«Голубая Луна»

Мне снилась хладная плоть и простыни цвета свежей крови. Телефонный звонок разбил сон на осколки, проблески — мимолетный взгляд темно-синих глаз, скользящие по мне руки, его волосы, падающие мне на лицо дразнящим, душистым облаком. Я проснулась в своем собственном доме, за мили от Жан-Клода с ощущением прикосновения его тела. Нашарила трубку на столике рядом с кроватью и выдохнула:

— Алло…

— Анита, это ты?

Это был Дэниел Зееман, младший брат Ричарда. Дэниелу было двадцать четыре. Ричард когда-то был моим женихом, до тех пор, пока я не предпочла ему Жан-Клода. А когда спишь с другим, это вносит определенные коррективы в семейные планы. И я винила в этом себя, а не Ричарда. Это воспоминание было единственным, которое нас еще связывало.

Я покосилась на светящиеся в темноте часы у кровати. Десять минут четвертого утра.

— Дэниел, что стряслось?

Никто не звонит мне ночью, чтобы сообщить хорошие новости.

Он глубоко вздохнул, будто готовясь к следующему броску.

— Ричард в тюрьме.

Я села, простыни сбились почти в узел у моих колен.

— Что ты сказал?

Я вдруг совершенно проснулась, сердце колотилось, адреналин лез из ушей.

— Ричард в тюрьме, — повторил он.

Мне снова захотелось переспросить. Вместо этого я спросила:

— За что?

— Попытка изнасилования, — ответил он.

— Что?

Дэниел повторил. Во второй раз смысла в этом не прибавилось.

— Ричард у нас последний бойскаут, — сказала я, — я бы больше поверила в убийство, чем в насилие с его стороны.

— Сдается мне, это комплимент, — сказал он.

— Ты знаешь, что я имею в виду, Дэниел. Ричард никогда бы не сделал ничего такого.

— Согласен, — сказал он.

— Он в Сент-Луисе? — спросила я.

— Нет, все еще в Теннеси. Он закончил свои дела с диссертацией, и его арестовали в тот же вечер.

— Расскажи, что произошло.

— Я точно и не знаю, — сказал он.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я.

— Они не разрешили мне увидеться с ним, — сказал Дэниел.

— Это еще почему?

— Мама ходила к нему, но они не разрешили пройти всем.

— У него есть адвокат? — спросила я.

— Он говорит, что адвокат ему не нужен, и он ни в чем не виноват.