«Остров на дне океана. Одно дело Зосимы Петровича»

Бурый островок саргассов, рассеченный на неравные части корпусами тримарана, медленно отходил к корме. Гриша Руденок, младший научный сотрудник, полез за веслом, чтобы лопастью протолкнуть цепкие пряди водорослей, стопорящие ход и мешающие забрасывать в воду ловушку для проб. Длинное весло никак не хотело вытаскиваться из-под скамеек, цеплялось за полиэтиленовые мешки, за бухты нейлоновых тросиков, упиралось цевьем в тугой бок паруса.

— Да брось ты копаться! Сейчас они сами отстанут — крикнул от руля напарник Руденка Степан Балаголов.

— Можем проскочить контрольную точку, — возразил Руденок, продолжая усердно сражаться с веслом.

Наконец он вытянул весло и старательно заработал, отгребая саргассы от центрального корпуса. Весло вязло в неподатливой массе, выворачивало на поверхность мелких рачков, нашедших приют в плавучем островке, скрежетало о борт, но делало свое дело — продвижение тримарана ускорилось.

Полузатопленный островок водорослей не заметили вовремя, обходить его уже было поздно, и вот теперь приходилось работать веслом.

Вдруг под лопастью сверкнуло что-то блестящее, живое, похожее на большой льдисто-прозрачный лист ивы.

— Слышь, Степан, лептоцефал запутался! Здоровенный… — обрадовался Руденок и хотел было подцепить сонного лептоцефала лопастью весла. Но личинка европейского пресноводного угря соскользнула с мокрого дерева и исчезла под днищем тримарана.

Вообще-то ничего необычного в самой этой встрече не было. Саргассово море, с просторов которого принесло ветром и течениями плавучие островки, — родина европейских угрей. Необычным было только то, что в районе Возмущения лептоцефалы попадались до полутора метров длиной вместо 6–8 сантиметров по природной норме. Биологи высказывали предположение, что личинки не могут вырваться из района Возмущения к местам формирования взрослых угрей и растут, застыв на одной фазе развития. Уточнением этого предположения биологам пока некогда было заниматься, — хватало делов поважнее.