогонде нет собак, – медленно произнес Андрей.

Сверху по ступенькам зацокали когти.

– Как нет? – удивилась Маша. – Вот же она!

– Уберите это… – Кристина схватилась за сердце, тяжело дыша. – Уберите это из моего дома. Пожалуйста, кто-нибудь… ребята…

Собака подошла к Маше и села рядом с ней, глядя на нее умными глазами.

– Твой пес? – спросила Аня.

– Нет, я думала, Кристины. А почему в Рогонде нет собак?

– Потому что собаки лают в Черный Час, – ответил пес. – Потому что они не соблюдают тишину. Потому что гоняются за Ночными Птицами и ставят под угрозу безопасность дома. Во всем мире известно – крупнейший по заготовке рыбы город Рогонда не принимает собак. Любая попытка привезти с собой хоть щенка, хоть болонку сурово карается. Собак немедленно убивают, а хозяев отправляют кого-то под расстрел, кого-то на пожизненное заключение. А ты впустила меня в дом, налила мне воды, а потом просто забыла про меня, оставив одного на кухне. Откуда ты, девочка? Точно не из нашего мира.

Кристина закрыла глаза и откинулась на спинку кресла.

Ребята замерли.

– Это же… мамочки… Андрюшенька… – прошептала Аня.

Пес вырос в росте, выпрямился, на его темных задних лапах образовались рыбацкие сапоги. Серая шерсть превратилась в грубый свитер, рыжие подпалины – в оранжевый потертый рыбацкий плащ. Теперь в комнате стоял мужчина – рыжая с серебром борода, черная вязаная шапка, суровый взгляд бледно-голубых глаз.

– Да, это я, Смотритель Маяка, – произнес незваный гость. – Приятно познакомиться, Маша.

Глава 8 Не все сквозняки возвращаются домой

Андрей замер у камина. Аня рухнула на диван, Кирилл сполз под стол. Маша бросилась к Кристине, испугавшись за беременную женщину.

– Оставь, Маша, – остановил девочку Смотритель. – Это не обморок, я усыпил ее. У бедняжки и так слишком много переживаний, а ведь ей еще рожать. Ребенок должен быть здоровым. Может быть, именно ее сынок станет моим учеником, хотя ей, конечно, лучше этого не слышать.

Андрей сделал движение. Смотритель резко обернулся к нему.

– Никаких штучек! Я все вижу. И все о вас знаю. Боитесь попасть в мой список, а? Аня, которая умеет добывать жемчуг, Кирилл, чей младший брат видит в темноте, и Андрей, талантливый Андрей, который боится вызваться добровольцем, поскольку трясется над своей магией, как кошак над миской кильки.

– Я не трясусь, – пробормотал Андрей. Губы его плохо слушались.

– В самом деле? Четыре дня назад ты сказал отцу, что не пойдешь ко мне в ученики, поскольку я не нуждаюсь в таковом. Ты считаешь, что я высасываю из ребят их магические способности и отправляю назад домой пустыми.

Маша вспомнила: что-то подобное рассказывала старушка в Ордене.

– Вообще-то мне бы подошел такой ученик, как ты, – задумчиво протянул Смотритель, – ведь у тебя настоящий талант. Вот только мне не нужны в учениках дураки, трусы и лентяи, даже талантливые. Поэтому не волнуйся. Ставь маячки, крути косичкой, можешь хоть летать – ты мне неинтересен. А вот Машенька…

– Я не умею колдовать, – поспешно пробормотала девочка.

– Да, я вижу. – Смотритель усмехнулся. – Но ты можешь научиться. Я слышал, что ты сквозняк. Может быть, ты явилась в наш мир, чтобы учиться у меня. Может быть, это и есть твое дело в нашем мире?

Маше стало жарко.

– Вы хотите сказать, я должна стать вашей ученицей?

– Ученицей, а потом Смотрительницей Маяка, – кивнул Смотритель. – Будешь спасать Рогонду каждый Черный Час. До самой глубокой старости. Станешь великой колдуньей.

– Но тогда я не вернусь домой!

– А с чего ты взяла, что все сквозняки возвращаются домой? – прищурился Смотритель.

Маша испугалась. Никогда в жизни ни в одном мире она не была так испугана!

– Я хочу домой, – сказала девочка дрожащим голосом и заплакала.

– Совсем дитя… – пробурчал Смотритель. – Не бойся, Маша. Я не заберу тебя сейчас. Ты же слышала – мне нужен добровольный ученик. Ты сама придешь ко мне на Маяк, когда решишь стать моей ученицей. Или не придешь, и я найду другого ученика. А ты проживешь в Рогонде длинную и бестолковую жизнь. Вырастешь, выйдешь замуж, уедешь в Дальнеморск или Керонду. Не плачь, дитя, я узнал все, что мне было нужно, и сказал все, что хотел. У вас у всех нет причин бояться меня. И передай Кристине, что ты, Маша, можешь пользоваться магией, когда захочешь, не боясь привлечь мое внимание. Я больше не буду тебя уговаривать. Если передумаешь – сама найдешь Маяк. Его видно из любой части города.

С последними словами Смотритель вдруг подошел к столу, запустил огромную руку в миску с леденцовыми сердечками, взял горсть конфет и тут же сжевал их.

– Давно не ел сладкого, – признался он. – Так вот, Маша, подумай, много ли ты знаешь о сквозняках, потому что я могу рассказать тебе больше. Но только тогда, когда ты будешь готова слушать!

Потом Смотритель выпил весь чай из кружки Кирилла и, повернувшись, зашагал прочь из комнаты. На кухне сразу стало светлее. С окон упали ставни, дверь сама собой раскрылась, а потом захлопнулась.

Маша плакала, сидя на подлокотнике кресла Кристины. Андрей подошел к ней и положил руку ей на голову.

– Отойди от нее! – истерично выкрикнула Аня. – Ты же слышал – она теперь любимый претендент Смотрителя! А мы с тобой свободны!

– Я не трус и не дурак, – пробурчал Андрей.

– Да? – Аня захохотала, хотя на глазах ее выступили слезы. – Ну так беги, докажи ему! Пускай он передумает! Вызовись добровольным учеником!

– Ребята, не знаю, как вы, а я домой пошел. – Кирилл вылез из-под стола. – Машка, ты того, не реви. Классные косички!

Парень побежал вверх по лестнице. Аня медленно двинулась следом, но на первой же ступеньке обернулась:

– Андрей, ты идешь?

– Маша, мне нужно идти. – Андрей еще раз погладил Машу по голове. – Не плачь, не стоит верить всему, что говорит Смотритель.

– Правда? – Маша посмотрела на него сквозь слезы. – А ты откуда знаешь?

– По опыту. И еще. Я верю, что ты из другого мира. Только насчет меня ты ошибаешься – я обычный парень. Да, мои родители неизвестны, меня усыновила семья мэра, но я точно из этого мира. И я не… Как ты сказала – сквозняк? Ты это, ставь маячков побольше, чтобы убегать от отмоллюзгов, если они тебя снова схватят, я ведь не могу спасать тебя вечно. И извинись за нас перед Кристиной Александровной.

Затем он повернулся и пошел к лестнице.

– Распинаешься перед нищебродкой, – пробурчала Аня, пока они поднимались.

– Аня, тише!

– Точно, нищебродка чумная. Я сразу так и сказала! Смотри сам – отмоллюзги, Смотритель, Кристина-морячка… Да девчонка просто притягивает к себе проблемы! Лучше держаться от нее подальше!

Маша плакала, пока не начала задыхаться от слез, а потом глотнула остывшего чаю, чтобы успокоиться. В данную минуту ей было все равно, что о ней думает Аня, вот слова Смотрителя о том, что не все сквозняки возвращаются домой после счастливого завершения миссии, ее сильно напугали. Конечно, в Академии Сквозного Пути говорили совсем другое: разрешил проблему – вернулся домой в целости и сохранности. А что, если преподаватели Академии попросту не знают, о чем говорят? Ведь они же не учат, как стать сквозняком, поскольку невозможно научиться быть сквозняком, если ты им не родился, – так получилось с Наткой и Ильей, которые проходят курс в Академии, но ни разу не покидали родного мира, а только объясняют, как выживать в других мирах. Но вдруг все учение о Великой Спирали и законах Сквозного Пути – попросту выдумка?

– А что, если нет правил? – спрашивала себя Маша. – Если сквозняк не обязан возвращаться? О пропавших сквозняках никто ничего не знает. Знают только о тех, кто вернулся домой и со временем перестал перемещаться между мирами, поскольку повзрослел и занял свою нишу в собственном. А если найти свое место в чужом мире? Более подходящее для тебя место? Например, стать великим колдуном, ведь в родном мире не нужны магические способности. В таком случае я не вернусь домой?

– Маша, а где ребята? – очнулась Кристина. – Кто отпер ставни? Мне приснилось, что к нам пришел Смотритель. А почему ты плачешь?

– Кристина, вы только не волнуйтесь… – Маша обняла молодую женщину и прижалась к ней. Ей было невыносимо тяжело сейчас и просто необходимо кого-то обнять. – Смотритель действительно приходил и слопал почти все леденцовые сердечки. Посмотрите на тарелку, я не лгу. Предложил мне стать его ученицей, но я отказалась, и он ушел. Сказал, что я могу применять магию, сколько угодно, он все равно не будет следить за мной, а будет ждать, когда я решу стать его ученицей. Или он найдет другого ученика. Если мне не верите, у ребят спросите.

– Какой ужас… – пробормотала Кристина, щеки ее побледнели.

– Хотите, я могу уйти, если вы боитесь, – предложила Маша. – Я пойму. Поищу другую семью или вернусь в Орден. Или еще что-нибудь придумаю.

– Нет, нет, ни в коем случае! – запротестовала Кристина. – Я тебе уже сказала, что не боюсь твоих способностей. Тем более теперь, когда Смотритель с тобой уже познакомился. Я запрещала тебе колдовать в моем доме, потому что не хотела привлечь его внимание, но сейчас-то уж и говорить нечего… Не плачь! Все остается в силе – ты будешь жить здесь. Вернется Игореша, и заживем на славу. Пожалуйста, помоги мне здесь прибраться. Мне плохо при одной только мысли о том, что этот ужасный человек находился в моем доме.

Кристина мягко отстранила девочку, поднялась с кресла и первым делом швырнула оставшиеся в миске сердечки в огонь. Запахло горелым сахаром. Маша убрала со стола, причем Кристина из суеверия велела выбросить все, к чему прикасался Смотритель. Девочка отправила в камин чашку Кирилла и тарелку из-под сердечек, сходила за мешком, на котором спала собака, и за миской, из которой та пила. Когда девочка вернулась, Кристина внизу уже вовсю орудовала шваброй – мыла пол.

– Чтобы тут не осталось ни следа этого ужасного человека, ни следочка! – повторяла она. – Кстати, не волнуйся, он не заставит тебя стать его ученицей, даже если ты будешь колдовать с утра до вечера, даже если сама придешь на Маяк. По договору с городом к Смотрителю в ученики может пойти только гражданин Рогонды. Мы оформим документы на опекунство над тобой, а гражданство тебе оформлять не будем, вот и все. Ты ведь говорила, что все равно вернешься домой, к настоящим родителям? Так и скажем, если мэр будет настаивать. Правильно?

– Ура! – обрадовалась Маша, у нее словно камень с души свалился. – Я ведь на самом деле не гражданка Рогонды, значит, стать ученицей Смотрителя – не моя миссия. Значит, я решу загадку и вернусь домой, как положено. Андрей прав – не стоит принимать на веру слова Смотрителя.

Девочка повеселела, к ней снова вернулся аппетит. Но оказалось, что на ужин у Кристины есть только хлеб и сыр.

– Завтра пройдемся по магазинам, – предложила хозяйка. – Купим что-то из одежды, более подходящее для тебя, и продукты. Я не настолько нищая, чтобы морить тебя голодом. А запасов у меня нет, потому что мне одной много не нужно. Выживем! В крайнем случае заложу колечко или цепочку. Или статуэтку, их и так слишком много.

Они попили чаю с бутербродами, затем Кристина постелила Маше в будущей детской. В уютной белой комнате уже стояли маленькая кроватка, ящик для игрушек, комод для пеленок плюс складное кресло для мамы, которая собиралась отдыхать тут, наблюдая, как играет ее малыш.

– Комната абсолютно звуконепроницаемая, какой и полагается быть детской, чтобы крики малыша не привлекали сюда Ночных Птиц. Вот только боюсь, у меня не хватит средств для окончательного ремонта, – я не провела воздухопровод, и здесь будет душно, если закрыть дверь, – смущенно призналась Кристина. – Но мы закроем ставни, опустим крышку люка, и ты будешь в полной безопасности.

– Я все никак понять не могу… – задумалась Маша. – Если в Рогонде настолько опасно, почему все люди отсюда до сих пор не разбежались? В Ордене я наслушалась таких жутких историй о Черном Часе…

– Это все глупости! Рогонда не более опасна, чем любой другой город. Я уже говорила тебе: Орден просто запугивает людей, чтобы собрать побольше последователей. Птицы, на самом деле, вовсе не злые, иначе мы бы не жили с ними бок о бок столетиями. Они очень древний и вымирающий народ, их присутствие – не кара для Рогонды, а просто одна из ее особенностей. Есть и другие города, где когда-то жили Птицы. И эти города пришли в упадок после того, как люди уничтожили своих Птиц. Я недавно на этом острове, но образованные люди говорят, что в Рогонде все взаимосвязано – Смотритель, Птицы, Черный Час, – все гармонично и совершенно не враждебно. Нужно лишь соблюдать определенные правила: не шуметь в Черный Час, не зажигать света, не выходить из дома. В других городах даже опаснее – по ночам воры грабят прохожих и проникают в дома, или с моря нападают пираты. В Рогонде же ночью тишь да благодать, преступлений почти не совершается, а если в кои-то веки кого-то ограбят, то только днем. Преступники боятся, что горожане оставят их без крыши над головой в Черный Час. Чаще всего каменщики так и поступают. Мне здесь намного больше нравится, чем в Дальнеморске. Только Смотритель меня пугает, как любую мать. Нет ничего страшнее, чем когда у тебя забирают ребенка.

– Смотритель сказал, что принимает только добровольных учеников. Например, Андрея он не забрал, хотя все о нем знает, потому что Андрей больше всего на свете боится стать его учеником, – поделилась новостью Маша.

– Да, я слышала что-то такое, – кивнула Кристина. – Но откуда мне знать, захочет ли мой ребенок стать учеником колдуна? Ой, лучше не говорить об этом при нем…

Женщина погладила свой круглый живот.

Они закрыли окна, проверили входную дверь, захлопнули крышку люка и погасили пламя в камине. Маша пожелала Кристине спокойной ночи и легла в постель. Женщина ушла в свою спальню, выключив всюду свет, и девочка осталась в полной темноте.

Маша услышала звук колокола, возвещающий о начале Черного Часа, и поднялась, чтобы все-таки закрыть дверь в свою комнату. Потом быстро уснула, успев загадать: «На новом месте приснись жених невесте…» Однако посреди ночи вдруг проснулась. Девочка сразу же вспомнила, что ей приснилось, и к ней вернулось плохое настроение.

А снилось ей, что Андрей все же оказался сквозняком и сопровождал ее во всех новых странствиях между мирами, но потом в одном из миров она начала тонуть в ужасном болоте. От этого кошмара Маша и проснулась. И поняла, что в комнате нечем дышать. На цыпочках, не зажигая света, на ощупь, она добралась до двери и легла на диван в гостиной, где воздух был свежее. Девочка не знала, кончился ли Черный Час, но в доме царила мертвая тишина, не слышно было ни звука, даже зловещего хлопанья крыльев, которое так испугало ее в Ордене. Маша лежала на диване до утра, переживая события прошедшего дня, думая об учениках Смотрителя и постоянно вспоминая слова Ани: «Чумная! Она притягивает к себе проблемы! Лучше держаться от нее подальше!» А еще ей было жаль, что она обманулась в Андрее, предположив, что тот – тоже сквозняк. А ей так хотелось, чтобы Андрей им оказался и можно было работать вместе с ним. Горькое чувство стыда заставило ее вцепиться зубами в подушку, когда Маше вспомнилось, что сказал по этому поводу Селедка. «Вот придурок! Он решил, что я признаюсь Андрею в любви! Глупый мальчишка! Неужели и Аня так подумала? И Андрей?» – Маша вытирала злые слезы, когда ее плеча коснулась легкая рука Кристины.

– Не спишь? Так рано встала? Ой, тебе, наверное, было душно в комнате. Но тут тоже безопасно спать, нигде нет ни щелочки, ни окошечка.

– Я не спала… – пробурчала Маша.

– Может быть, все же вздремнешь? Оставь дверь открытой, не бойся. Или иди в мою комнату. А я пока займусь хозяйством, пройдусь по магазинам.

– Вам будет тяжело нести продукты.

– Нет, не думаю, – горько усмехнулась Кристина. – Не так много у меня денег, чтобы затариваться мешками. Но ты не переживай, я найду выход, не сегодня завтра. Голодной ты не останешься. Иди поспи, а когда проснешься, поможешь мне приготовить обед и сделать уборку.

«Радужные перспективы», – с досадой подумала про себя измученная Маша и поплелась в спальню хозяйки дома. Улеглась там прямо на заправленной постели, на красивой кровати с кружевным балдахином, и закрыла глаза так крепко, что влажные от слез ресницы сразу склеились. Девочка моментально заснула, измученная ночными размышлениями, а когда проснулась, уже наступил день и вернувшаяся Кристина напевала на кухне, откуда струился вкусный запах настоящей ухи.

Маша умылась, надела свой новый наряд – тельняшку, полосатые колготки, кожаную юбку и жилет – и поднялась на кухню.

– Отлично выглядишь, – улыбнулась Кристина. – Ты покушай и спускайся вниз – помогу тебе сделать прическу. Сама я уже поела.

Маша с аппетитом съела уху. Потом отнесла тарелку в мойку и решила ее помыть, но оказалось, что в кране нет воды.

– Воды нет! – крикнула Маша.

– Я знаю, – откликнулась Кристина. – Ее с утра нет, в Рогонде так бывает. Здесь же больше морской, чем пресной. Оставь посуду, я помою, когда дадут.

Маша хотела спросить хозяйку, где же в таком случае ее тарелка, но прикусила язык, догадавшись, что Кристина сама не ела, только гостью накормила. Девочка украдкой заглянула в холодильник – тот был включен, внутри лежало несколько замороженных рыбешек и стояла бутылка молока.

– Суп убери на холод, завтра разогреем, – крикнула снизу Кристина.

Маша послушалась, потом спустилась вниз. Пока Кристина заплетала ей косы с упругими красными нитями, девочка пыталась подобрать слова, чтобы как можно тактичнее попросить хозяйку не жертвовать собой из-за нее, не отдавать свою еду, но так и не решилась заговорить. «Нужно срочно что-то придумать! А то или я сама тут есть перестану, или мне снова придется сбежать», – решила девочка.

– Знаешь, я немного устала, – сказала Кристина после того, как причесала Машу. – Я полежу немного, а ты сходи погуляй. Сбегай на море, тут одна только улица ведет вниз. Только не попадайся на глаза Ордену. К вечеру вернись, тогда и приберемся. Хорошо, солнышко?

Маша кивнула, кусая губы – Кристина выглядела изможденной, – и поднялась наверх, на кухню. Там девочка надела подаренные Аней ботинки, которые оказались ей совсем немного великоваты. У них были толстые высокие каблуки из каучука, очень удобные даже для Маши, которая каблуки в принципе презирала. Ботинки выглядели очень хорошо – тщательно вымытые, начищенные до блеска. И девочка удивилась – Аня называла ее зачумленной и, судя по всему, терпеть ее не могла, но сделала такой подарок, подумав, что у Маши мерзнут ноги. И не просто отдала свои ботинки, но вымыла, начистила их, упаковала в нарядную коробку и даже, кажется, шнурки заменила на новые. «Все-таки она неплохая девчонка. Что ж она на меня так разозлилась?» – подумала Маша об Ане.

День стоял сумрачный, с неба накрапывал мелкий дождик, совсем вроде незаметный, но от него набухали ресницы и намокали волосы. Дышать влажным воздухом было тяжело, но против обыкновения совсем не пахло рыбой – а пахло морем, солью, йодом и немного гарью от розового желе, топлива для каминов, специфический пряный аромат которого Маша уже научилась различать. Во многих домах топили, дым из труб шел жемчужно-серый, легкий, он стелился по земле, словно тоже намокал от дождливой пыли и не мог улететь в низкое серое небо.

Выйдя на улицу, девочка постояла перед домом Кристины, не зная, куда ей идти и чем заняться. Хорошо было бы присесть и подумать, как распорядиться свободным временем. Не пора ли заняться миссией сквозняка или, может, придумать, как помочь бедной Кристине? Заработать самой денег или наловить рыбы. Только вот скамейки оказались все влажными, сидеть на таких не очень-то хочется. Может, действительно сходить к морю? Маша еще ни разу не была там, в этом мире. Да и в родном мире, в общем, тоже. Девочка шагала и вспоминала моря из других миров – аквамариновое теплое из мира Морских Дев, неприветливое, очень соленое и холодное из мира рысарей, покрытый белым ковром молочных водорослей Океан Падающих Звезд, грязную воду с плавающими по воде перьями вокруг Птичьего острова из мира, где находилась Академия Сквозного Пути.

Потом Маша вызвала в памяти лица людей, которые давали ей кров: тетку Марью, Рыкосу, Морену, тетушку Душку. Как они, интересно, поживают все? Все, кроме Рыкосы, которая застыла от проклятия ледяной кости. Особенно Маша соскучилась по тетушке Душке. Ее бы воля, во всех мирах обязательно находилось бы по тетушке Душке – доброй хозяйке. И, конечно, сытное житье, приятная посильная работа, отдельная комната.

Внезапно Маша вспомнила про Капитошку. Капитолина Андреевна настолько не похожа на тетушку Душку – худая, нервная, неприветливая, но тем не менее, очевидно, очень добрая. В конце концов, именно она помогла Маше. И Кристине хотела помочь. Вернее, надеялась, что Маша станет ей помощницей. Кстати, ведь у нее собственный магазин продуктов, в котором не приживаются служанки. А что, если Капитошка, из хорошего отношения к Кристине, из доброты, все же разрешит Маше работать у нее в магазине? Чем не занятие для сквозняка, чтобы заплатить хозяйке за приют? Третий способ выжить в обитаемом мире, описанный в учебнике «Сквозняк и общество, для начинающих», – наемная работа за еду.

– Хоть бы она согласилась! – горячо молилась про себя девочка, загадав путеводному лучу из волшебной шапочки колокольцев направление до «Корзинки с фруктами».

Глава 9 Служанка с магическими способностями

Капитолина Андреевна стояла за прилавком, считая мелочь. Маша подошла к ней, поздоровалась и, решив не отвлекать, стала разглядывать монетки – до сих пор ей в руки не попалось ни одной, она видела местные деньги только издали. Но на потертых тускло-стальных кружочках в чужих руках ничего не могла рассмотреть. Маша отвела глаза и тут же заметила, что хозяйка магазина прекратила свое занятие и уставилась на нее, держа деньги в руках.

– Ты что, деньги разглядываешь? – спокойно спросила ее Капитошка.

– Да, – честно ответила девочка. – Денег Рогонды я еще не видела.

– У Рогонды нет своих денег, они такие же, как в Дальнеморске и на Синебрежье, в Керонде и в Рогхреве! Зачем смотришь, отвечай!

«Рогонда, Керонда, Рогхрев – странные названия, не похожи на Дальнеморск и Синебрежье», – отметила для себя Маша, по привычке сквозняка обращая внимание на все необычное, и решила попросить у Кристины листок бумаги для заметок, когда вернется домой.

– Ну, что стоишь и молчишь? – Хозяйка, похоже, сильно разозлилась отчего-то. – Не надо идиоткой прикидываться! Терпеть не могу, когда меня слушают с таким тупым лицом! Зачем ты явилась? Куда смотришь?

Маша вышла из задумчивости, очень удивившись тому, что Капитошка так разгневалась.

– Извините, я задумалась. Что вы спрашивали? Только не кричите, пожалуйста.

Женщина оперлась кулаком о прилавок, нависая над девочкой, глубоко вдохнула, выдохнула и произнесла подчеркнуто спокойно и медленно:

– Зачем. Ты. Явилась. Сюда.

– Простите, Капитолина Андреевна… – Маша не очень понимала, почему хозяйка злится, и поэтому решила начать издалека, с имени Кристины, к которой бывшая учительница явно благоволила. – Кристина Александровна очень добрая женщина, большое вам спасибо, что познакомили нас, но я заметила, что у нее сейчас… так сказать… тяжелый период в жизни.

– Потому я тебя к ней и послала, чтобы ты ей помогала, – раздраженно ответила хозяйка магазина. – Девочка ты большая, практически взрослая, не неженка, судя по всему, и не злюка.

– Да, я очень хочу помочь ей, поэтому и пришла к вам.

– Ах вот оно что… – Женщина сгребла мелочь и, не считая, ссыпала в ящик стола. – Ты, значит, пришла милостыню просить.

– Нет! – вспыхнула девочка. Но Капитолина Андреевна ее не слушала.

– И причем именно ко мне, а не на базар, и не в порт! А не выйдет выпросить – так и украсть недолго, верно ведь? Этому тебя уже успели в Ордене обучить?

– Нет, что вы! – Маша от обиды и возмущения даже не находила слов. Она сжала кулаки, отчаянно желая провалиться сквозь землю вместе с магазином и его хозяйкой. – Я как раз наоборот…

– Воры! Воры! – вдруг закричали на улице.

Маша пулей вылетела наружу. На ступеньках крыльца лежал старик, он силился подняться, указывая рукой туда, где за поворотом мгновенно скрылся подросток в черной куртке и вязаной шапочке. Кресло-сиделка беспомощно валялось на земле, кукольная голова повторяла:

– Займите место… Вызовите помощь…

Старик встал с Машиной помощью. Тут вылетела Капитошка, тощая и всклокоченная, вцепилась в Машу и заверещала:

– Твоя работа?

Старик, не обращая на нее внимания, поковылял в ту сторону, где скрылся вор, переваливаясь на кривых ногах, но через несколько шагов остановился, потерянный и несчастный, причитая:

– Вот паршивец, последние деньги у старика отнял… Выхватил кошелек и удрал…

Тут Маше, несмотря на то что ее продолжала трясти Капитолина Андреевна, пришла в голову блестящая мысль:

– Подарите мне ваш кошелек! И я смогу вернуть деньги!

– Ах ты мерзавка! – поняла ее по-своему Капитолина Андреевна. – Вызывайте каменщиков!

– Но я же серьезно! Я могу! Скорее, скажите мне: дарю тебе кошелек. Быстрее, пока вор не вынул деньги и не выбросил его!

– Дарю тебе кошелек… – пробормотал старик. – Дарю, все равно он украден… Вот паршивец, Птицы его побери!

Маша поспешно щелкнула пальцами, приманивая кошелек, и он тут же оказался у нее в другой руке, за которую ее крепко держала Капитолина Андреевна. Кошелек был раскрыт, но деньги лежали внутри – вор не успел достать их.

– Как ты… – начала было Капитошка, не отпуская девочку.

– Магические способности, – ответила Маша, вручая старику кошелек. – Все в порядке, не бойтесь, Смотритель знает обо мне и разрешил колдовать.

– Забирай кошелек, – ответил старик, вытряхивая деньги. – Я же тебе его подарил!

И пнул свое кресло, отчего-то оно сразу же взлетело и повисло над землей, потом поспешно забрался в него, механическая рука протянула ему стаканчик с успокоительным, и они уплыли вниз по улице, забыв о том, что собирались в магазин. Маша растерянно повертела в руках старый бисерный кошелек – от него пахло лекарствами и чужим жильем.

– Это правда? Ну, про Смотрителя… – Капитолина Андреевна внимательно глядела девочке в глаза.

– Чистая, можете спросить у него самого, у ребят, у Кристины Александровны. Он предложил мне стать его ученицей, но я испугалась. И тогда Смотритель сказал, что я сама приду к нему, когда мне захочется научиться большему. Велел поторопиться, пока не нашел другого ученика.

– Ну, можешь не спешить, он его чуть не с моего детства ищет, – задумчиво произнесла женщина. – Стало быть, Смотритель знает о твоих способностях и не реагирует на всплески магии в твоем присутствии?

– Что? – переспросила Маша.

– То! Ты честная девочка, оказывается, вернула старику деньги. Вообще-то странная просьба – подарить тебе кошелек…

– Думайте что хотите, – с достоинством ответила она. – В Ордене тоже надеялись, что я, становясь невидимкой, смогу им что-то украсть… Но где я только не была, чем только не занималась, однако никогда не брала чужого! Волшебным способом можно получить любую вещь, если только она мне принадлежит.

– Тогда зачем ты явилась в мой магазин? – спросила хозяйка.

– Хотела наняться к вам на работу. Я просила вас об этом еще в первый день, помните? У вас по-прежнему нет служанки, а Кристина голодает, потому что пытается отдавать мне всю еду. Если вы так боитесь за свои деньги, наймите меня за продукты. Мне все равно.

– Принято! – бросила Капитолина Андреевна. – В порту сейчас на складе номер семь есть несколько моих ящиков с зелеными яблоками. Пять штук. Лежат они там второй день – мне накладно нанимать антиграв-телегу ради всего лишь пяти ящиков, и некому принести их сюда на своей спине. А яблоки, между прочим, портятся. Я дарю тебе ящики. Принеси их сюда.

Маша пять раз щелкнула пальцами, и тут же между ней и хозяйкой встали один на другой пять тяжелых ящиков. Яблоки в них были переложены соломой и пахли просто восхитительно.

– Чудненько! – Капитолина Андреевна иронически зааплодировала. – Только я имела в виду мой магазин, а не улицу. Придется теперь тебе их тащить туда.

Маша молча зашла в магазин и еще пять раз щелкнула пальцами. Ящики встали возле прилавка. В дверь вошла улыбающаяся хозяйка.

– Хорошая девочка! Я думаю, сработаемся. А пока – перебери-ка гречку.

Она подвинула к девочке мешочек с крупой и две миски. Крупу пришлось перебирать вручную. К счастью, гречка оказалась довольно чистая – там было всего несколько камушков и маленьких гвоздиков, которые жадные торговцы подложили для веса. Капитошка от негодования языком цокнула, взяв один гвоздь двумя пальцами. Затем велела Маше отнести к забору напротив коробку с гнилыми помидорами. Коробка была картонная и протекала, Маша испортила протухшим соком свою одежду, правда, это тоже было нетрудно исправить с помощью магии, но все же приятного мало. Потом девочка отправила к коробке пустые ящики из-под яблок – фрукты успели раскупить.

– Я тобой довольна, – заявила Маше Капитолина Андреевна. – Думаю, тебе не стоит работать более трех часов в день, несмотря на то что твой труд облегчает магия. Возьми свою плату и приходи, когда снова проголодаетесь. Я бы предпочла видеть тебя тут каждый день, но приказывать не могу.

Хозяйка вручила девочке мешочек гречки – половину того, что Маша перебрала, несколько спелых помидорин и зеленых яблок. Девочка, покрутившаяся в лавке и узнавшая цену продуктам, поняла, что, по меркам Рогонды, это был царский подарок за три часа работы. Видимо, Капитолина Андреевна действительно хотела поддержать Кристину.

Когда Маша вышла из магазина с пакетом в руках, на улице ее ждали – на заборе сидел Боцман, жевал сухую травинку и делал вид, что все происходящее вокруг его не касается. Маша даже поверила бы ему, если бы не заметила, что парень крепко держит за одно плечо Андрея, на втором плече которого тяжело лежала рука Карася. Рядом находились другие ребята.

– Капитошка, Капитошка, потрудись сама немножко! – скандировали они. И вдруг тут заметили Машу.

– Чумная выползла… – ехидно высказалась Ракушка.

– Подайте чумной на пропитание! – весело подхватил Селедка.

Оля нагнулась к ящику с гнилыми помидорами, которые Маша недавно вынесла на улицу, и бросила в сторону девочки один плод. Тот смачно чавкнул по стене рядом с Машиным плечом.

– Ребята, вы чего? – удивилась девочка, прижавшись спиной к двери.

– Капитошка, рыба наших отцов тухнет на рыбозаводе, пока ты торгуешь фруктами! – заорал Карась.

Капитолина Андреевна благоразумно не высовывала нос на улицу. Более того, кажется, она защелкнула щеколду, так что Маша оказалась меж двух огней – запертой дверью и взбесившимися подростками.

– Чумная! Заколдуй рыбу, чтобы не тухла! – крикнула Оля.

– Всех служанок Капитошки забросаю с головой, будет злая Капитошка торговать одной икрой! – добавил Селедка и метнул второй помидор. Плод не долетел до Маши, упал на землю и растекся жижей.

– А ну брось еще, – негромко приказал Боцман.

Селедка засопел, покосился на него, затем на Машу и кинул следующий помидор, который просвистел мимо девочки и влепился в окно.

– Вы что, взбесились? – потрясенно спросила Маша, оглядывая улицу – прохожих не было видно.

– Капитолина Андреевна, примите рыбу на реализацию! – издевательски выкрикнул Боцман.

Оля небрежно швырнула еще один гнилой помидор и брезгливо вытерла руки платочком.

– Чумная, беги отсюда, пока и тебе не попало, – посоветовал Карась.

– А я-то тут при чем? Что вообще происходит?

– Пусть и Шаман бросит! – подала голос Аня. – Пусть докажет!

– Анютка, отстань.

– Ну да, тебя твой отец кормит… – протянул Боцман. – А его кто будет кормить, если наши отцы с голоду загнутся?

– Давай, Андрей, я же бросаю! Ты с нами? – спросила Оля.

Андрей подобрал помидор.

«Неужели кинет?» – похолодела Маша.

Андрей кинул, и помидор взорвался в воздухе, обдав ребят омерзительными брызгами.

– Он это специально сделал! – взвыл Селедка.

– Так… – брезгливо обронил Боцман, отряхиваясь. – Карась, поучи Шамана колдовать!

Карась лениво замахнулся и ударил Андрея по лицу. Тот и не думал сопротивляться, сразу упал. Маша испуганно закричала и бросилась вперед. Споткнулась, слетела со ступенек, чудом не упав, и попала головой Карасю в живот. Тот охнул.

– Берегись, чумная бешеная! – запоздало предупредила Оля.

– Ха-ха-ха, защитница… – зло засмеялась Аня, и из ее глаз отчего-то брызнули слезы.

Маша щелкнула пальцами, подняв ящики в воздух, но тут на ее плечо опустилась тяжелая рука.

– Поставь тару на место, – приказал высокий мужчина в гранитно-сером комбинезоне и рыбацком плаще.

– Атас, каменщики! – завопил уже издалека Селедка, перемахивая через чей-то забор.

Маша послушно опустила ящики и вытерла глаза, но слезы продолжали бежать сами по себе. Ребят и след простыл. Из магазина деловито вышла Капитолина Андреевна и торопливо стала объяснять трем мужчинам:

– Это моя девочка. Вас вызвала я, а она оказалась на улице, кто-то из покупателей закрыл дверь.

– Магические способности? Сир? Ребенок зарегистрирован на ваше имя? У него есть ракушка с номером?

– Пока нет, но девочку удочерят, я вам ручаюсь! А способности ее уже проверил Смотритель. Вчера он позволил ей колдовать сколько угодно, а в ученики не взял.

– Маша Некрасова? – спросил один из каменщиков, глядя на экран своей ракушки-информатора. – Да, ее просили не задерживать.

– Вы узнали, что это были за ребята?

– Дети рыбаков, как обычно, – сварливо ответила Капитолина Андреевна. – Корабли не выходят в море уже неделю, рыбакам вернули всю пойманную рыбу и не заплатили. Скоро уже не дети, а их родители пойдут приступом брать мой магазин, чтобы я брала рыбу на реализацию! Базар завален, во дворах у всех вместо белья рыба сушится, осталась я крайняя, потому что рыбой не торгую. О чем думает мэр, хотела бы я знать? Ведь не в первый раз уже такое!

– Женщина, это не ваше дело! Идите и работайте! – грубо ответил один из каменщиков. А второй сунул Маше ее пакет, брошенный у двери, и велел отправляться домой.

На улице уже зажглись фонари, из многих труб валил дым, на море розовел закат. Маша заторопилась, опасаясь, что Кристина будет за нее беспокоиться.

Девочка постаралась не очень удивиться, когда увидела у двери дома Андрея. Тот сидел на скамейке и прижимал к скуле сверток, из которого торчал замороженный рыбий хвостик.

Глава 10 Неблагодарность

– Привет, – сказал Андрей упавшим голосом, поднимаясь Маше навстречу. – Ты прости, что так вышло. В нашем городе случаются проблемы с избытком рыбы, если порт закрыт и рыбакам возвращают улов. Мы же отрезаны от остального мира. В общем-то, никто не голодает, но нужны деньги, чтобы одеваться, платить налоги и так далее. Люди семьями торгуют на базаре, но базар не резиновый, всех не вмещают. Магазины тоже все забиты, коптильный цех под завязку. А вот вредина Капитошка никогда не берет рыбу на продажу в свой магазин – дескать, у нее «Корзинка с фруктами», а не с рыбой. Мы за это служанок ее пугаем, пусть сама надрывается. У ребят родители, свои и приемные, рыбаки, а мы с Анюткой с ними просто за компанию. Мы же друзья.

– Примета настоящей дружбы? – Маша кивнула на начинающий розоветь синяк на скуле.

– Ну как бы… – Андрей поморщился. – Я же с ними согласен, в общем-то, мне просто не хотелось кидать в тебя помидоры. Ты же малявка совсем.

– Я не малявка!

– Все-таки младше нас, да к тому же девчонка. Кирюха вон тоже старался в тебя не попадать. Он хоть и безголовый, но парень нормальный. А вот Боцман крут. Даже не могу тебе рассказать насколько.

– Ясно. – Маша поудобнее перехватила пакет. – А зачем же вы меня в первый день к Капитошке послали?

– Тебе ведь нужно было срочно найти ночлег, а она всегда у нас на примете. Если ты обратила внимание, никто не хотел тебя провожать, поскольку всех нас Капитошка знает в лицо. Но Капитолина Андреевна нашла тебе другой дом, и кто же знал, что ты снова у нее в магазине появишься.

– Я не хочу быть обузой и постаралась найти работу, – пояснила девочка.

– Правда? А ты взрослее, чем кажешься. Что, у Кристины Александровны совсем плохи дела?

– Не знаю. Она все ждет мужа и храбрится. Говорит, когда тот вернется, они разбогатеют и все наладится.

Андрей покосился на закрытые окна дома Кристины и, подвинувшись к Маше, прошептал:

– Сказать по правде, у нас в городе никто не верит, что ее муж вернется. Он позарился на большие деньги, которые обещал заезжий колдун, и отправился в экспедицию на поиски Морского Змея, на полгода. Только рыбаки не верят в Морского Змея. Может быть, тот колдун специально собирал дураков для своих целей, как наш Смотритель зачем-то принимает учеников, а потом их выгоняет. И еще я слышал, что говорили мои приемные родители: покуда Кристина платит налоги, она может жить в своем доме. Но, когда деньги кончатся, ей придется искать новую крышу над головой. Как и тебе.

– Не может быть! – Маша вспомнила лицо молодого человека в красной шапочке на фотографии. – Кристина твердо уверена, что ее Игорешка вернется. И потом, вроде бы она с ним созванивается по ракушке!

– Ракушки не ловят сигналы с кораблей в море, – объяснил Андрей. – Она просто боится поверить, что муж пропал. Тратила одно время много денег, покупала всякую ерунду, а теперь, наверное, голодает, иначе бы ты не пошла наниматься к Капитошке. Вот, передай ей, пожалуйста, рыбу. Скажи, что заработала.

– Спасибо. – Маша была слишком подавлена свалившимися на нее новостями, чтобы разыгрывать гордость, поэтому взяла у Андрея из рук пакет и пошла к двери.

– Маша, вот еще что, – остановил ее парень. – Ребята не должны знать, что я с тобой разговаривал.

– Иначе тебе снова покажут на деле пример настоящей дружбы? – невесело усмехнулась девочка. – Хорошо, я никому ничего не скажу.

Умная дверь свела розочки вместе, узнала Машу и щелкнула засовом. Девочка вошла в темную кухню с пакетами в руках, поставила их на чисто вымытый стол и принялась разуваться.

– Маша, это ты? – раздался снизу встревоженный голос Кристины. – Ты так долго гуляла!

Держась за спину, молодая женщина медленно поднялась наверх. Маша хозяйничала на кухне, положила мешочек с гречкой в шкаф, рыбу в морозилку. Помидоры и яблоки лежали пока на столе.

– Девочка, откуда столько всего? – с подозрением спросила Кристина.

– Я заходила к Капитолине Андреевне, попросила у нее работу. Извините, я заметила, что вы не ели суп, – как на духу выложила девочка.

Кристина села на стул у двери.

– Маша, это же неправильно. Ты должна была спросить меня. Во-первых, я ела суп.

– А где грязная тарелка? Воды-то до сих пор нет!

– Водой из чайника помыла! – не смутилась женщина. – И твою, кстати, тоже! Ты решила, что мы бедствуем?

– Извините, но это заметно. И не только мне.

– Какой ужас! Какой позор! Да что ты, девочка, как ты могла подумать! Я же сказала – если придется туго, я продам свои украшения. В доме еще куча дорогих вещей. А когда вернется Игорь…

– Да, знаю, – перебила Маша. Ей после разговора с Андреем было невыносимо слышать слова «когда вернется Игорь». Она как-то сразу поверила Андрею, что муж Кристины сгинул где-то в море.

– Игореша только что звонил! – Кристина вскочила и подняла кверху палец. – Сказал, что у него все хорошо, вернется в срок. И мы заживем богато. Так что яблоки с помидорами, за которые ты сегодня надрывалась, таская ящики – да, да, я в курсе, что за работа у Капитолины Андреевны! – будут у тебя каждый день. Да хоть три раза в день!

– Игорь только что звонил? – уточнила Маша.

– Да вот только отсоединился.

– С моря звонил? С корабля?

Кристина с минуту стояла, открывая и закрывая рот. Маше было очень тяжело видеть ее такой потерянной. Она уже жалела, что решилась сказать правду, надо было как-то слукавить, придумать, что продукты им подарили… Но Маша совершенно не умела врать.

Девочка поспешила вниз по лестнице, Кристина заковыляла за ней.

– Да, с корабля. Ну что такого? Он наладил связь. Ну что ты бегаешь от меня? Встань смирно, не видишь, мне трудно за тобой гоняться.

– Ой! – испугалась девочка, бросившись к женщине. – Вам больно? Что-то не в порядке? Вам надо к врачу! То есть как их здесь называют… К лечухе!

– У меня все в порядке, лечухи мне не нужны. – Кристина тяжело оперлась о руку девочки и дошла до дивана. – Я просто устала сегодня. Если тебе так уж хотелось поработать, лучше бы помогла мне с мытьем полов.

– Простите… – Маше действительно стало стыдно, ведь Кристина утром упоминала об уборке, просто ей очень хотелось спать. – В следующий раз вы меня обязательно разбудите. Или дождитесь. Ну не расстраивайтесь, пожалуйста! Да, я помогла Капитолине Андреевне, и что? Ее же надо было отблагодарить за мое спасение из Ордена и за то, что меня с вами познакомила!

– Да, действительно… И все-таки продукты ты верни.

– Нет, Кристина, она обидится, вы же знаете. А рыбу нам вообще подарили – у рыбаков этот, как его, кризис. Рыбы слишком много, потому что корабли не вышли в море, и она портится.

– Хорошо. Только больше ни у кого ничего не бери! Хочешь помогать Капитолине Андреевне или еще кому-нибудь – помогай, но бесплатно.

Маша мысленно плюнула с досады.

– А теперь расскажи мне, кто тебе сказал, что я в бедственном положении? Что тебя не устраивает в моем доме? Признайся, и я это исправлю. Или ты хочешь в другую семью?

– Нет, я хочу остаться с вами. – Маша обняла Кристину, но та сидела, как каменное изваяние. – Просто я хотела быть полезной. Мне показалось, что вы не ели, и подумала черт знает что. И ни с кем я не говорила. С кем мне тут говорить, я же никого не знаю…

Кристина расслабилась и тоже обняла Машу одной рукой.

– В следующий раз сначала спроси меня, прежде чем делать выводы. И знаешь что… ты мне все-все можешь рассказывать, если хочешь, между нами не такая большая разница в возрасте, чтобы стесняться. Я хотела бы стать тебе приемной матерью, но по летам не гожусь, и так даже лучше – будем сестрами. Обещаешь, что станешь мне доверять, как сестре?

– Обещаю, – кивнула Маша и прижалась лбом к плечу молодой женщины. – У меня никогда не было старшей сестры.

– Ладно, я зря так расстроилась. Ты все же молодец, принесла на ужин столько вкусного. Сейчас устроим пир горой… – Кристина попыталась приподняться с дивана, но охнула и села обратно.

– Вам плохо? – испугалась Маша.

– Говорю же, просто устала, так бывает. Придется пир горой устроить завтра. Если ты голодна, возьми на кухне, что захочешь, и ложись спать. Закрой люк и можешь не запирать дверь в детскую, чтобы не было душно. Я сейчас пойду, полежу, но перед Черным Часом проверю, как у тебя дела.

Маша взяла сыру, помидор, нарезала их на маленькие кусочки, заварила карамельный чай золотистого цвета и устроилась с едой в гостиной, предварительно задраив люк и выключив всюду свет, оставив гореть настольную лампу на журнальном столике. Кристина подарила ей маленький блокнот с изображением Маяка на обложке, и девочка теперь старательно переписывала в него записи из жуткого письма, которое до сих пор лежало в ее кармане, свернутое в трубочку. Маша как раз тщательно перерисовывала странные рисунки, когда прозвучал первый удар колокола, его было слышно даже при закрытом люке, и торопливо дописала на страничке услышанные сегодня названия – Рогонда, Керонда, Рогхрев. Чем-то они ей не нравились, что-то тут было неправильно.

Затем девочка перебралась в детскую, постелила себе и при свете маячка в виде крохотной морской звезды, приклеившейся на стену, начала раздеваться. В шапочке за полями обнаружилось новое письмо:

«Приветик. Не сердись за молчание, я по-прежнему на твоей стороне. У тебя в этом мире есть дело – занимайся им, я постараюсь помочь, чем смогу. Помни главное – ты не одна. А теперь тебе домашнее задание. Ты должна изучить новый мир. Я бы на твоем месте записал все, что мне известно, и постарался найти что-то общее между событиями и людьми. Удобнее всего это сделать в виде схемы, так, чтобы бросить взгляд, и все было понятно, кто с кем знаком и что с чем связано. Если тебе понадобится новая информация, в городскую библиотеку тебя не пустят без ракушки, но в школьную ты можешь зайти по пропуску К. А. Удачи. Все будет хорошо».

Маша спрятала записку в блокнот и задумалась. Сначала она рассердилась на неведомого подсказчика – ведь она не в первый раз исследует чужой мир, и иногда действительно записывала кое-что, просто чтобы сосредоточиться. Но потом пришла к выводу: «В этом мире все так запутано, даже не поймешь, за что хвататься, не то за Черный Час, не то за Орден. Пожалуй, и правда имеет смысл изложить все известное мне в виде схемы». Она раскрыла блокнот и перечислила в столбик вещи, которые ее смутили в Рогонде, – Черный Час, Смотритель, Орден Великой Сердцевидки. Подумала еще, написала несколько слов и провела между ними стрелочки. Орден – морские тельца. Смотритель – ученики. Особняком встало слово «пираты». К нему стрелочки не вели, потому что Маша ничего не знала о пиратах и не была уверена, стоит ли вообще обращать внимание на то, что слышала о них мельком. Мало ли бандитов и разбойников в каждом из миров? Но потом ее рука словно сама собой вывела «алая бандана». А от них протянулись стрелочки к словам – Боцман, пираты, Капитан. Затем Капитан соединялся с Орденом. Имя Боцмана ей решительно не нравилось после сегодняшнего дня. Вспомнились омерзительные гнилые помидоры, шлепающиеся в стену рядом с ней, и это заставило Машу дорисовать к Боцману стрелочку с именем «Шаман». А после всего она провела стрелочку от Шамана к ученикам и Смотрителю. Она подумала, что окончательно запуталась. И вдруг увидела: на страничке появилась схема в виде кольца. Маша перерисовала ее на чистый лист – стрелочки вели от Ордена к пиратам, от тех к Боцману, затем к Шаману и к Смотрителю. И только между Смотрителем и Орденом не было соединяющих линий. А еще отдельно стояла строчка – Черный Час. К ней не вело никаких стрелочек, она оставалась как бы сама по себе. Но и Смотритель, и Орден пытались использовать Черный Час – Орден для запугивания, а Смотритель – для привлечения учеников…

«Завтра буду искать всю информацию про Черный Час», – решила девочка и с чистой совестью погасила лампу, спрятав блокнот под подушку. В тишине ясно раздался второй сигнал колокола, от которого задрожал пол. Кристина медленно вышла из своей комнаты, обошла дом, заглянула к Маше, но ничего не сказала. Двигалась женщина нормально, не ковыляя, как парой часов ранее. Девочка обрадовалась, что ей лучше, и уснула.

Утром Маша проснулась раньше Кристины. Сама сварила гречку – получилась размазня, но с добавлением сахарных «хрустиков» довольно вкусная. Правда, Маша не любила каши вообще, но она очень гордилась тем, что заработала гречку собственным трудом, и готова была отныне питаться только своими продуктами. Позавтракав сама, девочка накормила Кристину и отпросилась погулять. Та отпустила. Женщина с утра неважно выглядела и была не в настроении, лежала на диване с яблоком в руке и смотрела на экран ракушки. Судя по звукам, шла какая-то кулинарная передача, а судя по помехам – издалека.

– Я думала, ты больше не придешь, – вместо приветствия сказала ей Капитолина Андреевна, обрывавшая с капустных кочанов пожухлые верхние листья.

– Я же обещала, – тихо ответила девочка. – И вам ведь нужна помощь. Но Кристина запретила мне брать плату за мою работу, так что наш договор отменяется.

– Мне казалось, ты сбежишь после вчерашнего. Те ребята, в общем-то, неплохие, но делают скверные вещи, потому что считают это правильным. – Капитолина Андреевна испытующе смотрела на Машу, но та молчала, опустив глаза в пол. – Твой будущий приемный отец тоже то рыбак, то моряк, в зависимости от того, на какое судно нанимается. Потом и ты придешь в мой магазин требовать взять рыбу на продажу?

– Я пришла вам помогать, – вместо ответа сказала Маша. У нее совсем испортилось настроение.

– Ладно. Вымой и вытри морковь вон из того ящика, чтобы у нее был более аппетитный вид. Я позвоню Кристине, скажу ей, что мне без тебя не справиться, и уговорю принять продукты в качестве моей благодарности. Не сомневайся, я смогу ее убедить.

Маша перемыла морковь, потом начистила и натерла гору редьки так, что едва не смозолила себе все руки. И все время с беспокойством посматривала в окно, ожидая, не придут ли ребята, как вчера.

– Молодчина, – сказала ей Капитолина Андреевна и протянула ей сетку с картошкой, ее было немного, но на кастрюльку супа хватило бы. – Можешь идти.

– Оставь картошку, – вдруг сказала коротко стриженная маленькая девочка, выглянувшая из-под прилавка.

Маша отдернула руку.

– Ты опять?! – воскликнула хозяйка магазина.

– Сетка ей будет мешать, – объяснила малышка матери. – Пусть заберет вечером.

На секунду все трое замолчали, переглядываясь. Девочка улыбнулась:

– Хорошая картошка, вкусная, не сомневайся. Но сейчас не бери.

– Почему она мне будет мешать? – с любопытством спросила Маша. – Откуда ты знаешь?

– Действительно, незачем таскать такую тяжесть. Картошка твоя, значит, щелкнешь пальцами дома – и сетка у тебя окажется, – сменила тон хозяйка.

– И с мальчиком не ходи никуда, – добавила девочка и убежала на улицу.

Маша вопросительно посмотрела на Капитолину Андреевну.

– Не спрашивай ни о чем! – бросила та поспешно и сердито. – Твой пакет я спрячу в сейф, чтобы не продать нечаянно. Заберешь, когда вернешься домой.

Маша попрощалась и вышла на улицу. Осмотрелась – вокруг мирно и солнечно. Зеленела живая изгородь, блестели камни на стене, пахло морем. К магазинчику подъехала старушка на кресле-сиделке, потом подошла женщина, ведя за руку упитанного малыша лет трех. Девочка успокоилась и направилась вниз по улице – к морю. Маша помнила, что ей предстоит сегодня выяснить побольше о Черном Часе, но она еще ни разу не была в этом мире у моря. Не весь же век ходить от дома Кристины до «Корзинки с фруктами», пора осмотреть город!

Но далеко она пройти не успела. Дошла только до мусорных баков, куда вчера отправила от забора гору коробок и ящиков. Что-то ударило ее по ногам, под коленки, и Маша упала.

– Не работай на жадину! – крикнула Аня.

А Карась, хохоча басом, легко вытряхнул на девочку чей-то пакет с мусором, полный остатков гнилой рыбы.

– Бежим, чумная щас лопнет от злости! – скомандовала Аня и, смеясь, умчалась вместе с Карасем.

– Тебе есть где жить, так и не ходи к Капитошке, – пробормотал сердито и смущенно Селедка, а затем поспешил за друзьями.

Маша глотала ртом воздух, боясь, что ее стошнит, отползала подальше от мусорных баков. Потом ее посетила спасительная мысль, и она щелкнула пальцами, очистив одежду от гнилой рыбы. Однако волосы липли на лицо и нестерпимо воняли.

– Иди сюда! – Кто-то подхватил ее за руку, поднял, потащил за собой. Лязгнула колонка, полилась холодная вода, потом слегка потеплела. На голову вылился шампунь. – Быстрей мойся, а то простудишься! Я подогрел воду, но надолго меня не хватит.

Маша, отплевываясь от мыльной пены, кое-как прополоскала волосы и подняла голову. Перед ней с виноватым видом стоял Андрей.

– Как здорово, что ты успел мне помочь, – обрадовалась девочка. – Рыба – это не опасно, конечно, но уж очень противно.

Андрей надел на нее шапочку, как в первый день, молча обмотал шею шарфом, обнял, чтобы согреть. Маша хотела сказать ему, что ей не холодно, но он ее перебил, пробормотав виновато:

– Не успел.

– Постой, почему у тебя оказался с собой шампунь? А… ты примагнитил его из дома, как я?

Андрей покачал головой, и Маша отстранилась от него. Руки Андрея упали с ее плеч.

– Ты знал…

– Да.

– Ты нарочно взял шампунь.

– И колонку заранее нашел. А еще таблетки от тошноты, если тебе станет плохо от рыбы, прихватил.

– Но почему ты не остановил ребят?! – воскликнула девочка, отступая, так как Андрей снова приблизился к ней.

– Я тебе вчера все объяснил: мы с ними друзья, я не хочу быть против них. Но ты же малявка, да еще девочка, с тобой так нельзя.

– Дурак! – крикнула Маша. – Иди отсюда!

Парень понурил голову и пробормотал:

– Хоть бы спасибо сказала.

– Спасибо, черт бы тебя подрал! Иди, давай, иди! Спасибо! Спасибо за все! И больше не надо мне помогать, ясно?

Андрей повернулся, чтобы уйти, а Маша побежала обратно, к мусорным бакам, села на скамейку, которую скрывала живая изгородь, и расплакалась. Мальчик не пошел за ней.

Она сидела одна и плакала, но недолго. Слезы-то были злые, такие быстро высыхают. Маша вспомнила свой первый день в этом мире и то, как Андрей помог ей, когда ей стало плохо… потом второй день, когда после встречи на базаре он побежал к Капитолине Андреевне и орал из-за нее на свою бывшую директрису… и следующий, когда Андрей вытащил ее из Ордена, рискуя собой как перед отмоллюзгами, так и перед Смотрителем, которого боялся больше всего на свете… Как принес ей рыбу… а сегодня помог привести себя в порядок. Маше показалось, что она была слишком резка с человеком, который вовсе не обязан быть добрым с ней, но она запретила себе так думать, поскольку сердце тут же заныло от ощущения непоправимой ошибки.

– Андрей плохо поступил. Мог защитить меня или предупредить, но предпочел… Вымыть мне голову. Идиот! Дурак! – злобно шептала Маша, чувствуя, как шапочка пропитывается влагой от мокрых волос, и щелкая пальцами снова и снова, делая шапочку сухой. Шапочка и шарф принадлежали Андрею, Маша не отказалась от них, получив от Кристины новую одежду. А ботинки – отличные, удобные ботинки – принадлежали Ане, той самой Ане-Ракушке, которая сбила ее с ног и придумала кличку «чумная». Добрые дела, подарки… Снять шапочку и ботинки и выбросить!

Маша решительно встала, но тут увидела, как со стороны баков медленно идет Селедка. Он смотрел себе под ноги и оглядывался, будто что-то искал, а выражение лица у него такое было, будто парень готов вот-вот заплакать.

– Что-то потерял? – Маша медленно вышла из-за зеленой изгороди. – Может, гнилую рыбу?

Кирилл растерянно уставился на нее, потом перевел взгляд на мокрое пятно с остатками гнилой рыбы на земле.

– Я знаю, ты же колдунья. Или как ты себя называешь – сквозняк. Вот и Анька так сказала – для тебя это минута неприятности, ничего страшного.

– Да? А хочешь сам попробовать?

– Ладно, не злись. Серьезно, тебе же необязательно ходить к Капитошке. Хочешь, мой отец Кристине рыбы принесет? Все равно пропадает, не жалко. В Рогонде ее сейчас не продать. А где деньги брать? Нам одеваться, за учебу платить, за жилье надо…

– Подлецами не надо быть! – отрезала девочка. – Мои проблемы тебе и не снились, а я на тебя, между прочим, не кидаюсь.

– Ну как хочешь, можешь дуться, мне не до тебя сейчас. Тут такое случилось… Мне не жить, точно.

– А что случилось? – любопытство пересилило злость.

– Тебе какая разница?

– Просто скажи!

– Позлорадствовать хочешь? Ракушку-информатор потерял!

– Тоже мне проблема, – пренебрежительно отозвалась Маша. – Я вообще без нее распрекрасно обхожусь.

– Так то ты… Ты приезжая, да еще колдунья. А у нас кто без ракушки – тот не человек. Проходу не дадут. Во-первых, на нем регистрация, мой номер – мое место в Рогонде, кому попало номер не дают. Во-вторых, прогноз погоды, а его не спросишь ни у кого – наврут с три короба и не покраснеют. Считается прикольным, когда человек не знает, когда будет дождь, гроза, ветер, наступят сумерки, сядет солнце. Времени не узнаешь, домой до Черного Часа не доберешься. Боцман не дозвонится – башку оторвет. Опять же родители с ума сойдут, где сынуля, а не забрал ли его Смотритель, а не попал ли он в Орден… – Селедка говорил клоунским голосом, но Маше было не смешно, да и у самого приколиста слезы блестели на глазах. – Мне без ракушки не жить. Пока еще батька на новую скопит… Ведь сначала надо рыбу продать, а Капитошка…

– Заладила сорока Якова! – с досадой брякнула Маша.

– Чего? – оторопел Кирилл. – Кто сорокаякала? Чего наладила?

– Подари мне свою ракушку. Только искренне. И я тебе ее верну. Нет, правда верну! Просто будем считать, что она моя, а пользоваться будешь ты.

– Ты ее нашла?

– Нет пока. Ну что, даришь?

– Еще чего!

– Жадина. Ладно, попробую по-другому поискать.

Маша взялась одной рукой за кулон и спросила мысленно у шапочки колокольцев, как дойти до ракушки Кирилла. Протянулся синий лучик вдоль по улице.

– Ты ее не здесь потерял. Пошли, я вижу дорогу. – Девочка потянула парня за рукав.

– А-а, волшебное зрение… Ну веди меня, колдунья, по темному пути!

– Вот трепло, – фыркнула Маша, торопясь за синим лучом.

Глава 11 Куда пропадают ракушки

Они сначала бежали. Маша была уверена, что ракушка где-то поблизости, ведь Селедка спохватился недавно. Но лучик вел их по улице все вниз и вниз, скользил по ступенькам, огибал изгороди, и ребята, быстро запыхавшись, пошли медленнее. Нежная плитка мостовой сменилась на грубую брусчатку, та – просто на кромку из дробленых раковин, в которой вязли ноги. Маша совсем устала, стали слышны шум моря и звуки порта, а лучик все звал вперед.

– Ну хватит! – Кирилл дернул ее за руку. – Признайся, что ты меня разыграла.

– Клянусь своим ночлегом, что не разыгрываю, мы идем по следу твоего телефона.

– Мы ушли слишком далеко.

– Ты был здесь сегодня?

– Был, но…

– Тогда идем дальше.

– Я не мог потерять его здесь! Ты ошиблась!

– Мы можем сократить путь – просто подари мне ракушку, и я смогу ее вернуть. Это условие, при котором получится мое колдовство, понимаешь?

– Ишь чего захотела! Пошли лучше, хочу увидеть твой фокус до конца.

Они вышли в порт. Маша крутила головой, с жадностью рассматривая все вокруг, так что даже забыла про путеводный лучик. Корабли, огромные, как подъемные краны, подъемные краны, похожие на уснувших жирафов, сизого цвета вода, горы раковин, лежащие на бетоне, непонятные машины, покрытые серебристым металлом, здания складов, люди в тельняшках, блестящих рыбацких плащах и в незнакомой черной форме – черно-белые полоски на груди и черные декоративные крылышки на спине.

– Это рогондовские моряки, – шепнул ей Кирилл. – Круче них тут нет никого, даже каменщики рядом с ними – просто дети. Они сражаются с пиратами и управляются с гигантскими кораблями, им даже Ночные Птицы не страшны, поэтому они носят их крылья. То есть ненастоящие, просто изображение. Ты спрашивай, если что, я-то тут все облазил, а ты небось в порту впервые. Вон, смотри – доки, где корабли разгружают. Мы с Карасем там отцам помогаем, когда они из плавания возвращаются. Оттуда железная дорога идет к рыбной базе, к коптильному цеху и так далее. Видишь дрезину? А вся вода вот тут, где корабли стоят… А оттуда – акватория, а вот здесь в ангарах…

– Мы ищем твою ракушку, – напомнила Селедке девочка, когда тот гордо начал сыпать без конца морскими терминами, и мальчик замолчал.

Озираясь по сторонам, ребята подошли к деревянному, старомодно выглядевшему строению. Оно было в два этажа, но с кучей пристроек, медная вывеска рядом с дверью гордо гласила: «Удача рыбака». А на двери, на доске, мелом было написано: «Свежее пиво, свежайшие креветки». Судя по тому, что буквы еле виднелись, не то обсыпался мел, не то надпись стерли ветра и дожди, а значит, пиво и креветки уже были совсем не свежими. Луч упирался прямо в порог.

– Че ты паришь? Я тут не был сегодня! – прошипел Кирюха, дергая девочку за руку.

– Но твой телефон здесь, то есть ракушка, – настаивала Маша. Вырвала руку и храбро дернула дверную ручку.

Внутри было так накурено, что она закашлялась. Несколько человек повернули головы на звук, но сразу же отвернулись. Никто не придал значения тому, что в таверну зашли подростки. Кирилл похлопал девочку по спине и сказал:

– Пошли на улицу.

– Погоди… – Маша закрыла лицо рукавом, стараясь вдыхать поменьше.

– Рыбацкий табак – зверский, – хмыкнул мальчик, лицо которого тоже позеленело, но он храбрился.

Маша оглядывала помещение – пол, покрытый видавшим виды линолеумом, бревенчатые стены, чучела рыб повсюду, светильники в виде рыбьих голов – в их зубах торчали лампочки; длинные столы, покрытые пестрой клеенкой с прожженными пятнами, сверху на нее плюхаются мятые карты. А синий лучик ведет между столами и пластмассовыми лавками…

– Вон он! – Маша указала вперед, туда, куда уперся синий луч.

Кирилл дернул ее за руку и присел.

– Ты чего? – спросила шепотом девочка, на всякий случай присев рядом. А Селедка прошипел ей в самое ухо:

– Там Боцман.

Боцман! Красивый, гордый Боцман, в алой бандане, сидел за столиком с грязной клеенкой, подпирая голову руками, глядя на неопрятного старика напротив. Перед ним на столе лежала простенькая желтая ракушка Кирилла, и синий лучик светил прямо на нее.

Кирилл прижал палец к губам и указал Маше на проход за спиной старика, а сам пополз под стол позади Боцмана. Маша сделала, как он велел, и потеряла Селедку из виду. Зато теперь она слышала разговор сидящих.

– Опять у друга спер? – спросил старик.

– Да моя это, старая.

– Хороший аппарат. Отформатировал?

– Номер с регистрацией оставил, как договаривались.

– Беру. Как твои-то?

– Нормально…

– Небось не делишься с ними, а? Папочка каждый раз новую ракушку покупает? – Старик расхохотался хрипло, однако резко оборвал смех. – Ладно, сынок, бери деньги, пока я не передумал, и топай.

«Папочка? А он-то парню кто, если называет его «сынок»?» – удивилась девочка.

Боцман – из-за плеча старика Маша хорошо видела его лицо – вздрогнул, хотел что-то сказать, но махнул рукой, сгреб со стола мятые бумажки и поднялся. Когда он, сгорбившись, побрел к выходу, Маша заметила, как по параллельному проходу за ним пополз Селедка.

Это же заметил и старик, глядевший Боцману вслед. Едва за ним и за Кириллом закрылась дверь, он набрал на ракушке номер и сказал небрежно:

– За тобой рыбий хвостик.

– Я уже знаю, – глухо донеслось из ракушки.

Маша увидела в растянутой, дрожащей, как мыльный пузырь, пленке между усиками информатора лицо Боцмана, затем лицо Кирилла, держащегося за глаз, затем снова Боцмана.

– За тобой тоже рыбий хвостик, отец, – ответил Боцман, глядя с пленки прямо на девочку.

Маша вздрогнула и поспешно щелкнула пальцами, становясь прозрачной, и тут же села на пол. Обернувшийся старик ничего не увидел, кроме упавшей скамьи.

– Разберусь, – ответил он и закрыл ракушку. Пленка вместе с усиками убралась.

Старик неподвижно сидел, допивая пиво из большой мутной стеклянной кружки. Маша сидела на полу у опрокинутой скамьи, боясь пошевелиться и стараясь слиться с фоном. Подошел уборщик, здоровенный прыщавый парень, хотел поднять скамью, но старик остановил его.

– Уйду, тогда и прибирайся, – сварливо бросил он, обшаривая карманы, перекладывая из одного в другой то ракушки, то ключи, то бумажник. И вдруг неожиданно обернулся и бросил туда, где сидела девочка, какую-то блестящую пыль.

Пыль осела на полу и на скамье, Маша благоразумно решила отползти подальше еще тогда, когда скамейку пытался поднять уборщик.

– Ну ладно, – тихонько сказал старик, оглядываясь.

Он встал и пошел к двери. Маша не поспешила за ним даже тогда, когда дверь захлопнулась, потому что ее путеводный лучик по-прежнему без ошибки указывал в сторону ракушки Кирилла. Стоило ли рисковать и бросаться без оглядки в погоню за стариком, который и без того что-то подозревал? Девочка сосчитала про себя до шестидесяти, потом начала считать еще раз, давая старику успокоиться и уйти подальше от таверны. Когда счет во второй раз дошел до тридцати пяти, к выходу двинулась троица подвыпивших рыбаков. Девочка побежала за ними и проскользнула в захлопывающуюся дверь. Огляделась по сторонам и чуть не взвыла – от причала отплывала лодка, в которой сидели старик, Боцман и Кирилл, а девочка была слишком далеко, чтобы пуститься за ней вплавь.

Маша заметалась вдоль берега – здесь были другие лодки, но она не умела грести, к тому же каждая из них была либо привязана к причалу морским узлом, либо пристегнута цепью с замком. Безвыходное положение!

Кирилла увозили все дальше. Солнце еще высоко стояло над горизонтом, но уже собиралось в обратный путь к поверхности моря.

– Андрей! – вдруг сообразила Маша. – Шаман должен знать, что Боцман предал друга ради ракушки!

Она спросила у фонарика колокольцев, где сейчас Андрей, и путеводный лучик послушно повел ее вверх, далеко за дома бедняков, в богатый квартал. Делать нечего, пришлось топать пешком обратно, по лестницам и наклонным узким улицам. Колени у Маши уже дрожали от усталости – шутка ли, пробежаться от «Фруктовой корзинки» до порта, а потом идти обратно, да еще в гору. Маша была одновременно зла на ребят за то, как они с ней обошлись, и беспокоилась за них, слепо доверяющих Боцману. Ненавидеть ей Кирилла и Аню или жалеть их?

Чувства, которые испытывала девочка к ребятам, были настолько сложные, что Маша не обращала внимания ни на что вокруг. Не заметила она и того, что прохожие все больше жмутся к стенам, что матери и старики убирают свои антигравы с дороги, что впереди раздается пение и бухает большой барабан. Только врезавшись головой в чей-то мягкий большой живот, девочка отвлеклась от своих безрадостных мыслей. Ее тут же обсыпало блестящей пылью, точь-в-точь такой же, какой попытался дунуть на нее старик в таверне.

Маша замерла. Прямо над ней возвышался Виталис. Это в его живот угодила ее голова. Он шел впереди пестрой толпы, над которой развевались флаги с изображением Великой Сердцевидки. Люди остановились, пение смолкло, только громко бухал огромный барабан, в который била толстая средне-младшая сестра.

– Смотрите-ка, девочка появилась прямо из воздуха! – зашептали прохожие. – Это голограмма или фантом?

– Невинное дитя, символ Рогонды, что найдет спасение в крепких створках Великой Сердцевидки! Створки, славьтесь! – громогласно, так как у щеки висел микрофон, крикнул Виталис, махнув рукой куда-то назад.

– Славьтесь, створки, славься, дом, сердце мира бьется в нем… – нестройно запели задние ряды.

Маша почувствовала, что взлетела в воздух – мужчина поднял ее и посадил себе на плечо.

– Отпустите! – пискнула Маша.

Но Виталис больно сжал ей ноги, приказывая таким образом молчать, и понес ее куда-то назад. По пути братья и сестры осыпали девочку конфетти. Несколько штук упало в складки Машиной юбки – конфетти было не круглым, а в виде маленьких ракушек.

– Смотри, какое шоу. Вроде бы раньше они так не делали, – усомнилась какая-то старушка.

– Ой, что ты, я уже в третий раз вижу, – возразила другая. – Берут ребенка из воздуха, потом, пока фантом не рассыпался, сажают его в ракушку. Это символ спасения.

И тут Маша заметила среди прохожих Олю. Та стояла, не глядя на шествие, сосредоточенно крутила свою ракушку.

– Чайка! – позвала Маша, срывая голос. – Чайка! Чаечка!

Виталис мельком глянул на небо, но не увидел морских птиц. А Оля вздрогнула, подняла голову и заметила Машу. Глаза у нее стали совсем круглые.

– Помогите! – снова крикнула Маша.

Но тут под ее ухом противно запищала какая-то дудка. Громче и быстрее забухал барабан. Машу понесли над толпой к большой искусственной ракушке, которую на носилках тащили несколько человек. Ракушка раскрылась, девочку посадили внутрь. Виталис ловко и незаметно защелкнул на ее руках наручники и закричал:

– Слава спасительнице Рогонды, слава Великой Сердцевидке!

Его слова подхватил хор, и в этом шуме Маша даже сама не слышала свои отчаянные крики.

Створки раковины захлопнулись. Девочке только и оставалось, что лежать, свернувшись калачиком, и реветь. Впрочем, слезы быстро высохли, и она время от времени стала пинать раковину изнутри. Но – бесполезно. То ли звуки ее ударов глушил барабан, то ли просто никто не обращал на них внимания. Маячка у нее не имелось, пришлось покориться судьбе.

Маша даже начала клевать носом в темноте – лежать было сравнительно удобно, а она устала после напряженного утра, ракушка плавно покачивалась. Но потом все замолчали, звук барабана начал удаляться, и за стенками ракушки послышался плеск воды.

– Эх, Маша, пропажа ты наша… – пробормотал мужской голос, и створки слегка приоткрылись.

Девочка увидела дикий берег пляжа, рядом на корточках сидел Виталис. Ракушку омывал прибой.

– Помогите! – снова заорала Маша. Но мужчина ласково прикрыл ей рот рукой.

– Здесь никого нет, только ты, я и доверенные люди.

Невдалеке молча стояли несколько сурового вида мужчин в потрепанных туниках с изображением Великой Сердцевидки.

– Маша, нам все про тебя известно. Ночью ты из любопытства невидимкой бродила по пещере Ордена, видела Капитана, морское тельце и разгрузку контрабанды, а признаваться не захотела. С помощью сообщников ты покинула келью магическим способом. Затем украла несколько важных документов, а еще подсыпала в еду отраву, и несколько человек почувствовали себя плохо.

– Это неправда!

– Правда, девочка, правда, невидимый подросток, лживый и несдержанный, ненавидящий Орден. Злая ведьма – вот ты кто! Я ведь предлагал тебе работу, службу на благо Ордена, где тебя приютили, накормили, а ты вон как поступила. А ведь из общего котла едят и старики, и дети. Ну как ты могла…

– Вы все придумали! – рассердилась Маша. – Я ничего не крала и никого не травила! Я просто стала невидимой!

– А теперь не получается колдовать, да? – усмехнулся Виталис, демонстративно отряхнув с головы лежащей Маши несколько блесток. – Ну да, порошок антимагик, нейтрализатор магии – контрабанда, секретная разработка. Без пылесоса не обойтись. Ай-ай-ай, не повезло тебе.

– Я ничего плохого не делала! – Глаза Маши медленно наполнялись слезами. – Да, я могу становиться прозрачной, но в остальном говорила правду. Пожалуйста, отпустите меня. Я больше и близко не подойду к Ордену.

– С предателями у нас разговор короткий – их скармливают Великой Сердцевидке или делают из них морские тельца. Только вот девочек-ведьмочек среди них пока еще не было.

– Я не ведьма, я не умею колдовать! Невидимость – не колдовство, а просто способность такая. Как у птиц – летать.

– И опять лжешь! – Виталис говорил ласково и уверенно. – Даже перед лицом смерти. Ты еще так мала, перед тобой была целая жизнь. Так вот, девочка… Я пожалею тебя. Дам тебе шанс.

– Правда?

– Конечно! Я оставлю тебя в этой ракушке. Ты не знала, что мы по окончании праздничного шествия спускаем ее на воду? Так вот, может, кто из рыбаков подберет тебя. Надеюсь, это произойдет скоро, потому что раковина хоть и деревянная, но не водонепроницаемая, рано или поздно она наполнится водой и перевернется, а ты, смотри-ка, в наручниках, да еще в антимагике… И погода-то сегодня не очень. Корабли вот в море не выходят, а ты на таком суденышке… ай-ай-ай!

Маша крепко зажмурилась и стиснула зубы. Виталис подтолкнул ракушку и зашел в воду, чтобы увести ее как можно дальше.

– Если выживешь, приходи к нам, мы тебе все простим и примем обратно. Сможешь колдовать, сколько тебе угодно, мы отмажем тебя от Смотрителя Маяка. Все будет, словно ты никуда не убегала, – пройдя через казнь, ты искупишь свою вину перед Великой Сердцевидкой. Заодно это будет твоим испытанием, ведь ты должна будешь выжить без колдовства… Хотя, конечно, морская вода постепенно смоет антимагик. Надеюсь, ты продержишься на воде до того времени, я же совсем не хочу тебе зла…

– Пожалуйста, подарите мне наручники! – вдруг попросила девочка, перебивая мужчину. У нее появилась маленькая надежда.

– Последняя просьба – закон. Так и быть, они твои, можешь не возвращать.

Виталис издевательски улыбнулся, уже стоя в воде по грудь. Волна ударила его по лицу, вода попала в рот, и он закашлялся. Не переставая кашлять, сильным движением мужчина оттолкнул от себя раковину и побрел назад к берегу.

Глава 12 В пещере

Несколько секунд Маша лежала тихо, сердце ее сильно билось. Море было неспокойным, волны перекатывались через края створки. Отплевываясь от соленой воды, она попыталась сесть, но раковина начала сильно раскачиваться. Маша попробовала отряхиваться от антимагика, но стоило ей пошевелиться, через борт сильно плеснула вода. Легкая створка очень чутко реагировала на каждое движение! Маша почувствовала, как намокли рукав тельняшки и спина.

– Виталис же сказал, что антимагик смывается морской водой! – воскликнула девочка и принялась легонько качать раковину.

Но этого не потребовалось – вода прибывала быстро, и вскоре Маша уже сидела, будто в ванне. Она принялась отмываться, насколько это было возможно со скованными за спиной руками, несколько раз специально погрузилась в воду. Вдруг створка ушла из-под нее, и девочка захлебнулась, но, уже находясь под водой, успела щелкнуть пальцами, мысленно отправив наручники домой к Кристине. Тут же руки ее стали свободны, и она изо всех сил устремилась к поверхности. А там увидела раковину – та действительно перевернулась. Маша попыталась взобраться на круглое дно, но у нее ничего не вышло. Тогда она обняла обеими руками створку, легла на нее так, чтобы голова была над водой, отдышалась и огляделась. Ее сильно качало. Поблизости не было видно ни корабля, ни лодочки. Берег казался очень далеким.

– Не может быть, чтобы я так далеко уплыла, – удивилась Маша.

Она решила было плыть обратно, к темной полосе, в которой с трудом угадывался дикий пляж, но внезапно подумала, что на берегу ее может ждать Виталис со своей охраной. Нет, лучше направиться к скалам, которые выступали из воды левее.

– Хоть бы почувствовать твердую землю под ногами… – вздохнула девочка и попыталась грести туда.

Но ракушка решительно отказывалась слушаться, Маша соскользнула под воду. Когда выплывала, одна из створок оказалась у нее над головой, и еле-еле удалось выбраться из-под нее.

– Я же так утону скоро! – Маша упала духом и просто держалась за раковину. – Что толку, что я без наручников и отмылась от антимагика, долго я все равно не выдержу. А до берега далеко…

Она подумала об Ольге. Сообщит ли Чайка Андрею или Кристине, что Маша в беде? А если и сообщит, то как те ее найдут? Может, все же попытаться доплыть самой? Ненадежная деревянная раковина все больше накренялась и уходила под воду.

Маша подумала о своих приключениях в других мирах, где ей тоже приходилось плавать. Жаль, что она мало тренировалась. Аквамариновый мир не считается – она стала там человеком-рыбой. В мире Океана Падающих Звезд было не поплавать как следует, мешал ковер молочных водорослей. А вот в мире Как-о-Дума Маша плавала, и получалось довольно хорошо. Ей, конечно, помогало привидение, но не всегда. Почему же ей так легко было плыть?

– У меня же есть броня! – вспомнила Маша. – Никита постарался! Броня из драконьей стали, в огне не горит, в воде не тонет. Правда, курточка, в которую вшита броня, мне уже маловата стала, я ее почти не надевала в последнее время…

Девочка поспешно щелкнула пальцами, и куртка оказалась перед ней, на полузатопленной уже створке. Надеть ее оказалось непросто – мокрые руки никак не лезли в узкие рукава, то и дело Маша уходила под воду. Но все же справилась, правда, надев куртку задом наперед. Впрочем, так даже лучше, потому что застегнуть ее под водой все равно бы не удалось.

Теперь Маша лежала на животе, расслабив уставшие руки и ноги, и, подняв голову, спокойно осматривала окрестности. На берегу, там, где был дикий пляж, суетились люди, и она прищурилась, рассматривая их. Вдруг раздался далекий гром, и рядом с девочкой словно игла прошила воду, оставив за собой длинный след. Маша уже видела такое – в Аквамариновом мире, когда стреляли из пистолета. След от пули! В нее стреляют!

Девочка собрала последние силы и нырнула. Но броня тянула ее к поверхности, Маша постаралась оказаться под деревянной раковиной. И, прячась под полузатопленной створкой, поплыла в сторону скал. Преследователи какое-то время бездействовали, но вскоре по тому, как быстро стала двигаться раковина, догадались, что Маша плывет под ней, и начали стрелять снова. Воду прорезали новые «иглы». Сцепив зубы, девочка изо всех сил заработала ногами (сбросить зашнурованные ботинки ей не удалось, поэтому было неудобно и очень тяжело). Вскоре она почувствовала под ногами дно, по мере приближения к скалам оно стало более неровным и каменистым. Наконец Маша смогла встать на ноги на обломке скалы. Выглянув из-под ракушки, девочка увидела, что кто-то со стороны пляжа бросился в море и быстро плывет к ней, вода так и бурлила вокруг него.

– Я же не смогу убежать, прыгая по торчащим из воды камням… – обреченно пробормотала уставшая, запыхавшаяся Маша и снова спряталась под воду.

И вдруг сквозь толщу воды внизу заметила темное пятно. Подводная пещера! Там могло жить морское животное или не оказаться воздуха, но сейчас для девочки было страшнее попасть в руки тех, кто в нее стрелял. Поэтому она без колебаний оставила ракушку и поплыла к пещере. Фонарик колокольцев разгорался по мере приближения к ней. Маша считала про себя секунды, боясь, что ей не хватит воздуха, и гребла-гребла-гребла… Но стоило ей оказаться внутри пещеры, как что-то со страшной силой потянуло ее вверх. Девочка едва успела закрыть голову руками, как ударилась о потолок, вылетев из воды как пробка. По счастью, здесь оказался воздушный карман! Маша глотала воздух жадно, кашляя от соленой воды. Спина, руки, ноги – все болело. Запястья, торчащие из слишком коротких рукавов курточки, были ободраны, от соленой воды их щипало и дергало. Любой бы на месте Маши пал духом, а она была всего лишь двенадцатилетней девочкой, поэтому разревелась – навзрыд, отчаянно. Неожиданно ее плач разнесся эхом.

– Эй, кто здесь? – вдруг спросил кто-то откуда-то сверху.

– Да! Я здесь! – крикнула девочка.

– Не кричи. Где – здесь?

Маша повыше приподняла фонарик и осветила поверхность воды. Затем круглый каменистый потолок. Замкнутое пространство. Откуда здесь взяться голосу? Внезапно в воду позади нее упал камушек, потом еще один. Девочка обернулась и поплыла туда. И увидела: в потолке пещеры зияла дыра.

– Хватит кидаться, – сказала девочка охрипшим голосом. – Лучше спусти веревку.

– Нет у меня веревки. – Голос был мальчишеский. – Кроме той, которой я связан.

– А ты подари мне ее! – дерзко предложила Маша, вспомнив свой недавний опыт с наручниками. – Скажи, что даришь веревку, которой связан.

– Ну, дарю.

Маша щелкнула пальцами, и веревка оказалась у нее в руках. Затем щелкнула еще раз и отправила ее наверх.

– Что за штука, Птицы побери?! – воскликнул испуганный голос. – Как это получилось?

– Капитошка научила, – ответила Маша. – Кидай веревку и вытаскивай меня. Да зацепи ее за что-нибудь.

– Не учи ученого…

Конец веревки шлепнулся в воду. Девочка крепко ухватилась за него, постаравшись обернуть вокруг локтей.

– Тяни!

Веревка напряглась, вытаскивая ее из воды. Кто-то наверху хрипел от натуги. Едва оказавшись в дыре, Маша уперлась руками и ногами в стены пещеры. «Вот жаль, я так не умею, как наши парни, которые перед уроком физкультуры ползают к потолку, упираясь в стенки узкого коридорчика, ведущего в спортзал», – с досадой подумала Маша.

– Передохни минутку! – крикнула она тому, кто наверху. Затем обвязалась веревкой. – Теперь тащи!

Веревка тянула ее вверх, и Маша поползла, упираясь руками и ногами в стены пещеры. Анины ботинки на этот раз отлично помогали ей – ребристая подошва не скользила по камням, даже, казалось, цеплялась за них, словно крючками. Несколько долгих, мучительных минут – и девочка смогла достать до краев и подтянуться на израненных, болевших руках. Выбравшись из дыры, Маша упала на пол и просто лежала так какое-то время, раскинув руки и ноги и ни о чем не думая. Рядом кто-то тоже тяжело дышал и молчал. Маша немного отдохнула, подняла фонарик колокольцев и осветила место, где оказалась, и человека, который ей помог.

На полу большой круглой пещеры лежал… Кирилл-Селедочка, обмотанный веревкой, конец которой был закреплен на толстом сталагмите.

– Кирюшка! Ты живой! – обрадовалась девочка, вставая на колени. Радость придала ей сил, она бросилась к лежащему мальчишке и обняла его.

– Ничего себе… Маша? А ты как здесь оказалась? – Тот тоже приподнялся, потом сел.

– Я увидела, что тебя увозят в море, побежала за помощью, но по дороге меня схватили служители Ордена. У них было праздничное шествие. Они попытались меня утопить, я заплыла в пещеру под водой. А ты как?

– Старик хотел меня убить, но Боцман не дал. Они привезли меня сюда на лодке и спустили в пещеру. Выход где-то там, я помню, что катился, как с горки…

Мальчик ткнул пальцем в сторону, откуда пробивался тонкий луч света. Но отверстие было слишком высоко для того, чтобы выбраться.

Машу бил озноб так, что даже зубы стучали. Она высушила свою одежду и обувь щелчком пальцев, но волосы оставались влажными, к тому же она слишком долго пробыла в воде и в мокрой одежде, поэтому все равно было очень холодно. Девочка растирала себе руки, чтобы согреться. Ссадины кровоточили, испачкав тельняшку. Кирилл отвел глаза и пробормотал:

– Костерчик бы… У меня зажигалка есть, но жечь нечего. Хочешь, я тебе свой жилет отдам? Хотя толку от него… Или попытаемся его сжечь? А веревка вся вымокла. Хотя она и сухая плохо горит, только тлеет и воняет. Слушай, а как ты меня развязала? Ты сказала, что тебя Капитошка научила. Она что, ведьма?

– Нет. – Маше было трудно говорить. – Капитошка не хотела нанимать меня на работу, потому что я не способна таскать ящики с фруктами. Но она случайно узнала, что я могу магией приманить любую вещь, которая мне принадлежит. И подарила ящики. Я щелкнула пальцами – груз из порта переместился ко мне. А ты сейчас подарил свою веревку – и я ее забрала. Понятно, что с твоих рук она пропала…

– Так вот почему ты просила меня подарить тебе мою ракушку! А я идиот…

– Просто жадина. – Маша улыбнулась, хотя у нее губы дрожали. – Решил, что я отниму твою ракушку? Не надо судить людей по себе.

– Если бы я тебе ее сразу подарил, мы бы с тобой тут не очутились… – пригорюнился Кирилл. А потом вдруг просиял: – Слушай, а где те ящики, которые Капитошка тебе подарила?

– Не знаю, наверное, на помойке.

– Так примани их сюда. Костерчик запалим…

– Ты гений, Селедочка! – обрадовалась девочка и щелкнула пальцами.

Ящики послушно легли к их ногам. Они были уже немного разобраны кем-то, на дне оставалась солома.

– Класс! Сейчас же займусь костром. Кстати, а из еды ты ничего не можешь сюда переместить с помощью магии?

– Мне же картошка принадлежит, – вспомнила девочка, – лежит у Капитошки в магазине. Меня еще дочка Капитолины Андреевны предупредила, что не надо брать ее с собой. Хороша бы я была в воде с сеткой картошки в руках…

– Картошка – это здорово, можно испечь. Давай колдуй, а я пока ящики разломаю.

Кирилл, ругаясь и шипя сквозь зубы, перочинным ножиком стал расщеплять доску, чтобы побыстрее получилась зола, в которой и пекут картошку. А Маша положила одну из досок на камень и попрыгала по ней, пока та не разломалась. Наконец, костер весело запылал, стало теплее. А когда испеклись первые картофелины, ребята и вовсе повеселели. Кирилл жевал картошку прямо с кожурой, посыпая золой вместо соли, и смеялся над Машей, которая очищала ее осторожно, сдувая золу. После еды захотелось пить, и Селедка подарил Маше бутылку козьего молока, что стояла у него дома, в холодильнике. Ребята по-братски разделили ее. Тем временем луч света снаружи стал совсем тусклый, в отверстие на потолке пещеры виднелось темно-синее вечернее небо.

– Как ты думаешь, когда настанет Черный Час, нас заберут Ночные Птицы? – прошептал мальчик.

– Мне кажется, мы далеко от города. Или это Птицам без разницы? – спросила Маша и чихнула.

– Мы можем погасить костер и сидеть тихо-тихо, как мышки, – придумал Кирилл. – Только ты не чихай, ладно?

– Постараюсь, – ответила Маша и чихнула еще раз. – Я, наверное, простыла.

– Лучшее средство от насморка – втянуть носом соленую воду, – улыбнулся Кирилл, к которому начало возвращаться его чувство юмора. – По-моему, ты полечилась заранее. Но можешь попробовать еще.

– Нырнуть в ту дырку? – шутливо предположила Маша, указывая на отверстие в полу, откуда она недавно выбралась. – А ты меня снова вытащишь?

– Ну нет, ты слишком тяжелая. Чем тебя только кормят? – Кирилл захохотал.

– Ах ты! – засмеялась и рассердилась одновременно Маша, которая вовсе не была толстой, и набросилась на него с кулаками, в шутку, конечно, но он не ожидал и упал, а Маша на него.

Смех тут же прекратился. Оба смутились, непонятно почему, и сели по разные стороны от костра.

– Волосы суши, – после недолгого молчания посоветовал Селедка, не глядя на девочку. – А то ты на русалку похожа.

Маша принялась сушить волосы у костра, украдкой посматривая на него. «Тощий такой, страшненький, кривляется вечно, как мартышка, да еще жадина и вредина… но вроде совсем не злой, нормальный парень…» – подумала Маша. И вдруг представила себе, что у костра вместо Кирилла сидит Андрей… Тут же ей стало совестно за свои мысли: они в беде, а ее расстраивает, что парень рядом с ней не тот, что нравится. Вот глупости-то!

– Погоди… Раз уж мы все равно тут, может, вернешь мне ракушку? – пробормотал мальчик, не поднимая глаз. – Так и быть, подарю я ее тебе.

– Давай попробуем. – Маша щелкнула пальцами. Ракушка Кирилла послушно легла ей в ладонь.

– Дай гляну, сколько там заряда, – попросил Селедка. – Может, нас донесет до дыры под потолком?

– Конечно, бери. – Маша отдала ракушку мальчику.

– Птичий помет! Тут заряда хватит либо на то, чтобы одному до дыры добраться, и то не факт, либо на один звонок. Что делать будем?

– Позвони Андрею, – предложила Маша. – Шаман что-нибудь придумает, я уверена.

– Ну еще бы, уверена она… – проворчал непонятно Селедка. – Ой, они всю память стерли! Но я помню его номер. Сейчас громкую связь включу…

Между двух антенн натянулась тонкая дрожащая пленка, в которой показалось лицо Андрея.

– Кирилл, ты где пропал? Мы тебя обыскались! Ой, Маша, ты с ним? Вы где?

– Он ревнует, – глумливо воскликнул Кирилл.

– Клоун, – проворчала Маша. – Куда говорить? Где тут микрофон?

– Маша, я тебя слышу. Мне Оля позвонила, сказала, что тебя схватили. Так вы где?

– Андрей… Андрюша, у меня мало времени, Кирилл говорит, батарейки сели или что у вас, аккумуляторы… Ты не можешь как-то засечь, где мы? По ракушке или магией. Мы в какой-то пещере, здесь недалеко дикий пляж и скалы, вот все, что мы знаем.

– Что случилось? Это Орден вас в пещеру бросил?

Маша вдруг увидела, как позади Андрея и ребят мелькнула алая бандана, и крикнула:

– Берегитесь Боцмана! Он предатель и пытался убить Кирилла!

– Боцман организует ваши поиски, что ты несешь?

– Он связан с пиратами! – перегнувшись через Машино плечо, заорал Кирилл. – Боцман ворует ваши ракушки, торгует вашей регистрацией и делает дубликаты к вашим ключам. Он пиратский волчонок, шпион!

Внутри пленки все замелькало.

– Что там происходит? Драка?

– Аккумуляторы… – сплюнул Селедка. – Даже если они могли засечь нас по ракушке, то теперь все бесполезно. Что делать будем, а? Помрем в этой пещере?

Маша подошла к костру, подставила руки, наслаждаясь теплом и светом.

– Знаешь, – медленно заговорила она, не поворачиваясь. – Мне очень не хочется, но, похоже, у нас только один выход – прыгнуть вниз, в ту дыру, из которой ты меня вытащил, и постараться доплыть до берега.

– Расскажи подробнее, как ты сюда попала.

– Я занырнула в подводную пещеру, потом меня вдруг что-то потащило наверх и…

– Потащило? Значит, там течение. И оно снова выбросит нас наверх, мы не сможем выплыть в море. Так и будем торчать под дырой, в воде, откуда нас никто не вытащит.

– А если с камнем большим прыгнуть?

– Вряд ли поможет.

Снаружи совсем стемнело. Ребята молча сидели у костра, не разговаривая, думы у них были невеселые.

Когда вдалеке раздался первый удар колокола, они переглянулись и, не сговариваясь, принялись тушить огонь. Кирилл методично разбивал тлеющие доски камнем и затаптывал угольки, не жалея башмаков. Наконец, остались только угли, тусклые, красные точки на камнях, в сгущающейся тьме. Пещеру заполнял удушливый дым. Маша отошла и уселась под отверстием в потолке, в котором виднелась одна-единственная звезда, она мерцала. Кирилл оставил угасающие угли, подошел к Маше, сел рядом.

– Ты опять мерзнешь? – спросил мальчик и вдруг обнял ее за плечи.

Донесся второй удар колокола.

– Ночные Птицы сюда не прилетят, – сказала Маша. – Они же в город прилетают, а живут в горах. Верно?

– Конечно, – отозвался Кирилл шепотом. – Что им тут делать? Орден говорит, что они воруют людей или едят, выманивая их из домов на улицу, а мы в пещере, и кругом ни человечка. Просто будем сидеть тихо и не двигаться.

В полной тишине – без треска костра, без разговоров – был слышен гул моря. И еще где-то в глубине пещеры капала и журчала вода. Прошло несколько минут. Ребята не двигались, только слушали. Наконец Маша вытянула затекшие ноги, и в тот момент раздался третий удар колокола. Начался Черный Час.

Глава 13 Знакомство с Ночными Птицами

Несколько минут после последнего удара колокола было тихо. Гудел морской прибой, ветер шуршал песком на пляже. Ребята слушали. Когда Маша решила, что ничего интересного не будет и можно немного поспать, если свернуться калачиком на каменном полу, со стороны города раздался странный звук – будто замурлыкали сотни кошек. Потом разбились сотни чашек. Затем заиграла скрипка, но внезапно нежная мелодия разразилась безумным хихиканьем. После этого зазвенели маленькие стеклянные колокольчики и раздался счастливый детский смех. Следом что-то взорвалось и замычало. Скрежет металла, стон, треск ломающегося дерева… Снова смех…

– Что это? – Маша повернулась к Кириллу и в свете синего луча фонарика колокольцев увидела, как тот пожал плечами.

– Шшш, – прошипел мальчик.

– Чего ты боишься? Город далеко, в нем творится такое, что нас точно не услышат. – Маша осмелела, устроилась поудобнее, с любопытством прислушиваясь к звукам вдалеке. – Взглянуть бы хоть одним глазочком, что же там происходит. Больно шумно для Черного Часа. В Ордене я слышала только взмахи крыльев…

Она смотрела на звезду в дыре, как вдруг ее что-то закрыло.

– Что там…

И осеклась. Шелест крыльев. Близкий-близкий. Тихий-тихий. И еще один.

Звезда опять показалась и снова погасла.

Кирилл изо всех сил стиснул Машину ладонь так, что ей стало больно.

– Ай! Ты ломаешь мне пальцы! – зашипела она, пытаясь вырвать руку, но Селедка сжал ее еще сильнее.

– Птицы… – прошептал Кирилл.

Девочка увидела, каким бледным стало его лицо, даже в свете синего фонарика.

Внезапно свет фонарика стал ярче. Значительно ярче. Маша подняла голову.

В отверстие, в котором раньше виднелась звезда, кто-то протискивался. Голова с гривой косматых волос. Красивое женское лицо, с огромными глазами, обведенными черным, будто накрашенными. Кто-то свешивался из отверстия головой вниз, рассматривая пещеру.

– Тут необычный запах! – сказала незнакомка.

Потом протиснулась целиком. Сильные круглые плечи переходили в орлиные крылья, покрытая пухом и нежными перышками грудь принадлежала птичьему телу с большими когтистыми лапами. Птица спланировала вниз, раскинув крылья, большие, как палатка. Затем она сложила их и встала напротив ребят. Зрачки ее светились в свете Машиного фонарика.

– Что там? – сверху свесилась еще одна голова, такая же косматая и с таким же красивым, словно накрашенным, лицом. – Рыбаки? Рыбки?

– Цыплятки! – ответила та, что стала напротив Маши и Кирилла. – Человеческие детки. Мяконькие, вкусненькие, никому не нужные, выпавшие из гнезда цыплятки.

Птица медленно облизнулась, и Маша поразилась тому, какие у нее острые зубы.

Кирилл перестал сжимать руку девочки и обмяк. Голова его свесилась ей на плечо.

– Бедненький птенчик. Испугался. А второй чего же?

– Съешь ее, пока свеженькая, вкусненькая… – посоветовала голова, свисающая из дыры, и щелкнула зубами.

– Не надо! – вскрикнула Маша.

– Все вы так говорите, когда видите Ночных Птиц Рогонды. – Птица напротив Маши улыбнулась. – Вам не нужно было выходить ночью из дома. Смотритель ведь предупреждал! А теперь пеняйте на себя.

– Смотритель! – поспешно повторила Маша. – Смотритель Маяка ждет нас!

Птица в нерешительности переступила когтистыми лапами. Вторая мягко спланировала с потолка и уселась рядом.

– Вы хотите сказать, это ваше испытание?

– Что? – не поняла Маша.

– Провести Черный Час вне дома – ваше испытание? – повторила Птица. – Действительно, тут безопаснее, чем в городе. Но почему Смотритель не предупредил нас?

Вторая Птица взъерошила прическу лапой и произнесла задумчиво:

– Он знает, что мы патрулируем побережье в Черный Час. Видимо, хотел, чтобы мы встретились с ребятами. Если один из них станет Смотрителем в будущем, то должен научиться договариваться с нами.

– Логично. – Первая Птица осторожно почесала нос о плечо. – Ладно, пусть начинают договариваться.

Маша немного растерялась. Ей-то казалось, что она уже начала договариваться. «Может быть, Птицы под этим словом понимают что-то другое? Договор, сделка, соглашение… Сколько может быть значений у одного слова?» – соображала девочка.

– Вы можете отвезти нас к Маяку? – спросила она наконец.

– Конечно. Вы не тяжелее Смотрителя, а он ездит на нас, когда захочет, – спокойно ответила Птица, но не сделала ни единого движения.

«Что же, мне просто вскарабкаться на нее без разрешения?» – слегка смутилась девочка.

– Ну… Так вы отвезете нас?

– Даже не знаю. Мне не очень хочется. А тебе? – Первая Птица повернулась ко второй. Та, пожав плечами, ответила:

– Смотритель распоряжений не давал, а лететь к городу приятнее налегке.

Маша наконец поняла, что от нее что-то требуется взамен.

– Что мне сделать ради того, чтобы вы нас отвезли?

– Даже не знаю, – повторила первая Птица и опять посмотрела на вторую. – Я все еще голодна.

Девочка беспомощно огляделась по сторонам, но ничего, кроме очисток от картофеля, не увидела.

– Мне нечем вас угостить. Я не знаю, что вы едите, но все равно, все, что у нас было, мы уже съели. Может быть, я могу для вас что-нибудь сделать?

– А что ты умеешь? – протянула первая Птица.

– Лично я предпочитаю подарки! – отрезала вторая.

Маша расстегнула «молнии» на карманах кожаного жилета, там нашелся промокший блокнот, который девочка тут же машинально восстановила, опасаясь за свои записи. Обнаружив, что блокнот восстановился без текстов, тихо охнула и восстановила сами записи. Так же поступила с письмами. Потом нашла точилку с зеркалом, а вместе с ней пакетик стразов.

– У меня есть подарок! – обрадовалась девочка. – Украшения!

Она осторожно достала из пакетика один стразик и приклеила его на ноготь указательного пальца.

– Видите? Тут мало света, и камушек не очень сверкает, но на улице будет просто здорово! Скажите, куда вам приклеить, и я буду рада…

– Только не трогай мои перья! – поспешно воскликнула вторая Птица, взъерошившись.

– Она только недавно избавилась от… – начала объяснять первая, но осеклась, оглянувшись на подругу. – От одной досадной косметической неприятности. Укрась мне глаза. У меня самые большие и красивые глаза в наших горах.

– Выдумываешь! – заспорила вторая.

Но Маша остановила их:

– Не двигайтесь, пожалуйста.

Девочка быстро, но осторожно приклеила по три стразика около наружных уголков глаз первой Птицы. Вторая Птица молча наблюдала за процедурой, а потом заговорила:

– Птенчик владеет магией и видит в темноте. Птенчик храбрый и щедрый. Птенчик не может купить дружбу Птиц, как пират, не может заставить Птиц служить, как Смотритель, но птенчик заслуживает вежливости. Мы отвезем вас к Маяку, если птенчик, конечно, не захочет оставить в пещере своего не вовремя уснувшего друга.

– Нет, не надо его оставлять здесь! Только его, наверное, надо сначала в чувство привести, – спохватилась девочка. – Иначе как же его отсюда вынести?

– В когтях, как козочку, – спокойно пояснила вторая Птица, пока Маша приклеивала стразы к ее лицу. – Нам не впервой, не волнуйся. У рыбачков жилеты крепкие, не рвутся. А этот к тому же худенький. Но сначала надо вытащить тебя. Поедешь в когтях? Если сядешь на спину, мы не протиснемся вместе в дыру.

– Я поднимусь наверх и встречу птенчика, – предложила первая Птица и легко проскользнула сквозь дыру, уцепившись за ее край лапами.

Маша села на спину второй Птице, и та подняла ее к самому отверстию. Оттуда дул ледяной ветер. Девочка ухватилась за края и не без труда выбралась наружу.

На горе было гораздо холоднее, чем в пещере. Машу снова начал бить озноб. Она забралась на спину Птице и с благодарностью зарылась в теплый пух. Птица расправила крылья, но не торопилась взлетать. Моря в темноте было совсем не видно, свет от фонарика колокольцев пропал. Зато впереди, там, где был город, сияла радуга. Черно-серебристо-синяя радуга.

– Что это? – прошептала девочка.

– Черный Час, – усмехнулась Птица. – Закрой глазки, а то еще хлопнешься в обморок. Я не нянька для птенчиков, и у меня нет рук, чтобы тебя держать!

Маша промолчала, но решила, что ни за что не закроет глаза.

В ту же секунду из отверстия вырвалась вторая Птица и, тяжело взмахивая крыльями, понеслась в сторону радуги. Она держала в когтях Кирилла, который так и не пришел в сознание. Его длинные ноги болтались в воздухе, и казалось, что штаны ему слишком коротки, а ботинки чересчур большие. Тут же сорвалась с места первая Птица, и Маша едва успела прижаться к ней, обхватить ее шею руками. Небо качнулось, мигнуло редкими звездами. Желудок девочки взмыл к горлу, но спустя несколько мучительных секунд полет выровнялся, и ей стало лучше, она даже смогла приподнять голову и высунуться из-за плеча Птицы. Но в лицо ударил ветер, отбросил назад волосы Птицы, и Маша ничего не разглядела.

– Держись! – смеясь, крикнула Птица. От ее волос пахло яблоками и грушами, они были нерасчесанными, но, без сомнения, чистыми.

– Подлетаем к порту! Справа город! – крикнула вторая Птица.

Маша легла на спину Птицы, снова прижалась к ней, сцепив пальцы в замок, чтобы не упасть, повернула голову направо. Из-за мерно взмахивающего крыла ей было видно полукружья улиц, крыши, квадратные трубы в серебристо-синих бликах жуткой радуги. Булыжники мостовой переливались, как чешуя, казалось, что улицы извиваются, словно змеи. Неожиданно одна из змей подняла треугольную голову высоко над крышами и раздула капюшон, как у кобры. Маша вскрикнула и еще сильнее прижалась к спине Птицы, в то время как змея провожала их взглядом. Потом дома поднялись все скопом и упали обратно. И еще раз, и еще. Движение очень напоминало дыхание гигантского существа. Порт со всеми его доками и складами вдруг поднялся в воздух, вода стекала водопадом с огромного зубастого рта. Птицы взмыли ввысь, и Маша поняла, что та часть Рогонды, которая ей видна, не что иное, как голова огромного морского чудовища. Девочка закричала, и сотни фонарей на улицах взорвались от ее крика, искорки взмыли в воздух и закружились вокруг пары Птиц. Они выглядели как огненные мотыльки размером с собаку.

– Я же сказала, что тебе, птенчик, лучше закрыть глаза, – упрекнула Машу Птица. – Не бойся, пока ты с нами, это просто страшные картинки. Только держись покрепче. Нам нужно поскорее добраться до Маяка, там безопасно.

И в тот момент оттуда, где летела вторая Птица, раздался ужасный вопль. Кирилл пришел в себя и принялся брыкаться своими длинными ногами что было сил. Он кричал и кричал без конца. Птица с трудом удерживала его, беспомощно махая крыльями.

– Спокойнее, а то я тебя брошу! – крикнула она ему. – Спокойнее!

– Кирилл! – в страхе за него закричала и Маша. – Не бойся! Я здесь! Все нормально!

Но Селедка ее не слышал и продолжал орать и лягаться. Кожаный жилет мальчика трещал по швам. Огненные мотыльки, заинтересовавшись, подлетели ближе и, казалось, обнюхивали его ноги.

– Птица! – позвала девочка. – Если я спрыгну, ты сможешь меня подхватить когтями? За шиворот, как его?

– Зачем?

– Он не слышит меня! Ему нужно помочь, а твои крылья не дают мне к нему приблизиться.

– Птенчик, не вздумай, это слишком опасно. Лучше мы бросим его здесь, пока он не погубил нас всех.

– Птица, на счет три я прыгаю, лови! А потом подлетишь ближе к нему! – Маша перевела дыхание и расцепила пальцы. – Раз. Два. Три!

Она соскользнула со спины Птицы. Мотыльки тут же метнулись к ней, но не успели – огромные когти уже вцепились в броню у самого ворота, лишь слегка царапнув кожу. Девочка почувствовала, как ее сдавило, кричать в таком положении было трудно, едва хватало воздуха для дыхания. Но Птица была умницей и без команды подлетела ближе к своей подруге, из последних сил удерживающей брыкающегося мальчика.

– Кирилл! Селедка! – хрипела Маша, пытаясь поймать парня за руку. – Да заткнись ты, трус, дурак!

Она наконец схватила его за руку и крепко-накрепко сжала. Подросток от удивления замолчал и наконец остановил на ней свой взгляд. Он тяжело и сипло дышал, ловя воздух ртом.

– Это я, Маша, – громко сказала девочка. – Я с тобой! Ничего не бойся, верь мне! Просто не шевелись, мы скоро будем в безопасности.

Тяжело дыша, Кирилл молча сжал ее руку в ответ.

– Мы не можем лететь так, – крикнула Птица, державшая Машу. – Мы мешаем друг другу крыльями.

– Спустись пониже, – посоветовала вторая Птица. Голос у нее был хриплый и усталый, чувствовалось, что ей предпочтительнее было приноровиться к полету в паре, чем продолжать бороться со своей ношей. – Двигайся на счет, раз-два-три-раз. Ну – раз-два-три-раз…

Спустя минуту Птицы, одна выше, другая ниже, продолжили полет, синхронно взмахивая крыльями, а ребята держались за руки. Ладонь Кирилла была мокрая и холодная, мальчик вцепился так, что Маше было больно, и она не могла дождаться, когда же они наконец спустятся на землю. Под их ногами шевелились улицы, будто спины змей, по крышам прыгали стаи крыс, чахлая живая изгородь разрасталась в непроходимые джунгли, а у Маши было ощущение, что все вокруг происходит не на самом деле. Или не с ней. Обман, картинка, сон, мультик, что угодно. Поэтому, как бы высоко ни подпрыгивали крысы, как бы близко ни подлетали огненные мотыльки, ее это не волновало. Она смотрела только на Маяк, который раз за разом поворачивал к ним свой острый белый луч. Ей уже была видна стая Птиц, кружащих над Маяком.

Как вдруг на берегу, неподалеку от порта, ее внимание привлекла шеренга людей. Вернее, не совсем людей. Белые, длиннорукие-длинноногие существа, в рваных и линялых тельняшках, шли из крайнего склада прямо в море, и вода смыкалась у них над головой. Казалось, что они слегка светятся в темноте. Присмотревшись, Маша поняла, что они что-то несут. А на крыше склада сидят неподвижно две Ночные Птицы.

– Птица, – попросила Маша, – можно посмотреть поближе?

– Не сбивай меня, – ответила Птица, продолжая мерно махать крыльями.

– Морские тельца, – произнес Кирилл, дернув Машу за руку. – Мертвецы. Не смотри, закрой глаза, как я.

Маша презрительно глянула на своего спутника и ничего не сказала. Зажмуриваться она не собиралась, а наоборот, прищурившись, старалась рассмотреть необычных существ. И, несмотря на высоту, поняла, что у них знакомые рыбьи морды – как у чудища, повстречавшегося ей в пещерах под Орденом Великой Сердцевидки.

– Приближаемся к Маяку! Нас встречает Смотритель! – крикнула вторая Птица.

Маша оторвала взгляд от шеренги морских телец и устремила его вперед, на Маяк. Тот оказался больше и выше, чем она думала. Башня находилась на отдельном утесе, а к нему вел тонкий мостик, протянувшийся от крыльца маленького дома. Несмотря на то что в здании не горел свет, было заметно, что в его окнах нет ни единого стекла, они, словно черные дыры, зияли пустотой и тьмой. А на пороге стоял Смотритель, высокий мужчина в черном рыбацком плаще, и хлопал в ладоши.

Глава 14 Друзья тьмы и сквозняки

Птицы спустились низко-низко к крыльцу и разжали когти. Маша и Кирилл шлепнулись на землю.

– Добрались благополучно? – ухмыльнулся Смотритель. – Молодцы. Я ожидал вас.

– Ожидали? – глупо переспросила Маша. До нее только сейчас дошло, что следовало продумать то, что она скажет Смотрителю, когда Птицы доставят их к нему, а не пялиться на диковины Черного Часа.

– Да, ожидал, и с нетерпением, – подтвердил Смотритель, протягивая руку и помогая Маше встать.

Кирилл остался сидеть на земле, разинув рот.

– Никогда не следует лгать Птицам, – проговорил мужчина очень тихо, нагнувшись к девочке. – Они крайне доверчивы, все принимают за чистую монету, но если поймают тебя на лжи – не простят.

Затем Смотритель обратился к Птицам, медленно спустившимся на землю:

– Я заплачу вам за труды, Ночной народ. Хотите есть, пить? Может быть, ленточку в волосы?

– Спасибо, – чопорно склонили головы Птицы, – нам уже заплатили. Если у вас нет других поручений, мы с вашего разрешения отправимся домой. Ночь коротка, а заботы, сами знаете, никогда не кончаются.

– Уже заплатили, вот как? Умная девочка. – Смотритель улыбнулся, поглядев на Машу. И снова повернулся к Птицам: – Толковая ученица. Что ж, не смею вас задерживать. Если во время патрулирования побережья больше ничего любопытного вы не встретили, можете возвращаться к семьям.

– На берегу все в порядке, – ответила одна из Птиц. – До свиданья. До будущей ночи.

Обе Птицы снова поклонились и взмыли вверх. Маша в последний раз услышала знакомый шорох крыльев.

– Нам лучше пройти на Маяк, – отрывисто произнес Смотритель. – Черный Час еще не кончился, и в отсутствие Птиц Тьма быстро подбирается к моему порогу.

Мужчина повернулся и вошел в дом. Слышно было, как он, гремя чем-то, шагает не останавливаясь. Кирилл подскочил с земли и, прихрамывая и ругаясь шепотом, поспешил за ним. А Маша оглянулась на город. Со всех улиц к дому у Маяка словно стекалось серое море. Прислушавшись, девочка различила мерзкий писк и поняла, что видит тех самых крыс, которые только что весело прыгали по крышам. Ее передернуло от отвращения, и она побежала следом за Смотрителем. А тот уже вышел с заднего крыльца, не позаботившись закрыть дверь. Пробегая по темным комнатам и коридорам, Маша успела заметить в свете фонарика колокольцев, что дом заброшен и захламлен, обои висят лоскутами, у дверей выломаны замки. Смотритель уже пересек мост, когда во входную дверь что-то мягко ударило, и Маша припустила во весь дух по мосту, так что тот зашатался от ее шагов. Ей даже пришлось присесть на корточки, чтобы не свалиться в воду.

– Маша! – Кирилл чуть не подпрыгивал у двери в Маяк, за которой скрылся Смотритель. – Скорее!

Девочка обернулась на дом, держась обеими руками за перила, снова услышала мерзкий писк и визг, встала и побежала согнувшись. Добежав до двери – остановилась. Мост сильно раскачивался и стучал деревяшками, но был пуст. Если кто-то и гнался за девочкой, то остался на том берегу. Ее внимание привлек предмет, лежащий у ее ног. Перо – длинное, широкое, с узким косым кончиком.

– Брось! Это перо. Птиц. Их тут полно. Бежим под крышу! – Кирилл размахивал руками и слегка заикался.

– Пошли. – Маша бросила перо, схватила товарища за руку и открыла дверь.

Внутри был полутемный холл, вверх вела винтовая лестница, а где-то наверху, очень высоко, горел свет. На полу на круглой крыше люка аккуратно стояли несколько зажженных свечей – разноцветных, толстых и тонких, нарядных, крученых и простых, стоящих в блюдцах, подсвечниках, кофейных чашках. За ними поднятой спинкой к ребятам громоздился поломанный диван. Две ножки у него отсутствовали, поэтому он стоял криво, наискосок.

Смотритель перевесился через перила и позвал:

– Поднимайтесь наверх, я угощу вас какао. Нам предстоит долгий разговор.

– Терпеть не могу какао, – проворчала Маша.

– А я разговоры, – поддержал ее Селедка.

Ребята стали медленно подниматься по лестнице. Длинная беленая стена уходила вверх, узкие окна были заколочены, но ближе к верхушке одно окно было распахнуто настежь. Маша мельком выглянула в него – ночная радуга все еще мерцала над городом. Совсем рядом с окном пролетела Ночная Птица, и девочка успела увидеть крепко сжатый рот, напряженное лицо, длинные волосы хлестнули по стеклу. Маша отшатнулась, но Кирилл удержал ее, иначе бы она скатилась по лестнице.

– Заходите! – Смотритель ждал их наверху, у входа в комнату, стены которой были из непрозрачного белого стекла и светились изнутри. – Святая святых Маяка. Я бы водил сюда экскурсии, если бы родители так не боялись, что их дети пожелают стать моими учениками.

Они вошли в светящуюся дверь. Внутри оказалась самая необычная комната, какую Маша видела в своей жизни. Странно, но девочке вдруг очень захотелось, чтобы у нее была такая же. Помещение было крохотным и очень захламленным.

Из мебели тут стояли лишь раскладушка, стол и стул (рядышком, впритык), а возле них пятачок свободного пола. Половину комнаты, как и ожидалось, заполняла неизвестная техника. Экраны радаров, мониторы, рычаги, панели с рядами разноцветных кнопок и перемигивающихся огоньков. Щит с ракушками для переговоров с кем-то. В комнате не было ни единой лампы – свет давали белые стены, отчего было очень ярко, а вещи не отбрасывали тени.

А еще в помещении находились предметы, которым позавидовал бы любой сказочный колдун. Живые, шевелящие страницами старинные книги на подставках, подсвечники в виде змей (вместо свечей в них были кристаллы неизвестных Маше камней или шары из горного хрусталя и других самоцветов), на подставках черепа неизвестных девочке животных, коллекция огромных разноцветных раковин, старинные сундучки всех размеров, пожухлые карты, курительные трубки. Некоторые вещи просто ставили в тупик, например, огромный корабельный якорь из странного металла, в котором золотые пятна перемежались со свинцовыми, или веточка яблони с настоящим яблоком, причем яблоко пульсировало, словно сердце, или несколько цветных огонечков, неподвижно висевших над раскладушкой, заправленной одеялом из рыбьей кожи с серебристой чешуей, щедро усыпавшей пол вокруг. Кроме того, вокруг мониторов, по рядам кнопок, между страницами книг сверкали драгоценные жемчужины, блестели перламутром мелкие ракушки, виднелась разноцветная морская галька.

Внимание Маши также привлекли шесть зеркал. Четыре из них, среднего размера, казались обычными, самое маленькое ничего не отражало, в самом же большом виднелся зеленый луг с одуванчиками, и казалось, оттуда даже доносился запах цветов. Между ними были приклеены фотографии – слишком яркие, на слишком плотной бумаге. На них лица бабушек, дедушек, ребятишек, но какие-то глянцевые, словно кукольные.

– Моя семья и мои друзья, – прокомментировал Смотритель, дожидавшийся, пока гости осмотрятся.

– Где это снято? Как сделано? – спросил уже вполне оправившийся Селедка.

– Не твоего ума дело, – оборвал его Смотритель.

Парень тут же стушевался и отступил, случайно толкнув в тесноте Машу.

– Выпейте какао, барышня.

– Спасибо, не хочется, – ответила девочка. – Наверное, мне стоит вам все объяснить?

– Сначала вам нужно выпить горяченького. Не любишь какао – налью поменьше молока, положу побольше шоколада и щепотку красного перца.

Смотритель ловко управлялся со стеклянным ежиком, точь-в-точь как у Кристины на кухне, подсыпая в чашечки порошок то из одной, то из другой колючки. Потом залил все кипятком из обычного электрического чайника.

– Горячий шоколад? – обрадовалась Маша, увидев в своей чашечке густую черную жидкость. – Это совсем другое дело. Спасибо большое!

Кирилл, обжигаясь, быстро выпил свою порцию и вдруг повалился на раскладушку Смотрителя.

– Я его успокоил. Не возражаешь? – спросил Смотритель у Маши. – Бедолага и так напереживался, а то, о чем мы с тобой будем говорить, заставит его еще больше нервничать.

– А в моей чашке нет ничего подобного? – Маша с сомнением принюхалась к содержимому.

– Разве только капелька искренности. – Смотритель сделал вид, что смутился. – Не люблю, когда мне лгут, уж прости.

– Я бы не стала вам лгать, – пожала плечами девочка. – Все, что я вам собиралась рассказать, – как меня схватили люди из Ордена Великой Сердцевидки и попытались утопить.

– В муляже раковины, – кивнул Смотритель. – Знаю, это их излюбленная казнь. Хуже ее только кормление Великой Сердцевидки, но для особо провинившихся. А за что?

– Думаю, за то, что я отказалась на них работать. Они в курсе, что я умею становиться невидимой. Виталис, обвиняя меня, наговорил кучу чепухи: будто я украла у них документы и отравила суп или кашу. Врет он все!

– Нет, не врет. Еда была отравлена, а во время суматохи, приключившейся после этого, были украдены документы. Дело рук пиратов, один из новичков-подростков – морской волчонок. Так часто в жизни бывает: подлецы кажутся более честными и порядочными людьми, чем собственно честные люди. Ты покинула Орден в тот же день, не успев попробовать отравленных кушаний, вот подозрение и пало на тебя.

– Откуда вы знаете?

– Морской волчонок – мальчик не без способностей. Невидимым становиться не умеет, а вот маскироваться под цвет обоев – пожалуйста. Дальше, ты плыла в ракушке…

– Они обсыпали меня антимагиком и надели наручники, но антимагик смылся в воде, наручники же я смогла снять, потому что попросила перед казнью мне их подарить. А я могу перемещать подаренные мне вещи куда хочу.

– Вот тебе подарок… – Смотритель взял со стола одну из валявшихся там жемчужин и протянул ее Маше.

– Спасибо. Хотите, чтобы я с ней что-нибудь сделала? Куда-то перенесла?

– Может быть, но позже. Рассказывай дальше.

– Я смогла доплыть до скал…

– Ты хорошо плаваешь?

– Нет, но у меня в курточку вшита драконья сталь.

– Драконья сталь? – обрадовался Смотритель. – Припоминаю. Как-о-Дум?

– Что? Откуда вы знаете?

– Ничего, тебе послышалось. Ты плыла по морю…

– Нырнула в пещеру, где оказался Кирилл. Часом ранее он был схвачен пиратами и оставлен там.

– Под утро начнется прилив, грот будет затоплен. Все понятно. А Птички мои патрулировали побережье…

– И хотели нас съесть!

– Птицы просто шутили, они едят только фрукты, не людоеды, как про них рассказывают отмоллюзги.

– Они упомянули вас, и я солгала им, сказала, что вы нас ждете, – закончила рассказ Маша. – А когда пройдет действие вашего шоколада?

– Я тоже просто пошутил. И в твой шоколад не добавлял ничего. Но я благодарен, что ты была со мной откровенна. Что ж, жаль, а я-то надеялся, ты прилетела, чтобы стать моей ученицей…

Маша прикусила язык. Она сама не понимала, зачем разболтала Смотрителю все свои секреты и про драконью сталь, и про подаренные наручники…

– Чем же ты отблагодарила Птиц?

– Вот этим. – Маша вынула пакетик белых стразов.

– Из твоего мира? Да, ты хороший сквозняк. А теперь положи жемчужину вон на ту старую книгу. Не прикасаясь к ней.

– Пожалуйста! – Маша щелкнула пальцами.

– Умничка. Забирай обратно. Такой талант пропадает… значит, не надумала пока идти ко мне в ученицы?

– Извините, нет.

– Не отвечай сейчас, сначала я должен тебе все объяснить. – Смотритель согнал с лица добрую улыбку, схватил Машу за руку, вышел из комнаты, таща ее за собой, и поднялся с ней на один лестничный пролет – на верхушку Маяка, туда, где никогда не гас огонь.

– Смотри, девочка. Смотри внимательно.

Они стояли возле металлических перил, лицом к городу. В спину им то и дело ударял луч белого света. Вокруг парили Ночные Птицы.

– Что вы хотите сделать? – спросила Маша, испугавшись. – Скажете Птицам, что я солгала, и они меня разорвут?

– Есть такое понятие, как ложь во спасение, – ничуть не удивившись вопросу, ответил старик. – Честно говоря, Птицы вряд ли обратили внимание на твои слова. Ты заключила с ними сделку: ты им подарок – они тебе услугу. К тому же в их обязанности входит спасение тех, кто оказался в Черный Час на побережье. Нет, малышка, я привел тебя сюда не за этим. Хочу показать тебе, что такое Черный Час, и познакомить тебя с друзьями Тьмы.

– Эге-гей! – вдруг крикнул он. – Как служба, друзья Тьмы?

– Отлично! – вразнобой отозвались голоса пролетающих мимо Птиц.

– Тьма сгущается!

– Держим! Держим!

Смотритель обнял одной рукой Машу за плечи, а другую вытянул перед собой, ладонью вперед.

– Смотри, что такое – быть Смотрителем Маяка в Рогонде.

Несколько секунд ничего не происходило. Над темным городом по-прежнему сияла сине-черно-серебряная радуга. Потом она вдруг взорвалась фонтаном звезд, и громада острова содрогнулась. Гигантский кит раскрыл свою пасть, и дома, горы, улицы – все пропало из вида, оказавшись на его спине. Кит закрыл пасть, и город засиял, кремово-золотой, и горы над ним оказались створкой гигантской раковины.

– Сбывшаяся мечта отмоллюзгов! – рассмеялся старик.

Раковина захлопнула створку, накрыв город, и погрузилась на дно океана. Замелькали спины серебристых рыб, тысячи-тысяч рыб. Затем рыбы пропали, и из воды поднял голову морской змей, зевнул лениво и снова нырнул. Опять поднялась створка раковины. Город – сверкающий, золотой – несколько секунд светился нестерпимо ярко. Потом огни погасли, но Маша продолжала видеть очень хорошо и отчетливо, каждый дом, каждую улочку, корабли, как игрушечные, в порту.

– Вот что делает Смотритель Маяка! – гордо сказал старик и пригладил бороду.

– Я не поняла, – осторожно промолвила девочка.

– Я всемогущ! Я могу сделать с Рогондой и ее жителями все, что захочу!

– Зачем?

– Что? – Смотритель прервал свой довольный смех.

– Зачем вы все это делали?

– Просто потому, что это в моих силах. Весь город – как огромная площадка для игр.

– А как же люди?

– Люди в домах в безопасности, они и не заметили ничего. Если не выходили на улицу. А они не выходят, потому что боятся. Люди спят, Смотритель играет.

– Вот что вы имели в виду, когда говорили об ответственности и старинной должности Смотрителя? – Машу колотило не то от холода, не то от ярости.

– А, понятно… Я выбрал неверную тактику, показав плюсы в работе Смотрителя и умолчав об обязанностях. Ты ответственная девочка, да? Не как всякие там домашние одареныши, которые стремятся с помощью магии добраться до власти, и не как «волшебные сиротки», применяющие свои способности, чтобы получить игрушки и конфеты. Ты сквозняк, тебе подавай ответственность, возможность спасти мир… Так, да? Тогда смотри. Я обновляю город.

Смотритель выпустил Машино плечо и поднял вверх обе руки. Словно ветер пронесся над домами, заколыхав их, как листья на ветру, как травинки в поле.

– Я починил все дороги, все крыши, все скамейки, убрал мусор.

От напряжения лицо мужчины покраснело, на лбу вздулась жилка. В порту корабли качались на волнах, как бумажные.

– На базаре говорили про погоду… – вспомнила Маша. – Люди не могут продать рыбу, все злятся и ссорятся. Рыба гниет на складах, а корабли не вышли из порта.

– Я прожил всю свою жизнь среди рыбаков Рогонды и хорошо их знаю – недалекие, жадные люди готовы выловить всю рыбу, чтобы заработать побольше денег, и их не волнует, что потом будет с океаном. Я стараюсь сдерживать их, чтобы знали меру и не брали слишком много. Но тем не менее погоду я уже исправил. Неделю будет в меру ясно и в меру ветрено, корабли покинут порт, как только команды будут готовы. – Старик начал задыхаться, по лицу его катился пот. – Обычно я работаю всю ночь, чиню корабли, чищу водостоки и только под конец Черного Часа позволяю себе поиграть с Тьмой. А после игры просто обновляю город. Прости, девочка, мне нужно полежать. Старость не радость… Продолжим разговор внизу.

Маша, испугавшись за него, подставила свое плечо и проводила Смотрителя по лестнице вниз, к комнате со светящимися стенами. У входа на стене имелся огромный рубильник, и старик дернул его, проходя мимо. Раздался звук колокола.

– Черный Час окончен, – отдуваясь, пробормотал Смотритель, – можно спокойно спать…

Но его раскладушка была занята сладко посапывающим Кириллом. Старик сел на стул, положил руку на грудь. Он тяжело дышал, но на щеках играл румянец от ночного ветра.

– Каждую ночь, много сотен лет, Тьма накрывает остров. Тьма и Ночные Птицы – эти два понятия взаимосвязаны. Редчайшие магические существа, вторая цивилизация в нашем мире, и самая большая их колония – в Рогонде. В Керонде осталось всего несколько гнезд, в других местах Птицы истреблены, но Тьма не уходит после их смерти. И в конце концов люди бросают такие города или переносят их с исторического места. Ученые считают, что Тьма – живое кладбище магических сил.

– Я не поняла, что значит – Тьма. Это ведь не просто темнота, да?

– Ты ведь знаешь, что магия токсична? Что нельзя колдовать много и часто, особенно в закрытом помещении? Ты была в Как-о-Думе, верно? Я сужу по твоей куртке с броней из драконьей стали. В том мире был остров для белых птиц… Так вот, Тьма – это густая магия, не подчиняющаяся никому, перебродившая, древняя, ядовитая, смертельно опасная, оживляющая неодушевленное, повергающая целые миры в безумие и хаос. Там, где много колдунов или магических животных, всегда много и магических отходов, а если они копятся столетиями, образуются залежи Тьмы… Примерно как каменный уголь. Вот этим, например, миром когда-то правила интересная цивилизация – предков нынешних Птиц. У них была своя история, храмы, короли, войны… До того, как сюда пришли первые люди. Разумеется, из других миров.

– Не может быть! – У Маши подкосились ноги, и она устало опустилась прямо на пол.

– Птицы не люди, им и в голову не придет убирать за собой, ограничивать себя в магии, не сорить перьями и так далее. На местах их древних поселений всегда клубится Тьма. В старых городах, таких как Рогонда, Керонда, Рогхрев – это, кстати, их исконные, еще птичьи названия-перевертыши, – люди долго боролись с Тьмой, пока не появились первые Маяки и их Смотрители, научившиеся договариваться с Птицами. С тех пор нам удается обуздать Тьму, выпуская ее только в Черный Час. Смотритель черпает свое могущество и силу из Тьмы, и нужно уметь не поддаваться ей, но иногда очень хочется разнообразить скучные повседневные дела игрой.

– Вы же всемогущий! – не выдержала девочка. – Неужели проще убрать под воду целый город и наколдовать чудовищ, чем вынести мусор?

– Нет, не проще, но гораздо интереснее. – Смотритель выпил воды, добавив в нее белые гранулы из одной из иголок кухонного ежика. – Да, я всемогущий, но уже очень старый. И с этим ничего нельзя поделать. Поэтому мне нужен ученик. Такой, которому хватит сил и таланта содержать в порядке целый город. Такой, которому хватит храбрости сдерживать Черный Час и играть с Тьмой, как котенок с клубком ниток. Такой, которому хватит ума не поддаться безумию Тьмы и не уничтожить случайно остров и людей. Такой, которому хватит такта и терпения, чтобы подружиться с Птицами, ведь без них Тьма захватила бы и Маяк.

– Значит, Птицы летают вокруг Маяка, защищая вас от Тьмы?

– Вот именно. Тьма не трогает их колонии – в Птицах много живой, бурлящей магии, а для Тьмы она как растворитель для краски. К сожалению, люди, даже самые сильные маги, не могут подобным похвастаться. Я называю всех, кто трудится в Черный Час, – друзьями Тьмы. Это я, Птицы, морские тельца… Впрочем, о последних тебе еще рано знать, слишком страшная история, я и так уже сказал слишком много. Тебе откроется больше со временем, потому что ты обязана помочь мне и Рогонде.

– Я не обязана! Я сквозняк, у меня своя работа, и я должна вернуться домой.

– Я тоже сквозняк. – Старик, задыхаясь, рванул из-под тельняшки черный кожаный шнурок, который был обмотан вокруг здоровенного кристалла горного хрусталя, похожего на зуб. А рядом с ним висело привязанное за ручку маленькое зеркало.

– Кристалл… Второе лицо… – Маша потрясенно смотрела на эти вещи. – Но когда вы…

– Вот это, – Смотритель приподнялся и постучал пальцем по фотографиям ребятишек, – мои друзья. А ты небось думала, что внуки? Нет, друзья, ровесники. Таким я был, когда попал в этот мир. Мне было всего десять лет, на два года меньше, чем тебе.

– Какой ужас… Вы прожили здесь всю жизнь?

– Да. Местный Смотритель подобрал меня на берегу и научил всему, что знал сам. Он усыновил меня, и я стал Смотрителем, когда он решил передохнуть. Здесь рождается много талантливых детей, и еще больше талантливых магов манит сюда густая, сильная Тьма. Но ни одного сквозняка все эти годы не было. Я следил. Раз ты здесь появилась, моей ученицей должна быть только ты, даже если по способностям ты и уступаешь кое-кому из местных ребят. У сквозняков есть кое-что, чего не хватает магам, – ответственность и самоотверженность, готовность провести жизнь в служении другим. В общем, тебе никуда не деться, раз ты пришла в этот мир, значит, должна стать моей ученицей, а затем Смотрителем.

– Вот что вы имели в виду, говоря, что не все сквозняки возвращаются домой… вы говорили о себе!

– Да. – Смотритель допил воду и поставил чашку. Потом неторопливо спрятал под тельняшку свой кристалл. – Я понимаю, на тебя сегодня слишком много всего свалилось, тебе нужно пойти домой и отдохнуть. Необязательно оставаться на Маяке прямо сейчас. Иди, успокой свою Кристину, выспись хорошенько. Но решение ты должна принять немедленно. И прямо сейчас пообещать мне, что придешь сюда и станешь моей ученицей.

– Я давно все решила: я не буду вашей ученицей. У меня другая миссия и куча проблем, и…

– Ты не имеешь права на отказ. Я понимаю, что сейчас у тебя голова идет кругом. Шутка ли, увидеть Черный Час, познакомиться с Птицами, попасть в лапы отмоллюзгов, спасти друга от пиратов… Но теперь все позади. Забудь о своих проблемах с Орденом, с пиратами, переезжай от бедняжки Кристины на Маяк. Ты думала, я живу в этой комнате? Нет, я тут работаю, а под Маяком у меня, как у всех, нормальная квартира. Там найдется комната и для тебя, будешь мне внучкой.

– Нет! Не буду!

– Вот упрямое дитя… Мои поиски закончены. Я показал тебе все, открыл тебе правду – про Птиц, Тьму, Черный Час, сквозняков. Во всей Рогонде нет никого, кто бы смог занять это место.

– Отпустите меня домой, пожалуйста. – Маша почувствовала отчаяние. – Кристина переживает. Я устала.

– Действительно, я слишком заболтался, у тебя совсем убитый вид. Да, можешь идти домой, выспаться, отдохнуть. Возможно, ты поймешь, что я прав, когда немного поспишь. Иди. И забери, кстати, своих…

– Кого? – удивленно спросила Маша.

– Ну вот его. – Смотритель указал на дремавшего на раскладушке Кирилла. – И еще одного внизу, на диване. Рвался тебя спасать, прибежал ко мне перед самым Черным Часом, орал на меня. Щенок! Вопит, а сам дрожит как осиновый лист. Но туда же – воевать! Меня не боится, а за свою драгоценную магию боится. Дурак, нужна мне его магия, как же… Иди, в общем, буди своего спасителя, а я пока подниму этого…

Маша, не чуя ног под собой, сбежала вниз по лестнице. Осторожно обошла догорающие свечи, заглянула за спинку дивана. Там сладко спал, лежа на животе и опустив руку на пол, Андрей.

Глава 15 Двойное предательство

– Андрюша! – вскрикнула девочка. – Как ты… что ты… Да проснись же!

Она никак не могла дотянуться до него через спинку дивана. Попыталась перепрыгнуть, но шмякнулась прямо на спину спящего парня, заехав тяжелым ботинком ему по руке.

– Что такое? – спросонья всполошился Андрей. – Пустите!

Маша вскочила на ноги:

– Ой, ой, ой, прости! Я просто упала.

– Маша, это ты? Ты жива! – Андрей протер глаза и узнал Машу. Он вскочил и порывисто обнял ее. – Я Птицы знают, что подумал, в Черный Час, где-то в пещере…

– Я в порядке. – Маша так же порывисто обняла его в ответ. – А я подумала, вы с Боцманом подрались, после нашего звонка.

– Не совсем так. – Андрей смутился, но Машу не выпустил. – Все расскажу, только проснусь немного.

– Пойдем к нам, Кристина напоит тебя чаем. Ох, она, наверное, не спит, беспокоится за меня! Нужно спешить…

– Но как ты выбралась? И почему ты здесь? Тебя Смотритель нашел? Впрочем, расскажешь по дороге. И ты же была не одна… где Селедка?

– Я здесь, – мрачно ответил Кирилл.

Он и Смотритель, оказывается, давно уже спустились по лестнице и молча наблюдали, как Маша будит Андрея. Ребята разжали руки. Андрей легко оперся о спину дивана и перепрыгнул, не задев свечи. Потом помог перебраться Маше.

– Селедка, ты в порядке? – спросил Андрей.

– В порядке. – Кирилл отвел глаза в сторону, повисло неловкое молчание.

– Домой не торопимся? – осведомился Смотритель. – Мне вас всех троих в ученики взять? А ну дуйте отсюда!

Ребята, не сговариваясь, припустили к выходу. Дверь за ними захлопнулась.

Снаружи чувствовался рассвет – хотя небо и море были еще черными, но предметы обрели уже краски и очертания. Дул промозглый ветер, от него дрожал мост. Кирилл пошел первым, неловко цепляясь своими длинными ногами за доски. Маша ступила на мост и остановилась, когда он закачался. Ей вспомнилось, как она убегала по нему от Тьмы, и чуть не сорвалась в воду.

– Все нормально, мост устойчивый. – Андрей взял ее за руку. – Пошли вместе.

Когда они проходили по разгромленному дому, Маша не удержалась и толкнула несколько дверей, чтобы посмотреть, что в комнатах. Она увидела кровать со вспоротым матрасом, перевернутую детскую коляску, мягкую игрушку без головы.

– Кто здесь жил? – испуганно спросила она.

– Рассказывают всякое. Говорят, у Смотрителя была семья, и он хотел сделать сына своим заместителем, но его сожрали Птицы.

– Про Птиц – враки.

– А еще говорят, что дом пустует лет пятьдесят. Ужасы и твари Черного Часа стремятся добраться до Смотрителя, а по пути крушат все в этом доме.

– Его охраняют Птицы.

– Также говорят, что раз Смотритель не спит в Черный Час, он может жить не под землей, как все, а в нормальном доме, таком, как в других городах. Но ему лень привести дом в порядок. Постой, что ты сказала про Птиц?

Андрей вдруг остановился на пороге дома и обернулся к девочке, между его бровями образовалась складочка.

– Этой ночью я много узнала про Птиц.

– Откуда?

– Я летала на них. И Кирилл тоже.

– Ух, блин перченый! – отозвался Селедка. – Они сцапали меня, когда я отрубился. Очухался уже в воздухе и чуть не обделался со страху, думал, они меня жрать потащили…

– Я сделала Птицам подарок, чтобы они забрали тебя из пещеры, – поспешно прервала парня Маша. – Ты был без сознания, верно, и я попросила Птиц помочь нам. Кстати, Смотритель сказал, что эту пещеру затопляет во время прилива. Птицы унесли нас к Маяку. И они не любят людей, они любят фрукты.

– А отмоллюзги говорили обратное, зачем им это надо?

– Вот именно – зачем?

Ребята шли по узкой извилистой улице. Мальчишки, не сговариваясь, шагали рядом с Машей, провожая ее до дома Кристины. Уставшая девочка, на долю которой вечером и ночью выпало так много испытаний и открытий, еле волочила ноги. Андрей, ни слова не говоря, взял ее под руку, и тут же с другой стороны подхватил Кирилл. Оба были выше девочки, и у той ноги едва доставали до земли – парни почти несли ее. Маше стало гораздо легче и даже как будто немного теплее.

Раннее утро было темным и промозглым, от мельчайшей водяной пыли набухали ресницы, Маша задыхалась от сырости, ей казалось, что она снова вся промокла, словно только что из воды вылезла. Улица, по которой они шли, огибала порт, и девочка невольно обратила внимание, что здание, возле которого ночью суетились белые чудища, таскавшие грузы, было крепко-накрепко закрыто. Зато ожила остальная часть порта. Люди покинули убежища и деловито сновали по пристани, где горели разноцветные огни. Несмотря на столь ранний час, здесь уже кипела работа – подходил большой корабль. Правда, Маша совершенно не разбиралась в кораблях и не знала, грузовой он, пассажирский или рыболовный.

– Смотри-ка! – присвистнул Селедка. – Должно быть, с вечера дрейфовал в море, боясь пришвартоваться в Черный Час.

Андрей даже не обернулся на корабль. Он тащил Машу под руку дальше, смешно посапывая носом от сырого воздуха.

– Ты чего молчишь? – с подозрением спросил его Селедка. – Расскажи уже про Боцмана. Вы его поймали?

Андрей покачал головой, не отрывая взгляда от дороги.

– Он удрал?

Андрей снова покачал головой и даже как-то понурился при этом.

– Стоять! – рявкнул Кирилл. – Я не понял…

– А ты попробуй понять. – Андрей тоже остановился, поскольку Кирилл замер на месте, но не выпустил Машину руку. – Твоя ракушка была у тебя, а ты говорил, что Боцман ее украл. Ребята просто ржали! Ты сам-то послушай, как звучит: Селедка обвиняет Боцмана.

– И чего, Боцман круче меня, да?! Поэтому ему можно воровать, а я подыхай?! А если бы я утонул во время прилива?!

– Андрюша, но ведь это же я приманила ракушку Кирилла, чтобы вернуть ее ему! – вмешалась Маша. – У нас другого выхода не было – мы были в пещере и хотели позвать на помощь.

– Ребята, что до меня, то я вам верю. – Андрей глубоко вздохнул. – Но Аня, Оля и Карась считают, что это чешуя!

– Чушь, – автоматически поправила Маша. – Чушь, а не чешуя.

– Ну посудите сами: Боцман самый крутой парень в школе. Знаете, как нас называют? Его свита! Сколько он всего сделал! Кирилл, ты в курсе, а Маша пока еще чужой нам человек, так что я просто намекну – ни одно дело, провернутое подростками на побережье, от листовок против ученичества Смотрителя до помощи рыбным базарам, не прошло без его идей и участия. А кто такой Селедка, знаем только мы – я, Аня, Оля и Карась. Да теперь вот еще Маша. Только ребята не доверяют Маше. Она маленькая, чужая, безракушечная, работает за еду, к тому же любимица Смотрителя…

Маша вырвала свою руку, во все глаза глядя на Андрея. Тот явно смутился.

– Что плохого в том, что я работаю? И разве моя вина, что у меня нет ракушки?

– Маша, я же ничего против тебя не имею. Я знаю, что тебе тяжело приходится. Но чтобы обвинять Боцмана, нужно быть более… уважаемым человеком.

Девочка сжалась и обхватила себя руками за плечи. Ее била дрожь, не то от сырости, не то просто хотелось заплакать, но глаза и так были мокрыми…

– Короче, я понял. – Кирилл изо всей силы пнул урну. – Получил свою ракушку назад, не сдох – и будь благодарен, а Боцман и дальше будет всеобщий любимчик и красава!

– Примерно так…

– И ты это так оставишь? – поразилась Маша. – Это же свинство! Ты знаешь, мы говорим правду – Боцман украл телефон и сдал Кирилла пиратам!

– Но что я могу сделать?

– А я еще решила, что ты можешь быть сквозняком… – Девочка отступила на несколько шагов. – Да ни один сквозняк не закрыл бы глаза на такую гадость! Оттого-то миры и гибнут, что всем вокруг все равно!

– Пошли, Маша… – Кирилл подхватил девочку под руку. – Я тебя провожу. Нам такие друзья не требуются, правда? Мы с тобой столько вместе пережили! Будем с тобой дружить, и никто нам не нужен.

Он пытался заглянуть девочке в глаза, но Маша не слушала его и смотрела только на Андрея. А у того вдруг задрожали губы, и он крепко сжал их, стиснул так, что они побелели. Потом парень глубоко вздохнул и сказал:

– Ладно, я понял. Я не прав. Но я, Птицы вас побери, понять не могу, что можно сделать! Ну перестану я тоже с ним общаться. Так ведь Анька и Оля все равно вам не поверят. И Карась Боцману предан.

– Поздно, мы уходим! – Кирилл попытался было увести Машу, но та вырвалась.

– Андрей, ты что-нибудь придумаешь. Проследишь за ним, подбросишь ему телефон… то есть ракушку, поговоришь с ним… Но не оставляй это дело так! А вдруг на месте Кирилла завтра окажется кто-то из девчонок?

– Да, об Оленьке своей подумай, – издевательски подхватил Кирилл, цепляясь за Машу.

Но та снова автоматически отодвинулась. Ей не хотелось обижать Кирилла, просто еще болели царапины и синяки, которые он наставил ей, когда в воздухе, во время полета на Птицах, схватил ее за руку, словно утопающий.

– Ладно, решили, – угрюмо согласился Андрей. – Давайте теперь по домам – отдыхать. А я что-нибудь придумаю. Кирилл, заряди аккумуляторы ракушки, я позвоню тебе после обеда. А с тобой, Маша, свяжусь через ракушку Кристины, ладно?

Парни все-таки довели до дома Машу, а потом уже разошлись в разные стороны. Кирилл поплелся в район рыбаков, а Андрей пошел в сторону роскошных особняков, розовевших далеко вверху. И оба, пройдя несколько шагов, остановились, чтобы посмотреть, как Маша войдет в дом.

Девочке казалось, она так устала, что ей даже спать не хочется. И всю жизнь способна простоять на пороге неподвижно или просидеть на скамейке возле дома. Однако, когда умная дверь, поздоровавшись, распахнулась и в лицо пахнуло теплом, знакомыми сладкими запахами кухни Кристины, Маша поняла, что готова улечься в одной из пустых коробок у порога. В прихожей она опустилась на табурет, чтобы расшнуровать ботинки, и вдруг задремала прямо так, сидя.

– Машенька, это ты? – раздался снизу слабый, обеспокоенный голос. – Ты вернулась, какое счастье! Где ты была? Ты здорова? Не голодна?

– Я в порядке, – промычала Маша, силясь разлепить ресницы. – Только не спала всю ночь.

Снизу послышался шелест – Кристина в длинном теплом халате поднималась по ступенькам. Если бы девочка открыла глаза, она бы очень удивилась, что молодая женщина идет согнувшись, держась за поясницу и припадая на левую ногу, а полы халата стелются за ней по ступенькам. Но Маша вовсю клевала носом, и пока Кристина поднялась к ней, успела увидеть катящиеся морские волны…

– Да ты на ногах не держишься! – Женщина подхватила девочку под мышки и повела вниз, а потом в свою комнату. – Осторожно, тут ступеньки. Ложись на кровать, тихонечко. Не волнуйся, я сниму с тебя ботинки и подотру пол. Где же ты была? Расскажешь потом? Главное, что с тобой все в порядке. А что за куртка на тебе? Она тебе мала…

– Это моя… Я потом объясню… Моя, правда, из дома, я просто выросла немного…

– Пока ты спишь, я перешью.

Кристина ненадолго вышла, а потом вернулась с сантиметром. Маша уже спала. Женщина измерила девочку, повертела в руках куртку, что-то прикидывая. Прежде чем уйти, подошла к Маше и потрогала ее лоб, желая удостовериться, что та не заболела. Сонная девочка накрыла ее руку своей рукой и пробурчала:

– Со мной все хорошо, мам, я не болею.

Затем повернулась на другой бок и заснула еще крепче.

Кристина замерла у ее изголовья, ошеломленная – ее впервые в жизни назвали мамой. Она не стала задаваться вопросом – показалось ли Маше спросонок, что она снова дома, или девочка всерьез назвала ее мамой, просто положила руку на живот, где спал ее сын, и представила себе, что почувствует, когда малыш впервые скажет «мама». Потом Кристина взяла Машину куртку, ботинки, жилет и вышла из комнаты. Она тоже не спала всю ночь, беспокоясь за Машу, и решила принять энергодуш, чтобы сначала перешить куртку, а уже потом лечь отдыхать. Пока Маша спала, в кабинете стрекотала швейная машинка, лязгали ножницы, звякали пластинки легкой драконьей стали…

Маша проснулась через шесть часов. Ей приснился Черный Час, открытые двери склада, куда с ящиками в руках заходили существа с рыбьими мордами. Среди них она заметила Карася, Боцмана, Аню и, хоть не любила их троих, ужасно за них испугалась. Сердце ее стучало, как сумасшедшее.

В спокойствии и тиши спальни Кристины, среди кружевных занавесок и наволочек, не было ничего опасного или страшного, но гнетущее чувство не проходило. Девочка подумала, что Андрей, может быть, уже звонил, вскочила с постели. Но вдруг у нее закружилась голова и задрожали колени. Она села обратно на постель. Хорошо было бы снова лечь и заснуть, но при одном только воспоминании о приснившемся кошмаре Маше еще больше захотелось на улицу – посмотреть на небо, солнце, обычных людей. Девочка поправила волосы, которые сосульками свешивались на лицо, и удивилась – они были грязными, в какой-то темно-зеленой пыли, в соли, в песке. И кожу лица тоже пощипывало от соли. Ну да, купание в море и приключения в пещере не прошли даром…

Маша отправилась в энергодуш. Она яростно намыливала волосы, и мутно-зеленая вода стекала по ее плечам. После душа ей стало намного лучше, хотя сильно щипало ссадины на плечах и руках, а в зеркале по-прежнему отражалось бледное лицо с кругами вокруг глаз. У Маши не было времени постирать свою одежду и высушить ее, она просто восстановила ее с помощью магии. Одежда стала чистой, словно ее только что постирали в машине, но все равно колготки выглядели мятыми, ворот водолазки был растянут, у юбки загибался краешек подола. Вспомнилось, что в Как-о-Думе, когда тетушка Душка восстанавливала ее одежду, блузка выглядела накрахмаленной, о складочки юбки можно было порезаться, а от белья пахло лавандой. «Видимо, одной магии недостаточно. Может быть, если бы я своими руками умела все делать, то и магия бы цветы вышивала на моей одежде», – с тоской подумала Маша, одеваясь.

– Кристина! – позвала девочка, выходя из ванной.

Но хозяйка не отвечала. Ее не было в детской, кухне, гостиной. А дверь кабинета оказалась заперта. На стук никто не отозвался.

– Кристина, Кристина, вы там? – упорно стучала в закрытую створку Маша.

И как только ей в голову пришла мысль, что молодой женщины, возможно, нет дома, внутри кабинета запиликала ракушка.

– Хорошо, Андрей, я передам, – ответила в ракушку Кристина. – Но надеюсь, Маша до темноты вернется домой.

Дверь отворилась, Кристина, свернув ракушку, повернулась к Маше.

– Почему вы заперлись?

– Где ты была ночью?

Два вопроса прозвучали одновременно.

– Я заперла дверь, потому что говорила с мужем. Когда сигнал нечеткий, я закрываю дверь, на ней специальное устройство, оно глушит помехи.

Маша обернулась на дверь – на створке было обыкновенное зеркало.

– Вы уверены, что говорили с мужем?

– Конечно. Я предупредила его, что не очень хорошо себя чувствую и могу лечь в больницу, а дом оставлю на тебя. Игореша пообещал, что приедет немного раньше, чем мы думали. Они уже поймали морского змея. Я поговорила с ним и, кажется, уснула сидя. Я тоже не спала всю ночь: лежать не могу и временами сильно болит поясница…

– Вы плохо себя чувствуете?

– Перенервничала прошлой ночью, и теперь боль не проходит. Ты не переживай, я лягу в больницу максимум на неделю, меня подлечат и выпустят. Свою ракушку я возьму с собой, дверь сможет принимать от нее звонки. Единственное, что я хочу от тебя, – чтобы ты сидела дома, пока меня не будет. Супом тебя накормит Капитолина Андреевна, а кашку ты сама себе сваришь. Главное, чтобы с тобой ничего не случилось. Я выздоровлю, приедет Игорь, мы купим тебе собственную ракушку, и тогда можешь исследовать мир дальше. Андрей сказал, прошлую ночь вы провели на Маяке. Разве ты не боишься Смотрителя?

– Да, я его уже не боюсь. А Андрей ничего не рассказал?

– Нет, велел тебя спросить.

– Ну, по дороге домой я встретила шествие Ордена.

– Этого я и боялась! Они заметили тебя? Поймали?

Маша поспешно соображала, что можно рассказать Кристине. Та и так перенервничала из-за нее, даже теперь ей придется в больницу лечь. «И опять у нее бред про мужа и морского змея. Еще и зеркало повесила… Может, она и вправду сумасшедшая?» – подумала девочка.

– Я думала, тебя похитили Птицы, чуть с ума не сошла, – не выдержала молчания Кристина.

Маша отвела взгляд.

– Нет, я убежала от Ордена и в Черный Час пряталась на Маяке. Смотритель нам помог. Он вовсе не такой страшный. Андрей спал у него на диване, а я пила шоколад, пока Смотритель работал. Он мне жемчужину подарил, вот! У него их полно.

Маша щелкнула пальцами, приманивая забытую жемчужину из Маяка, и та послушно легла в ее ладонь.

– Какая прелесть! – Кристина прикоснулась к подарку. – А он не звал тебя снова в ученики?

– Упоминал об этом. Но, как видите, я дома и все в порядке. Кристина, а я голодная. Там ухи не осталось? – Маша попыталась перевести разговор на более безопасную тему.

– Да, конечно, сейчас будем обедать. Только сначала посмотри, как я перешила твою куртку.

Кристина протянула девочке кожаный жилет. Маша вытянула шею и из-за плеча женщины увидела швейную машинку и обрезки кожи на столе.

– Я не поняла, что вы сделали?

– Ну, я попыталась перешить твою куртку, но получилось не очень красиво, тогда я обрезала рукава и сделала жилет. Примерь скорее, мне не терпится посмотреть!

– Жилет из моей куртки? Но это же была моя броня! – Маша торопливо надела обновку и повернулась к зеркалу, которое висело на двери.

Жилет сидел отлично, подчеркивал талию, у него были десятки маленьких замочков и карманов. Девочка провела пальцами там, где у куртки под кожей чувствовались полоски драконьей стали. Они были на месте.

– А теперь получился бронежилет, – объяснила Кристина. – Зато смотрится намного лучше.

– Да, но в виде куртки броня казалась надежнее! – продолжала спорить Маша.

– Не сердись. Я догадалась, что это броня, когда нащупала странный материал… Что он такое, кстати? Похож на металл, но слишком легкий, и цвет странный.

– Драконья сталь. – Маша не отрывала взгляд от зеркала. – Из другого мира.

– Куртка была тебе слишком мала, я не смогла ее перешить. Но из рукавов, когда я их отрезала, посыпались кусочки металла, и я придумала кое-что новое – перчатки.

Кристина надела Маше на руки необычные перчатки. Плотная кожа обхватывала ее руку от запястья до локтя, кончики пальцев оставались голыми, а костяшки обхватывали хитроумно заплетенные ремешки. Смотрелось очень красиво. А попытавшись сжать кулаки, Маша почувствовала под черной кожей жесткую драконью сталь, защищающую костяшки пальцев и тыльную сторону кисти.

– Зачем броня здесь? – удивилась девочка.

– А тебе разве не приходилось в других мирах защищаться? Я хочу сказать, ты ведь совсем одна и, наверное, можешь постоять за себя?

– Нет, я не умею драться, – смутилась Маша. – Да и вообще не уверена, что смогу кого-то бить. Было пару раз, когда на меня нападали хищные растения, но обычно я стараюсь или убежать, или спрятаться, или уговорить не трогать меня…

– Будем надеяться, конечно, что тебе никогда не пригодится, но если вдруг придется защищаться, перчатки усилят твой удар и помогут не разбить пальцы. Мы с братом в детстве ходили в секцию борьбы, нас научили делать такие перчатки. Остатки твоей брони из рукавов я вшила по всей длине перчатки снаружи, и, если ты скрестишь руки и заслонишься от чего-нибудь, например, инстинктивно закроешь руками голову, если в тебя что-то кинут, перчатки защитят и голову, и руки. Когда я наконец стану мамой и приду в форму, обязательно покажу тебе несколько приемов самозащиты. Кстати, если ты не хочешь носить перчатки постоянно, я для них сделала потайные карманы под мышками, сзади. А теперь сними жилет, я покажу тебе еще одну хитрость…

Маша скинула жилет, и Кристина убрала перчатки в потайные карманы, а также показала девочке, что кусочки кожи на обновке по бокам соединены плотной черной резинкой.

– Ты будешь расти, но броня тебе еще понадобится, – объясняла портниха. – Так вот жилет будет растягиваться. А если ты вырастешь слишком большой, вместо резинки можно будет строго по краю вшить кожу или ткань. Видишь, каждый кусочек кожи с броней под ней я отстрочила, ты сможешь распороть жилет и пришить пластинки драконьей стали куда угодно.

– Спасибо огромное! – Маша от души обняла женщину. – Вы действительно мне очень помогли!

Кристина вернула ей вещи, которые достала из карманов. По счастью, она не заглянула в блокнот. А ведь там были вещи, которые могли сильно напугать беременную, например, то переписанное письмо-дневник, которое Маша нашла в Ордене Великой Сердцевидки.

Они поднялись на кухню и принялись собирать на стол, разогрели суп, заварили чай. Кристина все беспокоилась, как Маша останется без нее одна, а девочка уговаривала ее не волноваться. Но вдруг посреди беседы Кристина выронила тарелку и схватилась за поясницу. Лицо ее сильно побледнело, она закусила губы и что-то промычала. Маша сначала замерла на месте, потом бросилась к ней, затем метнулась к двери, чтобы позвать кого-то на помощь. Но Кристина ее остановила. Она осторожно села на табурет, ее дыхание стало прерывистым, а светлые прядки вокруг лица – влажными.

– Все нормально, – сказала женщина с трудом. – Три часа назад было то же самое. Я надеюсь, лечухи разберутся, что это значит. Так бывает, когда ребенок должен родиться, но нам еще рано. Ты не пугайся, пожалуйста. Спокойно доедай суп и беги к ребятам. Ах да, я чуть не забыла – Андрей просил передать, что они тебя будут ждать там, где ты вчера потеряла Кирилла.

У Маши кусок поперек горла вставал, когда она смотрела на Кристину. Единственное, что ее успокаивало, что та скоро будет в больнице. Девочка на секунду испугалась, что ей придется провести в одиночестве Черный Час, но тут же рассудила: неизвестно, что страшнее – быть свидетельницей того, как Кристина мучается от боли, или спокойно спать во время Черного Часа в своей постели в надежном укрытии под землей. Тем более теперь она не боялась Птиц, и шорох их крыльев больше не испугает ее во сне.

Пообедав, девочка начала собираться на встречу с Андреем. Заплела волосы, вплетя в них гибкие красные нитки, но колокольчики подвешивать не стала – вдруг придется прятаться, как вчера. Надела новый жилет-броню, оставив перчатки в потайных карманах, шапочку и шарф – на улице было ветрено, собирался дождь. Внезапно нащупала за полями шапочки записку – покоробившуюся. Явно она сначала промокла, а затем высохла. Значит, попала в шапочку еще вчера, когда Маша была в пещере. Девочка с трудом разобрала буквы: «Где же ты, маленькая? Куда тебя занесло? Я с ума схожу от беспокойства! Но ничего не бойся. Я спешу к тебе на помощь и сделаю все, чтобы спасти тебя».

– И где ты? – вслух спросила Маша, вспоминая события прошлой ночи.

Поцеловав в щечку Кристину и взяв у нее ключ от двери (на всякий случай), она поспешила вниз по улице, ведущей к порту. По дороге она гадала, что же такое придумал Андрей, чтобы вывести Боцмана на чистую воду.

Глава 16 Боцман, сын пирата

Маша сразу поняла, что Андрей уже разговаривал с Кириллом, поэтому помчалась к «Удаче рыбака». От волнения она побежала со всех ног, а едва достигнув порта, еще быстрее. Но, когда впереди уже виднелись ярко горящие окна таверны, кто-то схватил Машу за локоть.

– Торопишься? – Это была Аня, которая пряталась за горой хлама – деревянных ящиков, разбитых лодок, картонных коробок, сложенных, казалось, только для того, чтобы стать огромным костром.

– Привет! – Маша остановилась. – А что здесь происходит?

– Тихо! Мне не слышно!

Маша замолчала и посмотрела туда, куда с таким вниманием уставилась Аня. Слева от входной двери «Удачи рыбака» стояли Андрей и Оля. Андрей упирался рукой в стену как раз над плечом Оли и что-то говорил, а та глядела в сторону моря с угрюмым и хмурым видом. Голос Андрея был спокойный, ровный, как шум моря. Но Оля вдруг оттолкнула его и крикнула:

– Я не верю в это! Я люблю его!

Андрей зажал ей рот рукой и испуганно оглянулся.

– Что, Андрюша, пообщались? Не вышло? – насмешливо спросила Аня, выходя из-за ящиков.

– Тише, – ответил Андрей. – Селедки и Карася еще нет, а без них мы не справимся.

Оля молча попыталась вырваться.

– Да что вы делаете? – не выдержала Маша. – Отпусти ее, Андрей!

– Олечка… – Аня бросилась вперед и обняла подругу, прижалась головой к ее плечу. – Дай нам пять минут, всего только пять минут! Ты пойми, мы жизнью своей рискуем. Просто пять минут подожди, потом можешь хоть кричать, хоть драться.

Оля перестала вырываться. Андрей осторожно убрал руку от ее губ.

– Прости, – сказал он ей. Потом отошел на шаг и обратился к Ане: – Нам не хватит пяти минут. Парней еще нет, а Боцман не один.

– У нас нет другого выхода, – возразила Аня. – Ребята опаздывают уже на пятнадцать минут, а Боцман внутри целых шесть! Мы с Машей идем.

– Стойте! Куда мы идем? Что вы собираетесь делать? – спросила Маша.

И Андрей стал объяснять:

– Кирилл рассказал нам, куда пропала его ракушка. Аня и я специально оставили свои без присмотра. Боцман взял Анину ракушку из ее сумки и тут же связался с кем-то, кого называл «Отец». Я приклеил к каждой ракушке по кусочку жвачки, это примерно то же самое, что маячки, только к ним нельзя переместиться, зато можно проследить их след. И след привел сюда, где, как сказал Кирилл, вы видели Боцмана со стариком.

– И мы хотели проверить, произойдет ли то же самое, что и с ракушкой Селедки, – добавила Аня. – Я не уверена, что это правильно – Боцман ведь в курсе, что Кирилл вернулся домой и что ракушка снова у него.

– Но ведь взял же твою ракушку, верно? – с раздражением спросил Андрей. – Значит, чувствует себя безнаказанным. Наверняка сидит там и торгуется за украденную вещь!

– Так что нужно просто войти туда, и он поймет, что его поймали с поличным, – уточнила Маша. – Но это же чушь!

– Прежде всего Оля убедится, что Боцман скотина. – Аня повернулась к Маше. – Андрею только того и нужно – доказать ей, что она выбрала не того парня.

– Девчонки, не о том спорим! – Андрей рубанул рукой воздух. – Ты, Маша, меня утром о чем просила? Не оставлять это дело просто так! Из-за чего гибнут миры, говоришь? Нельзя, чтобы Боцман думал, будто все сойдет ему с рук.

– И поэтому вы решили сдать его каменщикам, вместе с уликами? – горько произнесла Оля. – Если даже он негодяй, чем вы лучше, предавая друга?

– Олечка, милая, мы постараемся обойтись без каменщиков, необходимо только его остановить, вот и все. Аня, Машенька, не бойтесь, заходите туда, а мы подождем здесь. Все, что вам нужно, – чтобы он вас увидел, и все.

– А если нас похитят, как вчера Кирилла? – спросила Маша.

– Но я же здесь! Да и Селедка с Карасем сейчас прибегут. Не бойтесь, на самый крайний случай у нас есть магия – наши с Аней маячки, Маша станет прозрачной. А Оле он и так ничего не сделает. Давайте, девчонки, вперед!

Маша глянула на Аню.

– Ладно, пошли. Еще пара секунд – и будет поздно.

– Идем. Ты первая.

Маша взялась за ручку двери, открыла – и в нос тут же ударила вонь застарелого табачного дыма, пролитого и прокисшего пива, соломы, копченой рыбы. Переступая порог, девочка машинально спросила у фонарика колокольцев – где ракушка Ани. Ведь по легенде они с Аней пришли по тому же следу, как вчера сама с Кириллом – по синему лучу. Пусть никто, кроме Маши, не видит луч, но ей было намного уютнее, когда она вела себя честно. Как вчера. Значит, как вчера, луч, работай!

Но луч протянулся не вперед, а показывал назад, на выход. Боцман же со стариком сидели за столом в глубине зала. Перед стариком стояла бутылка пива. Перед Боцманом пустая тарелка. Оба – и Боцман, и старик – были в алых банданах. И оба смотрели прямо на Машу.

– Твоя ракушка не здесь, – растерялась девочка, поворачиваясь к Ане.

Но та толкнула ее, заставляя двигаться дальше, и весело сказала, не обращая внимания на Машины слова:

– Привет, Боцман! Я тут ракушку потеряла, так вот, чумная говорит, что она у тебя.

– Барышня, у вас столько ракушек в волосах, что потеря одной не должна особо огорчить! – Старик поднялся и театрально поклонился, разведя руки в стороны.

Аня хихикнула и потрясла головой так, что раковины на кончиках косичек забрякали.

– Если твоя ракушка у меня, – спокойно произнес Боцман, – может быть, твоя подруга скажет, где именно?

– Ее здесь нет, – нервничая, ответила Маша. – Аня меня не поняла.

– Я все правильно поняла! – настаивала та. – Ты сказала, что Боцман ворует ракушки.

Маша молчала, не зная, куда деть глаза. Анина рука крепко обнимала ее за плечи, а путеводный лучик все указывал за дверь, на улицу.

– Кирилл тоже вчера ошибся, – сказал Боцман. – Дважды.

Старик усмехнулся и выложил на стол ракушку Кирилла, Маша сразу ее узнала.

– Селедка, ты где?

Из-за угла, из темного коридорчика, вышел Кирилл, у него на плече лежала тяжелая рука Васи-Карася. Маша отступила на шаг назад, но дальше ее не пустила Аня.

– Разве ж это твоя ракушечка, малыш? – Вася заметно сжал плечо Кирилла. Глаза у того сделались такие, словно он готов заплакать.

– Нет, не моя, – промычал Селедка.

– Значит, ты ошибся и напрасно обвинил меня, что я краду ракушки?

– Ошибся. Можно, я домой пойду?

– Ты меня обидел, Селедочка. Назвать меня вором – как некрасиво! Ты просто завидуешь мне, правда? Завидуешь, что у меня много друзей, что мне все удается, что у меня красивая девчонка, что я главный среди таких, как ты.

– Завидую, блин перченый. Карась, ну пусти, больно же!

Маша огляделась по сторонам. На лавках, за столами сидели мужчины в тельняшках и в рыбацких плащах, играли в карты, пили пиво и курили, бармен за стойкой крутил свою ракушку – никто не обращал на них внимания.

– Я просто купил подержанную ракушку в подарок моему отцу – моему настоящему отцу. – Боцман покосился в сторону старика. – В отличие от приемных родителей он беден и жизнь его не балует. А вы, ребята, меня оболгали, очень некрасиво со мной поступили.

Он покачал головой, укоризненно цокая языком. И тут вдруг Маша незаметно щелкнула пальцами – лежащая на столе ракушка исчезла, мгновенно оказавшись у нее в руке.

– Значит, обидели? – улыбнулась девочка, хотя ей было совсем не весело. – Значит, оболгали?

Старик выдернул ракушку у Маши из руки, но она еще раз щелкнула пальцами, отправив ее теперь к Кристине в дом.

– Что такое? – удивился старик. – Умеешь воровать, не прикасаясь к вещам?

– Я могу брать только то, что принадлежит мне, – дерзко ответила девочка. – Вчера в пещере, где вы оставили Кирилла, он подарил мне свою ракушку, и теперь я могу отправить свою вещь куда хочу, хоть на луну.

– Что такое луна? – спросила Аня.

– Неважно, – усмехнулась Маша. – Ракушка Кирилла в надежном месте. А ты, Боцман, врешь. Но Аниной ракушки тут нет. Вася, ты же видишь, Боцман вор! Отпусти Кирилла!

– Дарю тебе мою ракушку! – перебила ее Аня. – А ну-ка, забери ее!

Маша щелкнула пальцами. В руках у нее оказалась Анина ракушка. Чистая, без признаков жвачки, о которой говорил Андрей.

– Спасибо! – насмешливо сказала Аня, отбирая ракушку.

А старик вдруг бросил в Машу щепотку блестящего антимагика и толкнул ее к Карасю. Тот немедленно опустил вторую руку на плечо девочки. Антимагик большей частью пролетел мимо, но золотистая пыль попала на волосы, юбку и правую руку. Аня тем временем начала крутить свою ракушку.

– Андрюша! – взволнованно начала она. – Андрюша, моя ракушка у меня, Боцман вернул ее мне! Ее Селедка пытался украсть, а не Боцман! Селедка и Вася тоже были здесь, как раз перед тем, как мы подошли, но Селедка выпрыгнул в окно, а Вася погнался за ним. Бегите с Олей к дому Селедки, может быть, вам удастся его поймать!

– Аня, ты с ними заодно? – возмутилась Маша и обернулась к бармену. – Помогите!

Но никто не бросился помогать. Бармен посмотрел в их сторону, но старик просто помахал ему рукой и подмигнул, как заговорщик. Маша поняла, что рассчитывать ей не на кого.

– Конечно, заодно, – кивнула Аня, пряча ракушку. – Я же сразу сказала – у вас идиотский план. Но Андрюша такой упрямый, никогда меня не слушает. Вот я и рассказала Боцману все. И мы придумали свой план, жвачку Шамана отлепила от ракушки, отдала Боцману. Остальное ты видела. Андрюша направил нас с тобой по следу от жвачки в эту таверну…

– Хватит трепаться, времени нет! Быстро в тот коридор, дальше Боцман покажет, куда идти! – скомандовал старик, моментально преобразившись.

С лица пирата моментально сбежали добродушие и лукавство. Теперь он был в точности такой, каким Маша его впервые увидела, – сухой, суровый, властный, очень опасный на вид. Вася подтолкнул Машу и Селедку. Кирилл в темноте коридора взял девочку за руку.

– Здесь темно, не споткнись, – сказал он.

Маша промолчала. Ей светил фонарик колокольцев.

Они оказались в тупике между двумя туалетами. Здесь воняло так, что Маша прикрыла нос рукавом. На стене висела ракушка на железной цепи, и девочка подумала, что так выглядит общественный телефон. Старик взялся за ракушку, но не стал ее крутить, а просто дернул за цепь два раза. Что-то заскрипело, и пол пошел вниз. Маша, Боцман, Аня, Вася и Кирилл начали медленно опускаться, старик же остался в коридоре. Когда Машин подбородок поравнялся с полом, девочка увидела из темноты коридора, что Андрей не послушался Аню, а вошел в таверну. И сейчас стоял как раз у того стола, где только что сидели Боцман со стариком.

– Андрей! – окликнула его Маша.

Пират обернулся. Испугавшись, что старик может напасть на Шамана, девочка крикнула:

– Андрей, беги! Беги!

Карась зажал ей рот рукой, правда, недостаточно поспешно и не слишком сильно. В это время под ними пол поехал вниз, и больше Маша ничего не видела, кроме каменной стены.

Когда шаткая платформа остановилась, Боцман зажег пыльник. Пленники увидели, что стоят на каменном утесе внутри огромной пещеры с низким потолком. А где-то внизу ревел поток. У края утеса был пришвартован грубо сколоченный плот-антиграв, который наполовину висел в воздухе, наполовину лежал на камнях. Рядом валялись две длиннющие жерди. Боцман встал на него, топнул раз, другой – под дном плота что-то загудело.

– Вставайте скорее, аккумуляторов едва хватает на поездку!

Его голос почти заглушал рев воды.

– Я не поеду. – Селедка побледнел и закрыл глаза. – Я боюсь высоты.

– Спокойно, – низким голосом сказал Карась, – я все равно тебя держу.

Вася покровительственно обнял одной рукой Машу, другой Кирилла, так, словно они были не пленниками, а его лучшими друзьями, и шагнул вместе с ними на плот. Тот начал сам собой сползать с края утеса. Следом поспешно запрыгнула Аня. Боцман поставил фонарь рядом с Машей. Стало хорошо видно, как ненадежен плот – это были просто криво сколоченные доски с большими просветами, на воде конструкция не продержалась бы и пяти минут. Кирилл стоял, зажмурившись, его колени были полусогнуты и едва заметно дрожали.

– Бери дрын и делай, как я! – приказал Боцман Ане. Сам взял жердь и оттолкнулся ею от утеса.

– Что?! – Аня подхватила вторую жердь, когда та покатилась к краю плота, но отталкиваться не стала. – Я же девушка!

– Карась держит пленников, а Селедка боится высоты, – раздраженно ответил Боцман. – Толкай, говорю! Один я не справлюсь. Сейчас как ухнем…

Он показал вниз, в рокочущую бурлящую темноту.

Аня была вынуждена подчиниться. Она внимательно смотрела, что делает Боцман, и старалась подражать ему, отталкиваясь жердью от утесов и сталактитов с другой стороны. Плот медленно двигался по воздуху, и уже видно было, куда он плывет – с другой стороны пещеры показалась деревянная дверь с висящим на ней пыльником. Наконец плот краешком наехал на скалу-приступок перед дверью, и ребята поспешно попрыгали с ненадежной конструкции. Боцман снова два раза топнул, гудение смолкло. Тогда Боцман подцепил к плоту крюк с веревкой, свисающий за одним из сталактитов, и столкнул плот вниз. Видно было, что парень делает все это не в первый раз.

– А зачем ты его сбросил? – спросила Аня.

– Там, в воде, морские тельца. Они заменят аккумуляторы и отправят плот обратно. Тут несколько плотов, всеми ими занимаются морские тельца. Ты можешь дождаться нас или плот. Но в одиночку, да с непривычки им трудно управлять.

– Не поняла… Ты оставишь меня здесь, одну?

– Мы с Карасем скоро вернемся. Или мой отец, он прилетит на следующем плоту и проводит тебя.

– Я здесь не останусь! Тут внизу морские тельца!

– Не бойся, их сегодня кормили. И они не поднимаются наверх, а за дверью их намного больше. Если у тебя нет платка на голове, морские тельца примут тебя за такого же пленника, как эти двое, и могут обратно не выпустить. – Боцман вынул из кармана алую бандану и пояснил: – У меня только один запасной, но я его отдам Карасю, он мне нужен, чтобы пленников вести.

Вася послушно наклонился, и Боцман завязал у него на голове бандану. Аня зло смотрела на них, закусив губы. Потом отошла, села на краю пропасти.

– Что с нами будет? – спросил Селедка.

– Не догадываешься? – съязвил Боцман. – Вы оба слишком много знаете и еще больше болтаете. У вас нет ни капли ума! Вас сделают полезными и молчаливыми.

У Селедки задрожали губы и закапали слезы. Он попытался отвернуться от всех, но Карась крепко держал его за плечо.

– Аня, зачем ты так поступаешь? – спросила Маша. – Ты же нормальная девчонка! Ботинки мне подарила, поддержала в первый день…

– Маленькая ты, Маша, ничего не понимаешь, – высокомерно произнесла Аня, хотя была не намного старше Маши. – Андрей мой парень! Он считает меня сестренкой, но мы не родные на самом деле. Мы всегда будем вместе, и однажды Андрюша это поймет. Даже родители наши и те знают, что мы поженимся, когда вырастем. Он сначала в Ольку влюбился, теперь вот тебя взял под опеку. Пока-то к тебе тоже как к младшей сестренке относится, но ведь ты вырастешь… А если ему удастся доказать вину Боцмана, Чайка уйдет от Боцмана и станет девушкой Андрея. Я избавлюсь от тебя и помогу Боцману, и тогда Андрей будет только мой. Однако мне тебя жаль, как маленькую потерявшуюся девочку… В городе вообще много сироток, которым я отдаю свою одежду, игрушки. Я же дочка мэра, мне положено быть добренькой. Ты права, я совсем не злая, но Андрюша мой. Я за него в гнездо к Ночным Птицам залезу и всем их цыплятам горло перегрызу!

– Вы же врете тем, кого любите! Ты – Андрею, Боцман – Оле… – закричала Маша. – Думаете, так и надо? У вас же не любовь, а черт знает что!

– Ты лучше о себе беспокойся, – усмехнулся Боцман и протянул руку к двери. – И пожалуйста, не реви, как Селедка. Вы будете жить долго и счастливо, станете сильными, здоровыми, полезными. Только другими. Станете морскими тельцами.

– Не поняла, что это значит? – спросила Маша, оглядываясь на рыдающего Кирилла. Видимо, он-то как раз хорошо понимал. – Боцман, ты же знаешь, я не местная. Как это – я стану морским тельцем? Что это такое вообще?!

Мертвый, живой – все равно, все равно, Тьме посвященный давненько-давно, Станешь ты телом морским и бездушным, Верным, безмозглым, послушным-послушным. Будешь служить только Тьме и тому, Кто будет кормить, лишь ему одному. Если голодным останешься вдруг, Любого сожрешь, будь он враг или друг, Брата, сестру и родимую мать — Вот кого тельцем морским будут звать, —

прочел Боцман жутким голосом.

– Сухопутные акулы, созданные Тьмой из людей, – добавила Аня, нервно шмыгнув носом, и отвернулась.

Маше не было страшно. Сердце екало от беспокойства, но на самом деле девочке было очень любопытно, словно она читала страшную книгу. Маша помнила, что у нее нет маячка и что в нее бросили антимагик. Помнила, что в таверне Андрей остался один на один с отцом Боцмана – пиратом и от бармена с прочими посетителями помощи не дождаться, наверняка все они – одна шайка. Помнила, что Оля им не верит, что Смотритель на нее рассержен, что Кристина собирается в больницу и не будет беспокоиться, куда пропала приемная дочка. Но зато она чувствовала, что сейчас находится на пороге тайны, узнает про морские тельца, про пиратов, про Орден, про изнанку Рогонды.

На минуту Маша ощутила сожаление, что не согласилась вчера стать ученицей Смотрителя. Птицы, Тьма, Маяк, магия – это все тоже было интересно. И по сравнению с той ситуацией, в которой она сейчас оказалась, безопасно. Никто не стал бы связываться с ученицей Смотрителя Маяка… И вдруг, подумав о вчерашних приключениях, девочка вспомнила кое-что другое: Ночные Птицы сидели на крыше склада, куда морские тельца относили какие-то ящики, а Смотритель назвал морские тельца и Ночных Птиц друзьями Тьмы и еще, кажется, Ночным народом. Значит, с ними можно будет договориться, как с Птицами, остается только узнать их поближе…

Боцман поправил свою бандану, проверил, как завязана бандана у Васи. Аня молча сидела на краю пропасти. Боцман дернул за ручку покосившуюся деревянную дверь, и та, заскрипев, открылась. За ней начинался темный коридор, плавно спускающийся вниз, с редкими огоньками пыльников. Вася скорее покровительственно, чем обидно, подтолкнул пленников туда. Кирилл засунул руки в карманы брюк, сплюнул и нахмурился. Маша с облегчением поняла: он не собирается раскисать и тискать ее руку.

– Ну ладно, – сказала девочка мрачно и двинулась к двери, на ходу расстегивая бронежилет и вынимая из потайных карманов под мышками свои новые перчатки, правой рукой левую, а левой – правую. И немедленно надела их. Она слегка дрожала, но не от страха. Маша решила бороться до конца.

Глава 17 Откуда берутся морские тельца?

Коридор петлял и расходился на множество ответвлений, то поднимался вверх, то опускался вниз, и Маша быстро потеряла направление. Боцман уверенно шагал впереди, но чем дальше, тем чаще сверялся с картой, которую вызвал на мыльном пузыре ракушки. Маша начала спотыкаться, у нее очень устали ноги. В пустынных коридорах им по-прежнему не попадалось ничего необычного – ни людей, ни животных, ни предметов – только горящие фонари. Боцман ругался – на ходу изображение дрожало.

– Далеко еще? – спросил Карась.

– Должны были уже прийти. Наверное, свернули не туда. – Боцман принялся внимательно разглядывать карту. – Не бойся, единственная опасность здесь – ходить кругами, чем мы, похоже, и занимаемся. Но дорога все равно одна.

– Нужно сделать привал, – тихо произнес Карась. – Девочка устала. А тебе следует в карте разобраться.

– Ладно, пять минут посидим.

Боцман прислонился к стене, разглядывая карту и морщась. Карась снял жилет и постелил на пол, приглашая Машу сесть. Кирилл плюхнулся прямо на камни. Он ни на кого не смотрел, сложил руки на коленях и спрятал лицо. Маша села, вытянула ноги. По ним словно пробежал электрический ток. Шутка ли – почти бегом преодолеть все расстояние от дома Кристины до порта, потом так долго бродить тут, в полутемных бесконечных коридорах… Ей стало жарко, она сняла шапочку, поправила волосы. И вдруг нащупала новую записку. Осторожно, чтобы никто не видел, спрятала бумажку в кулаке и отвернулась к стене. Записка была такая же, как другие, – листочек из блокнота, только буквы скакали криво-косо, словно человек, писавший ее, торопился. Но почерк был прежний: «Я уже на плоту, и Анька машет мне рукой. Держись поближе к Карасю. Он добрый. И, хоть он предан Боцману, никогда не даст в обиду девчонку. Я скоро догоню вас и камня на камне не оставлю от этих пещер, не будь я Шаман. Ты нужна мне, Маша, я не позволю им…»

– А что тут у нас такое? – Боцман неожиданно выхватил из рук девочки записку.

Маша попыталась отнять ее, но парень легко оттолкнул ее. Она упала, ударившись плечом о каменную стену, и вскрикнула. Кирилл с Карасем бросились к ней. Маша потирала рукой ушиб, мысли у нее путались, она повторяла про себя: «Не будь я Шаман, не будь я Шаман…» Значит, действительно писал ей письма…

– А ты у нас добряк, Карась, оказывается, – протянул Боцман, читая записку. – Тут так о тебе и говорится. И даже имя автора есть… Ого!

Маша в отчаянии смотрела на Боцмана. И вдруг до нее дошло: письмо было передано магическим путем! Возможно, антимагик действует не очень эффективно из-за того, что попал только на правую сторону шапочки. Тогда девочка щелкнула пальцами левой руки и вернула себе записку. Сердце ее колотилось как бешеное. «Шаман – это ведь Андрей… Другие письма тоже от него…» – думала девочка. Она постаралась вспомнить, что было в предыдущих записках, но не смогла. Письма лежали в кармане, в блокноте, но доставать их при ребятах не хотелось, а самую последнюю записку она крепко сжала в руках.

– Отнять? – неуверенно спросил Вася.

– Не стоит, я уже прочитал. – Боцман сплюнул в сторону. – За нами идет Шаман. Даже если бы он не проговорился в письме, я бы все равно узнал, что записка от него, – он такими нам на контрольных помогал. Помнишь, Карась? На девчонке его шапка, а Шаман с помощью магии может подкладывать записки только в свои вещи. Поэтому мы перед контрольной и брали у него блокноты, тетрадки, носовые платки. Письмо обрывается, возможно, Анька столкнула его с плота в пропасть, но я сомневаюсь, чтобы она была на такое способна. Нам надо поторопиться, я разобрался в карте. Тебе, Карась, придется нести девчонку. Шаман обещает применить свои способности, но, если мы достигнем Логова раньше его, он побоится туда сунуться. Там же тысячи морских телец, плюс пираты, плюс отмоллюзги. Ну, побежали!

Боцман подтолкнул замешкавшегося Кирилла, верзила Карась схватил под мышку Машу, и они помчались вперед – туда, куда указывал Боцман. Маша пыталась оглянуться, хныкала, цеплялась ботинками за пол, но все было бесполезно, Карась тянул ее вперед, как лошадь упряжку.

Вдруг по камням пробежала дрожь, пол под ногами затрясся.

– Шаман уже в коридоре! – крикнул Боцман. – Хватай малявку!

Карась взвалил Машу на плечо, хоть та пыталась сопротивляться, и понесся за Боцманом, который тащил за руку упирающегося Кирилла.

– Мы уже близко! – Боцман снова сплюнул. – Чуете воду? Это Логово. Шаман заблудится в лабиринте без карты!

У Маши в полях шапочки снова хрустнула бумага. Болтаясь на плече Карася, девочка с трудом вынула записку и прочитала: «Сбрось Анькин ботинок, сделай маячок». Маша щелкнула пальцами левой руки, заряжая маячок, и принялась дрыгать ногами. Но ботинки были зашнурованы почти до самого колена и ни один никак не хотел сваливаться. К счастью, они были Маше немного велики, поэтому все же левый начал сползать, но окончательно стряхнуть его не удавалось.

– Ну что тебе?! – Карась подхватил ее и поставил перед собой. – Чего ты лягаешься? Мне же больно, блин перченый!

– Прости, – ответила девочка и наступила себе на ногу.

– Ты чего вытворяешь? – удивился Карась.

Маша не ответила. Наступив каблуком правого ботинка на носок левого, вытащила ногу.

Карась снова вскинул девочку на плечо, ботинок тут же свалился и остался лежать на полу. Маша не сводила с него глаз, пока можно было видеть, и надеялась, что Андрей на ее маячок наткнется.

В воздухе чувствовалась сырость, пахло водой, ракушками, йодом, но не рыбой. Вдруг потемнело, несмотря на то что перед Машей по-прежнему в коридоре горели пыльники (ведь девочка висела на плече Карася и смотрела назад).

– Пришли, – отдуваясь, сказал Боцман и скомандовал кому-то: – Заваливайте вход, там враг.

Мимо Маши пробежали несколько длинных светлокожих существ в драных тельняшках и закатанных по колено брюках. Девочка узнала знакомые плоские морды – это были морские тельца. Прямо перед ней кто-то клацнул острыми треугольными зубами, и у Маши тут же пропало желание договариваться с этими существами. Они оглаживали руками с перепонками между пальцев стену около входа, а потом вдруг прыснули в стороны. Внутри коридоров раздался рокот, выход завалило камнями.

– Они же помрут там, в коридоре… – сказал Карась. – Выхода-то не будет, плот не поднимут.

– Да? – презрительно отозвался Боцман. – Они магией домой перенесутся. Как же я сразу не догадался! Анька ведь могла сразу улепетнуть, у нее полна голова зачарованных раковин. Нет же, сидела у двери, ждала чего-то. Может, Андрюшеньку своего? Меня больше отец беспокоит. Как Шаман смог пройти мимо него к плоту?

Карась снял Машу с плеча и поставил перед собой на землю и укоризненно покачал головой.

– Как же ты ходить-то будешь? Смотри, один ботинок уже потеряла.

– Да плюнь, эти же почти все босые ходят, и ничего, им нравится. – Боцман указал на морские тельца.

– Так ты всерьез хочешь… Она же малявка совсем, да еще и девчонка! – растерялся Карась.

– Ведьма она! Ты что, не понял? Будущая Смотрительница. Уже задала шороху и Ордену, и пиратам, и нам, несмотря на то что малявка совсем, да еще и девчонка, как ты говоришь.

Маша между тем рассматривала место, куда они попали. Огромный грот с каскадом пещер, с кучей ходов, переходов, крохотных пещерок, туннелей, уходящих в неизвестность. Сталактиты и сталагмиты образовывали колонны. Всюду горели огоньки и сновали белые существа, с тележками без колес, с коробками, с камнями в руках. Между ними изредка мелькали искорками алые банданы. На дне грота неподвижно стояла вода, в ней отражались сотни огоньков, но было непонятно, что это, огромная лужа или глубокое озеро. Несмотря на кипучую жизнь вокруг, вода была чистой, ни щепочки, ни тряпочки… Внезапно Маша ощутила сильную тревогу – вода на дне пещеры не нравилась ей категорически. Она даже смотреть больше не хотела в ту сторону, к горлу подкатила тошнота.

– Чуешь? – спросил ее шепотом Карась. – Я один раз это видел. Жуть.

– Помолчи, Карась! – оборвал его Боцман.

В пещере были построены деревянные мостки. Они вели вниз, ими, словно паутиной, были оплетены все стены грота. Боцман, который снова ощутил себя в безопасности, принялся вальяжно спускаться. За ним, подталкиваемый Васей, неохотно поплелся Кирилл. Машу Карась вел за руку, заботливо глядя, куда девочка ступает. По пути им попадались морские тельца. Шустро пробегали мимо, некоторые вежливо здоровались. Кирилл вздрагивал и прижимался к перилам, пропуская их. Да и Маша чувствовала себя не в своей тарелке, вспоминая свою первую встречу с подобным существом в пещерах под кельями Ордена.

– Боцман! – вдруг кто-то окликнул их снизу. Это был Капитан, Маша сразу его узнала. – Ты что ж один? А где папаша?

– Не знаю, Капитан, – ответил Боцман. – Отправил меня с пленными, а сам остался задержать Шамана. Нужно связаться с «Удачей рыбака», узнать, как он там…

– Я бы на твоем месте не беспокоился. Твой папаша против мальчишки – смешно. Но ты можешь позвонить с палубы «Чертовой птицы», там хороший сигнал.

– Спасибо, Капитан, я как раз туда иду. Прошу вас, передайте отмоллюзгам, что мы скоро будем там. И что у нас пленные, готовые к кормлению.

Капитан, расхохотавшись, посторонился, шутливо поклонился ребятам. Их путь пролегал прямо над черной водой посреди грота, и Маша съежилась, стараясь не глядеть вниз. То и дело она проводила рукой по полям шапочки, надеясь получить весточку о том, что Андрей жив, но там было пусто. Нога в ботинке глухо стучала по дощечкам, вторая, босая (колготки сразу же расползлись на пятке), звучно шлепала. «В крайнем случае я сама применю маячок, чтобы смыться в пещеры, если удастся захватить с собой Селедку», – успокаивала себя девочка. Но пока приблизиться к Кириллу ей не удавалось, между ними шел Карась, который к тому же крепко держал ее за руку.

У Маши начала уже кружиться голова от переходов по деревянным мосткам, когда они наконец приблизились к разбитому старинному кораблю. У него не было мачты и руля, нос глубоко застрял в камнях, но сохранились корма, палуба и капитанская каюта. Прямо над головой в потолке грота здесь было круглое отверстие, в котором виднелось голубое небо. В двери мог бы пролезть взрослый человек, если бы сверху кто-то сбросил веревку. Врываясь в нее, завывал ветер. Оглядевшись, Маша заметила другие подобные отверстия в потолке.

Боцман отошел в сторонку и начал крутить ракушку. Маша подошла к краю кормы, глядя на огоньки в пещере и на черную воду внизу. Сзади встал Карась. Он без труда смотрел поверх головы девочки, так как был намного выше ее.

– Что с нами будет? – спросила Маша. – Нас сделают морскими тельцами? А как это?

– Да ну, брось, правда не знаешь, что ли… – Карась оглянулся на Боцмана. А тот бубнил в ракушку:

– Бобчик, там отца моего не видно? С пацаном ушел, ты уверен?

Карась нагнулся к Машиному уху:

– Ты не бойся, маленькая, Боцман своих друзей отмоллюзгам не сдает. Попугает и отпустит. Ты-то просто малявка, а Селедке наука нужна.

– Нет, не отпустит, – покачала головой Маша. – Вот увидишь. Отпусти нас сам, а? Пока не поздно.

– Боцман отличный парень, – неуверенно сказал Карась. – Чтобы он друга отдал отмоллюзгам… Да ни в жизнь! Я лучше знаю, я с ним огонь и воду прошел. Если бы он был на такое способен, я бы сам, лично… Хотя знаешь что, заткнись лучше!

Карась отошел к Боцману, который как раз отвернулся, колдуя над ракушкой. Маша поняла – сейчас или никогда. Она осторожно сняла ботинок, чтобы случайно не переместиться в пещеру одной, подошла к сидящему на палубе Кириллу и потянула его за рукав. Тот поначалу отшатнулся, потом посмотрел на нее и замер. Маша щелкнула левой рукой, но маячок не откликнулся. Девочка внимательно посмотрела на свои руки и увидела, что они обе блестят. Когда Карась тащил ее на плече, она вся перемазалась этим антимагиком…

– Вот я дура! – в отчаянии произнесла девочка и, выпустив руку Кирилла, принялась отчищать липкую пыль с пальцев.

– Бесполезно, антимагик смывается только морской водой, – раздался над ней знакомый голос. Это стоял Виталис. – И ты бы уже должна это знать. Тебе удалось отмыться, пока ты тонула, в прошлый раз? Теперь не удастся. Не успеешь.

– Зачем вы лгали в прошлый раз про пиратов? Вы же с ними заодно! – не выдержала Маша. – А еще вы обещали, что простите мне все, если я выживу.

– В жизни есть такая штука, как дипломатия, – усмехнулся Виталис. – Я пытался тебя утешить перед смертью, а что до пиратов… Мало ли что бывает между друзьями, сегодня пьют за твое здоровье, а завтра – потравили всю компанию. Вот и Боцман, юный пират, решился-таки. Школьная дружба – пережиток детства. Когда взрослеешь, пора кончать со старыми игрушками. Верно, брат?

Боцман покосился в его сторону, но ничего не сказал.

– Погоди, ты отдашь Селедку и девочку им? Да? – всполошился Карась.

– Уже отдал!

Мужчины в плащах взяли ребят под руки и повели вниз, обратно по мосткам. Маша оглянулась на свой ботинок, сиротливо лежащий на палубе. Второй чулок тоже сразу же лопнул, и она шла практически босиком, ойкая на деревянных перекладинах, боясь занозить ногу.

– Ничего, недолго терпеть, – улыбнулся одними губами Виталис. – И идти недалеко. Уже почти все готово.

В пещере все ощутимо переменилось. Исчезли алые банданы, остались только Капитан, Боцман, Карась и еще пара мужчин самого сурового вида. Деревянные мостки заполонили белокожие морские тельца в рваных тельняшках или плащах с изображением Сердцевидки. Они все держались повыше, подальше от воды, хотя на мостках им было до того тесно, что веревочные перила натягивались. Внизу, над водой, был еще один мост, ниже всех, дряхлее всех. На него и ступили Виталис и Маша с Кириллом, поддерживаемые двумя служителями Ордена Великой Сердцевидки.

– Что вы намерены делать? – спросила девочка.

– Когда ты вступила в Орден, тебе рассказывали о великом таинстве, наблюдать которое могут только самые старшие из братьев… Это таинство – кормление Святой Сердцевидки. Вами. С тех пор как мы начали растить Великую Сердцевидку, погрузив ее во тьму, она изменилась: принимает в себя людей, а выпускает наружу морские тельца. И растет с каждой новой жертвой!

– Вы говорили, что она спасет город! – произнесла Маша, съежившись.

– Она ведь растет? Растет. А что до людей, которых изменила… Зато они больше не боятся ни Тьмы, ни Ночных Птиц, ни Черного Часа. Великая Сердцевидка даже возвращает к жизни мертвецов. Здесь собрались бывшие граждане Рогонды – члены Ордена, погибшие пираты, моряки и рыбаки, дети и взрослые. Им не страшна старость, болезни, одиночество, смерть. Они сильны и послушны, никогда не спят и довольствуются сырой рыбой, если им не удается поймать добычу повкуснее. Сухопутные акулы и послушные рабы. И вы станете такими же. Тьма наш друг! Тьма создала Великую Сердцевидку! А Ночные Птицы Рогонды уничтожают Тьму, вот почему мы боремся с ними и заставляем жителей города поверить в то, что Птицы их враги. Но хватит слов! Кормление Великой Сердцевидки начинается!

Как по команде, из нижних туннелей и пещер послышался топот множества ног, появились тихие, молчаливые люди в плащах с изображением Сердцевидки. Большей частью они были пожилыми, усталыми, с изборожденными морщинами лицами. Но все улыбались. Вперед вынесли барабан, тот самый, который участвовал в шествии. Женщина с развевающимися седыми волосами начала размеренно бить в барабан огромной костью, конец которой был обернут тряпкой. Звук получался глухой, но от него задрожала вода в водоеме. Маша и Кирилл со страхом смотрели вниз, вглядываясь в черную воду, и не заметили, как забеспокоился Виталис, как все старшие братья и сестры разом подняли головы вверх.

Стены грота, скалы, камни, сталактиты, сталагмиты – все пришло в движение. Огромные валуны задвигались, ломая мостки, морские тельца бросились в пещеры, загомонив, как перепуганные дети. Камни вставали друг на друга, превращаясь в широкую и удобную лестницу. По лестнице, прямо от кормы «Чертовой птицы», неторопливо спускался Андрей, за ним шли Оля и Аня. У Ани в руках были Машины ботинки без шнурков. А булыжники продолжали плыть по воздуху, складываясь в новые ступени.

– Все, Сердцевидку сажаем на диету! – крикнул Шаман и рассмеялся. – У нее явно нездоровое питание!

Глава 18 Сила Шамана

– Андрюха… – протянул Боцман.

Капитан сузил глаза. Виталис замер. Седая старуха продолжала бить в барабан. Люди помалкивали. Последние камушки подтянулись, и подножие лестницы остановилось прямо напротив ребят.

А Маша смотрела, как Андрей спускается – высокий, красивый, и у нее снова возникло странное ощущение уверенности, что теперь-то уж точно все будет хорошо. А между тем ничего еще не кончилось, все ребята по-прежнему находились в опасности.

– Я с тобой, друг заклятый, потом поговорю… – Андрей спустился почти к самой воде, благо напрямую по его лестнице так было быстрее, чем вокруг пещеры по мосткам.

– Мы уже нейтрализовали одну волшебную сиротку, – усмехнулся Виталис, – нейтрализуем и целую армию. Убирайся, мальчик, или тоже пойдешь на корм Сердцевидке!

– Нейтрализуете? – Андрей прыснул. – Попытайтесь!

Камень, на котором он стоял, отлетел от лестницы и приблизился вплотную к служителю Ордена так, что мальчик заглянул ему прямо в глаза. В этот момент мужчины, которые держали ребят, швырнули в Андрея с двух сторон по пригоршне антимагика. Но внезапный ветерок раздул блестящую пыль до того, как она успела осесть на нем. С потолка на Андрея пролился душ из морской воды, и новый порыв ветра высушил на нем одежду.

– Вы когда-нибудь имели дело с Птичьими Шаманами? Знаете, чем их сила отличается от обычной магии? – спросил Андрей и скрестил руки на груди.

В глубине пещер и туннелей послышался рокот, люди поспешили ближе к воде, оглядываясь в страхе.

– Ты же не Птица. Что ты сейчас сделал? – Виталис занервничал.

– Нет, я не Птица, но я Шаман. Вы никогда не задумывались, почему Птичьих колдунов прозвали именно Шаманами? Шаман – служитель природы, у него есть власть над стихиями. Вы пытались засыпать меня камнями в туннелях по пути сюда – меня, Шамана? Камни слушаются меня, как ласковые щенята. Сейчас они перекрыли выходы из пещеры Великой Сердцевидки. Отпустите моих друзей, или останетесь тут навсегда, рядом с вашим моллюском.

Мужчины, державшие ребят, повернулись и побежали туда, где у выходов в туннели стояли люди. Виталис, Маша и Кирилл остались на мостике одни.

– Камушки… – презрительно бросил Виталис. – Удивил! Наше божество – в воде, и оно сейчас явится. Сестра продолжает бить в барабан, и теперь Великую Сердцевидку ничто не остановит.

Братья и сестры завопили разом, перекрикивая барабан, и эхо, отразившееся от стен пещеры, оглушило ребят.

Маша почувствовала, как ее что-то толкнуло под ноги, и села от неожиданности. Внезапно ее подняло почти под самый потолок. Девочка обнаружила, что сидит на большом круглом камне, повисшем в воздухе, как воздушный шарик. Рядом, на таком же камне сидел Кирилл. Только Селедка закрыл глаза руками и съежился. Девочка посмотрела вниз и увидела, что мост, на котором они только что стояли, развалился, потому что камни, подхватившие ребят, разбили доски снизу, и Виталис рухнул в воду. Но он не барахтался, а стоял по пояс в воде и даже медленно, но верно поднимался вверх.

– Бесполезно, Шаман! Великая Сердцевидка откликнулась на призыв!

Андрей, Маша, Кирилл, Оля и Аня стояли на своих камнях высоко над темной водой, а та бурлила, словно ее вскипятили. Вот ее уровень опустился до коленей Виталиса, потом до щиколоток, до пяток, и все увидели, что мужчина стоит на верхней створке гигантской раковины. Вода опускалась все ниже, Великая Сердцевидка поднималась все выше, и наконец ее увидели во всей красе. Люди в пещере закричали. Маша смотрела во все глаза, теперь лежа на своем камне и свесив голову вниз.

Великая Сердцевидка вовсе не походила на свои изображения. Она не была изящной, кремово-золотистой раковиной, переливалась цветами обсидиана и пепла. На ребристой створке торчали огромные загнутые шипы. А когда открылась створка, изнутри вместе с омерзительным черно-красным языком моллюска вырвались языки огня и клубы дыма.

– Что, съели? – заорал Виталис, он стоял на створке, держась за шипы. – Сейчас начнется кормление, и Великая Сердцевидка всех сожрет, всех вас! И мигом вырастет до размеров Рогонды!

Маша поняла, что никакой воды под раковиной нет. Там была густая-густая Тьма. Жуткая и голодная. Она держала Великую Сердцевидку на весу, как на огромной подушке из дыма, и люди, даже фанатично преданные братья и сестры, даже лихие пираты, съеживались, стараясь спрятаться от нее. Но Шаман завалил все выходы из пещеры.

– Она голодная, моя девочка, – напевал, раскачиваясь, Виталис. – Голодная! Пусть сожрет меня – ничего, не жалко. Стану морским тельцем, вечно молодым, ха-ха! Пусть сожрет всех! И вы там, на камушках, никуда не денетесь, Великая Сердцевидка до всех доберется. Моя богиня, моя красавица…

Мужчина переполз через край створки и, разжав руки, упал прямо в огонь и дым. Маша закрыла лицо руками, но крик Виталиса еще долго звучал в ее ушах. Барабан продолжал бухать глухо и размеренно…

– Я иду к тебе, Великая Сердцевидка! – раздался вопль со стороны туннелей, и какой-то пожилой мужчина сделал шаг во Тьму.

– Мы победим! Рогонду проглотит Великая Сердцевидка! – истерично воскликнула какая-то женщина и тоже прыгнула во Тьму.

– Андрей, ты можешь остановить это? – закричали одновременно Маша и Оля.

– Я не говорил, что меня слушаются только камни, – качнул головой Андрей. – Хранители всех стихий – мои друзья. И они не любят Тьму, вот почему я никогда не имею с ней дела.

Огоньки, горящие в пыльниках по всей пещере, вдруг вырвались из своих стеклянных клеток и окружили Великую Сердцевидку. Люди попятились. Камни, на которых сидели ребята, снова выстроились в лестницу, ведущую к «Чертовой птице». Оля помогла Маше подняться и крепко взяла ее за руку. Аня спустилась на самую нижнюю ступеньку, не отрывая взгляда от Андрея. Кирилл продолжал сидеть, обняв колени и спрятав лицо.

С потолка начали падать сталактиты, а потом, казалось, рухнул потолок. В пещере пошел дождь из камней! Но все они падали только в центр круга из огоньков, прямо на Великую Сердцевидку. Раздался утробный вой. Створка захлопнулась, и на ней моментально выросла горка. Один из сталактитов упал на барабан и прошил его насквозь, не причинив вреда старухе. Потолок продолжал дрожать. Люди запаниковали. Пираты, служители Ордена, морские тельца – все превратились в воющую суетящуюся массу, в страхе жались к стенам. Камни пока падали мимо них, но колонны из сталактитов, сросшихся со сталагмитами, уже начали трескаться.

– Она сопротивляется, – сказал Андрей и развел руки в стороны. Было заметно, что пальцы его дрожат. – Тьма портит все, к чему прикасается, силам природы с ней не справиться. Это как если бы в свежее молоко вылили прокисшее.

– А нельзя все исправить? – спросила Маша, со страхом глядя вниз, на дрожащую гору камней. – Обратить вспять, вернуть из морских телец людей, сделать чудовище снова обычной раковиной?

– Я этого не могу! – в отчаянии вскричал Андрей. – Не умею! Блин перченый, даже обвал удержать уже не получается! Тьма искажает то, что я делаю, сейчас тут все рухнет…

– Бежим!

– Ты же завалил туннели! – воскликнула Оля. Ее глаза разыскали в толпе отмоллюзгов алую бандану Боцмана. – Надо спасти людей!

– Половина из них собиралась прыгнуть в пасть их проклятому моллюску, если у него есть пасть, конечно, а половина хотела убить нас всех. Кого спасать будем? – Андрей автоматически прикрывал голову руками, хотя камни все еще послушно облетали ребят.

– Всех! – крикнула Аня. – Они же все живые! Даже морские тельца! Андрей, скорее, нарасти лестницу!

Лестница послушно удлинилась, и камни все подлетали и подлетали, но никто не смог подняться даже на первую ступеньку – люди бросились к ней со всех сторон, отталкивая друг друга. Аня отшатнулась, испугавшись толпы, и поднялась на несколько ступенек вверх. Ближе всех к лестнице пробились Боцман, Капитан и Карась. Вася стоически сносил удары камней, закрывая собой друга. Оля вдруг выпустила Машину руку и побежала вниз, навстречу Боцману. Андрей тоже полетел туда на своем камне, и они вместе вытянули за руки сначала Боцмана, потом Карася. Следом и Капитан ухватился за нижнюю ступеньку, он явно был сильнее и моложе старейших членов Ордена.

– Бежим! – рявкнул Карась басом и помчался вверх. А по пути подцепил под руки Машу и Кирилла, заставив того встать. – Сначала дети, потом женщины!

За ним, ухватив Ольгу за руку, поспешил Боцман. Андрей и Аня остались внизу.

– Андрей, а как же остальные? – Маша отбивалась от сверхзаботливого Карася. – У тебя есть маячки? Ты можешь убрать завалы?

– Не могу! – крикнул в ответ Андрей. Руки его дрожали все сильнее, в глубинах туннелей нарастал гул. – Людей слишком много, и они все в панике! Я не смогу так открыть маячок, чтобы он вместил всю толпу!

– Тогда пусть их вынесет через органные трубы! – крикнула Аня, вцепившись в Андрея, поскольку каменную лестницу начало сильно трясти. – Выдуй всех ветром! Воздух же Тьмой не захвачен, как камни?

Сильный порыв ветра сбил Машу с ног, и она бы упала, если бы ее не держал крепко Карась. Оля и Боцман легли на ступеньки. Задрав головы, ребята увидели: людей в балахонах подхватил ветер и, как осенние листья, вынес через круглые отверстия в потолке. Мелькнула алая бандана Капитана. Раскинув длинные руки и ноги, на пару секунд застряли в отверстии морские тельца.

– А мы как же? – открыл рот Боцман.

Ровно три секунды было тихо. И вдруг воздух вокруг словно взорвался. Сотни камней, больших и маленьких, поднялись в воздух и полетели в сторону ребят, стоящих на ступенях. Реакция у Карася была на зависть, он с размаху рухнул сверху на Кирилла, Боцмана, Олю и Машу, сшиб их с ног, придавил к ступеням, и камни пролетели мимо. Маша стояла на ступеньках выше всех, поэтому вышло, что Карась упал лицом ей на живот, и из-за его головы девочка взглянула на потолок. Сверху, прямо на затылок Васи, острием вниз летел кусок сталактита. Девочка инстинктивно закрыла руками Карася, крест-накрест, и камень разлетелся, ударившись о драконью сталь, вшитую в перчатки. Парень только вздрогнул, когда его осыпала горсть мелких камней. Потом приподнялся, освобождая Селедку, Боцмана и Олю. Андрей и Аня уже мчались со всех ног вверх по лестнице. Когда они достигли ребят, все сейчас же схватились за руки, а Андрей щелкнул пальцами. И в тот момент лестница, развалившись на сотни отдельных камней, рухнула вниз. Но ребята упали не на дно грота, а приземлились на мягкую зеленую траву в саду, среди анютиных глазок и яблонь с мелкими яблочками.

Маша, ошалевшая, лежала на траве, глядя на качающиеся ветви на фоне неба. Небо было уже розоватым – близился закат.

– Как твои руки? – испуганно спросила ее Аня. – Я видела, камень развалился, упав прямо на них, когда ты закрыла Карася. Переломов нет? Больно, наверное?

Маша чувствовала себя так, словно кто-то беззубый пожевал ее и выплюнул. Руки не слушались. Но она определенно была жива, ей даже больно не было.

– Я не должен был трогать воздух. – Андрей скривился, как от боли. – Воздух, камни, Тьма – все смешалось.

– Зато ты спас людей.

– Кого? Толпу сумасшедших? Это чуть не убило нас! Маша, может, вызовем лечух?

– Я уверена, что со мной все в порядке.

Девочка наконец решилась сесть. Броня даже не погнулась, а вот кожа на жилете местами лопнула, но девочка ее быстро восстановила щелчком пальцев.

– Я просто испугалась, потому и упала. Но мне не больно. У меня отличная броня. – В доказательство она помахала руками.

– Хоть в чем-то повезло… – пробурчала Аня. Потом повернулась к молчащему до сих пор Карасю – тот так и сидел, уткнув лицо в колени, его ничто не интересовало, даже жива ли закрывшая его от камней Маша. – Мне кажется, у него шок.

Ребята переключили свое внимание с Маши на Кирилла. Однако мальчик словно не слышал ни одного слова. И не реагировал на прикосновения.

– Где мы? – между тем спросила Маша.

– Во дворе дома моего приемного отца, – пояснил Андрей. Он достал крохотную ракушку из-под одного из кирпичей, которыми была обложена клумба с анютиными глазками, и Маша почувствовала щекотку глубоко под кожей – давно знакомое ощущение магии. Ракушка являлась маячком. Андрей щелкнул пальцами и поместил ракушку обратно.

Боцман и Оля несколько минут сидели, обнявшись так, словно не виделись много лет. Потом Оля вдруг сорвала с головы Боцмана бандану и вскочила. Сделала несколько шагов по направлению к забору. Маша снова опустилась на траву, наблюдая за ней. Боцман тоже смотрел на Олю. Девушка остановилась. И вдруг поднесла бандану к лицу, надкусила, а затем разорвала ее руками.

– Что ты делаешь? – мягко спросил ее Боцман.

– Ты утверждал, что носишь бандану, потому что это единственная память о твоих родителях! – тихо, но яростно произнесла Оля. – Говорил, что просто хочешь найти своих родителей!

Ребята притихли, наблюдая за парочкой.

– Так и есть, – мягко произнес Боцман. – И я нашел своего отца благодаря бандане.

Потом повернулся к Андрею и спросил совсем другим тоном:

– А где, кстати, мой отец?

– Его забрали каменщики, – ответил Андрей. – Потому что он пират.

– Его сдал ты? – поджал губы Боцман.

– Нет, я, – громко сказала Оля. Голос ее зазвенел. – Он пират. Птицы тебя побери, пират!

Девушка еще раз надкусила ткань и снова разорвала ее.

– Ты? – переспросил Боцман.

– Моих родителей убили пираты, и мы с братом остались одни на свете, ты же знаешь, – ответила Оля. – И знаешь, что я ненавижу пиратов, мы с братом поклялись посвятить жизнь борьбе с ними.

Держа в руках разорванную бандану, она стала медленно подходить к Боцману.

– Родителей не выбирают, – пожал плечами парень. – Я был так рад, что нашел своего отца! И делал для него все, что тот ни попросит.

– Ты крал для него, лгал, предавал для него, ты едва не стал убийцей! Потому что просто слушался своего отца? – Оля указала рукой в сторону Маши с Кириллом. Селедка уже поднял голову, прислушиваясь к разговору. – Они бы погибли, если бы мы не появились вовремя. И сами мы тоже едва не погибли в том ужасном гроте!

Оля опустилась на колени перед сидящим на земле Боцманом. В одной руке она держала куски банданы, а другой погладила парня по щеке.

– Я так испугалась за тебя там… Я любила тебя больше всех на свете!

– Я тоже тебя люблю, – ответил тот очень тихо.

– Но ты теперь пират! – Девушка бросила Боцману в лицо обрывки банданы и вскочила.

– Оля, послушай. Да, я изменился. Но быть пиратом вовсе не так плохо. Я узнал столько тайн Рогонды, я видел такие вещи! И я начал зарабатывать деньги – даже больше, чем мои приемные родители. Кем бы я мог стать здесь – рыбаком, Смотрителем, торговцем? У меня будет свой корабль, Оля, и мы с тобой уедем, повидаем другие страны…

– Я ненавидела пиратов, – оборвала его девушка, отвернувшись, – а теперь ненавижу и тебя. У тебя лицо человека, который мне был дорог, но внутри ты мерзкий. Мне противно на тебя смотреть! Лучше поскорее уплывай из города. Мой брат – рогондовский моряк, его ничто не остановит, если он нападет на след пирата.

– Оля права, – хрипло произнес Кирилл и поднялся с земли. – Убирайся к Птичьим чертям отсюда. Или я убью сам тебя.

– Ты? – презрительно бросил Боцман.

Ребята переглянулись. Никто раньше не принимал Селедку всерьез, но, видимо, последние события его доконали. Минуту назад сидел в полной прострации – и вдруг перед ними нервный, напряженный, готовый наброситься на врага новый Кирилл.

– Я! – Кирилл побледнел. – Ты предатель! Я за тебя готов был к Птицам в гнездо залезть, а ты… Уходи, пока цел, предатель!

Боцман усмехнулся, но тут высказался Андрей:

– А я помогу Кириллу. Топай-ка давай из нашего сада подобру-поздорову.

– Да, да, вали! – поддержала Андрея Аня. – Ты дурак, а не пират. Решил, что я такая же предательница, как и ты? Да второго такого урода на свете нет!

Боцман вскочил и сжал кулаки так, что они побелели. Андрей тоже вскочил, медленно поднялся с земли Карась.

– Вот как? – Боцман был в ярости. – Я нянчился с вами, как с детьми малыми. Кем вы были, каждый, вспомните! Ладно, я ухожу. Но не из города, не надейтесь. И посмотрим, как без меня вас встретят в школе. Или на рынке. Или в порту! Карась, ты со мной?

– Иди уже, пока тебе ускорение не придали… – Карась демонстративно потянулся. Его огромные кулаки каждый был с голову Боцмана.

– Птичий помет! – сплюнул Боцман и вышел за ворота. Не слишком поспешно, но и не задерживаясь, сохраняя чувство собственного достоинства.

Оля зажмурилась и отвернулась, когда он проходил мимо нее. Аня подбежала к ней и обняла, уткнулась лбом в ее плечо.

– Скотина какая! – сокрушенно произнес Карась и почесал в затылке. – Я-то думал, он шутит, хочет только попугать ребятню. А там отмоллюзги, раковина эта кошмарная… Ребята, вы на меня зла не держите, ладно? Ну тормоз я… Если бы Андрей с Аней не появились, я бы сам что-нибудь придумал, не дал бы Машу с Селедкой в обиду.

Кирилл и Маша только переглянулись. Оба достаточно хорошо помнили, как Карась тащил их вверх по лестнице, спасая от обвала. Но ведь перед тем он тащил их в логово Великой Сердцевидки с тем же старанием…

– Оль, хочешь остаться у нас? – спросила Аня. – Мы какао сварим…

– Не надо, – с трудом сглотнула девушка. – Я в порядке. Знаете, я тоже пойду домой. Хочу просто уснуть и выбросить все происшедшее из головы хотя бы до завтра. Если получится.

– Тебя проводить? – спросил Шаман.

Все посмотрели на него. Маша закусила губу, сразу вспомнив, что говорила Аня про чувства Андрея к Оле. «Не успела она бросить Боцмана, как Андрей тут же вызвался на его место», – мелькнула у нее в голове ревнивая мысль. Судя по выражению лица Ани, та подумала то же самое.

– Не надо, – поспешно повторила девушка.

– Необязательно я, – смущенно улыбнулся Андрей. – Кто-то другой. Или, может, все вместе?

Оля внимательно посмотрела на Шамана, потом на остальных. И неожиданно для всех позвала:

– Кирилл, пошли, погуляем?

– Со мной? – обалдел Селедка и оглянулся на Андрея.

– Надоели мне эти зануды с их вечными тайнами, серьезными делами, магией, интригами… – Оля выглядела смущенной. – Хочется побыть рядом с кем-то, как я сама.

– Пух и перья! – Кирилл улыбнулся и подпрыгнул. – Прекрасная дама выбрала в попутчики смелого рыцаря Селедку! Он мчится верхом на кашалоте, в руках его чудо-мечи, рыба-пила, и пираты дрожат, как медузы, при одном только звуке его имени!

Говоря это, Кирилл успел дойти до Оли. И предложил ей руку. Олина голова едва доставала до его плеча. Они уже выходили за ворота, когда ребята услышали, как Оля рассмеялась с облегчением и сказала:

– А ты прикольный!

– Ну кто бы мог подумать… – протянула Аня. – Селедка и Оля… Андрей, признайся, ты и не предполагал, а? С ума сойти!

– Селедка и правда прикольный, – решила заступиться за Кирилла Маша, вспомнив, как еще вчера тот вроде бы предлагал ей стать его девушкой. Если ей не показалось, конечно. Но обидно из-за того, что он ушел с Олей, ей не было, было бы гораздо хуже, если бы с ней ушел Андрей. Маша с сомнением посмотрела на Аню.

– Конечно, прикольный, – сразу же согласилась с ней Ракушка и быстро перевела разговор на то, что волновало всех: – Ребята, странно выходит – нам всю жизнь твердили, что Тьма и Птицы взаимосвязаны, помните? Мол, там, где располагаются древние гнездовья Птиц, клубится Тьма. В старых городах вроде Рогонды, Рогхрева, Керонды ее полно. И Орден кричал на всех углах, что именно Птицы приносят с собой Тьму. А Смотритель трудится в Черный Час и Тьму прогоняет. Но оказывается, он прогоняет ее с помощью тех же Птиц! И Тьма нужна вовсе не Птицам, а самому Ордену, чтобы выращивать Великую Сердцевидку, создавать морские тельца, сотрудничать с пиратами. Но зачем они всех пугали Птицами?

– Это очень просто, – сказал Андрей. – Птицы породили Тьму, Орден говорил правду. Но не те Птицы, что живут рядом с нами, а их древняя цивилизация. Сотни поколений, активно пользовавшихся магией. А теперь Птицы гонят Тьму, сжигают, растворяют, иначе эта перебродившая магия натворит таких дел! Но Ордену это не нравилось. Ему нужна Тьма! И ему было выгодно пугать народ Птицами, заставлять людей уничтожать их. Меньше Птиц – больше Тьмы, больше морских телец и могущества Ордена. К счастью, мэр не поддавался Ордену, у него по Птицам свои эксперты.

– А почему ваш мэр не боролся с Орденом? – спросила Маша.

– Он ведь, по сути, ничего плохого не делал, верно? Орден подбирал сирот, стариков, одиноких людей, всех, кто не успел укрыться до наступления Черного Часа, давал им кров и пищу. Никто не знал про его дела с морскими тельцами и пиратами. Конечно, теперь все станет известно, слухи подтвердятся и, возможно… – Андрей задумался.

Аня тем временем покосилась в сторону Маши и сказала:

– Маш, а Маш… Тут Карасик прощения просил, а меня ты простила? Знаешь, ведь все было подстроено.

– Я не сержусь, – быстро ответила Маша.

Но Аня не унималась:

– Я тебе в пещере наговорила всякого… Про Андрея… Помнишь?

Маша почувствовала, что ее щекам стало горячо.

– Гляди-ка, покраснела! – Аня улыбнулась насмешливо, но не зло. Затем повернулась к Карасю: – А ты сейчас в какую сторону пойдешь?

– Я-то? – Карась ошалел.

О чем эти двое говорили дальше, Маша не стала слушать. А задумалась о том, что осталась босиком. Ноги были исцарапаны, чулки порваны в клочья. Колготки, конечно, можно восстановить щелчком пальцев, но, когда Маша пойдет домой, они тут же снова порвутся на камнях. А ботинки остались в гроте, их наверняка разбили падающие камни…

Вдруг на колени перед Машей опустился Андрей. В руках у него были те самые Анины ботинки – помятые, припорошенные каменной пылью, но целые.

– Мы с Аней захватили их для тебя. – Андрей улыбнулся. – Ты ведь можешь их восстановить? Не бойся, у нас в саду можно пользоваться магией. Здесь растет Птицелап.

– Что такое Птицелап? – спросила Маша, восстановив ботинки и колготки. Вот только сбитые и исцарапанные подошвы восстановлению не поддавались. И руки ныли тупо, противно.

– Пойдем, покажу.

Андрей взял Машу за руку и повел в глубину сада, по узкой аллее между кустов самшита, под высокими узкими окнами дома с закрытыми ставнями. Там обнаружился крошечный искусственный грот с ручейком, спадающим по каменной стенке, – точь-в-точь крошечный водопад. Прямо над водопадом, неловко цепляясь за камни голыми корнями, похожими на чьи-то длинные пальцы, росло деревце. Совсем небольшое, едва ли крупнее метлы, но каждая его ветка заканчивалась пятью тоненькими загнутыми веточками, закрученными, словно пальцы, сжатые в кулачки. Маша почувствовала щекотку, исходящую от «кулачков» – в них была магия.

– Вот он, Птицелап. Стоит дорого, потому что растет неподалеку от Птичьих гнездовий, высоко в горах. Раздобыть его почти нереально. Ведь не всякий решится подобраться к Птицам. Но зато излучает магию, и считается, что тем самым отвлекает внимание Смотрителя от детишек с магическими способностями. Придет Смотритель в дом, ища ученика, – а ему Птицелапа показывают. Мол, он его почувствовал, а дети тут ни при чем.

– Класс! – Маша протянула палец и осторожно дотронулась до сжатого «кулачка», но ничего не произошло. Потом оглянулась посмотреть, где ребята, но из этого уголка сада ничего не было видно, их скрывала листва.

– Нас здесь никто не услышит, – подтвердил Андрей, правильно растолковав, почему она оглядывается. – После всего, что ты видела сегодня, мне придется рассказать тебе главную тайну. Я уже говорил тебе, что меня усыновили, но все не так просто. На самом деле меня нашли рядом с деревом Птицелап – я лежал в брошенном Птичьем гнезде. Человек, который искал семена Птицелапа, заглянул в гнездо, надеясь найти что-то, что можно продать, ведь Птицы любят камни и часто приносят в гнезда то, что обнаружили в горах: кусочки гипса, обсидиана, горного хрусталя. Но вместо сокровищ он увидел меня. Мне был от силы годик, я спал в горе пуха. Человек решил, что меня похитили Птицы, взял на руки и принес в город. Но в городе я проснулся и заплакал. И тут же пошел дождь. У жены мэра тогда как раз родилась Анютка, и женщина решила стать для меня молочной матерью. Стоило им накормить меня, как засияло солнце, и в саду начали оживать и распускаться растения. Тогда приемные родители поняли, что я управляю погодой и стихиями, и взяли меня к себе как сира. А заодно купили у того, кто меня нашел, семена Птицелапа. Как я оказался в Птичьем гнезде, никто не знает, ни одна женщина не заявляла о пропаже, но мои магические способности отличаются от тех, что обычно бывают у детей. Я каким-то образом приобрел силу Птиц.

– То есть?

– Я же Шаман. Ты заметила? Шаманы в наши дни есть только у Птиц. У людей тоже были когда-то, но, насколько мне известно, сейчас уже нет. Шаманы дружат с природой и верят в духов. Я не верю в духов, просто могу управлять стихиями. И еще чувствую природу. Смотритель считает, что мои способности лучше, чем у него, и могли бы помочь городу.

– Действительно! – поняла Маша. – Ты бы мог договариваться с Птицами, управлял бы погодой, морем…

– Да, но мне нельзя даже приближаться к Тьме. Ты была в пещере, видела, что делает Тьма с моей силой. Сама она не зло, и я не стану злодеем, как описано в сказках. Тьма – просто черная краска, которая смешивается с другими и меняет их цвета. Я теряю способность контролировать стихии, если к моей магии примешается Тьма, – начинается полный беспорядок. А Смотритель занимается только Тьмой. Он все никак не найдет ученика, который сумел бы со временем совладать с Тьмой, как с коробкой пластилина, чтобы лепить из нее все, что хочется. Если я хотя бы попытаюсь помогать Смотрителю, то могу случайно разрушить город. Стихии взбунтуются, и случится извержение вулкана, или цунами, или землетрясение, или все одновременно, земля вывернет наизнанку подземные дома… Честно говоря, даже думать не хочу о том, что способен сделать. Но одно знаю точно: я единственный сир в городе, кто ни в коем случае не должен быть Смотрителем.

– Теперь все ясно, – пробормотала Маша и отвернулась.

Она поняла, что Смотритель, вероятно, прав, считая ее кандидатуру лучшей. Но тогда, значит, ей придется всю жизнь провести в этом мире и больше никогда не увидеть родителей, друзей, школу. Профессию выбирать не придется, поступать в техникум или институт, искать работу… И что, получается, никакого выбора впереди? «Нет, я не гражданка Рогонды, значит, меня не смогут заставить», – вспомнилось спасительное утверждение Кристины.

– Малышка, ты почему погрустнела? – ласково окликнул ее Андрей и попытался взять за подбородок.

Маша, поглощенная собственными печалями, уже потеряла нить разговора и, услышав такое обращение, просто обиделась:

– Я не малышка!

– Как-то у нас с тобой дружба не гладко складывается с самого начала… – смущенно кашлянул Андрей. – Ты все время на меня наезжаешь, ругаешь, воспитываешь.

– Когда это я так делала?

– Ну по поводу колонки, или твоей работы, или Боцмана…

– Если мне что-то не нравится, я говорю прямо, а не таю обиду и не сплетничаю за спиной. Согласись, что ты был не прав, когда хотел оставить все как есть!

– Я же обычный человек, могу ошибаться, могу обижаться. Это не повод повышать на меня голос.

– А зато ты все время называешь меня то малявкой, то малышкой, опекаешь сверх всякой меры.

– Просто ты мне не безразлична.

– Что? – У Маши внезапно пересохли губы.

– Я хотел сказать… – Андрей отвел взгляд в сторону. – Ну, я первый на тебя наткнулся и чувствую свою ответственность, что ли. Хочу, чтобы у тебя все было в порядке.

– Ясно. – Маша смутилась, оттого что в обычных словах ей на секунду показалось нечто большее. – Наверное, мне пора домой… Я имею в виду, к Кристине.

– Погоди! – Андрей поймал ее за руку, когда девочка повернулась, чтобы уйти. – Я тебя позвал не только посмотреть на Птицелапа. И не случайно заговорил о нашей дружбе. Как ты считаешь, мы ведь друзья? Или я просто навязываю тебе свою помощь?

– Это ведь ты писал мне письма, правда? – Маше хотелось рассказать, как с каждым письмом таяло ощущение опасности и одиночества, такое привычное для нее, странницы в других мирах. Когда ты один во всем мире, без приюта, без друзей, родных, знакомых, всем чужой, записка с парой теплых слов становится самой важной вещью на свете. Но, пока девочка тщетно подбирала слова благодарности, все ее чувства вылились всего лишь в рукопожатии.

– Я, как и ты, могу колдовать только с теми предметами, которые принадлежат мне. Хорошо, что ты не потеряла мою шапочку, без нее я бы утратил с тобой связь и не смог отправлять тебе записки, – объяснил Андрей. – Мне не хотелось говорить, что пишу их я, особенно после истории со Смотрителем в доме Кристины. Но случайно проговорился в последнем письме, потому что очень нервничал – сначала ты пропала накануне Черного Часа, вечером того же дня тебя похитил Боцман. Если бы все было гладко, я бы еще долго писал анонимные записки, делал бы подсказки, поднимал тебе настроение…

– Так и было! – выпалила Маша. – Я постоянно ждала твоего следующего письма! И теперь, когда я знаю, что они от тебя, все даже лучше. Потому что ты в самом деле единственный, кому я могу доверять в этом мире. Ты так много сделал для меня, столько раз выручал меня!

– Так мы все же друзья?

– Конечно!

Андрей накрыл ее руку второй рукой, и девочка почувствовала, что он положил в ее ладонь что-то круглое и холодное, а потом осторожно сомкнул ее пальцы и сжал ее руки в своих.

– Что ты делаешь? – удивилась девочка.

– Слушай. – Холодный предмет в ее руке начал согреваться, а потом вдруг хрустнул, распавшись на два кусочка поменьше. – Сегодня, когда тебя похитили, я понял, что посылать записки недостаточно. Нам с тобой нужна постоянная связь плюс маячок, чтобы я мог в любую минуту прийти тебе на помощь. Пока у тебя нет регистрации, не будет и ракушки, поэтому я попробовал кое-что другое. Похоже, получилось.

Он разжал руку, и в Машиной ладони матово блеснули два молочно-белых кольца.

– Этот магический камень – птичье молоко – редкость. Никто не знает, откуда он берется в Птичьих гнездах, но его находят только в них и иногда называют птичьим. Считается, что Древние Птицы каким-то образом умели менять свойства, превращая обычные камни в нечто новое. Когда меня нашли, у меня на шее висели два этих кольца, причем спаянных, и долгое время я не знал, для чего они. Однажды к нам в школу пришел Смотритель. Я тогда учился в начальных классах, мне было восемь лет. Я носил кольца на шнурке, считая их амулетом, который укажет мне путь к моим настоящим родителям. Смотритель обратил на меня внимание, но я не испугался его, поскольку был слишком мал, чтобы стать его учеником, а все были уверены, что он найдет себе преемника со дня на день. Но, как видишь, дело затянулось. Смотритель и рассказал мне про птичье молоко и про Птиц, он объяснил, что кольца нужны для связи между двумя близкими людьми. Их надо согреть в руках. Если между друзьями подлинные чувства, нет лжи, то кольца разъединятся. Ты можешь надеть свое, только дай мне минутку, я заряжу маячок.

Андрей щелкнул пальцами.

– Оно мне великовато, – с сожалением сказала Маша, примеряя кольцо.

– Тогда повесь вместе с твоими талисманами на шнурок. А когда подрастешь, будешь носить как кольцо, если захочешь.

– А как им пользоваться?

– Если посмотришь сквозь него – увидишь меня, где бы я ни был, и сможешь разговаривать со мной, если я буду свободен и тоже посмотрю сквозь кольцо. Если я буду занят, не увидишь ничего. Если потемнеет, значит, со мной беда. А еще его можно использовать как маячок. И в любое время переместишься ко мне, где бы ни была – в пещере, на дне морском, в подвалах Ордена или в трюме пиратского корабля. А если положишь кольцо в рот, мы не увидим друг друга, и ты меня не услышишь, но я услышу все, что ты говоришь или что говорят тебе. Конечно, если смогу разобрать, трудно ведь разговаривать с кольцом во рту. – Андрей рассмеялся.

– Откуда ты все это знаешь?

– Мне Смотритель рассказал. Объяснил, что в Птичьем городе, там, где гнезда, многие Птицы носят кольца для связи друг с другом. Не знаю, правда, на чем носят, на лапах или, может, втыкают в нос, в уши…

– А как ты узнаешь, что я хочу связаться с тобой?

– Кольцо начнет нагреваться, когда у тебя будет о чем поговорить со мной наедине. Причем греется очень сильно, в руках долго не удержишь. Поэтому разговор должен быть коротким, а то кольцо расплавится.

– Не страшно, я умею восстанавливать вещи.

– А я нет. Хотя именно кольцо, наверное, смогу. Оно ведь из натурального камня, а камни, как и деревья, вода, ветер, – мне подвластны. Но страшнее другое – оно способно тебя сильно обжечь или даже сжечь! На Птицах быстро заживают любые раны, мы это знаем точно, потому что время от времени находятся умники, пытающиеся их подстрелить, хоть они и охраняются законом. Люди иногда находили перья в крови, но ни разу никто не видел ни трупа Птицы, ни хотя бы костей. Думаю, поэтому они спокойно пользуются кольцами. А мы с тобой не Птицы, мы люди, и после каждого разговора нам будет больно. Поэтому пользуйся кольцом для общения только в крайнем случае. Лучше всего, пока тебе не купили ракушку, при помощи маячка сразу перемещайся ко мне. Мы поговорим, и ты с помощью другого маячка переместишься обратно.

– Если не забуду зарядить маячок, – смутилась Маша, вспомнив, как не могла выбраться из кельи.

Андрей отмахнулся от ее замечания как от несущественного. А потом сказал очень серьезно:

– Запомни: если мы с тобой поссоримся всерьез, если по какой-то причине ты меня возненавидишь или я тебя, – кольца снова срастутся в одно, и камень окажется у меня.

– Я не люблю ссориться, – улыбнулась Маша.

– По крайней мере, постарайся не повышать на меня голос, думаю, будет достаточно, – легкомысленно ответил Андрей. – А теперь пойдем к ребятам. Они нас потеряли уже, наверное.

Возле клумбы Аня и Карась о чем-то оживленно разговаривали, но смолкли при виде Маши и Андрея. Цепкий взгляд Ани тут же остановился на их сомкнутых руках. И, понятное дело, она тут же приметила кольца.

– Смотри-ка, они уже обручились! Жених и невеста, тили-тили-тесто!

– Анька, думай что несешь! – Андрей явно смутился, выпустил Машину руку и почесал затылок.

– Вас так долго не было. Что, целовались?

– Ты перечитала романы для девчонок… Угомонись.

– Я просто шучу, – тут же угомонилась Аня. – Я знаю, что это за колечки. Однажды, когда тебе было восемь лет, ты прибежал домой из школы и пытался разделить их со мной.

– И кольца срослись обратно через пятнадцать минут, когда ты обиделась на меня за что-то и разрисовала фломастером мой дневник, – вздохнул Андрей. – После я пробовал делить их с другими друзьями, но ни с кем ничего не получалось.

– Я знала, что с ней получится, – вздохнула Аня. – О младшей сестре ты никогда так не заботился, как о ней.

– Ох, Анька, помолчи хоть пять минут! – Андрей ласково взял сестру за подбородок, как несколько минут назад Машу.

Но заставить Аню замолчать было непросто. Она выпалила:

– Я даже думаю, что ты влюбился, только сам не знаешь об этом.

– Аня, ей двенадцать лет!

– Ну и что? Сейчас вы лучшие друзья, потом повзрослеете и поженитесь. Помнишь, моя мама, твоя приемная мать, тоже младше своего мужа на два года, а познакомились они еще в школе!

Маша готова была сквозь землю провалиться, слушая болтовню брата с сестрой. Если бы у нее был маячок, она бы тут же отправилась куда-нибудь в другое место при помощи магии, потому что ноги вдруг стали деревянными и отказывались повиноваться. И захотелось много чего сказать Андрею, вернее, им обоим. Только вряд ли бы ее слова им понравились!

Кольцо на ее руке неожиданно стало очень горячим. А Андрей с Аней с криком отпрянули друг от друга. Анин подбородок покраснел – видимо, кольцо Андрея обожгло его.

– Прости, – с раскаянием сказала Маша. – Я не хотела, оно само разогрелось.

– Правда, Аня, – Андрей дул на палец, – кольца разогреваются сами. Ты должна помнить.

– Мне не больно, – ответила Аня, ошарашенно потирая подбородок, который уже стал обычного цвета. – Что-то я опять наговорила лишнего, похоже. Вот ведь день сегодня!

Карась, про которого все забыли, рассмеялся басом и сказал:

– Да уж, денек. Вдруг стало абсолютно нечем заняться. С Боцманом было столько планов, а теперь что?

– Я думаю, все останется как прежде, только без Боцмана. Это значит, что никто не будет нами командовать и подавать «пример настоящей дружбы». Все решения будем принимать сообща, без приказов, без наказаний. Будем так же помогать рыбакам, укрывать сиров от Смотрителя, бороться с ложью отмоллюзгов…

– Громить магазин Капитошки… – подхватила в шутку Маша.

Ребята молча посмотрели на нее.

– Ты бы шла домой, маленькая, – сказал ей Карась. – Без тебя разберемся.

– Карась… – предупреждающе произнес Андрей.

Маша повернулась и молча пошла к воротам, но краем уха прислушивалась к разговору.

– Ну а чего? Она нам кто? – продолжал Карась. – Пусть ты, Шаман, с ней дружишь, твое дело, а я только знаю, что это маленькая девочка, взявшаяся непонятно откуда, которая даже не учится с нами в одной школе. Ракушки нет, номера нет, живет на птичьих правах… Смешно, сразу про Смотрителя вспомнил.

– Мальчики, ладно, расходимся, наши вопросы завтра обсудим, – устало произнесла Аня. – Завтра в школе увидимся с Чайкой, Селедкой и все решим.

– Чайка то же самое скажет: маленькая девочка нам не нужна.

– Да забудь ты уже про чумную, она ушла… Я про нас, про нашу команду.

А Маша не ушла. Только миновала ворота и встала у забора, жадно ловя остатки разговора. Она надеялась: ребята все же позовут ее после того, что вместе сегодня пережили. Карась вспомнит, как Маша закрыла его голову от падающего камня… Андрей побежит за ней, ведь подарил ей кольцо… А Аня сказала, что они теперь лучшие друзья… Но, очевидно, для нее все это имело куда большее значение, чем для рогондовских ребят. Она здесь чужая.

Маша сняла с руки кольцо, развязала шнурок и присоединила новую магическую игрушку к кристаллу и шапочке колокольцев. Девочка напомнила себе, что она сквозняк, что Черный Час не за горами и ей пора домой, то есть в дом Кристины. Хозяйка, наверное, уже легла в больницу, и теперь девочка останется совсем одна.

Одиночество ощущалось как пронизывающий ледяной ветер. Привыкнуть к нему было нельзя, можно только терпеть.

Глава 19 Печальный день рождения

Когда девочка вошла в дом, первое, что она услышала, был звонок ракушки Кирилла. Желтая ракушка лежала на кухонном столе, пищала, как птенец, и дрожала. Маша с запозданием вспомнила, что отправила ее в дом Кристины, так как никогда не видела дом Селедки, взяла ракушку в руки, но не знала, что с ней делать. Вспомнив, как ребята крутили свои ракушки, Маша попыталась сделать то же самое, но аппарат задрожал еще сильнее и замигал огоньками по граням. И вдруг раздался голос Кирилла:

– Не крути больше, мы уже на связи.

– Але… – растерянно произнесла девочка.

– Ты это, ракушку-то мне возвращать не собираешься? То есть ты вроде сказала, что вернешь. Я сейчас с мамкиной звоню, пока отец не пришел…

– Ой, прости!

Девочка устало щелкнула пальцами, отправляя ракушку Кириллу прямо в карман. Рука немного заныла, и Маша сжала кулак. Дома бы папа проверил кости и суставы, может быть, сделал компресс или дал обезболивающее… Она осторожно сняла перчатки, вложила их в потайные карманы жилета, потом взяла пару кухонных полотенец, намочила их под краном холодной водой, обмотала руки. Стало полегче.

– Просто ушиб, – пробормотала девочка, успокаивая себя. – Сейчас высплюсь как следует, а утром про все забуду.

Она стала спускаться в полутьме – из окон еще падал слабый свет. Зажечь лампу в гостиной или, может, сразу пройти в спальню и уснуть? Однако у подножия лестницы Машина нога в одном чулке на что-то наступила. Девочка взвизгнула и отскочила, упав на ступеньки. Потом включила свет и увидела, что на полу лежит Кристина. Глаза ее запали, веки были плотно сомкнуты, к вискам прижались мокрые кудряшки, на прокушенной губе кровь.

– Ой, ой, ой! – завопила Маша. – Кристина Александровна, вы не в больнице! Ой, блин! Черт!

Она совершенно не знала, что делать. Бросилась к лежащей женщине и попыталась ее приподнять, но ей не удалось. Потом размотала с руки мокрое полотенце и положила Кристине на лоб, однако та никак не отреагировала. Маша звала ее изо всех сил, похлопала по щекам, по руке, но женщина лежала, словно мертвая. Внезапно девочка вспомнила, как дверь в первый день предлагала вызвать лечуху, и громко крикнула, не решаясь оставить Кристину одну:

– Дверь! Вызывай лечуху!

– Кому? – ласково осведомилась умная дверь. – В доме в данный момент два жильца.

– Кристине!

– Вызов срочный? До Черного Часа осталось два часа.

– Срочный! Очень-очень срочный!

– Причина?

– Она лежит и не двигается! Она ждет ребенка!

– Данные переданы. Мне отпереть замки? Мы ждем лечуху?

– Да!

Может быть, от Машиных воплей или от мокрого полотенца Кристина слабо застонала.

– Я вызвала лечуху, – торопливо сообщила девочка. – Почему вы не в больнице?

Но женщина не ответила, только продолжала стонать, не открывая глаз. Потом вдруг стоны ее стали громче, она начала плакать, как будто ее били. Маша в ужасе замерла, не зная, что ей делать. От жалости к Кристине у нее самой едва слезы не потекли.

Примерно через полчаса кто-то открыл дверь и вошел на кухню.

– Где больной? – громко спросил голос, явно принадлежавший пожилой женщине.

– Здесь! – крикнула Маша.

По лестнице торопливо спускалась крепкая низкорослая дама примерно шестидесяти лет. На ее голове был полосатый голубой платок, который двумя «ушами» торчал над ее висками, а концы от «ушей» спускались низко на плечи.

– Так… Она с лестницы упала? – спросила женщина.

– Не знаю.

Лечуха опустилась на колени и начала осматривать больную. Ощупав руки, ноги, приподняв и опустив голову, достала пузырек и сунула Кристине под нос. Та сморщилась и открыла на секунду глаза, повела вокруг мутным взглядом и снова сомкнула ресницы.

– Эй, можешь встать?

Кристина прошептала:

– Больно.

– Ты упала с лестницы?

– Нет, – ответила беременная. – Я не уехала в больницу, потому что не смогла преодолеть лестницу – ноги не поднимались на высоту ступенек.

– Что ж вовремя не вызвала?

– Я думала, что полежу и смогу. А потом вдруг стало так больно… – Кристина замолчала, голова ее бессильно склонилась набок.

– Чего ж она лежит на полу? – возмутилась лечуха.

– Я не смогла ее поднять.

– И что, в доме нет ничего? Ракушки, сиделки, портативной лежанки? Где пульт?

– Я не знаю…

– Да ты тут не живешь, что ли? Ты кто вообще?

– Я… – Маша запнулась. – Я издалека. Меня хотели усыновить, но… В общем, я будущая дочка. Да, я тут живу, но не знаю ничего.

– Ясненько. – Лечуха смерила ее взглядом и поставила рядом на ступеньки свою сумку, начала в ней копаться… – Сейчас я разберусь с больной, а с тобой она пусть потом сама разбирается. Хорошо, что у меня-то и лежанка, и ракушка с собой. А может, еще и сама встанет.

Лечуха деловито достала простую черную ракушку и, положив ее в руку Кристины, крепко пристегнула ее ремешком, потом сняла со спины ранец, который оказался сложенной вчетверо лежанкой. Маша только диву давалась, наблюдая, как женщина отгибает от лежанки металлические трубки и лепестки из ткани, лежанка быстро обрастала какими-то мешками, поручнями, непонятными предметами.

Ракушка зажужжала, и тело Кристины поднялось над полом, затем плавно опустилось в лежанку. Лежанка тоже поднялась, спустила вниз тонкие металлические ножки с колесиками. Лечуха, не дожидаясь готовности лежанки, торопливо обследовала Кристину – измеряла пульс, температуру, смотрела в глаза. Потом обернулась, увидела Машу и спросила:

– Твоя будущая мама на что-то жаловалась?

– Кристина? – Девочка нервно шмыгнула носом. – У нее с утра были какие-то боли, время от времени. И еще ногу она приволакивала со вчерашнего дня.

– Какие боли? Как часто? Через какое время?

– Не знаю, – призналась Маша. – Но через определенное время они повторялись. Я полдня спала, потом гуляла. Кристина собиралась в больницу лечь, я думала, ее уже нет дома.

– Воды когда отошли?

– Какие… воды… – испугалась девочка.

– У нее платье мокрое. Воды отошли, надо знать точно когда.

– Я не знаю…

– Так… – Лечуха вытащила из своей сумки перчатки. – Ты, девочка, выйди. Я тебя позову. Ну, иди давай!

Маша метнулась вверх по лестнице, на кухню. Прижалась лбом к оконному стеклу, бездумно уставилась на улицу, где уже горели фонари на фоне ярко-синего вечернего неба. Времени прошло, как ей показалось, довольно много.

– Девочка, ты там?

Маша на одеревеневших ногах начала спускаться.

– Будущий братик у тебя сегодня появится, радуйся, – объяснила лечуха. – Но беременную надо срочно доставить в больницу. Роды рановато начались, но, в общем, она готова, и у нее, похоже, все в порядке. Сейчас устроим ее поудобнее и проверим, готов ли ребенок, или мне неоясли распаковывать.

– Но ей же больно!

– Испугалась? Это просто схватки. Если бы твоя будущая мама почаще бывала в больнице, она бы знала, как с ними справляться. Видимо, в последнее время женщина просто перенервничала, отсюда и схватки, и преждевременные роды. Было ей из-за чего нервничать, а? – Лечуха так пристально посмотрела на Машу, словно считала ее виноватой во всем.

– А что теперь будет?

– Сейчас быстренько в больницу полетим… Постой, это что, уже колокол?

По земле загудело, задрожали стекла, зазвенела посуда в буфете.

– Что-то рановато сегодня, – удивилась лечуха. – Мне казалось, у нас есть еще час, как раз бы аккуратненько спустились в пещеры… Ну что поделаешь, будем ждать конца Черного Часа.

– Ой, а если она прямо сейчас родит?

– Прямо сейчас не родит, но нынче ночью или утром – как пить дать, – пообещала лечуха. – Ничего, продержимся, чтобы не рисковать и не растрясти ее на наших рогондовских улицах-лестницах. А если что, придется ей рожать на дому. Ничего страшного, бывало и такое. А уж утречком – в больничку, под наблюдение. Не пугайся, будущая дочка, с твоей мамой все будет в порядке в любом случае, я тридцать лет роды принимаю и точно могу сказать, когда все будет хорошо. Готовься к Черному Часу, а я пока приготовлю нашу мамочку.

Маша побежала на кухню, попросила дверь закрыться и никому не открывать. Потом взяла электрический чайник и три кружки, на всякий случай, чтобы, если кому-то захочется пить, не пришлось идти на кухню в Черный Час. Затем погасила свет и крепко-накрепко заперла люк на засов.

В гостиной горела только одна лампа, на журнальном столике. Кристина лежала с открытыми глазами, глядя на экран, висящий над ее животом. Вид у нее был изможденный и даже безучастный. Лечуха разговаривала по ракушке.

– Экран передает данные о ребенке прямо в больницу, – сообщила дама будущей матери. – Вам уже готовят палату. Ребенок вполне доношенный, крупненький. Может быть, вы ошиблись в сроке? Судя по вашей карте, вы почти не посещали вашу лечуху. Я думаю, мы на всякий случай поместим его в неоясли для транспортировки, а в больнице, скорее всего, вас после осмотра положат вместе. Пока не вижу никаких причин для беспокойства.

– А что такое неоясли? – спросила робко Маша.

– Капсула, где для ребенка есть все необходимое. Она кормит его, убирает за ним отходы, следит за его состоянием, измеряет температуру, давление, убаюкивает. Если бы человеку не нужно было развиваться, учиться есть, общаться с мамочкой, всех бы детей до двух лет следовало бы держать в неояслях. Никаких хлопот, знай только меняй патроны да отслеживай данные, – веселилась лечуха. – Шучу, конечно. Лучше мамы нет ничего, даже неоясли при всех своих удобствах маму не заменят. Но штука действительно хорошая.

– А она дорогая? – отважилась спросить Маша.

– Машенька, – слабо сказала Кристина, – не беспокойся, я уже внесла деньги за роды, еще до отъезда Игореши. У них все должно быть записано. Ты бы лучше поискала мою ракушку по дому.

– Нам сейчас всем можно просто отдыхать, – заявила лечуха. – Девочка пусть идет спать, а мы будем ждать, не повторятся ли…

Кристина вдруг стиснула зубы и замычала, прерывая слова женщины.

– Схватки, – удовлетворенно кивнула лечуха. – Слушай меня, милая. Считай, вместе со мной, вдыхай медленно на счет раз, два, три, четыре, пять, шесть. Теперь держи воздух – раз, два, три, а сейчас медленно выдыхай – раз, два, три, четыре, пять, шесть. Повторим…

Маша поставила чайник и чашки и отправилась на поиски ракушки. Пока бродила по комнатам и коридорам, слышала, как лечуха считает вслух и разговаривает с Кристиной.

– Ну как, легче стало? Совсем не такая ужасная боль. У тебя все в порядке, ты совершенно здоровая, только не в меру нервная мамочка. А станет невтерпеж, дам лекарство. Но не станет, пока ты меня слушаешься. Сейчас полежи, отдохни, а я пока засеку время и найду, во что тебя переодеть. Где у тебя ночнушки?

Маша нашла ракушку в маленькой комнате-кабинете, где Кристина обычно «разговаривала» с мужем. Бодрый голос лечухи вселял в нее уверенность. Когда Маша принесла ракушку, Кристина уже лежала в чистой ночной рубашке в горошек, укрытая простыней. Лицо у нее порозовело, взгляд был сосредоточенным. Лечуха снова болтала по своей ракушке, хихикала. Колокол ударил в третий раз, Черный Час начался.

– Все в порядке, иди спи, – отправила лечуха Машу в спальню.

Измученная событиями дня, девочка моментально уснула, несмотря на то что руки еще немного ныли. Но проспала недолго. Ей снились кошмары – падающий в Великую Сердцевидку Виталис, бьющая в барабан старуха… Андрей накрывает ее руки своими, Аня ехидно усмехается, повторяя на все лады слово «чумная»… и Птицы, много-много Ночных Птиц, которые летали вокруг нее, задевая лицо и волосы широкими крыльями… А под конец голос Смотрителя вдруг отчетливо произнес:

– Девочка, вставай!

Маша заморгала, глядя на лицо из сна, пока не поняла, что перед ней наяву стоит лечуха.

– Девочка, Черный Час затянулся, уже четыре с половиной часа продолжается. Ждать больше нельзя, будем рожать. Надо найти комнату, где было бы как можно тише.

– Может, здесь?

– Она звуконепроницаемая?

– Нет. То есть я не знаю.

– Здесь слишком много ткани. – Лечуха с презрением дернула кружевной балдахин. – Антисанитария. И кровать чересчур мягкая. Места нет вообще – мне не подойти, если роженицу положить на кровать. Ты можешь убрать спинку у кровати?

– Нет… Постойте! Детская звуконепроницаемая, да и места там побольше. Разве Кристина не сказала?

– Я дала ей успокоительное, она дремлет. Пошли посмотрим.

Через минуту лечуха перевезла Кристину в детскую. Маша шагала следом за портативной лежанкой, везя капельницу на ножке.

– Здесь очень душно, – вспомнила девочка.

– Плевать, лишь бы тихо. Мамочка у нас терпеливая, не орет благим матом, а вот ребенку рот не заткнешь. Пока я его не помещу в неоясли, будет надрываться. Все Птицы Рогонды услышат. – Лечуха больше не улыбалась, выглядела немного усталой и очень озабоченной, копалась в своей сумке, раскладывала вокруг себя неизвестные Маше пузырьки.

– Но люк закрыт…

В этот момент сверху на люк упало что-то стеклянное и разбилось.

– Слышала? – прошептала лечуха. – Так продолжается больше часа. Каким-то образом они проникли в кухню и слышат нас. Я давно погасила свет, даже капельницу ставила с помощью фонарика. Нам следует быть очень осторожными.

– Птицы, – прошептала Кристина. – Птицы повсюду…

– Тише, дочка, сейчас закроем дверь накрепко и будем шуметь, сколько влезет. Только слушайся меня, пожалуйста. – Лечуха снова обратилась к Маше: – Тебе бы не следовало здесь быть. Испугаешься. Маленькая еще.

– Я могу закрыться в ванной, – прошептала девочка и вздрогнула, так как на кухне снова что-то упало.

– Ладно, сиди здесь. Только я ширму поставлю. Лучше роды, чем ночные твари. А ты, главное, не бойся, все в порядке, всех людей рожали, и тебя тоже, и жили потом долго и счастливо. Мамочка у нас просто молодая очень, сама боится.

– Я не боюсь, – раздался тихий голос Кристины. – Я готова.

Маша крепко закрыла дверь на замок и села на пол за ширму. Лечуха включила яркий свет. Подбадривая и уговаривая Кристину, женщина двигалась по комнате, а Маша видела только ее тень. Девочка знала, как люди появляются на свет, видела роды в фильмах, но сама никогда не присутствовала при них, поэтому очень волновалась. Как оказалось, переживала она не напрасно. Роды затянулись, а воздуха в комнате с каждой минутой становилось все меньше.

– Тужься еще, – уговаривала Кристину сиделка. – Делов-то! Идет уже малыш, чувствую.

– Не могу дышать, – пыхтя, отозвалась роженица. – Откройте дверь.

– Ну, давай… чуть-чуть, еще, еще… отдыхать потом будем… Не расслабляйся! – Лечуха начала сердиться. – Девочка, эй, как тебя там! Приоткрой дверь немного, не то сомлеет сейчас мамочка наша.

Маша подскочила к двери, и поток воздуха, как ей показалось, просто хлынул в комнату.

– Стой там, захлопнешь, если что, – рявкнула лечуха. – Давай, мамаша, тужься, держу уже ребенка, тужься, не останавливайся…

Через несколько томительных мгновений раздался детский крик.

– Наконец-то, – счастливо пробормотала лечуха. – Мальчик у тебя, мамочка. Красавчик-то какой, смотри! Налюбовалась? Теперь быстренько крикуна в неоясли, пока весь город не перебудил. Доктор осмотрит, скажет подробнее, а пока в неояслях ему будет так же хорошо, как внутри мамочки…

Крик ребенка стал приглушенным, и Маша, которой очень хотелось посмотреть, решилась обернуться. Она увидела усталую, но улыбающуюся Кристину, накрытую простыней, и хлопочущую лечуху. Щелкнули замки, неоясли оказались похожи на футляр для скрипки, только с окошечком, в котором виднелась мордочка младенца, в рот которому автомат уже сунул соску со смесью. Под экранчиком бежали зеленые цифры и буквы, рост пятьдесят сантиметров, вес три килограмма сто шестьдесят граммов, температура, пульс, давление…

– Все, малыш готов к путешествию, скоро нас осмотрит доктор, – сияла лечуха. – А мы сейчас соберем мамочку, и когда Черный Час кончится…

Вдруг дверь резко распахнулась, ударив Машу по спине, сшибла с ног. Дико заорала лечуха и бросилась в сторону, уронив на себя ширму. Сорванным голосом заголосила Кристина.

Огромная Ночная Птица, с гривой развевающихся черных волос, подхватила неоясли своими изогнутыми когтями. Свалила одним взмахом крыла капельницу, другим сшибла со стены ночник и метнулась из комнаты.

– Отдай! – Кристина пыталась перекричать вопли испуганной лечухи. Рванулась было за Птицей, и портативная лежанка скользнула под ней, ударилась о стену, перевернулась.

Маша, не помня себя, бросилась за Птицей. Ночных Птиц она не боялась. Птица ничего ей не сделает. Но она забрала малыша!

В гостиной Птица опрокинула этажерку со статуэтками, ударилась спиной о люк, но не смогла его открыть. Маша замерла на секунду, соображая, что Птица в ловушке и никуда не денется. И в этот момент вихрь из перьев и косматых волос метнулся через девочку к камину. Маша поняла, что Птица просто упала в камин снаружи, а выбраться через него обратно ей не давали крылья, негде было размахнуться. Сидя на остатках розового желе в камине, Птица обернулась на Машу, прижимая лапой неоясли.

– Пожалуйста, отдай, – попросила девочка. – Сделка. Любая сделка. Что хочешь. Отдай ребенка!

Птица пристально взглянула Маше в глаза, и девочка заметила знакомый стразик, приклеенный к уголку левого глаза.

– У меня есть такие камушки! – торопливо сообщила девочка. – У меня есть фрукты и рыба. Я заплачу, чем захочешь, только верни малыша.

– Мне уже заплатили, прости, птенчик, – резко ответила Птица, дернув уголком рта. Затем нагнулась, взяла ручку от неояслей в зубы и, подпрыгнув, уперлась когтистыми лапами в тесные стенки трубы.

– Ты не выберешься так! – закричала Маша. – Отдай младенца, и я тебя выпущу через люк!

Но Птица молча карабкалась по трубе вверх, только летели крошки кирпича.

Маша заметила на кресле одно из кухонных полотенец, схватила его, подбежала к трубе и хотела поймать Птицу за лапу. Но получила такой удар по руке когтями, что от боли на несколько секунд перестала соображать. Тельняшка на предплечье была разорвана, потекла кровь. Девочка, плача, обернула руку полотенцем, и в этот момент пробил колокол, возвещавший о конце Черного Часа. Не медля, Маша побежала к люку, распахнула его и поднялась.

Чудо-дверь была снесена с петель, из нее торчала электронная начинка, окна зияли выбитыми стеклами, все кругом было разбито, холодильник лежал на боку. У порога валялись Машины шлепанцы и ботинки. Чтобы не наступать на стекла, девочка сунула ноги в шлепанцы – так быстрее – и поспешила на улицу. В розовое рассветное небо улетали три огромные Ночные Птицы.

Глава 20 Возвращение домой

Маша стояла, онемев, глядя туда, куда улетали Ночные Птицы Рогонды, унося ребенка Кристины – на вершины дальних гор. Она не чувствовала, что полотенце пропиталось кровью, но внезапно у нее закружилась голова. Девочка зажмурилась и села прямо на траву. И вдруг ее приподнял какой-то мужчина.

– Пух и перья, ты же ранена!

– Да, наверное.

– Тебя надо к лечухам!

– У нас в доме есть одна. – Маша отвечала бездумно, не открывая глаз. Ее подташнивало.

– В доме? Лечуха? Что тут произошло?!

Мужчина поднял ее на руки, как малышку, переступил через битые стекла, побежал вниз по лестнице.

– Кристина! Любимая! – позвал он, вбегая в гостиную.

Тут Маша открыла глаза и посмотрела на того, кто ее нес. У молодого мужчины была красная вязаная шапка на голове.

– Она в детской, – сообщила девочка.

– Кристина! – не своим голосом заорал мужчина, вбегая с Машей на руках в разгромленную детскую.

Он спустил с рук Машу, и та поспешила к трепыхающейся ширме, под которой пряталась очумевшая от страха лечуха. Но не смогла ее поднять, потому что женщина крепко держалась за ширму снизу. Мужчина тем временем поднял портативную лежанку вместе с Кристиной. Он был очень высоким и сильным и в точности таким, как на фотографии.

– Игорь… – прошептала Кристина, обняв его обеими руками так крепко, как только могла.

– Он приехал! – ошеломленно пробормотала девочка. – По правде приехал! Кристина не выдумала ничего! Но как же вы разговаривали. Ракушки ведь не ловят в море…

– Меня же нанял на работу искать морского змея маг, – напомнил Игорь с раздражением, услышав ее слова. – Он велел нам обвесить стены зеркалами, говорил что-то про второе лицо и про то, что зачарованные зеркала помогут нам разговаривать с нашими семьями.

Маша вспомнила зеркало на двери в кабинете и осеклась. У нее у самой было «второе лицо», с помощью которого она попадала в другие миры. Ей ли удивляться способностям незнакомого мага?

Игорь тем временем обратился к Кристине:

– Ты позвонила ночью, сказала, что я нужен очень срочно. Но вырваться получилось только через две недели – меня перебросили из порта Керонды маячком в наш порт. Колдун-заказчик был очень доволен экспедицией, сказал, что маячок – самое меньшее, что он мог для меня сделать. Я оказался в запертом ангаре. Еле дождался конца Черного Часа и тут же полетел домой на антиграве. Что произошло?

– Наш сын, он… Он родился сегодня ночью…

– Наш сын? У нас мальчик?

– Да… Но его тут же забрали…

– Кто?! – Игорь обнял за плечи Кристину, та заплакала.

– Ночные Птицы Рогонды, – ответила за нее Маша. – Я пыталась их остановить, а они, видите, меня поцарапали…

Перед глазами у нее снова поплыло, тем более что в комнате по-прежнему было очень душно. Но Игорь не дал ей упасть, он выпустил жену, позволив ей лечь обратно на лежанку, и подхватил девочку.

– Это та самая Маша, которую ты предлагала удочерить? – спросил он. – А где же лечуха?

Женщина осторожно вылезла из-под ширмы. Губы у нее тряслись, но она не произнесла ни слова.

– Остановите кровь! – велел ей Игорь.

Лечуха, казалось, не поняла его. Без толку перебирала лекарства в своей сумке, и губы у нее тряслись все сильнее.

– Я сам! – рявкнул Игорь, взял из сумки лечухи бинт и занялся Машиной рукой.

Затем он перенес девочку на кровать и ушел, не закрыв дверь. Маша слышала, как мужчина ходит по комнатам, звонит куда-то, разговаривает с Кристиной и лечухой. Но ей было слишком плохо, чтобы искать во всем этом какой-то смысл. Она просто закрыла глаза и попросила комнату не качаться. А через несколько минут забылась сном.

Когда Маша проснулась, то в первую секунду испугалась. Вокруг все было белым: пол, стены, потолок, кровать, люди. На всю огромную комнату горела одна-единственная лампочка над входом.

– Ты в больнице, в пещерах, – сказал мужчина в таком же платке на голове, как у лечухи. – С твоей рукой все в порядке, мы зашили рану, крови ты потеряла не так уж много, как нам сперва показалось.

– Что с Кристиной?

– Твои будущие приемные родители сейчас в боксе, я провожу тебя.

– А что с лечухой, которая была с нами?

– У нее шок. Но ты не беспокойся, вы все в надежных руках.

– А как Кристина? Вы мне не ответили.

– Физически стабильна, это все, что тебе пока следует знать. – Доктор отвел глаза и спросил нарочито бесстрастно: – Так ты видела, как родился ребенок?

– Да, он был в неояслях, когда его унесла Ночная Птица. Скажите, они ведь не смогут его открыть? Птицы не смогут ему ничего сделать?

– Если ребенок действительно родился…

– Что значит «действительно родился»?

– Я оговорился, – напрягся доктор. – Хотел сказать другое: если лечуха действительно поместила его в неоясли, то ребенок может выжить в них в течение двадцати четырех часов. В идеале менять патрон надо утром и вечером, чтобы питание было безупречно свежим и система не сбоила, но двадцать четыре часа – это максимум. Я уверен, его быстро найдут. Если и ты, и Кристина, и лечуха говорили правду, то ребенка обнаружит спасательная экспедиция раньше, чем неоясли отключатся. А теперь иди к своим приемным родителям, покажись им на глаза, чтобы они знали, что хотя бы с тобой все обошлось. И постарайся успокоить свою приемную мамочку. Ее главное лекарство сейчас – сон и душевный покой.

Доктор смерил у Маши пульс, проверил зрачки и только потом проводил в бокс. Кристина лежала на узкой кровати на боку, свернувшись калачиком и положив голову на колени Игорю. Тот, казалось, дремал сидя, прислонившись к стене. На нем по-прежнему была красная вязаная шапка, и одет он был по-уличному, только на тельняшку с жилетом сверху наброшена белая накидка. Кристина в одной белой пижаме поджала босые ноги, словно ей было холодно.

– Машенька, – прошептала она и села, когда вошли девочка и доктор. Игорь тут же открыл ясные глаза.

– Отлично вы ее подлатали, – бодро произнес доктор. – Нам почти ничего делать не пришлось. Сразу видно опытную руку.

Маша медленно подошла к Кристине. Та обняла ее и посадила рядом с собой, а потом поцеловала в макушку.

– Девочку можете приводить на перевязку, а мамочка пусть пока полежит у нас, – тем же бодрым, полным оптимизма голосом сказал доктор. – Я пойду, меня ждут другие пациенты.

После его ухода все промолчали минуту.

– Игорь, я знаю, Машенька нам поможет. Она сквозняк. И уже возвращала потерянные вещи, я знаю от Капитолины Андреевны.

– Ну так пусть щелкнет пальцами и вернет нам сына, и делу конец, – несколько раздраженно отозвался Игорь. – Что для этого нужно?

– Я действительно могу возвращать вещи, которые принадлежат мне, – тихо ответила девочка. – Но ребенок – не вещь. Даже если вы мне подарите неоясли, сомневаюсь, что я смогу вернуть ребенка. Скорее всего, неоясли вернутся без него. Ведь он живой, это же человек…

– Тогда даже и пробовать не смей! – воскликнул Игорь. – По крайней мере, сейчас ребенок жив, где бы он ни был. А без неояслей сколько он продержится?

Кристина потухла, как перегоревшая лампочка. Опустились ресницы, повисли безвольно руки, ссутулились плечи.

– Я вот что придумал… – снова заговорил Игорь, обращаясь к жене. – Я присоединюсь к экспедиции в горы, мы дойдем до города Птиц и постараемся вернуть ребенка. Тебе и Маше лучше пока побыть в больнице. В боксе две кровати, пусть девочка спит здесь. Дом все равно разрушен, требуется ремонт.

– Я не хочу возвращаться туда, – бесцветным голосом произнесла Кристина. – Там опасно. Труба такая широченная…

– Ты же слышала историю Рогонды, – вздохнул Игорь. – Раньше, когда люди пользовались небоходом, это было еще до нынешнего Смотрителя, мы приезжали на крышу собственного дома и просто спускались вниз по трубе, где имелся люк. Но с тех пор, как небоход не работает, люди переделали трубы под камины и люки убрали. До сего дня ни одна птица…

– Она спустилась через трубу, – тихо произнесла Кристина, из глаз ее закапали слезы. – И наружу вылезла через трубу.

– Что толку говорить об этом снова и снова? – пожал плечами Игорь. – Решено: я пойду в горы с надежными людьми, и мы найдем малыша. А потом сделаем в доме ремонт, закроем камин… Ну не плачь, Кристина, любимая! Ты отдыхай. Вот Маша с тобой побудет, а я скоро вернусь вместе с сыном.

Он нежно поцеловал жену в лоб и ушел.

Девочка села на кровать напротив, растерянная и смущенная. Кристина все так же лежала на боку, свернувшись в клубочек, и смотрела прямо перед собой.

– Экспедиция не поможет, – вдруг резко произнесла женщина и села. – Птичьи стражи и шаман, как всегда, не пустят людей в Птичий город. Надо идти к Смотрителю. Маша, он звал тебя в ученицы, сделал тебе подарок – жемчужину, хорошо к тебе относится. Ты должна его попросить. Пусть прикажет Птицам вернуть Ванечку.

– Вы назвали ребенка Ваней? – переспросила Маша.

– Пожалуйста, Маша, ты должна что-то сделать. Я не знаю, как в других мирах, но в этом мире он твой брат, хоть и названый. И ему жить остался один денечек, если мы его не спасем.

Голос Кристины сорвался, она заплакала и закашлялась одновременно. Вид у нее был жуткий, словно молодая женщина за несколько минут превратилась в старуху, тощую и лохматую, у Маши просто сжалось сердце от этого.

– Я найду малыша! – твердо сказала девочка. – Обещаю: сделаю все, что нужно. Сейчас пойду, догоню Игоря и предложу ему помощь. Ждите!

Она выбежала из палаты, хлопнув дверью. Но Игорь уже, как оказалось, покинул пещеры лечух. Одна молодая лечуха проводила девочку наружу, и Маша оказалась в незнакомой части города. Но синий луч шапочки колокольцев тут же показал ей, куда пошел Игорь. Девочка очень торопилась его догнать, однако пораненная рука отзывалась болью при каждом резком движении, поэтому Маша шла гораздо медленнее, чем обычно. Мужа Кристины она настигла уже дома – тот запирал жилые комнаты.

– Что ты здесь делаешь, девочка? Я же просил тебя оставаться в больнице!

– Я могу помочь! – выпалила Маша.

– Маша, тебя никто не винит, слышишь? – внятно произнес Игорь. – Ты ни в чем не виновата. Ты сделала больше, чем должна, тебя даже ранили. Пожалуйста, вернись к Кристине, отдохни…

– У меня есть способность угадывать верное направление. Я могу точно указать, где Ванечка.

Маша спросила у шапочки колокольцев, где сейчас Ваня. Возник яркий синий луч, видимый только ей одной. Девочка взяла за руку Игоря, и они вместе вышли из дома. Луч протянулся по воздуху, высоко над головой, упираясь в вершины дальних гор, как раз в том направлении, куда улетели Птицы.

– Может быть, можно на ракушке долететь? Или на нескольких ракушках? – предложила девочка.

– Ну хорошо, пойдем, свяжемся с экспертом, – сдался Игорь.

Они вернулись в дом, прошли в кабинет, Игорь плотно закрыл дверь и достал свою ракушку. Между усиками натянулся тонкий экран. Мужчина долго выяснял, когда и откуда выходят каменщики-следопыты, и уже под конец разговора, когда Маша начала терять терпение, вдруг спохватился:

– У меня тут дочка приемная, очень способная и храбрая, просится в спасательную экспедицию. Говорит, что умеет определять направление и укажет, где мой сын. Он…

– Нет смысла, – перебил его незнакомец. – Направление мы и так знаем – гнездовье, Птичий город. Пройти туда в сопровождении альпинистов не составит труда. Вот только пустят ли нас к гнездам… Если переговоры пройдут успешно, ребенка нам принесут, а если нет, то знание направления нам ничем не поможет. Стервы Птицы запросто могут в горах обвал устроить. Так что только детей в экспедиции не хватает. Вы можете пойти – вы отец и моряк, значит, хорошо подготовлены физически. Но никаких дочек.

– Ты слышала? – спросил Игорь, закрывая ракушку. – Нет смысла в твоих способностях. Вернись в больницу или иди к подружкам, здесь не оставайся. Я запер комнаты, которые не пострадали, убрал все ценное, но люк открыт и двери больше нет, так что спать тут все равно небезопасно.

Девочка понурилась, и Игорь, поколебавшись, положил руку ей на голову.

– Ты хороший человек, Маша, но сейчас ты можешь одно – успокоить Кристину. Искать Ванечку должны подготовленные, взрослые люди. Прости, я очень тороплюсь.

Мужчина надел куртку и ушел. Маша обошла разгромленную гостиную. Этажерку вместе со статуэтками Игорь унес в спальню. Коробки исчезли. В комнате только валялся опрокинутый диван с драной спинкой, да на камине пылился забытый фарфоровый пупс. Ему под бок подкатилась огромная жемчужина – подарок Смотрителя.

Внезапно жемчужина повернулась и уставилась на Машу круглым черным зрачком. Девочка вскрикнула. Зрачок смотрел на нее несколько секунд, потом глаз моргнул – непонятной кожистой пленкой. И еще раз. Девочка отошла в сторону – глаз следил за ней. Тогда Маша бросилась прочь из дома. Она пришла в себя на скамейке и задумалась – если жемчужину-глаз подарил Смотритель, то, значит, он видел все, что происходило в доме, и знает, что Ночная Птица унесла ребенка. Девочка побежала к Маяку.

Смотритель сидел у входа, курил трубку, словно ждал ее. Его рыжая с проседью борода была присыпана пеплом – видимо, старик сидел здесь довольно давно.

– Здравствуйте, мне нужна помощь! – на бегу крикнула девочка, пересекая шаткий мост.

– Ты пришла стать моей ученицей? – флегматично поинтересовался Смотритель.

– Что? – удивилась девочка. – Нет!

– Ты пришла стать моей ученицей? – изменив интонацию, повторил старик и встал, уперев руки в бока.

– Нет, я же вам сказала. Я хотела только попросить…

– Запомни, дитя мое: я не добрый волшебник. Ты мне уже третий раз отказываешь, значит, с этой минуты становишься моим врагом. С чего бы мне тебе помогать, а? Ты ничего не сделала для меня, а я уже сделал достаточно.

– Но речь идет о ребенке Кристины! Птицы…

– Знать ничего не хочу! Учти, малышка, если придешь к Маяку еще раз без намерения стать моей ученицей, я посажу на твой след клочок Тьмы! – Старик выбросил вперед руку, сжатую в кулак, а потом медленно и осторожно разжал пальцы. На его ладони извивался черный сгусток дыма. – Тьма меняет все, к чему прикасается, особенно если ее посылаю я. Кошмары будут преследовать тебя наяву, и ты потеряешься в реальности, чувствуя себя так, будто скользишь между мирами, не входя ни в один из них. Поверь мне, это страшно. Люди от такого с ума сходят, если вообще остаются людьми.

– То есть… – заикнулась было Маша.

– То есть прочь с Маяка, покуда цела! – рявкнул Смотритель. – Ты все поняла? В следующий раз, когда твоя нога ступит на землю за мостом, ты громко пообещаешь мне стать моей ученицей и с той же минуты останешься на Маяке навсегда! В любом другом случае я пущу по твоему следу Тьму. У тебя три секунды, чтобы убраться отсюда. Один, два, три…

Маша припустила со всех ног, придерживая больную руку. При каждом рывке в ней возникала тупая боль, к которой вполне можно привыкнуть, если думать о другом… А ей было о чем подумать! Внутри ее все клокотало от ярости. Девочка двигалась вдоль берега и, когда Маяк остался далеко позади, спустилась поближе к воде, выбрала для себя плоский камень на границе с портом, где никто не мог ее видеть, и забралась на него. Несколько минут она просто смотрела на море, на корабли, слушала звуки порта и, если случайно оглядывалась на Маяк, тут же поспешно отводила взгляд, несмотря на то что вид на него издали был очень живописный.

– Могу просидеть тут весь день, – сказала себе Маша. – Меня ничто не касается. Ваня мне не брат, а его папа отказался от моей помощи, пошел искать сына лично сам. Ну и скатертью дорога! Взрослые сами разберутся. Смотритель мне вообще не друг. Надо держаться от него подальше, Андрей прав. А я просто буду сидеть и смотреть на море.

Маша тут же припомнила, как вчера еще кричала на Андрея: «Да ни один сквозняк не закрыл бы глаза на такую гадость! Оттого-то миры и гибнут, что всем вокруг все равно!» Даже дома девочка не всегда могла объяснить подругам или родителям, отчего ей всегда до всего есть дело, отчего она не может жить спокойно, а заморачивается чужими проблемами. Но ведь именно это свойство и делало ее сквозняком. Если ты просто попал в другой мир, потому что дома скучно, и стараешься там поудобнее устроиться – ты не сквозняк. Тебе в любом мире будет скучно, если, конечно, внезапно ты не окажешься наследным принцем каких-нибудь лучезарных эльфов и тебе предстоит сидеть на бархатной подушечке, кушать конфетки и красиво тыкать пальчиком в сторону усталого военачальника: «Почему в моем дивном лесу до сих пор попадаются всякие противные черти, гоблины или вампиры? Убейте их всех немедленно, или я прикажу вас казнить». Впрочем, эдакого гостя из других миров местные жители сами долго терпеть не будут. А вот если ты сквозняк – ты делаешь то, что должен, и тебе всегда есть дело до чужих проблем.

«Я действительно собираюсь найти Ванечку, только теперь вообще не знаю, что делать. А делать что-то надо срочно, малыш долго ждать не может», – уныло думала Маша. В тот же момент поняла: кое-что беспокоит ее сильнее, чем желание помочь, горячее, чем ярость в отношении Смотрителя, больнее, чем рана на руке. Ощутив в груди жжение, Маша потянула за шнурок – молочно-белое кольцо матово светилось в лучах солнца и было очень горячим. Помедлив, девочка осторожно поднесла его к глазам.

– Маша, я слышал про Кристину! – Лицо Андрея казалось близко-близко, словно она стояла, уткнувшись в него носом. Его голос звучал как потусторонний, тихий и высокий, с эхом. – Ты где, в больнице?

– У Маяка. То есть уже ушла оттуда, сижу на берегу. – Маша всхлипнула, неожиданно для самой себя. Ярость начала ее отпускать, хотелось просто упасть лицом в подушку и зареветь. – Я говорила со Смотрителем… И он прогнал меня…

Ей стало трудно говорить.

– Ты на берегу? Я сейчас! – Андрей заметался, потом замер и щелкнул пальцами. Его голос перестал быть потусторонним. – Убирай кольцо, обожжешься.

Маша поспешно отпустила кольцо. Оно упало, ударившись о броню, повисло на шнурке. Девочка хотела слезть с камня, но поскользнулась, Андрей поймал ее и помог спуститься.

– Ты, говорят, ранена? Больно?

– Немножко, но все в порядке. Лечухи ваши сказали – хорошо, что Игорь меня перевязал сразу…

– Игорь?

– Муж Кристины. – Маша не удержалась от торжествующей улыбки. – Ты не верил, а он вернулся. И связь они поддерживали не столько с помощью ракушки, сколько с помощью магии.

– Теперь понятно, почему Птицы ворвались в их дом. Они наверняка, как и Смотритель, летят на магию, как мотыльки на огонь.

– Я ничего не понимаю, Андрей, – призналась девочка. – Я же видела Птиц, в тот день, когда они вынесли меня и Селедку из пещеры, говорила с ними и со Смотрителем. Птицы не едят людей, это все сказки. Зачем им ребенок?

– А ночью ты пыталась поговорить с Птицей? Или сразу полезла в драку?

– В том-то все и дело… Как я видела в прошлый раз, Птицы всегда готовы идти на сделку. А эта Птица на соглашение со мной не пошла. Более того, обмолвилась, что сделка уже состоялась.

– Кто-то заказал ребенка Птицам? Орден, пираты?

– Нет. Потому что могу точно сказать: он не в городе, не под землей, не в море и не на Маяке, а на вершине вон тех скал. – Маша сверилась по фонарику колокольцев.

– Значит, Птичий шаман или нянька заказали младенца для своих целей. В той стороне в скалах нет ничего, кроме Птичьего города. Может быть, они его уже…

– Новорожденный в неояслях и будет в относительном порядке до четырех часов утра. Птицы не смогут открыть капсулу? Вроде бы там код или пароль…

Маша дотронулась до лба пальцами, просто пытаясь подробнее вспомнить все, что касалось неояслей, однако Андрей решил, что у нее закружилась голова.

– Ты ела что-нибудь? Спала? Тебе плохо? Держись за меня, я перемещу тебя пока к нам домой.

Маша не без смущения взяла Андрея за руку, и тот щелкнул пальцами. Мгновение спустя они уже стояли перед Аней. Девушка, одетая в домашний халат, голубенький, в белую ракушку, помешивала в кастрюльке напиток, пахнущий шоколадом. Кухня в доме мэра оказалась небольшой, но очень чистой и очень современной, с огромным холодильником и массой всевозможной бытовой техники.

– Привет, – сказала Аня насмешливо, но без улыбки. – История повторяется? Ты снова без крова. В новостях говорили – дом разрушен, Кристина в больнице.

У Маши зарябило в глазах от быстрой смены окружения, и она зажмурилась. Андрей усадил девочку на стул, Аня вложила ей в руки горячую кружку с какао.

– Можешь есть все, что лежит на столе, – поспешно сообщил Андрей. – Хочешь спать? Как ты себя чувствуешь?

Маша прислушалась к себе. Рука ныла, но только если ею пошевелить. Спать не хотелось. Чувствовала она себя превосходно, словно ничего не случилось.

– Хорошо, – с недоумением ответила девочка. – Странно, но хорошо. Помню, что из руки текла кровь, знаю, что была без сознания, но чувствую я себя так, будто мне все приснилось. Интересно, почему? В вашем мире такая продвинутая медицина?

– Наверное, у тебя шок или как там это называется, – подняла брови Аня. – А что, я читала, так бывает: человек не чувствует боли, даже если ему ногу оторвало.

– Мне лучше позвонить Кристине, – озабоченно произнес Андрей. – Маша всего лишь маленькая девочка, могла не понять, что ей сказали лечухи. Спрошу у Кристины про диагноз доктора, а ты, Аня, пока ее не трогай, дай поесть спокойно.

Он вышел из кухни.

Маша снова обиделась, услышав, что ее назвали маленькой девочкой, но решила не спорить. Взяла предложенный бутерброд с сыром и, чтобы не показаться невежливой гостьей, отхлебнула какао. Аня села на подоконник с кружкой в руке, искоса наблюдая за ней. Несколько минут прошло в молчании, девочки не разговаривали, пили какао и ели бутерброды. Вернулся Андрей.

– Ну, я все выяснил. У Маши просто царапина, глубокая, но не опасная, через неделю забудет про нее. Крови потеряла немного, а лечухи сделали все – и кровь влили, и энергии добавили, а анальгетик будет действовать еще шесть часов. Потом уже и не нужен будет. Короче, Маша в порядке, Кристина тоже. Игорь отправился в горы. Дом их разрушен, и я сказал Кристине и лечухе, что девочка переночует у нас.

– Только маму ты спросить забыл, – хмыкнула Аня.

– Я не буду у вас ночевать, – быстро сказала Маша. – И Кристина об этом знает. Я должна найти ребенка.

– С ума сошла? – спросила Аня спокойно. – Ты маленькая, в горы уже ушли мужчины. Не переживай, мои родители тебя не выставят на улицу.

– Мне надоело слышать от вас каждый раз, день за днем, что я маленькая! – устало произнесла Маша. – Вы такие крутые, взрослые, хоть на два года всего старше меня, занимаетесь своими смешными тайнами, шпионите за Орденом, выслеживаете пиратов, третируете бывшую директрису, прячетесь от Смотрителя… А я уже побывала в пяти мирах! Не верите? Пойдите, спросите у Смотрителя, он тоже сквозняк. На моем счету дела в мире балаганщиков, мире растений и вечной ночи, мире льда и рысарей, мире теплого моря и аквамаринов, мире разноцветных Мя. И в каждом из этих миров я выжила, но не только – совершила что-то очень важное, что полностью изменило там опасную ситуацию. И никогда я не знала наперед, что мне следует делать. Бывает, ошибалась, но старалась поступать по совести. Можете смеяться надо мной, ты, Аня, можешь взять вон помидорину и кинуть в меня, как на днях, у магазина. Но это ничего не изменит: я была и остаюсь сквозняком, поэтому сейчас скажу вам спасибо за то, что покормили, и пойду выручать сына Кристины.

– И как ты собираешься все сделать одна? – Андрей нахмурился и скрестил руки на груди.

– Я не говорила, что мне не нужна помощь. – Маша сделала упор на словах «не нужна». – Но мне негде ее получить. Игорь отказался, а Смотритель…

– Да, ты упомянула, что заходила к нему, – спохватился Андрей.

– Смотритель сказал, что, если я еще раз приду к нему без намерения стать его ученицей, он пошлет по моим следам Тьму.

Аня соскочила с подоконника. Чашка Андрея упала на пол, от нее отлетела белая ручка. Судя по округлившимся глазам, они знали, что это значит.

– Птичья мамка, за что? – прошептала Аня. – Андрей отказывался миллион раз, однако он никогда…

– Видимо, я ему не настолько был нужен. – У Андрея дрогнул уголок рта. – Маша, ничего страшнее даже представить себе нельзя! Наш Смотритель ни разу подобного не делал, и его предшественник тоже. Но перед тем был один, который сделал так с пиратом… Не хочу тебя пугать, но сказка самая жуткая из всех, что рассказывают на нашем острове.

– Вовсе не сказка. – Маша отвела взгляд. – Он объяснил мне, что это значит. Я видела Тьму, потому что была на улице в Черный Час, и хорошо представляю себе, что она такое.

– Зачем ты вообще к нему пошла? – с раздражением спросила Аня.

– По приказу Смотрителя Птицы охраняют Маяк и патрулируют в Черный Час побережье и улицы города, – объяснила Маша, которой не хотелось рассказывать про следившую за ней жемчужину, чтобы ребята снова не начали звонить лечухам. – Я решила, что он сможет приказать им вернуть ребенка. Или хотя бы поможет мне добраться к гнездам.

– Птицы и Смотритель испокон веков охраняют Маяк, – сказал Андрей. – Но между ними всего лишь древнее соглашение. Птицы не подчиняются Смотрителю. Они – дикий волшебный народ, хищники и маги одновременно. Птицы никому не подчиняются. С ними пытаются договариваться и люди. У папы… я хотел сказать, у мэра… имеется специальный отдел каменщиков, изучающих культуру Ночных Птиц Рогонды. У пиратов свои методы. Но даже дрессированный тигр в плохом настроении способен напасть на дрессировщика, что уж говорить о Ночных Птицах, которые умеют и разговаривать, и колдовать, и летать и притом остаются животными, то есть птицами – в общем, дикими существами. В Черный Час люди недаром боятся шуметь, зажигать свет и выходить на улицу. Даже бандиты и пираты отсиживаются за закрытыми дверями. Тьма не проникнет в дом, если двери заперты, а вот Ночные Птицы, как лишний раз доказывает твой пример, – распрекрасно проникают куда захотят.

– Значит, Смотритель все равно не помог бы мне, – догадалась девочка. – Тогда у меня один выход – договориться с ними самой. В пещере у меня получилось, выходит, надежда есть. Только я не умею летать, и в экспедицию меня не взяли. Просто наотрез отказали!

– В Птичий город ведет только одна тропа, – сказала Аня. – Это всем известно. По ней ходят каменщики и те, кто надеется попасть к гнездам, – искатели сокровищ, которые ищут горные камушки да дерево Птицелап… Тропу охраняют от детей, сектантов, пиратов и браконьеров, ты не пройдешь даже невидимая – там проволочная сетка и забор. Тропа очень опасна, проходит по краю скалы, над пропастью, а в конце ее Птицы решают, пускать тебя в свой город или нет. Если ты им не нравишься, могут даже устроить обвал.

– Игорю так и сказали, – понурилась Маша. – Да, по тропе мне не пройти. Если бы я могла летать, где мне вздумается, то долетела бы до Птичьего города. Может, одолжите мне свои ракушки? Я знаю, что они с антигравом.

– Если бы все было так просто… – Андрей почесал в затылке. – Даже если бы у тебя были запасные аккумуляторы, ни ракушки, ни кресла-сиделки не способны подняться в воздух так высоко. Ты повиснешь на уровне монорельса…

Парень вдруг осекся, подбежал к окну и выглянул в него.

– Что ты там увидел? – насторожилась Аня.

– Монорельс! – воскликнул Андрей. – Ты можешь подняться на небоходе! Папа говорил, что когда-то его конечная остановка была как раз на Круглой скале, откуда прекрасный вид на Птичий город. Думаю, с той скалы ты могла бы позвать Птиц и попытаться договориться с ними. Только сейчас небоход не работает – отключили, потому что его часто ломали Ночные Птицы. Но, может быть, если папа нам поможет, нам позволят его починить. Найдем механиков в порту, организуем альтернативную экспедицию.

– Нет времени! – перебила его Аня. – Лялечка-то в неояслях и к утру загнется от голода и холода, пока небоход починят да запустят. Ой, кстати…

Девушка выбежала из комнаты. А Маша подошла к Андрею и тоже выглянула в окно.

– Я могу попытаться починить его, – предложила девочка.

– Разве ты механик?

– Я же могу магией восстанавливать вещи. Между прочим, в том и состоит работа Смотрителя – пока вы спите в Черный Час, он восстанавливает город. А Птицы его охраняют от Тьмы.

– Маша, угомонись! – не выдержал Андрей и шлепнул ладонью по подоконнику. – Мы тут живем всю жизнь, а ты – всего неделю, и я постоянно слышу от тебя какие-то несусветные новости. Есть неоспоримые вещи – в Черный Час нельзя выходить из дому, в Черный Час летают Ночные Птицы Рогонды, а Смотритель гонит Тьму и усмиряет Ночных Птиц. Это длится не одну сотню лет! Птицы дикие, но очень редкие и ценные живые существа, и если они унесли-таки ребенка – есть шанс уговорить их вернуть его, но небольшой, потому что Птицы мало кого слушают. Ты можешь попытаться, тем более что, как ты говоришь, у тебя уже получилось однажды убедить их не трогать вас с Селедкой, но если у тебя ничего не выйдет и ребенок погибнет внутри неоясель, ты добьешься максимум того, что жители испугаются.

– Ерунда, их гораздо больше Орден пугает, – отмахнулась Маша.

– Кстати, Ордена больше нет, ты слышала? После наших приключений в пещерах осталась только община для бездомных, да еще где-то под землей вроде бродят морские тельца. Сердцевидка-то погибла, и все старшие братья и сестры, кто выжил в пещерах, собирают ракушки на берегу…

Вбежала Аня, в руках у нее был цилиндр со светящейся синей полоской на боку.

– Это патрон к неояслям. У мамы остался один, хотя она ими уже давно не пользовалась. Если тебе удастся добраться до ребенка, ты сможешь заменить патрон, чтобы малыш продержался подольше!

Маша с благодарностью приняла цилиндр и положила его в потайной карман, к перчаткам. Жилет слегка встопорщился под мышкой, что, однако, почти не мешало двигаться.

– Ну хорошо, времени нет, – сдался Андрей. – Пойдем на крышу и посмотрим, сумеет ли Маша запустить небоход. С наступлением темноты его, конечно, опять сломают Птицы, но до вечера еще далеко, может, мы и успеем.

– Мы? – повернулась к нему Маша.

– Ты, конечно же, думала, что я отправлю маленькую девочку, то есть, извини, великую сквознячку одну в горы, к диким и хищным Птицам, а сам буду дома мультики смотреть? – Андрей сдвинул брови. – Не спорь! На крышу!

Глава 21 Шаман, сын Шамана

Внутри каминной трубы были, как оказалось, прибиты скобы, по которым ребята и вылезли на крышу, как по лестнице. Монорельс, заброшенный и тусклый, проходил прямо над их головами. Маша щелкнула пальцами, представив себе, как по нему скользят маленькие вагончики, такие, что она видела неподалеку от пещеры Ордена. Но ничего не случилось.

– Ну как, работает? – Аня ежилась на ветру и куталась в свой халат.

– Может, его должен кто-то запустить? – задумалась девочка.

– Я думал, ты его и запустишь, – усмехнулся Андрей. – Вообще-то это нелегкое дело – монорельс идет над всем городом, от порта, поднимаясь в горы. Ты даже не знаешь, какой он длинный.

Маша тут же обернулась в сторону порта и теперь представила себе монорельс, весь, целиком, связывающий, как суровая ниточка, кривые улочки Рогонды. Она щелкнула пальцами еще раз. Что-то тонко заскрипело. Аня подбежала к краю крыши и поставила ладонь козырьком к глазам, чтобы лучше видеть.

– Один вагончик идет! – наконец сообщила она.

– Прыгаем в него, – предложил Андрей Маше и крепко стиснул ее руку.

Наконец вагончик поравнялся с домом. Он был какой-то неровный, его хвост располагался ниже носа, крыша уходила назад и вниз, как у фуникулера. Из открытой двери свисала ступенька, которая едва не задевала крышу дома. Андрей легко запрыгнул на нее, втащил за собой Машу за руку. Сидений внутри не оказалось, только полно металлических трубок, из которых вынули подушки. Стекла щерились опасными на вид осколками. Ребята встали посередине вагончика, держась за руки, чтобы не упасть и не наткнуться на стекло или на металлическую трубку.

Рука у Андрея была твердая и горячая. Маша даже подумала на секунду, что у него температура, и машинально поднесла вторую руку к его лбу. Нет, температура нормальная. А прикосновение Машиной руки к его лицу Андрея отчего-то смутило. Он зажмурился и замер.

– Извини. – Машины непослушные губы смогли выдавить только это слово, без объяснений. Она тоже смутилась и отвернулась к разбитому окну, чтобы посмотреть на город. Полукружья каменных лестниц, чешуйки черепичных крыш – все это живо напомнило девочке первый день.

– Кирилл сказал, что Рогонда похожа на морской желудь на створке раковины, – пробормотала она.

– Хм, действительно, – удивился Андрей. – А я и не знал, что Селедка способен на такие сравнения.

– Кажется, они подружились с Олей? – неосторожно спросила Маша. Ее очень занимала мысль о том, не ревнует ли Андрей Олю к Селедке.

– Да хорошо бы, – усмехнулся тот неожиданно. – Я опекал раньше Чайку, как тебя, потому что она сирота, а брат вечно в отъезде, да еще Оля связалась с Боцманом… Боцман, хоть и занимался вроде бы хорошими делами – помогал рыбакам, боролся за справедливость, – всегда действовал немного чересчур. Например, с той же Капитошкой. Он не пытался ее уговорить помогать рыбакам, а просто привел нас однажды и велел закидать гнилыми овощами одну из ее служанок. Я часто был не согласен с его методами, но ребята стояли за него горой. Он умеет делать круто, поступать красиво, а правильно или нет – неважно.

– Аня говорила тогда, у таверны да еще в пещере, что ты в Чайку влюблен, а Аня влюблена в тебя.

Андрей усмехнулся, но почему-то отвел глаза.

– Думаю, это была игра на публику, чтобы поймать Боцмана с поличным. Ане всегда нравился Карась. Боюсь, он для нее идеал старшего брата и защитника, каким я так и не стал. Крепкий, как скала, и послушный, как ягненок. Оля мне нравилась когда-то. А кому она не нравится? Красивая. Вообще не понимаю, зачем я с тобой об этом говорю.

– Тогда зачем ты со мной об этом говоришь? – спросила Маша, отвернувшись, глядя, как тает внизу Рогонда, как приближается площадка на вершине круглой скалы.

– Наверное, как раз потому, что мне нравишься ты. – Андрей лукаво усмехнулся, слегка сжав ее пальцы. – Может быть, когда тебе будет столько же лет, сколько мне сейчас, ты подумаешь о том, не согласиться ли тебе стать моей девушкой?

Маша, вспыхнув, вырвала руку и едва не упала, поскольку вагончик резко остановился.

– Не обижайся, – мягко и торопливо сказал Андрей. – Просто знакомые мне девочки в двенадцать лет играют в куклы и смотрят мультсериалы. С ними даже поговорить не о чем пока. Повзрослеешь – поймешь. Я мог бы сказать, что люблю тебя, как младшую сестру.

– Что ты понимаешь? – глухо отозвалась Маша. – Я столько времени уже прожила в других мирах, возвращаясь домой в ту же секунду, в какую покинула свой мир. Мне двенадцать плюс много-много месяцев, проведенных в других мирах. Если хочешь знать, о чем со мной можно поговорить, хотя бы попытайся. Если у меня будет время после того, как я спасу сперва ребенка Кристины, а потом и весь твой мир…

Маша спрыгнула с подножки и осмотрелась.

Ребята оказались на ровной пустой площадке. С той стороны, откуда пришел небоход, простиралась многоступенчатая, какая-то будто бы чешуйчатая Рогонда, а за ней и вокруг – голубая даль моря. Андрей подошел к девочке, тронул за плечо и указал в противоположную сторону. Сначала Маша решила, что перед ней просто горы. Потом рассмотрела среди скал и склонов ту же чешуйчатость, как у Рогонды. Что-то разделяло пространство, образовывая островки или улочки. И только после этого девочка увидела вдали, на склоне горы, не то круглые ступеньки, не то древесные грибы, прячущиеся среди деревьев со странными голыми стволами, похожими на чьи-то длинные пальцы, у которых вместо ногтей росла листва.

– Это Птицелапы, – тихо сказал Андрей. – Они растут возле гнезд. Идем, тут тропка. Она доведет до той скалы, а там молись хоть Сердцевидке, хоть кому, чтобы Птицы нас пропустили.

– А если они нас не заметят? – прошептала девочка.

– Заметят.

Андрей повернулся и полез по узкой неухоженной дорожке, которая была настолько крута, что казалось: единственный способ пройти ее – просто спрыгнуть с нее прямо в Птичий город. Однако спуск оказался не таким уж и сложным, Маша зря боялась. Андрей все время был рядом, придерживал ее за руку, давал советы, куда и как наступить. Он явно не в первый раз оказался в горах.

– Ты не альпинист, случаем? – поинтересовалась девочка во время короткого отдыха.

– Альпинизм запрещен на этом острове, – серьезно ответил Шаман. – Охраняют то ли людей от Птиц, то ли Птиц от нас. Понятное дело, по горам лазить в Рогонде все равно умеет каждый мальчишка, только вот снаряжение использовать имеют право лишь каменщики.

– Если каменщики служат мэру, а мэр твой приемный отец, нельзя ли тебе… – неосторожно начала Маша.

– Нельзя в первую очередь! Тебе бы мама разрешила войти в клетку к тигру, чтобы испытать, прочная ли у тебя броня? Каменщики – самая опасная профессия на нашем острове. Хотя, если честно, именно поэтому каменщиками мечтают стать все дети. А вырастают все равно рыбаками.

Примерно через час ребята добрались до рокового места – до голой скалы над узкой тропинкой. Внизу Маша видела зеленый крутой склон, поросший кривыми молодыми деревьями, а глубоко на дне, в темноте, ниточку воды. Андрей не выпускал руку девочки ни на секунду, несмотря на то что идти приходилось гуськом, тропинка была такая узкая, что ребятам приходилось прижиматься к скале спинами.

– Если нам будет угрожать опасность, я тут же задействую маячок, – предупредил девочку Андрей.

– А как же ребенок? – испугалась Маша.

– Если ты сорвешься вниз, это ребенка не спасет. Равно как и если тебе вдруг по голове камнем достанется. Не волнуйся, мы не единственная его надежда, с другой стороны к Птичьему городу идут каменщики вместе с Игорем.

Маше не очень понравилось то, что Андрей был готов в любой момент щелкнуть пальцами и перенестись обратно в город, поэтому решила стать прозрачной. Если камни посыплются, Андрей испугается, и Маша успеет вырвать у него руку, а там пусть он свой маячок включает. О том, что парень может остаться под камнепадом, замешкавшись из-за того, что попытается на ощупь найти спутницу, девочка просто не подумала. Но получилось все совсем иначе.

Когда они с Андреем проходили по самому опасному участку тропы и девочка уже во все глаза смотрела на огромные гнезда впереди, где, как ей казалось, видела Птиц, камни посыпались сверху, сначала крохотные, как галька, увлекая за собой огромные валуны. Маша не успела даже испугаться, как Андрей вскинул руку и остановил камнепад. Все камни повисли в воздухе, а потом медленно и чинно поплыли обратно наверх. Машину руку Андрей по-прежнему крепко сжимал в своей. Ребята замерли, ожидая реакции Птиц на произошедшее. Не прошло и минуты, как на них упала тень от распростертых крыльев. Две огромные Птицы, с мужской и женской головами, всклокоченные и дикие, медленно спустились до уровня тропы.

– Шаман, сын Шамана, ты вернулся! – воскликнула Птица с мужской головой.

– Следуйте за нами, мы отведем вас к Шаману, – строго приказала Птица с женской головой.

Обе птицы парили над тропинкой, чуть впереди ребят, указывая путь.

– Почему он сказал – Шаман, сын Шамана? – спросила девочка шепотом.

– Сам не знаю, – почти не разжимая губ, ответил Андрей. – Но, раз уж нас пригласили, надо идти. Это наш единственный шанс попасть в Птичий город.

Однако вскоре тропинка раздвоилась – один ее конец вел в глубокое ущелье, а второй к гнездам, которые ребята видели на Круглой скале. Девочка гадала, куда их поведут, но Птицы внезапно взмыли вверх и почти пропали из виду. Ребята переглянулись.

– Ну и куда идти теперь? – спросил Андрей.

– А что это за ягоды? – заинтересовалась любопытная девочка и шагнула вперед, к пышно разросшемуся кусту, усыпанному плодами.

Вблизи оказалось, что ягоды ядовитые, так называемые волчьи, Маша узнала их по иллюстрации из книги, прочитанной в библиотеке Академии Сквозного Пути, и по кустарнику вокруг ее собственной школы. Но зато, раздвинув ветви, она заметила маленький дом, с крышей, покрытой длинными жесткими перьями. Ребята полезли сквозь кусты, ломая ветви, и увидели, что дом стоит на двух птичьих лапах.

– Избушка на курьих ножках! – удивилась девочка.

Из двери выглянул человек с длинными седыми волосами, но с молодым и красивым лицом. Девочке показалось издали, что у него горб, да еще он хромает на левую ногу.

– Входи, – хрипло произнес незнакомец и скрылся внутри домика.

Андрей храбро пошел вперед, держа за руку невидимую девочку.

Внутри домика пахло как от подмокшей перьевой подушки. Там не оказалось ни стола, ни стульев, ничего похожего на очаг или печь, а по всем стенам были развешаны сухие букеты из разных трав – не пучки из одного вида травы, как обычно делают травники, а именно букеты, где цветы соседствовали с сухими колючками, а длинные зеленые листья – с круглыми оранжевыми. Присмотревшись, девочка поняла, что все букеты разные: в одних было больше желтых цветов, в других – синих, в третьих – сухих метелок из травы. Кроме букетов, на стенах висели и гроздья или даже целые ветви с ягодами, и опытный взгляд Маши опознал малину, рябину, волчьи ягоды. Но что за плоды напоминали маленькие черные груши, девочка не знала.

– Садись, Шаман, сын Шамана, – предложил незнакомец.

Сидеть было не на чем – посреди комнаты стояло большое неряшливое гнездо, правда, с парой грязных подушек. Андрей дернул Машу за руку, и они сели прямо на пол, скрестив ноги по-турецки.

– Почему вы меня так назвали? – спросил мальчик.

– Ты знаешь, кто я? – Седой человек ухмыльнулся и повесил у окна только что зажженный пыльник. Яркий свет показал: то, что девочка принимала за горб, было сложенным крылом, а прихрамывал хозяин на левую ногу потому, что она была птичья. С правой стороны незнакомец оставался человеком, с нормальными рукой и ногой, слева же у него вместо руки росло крыло, а нога оканчивалась когтистыми птичьими пальцами.

– Вы Птичий Шаман? – спросил Андрей. – Нам рассказывали о таких, как вы, в школе. У Птичьего народа есть шаманы, которые владеют стихиями и дружат с природой.

– А ты владеешь стихиями? Ты дружишь с природой? – вдруг спросил Птичий Шаман и щелкнул пальцами.

С потолка начала капать вода. Одна капелька угодила Маше за шиворот, и девочка дернулась. Андрей тоже щелкнул пальцами, и с пола поднялись языки пламени. Вода тут же испарилась. Птичий Шаман взмахнул крылом, и неожиданный ветер задул огонь. Тогда Андрей взглянул на стену с сухими букетами. Внезапно высохшие плоды налились соком, а с цветов стали опадать лепестки.

– Довольно, – захохотал Птичий Шаман, – ты сведешь на нет мою работу за все лето!

Букеты снова поникли, ягоды сморщились.

– Ты доказал, что ты Шаман, – улыбаясь, произнес получеловек-полуптица. – Но ведь, поди, не знаешь, почему ты такой, какой есть? Известно ли тебе, кто твои родители? Знаешь ли ты, почему оказался в Рогонде?

– Конечно. Меня нашли… – Андрей сглотнул.

– В гнезде, – закончил за него хозяин избушки. – А в гнездо положил тебя я. Потому что ты мой сын.

– Нет! – вырвалось у Андрея.

– Твоя мать ушла к Великой Сердцевидке и добровольно стала морским тельцем, когда тебе был один годик, оставив тебя в гнезде. Она была человеком, вышла замуж за меня по большой любви, не зная о том, что я Птичий Шаман. Свое крыло я прятал под рыбацким плащом, птичью ногу она принимала за протез, а почему в ее саду раньше, чем у всех, поспевали желтые сливы и красные яблоки, которым очень трудно расти в климате Рогонды, даже не задумывалась. Конечно, после свадьбы она обо всем догадалась. Сын у нас родился во всем похожий на человека, а то, что волосы твои в младенчестве больше напоминали птичий пух, никто не узнал, потому что приемные родители сбрили их начисто.

Андрей растерянно прикоснулся к своим волосам. Его черные волосы выглядели совершенно обычно, только казалось странным, что они немного торчат, словно он специально начесал их перед зеркалом.

– Я все ждал того дня, когда ты придешь в Птичий город за разгадкой своего детства. Это я велел сбросить на тебя камни, Птицы бы не стали так делать – они не нападают на детей. Но я знал, что ты остановишь камнепад. Правда, рассчитывал, что кусты волчьих ягод расступятся перед тобой, – настоящий Шаман не стал бы ломать растения. Но я вынужден смириться с твоим воспитанием.

– Этого не может быть, – пробормотал Андрей. – Я человек, а не Ночная Птица.

– Конечно, ты человек, – улыбнулся Птичий Шаман. – Все Шаманы наполовину люди. Посиди минуту, сейчас я покажу тебе портрет твоей матушки, видео с нашей свадьбы. У меня также хранятся твои фотографии, с раннего детства в гнезде и всего времени, пока ты рос в приемной семье…

– Если я ваш сын, почему вы не забрали меня к себе?

– Ты бескрылый, тебе было бы трудно в нашем городе, особенно в раннем детстве, без матери. Что бы я делал с тобой один? У Шамана очень много дел. А в доме твоих приемных родителей ты день и ночь находился под защитой Птицелапа, который мы позволили унести твоему похитителю. Признаться, деятельность Ордена начала нас беспокоить, люди относились к Птицам все враждебнее, испытывали все больше страха, и мы с Великой Матерью надеялись, что, если один из нас будет воспитан в человеческой семье, нам будет легче добиться мира и взаимопонимания.

Руки у Андрея задрожали, Маша испугалась за парня и крепко сжала его ладонь, а другой рукой обняла за плечи.

– Что это? – вдруг спросил Птичий Шаман. Его глаза смотрели прямо на руку Андрея, в которую вцепилась Маша. – Ученица Смотрителя с тобой?!

– Я не ученица, – возразила Маша.

– Вон из моего дома! Мой сын останется со мной столько, сколько пожелает, а тебе лучше убраться из Птичьего города! Немедленно!

– Но у меня нет… – Маша хотела сказать, что у нее нет в Рогонде маячка, чтобы вернуться в город, единственный ее маячок – кольцо Андрея, но сильный порыв ветра оторвал ее от друга и вышвырнул за дверь.

Андрей даже не пошевелился, когда та захлопнулась.

Кусты волчьих ягод плотно сомкнулись и угрожающе нависли над девочкой, упавшей прямо на дорогу.

Маша просидела несколько минут, совершенно ошарашенная. Ветер, который на нее натравил Шаман, хоть и был чудовищно сильным, но все же не причинил ей вреда, просто вытянул за дверь и опустил на дорогу. Гораздо большее впечатление на нее произвело то, что Андрей оказался сыном Птичьего Шамана.

Девочка попробовала связаться с Андреем, но на все ее попытки кольцо оставалось холодным. Более того, чем больше она старалась, тем тяжелее становилось кольцо. Андрей явно не хотел ее видеть. Даже если бы Шаман удерживал его внутри своего дома силой, кольцо потеплело бы, если бы Андрей хотел поговорить с ней.

Маша в растерянности смотрела то на кусты волчьих ягод, то на путь позади нее, ведущий к Круглой скале. Конечно, если бы у нее было такое желание, она нашла бы дорогу домой. Починила бы фуникулер снова, если Птицы уже успели его сломать, прозрачная и невидимая, прошла бы по любой тропе, ведущей в Рогонду. Но ей не хотелось оставлять в Птичьем городе Андрея одного. К тому же у нее было дело – найти ребенка Кристины. Спохватившись, девочка задала вопрос фонарику колокольцев, в каком направлении ей идти, чтобы найти неоясли, и тот выдал вместо одного два лучика. Первый светил в то самое жуткое ущелье, второй указывал на приветливо выглядящую издали Птичью деревню. Подумав, Маша выбрала из двух дорог самую привлекательную и, поднявшись на ноги, побрела к Птичьим гнездам.

Глава 22 Птичья нянька

Маша шла по тропинке, которая становилась все более удобной и ухоженной. Это казалось странным, ведь здесь были владения Птиц. Кому бы ходить по дорожкам? Внезапно тропка уперлась в рельсы. Они были довольно узкими, словно по ним ездил поезд из парка аттракционов. Вокруг не было ни души, даже в небе не парила ни одна Птица, поэтому девочка, не мешкая, пошла прямо по рельсам, надеясь, что те приведут ее к гнездам.

Буквально через несколько шагов земля ушла из-под ног – рельсы самым фантастическим образом устремились кверху, почти безо всякой поддержки, кроме стальных опор, и Маша осторожно ступала по шпалам, боязливо оглядываясь на каменистую почву внизу. Казалось странным, что рельсы не ломаются и выдерживают не только свой собственный вес, но и девочку. Но еще больше она удивилась, когда рельсы разошлись на несколько путей. Часть из них шла вниз, часть вбок, влево, вправо, прямо, и ни под одним не было опоры. Кроме того, часть рельсов закручивалась, словно по спирали. И девочка остановилась в растерянности – кругом только горы, зелень и рельсы, ни дороги, ни гнезд не видно. Можно ли доверять рельсам без опоры и идти прямо вперед? Стоит ли карабкаться на закручивающиеся спиралью шпалы?

Вдруг вся конструкция легонько задрожала. Не настолько, чтобы Маша свалилась, но чувствительно. Девочка испуганно завертела головой. Откуда-то сверху шел поезд, состоящий из нескольких вагончиков, маленьких, как детские коляски. Шел он не очень быстро, примерно со скоростью спокойно идущего человека, так что Маша успела хорошо его рассмотреть, пока он приблизился. Вагончики были молочно-белыми, полупрозрачными, в мелких разноцветных крапинках, очень легкими. А внутри оказались малыши. В каждом вагончике, словно в коляске, лежало валетом по два младенца. Одни спали, некоторые пускали пузыри и гукали, но никто не плакал. Поезд слегка потрясывало, он жужжал тихо, как работающий в соседней комнате пылесос, и стук колес был тихим, словно колеса были пластмассовыми, но ровным и ритмичным. Маша из-за переплетения рельсов сначала не поняла, куда движется поезд, и заметалась, куда ей деваться, но он проехал мимо нее, по одной из боковых линий, и резко свернул направо. Потом сверху спустился еще один, причем по рельсам, закручивающимся по спирали. Он почти что перевернулся вверх ногами, но детишек, едущих в нем, это нисколько не обеспокоило. Похоже, они были надежно привязаны. Когда следующий поезд поехал прямо по Машиной ветке, та уже была готова к этому, но побоялась запрыгнуть на него – вагончики казались очень хрупкими. Девочка пропустила поезд, шагнув на одну из боковых линий, а потом вернулась на тот же путь и спокойно пошагала за ним, слегка придерживаясь рукой за край последнего вагона.

Против ее опасений выбранный путь шел относительно прямо, лишь в самом конце свернув влево. Маше не пришлось карабкаться вверх или сворачивать шею на спирали. Дорога привела ее к небольшой пещере, внутри которой стояло несколько маленьких поездов и суетились две огромные Птицы. Вспомнив, что она не невидимая, а прозрачная, Маша пригнулась, двигаясь за своим поездом на корточках. Состав покатился в пещеру, и девочка спряталась за большой камень неподалеку.

Птицы неуклюже цеплялись своими когтистыми пальцами на ногах за вагончики и оттаскивали их ко входу в пещеру, из которой доносился многоголосый рев. Птицы даже вспотели от усердия, сдували со лба прилипшие прядки волос и непрестанно бегали от пещеры к рельсам, но рев не прекращался. Прибыл новый поезд с детишками, и те, едва движение замедлилось, тоже принялись плакать – сначала один захныкал и разбудил остальных, а через минуту уже из всех вагончиков доносился крик.

– С ума сойти! – не выдержала одна из Птиц, ярко-рыжая. – Долго это будет продолжаться? С утра перья слиплись, птенчики кое-как кормленные!

– Такого никогда раньше не было! – словно оправдываясь, простонала ее подруга, черненькая.

– Ну еще бы! – продолжала кричать рыжая. – Две Великие Матери одновременно, и ни одна не желает работать! А нам что делать? Рук-то у нас нет! Ладно хоть кормить Птицелап помогает. А переодевать, перышки, носики, ушки чистить – кто должен? А если они заболеют?

Из пещеры вновь выкатился поезд. Детишки хныкали, но едва вагончики встали на рельсы, многие тут же задремали.

– Я не знаю, что делать, – захныкала черненькая. – Шаман обещал вечером устроить душ из дождя, но я боюсь, что птенцы простудятся.

– Надо всем городом идти к Матерям и сказать – или вместе работайте, или пусть одна уходит, если они не могут распределить обязанности, – решительно заявила рыжая, оттаскивая лапой очередной поезд. – Не просить же людей нянчить наших птенчиков только потому, что у людей есть руки.

– А почему нет? – Маша сделала себя видимой и выбралась из своего убежища. – Вам нужна пара рук? У меня есть, чисто случайно.

– Человек? – встрепенулась рыжая.

– Пара рук? – подняла брови черненькая.

Несколько секунд Птицы смотрели то на нее, то друг на друга.

– Как ты здесь очутилась? – хором спросили они.

– Мой друг сейчас у Шамана, у них какой-то личный разговор, и меня отправили погулять, – сказала девочка.

Она никак не могла решить, стоит ли спрашивать у Птиц про украденного ребенка, но подумала, что если здесь ухаживают за детьми, то Ванечка может быть либо в пещере, либо на одном из поездов. Неизвестно, как поступили Птицы с ребенком в неояслях, может, просто бросили капсулу где-нибудь в углу, не сумев открыть.

– А ты умеешь обращаться с птенцами?

– Покажите, что нужно делать, я буду стараться.

Подкатил новый поезд и остановился, детки проснулись и заплакали.

– Иди с ней в пещеру, – скомандовала рыжая, – а я притащу этот поезд.

– Сюда, пожалуйста! – Черненькая заспешила вперед, забавно переваливаясь на огромных лапах.

Посреди пещеры рос огромный Птицелап, настоящий исполин. Он широко раскинул свои ветки с кулаками листочков так, что потолка просто не было видно. Вагончики внутри стояли в беспорядке, больше всего у входа. Дерево медленно покачивало ветвями, словно под порывами ветра. Черненькая Птица шустро подтащила к нему один из поездов, и шевеление ветвями прекратилось. Кулачки-листочки опустились, раскрыв плоды, похожие на черные блестящие груши, прикрепленные вверх ногами. В узкой части, там, где у обычной груши черенок, плод оканчивался маленькой пупочкой, к которой и прижимались жадные детские ротики.

– Ой, разве им это можно есть? – испугалась Маша. – Я хочу сказать, им бы молока.

– Ну что ты, Птицы не едят молоко!

– А разве это… – начала Маша и осеклась. Голодные детки, особенно те, что постарше, поднимались из своих колыбелек, хватаясь за ветки ручонками, тонкими и длинными. А то, что девочка раньше принимала за одеяло – пушистая серо-белая масса, – оказалось пухом и крохотными перышками, которые покрывали и руки, и грудь, и животики у детей. Во всей пещере не было ни одного человеческого ребенка – только птенцы! Но как же они были похожи на обычных детишек…

– Скорее! – поторопила ее Птица. – Возьми в одну руку душ, а другой поднимай им ручки и поливай, потом перевернешь на животик. Только кушать не мешай. Не волнуйся, сначала течет теплая морская водичка, потом дует теплый ветерок, а вся грязь смоется через дно. Главное, быстренько очистить перышки и попки. Но на шею и головку не попадай. Там пока не волосы, а пух.

– Я, конечно, не орнитолог… – осторожно начала Маша.

– Орни… кто?

– В Птицах плохо разбираюсь. Разве они купаются в воде?

– Мы купаемся! – оскорбилась Птица. – Купаемся, причесываемся, делаем татуаж и макияж. Добываем камушки, носим украшения, украшаем жилища. Мы не дикари! Если тебя запах смущает, то он тут только потому, что детишек со вчерашнего дня не мыли. Собралась помогать, так помогай, поворачивайся!

Маша обратила на запах внимание еще в жилище Шамана, но здесь вонь чувствовалась сильнее. Первого птенца ей пришлось мыть дважды, второго тоже – девочка никак не могла приноровиться к тому, сколько течет вода и сколько дует воздух. Однако второй поезд она обработала быстрее, третий же и вовсе прошел на ура. А после четвертого так затекли руки, что захотелось отдохнуть.

– А что случилось? – спросила девочка, усаживаясь на камушек и растирая раненую руку. – Почему вам потребовалось срочно искупать всех деток?

– Вообще их положено мыть дважды в день, и с этим легко справлялась Великая Мать. Вода с детишек питает корни Птицелапа, он растет и хорошо нас кормит, пускает побеги и семена по всей округе. Колыбельки баюкают младенцев, позволяя родителям днем поспать, чтобы ночью как следует поработать. Но у нас появились одновременно две Матери, одна очень молодая, еще своих птенчиков нет, вторая уже совсем старушка. Две Птицы с руками вместо крыльев. И обе не вышли на работу! Мы думаем, что они просто не могут договориться, кому работать. Но наверняка не знаем. Ведь матери сидят под землей, в старом городе, и не выходят. Вчера деток искупали, как положено, и ночью они спали. Те, что постарше, – в гнездах. А малыши катались на кормление к Птицелапу. Утром же все увидели – наших нянек нет! Их окольцованные друзья старались с ними связаться, но Матери велели их не беспокоить, они, мол, заняты. Птенчики, дескать, всяко с голоду не помрут, а от грязи еще никто не лопнул. Такого никогда раньше не было!

– Может, мне с ними поговорить? – спросила Маша. – После того как помою всех деток.

– Даже не знаю, – с сомнением протянула черненькая Птица, оттаскивая очередной поезд к выходу. – В старый город из людей заходит только Отец. Это очень тайное место! А Матери оттуда не желают выходить почему-то.

– Как хотите, – пожала плечами Маша. – Но вы ведь понимаете, что вечно я вам помогать не смогу.

Она встала с камушка и отмыла птенчиков из пятого поезда. Потом из шестого. И все детки были в пухе и перьях. Ванечки среди них не было. Восьмой поезд пришел с уже вымытыми малышами, и от девочки требовалось лишь убрать грязь из носиков и ушек. Но это оказалось сложнее, чем купание. Свернутыми в трубочку мягкими листьями Птицелапа нужно было протереть крохотные ноздри и ушки. Маша очень боялась сделать малышкам больно, у нее даже шею свело от напряжения.

– Ну вот, перекуси-ка… – Рыжая Птица легко нагнула к девочке ветку с плодом Птицелапа. – Не бойся! Мы редко угощаем людей, но ты заслужила.

– А мне плохо не будет? – с сомнением взяла Маша в руки блестящую черную грушу.

– Нет, что ты! Плоды очень ценятся среди людей, но вам их можно есть не больше двух штучек в день. Для вас они слишком сытные. Мы же едим их сколько влезет – нам нужны силы для полетов и работы.

Маша с опаской откусила пупочку на конце, и рот тут же забило струящимся соком, очень сладким, но не приторным, свежим, как арбуз. Девочка слегка нажала на плод, и тот весь выдавился, только успевай глотать желеобразную мякоть, осталась лишь блестящая черная шкурка. Есть действительно больше не хотелось, пить тоже, живот казался полным, как после очень плотного обеда.

– Птицелап растет веками, – улыбнулась рыжая. – И хорошо растет только там, где о нем заботятся Птицы. Птицы и Птицелап – друзья испокон веков. Люди пытаются выращивать деревья у себя, но без Птицы у них плохо получается. К тому же люди мало живут, Птицелап вырасти не успевает, как хозяин уже сменился.

– Спасибо за угощение! – поблагодарила девочка. – Ну что ж, детишек мы искупали, я, наверное, пойду?

– Стой! – испугалась черненькая Птица. – Мы же тебя накормили, теперь ты можешь остаться с нами до завтра, кушать и пить тебе не надо.

– Но у меня дела, – покачала головой Маша.

– Ты обязана остаться до утра хотя бы! – возмутилась рыжая нянька. – А там наши Матери, может быть, вернутся к своим обязанностям. А если нет, ты помоешь деток утром.

– Позвольте мне навестить Великих Матерей! – взмолилась девочка. – Я постараюсь их помирить, и тогда они будут заботиться о птенцах. А я займусь своими делами.

– Но мы не можем пропустить человека в старый город! – раздраженно возразила рыжая.

– А Шамана, сына Шамана, пропустите? – вдруг громко спросил кто-то у входа.

Маша обернулась и еле сдержала крик. Андрей стоял, непривычно хмурый и бледный, волосы у него были дыбом, косичка трепетала на ветру, а спину и плечо ему, словно обнимая, закрывало крыло стоящего рядом Птичьего Шамана.

– Наши поздравления! – Птицы-няньки вежливо склонили головы. – Вы наконец встретились. Мальчик останется жить с нами?

– Рано, – отрезал Шаман. – Пусть дети попробуют послужить Птичьему народу, если так этого хотят. Я ручаюсь за моего сына, а он ручается за девочку. Думаю, после всей заботы, что она оказала птенцам, и вы можете за нее поручиться. Пусть идут в старый город.

Птичий Шаман убрал крыло с плеча Андрея, и Маша шагнула вперед. Она пыталась поймать взгляд друга, но тот смотрел в сторону. Тогда девочка решительно взяла его за руку – кисть, против обыкновения, была холодной и вялой.

– Дойдете до моего дома, – напутствовал их Шаман. – Потом пойдете по левой дороге. Вы увидите много всего неожиданного, но постарайтесь не забывать о главной вашей цели – о встрече с Великими Матерями. Поговорив с ними, немедленно возвращайтесь в мой дом. Есть более короткий путь под землю, но он доступен только тем, у кого есть крылья, а всем, у кого есть крылья, Великие Матери четко приказали – их не беспокоить.

Маша вывела Андрея из пещеры за руку. Парень шел за ней, упрямо глядя в сторону и плотно сжав губы так, что рот его кривился. Они пошли по рельсам в обратную сторону, лишь однажды им навстречу попался поезд, от которого они легко увернулись, просто шагнув на другие рельсы. Андрей молчал, а Маша была слишком напугана его состоянием и не могла найти что сказать. Она собиралась с ним поговорить, когда они ступят на твердую землю – на рельсах, висящих в воздухе, было не очень уютно.

– Андрей, ты прости, что я тебя одного оставила, – начала виновато Маша, едва ступив на тропинку.

– Ты ничего не могла поделать, – немедленно откликнулся Андрей. – Он просто вышвырнул тебя из дома. Это ты прости, что я ему не помешал.

– Ничего страшного, я не ушиблась. А что между вами произошло? Он что-то сделал с тобой? Ты сам на себя не похож.

– Насколько я знаю, Птичий Шаман не заколдовал меня, ничего подобного. Мы просто разговаривали. Так просто, настолько просто, как если бы я сидел у себя дома, а он был просто человеком. Показывал фотографии, рассказывал о Шаманах и Птицах.

– Тогда почему ты такой… загруженный?

– Он все время повторял мне, что я человек, – медленно произнес Андрей. – Но как так может быть, а, Маш? У моего отца из плеча растет крыло. Моя мать вынянчила меня в гнезде. О, я хорошо понимаю, почему она ушла в Орден Сердцевидки! Днем и ночью сидеть в гнезде, среди Птиц… это ж с ума можно сойти!

– У тебя предубеждение против Птиц, – осторожно произнесла девочка. – Как и у всех, кто вырос в Рогонде. Вы с пеленок между Смотрителем Маяка и Орденом, как между двух огней. Один другого страшнее. А еще пираты, Черный Час, Тьма… А больше всего почему-то боитесь Птиц.

– Потому что Смотритель и отмоллюзги люди, а Птицы нет. И я теперь тоже не пойми что.

– Я в третий раз встречаюсь с Птицами и могу сказать: они простые, честные, искренние, мне все больше нравятся. А про мой опыт с Орденом и Смотрителем ты и сам все знаешь. По мне, уж лучше Птицы, чем такие люди, как члены Ордена Серцевидки или Смотритель.

– Какая чушь! – Андрей вырвал руку. – Ты же сама человек. Как тебе не противно?

– Мне противно, когда лгут и творят зло себе на забаву, а кто это делает, человек, рыба или птица – неважно.

– Но ведь твоего названого брата украли Птицы! Забыла, почему мы здесь?

Маша осеклась. Потом повернулась и медленно пошла по пути, указанному Шаманом. Андрей молча топал следом. У самой развилки девочка снова спросила у фонарика колокольцев, где Ванечка. И фонарик опять показал два луча – налево и направо.

– В той стороне мы его не нашли, пойдем в эту, – вздохнула девочка.

Дорога в старый город была узкая и неухоженная, ее часто преграждали огромные валуны, да и по россыпи мелких острых камней идти было не очень легко. Маша сразу пожалела о ботинках, которые остались дома, когда она выбежала за Птицей, унесшей сына Кристины. Она подняла руку, чтобы щелкнуть пальцами, но Андрей внезапно перехватил ее.

– Не колдуй. Разве ты не чувствуешь?

Маша в недоумении покачала головой – и вдруг почувствовала. Магия и Тьма. Магия ощущалась как щекотка глубоко под кожей, Тьма – как что-то сладкое, но противное, вроде заплесневевшего варенья или сиропа от кашля. Поднимающееся к горлу, липкое, навязчивое. Уши как будто заложило – так вокруг было тихо, только глубоко под ногами словно перекатывались волна за волной.

– Мне страшно, – призналась Маша. – Не знаю сама почему. Но такая жуть…

– Теперь я понимаю, почему это место называют старый город, – произнес Андрей, озираясь.

– А я нет. Почему?

Вместо ответа Андрей, не отпуская руку, повел ее по странной щербатой тропке на высокий круглый камень. Оттуда девочка посмотрела на путь, который они прошли, и вдруг поняла – перед ней была как бы копия Рогонды. Или, вернее, бабушка Рогонды. Каменистые тропки закручивались, как улочки, вокруг странных камней, очень ровных и круглых. Щербатые тропки напоминали осыпавшиеся лестницы, вели к вершинам круглых камней. На камнях угадывались осыпавшиеся барельефы, виднелись следы мозаики.

– Ты видела издали гнезда? – спросил Андрей. – А теперь представь, что на каждом из камней лежит большое гнездо.

– Но, как я поняла, старый город не совсем здесь. Вроде бы Птицы сказали, что он под землей.

– Мне не хочется туда идти, – признался Андрей. – Под землей я чувствую странную смесь Тьмы и магии. Это как нырять в воду, по поверхности которой плавает мусор.

– Если мы не будем колдовать, а просто поищем с помощью моего фонарика Великих Матерей, с нами ничего не случится, – неуверенно предположила Маша. – А если нам что-то не понравится, ты вызовешь маячок. В конце концов, твой родной отец тебя туда отправил, я не думаю, чтобы он подверг тебя опасности.

– Ты меряешь все человеческими мерками. Не забывай, что это не люди, а Птицы.

– Но им всем нужна наша помощь. У них птенцы, помнишь?

– Ну, хорошо, – сдался Андрей. – Птенцы, Матери, мой отец, твой названый брат – слишком серьезные аргументы, чтобы можно было просто сдаться и вернуться домой.

– Вот теперь ты мыслишь почти как сквозняк, – съехидничала девочка.

Они принялись искать путь под землю. Фонарик колокольцев петлял между круглых камней, взбирался по щербатым ступенькам, огибал колонны, и у Маши уже рябило в глазах. На неровных каменных стенах ей мерещились египетские письмена, в колоннах виднелись статуи, и она не могла понять, то ли действительно видит остатки культуры древней Птичьей цивилизации, то ли с ней воображение шутки играет.

– Смотри…

Андрей указал на камень, такой же, как другие, только с круглой черной норой в боку. Синий луч фонарика уперся прямо в эту дыру. Ребята, не мешкая, вошли внутрь. Сверху, в своде пещеры, тоже была небольшая дыра, и оттуда падал слабый свет.

– Я не вижу в темноте. Мне вызвать огонь? – спросил Андрей. Маша близко ощутила Тьму, как тошноту, и ответила:

– Не надо, я вижу. И тебя поведу.

Они пошагали, слегка сгибаясь, чтобы не стукнуться о потолок, держась за руки. В свете синего луча девочка видела, как простые каменные стены вдруг сменила богатая мозаика, которая и в самом деле слегка напоминала египетские письмена. Здесь были птицы, летящие и сидящие в профиль, распростертые крылья и круглый птичий глаз, волнистые линии и острые треугольники, и все это было выложено, как убедилась Маша, погладив рукой стену, из самоцветов, часто встречающихся в горах. Девочка не знала, конечно, названий камней, только некоторых, таких, какие лежали у мамы в шкатулке. Например, малахит и селенит. Но ее внимание привлек молочно-белый матовый камень, который каждый раз встречался в рисунке, изображающем круглый птичий глаз. Из такого же камня были сделаны их с Андреем кольца.

– Почему ты остановилась? – спросил Андрей.

Камень в стене под Машиными руками вдруг стал горячим. И в тот же момент ребята ощутили, как потеплели их кольца. Не сговариваясь, они достали их и поднесли к глазам. И увидели пожилую женщину в длинном золотом платье. У нее было красивое лицо с ярко подведенными глазами, хоть кожа и была покрыта морщинками, а волосы оказались совсем не седыми – рыжие косы были уложены в высокую хитроумную прическу.

– Что вы делаете в старом городе, птенчики? – спросила она.

– Мы ищем Великих Матерей.

– Зачем?

– Птенцам из Птичьего города нужна их забота, – объяснила Маша.

– У Птенцов есть собственные матери, есть Птицелап. Великие Матери заняты. Отец дал им задание.

– Позвольте нам поговорить с вами лично, а не через каменные кольца, – сказал Андрей.

– Людей мы не пустим в старый город. Уходите, покуда вас не завалило камнями.

– Я не боюсь камней, – звонко ответил парень. – Я Шаман, сын Шамана.

Рядом с пожилой женщиной неожиданно появилась юная девушка, ей можно было дать шестнадцать человеческих лет. Ее золотое платье оказалось значительно короче, чем у пожилой, и ребята увидели, что ноги у нее птичьи. Прическа также отличалась изысканностью, не то что обычные Птичьи гривы.

– Мама, позволь им войти.

– Ну хорошо, – сказала женщина. – Однако Шаману прежде всего необходимо доказать свое предназначение, он может попытаться пройти испытание стихий и сердца матери. Что же до девочки… Если у нее нет серьезной причины находиться здесь, пусть она идет домой. Путь наверх тут один – обратный.

– У меня есть причина! – заявила Маша.

Но ее перебил Андрей:

– Что за испытание стихий и сердца матери?

– Природа и верность, – ответила пожилая. – Ты пройдешь к нам через землю, через огонь, через воду, через воздух, потом пройдешь сквозь сердце матери, и, если оно не обнаружит в твоей душе трусости, зависти, ненависти, хитрости, ты сможешь войти в покои Великих Матерей.

Женщина пропала, раскаленные кольца обожгли руки.

– Андрей, не стоит! – пискнула Маша.

– Ты с первого же дня думаешь, что я трус, раз не иду в ученики к Смотрителю, верно? – Разъяренный Андрей повернулся к девочке, хотя и не мог видеть ее в темноте. Он ожесточенно дул на кольцо, пытаясь его остудить, и от этого каждое слово звучало отрывисто. – Я тебе докажу, наконец, что это не трусость. И с Боцманом тоже. Знай же, испытание я пройду ради тебя в том числе!

– Но мне тоже придется его пройти, – напомнила Маша. – Хотя я надеюсь на твою помощь, когда мы пойдем через воду, огонь, землю и воздух.

– Я понимаю, – смягчился Андрей. – Идем дальше. Не отпускай мою руку.

Глава 23 Испытание Шамана

Коридор резко завернул буквально через три шага и окончился тупиком, как Маша и ожидала.

– Я так и думала. Если Великие Матери решили с нами заговорить через тот птичий камень на рисунке и кольца, то дальше нас не пустят.

– Но ведь они говорили об испытаниях, – напомнил Андрей. – Ты не помнишь, в каком порядке они их назвали? Первое – земля?

– Земля, потом огонь, вода и воздух.

– Камни – тоже стихия земли. – Андрей задумался. – Я мог бы попытаться их просто заставить расступиться, но мне бы не хватило сил надолго. Не думаю, что все так просто и я должен выложиться полностью в первом же испытании из пяти.

– Ну и что тогда? – занервничала Маша.

– Ты видишь в темноте? – Андрей ощупывал руками стены. – Что тут изображено?

– Да как и всюду, птицы, глаза, линии.

– Какой камень сейчас под моей рукой?

– Тот самый, птичий.

– А теперь?

– Не знаю, какой-то красный, между двумя волнистыми линиями. Мне трудно различать цвета, ведь в темноте я все вижу в синем цвете. Просто по опыту помню, что такой вот темный цвет в синем свете – красный, а оттенок не могу назвать.

– Ну хорошо. – В голосе Андрея звучало нетерпение. – Раз не можешь мне помочь, помолчи. Я чувствую, что некоторые камни более теплые…

Он прикрыл глаза, водя по стене чуткими пальцами, затем вдруг пробежался ими ловко, как пианист, и камни под его руками зажглись. Семь камней по кругу в сложном рисунке в птичьих глазах. Синий луч фонаря колокольцев пропал. Камни горели ярко, их оттенки плавно переходили один в другой, от красного к розово-коричневому, к шоколадному, затем к теплому желто-коричневому, оранжевому, желтому, лимонному. От них веяло теплом.

Потом фон вокруг камней засветился изнутри, стало очень жарко.

– Второе испытание, огонь! – крикнула Маша.

Андрей молча кивнул. Он выглядел очень сосредоточенным. Парень протягивал руки к огню, пальцы просвечивали красным, как и каменная плита перед ним. Андрей очень осторожно начал дотрагиваться до светящихся камней, которые теперь словно плавали в лаве, только странно было, что лава не течет огненной рекой, а стоит, как стена, ровная и гладкая. Одно неверное движение – и он бы обжегся о странную лаву, а если у нее все свойства настоящей – вспыхнул бы, как спичка, весь, целиком.

Маша прижалась спиной к противоположной стене, страдая от жары, заново ощущая себя в жерле вулкана, как когда-то очень давно, с Никитой Кожаным, в мире Проклятия Холодной кости.

Андрей, аккуратно подталкивая светящиеся камушки кончиками пальцев, собрал их так, чтобы пять крайних камней приходились на его пять пальцев, а два камня остались посередине. Собрал – и вдруг крутанул, как волчок. С гулом камушки улетели вперед, проделав в светящейся красным стене туннель. Взметнулись было языки пламени, но вдруг зашипели, и под ноги ребятам плеснула вода с грязной пеной.

– Время третьего испытания… – сказал Андрей и потянул Машу вперед.

Вода охладила камень стен, он стал серым. Вода оказалась не только грязной, но и горячей, к тому же она все прибывала. Через несколько шагов ребята уже брели по колено в воде, потом ее уровень поднялся к поясу, но Андрей и Маша к ней уже привыкли, только красные, распаренные лица свидетельствовали о том, насколько им было жарко. Свет в туннеле тем не менее не гас, светящиеся камушки, разлетевшись, приклеились к потолку, словно лампочки, освещая все вокруг.

– Сколько мы уже прошли? – спросила девочка, когда вода подобралась к груди.

– Три лампочки, – обеспокоенно ответил Андрей. – А ведь камушков было семь.

– Либо мы проваливаем испытание водой, либо следующее испытание воздухом будет называться «без воздуха», – испугалась девочка, помогая себе идти, отгребая рукой воду со своего пути.

Андрей молча тащил ее вперед, как на буксире. Когда миновали четвертую лампочку, а вода не поднялась выше, Маша было подумала, что они легко отделались, но под пятой лампочкой вдруг оказалась яма, в которую с ревом рванула вся вода. Андрей ухнул вперед, потянув девочку за собой. Маша закричала было от испуга, но в рот тут же хлынула грязная горячая вода, и она едва не захлебнулась. Вдруг движение прекратилось. Ребята, грязные, промокшие до нитки, повисли в воздухе. Если это была пещера, то ни потолка, ни дна, ни стен у нее не было. Сбоку светила шестая лампочка-камень, далеко внизу, наискосок, – седьмая, между ними пролетел рой светлячков.

– Не отпускай меня! – жалобно попросила Маша, крепко держась за руку Андрея.

– Не бойся, не отпущу. – Тот согнул руку в локте, и они приблизились друг к другу. Второй рукой Андрей обнял Машу и посмотрел вниз, на седьмой светящийся камень.

– Не пора удрать с помощью маячка? – с опаской спросила девочка.

– Мы уже столько прошли, и что, все зря? – напомнил ей Андрей. – К тому же именно сейчас нам ничто не угрожает, мы просто висим, и все. Не время трусить, давай лучше думать, что делать дальше.

– Ну, логично было бы двигаться к седьмому камню, лимонному, – вздохнула Маша. – Но как? Тут не от чего оттолкнуться, неоткуда упасть. У меня начинает кружиться голова.

Андрей оторвал взгляд от камня и пристально посмотрел в глаза Маше.

– Надо было тебе вернуться, я должен был один пройти испытание. Не бойся, закрой глаза. Я придумаю что-нибудь.

Маша послушно прикрыла глаза и уткнулась носом в шарф Андрея. Он пах шерстью и сандалом.

– Я сказала, неоткуда оттолкнуться, но ты мог бы оттолкнуться от меня, – вдруг поняла Маша. – Оттолкнуться и долететь до седьмого камня. Вдруг бы на том все и кончилось, и мы бы оказались у Великих Матерей? Или хотя бы у сердца матери, чем бы оно ни было.

– А если нет и ты бы осталась висеть тут одна, в пустоте, в темноте, навсегда?

– А маячок?

Тут к горлу Маши снова подкатила вязкая, сладкая тошнота. Тьма была рядом.

– Здесь много Тьмы, – ответил Андрей. – С Тьмой неизвестно, как себя поведет магия. Она может разрушить маячок или, наоборот, вместо того чтобы перенести нас, вызовет чудовище из другого мира. В любом случае я не смог бы от тебя оттолкнуться, оставив одну в пустоте. Может быть, ты сама попробуешь добраться до камня?

– Ни за что! Я одна боюсь! – Маша глубже зарылась носом в шарф Андрея.

– На данный момент я не вижу другого выхода, – хрипло сказал он и оттолкнул ее от себя.

Маша понеслась было вниз головой к камню, но умудрилась не отпустить руку Андрея, хоть он и пытался вырваться. Вцепилась в него буквально ногтями.

– Стой! Замри! – крикнула девочка. – Я поняла!

Изо всех сил, словно подтягиваясь на турнике, она подтащила к себе Андрея.

– Камень стал ближе! – гордо заявила девочка.

– Таким образом мы доберемся до него к завтрашнему утру.

– Неважно! Зато вместе!

Маша снова оттолкнулась от Андрея, не выпуская его руки, и он снова потянулся к ней. Потом ребята поменялись местами, и Андрей подтащил Машу к себе.

– Мы словно танцуем! – рассмеялась девочка, кружась, пролетая под рукой Андрея, словно в вальсе.

– Так и есть, мы танцуем в воздухе! – улыбнулся тот.

Они начали кружиться, и дело пошло веселее. Ребята даже не заметили, как светящийся камень оказался перед ними на расстоянии вытянутой руки.

– А ты говорил, к завтрашнему утру… – насмешливо начала Маша и осеклась.

Камень моргнул. Внезапно рядом моргнул еще один камень, точно такой же, лимонный, светящийся, с вертикальной чертой. Камни оказались глазами исполинской змеи, черной, как ночь. Она медленно раскрывала навстречу ребятам свою гигантскую пасть.

– Не надо! – крикнула девочка, когда Андрей резко выдернул у нее свою руку и, оттолкнувшись еще раз, без промедления полетел прямо в пасть чудовищу.

– Самопожертвование свершилось! – произнес знакомый женский голос. – Испытание сердца матери пройдено!

Маша висела в полной темноте, даже лучик фонаря колокольцев не пробивался сквозь густую, как вата, черноту. Последнее, что она видела, – Андрея, вперед ногами летящего в пасть огромной змеи. Потом вокруг стало совсем темно, ни искорки, ни проблеска. «Самопожертвование свершилось… Значит ли это, что Андрей погиб, пожертвовав собой ради меня?» – подумала девочка в ужасе. Ей казалось, крошка льда попала в ее сердце и начала там расти, распространяя холод, причиняя боль. Ей казалось, что и воздух вокруг стал густой, что она не сможет протолкнуть его в горло и вот-вот задохнется…

Вдруг ее обхватили две горячие руки. По ногам ударил твердый пол.

– Все нормально, Машка, слышишь? Я живой, мы вместе! Мы прошли! – Андрей зашептал ей прямо в ухо с такой силой, что у нее волосы растрепались и защекотали щеку.

– Да, вы прошли испытания, – подтвердил женский голос. – Оба. Идите на мой голос – и предстанете перед Великими Матерями.

Ребята даже себя не могли видеть, настолько было темно вокруг, но, поддерживая друг друга, шли, считая каждый шаг. А голос все повторял:

– Сюда. Идите. Не стойте. Я здесь!

Плотная штора ударила Машу по лицу – и мир неожиданно расцвел красками. Блеснул и пропал синий лучик фонарика колокольцев. Навстречу им поднимались с кресел Великие Матери в золотых платьях, те самые, которых они видели в каменных кольцах. Маша щурилась, рассматривая спинки кресел в виде огромных павлиньих хвостов, водопад за ними, подсвеченный разноцветными фонариками, богатую мозаику стен, самоцветы и узоры.

– Поздравляю, вы только что покинули заколдованную зону темноты, неизвестности и невежества, – торжественно сказала та, что была помоложе. – Здесь вы можете отдохнуть. Когда пожелаете, мы удостоим вас беседой.

Ее чопорные слова звучали комично, потому что при всем торжественном и богатом убранстве комнаты и роскоши золотого платья ноги младшей Великой Матери оставались нелепыми – куриными и неуклюжими. Маша хотела хихикнуть, но смех замер у нее на губах, потому что на столике между павлиньими креслами девочка заметила неоясли.

Глава 24 Почетная Великая Мать

Андрей и Маша по инерции сделали несколько шагов вперед и остановились. Они были мокрые, грязные, волосы прилипли к щекам, лица в разводах от грязи, от одежды шел пар. Спохватившись, Маша щелчком пальцев привела в порядок одежду на себе и на Андрее. И тотчас съежилась, ожидая ощущения Тьмы – приступа тошноты.

Но в комнате чувствовалось много магии, и ни капельки Тьмы. Великие Матери переглянулись.

– Шаман прошел испытание стихий. Очень хорошо для нас, – удовлетворенно кивнула старшая Мать. – Но зачем тут девочка?

– Это та самая, – загадочно ответила младшая. – О ней говорил Отец.

– Хиленькая какая-то, – поморщилась старшая Мать.

– Что?! – опешила Маша.

– Так зачем вы искали Матерей, человеческие птенцы? – перебила ее старшая Мать.

– Птицы обеспокоены, у них нет рук, и они не могут хорошо позаботиться о птенчиках.

– Мы знаем, – кивнула младшая Мать. – Однако слишком заняты, чтобы помогать птенчикам.

– Простите, разве не это ваша главная обязанность? – удивилась девочка.

– Ты недостаточно хорошо знаешь историю Птичьего народа! – Старшая Мать покачала головой и указала на стену позади себя. Но во множестве рисунков Маша ничего не могла разобрать. – Давным-давно о птенцах заботились Великие Матери, те Птицы, что решили отказаться от крыльев, чтобы полностью посвятить себя материнству. Великих Матерей было много, почти каждая Мать, высидев яйцо, мечтала посвятить себя птенчику. Мы проходили жесткий отбор. Однако, когда с нами начали соседствовать люди, произошли некоторые изменения. Как только люди поняли, что мы не животные, что мы другая раса, во много раз превосходящая их в магических силах и умеющая противостоять Тьме, они предложили нам свою помощь в обмен на нашу. Выбрав самого сильного колдуна, люди отправили его в Птичий город, чтобы он заключил с нами сделку. Так в нашей жизни появился первый Великий Отец.

– Так Великий Отец – человек? – уточнил Шаман.

– Всегда! – отрезала старшая Мать. – Более того, он прародитель всех Шаманов. В древности некоторые Великие Отцы жили среди Птиц слишком долго, изучали Птичью магию слишком упорно, и магия определенным образом действовала на них. Они начинали походить на Птиц, но не становились Птицами.

– Как недопревращенные в Как-о-Думе… – осенило девочку. Все посмотрели на нее с недоумением, и Маша смутилась, закрыла себе рот рукой.

– Насколько мы знаем, в наши времена в Шаманах действительно есть капля Птичьей крови, – поправила младшая Мать. – Очень маленькая часть. Но Шаманы нам родня, а люди – чужие. Человеческие колдуны могут разные вещи, однако не властны над природой, Шаманы же говорят с природой на одном языке так же легко, как дышат. Каждая Птица немного шаман, но настоящие Шаманы превосходят по могуществу и Птиц, и колдунов. Даже если Шаман не изучает магию, он будет пользоваться ею незаметно для себя самого. Огонь не обожжет истинного Шамана, вода не утопит, воздух будет послушен, как смирная лошадь, земля подарит урожай…

– Разве колдуны не могут договориться с хранителями стихий, чтобы делать то же самое? – неожиданно для самой себя спросила девочка.

– Откуда она знает про… Ах да, я почти забыла, с кем говорю. Могут. Но именно договориться. Не удалось подружиться – толку ноль, – ответила старшая Мать.

– Значит, я все же человек, – задумался Андрей.

– Ты Шаман, – поправила его младшая Мать. – Всегда им был и всегда им будешь, что бы ты ни делал.

Маша поняла, что разговор уходит не в ту сторону.

– Ну хорошо, вы стали заключать сделки с людьми с помощью Отца. Но при чем тут птенчики и Великие Матери, не понимаю.

– Люди облегчили труд Матерей, помогли культивировать Птицелапы, построили рельсы – уже при нынешнем Отце, раньше на ветвях Птицелапа в пещере висели люльки, и птенчики получали недостаточно солнца и свежего воздуха. Теперь все Птицы заняты своим трудом, а Великая Мать обычно всего одна. – Старшая Мать вздохнула и оглянулась на младшую. – Но одна из моих дочерей решила посвятить свою жизнь чужим птенчикам, даже не отложив собственное яйцо, так что нас теперь двое.

– Я быстро учусь, – торопливо сказала младшая.

– Хм, я все еще не понимаю, почему вы перестали заниматься птенцами, – сердито сказала Маша. – Птицы считают, что вы делите власть и не можете договориться!

Обе Великие Матери разразились возмущенным клекотом и забегали по залу.

– Неправда! – возмутилась младшая Мать, слегка успокоившись. – Я со своей матушкой всегда могу договориться! Если бы у нас были плохие отношения, разве захотелось бы мне стать Великой Матерью? Я бы предпочла парить над горами в поисках врагов, или разгонять Тьму, или патрулировать по ночам на побережье…

– Так почему вы не работаете?

– Мы заняты! – строго сказала старшая Мать. – Мы выполняем срочное и очень важное задание Отца. Согласна, мы слегка подзадержались, птенцы, наверное, покрылись грязью, но один денек – не страшно. Птицелап их накормит, рельсы помогут уснуть.

– Покрылись – не то слово! – заявила девочка. – Я сама их купала!

– Человек купал наших птенчиков? – поразились Птицы.

– А что за задание? – спросил Андрей. – Может, мы вам поможем?

– Нельзя! – воскликнула старшая Мать. – Задание от людей выполняют только Птицы. Задания от Птиц выполняют люди только через приказ Великого Отца. Таковы условия сделки.

– Послушайте, – решительно заговорила Маша, – кроме сделок, существует еще искреннее желание помочь. Трудно жить всегда по принципу – а что ты мне за это дашь? Я купала ваших птенчиков не по приказу Великого Отца, а просто потому, что они были грязные, а ваши дежурные ничего не могли сделать, только крыльями хлопали. Значит, я не заключала сделку. И к вам мы с Андреем, то есть с Шаманом, пришли, пройдя все испытания, просто потому, что Птицы не могли до вас достучаться. И теперь мы хотим вам помочь, без всяких сделок, чтобы вы поскорее справились с заданием и вернулись к нормальной жизни.

– Ну ладно, – сдались Великие Матери. – Только ни слова Великому Отцу!

Старшая отошла к павлиньим креслам и бережно взяла на руки неоясли. Сердце у Маши замерло. Она так увлеклась делами и проблемами Птичьего народа, что даже не успела спросить про неоясли. Что ж, видимо, и к лучшему, потому что старшая Великая Мать доверчиво протянула ей малыша Кристины. Ребенок беспокойно ворочался. Показатели были в норме, но патрон явно на исходе – запасы еды заканчивались и внутри капсулы было грязновато.

– Сколько сейчас времени? – спросила девочка. – Малыша положили сюда примерно в пять утра. Доктор сказал, что сутки сможет выжить.

– Тогда он внутри уже девятнадцать часов тридцать три минуты, – взглянул тот на свою ракушку. – Пока ты была в больнице, пока бегала к Смотрителю, пока мы приехали на Круглую скалу, пока добрались до города…

– Вы о чем? – с подозрением спросила старшая.

– Каким было ваше задание?

– Позаботиться о птенчике до прихода Отца, – ответила младшая. – Но мы не смогли его достать! Птенчик явно хочет есть, и ему неуютно внутри. Мы весь день мучаемся с этой скорлупой, никогда не видели ничего подобного. Она не подчиняется природе, как же туда попал птенчик?

Маша без лишних слов достала патрон, врученный ей Аней, нашла для него гнездо и осторожно вкрутила. Раздался хлопок. Минуту ничего не происходило, малыш продолжал ворочаться.

– Может, ваш патрон просрочен? – спросила Маша у Андрея.

– Не должен был вроде… – растерялся тот. – А вообще понятия не имею.

Вдруг на пол вывалился старый патрон. Внутри неояслей посветлело, к ротику малыша подъехала соска со смесью, младенец довольно зачмокал и затих.

– Ему лучше! – удивилась младшая. – Я чувствую!

– Его пока нельзя доставать оттуда, – сказала Маша. – А можно мне поговорить с Великим Отцом? Дело в том, что я знаю этого младенца, он мой сводный братик.

– Нет! – резко ответила младшая. – И вообще, вам лучше уйти из зала Матерей, скоро прибудет Отец. Вы сделали то, зачем пришли, ребенок в порядке, и мы скоро займемся птенчиками.

– Нет! – так же резко и решительно сказала Маша. – Плевать мне на всю вашу историю и сделки, Ванечку я из рук не выпущу!

– Не кипятись, – осадила старшая Мать младшую. – Во-первых, девочка ученица ты знаешь кого, возможно, он сам все это запланировал, не нам ему мешать. Во-вторых, она позаботилась о птенчиках в наше отсутствие. На сей счет у Птиц есть закон. Ты плохо учишь законы, милая. Подсказки вокруг тебя, выгравированы на стенах много лет назад.

– Почетная Великая Мать! – ошеломленно произнесла младшая.

– Вот именно. – Старшая повернулась к Маше. – Скажи мне свое имя, птенчик.

– Маша Некрасова.

– Маша, мы принимаем тебя в нашу семью без колебаний, поскольку ты заботилась о наших птенцах и прошла испытания стихий и материнского сердца. И присуждаем тебе титул Почетная Великая Мать.

– Что это значит? – спросил Андрей. – Машка стала Великой Матерью и будет сидеть с вами в пещере?

– Почетная Великая Мать – на самом деле не Великая Мать, – улыбнулась старшая. – Девочка будет жить своей жизнью и растить собственных птенчиков, а не чужих. Но Птичьему народу она больше не чужая. Титул – как декоративное гнездо: жить в нем нельзя, но поставить для красоты на самый высокий камень – можно.

– Если я теперь Почетная Великая Мать, можно ли мне остаться с вами до прилета Великого Отца? – спросила девочка. – Я должна поговорить с ним.

– Конечно, ты – можешь остаться. А твой спутник – нет.

– Не понял! – возмутился Андрей. – Полчаса назад вы мне сказали, что во мне капля Птичьей крови и я прошел испытание Шамана.

– Верно, ты Шаман от рождения и прошел испытание. Но у нашего народа уже есть Шаман, твой отец. Двух Шаманов быть не может. Ты уйдешь в город людей и будешь жить там, пока твой отец не отойдет от дел.

– Назначьте меня Почетным Шаманом! – не сдавался Андрей. – Я не оставлю Машку одну с вашим Отцом!

– Птенчик, не пищи, – поморщилась старшая и топнула когтистой лапой. – Мы хотели тебя просто спрятать до его прилета, но уж больно ты шумный. Посиди-ка за занавеской, в зоне молчания и невежества.

Длинная черная штора протянулась из темноты, обернулась вокруг Андрея и утащила его. У Маши подогнулись колени, она села на пол, но ребенка в руках удержала.

– Правильно, посиди, отдохни до прихода Великого Отца, – кивнула ей старшая Великая Мать. – Судя по всему, вам предстоит тяжелый разговор.

Птицы медленно отошли к своим креслам. То, что Маша приняла за столик, оказалось маленьким, толстеньким Птицелапом, с которого Матери сорвали по плоду и принялись жевать.

– Ты голодная? – спросила ее младшая.

– Нет, меня уже этим плодом угощали, – ответила девочка. В первую секунду ей захотелось вновь ощутить приятный вкус черной «груши», но она тут же снова ощутила сытость, как после плотного обеда.

– Тогда вряд ли ты скоро проголодаешься. Но все же возьми с собой одну штучку. – Младшая засмеялась и обернулась к старшей: – Матушка, можно, я полечу к птенчикам, раз уж задание Отца выполнено?

– Я думаю, к птенчикам следует полететь мне, – вздохнула старшая. – У меня опыта больше.

– Но так у меня никогда не будет опыта, если я всю жизнь просижу в кресле…

– Прости, милая. Завтра ты будешь заниматься птенчиками сама, а я буду на подхвате. А сейчас мы должны разделиться. Позволь мне помочь Птичьему народу, а ты достойно встреть Отца и присмотри за Почетной Великой Матерью.

Кресло старшей начало медленно подниматься, из-под него вырвался сноп голубоватых искр, и старшая исчезла.

Младшая уперла подбородок в кулак и задумалась. Потом очень хитро посмотрела на Машу:

– Я открою тебе одну тайну, только ты меня не выдавай. Птица, которая унесла твоего братика, – твоя подружка. Ты заключила с ней сделку в пещере.

– Я догадалась, – прошептала Маша. – В лицо я вас пока плохо различаю, но я заметила свой подарок возле уголка ее глаза. У Птиц нет рук, так что вряд ли она смогла бы его переклеить другой птице.

– Она очень переживает, что случайно ранила тебя, когда искала выход из дома, – продолжила младшая Великая Мать. – Если ты не сильно на нее сердишься, вам лучше увидеться и поговорить.

– Хорошо, – подумав, ответила девочка. – Но сначала я поговорю с Великим Отцом.

– Только не забудь. Видишь ли, раны, нанесенные друзьями, долго болят, но настоящая дружба все залечивает.

– Ты сейчас меня воспитываешь, что ли? – удивилась Маша.

– Нет, я говорю о твоей руке. Потому что чувствую – иногда она у тебя ноет. И след от когтей то раскрывается, то закрывается. В своем городе ты чувствовала себя хорошо, но в городе Птиц, где обидевший тебя друг так близко…

– Хочешь сказать, если мы помиримся с Птицей, моя рана…

Раздался звон колокольчика. Маша и Птица замолчали и посмотрели вверх. Из отверстия в потолке, где недавно скрылась старшая Великая Мать, медленно снижалась, паря, огромная Птица. На ней сидел Смотритель.

Глава 25 Новый ученик Смотрителя

Медленно и величественно Птица спустилась вниз, умудрившись не задеть своими крыльями ни стен, ни присутствующих. Смотритель проворно соскочил с ее спины, и младшая Великая Мать встала, приветствуя его.

– Где тот, о котором я велел вам позаботиться? – раздраженно спросил старик.

Птица указала жестом в сторону, туда, где сидела остолбеневшая Маша. Смотритель резко обернулся. На лице его внезапно обозначились глубокие морщины, то ли от удивления, то ли от испуга.

– Ты?! – заорал он.

Маша сидела на полу, крепко сжимая в руках неоясли со спящим Ванечкой. Ее лоб облепили мокрые грязные пряди волос, но она смотрела из-под них, изо всех сил тараща глаза, чтобы не зажмуриться и не отвести взгляда от страшного лица Смотрителя.

– Мы не смогли достать ребенка из скорлупы, – пролепетала младшая.

– Молчать! – рявкнул Смотритель, и Великая Мать вздрогнула.

Птица, на которой прилетел старик, брезгливо поморщилась.

– Простите, Великая Мать, – взял себя в руки Смотритель. – Я уверен, вы сделали все, что могли, но в данную минуту с вашей стороны было бы весьма мудро не мешать мне разбираться с моей ученицей.

– Я никогда не была вашей ученицей и никогда ею не буду! – возразила Маша. – Я не дам своего согласия! А вот вы сегодня мне солгали. Я пришла к вам за помощью, а оказывается, вы сами украли ребенка.

– Я не произнес ни слова лжи. Ни тебе, ни Птицам, – сурово произнес Смотритель. – Да, обычно я знаю гораздо больше, чем говорю. Но некоторые слова необходимо произносить вовремя, а есть такие, которые нельзя произносить никогда. Утром я отказал тебе в помощи, потому что именно ты виновата в том, что сына у Кристины похитили.

– Вы же его и похитили!

– Да, я же и похитил. А что мне было делать? Ты отказалась стать моей ученицей, а Андрей отказался быть моим учеником гораздо раньше тебя. Пусть родители дрожат за своих одаренышей, пусть дети приходят к моему Маяку – ни в одном из них нет подлинной магии!

– Как? – не поняла Маша. – А все их магические способности?

– Ни у одного! Их странности – умение выключать свет, маскироваться под предметы, искать жемчуг, не ныряя в воду, – всего лишь отголоски соседства с Тьмой. Ты же знаешь: Тьма – это перебродившая магия, а там, где живут Птицы, магии очень большое количество. Поэтому множество детей из Рогхрева, Керонды, Рогонды приспособились к соседству с Тьмой, переняли некоторые ее хаотичные чудесные свойства. И, конечно, тут же теряли их в чистой атмосфере Маяка, в присутствии Птиц, что и породило кучу домыслов. Между прочим, и Орден Сердцевидки, который дружил с Тьмой, не выносил присутствия Птиц.

– Только из трех городов?

– Это древние Птичьи города, рядом с которыми живут люди. Рогхрев – верх гор, Керонда – дно рек, Рогонда – дно гор. Птичьи названия, малышка! Есть и другие Птичьи гнездовища, но рядом с ними люди не живут. И вот, во всей Рогонде только двое, кроме меня, пришельца из другого мира, обладают подлинной, своей магией. Ты и Андрей. И всех моих стараний оказалось недостаточно, чтобы один из вас стал моим учеником. Но, будучи у Кристины – помнишь, я превратился в собаку, чтобы испытать тебя? Я почувствовал магию, исходящую от нее. Кристина никогда не обладала такими способностями, значит, ими должен обладать ее ребенок. Он, конечно, не сквозняк и не сын Шамана, но обладает подлинной магией. По силе он всегда будет уступать вам двоим, поэтому мне придется заниматься с ним с пеленок, развивать его способности и обучать его. Иван – будущий Смотритель, обещанный мне городом ученик, и Кристине придется с этим смириться. Ну что ж, она родит себе еще детей…

– Никогда мать не забудет ни одного своего птенчика, особенно первенца! Такая рана не затянется! – воскликнула младшая Великая Мать.

– Заткнись, курица! – заорал Смотритель.

Птица, на которой он прилетел, презрительно фыркнула, и Смотритель, несколько раз глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, снова извинился перед Великой Матерью. Но та уже была так напугана, что закрыла себе рот обеими руками и зажмурилась.

Маша крепче прижала к себе неоясли. Она так долго держала их, что они показались ей теплыми. Через окошко девочка видела личико младенца. Ей было показалось, что тот похож на Кристину, но малыш сморщился во сне и чихнул и тут же стал похож на Игоря.

– Значит, из-за меня, из-за того, что я не согласилась стать вашей ученицей, Птицы разрушили дом Кристины, отняли ребенка? – произнесла девочка.

– Вот именно! Но теперь ты станешь ее приемной дочкой, – издевательски заговорил Смотритель. – Будешь ей помогать, ходить на работу к Капитошке после школы, утешать, когда женщина начнет вспоминать Ванечку. Потом станешь нянчиться с другими ее детьми. В общем, проживешь в Рогонде длинную интересную жизнь, потому что ты не выполнила свою миссию и никогда не вернешься домой. А Ванечка будет расти на Маяке, играть с Тьмой, дружить с Птицами, а в будущем, возможно, примет в ученики твоего сына, если, конечно, ты выйдешь замуж за Андрея. Ведь только вы двое в Рогонде обладаете подлинной магией, значит, и потомство у вас будет такое же талантливое…

– Не надо, – попросила Маша. – Простите, но вы говорите ерунду, чем дальше, тем больше. Я не отдам вам Ванечку.

– Я сильнее, – напомнил Смотритель, – и могу отнять его в любую минуту, даже без капли магии. Что ты сделаешь, маленькая девочка? Ничего!

Он подскочил к Маше и легко отобрал у нее неоясли. Затем толкнул девочку, и та упала на пол. А сам вскочил на Птицу, приказав взлетать. Маша упала на раненую руку, и ее буквально скрючило от боли.

Великая Мать наблюдала за всем происходящим через растопыренные пальцы. Как только хлопанье крыльев стихло, она несмело поскребла лапой пол. В комнату влетела черная штора, в которую, как в ковер, был завернут Андрей. Выпустив его, штора улетела обратно. Парень упал на пол рядом с Машей, но тут же сел, склонился над девочкой.

– Тебе больно? Рука, да? – Он попытался приподнять девочку, обнял ее, погладил по голове и обернулся к Великой Матери: – А вы чего смотрите? Птицы лечат себя сами, так сделали бы хоть что-нибудь!

– Рана, нанесенная другом, болит долго, – покачала головой Великая Мать.

В этот момент сверху снова послышалось хлопанье крыльев. Возвращалась Птица, на которой уехал Смотритель. Маша повернула голову, чтобы взглянуть на нее – на спине никого не было. Птица несмело подошла к ребятам, царапая когтями каменный пол. В уголках глаз Маша заметила приклеенные стразики.

– Отец отпустил меня, сказал, что я переутомилась и домой его увезет другая, – хрипло произнесла Птица. – Я думаю, Смотритель догадался, что мне больше не хочется служить ему, ни возить его, ни охранять. Он заставил меня ранить друга, украсть птенчика из гнезда, он кричал в моем присутствии на Великую Мать. Пусть та еще молода и неопытна, но все же Отец не должен так делать. А в конце концов он поднял руку на птенчика… на Машу.

– Здесь был Смотритель? Он ударил девочку?! – возмутился Андрей.

– Не ударил, просто отнял Ванечку, – объяснила Маша. – Я бы не отдала малыша добровольно и пыталась его остановить, он просто оттолкнул меня.

– Я хотела подняться вверх и броситься в пропасть с ним на спине, – прошептала Птица. – Я больше не считаю его Великим Отцом. Но у него в руках был птенчик…

Птица низко склонила голову, грива волос свесилась ей на лицо.

Андрей помог Маше подняться. Девочка без страха подошла к печальной Птице и обняла ее за шею.

– Прости, что я тебя ранила. – Птица положила голову на плечо девочке. – Я не хотела. Я просто карабкалась вверх по трубе, там было так тесно, а еще птенчик… Я жалею, что не пошла тогда с тобой на сделку, но я не смела ослушаться Великого Отца. Отец – залог мира между людьми и Птицами.

– Я не сержусь, – только и смогла произнести Маша, гладя Птицу по спутанным волосам. – Ты всего лишь поцарапала меня. А перед этим ты же спасла мне жизнь. Вместе с подружкой вытащила меня и Кирилла из пещеры, не бросила в Черный Час, доставила на Маяк.

– Ты можешь взглянуть на свои раны, – торжественно возвестила Великая Мать. – Я чувствую, что боли больше нет.

Ребята с сомнением взглянули на окровавленный рукав тельняшки Маши. Морщась, девочка завернула его, Андрей вынул из кармана ножик и разрезал бинты. Кожа была ровная, лишь еле заметная тонкая полоска тянулась от локтя до кисти, словно ране было уже много-много дней.

– Ну, тут не только магия, – глубокомысленно протянул Андрей, – тут и лечухи постарались.

– Раны дружбы… – снова начала Мать.

– Да слышали мы уже, – улыбнулась Маша и еще раз погладила Птицу по волосам. – Хорошо, что мы все выяснили.

– Садитесь мне на спину! – предложила Птица. – Я отвезу вас, куда скажете. Только в город не просите – там вот-вот начнется Черный Час, стоит Смотрителю вернуться к себе. Маяк сейчас самое безопасное место в Рогонде, но вряд ли Отец пустит вас к себе после всего, что произошло.

– Везите нас к вашему Шаману, – глубоко вздохнув, произнес Андрей. – Кроме него, у нас тут никого нет.

– По дороге я покажу вам настоящую, Птичью Рогонду – Дно Гор! – воскликнула Птица. – У нас по ночам весело, не то что у вас! А выспаться всегда успеете.

Глава 26 Рогонда Птиц

Маша и Андрей сели на Птицу, и та мягко взмыла вверх. Маша по привычке слегка пригнулась и обняла Птицу за шею:

– Мы вдвоем, наверное, тяжелые, а ты устала?

– Мне всего лишь нужно поднять вас наверх из колодца Великой Матери, и мы сразу же окажемся в Птичьем городе, у Птицелапа птенчиков. Просто подняться – несложно.

– Не может быть, мы же так долго шли!

– К Великим Матерям есть два пути. Один для тех, у кого есть крылья, второй для тех, у кого их нет. Мы сейчас идем по первому пути.

Птица слегка задыхалась, и Маша решила ей не мешать. Она зажмурилась и пыталась, чтобы стать немного полегче, представить себе самые легкие вещи – воздушные шарики, пушистые перья, зефир, мыльные пузыри… По глазам ударил свет, крылья перестали хлопать, Птица остановилась. Маша открыла глаза.

Они находились в пещере, где рос огромный Птицелап. Паровозиков-колясок не было видно, зато все помещение заполнили Птицы всех размеров и мастей – рыжие, черноволосые, светловолосые. Косматые, с ярко подведенными глазами, с каменными бусинами в волосах, носах, на шеях, с пестрыми перьями или серые, как мышки. Молоденькие и старые, курносые и горбоносые, с красивыми мужскими или женскими лицами.

– Они здесь! – взволнованно воскликнул кто-то. – Раз, два, три…

– Ура! – хором закричали Птицы. – Ура Почетной Великой Матери!

Маша растерянно озиралась по сторонам, взгляд ее остановился на восседающей в своем кресле старшей Великой Матери.

– Птицы все знают, – улыбнулась та.

Девочка неуверенно помахала всем рукой и сказала:

– Спасибо.

Андрей спрыгнул со спины Птицы и помог слезть Маше. Птица тут же легла на землю, подобрав под себя ноги. Девочка испугалась за нее.

– Ничего страшного, я просто устала, не сплю уже сутки, – улыбнулась та. – Сейчас поем, отдохну немного и полечу в свое гнездо.

Маша поспешила к одной из веток Птицелапа и осторожно подвела ее к лежащей Птице. Та ловко поймала зубами плод и с благодарностью посмотрела на девочку.

– А где все птенчики? – спросила Маша у Великой Матери.

– Их забрали родители, здесь ведь всего лишь ясельки для них, – пояснила старшая.

– Ясельки? – фыркнул Андрей. – Вы хотите сказать, у вас тут и школы есть? А я думал, просто куча гнезд.

– И школы, – кивнула Мать, – и кружки по интересам, например, по пению, по выращиванию Птицелапов, по поиску и полировке камней, и клуб человековедения, и хранители истории этого мира, и салон красоты… Кстати, девочка, не хочешь заглянуть в салон красоты? Тебе, как Почетной Великой Матери, там сделают подарок на твой выбор.

– Я бы на твоем месте предпочел хранителей истории мира, – хмыкнул Андрей. Но Маша так на него посмотрела, что он шутливо поднял руки вверх: – Ладно, не я же тут Почетная Мать, тебе решать.

– Но вы не можете одни гулять по городу! – спохватилась Великая Мать. – Вам просто не пройти пешком. Может, кто-то из Птиц уже поужинал и поможет вам?

Но никто особо не спешил. Птицы ели плоды Птицелапа, болтали, чистили перья, не обращая внимания на ребят.

– Андрей, а помнишь, как мы в гроте Великой Сердцевидки летали на твоих камнях?

– Но тут кругом много магии, поэтому я бы не стал рисковать и повторять подобное. Помнишь, что сделала Тьма с моей магией в гроте?

– Сейчас во всем городе Птиц нет ни капли Тьмы – наше присутствие растворяет ее, она съеживается и уползает в самый дальний уголок. Если держаться там, где много Птиц, то можно делать, что хочешь. Тьма даже не поднимет голову.

Великая Мать стала объяснять, как добраться до салона красоты. Но Маша не очень поняла, что означает «доберетесь до высокого гнезда из веток ивы, свернете к гнезду из прутьев березы, потом спуститесь к маленькому, из сухого камыша, там чуть-чуть под землю». Поэтому девочка больше полагалась на свое зрение и на фонарик колокольцев.

Когда ребята вышли из пещеры Птицелапа, они были поражены. То, что раньше казалось им хаотичным нагромождением камней, скал, гор, растительности и кучек гнезд, оказалось большим оживленным городом, расцвеченным летающими гирляндами, носящимися по воздуху, как светлячки, или развешанными по камням, по ветвям – всюду. Со всех сторон доносились голоса Птиц, слышалось пение, причем мелодии казались Маше странно знакомыми, словно русская народная песня, услышанная когда-то мимоходом, без интереса, слов которой не помнишь, лишь печальный незатейливый мотив. Маша указала Андрею, куда протянулся голубой лучик – мимо детских рельсов, вдоль крутого склона горы, – и Шаман щелчком пальцев заставил несколько камней сложиться в узкую лестницу. Там, где кончились камни, протянулись толстенные ветви деревьев. Маша шагала, держась за руку Андрея, и очень боялась сорваться вниз. Лучик, услужливо тянувшийся вперед, внезапно указал на подножие дерева, на ветвях которого ребята в тот момент стояли. Тогда легкий ночной ветерок подхватил их, и они мягко спланировали к большому гнезду из сухого камыша. Внутри гнезда, в открытой палатке из сложенных стеблей камыша, утыканного перьями, под присмотром рыжеволосой молодой Птицы играли два птичьих ребенка. Девочка помахала им рукой и заметила круглое отверстие в боку камня, на котором стояло гнездо. Она храбро полезла туда. Внутри оказалось круглое помещение с таким низким потолком, что взрослому человеку пришлось бы нагнуться. Пол был устлан пухом и перьями, стены в мозаике из отполированного селенита, в разноцветных гирляндах. Несколько Птиц удивленно уставились на гостью.

– Здравствуйте, здесь салон красоты? – спросила девочка. – Я Почетная Великая Мать и тут впервые.

– Ах да, мы ждали тебя, – улыбнулась одна из Птиц. – Мы хотели сделать для тебя подарок, что-то из того, что умеем. Мы причесываем Птиц, прокалываем им носы и уши, ухаживаем за когтями, за перьями, а внизу есть грязевые ванны для устранения паразитов. Хотя тебе не нужно, конечно. Что же для тебя придумать… Может, сделаем птичьи глазки или птичью гривку?

– Это как? – удивилась девочка.

– Птицы подводят себе глаза, что символизирует зоркость, которая так необходима в полете и в разведке. Мы делаем это с помощью обсидиановой пыли и каменного угля, используя самые передовые технологии, чтобы краска не смывалась под дождем и не попадала в глаза при сильном ветре. Ты будешь ходить с подведенными глазами неделю, не меньше. А для птичьей гривки у тебя волос маловато, но можно попробовать. Я расчесываю волосы собственными лапами, а потом запускаю туда каменных пчел, чтобы они старались выпутаться и закручивали волосы в такие толстые жгуты…

– Ой, – испугалась Маша, – лучше птичьи глазки! А вы не попадете мне в глаза обсидиановой пылью?

– Ну что ты, у меня богатый опыт, – успокоила ее Птица и велела лечь на спину одной из Птиц. Тут же все забегали, засуетились, взрывая пух когтистыми лапами, Маша зажмурилась.

– Умница, так и сиди, пока я не закончу, – совсем близко раздался голос Птицы.

Маша уловила на своем лице дыхание и открыла глаза. Птица склонилась к ней близко, и в зубах у нее было зажато нечто острое, кончик которого был испачкан черной краской.

– Еще раз так сделаешь, – сказал кто-то сбоку, – и останешься без глаза. Лучше сомкни веки. И не бойся, мы делаем это каждый день большому количеству Птиц, еще никто не жаловался.

Когда Маша вышла из салона красоты, глаза у нее были обведены так же красиво, как у Птиц. А еще ей вымыли голову, теперь ее чистые волосы рассыпались по плечам, блестя в свете фонарей.

– Ты выглядишь старше, – смущенно сказал Андрей. – Ну что, поищем кружки по интересам или хранителей истории?

– Скоро кончится Черный Час, – напомнила Маша. – Мы должны попасть на Маяк и забрать Ванечку, пока Смотритель не упрятал его еще дальше, так, чтобы мы не могли найти. Потом мы обязательно вернемся в Птичий город и увидим все, что ты хотел, но только когда Ванечка будет в безопасности.

– И как ты собираешься его спасать? – поинтересовался Андрей. – О, знаю! Я буду драться со Смотрителем, пуская в него молнии, а ты схватишь малыша и убежишь.

– А ты умеешь? – с сомнением спросила Маша.

– Ты что, сказок начиталась? – Андрей фыркнул. – Чешуя. Знаешь, нам надо посоветоваться с моими отцами. Пух и перья, ужасная фраза! Ну, в общем, мой приемный отец мэр Рогонды, может быть, что-то придумает – посоветуется с адвокатами, найдет лазейку в законах. А мой отец Шаман подскажет что-нибудь из магии, как нам одолеть Смотрителя.

– Хорошо, пойдем к нему.

Обратный путь по лестницам, сделанным из сложенных ветвей деревьев и висящих в воздухе камней, Маше не очень понравился. Она даже спросила Андрея:

– Тебя Рогонда приучила к лестницам вместо дорог?

– Что? – не понял тот.

– В моем городе лестниц на улицах почти нет.

– Разве так бывает?

– Бывает.

– Да пожалуйста!

Андрей щелкнул пальцами, и все лестницы сложились в большую извилистую горку, по которой Маша, визжа во все горло, проехала до самых рельсов. Там девочка вскочила на ноги, восстановила щелчком пальцев порванную юбку и свирепо уставилась на хохотавшего Андрея, без особых проблем съехавшего за ней следом.

– Да, ты права, без лестниц прикольно.

Маша так разозлилась, что решила с ним вообще не разговаривать без необходимости, поэтому молча прыгала по рельсам до тропинки, ведущей к дому Шамана. Перед самой избушкой Андрей щелчком пальцев заставил кусты раздвинуться. Дверь была открыта. Ребята поспешно забрались внутрь.

Шаман лежал на спине, странно изогнувшись так, что грудь у него была выше головы. Длинные серебряные волосы раскинулись по полу, крыло было сломано. И в избушке все переломано, а к тому же стены закопчены, и стоял очень сильный запах гари.

– Сын, – прошептал Шаман, – подойди.

– Он жив! – вскрикнула Маша. – Кто тут лекарь? Я сбегаю!

– Я тут лекарь, – с трудом произнес Шаман. И повторил: – Сын, подойди.

Андрей приблизился.

– Я бы умер еще час назад, если бы не ждал тебя, – прошептал Шаман.

– Что тут произошло? – спросил Андрей с ужасом.

– Не мсти Смотрителю. – Шаман сглотнул. – Я сам напал на него.

– Это сделал он? – Голос Андрея звучал глухо.

– Я сам напал на него, – пояснил Шаман. – Хотел убить его и ребенка, чтобы освободить место для тебя. Ты родился, чтобы стать Смотрителем, привести в порядок Тьму и помирить людей с Ночным народом.

– Я не хочу…

– А теперь ты Шаман Птиц, – еле слышно прошелестел Шаман. – Кроме тебя – некому. Я совершил ошибку. Прости. Ты должен у кого-то учиться, чтобы сберечь и Птиц, и людей. Но я уже не смогу тебя учить.

Глаза его закрылись. Андрей отшатнулся. Столб огня обнял тело Шамана и внезапно вырос, захватив Андрея. Маша попятилась и спиной вывалилась из двери избушки. Сидя на земле, она видела, как огонь бушевал в окнах, как вырывался сквозь печную трубу. Пламя ревело, бушевало – и внезапно пропало. В избе воцарились тишина и темнота.

Глава 27 Сделка

– Андрей! – закричала девочка.

Но ей никто не ответил. С трудом поднявшись, так как ушибла спину, Маша забралась в избушку. Внутри было темно и дымно так, что она закашлялась. Сообразив, девочка щелкнула пальцами, восстанавливая избу. Та покачнулась, и Маша опять едва не упала, но успела ухватиться за порожек. Подождав несколько секунд, снова заглянула внутрь. Пятна сажи на потолке исчезли, на стенах снова висели сухие букеты. Андрей лежал на полу рядом с телом Шамана. Внешне он выглядел как обычно, но Маше показалось, что ее друг не дышит.

В библиотеке Академии Сквозного Пути ей попадалась книга, где была глава об искусственном дыхании, папа тоже объяснял как-то, как оно делается, но девочка ни разу не пробовала на живом человеке. Маша перевернула Андрея на спину, подняла его подбородок одной рукой и запрокинула голову. Потом зажала нос, набрала воздуху побольше, выдохнула ему в рот. И еще раз. Потом двумя руками надавила в ямку на груди, посередине, и снова, и еще. Она не помнила, сколько раз надо нажимать, и все равно сбилась со счета, но раз десять точно нажала. Потом опять два глубоких вдоха-выхода – несколько нажатий. И еще разок, плача от страха и бессилия. Но тут Андрей со стоном вздохнул, закашлялся и открыл глаза.

– Ты меня целуешь, что ли? – спросил он, дернув углом рта. И снова закрыл глаза.

– Андрюша, ты живой? – спросила девочка.

– Не реви. Шаман в огне не горит, в воде не тонет. Или как там Птица говорила? – произнес Андрей хрипло. Потом встал – его шатало.

– Ты как?

– Не переживай, сейчас оклемаюсь – и маячком домой, там вылечат. Интересно, Черный Час кончился? – Андрей был ужасно бледен в свете синего луча. – Почему тут так темно?

Сама собой загорелась свеча на подоконнике. Андрей сделал несколько шагов и упал в гнездо Шамана. Маша осталась сидеть на коленях возле тела его отца.

– Наверное, мы должны сказать Птицам, – пробормотала девочка, вглядываясь в мертвое лицо. Оно было спокойным и строгим.

– Дай мне отдышаться, все потом.

– Ты понял, что тебе пытался сказать Шаман?

– Угу, – буркнул Андрей, лежа ничком. – Мой отец умер, едва со мной познакомившись. Но успел назначить меня Птичьим Шаманом вместо себя, хотя я ни черта не умею. Велел учиться. Только, как я понимаю, в школе меня вряд ли научат.

– Ты не думаешь, что единственный, кто тебя может научить, – это Смотритель?

– Я думаю, что Смотритель и убил моего отца, но я слишком слаб, поэтому отец не велел мне мстить, – злобно прошипел Андрей.

– Откуда такие эмоции? Ты со своим отцом почти знаком-то не был.

– Я всю жизнь мечтал о настоящих папе и маме. Лучше бы я не знал, что меня усыновили.

– По-моему, Шаман ясно сказал, что сам напал на Смотрителя.

– Солгал.

– Ты в своем уме? В руках Смотрителя был Ванечка, он бы не стал драться с ребенком на руках. А еще Шаман сказал, что хотел убить и Смотрителя, и Ванечку, чтобы ты стал новым Смотрителем. Может, он и меня хотел убить, как твою конкурентку.

– Тебя – нет, потому что знал: у нас с тобой кольца. Отец отнесся к ним очень серьезно, – возразил Андрей.

Он вылез из гнезда, подошел к окну, внимательно присмотрелся.

– Это же обсидиан! – вдруг сказал он. – Вулканическое стекло! Камень, который помнит тысячелетия! Я смогу увидеть, что произошло в избушке между моим отцом и Смотрителем на самом деле.

Заинтригованная, Маша подошла поближе. Андрей щелкнул пальцами. Огонек свечи подпрыгнул и засветил ярче. В черном окне показались фигурки двух мужчин – горбатого, с длинными волосами, с крылом вместо руки, и похожего на рыбака, с неояслями на руках. Шаман вскинул руку – шаровая молния полетела в сторону Смотрителя, прямо к неояслям. Смотритель быстро отвернулся, накрывшись прорезиненным плащом. Молния ударилась о его спину, по плащу забегали голубые искры. Словно мячик, молния отскочила и метнулась в сторону Шамана. Тот не ожидал нападения и не успел увернуться. Взрыв. Шаман отлетел спиной на противоположную стену. Смотритель, накрытый плащом, идет к выходу, оберегая неоясли…

– Смотритель не дрался с Шаманом, – сказала Маша.

– Сам вижу. – Андрей еще раз посмотрел, как умирает его отец.

– И что ты думаешь?

– Я не пойду в ученики к Смотрителю. Никогда! Смотритель учит, как пользоваться Тьмой, а Тьма искажает мою магию, – ответил Андрей.

– Но, может, он тебя научит, как обращаться с Тьмой так, чтобы она не искажала магию? Или Птицы будут защищать тебя от Тьмы?

– Сказано – не пойду.

– Но тогда он не отдаст Ванечку! – с отчаянием вскричала Маша.

– Мы его заставим. – Андрей наконец отвернулся от стекла. – Папа что-нибудь придумает. Кроме магии и сказок, есть еще реальность, а в реальности Смотритель похитил чужого ребенка.

Ребята вышли из избушки, чтобы посмотреть на небо. Рассвет только начинался. К ним медленно спускалась Птица с черной гривой.

– Великие Матери прислали меня сказать, что сочувствуют твоей потере, Шаман. Не беспокойся, они позаботятся об останках твоего отца. Черный Час в Рогонде закончился. Нужна ли вам моя помощь, чтобы вернуться?

– Спасибо, у нас есть маячки, – ответил Андрей. Взял Машу за руку и щелкнул пальцами прежде, чем та успела что-то сказать.

Они оказались в розовой комнате, рядом с кроватью с оборочками, где сладко спала Аня. Волосы с ракушками только звякнули во сне. Ребята тихонько вышли и закрыли за собой дверь.

– Ты же мог нас вернуть сюда и в Черный Час! – прошипела Маша.

– И напугать родителей тем, что я использую магию? Как бы я им объяснил, что ты посреди ночи внезапно оказалась в гостях? К тому же на Маяк ты бы все равно не пошла по улицам, полным Тьмы.

– Что за шум? – Из кухни в коридор выглянул высокий человек.

У него было худощавое лицо, длинные худые руки и объемистый живот, так что Маша не могла бы сказать про него, худой он или, наоборот, толстый. Про этого человека вообще нельзя было сказать ничего определенно. Мужчина был не в домашнем и не в деловом костюме – из-под теплого вишневого халата выглядывали строгие брюки с отутюженной стрелочкой и остроносые ботинки. Был не молодым и не старым – как и у настоящего отца Андрея, его волосы оказались седыми, а лицо безупречно гладким, как у юноши. Он был не сердит и не особенно приветлив.

– Я не нашел тебя ночью в комнате, Андрей. Потрудись объяснить, что значит твое отсутствие. И представь мне свою спутницу.

– Доброе утро, папа. Это Маша Некрасова, она недавно приехала в Рогонду. Мы только что пришли, ночевали у…

– Не лги.

– У Птиц, папа.

Минутная пауза. Отец Андрея смерил ребят взглядом, вернулся на кухню, поставил кружку на стол, а потом пригласил их в свой кабинет. Они прошли по длинному коридору до самого конца.

Там были огромные окна и высокий потолок, много утреннего света и мало мебели, лишь письменный стол и несколько стульев. Впрочем, наблюдательная Маша заметила под стулом запертый люк и то, что письменный стол привинчен к полу здоровенными болтами, а вместо ящиков в столе – сейф с кодовым замком.

– Рассказывайте. – Мужчина снял халат и повесил его на спинку стула, оставшись в рубашке и подтяжках. На одной из подтяжек был прицеплен ряд значков сверху вниз – фотографии его детей, Маша узнала портреты Андрея и Ани. – Насколько я знаю Птиц, вы сыты плодами Птицелапа, так что перекусить не предлагаю.

– Откуда вы знаете про плоды? – удивилась Маша.

– Папа все знает, – хмуро произнес Андрей. – Он мэр Рогонды.

– Ну же, рассказывайте, – поторопил их мужчина.

Андрей начал с визита Смотрителя в дом Кристины. Мужчина сразу же отошел и отвернулся к окну. Не вдаваясь в подробности, Шаман сообщил, что Смотритель отверг и Аню, и его самого и предложил стать ученицей Маше. На этих словах его отец обернулся и пристально посмотрел на девочку. Далее последовал рассказ о родах Кристины, о похищении ее ребенка, о решении Маши вернуть сына Кристины. Очень тихим голосом Андрей упомянул о знакомстве с настоящим отцом.

Мэр сел за стол и взглянул на приемного сына.

– Ты удивишься, но такая версия была и у меня, – сказал он. – Если хочешь, поговорим об этом.

– Нет времени, – ответил Андрей. – Сейчас ребенок у Смотрителя. Мы выяснили, что у Птиц его титул Великий Отец и он велел Птицам похитить младенца.

Андрей продолжил рассказ, не умолчав о том, что Маша стала Почетной Великой Матерью, о гибели Шамана и о том, что сам Андрей стал теперь Птичьим Шаманом. Когда он закончил, несколько секунд было очень и очень тихо.

– Ну, дети… Впрочем, вас детьми трудно назвать. – Мэр потер виски. – Птичий Шаман, Почетная Великая Мать, и все – за одну ночь. Быстро у Птиц делаются карьеры.

– Папа, мы не специально.

– Нам надо вернуть Ванечку! – добавила Маша. – Кристина не переживет! Она панически боялась Смотрителя, как чувствовала, что все так и будет.

– Может, и чувствовала. Не случайно же ее сын избран учеником. Наверное, склонность к магии у них семейная. Вот что, ребята… Все в городе знают, что по закону Смотритель выбирает себе в ученики любого ребенка, обладающего волшебными способностями и гражданина Рогонды. Родители обязаны отдавать детей, это дань и долг, за защиту от Тьмы и Птиц.

– Птицы не нападают на людей по своей воле, – поправила Маша. – Похитить ребенка им велел Смотритель.

– В законе нет слов о нападении. Мы трактуем понятие «защита от Птиц» как помощь Смотрителя в поддержании миролюбивых, дружественных отношений граждан Рогонды с Птицами. Но вчера, например, сорвалась спасательная экспедиция в горы – за тем же самым ребенком. Факт плачевный – Птицы похитили ребенка и не пошли с нами на сделку. У нас назревает критическая ситуация.

– Нет никакой критической ситуации! – возразил Андрей. – Птицы выполняли приказ Смотрителя, а значит, по сути, служили людям.

– Да, это серьезное обвинение. Смотритель превысил полномочия. Но вы поймите, Кристина обязана была отдать ребенка…

– Кристина его только что родила! – заорала Маша, вскакивая. – Он вырвал у нее ребенка из рук, даже не спросив, согласна она или нет! Ребенку нужен детский врач или как они у вас называются, он до сих пор в неояслях!

– Ну да, я согласен, если бы ребенка изъяли в судебном порядке, было бы совсем другое дело, а похищать…

– Что?! Изъять?! – Маша едва не сорвала голос.

Андрей обхватил ее сзади, держа за руки.

– Папа, ты должен что-то придумать. Ребенок очень маленький, ему и дня нет, он в неояслях, а Смотритель нарушает закон и Птиц, и людей. Первых он использовал для своих личных целей, а про малыша ты сам все сказал.

– Ребята, нам нужно собраться всем комитетом, поговорить. Возможно, ребенка вернут матери. Но надолго ли? Если Смотритель его избрал и, по вашим словам, он теперь единственный кандидат, поскольку Маша отказалась, то нам придется пойти ему навстречу. Без Смотрителя города не будет. Мы посоветуемся, но максимум, что могу обещать: ребенок пробудет с матерью лишь какое-то время, и по достижении условленного срока его все равно отдадут Смотрителю.

Маша уставилась в пол, ей показалось или в словах мэра скрыт намек? Как ей самой раньше в голову не приходило?

– Что же касается кризиса с Птицами, полагаю, ситуация изменилась, ты, Андрюша, стал их Шаманом. Значит, теперь на них можно как-то влиять. Правда, ты, насколько я знаю, магией не пользуешься, наверное, придется пройти у Птиц какую-то стажировку, прежде чем мы сможем всерьез на тебя опираться.

– Папа, ты говоришь со мной, как со своим заместителем, – устало произнес Андрей.

– Практически ты теперь и есть мой заместитель по переговорам с Птицами. – Мэр потер руки.

Дверь кабинета приоткрылась, заглянула милая заспанная женщина с веселым и подвижным маленьким ребенком на руках.

– Что тут у вас за совещание в такую рань? Есть не хотите? Андрюша очень бледный. Ты нездоров?

– Я надышался дыма, мама, – ответил Андрей.

– Милый, позови лечуху. Так я сварю кашу для всех?

– Нет, милая, мы все сыты, не беспокойся, иди. – Мэр подождал, пока за женщиной закроется дверь. – Так, ребята, я займусь вашим вопросом и проинформирую о решении, которое мы приняли. Андрею действительно надо показаться лечухам. А тебе, Маша, есть куда идти? Сейчас Аня проснется, пойдет в школу. Может быть, она уступит тебе свою комнату, чтобы ты могла отдохнуть?

– Не беспокойтесь. – Маша выпрямилась и взглянула в глаза мэру, – мне есть куда идти.

– Маша… – начал Андрей.

– Андрей, я звоню лечухе. – Мэр достал ракушку.

– Папа, погоди!

Но Маша уже закрыла дверь. Кольцо у нее нагрелось, и она приставила его к глазу.

– Ты куда идешь, беда моя?

– Андрей, я знаю, что делать.

– Не ходи на Маяк, слышишь!

– Андрюша, просто поверь мне хоть раз в жизни, без объяснений. Я знаю, что делать.

– Откуда?

– Твой отец подсказал мне кое-что, когда объяснял про законы. Все получится. Поверь мне. Все, я спешу.

Девочка прошла по коридору, едва не заблудившись в куче дверей, спросила, где выход, у какой-то пожилой женщины с пылесосом в руках. Вышла на красивое крыльцо, увитое маленькими розами и плющом, спустилась по белым полукруглым ступенькам. Пошла по извилистым улочкам и бесконечным лестницам, оглядываясь на блеклые фонари, прямо к морю, а оттуда к Маяку.

Утренний ветер дул ей в лицо. Заброшенный дом встретил скрипом половых досок. Деревянный мост слегка задрожал под ее шагами. Дверь в Маяк не была заперта, с полу на первом этаже исчезли свечи. Маша без колебаний поднялась по лестнице в главную комнату Смотрителя. В ней ничего не изменилось – тот же завораживающий беспорядок из загадочных вещей. Смотритель лежал с книгой в руке на раскладушке, другой рукой держал неоясли.

– Здесь не место для ребенка, – произнесла девочка.

– Что тебе тут надо? – усмехнулся Смотритель.

– Отдайте мне Ванечку. Как вы собираетесь заботиться о нем здесь?

– Я не обязан перед тобой отчитываться. И мы уже обо всем поговорили в Птичьем городе. Полагаю, с тех пор ты побывала и у мэра. А Андрюша твой, я смотрю, откололся. Побоялся войти на Маяк?

– Андрей надышался дымом, когда умер его настоящий отец.

– Моей вины в гибели Шамана нет, – медленно произнес Смотритель.

– Я знаю. Андрей показал, как все было, в обсидиановом окне Шамана. Кроме того, нам сказал сам Шаман.

– А что еще он сказал?

– Что Андрей теперь Птичий Шаман, единственный.

– Я так и думал. Все идет своим чередом, девочка. Видишь, Андрей стал Птичьим Шаманом, у меня появился ученик, а ты, сквозняк, провалила свою миссию. Но это не мои проблемы.

Смотритель отмахнулся от Маши и устроился поудобнее.

– Я согласна стать вашей ученицей.

Старик не ответил, только поднял глаза от книги и пристально уставился на девочку.

– Вы слышите меня? Я пришла добровольно. Я буду вашей ученицей. Верните Кристине сына. Ему здесь не место. А мне действительно больше нечем в вашем мире заняться.

– С чего ты взяла, что ты будешь лучшим учеником, чем Ванечка?

Машин взгляд упал на книгу, которую держал в руках старик. Она была вверх ногами, и к тому же раскрыта на титульном листе. Смотритель явно был больше заинтересован в разговоре, чем в чтении.

– Я сквозняк, как и вы. У меня здесь нет семьи, и некому обо мне будет скучать, поэтому в городе не будет недовольных вами, и слава похитителя детей от вас отвяжется.

– Похитителя детей? Город должен мне ребенка! И я уверен, что мэр подтвердил тебе это.

– Да, но то, что вы отняли новорожденного младенца у молодой матери, некрасиво, вас будут ненавидеть еще больше. К тому же вы требовали от меня добровольного согласия, а Ванечка такого согласия вам не давал. И тем более его мама.

– Ну допустим, ты права. Но он вырастет, считая меня отцом и учителем. И подружится с Птицами, увидит чудеса… Короче, будет только благодарен мне.

– А я уже дружу с Птицами! – Маша прикоснулась мизинцем к нижнему веку левого глаза. – Видите их подарок? Я теперь Почетная Великая Мать.

– Умница, девочка. Это успех – подружиться с Птичьим народом. Особенно для того, кто начал свой путь с Ордена. Однако ты упустила одну проблему, которую сама же и создала для Рогонды. Ты забыла о морских тельцах.

– Что?

– Ветер вынес старших братьев и сестер, а также пиратов и морские тельца из грота Великой Сердцевидки и рассеял их по безлюдным горам. Люди добрались до города, пираты покинули порт, старики и старухи оказались в больнице, за ними ухаживают, но большинство из них выжили из ума еще до твоего появления. Орден распался, так как утратил смысл существования, теперь в его помещениях ночлежка для бездомных и одиноких, кому страшно спать одному в своем доме. А морские тельца поступили просто – попрыгали обратно в органные трубы, в спасительную темноту подводных пещер. И теперь они все бродят под землей, под Рогондой, одичавшие, напуганные, голодные, среди коробок с никому уже не нужной контрабандой. Я каждую ночь чувствую их гнев и отчаяние. Что прикажешь с ними делать? Я закупориваю каждую ночь выходы, которые они роют наружу, чтобы напасть на город.

– Вы старый, а Ваня младенец, – как можно более нагло заявила Маша, у которой начали стучать зубы при одной мысли об одичавших морских тельцах. – И через двенадцать лет он только достигнет моего возраста. Вы продержитесь столько, одновременно сдерживая новую угрозу для Рогонды? Вам нужен более взрослый человек.

– А ты у нас, стало быть, взрослая? – Смотритель медленно поднялся с кушетки. – Хорошо, девочка, давай заключим сделку. Меняю тебя на ребенка. Ты согласна?

– Согласна, – вздохнула Маша и протянула Смотрителю руку.

Тот пожал ее.

– Хорошо. Можешь взять ребенка и вернуться к Кристине. Побудь с ней немного, но не слишком долго. Помоги ей прийти в себя, наведи в ее доме порядок – ты же умеешь восстанавливать вещи. Будущая Смотрительница должна восстанавливать дома, улицы, порт, весь город. Потренируйся на доме Кристины. А потом возвращайся на Маяк навсегда. Я пока подготовлю для тебя комнату. И напомню о себе с помощью Птиц, если ты вдруг забудешь о заключенной сделке.

– Нет, этого мало для настоящей сделки, – возразила Маша, сильно волнуясь. Она крепко сжала кулаки и говорила, стараясь отчетливо произносить каждое слово: – Общение с Птицами научило меня тому, что если сделки заключаются, то должны быть четкие условия.

– Чего ты еще от меня хочешь?

– Вы должны обещать никогда не забирать Ванечку без добровольного согласия его самого и его родителей. Если не ошибаюсь, именно таковы условия вашего договора с городом – выбранный вами ученик должен быть гражданином Рогонды и явиться к вам добровольно. И если вы снова похитите этого ребенка, то нарушите и условия сделки с Рогондой, и условия сделки со мной.

– Хорошо, хорошо, как скажешь. Итак, я, Смотритель Маяка, клянусь не забирать Ванечку без его добровольного согласия и согласия его родителей. А ты, Маша Некрасова, обязуешься прийти ко мне в ученики добровольно, согласно условиям сделки с Рогондой по поводу ученичества у Смотрителя. Я даю тебе время наладить ситуацию в семье, которую создало твое упрямое нежелание сотрудничать со мной с самого начала, а именно: ты должна доставить ребенка родителям, а также восстановить дом и спокойствие в семье. Когда я решу, что ты сделала для Кристины достаточно, я напомню тебе о твоем обещании, и ты вернешься на Маяк.

– В соответствии с условиями вашей сделки с городом по поводу ученичества, – кивком подтвердила Маша, кусая губы, чтобы не рассмеяться.

То, что она задумала еще в кабинете мэра, удалось. У Смотрителя было три кандидата в ученики – она, Андрей и Ваня. Андрей стал Птичьим Шаманом, Ваню смотритель поклялся не забирать без согласия его и его родителей, а Маша не гражданка Рогонды и никогда ею не будет. Так что придется упрямому старику искать кого-то другого, но это он поймет намного позже.

Маша и Смотритель пожали друг другу руки, потом она взяла в руки неоясли, которые оказались довольно тяжелыми. Смотритель щелкнул пальцами, и уставшая девочка оказалась прямо в палате Кристины.

Глава 28 Суд

В палате было темно, Кристина дремала. Минуту девочка стояла, не зная, что ей делать, потом просто подошла и положила неоясли рядом с женщиной. Рука той дрогнула во сне, потом вдруг поднялась и медленно опустилась на капсулу. Кристина открыла глаза. Потом подскочила на кровати и села, уставившись на неоясли. Маша отошла к двери и включила свет.

– Ванечка… – Кристина подняла голову. – Машенька… Вы живы!

– Я же обещала.

Счастливая женщина нажала на кнопку. Вбежала лечуха в полосатом платке, потом еще одна.

– Неоясли! Глазам не верю! Замок оплавлен… Что случилось?

– Ребенок в порядке. А как нам его теперь вынуть? Зовите техников!

– Наверное, его испортила та шаровая молния, которую пустил Шаман, – сказала Маша и щелкнула пальцами, восстанавливая неоясли. – Вот, замок цел. Вводите код.

– Здесь нельзя пользоваться магией! – заорала лечуха. – Девочка, выйди!

Машу вытолкали в коридор и захлопнули дверь. Через несколько минут по коридору побежали. Неоясли вывезли на носилках, которые тащили аж три лечухи. За ними, осторожно ступая, вышла Кристина.

– Машенька… – заметила она девочку. Обняла ее, пригладила руками волосы. – Спасительница ты наша! Теперь все будет хорошо, я точно знаю. Ты, наверное, устала? Иди в палату, отдохни. А я побегу посмотрю на сыночка, поговорю с лечухами. Ты меня дождись, пожалуйста. Игорю я позвоню сама.

Маша зашла в темную палату и легла на кровать. Она поняла, что очень сильно устала, закрыла глаза и сразу же провалилась в сон.

Разбудил ее Игорь.

– Маша, послушай… Малыш здоров, их с Кристиной положили в другую палату, в детское отделение. Спасибо тебе, девочка, огромное тебе спасибо за Ванечку! – Мужчина порывисто обнял ее за плечи. – Тут уже побывал мэр, рассказал, как вы с Андреем спасали Ванечку сначала у Птиц, потом у Смотрителя. Поздравил нас с приемной дочкой.

– А когда их выпишут? – спросила Маша.

– Как пупочек у ребенка затянется, так и выпишут. А нам с тобой велели домой идти прибраться. Иначе Кристина с малышом вернутся, а ребенка-то и положить некуда. Да и тебе нужна отдельная комната. Пойдем, дочка?

Слово «дочка» муж Кристины произнес неуверенно, еле шевеля губами, опасливо, словно пробовал на вкус лекарство. Машу это немного смутило, однако она тут же подумала, что достаточно видела в Рогонде приемных родителей, детей, сводных братьев, сестер, и у всех прекрасные отношения, но все должно с чего-то начинаться. Поэтому ободряюще улыбнулась и протянула руку Игорю.

– Пойдем.

Так и вышли из больницы.

Когда добрались до разрушенного дома, Маша вздрогнула – все здесь выглядело еще более печально, чем она помнила. Может быть, потому, что Игорь в ее отсутствие вынес из кухни мебель и убрал из окон рамы, и через пустую комнату насквозь проходили лучи света. Дверь также отсутствовала.

– Смотритель приказал мне восстановить дом, – несмело сказала Маша. – Вы позволите? Отдал мне Ванечку с условием – первым делом привести в порядок ваш дом. Это как бы мое домашнее задание.

Игорь кивнул, как завороженный глядя на нее, и отошел в сторону. Маша вспомнила, как вчера восстановила избушку Шамана – тоже дом, только маленький, размером с ванную из дома Кристины. Вспомнила саму ванную – энергодуш, которым хозяйка так гордилась, зеркало над умывальником, белый мрамор стен. Затем вспомнила коридоры. Спальня – кровать с балдахином, такая мягкая. Кабинет. Детская… Маша потрясла головой, прогоняя мысли о перевернутом кресле и опрокинутой ширме. Нет, нет, детская, как и была – с ночником-звездочкой, с кроваткой и лежанкой. Гостиная – камин, этажерка со статуэтками, диван, лестница. Кухня, где всегда так сладко пахло, – ежик со стеклянными иголками, карамельный чай. Приветливая умная дверь…

Маша щелкнула пальцами.

– Добро пожаловать, Маша, Игорь, – сказала дверь.

Пара мозаичных роз смотрела на них, как два глаза. Окна блестели на солнце, желтые шторы спускались до самого пола. Сладкий запах конфет из кухонного шкафа.

Девочка двинулась в дом, щелкая пальцами, как только в горле вставал комок от воспоминаний, восстанавливая все на своем пути, на что падал ее взгляд. Когда дело было сделано и дом стал в точности таким, как был, девочка снова вышла на улицу. Игорь переминался с ноги на ногу.

– Проходите, – пригласила девочка.

– Ты помнишь дом таким? – удивлялся Игорь. – А Кристина неплохо поработала над ним в мое отсутствие. Но почему в детской так душно?

– У нее закончились деньги, не хватило на воздухопровод, – объяснила Маша.

– Ну, теперь этим займусь я, – объявил Игорь. – Я заработал достаточно, теперь долго не пойду в плавание, не оставлю жену одну, а значит, времени у меня навалом. А что будешь делать ты, пока я занимаюсь детской?

– Поджидать хозяйку, – отвечала Маша. – Заготовлять еду, поливать сад, встречаться с друзьями, если, конечно, они захотят увидеться со мной. Помогу вам с ремонтом в детской, а потом вымою пол, перед тем как Кристина вернется с Ванечкой.

Дни проходили в заботах. Маша занималась хозяйством, варила гречневую кашу на завтрак и рыбу с рисом или картошкой на ужин. Блюда были немудреные – почистить, бросить в подсоленную воду и ждать, пока не станет мягким. Игорь чистил рыбу мастерски, как бывший рыбак, так что девочке оставалось лишь сварить. Игорь строил. Первым делом он перенес все свои вещи из кабинета в спальню, а в кабинете поставил раскладушку для девочки – Маша и не знала, что такая вещь имеется у Кристины в хозяйстве. Так кабинет стал Машиной комнатой. Затем хозяин разобрал стену в детской, собственными руками провел воздухопровод. Иногда, по мере сил, ему помогала и Маша. По вечерам они навещали Кристину с малышом. Те были здоровы и очень хотели домой.

В первые дни Маша боялась заснуть, ей снились кошмары. Но через неделю она успокоилась.

Когда Кристину выписали, молодая мама въехала в обновленный, красивый дом на кресле-сиделке, держа малыша на руках. Ничто не напоминало о похищении – камин Игорь убрал, трубу замуровал. Детская была полностью готова – беленькая, чистенькая, здесь теперь легко дышалось, не то что раньше. Кроватка и коляска на воздушной подушке ждали малыша. Ванечка почти не плакал, больше таращил на Машу голубые глазки и вскидывал вверх ручки. В чистенькой голубой гостиной было пока пустовато – лишь заново перетянутый диван, стол да этажерка. Мебелью и покупками предстояло заняться Кристине.

Но, прежде чем заняться домом, та внезапно решила выполнить обещание, данное Маше, и первым делом купила для нее гору одежды, обувь, разные девчачьи мелочи вроде расчесок, заколок, блокнотов, браслетов, а в довершение всего – ракушку самой последней модели. Когда Маша взяла ее в руки, у нее возникло смешанное чувство, потому что аппарат напоминал ракушку Боцмана – те же перемигивающиеся зеленые огоньки по граням, тот же гладкий, как фарфор, материал, только Машина ракушка была сиреневого цвета и очень изящной. Маша сразу вспомнила несколько не самых приятных вещей – то, что о Боцмане давно не слышно, и то, что никто из ребят ни разу не попытался встретиться с Машей. Даже Андрей. Хотя кольцо из камня теплело на дню не раз, на связь он не выходил. А еще ракушка напомнила ей о родном доме – телефон, который принес папа, был такого же цвета. «В чем же моя миссия в этом мире? Как вернуться домой?»

– Ну, что скажешь? – тормошила ее радостная Кристина. – Тебе нравится?

– Вам не следовало тратить на меня так много, – тихо ответила девочка.

– Ох, это не твоя печаль!

– Если вы потратите на меня все ваши деньги, Игорю придется скорее отправляться в плавание.

– Ты права, конечно, в том, что траты сокращают срок моего отдыха, но воздухопровод и ремонт гостиной стоили гораздо дороже твоих вещей, – усмехнулся Игорь. – Не переживай, ты нас не разоришь. И потом, мне без моря и корабля нелегко, только то, что у меня такая замечательная семья, удерживает меня на суше. Скорей бы вернуться к работе. Тем более что Кристина одна никогда больше не останется, с такой-то помощницей и с Ванечкой.

Последнее слово мужчина растянул, дунув в животик малышу, отчего тот активнее замахал ручонками.

– Но прежде чем ты уедешь, нам надо удочерить Машу! – спохватилась Кристина. – Для ракушки необходим номер, без гражданства не примут в школу.

– Не надо! – вдруг испугалась девочка.

– Что такое? Ты не хочешь ходить в школу? Понимаю, конечно, но так же нельзя, – растерялась Кристина.

– Я вам не говорила еще, почему Смотритель отдал мне Ванечку…

Маша положила телефон обратно на гору новой одежды и милых вещичек, собираясь с духом, чтобы начать рассказ.

И в этот момент, несмотря на ясный день, снаружи послышалось хлопанье крыльев. Услышав его, Кристина побледнела, выхватила сына у мужа из рук и, прижав к себе, попятилась в детскую. Игорь побежал наверх, Маша за ним.

На крыше дома сидела знакомая черноволосая Птица. Она подняла лапу и почесала крыло. Оттуда вылетело перо и упало на землю.

– Возьми перо! – сказала Птица. – Смотритель велел тебе напомнить о твоем обещании.

– Не бери! Птицы приносят Тьму на своих крыльях! – Игорь испугался, поэтому говорил рассерженно.

Птица покосилась на него, но ничего не сказала.

– Передай Смотрителю, что я рада бы, но не смогу выполнить свою часть сделки! – дерзко ответила девочка.

Птица подняла бровь и взмыла в воздух.

Маша спокойно подобрала перо и объяснила Игорю:

– Не надо бояться магии, пока она свежая. А перо хранит свежую магию Птиц, которая, наоборот, растворяет Тьму.

– Но в Ордене говорили…

– Орден всем лгал. Их Великая Сердцевидка и морские тельца сами были порождением Тьмы, поэтому Орден боялся Птиц. Пойдем, успокоим Кристину, и я вам кое-что объясню.

Они спустились вниз и позвали Кристину из детской. Женщина напряглась, увидев перо в руках у Маши.

– Смотритель потребовал, чтобы я согласилась стать его ученицей, а взамен он пообещал оставить в покое Ванечку. Мне пришлось сделать это, потому что мэр сказал: Смотритель имеет право потребовать любого ребенка, гражданина Рогонды.

– Но ты не гражданка Рогонды… пока, – сказала Кристина.

– Я думаю так, – осторожно продолжала Маша. – Ванечку он поклялся не трогать, то есть теперь его у вас никто не отнимет. Но сможет ли он забрать меня, если я не гражданка? Я не сиротка, у меня есть родители, и рано или поздно я к ним вернусь. А если вы меня не удочерите, разве я получу гражданство?

– А без гражданства он не имеет права тебя забрать, даже если ты дала согласие стать его ученицей. Какая хитрая, – задумчиво протянул Игорь. – Хорошо, номер ракушки дадим тебе временный, как моряку из другого города, регистрационный. А если Смотритель созовет суд…

– Созовет! – Кристина мелко и быстро закивала, нервно качая ребенка. – Сегодня же потребует, как пить дать. А ты позвони Андрюше, он же сынок мэра, пусть поговорит с папой.

Маша угрюмо промолчала. Андрюша ни разу не попытался с ней встретиться, не прислал ей ни одной записки и не отзывался, когда она подносила кольцо к глазам. Ей снова вспомнились слова Ани в тот вечер, когда Андрей надел Маше на палец кольцо: «Она нам чужая». Если бы хотел связаться – нашел бы способ. Не идти же ей самой к нему домой с требованием выйти и пообщаться с ней…

Кристина и Игорь занялись обычными домашними делами – обустраивали быт, готовили еду, купали малыша, Маша по мере сил помогала, но в доме словно потушили свет. Разговаривали между собой мало. А если вдруг кто-то из взрослых пытался начать разговор, то раз за разом спрашивал у Маши, как именно звучали слова сделки и правда ли, что Смотритель не отнимет Ванечку. Девочка клялась, что правда. Ванечку не отнимут. Однако Маша чувствовала: ее приемные родители задают себе вопрос, кого бы они выбрали, если бы Смотритель велел выбирать – родного, маленького, беззащитного Ванечку или странную чужую девочку, обладающую магией и общающуюся со страшными Птицами? И конечно, она понимала, что ответ на этот вопрос будет однозначным. Поэтому Маша снова и снова успокаивала их и себя заодно – выбирать не придется, Ванечка в безопасности.

Черный Час начался как обычно, а закончился через час, как и полагается. Поэтому Маша заключила, что Смотритель спокоен, не разгневан. Однако в девять утра колокол зазвонил снова. В дверь решительно постучали. На пороге стояли два каменщика.

– Маша Некрасова вызывается на прием к мэру, собирайтесь. Прием общественно-показательный, поэтому колокол сзывает весь город к площади перед домом мэра.

Девочка надела новую одежду – водолазка и колготки в черно-белую полоску на этот раз сидели по фигуре, кожаная юбка, броня, перешитая Кристиной, новенькие блестящие ботинки со шнуровкой, дорогая ракушка на шее. Кристина заплела ей косы. Сама молодая мама не собиралась идти на прием к мэру, оставалась дома, с малышом, Машу сопровождал один Игорь.

– Возвращайся домой, – напутствовала Кристина девочку и поцеловала в обе щеки. – В любом случае, пожалуйста, возвращайся домой.

Маша думала, что не только ее, но и Смотрителя вызовут к мэру в кабинет с высокими окнами и будут расспрашивать, но все получилось иначе. Перед домом мэра собралась толпа. Как оказалось, ко всем на ракушки пришло сообщение – ученик Смотрителя избран, программа «Волшебная сиротка» закрывается. Собрались все, кого это касалось, – родные и приемные дети с волшебными способностями, их родители, бабушки и дедушки. Когда Машу привели два каменщика (Игорь держал ее за руку всю дорогу, но перед лестницей, ведущей на небольшую площадь, каменщики попросили его отойти на два шага назад), в толпе раздались аплодисменты. Люди расступались, аплодируя. Чья-то бабушка сказала:

– Ну и хорошо, что девочку выбрал. Женщины добрее, Смотрительница у нас хорошая будет.

А перед самым входом в дом из толпы вдруг вырвалась какая-то растрепанная женщина, в которой Маша с ужасом узнала Капитолину Андреевну. Капитошка принялась целовать девочку в обе щеки, обнимала так, что ребра едва не трещали, а за полы ее длинной кофты цеплялись два мальчика и старшая девочка, с удивлением таращась на Машу.

– Спасительница, избавительница! – приговаривала Капитолина Андреевна. – Если бы я знала, ни на шаг бы тебя от себя не отпустила. У меня ж все трое волшебники! Как же я их прятала… Дочка провидица, и тебе будущее предсказывала, а сыновья дома в подвале все овощи сами растят, ежедневно урожай удваивается, вот и пришлось магазинчик открыть и аллергией прикрываться.

Маша открыла рот, чтобы ответить, но Капитолину Андреевну уже оттеснили каменщики. И из-за ее спины девочка наконец увидела Смотрителя. Тот широко улыбался, демонстрируя все зубы, словно собирался кого-то укусить.

– Народ ликует! – издевательски воскликнул он. – А ты чего ж не ликуешь, девочка?

На порог вышел мэр. Лицо у него было усталое, под глазами пролегли круги. Из-за его спины вышли жена и дети, бочком протиснулись мимо, к толпе. Аня держала на руках малыша. Мать обнимала за плечи Андрея. Он держал руки в карманах. А еще у него была тесно надвинута на лоб шапка, и на лицо намотан шарф, так что открытыми были только глаза. Совершенно дикие глаза! Парень так смотрел на Машу, что та испугалась, в своем ли Андрей уме. В самом деле, что с ним происходило в последнее время, отчего он не выходил на связь даже по кольцу? За своими сомнениями и выдуманными обидами ей и в голову не приходило, что у него тоже могут быть какие-то проблемы.

С другой стороны от семьи мэра встали друзья Шамана. Вася-Карась обнял его за плечо, его рука перекрестилась с рукой матери Андрея, но та словно не заметила. Оля с Кириллом держались за руки.

Колокол ударил в третий раз.

– Я полагаю, все собрались, – начал мэр. – Итак, что мне, собственно, от вас было нужно. Наш уважаемый Смотритель объявил, что его сделка с городом выполнена. Он выбрал ученицу, та пришла добровольно, прошла несколько испытаний, так что все, дорогие граждане, программу «Волшебная сиротка» можно считать приостановленной, покуда ученица Смотрителя не достигнет пенсионного возраста и не решит выбрать себе преемника или преемницу. Надеюсь, я до этого момента не доживу.

Мэр позволил себе краткий смешок, но его никто не подхватил. Все взгляды были устремлены на Смотрителя.

– В последнее время у меня было три кандидата, в чьих способностях я не сомневался, – заговорил теперь тот. – Все трое побывали у меня на Маяке и в Птичьем городе, пообщались с Птицами. И остались при своих способностях и в своем уме. Но из них троих лишь Маша Некрасова дала добровольное согласие стать моей ученицей. Поэтому я благодарю ее приемную семью. Отец, я вижу, сопровождает девочку. А как маменька, как братик, здоровы? Ну и хорошо. В общем, ура, граждане, ваш кошмар закончился. Можете растить дальше приемных деток, если вы к ним привыкли, наравне с родными, а мне точно не нужны ни те, ни другие. Ура или не ура?

– Ура, – нестройно раздалось из толпы. А потом смелее: – Ура!

Андрей дернулся, но мать и Вася крепко держали его за плечи. От движения шарф немного сполз, и Маша заметила полоску скотча на губах парня. А также то, что под шарфом он весь блестел от антимагика. К нему подошла Оля и заботливо поправила шарф, что-то говоря. Маша видела, как шевелятся ее губы, но не слышала ни слова из-за всеобщего ликования. Глаза у Андрея стали совсем уже дикими, в них даже блеснули слезы. Тогда Маша вырвалась от не ожидающих подвоха каменщиков, подскочила к Андрею, сорвала одной рукой шарф, а другой липкую ленту. Тут Аня одной рукой прижала маленького братишку к себе, бережно положив его на свое плечо, потом шагнула вперед и второй рукой рванула «молнию» на куртке Андрея. Руки матери и Васи упали вместе с курткой, рукава которой были засунуты в карманы, и все увидели: руки парня были связаны за спиной.

– Это еще что такое, а? – раздался насмешливый голос Смотрителя. – Мэр, ты как с приемным сыном обращаешься?

Толпа отхлынула, нестройное «ура» смолкло, воцарилось молчание.

– А я все думала, почему ты не приходишь… – пробормотала Маша.

– Что ты наделала? – тихо спросил Андрей. – Значит, когда меня задержал отец, ты сразу пошла к Смотрителю? Сама, добровольно, обменяла себя на Ванечку?

– Да, – ответила Маша. А затем обернулась к Смотрителю и мэру и громко заявила: – Только, видите ли, я не гражданка Рогонды, поэтому в сделке, которую город заключил со Смотрителем, участвовать не могу. Игорь и Кристина не удочерили меня, потому что мои настоящие родители живы, и я собираюсь к ним скоро вернуться. Ведь нельзя же усыновить ребенка, если у него есть родители, верно? Смотритель должен был об этом знать.

В толпе раздался ропот. Родители начали прятать своих детей, брать их на руки, кто-то попытался уйти с площади. Жена мэра отступила к толпе, пытаясь собрать в объятиях всех своих детей – Аню с малышом на руках, ее младшую сестренку, стараясь укрыть их, как птица укрывает птенцов крыльями. Оля, Кирилл и Вася тоже отступили, насупившись, враждебно разглядывая Машу.

– Стало быть, ты действительно не можешь выполнить условия сделки… – Смотритель прищурился. – Тогда она отменяется.

Маша почувствовала (или ей показалось, что почувствовала) ужас стоящего неподалеку Игоря, его страх за Кристину и Ванечку. Она не посмела повернуться к нему, так и стояла, глядя в глаза Смотрителю. А тот продолжал:

– И тем не менее кандидатов у меня было трое. И они должны были дать добровольное согласие. Но один из них не может дать добровольное согласие – он только дней пять-шесть как родился. Правда, Маша?

Девочка боялась кивнуть или как-то пошевелиться.

– В таком случае, может быть, моим учеником согласится стать третий кандидат, и мы спокойно продолжим празднование?

– Но он теперь Птичий Шаман, как ему стать еще и Смотрителем? – громким шепотом спросил мэр.

– Лично я не вижу никаких препятствий, Смотритель обязан ладить с Птицами, Шаман должен ладить с людьми. Лучше и придумать нельзя – ответственность и перед народом Птиц, и перед людьми, магия природы и магия Тьмы, абсолютная власть над Рогондой, остров полностью в руках одного человека. И, должен заметить, не самого плохого человека. Вы же всегда мечтали о добром и благородном Смотрителе, а Андрей Шаман рос на ваших глазах. Разве кто может вспомнить про него хоть что-нибудь дурное? – вкрадчиво проговорил Смотритель.

Маша осмелела и подняла глаза. Люди замерли. Мэр и Смотритель смотрели друг на друга. А Андрей… Андрей вдруг сгорбился так, что голова полностью ушла в плечи. Он смотрел в землю под своими ногами.

– Андрей? – переспросил мэр.

И тогда Шаман вдруг поднял голову, взглянул на отца и сказал чуть слышно:

– Папа… Нет, только не я. Тьма…

Мэр не выдержал взгляда Смотрителя и тоже опустил глаза.

– Ну что ж, – сказал он через несколько секунд, часто моргая опущенными веками, – у нас ведь уже был одобренный вами кандидат, давший добровольное согласие.

Смотритель молчал, презрительно глядя на него.

– Девочка, по сути, герой – спасла ребенка от Ночных Птиц Рогонды, – продолжал мэр, осмелев. – Мои источники также поведали мне, что Маша Некрасова участвовала в разгроме Ордена Великой Сердцевидки и раскрыла его связь с пиратами. К тому же она сама, добровольно дала согласие стать ученицей Смотрителя, следовательно, спасла и всех остальных детей Рогонды от этой учас… я хотел сказать, должности. Полагаю, она заслужила честь стать почетным гражданином Рогонды.

– Почетным? – вырвалось у Маши.

– Ну да, вроде и не жительница Рогонды, можешь быть прописана где хочешь, хоть на дне морском, но в то же время считаешься гражданкой, так сказать… Это у тебя что, ракушка? Номер, конечно, с временной регистрацией? Ну, один-то номерок постоянной регистрации для гордости нашего города, почетного гражданина, бюджет может себе позволить.

Мэр забрал у Маши ракушку, засуетился, к нему подошли несколько важных на вид мужчин, и они скрылись в доме. Андрей стоял, не поднимая глаз, руки его все так же были связаны за спиной, а Маша смотрела на него. Люди в толпе переговаривались, не вполне понимая, что произошло. Смотритель курил трубку. Наконец на крыльце показался мэр. Он нес в руках Машину ракушку, висящую на золотой ленте, на которой виднелась надпись огромными красными буквами: «Почетный гражданин Рогонды».

Откуда ни возьмись, появился оркестр, который весьма нестройно заиграл что-то шумное. На Машу надели ленту с ракушкой. Один из приближенных мэра вручил девочке букет цветов, только что сорванных с клумбы в саду – Маша их узнала…

– А теперь с полным правом поздравляю вас, дорогие граждане Рогонды! – перекрикивая оркестр, возвестил мэр. – Почетный гражданин города, Маша Некрасова, новая ученица Смотрителя, доказала своими недюжинными способностями и благородными поступками право на занимаемую должность. Таким образом, программа «Волшебная сиротка» приостановлена на неопределенный срок, можете идти домой и праздновать.

Грянуло ура, но быстро смолкло. Жители Рогонды поспешно расходились, уводя детей от греха подальше. На площади остались только мэр с семьей, Смотритель, ребята, Игорь, Капитолина Андреевна с детьми и Маша.

– Ну что же, полагаю, ко мне вопросов нет, все сложилось весьма удачно. – Мэр, нервно улыбаясь, переминался с ноги на ногу. – Милая, заводи детей в дом, тут ветрено. Я надеюсь, Смотритель и его замечательная ученица что-нибудь сделают с этой скверной погодой, не правда ли?

Смотритель вынул изо рта трубку и расхохотался. Мэр замолчал, его жена поспешила с детьми к дому. А Смотритель снова сжал свою трубку зубами и, продолжая смеяться, неторопливо зашагал к Маяку.

– Смотритель, мне уже идти с вами? – спросила его Маша неуверенно.

– А почему нет? – не оборачиваясь, обронил старик. – С Кристиной прощаться не нужно – ты же будешь ее навещать, я полагаю. За вещами возвращаться не надо – можешь их забрать, едва щелкнув пальцами. Скажи своим так называемым друзьям пару ласковых слов, чтобы им сегодня в Черный Час спалось спокойнее, и догоняй меня. Я пойду медленно.

– Игорь, – жалобно позвала Маша.

Тот подошел к ней. Лицо его было мокрым от слез, и мужчина вытирал их своей красной шапкой.

– Ты приходи к нам, дочка, – заговорил он. – Когда захочешь. Можешь вечером позвонить Кристине. И не сомневайся – мы не будем тебя бояться, мы тебе всегда рады. Лишь бы у тебя все хорошо сложилось. Мы очень благодарны тебе и всегда будем считать тебя своей.

– Мы тоже, – кратко сказала Капитолина Андреевна, обнимая за плечи сыновей. – Погоди минутку, моя дочка хочет тебе сказать что-то по секрету.

Коротко стриженная девочка в длинной кофте подошла к Маше. Та присела на корточки, и малышка обняла ее за шею, зашептала в ухо:

– Не сомневайся, он тебя любит. И не реви, поняла? Скоро будешь дома и обнимешь маму.

– Сомневаюсь, – вздохнула Маша. В глазах у нее защипало, но она сжала зубы, чтобы не зареветь.

– Точно говорю! Я тебя хоть раз обманывала? – громко спросила девочка и, вдруг поцеловав Машу в щеку, побежала по улице прочь.

Капитолина Андреевна тоже подошла к Маше, поцеловала ее в другую щеку и повела сыновей вслед за дочкой. Один из мальчишек помахал девочке, второй показал язык и подмигнул. В этот момент краем уха Маша услышала:

– Да ладно, чего ты паришься вообще? Она всегда была нам чужая. Подумаешь, сквозняк…

– Ишь, прибарахлилась! Ракушка у нее теперь круче твоей, шмотки, почетный гражданин города… Модная вся такая, глаза намалевала – загляденье… А на самом деле все та же чумная.

– Самое место ей на Маяке, оба они чумные. Ну не убивайся ты, было бы из-за чего…

Закипая от обиды, Маша медленно повернула голову и посмотрела в сторону говоривших. Ребята, утешая Андрея, не смотрели на нее, словно ее тут и не было, и совершенно не старались говорить потише. Карась развязывал руки, Кирилл поднял и отряхнул куртку, Оля обняла Андрея, прижавшись щекой к его груди. Тот стоял совершенно безучастный, с опущенными глазами.

«Как я могла подумать, что кто-то из них станет моим другом?» – грустно подумала девочка и вспомнила глаза Оли, которую увидела в тот момент, когда Машу похитил Орден… Вспомнила, каким заботливым был Карась в гроте Великой Сердцевидки и как Кирилл предлагал ей стать его девушкой, держал за руку во время полета на Ночных Птицах… А Аня принесла ей ботинки… Кстати, где она? Ах да, ее увела мама. Как они вместе действовали в гроте Великой Сердцевидки, спасая ее и Кирилла. А Андрей, подаривший ей шапочку и шарф, спускающийся по каменным ступеням в гроте, гордый, уверенный в себе Шаман. Пришедший за ней на Маяк. Разговор на небоходе… Приключения в Птичьем городе… танец в пустоте, в темноте. Андрей, отталкивающийся от нее и летящий в пасть огромной змее… «Самопожертвование свершилось», – сказала тогда Великая Мать. Он один раз пожертвовал собой ради нее, может быть, теперь ее очередь?

Медленно, очень медленно Маша подошла к неподвижно стоящему Андрею. Ребята отступили, избегая смотреть на нее. Андрей поднял глаза и шепнул:

– Ты снова будешь меня воспитывать?

Маша покачала головой. Затем щелкнула пальцами, приманивая из своей комнаты его шапочку и шарф. Натянула на него шапку, точно так же, как когда-то сделал он, небрежно обмотала шарфом вместе с руками. И, так ничего никому не сказав, пошагала в ту сторону, куда удалился Смотритель.

Глава 29 Капелька Тьмы

Девочка сначала шла медленно, стараясь держать спину прямо, потом не выдержала и побежала бегом, почувствовав, что вот-вот расплачется. Вдруг ее кто-то подхватил. Оказалось, Смотритель далеко не ушел – поджидал ее за углом следующего дома.

– А я уж испугался, что ты снова попытаешься сбежать, – усмехнулся он.

– Нет, – ответила девочка, задыхаясь, но не от бега.

– Ты что, маленькая? Ну, пореви, пореви. Бывает. Вырастешь, еще поймешь, какие они, люди… – В голосе старика прозвучало искреннее сочувствие. – Друзья, понимаешь… Родные… Любимые… Все одинаковые!

Маша уткнулась лицом в рукав его пропахшего дымом плаща и заплакала навзрыд. Дождь, слегка накрапывавший все время, пошел сильнее. И его холодные струи, хлынувшие ей за шиворот, помогли немного успокоиться.

– Полегчало? А теперь пошли, дома наревешься.

Смотритель протянул ей руку, как малышке, но Маша не стала за нее браться, молча потащилась следом.

– Ничего, тебе у меня хорошо будет жить, – продолжал старик. – Ты же грамотная, верно? Значит, в школу можно не ходить, если не хочешь. Я тебе сейчас покажу твою комнату, она под люком, сам я в основном наверху обитаю, ну ты знаешь, видела, а внизу ты будешь полная хозяйка. Днем отсыпайся, что хочешь делай. С едой, с деньгами проблем, как ты понимаешь, нет. Можешь к своим ходить, с Ваняткой нянчиться. А ночью будешь подниматься на Маяк и учиться. Ну, да я тебе все объясню постепенно… Ты, главное, не бойся!

Они дошли до заброшенного дома, прошли по деревянному мосту. Маша почти совсем успокоилась. Ее, как настоящего сквозняка, уже волновало только, получится ли у нее работать и учиться магии.

Под люком действительно располагалась довольно просторная квартира. В двух комнатах был свален всякий хлам – коробки, одежда, поломанная мебель. А третью Смотритель приготовил для своей гостьи. Здесь стояла узкая кровать, комод, висело зеркало. У стены – письменный стол, возле него старый, но крепкий стул. На столе грудой свалены какие-то зачитанные книги. Маша увидела, что старик пытался здесь прибраться – на полу и на зеркале были разводы от тряпки. И его забота отчего-то ее тронула. Впервые девочка подумала о нем с благодарностью.

Она машинально сложила книги стопкой, потом щелкнула пальцами, забирая свои вещи из дома Кристины – как ни крути, это была ее единственная одежда. Ведь неизвестно, как сложится ее судьба, во что она будет одеваться потом. Раскладывая по полкам комода и стола разные мелочи, девочка наткнулась на блокнот, где записывала информацию о новом мире и где хранила записки от Андрея. Слезы снова подкатили к глазам. И одновременно сильно потеплело кольцо. Маша, боясь обжечься, сняла его с пальца и хотела бросить в угол, чтобы не разговаривать с Андреем. Но в тот момент вошел Смотритель.

– А ну не смей! – прикрикнул он на нее. – Птичьими кольцами не разбрасываются. Раз до сих пор сами обратно не срослись в один камень, то и не швыряйся.

– Горячо же.

– Ответь или повесь на шею. Пошли на кухню поедим. Хлопот много выдалось, с гражданством твоим да с переездом. Пора ужинать. Скоро стемнеет, будем работать.

Маша повесила кольцо поверх брони – так оно не обжигало. И поплелась за Смотрителем.

– Я умею готовить, – угрюмо сообщила девочка.

– Да знаю я, как ты готовишь, видел, – отмахнулся Смотритель. – Этому тебя тоже учить придется. Пожила бы одна, как я, захотелось бы вкусненького – а где взять? Ладно, сейчас с готовкой недосуг, я уже состряпал, пока ты барахло свое разбирала. Садись.

У Смотрителя был такой же чайный ежик, как у Кристины. Маша уже его видела наверху, в ту ночь, которую провела на Маяке. Только смесь, насыпанная в иголки, была других цветов. Старик заварил самый обычный черный чай – совсем как у нее дома. Поставил на стол огромный рыбный пирог, аккуратно нарезал его на куски. Маша сначала подумала, что не сможет проглотить ни кусочка, но от него пахло так соблазнительно, что она решила попробовать начинку. Тесто было тонким и мягким, колечки лука полупрозрачные, рыба сочной и ароматной. Маша слопала три куска и выпила два стакана чая с сахаром.

– Ну что? – подмигнул Смотритель. – Гораздо лучше? То-то же.

После еды они убрали со стола и поднялись на верхушку Маяка. Уже пылал закат, Рогонда казалась маленькой-маленькой под огромным алым небом. В порту слышались гудки и звонки. Шумело море.

– Рано еще, – определил Смотритель. – Вот Птицы прилетят, тогда и начнем. Пойдем пока, мне кое-что проверить надо.

Они спустились в главную комнату. Смотритель занял единственный стул, а Маша осталась стоять. Старик посмотрел по очереди во все свои разнокалиберные зеркала, чему-то удивился, чему-то обрадовался. Потом снова обернулся к девочке:

– Ну как, кольцо еще горячее?

Маша поднесла пальцы к кольцу, висящему на груди, и на расстоянии ощутила от него тепло.

– Очень, – ответила она.

– Видать, сильно поговорить хочет.

– Мне все равно, – ответила девочка.

– Ой ли?

– Вам-то что?

– Ладно, дело ваше. А какие еще предметы у тебя есть? Выкладывай.

Маша без пререканий достала и положила на стол все свои амулеты – кварц на кожаном шнурке, шапочку колокольцев с синим фонариком, точилку с зеркалом, пакетик со стразами.

– Ничего особенного, конечно, – пробормотал Смотритель. – Фонарик занятный, правда, но раз уж твой, колокольцами подаренный, то у меня работать не будет, скорее всего. А вот вторым лицом ты явно пользоваться не умеешь.

– То есть? – не поняла Маша. – Как им пользуются? Я думала, оно служит для связи между всеми мирами. Ну типа я одна, но в разных мирах могу быть, а зеркало мое второе лицо.

– Так-то оно так, но что это значит, ты не понимаешь. Ты когда-нибудь пользовалась им вообще или просто держишь в кармане?

– Ну я иногда меняю облик, – нехотя призналась Маша. – И тогда смотрю в зеркало, получилось или нет. А еще как-то вдруг стала другим существом, вы их не знаете. Я стала похожей на Белую Мя, а Черная Мя велела мне сосредоточиться и в зеркало смотреть. Только я тогда не поняла зачем.

– Теперь смотри. Ты читала сказки про волшебные зеркала, ну, про то, как они правду говорят, кто на свете всех милее, да румяней, да белее, или будущее предсказывают? Так вот, будущее они, конечно, не предскажут и что-то, чего ты не знаешь, не покажут, это только сказки. Но кое-что тут есть. Кроме лица, у него есть и другие твои свойства. Это как бы твой двойник, но ручной, маленький, не опасный.

– А бывают опасные? – насторожилась девочка.

– Настоящие маги – не сквозняки-малолетки, а маги – часто создают двойников, которые выполняют за них работу.

– Я видела такого! У Шарлатана!

– Понимаю, о чем ты, я тоже был в том мире когда-то, очень давно. Тот предмет был вроде твоего зеркала – временный двойник и не опасный. А бывают двойники и даже тройники, что живут столетиями, так что мага может, и в живых уже не быть, а его копия в других мирах куролесит.

– Вы это к чему?

– Просто к тому, что зеркало твое может работать или думать за тебя. Например, ты дома сидишь, а отражение твое по улице бродит. Или ты смотришь в зеркало – а оно тебе подсказывает. Надо только сообразить, что именно. Вот и попытайся, ученица.

Маша уставилась в точилку. Оттуда виднелся только ее глаз. Тогда она отвернула зеркальце в сторону Смотрителя – и отражение его покачало головой, словно отрицая что-то.

– Не поняла… – удивилась Маша и обернулась – Смотритель не качал головой и даже не смотрел в ее сторону, а снова уставился в свои зеркала, в которых девочка не видела ничего, кроме пейзажа.

– Сразу подсказку не поняла, потом поймешь, – рассеянно обронил старик. – А как навостришься – сможешь несколько вторых лиц одновременно запускать, прямо как я. И двойники у тебя порасторопнее будут… Пора, однако, начинать. Запускаю отсчет.

Смотритель поднялся, вышел из комнаты, дернул уже за знакомый Маше рубильник, и раздался звон колокола. Маша надела обратно свои амулеты – кольцо оказалось холодным – и, держа в руках второе лицо, хотела подняться наверх.

– Рано, – остановил ее Смотритель. – Давай-ка спустимся на минутку.

Они начали спускаться по лестнице, и в тот момент в дверь внизу Маяка громко застучали.

– Гости? Перед Черным Часом? Как интересно! Кто бы это мог быть?

Смотритель засуетился, отпирая. Маша стояла на нижней ступеньке с точилкой в руках и ждала, что будет дальше. А за дверью стоял Андрей. В той самой ярко-синей шапке и шарфе, которые он когда-то надел на Машу.

– Маша, я трус, я дурак! Маша, меня сначала отец запер, антимагиком обсыпал, и я ничего сделать не мог, а там, на площади, как обледенел весь, пошевелиться был не в состоянии, когда… – заговорил он торопливо и бессвязно.

– Тихо-тихо-тихо-тихо, – остановил его Смотритель. – Что еще такое?! Барышня не принимают-с! Барышня уже на работе! А вот ты что тут делаешь в такое неурочное время? Сейчас второй раз колокол пробьет.

– Маша, послушай, я только сейчас все понял, – продолжал Андрей. – Я пытался с тобой связаться, но ты не отвечала, и я слетел вниз, к Маяку, на ракушке, у меня весь заряд на это ушел. Я так спешил…

– Заряд ушел, да? Ну и как ты обратно собираешься успеть до третьего удара? – язвительно спросил его Смотритель. – Ты не девчонку, ты меня упрашивай, если хочешь здесь остаться. Я ведь первый раз пустил, а второй могу и не пустить, Маяк только для Смотрителей, так и знай!

Маша только хлопала глазами – не могла слова вставить, Смотритель и Андрей перебивали друг друга.

– Я согласен. – Андрей перевел взгляд на Смотрителя. – Я буду вашим учеником. Отпустите Машу.

– Вот новости! – Смотритель пропустил его внутрь и закрыл за ним дверь. – У меня уже есть ученица! Талантливая, да еще и сквозняк, как я.

– Вы тоже сквозняк? – поразился Андрей.

– А то! Что ж я, по-твоему, так ее уговаривал, пока не уговорил? Дала добровольное согласие, теперь она тут останется, когда выучится, а я домой вернусь. Дом-то я покинул почти в ее возрасте. Старость – не радость, приятно будет снова стать мальчиком…

– Возьмите меня вместо нее! – Андрей схватил старика за плечи. – Я быстро учусь, быстрее домой попадете. Если ей надо будет – и ее выучу, только отпустите девчонку.

– Да чем же ей тут плохо-то? Руки убери!

Андрей убрал руки и отшатнулся в сторону.

– Послушайте, я все понял. Кому же и быть учеником, если не мне? Только не ей, не Маше. Она девчонка совсем, ей надо выполнить свою миссию – и обратно, к маме с папой. Вы посмотрите на себя, представьте – каково ей будет тут, на Маяке, подобно вам, состариться, тосковать по родителям? Да и не в ее характере такая работа. Я же ее знаю, она девчонка боевая, любопытная, ей своего мира мало было, потому и в другие полезла. А вы хотите запереть ее тут навсегда.

– Она знала, на что шла!

– Вы ее вынудили!

– Каким это образом?

– Вы Ванечку похитили.

– Да что ей до Ванечки? – Смотритель уже не ерничал, он не скрывал своего раздражения. – Что ей до твоего Ванечки?! Он ведь не брат, на самом деле, не родственник, и привязаться-то к нему не успела! Жить негде? Подлизалась бы к твоим родителям, им что четверо, что пятеро, что шестеро детей, неважно, богато живут. Так нет, поперлась за ним к Птицам, потом сюда. Зачем? Сам же говоришь, боевая, любопытная. Всюду нос сунула, поняла, что хочет быть Смотрительницей, а братишка-то просто под руку подвернулся. Да ей на него наплевать!

– Неправда! – вскинулась Маша, испугавшись, что Андрей поверит старику.

– Неправда! – одновременно с ней воскликнул Андрей. – Ей не наплевать. Она мне рассказала, что значит сквозняк, – и я на собственном опыте убедился. Там, где обычный человек пройдет мимо, – сквозняк остановится. Где обычный человек скажет: моя хата с краю – сквозняк вмешается. Вы знали, что она пойдет за Ванечкой, и поймали ее, как на живца. Я и раньше это подозревал, а теперь убедился, так как вы тоже сквозняк и все предвидели.

– Да, предвидел. – Смотритель подошел поближе к Маше и, скрестив руки на груди, кивнул ей. – Конечно, предвидел. Именно потому, что я сквозняк. Как я много лет назад не смог оставить Рогонду на произвол Тьмы, так и девочка не оставила малыша. А магии-то в Ванятке вашем и нет ни на грош. Что ж вы не почуяли?

– Я думала, сквозь неоясли не чувствуется, а потом забыла, – понурилась Маша.

– То-то же! – усмехнулся старик. – Да, ученицу я поймал на живца, все верно, ну да и к лучшему. Самой Маше, и мне, и Птицам, и Рогонде на пользу. Вырастет Смотрительница любо-дорого. С совестью, как у настоящего сквозняка, с магией, как у меня. А уж красавица будет! Птички станут ей глазки подрисовывать, как сейчас. Правда, ей идет? А еще самоцветами горными задарят… Парни будут порог Маяка обивать, прямо как ты сейчас. Вот чего приперся, а? Мне все известно.

Маше показалось, что она сейчас сквозь землю провалится. В этот момент раздался второй удар колокола. Смотритель тут же посерьезнел:

– Давай, проваливай, не то выкину прямо во Тьму, которой ты так боишься.

– Я не уйду отсюда. Вам придется сделать меня своим учеником.

– У тебя был шанс несколько часов назад. А ты что ответил? «Папа, па-а-апа, отмажь меня, мне страшненько», – издевался Смотритель.

– Мне больше не страшно. И все ясно: мне нужно быть Смотрителем. Не Маше, уж точно. Но я спорить больше не намерен. Вы сделаете меня учеником, а ее отпустите, и так и будет. – Андрей говорил настолько твердо, что в ту минуту взрослым казался он, а не старик.

– Мне надоела эта чешуя! – заорал Смотритель. – Или ты сейчас же валишь с Маяка, или я пущу за тобой Тьму! И тогда сам знаешь, что с тобой будет.

– Ладно, пускайте свою Тьму, – заявил Андрей и побледнел. – Увидим, кто кого.

– Ты готов на это ради девочки или ради себя?

– Я готов, – просто ответил парень.

Маша вскрикнула и бросилась к нему, но Смотритель удержал ее, положив правую руку ей на плечо. А левую руку поднес ко рту и вытянул из него вроде бы тонкий черный волосок. Но волосок изогнулся в его пальцах, словно юркая змейка, а потом вдруг растолстел, стал похож на струйку дыма.

– Беги, парень… – Смотритель ухмыльнулся, и лицо его стало страшным, как у черта.

– Беги, Андрей! – заорала Маша, срывая голос.

Андрей остался стоять. Он пристально смотрел на руку Смотрителя, на черную струйку дыма.

– Лови! – крикнул старик и разжал пальцы. Второй рукой он по-прежнему крепко держал девочку.

Капелька Тьмы юркнула по направлению к Андрею и вдруг скрылась из глаз. Парень испуганно завертел головой – куда она делась. И вдруг глаза его выпучились, рот открылся, язык свесился.

– Тьма внутри него, – рассмеялся Смотритель. – Ишь, как колбасит…

– Прекратите! – завопила девочка, пытаясь лягнуть его.

– Тише, девочка, тише, – свободной рукой старик хотел погладить ее по голове, но Маша уворачивалась. – Мальчик справится. Я в нем уверен больше, чем в самом себе. Но тебе не стоит на это смотреть. Пойдем, я покажу тебе три своих лица.

Маша пыталась посмотреть, что происходит с Андреем, и увидела только, как он вдруг поднялся и повис в воздухе, не издавая ни единого звука. Руки его безвольно свесились, лицо ужасно гримасничало.

– Пойдем, не смотри. – Старик все пытался ее увести.

Вдруг Андрей оскалился, поднял руки и рванул жилет на груди. Там, под жилетом, на шнурке, висело перо Ночной Птицы. Андрей схватился за него обеими руками и потащил ко рту.

– Ну какой же умница! – Смотритель даже цокнул языком. – А теперь точно говорю – пошли!

Старик зажал Маше глаза рукой, а другой подхватил ее под мышки и буквально поволок по лестнице, несмотря на то что девочка сопротивлялась. Втащил внутрь главной комнаты, в этот момент колокол ударил в третий раз.

Смотритель закрыл дверь и встал к ней спиной. Маша сдалась. Села на пол, совершенно не понимая, что можно еще сделать. Ей казалось, что наступил конец света.

– Ну что ж ты нервная такая, прямо как твоя приемная матушка. Вот почему я девчонок никогда в ученики не беру – сопли, слюни, слезы… Брр!

– Что?! – от услышанного Маша моментально пришла в себя.

– То! Андрейка правильно догадался. Прожил я жизнь среди рыбаков, научился ловить на живца. Тебя на Ванятку, Андрейку на тебя – и готово, золотая рыбка на крючке. Сейчас он остался со своим главным страхом лицом к лицу. Все испытания прошел – и в пещерах у птичьих нянек, и в Рогонде. Ишь, на Маяк на ночь глядя за тобой пришел. А ты, дуреха, хоть бы догадалась: если Птицы – Великие Матери, а человек – Великий Отец, то как ты можешь стать Великим Отцом, если ты уже Великая Мать, хоть и почетная? А еще напрасно ты решила, что я глупее тебя и условия сделки плохо знаю. Правда, мне и в голову не пришло, что мэр выкрутится, назначив тебя почетным гражданином города.

– Господи! – воскликнула Маша. – Так вы мне лгали?

– И не раз, прости уж. Но ради пользы дела. Долго думал, как же мне Андрейку-то убедить, что на Маяк ему прямая дорога. Я же знал все про его отца. Про то, что парень должен стать Птичьим Шаманом. Вот, думаю, какой удобный подвернулся случай! Видимо, в том и есть моя миссия сквозняка – объединить Птиц и людей. А как их объединить, если не общим лидером и защитником? Ну, сейчас Андрей перевернет жизнь на острове, дай ему только спокойно последнее испытание пройти.

– А в чем тогда моя миссия? – спросила девочка.

– Видишь ли, о том наверняка знать нельзя. Но вот в чем штука! Всего одной вещи боялся наш Андрей – Тьмы. И даже не боялся – брезговал, ненавидел, с ума сходил от омерзения. И правильно, такова его природа Шамана. А как это перебороть? Только любовь, только страх за любимого человека, только самопожертвование помогут. Раньше я хотел его на страхе за Аньку подловить – разыграл всех, телепортировал девчонке ракушки и жемчуг. Ох родители у нее и перепугались! Да камушки показали – не то, недостаточно сильное чувство. А вот когда для вас камушек на колечки распался, я и понял: ради тебя парень и Тьму, и что угодно переборет.

– Ничего не понимаю! – Маша схватилась за виски. – Как?

– Ты глянь-ка сюда, да повнимательнее. Видишь, у меня зеркала висят, и каждое свою картинку показывает? А помнишь, я про двойников своих говорил?

Маша посмотрела на шесть зеркал. Четыре отражали Смотрителя, хотя он не смотрел в зеркало. В пятом не было ничего, а шестое, самое большое, по-прежнему показывало залитый солнцем луг в одуванчиках. И вдруг из конца того луга к поверхности зеркала подбежал рыжий веснушчатый мальчишка и улыбнулся.

– Когда я понял, что напрасно заперся на Маяке, решив, что моя миссия – стать Смотрителем, я попытался обмануть закон Великой Спирали. Мне хотелось вернуться домой. Я прилежно учился у старого Смотрителя, постигал науку магии, осилил в совершенстве второе лицо, сторону зазеркалья. Зеркало дает связь со всеми мирами. И я начал искать свой. И видишь ли, нашел. Вот он, – Смотритель указал на зеркало в одуванчиках. – Но вернуться не удалось. Время в моем мире застыло для меня, и хоть я прожил долгую жизнь, там я мальчик. Даже время суток не меняется. Всегда одна и та же минута. Я смог создать несколько своих двойников и следил за тем, как они справляются со своими миссиями в других мирах, но сам я, настоящий, застрял в Рогонде и не знал, как мне вернуться домой. Даже думал: может быть, здесь тоже двойник, а настоящий я – вот тот конопатый, у которого всегда день и лето?

– Конечно, вы настоящий! – сказала Маша. – Вы же создали двойников и научились таким штукам с зеркалами!

– Что было раньше – курица или яйцо? – усмехнулся старик. – И вот теперь по ряду признаков я понял, что скоро вернусь домой. Осталось заставить Андрея захотеть стать Смотрителем и обучить его. Жаль, что погиб его настоящий отец, он бы занялся его обучением, а я бы уже был дома.

– А почему умер Птичий Шаман?

– Потому что не поверил во все мои хитрости с ловлей на живца. Он видел меня с ребенком на руках и испугался, что Андрея обошли конкуренты, вот нервы и не выдержали. Мне действительно очень жаль, что так вышло. Если бы он стал его учить, я бы скорее вернулся домой. Когда-то мы с Шаманом так и договаривались, еще в то время, когда были друзьями. Если вообще можно дружить с такими существами, как он. Однако, я чувствую, наш друг очухался и поднимается по ступенькам…

Смотритель пересек комнату и сел на стул. В ту же минуту дверь распахнулась. Шатаясь, в разорванной тельняшке, вошел Андрей. Шапки и шарфа на нем не было, волосы прилипли ко лбу, губа была прокушена. Он вытянул вперед руку, в его пальцах шевелился черный волосок.

– Вот он, ваш клочок Тьмы. Вернуть?

– Не надо, – спокойно ответил Смотритель. – Уничтожь его.

Андрей хлопнул в ладоши – и клочок Тьмы испарился.

– Тяжко было?

– Сойдет. – Андрей вытер кровь с прокушенной губы и посмотрел на ладонь.

– Ты справился всего лишь с капелькой, а город полон этой мерзости. – Старик испытующе смотрел на парня. – В Черный Час Рогонда буквально тонет в ней. А кроме Тьмы, у Смотрителя еще куча дел – надо чинить дома, отслеживать пиратов, да еще теперь морские тельца без хозяина, одичавшие.

– Я уже знаю, ребята сказали. – Андрей снова вытер губы. – Их видели в пещерах и в трюмах.

– Вот видишь. А я уже плохо со всем справляюсь. Поможешь?

– Научите?

Несколько секунд они смотрели друг на друга. Потом Андрей спросил:

– А как же Маша?

– Маша свободна, – не моргнув глазом ответил Смотритель. – С той самой минуты, как сюда вошел ты, ученик. Но не выгонять же девчонку на улицу в Черный Час… Кстати, ребята, если вы не против, я пойду поработаю. А вы, так уж и быть, поболтайте. Маша, покажи Андрею комнату, помоги освоиться. Там пирог остался… А учиться начнем завтра, хорошо, Андрей?

Не дожидаясь ответа, старик запахнулся в свой рыбацкий плащ и вышел. Андрей опустился на пол рядом с Машей.

– Как-то все очень просто вышло, – сказала девочка. – Орали внизу, орали, а потом раз – и договорились.

– Знаешь, после схватки с Тьмой нет никаких сил ругаться, – ответил Андрей. – Не будь я Шаманом, ни фига бы не выдержал. Действительно, хуже ничего нет.

– А на что это похоже?

– Словно тебя тошнит и одновременно глотаешь все обратно. Словно ты тащишь камень и одновременно тебя кто-то тащит. Словно ты сделал что-то самое плохое в жизни, чему нет прощения, и одновременно зол на всех, как будто, наоборот, тебе сделали самое плохое. От такой вот двойственности с ума сойти можно. И в какую-то минуту тебе кажется, что ты понял все о себе, о жизни, о мире, но то, что ты понял, настолько унизительно и мерзко, что, будь твоя воля, с удовольствием бы стер весь мир в порошок. Теперь я понимаю, что испытывали люди, оказавшись в Черный Час под открытым небом. Мне досталась всего капелька, а им – море.

– И ты простишь Смотрителя за нее, за капельку?

– Это как прививка. У вас в мире делают прививки? Когда вводят мертвый или слабый вирус, чтобы научить организм справляться с живым и сильным.

– Мой папа – врач, – похвасталась Маша. – Делают. То есть ставят.

– Ты мне много разного говорила. Про Боцмана, а я не поверил, пока не увидел. Про Птиц – я опять не поверил, пока не увидел. Потом про работу Смотрителя – пока не попробовал, не понял. Я примчался сюда, потому что мне стало ясно: произошла ошибка. Я струсил, папа тоже дал слабину, а на самом деле быть Смотрителем – моя судьба, а не твоя. И ведь настоящий отец, Птичий Шаман, велел мне учиться, а у кого тут учиться, как не у Смотрителя.

– Хватит! – Маша закрыла рот Андрея ладонью. – Ты весь такой пораненный… Устал? Пойдем чай пить.

Они спустились на первый этаж, затем в люк. Маша восстановила одежду Андрея и отправила его в ванную умыться, а сама накрыла на стол. Вскипятила чайник, достала остатки пирога. Андрей тоже съел три куска, безостановочно запивая чаем.

– Сама пекла? – спросил он с набитым ртом.

– Когда бы я успела? – смутилась Маша. – Нет, Смотритель.

– Мне так повезло, – улыбнулся Андрей. И смутился почему-то.

– Ты чего?

– Да я сейчас подумал – может, останемся втроем на Маяке? Получится такая семья – дедушка, сестренка, брат.

– Я тебе не сестренка, а Смотритель не дедушка.

– Ну и что? Собственно, куда тебе возвращаться? У Кристины есть свой ребенок. Но ты, конечно, будешь к ним приходить. А тут ты бы стряпать училась, я усмирять Тьму. В Птичий город бы летали. Я бы их лечил, а ты птенчиков нянчила, учила чему-нибудь. А они бы тебе глазки красили по-своему, по-птичьи. Вон тебе как идет, сама в точности как Ночная Птица…

Маша тоже смутилась и отвернулась.

И вдруг девочка наконец-то ощутила зов, которого так долго ждала, – магический зов, давно уже знакомый ей по другим миссиям. Ощущение, что если она захочет и пойдет туда, куда ее зовут, то сразу же окажется дома, с мамой и папой. И никогда больше не увидит Рогонду. Никогда не увидит Андрея.

– Нет, я не останусь на Маяке, Андрей, – печально сказала Маша. – Ты же знаешь, я не отсюда. Мне уже пора возвращаться.

– Я чувствую то же самое, потому и уговариваю. – Андрей слегка подвинул руку по столу до ее руки.

– Знаешь, твои друзья меня, должно быть, теперь ненавидят. Из-за меня сначала Боцман ушел, теперь ты стал учеником Смотрителя.

– Нет, что ты, по-своему они к тебе привязались. Кирюшка влюбился даже. Правда, сейчас он с Ольгой. Аня за тебя сильно переживала. От матери ей так влетело, что она куртку на мне расстегнула на площади. Оля тоже всегда на твоей стороне была. И даже Вася.

– Я же слышала, что они говорили обо мне на площади! – возмутилась девочка.

– Просто ребята меня утешали. А сами не думали так. Видели, что я неправильно поступил, но, как настоящие друзья, приняли меня таким, каким я оказался, – трусом, предателем, дураком. Можно сказать, это меня и привело в сознание. Вот что стало реальным «примером настоящей дружбы», а не тумаки Карася. Они-то знают, что я давно уже тебя… Ну, в общем…

Машина рука двинулась по столу ему навстречу, поверхность стола заскрипела.

– Младшая сестренка, – напомнила ему девочка.

– Конечно, малявка, – усмехнулся Андрей. – Но ты вырастешь. И я тоже.

– Однако я вырасту в другом мире.

– А я буду учиться у Смотрителя и у Великих Матерей, стану магом и прилечу к тебе. Или вызову тебя к себе. – Рука Андрея подвинулась еще немного вперед, к Машиной, и кончики пальцев соприкоснулись.

– Только ты хорошо учись. – Губы Маши дрогнули. – Чтобы мне не пришлось ждать слишком долго.

Ребята посмотрели на свои руки. Молочно-белые камни стали слегка зеленоватыми.

– А вот интересно… – заговорил Андрей, глядя на кольца. – Как думаешь, мы сможем разговаривать с их помощью, будучи в разных мирах?

– Может, их надо как-то зарядить? – спросила Маша.

Две руки с бело-зелеными кольцами переплелись пальцами. Одновременно ребята щелкнули пальцами свободных рук. И тут же их кольца словно прилипли друг к другу.

– Они срастаются! – испугалась Маша. – Снова станут одним камнем!

– Не станут, – уверенно произнес Андрей. – Они просто стали одним кольцом.

И действительно, одно кольцо плотно обхватывало оба пальца.

– И что теперь делать? – растерялась девочка. – Мы так и будем ходить? Надо освободить руки.

– Не надо. – Андрей поднял ее подбородок и заглянул в глаза. – Ты что, не поняла? Мы их зарядили! Понимаешь? Зарядили для связи между мирами! Теперь ты должна…

Он замолчал, все так же глядя в глаза Маши.

– Уйти, – закончила та за него. – Но как же я могу вот так уйти? Надо же успокоить Кристину и Игоря, рассказать им о плане Смотрителя, что все хорошо закончилось. И помириться с твоими друзьями. И попрощаться со Смотрителем, с Птицами…

– Я передам им, что ты улетела домой и у тебя все хорошо, – пообещал Андрей. – Ты должна идти прямо сейчас, пока кольца не передумали и не разъединились.

– А они могут? А если не сработает? И мы сейчас расстанемся навсегда?

Вместо ответа Андрей обнял ее за плечи свободной рукой и поцеловал в лоб.

– Иди, Маша. Не бойся. Когда ты будешь дома, свяжись со мной. Я обещаю тебе: все будет хорошо. У тебя все и всегда будет получаться.

– Я поняла это в ту секунду, когда тебя увидела в первый раз! – воскликнула девочка.

Магический зов стал очень сильным, и ее плечам стало холодно, хотя Андрей не убирал руки. Он сказал что-то еще, но Маша не слышала, только видела, как шевелились его губы. И вдруг пол ударил ее по лицу.

Маша полежала несколько секунд – у нее очень кружилась голова. Ей казалось сначала, что она прижимается к стене, а потом поняла, что лежит на полу. Руки и ноги были словно чужие. Маша подтащила к себе руку, словно волокла длинную неудобную палку. Кольцо было на месте – белое, матовое, с чуть заметными зелеными разводами в глубине.

Девочка села. Осмотрелась. Она была в своей комнате. На ней были спортивные штаны, футболка и резиновые шлепанцы. Перед ней на полу лежала коробка.

Несколько раз вдохнув и выдохнув, Маша сняла кольцо и поднесла к глазу. И увидела Андрея, сидящего за столом. Вид у него был совершенно очумевший, но он улыбался.

– Все получилось, ты дома? – спросил он.

– Я дома, все получилось!

– Тебе, наверное, не терпится обнять родителей? – шире улыбнулся Андрей. – Беги скорее. И не волнуйся. Я буду здесь, когда ты вернешься.

Кольцо раскалилось. Маша положила его на стол, подула, снова надела. Оно по-прежнему было ей великовато, но она обвязала его ниткой, чтобы не спадало. Потом щелчком пальцев вызвала свою броню. В руках у нее оказалась не старая кожаная куртка, а сшитый Кристиной жилет, в потайных карманах которого были спрятаны перчатки.

Мысли Маши путались. Рогонда, Птицы, Кристина, Ванечка, Капитошка, слова маленькой девочки: «Ты скоро будешь дома»… Кажется, целая жизнь прожита. Смотритель, средне-младшая сестра, Виталис, Оля, Аня, Боцман, Кирилл, Вася… Великая Сердцевидка. Сиреневая ракушка на комоде.

Коробка на полу. Сиреневый телефон, круглый. Девочка взяла его в руки и открыла. На внутренней крышке было зеркало.

– Второе лицо! – сказала своему отражению Маша и открыла пакетик со стразами.

Там были не все, но их еще оставалось довольно много. Достаточно, чтобы выложить на бледно-сиреневой крышке что-то, похожее на Великую Спираль. Один камушек в середину, остальные – расходящимися кругами. С этим узором телефон стал очень похож на ракушку.

Мама и папа вошли в комнату. Папа смущенно покашливал, как всегда делал, когда чувствовал, что погорячился.

– Ты пойми, доча… – начала мама.

А Маша, не слушая, просто подскочила и обняла их обоих, прижалась щекой сначала к маминому, потом к папиному плечу.

– Спасибо! – вот все, что она нашлась сказать, смутно вспоминая ссору, Glamour Schoolgirl, старые, совсем уже не интересные проблемы. – Все просто замечательно! И теперь всегда будет так.

Мама с папой не могли так быстро забыть то, что для них произошло всего несколько минут назад, и решили еще немного повоспитывать дочку. Но Маша только счастливо улыбалась и соглашалась со всем, что ей говорили, потому что кольцо на ее пальце было теплым, как живое. Пока Андрей по ней скучает, все можно пережить.

На следующий день она пришла в школу в приподнятом настроении – Маша соскучилась по друзьям за долгое время, проведенное в Рогонде, и очень хотела их всех увидеть. Но подруги, отвыкшие от ее общества за последние несколько недель добровольного отчуждения одноклассницы, встретили ее настороженно. В любое другое время это смутило бы Машу и заставило замкнуться в себе, окунуться в привычное чувство одиночества.

Но ведь она больше не одна. Даже наедине с собой. В любой момент можно связаться с Андреем – кольцо постоянно оставалось чуть-чуть теплым, потому что он всегда был рад ее видеть.

Поэтому прохладное приветствие девочек не сильно задело. Пожав плечами, Маша села за парту, продолжая улыбаться. Умница Света заметила перемены в поведении и настроении подруги и подошла к ней.

– Привет. – Королева класса села рядом. – Как делишки? О, какое кольцо прикольненькое! И я даже знаю камень. Как же его…

– Птичье молоко? – подсказала Маша, смеясь про себя.

– Нет. Не то селенит, не то нефрит… Как-то так. Амулет?

– Ну, в общем, да.

– Дай померить! Поменяемся?

– Это невозможно.

– Ах, обручальное? – прищурилась Света.

– Вроде того.

– Врешь! Какая ты сегодня скрытная… Скажи, что тебе просто жалко.

Маша пожала плечами, сняла кольцо и положила его на парту. Но никто из девочек не смог его удержать, не то что померить. Кому-то кольцо казалось тяжелым, кому-то скользким, кому-то нестерпимо горячим, кому-то холодным, кому-то даже колючим. Девочки заспорили о своих ощущениях, навалились на Машину парту и уронили ее сумку. Новенький телефон выкатился из нее на пол.

– Ого, это чей же?

Все внимание тут же переключилось на телефон. Маша воспользовалась суматохой и надела кольцо на палец.

– Твой? – прищурилась Света и протянула руку. Ей тут же отдали Машин телефон.

– И тут выделилась! – издевательски протянул кто-то из девчонок. – И телефон не как у всех, и мнение всегда перпендикулярное…

– А зачем нам одинаковые телефоны? – подняла брови Светка. – Мы что, рекламная кампания? Классная штучка, Маш. Правда. И стразы ты так оригинально наклеила. Ладно, мне пора готовиться к урокам.

– Действительно, – поддержала ее умная Лена Новикова. – Иметь свое мнение – роскошь, доступная немногим. Тем, у кого есть голова на плечах. Поучились бы у Маши, девочки.

– Да, не у многих наших девочек голова на плечах имеется, – засмеялся подвернувшийся кстати Костик. – Но у Маши точно есть, тут не поспоришь. Я серьезно.

Пристыженные девчонки разошлись по партам.

Маша поспешно спрятала телефончик. Ей и в голову не приходило им хвастаться, просто так сложились обстоятельства. Но тогда она заметила, что и все остальные вдруг стыдливо попрятали свои розовые телефончики в сумки. И Маше показалось странным, что когда-то ей хотелось иметь то же самое, что у всех, будь то телефон, одежда, обувь, без разницы что.

Кольцо снова грело ей руку, и девочка вспомнила слова Андрея о том, что настоящие друзья примут тебя, даже если ты сделал что-то не то. Так же как и родители. Чем-то общим – одеждой, хобби, музыкой, книгой – можно завести много знакомых, но если кто-то из них станет твоим настоящим другом, то не потому, что вы носите одинаковую одежду, а потому, что нравитесь друг другу.

Наверное, настоящая дружба – такая же редкость, как и любовь. И очень повезло тому, у кого есть и то и другое.

Примечания

1

Обязательные атрибуты для перемещения в другой мир. Читайте книгу «Первая миссия» серии «Сквозняки».

(обратно)

2

Читайте в книге «Ледяной рыцарь».

(обратно)

Оглавление

Глава 1 Мобильник Светки Новоруссовой

Глава 2 Где спрятаться от Ночных Птиц?

Глава 3 Орден Святой Сердцевидки

Глава 4 Изнанка Ордена

Глава 5 Прозрачная девочка может пригодиться

Глава 6 Спасение из Ордена Великой Сердцевидки

Глава 7 Почему в Рогонде нет собак

Глава 8 Не все сквозняки возвращаются домой

Глава 9 Служанка с магическими способностями

Глава 10 Неблагодарность

Глава 11 Куда пропадают ракушки

Глава 12 В пещере

Глава 13 Знакомство с Ночными Птицами

Глава 14 Друзья тьмы и сквозняки

Глава 15 Двойное предательство

Глава 16 Боцман, сын пирата

Глава 17 Откуда берутся морские тельца?

Глава 18 Сила Шамана

Глава 19 Печальный день рождения

Глава 20 Возвращение домой

Глава 21 Шаман, сын Шамана

Глава 22 Птичья нянька

Глава 23 Испытание Шамана

Глава 24 Почетная Великая Мать

Глава 25 Новый ученик Смотрителя

Глава 26 Рогонда Птиц

Глава 27 Сделка

Глава 28 Суд

Глава 29 Капелька Тьмы X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?