«Кобра»

Кобра (fb2) - Кобра (пер. А. В. Кровякова) 1214K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Деон Мейер

Деон Мейер Кобра

Глава 1

08:10 утра. Слушая барабанную дробь дождя по крыше из рифленого железа, капитан Бенни Гриссел положил на широкие перила веранды следственный чемодан, щелкнул замками. Первым делом достал бахилы, затем тонкие, прозрачные латексные перчатки. Натянул их, смутно сознавая, что за ним наблюдают. Два констебля линейной полиции и два детектива из местного участка, спасающиеся от проливного дождя под навесом, смотрели на него почтительно. Забыв о сомнениях и усталости, Гриссел сосредоточился на том, что ему предстояло увидеть в большом старом доме.

Массивная парадная дверь была открыта. Он постоял на пороге. Утро выдалось хмурым, и в холле царил полумрак, в котором вторая жертва выглядела темной, бесформенной массой. Гриссел глубоко вздохнул, вспоминая, что ему в таких случаях советовал доктор Баркхёйзен: «Не принимай все близко к сердцу. Отделяй себя от происходящего, дистанцируйся!»

Интересно, что значит отделить себя от происходящего именно сейчас?

Он нашарил на стене за дверью выключатель. Высоко под сводчатым потолком зажглась люстра, но даже ее яркий свет не рассеял холод. Труп лежал навзничь на безукоризненно натертом дубовом полу в четырех метрах от двери. Черные туфли, черные брюки, белая рубашка, светло-серый галстук, верхняя пуговица рубашки расстегнута. Руки вытянуты, в правой сжат пистолет. На вид ему можно дать лет тридцать пять — тридцать восемь. Телосложение худощавое.

Гриссел осторожно подошел к трупу. Заметил на лбу, чуть выше левого глаза, небольшую дырочку. Лоб перерезала почти почерневшая тонкая линия — запекшаяся кровь. Голова, повернутая чуть влево, лежала в луже крови размером с блюдце. Выходное отверстие… Пуля прошла навылет.

Быстрая смерть… Покойник не мучился. Гриссел даже испытал какое-то облегчение и глубоко вздохнул.

Но избавиться от тревоги это не помогло.

Он осмотрел холл. Справа, на антикварном столике, — голубая ваза с букетом свежесрезанных калл. Напротив, у левой стены, — полка для шляп и стойка для зонтов. На стене висят шесть старомодных портретов в тяжелых овальных рамах. С портретов смотрят важные, исполненные достоинства мужчины и женщины.

А дальше, между двумя колоннами, — вход в гостиную.

Гриссел мысленно прикинул, где мог стоять стрелок, учитывая положение тела и возможную траекторию полета пули. Он двигался осторожно, стараясь не наступать на едва заметные пятна и брызги крови, обойдя труп, присел рядом на корточки. На полу лежал пистолет — «Глок-17» четвертого поколения под патрон 9 на 19. Перед тем как встать, Гриссел понюхал ствол. Из пистолета не стреляли.

Скорее всего, убийца стоял в дверях, а жертва — приблизительно в центре холла. Если неизвестного убили из пистолета, гильзу должно было отбросить вправо. Он поискал, но не нашел гильзы. Вполне вероятно, что убийца стрелял из револьвера. Возможно, гильза рикошетом отскочила от стены и сейчас лежит под трупом. Или убийца подобрал ее и унес с собой.

Поскольку пуля прошла навылет, она должна была ударить в стену. Гриссел провел в воздухе воображаемую линию в сторону гостиной.

Он шел осторожно, продолжая тщательно следить за тем, чтобы не затоптать улики. Проходя мимо колонн в гостиную, он уловил слабый запах горелого дерева. Люстра освещала лишь небольшой участок просторного холла, фигура Гриссела отбрасывала на пол длинную тень. Он принялся искать другие источники света. За колонной увидел на стене три выключателя в ряд, включил их и обернулся. Помещение залил мягкий свет. Он посмотрел на толстые деревянные потолочные балки. Вдоль стен стояли стеллажи, уставленные книгами в кожаных переплетах. Пол покрывал огромный серебристо-синий персидский ковер, зоны отдыха определяли диваны и мягкие кресла. Тускло поблескивали позолоченные кофейные столики. Видимо, многочисленные лампы, вазы и аляповатые обои в цветочек должны были символизировать уют и изящество Старого Света. Центральное место здесь занимал величественный, огромный камин, угли в нем были холодными. А справа, едва заметные за темно-синим креслом, торчали обутые в туфли ноги третьей жертвы. На заднем плане, на ослепительно-белой стене коридора, Гриссел увидел ярко-алые брызги крови, как на жутковатой сюрреалистической картине.

Присмотревшись к покойнику, Гриссел испытал дурное предчувствие. У трупа в гостиной была такая же короткая военная стрижка, он был того же телосложения — широкоплечий, худощавый, мускулистый, — как и тот, что лежал в холле. И такие же черные туфли, черные брюки и белая рубашка. Рядом с простреленной кистью — такой же окровавленный «глок». Этот покойник отличался от первого только тем, что на нем не было галстука.

Его тоже убили выстрелом в голову, пуля попала между виском и правым глазом. Но сначала ему прострелили руку — у выкрашенного в белый цвет плинтуса лежали две фаланги пальца.

А потом он заметил две гильзы, тускло поблескивавшие у края ковра. Они лежали совсем рядом, сантиметрах в десяти друг от друга, и Гриссел решил, что обе из оружия убийцы. Его мозг принялся за свои старые штучки: он словно видел, как все происходило, и не только видел… Убийство было слышным и осязаемым. Убийца тенью скользил по коридору, вытянув руку с пистолетом. Жертва выбежала из коридора. Грянули выстрелы — один за другим. Рука окрасилась кровью… короткая агония… Он не успел даже испугаться перед тем, как упал в бездну.

Чтобы страшная картина закончилась, Гриссел нарочно громко вскрикнул. Он много дней не высыпается — наверное, в этом все дело. Последние недели дались ему нелегко. Но сейчас он обязан взять себя в руки. По крыше по-прежнему барабанил дождь.

Гриссел осторожно обошел вокруг тела, присел на корточки рядом с пистолетом. Затем принюхался и снова не почувствовал запаха кордита. Он встал, огляделся и заметил в правой стене коридора два отверстия.

Он осторожно перепрыгивал с места на место, минуя тело, оторванный палец, пистолет и брызги крови, пока не преодолел опасный участок. Склонился над пулевыми отверстиями. Обе пули пробили слой штукатурки и застряли в стене. Очень кстати!

Потом он отправился на поиски четвертой жертвы.

Дверь в первую комнату слева по коридору была распахнута. Войдя, Гриссел увидел, что шторы задернуты. Он включил свет. На двуспальной кровати стоял открытый чемодан. На туалетном столике сине-серый галстук и пустая черная наплечная кобура. Заглянув в ванную, он увидел аккуратно разложенные бритвенные принадлежности и зубную щетку. И больше ничего.

Он перешел во вторую спальню. Чисто. Две односпальные кровати. В ногах одной небольшой саквояж. Пиджак на вешалке, зацепленной за дверцу темно-коричневого платяного шкафа. На крючке в ванной сумка с туалетными принадлежностями.

Гриссел вернулся в коридор, принялся обследовать комнаты с правой стороны. Первой оказалась большая, ослепительно-белая ванная комната, с ванной на толстых гнутых ножках, раковиной с мраморной столешницей, биде и унитазом.

Следующие двери вели в две спальни, в них, судя по всему, никто не жил. Последняя комната находилась слева, в самом конце коридора. Дверь в нее была открыта настежь, внутри царил почти полный мрак. Гриссел включил свет.

Неожиданно он ощутил странную тишину и понял, что дождь перестал.

В большой комнате царил полный хаос. Ковер скатан. Двуспальная кровать стоит криво, матрас и постельное белье сброшены на пол. Кресло перед красивым антикварным бюро опрокинуто, настольная лампа перевернута, все ящики выдвинуты, дверцы массивного гардероба распахнуты, на полу груда одежды. В углу — перевернутый чемодан.

— Бенна! — вдруг послышалось со стороны входа.

Гриссел вздрогнул от неожиданности.

Приехал капитан Вон Купидон.

— Иду! — крикнул он в ответ. Его хриплый голос эхом прокатился по огромному пустому дому.

Купидон стоял на пороге в новом длинном черном плаще, который, по его признанию, он купил в магазине при фабрике на станции Солт-Ривер.

— Буквально за гроши, старичок. Классический детективный стиль, так сказать, «ястреб» зимой.

Осторожно пробираясь по холлу, Гриссел вдруг осознал, что на нем мятые брюки. Рубашку он не менял со вчерашнего дня, хорошо, что ее не видно под толстым синим свитером и курткой. А уж несвежую рубашку Купидон ни за что не оставит без внимания.

— Как жизнь, Бенна? Сколько их там?

Гриссел вышел на веранду, начал стаскивать перчатки. Темные тучи развеивал ветер, сквозь плотную темную массу пробивалось солнце. Он зажмурился от неожиданно яркого света, а потом залюбовался захватывающим дух видом долины Франсхук.

— На винограднике лежит сельскохозяйственный рабочий. Шел сильный дождь, я не смог туда добраться. И в доме двое.

— Jissis… Господи… — Купидон резко вскинул голову. — Бенна, ты в порядке?

Гриссел знал, что выглядит неважно: глаза красные, небритая физиономия.

— В порядке, не выспался только, — солгал он. — Пойдем взглянем на того, что снаружи.

Покойник, цветной пожилой мужчина, лежал на спине между двумя рядами виноградных лоз. Он был одет в нечто похожее на темно-красную форму с серебристой отделкой. Купидон и Гриссел остановились сбоку, метрах в четырех от трупа. Большое выходное отверстие посреди лба они заметили еще издали.

— Его застрелили сзади. И волокли оттуда. — Гриссел показал на две слабые, размытые борозды, которые заканчивались у ног убитого. — Рядом следы рабочего, который утром его обнаружил.

— Цветной… — проговорил Купидон и вдруг возмутился: — Во что его вырядили? В какую-то поганую форму, как раба!

— Он работал в гостевом доме. По словам…

— Так здесь гостевой дом? А я думал — винодельческая ферма.

— Винодельческая ферма с гостевым домом…

— Как будто им денег мало. Ты точно в порядке?

— Вон, я отлично себя чувствую.

— Ты вчера ночевал дома?

— Нет. По словам…

— Что, еще какое-то дело, о котором я не знаю?

— Вон, я вчера засиделся допоздна. Ты ведь знаешь, сколько всего нам приходится писать, столько всего накопилось. Сидел за столом и сам не заметил, как заснул. — Он надеялся, что Купидон прекратит допрос с пристрастием.

— Заснул у себя в кабинете? — скептически хмыкнул Купидон.

— Да. Участок…

— Значит, вот почему ты так рано приехал на вызов?

— Ну да, конечно поэтому. По словам детективов из местного участка, вчера вечером, около девяти часов, служащий, труп которого ты видишь перед собой, должен был принести дров и убедиться, что у гостей все есть. Домой он не вернулся, но жена забеспокоилась не сразу. Решила, что он уехал в город… Здесь его нашли коллеги из утренней смены. Они же увидели второго убитого, в холле. Проблема в том, что все они уверяют: их было трое.

— Наверное, я чего-то не понимаю. По-моему, их как раз и получается трое?

— Я имею в виду — трое гостей. Внутри.

— Значит, всего жертв должно быть четыре?

— Да…

— Так где же четвертый?

— В том-то и вопрос. Дело в том, Вон, что… все трое застрелены в голову. Второму стреляли в руку, в которой он держал пистолет, а потом в голову. Две гильзы лежат вот так, совсем рядом…

Купидон схватывал на лету.

— Jissis, Бенна… Контрольный выстрел!

— Они работали по движущейся цели…

Купидон в благоговейном ужасе покачал головой:

— Дружище, тут поработал снайпер…

— И вот что меня больше всего беспокоит: в последней спальне я заметил признаки борьбы. Зачем человеку, который так стреляет, с кем-то бороться?

Купидон встревоженно посмотрел на Гриссела:

— Ты думаешь о том же?

Бенни не хотелось отвечать вслух, уж больно серьезными были последствия. Он просто кивнул.

— Там у ворот стоит фотограф из газеты.

— Да пошел он! — в сердцах сказал Гриссел.

— Похищение… Когда мы в последний раз сталкивались с таким?

— И не просто похищение. Все гораздо хуже. Обе жертвы внутри выглядят как… Они примерно одинакового телосложения, у них одинаковые стрижки, однотипная одежда. Даже пистолеты одной марки — «Глок-17»… По-моему, они из правоохранительных органов. А может, военные или шпионы…

— Издеваешься?

— А их убийца стреляет… безупречно. Скорее всего, получил спецподготовку. Какое-нибудь элитное подразделение, спецназ, разведка… Что-то в этом роде. В общем, он настоящий профи.

Купидон развернулся и посмотрел на дом:

— Дело дрянь, Бенна! Нас ждут неприятности. Крупные неприятности.

— Точно, — вздохнул Гриссел.

— Надо двигаться, старичок.

— Придется позвонить Жирафу. Пусть они там разберутся с прессой.

Они не сдвинулись с места. Стояли бок о бок, склонив головы — Купидон на голову выше, чем приземистый Гриссел, — и прикидывали, что их ждет. Оба тянули время. Очень не хотелось окунаться в атмосферу хаоса, который неизбежно должен был сопровождать такое дело.

Наконец Купидон, так и не застегнув свой щегольской плащ, несмотря на ледяной ветер, положил Грисселу руку на плечо:

— Бенна, во всем этом есть кое-что хорошее.

— Что ты имеешь в виду?

— Посмотрел я на тебя и решил, что ты снова запил. Но ты ни за что так не смог бы все вычислить, если б был пьян… — С этими словами он развернулся и зашагал к гостинице.

Глава 2

Тейроне Клейнбои приметил ту старушку еще на платформе. Она села в вагон первого класса электрички номер 3411 на Бельвиль. Поезд отправлялся в 08:50 утра в понедельник. Старушка принарядилась в дорогу, повязала на голову темный платок. Обеими руками она прижимала к себе большую сумку. Он чуть подвинулся, чтобы старушка еще издали заметила рядом с ним свободное место.

Она увидела свободное место, мельком взглянула на него и зашагала вперед. Все как он и предполагал. Вид у него был внушающий доверие. «Правильные черты лица, — радовался, бывало, дядя Солли. — У тебя правильные черты лица, Тей. В нашем деле это преимущество».

«В нашем деле»… Как будто они трудились в какой-нибудь крупной компании!

Старушка со вздохом опустилась на скамью, а сумку поставила на колени.

— Доброе утро, тетушка, — вежливо поздоровался Тейроне.

— Доброе утро. — Она оглядела с ног до головы его долговязую фигуру и спросила: — Ты откуда же будешь?

— Из Кейптауна, тетушка, — ответил он.

— А едешь куда?

— В Стелленбос.

— Работаешь там?

— Нет.

— Зачем же едешь?

— Проведать сестру.

— А она чем там занимается?

— Она там учится. Поступила в бакалавриат по специальности «человеческая жизнь». Сейчас на первом курсе!

— Ничего себе! Кем же она станет при такой специальности?

Поезд дернулся и тронулся.

— Кем угодно, но она хочет стать врачом. В прошлом году не поступила, в этом прошла.

— Значит, она доктором хочет стать? Лечить людей?

— Ja… Да, тетушка. Она у нас очень умная.

— Да уж, наверное. Надо же, молодец какая! А ты чем занимаешься?

— Я карманник, тетушка.

Старушка на миг крепче прижала сумку к груди, а потом рассмеялась:

— Ах ты! — Она ткнула его локтем в бок. — Ну а на самом деле чем ты занимаешься?

— Я маляр. Почти художник, только разрисовываю не картины, а дома.

— Глядя на тебя, не подумаешь, что ты простой рабочий, но красить дома — хорошая, честная работа для такого молодого парня, как ты, — одобрительно заметила старушка.

— А вы куда едете? — спросил Тейроне.

— Тоже в Стелленбос. И тоже к сестре. У нее подагра. Когда у нее приступ, ей приходится лежать… — И Тейроне Клейнбои, парень с очень темной кожей цвета кофе сильной обжарки, но с правильными чертами лица, вежливо кивал и внимательно слушал. Беседа с попутчицей в самом деле доставляла ему удовольствие. Покосившись в окно, он заметил, что дождь кончился, и обрадовался. Отлично! В его деле дождь мешает. В этом месяце улов оказался скудным.

Современное хозяйство называлось «Ля Пти Марго».[1] Двор фермы находился выше по склону. Главное здание построили в минималистском стиле: стеклянные квадраты в почти невидимых бетонных и стальных каркасах.

Владелец фермы, крупный лысый немец с короткой шеей и широкими плечами, как у борца-тяжеловеса, ждал Гриссела и Купидона у парадной двери. Лицо у него было встревоженным.

— Маркус Франк, — представился он. — Какая трагедия! — продолжал он с едва заметным немецким акцентом, ведя их в гостиную.

Гостиная оказалась просторной, с высоким потолком. Из окон открывался великолепный вид на горы и долину.

Когда они вошли, им навстречу встали две женщины, одна молодая и симпатичная, в модных очках в темной оправе, вторая постарше и какая-то… в ней угадывалось что-то необычное.

— Капитан Купидон, капитан Гриссел, позвольте представить вам Христел де Хан, управляющую гостевым домом, — произнес Франк, при этом дружески похлопав по плечу женщину помоложе.

Глаза у нее были красными. В левой руке она комкала платок. В ответ она лишь кивнула, как будто боялась, что не совладает с собой, если заговорит.

— А это мисс Жанетте Лау, — продолжал хозяин, пожалуй, подчеркнуто нейтральным тоном.

Гриссел внимательно посмотрел на новую знакомую, выделяя характерные черты и признаки. На ферме она казалась чужеродным явлением.

Лау шагнула вперед и протянула руку. На вид ей можно было дать лет пятьдесят пять, коротко стриженная блондинка с мощным торсом и решительной челюстью. Никакого макияжа, мужской черный костюм, белая рубашка, галстук в красную и белую полоску.

— Здрасте, — хриплый голос выдавал заядлую курильщицу. Она пожала руку крепко, по-мужски.

— Теперь мы с Христел, по просьбе мисс Лау, вас оставим, — сказал Франк. — Когда мы вам понадобимся, будем у меня в кабинете.

— Нет, — возразил Купидон, — нам нужно поговорить с вами сейчас.

— Сначала я хочу поговорить с вами наедине, — властно ответила крашеная блондинка.

— Прошу вас… Мой кабинет вон там. — Франк махнул рукой куда-то в коридор.

— Нет. У нас нет времени! — не сдавался Купидон.

— Там, в гостевом доме, мои ребята, — вмешалась Лау.

— Что значит ваши ребята?

— Вон, давай послушаем, что она скажет. — У Гриссела не было сил даже на то, чтобы спорить. Кроме того, напряженная атмосфера, повисшая в гостиной, действовала ему на нервы. Помимо горечи утраты, здесь угадывались какие-то подводные течения. Христел де Хан заплакала.

Купидон нехотя кивнул. Вполголоса утешая управляющую гостевым домом, Маркус Франк увел ее из гостиной.

— Садитесь, пожалуйста, — предложила Жанетте Лау и села на один из угловых диванов.

Гриссел сел, а Купидон остался стоять, скрестив руки на груди.

— Что здесь происходит? — спросил он, явно недовольный тем, какой оборот принимает дело.

— Я владелица «Бронежилета», частной охранной компании из Кейптауна. Мы арендовали гостевой дом, наш контракт с «Ля Пти Марго» включает СОН. У них нет…

— Что включает? — насторожился Купидон.

— Соглашение о неразглашении, — ответила Лау так, словно сдерживалась из последних сил.

— Зачем это? — удивился Купидон.

— Если не будете перебивать, я объясню…

— Мадам, время не на нашей стороне.

— Понимаю, но…

— Мы — «Ястребы». У нас нет ни одной лишней минуты на светские беседы и пустую болтовню.

— На светские беседы?!

Гриссел видел, что их собеседница вот-вот взорвется. На ее лице отражалась смесь гнева и горя. Она подалась вперед и ткнула в Купидона обвиняющим пальцем:

— Думаете, я хочу вести светские беседы, когда в гостевом доме лежат тела моих ребят? Хватит болтать, и сядьте, не маячьте перед глазами! Тогда я сообщу все, что вам нужно. Второй вариант: я сейчас встану и уеду, а если вам что-то будет нужно, вы сами ко мне приедете.

— Я не подчиняюсь приказам от…

— Прошу тебя, — сухо перебил его Гриссел.

Лау развалилась на диване. Купидон не сразу нехотя буркнул: «Ладно», но остался стоять, скрестив руки на груди.

Не сразу взяв себя в руки, Лау обратилась к Грисселу:

— Во-первых, позвольте спросить: сколько трупов в доме?

— Два, — ответил Гриссел.

— Только два?

— Да.

Она кивнула, как будто ожидала услышать такой ответ.

— Пожалуйста, опишите их!

— Возраст: от тридцати пяти до тридцати восьми, оба худощавые, мускулистые, с короткими стрижками, гладко выбритые, у обоих «глоки»…

Лау подняла руку. Она услышала достаточно. Закрыла глаза, потом снова открыла.

— Оба — мои ребята. Их зовут… точнее, звали Би Джей Фиктер и Барри Миннар.

— Мне очень жаль, — сказал Гриссел. — Вы хотите сказать, что они у вас работали?

— Да.

— Какую работу они выполняли? — поинтересовался Купидон.

— Они были телохранителями.

— Кто был третьим? — спросил Гриссел.

— Мой клиент. Пол Энтони Моррис.

— Кто он такой, что ему понадобились телохранители? — спросил Купидон.

— Я… Он британский подданный. Вот и все…

Купидон чертыхнулся, представив, что теперь начнется. Похитили иностранца!

Лау неверно истолковала его реакцию:

— Капитан, он не счел нужным делиться более подробными сведениями о себе.

— Мадам, — поспешил вмешаться Гриссел, — на данном этапе мы подозреваем, что он… пропал. И он иностранец. Значит, нас ждут… — Он принялся подыскивать нужное определение.

— Большие неприятности, — закончил за него Купидон.

— Верно, — согласился Гриссел. — Нам нужны как можно более подробные сведения, и как можно скорее.

— Для того я сюда и приехала, — отрезала Лау. — Расскажу вам все, что знаю.

— Почему вы не хотели говорить при владельце фермы и управляющей гостевого дома? — спросил Купидон.

— По условиям соглашения служащие «Ля Пти Марго» не знали, кто будет жить в их гостевом доме. А я обязана соблюдать конфиденциальность в отношении моего клиента. Вот почему мы беседуем приватно.

Купидон пожал плечами.

— Расскажите, что вам известно, — попросил Гриссел.

Кивнув, она глубоко вздохнула, словно собираясь с силами.

Глава 3

— В прошлую среду около шестнадцати часов Моррис позвонил мне по телефону и спросил о характере наших услуг и об опыте работы моих ребят. Его выговор показался мне… по-моему, это называется «оксфордское произношение». Я посоветовала ему зайти на наш сайт, но он ответил, что уже прочел всю нужную информацию и хочет убедиться, что наши обещания не просто реклама. Я заверила его, что все факты изложены верно. Он задал несколько вопросов о подготовке, которую получает наш персонал, и я на них ответила…

— А какая у них подготовка? — спросил Купидон.

— Капитан, большинство моих служащих — бывшие сотрудники ЮАПС.[2]

— Хорошо. Продолжайте.

— Моррис сказал, что у него, постараюсь процитировать дословно, «потребность на некоторое время выйти из обращения», то есть где-то спрятаться, поэтому ему потребуются бдительные, осторожные и, главное, профессиональные телохранители и такое место, о котором никто не знает. Услуги телохранителей нужны были ему начиная с прошлой пятницы. Я ответила: да, мы можем его разместить, и спросила, нужно ли детально обговаривать с ним подробности того, что ему требуется. Он осведомился, что именно меня интересует. Я ответила, что наши стандартные условия включают сведения о роде занятий клиента, о родственниках, которых мы можем известить в случае необходимости, о характере возможных угроз. Кроме того, меня интересовал период времени, в течение которого ему потребуются наши услуги, и рамки бюджета. Он ответил, что никаких рамок бюджета нет, а услуги ему понадобятся на пару недель, но он предпочел бы не сообщать больше никаких подробностей. Я ответила, что подготовлю проект договора и перешлю ему по электронной почте вместе с нашим прейскурантом. Он сказал, что лучше сам мне перезвонит, — и перезвонил через час.

Гриссел внимательно слушал. Жанетте Лау говорила сухо, отрывисто, точно подбирая слова. Как будто искала спасения на знакомой территории официальных донесений. Отметив ее почти военную выправку, Гриссел невольно задумался, не служила ли она сама в ЮАПС…

— Я порекомендовала ферму «Ля Пти Марго» и нескольких…

— Почему именно эту ферму? — спросил Купидон.

— Мы уже неоднократно пользовались их услугами. Гостевой дом отвечает нашим требованиям. Находится менее чем в часе езды от аэропорта, но за пределами Кейптауна. Место здесь уединенное, но сюда легко добраться, сверху отлично просматривается вся долина, а персонал с пониманием относится к нашим требованиям.

— Ясно. Продолжайте!

— Я порекомендовала Моррису нанять четырех вооруженных телохранителей. Они работают попарно, в дневную и ночную смены. Он сразу же согласился и спросил, что еще ему нужно сделать для завершения сделки. Я попросила перевести на наш счет плату за неделю в виде залога. Он…

— Сколько? — Купидон наконец опустился в кресло рядом с Грисселом. — Сколько составлял залог?

— Немногим более пяти тысяч двухсот фунтов, то есть около семидесяти тысяч рандов.

— За неделю? — недоверчиво спросил Купидон.

— Совершенно верно.

— И он перевел деньги?

— Через полчаса. А на следующий день, в четверг, прислал по электронной почте скан паспорта, который я запросила для его идентификации и регистрации. Согласно паспорту, ему пятьдесят шесть лет и он подданный ее величества королевы Великобритании. В тот же день, в четверг, он снова позвонил и сообщил, когда прилетает. Во время разговора я дала ему инструкции, объяснила, что он должен сделать в аэропорту по прилете, и сообщила приметы тех, кто его встретит. Вот вкратце к чему свелось наше с ним общение. В пятницу, во второй половине дня, Фиктер и Миннар поехали в аэропорт встречать его — он прибыл рейсом «САЭ» номер 337 из Йоханнесбурга. Самолет приземлился в пятнадцать десять. Они…

— Из Йоханнесбурга? — перебил ее Купидон. — Значит, он летел не из Англии?

— Возможно, из Англии он прилетел в Йоханнесбург, а там сел на стыковочный рейс в Кейптаун, но точно я не знаю.

— Ясно. Продолжайте!

— В пятницу, в пятнадцать семнадцать, Фиктер прислал мне эсэмэску с подтверждением того, что Моррис прибыл благополучно, и еще одну в шестнадцать пятьдесят две, что они приехали в гостевой дом на ферме «Ля Пти Марго» и что все в порядке. В пятницу они заступили в ночную смену, а Стиан Конради и Алистер Барнс работали в дневную. Каждая группа присылала мне текстовые сообщения в начале и в конце каждой смены. Проблем не возникало. В воскресенье утром, в конце ночной смены, я позвонила Фиктеру по телефону, чтобы узнать, как дела. Он сказал, что Моррис — клиент очень вежливый и интеллигентный, что общаться с ним одно удовольствие. У него легкий характер. Конради и Барнс сейчас здесь, у ворот. Вы сможете побеседовать с ними, как только полицейские пропустят их на территорию фермы.

— Давайте уточним, — сказал Купидон. — Вам известно лишь то, что ваш клиент — британец, который смешно говорит и охотно готов выложить за ваши услуги семьдесят кусков. Ни адреса, ни места работы, ничего. Да он может оказаться кем угодно, хоть серийным убийцей!

— Совершенно верно.

— И такому клиенту вы даете телохранителей?

— Капитан, если у вас есть наличные и вы хотите купить новую машину, продавец не спрашивает, не было ли у вас в прошлом неприятностей с полицией.

— Чтобы у копа хватало денег на машину? Такого сроду не бывало! И потом, сравнение не годится.

— Почему не годится?

— Услуги телохранителей — дело довольно деликатное, верно?

Лау снова подалась вперед, и Гриссел поспешил вмешаться:

— Когда вы беседовали с ним по телефону… он говорил испуганно? Встревоженно?

— Нет. — Жанетте Лау покачала головой. — После того нашего разговора я сделала два вывода. Во-первых, раньше он никогда телохранителей не нанимал, а во-вторых, дал о себе минимум информации. — Она повернулась к Купидону: — В этом нет ничего необычного. Работа личных телохранителей по своей сути весьма деликатна. Большинство наших клиентов — бизнесмены, которые не хотят трубить о себе…

— Почему?

— Им необходимо держаться скромно. По-моему, такое поведение связано еще и с тем, что они не хотят обижать принимающую сторону. Они приезжают в нашу страну, чтобы наладить связи с местными компаниями, а охрана напоказ создает впечатление, будто они считают Южную Африку местом, опасным для жизни и работы.

— Тогда зачем вообще нанимать телохранителей? Как известно, у нас почти не совершают преступлений против туристов.

— Среди иностранцев бытует заблуждение, будто…

— А вы и рады им потакать! Разве нельзя выяснить по адресу электронной почты, где он работает? Какое там доменное имя?

— Его почтовый ящик зарегистрирован на бесплатной электронной почте Gmail. Кажется, адрес был такой: Пол нижнее подчеркивание Моррис пятнадцать или что-то в этом роде.

— Как он внес залог? Электронным переводом?

— Да. Из швейцарского банка, если я правильно запомнила, «Адлерс». Это я проверю.

— Мадам… — начал Гриссел.

— Прошу вас, не называйте меня «мадам». Лучше Жанетте.

— Те двое телохранителей…

— Би Джей Фиктер и Барри Миннар.

— Да. Давно ли они покинули ряды ЮАПС?

— Семь-восемь лет назад.

— И сколько времени они у вас работали?

— Примерно такое же время. Могу вас заверить, что нападение никак не связано с…

— Нет, меня интересует другое. Насколько они… хорошо выполняли свои обязанности?

Жанетте Лау кивнула. Она поняла, что Гриссел имеет в виду.

— Я принимаю в свою фирму только лучших. Кроме того, наши телохранители ежегодно проходят курсы повышения квалификации, после которых сдают экзамен на пригодность. Мы поддерживаем высокие стандарты физподготовки, навыков обращения с оружием и самообороны. Кроме того, раз в полгода все сотрудники проходят проверку на наркотики. Могу вас заверить, что Фиктер и Миннар работали превосходно.

— И все же… — скептически хмыкнул Купидон.

Жанетте наконец не выдержала. Широко расставила ноги, наклонилась вперед, поставила локти на колени:

— Позвольте сказать, не будь вы полицейским, я бы вам врезала!

Молодая женщина, ненамного старше, чем Тейроне Клейнбои, посмотрела на груду банкнотов, а затем на компьютерный монитор.

— Не хватает еще семи тысяч рандов, — подчеркнуто правильно произнесла она по-английски.

— Нечего болтать со мной по-английски… — возмутился Тейроне и тут же понравился: — То есть ведь здесь вроде университет, в котором обучение проводится на африкаанс! Пока это все, что я могу заплатить. Тысячу двести пятьдесят.

Секретарша немного разозлилась:

— На каком бы языке я ни говорила, молодой человек, платеж просрочен! У вас задолженность. Результаты можно будет узнать только после того, как вы оплатите счет в полном объеме.

От досады Тейроне принялся язвить:

— Можете сколько угодно задирать нос и изображать из себя белую, но я-то сразу вижу, что вы родом из Кейп-Флэтс!

— Нет, я родилась не в Кейп-Флэтс. И вижу, что в бумажнике у вас деньги есть. Ваш папаша в курсе ваших делишек?

— Ну надо же! — удивился Тейроне Клейнбои. — Какое там имя в компьютере, куколка?

— Надя Клейнбои. Никакая я вам не «куколка».

— Посмотрите на меня. По-вашему, меня могут звать Надя?

— Откуда мне знать? У меня в списках много необычных имен.

— Куколка, Надя — моя сестра. Мамаши у нас нет, и папаши тоже. Деньги на ее обучение я зарабатываю своими руками, ясно? А то, что осталось у меня в бумажнике, я сейчас отдам ей, чтобы было чем платить за квартиру. Так что нечего рассиживаться тут и осуждать меня. Будьте человеком, мы платим сколько можем. Она целыми днями зубрит, занимается, оценки получила честно, так почему мы не можем узнать, какие у нее результаты?

— Правила пишу не я.

— Но вы можете их обойти… чуть-чуть. Для брата.

— И потерять работу? Ну уж нет!

Тейроне вздохнул и показал на монитор:

— Вы их видите?

— Результаты?

— Да.

— Вижу.

— Она выдержала экзамены?

Лицо секретарши оставалось непроницаемым.

— Ну, пожалуйста, сестренка! — взмолился Тейроне.

Она быстро огляделась по сторонам, затем тихо и быстро сказала:

— Выдержала. — Секретарша начала пересчитывать купюры.

— Dankie… Спасибо, сестренка, — сказал Тейроне и повернулся, собираясь уходить.

— Jy kannie net loep nie, подожди! Я выдам тебе квитанцию.

— Sien jy, вот видишь! Так и знал, что ты хорошо говоришь по-нашему.

Глава 4

Они сидели как на иголках, чувствуя, как уходит время.

— Мы с Сирилом дружили, — сказал владелец фермы Маркус Франк. — И он был очень хорошим работником.

Бенни Гриссел боялся, что Купидон вот-вот брякнет что-нибудь вроде: «Так почему же вы напялили на него рабскую форму?» — поэтому поспешил вмешаться:

— Мистер Франк, примите наши соболезнования. Итак, один из…

— На нашей репутации можно ставить крест, — уныло продолжал Франк. — Репортеры уже толпятся у ворот.

— Понимаю. Но один из ваших гостей пропал, и нам необходимо действовать как можно быстрее. Пожалуйста, расскажите, что делал вчера вечером мистер Январь? Каковы были его обязанности в гостевом доме?

Франк беспомощно махнул рукой в сторону плачущей Христел де Хан. Та надела очки, всхлипнула и ответила:

— Он убирал со стола после ужина и разжигал камин.

— В какое время? — спросил Купидон.

— Ровно в девять часов.

— Откуда вы знаете?

— Так мы с ними договорились.

— С телохранителями?

— Да. Завтрак ровно в восемь, уборка в девять, обед в час, ужин в восемь вечера. Окончательная уборка в девять. После этого наши люди должны были уйти. Те гости предъявляли повышенные требования.

— Какие, например?

— Они проверили всех наших сотрудников. Выбрали только шестерых. Только им разрешалось обслуживать гостевой дом. Двое должны были подавать завтрак, двое делали уборку и еще двое приносили ужин и прибирали вечером, перед сном. Нам пришлось нелегко…

— Почему?

— Потому что иногда наши сотрудники заболевают или им нужно срочно взять выходной…

— Почему же вы сдаете гостевой дом таким требовательным клиентам?

— Они платят почти двойную цену.

Купидон снова изумленно покачал головой и уточнил:

— Ладно. Значит, Сирил Январь был одним из проверенных-доверенных?

— Да.

— Как все происходило? У него были ключи от дома?

— Нет-нет, обслуживающий персонал должен был звонить телохранителям от двери.

— Как?

— С мобильного телефона, затем назвать пароль. Если все шло нормально, они говорили: «Завтрак в зеленой комнате». Если же у них возникли бы какие-то подозрения, они должны были сказать: «Завтрак в красной комнате».

— Jissis. И тогда телохранитель отпирал дверь?

— Да.

— Но вы, кажется, говорили, что за ужином прислуживали два человека?

— Да. Сирил и его дочь… — Глаза де Хан наполнились слезами, голос осип. — Извините. Его дочери всего восемнадцать… Она подавала ужин вместе с отцом, потом они вместе убирали со стола, и она увозила тележку с посудой. Сирил обеспечивал их удобства…

— Что это значит?

— Клал конфеты на подушки, проверял, есть ли все необходимое в ванных, например мыло, шампунь, гель для душа, крем для рук… Он разжигал камин…

— Вам известно, в какое время он обычно заканчивал работу?

— Между девятью и половиной десятого.

— Вчера его жена подумала, что он после работы поехал в город.

— Да, иногда он так поступал.

— Куда он ездил?

— К друзьям.

— И оставался у них на всю ночь?

— Иногда.

— Что происходило, когда Сирил заканчивал работу? — спросил Гриссел.

— Он выходил, а они запирали за ним дверь.

— А сегодня утром?

— Один из наших рабочих увидел тело Сирила. Утром, около половины седьмого… Он как раз собирался заступить на смену. А потом он заметил, что дверь гостевого дома не заперта…

— Ясно, — сказал Купидон. — Нам нужно поговорить с дочерью… — Он посмотрел на часы. — А примерно через час придется побеседовать со всеми вашими служащими. Пожалуйста, соберите их вместе.

Как и подозревал Гриссел, по пути к машине Купидон начал разглагольствовать:

— Они платят почти двойную цену! Вот, Бенна, почему мы так плохо живем. Все только о деньгах и думают… Невероятная жадность, никакой нравственности, мать их так и растак! Все стремятся заработать, побольше урвать до Судного дня. Какой нормальный человек выложит семьдесят кусков за то, чтобы его охраняли всего неделю? Похоже, мы с тобой не тем занимаемся! И еще эта лесбиянка угрожала мне врезать! За что? За то, что я говорю правду в глаза? Неправильно это, то есть… А ты что скажешь? Лесбиянке, как ни ответить, все будет плохо! Скажешь ей: ну-ка, попробуй — и тебе крышка. Промолчишь — тоже плохо. Что у нас за дурацкие законы? Надо же, она хочет мне врезать! А у самой в кармане семьдесят кусков, костюм от Кельвина Кляйна и стрижка… И вообще, что у нас творится? Немец купил старую бурскую ферму с французским названием, и на ней похищают англичанина! Мы движемся к Соединенным Штатам по уровню преступности, вот что! И почему? Потому что иностранцы приносят с собой свои проблемы. Вспомни тех французов в Сазерленде, вспомни убийство Девани, жены миллионера-индуса с британским паспортом! А кому достаются все шишки? Нашей несчастной Южной Африке!

Они сели в машину.

— Уверяю тебя, преступник наверняка окажется иностранцем, но, думаешь, наши СМИ заикнутся об этом? Да ни за что на свете! Будут орать про криминогенную обстановку и опасность для жизни. Несправедливо это, Бенна. Надо же, ей хочется мне врезать! А сами проверяют несчастных рабочих, напяливают на них дурацкую форму и позволяют им прислуживать белым и прибирать за ними, и чтобы все было сделано до десяти вечера! Конфеты на подушках, ну надо же!

— Приехали эксперты, — сказал Гриссел, заметив у гостевого дома, рядом с «короллой» штатного фотографа ЮАПС и двумя машинами скорой помощи, белый микроавтобус Отдельной экспертно-криминалистической службы.

— Им придется подождать — нам надо обыскать комнату англичанина.

— И Жираф здесь! — рядом с большим «фордом» Управления по расследованию особо важных преступлений — УРОВП, или «Ястребов», — стоял высокий худощавый полковник Зола Ньяти, начальник отдела по борьбе с особо тяжкими преступлениями.

Поскольку Гриссел первым прибыл на место преступления, он и начал докладывать, стараясь говорить как можно более сжато. Полковник не сводил с него пристального взгляда, однако его лицо оставалось непроницаемым, «покерным».

— Понятно, — сказал Жираф, когда Гриссел закончил, и склонил голову набок, глубоко задумавшись. После паузы он продолжил: — Бенни, ты — командир объединенной оперативно-следственной группы.

— Есть, сэр! — Сердце у него упало, потому что сейчас, в его теперешнем положении, ему меньше всего хотелось брать на себя ответственность за операцию.

— Вон уже в твоем подчинении. Сколько еще тебе нужно человек?

«Ястребы» предпочитали действовать большими командами и быстро наносить решительные удары, но сам Гриссел до сих пор скептически относился к такому подходу. Слишком много людей постоянно натыкаются друг на друга, особенно на этапе предварительного следствия. Кроме того, он понимал, что командир не всегда в состоянии управлять ходом расследования.

— Четверо детективов, сэр.

— Уверен?

— Да, сэр.

— Я дам знать Клуте. И свяжусь с консульством Великобритании.

Капитан Джон Клуте заведовал отделом общественных связей «Ястребов». Гриссел прекрасно понимал: генконсульство Великобритании способно оказать им неоценимую помощь. И хотя британцы не такие скрытные, как канадцы, а с канадцами иметь дело легче, чем с китайцами, представительства других стран не спешат делиться сведениями о своих гражданах, особенно если речь идет о преступлении. Кроме того, он терпеть не мог работать с бюрократами и биться головой о стену. Поэтому он сказал только:

— Спасибо, сэр!

Он заметил, что Ньяти ненадолго задержал на нем взгляд. Затем полковник кивнул, развернулся и направился к своей машине. Он понимал: все дело в том, как ужасно он выглядит, и снова выругал себя. Вчера надо было…

— Пошли, Бенна! — позвал Купидон. — Посмотрим, что там накопали наши эксперты…

В Стелленбосе, на Дорп-стрит, перед «Магазином дядюшки Сами Винкеля», стоял туристический автобус. Магазин, один из старейших в Южной Африке, входил в список достопримечательностей, обязательных для посещения.

Тейроне Клейнбои разглядывал туристов, толпящихся на тротуаре. Европейцы — сразу видно по бледным ногам и одежде. Он давно уже заметил, что, приезжая в Африку, европейцы и американцы предпочитают одеваться в стиле сафари. Носят охотничьи куртки с кармашками для боеприпасов, пробковые шлемы или широкополые шляпы, сапоги.

Сосредоточившись, он смотрел на группу, стоящую у двери автобуса. Чуть поодаль держалась пожилая женщина с большой соломенной сумкой на плече. Легкая добыча! Наверное, ждет, когда можно будет поговорить с кем-то из спутников. Кошелек наверняка лежит на дне сумки, большой и толстый, набитый рандами, евро, кредитными картами. Плод созрел, осталось только сорвать его! Достаточно зажать между пальцами заколку с маленьким желтым подсолнухом, которая лежит у него в кармане, нагнуться рядом с ней и притвориться, будто он подбирает заколку с земли.

Тейроне вспомнил слова дяди Солли: «Есть у меня приятель, который пробовал проделывать такой же фокус с деньгами — банкнотом в десять рандов. Махал им перед носом у лоха, но тот тут же переводил взгляд на бумажник… Дурацкая затея! Приготовь что-нибудь яркое и красивое. Но не деньги».

«По-моему, мадам, вы уронили», — скажет он тихо, интимно, доверительно, глядя на нее своими большими честными глазами и широко улыбаясь. И в очередной раз благодаря судьбу за то, что у него правильные черты лица. При этом он как бы невзначай заденет ее правым плечом.

Когда тетка удивленно посмотрит на заколку, он сунет правую руку к ней в сумку и схватит кошелек. Она улыбнется ему благожелательно и немного виновато — белые жители северных стран часто чувствуют себя виноватыми за предков-рабовладельцев. Она осмотрит заколку и покачает головой: «Нет, спасибо, вещь не моя». Он снова слегка заденет ее плечом, вынимая руку из сумки, и переложит бумажник к себе в карман.

«Самое главное — вытянуть добычу. Ловко и быстро. Тащи бумажник прямо вверх, не позволяй ему ни за что цепляться — момент решающий, тебе ничто не должно мешать. И помни, кругом много народу. Постарайся, чтобы все окружающие смотрели на якобы выпавший предмет. Подними его повыше. А потом убери бумажник подальше, а руку вынь из кармана. Покажи ее всем, продемонстрируй, что ты ни в чем не виноват».

«Примите мои извинения, мадам», — скажет Тейроне.

Она ответит с голландским или немецким акцентом: «Нет-нет, не извиняйтесь». Если только она не австрийка. Однажды, два года назад, он проделал свой трюк с австрийкой. Показал ей заколку… А та сказала «спасибо» и цапнула заколку. Правда, он все же посмеялся последним. В ее кошельке оказалось почти две тысячи рандов.

Он улыбнется, развернется, пойдет прочь. На углу обернется и помашет ей рукой.

«Не спеши, но и не медли, Тей. Уходи прочь. Но будь настороже, ведь никогда не знаешь, как все обернется», — вспоминал он наставления дяди Солли.

Он затесался в толпу туристов, остановился рядом с пожилой женщиной, приготовился действовать. По спине пробежали мурашки. Он напрягся и вдруг…

Внутренний голос произнес: «Не надо».

«Если есть хоть малейшие сомнения, уходи».

Он заметил двух охранников у магазина, те смотрели прямо на него.

Тейроне прошел мимо магазина, повернул на Маркет-стрит и направился к квартире сестры.

Глава 5

Остановившись на пороге, Гриссел и Купидон увидели двух экспертов, работавших в гостиной при ярком свете прожекторов. И оживленно говоривших о регби.

— Говорю тебе, Бисмарк — не человек, а настоящая машина, — пылко уверял Арнольд, толстый коротышка.

— Попал пальцем в небо! — возражал Джимми, его тощий и долговязый напарник. Они стояли на коленях бок о бок в просторной зоне отдыха.

— С чего ты взял?

Пару экспертов давно прозвали Толстый и Тонкий. Они были пережитком прежних времен, последними чудаками, которые давно работали вместе. Можно сказать, на них держалась вся экспертно-криминалистическая служба. Такое прозвище парочка получила от прежней напарницы толстяка Арнольда, круглолицей рыжеволосой и веснушчатой резвушки, бойкой на язык. Когда они с Арнольдом работали в паре, она называла их «Яйцо в крапинку». Все разволновались, когда она решила сменить работу и на ее место назначили Джимми — мужчину, к тому же гораздо менее привлекательного.

— Бисмарк — машина? Разве машина может получить травму? И вообще, в этом году мы выиграем кубок, потому что всех выручит Акула… Как в прошлом году…

— Можно войти? — крикнул Гриссел.

— Слава богу, «ястребы» прилетели, — сказал Арнольд.

— Теперь мне стало гораздо спокойнее, — подхватил Джимми.

— У вас есть бахилы? — спросил Арнольд.

— Разве вы еще не осмотрели холл? — возмутился Купидон. — Лучше кончайте трепать языком обо всяких пустяках вроде регби и шевелите задницами побыстрее!

— Регби — пустяки?! Подумать только! Какой же ты после этого цветной из Кейптауна!

— Такой, что надеру ваши белые задницы, если вы не поторопитесь!

— Если ты такой крутой, «Стормерз»[3] примут тебя с распростертыми объятиями, — не сдавался Арнольд. — У них как раз травмированы все пятнадцать полузащитников…

— Заткнись, — сказал Джимми. — Входите, только бахилы наденьте. Сами увидите, здесь кое-что очень странное.

«Кое-что очень странное» оказалось гильзой.

— «Кор-Бон» сорок пятого калибра, «Эй-Си-Пи плюс Пи», — объявил тощий Джимми, показывая гильзу, которую он держал пинцетом.

— Не из всех пистолетов сорок пятого калибра можно стрелять патронами «плюс Пи», — заметил Арнольд.

— Только из самых современных моделей.

— У патронов «плюс Пи» выше максимальное внутреннее давление.

— И скорость выше.

— Если не понимаете, мы все объясним в простых выражениях.

— Мы умеем выражаться и простым языком.

— Значит, теперь вы специалисты не только по баллистике, но и по языку? — съязвил Купидон.

— Ты обладаешь обширными познаниями в современной криминалистике, — ответил Джимми. — Граничащими с гениальными…

— По сравнению со средним «ястребом», — добавил Арнольд.

— У которых мозги, как известно, куриные, — хихикнул Джимми.

— Да пошли вы! — беззлобно ответил Гриссел. Он понимал, что переострить Толстого и Тонкого не удастся — эксперты любили, чтобы последнее слово оставалось за ними.

— Бенни, сегодня ты выглядишь чертовски привлекательно!

— Ключевое слово «чертовски»! — Напарники-эксперты ухмыльнулись.

— Не такой ясноглазый и бодрый, как всегда, верно? Да и не такой проницательный, как полагается настоящему «ястребу»! — констатировал Арнольд.

— Вот видите? — спросил Джимми.

— Что мы должны видеть? — насторожился Купидон.

— Гравировку. — Джимми повертел гильзу перед самым его носом.

— Что за гравировка? — спросил Гриссел.

— Возьми. — Арнольд протянул ему лупу.

Гриссел посмотрел на медный цилиндрик:

— Похоже на змею… готовую ужалить.

— Изумительно! — воскликнул Джимми. — Изумительно, что он вообще что-то видит своими заплывшими глазами!

— А что там под змеей, готовой ужалить? — продолжал Арнольд.

— Вроде какие-то буквы? — Гравировка была крошечной.

— Слава Всевышнему! «Ястребы», оказывается, умеют читать!

— Сейчас как врежу! — не выдержал Купидон. — Что там за буквы?

— Латинские, — ответил Арнольд. — «Эн», точка, «эм», точка.

— И что это значит? «Не мое»?

— С чего ты взял?

— «Эн», «эм», «не мое». Так часто сокращают… Или вы эсэмэсок не пишете? А я вас такими умниками считал!

— Люди утонченные не пользуются аббревиатурами, когда пишут текстовые сообщения. Прописная «эн» и строчная «эм» обозначают «ньютон-метр». Если бы обе буквы были строчными, то обозначали бы «нанометр». Но в обоих случаях — без точек, — ответил Арнольд.

— Что же обозначают две большие буквы с точками?

— А я думал, что детективы у нас — вы.

— Потому что вы, умники, не знаете? — торжествующим тоном произнес Купидон.

— Не можем же мы все делать за вас!

— По крайней мере, все делать за вас все время!

— Идите на фиг, — сказал Гриссел. — Нам нужно обыскать последнюю комнату. Вы там уже закончили?

— Еще и не начинали.

— Иисусе! — вздохнул Купидон.

Пока эксперты работали, они решили допросить Скарлетт Январь, дочь убитого рабочего Сирила.

Купидон усадил девушку рядом с собой на мягкий диван в гостиной, взял ее за руку, заговорил сочувственно и негромко. Гриссел и Христел де Хан устроились в креслах.

— Сестренка, прими мои соболезнования.

Хорошенькая миниатюрная цветная девушка кивнула сквозь слезы.

— Поверь, если бы не необходимость, я бы тебя не беспокоил. Но мы должны найти мерзавцев. Они заплатят за убийство твоего отца!

Она снова кивнула.

— Ты не против ответить на несколько вопросов?

Она шмыгнула носом и вежливо ответила:

— Нет, дядюшка.

— Ты очень храбрая, сестренка, твой папа гордился бы тобой. Значит, вы с ним каждый день обслуживали гостевой дом?

— Да.

— В вечернюю смену, так?

Девушка кивнула.

— Ты видела англичанина?

— Да.

— Что ты можешь о нем рассказать?

— Он был очень дружелюбный.

— Он говорил с тобой?

— Да.

— Что он говорил?

— Что я хорошо накрыла на стол… Еще он хвалил еду.

— И все?

— Говорил, как здесь красиво… На ферме. Какие виды открываются из окна… Вот и все.

— Хорошо, сестренка, очень хорошо. А теперь расскажи о телохранителях. С ними ты тоже разговаривала?

— Да не особенно.

— Они хорошо к тебе относились?

— Да, дядюшка. Но почти не разговаривали.

— В какое время ты вчера вышла из гостевого дома?

У Скарлетт задрожали плечи. Она не сразу ответила:

— Не помню.

— Хотя бы примерно, сестренка. Около девяти плюс-минус?

Скарлетт кивнула.

— Тогда внутри все было нормально?

Она снова кивнула.

— Так же, как и в предыдущие вечера?

— Да.

— И телохранители не вели себя по-другому?

— Нет, дядюшка.

— Пожалуйста, расскажи, как ты выходила, когда заканчивала работу. Один из телохранителей провожал тебя?

— Да. Тот, которого звали Би Джей.

— Хорошо, рассказывай.

— Я сказала Би Джею, что все закончила. Он отпер входную дверь. Вышел первым и осмотрелся, потом вернулся и сказал, что все в порядке. Тогда я позвала папу, он должен был помочь мне скатить тележку с крыльца. Потом…

— Какую тележку?

— С тарелками и остатками еды.

— Ясно, а потом?

— Потом мы вышли, папа помог мне спустить тележку с крыльца, и я покатила ее в ресторан.

— А они снова заперлись?

— Не знаю.

— Хорошо. Ты ничего не видела, когда толкала тележку к ресторану?

— Я только… — И Скарлетт Январь снова расплакалась. Христел де Хан встала, дала ей несколько бумажных носовых платков и снова села.

Овладев собой, девушка всхлипнула и призналась:

— Я… как-то стесняюсь…

Купидон наклонился и прошептал ей на ухо:

— А ты говори только мне, я никому не скажу.

Она кивнула, вытерла нос и приложила губы к его уху:

— Папа говорил, я родилась в рубашке…

— Ясно.

— Потому что у меня бывают такие… gevoelentes, ну, предчувствия.

— Понимаю.

— Когда я шла к ресторану, у меня как раз возникло такое предчувствие, дядюшка.

— Что за предчувствие, сестренка? — еле слышно прошептал Купидон.

— Чего-то плохого, дядюшка. Я почувствовала зло. Ужасное зло. Там, у бугенвиллей.

Глава 6

Тейроне рассказал сестре, что она выдержала экзамены. Он сидел в единственном кресле в однокомнатной квартире Нади. Кресло со сломанной ножкой он когда-то нашел на улице в районе Бо-Кап, его выбросили из какого-то дома. Он его починил. Починил не очень умело, потому что не особенно разбирался в плотницком деле. Зато кресло было крепким и удобным.

— Я очень горжусь тобой, — сказал он.

Надя тряхнула длинными черными волосами. Она сидела у большого рабочего стола. Стол Тейроне обменял на краденый айфон в магазине подержанных вещей на Альберт-стрит в Вудстоке.

— Спасибо, братик.

— Не волнуйся, к концу месяца деньги у меня будут, — сказал он и достал бумажник. — А вот плата за квартиру.

— Нет, мне нужна всего тысяча, я получила очень хорошие чаевые!

— Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить. Чаевые или нет, ты приехала сюда для того, чтобы учиться.

— Братик, мне нравится моя работа.

— Понимаю, но ты должна заниматься.

— Не могу же я целыми днями сидеть и зубрить!

— Ходи гулять. Общайся с однокурсниками.

— Нет. В ресторане мы еще и питаемся бесплатно в конце смены, я здорово экономлю на еде. И потом, скажи, где можно получать больше пяти тысяч рандов в месяц?

— На Роуз-стрит собираются ремонтировать целый квартал, им нужны маляры. Я стал одним из субподрядчиков для Донни Фиша. Мы и внутренней отделкой тоже займемся, так что заработаю неплохо. И потом, экономика Кейптауна снова на подъеме, туризм вырос на семнадцать процентов. Уверяю тебя, к декабрю я заработаю на половину следующего года обучения. Ты, главное, занимайся, чтобы хорошо сдать экзамены. Не хочу, чтобы ты напрасно тратила время, работая официанткой.

— Я трачу время не напрасно. — Вокруг рта у нее появились упрямые складки — он помнил их с детства. — А экзамены я обязательно сдам!

Тейроне понял, что переубедить сестру не удастся.

— Именно это я и хотел от тебя услышать.

Приехали еще четыре «ястреба». Гриссел хорошо знал всех. Лейтенант Вусумузи Ндабени, небольшого роста, с широко расставленными глазами, с ухоженной эспаньолкой. Лейтенант Седрик Радебе по прозвищу Улинда, или Медоед, бывший боксер. Капитан Моивиллем Либенберг, самый красивый детектив в УРОВП, признанный сердцеед. Капитан Франки Филландер, ветеран с большим ножевым шрамом от уха до середины черепа.

Стоя на лужайке перед гостевым домом, Гриссел вводил вновь прибывших в курс дела. Ему все время приходилось напрягаться, потому что усталость все сильнее давила на него. И он все больше стеснялся своего внешнего вида, замечая обращенные на него взгляды коллег. Он попросил Ндабени и Филландера, которые выглядели не так сурово, как остальные, допросить сельскохозяйственных рабочих с фермы, а Радебе и Либенбергу поручил побеседовать с телохранителями.

Потом они с Купидоном поднялись на веранду, чтобы узнать, закончили ли эксперты свою работу. Внезапно снова подул пронизывающий ветер.

— Глобальное потепление, говоришь? — хмыкнул Купидон, глядя, как на востоке снова собираются темные тучи. — По-моему, каждая новая зима все холоднее и мокрее.

В кармане брюк у Гриссела зазвонил мобильник. Он сразу понял, кто звонит и в чем дело.

Купидон бросил на него проницательный взгляд:

— А у тебя, оказывается, айфон!

— Да, — ответил Гриссел.

— С каких пор?

— С пятницы.

Купидон смотрел на него удивленным взглядом.

— Алекса подарила, — объяснил Гриссел.

Алекса Барнард. Его новая любовь, в прошлом знаменитая певица, алкоголичка, прошедшая курс реабилитации. Она оставалась трезвой уже сто пятьдесят дней и постепенно восстанавливалась.

— Айфон пятого поколения?!

— Не знаю.

— Jy wietie? Шутишь? — недоверчиво спросил Купидон.

Гриссел достал из кармана телефон и показал коллеге.

— Ну да, пятый! Правда, у них своя операционная система, не «Андроид», но, Бенна, старичок, все равно dai’s kwaai, это круто. Добро пожаловать в двадцать первый век! Постепенно ты из любителя превращаешься в профессионала.

Последние несколько месяцев Купидон помогал Грисселу разбираться в современной технике. Он давно уже требовал, чтобы Бенни купил себе смартфон на «Андроиде».

— Марки «Эйч-Ти-Си», Бенна. Главное, не бери «Самсунг». Они — новые заговорщики, хотят завоевать весь мир с помощью своих трюков. Не покупай телефоны у компании, которая производит холодильники!

У парадной двери в гостевой домик Купидон крикнул:

— Джимми, вы там всё?

Гриссел быстро прочел эсэмэску: «Скучаю. Удачи! До вечера. У меня для тебя сюрприз. Целую».

Из дома послышался ответ:

— Почти! Главное, не забудьте снова надеть бахилы и перчатки!

Они молча повиновались и через холл и гостиную вышли во внутренний коридор. Толстого и Тонкого они нашли в последней спальне, криминалисты деловито убирали в чемоданчик свои приборы, приспособления и инструменты.

— Нашли пару любопытных штучек, — сообщил Арнольд.

— И мы тоже, — ответил Купидон. — Ну, говорите!

— Так, ерунда, — заключил Джимми.

— С гуся вода, — подхватил Арнольд. — Во-первых, на парадной двери кровь — не с той стороны, где лежат трупы.

— С внутренней или внешней? — уточнил Гриссел.

— Снаружи.

— Когда я сюда вошел, дверь была открыта. Кровь могла попасть изнутри.

— Мы об этом подумали, — ответил Джимми, — и все-таки не похоже.

— Во-вторых, — продолжал Арнольд, — в коридоре мы нашли еще одну гильзу. В вазе с цветами. Того же калибра и с такой же гравировкой: кобра и буквы.

— Значит, оба убиты одним и тем же стрелком, — сказал Джимми.

— В-третьих, у того, кто жил в этой комнате, вся одежда новая, — сказал Арнольд. — С иголочки, можно сказать. И совершенно вся, даже трусы.

— И чемодан тоже, — подхватил Джимми. — Практически новенький, из коробки.

— И паспорт тоже!

— Где паспорт? — спросил Гриссел.

— Верхний ящик справа, в кожаной обложке, новенькой, дорогой, — ухмыльнулся Арнольд.

Гриссел осторожно перешагнул скатанный ковер и белье на полу и выдвинул ящик в прикроватной тумбочке. Внутри лежала блестящая кожаная сумка. Он взял ее, расстегнул молнию. Увидел корешки от посадочных талонов на рейсы компаний «Эр-Франс» и «Саус-Африкен Эйруэйз». Судя по ним, Пол Энтони Моррис прилетел рейсом «Эр-Франс» номер 0990 из аэропорта Шарля де Голля в Йоханнесбург в четверг, в 23:20, а в пятницу рейсом номер 337 компании «САЭ» прилетел из Йоханнесбурга в Кейптаун. Оба раза он летел бизнес-классом.

Паспорт лежал во внутреннем кармашке сумки. Гриссел достал его. Он казался совсем новеньким — красная обложка с золотыми буквами и гербом была гладкой, без потертостей и пятен.

Он пролистал паспорт до страницы с фотографией. С нее смотрел человек пятидесяти с лишним лет, с длинным, симметричным лицом, без намека на улыбку. Волосы доходили до ушей, но были аккуратно подстрижены, темные, с сединой на висках. Судя по тому, что Моррис смотрел в камеру сверху вниз, Гриссел решил, что он высокого роста.

Если верить паспорту, Моррис родился 11 сентября 1956 года. Паспорт выдали неделю назад.

Купидон подошел к Бенни и смотрел, как тот листает страницы с визами. Их оказалось всего две: французская, проставленная в прошлый четверг, и южноафриканская — в пятницу.

— Новенький, — сказал Купидон.

— Именно это мы и пытаемся вам объяснить, — страдальчески скривился Джимми.

— Вы бумажника не видели? — спросил Гриссел.

— Нет, — ответил Арнольд. — Если он у него и был, то пропал с ним вместе. Или где-нибудь в другом месте.

— Что еще?

Джимми достал из чемодана полиэтиленовый пакет с застежкой для вещдоков.

— Кусок кабеля. — Он поднял пакет повыше. — Валялся здесь, наполовину торчал из-под кровати.

Гриссел взял пакет и внимательно осмотрел стяжку. Кабель был отрезан быстро и грубо.

— Только один кусок?

— Совершенно верно.

Гриссел велел полицейскому фотографу снять паспорт — обложку, страницы с фотографией и визами. Затем он отправил Купидона в лабораторию вместе с фотографом. Приказал дождаться, пока будут готовы отпечатки, и отвезти их в британское консульство.

— Вон, прошу тебя, будь подипломатичнее…

— Ты же знаешь, я прирожденный дипломат!

— Прежде чем ехать, позвони Жирафу и выясни, связался ли он с консульством и что ему там сказали.

— Конечно, Бенна.

Он бы предпочел поехать сам, чтобы по пути иметь возможность подумать — и о деле, и о своих грехах. Кроме того, Купидон славился своей невыдержанностью, и неизвестно, что он мог наговорить. Но Гриссела назначили командиром объединенной оперативно-следственной группы. Поэтому он должен оставаться на месте преступления.

Ежась под моросящим дождем, он подошел к гаражу, где Радебе и Либенберг допрашивали двоих сотрудников «Бронежилета».

Четыре человека стояли тесным кружком, они расступились, чтобы дать место Грисселу. Либенберг представил ему двух телохранителей, Стиана Конради и Алистера Барнса. Те же короткие стрижки, широкие плечи, черные костюмы и белые рубашки… Лица у телохранителей были мрачными.

— Примите мои соболезнования, — сказал Гриссел.

Оба кивнули.

Наступило неловкое молчание. Его нарушил капитан Виллем Либенберг, который заговорил, взглянув в свою записную книжку:

— Ночная смена заканчивалась в семь тридцать утра, а дневная — в девятнадцать тридцать. Пары работали по двенадцать часов. Сменщики звонили снаружи по мобильному телефону, говорили пароль. Кодовыми обозначениями служили слова «зеленый» для нормальной ситуации и «красный» для опасности. Убедившись, что все спокойно, предыдущая смена отпирала гостевой дом. После того как происходил пересменок, дом снова запирали. По их словам, англичанин… Моррис вел себя дружелюбно, но не отличался разговорчивостью…

— Как вы понимаете, мы не поощряем лишние разговоры, — пояснил Барнс.

— Они отвлекают нас от работы, — добавил Конради.

— Так что о нем им, в сущности, известно очень мало, — продолжил Либенберг. — Ростом он около метра восьмидесяти, вес — девяносто килограммов, чуть больше или чуть меньше, волосы черные, глаза карие. Говорит с выраженным британским акцентом. По утрам, после завтрака, и во второй половине дня, около четырех, он выходил на прогулку, на которой они его сопровождали. Гулял по территории фермы минут сорок, а потом…

— Он сам просил о прогулке? — спросил Гриссел.

Ему ответил Конради:

— Мы предлагаем клиентам программу с вариантами. Он предпочел прогулки.

«Программу с вариантами»… Если бы здесь был Купидон, он бы наверняка фыркнул: «Бывший полицейский строит из себя умника!»

— Не опасны ли такие… варианты?

— Безопасность, конечно, относительная, — ответил Барнс. — Если только сам клиент не объясняет, какой именно угрозы он опасается, чего мистер Моррис не сделал.

Радебе покачал головой:

— А вы его просили?

— Такими вопросами занимается мисс Лау. Она пробовала навести о нем справки, но сказала, что клиент предпочел ничего не сообщать. Мы обязаны предоставить клиенту программу с вариантами и действовать в зависимости от того, что он выберет. Если он считает, что может гулять, нам остается только подчиниться, — ответил Конради.

— Он спросил, уверены ли мы, что за нами никто не следил от аэропорта, — сказал Барнс.

— А вы были в этом уверены?

— Если бы Фиктер и Миннар заметили слежку, они бы о ней доложили.

— Ясно, — кивнул Гриссел.

Глава 7

По словам телохранителей, днем Моррис сидел в столовой с компьютером и айпадом, а по вечерам — у камина, он читал книги, которые брал со стеллажа в гостиной. Иногда он просто стоял у окна в столовой и любовался видами Франсхука. Однажды он сказал: «Я и не подозревал, что ваша страна так красива».

Гриссел спросил, где Моррис хранил компьютер и айпад.

— Нигде. Когда мы уходили, они стояли на столе в столовой, — ответил Конради.

— А во время еды?

— В столовой питался только Моррис, мы ели на кухне. — Заметив, как нахмурился Гриссел, Конради пояснил: — Так положено.

— У него был мобильный телефон?

— Да, наверное. Но мы никогда не видели его с телефоном.

— Но он мог звонить или отправлять текстовые сообщения ночью, у себя в спальне, когда вас не было рядом.

— Возможно.

— Он никогда не просил вас кому-то позвонить?

— Нет.

— В гостевом домике есть беспроводной Интернет? — спросил Радебе.

— Да.

Радебе сделал пометку в своей записной книжке.

— Это место… — Гриссел обвел рукой винодельческую ферму. — По-прежнему не понимаю, почему вы привезли его именно сюда. Ведь на ферму не так уж трудно проникнуть при желании.

Барнс нахмурился, тихо вздохнул и ответил:

— Телохранители должны считаться с пожеланиями клиента. У нас есть такие конспиративные дома и квартиры, в которые не попадут и отряды спецназа. Если, конечно, хватит ОЛО, которые знают, что…

— Что такое ОЛО?

— Оперативники личной охраны.

— Ясно.

— Но наш клиент ничего не говорил о характере угрозы. Мы не имеем права давить на клиентов. По правилам, если клиент не посвящает нас в детали, мисс Лау излагает ему все возможные варианты, а клиент решает сам, что выбрать.

— Вообще на ферме вполне безопасно, если, конечно, никто не знает, что вы здесь, — заметил Конради.

— Но кто-то все-таки узнал, что он здесь, — возразил Гриссел.

Телохранители дружно кивнули и снова помрачнели.

— Каким образом кто-то узнал, что вы здесь? Что могло произойти?

— Он сам мог кому-то сказать, — предположил Барнс.

— Еще до приезда, — подхватил Конради. — Или уже когда находился здесь. Мог послать кому-нибудь письмо по электронной почте…

— Что еще? Его похитили профессионалы.

Молчание затянулось. Наконец Конради сказал:

— Когда за вами следят профессионалы… Их нелегко вычислить. Конечно, если они мастера своего дела. Если пользуются двумя или тремя машинами. Если прикрепили к вашей машине датчик «джи-пи-эс».

— Вот именно, — согласился Барнс. — По-другому не получается.

Гриссел кивнул:

— И вам никогда не казалось, что он чего-то боится или тревожится?

— Нет. Он держался расслабленно. Производил впечатление славного малого. Был едва ли не самым легким клиентом за последние несколько лет.

— Что-нибудь еще? — спросил Радебе. — Были у него какие-нибудь просьбы?

— Вчера Моррис попросил привезти ему южноафриканские финансовые журналы и газеты. Я купил их вчера вечером в киоске на набережной Виктории и Альфреда и сегодня привез с собой.

Они записали данные обоих телохранителей и отпустили их.

— Бенни, я займусь Интернетом, — предложил Радебе. — Выясню, кто здешний провайдер. А потом Филип и его ребята поработают с журналами регистрации.

Последние месяцы Гриссел усердно трудился, преодолевая пробелы в своих научно-технических познаниях. Купидон и капитан Филип ван Вейк из ЦУИ, Центра управления информацией УРОВП, оказались хорошими, настойчивыми учителями. И хотя Грисселу еще не все было понятно, он уяснил, как можно отыскать в Интернете чьи-то следы.

— Спасибо, Улинда. ЦУИ придется связаться и с операторами мобильной связи. У Морриса наверняка имелся мобильный телефон. Пусть посмотрят номера с иностранными кодами… и если удастся вычислить его номер…

— То мы сможем его найти. Телохранители перезванивались, когда приходили сменять друг друга. Если мы раздобудем номера двух жертв, нам легче будет выследить Морриса. Сигнал фиксирует та же вышка сотовой связи. Ты понимаешь, куда я клоню?

Гриссел кивнул. Сам должен был догадаться.

— Вон сейчас в городе. Попрошу его заодно спросить в «Бронежилете». Спасибо, Улинда.

— Всегда пожалуйста.

Дождь тихо шелестел по крыше.

Гриссел и Либенберг обыскали большой гостевой дом от чердака до подвала. Гриссел вернулся в спальню Морриса и осматривался там во второй раз, когда вернулись Филландер и Ндабени, допросившие рабочих. Они встали на пороге, их головы и плечи намокли от дождя.

— Ничего, — сказал Филландер. — Те, которые были здесь, не видели и не слышали ничего необычного. Четверо рабочих на все выходные уехали в Робертсон — кажется, на похороны. Они вернутся только завтра. Может быть, слишком много совпадений, Бенни. Я попросил позвонить нам, когда те рабочие вернутся.

— Спасибо, — сказал Гриссел.

— Что дальше, Бенни? — спросил Ндабени.

— Пожалуйста, обойдите ферму по периметру, — попросил он. — Преступники наверняка проникли сюда не через главные ворота, а значит, где-то могли оставить следы…

— Хорошо, Бенни.

— К сожалению, на местных полицейских я положиться не могу. Не думаю, что они тщательно осмотрели территорию в такую погоду. А если мы будем ждать, пока дождь прекратится, мы вообще останемся без следов — даже если они и были. Попросите Христел де Хан, управляющую гостевым домом, чтобы дала вам зонты.

— Да ладно, Бенни, нет проблем.

Он снова остался один, поставил на ножки перевернутое кресло и сел. Нужно дать отдых ногам и подумать.

Господи, а ведь он стареет! Два-три года назад он не чувствовал бы себя таким разбитым после тяжелой ночи…

Нет, лучше думать о насущных делах.

Он попытался представить себе, как все происходило вчера вечером. Начало десятого… Преступники где-то прячутся, следят за Скарлетт Январь и ее отцом, Сирилом. Те спускают тележку с крыльца, Скарлетт катит ее прочь.

Оба телохранителя убиты одним человеком, как считают Толстый и Тонкий. Но в одиночку трудно похитить человека.

Может быть, у стрелка имелись помощники?

Они прячутся, когда телохранители открывают дверь, оглядывают территорию и выпускают Сирила.

Ждут, чтобы дверь гостевого дома снова закрылась. Набрасываются на Сирила. Приставляют пистолет к его голове. Тащат назад, на крыльцо. «Звони им. Скажи, что ты кое-что забыл».

Сирил звонит.

Они стреляют ему в затылок. Вот откуда следы крови с наружной стороны входной двери. Пистолет с глушителем? Возможно, ведь на ферме никто ничего не слышал. К тому же грохот выстрела наверняка привлек бы внимание находившихся внутри телохранителей.

Почему Сирил не сказал кодовые слова, обозначавшие сигнал тревоги?

«Если они не откроют, если что-то пойдет не так, ты покойник!»

Они стреляют в Сирила, не дожидаясь, пока им откроют. Выбивают дверь, и первый телохранитель инстинктивно отступает назад. В него стреляют. Он падает навзничь.

Второй телохранитель находится в своей комнате в глубине дома. Он что-то слышит, хватает пистолет, выбегает в коридор. Преступники уже в гостиной. Стрелок убивает второго телохранителя, сначала стреляет ему в руку, потом в голову.

Стрелок хватает Морриса. Приставляет к виску пистолет, но Моррис вырывается. Его валят на пол. Велят лежать. Связывают руки кабелем…

Зачем отрезать кусок? Может, решили стянуть руки потуже?

Вместе с Моррисом пропали его бумажник, компьютер и айпад. Возможно, похитители забрали и его мобильный телефон, хотя телохранители никакого телефона не видели. Одежда разбросана, шкаф передвинут.

Сначала Морриса привязали к кровати куском кабеля или чем-то еще — и обыскали его комнату. Что они искали? И почему отрезали кусок кабеля, когда вывели его из дома?

Зачем забирать бумажник, компьютер и айпад?

Что еще пропало?

Что они искали?

Почему не застрелить и Морриса, зачем понадобилось его похищать?

На эти вопросы способен ответить только один человек: Пол Энтони Моррис. А они понятия не имеют, кто он такой.

Вдруг в кармане у Гриссела зазвонил мобильник. Старомодный рингтон выбрала Алекса. Он посмотрел на экран.

— Да, Вон?

— Бенна, фотографии с паспорта я передал исполняющей обязанности генерального консула Великобритании мадам Карлайл. Она говорит, что на проверку понадобится день или два.

— Вон, я позвоню Жирафу. Может, он сможет ускорить процесс.

— А мне что делать?

После неловкой паузы Гриссел попросил:

— Можешь еще раз съездить к Лау?

— Конечно. Я лесбиянок не боюсь, — радостно ответил Купидон.

Гриссел задумался. Не совершает ли он большую ошибку, посылая Купидона в «Бронежилет»?

— Вон, пожалуйста, будь с ней потактичнее. В конце концов, погибли два ее сотрудника.

— Конечно, Бенна. Я сама тактичность.

— Возьми у нее адрес электронной почты Морриса и все документы, которые он заполнял. И еще, Вон. Нам нужен номер его мобильника. Спроси, сохранила ли она данные о звонках за прошлую неделю. Заодно возьми номера телефонов обоих погибших телохранителей.

— Можешь на меня положиться!

Глава 8

Тейроне сел в электричку, идущую в Кейптаун, развалился на сиденье поудобнее и стал смотреть в окно. Он любил электрички. Ездил всегда третьим классом. Там он отдыхал от работы. В третьем классе ездят бедняки. Кроме того, здесь можно помечтать о лучшей жизни. Когда ему бывало плохо, если у него выдавался особенно трудный день, он часто садился в поезд и куда-то ехал: в Лентегер, Бельвиль, Саймонстаун. Дважды проезжал до самого конца линии, до Вустера. Тейроне мечтал когда-нибудь съездить в Европу. В Барселону, «настоящую Мекку для щипачей», как всегда называл тот город дядя Солли.

Он знал, почему сегодня все время возвращается мыслями к дяде Солли — из-за спешки и напряжения. Он обманул сестру… да что там, он уже много лет лжет ей насчет своей работы, но сегодня он добавил еще одну толику неправды: «К декабрю я заработаю на половину следующего года обучения». Естественно, он все выдумал на месте. Конечно, доходы в сфере туризма в самом деле выросли на семнадцать процентов и экономика Кейптауна на подъеме. Только карманникам от всего этого мало пользы.

Почему? Да потому, что везде теперь камеры.

Когда дядя Солли девять лет назад начал обучать его ремеслу, все было по-другому. Да, в магазинах уже тогда вешали камеры видеонаблюдения, но они там не работали. «Тей, таскать товары с полок в магазинах — занятие для любителей и сопляков. Там слишком легко попасться, выход только один, а тебе всегда нужны запасные выходы. Не забывай об этом!» И не важно, что девять лет назад ему, Тейроне, было всего двенадцать лет и он не считался даже подростком. Дядя Солли считал: чем раньше начать, тем лучше.

Взять хотя бы номер с открытками — в те дни он еще вполне прокатывал. Тейроне фланировал между наружными столиками кафе «Моцарт» в торговом центре на Черч-стрит, подходил к туристам, широко, по-детски улыбался, внушал доверие своими правильными чертами лица, предлагал открытки, подобранные самим дядей Солли. Открытки были красивые: Столовая гора, Столовый залив, Пингвиний пляж, пара открыток с Мадибой.[4] Все открытки новенькие, блестящие.

— Мадам, вы уже послали своим близким открытку из Кейптауна? — спрашивал он звонким детским голоском.

— Ах ты умница! В самом деле, прекрасная мысль! Джордж, надо послать открытку Ширли… Ах, какие замечательные пингвины!

Тейроне выкладывал открытки на бумажник, сотовый телефон или паспорта, лежащие на столе, перебирал их пальцами, быстро и ловко, как карточный шулер, а сам тем временем незаметно вытягивал бумажник.

— Сколько? — спрашивал муж туристки.

— Всего пять рандов, — отвечал он. — Это мне на школу.

— Мы возьмем две штуки, — говорила туристка и тянулась к открыткам своими жирными пальцами, унизанными кольцами. Тут ее муженек спохватывался и начинал искать бумажник.

— Я уверен, что он лежал здесь…

Долго зарабатывать таким способом невозможно, слишком много камер развесили на всех перекрестках, а где-то в диспетчерской сидит полицейский, который смотрит на мониторы и по рации сообщает патрульным, что ты обворовываешь туристов. И тебе по нескольку раз в день приходится возвращаться в свою комнату в Бо-Капе и переодеваться. То надевать рубашку другого цвета, то менять бейсболку, надевать круглую шапочку или шляпу, чтобы на тебя не обратили особого внимания.

Что же делать?

При его роде занятий надо почаще бывать в таких местах, где есть лохи, причем лохи при деньгах. А это значит — иностранные туристы, потому что местные не носят с собой наличных, кроме жителей провинций Гаутенг и Фри-Стейт, которые приезжают в Кейптаун в отпуск. Они становятся легкой добычей, если удается настичь их вдали от камер, на Клифтон-Бич и Кэмпс-Бэй. Или в субботу утром в центре на бывшей фабрике печенья «Олд-Бискит-Милл». Вот где настоящий рай! Сувениры, кафе и бары с «органическими» продуктами, магазины… Но и там успеваешь взять всего два или три бумажника, а потом надо срочно уходить.

Иностранные туристы болтаются на набережной Виктории и Альфреда, в Сити, а там полным-полно камер, так что работать надо прицельно, всегда в толпе, передвигаться пешком между набережной и Лонг-стрит, между замком Доброй Надежды и фуникулером, потому что перемещаться на маршрутке слишком долго, а обычные таксисты сдерут с тебя три шкуры…

До ноября ему кровь из носу надо набрать двенадцать тысяч рандов, чтобы заплатить за текущий год обучения Нади. До конца января — еще девять тысяч, чтобы внести первый взнос за следующий год.

Итого получается двадцать одна тысяча. «Ну как бы ты поступил на моем месте, дядя Солли?» В такую мрачную зиму, когда дождь продолжается до сентября? К тому же в экономике спад, страна переживает не лучшие времена.

Как тут работать и не угодить за решетку?

Бенни Гриссел и Моивиллем Либенберг ничего не нашли.

Они не спеша и тщательно обыскали большой старый дом. Ни компьютера Морриса, ни его айпада, ни сотового телефона там не оказалось.

Приехал капитан Джон Клуте, возглавляющий отдел общественных связей УРОВП. Все они пошли совещаться в столовую, где расселись за большим столом.

— Бенни, Жираф сказал, что дело ведешь ты. — Клуте побарабанил по столешнице желтыми от никотина пальцами. Под глазами у него, как всегда, виднелись темные круги. Гриссел подозревал, что такую цену Клуте вынужден платить за то нечеловеческое напряжение, которое ему приходится выносить при его должности.

— Джон, похитили иностранца.

— Да, я слышал.

— Сначала придется связаться с его ближайшими родственниками. На это уйдет какое-то время.

— Может, лучше для начала сказать «предположительно британский подданный»?

Грисселу этого не хотелось. Похищение — дело щекотливое, сложное и опасное. Если похитители сегодня или завтра потребуют выкуп и предупредят, что СМИ ничего не должны знать, будет поздно, кое-какие сведения уже просочатся в прессу. Отыграть назад тогда уже будет невозможно. И главное, для акул пера подобные дела — все равно что кровь в воде. Они налетят стаями, пронюхав, что похищен иностранец. И все испортят!

— Пока мы почти ничего не знаем. Нет, лучше не упоминать о том, что он иностранец, тем более — англичанин.

— Неизвестный третий?

— Нет. О третьем — ни слова.

— Бенни, ты ведь понимаешь — все равно все выплывет наружу.

Гриссел кивнул. На ферме работает много народу, и они уже все знают. Полковник Ньяти так или иначе должен одобрить пресс-релиз, но пока нужно успеть сделать для следствия самое необходимое.

— Я попрошу владельца поговорить со своими сотрудниками. По-моему, сейчас следует сказать вот что: застрелен один рабочий с фермы и двое гостей. И больше ничего.

— Как только станет известно, что погибли два телохранителя, представители прессы пожелают узнать, кого они охраняли.

— Значит, не нужно говорить, чем занимались жертвы.

— Бенни, ты чертовски осложняешь мне жизнь…

— Понимаю, Джон, но на тот случай, если англичанин еще жив, мы должны действовать осторожно. Представь, что напишут о нас британские газеты, если их подданный погибнет по нашей вине!

— Тебе придется еще раз поговорить с представителями охранного агентства. Они должны сотрудничать с нами.

— Согласен.

Клуте вздохнул:

— Я скажу, что ведутся активные следственные действия и сотрудники проверяют рабочие версии. Мы сообщим подробности, когда будем уверены в том, что они не помешают следствию. На какое-то время мы заткнем им рты. Но они все равно догадаются, что мы утаиваем информацию.

— Спасибо, Джон.

— Подожди, пока Жираф одобрит.

* * *

В начале второго Христел де Хан и двое служащих ресторана принесли им еду — дымящиеся тарелки с ватербломметьибреди.[5] Гриссел поблагодарил управляющую гостевым домом и позвонил Вуси Ндабени и Франки Филландеру, пригласив и их тоже пообедать.

Потом он объяснил де Хан, что журналистам лучше не рассказывать о похищении.

— Вы можете попросить, чтобы никто из ваших сотрудников не беседовал с представителями прессы?

— Мы бы все равно попросили их об этом. Маркуса очень заботят наш бренд и репутация. Ведь наши вина продаются в Европе.

Он поблагодарил ее и позвонил Купидону.

— Бенна, я добыл его электронный адрес. Пол нижнее подчеркивание Моррис один пять. Только ни черта он нам не поможет. И в контракте нет ни малейшего намека на то, кто такой Моррис, и ближайшие родственники не указаны. Не понимаю, как в «Бронежилете» ведутся дела и как они до сих пор не прогорели. Даже наоборот. Видел бы ты, какой роскошный у них офис! Сразу видно, большие деньги.

— Где ты сейчас?

— На шоссе N1, в Сенчури-Сити. Еду к тебе. Ты что-нибудь нашел?

— Ничего. Вон, мы тут почти закончили, так что езжай на работу. Дай ЦУИ сотовые номера двух телохранителей. Пусть найдут нужную вышку сотовой связи и начнут проверять все звонки начиная с пятницы.

— Ловко придумано, Бенна…

— Это Улинда предложил.

— Он просто молодец. Совсем не дурак, несмотря на то что его долго лупили по башке! — Радебе был боксером-легковесом, перед тем как уйти из большого спорта, он проиграл четыре боя по очкам.

— Увидимся на работе, — сказал Гриссел и отключился.

После обеда они с Либенбергом, Ндабени, Радебе и Филландером обошли ферму по периметру, но ничего не нашли. Если следы и были, дождь успел их смыть.

В начале четвертого, после того как на месте преступления побывал патологоанатом и уехала последняя машина скорой помощи, они опечатали гостевой дом. Отправив остальных на работу, Гриссел поехал в центр города. Он решил еще раз переговорить с Жанетте Лау из фирмы «Бронежилет».

В машине он включил печку, чтобы избавиться от холода и сырости. Ему было не по себе оттого, что его назначили руководителем объединенной оперативно-следственной группы, поэтому он снова и снова все обдумывал, медленно и крайне сосредоточенно. Мысли в голове по-прежнему путались. Грисселу очень не хотелось выставлять себя на посмешище. Особенно после косых взглядов, которые он заметил сегодня. Выглядел он и правда паршиво.

Он вслух выругался. Ну и сглупил же он вчера ночью! Руководить объединенной ОСГ — это шанс снова прийти в норму. Он так напряженно трудился последние полгода, чтобы нагнать, чтобы вписаться в команду, усвоить новые методы работы, стать полезным винтиком в хорошо отлаженном механизме. Несмотря на то что он был самым старым детективом в отделе особо тяжких преступлений и привык к традиционным методам расследования.

И надо же было сегодня так облажаться!

Он не имеет права терять лицо.

Гриссел заставил себя сосредоточиться на деле, еще раз вспомнил все, что видел и слышал за утро. И пришел к тому же самому выводу. Чтобы двигаться дальше, им прежде всего необходимо выяснить, кто такой Моррис.

И как назло, в такой день… Надо ему было хоть сколько-нибудь поспать! Завтра он просто не имеет права выглядеть так плохо, как сегодня.

Больше всего его беспокоило, что он снова начал лгать. Он лгал Алексе, Ньяти, своим коллегам. В голове теснились дурные воспоминания десяти-одиннадцатилетней давности. Анна, в то время еще его жена, спрашивала:

— Бенни, где ты был?

— На работе, — отвечал он. А от самого разило спиртным, и он едва держался на ногах.

— Ты лжешь, Бенни, — со страхом в голосе говорила, бывало, Анна. Вот что он запомнил — ее страх. Что еще выкинет муженек? Что будет с ней и детьми?

Сейчас он без всякого труда обманул Алексу, а потом и Купидона… Старая привычка похожа на удобную одежду — в нее так легко влезть.

В ту пору он как-то оправдывал себя. Подыскивал веские причины для лжи. Стресс, психологическая травма, вызванная ежедневным столкновением с насилием, постоянное напряжение, бессонница, страшные сны, тревога за близких — вдруг и с ними случится что-то подобное…

Хватит!

Больше он не хотел лгать.

Глава 9

Когда он вышел из лифта на семнадцатом этаже офисного здания на Рибек-стрит, он увидел то, что Вон называл «роскошью» и «большими деньгами». Крупные буквы на двойных застекленных дверях гласили: «БРОНЕЖИЛЕТ». Под ними тонким курсивом: «Эксклюзивная личная охрана».

Он толкнул дверь. Стены и роскошный ковер были серыми; обстановка в минималистском стиле, мебель черного дерева. Строгий стиль слегка оживляли зеленые растения и хромированные детали. За черным столом, на котором ничего не было, кроме серебристого ноутбука «Эппл», тонкого зеленого телефона и алюминиевой таблички с надписью «Йолене Фрейлинк», сидела красавица — длинные черные волосы, ярко-красная губная помада, черные блузка и юбка, стройные ноги, черные туфли на высоких каблуках.

— Должно быть, вы из полиции, — негромко и серьезно произнесла красавица.

Он прекрасно понимал, как она его вычислила.

— Бенни Гриссел, — кивнул он.

Красавица потянулась холеной рукой к телефону, нажала кнопку, подождала секунду.

— Пришел детектив Бенни Гриссел!

Послушала ответ, косясь на него и слегка хмурясь.

— Можете войти. — Она показала на черные двери с хромированными ручками.

Жанетте Лау тоже сидела за столом черного дерева. Пиджак она сняла и повесила на вешалку в углу, слегка ослабила узел полосатого галстука. Сейчас она выглядела старше, чем утром. Наверное, от усталости?

— Здравствуйте, капитан, — кивнула она. — Входите. Садитесь, пожалуйста. — Он услышал в ее голосе скрытую враждебность. Сел в черное кожаное кресло. — Судя по словам вашего коллеги, у вас до сих пор нет никаких зацепок.

— Совершенно верно.

— Знаете, ваш коллега — настоящий козел. Учтите, я не расистка и его цвет кожи здесь совершенно ни при чем.

Гриссел вздохнул:

— Он очень хороший детектив.

Лау молча смотрела на него. Он не знал, как лучше к ней обратиться, и потому замялся.

— Вы тоже бывшая сотрудница? — спросил он наконец.

— Полиции?

— Да.

— Нет, — с отвращением ответила Жанетте Лау.

Гриссел так устал, что промолчал.

— Я была главным сержантом в женском военном колледже в Джордже, — сказала Лау.

Он кивнул. Если бы она раньше служила в полиции, с ней было бы проще иметь дело.

— Похоже, Морриса похитили, — сказал он.

— Так я и поняла.

— Что осложняет наши отношения со средствами массовой информации.

— Вот как?

— Трудность в том, что… насколько мы поняли, он — человек богатый…

Лау тут же сообразила, куда он клонит:

— Потому что ему по карману мои услуги!

— Вот именно. Возможно, похитители потребуют выкуп… К тому же мы пока ничего не знаем. Может быть, похитители уже вышли на связь с его родственниками. Обычно они требуют ничего никому не сообщать, ни прессе, ни полиции. В противном случае угрожают убить жертву.

— Понимаю.

— Если мы сообщим, что жертвами стали двое телохранителей, репортеры сразу же пожелают узнать, кого они охраняли.

— И на кого они работали.

— Да.

— А вы пока ничего не хотите разглашать.

Она была смышленой.

— Возможно ли, чтобы… Отнесутся ли родственники погибших с пониманием к тому, что мы… пока не будем разглашать их имена?

Лау откинула голову на спинку кресла, потерла внушительный подбородок и ответила:

— Если от неразглашения не пострадает репутация моей компании, я готова пойти вам навстречу. Но главное слово все равно остается за родственниками убитых. Я перед ними в долгу.

— Конечно.

— У Би Джея Фиктера остались жена и ребенок…

Гриссел молчал.

— Попробую, — сказала Жанетте Лау.

Приехав в Бельвиль, в штаб-квартиру «Ястребов» на углу Ландрост и Маркет-стрит, Бенни постучал в открытую дверь кабинета Золы Ньяти.

Полковник махнул ему рукой, приглашая войти, жестом велел садиться.

Чувствуя на себе неотрывный взгляд Ньяти, Гриссел постарался изложить события кратко и точно.

— Спасибо, Бенни. Молодец. Но у нас проблемы со СМИ.

— Да, сэр.

— Твое предложение я одобряю, но Клуте говорит, что репортеры как с цепи сорвались. По радио уже говорили о «резне» и «кровавой бане», ведущие на разных станциях занимаются домыслами. Намекают на разборки наркодельцов и передел территорий. Не знаю, долго ли удастся скрывать, что произошло на самом деле.

— Постараюсь действовать как можно быстрее, сэр. Консульство… Если бы удалось связаться с родными Морриса…

— Бригадир поговорил с заместителем комиссара, а тот попросил о содействии министерство иностранных дел. Так что в самом ближайшем будущем мы рассчитываем на ответ.

— Спасибо, сэр. — Гриссел встал.

— Бенни, погоди минутку, — очень серьезно произнес Ньяти. Гриссел снова сел. Он догадывался, что его ждет. — Бенни, не хочу совать нос не в свое дело, но ты ведь понимаешь, что для меня очень важно твое здоровье.

— Да, сэр.

— Могу я попросить тебя об услуге?

— Да, сэр.

— У тебя, кажется, есть наставник в «Анонимных алкоголиках»…

— Куратор, сэр. Но уверяю вас, что… — Он осекся, когда Ньяти поднял руку.

— Тебе ни в чем не нужно меня уверять, Бенни. У нас есть несколько часов до того, как начнет поступать информация от операторов сотовой связи и из консульства. Пожалуйста, поезжай домой, прими душ и поговори со своим куратором. Сделаешь это для меня, Бенни?

— Да, сэр. Но я хочу, чтобы вы…

— Прошу тебя, Бенни, ради меня.

Ехать домой не хотелось. Он позвонил Алексе.

— Представляю, как ты измучился, — полным сочувствия голосом произнесла она.

— Я приеду ненадолго, только принять душ и переодеться, — предупредил он.

— Да, Бенни, я все понимаю. Ты занимаешься убийствами во Франсхуке?

— Да.

— Я слышала о них по радио. Хочешь, я приготовлю что-нибудь перекусить?

— Спасибо, Алекса, у меня не будет времени. Приеду через полчаса…

Потом он позвонил доктору Баркхёйзену, своему куратору из «Анонимных алкоголиков».

— Док, мне нужно с вами поговорить.

— Сейчас?

— Около шести часов.

— Приезжай ко мне в приемную. Я подожду тебя.

Доктор Баркхёйзен никогда его не упрекал и всегда готов был выслушать.

Но ему Бенни тоже придется солгать.

Ворота перед большим домом Алексы на Браунлоу-стрит больше не скрипели. Наконец-то закончился капитальный ремонт, длившийся почти семь месяцев, навели порядок и в саду. Теперь дом Алексы был похож на жилище звезды поп-сцены.

Должно быть, она высматривала его у окна, потому что сразу же открыла дверь и обняла его.

— От меня плохо пахнет, — предупредил он.

— Мне все равно. — Она крепче прижалась к нему. — Я так рада, что с тобой все в порядке!

— Алекса…

— Знаю, знаю. — Она выпустила его и взяла за руку. — Вот что значит любить великого сыщика! Я сделала бутерброды, иди поешь.

Ему не нравилось, когда Алекса называла его «великим сыщиком». Хорошо, что удалось уговорить ее не представлять его таким образом своим друзьям.

— Большое спасибо, — сказал он.

— Пожалуйста. А сюрприз оставлю на потом. Скажу, когда ты примешь душ.

Дни недели для карманника отличаются друг от друга. Самое лучшее время — пятница и суббота, когда горожане выходят на улицы, — они расслабленны и беспечны. Как говаривал дядя Солли, «лохи беспечны, у них полные карманы денег».

По вторникам, средам и четвергам работа так себе. Крупных уловов почти не бывает, но как-то перебиться можно. Тем более что в последнее время многие клубы стали работать по ночам. На улицах появились молодые люди с большими деньгами. Можно даже уверять себя, что делаешь доброе дело. Отбираешь у них деньги, которые они могли потратить на кокаин.

«Тейроне, помни, что день седьмой предназначен для отдыха. По воскресеньям ловить нечего даже в торговых центрах. Разве что перед Рождеством, но это уже другая история».

И понедельники обычно — полный отстой.

Он сделал петлю через Гринмаркет-сквер, просто чтобы проверить, не стоит ли у какого-нибудь сувенирного магазина туристический автобус и не толпятся ли у витрин туристы из Европы, охающие и ахающие над безделушками с «африканским колоритом», которые на самом деле сделаны в Китае.

Автобуса не было.

Он купил пирог с мясом на углу Лонг-стрит и Уэйл-стрит. Прошел по Лонгмаркет-стрит, покосился на самодельную вывеску «Фредерик-стрит». Неужели у правительства не хватает ума и денег на то, чтобы изготовить нормальную вывеску? Они такие же, как АНК.[6] Совершенно ничего не делают. Задул прохладный северо-западный ветер. Ему предстоял долгий крутой подъем к своей комнатке в пристройке на Скотсе-Клоф, комнатке, которую он снимал у богатых мусульман за четыре пятьдесят в месяц. Вдоль одной стены стояли рабочий стол и раковина. Одну стену занимали встроенные шкафы. Рядом с узкой кроватью стояла тумбочка. Крошечный санузел был совмещенным. У входной двери висел аппарат внутренней связи, напоминание о том, что когда-то в пристройке ютилась прислуга. Старшая дочь хозяев, двадцатилетняя девица, время от времени звонила ему. Ругала из-за мусора или выговаривала, что он не закрыл как следует калитку. Низкорослая толстушка целыми днями сидела дома и скучала. Тейроне иногда даже жалел ее. Она так одинока!

Дома он послушает музыку на айпаде, вытащенном в декабре из рюкзака одного немца. Половина музыки была в жанре дэт-метал, но остальная — вполне ничего себе.

Ему нужно подумать.

Глава 10

Доктору Баркхёйзену шел семьдесят второй год. Он носил очки с толстыми линзами, часто хмурил кустистые брови, а длинные седые волосы собирал в задорный «конский хвост», который обычно перетягивал голубой лентой. Его лукавое лицо напоминало Бенни одного из семи гномов из «Белоснежки». У него была приемная в кейптаунском районе Бостон. В шестьдесят пять лет доктор вышел было на пенсию и попробовал пожить в Витсанде, но долго не выдержал. Теперь по будням он снова принимал пациентов как врач общей практики.

И еще он был алкоголиком.

— Док, я держусь четыреста двадцать два дня, — первым делом сообщил Бенни.

— Выпить хочется?

— Да. Но не больше, чем обычно.

— Так почему ты не даешь мне спокойно посмотреть «Красоток в Кливленде»?

— Кто такие красотки в Кливленде?

— Бенни, это комедийный сериал. Такие сериалы нормальные, пожилые, прошедшие курс реабилитации алкоголики смотрят по вечерам с женами, чтобы избавиться от скуки и от тяги к бутылке.

— Извините, док, — вздохнул Бенни, хотя и понимал, что Баркхёйзен его просто дразнит.

— Как дети?

Он понимал, что должен терпеливо ответить на все вопросы. Торопить доктора бессмысленно. Его куратор повсюду искал признаки опасности и требовал подробностей.

— Если в целом… Фриц решил в следующем году поступать в киношколу. Поверил в себя после того, как снял несколько музыкальных клипов с Джеком Пэроу, лидером своей группы. Теперь он страстно хочет «снимать кино». А в киношколе, док, такая высокая плата за обучение… Придется заложить дом, которого у меня нет. Но, наверное, учиться в киношколе все же лучше, чем болтаться по улицам или записаться в полицию…

— А как Карла? Все еще встречается со своим регбистом?

— Да, док, боюсь, что да.

— Судя по твоему голосу, ее парень тебе по-прежнему не нравится.

Больше всего Грисселу не нравились татуировки Калле Этзебета — так звали парня дочери. Он считал, что татуировки делают только гангстеры. Но он заранее знал, что ответит Баркхёйзен: что у него предубеждение.

— Док, его исключили из команды за драку.

— Я читал об этом в газетах. Но признай, все-таки неплохо, что в двадцать лет парень уже играет за «Водаком»!

— По-моему, он агрессивен.

— Он что же, бьет Карлу?

— Пусть только попробует — засажу пожизненно!

— Имеешь в виду — он агрессивно ведет себя на поле?

— Да.

— Бенни, ему по-другому нельзя.

Гриссел только покачал головой.

— Ты зачем приехал? — спросил Баркхёйзен.

— Мои коллеги думают, что я снова запил.

— С чего они взяли?

— Вчера я ночевал на работе. К тому же не выспался. Поэтому сегодня выглядел паршиво.

— И все?

— На той неделе я две ночи ночевал на работе.

— У тебя так много работы?

— Нет, доктор.

— Ты расскажешь, что случилось, или из тебя все нужно вытягивать клещами?

Гриссел вздохнул.

— Дело в Алексе, — не терпящим возражения тоном продолжал доктор Баркхёйзен. В свое время он возражал против того, чтобы Гриссел жил с ней; он считал, что от двух алкоголиков, живущих вместе, только и жди беды. «А если один из них к тому же еще и артист, вот тебе рецепт для крупных неприятностей».

— Док, Алекса не пьет уже сто пятьдесят дней.

— Но?..

— Мы съехались.

— Ты переехал к ней?

— Да.

— Господи, Бенни. Когда?

— Три недели назад.

— И что?

— Мне трудно, док. Клянусь, дело не в выпивке. Мы… Так даже проще, она все понимает, мы с ней поддерживаем друг друга.

— Ты знаешь, как я отношусь к союзу двух алкоголиков… Ерунда! Продолжай!

Всю дорогу к доктору Гриссел обдумывал, что ему скажет. В начале его реабилитации Баркхёйзен всякий раз ловил его на лжи, он прекрасно знал все уловки, к каким прибегают алкоголики. Гриссел решил остановиться на полуправде, так спокойнее. Но теперь не мог подобрать нужных слов.

— Понимаете, доктор…

— Бенни, ты не хочешь брать на себя лишние обязательства? Или до сих пор скучаешь по Анне?

— Нет. Просто… Ну да, наверное, все дело в обязательствах, вроде того…

— Вроде того?

— Док, я уже привык жить один. Я жил один два года. Уходил и приходил когда хотел. Если мне утром хотелось выпить апельсинового сока из бутылки, поиграть на бас-гитаре вечером или просто послать всех подальше…

— Так какая муха тебя укусила? Зачем ты переехал к ней? Погоди, не говори, я сам догадаюсь. Она предложила!

— Да, док.

— А тебе неудобно было отказаться.

— Да нет, мне и самому хотелось.

— А теперь ты ночуешь на работе, чтобы можно было хоть немного побыть одному?

— Более-менее…

— Господи, Гриссел, какой же ты идиот!

— Да, док.

— Ты уже сдал свою квартиру?

— Да.

— Полный кретин.

— Да.

— Ты знаешь, что нужно сделать.

— Нет, док.

— Знаешь, только признаваться не хочешь! Ты должен откровенно поговорить с ней. Объяснить, что тебе нужно личное пространство. Но она почувствует в твоих словах угрозу, она испугается, потому что она — артистка, певица, творческая натура. Начнет спрашивать, в самом ли деле ты ее любишь. А потом она будет плакать, снова потянется к бутылке, а ты будешь чувствовать себя виноватым. Вот в чем твоя беда. Ты не хочешь иметь дело с трудностями. Ты вообще не слишком хорошо справляешься с трудными ситуациями.

— Вы правы, док…

— Скажи, сколько еще времени ты намерен ночевать на работе, прежде чем начнутся осложнения?

Гриссел уставился в пол.

— Ты об этом не думал, верно?

— Верно.

— Бенни, зачем ты ко мне приехал? Ты ведь точно знал, что я тебе скажу.

— Мне велел мой командир.

— Ты сказал ему, что не пьешь?

— Пытался сказать, но он…

— Что ты намерен делать?

— Не знаю, док.

— А ведь тебе придется что-то сделать.

— Завтра Алекса уезжает в Йоханнесбург — до четверга. Я обо всем подумаю, док. Когда она вернется…

Доктор Баркхёйзен посмотрел на Бенни из-под кустистых бровей. Потом сказал:

— Ты ведь знаешь, что мы сами виноваты в девяноста пяти процентах всех наших бед.

— Да, док.

— Хочешь, я позвоню твоему командиру?

— Да, док, пожалуйста.

— Хорошо. И не волнуйся, я буду тактичен.

Его телефон зазвонил, когда он вышел на крыльцо вместе с Баркхёйзеном. Неизвестный номер. Он ответил, пока доктор запирал свой кабинет. Дул пронизывающий ветер.

— Капитан, говорит Жанетте Лау.

— Здравствуйте, — ответил Бенни, по-прежнему не знавший, как к ней обращаться.

— Я изложила вашу просьбу ближайшим родственникам погибших. С ними будет нелегко. Родные все знают, некоторые из них уже летят в Кейптаун, чтобы оказать моральную поддержку… и на похороны.

— Всецело вас понимаю, — ответил Гриссел.

— Они сказали, что постараются не говорить журналистам ничего лишнего, но трудно гарантировать, что в прессу ничего не просочится.

— И все-таки у нас появляется небольшая отсрочка, — заключил он. — Спасибо вам большое!

— Капитан, они согласились пойти нам навстречу по одной причине — чтобы убийц поскорее схватили.

Он не ответил.

— Вы их найдете, капитан?

— Сделаю все, что от меня зависит.

Жанетте Лау долго молчала, а потом сказала:

— Если я чем-нибудь могу вам помочь… Чем угодно…

Глава 11

Тронувшись с места, Гриссел посмотрел в зеркало заднего вида на тщедушную, сутулую фигурку доктора Баркхёйзена, который стоял под уличным фонарем. Его сердце переполняла жалость к старику, за строгим, несгибаемым фасадом пряталась добрая душа.

Грехи тяжко давили на него.

Именно доктору ему меньше всего хотелось лгать. Их отношения были священными. Если в самом деле хочешь бросить пить, не обманывай своего куратора из «Анонимных алкоголиков». Программа реабилитации построена на взаимном доверии, куратор — твой единственный спасательный круг в бурном море жажды. Если вы с куратором не доверяете друг другу, битва проиграна заранее. Последние несколько лет доктор Баркхёйзен был единственной постоянной величиной в жизни Гриссела, Бенни ничего от него не скрывал.

До сегодняшнего дня.

Вот почему ему все больше делалось не по себе. Как только начинаешь говорить полуправду и скрывать серьезные проблемы, ты быстро скатываешься по скользкому склону рецидива. Он все знал. Он это уже проходил.

Он не в состоянии признаться в том, что его больше всего тревожит, умолчал и о других вещах, из-за которых утратил покой. Почему?

Потому что док скажет: «Ты знаешь, что делать».

И будет прав.

И что ему ответить? Он может сказать: «Я боюсь, что Алекса поймает меня на лжи, боюсь, что рано или поздно она поймет, что со мной происходит. И тогда она меня бросит. И хотя мне в самом деле нужно какое-то личное пространство, я не хочу, чтобы она меня бросала. Потому что я люблю ее и, кроме нее, у меня в самом деле никого нет. Я очень боюсь, док».

Надо было хотя бы объяснить, с чего все началось, где исток проблемы. Все началось давно, когда они с Алексой только познакомились.[7] Он расследовал убийство ее мужа. Не сразу он узнал в ней бывшую знаменитую певицу. В свое время она произвела настоящую сенсацию… При виде Алексы он испытал смесь восхищения и горько-сладкой ностальгии. Когда он узнал, что она алкоголичка, еще больше проникся к ней симпатией и признался, что тоже алкоголик. Бенни с самого начала верил в ее невиновность, он раскрыл дело. Потом он привез ей в больницу цветы, они говорили о музыке.

А потом она решила, что он замечательный.

Бенни не раз пытался убедить Алексу в том, что она ошибается. Но у него не очень получилось, ведь он сразу подпал под ее обаяние. Бенни помнил, кто она, восхищался ее талантом, ее славным прошлым и желанием во что бы то ни стало снова встать на ноги. И ее женственностью… Несмотря на уже не юный возраст и многочисленные удары судьбы, она оставалась настоящей красавицей. Неожиданно для себя он влюбился в нее. А влюбленные хотят видеть в предмете своих чувств только хорошее и скрывают свою подлинную сущность. И Алекса слышала только то, что хотела слышать.

С тех пор прошло несколько месяцев. Кое-что в их отношениях изменилось, док Баркхёйзен назвал бы перемены «динамикой». Алекса обращалась с ним так, словно он был хорошим человеком, достойным доверия. Более того, она считала его настоящим героем. Всем делилась с ним, спрашивала его совета. Представляла его «великим сыщиком». К ужасу Бенни, пару раз она даже назвала его своей опорой.

Это он-то, Бенни Гриссел, — чья-то опора? Это он-то достоин доверия? Это он-то герой?

Он полный идиот и к тому же мерзавец. Ему было неловко слышать ее похвалу, он понимал, что ведет себя как мошенник, ее отношение ему нравилось. Ему приятно, что Ксандра Барнард, бывшая звезда, при виде которой прохожие на улицах и сейчас еще замирают, считает его нормальным человеком. Впервые более чем за десять лет кто-то, кроме его дочери Карлы, думает и говорит, что он во всех отношениях нормален. А он из-за своей слабости не хочет положить этому конец.

И что же?

Он привык, совсем запутался и погряз в своих грехах.

Дело не в том, что он больше не может по вечерам играть на бас-гитаре. Дело в том, что, репетируя, он стыдился своих желаний, стыдился того, какие произведения ему хочется исполнить.

На прошлой неделе по пути домой он слышал по радио Нила Даймонда, Song Sung Blue из альбома Hot August Night. Вначале звучала акустическая гитара, а бас-гитара вступала лишь на половине первого куплета, внезапно придавая песне ритм, глубину и доверительные интонации… Ему очень захотелось исполнить песню дома. Но потом он вспомнил, что теперь живет с Алексой. Может быть, она не считает Нила Даймонда достаточно интересным исполнителем… Лучше он сыграет что-нибудь другое, ему надо поддерживать образ…

Ему приходилось изображать того, кем он не является. И это только начало, только верхушка айсберга.

И потом, денежные вопросы… После мужа Алекса получила неплохое наследство, в числе прочего ей досталась звукозаписывающая компания «Африсаунд», более-менее постоянный источник авторских гонораров. Фирма переживала не лучшие времена, но Алекса неожиданно проявила недюжинное деловое чутье. Новый альбом самой Алексы, «Горькая сладость», продавался лучше, чем ожидалось, раскупались все билеты на ее концерты.

Она богатая женщина. А он — всего лишь полицейский.

Алекса подарила ему айфон. И новый усилитель для бас-гитары. Она покупала ему одежду — куртку, дорогие джинсы, которые он не хотел надевать на работу, чтобы не выслушивать насмешки Вона Купидона. Не говоря уже о новой зимней пижаме. Ее подарки его смущали, он казался себе орангутаном, напялившим модный костюм. Раньше он спал в старых тренировочных штанах и футболке, и ему было удобно. Но когда он надел новую пижаму и вышел к Алексе, чувствуя себя полным идиотом, она широко улыбнулась и сказала:

— Иди сюда, Бенни! — Она крепко обняла его и целовала, пока у него не подогнулись колени…

Чем ему поможет доктор, если он все это расскажет?

Вот почему он старался избежать всяких намеков на главную проблему, мучившую его. Он ни за что не расскажет о ней ни Баркхёйзену, ни кому-то другому. В очередной раз он облажался. Разбираться придется самому, а он не мог, совсем не мог — не знал даже, с чего начать.

И как будто этого ему было мало, сегодня Алекса снова озадачила его.

Когда он, приняв душ, переодевался в их общей спальне, вошла взволнованная Алекса и села на кровать. Видимо, она больше не могла скрывать свой «сюрприз». Она начала с того, что бас-гитарист Скалк Яуберт собирался аккомпанировать Лизе Бекман на концерте в Дурбанвиле, который состоится в следующую пятницу.

— Но Скалку нужно срочно лететь в Нью-Йорк — у него там концерт. И я сказала Лизе: «Как насчет Бенни? Он знает все твои песни наизусть, и он не только великий сыщик, он замечательно вырос как музыкант». А она ответила, что это блестящая мысль. Бенни, ты будешь играть с Лизой Бекман — я так горжусь тобой!

Сначала он испытал облегчение, что сюрприз оказался не тем, что он подозревал.

А потом до него дошел смысл ее слов, и он похолодел. Пусть Алекса считает, что он вырос, пусть он без устали играет в составе квартета «Ржавчина», состоящего из четырех ветеранов. Они исполняли так называемые каверы старых хитов. Время от времени их приглашали выступить на золотых и серебряных свадьбах, их с удовольствием слушали зрители среднего и пожилого возраста. Но теперь речь идет о Лизе Бекман, певице, в присутствии которой он неизменно терял дар речи, ошеломленный ее огромным талантом, ее тихой красотой и, наконец, ее аурой.

Что ему было делать? Алекса смотрела на него радостно, выжидательно. Она ждала, что он обрадуется ее подарку. Он натужно улыбнулся, произнес: «Ух ты!» — хотя никогда так не говорил. Потом сказал:

— Спасибо, Алекса, но, по-моему, я не гожусь.

Он заранее знал, что она ответит.

— Ну что ты, Бенни, конечно годишься! Я не вчера начала выступать с разными группами. За прошлый год ты очень вырос как музыкант! — Одно из ее типичных выражений, с которыми ему трудно было смириться. — Лиза перешлет мне свой репертуар, вам нужно будет несколько раз порепетировать, но это будет только на следующей неделе, ты сумеешь как-то договориться на работе… Надень новую синюю рубашку, она тебе так идет!

И он надел синюю рубашку.

Опять он облажался. По меньшей мере в двух смыслах.

Объединенная оперативно-следственная группа ждала его в ЦУИ.

— Выглядишь уже получше, — заметил Купидон, оторвавшись от монитора, в который он смотрел вместе с другими сотрудниками из отдела по борьбе с особо тяжкими преступлениями. — Красивая рубашка, напарник…

Все, кто находился в зале, уставились на него.

— Мы довольно быстро получили оба разрешения по двести пятой, — сообщил капитан Филип ван Вейк, командир ЦУИ. Он имел в виду статью 205 Акта об уголовном судопроизводстве, по которой «Ястребам» предоставляли разрешение на детализацию телефонных звонков. — Похоже, дело привлекло внимание начальства…

— Все потому, что похищенный — иностранец, — сокрушенно вздохнул Купидон.

— …но важнее всего данные, полученные от трех базовых станций сотовой связи, — продолжал ван Вейк. — Правда, во Франсхуке выходные — время напряженное. На то, чтобы проанализировать все материалы, понадобится время.

— А я заранее уверен, что вы найдете много международных звонков, — сказал Купидон. — Половина этих винодельческих ферм принадлежит иностранцам.

— Согласно журналам интернет-провайдера, который предоставляет связь ферме «Ля Пти Марго», начиная с пятницы по этому адресу зарегистрировано семь компьютеров и три айпада. Чтобы понять, с кем общался Моррис, нам придется для начала отсечь трафик служащих фермы.

Гриссел напрягся, вспоминая, чему его учил ван Вейк.

— Значит, нам придется конфисковать их компьютеры.

— Ну да…

— Им это вряд ли понравится.

— Пошлю к ним Шепелявого. Он быстро управится и постарается никого не обидеть.

— Может быть, имеет смысл отправить с ним Улинду — эти иностранцы не поймут ни слова из того, что будет говорить Шепелявый, — озадачился Купидон.

— Я уже ждешь, — сказал Реджиналд Дэвидс по прозвищу Шепелявый, тщедушный компьютерный гений с лицом подростка, которого ван Вейк недавно забрал к себе из экспертно-криминалистической службы. Дэвидс с достоинством качнул пышной прической «афро». — Ведешь шебя так, будто меня ждешь нет!

— Слушание откладывается, — отмахнулся Купидон.

— А я пока позвоню во Франсхук, — предложил Радебе и потянулся к телефону. — Что-то новенькое… Мне в первый раз придется переводить на английский речь цветного брата!

— Гошподи, — вздохнул Шепелявый, хватая свой старый рюкзак с компьютерными причиндалами и вставая.

— Что удалось выяснить насчет Пола Энтони Морриса? — спросил Гриссел.

Кто-то из подчиненных ван Вейка ответил:

— Капитан, мы начали поиск в Гугле. Сочетание имен достаточно распространенное, и есть много ссылок без фотографий. Но мы работаем.

— А что со змеей на гильзах?

— Довольно трудно пробить по базам данных, — ответил ван Вейк. — Мы не сдаемся, возможно, придется что-то уточнить. Но пока ничего.

Вошел Ньяти, и все замолчали.

— Бенни, только что звонили из консульства Великобритании. У госпожи генерального консула есть новости насчет паспорта, она просит нас с тобой немедленно приехать.

Все удивленно посмотрели на Ньяти. Купидон многозначительно покосился на часы:

— В двадцать минут восьмого вечера? Не иначе как похищенный Моррис — член королевской семьи!

В машине Ньяти сказал:

— Твой куратор мне звонил. Спасибо за доверие, Бенни. Надеюсь, ты меня понимаешь.

— Конечно, сэр, — ответил Гриссел, потому что в самом деле понимал: «Ястребы» — сплоченная команда. Успех определяется самым слабым звеном. А сейчас самое слабое звено — он.

— Все остальное у тебя в порядке? Как здоровье? Как семья?

— Все в порядке, сэр. Спасибо.

Полковник медленно и задумчиво кивнул лысой головой с видом человека, ставшего на один шаг ближе к истине.

Они ехали молча, пока не повернули на шоссе N1.

— Клуте едва успевает отбиваться от журналистов, — заметил Ньяти. — Нам нужно получить отсрочку, и как можно скорее! — Помолчав, он спросил: — Как ты думаешь, Бенни, похитители потребуют выкуп?

— Да, сэр.

— Тебе уже приходилось расследовать дела о похищении с требованием выкупа?

— Три или четыре раза, сэр. Но среди похищенных еще ни разу не было иностранцев.

— А мне еще ни разу не приходилось сталкиваться с похищением, — признался Ньяти.

— Все такие дела очень тяжелые, сэр.

Они припарковались на Рибек-стрит. Сначала нужно было найти вход в «Нортон-Роуз-Хаус». В такое позднее время здание пустовало.

Британское консульство находилось на шестнадцатом этаже. Они остановились перед пуленепробиваемыми стеклянными дверями, оснащенными внушительной системой охранной сигнализации. Сначала у Гриссела и Ньяти проверили документы. Затем к ним вышла секретарша, которая отвела их в кабинет генконсула.

Величавая дама среднего возраста представилась — Дорин Бреннан. Она оказалась не одна. С ней сидела женщина помоложе, с короткими темными волосами и чувственными губами. Она поправила очки в черной оправе.

— Это Эмма Грейбер, вице-консул. Прошу вас, господа, садитесь.

После того как с любезностями было покончено, Бреннан положила на стол увеличенное фото из паспорта Морриса и извиняющимся тоном произнесла:

— К сожалению, это подделка.

Сердце у Гриссела упало. Значит, они по-прежнему не знают, кто ближайшие родственники Морриса.

— Вы уверены? — спросил Ньяти.

— Да. Паспорт с таким номером принадлежал семидесятишестилетней жительнице городка Бексхилл-он-Си, которая скончалась тринадцать дней назад. Скорее всего, подделали именно ее паспорт, но, чтобы убедиться наверняка, нам нужен оригинал.

— Нет, паспорт Морриса совсем новенький, — возразил Гриссел, пытаясь справиться с разочарованием.

— А можно нам взглянуть на его паспорт? — подала голос Грейбер. — У нас имеется внушительная база поддельных документов; возможно, по ней удастся найти оригинал.

— Конечно, — кивнул Ньяти. — Не сомневаюсь, рано или поздно его личность будет установлена…

— Ну да, — задумчиво произнесла Грейбер. — Конечно, мы всего лишь хотим помочь следствию. Насколько я понимаю, обычно самыми важными являются первые семьдесят два часа.

— Да, вы совершенно правы. И мы высоко ценим ваше предложение, — ответил Ньяти.

— Мы в самом деле очень мало знаем о преступлении, в котором был замешан этот человек, — продолжала Грейбер. — К сожалению, детектив, который принес фотографии, беседовал с кем-то из клерков. Если можно, расскажите обо всем поподробнее.

Ньяти замялся, а затем вежливо улыбнулся:

— Мне очень жаль, но мы оказались в весьма щекотливом положении. А судя по вашим словам, Моррис может оказаться и не британским гражданином… От всей души надеюсь, что вы меня понимаете…

— Конечно, — ответила Грейбер, улыбаясь в ответ. — Мы просто хотели вам помочь. Кстати, а в чем он замешан? В ограблении или в чем-то более серьезном?

— Я не уполномочен разглашать такие сведения.

Гриссел, который до сих пор слушал вполуха, вдруг осознал, что в комнате воцарилась напряженная тишина. Ньяти искоса бросил на него многозначительный взгляд. Наконец до него дошло, что его собеседники затеяли нечто вроде партии в шахматы. Грейбер очень хотела заполучить оригинал паспорта и больше узнать о преступлении. Ньяти очень не хотелось делиться с ней подробностями. И он вспомнил реакцию Купидона: «В двадцать минут восьмого? Не иначе как похищенный Моррис — член королевской семьи».

Он сразу же оживился, совершенно забыв об усталости.

Где-то в высокой траве затаилась змея. И полковник хочет, чтобы он помог ее поймать.

Глава 12

Он понимал, что должен задавать нужные вопросы.

— Вы следите за судьбой своих граждан, пропавших без вести?

Генконсул молчала. Видимо, она предоставила право ответа Эмме Грейбер.

— Только если их официально объявляют пропавшими без вести. Существует процесс…

— Считается ли пропавшим без вести некий Пол Энтони Моррис?

— Если и считается, мы не в курсе, — ответила Грейбер.

— Может быть, недавно пропал человек, похожий на него внешне и такого же возраста?

— Трудно судить. Вы предоставили довольно сжатую информацию. Нельзя ли нам взглянуть на оригинал документа?

— У вас есть какие-то предположения, догадки относительно того, кем может оказаться этот Пол Энтони Моррис?

— Имя довольно распространенное. Как вы, наверное, понимаете, на то, чтобы пробить его по базе министерства внутренних дел, понадобится какое-то время. А результата никто не гарантирует.

Она как будто сама наталкивала его на нужный вопрос, только он не знал, что это за вопрос.

— Но вы… хотя бы догадываетесь?

— Наверняка нам известно одно: человек с таким именем за прошедшие две недели в Соединенном Королевстве без вести не пропадал.

Гриссел попытался понять, в чем суть игры. Грейбер не отказывала ему прямо. Почему?

— Может быть, без вести пропали другие лица, обладающие похожими приметами? — Он подосадовал на себя из-за того, что не слишком грамотно составил вопрос. Грейбер не дура, нужно сосредоточиться.

Эмма Грейбер тут же ответила:

— Наша полиция располагает базой данных под названием «Мерлин», которая, в дополнение к другим сведениям, также включает сообщения о гражданах, пропавших без вести. Естественно, придется допустить, что возраст, указанный в фальшивом паспорте, более-менее соответствует действительности, ведь возраст, указанный в паспорте, должен соответствовать внешности его владельца на фотографии. И конечно, фотография должна быть того человека, который неделю назад прибыл в вашу страну. В противном случае его не пропустили бы через паспортный контроль. Уверяю вас, в «Мерлине» нет абсолютно никаких сведений о пропавших в последние две недели лицах, имеющих сходство с человеком на этой фотографии и примерно соответствующих ему по возрасту.

Почему она так упорно повторяет «две недели»?

— А за прошедшие пол года-год?

— В предыдущем финансовом году в «Мерлин» внесли сведения о сорока с лишним тысячах граждан, пропавших без вести. Запрос такого рода потребует обработки в течение нескольких дней, прежде чем я смогу ответить вам на него достаточно уверенно.

— Дамы, при всем к вам уважении… — тихо и учтиво произнес никогда не теряющий достоинства Зола Ньяти, — на карту поставлена жизнь человека.

— Уверяю вас, полковник, мы делаем все, что в наших силах, чтобы помочь вам, — ответила генеральный консул.

— На карту поставлена жизнь Морриса? — уточнила Грейбер. — Или он проходит подозреваемым по уголовному делу?

— Вы знаете, кто он, — сказал Гриссел. Теперь он в этом не сомневался.

Обе собеседницы хладнокровно посмотрели ему в глаза.

— Капитан, — медленно начала Дорин Бреннан, — я почти ежедневно получаю бюллетени министерства иностранных дел, касающиеся лиц, представляющих для нас интерес. Откровенно говоря, Пол Энтони Моррис может оказаться одним из по меньшей мере двадцати британских подданных, которые представляют интерес для нашего правительства. Но на данном этапе, не зная, кто он на самом деле и видя, что вы не слишком спешите поделиться с нами подробностями происшествия, я прихожу к выводу, что домыслы принесут больше вреда, чем пользы.

Гриссел за долгую службу допросил несколько тысяч подозреваемых и знал: когда люди начинают употреблять выражения типа «откровенно говоря», они лгут. Он подозревал, что две дамы из консульства посовещались перед их приходом и распределили роли.

Но прежде чем он ответил, в разговор вмешался Ньяти:

— Можно ли истолковать ваш ответ таким образом, что вы готовы поделиться ценными сведениями, если мы разгласим подробности дела?

Генеральный консул встала со стула:

— Прошу меня извинить. Мне нужно позвонить родным и сказать, что я скоро приеду домой… Нет-нет, сидите, господа… — Она не спеша вышла и закрыла за собой дверь.

Гриссел пришел в замешательство. Может быть, ему следовало придержать язык и позволить Ньяти вести переговоры? Во всяком случае, он пока ничего не понимал.

— Вынуждена сказать, что консульство не уполномочено предоставить вам официальные сведения о человеке на основании фальшивого паспорта, к тому же копии. Нам необходимо изучить оригинал документа, о котором идет речь, — сказала Грейбер.

— А неофициальные сведения? — спросил Ньяти.

— Я могу поделиться своими соображениями, если тема покажется мне интересной…

— Как же вызвать ваш интерес?

— Это зависит от нескольких факторов.

— Мы можем передать вам паспорт через день или два… — сказал Ньяти.

— Высоко ценю вашу готовность помочь, но…

— Он нужен вам раньше?

— Не паспорт интересует меня больше всего.

— Вам нужны подробности дела.

— Такие сведения я оценила бы очень высоко.

— При наличии соответствующего стимула мы могли бы с вами поделиться, — ответил Ньяти, едва заметно улыбнувшись, и Гриссел понял, что полковник не новичок в такого рода играх. Ходили слухи, что в прежние времена он входил в разведывательное сообщество «Умконто ве Сизве».[8] Может быть, так оно и было на самом деле.

— Я верю в силу соответствующих стимулов, — ответила Грейбер, — но, как вам известно, домыслы и догадки — еще не факты. И страшно даже подумать, что будет, если информация, основанная на домыслах и догадках, попадет к нашим друзьям из СМИ.

— Всецело разделяю ваши опасения, — кивнул Ньяти. — Вот почему, несмотря на страшное давление, СМИ пока еще пребывают в неведении относительно подробностей дела.

— Кто может гарантировать, что ситуация будет оставаться такой же и дальше?

— Мы с капитаном Грисселом даем слово, что не будем разглашать информацию, основанную на догадках и домыслах, если таков будет наш уговор с третьей стороной.

— Обещание касается и ваших коллег в Управлении по расследованию особо важных преступлений?

— Да.

Грейбер едва заметно кивнула:

— Так называемый Моррис совершил какое-то преступление?

— Нет.

— Он стал жертвой преступления?

— Вам известно, кто он?

— У нас имеется довольно сильное подозрение…

— На чем оно основано?

— На фотографии.

— Он похож на человека, которого разыскивают ваши власти?

— Да, действительно. Он стал жертвой преступления?

— Да.

— Тяжкого преступления?

— Да.

— Его убили?

— Кого? — Ньяти снова улыбнулся. Гриссел понял, что его командир наслаждался игрой.

— Пола Энтони Морриса.

— Это его настоящее имя?

— Нет.

— Как по-вашему, кто он?

— Его убили?

— Нет.

— Он арестован?

— Нет.

Грейбер замолчала, лицо ее оставалось непроницаемым, но Гриссел видел, что она напряженно думает.

— Как по-вашему, кто он? — снова спросил Ньяти.

— Вы знаете, где он сейчас?

Ньяти не ответил.

— Его похитили? — спросила Грейбер.

— Кто он? — спросил Ньяти.

— Полковник, мне очень нужно знать, не похитили ли его.

— А нам очень нужно знать, кто он.

Она посмотрела на фотографию королевы Елизаветы на стене, потом перевела взгляд на Ньяти:

— Мы считаем, что его зовут Дэвид Патрик Эдер.

Гриссел достал записную книжку и стал писать.

— Почему вас так интересует мистер Эдер? — спросил Ньяти.

— Его похитили?

— Да, — ответил Ньяти. — Все улики указывают на это.

— Черт! — Красивые губы Эммы Грейбер, которыми Гриссел невольно залюбовался, искривились.

Она тоже извинилась и вышла.

Они встали, когда она отодвинулась от стола, и снова сели, когда она закрыла за собой дверь.

Гриссел посмотрел на Ньяти. Полковник ткнул указательным пальцем в потолок, затем покрутил им, а в конце приложил палец к губам.

Гриссел кивнул. Он все понял. Возможно, их прослушивают.

Какой странный мир! Интересно, чем занимался Ньяти в «Умконто ве Сизве»? И чем на самом деле занимается в консульстве Эмма Грейбер? Он подозревал, что ее интересы касаются не криминалистики, а скорее политики. Интересно, кто такой Дэвид Патрик Эдер и почему Грейбер так осторожна и в то же время так стремится побольше разузнать о нем? И чем она занята сейчас? Консультируется с генеральным консулом? Или с кем-то еще, кто, возможно, все время подслушивал их разговор в соседнем кабинете? А может быть, она сама сидит за стенкой и слушает в надежде, что они с Ньяти начнут говорить?

Как будто им мало сложностей с этим делом!

Эмма Грейбер вернулась через семь минут.

— Простите меня, пожалуйста, — сказала она, садясь. — Итак, господа, если вы погуглите имя Дэвид Патрик Эдер, то сразу узнаете, что человек, носящий это имя, — выпускник Королевского колледжа Кембриджского университета и профессор ОПМТФ, то есть отделения прикладной математики и теоретической физики того же университета. На сайте ОПМТФ вы найдете фотографию Эдера, почти идентичную той, что имеется на фальшивом паспорте. — В ее поведении наметился некоторый сдвиг. Она говорила более деловито и напористо. — В прошлый вторник профессор Эдер не появился в аудитории, где должен был читать лекцию. У него плотное расписание и масса обязанностей, поэтому сама по себе неявка на лекцию не стала чем-то из ряда вон выходящим. Но раньше он всегда предупреждал свою секретаршу о такого рода пропусках. Она доложила о происшествии одному из его старших коллег. Коллега навел справки, и оказалось, что в дом Эдера на Глиссон-роуд в центре Кембриджа проник посторонний человек, видимо преступник. Взломана дверь черного хода, внутри царил полный хаос. Эдера нигде не могли найти. Учитывая щекотливый характер его работы, коллега решил поставить в известность представителей власти, поэтому происшествие осталось в пределах…

— Значит, ни в какую базу «Мерлин» происшествие не занесли, — прервал ее Ньяти.

— Совершенно верно, — без тени раскаяния подтвердила Грейбер.

— Чем он занимается? — спросил Ньяти.

— В этом-то, полковник, и заключается суть вопроса.

Глава 13

— Для начала вам следует знать, что Эдер уже девять лет в разводе. С бывшей женой не поддерживает никаких отношений. Детей в браке не было. Его ближайшая родственница — младшая сестра Сара, преподаватель в Школе математики при Бирмингемском университете. По общим отзывам, она весьма квалифицированный ученый, но, увы, не гений, каким считается ее брат. Мы чрезвычайно осторожно навели справки о том, известно ли ей местонахождение брата, и стало совершенно ясно, что со дня его исчезновения она не получала от него вестей. Иными словами, связываться с ней вам не нужно.

— Ага! — кивнул Ньяти. — Насколько я понимаю, вы также… отслеживали ее связи с прошлого вторника?

— Мы убеждены, что с тех пор брат не делал попыток связаться с ней.

— Позвольте узнать, кто такие «мы»?

— Что, прошу прощения?

— Вы сказали: «Мы убеждены»… — Ньяти вежливо улыбнулся.

— Правительство Великобритании. — Грейбер иронично улыбнулась в ответ.

— Чем все-таки занимается профессор Эдер?

Эмма Грейбер кивнула:

— Прошу вас, наберитесь терпения. На ваш вопрос невозможно ответить кратко. Но очень важно, чтобы вы все поняли правильно, а также осознали, что дело весьма щекотливое и вести его необходимо предельно осторожно.

— Прошу вас, — сказал Ньяти.

Гриссел молчал и слушал.

— Если вы наведете справки в Интернете, то рано или поздно узнаете о так называемом алгоритме Эдера. Чтобы сэкономить время и убедить вас в том, что дело действительно щекотливое, я вкратце расскажу, что это такое. Вы, может быть, слышали о Сообществе всемирных интербанковских финансовых телекоммуникаций? Гораздо чаще употребляют аббревиатуру СВИФТ.

— Что-то слышал.

— Отлично. Это кооперативное общество, созданное в соответствии с бельгийским законодательством. Оно принадлежит его членам — более чем девяти тысячам банков из более чем двухсот стран. Главный офис общества находится в Брюсселе. Это международная межбанковская система передачи информации и совершения платежей. Каждый банк, включенный в систему, имеет уникальный код. Теоретически для совершения платежа достаточно знать СВИФТ-код банка и код получателя… Информация о платеже регистрируется в компьютерах системы СВИФТ. Пока все просто, да?

Оба дружно кивнули.

— Вскоре после трагедии одиннадцатого сентября две тысячи первого года ЦРУ и министерство финансов США разработали совершенно секретную и довольно противоречивую программу отслеживания финансирования терроризма, известную под аббревиатурой ПОФТ. В двух словах, эта программа обеспечивает властям США доступ к базе данных СВИФТ. Таким образом, они получают возможность отслеживать предполагаемые финансовые транзакции террористов. Вы, наверное, слышали о ней…

— Да, — кивнул Ньяти.

— В июне две тысячи шестого года в «Нью-Йорк таймс» появился первый разоблачительный материал, касающийся ПОФТ, но программа устояла. Возможно, ей на помощь пришли господствовавшие в то время в мире настроения. Но немаловажно и то, что с самого начала ПОФТ оказалась чрезвычайно полезной. Однако, поскольку программа являлась инициативой только США, ей недоставало широты и объема. Для того чтобы приносить реальные результаты, она должна была стать глобальной. Поэтому США пригласили для участия в программе Европейский союз. Конечно, Европа также была озабочена угрозой терроризма и стремилась к сотрудничеству. Но вначале Европарламент отклонил проект соглашения по ПОФТ между США и ЕС. Парламентарии сочли, что в проекте не содержится достаточно механизмов защиты частной жизни европейцев. Вы следите за ходом моей мысли?

— Да, — сказал Ньяти.

— Хорошо. И здесь на сцену выходит Дэвид Эдер. Его пригласили в оценочную комиссию ЕС, которая должна была рассмотреть соглашение по ПОФТ. Профессор обладает обширными знаниями в интересующей всех области. Эдер долго изучал американскую систему и пришел к выводу, что программу можно значительно усовершенствовать — не только в области защиты частной жизни, но и в смысле ее эффективности. Затем он, как все гении, подчиняясь внезапному порыву, составил алгоритм и предложил его властям. Конечно, власти с благодарностью приняли его предложение, и в две тысячи десятом году ЕС объявил о возобновлении переговоров по ПОФТ. Позже так называемый алгоритм Эдера стал стандартной программой для выявления террористов в международной банковской системе. С его помощью удалось вычислить и затем уничтожить по меньшей мере семь террористических ячеек и внушительное число лидеров и боевиков «Аль-Каиды».

Эмма Грейбер откинулась на спинку кресла и подняла руки ладонями наружу, как будто ей больше нечего было скрывать.

— Господа, алгоритм Эдера — одно из важнейших и секретнейших средств, способствующих международной безопасности. Если он попадет не в те руки… — Она помолчала, а затем сухо произнесла: — А теперь, пожалуйста, расскажите мне о том, как его похитили.

Гриссел слушал, как Ньяти бегло излагает некоторые подробности дела. Тщательно подбирая слова, Жираф на безупречном английском рассказал Эмме Грейбер о том, как Эдер связался с «Бронежилетом», о том, как он прибыл в Кейптаун и остановился на ферме «Ля Пти Марго», о гибели рабочего и двух телохранителей, о признаках борьбы в главной спальне. Он описал предпринятые ими меры предосторожности и поделился некоторыми догадками о том, как преступники могли проникнуть на ферму.

Грейбер попросила у Ньяти адрес электронной почты Пола Энтони Морриса.

Он ответил, что ему нужно свериться с записями и адрес он перешлет. Гриссел хорошо помнил адрес, но предпочел помалкивать.

Ньяти ни слова не сказал о гильзе со змеей и буквами N. М. Как и о пропавших ноутбуке, айпаде и, возможно, сотовом телефоне — единственных пока зацепках «Ястребов».

Гриссел подозревал, что командир замалчивает эти факты нарочно, но до конца не был ни в чем уверен.

Когда полковник закончил, они с Грейбер договорились о совместном пресс-релизе. Нужно что-то подбросить средствам массовой информации и одновременно облегчить жизнь родственникам погибших телохранителей и служащим винодельческой фермы.

Они объявят, что неизвестный человек, предположительно турист из Европы, пропал после того, как в гостевой дом на ферме проникли неизвестные, убившие одного из служащих и двух сотрудников охранного агентства. Из-за того, что документов не обнаружено, а сведения о пропавшем еще неясны, установить его личность пока не представляется возможным. Полиция считает, что он гражданин Великобритании. Управление по расследованию особо важных преступлений благодарит генеральное консульство Великобритании за сотрудничество в данном вопросе. Как только станет известна личность пропавшего и позволят интересы следствия, СМИ будут подробно оповещены о происходящем. Пока же сотрудники полиции приложат все усилия к тому, чтобы призвать преступников к ответу и найти пропавшего человека. Следствие рассматривает различные версии.

Ньяти сказал Грейбер, что им придется раскрыть тайну Дэвида Эдера еще одному сотруднику УРОВП, майору Бенедикту Бошиго из отдела по борьбе с коммерческими преступлениями. Бошиго считался ведущим специалистом по финансовым вопросам. Ньяти заверил Грейбер, что Бошиго, как и они, сохранит полученные сведения в тайне.

— До тех пор, пока мы не договоримся о другом.

— Хорошо, — дружелюбно согласилась Грейбер.

Они торжественно договорились сообщать друг другу о развитии событий настолько часто, насколько позволят обстоятельства дела.

Грейбер проводила их до лифта, где они распрощались.

Ньяти заговорил только после того, как они повернули на Бёйтенграхт и направились в сторону Бельвиля.

— Бенни, позвони начальнице «Бронежилета» и сообщи, что с ней могут связаться представители британских властей. Пожалуйста, напомни, что разглашение любых сведений всем, кроме ЮАПС, является уголовно наказуемым деянием…

— Сэр, по-моему, с ней лучше общаться по-другому. Она крепкий орешек, ей лучше не…

— Не угрожать?

— Да.

— Поступай как считаешь нужным. Но самое главное, попроси ее не давать им адрес электронной почты Морриса.

Гриссел набрал номер. Жанетте Лау ответила сразу.

Он сообщил, что «Ястребы» чуть позже выпустят пресс-релиз, который должен отвлечь внимание репортеров от родственников убитых телохранителей. Он согласился прислать ей копию.

— Спасибо большое, — сказала Жанетте Лау.

— Вероятно, скоро с вами свяжутся представители консульства Великобритании. Пожалуйста, во всех случаях, когда возможно, перенаправляйте их к нам.

Она очень долго молчала. Гриссел даже решил, что их разъединили.

— Алло! — сказал он.

— Я здесь.

Он ждал.

— Давайте договоримся, — сказала Жанетте Лау. — Им я не скажу ничего. Но вы расскажете мне все.

— Сейчас это невозможно.

— Вы расскажете мне все, как только будет возможно. Я не хочу узнавать новости из прессы. Иначе я сама позвоню в консульство.

— Хорошо, — ответил Гриссел и отключился.

— Задание выполнено? — спросил Ньяти.

— Да, сэр.

— Молодец. Бенни, ты отлично ладишь с людьми…

Гриссел не знал, что на это ответить.

— Постарайся кое-что понять. Представители так называемого разведывательного сообщества говорят правду только в одном случае: когда это служит определенной цели. Главным образом, их цели.

— Да, сэр.

— Скорее всего, Грейбер представляет МИ-6, секретную разведывательную службу. Возможно, она сотрудничает и с МИ-5, отделом государственной безопасности военной разведки, который, среди прочего, охотится за террористами на территории Великобритании.

— Сэр… — Гриссел больше не мог сдерживать любопытство, — похоже, вам много известно о таких делах?

Ньяти негромко рассмеялся, и Гриссел удивился. Ему показалось, что он впервые видит полковника смеющимся.

— Бенни, двадцать шесть лет назад меня завербовали в разведку. Поскольку я был школьным учителем, решили, что я очень умный. И я некоторое время работал в Лондоне… Запомни вот что: неотъемлемая часть профессии разведчика — ложь. Так вот, мне кажется, что Грейбер нам лжет. Во всяком случае, не говорит всей правды.

— Почему, сэр?

— По двум причинам, Бенни. Во-первых, она очень старалась убедить нас в том, что речь идет о терроризме, хотя ни разу не сказала этого в открытую. Ей приходится трудно потому, что она работает за границей и должна действовать очень осторожно, чтобы не лгать напрямую. Если потом правда выплывет наружу, это может очень плачевно сказаться на дипломатических отношениях. На всякий случай она оставляет себе лазейки, чтобы потом иметь возможность от всего откреститься. «Нет-нет, вы просто неправильно меня поняли. Может быть, хотите еще раз прослушать запись?»

— Понимаю.

— Есть и еще одна сложность — канал, который она выбрала. Если бы речь шла, например, об угрозе теракта, их начальство в Претории наверняка уже связалось бы с нашим министром безопасности. И нам с Мусадом позвонил бы наш министр, а не англичане.

Дородный бригадир Мусад Мани был командиром «Ястребов» в Кейптауне.

— Сэр, вы думаете, что дело в чем-то другом?

— Мне известно одно: возможно, Эдер — действительно тот, кем она его называет. Что же касается остального… Нам придется все проверить.

Гриссел начал понимать:

— Так вы поэтому не послали к ним нас с Воном, когда они позвонили? Вы что-то заподозрили, потому что они позвонили поздно вечером…

— Я заподозрил, что они что-то затевают.

— И именно поэтому вы тоже не сказали ей всего?

— Да, Бенни. Когда работаешь с разведчиками, всегда нужно держать козырь в рукаве. Всегда! Козырей у нас мало, а я хочу, чтобы нам было что предъявить. Итак, первым делом пошли ей неверный адрес электронной почты Пола Энтони Морриса. Сделай какую-нибудь небольшую ошибку…

Грисселу показалось, что он различил в голосе Ньяти ностальгические нотки.

Он всегда считал Ньяти человеком честным и толковым, но тихим и скромным. Полковник казался ему непроницаемым и загадочным. Сегодня он с удивлением открыл в нем острый ум и любовь к стратегическим играм, в которых сам Бенни разбирался с трудом.

Полковник откровенно наслаждался, находясь в генконсульстве Великобритании, это было несомненно. А теперь, в машине, в нем чувствовалось воодушевление, искра, которую Гриссел раньше в Жирафе не замечал. Интересно, как ему работается в Кейптауне после разведывательной службы в Лондоне? Не скучно ли на административной должности? Ведь теперь ему в основном приходится разбираться с подчиненными, писать многочисленные бумаги, терпеть выговоры вышестоящих инстанций…

Нравится ли ему его работа?

Когда они проехали торговый центр «Канал-Уок», Ньяти попросил его позвонить Клуте, завотделом общественных связей ЮАПС, и майору Бенедикту Бошиго по прозвищу Скелет, чтобы вызвать их в управление.

— Передай, пусть Скелет идет прямо в мой кабинет и ни с кем не разговаривает.

Когда это было сделано — причем, узнав о вызове, Скелет заметил: «Слушай, плохой знак!» — они с полковником принялись обсуждать, что сообщат коллегам.

Глава 14

— Погоди минутку, — сказал Купидон, когда Гриссел пришел в просторный зал ЦУИ. — Тебя вечером в понедельник вызвали в консульство только ради того, чтобы сообщить, что паспорт — фальшивка?! Могли бы то же самое сказать и по телефону!

— Вон, это называется «дипломатия», — заметил Франки Филландер, пожилой опытный детектив. — Ты тоже как-нибудь попробуй, вдруг получится.

— Дядя Франки, будь ко мне снисходительнее. Я чую неладное!

— Что именно ты чуешь? — поинтересовался Гриссел.

— Дружище, их убили профессионалы, а ведь ты знаешь, кто обычно стоит за такими действиями! Оргпреступность или правящие круги.

— Это верно…

— Есть новости? — спросил Гриссел, чтобы сменить тему.

— Пока нет, — ответил ван Вейк. — Мы еще ждем Улинду и Шепелявого. Придется сегодня посидеть допоздна.

— Тогда вы лучше пока езжайте по домам, — сказал Гриссел детективам из отдела особо тяжких преступлений. — Если появятся новости, я вам позвоню.

Они мрачно поблагодарили его. Только Купидон ненадолго задержался, вопросительно глядя на Гриссела. Потом он тоже кивнул и ушел.

* * *

— Да, я знаю об алгоритме Эдера. Только все равно что-то не складывается, maar dit maak nie sense nie, — заметил Бошиго после того, как они все рассказали. Он, как всегда, изъяснялся на смеси английского и африкаанс. Скелетом его прозвали потому, что он был очень худой — кожа да кости. Бегун на длинные дистанции, он постоянно соблюдал жесткий спортивный режим, готовясь к марафонским забегам. Кроме того, Гриссел считал его одним из умнейших людей на свете. Бошиго очень гордился дипломом бакалавра экономики, полученным в Метрополитен-колледже при Бостонском университете.

Ньяти, стоявший у него за спиной, удивленно поднял брови.

— Полковник, почему его похитили? Почему? — продолжал Скелет. — Всем известно, зачем нужен его алгоритм, даже террористам. Испортить или убрать его невозможно. Должно быть, в «Аль-Каиде» давно сообразили, что переводы денег по обычным банковским каналам — явная глупость. Последнее, что я слышал о ПОФТ, — с ее помощью выслеживают мелких сошек… Нет, мне кажется, на самом деле все связано с «Протоколом Эдера», ведь так?

Он увидел, что двое его коллег понятия не имеют, о чем он говорит.

— Вам не рассказали о «Протоколе Эдера»?

— Нет, — ответил Гриссел.

— Забавно! Этот тип, Дэвид Эдер, года два назад, в начале две тысячи одиннадцатого, опубликовал статью о применении своего алгоритма. Статья вышла вскоре после того, как Европейский союз вступил в ПОФТ. Если вкратце, он написал, что возможности программы слишком ограниченны и его алгоритм способен на гораздо большее… И у властей есть моральное обязательство им воспользоваться. Он опубликовал статью в научном журнале, и она стала известна под названием «Протокол Эдера».

— На что способен его алгоритм? — поинтересовался Ньяти.

— С его помощью можно отслеживать другие сомнительные финансовые операции. Главный довод Эдера заключался в том, что на черном рынке ежегодно вращается около двухсот миллиардов долларов. С помощью алгоритма у властей появится мощный рычаг против организованной преступности.

— Ясно. — Гриссел с трудом понимал, о чем идет речь. День выдался трудным.

— Значит, именно этим они занимаются сейчас? — спросил Ньяти.

— Нет, сэр.

— Почему?

— Банкам его предложение совсем не понравилось. Их можно понять — они получают огромные проценты от сделок, заключаемых на черном рынке, в процессе отмывания денег. Если ПОФТ начнет интересоваться их клиентами, представителями оргпреступности, им придется расстаться со значительной долей своих доходов. Клиенты переведут счета в маленькие, не подключенные к Сети банки где-нибудь на Каймановых островах. Поэтому крупные банки обвинили Эдера в том, что он призывает их вмешиваться в частную жизнь. Их поддержали Европарламент и правительство Великобритании.

— Скелет, я не понимаю. Если ПОФТ не применяют против организованной преступности, почему похищение как-то связано с «Протоколом Эдера»? — спросил Ньяти.

— Эдер — агитатор, понимаете? По своим убеждениям он либерал. К тому же он весьма красноречив. Он производит много шума. Два месяца назад он написал в «Экономисте», что Консервативная партия Великобритании в сговоре с банками и, по сути, помогает организованной преступности. Полковник, он все время хлопает крыльями, шумит. Я думаю, гангстерам захотелось устранить его, не дожидаясь, пока он привлечет на свою сторону общественное мнение.

— Значит, по-твоему, они его убили?

— По-моему, да.

«Их убили профессионалы, а ведь ты знаешь, кто обычно стоит за такими действиями! Оргпреступность или правящие круги», — сказал Купидон. Правда, Гриссел не забывал о том, что Скелет гораздо чаще работал с цифрами, чем расследовал убийства.

— Нет, — возразил он.

Ньяти и Скелет терпеливо ждали, пока Гриссел объяснится. Он не спешил, постарался собраться с мыслями.

— Когда гангстеры кого-то заказывают, они сразу доводят дело до конца. Если бы за нападением стояли преступные группировки, труп Эдера бросили бы в гостевом доме.

— Нет, Бенни, ты забываешь о теперешней политической обстановке. В таком случае британская пресса подняла бы шум: мол, Эдер оказался прав. Начали бы давить на правительство, чтобы оно санкционировало внедрение его программы. Вот как я понимаю происходящее: никто не знает наверняка, что Эдер приехал в Южную Африку. Если можно сделать так, чтобы он просто исчез, никаких имен, никаких осложнений… Тогда проблема была бы решена. А может быть, Бенни, они хотят, чтобы сначала он пострадал. Ты ведь знаешь, какие они, гангстеры.

— Может быть, — согласился Гриссел. Некоторые доводы Скелета были вполне разумными. — Но именно поэтому они убили бы его на месте, и тогда международные СМИ подняли бы шум: «Смотрите, как опасно в Южной Африке»…

Зазвонил телефон Ньяти. Полковник слушал, несколько раз произнеся: «Да, сэр» — и потом:

— Я подожду его.

Убрав телефон, Жираф посмотрел на Бенни:

— Звонил комиссар «Ястребов» из Претории. Он просил меня принять представителя Государственного агентства безопасности[9] и ввести его в курс дела.

— Но откуда они узнали?.. — удивился Гриссел.

— Несомненно, они следят за консульством, — ответил Ньяти. — Возможно, прослушивают их телефоны.

— Рыцари плаща и кинжала! Просто смешно, — заметил Скелет. — Полковник, спасибо, что включили меня в круг доверенных лиц. Это гораздо интереснее, чем расследовать очередную финансовую пирамиду. Если позволите, я наведу кое-какие справки об Эдере…

Когда приехал Клуте, Гриссел направился в свой кабинет, откуда послал Эмме Грейбер неправильный адрес электронной почты Пола Энтони Морриса, или Дэвида Патрика Эдера. Правильный адрес, который добыл Купидон, был таким: Paul_Morris15@gmail.com. Немного подумав, Гриссел написал фальшивый адрес. Ньяти просил, чтобы в нем была какая-нибудь мелкая ошибка, которую можно списать на простую невнимательность, если Грейбер сообразит, что ее ввели в заблуждение. Можно, конечно, поменять местами буквы, но это слишком просто… Гриссел отправил в британское консульство адрес Paul_Morris151@gmail.com, чувствуя себя немного шпионом.

Затем он вернулся в ЦУИ.

Капитан Филип ван Вейк сказал, что они проверили национальные базы данных, но нигде не нашли ссылок на гильзы с гравировкой в виде змеи и с латинскими буквами N.М. На остальные запросы ответы пока не пришли.

В двадцать две минуты одиннадцатого Гриссел вернулся к себе в кабинет, сел на стул, стараясь держать спину прямо, чтобы усталость и подавленность не слишком быстро овладели им.

По правде говоря, у них не было ничего.

Если вдуматься…

Теперь, когда они узнали, кто такой Моррис на самом деле, детализация звонков по сотовому и анализ его переписки по электронной почте не очень им помогут.

А если Скелет прав, Эдер уже мертв, а убийцы, скорее всего, скормили его останки акулам или зарыли где-нибудь.

Снова источник бед находится за границей… Сейчас их родине это нужно меньше всего.

Гриссел прекрасно понимал: семь детективов из элитного подразделения, эксперты-криминалисты, ЦУИ и сам Ньяти целый день занимаются делом, которое вполне может окончиться ничем.

Может быть, дело возьмут себе шпионы из ГАБ? А ему бы лучше поспать.

Но спать не хотелось. Он все время думал о проклятой змее на гильзах и никак не мог успокоиться. Какой идиот гравирует на гильзах кобру? Наверное, сам процесс отнимает уйму времени. Чего ради? К тому же он оставляет гильзы на месте преступления, как визитную карточку…

И буквы N.М. Инициалы? Ноле Малан, Нати Мейринг, Норман Мэтьюз? Как вычурные номерные знаки богачей, которые словно кричат: «Посмотрите, какой я! Я как все, но при этом лучше всех».

Гриссел сделал один международный звонок, а потом вернулся в ЦУИ. Голова у него снова заработала.

— Нам придется послать запрос в Интерпол, — сказал Гриссел ван Вейку. — Насчет кобры и букв.

— Отличная мысль, — обрадовался ван Вейк. — Кстати, у них есть еще база данных по украденным и утерянным документам. Попросить, чтобы пробили по ней Пола Энтони Морриса?

Гриссел понимал, что это бесполезно, но не подавал виду:

— Да, пожалуй.

Он вернулся к себе. В ожидании, пока Ньяти и представитель ГАБ закончат совещаться, он решил немного поработать с документами. Канцелярская работа имела обыкновение накапливаться. Нужно завести дело. Разослать письма своей группе, напомнить, чтобы пересылали ему протоколы допросов и показания свидетелей для раздела А. Потом он должен запротоколировать собственные соображения и слова свидетелей, а в разделе С — заполнить следственный журнал по форме ЮАПС-5, расположить все материалы дела в хронологическом порядке.

Он невольно задумался: как быть с совещанием в консульстве? Вовсе не упоминать о нем или умолчать об отдельных пунктах?

Ньяти позвонил ему через пятнадцать минут.

— Они требуют полного доступа к информации, — сказал полковник. — Так что теперь я вынужден связываться с агентом ГАБ по мере развития событий.

— Сэр, а можно попросить ГАБ проверить по их базам данных киллера, который помечает гильзы…

— Бенни, о гильзах с гравировкой я ничего не сказал. Я вынужден был рассказать об Эдере, потому что не знаю, что именно им удалось подслушать. В целом им известно несколько больше, чем Грейбер.

— Ясно.

— Новости есть?

— Нет, сэр.

— Бенни, езжай домой и поспи. Передай людям Филипа, пусть разбудят тебя только в том случае, если раскопают что-то важное.

Глава 15

Он поехал домой.

Алекса наверняка еще не спит. Она была настоящей «совой» — могла не спать до утра. По вечерам, если его не было дома, она отвечала на электронные письма и говорила по телефону. Проверяла бухгалтерию звукозаписывающей компании, прослушивала диски, присланные подающими надежды музыкантами («А вдруг…»), и спрашивала, как у него прошел день, когда он наконец возвращался.

Она же и готовила еду. Он подозревал, что таким образом Алекса подавляет тягу к спиртному, пытается вернуться к нормальной жизни, создать домашнюю, уютную атмосферу. В конце концов, в юности она вела богемную жизнь, потом много лет была несчастлива в браке. А еще он подозревал: она думает, что он ожидает от нее такого поведения, хотя сам он это и отрицал.

Готовить Алекса не умела. В число ее талантов склонность к кулинарии не входила. Она часто отвлекалась, если получала эсэмэску или ей звонили, поэтому не помнила, какие ингредиенты добавила, а какие — еще нет. Да и вообще ее вкусовые пристрастия оставались сомнительными. Она несколько раз пробовала соус к макаронам, объявляла, что вышло «идеально», но когда раскладывала еду по тарелкам и приступала к еде, то часто хмурилась и говорила:

— Что-то не так. Может, ты тоже попробуешь?

Он обычно лгал, что ему все нравится. Но такая ложь не считается. Это ложь во спасение.

Большая ложь, о которой он не говорил, которой ни с кем не мог поделиться и которая делалась все более невыносимой и все сильнее давила на него, пока он ехал к Алексе по темному, тихому шоссе, касалась секса.

Он громко выругался. Жизнь не дает ему передышек!

Если пить, как пил он, семь дней в неделю, о сексе вообще забываешь. Когда на него иногда накатывало, его пропитанный спиртным организм все равно не слушался.

Потом он бросил пить, и тогда проявились последствия. Самая большая проблема — желание исцелиться с помощью бутылки. Вместе с желанием выпить возвращалось и либидо. И это в таком возрасте, когда позади уже много лет, а красавицы не выстраиваются в очередь, желая тебе угодить.

И вот что самое странное. Полгода назад он был по уши влюблен в Алексу и испытывал огромное желание заняться с ней любовью, долго и как полагается. Он восхищался ее чувственными, красивыми губами, щедрыми и мягкими. Ему нравилась ее пышная грудь. Он тогда, как Купидон, мог часами описывать понравившийся ему бюст.

Кроме того, у Алексы был ее неповторимый голос, и ее осанка, и проницательный взгляд. Она как будто видела его насквозь, читала его мысли, но не проникалась к нему отвращением. Его с самого начала влекло к ней — еще с давних пор, когда она только начала выступать на сцене, а Бенни был одним из толпы безымянных фанатов, который любовался красивой певицей по телевизору и лелеял нескромные мечты. Он с ума по ней сходил.

Они впервые занялись любовью полгода назад, после полной неразберихи, какой окончилось дело Слут,[10] и Бенни Гриссел решил, что сбылись все его мечты. Как же она умела целоваться и как в ее теле в нужной пропорции сочетались твердость и мягкость, несмотря на то что она была старше его на несколько лет! Алекса оказалась так податлива и так отзывчива, так ласкала его… Была такой жадной и такой непосредственной! Она не скрывала, что ей хорошо. «О да, Бенни, да, как хорошо… Еще, еще, еще!» — кричала она своим бархатным голосом. Было и другое, чем не делишься с другими, но что тем не менее тебя волнует.

Потом он, бывало, лежал с ней рядом, измученный, весь в испарине, влюбленный, потерянный и такой счастливый за себя и за нее — и за них вместе. Он думал: наконец-то жизнь подарила ему что-то хорошее. Настоящую красавицу, поистине женщину его мечты.

Дальше все становилось только лучше.

Несмотря на то что она была полностью загружена, а его работа отличалась непредсказуемостью, они успевали заняться любовью по крайней мере раз в неделю — а иногда и два раза, что было божественно. Они наслаждались друг другом на огромной двуспальной кровати. Пару раз набросились друг на друга в гостиной, а один раз в душе, мокрые, намыленные. Они больше узнавали о вкусах и пристрастиях друг друга, все больше расслаблялись, и Гриссел впервые неизвестно за сколько времени почувствовал себя счастливым.

А потом он переехал к ней.

— Бенни, как было бы хорошо, если бы я видела тебя чаще. Хотя бы по полчаса утром или вечером! — вот как Алекса сформулировала свое желание.

Он подумал: если все так замечательно, если он видит ее так редко, все будет только лучше, если он будет чаще видеть ее. Вполне логичный вывод. Вдобавок переезд привлекал его с практической точки зрения. Она жила одна в огромном доме. Он снимал тесную квартирку, набитую дешевой мебелью.

И они любили друг друга.

Поэтому он сдал свою квартиру, а мебель отвез назад в ломбард к Мохаммеду Фейсалу по прозвищу Губошлеп. На вырученную сумму Бенни повел Алексу в ее любимую «Бизерку», где он, капитан уголовного розыска, ел устриц, зная, что его постоянная борьба окончена и жить хорошо. В ту первую ночь после переезда они любили друг друга неистово, как подростки, и он понимал, что принял верное решение.

На вторую ночь, когда он лег в постель, Алекса сунула ладонь ему в пижамные штаны, поглаживала, дразнила и целовала его, и у него снова все получилось.

На третью ночь было то же самое. Его солдат стоял по стойке «смирно», и, хотя его готовность нельзя было назвать готовностью номер один, он все же старался.

На четвертую ночь он понял, что попал в беду.

В двадцать с чем-то, когда они с бывшей женой Анной были молодыми, полными страсти молодоженами, он мог заниматься любовью по два-три раза на дню.

Но то было давно. Четверть века и тысячу литров «Джека Дэниелса» назад. Теперь все совсем по-другому.

Что же делать? Он не мог сказать Алексе: «Не надо, мне уже хватит». Особенно когда она смотрела на него своими глазами, полными любви, сострадания и желания, когда последние полгода они занимались любовью с таким самозабвением. К тому же она дарила ему дорогую одежду, купила айфон и обращалась как с настоящим героем.

Он не мог пойти к врачу и попросить рецепт на виагру. Его сексуальная жизнь никого не касается, ему не хватало храбрости, и потом, такие таблетки все равно нельзя принимать каждый день. Ему не хотелось впадать в очередную зависимость и целыми днями пребывать в полной боевой готовности.

Оставалось одно: ночевать на работе. Чтобы пробудить в себе хоть какое-то желание.

Вот почему по утрам он так плохо выглядел и вот почему лгал всем и каждому. Глядя на него, командир и коллеги думали, что он снова запил.

Гриссел знал, что больше так продолжаться не может.

Но что делать?

Он облажался. Облажался по-крупному.

Она встретила его в дверях, поцеловала, прижалась к нему всем телом, повела на кухню «поесть лазаньи, правда, она вышла не совсем такой, как я хотела, Бенни, но ты, наверное, ужасно голодный». Она сидела за столом напротив. Бенни заставлял себя есть ее стряпню и лгал, что лазанья вышла вкусной. Алекса спросила, как у него прошел день. Он рассказал ей обо всем, кроме Эдера. Она слушала его внимательно и участливо. Потом она сказала:

— Ты великий сыщик. Ты их поймаешь!

Он тоже спросил, как у нее прошел день. Она рассказала о переговорах, записях, о том, как трудно пробить рекламу и эфирное время для ее музыкантов.

— Рынок сейчас переполнен…

После ужина они пошли в спальню.

Гриссел почистил зубы, надел новую пижаму. Алекса снимала макияж перед зеркалом и разговаривала. Предупредила его, что набила холодильник, чтобы он не голодал на то время, что ее не будет — завтра она улетает в Йоханнесбург. Она сказала, что будет скучать по нему. Он должен беречь себя. И пусть звонит, когда сможет, у нее куча деловых встреч и одно выступление в казино «Карнавал-Сити», но в четверг она вернется.

Гриссел мысленно произвел подсчеты. Две ночи на восстановление… на перезарядку, так сказать.

Она разделась, нанесла ночной крем… Надела ночную рубашку, выключила свет. Легла рядом с ним, прижалась к нему, прильнула губами к его шее:

— Я люблю тебя, Бенни.

— И я тебя люблю.

Ее рука скользнула ниже, под резинку трусов.

— Где этот мошенник? — игриво спросила она.

Его разбудил звонок мобильника. Он увидел на экране служебный номер УРОВП. Посмотрел на часы — 02:12. Чтобы не будить Алексу, он вышел в коридор. Без пижамы было холодно, но пижама осталась где-то под одеялом.

— Гриссел, — сказал он.

— Бенни, это Филип. Извини, что разбудил…

— Ничего страшного. — Он постарался ответить не очень сонным голосом.

— Я подумал, что тебе нужно знать: нам только что позвонил старший суперинтендент Жан-Люк Бонфис из Интерпола в Лионе. Насчет змеи на гильзах…

Гриссел пошел в гостиную. Когда он выходил туда в прошлый раз, там работал обогреватель.

— Им что-нибудь известно?

— Вот именно — что-нибудь, лучше, пожалуй, не скажешь. Он получил наш запрос и в течение часа пришлет все, что у них есть, а пока сообщил следующее: убийство во Франсхуке — уже шестнадцатое, в котором фигурируют гильзы со змеей…

— Jissis… — прошептал Гриссел. Обогреватель был выключен, но гостиная еще не успела промерзнуть, как коридор. Он снова включил обогрев на максимум и встал над обогревателем, широко расставив ноги.

— Я кое-что записал с его слов, — продолжал ван Вейк. — За точность не ручаюсь, но суть в следующем. Первое убийство, на месте которого нашли такие гильзы с гравировкой, совершено семь лет назад в Португалии. Позже я к нему еще вернусь. Почти все последующие убийства совершались в Европе — в Германии, во Франции, в Испании, Голландии, Польше, Бельгии и Италии. Одно в Великобритании, одно в Нью-Йорке и одно в Исландии, в Рейкьявике. По его словам, одно или два убийства, возможно, совершены в России, но оттуда ничего официально в Интерпол не передавали. Убийство во Франсхуке — первое в Южном полушарии.

— И каждый раз на гильзах была змея?

— Вот именно.

— Кто жертвы?

— Вот что странно. Бонфис говорит, они не сомневаются в том, что во всех случаях орудовал наемный убийца, но специфического почерка они не видят, если, конечно, не считать гравировки на гильзах. В Польше, Испании и Франции жертвы определенно были представителями криминальных кругов. В Нью-Йорке убили восьмидесятидвухлетнюю мультимиллионершу, которая коллекционировала картины. В Германии жертвой стал молодой предприниматель, основатель интернет-компании, вторая жертва там же — очень красивая тридцатилетняя учительница. Они никак не были связаны между собой, и убийства разделяет промежуток в год и два месяца. Я мог бы продолжать. Бонфис сказал, что, по их версии, киллер работает на любого, кто готов платить. И очевидно, много просит за свои услуги. По меньшей мере сто тысяч евро за заказ.

— Им известно, кто он?

— У них есть несколько любопытных версий, основанных на сведениях из одного источника, который также не знает всего. По словам Бонфиса, змея на гильзах — скорее всего, мозамбикская ошейниковая кобра, которую еще называют плюющейся коброй. Буквы N. М., возможно, значат Naja mossambica, латинское название змеи. Очевидно, она очень ядовита, а ее, так сказать, выстрелы смертельно точны…

Гриссел безуспешно пытался найти связь между европейцем-киллером и африканской змеей.

— Мозамбикская? Но… не странно ли?

— Странно. Именно здесь начинается самое любопытное. Они прозвали киллера Коброй. Сотрудники Интерпола считают, что он родом из Мозамбика. Бонфис говорит, что все подробности изложены в отчете. Все начинается с первого убийства, которое произошло в Португалии.

— Он уже выслал материалы?

— Обещал.

— Я еду… Фил, а тебе не мешает поспать.

— Посплю, как только прочту материалы.

Гриссел отключился, сжал мобильник в руке.

Уроженец Мозамбика… Профессор из Великобритании. На винодельческой ферме неподалеку от Кейптауна, которая принадлежит немцу.

Где те дни, когда Южная Африка считалась задворками мира и на его родину никто не приезжал? В те дни он хотя бы знал, что подозреваемый — какой-нибудь местный ублюдок…

Неожиданно он почувствовал, что вместе с теплом от обогревателя поднимается мускусный запах семени. Он опустил голову и посмотрел на свой пенис, значительно усохший, уменьшившийся в объеме.

«Мошенник»…

В большой темной комнате он насмешливо усмехнулся над самим собой.

Глава 16

В три часа ночи, в идеальной тишине, в тесном кабинете рядом с общим залом ЦУИ ван Вейк протянул Грисселу распечатку и сказал:

— Сначала прочти вот это…

Он взял страницу и прочел:

Жан-Люк Бонфис

j-lbjnfils@interpol.int

Кому: philip.vanwyk@saps.gov.za

Тема: Кобра

(Cobra/B97C 1/04/03/2007)

Уважаемый капитан ван Вейк!

С радостью пообщался с коллегой из правоохранительных органов в ночную смену, пусть он и находится на другом континенте, в другом полушарии, и разговор касается таких обстоятельств.

Позвольте начать с самого важного.

1. Руководство Интерпола не уполномочило меня вести дело Кобры. Дело ведет суперинтендент Мари-Каролин Обер, и она с радостью поможет вам всем, что в ее силах. Чуть позже я передам ей ваш запрос.

2. Прошу вас, если можно, прислать копию вашего досье. Мы включим ее в нашу базу данных. Если позволят обстоятельства, пожалуйста, держите меня в курсе. Сообщайте о своих успехах (и, конечно, сообщите, если вы его арестуете). Интерпол живо интересуется данным объектом, особенно учитывая, что это первое подтвержденное убийство, совершенное Коброй в Южном полушарии.

3. См. Приложение — 21 (двадцать один) документ, полная распечатка открытых материалов Интерпола, в том числе выписки из всех известных досье Кобры.

4. Позвольте сделать одно разъяснение. Вы увидите, что фотография, сделанная в Иностранном легионе (далее — И.Л.), весьма низкого качества, и информация, предоставленная И.Л., ограничена. Это не упущение со стороны Интерпола. Обычно И.Л. не делится никакими сведениями о своих служащих с правоохранительными органами (даже с властями Франции). Однако они проверяют по базам Интерпола всех подавших заявку на вступление в легион на причастность к тяжким преступлениям. Именно поэтому мы смогли получить те скудные сведения о Курадо (неофициально, в виде любезности).

Пожалуйста, сообщите, чем еще мы можем вам помочь. Желаю удачи в расследовании!

Жан-Люк Бонфис, суперинтендент

ИНТЕРПОЛ

Наб. Шарля де Голля, 200

Лион 690006

Франция

— Ясно, — сказал Гриссел.

Ван Вейк прижал пальцем стопку документов:

— Здесь отчеты обо всех убийствах, совершенных в Северном полушарии. Ничего нового там нет, но всякий раз на месте преступления находили именно такие гильзы. Любопытно только то, что в две тысячи девятом и две тысячи одиннадцатом годах Кобра начал использовать новый «Хеклер-Кох МК23». Хотя, похоже, он каждые два года покупает последнюю модель… — Ван Вейк придвинул Бенни еще распечатки. — Вот, вначале прочти это. Так они пришли к промежуточным выводам…

Гриссел взял верхнюю страницу.

ИНТЕРПОЛ

Генеральный секретариат

Наб. Шарля де Голля, 200

Лион 690006

Франция

Отчет

Кобра/В79С1/04/03/2007/2009

2 мая 2010 г.

Отчет представлен: Стефано Мазини

Допрос проводил: Стефано Мазини, прокуратура Итальянской Республики при Миланском трибунале

Допрашиваемый (имя скрыто, платный осведомитель, Бари)

Место допроса: Бари, Италия

(Сокращенная распечатка, переведена М.П. Росс, Интерпол, 19 мая 2010 г.)

С.М. На гильзах, найденных на месте убийства Карневале, выгравированы змея и латинские буквы N и М. Вы…

X. (ругательство). Плохо дело, старина.

С.М. Ты когда-нибудь слышал о таких знаках?

X. Да, да, ходят слухи, много слухов. Это Кобра. Очень опасный тип.

С.М. Он работает на «Ндрангету»?[11]

X. (ругательство). Нет, он вольный стрелок, работает на всех, кто платит, он наемник. Очень дорогой, сто тысяч евро за заказ, но, говорят, он никогда не промахивается и всегда выполняет условия. Если тебя заказали Кобре (ругательство), ты покойник, друг. Это точно.

С.М. Знаешь, кто он?

X. Его никто не знает. Он как призрак. Ходят только дурацкие слухи…

С.М. Какие слухи?

X. Да так, ерунда всякая. Кто-то говорит, что он служил во Французском Иностранном легионе и живет в Амстердаме, или в Мадриде, или в Марселе, но точно никто не знает. Никто не знает. О нем всякое говорят, ходит много слухов. Молодые парни, которые мечтают стать мафиози, им восхищаются, они хотят стать такими, как он. Если хочешь, чтобы заказ был выполнен наверняка, чтобы работу не пришлось переделывать, нанимаешь Кобру… (ругательство). Он психопат, говорят, у него змеиные глаза, понимаешь? Никогда не моргает, холодные глаза… Вот такую хрень про него выдумывают. Говорят даже, что он убил собственного отца… то есть каждый раз… как это называется? Каждый раз выдумывают что-то новенькое…

С.М. Как он убил своего отца?

X. Да хрень все это, старина.

С.М. Не сомневаюсь. Но уж рассказывай.

X. (ругательство). Только не записывай, что узнал это от меня. Мне нужны деньги, старина…

С.М. Конечно…

X. Ну вот… Говорят, он убил своего отца, потому что ему нужны были рекомендации, понимаешь? Чтобы с ним начали иметь дело серьезные люди. Три-четыре года назад, в Португалии. Его отец был полковником русской армии в отставке, почти всю жизнь служил в Африке, учил этих обезьян стрелять друг в друга из «Калашникова», ясно? Как их называют — военными советниками? Значит, этот русский полковник (ругательство) какую-то чернокожую женщину в одной из богом забытых стран, и она от него залетела. А потом он уехал и забыл и о ребенке, и о женщине. Они очень страдали. Но она знала, как его зовут и все остальное. И вот этот ребенок вырос и поступил во Французский Иностранный легион, стал настоящим убийцей, крутым солдатом. Никого не боится. Никто с ним не… (ругательство). А потом он уехал и стал (ругательство) Коброй, говорят, то был его первый заказ. Он выследил папашу, который к тому времени вышел в отставку и поселился в Португалии на деньги, наворованные в Африке, и тогда Кобра выполнил первый заказ со змеями на гильзах. Тогда все началось.

С.М. Значит, он мулат?

X. Так говорят.

С.М. Кто?

X. Сам знаешь. Слухи ходят. Обычный треп.

С.М. Кто треплется? Деловые ребята?

X. Да.

С.М. Кто-нибудь видел его на самом деле?

X. Наверное, боссы.

С.М. Капо?

X. Да. Говорят, двое из них встречались с Коброй. Но не сейчас, а в самом начале, несколько лет назад, когда он еще сам предлагал свои услуги.

С.М. Какие услуги?

X. Хотел поступить на службу… ну, ты понимаешь. Ему нужно было рекламировать себя — в самом начале. Что он хороший стрелок.

С.М. Что еще?

X. Да почти ничего. Разве что… Но знаешь, все это на самом деле (ругательство) треп. Из-за змеи на гильзах начинают выдумывать всякое.

С.М. Рассказывай.

X. Говорят, у него есть татуировка. Птица и змея. На предплечье, вот здесь. Должно быть, он любит змей.

С.М. И все?

X. Да больше нечего рассказывать. Ах да, говорят, если хочешь с ним связаться, нужно поместить рекламу на… как это называется? Ну да, на «Трофее».

С.М. Что такое «Трофей»?

X. Такой английский сайт, там продают и покупают все что угодно. Ты помещаешь там объявление и используешь в нем слово «змея», например, «Продается змея» или что-то в этом роде. Такой особый шифр. Тогда он с тобой связывается. (Ругательство) змеи! То есть… надо быть настоящим психом, чтобы так обожать змей!

Гриссел посмотрел на ван Вейка:

— Как-то многовато домыслов и слухов.

Ван Вейк кивнул:

— Дальше будет лучше. Читай следующее.

Гриссел взял следующий лист и прочел:

ИНТЕРПОЛ

Генеральный секретариат

Наб. Шарля де Голля, 200

Лион 690006

Франция

Отчет

Кобра/В79С1/04/03/2007/2009

27 июня 2010 г.

Сост.: суперинтендент Мари-Каролин Обер, Интерпол

Генеральный секретариат, Лион

Следствие по делу: убийство Захара Перминова, Вила-Прайя-да-Анкора, Португалия, 13 сентября 2006 г.

Источник: полицейское досье и личная беседа с суперинтендентом Кристобалем Формиго, полиция Португалии, Лиссабон

(Перевод П.А. Шиллинг, Интерпол, 28 июня 2010 г.)

В 7:55 утра 13 сентября 2006 г. уборщица-португалка обнаружила тело Захара Ивановича Перминова в гостиной на вилле на окраине Вила-Прайя-да-Анкора, прибрежного курорта на севере Португалии, примерно в пяти километрах южнее испанской границы.

В Перминова стреляли дважды — один раз в лоб и один раз в сердце. Пули, извлеченные на месте преступления, выпущены из пистолета «Хеклер-Кох МК23» (оружия, распространенного в американском спецназе). Патроны «Кор-Бон» (45АСР + Р).

Две гильзы, найденные на месте преступления, соответствуют данному оружию и патронам. На гильзах выгравировано изображение змеи с раздутым капюшоном и инициалы/буквы NM (прописные).

На вилле не было охранной сигнализации, признаков взлома не обнаружено. По заявлению уборщицы, застекленные раздвижные двери, ведущие к бассейну при вилле, никогда не запирались, если там находился Перминов.

Никаких следов преступника обнаружено не было, за исключением гильз и пуль. Никто не был арестован, дело до сих пор не закрыто.

Покойный Перминов был гражданином России. Посольство Российской Федерации в Лиссабоне предоставило краткие сведения о биографии покойного. Подтвердилось, что в прошлом он был полковником воздушно-десантных войск. Перминов служил командиром разведроты в 103-м гвардейском воздушно-десантном полку в Витебске, в Белоруссии. Его направили в Мозамбик в качестве военного советника в организации «Фронт освобождения Мозамбика» (ФРЕЛИМО), где он служил в 1978–1980 гг. Кроме того, в 1986 г. он служил в Анголе в штабе главного советского военного советника генерал-лейтенанта Леонида Кузьменко.

Кас. разведданных по Кобра/В79С1/04/03/2007/ 2009:

После письменного запроса в посольство Мозамбика в Париже пришло подтверждение, что Захар Иванович Перминов по документам является отцом Жуакима Курадо. Жуаким Курадо родился 27 января 1979 г. в Куамбе, Мозамбик. Мать — Дорес Бранка Курадо (ее мать — макуа,[12] отец — португалец).

Мозамбикские власти также подтвердили, что Жуаким Курадо до сих пор считается гражданином этой страны. В 1999 г. ему выдали паспорт на имя Жуакима Курадо, который в 2003 г. был обменен на новый. (Примечание. В Иностранном легионе (далее — И.Л.) обычно конфискуют паспорта добровольцев, поступивших на службу, что, возможно, объясняет замену.)

Этот паспорт, выданный в 2003 г., был использован при обратной поездке из Франции в Мозамбик в 2006 г., но дальнейших официальных въездов/выездов зафиксировано не было.

Далее установлено, что Жуаким Курадо, гражданин Мозамбика (номер паспорта соответствует первому выданному проездному документу), служил в Иностранном легионе с 2000 по 2005 г. как легионер 1-го класса (младший капрал) в 1-м Иностранном полку.

(Примечание М.-К. О. Эмблема 1-го Иностранного полка — хищная птица (черная) и змея (зеленая). См. рапорт: Кобра/В79С1/04/03/2007/2009, с. 2: «У него есть татуировка. Птица и змея. На предплечье, вот тут. Должно быть, он обожает змей».)

По отрывочным и неполным сведениям о его службе в И.Л., Курадо прошел спецподготовку и не выказал исключительных лидерских качеств. Однако его считали умелым солдатом и отличным снайпером, он отличился в нескольких операциях на территории Африки.

Рост во время поступления в И.Л. 1,89 м (6 футов 2 дюйма), вес 95 кг (209 фунтов).

В 2005 г., после того как Курадо отслужил пятилетний срок в И.Л. по контракту, он был с почетом отправлен в отставку по собственному желанию. В том же году, на основании службы в И.Л., он получил французское гражданство. Таким образом, сейчас у него двойное гражданство Мозамбика и Франции. 19 января 2006 г. ему был выдан французский паспорт. После этого паспорт не использовался для выезда за пределы Европейского союза.

Последний адрес Жуакима Курадо не обнаружен.

(Примечание М.-К. О. Можно выдвинуть предположение, что Жуаким Курадо — наемный убийца, известный как Кобра.)

Фотография Курадо представлена И.Л. Снимок прилагается. Сделан во время его вступления в И.Л. в 2000 г.

Глава 17

ИНТЕРПОЛ

Генеральный секретариат

Наб. Шарля де Голля, 200

Лион 690006

Франция

Отчет

Кобра/В79С 1/04/03/2007/04/07/2010

14 сентября 2010 г.

Сост.: Суперинтендент Мари-Каролин Обер, Генеральный секретариат Интерпола, Лион

Кас.: серии убийств в странах Европейского союза, связанных с Коброй (См. досье Кобра/В79С1/04/03/ 2007)

(Перевод: П.А. Шиллинг, Интерпол, 15 сентября 2010 г.)

В связи с серией из девяти убийств в странах Европейского союза (2006–2010 гг.) установлено, что пули, найденные на месте преступления, выпущены из пистолета «Хеклер-Кох МК23» (патроны «Кор-Бон» 45 АСР + Р 230 гран). Во всех эпизодах обнаружены гильзы с гравировкой: змея с раздутым капюшоном и инициалами/буквами NM (прописными, без точек).

Нами выдвинута версия, согласно которой выгравированная змея изображает мозамбикскую ошейниковую кобру.

1. На гравировке прослеживается сходство с мозамбикской ошейниковой коброй, что касается также чешуи и размера капюшона.

2. Родовое название Naja mossambica соответствует буквам NM.

3. В отчетах Интерпола «Кобра В79С1/04/03/2007/19/03/2009» и «Кобра/В79С1/04/03/2007/27/6/2010» указано на признаки связи между вероятным наемным убийцей по кличке Кобра и Жуакимом Курадо, гражданином Мозамбика и Франции.

4. По показаниям некоторых свидетелей, Кобра — мулат. Во всех эпизодах, где можно подозревать его причастность, жертвы убиты одним или двумя выстрелами в области лба. Обр. внимание на поведение, привычки (точность, стремление попасть ядом в глаза жертвы) и цвет (темно-желтый) мозамбикской ошейниковой кобры.

(Источник, цит. дословно: -venom.co.zalmozavbique_spitting_cobra.html)

Цвет варьируется между оливково-серым, темно-желтым или серым, попадаются черные чешуйки. Ареал распространения: Наталь, Лоувельд, Юго-Восточная Танзания, остров Пемба и запад южной части Анголы и Северной Намибии.

Поведение:

Эта змея пуглива и очень напряжена (sic). Если на нее нападают с близкого расстояния, она может приподняться на две трети своего роста, вытянуть длинный узкий капюшон и плеваться ядом. Как правило, она выпускает яд, обороняясь. С помощью специальных мышц змея сжимает ядовитые железы, и яд выстреливает на расстояние 2–3 метра (5½–8¼ фута) с поразительной точностью. Плюющаяся кобра нечасто кусает, несмотря на свое агрессивное поведение, а также выказывает привычку симулировать смерть, чтобы избежать дальнейших нападений.

Яд:

Это, возможно, самая опасная змея, уступающая только мамбе. Яд способен вызвать серьезное местное поражение тканей (сходное с тем, что причиняют укусы африканской гадюки. Подобно ошейниковой кобре, она может плеваться ядом). Яд выбрасывается из двух маленьких дырочек на кончиках зубов, обычно она целит в глаза. После попадания возникает покраснение, резкая боль, временная или даже постоянная слепота вследствие помутнения роговицы, если вовремя не смыть яд молоком или водой.

Фотография Жуакима Курадо оказалась маленькой, менее чем два на три сантиметра. Она была цветной, но краски поблекли от времени.

Лицо, смотревшее на Гриссела, было молодым — уже не мальчик, но еще не мужчина. Волосы подстрижены очень коротко, черты лица почти женственные — высокий лоб, ровный, сильный овал лица, большие черные глаза, прямой нос, полные губы. Лицо на фото показалось Грисселу размытым, неопределенным, похожим на фоторобот. Никаких эмоций. Лицо, которое ждало, что его наполнит жизнь. Но «холодные глаза», о которых говорил итальянский осведомитель, наверняка были выдумкой.

Крепкая, мускулистая шея говорила об атлетическом сложении.

Рост — под метр девяносто. Вес — почти сто килограммов. Причем еще до того, как он прошел спецподготовку во Французском Иностранном легионе. Арестовать его будет трудновато.

— Можно увеличить снимок? — спросил Бенни у ван Вейка.

— Ухудшится разрешение. Может, на сантиметр-другой… Не забывай, Бенни, его снимали тринадцать лет назад!

— Знаю…

Голова была пустой, как бывает, если спал всего три часа, мысли путались, мешали друг другу, обрывались.

Ему хотелось тщательно перечитать все документы, присланные Интерполом. Потом подробно расписать все, чем занимался Эдер в последнюю неделю. И чем им может помочь фотография Кобры?

Очень хотелось выспаться.

Гриссел посмотрел на ван Вейка — бледного, с усталыми, покрасневшими глазами.

— Фил, сначала я хочу как следует все изучить. А ты езжай домой.

— Хорошо, только еще две вещи. В начале первого вернулись Шепелявый с ребятами. Нам удалось по IP-адресу вычислить компьютеры Морриса…

— Компьютеры?

— Ну да, строго говоря… Один компьютер «Эппл» и один айпад. Шепелявый говорит, что Моррис заходил на сайты финансовых новостей. «Экономист», «Файнэншл таймс», «Блумберг»… Кроме того, не менее пяти раз он проверял свой почтовый ящик. Шепелявый просит тебя зайти к нему, когда он вернется, возможно, ему удастся влезть в его переписку.

Гриссел чуть не спросил: «Чью переписку, Эдера?» — но вовремя осекся и спросил:

— Морриса?

— Совершенно верно. Шепелявый уверяет, что есть способ.

— Надеюсь, не по обычным каналам?

— Нет…

Гриссел перешел к себе в кабинет и принялся перечитывать документы — с самого начала.

Начиная с 2006 года Кобра предположительно совершил шестнадцать убийств. В досье Интерпола содержалось краткое описание жертв и мест преступления. В некоторых отчетах он находил пометки, сделанные М.-К. О. От усталости он не сразу сообразил, что аббревиатура обозначает Мари-Каролин Обер.

В некоторых случаях Мари-Каролин Обер приводила свои соображения о возможном мотиве убийства, делала заметки о качестве расследования и осторожно выдвигала свои версии.

Гриссел все больше проникался уважением к ее проницательности. Он обвел ручкой два ее примечания. Первое касалось убийства американской миллиардерши в Нью-Йорке в 2011 году.

(Примечание М.-К. О. Можно предположить, что Кобра не всегда пользуется патронами с помеченными гильзами. Если принять во внимание, что с 2006 г. он совершал в среднем по два убийства в год, его предполагаемый годовой доход, относительно скромный для человека с его навыками и талантами, составляет около 200 тысяч евро. Поэтому есть вероятность, что он выполнял и другие заказы, но на анонимной основе. В базах данных Интерпола обнаружено 11 нераскрытых убийств, совершенных в Европе начиная с 2006 г. с помощью пистолета «Хеклер-Кох МК23». Для дальнейшего анализа.)

Второе примечание Гриссел нашел в материалах дела об убийстве иранского инженера в Варшаве в 2012 году.

(Примечание М.-К. О. В телефонном разговоре со следователем, который вел дело, выяснилось, что убитый, Омид Ростами, имел отношение к реализации проекта по обогащению урана. Следствие подозревает, что Ростами приехал в Варшаву с целью приобретения партии урана на черном рынке или заключения контракта на поставку оборудования для атомных станций. По одной из версий, его устранили агенты МОССАДа, возможно передавшие заказ Кобре.)

Он снова вспомнил слова Купидона: «Дружище, их убили профессионалы, а ведь ты знаешь, кто обычно стоит за такими действиями! Оргпреступность или правящие круги».

Похоже, агенты МОССАДа хорошо знают этого наемного убийцу. И охотно воспользовались его услугами.

А что же другие разведывательные организации? Он снова вспомнил Эмму Грейбер из МИ-6…

Гриссел достал из верхнего ящика стола тетрадь большого формата и принялся листать свои заметки по предыдущему делу. Наконец нашел чистую страницу.

Написал заголовок:

«Моррис/Эдер».

Сверился с записной книжкой, потом с календарем на айфоне. Написал:

«Понедельник, 24 июня. Неизвестные взламывают квартиру Эдера в Кембридже.

Вторник, 25 июня. Сообщение об исчезновении Эдера.

Среда, 26 июня. Эдер звонит в „Бронежилет“, представившись Моррисом.

Четверг, 27 июня. Эдер посылает в „Бронежилет“ скан паспорта и номер рейса.

Пятница, 28 июня. Эдер прибывает в Кейптаун.

Воскресенье, 30 июня. Эдер похищен или убит во Франсхуке».

Он долго смотрел на составленную им хронологию событий, пытаясь как-то связать все происшествия воедино.

За короткий срок произошло очень много всего… Ему очень нужна ясная голова!

Кто-то влез в квартиру Эдера чуть больше недели назад. Грейбер сказала, что неизвестные взломали дверь черного хода и перевернули все вверх дном.

Значит, они что-то искали.

Комната в гостевом доме на ферме «Ля Пти Марго» находилась в таком же состоянии. Как будто ее обыскивали.

Гриссел написал: «Что искали взломщики? По словам Бошиго, всем, даже террористам, известно, каков механизм действия алгоритма Эдера. Испортить или убрать его невозможно». С какой целью неизвестные обшарили квартиру Эдера и его комнату в гостевом доме?

В прошлый понедельник Эдер ушел из дома до того, как к нему проникли взломщики. А может быть, он не ночевал дома, вернулся, увидел, в каком состоянии его жилище, и бежал? Куда? И почему?

Гриссел приписал: «Фальшивый паспорт?» Вопрос заключался в следующем: имелся ли в распоряжении Эдера фальшивый паспорт уже тогда? Или он приобрел его в спешке на прошлой неделе, с понедельника по четверг? Обе версии выглядели довольно любопытными. Профессор математики, который на всякий случай держит наготове фальшивый паспорт… Или знает, где можно быстро раздобыть такой документ…

Что-то не складывается.

И потом — главный вопрос. Каким образом Кобра — или те, кто нанял Кобру, — узнал, что Эдер находится во Франсхуке и живет в гостевом доме на винодельческой ферме?

Если они знали, где Эдер, еще до того, как он улетел в Южную Африку, не лучше ли было похитить или убить его раньше?

Как бы там ни было, они узнали о его местонахождении с прошлого понедельника до вчерашнего дня и поручили заказ Кобре, который раньше орудовал только в Северном полушарии…

Если Эдер залег на дно, запасшись фальшивым именем, фальшивым паспортом и фальшивым адресом электронной почты, как враги его рассекретили?

Гриссел отложил ручку, открыл шкаф и достал оттуда сложенную раскладушку. Разложил ее, завел будильник на айфоне на семь утра, выключил свет, лег на спину и закрыл глаза.

Ему хотелось поспать несколько часов, чтобы голова была ясной и чтобы он думал и действовал как привык. Завтра нужно разослать оповещения во все участки. Пусть сообщат, если где-то обнаружат тело белого мужчины в возрасте пятидесяти с небольшим лет. Кроме того, послать людей в Международный аэропорт имени Оливера Тамбо в Йоханнесбурге и в Международный аэропорт Кейптауна. Необходимо отсмотреть записи камер видеонаблюдения в залах прилета начиная с пятницы. Возможно, на них удастся опознать Жуакима Курадо.

Может быть, им улыбнется удача.

Глава 18

Будильник на противоударных и водонепроницаемых часах «Касио» разбудил Тейроне Клейнбои в шесть сорок пять.

Часы он украл еще в прошлом году, в воскресенье в Грин-Пойнте снял с руки какого-то велосипедиста, который увлеченно беседовал со своей симпатичной спутницей.

Тейроне настроил приемник на станцию Kfm, потому что ему хотелось послушать прогноз погоды. Кратковременные дожди, к полудню погода прояснится.

Хоть какое-то облегчение — при его ремесле…

Он сделал себе растворимый кофе. Съел зерновой батончик с молоком и сахаром. Почистил зубы, принял душ, побрился, оделся. Натянул черные, немного выцветшие хлопчатобумажные брюки с глубокими карманами. Надел старую черную футболку, относительно новую трикотажную водолазку, тоже черную. «Тейроне, черный цвет — красивый. Неплохо выглядит. И невидимый. В черном ты можешь стать кем угодно».

Он закатал рукава водолазки до локтей — так работать сподручнее. В левый брючный карман положил зажигалку «Зиппо» и заколку с маленьким желтым подсолнухом. Взял голубой мобильник «Нокиа Люмия-820», положил его в рюкзачок, который он купил, потому что ему понравились небольшой размер, прочный материал и неброский внешний вид. Рюкзак не должен шуршать, не должен выглядеть дешевым и, главное, не должен мешать ему работать руками. Кроме того, он должен быть достаточно вместительным для добычи, мобильника и дождевика.

Телефон он вынул из кармана одного бизнесмена на Клоф-стрит, тот пил кофе с круассаном и листал спортивный раздел «Кейп таймс». Тейроне никак не ожидал, что у такого солидного с виду типа окажется телефон на операционной системе «Виндоуз». Ни один уважающий себя барыга не купит телефон на «Виндоуз», к тому же подержанный, поэтому Тейроне оставил мобильник себе. С него он довольно часто звонил Наде.

Он запер пристройку, повернул за угол гаража на три машины, дошел до калитки. Набрал код. Замок щелкнул, калитка открылась. Он вышел в город.

Погода вроде нормальная.

Он шел быстро. Вторники — не лучшие дни для карманников, но ранняя пташка, как говорится… Главное — не зевать, когда окажешься на Странд-стрит, на набережной, Рибек-стрит, Лонг-стрит, Бри-стрит. Надо смешаться с толпой офисных служащих, которые опаздывают на работу. В одной руке почти у каждого — бумажный стакан с кофе. Очень удобно протискиваться рядом с ними в двери, вставать рядом на эскалаторе или в кабине лифта.

У него трудная задача. К концу января он должен собрать двадцать одну тысячу рандов.

Нелегкое дело!

«Но каждый путь начинается с одного маленького шага».

Эти слова он услышал не от дяди Солли. Их произнесла одна симпатичная белая девушка в торговом центре «Сент-Джордж». Она утешала своего спутника, по виду — типичного неудачника.

Мудрая мысль понравилась Тейроне. У той девушки он не украл ничего, кроме цитаты.

По привычке он посмотрел на север, на Столовую бухту. Увидел паром, подходящий к острову Роббен.[13] Улыбнулся. Жестянка, полная лохов… Через час-другой паром вернется в Кейптаун.

Его ждет богатый улов!

Грисселу снилось, что за ним гонится огромная змея. Она разинула пасть и плевалась ядом. Яд попал в затылок, шею ожгло. Он вздохнул с облегчением, услышав звонок будильника. Ему ничто не угрожает, он у себя в кабинете.

Сложил раскладушку, убрал ее, достал из шкафа сумку с туалетными принадлежностями и старое полотенце и пошел в душ на четвертом этаже.

Бреясь, он понял, что хорошо выспался. Посвежел. Всего два лишних часа крепкого сна, и голова снова заработала.

Может быть, все дело в том, что он знал: по крайней мере еще две ночи он будет спать один. Если не считать Мошенника…

Чуть меньше напряжения.

Гриссел посмотрелся в зеркало и вдруг испытал острое желание поскорее поймать Кобру.

Все его существо восставало против наемного убийцы, который метил гильзы. Психопат, который считает себя неуязвимым… Грисселу он казался воплощением всего, против чего он боролся. Современный мир одержим деньгами, статусом и славой. Вот где нужно искать корень зла, источник все новых и новых преступлений.

Убитые телохранители Би Джей Фиктер и Барри Миннар раньше служили в полиции. Представителям хваленых служб уголовного розыска Старого Света не удалось даже приблизиться к Кобре. После унижения прошлых месяцев, когда ЮАПС высмеивали как никогда прежде, неплохо будет доказать европейцам и всему миру…

Ловить преступников — его профессия. Дело его жизни. До сих пор у него неплохо получалось. Конечно, бывает, что оступаешься или ошибаешься, но в такие минуты, когда он защелкивал наручники на запястьях подонка и говорил: «Вы арестованы»… Тогда все окупалось, а Вселенная приходила в равновесие, пусть и ненадолго.

Гриссел вытер лицо, сложил туалетные принадлежности в сумку, снова посмотрелся в зеркало. Надел одну из новых рубашек, только немного мятую, и синюю куртку.

Сегодня утром никто не заподозрит, что он снова запил!

Около семи он постучал в дверь кабинета Ньяти.

Жираф махнул ему рукой, приглашая войти.

— Бенни, по-моему, мы должны сказать нашей группе все, — сказал он.

— Да, сэр, — с облегчением ответил Гриссел. Со вчерашнего дня он чувствовал себя виноватым потому, что приходилось обманывать Купидона и ребят из ЦУИ.

Ньяти собрал лежавшие на столе бумаги:

— Мне пора на утреннюю оперативку. Собери своих ребят у себя в кабинете. Только тех, кто входит в группу: Скелета и Филипа ван Вейка. И сразу объясни, что мы им полностью доверяем, но они должны действовать крайне осторожно. Мы не имеем права допустить ни единой утечки!

— Да, сэр. Но нам понадобится больше людей.

— Что-то случилось?

— В Интерполе есть много всего в связи с наемным убийцей. Ему дали кличку Кобра.

Ньяти посмотрел на часы:

— Прошу тебя, пойдем со мной.

По пути в конференц-зал Гриссел вкратце передал Ньяти новые сведения, рассказал о фотографии тринадцатилетней давности и о том, что он собирается сделать.

— Хорошо, — кивнул полковник. — Действуй и держи меня в курсе.

— Еще одно, сэр. Филип говорит, что сержант Дэвидс по кличке Шепелявый может взломать почтовый ящик Эдера… — Он не договорил, чтобы полковник сам сделал нужные выводы.

Ньяти остановился и посмотрел на Гриссела.

— Действуй, — едва слышно повторил он.

Сначала Гриссел поблагодарил детективов из своей группы, работавших всю ночь. Потом рассказал им все.

Они начали перешучиваться насчет клички Кобры.

— Наверное, у этого гада есть и аккаунт на Твиттере, — угрюмо заметил Купидон, укоризненно глядя на Гриссела.

Они внимательно рассмотрели старую фотографию. Гриссел объяснил, что он намерен делать. Попросил Ндабени и Радебе связаться со службой ЮАПС в Международном аэропорту Йоханнесбурга имени Оливера Тамбо и как можно скорее лететь туда, чтобы отсмотреть записи камер видеонаблюдения из зала прилета. Либенбергу и Филландеру он поручил сделать то же самое в Международном аэропорту Кейптауна.

Радебе скептически покачал головой:

— Там в основном общие планы.

— Других зацепок у нас почти нет, — заметил Филландер.

— Нас интересуют только международные рейсы начиная с четверга, — уточнил Гриссел. — Известно, что он цветной, скорее всего, на нем будут шляпа или очки, он знает о камерах видеонаблюдения, поэтому будет отворачиваться или опускать голову. Самое главное, нам нужно имя, потому что имя можно привязать к паспорту и выяснить, каким образом он платил за билет. Может быть, удастся узнать номер кредитной карты… Это больше того, чем сейчас располагает Интерпол.

— Если он убил Эдера, он давно улетел, — заметил Скелет.

— Может быть, — ответил Гриссел, — но кто-то обыскал дом Эдера в Англии и его номер во Франсхуке. Не думаю, что они нашли то, что искали. И тогда Эдер еще жив… если жив.

— Вот как рассуждают в отделе особо тяжких преступлений, Скелет, — наставительно заметил Филландер. — Век живи — век учись!

— Туше, — кивнул Скелет.

— Не обижайте нашего специалиста! — вступился за Скелета Моивиллем Либенберг.

Все рассмеялись.

— Скелет, есть что-нибудь новое по Эдеру?

— А теперь послушайте, как работают в отделе гениев! Я посмотрел все что только можно и пришел к выводу: daars niks nuut nie, там нет ничего нового. Для вас, кровожадных горячих голов, поясняю: ни-че-го! Но давайте смотреть на вещи шире. В прошлом, то есть еще месяц назад, Эдер вел блог и много писал в прессу, давал интервью — и все о «Протоколе Эдера». А потом вдруг затих.

— И что? — спросил Купидон.

— Почему, Вон? Почему он перестал выступать?

Купидон пожал плечами.

— Что-то случилось, — ответил Скелет.

— Ты не знаешь что, — возразил Купидон.

— Пока не знаю, — ответил Скелет. — Пока!

Когда все начали расходиться. Купидон подошел к Грисселу:

— Бенна, я думал, мы с тобой напарники!

— Вон, я выполнял приказ.

— Все равно, — обиженно возразил Купидон, — а как же доверие?

Тейроне пришел на место довольно рано, поэтому отправился в торговый центр на Странд-стрит, напротив отеля «Кейп Сан».

Семиэтажная парковка. Много машин, много людей. И всем им, чтобы выйти на улицу, приходится спускаться на лифте. А в кабинах лифтов камер нет!

Он ездил то вверх, то вниз. Много цветных. У цветных он не крал. Черные и белые — другое дело.

Во время второго рейса вниз он попытался познакомиться с симпатичной девушкой в облегающем платье, но номер своего телефона она ему так и не дала.

Во время пятого спуска заговорил с пожилой женщиной. Насмешил ее. Ему это нравилось.

Он украл два мобильных телефона и два бумажника. Спустился на первый этаж, проверил добычу, спрятавшись за черным внедорожником «БМВ-Х5».

Новенький смартфон «Блэкберри». Скупщик краденого даст за него триста пятьдесят рандов. Айфон четвертого поколения. Восемьсот рандов. Три кредитные карты, по пятьдесят за каждую. Одни водительские права — еще пятьдесят. Семьсот рандов наличными.

Всего около двух тысяч. Неплохой улов за час работы. Пустые бумажники он бросил под машину. Пора идти к лохам с парома.

Глава 19

Грисселу приходилось напрягаться, чтобы разобрать, что говорит сержант Дэвидс. Купидон тоже присутствовал при разговоре. Он стоял молча, скрестив руки на груди и поджав губы.

— Капитан, вы жнаете, что это нежаконно. Жабавно, но нежаконно, — говорил Шепелявый. Если в словах шипящих было мало, все более-менее его понимали.

— Да, знаю, — кивнул Гриссел, — но Моррис — не подозреваемый. Нам ничего не придется объяснять в суде.

— Круто! Вжломать аккаунт на почте Gmail легко. Можно с помощью фишинга, можно жагружить приложение или вошпольжоватшя шобштвенным почтовым ящиком на Gmail. — Вот что удалось понять Грисселу после того, как он мысленно «перевел» речь Дэвидса.

— Ясно, — кивнул он.

— Фишинг не подходит, потому что его похитили, так?

— Так.

— И пошледштвий нам не нужно, мы не должны оштавлять шледов, поэтому твоим почтовым ящиком на Gmail я не вошпользуюшь.

— Ясно…

— Оштаетшя прикладная программа. Кштати, она у меня ешть. Надо шледить жа тем, что творитшя на темной штороне, капитан. Вы меня понимаете?

— Понимаю.

— Капитан, вы ведь понятия не имеете, что я шобираюшь шделать!

— Ты прав.

— Не волнуйтешь. Шядьте, рашлабьтешь и шмотрите, как я работаю.

«Тейроне, язык тела очень важен. Изучай мимику и жесты!»

Вспомнив наставления дяди Солли, он сразу заметил ту женщину. Она шла мимо «Кейп Юнион» в сторону набережной Виктории и Альфреда. Одета она была, пожалуй, слишком легко для такой погоды — в джинсы и тонкий кроваво-красный свитер. Сумку сжимала под мышкой с таким видом, словно в ней лежало целое состояние. Она явно спешила и испуганно озиралась по сторонам, как будто не знала, куда идти. Скоро она смешалась с толпой туристов с парома.

Тейроне заметил, что она настоящая красавица. Кожа смуглая, но загар нездешний, средиземноморский. Примерно его ровесница. Почему бы не попробовать?

Он держался метрах в двух-трех за ней, не приближаясь. Она оглянулась лишь однажды. Тейроне поспешил отвернуться. Действовать нужно до того, как она приблизится к торговому центру. Там всюду камеры.

Он сунул руку в левый карман, достал заколку. Ускорил шаг, догоняя добычу. Слева подошли четыре женщины, разделили их, и он снова отстал.

Добыча всего в пяти метрах от амфитеатра. Пора поворачивать назад, там полно камер!

Смуглая красавица крепко прижимала к себе сумку с ерундовой застежкой. Тейроне прекрасно понимал, в чем причина. У нее в сумке лежит что-то дорогостоящее. Деньги? Украшения? Во всяком случае, она не привыкла переносить ценности.

Все интереснее и интереснее!

Он зашагал быстрее и догнал ее у самого амфитеатра, в плотной толпе. Воспользовавшись удобным случаем, похлопал женщину по плечу, сжимая в руке заколку. Она вздрогнула, в замешательстве обернулась к нему. Лицо испуганное…

Он улыбнулся самой своей обаятельной улыбкой, расслабленной и дружелюбной:

— Мадам, по-моему, вы уронили. — Он как бы невзначай прижался к ней плечом, запустил правую руку в сумку.

Она посмотрела на заколку, потом на него. Озадаченно нахмурилась. Видимо, ничего не поняла.

Тейроне отметил, что вблизи она еще красивее.

— Вот, заколка… Вы уронили! — Вертя заколку между пальцами и не переставая улыбаться, он обследовал карман сумки.

— Ах, — ответила она. — Нет…

Он нащупал кожаный кошелек.

— Вы уверены, что она не ваша? Взгляните хорошенько.

Когда ее внимание полностью переключилось на заколку, он подпихнул ее правым плечом — легонько, как будто его самого кто-то толкнул сзади, вытащил кошелек и быстрее молнии переложил в карман брюк.

— Тогда извините! — Он убрал заколку, развернулся и поспешил прочь от торгового центра.

Не успел он сделать и шести шагов, как сзади к нему подбежал охранник. Он схватил его за руку стальной хваткой.

Тейроне рванулся. Выдернул руку.

Побежал.

Но еще один охранник сбил его с ног.

* * *

— Готово, мы вошли, — сказал Дэвидс.

Гриссел нагнулся, внимательно глядя на монитор.

— Во входящих — только одно пишмо, — продолжал Шепелявый.

На мониторе, рядом с желтой стрелкой, Гриссел прочел имя отправителя: Лиллиан Альварес. Тема: Без темы. «Я в КТ. Телефон включен и работает». И в правом углу время — 08:12.

— Жирный шрифт, жначит, он так и не открыл пишмо, — сказал Шепелявый. — Не переживайте, мы шнова пометим его как непрочитанное.

— Ладно.

Шепелявый кликнул по значку.

— Ну вот, — сказал он. Кроме «Я в КТ. Телефон включен и работает» в письме ничего не было. — Отправлено около чаша нажад. Хотите вжглянуть на другие пишма, капитан?

— Да, пожалуйста.

Шепелявый кликнул по навигационной панели «Еще», а потом «Вся почта».

Письмо от Лиллиан Альварес оказалось единственным.

— Вот и штарайшя пошле этого, — заметил Шепелявый.

— Что это значит?

— Жначит, он все почиштил. Других пишем нет. Вше, что он отправил или получил, штерто.

Гриссел выругался.

— Попробовать выяшнить, кто такая Лиллиан Альвареш? — спросил Дэвидс.

Прыщавый охранник крепко держал его за левую руку, а напарник, мускулистый здоровяк, заломил правую ему за спину.

— Пустите! — пронзительно и испуганно закричал Тейроне.

— Мы его взяли, прием, ведем его, — сказал в рацию Прыщавый, белый, молодой. Потом обратился к Тейроне: — Думал, умнее всех, а?

Они поволокли его к торговому центру.

— О чем вы говорите? — Тейроне старался не показывать, что он напуган. Он изображал возмущение, но сердце у него ушло в пятки. «Тейроне, отрицай, все отрицай! А если не поможет, ври».

— Карманник проклятый, воришка! — сказал мускулистый, цветной. — Мы уже давно за тобой охотимся.

Прохожие расступались, глазели на них.

— Карманник? — переспросил Тейроне. — С чего вы взяли?

— Не мы, — ответил мускулистый, крепче сжимая плечо Тейроне. — А вот ты с чего взял, что самый умный? Ладно, заткнись!

Морщась от боли, Тейроне подумал: ничего они не видели, камеры слишком далеко. Наверное, они за ним следили, а он их не заметил в толпе туристов, слишком сосредоточился на смуглой красавице и ее сумке. Надо как-то вытащить ее бумажник из брюк. Кроме бумажника других улик у них нет. Но высвободить руку не получалось.

Он попался! Как будто перед глазами рухнул черный занавес. Все, конец! Что скажет Надя?! И кто заплатит за ее учебу?

Хорошо, что дядя Солли умер. Вся подготовка псу под хвост — он позволил себе попасться, как новичок, как любитель. Стыд и позор! Страх грыз его изнутри.

Его потащили к служебному входу в торговый центр, повели вниз. Их рации все время трещали и щелкали, взволнованные голоса эхом прокатывались по широкому коридору. Тейроне считал повороты. Первый, второй… Впереди показалась дверь с табличкой «Пункт централизованного наблюдения (ПЦН)». Оттуда вышел еще один охранник, белый, и остановился, поджидая их. Тейроне заметил у него на плечах погоны со звездами. Наверное, он у них главный. Белый противно осклабился:

— Ах ты говнюк! Взяли тебя наконец.

Главный посторонился, и Тейроне втолкнули в дверь.

Внутри, перед мониторами, дежурили еще двое, оба цветные. При их появлении оба вскинули головы.

— Ja, это он, — сказал один из них.

Большая комната, на одной стене сплошные мониторы, на длинном столе вдоль другой стены подзаряжаются рации. Справа двойная дверь, чуть дальше еще одна, одинарная, рядом с ней — большая карта торгово-развлекательного центра. На большом щите бросается в глаза крупное, написанное от руки напоминание: «НЕТ ВЕДОМОСТЕЙ — НЕТ ЗАРПЛАТЫ». Под объявлением приколоты фотографии людей, довольно размытые, похожие на распечатки с камер. Тейроне увидел и себя. Его сняли месяца четыре назад, он был в тех же самых черных брюках, что и сегодня, и в черной футболке. Летом.

Полный провал… Кровь застучала в висках, ему стало еще страшнее.

Мускулистый отпустил его, и он сразу испытал облегчение. Прыщавый грубо стащил с него рюкзак, а его толкнул на стул. Главный взял рюкзак, встал перед ним, широко расставив ноги. Прыщавый и Мускулистый караулили дверь, как двое часовых.

— Смотри, — ухмыляясь, обратился к нему один из цветных, сидевших перед мониторами.

Тейроне увидел самого себя рядом с загорелой красоткой, он показывал ей заколку. Заколку увеличили.

Еще одна камера! А он и не знал…

— Звоните в полицию, — распорядился главный.

— Да я хотел отдать ей заколку, — в отчаянии заговорил Тейроне.

— И сам не знаешь, как ее бумажник очутился у тебя в кармане брюк, — ухмыльнулся главный. — Там мы его и оставим до приезда полиции! Чтобы им удобнее было сличить отпечатки пальцев. Давай, Фредди, звони! И передай, чтобы Ванни привел потерпевшую, наверное, она еще не знает, что ее ограбили.

— Она уронила кошелек, промотайте запись, — не сдавался Тейроне. Сейчас главное — выиграть время…

Фредди звали одного из тех, кто сидел перед мониторами. Он схватил телефон. Все молча слушали, как он докладывает о происшествии.

— Полиция едет сюда, — сказал Фредди, снова глядя в монитор. — А потерпевшая… Что-то я ее не вижу…

Через две минуты к ним пришли, но не полицейские.

Глава 20

Со стороны двери послышался странный звук, похожий на кашель астматика, потом негромкий хлопок. Прыщавый вдруг рухнул, как мешок с картошкой. Тейроне на лицо брызнуло что-то теплое.

Металлический лязг — что-то упало на бетонный пол. Из головы Прыщавого хлынула кровь.

Снова тот же звук, и Мускулистый упал рядом с напарником. То же самое.

Тейроне увидел в дверях человека. В руке у него был пистолет. Длинный ствол с утолщением на конце… Глушитель? Главный возмущенно оглянулся: что происходит? Почему его приказы не выполняются? Послышался еще один тихий хлопок. Главный упал. Снова звякнула гильза, ударившись о стену и о пол.

Все происходило как во сне. Тейроне казалось, что это происходит не с ним. Его парализовало от смеси страха, потрясения и облегчения.

— Обалдеть… — прошептал он и посмотрел на стрелка. Тот очутился прямо перед ним. Цветной, в выцветшей серой бейсболке, он смотрел на Тейроне цепким взглядом. Как будто видел его насквозь. В голове мелькнула мысль: кто он? Неужели он пришел его спасти? Но почему он всех убивает?

Пистолет нацелился на Тейроне. Охранники, сидевшие у мониторов, закричали. Дуло целило Тейроне между глаз. Фредди вскочил, бросился к стрелку. Стрелок развернулся к Фредди.

Тейроне ни о чем не успел подумать, только вдруг сообразил: у него единственный шанс.

Он слепо нырнул стрелку под руку, на бегу дернул рюкзак, лежащий рядом с Главным. Рюкзак за что-то зацепился. Тейроне оглянулся, заметил, что мертвый Главный по-прежнему крепко держит рюкзак за лямку. Все происходило как в замедленной съемке, как будто время начало обратный отсчет. Фредди громко вскрикнул, его крик резко оборвался. Фредди упал. Тейроне бросил рюкзак, потому что стрелок уже поворачивался к нему. Тейроне метнулся к выходу. От страха к нему вернулись силы. Пистолет снова целил в него, но он уже добежал до порога. Пистолет кашлянул, Тейроне бросился к двери. Его ожгло между лопатками. В него попали! Он закричал и бросился бежать тем путем, каким его сюда привели. Хорошо, что коридор несколько раз круто поворачивал… Один поворот, второй… Впереди показалась лестница, ведущая на улицу.

Он несся по ступенькам, подвывая от ужаса. Споткнулся, добежав почти доверху, полетел ничком, в падении протягивая руки, чтобы толкнуть закрытую дверь. Ударился лбом. Вскочил на ноги, голова кружилась. Рывком распахнул дверь. Услышав сзади топот ног, инстинктивно пригнулся. Когда он уже выбежал наружу, в дверную ручку попала пуля. Он бросился туда, где больше людей, туристов. Он в жизни так не бегал… Не оглядываясь по сторонам, он вилял то влево, то вправо. Затесался в толпу, принялся лавировать между туристами. По лицу и по спине бежала кровь. Заметив открытую дверь пивного ресторана, влетел внутрь, бросился на кухню. Повара и официанты ошеломленно расступались при виде его. Он выбежал на задний двор, повернул направо, взбежал по лестнице к Док-роуд.

Вытер рукой кровь, которая заливала глаза.

Спина у него промокла насквозь. Между лопатками дергало и саднило.

Он бросился на другую сторону улицы прямо перед машиной. Завизжали тормоза, оторопевший водитель нажал на клаксон, чуть не задавив человека. Тейроне перебежал через центральный островок к парковке на Грейнджер-Бэй, понесся между машинами, потом поднялся по лестнице на уровень Коуст-роуд. Выбежал наружу. Повернул направо. Задыхаясь, обернулся. Никого не увидел.

Перебежал дорогу, вбежал в ворота больницы Сомерсет, толкнул большие деревянные двери.

Кто-то сидевший за столом в приемной закричал ему вслед.

Он бежал по длинным холодным коридорам, мимо неодобрительно хмурившихся медсестер. Толкнул еще одну дверь, очутился на заднем дворе, в больничном парке.

Тейроне держал курс прямо на юг, огибал здания, перебегал улицу прямо перед машинами. На другой стороне снова оглянулся.

Никого.

Впереди показались развалины. Заброшенное здание… Задыхаясь, он бросился туда. Нашел темную комнату без окон. Спотыкаясь, прислонился к стене и нагнулся, пытаясь отдышаться. С него градом лил пот. На полу валялись кирпичи, под ногами скрипели старые половицы. Воняло кошачьей мочой.

Тейроне подобрал с пола обломок доски, похожий на дубинку. Развернулся лицом к дверному проему, занес доску над головой и, тяжело дыша, стал ждать.

На Фейсбуке Шепелявый нашел восемьдесят семь человек по фамилии Альварес. Одна из них была женщина по имени Лиллиан.

— Мы хотя бы жнаем, что она, шкорее вшего, женщина, — сухо заметил он.

Купидон по-прежнему сидел обиженный, не принимая в происходящем участия. Бенни Гриссел и Шепелявый просматривали страницы Фейсбука. Двадцать вторая страничка оказалась прямым попаданием. Они увидели маленькую фотографию. В графе «Дом» значилось: «Кембридж».

— Она! — сказал Гриссел.

Дэвидс кликнул.

Открылась страничка. Сверху они увидели большую фотографию — котенок, спящий на клавиатуре ноутбука. Фото поменьше рядом с именем хозяйки. Молодая женщина двадцати с небольшим лет, знойная брюнетка с длинными волосами.

— Похожа на ишпанку, — заметил Шепелявый.

Не слушая его, Гриссел читал информацию. В разделе «Образование и работа» значилось: «Научный сотрудник на кафедре прикладного и компьютерного анализа (ПКА), ОПМТФ».

— Это она! — уверенно произнес он.

Впервые за все время Купидон сменил позу и посмотрел на монитор:

— Не нравится мне это!

Гриссел ждал, что Купидон объяснится. Его напарник не спешил.

— Эдер женат? — спросил Купидон наконец.

— В консульстве сказали, что разведен. — Потом он вспомнил игры Эммы Грейбер и то, как уверенно она говорила. Как будто не хотела, чтобы они наводили дальнейшие справки.

— Я звоню Скелету, — сказал Гриссел.

Тейроне Клейнбои долго стоял на одном месте, занеся над головой доску.

Никто не ворвался в полуразрушенный дом.

У него вдруг задрожали руки и колени.

Он медленно опустил доску. Упал ничком. Кровь начала сворачиваться. Он беззвучно положил доску рядом с собой и, извернувшись, ощупал спину. Большая дыра на водолазке… Все промокло насквозь. В том месте, куда попала пуля, дергало, но не слишком сильно.

Он сел, по-прежнему напряженно прислушиваясь. Сердце глухо колотилось в груди, его трясло.

Шок. Он в шоке. Так вот что это такое! Он уронил голову, попытался отдышаться. Он будет жить… пока будет жить. «Я выжил, дядя Солли! И даже сбежал…» А потом он вспомнил о рюкзаке, и ему стало нехорошо. В рюкзаке его мобильник! И деньги — весь утренний улов. Он вспомнил, что попал на камеру. Словно заново услышал треск раций…

Полицейские обязательно найдут его мобильник. Увидят, что в записной книжке всего одно имя и один номер — Надин. Если полицейские наберут номер, то в ответ услышат: «Привет, Тейроне…» И тогда ему крышка.

Он должен вернуться. Должен забрать рюкзак до того, как они придут. Нет, поздно. У него лицо в крови, и спина, и вся одежда.

На мониторе у охранников он видел свое увеличенное изображение — наверное, они остановили запись. Его снимок есть и на щите… Когда полицейские туда придут, они сразу все поймут. Промотают запись назад, увидят, как он украл кошелек.

В торговом центре есть и другие охранники, они наверняка слышали по рации, что их коллеги поймали карманника. Что его повели в ПЦН.

Все решат, что стрельбу устроил именно он. Его снимок пустят по всем телеканалам, передадут в газеты. «Сумасшедший карманник-убийца на свободе». За ним будут охотиться все полицейские страны.

Его увидит Надя… Обалдеть… Надо ей позвонить. Что-нибудь рассказать. Такое, чему бы она поверила.

Первым делом надо раздобыть телефон. А потом очень быстро залечь на дно. Но сначала нужно добраться до своей комнаты, помыться, переодеться в чистое, взять заначку.

Пора двигаться.

Скелет слушал их, одновременно отыскивая нужные сведения. Скоро он нашел все что нужно.

— Нет, Эдер не женат. Так напишано в Википедии. Холоштяк.

Гриссел вслух повторил его слова.

— Ладно, — сказал Купидон, — может быть, она и не его подружка. И тем не менее… Проверь-ка эту девочку, старичок. Выглядит как фотомодель, работает вместе с ним и прилетает сюда, в Кейптаун. «Приди в мои объятия, красавчик!» Поневоле удивишься!

— Почему?

— Да потому, что тут все странно, Бенна.

— Не понимаю.

— В этом деле многое не сходится. То есть почти все. По-моему, пора нам обдумать несколько альтернативных версий. Скажем, стрелял сам Эдер. То есть, Бенна, мы ведь не знаем, что произошло на той рабовладельческой плантации!

Гриссел задумался. Не нарочно ли Купидон тупит? Может быть, еще обижается на него за то, что его не сразу ввели в курс дела?

— Зачем ему убивать телохранителей? — спросил он. — Ведь он сам их нанял!

— Бенна, все не так глупо, как тебе кажется. Профессор получил возможность влезать в финансовую систему. Это очень большое искушение, кем бы ты ни был. А он — специалист, он понимает, как все устроено. И как тяжело слетать с самой вершины. Если я буду получать всего по два цента с каждой сделки, уверяю тебя, через несколько месяцев стану миллионером. Как, Шепелявый, возможно такое?

— Вожможно, но тебя шхватят рано или пожно.

— Вот и я про то же, — кивнул Купидон.

Гриссел пытался возражать, но Купидон поднял руки вверх:

— Выслушай меня, Бенна! Выслушай непредвзято. Допустим, все происходило примерно так. Профессор задумал большой план, причем вынашивал его уже давно. И он знал, что рано или поздно кто-нибудь обо всем догадается. Ведь в таких делах поневоле оставляешь следы. То есть все знают, что именно он написал ту программу. Все знают, что у него имелись свои интересы… Рано или поздно его начали подозревать. Вот он и придумал план отступления…

— Вон, по-моему, ты…

— Погоди, Бенна. Откуда кабинетный ученый знает, где раздобыть фальшивый паспорт? Как он ухитрился сбежать? Не понимаю. С какой стати невинному профессору выдавать себя за какого-то Морриса? И в почтовом ящике у него чисто, как на совести у девственницы! Погоди, не возражай! Он много месяцев пишет статьи против терроризма и организованной преступности, а потом вдруг подозрительно затихает! Он уже далеко не мальчик, совсем не красавец, но у него молодая красотка подружка. Что он может ей предложить? Зарплату университетского преподавателя? Не думаю. И я тебя спрашиваю: где слабое место у всех телохранителей и тайных домов? Внутри, дружище. Никогда и не догадаешься, что…

— Но кобра на гильзах…

У Гриссела зазвонил телефон. Он достал его из куртки.

На экране высветилось: «Неизвестный номер».

— Гриссел, — ответил он.

— У меня есть для вас сведения о Дэвиде Патрике Эдере. Я перезвоню вам через две минуты. Позаботьтесь о том, чтобы рядом с вами никого не было.

* * *

Надя, сидя на лекции, услышала вибрацию телефона. Бегло посмотрела на экран, увидела, что звонит Тейроне. Три раза.

Она выждала девять минут, до конца лекции. Потом вышла из аудитории, перезвонила и услышала незнакомый голос:

— Алло!

— Кто говорит? — спросила она.

— Я подобрал этот телефон на улице. Позвонил вам, потому что в контактах только ваш номер. — Незнакомец говорил с каким-то непонятным акцентом, но вполне вежливо.

— Ой, — сказала Надя, — это телефон моего брата! Где вы его подобрали?

— Здесь, в городе. Должно быть, он его обронил — он валялся на улице. Где его можно найти?

— Вы хороший человек, — сказала Надя. — Я… Его телефон — единственный способ, которым…

— Извините, как вас зовут?

— Надя.

— Ясно, Надя, я могу отнести ему телефон. Где он работает?

— Я не… Он занимается малярными работами, где-то в Бо-Капе. Но я точно не знаю…

— Сегодня я улетаю, так что хотелось бы успеть передать ему телефон.

— Очень мило с вашей стороны. Сейчас, дайте подумать… Может, дать вам его домашний адрес? У него… Возможно, дома кто-то есть, он снимает комнату. А может, вы бросите телефон в почтовый ящик?

— Конечно. Как зовут вашего брата?

Глава 21

Гриссел вышел в коридор. Голос на том конце линии был женский, очень уверенный и властный. Незнакомка обратилась к нему на африкаанс. Говорила о том, о чем знали только «Ястребы» и консульство Великобритании. Он ничего не понимал.

Снова зазвонил телефон.

— Гриссел, — быстро ответил он.

— Вы один? — Тот же самый голос.

— Ja. Да.

— Позвольте сразу предупредить: вы, конечно, можете попробовать отследить мои звонки, но у вас ничего не получится.

— Вот как?

— Вас зовут Бенни Гриссел. Вы — капитан из Управления по расследованию особо важных преступлений в Бельвиле. У вас высокие показатели раскрываемости — восемьдесят три процента, но у вас серьезные проблемы с алкоголем. Вашу бывшую жену зовут Анна-Мария, ваших детей — Карла и Фриц. В две тысячи шестом и две тысячи девятом вас отстраняли от службы в связи со служебным расследованием. Оба раза вы были оправданы. На ваше имя в Транспортном отделе выписано три крупных штрафа за нарушение ПДД.

Он молчал, ему стало не по себе.

— Дело в том, что у меня имеется доступ к информации. Вот и все, что вам необходимо знать. Если вы сомневаетесь в моей надежности, спросите у меня что-нибудь.

— Кто вы?

— Зовите меня Джони.

— Джони… а дальше?

— Джони Митчелл.

— Как канадская певица?

— Да.

Певица Джони Митчелл не особенно нравилась Бенни, она редко исполняла свои песни под бас-гитару. Поэтому он ответил: «Хорошо». Он догадался, что с ним связались представители разведслужб. Шпионы.

— У меня только одно условие. Вы никому не должны рассказывать о моих звонках. Никому. Как только я узнаю, что вы распускаете язык, звонки прекратятся. Понимаете?

— Да.

— Вам следует также учесть, что движение должно быть двусторонним. Что-то сообщаю я, что-то вы. Понятно?

— Все зависит от того, что вы сообщите.

— Естественно. Я сообщу что могу, когда смогу…

— Почему вы мне что-то сообщите?

— Интересный вопрос. Потому что мне так хочется. Больше мне нечего добавить.

— Хорошо.

— Пока вот вам для начала: вчера в двадцать сорок две глава британского дипломатического представительства в Претории попросил через Департамент международных отношений и сотрудничества о беседе с министром государственной безопасности. Их встреча состоялась в доме министра в десять вечера. Ходят слухи, что вы получите приказ прекратить расследование.

— Кому-то придется расследовать…

— Этим займется ГАБ. Государственное агентство безопасности возьмет дело себе.

— То есть… Но ведь так не бывает!

Внутри у него все сжалось. Никто не отберет у него дело!

— Посмотрим, — ответила Джони. — У меня немного времени. Эмма Грейбер рассказала вам об алгоритме Эдера. — Она не спрашивала, а утверждала.

Теперь он уже не сомневался в том, что Джони — шпионка.

— Да.

— Старая уловка. Разгласить часть сведений, чтобы направить по ложному следу. Капитан, в деле скрыто гораздо больше того, что лежит на поверхности. По моим сведениям, Эдер самовольно загрузил в международную банковскую систему новую версию алгоритма. Это произошло в течение последних шести недель.

Он ждал, но его собеседница молчала.

— Зачем? — спросил он. — Что изменилось в его программе?

— Я пока не знаю.

Гриссел вспомнил версию Купидона и вдруг задумался. Может быть, в ней что-то есть?

— А Эдер мог бы… Он мог бы выкачивать деньги из системы?

Джони довольно долго молчала, а затем не без уважения ответила:

— Интересная версия… Да, конечно, такая возможность существует… А теперь вы должны мне кое-что сообщить. Правильный адрес электронной почты, которым пользовался Эдер под именем Морриса.

Просьба его удивила, потому что он посылал неверный адрес только Эмме Грейбер из МИ-6. По электронной почте. Значит, Джони перехватила его послание. Джони говорит на африкаанс. Значит, скорее всего, она сотрудница ГАБ. Она не поверила, что Зола Ньяти поделился всем, что им известно. И если он даст ей правильный адрес Морриса, ГАБ узнает о Лиллиан Альварес. Чего он совсем не хотел.

Но не хотелось с ходу портить отношения с новым источником информации. Ведь никогда не знаешь…

Он продиктовал ей правильный адрес. Собеседница отключилась. Гриссел побежал к Шепелявому.

В украденном кошельке, который остался лежать в кармане брюк Тейроне, нашлось четыреста фунтов стерлингов и более двух с половиной тысяч южноафриканских рандов. Часть местной валюты он вынужден был потратить на такси. Машину поймал на стоянке на Портсвуд-стрит.

Водитель покосился на него и спросил:

— Кто тебя так, братец?

— Слупил с меня двести рандов за четыре километра пути и еще хочешь, чтобы я отвечал на личные вопросы?

— Ek vra ma net. Да я только так спросил.

— Тогда отвянь.

— Тогда почему ты не поехал на автобусе? — Помолчав, таксист продолжил: — Ничего удивительного, что ты так выглядишь!

Тейроне еле сдержался, в нем вскипал гнев, эмоции готовы были вырваться наружу. Он с трудом взял себя в руки, понимая, что должен сохранять спокойствие. Ему нужно обо всем подумать, просчитать каждый свой шаг, решить, что сделать в первую очередь.

Он попросил высадить его на углу Лонгмаркет и Элла-стрит, на всякий случай. Вдруг он настучит на него в полицию, как только станет известно, что произошло в торговом центре? Таксисту совсем ни к чему знать его адрес.

— А на чай?

Тейроне молча покачал головой. Подождал, пока машина скроется за углом Лонгмаркет-стрит, и только потом затрусил домой. Он надеялся, что старшая дочь богатого мусульманина, которая весь день болтается дома, не заметит, что он возвращается в таком виде.

У себя в пристройке он разделся. На спине водолазки зияла довольно большая дыра, края покрывала корка запекшейся крови. Он швырнул водолазку в угол и извернулся, стараясь разглядеть в зеркале рану.

Он громко застонал — сколько крови! Правда, кровотечение уже прекратилось. Рана выглядела вздутой полосой между лопатками. Трудность в том, что до нее невозможно дотянуться. Придется вымыться под душем и надеяться на лучшее.

Он быстро осмотрел лицо. Надо убираться отсюда. И срочно позвонить Наде, времени почти нет. Слава богу, у него темная кожа. Как только он как следует умоется, никто ничего не заметит.

Он поспешил в крошечную ванную.

В 09:27 сержант ЮАПС передал по рации из торгово-развлекательного центра на набережной Виктории и Альфреда сообщение о «стрельбе со смертельным исходом». Его сообщение приняли в дежурной части участка «Си-Пойнт».

Дежурному констеблю хватило здравого смысла сбегать к начальнику участка и передать ему новость.

Начальником участка был капитан, прослуживший в полиции двадцать два года. Он сунул в карман ручку, которой писал, велел подробно доложить, что случилось, и приказал констеблю передать двум самым опытным детективам, чтобы те спускались к служебной стоянке.

— Сейчас же!

По пути на стоянку начальник участка вспоминал, как с ним беседовал комиссар провинции в последние месяцы. И о бюллетенях, которые выпускались в то время с монотонной регулярностью. Во всех повторялось примерно одно и то же: президент, министр и комиссар серьезно озабочены падением престижа ЮАПС. За последний год они пережили расстрел забастовщиков на платиновой шахте в Марикане, дело Оскара Писториуса и видеозапись того, как полицейские приковали наручниками к машине гражданина Мозамбика Эмидио Масиа и поволокли по асфальту. Тем же вечером Масиа скончался в полицейском участке. О происшествии вскоре узнал весь мир, о полицейском произволе трубили все средства массовой информации, от местных газет до «Тайм» и «Нью-Йорк таймс». Комиссар требовал убрать отдельных представителей и полицию в целом из-под удара СМИ, избавив от неприятностей. Укреплять дисциплину. Не позволять молодым полицейским, у которых молоко на губах не обсохло, затаптывать следы на месте преступления. Не допускать неопытных сотрудников на такие посты, где они могли бы принимать важные решения. Принимать важные решения самостоятельно, мудро и взвешенно.

Другими словами, иначе пеняй на себя.

У начальника участка «Си-Пойнт» было трое детей-школьников. Ему оставалось выплатить более миллиона за дом по ипотеке. Его жена считала, что он работает слишком много, а зарабатывает слишком мало. Ему не хотелось, чтобы она страдала из-за него. Он все больше хмурился. Ему не терпелось оказаться на набережной Виктории и Альфреда и все осмотреть лично. Набережная Виктории и Альфреда — ключевой район, жемчужина международного туризма. В подобных обстоятельствах «стрельба со смертельным исходом» способна привлечь огромные стаи стервятников-журналистов. В том числе и репортеров из «Тайм» и «Нью-Йорк таймс». В таких местах можно очень быстро очутиться в полном дерьме, если не примешь верное решение — мудро и взвешенно.

На стоянку выбежали два детектива, застегивая куртки на ходу и ежась на пронизывающем ветру.

— Стрельба в торговом центре на набережной, — сообщил начальник участка. Они быстро сели в машину. Начальник включил сирену и мигалку, и они помчались на место.

Они остановились на тротуаре у главного входа в торговый центр, на Брейкуотер-Лейн. Услышав сирену, им навстречу выбежал сержант. Именно он первым прибыл на место происшествия, его вызвали охранники торгового центра, которые сообщили, что поймали карманника. Он же первым увидел и трупы.

— Сюда, капитан! — звал он, вытаращив глаза.

— Сколько там? — на бегу спросил начальник участка, спускаясь в цокольный этаж следом за сержантом.

— Не меньше пятерых…

«Боже правый!» — ужаснулся начальник.

— Где это случилось?

— В ПЦН. Настоящая кровавая баня.

Так оно и оказалось. Остановившись на пороге у двери с табличкой «Пункт централизованного наблюдения (ПЦН)», начальник участка увидел пятерых людей, лежавших в характерных беспомощно-неуклюжих позах. Глядя на лужи крови, в которых плавали частицы мозга, на окровавленные следы, он понял: в такой ситуации совершенно невозможно будет спасти от нападок СМИ ни полицию в целом, ни отдельных ее представителей. Нет, ни в коем случае! Можно надеяться лишь на чудо. Только чудо избавит его от крупных неприятностей.

Он развернулся и повел всю группу, состоявшую из двух детективов, сержанта и семерых одетых в черное охранников, до тех пор столбами стоявших в коридоре, к двери, соединявшей служебные помещения с торговым центром. По пути заметил в дверной раме пулевое отверстие. Когда все вышли, начальник участка закрыл дверь и предупредил:

— Сюда никто не должен входить!

Потом он позвонил «Ястребам».

Бригадир Мусад Мани был командиром Управления по расследованию особо важных преступлений, «вожаком ястребиной стаи», как иногда Купидон с оттенком гордости называл своего цветного собрата. В УРОВП Мани прозвали Верблюдом. Один из детективов узнал от друга-мусульманина, что на каком-то арабском диалекте Мусад означает «дикий верблюд». А у «Ястребов», как во многих подразделениях ЮАПС, любили награждать прозвищами друг друга, и особенно начальство. Внешне Мани совсем не напоминал верблюда. Мощный, широкогрудый, широкоплечий, он выглядел прирожденным вожаком. Его лицо казалось высеченным из гранита, подбородок решительно выдавался вперед.

Именно подбородок первым показался в кабинете Ньяти. Глубоким, но всегда негромким и спокойным голосом бригадир произнес:

— Зола, на набережной стреляли. По полученным сведениям, убиты пятеро охранников торгового центра. «Си-Пойнт» просит нас о помощи. — Последнее слово носило легкий оттенок иронии.

— Какого рода помощь им требуется?

— Помощь при осмотре места преступления и проведении следственно-разыскных мероприятий.

Они хмыкнули, переглянулись, словно говоря: «Ну кто бы мог подумать?»

— Пожалуй, отправлю туда Мбали.

— Это будет идеально.

— И на всякий случай сообщу Клуте.

Глава 22

Гриссел поспешил вернуться к Купидону и Дэвидсу. Он попросил Дэвидса как можно скорее скопировать письмо Лиллиан Альварес Эдеру, а потом удалить оригинал.

— Поторопись, Шепелявый! Прошу тебя, — сказал он, поймав на себе подозрительный взгляд Купидона.

Когда все было исполнено, он попросил увеличить фото Лиллиан Альварес с Фейсбука и разослать его во все подразделения ЮАПС. Выходя из владений Шепелявого Дэвидса, он обратился к Купидону:

— Я хочу кое-что тебе показать.

Купидон вышел за ним, на ходу начиная расспрашивать.

Гриссел поднес палец к губам и побежал вниз по лестнице, в цокольный этаж. Купидон бежал за ним.

У двери, за которой размещался бар «Для своих», Гриссел остановился.

— Я ничего не вижу, — сказал Купидон.

— Там я не хотел говорить. По-моему, ГАБ нас подслушивает.

— ГАБ?!

— Да.

— Господи! — с мрачным изумлением произнес Купидон. — Бенна, ты серьезно?

— Мне только что звонила какая-то дама, судя по всему, оттуда. Она дала понять, что перехватила мое письмо в консульство Великобритании.

— Сейчас? Вот тот звонок, на который ты ответил прямо сейчас?!

— Да. И еще она сказала: она сразу поймет, если я расскажу кому-нибудь о ее звонке.

— Откуда ты знаешь, что она из разведки?

— Пошевелил мозгами. Ей известно об Эмме Грейбер, агенте МИ-6 в британском консульстве. Но главное другое. По-моему, они и нас прослушивают. Не удивлюсь, если они поставили в наших кабинетах жучки.

— Она может быть и из КР, — заметил Купидон, понизив голос и озираясь по сторонам, как будто здесь их тоже могли подслушивать.

Гриссел задумался. Что ж, вполне возможно. КР, как в ЮАПС сокращенно называли подразделение криминальной разведки, в последние годы стала местом довольно зловещим. Сначала — фиаско с генерал-лейтенантом Ричардом Мдлули, бывшим начальником участка в Вослорусе, которого назначили главой криминальной разведки, а позже уволили с позором из-за причастности к мошенничеству, коррупции и соучастия в покушении на убийство. Теперь ходили слухи о его преемнике, новом исполняющем обязанности главы криминальной разведки, особенно о его тесных связях в высших эшелонах государственной власти. В кулуарах шептались, что новый начальник больше озабочен сбором компромата на врагов президента, чем сбором улик для борьбы с преступностью.

— Я так не думаю. КР не станет прослушивать консульство. Это ГАБ…

Купидон покачал головой:

— Безумная страна, Бенна, безумный мир… Ладно, так что она тебе сказала?

Гриссел передал ему весь разговор.

— Почему именно сейчас?

— Не знаю.

— Нет, я хочу спросить: почему сейчас ты мне доверяешь?

— Вон, извини, пожалуйста. У меня не было выбора.

— Извинения принимаются. И как тебе моя версия насчет того, что Эдер решил по-крупному ограбить банк?

— Вон, все возможно, но тогда приходится предположить, что Эдеру или его сообщнику известно о Кобре. Что они намеренно воспользовались таким же пистолетом и заказали гильзы с гравировкой. Чтобы все подумали, что телохранителей убил Кобра…

— Нет, Бенна, я имею в виду другое… Что, если Кобру нанял сам Эдер? Как ты помнишь, Кобра готов служить кому угодно. А если Эдер ворует такие деньжищи, гонорар для него не проблема.

Иногда Грисселу приходилось делать над собой усилие, чтобы поспевать за ходом мыслей Купидона. Трудность в том, что его напарник оказывался прав по меньшей мере в шестидесяти процентах случаев.

Сначала Тейроне надел старую футболку. Ее не так жалко, если у него снова начнется кровотечение. Сверху натянул еще одну футболку и серый спортивный свитер фирмы «Найк». Дождевик остался в рюкзаке. Придется купить новый. И новый рюкзак. Потому что теперь он в бегах. Куда податься? В Йоханнесбург? В Дурбан? Незнакомая территория… Он хорошо знал только Кейптаун.

Куда ему идти?

Он надел черную круглую шапочку, вспоминая слова дяди Солли: «Тейроне, никогда не носи такую шапочку. В ней ты похож на преступника. И бейсболки тоже не носи. Шляпы гораздо лучше, если хочешь сменить внешность, правда, сильный ветер может сорвать шляпу с головы».

«Сейчас положение критическое, дядя Солли. Нужен камуфляж».

Войдя в туалет, он встал на унитаз, распахнул люк в потолке и открепил от трубы водонагревателя пачку банкнотов, которую припас на черный день. Осторожно закрыл люк.

Он вздрогнул от страха, услышав жужжание аппарата внутренней связи. Копы… За ним! Неужели так быстро?

Хотя его трясло, он успел схватить с кровати украденные кошелек и айпод. Снова послышалось противное жужжание. Он запихнул кошелек, деньги и айпод в брючный карман и нажал кнопку:

— Чего?

— У калитки какой-то тип тебя спрашивает, — сказала хозяйская дочь. Она всегда говорила только по-английски.

— Тип? Что за тип? — Наверняка из полиции. Сердце у Тейроне ушло в пятки.

— Не знаю, — раздраженно буркнула хозяйская дочь. — Просто какой-то парень.

— Как он выглядит?

— Цветной, в серой бейсболке.

Тейроне охватил ужас.

— В черной ветровке?

— Да. Впустить его?

— Нет! Скажи, что меня нет дома!

Он понимал, что в его голосе слышен страх, и напряженно ждал ответа. Пожалуйста, ну пожалуйста, пусть эта толстуха над ним сжалится!

— Что ты натворил? — подозрительно спросила она.

— Пожалуйста, прошу тебя, скажи, что меня нет дома. Ну пожалуйста! — Тейроне схватился за дверную ручку, тихо открыл дверь и вышел, радуясь, что убийца не видит его на заднем дворе. Он подбежал к забору и вдруг остановился.

Тот тип ее застрелит.

Он бегом вернулся в пристройку, нажал кнопку внутренней связи.

— Будь осторожна, запри дверь, он очень опасен. Он тебя убьет. Вызови полицию. Быстрее!

Он выбежал, подтянулся, перелез через забор. На той стороне на него набросилась большая собака.

Ньяти нашел Гриссела и Купидона в коридоре.

— А я вас искал. Зайдите ко мне в кабинет!

Как обычно, Жираф никаких эмоций не выказывал.

Ньяти закрыл за ними дверь.

— Садитесь, пожалуйста.

Они сели.

— Бригадиру звонил наш комиссар. Нам велено передать все материалы дела сотрудникам госбезопасности. — Он изобразил пальцами обеих рук кавычки. — И прекратить расследование.

Гриссел увидел, что Купидон усиленно подмигивает. Он очень боялся, что Ньяти спросит, в чем дело. Он боялся жучков.

— Есть, сэр! — быстро ответил он.

Тейроне вскрикнул, крик сорвался с его губ непроизвольно. Огромный пес зарычал, оскалился и приготовился к прыжку.

Однажды жаркой летней ночью, когда он болтался со сверстниками на углу улицы в Митчеллс-Плейн, кто-то из них сказал: если на тебя нападает собака, лучше всего сделать две вещи. Броситься на пса, размахивая рукой. Потому что их натаскивают кусать за руку. А потом, не дожидаясь, пока он схватит тебя за руку, бей его в нос.

Сейчас тот давнишний совет очень пригодился Тейроне.

Не думая, он шагнул навстречу псу, размахивая костлявой рукой. Господи, неужели с него не хватит боли?

Пес попятился, подняв облако пыли, и Тейроне готов был поклясться, что на его морде появилось недоуменное выражение, как будто он спрашивал: «Какого черта?» Пес, застыв на месте, пропустил Тейроне. Тот осторожно прошел мимо, прижимаясь к забору. Он не знал, дома ли кто-нибудь из соседей.

Как только Тейроне побежал, пес снова бросился в погоню.

Несмотря на все свои недостатки, Вон Купидон всегда быстро оценивал ситуацию.

Когда Гриссел достал записную книжку и ручку и положил их на стол, готовясь записывать, его напарник сразу сообразил, что Жираф непременно что-то об этом скажет.

— Госбезопасность? С какой стати?! — возмущенно воскликнул Купидон.

Гриссел надеялся, что Купидон не станет переигрывать, это звучало театрально, и потом, раньше он никогда не возражал Ньяти. Он быстро нацарапал: «Кабинет прослушивается (?) Говорите снаружи». Записку он придвинул к полковнику. Тем временем Купидон продолжал:

— При всем к вам уважении, сэр… Что госбезопасности известно о расследовании уголовного дела?

Ньяти прочел записку и кивнул:

— Извините, господа, но так обстоят дела. Прошу передать мне всю документацию по делу.

Под запиской Бенни он черкнул: «5 минут».

Гриссел ответил: «У бара».

Он почти добежал до высокой стены вокруг соседнего дома. Но пес не отставал. Тейроне пришлось развернуться к нему лицом.

На сей раз пес не остановился. Он набросился на него, метя в живот и пах. Тейроне едва не закричал.

Какая гнусность! Кто, интересно, натаскивает своего пса откусывать людям члены? Гнев одержал верх над страхом, и он замахнулся кулаком, целя псу в морду, почувствовал острую боль в кулаке. Пес завизжал.

— Эй! — окликнул его мужской голос из окна второго этажа.

Пес обернулся, и Тейроне бросился бежать. Адреналин удесятерил его силы, он пришел в себя уже на соседней улице, хотя совершенно не помнил, как туда попал.

Он просто бежал.

Глава 23

Капитан Мбали Калени была единственной женщиной в отделе особо тяжких преступлений УРОВП. Она служила там уже полгода. Мбали, низкорослую толстушку, никогда не видели без служебного удостоверения ЮАПС, карточки на ленте, которую она вешала на шею, и без табельного пистолета на пухлом бедре. Она нигде не появлялась без огромной сумки из лакированной черной кожи через плечо. Выражение ее лица обычно было мрачным, как будто она на кого-то злилась. Только двое коллег понимали, что таков ее защитный механизм.

Мбали окончила университет по специальности «криминалист». Ее коэффициент умственного развития равнялся 138. На языке зулу ее имя означало «цветок». Коллеги за спиной называли ее «нашим кактусом» и «жирным ястребом». В тех случаях, когда она особенно доставала некоторых сослуживцев-мужчин своей несгибаемостью, ее называли «долбанутой Мбали».

Ньяти знал, что Мбали Калени и Вон Купидон терпеть не могут друг друга.

Зато Мбали могла наизусть процитировать любую статью из Акта об уголовном судопроизводстве и все правила внутреннего распорядка. Она всегда действовала в строгом соответствии с этими законами и правилами. Купидон же видел в них лишь смутное, самое общее руководство к действию, которым можно пользоваться по своему усмотрению. Ньяти знал, что такие расхождения во взглядах часто служили поводом для конфликтов, разбираться с которыми приходилось ему.

Вот почему он не включил женщину-детектива в группу Гриссела, которая занималась убийствами во Франсхуке. Пока Мбали была свободна, и теперь ее можно было послать в торговый центр на набережную Виктории и Альфреда.

Начальник участка «Си-Пойнт» стоял в дверях торгового центра. Увидев, что к нему вперевалку приближается капитан Калени с самым решительным выражением лица, он немного испугался. О Мбали рассказывали легенды. Он слышал, что Мбали очень умна, но иметь с ней дело непросто.

Он вежливо поздоровался и протянул руку, собираясь открыть для нее дверь.

— Нет, — сказала Мбали, — вы без перчаток.

Начальнику участка нужно было только одно: вывести из-под удара себя и своих людей, избавиться от неприятностей. Он не сказал, что за дверную ручку уже хватались многие. Просто кивнул и наблюдал, как она достает из сумки перчатки и натягивает их.

— А у вас разве нет перчаток? — спросила Мбали.

— Они в машине, — ответил начальник участка.

— Так идите и возьмите их.

Он кивнул и попросил одного из своих детективов принести перчатки.

— А бахилы? — нахмурилась Мбали.

Начальник участка велел детективу принести и бахилы.

Мбали недоверчиво покачала головой и продолжила:

— Наденьте перчатки и бахилы и входите… Только вы!

— Но сержант первым оказался на месте…

— Его я допрошу после того, как выйду. — Мбали повернулась ко второму детективу и сержанту: — Охраняйте дверь!

Затем она вошла.

— С чего вы взяли, что наши кабинеты прослушиваются? — спросил Ньяти.

Жираф, Гриссел и Купидон стояли в цокольном этаже, у одной из дверей бара «Для своих», с табличкой «Раздевалка». Здесь никто не мог ни видеть, ни слышать их.

— Она кое-что сказала, сэр, — ответил Гриссел. — Когда предупредила, чтобы я никому ничего не передавал. «Как только я узнаю, что вы распускаете язык, звонки прекратятся». Она не сказала: «Если я узнаю», она выразилась именно так: «Как только я узнаю». Может быть, я ошибаюсь, но мне стало очень не по себе.

Ньяти долго молчал, склонив голову набок. Наконец он вздохнул:

— Они уже перехватывают нашу электронную почту и прослушивают наши телефоны… Самое грустное, что ты, скорее всего, прав. И нам придется допустить, что так оно и есть.

— Да, сэр.

— Возвращайтесь к себе, скопируйте все, что у вас есть, — только вдвоем. Ни с кем не обсуждайте подробности. Скопируйте, и все. Принесите мне все оригиналы, и я передам их сотруднику ГАБ, когда он приедет.

— Сэр, значит, мы продолжим расследование? — спросил Купидон.

— Вот именно! — ответил Ньяти.

Мбали Калени с трудом сдерживала слезы.

Это была ее самая большая тайна, она была даже больше, чем огромные порции жареной картошки из закусочной KFC, которыми она лакомилась в одиночку у себя в кабинете. Больше, чем мечты об актере Джимоне Хонсу, которые она иногда позволяла себе перед сном в постели. На месте убийства ей всегда хотелось плакать. От горечи потери, бессмысленности произошедшей трагедии, но превыше всего — от способности человека ко злу. Вот что разбивало ей сердце и вот о чем она часто думала! Почему люди так поступают? Почему на ее родине так много убийц, насильников и грабителей? Тяжелое бремя прошлого? А может быть, что-то заложено в самой сути Южной Африки… Может быть, над страной повисло демоническое энергетическое поле, которое сводит людей с ума?

Она говорила с начальником участка подчеркнуто строго, потому что ей очень хотелось войти на место преступления в одиночку. Она не имеет права показывать им свои слезы. Достаточно одного-единственного проявления слабости, и коллеги-мужчины сживут ее со свету. Но сейчас, пока ее никто не видит, она могла немного дать себе волю: ссутулиться и молча поплакать. Она порылась в сумке и достала упаковку бумажных носовых платков. Шмыгая носом, смотрела на пять безжизненных тел. Сегодня на их близких, отцов, матерей, жен, детей, обрушится горе. О трагедии будут несколько дней писать на первых полосах, а потом посторонние люди все забудут. И только для родственников погибших трагедия будет продолжаться. Продолжится цепь несчастий. Они потеряли кормильцев. Убийство умножило горе, бедность и страдания. Преступление оставит след и в будущем. Дети убитых будут рассказывать социальному работнику или судье: «Мой отец погиб, когда мне было четыре года…»

Мбали вытерла слезы, затолкала платки назад в сумку. Расправила плечи и приступила к осмотру места преступления.

* * *

Тейроне Клейнбои перебежал Огаст-стрит и понесся через пустырь. Подтянувшись, перелез через высокую бетонную стену, за которой скрывалась средняя школа. Ему хотелось оказаться среди людей, на Скотсе-Клоф это было его единственным спасением: домов здесь мало, а улицы широкие.

Он перелез через забор. На школьном дворе было тихо. Каникулы! Он забыл, что сейчас каникулы.

Он пробежал мимо школьных зданий, мимо площадки для игры в нетбол, бросился к главным воротам. Пожилой охранник в надетой набекрень военной фуражке зашагал к нему с той стороны площадки, что-то крича и размахивая узловатой палкой.

Тейроне не остановился. Высокие главные ворота оказались запертыми, правда, на длинную цепь, он протиснулся в узкую щель между створками и оглянулся.

На школьном дворе не было никого, кроме старика охранника. Он размахивал руками и выкрикивал что-то непонятное. Фуражка сбилась на сторону.

Он бежал по улице, мимо многоквартирных домов, уродливых строений, где между окнами тянулись бельевые веревки. Какая-то пожилая женщина крикнула ему вслед:

— Смотрите, как бежит!

Тейроне радовался, что бежать приходится под гору. Свернул налево, через задние дворы, повернул на Черч-стрит.

Снова оглянулся.

Никого.

Они поспешно копировали все что только можно. Гриссел передавал документы, а Купидон, более продвинутый в техническом отношении, управлялся с копировальным аппаратом.

Зазвонил телефон Гриссела. Он вынул его из кармана, злясь на то, что им помешали, — им сейчас так нужно спешить. На экране высветилось: «Мбали».

Он нажал кнопку «Прием вызова».

— Бенни, я на набережной. В торговом центре стрельба со смертельным исходом. Убиты пятеро охранников…

Грисселу захотелось выругаться, но он прикусил язык. Мбали терпеть не могла, когда ругались или божились.

— По-моему, тебе лучше приехать, — продолжала Мбали.

— Мбали, мы сейчас очень заняты…

— Знаю. Но полковник на утреннем совещании рассказал нам об убийствах во Франсхуке, он упомянул и о гильзах со змеей…

— И что?

— Бенни, здесь таких много. Очень много!

Гриссел снова с трудом удержался, чтобы не выругаться вслух. Нельзя быть таким нетерпеливым и действовать так поспешно — его сотовый телефон прослушивается, теперь о том, что произошло на набережной, знают и в ГАБ.

— Еду, — бросил он.

— Можешь захватить с собой сержанта Дэвидса? Нам придется возиться с техникой…

— Ладно, — сказал Гриссел и отключился.

Надя Клейнбои сидела в баре «Нелси» студенческого центра Стелленбосского университета, за длинным деревянным столом, вместе со своими однокурсниками. Зазвонил ее сотовый телефон. Она едва расслышала звонок, потому что кругом было шумно: все говорили, играла музыка.

Она прочла: «Тейроне». Наверное, тот тип вернул брату телефон.

Она прикрыла одно ухо, а телефон поднесла к другому.

— Алло!

— Извините, что надоедаю, но никого нет дома, — услышала она голос того же доброго самаритянина.

— Нет, что вы, нисколько вы мне не надоедаете. Мой брат работает в городе, а вернется только вечером. Я… Может быть, вы бросите телефон в почтовый ящик? Я попробую… — Тейроне жил в пристройке, и она не знала, поймут ли хозяева-мусульмане, что в ящике его телефон. Она не знала, что делать.

— Может быть, передать телефон вам? — предложил добрый самаритянин.

— Нет, я в Стелленбосе, это далеко…

— В Стелленбосе… — Голос зазвучал четче. — Мне все равно перед отлетом надо туда.

— В самом деле?

— Да. Там мой отель.

— Ой! То есть… Вы так добры!

— Нет-нет, я понимаю, что значит потерять телефон. Это… grand derangement, большое расстройство.

— Вы француз?

— Mais oui. Да.

— Круто!

— Где мне вас найти?

— Ах да. У меня занятия до часу дня. Где ваш отель?

— Здесь, в Стелленбосе. Я позвоню вам, когда приеду.

— Хорошо, после часу. Звоните в начале второго!

Глава 24

Чуть дальше по коридору в подвале под огромным торгово-развлекательным центром на набережной Виктории и Альфреда находился кабинет начальника охраны. В две минуты первого Мбали сидела в кресле для посетителей. Напротив нее за столом восседал цветной начальник охраны. Начальник участка «Си-Пойнт» стоял, прислонившись к стене. Они слушали показания молодого охранника.

— Я дежурил в магазине товаров для рукоделия, когда услышал их по рации, — дрожа всем телом, говорил парень.

— В какое время это было? — спросила Мбали.

— Точно не помню.

— Примерно!

— К-кажется, около девяти. Может быть… может, без четверти, без десяти девять… Я не уверен.

— Ладно, так что вы услышали по рации?

— Что они поймали Заколку.

— Кто такой Заколка?

— Один молодой парень, вор-карманник. Мы уже давно за ним охотимся.

— Заколка — его имя?

— Нет, прозвище. Он…

— Как его зовут по-настоящему?

— Не знаю.

— А ваши коллеги знали?

— Нет. Никто не знал, как его зовут.

— Что вам о нем известно?

— Мы… Он… Люди жалуются, уже давно, года два, а то и дольше. Приходят к нам и говорят, что их обчистили. Карманник. И всякий раз происходит одно и то же: этот тип, Заколка, подходит к женщине и спрашивает, не она ли уронила заколку для волос… Ну, знаете, такую штуку, которую втыкают в волосы, а на ней бабочка или цветок. Если он подходит к мужчинам, то показывает зажигалку «Зиппо»… Жертвы говорили, что он чернокожий, худой, ростом около метра восьмидесяти, чаще всего одет в черное. Черная футболка, черные брюки… Иногда джинсы… И мы начали охотиться за ним. Следим уже год, а может, и дольше. Всем нашим ребятам велено обращать особое внимание на тощих и высоких чернокожих парней в черном. Дежурные в ПЦН засекли его и сообщили, что Заколка снова здесь…

Мбали подняла руку. Охранник замолчал.

— Что такое ПЦН?

— Пункт централизованного наблюдения.

— Та комната, куда выводится изображение с камер?

— Да.

— Как часто этот Заколка грабил покупателей? — продолжала Мбали.

— Раз в месяц. По-разному… Иногда он грабил двоих за день, а потом неделями не объявлялся.

— Но в среднем примерно раз в месяц?

— Примерно.

— Ясно.

Охранник молчал.

— Продолжайте, — велела Мбали.

— Ага… Да, в среднем он работал у нас один раз в месяц. Но он умный, засек места, где установлены камеры, и старался работать там, где камер нет. А потом, с год назад, может быть и меньше, кажется, в августе, но я не уверен…

— Ничего, продолжайте.

— Хорошо, спасибо. Так вот, кажется, в августе поставили дополнительные камеры, маленькие. А в марте — да, должно быть, в марте — его удалось засечь на камеру у самого пирса, где причаливают прогулочные теплоходы. На записи видно, как он крадет у одного парня, фотографа, камеру из сумки с помощью своего трюка с зажигалкой. Но тогда его задержать не удалось, он очень ловкий, очень быстрый. Когда ограбленный сообщил о том, что у него украли камеру, промотали запись назад и увидели его. Потом мы распечатали портрет Заколки, увеличили его. Оказалось, что он не чернокожий, а цветной, только с очень темной кожей, понимаете? Потом его снимок повесили на стенде, чтобы все наши знали…

— Ту фотографию, что висит на стене в ПЦН? Снимок парня, похожего на того, что на мониторе?

— Да, это Заколка.

— Хорошо. Что произошло сегодня утром?

— Я услышал по рации, что его поймали.

— Что именно? Вспомните точно.

— Я услышал, как ПЦН вызывал Гертье и Лау. Они охраняют амфитеатр. Сказали, что засекли Заколку и чтобы Гертье и Лау поискали его. Там было много прохожих, только что причалил паром. Ребята из ПЦН вели Гертье и Лау, объясняя, где находится Заколка. А потом я услышал, как Лау кричит, что они его взяли.

— Он так и сказал?

— Да, только на африкаанс. Он говорил: «Мы его взяли! ПЦН, мы его взяли».

— А потом?

— Потом все начали подключаться и хвалить их. А из ПЦН сказали: «Он крепко влип, камера его засекла».

— А потом?

— Потом я услышал, как Джером кричит, что слышит выстрелы.

— Кто такой Джером?

— Сотрудник.

— Сотрудник охраны?

— Да.

— Как вы?

— Да.

— В какое время это было?

— Не знаю. Уже в десятом часу…

— Как Джером узнал о стрельбе?

— У него был перерыв, и он сказал, что хочет взглянуть на Заколку. Спустился в ПЦН и увидел, что там все мертвые.

— Где Джером сейчас?

— В туалете. Его рвет. Очень сильно.

В торговом центре «Сент-Джордж» Тейроне вытащил из кармана чьей-то ветровки мобильник «Самсунг S3».

Он терпеть не мог «самсунги» этой серии, потому что там было семь видов блокировки экрана. Почти все пользовались готовыми образцами: девять точек, которые нужно соединить, проведя пальцем по экрану в определенном порядке.

Он испробовал три самых популярных варианта, но разблокировать телефон не удалось.

Времени уже не оставалось. Тейроне выкинул телефон в мусорный бак и стал высматривать следующую жертву.

Они ехали в пробке по шоссе N1, включив проблесковый маячок, но без сирены. Гриссел сел за руль. Купидон, узнав, что им предстоит работать с Мбали, рвал и метал:

— Представь, что она брякнула мне на прошлой неделе! Говорит, ценность мужчины определяется его честолюбием! И только потому, что в обеденный перерыв я играл в «Злых птиц»! То есть… все иногда должны как-то отдыхать, расслабляться…

— Кто такие «Злые птицы»?

Шепелявый, сидевший сзади, рассмеялся.

— Не «кто», а «что», — терпеливо ответил Купидон. — Игра такая. На моем телефоне. Попробуй как-нибудь, у них есть версия и для айфонов. Отлично снимает стресс… В общем, у меня язык чесался ответить: «Мбали, будь у меня столько честолюбия, сколько у тебя, я был бы такой же тупой… кошелкой», но вовремя остановился. Не хотелось выслушивать от нее, что ругаться нехорошо и что сквернословие — признак слабости… Вечно у нее какая-нибудь долбаная цитатка наготове. Не понимаю, чем плохо ругаться? То есть… это ведь только слова. Меня раздражают люди, которым хочется выругаться как следует, но они пыжатся и подбирают, как им кажется, приличную замену, например, говорят «кошелка» вместо слова на букву «п»… хотя смысл-то один и тот же! Как говорится, наглый да богатый не бывает виноватый. В общем, при Мбали приходится обходиться «кошелкой», и то она недовольна. Знаешь, Бенна, когда приходится иметь дело с этой женщиной, ни о какой справедливости даже не мечтай.

— Мертвый.

— Чего?

— Мертвый да богатый не бывает виноватый.

— Ну да, верно. Но богатство без наглости много ли значит?

— Тоже верно.

— Черт бы побрал эту Мбали…

Купидон какое-то время молчал, а Гриссел вспоминал разговор, который состоялся у них с Мбали в кафе при автозаправке, когда они возвращались из Парла. Ожидая, пока остынет кофе, Мбали выудила из своей огромной сумки учебник «Контрактное право в Южной Африке».

— Извини, Бенни, у меня сегодня экзамен.

Он и не знал, что Мбали снова пошла учиться. Она ведь уже получила диплом по криминалистике. Поэтому он спросил, где и на кого она учится.

— Готовлюсь к сдаче экзаменов за бакалавриат в Университете Южной Африки, ЮНИСА.

— Собираешься уйти из полиции?

— Нет, Бенни… — Она замялась и окинула его настороженным взглядом, но потом, видимо, решила, что ему можно доверять. — Хочу стать комиссаром… когда-нибудь. — В ее словах не было никакого высокомерия, только спокойная решимость.

Гриссел по умолчанию решил, что Мбали собирается стать начальником полиции страны. Он долго изумленно смотрел на нее. Он думал о других и о себе. Его трудность в том, что он никогда никем не хотел стать. Точнее, он хотел не стать, а просто… быть.

«Ценность мужчины определяется его честолюбием».

Может быть, именно поэтому он стал пьяницей и неудачником. Может быть, нужно составлять для себя трех-, пяти- и десятилетние планы, иметь возвышенные стремления. Но как метить высоко, если жизнь все время пригибает к земле и приходится с ней бороться?

И что ему делать с проблемами, которые возникли у него с Алексой? Его единственный честолюбивый замысел сейчас — в очередной раз не облажаться. Что такой план говорит о его ценности? Может быть, все. И как составить план не на три, пять или десять лет, а на ближайшие три дня? Неужели только ему приходится барахтаться в дерьме?

Глава 25

«Тейроне, когда шаришь по карманам, все зависит от удачи. Берешь то, что можешь взять. Вот почему тебе нужен не один барыга, а несколько. Каждая вещь находит своего хозяина».

«Но что делать, дядя Солли, если у тебя нет времени долго шарить по карманам, надеясь на удачу?» Что, если нужно срочно украсть телефон, причем для себя, а удобный случай никак не подворачивается? Раньше Тейроне никогда всерьез не задумывался о таких вещах, да и сейчас думать о них нет ни времени, ни желания… Потому что время работает против него, а позвонить сестре из телефона-автомата нельзя именно потому, что они расположены в общественных местах, например в торговых центрах. Нельзя позвонить ей и сказать: «Надя, у меня крупные неприятности, если полицейские начнут тебя расспрашивать, отвечай, что ты не знаешь, кто тебе звонил». У автоматов всегда очень шумно, там невозможно разговаривать шепотом. Он не может войти в какой-нибудь ресторан и сказать: «Вот сотня, позвольте позвонить по вашему телефону, у меня срочное дело». Метрдотель будет ошиваться рядом и подозрительно коситься, боясь, что ты звонишь в Пекин. «И еще, дядя Солли, Надя наверняка испугается и спросит: „Что случилось?“ Если я не скажу, она будет волноваться. Потому что, кроме меня, у нее никого нет. И никогда не было».

Он продолжал идти вперед, высматривая подходящую добычу, и вдруг его озарило: откуда убийца узнал, где он живет? Тейроне замер на месте, его затрясло.

Когда ему по внутренней связи позвонила толстая девица-мусульманка, он решил, что за ним пришли полицейские. Но к нему домой нагрянули не полицейские, только тогда он ни о чем не догадался.

Каким образом? Неужели убийца его выследил? Да, наверное. Он не хотел убивать Тейроне на улице, в толпе. Ему не нужны свидетели. И он следил за ним, ехал за такси. А Тейроне ничего не заметил!

Он оглянулся, медленно и осторожно, выискивая глазами мужчину в серой бейсболке. Или в чем-то похожем. Не заметив никого похожего, он зашагал дальше, соображая, как ему теперь быть. Время, время на исходе!

Почему цветной, такой же, как он, хочет его застрелить? Потому что он — свидетель.

Зачем цветной убийца явился в торговый центр, почему у него пистолет с глушителем, как у какого-нибудь секретного агента? Зачем он перебил всех охранников? Может быть, в торговом центре совершили крупное ограбление?

Или дело связано с наркотиками, а все охранники были мелкими дилерами, которые отщипывали часть прибыли себе? Иначе почему туда вдруг, ни с того ни с сего, явился цветной, да еще с пистолетом?

Тейроне выискивал подходящего лоха с телефоном. Неожиданно он подумал: ну что он за идиот! Вот что бывает из-за стресса. Зачем красть телефон, когда можно его купить!

Начальник участка «Си-Пойнт» все еще стоял, прислонившись к стене в кабинете начальника охраны. Он слушал, как капитан Мбали допрашивает Джерома, охранника, первым прибежавшего на место убийства. То же самое мог бы спросить и он, думал начальник участка. Оказывается, вовсе она не такая умная, как о ней говорят!

Джером до сих пор явно был в шоке. Белый как полотно, он говорил глухо и долго думал перед каждым ответом, как будто ему не хотелось вспоминать, что было. По его словам, расписание нарядов было составлено так, что охранники отдыхали по одному. Его перерыв был с девяти ноль-ноль, но он дежурил на парковке, с той стороны, что выходит на площадь, и сначала, по пути в столовую, он поболтал со знакомым. А потом ему захотелось взглянуть на Заколку — как он выглядит в жизни. Поэтому он спустился в пункт централизованного наблюдения. Он даже не был уверен, что начальник смены разрешит ему взглянуть на карманника, но решил попробовать, ведь они его так долго ловили.

— И вы вошли?

— Да.

— Дверь была открыта?

— Какая дверь?

— Та, что ведет в коридор.

— Нет. Она была закрыта.

— Вы заметили что-нибудь необычное?

— Господи… Я увидел, что они все убиты!

— Я имею в виду другое. До того, как вы вошли в ПЦН, вы заметили что-нибудь необычное?

— Нет. Только было очень тихо.

— Вы к чему-нибудь прикасались?

Зазвонил сотовый телефон начальника участка «Си-Пойнт». Он заметил, как укоризненно покосилась на него капитан Калени, и подумал: «Интересно, как я, по ее мнению, могу ей сейчас помочь?» Увидев на экране служебный номер, он вышел из кабинета и нажал кнопку «Прием вызова».

Звонили из дежурной части, голос констебля был взволнованным:

— Капитан, снова стреляли. На Скотсе-Клоф.

— Да? — Сердце у него упало, но он понимал, что не должен показывать виду.

— В одиннадцать тридцать три звонила женщина, она живет на Элла-стрит в доме восемнадцать. Сообщила, что к ней пытался вломиться вор, он перелезал через ограду. Я велел ей запереть все двери, она сказала: «Хорошо». Я выслал фургон, они прибыли на место в одиннадцать сорок четыре. Ворота по-прежнему были заперты. Они звонили, но никто не открыл…

У начальника участка лопнуло терпение.

— Кого убили? Ее?

— Да, капитан. Ее нашли внутри. Окно разбито…

— Еду.

У него определенно выдался неудачный день.

Тейроне купил телефон у сомалийцев на Аддерли-стрит. Сначала они пытались всучить ему телефон «LG Е900 Оптимус-7» за 900 рандов.

— Девятьсот за паленый телефон, к тому же на «Виндоуз»? Кто я, по-вашему, идиот?

— Хороший телефон. Не паленый.

— Мне плевать, хороший телефон или нет. За краденый телефон я девять сотен не дам. И мне не нужен телефон на «Виндоуз». Такие никому не нужны. Что у вас есть еще — в пределах двух сотен или меньше?

— Ничего. Две сотни? За две сотни ничего нет. Мы продаем только хорошие телефоны. Не ворованные.

У Тейроне не было времени говорить сомалийцу с бархатными глазами и широкой улыбкой все, что он о нем думал. Он покачал головой, отвернулся и зашагал прочь.

— Погоди, — сказал сомалиец, как и ожидал Тейроне. — Вот, есть один за двести.

— Двести за такое старье? Больше сотни не дам!

— Сто семьдесят пять. В нем есть сим-карта. Он работает! — Сомалиец включил телефон.

— Дай-ка я его проверю.

— Нет. Я тебе покажу. Позвоню моему другу. — Продавец набрал номер и поднес телефон к уху Тейроне, чтобы тот слышал. Телефон зазвонил. Кто-то подошел.

— Вот видишь. Работает! Его только зарядить надо. И он не паленый. — Сомалиец выключил телефон.

— Сколько времени на карте?

— Десять часов!

— Ладно. — Тейроне не поверил сомалийцу. Скорее всего, там денег на час-два, не больше. Но телефон — все, что ему было нужно. Он достал украденный кошелек.

— Итак, вы к чему-нибудь прикасались? — повторила Мбали.

— Нет, — ответил охранник Джером.

— А к ручке наружной двери?

— К ней прикасался.

— А изнутри?

— Нет, я ничего не трогал… Хотя нет, погодите. Я и изнутри трогал ручку. И дверь в туалете, и раковину, и…

— Я спрашиваю о месте преступления.

— Нет, там я ничего не трогал.

— Хорошо. Когда вы вошли, вы смотрели на монитор?

— Да, но недолго. Ведь все мои друзья…

— Понимаю. Там, на мониторе, — Заколка?

— По-моему, да.

— Значит, сегодня вы сняли на камеру Заколку?

— Да, они вели его и записывали…

— Хорошо. Спасибо.

* * *

Тейроне побежал в парк «Кампани-Гарденз». Оттуда можно позвонить Наде, чтобы его не подслушивали.

Она не отвечала. Его переключили на автоответчик, он вздохнул, собираясь оставить ей сообщение, но потом передумал и отключился. Что бы такое сказать, чтобы не напугать ее?

Она наверняка выключила звук. Сейчас она на лекции. Без двадцати час. Через двадцать минут она освободится.

К этому времени копы наверняка найдут его рюкзак… и, наверное, телефон.

Ему обязательно надо оставить Наде сообщение. Просто скажет, что у него новый номер… Нет, он скажет, что у него временно новый номер, старый телефон он потерял, пусть она ему перезвонит, у него срочное… нет, он должен рассказать ей кое-что важное. Пусть перезвонит как можно скорее.

Тейроне глубоко вздохнул. Главное, чтобы она не догадалась, как он взволнован. Он набрал номер.

Мбали только что заметила дыру от пули в двери, которая вела в торговый центр. Она внимательно изучила отверстие, а потом попыталась понять его смысл — в контексте того, что случилось на месте преступления.

Она открыла дверь и вышла в коридор торгового центра. Перчатки и бахилы по-прежнему были на ней. Глазами она отыскивала камеру, которая могла наблюдать за дверью в ПЦН.

Нашла одну, в десяти метрах, камера висела под самым потолком.

Она прикинула угол обзора. Возможно, вся дверь не попадает в объектив, но широкий коридор перед дверью должен просматриваться хорошо.

— Мбали! — услышала она знакомый голос и обернулась. Бенни Гриссел. Приехали Гриссел, Купидон и Шепелявый. Она вздохнула с облегчением. Гриссела она любила больше всех из сослуживцев. К сержанту Дэвидсу тоже относилась вполне терпимо. Хотя его манера одеваться и стричься казалась ей немного скандальной, свое дело он делал неплохо и знал свое место. Вот Купидона она не выносила. Но она была профессионалом и должна справиться со всем.

Мбали поздоровалась со всеми троими и остановилась у двери, ведущей в торговый центр.

— Место преступления начинается отсюда. Вам придется надеть бахилы и перчатки.

Глава 26

Надя Клейнбои вышла из аудитории.

В коридоре какой-то парень за ее спиной спросил:

— Такие джинсы продаются вместе с красивой попкой или приходится доплачивать?

Она обернулась, усмехнулась. Легкий флирт. Ей нравилось внимание. Она не была такой тощей, как ее брат.

— Твои икры должны были достаться мне, — всегда говорил Тейроне.

А она отвечала:

— Зато у тебя лицо правильное.

— С твоим лицом тоже проблем нет. Ты красавица.

Но Надя-то знала, что из них двоих красавчик — ее брат. Все ее подружки любили крутиться у дома дяди Солли в надежде, что там окажется Тейроне. Надо сказать, дома Тейроне появлялся нечасто. Хотя всегда приходил, когда был ей нужен.

Только когда она вышла на улицу, под бледное зимнее солнце, она достала сотовый телефон.

На нем сразу высветилось два текстовых сообщения.

«У вас два пропущенных вызова».

«У вас два голосовых сообщения».

И тут же телефон зазвонил, и она увидела номер Тейроне. Она ответила.

— Привет, — сказал парень с красивым французским акцентом. — Я на Рюневельд-стрит. — Правда, он произнес «Ринерваль», отчего Надя улыбнулась. — Здесь какое-то здание… по-моему, на нем написано «Геология».

— Я знаю, где это. Буду через две минуты.

— Tres bien,[14] — ответил француз. — Я стою у входа на парковку. Рядом с серебристым «Ниссаном-X-Trail».

— Хорошо, — ответила Надя и отключилась.

Интересно, подумала она, как выглядит этот француз? У него очень приятный, сексуальный акцент, и голос красивый — в нем угадывается веселость, как будто все происходящее его забавляет.

Гриссел взял гильзу рукой в перчатке:

— Змея такая же. И буквы.

— Ясно, — ответила Мбали и сухо, сжато изложила им все, что произошло, по словам охранников.

— Кобра переквалифицировался в карманники? — спросил Купидон, недоверчиво тряся головой.

Мбали сделала вид, что не слышала.

— Это не Кобра. — Купидон показал на монитор и на снимок, прикрепленный к щиту. — Здесь парень с очень темной кожей. Учти, Мбали, я не расист, но с фактами не поспоришь.

Она на него не взглянула. Сказала Грисселу, что им необходимо сделать труднейший выбор: на каком этапе Шепелявому можно сесть перед панелью мониторов и отмотать запись назад. Дело в том, что мониторы расположены в самом центре места преступления и, если они будут тут ходить, есть риск повредить важные улики. Но Толстый и Тонкий уже в пути, а их работа, фотографирование, видеозапись, первичный осмотр патологоанатома и вынос тел займет много времени. Чем дольше они ждут, тем вероятнее, что все возможные видеодоказательства окажутся бесполезными. Преступник успеет сбежать.

— Все просто, — сказал Купидон. — Никакой загадки здесь нет. Он пришел, пострелял и ушел. А мы уже здесь. Давайте смотреть!

Мбали его будто не замечала. Она смотрела только на Гриссела.

— Он прав, — кивнул Гриссел, — и все же нам нужно вести себя очень осторожно, чтобы ничего не повредить на месте преступления.

— Ладно, — сказала Мбали. — Есть еще одна проблема. Из-за того, что стреляли в ограниченном пространстве, а начальнику участка «Си-Пойнт» удалось все сделать без шума, стрельба еще не привлекла всеобщего внимания. Но когда сюда приедут судмедэксперты, патологоанатом и машины скорой помощи, все изменится. Кому-то нужно поставить в известность руководство торгового центра. Им придется как-то сдерживать внимание публики и журналистов.

— Не смотри на меня, — возмутился Купидон.

— Где начальник участка? — спросил Гриссел.

— Ему пришлось уехать. На его участке снова стреляли.

— Снова? — с тяжелым сердцем переспросил Гриссел. Он не верил в совпадения.

Надя увидела серебристый внедорожник, а рядом с ним — блондина в линялых джинсах и белой футболке. В руке он сжимал мобильный телефон и озирался по сторонам, как будто кого-то искал. Волосы ежиком, узкие бедра, широкие плечи, белая, но загорелая кожа, похож на серфера. Может, он и в самом деле серфер.

Жаль, что он сегодня возвращается во Францию…

Надя подошла ближе. Блондин вопросительно посмотрел на нее. Она помахала рукой и кивнула. Присмотревшись, Надя поняла, что он уже не мальчик. Ему лет тридцать, а то и больше. Для нее староват. Хотя…

Блондин поднял телефон повыше и спросил:

— Надя?

— Да.

Он широко улыбнулся, показав белые ровные зубы.

— Как мне вас благодарить? — Краем глаза она заметила, что во внедорожнике сидят еще двое.

— Не стоит благодарности. — Он протянул ей телефон.

Она вытянула руку, собираясь взять телефон. И тут блондин схватил ее за плечо.

Двое студентов выезжали с парковки на «фольксвагене-гольф». Пассажир увлеченно беседовал по мобильному телефону и в окно не смотрел. Зато водитель отлично видел, как белый мужчина, блондин, схватил цветную девушку. Открылась задняя дверца «ниссана», и блондин наполовину втащил, наполовину втолкнул ее в машину.

— Какого черта? — спросил студент, опуская стекло.

— Что? — откликнулся пассажир.

— Тот тип… — Он увидел, как «ниссан» спокойно уезжает с парковки, и три раза нажал на клаксон.

— В чем дело, брат? — спросил пассажир.

«Ниссан» удалялся.

— Эй! — крикнул водитель, высунувшись из окна.

— Остынь, брат! — посоветовал пассажир.

— Те парни в «ниссане» только что похитили девушку… — Водитель прибавил газу и пустился в погоню за внедорожником.

— Какую девушку?

— Ту, что в машине.

— Шутишь?

— Нет, я серьезно. Давай звони в полицию.

Внедорожник повернул направо, на Крозье-стрит.

— В той машине нет никакой девушки…

Водитель «фольксвагена» снова нажал на клаксон, расстояние между двумя машинами сократилось.

— Они толкнули ее на пол. Говорю тебе, вызывай полицию! Я все видел!

Его слова не убедили пассажира.

— Брат, нельзя вызывать полицию просто так. То есть…

Водитель выругался, выхватил из кармана рубашки сотовый телефон:

— Ну, значит, я сам им позвоню!

Внедорожник повернул на Андринга-стрит. «Гольф» следовал за ним, водителю пришлось оторваться от телефона, потом снова опустить голову, чтобы набрать номер.

— Осторожно! — крикнул пассажир.

Водитель быстро вскинул голову. Внедорожник, ехавший впереди, неожиданно остановился. Дверцы распахнулись, и оттуда выбежали двое с пистолетами в руках.

Пассажир выругался.

— Давай задний ход! — крикнул он. Но водитель еще не успел ничего сообразить, а когда резко затормозил, было уже поздно. Двое из внедорожника оказались рядом, они двигались на удивление быстро и уверенно. Оба прицелились в передние колеса. Послышались мягкие хлопки, шипение. Двое распахнули дверцы «гольфа» и выхватили у водителя и пассажира телефоны. Так же быстро захлопнули дверцы, бросились к внедорожнику, заскочили внутрь.

«Ниссан» тронулся с места.

Студенты оцепенели.

— Господи! — ахнул пассажир.

Водитель издал звук, похожий на шипение сдуваемой покрышки.

* * *

Бенни Гриссел решил не включать мобильный телефон. Он позвонил в участок «Си-Пойнт» с телефона рядом с панелью мониторов в пункте централизованного наблюдения.

— Там гильза со змеей, — тут же сообщил ему начальник участка.

— Откуда вы о ней знаете?

— Я присутствовал при допросе, который проводила капитан Калени в торговом центре. При мне она кому-то звонила и говорила о гильзах с гравировкой в виде змеи…

— Ясно. Кто пострадавший?

— Ее пока не опознали. Молодая цветная женщина. Похоже, она была дома одна. Преступник влез через разбитое окно в гостиной. Выбил дверь в ее спальню — замок взломан. Она убита выстрелом в лоб.

«Господи, — подумал Гриссел. — Что же у нас творится?»

— Ясно, — сказал он, стараясь скрыть досаду. — Убийство наверняка связано с теми, которые расследуем мы. Высылаю к вам капитана Вона Купидона… Постарайтесь пока опечатать место преступления.

— Уже сделано, — ответил начальник участка.

— Спасибо, капитан! — с облегчением сказал Гриссел. Он был доволен, потому что ГАБ еще не знает о новом убийстве. — Какой адрес?

— Элла-стрит, дом восемнадцать, это на Скотсе-Клоф.

Гриссел отключился. А потом сразу произошло много всего.

— Вон, мне придется послать тебя в Бо-Кап, — сказал он.

— Шмотрите-ка, та шамая девушка. — Шепелявый Дэвидс показал пальцем на монитор, где воспроизводилась запись.

— Твою мать! — не удержался Купидон.

— Вы выражаетесь очень непрофессионально, — заметила Мбали.

Зазвонил сотовый телефон Гриссела.

— Какая девушка? — спросила Мбали.

— Ш Фейшбука. Альвареш, — ответил Шепелявый.

Они медленно и осторожно обошли трупы убитых охранников и подошли поближе к монитору.

— Что еще за девушка с Фейсбука? — спросила Мбали.

— Точно, она, — сказал Купидон.

Телефон Гриссела все звонил, но он не отрывал взгляда от экрана. Лиллиан Альварес стояла лицом к камере и разглядывала заколку в руке карманника. Сам карманник стоял, почти прижавшись к ней, и запустил руку в ее сумку.

— Что еще за девушка с Фейсбука? — повторила Мбали.

Снаружи послышался бодрый голос Арнольда, толстого коротышки:

— Эй! Есть кто живой?

— Алло! — сказал Гриссел в трубку.

— Вам лучше поспешить, — произнес женский голос, владелица которого ранее назвалась Джони Митчелл. — ГАБ уже в пути. Они забирают дело.

— В торговом центре?

— Да.

Собеседница Гриссела нажала отбой.

— Он кое-что украл у Альварес, — заметил Купидон.

— Ах ты!.. — воскликнул Джимми, высокий и тощий судмедэксперт, когда увидел пять трупов. Но, заметив испепеляющий взгляд капитана Калени, не докончил фразу.

Глава 27

— Идите отсюда, — велел Бенни Гриссел Толстому и Тонкому.

— А тебе не кажется, что убраться должны вы? — спросил Джимми. — Вы топчетесь на…

— Идите отсюда! — еще резче повторил Гриссел. Он вел себя совсем не так, как тот Бенни, к которому они привыкли. Оба эксперта застыли на месте. — Джимми, пожалуйста, выйдите и подождите в коридоре. И поторопитесь!

Поняв, что Гриссел не шутит, эксперты подчинились.

— Кто-нибудь мне объяснит, что это за девушка — Альварес? — спросила Мбали.

— Потом, Мбали, — отрезал Гриссел. — У нас очень мало времени. ГАБ уже в пути…

— Черт! — воскликнул Купидон.

— ГАБ? — недоверчиво переспросила Мбали. — Государственное агентство безопасности?

— Внимание всем! Поговорим потом. Сейчас нам нужно отсмотреть эту запись. Быстро, Шепелявый! Проматывай!

Тейроне ходил туда-сюда по дорожке в парке. Надя опять забыла включить звук в телефоне! Уже не в первый раз.

Он позвонил снова.

Телефон звонил долго.

Сердце у него упало. Сейчас его снова переключат на автоответчик.

Неожиданно он услышал ее голос:

— Алло?

Он сразу понял: что-то случилось. Наверное, копы уже звонили ей.

— Надя, это я. Я все объясню, что бы они тебе ни говорили, это неправда… — Он услышал на том конце линии какое-то шипение. Ему показалось, что Надя едет в машине.

— Братишка, они меня взяли… — В ее голосе слышался страх, какого он за ней не знал, и внутри у него все сжалось.

— Кто, копы?

— Это Тейроне? — заговорил вдруг мужской голос. Тейроне сразу понял, что он не из полиции.

— Кто говорит?

— Тейроне, Надя у меня, а у тебя есть кое-что нужное мне. Если ты отдашь мне мое, мы ее отпустим. Если нет, я застрелю ее между глаз. Ты понимаешь?

Тейроне затрясло.

— У меня ничего нет…

— Сегодня утром ты украл кошелек на набережной…

Он молчал.

— Кошелек у тебя?

— Может быть.

— Тейроне, не советую умничать. Или ты хочешь, чтобы я сделал больно твоей сестре?

— Нет.

— Кошелек сейчас у тебя?

— Да.

— Загляни в него. Там должна быть карта памяти.

Сердце у него упало. Карта памяти? В том кошельке нет никакой карты.

— Там только деньги и кредитные карточки… — сказал он.

— Посмотри очень внимательно. Не торопись.

— Вы подождете?

— Я подожду.

Тейроне сел на скамейку, положил телефон рядом, достал кошелек. Дрожащими пальцами перебрал банкноты. Между ними ничего не было.

В бумажнике имелось три отделения для кредитных карточек. Он посмотрел все.

То, что он искал, нашлось в заднем клапане, когда он сунул пальцы в карман, который снаружи казался пустым. Достал карточку.

Синяя, легкая, тонкая. Verbatim SDXC. 64 гигабайта.

— Да, карта у меня! — крикнул он, хватая телефон.

— Посмотри на нее внимательно.

— Смотрю.

— Эта карточка — жизнь твоей сестры. Если ты ее потеряешь, она умрет. Если ты ее сломаешь, она умрет. Если ты каким-нибудь образом повредишь ее и я не смогу прочесть то, что на ней записано, я убью твою сестру. Застрелю ее между глаз…

— Не надо! — закричал Тейроне, сжимая карточку в кулаке. — Я отдам ее вам.

— Вот и хорошо. Где ты сейчас?

— В парке «Кампани-Гарденз».

— Где это?

— В Кейптауне.

— Хорошо. Ты звонишь сестре с сотового?

— С мобильника? Да.

— И оставишь этот телефон у себя?

— Да.

— И он будет постоянно включен?

— Да.

— Молодец, Тейроне. Я тебе перезвоню.

— Когда? — испуганно крикнул он.

Но его собеседник уже отключился.

* * *

Мбали, Гриссел и Купидон смотрели, как сержант Дэвидс проматывает запись назад. Они увидели Заколку, карманника, который догоняет Лиллиан Альварес и отвлекает ее внимание. Он вертит перед ее лицом заколкой, которую держит в левой руке, а правую запускает к ней в сумку.

Ловкий, быстрый… Они невольно залюбовались точными движениями карманника, но от них не укрылся испуг потерпевшей.

— Шепелявый, ну-ка, останови. Что он вытащил из сумки?

Дэвидс перемотал запись назад. Они стали смотреть снова, но карманник действовал молниеносно. Невозможно было понять, что именно он извлек из сумки и переложил себе в карман.

— Попробуй промотать в замедленном режиме, — посоветовал Купидон.

— Не поможет, — возразил Шепелявый, но все же промотал.

Украденный предмет казался размытым светло-коричневым пятном.

— Какой-то пакет, — предположила Мбали.

— Давай дальше, — распорядился Гриссел.

Камера неотступно следила за Заколкой. Тот пошел прочь. Потом на него набросились двое охранников, они схватили его и потащили в торговый центр. Скоро все трое скрылись из вида.

— Этот цветной братец — настоящий профессионал, — заметил Купидон. — Но все они рано или поздно попадаются.

— Видишь вон тот монитор? — спросила Мбали, показывая на один из мониторов поменьше.

— Да, — ответил Шепелявый.

— Можешь посмотреть, что там записано во время преступления?

— Конечно.

— Давайте скорее, — торопил Гриссел.

Шепелявый подвигал мышкой, и на главном мониторе появилась новая картинка — коридор в подвальном этаже перед пунктом централизованного наблюдения. Потом он включил обратную перемотку. Фигуры комично задвигались. В нижнем углу так же быстро отматывался назад временной код.

— Останови около девяти часов, — сказала Мбали.

Шепелявый перемотал запись до того места, когда охранники втолкнули Заколку в ПЦН. Он остановил запись, промотал вперед, снова не попал на нужное место. Чертыхнулся, наконец нашел нужное место, включил воспроизведение.

На индикаторе было 08:49:09:01. Охранники подталкивали Заколку, заломив ему руку за спину.

— Пусть воспроизводится как есть.

— Нет времени, — возразил Гриссел. — Можешь немного ускорить?

— Могу.

Шепелявый увеличил скорость. Три человека исчезли, камера осталась.

В ее объектив попадали покупатели. Все шли прямо — к камере или от нее.

Только один человек шагал наискосок, к двери ПЦН. Скрылся за ней.

— Останови! — сказал Мбали. — Вот он!

Шепелявый промотал запись, включил воспроизведение на нормальной скорости.

Они увидели молодого мужчину атлетического телосложения, высокого, с кожей цвета кофе с молоком. В черной ветровке. Правую руку он держал в кармане. Голову в бейсболке он склонил набок, словно невзначай, но он явно знал о наличии камер. Индикатор показывал 08:49:31:17.

— Вот он! — воскликнул Купидон.

— Не знаю… — усомнился Гриссел.

— Он, он, дружище! — уверял Купидон.

— Кто? — спросила Мбали.

— Кобра.

Она с шумом втянула воздух, собираясь что-то спросить, но Гриссел ее опередил:

— Я все расскажу потом. — Он посмотрел на часы. — Шепелявый, ускорь-ка. Хочу посмотреть, кто оттуда выходит.

Быстрая перемотка. Всего пять минут спустя по коридору наискосок метнулась темная фигура.

— Вон он! — сказал Шепелявый. Промотал туда-сюда, нашел нужное место. 08:55:02:51. Включил нормальную скорость. Заколка бежал, выбрасывая длинные тощие ноги, размахивая руками.

— Останови! — велел Гриссел и нагнулся к монитору. — Резкость увеличить можешь?

— Нет, — сказал Шепелявый. — Он в движении, тут ничего нельзя поделать.

— Ладно, — сказал Гриссел.

— Включайте, сержант, — распорядилась Мбали.

Шепелявый включил воспроизведение. Заколка скрылся из объектива камеры. А потом в кадре появился мужчина в бейсболке. С рюкзаком в руке.

— Смотрите! — сказала Мбали.

— Погодите. — Гриссел поднял руки, как будто хотел, чтобы все ненадолго застыли. Сам закрыл глаза, обдумывая, что они только что видели и что ждет их впереди.

Коллеги смотрели на него выжидательно.

Гриссел открыл глаза:

— Вон, осмотри дверь, которая ведет в коридор. Проверь, запирается ли она изнутри. Если придут ребята из ГАБ, постарайся задержать их как можно дольше…

Купидон радостно улыбнулся и поспешил прочь.

— Шепелявый, можешь спрятать видеозаписи? Или поместить их в такое место, где найти их сможешь только ты?

— Капитан, файлы шлишком большие, у наш нет времени. Я могу только одно: удалить их.

— Так удали.

— Бенни, то, что вы предлагаете, называется порчей вещественных доказательств! — воскликнула Мбали, возмущенная до глубины души.

— Мбали, вещественные доказательства мы уже осмотрели. ГАБ не занимается расследованием уголовных дел.

— У вас будут неприятности!

— Да, — сказал он. — Шепелявый, давай стирай!

— Понял, капитан!

Они услышали, как кто-то молотит в дверь.

Гриссел быстро выхватил из кармана айфон.

— На вашем телефоне есть камера? — спросил он у Мбали.

— Да.

Гриссел нацелил телефон на щит и переснял фотографию Заколки.

— Пожалуйста, щелкните его тоже. На всякий случай…

— Хорошо, — сказала Мбали и принялась рыться в сумке.

Снаружи послышались громкие недовольные голоса.

Вдруг дверной проем потемнел.

— Все вон отсюда! — сказал командир группы Государственного агентства безопасности. — Немедленно!

Глава 28

Тейроне свернулся клубком на скамейке в парке. В одной руке он держал телефон и кошелек, в другой сжимал карту памяти. Он не слышал приближающихся шагов и опомнился, лишь когда на него упала тень.

— Брат, — послышался сиплый, отрывистый голос, от которого Тейроне передернуло.

— Что?

— Прости, брат, не знал, что ты медитировал.

Перед ним стоял бездомный, маленький, морщинистый человечек, весь скрюченный. Бродяга виновато улыбался беззубым ртом.

Тейроне вернулся к жизни. Встал, инстинктивно и поспешно сунул телефон и бумажник в карман и зашагал прочь.

— Куда ты, брат? Не обижайся, дай пять рандов на хлеб, дети вчера не ели, а у тебя денег много, я видел! — захныкал бродяга, ковыляя за Тейроне. — Они голодают, брат, не будь таким жадным! Выкажи солидарность, прояви милосердие, всего пять рандов…

Милосердие… Тейроне остановился.

Бродяга, не ждущий ничего хорошего, на всякий случай попятился назад.

«Тейроне, никогда не забывай о милосердии. Облегчишь душевную боль ближнего своего — и тебе станет легче».

Тейроне достал кошелек. Аккуратно спрятал карту памяти на прежнее место. Он снова вспомнил слова дяди Солли: «Но не давай милостыню, только когда у тебя изобилие. Кость, брошенная собаке, — не милосердие. Милосердие — это кость, которую ты делишь с собакой, когда так же голоден, как она».

Он достал из украденного кошелька купюру в пятьдесят рандов и протянул бродяге.

— Да благословит тебя Господь, брат! — Грязная рука проворно схватила банкнот, и он мигом исчез, как у фокусника. Потом и сам бродяга испарился, растаял. Он, видимо, боялся, что Тейроне пожалеет о своей щедрости.

Тейроне зашагал в сторону Куин-Виктория-стрит.

«Все время двигайся».

Думать можно на ходу.

«Карманнику нельзя щелкать клювом. Двигайся!»

И дикое напряжение внутри немного ослабевало, если он куда-то шел.

Ладно, значит, вот что произошло. Он украл не тот кошелек в неудачное время.

Речь не о доле в сделке с наркотиками.

Охранники из торгового центра погибли, потому что он украл не тот кошелек в неудачное время.

А теперь убийцы схватили Надю. По той же причине.

«Двигайся!»

Нет смысла грызть себя за то, что случилось. Надо выручать Надю. О себе он подумает потом.

Все просто. Он обменяет карту памяти на сестру.

«Тогда почему ты так боишься?»

Он шагал по Перт-стрит, по Вреденбург, в сторону Лонг-стрит.

Ему было страшно. Он помнил типа из торгового центра, помнил его глаза. Он совершенно хладнокровно вошел в комнату охраны и перестрелял охранников, как мишени в тире, без всяких эмоций… Такой вряд ли подойдет к нему и скажет: «Спасибо, брат, иметь с тобой дело — одно удовольствие». Он заберет свою карту памяти, а потом убьет и его, и Надю…

Его передернуло. Из-за него Надя страдает. Если они тронут его сестру хоть пальцем… Сердце у него готово было выскочить из груди. Он повернул налево, на Лонг-стрит, и зашагал на юг, к Столовой горе.

«Двигайся!»

«Выбрось страшные картины из головы. Думай!»

Тейроне Клейнбои постепенно избавлялся от страха. Он соображал на ходу. Вспомнил все, что произошло, с самого начала. Он должен забыть о том, что случилось с ним, он должен проникнуть в голову человека с холодными глазами, он должен взглянуть на все с высоты птичьего полета. Вот что ему сейчас нужно.

Тейроне дошел до перекрестка с Бёйтесингел-стрит, повернул на Клоф-стрит, очутился в толпе студентов, бизнесменов, туристов, стройных фотомоделей и бродяг, которые пытались помочь автовладельцам найти место на переполненной парковке. У входа в закусочную ненадолго остановился, положив руку на затылок. Он глубоко задумался.

Потом он развернулся и зашагал в обратную сторону.

В Скотсе-Клоф Гриссел взял с собой Мбали, потому что по пути собирался ввести ее в курс дела. Он рассказывал подробно, стараясь ничего не упустить.

Ему пришлось нелегко. Мбали была до ужаса законопослушным и сверхосторожным водителем. Кроме того, она еще обижалась на него. То и дело перебивала, качая головой, когда он возмущался вмешательством Государственного агентства безопасности, «колониальными замашками» МИ-6, из-за того, что она невольно стала соучастницей в уничтожении вещественных доказательств по делу об ограблении и пяти убийств.

Гриссел продолжал. Он закончил, когда они на пять минут остановились перед домом номер 18 по Элла-стрит, рядом с каретой скорой помощи и шестью патрульными машинами ЮАПС.

— Это совершенно недопустимо, — заметила Мбали.

— Понимаю. Но именно так обстоят дела, — ответил Гриссел.

— У нас демократия, — сказала Мбали.

— Ты так думаешь? — съязвил Купидон с заднего сиденья.

— Замолчи! — воскликнула Мбали, как будто Купидон богохульствовал.

— Именно поэтому я попросил вас всех в торговом центре выключить телефоны, — пояснил Гриссел. — Потому что теперь я совершенно уверен, что они перехватывают наши разговоры и могут без труда вычислить наше местоположение. Они не должны знать, где мы. А нам нельзя забывать, что у них есть доступ к тем же базам данных, что и у нас, только им не требуется дожидаться ордера… И очень может быть, что наши кабинеты тоже прослушиваются…

Мбали покачала головой.

— Придется это предположить, — настаивал Гриссел.

Она молча кивнула.

— Я попрошу начальника участка «Грин-Пойнт» не разглашать информацию о гильзах с гравировкой в виде кобры. Если этот след, — он показал на большой дом, — нас куда-нибудь выведет, мы будем на шаг впереди них… А теперь давайте обсудим то, что случилось в торговом центре на набережной. Я имею в виду происшествие с карманником. Мбали, что вы обо всем этом думаете? — Он надеялся, что Купидон поймет его игру и на время заткнется.

Мбали очень долго молчала, крепко сжав рулевое колесо.

Купидон с заднего сиденья досадливо вздохнул.

— По-моему, этот тип, Кобра, похитил Дэвида Эдера, и он еще жив, — невозмутимо ответила Мбали. Гриссел не услышал в ее голосе всегдашних самоуверенных ноток.

— Ясно, — ответил он.

— По-моему, Эдер связался с Лиллиан Альварес, потому что она должна была что-то привезти из Кембриджа в Кейптаун. Что-то нужное Кобре. Видимо, передача должна была состояться именно на набережной Виктории и Альфреда, но все планы спутал карманник.

— Не уверен, что все именно так, — возразил Купидон.

— Почему? — спросила Мбали.

— Потому что наш парнишка-щипач очень шустрый. Мы даже не смогли увидеть, что он украл, а рядом с тем местом, где он стоял, я не заметил никого похожего на Кобру. А если Кобра не видел, что произошло, как он узнал?

— Может быть, он поговорил с Альварес сразу после того, как у нее вытащили кошелек, и она рассказала, что произошло. Может быть, он наблюдал за происходящим издали. Может быть, он сам не знал, что именно украл карманник. Мы могли бы отсмотреть записи с других камер, если бы не стерли их. А потом Кобра пошел следом за охранниками. Судя по записи, он отстал от них всего на двадцать секунд. И застрелил всех. А карманник сбежал.

— Может быть… — буркнул Купидон, но без особой уверенности.

Мбали поерзала на сиденье, повернулась к ним.

— Очень важно найти рюкзак, — сказала она.

— Почему? — спросил Купидон.

— Когда карманника арестовали, на нем был рюкзак. А когда он выбежал из ПЦН, рюкзака у него уже не было. Его нес в левой руке человек, похожий на Кобру.

— И что?

Мбали пожала плечами.

— Вон, похоже, у тебя есть другая версия! — заметил Гриссел.

— Не похоже, чтобы Кобра считал, будто украденная вещь по-прежнему у Заколки. Может быть, он нашел что искал и просто смылся с места преступления…

— Он бы не бежал, если бы нашел что ему было нужно. Он профессионал, — возразила Мбали.

— Может быть. И все же я настаиваю: Эдер таскал деньги с ПОФТ. И Кобра охотится за деньгами. Альварес привезла что-то такое, где говорится, где деньги или как их получить. Может, номер счета в швейцарском банке…

— Это она могла переслать по электронной почте, — возразила Мбали.

— Может быть, — ответил Купидон.

Гриссел кивнул и открыл дверь.

— Пошли посмотрим, что тут произошло.

Начальник участка «Грин-Пойнт» сидел в гостиной вместе с убитым горем хозяином дома. Посмотрев в окно, он увидел, как к дому подходят три детектива. Впереди шагала приземистая, коротконогая Мбали Калени с огромной сумкой через плечо, за ней — высокий Вон Купидон в черном плаще, делавшем его немного похожим на Бэтмена, а за Купидоном — Бенни Гриссел, по росту средний между зулуской и цветным коллегой. Его взъерошенные волосы явно нуждались в стрижке, и у него были необычные, какие-то славянские глаза. Все прослужившие в полиции больше десяти лет знали, что Гриссел, бывший детектив отдела убийств и ограблений, однажды приехал на место убийства пьяным в стельку, тогда его пришлось погрузить в машину скорой помощи вместе с трупом жертвы.

Начальник участка покачал головой. И это — «Ястребы», элитное подразделение… Лучшие из лучших! Толстуха, болтун и пьяница.

Куда катится страна?

Вудсток находится всего в двух километрах от делового центра Кейптауна.

Двести лет назад на том месте были ферма и длинный белый пляж, на который волны выбрасывали обломки разбитых кораблей. Сто тридцать лет назад здесь находился третий по величине город Канской колонии. А пятьдесят лет назад Вудсток считался одной из многих окраин Южной Африки, где при апартеиде могли жить бок о бок цветные, чернокожие и белые. Окраина стремительно скатывалась в нищету, а за нищетой следовали и остальные общественные беды.

Тейроне вышел из маршрутки на Виктория-стрит, где все время что-то обновляли — открывали новые бутики, магазины интерьеров и старомодной мебели. Такие магазины вполне уютно существовали рядом со старомодными лавками, в которых продавались скобяные изделия и автозапчасти. Офисные здания, склады и старые пекарни ремонтировали, а на южном конце красивые старые дома скупали молодые преуспевающие горожане, яппи.[15]

Тейроне повернул на Сассекс-стрит, и от облагороженного Вудстока ничего не осталось. Его окружали тесные, полуразвалившиеся домики. Таким же был и дом на углу Райт-стрит, здание из рифленого железа со старой, едва различимой вывеской красными буквами на синем фоне. Согласно вывеске в здании размещались некие «ПК Технологии».

Веранду защищали прочные, выкрашенные в белый цвет решетки, перед дверью в ограде поставили еще дополнительную калитку. Меры предосторожности, очевидно, предназначались против воров, но не только. Хозяину хотелось выиграть время, если к нему вдруг нагрянут сотрудники ЮАПС с ордером на обыск. Потому что «ПК Технологии» принадлежали Винсенту Каролусу, специалисту по наладке и торговле новыми, подержанными и, самое главное, крадеными компьютерами и комплектующими.

Каролус вырос на Бегония-стрит в Митчеллс-Плейн, всего в трех домах от того дома, где жили Тейроне и Надя с дядей Солли. Никто не знал, как он раздобыл свой первый персональный компьютер, но уже в четырнадцать лет он считался настоящим компьютерным гением. С тех пор его так и звали — Каролус Компьютер.

В настоящее время Каролус входил в узкую группу из пяти человек, знавших, чем Тейроне зарабатывает на жизнь на самом деле. Остальные четверо были скупщиками краденого.

Тейроне остановился отдышаться у стальной двери. Быстро и, пожалуй, слишком сильно надавил на кнопку звонка под видеокамерой.

Электронный замок, зажужжав, открылся через четырнадцать секунд.

Глава 29

Владелец большого дома на Элла-стрит не стеснялся своих слез. Он рыдал неудержимо. Мбали подсела к нему на диван, взяла его за руку. Ее лицо дышало сочувствием.

— Как я скажу жене? — все спрашивал хозяин.

— Примите мои соболезнования, — всякий раз отвечала Мбали.

Дождавшись, когда он немного успокоился, они приступили к допросу.

На капском диалекте английского хозяин рассказал, что его дочь была студенткой, училась на модельера. У нее было столько планов! Ей было всего двадцать четыре года.

— А теперь ее не стало…

Мбали снова принялась его утешать.

Хозяина спросили, не пропало ли что-то из вещей, ценностей. Он ответил, что никакой пропажи не заметил.

Его спросили, не гуляла ли его дочь сегодня по набережной Виктории и Альфреда.

— Нет, она сидела дома. Она бы позвонила, если… Она нечасто выходила.

Гриссел достал сотовый телефон, нашел снимок Заколки и показал хозяину:

— Вы его знаете?

— Так это он?.. — изумленно и с ужасом спросил хозяин.

— Нет, сэр, мы не думаем, что вашу дочь убил он. Вы его знаете?

— Да, он мой жилец. Почему вы показываете мне его фотографию, если ее убил не он?

— Мы думаем, что человек, который вломился в ваш дом, скорее всего, искал его. Он снимает у вас комнату?

— Нет. То есть да… Он живет в пристройке… Раньше там было помещение для прислуги… Что он натворил?

— Значит, он живет рядом с вами? Можно сказать, в вашем доме?

— Да, за гаражом.

Купидон метнулся к двери:

— Я посмотрю!

Гриссел кивнул.

— Он у вас работает?

— Нет, мы только сдаем ему пристройку, там, можно сказать, отдельная квартира со всеми удобствами… Что он натворил? В чем он замешан?

— Прошу вас, успокойтесь, — ответил Гриссел. — На данном этапе нам известно очень мало. И мы надеемся, что вы нам поможете.

— Извините. Просто… Мне всегда казалось… Я никогда ему не верил.

— Мы хотим знать все, а пока… будьте добры, скажите, как его зовут.

— Тейроне Клейнбои.

— Знаете, где его можно найти?

— Не знаю. Он… говорит, что он маляр. Все время, мол, работает по контракту. Мы… Я редко его вижу.

— Ясно. Давно он снимает у вас жилье?

— С начала года.

— У вас есть его прежний адрес?

— Раньше он жил где-то в Митчеллс-Плейн. Адреса у меня нет.

— Что вам известно о его семье?

— Не знаю, есть ли у него… то есть… не знаю. В ноябре прошлого года мы разместили в газете объявление о сдаче квартиры, и он откликнулся. Произвел благоприятное впечатление, показался нам хорошим парнем. Он говорил, что сирота. Они с сестрой жили… на Митчеллс-Плейн, со стариками, которые их воспитывали, а потом они умерли. Он говорил, что его сестра хочет поступить в университет, чтобы учиться на врача, а он маляр и почти все время работает в городе и в пригородах, поэтому хочет снять жилье. Внес залог, платил аккуратно и вовремя, каждый месяц. Моя жена… — Хозяин снова всхлипнул. Они видели, как он пытается взять себя в руки. — Моей жене он очень нравился. Бывало, он приходил и разговаривал с ней. Просто разговаривал, как будто… Как будто она была его матерью…

— Сэр, известно ли вам, в каком университете учится его сестра?

— В Стелленбосском. Он так сказал. Но я… Мне показалось, что он преувеличивает, ведь учиться там дорого, а они сироты. К тому же на медицинском… Мне казалось, он наплел с три короба, чтобы мы сдали квартиру именно ему, ведь к нам приходили и другие желающие. Но жена сказала, что мы должны помогать тем, кому меньше повезло в жизни и что он хороший мальчик… — Хозяин снова всхлипнул и в очередной раз повторил: — Как я скажу жене?

— Очень сложный шифр, брат, — сказал Каролус по прозвищу Компьютер. Он был на два года старше Тейроне, но намного ниже его. К тому же Каролус считался щеголем. Он всегда одевался в то, что было на пике моды. Даже его крупные очки в черной оправе были самой последней модели.

— Очень сложный? — переспросил Тейроне в полумраке.

Каролус вставил в слот карту памяти, и оба смотрели на монитор.

— Стандарт AES. Поддерживает стодвадцативосьмиразрядные ключи.

— И что это должно означать?

— AES — это улучшенный стандарт шифрования.

— Но ты ведь можешь все что угодно!

— Нет-нет… Может, и смог бы, имей я в запасе несколько месяцев.

— И что же?

— Тейроне, на карте записан зашифрованный архивный файл.

— Можно подумать, я понимаю, что это такое!

— Архивный файл — это… Он похож на коробку. В коробке что-то лежит, но ты не узнаешь, что там, пока не откроешь ее. Некоторые коробки открыть сложно, потому что они на замке. На прочном замке, вот что такое стодвадцативосьмиразрядное шифрование! Ты можешь открыть замок, только если у тебя есть ключ. А у тебя, насколько я понимаю, нет ключа.

— Нет.

— Пиши пропало.

— Как по-твоему, что там может быть?

— Тейроне, как узнать, что лежит в коробке, если смотреть снаружи на саму коробку?

— Ну, если на коробке написано «Не кантовать», ты понимаешь, что там что-то…

— Но на этой коробке ни черта не написано. Там может лежать все что угодно — от порнофильмов до документов или пиратских программ… Ну да, скорее всего, там какие-нибудь программы. Понимаешь?

— Да. А ты можешь ее скопировать?

— Попробую тебе объяснить. Ты приходишь ко мне в таком виде, как будто тебе здорово досталось, ты шатаешься и — не обижайся — выглядишь паршиво. Но ничего не объясняешь и надеешься, что я не стану задавать лишних вопросов. Насколько я понимаю, ты хочешь провернуть какое-то дельце. И при этом понятия не имеешь, что такое архивный файл!

— Компьютер, я ничего не проворачиваю. Скажем так. Карта памяти — что-то вроде козыря в рукаве.

Каролус покачал головой:

— Что ты делаешь? Ты понимаешь, что ты делаешь?

— Ja, понимаю.

— А мне не расскажешь?

— Пока нет.

— Ладно, братан, проехали, что сделано, то сделано. Да, скопировать содержимое можно. Скопировать архивный файл может кто угодно. Ты только не сможешь его открыть, пока не добудешь ключ.

— Ясно… И ты сможешь все сделать так, чтобы никто не заметил разницу?

— Если расшифровать файл, сразу станет видно, что в коробке совсем не то.

— Я понимаю, но, допустим, ты изготовишь коробку, которая выглядит в точности как эта. И когда тот тип посмотрит, он увидит, что коробка на месте, но не поймет, что в ней лежит что-то другое. Так ты можешь сделать?

— Конечно. Если изготовить файл того же размера, присвоить ему то же имя и заархивировать с помощью архиватора 7-zip, который поддерживает стандарт AES, никто не заметит разницы. Но если они попробуют расшифровать файл, тебе крышка.

Тейроне задумался.

— Может быть, если ты поподробнее расскажешь, что ты задумал, я и сумею тебе помочь, — продолжал Каролус.

Тейроне не знал, на что решиться, долго взвешивал все за и против. Наконец он сказал:

— Вот какое дело. Одному типу ужасно нужна эта карта. Но он — мой должник. И если я отдам ему карту, скорее всего, он прихватит ее и сбежит, не отдав мне то, что нужно мне.

— Значит, карта — своего рода страховка.

— Вот именно.

— Так бы сразу и сказал!

В комнатке, где жил Тейроне Клейнбои, все дверцы шкафов были распахнуты, все ящики выдвинуты. На полу валялась одежда, в основном черного, темно-серого или темно-синего цвета. На сушилке у раковины лежали средства для чистки и тряпки, несколько столовых приборов и кое-какие документы.

— Даже если карманник очень спешил, не думаю, что это сделал он. Здесь побывал Кобра. И он что-то искал, — заметил Купидон. — Но сначала взгляни вот на что. — Он повел Гриссела в ванную.

В углу крошечного помещения валялась черная водолазка. Купидон взял его рукой в резиновой перчатке и поднес поближе. Гриссел увидел на спине длинную окровавленную прореху.

— Крови много, — заметил Купидон, — как будто он сильно порезался. А взгляни на душевую кабину и раковину! Здесь замывали кровь. Наш воришка возвращался домой… Не больше часа или двух назад.

— Кобра его ранил?

— Наверное. Но свежей крови нет. По-моему, щипач успел вовремя смыться. Может быть, издали заметил, как подходит Кобра.

— Вон, его сестра-студентка, нам надо…

— Посмотри-ка на полу, вон там. Счета из Стелленбоса, выписанные на имя Нади Клейнбои.

Они вернулись в комнату. Купидону пришлось самому показывать Грисселу счета, потому что у того не было перчаток.

— Там есть и адрес: Вест-Сайд, двадцать один, Маркет-стрит, Стелленбос семьдесят шесть тринадцать.

Гриссел прочел документ.

— Вон, убийца наверняка это видел! — воскликнул он.

— Мать твою! — не сдержался Купидон.

И тут, словно услышала издали, на пороге появилась Мбали, грозная, как их совесть.

Тейроне сидел за столиком в кафе «Кухня Ширин». Аромат пряной жареной картошки напомнил ему о том, как он ужасно проголодался. Он торопливо набросился на еду, запивая ее кока-колой. Он еще не успел доесть, пережевывал картошку с хлебом, как зазвонил его телефон. Поскольку раньше ему никто на этот телефон не звонил, он не сразу сообразил, что вызывают именно его. Он поспешно проглотил еду и выхватил трубку из кармана.

На экране высветился номер Нади.

— Алло, — сказал Тейроне, вставая. Он не хотел, чтобы его подслушал официант. Вышел на шумную Виктория-стрит, где гудели клаксонами маршрутки. Они носились туда-сюда, как стаи перелетных птиц.

— Надя говорит, что машины у тебя нет, — произнес тот же голос с акцентом.

— Верно.

— Зато у тебя есть кошелек, который ты украл.

— Да.

— Значит, у тебя есть деньги.

— Да.

— Поймай такси. Знаешь аэродром в Фисантекрале?

Он так странно произнес последнее слово, что Тейроне вначале ничего не понял.

— Что-что?

— Аэродром в Фисантекрале.

— Нет, не поеду.

— Что ты сказал?

— Туда я не поеду. Если хочешь получить карту, я сам выберу место, где мы встретимся.

— Хочешь, чтобы я убил твою сестру?

— Нет, сестра нужна мне живой. Но тебе нужна карта. Давай я скажу, где мы встретимся, — предложил Тейроне и подумал: интересно, знает ли человек на другом конце линии, как часто бьется его сердце?

Глава 30

Суть произошедшего дошла до Тейроне совсем недавно, около часа назад, когда он выходил из парка «Кампани-Гарденз».

Он понял: на карте записано нечто настолько нужное тому типу, что он, хладнокровный как змея, вошел в торговый центр на набережной Виктории и Альфреда и не моргнув глазом застрелил пятерых охранников. Он следил за ним до самого Скотсе-Клоф, а оттуда поехал в Стелленбос, где похитил Надю. Средь бела дня! Все это тяжкие преступления. У него очень, очень серьезный противник.

На такое не пойдешь ради карты памяти со снимками, сделанными в отпуске. Наверняка карта стоит больше, чем Тейроне может себе представить. И карта нужна тому типу… очень нужна.

Он понял, что этим можно воспользоваться. У него есть рычаг давления. Именно то, что нужно. Потому что ему необходимо получить Надю целой и невредимой.

Он все больше злился. Не нужно было тому гаду похищать невинную девушку. «Сволочь, если тебе нужна карта, займись мной, а не ею! Никто не смеет обижать мою сестру!» Он с пяти лет никому не позволял обижать Надю. И хотел, чтобы так продолжалось и дальше.

Тейроне хотелось отомстить этому гаду. Наказать его. Чтобы тот получил по полной программе.

«Спокойно, — велел он себе, — не спеши. Сначала надо выручить Надю и спрятать ее в безопасном месте».

Но как?

«Тей, спроси себя, есть ли у тебя план отхода? Где бы ты ни работал, ты всегда должен продумать план отхода. На всякий случай».

И он постепенно просчитывал план, Каролус по кличке Компьютер помог ему нанести завершающие штрихи. Теперь Тейроне стоял на тротуаре на Виктория-стрит. Мимо проносились автобусы, грузовики, машины, такси. Тейроне все больше волновался. Прижав трубку к уху, он напряженно ждал, что ответит его собеседник. Тот ответил не сразу, Тейроне показалось, что он прикрыл микрофон ладонью.

Неожиданно он заговорил:

— Где?

— Приезжайте в Бельвиль без десяти три. Оттуда позвоните мне.

— Нет. В это время жди меня рядом с аэродромом в Фисантекрале.

— Нет, — как можно решительнее ответил Тейроне.

— Сейчас твоей сестре будет очень больно. Я прострелю ей сначала левое колено, а потом правое. Она станет… un infirme… калекой. Потом я буду стрелять ей в локти…

Тейроне заскрипел зубами, но сдержался. Он понимал: есть только один способ вытащить их с Надей живыми из этой переделки.

— Если обидишь мою сестру, если хоть пальцем ее тронешь, я сожгу карту. Я не дурак. Ты на моих глазах убил пять человек. Знаю, что ты все равно убьешь нас, как только получишь карту, так что не пытайся меня одурачить. Но, клянусь, я отдам ее тебе, если ты отпустишь Надю и если она не пострадает. Я отдам тебе карту после того, как ты ее отпустишь. Но тронь ее хоть пальцем — и я уничтожу карту!

Микрофон снова ненадолго прикрыли рукой. Потом его собеседник сказал:

— Думаешь, ты такой умный? Сильно ошибаешься. Предупреждаю: если ты явишься не один, я пристрелю и твою сестрицу, и тебя. Если ты не объявишься, убью ее, а тебя выслежу и буду убивать постепенно. Если карты не будет или если ты ее повредишь, я убью тебя.

— Ясно.

От страха у него даже сел голос.

— Где именно в Бельвиле?

— На углу Дурбан и Фортреккер. Будь там без десяти три. Оттуда звони мне. И захвати с собой ноутбук или что-то в этом роде. Я хочу, чтобы ты сразу проверил карту. Чтобы не было никаких недоразумений.

Гриссел и Купидон включили мобильные телефоны, когда выехали на шоссе N1. Обе трубки дружно пискнули: у обоих имелись входящие сообщения. Бенни увидел, что у него пять голосовых сообщений на автоответчике, причем четыре — от одного отправителя: из штаб-квартиры «Ястребов».

Он нажал кнопку и услышал голос Ньяти: «Бенни, срочно перезвони мне. Ты должен немедленно прекратить все следственные действия по Кобре и вернуться на работу. Вместе с Воном и Мбали. Сейчас же!»

Он удалил сообщение и прослушал следующие три. Все от Жирафа, все на ту же тему, но его голос делался все более настойчивым и нетерпеливым.

Последнее сообщение было от Алексы: «Бенни, я оставила еду в холодильнике — там хватит на каждый вечер. Уже скучаю по тебе. Позвоню вечером, после концерта. Люблю! Пока».

Он почувствовал себя виноватым, потому что испытал облегчение. Сегодня можно спать дома! И его Мошенник в безопасности — по крайней мере на следующие несколько ночей.

Он положил телефон. Купидон тоже прослушал свою почту.

— Ньяти? — спросил он.

— Ja, — кивнул Купидон. — Нас срочно вызывают в Кремль. И Мбали тоже.

— Звони ей.

— Думаешь, наш Цветочек ответит на звонок, когда она за рулем?

Гриссел притормозил и перестроился в левый ряд. Им придется подождать, когда она проедет мимо, а потом постараться крикнуть ей в окошко. Сколько времени пропадает зря! Им срочно нужно в Стелленбос. Его очень беспокоила судьба Нади Клейнбои.

Станцию пригородных поездов в Вудстоке недавно отремонтировали. Здание из железобетонных блоков выкрасили в цвет морской волны, но вид у него все равно оставался убогим.

Тейроне, правда, ничего не замечал. Он ждал на платформе поезда до Бельвиля и снова и снова обдумывал свой план. Ясно одно: в одиночку у него ничего не получится. Ему нужен помощник.

«Тейроне, у щипача друзей нет. Знаешь почему? Потому что ты никому не можешь доверять. Ни-ко-му! Так что, если хочешь быть душой компании, если хочешь, как говорится, заводить друзей и оказывать влияние на людей, поступи на работу в страховую компанию».

Придется ему купить себе помощника. А такие покупки обходятся недешево.

Надо обменять четыреста фунтов на ранды. Подобные операции всегда проходят в убыток, потому что нигерийцы, работающие в обменниках, сдирают с клиентов десять шкур. Официальный курс — тринадцать рандов за фунт. Нигерийцы дадут только восемь, и то если повезет.

Три тысячи двести рандов — неплохая сумма для того, кто хочет купить друга. Но он должен тратить по минимуму, потому что, если все получится, им с Надей придется бежать. А жизнь в бегах обходится дорого.

Он снова и снова обдумывал свой план и качал головой: сколько слабых мест!

Но его план — единственное, что может их спасти.

Они сидели за круглым столом в кабинете бригадира Мусада Мани. Полковник Зола Ньяти задумчиво вертел в руке ручку. Гриссел и Купидон были похожи на проштрафившихся школьников. Мбали откровенно сердилась.

— Бенни, ты забрал или уничтожил вещдоки на месте преступления в торговом центре? — грозно спросил Верблюд.

— Нет, бригадир.

— Ты не стирал видеозапись?

— Нет, бригадир.

Мани посмотрел на Мбали:

— Это правда?

— Да, сэр. Бенни не прикасался к вещдокам, — осторожно, словно ступала по минному полю, ответила Мбали.

Гриссела затопила волна благодарности. Он знал, как Мбали болезненно честна. Ложь вступала в непримиримое противоречие с ее принципами.

— Хочу, чтобы вы поняли: дело очень серьезное. Мне звонил комиссар полиции. Из кабинета министра. Сотрудники Государственного агентства безопасности считают, что вы намеренно стерли видеозапись и помешали следственным действиям команды ГАБ в деле государственной важности. Учтите, Мбали, речь идет о международной безопасности. Многое поставлено на карту. Под угрозой не только репутация нашего подразделения и ЮАПС в целом, но и репутация всей страны. Вам ясно?

— Да, сэр.

— Поэтому я еще раз спрашиваю всех вас: вы уничтожили вещдоки в торговом центре или нет?

— Бригадир, зачем нам уничтожать вещдоки? — спросил Купидон.

— Отвечайте на вопрос!

— Нет, бригадир, никто из нас ничего подобного не делал, — ответил Гриссел по примеру Мбали. Строго говоря, он не врал. Запись стер Дэвидс. А имени сержанта бригадир не упоминал.

Мани по очереди заглянул каждому из них в глаза:

— Если я узнаю, что вы солгали, отстраню всех троих от работы. Вам ясно?

Все дружно кивнули с серьезным видом.

— Вам ясно, что вы официально отстранены от дела?

— От какого дела, сэр? — спросила Мбали.

— Что, простите?

— Сэр, похоже, речь идет не об одном деле. Есть убийства во Франсхуке и убийства в торговом центре на набережной…

Грисселу не хотелось, чтобы Мбали упоминала об убийстве на Скотсе-Клоф. Особенно здесь и сейчас. По разным причинам, одна из которых в том, что скоро ситуация выйдет из-под контроля. Другая причина в том, что Зола Ньяти, наверное, поделился с Мани их опасениями насчет того, что в их здании заложены жучки. И Мани, скорее всего, подыгрывает.

— От обоих, Мбали, — ответил Мани. — Вы должны передать все материалы и все, что, по вашему мнению, способно помочь в расследовании, нашим коллегам из ГАБ. В обоих делах! Я понятно объяснил?

В душе Гриссела затеплилась искорка надежды, потому что ему показалось, что Мани намеренно подчеркнул слово «обоих».

— Да, сэр, — ответила Мбали.

— Бенни, Вон, вам все ясно?

— Да, бригадир, — хором ответили они.

— Отлично. Вы свободны.

Ньяти посмотрел на Гриссела и ткнул указательным пальцем вниз.

Гриссел кивнул.

Гриссел первым шел по длинному коридору здания УРОВП. Мысли о Наде не давали ему покоя. Надя Клейнбои — ровесница Карлы, его дочери. Еще совсем ребенок, хотя студенты считают себя взрослыми. Они должны позаботиться о Наде, охранять ее. И все же придется воспользоваться ею как наживкой, потому что, кроме нее, у них никого нет. А время стремительно утекает, и в деле столько белых пятен! Он даже не знает, в самом ли деле они должны все бросить.

Очевидно, тирада Мусада Мани предназначалась для ушей тех, кто их прослушивал. Гриссел на это надеялся. Если же Мани говорил серьезно, у них крупные неприятности.

Его грызло и другое: волнение, предчувствие беды, чутье… Правда, до сих пор у него не было времени разобраться с тем, что именно так его тревожит.

Они спустились по лестнице в цокольный этаж. Гриссел остановился у двери с надписью «Раздевалка». Остальные окружили его.

— Полковник, мы должны сказать… — начал Гриссел, но Ньяти остановил его, покачав головой.

— Нет, — сказал он. — Бенни, нам в самом деле придется отдать дело. На бригадира сильно давят. Отдайте дело, и все.

Грисселу хотелось рассказать ему о Наде Клейнбои, но его опередила Мбали:

— Нет, сэр, мы не имеем права! — Она говорила без своей обычной решительности, которую Купидон путал с высокомерием. В ее голосе слышались умоляющие нотки.

Ньяти посмотрел на нее исподлобья:

— Капитан, по-моему, вы меня не поняли. Это приказ, а приказы не обсуждаются.

— Извините, сэр, но я не намерена прекращать следствие по данному делу.

Все трое собеседников устремили на нее недоверчивые взгляды. Первым опомнился Ньяти:

— Вы, наверное, шутите?

— Нет, сэр, я говорю совершенно серьезно.

— Мбали, вы хотите, чтобы вас отстранили от работы? Хотите, чтобы нас всех уволили?

— Пусть попробуют. — Мбали по-прежнему говорила неагрессивно.

Ее тон привел Ньяти в замешательство.

— Капитан, вы понимаете, что нарушаете субординацию? Что на вас нашло, черт побери?

— Сэр, то же самое я могу спросить у вас и у бригадира…

— Капитан Калени, теперь предупреждаю вас официально: вы зашли слишком далеко. Еще одно слово — и вы отстранены!

— Можете отстранить меня или уволить, мне все равно…

Ньяти прищурился и набрал в грудь воздух, но капитан Мбали Калени заговорила страстно и убежденно — и такого никто от нее прежде не слышал:

— Отец часто рассказывал о том, как он не смел вести важные разговоры по телефону, потому что служба безопасности всех прослушивала. Полковник, он участвовал в освободительной борьбе. А в то время все крупные уголовные дела вели спецслужбы, они учили полицию, как ей поступать. Тогда люди шпионили друг за другом. А в средствах массовой информации все замалчивалось, и народ ничего не знал. Сегодня это повторяется. Парламент принимает закон о безопасности… Почему? Потому что они хотят что-то скрыть. И вот, пожалуйста. Госбезопасность прослушивает нас и забирает у нас уголовное дело. Как при апартеиде! Мы сами губим нашу демократию, и я не намерена стоять в стороне и смотреть на все сквозь пальцы. Демократия погибнет, если мы не вмешаемся. Я не могу молчать. Я не буду молчать… Ради памяти родителей и ради своей родины. И вы с бригадиром тоже. Вы обязаны бороться ради товарищей, отдавших жизнь за наше дело. Так что… Нет, я не намерена прекращать следствие. А если вы попробуете мне помешать, я пойду к журналистам и расскажу им все.

Глава 31

Зола Ньяти стоял с непроницаемым видом и смотрел на толстушку Мбали. Наверное, впервые Гриссел заметил на лице полковника признаки каких-то чувств. Гнев постепенно сменялся чем-то другим. Сожалением? Стыдом? Раскаянием?

Вдруг Жираф повернулся к ним спиной и поднял глаза к Маркет-стрит, видной между стеной и въездом на стоянку. Он странным образом сложил руки перед грудью, как будто молился.

Тишину нарушал только шум машин на Фортреккер-роуд, где-то взвыла сирена скорой помощи, мчавшейся к больнице Тейгерберг. Шли секунды. Ньяти стоял неподвижно, словно окаменев.

Наконец он развернулся к ним:

— Вон, а ты что думаешь?

— Полковник, сам от себя такого не ожидал, но я согласен с Мбали.

Гриссел подумал: он не имеет права отделяться от своих коллег. Он служил в полиции еще при старом режиме и не может притворяться, что был кем-то другим. Но Ньяти его не пожалел, он заглянул ему в глаза и спросил:

— А ты, Бенни?

— Сэр, по-моему, у нас нет другого выхода. Одной девушке в Стелленбосе грозит серьезная опасность, и только нам известно…

— Что за девушка?

Гриссел рассказал ему о Наде.

— Господи, — сказал Ньяти. Тоже в первый раз, насколько помнил Гриссел. Полковник в сердцах всплеснул руками и бессильно уронил их вдоль тела. Посмотрел на них, потом перевел взгляд в сторону входа.

— «Не ведаем, какую сеть себе плетем, единожды солгав…»[16] — процитировал он.

— Аминь, — подытожила Мбали.

— А вы подумали, как приступите к делу в Стелленбосе? — спросил Ньяти у Гриссела.

Нет, о Стелленбосе Бенни еще не успел подумать.

— Сэр, я… — Мысли у него путались. — Мне понадобятся Мбали и Вон. — Немного успокоившись, он продолжил: — И еще Скелет. Нам нужно постараться выяснить, почему госбезопасность так заинтересована в этом деле. Речь идет об Эдере, с него все началось, а кроме Скелета, никто не сможет… Нас будет только четверо. Мы будем докладывать обо всем непосредственно вам. Здесь, где нас никто не подслушает. Но нам нужно как можно скорее попасть в Стелленбос. И еще нам нужны чистые мобильники.

— Телефоны я достану, — вызвался Купидон.

— Откуда?

— Лучше вам не знать, сэр.

Ньяти покачал головой так, как будто решился на отчаянный шаг — быть может, прыгнуть в пропасть. Потом он взял себя в руки и на его лице снова застыла непроницаемая маска.

— Поймите, речь идет не просто о потере работы. Если они все узнают, на нас подадут в суд. В худшем случае нас ждут тюремные сроки. В лучшем — нас подвергнут остракизму. Мы больше никогда не сможем работать в правоохранительных органах. Вы понимаете?

— Да, сэр.

— У меня есть дети. У тебя тоже, Бенни.

— Да, сэр.

— Я постараюсь вывести бригадира из-под удара. Насколько это возможно. Не хочу губить и его карьеру. Так что вы лучше не делайте ошибок. Понимаете?

— Да, сэр.

— Выключите телефоны. Проверьте машины на наличие жучков. И действуйте!

Гриссел велел Купидону купить пять мобильных телефонов и принести по штуке Ньяти, Скелету и Мбали.

— А я пока поеду в Стелленбос. Встретимся у квартиры девушки. Вон, мы не знаем, следят ли они за нами. Почаще посматривай в зеркало заднего вида…

— Старичок, Бдительность — мое второе имя!

Гриссел попросил Мбали вызвать Скелета в подвал и вкратце ввести его в курс дела.

— Тебе придется все ему рассказать, он должен сам решать, участвовать или нет. У него тоже есть семья. Скелет сказал, что он может больше выяснить об Эдере. Спроси, нашел ли он еще что-нибудь, и сообщи его новый номер. А потом вы со Скелетом обзвоните все отели и гостевые дома в городе. Звони по стационарному телефону. Конечно, это рискованно, но я уверен, что ГАБ слушает только наши мобильники. Чтобы подключиться к обычной линии, придется очень долго возиться. — Он надеялся, что так и есть. — Спрашивайте, где остановилась Лиллиан Альварес. Она ведь должна где-то жить. Начните с хостелов — она аспирантка и вряд ли остановится в пятизвездочном отеле… — Заметив, как нахмурилась Мбали, он продолжил: — Понимаю, это все равно что искать иголку в стоге сена, но она нам очень поможет. Поэтому важно ее найти. Хуже всего, что мы не знаем, за кем мы охотимся.

— Хорошо, — торжественно ответила Мбали и зашагала прочь.

— Мбали! — окликнул ее Гриссел.

Она обернулась.

— Спасибо, что не выдали меня… насчет записи. Понимаю, как вам было трудно.

— Нет, Бенни. Отец рассказывал, что во времена апартеида ему часто приходилось лгать. И почти всегда он верил, что правда освобождает. Но при определенных обстоятельствах на то же самое способна ложь. Я часто молюсь, чтобы мне даровали мудрость знать, когда наступают нужные обстоятельства.

— Вы мудрая женщина.

— Знаю, — на полном серьезе ответила Мбали.

Гриссел лежал под служебной машиной, БМВ первой серии, и искал подслушивающие устройства. Когда зазвонил телефон, от неожиданности он чуть не ударился головой о днище. Забыл выключить проклятую штуковину! Гриссел с трудом выполз из-под машины. На экране прочел: «Неизвестный абонент».

Он догадывался, кто может звонить ему.

— Гриссел, — ответил он, вставая.

— В кабинетах Мусада Мани и Вернера Дюпре установлены подслушивающие устройства, — произнес женский голос. Так и есть, Джони Митчелл!

Полковник Вернер Дюпре возглавлял отдел преступлений против государства, сокращенно ППГ. Логично, что госбезопасность прослушивала и его, но Гриссел пришел в ярость. Почему Джони Митчелл до сих пор докучает ему? Ведь она — одна из тех, кто отобрал у них дело!

— А еще вы, ребята, прослушиваете наши переговоры по мобильным телефонам, — злобно произнес он.

— Да неужели? — беззаботно переспросила она, как будто речь шла о веселой игре.

— Вы работаете на ГАБ, — продолжал Бенни.

— Интересный вывод. Как вы к нему пришли? — игриво и словно поддразнивая, спросила его собеседница.

— Мой телефон прослушивается ГАБ, но вы звоните мне на него. Значит, вы знаете, когда можно звонить, когда это безопасно.

— Мне говорили, что вы не дурак.

— Чего вы хотите? — Гриссел не видел смысла в продолжении разговора, Джони Митчелл отнимала у него драгоценное время.

— Мне нужна информация. Я вам кое-что рассказала и хочу получить кое-что взамен. Мы так договорились.

— Нас отстранили от дела. Ваши сведения мне не пригодятся.

— А я-то надеялась, что вас не так легко будет обескуражить…

— Что вы имеете в виду?

— То, что сказала. Я надеялась, что вы втихую будете продолжать расследование.

Гриссел нахмурился. Откуда она…

— Почему вы… — Он понял, что с него хватит этих игр. — Я не могу говорить, у меня дела. — Он сел в БМВ.

— Какие дела?

Он завел мотор.

— У меня есть и другие дела. До свидания.

Он отключился и тронулся с места. И сразу же его сотовый снова зазвонил.

«Неизвестный номер».

Она ведь предупреждала его, еще в торговом центре, что ГАБ уже в пути. И теперь: «Я надеялась, что вы втихую будете продолжать расследование».

Он остановился у выезда на Маркет-стрит и ответил.

— Прошу вас, — серьезным тоном сказала его собеседница, — мы должны, просто обязаны помогать друг другу!

— Чего ради?

— Я знаю, вы что-то нашли в торговом центре. На той записи, которую вы удалили. Я знаю, что после этого вы втроем выключили свои сотовые телефоны и куда-то ушли. Вы отсутствовали более сорока минут. По-моему, ваши действия как-то связаны с тем делом. Что-то подсказывает мне, что вы не так легко отдадите дело только потому, что его хочет взять другое подразделение.

— Мне в самом деле больше нечего вам сказать.

— Вам ничего не нужно мне говорить. Только не бросайте расследование! — Впервые в ее голосе послышались нотки отчаяния.

Он не понимал, что за игру затеяла его собеседница.

— Вы меня слышите? — спросила она.

— Подождите, — сказал Бенни, доставая из кармана наушники к айфону. Он включил их и снова тронулся с места. — Если я продолжу расследование, меня выгонят с работы.

— Они не узнают!

— Кто они?

— Я на них работаю, но их взгляды не разделяю… Поверьте мне!

— Я вам не верю.

— Вполне понимаю вас. Спросите меня о чем-нибудь.

— Чем вы занимаетесь в ГАБ?

— Вы хотите, чтобы мы оказались в неравных условиях! — ответила она после паузы.

Он промолчал.

— Я возглавляю отдел мониторинга.

— То есть ведете прослушку. В том числе прослушиваете нас.

— Да.

Вот почему она могла ему звонить!

— Как вас зовут?

В ответ снова последовала пауза. Потом:

— Янина.

— А фамилия?

— Менц, — сдавленным голосом ответила его собеседница.

Янина Менц, Джони Митчелл… Да, инициалы похожи. Не слишком оригинально.

— Почему ГАБ хочет отстранить нас от дела? — спросил он.

— Поймите меня правильно, я не собираюсь класть голову на плаху. Я вхожу в круги руководящих работников, но не принадлежу к высшему начальству. У меня нет доступа ко всей информации. Зато у меня есть версия, основанная на слухах, которые упорно ходят в наших кругах. Эдер хотел скомпрометировать правительство Великобритании. Два года назад он опубликовал в Интернете меморандум, в котором сообщил, что новая версия его программы способна раскрыть всю цепочку сомнительных банковских транзакций и что Великобритания и США обязаны внедрить эту программу…

— «Протокол Эдера», — сказал Бенни.

— Я вас недооценивала, — ответила Янина Менц после паузы. — Но больше такого не повторится.

— Продолжайте, — попросил Гриссел.

— Мы подозреваем, что Эдер самовольно внедрил новую программу в систему СВИФТ. Мы подозреваем, что таким образом он получил доступ к информации о коррупционной деятельности британских парламентариев — в гораздо большей степени, чем это уже было известно. Они получают взятки от представителей СМИ, принадлежащих Мэрдоку, от производителей оружия, лоббистов и влиятельных групп. На их счетах в швейцарских банках скопились огромные суммы. И все на самых высоких уровнях. Вплоть до членов кабинета министров. Потом Эдер попытался шантажировать британское правительство. Скажем, он предложил внедрить его программу официально, угрожая в противном случае обнародовать то, что ему стало известно.

— И все равно непонятно, почему расследованием хочет заняться ГАБ.

— Если мы получим Эдера, капитан, вся его информация окажется у нас. А в дипломатических кругах такого рода сведения имеют огромную ценность. Вам известно, что в две тысячи пятнадцатом году министерство международного развития хочет прекратить финансовую поддержку Южной Африки?

— Нет.

— По этому поводу наше правительство очень тревожится. А такого рода сведения определенно повлияют на британцев… заставят их передумать.

Он ненадолго задумался.

— Ясно… Но чего вы хотите?

— Вы знакомы с принципом Человека-Паука?

— С чем?!

— С принципом Человека-Паука. «Чем больше сила, тем больше ответственность». Такого рода сведения, капитан, наделят наше правительство большой силой. Но я не считаю, что нашему правительству можно доверить такую огромную ответственность.

Глава 32

Обычно Тейроне Клейнбои любил станцию Бельвиль. Она напоминала ему рассказы дяди Солли о Шестом округе — смеси людей разных рас и цветов, о суете и шуме, когда везде гремела музыка, когда уличные торговцы на всех углах наперебой зазывали покупателей, на лотках и в кафе подавали вкусную еду. В Бельвиле находился и его любимый магазин одежды — совсем рядом, за углом, на Дурбан-роуд: «Розничная торговля Х. Шнейдера». Тейроне очень нравилась иностранная фамилия владельца и слова «розничная торговля»… Они казались изящными, как полосатые костюмы, туфли и разноцветные жилеты. К тому же в сквере на Крускал-авеню, в лабиринте лотков и киосков, можно найти больше жуликов и сомнительных дельцов всех мастей на квадратный метр, чем в любом другом месте Кейптауна. Куда ни посмотри, везде торгуют контрафактной одеждой и сумками из Китая, вещей так много, что глаза разбегаются. Если достаешь телефон, чтобы снять что-нибудь на камеру, лоточники сразу обступают тебя:

— Нет, братан, никаких снимков!

Они говорят вежливо, но сразу понимаешь, что им лучше не перечить.

Здесь Тейроне не работал, потому что в Бельвиле в основном жили бедняки или представители низших слоев среднего класса. Здесь он отдыхал, проверял, нет ли погони, расслаблялся. Дело в том, что у Бельвиля имеется еще одно немаловажное достоинство: здесь редко можно встретить полицейских. Тейроне решил, что все продумано. Правоохранительные органы закрывали глаза на торговлю контрафактом и, возможно, крадеными вещами, потому что в Бельвиле не совершают тяжких преступлений. Может быть, потому, что для большинства здешних обитателей Бельвиль — временное пристанище. Настоящих ценностей здесь никто не держит. А может, здешние жулики и торговцы контрафактом сами следят за порядком, подменяя полицию.

Так что полицейские предпочитали не будить лиха, пока оно тихо, и в Бельвиле облав не проводили.

Последнее обстоятельство ему на руку.

Судя по всему, копы уже ищут его. Он объявлен в общенациональный розыск после массового убийства в торговом центре на набережной Виктории и Альфреда. Завтра утром его лицо появится на первых полосах газет. А сейчас его снимок, скорее всего, увеличили и разослали во все полицейские участки страны.

Здесь ему ни о чем таком волноваться не нужно. Можно немного расслабиться и поискать помощников. Хотя он подозревал, что ему придется нелегко. Цветные торговцы выставляли свои товары у самой станции. Они считаются богатыми и не станут помогать цветному брату в каком-то сомнительном деле за какие-то несколько сотен рандов. Обращаться к нигерийским валютчикам и наркодельцам — тоже тупик. Им хватает ума вести дела не в толпе, а в съемных квартирках на вторых и третьих этажах окрестных домов. Кстати, их услуги тоже стоят недешево.

Больше всего здесь сомалийцев, этот квартал даже прозвали Маленьким Сомали.

А сомалийцы всего боятся и потому очень осторожны. На них часто нападают. Кроме того, многие из них попали в ЮАР нелегально. Сомалийцы не доверяют никому, кроме бывших соотечественников. Недоверие сквозит в их скептических сомалийских глазах. Если ты стоишь возле их лотка, но ничего не покупаешь, если крутишься неподалеку или предлагаешь какое-то сомнительное дельце, они с недоверием смотрят на тебя и отказываются. «Нет-нет, нас и так всегда во всем подозревают… Спасибо, но нас ваше предложение не интересует».

А ему помощник нужен как можно скорее. Потому что время у него на исходе. Уже двадцать минут третьего!

Гриссел попросил Янину Менц переслать ему в текстовом сообщении номер своего телефона. Он все обдумает и перезвонит ей. Потом он отключился и выключил телефон. Он поехал в Стелленбос по Боттелари-роуд, потому что там легче обнаружить за собой хвост.

До самого пересечения шоссе с дорогой R300 он то и дело поглядывал в зеркало заднего вида. Неожиданно он все понял. Осознание пришло не плавно, постепенно, а резко. Обрушилось на него всей своей неумолимой тяжестью.

А вместе с осознанием, как всегда, накатило желание выпить. Захотелось погладить пальцами гладкий прохладный стакан. И чтобы никакого льда. Никаких коктейлей, ему не терпелось глотнуть простого и честного «Джека Дэниелса», почувствовать, как обжигает внутренности… Он вздрогнул, крепче вцепился в руль, мечтая о спиртном — вот сейчас, немедленно.

— Господи… — прошептал он. Услужливое подсознание подсказывало: он без труда найдет выпивку и здесь, в Крайфонтейне, здесь много забегаловок и баров, и никто ничего не узнает.

Но как же Надя Клейнбои?

Он ненадолго. На пять минут. Заедет в Бракенфелл или на Кейлс-Ривер, совсем недалеко, два квартала отсюда… «Бармен, двойную…» Господи, как же он будет счастлив, когда по его жилам потечет жидкое тепло, достигая самых отдаленных уголков его тела! Всего две порции, они исцелят его от всех невзгод, и он сумеет продержаться до завтра, а завтра жизнь снова наладится.

Рот наполнился слюной, руки задрожали. Последний раз такой вот приступ неукротимой жажды овладел им несколько месяцев назад. Причем часть его сознания прекрасно понимала, что происходит. Он знал, что послужило пусковым крючком. «Вторичным», как называл его доктор Баркхёйзен. Он вдруг осознал, какой он неудачник, бесполезный и никудышный. Он непременно должен выпить, чтобы его подозрения подтвердились. Кроме того, выпивка поможет избавиться от неприятного чувства.

Позвонить доктору.

Да пошел он, доктор! Доктор ничего не понимает. У доктора все в жизни получается, а у него нет. Он неудачник, никудышный, никому не нужный. Положение на работе все больше напоминает плохой анекдот. Он пропил свою жизнь, потерял жену, лишился уважения детей. Разговаривая с сыном, Бенни часто улавливал в голосе Фрица презрительные нотки. Его Фриц только ставил перед фактом, разговоры по душам сын приберегал для матери. Если он выглядел не лучшим образом, сослуживцы косились на него и сразу же приходили к выводу, что он снова взялся за бутылку. Они его просто терпели, сочувствовали, как сочувствуют инвалиду. И Алекса Барнард бросит его, как только победит свой алкоголизм и ее жизнь снова войдет в колею… Она бросит его, как только увидит его нутро и поймет, какое же он на самом деле дерьмо. Он лжет ей, уклоняется от откровенного разговора и ночует на работе, потому что его проклятый Мошенник не соответствует ее ожиданиям. А почему не соответствует? Потому что он пропил и свое либидо, как и всю свою жизнь.

Он включил левый поворотник и повернул на Бракенфелл-бульвар. В тех местах, в окрестностях гипермаркета, много забегаловок, где он в прежние времена, бывало, выпивал «по последней» перед тем, как идти домой. В такую ветреную погоду там тепло. И уютно.

Внутренний голос снова напомнил: «А как же Надя Клейнбои?» Она ровесница Карлы… Черт, неужели он напился бы, если бы речь шла о его дочери?

Гриссел выключил поворотник. Если он быстро доберется до Стелленбоса, бутылку можно купить и там. Ее хватит на остаток дня и на вечер.

Так он и поступит. Решено!

Проезжая мимо гольф-клуба «Девонвейл», он думал об истинных причинах его нелюбви к себе и тяги к спиртному.

Мбали Калени с таким жаром рассуждала о гибели демократии! Да еще Янина Менц по телефону добавила: мол, она не считает, что нашему правительству можно доверить такую огромную ответственность. Хуже всего то, что они обе правы. Вот в чем корень двух самых больших проблем. Первая и самая главная: все повторяется. Все, о чем они говорят, уже было. Гриссел прекрасно помнил, как всем жилось в эпоху апартеида. И как бы он тогда ни убеждал себя, что честно борется с преступностью, что он на стороне добра, его часто мучила совесть. Невозможно не замечать ненависти, с какой на тебя смотрят простые люди, бешеных нападок СМИ и вынужденного общения с сослуживцами, замаранными по самые уши… Всех полицейских отождествляли с теми, кто перешел на сторону зла. А среди них, как выяснилось, были даже некоторые руководители тогдашнего отдела убийств и ограблений. Такая жизнь постепенно подтачивала душу. Ежедневно имея дело со смертью, насилием и всеми тяжкими пороками общества, работая день и ночь за смешную зарплату, ему хотелось верить… нет, ему просто необходимо было верить, что он сражается на стороне добра и справедливости. Если не верить в то, что делаешь правое дело, ты теряешь самоуважение, веру во все, чем занимаешься, и задаешься вопросом: ради чего ты лезешь вон из кожи?

Вот что послужило одной из причин его пьянства. Постоянный стресс. Пил не он один. Многие ощущали потребность как-то сгладить острые углы повседневной жизни.

Потом наступила новая эпоха, и многие испытали облегчение. Теперь можно делать свое дело при ярком, ясном свете справедливости и признания.

Вот на чем держалась работа ЮАПС в первое десятилетие после апартеида. Именно поэтому полицейской службе удалось пережить коренную ломку и смену начальников. Комиссаров назначали и со скандалом увольняли — одного за другим. А в последнее время Бенни все чаще казалось, что все возвращается к недобрым старым временам. Чиновники все больше погрязали в коррупции. Сотрудники правоохранительных органов не отставали. Все больше и больше полицейских попадалось на взятках. Все чаще им приходилось иметь дело с бездарным руководством, коррупцией и жадностью, с пороками, которые все глубже затягивали ЮАПС в зыбучие пески непрофессионализма и общего недоверия. Несмотря на усилия нового комиссара полиции, который трудился не покладая рук, несмотря на работу нескольких тысяч честных и преданных сотрудников, несмотря на таких командиров, как Мусад Мани и Зола Ньяти, чья честность была вне подозрений.

Как в прежние времена, Грисселу все чаще не хотелось признаваться новым знакомым, что он служит в полиции.

И что же с ним будет? Неужели он бежит как крыса с тонущего корабля? Все повторяется… Уйти в отставку он не имеет права. Его дочь учится в университете, а сын собирается поступать в ужасно дорогую киношколу. Ему сорок пять лет, всю жизнь он прослужил в полиции и ничего другого делать не умеет. Отсюда вытекает вторая проблема, которую он осознал со всей ясностью после слов Мбали и Менц: он не способен забивать себе голову высокими материями — работой правительства, законами об информации и историей освободительной борьбы. Что с ним не так? Почему он такой приземленный? Почему его голова занята лишь самыми примитивными, земными проблемами? Наверное, поэтому ему стало не по себе после того, как Мбали нарисовала картину нравственного состояния общества, да еще так пылко и убежденно.

Что с ним не так? Оказывается, он не способен на дела, требующие глубины мысли, чутья и ума. Оказывается, он не способен двигаться в ногу с переменами, которые стремительно меняют его родину и весь мир.

Что же с ним не так?!

Похоже, что все.

И все его беды способно исцелить только одно: выпивка.

Даже в тяжелую минуту чувство юмора не покинуло Тейроне Клейнбои.

Как говорится, нищие не выбирают… А ему вот приходится выбирать среди нищих.

Другого выхода у него нет, время почти на исходе. Он торопливо осматривал киоски на перекрестке, ища помощника, напарника. Он вздрогнул, услышав совсем рядом чей-то голос, и увидел того бродягу. Как он подошел? Видимо, бродяга двигался бесшумно, как во сне. Грязь покрывала его физиономию сплошной коркой. К своему удивлению, Тейроне заметил, что бродяга — белый. Просто сильно загорел и, должно быть, не мылся с детства. В выцветшем синем комбинезоне, под которым виднелся драный оранжевый свитер. С загорелого почти дочерна лица смотрели ярко-голубые глаза.

— Слышь, брат, — просипел бродяга, — я сегодня ничего не ел.

Тейроне хотелось ответить: «Какой я тебе брат? Ты белый и сегодня готов побрататься с любым, лишь бы он подкинул на бутылку… Наверное, раньше не так было?» Но он ничего не сказал и только внимательнее вгляделся в бродягу. От многолетних наслоений грязи лицо его было серо-коричневым. Издали он вполне мог сойти за цветного.

Раньше Тейроне и в голову не приходило просить помощи у белых. Потому что те, кому можно довериться, не станут помогать цветному в его неприятностях. А остальные…

— Покажи-ка руки…

— Чего? — удивился бродяга.

— Руки, говорю, покажи!

Бродяга медленно вытянул руки ладонями вверх. Тейроне посмотрел на них. Руки не дрожали.

— На тике[17] сидишь? — спросил Тейроне.

— Тик — не моя тема.

— А какая твоя?

— Травка, — с оттенком гордости ответил новый знакомый.

— Когда ты последний раз курил марихуану?

— Позавчера. Но сейчас я голодаю, брат! Помоги чем можешь…

— Как тебя зовут?

— Бобби.

— Бобби… а дальше?

— Бобби ван дер Вальт.

Тейроне даже рассмеялся — он не ожидал услышать такое цветистое имя из уст бродяги.

— Ясно, Бобби, значит, тебе нужны деньги?

— Да, очень нужны.

— Если хочешь, дам заработать. — Тейроне заметил, как бродяга поскучнел, и поспешил добавить: — Работенка легкая и непыльная!

Голубые глаза посмотрели на него подозрительно.

— Что за работенка?

— Все законно. Легкий заработок. Сотня рандов за десять минут трудов.

— Что я должен делать?

— Видишь эстакаду? — Тейроне показал на эстакаду М11, которая проходила над станцией на бетонных опорах.

— Хоть я и уважаю травку, мозги еще не прокурил, — с достоинством ответил Бобби ван дер Вальт. — Вижу. Там Тини-Мейер-роуд.

— Все верно, брат, — кивнул Тейроне. — А теперь слушай, что тебе надо сделать.

Въехав в Стелленбос и обшаривая взглядом Берд-стрит в поисках винного магазина, Бенни Гриссел думал: продержался четыреста двадцать три дня. Четыреста двадцать три долгих, трудных дня. Он каждый день боролся. Речь шла не о политической борьбе. Он боролся с самим собой, боролся за выживание. «Ну и хрен с ним», — возражал внутренний голос. А другой отвечал ему: «Как ты расскажешь доктору, почему ты выкинул псу под хвост четыреста двадцать три дня? И Алексе тебе тоже придется признаться».

Он остановился на перекрестке.

Надо срочно позвонить доктору!

Нет, нельзя. Его мобильник должен оставаться выключенным.

А если все-таки позвонить? Люди из ГАБ ничего не заподозрят, даже если узнают, что он в Стелленбосе.

Гриссел вздохнул и включил телефон.

Глава 33

В 14:40 Тейроне стоял перед спортивным магазином «Станция спорта» в торговом центре на перекрестке. За ним на стене виднелась крупная вывеска: большое «С» и два слова — одно под другим.

Когда он впервые увидел вывеску, то покачал головой. Те, кто ее рисовал, не сообразили, что прохожие прочтут не «Станция спорта», а «Станция порта».

Но сейчас ему некогда было думать о пустяках. Он сжимал в руке мобильник и все время поглядывал на него. Его била дрожь, сердце колотилось часто, как птица в клетке. Он думал о Наде. Представлял, как она напугана. Что они с ней сделали? Связали? Били? Ему не хотелось даже думать об этом… Он должен, просто должен верить, что его сестра цела и невредима. Потом, когда они оба будут в безопасности, пусть она набрасывается на него, изливает свой гнев, ярость, которая превращала ее в маленькую шипящую дикую кошку. Когда Надя злилась, глаза у нее светлели, и она осыпала его упреками. «О чем ты только думал, Тей? Ты что, с ума сошел? А мне-то казалось, что я тебя хорошо знаю!»

Он все вытерпит, лишь бы Надя была жива и здорова.

Тейроне начал продумывать, что потом скажет Наде. Неясно, поверит ли она ему. А если полицейские пустят запись из торгового центра по телевизору, ему придется срочно менять специальность…

Нет, главное — надеяться, что с ней ничего не случилось.

Если они тронут ее хоть пальцем…

14:43.

С его места отлично просматривался широкий проход между стальными арками. Была видна и противоположная сторона улицы под эстакадой. Вид не идеальный, потому что обзор всегда закрывают прохожие — они снуют туда-сюда, и все постоянно в движении, в движении.

Тейроне видел на эстакаде и Бобби ван дер Вальта. Жалкая фигура бродяги стояла у бетонного ограждения. Бобби не сводил с него глаз. За его спиной туда-сюда проносились машины.

Тейроне старался не шевелиться, не двигать руками. Бобби может подумать, что он подает ему условный знак. С любителями травки надо вести себя осторожно, мозги у них не всегда вращаются в нужную сторону.

Сегодня белому бродяге во что бы то ни стало нужно сыграть свою роль, а потом пусть хоть обкурится.

14:46.

После того как Тейроне растолковал Бобби, что ему нужно будет сделать, Бобби недоверчиво спросил:

— И это все?

— Все. Но тебе придется подождать, пока я подам знак.

Прищуренные глаза Бобби по-прежнему смотрели на него с подозрением.

— За сто рандов?

— Говорю же, заработок легкий.

Судя по недоверчивой физиономии Бобби, заработок показался ему чересчур легким. Он решил, что где-то подвох.

— Бобби, дело для меня очень важное. Поэтому я тебе и заплачу столько.

— Ну тогда ладно.

Тейроне прекрасно понимал, что происходит в голове у его помощника. Бобби понравилось, что его услуги понадобились для «важного дела».

Потом он, взяв с собой Бобби, пошел договариваться с сомалийцем, торговавшим с лотка одеждой и сумками. Бобби стоял сбоку и внимательно слушал, ему не терпелось узнать, скоро ли он получит обещанное.

Сомалийца звали Хассан Икар.

— Хассан, я хочу купить этот рюкзак. — Тейроне показал на небольшой черный рюкзак.

— Отдам со скидкой.

— Нет, Хассан, я не хочу покупать со скидкой. Я заплачу тебе полную цену и еще сверх того, но взамен окажи мне одну услугу.

Тейроне поспешил объясниться. Он заплатит Хассану Икару на сто двадцать рандов больше того, сколько стоит рюкзак. Сто рандов Хассан должен потом отдать Бобби ван дер Вальту, а двадцатку может оставить себе. Но отдать сотню можно будет только после того, как он, Тейроне, позвонит Хассану и скажет, что Бобби сделал то, что от него требовалось, хорошо и правильно.

— Договорились?

Икар задумался. Ничего рискованного в предложении Тейроне он не усмотрел.

— Договорились, — кивнул он.

— Дай мне твой номер.

Забив номер в память, Тейроне тут же перезвонил, чтобы убедиться, что телефон у Хассана Икара включен. Бобби внимательно слушал и кивал.

Все готово.

Но получится ли?

14:47.

Тейроне проверил батарейку в телефоне. Заряда больше чем достаточно. Мощная батарейка — одно из преимуществ «Нокии-2700». Конечно, такой телефон — вчерашний день, зато в нем нет тысячи приложений, которые быстро съедают заряд.

С платформы сошла группа цветных рабочих.

— Электрички ходят по расписанию? — спросил Тейроне.

— Примерно, — отозвался один из рабочих. — На несколько минут опаздывают.

Если на несколько минут — это ничего. Он все рассчитал. Если все пойдет по плану, если они с Надей сбегут, они должны успеть на поезд 3526, который идет в сторону Кейптауна с девятой платформы. Время отправления — 15:08. И несколько лишних минут им очень пригодятся.

Тейроне глубоко вздохнул и приказал себе не раскисать. Он должен быть хладнокровным и собранным! Он снова вскинул голову и посмотрел на Бобби ван дер Вальта — его одинокая фигура по-прежнему стояла на эстакаде. Тейроне мысленно приказал: «Бобби, смотри на меня не отрываясь! Не отвлекайся…»

14:49.

К нему не спеша подошел охранник, молодой чернокожий парень в красном берете с каким-то смешным металлическим значком.

— Я могу вам помочь?

— Нет, спасибо, я жду сестру.

— Ясно.

Зазвонил его телефон, он вздрогнул, и охранник пристально посмотрел на него.

— Наверное, это она, — севшим от волнения голосом пояснил Тейроне.

Охранник не сдвинулся с места.

Тейроне посмотрел на экран. Надин номер. Это они!

— Алло! — ответил он.

— Я на углу Дурбан и Фортреккер.

Тот же голос, тот же акцент.

— Моя сестра с тобой?

— Да.

Ему хотелось попросить, чтобы похититель дал ей трубку, хотелось услышать ее голос, но охранник по-прежнему топтался рядом с ним, не сводя с него взгляда.

— Пожалуйста, подъезжай к станции Бельвиль, — сказал он. — Там много парковочных…

— Я не знаю, где станция.

— Сейчас объясню. Езжай прямо по Дурбан-роуд. Когда пересечешь Черч-стрит, начинай искать парковку. Там всегда есть свободные места. С парковки перезвони мне.

Его собеседник не ответил. Тейроне ждал, сердце готово было выскочить из груди. Наконец похититель нарушил молчание:

— Ладно!

Тейроне отключился. Охранник в последний раз посмотрел на него, отвернулся и зашагал прочь. Тейроне вскинул голову к эстакаде.

Бобби исчез.

Гриссел с трудом нашел вход в дом на Маркет-стрит, где жила Надя Клейнбои. Многоквартирные дома теснились на площадке за большим особняком Викторианской эпохи, раздвижные ворота открывались с помощью электронного ключа. А когда он припарковался снаружи и подошел ко входу, то увидел, что на панели домофона нет кода вызова консьержа.

Неплохо, подумал он. Злоумышленникам труднее будет попасть в дом.

Он нажал на панели цифры 21, номер Надиной квартиры. Ему никто не ответил. Он нажал номер соседней, двадцатой квартиры — вдруг соседи дома.

Тишина.

Он стал звонить во все квартиры подряд, начиная с двадцать второй.

Отозвались только в двадцать шестой.

— Да? — рявкнул грубый мужской голос.

— Капитан Бенни Гриссел, ЮАПС. Я ищу Надю Клейнбои из двадцать первой квартиры.

— Я с ней не знаком.

— Откройте, пожалуйста.

— Откуда мне знать, в самом ли деле вы из полиции?

— Можете спуститься и посмотреть.

Через десять секунд створка ворот медленно поехала в сторону.

Тейроне охватил дикий страх. Он не сводил взгляда с бетонного парапета над рекламным баннером страховой компании. Силуэт Бобби исчез.

«Никогда не доверяй белым, — пронеслись в мозгу слова дяди Солли. — Никогда и ни за что! Их можно обворовывать, но делать с ними дела нельзя. Если удача отворачивается от них, нас, цветных, они сдают первыми».

Но у него не было другого выхода, у него не оставалось времени. Он посмотрел на часы на экране мобильника. 14:51.

Тому типу понадобится всего четыре или пять минут, чтобы найти парковку на Дурбан-роуд. Еще три минуты — чтобы дойти до конца Крускал.

У него семь минут, чтобы найти Бобби ван дер Вальта. Потому что карта памяти лежит в кармане его выцветшего синего комбинезона.

Глава 34

«Не паникуй, не паникуй, не паникуй!»

Но он все равно паниковал, потому что не знал, что делать. От того места, где он стоит, до эстакады метров триста, вернее, триста метров до спуска на Моддердам и выезда на М11. Он заставил Бобби идти самой короткой дорогой. Даже если все делать бегом, придется еще перелезать через две высокие проволочные ограды. Это нетрудно, но отнимет время, которого у него нет. У него уйдет не меньше четырех минут, чтобы добраться до перехода через Моддердам, где он увидит, что творится на шоссе. Если Бобби там не окажется, ему крышка. У него уже не хватит времени, чтобы вернуться сюда, на место.

А карта памяти в комбинезоне у Бобби.

Попал…

Тейроне била дрожь. Он заставлял себя дышать глубоко и ровно. Ноги сделались ватными. Он понимал, что не должен показывать страха, потому что чертов охранник в красном берете рыщет неподалеку. Он наверняка получает мзду от всех торговцев контрафактом за то, что отгоняет от их лотков всех подозрительных и чрезмерно любопытных типов.

Надя попала в беду из-за него. И он должен ее выручить.

14:54.

Придется стоять и ждать. Другого выхода у него нет.

Если тот тип позвонит, надо постараться потянуть время.

Но тогда придется менять план на ходу. Следующая электричка отходит в Кейптаун только в 15:35 с одиннадцатой платформы. К тому же поезда задерживаются, то есть на самом деле он отойдет без двадцати или без четверти четыре, у того типа будет двадцать минут, чтобы найти его и Надю на станции и убрать их из своего пистолета с глушителем. Если он средь бела дня совершенно хладнокровно вошел в торговый центр и застрелил пятерых охранников, здесь, на станции, его ничто не остановит.

По эстакаде на большой скорости пронесся грузовик. Бобби по-прежнему не было видно. Может быть, этот идиот стоял слишком близко к проезжей части и его сбила машина? Тогда карта памяти пропала.

14:55.

Зазвонил телефон, который он держал в руке.

Тейроне глубоко вздохнул и ответил:

— Да?

— Я припарковался.

— Хорошо. Найди Вилсхаммер-стрит, ты близко от нее. Иди по ней… — Тейроне задумался, вспоминая стороны света. Где встает солнце? — Иди на восток, до угла с Крускал.

— С чем?

— Крускал. — Он медленно повторил название по буквам.

— Хорошо.

Ему опять захотелось спросить, где Надя и что с ней, но он этого не сделал. Пусть похититель думает, что он их видит.

— Перезвони, когда будешь на месте. Но не с Надиного телефона. Ее телефон верни ей, а мне звони со своего.

Он отключился.

* * *

Поднявшись на два пролета, Гриссел постучал в дверь двадцать первой квартиры. В двери имелось застекленное окошко. Он прижался к нему лицом, но не увидел никакого движения внутри и не услышал никаких звуков.

Может быть, она сейчас на занятиях, цела и невредима?

Он снова постучал, хотя и понимал, что никого нет дома.

Он отвернулся, посмотрел из окна на Стелленбос. Вон Купидон называл этот город «Вольвовилем». И, как всегда, приговаривал:

— Ну почему они так любят «вольво», Бенна? Почему? Ведь «вольво» — самые скучные машины в истории автомобилестроения. Скучные и уродливые. Но все белые богачи из Стелленбоса рассекают на «вольво». Вот ты мне объясни… Лишнее доказательство того, что деньги и вкус не всегда сочетаются.

Купидон остается Купидоном. Он не пьет, зато оскорбляет всех направо и налево. Такой у него предохранительный клапан. Может быть, ему тоже попробовать?

Гриссел услышал шаги на лестнице. Скоро на площадку поднялся молодой человек — высокий, спортивный, широкоплечий, в модной кожаной куртке. Рука Гриссела невольно дернулась к пистолету. Молодой человек с любопытством посмотрел на него.

— Middag. День добрый, — поздоровался Гриссел.

— Goeie middag. Добрый день, — ответил парень. Услышав, что его собеседник говорит на африкаанс, Гриссел немного успокоился. Черные волосы, темнокарие веселые глаза. Ровесник Карлы. Наверное, студент.

— Вы живете на этом этаже?

— В двадцать третьей квартире, — ответил парень, шагнув в сторону от Гриссела.

— Я ищу Надю Клейнбои. — Гриссел кивнул в сторону двери двадцать первой квартиры.

Студент остановился.

— Ага! — Он посмотрел на дверь, потом на Гриссела. На его лбу появилась морщина.

— Я из полиции, — пояснил Гриссел. — Вы ее знаете?

— Из полиции? — Парень заметно успокоился, как будто что-то встало на место. — Почему вы ищете Надю?

— Вы ее знаете?

Студент подошел ближе. Лоб разгладился, зато лицо стало озабоченным, встревоженным.

— Вы насчет похищения?

— Какого похищения?

— На кампусе. Все только об этом и говорят! — взволнованно ответил он. — Значит, там была Надя?

— Я не знаю ни о каком похищении, — признался Гриссел.

— Вы правда из полиции? — прищурился студент.

«Импровизируй», — велел себе Тейроне. Другого выхода не оставалось. Он не отрывал взгляда от эстакады, все еще надеясь, что появится Бобби ван дер Вальт. Импровизировать во что бы то ни стало! Все как-то непонятно. Неужели бродяге не жалко лишиться сотни? Вот что значит иметь дело с любителями травки!

Тейроне встал на цыпочки — вдруг удастся разглядеть вдали убийцу из торгового центра и Надю.

Ничего.

Краем глаза он уловил какое-то движение. Кто-то бежал ему навстречу, и он невольно сжался.

Оказалось, это Бобби — глаза вытаращены, рот разинут, он задыхается.

— Извини, брат, извини! Там транспортный полицейский, мать его… — Бобби махнул рукой в сторону шоссе. — Спросил, не собираюсь ли я спрыгнуть вниз. А я ему: «Я что, по-вашему, похож на самоубийцу?» А он мне: «Да…» — Бобби наклонился вперед, положил руки на колени, пытаясь отдышаться. — Нет, ты представляешь?

Тейроне захотелось одновременно плакать и смеяться.

— Где карта памяти? — спросил он.

— Здесь! — Бобби похлопал себя по карману комбинезона.

— Ладно, — ответил Тейроне и задумался.

— Нет, ты представляешь? — спросил Бобби, понемногу успокаиваясь. — Подходит ко мне коп и говорит: «Сдается мне, ты хочешь прыгнуть вниз». А я ему: «Ни в коем случае. Просто любуюсь видом». А он говорит, мол, некогда ему со мной препираться. Еще пробка образуется. И если я все-таки хочу покончить с собой, то чтобы прыгал скорее. Главное — не упасть ни на кого внизу. Ну я и сделал ноги. Извини, брат… Что дальше-то?

Тейроне его не слушал. Казалось, голова сейчас расплавится от напряжения. Он планировал, что Бобби будет ждать на эстакаде его сигнала и, когда похититель отпустит Надю, сбросит вниз карту памяти, чтобы похититель ее поймал. Может быть, он даже поверит, что там, наверху, стоит сам Тейроне — и решит, что не сумеет до него добраться. Его внимание раздваивалось между эстакадой и Надей. Бобби надо убрать подальше. Как только Надя освободится, он схватит ее за руку, и они бросятся на платформу…

Теперь-то что ему делать? Зазвонил его мобильник. Бобби по-прежнему ждал, неотрывно глядя на него своими огромными ярко-голубыми глазами.

Тейроне посмотрел на телефон. Номер не Надин, но тоже знакомый. Его прежний номер! Похититель взял телефон, который лежал в его рюкзаке!

Он ответил.

* * *

— С чего вы взяли, что там была Надя? — спросил Гриссел молодого парня в кожаной куртке.

— В Твиттере написали, что на кампусе похитили цветную девушку, — ответил студент, но без прежнего дружелюбия. Он смотрел на Гриссела с подозрением.

— Похитили цветную девушку?

— Да. Если вы из полиции, как так вышло, что вы об этом не знаете?

Гриссел его почти не слушал.

— У вас есть мобильный телефон?

— Конечно, у меня есть мобильный телефон.

— Пожалуйста, позвоните по нему для меня.

— Разве вам телефонов не выдают? — Парень отступил на шаг назад.

Гриссел достал из кармана куртки бумажник и показал парню свое удостоверение.

— Прошу вас, пожалуйста, позвоните. Мой телефон разрядился.

Студент по-прежнему ему не верил. Внимательно рассмотрев удостоверение, сказал:

— Извините, но, по-моему, это фальшивка. — Он шагнул к лестнице.

Гриссел вздохнул, открыл бумажник и убрал удостоверение.

— Я еще раз прошу вас позвонить по телефону.

— Вы ведете себя странно!

Гриссел вынул из кобуры табельный пистолет и прицелился в парня:

— Как вас зовут?

Студент застыл на месте, поднял руки вверх. Лицо у него стало восковым.

— Йохан.

— Достаньте телефон, Йохан!

Студент по-прежнему стоял, подняв руки вверх.

— Опустите руки, достаньте телефон и позвоните в полицейский участок.

Парень дважды открывал и закрывал рот. Наконец до него дошел смысл приказа.

— Вы хотите, чтобы я позвонил в полицию?

— Совершенно верно. В полицейское управление Стелленбоса.

Парень вздохнул с облегчением:

— Я не знаю их номера… Можно погуглить?

— Я на углу Вилсхаммер и Крускал, — сказал по телефону похититель.

Тейроне посмотрел на длинный проход, на Чарл-Малан-стрит, на ряды киосков на площади, но там было слишком много людей. Он не видел ни Нади, ни убийцы. И потом, сначала нужно дать Бобби новые указания, составить новый план. У него совсем мало шансов, но вдруг… Время вышло, и другого выхода у него нет.

— Жди там, — сказал он. — Стой посередине, между киосками, чтобы я тебя видел. И видел, что с Надей все в порядке.

Тишина.

— Мы стоим посередине.

— Хорошо, — сказал Тейроне. — Я перезвоню.

— Merde! — ответил его собеседник.

Тейроне не понял, что это значит.

— Слушай меня внимательно… — обратился он к Бобби, нажав отбой.

Глава 35

Студент набрал номер полицейского управления Стелленбоса.

— Попросите позвать к телефону бригадира Пита Ментора, — велел Гриссел.

Студент подчинился, голос его немного окреп.

— Скажи, что передаешь трубку капитану Бенни Грисселу из «Ястребов».

— Мать твою… — прошептал студент, виновато и с уважением глядя на Гриссела. Потом, видимо, трубку передали бригадиру, потому что студент сказал что ему было велено и протянул телефон Грисселу.

— Бригадир? — спросил Гриссел.

— Да, Бенни, чем обязан?

— Говорят, сегодня утром у вас на кампусе похитили человека… девушку.

— Оказывается, вам уже известно! Странное дело, Бенни, очень странное.

— Почему, бригадир?

— У нас всего один свидетель. Правда, он клянется и божится, что цветную девушку силой затолкали в машину на Рюневельд-стрит. Похитители уехали на внедорожнике «Ниссан-X-Trail». Он погнался за ними на своем «фольксвагене». На Андринга-стрит «ниссан» остановился, оттуда выскочили двое белых, прострелили передние колеса «фольксвагена», отняли мобильники у водителя и пассажира, вскочили в «ниссан» и умчались. Последнее происходило на глазах пятерых свидетелей. Но никто из них не заметил в «ниссане» похищенной девушки. Так что пока мы можем лишь с уверенностью говорить о краже мобильников.

Гриссел пока ничего не понимал.

— Бригадир, в какое время это случилось?

— По словам свидетеля, в начале второго, когда в занятиях делают перерыв на обед. Бенни, что у вас-то за интерес в этом деле?

Гриссел замялся:

— Бригадир… вполне возможно, похищение связано с воскресными убийствами во Франсхуке.

— Ничего себе! Ну а девушка? Кто она?

— Не знаю, — солгал он. — Насколько я понял, в машине, которая погналась за внедорожником, сидел не один человек?

— Да, водитель, который заметил похищение, и его друг. Оба студенты. Трудность в том, что друг ничего не видел. А их видеорегистратор записал только часть происходящего. Сейчас мы отсматриваем запись. Да, вот еще что. Ребята по недомыслию подобрали гильзы… после того как им прострелили шины…

Грисселу стало не по себе. Он догадался, что будет дальше.

— Сорок пятый калибр?

— Совершенно верно.

— И на них выгравирована змея.

— Бенни, черт… — Бригадир не докончил фразы. Гриссел понимал: он тоже начинает что-то соображать.

— Бригадир, свидетели совершенно уверены, что стрелков было двое?

— Да, Бенни. И возможно, с ними был еще один тип — он сидел за рулем.

— Значит, всего трое? — переспросил Гриссел. Сердце у него забилось чаще.

— Да, судя по всему.

— И двое стреляли по колесам?

— Ну да, они прострелили оба передних колеса.

— А гравировка со змеей есть на обеих гильзах?

— На обеих. Гильзы у нас, их сейчас осматривают эксперты. Конечно, все заляпаны… Можешь подъехать и взглянуть на них.

Гриссел выругался.

— Ладно, — сказал Тейроне в мобильник. — Посмотри на юг. Там висит большой рекламный плакат страховой фирмы. Видишь?

— Да, — ответил убийца из торгового центра.

— Иди к нему. Только медленно.

— D’accord.

— Говори, пожалуйста, по-английски.

— Хорошо.

— И не отключайся.

Тейроне сделал шаг вправо, очутился перед витриной мелкооптового магазина. За углом хоть какое-то прикрытие. Тот тип точно знает, как он выглядит. Тейроне не хотел, чтобы сейчас его заметили. Но больше его заботило другое: Надя увидит его издали и побежит к нему. Или сделает что-нибудь еще и спугнет убийцу.

Люди закрывали ему обзор. Чтобы хоть что-то видеть, ему все время приходилось дергаться из стороны в сторону. Он не сводил взгляда с Чарл-Малан-стрит, с отрезка перед роскошным входом в торговый центр «Беллстар Джанкшн».

Хорошо, что Бобби ван дер Вальт по-прежнему стоял в десяти метрах от него, прямо перед магазином сотовой связи «Хелло мобайл». Он не сводил взгляда с Тейроне, даже лоб наморщил от усердия.

И вдруг Тейроне увидел Надю, и у него сжалось сердце. Сестра шла, низко опустив голову, вид у нее был испуганный и заброшенный — она смотрела в землю, как человек, потерявший всякую надежду. Казалось, что большая сумка, в которой она всегда таскала свои учебники, тянет ее к земле. Потом поток людей ненадолго расступился, и Тейроне увидел позади нее похитителя. Его голову и лицо закрывал капюшон. Похититель крепко держал Надю за руку. Свободную руку он засунул под серую толстовку. Судя по тому, как он оттопырил локоть, там у него был пистолет.

Должно быть, у него наушники и микрофон, подумал Тейроне. Вот почему он не держит в руке телефон.

— Стой! — приказал Тейроне.

Капюшон и Надя остановились. Капюшон медленно повернул голову. Он озирался по сторонам, оценивая обстановку.

Он был похож на белого. Выглядел не совсем так, как парень сегодня утром. Может быть, все дело в капюшоне. Но Тейроне стало еще больше не по себе.

— Перейди на другую сторону. Только медленно.

В толпе оба ненадолго скрылись из вида. Тейроне изгибался, вставал на цыпочки, чтобы разглядеть их поверх чужих голов, стараясь не слишком высовываться. Кроме того, он должен был держаться естественно, чтобы Бобби не подумал, будто он подает ему знак.

Наконец Надя и Капюшон вынырнули из толпы.

— Продолжай идти, пока не окажешься под рекламой страховой компании.

Тут он подал знак Бобби: поднял указательный палец, чтобы тот приготовился. Скоро состоится передача.

— Но потом больше не смотри на меня, Бобби, — быстро объяснял он перед операцией. — Это очень важно, понимаешь?

К его досаде, Бобби поднял большие пальцы на обеих руках вверх, давая понять, что сигнал получен.

Тейроне пылко закивал.

Бобби отвернулся.

Запомнил, значит.

Может быть, в конце концов все и получится.

Капюшон и Надя перешли дорогу. Он потащил ее мимо стального ограждения. Потом оба остановились точно под рекламным плакатом.

— Все. Стой. Теперь я тебя вижу. Ты принес ноутбук?

— Да.

— Где он?

— У меня на спине.

На миг они снова пропали из виду, скрылись за группой людей. Когда в толпе образовался просвет, Тейроне увидел, что Капюшон повернулся боком. Тогда Тейроне заметил рюкзак и несколько раз глубоко вздохнул. В следующие несколько минут все решится.

— Теперь слушай меня очень внимательно. Ты знаешь, что на карте памяти хранится архивный файл? Размером в пятьдесят шесть гигабайт.

— Да.

— И ты знаешь, что у архивного файла есть пароль?

— Да.

— Хорошо. Я сменил пароль. Заново зашифровал файл. Ты понимаешь?

— Ты играешь в игры, болван. Я убью твою сестру! У меня с собой пистолет.

— Я знаю, что у тебя пистолет. Повторяю, если не сделаешь, как я скажу, нового пароля не узнаешь. Если хоть пальцем тронешь Надю, я не передам тебе пароль. — Тейроне еще раз вздохнул. Только бы не перепутать слова, которым его так терпеливо учил Каролус! — Шифр поддерживает стандарт AES. На то, чтобы расшифровать его без пароля, у тебя уйдет не одна тысяча лет! Понимаешь?

Капюшон молчал, но Тейроне понимал, что он в ярости. Наконец он ответил:

— Да.

— Отлично. А еще учти, что пароль я нигде не записал. Он у меня в голове. Так что, если ты убьешь меня, ты пароля не получишь.

Капюшон не ответил.

— В пароле шестнадцать знаков. Запомни это! Сначала я отдам тебе карту памяти. Потом ты сможешь проверить ее на своем ноутбуке. Ясно?

— Да.

— Как только ты убедишься, что карта в порядке, мы откроем файл с помощью ключа. Но еще до того скажи Наде, пусть медленно идет вперед, повернет за угол и пройдет мимо парикмахерской. Пока она будет идти, я продиктую тебе пароль по буквам. Понимаешь?

— Да! — В голосе Капюшона слышалось нетерпение.

— А теперь посмотри в проход между магазинами. Прямо перед собой, — велел Тейроне.

Капюшон стоял неподвижно, лица его издали не было видно. Но смотрел он в нужную сторону.

— Видишь большую зеленую вывеску? Там написано «Хелло мобайл».

— Да.

— Рядом с дверью топчется тип в синем комбинезоне.

— Вижу.

— Карта у него, и он отдаст тебе ее, когда ты к нему подойдешь. Если ты что-нибудь с ним сделаешь, пароля не узнаешь.

— Ладно, — буркнул Капюшон.

— Подойди к нему. Только медленно.

Глава 36

Гриссел не отрываясь смотрел в окно на горы Стелленбоса, он тут же забыл о стоящем рядом студенте.

Еще на ферме «Ля Пти Марго» у него зародилось смутное подозрение, что нападавших должно было быть больше одного, но кобра на гильзах спутала его мысли. Одна и та же гравировка, один стрелок. Вывод вполне логичный, хотя чутье с ним спорило. Он совершил ту же самую ошибку, что и Интерпол. А присланное из Интерпола досье усугубило его заблуждение.

Как он не сообразил с самого начала? Два прекрасно натренированных телохранителя, сравнительно неплохая охранная сигнализация, похищение человека, который ни за что не хотел, чтобы его схватили, — естественно, нападавших должно было быть больше одного. Постепенно все начало вставать на свои места.

Кобра — не один наемный убийца. Это целая группа.

Теперь понятны сомнения суперинтендента Мари-Каролин Обер насчет разных пистолетов. И замечание, что иногда после стрельбы находили гильзы и без гравировки.

Ситуация в корне меняется.

Поймать киллера-одиночку очень трудно. Но если работает бригада из трех человек… К тому же они все время должны быть вместе: вместе путешествовать, вместе передвигаться. В этом случае они гораздо заметнее.

Гриссел оглянулся на дверь Нади Клейнбои, увидел, что там в нетерпении топчется студент по имени Йохан. Придется немного сдержать его воодушевление.

— Йохан, вам следует кое-что понять, — строго заговорил Бенни. — Вы не имеете права никому передавать содержание нашего с бригадиром разговора. Сведения совершенно секретные. Если произойдет утечка информации, вас арестуют за то, что вы препятствовали следственным действиям.

— Я никому не скажу, капитан! — пылко заверил парень.

Гриссел достал из кармана бумажник и выудил оттуда банкнот в двадцать рандов.

— Мне нужно будет сделать еще один звонок, — пояснил он, протягивая деньги.

— Не надо, капитан, оставьте себе, — ответил студент.

— Сейчас вы услышите еще много такого, чем вам захочется поделиться с друзьями, но, если я узнаю, что вы кому-то передали хоть слово, я вас арестую. Ничего не выкладывайте ни в Твиттере, ни на Фейсбуке, ни в Возапе…

— Ватсапе…

— Вот именно. Вам ясно?

— Да, капитан, — с серьезным видом ответил парень.

— Спасибо. — Гриссел посмотрел на телефон в руке. «Блэкберри Z10». Экран заблокирован.

— Пожалуйста, покажите, что нажимать.

Студент набрал код, на экране появилась панель набора. Гриссел позвонил в УРОВП по стационарному номеру и попросил позвать Мбали Калени.

Первое, что она сообщила, было:

— Бенни, из аэропорта имени Оливера Тамбо звонил Радебе. Похоже, они засекли Кобру.

* * *

Тейроне смотрел, как Капюшон и Надя медленно поднимаются по ступенькам под вывеской и приближаются к Бобби.

«Не смотри на меня, Бобби… Что бы ты ни делал, не смотри на меня!»

Бобби застыл на месте. Вид у него сделался озабоченный. Он огляделся по сторонам, но на Тейроне не смотрел.

— Когда тот тип отдаст тебе карту, скажи ему, что он может идти.

Капюшон не ответил.

Надя по-прежнему выглядела как одурманенная. Она все время смотрела в землю, как будто не понимала, что происходит.

Ее накачали наркотиками?

Четыре метра от Бобби. Три. Два.

Бобби заметил их.

«Не смотри на меня, Бобби! Ну пожалуйста!»

Капюшон и Надя поравнялись с Бобби.

— Карта у тебя? — услышал Тейроне голос Капюшона.

На секунду обзор ему закрыла толстая пара. Когда он снова их увидел, Бобби вытаскивал руку из кармана. Издали не было видно, есть ли у него в руке карта памяти, но Капюшон протянул руку и как будто что-то взял.

— Можешь идти, — услышал Тейроне.

Голова Бобби дернулась в сторону Тейроне.

«Не смотри на меня, идиот!»

Но Бобби смотрел на Тейроне в упор, как будто спрашивал, получит ли он честно заработанную сотню и можно ли ему уходить.

Тейроне нырнул за угол магазина. Он не знал, заметил ли его Капюшон. Посчитал до пяти. Заглянул за угол. Увидел, что Бобби бредет в сторону Крускал. Он наверняка направляется к Хассану Икару, сомалийцу, чтобы получить свои сто рандов. Можно не сомневаться.

«Молодчина, белый… хотя ты все-таки посмотрел куда не следует».

— Твоя сестра еще не приехала? — Голос застал Тейроне врасплох, потому что он не сводил взгляда с Капюшона.

Тот же самый охранник в красном берете. Встал прямо перед Тейроне — вторгся в его личное пространство. Из-за идиота в красном берете он не видит Надю.

Тейроне покачал головой. Говорить нельзя, чтобы не спугнуть Капюшона — он невольно начнет озираться. И узнает Тейроне, если уже не узнал.

— Я не могу позволить тебе так долго здесь стоять, — заявил Красный берет. — Подожди сестру на платформе.

Возможно, ему пожаловался владелец магазина: почему этот парень тут так долго ошивается?

Тейроне кивнул, думая: «Уходи, ну пожалуйста!»

Красный берет неодобрительно уставился на Тейроне.

— Хорошо, — сказал Тейроне, прикрыв микрофон ладонью. — Еще всего несколько минут. Она говорит, что уже почти приехала. — И он показал на телефон.

Ему показалось, что прошла целая вечность. Красный берет не двигался с места. Потом он все-таки отошел влево, самодовольно покачивая бедрами.

Тейроне встревоженно посмотрел на то место, где стоял Капюшон.

Тот достал небольшой ноутбук и дал его подержать Наде, они стояли на фоне ярко-желтых рекламных плакатов магазина сотовой связи. Его пальцы проворно бегали по клавиатуре.

— Ну, ты убедился, что карта в порядке?

— Погоди, — сказал Капюшон.

Тейроне заметил, что Красный берет остановился на той стороне прохода, скрестив руки и мрачно глядя на него.

Время на исходе, сейчас подойдет поезд! Сколько времени нужно, чтобы проверить карту памяти?

Он покосился на часы на экране телефона. 15:04. Неужели так мало времени? Ему показалось, прошла целая вечность. У них девять или десять минут до отправления электрички на Кейптаун. Если, конечно, электричка задержится на пять минут… Только бы задержалась!

— Карта в порядке, — сказал наконец Капюшон.

— Ясно, — сказал Тейроне. — Первая буква пароля — «игрек». Скажи Наде, чтобы шла к спортивному магазину, прямо вперед. Он называется «Станция спорта». Его видно с того места, где ты стоишь. Потом пусть она повернет налево, к поездам. Я вижу ее и буду диктовать тебе пароль по буквам, пока она идет. А ты не двигайся. Оставайся где стоишь. Иначе я перестану диктовать код.

— Хорошо.

— Скажи ей, пусть идет.

По проходу прошла группа из пяти школьников в рыжевато-коричневых свитерах и блейзерах. Потом Тейроне увидел, что Капюшон переложил ноутбук в левую руку и что-то говорит на ухо Наде.

Надя шагнула вперед.

— Цифра «ноль».

Гриссел совсем забыл, что послал Радебе и Ндабени в Йоханнесбург, в аэропорт. В суматохе, начавшейся после массового убийства на набережной, никто не подумал отменить задание.

— Улинда уже прислал фото, — взволнованно продолжала Мбали. — Его засекли у сканера в аэропорту. Бенни, похоже, это он! Прилетел в Йоханнесбург в субботу утром рейсом из Парижа. На нем серая бейсболка и темные очки. Цветной, спортивная фигура. На паспортном контроле сохранились его данные. Он путешествует под именем Гектора Мало, гражданина Франции. Вуси проверял стыковочные рейсы. В тот же день, в начале третьего, тот же Гектор Мало прилетел в Кейптаун рейсом Южно-Африканских авиалиний…

— Молодец, Мбали, — похвалил ее Гриссел. — Улинда и Вуси еще в Йоханнесбурге?

— Да, Бенни. Конечно, нам пришлось отозвать их назад. Сейчас они дожидаются обратного рейса.

— Им придется еще задержаться. Передайте, Кобра — не единственный киллер. Их по меньшей мере трое. Нам нужны их имена.

Тейроне диктовал Капюшону буквы и цифры пароля, следя за каждым сделанным Надей шагом.

— «Ю»… «Эм»… «Ноль»…

Капюшон ничего не записывал — ноутбук он закрыл и сунул под мышку. Тейроне это не нравилось, но пока он решил не отвлекаться.

— «Ти»… «Эйч»… Цифра «три»… «Эр»…

Надя поравнялась с дверью парикмахерской, ей оставалось метров пять до угла и восемь — до него. Она не поднимала головы, не смотрела ни налево, ни направо. Просто шла вперед.

— «Эф»… «Ю»… «Си»…

Вдруг Тейроне заметил, что охранник в красном берете пристально смотрит на Надю. Он преградил ей путь.

Глава 37

Мбали спросила, с чего Бенни решил, что Кобра — не один человек, но Бенни ответил, что говорит не по своему телефону и сейчас не может ничего объяснить.

— Ладно, Бенни. Я им передам.

— Только пусть сначала перезвонят вам из телефона-автомата.

— Конечно.

— Как отреагировал Скелет? Вы ввели его в курс дела?

— Да, конечно.

— Вон уже купил телефоны?

— Нет, мы ждем его.

— Пожалуйста, передайте, что я буду на квартире у Нади Клейнбои. Сейчас попробую разыскать смотрителя, чтобы он отпер дверь, а потом произведу обыск. — Гриссел заметил, что стоящий рядом студент качает головой, и вопросительно посмотрел на парня.

— Вы не знаете дядюшку Стоффеля, — сказал студент.

Красный берет подошел к Наде вплотную.

Тейроне понимал, что вызвало его опасения. Надя двигалась как во сне, издали было заметно, что с ней что-то не так.

— Давай следующую букву! — велел Капюшон.

Красный берет по-прежнему загораживал Наде дорогу и что-то довольно злобно ей говорил.

Она устремила на него непонимающий взгляд.

— Какая следующая буква? — угрожающе спросил Капюшон.

Тейроне забыл, на чем он остановился. Кажется, на «си». Да, последняя буква была «си».

— «Кей», — сказал он.

Красный берет схватил Надю за руку.

Она вздрогнула, попятилась и в замешательстве огляделась по сторонам.

Тейроне понял, что не может больше прятаться.

— Цифра «три»! — Он зашагал к Наде. Капюшон его увидит, но у него нет другого выхода. — Осталась еще одна буква, и я продиктую ее, когда Надя будет в безопасности.

Он подошел ближе и услышал, как Красный берет спрашивает:

— Ты что, пьяная?

Поравнявшись с ними, он крикнул:

— Оставь ее в покое! Это моя сестра. Она больна.

Надя повернулась к нему. Тейроне понял: ее в самом деле чем-то накачали. Страх и тревога сменились яростью.

— Братик. — Надя криво улыбнулась.

— Сестричка! — Ему хотелось плакать.

— По-моему, она пьяная, — заявил Красный берет.

Тейроне покровительственно положил руку Наде на плечи.

— Пошли, — сказал он. — Нам надо спешить. — Он потащил ее за собой. Им нужно убираться отсюда. Он понимал, что Капюшон неотрывно следит за ним, а электричка, наверное, уже подошла. Надо бежать. Но, судя по Надиному виду, бежать она не могла.

— Эй ты, я к тебе обращаюсь! — сказал Красный берет, отстегивая с пояса дубинку.

Тейроне хотел послать его куда подальше, но он промолчал.

— Какая последняя буква? — спросил Капюшон по телефону.

Они повернули за угол и скрылись из вида.

— «Эр», — сказал Тейроне и отключился. Обхватил Надю за талию, легонько подтолкнул вперед: они должны бежать.

Красный берет не отставал от них.

— Стоять! — приказал он, помахивая дубинкой.

Неожиданно прямо перед Тейроне вырос утренний стрелок, убийца из торгового центра, цветной в бейсболке и с такими глазами, что поневоле вздрогнешь. Он стоял у самого входа на станцию и целился в Тейроне из того же самого пистолета с глушителем.

«Странно, — успел подумать Тейроне. — Как он сюда попал?»

Он пригнулся, потянул за собой Надю, выводя ее из-под удара. Но она вдруг споткнулась, перехватила тяжеленную сумку, набитую учебниками, тетрадями и неизвестно чем еще. Надя начала падать и потянула его за собой.

Пистолетный ствол двигался за ними. Послышался выстрел, приглушенный хлопок. Дернувшись, Надя упала на него.

Гриссел и студент по имени Йохан спускались по лестнице.

— Дядюшка Стоффель — drol, полное дерьмо, — пожаловался Йохан. — Козел, с которым невозможно иметь дело. Он ни за что не откроет вам ее квартиру, если вы не предъявите десяти документов с печатью: разрешения от Нади, от ее бабушки и от президента республики.

— Это мы еще посмотрим, — сказал Гриссел.

— А вы и ему пригрозите пистолетом, — с надеждой попросил студент.

* * *

Тейроне схватил Надю на руки и закричал. Весь страх, все напряжение, все отчаяние вырвались в одном его бешеном крике.

Прохожие оборачивались в их сторону.

Убийца терпеливо вел ствол пистолета за Тейроне. Ждал, когда тот перестанет дергаться, чтобы точнее поразить цель.

Неожиданно между ними очутился Красный берет. Он замахнулся дубинкой. Толстяк двигался на удивление быстро.

— Стоять! — властно крикнул он.

Убийца ответил без промедления. Прицелился в охранника, выстрелил — но почти одновременно дубинка опустилась ему на руку. На лицо Тейроне хлынула кровь, он увидел, как неуклюже осел охранник. Пистолет, лязгнув, упал на тротуар. Выругавшись, киллер нагнулся. Пистолет он пытался нашарить левой рукой, правая безвольно повисла.

Тейроне замахнулся ногой, постаравшись вложить в удар все силы. Он потерял равновесие — ведь ему приходилось еще удерживать внезапно отяжелевшую Надю. Он понимал, что это их единственный шанс выжить. Он пнул стрелка в лицо мыском ботинка — удар пришелся в челюсть и висок. Убийца рухнул как подкошенный.

Тейроне хотелось схватить Надю и бежать.

Но совсем рядом с ним, на тротуаре, валялся пистолет.

Крепче прижав к себе сестру одной рукой, он быстро нагнулся, подхватил пистолет, сунул его в брючный карман. Потом он поднял Надю на руки. Грудь у нее была окровавлена.

— Сестренка! — прошептал он. Теперь ни о какой электричке не могло быть и речи. Ее нужно срочно в больницу. Сгибаясь под тяжестью Нади, он бросился направо, к боковому выходу из торгового центра.

Он еще издали заметил на Чарл-Малан-стрит белый грузовой фургон «Киа». Двое цветных выгружали из него коробки с продуктами. Он прочел надпись на борту: «Мясо. Халяль». Спотыкаясь, он подбежал к ним и закричал:

— Прошу вас, помогите! Мою сестру ранили, ей срочно нужно в больницу!

Он понимал, что пронзительно кричит, чувствовал, как кровь течет по левой стороне его перекошенного лица, блестит на руке. Надина кровь…

Двое замерли и, разинув рты, уставились на Тейроне.

Он подбежал к ним вплотную.

— Прошу вас, братья! — взмолился он. — Кроме нее, у меня никого нет!

Старший опомнился первым:

— Полезай. — Он покосился на своего спутника и показал тому на штабель коробок: — А ты пока присмотри за товаром!

Смотритель дядюшка Стоффель оказался мрачным стариком лет шестидесяти пяти. Он жил в корпусе напротив. Не глядя на них, распахнул дверь и молча ткнул в табличку на стене: «Смотритель. Часы приема: 09:00–12:00, 13:00–15:00». Потом многозначительно покосился на часы и начал снова закрывать дверь.

Гриссел поставил ногу между дверью и рамой.

— ЮАПС, — сказал он. — Еще раз так сделаете, и вас ждут крупные неприятности.

— ЮАПС? — Дядюшка Стоффель посмотрел на него из-под кустистых бровей.

— Совершенно верно. Меня зовут Бенни Гриссел… — Он достал бумажник и удостоверение.

— Дядюшка, он из «Ястребов», — вмешался студент.

— Из чего?

— Управление по расследованию особо важных преступлений, — объяснил Гриссел, помахав удостоверением. — Будьте добры, отоприте квартиру номер двадцать один. Мне необходимо произвести обыск на месте преступления.

Дядюшка Стоффель вынул из нагрудного кармана очки, надел и не спеша прочел, что написано в удостоверении.

— Он правда из «Ястребов», дядюшка, — сказал студент.

— Где ваши бумаги? — спросил смотритель у Гриссела.

— Вот они. — Гриссел показал на удостоверение.

— Нет, где ваш ордер?

— Вы уверены, что хотите неприятностей?

— Я законы знаю, — не сдавался смотритель.

— Тогда вы, наверное, помните статьи с двадцать пятой по двадцать седьмую Акта об уголовном судопроизводстве.

— Я знаю одно: вы не можете просто так туда войти.

— Послушайте…

— У него пушка, — сказал студент Йохан.

— Помолчите, — бросил ему Гриссел и снова посмотрел на дядюшку Стоффеля: — Если вы сегодня хотите ночевать в своей постели, советую слушать внимательно. В статье двадцать пятой, пункт третий, подпункт «б» говорится, что я могу входить в жилые помещения, если считаю, что выписывать ордер нецелесообразно. В статье двадцать седьмой говорится, что я имею законное право производить личный досмотр или обыск помещений, если сочту нужным, и в случае необходимости имею право подавить любое сопротивление против такого обыска или входа в помещение. В том числе я имею право взломать дверь или окно при условии, что вначале я внятно потребую разрешения на допуск в помещение и извещу соответствующие лица о цели, по которой мне необходимо войти в данное помещение. Итак, в присутствии свидетеля повторяю: мы считаем, что девушка, проживающая в двадцать первой квартире, стала жертвой преступления. Немедленно откройте ее квартиру, иначе мне придется взломать дверь, а вас отправить за решетку!

— Он не шутит, дядюшка Стоффель! — воскликнул студент, упиваясь происходящим.

Тейроне крепко прижимал Надю к себе.

— Кто ее так, бандиты? — спросил водитель.

— Что-то вроде, — ответил Тейроне, не сводивший взгляда с лица Нади.

— Куда вас? В больницу Тайгерберг?

— Нет, дядюшка. Совсем близко отсюда есть частная клиника… рядом с полицейским управлением.

— Клиника Луи Лейпольдта. Знаю. Это частный медицинский центр. Их услуги дорого стоят.

— Знаю, дядюшка. Но она моя сестра.

— Хорошо.

Перед тем как они повернули на Бродвей, Тейроне вдруг вспомнил о Бобби. Он достал из кармана мобильник и позвонил Хассану Икару.

Глава 38

Тейроне знал, что сотрудники медицинского центра позвонят в полицию. Они обязаны известить правоохранительные органы обо всех случаях, когда к ним доставляют человека с огнестрельным ранением. Вот почему он тревожился. Сколько у него есть времени?

В отделении скорой помощи Надю переложили на носилки. Тейроне предупредил, что ее накачали наркотиками — пусть знают на всякий случай.

— Какой именно наркотик ей ввели? — спросила пожилая администраторша, подходя к нему.

Тейроне покачал головой.

— Какие наркотики она употребляет? — с непреклонным видом продолжала на африкаанс пожилая белая женщина.

Ее слова разозлили его.

— Она ничего такого не употребляет! Ее чем-то накачали. Она студентка, учится на врача, она не какая-нибудь там уличная… Пожалуйста, скорее везите ее к доктору!

— Успокойтесь, сэр. Сначала нам нужно записать номер ее страховки.

Тейроне достал из кошелька три тысячи рандов наличными:

— Страховки нет, тетушка. Вот, возьмите. Надеюсь, на сегодня этого хватит. Если нужно будет добавить, дайте мне знать… Только, пожалуйста, везите ее скорее к доктору!

Администраторша немного смягчилась и повернулась к санитарам.

— Везите ее! — велела она и повернулась к Тейроне: — У нее огнестрельное ранение, мы обязаны сообщить в полицию. — Она заговорила не так официально, и Тейроне по выговору услышал, что тетушка выросла в Бо-Капе.

— Извещайте, тетушка, нам скрывать нечего. Она ни в чем не виновата.

— Ваша подружка?

— Нет, тетушка, она моя сестра. Может, я и плохой, а вот она — совсем другое дело.

— Нет, молодой человек, того, кто так заботится о сестре, тоже плохим не назовешь.

— Спасибо, тетушка.

— Где ее ранили?

Тейроне замялся.

— Я обязана спросить, ведь у полицейских тоже возникнут вопросы.

— На станции, тетушка.

— В Бельвиле?

— Да.

Администраторша в ужасе покачала головой:

— Надо же, бандиты… — Она внимательнее посмотрела на него. — Кстати, вид у вас… Вы знаете, что вы весь в крови?

— Нет, тетушка.

— Вот ее сумка, если хотите, заберите ее с собой. Или можно сдать ее в камеру хранения. Сначала умойтесь, а потом приходите, и заполним ее карту.

Тейроне сказал, что сначала должен пойти в туалет. Ему хотелось переложить пистолет из брючного кармана в рюкзак, купленный у Хассана Икара. Потом он обещал вернуться и продиктовать пожилой администраторше все данные Нади. Кстати, он выяснит, когда та собирается звонить в полицию.

* * *

Дядюшка Стоффель не переставая бормотал что-то себе под нос, пока они выходили из подъезда, шли по парковке и поднимались по лестнице Надиного дома. Кое-что Грисселу удалось расслышать.

— Не знаю наизусть ваших статей, но свои права я знаю… — бурчал смотритель.

Грисселу доводилось встречаться со многими вроде дядюшки Стоффеля, всю жизнь они терпели унижение от других, но, получив крошечную власть, спешили отыграться. Они понимают только один язык — язык угроз. Столкнувшись с сопротивлением, они быстро никнут. Пропустив смотрителя вперед, Гриссел достал из багажника БМВ следственный чемодан. Студент бодро спешил за ним.

Они догнали дядюшку Стоффеля у Надиной двери, он перебирал ключи на большой связке в поисках нужного. Нашел, отпер дверь, посторонился и театрально взмахнул рукой:

— Вот, пожалуйста!

Гриссел вынул из чемодана перчатки:

— Пожалуйста, подождите меня здесь.

— У меня дела, — возразил смотритель.

— Какие еще дела? — хмыкнул студент.

— Тебя не касается, — огрызнулся дядюшка Стоффель.

— Я поддерживаю «Ястребов», — заявил студент.

Старик только фыркнул.

Гриссел взял чемодан, открыл дверь и вошел. Со вздохом облегчения закрыл за собой дверь изнутри.

В крошечной квартире было чисто, прибрано. Справа кухонька, впереди гостиная, за ней, слева, спальня.

Он спешил и решил ограничиться лишь поверхностным обыском. Он не заметил признаков того, что до него здесь уже кто-то побывал. Судя по всему, последней отсюда вышла хозяйка.

На кухне, на сушилке, стояли миска из-под каши, ложка и кофейная кружка — все было вымыто. К холодильнику приклеено несколько фотографий. Групповые снимки — наверное, однокурсники. С одной фотографии на него смотрел Тейроне Клейнбои, которого он видел утром в записи. Он стоял рядом с девушкой — скорее всего, самой Надей, — покровительственно положив руку ей на плечо.

Гриссел достал из чемодана пакет для вещдоков. Снял с холодильника фотографию и положил в пакет.

В гостиной стоял диван, обитый бежевым вельветом, старый и немного просевший, но чистый. И сосновый кофейный столик. На нем лежали две книги. На верхней симпатичная женщина ела пасту из миски. «Найджелла Лоусон. Nigellissima. Готовим по-итальянски».

Он перешел в спальню.

Односпальная кровать застелена покрывалом. С подушки всезнающими стеклянными глазами на него посмотрел плюшевый мишка. Старое кресло покрыто выцветшей красной материей. Одна деревянная ножка, видимо, сломалась, ее починили старательно, но не слишком умело. У стены длинный стол орегонской сосны. Гриссел увидел мышь и кабель, но не заметил ноутбука. В ряд вдоль стены выстроились учебники. Еще больше книг на полочке под окном.

Гриссел открыл встроенный шкаф.

Почувствовал слабый, но приятный аромат духов.

В одной половине на вешалках висит одежда молодой девушки: джинсы, блузки, несколько платьев, джинсовая куртка. Внизу шесть пар туфель. В левой половине, на полках, аккуратными стопками нижнее белье, свитера, футболки. На одной полке парфюмерия и шкатулка с украшениями. И коробка из-под айфона четвертой серии. Гриссел поспешно открыл коробку.

Внутри лежала карта компании «Водаком»: предоплатный тарифный план. Тут же — номер телефона и номер IMEI.

Зажав карту между пальцами, он вышел из квартиры. Дядюшка Стоффель стоял на лестнице, насупившись и скрестив руки на груди. Рядом с ним топтался страшно довольный студент.

— Пожалуйста, наберите вот этот номер, — попросил его Гриссел и показал ему карту «Водакома».

— Неужели полицейским не выдают мобильных телефонов? — язвительно спросил дядюшка Стоффель.

— Его телефон разрядился. Вот я ему и помогаю, — ответил студент.

— Ну конечно! — фыркнул смотритель. — Куда только катится наша страна!

— Пожалуйста, передайте мне телефон, как только пойдут гудки, — попросил Гриссел.

Студент набрал номер, послушал и протянул трубку Грисселу.

Гриссел почти ни на что не надеялся.

Когда зазвонил телефон, Тейроне сидел напротив администраторши в приемной.

— Это ваш телефон? — спросила она, услышав рингтон.

На него вдруг навалилась страшная усталость. Ужасный день начал сказываться на нем, мысли в голове путались. И он беспокоился за сестру — он не мог думать ни о чем другом.

— Нет, — ответил он.

Неожиданно он сообразил, что звуки доносятся из Надиной сумки. Должно быть, телефон запихнул туда похититель. Тейроне достал телефон, посмотрел на экран. Там высветился незнакомый номер. Если бы звонил кто-то из Надиных знакомых, на экране появилось бы имя.

— Вы лучше ответьте, — посоветовала пожилая администраторша.

— Алло, — сказал Тейроне.

— Кто это? — спросил мужской голос. Судя по всему, голос принадлежал белому.

— А вам кого надо?

— Надю Клейнбои, — властно ответил незнакомец.

— Она не может подойти. — Усталость как рукой сняло.

— С кем я говорю сейчас? — Тейроне нюхом почуял: это полиция. Он знал, что администраторша подслушивает, но надо от них как-то избавиться. Сейчас они научились выяснять, где кто находится, с помощью мобильников. Засекают местоположение…

— Алло! — произнес голос. — С кем я говорю?

— Ладно, — ответил Тейроне ради администраторши. — Ладно, я ей передам. До свидания!

Он отключился и сунул телефон в Надину сумку.

— Кто-то из ее однокурсников, — сказал он. — Так на чем мы остановились?

Гриссел стоял с телефоном в руке и думал: это Тейроне. По-другому и быть не может. Он не знал, почему так оказалось и как все сошлось, но чутье подсказывало ему, что он только что слышал голос карманника. Судя по выговору, он вырос в трущобах Кейп-Флэтс. Говорит осторожно, никому, похоже, не доверяет…

Кроме того, Тейроне сейчас не может говорить. Рядом с ним кто-то есть, Гриссел слышал другие голоса.

Неужели и его захватили «кобры»?

Пожалуй, это единственное объяснение.

Он снова достал бумажник, выудил оттуда тридцать рандов и сунул деньги в карман кожаной куртки студента.

— Что вы, капитан, пожалуйста, не надо…

Грисселу надоело возиться с чужими телефонами, преодолевать искусственно созданные препятствия.

— Берите! — рявкнул он, но тут же опомнился: — Прошу вас, возьмите. Мне нужно сделать еще один звонок.

— Звоните, пожалуйста! Помогать полиции — наш долг, — ответил Йохан, многозначительно косясь на дядюшку Стоффеля.

Старик снова фыркнул.

Гриссел позвонил Мбали.

Как только она ответила, он сказал:

— Мбали, нам нужно очень срочно засечь один номер.

— Ишь ты, по-английски шпрехает! — презрительно скривился дядюшка Стоффель. — Вот с чего все началось! Все наши беды оттого, что полицейские начали болтать по-английски!

Глава 39

Тейроне сидел как на иголках. Пора делать ноги!

Он должен позвонить Каролусу по кличке Компьютер и выяснить, сколько нужно времени для того, чтобы по мобильнику найти его владельца. Наверное, все делается быстро — копам только и надо, что заглянуть в свои компьютеры. До того, как они примчатся сюда, минут десять. У него почти совсем нет времени.

— Тетушка, мне нужно возвращаться на работу, иначе меня уволят! Но сначала я должен знать, как моя сестра.

— Я записала номер вашего телефона и сразу вам сообщу.

Тейроне задумался. Полицейские скоро сюда нагрянут. И узнают все. Что Надя здесь, в больнице, и что в нее стреляли. Как только она придет в себя, ее начнут допрашивать. И скажут, что ее брат — вор-карманник, щипач, что он убил охранников в торговом центре. Что будет с Надей — в ее-то состоянии? А главное, он ни черта не может изменить, потому что ей требуется квалифицированная помощь медиков. Сейчас он не может забрать ее отсюда.

Хорошо, что хотя бы Надя будет спасена. Потом он ей позвонит и скажет: все не так, как ей говорят. Пусть никому не верит. Сначала она должна поправиться, а потом он расскажет ей все.

А сейчас пора убираться отсюда. Избавиться от этого нового телефона, потому что его номер записан в Надином телефоне, с которого с ним говорил Капюшон. Его легко вычислить.

Он снова должен стать невидимкой. Чтобы сделать то, что он должен. Настало время расплаты.

— Что с вами? — спросила пожилая администраторша.

— Тетушка, можно ваш номер? Я сам вам позвоню… Прошу вас, нам на работе запрещают разговаривать по телефону.

— Кем же вы работаете, а? Уж конечно там все поймут, ведь ваша сестра в больнице!

— Тетушка, я занимаюсь малярными работами по контракту, у меня строгий начальник.

Она покачала головой: как несправедливо! Потом посерьезнела:

— Вас захотят допросить полицейские… чтобы вы рассказали, что произошло.

Тейроне задумался:

— Хорошо, дайте им мой номер. Но сейчас я должен идти. Вот только… не могли бы вы сходить и спросить, как там сестра? Пожалуйста!

— Пока распишитесь здесь, — велела администраторша и протянула ему анкету. — А я попробую что-нибудь выяснить.

Гриссел попросил Мбали, чтобы Вон Купидон, когда вернется в штаб-квартиру УРОВП с телефонами, задержался на работе. Сам он опечатал дверь двадцать первой квартиры желтой лентой и пригрозил смотрителю самыми суровыми карами, если тот кого-нибудь сюда впустит.

— Ну да… если только они тоже не начнут цитировать статью шестьдесят «б»… — буркнул старик.

Гриссел сделал вид, что не расслышал. Он еще раз поблагодарил студента.

— Пожалуйста, капитан. Всегда пожалуйста.

— И помните, никому ни слова!

— Буду нем как рыба!

Надолго ли, подумал Гриссел и сбежал вниз, к своей машине. Включил сирену, поставил на приборную панель проблесковый маячок и помчался вперед на полной скорости.

На шоссе N1, за заправкой, он снова включил свой сотовый телефон и увидел, что у него четыре сообщения на автоответчике.

Им придется подождать, он не хотел тратить время на то, чтобы надевать наушники.

Тейроне все больше волновался. Шли минуты, а администраторша все не возвращалась. Наверное, копы уже в пути. Он навострил уши, прислушиваясь, не раздастся ли вдали завывание сирен, но ничего не услышал.

Наверное, вычислить местонахождение человека по телефону — дело все же не такое быстрое. Но если он сейчас сбежит, администраторша поймет, что рыльце у него в пушку.

К его огромному облегчению, она вернулась, улыбаясь:

— Ваша сестра поправится! Врач говорит, ей крупно повезло. Пуля где-то застряла. У нее ничего серьезного, только ребра сломаны вот здесь. — Она ткнула себя в бок. — Внутренние органы не повреждены, нет и внутреннего кровотечения, только наружное. Ну и ребра очень болят. Состояние стабильное, так что вам можно за нее не волноваться.

«Не волноваться…» Хотя бы какое-то время!

— Тетушка, спасибо вам большое! — воскликнул Тейроне, соображая, куда могла попасть пуля. Он вспомнил тот миг, когда пистолет глухо кашлянул, а Надя вдруг упала. По какому-то наитию он схватил ее сумку и начал выкладывать содержимое на столик администраторши. Добрался до толстенного учебника «Химия и химическая реактивность», авторы Коц, Трайхель и Уивер. Отметина оказалась сверху, кусок толстой обложки и несколько страниц были выжжены.

— Ее спасла химия. — Администраторша покачала головой. — Представляете?

— А можно пока оставить сумку у вас? Пусть знает, что ее вещи целы и невредимы.

— Да, пожалуйста.

— Сколько времени она здесь пробудет?

— Точно не знаю, но, наверное, четыре или пять дней.

— Сколько мне принести денег?

— На всякий случай еще три тысячи, а потом, при выписке, произведем окончательный расчет.

Тейроне не думал, что он будет встречать Надю из больницы: ведь он в розыске. Он вежливо кивнул, поблагодарил администраторшу, попрощался и ушел.

Бенни Гриссела передернуло. Он мчался по шоссе со скоростью сто сорок пять километров в час, и его переполняло отвращение к себе самому и к ГАБ. Это они виноваты в том, что он не может говорить по своему телефону. Что пришлось вести важный разговор в присутствии двоих гражданских по чужому телефону…

Надо было еще раз набрать Надин номер. Поговорить с Тейроне. Если, конечно, ответил Тейроне. А кто же еще? Логически рассуждая, кроме него, некому. Гильзы на месте похищения прямо указывали на «кобр». Свидетель утверждал, что похищенная — цветная девушка. «Кобры» побывали на съемной квартире Тейроне в Бо-Капе, они знали, что Надя учится в Стелленбосе. Они искали ее, нашли и похитили. Им очень хотелось добраться до Тейроне, потому что у него есть что-то нужное им. «Кобры» — иностранцы. Они не говорят на африкаанс. Так что… скорее всего, ему ответил Тейроне.

Телефон сестры почему-то оказался у него.

Может быть, взял на время?

Зря он отдал телефон студенту. Надо было позвонить Тейроне еще раз и сказать: «Приходи. Мы тебя не арестуем, только приходи к нам и расскажи все. Мы охотимся не за тобой, а за „кобрами“. И еще нам нужна твоя сестра».

Но именно по этому номеру со своего телефона он звонить и не может! Потому что тогда в ГАБ быстро все поймут.

Он выругался и, не выключая сирены, свернул на Дурбан-роуд. Его пропускали. Он надеялся, что Купидон уже вернулся с новыми телефонами.

— Jissis, — вздохнул Каролус по прозвищу Компьютер. — Во что ты вляпался?

Тейроне шел по Думини-стрит к стоянке такси на Франс-Конради-авеню. Телефон он прижимал к уху.

— Ничего такого, с чем нельзя справиться. Скажи, пожалуйста, что можно узнать по номеру сотового телефона?

— Все, Тейроне. Где ты сейчас, где ты был. Кому ты звонил, кто звонил тебе. И кому ты отправлял эсэмэски. Они даже могут прочесть твои эсэмэски, брат, так что, надеюсь, ты все вовремя подчистил.

— Ясно… Сколько нужно времени, чтобы все узнать?

— Зависит от разных факторов. Кто именно будет искать тебя по мобильному телефону?

— Не знаю.

— Не свисти. Частные лица или копы?

— Какая разница?

— Такая, что копам, прежде чем копать, сначала нужно получить ордер. Это отнимает время. Частные люди могут делать что хотят, если у них есть нужное оборудование. Тебя засекут через полчаса.

У Тейроне руки чесались поскорее выбросить телефон. Сейчас же! Те типы, Капюшон и убийца из торгового центра… непонятно, на что они способны. Они очень быстро добрались до Нади, они узнали, где он живет, устроили засаду в Бельвиле. Хитрые ублюдки! И они хотят его убить.

— Ясно. Спасибо, Компьютер.

— Не благодари меня, а лучше перестань валять дурака. Опомнись, брат, ты ведь не крупный игрок, ты всего лишь карманник…

Гриссел нашел Купидона в кабинете Мбали, Вон деловито вставлял в телефоны сим-карты.

Мбали говорила по городскому телефону.

— Альварес, — говорила она. — На конце «с». Нет, я не буду ждать. Дело очень серьезное. Оставайтесь на связи и сообщите все, что вам известно. Почему вы должны мне поверить, что я сотрудница полиции? Потому что я так говорю. Нет, мне не нужно знать, в каком номере она живет, я хочу лишь знать, бронировала ли она… — Мбали вскинула голову на Гриссела и с досадой покачала головой.

— Вон, мне нужно позвонить по телефону. — Гриссел показал на трубки, лежащие на столе.

— Этот готов. Бери его себе. — Купидон протянул трубку Бенни. — Правда, батарея еще не до конца зарядилась. Извини, Бенна, это ZTE-F-900, модель не самая новая, но ничего другого достать не удалось. Наушники еще в упаковке.

Гриссел никогда не слышал о телефонах ZTE. Он повертел трубку в руке. С виду обычный телефон с кнопочной клавиатурой. Тем лучше, он хотя бы знает, как им пользоваться.

— Спасибо, — сказал он, доставая карту Нади из кармана и набирая номер.

Ему долго пришлось слушать гудки.

— Спасибо, — сказала Мбали. — Видите, не так все было и трудно! — Она нажала отбой.

— Алло! — ответил женский голос у самого уха Гриссела.

— Надя? — удивленно спросил он.

— Нет, это сестра Абигайль Малгас из медицинского центра Луи Лейпольдта. Кто говорит?

Дверь кабинета Мбали распахнулась настежь, все увидели Скелета.

— Я нашел Лиллиан Альварес! — торжествующе воскликнул он. — Отель «Огонь и лед» в Протее, на Нью-Черч-стрит!

— Алло! — сказала сестра Малгас. — Вы меня слышите?

Глава 40

«Опомнись, брат, ты ведь не крупный игрок, ты всего лишь карманник…»

Не крупный игрок, значит?

Тейроне остановился перед витриной магазина на Франс-Конради-авеню и подумал: ну да, конечно, он карманник. Он привык жить по понятиям, которые узнал от дяди Солли. «Воруй у богатых. Никогда не прибегай к насилию. Будь милосерден к тем, кому повезло меньше тебя».

Да, он никогда не был крупным игроком. До сегодняшнего дня. До тех пор, пока те типы не изменили правила игры, точнее, пока они не заиграли по своим правилам. Они пытались убить его, гнались за ним. А потом похитили его сестру, накачали ее наркотиками… Ему даже думать не хотелось, что еще они могли с ней сделать. А потом ее ранили.

Хватит! По каким бы понятиям он ни привык жить, никто не имеет права обижать Клейнбои с Митчеллс-Плейн.

Он вступает в игру. Теперь его обидчики за все заплатят. Надя в больнице, в безопасности, полицейские наверняка скоро туда доберутся, а он уже не боится. Ему сам черт не брат!

Он позвонил по своему старому номеру, надеясь, что его телефон еще у похитителей и включен. Телефон звонил очень долго, наконец ответил Капюшон.

— Да, — произнес он официально и немного испуганно, как будто ему звонила нелюбимая теща.

Тейроне приободрился. Он знал, что Капюшон не обрадуется, когда услышит его голос. Он надеялся, что теперь у его приятеля Бейсболки голова будет болеть не меньше недели.

— Ты, сволочь, обдурить меня хотел?

— Что тебе надо?

— Дело не в том, что надо мне, а в том, что надо тебе. У меня для тебя небольшой сюрприз.

— Какой?

— Я не идиот. Я знал, что твой приятель, который стреляет в людей, как по мишени в тире, полный отморозок. Поэтому решил подстраховаться.

— Что значит — подстраховаться?

— Тот архивный файл на карте — туфта. Ты ввел пароль, который я тебе продиктовал?

— Да.

— И увидел еще один архивный файл?

— Да.

— Попробуй ввести тот же самый пароль еще раз. Файл откроется. «Сезам, откройся!» И ты увидишь сто две отличные цветные фотографии с видами Кейптауна. Наслаждайся! Может, хочешь проверить, убедиться в том, что я тебя не обманываю?

Его собеседник долго молчал.

«Подавись, сволочь, — злорадно думал Тейроне. — Можешь засунуть мои слова себе в задницу и поджечь!»

После долгой паузы Капюшон спросил:

— Где оригинальный файл? — Он говорил хладнокровно и спокойно.

— У меня, лежит в том самом украденном кошельке. Что, гад, хочешь его получить?

— Ты покойник.

Капюшон говорил спокойно, без эмоций, и Тейроне передернуло. Однако он не подал виду, что испугался.

— Да пошел ты! Тебе нужна карта или нет?

После кратчайшей заминки его собеседник ответил:

— Да.

— Тогда тебе придется заплатить.

— Сколько?

Над последним вопросом Тейроне думал всю дорогу от медицинского центра. Чутье просило потребовать миллион, но он подумал: эти ребята не местные, у них европейский акцент, они привыкли считать в евро и долларах, миллион рандов для них — мелочь.

— Двести тысяч евро. Примерно два миллиона четыреста рандов. Именно в рандах, в местной валюте.

— Невозможно! — тут же без колебаний ответил Капюшон.

— Торговаться вздумал, гад? Тогда прощайся со своим архивным файлом. Запомни мой номер! Я перезвоню тебе попозже, на тот случай, если ты передумаешь.

Не выключая телефон, купленный у сомалийца, Тейроне выкинул его в мусорный контейнер у гипермаркета бытовой техники и электротоваров. Пусть теперь копы или Капюшон попробуют его выследить!

Пошли они все…

Он побежал к стоянке такси.

Гриссел, стоявший в кабинете Мбали, поднял руку вверх, призывая всех к молчанию. Он сказал сестре Абигайль, что его зовут капитан Бенни Гриссел из Управления по расследованию особо важных преступлений ЮАПС и им срочно нужна Надя Клейнбои.

— Да, этот телефон принадлежит Наде. Вам очень повезло, капитан. Когда вы позвонили, я несла ее личные вещи в камеру хранения. Она поступила примерно час назад с огнестрельным ранением. Мы уже сообщили о происшествии в полицию Бельвиля. Они сказали, что приедут, как только…

— Она тяжело ранена? — спросил Гриссел. Коллеги молча смотрели на него.

— Нет, слава богу, состояние не критическое. Сейчас ей обрабатывают рану, но она в сознании.

— Сестра, спасибо вам большое. Мы уже едем.

Он отключился и пересказал коллегам новость. Мбали произнесла что-то на языке зулу, похожее на благодарственную молитву.

— Скелет, Лиллиан Альварес сейчас у себя в номере?

— Бенни, я не спрашивал. Но она там точно зарегистрировалась.

— Вон, съезди туда со Скелетом и все проверьте.

— Отлично! — обрадовался Скелет. Он служил в отделе по борьбе с коммерческими преступлениями и по роду занятий в основном анализировал финансовые отчеты, но, как и большинство детективов-«ястребов», никогда не упускал случая поработать «в поле», особенно если речь шла о тяжком преступлении.

Купидон рассмеялся:

— Вот телефоны и зарядники для всех. Следите за батарейками, заряжайте их где только сможете. По пути я занесу один Жирафу. А номера разошлю всем эсэмэсками.

Гриссел поблагодарил его и повернулся к Мбали:

— Поехали к Наде.

Таксист по его просьбе высадил его в Пэроу, у маленькой серой станции пригородных поездов. Тейроне зашагал по Стейшн-стрит, где в последнее время образовался большой рынок. Правда, не такой, как в Бельвиле. В основном здесь торговали южноафриканцы — продавали дешевые китайские безделушки, овощи, фрукты, сладости, сигареты. Но между мясными рядами, закусочными, магазинами одежды и мебели, выстроившимися по обе стороны улицы, имелось по меньшей мере семь магазинов сотовой связи. И один из них назывался «Муса мобайл».

Туда он и направился, ускорив шаг, хотя ощущал усталость всеми фибрами души. Очень болела рана на спине. Ему хотелось полежать на мягкой кровати и хоть немного поспать.

«Сначала покончи с делами, Тей. Как говорится, делу время — потехе час».

«Этим я сейчас и занимаюсь, дядя Солли», — мысленно ответил он.

Он отправился в «Муса мобайл», потому что в их среде говорили: если хочешь без проблем сбыть краденый телефон на северной окраине, иди к барыге по имени Муса. На севере Тейроне не работал, поэтому Муса его не знал. Но ему нужны были три подержанных телефона, которые нельзя было бы отследить.

Он вошел и сразу сказал, что ему нужно. Низкорослый толстяк, стоявший за прилавком, многозначительно посмотрел на него. Тейроне понимал, что вид у него жуткий. Хорошо, что его хотя бы не примут за переодетого полицейского. Толстяк вынес из подсобки три телефона без коробок, без аксессуаров — только трубки и зарядники. Дешевка! Толстяк положил их в пакет сетевого супермаркета. Кроме телефонов Тейроне купил три сим-карты разных компаний с предоплаченными тарифными планами: «Водаком», MTN, Cell С. Оплатил времени на шестьдесят рандов на каждый телефон.

Пройдясь по торговым рядам, он купил маленький дешевый чемодан и две рубашки, белую и синюю. Черные брюки, серый свитер, малиновую ветровку — потому что у продавца нашлась только такая его размера, — шесть пар трусов, четыре пары черных носков. И темно-серый твидовый пиджак. Как говаривал дядя Солли: «Пиджак — твой пропуск в высшее общество».

Потом он вернулся на станцию. Ему хотелось бы побыть рядом с Надей, но нельзя. Он не может себе позволить подходить близко к медицинскому центру. Там его, наверное, уже караулят копы. И все же его не оставляло желание быть рядом с сестрой. Защищать ее. Но он должен поступить по-умному. Северные окраины — незнакомая, чужая территория. Он должен вернуться в центр Кейптауна. Там его охотничьи угодья. Там он может считать себя дома.

Сестра Малгас рассказала Грисселу и Мбали все, что ей было известно. Кто-то накачал наркотиками Надю Клейнбои, а потом ее подстрелили на станции Бельвиль. В клинику ее привез брат, Тейроне.

Гриссел достал из кармана куртки фотографию Тейроне и Нади и показал сестре.

— Да, это он.

Он спросил, не здесь ли Тейроне, хотя ответ знал заранее.

Оставил ли он номер телефона, по которому с ним можно связаться?

Сестра Малгас ответила, что номер у них в компьютере — она проверила и продиктовала ему.

— Он предупредил, что ему не разрешают разговаривать на работе… Он работает, кажется, на стройке, и у него суровый начальник.

Гриссел кивнул, как будто поверил, и спросил, можно ли им повидать Надю.

— К сожалению, сейчас нельзя. Вам придется подождать. Может быть, еще час.

— Вы говорили о каких-то Надиных вещах. Можно на них взглянуть?

Сестра Малгас спросила разрешения у старшей сестры, получила добро и повела их за собой.

В ожидании Гриссел позвонил начальнику участка в Бельвиле, чтобы узнать о подробностях перестрелки. Узнал, что охранник торгового центра смертельно ранен. Девушку доставили в медицинский центр имени Луи Лейпольдта. Вот и все, что пока ему с уверенностью смогли сообщить, потому что детективы еще работали на месте преступления и допрашивали свидетелей. Скорее всего, речь идет о бандитских разборках, сказал начальник участка. Передел территории или война из-за наркотиков.

— Полковник, в какое время это было?

— В начале четвертого.

Пока он был в Стелленбосе, «кобры» стреляли в людей меньше чем в километре от штаб-квартиры «Ястребов»!

— Мы сейчас в медицинском центре и собираемся допросить раненую девушку. Если найдете на месте преступления гильзы, пожалуйста, дайте мне знать. И когда ваши эксперты осмотрят место происшествия, пусть позвонят мне. Мы подозреваем, что стрельба связана с делом, которое мы сейчас расследуем.

— Хорошо.

Сестра Малгас принесла им объемную, битком набитую сумку на ремне, которую поставила перед ними на стол. Мбали достала из своей такой же большой сумки резиновые перчатки, надела их и начала вынимать Надины вещи: учебники по биологии, химии, физике и математике.

— Смотрите, пуля попала в книгу! — сказала сестра.

Две тетради. Ярко-желтый пенал на молнии для ручек и карандашей. В прозрачной коробке для завтраков бутерброд и два батончика с сухофруктами. Зарядник для айфона и сам айфон. Небольшая косметичка с расческой, косметикой и прочими женскими вещами. Кошелек из джинсовой ткани, в нем Надин студенческий билет, банковская карта, выпущенная Первым Национальным банком, несколько чеков из продуктовых магазинов, карта «Водакома» с оплаченным временем и немногим больше ста пятидесяти рандов наличными. Две пачки жевательной резинки, одна наполовину пустая. Один презерватив. И наконец, брелок с черно-белым знаком инь-ян с круглым магнитным ключом от ворот и обычным ключом, скорее всего от квартиры.

Гриссел взял телефон и стал проверять список вызовов. Все звонки, начиная с десяти утра и заканчивая началом второго, были от Тейроне. Братец постоянно названивал ей. Или она ему. После этого шли номера, которых не было в списке ее контактов. Последний звонок, до его собственного, — новый номер, который появился около пяти.

Он заметил, что батарея почти разряжена, но решил на всякий случай позвонить Тейроне с Надиного телефона.

Может быть, он ответит.

Телефон звонил долго, потом его переключили на автоответчик.

«Привет, это Тей. Кто меня разыскивает?»

Тот же голос, который какое-то время назад ответил по Надиному телефону.

С растущим чувством досады и разочарования Гриссел отключился, ничего не сообщив.

Все события разыгрались на станции Бельвиль. И там же был подписан смертный приговор Дэвиду Патрику Эдеру.

Глава 41

— Круто, — сказал Вон Купидон, озираясь в вестибюле отеля «Огонь и лед».

— Броско, — кивнул Скелет.

Они подошли к стойке администратора, Купидон в расстегнутом длинном плаще шагал впереди.

Скелет показал женщине-администратору удостоверение ЮАПС.

— Майор Бенедикт Бошиго, Департамент по борьбе с преступлениями против государства.

Купидон уловил в голосе коллеги неподдельную радость. Он знал, что в отделе по борьбе с коммерческими преступлениями в основном приходится просиживать в кабинете; сотрудникам отдела не каждый день выпадает радость показать свое удостоверение.

— Чем я могу вам помочь, сэр?

— Мы уже звонили сегодня и спрашивали о мисс Лиллиан Альварес. Вы сказали, что она у вас зарегистрировалась.

— Вам нужно обратиться на стойку регистрации, сэр.

— Пожалуйста, скажите, в каком номере она остановилась.

Администратор замялась:

— Дело в том, что по нашим правилам… Мне придется вызвать управляющего.

— Вызовите его сюда, пожалуйста.

— Ее. Минуточку…

Купидон посмотрел на стоявший на стойке айпад. Фотографии номеров мелькали и растворялись, а под ними обозначался сегодняшний тариф: 899 рандов за ночь (только проживание).

— Раз научные сотрудники могут себе позволить жить в роскошных отелях, значит, они не так плохо зарабатывают, — заметил Купидон. — Если только за нее не платит ее папик — богатенький хакер.

— Для англичан такие суммы — ерунда, — возразил Скелет. — Меньше шестидесяти фунтов.

Купидон только кивнул. Ему пока не хотелось делиться с коллегой своей версией о финансовой афере и молодой любовнице.

К ним вышла женщина в черных туфлях на высоких каблуках, вместе с ней вернулась администратор. Управляющая, дама под сорок, была в черном деловом костюме и белой блузке. На губах — натянутая улыбка. Она понимала, что визит сотрудников ЮАПС не сулит им ничего хорошего.

— Чем я могу вам помочь, господа?

Купидон понимал, что Скелету очень хочется провести допрос, и потому отступил на шаг.

Скелет объяснил, в чем дело. Управляющая попросила их удостоверения и внимательно их изучила. Потом подняла голову:

— Произошла какая-нибудь неприятность?

— Нет, просто ваша постоялица сегодня утром стала жертвой карманника. Мы хотим поговорить с ней.

— Карманника? Не похоже на преступление против государства…

Скелет, захваченный врасплох, только хмыкнул.

Купидон шагнул вперед:

— Мадам, прошу вас, к чему нам ссориться? — Он говорил вполне вежливо и негромко, но смотрел на нее сурово.

Управляющая вовсе перестала улыбаться. Посмотрела на Купидона, ненадолго задумалась и кивнула администратору:

— Скажите, пожалуйста, номер комнаты. — Пока та смотрела в компьютер, управляющая сказала: — Если мне что-то необходимо знать…

— Мы, конечно, поставим вас в известность, — обещал Купидон. — Спасибо!

Грисселу и Мбали сказали, что придется подождать. Надю Клейнбои можно будет допросить не раньше чем через час. Они решили пока перекусить в ресторане при клинике.

Из отделения неотложной помощи на Фортреккер-роуд они перешли в новое крыло, выходившее на Фэруэй-стрит. Гриссел шагал на полшага впереди коллеги, на ходу пытаясь справиться с разочарованием. Хорошо, хоть Надя жива, утешал себя он.

И еще он не сорвался, не купил бутылку, хотя… был на грани! Его передернуло, как будто кто-то прошелся по его могиле. Опасность существовала всегда — запутанное расследование, несколько убийств, он очень спешит и всегда в состоянии стресса. Проблемы возникают одна за другой. Он знает, что не имеет права проиграть схватку с «кобрами» и с самим собой. Сейчас он решил проверить свою версию на Мбали.

Мбали подняла воротник синей форменной ветровки ЮАПС, защищаясь от пронизывающего ветра. В ее походке ощущалась скрытая сила. По дороге в больницу она в основном молчала, а во время беседы с медсестрой держалась серьезно, как всегда. Но Гриссел видел, что сегодня Мбали такая с самого утра, с той беседы в машине у дома на Скотсе-Клоф, где убили девушку. Неодобрительное выражение, решительное, почти надменное поведение сменилось чем-то другим — смятением.

Грисселу показалось, что он знает, в чем дело. И понимает ее.

Он и сам был таким, когда его приняли на службу в отдел убийств и ограблений — и до того, как начал пить. Как же давно это было! Тогда он был полон энергии, гордился своим положением и своей ответственностью. Он — страж порядка! Сыщик… Тогда сотрудники отдела убийств и ограблений считали себя Детективами с большой буквы. Они понимали, насколько важно то, чем они занимаются.

Отчасти он зазнался потому, что сразу начал работать с крупными специалистами. С живыми легендами, чьи методы, находки, техника ведения допросов и остроумные замечания изучались на семинарах. О них рассказывали в чайных и барах, восторженно покачивая головой. Они стали его образцами для подражания и его героями задолго до того, как он к ним присоединился. В первые месяцы службы он смотрел на них со смесью почтения и благоговейного ужаса.

Шли дни, ночи, недели и месяцы. Чем дольше он работал с признанными авторитетами, тем яснее понимал, что на самом деле они — колоссы на глиняных ногах. Все до единого. У каждого из них обнаруживались свои слабости, недостатки, демоны, комплексы и синдромы, которые обнажались из-за страшного напряжения, из-за того, что приходилось постоянно иметь дело с низменными сторонами человеческой натуры. Они ежедневно становились свидетелями убийств, изнасилований и других тяжких преступлений. А еще сидели на пороховой бочке политики.

Процесс привыкания был долгим и тяжелым. Гриссел пытался бороться с собой, подходить к работе рационально. Позже он понял, что отчасти вел себя так, боясь более крупного неизбежного разочарования. Если уж такие светила совершают ошибки, что уж говорить о нем?

И вся система тоже небезупречна…

Он вспомнил, как на него снизошло озарение. Это случилось, когда он проработал в отделе убийств и ограблений несколько лет. Тогда он еще мог как-то ограничивать себя с выпивкой. Тогда он понял, что жизнь — сплошной процесс расставания с иллюзиями, разочарований. Она излечивает тебя от мифов и выдумок, какими ты тешил себя в молодости.

Мбали сейчас идет тем же путем, а он, к сожалению, почти ничем не может ей помочь.

И все же она справляется лучше, чем он. Женщины вообще сильнее. Вот еще один урок, который он усвоил за долгие годы. А Мбали была одной из самых сильных женщин, которых он знал.

Купидон постучал в дверь номера 303. Негромко, не настойчиво. Ему хотелось, чтобы гостья подумала, что стучит кто-то из обслуги.

На всякий случай — вдруг Лиллиан Альварес на месте. В чем он очень сомневался.

Они стояли и молча ждали. Он не спускал взгляда с глазка в двери, ловя любое движение.

Ничего.

Купидон поднял руку, собираясь снова постучать, может быть, чуть громче. Вдруг глазок изнутри потемнел.

— Кто там? — спросил испуганный женский голос.

— Мисс Альварес? — спросил Купидон.

— Да…

— Я капитан Вон Купидон из «Ястребов». Мы хотели бы поговорить с вами.

— Простите, откуда вы?

— Из «Ястребов». Это элитное следственное управление Южно-Африканской полицейской службы.

В глазке снова стало светло. Скелет и Купидон переглянулись. Купидон подумал: здесь четвертый этаж, судя по плану, здесь нет ни балконов, ни труб, по которым можно спуститься, вряд ли она…

Дверь открылась.

Так вот она — женщина с фото на Фейсбуке и с видеозаписи на набережной! Ей было под тридцать, она в самом деле оказалась знойной красавицей. И в жизни выглядела еще лучше, чем на фото.

Она смотрела на них большими карими глазами, переводила взгляд с тощего бегуна-марафонца на широкоплечего Купидона. Страх исказил ее черты. Полные губы кривились, глаза были красными, заплаканными.

— Пожалуйста, скажите, что вы правда из полиции!

— Мы из полиции, — улыбнулся Скелет.

— Зачем вы приехали?

— Нас интересует Дэвид Эдер и то, что сегодня утром произошло с вами на набережной.

— Как он? Скажите, пожалуйста… с ним ничего не случилось?

— Мадам, сейчас мы пытаемся его разыскать. Поэтому мы к вам и пришли. Надеемся, что вы сможете нам помочь.

— Господи! — воскликнула она, сморщилась и вдруг заплакала.

Скелет протянул руку, чтобы сочувственно похлопать ее по плечу.

— Извините, — всхлипнула она.

— Не извиняйтесь. Должно быть, у вас выдался очень тяжелый день, — утешал ее Скелет, многозначительно косясь на Купидона.

— Я так рада, что вы приехали! — по-прежнему всхлипывая, продолжала Лиллиан Альварес.

Купидон подумал: черт, ну почему не он положил руку ей на плечо?

Ресторан «Южный ветер» оказался маленьким. Гриссел не знал, какое отношение название имеет к больнице или к кухне. Может быть, напоминает о Кейптауне? Возможно… только не в последнюю хмурую зиму.

Они разглядывали меню над прилавком самообслуживания. Остановились на бургере с говядиной или курицей-гриль, всего за тридцать рандов. Гриссел выбрал говядину, Мбали попросила бургер с курицей.

— Только без салата, пожалуйста, и чтобы картошка была горячая! — распорядилась Мбали, правда, не так уверенно, как всегда.

Пока они ждали, Гриссел сказал:

— Хочу обкатать на вас свою версию.

— Обкатывайте, Бенни.

Гриссел согласился с Мбали в том, что Лиллиан Альварес, скорее всего, привезла из Англии то, что «кобры» хотели получить от Дэвида Эдера. Какой-нибудь небольшой пакет. Она передала бы им пакет на набережной, если бы его не украл Тейроне Клейнбои. Известно, что «кобры» побывали в доме на Скотсе-Клоф. Может быть, они следили за карманником, но потом ему удалось сбежать. Украденный пакет или вещь по-прежнему у него.

Мбали кивала. Пока она со всем соглашалась.

Бенни продолжал: в комнате Тейроне хранились счета из университета с Надиным адресом. Но «кобры» похитили девушку не из дома, а на кампусе. Последнего он не понимал. Пока он придумал только одно объяснение: убийца из торгового центра на набережной Виктории и Альфреда взял рюкзак Тейроне. Что-то в том рюкзаке помогло им выйти на Надю и найти ее в университетском городке.

— Возможно, — кивнула Мбали.

— А как только они захватили Надю, они узнали, как связаться с Тейроне. Чтобы договориться о встрече и об обмене: украденная вещь в обмен на сестру. Все произошло на станции пригородных поездов в Бельвиле. В процессе обмена Надю ранили.

— Да.

— Значит, Мбали, теперь у них есть то, что они хотели получить. Эдер им больше не нужен.

Сначала Мбали сокрушенно кивнула, а потом сказала:

— Мы знаем, под каким именем въехал в нашу страну один из них. Если он и дальше собирается путешествовать под тем же именем, возможно, нам удастся задержать его в аэропорту.

— Может быть, нам стоит обо всем сообщить ГАБ. Возможно, у них больше возможностей для слежки за иностранцами.

— Нет, Бенни, не надо, — тихо сказала Мбали, когда им подали бургеры.

Глава 42

Купидон предложил Лиллиан Альварес спуститься вместе с ними в вестибюль. Оглядевшись, он понял, что в ее одноместном номере им нелегко будет разместиться с удобствами.

Она попросила их подождать минутку, скрылась в ванной и закрыла за собой дверь.

Они терпеливо ждали.

— Она очень красивая, — прошептал Скелет.

— Да, — согласился Купидон. — Не забывай, что ты женат.

— И пахнет от нее приятно, — поддразнил Скелет, потому что именно его обняла знойная красавица и он видел, что Купидон ему завидует.

— Старичок, ты заплатил родителям жены огромный выкуп. Хочешь, чтобы я ей позвонил? — ухмыльнулся Купидон.

— Но ведь смотреть-то не запрещается? А обняла меня она сама… — Скелет поспешил переключиться на другую тему: — У нее странный акцент. Она не англичанка.

— Похожа на южноамериканку.

— Латиноамериканку, — наставительно поправил его Скелет. — Когда я учился в Штатах…

— Ну вот, поехали, — ухмыльнулся Купидон. Всем известно, Скелет обожает вспоминать, как учился в Штатах. Он очень гордился своим дипломом по экономике, полученным в Метрополитен-колледже Бостонского университета.

Скелет тоже улыбнулся:

— Ja, ja… Нет, серьезно, в Бостоне было много красоток из Латинской Америки. И все были просто потрясающие. Кстати, тогда я еще не был женат…

Открылась дверь ванной, оттуда вышла Лиллиан Альварес. Она причесалась, подправила макияж, к ней вернулась уверенность в себе. Она стала еще красивее.

— Я только возьму сумочку и телефон. — Она застенчиво улыбнулась, заметив их неприкрытое восхищение. — Вдруг позвонит профессор Эдер, — пояснила она, вернувшись и засовывая телефон в коричневую кожаную дамскую сумку.

В лифте она спросила:

— Как вы меня нашли? То есть…

— Мы вам все сейчас объясним.

— Господи, как же приятно выбраться из этого номера! — Она больше не боялась и говорила с явным облегчением.

— Вы весь день сидите в номере? — сочувственно осведомился Купидон.

— Да. Ждала, вдруг позвонит Дэвид… то есть профессор Эдер…

— Жаль, — сказал Купидон, мягко кладя руку ей на плечо.

Она лишь улыбнулась ему с благодарностью.

Мбали ела, на тарелке Гриссела остывали бургер и картошка. Из чувства долга он позвонил Ньяти, он понимал, что больше не имеет права откладывать звонок.

Он наскоро ввел полковника в курс сегодняшних событий. Жираф только цокнул языком, когда услышал о Наде Клейнбои, и сказал, что лично позвонит руководству полиции в Стелленбосе и Бельвиле и попросит, чтобы те пока не разглашали сведений о гравировке на гильзах.

— Сэр, по-моему, они получили что хотели, — сказал Гриссел. — Можно их задержать на границе… Может быть, послать их приметы на таможню? У нас имеется по крайней мере один паспорт…

— Я сам этим займусь, Бенни. — После краткой паузы Жираф глубоко вздохнул. — Вопрос в следующем: убьют ли они теперь Эдера?

— Да, сэр. — Гриссел понимал, что они думают об одном и том же. Если тело Эдера найдут где-нибудь в Капской провинции, средства массовой информации поднимут вой. А если они начнут копать и узнают о запугивании со стороны ГАБ и о попытках «Ястребов» скрыть важные улики, их имена снова смешают с грязью как здесь, так и за границей. А правда всегда выплывала наружу, потому что где ошибки, там и стремление спасти свою шкуру, репутацию и карьеру. Начальство поспешит сделать из них козлов отпущения.

— Спасибо, Бенни. Буду ждать твоего возвращения.

Они отыскали тихий уголок в вестибюле, устроились на современных диванах и креслах и спросили, хочет ли Лиллиан чего-нибудь выпить.

— Боже мой, да! Виски, пожалуйста.

Купидон подозвал официанта и заказал виски для Лиллиан и кофе для них со Скелетом.

— Мисс Альварес, нам известно, сколько вам пришлось пережить, — сочувственно начал Купидон, доставая из внутреннего кармана записную книжку и ручку. — Мы знаем, что произошло сегодня утром на набережной. Мы знаем, что вы работаете в университете с Дэвидом Эдером. И знаем, что он пропал. Но мы бы хотели, чтобы вы…

— Он пропал? То есть… я догадывалась, что с ним что-то случилось, но думала…

Она взволнованно посмотрела на Купидона, ожидая разъяснений.

— Если мы выслушаем вашу версию событий, возможно, сумеем вам кое-что объяснить, — ответил Купидон. — Будьте добры, расскажите, пожалуйста, что произошло.

— Вы не знаете, где он?

— Пока нет. Но, может быть, вы поможете нам найти его. Прошу вас, расскажите все, что знаете.

— Что ж, — вздохнула она. — Я… Профессор Эдер позвонил мне в понедельник, очень рано утром…

— Мадам, извините, не могли бы вы начать с… Вы работаете на него, верно?

— Да, я его ассистент.

— Вроде секретаря?

— Нет-нет, я помогаю ему в исследованиях. Я пишу магистерскую работу по прикладному и компьютерному анализу. Я младший научный сотрудник в отделении прикладной математики и теоретической физики, где преподает профессор Эдер. Он мой научный руководитель. Помимо собственных задач, я выполняю исследования для некоторых его работ.

Купидон заметил, что Лиллиан слегка подалась вперед. Она держалась сосредоточенно и серьезно. От него не ускользнуло, что она немного напряжена. Ему показалось, что она подчеркнуто называет пропавшего «профессором Эдером», хотя… может быть, ему это только кажется?

— Выговор у вас совсем не британский, — заметил Скелет.

— Совершенно верно, я из Соединенных Штатов.

— Откуда именно?

— Кингсвилл, штат Техас. Маленький городок, о котором никто не слышал. Он недалеко от Сан-Антонио.

— Я участвовал в марафоне «Рок-н-ролл» в Сан-Антонио, — мечтательно улыбнулся Скелет. — Там красиво. Но жара…

— Значит, вы бывали в наших краях и все знаете.

Купидон понимал, что Скелет хочет воспользоваться удобным случаем и в очередной раз похвастать тем, что учился в Штатах. Поэтому он его опередил:

— Давайте вернемся к профессору Эдеру.

— Да, конечно. На чем я остановилась?

— Вы давно у него работаете?

— С начала пасхального семестра.

— То есть с какого времени?

— С января.

— И вы с ним видитесь каждый день?

— Ну, не каждый. Он человек занятой. Может быть, два-три раза в неделю, на кафедре.

— Когда вы видели его в последний раз?

— В четверг на прошлой неделе.

— Где?

— На кафедре…

— В университетском городке?

— Ну да… у него в кабинете.

За одиннадцать лет службы в уголовном розыске Вону Купидону довелось допрашивать не одну сотню человек. Сначала он служил в участке на Митчеллс-Плейн, потом в Южном Бельвиле, в отделе по борьбе с организованной преступностью, а последние несколько лет — в УРОВП. Благодаря большому опыту и многочисленным лекциям и курсам, в том числе по судебной психологии, он неплохо разбирался в искусстве лжи. Он знал, что способность выдавать ложь за правду коренным образом меняется от человека к человеку. У некоторых лгать получается естественно, ловко и гладко — такими невольно восхищаешься даже после того, как арестуешь их. Другие буквально излучают все предсказуемые признаки лжи, они обманывают очень неуклюже и бесхитростно, хотя и не догадываются, что с первых же слов выдают себя. Кстати, они всегда очень возмущались, когда их уличали во лжи. Были и такие, которые находились где-то посередине между первыми и вторыми. Лиллиан Альварес трудно было назвать опытной лгуньей, но для дилетантки у нее получалось неплохо. Ее выдавали не глаза, не жесты и не мимика, а паузы и интонации. Она как будто очень стремилась им помочь, угодить, демонстрировала показную искренность: «Вот посмотрите, как я с вами откровенна».

Тактика поведения с подобными собеседниками заключалась в том, чтобы притворяться, будто вы им верите, поддакивать им, позволить им самим загнать себя в угол.

— И тогда… вы заметили что-нибудь странное?

— Вовсе нет. Он говорил, как всегда, весело и остроумно. Он может быть очень забавным — всегда придумывает математические каламбуры…

— Ясно, — сказал Купидон, как будто что-нибудь понял. — Он не упоминал о том, что собирается путешествовать?

— Нет.

— Значит, в следующий раз вы получили от него весточку только вчера утром, когда он вам позвонил?

— Нет, в понедельник… Да, вчера! Мне казалось, прошло больше времени… На прошлой неделе, во вторник, мы должны были с ним встретиться для консультаций по работе, но его на месте не оказалось, и никто не знал, где он. Что вовсе не является чем-то необычным. Понимаете, у него столько разнообразных обязанностей — он ведь занимается не только научной работой, но и политикой, он активно борется с терроризмом…

— Вы имеете в виду его алгоритм?

— Вот именно. Обычно он присылал мне эсэмэску или письмо по электронной почте, в которых отменял наши встречи, но в тот раз я ничего не получила. И я все же не забеспокоилась.

Официант принес виски и кофе. Скелет потянулся к кошельку, но Купидон оказался проворнее.

— Сдачу оставьте себе, — сказал он.

Когда официант ушел, Купидон продолжил:

— Хорошо. Значит, до его вчерашнего звонка никто не связывался с вами и не сообщал о нем?

— Нет.

— Ясно. Итак, вчера утром… Вы сказали, он позвонил очень рано. Не можете вспомнить, когда именно?

— Было часа три ночи. Наверное, поэтому мне кажется, что прошло очень много времени…

— Три часа ночи по Гринвичу? — уточнил Скелет.

— Да.

— То есть около пяти по южноафриканскому времени? — продолжал Скелет.

— Наверное…

— Он звонил со своего телефона? — спросил Купидон.

— Вот интересно… О, вы, наверное, хотите спросить, высветился ли на моем телефоне его номер?

— Да.

— Хороший вопрос… Не помню. Кажется, я даже не посмотрела на экран. Он… Звонок меня разбудил, и я была сонная.

— Пожалуйста, взгляните сейчас… посмотрите на свой телефон!

— Конечно… мне самой надо было об этом подумать! — Лиллиан открыла сумку и достала телефон. Ловко провела пальцами по экрану. Скоро она нашла что искала и удивленно продолжала: — А знаете, нет… Он звонил с какого-то другого номера… в семь минут четвертого.

— Продиктуйте, пожалуйста, номер, с которого он вам звонил.

Она продиктовала номер, который начинался с кода +44. Купидон записал его в записную книжку.

— Вы узнаете этот номер?

— Нет, он незнакомый.

— Ясно. Итак, что он сказал?

— Извинился, что звонит в такое время, а я ответила, что ничего страшного. Потом он спросил, могу ли я оказать ему огромную услугу…

— Какой у него был голос?

— Виноватый.

— Не подавленный?

— Нет, я бы не назвала его подавленным… Он всегда очень спокоен, поэтому я… Нет, он не звучал подавленно.

— Хорошо. Что дальше?

— Ну, я ответила: да, конечно, все что угодно. Тогда он сказал, что попал в небольшой переплет, дело очень щекотливое, так что от меня в самом деле потребуется огромная услуга. Мне придется пролететь на другой конец земного шара, но он вспомнил обо мне, потому что я не раз при нем говорила, что мне хочется побывать в Африке. Если же мне это неудобно, я могу отказаться, и он не обидится. Но я воскликнула: ух ты, как здорово! Когда мне нужно лететь? И он ответил, что забронировал для меня место на рейсе… Понимаете, он выражался очень вежливо, как принято у британцев, на самом деле он сказал примерно так: он надеется, что я не возражаю против того, что он взял на себя смелость и забронировал мне билет на самолет, который вылетает в семь тридцать утра из Хитроу в Кейптаун…

Глава 43

Гриссел еще ел, но без всякого удовольствия. Мбали отодвинула пустую тарелку, вытерла пальцы бумажной салфеткой и сказала:

— Скелет раскопал что-то интересное насчет Дэвида Эдера.

— Что?

— Возможно, он не… Я как раз сейчас пытаюсь понять, что это значит. Судя по всему, Эдер входит в группу британских ученых, которые протестуют против стремления правительства держать все в секрете и вторгаться в частную жизнь граждан.

Гриссел состроил удивленную мину.

— Вот и мы со Скелетом тоже удивились, — кивнула Мбали. — Одно с другим не сходится. Ведь алгоритм Эдера именно что вторгается в частную жизнь граждан! С его помощью можно узнать все о людях, которые пользуются услугами банков…

— В чем выражается их протест?

— Скелет говорит, что пока нашел только одну ссылку, которая, возможно, как-то связана с нашим делом. По его словам, в Интернете столько материалов, посвященных Эдеру, его протоколу, его алгоритму и прочим исследовательским работам, что эту ссылку он чуть не пропустил. Он нашел небольшую статью в еженедельной научной газете, которая выходит в США. В ней сообщалось, что группа британских ученых посетила конференцию ассоциации… нет, проекта «Правительственная секретность». В конце прошлого года конференцию проводила ассоциация или федерация американских ученых. Она состоялась в Сент-Луисе. Британскую делегацию возглавлял политолог, который сказал в интервью, что они собираются приступить к похожему проекту в Великобритании. Их очень тревожит тот факт, что правительство утаивает информацию, а также присваивает новые технологии для того, чтобы вторгаться в частную жизнь граждан. В статье упоминался один из членов делегации: профессор Д.П. Эдер.

Гриссел пытался совместить новые сведения с тем, что они узнали, но все как-то не складывалось.

— Так вот, Бенни, мы знаем, что посол Великобритании беседовал с нашим министром государственной безопасности. А потом в дело очень быстро вступили МИ-6 и ГАБ, а нас отстранили. И вот какая мысль пришла мне в голову: вдруг вся заварушка вокруг Эдера не связана с его банковским программным обеспечением? Может быть, речь идет о государственных тайнах? А поскольку наше правительство сейчас как раз пытается изменить законы, чтобы официально получить возможность хранить больше тайн… Может быть, именно поэтому они так охотно сотрудничают с британцами?

Лиллиан Альварес отпила виски и продолжила:

— После таких его слов я окончательно проснулась и воскликнула: ух ты, вот это сюрприз, невероятный подарок… Но разве мне не нужна виза? Он ответил: нет, гражданам США виза не нужна, чуть позже он перешлет мне электронный билет. Я спросила, надолго ли мне придется лететь, ведь нужно прикинуть, сколько брать вещей и так далее. Он не ответил, только сказал, что от меня потребуется кое-что еще. Да, конечно, ответила я. Тогда он попросил меня зайти в его кабинет и найти одну книгу. Он сказал мне, где она стоит на полке, сказал, до какой страницы ее пролистать, предупредил, что в книгу вложена карта памяти, которую я должна взять…

— Что за книга? — спросил Скелет.

— «О числах и играх». Ее автор классик Джон Хортон Конуэй… — Лиллиан увидела, что они не имеют ни малейшего понятия, о ком она говорит, и поспешила объяснить: — Конуэй — знаменитый английский математик, один из кумиров Дэвида… то есть профессора Эдера… Книга посвящена теории игр. Карта памяти была приклеена к первой странице части первой, которая на самом деле вторая… Понимаете, это еще одна математическая шутка из тех, которые он очень любит.

— Ясно. Значит, он велел вам пойти и взять карту…

— Да. Я должна была пойти к нему в кабинет пораньше, до того, как на кафедру придут сотрудники. Он просил никому не говорить ни о его звонке, ни о карте памяти. Он все объяснит позже, но речь идет о его работе, связанной с безопасностью, а тут, как говорится, следует избегать ненужного риска. Он еще раз извинился и поблагодарил меня, а потом сказал, что попозже еще перезвонит, и отключился.

— Он перезвонил?

— Да, в… — Она вдруг сообразила, что может назвать точное время, снова достала телефон, сверилась со списком вызовов. — В семь минут одиннадцатого.

— Вчера утром?

— Да.

— По Гринвичу?

— Да.

— С того же номера?

— Да.

— Итак, что произошло после его первого звонка?

— Я поставила будильник на шесть и попыталась снова заснуть, что оказалось непросто. Я очень разволновалась…

— Но не встревожились?

— Нет, совсем нет. То есть… мне предлагали совершенно бесплатно слетать в Африку, куда я давно стремилась. К тому же я радовалась, что могу помочь своему научному руководителю, человеку, которого я очень уважаю, в каком-то важном и… интересном деле, понимаете? Только потом я поняла: странно, что он не сказал, где я буду жить и сколько продлится моя поездка… Он обычно такой организованный, такой методичный…

— Когда вы пошли в его кабинет?

— Ровно в семь.

— Как вы туда попали?

— У меня есть ключ.

— Вы нашли книгу?

— Да.

— И карту памяти?

— Да. Она была точно в том месте, где он сказал.

— Вы не могли бы описать карту?

— Ну… обычная карта памяти размером в шестьдесят четыре гигабайта. «Вербатим», сине-красная… Обычного размера.

— Что было на карте?

— Понятия не имею.

— Вы не посмотрели?

— Нет!

— И что вы с ней сделали?

— Положила ее в кошелек.

— И держали там все время?

— Да. До сегодняшнего утра. Кошелек лежал в этой сумке… — Она показала на сумку, которая лежала между ее бедром и подлокотником дивана. — Я думала, там ей ничто не угрожает. Сумку я всегда ношу с собой. Всегда! Но сегодня утром тот козел украл ее.

Купидон улыбнулся — он не ожидал услышать от нее бранное слово.

— Кто-нибудь видел, как вы входили в кабинет Эдера или выходили оттуда?

— Я никого не заметила. В семь утра на кафедре обычно еще никого нет.

— А потом вы пошли домой?

— Да.

— Профессор перезвонил в начале одиннадцатого?

— Да. Но перед этим я получила по почте электронный билет на самолет.

— С его обычного адреса?

— Нет, от имени какого-то Морриса, что тоже показалось мне странным, но потом я спросила его, и он сказал, чтобы я не волновалась, он взял такой псевдоним в целях безопасности.

— Пол Моррис пятнадцать на почте Gmail?

— Что-то вроде… Я могу проверить.

— Не надо, все в порядке. Значит, вы задали ему этот вопрос, когда он перезвонил?

— Да.

— Какой у него был голос?

— По-моему, более невозмутимый.

— О чем еще вы говорили?

— Он сообщил, что перевел на мой счет деньги, чтобы я заплатила за проживание в Кейптауне, и спросил, могу ли я сама забронировать себе номер. Еще добавил: если я захочу, я могу задержаться там на неделю, он перевел на мой счет тысячу пятьсот фунтов, такой суммы хватит на оплату хорошего отеля и на расходы. Потом он сказал, что мой рейс прибывает в Кейптаун около восьми утра и что, когда я сойду с самолета, я должна включить телефон и убедиться в том, что он работает. Потом мне следовало послать сообщение по адресу, с которого был прислан билет, на почту Gmail. Просто подтвердить, что я прилетела. Он сказал, что это очень важно. Сразу по прилете я должна была взять такси и ехать на набережную Виктории и Альфреда, а не в отель. Когда я попаду на набережную, я должна надеть что-нибудь ярко-красное, например жакет или шляпку. Мне нужно было найти амфитеатр. Он описал мне его, сказал, что там есть сцена. Он велел мне ждать у подножия лестницы, ведущей на сцену. Я ни с кем не должна разговаривать, просто ждать. Ко мне подойдет человек, попросит отдать карту памяти, и я должна отдать ее ему. Но только если он попросит конкретно карту. После этого я могу ехать в отель и наслаждаться каникулами.

— И это все?

— Нет. Я… спросила его, как я пойму, что ко мне подошел тот, кто нужно, и он попросил меня не волноваться. О том, что я прилетаю, знают очень немногие, поэтому, как только тот тип попросит отдать ему карту памяти, я должна отдать ее. Он повторил, чтобы я сразу же проверила телефон, отправила сообщение, ехала прямо на набережную и не забыла надеть что-нибудь ярко-красное. Он еще раз поблагодарил меня и отключился.

— Он перевел деньги на ваш счет?

— Да.

— Со своего обычного счета? — спросил Купидон.

— Вообще-то нет. Деньги пришли от того же Морриса. Из банка в Цюрихе.

— Понятно, — протянул Купидон, понимая, что загнал ее в угол.

— Вам известно, из какого именно банка? — спросил Скелет.

— Я могу проверить…

— Потом, — сказал Купидон. — Хорошо. Итак, что вы сделали после его второго звонка?

— Поехала за покупками. Стала готовиться к путешествию. Потом вошла в метро и поехала в аэропорт Хитроу. А рейс отложили. Я начала беспокоиться: будет ли ждать меня тот тип, если я опоздаю? Но задержка была всего на двадцать минут, и я решила, что ничего страшного. Прилетев, я послала сообщение и разменяла двести фунтов на ранды, чтобы платить за такси, а потом поймала машину и поехала на набережную Виктории и Альфреда. По пути сообразила: мне ведь придется как-то избавиться от чемодана. Я понятия не имела, далеко ли этот амфитеатр, а таскать чемодан с собой не хотелось. Я поговорила с таксистом, и он сказал, что за сто рандов отвезет чемодан в отель. Сто рандов — это примерно десять долларов… Я согласилась. А потом все пошло наперекосяк…

Глава 44

— Пожалуйста, расскажите подробно о событиях на набережной, — попросил Купидон.

— Все произошло так быстро, — сказала Лиллиан, пересаживаясь на край дивана. — Я спросила таксиста, где амфитеатр, но он не знал, тогда я подошла к охраннику, он показал мне, куда идти. Я шла, кругом было много народу, что меня очень удивило, так много белых, понимаете? Ведь ждешь, что… Не обижайтесь, но, знаете, когда прилетаешь в Африку… В общем, я увидела амфитеатр и уже почти дошла до него, когда тот придурок начал приставать ко мне с заколкой. Я очень спешила, и еще меня беспокоило, что не появился человек от профессора Эдера. Ведь я на полчаса опоздала из-за задержки рейса, а сойдя с самолета, думала…

— Вы думали, что профессор сам вас встретит? — намеренно перебил ее Купидон.

Лиллиан Альварес все больше нервничала. Она заговорила быстрее, голос стал выше. Купидон решил, что хотя бы часть ее рассказа — правда. Однако она вдавалась в ненужные подробности, и он заподозрил, что начиная со вчерашнего дня она много раз прокручивала случившееся в голове, стараясь рационально все осмыслить.

— Нет-нет, то есть… ну да, на что-то такое я надеялась. Вот я пролетела полсвета, думала я, наверное, если он получил сообщение, он позвонит…

— Но профессор больше не выходил с вами на связь?

— Нет.

— А по электронной почте?

— Тоже нет.

— Даже после того, что случилось на набережной? И сегодня вечером?

— Да.

— Но вы надеетесь, что он позвонит? — Купидон показал на ее телефон.

— Знаете, после того, что случилось, я забеспокоилась… — Она подняла руки ладонями вверх, продемонстрировав вполне естественную реакцию.

— Хорошо. Прошу вас, продолжайте.

— Ладно. Итак, тот парень начал приставать ко мне, и на минуту мне показалось, что он и есть тот самый тип, которому нужно отдать карту… Потом оказалось, что все не так. Еще я подумала: Дэвид запретил разговаривать с другими, это как-то… По-моему, в моем положении все бы так себя вели… Послушайте, я не дура, но, может быть, немножко заигралась в шпионку, знаете, рыцаря плаща и кинжала, и подумала, что тот парень, например, враг, террорист… И я слегка испугалась и попыталась поскорее отделаться от него. А он, оказывается, вытащил из сумки кошелек. Я даже ничего не заметила… Когда он ушел, я побежала вперед. Я опаздывала, но уже видела амфитеатр, искала ступеньки, ведущие на сцену. Когда я была шагах в десяти от них, передо мной вдруг появился тип в бейсболке и темных очках, он преградил мне путь и спросил: «Карта у вас?» Представляете, я ведь еще не подошла к лестнице, он подошел ко мне сразу после того парня с заколкой. Наверное, я не совсем хорошо соображала… Итак, он спросил: «Карта у вас?» Я встревожилась и ответила: «Но ведь я не здесь должна была вам ее передать». Я была… Пожалуйста, поймите, я всю ночь провела в самолете, думая о том, что сказал Дэ… профессор Эдер, я была на взводе и ждала… Нет, я не расистка, мой прадед с отцовской стороны приехал из Мексики, так что, пожалуйста, поймите меня правильно… Итак, я рассчитывала, что ко мне подойдет белый, англичанин…

— Мисс Альварес, — перебил ее Купидон.

— Да?

— Пожалуйста, отдышитесь.

Она посмотрела на него в упор, не понимая. Потом глубоко вздохнула:

— Я слишком быстро говорю, да?

— Вот теперь хорошо.

— Не волнуйтесь, мы вас понимаем, — улыбнулся Скелет. — Ну да, вы рассчитывали, что к вам подойдет белый.

— Спасибо. — Она отпила еще виски, смущенно улыбнулась и глубоко вздохнула. — И потом, сразу после этого, все стало по-настоящему странно. Представьте, тот тип стоит, преграждая мне путь, и говорит с таким странным акцентом… А когда я сказала: «Но я не здесь должна была вам ее передать», тип в бейсболке достал из кармана пистолет с таким черным глушителем, ткнул меня в бок, и тут сзади начинается суматоха, все кричат, мне хочется посмотреть и…

Лиллиан поняла, что снова заспешила и говорит слишком взволнованно, и постаралась взять себя в руки.

— Извините. — Она отпила еще виски, отдышалась и продолжила: — Я совершенно ничего не поняла и испугалась. Тогда тип в бейсболке сказал: «Сейчас к вам подходил парень… Он что-то у вас украл. Карта на месте? Смотрите! Быстро!» А сам смотрит не на меня, а куда-то поверх моего плеча. Когда я тоже невольно обернулась, чтобы взглянуть, он снова ткнул меня пистолетом в ребра и велел: «Смотрите на меня». Меня как будто парализовало. Он схватил меня за руку, тряхнул, снова спросил, при мне ли карта, я сунула руку в сумку, и оказалось, что кошелек пропал. Мне показалось, я упаду в обморок — так испугалась. Он спросил: «Она у вас?» И я ответила: «Пропал мой кошелек». А он спросил: «Она была в кошельке?» Я ответила: «Да», а он спросил: «Вы уверены?» Я еще порылась в сумке, кивнула и разревелась, как девчонка, а он убежал. Меня обступили люди, и никто из них не понимал, что произошло…

Тейроне лгал.

Свою легенду он сочинил в поезде, обдумал все, что он должен сказать, — на всякий случай.

В мини-отель в районе Де-Ватеркант он вошел в новом твидовом пиджаке, с новым небольшим чемоданом. Выглядел он вполне нормально, перед тем как поселяться в гостинице, он посмотрелся в зеркало в мужском туалете на кейптаунском вокзале. Он умылся, причесался… и пусть пахнет от него не розами, он же путешественник!

Администраторше гостиницы, доброй пожилой женщине, которая держалась подчеркнуто дружелюбно и виновато, что свойственно некоторым белым, он сказал:

— Здрасте. Меня зовут Джереми Аполлис. — Он старался говорить по-английски, как белые. — Мне хотелось бы снять номер на ночь… Ничего, если я внесу аванс наличными?

Дядя Солли и тут оказался прав: пиджак послужил ему пропуском, да и наличные в виде аванса не вызвали подозрений. Администраторша заулыбалась:

— Конечно-конечно! Откуда вы приехали?

Ответ на этот вопрос он тоже продумал заранее.

— Из Йоханнесбурга, но вообще-то я родом отсюда. Раньше я жил на Скотсе-Клоф. — Он произнес «Скотс-Клуф», как выговаривали англичане.

— Вы к нам по делам? — спросила тетка.

Такой вопрос он тоже предусмотрел, решил, что лучше не вдаваться в подробности, чтобы не запутаться, поэтому ответил:

— Нет, решил навестить сестру. Завтра вечером я улетаю обратно.

Он расписался в журнале, заплатил шестьсот пятьдесят рандов и подумал: за такие деньжищи пусть только попробуют ему не угодить с постелью и особенно с завтраком! Тетка отвела его в номер. Как только она ушла, Тейроне заперся и положил чемодан на кровать. Достал пистолет с глушителем и три мобильных телефона. Положил их на кровать в ряд. Снял пиджак, повесил его в платяной шкаф. Подошел к кровати, посмотрел на сотовые телефоны. И подумал: главное — не перепутать. Пользоваться ими по очереди. И не забывать, с какого номера и когда он звонит.

Он разделся, пошел в душ, включил воду на полную мощность — горячую, бодрящую, чудесную воду. Под душем он стоял очень долго, вода смывала все его беды, усмиряла боль в спине.

Но ей не все удалось смыть.

Гриссел понял, что должен подбодрить Мбали. Ему хотелось сказать, что в их деле есть хоть что-то хорошее — они с Воном Купидоном в каком-то смысле поняли друг друга, их взаимная враждебность улетучилась. Ему хотелось сказать, что жизнь и вообще весь мир похожи на колеса. Колесо сделает оборот, и все как-то образуется. Так было всегда.

Правда, колесо частенько застопоривалось, но отчаиваться не стоит.

Но он ничего не сказал, потому что подумал: с какой стати ей верить пожилому белому пьянице, пережитку эпохи апартеида?

Ему нет доверия.

И еще он подумал, что нужно позвонить Радебе в Йоханнесбург. Вдруг им еще что-то удалось выяснить в аэропорту? Чем больше у них будет имен, тем легче будет арестовать «кобр» на пограничном пропускном пункте. Но он не мог звонить Улинде, потому что в ГАБ прослушивали и его сотовый телефон.

«К черту сотовые! — подумал он. — Обходились же без них столько лет, а преступников арестовывали не меньше. Если не больше. Можно действовать и старыми, испытанными методами. Думать. Подбирать кусочки головоломки, не гнушаться черной работы. Раньше они больше работали головой, думали, спорили, обсуждали, проверяли версии, подлавливали подозреваемых на противоречиях, умело расставляли им ловушки. Они научились угадывать ложь, просто наблюдая и все замечая.

А что теперь? Теперь получается, что основную работу делает техника. А если техника ломается или отказывает, молодые детективы опускают руки: нет, дело раскрыть невозможно!»

Ему не нравилось, что с мобильным телефоном его могут найти в любом месте в любое время. Он морщился, вводя текст на крошечной клавиатуре. Собственные пальцы казались ему слишком толстыми и неуклюжими. Все посылают друг другу эсэмэски и пишут в них любую хрень, которая приходит им в головы, даже изобрели особый дурацкий язык, который не сразу расшифруешь. И попробуй не ответить — сразу последует вопрос: что с тобой?

И ГАБ может тебя подслушивать, они знают, где ты находишься. С новыми технологиями все взаимно: ты получил возможность следить за преступником — за тобой тоже можно следить.

Гриссел вздохнул и приказал себе думать о чем-нибудь другом, но в голову лезли мысли об Алексе и о его беде.

А об этом он никак не мог говорить с Мбали, как и с кем-то другим, каким бы неловким ни казалось повисшее за их столом молчание.

Увидев сестру Абигайль Малгас, он вздохнул с облегчением.

Медсестра несла на плече большую сумку Нади.

— Девушку уже перевели в палату, — сообщила сестра. — Врач считает, что она может побеседовать с вами. Но только полчаса, к тому же если она не будет против.

Он не сказал Абигайль Малгас, что у Нади нет другого выхода. Они пошли за сестрой Малгас в больничное крыло. В лифте она сказала:

— Врачи так и не установили, чем именно накачали ее те люди, но на что-то серьезное не похоже.

Она велела им подождать за дверью палаты и скрылась за кремовой ширмой, закрывавшей кровать.

Глава 45

— И что же вы делали потом? — спросил Купидон.

— Я пыталась дозвониться до профессора Эдера, но он не отвечал. И я оставила ему сообщение, послала эсэмэску…

— Что было в эсэмэске?

— Я просто сообщала… что все вышло не так, как я ожидала, и я прошу прощения…

— Можно взглянуть на то сообщение?

— Я… извините, я его удалила.

— Ну а что вы сделали потом?

— Пошла дальше… Ну а что еще мне оставалось? Обратиться в полицию я не могла. Речь шла о работе профессора, связанной с безопасностью, он просил меня ни с кем о ней не говорить. То есть я же не могла прийти в участок и сказать: слушайте, у меня неприятности… Понимаете, я не могла рассказать им все, а тогда какой смысл рассказывать хоть что-то?

— Вы ведь теперь говорите с нами?

— Ну да, но ведь вы и так в курсе, верно? Вам известно и о профессоре Эдере, и о карманнике. Ну а тогда утром я… просто растерялась. И испугалась. Все произошло так быстро, а тип, который приходил за картой, просто сбежал, и карты у меня больше не было, и я подумала: рано или поздно профессор позвонит, и тогда я все ему расскажу.

— Хорошо. Куда вы пошли?

— В отель. В кошельке, который у меня украли, лежали все наличные. Слава богу, банковские карты и паспорт остались в чемодане. Но у меня не было денег на такси, поэтому я спрашивала дорогу у прохожих и пришла в отель пешком, а еще заморосил дождь, и я ужасно замерзла, а куртка тоже осталась в чемодане, потому что мне нужно было надеть что-то красное. Отель оказался гораздо дальше, чем я думала. Я очень устала и всю дорогу волновалась из-за того, что все запорола — простите за грубое выражение.

— Вы не виноваты, — возразил Скелет.

— Мне лучше знать…

— Я лишь хочу убедиться кое в чем. Говоря о работе, связанной с безопасностью, вы имеете в виду его алгоритм для выявления террористов? — спросил Купидон.

— Совершенно верно.

— Вы сказали, что помогали профессору в некоторых его исследованиях. В работе над алгоритмом тоже?

— Нет-нет, что вы, над ним профессор работал сам.

— Сколько у него ассистентов?

— Четверо.

— Так почему он выбрал именно вас? — спросил Купидон.

— Что, простите?

— Почему Дэвид Эдер именно вас попросил привезти карту памяти в Кейптаун?

— Потому что… Может быть, решил, что мне можно доверять? Или знал, что я люблю путешествовать и давно мечтала попасть в Африку…

— Когда он переводил деньги на ваш счет, почему он не спросил номер счета и другие подробности?

— Я… Он… Я этого не говорила.

— Значит, он спрашивал номер вашего счета? Во время второго звонка, вчера в десять. Он спрашивал номер счета, на который собирался перевести деньги?

— Ну, я… Да, кажется.

— Но вы говорили, что деньги пришли не с его обычного счета, а со счета в каком-то швейцарском банке.

— Да, но я… — Лиллиан Альварес поняла, что загнала себя в угол.

— Вам платят за работу в университете?

— Да.

— Кто платит? Дэвид Эдер?

— Нет.

— Тогда откуда вы узнали, что деньги пришли не с его обычного счета?

Лиллиан Альварес не ответила.

— Вы что-то от нас скрываете, верно?

Надя Клейнбои испуганно переводила взгляд с Гриссела на Мбали и обратно.

Они стояли у ее кровати, оба с одной стороны.

— Не нужно нас бояться, — сказала Мбали.

— Мы пришли вам помочь, — подхватил Гриссел.

— Вы знаете, где мой брат? — Девушка была бледная, усталая и говорила хрипло.

— Нет. Но мы знаем, что он привез вас сюда.

— Как он?

— Как вы себя чувствуете? — спросила Мбали.

— Больно, — пожаловалась Надя, показывая на бок.

— Вы не против, если мы зададим вам несколько вопросов?

— Нет, не против… Мне сделали укол в предплечье. Не знаю, что мне вкололи. Я была очень сонная и не помню всего, что случилось…

— Пожалуйста, расскажите, что вы помните, — предложил Гриссел. — А если устанете, сразу скажите.

— Хорошо.

— Нам хотелось бы услышать все… — Гриссел замолчал, потому что зазвонил сотовый телефон. Он решил, что звонит его телефон, потому что на нем был такой же рингтон, но, дотронувшись до кармана, вспомнил, что его айфон выключен.

— Это мой телефон, — сказала Надя и посмотрела на сумку на стуле возле Гриссела.

Он нагнулся, открыл сумку, увидел, как светится экран телефона. Достал его.

— Вы знаете этот номер? — спросил он, передавая ей телефон.

— Нет. — Она взяла телефон, ответила: — Алло! — Немного послушала, потом ее лицо просветлело, и она воскликнула: — Boetie! Братик! Как ты?

Тейроне принял душ, переоделся в чистое. Пистолет засунул за пояс, под пиджак. Краденый кошелек, в котором так и лежала настоящая карта памяти, он сунул во внутренний карман пиджака. Затем взял мобильники номер один и номер два, разложил их по боковым карманам и отправился в торговый квартал на Сомерсет-роуд.

Ему не следовало слишком много думать о том, что произошло сегодня утром, потому что, слишком много думая об этом, он и допустил ошибку. Но Тейроне ничего не мог с собой поделать, место, где он сейчас находился, было недалеко от набережной Виктории и Альфреда, и он так живо вспомнил — как в него стреляли, как бежал, спасая свою жизнь, вспомнил пса, который набросился на него… Заново пережил страх и тот миг на станции в Бельвиле, когда он понял, что его сестру чем-то накачали. И его ужас, когда ее подстрелили. Это его так злило, что холодная ярость кольцами сворачивалась в голове. Жажда мести перевешивала все остальные его переживания.

По-прежнему думая о том, что произошло, он включил сотовый телефон у входа в продуктовый магазин и набрал Надин номер.

Надин?! Позже он ругал себя за необдуманный поступок. О чем он только думал? Вот идиот… Он ведь собирался позвонить в больницу и попросить к телефону сестру Абигайль, но голова кружилась от жажды мести, и он устал, измучился. День выдался жуткий, сумасшедший день, вот он и расслабился. Телефон все звонил и звонил, и вдруг он услышал голос Нади и вздрогнул от неожиданности. Сердце у него екнуло. Интересно, одна ли она?

— Я в порядке, сестренка. А ты как?

— Ты где? Почему не здесь?

— Сестренка, как ты? Что говорят врачи?

— По их словам, мне повезло. Два сломанных ребра, небольшое кровотечение…

— Что тебе вкололи те гады?

— Не знаю, но я сразу стала очень dof, как будто поглупела. И очень хотелось спать. Мне сделали укол в предплечье… Где ты, братик? — Он услышал в ее голосе страх.

— Мне нужно кое с чем разобраться. Как только я все сделаю, приеду за тобой.

— С чем разобраться? Что сделаешь? Разве ты не отдал им то, что они хотели? Я не очень хорошо все помню, братик… Здесь сейчас полицейские. Пожалуйста, приезжай и поговори с ними!

Так он и думал, поэтому и позвонил с улицы. Хоть что-то сделал правильно… Не совсем разум потерял. Тейроне понимал, что пора кончать разговор, но ему не хотелось вот так все обрывать.

— Не волнуйся, ясно? Все будет хорошо. Ты, главное, выздоравливай. Только скажи, сколько их было — тех, кто тебя похитил?

— Тейроне, с чем тебе нужно разобраться?

Надя называла его полным именем, Тейроне, только когда злилась. То, что она может на него злиться, — хороший знак.

— Не волнуйся. Так сколько их было?

— По-моему, четверо. И нечего просить, чтобы я не волновалась! Какую карту они искали? И что у тебя может быть общего с такими, как они, Тейроне?

— Сестренка, я все тебе объясню. Я пытался кое-кому помочь, потом произошло досадное недоразумение… — Он замолчал. Сейчас не время для рассказов. Он даже не знал, что ей известно. Кроме того, рядом с ней сидят полицейские, они, наверное, навострили уши. Пора кончать! — Поправляйся. Тебе что-нибудь нужно?

— Мне нужно знать, что ты имеешь в виду, говоря: «Как только я все сделаю».

Тейроне вздохнул с облегчением. Голос у Нади почти нормальный. Можно надеяться, что она скоро выздоровеет!

И он совершил вторую ошибку — просто от облегчения и из-за того, что гнев и жажда мести по-прежнему пронизывали все его существо.

— Никто не имеет права обижать мою сестру! У меня есть кое-что нужное им. Я вступаю в игру. И им придется за все заплатить! — Последние слова у него просто вырвались, и он сразу же пожалел, что не прикусил язык.

— Нет! Братик, не надо! Они annerlike. Пусть с ними разбираются полицейские!

— Держи телефон рядом. Мне надо идти. И не забывай, я очень тебя люблю.

Он нажал отбой, не дожидаясь ее ответа, и сразу же выключил телефон. Громко чертыхнувшись, зашагал прочь от торгового центра.

Пройдя метров пятьдесят, он сказал себе: «Тейроне, ты расслабился. Возьми себя в руки!»

Глава 46

Лиллиан Альварес плакала.

Скелет смотрел на Купидона огромными глазами.

Купидон догадывался: его коллега явно не понимает сути защитного механизма, который срабатывает у женщины, уличенной во лжи.

— Я знаю, вы пытаетесь защитить его, — сочувственно произнес он. — Но если хотите, чтобы мы его нашли, вам придется сказать нам правду.

Скелет встал и протянул плачущей красавице снежно-белый носовой платок.

— Мне в самом деле больше нечего рассказывать! — Она промокнула глаза, высморкалась и умоляюще посмотрела на Купидона.

Скелет снова сел.

— Поверьте, мы не будем звонить в университет и рассказывать, что добрый профессор крутил роман с красивой молодой аспиранткой.

Она посмотрела в пол.

— Вон, а может быть, дело совсем не в этом, — предположил Скелет.

— Может быть, — ответил Купидон, язвительно улыбнувшись.

— Я прекрасно понимаю, что вы сейчас делаете, — всхлипнув, сказала Лиллиан Альварес.

— Мы пытаемся спасти вашего любовника.

— Я тоже смотрю телевизор. Вы играете в доброго и злого полицейского… Спасти его? Что значит — спасти?

— Мисс Альварес, Дэвида Эдера похитили. Его похитили люди, которые хотели наложить лапы на эту самую карту памяти. Поймите, чем скорее вы начнете рассказывать нам все, тем раньше мы приступим к его спасению.

Она сидела, полуоткрыв рот, в ее заплаканных глазах отражались потрясение и укор. Она боролась с собой, а потом сказала:

— Так я и знала.

И снова расплакалась.

— Мой брат… — Надя Клейнбои повернулась к Грисселу, в ее голосе слышалось огорчение. — Похоже, он вляпался в какую-то грязную историю… — Она попробовала перезвонить на номер, с которого ей звонил Тейроне, но ей ответил электронный голос: «Вызываемый абонент недоступен. Пожалуйста, перезвоните позднее».

— Что вы имеете в виду? — спросил Гриссел.

— Тейроне сказал, что они за все заплатят, потому что у него есть кое-что нужное им. И он спрашивал, сколько их было… Они его убьют!

— У вашего брата есть кое-что нужное им? Карта?

— Да. Он сказал, что сам вступает в игру — что-то в этом роде.

— В игру? — переспросила Мбали. — В какую игру?

— Не знаю, что он имел в виду, — ответила Надя, — но мне это не нравится.

— Люди, которые ищут карту, — те самые, что похитили вас?

— Да.

— И то, что им нужно, по-прежнему у него?

Надя пылко закивала.

— Вы знаете, о чем идет речь? — спросил Гриссел.

— Может быть, хотя… не знаю. Должно быть, та самая карта. Но я думала… я плохо соображала…

— Что за карта? Кредитная, банковская?

— Сразу после того, как они меня схватили, француз позвонил Тейроне. И еще он говорил, что Тейроне украл кошелек, а в нем лежала карта памяти, и он обменяет карту на меня…

— Карта памяти? Какая карта памяти?

— Не знаю.

— Но… Погодите… — Гриссел наморщил лоб. События приняли новый оборот. — Мы думали, именно это произошло на станции в Бельвиле. Тейроне что-то отдал им и получил взамен вас.

— Я плохо соображала. И еще я думала…

— Надя, это очень важно. Что вы запомнили на станции?

Она закрыла глаза, покачала головой:

— Не знаю… Тот тип очень крепко держал меня. Сначала мы подошли к человеку в синем комбинезоне. Он что-то передал. Я точно не видела, что-то маленькое…

— Подождите, не так быстро. Какой тип держал вас?

Надя открыла глаза:

— Я даже не уверена, что все было именно так.

— Пожалуйста, расскажите, что там, по-вашему, произошло, — попросила Мбали.

— Хорошо, — вздохнула Надя.

— Когда начался ваш роман с Эдером? — спросил Купидон.

Лиллиан Альварес смотрела на вход в отель. Она вытерла слезы и высморкалась, продолжая смотреть перед собой, как будто Купидона и Скелета рядом не было.

— Скелет, если она не хочет его спасти, может быть, нам тоже не стоит беспокоиться? В конце концов, он ведь не гражданин ЮАР. Пусть им занимается консульство Великобритании.

Скелет понял, на что намекает Купидон.

— Вон, но у них нет наших возможностей. К тому же его жизнь под угрозой, — возразил он.

Купидон встал:

— Но если ей на него плевать, нам-то какое дело?

Скелет, замявшись, тоже встал и сказал:

— До свидания, мисс Альварес.

— Желаю приятно провести каникулы, — добавил Купидон и зашагал к двери. Скелет последовал за ним.

— Подождите! — ожила Лиллиан Альварес, не успели они пройти и четырех шагов.

Надя Клейнбои рассказала им все, что она запомнила. Ее втолкнули во внедорожник «Ниссан-X-Trail», их было двое. Наверное, французы, то есть ей так показалось, потому что они переговаривались между собой по-французски. Один из них был белый, блондин, очень загорелый, похожий на серфера. Второй был лысый. Тоже белый. Водителя она почти не видела, заметила только, что у него на голове бейсболка. Блондин позвонил Тейроне, и сразу после этого один из них что-то вколол ей в плечо. Ей захотелось спать, и все стало смутным, как во сне.

Она помнила, как они потом ехали по Дурбан-роуд, видимо, действие наркотика ослабело. Тогда в машине появился еще один человек. Впереди слева. Ей показалось, что он цветной.

— Значит, их было четверо?

— Да, четверо.

Один из них все время говорил по телефону. Он говорил о карте. Они остановились. Блондин велел ей выйти. У нее подгибались колени. Он накричал на нее и поволок за собой. Они пришли на станцию — она помнит лотки, разноцветные киоски. Потом они какое-то время стояли на месте. Она постепенно начала приходить в себя. Потом они подошли к какому-то грязному типу в синем комбинезоне на молнии, вроде рабочей одежды… Нет, она не уверена в том, что тип в синем комбинезоне передал блондину именно карту памяти. Но что-то он отдал. Ей велели подержать ноутбук. Потом блондин велел ей идти вперед, к Тейроне. Она шла долго, ей показалось, очень долго, а потом рядом очутился Тейроне. Потом все опять запуталось. Какой-то чернокожий толстяк стал кричать на нее, заявил, что она пьяная. Ей хотелось возразить, но язык ее не слушался, и она очень огорчилась. Она вспомнила еще одного цветного, который выстрелил в нее. Да, еще один… Его не было в «ниссане» в Стелленбосе.

Может быть, продолжала Надя, он выстрелил в нее, потому что Тейроне не отдал ему карту. Нет, больше она ничего не помнит. Она ненадолго пришла в себя в фургоне, Тейроне обнимал ее по пути в больницу.

— Ваш брат точно сказал, что у него есть кое-что нужное им? — спросил Гриссел.

— Да.

— И что они за все заплатят?

— Да.

— Надя, покажите, пожалуйста, номер, мы попробуем найти его.

Она прижала телефон к груди и спросила:

— Вы знаете, кто те люди?

— Да, нам кажется, что знаем.

— Но каким образом у Тейроне появились общие дела с такими людьми?

— Чем ваш брат зарабатывает себе на жизнь? — спросила Мбали, прежде чем Гриссел успел что-нибудь сказать.

— Он маляр. Красит дома. Очень много работает…

— Нам кажется, что он оказался замешан в это дело случайно, — сказала Мбали. — Вот почему мы хотим ему помочь.

Гриссел понимал, зачем понадобилась Мбали эта ложь во спасение. Если они откроют Наде правду и скажут, что ее брат — вор-карманник, она расстроится и, возможно, не захочет им помогать.

— Да, и мне так показалось. Он такой добрый и доверчивый… Они его убьют!

— Мы можем ему помочь. Вы только покажите номер, с которого он звонил.

— Но он выключил телефон!

— Если у нас будет его номер, мы сможем выяснить, откуда он звонил.

— Он живет на Скотсе-Клоф. Могу дать вам его адрес.

— Он там больше не живет. Мы проверяли.

Надя немного подумала, кивнула и протянула ему телефон.

Купидон и Скелет снова сели.

Красавица Лиллиан Альварес положила ноги на табуретку и подтянула колени к подбородку. Обняла себя руками, на них она не смотрела. Наконец она что-то произнесла, но так тихо, что они ее не расслышали.

— Извините, мы вас не слышим.

— У нас не роман.

Они молчали.

— Роман — это когда один из любовников женат. Роман — что-то… преходящее. У нас все не так.

— А как? — спросил Купидон.

— Вы все испортите, — сказала она.

— Мы никому не скажем, — обещал Скелет, бросая умоляющий взгляд на Купидона.

— Верно, — кивнул Купидон. — Мы хотим одного: найти его! — Он встал, придвинул стул ближе к ней и снова сел. Скелет последовал его примеру.

Она дождалась, пока они рассядутся, перевела взгляд с одного на другого:

— Обещаете?

— Да, — почти хором ответили они.

Глава 47

Лиллиан Альварес заговорила не сразу. Она долго молчала, как будто собиралась с силами. А когда начала рассказывать, Купидон впервые не усмотрел в ее поведении никаких признаков лжи.

По ее словам, ей меньше всего хотелось крутить роман со своим научным руководителем. Она испытывала такую признательность и была так рада, когда ее взяли в аспирантуру ОПМТФ для подготовки к получению степени магистра! Ей не терпелось поскорее поехать в Великобританию, начать новую жизнь. Она путешествовала сравнительно мало — тогда еще мало. Ее отец какое-то время жил в Вашингтоне. Она окончила Калифорнийский университет, жила в Лос-Анджелесе, ездила с однокурсниками в Лас-Вегас и Сан-Франциско — и все. Никто из ее семьи, принадлежащей к среднему классу, не был ни в Нью-Йорке, ни в Чикаго. Ни разу! Не говоря уже о том, чтобы пересечь Атлантику.

И вдруг ее приняли в Кембридж. Кембридж! Один из лучших университетов на Земле! Другая страна, другая культура, с тысячелетней историей… Мир «Битлз», принцессы Дианы, королевы, принца Уильяма и Кейт Миддлтон… На краю Европы — у нее появится возможность проводить выходные в Париже, Милане или Мадриде.

Купидон внимательно слушал. Он привык к роли исповедника. Когда допрашиваемые начинали откровенничать, нужно заткнуться и позволить им говорить, дать облегчить душу. Иногда для этого приходится долго ходить вокруг да около.

Университет оказался именно тем местом, о котором она грезила. Когда она увидела часовню Королевского колледжа, которой почти шестьсот лет… у нее просто дух захватило! Изучать математику в том же заведении, где преподавали Ньютон, Кельвин, лорд Рэлей… И Чарлз Бэббидж, изобретатель первой аналитической вычислительной машины…

Лиллиан Альварес вздохнула. Видимо, поняла, что откладывать больше нельзя.

— Через неделю после приезда я вошла в кабинет Дэвида Эдера и влюбилась. Вот так. — Она щелкнула пальцами и посмотрела на них с изумлением, как будто и сама до конца не понимала, как все произошло. Она испытала такую бурную радость… Влюбилась она впервые в жизни. Она так долго ждала своей любви, когда влюбится по уши… Она уже начала подозревать, что с ней такого не случится никогда. У нее были романы — в школе, двое приятелей в Калифорнийском университете, отношения с каждым из них продолжались по году. Она, конечно, любила их, но никогда не была так безоглядно влюблена. А потом она сказала задумчиво и без всякого высокомерия: наверное, дело в том, что ни один из них не был равен ей по интеллекту.

А потом появился Дэвид Эдер.

Она только потом, гораздо позже, поняла, что он на двадцать пять лет старше ее. Он мог бы быть ее отцом (в ее голосе зазвучали иронические нотки, видимо, она уже произносила вслух эти слова). Но все это было не важно, потому что душевно они были ровесниками… Последнюю фразу она повторила дважды.

Они говорили часами и не могли наговориться. О математике, о мире, о жизни. О людях и их привычках. О еде. Известно ли им, что Дэвид Эдер — гурман? И сам хорошо готовил, по выходным он угощал ее самыми изысканными блюдами, готовил на двоих. Подумать только… Музыка Шопена, воскресные газеты, бутылка хорошего французского вина, а Дэвид деловито склонился над кастрюлями…

Но это было потом. Она тщательно скрывала свою влюбленность. Думала, что ее чувство безответно. И лишь через два месяца он признался, что испытывает к ней «нечто».

Она говорила спокойно и уверенно, видимо, не кривила душой, когда уверяла, что в их отношениях все было хорошо и правильно. По ее словам, Дэвид Эдер был настоящим джентльменом: он пригласил ее покататься на машине. Повез в ресторан в Хантингтоне, не хотел объясняться в своем кабинете, где между ними сохранялись отношения наставника и ученицы. Угостил ее обедом. Когда они поели, он вдруг посерьезнел и сказал, что давно уже обо всем думает и больше не может молчать. Он испытывает к ней определенные чувства. Ей хотелось радостно закричать: «И я тоже!», она окликнула его по имени, но он остановил ее, накрыв ее руку своей. «Пожалуйста, — сказал он, — дай мне договорить». Ему искренне жаль. Он ее поймет, если она захочет сменить научного руководителя. Он готов ей помочь, взять всю ответственность на себя. Он объяснит, что у него слишком плотное расписание. Для нее не будет никаких неудобств. Но его чувства настолько сильны, что он боится: рано или поздно он наделает глупостей. Вот почему он решил все сказать заранее, чтобы не ставить ее в неловкое положение.

— Когда он договорил, я воскликнула: «Дэвид, я так тебя люблю!»

Пока Мбали пыталась выжать из Нади Клейнбои как можно более подробное описание внешности четырех «французов», Гриссел вышел в коридор и позвонил полковнику. Он объяснил, что произошло. Возможно, «кобры» еще в Кейптауне, так как они до сих пор не получили то, за чем охотятся. И Дэвид Эдер, возможно, еще жив.

Ньяти отвечал деловито, и Грисселу показалось, что он не один:

— Бенни, давай встретимся, как только ты вернешься!

— Есть, сэр!

Он стоял в коридоре и пытался свыкнуться с новым чувством. Полчаса назад он был почти уверен в том, что «кобры» скоро уберутся. Теперь у них появился шанс…

Тейроне Клейнбои помог им выиграть время. Но сколько у них времени, Гриссел не знал.

И надежда на то, что им повезет, слабая. Чтобы быстро найти кого-то в Кейптауне — точнее, найти людей с фальшивыми паспортами, к тому же профессионалов, которые приняли все меры предосторожности, которые не хотят, чтобы их обнаружили, — нужно, чтобы им крупно повезло.

Но есть и еще один вариант, и тогда их шансы немного возрастут.

Все зависит от того, что вспомнит Надя.

Он глубоко вздохнул и вернулся в палату, на ходу обдумывая вопросы.

Купидон решил, что Лиллиан Альварес — очень умная и красивая девушка, но эмоционально еще совершенно незрелая. Однако он слушал ее не перебивая. Альварес сказала, что они с Дэвидом Эдером договорились держать их отношения в секрете до тех пор, пока она не получит степень магистра. Хотя они оба взрослые люди, у них нет моральных обязательств перед другими и они не состоят в браке, роман между пожилым научным руководителем и молодой аспиранткой в учебном заведении до сих пор считается делом недопустимым. Вдобавок он возглавлял отделение прикладной математики и теоретической физики, и он лучше других мог помочь ей с защитой диссертации. Логично было бы перевестись в другой университет, но этого ни один из них не хотел. Дэвид Эдер настаивал на том, чтобы назначить на ее защиту четвертого, внешнего экзаменатора, и пригласил коллегу из Массачусетского технологического института. Чтобы никто не тыкал в нее пальцем, когда она получит степень через полтора года и их отношения станут достоянием гласности.

Кроме того, трудности возникли с тем, что она описала как «его позиция»: с одной стороны, он работал над совершенно секретными антитеррористическими программами, с другой — выражал протест против действий британских и европейских властей и крупных банков. В результате за ним зорко следили разные группировки, многим очень хотелось бы заткнуть ему рот, надеть на него намордник и управлять им, если удастся найти нужный рычаг давления…

— Какие группировки? — впервые вмешался в разговор Скелет.

Она ответила быстро — пожалуй, чересчур быстро:

— Ну, для начала политики. Дэвид не скрывал своих взглядов на вмешательство государства в частную жизнь граждан. Кроме того, он публично критиковал правительство за то, что оно не слишком успешно борется с организованной преступностью. Потом… сами представители организованной преступности. Видели бы вы, какие письма ему приходили…

— Что за письма? — спросил Купидон.

— Ему угрожали смертью.

— Кто?

— Они не подписывались, но Дэвид знал, что ему угрожают преступные группировки… Он только отшучивался: мол, пытаются его запугать, и храбрился. Сказал, что они не посмеют ничего ему сделать, потому что, если его убьют, правительство вынуждено будет принять меры. Так что не в интересах мафии доводить дело до конца.

— Кто еще? Я имею в виду — группировки.

— Конечно, все террористические организации на свете… Знаете… Уверена, вы можете себе представить. В общем, очень и очень многие. Словом, мы должны были еще и по этой причине скрывать наши отношения.

— По-моему, вы опять говорите не все, — заметил Купидон.

— Клянусь, я рассказываю все!

Он не стал настаивать.

— Значит, вам нужно было проявлять крайнюю осторожность?

— Да, крайнюю.

— Откуда вы знали, в каком банке у него счет?

— Дэвид переводил мне оттуда деньги, я покупала билет на самолет или на поезд в Брюссель, Париж или Цюрих, и мы проводили вместе выходные.

— Хорошо. Вернемся к прошлой неделе. Пожалуйста, расскажите нам всю правду.

— Мне почти нечего рассказывать. Я солгала о том, что в последний раз виделась с ним на кафедре в прошлый четверг. На самом деле мы провели выходные вместе в Ипсуиче и почти всю ночь на понедельник — у меня дома. Дэвид ушел в первом часу ночи…

— Куда?

— К себе. Вот почему я так удивилась, когда на следующее утро зашла к нему в кабинет — у нас с ним была назначена официальная встреча, консультация, — а его там не оказалось. То есть он всегда заранее предупреждал меня, когда ему нужно было срочно куда-то уехать. Правда, он обмолвился, что такое возможно, понимаете, у него ведь столько обязанностей, что его могли куда-то вызвать без предварительной договоренности. Поэтому я забеспокоилась не сразу, а только через четыре дня, когда не получила от него ни единой весточки. Мы никогда так надолго не разлучались…

— И вы понятия не имели, где он был?

— Нет.

— А что насчет звонка утром в понедельник?

— Ладно, это был не первый звонок. Дэвид позвонил мне ночью в прошлую пятницу, около одиннадцати. Разговор был очень коротким и обрывочным. Он лишь сказал, что у него все хорошо, но ему на какое-то время придется уехать по делам, связанным с безопасностью, и чтобы я не волновалась. Он попросил никому не говорить о его звонке.

— И все?

— Еще он сказал, что любит меня. И все.

— Ну а звонок рано утром в понедельник?

— Все было почти как я вам рассказывала. Я действительно спросила, где он, сказала, что я волнуюсь, а он ответил, что все понимает, но его отлучка связана с антитеррористической деятельностью, поэтому он ничего не может рассказать. У него все нормально. А потом он попросил меня о помощи и сказал, что мне придется слетать в Кейптаун.

— И больше ничего?

— Перед тем как он отключился, я сказала, что люблю его. И он ответил, что тоже меня любит. Но как-то… — Она с сомнением качнула головой.

— Как?

— Не знаю. Он ответил, что тоже любит меня, но было что-то… Как будто он стеснялся. Такое впечатление, что его… ну, не знаю… как будто его подслушивали.

— Возможно, вы и правы. А что второй звонок?

— Я спросила, где он остановился, потому что обычно он бронировал нам номер в отеле — например, в Париже… Он ответил, что живет на конспиративной квартире. Я спросила, когда мы с ним увидимся в Кейптауне. Он ответил: может быть, во вторник, если он успеет покончить с делами. Да, и когда я села в самолет, я… понимаю, так нехорошо, но я подумала, что никто не узнает, а мне стало ужасно любопытно. То есть… Слушайте, в нашей области алгоритм Эдера — все равно что Святой Грааль. Суперсовременная и, наверное, блестящая программа — ведь ее создал Дэвид… В общем, я подумала: какой будет вред, если я взгляну, что там на карте? Я открыла ее на своем ноутбуке и увидела, что там записан архивный файл, защищенный паролем. Я снова достала карту. Я правда не знаю, что на ней.

— Что-нибудь еще?

— Кажется, все.

— Вам не показалось странным, что он не встретил вас в Кейптауне?

— Конечно показалось. Но это первый раз, когда Дэвид попросил меня о помощи в своей другой работе. Я подумала: может быть, в ней все дело… Наверное, так всегда бывает, когда он занимается вопросами государственной безопасности.

— Кто его похитил? — спросил Купидон.

— Не знаю, — пожалуй, слишком быстро ответила Лиллиан.

— По-моему, вы подозреваете какую-то конкретную… группировку. — Произнося последнее слово, Купидон изобразил пальцами кавычки.

— Нет, я не…

— Подозреваете, подозреваете.

— Нет.

— Мисс Альварес, речь идет о жизни и смерти, — вмешался Скелет. Оба видели, что в ней происходит внутренняя борьба. Она сжала кулаки, скривила хорошенькие губки, отвела глаза в сторону.

— Речь идет о жизни и смерти человека, которого вы любите, — добавил Купидон.

— Я… не могу вам сказать.

— Даже если из-за этого Дэвида Эдера убьют?

— О господи!

— Мисс Альварес, мы на вашей стороне. Мы — хорошие парии.

— В самом деле не уверена, могу ли делиться с вами своими соображениями. Ведь дело… очень, очень щекотливое.

— Вы считаете, что за его похищением стоит именно эта… щекотливая группировка?

— Д-да… может быть.

— Вы хотите спасти его?

— Конечно! — воскликнула она. — Но он доверил мне некоторые очень секретные сведения, и я… просто не знаю… то есть подобные сведения могут… вызвать очень серьезные осложнения. В международном масштабе.

— Вы хотите его спасти? — спросил Купидон медленно и взвешенно.

Лиллиан Альварес заплакала:

— Я не знаю, что мне делать!

— Делайте то, что считаете правильным, — посоветовал Скелет.

— Боже… — Она уронила голову, и густые черные волосы упали ей на лицо.

Купидон понимал, что ничего не может поделать. Им придется ждать.

Она подняла голову. В ее глазах по-прежнему стояли слезы.

Глава 48

Тейроне купил пластинку панадола, два сэндвича с курицей и майонезом и пол-литровую бутылку кока-колы в магазинчике при автозаправке на той стороне Сомерсет-роуд. Потом, ежась от сильного, пронизывающего северо-западного ветра, пошел к отелю «Рокуэлл». Сел на низкий парапет, разделяющий территорию отеля и автозаправки, рядом с большим зеленым мусорным баком. Там высокая перегородка защищала от ветра.

Пистолет врезался в поясницу, пришлось передвинуть его, чтобы можно было сидеть. Прикосновение оружия было приятным. «Теперь у меня больше возможностей», — подумал он и широко улыбнулся в сгущающихся сумерках.

Карманник с пистолетом… Дядя Солли, наверное, в гробу переворачивается.

Он принял две таблетки панадола, запив их кока-колой. Рана между лопатками саднила и дергала.

Со своего места он видел вход в Капский квартал — он сразу поймет, много ли времени понадобится копам, чтобы примчаться сюда.

Он ел, пил и думал.

Как ему раздобыть деньги? Как довести сделку до конца, чтобы его не застрелили в голову?

Легче всего произвести обмен электронным способом, но дядя Солли не зря учил его: «Держись подальше от банков, Тей. У них щупальца, которые тебя захватят, а ведь тебе не хочется оставлять следы, не хочется, чтобы тебя нашли через барыгу, не хочется, чтобы к тебе заявился налоговый инспектор. Так что наличные — наше все».

Да уж, у многих возникнут вопросы, если на счет цветному парню, выросшему в квартале Митчеллс-Плейн, вдруг придет два миллиона четыреста рандов.

Обмен должен происходить вживую. И только наличные деньги. Наличные в обмен на карту… Но как это сделать? Он не может никого просить о помощи, потому что его враги настроены серьезно. Они хотят его убить. Достаточно вспомнить, что они натворили на станции Бельвиль, хотя он передал им карту. Что за идиоты! Если бы они его пристрелили, так и остались бы с картой видов Кейптауна.

Все дело в том, что они его недооценили, приняли за местного придурка, слишком примитивного для того, чтобы быть серьезным игроком. Вот, наверное, удивились… Но больше такое не повторится. Второй раз они такой ошибки не совершат.

И тем не менее факт остается фактом: если он хочет выйти из переделки живым, ему придется напрячь мозги. Один раз он совершил крупный просчет. Решил, что тип с холодными глазами — единственный исполнитель. Теперь он знал, что их, возможно, четверо.

Четверо. Против одного.

Ставки не в его пользу.

Ему придется пошевелить мозгами.

Он думал целый час, ветер задувал все сильнее, и на него снова навалилась усталость. В голове постепенно складывался план. Потом ветер стал слишком холодным и пронизывающим, и Тейроне понял, что полицейские не слишком быстро могут засечь человека по мобильному номеру. Он встал, прошелся до угла Эбенезер и Сомерсет-роуд. С независимым видом вошел в отель «Виктория Джанкшн», уверенно прошел мимо стойки портье и направился в бар.

В первый миг он наслаждался теплом. В баре сидело немного народу — три бизнесмена у стойки, группа из четырех мужчин и женщин на диванчиках посреди зала.

Он сел за столик у стены, зная, что там его никто не услышит. Достал сотовый телефон номер два.

К нему подошел официант, расторопный и дружелюбный. Тейроне покачал головой, показывая, что ничего не хочет.

Дождавшись, пока официант отойдет подальше, он включил телефон и стал ждать сигнала.

Набрал свой старый номер.

На сей раз тот тип ответил чуть быстрее:

— Да.

— Здоро́во, гад, как поживаешь? — спросил Тейроне.

— Я-то неплохо, потому что у меня есть будущее. А у тебя его нет.

— Хочешь получить настоящую карту?

— Да.

— Деньги у тебя?

— Еще нет.

— Когда получишь?

— Завтра утром. Часов в девять.

— Ладно, гад. Теперь слушай, что тебе нужно сделать. Завтра утром ты положишь деньги на стол и сфотографируешь их. Возьмешь какую-нибудь сумку и сложишь деньги туда. Потом сделаешь еще один снимок — сумки с деньгами. Потом попросишь своего приятеля щелкнуть тебя вместе с сумкой. В полный рост, чтобы я видел, как ты выглядишь и во что одет. Понимаешь?

— Да.

— Перешли мне фотографии на этот номер. Когда я их получу, я позвоню и дам дальнейшие указания.

— Больше не звони по этому номеру. Мы его отключаем.

— Нет!

— Да, и это не обсуждается.

— Как же я завтра с тобой свяжусь?

— По номеру, с которого мы пришлем тебе фото.

Тейроне задумался. Вроде никакого подвоха.

— Хорошо.

— Мы знаем, что твоя сестра в больнице, — продолжал его собеседник.

— Если хотя бы близко подойдете к моей сестре, я уничтожу карту, — предупредил Тейроне, но ему пришлось напрячь все силы, чтобы не выдать страха.

— Мы знаем, в какой она больнице. Если не привезешь карту или если с картой что-то не так, мы пойдем туда и убьем ее.

— Она под защитой полиции.

Его собеседник тихо рассмеялся:

— Ты так думаешь? Думаешь, они нам помешают?

У Тейроне задрожали руки.

— Я вышлю тебе фотографии завтра утром, — сказал его собеседник и отключился.

Они сидели в цокольном этаже в штаб-квартире «Ястребов», в овеянном легендами тайном баре, куда допускались только сотрудники: Ньяти, Гриссел, Мбали, Купидон и Бошиго. Единственная дверь была заперта.

Гриссел нечасто заходил сюда, но иногда в пятницу вечером помогал сослуживцам жарить мясо на гриле. Он подумал: неплохое начало для анекдота. Алкаш заперт в полицейском баре…

Он понял, что все ждут, когда он что-нибудь скажет.

— Вон, если хочешь, докладывай первый. — Он видел, Купидону не терпится чем-то поделиться.

— ЦРУ, старичок! — сказал Купидон. — Лиллиан Альварес уверяет, что Эдера похитило ЦРУ.

После ошеломленного молчания Зола Ньяти недоверчиво спросил:

— Она точно знает?

— Долго рассказывать, полковник. — Купидон вкратце изложил им события, произошедшие с Лиллиан Альварес за последние дни. — А насчет банковской деятельности пусть рассказывает Скелет.

— Похоже, — вступил Бошиго, — что полтора месяца назад добрый профессор выпустил новую версию своего алгоритма. Новую, улучшенную, расширенную. И все во имя охоты за террористами. Суть в следующем. Алгоритм способен с помощью данных системы СВИФТ отслеживать источник денег — страну, банк и номер счета — и уникальные коды транзакции, потому что террористы получают, снимают и используют деньги весьма специфическим образом, их главная цель — избежать внимания. Итак, алгоритм генерирует коды, а затем программа Эдера, похожая на минное поле, идентифицирует возможных подозреваемых, перечисляет имена и национальность всех держателей счетов и тех, кто переводит деньги, и выдает наиболее вероятных подозреваемых людям из разведки, которые начинают за ними следить. Но террористы — не полные идиоты. Они знают об алгоритме Эдера и постепенно меняют свои привычки. Эдер для того и усовершенствовал свою программу, чтобы приспособиться к переменам в их поведении. Судя по всему, он получал результаты каждый день, потому что ему приходилось анализировать их. Он должен был убедиться в том, что его система работает как надо. Пока вам все понятно?

Все кивнули. Пока они все понимали.

— Итак, Эдер анализировал полученные данные и вдруг выявил целую категорию подозреваемых с подходящим — или, наоборот, неподходящим, в зависимости от того, как посмотреть, — финансовым профилем. Но его программа не способна однозначно сделать вывод — да, эти люди террористы. И вот профессор, никому ничего не говоря, начал копать. Он испугался, что с его программой что-то не так. А потом понял, что новая группа подозреваемых — скорее всего, шпионы. Тайные агенты, которые работают на разведывательные организации. По словам Альварес, на нужную мысль его навели источники денег. В основном они поступали с очень сомнительных китайских и российских счетов. Дела такого рода правительства прячут под грифом «Совершенно секретно», создают фальшивые корпорации, выдумывают дурацкие названия. Но много платежей шло и в обратную сторону — поступало от американцев и англичан и предназначалось частным лицам и небольшим компаниям на Ближнем Востоке, в России и Китае…

Купидон больше не мог сдерживаться:

— Так что вначале он составил список всех тайных шпионов, «спящих» агентов и даже двойных агентов всех главных разведывательных организаций мира. Причем только он все знал, только он обладал всеми данными.

— Почему он поделился с Альварес? — спросил Ньяти. — Она ведь, кажется, аспирантка?

— Долго рассказывать, полковник. Скажем, у них начался бурный роман, а вся эта шпионская история его очень беспокоила, она все время спрашивала, что с ним, почему он такой мрачный, может быть, она его чем-то огорчила и так далее. Приставала к нему до тех пор, пока он ей не рассказал. Должно быть, бедняге хотелось с кем-нибудь поделиться. Он не мог больше выносить такое напряжение…

— Как ЦРУ его нашло?

— В том-то и дело. Недели три назад Эдер приступил к своему хитроумному плану. Он пошел в МИ-6 и рассказал о своем последнем достижении. Конечно, они захотели получить программу, но Эдер ответил, что намерен поторговаться. Если правительства США и Великобритании сообщат банкам о том, что отмывают деньги, предпримут усилия для того, чтобы с помощью всех финансовых данных победить организованную преступность, он передаст им собранные им досье на шпионов. Но все должно быть сделано в рамках закона и принести настоящие результаты. Он выдвинул кое-какие требования и насчет безопасности частной жизни, и об ограничении правительственного шпионажа. В МИ-6 пришли в ярость, ему угрожали судебным преследованием, но он не поддался. Потом они заблокировали ему доступ к системе СВИФТ, бросили на прорыв своих людей и попытались найти нужные данные самостоятельно. Но Эдер, как выяснилось, все предусмотрел. Перед тем как идти в МИ-6, он удалил новую программу и снова загрузил старую версию. Данные о шпионах просто исчезли.

— Так вот что на той карте памяти! — догадался Гриссел.

— Вот именно, — кивнул Купидон. — По словам Альварес, вряд ли его похитили люди из МИ-6. Они не похищают своих граждан. Если что-нибудь пойдет не так, они должны иметь возможность заявить, что не имеют к этому никакого отношения. Чистые руки. С другой стороны, МИ-6 очень дружит с ЦРУ. А ЦРУ неведомы угрызения совести, всем известно о Гуантанамо, об атаках беспилотников и прочих махинациях. Так что, если Эдера похитит ЦРУ, все будет шито-крыто.

Мбали с отвращением покачала головой.

— Теперь понятно, почему наше родное ГАБ так хочет заполучить Эдера, — сказал Скелет.

— Совершенно верно, старичок, — кивнул Купидон. — Подумать только, какое мощное оружие у них появится, если они узнают имена шпионов! Кто-то говорил о грязной игре?

Зола Ньяти медленно сцепил пальцы рук. Гриссел знал: это дурной признак.

— По-моему, ваша девушка ошибается, — заявил Жираф. — Или лжет.

Они ждали, что он объяснится. Ньяти посмотрел на свои руки:

— Когда мы с Бенни беседовали с Эммой Грейбер, представительницей МИ-6 в консульстве Великобритании, у нас сложилось впечатление, что они не знают о похищении Эдера, тем более — кто это сделал. Если бы его похитило ЦРУ и они об этом знали — не стали бы ни о чем сообщать ни нам, ни Государственному агентству безопасности. Они бы совершенно по-другому отвечали на наши запросы относительно его паспорта.

Его спокойные рассуждения были вполне логичными.

— А может, за всем стоят русские? — с надеждой спросил Купидон. — Или китайцы…

Ньяти покачал головой:

— Нет, я так не думаю. К сожалению, не только у вас сегодня выдался трудный день. Но я принес вам дурные вести, и, возможно, они меньше… скажем так, связаны с международными интригами. Вынужден вас предупредить — если мы решим продолжать следственные действия… — полковник посмотрел на Мбали в упор, — они приведут к дальнейшему разочарованию в действиях нашего правительства, и мы безусловно поставим под удар собственную карьеру. Возможно, наши усилия ни к чему не приведут, кроме того, что мы наживем большие неприятности, ведь у нас нет ничего, чтобы продолжать. Поэтому я еще раз прошу вас подумать. Если кто-то захочет выйти из игры, могут уйти. Я все пойму.

Глава 49

Северо-западный ветер задувал с ураганной силой. Тейроне прошел по Сомерсет-стрит, а потом повернул на юг и стал подниматься в гору, по Диксон и Лоудер. Ему хотелось поскорее вернуться в мини-отель, в тепло, улечься в кровать и выспаться. Завтра ему понадобится трезвая и ясная голова.

Но у него оставались еще два дела. Первое: последний звонок, который ему придется сделать, об этом сейчас не хотелось думать. Он сосредоточился на втором деле: на последней части страховки.

Он добрался до вершины, откуда Странд-стрит, извиваясь, спускалась к подножию Сигнальной горы. Наверху невозможно было укрыться от ветра, он свистел в ушах, толкал и дергал его со всех сторон. Высмотрев просвет между машинами, Тейроне бросился через дорогу. Очутившись на другой стороне, нырнул в кусты. Огляделся по сторонам, убедился, что его никто не видит, и достал пистолет. В слабом свете уличных фонарей неуклюже снял его с предохранителя, прицелился в широкий ствол дерева метрах в восьми и нажал на спусковой крючок.

Пистолет приглушенно кашлянул и дернулся у него в руке.

Тейроне подошел к дереву.

Конечно промазал!

Он чертыхнулся, надеясь, что все дело в сильном ветре.

* * *

Никто из сидевших в баре не сдвинулся с места.

— Вы уверены? — спросил Зола Ньяти.

Все по очереди кивнули.

— Хорошо, — сказал полковник. — В таком случае позвольте рассказать, как прошел день у меня. Нам с бригадиром звонили и начальник полиции, и комиссар УРОВП. Оба спрашивали, в самом ли деле мы передали все материалы дела ГАБ. Спрашивали неоднократно. Я солгал. Несколько раз. Мне очень стыдно, потому что бригадир Мусад Мани — хороший человек и он мне доверяет. Я не уверен, что начальство нам поверило. Потом они спросили, уничтожали ли мы какие-либо вещественные доказательства, потому что у них есть некоторые подозрения. Мы с бригадиром сказали им то, что сочли нужным. Я ответил полуправдой. Бригадир меня поддержал. Я больше не буду призывать вас подумать, но, если они уличат нас во лжи, на нашей карьере можно ставить крест, и мы потащим за собой и бригадира. Но будь что будет. Главное — на обоих комиссаров сильно давят сверху. А всем нам известно, что это значит. Минут сорок спустя бригадиру позвонил исполняющий обязанности главы Криминальной разведки. Генерал сообщил ему, что Криминальная разведка высылает группу, чтобы, цитирую, «пронаблюдать за завершением нашего расследования, а также проверить наши системы на соответствие техническим условиям». Сегодня они прилетают из Претории. Я жду их в любое время.

Мбали тихо ахнула.

— Да, Мбали, — сочувственно кивнул Ньяти.

Вон Купидон что-то прошипел сквозь зубы — очень похоже, что он с трудом подавил рвущееся с губ ругательство.

— Значит, возможно, речь все же идет не о шпионах и не о ЦРУ, — заметил Скелет.

— Да, возможно, — ответил Ньяти.

Гриссел подумал: Мбали была права, когда еще в больнице предполагала, что дело связано с какими-то государственными тайнами. Что во всем замешано их правительство. А поскольку к делу привлекли Криминальную разведку на таком высоком уровне, возможно, речь идет об очень щекотливых тайнах. Потому что всем известно: главе этого подразделения часто отдают приказы с самого верха.

— Должен сказать, — по-прежнему торжественно и не спеша продолжал Ньяти, — что у меня не осталось другого выхода. После очередного звонка я все рассказал бригадиру. Предложил отправить меня в отставку. Он отставки не принял. Однако потребовал, чтобы я извинился за то, что не доверился ему, думая, что он нас не поддержит. Затем он спросил, что я намерен делать. Я рассказал, что встречусь с вами и скажу вам правду. Правда заключается в том, что, какими бы благородными ни были наши побуждения, у нас пока нет никаких доказательств. За нами пристально следят, нас прослушивают. Фигурально выражаясь, у нас связаны руки. Вряд ли мы узнаем, что записано на карте памяти, и вряд ли мы спасем Дэвида Эдера. Так что каждому из вас нужно задать себе вопрос: ради чего вы хотите подвергать свою жизнь и карьеру опасности, сражаясь на манер Дон Кихота с ветряными мельницами?

Никто не шелохнулся. Атмосфера была напряженной, все сидели, повесив голову.

Все, кроме Гриссела.

Вернувшись в мини-отель, Тейроне взял третий мобильник.

Потом он отправился в центр города. Несмотря на ветер, который вертел его туда-сюда невидимой рукой, и холод, проникавший под пиджак, он думал только о предстоящем звонке. Прикидывал, не позвонить ли в больницу, но не знал, поможет ли его звонок. Ему ведь нужно поговорить непосредственно с полицейскими. И привести убедительные доводы.

Как Капюшон и его приспешники узнали, что Надя в больнице?

Кто они?

Что записано на карте памяти, будь она неладна!

Ее ранили, и они, наверное, поняли, что он сделает — отвезет сестру в ближайшую больницу. Французам известно, как их зовут… Не нужно быть гением, чтобы выяснить, где находится Надя.

Полицейским придется охранять Надю. Охранников потребуется много. Потому что те ребята ничего не боятся.

Если с ней что-то случится… Какое-то время Тейроне гадал: не бросить ли все? Завтра сказать французу: я оставлю твою карту в определенном месте, забирай ее, а нас оставь в покое.

Дело того не стоит. Но, конечно, все не так просто.

Даже если забыть о злости, о том, что они сделали с ним и с Надей… Так дальше продолжаться не может. Ему каждый день все труднее заниматься своим ремеслом. Повсюду камеры. Полицейские, патрули в городе, охрана везде, где в избытке водятся лохи, их защищает закон. А ему нужно добывать деньги, чтобы Надя могла учиться, а он — просто жить. Денег требуется много, он уже не справляется. И все больше нервничает, все больше рискует. А риск — это неприятности, как на них ни смотри.

Два миллиона четыреста тысяч.

Большие деньги.

Они способны устранить все невзгоды. Все неприятности. Весь риск.

Надежная страховка.

Плата за Надино обучение. Может быть, даже ему удастся изменить свою жизнь — окончить школу, а потом поступить учиться. Открыть свое предприятие. Что-нибудь небольшое, например магазин мужских шляп, магазин эксклюзивной одежды. «Розничная торговля Тейроне». Да, это ему по душе.

А потом он, может быть, отправится путешествовать на поездах по Европе.

Но только если удастся уговорить копов охранять Надю.

Он спрятался в нише перед закрытым подъездом в нескольких шагах от ресторана «Занзибар» на Касл-стрит. В такую погоду можно не бояться случайных прохожих.

Он зашел в телефонный справочник «Водакома» и узнал номер полицейского участка в Бельвиле.

В наступившей тишине Гриссел сказал:

— Не важно, что записано на карте.

Все посмотрели на него, пораженные его уверенностью. Остальные испытывали разочарование и подавленность, а на него вдруг снизошло озарение: только он один знает, как работать со связанными руками. Он все это уже проходил. Даже когда считался неудачником и пьяницей. А может быть, наоборот, именно потому, что был неудачником и пьяницей. В те дни, в самые темные дни прежней жизни, ему нужно было каждый день придумывать причину для того, чтобы утром вставать и идти на работу, несмотря ни на что. Только это стояло между ним и полным разрушением и отчаянием.

И вот сейчас, вспомнив то время, Бенни Гриссел вдруг почувствовал себя нужным. Адекватным. Впервые за несколько месяцев. Или даже не месяцев, а лет — не важно. Он испытал почти эйфорию: оказывается, и он может думать о более важных вещах, чем о бессмысленных мелких огорчениях! Он тоже способен внести свой вклад в общее дело. Изменить ситуацию. Вот почему у него был такой взволнованный голос.

Но он должен подобрать нужные слова, чтобы все объяснить. Не выставив себя полным дураком.

— Не важно, почему в деле замешаны ГАБ, Криминальная разведка или МИ-6, — сказал Гриссел. — Не важно, кто на кого давит, довольны мы нашим правительством или нашими командирами…

Он покосился на Мбали. Та смотрела на него разочарованно и с болью.

— Мы делаем свое дело не ради президента, не ради министра и не ради комиссара, — продолжал Гриссел. — Мы стараемся ради людей, убитых во Франсхуке и в торговом центре, и ради их близких. Кроме нас, у них никого нет. Мы — стражи порядка. Мы охраняем закон, который говорит: если ты кого-то убил, тебе придется за это расплачиваться. Так я и намерен поступить. Я хочу схватить их и заставить ответить за их злодеяния. Ничего другого я не умею. Вернее, только это я и умею. И вот что я подумал… — Он помолчал, заранее представляя, что обрушится на него за то, что он сейчас скажет, и тем не менее продолжал, понимая, что Купидон высмеет его при всех: — Если мы все… Если все жители нашей страны постараются хорошо делать то, что они умеют, наступит нормальная жизнь. — Наступила тишина, только в углу тихо жужжал большой холодильник с пивом.

Потом Мбали сказала:

— Бенни, как здорово!

И Скелет кивнул в знак согласия, и на обычно непроницаемом лице Золы Ньяти мелькнула тень улыбки.

Однако Вон Купидон никогда не выдерживал торжественности момента.

— Но как мы их схватим, Бенна, если даже не знаем, что на той карте? — спросил он.

— Как ты меня учил, — ответил Гриссел. — Нам поможет техника, точнее — их мобильные телефоны.

— Бенни, когда прибудут ребята из Криминальной разведки, мы уже не сможем отслеживать их передвижения… За нами будут следить. Я уже распорядился прекратить попытки найти их через операторов сотовой связи.

— Сэр, можно воспользоваться услугами внешнего оператора, — возразил Гриссел. — Независимого.

Он понимал, что его предложение не придется по душе Жирафу. Согласно Акту об уголовном судопроизводстве, сотрудники ЮАПС не имеют права пользоваться услугами независимых операторов слежения за сотовыми телефонами. Все доказательства или улики, полученные таким способом, суд с негодованием отвергнет, а на них набросятся журналисты. Вдобавок частные детективы не пользуются особой любовью полиции, потому что часто действуют на грани. Кроме того, они дают взятки руководству компаний сотовой связи.

Зато они работают быстро, и их труды часто бывают плодотворными.

Видя, что никто не отвечает, Гриссел пояснил:

— Нам ведь не нужны улики. У нас одна задача: найти карманника.

— А этим ребятам не нужны ордера, — поддержал его Купидон. По мере того как он входил в курс дела, росло его воодушевление. — Они ведь работают неофициально!

— Но нам придется им заплатить, — добавил Гриссел.

Похоже, предложение Гриссела Ньяти не очень понравилось.

Может быть, подумал Гриссел, он боится, что все выплывет наружу?

— Сэр, частные детективы привыкли держать язык за зубами. Только так они могут удержаться на плаву.

Полковник смотрел на свои руки.

— У нас есть номера, которые можно засечь? — спросил Скелет.

— Да, — ответил Гриссел. — Для начала один. Но придется призвать на помощь еще и везение.

— О какой сумме идет речь? — подал голос Ньяти.

Глава 50

Гриссел включил свой айфон, когда они спустились на парковку. Ему пришло семь голосовых сообщений.

Он вздохнул, сейчас ему совсем не хотелось их читать. Они выработали план, у них мало времени, надо действовать. Ему хотелось поскорее поймать убийц.

Он набрал номер голосовой почты. Первое сообщение от Янины Менц из ГАБ.

«У меня есть сведения, которые могут вам пригодиться. Перезвоните мне!»

«Да пошла ты!» — подумал Гриссел и стер сообщение.

Второе — от Алексы.

«Привет, Бенни, докладываю, что устроилась нормально. Не забудь, что в холодильнике есть еда. Сегодня ночью я буду очень скучать по тебе — ведь тебя не будет рядом со мной в постели! Очень тебя люблю, не перетруждайся. Пока».

Он стер сообщение.

Третье — от Эммы Грейбер из консульства Великобритании.

«Капитан, буду вам очень признательна, если вы мне перезвоните… — Она продиктовала личный мобильный номер и добавила: — Дело очень срочное».

«Да пошла ты!» — подумал Гриссел и стер сообщение.

Четвертое — снова от Янины Менц.

«Нам кажется, что мы узнали, почему англичане так легко заручились поддержкой нашего правительства. Это может вам пригодиться. Перезвоните!»

Он стер сообщение, удовлетворенно улыбнувшись. И звонки Менц, и присылка группы Криминальной разведки, и звонки с самого верха означали только одно: придурки из ГАБ ни на шаг не продвинулись в расследовании. Теперь они в отчаянном положении.

Пятое сообщение было от начальника участка в Бельвиле.

«Бенни, у нас кое-что случилось. Перезвони, пожалуйста».

Он перезвонил.

— Бенни, к нам в дежурную часть поступил странный звонок, — сказал начальник участка. — Какой-то тип сообщил, что стрельбу на станции затеяли гангстеры с Кейп-Флэтс. А девушка, которая лежит в больнице, — не случайная жертва. Она знает больших шишек, сведения, которыми она располагает, очень опасны для них. Поэтому ее заказали… Скажи, пожалуйста, это как-то связано с делом, которое ты ведешь?

Гриссел не сразу сообразил, что происходит.

— Да, полковник.

— Значит, ее жизнь в самом деле находится в опасности?

— Да, полковник. Вы сможете выделить людей для ее охраны?

— Уже послал в больницу двух констеблей.

Гриссел покачал головой. Два констебля против «кобр»?

— К сожалению, этого недостаточно. Те типы очень опасны.

Полковник вздохнул:

— Бенни, у меня людей не очень много. И еще придется платить им за сверхурочные, а наш бюджет… Сам знаешь.

Гриссел задумался. Просить о помощи «Ястребов» нельзя. Криминальная разведка уже едет с проверкой, ГАБ их подслушивает, и все, кого они могут привлечь в помощь, рискуют работой и карьерой. Но он знал, что способно убедить полковника.

— Я все понимаю. Просто… если журналисты пронюхают, что вы знали об опасности и ничего не предприняли…

Начальник участка глубоко вздохнул:

— Да, понимаю. Хорошо, попробую послать туда еще двоих.

Гриссел подозревал, что даже четырех констеблей будет недостаточно.

Остается надеяться, что они не подкачают и в усиленной охране Нади Клейнбои не будет необходимости.

Шестое послание было от Жанетте Лау из «Бронежилета».

«Капитан, я бы хотела знать, как продвигается следствие. Не забудьте, вы мне обещали!»

Что он может ей рассказать?

И, строго говоря, теперь дело ведет ГАБ.

Он стер сообщение.

Седьмое — от Радебе.

«Бенни, мы вернулись. Где ты? У нас пять фотографий и имена. Пятеро потенциальных подозреваемых. Перезвони!»

Он побежал назад, в кабинет Ньяти, чтобы обсудить с ним новые события.

— Бенни, их посвящать в дело нельзя, — тут же сказал Жираф. — У Улинды четверо детей, Вуси ухаживает за больной матерью. Не сомневаюсь, если поставить их перед выбором, они оба будут настаивать на том, что стоит рискнуть, но я этого не сделаю. Позволь мне самому разобраться. Я возьму имена и фотографии, а потом скажу им, что нас отстранили от дела.

— Да, сэр.

— Я тебе позвоню.

— Спасибо, сэр.

Потом он бегом вернулся на парковку, где его ждали остальные.

Они — Мбали, Купидон, Скелет и Гриссел — поехали в Си-Пойнт, к Дейву Фидлеру, главе самой почтенной независимой компании в интересующей их области.

По пути Бенни обкатывал свою версию на коллегах. Он сказал, что ключ ко всему, скорее всего, — рюкзак, который был в то утро у Тейроне Клейнбои на набережной. На стертой видеозаписи было видно, что, когда Тейроне схватили охранники, на спине у него был рюкзак. А когда он убегал от киллера, рюкзака на нем уже не было. Зато рюкзак держал в руке один из «кобр», который гнался за Тейроне…

Гриссел почти не сомневался, что в том рюкзаке лежал телефон Тейроне и что этот телефон — их единственная надежда схватить убийц.

Купидон спросил, почему он так уверен, что телефон лежал в рюкзаке.

Потому, ответил Гриссел, что «кобры» разыскали Надю в Стелленбосе не по счетам из университета, которые хранились на квартире у Тейроне на Скотсе-Клоф. Ведь в счетах был указан ее домашний адрес, а Надя рассказала им с Мбали, что все утро была на занятиях. А потом кто-то позвонил ей с телефона Тейроне и сказал, что подобрал его на улице в центре города, они договорились встретиться на кампусе. Там ее и похитили.

— А я все-таки не понимаю, — вмешался Скелет, — как мы их схватим на основании таких сведений?

— Надя говорит, насколько она помнит, «кобры» звонили Тейроне с его собственного телефона.

— Ну и что? У Тейроне есть и другой телефон.

— По-моему, у него есть еще два телефона. Итого, получается три. Или по крайней мере еще один телефон и две сим-карты.

— Бенна, как ты пришел к такому выводу? — спросил любитель техники Купидон, он часто сомневался в способностях напарника понять такие подробности.

— Есть телефон, который лежал в рюкзаке — назовем его номер один. Тот самый, который сейчас у «кобр».

— Ясно.

— Есть телефон, с которого он в районе часа звонил Наде. Номер отразился в списке Надиных контактов. Номер два.

— Ясно.

— А сегодня, когда мы сидели в больнице у Нади, он снова позвонил ей с другого номера, но явно сотового. Номер три!

— Ясно. Наш щипач — хитрый цветной парень.

— Но теперь нам известно, что Тейроне хочет и дальше вести переговоры с «кобрами». А как он с ними свяжется?

— Позвонив на номер того телефона, что лежал в его рюкзаке, — сказала Мбали. — По номеру первому. Потому что он до сих пор у «кобр».

— Надеемся, — добавил Гриссел.

— Значит, надо попробовать засечь телефон Тейроне? — спросил Скелет.

— Попробуем засечь все три, — ответил Гриссел. — Тогда мы найдем и его, и «кобр».

Купидон сидел за рулем, но успел повернуться к Грисселу с выражением изумления на лице:

— Кто сказал, что старого пса новым фокусам не обучишь?

— Я стараюсь, — ответил Гриссел, довольный собой.

— Значит, нам с Дейвом Фидлером придется поторопиться. Надо успеть до того, как карманник не закончит расплачиваться.

* * *

Тейроне вернулся к себе в номер и выложил три телефона в ряд на столике. Он несколько раз проверял и убедился в том, что все они выключены. Третий он поставил на зарядку, потому что завтра именно он должен быть заряжен полностью.

Пиджак, брюки и рубашку он повесил в шкаф. Приготовил себе чистое белье на утро. Пистолет положил рядом с кроватью.

Проглотил еще две таблетки панадола, откинул одеяло и нырнул в постель. Какое блаженство!

Когда-нибудь потом, когда все неприятности будут позади, надо будет спросить здешнюю хозяйку, что это за матрас.

Тогда он, безусловно, сумеет купить себе такой же — если у него будет два миллиона четырехста тысяч рандов.

Потом он подумал о Наде. Только бы копы восприняли его звонок всерьез! Он старался говорить так, как говорят уроженцы Кейп-Флэтс, вставлял в свою речь жаргонные словечки, принятые у бандитов, обронил несколько имен известных мафиози, сказал, что тем, кто придет в больницу и убьет ее, хорошо заплатят…

Ему пришлось нелегко. Говоря об опасности, которая грозит Наде, он очень живо все себе представлял. Теперь он отгонял страшные картины. Главное, она попала в беду по его вине.

Нет, он не должен об этом думать. Надо еще раз проверить план. Постепенно, шаг за шагом. Он вступил на знакомую территорию.

«Работай в знакомых местах, Тей».

И еще все будет устроено так, что, покончив с делом, он сумеет быстро попасть к сестре. Просто на всякий случай. Ведь он не собирается никого обманывать. Свое слово он сдержит.

Но в таких делах никогда ничего не знаешь заранее. А он теперь не просто карманник, а карманник с пистолетом.

Снаружи вдруг по стеклу забарабанил дождь. И он подумал: хорошо, что его план не зависит от погоды. Разве что пойдет такой сильный ливень, что электрички перестанут ходить.

Когда они повернули с Бёйтенграхт на бульвар Хелен Сузман, зазвонил новый телефон Гриссела. Он ответил.

— Бенни, — послышался голос Золы Ньяти, — по-моему, мы можем с уверенностью предполагать, что «кобр» пятеро. На фотографиях их лица видны не очень четко, возможно, потому, что они знали о камерах, опускали головы и все были в шляпах, кепках, очках, банданах или шарфах. Но всем им за тридцать. Военная выправка… Конечно, наши выводы пока не окончательные. И вот имена. Я не очень уверен в произношении: Гектор Мало, Рауль де Суассон, Жан-Батист Шассинье, Ксавье Форнере и Саша Гитри. Я пришлю их тебе эсэмэской. Пока Вуси и Улинда ждали обратного рейса, у Вуси появилась одна мысль. Он погуглил все имена. У нас появилось лишнее доказательство того, что они работают в команде. Все пять имен принадлежат известным французским писателям и поэтам. Которые уже умерли…

Глава 51

Дейв Фидлер вернул Грисселу его удостоверение.

— Корешок, ты, наверное, шутишь, — проговорил он бархатным баритоном.

Он оказался коренастым и очень волосатым — короткая бородка, усы, волосы росли из ушей, носа, выбивались из-под воротника свитера, как трава, которая тянется к свету.

Они стояли в дверях дома 2а по Вустер-стрит в Си-Пойнте, двухэтажном доме, в котором жил и работал Фидлер, вчетвером с трудом уместившись на маленьком крыльце, позади них лил сильный дождь.

— Мы не шутим. Пустите, а то мы совсем промокнем, — сказал Купидон.

Фидлер посторонился и жестом велел им войти, он недоверчиво насупил роскошные брови.

— Надеюсь, у вас есть ордер, — сказал он, когда мимо него прошел Гриссел.

— Ордер нам не нужен, нам нужна ваша помощь.

— Дело дрянь, еще и дождь льет, мать его… — заметил Фидлер, закрывая дверь за Скелетом.

— Я не потерплю таких выражений! — возмутилась Мбали. — Имейте совесть, я все-таки дама.

— Ах ты господи, — сказал Фидлер, но так тихо, что его услышал только Скелет, который шел последним.

Фидлер провел их в большую комнату — наверное, раньше здесь была гостиная, но теперь хозяин превратил ее в мастерскую. Слева стоял стол с кофеваркой, чашками, сахарницей и молочником, посередине располагался овальный стол с восемью стульями. У правой стены — еще один стол, длинный и низкий, с двумя компьютерами. На стенах висели киноафиши.

Поговаривали, что семь лет назад Фидлер иммигрировал из Израиля, что раньше он служил в легендарном подразделении 8200 израильской армии. По слухам, в том подразделении не только производили самые современные технические игрушки, но и разрабатывали программное обеспечение, которым теперь пользовался Фидлер, чтобы вести слежку в помощь частным детективам, охранному бизнесу и обществу в целом.

Никто не знал, почему он называл всех, с кем общался, «корешками».

— Садитесь, пожалуйста. — Он указал на стол. — Есть свежий кофе, наливайте себе сами. Надеюсь, вы принесли пончики…

Они не поняли шутки. Фидлер покачал головой.

— А афиши зачем? — спросил Купидон.

— Вы видели эти фильмы?

Купидон прочел названия: «Американский пирог», «Голубой гром», «Эд из телевизора», «Враг государства», «Превосходство Борна», «Особое мнение», «Мыс Страха», «1984», «Уик-энд Остермана», «Зона».

— Некоторые.

— Что между ними общего?

Купидон покачал головой.

— Во всех речь идет о слежке, — сказал Фидлер. — И во всех она изображается неверно… Так что я первым делом говорю новому клиенту, если ему нужна красивая слежка, пусть смотрит кино… — Он стоял у стола, ему явно было не по себе. — Ваша просьба необычная, но я вам подыграю. Чем могу помочь?

Гриссел достал записную книжку и вырвал из нее страницу.

— Пожалуйста, найдите для нас вот эти три номера. — Он положил страницу на стол и придвинул ее к Фидлеру. — Мы хотим знать, где они и с каких номеров сегодня на них звонили.

— Для начала, — добавил Купидон.

Фидлер посмотрел на Гриссела с таким выражением, словно ждал окончания анекдота. Поняв, что окончания не будет, он ответил:

— Судя по вашему удостоверению, вы — «Ястребы».

— Вам лучше в это поверить, — заметил Купидон.

— И вы хотите, чтобы я засек для вас три телефонных номера?

— Да, — ответил Гриссел.

— Вы не имеете права никому рассказывать о нашей просьбе, — добавил Купидон. — Если мы услышим хотя бы намек на то, что вы кому-то упомянули о нашем визите, мы превратим вашу жизнь в ад.

Фидлер рассмеялся — коротко хохотнул. Они сделали вид, что не слышали.

— Мир перевернулся, — сказал он. — Святая правда!

Мбали неодобрительно хмыкнула.

— Вы мне заплатите? — спросил Фидлер.

— Насчет денег обращайтесь ко мне, — ответил Скелет. — Какие у вас расценки?

— Вот это я понимаю. Вот это серьезный разговор. — Фидлер выдвинул себе стул и сел. Посмотрел на номера. — Где их IMEI?

— У нас их нет.

— Самому надо было догадаться. В таком случае, корешки, вам это дорого обойдется.

В 22:35 Дейв Фидлер, сидевший у одного из компьютеров, сказал:

— Второй номер с четырех часов находится в Бельвиле, с него и на него никто не звонил.

Они сидели за столом для совещаний. Все умели ждать. Все были погружены в собственные мысли.

— Где именно в Бельвиле? — спросил Гриссел.

— Бостон. Франс-Конради-Драйв, примерно на полпути между Думини и Вашингтон. На карте показан магазин бытовой техники и электротоваров.

— Значит, он до сих пор там? — переспросил Купидон.

— Да.

Гриссел встал:

— Без движения… Совершенно без движения, на одном месте?

— Да. Телефон включен, но никаких звонков и текстовых сообщений с него не поступало. Последний звонок сделан в пятнадцать пятьдесят две.

Гриссел подошел к монитору:

— Насколько точно определяется местоположение телефона?

— В пределах пятнадцати метров. Но из-за того, что он не двигается, я бы сказал — в радиусе десяти метров.

Купидон тоже подошел поближе. Они смотрели на монитор, а Фидлер открыл программу обзора улиц.

— По обе стороны от магазина жилые дома, — заметил Купидон.

— Может быть, телефон лежит в одной из квартир? — спросил Гриссел, тыча в монитор.

— Да. Скорее всего, в том доме, что справа.

— Оттуда недалеко от больницы, — сказал Гриссел. — Поехали!

Они бросились к двери. На пороге Гриссел остановился:

— А другие телефоны?

— Минут через десять…

— Звоните мне по этому номеру. — Гриссел торопливо написал номер на страничке в записной книжке, вырвал ее и передал Фидлеру.

* * *

Они мчались по шоссе с включенной сиреной и проблесковым маячком, поставленным на приборную панель, откуда он часто соскальзывал на колени к Грисселу.

Фидлер позвонил, когда они свернули на N7.

— Тот телефон, который вы обозвали номером первым, последние два с половиной часа выключен. Судя по карте, сегодня он где только не побывал. Сначала в центре города, потом на набережной, потом добрался до Стелленбоса, потом в Бельвиль…

— Где его засекли в последний раз?

— На дороге R304.

— Где именно?

— Эта дорога ведет из Стелленбоса в Малмсбери. До того, как его выключили, телефон находился километрах в трех от пересечения с дорогой R312, которая ведет из Веллингтона в Дурбанвиль.

Гриссел хорошо знал те места.

— Но там ведь ничего нет!

— Совершенно верно, корешок.

— Уже есть номера, на которые с него звонили?

— Пока нет. Но скоро будут.

— А что номер третий?

— Номер третий был включен всего на одиннадцать минут, часа три назад. По нему сделали один звонок. Тогда он находился на Сомерсет-роуд, в окрестностях так называемого Капского квартала и тамошнего торгового центра.

Именно тогда Тейроне звонил Наде в больницу.

— И все? Только один звонок?

— Только один. Потом телефон выключили.

Купидон выключил сирену и мигалку, когда они свернули с Мике-Пинар-Драйв на Франс-Конради.

Гриссел предупредил, что им придется воспользоваться старой уловкой, чтобы попасть в жилой дом без ордера: сказать жильцам, что в окрестностях замечен вооруженный и очень опасный преступник. Возможно, он прячется в одной из квартир, им нужно всего лишь убедиться, что здесь его нет.

— Потом обратим особое внимание на квартиры, жильцы которых не захотят нас впускать.

Скелет широко улыбнулся:

— Ах вы старые морские волки!

Они разделились на пары и пошли звонить во все двери дома на Двенадцатой авеню. Жильцы приоткрывали двери, на них настороженно смотрели белые и смуглые лица. Им показывали удостоверения, извинялись за доставленное неудобство и рассказывали свою легенду.

Все впускали их, жильцы вытаращивали глаза от страха и испуганно стояли в дверях, пока в их скромных одно- и двухкомнатных квартирках искали следы Тейроне Клейнбои.

Меньше чем через четверть часа они встретились у входа в дом.

— Может быть, он вон в том доме. — Мбали показала на дом на другой стороне, рядом с большим магазином электроники и бытовой техники.

Ни там, ни в соседнем доме они не нашли никого, кроме потрясенных и встревоженных жильцов.

Они позвонили Дейву Фидлеру, тот подтвердил, что телефон находится на прежнем месте, совсем рядом с ними.

Именно Купидону, отчаянному и порывистому, пришло в голову посмотреть на длинный ряд мусорных баков перед магазином.

— Он выкинул телефон! — сказал он.

Никому не хотелось покидать укрытие под узким навесом и под проливным дождем рыться в мусорных баках.

В 23:52 Мбали выудила из мусора телефон — «Нокиа-2700».

Глава 52

Гриссел отвез своих коллег в штаб-квартиру УРОВП, потому что Дейв Фидлер сказал, что перехватил один звонок на первый телефон Тейроне Клейнбои — тот самый, который сейчас, скорее всего, находится у «кобр». Номер был активным на протяжении шестнадцати минут и находился в районе Касл-стрит, после этого он исчез из эфира.

— Поспите, корешки. Я позвоню, если засеку какое-то шевеление.

Они встретились с Ньяти в цокольном этаже и сообщили о своих последних достижениях.

Жираф показал им снимки пяти возможных «кобр», снятые в международном аэропорту Йоханнесбурга. Снимки, правда, были не слишком четкими, и все же это лучше, чем ничего.

— Вот наши пять известных французских писателей. Возьмите их с собой. Может быть, их фотографии вам пригодятся.

Гриссел договорился со Скелетом, Купидоном и Мбали, что они позвонят, как только будут новости. А пока лучше немного поспать. Он собирался поехать домой, его дом находился всего в пяти-десяти минутах езды от Фидлера, и он сообщит, если телефоны подадут признаки жизни.

Потом он поехал к дому Алексы, размышляя над событиями последних двух часов.

Карманник нарочно выбросил в мусорный бак рядом с магазином телефон номер два с предоплаченным тарифным планом — такой, по словам Купидона, можно купить за пару сотен рандов в любом магазинчике, где торгуют подержанными телефонами. И нарочно не стал его выключать. Как будто знал, что номер попробуют засечь и по нему определят его местоположение.

Все складывалось. Тейроне знал, что они найдут в больнице Надин айфон и увидят в списке контактов его номер.

Значит, Тейроне совсем не дурак. Он понимал, что можно сделать с помощью техники. И хотел что-то им сказать. Может быть, «Я в Бельвиле»?

Но следующий звонок он сделал из Де-Ватерканта…

Что совсем недалеко от Скотсе-Клоф, где Тейроне снимал комнату.

Может, он вернулся в Кейптаун, в Бо-Кап, потому что там его родные места и там он чувствует себя в безопасности?

Так часто поступают те, кого разыскивает полиция, когда им приходится туго, когда петля сжимается и они бегут сломя голову.

А вскоре после того, как Тейроне позвонил Наде, на номер первый, который находится у «кобр», позвонили с нового, неизвестного номера.

Бенни Гриссел покачал головой. Сколько же телефонов у этого паршивца?

Правда, он карманник. У него будет столько телефонов, сколько он захочет.

А если ведешь дело с людьми, способными средь бела дня ворваться в крупный торговый центр и убить пятерых охранников, тебе наверняка захочется убедиться в том, что они не засекут тебя с помощью специального оборудования.

В нем крепла решимость. Главное — не терять голову, хотя приходится иметь дело со столькими телефонами, со столькими техническими новинками. Ему придется доказать, что он научился современным методам ведения следствия. И пусть Купидон обзывает его «старым псом», а Скелет пошутил насчет «старых морских волков».

Добравшись до дома, Гриссел позвонил Дейву Фидлеру и сказал, что ему нужен развернутый анализ звонков и местоположение телефона, с которого звонили на номер первый с Касл-стрит.

— Конечно, корешок, но не забывай, счетчик-то тикает.

— Сообщите мне, как только какой-то из этих телефонов проявит признаки жизни.

По холодному, пустому дому он прошел на кухню. Дождь громко барабанил по крыше.

Вдруг он затосковал по Алексе, по ее присутствию, по ее радости, когда он приходил домой. По ее объятиям, по разговорам. Каждый вечер она так искренне радовалась ему, как будто он в самом деле что-то для нее значил. Как будто она на самом деле любила его.

И все это он осознал в полной мере, только когда она уехала.

Он достал из холодильника контейнер с замороженной едой — курица с брокколи, его любимое блюдо, которое она купила специально для него, — испытывая чувство вины, потому что раньше при мысли о том, что останется дома один, он вздохнул с облегчением.

Поставил контейнер в микроволновку, включил на две с половиной минуты.

Что же ему делать? Метаться между Сциллой сомнений и Харибдой его влечения к ней? Но ведь он так рад оттого, что в его жизни появилась Алекса. Она такая… цельная. В ней есть все. Иногда он завидовал ее жизнелюбию, ее энергии, ее наивности, жалел, что не может всем этим от нее заразиться. Она — его полная противоположность. Он не хотел, не смел, не мог ее потерять. Несмотря ни на что, он полюбил ее всей душой. А сегодня, доказав себе, что он хороший полицейский, хороший «ястреб», — впервые за все время, что он там служил, — он испытал прилив оптимизма. Ему хотелось, очень хотелось, чтобы у них с Алексой тоже все получилось.

Только бы найти решение мучившей его задачи!

Гриссел поужинал.

После того как поел, вымыл посуду и поставил сушиться, он позвонил в медицинский центр Луи Лейпольдта. Попросил, чтобы его соединили с палатой, в которой лежит Надя Клейнбои, представился ночной сестре и спросил, как чувствует себя их пациентка.

— Мы дали ей снотворное, капитан. Она крепко спит.

Он поблагодарил сестру и попросил ее позаботиться о том, чтобы четыре охраняющих Надю констебля регулярно получали кофе. Они должны оставаться бодрыми и свежими.

Ночная сестра обещала все исполнить.

Гриссел вздохнул с облегчением.

По крайней мере, теперь он знает, что четыре констебля на посту.

Он принял душ, надел пижаму, от которой слабо пахло сексом. Проверил, включены ли оба его телефона. Завел будильник на айфоне на семь часов. Правда, он подозревал, что Дейв Фидлер позвонит ему гораздо раньше.

Потом он заснул.

Глава 53

Без двадцати шесть Тейроне внезапно проснулся. Ему снился человек в серой бейсболке, который стрелял в Надю — выпускал в нее одну пулю за другой. Он чувствовал, как тело сестры дергается у него в объятиях, и пытался заслонить ее руками, но ничего не помогало. Пули проходили насквозь, оставляя огромные дыры в ладонях, но крови не было, только Надина. Потом он проснулся и вздохнул с облегчением.

Это всего лишь сон!

Может быть, он громко кричал во сне — ведь он слышал собственный голос?

Он не сразу сообразил, где находится. Незнакомая комната, по крыше барабанит дождь…

И внезапно все вспомнил. Он здесь. Настал день, к которому он готовился. Спина по-прежнему болела, кроме того, он отлежал руку.

Что с Надей?

Ему хотелось немедленно позвонить в больницу. Но отсюда звонить нельзя. Он встал и поплелся в душ.

Тейроне сидел на краю кровати. Он умылся, оделся, сложил вещи. Принял две таблетки обезболивающего, но боль не отпускала. На туалетном столике лежали в ряд три мобильника, рядом с ними — пистолет.

Позвонить в больницу. Убедиться, что с Надей все в порядке. Включить телефон, на который те типы пришлют снимки с деньгами.

Двадцать минут седьмого… «Тейроне, ты слишком паникуешь. Возьми себя в руки. Потерпи». Как говорится, поспешишь — людей насмешишь! Надо включить телевизор. О нападении на больницу непременно расскажут в выпуске новостей.

Он включил телевизор. Звонкие голоса детей в детской передаче казались ему слишком громкими и пронзительными, они нарушали утреннюю тишину. Он щелкал пультом снова и снова, убирая звук. Перешел к каналу новостей. Интервью с каким-то чернокожим незнакомым типом. Наверное, выпуск новостей будет в половине седьмого.

«Дыши глубже! Еще раз пройдись по всем пунктам плана».

Ему хотелось узнать, что с Надей. Посмотреть новости. Если там ничего нет, позвонить можно будет и потом, когда он отсюда уйдет.

Надо позавтракать, потому что день будет суматошный. Надо купить жевательную резинку, чтобы приклеить карту памяти. Еще раз проверить расписание поездов.

Он должен дождаться, когда придут снимки с деньгами, сумкой и тем типом. А потом — «Камера, мотор, начали».

Он посмотрел на экран.

Двадцать четыре минуты седьмого.

Когда не развлекаешься, время ползет еле-еле.

Будильник на айфоне разбудил Гриссела в семь.

Выключив его и прижав телефон к груди, он испытал благодарность за шесть часов непрерывного сна. А потом понял: значит, телефоны не подавали признаков жизни. Интересно, сработает ли его план?

Может быть, все телефоны по-прежнему выключены.

Вот ведь невезуха! Как только он начинает забивать себе голову техническими подробностями, оказывается, что все его познания бесполезны.

Он встал порывисто и неловко, пошел в туалет, поднял крышку, спустил пижаму, прицелился и помочился.

Подавил в себе желание позвонить Дейву Фидлеру.

Если бы появились новости, он бы уже все знал.

Он спустил воду, опустил крышку и вымыл руки. Надо скорее собираться и ехать к Фидлеру.

Выпуск новостей начался в 07:04.

«Пресс-секретарь полиции Западного Кейпа Уилсон Бала отрицает тот факт, что ЮАПС ведет следствие по делу о стрельбе, предположительно произошедшей вчера в торговом центре на набережной Виктории и Альфреда в Кейптауне. Его слова вступают в противоречие с жалобами родственников сотрудников охраны торгового центра и показаниями свидетелей о многочисленных машинах скорой помощи и большом количестве сотрудников правоохранительных органов в районе торгового центра. И руководство центра, и охранное агентство „Синий щит“ отказываются давать комментарии по данному вопросу. Предполагаемая стрельба сегодня даже привлекла внимание членов парламента…»

«Что за хрень?» — удивился Тейроне.

Потом он испытал огромное облегчение. Его не покажут по телевизору! Но почему?

Он досмотрел выпуск до конца, обдумывая возможные причины молчания. Он все время боялся услышать о перестрелке в больнице. Не услышал.

Но теперь он уже не знал, можно ли верить телевизору. Если копы отрицают, что ведут дело о стрельбе в торговом центре… О стрельбе, которую он видел собственными глазами!

Что происходит? Ему не сиделось на месте. Хотелось действовать, бежать. Пора убираться отсюда. Но нужно позвонить Наде.

А потом позавтракать, хотя его подташнивало.

07:27.

Когда зазвонил телефон, купленный Купидоном, Гриссел пил кофе и жевал тост с «Мармайтом».

— Алло, — ответил он, поспешно проглотив кусок.

— Корешок, один номер только что подал признаки жизни. Номер третий включился четыре минуты назад, с него позвонили на тот же номер, что и вчера вечером. Звонок продолжался тридцать семь секунд.

— Погодите… — Бенни быстро поставил кружку с недопитым кофе и побежал в спальню за курткой. Выхватил из кармана записную книжку, пролистал страницы, пока не нашел что искал. — Этот номер? — Он продиктовал его Фидлеру.

— Да, этот.

Надин номер. Тейроне снова ей звонил.

— Где тот номер сейчас? Где номер третий?

— Пропал из эфира, звонок был слишком коротким и мне не удалось его засечь, но его сделали в районе перекрестка Ватерканта и Луп-стрит плюс-минус пятьсот метров.

— Еду.

Он отключился и, идя к входной двери, начал обзванивать коллег.

Тейроне сидел на мраморной плите перед небоскребом Эттербери-Хаус на Лоуэр-Бург-стрит.

С Надей все хорошо. Относительно, конечно. Она злилась на него.

— Тейроне, немедленно приезжай ко мне и перестань валять дурака! Полицейские говорят, что тебе ничто не угрожает! Прошу тебя, братик!

— У меня все нормально, не волнуйся. Тебя охраняют?

— Ja, Тейроне, и все потому, что ты никак не хочешь успокоиться.

— Сестричка, все будет хорошо. — Он отключился и зашагал по улице.

Пора проверить, не пришли ли снимки. Он включил второй мобильник.

По пути к Фидлеру Гриссел позвонил Наде.

Да, подтвердила она, ее брат звонил, хотел узнать, как она себя чувствует.

Потом он услышал другой входящий вызов, попрощался и принял вызов.

— Странная вещь, корешок, — сказал Дейв Фидлер. — Тот четвертый номер, за которым вы просили меня приглядывать, тот, что назывался номер первый с Касл-стрит…

— Да.

— Он только что проснулся. Я пытаюсь его засечь… Погодите… Черт!

— Что?

— Снова выключился. Могу сказать только одно: он в центре города.

Старые псы не верят в совпадения, подумал Бенни Гриссел. Два телефона звонят из одного и того же места?

Четвертый телефон тоже принадлежит Тейроне.

07:51.

Тейроне заказал большой завтрак в «Макдоналдсе» в торговом центре «Золотой акр» на Аддерли-стрит. И кофе сильной обжарки.

Он шел, держа в одной руке поднос, а в другой волоча за собой чемодан. Сел так, чтобы следить за входом, хотя сам не знал почему.

Положил в стакан три куска сахара. Он ел и пил. Кофе был еще ничего, а вот еда показалась ему совершенно безвкусной.

Чемодан придется выбросить — он не может целый день таскать его с собой. Он должен передвигаться налегке. Быть очень мобильным. Придется много двигаться… и, наверное, бегать. Чемодан нужен был только для мини-отеля, чтобы не вызывать у них подозрений. Он оставит его здесь, только переложит в рюкзак трусы, носки и рубашки.

Закончив есть, Тейроне снова включил телефон. Оказалось, что фотографии с деньгами, сумкой и Капюшоном еще не пришли.

Глава 54

08:12.

Час пик, все словно с ума посходили, хотя дождь закончился и сквозь тучи проглянуло солнце. Его лучи ослепительно светили на мокрую дорогу.

Вот вам Кейптаун как на ладони, думал Гриссел, паркуясь перед домом Фидлера. Если синоптики обещают дождь, все жители Капского полуострова едут на работу на своих машинах, хотя и знают, что поездка займет вдвое больше времени, чем на общественном транспорте.

Он вылез из машины, и сразу же зазвонил телефон. На экране высветилось «Фидлер».

— Я у вашей двери, — сказал Гриссел.

— Номер четвертый ожил на три минуты. Сейчас я открою.

Когда Фидлер открыл дверь, он продолжил:

— Три минуты, а потом снова отключился. По-прежнему в центре города. Точнее определить не могу.

— Значит, уже два раза?

— Да, корешок. Два раза, каждый раз по три минуты, а потом выключается минут на пять.

— Он что-то проверяет. Может быть, звонок?.. И не хочет, чтобы его засекли.

— Нет, скорее всего, он смотрит, не пришло ли письмо по электронной почте или эсэмэска, — возразил Фидлер. — Он ждет не звонка.

— Да, — ответил Гриссел. — Удастся ли прочесть эсэмэску?

— Боялся, что вы спросите.

— Почему?

— Потому что доступ на сервер запрещен законом.

— Но вы можете это сделать?

— Для «ястреба»? Вы с ума сошли?

— Можете или нет?

— Конечно, могу, корешок. Только это обойдется еще дороже. И вам придется кое-что подписать. Не хочу, чтобы меня потом обвиняли.

— Сколько нужно доплатить?

08:17.

Гриссел снова позвонил Наде Клейнбои. Извинился за то, что беспокоит ее.

Она встревоженно спросила, есть ли новости.

Нет, ответил он. Но ему бы хотелось знать: есть ли у Тейроне адрес электронной почты?

— Нет, — тут же ответила она.

— Вы совершенно уверены?

— А что?

— Нам просто нужно убедиться.

На сей раз перед ответом она ненадолго задумалась.

— Нет, он в таких вещах не разбирается.

— У него есть машина? — Вообще-то этот вопрос следовало задать уже давно.

— Нет.

— Может ли он взять чью-то машину?

— Нет, я… я так не думаю.

Гриссел поблагодарил ее и отключился. Он подумал: Тейроне достаточно разбирается в технике, чтобы вести себя осторожно с сотовыми телефонами и дурачить «кобр» с картой памяти. Так что Наде, возможно, известно не все.

Если у карманника есть электронный почтовый ящик и он переписывается с «кобрами», они сели в лужу. Окунулись с головой.

Пригородный поезд 2561 на платформе 10 станции Кейптаун был полон.

В 08:26 Тейроне протиснулся в среднюю дверь вагона третьего класса и остановился в проходе. Подождал до половины девятого, когда поезд дернулся и тронулся с места, и только тогда снова включил мобильник.

Он повернул трубку так, чтобы люди, прижатые к нему в толпе, не видели экрана.

Подождал, пока трубка найдет сигнал сети.

Для того чтобы пришло сообщение MMS, всегда требуется немного времени.

По крайней мере, он движется. И собирается и дальше оставаться в движении, пока все не закончится.

Он смотрел, как на экране идет время. Одна минута. Поезд набирал скорость. Две минуты. Поезд начал терять скорость. Три минуты.

Его качнуло назад, когда поезд затормозил и остановился на станции Вудсток. Он подождал полной остановки. Двери открылись. В вагон вошло еще больше народу. Он выключил телефон. Снимков по-прежнему нет.

Проклятье!

08:49.

Первой приехала Мбали.

— Разворачивайся и лети на станцию Бельвиль, — велел Гриссел Купидону по телефону. — Мы считаем, что он в поезде — сначала его засекли в Вудстоке, а потом в Мейтленде, телефон каждый раз был включен минуты по три… Погоди, приехала Мбали… — Гриссел показал на Дейва Фидлера за компьютерами. — Мы считаем, что Тейроне сел в поезд. Мбали, посмотрите расписание пригородных электричек. Нам нужно знать, в каком он поезде. — Он снова переключил внимание на Купидона: — Вон, ты меня слышишь?

— Слышу. Я развернулся на N7, но движение сумасшедшее, старичок, до Бельвиля придется добираться очень долго.

— Ладно. Мы сейчас пытаемся выяснить, в какой он электричке.

— С чего ты взял, что он именно в электричке?

— Машины у него нет, а на автобусе или в такси он не сумел бы так быстро перемещаться в час пик. Дейв сказал, что трех минут недостаточно, чтобы точно засечь его местоположение, но всякий раз он был в пределах километра от станций, и телефон передвигается, так что, скорее всего, он куда-то едет.

— Ладно, Бенна, держи меня в курсе.

— Я смотрю расписание электричек! — крикнула Мбали.

Кто-то позвонил в дверь.

— Господи, — воскликнул Дейв Фидлер. — Здесь шумно как в пчелином улье!

Мбали цокнула языком. Она не любила, когда поминали имя Господа всуе.

— Наверное, это Скелет, — предположил Гриссел. — Пойду открою.

09:11.

На станции Пэроу Тейроне вышел и быстро подошел к расписанию поездов на стене вокзала. Ему хотелось все проверить.

Поезд 3412 возвращался в Кейптаун с платформы 11. Через пять минут, в 09:06. Он побежал на нужную платформу. Остановился. Включил телефон. Ждать, пока телефон поймает сигнал Сети, пришлось довольно долго.

Тейроне занервничал. Так не может продолжаться целый день! Когда эти ублюдки пришлют снимки? Или они пытаются его выследить? Удачи вам, ублюдки!

Поезд 3412 пришел на станцию. Ни снимков, ни сообщений. Черт!

Он сел в поезд, который ехал назад, в Кейптаун.

— По-моему, это поезд двадцать пять шестьдесят один. Он был в Вудстоке в восемь тридцать три, а в Мейтленде — в восемь сорок две…

— Он опять включился! — крикнул Дейв Фидлер. — Погодите, сейчас я его засеку…

Гриссел сверился со своими записями:

— Мбали, по-моему, вы правы.

— Сейчас он должен быть в Пэроу, — сказала Мбали.

— Да, он в самом деле в Пэроу, — кивнул Фидлер.

— В какое время тот поезд приходит в Бельвиль? — спросил Гриссел.

— В шесть минут десятого, — ответила Мбали.

Гриссел чертыхнулся. Так скоро! Купидону ни за что не успеть.

— На сей раз я вас прощаю, — сказала недовольная Мбали.

Глава 55

В 09:14 Тейроне сошел на станции Гудвуд и сразу же включил телефон.

Пришла первая эмэмэска.

На маленьком экране он увидел снимок. Деньги сложены на столе: банкноты по сто и двести рандов, пачки перевязаны резинками.

Сердце у него екнуло. Неужели там два миллиона четыреста рандов? Такая маленькая кучка…

Пришло следующее фото. Черный рюкзак с деньгами, которые виднелись сквозь расстегнутую молнию. Рюкзак имел приятно округлые очертания. Так-то лучше!

Третье фото. Человек в синей ветровке и черной круглой шапочке. Высокие скулы, щетина на подбородке. На спине рюкзак.

Сердце у Тейроне билось все чаще. Совершенно незнакомый тип, он его раньше не видел. Это не Капюшон и не убийца с набережной. И выглядит он… совершенно безжалостным.

Ему стало страшно. Телефон в его руке задрожал. Он велел себе не сдаваться и не забывать о плане.

Глубоко вздохнув, он набрал нужный номер. Раздались гудки. Трубку взяли сразу же.

— Не надо сюда звонить! Шли эсэмэски!

— Почему? — спросил Тейроне.

Но его собеседник уже отключился.

* * *

Гриссел, Мбали и Скелет разглядывали фотографии, которые появились на мониторе.

— Крупная сумма, — заметил Фидлер.

— По-моему, здесь не меньше полутора миллионов, — сказал Скелет.

— Отследите номер, с которого снимки были посланы, — попросил Гриссел.

— Я как раз этим сейчас и занимаюсь… Он только что позвонил туда.

— Кто позвонил?

— Парень с поезда…

— Тейроне. Его зовут Тейроне.

— Хорошо. Тейроне только что позвонил по номеру, с которого были присланы фотографии. Он по-прежнему в Гудвуде. Сейчас я определю точнее, погодите. Да, определенно на самой станции или рядом с ней.

— Он не дурак, — заметила Мбали. — Велел им прислать фотографию денег. Он пошлет им карту памяти…

— Вот еще фото, — перебил ее Фидлер. — И еще одно… — Он быстро, ловко двигал мышью.

На мониторе появились новые фотографии, одна за другой.

— Ух ты! — воскликнула Мбали, увидев человека с рюкзаком. — Это «кобра»!

— «Кобра»? — переспросил Фидлер, но Мбали быстро направилась к столу, где лежали фотографии пятерых подозреваемых, сделанные в аэропорту Йоханнесбурга. Полистала их и нашла одну, напоминающую человека на фото в телефоне Тейроне. Вперевалку зашагала назад.

— Вот он! — Она поднесла снимок к монитору. Сходство было несомненным.

— Дейв, распечатайте эту фотографию, — распорядился Гриссел. — И пошлите на номер капитана Купидона.

— Давайте номер, — откликнулся Фидлер.

Гриссел посмотрел на свой телефон и развернул к Фидлеру экраном.

— Тейроне очень умен, — заметила Мбали.

Гриссел ее не слушал, голова у него напряженно работала. Тейроне в поезде, Тейроне нарочно сел в поезд от станции Кейптаун. Он мог бы взять такси. Он мог бы сесть на автобус, но не сел.

Почему?

Почему он доехал до Пэроу, а теперь возвращался в Кейптаун?

— Пришла новая эсэмэска, — сказал Фидлер. Он прочел: — «Почему я должен только посылать эсэмэски?» С телефона Тейроне тем, другим парням.

— «Кобрам», — поправил Гриссел, потому что ему хотелось, чтобы они общались быстро и четко, без всякого недопонимания. Впереди их ждало трудное дело.

— Кто такие эти… «кобры»?

— Плохие парни. — Гриссел прочел сообщение поверх плеча Фидлера.

«Почему я должен только посылать эсэмэски?»

— Должно быть, они запретили ему звонить, — предположил Гриссел.

— Но почему? — удивился Скелет. — Ведь их все равно можно засечь и выследить, правда?

— Мне кажется, я понимаю, в чем дело, но вам придется рассказать мне, какого черта здесь происходит, — вмешался Фидлер.

Гриссел решил, что так будет лучше.

— Тейроне пытается продать одну очень ценную вещь очень опасным людям. Мы называем их «кобрами», долго объяснять почему… Сейчас Тейроне организует обмен той вещи на деньги, изображенные на снимке.

— «Кобры» — это банда? Их много?

— Не меньше пяти.

— Ясно. По-моему, они хотят, чтобы он общался с ними эсэмэсками, чтобы им самим удобнее было сообщаться между собой. Общаться голосом рискованно в пиковое время — наша сотовая сеть часто дает сбои, особенно если вы все время перемещаетесь и к тому же пользуетесь услугами разных провайдеров…

Все прочли новое сообщение от «кобр»: «Потому что я так хочу».

В просторной комнате воцарилось молчание. Все старались понять смысл эсэмэсок.

— Они заманивают его в ловушку, — сказала Мбали.

— Да, — кивнул Гриссел. — Заманивают.

Фидлер пересел к другому компьютеру, детективы стояли и смотрели на монитор с фотографиями и текстовыми сообщениями. Медленно ползло время.

«Поезжайте на станцию Бельвиль».

— Это Тейроне пишет «кобрам», — сказал Скелет.

— Я засек телефон «кобр»! — воскликнул Фидлер.

Следующее сообщение: «Нет».

— «Кобры» отказываются? — переспросил Скелет.

— Где телефон «кобр»? — спросил Гриссел.

— Движется по дороге R304 на юг, в сторону N1.

«Хотите получить карту?»

Все молчали и ждали ответа «кобр».

«После вчерашнего в Бельвиле слишком опасно. Выбери другое место».

— Они правы, — заметил Скелет.

На мониторе долго не появлялось ничего нового. Фидлер, сидевший за другим компьютером, подал голос:

— Теперь «кобры» на шоссе N1 и направляются к центру города.

Гриссел жалел, что нельзя вызвать вертолет ЮАПС, у него не было ни времени, ни людей и для того, чтобы установить на дороге блокпост.

Ему позвонил Купидон.

— Вон, у нас по-прежнему ничего нет. Я тебе перезвоню.

— Понял тебя, Бенна.

— Почему Тейроне не отвечает? — спросил Скелет.

— Потому что они спутали ему карты, — ответила Мбали.

«Езжайте на станцию Пэроу».

— Поезда, — вдруг сказал Гриссел.

Все вопросительно посмотрели на него, но он взял телефон и снова позвонил Наде.

Он долго слушал гудки. Наконец она испуганно ответила:

— Алло!

— Надя, Тейроне часто ездит в электричках?

— Ja, он часто ездит ко мне, в Стелленбос. Он часто говорит, что любит поезда. Любит на них ездить.

— Первым классом или третьим?

— По-моему, третьим.

— Спасибо, Надя. У нас все еще нет новостей, но, как только появятся, я вам сообщу.

— Спасибо.

Он отключился. Фидлер что-то говорил, а Мбали отвечала, но он их не слушал. Ему хотелось убедиться, что его предположения верны, что он понял Тейроне. Он попытался встать на место карманника. Машины у него нет. Такси и автобусы сильно зависят от дорожной ситуации. В лучшем случае непредсказуемы. Кроме того, там нельзя уединиться, чтобы позвонить по телефону, получить фотографии денег. Зато электрички ходят по расписанию, по утрам вообще довольно часто, через равные интервалы. Это общественный транспорт, но, если хочешь позвонить, можно выйти в тамбур, найти такое место, где тебя не подслушают.

Кроме того, электрички для него — знакомая территория.

И вот — большая сделка. В электричке можно произвести обмен на ходу, там подстерегают другие опасности, чем на углу улицы или в заброшенном здании, где «кобры» могут устроить ему засаду.

Тейроне умен, как отметила Мбали. Он часто ездит на электричках, очевидно, хорошо знает места возле станций. Наверное, там удобно работать, обчищать чужие карманы. Кроме того, ему немного спокойнее в толпе других пассажиров — возможных свидетелей. «Кобры» правильно не хотят возвращаться в Бельвиль. Но по железной дороге Тейроне может ездить туда-сюда, и «кобры» не поймут, где он. На каждой станции есть свои пути отхода, а сами станции рядом, до следующей можно добраться за несколько минут…

Он позвонил Купидону:

— Где ты сейчас?

— Проехал Карл-Бремер-стрит, еду по N1. С этой стороны движение чуть получше.

— Тейроне возвращается в Кейптаун.

— Иисусе, Бенна! Он над нами издевается!

— Ja. По-моему, ты все-таки должен поехать на вокзал. Садись в первую электричку до Кейптауна.

— Тогда у меня не будет машины.

— Знаю, но, по-моему, он собирается все проделать в поезде. Он часто ездит в электричках и думает, что справится.

— Бенна, это очень рискованно.

— Другого выхода у нас нет.

Глава 56

— Скелет, ты остаешься здесь, — распорядился Гриссел. — Будешь нашим диспетчером.

— Я? — недоверчиво переспросил Бошиго.

— Да. Мы с Мбали поедем на вокзал. По-моему, Тейроне собирается провести обмен где-то в электричке, по пути. На станции или в вагоне. А быстрее всего можно попасть с одной станции на другую именно на поезде.

Гриссел порылся в карманах, нашел наушники для нового телефона. Вставил их в телефон, воткнул в уши.

— Дейв, вам придется нам помогать. Позвоните капитану Купидону и передайте ему распоряжения, но подождите, пока я не скажу Скелету, что делать.

— Очень мило, корешок.

— Скелет, звони мне по этому телефону. Рассказывай все, что происходит.

— Сделаю что смогу, — немного испуганно ответил Бошиго.

— Все будет хорошо, — утешила его Мбали, поправляя набедренную кобуру.

Тейроне вскочил в поезд 3414, который шел от станции Гудвуд в Кейптаун.

Он стоял, затаив дыхание, и ждал ответа Черной шапочки.

Их отказ встречаться в Бельвиле застал его врасплох. Хотя… все вполне логично, он должен был сам обо всем подумать. Ему тоже не стоит какое-то время там появляться.

Из-за этого у него все сбилось. Утренний час пик заканчивался, позже электрички начинают ходить с увеличенными интервалами.

И все-таки дело выгорит. Главное — не терять голову.

В его руке завибрировал телефон: «ОК».

Наконец-то ответили!

Он шумно, судорожно выдохнул.

Вперед!

Гриссел и Мбали сели в БМВ, включили сирену и проблесковый маячок.

Зазвонил телефон.

— Да, Скелет? — отозвался Гриссел.

— Тейроне снова перемещается, поезд тридцать четыре четырнадцать до Кейптауна.

— Ясно. — Гриссел задумался, а потом заговорил громко и четко, чтобы его слышал и Скелет на том конце линии, и Мбали, сидевшая рядом: — Он передвигается между Кейптауном и Пэроу. Скелет, глянь в расписание, ведь там проходит большинство электричек?

— Подожди… Тейроне только что ответил на эсэмэску «кобр», он написал: «Скажите, когда будете на станции Пэроу».

— Дейв уже звонил Вону?

— Да. Вон едет в поезде тридцать два четырнадцать, он вышел из Бельвиля в десять в сторону Кейптауна. Следующий после того, на котором едет Тейроне.

— Ясно. Передай, что нам нельзя действовать открыто. Удостоверений не показывать, оружием не размахивать.

— Понял… Бенни, ты прав. Основная масса электричек с десяти и примерно до четырех курсирует между Эрсте-Ривер и Кейптауном. Только процентов двадцать идет до Странда.

— Ясно, Скелет. По-моему, все произойдет между Кейптауном и Пэроу, может быть, Бельвилем. Когда Вон будет в Пэроу?

— Он уже проехал Пэроу, если его поезд не отстает от графика. Сейчас он должен быть в Торнтоне.

— Передай, пусть сойдет в Мейтленде. Если вы не увидите, что Тейроне сошел где-то раньше.

— Похоже, Тейроне еще в пути.

— Погоди. — Гриссел лавировал в потоке машин на Странд-стрит. Ему на время пришлось сосредоточиться на дороге. Мбали сидела, широко раскрыв глаза и вцепившись в большую черную сумку, стоящую у нее на коленях.

Потом они проехали Аддерли-стрит и направились к станции. Он увидел зону посадки, выключил сирену и припарковался. Мбали уже открыла дверцу, похоже, ей не терпелось выбраться из машины.

— Мбали! — закричал он, когда они бежали к станции. — Нам придется сесть в разные поезда, чтобы не упустить их!

— Да, — ответила она, задыхаясь на бегу.

Тейроне сошел в Вудстоке.

Где Черная шапочка? Почему им нужно столько времени, чтобы добраться до Пэроу? Они ему все карты путают. Он снова сверился с расписанием. Ему придется ждать.

Пора начинать жевать резинку. Он порылся в кармане, достал пачку, положил в рот шесть пластинок, заработал челюстями.

Завибрировал его мобильник: «Мы в Пэроу». Он вздрогнул. Неужели все получится?

Дрожащими пальцами он набрал: «ОК. Знаю, что вас 4. Тот, у кого деньги, садится… — он посмотрел на расписание, — на поезд 3520, кот. отходит от Пэроу в 10:36, платф. 9. Он должен быть один, или не получите карту. Я спрячу карту в поезде 3515, кот. отходит из Пэроу в 10:50, когда получу деньги, передам, где спрятана карта».

Он стал ждать ответа.

Взволнованный и немного испуганный Скелет передал новость Грисселу.

— Хорошо, Скелет, Мбали только что отъехала от станции именно в том поезде, так что все под контролем. Я сейчас ей позвоню и предупрежу. Вы с Дейвом постарайтесь сделать так, чтобы Вон сел в тот же поезд. Мбали понадобится подкрепление.

— Понял тебя, пока.

— Нет, погоди. Где Тейроне?

— В Вудстоке.

— Ясно. Туда-то я и поеду.

«Если карты не будет в поезде, мы УБЬЕМ твою сестру. В больнице всего 4 охранника».

«Откуда они узнали? — удивился Тейроне. — Они что, побывали там?»

«Конечно, побывали, идиот!» Значит, он заберет деньги, оставит себе пистолет и поедет к сестре, которую хотят убить эти ублюдки.

«Тейроне, дыши глубже», — велел себе он и набрал: «Если с деньгами ОК, карта на месте».

Поезд 3515 подъехал к станции Вудсток. Тейроне побежал к вагону. Пора прятать карту под сиденье.

Мбали Калени увидела карманника, который бежал к поезду. Прижав телефон к уху, она хладнокровно сообщила Грисселу:

— Я его вижу.

— Хорошо, — сказал Гриссел.

— Он садится в вагон…

— Отлично.

— Он в соседнем вагоне, я его вижу… Снимает рюкзак. Садится… Открывает рюкзак, что-то достает оттуда… я не вижу, что именно. Держит это на коленях. Погоди… Он что-то вынимает изо рта. Оглядывается… Извините, Бенни, мне пришлось отвернуться.

— Ничего.

— Он… Бенни, по-моему, он приклеил карту под сиденье жвачкой. Теперь он встает, поезд сейчас остановится на станции… Солт-Ривер. По-моему, он собирается сойти.

— Мбали, сходите и проверьте, на месте ли карта.

Она дождалась, пока Тейроне выйдет из вагона. Увидела, как он стоит на платформе. В тот миг ей стало жаль его — он был таким испуганным и потерянным.

И все же она выждала до тех пор, пока не закрылись двери и поезд не тронулся с места.

Она встала и подошла к сиденью, которое занимал Тейроне. Парень стоял на платформе и смотрел вслед уходящему поезду.

На место Тейроне плюхнулся какой-то чернокожий парень. В ушах у него были наушники, время от времени он дергал головой в такт музыке, которую слушал.

Мбали остановилась перед ним и сказала:

— Пересядьте, пожалуйста.

Он ее не слышал.

Она постучала его по колену, он вскинул голову, досадуя на помеху. Она жестом показала, чтобы он пересел.

Он ответил ей вызывающим взглядом и сказал:

— Можете сесть вон там!

Она врезала ему по уху, как нашкодившему мальчишке.

Удар изумил его, он пригнулся, чтобы избежать другого, и взволнованно спросил:

— Вы что, спятили?

Но, заметив ее суровый взгляд и непреклонность, поспешил пересесть подальше. Недоверчиво покачал головой, пытаясь вернуть утраченное достоинство.

Тут же забыв о нем, Мбали села, поставила рядом с собой сумку и нагнулась. Ощупала низ сиденья, нашла комок жевательной резинки. Отлепила его и позвонила Бенни Грисселу:

— Карта у меня.

Глава 57

Гриссел все еще ждал на станции Кейптаун поезда 2319.

— Тейроне только что послал «кобрам» эсэмэску, — сообщил Скелет по мобильнику. — В ней написано: «Карта спрятана в поезде. Дайте знать, когда деньги будут на станции Мейтленд». И «кобры» ответили: «ОК». Но вот какое дело… Я не успел вовремя дозвониться до Вона, он говорит, что у него не было сигнала. Так что он пропустил поезд Мбали.

— Черт!

— Что мне сделать?

— Где сейчас Тейроне?

— Еще на станции Солт-Ривер.

— Передай Вону, пусть сойдет там.

— Ладно, Бенни. — Скелет отключился.

На седьмой платформе Гриссел увидел, как наконец-то открываются двери его поезда. Он вошел в вагон.

Встал, держась за металлический поручень под потолком.

Мбали придется в одиночку столкнуться с кем-то из «кобр». С тем, кто пойдет за картой памяти под сиденьем, как только он сядет в поезд, скорее всего, в Пэроу. Нет ни времени, ни подкрепления… Нужно ее предупредить.

* * *

Вон Купидон сошел с поезда на станции Солт-Ривер, через несколько секунд он заметил Тейроне Клейнбои, который сидел на лавке у края платформы.

В руке у карманника был мобильник, он не сводил с него глаз.

Купидон спокойно прошелся по платформе, позвонил Дейву Фидлеру и сообщил, где он.

— Подождите, корешок, — сказал Фидлер.

Купидон услышал, как переговариваются Фидлер и Скелет.

— Капитан Гриссел будет на вашей станции через пять минут, — сказал наконец Фидлер. — Он просит вас пока присмотреть за Тейроне.

Гриссел позвонил Ньяти и объяснил, что Мбали в силу неожиданного стечения обстоятельств осталась одна в том поезде, куда за картой памяти должен явиться кто-то из «кобр».

— Сэр, он сядет где-то после Пэроу. Если бы вы могли подождать поезд в Бельвиле… Больше нам некого просить о помощи.

— Я возьму с собой Улинду, — тут же откликнулся Ньяти. — Сколько у нас времени?

— Не больше десяти минут.

Без всякой тревоги и упрека Ньяти ответил:

— Мы будем вовремя.

Проехали Мейтленд. Мбали сидела, зажав карту памяти между пальцами и гадая, что за зловещие данные на ней хранятся. Сведения, из-за которых погибли уже девять человек, не меньше, и чуть не погибла десятая — ни в чем не повинная молодая девушка, студентка.

Она осторожно переложила карту в боковой карман своей большой сумки. Жвачку она катала между пальцами, пока снова не скатала в комок. Аккуратно приклеила комок на то же место, откуда взяла его.

Достала из сумки флакончик антибактериального геля для рук и платок. Тщательно протерла пальцы.

Потом, погрузив обе руки в недра сумки, она нащупала свой пистолет «беретта» и убедилась, что курок взведен.

Левую руку вытащила, а правую держала в сумке и крепко сжимала ею пистолет.

Бенни Гриссел говорил, что «кобра» войдет в вагон после Пэроу и начнет искать карту памяти.

Пусть приходит. Она готова к встрече.

Бенни Гриссел сошел с поезда на станции Солт-Ривер и позвонил Купидону:

— Ты где?

— На платформе.

— Я тебя не вижу.

— Платформа одиннадцать.

— Ясно, я на другой стороне. Иду к тебе. Видишь Тейроне?

— Он в десяти шагах от меня. Набирает эсэмэску.

— Сейчас подойду.

Гриссел торопливо сбежал вниз по ступенькам, направляясь на другую сторону путей.

Скелет может в любой миг позвонить и передать, какое сообщение послал Тейроне.

Если карманник еще на месте, значит, он рассчитывает получить деньги именно здесь.

Что хорошо, потому что здесь они оба с Купидоном. Один схватит «кобру», второй будет следить за Тейроне и деньгами.

Как он и ожидал, зазвонил телефон.

— «Кобра» передал, что проехал Мейтленд, а Тейроне ответил: «Когда поезд остановится в Солт-Ривер, подожди, пока двери не начнут закрываться. Только тогда выкинь из вагона деньги. Сам не выходи. Оставайся в поезде. Только выкинь сумку с деньгами. Если все в порядке, я сообщу, где карта».

— Они ответили?

— Нет… Да, только что. Опять: «ОК».

— Сколько времени до того, как поезд придет на станцию Солт-Ривер?

— Три минуты.

Гриссел перешел на бег:

— Хорошо, я перезвоню, как только будут новости.

Купидон увидел, как Гриссел бежит ему навстречу. Куртка расстегнута, волосы на ветру растрепались. Он шагнул к нему.

Дождавшись, пока напарник поравняется с ним, Гриссел тихо объяснил, что здесь сейчас произойдет.

— Вон, я сяду на тот поезд, а ты присматривай за Тейроне и деньгами. Если «кобры» тоже засекли его мобильник, ему конец… Охраняй его.

— Понял, — кивнул Купидон.

И Гриссел зашагал прочь, к платформе.

Поезд уже показался из-за поворота, он находился примерно в километре от станции.

Тейроне спрятался за колонной, сердце у него бешено колотилось. Рюкзак он поставил на бетон и быстро вскинул голову, проверить, виден ли он кому-нибудь. Он сунул руку в рюкзак и выхватил пистолет. Затолкал пистолет под малиновую ветровку, закрыл рюкзак, снова закинул его на спину.

Настал момент истины.

Скорее всего, они попробуют его застрелить.

Или просто вышвырнут деньги, как договорились.

Как бы там ни было, он готов ко всему.

Дело того стоит, речь идет о будущем сестры…

Он достал телефон, набрал: «Карта в вагоне 3, 3 класса, приклеена под средним сиденьем со стороны Столовой горы».

Он отправит эсэмэску, когда убедится, что с деньгами все в порядке.

Электричка подошла к станции.

Он стоял за колонной наготове и всматривался в состав.

Состав остановился.

Несколько пассажиров подошли к вагонам.

Несколько человек вышли.

Кое-кто сел в поезд.

Поезд стоял.

Послышался свисток.

Он смотрел туда-сюда, туда-сюда.

С грохотом захлопнулись двери вагонов.

Где деньги?

Вдали, из самого дальнего от него вагона, на платформу полетел рюкзак, перевернулся в воздухе один раз… два раза…

Поезд тронулся с места.

Тейроне ждал.

Больше на платформу никто не сошел.

Он смотрел вслед поезду.

У окна в последнем вагоне стоял тот, кого он прозвал Черной шапочкой, он выискивал кого-то взглядом.

Тейроне инстинктивно нырнул за колонну.

Надо подождать.

Поезд ушел.

Рюкзак лежал на платформе.

Тейроне высунулся из-за колонны и огляделся по сторонам.

Чуть поодаль спиной к нему стоял высокий цветной в длинном плаще и, судя по всему, разговаривал с кем-то по телефону.

Тейроне ждал.

Рюкзак лежал на месте.

Цветной в длинном плаще зашагал прочь.

Тейроне выбежал из-за прикрытия и метнулся к рюкзаку.

Схватил его, понесся назад, в свое укрытие, расстегнул молнию.

Деньги лежали на месте.

Он отправил эсэмэску.

Глава 58

Бенни Гриссел совершил роковую ошибку.

Во всем было виновато суматошное утро, ему нужно было держать в голове множество нитей и руководить всеми. Кроме того, он с самого утра действовал в бешеном темпе. Им надо было во что бы то ни стало угнаться за «кобрами» и призвать их к ответу.

Ему бы несколько минут постоять спокойно и подумать, но он этого не сделал.

Он инстинктивно передвинул табельное оружие в пределы досягаемости. И понесся по вагонам.

Ненадолго остановившись в середине состава, он успел заметить, как из последнего вагона на платформу выкинули рюкзак. Теперь он пробирался в толпе людей, ему оставалось пройти еще два вагона. Он не заметил объявления над дверью вагона, хотя оно было написано крупными буквами, вырезанными из картона:

«ПЕРЕХОДИТЬ ИЗ ВАГОНА В ВАГОН ЗАПРЕЩЕНО.

НЕ САДИТЕСЬ В ПЕРЕПОЛНЕННЫЙ ВАГОН.

НЕ УДЕРЖИВАЙТЕ ДВЕРИ ВО ВРЕМЯ ДВИЖЕНИЯ».

Никто не остановил его, когда он перешел из своего вагона в соседний. Еще чуть-чуть, и он доберется до «кобры». Они опознали его по фотографии. «Кобра» был в черной шапочке и синей ветровке. Он стоял у двери соседнего вагона. Гриссел проверил служебную «беретту», спустил пистолет с предохранителя, не сводя взгляда с человека в черной шапочке. Тот смотрел в окно.

Гриссел не замечал, что к нему приближается пожилой контролер, он вздрогнул от неожиданности, когда контролер подошел к нему вплотную и сказал:

— Переходить из вагона в вагон нельзя.

— Я из полиции, — негромко ответил Гриссел, чтобы не привлекать к себе внимания, особенно внимания «кобры».

Гриссел прошел мимо контролера. В поезде было шумно, и ответа он не расслышал. Гриссел поднял левую руку, собираясь открыть дверь между вагонами.

Контролер схватил его за правое плечо:

— Туда нельзя, это против правил!

— Я полицейский, — ответил Гриссел, на сей раз громко и нетерпеливо.

«Кобра» заметил движение, повернул голову, посмотрел на него.

Контролер толкнул Гриссела в плечо, не давая пройти.

«Кобра» действовал молниеносно. Выхватил правую руку из-под ветровки, в ней был пистолет. Он прицелился в Гриссела и вышел в проход, на середину.

Дверь снова начала автоматически закрываться.

Время остановилось. Гриссел не знал, толстые ли стекла в межвагонных дверях. Он должен был успеть до того, как дверь закрылась, до того, как «кобра» выстрелит в него. Времени целиться тоже не было. Он дернул плечом и нажал на спусковой крючок.

В вагоне раздался оглушительный грохот. Пассажиры закричали. Кровь фонтаном хлынула из головы «кобры», ударила в окно позади него. «Кобра» рухнул. Контролер бросился на Гриссела, пытаясь выхватить у него пистолет.

Гриссел, не глядя, ткнул его кулаком: пистолет заряжен. Что себе вообразил этот идиот? Видя, что контролер все равно пытается преградить ему путь, он ударил его локтем, попал в лицо. Контролер упал. Гриссел, спотыкаясь, зашагал вперед, к «кобре».

Нос и подбородок «кобры» превратились в кровавую кашу.

Гриссел выругался. Он хотел узнать, где Дэвид Эдер, он хотел допросить мерзавца.

Контролер набросился на Гриссела сзади, и они оба повалились на «кобру».

Гриссел вышел из себя. Поставив «беретту» на предохранитель — на всякий случай, — он ткнул контролера в челюсть рукояткой. Тот снова упал. Гриссел склонился над ним. Ткнул в щеку стволом.

— Ты что, глухой, мать твою? Я полицейский!

— Да, — смущенно ответил контролер.

— Что — да?

— Да, — ответил контролер. — Я глуховат.

Только тогда Гриссел заметил в ухе контролера слуховой аппарат.

Кто-то дернул стоп-кран, потеряв равновесие, Гриссел упал на труп «кобры».

Мбали сидела и ждала. Страха она не испытывала. Кровь в ней бурлила от волнения.

Рукой она крепко сжимала табельное оружие, целясь прямо вперед, пусть и в недрах своей объемистой сумки. Хотя Скелет позвонил ей и передал приказ Бенни Гриссела. Ее задача — просто понаблюдать за «коброй», который придет забирать карту памяти. На станции Бельвиль ждут полковник Зола Ньяти и Улинда Радебе. Ей запретили вступать в единоборство с «коброй». Нужно было только засечь его и следить за ним.

На станции Пэроу Мбали выглянула в окно — может быть, там удастся разглядеть «кобру».

Но из вагона выходили пассажиры, им на смену пришли другие. Только когда движение немного успокоилось и двери вот-вот готовы были закрыться, она заметила его.

Убийца из торгового центра! Она узнала его по бейсболке, по плавным, изящным движениям, по коже цвета кофе с молоком. Судя по всему, перед ней уроженец Мозамбика Жуаким Курадо, который приехал в их страну под именем Гектора Мало.

Мбали неслышно напомнила себе, что необходимо сохранять спокойствие. Сердце глухо колотилось в груди, рука, держащая пистолет, вспотела.

Он застрелил пятерых.

Поезд тронулся.

Она следила, как «кобра» считает скамейки. Наконец он приблизился к ней.

— Вы не могли бы пересесть? — спросил он и показал на пустые сиденья с обеих сторон от нее.

— Нет, — ответила Мбали.

Она посмотрела ему в глаза и увидела смерть.

Она не отвела взгляда.

Он пожал плечами, нагнулся, стал ощупывать низ сиденья слева от нее. Выпрямился. Перешел направо, нагнулся и снова начал искать. Выпрямился, остановился перед ней:

— И все-таки вам придется пересесть. Я кое-что потерял и должен это найти.

Она сидела, похожая на Будду, нарочно неподвижно и упрямо. Глубоко вздохнула, как будто шла на великую жертву. Медленно подвинулась чуть вправо.

Он дождался, пока она переползет на соседнее сиденье. Нагнулся. Ощупал низ сиденья. Потом его пальцы замерли.

Мбали быстро выхватила из сумки пистолет. Она заранее позаботилась о том, чтобы он ни за что не зацепился. Курадо присел, опустив голову на уровень ее бедер, и пытался отлепить от днища сиденья комок жвачки. Ее движение он заметил слишком поздно. Она прижала дуло к краю бейсболки — над самым виском — и сказала:

— Одно движение, и я вышибу тебе мозги, потому что ты — убийца. Я капитан Мбали Калени из Южно-Африканской полицейской службы. Ты арестован за убийство пятерых охранников в торговом центре.

Он застыл, обе его руки по-прежнему находились под сиденьем. Она знала, что он ощупывает комок жвачки. Пусть думает, что карта еще там.

Курадо что-то сказал, произнес короткое, взрывное слово на неизвестном языке. Скорее всего, выругался.

Мбали с силой ткнула дулом пистолета в висок Жуакима Курадо.

— Ругательство — попытка слабого мозга сильно выразиться, — сказала она. — Больше так не делай.

Левой рукой она достала из сумки наручники. Осторожно встала, не сводя взгляда со своего пленника и не отводя ствол пистолета от его головы. Сумка соскользнула на пол, но Мбали не стала ее поднимать. Она согнула колено и всей тяжестью придавила Курадо поясницу:

— Руки за спину! Только медленно.

Он не ответил.

Она придавила сильнее, коленом прижала его к скамье. Стволом пистолета сильно ударила его по затылку.

Он завел руки за спину. Она увидела, что в них ничего нет. Тем лучше, пусть думает, что карта еще под сиденьем. Она защелкнула наручники у него на запястьях и, отдуваясь, выпрямилась.

— А ты, оказывается, вовсе не так опасен, — сказала она и нагнулась за сумкой. Пора докладывать командиру, Бенни Грисселу.

Тейроне бежал по мосту на станции Солт-Ривер. Он обогнал высокого цветного мужчину в длинном плаще, похожем на плащ Бэтмена, который хлопал на ветру. Надо успеть на поезд в Бельвиль.

Ботинки громыхали на ступеньках. Он сбежал на платформу. Поезд еще не подошел. Уф!

Неожиданно до него дошло: он так крепко сжимает рюкзак с деньгами, что у него онемели пальцы.

«Расслабься, Тей, расслабься!» Теперь ему осталось только одно: попасть в больницу. Дополнительная страховка от нападения, но вряд ли в ней будет необходимость. С чего им причинять вред Наде, ведь карта у них и на ней нужный файл. А у него деньги. Два миллиона четыреста, мать твою! Все кончено. Надино будущее обеспечено.

Подошел поезд. Тейроне сел в вагон и зашагал по проходу. Он должен сесть, он с самого рассвета на ногах, измучен тревогой, он хотел немного посидеть, расслабиться и насладиться поездкой.

В вагоне оказалось много пустых мест.

Он выбрал одно сзади, в конце вагона.

Не в силах противиться искушению, он снова расстегнул молнию на рюкзаке. Ну и ну, сколько денег! Он запустил туда руку, вытащил пригоршню банкнотов.

Все законно.

Из соседнего вагона вышел высокий тип в плаще, как у Бэтмена, и огляделся по сторонам. Тейроне застегнул молнию на рюкзаке, защелкнул карабины. Бэтмен направился к нему. Сел через одно сиденье. В руке у него был мобильный телефон.

Как-то он подозрительно выглядит!

Тейроне поставил рюкзак на колени.

Пистолет находился у него на поясе, рукоятка приятно холодила ребра.

Неужели и он один из них?

А может, он грабитель? Вот будет смешно, если сейчас его ограбят!

Тейроне осторожно двигал рукой. Схватил пистолет.

Нет, его сейчас никто не ограбит.

Бэтмен посмотрел на него и улыбнулся.

— Куда едешь, брат? — спросил он на африкаанс.

Тейроне испытал облегчение, услышав речь уроженца Кейп-Флэтс, увидев улыбку. Может быть, Бэтмен — славный малый. Напряжение немного отпустило его, и он рассмеялся.

— К сестре, — ответил он. — В Бельвиль.

— Как мило, — сказал Бэтмен. Зазвонил его телефон. — Извини, — сказал он и ответил: — Да, Скелет!

Глава 59

Бэтмен говорил в телефон: «Хорошо», «Ну надо же!» и «Да, все понял». Скоро Тейроне перестал его слушать. Обалдеть… Он заставил себя сделать несколько глубоких вдохов-выдохов. Голова кружилась, ему хотелось смеяться. Нет, ему хотелось танцевать, но придется подождать, пока он не убедится в том, что Надю хорошо охраняют. Вот что надо сделать: еще раз им позвонить, позвонить из Бельвиля, напугать их до чертиков, сказать, что пятнадцать бандитов уже едут из Митчеллс-Плейн, собираются убить девчушку, которая лежит в больнице, вызывайте спецназ, ребята, вызывайте подкрепление, это вам не игрушки. Все у него получилось, все вышло так хорошо — после стольких тревог. Остается решить одну маленькую задачку: как он поступит со своей долей из двух миллионов четырехсот тысяч. Наде еще шесть лет учиться, по пятьдесят кусков в год, ну пусть по шестьдесят или семьдесят, пусть позволит себе какую-нибудь роскошь, купит что-нибудь из одежды. Это больше четырехсот тысяч, у него остается еще два миллиона. Купить ей машинку? Не особенно броскую, маленький «пежо» или что-то в этом роде.

«Тей, как ты все объяснишь сестре? Не будь идиотом!»

Ничего невозможного нет. Можно сказать, что он заключил выгодный контракт…

Бэтмен снова обратился к нему. Тейроне не расслышал.

— Что, извините? — спросил Тейроне.

— В этом нет необходимости, брат мой.

— Не понимаю.

— Тебе не нужно ехать в больницу.

Неужели он сам в ответ на вопрос, куда он едет, по ошибке сказал «В больницу»? Нет, он ведь, кажется, говорил, что едет в Бельвиль?

— Мы только что схватили убийцу из торгового центра. В больницу направляется отряд «Ястребов», просто чтобы убедиться, что все хорошо. Твоя сестра в безопасности. На твоем месте я бы пока оставался в поезде.

Тейроне похолодел.

— Кто вы? — Рука снова двинулась к пистолету.

— Меня зовут Вон Купидон. Я капитан из Управления по расследованию особо важных преступлений ЮАПС. Нас еще называют «Ястребами», старичок. Мы элита, лучшие копы, главные люди. Кстати, если у тебя там под курткой пистолет, мой тебе совет: не трогай его. Меня не зря называют Скорострелом Маккеннетом, грозой прерий, и Торопыгой Макгро, который двигается быстрее пули…

— Ясно, — кивнул Тейроне, — я понял.

— Так что расслабься.

— Уже расслабился.

— У тебя есть пушка? — очень спокойно спросил Купидон, как если бы интересовался, что Тейроне ел на завтрак.

Прошло очень много времени, прежде чем Тейроне ответил:

— Ja…

— Отдай ее мне. Медленно. Мы же не хотим, чтобы пострадали невинные люди.

Тейроне словно окаменел. При мысли о том, что он сейчас потеряет все, что все было напрасно — кровь, побег, ужас, все тревоги, — его словно парализовало.

Купидон посмотрел на часы:

— Время выходит. Отдай мне пистолет, и все будет хорошо.

Тейроне медленно и неохотно вынул из-за пояса пистолет.

— Так и держи, чтобы гражданские не заметили.

— Гражданские?

— Так мы, полицейские, называем обычных людей. Так, а теперь помедленнее.

Тейроне передал пистолет, стараясь держать его пониже. Коп быстро схватил его и куда-то убрал.

— Так-то лучше, Тейроне. Ну-ка, скажи, ты где вырос?

— В Митчеллс-Плейн.

— Я тоже. На какой улице?

— Бегония-стрит.

— Знаю эту улицу. Тяжело там жилось.

— Верно… — Что от него нужно этому козлу?

— А я жил на Блэкбери-стрит. По ту сторону от Эйслебен.

— Знаю Блэкбери.

— И давно ты промышляешь карманными кражами?

Черт! Он все знает.

— С двенадцати лет.

— Кто тебя обучал?

— Дядя Солли. С Бегония-стрит.

— Он твой родной дядя?

Куда он клонит?

— Нет. Мой приемный отец.

— Вы с Надей сироты?

— Ja. Папа и мама умерли, когда мне было три года, а ей — год.

— Мне очень жаль, брат мой.

— Дядя Солли был хорошим человеком.

— И к тому же карманником.

— И чертовски хорошим карманником. У него имелись свои принципы.

— Сколько денег в рюкзаке?

Вот это сюрприз! Да такой неприятный, что Тейроне передернуло. Ему захотелось спросить: «А про деньги-то вы откуда знаете?»

Неожиданно его осенило: полицейский Бэтмен хочет войти в долю. Конечно! Или забрать все деньги. Все знают, что полицейские продажные.

— Какие деньги?

— Деньги с фотографии, которую они тебе прислали. Они их передали?

Тейроне молчал.

— Передали или нет? — спросил Купидон.

— Ja.

— Сколько?

Лгать бессмысленно…

— Два четыреста.

— Миллиона?

— Ja.

Купидон присвистнул:

— И они все здесь, в рюкзаке?

— По-моему, да.

— Целая куча денег.

— Сколько вы хотите?

Купидон рассмеялся:

— Если бы сегодня был не такой хороший день, братец, я бы влепил тебе пощечину!

Тейроне впервые осмелился посмотреть на своего собеседника.

— Два миллиона четыреста — целая куча денег. И большая ответственность.

— Да уж.

— Немногим выпадает такая удача. Можно заплатить за обучение сестры в университете. И изменить свою жизнь. Убраться с Бегония-стрит.

— Верно.

Коп сунул руку в карман плаща. Тейроне следил за ним. Рука вынырнула из кармана, в ней была карточка.

— Вот моя визитка. Возьми.

Тейроне взял.

— Сейчас я выйду в Бельвиле. А ты останешься в поезде. Поезжай в Стелленбос. Поживи у сестры, пока не подыщешь себе приличное жилье. В пристройку на Скотсе-Клоф не возвращайся. Возможно, они еще будут тебя искать — неделю или две. Сиди тихо. Если будут неприятности, звони мне. Если захочешь убедиться в том, что все кончено, звони мне.

Ошеломленный Тейроне кивнул.

— Но чтобы больше никаких карманных краж! Я буду за тобой следить. Если тебя арестуют, если ты попадешься на камеру, даже если перейдешь улицу в неположенном месте, я приеду, братец, и так тебя отметелю, что мало не покажется, а потом еще и засажу за решетку. Ты понял?

Тейроне снова кивнул.

— Измени свою жизнь, Тейроне. Такой шанс выпадает немногим.

— Изменю.

Купидон протянул руку и похлопал Тейроне по плечу:

— Ты храбрый парень. Очень храбрый. Твоей сестре повезло с тобой.

Потом он встал, улыбнулся и направился к двери.

Поезд замедлил ход. Он остановился в Бельвиле. Тейроне смотрел, как Купидон уходит прочь в своем длинном щегольском плаще. Он не оглядывался, просто вышел на платформу, когда открылись двери. Он следил за Бэтменом взглядом, следил за его щегольской походкой. Наконец тот совершенно скрылся из вида.

Тейроне долго смотрел на двери, пока они не закрылись и поезд не отошел от станции.

Потом его затрясло. Он заплакал.

Он плакал до самого Мулдерсвлея, и его тощая фигура неудержимо тряслась.

Глава 60

Когда вошел Бенни Гриссел, Жуакима Курадо допрашивали в небольшом кабинете участка в Бельвиле, подальше от подозрительных глаз Криминальной разведки.

Куртка у Гриссела была в крови. Волосы были еще более растрепанными, чем всегда, он был встревожен и подавлен, но в глазах горел огонь.

— Не говорит ни слова. — Купидон показал на Курадо. Тот сидел за столом, непроницаемый, как сфинкс, руки у него по-прежнему были в наручниках.

— А ему и не нужно ничего говорить, — ответил Гриссел. — Ты лучше скажи, кто сейчас охраняет Надю.

— Я убедил начальника участка в Бельвиле послать туда еще восьмерых. Они перекрыли все входы, — ответил Зола Ньяти.

— Хороню. Спасибо, сэр.

— Почему ему не нужно говорить? — спросил Купидон.

— Дейв Фидлер засек телефон «кобр», — ответил Гриссел. — Теперь у нас есть еще четыре номера. Два зарегистрированы в «Оранж Франс», с ними Дейв ничего поделать не может. Еще два зарегистрированы в «Селл Си», должно быть, их купили здесь. Дейв сейчас определяет их местонахождение за последние сутки. По-моему, Дэвида Эдера держат на ферме под названием «Геркулесов столп», возле шоссе R304.

Гриссел пристально следил за Жуакимом Курадо. Когда он произнес «Геркулесов столп», Курадо едва заметно дернул головой и глазами, и Гриссел понял, что он прав.

— Дейв сказал, что ферму рекламировали в Интернете: снимите ферму, уединение и тишина всего в двадцати минутах езды от Кейптауна. Вот адрес сайта…

Они перешли в кабинет Купидона, где можно было посмотреть сайт фермы.

— Отличная позиция, — похвалила Мбали. Отреставрированный дом стоял на холме. Оттуда незваных гостей можно разглядеть за километр.

— Нам придется ворваться туда быстро и подавить противника огневой мощью, — сказал Ньяти. — Другого выхода нет.

Их было восемь: Гриссел и Купидон, Ньяти и Мбали, Радебе и Вуси Ндабени, Франки Филландер и Моивиллем Либенберг. Тихо, разбившись на пары, они взяли на оружейном складе штурмовые винтовки, потом так же тихо прокрались на парковку.

Поехали в четырех машинах.

На шоссе N1 Жираф, сидевший в головной машине, спросил у Мбали:

— Где карта памяти?

Она похлопала пухлой рукой по своей большой черной сумке.

— И что ты собираешься с ней сделать?

Мбали посмотрела в окно и сказала:

— Буду хранить ее.

— От кого?

— От людей, которые хотят погубить нашу демократию и запятнать память моего отца.

Ньяти молча кивнул. Он не мог придумать для карты лучшего хранителя.

* * *

Гриссел, ехавший во второй машине, спросил:

— Что с Тейроне?

— Хитрый цветной пацан. Улизнул от меня, — ответил Купидон.

— Да, — сказал Гриссел. — Мы, старые псы, уже не такие быстрые, не можем угнаться за молодежью.

Купидон рассмеялся немного натянуто.

Бенни понял, что напарник кое-что от него утаил. Он догадывался о том, что произошло в поезде на самом деле.

Они собирались просто на большой скорости подняться на холм: прятаться негде, нет места для неожиданного нападения.

Они подъедут к ферме, окружат ее со всех сторон. Потом дадут «кобрам» шанс выйти и сдаться до того, как они ворвутся в дом и начнется стрельба.

План сработал до мелочей.

Когда все машины остановились, когда они выскочили и стали искать укрытие, подняв винтовки и прицелившись в окна и двери за широкой верандой, ответом им была тишина. Только ворковали голуби под крышей да где-то мычала корова.

Ньяти крикнул в мегафон:

— Вы окружены! Бросайте оружие и выходите, подняв руки над головой!

Они ждали, кровь стучала в висках. Пальцы на спусковых крючках, щеки холодит металл.

Никакого ответа. В полуденной тишине над их головами по голубому небу проплыло пухлое белое облако.

Гриссел посмотрел на открытую площадку за парадной дверью. Он заметил следы шин: после вчерашнего дождя землю размыло. «Кобры», видимо, парковались прямо перед дверью, у них было не меньше двух машин, но, скорее всего, три.

Ньяти повторил обращение чуть громче.

Ничего.

— Сэр, позвольте, я подойду к двери, — попросил Купидон.

— Погоди, — велел Ньяти.

Они ждали. Ползли минуты.

— Ладно, прикроем Вона, — решил Ньяти. — Ждите моего сигнала!

Они встали, прицелились из-за машин в дверь и окна. Дом по-прежнему не подавал признаков жизни.

— Пошел! — крикнул Ньяти.

Купидон в своем длинном элегантном плаще пробежал по открытому пространству, чуть пригнувшись, как будто это ему чем-нибудь помогло бы. С винтовкой в руках он напоминал героя гангстерских фильмов тридцатых годов прошлого века.

Было тихо, только туфли Купидона чавкали по раскисшей земле.

Он благополучно добрался до двери.

Тишина.

— Я что-то слышу, — сказал Купидон, опускаясь на колени перед дверью.

Они ждали в полной тишине.

— Да, там кто-то есть.

Он подошел ближе.

— Кто-то зовет на помощь! — сказал он. — По-моему, нам надо войти.

Дэвида Патрика Эдера они нашли в главной спальне. Он был привязан к кровати по рукам и ногам. Он был небрит, грязен, от него плохо пахло, однако в целом он не пострадал. Когда вошел Купидон, первыми словами Эдера были:

— Вы кавалерия, или от вас тоже нужно ждать неприятностей?

— Мы — «Ястребы», — ответил Купидон.

— Не уверен, что вы ответили на мой вопрос…

Остальные обходили комнату за комнатой. Дом оказался пуст.

— Мы — сотрудники Южно-Африканской полицейской службы, — пояснил Купидон.

Вошли Ньяти и Мбали, за ними — Гриссел и Филландер.

— Какое замечательное представительство «радужной страны»! — заметил Эдер, безуспешно пытаясь под напускной невозмутимостью скрыть огромное облегчение. — А вы, случайно, не знаете, моя аспирантка, Лиллиан Альварес, цела и невредима?

Эдер вежливо спросил у них разрешения принять душ.

— И конечно, почистить зубы!

Он оказался высоким и элегантным мужчиной. Гриссел видел, что он любой ценой пытается сохранить достоинство, хотя события последних дней, безусловно, сказались на нем.

Они караулили на веранде, желая убедиться, что «кобры» не устроят им сюрприз. Когда Эдер вышел из ванной, Ньяти, Гриссел, Мбали и Купидон допросили его в гостиной.

Он сказал, что во время похищения во Франсхуке нападавших было трое.

— Они действовали очень быстро, просто молниеносно! И так деловито…

Они знали о Лиллиан Альварес. Именно через нее они выяснили, где он находится. Оказывается, они прослушивали телефон Альварес. А он как дурак позвонил ей в прошлую пятницу из гостевого дома во Франсхуке!

— А еще они использовали ее, чтобы убедить меня передать им данные. Пригрозили, что убьют ее, если я не отдам карту. И велели вызвать ее в ЮАР, чтобы она привезла карту с собой.

— Что было на карте? — спросил Ньяти.

— Много данных, — ответил Эдер.

— Каких данных?

— Доказательств финансовых грехов.

— А если поконкретнее?

— Сколько у нас времени?

— Столько, сколько понадобится.

— Итак, там есть сведения о возможных террористах. И возможных шпионах. Есть следы, указывающие на схемы по отмыванию денег. На сговор крупных мафиози и банков. Решающие улики против грязных делишек многих банкиров. Речь идет не о каких-то сомнительных мелких банках в «банановых республиках». В деле замешаны европейские и международные банки-гиганты. Кроме того, там довольно внушительный и устрашающе длинный список коррумпированных правительственных чиновников…

— Южноафриканских? — спросила Мбали.

— К сожалению, да. Может быть, вас это утешит, но в списке не только ваши соотечественники. Там чиновники из еще тридцати с лишним стран. В том числе и из моей… А улики против них вполне убедительны.

— Вы скажете, какие южноафриканские чиновники есть в списке?

— Их довольно много. Среди них есть министры и… с прискорбием вынужден добавить, что и ваш президент.

Мбали порывисто вздохнула.

— Вот почему они задействовали ГАБ и Криминальную разведку, — сказал Ньяти.

— Кто? — спросил Эдер.

— Ваша служба МИ-6 задействовала себе в помощь наше Государственное агентство безопасности и подразделение Криминальной разведки для расследования этого дела. Им очень хотелось вас найти.

— Понятно. Приложили все усилия. Что ж, это очень утешительно. Да, должно быть, вы правы. Я действительно упоминал список коррумпированных политиков моим друзьям из МИ-6.

— На кого работали «кобры»? — спросил Гриссел.

— Кто?

— Люди, которые вас похитили. Они работали на ЦРУ? — спросил Купидон.

— Что вы, нет! Их наняли банки.

Глава 61

Они ему не поверили.

Дэвид Эдер объяснился. По его словам, он только потому считал себя вправе с помощью межбанковской системы и своей новой программы выявить чужие грехи, что сам никогда не скрывал своих политических и нравственных убеждений. За ним следили многие, и все хотели узнать, что он собирается сделать с системой. Наверное, подозревали, что он хочет затеять новый крестовый поход…

Он специально написал программу так, чтобы потом можно было внедрить в нее, так сказать, цифрового троянского коня. Потом, в будущем, когда все убедятся, что протокол им не повредит.

А в конечном счете сведения, которые он получил с помощью новой программы, его просто ошеломили. Масштаб взаимной слежки, продажность политиков, массовое сотрудничество почтенных банков с представителями оргпреступности, отмывание денег… Он был поражен, узнав, что конгломерат международных банков манипулирует финансовой системой: чтобы избежать налогообложения, поднять тарифы, нелегально влиять на цену акций и обменный курс, продолжать и дальше торговать производными ценными бумагами, стоимость которых не поддавалась расшифровке и определялась стоимостью других, основных ценных бумаг… И все это несмотря на огромный риск для мировой экономики.

Руководители банков и финансовых учреждений обогащались в крупных размерах за счет простых людей. Эдер оказался совершенно не подготовлен к жадности, к огромному спектру махинаций.

— Трудность в следующем. Что делать с такого рода информацией? Предать ее огласке — это акт потенциального финансового саботажа. Система, еще довольно хрупкая после спада, вполне может рухнуть. Или, по крайней мере, начнется новый виток рецессии. И больше всего потеряют не банкиры, а те самые простые люди, которых я хотел защитить. Широкие слои населения. К сожалению, после разговора с представителями МИ-6 я совершил ошибку, позвонив главе одного очень крупного международного банка. Я попросил его свернуть всю нелегальную и преступную деятельность. Пригрозил в противном случае предать его махинации огласке. Да, я пошел на шантаж, но думал, что цель того стоит… А вскоре со мной начали происходить странные вещи. Мне показалось, что за мной следят, я был уверен, что кто-то побывал у меня на работе и дома. Может быть, чтобы поставить жучки? И я принял меры предосторожности. Слетал в Марсель, купил себе фальшивый паспорт и перевел крупную сумму на новый счет, открытый под вымышленным именем…

— Откуда у университетского профессора крупная сумма денег? — поинтересовался Купидон.

— Европейский союз щедро платит мне за работу.

— Понятно.

— Я уложил чемодан — так, на всякий случай. А когда вечером в прошлый понедельник вернулся к себе от Лиллиан и увидел, что в моем доме побывали незваные гости, я все понял. И сбежал.

— Но как вы поняли, что за вами следят именно банки?

— Я говорю по-французски, — ответил Эдер. — И понял, что говорил по телефону один из похитителей с заказчиками. Вывод напрашивался сам собой.

* * *

Они спрятали одну машину за сараем, в ста метрах от дома. Купидон, Филландер, Мбали и Ндабени остались на ферме караулить «кобр». Их вещи, оружие и загранпаспорта по-прежнему были в доме.

Гриссел и Ньяти повезли Эдера в город, он попросил, чтобы его как можно скорее доставили к Лиллиан Альварес.

Гриссел сидел на заднем сиденье большого внедорожника «Форд-Территори», рядом с ним лежали их с Ньяти винтовки. Эдер сидел впереди, рядом с Ньяти, полковник вел машину.

Повернув на дорогу R304, Ньяти спросил:

— Вы понимаете, что до сих пор в опасности?

— Понимаю. Но как только я увижу Лиллиан, я все исправлю. Свяжусь по скайпу с редактором «Гардиан». Он — человек крайней честности, и я сделаю полное признание и предоставлю ему допуск к данным.

— Но ведь карта пропала.

— Ну и что?

— Разве данные были не на карте?

— Конечно, на карте. Я надеялся — хотя надеяться, собственно, было не на что, — что, если я отдам им данные в осязаемом виде, они меня не убьют. Конечно, все равно убили бы. Кроме того, данные хранятся в облаке… Рано или поздно они их найдут, наверное. Всегда оставляешь за собой следы…

На шоссе N1 перед съездом с эстакады Эдер философски заметил:

— Конечно, в подобных обстоятельствах невольно начинаешь думать о смерти. Но все же надеешься, что ложь и обман рано или поздно будут раскрыты. Что правда восторжествует и сделает нас свободными. Но знаете, мир настолько несовершенен, и с каждым днем он становится все более несовершенным. Так что спасибо…

Гриссел смотрел в окно и думал о Мбали, которая тоже считала, что правда освобождает. Его голова была настолько заполнена тайнами и ложью, что он не сразу заметил, как с ними поравнялся белый полноразмерный пикап «Фольксваген-Амарок».

Позже он не вспомнит, что послужило причиной — какое-то движение, солнце, блеснувшее на стволе, или смутно знакомое лицо человека. Что-то вдруг заставило его сосредоточиться, включило в голове сигнал тревоги. Одним движением он схватил винтовку с сиденья и крикнул:

— Сэр!

Но было уже поздно.

Рядом с ними загремели выстрелы, в него и Ньяти попали пули. Перед глазами завертелись обрывки ткани с подголовников, ветер неожиданно громко засвистел в ушах, опустилась кровавая пелена.

Гриссела раздирала острая боль, он чувствовал, как свинец вгрызается в его тело.

Ньяти потерял управление, машину занесло, и они перевернулись. Гриссел пытался держаться. Услышал хлопки — это сработали подушки безопасности. Он был пристегнут, только об этом он и мог думать. Он пристегнут, теперь можно сказать Фрицу: вот доказательство того, что пристегиваться все же надо.

Перед тем как вокруг него сомкнулся мрак, он увидел тело Золы Ньяти, по-прежнему пристегнутое к сиденью, но безвольное, обмякшее. Теперь им управляли только законы физики — он мотался вперед-назад. В голове промелькнула мысль: насколько мы все хрупки и слабы. Ньяти всегда казался таким несокрушимым!

На какой-то миг Гриссел пришел в сознание, он висел вниз головой в искореженной машине. Из него вытекала кровь и собиралась в лужу. Он смутно сознавал, что кто-то роется у него в карманах, поспешно и грубо, но ловко. На лице отсутствовали какие-либо эмоции. Он узнал одного из тех, чьи фотографии им переслали из йоханнесбургского аэропорта имени Оливера Тамбо. Его руки обыскивали все карманы, испачкались в его крови.

Мир рушился. В этом пошатнувшемся мире кашлянул выстрел — в последний раз.

И все стихло.

Глава 62

Среди ночи он увидел рядом с больничной койкой Алексу. Она спала, свернувшись в кресле калачиком. Он пытался что-то ей сказать, но не сумел разлепить губы, так пересохло во рту.

Следующая картинка: он не спит. Он в доме Алексы, в гостиной. У него нет руки. Совсем. Алекса говорила: не волнуйся, бывают однорукие бас-гитаристы. Она закурила сигарету.

Бенни смутно понял, что кроме Алексы в комнате есть кто-то еще. Как ни странно, когда он в следующий раз открыл глаза, уже наступил день. Он снова был в больничной палате, а рядом сидела дочь Карла. Она положила локти на кровать, приблизила к нему лицо и пытливо глядела на него, как будто не хотела, чтобы он уходил. Он увидел, как шевелятся ее губы, образуют слово «папа», но он ничего не слышал. Он уплывал от всего. Зато обе руки в тот раз оказались целы.

Фриц сидел в кресле рядом с его кроватью. Его сын с гитарой. Сын пел ему. Это было невероятно красиво.

В какой-то миг он говорил с Ньяти и Мбали. Они говорили на зулу и коса, и он, к его удивлению, тоже.

«Разве не чудесно?» — спросила Мбали Калени.

«Да», — вторил ей Ньяти.

«Что чудесно?» — спросил Гриссел.

«Здесь нет коррупции, — сказала Мбали. — Смотрите, Бенни, совсем нет! Значит, все не напрасно».

Купидон, Скелет и Мбали стояли рядом с его кроватью с мрачными лицами.

— Вон, — сказал Гриссел.

— Jissis! — воскликнул Купидон и выпрямился, посмотрел на него.

— Здесь все-таки больница. Поаккуратнее в выражениях! — буркнула Мбали.

— Зовите сестру, он пришел в себя, — сказал Купидон.

И Гриссел снова куда-то уплыл.

Ему сказали, что Ньяти погиб, только после того, как он провел в сознании два дня. Погибли Ньяти и Дэвид Эдер.

— Бенни, они думали, ты не выживешь, — говорила Алекса, слезы капали на простыню. Она крепко держала его за левую руку — за ту, которая была относительно целой. — Ты дважды был на грани смерти… Сказали, в тебе не осталось крови. Вообще.

Две пули в правой ноге, одна в правом предплечье, в плече, в левом запястье, две пули прошили ребра и правое легкое. Но все со временем наладится. Хирург предупредил, что ему придется разрабатывать конечности. Несколько лет. Он пролежал в коме шестнадцать дней. А Гриссел подумал: самые легкие шестнадцать дней без спиртного, которые он может приписать к своему счету.

На кровать присел Клуте:

— Си-эн-эн, Би-би-си, «Скай ньюс» и «Нью-Йорк таймс» просят тебя об интервью, Бенни. Ты как, согласен?

— Нет.

Суперинтендент Мари-Каролин Обер позвонила ему из Лиона. Она выразила соболезнования по поводу гибели его коллеги. Поздравила его с арестом Курадо. Сказала, что тот, кого он застрелил, был единственным французом в группе, неким Романом Пуате. Остальные, кого удалось опознать, оказались выходцами из стран Восточной Европы. И все они в прошлом служили во Французском Иностранном легионе.

— Мы сейчас пытаемся разыскать их. Благодаря вашей отличной работе есть надежда на успех.

Его навестила и Жанетте Лау, владелица «Бронежилета». Он рассказал ей все.

Алекса приходила каждый день, утром, днем и вечером. Приезжала Карла. Фриц. Его коллеги. Доктор Баркхёйзен. Его друзья из группы «Ржавчина». И один раз — Лиза Бекман.

— Жаль, что с концертом ничего не вышло, — сказал Бенни.

— Не последний, — отмахнулась она. — Вы, главное, выздоравливайте.

В больнице он много думал. Когда Алекса приехала, чтобы забрать его домой, он был готов.

Усталый и слабый, он лежал на широкой кровати в их с Алексой спальне. Набравшись духу, попросил:

— Сядь сюда, пожалуйста. Я кое о чем хотел с тобой поговорить.

Она села, на ее лице появилось озабоченное выражение.

— Я очень тебя люблю, — начал Гриссел.

— И я тебя люблю, Бенни.

— Алекса, я долго тянул, потому что мне было трудно. Но кто-то сказал: правда нас освобождает…

— Какая правда, Бенни?

— Я не могу… ну, ты понимаешь… — Неожиданно все, что он придумал и отрепетировал, все слова и фразы куда-то улетучились.

— О чем ты?

— Даже до этого… — он показал на свои повязки, — я не справлялся с… ну, в общем, с сексом. Алекса, я уже не мальчик. Я устал. У меня уже не получается каждый день. Меня очень влечет к тебе, головой я хочу тебя, но мой… — Он показал на свой пах.

— Твой Мошенник, — подсказала она.

— Да. Мой Мошенник не справляется. Точнее, справляется, но не каждый день. Может быть, через день будет лучше? Давай попробуем?

Он увидел, как она сморщилась. Увидел, как она заплакала, и подумал: ну вот, он опять все испортил.

— Я схожу к врачу, — пообещал он.

Алекса прижалась к нему, крепко обняла. Он почувствовал тепло ее дыхания, ее слезы.

— Бенни, я так боялась! Адаму всегда было мало… Мне казалось, он именно поэтому мне изменял. И я хотела, чтобы тебе меня хватало.

Адам, ее покойный муж.

— Тебя для меня больше чем достаточно, — сказал Гриссел. — Только не каждый день.

— Слава богу! — ответила Алекса.

И он услышал ее раскатистый радостный смех.

Примечания

1

Марго — сорт красного вина. (Здесь и далее примеч. пер.)

(обратно)

2

ЮАПС — Полицейская служба Южной Африки.

(обратно)

3

«Стормерз» — южноафриканская регбийная команда.

(обратно)

4

Так в ЮАР называют Нельсона Манделу (1918–2013). Мадиба — одно из клановых имен народа коса.

(обратно)

5

Ватербломметьибреди — тушеная баранина с цветками апоногетона двуколосного. Блюдо кухни ЮАР. Цветки апоногетона двуколосного произрастают только в Западной Капской провинции. Южноафриканским летом это лилейное растение «впадает в спячку» в пересохших водоемах, а с наступлением сезона дождей оживает и в течение двух месяцев дарит гурманам вкусные бутоны и цветы.

(обратно)

6

АНК — Африканский национальный конгресс.

(обратно)

7

См. роман «Тринадцать часов».

(обратно)

8

«Умконто ве Сизве» («Копье нации») — вооруженное крыло Африканского национального конгресса (АНК), созданное в 1961 г. для борьбы с режимом апартеида. В 1991 г. прекратило боевые операции и в 1994 г. влилось в состав Вооруженных сил ЮАР.

(обратно)

9

Государственное агентство безопасности — правительственный департамент ЮАР, отвечающий за проведение разведывательных операций. Агентство создано в 2009 г., оно объединило прежде отдельные службы: Национальное разведывательное агентство (НРА), Секретную службу ЮАР, Южноафриканскую национальную академию разведки, Национальный коммуникационный центр и Агентство электронной безопасности. Агентство подчиняется министерству государственной безопасности.

(обратно)

10

См. роман «Семь дней».

(обратно)

11

«Ндрангету» («Доблесть») — крупная итальянская организованная преступная группировка из Калабрии.

(обратно)

12

Макуа — народ группы банту, проживающий в Мозамбике, Малави и Танзании.

(обратно)

13

Роббен — остров, расположенный в 12 км от Кейптауна. С середины 1960-х до 1991 г. являлся государственной тюрьмой максимально строгого режима. С 1964 по 1982 г. там содержался Нельсон Мандела. В 1997 г. остров превращен в музей под открытым небом и объявлен национальным памятником.

(обратно)

14

Очень хорошо (фр).

(обратно)

15

Яппи (англ. Yuppie, аббревиатура от Young Urban Professional Person) — молодые состоятельные люди, увлеченные профессиональной карьерой, ведущие активный светский образ жизни. (Примеч. ред.)

(обратно)

16

Цитата из поэмы Вальтера Скотта «Мармион».

(обратно)

17

Тик — так в ЮАР называют кристаллический метамфетамин.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg