«Кровавые узы»

Кей Хупер Кровавые узы

Пролог

Шестью месяцами ранее

Октябрь

Слушай.

— Нет.

Слушай.

— Я не хочу слушать.

Она продолжала смотреть вниз, не сводя взгляда со своих голых ступней. Ее ногти были накрашены розовым лаком. Но только не здесь. Здесь, они были серого цвета, как и все остальное. За исключением крови. Кровь всегда оставалась красной.

Она уже успела забыть об этом.

Ты должна выслушать нас.

— Нет, я не должна. Больше не должна.

Мы можем помочь.

— Никто не может мне помочь. Я не могу сделать то, что вы просите. Это невозможно. — Краем сознания она уловила, что кровь тянется к ней и тут же сделала шаг назад. Затем еще один. — Я не могу сейчас вернуться. Никогда не смогу.

Нет, ты можешь. Ты должна.

— Я жила в мире. Почему вы не оставили меня в покое? — Она чувствовала что-то твердое и прочное за спиной, и подалась назад. Ее взгляд по-прежнему был прикован к ногам, а сознание сосредоточилось на крови, медленно надвигающейся на нее.

Потому что ничего не закончено.

— Все закончилось очень давно.

Но не для тебя. Не для нее.

Глава 1

Наши дни

8 апреля

Теннесси

Чейз Эдгертон бежал по узкой тропинке, ощущая, как горят ноги, но старался не обращать на это внимание и полностью сосредоточиться на дыхании. Последняя миля всегда была самой тяжелой, особенно, когда бежишь по лесной тропинке. Куда проще отключить внимание и бежать, находясь на стадионе или в ближайшем парке. Такой же бег по пересеченной местности с различными опасностями действительно требовал концентрации.

И поэтому он ему так нравился.

Чейз перепрыгнул через полусгнившее упавшее дерево и практически немедленно был вынужден поднырнуть под низко висящую ветку. Затем последовал спуск по склону, который на самом деле был не так легок, как казалось. Потому что тропинка петляла взад и вперед всю последнюю четверть этой мили. Хорошая тренировка для приближающихся соревнований по бегу. Он планировал победить, так же как победил во многих соревнованиях за последний год.

А затем Кайла Васи, которая испытывала слабость к бегунам и обладала удивительной гибкостью, с радостью вознаградит его. Возможно, это продлится все лето. Но Кайла не будет цепляться за него после — она будет слишком занята, оценивая урожай бегунов следующего года. И когда Чейз отправится в колледж, она лишь помашет ему на прощание ручкой.

Секс без обязательств. Именно такой секс он и предпочитал.

Чейз едва не споткнулся о корень, обнаженный недавними весенними дождями, и обругал себя за отсутствие концентрации.

Сосредоточься, идиот. Ты ведь не хочешь проиграть соревнования?

Он действительно этого не желал.

Ноги Чейза горели, да и легкие были как в огне, но он все равно продолжал двигаться, так же как всегда. Даже прибавил немного, выбегая из последнего крутого поворота.

В этот раз, споткнувшись, Чейз все-таки упал.

Он пытался приземлиться на плечо и перекатиться, чтобы получить как можно меньше повреждений, но тропа была слишком неровной и вместо того, чтобы покатиться, Чейз со стоном врезался в твердую землю. От удара у него перехватило дыхание, а вспышка боли подсказала — вероятно, он что-то растянул или сломал.

Ему потребовалось несколько минут, чтобы восстановить дыхание и попытаться сесть, осторожно придерживая плечо. И только тогда Чейз увидел, что заставило его упасть.

Рука.

Он недоверчиво уставился на руку, которая похоже принадлежала мужчине. Она была на удивление чистой и неприметной, длинные пальцы казались расслабленными. Его взгляд прошелся по предплечью, на котором так же не было видно ран, а затем…

Затем Чейз Эдгертон начал кричать, как девчонка…

* * *

— Теперь видите, почему я вызвал вас. — Голос шерифа Десмонда Дункана звучал слегка настороженно. — Мы на самой окраине Серинед, но место все еще попадает под мою юрисдикцию. И мне не стыдно признать, что этот случай выходит за рамки того, с чем когда-либо приходилось сталкиваться управлению шерифа округа Пиджент. — Он замолчал, а потом повторил: — Никогда не приходилось.

— Я не удивлена, — несколько рассеянно ответила собеседница.

Подготовка и опыт советовали Десу Дункану заткнуться и позволить ей сконцентрироваться на месте преступления, но любопытство оказалось сильней. Шериф не знал, чего он ожидал, выйдя на связь с ФБР. Он никогда не делал этого прежде, и возможно, его удивил бы любой агент. Этот уж точно его удивлял.

Во-первых, она была потрясающе красива. Обладала модельной фигурой и необыкновенным лицом ангела. И у нее были самые яркие голубые глаза, которые он видел в своей жизни. При всем этом, она выглядела удивительно непринужденной и, казалось, не представляет, какое впечатление производит на окружающих мужчин. На ней были выцветшие джинсы и свободный вязаный свитер, а так же прочная, но изношенная обувь. Ее длинные блестящие черные волосы были забраны в низкий конский хвост. Никакого макияжа, по крайне мере, насколько он мог судить.

Она сделала все, только что не вымазалась грязью, чтобы приглушить свой внешний вид. Но Десу все равно приходилось бороться с заиканием при разговоре с ней. Он даже не был уверен, что она показала ему значок.

Господи, а ему ведь было около шестидесяти.

Опасаясь задать неверный вопрос или же сделать это не вовремя, он осторожно проговорил:

— Я рад передать это в более опытные руки, поверьте. Конечно же, я первым делом позвонил в Бюро Расследований штата, но… Как только они выслушали меня, то посоветовали связаться с вами. Именно с вами, а не просто с ФБР. Честно говоря, меня это удивило. Что они немедленно посоветовали позвонить вам. Но эта идея показалась мне хорошей, поэтому я так и поступил. Но уж точно не ожидал, что мне ответит так много агентов и так быстро. Я послал запрос менее пяти часов назад.

— Мы были поблизости, — ответила она. — Достаточно близко. За горами в Северной Каролине.

— Другое дело?

— Оно и продолжается. Но пока не особо двигается, поэтому была возможность приехать сюда и все проверить.

Дункан кивнул, хотя собеседница на него не смотрела. Женщина стояла на одном колене в нескольких футах от тела — от того, что осталось от тела — ее взгляд был сосредоточен на останках.

Он задавался вопросом, что она видит. Потому что ходили слухи, будто агенты ООП видели куда больше, нежели большинство полицейских. Хотя, как они делали это, оставалось загадкой.

То, что видел Дункан, было достаточно просто, хотя и невероятно странно, и ему пришлось заставить себя посмотреть снова.

Распростертое тело лежало рядом с тем, что было популярной тропинкой для бега среди школьной команды бегунов и некоторых отважных жителей города. По этой тропинке практически невозможно было нормально идти даже быстрым шагом, не говоря уже о беге, что делало этот маршрут превосходной тренировкой, если конечно знать, что делать. Но тропинка становилась смертельно опасной, если вы понятия не имеете о своих действиях.

В этом месте круглый год случалось огромное количество растяжений, вывихов и поломанных костей, но особенно после весенних дождей.

Дункану не надо было быть судмедэкспертом или даже обычным врачом, чтобы понять — падение во время бега не может привести к подобным последствиям. Не к таким.

Густая растительность этой части леса сослужила убийце хорошую службу, скрыв большую часть тела. Помощники Дункана потратили несколько часов, чтобы очистить место от кустарника и вьющихся растений и получить доступ к телу.

После чего стало очевидно — здесь тело просто выбросили, убийство произошло в другом месте. Дункан, может, и не был специалистом по убийствам, но знал достаточно, чтобы понимать — федералы вряд ли обрадуются, обнаружив, что улики повреждены.

Улики. Он задавался вопросом, есть ли здесь хотя бы одна. Его люди уж точно ничего не нашли. Отпечатки проверялись по объединенной базе данных, и если это не поможет установить личность потерпевшего, Дункан предполагал, что следующим шагом будут слепки зубов.

Потому что у бедняги не осталось больше ничего, что можно было бы проверить.

Его левая рука частично лежала поперек тропинки и была аккуратной, без единого синяка, что приводило в ужас, потому что от локтя повреждения были… жуткими. Большая часть плоти и мышц каким-то образом была отделены от костей, остались только кровавые обрывки сухожилий прикрепленных то в одном, то в другом месте. Большинство, если не все внутренние органы пропали, как и глаза, а с черепа был сорван скальп.

Сорван. Господи, кто мог сорвать его? Что могло сделать это?

— Есть какие-нибудь идеи, что могло сделать это? — спросил Дункан.

— Ни одной разумной, — ответила она сухим тоном.

— Значит, не одному мне лезут в голову разные невероятные кошмары? — Он услышал в своем голосе облегчение.

Женщина повернула голову и посмотрела на него, затем легко поднялась с колена, отошла от останков и встала рядом с ним.

— Мы уже очень давно поняли, что не стоит разбрасываться такими словами, как невероятно.

— А кошмар?

— И это тоже. «Горацио, и в небе и в земле сокрыты чуждые нам вещи…»[1] — пожала плечами агент Миранда Бишоп. — ООП был создан, чтобы разбираться с этими странными вещами. Мы видим их достаточно.

— Именно это я и слышал, агент Бишоп.

Она улыбнулась, и Дункан вновь ощутил абсолютно непрофессиональную и полностью мужскую ответную реакцию на ее поистине поразительную красоту.

— Пожалуйста, зовите меня Миранда. Иначе, мы запутаемся.

— Да? И почему?

— Потому, — вмешался новый голос, — что скорей всего вы будете слышать от нас о Бишопе, но в этом случае мы говорим о Ное Бишопе — главе отдела.

— Мой муж, — пояснила Миранда. — Все называют его Бишоп. Поэтому, пожалуйста, зовите меня Миранда. — Она дождалась его кивка, а затем перевела взор своих прекрасных голубых глаз на другого агента. — Квентин, что-нибудь есть?

— Ничего такого, чего ты не заметила. — Агент Квентин Хейз покачал головой, затем нахмурился и вытащил веточку из своих взлохмаченных светлых волос. — Хотя я редко исследовал местность с подобной растительностью, поэтому не могу сказать, что точно ничего не пропустил.

— Нашему окружному судмедэксперту не приходилось иметь дело ни с чем кроме смертей в результате несчастных случаев с тех пор, как он получил работу. Но он с уверенностью сказал, что мужчина был убит не здесь, — громко проговорил Дункан.

Миранда Бишоп кивнула.

— Ваш судмедэксперт прав. Если бы жертва была убита здесь, земля пропиталась бы кровью — мягко говоря. Этот мужчина, вероятно, был жив двадцать четыре часа назад и здесь его выкинули сегодня примерно на рассвете.

Дункан не стал спрашивать, как она пришла к этому заключению — его судмедэксперт пришел к тому же выводу.

— Никаких следов борьбы, — добавил Квентин. — И если только этот парень не был накачан наркотиками, не потерял сознание или не был мертв, тогда я не могу представить, почему он не сопротивлялся.

— На самом деле, я надеюсь, что он уже был мертв, когда… это… с ним делали, — с гримасой проговорил Дункан.

— Мы все на это надеемся, — заверил его Квентин. — Если узнаем имя жертвы, то хотя бы будем знать с чего начать. А что с отпечатками, которые взяли ваши люди?

— Когда я проверял час назад, результатов еще не было. Вернусь к джипу и проверю еще раз. Как я и сказал, сотовая связь здесь не очень хорошая, да и наши рации практически бесполезны. Нам приходится использовать специально созданные вспомогательные антенны на полицейских машинах, чтобы вообще получить хоть какой-то сигнал. И все равно он достаточно слабый.

— Было бы хорошо, шериф. — Квентин наблюдал, как пожилой мужчина идет по направлению к дороге, затем повернул голову и с поднятыми бровями посмотрел на Миранду.

— Я не знаю, — сказала она.

Квентин заговорил тише, хотя ближайшие к ним помощники шерифа — главный помощник Нейл Скэнлон и его напарник Надин Квейн — находились в нескольких метрах от них. Они склонились над картой местности, разложенной на земле.

— Почерк похож. Невероятно бесчеловечные пытки.

Она положила руки в передние карманы джинсов и нахмурилась.

— Да, но это… это за рамками всего того, что мы пока видели.

— По крайней мере, от этого убийцы, — пробормотал Квентин.

Миранда вновь кивнула.

— Может это случай эскалации — обычное «ОН СТАНОВИТСЯ ХУЖЕ, КОГДА ВТЯГИВАЕТСЯ», но… в данном эпизоде, я не вижу цели. Был ли мужчина мертв в начале — все еще спорный вопрос, но он точно был мертв задолго до того, как убийца покончил с ним. А в случаях с другими жертвами, которые мы связали вместе, все было не так. Если это являлось пыткой, зачем продолжать ее после того, как жертва мертва?

— Ради забавы?

— Господи, надеюсь, нет.

— Я тоже. У меня у одного плохие предчувствия на этот счет?

— Хотела бы я, чтобы это было так. Но думаю, мы все уловили нечто необычное здесь и в других местах сброса тел. С другой стороны, я не имею ни малейшего представления, зачем этот убийца разделал тело буквально до костей и каким образом.

— Я не заметил каких-либо явных следов от инструментов на костях. Никаких следов когтей или зубов. А ты? — посмотрел на останки Квентин.

— Нет. Никаких видимых следов, что использовались химикаты, хотя точно нам скажут только криминалисты.

— Мы отправим тело — или то, что от него осталось — судмедэксперту штата?

— Да. Дункан уже одобрил это, и он был очень откровенен, говоря о техническом обеспечении в городке.

— Вернее о его отсутствии? Мы бывали в разных отдаленных местах, но это — то, что я называю действительное глухим местечком. Как думаешь, как много жителей в Серинед? В лучшем случае несколько сотен?

— Почти три тысячи, если считать тех, кто живет за границами города, но продолжает использовать почтовый адрес Серинед. — Она увидела, как поднимаются брови Квентина, и объяснила: — Я проверила, когда мы летели.

— Ха. А ты случайно не заметила, что мотель, мимо которого мы проезжали, выглядит чертовски похоже на тот, за стойкой которого стоит Норманн Бейтс?[2]

— Заметила. Но подумала о нем как о типичном мотеле маленького городка, в котором управляющий не имеет представления, что творится в его комнатах, — пожала плечами Миранда. — И мы знаем, что это, возможно, не имеет значения. Если эта жертва подходит к нашему делу, тогда место, где найдено тело, всего лишь еще одна часть мозаики. В этом случае мы не проведем здесь много времени.

— Я бы не был слишком уверен в этом.

Теперь уже Миранда посмотрела на него, подняв брови.

— Догадка, — объяснил Квентин. — Мы всего лишь в тридцати милях от Пансиона по прямой, а там, в течение очень долгого времени, происходило огромное количество странных вещей.

— Вы с Дайаной все решили, — напомнила ему Миранда[3].

— Ну, мы… она по большей части… отчасти все уладила. Надеюсь худшую часть. Но это не значит, что мы уладили все.

— Прошел год, — напомнила ему Миранда.

— Да, месяц в месяц. Черт, почти день в день. И это меня очень тревожит.

У Миранды Бишоп не было привычки не доверять догадкам или тревожному чувству, выраженному кем-то, особенно членом команды, и она не собиралась приобретать ее сейчас.

— Хорошо. Но пока ничего не ведет нас в направлении Пансиона. Никакой связи с местом или с кем-нибудь там мы пока не нашли.

— Знаю. Хотел бы я сказать, что ты убедила меня, но это было бы неправдой.

— Хочешь доехать до Пансиона и осмотреться?

— Если кто-то и поедет, то этот человек должен обладать свежим взглядом и у него не должно быть груза прошлого, — ответил Квентин настолько быстро, что Миранда поняла, он уже давно обдумывает этот вопрос. — И вероятно это должен сделать медиум, учитывая возраст и… природу того места.

— Ты прекрасно знаешь — у нас только двое доступных медиумов. Дайана не может ехать из-за своего прошлого, да и Холлис я бы держала поблизости.

— Почему? — посмотрел на Миранду Квентин.

Миранда вновь нахмурилась, и казалось, что она вглядывается в пустоту. Или во что-то, что могла видеть только она одна. Прошло много времени, прежде чем Миранда ответила.

— Потому что ее способности… развиваются. Потому что, кажется, каждое расследование приносит новую способность и увеличивает силу уже существующих. Такого быстрого развития экстрасенсорных способностей мы еще не встречали. Этот случай беспрецедентный.

— В последние месяцы она побывала в нескольких необычайно напряженных ситуациях, — медленно проговорил Квентин. — Честно говоря, так пошло с самого начала. Черт, спусковой механизм, который превратил ее в активного экстрасенса, был самым интенсивным и ужасным из всех, о которых я только слышал.

— Да, ей пришлось многое пережить, — сказала Миранда. [4]

— Но?

— Я не знаю ни о каком «но». За исключением того, что способности человеческого разума куда выше способностей человеческой психики.

Квентину пришлось обдумать слова Миранды.

— Ты хочешь сказать, что возможно она привыкает ко всему этому не настолько легко, как кажется на первый взгляд. Эмоционально. Психологически.

— Вот именно. Поэтому сейчас я бы держалась к ней поближе. Пока каждое из мест, где было оставлено тело, указывало на то, что убийца уже покинул округу. Мы собирали улики, задавали несколько вопросов и исследовали нити, которые приводили в тупик, а затем двигались дальше.

— Чем… меньше напряженности, тем меньше вероятность вызвать у Холлис какие-либо новые способности?

— Это лишь теория, — ответила Миранда. — И по очевидным причинам мы не можем постоянно поддерживать подобное состояние. Мы оба знаем, что любая ситуация может измениться за одну секунду. А во время наших расследований обычно именно так и происходит. Но за исключением приказа взять творческий отпуск, что будет совсем уж неудачной идеей и может причинить больше вреда, нежели пользы, это самое лучшее временное решение, которое мы только смогли придумать.

— Ты и Бишоп?

Миранда кивнула.

— Это не решит проблемы, учитывая, что темп развития Холлис как экстрасенса является именно проблемой, а не ее собственной естественной эволюцией, но мы надеемся, что это, по крайней мере, предоставит ей передышку, чтобы смириться с тем, как изменилась ее жизнь. Больше времени, чтобы привыкнуть к тому, что случилось с ней, проработать свои умения вести расследования, так же как и экстрасенсорные способности. Черт, да просто время, пойти по жизни без ощущения, что на лбу нарисована мишень.

— Именно это она и переживала во время всего сложного расследования деятельности Сэмюеля и его церкви.

— Да.

— Хорошо. — Квентин оглянулся, внезапно почувствовав тревогу. — Отличная теория, и я действительно надеюсь, что она сработает. Ради нее самой и ради нас. Но я начинаю думать, что это жуткое, но спокойное расследование может обернуться чем-то другим. Например, станет одним из самых напряженных. Им ведь уже следовало вернуться к этому времени, не так ли?

* * *

— Никто не говорил, что здесь водятся медведи, — яростно прошептала специальный агент Холлис Темплтон.

Специальный детектив Дайана Бриско продолжала смотреть на довольно крупный экземпляр черного медведя, рыскающего в кустарнике в двадцати ярдах от них, и прошептала в ответ:

— Для них как раз подходящее время года. Я так думаю. Весна. Они просыпаются от спячки и начинают искать еду.

— О, как мило.

— Обычно они убегают от людей.

— Ты это точно знаешь или только предполагаешь?

— Я много читала в прошлом году. Об охоте. Помню, что читала и об этом. Так же они могут взбираться на деревья и если атакуют — бесполезно притворяться мертвым, как например, с медведем гризли.

— Мне не пришлось бы притворяться мертвой, если бы напал гризли. Черт, мне не придется притворяться мертвой, даже если нападет этот медведь. — Холлис вздохнула. — Ладно, что будем делать теперь? Ждать, пока он уйдет?

— Наверно немного подождем. Похоже, он нашел себе еды.

Холлис наблюдала за движениями медведя несколько минут, а затем прищурилась, пытаясь больше увидеть сквозь заросли, в которых они прятались, и прошептала:

— О, черт.

Дайана уже и сама это увидела. Ее оружие, как впрочем, и оружие Холлис, было наготове. Хотя ее опыт с Глоком [5] ограничивался обучением и тренировками, Дайана удивилась, осознав, как уверенно он лежит в ее руке. Или, по крайней мере, знакомо.

— Давай обе прицелимся вон в то дерево в трех футах слева от медведя. Если это не напугает его, и он не побежит…

— Так то лучше. Потому что я не хочу стрелять в медведя, Дайана.

— Я тоже. Есть идея получше?

— Нет, черт побери. — Холлис тщательно прицелилась через заросли покрытого свежей зеленью кустарника, который был их единственным прикрытием.

— В дерево. Один… два… три.

Два выстрела прозвучали синхронно и одинаково громко в относительной тиши леса. Обе пули ударили в дерево возле медведя с глухим звуком, заставляя взметнуться в воздух щепки коры.

Медведь — либо уже был знаком с оружием или был достаточно осторожен, чтобы рисковать — побежал и, к счастью, в противоположном от них направлении. Он выбрал самый легкий путь, чтобы побыстрее спуститься с горного склона.

Женщины медленно поднялись на ноги, все еще держа оружие наготове, напряжение не покидало их до тех пор, пока они уже больше не смогли видеть медведя и слышать, как он с треском пробирается через подлесок.

Дайана, наконец, расслабилась и вложила пистолет в кобуру, которую носила на бедре. Теперь не было необходимости шептать, поэтому она громко сказала:

— Я впервые использую оружие в полевой работе и все из-за чертова медведя. Квентин не даст мне забыть об этом.

— Вероятно, нет, — согласилась Холлис, убирая оружие. — Думаешь, они слышали выстрелы? Или эхо? Здесь оно должно быть очень сильным.

— В такой местности? Бог его знает, учитывая, что все мы отправились на поиски в разных направлениях. Но даже если и, кажется, что мы прошли много миль, на самом деле мы просто не можем быть дальше, чем в нескольких сотнях ярдов от места, с которого начали. Остальные наверно уже вернулись.

Холлис проверила сигнал своего сотового, хотя они уже раньше поняли, что сотовые здесь бесполезны. Приема все еще нет. Она вздохнула и положила его в специальный чехол, который висел на бедре.

— Хорошо, даже если кто-то и слышал выстрелы, мы не можем в этом убедиться, и одной из нас придется вернуться.

— Пока другая останется здесь и убедится, что медведь не вернется и не уничтожит… улики?

— При данных обстоятельствах, это — правильная процедура.

— Отлично.

Тем не менее, Холлис заметила — никто из них не сделал ни шага в направлении кустарника, где раньше был медведь, чтобы убедиться — действительно ли он нашел именно то, что они подумали. Напомнив себе, что она более опытный агент, нежели Дайана и поэтому де-факто является в их паре ведущим детективом, Холлис обошла кусты, которые служили им укрытием, и осторожно направилась к этому месту.

Дайана молча последовала за ней. Они обе были настороже, обе держали руку на оружии, пока им не пришлось раздвигать заросли вьюна, чтобы посмотреть на находку животного. И убедиться в своих подозрениях.

Медведь обнаружил человеческие останки.

Женщины сделали шаг назад и посмотрели друг на друга. Холлис не знала, было ли ее лицо так же бледно, как лицо Дайаны, но скорей всего так и было. Независимо от того, как много раз ей уже приходилось смотреть на изуродованные человеческие останки, легче все равно не становилось.

Вероятно, это и хорошо.

И Холлис не знала, что хуже — найти свежие человеческие останки или те, которые прошли уже несколько ступеней разложения, как эти.

Ее тошнило от этого запаха.

— Это все твоя интуиция. Она подсказала оставить тропу и двигаться в этом направлении. Зайти так далеко. Потому что иначе…

— Иначе, — закончила Холлис, — сомневаюсь, что кто-нибудь натолкнулся бы на это тело. Узнаешь растение?

— Кудзу [6]. Этот участок земли намного ниже по склону. Растение покрывает и душит все на своем пути.

Холлис кивнула.

— Зимой кудзу высыхает, но весной и летом возвращается, и становится еще сильней. Лозы могут вырасти на несколько футов за один день. — Холлис замолчала, заставляя себя опустить взгляд на останки того, что как она считала, было женским телом. — Это определенно спрятало бы ее от всего за исключением хищников и маленьких животных.

— Отсюда возникает вопрос — сделано это случайно или же таковой была задумка?

— Да, если она оказалась здесь случайно, скорей всего мы больше ничего не узнаем. Но если она была оставлена здесь намеренно…

— Тогда это тело, в отличие от того, что было найдено на тропе, которой постоянно пользуются, не должно было быть найдено.

— Вот именно. И еще один вопрос — это один и тот же убийца?

Подняв брови, Дайана сказала:

— Знаю, все эти следственные штуки мне все еще в новинку, но тебе не кажется, что было бы натяжкой предполагать, что в таком отдаленном месте орудует два разных убийцы?

— Даже слишком большой натяжкой. Мы не только не знаем, убил ли этих двоих один и тот же человек, но мы даже не знаем, была ли эта жертва вообще убита. В такой местности очень часто происходят несчастные случаи.

— Но ты-то не веришь, что это была естественная смерть. — И это был не вопрос.

— Думаю, обычно нам так не везет, — пожала плечами Холлис. — Поэтому будем считать, что это убийство, пока улики не укажут на обратное.

— Понятно.

Холлис оглянулась, слегка нахмурилась, и, размышляя вслух, проговорила:

— Убийца, которого мы преследуем уже два месяца, скидывал тела по всему юго-востоку. Поэтому нет никакой возможности узнать, где находится его дом. Может здесь рядом, а может и нет. В соответствии с профилем у него может вообще не быть дома или же он временный.

— Да уж информации, с которой можно работать, совсем мало.

— И это — мягко говоря. Но если оба эти человека являются его жертвами, это определенно что-то новое. До этого момента он разбрасывал тела на сотни миль, а не на сотни ярдов. И это первый раз, когда мы нашли две жертвы, которые как я предполагаю, были убиты в течение недели. Парень на тропинке был убит недавно, а эта женщина, по крайней мере, несколько дней или неделю назад.

Дайна коротко вздохнула и медленно выдохнула.

— В этом полагаюсь на тебя, учитывая, что я едва дошла до середины обучения. — Она была одним из самых новых членов ООП, присоединившись к ним менее года назад. — И повторюсь, нечто тебя привело сюда. Только ведь дело не в интуиции?

— Да.

— Ты видела ее.

— Я увидела ее на мгновение. — Холлис вновь нахмурилась. — И это было странно. Обычно они достаточно долго слоняются поблизости, чтобы хотя бы попытаться пообщаться. А она едва позволила мне себя увидеть, но была довольно далеко.

— Но она привела нас сюда. Вероятно, поняла, что иначе ее тело вообще не найдут.

— Ты ничего не видела? Никого? — посмотрела на Дайану Холлис.

— Нет. Но я не часто просто вижу их здесь, на нашей стороне, по крайней мере, без помощи урагана или какой-либо другой внешней энергии. У меня это обычно происходит преднамеренно, ты же знаешь. Мне необходимо сконцентрироваться и войти в подобие транса. Иногда все происходит во время сна.

Дайана ненавидела это, и сейчас даже сильнее, чем раньше, когда она и представления не имела о своих экстрасенсорных вторжениях благодаря многочисленным лекарствам, которые использовали различные доктора и ее отец, чтобы держать под контролем ее «болезнь». Ни Элиот Бриско, ни любой из этих докторов даже на мгновение не предположили, что вероятно она не больна, а… одарена. Дайана и сама не задумывалась об этом. Она была полностью убеждена, что ее разум в лучшем случае нестабилен, а в худшем же она просто сошла с ума.

Пока не встретила Квентина Хейза. Он и другие члены команды ООП все объяснили и безоговорочно приняли ее.

В первые в жизни она не чувствовала себя уродом.

— Дайана?

Она переключила свое внимание на настоящее, мимоходом сказав:

— Ненавижу, если это случается, когда я сплю. Это очень сбивает с толку.

— Могу представить. Фактически очень хорошо представляю.

— Да, но ты никогда после нашего маленького эксперимента не говорила, что думаешь о том визите в серое время. — Это было название, которое Дайана использовала для места или для времени, которое казалось своего рода лимбо между миром духов и миром людей.

— Было ужасно страшно. Я не завидую твоей способности перемещаться туда. — Несмотря на то, что Холлис и сама была медиумом, она абсолютно ничего не знала о том сером и безжизненном лимбо, что было еще одним подтверждением веры Бишопа в то, что каждый экстрасенс уникален.

— Ты также не рассказала об этом ни Бишопу, ни Миранде?

Губы Холлис изогнулись в кривой улыбке.

— Не нужно быть телепатом, чтобы знать — они оба… беспокоятся обо мне. Похоже, я своего рода фрик среди экстрасенсов, и они не знают, что случится со мной с течением времени. Мне не слишком много рассказывают, но я поняла, что самые последние тесты показали — количество электрической энергии в моем мозгу чрезмерно даже для экстрасенсов. И очень большой вопрос — окажется ли это на благо или во вред.

— Мне жаль, чтобы ты не сказала это до того, как я взяла тебя в серое время.

— Не начинай беспокоиться. Я в порядке. Просто… мои способности развиваются, вот и все. Лучше бы у меня появлялись подсказки о том, что я еще смогу делать, до того как еще одна смертельная ситуация без предупреждения откроет очередную дверь в моем экстрасенсорном мире. В этом случае было бы меньше проблем.

— Если ты так говоришь. — Дайана не выглядела особо убежденной, но взгляд на останки отвлек ее. — Бросим монетку, чтобы узнать, кто останется здесь с ней?

— Нет нужды — я останусь. Она может нанести мне еще один визит, пока я одна. Кроме того, ты, кажется, лучше ориентируешься в такой местности, поэтому вероятность, что ты заблудишься куда меньше. А еще и Квентин. Вы двое связаны, и ты обычно ощущаешь его, верно?

Лицо Дайаны приобрело сдержанное выражение, но затем она с готовностью проговорила:

— Обычно. И сейчас я уверена, он либо слышал выстрелы, либо же почувствовал что-то, потому как мне кажется, что он направляется к нам.

— Хорошо, иди и встреть его, пожалуйста. Чем меньше времени мне придется здесь ждать визита духа или медведя, тем лучше.

— Я слышу их. — Дайана развернулась и проговорила: — Сиди тихо. Я приведу остальных так быстро, как только смогу.

— Я буду здесь. — Холлис осталась смотреть на останки женщины, которая если предположить, что приходил именно ее дух, умерла слишком молодой.

От тела осталось совсем немного. Холлис знала достаточно, чтобы понять, что личинки и животные-падальщики использовали большую часть мягкой ткани. Осталось немного кожи, и чуть-чуть длинных светлых волос на небольшой части кожи головы, которая по-прежнему держалась на черепе.

У нее были превосходные зубы, прямые и просто белоснежные.

Должно быть, стоили целое состояние в кабинете у дантиста.

Холлис осторожно опустилась на колени, убеждая себя, что запах не такой уж и невыносимый, все время пока изо всех сил пыталась найти какие-нибудь улики, чтобы понять, как умерла женщина. Осматривая место преступления так, как ее учили.

Первая находка поразила ее, во-первых, потому что она до сих пор ничего не замечала, а во-вторых, потому что убийца проявил неожиданную неряшливость — пластиковая петля связывала хрупкие запястья жертвы за спиной. Такие петли используют полицейские в крупных операциях или когда у них нет при себе металлических наручников.

Но также весьма вероятно, что подобные пластиковые крепления можно найти в коробках с мусорными мешками или в любом магазине «Сделай сам» в садовом или домашнем отделе.

Холлис отодвинула эту мысль в сторону и продолжила изучать останки. Медведь, решила она, слегка… подвинул тело, поэтому сложно даже предположить в какой позе была жертва, когда ее оставили здесь. Сейчас она лежала лицом вверх; плечи, запястья и ладони по большей части под ней, а ноги искривлены, раскинуты в сторону насколько это было возможно, но сведены вместе у лодыжек и ступней.

Не было признаков еще одних пластиковых наручников, но Холлис задалась вопросом, не были ли лодыжки связаны так же, как и запястья. Вероятно, так и было.

Кроме того, она неожиданно поняла, что не было абсолютно никаких следов одежды. Ее горло сжалось при мысли о молодой девушке, вероятно уже мертвой или все еще живой, испытывавшей боль и страх, когда ее выбросили здесь в грязь и заросли, связанную и голую. Невероятно уязвимую. Такую одинокую.

Это возродило собственные воспоминания, которые Холлис изо всех сил старалась забыть.

— Эй.

Холлис практически выпрыгнула из своей кожи. Она подняла взгляд и разозлилась, услышав дрожь в своем голосе, когда проговорила:

— Черт побери, откуда ты здесь взялся?

Глава 2

— С запада, — сухим тоном ответил Риз Демарко. — Я закончил осматривать свой сектор и направлялся обратно, когда услышал выстрелы.

Конечно, это обязательно должен был быть он. Холлис неожиданно вспомнила, что помимо всего прочего, Демарко — телепат. Она быстро поднялась на ноги и отряхнула колени.

— Здесь был медведь, — быстро объяснила она. — Мы напугали его. Дайна отправилась доложить, а я осталась здесь — ждать.

— А.

Он посмотрел на останки, его холодное красивое лицо как обычно не выражало никаких эмоций. Демарко был одет так же небрежно, как и остальные члены ООП сегодня — в джинсы, белую рубашку и легкую ветровку, но неформальная одежда ни капли не смягчила военную выправку, которая была видна в каждой его позе, в каждом движении. В нем ощущалась невероятная сила, подготовка и умение использовать все это наилучшим образом.

Холлис видела это и в других бывших военных, но в прямой осанке Демарко… в его сверхчувствительности к окружению было что-то слегка… чрезмерное. Ей он казался слишком настороженным, слишком готовым к действию. Он напоминал ей взведенный пистолет, и Холлис не имела ни малейшего представления, где в нем запрятан опасный спусковой крючок.

Она не могла видеть его ауру, пока Демарко сам не позволял этого.

А он не позволял.

— Полагаю, медведь обнаружил эти останки?

Холлис стряхнула странные несвязные мысли. Он — телепат, помнишь? Не позволяй ему пробраться тебе в голову. Правда, у нее не было никакого щита, который смог бы удержать его, если бы у него появилось желание. Черт.

— Да.

— Это и привело вас двоих так далеко от троп?

— Не совсем.

Он поднял взгляд, светло-голубые глаза сосредоточились на ее лице.

— Холлис, ты ведь знаешь — мы на одной стороне. Тебе не надо быть со мной столь осторожной. Я не пытаюсь прочитать тебя.

Она задумалась над тем, что значили его слова — он действительно не читал ее, или же ему не нужно было даже пытаться, чтобы сделать это. И ей не хватило смелости спросить.

— Я уклонилась от ответа? Прости. Мы с Дайаной не следовали за медведем, мы шли за духом, который привел нас сюда. Только потом мы столкнулись с медведем. Который нашел то, что осталось от тела.

— Должно быть, столкновение получилось интересным.

— Можно сказать и так.

Демарко вновь переключил свое внимание на останки.

— Вероятно, женщина, скорей всего молодая. Блондинка. Отличные зубы. Руки были связаны за спиной и нет никаких следов одежды, поэтому скорей всего смерть не была случайной. Очень может быть, что имело место изнасилование, хотя было ли это мотивом преступления сказать невозможно. Это все, к чему меня привели мои познания в криминалистике.

— То же самое и у меня. Кроме того, очевидно, что она здесь пробыла дольше, чем мужчина.

— Да. Медведь был не первым, кто нашел ее.

Холлис не понравилась тишина, которая повисла между ними, поэтому она начала размышлять вслух. Во время расследований это становилось ее привычкой. В конце концов, если вокруг тебя всегда крутятся телепаты, есть ли смысл…

Кроме того, ей стало интересно, согласится ли он с ее выводами.

— Это тело было оставлено в пятидесяти ярдах от ближайшей тропы?

— Примерно так.

— В подобном месте, скорей всего никто не будет бегать или прогуливаться. Деревья и кустарники спрячут все, что здесь оставят, даже сейчас, когда они еще не покрылись листвой.

— Когда все станет зеленым, кудзу скроет все что угодно фута на два в любом направлении.

Холлис кивнула.

— Здесь достаточно ровное место, но сверху и снизу достаточно крутой склон. Совсем нелегко добраться сюда. С таким рельефом, фауной и флорой, шансы, что тело обнаружат практически нулевые. Или были таковыми, если бы нас не увели так далеко с проторенной тропинки. Поэтому…

— Поэтому, в отличие от того тела, это — не было предназначено для чужих глаз. — Демарко задумался на минуту. — Интересно, что является более существенным — чтобы нашли его, или же чтобы не обнаружили ее.

Холлис и не думала посмотреть на вопрос с этой точки зрения. Все еще размышляя вслух, она проговорила:

— Убийца, если полагать, что он один и тот же — не мог подумать, что мы будем искать так далеко после того, как обнаружим первое тело. — Она нахмурилась. — Мне не нравится два предположения в одном предложении.

— Одно из них с отрицанием, — указал Демарко.

— А это важно?

— Может быть. Я бы сказал, что оно верное. На самом деле местоположение первого тела должно было гарантировать, что внимание полиции будет сосредоточено вдали от этого места. И даже учитывая расширенный поиск, оно все равно было бы за его пределами. Ни у кого из нас не было причин искать это тело.

— Конечно, если убийца знает полицейские процедуры. — Холлис замолчала, а затем продолжила: — Думаешь, тот парень на тропинке должен был отвлечь внимание, чтобы никто не смог найти женщину? Потому как мне кажется, ее вообще вряд ли нашли, если бы нас не было на первом месте преступления, и не прочесывай мы местность в поисках улик.

— Может, наш убийца параноик. Или он не хотел рисковать, что мы можем обнаружить это тело.

— Потому что он связан с ней? Потому что она не была выбрана наугад?

— Вполне вероятно.

— Тогда почему не избавиться от тела как следует? Он мог бы закопать ее. — Холлис не знала, почему она спорит с Демарко, ведь в его предположениях было столько же смысла, сколько и в ее собственных.

— Только не здесь. Слишком много гранита вокруг, поэтому получится лишь бесполезная неглубокая могила. А где нет гранита, корни деревьев сделали бы рытье вручную делом сложным и долгим, а вероятно и вообще невозможным.

— Есть места, где копать легче.

— Верно. Но может, ему не хватало времени. Или ему необходимо было избавиться от тела как можно скорей.

— Хорошо. Но…

Холлис почувствовала это еще до того, как увидела признаки. Напряжение, настолько внезапное и сильное, будто энергичный поток прошелся в воздухе. Затем Демарко повернул голову, посмотрел на нее, просветив ее почти насквозь. Холлис увидела, как в одно мгновение его глаза изменились — зрачки расширились, будто его без предупреждения столкнули в непроглядную темноту.

Впервые за несколько месяцев она смогла увидеть его ауру, которая излучалась на восемь-десять дюймов вокруг его тела. Холлис никогда не видела ничего подобного — сейчас она, несомненно, отличалась от его нормальной ауры интенсивного красновато-оранжевого цвета. В этот момент его аура была темного цвета индиго, пронизанного серебряными и фиолетовыми прожилками.

Ей едва хватило времени, чтобы воспринять все это, до того как она поняла, что Демарко бросается к ней. Как раз когда он сбил ее с ног и увлек на землю, она почувствовала, как что-то дернуло ее за плечо, и услышала отдаленный, глухой треск выстрела.

* * *

У Дайаны было практически сверхъестественное ощущение направления — талант, который она обнаружила только в прошлом году. Но ее физическая форма и выносливость в отличие от большинства членов команды были по-прежнему ниже нормы.

И она ненавидела это.

Неважно сколько раз Квентин или Миранда напоминали ей, что она практически всю свою сознательную жизнь провела в тумане, а ее чувства были притуплены различными лекарствами и за то короткое время, что Дайана вернулась к нормальной жизни, она уже многое успела нагнать. Но она не могла избавиться от ощущения, что должна была… быть сильней к этому моменту. Как минимум, физически.

— Ты сильней, нежели считаешь, — говорил ей Бишоп, всего лишь пару недель назад.

Да, верно.

Правда в том, что она всю свою жизнь бездумно и отстраненно плыла по течению, ни к чему не имея отношения. Дайана очень хотела поверить, что все доктора, которые пробовали на ней очередные препараты, терапию или лечение, на самом деле действовали исходя из ее интересов, и в глубине души искренне верили, что она страдает от некой неизвестной умственной болезни. Но она прекрасно знала, что ее отец является очень состоятельным и могущественным человеком. И Элиот Бриско получает все, что только пожелает.

Он хотел держать жизнь единственной дочери под контролем. И хотя отец по-прежнему заявлял, что действовал исключительно из любви и беспокойства, Дайана пришла к выводу, что им управляла необходимость контролировать то, что принадлежит ему. Кроме того, им руководил глубинный страх перед тем, чего он не понимал.

Например, экстрасенсорные способности.

Дайана попыталась оттолкнуть от себя болезненные мысли. Она жалела, что в последние несколько месяцев отец удвоил свои усилия, пытаясь еще раз убедить ее, что она совершила ошибку, присоединившись к ФБР. И особенно к ООП.

Она пришла к выводу, что отец не случайно увеличил давление именно в тот момент, когда ее привлекли к первому полевому заданию.

Осознанно или нет, но он точно знал, как подорвать уверенность дочери в себе.

Не обращай на него внимания. Черт, сконцентрируйся на работе.

Облокотившись на ближайший клен, чтобы перевести дыхание, Дайана решила, что двигаться кратчайшим путем, оказалось не такой уж хорошей идеей. Попытка избежать длинной дороги, состоящей из множества поворотов и изгибов, ради более короткого пути, означала, что ей придется чертовски сильно постараться и перебраться через гору.

— Черт с этими трудностями, — пробормотала она себе. — Ты окружена людьми, которые даже представления не имеют, что значит бросить начатое дело.

Это напоминание не прибавило ей уверенности, но, по крайней мере, заставило оторваться от дерева и пойти дальше.

Вверх.

Менее чем в двадцати ярдах от вершины, она остановилась, чтобы прислониться к другому дереву, но в этот раз не только из-за горящих ног и выскакивающего сердца.

Рядом был Квентин.

Это ощущение… странное. Больше чем просто знание, это была ощутимая связь, которую она не могла объяснить и пока отказывалась подробно исследовать. Даже после всех этих месяцев Дайана неизменно ловила себя на том, что сопротивляется этой сильнейшей внутренней тяге, не позволяя себе чувствовать влечение к Квентину, тогда как все ее инстинкты настаивают на этом.

Бишоп сказал, что это происходит потому, что она слишком долго жила под чужим контролем. Поэтому когда все медикаменты покинули ее организм, и власть отца над ней была прервана как юридически, так и практически, она инстинктивно начала бороться за свою независимость — даже против связи, которая ничем ей не угрожает.

Он сказал это совершенно неожиданно, обучая ее нескольким основным движениям боевых искусств. И Дайана с негодованием посчитала, что он сделал это, только чтобы отвлечь ее и сохранить свое превосходство в состязании. А потом она хорошенько поразмыслила над его словами. Сначала она признала, что Бишопу едва ли был необходим отвлекающий маневр, учитывая его мастерство. И затем поняла, что он прав, а она сама никогда не подняла бы эту тему. И его слова были именно тем, что ей необходимо было услышать.

Что вполне логично. Бишоп, как поняла Дайана, был именно таким. Он улавливал вещи, которые люди не хотели обсуждать, и фактически заставлял их это делать.

Или, по крайней мере, задуматься о них. Она не желала обсуждать именно эту тему и тут же ощетинилась. Дайана просто не была готова говорить о своем отце и обо всем том багаже, который он ей оставил. Только не с Бишопом.

И только очень редко и коротко с Квентином.

Это заставляло ее чувствовать себя ужасно виноватой, хотя Дайана и была абсолютно уверена, что он прекрасно знал, что творится в ее голове. Квентин проявил весьма нетипичное терпение и не только не потребовал, но даже не попросил от нее никаких обязательств. Он дал ей время, в котором она так нуждалась, чтобы примириться с новой жизнью и удивительными способностями, и с их внутренней связью, которая не имела ничего общего с доминированием.

По крайней мере, она думала, что именно поэтому он не…

— Дайана?

Слава Богу, он не телепат.

— Привет. — Она с облегчением заметила, что успела отдышаться и ее голос звучит нормально, хотя она и была не в форме.

— Мы слышали выстрелы. — Квентин не вытащил свое оружие, но было очевидно, что он напряжен, а его взгляд настороженно осматривал окрестности.

— Мы с Холлис столкнулись с медведем. — Когда он быстро перевел взгляд на ее лицо, Дайана добавила: — Не буквально. Но мы вынуждены были напугать его. Он нашел кое-что, Квентин. Еще одно тело. Или то, что осталось от него.

— Черт. Убийство?

— Мы так думаем.

Он быстро выдохнул.

— Хорошо. Миранда направляется сюда с парой помощников Дункана. Она сказала, что Риз будет там с Холлис еще до того, как мы доберемся до них.

— Как она узнала… — Дайана оборвала себя, когда до нее дошло.

Квентин кивнул

— Я никогда до конца не понимал, как они с Бишопом делают это, но, кажется, они всегда знают, где находится каждый из нас относительно них и друг друга.

— Это немного… тревожит, — призналась Дайана.

— Ты привыкнешь. — Он замолчал, размышляя, а затем добавил: — Или нет. Ладно, пошли.

— И ты полагаешь, что я смогу найти дорогу обратно.

— Я знаю, что ты можешь найти ее. — Его голос был сух. — Ты так же хороша, как и компас.

— Мое единственное умение, — пробормотала Дайана.

— Одно из многих. Твой отец опять звонил прошлым вечером?

— Он звонит почти каждый вечер, — сказала она, пытаясь говорить так, чтобы голос звучал беззаботно. — Он чертовски упрям. И что?

— Не позволяй ему подорвать твою уверенность в себе. Дайана, ты — ценный член этой команды, потому что у тебя есть способности и умения. Если ты не заметила, ООП не та команда, к которой слишком легко присоединиться. И никто не попадает внутрь, пока Бишоп не убедится, что они могут внести свой вклад в расследование.

— Да, но…

— Никаких но. Ты заслужила это. Хорошо?

Спустя минуту Дайана кивнула.

— Хорошо. — Она повернулась, чтобы пойти обратно по своим следам, радуясь, что путь назад по большей части идет вниз по склону. — Думаешь у нас два убийцы? — спросила она через плечо.

— Скорей всего нет. С нами случались, конечно, и более странные вещи, но шансов мало.

— Это именно то, что мы… — Звук выстрела оборвал ее речь, и Дайана резко остановилась, повернувшись к Квентину. — Что за черт?

— Винтовка. А ни у кого из нас нет винтовки.

— Откуда стреляли? Я не могу сказать со всем этим эхом.

— Думаю, звук пришел с другой стороны долины.

— Охотник?

— Не думаю.

Дайну не надо было просить продолжить свой путь. Или поторопиться.

* * *

— Не вставай!

Демарко на одно мгновение прижал Холлис к земле всем своим весом, а потом скатился, держа в руке пистолет. Он сузил глаза, пытаясь сквозь кустарник рассмотреть горные склоны, окружающие равнину под ними. Его рука лежала всего лишь в нескольких дюймах от черепа убитой женщины.

— Прости, — коротко добавил он.

Не двигаясь, Холлис указала на аккуратную дыру в плече своего пиджака и судорожно рассмеялась.

— Простить? За то, что ты, вероятно, спас мою жизнь?

— Это спорное утверждение, учитывая ту скорость, с которой ты исцеляешься. Нет, я сожалею, что опрокинул тебя на землю без предупреждения.

— Да на это не было времени. Я понимаю, поверь.

Холлис немного гордилась тем фактом, что ее голос звучал практически так же спокойно, как и его. Она перекатилась на живот, но продолжала опираться на холодную землю, потянувшись за оружием. — Не думаю, что выстрел был случайным.

Это не был вопрос. Но Демарко все равно ответил.

— Скорей всего нет. Это была мощная винтовка. И сомневаюсь, что охотники в этих краях используют подобное оружие.

— Значит, кто-то стрелял в меня?

— В одного из нас. Или же намеревался встряхнуть нас.

Холлис задалась вопросом, может ли хоть что-то встряхнуть Демарко. Она в этом сильно сомневалась.

— Я ничего не вижу, — сказала Холлис спустя минуту, изучая местность, как и он. По крайней мере, насколько это было возможно через окружающий их кустарник. Хотя понятия не имела, что должна искать. — К слову, как, черт побери, ты узнал, что будет выстрел?

Демарко немного помедлил, а когда заговорил, его тон был почти равнодушным.

— Боковым зрением я что-то заметил. Вероятно, солнечный свет вспыхнул на стволе винтовки.

Холлис посмотрела на небо, которое еще несколько часов назад заволокло темными тучами, и проговорила:

— Ага. Ладно, держи при себе загадочные военные секреты. Я не возражаю, если ты просто скажешь, что это не мое дело. — Несмотря на смысл сказанного, ее голос, мягко говоря, звучал саркастически.

— Холлис, это не военная тайна.

Нечто, что она не смогла определить, проскользнуло в его всегда таком безразличном тоне, и по непонятной причине обрадовало ее.

— Нет?

— Нет. — Демарко посмотрел на нее, а затем отвел глаза в сторону и добавил: — Я могу чувствовать, когда оружие нацелено на меня или кого-то, кто находится рядом.

— Всегда?

— Насколько я знаю, да.

— Это экстрасенсорная способность?

И вновь он слегка колебался прежде, чем ответить.

— Бишоп называет это примитивной способностью. Оружие представляет собой смертельную угрозу — я ощущаю угрозу. Это механизм выживания.

— Похоже он очень полезен, особенно в нашем деле.

— Так и есть.

— Ты все еще чувствуешь угрозу?

— Не явную.

— То есть оружие больше не нацелено на нас, но стрелок все еще может быть… там, где он или она и был?

— Что-то вроде того.

— Может тогда, поднимемся с земли?

Он еще раз кинул на нее взгляд.

— Я могу ошибаться, знаешь.

— Да?

Он не ответил, что удивило Холлис. С первой же встречи, Демарко произвел на нее впечатление очень уверенного в себе мужчины. Вероятно, даже слишком уверенного. Она полагала, что он был из тех, кто рассматривает любое колебание как слабость.

Именно по этой причине она всегда была настороже рядом с ним, так как сама была склонна постоянно колебаться.

Решив, что это не тот случай, Холлис собралась подняться с земли. Свободная рука Демарко сразу же взлетела и схватила ее за запястье, заставив остаться на месте.

Пуля попала в дерево рядом с ними с глухим ударом, в разные стороны разлетелась кора дерева, и звук выстрела эхом разнесся по окрестностям, так же как и в первый раз.

Если бы Холлис поднялась, как планировала, она скорей всего получила бы эту пулю прямо в центр груди.

Демарко освободил ее запястье.

— Теперь мы можем встать.

Что он и сделал.

Холлис на минуту осталась в прежнем положении, изучая красные следы, которые он оставил на ее запястье. Затем приняла протянутую руку и поднялась на ноги. Казалось, она полностью доверилась Демарко и его уверенности, что снайпер не выстрелит вновь, и над этим стоит задуматься.

Она действительно доверилась ему.

— Значит, пули были предназначены мне, — проговорила Холлис, ее голос звучал спокойно, несмотря на бешено стучащее сердце. — Я была мишенью.

Редкое хмурое выражение исказило его лицо, пока Демарко продолжил изучать горные склоны перед ними.

— Может быть. В зависимости от его позиции, мы могли быть частично видимы, даже находясь на земле. Или может, стрелок не видел, что ты собираешься встать, а просто последний раз выстрелил в то место, где мы были несколько минут назад, пытаясь удержать нас на земле и выиграть больше времени, чтобы убраться отсюда. И то, и другое возможно. Мы, вероятно, сможем установить приблизительную траекторию, используя пулю, которая попала в это дерево и первую, если конечно найдем ее.

— А если траектория подтвердит твое подозрение? — спросила Холлис, подозревая, что он уже пришел к какому-то выводу.

— Тогда стрелок находился на другой стороне долины.

Холлис посмотрела, затем нахмурилась и медленно вытащила оружие.

— У меня плоховато с оценкой расстояния, но… это не близко.

— Да. Но для подготовленного снайпера с хорошим прицелом, дистанция не является непреодолимой.

— Думаешь, он промахнулся намеренно?

— Думаю с таким оружием и прицелом, который как я подозреваю, он использовал, скорей всего стрелок попал бы в цель, а не промахнулся.

— Он мог промахнуться в первый раз, только потому, что ты оказался быстрей. Кстати, я сказала спасибо?

— Пожалуйста. — Но Демарко смотрел на другую часть долины, его глаза вновь сузились. — Зачем привлекать к себе внимание? Глупая идея. Мы бы даже не заподозрили, что он находится там, если бы не это. Он мог бы наблюдать за каждым нашим шагом.

— И зачем ему делать это?

— В том то и вопрос. Вероятные ответы: потому что он хочет увидеть нас в действии. Потому что хочет увидеть нашу реакцию на эту жертву и на место, где он оставил тело. Потому что мы здесь всего несколько часов — новые игроки, которых он хочет узнать. Или… потому что ему нравится наблюдать. Нравится смотреть как люди — будь то служители закона или простые обыватели — реагируют на то, что он для них оставил.

— Но мы же пришли к выводу, что это тело не должны были найти.

Демарко кивнул.

— Итак… он не ожидал увидеть нас здесь. Любого из нас. Да и вообще кого бы то ни было. У него была веская причина полагать, что в этом месте никого не будет.

— Что означает, что ни один из нас не был целью?

— Во всяком случае, не той целью, которую он ожидал или планировал. Цель по воле случая. Мы — один из нас или оба — в его черном списке, поэтому он и выстрелил. Но если он не ожидал, что кто-то найдет эту жертву, тогда что он делает на другой стороне долины с мощной винтовкой? И почему для него важнее выстрелить в нас, выдав тем самым свое присутствие, а не подождать и понаблюдать, чтобы собрать информацию?

Холлис не была уверена, что смогла бы ответить, поэтому обрадовалась, когда появились Дайана и Квентин. Оружие обоих вытащено из кобуры; было заметно, что они насторожены и внимательны.

— Мы слышали выстрелы, — проговорил Квентин.

Демарко, используя минимум слов, объяснил, что случилось.

Холлис молча вставила палец в дыру от пули в своем пиджаке.

Как обычно комментарий Квентина был несколько легкомысленным:

— Ты просто не можешь держаться в стороне от неприятностей, верно?

— Очевидно, нет.

Дайана же внимательно изучала горные склоны, окружающие долину.

— Господи, это же дикая местность. Тот, кто стрелял, может быть где угодно. Даже если бы мы точно знали, где находится стрелок, нам бы потребовалась вечность чтобы добраться туда. — Она помолчала, а потом добавила: — И разве мы не подставляемся, стоя здесь?

— Пока стрелок закончил, — проговорил Демарко, убирая оружие в кобуру.

— Ты читаешь его мысли через долину? — посмотрела на него Дайана.

— Нет. Но он закончил. Пока.

Заметив, что Квентин тоже убирает оружие, Дайана последовала его примеру. Я учусь доверять им всем. Или может быть, я просто доверяю Квентину. Доверие нелегко давалось ей. И она все еще удивлялась, когда чувствовала его.

Отбросив эти мысли, Дайна заставила себя вновь посмотреть на останки второй жертвы. Бедняжка. Что случилось с тобой? Кто сделал это?

В отличие от Холлис, Дайна не видела недавно умерших. Духи, которых она чаще всего встречала — проводники, как она их называла — обычно были своего рода посланниками, выходившими с ней на связь, чтобы она смогла передать информацию. Они показывали ей то, что ей нужно было увидеть или каким-нибудь другим способом давали понять, как помочь беспокойным духам обрести покой и мир в том, что находится за гранью жизни.

Поэтому Дайана не беспокоилась, что может столкнуться с духом этой бедной женщины. И она была рада этому.

Останки женщины и так выглядели достаточно плохо. Ужасно. Желудок Дайаны содрогался, но ей пока удавалось, если не полностью подавить тошноту, то хотя бы справляться с ней. На данный момент. Дайана сочла это своего рода профессиональным успехом. По крайней мере, она не унизилась, избавившись от своего ланча.

Стараясь сохранить лицо как можно дольше, она переключила свое внимание на Холлис и проговорила:

— Значит, стрелок целился в тебя? Но почему?

— Это сбивает меня с толку. Но Риз сказал, что целью мог быть любой из нас.

— Хорошо. И с чего бы кому-нибудь из вас становиться целью? Этот парень специально стрелял в агентов ООП? Или в кого-то из вас конкретно?

— Вполне вероятно и то, и другое, — ответил Квентин. — За годы работы мы нажили много врагов, и по отдельности, и как команда. Мы стараемся не светиться в новостях, и чаще всего нам это удается, поэтому я был бы очень удивлен, если бы вас опознали как агентов ООП. Ни на ком из нас нет куртки ФБР, но мы носим оружие — пистолеты и они могут указывать на нашу вероятную принадлежность к полиции.

— Да, — проговорила Холлис, — но прямо перед тем, как вы добрались сюда, мы пришли к выводу, что стрелок, вероятно, не ожидал, что здесь кто-то будет, так как эту жертву не должны были найти.

— Вы полагаете, что стрелок и есть убийца, — проговорила Дайана.

— Мне хотелось бы так думать, — призналась Холлис. — Потому что нам действительно не нужно чтобы по округе слонялся случайный маньяк с мощной винтовкой и стрелял в нас, пока мы пытаемся вести расследование… — Она прервала себя, нахмурившись.

— Еще один маньяк? — пробормотал Демарко.

— Ты знаешь, что я имею в виду. В одного убийцу обитающего в этой глуши, я еще могу поверить. Но не в двух.

— Если только это не команда, — предположил Квентин. — Я считаю, что это маловероятно, но мы должны рассмотреть и такую возможность.

— Эта вероятность из числа тех, которые я не стала бы даже рассматривать, — ответила ему Холлис. — Судя по тому, что я читала и слышала, это крайне сомнительно.

— Верно. И зачем же убийца устроил эту стрельбу?

— Может, он хотел, чтобы мы знали — он наблюдает? — проговорила Дайана.

Холлис, нахмурившись, посмотрела на нее.

— Но он не мог знать, что мы будем здесь, вот в чем дело.

— Не только здесь, — сказала ей Дайана. Она поняла, что на нее смотрят и, подняв брови, взглянула на Демарко. — Думаешь, он сейчас… или был где-то в долине? Выше того места, где мы находимся?

— Вероятно. Я сужу по траектории пуль и ответ «да» кажется более вероятным, нежели «нет».

— Тогда хорошо.

Квентин покачал головой.

— Прости, Дайана, но то, что очевидно для тебя, остается загадкой для остальных.

— Вы знаете, где мы находимся?

— По отношению к чему? Кроме того, что мы находимся на одной стороне этих гор, я на самом деле не… — Квентин неожиданно нахмурился.

Дайана кивнула.

— Если он находился в долине выше нас, тогда у него был отличный вид на место, где была обнаружена первая жертва. Оно находится южнее и мы не так далеко от него. Стрелок в долине, встав лицом на север, легко мог просматривать оба места. Вероятно, он наблюдал целый день.

Нью-Йорк

Директор ФБР — Михаэль Хьюз — уныло смотрел на знаменитую картину, на которой были изображены проказничающие нимфы. Он едва ли замечал других посетителей музея, блуждающих по залу. Он гораздо лучше ощущал присутствие охранника, одетого в униформу, прогуливающегося через зал с казалось бы случайными, но на самом деле совершенно точными интервалами в восемь с половиной минут. И еще более явственно он ощущал камеры, размещенные по прекрасно продуманной схеме.

Музей знал все уловки, которые требовались для охраны ценностей.

— Расслабься, Михаэль. Кто-нибудь может подумать, что ты планируешь ограбить это место.

Хьюз не расслабился. Он даже не повернул головы и заговорил тихим голосом.

— Ты обычно выбираешь менее публичные места. И мне не нравится идея появиться на записи камер безопасности в твоей компании. Без обид.

— Конечно, какие обиды. Тебе не нужно беспокоиться о какой-либо записи. Эта часть системы следующие полчаса подвергнется профилактической проверке.

— И я должен… доверять этой информации? — Он чуть не сказал «поверить на слово», но смог во время остановиться.

— Если бы я был тобой, я именно так бы и поступил. — Характерный голос звучал довольно приятно.

Но когда Хьюз кинул быстрый взгляд на своего собеседника, то заметил, что правильные черты его красивого лица ничего не выражали, а полуулыбка была скорей опасной, нежели ободряющей. Мужчина был высоким, стройным, но широкоплечим и атлетически сложенным и мог быть в любом возрасте от пятидесяти до шестидесяти пяти. Каким бы ни был его возраст, его жизненная сила была очевидна и вокруг него витала аура власти.

Один из сильных мира сего — это Хьюз знал точно. Так же он понимал, что мало кто может похвастаться тем, что знает имя этого человека, и еще меньше его лицо. Мужчина очень хорошо умел держаться в тени.

Хьюз сконцентрировался на том, что должен был сказать.

— Послушай, я сделал все, о чем ты просил меня.

— Да, сделал. Спасибо.

— И я сделал все это, так как полагал, что в интересах Бюро и страны — обуздать Ноя Бишопа и его команду инакомыслящих.

Это было точное и ясное заявление, и Хьюз гордился им. Он репетировал его в своей голове неделями.

Хьюз действовал не из злости. Не из ревности или обиды. Им не руководила жадность. И определенно он не руководствовался страхом. Он хотел, чтобы его собеседник прекрасно понимал это.

— Ничего не изменилось, Михаэль. Бишоп все еще опасен. Его команда все еще опасна.

— Я не уверен в этом. Больше не уверен.

— Почему? Потому что они смогли остановить Сэмюеля, в процессе убив его?

— Они не убивали его.

— Может, кто-то другой и держал в руке нож, но именно они уничтожили его. И ты знаешь это.

— Я не знаю, что случилось в Резиденции, и ты тоже. У меня есть отчет Бишопа, подтвержденный командой и местным главой полицейского управления. В нем сказано, что Сэмюель был заколот одним из своих последователей[7]. Больше не появилось никаких свидетелей, желающих дать показания о случившемся. У меня так же есть коробки с уликами, доказывающими, что Сэмюель ответственен за такое количество убийств, о котором я даже не хочу думать, включая дочь сенатора США.

— Михаэль…

— Независимо от того, что ты можешь сказать об этом, приходится признать — Бишоп и его команда остановили серийного убийцу. Одного из многих. И это неоспоримо.

Его собеседник помолчал некоторое время, а затем проговорил:

— Значит, он, наконец, склонил тебя на свою сторону.

Хьюз молчал, пока в нескольких футах от них через комнату шел охранник, а затем невозмутимо проговорил:

— Мне не нравится Бишоп. Я считаю, что он высокомерен и безжалостен, он склонен играть по своим собственным правилам, а не по закону. И я крайне сомневаюсь в этих… паранормальных способностях, о которых он заявляет

— Но он успешен. И этого тебе достаточно.

— Он демонстрирует результаты. Положительные результаты. Он ловит, запирает или же уничтожает убийц, которые без сомнения угрожают общественной безопасности. Он делает это без фанфар, держа себя и свою команду в стороне от СМИ насколько это возможно. И его работа не порочит облик Бюро в глазах общественности или других правоохранительных органов. Возможно, даже наоборот — его отдел улучшил образ ФБР за последние годы. А нам это было необходимо.

— Понимаю, — ответил собеседник. — Ты потратил время на то, чтобы прочитать все файлы более подробно.

Хьюз чувствовал, что начинает потеть.

— Я не хотел, чтобы личная неприязнь повлияла на мои суждения. Поэтому да, я проверил всю историю ООП. Изучил характеристики Бишопа и других агентов его команды.

— Ты был поражен.

— Они впечатляющая группа людей. Индивидуалисты — да. Инакомыслящие — определенно. У большинства, если не у всех, есть в прошлом серьезные травмирующие события, которые должны были, мягко говоря, сделать их непригодными для работы в органах.

— Одно это должно сказать тебе…

— Они все прошли стандартную для Бюро процедуру психологической оценки личности и все дальнейшие оценки. Что бы ни случилось с ними, они невероятно хорошо справились с травмой. Вдобавок, Бишоп разработал для своей команды обязательные регулярные оценки физического состояния — начиная с медицинских тестов и заканчивая проверкой силы и выносливости. Эти люди тестируются на каждом уровне, далеко вне стандартов и требований Бюро. Они — одна из самых полезных и подготовленных групп агентов в Бюро. — Хьюз помедлил, а затем добавил: — Они так же были оценены группой исследователей, которые работают в Бюро, о чем я не имел представления. Исследователями сверхъестественного.

Мужчина коротко, саркастически рассмеялся.

Хьюз совсем не хотел, чтобы его собеседник подумал, будто он защищается, когда произнес:

— Мне сказали, что эта особая группа была частью Бюро с середины прошлого века. Появилась во время Холодной войны, когда любая уважающая себя держава проводила серьезные исследования в сфере сверхъестественного.

— Правительства всегда финансируют безумные проекты, Михаэль, и мы оба знаем это. Но наше правительство предпочло все-таки не заходить слишком далеко с экспериментами по дистанционному наблюдению, не так ли?

Хьюз был очень удивлен этим высказыванием, хотя и задавался вопросом почему. В лучших традициях «знай своих врагов» его собеседник скорей всего заглянул в историю паранормальных исследований. Кроме того, он был очень осторожным и обстоятельным человеком.

— Дистанционные эксперименты были не слишком удачными, — признал Хьюз. — Но другие эксперименты продемонстрировали больше перспектив. И мне сказали, что отдел Бишопа предоставляет огромное количество необработанной информации, как из полевой работы, так и из лаборатории. Достаточно чтобы исследователи были заняты в течение многих десятилетий.

— Мои налоги в действии.

Хьюз проигнорировал усмешку.

— Я сам крайне не доверяю самой концепции экстрасенсорных способностей, а еще меньше использованию этих способностей в качестве исследовательских инструментов и не понимаю, как это может работать. Но Бишоп, бесспорно, сделал это — у него процент раскрываемости около девяносто девяти. А его команда действует куда лучше, чем любой другой отдел в Бюро.

— Чего тебе достаточно.

— Я Директор ФБР. Успехи и провалы моих агентов отражаются на моем суждении. И, по моему мнению, Отдел Особых Преступлений бесспорно является успешным подразделением.

— Михаэль…

— За эти месяцы, у меня не появилось ничего — абсолютно ничего, за что я смог хотя бы сделать выговор Бишопу, не говоря уж о понижении.

Мужчина сделал шаг, чтобы встать лицом к лицу с Хьюзом, и проговорил:

— На тебя давят, так? Тебя предупредили отступить. — Черт. — Сенатор Лемотт.

И это было не просто предположение.

— Я говорил, он могущественный человек. Но это не только он. Судя по тому, что я смог узнать, Бишоп предпринял определенные усилия еще до того как сформировал свой отдел. Он устанавливал связи, которые могли бы помочь ему в случае необходимости. Люди как внутри Бюро, так и снаружи — в правительстве и в частном секторе. Очень важные, очень влиятельные люди. И они, кажется, поддерживают его безоговорочно.

После паузы, собеседник проговорил:

— Я могу уничтожить тебя, Михаэль.

Хьюз не собирался отступать и отводить глаза в сторону.

— Да, можешь. Но это ничего бы не изменило, во всяком случае, для тебя. Потому что я могу гарантировать тебе, что любой мой преемник так же будет поддерживать Бишопа и ООП. Пока он не сделает нечто абсолютно неприемлемое для ФБР, его не будут трогать. По крайней мере, мы.

На минуту, Хьюзу показалось, что ему так и не удалось найти выход из тупика. Но потом его собеседник развернулся и пошел прочь.

Хьюз смотрел ему вслед. И наблюдал, как по комнате очередной раз проходит охранник. Затем развернулся и устремился к выходу из музея, сохраняя на лице безучастное и слегка озабоченное выражение. Оказавшись снаружи, он прошел полквартала до того места, где его ждала машина с водителем, и забрался внутрь.

И только тогда Михаэль смог расслабиться. Немного. Водитель, не задавая вопросов, завел двигатель и тронулся с места.

Хьюз сделал вдох и медленно выдохнул, не в первый раз задумавшись, что выбрал не ту работу. Он достал сотовый и нажал кнопку быстрого набора номера. Ответили по первому гудку.

— Бишоп.

— Нам надо поговорить, — проговорил Михаэль Хьюз. — Сейчас же.

Глава 3

Серинед, Теннесси.

— Собаки, — предложил шериф Дункан. — Не сегодня, конечно, но завтра с самого утра. Здесь в горах так часто теряются люди, что мы создали почти дюжину поисково-спасательных команд из собак и у них очень высокий процент успеха. Они могут выследить практически что или кого угодно. Снайпер, должно быть, оставил след от того места, где были тела до своего наблюдательного пункта. И так как дождь пока не прошел, собаки должны его уловить.

— В состав трех команд входят тренеры, обучавшиеся при полицейском управлении, и у них есть разрешение на ношение оружия, так что они смогут защитить себя, если что, — добавил главный помощник Скэнлон.

— Стрелок не станет слоняться поблизости, — проговорил Квентин. — Поэтому будет ли в этом смысл? Готов поспорить, что он почистил место: подобрал гильзы, и любые другие улики, которые указывали бы на то, что он там был. Этот парень профессионал, а профессионал не оставит улик, которые мы смогли бы обнаружить.

— Капитулянт. — Покачивая головой, Демарко добавил: — Хотя я согласен с тобой — это бесполезная трата людских ресурсов. Он давно ушел, по крайней мере, оттуда.

Квентин согласно кивнул.

— Я готов поспорить, что если мы все-таки захотим потратить людские ресурсы и продолжить поиски, то найдем старую охотничью беседку[8] или что-то подобное: место, где он мог провести день в относительном комфорте.

Вероятно, почти в таком же комфорте, как и мы сейчас, размышлял Квентин. Поскольку условия, в которых они оказались, были далеки от его представлений о комфорте. «Конференц-зал» в управлении шерифа округа Пиджет едва ли можно было назвать большим. В нем помещался стол, за которым могли сесть шестеро — если конечно никто не возражает сидеть с тесно прижатыми локтями. И если они в состоянии терпеть стулья — такие старые, что от легкого движения, сидящего на них человека, начинают не просто скрипеть, а громко визжать.

Скэнлон стоял, облокотившись о дверной косяк — комната просто не могла вместить еще одного человека.

В помещении было единственное маленькое окно, закрытое пыльными жалюзи, которые скрывали из вида быстро спустившуюся на город ночь. Стремительно приходящие сумерки — это так характерно для ранней весны в горах. В один угол комнаты были втиснуты два высоких шкафа для документов. Два более низких шкафа стояли возле двери, обеспечивая необходимую свободную поверхность для размещения несуразной кофеварки, пестрой коллекции кружек, молочного порошка и пластиковых ложек.

Хотя никто из сидящих за столом и не соблазнился кофе. Вкус которого, как предполагал Квентин, будет больше похож на тормозную жидкость.

В другом углу у стены находился старый стол с поцарапанной крышкой, который занимал слишком много места и использовался, очевидно, как свободная поверхность для древнего принтера, высокой скособоченной стопки желтых папок, двух отсоединенных клавиатур и блестящего нового телефонного аппарата с несколькими линиями.

Телефон не был подключен.

Квентину казалось, что он работал и в более унылых помещениях, но сейчас на память не приходило ни одно.

Шериф Дункан уже извинился за недостатки старого здания и этой тесной комнаты, даже предположил, что они, вероятно, смогут занять столовую в гостинице, которая предоставляла номер с завтраком. Ее то он и посоветовал им на время пребывания в городе.

— Пожалуйста, — говорил он, — не останавливаетесь в мотеле. Тараканы частенько уносят ночью обувь.

Миранда серьезно отнеслась к совету, позволив одному из помощников Дункана позвонить и заказать необходимые комнаты для команды, в то время как другой отвез багаж агентов в гостиницу. Но она настаивала, что для этой первой настоящей встречи группы больше подойдет конференц-зал шерифа.

— День был долгим и все устали. Мы можем отдохнуть и начать завтра утром, возможно прямо в гостинице, если управляющий не возражает.

— Я позвоню Джуэл… Джуэл Лоусон — владелица и управляющая. Я уверен, она не будет возражать. Ваша группа в любом случае займет почти все номера, и вы не потревожите других гостей.

— Спасибо, шериф.

— Называйте меня Дес, пожалуйста. Все вы. Мы здесь, как видите, не особо придерживаемся формальностей. Черт, у меня всего шесть помощников, работающих полный рабочий день, и горстка временных, которым я не позволяю даже носить оружие. — Он покачал головой. — У нас и без всего этого дел невпроворот.

— Это правда, — пробормотал Скэнлон.

— Не ругайте себя, — посоветовал им Квентин. — На самом деле никто не может быть готов к появлению монстра. Вы просто надеетесь, что он пройдет через ваш город и покинет его, как можно быстрее.

— Оставив после себя так мало тел, как только возможно? — сказал Дункан.

— Вот именно. Немного везения и нам не придется оставаться здесь дольше, чем ночь или две.

Но, как все полицейские, ведущие расследование и стремящиеся добраться до сути, даже если пока особо и не с чем работать, они испытывали беспокойство и не торопились добраться до гостиницы и устроиться.

— Останки на пути к судмедэксперту штата и пока не получено совпадений по отпечаткам, поэтому у нас есть лишь предположения. И слишком много вопросов, — проговорил Демарко.

Квентин кивнул.

— В настоящий момент самый главный вопрос для меня — почему в Риза и Холлис стреляли. Если это наш убийца, то было глупо привлекать внимание к своему присутствию.

— Может, он запаниковал, — предположила Дайана.

— Может быть. Но если мы правы насчет расстояния, с которого он стрелял, значит, этот парень настоящий профессионал, обученный снайпер. А они обычно не поддаются панике.

Демарко — сам бывший в своей прошлой армейской жизни опытным снайпером — сказал:

— Это требует дисциплины. А дисциплина развивает терпение.

— Или, по крайней мере, что-то очень похожее на терпение, — согласилась Миранда — сама дипломированный снайпер. — Меня волнует, что профиль неверен.

Демарко кивнул.

— Если хороший снайпер соберется кого-нибудь убить, скорее всего, он сделает это с максимального расстояния при помощи винтовки с прицелом. Руки марать не будет — сработает чисто и холодно, как его учили. Это обезличенное убийство.

— Этих людей практически разделали и это уж точно не обезличенно.

— Может, убийства на расстоянии где-то на полпути перестали его удовлетворять. И он решил запачкать руки кровью.

— Серийные убийцы обычно эволюционируют, — согласилась Миранда.

Дункан уставился на нее.

— Серийные убийцы? Разве не должно произойти как минимум три убийства со схожим почерком, прежде чем можно будет заявить, что орудует серийный убийца?

Миранда внимательно на него посмотрела.

— То незаконченное дело, о котором я упоминала.

— Которым вы занимались, когда я позвонил? В Северной Каролине, откуда вы прилетели? И что с ним?

— Может получиться так, что это одно и то же дело, Дес.

Дункан посмотрел на каждого агента, сидящего за столом, а затем вновь сосредоточился на ее лице.

— Было больше тел, больше жертв? И они были найдены так же, как и эти двое?

— Найдены в местах, где тела оставили специально, и так в трех штатах. Жертв замучили до смерти.

Шериф нахмурился. Он слегка откинулся на стуле и выругался сквозь зубы, когда тот громко застонал. А затем проговорил:

— Признаю, я немного знаю о пытках, но за последние несколько лет мы все услышали об этом больше, чем хотели. Думаю, это не те пытки, которые применяются, чтобы получить информацию?

Миранда покачала головой.

— Насколько мы можем судить, жертвы не обладали ценной информацией. Никаких связей с организованной преступностью или бандитскими группировками, полувоенными или террористическими организациями. Они были обычными среднестатистическими гражданами — ни в чем неповинными, за исключением того, что привлекли к себе внимание убийцы. Убийцы, который очевидно любит наблюдать, как страдают его жертвы.

— Господи. — Дункан выглядел крайне встревоженным. — Вы слышите о подобном, видите в новостях, но никогда не ожидаете, что это случится на вашем заднем дворе.

— Мы не знаем, случилось ли это на самом деле, особенно учитывая последние события с участием профессионала со снайперской подготовкой. До сих пор убийца не демонстрировал подобных навыков. Но это вероятно, особенно если эти две жертвы никак не связанны друг с другом и не имеют явных врагов.

— То есть, вы говорите мне, что это или ваш серийный убийца прошел через мой город, или же у меня имеется местный свихнувшийся убийца, затаивший злобу против этих мужчины и женщины. — Дункан неожиданно нахмурился. — Мужчины и женщины, которых мы не можем найти ни в одном списке пропавших по нашему округу. Один из моих помощников уже в третий раз проверяет списки за последний месяц.

— Мужчина, вероятно, был жив и здоров еще вчера, — напомнила ему Миранда. — Поэтому заявление о его пропаже пока и не поступило, особенно если он жил один и регулярно отправлялся в деловые поездки. Женщина, с другой стороны…

— Мертва, по меньшей мере, несколько дней, — внес свой вклад Демарко. — Вероятно около недели. Если она жила одна и у нее не было семьи, тогда у нее скорей всего имелась работа, где к настоящему моменту должны были заметить ее пропажу.

Холлис наклонилась вперед, вздрогнув, когда ее стул протестующе заскрипел, и проговорила:

— Может, мы не достаточно широко раскинули сеть. Ясно, что места обнаружения тел, не являются первоначальными местами преступления, и мы не знаем, где их на самом деле убили. И мы не можем утверждать, что жертвы — местные.

— Верно, — согласилась Миранда. — Точно так же было и с тремя предыдущими жертвами, если предположить, что убийца все-таки один и тот же. Пока мы не установим личности, мы не сможем узнать, откуда они. Нам следует проверить списки пропавших, как минимум, в радиусе ста миль.

— Для начала, — пробормотал Квентин.

— Мои люди уже работают над этим, — проговорил шериф. — И мы расширим поиск.

Несколько стульев пронзительно заскрипели, когда люди на них беспокойно задвигались. Миранда поднялась с грустной улыбкой.

— Думаю, на сегодня мы сделали все, что могли. Гостиница выше по улице, верно?

— Три квартала вверх, легко дойти пешком. По дороге есть два хороших ресторанчика, в обоих прекрасная кухня, кроме того они работают достаточно долго.

— Мы, вероятно, воспользуемся вашим предложением и оборудуем своего рода командный центр в гостинице. Если конечно управляющая не будет против, и условия позволят использовать наши ноутбуки и другую электронику. Я позвоню вам утром и дам знать.

Когда под аккомпанемент стонов и скрипов встали остальные, Дункан вздохнул и проговорил:

— Думаю, это лучший выбор. Здесь у нас недостаточно надежный доступ в Интернет, но гостиница была отреставрирована несколько лет назад и хозяйка установила все новейшие технические штучки, включая wi-fi.

— Звучит прекрасно. Вы знаете, где нас искать, если что-то случится ночью, в противном случае увидимся утром.

Дункан проводил агентов до небольшого помещения, где находились рабочие места. Один из его временных помощников даже не пытался выглядеть профессионально — откинувшись назад на стуле и положив ноги на стол, он читал журнал. Второй временный помощник внимательно смотрел на монитор компьютера.

Двое постоянных помощников этой смены находились на патрулировании.

Даже не убрав ноги со стола и не отложив в сторону журнал, Дейл Макмари проговорил:

— Кто-то доставил арендованные внедорожники для агентов, шериф. Меня просили передать, что они припаркованы у входа, ключи под ковриками.

Прежде чем Дункан смог удивиться откуда взялись арендованные автомобили в городе, который не мог похвастаться прокатной компанией или успел спросить, кто доставил автомобили, Миранда весело проговорила:

— Сегодня мы просто оставим их снаружи, если вы не против.

— Нет, никаких возражений. Заприте их на всякий случай, но вряд ли их здесь потревожат. Увидимся утром.

Когда за агентами закрылись двери, Макмари горестно сказал:

— Я думал, федералы всегда носят куртки с надписью ФБР большими буквами на спине.

— Ты слишком много смотришь телевизор, — вмешалась Бобби Сильверс. — Это маленький городок и они не хотят выделяться больше, чем это необходимо.

Однажды я потеряю ее. Она перейдет в управлении полиции большого города.

Дункан вздохнул и проговорил:

— Какие-нибудь успехи?

— Нет, прости шериф. Я перепроверила все звонки, которые мы получили за последний месяц — уже четыре раза, чтобы быть абсолютно уверенной, что ничего не пропустила — и нет ни одного пропавшего человека похожего на описание.

— Хорошо. Проверь ближайшие округа, по крайней мере, в радиусе ста миль. Управления шерифов, полицейские управления, дорожные патрули. И государственные бюро тоже. Проверь их списки пропавших, и выясни, нет ли в них наших жертв.

— Сделаю, шериф.

— Нейл, иди домой и отдохни, — обратился Дункан к своему главному помощнику. — Завтра ты мне будешь нужен.

— Хорошо.

— А что я? — спросил Макмари.

Дункан посмотрел на него.

— Ты, Дейл, убери ноги со стола. Я хочу, чтобы ты нашел «ВД-40»[9], а затем отправился в конференц-зал и смазал каждый чертов стул.

* * *

Би Джей наблюдал.

Здание было старым, кирпичи заплесневели и слегка пахли сыростью. А с северной стороны, которая даже днем находилась в тени, был переулок между этим строением и соседним, которым мало кто пользовался. Здесь его окружала темнота, и он чувствовал себя, как в убежище.

Защищено.

Он наблюдала за ними, как давно научился наблюдать за собакой, в характере которой не уверен — уголком глаза, а не прямо. Он посмотрел на них, а затем отвел глаза, позволяя своему взгляду скользить, не задерживаясь. Би Джей избегал смотреть в упор из опасения, что кто-нибудь из них может ощутить это.

Они особенные и ему надо быть очень осторожным, сегодня он это понял.

Но удивительно как много можно увидеть только взглянув.

Все пятеро носили обычную одежду, предназначенную для того, чтобы помочь им смешаться с толпой или, по крайней мере, сделать их не похожими на агентов ФБР. Двое мужчин, три женщины. По его мнению, всем им было около тридцати. Их движения были непринужденными, как у людей, которые чувствуют себя уютно в своих натренированных и энергичных телах. Прогуливаясь вдоль тротуара, Би Джей медленно двигался вверх по склону к гостинице, где как он знал, они остановятся на ночь.

По дороге из управления шерифа они зашли в один из ресторанов — сидели за столиком возле окна и разговаривали. Он заметил несколько улыбок, но пришел к выводу, что они не слишком увлечены светской болтовней.

Би Джей задавался вопросом — смогли бы они в другом месте и в другое время стать друзьями.

Он распознал их с первого взгляда. Как солдаты одного боевого подразделения или полицейские, отправляющиеся на облаву, они были также сконцентрированы на единой цели, на своем задании. И это чувствовалось — независимо от того насколько расслабленными они выглядели внешне — эта внутренняя настороженность и напряженность, эта бдительность к тому, что их окружало.

К опасности.

Заметнее всего эта внутренняя готовность к действию была в одном из мужчин. Каждое его движение — даже просто шаг, сделанный с кошачьей легкостью — выдавало это. У него были хорошие инстинкты, очень хорошие. И вполне вероятно больше, чем просто инстинкты.

Иначе он никогда не смог бы спасти жизнь Темплтон.

— Выведи ее из игры, если представится шанс.

Шансы появлялись и исчезали. Но без сомнения будут еще.

Би Джей наблюдал, как они удаляются от него. Это была короткая улица, просматривающаяся целиком, с небольшими кварталами, характерными для маленького городка, которые в большом городе и кварталами бы не назвали. Поэтому он мог наблюдать за группой вплоть до самой гостиницы, не покидая своего укрытия в переулке.

В гостиницу легко забраться. У него была вся прошлая ночь, чтобы осмотреться и теперь он знал планировку здания, как свои пять пальцев. Просто на всякий случай.

Он наблюдал, как они поднялись по ступеням широкого крыльца и слегка задержались перед открытой дверью, прежде чем их пригласили внутрь. Дверь закрылась, и гости исчезли из его поля зрения.

Почти развернувшись, чтобы направиться по другим запланированным на сегодня делам, он остановился, краем глаза заметив движение в тени на тротуаре рядом с гостиницей. Ему пришлось изо всех сил напрячь глаза и сосредоточиться, и на мгновение он все-таки успел разглядеть мелькнувшего впереди другого наблюдателя, следовавшего за агентами ФБР.

Би Джей не был уверен мужчина это или женщина. Но кем бы ни являлся другой наблюдатель, он настолько слился с тенью, будто был ее частью и не имел своей формы и материи. Он скользил в тени, и, наконец, остановился в углу маленького переднего дворика гостиницы, в высоком кустарнике у изгороди из кованого железа, которая выполняла скорее декоративную функцию, нежели защитную.

Мимо проехал автомобиль и Би Джей заметил, что другой наблюдатель настолько хорошо замаскирован кустарником или своими навыками, что даже фары не смогли выдать его или ее.

Би Джей помедлил еще одно лишнее мгновение, затем медленно двинулся назад через переулок туда, где припарковал свой автомобиль, мысленно добавляя в игру еще одного игрока. Неизвестного игрока, с неясными мотивами.

Интересно…

* * *

Было почти десять часов вечера, когда Миранда вышла из комнаты на балкон второго этажа, который огибал здание Викторианской эпохи с трех сторон. Она еще не оделась для сна, и это хорошо, так как температура была всего на несколько градусов выше нуля. Чувствуя себя уверенно в свитере и джинсах, она оперлась на высокие перила и посмотрела вниз на тихую, залитую мягким светом Главную улицу Серенад.

— Похоже на открытку? — Тихий голос раздался сзади, от угла здания, где балкон поворачивал на другую сторону. — Идеальный вид «приезжайте и навестите нас», Торговая палата хотела бы, чтобы именно такую картинку видел весь остальной мир.

Миранда не оглянулась, но тихо ответила:

— Так часто делается, эти маленькие милые городки — выглядят идеально как на открытке и настолько же притягательно. Может поэтому монстры охотятся в них. — Это была правда, которую она узнала несколько лет назад[10].

— Да. Такие городки изолированы географически и технологически. В них, даже если люди и закрывают двери, то замки легко открыть или сломать, а единственная система безопасности — семейная собака, спящая в ногах постели. Городок достаточно маленький, чтобы большинство знало своих соседей, но не настолько, чтобы незнакомцы воспринимались, как угроза, тем более что они приносят туристические доллары, когда приезжают в Блу Ридж [11].

— Я бы сказала, сюда немногие приезжают. Здесь еще парочка гостиниц, и обе меньше этой.

— И один вшивый мотель. Да, я видела.

— Так и подумала. Что еще ты видела?

— За вами наблюдали. Всю дорогу от управления шерифа. А также пока вы были в ресторане.

— Переулок на другой стороне улицы?

— Да, он не настолько умен, как считает. Что, конечно же, не делает его менее опасным. А может даже более. Я позволила мельком увидеть себя, чтобы заставить его взять передышку. Но конечно так, чтобы он не смог меня опознать. Он в том паршивом мотеле. Платил наличными, использовал вымышленное имя, чтобы зарегистрироваться. Джон Смит, можешь поверить? Думаю, он отправился спать.

— Именно он стрелял сегодня?

— Практически уверена.

— Ты нашла его позицию?

— Гейб сделал это.

Габриель Вульф был оперативником Убежища. Как и его сестра-близнец Роксана. И они вместе составляли уникальную команду.

— Квентин оказался прав?

— Да. Старая охотничья беседка. Никаких улик, включая следы от ног, шин и копыт. В засаде не было найдено ничего стоящего, что можно было бы отнести в суд, за исключения маленькой вмятины. Гейб считает, что оно могло быть оставлено биноклем.

— Значит, за нами наблюдали целый день.

— Похоже на то. Должно быть, парень двигался пешком по хребту, придерживаясь гранитных пластов, чтобы не оставлять следов. И судя по тому, как хорошо ему это удалось, и насколько извилистой и сложной была его дорога, мы предполагаем, что он очень дисциплинирован и решителен. И хорошо знает местность в этом районе.

— А эту особенно?

— Да.

— Тогда возможно он не тот убийца, которого мы преследуем.

— Пока ты не найдешь чего-то, что более прочно свяжет эти тела, с обнаруженными ранее, будем считать, что ответ «нет». У предыдущих мест, где он оставлял тела, есть одна общая деталь — они были близко к дороге. Сегодняшние — не особо. Но это не все «хорошие» новости. Учитывая расстояние между позицией стрелка и местом обнаружения второго тела, этот парень — профессиональный снайпер. То есть прекрасно обученный и хорошо экипированный. Вероятно бывший военный. А солдаты с подобными навыками не склонны оставлять работу только потому, что сняли униформу.

— Частный подрядчик.

— Война создала огромное количество подобных подрядчиков. А с современной вшивой экономикой, становятся все тяжелей найти законную работу в этой области.

— Платный убийца?

— Мы так предполагаем. Об этом лучше поговорить с Демарко, но в этом предположении есть смысл, учитывая какое мастерство необходимо для того, чтобы сделать подобный выстрел. Если мы правы, за голову Холлис вероятно назначили цену. Это самое простое объяснение. Дело в том…

— Что самое простое объяснение редко оказывается самым верным в нашем мире, — закончила Миранда. — Но почему выбрали именно Холлис? Она принимает на себя удар куда чаще, чем любой другой агент, но не потому что находилась на передовой. Обычно она держится в тени. У нее, конечно, есть враги, но это враги отдела, а не ее личные. Она никогда не была ведущим агентом в каком-либо расследовании и не работала под прикрытием.

— Все так. Именно так. Но мы не можем обойти тот факт, что он наблюдал весь день. Холлис достаточно долго была неподвижна и часто находилась на открытой местности, чтобы он мог выстрелить, если это было его единственной целью, единственной причиной, по которой он сидел там в засаде. Но он ждал. Весь день и даже после того как была найдена вторая жертва. Можно подумать именно этого он и дожидался.

— Может, надеялся, что мы не найдем жертву. Или может Дайана права, предположив, что он ведет с нами интеллектуальные игры.

— Может быть и так. Особенно если он узнал в ком-то из вас агента ООП. — Собеседница Миранды сделала паузу, а затем саркастически добавила: — Становится похоже на Дикий запад, только в вашем случае отчаянный молодой стрелок, въезжающий в город, чтобы кинуть вызов знаменитому ветерану, оказывается извращенным серийным убийцей, который желает противопоставить свои навыки и умения ООП.

— Я действительно надеюсь, что все не так.

— Вот именно.

Миранда довольно долго молчала, ее взгляд рассеяно скользил по тихой, мирной картине Главной улицы маленького города США. Наконец она проговорила:

— Если Холлис была целью, значит, она стала для кого-то угрозой. Реальной угрозой для какого-то конкретного лица. И мне трудно поверить, что это абсолютно не связано с нашим расследованием в последние недели.

— Не похоже на то.

— Нет. Не похоже.

— Возможно, стрелок просто следовал за вами двумя, пока вы вели расследование. И получил приказ ничего не делать пока…

— И это вопрос, верно? Пока что? Может… где-то по дороге, своими действиями или просто своим присутствием Холлис стала помехой для убийцы. Но она обладает не слишком агрессивными и угрожающими способностями. Она медиум, самоцелитель и видит ауры. И в чем угроза?

— Мы этого не узнаем, пока не обнаружим, кому или чему она угрожает.

Миранда глубоко вздохнула и затем медленно выдохнула, с ее губ сорвалось облачко пара.

— Да. А тем временем, у нас есть эти убийства, которые надо расследовать.

— Это точно.

— И в то же время мы должны защищать Холлис.

— Вероятно, легче было бы убрать стрелка.

— Легче, возможно, но не правильнее. Убери его и появится шанс, что для этой работы пришлют кого-нибудь другого. Кого-нибудь, кого мы можем не увидеть, пока не станет слишком поздно. По крайней мере, этот парень враг, которого мы знаем, за которым мы можем наблюдать.

— Верно. Значит, будем наблюдать за ним? Прилипнем к нему?

— Как банный лист. И, Роксана, будь осторожна. Будь очень осторожна. И ты, и Гейб.

— Поняла. Отдохни сегодня, хорошо? Вы ребята бродите в тумане, а это плохо.

— Знаю.

— У тебя есть оружие — опасная штука в руках не выспавшегося человека.

— И это говоришь мне ты мне.

— Ладно. Сегодня мы будем наблюдать. Завтра будет достаточно времени, чтобы попытаться решить эту задачку.

— Надеюсь, ты права, — проговорила Миранда.

— Что вы ее решите?

— Что у нас достаточно для этого времени.

* * *

Дайане давно не требовалось снотворное, чтобы уснуть, но ей все еще требовалось время, чтобы расслабиться. И что-то скучное, чтобы занять мысли, пока ее тело и мозг постепенно избавлялись от напряжения. Обычные средства, такие как горячая ванна или душ и стакан теплого молока, не слишком ей помогали.

Она предпочитала несколько раз разложить пасьянс, причем по старинке, или посмотреть какой-нибудь скучный документальный фильм по телевизору. Обычно это работало.

Но не в эту ночь. И хотя она была очень уставшей, ничего не помогало.

Дайане достался один из трех двухместных номеров с двумя кроватями царского размера[12]. Окна выходили в красивый маленький внутренний дворик в задней части здания. Здесь было приятно и удобно. Номер состоял из спальни и огромной ванной комнаты. В гостинице было восемь номеров, и каждый агент получил свое собственное пространство. А они давно поняли, что иметь отдельную комнату и некоторое уединение во время расследования — совсем не мелочь. Это давало некую иллюзию нормы.

Большую часть времени.

И это помогало. Но опять же — большую часть времени.

Но Дайана не думала, что сегодня вечером проблема была в окружающей обстановке. Она находилась на грани с того момента, как они с Квентином присоединилась к этому расследованию пару недель назад, и не знала почему. Возможно, потому что это было первое настоящее дело ООП, в котором она принимала участие. И Дайана все еще сомневалась в своей подготовке и способностях.

Возможно, потому что ее отношения с Квентином все еще были осторожными и неуверенными.

Возможно, дело в самом расследовании — запутанном и тяжелом, какими обычно и бывают расследования серийных убийств. С минимальным количеством улик и несколькими ниточками. У нее было ощущение, что они гоняются за собственным хвостом, ожидая передышки, которая может и не наступить, пока истерзанных и зверски убитых жертв отбрасывают как мусор и с презрением оставляют, чтобы они их нашли.

С презрением?

Это лежит на поверхности, решила Дайана. Чтобы понять это, даже не требуется особое умение профайлера, которым она впрочем, и не обладала. Но начала изучать этот предмет, как и многие другие. И в ее мозгу застрял общепризнанный факт, что большинство, если не все серийные убийцы разрабатывали и следовали очень определенным, уникальным ритуалам. Многие, из которых включали в себя похороны или какой-то другой способ избавиться от тела. Некоторые ритуалы были даже странно почтительны — жертва одета в чистую одежду и уложена в тщательно выкопанную могилу.

Этот убийца, очевидно, не рассматривал своих жертв, как людей заслуживающих какого-либо уважения, ни до смерти, ни после нее.

Дайана поняла, что, не останавливаясь, мешает колоду игральных карт, и с невнятным проклятьем отложила ее в сторону. Она оперлась спиной на подушки и уставилась в телевизор, где показывали старый черно-белый документальный фильм о Второй мировой войне.

Значит, он чувствует презрение к своим жертвам. Но это не новость. Миранда вероятно поняла это еще когда нашли первую жертву. Если не раньше.

Настоящая проблема, признала Дайана неохотно, в том, что она чувствует себя чертовски бесполезной. Несмотря на интенсивную подготовку в последние месяцы, она не чувствовала, что достаточно компетентна для расследования единичного убийства, не говоря уж о серии. Даже как… член команды. Мало того, что она никогда не имела отношения к правоохранительным органам, но вся ее взрослая жизнь до недавних пор — меньше года назад — была скорее сном, нежели реальностью.

За исключением отдельных случаев всплеска экстрасенсорных способностей, с чем она все еще не могла примириться, и которые не проявлялись по несколько недель, она буквально бродила по жизни, будто во сне.

И Дайана не была абсолютно уверена, что это не происходит до сих пор, по крайней мере, часть времени. Как еще она может объяснить свою чересчур спокойную реакцию — на тела, на медведя, на то, что Холлис чуть не застрелили?

Господи, я даже не спросила Холлис, в порядке ли она.

Не то чтобы она казалась слишком уж обеспокоенной тем, что в нее стреляли, но, несмотря на дружелюбие и юмор Холлис, Дайана не думала, что знает кого-то из агентов достаточно хорошо, чтобы верно догадаться, что они испытывают в тот или иной момент.

За исключением Квентина. Может быть.

Но на самом деле ее это беспокоило.

Неужели я все еще живу, будто во сне? Именно это происходит? Почему все время чувствую такую тревогу и сомнение? Ощущаю себя настолько… лишней и неуверенной в себе? У меня есть возможность жить полной жизнью, присоединиться к игре, а я самоустранилась?

Независимо от того, что говорит Квентин, был ли отец прав, когда сказал, что я не создана для подобной работы? Прав, считая, что я не в состоянии справиться с этим? Именно поэтому я настолько нерешительна и неуверенна в себе? Я действительно верю ему?

Поэтому отталкиваю Квентина?

Она не желала признавать, что это может оказаться правдой. Не хотела даже задумываться о такой вероятности.

Я не буду думать об этом, решила Дайана.

О, да, это взрослый способ справиться с проблемой. Просто сунуть голову в песок.

Она приказала внутреннему голосу заткнуться и перетряхнула постельное белье в поисках пульта от телевизора. Затем, полная решимости выбросить все из головы, она начала переключать каналы, ища нечто еще более скучное, чем старый документальный фильм о Второй мировой войне.

Глава 4

Дайана медленно открыла глаза, а затем откинула в сторону покрывало и стремительно поднялась, чтобы сесть на край кровати.

Ее постель изменилась. Стала одномерной — фотографией без света и тени. Как и комната, которая превратилась в нечто тусклое и бесцветное — ни жизни, ни теплоты. Она была наполнена неестественным серым полумраком — ни день, ни ночь, а нечто среднее. Дайана всегда думала, что это место находится где-то вне времени, во всяком случае, как она его знала и понимала. Это было нечто между миром живых и тем, что лежит за его пределами.

Сколько она себя помнила, столько называла его серым временем.

Дайана повернула голову и посмотрела на часы, стоящие на тумбочке. На экране раньше отчетливо выделялись большие красные цифры. Сейчас он был темным, невыразительным и без цифр. Здесь все часы одинаковы — без цифр или же без стрелок и чисел.

В сером времени время не шло. Это забавно.

И бросает в дрожь.

Дайана встала с постели, но не стала искать тапочки или носки, хотя ноги у нее замерзли — в сером времени всегда было холодно, и количество одеял и одежды ничего не меняло. Кроме того, физически ее здесь не было. По крайней мере…

Она беспокойно оглянулась и с облегчением увидела себя, все еще безмятежно спящую в постели. Ее физическое тело дышало, сердце билось. Оно жило.

Но все то, что эмоционально и психологически делало ее самой собой — ее личность, душа — больше не занимало это тело. Дайана не могла видеть нить, связывающую вместе две половинки, но знала, что она существует. Знала, насколько эта нить хрупка. Как легко она может быть порвана.

Да, пугать себя — отличное занятие. Перестань думать о том, что может случиться. Просто двигайся.

— Вспомни все это утром. Не важно, что случится. Сейчас больше нет забвения, — обратилась Дайана к спящей себе, не удивляясь глухому, больше похожему на эхо, звучанию своего голоса. Для серого времени — это нормально. Так же как и легкий и слегка неприятный запах.

Ее собственная полная готовность и знание этого места так же было нормальным. И Дайана, как всегда задалась вопросом, почему никогда не ощущает себя так уверенно в реальном мире. Все стало бы намного легче, думала Дайана, если бы она могла чувствовать себя так постоянно.

Эта печальная мысль пришла ей в голову, когда Дайна направилась к двери и буквально застыла на месте, увидев…

— Что, черт побери, ты здесь делаешь?

— Ты скажи, — проговорила Холлис, осторожно оглядываясь вокруг. Она стояла у двери, ведущей в коридор. — Это твой мир, не мой. Еще минуту назад я спала в кровати. И вдруг вижу себя со стороны. И мне это не понравилось.

— Я говорила тебе не оглядываться.

— Эй, мне же было любопытно. По крайней мере, я не превратилась в соляной столп[13] и на том спасибо. Зачем ты втянула меня?

— Это не я, — медленно проговорила Дайана. — Я делала это лишь однажды, когда мы пытались несколько месяцев назад — и была чертовски удивлена, что это сработало.

— Тогда почему я здесь?

— Это мой вопрос, помнишь?

Холлис поежилась и рассеянно потерла свои обнаженные руки.

— Черт. Если бы я знала, что это произойдет, то надела бы фланелевую пижаму вместо ночной рубашки.

Дайана собиралась объяснить, что одежда не спасет от холода, но затем передумала и проговорила:

— Ха. Это жуткая… могила… Не то место, куда обычно собираешься попасть, отправляясь в деловую поездку, да?

— Давай просто разберемся, пожалуйста?

— Разберемся с чем?

— С той причиной, по которой я здесь, какой бы она не была.

— Я не знаю, зачем ты здесь. Или почему здесь я. Много недель я пыталась попасть сюда и не могла.

— Без сомнения, это имеет отношение к делу. Чем глубже мы включаемся в расследование, тем выше вероятность, что наши чувства будут реагировать — включая и экстрасенсорные. — Холлис пожала плечами. — Во всяком случае, в ООП я кое-чему научилась — принимать вещи такими, какие они есть. Сейчас мы здесь, и этому должна быть причина. Каков обычный порядок действий? Просто начинаешь идти и смотришь, куда твои проводники — ты ведь так их называешь — приведут тебя?

— Да, обычно так и происходит. Если конечно покажется проводник.

— Почему-то мне не хочется спрашивать, что случится, если он не появится. Просто иди вперед, хорошо? Если я правильно помню, пребывание здесь, в твоем сером времени истощает физически, а мы обе начали этот путь уже уставшими.

— Серое время — не мое. — Но Дайана прошла мимо Холлис и вышла из комнаты.

Как только они оказались в коридоре, стало очевидно, что они больше не в гостинице.

— О, Боже, это ужасно пугает, — выдохнула Холлис.

Дайана оглянулась через плечо.

— Я не узнаю место. А ты?

— Надеюсь, нет. Я действительно, действительно надеюсь, что нет. — Холлис, как правило, не выдавала свои эмоции, но напряжение в ее голосе было невозможно не заметить, а ее глаза были огромны.

Дайана осмотрелась. Они стояли на перекрестке двух кажущихся бесконечными коридоров. Каждый коридор был невероятно чистым и блестел даже в тусклом сером полумраке. В них находились ряды закрытых дверей, все они были абсолютно одинаковы и ничем не выделялись за исключением блестящих сероватых ручек.

— Мне оно кажется достаточно обыденным, — проговорила она, снова взглянув на побледневшее лицо Холлис. — То есть не странней других мест, которые я посещала в сером времени.

— Но ты никогда не была здесь раньше?

— Не думаю. А что? Где это место?

Холлис сделала вдох и медленно выдохнула.

— Первый раз, когда я видела это место, я находилась во сне другого человека[14]. Позже мы поняли, что это место действительно существует. И оно… Когда-то давно оно было психиатрической клиникой. В октябре я столкнулась с монстром, который был там заперт. Он привязал меня к столу и…

— Холлис?

— И он почти убил меня.

* * *

Риз Демарко оперся на локоть, изучая карту, разложенную на его кровати. Его взгляд сосредоточенно скользил от одной выделенной точки к другой. Две точки находились близко друг к другу и обозначали тела, найденные сегодня в округе. Или точнее вчера, так как время уже перевалило за полночь. Другие шесть точек располагались на расстоянии друг от друга и были рассредоточены по трем юго-восточным штатам.

Он искал какую-нибудь модель.

И ничего не находил.

Хотя это не удивляло его. ООП состоял из серьезных и опытных охотников на монстров с примесью экстрасенсорных способностей. И они добивались успеха, потому что были очень и очень хороши. Если в этом сумасшествии существовала разумная модель, то другие члены команды вероятно уже нашли бы ее.

Восемь убийств совершены всего за восемь недель. Пять женщин, трое мужчин. Очевидно, что до убийства все они подвергались пыткам — очень необычным и извращенным. А двум последним были нанесены увечья еще и после смерти. Между жертвами нет никакой связи. Никаких серьезных врагов в прошлом, и на первый взгляд их нельзя объединить в какую-либо единую группу, за исключением расы — все они были белыми.

И все, за исключением двух последних, были свалены как мусор около различных дорог.

Задумавшись над этим, Демарко нахмурился. До Серинед, насколько они могли судить, жертвы были выброшены из автомобиля, вероятно даже из движущегося автомобиля.

Что, как заметила Миранда, указывало на наличие второго убийцы или, по крайней мере, сообщника. Вытолкнуть тело на ходу нелегко. А для того, чтобы остановиться и выкинуть тело из машины, потребуется некоторое время и определенные усилия или же помощь.

И это делало данное расследование необычным даже для ООП. Один серийный убийца, орудующий в городе или округе, уже был большой проблемой для местной полиции или даже для полиции штата. Они просто не были подготовлены — отсутствовали методики, оборудование, персонал и опыт, чтобы отследить серийного убийцу. Особенно, если он появлялся ненадолго и не имел связи с местом.

Дела, в которых присутствовали два серийных убийцы или даже один, работающий с сообщником являются исключением — сговор для совершения убийства редок, а серийный убийца с напарником или помощником встречается еще реже. Правоохранительными органами было зафиксировано очень небольшое количество подобных случаев.

— Мы должны держать свои подозрения при себе, — сказала Миранда Демарко и другим агентом по этому делу ранее вечером. — По крайней мере, пока можем. Никаких утечек информации в СМИ. Никаких записей в отчетах. Мы даже не обсуждаем это между собой, пока не останемся наедине. А это значит — ни слова местной полиции — не раньше, чем удостоверимся, что убийцы находятся в этом районе и у нас есть возможность найти их.

— Ты ведь знаешь, что их двое, верно? — спросил Демарко.

— Мы считаем, что шансы высоки. — Мы означало ее и Бишопа. — Но мы не уверены, Риз. А пока мы не уверены, будем действовать в соответствии с процедурой и уликами, и никаких догадок.

Демарко собирался напомнить ей, что они все время занимаются тем, что строят догадки, когда кое-что из сказанного, привлекло его внимание.

— Ничего в наших письменных отчетах? Мы не дадим Бюро знать, что происходит?

— Мы не должны упоминать в наших отчетах о том, чему нет доказательств.

Он посмотрел на нее.

— О, им это не понравится.

— Когда мы остановим этих убийц, люди будут помнить об этом расследовании только одно. То, что убийства прекратились.

— Сомневаюсь, что Директор будет одним из этих людей.

— С этим все в порядке. Есть другие. Ной потратил огромное количество времени и сил, чтобы создать крепкую сеть, которая нас поддержит. Не важно, что думает Директор.

— А как же враг Бишопа? Кто бы не докладывал о действиях ООП Директору… С — какого момента — с прошлого лета? Если мы не знаем, кто это был или есть, мы едва ли сможет предотвратить утечку. И если мы хотим утаить информацию от Бюро, нам точно необходимо убедиться, что они не поймают нас на этом.

Миранда помедлила, а затем проговорила:

— Ной работает над тем, чтобы разрешить эту ситуацию. Именно по этой причине он отсутствует. А пока его нет, мы будем делать все возможное, чтобы вести себя сдержанно и не привлекать чрезмерного внимания к ООП.

— С делом об убийстве, в котором фигурирует шесть жертв, а возможно и все восемь? Желаю удачи с этим.

— Мы уже достаточно продвинулись. Местная полиция работает с нами и согласилась не… слишком остро реагировать на тело, найденное в их юрисдикции, тем более что ни одна из жертв не является местным жителем. Тела были разбросаны на слишком большой территории, и ни одному полицейскому департаменту или управлению шерифа не пришлось разбираться с несколькими убийствами, поэтому внимание СМИ было минимальным и краткосрочным.

— Но в этот раз у нас имеется две вероятные жертвы в одном и том же месте.

— Да.

— Кто-то свяжет все воедино достаточно скоро, Миранда. Ты знаешь это. Здесь есть история.

— Да. И очень крупная история — если станет известно, что мы подозреваем двух убийц. Именно поэтому мы будем молчать так долго, как только сможем.

Демарко стряхнул воспоминание о том разговоре и вновь нахмурился, посмотрев на карту, но не видя ее. Он чувствовал странный… холод… внезапное напряжение и настороженность, и узнал эти ощущения. Все его чувства обострились, чтобы найти и точно определить угрозу. Он поднял взгляд, настороженно изучая комнату. Но ничего не казалось неуместным или неправильным.

Приятная спальня — аккуратная и привлекательная, без излишней вычурности, и это подходило ему. Телевизор был включен и настроен на MSNBC, но звук приглушен.

Он снял плечевую кобуру, когда готовился ко сну, но оружие лежало в пределах досягаемости. Медленно потянувшись, он положил на него руку, но не вытащил из кобуры.

Потому что все чувства говорили ему — угроза, которую он ощущает, была не той, которую могла остановить пуля.

Демарко не слишком нравилось вспоминать о том, что произошло с ним в армии, но это определенно обострило его инстинкты, в дополнение к экстрасенсорным способностям. В те дни, его жизнь зависела от того — прислушается он к своим чувствам или нет.

Теперь же подобное ощущение просто предупреждало, что нечто не в порядке.

Черт. С моей удачей, это место населено призраками.

Но он не думал, что дело в этом. Он не был особо чувствителен к духам, во-первых, а во-вторых, ощущал, что угроза нависла не над ним, а над кем-то еще.

Уникальный двойной щит Демарко сделал его сверхчувствительным к различным энергиям, связанным с паранормальными способностями, но только когда он позволял внешнему, защитному экрану упасть и концентрировался на использовании того, что делало внутренний щит настолько необыкновенным. Если ему удавалось достаточно сосредоточиться, то он мог сделать второй щит значительно более прочным и непроницаемым или превратить его в своего рода магнит, который притягивал и — так сказать — интерпретировал экстрасенсорные способности.

Он не мог украсть чужие способности, но мог затруднить их действие и препятствовать выходу наружу. Также он мог настроиться на частоту, которая использовалась.

— Как радио, — однажды любезно заметил Квентин. — И каждый экстрасенс на своем особом канале.

Это определение, конечно, упрощало способность, которая была невероятно запутанной, но, несмотря на это, достаточно хорошо ее описывало.

Демарко был уверен, что кто-то в доме использует экстрасенсорные способности. Но он не знал, был ли этот человек угрозой или угрожали ему.

В любом случае, это не сулило ничего хорошего.

Еле слышно выругавшись, Демарко сел на край кровати, закрыл глаза, и полностью опустив внешний щит, начал концентрироваться, пытаясь подключиться к тому, что происходило.

И почти немедленно его ударила волна смертельного ужаса.

* * *

— Октябрь? — нахмурившись, спросила Дайана. — Это когда вы преследовали убийцу тех женщин в Бостоне, включая дочь сенатора Лемотта, верно?

— Да. Монстр из этого места — или места идентичного этому — был убийцей.

— Тот, который сошел с ума. Оказавшись взаперти.

— О, да.

— Тогда почему мы здесь?

Холлис сделала еще один вздох, заставив себя собраться, и проговорила:

— Оказалось, что это еще не конец дела. Оно было связано с тем, что случилось позже в январе в Грейс.

— В Северной Каролине. Церковь, Сэмюель. В тот раз меня не задействовали.

— Радуйся. Мы потеряли там несколько прекрасных людей, и едва не потеряли еще больше.

Дайане не нравилось вспоминать о том, что Квентин — вся команда — находились в опасности, но она читала отчеты и знала, что случилось. Она знала, какая ужасная цена была заплачена, чтобы остановить убийцу.

— Сэмюель мертв. Сейчас церковь в основном состоит из растерянных людей, которые даже не уверены, что хотят и дальше оставаться в Резиденции. Никто из них не был убийцей, и ни у кого больше нет апокалептических видений. Все закончено.

— А может, и нет, — проговорила Холлис, по очереди разглядывая бесконечные, невыразительные коридоры. — Может мы просто думали, что все закончилось.

— Холлис…

— Разве не должен появиться проводник?

— Наверно. Иногда мне приходится немного погулять одной, до того как найду их. Или они найдут меня.

— Знаешь, я действительно не хочу исследовать эти коридоры, Дайана.

— Холлис, это все — ненастоящее. Ведь, это сон, мы здесь не воплоти. Ничто здесь не может причинить нам боль.

— Хорошая попытка, но я достаточно знаю о твоем сером времени и понимаю — если наш дух или сознание застрянет здесь, каким-то образом окажется отрезанным от тела, тогда мы не сможем вернуться.

Это было еще одной вещью, о которой Дайана не любила вспоминать, но она неохотно кивнула.

— Да, но я уверена — это случается крайне редко. Кроме того, я смогу с этим справиться. Я занимаюсь этим почти всю свою жизнь, и не было ни одного случая, чтобы я не смогла найти пути назад.

— Всегда бывает первый раз.

— Тебе обязательно надо было говорить это?

— Прости. Дайана, твое серое время и так кажется мне достаточно тревожащим, но быть здесь, в этом месте это… Давай просто скажу — со мной случалось много ужасного, но это самое худшее из всего.

— Хорошо, тогда уходим. Сейчас же. — Дайана схватила свою коллегу за запястье и проговорила: — Закрой глаза и сконцентрируйся на месте, куда хочешь вернуться. Твоя комната в гостинице.

Нерешительность Холлис была очевидна.

— Нам нужно узнать что-то здесь…

— Страх — это слабость, а никто из нас не захочет проявить здесь слабость, поверь мне. Мы возвращаемся.

Холлис закрыла глаза и продолжала держать их в таком состоянии так долго, как могла. Она приложила все силы, чтобы сконцентрироваться, сосредоточиться. Но мешала тишина этого места; слабый, странный запах, который заставил ее вспомнить о тухлых яйцах и, возможно, о преддверии ада; холод, который проникал в каждую клеточку. Все это действовало ей на нервы, поэтому она, наконец, открыла глаза.

— Дайна?

— Сконцентрируйся.

— Мы все еще здесь.

Дайана открыла глаза и посмотрела вокруг. Наконец она ровно проговорила:

— Хорошо, похоже, мы вынуждены остаться здесь подольше и посмотреть на то, для чего нас сюда перенесли.

— Превосходно. Это просто превосходно.

Дайна, которая по-прежнему казалась невероятно спокойной и уверенной в этом странном месте, проговорила:

— Я не отпущу тебя. Мы начнем идти, пока не найдем то, что должны найти.

Она подождала кивка Холлис, затем наугад выбрала коридор и начала идти.

Холлис не стала спорить. Она абсолютно не знала этого места и вынуждена была верить, что опыт Дайаны поможет им.

Когда они достигли дверей, Дайана стала пробовать одну за другой, но все они оказались заперты. Коридор, с рядами запертых дверей, казался бесконечным.

Через некоторое время Холлис начала острее чувствовать усталость, чем страх. Каждый шаг требовал больших усилий, какая-то тяжесть давила на нее. Ее дыхание становилось все более затрудненным, и она почувствовала легкое головокружение.

Дайана, которая, казалось, не ощущала воздействия этого места, остановилась посередине коридора и, нахмурившись, посмотрела на Холлис.

— Я должна вывести тебя отсюда.

— Ты не выиграешь этот спор. — Холлис постаралась не слишком задыхаться, когда произносила эту фразу.

Чуть дальше по коридору одна из дверей распахнулась внутрь со слабым, но ясно различимым скрипом.

— О, это не хорошо, — проговорила Холлис.

— Возможно, это выход.

— Да, верно. В фильмах ужасов они всегда делают эту ошибку. Давай, не будем, хорошо?

Дайана помедлила. А затем сказала:

— Мои инстинкты говорят, идти по этому пути, Холлис. В эту дверь. Весь мой опыт говорит тоже самое. Я должна вытащить тебя отсюда, и, похоже, что сейчас это единственный доступный вариант.

Холлис двинулась следом, когда Дайана направилась к двери, но проговорила:

— Тебе надо поговорить с Дороти. О красных башмачках. О том, как щелкнуть каблуками, сказать «В гостях хорошо, а дома лучше». И тому подобное[15].

— Да, мне нужен надежный, кратчайший выход. Я поняла, — сказала Дайана. — Хотя, раньше у меня всегда был проводник. И когда мне нужно было выбраться, меня вытаскивали.

— Не Квентин ли пару раз был твоим спасательным тросом?

— Да. Но я выживала и сама, и делала это в течение двадцати с лишним лет, пока не появился он.

— Нет необходимости злиться. Я просто спрашиваю. — Они приближались к приоткрытой двери, и Холлис сосредоточилась на ней.

Выход?

Или дверь, ведущая к чему-то еще более страшному?

Холлис приложила все силы, чтобы погасить поднимающуюся панику. В этом загадочном месте, в этом сером времени, где все выходило за рамки ее опыта, у нее было множество причин бояться. Но такого страха она не испытывала никогда. А, учитывая все, что она пережила с момента того жуткого события, которое изменило ее жизнь навсегда, это был тревожный знак.

Почему эта приоткрытая дверь так чертовски сильно напугала ее? Что ее собственные инстинкты или чувства пытались ей сказать?

— Я не злюсь. Я просто… Я не хочу зависеть от Квентина подобным образом, — сказала Дайана.

— Хорошо. Я поняла, действительно поняла. А сейчас, ты абсолютно уверена, что нам нужно войти в эту дверь? Потому что у меня появилось ужасное ощущение, что там нас не ждет ничего хорошего. — Она собиралась добавить несколько крепких фраз, но, нахмурившись, остановилась.

— Холлис?

— Это странно. Действительно странно. Такое чувство, будто меня что-то тянет. — Она посмотрела на руку Дайаны на своей, а затем покачала головой. — Не ты. Что-то… Прости, Дайана, я…

Холлис исчезла — одно мгновение и ее не стало — будто лопнул мыльный пузырь.

Первое, что она почувствовала — это жуткая усталость. Казалось, у нее сил не то чтобы двигаться, но даже дышать. Но Холлис дышала и, в конце концов, смогла пошевелиться. Она с трудом открыла глаза и попыталась что-нибудь сказать, хотя бы шепотом.

— Черт, это было…

Она была в своей постели, это она поняла, пусть и не сразу. Сильные руки держали ее, а у своей щеки Холлис ощущала ровное биение сердца.

Стоп, это не правильно.

Но она чувствовала это и, по крайней мере, чувство было, приятным, а еще она чувствовала себя в безопасности и это было незнакомое ощущение.

— Холлис?

Она затаила дыхание, затем собрала все силы, которые у нее еще остались, чтобы отодвинуться в сторону, села и уставилась на него.

— Риз? Что за черт?

— Думаю, это мой вопрос. Можешь ответить мне — где ты была только что? Потому что главной твоей части здесь не было. — Его руки оставались на ее плечах, чтобы поддержать.

Она была уверена, что они там только для этого.

— Я была… подожди. Как ты попал в мою комнату?

— Взломал замок.

Холлис озадачено посмотрела на него, изо всех сил пытаясь заставить свои мозги хоть как-то работать. Эта борьба осложнялась тем, что она могла видеть его ауру, которая в цвете выглядела такой необычной. Кроме того, она была полна тем, что казалось искрами мерцающей энергии, и все, что хотела делать Холлис — смотреть на нее.

— Зачем? — наконец, смогла выговорить она.

— Это самый быстрый способ войти сюда.

— Я имела в виду другое. Зачем тебе понадобилось сюда входить?

— У тебя были неприятности, — ответил он, спокойно и сухо.

Его лицо как всегда было непроницаемым, хотя светло-голубые глаза казались темнее, чем обычно.

Она вновь моргнула.

— Неприятности?

— Ты боялась. Была ужасно напугана. И быстро слабела.

— Подожди, — вновь заговорила Холлис. — Ты был в моей голове?

— Не совсем.

— Тогда что? Что именно? — Она почувствовала себя сильней. И заняла оборонительную позицию.

Но казалось, Демарко это не беспокоило.

— Я ощутил, что в доме что-то не в порядке, что энергия здесь изменилась. Было похоже на угрозу.

— А ты сверхчувствителен к угрозам, — напомнила себе Холлис.

Он кивнул.

— Поэтому я сфокусировался и понял, что угроза направлена на тебя. Я знал, что ты находишься в плохом месте. Я так же знал, что ты не можешь выбраться сама. Поэтому пришел на помощь.

Холлис пыталась сосредоточиться, и поняла, что это очень сложно.

— Откуда ты знал. Что сможешь? То есть, место, где я была… Туда нельзя просто так войти, только если ты не медиум. Черт, если только ты не Дайана.

— Холлис…

Она почувствовала, как внутри все похолодело, и посмотрела на него.

— Дайана не могла найти выход. Она пыталась и не могла. И она там, в этом жутком месте… О, Боже мой. Что если он мертв? Что если он мертв и вернулся туда мучить людей вновь и вновь? Мучить их души? Что если теперь к столу он привязал Дайану?

* * *

Дайана не представляла, что случилось, но у нее было нехорошее предчувствие. Очень нехорошее. Она помедлила, пытаясь решить — стоит ли ей пройти сквозь эту гостеприимно приоткрытую дверь или вернуться и попробовать выбраться отсюда.

— Дайана.

Нахмурившись, она посмотрела на серьезную девочку, которая появилась так же внезапно, как исчезла Холлис. Она не узнала проводника, но это было в порядке вещей — она редко сталкивалась с одним и тем же проводником дважды.

— Кто ты?

— Брук. — Девочка, которой при жизни было примерно лет двенадцать-тринадцать, неодобрительно проговорила: — Дайана, ты не должна приводить живых людей в серое время. Это опасно для них. И для тебя тоже.

— Она в порядке?

— Да. В этот раз.

— Слушай, я не собиралась приводить Холлис сюда.

— Да. Но однажды ты уже сделала это. Ты намеренно провела ее сюда. И это открыло канал.

Дайане не нравилось, куда она клонит.

— Ты хочешь сказать, Холлис может появляться здесь, когда захочет?

— Нет. Я имею в виду, что она может попасть сюда, когда это делаешь ты. Ее затянет сюда, когда ты откроешь дверь. Потому что это ее природа. Она — медиум. Последний человек, которого тебе следовало сюда приводить.

— Черт.

— Тебе потребовалась вся жизни, чтобы научиться попадать сюда и перемещаться, не теряя при этом всей силы. И это без постоянной угрозы оказаться в ловушке. У Холлис нет этого. Она может потеряться здесь. Может умереть.

— Я прослежу, чтобы этого не случилось.

— Дайана…

Жестом прервав ее, Дайана спросила:

— Брук, зачем я здесь? Холлис сказала, что в этом месте… держали убийцу. На стороне живых. Но все закончилось. Сейчас его здесь нет, и больше он никому не сможет навредить.

Брук покачала головой и сделала шаг назад, затем повернулась к приоткрытой двери.

— Все связано, Дайана.

Типичный ответ проводника.

Дайана последовала за ней, но проговорила:

— Ничего подобного никогда не случалось в сером времени, по крайней мере, со мной. Что я должна сделать для тебя?

— Мне нужно, чтобы ты нашла правду.

— Что за правду? Как ты умерла?

— Нет. Все началось задолго до того, как я умерла. Именно это ты и должна обнаружить. Правда похоронена под всем этим.

— Брук, я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Ты поймешь. — Девочка прошла в дверь.

Дайана остановилась, сделала глубокий вдох, а затем последовала за ней.

К своему удивлению, она поняла, что вернулась в гостиницу, хотя ей потребовалось время, чтобы узнать коридор, в котором она стояла. Дайана осмотрелась, нахмурилась, и, наконец, поняла, где находится.

Это был коридор рядом с ее комнатой.

Брук пропала.

Но все равно Дайана прекрасно осознавала, что ее «путешествие» в серое время не закончилось. Потому что она была все еще там. Коридор был серым и холодным. Все в нем выглядело одномерным. Маленький передвижной столик между ее дверью и дверью комнаты Квентина выглядел так, будто был частью серой стены. А гравюры, висящие на стенах, выглядели как сероватые пятна, оставленные мелком — судя по отсутствию глубины.

Мгновение она смотрела на дверь Квентина, испытывая искушение, затем сказала себе, что она и так находится здесь слишком долго. На это указывала тяжесть в ногах, да и дышать стало трудней, чем обычно. Может, она и не так быстро теряла силы в сером времени, но рано или поздно это происходило, и тогда на нее стремительно накатывала усталость.

Ей нужно уйти.

Все еще слабо понимая, зачем она была перенесена в серое время и, чувствуя себя из-за этого расстроенной, она прошла к двери своей спальни, открыла ее и вошла внутрь.

Вот только комната была не ее. Она принадлежала Квентину.

Он сидел на краю кровати, но сразу встал и с улыбкой посмотрел на нее.

— Дайана. Я ждал тебя.

Она в ответ уставилась на него, испытывая ноющее ощущение, будто что-то не правильно, что-то…

— Ждал?

— Да, конечно.

— Зачем?

— Ты знаешь, зачем. Мы принадлежим друг другу. Я ждал, когда ты поймешь это. И примешь.

Дайана прислушалась к своим чувствам, но было сложно что-то уловить, потому что ей становилось все холодней и холодней. Было такое ощущение, что ее сила утекает. Будто кто-то вынул пробку.

— Ты должна принять это, — проговорил он рассудительным тоном, подойдя к ней. — Так должно быть, Дайана. Я знаю, что для тебя лучше всего. Ты можешь доверять мне.

— Нет. — Она отчаянно пыталась нащупать за спиной дверную ручку. — Нет, я не могу доверять тебе.

— Дайана…

— Ты не Квентин, — сказала она.

Глава 5

В то же мгновение, как Дайана произнесла эти слова, его лицо начало меняться, превращаясь в нечто, что подсознательно она определила как зло. И единственное, что Дайана знала наверняка — она не хочет видеть то, чем оно станет в конечном счете.

Кем оно станет.

Дайана начала неистово шарить за спиной в поисках дверной ручки. Ее разум, каждая клеточка ее тела судорожно искала выход, которым можно было воспользоваться для бегства.

Теплые, сильные пальцы накрыли ее руки.

Дайана, задыхаясь, открыла глаза и обнаружила, что сидит на кровати в своем номере.

Она смотрела в лицо Квентина. Не серое и бесцветное лицо, являющееся прикрытием для чего-то невыразимо злого, а теплое и живое — лицо настоящего Квентин.

Он сидел на краю кровати лицом к Дайане, и держал ее за руки. Он наблюдал за ней со спокойной и непоколебимой заботливостью, которая заставляла ее чувствоваться себя в безопасности. И в то же время, на каком-то глубинном уровне, она ощущала тревогу.

— Что случилось? — спросила Дайана, ничуть не удивившись слабости своего голоса.

— Ты скажи нам.

Дайана быстро осмотрелась, обнаружив, что на другой кровати сидит Холлис. На ней была все та же ночная рубашка, в которой она была в сером времени. Только сейчас сверху был накинут один из гостиничных махровых халатов. Холлис была бледней обычного, а вокруг глаз появились темные круги, из-за чего она выглядела очень хрупкой и усталой.

Демарко небрежно опирался на комод в нескольких футах позади Холлис, одетый так же как и днем — в джинсы и белую рубашку. Он казался полностью проснувшимся и вполне бодрым.

Первой заговорила Холлис.

— Мы были в сером времени, — проговорила она. — Ты и я.

— Об этом мы поговорим позже, — сказал Квентин.

Дайана чувствовала, что он обеспокоен и знала почему, поэтому продолжала смотреть на Холлис.

— Я помню, — медленно произнесла она.

Холлис кивнула.

— Мы были в… очень плохом месте.

— Коридоры. Много дверей. Ты сказала, это была психиатрическая клиника.

— Да. Что случилось после того как меня вытащили?

— Как тебя вытащили?

Холлис кинула удрученный взгляд на Демарко через плечо.

— Риз подумал, что у меня неприятности.

— Я не думал, я знал, — невозмутимо добавил он.

Дайана перевела взгляд на Демарко.

— И ты просто… вытащил ее?

— Кажется, да.

Дайана некоторое время изучала это холодное, красивое, невозмутимое лицо, затем перевела взгляд на более теплое и выразительное лицо Квентина.

— Это интересно.

— Я тоже так подумал, — сказал Квентин. Но было очевидно, что он не желает развивать эту любопытную тему, так как сразу добавил: — Но я хочу знать, как вы двое оказались в старой клинике. Особенно если учесть тот факт, что ее сравняли с землей.

— Действительно? — удивленно переспросила Дайана. — Ее больше не существует?

— После того, что там случилось, владельцы собственности едва дождались, пока соберут все улики и объявят, что этот участок больше не является действующим местом преступления. И тотчас же отправили туда бульдозеры. Здания были уничтожены, все, что можно было сжечь — сожгли. Остальное было похоронено и похоронено очень глубоко. Последний раз, когда я слышал об этом месте, они собирались привезти туда тонны почвы и посадить деревья для лесничего хозяйства. Никто не хочет там ничего строить. Никогда.

Дайана нахмурилась.

— Не знаю, перемещалась ли я когда-нибудь раньше в сером времени в место, которого не существует.

— Но ты ведь называешь его серым временем — не серым местом, — заметил Демарко. — И для этого должна быть причина. Оно может быть не скоординировано с нашим временем, или же вообще являться другим измерением. Есть множество теорий о том, что время не линейно и параллельно может существовать несколько измерений.

Дайана аккуратно освободила одну руку, чтобы потереть затылок. Она чувствовала себя очень усталой и напряженной, а мысли путались, что мешало здраво рассуждать.

— Ладно, это возможно. Я уже думала о такой вероятности. Но тогда почему мы попали именно в это место — в каком бы времени или измерении оно не находилось — если произошедшее там уже закончилось раз и навсегда?

— Может это моя вина. То, что там случилось… — проговорила Холлис. Ее взгляд метнулся в сторону, где стоял Демарко. — Прошло не так много времени, и со всеми этими делами, которые шли одно за другим, у меня особо не было возможности… разложить все по полочкам. Думаю, это место так глубоко засело в моей голове, что нас обеих просто втянуло туда. У меня все еще бывают ночные кошмары из-за случившегося в той клинике.

Теперь нахмурился Квентин.

— Я не виню тебя. Но то, что я знаю о способностях Дайаны, подсказывает мне — если вы двое оказались в том месте, это произошло не из-за старых воспоминаний, а потому что есть какая-то связь с тем, что мы делаем сейчас. С этим расследованием. С этим убийством.

Холлис пристально посмотрела на Дайану и повторила свой вопрос:

— Что случилось после того, как я ушла?

— Ничего необычного — сначала. Появился проводник. Девочка, около тринадцати лет. Сказала, что ее имя Брук.

— Брук, — очень ровно повторил Демарко.

Его лицо не изменилось, но он едва заметно поменял положение и сложил руки на груди.

Квентин кинул быстрый взгляд на Демарко, а затем проговорил:

— Если это одно и то же лицо, то Брук была одной из… жертв Сэмюеля. Хотя мы так и не нашли тело, но был свидетель, который видел как она умерла. И по его словам, это была ужасная смерть.

И Дайана вспомнила. Вдобавок к чтению всех отчетов, она поговорила с Квентином о деле и знала, что Демарко провел больше двух лет под прикрытием внутри «церкви». Она и представить не могла, как много сил требовалось, чтобы притворяться кем-то так долго и не потерять свое настоящее «я». Даже более того — он был вынужден ничего не предпринимать для защиты невинных жертв. Жертв, которых, прекрасно знал. С которыми, вероятно, был близок.

Таких как Брук.

— Мне жаль, — обратилась к нему Дайана.

Демарко едва заметно кивнул, но ничего не сказал.

— Что Брук сказала… или сделала? — спросил Квентин.

Дайана сосредоточилась, чтобы вспомнить.

— Она говорила загадками, что впрочем, типично для большинства проводников. Я поинтересовалась, зачем нахожусь здесь, потому что Холлис так… так сильно отреагировала на это место. Я спросила Брук, почему именно в этом месте мы оказались, если все закончилось и клиника не представляет угрозы, а произошедшее здесь не имеет значения. И она ответила, что все связано.

— Но не ответила как, — проговорил Демарко.

— Нет. Прежде, чем я смогла спросить, она сказала, что я должна найти правду. Я спросила, имеет ли она в виду правду, как она умерла, но девочка ответила отрицательно. Она дала понять, что все началось задолго до ее смерти. «Правда погребена под всем этим» — вот ее слова.

Квентин вновь нахмурился.

— Да, я бы назвал это загадочным.

— Вот именно. Я сказала, что не понимаю, и Брук ответила, что я пойму позже. Затем она прошла в дверь… — Дайана посмотрела на Холлис и пояснила: — В ту открытую дверь.

Холлис кивнула.

— Предполагаю, что ты последовала за ней?

— Да.

— И?

Ей действительно очень не хотелось отвечать, но, наконец, Дайана заговорила:

— И я вернулась сюда, и оказалась в коридоре рядом со своим номером, но все еще оставалась в сером времени. Брук ушла, и я осталась одна. Я открыла дверь в свой номер, по крайней мере, так я думала. Только вот войдя, я оказалась в комнате Квентина.

Дайана неожиданно пожалела, что он держит ее за руку.

Квентин внимательно смотрел на нее и ждал, и Дайана приложила все усилия, чтобы выдержать его пристальный взгляд и заставить свой голос звучать ровно.

— Ты был там и ждал меня. Только вот это был не ты. Ты… это было похоже на тебя. Но я знала, что это не ты.

— А что тогда?

— Я не знаю. Оно… приближалось ко мне, улыбаясь, разговаривая…

Дайана замолчала и пожалела, что чувствует себя настолько обессиленной. Иначе она сохранила бы самообладание и вероятно смогла бы придумать дюжину причин, почему другим нет нужды знать, что случилось. И все то, что она хотела держать при себе, осталось бы тайной. Но Дайана слишком устала, мысли путались, и ей казалось, что этот рассказ может помочь им в расследовании — возможно, все это было не настолько личным, как она полагала.

— Дайана? — Голос Квентина звучал ровно. — Что бы ни случилось в сером времени, что бы ни было сказано или сделано, ты ведь знаешь — это был не я, меня там не было. Верно?

— Да. — Она кивнула. — Верно.

— Мы можем уйти, — предложил Демарко сухим тоном, и Холлис кивнула в знак согласия.

Дайана собралась с духом. Будь профессионалом, черт. Если ты вообще собираешься сделать, хоть что-то полезное…

— Нет, конечно, нет. Это имеет какое-то отношение к делу. Должна быть какая-то связь. Так сказала Брук, а проводники не лгут. Может кто-то из вас сможет ее уловить, потому что сама я ничего не вижу.

— Тогда ладно, — проговорила Холлис. — Расскажи нам, что сказал поддельный Квентин.

— Он сказал… что мы принадлежим друг другу и что он ждал, пока я пойму эту. По его словам я должна принять это, потому что именно так все должно быть. Он знает, что для меня лучше, и я могу доверять ему. — Избегая встречаться взглядом с кем-либо, Дайана поспешно продолжила: — Дело вот в чем: серое время — практически пустое место, между мирами и временами. Поэтому там нет материи, нет цвета или света, нет глубины или измерения. Это место перехода. Как дорога по холодной пустыне. Не место, где вы захотите остаться на более долгий срок, чем необходимо, уж не говоря о том, чтобы жить там.

— Хорошо, — проговорила Холлис. — Я бы точно согласилась, что это не то место, где можно жить. И что?

С трудом подбирая слова, Дайана проговорила:

— Это так же место правды или всегда таким было. Абсолютной правды. Все остальное меняется, но правда остается. Обычно я просто встречаю проводников, и только однажды ощущала там нечто… по-настоящему злое. Но я не сталкивалась с обманом в сером времени, и никто из проводников никогда не лгал мне. По крайней мере, насколько я знаю. Они не рассказывают мне всего, и как я сказала — чаще всего говорят загадками, но никогда не пытаются обмануть. Только не так.

— Ты уверена, что не знаешь, что это означает? Может, какая-то хитрость? — спросил Демарко.

— Нет.

— Как много раз в сером времени у тебя была компания? С этой стороны, я имею в виду.

Позволь Демарко сконцентрироваться на этом.

— Однажды, — неохотно ответила Дайана. И до того, как кто-нибудь смог прокомментировать, она посмотрела на Холлис и добавила: — Прости, Холлис. Мне не стоило делать этого.

— Это была моя идея.

— Я знаю. Но это было неправильно, и я должна была понять раньше.

— И почему?

— Потому что ты тоже медиум. Последний человек, которого мне следовало приводить туда. И теперь ты своего рода… связана с серым временем, почти как я. По крайней мере, по словам Брук.

Холлис моргнула.

— То есть?

— Если Брук права, если она не пыталась меня обмануть, тогда при любом посещении мною серого времени, каждый раз, когда я открою эту дверь — ты тоже будешь затянута туда.

— Хочет она того или нет, — сказал Демарко, и это был не вопрос.

Дайана кивнула.

— Она — медиум, а мы запрограммированы общаться с миром духов — так или иначе. Большинство из нас открывают двери, как это делает Холлис. Но те двери почти всегда работают только в одном направлении, позволяя духам прийти сюда, в эту реальность. По словам Бишопа, я — единственный медиум, которого он встречал, кто может… пройти с духом через эту дверь, в то место или время между. И я потратила всю свою жизнь — пусть по большей части и бессознательно — обучаясь, как делать это, как существовать там настолько безопасно, насколько это возможно. Холлис, я думала, что смогу защитить и тебя, но… сейчас я уже не так уверена.

Холлис грызла ноготь большого пальца, но все же смогла проговорить достаточно четко:

— Это и есть тот самый соляной столп? Последствия?

— Второе правило Бишопа, — пробормотал Квентин. — Всегда есть последствия.

На мгновение отвлекшись, Дайана спросила:

— А какое первое правило?

— Некоторые вещи просто должны случаться так, как они случаются.

— О, верно. Он упоминал об этом. Да и ты говорил.

— Это — то, чему научились мы все. На собственном опыте, — произнес Демарко. Он замолчал, а затем сухо добавил: — Хотя, я не думал, что мы нумеруем правила Бишопа.

— Квентин делает это, — ответила Холлис. — А теперь мы можем вернуться к последствиям из разряда превращений в соляной столп? Простите, мой эгоизм, но я действительно хотела бы знать, каким может быть худший исход. Чего опасаться, если… когда… я вновь окажусь в сером времени.

— Ты уже знаешь, Холлис. В худшем случае ты можешь оказаться запертой по ту сторону двери, когда она закроется. — Дайана глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Ей пришлось приложить все силы, чтобы голос звучал ровно, когда память вернула старое, но все еще болезненное воспоминание. — Потеряться, не имея возможности вернуться назад в свое тело. А тело, отрезанное от духа, лишенное души… не может долго существовать без медицинского вмешательства.

— Медицинского вмешательства? Ты хочешь сказать…

— Я имею в виду оборудование. Чтобы заставить легкие дышать, а сердце биться. При соблюдении этих условий, тело может продлить свое существование на годы. Даже на десятилетия. Но тебя там не будет. Ты больше никогда не вернешься в него.

* * *

Бобби Сильверс гордилась тем, что работает помощником шерифа. Конечно, она пока не была настоящим помощником, но это только пока. Она прошла лишь часть теоретической подготовки, и шериф еще не позволял ей начать тренировку с оружием.

Однако она была молодой, энергичной и непреклонной, поэтому знала, что стать полноправным помощником шерифа — это лишь вопрос времени.

А пока она работала так усердно, как только могла, чтобы доказать шерифу Дункану, что у нее есть задатки помощника. Если он просил ее что-нибудь сделать, неважно насколько это казалось незначительным или рутинным, она старалась выполнить эту работу как можно тщательнее.

Именно поэтому поздним вечером, когда уже прошло почти половины ее смены она все еще сидела за компьютером, сосредоточено изучая отчеты о пропавших в радиусе пятисот миль.

— Брось ты это, — посоветовал Дейл Макмари. — Шериф уже ушел домой и кроме того здесь мало что можно сделать.

— Единственная вещь, которую я не могу сделать до утра, — ответила она ему, даже не поднимая глаз, — так это поговорить с помощником или другими офицерами первой смены. Правоохранительные органы работают двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, Дейл, или ты не знал этого?

— Тебе потребовалось десять минут, чтобы найти нужного парня в бюро и получить их список пропавших, двадцать минут ушло на получение списков от полицейских двух ближайших округов. Таким темпом, ты будешь работать над этим до полуночи и все равно не успеешь.

— Округ платит мне не за то, чтобы я бездельничала и читала журналы, — сказала ему Бобби. — Даже если я буду работать над этим до прихода следующей смены, ну и что с того? Дело движется — пусть и медленно — значит, я выполняю свою работу.

— Я тоже делаю свою работу, — защищаясь, проговорил он. — Я должен отвечать на звонки. И не моя вина, что пока телефон звонил не слишком часто.

Дейл поднялся со стула и пошел переключить канал телевизора, стоящего на ближайшем шкафу для хранения документов. При этом он еле слышно ругался из-за отсутствия пульта.

— Пожалуйста, не включай борьбу, — сказала Бобби, не глядя на него.

— А тебе какая разница? Ты не отрывала взгляда от этого экрана с тех пор как поговорила с парнем из Бюро штата.

— Меня это волнует, потому что ты слишком увлекаешься так называемым действом и в итоге начинаешь кричать и швырять вещи в экран. Лучше найди конкурс красоты или групп поддержки. Тогда ты будешь тихо пускать слюни.

Дейл кинул в нее скомканный бумажный шарик.

Бобби уклонилась, послала ему улыбку, чтобы показать — она всего лишь шутила, и вернулась к работе. Хотя работать было особо и не с чем. По останкам двух жертв с точностью могли быть установлены лишь самые предварительные приметы — рост, вес цвет глаз и вероятный цвет волос, которые в деле женщины оставались чертовски неопределенными.

Список, который Бобби так кропотливо собирала, сейчас состоял более чем из сотни имен. О пропаже этих людей было заявлено, но их так и не нашли.

С таким небольшим количеством примет Бобби даже не стоило пытаться самой что-то вычеркивать из списка. Но она могла сделать короткое описание каждого пропавшего мужчины и женщины. Большая часть деталей была в отчетах, которые она собрала в других правоохранительных органах, поэтому было легко — пусть и утомительно — систематизировать информацию по категориям. Рост, возраст, вес, цвет волос, где и когда пропал, кто заявил о пропаже, уголовное прошлое (хотя данная категория почти полностью пустовала), финансовые проблемы, необъяснимые финансовые операции, лица, получающие выгоду от смерти.

Последняя категория привлекла внимание Бобби, и она решила, что это тоже надо отметить, ведь, по крайней мере, полдюжины пропавших людей оставили после себя значительные страховые полисы в пользу супругов. Конечно, это нельзя было назвать необычным, но по ее мнению, стоило внимания.

Поэтому Бобби записала это. И другие крупицы информации, которые ей удалось собрать. А затем она внесла их в своего рода большую грубую таблицу, надеясь, что нечто из этого поможет более опытным агентам ФБР установить личности двух несчастных, чьи изувеченные останки были найдены сегодня.

Была почти полночь и смена подходила к концу, когда Бобби увидела нечто неожиданное. Очень неожиданное.

Она перепроверила еще раз, всю информацию, которая была у нее в наличии, на мгновение в нерешительности прикусила губу, а затем потянулась к телефону. Она надеялась, что в другом отделении натолкнется на какого-нибудь полицейского второй смены, у которого найдется время и желание, чтобы остаться и копнуть немного глубже.

* * *

— Значит никто не возвращается после того как потеряется в сером времени? — спросила Холлис ровным голосом.

— Никто, насколько я знаю. — Дайана покачала головой. — Поскольку, даже если на этой стороне в теле поддерживают жизнь, в действительности серое время — коридор между двумя реальностями. Ничто, принадлежащее той или иной стороне, не может существовать там бесконечно — так мне говорили проводники. Для нас, обитателей этой стороны, истощение становится всепоглощающим, вся наша энергия уходит и…

— И?

— И наши души, очевидно, переходят в то, что находится за серым временем. Мне говорили, что там находят покой. Но еще мне говорили, что покой предназначен не всем душам.

— Значит, ад существует, — проговорил Демарко, его голос звучал задумчиво. — Меня всегда интересовал этот вопрос.

Дайана немного нерешительно кивнула.

— Я так думаю. По крайней мере, похоже, что нечто… неприятное… ожидает некоторых духов. В принципе, слово «ад» подходит так же хорошо, как и любой другой термин.

— Давайте не будем углубляться в философию и теологию, если не возражаете, — сказала Холлис. — По крайней мере, не сегодня. Дайана, ты говоришь, что если я окажусь в ловушке в сером времени и не смогу найти выход до того как закроется дверь, я буду мертва.

— Боюсь, что так.

— И дверь закроется… как?

Дайана моргнула.

— Ты знаешь, я никогда не задумывалась об этом. В сером времени есть двери, которые кажутся вполне реальными, они открываются и закрываются, и не оказывают на меня влияния.

— Как насчет разумного предположения.

— Хорошо. — Дайана на мгновение задумалась. — Мне кажется, что если кто-нибудь из этого мира пробудет в сером времени слишком долго или… каким-то образом… слишком глубоко погрузится в него, отдалившись от своего физического «я», тогда дверь закроется. Дверь, которую мы открываем, как медиумы. Я бы даже сказала, что дело не в двери, а в связи между телом и духом, которая может прерваться. Делаешь что-то, что приводит к разрыву этой связи и… и она уже не восстанавливается. Дух не может вернуться к телу.

— Ну, это звучит не очень забавно. — Голос Холлис звучал по-прежнему спокойно, и даже несколько сардонически.

Но ее глаза были широко открыты и темны, и она продолжала грызть ноготь большого пальца, пока Демарко не подошел к ней и, взяв за запястье, с кажущейся мягкостью не отодвинул ее руку ото рта.

Очень интересно, снова подумала Дайана.

Холлис резко повернула к нему голову и проговорила:

— Оставь мои пороки мне, хорошо?

Но ее голос был спокоен, а рука осталась на коленях, куда ее положил Риз.

— Это не порок, а просто плохая привычка, — ответил он. — Если ты заинтересовалась пороками, я пожалуй пойду и найду выпивку. Не знаю, как вы, но я бы с удовольствием выпил.

— Только не я, — покачала головой Дайана. — После того, как меня практически всю жизнь пичкали медикаментами — я не пью.

Пусть эта информация и была личной, но она прекрасно понимала, что большинство, если не все агенты ООП знали, по крайней мере, часть ее истории. Как сказал Квентин, пожимая плечами, — там, где так много телепатов, все становится известно, даже если об этом не говорят вслух.

Холлис переплела пальцы и сказала:

— Я так устала, что одна порция может свалить меня с ног. Дайана, надеюсь, у тебя есть пара хитростей, которым ты могла бы обучить меня, чтобы я смогла защитить себя там. Но даже если и нет, перестань обвинять себя. Хорошо? Отправиться туда в первый раз было моей идеей. Я смогу разобраться с последствиями. Я живучая.

— Она такая, — согласился Квентин. — У нее больше жизней, чем у кошки, вот что я скажу.

Дайана очень хотела почувствовать себя лучше. Но этого не произошло.

Либо заметив это, либо высказав собственные мысли, Квентин добавил:

— А кроме того есть Риз. После сегодняшнего происшествия, я готов спорить, что он может быть спасательным кругом Холлис и вытащит ее, если она потеряется.

— Рад служить, — проговорил Демарко.

— Будем надеяться, что это не потребуется, — довольно небрежно сказала Холлис, не глядя на него. — В любом случае, сейчас меня больше интересует, что случилось после моего ухода. Почему что-то в сером времени — предположительно дух — пытался обмануть тебя, Дайана. И что он хотел заставить тебя сделать? Или во что поверить?

— Я не знаю.

— Можешь догадаться?

Дайана покачала головой, пытаясь отделаться от тумана окутывающего ее мысли.

— Я даже представить не могу, что это могло быть.

— Уверен, что ты можешь, — заспорил Демарко.

Дайана, нахмурившись, посмотрела на него.

— О? И как, интересно?

Казалось, его ни капли не заботит ее иронический тон.

— Для начала, перестань полагать, что это был дух. То, что мы пока не встречали другого медиума, который смог бы попасть в серое время, не значит, что его не существует в природе. На самом деле, почти наверняка это не так, ведь психические способности сами по себе не уникальны. Некоторые их аспекты — конечно. Возьмем, например, мой двойной щит. Мы полагаем, что он уникален. Но у большинства экстрасенсов есть своего рода щиты, и, не зная каждого, я не могу быть уверен, что подобного двойного щита больше не существует.

— В его словах есть смысл, — задумчиво заметил Квентин.

Демарко кивнул и обратился к Дайане:

— Ты умеешь переходить в серое время, и ты невероятно сильна благодаря опыту, который приобрела. Но уже дважды, Холлис также смогла попасть в серое время и даже совершить там кое-какие действия.

— Если это можно назвать действиями, — пробормотала Холлис.

— Можно, — сказал Демарко. А затем добавил, прежде чем она успела прокомментировать: — Вероятно, она не умеет открывать дверь в серое время, но первый визит уже дал ей возможность установить связь с тем местом. И благодаря этой связи она будет попадать туда, каждый раз, когда Дайана откроет дверь. А это означает, что серое время куда более доступно для медиумов, нежели мы предполагали. Туда могут попасть и другие. И где-то существует другой медиум, который не просто открыл эту дверь для духов, а сумел войти в нее. Вполне вероятно, что кому-то стало любопытно, каково это. А от любопытства до попытки — рукой подать.

— Это объяснило бы обман, — проговорила Холлис. — Ведь если проводники никогда не делали этого раньше, зачем начинать сейчас? Но если другой экстрасенс пытается тебя обмануть…

— …то лучший способ сделать это — притвориться человеком, которому ты доверяешь? — закончил за нее Демарко.

— В этом есть смысл, — согласилась Дайана. — По крайней мере, это объяснение ничем не хуже других.

— В таком случае есть вероятность, что этот враг знает тебя достаточно хорошо, чтобы быть в курсе, кому ты доверяешь, — произнес Квентин. — Или же он наблюдал достаточно долго, чтобы… сделать определенные выводы.

Дайана не была уверена, какая из этих возможностей тревожит ее больше. Обе казались не слишком приятными. Она как раз собиралась прокомментировать это, когда неожиданный звонок телефона заставил всех — за исключением Демарко — подпрыгнуть. Он шагнул назад и взял с комода сотовый Дайаны. Автоматически посмотрел на определитель, а затем бросил телефон так, что он приземлился рядом с Дайаной.

— Элиот Бриско. Твой отец, полагаю.

Дайана протянула руку к сотовому и отключила его посереди мелодии.

— Да. Он уехал на Западное побережье, и никогда не учитывает разницу во времени, когда звонит мне. И не только мне.

— Может что-то срочное, — предположила Холлис.

— Поверь, это не так. Просто он готов прочесть мне очередную лекцию, что присоединиться к ФБР было худшей идеей в моей жизни.

Она сделала глубокий вдох, медленно выдохнула и вернулась к прерванному разговору.

— Хорошо, давайте на мгновение предположим, что в сером времени был другой медиум. И он либо знает меня достаточно хорошо, чтобы быть в курсе, кому я доверяю, либо он смог прочитать меня. У меня ведь не слишком крепкий щит, верно?

— Верно, — ответил Демарко. — Но ты не вещаешь так, как Холлис, поэтому вероятно потребуется достаточно сильный телепат, чтобы прочитать тебя. — И прежде чем Холлис успела возмутиться, добавил: — Но мы не можем утверждать, что в сером времени медиум, даже со слабыми телепатическими способностями, не сможет тебя прочитать. А может там на подобное способен даже медиум, вообще не обладающий телепатией. Многие правила, с которыми нам приходится считаться в этом мире, в этой реальности, могут не действовать там. Фактически, велика вероятность, что между этими двумя реальностями очень много различий.

Дайана очень хотела поспорить, но чем больше думала о такой возможности, тем больше ей становилось не по себе.

— Значит, другой медиум мог прочитать меня в сером времени. И возможно даже… влиять на меня?

— Может быть. — Тон Демарко был сух и профессионален. — Мы вообще более уязвимы в бессознательном состоянии, то есть во сне или трансе.

— Ты сильна в сером времени, — напомнил ей Квентин.

— Да? А что если мне это только кажется? Есть… нечто такое, что я никогда не могла объяснить в сером времени. Такое случалось редко, но периодически я просыпалась после путешествий и обнаруживала, что мое физическое «я» находится не в постели. А в каких-то опасных местах.

Квентин кивнул, очевидно, вспоминая.

— По пояс в озере. Мчась на бешеной скорости в спортивном автомобиле твоего отца, хотя ты была еще слишком молода, чтобы садиться за руль.

— Да. Но были и другие случаи, о которых я тебе не рассказывала. Я оказывалась и в других опасных местах. Иногда за много миль от дома. И я совершенно не помнила и не понимала, как там очутилась и, что собиралась делать. Тогда я думала, что подобное поведение является симптомом того, что я схожу с ума — или уже сошла. Но как только были выведены все медикаменты, и я смогла мыслить здраво, когда узнала, что являюсь медиумом и поняла, что это значит, я подумала, что пыталась помочь проводнику передать кому-то сообщение. Но мое тело и душа были настолько не скоординированы, что все перепуталось, и я пыталась сделать то, что должна еще до того, как проснулась.

— Звучит правдоподобно, — проговорил Квентин. — Даже очень.

— Мне тоже так казалось. Но сейчас оглядываясь назад… я не знаю, что думать.

— Но также вероятно, что кто-то пытался влиять на тебя, — проговорил Демарко своим обычным тоном. — Заставляя делать вещи, которые ты сознательно никогда бы не сделала.

— Даже, когда я была ребенком?

— Возможно, тогда особенно. Когда все это было ново для тебя, и ты только училась контролировать свои способности.

Сама мысль о том, что кто-то все эти годы мог следовать за ней в сером времени, а она ничего не знала и даже не ощущала чужого присутствия, заставляла ее холодеть. Это было похоже на насилие — насилие над ее разумом, над ее «я». Но Дайана заставила себя говорить спокойно:

— Думаю, это возможно. Но…

— Экстрасенсорные способности часто переходят по наследству, — тем же невыразительным тоном проговорил Демарко.

— Моя мать была экстрасенсом, я так думаю, — проговорила Дайана. — Вероятно, моя сестра — Мисси — тоже. Но они обе мертвы уже много лет.

— Возможно ли, что твой отец…

Дайана нервно рассмеялась.

— Нет, мой отец не экстрасенс. Совсем. Он не верит в такие вещи. Отец был убежден, что мать страдает умственной болезнью. Ему было проще верить, что я тоже больна, нежели принять вероятность, что я могу быть медиумом. И разве это не доказывает, что он не верит в экстрасенсорные способности?

Выражение лица Демарко не изменилось, но его голос слегка смягчился, когда он проговорил:

— Прости. Я не хотел вскрывать старые раны.

— О, не нужно извиняться. Ты ничего не вскрывал. Примерно неделю назад у нас был очередной разговор на эту тему. Поэтому, боюсь, что рана по-прежнему свежа.

— Дайана, я говорил тебе, что некоторым людям требуется больше времени, чтобы смириться с этим. Мой отец по-прежнему отказывается принять тот факт, что я провидец, а он знает об этом уже много лет, — проговорил Квентин.

— Но ведь твой отец не угрожал запереть тебя в сумасшедшем доме, когда ты в первый раз рассказал ему. Верно?

— Твой отец действительно это сказал? — спросила Холлис.

Дайана судорожно кивнула.

— Он был чертовски серьезен, поверь. Квентин может подтвердить мои слова. Как и Бишоп. Я не знаю, что Бишоп сказал моему отцу позже, но теперь он хотя бы воздерживается от прямых угроз. Сейчас он просто… Это похоже на воду, которая точит камень. Мне не место в ФБР. Я не подхожу. Я убью себя. Снова и снова.

— Прости, — повторил Демарко.

Она посмотрела на него, а затем скользнула взглядом по Холлис и Квентину и вздохнула.

— Нет, вы меня простите. Это… личный хлам. Багаж. У нас у всех он есть. Мой включает возможность, что кто-то, по неизвестной нам причине, был со мной в сером времени и пытался влиять на меня.

— Ужасно, — заметила Холлис.

— Вот именно. Особенно учитывая, что я представления не имею, кто это может быть, и никогда не ощущала чужого присутствия.

— Может потому что его и не было, — произнес Квентин. — Послушай, это ведь просто подозрения.

— Но вполне обоснованные подозрения, — заметил Демарко.

Квентин кинул на мужчину хмурый взгляд, а затем обратился к Дайане:

— Сейчас это неважно. Давайте сосредоточимся на том, что случилось сегодня. Как ты узнала, что это был не я? — Его голос был спокойным, как и его взгляд, когда она, наконец, посмотрела на него. — Мы оба знаем, что я мог сказать те слова, по крайней мере, большую их часть. Так как ты узнала, что это был не я?

— Я просто… знала. Практически с первого мгновения. Было ощущение неправильности. Будто что-то не так. И я слишком стремительно начала терять силы, слишком неожиданно. Будто…

— Будто ты подверглась атаке? — спросил Демарко. — Вытаскивая Холлис, я ощущал именно это.

* * *

Он сел и спустил ноги с кровати, немедленно потянувшись за бутылкой, стоявшей на тумбочке.

Другая рука оказалась быстрей, убрав бутылку подальше, и посетитель произнес:

— Пока еще нет. Скажи мне.

— Слушай, это нелегко. Требует от меня огромных усилий, я уже говорил тебе. Я устал и хочу пить. Мне нужно…

— Тебе нужно рассказать мне, что произошло в сером времени. Сейчас же.

Он минуту изучал своего гостя, затем бросил жаждущий взгляд на бутылку и пожал плечами, пытаясь скрыть свой страх. Деньги были большие, и он был готов сдавать свои данные Богом таланты напрокат, как одаренный художник вынужден продавать свои картины — в конце концов, человек вынужден зарабатывать себе на жизнь. Но этот «покупатель» заставлял его нервничать.

Безжалостные мужчины с ужасными замыслами заставляли его нервничать. Особенно, когда они выглядели настолько опасными.

— Расскажи мне, — повторил посетитель.

— Хорошо, хорошо. Но я не уверен, что тебе понравится то, что я расскажу, Бишоп.

— Позволь мне самому беспокоиться об этом.

Глава 6

Демарко подождал, пока Холлис не исчезнет за углом коридора, ведущего к ее комнате, а потом обратился к Квентину:

— Если кто-то годами влиял на Дайану, мы должны знать об этом. — Он говорил приглушенным голосом, так как они находилась всего в нескольких футах от закрытой двери комнаты Дайаны.

— Доктора влияли на нее. Отец влиял на нее. Чертовы медикаменты, которые они использовали для ее лечения, потому что не понимали или отказывались принять ее способности, влияли на нее.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

— Да, но сегодня нам не стоит выпытывать у нее подробности. — Квентин тоже говорил тихо. — Слушай, она через многое прошла. Даже слишком многое. За последний год она добилась прогресса, но все равно далека от того, чтобы чувствовать уверенность в себе и своих способностях, особенно когда Элиот Бриско пытается подорвать ее на каждом шагу.

— Звучит так, будто он настоящий король.

— Он очень состоятельный человек, который привык получать то, что хочет. И он хочет, чтобы Дайана вернулась под его контроль. Чтобы он мог защищать ее. — Квентин покачал головой. — Я пытаюсь сочувствовать, потому что он потерял жену и сестру Дайаны — Мисси — тридцать лет назад. И он уж точно не хочет отпускать от себя единственного живого ребенка. И я стараюсь, как могу, держаться в стороне, потому что просто глупо вставать между родителем и ребенком — даже взрослым ребенком. А в особенности между отцом и дочерью.

— Твоя правда.

— Да. Хотя должен сказать, что мне не один раз хотелось ему врезать как следует. — Квентин покачал головой. — Но эта ситуация вряд ли изменится в ближайшее время. А сейчас меня беспокоит реакция Дайаны на идею, что кто-то еще, вероятно другой медиум, скрывался в сером времени, с тех пор, как она была ребенком. Наблюдал, а возможно и оказывал воздействие на нее. Это должно было напугать ее. Черт, это напугало даже меня.

— Это должно пугать нас всех, Квентин, ты и сам знаешь. То, что случилось с Сэмюелем, плюс другие бреши и протечки безопасности, с которыми мы вынуждены разбираться в последние месяцы — все это является очевидным доказательством, что кто-то внутри ООП передавал информацию директору, а может и еще кому-то.

— Мы не знаем, что это один из нас, — запротестовал Квентин.

— Но мы не может утверждать, что это не так. На самом деле, вероятней всего, что в этом замешан член ООП, учитывая как мало информации об отделе можно получить другим способом. Учитывая высокую вероятность этого, у нас две альтернативы: либо член ООП намеренно и осознанно предает нас; либо же экстрасенс, не входящий в нашу команду, нашел способ подключиться к одному из нас — может даже к нескольким — и получать информацию без нашего ведома.

Квентину не нравились оба варианта, озвученные Демарко, главным образом потому, что он и сам давным-давно их обдумывал. Поэтому он просто сказал:

— Это не может быть Дайана, просто не может быть. Не только потому, что она новичок в ООП, но и потому что вплоть до недавнего времени она проходила подготовку, и никак не привлекалась к расследованиям.

— Ты не рассказывал ей?

— Никаких деталей, по крайней мере, до тех пор, пока мы не были вынуждены присоединиться к этому расследованию. Ее необходимо было ввести в курс дела. А до тех пор она не видела ни одного отчета.

— Хорошо. Но все равно, если способности делают ее уязвимой перед внешним влиянием, мы должны знать об этом.

— Не сегодня, — повторил Квентин.

— Личные чувства в сторону…

— Мои личные чувства ни при чем, по крайней мере, в этом вопросе. Риз, пока единственная экстрасенсорная активность в этом деле касается Холлис, Дайаны и серого времени. Я ничего не видел, и если Миранда не обманывает нас, то и она не видела. Если только… ты не можешь прочитать ее?

— Миранду? Нет. Практически никогда и уж точно не здесь и не сейчас. Думаю, потому что они с Бишопом не вместе и прикрываются щитами, защищая свою связь, так как она — их слабое место.

— Вот именно, во всяком случае, пока они разделены физическим расстоянием.

Демарко кивнул.

— А если Бишоп беспокоится о существовании предателя, он уж точно будет защищать свое слабое место.

— Предатель. Это… сильное слово.

— Это серьезное дело. Опасное. Ты сам должен понимать это.

— Я знаю каждого члена команды, — проговорил Квентин. — И многих активных детективов Убежища. И никто из них не является предателем.

— По крайней мере, сознательно. Вот на это и будем надеяться.

— Если один из нас находится под влиянием или к нему кто-то подключился без его ведома, — неохотно проговорил Квентин, — тогда это должно происходить на уровне, которого вы, телепаты, очевидно, не можете достигнуть. Иначе к настоящему времени кто-нибудь из вас уже что-то бы да уловил.

— Вероятно, — согласился Демарко. — И если дела обстоят именно так, тогда велик шанс, что все это происходит вне пределов сознания.

— Таким образом, нужные ответы мы сможет найти только благодаря нашим медиумам. В сером времени, где мы увидели первый реальный признак обмана. Мы не можем рисковать и позволить уверенности Дайаны пошатнуться до такой степени, что она не сможет открыть эту дверь. Поскольку больше никто из нас не способен это сделать.

Демарко вдохнул и коротко слегка нетерпеливо выдохнул, но согласился.

— Логично. Даже практично. Но… если бы спросили меня, то я бы хотел знать, что в темноте может что-то прятаться.

— Она и так это знает. И я согласен — эту вероятность следует обсудить. Но оставь выбор времени мне, хорошо?

— Хорошо, выбор за тобой. Просто сделай нам всем одолжение и помни, что кто-то стрелял в нас, и тем самым перевел это расследование в разряд действительно опасных. Для нас. Не знаю как ты, но я терпеть не могу чертовы бронежилеты.

— Я тоже. Хотя если ты прав насчет квалификации снайпера, то скорей всего он будет целиться в голову.

— Прекрасно, именно об этом мне стоило напомнить перед сном. Спасибо.

— Кстати, сколько вообще сейчас время? Я оставил сотовый у себя в номере.

— Пятнадцать минут третьего, — ответил Демарко, не глядя на часы.

— Ты знаешь или предполагаешь?

— Знаю. Как у Дайаны есть внутренний компас, так у меня — свои внутренние часы. Обычно точность в пределах пяти минут.

— Тогда зачем ты носишь часы?

— Потому что могу. Очевидно, мой щит держит всю энергию внутри и в отличие от вас всех, они на мне не ломаются. По крайней мере, пока я не применяю свои способности, да и то исключительно, если делаю это в полную силу.

— Что, как я предполагаю, ты делаешь не часто.

— То, что однажды может взорвать мою голову? Нет, не часто. У меня слишком развито чувство самосохранения.

— Когда дело доходит до этого, мы, вероятно, все такие. Генетически запрограммированы. — Квентин сделал шаг по направлению к своей комнате, затем остановился и добавил: — Интересно, что в отделе у тебя и Холлис самые высокие уровни электрической активности в мозге.

— Уверен, это чертовски сбивает с толку Бишопа. — Когда Квентин вопросительно поднял бровь, Демарко объяснил: — Еще один пункт в растущем списке паранормальных необъяснимостей, которые не могут истолковать ни лабораторная работа, ни оперативная. И никаких возможностей для сравнения — мои способности и способности Холлис очень и очень различны.

— Практически противоположны, — согласился Квентин. — Что поднимает вопрос…

— Думаю, на сегодня с нас и так достаточно вопросов. Верно? Мы должны встретиться в столовой в восемь утра. Было бы неплохо поспать перед завтраком хотя бы немного.

— О, да, повтори это еще раз. Я настолько разбит, что едва могу думать. Увидимся утром.

— Спокойной ночи.

Демарко направился к своей комнате, всего лишь на мгновение задержавшись возле закрытой двери номера Холлис. Свет был включен.

Он задался вопросом — сможет ли она сегодня уснуть.

Его остановка была слишком мимолетной, и Демарко сомневался, что она могла услышать это. Если Холлис вообще слышала его шаги, что впрочем, было еще более сомнительно. В любом случае, Демарко вернулся в свою комнату.

Давняя привычка заставила его проверить окна, шкафы, углы и даже посмотреть под кроватью прежде, чем он смог расслабиться. Этот ритуал не был ему в тягость — Демарко жил с ним слишком долго.

Он сел на край кровати и отодвинул манжет рубашки, прикрывающий левое запястье. Часы были металлическими с застежкой, и ему потребовалось несколько осторожных попыток, чтобы открыть ее.

Металл слегка расплавился.

Демарко скривился, когда стянул часы со своего запястья, освобождая обожженную кожу там, где она соприкасалась с металлом.

— Примечание — перестань носить чертовы часы, — вслух пробормотал он.

Он положил загубленные часы в открытый чемодан и быстро осмотрел свое запястье. Несильный ожог, но достаточно болезненный, чтобы надоедать. Демарко возил с собой мобильную аптечку, когда отправлялся в командировки — еще одна давняя привычка. Но не стал вытаскивать ее из чемодана. Ожог был достаточно маленьким, потому вероятно к утру уже все пройдет.

Обычно так и происходило.

Хотя это случалось не часто. Он был очень осторожным человеком и редко забывал об этом.

Но черт, за сегодняшний день это были вторые часы. Первые были сконструированы так, что кожаный ремешок предотвращал всякое соприкосновение металла с кожей. Те часы сейчас лежали в боковом кармане его чемодана — их металлические части расплавились и смешались друг с другом — это случилось примерно в тот момент, когда Демарко опрокинул Холлис на землю, чтобы избежать пули снайпера.

По крайней мере, они не обожгли меня.

Он лениво размышлял — не выявило бы немедленное сканирование его мозга еще большую электрическую активность, нежели в прошлый раз сразу же после финального столкновения в Церкви Вечного Греха. В тот смертоносный час, во время битвы, которая была наполнена огромным количеством потраченной энергии, силы шипели в воздухе вокруг них и изменили их всех таким способом, о котором они даже не подозревают.

Может в темную сторону. В опасную. Отрезвляющая мысль, но более чем вероятная — энергия Сэмюеля определенно была темной, и огромная ее часть была направлена на них. У агентов не было особой защиты против негативной энергии — даже наоборот. Энергия влияла на них.

А энергия настолько черная и негативная… Только Господь знает, как она могла повлиять.

Демарко догадывался, что именно в этом и состояла главная причина, по которой Миранда держала Холлис рядом с собой после окончания расследования в церкви. Холлис продемонстрировала самый сильный — или, по крайней мере, самый очевидный — отклик на атаку против нее. В ней проявилась абсолютно новая способность — полноценная и невероятно сильная. Демарко сомневался, что сама Холлис знала, как еще она изменилась, в худшую или лучшую сторону.

Точно так же, как он не знал, что те энергии могли сделать с ним. Особенно с ним, ведь он был близок к Сэмюелю, находился в Резиденции почти каждый день больше двух лет.

И разве я мог не измениться под влиянием всего этого? Все эти роли, которые я играл годами… А эта роль возможно стоила мне дороже всех.

Демарко не слишком зацикливался, это не было ему свойственно, но он вынужден был задаваться вопросом — как все это повлияло на него. Изменило его. У него не оставалось сомнений, что это все же произошло, потому что он чувствовал себя… другим. Некоторым образом сильней, но в остальном — другим. Это и неуверенность в том, насколько сильно он изменился, лежали тревожным грузом на задворках его сознания. Он испытывал постоянный страх неизвестности, который не мог контролировать.

Но за исключением этого Демарко хорошо себя знал и понимал, что, несмотря на приобретенную осторожность и подготовку, он человек инстинктов и всегда таковым был.

И без сомнений останется.

Холлис, вероятно, придется труднее.

* * *

Холлис подавила зевок, а затем сделала еще один глоток превосходного кофе. Ночью, после возвращения в свою комнату, она не очень хорошо спала. Она не сомкнула глаз до четырех, но, по крайней мере, усталость прошла.

Более-менее.

Завтрак, накрытый жизнерадостной владелицей гостиницы, Джул, и столь же жизнерадостной молодой горничной по имени Лизи, оказался и вкусным, и обильным. Поэтому Холлис почувствовала, что почти готова встретить наступающий день.

Но только почти.

Однако Холлис не была так же уверена в отношении Дайаны. Этим утром та была очень бледна, глаза ввалились, а взгляд отсутствующий. Квентин очень внимательно, хоть и ненавязчиво наблюдал за ней, пока несколько минут назад не вышел из комнаты, чтобы получить в кабинете Джул факс.

Миранда и Демарко были заняты, сдвигая несколько столов и готовя рабочие места. Им помогала все такая же жизнерадостная Лизи, и Холлис воспользовалась случаем, чтобы спокойно поговорить с Дайаной.

— Ты вообще спала?

— По-настоящему нет. Это так заметно?

— Немного. — Холлис осмотрела приятную столовую с ее большими, светлыми окнами и удобной мебелью, затем присоединилась к Дайане за маленьким столом, где та сидела, держа обеими руками кружку с кофе. — Знаешь, в основном мы уже все сделали. Осталось только кое-что подготовить к работе. Никто не будет возражать, если ты вернешься в комнату и подремлешь.

— Я сама буду возражать. Кроме того, на самом деле я не хочу спать.

Холлис не нужно было спрашивать почему. Вместо этого она проговорила:

— Думаю, за все годы ты так и не придумала способ держаться подальше от серого времени, когда тебе не хочется его посещать.

— Могла бы. — В голосе Дайаны появилось нотки горечи. — Если бы не провела так много лет под воздействием различных медикаментов, не имея возможности контролировать работу своего сознания. Тогда как мое подсознание и не искало контроля, оно было занято, обучаясь действовать отдельно, чтобы обеспечить выход способностям медиума. По крайней мере, так говорит Бишоп.

— И у него есть раздражающая привычка оказываться правым.

— Да, он так же говорит, что может потребоваться достаточно много времени — месяцы, вероятно даже годы — чтобы мое сознание и подсознание стали… нормально скоординированными. То есть такими, как это свойственно экстрасенсам.

— Бишоп рассматривает разделение как силу или слабость? — медленно спросила Холлис.

Дайана нахмурилась.

— Я не совсем уверена. Он сказал, что может представить ситуации, в которых независимое подсознание окажется полезным. Откровенно говоря, сама идея показалась мне настолько тревожной, что я не стала расспрашивать о деталях.

— Не могу сказать, что виню тебя.

Продолжая смотреть на свою чашку кофе, Дайана проговорила:

— Да, это звучит так, будто мое собственное подсознание… это какая-то чуждая вещь. Нечто не поддающееся моему контролю. Слушай, ты думаешь, что Риз тоже может быть прав? Что все эти годы другой медиум был со мной в сером времени? Находился там время от времени? Или каждый раз?

— Я не знаю, но должна признать — когда он вытащил меня, я могла думать лишь о том, что возможно ручной монстр Сэмюеля умер и его дух находится в сером времени — готовый мучить души так же, как мучил тела. Поскольку мы на самом деле были там, в психиатрической клинике, где он творил свои ужасы.

— Эта действительно пугающая мысль.

— Без шуток. Но Риз сказал, что монстр до сих пор жив. И он прав — я сама проверяла, просто чтобы быть уверенной. Он все еще жив и все еще в заключении. В палате, обитой войлоком.

— Он… ведь не медиум? Тот ручной монстр?

— Насколько мы смогли установить, у него нет абсолютно никаких экстрасенсорных способностей. И несколько наших экстрасенсов смогли его прочитать, поэтому мы настолько уверены, насколько это вообще возможно.

— Значит, в сером времени был не он. Но теория Риза все еще имеет смысл, верно? Что кто-то — другой медиум — мог находиться там, наблюдая за мной?

Холлис заговорила спокойным тоном.

— Думаю, легко теоретизировать, когда ты там не был. — Она подождала, пока Дайана не посмотрит на нее, а затем добавила: — Тебе там комфортно и ты уверена в сером времени. Ты сильна там. Думаю, если другой медиум и был там, ты бы знала, ведь ты немедленно поняла, что Квентин был не настоящим.

Дайана сделала глубокий вздох и медленно выдохнула.

— Именно это я говорю себе.

— Верь в это. Доверяй своим инстинктам.

— Думаю, это все, что нам остается делать.

— Верно. — Холлис подняла чашку в легком приветственном жесте. — За доверие нашим инстинктам. А себе желаю найти якорь на этой стороне, чтобы не быть втянутой в серое время против воли. Или если я все-таки там окажусь, чтобы этот якорь помог мне выбраться.

Дайана подняла свою чашку, но сухо сказала:

— Да уж, но дело в том, что… у тебя уже есть якорь.

— Да? — Холлис почувствовала неожиданную неловкость.

— Угу… Риз.

Теперь Холлис знала, почему почувствовала неловкость вместо облегчения. Поскольку нечто внутри нее знало, что Дайана скажет это. Понизив голос, она проговорила:

— Слушай, только потому, что он смог вытащить меня…

Дайана кивнула и так же тихо проговорила:

— Да именно поэтому. Холлис, Риз не медиум, и он не мог открыть дверь в серое время, но, тем не менее, он вытащил тебя оттуда. Нашел тебя и вытащил, хотя ни то, ни другое нелегко сделать. Возможно, мы еще многого не знаем о том, как работает моя связь с серым временем, но одну вещь мы с Квентином установили точно. Немедиум может быть на этой стороне спасательным тросом и якорем. Но только в том случае, если между тобой и этим человеком уже существует какого-то рода связь, какие-то отношения. И только если он касается тебя физически на этой стороне.

Холлис почувствовала, что начинает хмуриться.

— Вот почему у вас с Квентином была такая странная реакция, когда Риз сказал, что вытащил меня.

— Именно поэтому. Это было немного… неожиданно.

Покачав головой, Холлис произнесла:

— Нет, должна быть другая причина. Потому что между нами нет связи. Я едва знаю этого мужчину.

— Ну, есть знание… и есть познание.

— Я не знаю его ни в каком смысле.

С губ Дайаны сорвался короткий смешок.

— Я не имела в виду познание в библейском смысле.

— О. — Холлис попыталась не выглядеть слишком смущенной. — Тогда знание, в каком смысле?

— Ты должна сказать мне. Но мы знаем, что экстрасенсорная сила не имеет к этому никакого отношения. Мы экспериментировали в лаборатории, и даже Бишоп и Миранда вместе не смогли связаться со мной в сером времени. Ни один из телепатов не смог. Один ясновидящий… Ты ведь знаешь Бо Рафферти, верно?

— Брат Мэгги Гэррет? Да, немного.

— Так вот, он единственный не медиум, которого я физически встречала в сером времени. То есть там он был духом, но видимым для меня. И при этом он не был мертв. — Дайана нахмурилась. — Но тогда было чрезвычайное дело, чрезвычайные обстоятельства, и он был пугающе силен. И это, вероятно, объясняет то, как он смог попасть туда. И выбраться. Но Квентин… Квентин может устанавливать со мной связь. Я не вижу его и даже не слышу, но знаю, что если начну искать его, он будет там. И вытащит меня.

— О. — Холлис надеялась, что не выглядит настолько взволнованной, насколько себя чувствует. — И это значит?

— То, что я и сказала. Связь должна быть. Бишоп полагает, что близкое кровное родство, даже с не экстрасенсом, вероятно, способно на это, при наличии сильной мотивации. Хотя эту теорию мы не проверяли.

— Из-за отношения твоего отца?

— Да, просить его принять участие в лабораторном эксперименте по развитию экстрасенсорных способностей его дочери — плохая идея. Я подозреваю, что он вернулся бы к попыткам подкупить какого-нибудь судью и закрыть меня.

Холлис моргнула.

— Подкупить судью?

— Он никогда не позволял морали или этике вставать на пути, когда дело касалось того, что он хочет. — Дайана покачала головой. — Но давай не будем о нем. Дело в следующем — опуская кровное родство и учитывая то, что мы знаем, связь должна быть эмоциональной или психологической. Или же экстрасенсорной, конечно же.

Холлис ухватилась за последнее.

— Должно быть это связь экстрасенсорная. — Затем она вспомнила. — В Резиденции Сэмюеля в тот последний день, там везде было огромное количество странных энергий. И они оказали на нас влияние, вероятно даже изменили нас. Я чертовски хорошо знаю, что изменилась. Может, это случилось тогда. Возможно, пока Риз пытался приглушить энергию Сэмюеля, а я старалась делать свое дело, части наших энергий слегка… переплелись.

— Это объяснение также вероятно, как и любое другое, — серьезно проговорила Дайана. — Может, Риз в критический момент для каждого из вас переключился на твою частоту, как сказал бы Квентин. Скорее всего, это случилось в тот момент, когда вы оба находились под воздействием необычных энергий, и в результате мимолетный контакт стал чем-то более… прочным.

Холлис почувствовала, что вновь хмурится.

— Да, держу пари, что так и было. По крайней мере, частично. И все равно я… я бы предпочла не зависеть от него, от его способности вытащить меня из серого времени, если у меня возникнут там проблемы.

Дайана сочувствующе улыбнулась.

— Поверь, я тоже не хочу зависеть от Квентина, только не так. Но я не знаю, есть ли у нас выбор, по крайней мере, пока.

Холлис это все не слишком радовало, и она совсем не была уверена, что в данный момент хочет исследовать свои смешанные эмоции. Поэтому почувствовала облегчение, когда Квентин вернулся в их временный командный центр с факсом в руке.

— Все только что стало очень интересно, — объявил он, после того как окинул быстрым взглядом столовую и убедился, что агенты одни.

— Ты хочешь сказать еще интересней? — Дайана покачала головой. — Потому что мне и до сих пор было не скучно.

— Тогда еще интересней. Так как мы пока работаем здесь, шериф отправил нам факс, как только его офис получил эту информацию. Похоже, мы… преследуемы Сэмюелем, так сказать.

Миранда оторвала взгляд от ноутбука, который устанавливала и нахмурилась.

— Неужели он является частью этого в качестве духа? Что теперь?

— Как все помнят, был один член церкви, который пропал без вести — Брайан Сеймур. Член команды, занимающейся безопасностью.

— Исключительно в своем воображении, — пробормотал Демарко.

— Ну, насколько мы знаем, он исчез без следа. И мы так и не смогли узнать, на кого еще, кроме Сэмюеля он работал.

— Сенатор Лемотт отрицает свою причастность, — заметила Холлис.

— И потому как Лемотт был честен в остальном — наконец-то, когда все закончилось — мы вынуждены верить ему. Поэтому Сеймур оставался большим и жирным знаком вопроса в предположительно закрытом деле.

— До этого момента, — подсказала Дайана.

— До этого момента. На самом деле, отчасти. Он все еще под знаком вопроса, только теперь другого рода. Мы наконец-то обнаружили совпадение отпечатков жертвы мужского пола. — Квентин махнул факсом, который держал в руке. — Здесь его история судимостей. Он является — или являлся — Брайаном Сеймуром, так же известным под именем Дэвида Воана — имя, данное ему при рождении. Ничего значительного — одна кража, взлом и проникновение, несерьезное нападение. Освободился около пяти лет назад, и тогда же, как указывают церковные записи — начал работать на Сэмюеля.

Демарко откинулся на стуле с легким выдохом, его глаза внезапно сузились, а лицо потеряло свое обычное безразличное выражение. Пытаясь систематизировать информацию, он начал размышлять вслух:

— Кто-то доложил директору, когда стреляли в Гелена. Свидетелей было всего трое. Карл до сих пор занят в церкви — хотя это только название — поэтому весьма сомнительно, что это он. Это точно был не я. Исчезновение Брайана сделало его вероятным подозреваемым в доносе. Но не были никаких признаков того, что он каким-то образом связан с Бюро. Никаких признаков, что он был полицейским или информатором какой-то другой правоохранительной организации. Но, несмотря на его кажущуюся беззаботность, он практически был призраком и, вел себя слишком аккуратно, чтобы получить его отчетливые отпечатки.

— Да, — проговорил Квентин, — и мы все знаем, что ты близко к сердцу принял тот факт, что не смог отследить его после того, как он исчез.

Проигнорировав эту реплику, Демарко проговорил:

— И сейчас, месяцы спустя, он всплывает как жертва в деле серийного убийцы, расследование которого мы ведем? Вряд ли здесь нет связи, вероятность этого явно стремиться к нулю.

— И это странно, — произнесла Холлис. — Очень странно. Это ведь не может быть совпадением? Или может?

— Я не верю в совпадение, — ответил Демарко.

Квентин покачал головой.

— И я тоже. По крайней мере, в такие. Значит… два разных дела, одно из которых было закрыто несколько месяцев назад, только что связались. И что мы будем со всем этим делать?

Наконец заговорила Миранда:

— Мы откопаем все, что сможем об этом общем знаменателе. Дэвиде Воане, или Брайане Сеймуре.

* * *

— Эй, что ты делаешь, берешь вторую смену? — спросил Дункан, останавливаясь перед столом Бобби Сильверс.

— Ты сказал, что мы можем работать сверхурочно, если хотим. Вот я и подписалась на это. — До того как он начал протестовать, Бобби поторопилась добавить: — Думаю, я нашла кое-что интересное, шериф.

— Ты имеешь в виду эти убийства?

Он, честно говоря, был удивлен, не потому что сомневался в ее следовательских инстинктах, а потому что у нее было слишком мало информации для работы.

— Да. Вероятно.

Дункан облокотился бедром о край ее стола.

— Хорошо. И что это?

Бобби не нужно было собираться с мыслями — она подыскивала верные слова более двух часов, пока ждала приезда шерифа.

— Для начала, как и было приказано, я связалась со всеми правоохранительными органами и запросила сведения обо всех пропавших людях, которые могли бы подойди под описание наших жертв. Только я сделала это в пределах пяти сотен миль, а не одной сотни.

Дункан содрогнулся.

— Учитывая, как мало сведений у нас есть, должно быть получился очень длинный список.

— Более сотни имен, — призналась Бобби.

— Да, это чертовски длинный список, Бобби, — заметил он.

— Да. По понятным причинам я не хотела никого исключать самостоятельно. Я не слишком мало знаю о жертвах. Но в каждом отчете о пропавших содержатся обрывки дополнительной информации, которая не внесена в компьютерную базу данных, а написана офицерами. Много лет назад один опытный полицейский сказал мне — есть вещи, которые не подходят ни к одной форме — догадки офицеров, а также некоторая достоверная информация, которая не вписывается в стандартный отчет. Потому я и взялась за поиски именно этой информации.

Дункан склонив голову, внимательно изучал свою помощницу.

— Ты заставила полицейских копаться и перечитывать файлы для тебя посреди ночи?

— Я должна помощнику в соседнем округе выпивку, — робко проговорила она. — Остальным же было скучно и они с радостью помогли мне.

— Бобби, мы пока не готовы придавать огласке наши подозрения, — встревожился Дункан.

Она кивнула.

— Я сказала им, что занимаюсь обновлением нашей базы данных пропавших, и так как здесь никуда не годный интернет, я вынуждена делать все вручную. Скучная бумажная работа второй смены. Они отнеслись ко мне с сочувствием.

— Первое же место, которое освободится в дневную смену — твое, — пообещал Дункан.

Бобби усмехнулась, но быстро взяла себя в руки и вернулась к докладу.

— Итак, до конца пока далеко, но я проработала две дюжины отчетов, близлежащих участков. В пределах пятидесяти миль я, вероятно, получила детализированные отчеты примерно о двух третях всех пропавших людей.

— Ты не будешь работать три смены подряд, — предупредил ее Дункан.

— Не беспокойся, шеф, я так устала, что даже пытаться не стану. Но я положила начало и если ты или агенты посчитаете, что это необходимо или хотя бы просто стояще, я вернусь к этой работе вечером. Если конечно агенты не возьмут мою работу и не закончат ее до вечера.

— Хорошо. И что в этих двух дюжинах отчетов показалось тебе интересным?

— Фактически в одном отчете. Знаешь, есть вещи, которые просто застревают в голове? Так вот около года назад произошли те события в Пансионе. Помнишь?[16]

— Когда подобные вещи случаются практически на твоем заднем дворе, ты запоминаешь. Это был настоящий ужас. Они нашли старые кости в земле в подвале, о котором никто не знал. Человеческие кости. И тогда же произошло убийство. Кто-то слетел с катушек и убил одну из горничных. — Он нахмурился. — Кажется, я припоминаю, что тогда тоже были агенты ФБР.

Бобби кивнула.

— Один федерал в особенности — Квентин Хейз. Местный следователь — капитан Натан Макданиель — отметил в файле, что агент Хейз посещал Пансион в течение нескольких лет и у него с детства связь с тем местом. Я… ммм… читала об этом тогда. Мне было любопытно.

«Тогда» пришлось на тот период, когда она только получила работу в управлении шерифа в округе Пиджет.

Дункан нахмурился, но мягко сказал:

— Больше не делай этого, Бобби. Не используй свой пост для удовлетворения личного любопытства.

И вновь она робко проговорила:

— Да, сэр. Честно, теперь я буду умней.

Он был удовлетворен.

— Значит, Квентин провел некоторое время на достаточно изолированном курорте в тридцати милях отсюда. Не вижу, какое это может иметь отношение к убийствам, которые произошли здесь.

— И я тоже не знала. Пока не нашла другую связь. — Она открыла самую первую страницу в своем блокноте и перевернула его, чтобы он мог прочитать сам, если захочет. Хотя она продолжала свой доклад.

— Десять дней назад поступило заявление о пропаже. Терин Холдер — двадцать восемь лет. Светлые волосы, карие глаза, рост метр семьдесят, вес пятьдесят пять килограмм. Не замужем. Ее парень в Ноксвилле заявил о пропаже, когда она не вернулась из отпуска, который вошел у нее в привычку — она отправлялась отдыхать, по меньшей мере, дважды в год.

Дункан быстро все понял.

— В Пансион?

— Да. Последний раз ее видели, когда она выписывалась и уезжала. Она так и не добралась до дома.

* * *

— Тебе следует повысить этой помощнице зарплату, — сказала Миранда. — Выйдет из этого что-то или нет, но она действительно проявила инициативу.

Дункан кивнул.

— Да, я обречен потерять ее — она перейдет в полицейское управление какого-нибудь крупного города. Или же уйдет к вам в Бюро. Слушай, я отослал ее домой немного отдохнуть. Но если позже вам понадобится помощь моих людей с чем-то, что не предполагает ношение и использование оружия, я бы порекомендовал Бобби.

Миранда улыбнулась.

— Она одна из ваших помощников на неполную ставку.

— Да. Бобби росла в охотничьей семье и вероятно знает, как справляться с оружием лучше меня, но пока она не закончила подготовку и я не могу дать ей оружие. Кроме этого, она умна, быстро учится, и как видишь, она честолюбива и находчива. Плюс, Бобби действительно получает удовольствие от работы.

— Вероятно, она нам потребуется. — Миранда посмотрела на стопку папок с горестным вздохом. — Если только за пределами твоей юрисдикции не будет обнаружено еще одного тела, мы останемся в Серинед немного дольше, нежели я рассчитывала.

— Из-за того, что обнаружила Бобби?

— Да. Кроме того, Серинед находится в центре зоны, где совершались убийства. Поэтому географически это неплохая база для нас, особенно учитывая вертолет, который имеется в нашем распоряжении. И… это маленький город, тихий. Нет телевизионной станции, а единственная газета выходит раз в неделю. Работая здесь, мы получим отличную возможность избежать внимания СМИ, по крайней мере, на какое-то время.

Теперь наступила очередь Дункана вздыхать.

— Я знаю, что это субъективное решение — когда придавать огласке такого рода информацию, но если речь идет о серийном убийце, на счету которого уже восемь зарубок…

В разговор вступил Демарко:

— Шериф, нет никаких общих черт. Мы представления не имеем, как он выбирает свои жертвы, как охотится на них или как часто ему нужно убивать. Предупредив людей, что орудует серийный убийца, мы лишь создадим панику — ведь мы не можем сказать им, как защитить себя. — Он пожал плечами. — Весьма вероятно, что жители и так делают все, что могут. Запирают двери, на ночь заводят собак в дом, спят, держа оружие под рукой. Вчера утром, когда стало известно о первой жертве, они уже начали предпринимать меры. К прошлой ночи, после того как мы обнаружили второй труп, готов поспорить, весь город уже был начеку.

— Верно. — Дункан посмотрел на него с любопытством. — Ты из маленького города?

— Нет. Но люди по большей части везде одинаковы.

Дункан кивнул, а затем сказал:

— Ну, думаю, я лишь мешаю вам, ошиваясь здесь, поэтому отправляюсь назад в управление. — Он поднял руку, чтобы не дать Миранде высказаться, и продолжил с печальной улыбкой: — Не нужно стараться быть вежливой, мы оба знаем — это правда. Так как, установив личность, мы узнали, что мужчина родом не из этих мест, я прикажу своим людям поспрашивать, показать его снимок. Посмотрим, вдруг появится кто-нибудь, кто его видел. Но думаю, мы ничего не обнаружим. Его тело здесь попросту выкинули, как вы и предполагали. Скорей всего он никогда не появлялся в наших местах.

— Что же касается жертвы женского пола, если окажется, что она и есть Терин Холдер из Ноксвиля, тогда, похоже, ее тело так же было здесь просто оставлено. Я не знаю, почему именно здесь, и какое отношение ко всему этому имеет вчерашний снайпер. Честно говоря, я надеюсь, что он просто проходил мимо, увидел, что происходит и поступил очень глупо, сделав пару выстрелов в полицейских.

— Может быть, — пробормотал Квентин.

— Да конечно. Мы все знаем, что это маловероятно. Но если окажется, что ни одна жертва не является местным жителем, тогда снайпер — ваша проблема, если конечно он не продолжит стрелять по людям. Особенно если он и есть серийный убийца. Как я уже говорил, мы не слишком подготовлены, чтобы начать охоту на серийного убийцу. Но если есть нечто, что я или мои люди можем для вас сделать — только дайте знать. Если вам потребуется помощник или два, чтобы постучать в двери или заполнить бумаги, да что бы там ни было, скажите лишь слово. А до тех пор, мы будем заниматься нашими обычными делами, и попытаемся не стоять у вас на пути.

— Спасибо, Дес, — проговорила Миранда профессиональным тоном. — Мы будем держать вас в курсе и известим, если добьемся какого-либо успеха.

— Если это касается моего округа или города, я ожидаю от вас именно этого, — ответил он, и в его медленном произношении появилось неожиданная стальная нотка. Затем он вновь улыбнулся. — В другом случае, я не так уж и любопытен. Вам нет необходимости отсылать эти папки назад, Бобби сделала для вас копии. Удачной охоты.

Квентин пристально посмотрел вслед шерифу, а затем слегка рассеянно произнес:

— Он мне нравится.

— Тебе нравится любой, кто не стоит у тебя на пути, — заметила Миранда.

— Когда они так поступают, куда меньше проблем. — Квентин перевел дыхание. — Ладно, если никто другой не скажет, тогда я произнесу это сам. Если трудолюбивая, молодая помощница шерифа права касательно личности женщины, тогда у нас прослеживается связь с еще одним прошлым делом.

— Ты ведь преувеличиваешь, верно? — спросил Демарко, но было понятно, что он и сам не особенно в это верит.

— Я? Что проку быть экстрасенсом, если мы не можем взять какой-то неожиданный факт и сделать подсознательную догадку или две?

— Особенно, — вмешалась Миранда, — когда мы не можем добиться в этом деле ни единого прорыва.

— Я не спорю, — произнес Демарко. — Предположения обычно и состоят по большей части из интуитивных догадок. А мы строим много предположений.

— Ха, ты заметил это? — заговорила Холлис.

— Это вообще-то бросается в глаза.

Когда Холлис подняла брови и посмотрела на Миранду, та слабо улыбнулась и сказала:

— Это все его военное прошлое. Все агенты, работающие у нас и имеющие военное прошлое, одинаковы. Они чувствуют себя слегка неуютно, когда дело касается предположений.

— Я не говорил, что чувствую себя неуютно, — заспорил Демарко. — Но определенность важна, вот и все. А пока у нас одни только предположения.

— Хорошо, тогда давайте размышлять, — вступил в разговор Квентин. — Мы знаем, что Дэвид Воан, он же Брайан Сеймур… слушайте, я соединю фамилии для удобства, хорошо? Мы знаем, что Воан — Сеймур был вовлечен в деятельность церкви в Северной Каролине, очевидно, работал на Сэмюеля и, возможно, на кого-то еще. Из нашей команды, той, что находится здесь, Риз, Холлис и я были задействованы в расследовании. Теперь у нас есть связь между второй жертвой и Пансионом, где год назад мы с Дайаной оказались вовлечены в то, что стало официальным расследованием одного нового убийства и многих старых.

— Что делает тебя, Квентин, общим знаменателем, — медленно проговорила Дайана.

— Пока что. — Он неотрывно смотрел на Миранду. — Но мы не пытались связать ни одну из шести прошлых жертв со старыми делами, верно?

— Да, — ответила она. — В профиле не было ничего такого, никакого намека, что нам следует искать связь с нами или с прошлыми делами. Поэтому у нас не было причин идти в этом направлении.

— Теперь же, как мне кажется, у нас эта причина появилась.

Холлис кивнула, а затем проговорила:

— Давайте-ка предположим на минуту. Мы действительно обнаружили, что другие жертвы связаны, пусть и слабо, с предыдущими делами. Не только с делами, над которыми работал Квентин, но и с другими. Это может оказаться ключом или чем-то, что поможет нам раскрыть это дело? Мы ищем серийного убийцу, который просто нашел новый, ловкий метод выбирать своих жертв? Это что, нечто большее, нежели обычная, извращенная версия подражателя?

— Нет, судя по убийствам — это не подражатель. Другой образ действия, — указал Демарко. — Ни на одной жертве, связанной с церковью, не было обнаружено признаков мучений или пытки, как на теле Воана — Сеймура.

— Нет, — еле слышно проговорила Холлис, — на них обнаружили признаки еще более ужасных пыток.

— Дело в том, что жертвы в этом деле были убиты и замучены таким образом, который, насколько я знаю, ранее в ООП не встречался, — заметил Демарко.

— Да, в Пансионе не было жертв, которые были бы убиты и выброшены таким же образом, как женщина здесь, — сказал Квентин. — Поэтому Риз прав — никакого подражателя. По крайней мере, что касается техники убийства и манеры оставлять тела.

— Но если мы все-таки обнаружим, что у каждой жертвы действительно есть какая-то связь с прошлым делом, тогда сможем определить схему, по которой он выбирает своих жертв. Верно? — поинтересовалась Холлис.

— Верно. Что приводит нас к новому виду серийного убийцы. — Миранда покачала головой. — Поскольку тот, кто способен взять на себя труд по исследованию ООП — что само по себе нелегко — не является типичным серийным убийцей. А затем убивать людей, которые могут быть каким-то образом связаны с делами или местами, где мы вели расследование, выбирая их только по этой причине… В данном случае мотивом убийства не является удовлетворение своей нужды, что движет всеми серийными убийцами. Это личное. Это сообщение. Дело в нас.

— И мы возвращаемся к врагу Бишопа? — мрачно произнес Квентин.

— Может быть. Враг ООП. — Миранда вновь покачала головой. — Мы опережаем события. Наша связь с этими двумя жертвами вряд ли является совпадением, но все-таки такая вероятность существует. Пока мы не проверим остальных шесть жертв и не узнаем — есть ли какая-то связь с прошлыми расследованиями ООП, мы зря тратим свое время, строя догадки.

— Итак, — проговорил Квентин. — Мы возвращаемся к папкам с делами. — Она кивнула. — Нас пятеро — каждый берет по папке и начинает копать, а потом передает ее следующему, пока у каждого из нас не появится шанс изучить все дела. Вся информация есть в нашей собственной защищенной базе данных. После того как мы проработаем ее, начнем обращаться во все участки, ко всем полицейским, которые имеют отношение к этим убийством. Может, они знают нечто такое, что осталось за кадром, когда велось расследование. Может, есть другие незначительные примечания, записанные в деле.

Холлис вынуждена была спросить:

— И если мы что-то обнаружим?

— Тогда, — ответила Миранда. — Расследование приобретет совершенно другой характер.

Глава 7

Убежище.

Мальчик только начал ворочаться и метаться в постели, приглушенный стон едва слетел с губ, когда Мэгги Гэррет прикоснулась к нему. Практически сразу же он успокоился и затих.

Сидя на краю кровати, Мэгги не убирала от него рук. Ее голова была склонена, а глаза закрыты.

За этим с порога молчаливо смотрела Руби Кемпбелл, в руках она держала своего крошечного пуделя — Лекси. С тех пор как они с Коди приехали сюда несколько недель назад, девочка уже не раз становилась свидетелем подобных сцен. Но Руби все равно каждый раз с удивлением наблюдала, как тени эмоций пробегают по лицу Мэгги — боль, страх, печаль.

Потому что это были эмоции не Мэгги — это были чувства Коди. Она впитывала их, брала на себя ужасные воспоминания и страхи, которые мучили маленького мальчика. И отдавала свою целительную энергию, чтобы помочь Коди оправиться. Чтобы он спокойно проспал остаток ночи и возможно смог улыбнуться на следующий день.

Руби знала, что Коди это помогает, также как помогало ей. Помогало принять то, что ее отец умер, а мать в церкви в Грейс была лишь физической оболочкой личности, которой она когда-то являлась[17]. Улыбающаяся, приятная оболочка, которая по всей видимости, не помнила, что когда-то любила свою дочь по имени Руби.

И принять это было по-прежнему сложно. Но Мэгги помогла ей. И Руби испытывала куда большую благодарность, чем могла выразить словами. Теперь ей было уже не так больно. Она находилась с людьми, которые понимали и принимали то, что она может делать. С людьми, которые заботились о ней. И девочка чувствовала себя здесь в безопасности — ощущение, которое она не испытывала очень и очень давно.

Мэгги забрала ночной кошмар Коди и вернула его в мирный сон, а Руби все продолжала наблюдать. Затем женщина аккуратно подоткнула вокруг него одеяло и поднялась на ноги.

— Руби, милая, почему ты не в постели? — тихо проговорила Мэгги, отходя от кровати.

— Я знала, что Коди мучают кошмары, — просто ответила девочка. — Даже с включенной лампой они преследуют его.

— Я вижу. — Одной рукой Мэгги ласково обняла Руби и вывела в коридор, другой притворила дверь в комнату Коди. — Теперь он спит. И сегодня у него больше не будет кошмара.

— Знаю. Потому что ты прогнала кошмар, позволив ему пугать себя, а не Коди.

Руби посмотрела на самое очаровательное лицо, которое когда-либо видела — прекрасное лицо, окруженное облаком темно-рыжих волос. Нежные золотые глаза смотрели на нее с улыбкой.

Настоящее лицо, под которым нет ничего иного. Никакого зла. Ничего даже отдаленно похожего на него.

— Что-то вроде того. — Мэгги развернула девочку к спальне на другой стороне коридора и добавила: — Солнце еще даже не встало, возвращайся в постель, милая. Лекси не нужно выйти на улицу?

— Нет, я вывела ее несколько часов назад, когда она меня разбудила.

— Тогда хорошо. Вы двое идите и поспите немного, увидимся за завтраком.

— Спокойной ночи, Мэгги.

— Спокойной ночи, Руби.

Мэгги еще какое-то время постояла с закрытыми глазами у дверей детских комнат, сфокусировав все свои чувства, пока, наконец, не убедилась, что никто из детей не напуган и не испытывает тревоги. Коди мирно спал, и Руби тоже начала погружаться в сон.

Затем Мэгги открыла глаза и, устало потирая заднюю часть шеи, направилась по длинному коридору. Она прошла мимо нескольких закрытых дверей, ведущих в спальни, а затем завернула за угол. И оказалась в коротком коридоре, который вел к освещенным хозяйским апартаментам.

— Он проснулся? — спросил Джон.

— Нет, я успела добраться до него раньше. — Мэгги скинула халат и легла на большую кровать рядом с мужем. — Но Руби не спала. Опять. Сказала, что знает — Коди преследуют кошмары. У этих двоих определенно есть связь. Если бы генетические тесты Бишопа не доказали обратного, я подумала бы, что они брат и сестра.

Джон Гэррет притянул жену в свои объятья, спиной прижав ее к своей груди, согревая замерзшее тело Мэгги — физическое последствие энергетических затрат на установление эмпатического контакта. Он накрыл ее покрывалом и продолжал обнимать до тех пор, пока не почувствовал, что Мэгги начинает расслабляться. В нем не было ни капли от экстрасенса, но Джон знал, какой уставшей была его жена. Он так же по опыту знал, что Мэгги потребуется некоторое время, чтобы достаточно расслабиться и снова уснуть. И тихий разговор поможет куда лучше молчания.

— Все это отнимает у тебя слишком много сил, — проговорил он.

— Я буду в порядке. Кроме того, какой смысл в моих способностях, если я не смогу им помочь? Они же просто дети, Джон. Они не должны помнить через что прошли. А уж тем более переживать эту боль и ужас снова и снова.

— Только вот наши трагедии формируют нас куда сильнее, нежели наши победы, — ответил Джон. Это был их старый спор. — Им нужно помнить, малыш. Но я согласен с тобой — они не должны испытывать боль. Они не должны мучиться кошмарами. Но должны помнить, что потеряли. Через что прошли. Это важно.

— Что ж, так как я не обладаю способностью забрать их воспоминания, они будут помнить.

— А ты бы сделала это, если бы могла? На самом деле?

Мэгги молчала мгновение, а затем вздохнула.

— Нет, думаю, нет. Но это… трудно. Чувствовать то, что чувствуют они. Сэмюель был монстром, а культ, который он создал, невероятно разрушителен. И вред, нанесенный и тем, и другим будет длиться годами, может даже всю жизнь. Эти дети будут носить шрамы от того, что он сделал с ними всю свою жизнь.

Джон сжал вокруг нее руки.

— Я понимаю. Но ты должна знать, что облегчаешь им жизнь. Притупляешь боль, помогаешь им побороть страх. Без тебя, потребовались бы годы терапии, чтобы пережить то, что с ними случилось. Если бы они вообще смогли сделать это. Бишоп дал понять это достаточно ясно.

— Он был там. Видел. И я уверена, что оба ребенка говорили с ним — у него есть свой подход к детям.

— Я заметил. Но ошибусь ли я, предположив, что его интерес к ним не основан на одном только сострадании?

— Думаю, ты знаешь его достаточно хорошо, чтобы довериться своим собственным инстинктам в этом вопросе.

— Хорошо. И что это? Он верит, что кто-то из них — «абсолютный экстрасенс», который по его убеждению где-то существует?

— Я так не думаю. Абсолютный экстрасенс Бишопа, теоретически, обладает полным контролем над своими способностями. Здесь этого нет. Но эти дети… У них много силы, Джон. Нам нет нужды посылать их в лабораторию и подключать к аппаратам, чтобы понять это. Огромная сила, с которой они пытаются справиться всю свою недолгую жизнь.

— Поэтому тебе приходится так тяжело, когда ты им помогаешь? Даже после стольких недель?

— Думаю да. Они так долго были вынуждены защищать себя, прятаться в своих мыслях. Но… там-то и кроется боль. И страх. Именно там я и должна им помочь. — Ее голос, наконец, стал сонным. — Дело в том… что там-то и расположена сила…

Джон почувствовал, что жена полностью расслабилась, ее тело стало мягким, и это подсказало ему — она спит. Он некоторое время прислушивался к ее дыханию, прижавшись щекой к мягким волосам, и продолжал надежно держать в своих объятиях.

Иногда ему почти удавалось убедить себя, что он может обеспечить ей безопасность. Иногда.

Но это никогда не длилась долго. Потому что Мэгги всегда без колебаний погружалась в темные ужасы боли и страха, которые мучили других людей. Она поглощала эти разрушительные эмоции, чтобы исцелить страждущих.

Именно это она делала. В этом была она вся.

Джон лишь недавно набрался мужества спросить Бишопа, есть ли предел тому, что Мэгги сможет выдержать.

— Я бы хотел ответить на этот вопрос, Джон, но не могу. Теория следующая — чувство самосохранения Мэгги должно помешать ей поглотить больше, чем она сможет пережить. Остановит ее прежде, чем она растратит слишком много собственной энергии на исцеление других. Но мы не знаем, правда ли это.

— А если все не так? Ты хочешь сказать, это может убить ее?

— Я хочу сказать, что мы не знаем. Поэтому мы так усердно стараемся узнать о наших способностях как можно больше. Чтобы найти ответы на подобные вопросы. А пока мы все чувствуем себя — если не слепыми, то бредущими во тьме. — Бишоп сделал паузу. — Я понимаю, что это не то, чего ты ожидал. Но ты также как любой из нас знаешь — мы вверяем свою судьбу провидению. Мы не всегда можем защитить тех, кто нам дорог, пусть и стараемся изо всех сил. Даже со всеми нашими силами. Даже со всей нашей решимостью. Даже со всеми знаниями и способностями, которыми обладаем.

Джон знал это, как молитву.

— Потому что некоторые вещи должны случиться именно так, как они происходят.

— Некоторые вещи. Но не все. Я не умею проигрывать, Джон. И ты не умеешь. Поэтому будем изо всех сил держаться за то, что принадлежит нам.

— И победим судьбу?

— По крайней мере, прогнем ее. Когда сможем. И так сильно, как только сумеем.

Джон нежно сжал руки вокруг спящей жены, а затем слегка повернул голову к окну спальни, наблюдая, как поднимается солнце на кроваво-красном горизонте.

Если бы я был суеверен, то сказал бы, что это плохое предзнаменование.

Хорошо, что он не верил в суеверия.

— Джон?

Он посмотрел на дверь и увидел Руби — глаза на ее бледном лице были широко распахнуты. Даже крошечный пудель в ее руках казался напуганным.

— Руби, что…

— Произойдет что-то плохое. Что-то действительно плохое.

Серинед.

Было почти десять утра, и Холлис только приступила к изучению второго файла, когда увидела это.

— Черт.

Все в комнате — ее коллеги по команде — подняли глаза от ноутбуков, но именно Миранда спросила:

— Что такое?

— Жертва номер пять — Уэсли Дэвидсон. — Холлис говорила ровным голосом. — Он родился в Хейстингсе, в Южной Каролине. Почти два года назад я работала там над своим первым делом. Серийный убийца, охотящийся на блондинок [18].

— Ты работала в команде с Изабелл, — проговорила Миранда.

— Да.

— И использовала там одну из своих девяти жизней, если я правильно помню, — внес свою лепту Квентин.

— Тогда я думала, что использовала единственную жизнь, которой владею. — Холлис, нахмурившись, посмотрела на экран ноутбука. — Я едва начала читать, возможно, здесь есть еще что-то, но разве этого не достаточно? Связь, пусть и тонкая, с прошлым делом?

— Ну, — сказал Квентин, — учитывая, что единственная связь, которую я обнаружил с Терин Холдер — если полагать, что наша жертва женского пола именно она — это то, что она останавливалась в Пансионе и именно там ее видели последний раз. А Воан — Сеймур был второстепенным персонажем в расследовании культа Сэмюеля. Я бы сказал, что в твоем случае связь явно прослеживается, и перешел бы к другому файлу. Но я не босс.

Миранда слабо улыбнулась.

— Босс согласен — более-менее. Холлис, прочитай весь файл, если не возражаешь. Может, всплывет еще что-нибудь.

— Три жертвы из восьми образуют некую модель, по крайней мере, по-моему, — произнес Демарко.

— Да, — согласилась Миранда. — Но есть ли в модели еще какое-то значение, кроме слабой связи с ООП? Если дело в нас — в отделе или в Бишопе — я думаю, в ней должно быть нечто большее, чем мы видим на данный момент. Убийца, который достаточно умен и энергичен, чтобы выбирать жертвы подобным образом, принадлежит к тому типу, кто захотел бы похвастаться. И похвастаться именно нам, расследующим его дела.

— Поймайте меня, если сможете, — пробормотала Дайана. — Достаточно ли вы умны, чтобы собрать части головоломки, которые я оставляю для вас.

— Вот именно.

Холлис кивнула.

— Значит, мы продолжим чтение. И думаю, пришло время установить пару белых досок и начать составлять таблицу — теперь у нас есть то, что можно в нее внести. Остальное оборудование должно быть во внедорожниках, которые мы прошлым вечером оставили возле управления шерифа.

Демарко поднялся на ноги.

— Я схожу. Из-за моей работы под прикрытием последние несколько лет я не входил в команду, поэтому вряд ли смогу обнаружить связь с прошлыми расследованиями ООП.

Миранда кинула ему ключи.

— Я не уверена, где что упаковано, но в любом случае оставь один автомобиль там, где он есть.

— Понял.

Когда Демарко покинул столовую, Холлис потерла заднюю часть шеи, почувствовав напряжение от слишком долгого сидения в одном положении за ноутбуком. Посчитав, что ее тело затекло, она немного поерзала на стуле, и только тогда осознала, что ей холодно. Очень холодно. Будто в мороз кто-то неожиданно распахнул окно.

Физическая реакция всегда была одинакова. Сквозь нее прошла волна холода, и все тонкие волоски на ее теле встали, будто воздух наполнила электрическая энергия, а кожа покрылась мурашками.

И как всегда Холлис ощутила толчок страха — теперь он стал слабее, но ее по-прежнему преследовало неуютное чувство, что некоторые двери не предназначены для того, чтобы их открывали живые. По крайней мере, не заплатив за это какой-либо ужасной цены.

Медленно Холлис заставила себя поднять взгляд.

Сначала комната показалась ей такой же, как раньше — агенты сидели на своих рабочих местах, не замечая ее внезапного напряжения.

— Холлис.

Она затаила дыхание и посмотрела на дверь, через которую несколько мгновений назад вышел Демарко.

В коридоре за дверью Холлис увидела знакомую фигуру с длинными светлыми волосами. Она выглядела, как живая и была совсем не похожа на призрак, но явно была чем-то взволнована.

— Холлис, иди за ним, — ее голос звучал очень ясно и громко.

— Что? — Холлис едва ли осознавала, что Дайана в замешательстве пристально на нее смотрит, а Миранда и Квентин обменялись взглядами и начали подниматься со стульев.

— Иди за ним. Останови его. Сейчас же.

— Почему? Андреа, что ты…

— Если ты не остановишь его, он умрет. Поняла? Он умрет. В одной из машин заложена бомба.

— Эй, неужели она… — проговорил Квентин.

Но Холлис уже ничего не слышала. Она подпрыгнула так неожиданно, что ее стул с громким стуком упал на пол, и выбежала из комнаты. К тому времени, когда она добежала до фойе, Андреа уже исчезла, но Холлис едва ли это заметила.

Она рывком распахнула входную дверь, пролетела через сетчатую, пересекла широкое крыльцо, и уже неслась вниз, перескакивая через ступеньки к дорожке, прежде чем успела подумать, как искать Демарко. Она сделала глубокий вздох, чтобы выкрикнуть его имя.

И была сбита с ног, оказавшись в тени большого дерева магнолии, которое заслоняло половину переднего двора.

* * *

Дейл Макмари не остался после смены, как сделала Бобби. Он не был амбициозен. Работа помощником шерифа на не полную ставку предполагала пристойную оплату и хорошие льготы. И чаще всего он выполнял работу обычного канцелярского служащего.

Что прекрасно ему подходило.

Он совсем не возражал жить в подвале дома своих родителей — ему не приходилось оплачивать арендную плату, а мама все еще готовила и стирала для него. И это служило удобным оправданием, почему все его «отношения» заканчивались на третьем свидании. Девушки быстро понимали, что он не слишком перспективен для их будущего.

Конечно, некоторые могли догадаться, что он — гей, но так как они не спрашивал, и сам он ничего не говорил, то Дейл позволил себе верить — девушки просто посчитали его неудачником.

Его отец мог смеяться над неудачником, но, по крайней мере, не стал бы выбивать из него дурь.

По крайней мере, пока.

Работа во вторую смену позволяла ему приходить домой за полночь, когда старик обычно уже спал перед телевизором, и мать никогда не будила его на завтрак, пока отец не уйдет на работу. Он был механиком в одном из автомобильных агентств в Серинед.

И такой порядок устраивал Дейла.

Однако он не был таким уж маменькиным сынком и не хотел проводить все свое свободное время дома. Поэтому солнечным утром в среду он приехал в центр города и припарковался на заднем дворе управления шерифа. Затем Дейл прошел квартал или около того к одному из немногих мест в городе, где можно было развлечься, по крайней мере, местным — игровой зал с бильярдными столами, автоматами разных лет для игры в карты и видеоигры.

У Дейла не было проблем с азартными играми. Но он терял голову от помощника управляющего местного банка, который часто проводил свой обеденный час в игровом зале.

Обеденное время еще не подошло, поэтому Дейл заказал себе в баре содовую и присел за один из игровых автоматов возле окна, откуда мог наблюдать за дверью и видеть управление шерифа.

Шериф Дункан не запрещал посещать игровой зал, но ему не нравилось, когда его помощники, пусть даже и временные, проводили здесь время, особенно посреди дня.

Улица была тиха. Дейл лениво отметил, что два внедорожника агентов ФБР все еще припаркованы перед управлением. Он засунул в аппарат несколько четвертаков и начал стрелять в инопланетян.

* * *

Гэбриэль Вульф был не из тех, кого можно назвать терпеливым мужчиной — за исключением работы. В своей работе он обладал терпением животного — с именем которого была созвучна его фамилия [19]. Охотясь, он становился его отражением — таким же ловким и хитрым. Гэбриэль мог выследить кого угодно и в любой местности. Кроме того, у него имелось своего рода шестое чувство, которое было не совсем экстрасенсорным. Оно часто подсказывало ему, где будет находиться его добыча — даже если эта добыча была больше хищником, нежели жертвой. И, если выпадала возможность, он предпочитал оставаться в тени.

Гэбриэль считал, что ирония вселенной заключалось в том, что в их паре ночным охотником [20] являлась его сестра-близнец — Роксана.

Не вини в этом меня.

— Я просто говорю, что существующее разделение обязанностей не всегда лучший выход, вот и все. — Гэбриель по привычке заговорил вслух, но понизил голос, чтобы никто не подумал, что он болтает с собой и не начал бы преследовать его с сетью. — Почему бы кое-что слегка не изменить? Я могу попытаться подремать днем, а ты постараешься спать ночью. Предполагается, что наши способности могут меняться. Верно?

Могут до определенного момента, но ты также хорошо, как и я знаешь, что существует определенный предел. Слушай, если ты хочешь попытаться вновь, мы сделаем это. Но не посреди дела, хорошо? Обрати внимание на то, что делаешь.

— Господи, думаешь сложно идти? Я делаю это уже более тридцати лет. И сейчас я просто брожу по рождественскому магазину, Рокс, с чертовски невинным видом, изображая из себя туриста. Разглядываю всякую сверкающую ерунду, которую не хочу покупать. Слушай, и почему почти во всех маленьких городках есть рождественские магазины?

Потому что они популярны. Потому что туристы приезжают за сотни миль в поисках хорошего магазинчика.

— Да, да. Хочешь снежный шар? Здесь есть один с Сантой и санями внутри.

Думаю, у меня есть…

Когда мысль сестры резко оборвалась, Гэбриель ощутил знакомое ощущение тревоги — если бы он был волком, шерсть у него на хребте встала бы дыбом. Всю жизнь они делили мысли, и иногда их отсутствие значило очень много.

— Рокс?

Кончай играть в невинного туриста, Гейб. Тебе нужно выбраться отсюда и забраться повыше. Что-то происходит.

— Что?

Он уже двигался к выходу, но делал это небрежно, чтобы не привлекать внимания других посетителей или работников магазина в их слегка комичных шляпах эльфов.

Не уверена. Что-то ближе к центру города. Подожди. Дай-ка сосредоточусь.

В его мыслях воцарилась пауза. Гэбриель автоматически улыбнулся ближайшему к двери клерку, приветливо махнул рукой и вышел из магазина.

Получилось. Наш снайпер вернулся.

Гэбриель скользнул за руль их арендованного автомобиля и завел двигатель.

— Что, в городе? При свете дня? Это не похоже на профессионала. Ты уверена, что это он?

Уверена. Он не стреляет. Наблюдает. Он наблюдает… О, черт, Гейб. Думаю, мы должны были отнестись к нему более серьезно и не спускать с него глаз, несмотря ни на что.

— Мы наблюдали за ним, пока он не покинул город и не выехал на шоссе час назад.

Ты поставила в его автомобиль жучок — мы бы узнали, если бы он вернулся. Прямо перед тем, как зайти в магазин я проверил — сигнала не было. — Гэбриель порылся в рюкзаке на пассажирском сидении, пока не обнаружил GPS устройство. Он включил его и проверил маленький экран. — Все еще пусто. Тот автомобиль находится вне пределов зоны в пятьдесят миль от Серинед.

Может, он поменял машину. Может, проверил ее и обнаружил жучок. Я лишь знаю, что он вернулся — и у него есть игрушки, которых я не обнаружила у него комнате или в автомобиле. Очень опасные игрушки, которые могут наделать много шума.

— Черт. У него…

Он установил одну из них во внедорожник, припаркованный перед управлением шерифа. Черт побери, это одна из наших. Один из двух автомобилей, которые мы заперли и оставили там на всю ночь. Она не взорвалась. Пока. И думаю… наших людей предупредили. Но он не знает этого. Не имею представления, есть ли у него пульт дистанционного управления или же бомба на таймере, но он хочет сидеть в первом ряду, когда начнется шоу.

Гэбриель не стал дальше слушать. Он нажал на газ и направился к центру, где мог оставить машину и продолжить путь пешком в место, которое располагалось…

Он наверху, площадка, на которой стоят внедорожники, окружена несколькими высокими зданиями и единственное место, с которого можно за ними наблюдать находится там же в центре города. Ты должен найти крышу в нескольких кварталах от управления шерифа, но так, чтобы он тебя не заметил. Я не знаю, сможешь ли ты забраться выше него. И не уверена, где именно он находится. В этом есть… нечто странное. Нечто странное в нем.

— Что ты имеешь в виду?

Я не знаю. Нечто, чего я не ощущала прошлой ночью. Что-то холодное. Странное. Я не знаю, Гейб. Но мне это не нравится.

Гэбриель вытащил свой сотовый и, продолжая смотреть на дорогу, нажал кнопку быстрого набора.

Ты звонишь Миранде.

— Прямо в точку. Если этот сумасшедший способен создать бомбу и готов взорвать ее, тогда, на мой взгляд, девиз «служить и защищать» не значит, что мы должны прятаться, пока он развлекается [21].

Мы не полицейские.

— Да, но мы здесь, чтобы поймать убийцу. И если этот убийца сидит на крыше здания с пальцем на кнопке, я хочу получить разрешение на то, чтобы вывести его из игры.

* * *

— Все хорошо, — сказал Демарко.

Мгновение или два Холлис чувствовала только свое дико-стучащее сердце, но затем осознала, что Риз одной рукой прижимает ее к своему боку, а его взгляд сканирует кажущуюся мирной Главную улицу города. Два черных внедорожника стояли перед управлением шерифа в нескольких кварталах от них. С того мета, где находились Демарко и Холлис автомобили были хорошо видны.

Она задалась вопросом — осознает ли он, что обнимает ее. Господи, почему она думает о такой ерунде, когда в одной из машин бомба.

— Что ты имеешь в виду, говоря, будто все в порядке? — спросила Холлис, запыхавшись после дикой пробежки. Она была почти уверена, что именно из-за этого не может ровно дышать. — Ты знал?

— Ты вещаешь как радиостанция, — напомнил Демарко. Он взглянул на нее, подняв бровь, и добавил: — И весьма громко в моменты… стресса. У меня такое подозрение, что я буду страдать от головной боли следующий час или около того.

— Я уж точно буду, — проговорила Миранда, когда вместе с остальными присоединилась к Ризу и Холлис. — А у меня ведь есть щит. Господи, Холлис.

— Прости.

— Держитесь в тени этого дерева, — предупредил Демарко. — Когда в моих ушах перестанет звенеть — если можно так выразиться — я смогу его почувствовать. Сложно определить местоположение, но уверен — вчерашний снайпер нанес нам ответный визит. Он наблюдает.

Холлис собиралась потребовать, чтобы Демарко отпустил ее, но тот сделал это сам.

Чертовы телепаты.

— Почему он все еще здесь ошивается? — заговорил Квентин.

— Холлис сказали, что в одной из машин бомба, — ответила Миранда, — поэтому вероятно он здесь, чтобы убить одного из нас, а возможно и нескольких.

Говоря это, Миранда была невероятно спокойна.

— Кто сказал ей?

— Андреа.

— Андреа? — Квентин нахмурился. — Дух Андреа, из Грейс?

— И из Вентуры. — Миранда тоже слегка нахмурилась. — Кажется, она связана с тобой, Холлис.

Холлис это сильно тревожило.

— Я не знаю почему, ведь я так и не поняла, кто она. Или кем была. — Она замолчала, а потом медленно добавила: — Знаешь, она могла быть духом, который привел нас к останкам женщины вчера. Я не смогла хорошенько рассмотреть того духа, а то, что я видела, было куда менее четким, чем обычно, но… это могла быть она.

— Вместо жертвы?

— Могло быть и так.

— Похоже, она решила помогать нам. Или тебе.

— Хотела бы знать, почему. Насколько я могу судить, Андреа не связана ни с одним из наших дел. То есть, она предупредила меня о Руби, дала ключ, который помог Тессе спасти ее, но…

— Каким-то образом она связана, иначе перестала бы появляться, — сказала Миранда. — Просто мы не нашли этой связи. Пока.

Дайана прервала их размышления, сухо проговорив:

— Ребята? Снайпер? Вероятная бомба? Я знаю, что являюсь новичком в подобных вещах, но не должен ли плохой парень иметь преимущество перед готовым помочь духом? Если подумать?

— Я бы именно так расставил приоритеты, — согласился Квентин.

— А меня интересует другое, — вмешался Демарко. — Взрыв должен произойти, когда откроется дверь или заведется двигатель или же он сидит с пультом и биноклем и может привести в действие заряд тогда, когда этого захочет?

— В любом случае, — сказал Квентин, — мы приехали не подготовленными к бомбам. И, как мне кажется, в распоряжении управления шерифа округа Пиджет нет отряда саперов.

Миранда отошла от них и направилась к гостинице, стараясь держаться в тени большого дерева. Затем вытащила сотовый из чехла, висящего на ее поясе.

Пока она звонила шерифу, другие продолжали тревожно наблюдать за улицей.

— Я не понимаю этого парня, — произнес Квентин. — Он не ведет себя как серийный убийца в деле, которое я когда-либо изучал. Кроме того, я даже не слышал ни о чем подобном.

— Возможно, он им и не является, — вмешалась Дайана. Когда все взгляды направились в ее сторону, она добавила: — Я имею в виду, что фактически он действительно убил много людей, но при этом может и не быть серийным убийцей в буквальном смысле этого слова. Если он преследует ООП, и именно мы его цель, тогда, как ранее сказала Миранда — у нас в руках абсолютно другое расследование.

— Особенно, если учесть вероятность, что в дело вовлечены двое. Один может быть хладнокровным снайпером, методично планирующим каждый свой шаг. А другой — садистом, с руками по локоть в крови.

Глава 8

— Еще один ручной монстр? — предположил Квентин, но покачал головой прежде, чем другие смогли высказать аргументы за или против. — Нет, если здесь орудуют двое, тогда их отношения мне представляются партнерством. Может, это просто догадка, но мне так кажется. Две отдельных личности, но один план. Работают вместе.

— Но каков план? — спросил Демарко. — Уничтожить ООП? По мне, так это звучит слегка амбициозно, особенно если идея заключается в том, чтобы выявить нас одного за другим.

— И, тем не менее, в использовании этого… метода, есть смысл, — проговорила Холлис, продолжая размышлять над возможностью того, что два их врага работают вместе. — Убийства весьма эффективный способ привлечь наше внимание и заставить выйти из тени. И они не могут быть… уж простите за выражением, нормальными убийствами, потому что тогда нас бы привлекли к расследованию. Таким образом, убийства, крайне чудовищные по своей природе, происходят в разных штатах, образуя серию. А тела оставляют там, где их быстро и легко обнаружат. Убийства настолько странные и на первый взгляд бессмысленные, что местная полиция и полиция штатов и даже большая часть отделов ФБР не состоянии их эффективно расследовать.

— За исключением ООП, — продолжила Дайана. — Потому что чудовищное и странное — наша компетенция. Первые следователи — Миранда, Холлис, плюс Риз, прибыли сюда и начали расследование. Возможно, им этого показалось недостаточно. Возможно, по какой-то причине они хотели, чтобы было вовлечено как можно больше наших агентов. Поэтому убийства продолжились, пытки и издевательства над телами жертв усилились. Мы с Квентином присоединились к команде несколько недель назад, вот вам и еще пара агентов ООП.

Квентин нахмурился.

— Знаете, может, вчерашние выстрелы и не преследовали цель убить кого-то из нас. Может, они хотели, чтобы мы встряхнулись и обратили на них внимание. Может, один или оба ублюдка решили, что пришло время нам узнать, что они наблюдают. Для них это дополнительное развлечение. Своего рода вызов.

— Слишком много «может», — пожаловался Демарко.

Он все еще внимательно наблюдал за Главной улицей, не отрывая глаз от пока еще невзорвавшихся внедорожников. Они по-прежнему спокойно стояли перед управлением шерифа.

— И все это упирается в допущение, что их ярость направлена на нас, на ООП. Если же мы ошибемся в базовой гипотезе и пойдем неверным путем — люди продолжат умирать.

— Это так же произойдет в случае, — сказал Квентин, — если мы будем игнорировать знаки, указывающие на мотив просто потому, что в них трудно поверить, тогда мы и близко не подойдем к поимке убийцы — или убийц — и кровопролитие продолжится.

— Верно.

Дайана покачала головой и проговорила:

— Все сводится к догадкам, по крайней мере, пока. Я думала, что экстрасенсорные способности делают подобные вещи легче.

— Иногда мне кажется, что они все только осложняют, — сказал ей Квентин. — И намного.

— Не то, чтобы я сомневаюсь на твой счет, но, учитывая то, что случилось прошлой ночью в сером времени, ты не думаешь, что Андреа могла обманывать? — обратилась Дайана к Холлис. — Врала о том, что в машинах бомба?

— Я так не думаю. Андреа была чертовски убедительна. Теперь, думая об этом, я понимаю, что она выглядела невероятно расстроенной. Но я все еще новичок в подобных делах, поэтому не могу быть уверена на сто процентов.

— Так значит, бомбы может и не быть?

— Теоретически… да. Может и не быть никакой бомбы.

— Но ты не уверена, а мы не можем рисковать, предположив, что бомбы нет, — сказал Квентин.

Демарко посмотрел на Холлис, его брови слегка поднялись.

— Что тебе говорят твои инстинкты? Лгала ли Андреа? Пыталась ли она тебя одурачить?

Холлис медленно покачала головой.

— Нет. На самом деле, я не думаю, что она пыталась меня обхитрить. Думаю, она хотела — ей было необходимо — предупредить меня. Поскольку в одной из тех машин действительно находится бомба.

— Это все, что мне нужно было услышать, — проговорил Демарко, возвращая взгляд к молчаливой, мирной улице. — Теперь осталось решить — как нам выбраться из этой передряги с минимальными, насколько возможно, последствиями?

— Гейб, шериф готов послать несколько человек, чтобы очистить площадь вокруг машин настолько, насколько возможно. Где ты? — спросила Миранда.

— В двух кварталах от управления. — Припарковавшись, Гейб вылез из автомобиля с сотовым и ключами, но оставил рюкзак. Все это время он продолжал разговаривать. — Я вооружен. И думаю, что смогу найти этого ублюдка.

Он закрыл машину и бросил ключи в один из карманов куртки.

— Что думает Роксана?

Скажи ей, что, по моему мнению, он на крыше старого кинотеатра в половине квартала вниз. Там нет пожарной лестницы, никаких внешних лестниц, поэтому тебе придется подняться по внутренней.

Гэбриель передал информацию и добавил:

— Здание сдается, Миранда. Оно пустует. Есть задняя дверь. — Когда она помедлила, он добавил: — Слушай, я знаю, ты хочешь просто понаблюдать за этим парнем, но если он стремится взорвать маленький, милый городок, я бы сказал, что время наблюдения прошло.

— Да. — Миранда вздохнула. — Мне нечего тебе возразить. Но мне не нравится, что ты пойдешь туда один, Гейб.

— Не думаю, что у нас есть время поспорить на эту тему. — Он был практически у задней стены кинотеатра. Гэбриель мог видеть, что задняя дверь была достаточно старой и заперта на такой же старый замок. — Вы ребята в нескольких кварталах отсюда, и судя по тому, что нам известно — в одном из внедорожников заложена бомба. Может даже начиненная гвоздями и еще чем-то в этом же роде. Взрыв может уничтожить нечто большее, чем автомобили, и мы оба знаем это. Я могу убрать этого ублюдка.

— Хорошо. — Какие бы сомнения не испытывала Миранда ранее, они уже прошли. — Но не убивай его, пока не будешь вынужден. Мы должны поговорить с ним, если это вообще возможно.

— Понял.

— Оставь сотовый включенным, если нам повезет, то сигнал не прервется.

— Понял, — повторил он. — Поговорю с тобой на другой стороне. — Он положил сотовый в другой карман куртки, а затем вытащил оружие из плечевой кобуры, которую носил под одеждой. — Рокс? Замок?

Работаю над этим. Трудней, нежели я ожидала. Я бы сказала, что замок не открывали долгое время.

— Значит, чтобы войти он использовал главный вход. Интересно у него есть ключ или он взломал замок.

Со стороны Главной улицы его мог увидеть кто угодно, поэтому думаю, у него есть ключ. Он должен был выглядеть и вести себя достаточно обыкновенно, чтобы не привлечь ненужное внимание. Еще минутку…

Воцарилась короткая тишина, а затем Гэбриель услышал щелчок, и старый замок раскрылся. Он избавился от него и, используя силу, открыл дверь. И совершенно не был рад, когда старые петли громко заскрипели.

Лестница. Справа от тебя. Гейб, здесь нет электричества.

— И здесь тьма кромешная. — Он прошептал это еле слышно, и на мгновение задержался в дверях, чтобы позволить глазам немного привыкнуть к темноте.

Эта лестница ведет в проекционную. Я так думаю. Там мы должны найти дверь, которая ведет на крышу.

— Когда-нибудь было легко?

Неловкими пальцами он нащупал старые, грубые перила и начал подниматься по опасно скрипучей лестнице так быстро, как только мог.

— Подожди… — Демарко жестом указал в сторону улицы. — Выходит пара помощников Дункана. Черт. Похоже временные. Думаю, остальные помощники первой смены на патрулировании.

— Им не очень хорошо удается вести себя непринужденно, верно? — проговорила Холлис. — Язык тела выдает их напряжение. Вот и шериф. Должна сказать, ему куда лучше удается контролировать себя.

Миранда вновь присоединилась к группе возле дорожки, услышала эти комментарии и проговорила:

— Как и ожидалось, у шерифа нет команды саперов, но он позвонил в Ноксвиль в ближайшее подразделение. В управлении лишь несколько его временных помощников. Он отослал их с приказом держаться как можно дальше от автомобилей и оцепить территорию вокруг. Шериф попытается добраться до ресторанов и магазинов, находящихся в непосредственной близости, и предупредить владельцев, чтобы они ушли сами и увели посетителей — или, по крайней мере, отошли от окон, выходящих на улицу. На все мы дадим им пять минут.

— Думаешь, нам придется детонировать бомбу? — спросил Демарко, кинув на нее быстрый взгляд.

— Думаю, мы должны быть к этому готовы, — ответила Миранда. — Ближайшая команда саперов в часе езды, даже больше… А сейчас время обеда и люди отправятся в центр города в рестораны. У нас нет снаряжения, чтобы безопасно обследовать машины. Мы даже не можем как следует оцепить территорию, у нас просто нет на это времени.

— Если у него пульт, одному из нас придется подойти к машине вплотную, чтобы он нажал на кнопку, — проговорил Демарко.

— Надеюсь, что пульт у нас. — Она кивнула на ключи в его руке. — Мы можем отпереть, открыть капот и завести двигатели отсюда. Может это и приведет в действие бомбу. Если нет…

— Бронежилеты, которые мы имеем, не защитят нас, Миранда. Только не от бомбы.

— Скажи что-то такое, чего я не знаю. Но это — все, что у нас есть. До того, как кто-то из нас приблизится к машинам, мы наденем бронежилеты.

— Понял.

Но, ни Демарко, ни кто-то еще не сдвинулись с места, все их внимание было сосредоточено на автомобилях, стоявших в нескольких кварталах от них.

Квентин, оценив расстояние между автомобилями и зданиями вокруг, сказал:

— Там мало свободного пространства. И слишком много стеклянных окон вокруг. Думаю, вы тоже надеетесь, что бомба маленькая или с небольшим радиусом действия.

— Я бы предпочла именно этот вариант, — проговорила Миранда. — Так как взрывы пока не являлись частью почерка, хочется надеяться — то, что ему удалось достать, или смастерить за последние двенадцать часов, не будет слишком большим или очень сложным.

— А это значит, — продолжил Демарко, — что детонация с пульта более вероятна. Вмонтировать взрывчатку в электросистему автомобиля или установить таймер более сложный и долгий процесс, даже если точно знаешь, что делать. А так как автомобили с прошлой ночи стояли на открытом месте, думаю, он не хотел проводить рядом с ними времени больше, чем необходимо.

Дайана покачала головой и проговорила:

— Ты так спокоен.

Сама она явно волновалась.

— Кто бы мог подумать, — пробормотала Холлис.

Демарко посмотрел на нее и слегка нахмурил брови.

— Холлис, что ты пытаешься сделать? Я чувствую усилие.

— Да, это… сложно. Но электрическая энергия есть электрическая энергия, верно? — Напряжение в ее голосе было очевидным. — И взрывчатка… по своей природе нестабильная субстанция. Вероятно, она сама по себе выделяет энергию. Я пытаюсь увидеть, есть ли вокруг некая аура… Ха. Что вы думаете? Я вижу забавное мерцание над вторым внедорожником. Своего рода красное облако. Над первым ничего нет.

— Риз, ты все еще чувствуешь его там? — спросила Миранда.

— О, да, он наблюдает. Я все еще не могу установить его местоположение, но думаю, он где-то на высоте. Может на крыше.

— Думаешь, он использует прицел или бинокль?

— Бинокль. Я не чувствую оружия. По крайней мере, пока. Но мне труднее, чем обычно настроиться на его волну. — Демарко залез в карман, вытащил носовой платок и вручил его Холлис. — Вот, держи.

— Что… — Она почувствовала струйку под носом и поднесла туда платок, пробормотав: — Черт.

— Я же сказал, что могу чувствовать усилие, — проговорил Демарко.

— Это всего лишь небольшое кровотечение из носа, вот и все.

— Да, верно.

Миранда проверила свой сотовый, нахмурилась и пробормотала:

— Черт, сигнал потерян.

— Какой сигнал? — спросил Квентин.

Миранда, будто не слыша его, проговорила:

— Осталась минута. Холлис, когда это закончится, я хочу чтобы ты…

И один из внедорожников взорвался.

Дейл Макмари услышал и увидел взрыв. Фактически, он почти слетел со стула, хотя это скорей произошло от удивления, и взрывная волна была тут ни при чем.

Как и все, он выскочил на улицу, и, настолько шокированный тем, что в этом обычно мирном месте могло что-то взорваться, не думая бросился к управлению.

Не успев оценить возможные последствия.

Гэбриель как раз дошел до проекционной комнаты старого кинотеатра, когда услышал взрыв. И почувствовал вибрацию, прошедшую через старое здание.

Черт…

— Черт побери, Рокс, где эта гребаная лестница на крышу?

Хотя его глаза уже привыкли к темноте, а сверху из невероятно грязного окошка в потолке лился приглушенный свет, он не мог разглядеть никаких признаков двери или же еще одной лестницы, ведущей наверх.

Подожди… Там, за теми выступающими стеллажами.

Несколько старых, ржавых коробок с кинопленкой лежали на одной из полок, молчаливо оправдывая их пребывание в комнате, но Гэбриэлю было некогда об этом задуматься. Он нашел дверь именно там, куда и указала Роксана. Она была не заперта и легко открылась, и Гэбриель увидел крутую лестницу, ведущую наверх.

Стремительно и тихо взбираясь по ней, он выдохнул:

— Можешь указать мне, где он?

Я все еще не уверена. Ощущения… странные. Холодно. Отдаленно. Я должна понимать, что это значит, должна, я знаю. Но не могу.

Наверху лестницы была еще одна дверь, которая без труда поддалась, когда он слегка тронул ее рукой. Скрипящие петли не выдали его, но он был слишком опытным охотником, чтобы забыть об осторожности. Сначала он приоткрыл дверь всего на несколько дюймов, чтобы дать глазам время привыкнуть к яркому свету раннего утра, царившему на крыше. Затем открыл ее шире.

Будь аккуратен, Гейб.

— Понял. — Прошептал он автоматическим — все его внимание было сосредоточено на крыше.

Она была плоской и залита гудроном, тут и там торчали различные вытяжки и трубы. Лестница заканчивалась в своего рода мансардном окне, выходящем на крышу и ему потребовалось несколько мгновений, чтобы сориентироваться. Гэбриель понял, что передняя часть здания была у него за спиной.

Позади мансардного окна.

Снайпер может быть только там, если он вообще все еще на крыше. А он должен быть здесь. Если только он не гребаная птица.

Гэбриель не слишком прислушивался к ее словам, так как он выбрался на крышу и полностью сконцентрировался на своих движениях, двигаясь вокруг слухового окна и пытаясь найти точку, с которой можно было засечь местоположение снайпера. Но его осмотрительность оказалась ненужной.

— Он не птица, — вслух проговорил Гэриель, расслабляясь и медленно убирая оружие в кобуру.

Что за черт?

Вчерашний снайпер — если очень дорогая винтовка, лежащая около него, могла служить признаком — полусидел, спиной облокотившись на парапет, очевидно, именно отсюда он наблюдал за улицей внизу. Его ноги были раскинуты, а руки лежали по бокам от бедер. Он выглядел как охотник. На нем были выцветшие джинсы, крайне поношенные туристические ботинки и камуфляжная куртка, а рядом лежал рюкзак.

В одной руке виднелась маленькая черная коробочка с простым тумблером — очевидно детонатор, который он использовал, чтобы привести в действие бомбу.

Другой рукой он держал автомат с глушителем.

Входное отверстие в его правом виске почти не кровоточило, вероятно, потому что ранение было сквозным. При выходе пуля оставила зияющую рану в скуле, и кровь и ткани забрызгали кирпич песочного цвета слева от его головы.

Он выглядел вполне обычным мужчиной: чисто выбритым с каштановыми волосами, а карие глаза слепо смотрели в вечность.

Гейб, это не имеет смысла.

— И не говори.

Он ногой отбросил оружие в сторону, затем присел на корточки и потянулся, чтобы измерить пульс. Как только его пальцы коснулись кожи мертвого мужчины, он вынужден был перебороть себя, чтобы инстинктивно не отдернуть руку.

— Господи.

Гейб?

— Он холодный, Рокс. И я имею в виду, действительно холодный. Он никак не мог взорвать ту бомбу, а затем убить себя. Парень мертв уже много часов. Черт, может даже несколько дней.

Но, что…

И они услышали грохот винтовки.

Откуда-то с улицы.

Когда взорвался внедорожник, они не раздумывали, а просто побежали к управлению шерифа — их вели подготовка и инстинкты. Взрыв оказался куда сильней, нежели они ожидали. Он выбил окна с обеих сторон улицы на расстоянии больше квартала и разбросал горячие осколки металла и плавленого пластика во все стороны.

Было даже невозможно предположить, есть ли пострадавшие, но было легко увидеть, что повреждения окружающих зданий — более чем существенны. Однако такова человеческая природа — команда ООП была лишь на полпути к месту взрыва, а жители города уже начали выбегать из зданий, как поврежденных, так и целых.

Холлис слышала, как Миранды и Демарко проклинали людское любопытство, которое доведет до беды, но была сосредоточена на пылающей громадине черного внедорожника.

Бомба была значительного размера, насколько она могла судить. Внедорожник лишь смутно напоминал автомобиль, и его обломки — и того, что лежало внутри и самой бомбы — все еще сыпались на улицы и на любопытных жителей города, которые торопились увидеть, что случилось.

Но Холлис пришлось оторваться от огненной катастрофы, а ее сердце пропустило удар, когда она увидела, что Демарко направился прямо к переднему внедорожнику — тому, который был пока цел, и пытается увести его от горящего. Чтобы он не взорвался от высокой температуры, подумала она.

Идиот убьет себя. Черт побери, что если я ошиблась и бомба не одна?

Она отогнала эту мысль и стала помогать оттеснить людей назад, в безопасное место.

Дейл Макмари резко остановился в нескольких ярдах от горящего автомобиля, и застыл завороженный этим зрелищем. Он понимал, что вокруг бегут другие люди, слышал крики и проклятия, несколько человек отчаянно выкрикивали имена своих близких, но он мог думать только об одном.

Черт, вот это шоу!

Как будто в кино. Взрыв был невероятно ярким и громким, улицу поливали горящие обломки, а звук, который издавали падающие осколки стекла, казался ему музыкой.

Абсолютно забыв, что он работает помощником шерифа — пусть даже и временным — Дейл стоял посреди улицы и наблюдал шоу. Он видел, как откуда-то появился шериф и попытался заставить людей вернуться в здания. Видел как прибыли федералы, которые даже не запыхались, несмотря на то, что пробежали несколько кварталов. И пока один из них отгонял неповрежденный — по крайней мере, не взорванный — внедорожник подальше от горящего, другие начали помогать шерифу уводить людей с улицы.

И только тогда Дейл понял, что опасность все еще не миновала. И понял, что размышляет об этом с любопытной отстраненностью. Во внедорожник ничего не попадало — он ведь постоянно был в поле его зрения. Он просто… взорвался, и огонь поднялся до небес.

А это значило, что взрывчатка была в нем самом.

Бомба. Значит, кто-то намеренно установил взрывчатку, чтобы уничтожить машину. И возможно здоровый кусок Главной улицы.

Может даже нескольких человек.

И Дейл впервые задался вопросом, что если шоу еще не закончилось?

У него даже не было времени испугаться, когда он почувствовал страшный удар в спину, будто в него врезался деревянный брус. Он увидел, как его толстовка раздулась на груди. Светло-серый материал окрасился в красный цвет, и странная на вкус горячая жидкость забурлила во рту.

Он даже не видел пули. Но когда мир дико закрутился и тротуар поднялся, и устремился ему навстречу, помощник Дейл Макмари понял, что в него стреляли.

И это было совсем не кино.

Дайана сначала даже не была уверена, где находиться. Но, знала, что пребывает в сером времени — это было бесспорно. Все было серым, холодным и тихим. И, кроме того, чувствовался этот странный запах тухлых яиц, хоть он и был еле уловимым.

Но где она была — в пределах — или за границами — серого времени?

Она хмурым взглядом осмотрелась вокруг и, наконец, узнала место — тесный конференц-зал в управлении шерифа, где они сидели прошлым вечером, размышляя о деле.

И это было странно, потому что она почти всегда начинала визит в серое время в комнате, где спала или где смогла войти в транс.

Почти всегда.

Все еще хмурясь, Дайана покинула это тесное пространство и двинулась к выходу. Пустые столы, круглые часы — без стрелок и цифр — высоко на стене. Она прошла мимо молчащих телевизора и телефонов, все вокруг приобрело пугающие качества серого времени — отсутствие глубины или объема, отсутствие цвета, света или оттенка.

Она задалась вопросом — привыкнет ли хоть когда-нибудь к этому.

Вероятно, нет.

Вероятно, и не должна.

Потому что, ей не нужны были доказательства, Дайана искренне верила тому, что сказал другим — серое время не было местом или временем для живых, ничто живое не может существовать там слишком долго.

Она вышла из передней двери и остановилась. Дайана почувствовала удивление, но не могла понять почему. Главная улица города Серинед. Она выглядела так же, как выглядели все улицы в сером времени. Так же, как любое другое место. Жутко. Здесь и там были припаркованы автомобили, включая два внедорожника, оставленные для них вчерашним вечером.

И, конечно же, никаких людей.

Ее окружили серые сумерки. Она почувствовала холод и рассеянным жестом потерла руки, хотя и знала, что это не поможет. Почему-то присутствие этих двух автомобилей ее беспокоило.

— Хорошо, и где же мой проводник? — спросила она вслух. — Я не хочу бродить здесь, не зная, куда должна идти или что должна увидеть. Давайте, мне нужна маленькая помощь.

Как обычно ее голос прозвучал странно однотонно, почти глухо.

Спустя где-то минуту или около того, она пожала плечами и продолжила идти по улице. Дайана обошла ближайший внедорожник, удостоив его лишь мимолетным взглядом.

Пройдя еще немного, она остановилась и задалась вопросом, куда, черт побери, ей дальше идти без проводника…

— Дайана.

Наконец-то. Она повернулась и обнаружила того же проводника, который сопровождал ее прошлой ночью.

— Брук. Хорошо, и почему я здесь? Я не помню, что засыпала и, кроме того, разве сейчас не середина дня?

— Да?

— Пожалуйста, перестань говорить загадками, как это свойственно проводникам, ладно?

Маленькая девочка серьезно кивнула.

— Хорошо. Ты пришла сюда, потому что должна была, Дайана.

— И почему это?

— Мне нужно, чтобы ты сконцентрировалась.

— На чем? И зачем?

— На Квентине. Дотянись до него. Дайана.

— До того, как я что-то сделаю, скажи — я пришла сюда за этим?

— Ты пришла сюда за этим.

Дайана нахмурилась.

— В этом нет смысла.

— Он будет. Дотянись до Квентина. Держись за связь, которая между вами.

Решив ублажить проводника, Дайана подумала о Квентине, о том, чтобы дотянуться до него. Но, даже делая это, она знала, что стремление не было полным, потому что Дайана боялась этой связи и использовала ее только в крайнем случае.

Появилась внезапная вспышка, будто молния на мгновение осветила сумерки. И на это мгновение Дайана испытала чувство цвета, шума и жизни. Людей вокруг и движение.

Всего лишь на мгновение.

Что-то подобное случилось около года назад, когда она впервые увидела Квентина. Когда связь между ними начала формироваться, или же им пришлось признать, что эта связь существует уже достаточно давно. Дайана все еще не была уверена, что тогда произошло.

Тогда она впервые за свою взрослую жизнь начала сознательно вспоминать серое время.

— Брук, я не…

— Дайана, ты должна стараться усердней.

Дайана начала ощущать холод, и это был не привычный холод серого времени. Она сосредоточилась, и на этот раз, попыталась дотянуться до Квентина с большей целеустремленностью, с большей готовностью.

Вспышка молнии на этот раз длилась несколько секунд. Шум был практически оглушительным — рев, звук бегущих ног и громких голосов, странное музыкальное позвякивание, похожее на перезвон колокольчиков. Или может, это был звон падающего на твердую поверхность, например асфальт или бетон, стекла. Волна жара накрыла ее, но Дайане все равно было холодно.

Почти возле ее ног на асфальте лежал молодой мужчина, которого она смутно узнала. Женщина и мужчина склонились над ним, прижимая к его груди что-то похожее на желтую рубашку. Желтый материал стал ярко-красным, из уголка рта мужчины стекала струйка крови, и он смотрел в небо взглядом, который Дайана узнала.

Он был уже мертв.

Вспышка закончилась, и она вновь оказалась в сером времени вместе с Брук.

— Бедняжка, — сказала она. — Думаю, это — один из помощников шерифа. Что произошло?

— Ты не помнишь?

— А должна? — Смутная тревога поглотила ее, холодная и скользкая.

— Тянись к Квентину, Дайана. Ты должна.

Сейчас она еще больше не хотела делать этого, но уже по другим причинам. Она не боялась теперь этой связи. Она боялась того, что может ей открыться.

— Ты должна, — настаивала Брук.

Дайана внутренне собралась, и вновь сконцентрировалась, пытаясь дотянуться до Квентина.

Яркий дневной свет на мгновение практически ослепил ее, шум был по-прежнему оглушающим, люди бегали и кричали, горел внедорожник и …

Она будто нехотя слегка повернула голову, привлеченная шумом и светом. И увидела. Дайана сделала шаг, затем еще один. И почувствовала, как ослабли ее ноги.

В нескольких ярдах от молодого мужчины лежало еще одно окровавленное тело, окруженное людьми, яростно пытающимися остановить кровотечение. Они пытались силой воли удержать жизнь в сосуде, который даже на ее непрофессиональный взгляд выглядел слишком поврежденным, чтобы жить.

— Дайана! Слушай меня. Держись за меня. Ты слышишь? Дайана, не уходи от меня. Черт побери, не уходи от меня!

Квентин кричал до хрипоты, его окровавленные руки крепко сжимали ее ладонь. Очень крепко, пока остальные члены команды работали над ее неподвижным телом.

Она хотела бы увидеть его лицо, но угол зрения был неподходящим.

Дневной свет замерцал, потускнел и мигнул — и она вернулась в серое время, вновь оказавшись рядом с Брук.

— Мне жаль, Дайана.

Теперь Дайана узнала охвативший ее холод. Она испытывала его в детстве, когда увидела свою любимую маму молчаливо и неподвижно лежащую на больничной койке и поняла, что душа покинула это тело.

— О, черт, — прошептала она.

Глава 9

Шериф Дункан помедлил на пороге комнаты ожидания, а затем нерешительно вошел.

— Что-нибудь слышно?

Миранда стояла и смотрела в одно из больших окон, при свете дня перед ними открывалась потрясающая панорама гор, но в ночное время были видны только огни города, лежащего ниже.

— Она все еще в хирургии, — ответила Миранда. — Пока нам ничего не сказали — ни хорошего, ни плохого.

Дункан хотел сказать, что отсутствие новостей — тоже хорошая новость, но взглянул на свои часы и понял, что Дайана Бриско провела в хирургии слишком много времени, чтобы можно было надеяться на хорошие новости. Уже далеко за полночь и прошло почти двенадцать часов. Дайану воздушным транспортом переправили в главный медицинский центр, который находился более чем в пятидесяти милях от Серинед. В центре были лучшее травматологическое отделение на Юго-Востоке страны. И оно — ее единственный шанс на выживание.

Если у нее вообще есть шанс — парамедики, первыми прибывшее на место, очень сомневались в этом.

Дункан посмотрел на двух других людей в комнате, отметив, что Холлис, по крайней мере, смыла кровь с рук, хотя ее светлый свитер по-прежнему был весь в пятнах. А Демарко наблюдает за ней и слегка хмурится.

Поняв, кто отсутствует, шериф спросил:

— Где Квентин?

— С Дайаной, — ответила Холлис.

— В хирургии?

Она кивнула, уставившись в пространство.

И вновь Дункану пришлось подыскивать нужные слова:

— Я никогда не слышал, чтобы какая-то больница или хирург позволили нечто подобное. Особенно хирург, обычно, они никого не терпят в своей операционной.

— Ты не видел его лицо, — произнес Демарко. — Даже Господь Бог подумал бы дважды, прежде чем попытался отделить Квентина от Дайаны.

Миранда отвернулась от окна и проговорила:

— Никто здесь этому не рад, но они сделали все что могли — одели на Квентина стерильную накидку и залили все, что могли, антисептиком. Времени было слишком мало, и не имело никакого смысла терять его на споры. Тем более, если и так очевидно, каков будет результат.

— Я удивлен, что они не попытались выставить его, — пробормотал Дункан.

— Ты не видел его лицо, — повторил Демарко.

И Дункан действительно жалел, что не видел.

— Надеюсь, кто-нибудь разоружил его, — только и смог он сказать.

— Я сделал это, — ответил Демарко, не вдаваясь в подробности.

— Как дела в Серинед? — спросила Миранда. Было очевидно, что ее это сейчас мало волнует, но она попыталась выглядеть заинтересованной.

— Ад, — откровенно ответил шериф. — Хотя сейчас намного спокойнее, чем было днем и большую часть вечера. Слава Богу, появилось ваши люди, чтобы помочь. У нас многочисленные ранения, поврежденные здания, и если дует ветер, на улицы до сих пор сыплется стекло и другие строительные материалы. Полицейские штата, федеральные агенты и пожарные заполонили всю округу. Кроме того, повсюду шныряют репортеры. Люди напуганы, но среди жителей города пока только один умерший.

— Мне жаль Дейла, — проговорила она.

— Мне тоже. Он был всего лишь ребенком, который надев форму, просто тянул лямку. И ничего особенного не планировал на будущее. Но у него должно было быть больше времени, чтобы найти для себя нечто особенное.

— Да. — Миранда сделала вдох и медленно выдохнула. — Мы жаль, что мы принесли такую трагедию в ваш город, Дес.

— Вы не виноваты. — Возразил он. — Ее принес тот маньяк, которого вы преследуете. Я просто надеюсь, что вы доберетесь до этого сукина сына.

— И мы сделаем это.

Хотя это было произнесено не слишком эмоционально, он ей поверил.

Может именно потому, что ее голос звучал очень сдержанно.

— Доктор Эдвардс в Серинед? — спросила Миранда.

— Да, она прибыла с первой группой ваших людей. В одном из вертолетов. Надеюсь, вы не возражаете, что я прилетел сюда на одном из них. Пилот сказал, что ему приказали вернуться сюда и ждать вас, чтобы перевезти обратно в Серинед.

— Это куда быстрей, чем ехать на машине, — проговорила Миранда. — И конечно мы не против вашего приезда. Как только мы узнаем о Дайане…

Дункан предполагал, что Миранде достаточно скоро придется вернуться в Серинед. Другой агент ООП прибыл с первой группой и занял ее место ведущего детектива, но шериф рассматривал это как временную меру. Судя по тому, что он услышал, Квентин останется здесь надолго. Насчет двух других Дункан не был уверен.

Пока молчание слишком не затянулось, он сказал:

— Кажется, ваш доктор полагает, что в нашей больнице есть почти все необходимое для ее работы и работы ее ассистента. А остальное она привезла с собой. — Дункан помолчал. — Никогда не видел, чтобы доктор путешествовал с таким огромным количеством коробок с оборудованием.

— Она — превосходный судебно-медицинский эксперт, — ответила Миранда. — Я должна была вызвать ее вчера — или лучше во вторник — вместо того, чтобы посылать два тела к судмедэксперту штата.

— Судя по тому, что я видел, ее мобильная лаборатория — весьма внушительна. Вы не приглашаете собственного судмедэксперта, если не уверены, как долго пробудете в каком-то месте. Первый вертолет даже не смог вместить ее ассистента, только доктора и оборудование. — Дункан замолчал, а затем добавил: — Она собирается сделать вскрытие Дейла. А пока работает над тем парнем, которого ваши люди нашли на крыше старого кинотеатра. И уже определила, что он был мертв, по крайней мере, двенадцать часов до того, как его нашли.

— Значит, — медленно проговорил Демарко, — это не вчерашний снайпер, но он мог быть тем, кто обстрелял нас во вторник.

— В этом нет смысла, — произнесла Холлис. — Два снайпера? Что, кто-то натравил на нас армию?

— Если и так, она не очень эффективна, — без эмоций проговорил Демарко. — Два промаха во вторник и только один удачный выстрел вчера. Я вынужден предположить, что вчера ему просто… повезло… Если помощник не был целью, а я думаю, все мы с этим согласны, тогда это было либо чертовским невезением, и он случайно оказался на пути пули, предназначенной Дайане, либо снайпер решил продемонстрировать нам свой профессионализм и убрать обоих одним выстрелом.

— Почему Дайана? — Холлис смотрела на свои сжатые руки. — В этом нет смысла. Она пока даже не полноценный агент, у нее просто не было времени нажить врагов.

— Учитывая то, как мы все утро там носились, целью мог стать любой из нас, — высказался Демарко. — Он, вероятно, запомнил всех агентов еще во вторник, пока наблюдал из своего убежища. Мы не уверены, что вчера целью была именно Дайана. Возможно, он просто хотел достать любого агента ООП.

— Тем более что во вторник обстреляли вас с Ризом, — напомнила Миранда Холлис.

— Ладно, но два снайпера?

— У меня есть догадка, что мужчина, убитый на крыше старого кинотеатра был… чистой воды инсценировкой. Поставленной специально для нас. Еще одна жертва.

— В этом больше смысла, — кивнул Демарко. — Во всяком случае, это заставило наших людей сосредоточиться не на том здании. И дало время настоящему снайперу сделать то, что он хотел, и спокойно уйти. Плюс тело, найденное подобным образом, должно было стать для нас загадкой, еще одним… отвлекающим маневром.

— Может, потому что мы подобрались слишком близко? — проговорила Холлис с ноткой надежды в голосе.

— Хотел бы я так думать, — пробормотал Демарко.

Кивнув, Миранда проговорила:

— Я бы тоже хотела. Но мне кажется, что скорей всего он умничает. Для него это игра. Он ставит для нас «снайпера» на крыше старого кинотеатра — очень драматично.

До того как кто-нибудь успел на это ответить, в комнату вошел доктор. Он был одет в хирургический костюм и выглядел изможденным. Мужчина обвел комнату глазами, слишком старыми для его моложавого лица и остановился на Миранде — как на той, с кем стоит говорить.

— Она пережила операцию, — проговорил он усталым голосом человека, который долго боролся и боялся, что проиграл. — Мы сделали все что смогли, чтобы исправить нанесенный вред. Ее сердце дважды останавливалось на столе, и мы подключили ее к дыхательному аппарату. Честно говоря, я удивлен, что она держится так долго. Но она сильная, и он не отпускает ее. Если она переживет следующие сорок восемь часов, тогда появится шанс.

— Шанс на полное восстановление? — Голос Миранды был спокойным.

— Я не знаю, — напрямик сказал он. — Есть некоторые… изменения, которые я не совсем понимаю, включая необычайно высокий уровень мозговой активности.

— Что за активность?

— Мы сделали три снимка, чтобы проверить повреждения позвоночника, так как пуля прошла слишком близко. На первом снимке ее мозг освещен как рождественская елка. Очень необычно. Мы сделали сканирование еще два раза — после того как немного ее стабилизировали, и по окончании операции. Высокая активность на первом и третьем снимках. На втором она куда ниже. Будто она, то уходит, то возвращается. Или возможно это происходит в ритме «взлет — падение». Но взлеты очень высоки, очень интенсивны. Я бы сказал — слишком интенсивны. Если они будут случаться слишком часто или же длиться слишком долго… Я представления не имею, сколько это должно продолжаться прежде, чем ее мозг будет поврежден.

— Вы не можете быть уверены, — монотонно проговорила Холлис.

Он кинул на нее быстрый взгляд.

— Нет. Но подготовка и опыт подсказывают мне, что вероятность очень высока.

— Мозговая активность в том отделе, где вы не ожидали ее увидеть? — спросила Миранда.

— В нескольких отделах, в которых я не ожидал увидеть ничего подобного. В данный момент я уверен только в одном, что смерть мозга ей не грозит. Окажет ли это позитивный эффект на ее физическое состояние или же ухудшит его — это вопрос, на который я не могу ответить.

Он вздохнул.

— Пуля прошла, не зацепив позвоночник, но повреждения очень велики, и она потеряла много крови. Я видел, как люди выкарабкивались и из худшего. Не многие, но некоторые. Слушайте, сейчас вы больше ничего не может для нее сделать. Она подключена к системе жизнеобеспечения и пробудет в таком состоянии много дней. — Если выживет. — В ближайшие несколько часов никаких посетителей, желательно до утра. И даже тогда я попрошу вас заходить по одному и оставаться в палате очень недолго. Для докторов и персонала и так достаточно сложно работать рядом с агентом Хейзом. Идите, помойтесь и поспите. У меня есть ваш номер, и я позвоню, если что-то изменится. — Его губы слегка скривились. — Или это сделает он.

— Мы ценим, что вы позволили Квентину остаться с ней, доктор.

— Я не позволял. И вы знаете это, агент Бишоп. — Он пожал плечами. — Я видел нечто подобное только однажды, и верю — если они останутся вместе, то это поможет. Я не страдаю особой гордыней и готов принять любую помощь, которую только могу получить. У персонала есть инструкции не мешать агенту Хейзу.

— Спасибо.

— Если у нее есть семья, думаю, будет лучше их вызвать. Как можно быстрее.

— Спасибо, — повторила Миранда. И, когда он собрался уходить, проговорила: — Доктор? Когда ее сердце остановилось, вы должны были применить электрошок.

Он кивнул, а затем просто сказал:

— Агент Хейз ни разу не отпустил ее руку и даже не вздрогнул. Когда-нибудь я бы хотел поговорить с вами об этом. Никогда в своей жизни не видел ничего подобного.

* * *

— Может, лучше если бы ты сходила в больницу на той стороне, — проговорила Брук. — Быть рядом…

— С моим телом? — Дайана слышала, как с ее губ слетел слегка нервный смешок — глухой звук, обладающий странной модуляцией серого времени, почти эхо. — И какой смысл, ведь я не могу вернуться к нему?

Она сидела на холодной скамье на невероятно молчаливой и пустой Главной улице Серинед в сером времени. После своей второй попытки связаться с Квентином, которая показала ей нечто, чего она очень хотела бы никогда не видеть, Дайана будто примерзла к этой скамье.

Она представления не имела, как много времени прошло в мире живых.

Была ли она уже мертва? Если бы ей удалось вернуться назад, чтобы заглянуть в мир живых, пусть на долю секунды — увидела бы она свое израненное тело, лежащее на столе в каком-нибудь холодном и стерильном морге?

Или она так долго сидит на этой скамье, что увидит собственные похороны?

Господи.

— Ты все еще держишься за связь с Квентином, — спокойно произнесла Брук.

— Скорей он держится за нее. За меня.

— Что ж. Он — упрямый мужчина.

— Да, — пробормотала Дайана.

— И он ощутил выброс или два энергии, что помогает ему держаться. Это помогло сделать связь сильней. Он намерен удержать тебя, несмотря ни на что. И сделает все, чтобы вытащить тебя.

Дайана чувствовала это — слабое, но устойчивое притяжение с редкими настойчивыми рывками, но была бессильна подчиниться.

— Хватит уже. Я пыталась дотянуться до него, но… не смогла. Не в этот раз.

А она пыталась. Отчаянно.

Почему я не приняла эту связь, когда был шанс? Не приняла по-настоящему и не соединилась с Квентином так, как он хотел?

Так, как хотела я.

Слишком поздно. Черт побери, теперь слишком поздно.

Боль от этого была куда сильней всего того, что она испытывала в жизни.

— Не сдавайся, Дайана.

— Да, верно.

Дайана задрожала не в силах остановить нахлынувшие на нее воспоминания. Она увидела себя маленькой девочкой. Отец ведет ее по длинному больничному коридору мимо комнат, заполненных людьми. Даже ее озадаченный, напуганный детский разум знал — они скорее мертвы, чем живы. Люди, неподвижно и молчаливо лежащие в своих кроватях, окруженные гудящими аппаратами, которые фиксирую пульс, давление и «помогают» телам дышать.

И, наконец, они заходят в одну из комнат. Отец поднимает ее, чтобы она могла увидеть… свою мать. Или то, что от нее осталось. Неподвижное тело, подключенное к аппаратам.

Всего лишь тело.

Дайана не сомневалась, что ее матери там больше нет. И она никогда не вернется.

Теперь она знала, что ее мать в отчаянной попытке установить местонахождение своей потерянной дочери толкнула свои способности за пределы, которые могла контролировать. Тем самым она разорвала связь, которая соединяла ее дух с физическим «я». Было делом времени, когда тело, полностью зависящее от машин, наконец, перестанет функционировать.

Дайана заблокировала эти воспоминания на долгое, очень долгое время, потому что ужас и скорбь угрожали поглотить ее, и потому что только около года назад она обнаружила, что унаследовала способности матери — и риск, сопровождающий их использование.

Только вот она не использовала свои способности, как мать, это пуля снайпера разорвала связь духа и физического «я», смертельно ранив ее тело.

— Не разорвала. По крайней мере, не окончательно. Дайана, все не должно закончиться так.

— Не должно? А разве это уже не произошло? — Дайана изо всех сил старалась говорить ровно.

— К этому моменту ты должна была бы двинуться дальше, — сухо проговорила Брук. — Медиумы почти никогда не задерживаются здесь.

— Почти никогда.

— Потому что они понимают смерть лучше, чем большинство людей. Они понимают — это изменение, но не конец. Поэтому готовы двигаться дальше, сделать следующий шаг в своем путешествии. Но ты не сделала этого. Ты все еще здесь. А значит, вероятно, есть нечто, что ты можешь сделать и изменить сложившуюся ситуацию.

— Или, это значит, что я слишком упряма. Держусь за жизнь, даже когда нет реальной надежды.

— Мы сами формируем свою судьбу.

— Да?

— Часть ее, несомненно. Может даже большую. Если у тебя есть веская причина жить, а не умирать, вероятно, ты сможешь добиться этого.

Впервые, насколько она могла припомнить, Дайана слышала подобную речь из уст проводника и боялась, что ее обманывают. Могла ли она доверять Брук, могла ли поверить, что она говорит ей правду? Обо всем?

Пока Дайана не испытывала чувство неправильности, которое предупредило ее о поддельном Квентине. Брук выглядела как раньше, говорила так же, и ничего в ней не казалось фальшивым. Но Дайана не доверяла себе и своим ощущениям. Только не сейчас, когда вероятность собственной смерти окутывала ее темным облаком ужаса и сожаления, которое душило ее.

Понимание того, что часть ее переживет смерть и продолжит свое существование, не помогало принять такую судьбу. Дайана не хотела умирать. Не хотела покидать мир живых. Не хотела оставлять Квентина.

Она не готова. Не сейчас. Пока нет.

Изо всех сил пытаясь отодвинуть эти мысли в сторону, она поняла, что абсолютно инстинктивно отвечает проводнику.

— Смогу добиться? Сделать что-то, чтобы изменить свою судьбу? Здесь? Я ничего не делаю в сером времени, Брук. Я только разговариваю с проводниками.

— В этот раз, вероятно, ты сможешь.

— Да, и что, например? Понять, кто стрелял в меня? Я сомневаюсь, что он на этой стороне. — Она сделала паузу, а потом быстро спросила: — Его ведь здесь нет?

— Нет.

Дайана задалась вопросом — могла ли она поверить в это. Должна ли была?

Что если он здесь? Сможет ли он тогда найти меня? Сможет ли на этой стороне причинить еще больше боли? Холлис боялась, что ручной монстр Сэмюеля смог бы, если бы был мертв. Как я могу быть уверена, что снайпер, живой или мертвый, не способен на это.

Да и вообще понимаю ли я это место? Или мне только казалось, что я его понимаю?

Может ли здесь быть еще кто-то, другой экстрасенс, который наблюдает за ней? Наблюдает и возможно каким-то образом контролирует или влияет на нее? И если так, как может этот человек, это существо, скрываться в месте, где нет тьмы и света, нет теней?

— Ты должна искать правду.

— Да, правда под всем этим, я помню. Я представления не имею, что ты имеешь в виду, но я помню.

— Все дело в узах. В связях.

Дайана вздохнула.

— Между чем? Людьми? Местами? Событиями?

— Все вместе.

— Спасибо. Это мне очень помогло.

Брук развернулась и пошла прочь.

Дайана мгновение смотрела ей вслед, затем поднялась на ноги и быстро последовала за девочкой. Она не знала, куда ее ведут и испытывала ужас, что ее существование может закончиться в месте, куда худшем, чем Главная улица в Серинед. Но в одном она была абсолютно уверена — ей не хочется остаться одной в сером времени.

— Эй, подожди.

— Поторапливайся.

— У тебя много нахальства для ребенка.

— Ты лучше других должна знать, что я не ребенок, — проговорила Брук, когда Дайна поравнялась с ней. — Никто из нас не является ребенком в сером времени, даже если мы умираем детьми. Я жила, росла и умирала не один раз, и помню каждую жизнь, когда нахожусь здесь. Мы все помним.

Дайану это поразило, хотя слова проводника многое объясняли. Она общалась с повзрослевшими «детьми»-проводниками всю свою жизнь. Но это также поднимало вопрос…

— Подожди. Я не помню другой жизни. Всего лишь одну. И что это значит?

— Это может быть еще одним знаком того, что тебе здесь не место.

В Дайане вспыхнула надежда, хотя она по-прежнему не была уверена можно ли верить словам проводника.

— С другой стороны, — продолжила Брук, — это может означать только то, что ты новая душа.

Сопротивляясь желанию сказать все, что она думает, Дайана ровным голосом проговорила:

— Значит люди, которые верят в реинкарнацию, правы?

— Скажем так, они на верном пути.

— Карма?

Брук не нуждалась в уточнениях.

— Есть куда худший ад, нежели гиена огненная и муки. И лучшие небеса, нежели красивые облака и гармоничная музыка.

— И мы пожинаем то, что посеяли?

— Нас призовут ответить за наши действия так или иначе, никогда не сомневайся в этом. Это вопрос баланса. Вселенной нравится приводить все в равновесие. Рано или поздно.

Дайана хотела подумать над этим, но вдруг осознала, что они уже не на Главной улице Серинед. Мгновение все вокруг казалось размытым, а затем она поняла, что вновь оказалась в блестящих, невыразительных коридорах бывшей психиатрической клиники.

— Брук, почему мы здесь?

— Потому что должны. Ты должна.

— Я думала, что ты хочешь, чтобы я пошла в больницу, где мое… где я нахожусь. Это явно не она, а этого места больше не существует в мире живых. Его нет.

— Ты должна быть здесь, — повторила Брук.

— Она врет тебе, — спокойно проговорил новый голос.

Дайана остановилась, очень медленно повернулась и совсем не была счастлива видеть Квентина, стоящего в открытом дверном проеме сразу за ними. Он, улыбаясь, смотрел на нее.

* * *

— Я знаю, мне следует вернуться с тобой, Миранда, — сказала Холлис. — Доктор сказал, что мы ничего не можем сделать для Дайаны. Но…

— Ты думаешь иначе? — спросила Миранда. И хотя шериф уже отправился предупредить пилота, что они готовы вернуться в Серинед, она не выказывала никаких признаков нетерпения,

Холлис помедлила, затем слегка пожала плечами.

— Я не знаю, что думаю. Но чувствую, что мне необходимо оставаться рядом. По крайней мере, пока.

— Ты понимаешь, что тебе будет сложно здесь находиться.

— Да. Да, я поняла это несколько часов назад. — Холлис не смотрела на Демарко, хотя и чувствовала — он наблюдает за ней.

Миранда кивнула и проговорила:

— Думаю, за это время, ты уже успела увидеть, по крайней мере, нескольких духов.

— Куда хуже было наверху, в травматологии. Здесь чуть получше. — Холлис избегала смотреть в коридор, который был виден из комнаты ожидания. — Но они по-прежнему… ужасно отчетливые. И, похоже, я не могу закрыть дверь.

— Вероятно, не ты ее и открыла. — Миранда криво улыбнулась. — Я знаю по опыту сестры, что есть некоторые места, где духи просто есть. И больницы возглавляют список подобных мест. И медиумы ничего не могут сделать, чтобы не видеть их.

— Я могу справиться с этим, — произнесла Холлис, надеясь, что это правда.

— Я не сомневаюсь, что ты можешь. Просто это будет нелегко. Послушай, Холлис, мы не знаем, как работает серое время, но мы знаем, что Дайана всегда была убеждена — есть души, которые заканчивают там свою жизнь, потеряв связь с телами. Или оказываются в ловушке, по крайней мере, на какое-то время, прежде чем смогут двигаться дальше.

— Или вернуться. Да.

Холлис молилась, чтобы Демарко молчал — этим утром у них не было шанса рассказать Миранде о том, что случилось ночью. Особенно Холлис волновало, чтобы Миранда не узнала, что всякий раз, когда Дайана откроет дверь, ее тоже затянет в серое время. И она хотела, чтобы все пока так и оставалось. Поскольку, Миранда точно не одобрит рискованный план, который начал формироваться в голове Холлис.

— Ты полагаешь, что она там? — спросила Миранда.

— Доктор сказал, что ее сердце останавливалось дважды. Мы знаем, что еще одна остановка произошла в Серинед. Если серое время действительно является коридором между этим миром и следующим, тогда думаю, есть вероятность, что дух Дайаны оказался там. Это место, где ей комфортно, она чувствует себя там уверенно, почти как дома. В подобной ситуации серое время могло стать для нее убежищем.

— Место, чтобы спрятаться?

— Может быть. Учитывая насколько изранено ее тело… может быть. Она говорила мне, что Бишоп верит — после всех лет, когда она находилась под воздействием медикаментов, ее сознание и подсознание пока не могут полностью объединиться. И ее подсознание научилось очень хорошо защищаться. А где ее подсознание, ее дух чувствуют себя лучше всего? В сером времени. Я действительно думаю, что перемещение туда было практически автоматическим. Если так, она все еще наполовину в этом мире, в этой реальности. И, по крайней мере, наполовину жива. Она может пытаться связаться с кем-нибудь из нас. С Квентином. Или со мной.

— Я согласна, что, возможно, она отправилась туда. Но мы не знаем, достаточно ли сильна ее связь с Квентином, чтобы он смог послужить Дайане якорем на этой стороне. В том случае, если она еще не умерла. — Голос Миранды звучал почти бесстрастно.

— Тем больше причин, чтобы я осталась. Даже если она потеряла этот якорь, другой медиум, вероятно, сможет увидеть ее. Поговорить с ней. Может даже помочь ей.

— Ты не видишь духов людей, которых знаешь, коллег. Верно? — впервые заговорил Демарко.

— Прежде не видела. Но это не значит, что не могу. И так как Дайана медиум, может ее, мне будет легче увидеть. Может быть. Я просто… считаю, что должна остаться, Миранда.

— Тогда ты останешься.

— Как и я, — сказал Демарко.

— Тебе не нужно, — не глядя на него, проговорила Холлис.

— Я останусь, — обратился он к Миранде. — Если Дайана была целью, а не просто выбрана наугад, наш сумасшедший снайпер может решить прийти сюда и закончить свою работу.

— Мне приходила в голову подобная мысль.

— Поэтому я остаюсь. Даже, если я не буду рядом с ее кроватью или прямо за дверью, я все равно смогу ощутить направленную на нее угрозу.

— Не имея связи с ней?

— Ее кровь все еще на мне, — ответил он глухим голосом. — Это — связь.

— Хорошо. — Не стала спорить Миранда.

— Гелен сейчас на месте?

— Он управляет одним из вертолетов.

— Тогда у вас есть лучший сторожевой пес в команде. — Демарко кивнул. — Если ты передашь ему мои слова, я буду все отрицать.

— Поняла. — Миранда слабо улыбнулась.

— А близнецы?

Не удивившись его осведомленности, Миранда ответила:

— Надеюсь, все еще держатся в тени, если только снайпер не заметил Гейба. Но даже если и так, то Роксана уж точно не попала в поле его зрения. И как заметил шериф, теперь к нам присоединилось еще несколько членов команды.

— Это может сыграть на руку снайперу, — заметил Демарко. — Здесь так много наших агентов, что он вполне может устроить состязание по стрельбе.

— Не волнуйся, мы станет облегчать ему задачу. — И не дожидаясь ответа, она добавила: — Прежде чем уехать, я еще раз переговорю с врачом, и поставлю его в известность, что вы остаетесь рядом с Дайаной для ее защиты.

— Спасибо, — сказала Холлис. — И держи нас в курсе того, что происходит в Серинед. Ладно?

— Хорошо.

Миранда повернула голову в тот момент, когда в дверном проеме появился шериф Дункан. Он нес две небольшие сумки и выглядел смущенным.

— Ваш пилот попросил меня принести их, — обратился он к Миранде, ставя сумки на стулья. — Похоже, он был уверен, что Риз и Холлис останутся.

— Спасибо, Дес. — Ничего не объясняя, Миранда обернулась к Демарко и сказала: — В твоей сумке также сменная одежда для Квентина. Если конечно вы сможет уговорить его оставить Дайану на достаточно долгое время, чтобы он смог принять горячий душ и поесть.

— Мы приложим все усилия.

Миранда кивнула.

— И последнее. Мне необходимо связаться с отцом Дайаны и рассказать о том, что случилось.

— Я… не думаю, что она хотела бы этого, — слегка нахмурившись, проговорила Холлис.

— Как и я. Но она все же полностью не оборвала эту связь, и я должна следовать процедуре, если отсутствуют инструкции об обратном. Если вы еще не в курсе, то я должна вас предупредить — Элиот Бриско чрезвычайно могущественный мужчина, и он не слишком счастлив, что Дайана работает в ФБР.

— Это мягко сказано, — пробормотала Холлис.

— Да. Вероятно, он будет извергать огонь и серу.

Демарко улыбнулся, и лишь тот, кто знал его достаточно хорошо, смог бы распознать в этой гримасе язвительное веселье. Остальные же вероятно почувствовали бы необходимость забиться в какой-нибудь темный уголок.

— Если уж я справился с огнем и серой Сэмюеля, думаю, что смогу пережить и Бриско.

— Верно. Просто хотела предупредить вас. И сказать, что одно свое желание Дайна все же успела зафиксировать по всем правилам, прежде чем отправилась на свое первое задание — Квентин является ее медицинским представителем. И это значит, что вдобавок к беспокойству о состоянии Дайаны и злости на выбор, который она сделала в жизни, Бриско также будет не в силах принимать за нее медицинские решения. А такой человек, как он очень не любит быть бессильным.

— О, боже, — со вздохом проговорила Холлис. — Нам будем весело.

— У вас будет, по крайней мере, короткая передышка, прежде чем придется иметь с ним дело. Скорее всего, он находится в одной из своих компаний на Западном побережье или в Нью-Йорке, возможно в Лондоне или даже в Гонконге.

— Я надеюсь на последнее. И меня не будет мучить совесть, если он приедет сюда как можно позднее.

— Мы все надеемся, что так и будет, — сказала ей Миранда.

— Аминь.

— До встречи. — Она подхватила под руку, ждавшего ее шериф и энергично потащила его к выходу, даже не позволив попрощаться с оставшимися агентами.

— Этот план не рискован, — проговорил Демарко, как только они остались в комнате одни, — он просто безумный.

— Возможно, но спасибо, что не выдал. — Холлис, нахмурившись, посмотрела на него. — Думаешь, Миранда тоже все поняла? Я что — опять вещала?

— Нет. А после того, что случилось в последние два дня, щит Миранды настолько крепок, насколько это вообще возможно. И намного более прочный, чем когда ты пробилась сквозь него, перед взрывом бомбы. Я предполагаю, что они с Бишопом стараются закрыть каждую щель в своем щите, когда находятся под огнем или чувствуют угрозу. Это компромисс — меньше возможностей использовать сверхчувства, но куда больше защиты.

Холлис кивнула, а затем сказала:

— Я не вещала?

— Не особо. Либо ты научилась ставить экран, либо безумный план заставляет тебя быть скрытной.

Тогда как ты смог прочесть меня? Она не спросила вслух, но посмотрела на него, все еще хмурясь.

Он вернул ей подозрительный взгляд, но его лицо осталось абсолютно непроницаемым.

Холлис решила не задавать вопрос вслух, поэтому заговорила о другом:

— В любом случае, я даже не знаю, будет ли у меня шанс. Я слишком на взводе, чтобы спать.

— Я не буду стоять в стороне и смотреть, как ты будешь глотать снотворное, Холлис.

— Ты перестанешь делать это?

— Я просто сделал предположение, основанное на фактах.

Жаль, что она не могла в это поверить.

— Послушай, — проговорил Демарко. — Даже если ты сможешь попасть в серое время и найти там Дайану — что тогда? И что, по-твоему — ты можешь сделать, чтобы помочь?

— Я не знаю.

— В прошлый раз тебе не удалось справиться с ситуацией.

Холлис открыла рот, чтобы ответить, но потом закрыла.

Демарко кивнул.

— Возможно, потому что вы находились под воздействием кого-то еще в сером времени. Воздействие и попытка обмануть Дайану.

— Мы так и не узнали, что все это значило.

— Мы знаем, что вчера в Дайану стреляли. Стрелок мог нацелиться на любого из нас, но выбрал ее. Я ни за что на свете не поверю, что это случайность. Он целился на Дайану, и попал в нее. Приплюсуй сюда ваш с ней поход в серое время прошлой ночью, и в результате получишь чертовски большую вероятность того, что кто-то хочет причинить ей вред.

— Раньше ты говорил другое.

— Знаешь, это — не та версия, которую я мог бы уверенно озвучить, не рассказав Миранде, что произошло во вторник ночью. А ты очевидно, крайне не хотела, чтобы я это делал.

Проклятые телепаты.

Холлис сделала вздох и медленно выдохнула.

— Хорошо. Принято. Есть большой шанс, что кто-то нацелился именно на Дайану. Шанс, что этот человек может атаковать ее дух так же как и тело, а возможно и более яростно. Но… Слушай. Когда ты вытащил меня из серого времени, ты ведь не был там, с нами?

Он вновь кивнул.

— Верно. Скорей это было похоже на то, что я протянул руку и вытащил тебя. Я чувствовал холод, что-то… невообразимо кошмарное. Но меня там не было. Я ничего не видел и не слышал.

— Кошмарное. Хорошее определение для этого невероятно зловещего места.

— Место, с которым Дайана очень хорошо знакома, — напомнил ей Демарко.

— Да. Место, которое она посещала большую часть своей жизни. Но тебя там не было. Ты не понимаешь насколько странное… и одинокое… это место. Абсолютно заброшенное.

— Холлис…

— Она всегда ходила туда, чтобы кому-то помочь. Думаю, именно поэтому она была там сильна, поэтому могла передвигаться в этом месте или времени или чем бы там оно не являлось, без малейшего намека на страх. Но… что если в этот раз она знает, Риз? Что если она застряла там совсем одна и знает, что с ней случилось?

— Тогда мне ее жаль. Но я все еще не знаю, чем по твоему мнению ты можешь помочь?

Больше всего бесило то, что Холлис тоже не знала. Но она знала, что не сможет просто стоять в стороне и ничего не делать.

Она должна сделать хоть что-то.

Глава 10

Роксана Вульф проверяла периметр Серинед в четвертый раз, действуя медленно и очень — очень тщательно. Также она вынуждена была быть невероятно осторожной, так как на окраинах города было довольно темно в связи с нарушением подачи электричества. И к тому же городок продолжал играть роль вынужденного хозяина для множества полицейских, агентов ФБР и еще большего количества репортов, не говоря уже о бригадах монтеров из электрической компании, которые все еще занимались восстановлением энергоподачи.

А это означало, что вокруг слонялось чертовски много незнакомых лиц. И не только на месте взрыва, незнакомцы бродили по всему городу, несмотря на позднее время.

Огни фонариков пронзали темноту то здесь, то там, несколько раз едва не наткнувшись на Роксану, когда она скользила сквозь ночь.

— Я могу наткнуться об него и даже не узнать об этом, — тихо пробормотала она.

Он может быть в самом центре событий, согласился Гэбриель, когда его сестра-близнец вернулась на крышу здания, расположенного на окраине города, с которой открывался отличный обзор — и три отдельных пути вниз.

— При нормальных обстоятельствах, я бы сказала, что есть слабая надежда его выследить, — ответила брату Роксана. — Но не в этот раз. Этого ублюдок готов на что угодно. Черт, он может носить значок, или быть из службы технической поддержки, или из скорой. Или одним из репортеров. Кто будет думать о тщательной проверке удостоверений в этом хаосе?

Миранда будет.

— Когда вернется сюда, конечно. Но чтобы проверить всех понадобится слишком много времени.

Роксана подняла свой бинокль и начала изучать ярко освещенный центр города. Дюжины полицейских в различной форме и почти столько же агентов, одетых в ветровки с аббревиатурой ФБР на спине, по-прежнему бродили вокруг. У них были папки-планшеты, записные книжки и оборудование, необходимое для опроса свидетелей, сбора и маркировки улик, которые были разбросаны в радиусе двух кварталов.

Представители средств массовой информации, задержавшиеся здесь, были собраны в одном месте — на северном конце Главной улицы. От полицейских и криминалистов, работающих на месте преступления, их отделяла желтая лента и нескольких бдительных помощников шерифа.

Временные помощники, заметила Роксана. Они выглядели крайне шокированными, но цеплялись за свою подготовку и делали все возможное, чтобы вести себя профессионально. И все это, несмотря на царящий вокруг хаос, к которому никто из них явно не был готов, работая в таком маленьком, приятном городке.

Совершенная художественная открытка. — Голос Гейба в ее голове звучал саркастически. — Вероятно, торговая палата захочет пересмотреть рекламу.

— Да уж.

Приглушенный рев нескольких портативных генераторов, обеспечивающих питанием большие рабочие лампы, на данный момент был самым громким звуком в неестественной тишине городка. Это действовало Роксане на нервы. Она испытывала постоянное, сильнейшее беспокойство, которое подсказывало ей — нечто гораздо более темное, чем ночь, крадется по Серинед. А она научилась доверять своему внутреннему чутью.

Да, он близко. Но я не могу полностью ухватить его. Это почти как… слишком много негативной энергии, блокирует меня. Я ощущаю какое-то влияние. Может быть из-за бомбы. Или это что-то еще.

— Может это просто он. Прямо в центре всего, как ты и сказала. Почему у меня такое чувство, что он куда лучше знает нас, чем мы его?

Если он наблюдал достаточно долго, вполне возможно. Он, должно быть, нашел наше устройство слежения и бросил машину. А вернулся сюда другим транспортом. И вероятно с тех пор передвигается пешком. Мы не найдем ни его самого, ни его вещей в комнате мотеля. Только не снова.

— Черт побери. Я бы очень хотела, чтобы Миранда вернулась.

Она скоро будет. А пока что бы там не делали другие полицейские и репортеры, агенты ООП должны сфокусироваться на своей задаче. Установить личность того «подставного» стрелка на крыше театра. Хотя…

— Хотя что?

Я начинаю задаваться вопросом, имеет ли это вообще значение, Рокс. Уверен на сто процентов, когда мы установим личность того парня, обнаружится, что он еще вчера, или даже прошлой ночью, был на охоте.

— И почему?

Вспомни одежду, которая была на нем, кроме того в рюкзаке лежал минимум необходимой еды и снаряжения, и еще я не верю, что у нашего парня было так уж много времени на создание своей иллюзии.

Хотя было темно, Роксана все-таки опасалась двигаться слишком сильно, и лишь слегка пошевелилась, чтобы размять мышцы.

— Значит, он нашел легкую жертву и оставил его здесь с оружием. Имеет смысл. Но…

Но что?

— Я чувствовала стрелка на той крыше, Гейб.

Уверен, так и было… сначала, до того, как мы добрались до старого кинотеатра. К тому времени, как мы туда попали, ты уже говорила, что чувствуешь нечто другое, странное.

— Хорошо, но что если я ощущала его, потому что он на самом деле был там, но при нашем появлении быстро спустился вниз и скрылся в здании суда напротив.

Они точно знали, что он был на той крыше, так как в насмешку он оставил им доказательство — стреляную гильза, аккуратно стоящую прямо на бетоне — в круге, начерченном красной охрой[22]. Чтобы быть абсолютно уверенным — тупые копы уж точно ее не пропустят.

Ублюдок.

Я не знаю, Рокс. Я все еще сомневаюсь, что он рискнул бы воспользоваться передней дверью. Слишком много людей увидели бы его. Может у него была веревка, и он смог спуститься по ней с другой стороны здания, пока мы были внутри. Он мог воспользоваться той маленькой аллеей между кинотеатром и зданием рядом. Я сомневаюсь, что кто-нибудь его бы увидел.

— Может быть… хотя мы не нашли никаких признаков крюка, который мог бы использоваться. Верно?

Да. Но мы как следует и не искали.

— Но дело в том, что если тот парень действительно был просто невинной жертвой, я должна была перестать вообще что-либо чувствовать, как только настоящий стрелок покинул крышу.

Может ты улавливала остаточную энергию оружия? — предположил Габриэль.

— Возможно. А может, это было что-то еще.

Например?

— Я не знаю. Но вероятность меня чертовски пугает.

* * *

А с другой точки, откуда открывался превосходный вид на город, при помощи инфракрасного бинокля последней модели, обозревал окрестности снайпер. Его наблюдательный пункт находился не так далеко от крыши, где пребывала Роксана, о чем он был прекрасно осведомлен. Заметив, какое количество офицеров полиции и агентов ФБР рассредоточено по всему городу, его губы непроизвольно сжались.

Это не облегчит дела.

Хотя ему было все равно. Ему нравились сложности. Кроме того подобное развитие событий не было для него неожиданным.

Сфокусировавшись на нескольких ярко освещенных домах в сердце города, где была сосредоточена основная активность, он сменил настройки бинокля. Одному человеку он уделил особое внимание, следя за его методическими и профессиональными действиями критичным взглядом. И ждал момента спокойствия и уединения, чтобы установить контакт.

Какие-то проблемы?

Ответ последовал немедленно — сильный и четкий.

Конечно, нет. Удостоверение личности — абсолютно подлинное, как впрочем, и я. Здесь слишком много новых людей, и никто не станет задавать мне вопросов. Они никогда ничего не заподозрят.

Би Джей не был так в этом уверен. Может да, а может нет.

Говорю тебе, это станет для них неожиданностью, особенно если ты продолжишь делать свою работу. А он продолжит делать свою. Где он?

Ты не знаешь?

Не играй со мной, Би Джей. Если ты не сможешь удержать его на поводке, мы окажемся в полном дерьме.

Он занят со своей последней игрушкой. Ясно? Он будет абсолютно счастлив в ближайшие восемь-десять часов.

И его не найдут?

В этом Би Джей тоже не был до конца уверен, но не позволил даже тени сомнения закрасться в свой ответ.

Ни за что на свете.

Хорошо. Значит, мы почти готовы к следующему шагу.

Мы готовы. Какие-то предпочтения?

Вокруг так много профайлеров, а мы ведь не хотим выглядеть слишком предсказуемыми. Я голосую за то, чтобы вывести из игры гражданского.

Это была возможность, которую они обсуждали. На самом деле они обсуждали каждую возможность, которую только могли вообразить.

Лучше всегда быть подготовленным.

Это будет достаточно легко. Весь город высыпал на улице. Несмотря на поздний час.

Ну, так стреляй. Но подожди, пока она не вернется. Пока она не сможет увидеть, как это случится. Нам необходимо, чтобы она оставалась выведенной из равновесия и продолжала находиться в замешательстве.

Би Джей обдумал сказанное.

Не знаю, видел ли я ее когда-нибудь в замешательстве.

Она должна чувствовать себя напуганной, ощущать прямую угрозу.

А разве она уже не..?

В некоторой степени. Но недостаточно. Потому что его пока здесь нет.

Ты уверен?

Более чем. Мы не можем закончить это раз и навсегда, пока его не окажется здесь.

Понял.

Теперь оставь меня одного на некоторое время. Мне нужно сконцентрироваться.

Понял.

Би Джей закрыл дверь в своем разуме с легкостью, выработанной благодаря годам практики. И использовал другие чувства, продолжая сканировать оживленный маленький городок. Он знал — в этот раз будет не так легко выстрелить и убраться незамеченным. Даже, несмотря на ночь, обеспечивающую превосходное прикрытие. Сейчас за ним охотилось больше людей, включая Вульфа, который за последние двенадцать часов слишком часто подбирался к нему вплотную.

Он действительно хотел убрать Вульфа. Обоих Вульфов.

Но этого не было в планах. По крайней мере, пока.

Он вновь осмотрел город, а затем на несколько минут отвлекся и еще раз мысленно прошел по пути отхода, убедившись, что не осталось ни одного упущенного момента.

Удостоверившись, что план надежен, он вернулся к сканированию города, рассматривая то одну, то другую потенциальную цель, сознательно ища что-то неожиданное.

Нечто такое, чего они не ждут.

И все время пока искал, он прислушивался к звукам возвращающегося вертолета.

Убежище.

Бейли опустила свою сумку на стул, вздохнула и изучающее посмотрела на Джона и Мэгги Гэррет.

— Вы действительно думаете, что это — хорошая идея?

— Я думаю, идея паршивая, — без промедления проговорил Джон.

— Я и сама не в восторге, — добавила Мэгги. — Но она абсолютно непреклонна по этому поводу, Бейли.

— Ей двенадцать лет, Мэгги. Ты действительно веришь, что она должна принимать решения?

— Да. Я действительно так думаю.

Не став демонстрировать свое удивление, Бейли просто проговорила:

— А что говорит Бишоп?

— Ты знаешь, что он говорит. Он сказал тебе приехать, взять Руби и отвезти ее в Серинед.

— Серинед. Где взорвалась бомба, и один из наших людей был подстрелен. Где серийный маньяк выбросил две свои жертвы и снайпер — вероятно, тоже серийный — разгуливает на свободе, вооруженный и вероятно по-прежнему чрезвычайно озлобленный. Где повсюду крутятся СМИ, и столько полицейских, что они спотыкаются друг об друга, а жители напуганы и ничего не понимают. Этот Серинед?

— Именно этот.

— Господи, Мэгги. Я знала, что Бишоп пойдет на некоторые крайности, но никак не ожидала, что ты согласишься на это.

— Слишком многое поставлено на карту.

— Я знаю, что поставлено на карту. И в курсе, на что способна Руби. Но она просто ребенок. — Бейли покачала головой. — Послушай, даже если оставить в стороне этику и мораль, что по поводу законности? Вы двое были назначены временными опекунами Руби, вместе с Бишопом и Мирандой, пока мать Руби и другие странно-пассивные члены церкви проходят проверку у психологов и социальных работников. Но есть правила временного опекунства и я не могу поверить, что хоть один судья решит, что отвезти Руби в город, где идет активное расследование, это хорошая идея. Особенно настолько опасное расследование.

— Руби хочет поехать, — ровным тоном проговорила Мэгги. — Там будет один из ее опекунов. И у нас есть законное разрешение.

— Господи, — повторила Бейли.

— Обеспечь ее безопасность, — ответила Мэгги просто.

Не указывая на все сложности этой просьбы, Бейли проговорила:

— Пока она будет делать что? И почему хоть что-то из этого должно иметь к ней отношение?

От двери, ведущий в классную комнату, раздался детский голос:

— Я должна быть там. В Серинед. Это важно.

Бейли повернула голову, чтобы посмотреть на Руби.

— Почему?

— Я не могу сказать. Мне жаль, но я не могу. Если я скажу, то события могут измениться. Все может стать куда хуже.

— Ты рассказала Бишопу? — прямо спросила Бейли.

— Нет… Но… я думаю, он знает почему. По крайней мере, частично.

Бейли посмотрела на Мэгги с поднятыми бровями.

— И это не заставляет тебя чувствовать невероятное любопытство?

— С чего ты взяла? — Мэгги вздохнула. — Но я кое-чему научилась в жизни — люди должны быть свободны сделать свой собственный выбор.

— Согласна. Люди. Но не дети. Дети нуждаются в том, чтобы их оберегали. И мы обе знаем это.

Слегка покачав головой, Мэгги проговорила:

— На тот случай, если ты не заметила, Руби — очень взрослая душа.

— Так и есть, — серьезно сказала Руби. — И я не ребенок, Бейли, очень и очень давно.

— И тем не менее.

— Все хорошо. Я знаю, что делаю, — произнесла Руби.

Бейли, нахмурившись, посмотрела на серьезную девочку и проговорила:

— Руби, там опасно. Были убиты люди. Ранены. Очень серьезно. Это не то место, где тебе следует находиться.

— Я бы очень хотела, чтобы мне не нужно было туда ехать. — Хотя голос девочки и был спокойным, в нем слышалась нотки отчаяния. — Правда хотела… Но я должна.

В течение долгого мгновения Мэгги смотрела на Руби, казалась, она колеблется, но затем обратилась к Бейли:

— Вертолет готов. Гелен встретит вас и отвезет в Серинед. Вы будете на месте еще до рассвета и со всеми этими волнениями, вполне возможно, что никто вас даже не заметит. Рядом с гостиницей, где остановилась большая часть команды, есть дом. Гелен со всеми возможными предосторожностями доставит вас туда, а после будет наблюдать. Ты, держи Руби в доме, чтобы ее никто не видел.

— Но, Мэгги… — запротестовала Руби.

— Только так, Руби. Ты остаешься внутри, вне поля зрения. Ты подчиняешься Бейли. Если тебе понадобится, чтобы Миранда или команда что-то узнали, дай знать Бейли и позволь ей передать информацию. Но ты не выходишь на улицу и даже не показываешься в окне. Если Бейли и Миранда скажут тебе, что пришло время уйти, ты не споришь. Поняла?

Руби медленно кивнула.

— Я поняла.

— А что с Лекси? — спросила Мэгги, обратив внимание на отсутствие постоянной спутницы Руби.

— Я отдала… Она останется здесь с Коди, если вы не против.

— Конечно, мы не против. Но ты уверена, милая?

— Я уверена. Она ненавидит тряску в самолетах. Она любит Уинстона, Рейко и Арчи, — добавила Руби, имея в виду трех собаках, живущих в доме Гэрретов. — И кроме того здесь будет… тише. И она не будет бояться.

— И тебе не нужно будет прятать ее?

— Я не думаю, что мне бы пришлось. Но… просто на всякий случай. Она должна остаться здесь с Коди. Он позаботится о ней.

Мэгги кивнула.

— Твоя сумка готова?

— Да. Я ее уже упаковала. Пойду, возьму. — И когда Джон сделал шаг вперед, она отмахнулась от помощи, добавив: — Все в порядке, сумка на колесиках. Я могу сама.

Когда она ушла за сумкой, Джон покачал головой и проговорил:

— Ребенок слишком уж взрослый для своих лет. Господи, я надеюсь, что Бишоп отдает отчет своим поступкам.

— Обычно он знает, что делает, — проговорила Бейли, но ее тон был скорее ироничным, нежели обнадеживающим.

— Хорошо, но с каких это пор он использует детей в качестве солдат?

— Она уже была солдатом в войне против Сэмюеля, — тихо напомнила ему Бейли. — Без ее мощной поддержки, они никогда не смогли бы одержать победу над ублюдком [23].

— Это другое. — Джон покачал головой. — Девочка была там и ей грозила смерть, она была вынуждена помогать им в борьбе — жест самозащиты. Но никто намеренно и обдуманно не выставлял ее на линию огня.

— Ну, — пробормотала Бейли спустя минуту молчания. — Хороший адвокат, вероятно, смог бы оспорить это. Хотя я понимаю твою точку зрения. Но Бишоп есть Бишоп.

— Кажется, в этом деле он намерен держать ее как можно дальше от линии огня, — сказала Мэгги. — И настолько защищенной, насколько это вообще возможно. Но она хочет быть в Серинед, и Бишоп согласился, что это хорошая идея. Может Бишоп верит, что она увидит нечто такое, что поможет нам.

— Она увидела, что произойдет с Дайаной, находясь здесь, — напомнил жене Джон. — Далеко от Серинед. А мы все равно не смогли остановить это.

— Потому что мы не сумели вовремя с ними связаться. Если произойдет что-то еще, и она будет находиться ближе к месту происшествия, может, ей удастся предупредить их вовремя и это изменит ситуацию.

— Миранда — ясновидящая, и она на месте.

— И ты так же хорошо, как другие знаешь, что ясновидящие обладают очень слабым контролем над тем, что способны видеть. Если вообще можно говорить о каком-то контроле. У Миранды не было предчувствия касательно того, что случится с Дайаной. Но у Руби оно было.

— Ничто не указывает на то, что у нее будет еще одно.

— Ничто не указывает и на обратное.

Джон оставил этот спор, ведь никто не знал лучше него — хотя его жена и была женщиной мягкой и нежной, но обладала стальным стержнем. И была чертовски упряма, если чувствовала уверенность в своей правоте.

— Слушай, я даже не представляю, сколько именно агентов сейчас там находятся или какие экстрасенсорные способности применяются в этом расследовании, но я готов поспорить, что каждый агент ООП и детектив Убежища в Серинед обладает большим опытом, нежели двенадцатилетняя девочка. Опытом в обращении с экстрасенсорными способностями и в умении защитить себя от врага.

— Я не настолько уверена, — проговорила Бейли. — Ты не видел, что Сэмюель сделал со своей паствой. И я имею в виду тех, кто выжил.

— Я видел этих детей, — сказал он ей. — Я слышал, как они плачут ночью и видел, сколько сил требуется Мэгги, чтобы убрать, хотя бы небольшую часть их страха и боли. Я знаю, что они прошли через ад, Бейли. Вот почему я полагаю, что Руби не должна находиться в районе боевых действий.

— Джон, ты знаешь, мне нравится это ничуть не больше чем тебе, — тихо проговорила Мэгги. — Если бы попросил Бишоп, я без промедления ответила бы «нет». Но это был не он. Руби просила меня. Она настаивала, что должна туда ехать. Руби всеми фибрами души ощущает, что должна быть там.

— А ты не находишь это странным, Мэгги? — медленно поинтересовалась Бейли. — Руби в деталях видела то, что случится с женщиной, с которой она прежде никогда не встречалась? С женщиной, с которой у нее нет связи? Разве это не странно?

— Такое случается.

— С более опытными экстрасенсами — да, с некоторыми, хотя и с немногими. И практически никогда с детьми. Им необходима связь. Это может быть просто прикосновение или же нечто более сложное, например, экстрасенсорная связь или кровное родство, но связь им просто необходима. Ты знаешь это.

— Она встречала Квентина. Думаю, связь могла быть там.

— Что если все не так?

— Бейли…

— Что если не так, Мэгги? Что если Руби связана с кем-то — или с чем-то — совершенно другим?

На этот вопрос у Мэгги не было ответа.

* * *

У Джона Гэррета вошло в привычку проверять большой дом каждую ночь до того, как лечь в постель. У них была превосходная система безопасности, а в доме обитали три большие собаки смешанной породы, которые отлично исполняли роль охранников, особенно, если дело касалось Мэгги. Но для собственного спокойствия он должен был проверить двери и окна, прежде чем расслабиться и заснуть.

Хотя пока у них не было проблем.

Собаки составляли ему компанию в его ночных бдениях, их расслабленное состояние являлось дополнительным доказательством, что дому и его обитателям ничего не угрожает, по крайней мере, пока. А это единственное, что волновало Джона.

В настоящий момент в другой части дома жили и работали несколько детективов Убежища, но то крыло с кабинетами, общими помещениями и спальнями имело свою собственную независимую системы безопасности — плюс еще четыре собаки. И Джон никогда не ощущал потребности проверить там замки или потревожить уединение тех, кто по необходимости считал это место своим вторым домом.

Наконец удовлетворившись, что все в безопасности, он вернулся на спальный этаж в личном крыле.

— Идите спать, — тихо обратился он к собакам, и они сразу же подчинились.

Они улеглись на свои удобные подстилки в нишах коридора рядом с хозяйской спальней.

Джон задался вопросом, и чего он так утруждался. Утром он проснется и как обычно обнаружит, что, по крайней мере, две собаки лежат на их с Мэгги постели, а третья развалилась на диване в той же спальне.

Весело покачав головой, он вошел в хозяйские апартаменты, оставив дверь слегка приоткрытой, так как знал, что если не сделает этого, посреди ночи Мэгги все равно встанет с кровати, чтобы впустить собак.

— Все крепко заперто? — Жена стояла у окна, спиной к нему.

Джон сразу же встревожился — его обеспокоила нотка в голосе Мэгги, которую он узнал. Боль.

— Да. Ты в порядке? — Он пересек комнату и положил руки на плечи жены, чувствуя напряжение и легкую дрожь. — Уже скучаешь по Руби?

Он почувствовал, как ее дрожь усилилась.

— Да, — пробормотала жена. — Я скучаю по ней.

— Мэгги, ты расстроена из-за того, что она не сказала тебе, почему чувствует настолько сильную потребность оказаться в Серинед?

— Нет, не потому что она не сказала мне. — Мэгги повернулась лицом к нему. И Джон увидел, что она плачет. — А потому что она сделала это.

Серинед.

Специальный агент Тони Харт смотрел на ночную активность на Главной улице и качал головой.

— Кто-нибудь вообще следит за всеми этими сотрудниками правоохранительных органов и техническим персоналом, который работают здесь? Команды по восстановлению электричества, агенты ФБР, работники окружного управления шерифа, Бюро Расследований Теннеси, пожарники и работники скорой с трех округов. Это все начинает смахивать на съезд служб быстрого реагирования.

Специальный агент Джейлин Эйвери подняла взгляд от упакованной гильзы, которую внимательно рассматривала, и проговорила:

— Тони, шериф подумал об этом несколько часов назад, задолго до того как отбыл в больницу. Он поручил это задание своего главному помощнику. Как его имя — Скэнлон? Тот, что стоит возле здания суда и выглядит измотанным.

Тони проследил за ее взглядом и нашел высокого, хорошо сложенного мужчину среднего возраста в накрахмаленной форме, придававшей ему властный вид.

— А, Нейл. Встречал его раньше. Теперь я припоминаю, он хотел хорошенько рассмотреть мой значок и записать номер.

— Он уполномочен следить, во всяком случае, за правоохранительными органами, — проговорила Джейлин. — Хотя, сомневаюсь, что у него было время установить подлинность личности каждого. Только сбор имен и номеров значков или других удостоверений займет несколько часов. А в действительности никто к нему и не подходит, бедняжка.

— По крайней мере, подразделение по разминированию из местного Бюро Расследований Теннеси сделало свое дело и уехало.

— Для них здесь оказалось не слишком много работы, — напомнила Джейлин. — Собрали несколько фрагментов бомбы, которые вряд ли дадут нам больше информации, чем мы уже имеем. Мы знаем, что имеем дело не с профессиональным взрывником и не сможем идентифицировать его по бомбе. Знаем, что он не террорист. Мы достаточно уверенны, что деньги не являются его мотивом. Поэтому все их экспертизы будут простой тратой времени.

— Я просто хочу знать, где сейчас этот ублюдок. Не требуется никаких дополнительных сил, чтобы ощутить это пугающее чувство, что за нами наблюдают. И кстати, ты уловила что-нибудь в этой пуле?

— Хотела бы сказать да. Но, к сожалению не могу. — Она нахмурилась. — Совсем ничего, никакого ощущения личности снайпера или мотива. Я с таким же успехом могла бы держать камень, если судить по информации, которую я получаю.

Тони вздохнул.

— Попробовать стоило.

— А ты улавливаешь что-нибудь? — спросила она его.

— Кроме основного ощущения паники и страха вокруг нас, нет. Хотя оно чертовски сильно, затрагивает даже мою крайне низко развитую телепатию. Практически трещит от статического электричества. У меня даже начинает болеть голова, а такое происходит не часто, поверь. Люди очень беспокоятся, что снайпер-тире-бомбист еще не закончил.

— Я не виню их. Это беспокоит и меня. А тут еще СМИ.

Она кивнула в сторону места взрыва, где через дорогу была натянута желтая полицейская лента. Там же стояли несколько помощников шерифа, удерживая маленькую, но упрямую толпу репортеров и съемочных групп, ищущих лучший ракурс, с которого можно снять репортаж о взрыве. И об убийствах.

Блоки новостей двадцать четыре часа в сутки — современный бич правоохранительных органов повсюду — по крайней мере, насколько могла судить Джейлин.

Тони кивнул, но с надеждой проговорил:

— Если они останутся на оставшуюся часть ночи и все-таки захотят спать, им придется убраться отсюда и отправиться в тот вшивый мотеле на краю города.

— Я так не думаю. Те, кто собирался уехать, сделали это до полуночи. Остальные более упрямы. Или просто верят, что вот-вот получат куда более интересную историю, чем им предложил шериф Дункан.

— Знаешь, два убитых человека и взрыв бомбы можно приписать «вероятному недовольному сёрвайвелисту»[24], но думаю, эта версия оказалась не настолько скучной, как шериф, очевидно, надеялся.

— Но все равно лучше, нежели «вероятный серийный убийца, оставляющий тела в трех штатах и недавно приобретенным интересом к бомбам», — высказалась Джейлин.

— Верно.

— В любом случае, СМИ здесь задержатся на некоторое время. Пока где-то еще не случится что-то более интересное.

— Да. И думаю, было бы неправильно надеяться на неприятность в другом месте.

Джейлин посмотрела на него с поднятыми бровями.

— Шучу, — объяснил Тони.

— Уверен?

— Клянусь. Слушай, по крайней мере, большинство местных решили, что не желают светиться на телеэкранах и вернулись в свои дома. Вероятно, забаррикадировали двери и почистили оружие.

— Думаю, я бы так и сделала на их месте, — пробормотала Джейлин.

— Да, я и сам не рад находиться здесь под всеми этими лампами. Когда такие люди как Гелен и близнецы полагают, что наш снайпер все еще слишком близко, чтобы можно было расслабиться, я к ним прислушиваюсь.

— Я тоже.

— И еще я ненавижу бронежилеты, Джей.

— Я тоже, — повторила она. — Но нет никакого смысла облегчать жизнь этому ублюдку, верно?

Тони вздохнул.

— Верно. А кто-нибудь предупредил представителей СМИ, что стоять здесь на ярком свете без всякой защиты не самая лучшая идея?

— Я сама предупредила их дважды.

— Идиоты. Шериф Дункан сделал свое заявление и, по крайней мере, до завтра — то есть уже сегодня — им явно больше ничего не светит. Все, что они могут сейчас сделать — фильм с места событий для кабельных каналов или утренних шоу. И при этом насколько я могу видеть, у нас куда больше «говорящих голов» нежели настоящих журналистов. Поэтому вероятно те, кто остались, не будут сновать по округе и вынюхивать детали.

Она продолжала смотреть на него.

— Ты из тех парней, у кого стакан наполовину полон?

Неожиданно, казалось из ниоткуда, рядом с ними появился Гелен, который проговорил:

— Он точно из таких. За исключением погоды. По какой-то причине, погода достает его.

Тони подпрыгнул на первом же слове.

— Черт, ты прекратишь делать это? Уже третий раз. Ты подкрадываешься к людям, как кот.

— Я не подкрадывался. Я подошел. Ты просто меня не услышал.

Джейлин слабо улыбнулась, и обратилась к Гелену:

— Что слышно о Дайане?

— Она пережила операцию. Но следующие сорок восемь часов будут переломными. Похоже, доктора не особо надеются, но давайте назовем их теми, кто склоняется к версии, что стакан наполовину пуст, а сами будем надеяться на лучшее. Миранда возвращается вместе с Дунканом. — Он взглянул на часы. — Они должны приземлиться в ближайшие полчаса или около того.

— А другие?

— Как я понял, они остаются там. Я не спрашивал почему.

— Я знаю, почему остается Квентин, — спокойно проговорила Джейлин. — Но не могу даже предположить, почему остались остальные.

— То, что остался Демарко, меня озадачило, — признал Гелен. — Если только Миранда не попросила его это сделать или у него нет какого-то личного интереса. Я бы скорее ожидал, что он вернется сюда, где разворачиваются основные события. Мы точно нашли бы ему применение, особенно если снайпер еще не закончил.

— Если Дайана была запланированным ударом, Демарко может остаться с ней как телохранитель, — предположила Джейлин.

— Не такие роли он предпочитает. Наблюдать и охранять слишком скучно на его вкус.

— И с каких пор, быть телохранителем — это скучно? — Тони хотел знать. — Разве в прошлый раз это не привело к тому, что в тебя стреляли?

— Да, но такой итог необычен. По большей части, — это наблюдение и ожидание того, что, как ты надеешься, не произойдет.

— Может, после двух лет проведенных под прикрытием, Демарко готов к более спокойной работе, — предположила Джейлин.

Усмехнувшись, Гелен проговорил:

— Поверь мне, если он занимается подобной работой, то только потому, что этого требует роль. Это не в его натуре. Этот парень, как сжатая пружина — напряжен и готов ударить в любой момент.

— Звучит опасно, — все еще спокойно проговорила она.

— Так и есть. Но еще он обладает невероятным самоконтролем и внутренней дисциплиной. Но если вы передадите ему мои слова, я буду все отрицать. — Гелен пожал плечами. — В любом случае, думаю, мы все узнаем, когда Миранда вернется. Или нет.

— Догадываюсь, что при последнем осмотре города ты ничего не нашел, — проговорил Тони.

Гелен был одним из нескольких агентов, которые весь вечер бродили по периметру города, и Тони не мог не задаться вопросом, как много раз в ночи они проходили мимо друг друга на расстоянии волоска. Но с другой стороны, может те, кто когда-то были военными, обладали специальными сигналами, которыми и обменивались в подобных ситуациях.

Тони представил себе, как Гелен издает в ночи какие-то птичьи крики, и торопливо выбросил эту картину из своей головы. Ему удалось сделать это, не рассмеявшись вслух, что он рассматривал как некую победу над собой.

Не зная о веселье своего коллеги, Гелен проговорил:

— Я обнаружил троих местных, которые шатались по округе с оружием. После того, как проводил их домой, я его конфисковал. Я здесь точно не выиграю конкурс популярности.

— Сомневаюсь, что кто-то из нас победит в нем, — добавил Тони. — Два дня назад это был мирный городок. И посмотри на него теперь.

— Мы преследовали убийцу, — произнесла Джейлин. — Это не наша вина, что след привел сюда.

Нахмурившись, Гелен протянул руку к упакованной гильзе, которую она держала. Некоторое время изучал ее, после чего посмотрел на своих собеседников.

— Может, это наша вина. То есть, никто из наших людей, очевидно, не был целью до того, как последовали те выстрелы в Холлис и Демарко во вторник. И рабочая гипотеза заключается в следующем — все дело в нас. В ООП. Верно?

— Да, так сказал Бишоп, когда отдавал мне и Джейлин приказ, — согласился Тони.

— Хорошо. Тогда если этот ублюдок только сейчас начал стрелять по нам, значит, мы оказались там, где он хотел.

— А это, — медленно заговорил Тони, — приводит нас к следующему вопросу — почему здесь? Если все это время нас заманивали и водили за нос, почему именно здесь он решил раскрыть карты?

Глава 11

В сером времени Дайана смотрела на серого Квентина, и знала — он не настоящий. Не ее Квентин.

— Она врет тебе, — повторил он, все еще улыбаясь.

Брук не спорила и не защищалась, а просто перевела взгляд с него на Дайану. Ее глаза были бесстрастны.

— Скажи что-нибудь, — попросила Дайана.

— Я не могу в это вмешиваться, — покачала головой девочка. — Дайана, ты должна решить для себя, что является правдой. Что реально.

— Я знаю, он — ненастоящий, — проговорила Дайана, неотрывно глядя на улыбающегося лже-Квентина.

— Конечно, я настоящий, — сказал он.

— Ты не Квентин.

— А здесь, вероятно, я мог бы с тобой поспорить.

Дайана моргнула, а затем нахмурилась.

— Пожалуйста, только не говори, что пытаешься быть забавным. Я сейчас не в том настроении, чтобы оценить твои старания.

— Послушай, я просто пытаюсь сказать, что эту… форму… выбрали, чтобы было удобнее с тобой общаться.

— Выбрали? Из чего?

Он выглядел удивленным, когда произнес:

— Не этот вопрос я ожидал услышать.

— Рада, что смогла тебя удивить. Ответь на вопрос.

— Хорошо, выбрали из тех людей в твоей жизни, которым ты доверяешь. На самом деле, их очень мало. Твое доверие Квентину наиболее… явно.

— Кто ты? — потребовала ответа Дайана.

— А вот теперь я слышу вопрос, который ожидал.

— Так ответь на него.

Он посмотрел на Брук, подняв брови.

— Она требовательна, верно?

— У нее есть на то причины.

— Думаю, еще один спорный вопрос.

— Ты теряешь время даром, — сказала Брук.

— Времени у меня в изобилии.

Брук склонила голову на бок, будто прислушиваясь к чему-то, и сказала:

— Не уверена.

Лицо лже-Квентина стало непроницаемым, хотя он и продолжал улыбаться.

— Ты пытаешься встать на моем пути, маленькая девочка?

Брук не стала разубеждать его относительно своего возраста, вместо этого задумчиво проговорила:

— Видишь ли, у серого времени есть одна характерная особенность, о которой прекрасно знает Дайана — ничто живое не может существовать здесь долго. На самом деле, этого не могут даже бесплотные сущности. И на то есть причина.

Дайана не была уверена, что последует дальше, но почувствовала необходимость произнести:

— Потому что это место является коридором, местом для путешествия. Не для жизни.

— И? — побуждала Брук.

На мгновение Дайана растерялась еще сильней, но затем поняла, что Брук хочет от нее услышать.

— И… с каждой стороны коридора существует определенное притяжение. Со стороны живущих и со стороны того, что лежит за смертью. И эта тяга присутствует постоянно. Именно поэтому здесь все серое, плоское и холодное. Именно поэтому мне так утомительно находиться здесь. Это место вытягивает силы, энергию.

— Энергия, — пробормотала Брук, не отрывая взгляда от лица лже-Квентина. — Сила.

Одно долгое мгновение он пристально смотрел на нее, затем повернулся и вышел в открытую дверь, захлопнув ее за собой.

Оставшись наедине с Брук в кажущемся бесконечным коридоре, полном закрытых дверей, Дайна проговорила:

— Что, черт побери, сейчас произошло?

— Вероятно, я купила тебе немного времени.

— Прежде чем, что? И мне кажется, ты сказала, что не можешь вмешиваться?

Брук нахмурилась, но когда заговорила, ее голос прозвучал отсутствующе:

— Мне любопытно, Дайана, ты хоть представляешься, как много людей хотят, чтобы ты жила?

— Послушай, это ведь не имеет ничего общего с картиной «Эта прекрасная жизнь»? [25] Потому что если дело в этом…

— Нет, конечно, нет. Это — чистый Голливуд.

С губ Дайаны сорвался судорожный смешок.

— В отличие от серого времени и общения с духами и… о, я даже не знаю, чего еще: видений прошлого и будущего, чтения аур, умения заставлять людей видеть то, что ты хочешь — подобных вещей? Голливуд изображает все это куда проще, чем то, с чем я сталкивалась в своей жизни.

— Ты права.

Дайане совсем расхотелось веселиться, она вздохнула и сказала:

— Брук, просвети меня, ладно? Ты говоришь, что я нахожусь здесь, потому что должна быть здесь. Я здесь, чтобы что-то сделать. Это… существо… которое выглядит как Квентин, говорит, что ты лжешь. И я знаю одно, чувствую это. Кто-то из вас пытается меня обмануть.

— У тебя очень хорошая интуиция.

— Брук, ради Бога!

— Дайана, я могу сказать только это. Только так помочь. Большую часть ты должна понять сама.

— Почему?

— Таково правило.

— Почему-то я была уверена, что ты ответишь именно так? — Неожиданно осознав, что начинает чувствовать себя все более утомленной, Дайана стряхнула сковывающий ее холод, который шел из куда более неприветливого места, нежели серое время, и произнесла: — Значит, ты не можешь сказать мне, кто или что притворяется Квентином.

— Нет.

— А ты можешь сказать, что я должна здесь сделать?

— Я уже сказала тебе, Дайана. — Брук развернулась и вновь пошла вдоль бесконечного коридора. — Ты здесь, чтобы найти правду.

— Да, ты говорила. — Дайна последовала за девочкой. — Правда погребена под всем. Под чем, Брук? Как много слоев мне необходимо снять, чтобы найти эту правду?

— Несколько, — признала Брук. А затем, удивив Дайану, добавила: — Правда в самой основе расследования, которое вы ведете. Правда в том, почему в тебя стреляли. Правда твоих отношений с Квентином. И кто пытается обмануть тебя и зачем.

— И правда под всем этим?

— И это тоже. Узнай все это и обнаружится главная правда.

— И как я смогу узнать хоть что-нибудь, находясь здесь, Брук?

— Это лучший способ, который у тебя есть. И… надеюсь, ты получишь помощь.

* * *

Холлис надеялась, что Демарко был прав, когда говорил, что природная скрытность препятствовала ей вещать о своих мыслях и намерениях на всю округу. Но она не особо на это рассчитывала. Поэтому сейчас изо всех сил пыталась приглушить свои мысли, притворившись спящей.

Никогда в своей жизни она не была настолько осторожной, несмотря на усталость, от которой, казалось, болело все тело.

Они перешли в меньшую, более уединенную комнату ожидания, находящуюся через холл от отделения интенсивной терапии. Это место, очевидно, было предназначено для семей пациентов, чтобы они могли проводить здесь долгие часы ожидания в относительном комфорте. Несколько стульев в действительности были раскладными креслами[26], на которых было довольно удобно.

С другой стороны, будь они даже набиты камнями, вероятно, этого никто бы и не заметил, подумала Холлис.

Она чуть приоткрыла глаза и посмотрела на Демарко, намеренно стараясь не задерживать на нем взгляд, чтобы не пробудить его неусыпное примитивное чувство. Пусть Холлис и не представляла для него опасности, тем не менее, она подозревала, что это чувство может предупредить Демарко о чем угодно по его желанию.

Например, подскажет, что Холлис покидает комнату и собирается сделать нечто, что вполне можно назвать глупостью.

Казалось, Демарко спит — глаза закрыты, руки мирно сведены на худой талии, кресло откинуто назад практически до предела. Его лицо — это поразительное, практически сводящее с ума красивое лицо — было расслаблено. Холлис никогда не видела его таким, пока Демарко бодрствовал.

Она не верила в эту кажущуюся безмятежность, особенно когда не могла видеть его ауру. Но, судя по большим часам на стене, было почти пять часов утра, и Холлис больше не могла ждать. Ее собственные воспоминания о больнице — хотя интенсивная терапия, конечно же, имеет собственный ритм и распорядок — подсказывали, что рабочий день здесь начинается рано.

И шанс быть пойманной и выдворенной из палаты Дайаны резко возрастал с приближением времени врачебного обхода, приема пищи или часов посещения.

Задержав дыхание, Холлис соскользнула с кресла, радуясь, что не произвела никакого скрипа или треска, который мог бы ее выдать. И направилась к двери. Кинув взгляд назад, Холлис убедилась, что Демарко все еще спит. Правда, она не до конца верила в реальность его сна, но решила — либо сейчас, либо никогда.

Холлис приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы иметь возможность выйти, и через несколько секунд уже стояла в холле, а ее сердце бешено стучало.

О, черт.

В своем стремлении сохранять свой разум в спокойном состоянии и обмануть Демарко, Холлис забыла кое о чем, что вполне могло вывести ее из равновесия.

Духи.

Только в этом коридоре она видела пятерых — трое мужчин и две женщины. Они бесцельно бродили вокруг, их лица выражали неуверенность, замешательство и ужас. Они были одеты в обычную одежду, а не в больничные халаты. И Холлис мимолетно задумалась — где она читала или слышала, что духи носят одежду, в которой умерли, по крайней мере, пока полностью не покинут этот мир?

— Ты можешь меня видеть?

Холлис поняла, что растирает ладонями руки, пытаясь унять дрожь. Ей было очень холодно и все, за исключением женщины, стоящей прямо перед ней, казалось, померкло… и отступило… и стало менее реальным.

Будто она одной ногой уже стояла в мире мертвых.

Господи, вот как это началось для Дайаны? Неужели я всегда могла войти в серое время, но не осознавала этого?

Сделав быстрый вздох, Холлис прошептала:

— Я могу видеть тебя. Но прямо сейчас я должна идти в одно место.

— Нет, пожалуйста… просто скажи мне. Я мертва?

Прежде чем Холлис успела ответить, она заметила, что к ней приближается медсестра, чей ситцевый халат имел странно приглушенный цвет. Затем медсестра остановилась, и озабоченное выражение ее лица, сменилось на любопытное.

— Я могу помочь вам, агент?

— Нет. — Холлис прочистила горло. — Нет, спасибо. Мне просто нужно немного размять ноги.

И, пожалуйста, подвиньтесь чуть вправо, потому что вы наполовину стоите в этой бедняжке…

— Пожалуйста, не заходите далеко. — Медсестра улыбнулась и энергично направилась дальше, абсолютно не осознавая, что проходит через дух другой женщины.

— Я ведь мертва? — прошептала она.

Холлис быстро осмотрелась, надеясь, что рядом нет больше никого, кто мог бы увидеть, как она разговаривает сама с собой. Затем тихо произнесла:

— Мне жаль. Действительно жаль. Но я не могу помочь. Моя подруга все еще жива, и я должна добраться до нее прямо сейчас.

Женщина, кивнув, сделал шаг назад.

— О… хорошо. Я понимаю. Просто… не знаю, что теперь делать. — Она посмотрела вдоль коридора, а затем несчастным голосом добавила: — А разве не должно быть света?

О, черт.

— Мне жаль. Я не знаю. Но думаю, ты можешь… двигаться дальше… если хочешь.

— Думаю, я должна хотеть, верно? — Женщина кивнула и ушла, выглядя еще более потерянной и одинокой, чем раньше.

Холлис почувствовала себя абсолютно бесполезной, и сделала мысленную пометку — если она переживет все это, то посвятит гораздо больше времени изучению медиумов в общем и собственных способностей в частности. Тогда она, по крайней мере, будет знать, что сказать этим бедным душам. Но сейчас Холлис направилась к отделению интенсивной терапии. При этом она старалась не поднимать глаз, чтобы не встретиться взглядом с каким-нибудь духом.

По отделению интенсивной терапии бродило еще четверо.

А, кроме того, еще две медсестры.

Понимая, что посещение Дайаны в пять утра, вряд ли покажется им удачной идеей, Холлис скользнула в комнату с надписью «Только для персонала», которая оказалась гардеробной. Оставив небольшую щелку, она стала наблюдать за столом медсестер.

Ждать и так было достаточно тяжело, но Холлис также беспокоило, что все окружающее приобрело сероватый блеск и покрылось своего рода туманом. Будто она смотрела на нечто, расположенное дальше, нежели ей казалось ранее. И не важно сколько раз Холлис терла глаза или пыталась стряхнуть это ощущение, оно все равно оставалось.

Реальными, близкими и цветными выглядели только духи — их ауры сияли энергией.

И это чертовски пугало.

Прошло еще долгих пятнадцать минут прежде, чем одну из медсестер вызвали, и она отошла от стола, а другая, заболтавшись по телефону, повернулась к Холлис спиной.

Холлис проскользнула мимо стола медсестер и вошла в отделение интенсивной терапии.

Там находилось только три пациента — двое мужчин и Дайана. Все они были присоединены к дыхательным аппаратам, поэтому первой вещью, которую Холлис осознала, был навязчивый звук этих машин. Потом она заметила другие аппараты, которые гудели и щелкали, контролируя состояние пациентов. Из капельниц жидкость капала в трубки, затем в иглы и потом в тела. В пакеты, висящие снизу, вытекала жидкость, оказавшаяся в телах лишней.

Пытаясь игнорировать все это, Холлис почувствовала облегчение, увидев, что с обеих сторон кроватей висят занавески. У постели Дайаны они были задвинуты достаточно, чтобы обеспечить некое подобие уединения. Холлис вошла.

— Привет, Холлис.

Его голос был низким и грубым, все еще хриплым от вчерашнего крика и, вероятно, оттого что он все это время продолжал разговаривать с Дайаной. Его волосы выглядели так, будто в них много раз запускали пальцы, хотя обеими руками он сжимал ладонь Дайаны. Лицо выглядело изможденным и на нем читалось отчаяние и огромная нужда.

Холлис не могла на это смотреть и отвела взгляд, увидев Дайану, неподвижно лежащую на постели. Она была подключена к аппарату искусственного дыхания, который с монотонным шипящим звуком подавал воздух в ее легкие. Другие аппараты контролировали ее сердцебиение, кровяное давление и еще что-то непонятное. Холлис увидела бинты, дренажи и…

На сама Дайану смотреть было куда сложней. Не из-за аппаратов, трубок или бинтов, а потому что у нее был такой же сероватый блеск, как у всего остального. И это пугало Холлис до чертиков.

— Привет, Квентин. — Она старалась, чтобы ее голос звучал ровно.

— Они сказали, что она вероятно не выживет. — Его взгляд был сосредоточен на лице Дайаны. — Знаешь, они ошибаются. Она сделает это. Она должна.

— Я знаю.

— Правда? Я не знал точно. Не так, как знаю теперь. Только, когда я увидел, как она падает, увидел всю эту кровь и… тогда я узнал. Все случилось так быстро, так чертовски быстро, что не было даже времени сказать ей. Все эти месяцы я мог рассказать ей. И не сделал этого. И в чем тогда, черт побери, смысл?

Холлис молчала.

Квентин, наконец, повернул голову и посмотрел на нее. Его глаза — Холлис знала, что на самом деле они голубого цвета — сейчас стали серыми, воспаленными и куда более темными, нежели Холлис когда-либо видела. Неожиданно он стал разговорчивым:

— Я не могу видеть будущее. Не теперь, когда мне это так необходимо. Я пытался, но не могу. Но одну вещь я вижу. Не важно, что они говорят о сканировании мозга и сердцебиении, Дайаны здесь нет. Я держу так крепко, как только могу, как только умею, но… Но я держу только ее тело, не душу.

— Думаю, ты держишь и ее душу. Ее дух.

— Ее здесь нет, — повторил он.

— Я хочу сказать, что ты якорь и удерживаешь здесь частичку ее. И она сможет найти путь назад.

— А сделает это?

— Да. Потому что должна.

— Да, — кивнул Кветин. — Потому что я не отпущу ее. Не важно, сколько потребуется времени, но я не отпущу. Даже если…

— Даже если?

— Знаешь, это было ее ночным кошмаром. Будучи маленьким ребенком, Дайана видела свою мать в таком же состоянии. Вероятно, в таком же. Тело с бьющимся сердцем, дышащее при помощи машины. Тело без души.

— Она вернется, Квентин.

— Потому что должна, — кивнул он.

— Да. Потому что должна.

Холлис думала, что сможет уговорить его оставить Дайану хотя бы на несколько минут, но теперь даже не стала пытаться. Вместо этого проговорила:

— Почему бы тебе ни опустить голову и не постараться отдохнуть.

— Я могу причинить ей боль, — сказал Квентин.

— Ты не сделаешь этого.

Холлис обнаружила в своих руках подушку и даже не стала задаваться вопросом, откуда она взялась. Она перегнулась через кровать и положила подушку так, чтобы Квентину всего лишь пришлось слегка повернуться и опустить голову. Это будет не самой удобной позой, но, по крайней мере, он сможет немного расслабиться.

— Отдохни, — сказала ему Холлис. — Если ты не сделаешь этого, то ничем не сможешь помочь Дайане или вообще никому.

— Я не хочу отводить от нее взгляда, — пробормотал Квентин.

— Все хорошо. Просто закрой глаза на некоторое время.

Как только его голова коснулась подушки, Квентин уснул. Но его хватка на руке Дайаны ничуть не ослабла.

— И что теперь? — спросил Демарко.

Холлис повернула голову и посмотрела на него.

— Тебя хорошо позабавился, глядя, как я пытаюсь выскользнуть из комнаты?

— Да. — Но Демарко не улыбнулся.

Чертовы телепаты.

— И что теперь? — повторил он.

Они оба старались говорить тихо.

И Холлис не стала ничего скрывать.

— Я хочу попробовать кое-что. Вероятно, это не сработает, но я должна попытаться.

— Надеюсь, ты говоришь не о визите в серое время.

— Нет, кое-что еще. Но… — Она помедлила.

— Но что?

— Ничего. Я… — Холлис замолкла, когда Демарко сжал ее руку и повернул к себе.

— Но что? — снова спросил он. — Я слышал, что сказал Квентин. Все происходит слишком быстро, и нам может не хватать времени. Поэтому скажи сейчас, что тебя беспокоит. Не заставляй меня задаваться этим вопросом позже.

— Я думала, что ты уже прочел мои мысли.

— Нет. Скажи мне, Холлис.

Она сделала вдох и медленно выдохнула, пытаясь не думать об уходящем времени.

— Все дело в…духах. Это место заполнено ими.

— Я понял это из твоего разговора с Мирандой до ее отъезда. Что изменилось?

Холлис вновь помедлила и проговорила:

— С тех пор, как я вышла из комнаты ожидания, как только я переступила ее порог, только духи и выглядят реальными.

— Что ты имеешь в виду?

— Все остальное… какое-то серое.

Демарко осмотрелся и сказал:

— Знаешь, это место и само по себе серое.

— Нет, не так. Квентин и Дайана… ты. Вы все какого-то серого оттенка. Цвета какие-то приглушенные. Как картинка по телевизору с выключенным цветом. И четко я вижу только ауры духов.

Демарко на мгновение задумался, и слегка нахмурился, сведя брови.

— Значит, ты думаешь, что, вероятно, открыла дверь в серое время.

— Если и так, то это моя собственная, странная версия. Потому что оно совершенно не похоже на серое время Дайаны. Совсем не похоже. В ее сером времени нет людей и духов, за исключением проводников, и оно пустынно, как я и говорила. Холодное и пустое. Но это… Я вижу живых и мертвых, а в мертвых больше цвета, больше… черт, больше жизни. Риз, я не знаю, что сделала. Или как могу все исправить.

И вообще могу ли исправить.

Демарко кивнул в сторону Дайаны.

— Что ты планировала сделать?

— Я могу исцелять себя. Сестра Миранды — медиум, и она может лечить других. Я подумала, что стоит попробовать.

— На это требуется энергия, правильно? Сила?

— Да. Если исцеление других похоже на исцеления себя, тогда… да. Необходимо много энергии, особенно на такие серьезные раны.

— Сомневаюсь, что у тебя есть чем поделиться, — холодно заметил он.

— Надеюсь, мне хватит. Хотя бы на то, чтобы помочь. Пусть и самую малость. Вероятно, требуется совсем чуть-чуть, чтобы произошли перемены.

— Ты собираешься сделать это, независимо от того, что я скажу.

Холлис кивнула.

— Хорошо. Тогда подумаем о твоем практически сером времени потом. Пробуй.

Нечто в его голосе заставило Холлис посмотреть на Демарко вопросительно, она и сама не знала, о чем хочет его спросить. Но Демарко знал.

— Я кое-что заметил в Серинед, — сказал он. — Во всей этой шумихе, ты, вероятно, не обратила внимания. Дело в том, что когда сердце Дайаны остановилось, к жизни его вернула не реанимация. Ты положила на нее руку и назвала по имени. И тогда ее сердце вновь начало биться.

* * *

— В чем смысл? — спросила Дайана. — Мы бродим вдоль этого бесконечного коридора, в надежде найти что-то?

— Ты мне скажи.

— Господи, Брук, я думала, мы покончили с привычкой проводников говорить загадками.

— Кое-кто сходит с ума.

— Нет, кое-кто начинает злиться. Я большую часть своей жизни следовала за вами — проводниками — делала все возможное и невозможное, чтобы помочь вам, даже когда у меня самой были трудные времена. И сейчас, когда мне необходима небольшая ответная услуга, я получаю всю ту же старую чушь.

— Веришь или нет, но я помогаю тебе, Дайана.

— Помогаешь мне сжечь энергию, чтобы я быстрей умерла? — Дайана знала, что это прозвучало резко, но ничего не могла с собой поделать.

— Нет. Помогаю тебе в поисках правды. Смотри на эти двери, когда мы проходим мимо. Думай о том, что может находиться за ними.

— Вероятно, еще один фальшивый Квентин.

Брук на минуту остановилась, чтобы посмотреть на Холлис, а затем продолжила идти.

— Хорошо. Тогда подумай об этом месте. О его реальном воплощении.

— Реальность в том, что его не существует. Больше не существует.

— Почему?

— Потому что это было ужасное место, и его уничтожили.

— Почему оно было ужасное?

— Потому что там прятался монстр. Потому что там происходили ужасные вещи. Жуткие вещи.

— Тогда почему, как ты думаешь, сейчас мы в этом ужасном месте?

— Мы не там. Его уже нет.

— Ну, тогда в… его копии. В достаточно сносной копии.

— Вероятно, потому что ты хочешь меня запутать.

— Дайана.

Дайана вздохнула и попыталась найти ответ, но только потому, что не хотела, чтобы Брук разозлилась и исчезла, оставив ее одну. Правда, она никогда раньше не видела, чтобы духи злились, но все же. Всегда есть такая вероятность.

— Почему мы здесь? Квентин сказал… — Она с трудом выровняла голос. — Квентин сказал, что должна быть какая-то связь. Между этим местом и расследованием. Иначе, почему оно продолжает всплывать? Почему попадая в серое время, я оказываюсь здесь?

— Все связано, Дайана.

Она нахмурилась.

— Значит это место связано с расследованием в Серинед? Как?

— Это правда, которую ты должна узнать.

— Черт побери.

Одна из дверей резко распахнулась, когда Дайана и Брук с ней поравнялись, и там стоял и улыбался фальшивый Квентин.

— Ты действительно должна перестать слушать этого ребенка. Она не знает, о чем говорит.

Дайана инстинктивно остановилась и увидела, что Брук сделала то же самое. Но девочка продолжала молчать, и отвечать пришлось Дайане.

— Чего ты хочешь?

— Я хочу помочь тебе, Дайана. Ты знаешь это. Я желаю тебе добра. Я знаю, что для тебя будет лучше всего.

— Ты говорил это и раньше. Но ты фальшивый. Ты — подделка, носящая лицо Квентина, и я хочу знать, почему.

— Ты знаешь, почему.

Да? Или этот… это существо… лжет?

Она прислушалась к своим инстинктам, и сказала:

— Нет, я не знаю, почему. Я лишь знаю, что ты лжешь мне.

— Я?

— Да.

Его тон неожиданно стал вкрадчивым:

— Не лучше ли тебе побеспокоиться о своем теле в больнице? О том, будешь ли ты жить или умрешь?

Дайана знала, что он пытается манипулировать ею, пытается напугать и вселить в нее неуверенность. Но она не знала почему. Чтобы ослабить? Сделать более уязвимой? Или просто ради забавы?

Хотя он был хорош. Хорош, потому что это сработало — по крайней мере, ненадолго ее мысли, метнулись к ужасно израненному телу, и к ощущению пугающей неуверенности, что ей удастся вернуться к нему.

На мгновение Дайана ощутила прикосновение рук Квентина, державших ее ладонь, и она с любопытством посмотрела вниз.

— Его не будет там, Дайана. Когда он действительно потребуется тебе. Когда ты, наконец, наберешься храбрости дотянуться до него. Его там не будет.

Она посмотрела на фальшивого Квентина и впервые почувствовала лишь гнев.

— Ты ошибаешься.

— Нет. Его там не будет. Он разочарует тебя.

— Ты не знаешь его, — покачала головой Дайана. — Чем бы ты ни был, ты не знаешь его. А я знаю. Возможно, существует не так уж много людей, на которых я могу положиться, но в Квентине я уверена.

— А вот теперь ты ошибаешься.

Переведя взгляд на молчаливого проводника, Дайана проговорила:

— Ты ведь поможешь мне?

— Я помогу всем, чем смогу. — Брук сосредоточилась на лице лже-Квентина, а ее взгляд был странно насторожен, и это больше всего нервировало Дайану. — Но ты должна найти правду самостоятельно, Дайана.

— Потому что таково правило?

— Разочаровывает, знаю.

— Ты можешь дать мне хотя бы намек?

Брук, наконец, посмотрела на нее и сухо ответила:

— Он здесь, потому что ты позволяешь ему здесь находиться. Узнай, что под маской и у него больше не будет над тобой власти.

— Я не… — Дайана повернула голову только чтобы увидеть, что дверь захлопнулась, а фальшивый Квентин исчез. Она медленно произнесла: — Я не знаю, как заглянуть под маску.

Брук двинулась дальше.

— Хорошо, вероятно, ты поймешь это, пока находишься здесь. Вероятно, для тебя же будет лучше это сделать.

— Угроза или предупреждение?

Проигнорировав вопрос, Брук продолжила:

— Мы находимся здесь не просто так, Дайана. Именно в этом месте. Подумай над этим хорошенько. Почему в сером времени ты оказываешься в месте, которого больше не существует?

— Потому что… — Легкомысленный ответ вылетел у нее из головы, когда на ум пришел более серьезный — и куда более устрашающий. — Потому что зло до сих пор существует.

Брук повернула голову и улыбнулась.

— Это ведь было не так уж и сложно?

— Хочешь сказать, я права?

— А разве это не кажется правильным?

К собственному удивлению, Дайана осознала, что это правда. И ее пронзил такой ужас, что даже в сером времени он казался ледяным.

— Зло все еще существует… Но… они остановили его. Он в клетке.

Брук продолжала идти, ее лицо оставалось невозмутимым.

— Брук, монстр, который убивал в этом месте, который едва не убил Холлис… он в клетке. Он больше не опасен. Они поймали его.

— Если ты так говоришь, Дайана.

— Если я так говорю? То есть он все еще представляет опасность?

Кинув на нее спокойный взгляд, Брук проговорила:

— Ты должна думать многослойно, Дайана. Убирай по слою за раз.

Дайана некоторое время шла молча, достаточно лениво разглядывая двери, тянувшиеся вдоль коридора. А сама размышляла над вопросом — как зло, которое находилось в этом месте, может все еще существовать, и быть связанно с тем, что происходит в Серинед.

Слои.

Слои…

Дайана остановилась, уставившись на одну из дверей, которая показалась ей чуть более выразительной, чем остальные. Она едва осознавала, что Брук остановилась рядом и молчаливо ждет.

Медленно перед глазами Дайаны на двери начала формироваться какая-то фигура.

Это был крест.

— Боже мой, — прошептала она. — Не марионетка… Сам кукловод. Тот, кто дергал монстра за ниточки. Сэмюель.

* * *

Медсестра Эллин Кинг прошла за занавеску, готовая обрушить свой гнев на того, кто осмелился вторгнуться в ее отделение без разрешения. Но картина, представшая перед ее глазами, заставила Эллин прикусить язык.

С одной стороны кровати Дайаны Бриско, завалившись на бок, наконец-то спал агент Хейз — его голова лежала на подушке возле ее коленей, а руки все еще сжимали ладонь пациентки.

У него будет чудовищная боль в шее, подумала Эллин. Она профессиональным взглядом проверила мониторы и испытала удивление и радость, увидев, что жизненные показатели Дайаны стали сильней, стабильней.

А затем с другой стороны кровати она увидела двух других агентов. Высокую, стройную брюнетку, которая выглядела так, будто из нее выкачали все силы. И большого, сильного блондина, который подхватил женщину, и теперь аккуратно держал на руках, будто она ничего не весила.

— Эй, она в порядке?

Мужчина повернулся, и проговорил:

— Ей нужно поспать. У вас нет лишней кровати?

Эллин Кинг посмотрела на это почти ничего не выражающее красивое лицо и мимолетно подумала: «Второй раз я вижу подобный взгляд. Вау. Интересно, а она знает?»

Затем она отбросила посторонние мысли и ответила:

— Да. Да, конечно же. Следуйте за мной.

И пошла вперед, указывая дорогу.

1. «Эта прекрасная жизнь» — фильм 1946 года, экранизация произведения Филипа Ван Дорена Стерна «Величайший подарок». Джордж Бэйли, житель небольшого городка, настолько расстроен бесчисленными проблемами и долгом перед местным банкиром, что подумывает о самоубийстве в канун Рождества. И вот Джордж готовится прыгнуть с моста, но вместо этого спасает своего ангела-хранителя, который явился получить свои крылья. Клэренс показывает ему, как плохо бы стало в Бедфорд Фоллз без него и его добрых поступков. Наполненный радостью, Джордж идет домой к своей любящей семье и друзьям, с которыми забывает обо всех заботах, а жители городка помогают ему деньгами — несут у кого сколько есть.

2. Раскладное кресло есть картинка

Глава 12

Серинед.

Наоми Уэлбурн намеревалась стать ведущей основной программы новостей, и собиралась добиться этого прежде, чем ей исполнится тридцать пять. Таким образом, у нее было еще десять лет, чтобы добиться желаемого, три из которых она провела на маленькой телестанции в Теннесси. Там благодаря приятной внешности и светлым волосам, Наоми попала в эфир, но она всего лишь весело щебетала о погоде.

Наоми была достойна большего и знала об этом. Она устала, что ее выпускают в эфир в качестве девушки в короткой юбке, рассказывающей о погоде. Или, чтобы заполнить шестидесятисекундный пробел, если в тот день программа испытывала нехватку серьезных новостей. Наоми надоело, что вместо настоящих новостей ей достаются глупые истории, которые глава станции радостно называл «историями для массового зрителя, необходимые станции».

— Люди перестанут смотреть, если мы будем пичкать их лишь депрессивной информацией, Наоми.

Истории для массового зрителя. Миленькие, сладенькие сюжеты о маленьких детях, героических собаках и людях, которым уже за сотню лет. Она посетила столько дней рождений, что подозревала — конфетти навечно запутались в ее волосах. И если она увидит еще хоть одну шавку, которую награждают медалью за то, что она загавкала, почуяв запах дыма или научилась включать свет, потому как хозяин не способен на это, она позаимствует оружие у одного из полицейских и застрелится.

Она была сыта по горло.

Наоми как раз работала над окончательным вариантом своего заявления об увольнении, когда все приемники, настроенные на частоты экстренных служб будто взбесились. Полиция, пожарные, скорые, аварийные бригады электрической компании — получили вызов в Серинед. Взрыв неизвестного происхождения… один полицейский мертв… как минимум один федеральный агент серьезно ранен… один пострадавший среди гражданских… на свободе снайпер …

Наоми обвела взглядом практически пустой отдел новостей и счастливо осознала, что судьба решила вознаградить ее за терпение — в ее руки плыла история, которая сделает ей карьеру.

Но когда Наоми попыталась получить это назначение, стало очевидно — редактор сомневается, что ей можно поручить такое серьезное дело. Это было обидно. Однако других репортеров не было, и оказалось, что Наоми — это все, что у него есть, на данный момент. Неохотно он отправил ее и оператора в Серинед.

— Постарайтесь отснять хоть что-нибудь и взять интервью у очевидцев, а может и у копа, если, конечно, они захотят поговорить с вами. И помни, Наоми, мы не можем конкурировать с оборудованием кабельных каналов, поэтому не выпендривайся. Только получи материал, не мешайся и не наступай никому на ноги. Поняла?

— Конечно, Кит.

— Скажи, что ты все поняла.

— Я поняла, Кит, хорошо? Тебе не стоит ни о чем беспокоиться.

О, она все прекрасно понимала. Наоми осознавала, что это ее шанс, и она уж точно им воспользуется.

Именно по этой причине Наоми, несмотря на постоянные жалобы оператора, упрямо оставалась во все уменьшающейся группе репортеров за желтой лентой, еще долго после основных событий. По крайней мере, событий, которые могли бы дать хорошую картинку для телевидения. И еще долго после того, как помощник шерифа с бесстрастным лицом вежливо, но сухо попросил их: «Пожалуйста, держитесь в стороне».

Приближался рассвет, и с расчисткой было почти покончено.

Черт побери, у меня нет ничего для утренней программы новостей.

Тело молодого помощника шерифа унесли, предположительно для вскрытия, хотя Наоми искренне не понимала, зачем им это понадобилось. Каждый знал, что бедного паренька застрелили единственной пулей, выпущенной в тот день снайпером. Единственной пулей, которая также серьезно ранила федерального агента.

Правда, никто из полицейских этого не подтвердил.

Обломки взорванного внедорожника погрузили на эвакуатор и увезли, как сообщили, в гараж управления шерифа. Хотя сама она это пропустила, пытаясь уговорить невольного свидетеля сказать что-нибудь на камеру.

Черт.

Разбитое стекло вымели с Главной улицы, другой мусор, состоящий из осколков дерева, кирпича, бетона и искореженного металла, также собрали и вывезли. И множество людей работало большую часть ночи, чтобы заколотить разбитые окна в радиусе взрыва. Одна за другой отбыли пожарные машины и несколько машин скорой помощи из соседних округов.

Черный фургон с надписью «Подразделение по разминированию» — за интервью с сотрудниками этого отдела перед камерой, Наоми отдала бы свои лучшие туфли и вероятно даже продала бы душу — уехал еще раньше. Хотя другой более крупный фургон — она предположила, что это своего рода мобильный командный центр — продолжал стоять на улице напротив управления шерифа.

Сзади и спереди фургона стояли вооруженные мужчины в бронежилетах. Они были в полной боевой готовности и даже не пытались выглядеть непринужденно. Агенты и помощники всю ночь продолжали входить и выходить из фургона. Но большие прожектора были размещены так, чтобы ни одна новостная команда не смогла бы заполучить четкий снимок фургона.

Все это делало невозможным отснять хороший материал, а все остальное было чертовски скучно. Даже команды по восстановлению электричества спокойно и методично — с минимумом искр — восстановили энергоподачу практически по всей Главной улице где-то сразу после полночи, а теперь ремонтировали взорвавшиеся трансформаторы.

И ни один из многочисленных агентов ФБР, склоняющихся в ночи, не кинул даже мимолетного взгляда в сторону прессы, не важно, как громко они выкрикивали вопросы.

— Брось, — сухо посоветовал Роб — ее оператор. — Нам следует пойти немного поспать. Они ни черта не скажут. Под запись или нет. Помощники держат языки за зубами, а федералы не так глупы.

— Рано или поздно они вынуждены будут поговорить с нами, — заспорила Наоми.

— Нет, ты не права. Они позволят выступить шерифу, потому что это его город. А правда в том, что они ни черта нам не скажут пока не будут к этому готовы. И если причиной этого взрыва послужила бомба…

— Ты знаешь, что именно так и было.

— Я знаю, что так думают свидетели, но полицейские этого не подтвердили. А если дело в бомбе, можешь быть уверена, пройдут дни — если это вообще когда-нибудь случится — прежде чем чиновники выступят с официальным заявлением. Со всем этим террористическим дерьмом, которое происходит в мире, люди слышат слово «бомба» и начинают паниковать. Никто не хочет вызвать панику, особенно в маленьком, милом городке, который зависит от туристов, по крайней мере, частично.

Наоми перестала слушать сразу после того, как он упомянул о днях, которые пройдут, прежде чем подтвердят наличие бомбы. У нее не было этих дней. Ей и так повезло, что Кит до сих пор не послал сюда другого репортера и не отозвал ее. А если бомба действительно была, он скорей всего именно так и поступит.

Конечно, если только ей не удастся заполучить на камеру что-то действительно первоклассное.

— О чем бы ты ни думала, — проговорил Роб, — пожалуйста, выкинь это из своей белокурой головки. Я бы хотел дожить до почтенного возраста и выйти на пенсию с золотыми часами или чем-то подобным в подарок.

Наоми сладенько ему улыбнулась.

— Ты просто держи камеру наготове и, ради Бога, настрой резкость.

— Эй, Барби, делай свою работу, а я буду делать свою.

— О, я сделаю свою работу. Закрой рот и следуй за мной.

Роб последовал за Наоми, когда она зашагала по направлению к зданию на противоположной стороне Главной улицы. Но не закрыл рот, пока не пробормотал:

— Я не спал всю эту чертову ночь, и будет лучше, если мне удастся снять хоть что-нибудь.

И это желание он будет вспоминать еще очень и очень долго.

* * *

Внутри мобильного командного центра было куда более просторное помещение, чем можно было ожидать, даже со всей этой встроенной техникой и другим оборудованием. Тем не менее, на данный момент там было очень тесно, несмотря на то, что большинство агентов и шериф Дункан стояли.

— К сожалению, у нас ненамного больше информации, чем было до твоего отъезда, Миранда.

Специальный агент ООП Дин Ремзи прибыл с первой волной агентов после взрыва и стрельбы. Как одному из старших сотрудников Бишопа, ему пришлось взять на себя руководство и попытаться создать хоть какое-то подобие порядка в этом хаосе на время отсутствия Миранды, которая по-прежнему оставалась ведущим следователем.

Ремзи, который, к тому моменту, как Бишоп нанял его, совсем недавно ушел в отставку из армии, был старше большинства агентов, но в свои сорок пять продолжал оставаться в прекрасной физической форме. Он был достаточно высок и строен. Имел темно-рыжие волосы, спокойные, карие глаза и жесткий взгляд, который давал понять — в любой предстоящей битве его лучше иметь на своей стороне.

Во многом Ремзи сохранил армейскую четкость — передавая и запрашивая информацию, он использовал минимум слов.

— Но мы смогли установить, по крайней мере, несколько фактов. Тони?

— Мы определили личность мужчины, найденного на крыше старого кинотеатра, — послушно доложил Тони. — Хотя это не особо нам поможет. Он местный, и шериф подтверждает, что мужчина был охотником.

— Сейчас даже не сезон, — с тяжелым вздохом сказал Дункан. — Но он всегда следует — следовал правилам. Был аккуратным, осторожным охотником.

Тони кивнул.

— Кэл Уинстон, сорок три года. Разведен, отец двоих детей, которые живут с его бывшей женой в Гатлинберге. Ни одно найденное при нем оружие, на него не зарегистрировано. Его собственное оружие все еще в доме, здесь за городом — за исключением охотничьей винтовки, которая пропала. Все его оружие должным образом зарегистрировано, и он держал его в специальном сейфе.

— Его дети, — пробормотал Дункан. — Не хотел рисковать. Он был… осторожен, как я и говорил. Он был хорошим человеком.

— Мне жаль, Дес, — серьезно проговорила Миранда.

— Да, мне тоже. Кто-нибудь позвонил его бывшей?

— Пока нет, — ответил Тони.

— Тогда, это сделаю я. Я знал их еще до того, как у Кэла случилось помутнение рассудка, и он бросил Шейлу.

Никто не попросил его рассказать подробности.

— Похоже, он многим нравился. — Сказал Тони. — Пока мы не смогли найти ни одного врага и люди кажутся потрясенными, услышав о его смерти. Очевидно, он не из тех, кто умеет настроить людей против себя, и определенно не был склонен к самоубийству.

Миранда немного помолчала, а затем нахмурилась.

— Оружие, найденное при нем… Что-нибудь есть?

— Не особо, — покачал головой Тони. — Серийные номера спилены, но орудием убийства, вероятно, был пистолет. На его руке не обнаружено следов пороха, кроме того, он был левшой, но застрелен в правый висок. Поэтому скорей всего верна догадка, что он в себя не стрелял. Это была рана, нанесенная в упор, поэтому кто бы это не сделал, ему пришлось подойти к нему очень близко и приставить дуло к голове, прежде чем нажать на курок.

— Близко и лично, — пробормотала Джейлин.

— Да. Поэтому, по-моему, либо снайпер буквально наткнулся на него и был вынужден убить, изменив свой план, чтобы запутать нас. Либо же он был ему необходим живым до того, как они оказались на той крыше.

— А что насчет винтовки? — спросила Миранда.

— Она может быть той самой, которую использовали во вторник и вчера — калибр подходит, но мы не узнаем точно, пока не получим отчет баллистиков. Вероятно, он будет готов сегодня. — Тони замолчал, а затем добавил: — Чертовски дорогое оружие, чтобы его бросать. Настоящий убийца должен был понимать, что оружие оставленное на крыше рядом с фальшивым снайпером-бомбистом не обманет нас больше чем на пять минут. Это достает меня. Хотя я не знаю почему.

Наступила еще одна короткая пауза.

— Мы составили опись рюкзака, найденного около него, — проговорил Дин, отчитываясь в своей методичной манере. — Ничего необычного для охотника, который собирается провести несколько дней в лесу. И, похоже, все вещи принадлежали ему. Были найдены только его отпечатки.

Миранда с поднятой бровью посмотрела на Джейлин и та кивнула, проговорив:

— Нет… никаких признаков, что вещи не его.

Вновь посмотрев на Дина, Миранда стала ждать.

— Взрывники говорят, что в бомбе не было ничего специфического, и точно не было подписи, которую они смогли бы узнать. Это было какая-то новая разновидность пластиковой бомбы. Но компоненты для нее найти довольно легко, если знаешь, кого спрашивать. Дистанционный детонатор серийного производства, и его могли приобрести практически у любого хорошо оснащенного торговца оружием или снаряжением.

— А таких здесь огромное количество, — внес свою лепту Дункан.

— Я так и думал, — кивнул Тони. — И некоторые из них в списке наблюдения, Миранда. Но пока ничего не выскочило.

— Хорошо. И все равно мы проведем стандартную проверку и посмотрим, сможем ли выявить торговца. Наш снайпер был здесь вечером во вторник, затем ушел и очевидно вернулся вчера рано утром уже с бомбой. Это конечно лишь предположение, но достаточно справедливое. Мне бы очень хотелось знать, где он ее взял.

— Временной диапазон дает нам приблизительный радиус для поисков, — заговорил Дин. — Он ведь не мог уехать слишком далеко и вернуться всего за несколько часов. У нас будет дополнительный персонал для поиска — полевой центр Бюро в Ноксвиле рад помочь. Они пошлют агентов утром так рано, как только возможно, и начнут опросы торговцев оружием и снаряжением, продавцов военного имущества, экспертов по оружию. И всех остальных, с кем мог иметь дело снайпер. А это, по словам шерифа, очень длинный список. Поэтому на то, чтобы все проверить, вероятно, потребуется несколько дней, но мы должны проработать его как можно быстрее.

— Хорошо. Доктор Эдвардс подтвердила время смерти мистера Уинстона?

— За восемнадцать-двадцать часов до того, как его обнаружили, — ответил Дин, даже не взглянув на свои записи.

Она сделала вдох и медленно выдохнула.

— Значит, он не может быть тем стрелком, с которым мы столкнулись во вторник. Думаю, это не большой сюрприз.

— Я вот только не понимаю, зачем снайперу понадобилось так усложнять себе жизнь, — проговорил Дункан. — Может, Кэл чисто случайно оказался на его пути, может это его охотничий домик ваши люди нашли во вторник. И может, он находился там, когда снайперу понадобилось это место. Может быть, появился позже и стал серьезной проблемой для стрелка. Поэтому я могу понять, почему его убили. Но зачем перемещать тяжелого мужчину на значительное расстояние — неважно передвигался ли он на своих ногах, сопротивляясь на каждом шагу, или лежал мертвым грузом? И это только для того чтобы затащить его на крышу и сделать некой декорацией? В чем здесь смысл?

— Отвлечь нас, — ответила Миранда. — И мы отвлеклись. Нам пришлось использовать ресурсы на то, чтобы установить личность мистера Уинстона и исключить его из числа подозреваемых. Мы вынуждены были потратить время. Вот вам и задержка.

— И что? — Дункан нахмурился. — Весь смысл был в том, чтобы задержать вас… нас? Чтобы потянуть время? Зачем?

— Я не знаю, — сказала Миранда.

— Но вы считаете, что это было причиной?

Она помедлила, а затем проговорила:

— Я полагаю, что это было частью причины. Я также полагаю, что стрелок дразнил нас. Насмехался над нами. Он считает, что умнее нас. Сообразительней. И хочет, чтобы мы знали об этом.

* * *

Би Джей колебался почти час, пытаясь решить, кто станет его целью. Он наводил прицел то на одного, то на другого, его пальцы гладили курок, и каждый раз с его губ слетало тихое слово «Бум».

Но на курок он так и не нажал.

Никто из них ему не подходил.

Он заметил, что активность на Главной улице сошла на нет, и знал — время, чтобы сделать выбор и нанести удар, который повергнет людей в очередной шок, стремительно убегает. Но голос в голове продолжал уговаривать его подождать.

Пока не время. Продолжай наблюдать. Отметь их всех. Запомни их.

Мы получим их всех в нужный момент.

Подожди. Выбор времени должен быть верным.

Он знал этот голос. И слушал его.

И ждал.

Даже когда рядом с залом суда опустился вертолет, и она присоединилась к команде и несколько минут разговаривала со своими агентами возле командного центра. Он продолжал ждать, несмотря на то, что было настолько легко осуществить задуманное.

Невероятно легко.

Снайпер навел прицел на ее лицо, которое стало таким близким, что ему казалось — нужно только протянуть руку, чтобы коснуться его. Прицел не позволял разглядеть ярко-голубые глаза, но он видел их днем, поэтому легко мог их представить. Ярко-голубые глаза на идеальном лице.

Би Джей подумал о том, как быстро он может разрушить ее красоту и ее жизнь, но продолжал ждать. Его пальцы погладили курок, и он прошептал: «Бум», но продолжал ждать.

Он наблюдал, как она вошла в мобильный командный центр, задаваясь вопросом — не упустил ли свой выстрел на сегодня.

Нет. Жди.

И он ждал.

* * *

Наоми пряталась. Хотя и не думала, что это ей хорошо удается, потому что светлые волосы делали ее похожей на неоновую вывеску, а благодаря уличным фонарям вокруг было слишком светло. Тем не менее, она старалась изо всех сил. Сначала Наоми была слегка удивлена, что никто из помощников или агентов, казалось, не заметил ее. А если и заметил, то не посчитали нужным тратить силы и выпроваживать ее за ленту. Наоми это даже немного раздражало. Но, в конечном счете, она решила, что, вероятно, они просто слишком устали.

Ведь ночь была длинной.

Но она все равно не осмеливалась приблизиться к командному центру. Наоми подозревала, что парни с оружием, охраняющие центр, окажутся более внимательными и менее усталыми. И вполне могут усмотреть в ней и в ее операторе угрозу, на которую стоит обратить внимание.

И могут открыть стрельбу.

Игнорируя еле слышное бормотание Роба, она прокралась в тщательно выбранное место — в тени изорванного навеса одного из ресторанов, который находился не более чем в двадцати ярдах от командного центра.

— Помощник был убит прямо там, — неожиданно сказал Роб, указывая на место всего в нескольких футах от них.

— Я знаю. — Они не смогли полностью отчистить улицу.

— И агент был подстрелен недалеко от того места, где сейчас развернут их командный центр.

— И это я тоже знаю. В чем дело, Роб?

— Мы просто слишком близко, вот и все. И знаешь, они ведь не поймали этого парня.

— Он, скорее всего, уже за много миль отсюда, — сказала Наоми.

— Ты в этом абсолютно уверена?

— Ты думаешь, он настолько глуп, чтобы ошиваться поблизости? Когда здесь все кишит полицейскими и агентами?

— Он был достаточно глуп, чтобы стрелять в копа и федерала. И, по-моему, это позволяет ему занять первые строчки в списке глупцов.

Наоми ненадолго отвела взгляд от командного центра и посмотрела на Роба.

— Ты напуган.

— Я бы возглавлял тот самый список глупцов, если бы не боялся.

— О, ради бога.

— Что? Мне не позволено признаться в том, что вся эта ситуация чертовски сильно меня пугает? Взрыв разрушил центр город, один помощник — почти ребенок — убит, а федеральный агент серьезно ранен, сумасшедший снайпер бродит на свободе, вероятно, прямо сейчас наблюдая за нами. Кто знает?! И я не могу позволить себе слегка испугаться? Господи, Наоми, ну ты даешь. Ты вообще видишь хоть что-нибудь кроме кресла ведущей новостей в Нью-Йорке?

Она была поражена и поняла, что выдала себя, когда Роб засмеялся.

— Это не секрет, поверь мне. Я работаю на станции пятнадцать лет, и видел толпы, таких как ты — они приходили и уходили. И все их планы сводились к одному — сесть в одно из больших кресел в Нью-Йорке. И знаешь что? Никто из них этого не добился.

— У меня получится, — ровно ответила Наоми. — Я доберусь туда.

Она перевела взгляд на командный центр и увидела, что оттуда выходит несколько федеральных агентов. Наоми немедленно устремилась вперед, жестом приказывая Робу следовать за ней.

— Включи камеру. Сейчас. Снимай все.

— Черт, если меня арестуют за это…

Приблизившись к агентам, Наоми услышала слова одного из мужчин:

— И где это Гелен? Он пропустил большое собрание.

— Он на задании, — ответила высокая, красивая брюнетка.

Вот это да, она будет просто великолепно смотреться на экране.

— Агент? Агент, Наоми Уэлбурн, третий канал, новости. Не могли бы вы сказать пару слов, чтобы успокоить некоторых наших встревоженных зрителей?

К радости Наоми женщина остановилась, хотя выражение ее лица едва ли можно было назвать обнадеживающим. К тому же, она выглядела какой-то отстраненной.

— Слушайте, мисс Уэлбурн…

— Пожалуйста, всего несколько слов. — Наоми улыбнулась со всем шармом, на какой только была способна. — Пожалуйста, мы стояли здесь всю ночь. Если я вернусь на станцию с пустыми руками, мой босс уволит меня.

Брюнетка кинула на нее сухой взгляд.

— Хорошая попытка, мисс Уэлбурн.

Черт, не позволяй ей уйти.

— Хорошо, — с отчаянием проговорила Наоми, — может он и не уволит меня, но я вновь буду вести хер… чертов прогноз погоды. Помогите женщине, просто пытающейся пробиться в этом мире. Я не прошу вас рассказать мне подробности, просто дайте мне хоть что-нибудь, с чем я смогу выйти в утренних новостях. Вы полагаете, что взрыв и вчерашний снайпер связаны с останками, найденными здесь на этой неделе? С теми двумя убитыми? Вы считаете, что преступники местные?

— Шериф Дункан несколько часов назад выступил перед прессой, мисс Уэлбурн. Мне действительно нечего добавить.

Она бы прошла мимо, если бы Наоми не сделала еще несколько шагов и немного не повернулась, чтобы женщина могла видеть ее лицо более четко в свете уличных фонарей.

— По крайней мере, позвольте мне подтвердить, что агенты ФБР возглавляют расследование вчерашнего взрыва…

— Хорошая попытка, — повторила женщина.

Она не признает, что это была бомба. Черт.

— Хорошо… Вчера ведь был ранен федеральный агент? Об этом сообщают полицейские источники. Задет той же пулей, которая убила помощника шерифа. Думаете, это была шальная пуля или снайпер настолько хорош?

— Мисс Уэлбурн…

— Разве агент не был вертолетом переправлен отсюда почти восемнадцать часов назад? Как она?

— Она… держится. — Брюнетка, слегка нахмурившись, посмотрела на Роба, когда он сдвинулся немного в сторону, чтобы получить лучший угол обзора.

Наоми торопливо продолжила.

— Значит, с ней все будет в порядке?

— Мы пока не знаем, мисс Уэлбурн. Я понимаю, что вы пытаетесь выполнять свою работу, но мне больше нечего сказать. А теперь, если вы простите меня…

О, черт.

— Агент…

* * *

Теперь. Сейчас. Ты знаешь, что делать. Би Джей улыбнулся. Навел прицел своей винтовки, его палец погладил курок.

— Бум, — прошептал он.

И нажал на курок.

Глава 13

— Я права? — спросила Дайана своего проводника. — Одна из правд, которую я должна обнаружить здесь, заключается в том, что Сэмюель не был уничтожен в Резиденции, как сказано в отчете?

— Он был убит, — сухо проговорила Брук. — Ты знаешь, что это правда, потому что твои друзья были там. Там был Квентин.

— Да, но… он… Квентин сказал, что в тот день там было много действительно странных энергий, и каждый попал под их воздействие. Эти энергии плюс молнии, плюс несколько экстрасенсов, использующих свои способности так, как никогда не делали этого ранее. Именно там Холлис обнаружила, что может исцелять себя — после того, как Сэмюель попытался ее убить. И маленькая девочка — Руби. Она помогла детективам Убежища и агентам ООП обмануть Сэмюеля.

Брук молчала и просто спокойно смотрела на Дайану.

— Они сделали вскрытие, перед тем как кремировать его, — сказала Дайана. — Я читала. Смотрела жуткие, отвратительные фотографии. Врачи хотели знать, есть ли у него какие-то физические отклонения. И Бишопа интересовало тоже самое.

— И что они обнаружили? — спросила Брук.

— Его мозг был… Врачи сказали, что в нем есть некая аномалия. Что он нездоров. Никаких опухолей или чего-то подобного, никакого рака, просто его мозг выглядел ненормально. Что-то в цвете ткани и весе мозга. Они сказали, что никогда не видели ничего подобного. — Дайана помедлила. — Может из-за всей этой электрической энергии, которую он проводил, его мозг… изменился.

И вновь реакцией Брук было молчаливое ожидание.

Дайана едва заметила это — слишком много мыслей и предположений мелькало в ее голове.

— Но они считали, что уничтожили его экстрасенсорные способности перед тем, как он умер. Выжгли их, используя массивную ударную волну чистой энергии, которой он не мог противостоять. Они были почти уверены. Сэмюель больше не представляет угрозы, совершенно никакой угрозы. — Дайана посмотрела в серьезное, но кажущееся таким юным, лицо проводника. — Неужели они ошиблись?

Брук ответила вопросом на вопрос.

— Не думаешь ли ты, что они единственные, кто был способен на обман?

Дайана оглядела серый, блестящий коридор, по обе стороны которого тянулись бесконечные, по крайней мере, насколько она могла видеть, ряды ничем не примечательных дверей. За исключением одной с крестом — очертание, которого явственно проступило на двери и казалось, будто оно выжжено на металле.

— Он их одурачил?

— А ты как считаешь?

— Думаю, Бишопа нелегко одурачить. Да и Квентина тоже.

— Может, это и было нелегко. Может, это стоило Сэмюелю… многого.

— Например, чего?

— Может, ему пришлось выучить тот же урок, что и всем нам. Что даже самые хитроумные планы редко срабатывают именно так, как мы того ждем. Может, он был не настолько властен над своей судьбой, как ему казалось.

— Значит, он каким-то образом одурачил их… — нахмурилась Дайана. — Но в конце потерял контроль.

— Может.

Дайана обдумала сказанное, и ей в голову пришла одна мысль.

— А можно ли вообще убить чистое зло? Уничтожить его?

— А как ты думаешь?

Дайана сделала вдох и медленно выдохнула.

— Он пошел дальше, — прошептала она, понимание отозвалось ледяным комом в животе. — Каким-то образом он был готов к их действиям, готов…

Она вновь перевела взгляд на спокойное лицо Брук.

— У него были предчувствия. Он видел будущее. Мог ли он знать, что случится? Знать, как они собираются его уничтожить?

Брук поджала губы и небрежно проговорила:

— Знаешь, предчувствия — хитрые звери, их не всегда можно легко и правильно истолковать. Можно знать какой-то факт, но не иметь ни малейшего понятия, как все произойдет.

Дайана раздумывала над этим, и ее мысли продолжали бешено крутиться.

— Значит, Сэмюель мог знать, что проиграет. Не важно, что собирались сделать его враги, не важно, как усердно он будет с ними бороться, в конце его все равно ждет проигрыш. Они заберут его способности. Он мог даже знать, что кто-то близкий заберет его жизнь. И зная это, он стал бы планировать. Нашел бы способ… выжить.

— Энергия никогда не разрушается, — указала Брук. — Только преобразуется.

— Бишоп знает это.

— Может, он и другие считали, что энергия была преобразована. Когда они боролись с Сэмюелем, вокруг вращалось так много энергии. Даже в них самих, ее было предостаточно. Эта энергия изменила их. А после осталось так много тел, которые необходимо было привести в порядок и похоронить. А Сэмюель умер.

— Может, — закончила Дайана, — им нужно было верить в это.

— Может и так, — кивнула Брук.

Дайана чувствовала холод, пробирающий до самых костей. Ей было невероятно холодно уже так долго, что теперь она невольно спрашивала себе — сможет ли когда-нибудь согреться.

Она еще раз оглядела коридор, место, в котором искореженная душа уже творила ужасные вещи.

— Именно поэтому я продолжаю возвращаться сюда. В это… жуткое место. Потому что здесь он стал таким сильным, поглощая темную энергию, которую создавал его ручной монстр. Именно здесь он пытался уничтожить их в первый раз. Бишопа, остальных.

— Пытался, но ему не удалось, — напомнила ей Брук.

— Да. Но он продолжал жить, чтобы попытаться снова. Чтобы стать еще сильнее. И в этот раз он находился в месте, где чувствовал себя еще более могущественным. В месте, которое более всего подходило под определение «дом». Тогда почему я не там, не в Резиденции? Почему это место более важно?

Брук продолжала молчать.

Это место. Коридоры. Блестящие и стерильные. Бесконечные коридоры… Место, чтобы перемещаться…

И тогда она поняла.

— Он ведь здесь? Он в сером времени. Его дух не… этот черный, извращенный дух каким-то образом нашел способ остаться в сером времени. И все эти месяцы скрывался здесь.

— Думаешь, скрываться — это в его характере? — нейтральным тоном спросила Брук.

— Нет, — медленно ответила Дайана. — Нет, я читала его профиль. Ему было необходимо внимание, поклонение. Почитание. Но… но, возможно, в его характере — затаиться и ждать. Если у него был план. Если он считал, что у него есть способ вернуться.

— Как он сумеет сделать это? Вернуться? Сейчас его тело превратилось в прах, развеянный по ветру.

— Ему нужно другое, — автоматически проговорила Дайана. — Если он собирается вернуться окончательно и вновь жить во плоти. Если он найдет способ сделать это, силу для этого. Это… возможно. Я уже видела нечто подобное [27]. Правда это было временное явление. Битва двух разумов за доминирование, энергия двух душ в одном теле это…

Она оборвала себя и на одно головокружительное мгновение все серое время, казалось, закрутилось вокруг нее.

— Он не… не… он ведь не хочет мое тело? Правда?

— Если таков был его план, — сдержанно проговорила Брук, — я бы сказала, что две вещи пошли неправильно. Твои раны оказались куда более серьезными, нежели он ожидал. И Квентин отказался отпустить тебя.

Дайана ошеломленно посмотрела на нее, а Брук кивнула.

— Каким бы ни был его план, реальность такова, что он очень долгое время заключен в этом холодном, пустынном месте и хочет жить вновь.

— Но…

— Он хочет жить вновь, Дайана.

Серинед.

Миранда пожалела об импульсе, заставившем ее остановиться и ответить на настойчивые вопросы молодой — «Хочу Быть Журналисткой На Телевидении» — девушки, еще до того, как посмотрела в сторону. Она увидела Тони, наблюдавшего за ней со слегка поднятыми бровями и Джейлин, многозначительно поглядывающую на часы. Не нужно быть телепатом, чтобы прочесть выражение их лиц. Они измучены, но если поторопятся, то смогут поспать часа три прежде, чем им придется вновь приняться за дело.

Так какого черта она застряла?

Видит Бог, Миранда и сама настолько вымоталась, что отвечала чисто автоматически, постаравшись общими фразами отделаться от энергичной блондинки с острым взглядом хищной птицы, питающейся собственными птенцами.

Я слишком устала. И не удивительно, что совершила ошибку. Время уходить.

— …мисс Уэлборн, я понимаю, что вы пытаетесь делать свою работу, но мне больше нечего сказать. А теперь, если вы не возражаете…

— Агент…

И в этот момент мир взорвался.

Миранда еще смотрела на молодую женщину и, хотя умом понимала, что все произошло за какие-то доли секунды, время, казалось, почти остановилось и, будто в замедленной съемке, она видела каждую ужасающую деталь.

Лицо Наоми Уэлбурн просто… раскололось и распалось на две половинки. Кровь и ткань забрызгали Миранду, практически ослепив ее. Журналистка дернулась в сторону и начала оседать на землю, все еще держа микрофон.

И только тогда Миранда услышали грохот от выстрела мощной винтовки.

Дальше события начали развиваться очень быстро.

Инстинкты и подготовка Миранды мгновенно сработали, и она бросилась к ближайшему зданию, схватив потрясенного оператора и увлекая его за собой. Быстро оглядевшись, она увидела, что ее люди также ныряют под прикрытие, как и остальные полицейские и агенты ФБР. Даже немногие оставшиеся журналисты по другую сторону полицейской ленты упали на землю.

Также она увидела, что Джейлин ранена в предплечье и Тони затащил ее за один из декоративных мусорных контейнеров на тротуаре.

Интересно, собирался ли ублюдок вновь достать двоих… Где, черт побери, он… Должно быть использует ночной прицел…

И наступила странная тишина.

Миранда обнаружила, что держит в руке оружие, хотя и не могла вспомнить, когда успела его достать. Благодаря ее броску они с оператором оказались в тени трехэтажного здания — быстрые, грубые вычисления подсказали, что скорей всего они вне видимости снайпера.

Скорей всего.

— Джейлин? — позвала Миранда.

— Я в порядке. Всего лишь поверхностная рана. Тони уже остановил кровотечение. — Ее голос звучал ровно.

— Ей нужен врач, Миранда, — послышался голос Тони.

Он был чересчур спокоен.

— Выстрел совершен с юга, это точно, — где-то рядом с мобильным командным центром послышался голос Дина. — Судя по траектории, снайпер либо в ближайшем здании, либо на нем, но не дальше или выше. Наши люди рассыпались во все стороны.

— Пусть они держатся ближе к зданиям, — ответила Миранда, в этой зловещей тишине ей даже не пришлось повышать голос. — Пусть проверят каждое строение, Дин, и когда закончат, я хочу, чтобы кто-нибудь стоял на каждом входе и выходе.

— У нас не хватит людей.

— Используй всех, кого можно, пока не прибудет подкрепление. Где это возможно, пусть один человек следит за несколькими дверьми. Если мы не сможем найти этого ублюдка, то, по крайней мере, попытаемся согнать его с места и заставить уйти дальше. Эта улица не станет его чертовым стрельбищем.

— Понял.

— К нам идет подкрепление? — почти нормальным тоном спросил Тони.

— Теперь да, — ответила Миранда.

— Отлично. А как журналистка? Есть надежда?

— Нет. Она умерла. — Хныкающий звук привлек ее внимание, и Миранда посмотрела на оператора, лежащего как бревно рядом с ней на тротуаре. — Вы в порядке? — спросила она автоматически, хотя и понимала абсурдность вопроса.

Одна сторона его лица была в каплях крови, а маленький кусочек чего-то, что было похоже на мозговую ткань, прилип к линзам его камеры.

Он уставился на нее широко раскрытыми невидящими глазами и продолжал хныкать как испуганный ребенок.

И Миранда не могла его осуждать. Часть ее тоже хотела забиться в какой-нибудь угол и заплакать. Но она не собиралась уступать этому желанию. Миранда помедлила всего мгновение, а затем потянулась, чтобы активировать маленькое устройство, скрытое в ухе.

— Роксана?

— На связи. Прости, Миранда, я не знаю, как он проскользнул мимо нас.

Голос Роксаны в ее ухе звучал тихо, но скорей всего из-за слабого сигнала.

Они вообще не были уверены, что новые устройства будут здесь работать, но при помощи усиливающих антенн мобильного командного центра им удалось добиться действующего сигнала в радиусе полумили.

— Сейчас это неважно. Ты можешь ощущать его?

— В том-то и дело. Мы пытались, но не можем. Это похоже на какое-то вмешательство — у нас обоих головные боли. А у нас их не бывает. Даже теперь мы не можем сказать наверняка, где он, двигается ли или куда направляется. Ничего.

— Поняла. — Больше Миранде нечего было сказать.

— Мы наблюдаем за Главной улицей. — Теперь голос Роксаны стал мрачным. — Видели, что случилось. Судя по траектории, Гейб предполагает, что этот ублюдок стрелял с крыши двухэтажного здания библиотеки в южном конце Главной улицы. Но это лишь предположение. Сейчас мы туда направляемся.

— Осторожней.

— Поняла.

Оператор захныкал громче.

Игнорируя его, Миранда повысила голос:

— Тони, ты можешь привести Джейлин в командный центр?

— Да, думаю смогу. А ты можешь двигаться?

— Ну, так как я не намерена лежать здесь весь день, я готова попробовать. — Она удивилась, что с того момента, как снайпер убил журналистку, прошло не больше пяти минут.

Небо посветлело, приближался рассвет — пройдет совсем немного времени и люди, работающие в центре города — в ресторанах и кафе, придут, чтобы начать готовить завтрак. А вскоре за ними потянутся и горожане, которые привыкли начинать свой рабочий день с завтрака в любимом местечке.

Обычный день.

Интересно, будет ли этот город когда-нибудь нормальным вновь.

— Пошли, — сказала она оператору.

— Я-Я не…

— Я тоже, — мрачно сказала Миранда, — но думаю, в движущуюся мишень будет сложней попасть. Согласен?

Он сдавленно вздохнул, затем перевернулся на живот и как краб пополз к зданию.

И совершенно забыл про свою камеру. Миранда подобрала ее и последовала за ним. Она не ползла, но передвигалась низко пригнувшись. Когда они достигли здания, Миранда повернула на север к командному центру.

Почему меня не волнует, что он мог подложить туда какую-нибудь взрывчатку. Это выше моего понимания.

Ведь создается впечатление, будто кто-то начал войну в этом некогда мирном, маленьком городке.

Вопрос только, кто это сделал?

* * *

Холлис начала просыпаться, постепенно выныривая из кошмара, наполненного кровью, огнем и криками, ее сердце бешено стучало.

— Спи. — Руки Демарко сильней сжались вокруг нее.

Холлис смущенно осознала, что они находятся в одной кровати. Хорошо, пусть не в кровати, а на ней. Они лежали поверх покрывала, и единственное, что их разделяло — это одежда. Холлис лежала на боку, а Риз, обняв ее обеими руками, расположился сзади. Он был так близко, что она ощущала каждый сантиметр его тела.

Холлис остро ощущала, как у ее спины ровно стучит сердце Риза, а его дыхание шевелит ее волосы.

Хорошо, и как это случилось?

— Ты пыталась исцелить Дайану, и эта попытка тебя вырубила, — сказал он.

— Ты перестанешь? — Несмотря на все усилия, голос Холлис слегка дрожал.

— Этот вопрос вполне логичным.

— Да, ты всегда говоришь нечто подобное. Но почему-то я тебе не верю.

Холлис поняла, что они находятся в пустой крошечной комнате, освещенной только тусклой лампой, стоящей на низкой тумбочке в углу. Кровать была… небольшой. Они все еще в больнице? Если и так, то не в обычной палате. Возможно, это комната, в которой интерны и врачи, находящиеся на дежурстве, могут вздремнуть?

— Как я… как мы сюда попали?

— Я принес тебя.

Принес меня?

— О. — Холлис больше ничего не смогла придумать.

— Засыпай, — повторил Демарко. — Еще даже нет половины восьмого, так что проспала ты совсем недолго. А тебе действительно необходимо отдохнуть.

— Как Дайана? Я хоть помогла ей?

— Думаю, да. Медсестра, которая проводила нас сюда, сказала, что жизненные показатели Дайаны стали более стабильными, нежели были ночью.

— Нас выпроводили?

— Можно и так сказать.

Она подождала минуту, а затем торопливо спросила:

— Почему нас выгнали?

Не только эта деталь стерлась из ее памяти. Она помнила свою попытку помочь Дайане, помнила горячий импульс энергии, которая, казалось, поднялась в ее собственном теле, а затем… ничего. Будто она упала в глубокую черную дыру.

— Посещение пациента из отделения интенсивной терапии без разрешения в пять утра обычно вызывает гнев у сестринского персонала, — проговорил Демарко.

— О. — Снова повторила Холлис, явно не зная, что еще сказать.

Большая часть Холлис хотела просто расслабиться и наслаждаться теплом и странным ощущением безопасности, которое она испытывала лежа рядом с ним. Но другая была настолько напряжена, что ей приходилось бороться с собой, чтобы не одеревенеть. Она не понимала, откуда взялись такие противоречивые эмоции, однако, в данный момент устала настолько, что просто не могла размышлять.

— Тебе необходимо отдохнуть, — повторил Демарко.

— Я и отдыхала.

— Ты была без сознания. Это большая разница.

— Но я хорошо себя чувствую, — солгала Холлис.

— Холлис, тебе нужно поспать.

Она помедлила, а затем заговорила, ей было куда проще сказать это, не видя его.

— Думаю, я боюсь уснуть. Боюсь, что меня затянет в серое время, и во сне мне не хватит сил, чтобы вернуться.

— Я не позволю этому случиться.

— Нет?

— Нет.

— Думаю, я и раньше одной ногой была там. Или… что-то вроде этого.

— А я думаю, что ты в больнице, где сосредоточено огромное количество боли, где умерло много людей. И поэтому как медиуму тебе очень тяжело здесь находиться, а серое время кажется более реальным. Все твои экстрасенсорные чувства всколыхнулись, тогда как все остальные из-за усталости практически отключились.

Холлис задумалась над его словами и решила, что это объяснение нравится ей куда больше собственного. Поскольку объяснение Риза позволяло ей уступить усталости и снова расслабиться. И как только она начала расслабляться…

— Или же это из-за моих глаз, — сказала она, сонно моргая и пытаясь удержать в фокусе маленькую лампу.

— Твои глаза?

— Ну… эти глаза. Ты ведь знаешь, что они не мои.

— Конечно же, они твои.

— Я хочу сказать, что не была рождена с ними.

— Я знаю, о чем ты говоришь.

— Правда? Ты читал мой файл или мои мысли?

— Спи, Холлис.

Она, наконец, закрыла глаза, но пробормотала:

— Знаешь, я вижу по-другому с ними. Через них.

— Да?

— Угу. Сложно объяснить. Цвета другие. Иногда пространственное зрение меня… подводит. И… контуры. Я хочу сказать линии. Дополнительные линии вокруг вещей. Некоторых вещей. Иногда. Плюс… ауры… вокруг… живых существ. Это… странно. Думаю… я странная…

Демарко подождал еще мгновение, но ее ровное дыхание подсказало ему, что Холлис, наконец, заснула. Сам он не собирался расслабляться, а наоборот сконцентрировался — как концентрировался в течение последних часов — на том, чтобы расширить свой щит и укрыть им Холлис.

Это было чем-то вроде эксперимента, так как раньше он никогда не пытался использовать свой щит подобным образом, но знал, что это возможно. Ведь Миранда могла это делать, и некоторые из защитников ООП тоже, например, Бейли. А так как он умел проецировать часть своей энергии наружу, чтобы приглушить силу других экстрасенсов, он полагал, что поскольку Холлис будет продолжать пытаться исцелить Дайану, то ему стоит попробовать научиться делать нечто подобное со своим щитом.

Он должен был что-нибудь предпринять, ведь чертовски хорошо знал, что, в данный момент, Холлис не обладает достаточной энергией и силой, чтобы бродить по серому времени. И если именно туда отправился дух Дайаны, если она открыла эту дверь, то Холлис, когда она уснет, скорей всего тоже туда затянет. И те немногие защитные барьеры, которые у нее есть — рухнут.

Она абсолютно беззащитна, когда спит. Ризу пришлось сконцентрироваться, чтобы не читать Холлис и, тем не менее, он все еще слышал отдаленный шепот ее мыслей, ее мечтаний.

Холлис это не понравится. Совсем не понравится.

Риз не был уверен, что ему самому это нравится. Во всяком случае, при данных обстоятельствах. Так же как Холлис чувствовала, что одной ногой стоит в сером времени, он чувствовал, что их связь была очень слабой и ненадежной. Это не так уж и удивительно, учитывая, что они встретились всего несколько месяцев назад, и все это время оба были слишком заняты расследованием, чтобы иметь хоть какую-то личную жизнь. И все равно он знал, чего хочет.

Демарко был терпеливым мужчиной, но он слишком долго жил на грани, чтобы тешить себя иллюзиями о безопасности чьей-то жизни. Как обнаружил Квентин, в один ужасный момент время может истечь, оставив самые важные слова несказанными — вероятно навсегда.

Но еще он понимал, что заставляло Квентина молчать в течение многих месяцев — будучи телепатом Демарко улавливал информацию, знать которую не имел права. Непрошенное и нежеланное проникновение в мысли подсказало ему, что у Дайаны куда больше эмоциональных травм, чем способна вынести любая женщина.

Довольно похоже на Холлис.

Одна женщина с детства находилась под воздействием докторов и властного отца. И была вынуждена дрейфовать по собственной жизни и не задумываться о будущем. Другая пережила зверское нападение, которое оставило ужасные шрамы в ее душе и на теле. И у них обеих имеются экстрасенсорные способности, которыми надо было научиться управлять. Неудивительно, что мужчины в их жизнях — и мужчины, которые хотели оказаться там — сталкивались с необходимостью преодолевать множество трудностей.

Демарко позволил этой мысли ненадолго задержаться в голове, а затем отбросил. Никогда в своей жизни он не бежал от трудностей, не собирался делать этого и теперь.

Он сконцентрировался на укреплении своего щита, и его руки сжались вокруг Холлис. Теперь он крепко держал ее, а в это время поток его сознания оставался сосредоточен на комнате, где Дайана цеплялась за жизнь.

Демарко был абсолютно убежден, что обе женщины были в смертельной опасности, и не только из-за пуль снайпера.

Серинед.

В конце концов, на сон времени не осталось, но, по крайней мере, Миранда и еще несколько агентов — они намеренно разделились на смены — сумели принять горячий душ и переодеться. А затем позавтракать в гостинице. Джул и Лизи выглядели очень подавленными. Они накрыли на стол и быстро оставили их одних.

— Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? — спросила Миранда Джейлин.

— Все хорошо. Врачи наложили несколько швов и сделали укол, чтобы предотвратить инфекцию. Мне даже не нужно носить повязку. Я в порядке, Миранда, честно. — Она замолчала. — Как ты? Знаешь, мы много с чем сталкивались на этой работе, но вид взорвавшейся прямо перед тобой человеческой головы, может сильно травмировать.

— Думаю, это ударит по мне позже, — ответила Миранда, зная, что ее голос звучит также устало, как она себя чувствует.

Миранда вспомнила, как посмотрела в зеркало ванной, прежде чем принять душ и тот шок, который испытала, увидев кровь на своем лице, но быстро отогнала эти мысли в сторону. Позже. Сейчас у нее нет времени разбираться со своими эмоциями.

У нее слишком много дел.

Дина все еще не было — он руководил агентами и помощниками шерифа, которые методично прочесывали город. Но, несмотря на все их старания, пока не было обнаружено никаких других следов снайпера, кроме еще одной гильзы, оставленной специально для них. Гелен все еще отсутствовал, и этот факт Тони не мог не прокомментировать.

— Где он? Мы могли бы его использовать.

— Мы и так его используем. — Миранда покачала головой в ответ на его любопытный взгляд. — Поверь, Тони, он там, где должен быть.

Вздохнув, Тони проговорил:

— Думаю, я должен был догадаться, что некоторых вещей вы нам не скажете. Это становится обычным делом для ООП.

По крайней мере, в его голосе не слышно горечи.

Миранда заставила себя съесть еще несколько кусочков, которые, как она была уверена, при других обстоятельствах показались бы ей восхитительно вкусными. Подавила приступ тошноты, а затем посмотрела на Тони и Джейлин. Старые агенты ООП. Проверенные агенты. Друзья.

Медленно она проговорила:

— Ни один из вас не был привлечен к расследованию дела Сэмюеля и его церкви, поэтому вас там не было, когда произошло столкновение. Как не было там и меня. Но мы с Ноем связаны, и вы знаете это. Поэтому в известной степени то, что влияет на него, одновременно влияет и на меня.

— И как это повлияло на него? — спросила Джейлин.

— Мы все еще работаем над этим. Но могу сказать одно — это не слишком приятный опыт для нас обоих. Вы, вероятно, заметили, что его здесь нет. Хотя обычно такими серьезными делами он занимается сам.

— Бишоп внимательно следит за расследованием, это очевидно, — проговорил Тони. — И как обычно, он, кажется, прекрасно знает, где находится каждый из нас в тот или иной момент. Я называю это шаманством.

Миранда знала, что он шутит, но все же сказала:

— Умение в любой момент сформировать связь — всегда было одним из даров Ноя.

— Шаманство, — настаивал Тони. Он слегка скривился, когда Миранда посмотрела на него: — Каким-то образом это определение кажется мне более приемлемым.

— Ты странный, — сказала ему Джейлин.

— Без сомнений. — Он стал серьезным. — Все происходит слишком быстро, плюс паршивая телефонная связь и полное отсутствие времени на отчеты. Полагаю, он следит за развитием событий через вашу связь?

Миранда пожала плечами.

— В некотором роде. Независимо от того, насколько сильно мы ее перекроем, все равно некоторые вещи просачиваются. Мысли. Эмоции. Я знаю, что он обеспокоен, он знает, что я устала. Нечто в этом роде. Но теперь… я чувствую в нем что-то еще. Что-то более темное.

— Нам стоит беспокоиться? — медленно спросил Тони.

— Честно говоря, я не знаю. Что бы ни происходило, он, похоже, справляется с этим. По крайней мере, пока.

Они некоторое время обдумывали сказанное. И, наконец, Джейлин произнесла:

— Я думала, он работает над тем, чтобы узнать, кто передает информацию об отделе и о наших действиях Директору.

— Он этим и занимается.

— И?

— Если Бишоп и узнал что-то, то не поделился этим, — нарочито спокойным тоном ответила Миранда.

Тони слегка нахмурился.

— Вот почему вы оба были глухи, как пара барабанов последние несколько недель?

— Было сложно. — Миранда кивнула. — И ему самому и, честно говоря, нашим отношениям. Он изменился. То, что произошло в церкви в тот день, изменило всех, кто там был. Буквально изменило. В самом воздухе вокруг них витало огромное количество энергии, и большая ее часть была темной, негативной. Некоторые изменения оказались… непредсказуемыми.

— В смысле? — спросил Тони.

— Они не укладываются ни в одну известную нам модель, и это несмотря на долгие годы исследований и полевой работы. Холлис в экстрасенсорном плане совершила гигантский скачок, вы это знаете. Она изменилась больше всех и все еще меняется, вероятно, потому что получила прямой удар от Сэмюеля и чуть не умерла из-за него. Но Гелен тоже попал под прямой удар и, несмотря на то, что он не является экстрасенсом в традиционном смысле, он тоже претерпел некоторые изменения, которые мы не можем объяснить.

— То есть? — терпеливо поинтересовалась Джейлин.

— Он практически читается как телепат, — ответила Миранда. — Но не совсем. Мы провели все тесты и проверки, которые только смогли, прежде чем он потерял терпение. И мы знаем одно — с момента того столкновения в Резиденции, он порой слышит тихие голоса.

— Это нормально, если он телепат, — проговорил Тони. — Но не нормально, если это не так.

— Вот именно.

— Мне он кажется таким же, как раньше, — сказала Джейлин. — Похоже, его ничего не беспокоит.

— Гелен не из тех, кто выставляет свои чувства напоказ. Но думаю, мы с большой долей уверенности можем предположить, что сейчас ему очень трудно.

— Тогда почему он здесь? — прямо спросил Тони.

Миранда скривилась.

— Потому что один из голосов сказал, что ему необходимо находиться здесь.

Наступило недолгое молчание, после чего Тони сказал:

— Пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь.

— Прости. — Она развела руками.

— Но… Миранда, если он не экстрасенс…

— Я знаю, поверь. Если он не экстрасенс, он может быть шизофреником, психически больным человеком. Скажи мне, ты видел какие-нибудь признаки этого?

— Нет. Но я не врач и не психиатр.

— Вот и я тоже. Но я знаю Гелена несколько лет и не верю, что в его личности мог случиться такой фундаментальный сдвиг без каких-либо внешних признаков произошедшего. Да и никто не заметил бы?

— Значит, ты веришь, что психически он здоров?

— Так же, как и любой из нас, — пробормотала Миранда.

— А голос случайно не сказал, почему ему необходимо быть здесь? — поинтересовалась Джейлин.

— Нет.

— Прости, что говорю как параноик, но ты точно это знаешь или только с его слов?

— Только со слов Гелена. Сейчас я мало что могу уловить от кого угодно. Глуха, как барабан, помнишь? Тот факт, что Холлис пробилась ко мне, перед тем как взорвалась бомба — на удивление громко и ясно — больше говорит об усилении ее способностей, нежели о моих умениях.

— Теперь она еще и телепат? — спросила Джейлин.

— Не в том смысле, как мы это понимаем. Насколько мы можем судить, она совсем не может принимать мысли. А передает только из-за отсутствия щита. Но Холлис способна вещать, как сказал бы Квентин, на полной мощности.

— Это может стать маленьким, полезным инструментом, — задумчиво проговорила Джейлин.

— Да, мы надеемся на это. — Если только все это не перегрузит ее мозги…

— А твои способности меняются? — спросил Тони. — Бишоп был в церкви, а через него, через вашу связь, повлияло ли случившееся на тебя?

— Да. Мои способности… меняются. И до того, как ты спросишь, скажу — я не совсем уверена, как они меняются, только знаю, что это происходит. — Прежде чем они успели углубиться в детали, Миранда добавила: — Как я и говорила, другие в тот день тоже изменились. Квентин не знает этого, но у него развивается второстепенная способность, Пейдж уловила это во время опроса.

Пейдж Гилберт была «счетчиком Гейгера» отдела[28] — прозвище дал ей Квентин. Ее способности заключались в установлении латентных и активных способностей других. А так же она могла определить наличие особых способностей, о существовании которых экстрасенсы могли даже и не догадываться. Она всегда присутствовала на собраниях после расследований, проводила опросы. И была своего рода еще одним инструментом, который Бишоп использовал для регулярного наблюдения за состоянием своих людей.

— Какого рода второстепенная способность? — спросил Тони.

— Она не была уверена.

— Пейдж не была уверена?

Ее точность составляла больше восьмидесяти процентов, и Пейдж была одним из сильнейших экстрасенсов в команде.

— Нет. Она сказала, что улавливает своего рода помехи, когда пытается прочитать кого-то, кто был в Резиденции в тот день. Какое-то потрескивание, похожее на статистическое электричество. И эти помехи с тех пор так и не исчезли.

— Мне все это не нравится.

— Как и Ною. И мне.

Наступило долгое молчание, а затем Джейлин проговорила:

— Почему у меня такое чувство, будто ты подняла эту тему не только для того, чтобы объяснить некие изменения, которые мы можем заметить в команде?

— Может потому что никто из нас не верит в совпадения. В этом деле с самого начала было что-то не так, и пока единственное, что продолжает всплывать — так или иначе — это Сэмюель.

— Но Сэмюель мертв, — медленно проговорил Тони.

— Да. Так и есть. Но сколько раз мы имели дело с фактом, что в нашем мире, — если человек мертв, это не обязательно значит, что он ушел.

Глава 14

Би Джей наслаждался игрой в кошки-мышки, его забавляла мысль, что все, кто занят поисками, действительно верят, что мышь — он.

Идиоты.

Но к тому моменту, как встало солнце, а местные начали потихоньку выходить из своих домов, он решил, что у него есть куда лучший способ провести время, нежели игры с копами и федералами. Особенно, если учесть, что вокруг снует куча журналистов.

Убийство одной из них, очевидно, не остудило их пыл. Фактически при дневном свете этих созданий стало даже больше. Может, свет добавил им смелости. Или они просто тупицы.

Прежде чем покинуть свой пост он ненадолго задержался, лениво переводя прицел с одного лица на другое. И очень пожалел, что не может избавиться от них. Это было бы так легко.

Бум.

Но время еще не пришло. Поэтому он покинул центр города, причем абсолютно беспрепятственно — в соответствии с планом.

Я ушел.

Хорошо, сходи, проверь его.

Он бы предпочел заняться чем угодно, только не этим, однако прекрасно знал, какая роль в этом плане ему отведена. Поэтому он просто согласился и двинулся дальше. Оказавшись за пределами перенаселенной — в деревенском смысле — территории центра города он расслабился. Дома и предприятия встречались все реже и располагались на приличном расстоянии друг от друга, и ему легко было оставаться незамеченным.

Он использовал обычные трюки, чтобы убедиться, что собаки, которых они наконец-то пустили за ним, не смогут взять его след. И весело размышлял о том, что об этом подумают его преследователи.

Хотя ему было все равно.

Наконец он добрался до старого, но хорошо сохранившегося фермерского дома, стоящего посреди большого участка земли. На пастбище с белой оградой паслись коровы и пара ленивых лошадей. Би Джей осторожно прошел по длинной, извилистой и грязной подъездной аллее, хотя и знал, что рядом нет никого, кто мог бы его увидеть.

Добравшись до дома, он воспользовался ключом, лежащим под цветочным горшком; Би Джей был абсолютно уверен, что обитатель дома будет слишком занят, чтобы услышать дверной звонок.

Обычно так и бывало.

И точно — войдя, Би Джей услышал звуки, исходящие из подвала. Его губы скривились. Он отнес оружие и снаряжение на кухню и оставил их на столе, намереваясь почистить винтовку и пополнить запасы прежде, чем уйти.

Дверь подвала хоть и была закрыта, но находилась рядом с кухней, поэтому звуки снизу стали еще отчетливее. Они то нарастали, то затухали, как жалобные стоны какого-то испуганного ночного животного.

Игнорируя крики, Би Джей направился к холодильнику, изучил его содержимое и решил, что у него нет никакого желания готовить яйца. Вместо этого он сделал себе огромный сандвич, нашел в холодильнике пиво, а в буфете чипсы и уселся, чтобы поесть.

Один особо громкий пронзительный крик раздался из подвала, закончившись бульканьем. Это заставил Би Джея на мгновение прерваться, но затем он вернулся к своему занятию. Закончив, он тщательно убрал за собой, проверил свои часы, затем взял еще одну бутылку пива и сел, чтобы почистить винтовку.

Ему необходимо было немного поспать, прежде чем приступать к следующей стадии плана, но он слишком хорошо знал, что не сможет заснуть при таком шуме, доносящемся из подвала. Поэтому он занялся делами, время от времени поглядывая на часы, и удивляясь, что это продолжается так долго.

Он находился в доме почти два часа, прежде чем звуки, наконец, прекратились. Давно пора.

Проверь его. И приберись.

Черт побери.

Черт, я не желаю делать этого. Место будет выглядеть как скотобойня, по крайней мере, к тому моменту как он окончательно подготовит свою игрушку для того, чтобы я вытащил ее отсюда. И, кроме того, ты знаешь, что ему нравится чистить самому. Это — часть его забавы.

У нас нет на это времени, Би Джей, конечно, если ты еще хочешь успеть вздремнуть. Не думай, что тебе удастся поспать, пока он не вырубится. Сделай ему инъекцию.

Хорошо, хорошо. Я обо всем позабочусь.

Просто займись им. Ты знаешь, что произойдет, если ты этого не сделаешь.

Это было не столько угрозой, сколько предупреждением, и Би Джей был не настолько глуп, чтобы спорить. Однако, постарался задержаться на верху как можно дольше. Он медленно снял обувь, потом носки и слегка скривился, когда подумал, что без сомнений вмешается в процесс чистки. Легче и проще будет помыть ступни, нежели ботинки, но эта мысль все равно вызывала тошноту.

Лично ему больше нравилось то, что он видел сквозь прицел своей винтовки.

Би Джей открыл дверь в подвал и направился вниз по лестнице, автоматически дыша через рот.

— Рекс? — позвал он.

— Привет, Би Джей. Когда ты вернулся? — Как всегда голос Рекса звучал радостно.

Да и выглядел он так же — глаза сверкали, а на приятном лице сияла широкая улыбка. Его лицо портило только кровавое пятно на щеке.

— Пару часов назад. Ты был занят.

Би Джей спустился на последнюю ступеньку, и некоторое время стоял, осматривая ярко освещенный подвал. Здесь не было окон, так как подвал находился под землей, но сочетание мощных, удачно расположенных светильников, значительного количества белой плитки и нержавеющей стали — возмещало отсутствие естественного освещения.

И все равно, спускаясь сюда, Би Джей каждый раз был немного удивлен современной… гладкостью… помещения. Он думал, что здесь должно быть железо, старая кожа и дерево, впитывающее кровь, потому что именно так должны выглядеть камеры пыток.

И уж точно они не должны походить на операционную.

Мысль была как всегда мимолетной, особенно когда Би Джей увидел, что задержало Рекса так надолго.

На одном из столов из нержавеющей стали лежало кровавое месиво, которое лишь смутно напоминало человеческое тело. Би Джей не смог даже определить, кто это был — женщина или мужчина, хотя знал, что это должен быть мужчина, так как сам днем ранее привез его к Рексу, связанного как индейка на День Благодарения.

Он предположил, что Рекс в этот раз экспериментировал с методиками снятия кожи. По крайней мере, таков был его план.

Но этот эксперимент был оставлен еще несколько часов назад ради новой игрушки.

Игрушки, ради которой он оставил безопасность этого дома. И самостоятельно поймал.

Она лежала на втором столе из нержавеющей стали, и была крепко к нему привязана, несмотря на то, что полностью лишилась возможности сопротивляться — впрочем, как и большей части своей крови. Многочисленные маленькие надрезы покрывали ее обнаженное тело, впрочем, на нем хватало и более длинных и глубоких ран.

Это было почти художественно.

Кровь капала со стола и стекала во все увеличивающуюся лужу на полу из белой плитки. Это выглядело уже не так художественно, а казалось чертовским беспорядком, особенно учитывая то, что Рекс опять забыл поместить стол над одним из больших стоков в полу.

Черт побери.

Новая игрушка была симпатичной. Вероятно. У нее были светлые волосы, что не вызывало удивления, так как Рекс предпочитал блондинок. Молодая. У нее были роскошные линии тела. И она все еще была жива. Би Джей видел, как слабо бьется пульс под окровавленной кожей на ее горле.

— Господи, Рекс, что ты наделал?

Его радостная улыбка померкла, и Рекс обеспокоено проговорил:

— В этот раз он не будет возражать, Би Джей, честно. Потому что Отец мне сказал. А мы всегда делаем то, что нам говорит Отец, верно?

Ты ведь знаешь, что однажды тебе придется убить его, причем скоро, верно Би Джей? До того как он станет абсолютно неуправляемым?

— Верно. — Вздохнул Би Джей.

* * *

— Этим утром там был не призрак, а настоящий снайпер, — сказал Тони. — И вчера. И во вторник. Вероятно, один и тот же. И уж точно это был человек из плоти и крови. С настоящими пулями. С реальными блестящими навыками в обращении с винтовкой, не говоря уже о его явно магической способности исчезать без следа, в то время как масса вооруженных и опытных полицейских ведут на него охоту.

— Да, — сказала Миранда. — Я знаю.

— И какое это все имеет отношение к Сэмюелю?

— Единственная вещь, которую мы знаем о Сэмюеле наверняка — в последние годы ему все лучше и лучше удавалось находить и переманивать на свою сторону экстрасенсов, об этом сообщили наши агенты внутри организации.

— Да, я помню. И что из этого?

— Ной считает, что Сэмюель не привез всех, кого нашел, в церковь или, по крайней мере, в Резиденцию. Он мог держать некоторых из них в резерве, и никто из его паствы не знал об их существовании, включая и наших людей, находящихся в церкви. И те, кого он выбрал и держал в отдалении, были не только самыми фанатично преданными, но еще и самыми воинственными, потенциально самыми жестокими. И возможно наиболее сильными экстрасенсами.

— Почему? — нахмурилась Джейлин.

— Потому что он планировал все заранее.

— Планировал то, что произойдет после его собственной смерти? — спросил Тони.

— Большинство из нас планируют то, что будет после нашей смерти. Мы пишем завещания. Поручаем людям заниматься нашей собственностью и воспитывать наших детей, оставляем деньги тем, кого любим или жертвуем на благотворительность.

— Верно, конечно, но это далековато от создания банды вооруженных головорезов, воплощающих твои кровавые фантазии мести, после твоей же смерти. Не так ли?

— Тони, Сэмюель был действующим прорицателем. Ясновидящим. У него были апокалептические видения — и, очевидно, именно они свели его с ума. Но нельзя утверждать, что у него не было видений о будущем. О его собственном личном будущем. Может, видение было довольно расплывчатым, а может быть вполне определенным, и он знал, что не выживет в той финальной битве с Ноем и остальными. — Она замолчала, а затем добавила: — Учитывая хладнокровную жестокость убийств, которые привели нас сюда и равнозначную им хладнокровную точность снайпера, до сих пор гуляющего на свободе, я считаю, что Сэмюель убедился в наличии у него одного, а вероятно и больше, верных последователей. И они всецело посвятили себя мщению за смерть своего «Отца». И неважно, что для этого потребуется.

— О, Боже, — пробормотал Тони. Затем нахмурился. — Тогда почему он не начал убивать агентов ООП, когда появился шанс? На этой недели у него была уйма возможностей. А то и раньше, если он уже давно ведет наблюдение.

— Играет с нами? — Миранда пожала плечами. — Увеличивает уровень опасности, чтобы втянуть больше членов команды? Определенно это сработало. Или возможно он надеялся, что покажется Ной. Сэмюель считал своим главным врагом ООП, и очень хорошо знал, кто построил этот отдел, и кто им руководит.

— Это другая причина, по которой Ноя здесь нет? — спросила Джейлин. — Потому что его присутствие вероятней всего вызовет взрыв и подвергнет тем самым остальных еще большей опасности?

— Ты знаешь его, — сказала Миранда. — Что ты думаешь?

В голосе Тони не было ни капли сомнения, когда он заговорил:

— Он бросится под пули, чтобы защитить любого из нас. Я не верю, что даже темная энергия Сэмюеля могла изменить это. Поэтому готов поспорить, его здесь нет, потому что он верит — для всех нас будет куда безопасней, если его поблизости не будет.

— Я то же в это верю, — улыбнулась Миранда.

— Не могу не согласиться, — проговорила Джейлин.

Несколько минут они ели в полной тишине. Никто из них не чувствовал голода и не получал от еды никакого удовольствия, но им было необходимо поддерживать свои силы.

— Насколько ты уверена, что именно Сэмюель стоит за маньяком и снайпером? — наконец спросил Тони.

— Если ты спрашиваешь, было ли у меня видение, ответ — нет. Но за много месяцев до конфронтации в церкви мы знали, что у нас есть враг. Мы в курсе, что Сэмюель более года назад взял под наблюдение нескольких членов ООП, он изучал нас и рассматривал как угрозу. Еще до того, как мы вышли на него, он пытался заманить нас в ловушку. Мы знаем, что у него были значительные ресурсы. Мы знаем, что он был фанатиком и вызывал среди своих последователей столь же фанатическую преданность. Знаем, что он был действующим провидцем, был способен проводить невероятную энергию, а также был телепатом. Мог красть у людей энергию и способности у других экстрасенсов. Мы также знаем, что у него был серьезный комплекс Бога и, учитывая все это, мы с большой долей уверенности можем предположить — он рассчитывал или вернее планировал контролировать, по крайней мере, некоторые события даже после своей смерти.

Миранда замолчала, а затем закончила:

— Сложив вместе все эти данные, я думаю, мы получим высокую вероятность того, что Сэмюель имеет некоторое отношение к этому убийце или убийцами. Мяснику и снайперу.

* * *

— Хорошо, — сказала Дайана, пытаясь обрести спокойствие и надеясь, что ее голос не дрожит. — Сэмюель хочет жить. То есть, я так понимаю, это он носил лицо Квентина?

— Тебе придется самой это выяснить.

Естественно, Брук не собирается облегчать ей задачу. Или даже немного упростить ее.

Дайана пожалела, что в этом бесконечном, невыразительном коридоре нет места, где можно присесть, так как чувствовала страшную усталость. И это пугало.

— Если это он… какой смысл притворяться Квентином? — Дайана начала размышлять вслух, надеясь, что по ходу Брук даст ей хоть какую-нибудь подсказку. Казалось, именно так Брук предпочитает делиться информацией. — Я знаю, что это не Квентин, он прекрасно знает, что я это знаю, тогда почему продолжает притворяться? Чтобы держать меня в напряжении? Лишить меня душевного равновесия? Считает это забавным? Почему?

Так как эти вопросы не вызывали в Брук ничего кроме сдержанного любопытства, Дайана попыталась использовать другую тактику.

— Он хочет жить. Сэмюель хочет жить снова. Во плоти. Может ли он это осуществить? Нет, не может. Никакой дух не в состоянии покинуть серое время без двери. И только медиумы создают двери. Правильно?

— Тебе лучше знать Дайана.

Дайана проигнорировала эту фразу.

— Это — единственная способность, которой он всеми способами старался избежать, именно ее он не желал получить. Согласно отчетам и словам Холлис, медиумы — единственное, чего Сэмюель боится по-настоящему, и нет никаких признаков того, что он обладает этой способностью. Или… если она латентна, значит, он подавлял ее всю жизнь. Поэтому вполне логично предположить, что он не может создать для себя дверь. Даже со всей его силой… подожди-ка. Его сила. Она ведь должна была здесь уменьшиться? Потому что это место вытягивает силу и энергию. А он находится здесь слишком долго. Если Сэмюель за все это время не смог создать для себя дверь, то сейчас тем более не может этого сделать.

— Не сможет без помощи, — пробормотала Брук.

— Что, без моей помощи? Я не могу вытащить отсюда даже себя. А это означает, что я не могу найти дверь, которую создала, чтобы попасть сюда. Даже если предположить, что она все еще существует и открыта. Или, что мне снова удастся ее открыть. И что вообще заставляет его думать, что я смогу… или захочу помочь ему?

Брук ждала.

— Если бы он мог заставить меня, то уже сделал бы это. Я так думаю. А это значит, что он не может меня заставить. Или… он знает, что я не могу выбраться отсюда, не могу найти дверь, которую создала. — И неожиданно Дайану осенило. — Стоп. Если дверь, которую я создала, все еще открыта, пусть и самую малость… сюда затянет Холлис. Когда она уснет, и ее защита ослабнет.

Она посмотрела на Брук, и ею овладел новый страх.

— Вот чего он ждет? Холлис? Он сможет последовать за ней через ту дверь, даже если сама я не смогу? Господи.

— Не думаешь, что Холлис сумеет позаботиться о себе?

— Только не здесь. Не самостоятельно.

Дайана прикусила губу в нерешительности, затем повернулась и пошла обратно. По крайней мере, она думала, что возвращается — бесконечный коридор выглядел одинаково, независимо от выбранного направления.

Брук последовала за ней.

— Что ты делаешь, Дайана?

— Я не останусь там, где он надеется поймать в ловушку сразу нескольких экстрасенсов, ведь Холлис может появиться в любую минуту. Это место может стать для Холлис западней.

— Ты действительно веришь в это?

— Я верю, что это плохое место, и хочу покинуть его. Сейчас же.

Слова едва успели слететь с ее губ, как блестящий стерильный коридор вокруг нее содрогнулся — и Дайана обнаружила, что стоит в тихом сером времени Главной улицы Серинед. Рядом с ней находилась скамья, но она не стала тратить время на отдых.

— Дайана?

— Мне нужна всего лишь минутка, вот и все. — Нахмурившись, она оглядела зловеще тихую, серую улицу. — И не надо говорить, что здесь нет минут. Я это знаю. Но мне нужно немного отдохнуть. Становится… немного сложно дышать.

Брук молчала.

— Я… я кажется не помню выстрела. Разве я не должна его помнить, если не вернусь обратно?

— Я не знаю. А должна?

— Ты ведь мне не скажешь?

— Что я должна тебе сказать?

— Мертва ли я. Умру ли.

— Все умирают. Ты и сама это знаешь.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

— Я лишь знаю, что здесь тебе нужно обнаружить правду. До того как ты сможешь уйти… или вернуться… или сделать то, что тебе суждено. Для начала ты должна найти правду. Всю правду.

— Никакого давления, — пробормотала Дайана. — Слушай, чтобы со мной ни случится, надо сделать так, чтобы Холлис сюда не затянуло. Неужели нет никакого способа предупредить ее, сказать, чтобы она держалась в стороне?

— Думаешь, предупреждение поможет?

Дайана обхватила голову руками. Затем выпрямилась и посмотрела на Брук.

— Ты знаешь, это дерьмо «Отвечаю вопросом на вопрос» начинает надоедать.

Брук улыбнулась.

— Значит так, — проговорила Дайана. Она отвела взгляд от проводника, чтобы вновь изучить улицу — что-то не давало ей покоя. — В меня стреляли. В меня стреляли… намеренно. Снайпер выбрал меня. Мы все были, как на ладони, на нас не было бронежилетов, и если он наблюдал вчера… или позавчера, вероятно знал, что мы полицейские, возможно даже сотрудники ООП. Тогда почему я? Я даже пока не полноценный агент. Это… было моим первым делом в качестве детектива. Тогда почему целью стала именно я?

— Мне не позволено отвечать вопросом, — проговорила Брук.

Дайана ее проигнорировала.

— Если снайпер считает ООП своим врагом, тогда почему не выбрал кого-то, кто… имеет вес? Кого-то, кто стал бы для него куда лучшим трофеем. Там была Миранда. Квентин. Холлис и Риз. Почему он выбрал меня? Если только каким-то образом я не была более значительной угрозой. Или… у меня есть нечто, что он хочет. Нечто, что необходимо его боссу. Например… способность открывать дверь в… или из… серого времени. Вероятно, он знал, что это единственный верный способ заполучить меня сюда, по крайней мере, на какое-то время.

Она повернула голову и посмотрела на молчаливого проводника.

— Он не просто находится здесь и пытается выбраться, он влияет на события в мире живых. Распоряжается выстрелами… буквально. Снайпер, убийца — это все Сэмюель.

Серинед.

Гелен тревожно ходил от окна к окну, даже не осознавая этого, пока Руби не заговорила.

— Ты действительно хочешь быть там с ними? Со своими друзьями?

— С моей командой, — поправил он.

— Прости, что застрял здесь и вынужден наблюдать за мной.

— Я не застрял, Руби. — Он сделал попытку смягчить свой тон. — Слушай, Бейли сказала, что ты не спала в самолете, да и с тех пор, как мы сюда добрались, не смыкала глаз. Почему бы тебе не попытаться отдохнуть немного?

— Я не хочу спать. Бейли сказала, что солдаты должны научиться спать, когда могут. И это правильно. Она спит сейчас, поэтому ты будешь спать позже. — Руби изучала его своими слишком взрослыми глазами. — Вот только я не думаю, что ты заснешь.

— Засну. Когда придет время.

— Ты хочешь сказать, когда все закончится.

— Если хочешь, пусть будет так.

Руби молчала долгое мгновение, а затем почти небрежно спросила:

— Голоса все еще говорят с тобой?

Он остановился и посмотрел на нее. Его первым порывом было все отрицать, но вместо этого он спросил:

— Что ты об этом знаешь?

— О голосах? Только то, что ты их слышишь. С церкви. С того момента, как мы уничтожили Отца. И для всех нас многое изменилось. — Руби замолчала. — Они все еще говорят с тобой?

— Шепчут, — наконец, проговорил он. — Я не могу понять, что они говорят. Не могу слышать их достаточно четко.

— Может, потому что ты недостаточно хорошо слушаешь.

— О чем ты говоришь?

Свернувшись в большом кресле возле темного камина, Руби посмотрела на него со странным спокойствием.

— Ты… закрыт в себе. Я полагаю, это помогает тебе защищать других людей, держать их в безопасности. Оберегать меня. Но это создает вокруг тебя панцирь. И очень твердый. Вероятно, голоса не могут через него пробиться. Во всяком случае, настолько, чтобы ты понял, о чем они говорят.

— Может, я не хочу понимать, — услышал он свой ответ.

— Ты боишься того, что они могут сказать?

Черт.

Гелен подумал, что смешно доверять суждениям двенадцатилетней девочки, но, похоже, не мог оставить этот разговор.

— Я не знаю, откуда они идут, Руби. Я не слышу голоса, это не входит в мои способности.

— Теперь входит.

— Хорошо… да… наверное. Но еще совсем недавно этого не было, я не знаю, как это контролировать.

— Иногда мы не можем контролировать наши способности. Иногда они нас контролируют.

— Это точно ко мне не относится, — сказал он ей.

— Да, я знаю. Твоя способность… не умирать. Верно?

— Я исцеляю себя. Пока это означает не умирать. Но все умирают рано или поздно.

— Может для того, чтобы убить им придется отрезать тебе голову, — предположила Руби.

Гелен был сбит с толку, но лишь на мгновение.

— Тебе нравятся ужастики, — догадался он.

Девочка застенчиво улыбнулась.

— В Резиденции нам не разрешали их смотреть. Но Мэгги сказала, что для нас хорошо порой притвориться испуганными. И Джон любит ужастики. Поэтому некоторые мы смотрели.

— На самом деле они меня не пугают, — призналась Руби. — После церкви. После Отца. Но было приятно притворяться, что все плохие и страшные вещи не реальны. По крайней мере, какое-то время.

Он покачал головой и услышал свои слова:

— Руби, что ты здесь делаешь?

Ее лицо немного изменилось, став настороженным. И в ее глазах появилось замкнутое выражение, которого он никогда прежде не видел.

— Джон учит меня играть в шахматы. Игра начинается, когда все фигуры занимают свои места на доске. Поэтому я здесь. Я одна из фигур.

— Руби…

— Тебе стоит попытаться услышать голоса, Гелен. Тебе действительно стоит. Думаю, им нужно сказать тебе что-то важное.

— Правда?

— Да.

— Откуда ты знаешь? — тихо спросил он.

— Потому что я тоже слышу голоса. И они всегда — всегда — говорят то, что мне необходимо знать.

— Как причина, по которой тебе необходимо было попасть сюда? Причина, по которой ты должна стать шахматной фигурой?

— Да, как это. — Руби повернула голову, и пристально посмотрела в одно из окон, к которым ей было запрещено приближаться. И продолжила тем же мягким, задумчивым голосом: — Прямо сейчас они говорят, что вновь случится нечто плохое. Нечто, что мы не можем остановить. Бедняжка. Она тоже была шахматной фигурой. Она была пешкой. Она должна была быть принесена в жертву.

* * *

— Мы полностью обыскали центр, — доложил Дин Миранде, когда она и остальные вернулись в мобильный командный центр. — Шериф Дункан вызвал всех своих людей, в том числе и временных, и вызвал даже некоторых ушедших в отставку помощников и друзей, которым он доверяет. Таким образом, людей нам хватает — хотя и с трудом — чтобы держать под наблюдением большую часть зданий. Но ублюдка мы не нашли.

— Собаки дали какой-нибудь результат?

— Ничего, кинологи, похоже, сбиты с толку, также как и собаки. Хочешь их отозвать?

Миранда нахмурилась.

— Нет. Нет, просто попроси их патрулировать город. Независимо друг от друга. И беспорядочно. Пусть решат между собой, когда делать перерыв, но я хочу, чтобы собаки постоянно находились на виду, насколько возможно. Даже если они ничего не обнаружат, по крайней мере, это должно осложнить снайперу передвижения.

— Понял. Пойду, скажу им.

— А затем возьми нескольких агентов, и отправляйтесь отдыхать. Позавтракайте, примите душ, если хотите, поспите пару часов. В гостинице для вас все приготовлено. Там достаточно кроватей и раскладушек, чтобы расположиться, хотя некоторым придется жить в комнате вдвоем. Хотя это не особо важно, так как нам еще долго придется работать по сменам.

— Вы ребята и сами не слишком много отдыхали, — заметил он.

— Достаточно. Кроме того, к нам направляются еще агенты — они должны прибыть сегодня позже, так что, думаю, нам удастся хорошенько выспаться ночью.

— Черт. Проклятие, — еле слышно пробормотал Тони.

Миранда посмотрела на него, а затем сказал Дину:

— Не торопитесь. Сейчас нас ждет исключительно бумажная работа — просмотрим отчеты о вскрытиях, которые провела Шэрон, и результаты баллистических экспертиз. Возможно, еще раз пробежимся по файлам жертв, будем искать связи. Здесь мало, чем можем заняться, по крайней мере, следующие несколько часов. На этом все, если только тебе нечего добавить. — Дин Ремзи был ясновидцем пятой ступени.

Он покачал головой.

— Мне жаль, но добавить тут особо нечего. Сначала я думал, что дело в общем замешательстве, все это насилие, но… в этом месте странная вибрация. Не могу точно ее уловить, но я никогда не чувствовал ничего подобного.

— Аналогично, — со вздохом проговорил Тони.

Дин сухо улыбнулся, а затем обратился к Миранде:

— Когда я пытаюсь приложить больше усилий, увеличиваю давление, то ощущаю какое-то воздействие, что-то типа статистических помех в радиоприемнике.

Тони и Джейлин обменялись быстрыми взглядами.

Миранда просто кивнула.

— Не давил слишком сильно. Вероятно, передышка поможет.

— Возможно. — Его голос звучал не слишком убежденно, но он не стал спорить и, повинуясь ее приказу, ушел.

— Вмешательство, — сказала Джейлин. — Это слово продолжает всплывать и мне становится тревожно. Почему?

— Это аномалия, — ответила Миранда. — А аномалии являются указателями. На них стоит обратить внимание.

— А я и обратила, — сказала Джейлин. — Несмотря на то, что я постоянно улавливаю различные вибрации от объектов, я тоже чувствую странность этого места.

— И я, — согласился Тони. — Мне постоянно хочется потереть затылок, потому что такое впечатление, будто волосы стоят дыбом. Неприятное ощущение.

— Тогда возникает вопрос, — сказала Миранда, — является это чем-то естественным и характерным для данного города по какой-либо географической причине или же это нечто новое. А если последнее, то я хочу знать, когда все это началось и кем искусственно создано — человеком или…

— Или экстрасенсом? — предположила Джейлин.

Теперь Миранда хмурилась.

— Дин ничего не может уловить. Так же как и вы. И я. Риз почувствовал направленное на него и Холлис оружие, но это было за пределами города, выше в горах. А перед взрывом бомбы, единственное, в чем он был точно уверен — снайпер наблюдает. Плюс он ничего не ощущал, пока снайпер не выстрелил в Дайану, хотя всегда заранее мог почувствовать угрозу. Гейб и Роксана делят устойчивую внутреннюю связь, но и они сбиты с толку и упускают вещи, которые обычно достаточно легко улавливают.

Вновь вздохнув, Тони проговорил:

— Тогда, экстрасенс.

— Господи, надеюсь, нет. Потребовалось бы огромное количество энергии, чтобы создать поле, способное заглушить такое количество экстрасенсов с разными способностями и уровнями. Все это очень похоже на то, что произошло в Резиденции Сэмюеля в тот последний день.

— Черт, — пробормотала Джейлин.

— Ты нас сглазила, — обратился Тони к Миранде. — Когда кто-нибудь говорит, что нам предстоит хорошенько выспаться, у нас это никогда не получается. Всегда что-нибудь случается.

Слова едва слетели с губ Тони, как в командный центр зашел шериф Дункан, выражение его лица было мрачным.

— У меня пропал помощник, — сказал он.

— Кто? — спросила Миранда, и Тони посмотрел на нее с любопытством, так как у него создалось впечатление, что она точно знает, как ответит шериф.

— Бобби. Бобби Сильверс. Насколько я могу судить, последний раз ее видели прошлым вечером.

Глава 15

Проснувшись, Холлис понятия не имела, сколько прошло времени — комната, в которой они находились, не имела окон, и поэтому было невозможно определить день сейчас или ночь.

Холлис надеялась, что все еще четверг, ведь не могла же она — точнее они — проспать целый день. Хотя было ощущение, что так оно и было. Черт, она чувствовала себя так, будто проспала неделю. Ее глаза зудели, мышцы одеревенели, скорее всего, потому что она слишком долго, Бог знает сколько времени, провела в одном и том же положении. А грызущая пустота внутри подсказала ей, что она не ела уже много часов.

Холлис не была уверена, спит ли Демарко, пока не освободилась из его ослабших объятий и не села на край узкой кровати. Глядя на него, рассеянно расчесывая пальцами волосы, она поняла, что уже не ощущает той неуверенности, которую испытывала ранее, пытаясь определить, в каком состоянии он прибывает. В данный момент, Демарко спит, при чем крепко.

Его лицо было расслаблено — таким Холлис никогда его раньше не видела, дыхание Риза оставалось ровным и глубоким, а напряжение, которое она обычно в нем чувствовала, отсутствовало.

Холлис слегка нахмурилась, хотя и не могла назвать точную причину своего беспокойства. У Демарко было столько же прав спать, как и у нее. Ведь даже его, по-видимому, постоянно бодрствующим чувствам, необходим отдых. За последние несколько дней никто из команды не мог позволить себе такой роскоши, как отдых, и, кроме того, Холлис понятия не имела, чем Риз занимался, до того как присоединился к ним в Серинед. И как долго он не спал.

Она избавилась от этих мыслей, решив просто быть благодарной, что больше ей не придется вести неловких — по крайней мере, для нее — разговоров, лежа с ним в одной постели.

Двигайся. Не думай, просто двигайся.

Учитывая, что тихая, освещенная одной тусклой лампочкой комната была крохотной, потребовалось всего пара шагов, чтобы добраться до двери. И, не оглядываясь на Демарко, Холлис выскользнула в коридор.

Им разрешили использовать комнаты для посетителей, в которых были шкафчики для вещей и отдельный душ — любезность, оказанная семьями пациентов, которые проводили долгие дни, и даже недели, в разных палатах отделения интенсивной терапии. Холлис и Демарко искупались и переоделись сразу после того, как Миранда и шериф отправились назад в Серинед. Но Холлис чувствовала потребность вновь принять душ, главным образом для того, чтобы разогнать туман в голове.

Она оказалась в тихом, совершенно незнакомом коридоре. И ей потребовалось пара минут, чтобы вспомнить — она была почти в бессознательном состоянии, когда Демарко вынес ее из отделения интенсивной терапии, где лежала Дайана, и принес ее в эту комнату.

Принес меня. Черт побери!

Холлис выкинула это из головы и сделала несколько осторожных шагов влево по коридору, раздумывая, правильно ли выбрала направление. Все по-прежнему казалось незнакомым, слишком блеклым и бесцветным, чтобы быть настоящим. И все же это была совсем не та безлюдная пустота, которая характерна для серого времени Дайаны.

Просто коридор выглядел жутко, и Холлис почувствовала себя очень неуютно.

— Холлис.

Черт.

Холлис медленно повернулась и обнаружила, что в нескольких шагах от нее стоит Андреа. Как и другие духи, которых Холлис видела ранее, она выглядела более реальной, нежели окружение, а ее аура полыхала яркими оттенками голубого и зеленого.

И это первый раз, поняла Холлис, когда она видит ауру Андреа.

— Ты должна помочь Дайане, — сказал дух.

— Андреа…

— Ты должна помочь ей исцелиться. Если ее тело не излечится, она не сможет вернуться.

— Скажи мне то, чего я не знаю.

Очевидно, восприняв буквально саркастическое замечание, Андреа проговорила:

— Она в большой опасности. Чем дольше она находится в сером времени, тем меньше вероятность, что она сможет вернуться обратно. Ее дух там становится слабей, а тело слабеет здесь.

— Я пыталась исцелить ее тело. Или помочь ей исцелиться самой. Не думаю, что я принесла много пользы.

— Ты должна попробовать снова.

Холлис и сама собиралась это сделать, поэтому кивнула и проговорила:

— Послушай, ты можешь, наконец, сказать, кто ты? И как связана со мной?

Андреа сделала шаг назад, очевидно сбитая с толку.

— Я-Я не… ты открыла дверь.

— Много месяцев назад я открыла дверь. То есть когда в первый раз увидела тебя. Но почему ты продолжаешь появляться? Или ты… я оставила тебя на этой стороне? Ты не можешь вернуться назад?

— Нет, пока все не закончится.

— Пока не закончится, что?

Андреа, казалось, отвлеклась на мгновение, оглядываясь вокруг, будто потерялась, а затем проговорила:

— Он пытается защитить тебя, но то, что он делает… Это не дает тебе помочь Дайане. Неужели ты сама не чувствуешь?

— Чувствую что?

— Он пытается создать завесу между тобой и миром духов. Своей энергией. Чтобы защитить тебя, как он думает.

— Кто думает?

— Риз.

— Подожди. Это из-за Риза все выглядит так странно, и только духи кажутся реальными?

Андреа кивнула.

— Он хочет помочь. Защитить. Но он не может стоять между тобой и миром духов. Он не может заблокировать твои естественные способности. Поэтому реальный мир выглядит для тебя потускневшим — его энергия поступает именно оттуда и работает совсем не так, как он думает. Ты должна остановить Риза до того, как он подвинет тебя ближе к миру духов. Это не метод. Особенно сейчас. Ты должна помочь исцелить Дайану, и должна находиться в мире живых, чтобы сделать это.

— В прошлый раз я должна была помочь Руби. — Холлис не протестовала, а просто пыталась понять, что происходит.

— Они обе должны сыграть свои роли.

— Андреа, ради всего святого…

Дух начал отступать, медленно исчезая.

— Есть лучший способ использовать его энергию, его щит. Его защиту. Скажи ему это. Помоги Дайане. Все зависит от этого, и времени осталось совсем мало…

Холлис вновь осталась одна. Она сделала вдох, медленно выдохнула, а затем вернулась в комнату, где спал Демарко. Она вошла и присела на край узкой кровати, положила руку ему на плечо и попыталась встряхнуть его.

— Эй!

Только потом Холлис пришло в голову, что грубое пробуждение мужчины с опытом, подготовкой и природой Демарко, вероятно, было не самым мудрым поступком на свете, но в тот момент она не думала о возможной опасности.

Его глаза резко распахнулись, и в ту же секунду рука Риза молниеносно взлетела и схватила ее за запястье. Холлис почувствовала, как на мгновение его пальцы сжались, а затем расслабились.

Интересно, но Холлис совсем не была напугана.

— Это, — спокойно проговорил он, — было неумно. Я мог убить тебя.

Она отмела его слова жестом руки.

— Неважно. Ты должен прекратить это.

— Прекратить что?

— Твой щит. Ты должен перестать проецировать его на меня… я думаю. Как ты делал в Резиденции в январе. Ты встаешь между мной и реальным миром, а не миром духов, и ты должен это прекратить. — После этих слов ей в голову пришла еще одна мысль, и Холлис рассеяно добавила: — Интересно, не поэтому ли я тогда не смогла попасть в мир духов. Это не одно и то же, но возможно твое приглушающее поле имеет куда большее влияние, нежели мы предполагали.

Ничего не отрицая. Демарко просто спросил:

— Кто тебе сказал, что я это делаю?

— Андреа.

— Дух Андреа? Тот, который предупредил нас о бомбе?

Холлис кивнула.

— Тогда она знала, о чем говорит, поэтому я склонна прислушаться к ней и сейчас. Ты должен прекратить, Риз — перестань пытаться встать между мной и миром духов. Это именно то, что я делаю, и ты не можешь это остановить.

— Если верить Андреа.

— Да, если верить ей. А еще, по ее словам, я должна помочь исцелить Дайану пока не стало слишком поздно. И я не смогу сделать это эффективно, пока вокруг меня обернут твой щит. Может, именно поэтому я вырубилась, когда пыталась исцелить ее. Энергия столкнулась с энергией, и большая ее часть срикошетила обратно, не думаешь?

В следующее мгновение он освободил ее запястье и поднялся на локти, продолжая спокойно наблюдать за Холлис.

— Срикошетила?

— Да. Я прилагаю усилия, а твоя энергия давит назад. — Она внезапно нахмурилась. — И почему, между прочим… То есть, почему ты пытаешься защитить меня?

— Я все думал, когда ты спросишь об этом. — Демарко положил руку ей на затылок и притянул к себе достаточно близко, чтобы поцеловать.

Их первый поцелуй едва ли можно было назвать нежным, скорей Демарко заявлял на нее свои права. И к тому моменту как он закончился, у Холлис не оставалось сомнений, чего именно хочет Риз.

— Еще какие-то вопросы? — Его голос звучал немного хрипло.

Холлис остро ощущала движение его пальцев на своей шее и твердость его плеча под своими сжатыми пальцами. "Вау", — подумала Холлис, но ей хватило здравого смысла, не сказать этого вслух.

Только вот он телепат и…Черт побери.

— Хм… это было крайней внезапно, — услышала она свой глупый лепет.

— Не совсем. Мы познакомились много месяцев назад.

— Да, но… мы не… то есть… Ты никогда ничего не говорил.

— Я говорю кое-что сейчас.

Пытаясь не ляпнуть в ответ очередную глупость, она задумалась, и, наконец, проговорила:

— Думаю, над твоим чувством времени стоит немного поработать.

Демарко слегка улыбнулся.

— Никогда не бывает подходящего времени и места. Холлис. Если с кем-то из нас что-нибудь случится, то я не хочу походить на Квентина, и жалеть, что не выговорился, когда был шанс. Поэтому я говорю прямо сейчас. Тебе нет необходимости отвечать, но я хочу, чтобы ты знала, что я крайне заинтересован… В тебе. В том, чтобы быть с тобой.

Холлис колебалась, ощущая, как часы, запущенные Андреа, тикают в ее голове, неумолимо отсчитывая оставшееся время. Однако, она должна была кое-что сказать. Вероятно, он уже знал, но…

— Риз, сказать, что у меня огромный багаж — это ничего не сказать.

— С этим все в порядке. Багаж меня не беспокоит. Это делает нас теми, кто мы есть.

Холлис попыталась вновь.

— После того, что со мной случилось, я даже не знаю, смогу ли нормально реагировать на мужчину.

Она ненавидела делать признания, но подумала, что, вероятно, он уже и сам все знает.

Риз вновь привлек ее к себе, но в этот раз поцелуй длился намного дольше.

Когда она вновь смогла дышать, Холлис пробормотала:

— Хорошо, может это и не будет такой уж проблемой.

На губах Демарко все еще играла легкая улыбка, только теперь в ней было нечто чувственное.

— Вероятно, не будет. Но тебе нет нужды беспокоиться. Я не буду давить на тебя.

— Да? — Она судорожно рассмеялась. — И когда начнется эта часть «Я не буду на тебя давить»?

— Прямо сейчас. — Он поцеловал ее еще раз, быстро, но крепко, затем отпустил и поднялся с кровати. Совершенно нормальным голосом он проговорил: — Если хочешь помочь Дайане, думаю, нам обоим нужно некоторое время — чтобы принять душ и что-нибудь перекусить.

— Но…

— Тебе нужна энергия. Холлис. Топливо. Дайане не будет от тебя никакой пользы, если ты свалишься в обморок, потому что не ела больше суток. А может и двух.

Холлис возмущал его спокойный голос, тем более, что сама она была не в состоянии придерживаться такого тона. Ей казалось, что она до сих пор задыхается и взволнованна. И полна безумных вопросов.

— Сейчас утро или вечер?

— Вечер. Все еще четверг. Давай.

Холлис приняла протянутую руку, ощущая легкую панику и куда более сильное чувство — неизбежность.

Некоторые вещи должны происходить так, как они происходят.

Если она чему-то и научилась в ООП, так именно этому.

Вашингтон, округ Колумбия.

Он был не слишком удивлен, когда Директор вышел на связь, чтобы назначить еще одну встречу, предположив, что после некоторого размышления его намерения вполне могли измениться. Его только немного раздражало, что местом для встречи Михаэль Хьюз выбрал конференц-зал в маленьком отеле недалеко от Кольцевой[29], но решил, что таким образом Директор пытается избежать открытых публичных мест и риска быть узнанным.

Он нашел комнату, не прибегая к помощи персонала, и распахнул дверь, ожидая увидеть директора ФБР Михаэля Хьюза.

Вместо этого, за большим столом переговоров сидел Ной Бишоп. Его руки лежали на простой желтой папке. Папка была закрыта.

— Итак, агент Бишоп. Странно видеть вас здесь.

Переступив порог комнаты, мужчина сохранил спокойствие, по крайней мере, внешне — он встречал слишком много могущественных людей и провел достаточно времени за столом в зале заседаний, чтобы согнуться при первых признаках неприятностей. Он остался стоять, положив руки на высокую спинку одного из стульев, но не стал его выдвигать. Он прекрасно понимал, что как только сядет, то признает, что власть в руках Бишопа.

Его ум напряженно работал, рассматривая всевозможные варианты развития событий, но он в любом случае не собирался облегчать Бишопу жизнь, независимо от того, что агент хотел от него.

— Спасибо, что пришли. Мы не были уверены, что вы это сделаете. Думаю, обычно вы выбираете общественные места, — холодно проговорил Бишоп.

— Понятия не имею, о чем вы говорите.

Бишоп качнул головой.

— Я не перехватывал звонок, если вы об этом думаете. Фактически, мне кажется, что вы сильно преувеличиваете мои возможности. И мои интересы. Меня никогда не интересовала власть. Во всяком случае, подобного рода.

— Конечно, нет. И разных могущественных людей вы привлекаете на свою сторону просто потому, что вас это развлекает.

— Нет. Просто я знал, что однажды они мне понадобятся. Когда, по какой-то причине, за мной придет такой человек как вы. — Шрам на левой щеке Бишопа побелел и стал еще более заметен на смуглой коже — единственный признак напряжения. — Но должен признать, я не ожидал, что причина будет похожа на вашу. Месть. Возмездие. Даже просто способ убрать меня, прежде чем я стану для кого-то проблемой. Все это понятно. Но я не ожидал, что стану кому-то соперником. По крайней мере, такого рода.

— Агент Бишоп…

— Вы так сильно ошибаетесь, что об этом даже говорить не стоит. За исключением того, что ваша зависть и обида завели вас на один из самых темных путей, которые я когда-либо видел.

— Как драматично. Должен ли я попросить вас дать мне определение этого «темного пути»?

И вновь Бишоп качнул головой.

— Вы понимаете, что как только я скажу сенатору Лемотту, кто в действительности ответственен за смерть его дочери, он уничтожит вас.

Мужчина напрягся, но проговорил:

— Я никакого отношения не имею к трагической смерти той несчастной девочки.

— О, вы имели отношение. У меня нет доказательства для суда. Но у меня достаточно доказательства для Лемотта. Поверьте мне. Он убил Сэмюеля за меньшее. В отличие от вас, он полностью верит в мои способности и способности моей команды. Во все наши способности.

— Так значит, вы скажите ему, что увидели мое лицо в хрустальном шаре? — Мужчина засмеялся и его смех прозвучал на удивление весело.

— Я собираюсь рассказать ему правду. Что Сэмюель и его ручной монстр в Бостоне полностью финансировались вами. Я не знаю, были ли вы полностью осведомлены о том, что именно он собирается сделать и как. Но я знаю, что вы продолжали его финансировать даже после того, как узнали, на что используются ваши деньги. — Бишоп пожал широкими плечами. — Думаю, дальше Лемотт слушать уже не захочет. Его будет заботить только одно — вы явились катализатором смерти его дочери.

— Вы сошли с ума.

Будто не слыша его, Бишоп продолжил:

— Вы выбрали интересную тактику — атака на трех уровнях. Сначала буйство Сэмюеля, чтобы занять меня и команду, затем вливаете яд обо мне и моем отделе в уши Директора, и, наконец, убеждаетесь, что я узнал об этом яде. И начал задаваться вопросом, откуда вы получаете информацию.

— Может у вас в команде предатель, Бишоп. — Несмотря на все усилия, слова прозвучали зло.

— Нет. Это вы хотели, чтобы я так думал. Чтобы все мы так думали. И начали сомневаться друг в друге, или, по крайней мере, задаваться вопросами. Чтобы доверие, которое мы долгие годы тщательно выстраивали, дало трещину. И вот здесь вы перестарались. Потому что эта часть атаки была… очень личной. Это была попытка разрушить меня и ООП. Поэтому я вынужден был задуматься, кто может настолько меня ненавидеть. И почему.

— Если бы я был вами, то все же продолжал бы задумываться о предателе. — Он не мог не предпринять еще одну попытку переключить внимание Бишопа, все еще полагая, что это и есть тот клин, который ему необходим.

У него еще была надежда.

Еле заметная улыбка изогнула губы Бишопа.

— Я перестал об этом задумываться, когда встретился с Сэмюелем в церкви. Когда из первых рук почувствовал силу его разума. У нас не было предателя. У нас был враг, способный сливаться с нами — экстрасенсорно. Оставаясь невидимым. Запоминая, что мы сказали и сделали. И многое из того, что мы думали. Знаете, в этом есть какая-то странная ирония. Вы целиком доверились информации, которую дал вам Сэмюель — идеально достоверной информации — не задаваясь вопросом, откуда он ее получил. Может, глубоко внутри, вы знали, что если вы его спросите, то он ответит. Может, поэтому вы и не спросили.

— Вам нужна помощь, Бишоп. Вы больной человек.

— Я смертельно устал от вашей священной войны. И Директор тоже, просто чтобы вы знали. Он все мне рассказал о ваших с ним деловых отношениях. И дал мне полную свободу действий — я могу поступать так, как сочту нужным.

Его губы скривились.

— Тряпка.

— Нет, он честный человек. Нравственный. Я знал это. И знал, что, в конечном счете, он поддержит ООП. Решение, к которому он без сомнения пришел бы раньше, если бы не ваш яд.

Он помолчал.

— Хотя мне не особо понадобилась большая часть информации, которую дал мне Директор Хьюз. Я и так уже почти все знал. Он просто подтвердил мои подозрения.

— Как вы могли узнать?

Бишоп слегка покачал головой.

— Вы хороши во многих вещах, но это? Это то, чем занимаюсь я. Расследую. Я должен был найти злейшего врага с очень глубокими карманами, но, к сожалению, их несколько. Поэтому потребовалось время. Время и слишком много моего внимания. Они выходили из игры один за другим. Мне потребовались месяцы, но, в конце концов, остались только вы.

— Принцип Шерлока Холмса? После того, как вы отбросили все невозможное, то, что осталось, и есть правда, какой бы невероятной она ни казалась[30]? Я удивляюсь вам, Бишоп. Это так… старомодно.

— Если старомодные методы работы дают результаты, я их использую. Я использую все, что работает. Все. Каждый инструмент, который могу получить в свои руки, за исключением одного. Я никогда не заключал сделки с дьяволом.

— Если вы намекаете, что я…

— Я не намекаю, я утверждаю. Вы знали, чем был Сэмюель, на что был способен. Но верили, что он может получить для вас то, что вы хотите. А только это вас и волновало. Уничтожить ООП и меня — это все, что имело для вас значение.

— Я не понимаю, о чем вы говорите. — Почти механически произнес мужчина.

— Хотел бы я поверить, что вы не понимаете. Что есть черта, которую вы бы не пересекли, независимо от того, насколько хотели добиться своей цели. Уничтожить меня. Но я в это не верю. Вы знали. Вам просто плевать на всех остальных.

— Я уничтожу вас, Бишоп. Не важно, что, по-вашему, у вас на меня есть, в суд это не попадет. И к тому моменту как мои адвокаты закончат с вами, вы не сможете вернуться в ФБР. Вы даже к своей жене вернуться не сможете.

— О, дело не дойдет до суда, — проговорил Бишоп, игнорируя личный вызов. — Вы правы. У меня нет достаточных улик против вас. По крайней мере, пока. Хотя я уверен, если мои люди будут знать, где именно копать, то мы непременно их обнаружим.

Мужчина вновь рассмеялся.

— Удачи вам. А так как, в данный момент, у вас нет улик, чтобы доказать эти дикие обвинения, я продолжу заниматься своими делами. Если вы захотите сказать мне еще что-нибудь, обращайтесь к моим адвокатам.

— Нет, то, что я должен вам сказать, я скажу сейчас. — Бишоп указал на папку, лежащую перед ним на столе, и толкнул ее к своему собеседнику. — Я хочу, чтобы вы взглянули на то, что ваши деньги купили вам.

— И не собираюсь.

Бишоп решительно проговорил:

— За дверью ждут два агента. Или вы посмотрите содержимое папки, или я арестую вас, как только вы выйдете за дверь. Поверьте, у меня достаточно улик, чтобы вас задержать. И формально допросить. Я могу поднять такую волну, что ваши пиарщики еще долго будут расхлебывать последствия. — Он сделал паузу, наблюдая, как закипает его собеседник, а затем добавил: — Или мы можем избежать всего этого — по крайней мере, пока — и вы просто посмотрите папку. Ваш выбор.

В следующее мгновение, мужчина холодно взял папку. Открыл ее. Выражение его лица было невозмутимым. Но затем он втянул воздух, его лицо резко побледнело, он судорожно рванул стул на себя и рухнул на сидение. Желтая папка упала на пол, а его руки сжимали фотографию, которая в ней лежала.

Бишоп наблюдал за ним, не чувствуя ни капли сожаления. Хотя знал, что в данный момент мужчина испытывает подлинный шок, скорбь и вину.

— Я мог бы показать вам всех жертв вашего крестового похода. Но решил, что вы должны увидеть именно эту. Деньги могут купить многое. Но они никогда не смогут купить полного контроля над событиями. Это ничем нельзя купить. Вы могли надеяться на что угодно, но ваши деньги купили вам вот это.

Элиот Бриско смотрел на фотографию своей единственной выжившей дочери, лежащей в луже собственной крови.

— Это неправда. Это… ложь. Она не мертва. Она ведь не мертва?

Его голос дрожал, а руки тряслись. Его глаза были широко распахнуты и странно безжизненны.

— Она борется за жизнь. И, если верить врачам, дела плохи. Пуля снайпера может сотворить ужасные вещи с человеческим телом. — Его голос был сдержанным, ровным. Суровым. — В лучшем случае она была сопутствующим ущербом, оказавшись не в том месте и не в то время. В худшем она являлась целью, которую он намеревался поразить, по каким-то одному ему известным причинам. В любом случае, вы потеряли контроль, который, по вашему мнению, вы имели над ситуацией.

— Он… О ком вы говорите? Кто это сделал?

— Ваш ручной монстр. Сэмюель.

— Он мертв. Сэмюель мертв.

— Скажу только, что он оставил… наследство, которое его пережило. С приказами закончить работу, на которую вы дали ему денег.

— Ублюдок… ублюдок…

Бишоп не стал уточнять, к кому это относится к нему или к убийце — убийцам. А просто сказал:

— А теперь, вы скажите мне, кто был в платежной ведомости Сэмюеля. В вашей платежной ведомости. Потому что это его рук дело. Он объявил войну в Серинед. А также расскажете все что знаете или думаете, что знаете об этой ситуации. Все. И вероятно, всего лишь вероятно, я смогу остановить его и предотвратить бойню.

Серинед

Собакам не удалось напасть на след снайпера, но к четырем часам вечера четверга пара ищеек, считающихся в городе лучшими, нашли помощника шерифа Бобби Сильверс.

Или то, что от нее осталось.

Они нашли ее за чертой города — обнаженное тело лежало в неглубоком кювете рядом с боковой дорогой, и было частично прикрыто влажными гниющими осенними листьями.

Миранда стояла и пристально вглядывалась в бледное лицо, бережно очищенное ею от листьев, едва замечая несвязные проклятия шерифа Дункана и абсолютную неподвижность, и молчаливость остальных помощников и агентов, собравшихся вокруг. Она смотрела на это очень молодое лицо, на которое почти не обращала внимания, пока девушка была жива, вспоминая, как Бобби работала сверхурочно, чтобы найти для них информацию.

Активная. Умная. Амбициозная.

Мертвая.

Наконец, Миранда подняла глаза и обнаружила Дина Ремзи, стоящего рядом.

— Это место сброса тела, но постарайтесь выжать, все, что сможете. Следуйте протоколу о месте преступления, — тихо проговорила она.

— Понял.

Он отошел в сторону, жестом подозвав несколько агентов, чтобы начать работу по систематизированию, фотографированию, маркированию и сбору улик, которые им удастся найти на месте.

— Миранда. — Рядом с ней стоял Тони. — Я чувствую себя так, будто у меня на лбу нарисована мишень, несмотря на бронежилет и деревья вокруг.

— За этим районом наблюдают наши люди, — проговорила она. — По всей территории вне периметра расползлись представители прессы, несмотря на все наши предупреждения. И рядом нет зданий, которые могли бы обеспечить ему обзор. У меня нет подготовки снайпера, но одно могу сказать точно — он был бы дураком, если бы забрался на одно из тех деревьев, с которых нас видно — это слишком близко. До сих пор, он не давал повода считать себя дураком.

Тони огляделся.

— В твоих словах есть смысл. Фактически, даже несколько. И все равно, если мы планируем провести здесь какое-то время, думаю, нам стоит переместить сюда мобильный командный центр. Или мы должны будем вернуться в город.

— И что заставляет тебя считать, что в городе хоть немного безопаснее?

— Ничего конкретного, — признался он. — Но мы сделали все возможное, чтобы очистить город и держать под контролем самые вероятные места наблюдения, поэтому там безопасно настолько, насколько это вообще возможно, пока мы не поймали этого ублюдка. В любом случае, здесь ты больше ничем не можешь помочь — а еще у нас есть все эти папки, которые необходимо просмотреть.

— Вероятно, ты прав. — Миранда знала, что он прав, но ей было сложно отвернуться от этой бедняжки и уйти.

— Когда прибудет подкрепление? — спросила Джейлин.

— В любое время. — Она вытащила сотовый, чтобы проверить сигнал. — Я уточню время прибытия. Почему бы вам двоим не вернуться в командный центр и не начать работу с папками? Я доеду с шерифом.

Не став комментировать то, что шериф, вероятно, останется здесь надолго, Тони просто проговорил:

— Будь осторожна.

Затем повернулся и последовал за Джейлин к одиноко стоящему внедорожнику.

Будь осторожна.

Она и сама чувствовала напряжение. В самом воздухе вокруг них витало покалывающее кожу ощущение опасности, угрозы. Ее опыт подсказывал, что, какую-то часть этих ощущений можно списать на психологию — знать, что на свободе все еще гуляет снайпер, способный снести кому-нибудь в голову с расстояния в сотню ярдов — это нелегко выкинуть из головы, даже ненадолго.

Но было еще кое-что. Несмотря на щит, который охранял ее разум, ее внутреннее я, у Миранды было тревожное ощущение, что в ее броне есть щель и враг знает об этом.

Наконец, она тряхнула головой, признав, что они — она — сделала все возможное, чтобы защитить себя. Оставалось только выполнять свою работу. Она переключила свое внимание на сотовый телефон, и поняла, что нечаянно нажала большим пальцем не на ту кнопку — что было не так уж необычно с таким сложным маленьким аппаратом — и попала в ящик входящих снимков.

Она поняла, что смотрит на четкую цветную фотографию — фотографию Дайаны, лежащей в луже крови не так далеко от места, где в тот момент стояла Миранда.

Она несколько секунд смотрела на снимок, затем решительно удалила его, жалея, что нельзя так же легко удалить эту картину из памяти. Миранда вернулась к экрану звонков, только чтобы обнаружить — сигнала нет.

Вздохнув, Миранда вернула сотовый в специальный чехол на поясе. Затем коснулась крошечного устройства, скрытого в ухе.

— Гейб?

Помехи.

Она прикинула, что находится не дальше чем в двух милях от командного центра, вероятно даже меньше. Очевидно, достаточно далеко, чтобы потерять неустойчивый сигнал, который был у них ближе к центру города. Случайно или намерено, Серинед оказался мертвой зоной по части связи.

Вот это выражение.

Полагая, что Гейб в соответствии с приказами наблюдает за этим местом, Миранда выбросила из головы отсутствие связи как нечто, что не в состоянии контролировать и переключила свое внимание на шерифа Дункана.

— Дес?

— Это убьет ее мать. Я рассказывал тебе о ее матери, верно?

— Да, рассказывал.

Он много говорил на протяжении последних сумасшедших часов, пока они искали его молодую помощницу, поэтому Миранда знала, что Бобби Сильверс жила со своей овдовевшей матерью в маленьком домике на другом конце города. Они остались вдвоем, после того как много лет назад умер отец Бобби.

— Я просто… я не понимаю. Она была милым ребенком. Кто мог причинить ей такую боль?

Он выглядел намного старше, чем всего несколько дней назад, а на его лице пролегли глубокие морщины. Его глаза были красными и напуганными. Он жестом показал на тело, открытое достаточно, чтобы все могли разглядеть некоторые из многочисленных порезов и более глубоких ран, которые без сомнений ее и убили.

Миранда сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

— Я не знаю, к лучшему или к худшему, но могу сказать, что для него она не была личностью. Не была девочкой, которая жила со своей больной матерью, девочкой, которая упорно трудилась, потому что хотела стать полицейским. Для него она была всего лишь… вещью. Возможно, просто экспериментом — как долго продержится человек, прежде чем истечет кровью до смерти.

— Господи!

Она положила руку ему на плечо.

— Дес, теперь позволь другим позаботиться о ней. Ты знаешь, что к ней отнесутся со всем уважением.

— Я просто не хочу… оставлять ее.

— Я знаю. Но есть кое-что, что ты и я должны сделать, и лучше всего сделать это как можно скорей, до того как пресса или услужливый соседи или еще кто-то опередит нас.

Дункан посмотрел на нее, его глаза были полны страха.

Миранда кивнула.

— Мы должны сказать ее матери.

Глава 16

Дайана не знала, сколько времени она неподвижно просидела на скамье, глядя на серую, безжизненную Главную улицу. Но прекрасно понимала, что отдых принес ей мало пользы — было все еще тяжело дышать, и она по-прежнему ощущала невероятную усталость.

Брук стояла неподалеку, но ничего не говорила, просто ждала… Дайана понятия не имела, чего она ждала, пока не заметила — взгляд Брук сосредоточен на противоположной стороне улицы.

Посмотрев туда, Дайана увидела фальшивого Квентина. Он двигался от одной двери к другой, дергая за ручки и открывая дверь, когда это было возможно, но тут же делал шаг назад и продолжал идти дальше.

— Что он делает? — спросила Дайана.

Брук, молча, посмотрела на нее.

Дайана вздохнула и начала думать сама, так как было ясно, что именно этого ждет от нее Брук. Она наблюдала за Квентином, который проверял дверь за дверью, заглядывал в окна. И внезапно поняла.

— Он ищет дверь. Ту, которая ведет отсюда. — Дайана нахмурилась. — Неужели он не знает — эта дверь выглядит, как дверь, только если ее такой создали, в противном случае она представляет собой нечто иное, нечто совершенно неуместное, поэтому и выделяется?

— Узнает, если ты скажешь об этом еще хоть чуть-чуть громче, — пробормотала Брук.

— О. — Дайана еще некоторое время наблюдала, как Квентин движется вниз по улице, а затем спросила: — Он проверяет двери с того момента, как попал сюда?

— Я так думаю. Он ведь хочет уйти, помнишь?

Дайана пыталась не думать об этом, но знала, что не сможет игнорировать это вечно.

Приложив все усилия, чтобы ее голос звучал ровно, Дайана спросила:

— Если я… решу двигаться дальше… если в сером времени не останется никого, кто смог бы создать для него дверь, он останется здесь навсегда?

— А ты сделаешь это?

Квентин.

— Я не знаю, — честно ответила Дайана. — Хочется думать, что сделала бы. Что заплатила бы любую цену, чтобы удержать подобного монстра в ловушке — там, где он больше никому не сможет причинить вреда. Но…

Брук мгновение смотрела на нее, а затем произнесла:

— Ты не единственный медиум, который может приходить в серое время, Дайана. Поэтому твоя жертва скорей всего оказалась бы напрасной. Рано или поздно кто-нибудь создаст дверь. Единственный вопрос — сможет ли он до этого продержаться.

Дайана нахмурилась — облегчение быстро прошло, когда она напомнила себе, что тоже оказалась в ловушке.

— Однажды мы смогли… вытолкнуть зло через дверь из серого времени. Не в мир живых, а дальше[31]. В место, откуда оно никогда не сможет вернуться.

— Да. Используя энергию духов. Много энергии, которую очень долго собирали. Я не думаю, что в данном случае это сработает.

— Тогда что же мне делать?

— Это тебе решать, Дайана.

Дайана спрятала лицо в ладони и молча досчитала до десяти. Когда она подняла голову, Брук уже не было.

О, черт.

Без проводника, хотя такое частенько случалось, Дайана чувствовала себя очень и очень одинокой. Только вот сейчас она не была одна. Ей пришлось наклониться вперед и напрячь зрение, чтобы разглядеть фальшивого Квентина. Она видела, как он дошел до крайнего здания на противоположной стороне улицы, попытался открыть дверь, заглянул в окно, а затем перешел через улицу и двинулся в сторону Дайаны.

Она была почти уверена, что он не найдет дверь, которую ищет. Вот только не знала, сможет ли удерживать его в ловушке до тех пор, пока серое время не высосет всю его энергию и не развеет его сущность, и он перестанет, наконец, быть угрозой.

У Дайаны было леденящее душу ощущение, что даже если она найдет способ задержать его здесь на некоторое время, то ее собственная энергия закончится куда быстрей, чем его.

Она не знала, что делать. Что она вообще может сделать. Она так устала.

И одинока.

Едва эта мысль возникла в голове, как Дайана почувствовала хватку Квентина на своей руке. Он так сильно сжимал ее ладонь, что, посмотрев на нее, она почти ожидала увидеть его руку. Но ее не было. Конечно.

Держись, Дайана, не покидай меня.

— Я пытаюсь, — прошептала она.

* * *

— Пару часов назад они сняли ее с дыхательного аппарата, — рассказал Холлис и Демарко Квентин. — Она дышит самостоятельно.

— Это хорошо, — проговорила Холлис.

— Да. Но она не отреагировала, когда они пытались проверить ее рефлексы. Они называют это искусственной стимуляцией. Боль. Она никак не отреагировала на боль.

— Мы вернем ее, Квентин, — сказала ему Холлис.

Квентин выглядел чертовски плохо. Его лицо осунулось, а глаза потемнели от усталости, но, по крайней мере, благодаря одной очень упорной медсестре он вымылся и побрился.

— Медсестра сказала, что нельзя вонять в отделении интенсивной терапии, — сказал он им с ноткой своей обычной иронии. — В свою смену она этого не потерпит. Я сказал, что не могу отпустить Дайану, а сестра ответила — хорошо, она поможет мне обтереться губкой. — Он замолчал, а потом добавил: — И, черт побери, тут же мне ее выдала. Это очень смущает, когда ты не пациент, знаете ли.

— И когда ты пациент, тоже, — пробормотал Демарко.

Холлис вынуждена была согласиться с ним, но вслух сказала другое:

— Ты что-нибудь ел?

— Съел немного супа. — Квентин помолчал, а после проговорил: — Это все та же медсестра. Софи. Я спросил ее имя, и она сказала, чтобы я называл ее Софи.

— Что ж, я рада, что она о тебе позаботилась. — Холлис обменялась взглядом с Демарко, а затем произнесла: — Пока ты спал, я кое-что попробовала. Возможно, это немного помогло, я не знаю. Но мы думаем, что на этот раз у нас получится лучше.

Квентин нахмурился.

— Что ты пыталась сделать?

— Пыталась помочь ей исцелиться.

— И с каких пор ты можешь это делать?

— Я не уверена, что могу. Но я ведь способна исцелять себя. А Бонни — медиум, который может исцелять других. — Бонни была сестрой Миранды. — Поэтому я подумала, что стоит попытаться.

— Мы думаем, в прошлый раз ей помешал я, — сказал Демарко. — Поэтому Холлис не смогла добраться до Дайаны.

— Но я что-то почувствовала, — сказала Квентину Холлис. — Даже с щитом Риза, который отчасти меня блокирует, я что-то почувствовала. И хочу попытаться снова.

Спустя мгновение, Квентин проговорил:

— Это может оказаться не самым мудрым поступком, Холлис.

Ей не нужно было быть телепатом, чтобы понять, о чем он думает.

— Слушай, я знаю, что Бишоп и Миранда беспокоятся обо мне. Все эти новые блестящие способности… которые продолжают появляться.

— Это вполне обоснованное беспокойство, — медленно произнес Квентин. — И если сейчас ты будешь еще пытаться исцелять других… Это совершенно новая способность, которая появилась слишком быстро. Может даже чересчур. Ты можешь слишком сильно подтолкнуть себя, дать слишком большую нагрузку на свои чувства. На тело. На мозг. Это может быть опасно.

— С нашими сверхчувствами, мы постоянно сталкиваемся с этой опасностью. Но если есть хоть один шанс помочь Дайане — это меня не остановит. Я хочу сделать это, Квентин.

Квентин посмотрел на Демарко, который просто пожал плечами.

— Она настроена решительно, — сказал он. — Не думаю, что кто-нибудь из нас сможет ее отговорить.

— Ты будешь ее якорем?

— Конечно. — Демарко поднял руку, показывая Квентину, что его пальцы и пальцы Холлис уже сплетены. — И, как и ты, я не позволю ей уйти. Возможно я даже смогу помочь… поддержу ее сигнал, так сказать.

Квентин все еще хмурился.

— Я устал и знаю, что не могу ясно думать. Но я знаю кое-что — Бонни не может проходить в серое время. И насколько я знаю, она никогда не пыталась исцелить того, кто это умеет. Холлис, эта ситуация… Она уникальна. Вероятно, тебе удастся исцелить Дайану или помочь ее телу исцелиться самому. Но если ее дух находится в сером времени, и она оставила свою дверь пусть даже слегка приоткрытой, то тебя может затянуть туда. А со всей твоей энергией сосредоточенной на исцелении, особенно если она будет усилена Ризом… Я не знаю, что может случиться.

— Как и я. — Холлис криво улыбнулась. — Поэтому давай просто попробуем и посмотрим, что произойдет?

Квентин посмотрел на спокойное лицо Дайаны, затем перевел взгляд на Холлис и просто сказал:

— Спасибо.

— Пока не благодари. — Отмахнулась Холлис. — Может, у меня ничего не получится, и я только закорочу какой-нибудь из аппаратов или что-то в этом роде.

— Софи придет в ярость, — попытался пошутить Квентин.

— Я позабочусь об этом позже. — Она с улыбкой посмотрела на него, а затем взглянула на Демарко. — Помни, не блокируй меня. Тебе потребовалось некоторое время, чтобы убрать свой щит, но после этого мир вновь стал выглядеть для меня нормально. И я предпочитаю, чтобы так и оставалось.

— О чем ты говоришь? — спросил Квентин.

— Сейчас это неважно, — ответила Холлис. — Слушай, я не знаю, возможно ли это, но в последний день мы трое были в Резиденции Сэмюеля и испытали там воздействие странных энергий. И мы были своего рода… связаны. Вероятно, сейчас это может нам помочь. И мы сумеем объединиться и пристроить наши способности друг к другу, как сделали тогда.

— Я не знаю, как это работает, — признался Квентин. — Бишоп был своего рода основой, возможно потому, что являлся самым сильным телепатом.

— Тогда нашей основой я назначаю Риза.

— Большое спасибо, — ответил тот. — Ценю оказанную честь, но я понятия не имею, как это делается.

Холлис не собиралась из-за этого менять свой план, потому что была уверена — если Риз узнает то, о чем она так упорно старалась не думать весь последний час или около того, он будет просто обязан воздвигнуть защитный экран.

— Просто закройте глаза, сделайте глубокий вдох и сконцентрируйтесь на фокусировании яркого, исцеляющего света на Дайану. Я сделаю остальное. Надеюсь.

До того как кто-то из мужчин успел еще что-нибудь возразить, Холлис закрыла глаза. Сделала глубокий вдох и положила свободную руку на лоб Дайаны. Дело не в том, что там не было ран — по крайней мере, физических — просто Холлис хотела проверить еще одну свою догадку. Она хотела попытаться сделать две вещи одновременно — помочь Дайане исцелить тело и найти путь обратно.

До того как Риз и Квентин смогут остановить ее.

Она сосредоточилась на выполнении двух таких разных задач: направляла свою энергию в исцеляющий луч белого света, и в тоже время погружалась все глубже, пытаясь обнаружить дверь. Хотя Холлис не была уверена, что сможет узнать эту дверь, даже если пройдет через нее.

Она чувствовала, как в ней пульсирует горячая всевозрастающая энергия, чувствовала, как она течет вниз по руке и через ладонь в тело Дайаны. И с волнением и радостью осознавала — это работает.

Она исцеляет Дайану. Она…

Она падала. И приземлилась с глухим стуком.

Ой?

— Холлис. Черт, тебя не должно здесь быть.

Холлис открыла глаза и одно мгновение растерянно глазела — на Дайану, сидящую на скамье на Главной улицы Серинед, которая в сером времени выглядела по-настоящему жутко и враждебно. Она забыла, какое странное и потустороннее это место — время. Даже со всем своим опытом мини-серого времени в последние двенадцать часов, ей было не по себе.

Да уж, это явно не то место, где хочется задержаться.

— Привет и тебе, — сказала она. А затем осторожно спросила: — Дайана, ты ведь знаешь, что случилось верно?

— В меня стреляли. Я умерла?

Холлис была поражена прямотой вопроса.

— Нет. Нет, ты… Я сейчас пытаюсь помочь тебе исцелиться. И мы можем вытащить тебя отсюда и вернуть в твое тело.

Дайана слегка покачала головой.

— Не думаю, что все закончится именно так.

— Конечно так. Квентин все еще крепко тебя держит, и скоро ты начнешь чувствовать себя лучше. Вот увидишь. — Краем глаза она заметила отдаленное движение и повернула голову. — Эй, это же…

— Шшш. Не привлекай его внимание. Это фальшивый Квентин, и он ищет дверь, которую ты только что опять открыла.

— Дайана…

— Холлис, это Сэмюель. И мы не можем позволить ему отсюда выбраться.

Серинед.

— Я постоянно возвращаюсь к вопросу «Почему», — проговорил Дин Рэмзи. — Почему сюда нас… привели, завлекли, заманили — да как угодно назови. Почему именно сюда?

— Потому что это идеальное стрельбище? — предположил Тони.

Он стоял возле открытой двери мобильного командного центра, вглядываясь в освещенную и почти безлюдную Главную улицу — устрашающе пустынную в этот холодный апрельский вечер.

— Находится в низине, окруженной со всех сторон горами, которые расположены достаточно близко, чтобы хороший снайпер с хорошим прицелом мог сделать несколько действительно хороших выстрелов.

— Из гор он в город не стрелял, — напомнила ему Миранда. — Пока, по крайней мере.

— Значит, у нас еще все впереди. Да уж.

— Ладно, меня, например, волнует другой вопрос, — проговорила Джейлин. — Стоит нам здесь оказаться, и он при помощи своей верной винтовкой начинает действовать, спрашивается, зачем подбрасывать еще одно изуродованное тело? Какой смысл? Я имею в виду, мы здесь, и скорее всего не двинемся с места пока не сделаем все возможное, чтобы найти ублюдка. Зачем убивать помощника шерифа Сильверс? Особенно ее. На этой недели убиты два помощника шерифа округа Пиджент, и ни один из них даже не был штатным полицейским. Какой смысл, если цель — мы?

Миранда посмотрела на шерифа Дункана, который казалось, полностью отключился от реальности и погрузился в собственный, наполненный болью мир. Затем перевела взгляд на его главного помощника — Нейла Скэнлона.

— Вы ребята не наживали себе смертельных врагов в последнее время?

Он фыркнул.

— Ни в последнее время, ни когда-либо. Черт, это всегда был мирный городок. Пока не началось это дерьмо, на пятьдесят миль вокруг не было совершено ни одного убийства в течение многих лет.

— Да, — сказала она, — именно так я и думала. — Миранда положила закрытый ноутбук на стол рядом с собой. — Пока все изуродованные жертвы — за исключением помощника Сильверс — каким-то образом связаны с прошлыми расследованиями ООП.

Тони повернулся, оперся плечом о дверной косяк и посмотрел на Миранду.

— Так если дело в нас, зачем бросать еще одно тело? Насмешка? Мы здесь, а он мучает и убивает прямо у нас под носом?

— Возможно. Тоже своего рода психологическая пытка. Для всех нас, ведь в наших руках технологии и опыт, которые мы можем использовать в расследовании, а он сидит там и решает, кому жить, а кому умереть.

Что-то в ее тоне насторожило Тони:

— Ты так не думаешь.

— Я, — медленно проговорила Миранда, — думаю, что у нас двое убийц.

Тони быстро взглянул на шерифа и его главного помощника. Заметив, что только последний уделяет внимание разговору.

— Всегда была такая вероятность, — согласился он.

— Да, но с каждым… событием, которое происходит, я все больше и больше в этом убеждаюсь. Думаю, у нас есть хладнокровный снайпер. И есть еще один извращенный, наслаждающейся пытками, сукин сын. Именно снайпер все планирует. Другому же просто нравиться убивать. Это может объяснить то, что произошло с Бобби Сильверс — особенно, если предположить, что мучитель где-то достаточно близко, чтобы вовремя среагировать на появление возможной цели. Все помощники прошлой ночью работали, пытаясь обезопасить город и проверяя людей после взрыва и стрельбы. Может, она просто постучала не в ту дверь.

— Вы хотите сказать, что сукин сын живет здесь? — спросил Скэнлон.

— Я сильно сомневаюсь, что он разбил палатку в лесу. Тот вид пыток, который он использовал, требует тихого, уединенного места. Скорей всего подвал или погреб. Вероятно не в центре, но достаточно близко.

Скэнлон тихо выругался.

Шериф Дункан пошевелился и проговорил:

— Я должен проверить мать Бобби. Соседи остались с ней, но…

— Сегодня мы больше ничего не можем сделать, Дес, — тихо проговорила Миранда. Большинство ваших людей валятся с ног от усталости, как и мои агенты. Теперь, когда у нас есть подкрепление из Бюро и полиции штата, мы должны немного поспать. Вернемся к работе утром, когда отдохнем.

Шериф поднялся на ноги, в чем ему ненавязчиво помог Скэнлон.

— Думаю, вы правы. Да. Тогда встретимся утром.

Скэнлон последовал за шерифом, и, проходя мимо Миранды, пробормотал:

— Я прослежу, чтобы он добрался до дома.

Когда агенты ООП остались одни в командном центре, Тони проговорил:

— Хотя я никогда тебя не критикую…

Миранда издала неприличный звук. В ответ он слегка усмехнулся.

— Ладно, критикую. Зачем ты сказала им, что убийц двое? Я думал, что мы решили держать это в тайне. Ставлю свою следующую зарплату, что к рассвету об этом будут знать все.

— Включая наших убийц. — Она кивнула. — Настало время слегка перемешать карты, дать снайперу знать, что мы в курсе — он здесь не один. Я думаю, ему приходится держать второго на поводке. И возможно, иногда тот срывается.

— Бобби?

Она кивнула.

— Бобби не было в плане. Она стала ошибкой. Как впрочем, думаю, и Терин Холдер — женщина, найденная Холлис и Дайаной в горах. Эту жертву мы не должны были обнаружить.

Джейлин нахмурилась.

— Но у нее есть связь с прошлым делом. Она останавливалась в Пансионе.

— Да, я думала об этой связи. Пансион знаменитое место, которое притягивает посетителей отовсюду. Она, очевидно, отправлялась на отдых пару раз в год, а Пансион именно то место, которое выбрала бы обеспеченная женщина.

— Хорошо, — проговорила Джейлин. — Но если она стала жертвой нашего извращенного мучителя, тебе не кажется, что это слишком уж невероятное совпадение?

— Может и нет. Послушай, я вполне могу ошибаться. Но думаю, нам стоит чуть глубже копнуть прошлое Терин Холдер. Возможно, у нее была еще одна связь, о которой мы пока ничего не знаем. Связь с тем, кто убил ее.

— Ты босс, — сказал Тони.

— Прямо сейчас боссу требуется отдых, — проговорила Миранда, поднимаясь на ноги. — Как впрочем, и всем нам.

Дин то же поднялся на ноги.

— У меня была передышка этим утром, поэтому до полуночи я могу поработать, — сказал он. — Я провожу тебя до гостиницы, если не возражаешь, и перекушу там кофе и сэндвичами. — Он посмотрел в сторону Тони и Джейлин. — Ваше подкрепление прибудет через пятнадцать минут.

— Хорошо, — сказала Джейлин, и Тони кивнул.

По дороге в гостиницу Миранда и Дин почти не разговаривали, просто кивали встретившимся по пути агентам, помощникам шерифа и полицейским. К этому часу в город прибыло более двух дюжин агентов и столько же полицейских. Плюс те, кто был уже здесь…

— Мы практически спотыкаемся друг о друга, — пробормотала Миранда. — Патрулирование всего центра города парами означает, что сегодня здесь бродит огромное количество народа. Журналисты разбили лагерь прямо за периметром, несмотря на все наши предупреждения — но мы не сможем долго держать их на расстоянии от центра города под предлогом того, что это место преступления. Плюс сейчас здесь находится пара действительно хороших репортеров, и огласка, которую они могут обеспечить этому делу, только сделает снайпера еще более дерзким. Если в ближайшее время мы его не закроем, то у нас не будет не единого шанса остановить побоище.

— Тогда именно это мы и сделаем.

Остальную часть пути до гостиницы они шли молча. Когда агенты добрались до места, было почти темно. На крыльце уже горели яркие фонари, а через сетчатую дверь доносился низкий гул голосов — агенты и полицейские воспользовались предложением хозяйки обеспечить их кофе и сэндвичами. Вместо того чтобы войти через переднюю дверь, они скользнули за угол к затененной задней лестнице, которая вела к балкону на втором этаже.

Миранда в сопровождении Дина поднялась на балкон, и, прежде чем войти, тихонько постучала в дверь своего номера.

— Мы дома, — тихо сказала она.

Убирая оружие в кобуру, из ванны появился Дин Ремзи.

— Черт, вы двигаетесь как кошки. Я едва успел нырнуть в ванную. — Он посмотрел на своего двойника, неосознанно покачав головой. — Ты можешь снять с себя чары? Пожалуйста?

— Не используй магические термины. Это не магия.

— Но это чертовски похоже на магию.

— Как и все остальное, это просто энергия. И оптическая иллюзия.

— Ты можешь попросить Руби выключить это? Или придать тебе другой вид, или что еще она там делает? Знаешь, смотреть на собственное зеркальное отображение, которое мне же еще и возражает, жутковато.

— Прости. — Спасибо, Руби. Можешь расслабиться.

Воздух странно замерцал — или так только показалось — и появился Бишоп.

Дин покачал головой.

— У этой маленькой девочки устрашающий дар.

— Но могущественный, — рассудительно проговорил Бишоп. — И за последние несколько месяцев он только усилился. Но я не хочу давать ей слишком большую нагрузку, без нужды заставляя ее делать нечто подобное.

— Поэтому я буду собой?

— Если не возражаешь. Ты поспал?

— Я подремал.

— Хорошо. Ты заступаешь до полуночи. Спустись по задней лестнице и войди в переднюю дверь. Ты здесь, чтобы захватить пару агентов, которые заменят Тони и Джейлин в командном центре.

— Понял. А завтра?

— Сообщу утром.

— Хорошо. Вы двое попробуйте поспать. Даже если все пойдет согласно вашему плану, завтрашний день будет не из легких.

— Спокойной ночи, Дин, — проговорила Миранда.

— Доброй ночи. — Он выскользнул на балкон, закрыв за собой дверь.

Миранда заперла дверь, сняла бронежилет, с легкой гримасой уронила его на стул, и скользнула в объятия Бишопа.

— Господи, я так скучала по тебе, — сказала она.

Он тесно прижал ее к себе, зарывшись лицом в шею.

— Я тоже скучал по тебе, любимая. Но все почти закончилось.

— Ты говорил с Гейбом и Роксаной?

— Мы случайно встретились, после того как я стал Дином.

Миранда кивнула. Оставшись наедине, обычно они общались телепатически. Но не в этот раз.

— А что Гелен?

— Мне не нравится скрывать от него информацию, — тихо признался Бишоп. — Терпеть не могу держать его в неведении. Но возможно это единственное преимущество, которое у нас будет завтра.

— Он простит нас. Я надеюсь. А Бейли?

— Она знает. Но не слишком довольна — оставить Руби без защиты противоречит ее натуре, но другого пути просто нет. Она настолько сильна, что Руби не сможет завтра поддерживать необходимые нам иллюзии, если будет за щитом Бейли.

Миранда отклонилась назад для того, чтобы посмотреть на мужа.

— Руби — наше преимущество, а также потенциальная опасность. Для нас и для себя. Гелен знает, на что она способна, поэтому они спрашивают себя, на чью сторону она склонится.

— Может и нет. Бейли говорит, что Гелен крепко заблокирован. Возможно, даже слишком крепко.

— А если нет?

— Непредсказуемая переменная. Всегда есть хотя бы одна такая.

Миранда кивнула.

— Бриско?

— Едет в больницу. Может уже там. У меня была небольшая фора, потому что мой самолет был заправлен и готов к вылету.

— Там все в порядке? В больнице? Я не в состоянии ничего ощущать за пределами нашей связи.

— Да, я почувствовал воздействие, как только мы приземлились. У Сэмюеля было несколько очень способных учеников. — Он покачал головой, а затем добавил: — Квентин держится. Думаю, Холлис и Риз пытаются помочь Дайане. — Он снова покачал головой. — Я все еще не уверен, что предупредить ее о возможном обмане в сером времени было хорошей идеей.

— Это заставит ее насторожиться. А сейчас ей это необходимо.

— Да. Но если все хорошо закончится, и она узнает, что я послал с нею в серое время незнакомого экстрасенса, вероятно, она будет… немного расстроена.

Миранда печально улыбнулась, и сказала:

— Хотела бы я, чтобы мы смогли увидеть, как все обернется для Дайаны и Квентина. Тогда мы бы знали, что делать.

— Это не в наших руках, любимая.

— Я знаю. Но все же.

Он поцеловал ее, и они долгое время стояли просто обнявшись. Наконец, Бишоп проговорил:

— Ты совсем не отдыхала прошлой ночью. Тебе нужно поспать. Сейчас тебе особенно нужен сон.

— Я в порядке. — Миранда с улыбкой посмотрела на него. — И я посплю. Позже.

* * *

Холлис быстро схватила Дайану за руку и втащила ее в ближайший переулок.

— Мы можем пройти позади зданий, пока он проверяет переднюю часть. Он меня не увидит.

— Рано или поздно увидит. И поймет, что ты прошла через дверь. Он узнает, что ты сможешь выйти отсюда, даже если сама я не смогу.

— Ты выберешься, — сказала Холлис, не повышая голоса. — Будь я проклята, если оставлю тебя здесь.

Она потянула Дайану за собой.

— Ты не понимаешь. Это Сэмюель. Он хочет выбраться из серого времени. Он хочет жить снова. Мы не можем ему этого позволить.

— Он хочет жить снова? То есть во плоти? Это возможно?

— Да, — просто ответила Дайана. — Если он выберется. И сможет найти живого хозяина.

— Одержимость тоже реальна? — Холлис покачала головой. — Черт. Обожаю свою работу. Каждый день что-нибудь новенькой.

— Холлис…

— Дайана, все, что мы должны сделать прямо сейчас — это выбраться отсюда и при этом не дать Сэмюелю увидеть, как мы используем дверь. Верно?

— Но кто-то еще может…

— Что, прийти сюда и выпустить его? Если никто не пришел сюда с того момента, как он умер, думаю, мы можем оставить его здесь на неделю или две. Пока ты не исцелишься и не восстановишь силы. А тем временем мы придумаем, как оставить его задницу здесь навечно.

— Не навечно, — задумчиво пробормотала Дайана. — Только пока его энергия… не рассеется. И серое время его не выплюнет. Если до этого момента дверь в мир живых будет закрыта, ему придется перейти на другую сторону.

— Отлично. Тогда нам просто нужно держать дверь закрытой.

— И следить за тем, чтобы я случайно не заснула?

— Мы что-нибудь придумаем. Дело в том, что тебе просто необходимо выбраться отсюда и вернуться в свое тело. Я потратила на твое исцеление всю свою энергию не для того, чтобы ты хорошо выглядела в гробу.

Как и планировались, эти слова шокировали Дайану и вывели ее из апатии.

— Черт, ты можешь быть жестокой.

— Когда дело касается спасения друзей, конечно.

Она втянула Дайану в другой переулок и медленно двинулась вокруг здания. Быстро оглядевшись, она увидела фальшивого Квентина.

— Хорошо, он на расстоянии квартала от нас, и продолжает удаляться. Нам должно хватить времени, чтобы выбраться.

— Ты пока не можешь уйти.

Холлис остановилась, а затем посмотрела на Брук.

— Откуда ты появилась? Неважно, неважно.

— Дайана пока не может уйти. Ей необходимо раскрыть правду.

— Ей необходимо вернуться в свое тело, — сказала ей Холлис.

— Нет, — проговорила Дайана. — Брук сказала мне когда… когда в меня стреляли, что я попала сюда, чтобы раскрыть правду. Если таково правило, я не могу уйти пока не сделаю этого.

Холлис подавила вздох нетерпения и проворчала:

— Хорошо, это больше твой мир, чем мой. Какую правду? — Она еще раз быстро выглянула из-за угла, чтобы убедиться, что Сэмюель-Квентин все еще удаляется от них.

Дайана посмотрела на проводника.

— Я знаю правду своих отношений с Квентином — не отрицаю их и не желаю больше от них прятаться.

Она посмотрела на свою руку, все еще ощущая его хватку.

— Это одна правда, — сказала Брук.

— Следующая правда: смысл расследования — Сэмюель. Не только здесь, но и в мире живых.

— Что? — спросила Холлис.

Дайана кивнула.

— Снайпер — его человек. Может, все это было спланировано прежде, чем Сэмюель умер, а может, он способен управлять событиями при помощи связи, которую установил еще при жизни. Именно поэтому в меня стреляли. Сэмюель понял, что это самый быстрый способ заполучить меня в серое время. Открыть дверь.

— Сукин сын, — решительно проговорила Холлис. — Я даже представить не могла, что он может оказывать на тебя воздействие или явится за тобой — я имею в виду, подобным образом — он всегда так боялся медиумов.

— Пока ему не потребовался один, чтобы выбраться отсюда.

— Ирония. Или просто извращенный юмор вселенной. Миранда и Бишоп знают об этом?

— Представления не имею.

— Это две правды, — проговорила Брук.

— Три, — запротестовала Дайана. — Ты сказала, что одна правда была в том, почему в меня стреляли.

— Тогда три. Осталось еще две правды. Правда, кто пытается тебя обмануть, и правда, скрывающаяся за всем этим.

— Господи, — пробормотала Холлис. — Дайана, мы должны поторопиться. Я совсем не уверена, что могу довести нас до двери, не говоря уж о том, чтобы провести через нее, но у меня есть подозрение, что Риз очень скоро вытащит меня отсюда. Ты тоже должна быть готова уйти.

Дайана сильней оперлась на холодную кирпичную стену за спиной, пытаясь не показать, как тяжело ей дышать, и как она ослабла.

— Кто пытается меня обмануть. Я не знаю, кто пытается меня обмануть. Это ты, Брук?

— С чего бы я хотела тебя обмануть, Дайана?

— Я не знаю. Возможно… чтобы защитить ту ужасную правду, которая скрывается за всем этим.

Холлис посмотрела на нее и неожиданно нахмурилась.

— Правда, скрывающаяся за всем. Черт, теперь я знаю, почему эти слова показались мне знакомыми. Андреа постоянно повторяла, что я должна ее найти.

— Дух Андреа?

— Да. Именно так она и сказала. Правда, скрывающаяся за всем этим.

— То есть ты думаешь… они говорят об одной и той же правде?

— Да. Она сказала, что все связано.

Дайана посмотрела на Брук.

— Ты сказала то же самое.

Брук продолжала молчать.

— Ага, — проговорила Холлис. — Все связано. А это значит, что Андреа связана не со мной, а с делом Сэмюеля. Она не показывалась до начала этого расследования, пока мы не последовали за ручным монстром Сэмюелем из Бостона в Вентуру.

Дайана покачала головой.

— Значит… она связана с Сэмюелем и каким-то образом связана со мной? То есть, если правда действительно одна и та же.

— Ну…

— Дайана.

Новый голос заставил оглянуться всех троих, но первой заговорила Холлис.

— Андреа. Отлично, вероятно ты можешь…

— Это нечестно, — упрекнула Брук, хмуро глядя на старшего духа. — Она должна сама догадаться.

— У нее кончается время, — проговорила Андреа, ее взгляд сосредоточился на лице Дайаны. — И я должна помочь ей.

Холлис, все это время не отпускавшая запястье Дайаны, почувствовала, как она напряглась.

— Эй, в чем дело?

Дайана не отрывала взгляда от Андреа.

— Боже мой. О, боже, это… Мама?

Глава 17

Холлис переводила взгляд с одной женщины на другую.

— То есть… Андреа — твоя мать?

— Ее звали не Андреа. — Произнесла сбитая с толку Дайана странно глухим голосом.

— Это мое второе имя, имя которое я использовала большую часть своей жизни. Пока не вышла замуж. Твой отец предпочитал мое первое имя, поэтому я стала пользоваться им.

Дайана медленно покачала головой.

— Мисси говорила… что ты в порядке. Что ты ушла с миром. Она меня обманывала?

— Нет, твоя сестра не врала. Я пребывала в мире. Пока… они не пришли за мной.

— Кто?

— Его жертвы.

— Подождите-ка, — проговорила Холлис. — Вас выдернули с небес?

— Это был мой выбор. Я могла сказать нет. Но они были настойчивы. Все они, все жертвы. Его жертвы, они призвали меня на помощь. Бедные души, которые не могли двигаться дальше, пока он не заплатит за то, что сделал.

— Сэмюель?

— Нет. — Глаза Андреа были наполнены печалью. — Твой отец. Без него, без его денег и стремления уничтожить Бишопа, многое из того, что случилось, могло и не произойти. Он верил, что может вновь обрести контроль над твоей жизнью, вернуть тебя, если уничтожит ООП. Но еще больше он ненавидел Бишопа. Ненавидел за то, что тот позволил тебе поверить в свои способности, за то, что дал тебе цель и возможность вести нормальную жизнь. Чего он сам сделать не смог.

— О, Боже, — проговорила Дайана.

— Правда под всем, — сказала Холлис, которая была почти так же озадаченна, как подруга.

— Я пыталась помочь, но… — проговорила Андреа. — Меня не было так долго, что даже просто стать видимой было для меня огромной проблемой. Я не могла добраться в серое время, когда вы сюда проходили. И еще сложней было сделать себя видимой в мире живых. Пока не появилась Холлис.

— Почему ты не сказала мне, кто такая? — спросила Холлис. — Это могло помочь, знаешь ли.

— Прости. Я была… сбита с толку. Те частички информации, которыми у меня были, при переходе перемешались. Мне потребовалось некоторое время, чтобы все привести в порядок.

Дайана изо всех сил пыталась придти в себя и разобраться с тем, что услышала.

— Но… Папа… Он помогал Сэмюелю? Он помогал этому монстру уничтожить стольких невинных людей?

— Ты была всем, что у него осталось. Когда ты попыталась освободиться от него, когда встретила Бишопа и Квентина, он понял, что теряет тебя. Он был готов сделать все, что угодно, чтобы остановить это. Все что угодно.

Холлис внезапно почувствовала тягу и проговорила:

— Дайана, думаю, Риз хочет вытащить меня. Мы должны уходить. Сейчас. — Она быстро выглянула за угол здания и добавила: — Сэмюель возвращается. Если мы хотим уйти так, чтобы он нас не увидел, то должны сделать это немедленно.

— Времени нет, — сказала Брук Андреа.

Андреа подалась вперед, поймала руку Дайаны и на мгновение задержала ее в своей.

— Ты запомнишь, — проговорила она. — Когда проснешься, ты вспомнишь все. Будь счастлива, живи полной жизнью, Дайана. Борись за это. Несмотря на своего отца.

— Но… подожди. Нет, я хочу…

Но Андреа ушла, просто растворилась в воздухе.

— Времени нет, — повторила Брук.

Холлис крепко сжала руку Дайаны.

— Ты нашла свою правду, — быстро проговорила она. — Возвращайся со мной сейчас, Дайана. Возвращайся к Квентину. Тянись со мной. Сделай это.

Все еще сбитая с толку, секунду или две Дайана слепо смотрела на Холлис, а затем кивнула.

— Квентин. Я потянусь к Квентину.

Холлис почувствовала волну огромного облегчения, и тяга стала сильней. Слишком сильной, чтобы ей противиться. Она ощутила, что покидает это место или время или чем бы это еще ни являлось, и возвращается в свою реальность. И в последние секунды, когда серое время начало мерцать, а затем тускнеть, она взглянула на Брук.

Девочка улыбалась. И в ее глазах был странный, неживой свет.

* * *

Дайана втянула воздух и открыла глаза, немедленно ощутив свое живущее, дышащее — и очень, очень болезненное — тело. Она увидела незнакомый потолок, услышала щелчки и гудки аппаратуры, и поняла, что находится в больнице. Она почувствовала, как что-то оставило ее лоб, и увидела, что это рука Холлис. И автоматически посмотрела налево.

Холлис резко осела, почти упав на руки Ризу, но осталась в сознании. Она была бледна, с огромными черными кругами под глазами, но все еще на своих ногах. Более-менее. И усмехалась.

— Эй. Эй. Мы сделали это.

— Ты сделала это, — пробормотала Дайана, ее голос был скрипучим, а слова царапали горло. — Спасибо тебе.

— Даже не упоминай об этом. Мне это доставило удовольствие. Только давай не будем повторять, ладно?

— Хорошо.

— Дайана…

Она посмотрела направо и увидела Квентина, ощутив, как что-то внутри нее болезненно переворачивается — он был изможден, его глаза ввались. И ей было больно видеть его в таком состоянии. Ей было больно и невыносимо смотреть, как он мучается и боится поверить, что она на самом деле вернулась назад.

Квентин держал ее руку у своей щеки, и она смогла провести пальцами по его коже.

— Я люблю тебя, — проговорила Дайана скрипучим голосом.

Его глаза засветились такой теплотой, что казалось, она может в ней утонуть. И Дайана поняла, что может стать по-настоящему счастливой.

— Я люблю тебя. Так сильно.

Холлис перестала усмехаться и посмотрела на Демарко.

— Как думаешь, может, нам стоит уйти?

— Вероятно, это хорошая идея.

Дайана оторвала взгляд от Квентина, и обратилась к Холлис:

— Ты должна сказать им. Тем, кто в Серинед. Чтобы они знали, чему в действительности противостоят.

— О, да. Верно. Только… Слушай, ты в порядке?

— Все хорошо. Только я устала и мне больно, но думаю, врачи будут удивлены, когда проверят мое тело под повязками. Очень удивлены.

— В таком случае, — сказала Холлис Ризу. — Нам необходимо вернуться в Серинед. Потому что все еще хуже, чем ты думаешь, и нам всем просто необходима твоя способность ощущать угрозу и может быть моя превосходная новая способность исцелять, и…

— Да, я все понял, — спокойно проговорил он. — Ты вещаешь.

— Да? Прости.

— Это помогает сэкономить время. — Он посмотрел на Квентина, подняв брови. — Думаю, нам здесь уже нечего делать. А в Серинед мы необходимы. Думаю, Дайана посвятит тебя во все.

— Да, — отозвалась она.

Демарко кивнул.

— Мы скажем всем остальным, что ты в порядке. Квентин, тебе, вероятно, стоит оставаться поблизости, просто на всякий случай. Не думаю, что здесь есть опасность, но пока мы не разберемся с ситуацией в Серинед…

— Не беспокойся, я не планирую покидать ее ближайшие лет пятьдесят-шестьдесят.

— Твой более романтичный, нежели мой, — обратилась к Дайане Холлис. — Это может стать проблемой.

Дайана изо всех сил пыталась не улыбаться, посмотрев на Демарко.

— Она… действительно очень устала.

— Знаю. Позже она себя возненавидит. Если конечно вспомнит. Вы двое осторожней здесь. Давай, милая, пойдем.

— Милая? Это что сарказм?

— Самую малость.

— Знаешь, я не уверена, что мне нравится сарказм от моего… от моего. Ты должен поработать над этим.

— Да, мэм.

— Я имела в виду, исправить это сейчас, а не продолжать…

Демарко вывел Холлис в коридор и как только ее жалобный голос затих вдалеке, Дайана посмотрела на Квентина и проговорила:

— Я рада, что она ему нравится.

— Да. У Риза странное чувство юмора — правда, он довольно редко его проявляет. Думаю, они прекрасно подойдут друг другу.

— Как ты прекрасно подошел мне.

— Я уже начал беспокоиться так ли это, — проговорил Квентин.

— Знаю. Очень долго казалось, что в моей жизни нет ничего, а затем я просто не могла поверить… Прости, Квентин.

— Не извиняйся. Некоторые вещи должны случатся так, как они случаются, помнишь? Я бы никогда не хотел вновь пережить последние тридцать часов, но последний год — знакомство с тобой, видеть… как ты расцветаешь на моих глазах? Я бы ни на что это не променял.

— Я рада. И как только выберусь с больничной койки, покажу тебе как сильно.

— Обещания, обещания. — Квентин увидел, как Дайана свободной рукой взяла пульт от кровати и медленно поднимает изголовье, а затем проговорил: — Эй, ты уверена, что хочешь этого?

— Все хорошо. Просто мое тело немного… затекло. Но я не собираюсь при встрече с ним лежать как бревно.

— Встреча с кем?

— С отцом. — Дайана остановила подъем, когда оказалась в полусидящем положении, затем сделала глубокий вдох и устроилась поудобнее. — Ой. Квентин, я хочу, чтобы ты это услышал, ладно? Услышал и поверил, что он никогда больше не будет вмешиваться в наши жизни. И меня это более чем устраивает.

— Дайана…

Она повернула голову и проговорила:

— Отец, теперь ты можешь выйти.

Квентин с удивлением наблюдал, как Элиот Бриско появляется из-за шторы в дальнем углу комнаты. Он инстинктивно хотел подняться и поприветствовать мужчину, несмотря на напряжение, существовавшее между ними с момента их знакомства почти год назад, но то, что он почувствовал в Дайане, заставило его остаться на месте и промолчать.

— Что ты здесь делаешь, отец?

— Конечно же, я приехал проведать тебя. Как только услышал о… несчастном случае. — Его лицо было бледным, и в мужчине чувствовалась странная натянутость, будто что-то хрупкое вот-вот разобьется.

— Несчастный случай? Это так ты предпочитаешь называть то, что посреди дня на городской улице снайпер подстрелил твою дочь.

Отец протянул к ней руку, но нечто в лице Дайаны — нечто замкнутое и жесткое — остановило его.

— Это… ужасно. Жутко. Мне так жаль, что с тобой это случилось. Дайана.

— Думаю, ты не знал, что он собирается пристрелить меня.

Его лицо стало еще белее.

— Господи, Дайана. Клянусь тебе, никогда в жизни я не хотел, чтобы случилось подобное.

Мучения отца не особо тронули Дайану.

— А все потому, что ты ничего не понимаешь в моих способностях. Отнесись ты ко мне непредвзято и попытайся поверить в то, что я тебе говорю, что мои способности — это реальность, а не болезнь, которую ты можешь излечить при помощи денег, тогда ты бы знал. В ту же самую минуту, как Сэмюель был убит, ты понял бы, что он будет вынужден прийти за мной.

— Ты знаешь, как безумно это звучит? — Его голос был хриплым.

— Даже сейчас ты не можешь это признать. Он выстрелил в меня, потому что ему нужны мои способности, папа. Ему жизненно необходима моя способность выбраться из места, которое ты, вероятно, назвал бы лимбо. Конечно, если бы вообще верил в существование чего-то помимо этого мира. Но ты не веришь. Даже сейчас ты не веришь.

— Дайана…

— Многое из случившегося — твоя вина. Ты не мог выпустить из рук контроль над моей жизнью, и поэтому разрушил множество чужих. Невинных жизней. Уничтожил их, отец. Потушил, как свечи.

— Ты не знаешь, о чем говоришь.

— Я прекрасно знаю, о чем говорю. Ты пытался управлять событиями с того момента, как я встретила Квентина. Так же, как ты управляешь всем вокруг. Только на этот раз это были не коммерческие сделки или доктора или решение держать свою дочь накачанной медикаментами, чтобы она жила нормальной, с твоей точки зрения, жизнью. В этот раз дело касалось извращенных людей с собственными злыми замыслами. Ты думал, что можешь контролировать и использовать их, чтобы уничтожить ООП, уничтожить Бишопа.

Казалось, Элиот Бриско едва дышал, уставившись на дочь.

— Мне интересно, сколько тебе стоило нанять достаточное количество частных детективов или подкупить достаточно полицейских и федеральных агентов, чтобы найти информацию, которую ты хотел. А точнее имя. Имя того, кто ненавидел Бишопа так же сильно, как ты. И кто был готов пойти на все, чтобы уничтожить его. Но цена не имела значения и ты добился своего — узнал имя. Сэмюель. Адам Дьякон Сэмюель. Человек, который тоже имел зуб на ООП, и уже начал тестировать их самих и их защиту.

— А об остальном ты не особо и заботился, верно? Не заботился о том, насколько больным и извращенным он был? Тебя не волновали его жертвы, постоянно увеличивающееся количество выжженных тел. Ты не заботился о людях в его, так называемой церкви, о детях, которых он травмировал и убивал. И конечно ты не верил ни в какие паранормальные способности. Ты лишь знал то, что тебе необходимо было знать — он хотел уничтожить ООП. И поэтому ты помог ему.

— Я сделал подношение церкви, — наконец, проговорил ее отец, севшим голосом.

— Ты сделал подношение монстру. — Дайана слегка покачала головой, но глаз от него не отвела. — Ты оплатил все то, что он сделал. Я не знаю, что Бишоп будет делать с уликами, которые у него есть или будут, но что бы это ни было, я ему помогу.

— Дайана…

— Я помогу ему. Но независимо от его поступков, ты больше не будешь частью моей жизни. Ты больше не мой отец. По-моему, ты такое же зло, как Сэмюель. И миру следовало бы избавиться от вас обоих.

Серинед.

— Говорил тебе, что ночью нам не удастся выспаться, — зевая, обратился к Джейлин Тони. Они сменили двух других агентов в мобильном командном центре около шести утра.

— Эй, я поспала достаточно, — ответила она, садясь за консоль и загружая компьютер. — Но с другой стороны, я отправилась спать, как только мы вернулись в гостиницу. А как долго вы сидели в столовой и разговаривали?

— Из твоих уст это звучит так, будто мы вели светскую беседу, — пожаловался Тони, загружая вторую рабочую консоль. — Наша группа работала. Мы пытались взять ситуацию под контроль. Правда не особо продвинулись, пока в полночь со смены не вернулся Дин и не присоединился к нам за кофе.

— Кофе в полночь. Да, это точно поможет заснуть.

Тони проигнорировал ее замечание.

— А еще примерно тогда же вернулись Холлис и Риз. С отличными новостями — Дайана в порядке. И привезли с собой еще несколько частей мозаики.

— Подтверждение, — проговорила Джейлин. — Мы уже поняли, что на всем этом написано имя Сэмюеля. Или, по крайней мере, Миранда поняла.

— Верно. Хотя, хорошо, что подозрения подтвердились. Неужели я единственный, кого трясет от одной мысли, что этот ублюдок продолжает охотиться за нами даже из могилы?

— Нет.

Тони вздохнул.

— Так или иначе, когда вернулся Дин, он сказал, что проработал все, что смог найти на Терин Холдер, ища связь с кем-то здесь в городе.

— И ничего не нашел, как я понимаю.

— Нет, но он, по крайней мере, заложил прочный фундамент. Теперь наша очередь искать.

Прежде чем начать работу, Джейлин остановилась и заметила:

— Знаешь, прошлым вечером меня поразило то, что мы даже не вспомнили о той бедной репортерше.

— Не хочется показаться слишком черствым, но что мы должны были сказать? Ее предупреждали, как и всех остальных.

— Да, знаю. И будучи настолько же черствой, я не то имела в виду. Снайпер мог с легкостью пристрелить Миранду. Тогда почему не сделал этого? Почему выбрал репортершу?

— Возможно, чтобы встряхнуть стороны не участвующие в конфликте. — Тони пожал плечами. — Я бы так и сделал.

Джейлин уставилась на него.

— Ой, да ладно, я просто поставил себя на место плохого парня. Помнишь, ведь в этом и заключается профилирование?

— Да, да. Однако, по-моему, Миранда тоже может оказаться права, предполагая, что частично это было сделано для того, чтобы выманить Бишопа. Своим поступком снайпер ясно дал понять, что легко может убить Миранду, и надеялся, что Бишоп бросит все и рванет сюда.

— Тогда бы он точно выстрелил в Миранду, — заспорил Тони.

— Так может думать обыкновенный убийца. А что если наш враг — экстрасенс, Тони? Который знает, что, исключив Миранду из игры, все чего он добьется в лучшем случае — парализует Бишопа, а в худшем — убьет его.

Тони медленно покачал головой.

— За пределами ООП не наберется даже полдюжины человек, которые знают, что связь между Бишопом и Мирандой делает их настолько уязвимыми.

— Но они действительно уязвимы. Убьешь одного, и ты скорей всего убьешь второго или, по крайней мере, сделаешь недееспособным. Поскольку они связаны на уровне, куда более глубоком, нежели мы когда-либо видели. Даже между кровными братьями и сестрами. Что если снайпер знает это? Потому что сам снайпер — экстрасенс, или же подобными способностями обладал Сэмюель. И тогда убийство Бишопа на расстоянии — как в этом случае — его не устраивает?

— Тогда… Ты права. После убийства журналистки, которая находилась всего в паре шагов от Миранды, вполне можно ожидать быстрого появления Бишопа. В этом есть смысл. Бишоп, больше всех нас хочет заполучить Сэмюель. А от всего здесь происходящего явно попахивает ловушкой.

— Что является еще одним признаком того, что снайпер может быть местным. Или, по крайней мере, каким-то образом связан с этим местом. Для чужака, он слишком хорошо ориентируется. И знает округу как свои пять пальцев.

Спустя мгновение Тони проговорил:

— Вот что я скажу. Почему бы тебе не продолжить копать прошлое Терин Холдер?

— А ты чем займешься?

— Я начну проверять прошлое всех помощников шерифа округа Пиджент.

— Ты серьезно думаешь, что это полицейский?

— Думаю, у этого снайпера есть серьезная военная подготовка, и если здесь его дом, то единственная работа, на которой он будет ощущать себя комфортно — это та, где можно носить оружие.

— Это прогресс, — после паузы проговорила Джейлин.

— Не слишком большой. После взрыва бомбы, да и раньше, была такая неразбериха, что знакомый с местностью помощник шерифа мог ускользнуть довольно надолго. И поиграть в снайпера. Мы должны проверить эту версию. Черт, мы должны были проверить ее сразу после того, как снайпер сделал свои первые выстрелы.

— Верно. Хорошо. Давай копать.

* * *

Гэбриель Вульф изучал старый фермерский дом, регулируя бинокль до тех пока не получил кристально-чистую картину. Не было заметно никакого движения, никаких признаков жизни.

Может, он притворяется спящим, предположила Роксана.

— И зачем бы ему это делать? — Гэбриель говорил тихо. — Ты наблюдала всю ночь, и если Бишоп знает, о чем говорит, этот парень не сможет уловить наше присутствие экстрасенсорно.

Но это не значит, что он не знает о нас.

— О, готов поспорить, он знает. Я уверен, что он нас вычислил. У этого ублюдка есть преимущество — он знает местность, причем очень хорошо.

Не надо так злиться из-за этого. Мы не могли предугадать все.

— Да, да. — Гэбриель нахмурился, когда его бинокль, наконец, уловил движение в кухонном окне. — Подожди. Похоже, он наконец-то проснулся.

Пора бы.

Гэбриель внимательно наблюдал и спустя минут десять был вознагражден — высокий, темноволосый мужчина, в возрасте примерно лет сорока пяти с заметной военной выправкой, несмотря на обычные джинсы и толстовку, вышел из дома. Винтовка, которую как знал Гэбриель, мужчина весь день держал при себе, была спрятана в большой вещевой мешок. Похоже, он чувствовал себя в безопасности. И не проявлял никаких признаков тревоги или беспокойства, пока пересекал небольшой двор и быстрым шагом направлялся по длинной, обнесенной забором подъездной аллее к главной дороге. И к городу.

— Господи, я хочу убрать его, — пробормотал Гэбриель.

Не по плану. У нас на него ничего нет, и ты это знаешь. Мы должны его выманить.

— Да, но мне не должно это нравиться. — Гэбриель коснулся почти невидимого переговорного устройства в ухе. — Эй. Он уходит.

— Берите второго, — прошептал в ответ голос. — По нашей информации тот, что в доме, не причинит вам неудобств. Но аккуратней.

— Понял.

Он вновь коснулся устройства и продолжил наблюдать за снайпером, пока он не скрылся из виду. А затем оставил свое тайное убежище и начал осторожно двигаться к дому.

* * *

Было начало девятого утра, когда Дин Ремзи присоединился к Тони и Джейлин в командном центре. С собой он принес горячий кофе и новости.

— Проверьте свою электронную почту, — посоветовал он им. — Новости от Бишопа.

Тони застонал.

— Мои глаза уже начинают косить оттого, что вот уже несколько часов я неотрывно пялюсь в экран.

— Что-нибудь нашли?

— Не знаю. Может быть. — Тони рассеяно подул на горячий кофе, чтобы остудить его, но продолжал смотреть на экран. — У некоторых здесь имеется военная подготовка, только вот не того рода, которого мы искали. По крайней мере…

Джейлин едва слышно выругалась сквозь зубы. Она повернула голову и посмотрела на Тони.

— Проверь свою почту. Похоже, ты прав, Тони. Снайпер связан с этим городом, факт.

— И не только с ним, — проговорил Дин.

Тони проверил свой ящик, открыл файл от Бишопа и начал читать. Прочитав всего несколько абзацев, он тоже начал ругаться, причем далеко не шепотом.

— Черт. Я не верю. Как мы могли не знать…

— Потому что не знал Гелен, — перебил его Дин. — Связь в слишком далеком прошлом. Закончи чтение. И тогда вы внесете свою лепту. Мы выдвигаемся через несколько минут.

* * *

Ключ лежал под цветочным горшком, как и обещали. Гэбриель открыл дверь и скользнул в старый дом, не издав ни звука.

Для меня никаких развлечений, заметила Роксана. Ключ, черт побери!

Со звуком, который был едва громче дыхания, Гэбриель проговорил:

— Продолжай наблюдать, Рокс. Даже если считается, что он не доставит нам хлопот, это не значит, что мы можем расслабиться.

Ладно, ладно. Дай мне посмотреть… Он в подвале. Дверь в кухне, Гейб.

Беззвучно ступая, Гэбриель прошел на кухню, его оружие было вытащено из кобуры и готово к стрельбе. Он достаточно легко нашел дверь в подвал, и его брови удивленно поднялись, когда Гейб увидел задвинутый засов.

Чтобы держать что-то внутри, а не снаружи, не думаешь? Из подвала нет другого выхода. Бишоп был прав. Они знают, что он срывался с поводка. Будь осторожен, Гейб.

Он аккуратно отодвинул засов и приоткрыл дверь. Как только Гэбриель сделал это, он услышал звук, идущий из подвала.

Кто-то напевал.

Веселенькая мелодия. Господи.

Ничего не ответив, Гэбриель медленно и осторожно спустился по хорошо освещенной лестнице вниз в очень светлый подвал. Было много белого кафеля и нержавеющей стали, а мощные светильники освещали пространство куда ярче, чем дневной свет.

Он увидел два стола из нержавеющей стали. На одном лежало тело, завернутое в пластик, отдаленно напоминающее человеческое.

Другой стол был покрыт густой свернувшейся кровью, стекающей в большой сток в полу. Мужчина со шлангом был очень похож на того, который покинул дом всего несколько минут назад. За исключением того, что он, возможно, был на несколько лет моложе, а в его внешности не было ничего военного.

Совсем.

А в глазах явно горел огонь безумия, когда он повернув голову, увидел Гэбриеля и улыбнулся.

— Привет. Би Джей сказал, что в этот раз я должен помыть все сам. Он слишком устал прошлой ночью. Вас братишка послал?

— Да, — сказал Гэбриель, с трудом контролируя свой голос. — Братишка послал меня. Нам нужно поехать в город, Рекс.

* * *

Рано утром Руби прокралась в спальню Бейли, чтобы проверить все еще раз. И была довольна, когда обнаружила, что один из ее охранников все еще спит. Просто чтобы убедиться, она положила руку на плечо Бейли и сконцентрировалась на несколько минут прежде, чем отойти от кровати.

Без особых усилий, она заставила кровать мерцать, а затем принять другую форму. Там где раньше были помятые простыни и спящая женщина, теперь стояла аккуратно заправленная кровать. Хорошо. Бейли будет здесь в безопасности. Пока все не закончится.

Она спустилась вниз и обнаружила на кухне Гелена. Он наливал кофе.

— Ты рано встала, — прокомментировал он.

— Я плохо спала, — призналась Руби. Она достала из буфета хлопья, молоко из холодильника, чашку и ложку. — Ты собираешь пойти отдохнуть, когда встанет Бейли?

— Вероятно, — сказал Гелен, присоединяясь к ней за кухонным столом.

Руби залила хлопья, съела несколько ложек, а затем проговорил:

— Ты не пытался прислушаться к голосам?

— Пытался, — сказал он ей. — И все равно ничего не могу понять. Я слышу только голоса, но не разбираю слов.

— Думаю, они не хотят, чтобы ты слышал их сейчас.

Он нахмурился.

— Руби, ты знаешь, откуда идут эти голоса?

— Их выпустили после того как умер Отец, — сухо сказала Руби. — До этого они просто слушали.

— Слушали? Кого?

— Тебя. Твоих друзей. Команду. Отцу нужен был шпион. Он был доволен, когда нашел их. Потому что они знали о тебе, а ты о них понятия не имел.

Гелена сковал холод.

— Руби, о чем ты говоришь?

— Твои братья.

— У меня нет братьев.

Она посмотрела на него своими слишком серьезными глазами.

— Нет, просто ты не знал о них. Твоя мать никогда не говорила тебе, что хороший человек, который вырастил тебя, не был твоим отцом. Она сделала все, чтобы об этом никто не узнал. Изменила имя, переехала далеко отсюда. Потому что твой биологический отец был… настоящим чудовищем. Он причинял боль твоей матери, и твоим братьям. Он бы сделал это и с тобой, если бы узнал о тебе. Но твоя мать хранила секрет. Пока ей не представилась возможность убежать. Она не сумела взять твоих братьев. Они были уже… неправильными. Извращенными. Из-за него. Она это знала. И хотела спасти тебя. Поэтому убежала.

— Руби…

— Я бы сказала тебе раньше, но… Я не знала, пока не попала сюда. И даже тогда все было очень туманно. На доске было так много шахматных фигур.

Холод, который он чувствовал, добрался до самой его сути. Гелен уставился на ее милое, невинное лицо со слишком взрослыми глазами и без тени сомнения верил, что она говорит правду. У него были братья. И что для него более важно, они были внутри его головы. Может уже долгое время. Шпионили за ним. И за отделом.

— Это не твоя вина, — сказала ему Руби. — Бишоп это знает. Узнают и остальные. Отец был невероятно могущественен. Он мог делать такое, чего другие не могут даже вообразить. И он все заранее спланировал.

Его профессиональная подготовка сработала автоматически, и Гелен сказал:

— Если они у меня в голове, то знают о тебе. Я должен вывезти тебя отсюда.

— Прости, — грустно проговорила Руби. — Пожалуйста, не вини себя, хорошо? Все должно закончиться не так.

— Маленькое чудовище право.

Гелен попытался вскочить, но едва смог подняться со стула, и только мельком увидел высокого мужчину, стоящего в дверном проеме, прежде чем услышал глухие звуки выстрелов из автомата с глушителем и почувствовал, как в его грудь врезаются пули.

Глава 18

Холлис сидела, обхватив кружку с кофе обеими руками, и устало смотрела на Миранду.

— Я знаю, что спала. Да и часы это подтверждают. Но у меня такое ощущение, будто я потеряла выходные или что-то в этом роде.

— По словам Риза на исцеление Дайаны потребовалось несколько часов, и огромное количество энергии. Именно так это и работает. В некоторой степени ты отдаешь часть себя. Бонни говорила мне, что это довольно удивительное ощущение.

— В данный момент я ощущаю только усталость, — задумчиво проговорила Холлис. — Значит, вы уже знаете о Сэмюеле.

— Мы догадались.

— И вы установили личность снайпера?

— Да, все части мозаики, наконец, встали на свои места, в основном благодаря информации, которую предоставил Элиот Бриско.

— Рада, что сукин сын сделал хоть что-то хорошее. Бедная Дайана.

— Да, несмотря на то, что сейчас она хорошо справляется с ситуацией, ей будет нелегко.

— Лемотт уничтожит его? Бриско?

— Вероятно. Он… беспощаден. Мы скорее всего никогда не найдем доказательств причастности Бриско, которые можно было бы предъявить в суде

— Поэтому мы позволим Лемотту вершить свою месть?

— Давай назовем это правосудием, — предложила Миранда.

Холлис кивнула.

— Мне подходит. Аминь. Так, а что насчет снайпера?

— Знать кто он — это одно. Теперь мы должны его выманить.

— И как вы — мы — собираемся это сделать?

— Приманка. — В ее ухе послышалось потрескивание, и Миранда услышала свое имя. Она протянула руку, чтобы активировать устройство связи. — Слушаю.

— Мы его взяли, — доложил Гэбриель.

— Были какие-нибудь проблемы?

— Нет, он пошел покорно как овечка. Все еще улыбается. Но подожди, пока увидишь, что у него в подвале.

— Я не могу ждать. Ты знаешь, что делать.

— Понял.

Миранда вновь коснулась устройства, затем обратилась к Холлис:

— Уверена, что готова?

— Шутишь? Я ни за что не пропущу последний акт. У меня такое чувство, что я полжизни ждала, когда упадет занавес.

— Думаю, мы все ждали. Не забудь свой бронежилет.

— Хорошо. А где Риз?

— Вместе с другими и Дином. Надеюсь, его паучье чутье работает, потому что у всех остальных огромные проблемы со сверхчувствами. Миранда допила свое кофе и поднялась на ноги. — Не подходи к командному центру. Надеюсь, я ошибаюсь, но мне кажется, что он станет целью.

— И кто им управляет?

— Никто. Увидимся снаружи. — Миранда пересекла столовую гостиницы, немного рассеяно поправляя бронежилет и кобуру на бедре, а затем вышла на крыльцо.

Она знала, что повсюду агенты, полицейские и помощники шерифа, но на улице было необычайно тихо, и это ее беспокоило.

Она вновь коснулась устройства.

— Что-нибудь есть?

Ответ прозвучал незамедлительно.

— Нет. Но Риз дергается, как и я. Что-то неправильно.

— Но вы на позиции?

— Да. Будь осторожна.

Миранда с независимым видом прогуливалась вдоль тротуара и раздумывала, не перемудрили ли они на этот раз. Однажды они уже прятали Бишопа на виду, и это сработало, но теперь внутри команды есть шпион, которого нужно перехитрить, и никто не знает, какова будет его реакция.

Пока он играл свою роль безупречно.

в нескольких ярдах от командного центра Миранда увидела Тони и Джейлин, стоящих возле входа в управление шерифа, и направилась к ним.

— Гейб будет здесь в любую минуту, — тихо сказала она.

Тони почти лениво наблюдавший за собранием на противоположной стороне улицы, в котором участвовали помощники шерифа и несколько агентов, включая Дина Ремзи, проговорил:

— Мы уверены, что он клюнет на наживку?

— Он среагирует, — сказала Миранда. — Но я не знаю, как это случится и когда.

Она увидел, как Демарко присоединился к группе полицейских, и сказал что-то, что заставило их рассмеяться.

— Нам бы сейчас видение, — пробормотала Джейлин.

— И не говори. К сожалению, на этот раз мы действуем вслепую.

Миранда хотела ответить, но передумала, увидев, что к управлению шерифа направляется мужчин в наручниках в сопровождении Гэбриеля Вульфа.

Мужчина выглядел шокируеще нормально. Около сорока, ростом чуть выше среднего, коренастого телосложения, с растрепанными темными волосами. И он улыбался.

— Почему серийные убийцы редко похожи на убийц? — вслух спросил Тони. — Господи, и в самом деле просто соседский парень. Это беспокоит.

— Он животное, — сказала Миранда. — И неважно, как он выглядит.

— О, да, без сомнения. Только…

Вдруг Миранда увидела, как Демарко резко повернулся и посмотрел в сторону деревьев на склоне горы за управлением шерифа. Почти в тоже мгновение, голова мужчины в наручниках дернулась, его лицо взорвалось, и кровь и ткань брызнули во все стороны. И когда он споткнулся и упал на тротуар, послышался грохот мощной винтовки.

Не успело стихнуть эхо первого выстрела, как раздался еще один.

А затем тишина.

Многие полицейские и агенты попадали на землю, но некоторые остались на ногах. Миранда нашла глазами Демарко и, дождавшись его кивка, медленно направилась к Гэбриелю.

— Что ж он избавил государство от проблем и сэкономил кучу денег, — безжалостно заметил Гейб. — И лишил психиатров еще одного серийного убийцы, которого они могли изучать. Думаю, не большая потеря.

Они спокойно стояли над телом казненного убийцы и, как и ожидала Миранда, к ним стали подтягиваться другие полицейские и агенты. Но ее сердце пропустило удар, когда она поняла, что среди них нет того, кто интересовал ее больше всего.

Но прежде, чем она смогла привести свои мысли в порядок, старший помощник шерифа Нейл Скэнлон вышел из командного центра, держа перед собой как щит маленькое, неподвижное тело. Руби. В лучшем случае она была без сознания, но вероятно уже мертва.

Но на ней не видно ран, может быть… Черт побери…

— Где, Би Джей, Миранда? — спросил Скэнлон, его голос был неестественно спокоен.

Не обратив внимания на глухое проклятие Гейба, Миранда сделала шаг к Скэнлону. Она знала, что с этого расстояния, вполне может подстрелить его и не задеть Руби. Если только успеет вытащить оружие и прицелится до того, как он использует свое. Даже без тяжелого бронежилета, стесняющего движения, шансы были невелики.

— Он мертв, Нейл, — ответила она таким же спокойным тоном. — Когда он выстрелил в Рекса, то выдал нам свое местоположение. Мы были готовы. Где Гелен?

— Я пустил в него несколько пуль. Но мы оба знаем, что это не задержит его надолго, верно? Хотя, достаточно для того, чтобы он не успел мне помешать. Где Бишоп?

— Это он вывел из игры Би Джея, — сдержано ответила Миранда.

Что-то безумное мелькнуло на этом суровом лице, и Скэнлон слегка перехватил Руби.

— Зуб за зуб. Я собираюсь убить ваше маленькое чудовище.

— Зачем беспокоиться? Все кончено.

— Не совсем. Если я не могу получить Бишопа…

Его рука немного переместилась, нацелив оружие прямо на Миранду. В ответ она инстинктивно отпрыгнула в сторону и упала на бок.

Грохот винтовки прозвучал практически одновременно с хлопком пистолета Скэнлона. Миранда увидела, как взорвалась его голова, увидела, как он опрокидывается и падает на тротуар, все еще прижимая к себе безвольное тело Руби. Она вскочила на ноги и побежала, и через несколько мгновений оказалась рядом с девочкой.

— Руби? Руби?

Насколько она могла судить, ран на ней не было.

Казалось, время резко замедлилось. Миранда смутно осознавала, что от гостиницы к ней мчится Холлис, отдаленно слышала топот бегущих ног и голоса, но видела лишь бледное лицо Руби.

Затем глаза девочки распахнулись, и она прошептала:

— Он… своего рода… выстрелил в меня. Все хорошо. Я… знала, что я… пешка. Должна… быть…принесена в жертву… чтобы победить. Я не могла… скрывать Бишопа… и себя тоже… Скажи Гелену… не его вина. Не расстраивайся…

Последний вздох слетел с губ, и ее голова склонилась на бок.

Миранда ощутила волну боли и подумала, что этого недостаточно, никакая боль не может искупить потерю ребенка.

— Холлис… помоги ей. Помоги Руби.

Холлис потянулась к девочке, аккуратно взяла ее из рук Миранды — а затем передала ее еще кому-то. Она говорила, но в ее словах не было смысла.

— Миранда, откинься. Легче. Позволь Гейбу помочь тебе. Господи, снимите с нее бронежилет…

— О чем ты говоришь? Я не…

И в этот момент подбежал Бишоп — его лицо было пепельно-серым. Он уронил винтовку, опустился на колени рядом с Мирандой и стал баюкать ее голову.

— Миранда…

Она посмотрела на него, желая убедить, что с ней все в порядке, но затем ощутила еще один приступ острой боли — на этот раз глубоко в животе. И поняла, что происходит. Что уже произошло.

— Нет, — прошептала она. — О, Боже… Ной, мне жаль…

А затем опустилась белая пелена, и Миранда погрузилась в тишину.

— Холлис… помоги ей, пожалуйста. — Голос Бишопа был хриплым.

Как только сняли бронежилет, Холлис положила обе руки на рану от пули в округлившемся животе Миранды. Несколько минут она сидела неподвижно, закрыв глаза, затем потрясенно взглянула на Бишопа.

— Черт. Я не могу… Бишоп, я не могу спасти его. Ребенка. Он уже ушел.

Он на мгновение прикрыл глаза, затем судорожно кивнул.

— Знаю. Просто… помоги Миранде.

Холлис кивнула в ответ и снова закрыла глаза, чтобы сконцентрироваться и собрать всю имеющуюся внутри нее энергию, и направить ее на исцеление…

* * *

— Чувствуешь себя лучше? — спросил Риз, садясь рядом с Холлис на большой диван в холле гостиницы.

— Энергия понемногу возвращается. Но медленно. Я в порядке. Все еще беспокоюсь о Миранде. Я должна быть в больнице…

— Нет, не должна. Ты должна оставаться здесь и восстанавливать свои силы. Кроме того, думаю, мы все знаем, что сейчас Бишопу и Миранде лучше побыть одним. Они скорбят.

— Да. Да, конечно. Я слышала слова врача, что Миранда была как минимум на пятом месяце. Это не было заметно.

— Это все ее свободные свитера. И бронежилет специально был сделан чуть длинней спереди.

— Ее не должно было быть здесь.

— Вероятно, нет. Но они все время просчитывают возможный риск, эти двое. Умерло очень много людей, и они чувствовали ответственность. Они знали, что тела были приманкой, чтобы заманить в ловушку Бишопа и ООП. И не могли уйти. Убийства не прекратились бы, если бы мы их не остановили.

Холлис медленно кивнула.

— Я знаю, что они лучше всего работают как команда. И знаю, что они взвешивают риски. И они взяли на себя этот риск. И все же… Я жалею, что не смогла сделать для них больше.

— Холлис, вероятно ты спасла Миранде жизнь. Ты сделала так, что однажды она вероятно вновь забеременеет. Но ты не могла спасти ребенка. Пуля причинила слишком большой вред. Он уже был мертв.

— Я знаю, знаю. Просто… Мне жаль их. Потерять собственного ребенка и Руби — не знаю, простит ли себя Бишоп когда-нибудь.

— Они сделали все что могли, чтобы обезопасить Миранду. Бронежилет должен был ее защитить. И вероятно сделал бы это, если бы она не бросилась в сторону. Подготовка и инстинкты на этот раз ее подвели. А Руби… Что ж, может Бишопу и не должен прощать себя за это.

Холлис посмотрела на него.

— Ты действительно так думаешь?

Демарко помедлил, затем покачал головой.

— Я не знаю. Как и не знаю, станет ли Гелен когда-нибудь прежним, после того, как обнаружил, что братья из ада использовали его как подзорную трубу.

Холлис вздрогнула.

— Да, это жестко. То есть я рада, что в команде нет предателя, но обнаружить, что у тебя есть… было три старших брата с серьезными умственными отклонениями, и так достаточно травматично. А уж узнать, что тебя использовали для шпионажа за твоей же командой. И в завершение быть застреленным большим братом Нейлом. Это уже перебор.

— Да. Семья.

Холлис снова посмотрела на Демарко, пытаясь определить, что это — сарказм или констатация факта. Она прочистила горло.

— Хм… послушай.

— Да?

— Я смутно приминаю, как прошлой ночью в больнице говорила… какие-то действительно странные вещи. Я была такой уставшей. После того как исцелила Дайану.

Демарко поднял бровь и посмотрел на нее.

— Я не припоминаю ничего странного.

— Нет?

— Нет.

Холлис почувствовала облегчение. Огромное облегчение, хотя некоторые сомнения у нее все-таки остались. Я спрошу Дайану. Или нет.

— Ладно. Тогда хорошо.

Он посмотрел на нее.

— Тебя мучает еще что-то. Что?

— Ты будешь смеяться.

— Настолько плохо? Впрочем, я сейчас совсем не против посмеяться.

Холлис нахмурилась, а затем проговорила:

— Мне как-то неуютно осознавать, что тебя могут выдернуть с небес. То есть… это же небеса. То есть вообще ничего святого не осталось?

— О чем ты говоришь? — Он был терпелив, но его голос звучал немного удивленно.

— Очевидно, что бедную мать Дайаны выдернули с небес и послали обратно, чтобы остановить ее отца. Разве это не безумие?

— Да уж.

Теперь настала очередь Холлис посмотреть на Риза.

— Ты мне не веришь.

— Прости. Дело не в тебе, просто я не верю в существование небес.

— Ну, я и сама не уверена в их существовании. Фактически, теперь я сомневаюсь еще больше, потому что если тебя могут выдернуть с небес…

Холлис посмотрела на дверь и резко замолчала, ее глаза расширились. Демарко видел, как у нее по руке побежали мурашки, и ощутил ее эмоции, но не мысли.

Изумление. Любопытство. Счастье. Своего рода удовлетворение.

И благоговение.

— Руби, — прошептала она.

Он подождал, пока Холлис не моргнула, будто пробуждаясь ото сна, и сказал:

— Ты видела ее дух. Она в порядке?

— Она больше чем в порядке. Вау.

— Ты все время видишь духов? — Полюбопытствовал он.

— Да. — Холлис с улыбкой посмотрела на него. — Но впервые в жизни я увидела кого-то… с крыльями.

Эпилог

Было первое июня, когда Сонни Ленокс вышел из комы. Врачи были поражены, но, пытаясь сохранить лицо, заявили, что у пациента все-таки был небольшой шанс выйти из больницы. Тем не менее, три месяца в коме после автомобильной аварии… Большинство пациентов с подобными травмами никогда не приходят в себя.

Иногда способность человеческого тела исцелять себя — поражает.

Сестринский персонал — куда более прямой — шептался, что после всего случившегося человек просто не может остаться нормальным. В нем обязательно что-нибудь изменится.

Но пациент был достаточно нормален, чтобы спустя всего пять дней сказать несколько слов одной журналистке, которой администрация больницы позволила его навестить. Был достаточно нормален, чтобы улыбаться и есть самостоятельно почти с самого первого дня. Он мог сам одеваться. И с совсем небольшой помощью ходить.

Он посвятил себя физиотерапии, усердно работая каждый день, чтобы вновь обрести подвижность и независимость. Он был тихим, вежливым, безропотным. И медсестры любили его.

Они были опечалены тем фактом, что похоже у Сонни Ленокса нет семьи и даже друзей. За все время его пребывания в больнице у него не было ни одного посетителя. Когда он вышел из комы и смог говорить, то рассказал им, что одинок. А в город переехал незадолго до аварии. Он еще даже не нашел квартиру, поэтому жил в мотеле. И не сомневается, что управляющий уже давно упаковал его скудные пожитки и отправил их на благотворительность. Или продал.

Хотя, все хорошо. Он справится.

Медсестры, почувствовав к нему еще большую жалость, собрали в старую вещевую сумку кое-какую поддержанную одежду и скинулись на новое нижнее белье. По крайней мере, у него хоть что-то будет по выходе из больницы.

Потребовалось больше шести недель интенсивной терапии, чтобы доктора заявили, что готовы его выписать. Собираясь уходить, молодой мужчина улыбался и благодарил всех за помощь. А когда они подкатили его к двери, он смог подняться и уверенной походкой выйти из больницы, держа в руке сумку.

Он не оглянулся.

В ношеной одежде, со старой сумкой в руках, он шел медленно, но решительно. Мужчина четко знал куда идет. По дороге ему пришлось несколько раз присаживаться на скамейку, чтобы отдохнуть, так как его силы были еще далеко не те, какими должны быть. И какими, в конце концов, будут. Ему потребовалось больше часа, чтобы дойти до узкой улицы рядом с центром города — она еще не была «оживлена» деньгами.

Здесь находились старые жилые дома еще не признанные аварийными, но уже заколоченные, старая церковь с красочными и грубыми граффити на стене и ветхая миссия, где небольшая группа преданных гуманистов делала все, что могла, чтобы накормить и дать крышу бездомным.

Он остановился за полквартала и несколько минут изучал миссию, затем приблизился.

Перед входом стоял молодой человек с рекламными листками и напряженным выражением лица. Он пытался поговорить с немногими прохожими, которые спешили мимо, не обращая на него внимания. Не удавалось ему заинтересовать и постоянных посетителей миссии, они быстро проходили внутрь, думая только о том, чтобы опередить других и получить еду и койку.

Но молодой человек был настроен решительно.

— Сэр! Сэр, вы приняли Иисуса Христа как своего спасителя?

Сонни Ленокс одно долгое мгновение смотрел на него, и от его глаз исходило странное неживое сияние, а затем улыбнулся.

— Да. Я принял. И я с удовольствием расскажу вам свою Историю.

Примечания

1

Произвольное от:

«…И в небе и в земле сокрыто больше,

Чем снится вашей мудрости, Горацио…»

У. Шекспир «Гамлет» (Пер. Лозинского).

(обратно)

2

Норман Бейтс — вымышленный персонаж, психопат, страдающий раздвоением личности, созданный писателем Робертом Блохом, персонаж знаменитого триллера Альфреда Хичкока «Психо». Управляет мотелем.

(обратно)

3

См. Леденящий ужас.

(обратно)

4

См. Послание из ада (Одержимая).

(обратно)

5

«Глок» — был разработан австрийской фирмой Глок для Австрийской армии, при этом это был первый опыт создания пистолетов для данной фирмы. Тем не менее, пистолет получился чрезвычайно удачным, надежным и удобным, и был принят на вооружение в австрийской армии. Помимо этого, Глок занял место среди самых популярных пистолетов для полиции и самообороны.

(обратно)

6

Кудзу — волокнистое пищевое, лекарственное и кормовое растение; на юге США использовалось для предотвращения эрозии почв; в настоящее время — широко распространенный сорняк.

(обратно)

7

См. Кровавые грехи.

(обратно)

8

Охотничья беседка

(обратно)

9

«ВД-40» — Товарное название многофункционального препарата для антикоррозийной защиты и смазки трущихся поверхностей. Обладает водоотталкивающим действием.

(обратно)

10

См. Не повторяй ошибок.

(обратно)

11

Блу Ридж — ГОЛУБОЙ ХРЕБЕТ — в составе горной цепи, включающей Чёрные и Дымные горы, образует юго-восточную окраину Аппалачей. Протяжённость более 1000 км, макс. высота 2037 м (г. Митчелл). Покрыт широколиственными и хвойными лесами, в межгорных впадинах и котловинах луга. Является природным заповедником.

(обратно)

12

Царский размер — стандарт матрасов (кроватей и диванов-кроватей), а также постельных принадлежностей. Размер промежуточный между королевским и «полным».

(обратно)

13

Библейское — При побеге из Содома, несмотря на предупреждения, жена Лота оглянулась и была превращена по воле Бога в соляной столб

(обратно)

14

См. Кровавые сны.

(обратно)

15

Дороти Гейл — персонаж детской книги Ф. Баума «Волшебник страны Оз» и ее продолжений. С некоторыми изменениями книга известна как «Волшебник Изумрудного Города».

(обратно)

16

См. Леденящий ужас.

(обратно)

17

См. Кровавые грехи.

(обратно)

18

См. Смысл зла.

(обратно)

19

Вульф — волк в переводе.

(обратно)

20

См. Кровавые сны.

(обратно)

21

Защищать и служить — девиз полиции США.

(обратно)

22

Красная охра — естественная минеральная краска. Основные компоненты гидроксид железа и глина. Благодаря невысокой стоимости широко применяется для приготовления красок, шпатлёвок и грунтовок.

(обратно)

23

См. Кровавые грехи.

(обратно)

24

Сёрвайвелист — участник движения за выживание (в условиях ядерной войны, террора банд и т. д.).

(обратно)

25

«Эта прекрасная жизнь» — фильм 1946 года, экранизация произведения Филипа Ван Дорена Стерна «Величайший подарок». Джордж Бэйли, житель небольшого городка, настолько расстроен бесчисленными проблемами и долгом перед местным банкиром, что подумывает о самоубийстве в канун Рождества. И вот Джордж готовится прыгнуть с моста, но вместо этого спасает своего ангела-хранителя, который явился получить свои крылья. Клэренс показывает ему, как плохо бы стало в Бедфорд Фоллз без него и его добрых поступков. Наполненный радостью, Джордж идет домой к своей любящей семье и друзьям, с которыми забывает обо всех заботах, а жители городка помогают ему деньгами — несут у кого сколько есть.

(обратно)

26

Раскладное кресло

(обратно)

27

См. Леденящий ужас.

(обратно)

28

Счетчик Гейгера — прибор для обнаружения и измерения силы радиации путем подсчета количества обнаруженных ионизированных частиц.

(обратно)

29

«Кольцевая» — магистральная окружная дорога вокруг столицы США г. Вашингтона. Строительство закончено в 1964 году.

(обратно)

30

А. Конан-Дойл «Знак четырех».

(обратно)

31

См. Леденящий ужас

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Эпилог

Реклама на сайте