«В лесной чаще»

Наверное, это просто был чей-то мерзкий черный пудель. Но меня всегда тревожила одна мысль… А что, если на самом деле это был он — он, который счел меня недостойным?

Представьте лето из детского кино, снятого в маленьком городке в конце пятидесятых годов. Не чахлое ирландское лето с водянистыми тучками и мелким дождичком, какое любят ценители местного колорита, а полнокровное, обжигающее горло, с ослепительной синью над головой. Лето, взрывающееся на языке терпкой зеленью травы и соленым потом, свежими бисквитами с брызжущим во все стороны ванильным кремом, теплым лимонадом, который пеной вылетает из взболтанных бутылок. Лето щекочет кожу велосипедным ветерком и божьей коровкой, ползущей по ноге, врывается в грудь ароматом скошенного луга и вывешенного во дворе белья, звенит и рассыпается треском, писком, зудом и звоном певчих птах, шмелей, жуков, густой листвы, шлепками по волейбольному мячу и звонкой считалкой на поляне: «Раз, два, три!» Лето, которое никогда не кончается. Утром оно встречает нас фонтаном из поздравительных открыток и стуком в дверь — за ней стоит твой лучший друг, — а вечером провожает затяжными сумерками, когда в дверном проеме маячит мамин силуэт, зовущий тебя в дом, и в кружевах древесной тени снуют черные нетопыри. Вечное лето в зените своего расцвета.