«Бег к смерти»

В основу повести положены реальные события. Однако все имена, фамилии, прозвища главных действующих лиц, названия фирм, улиц и т. д., а также место и время действия изменены. Любые совпадения случайны.

ГЛАВА 1

ЧЕТВЕРГ, 20 МАЯ 1999 ГОДА, г. МОСКВА

– Бой с пьянством приобретает затяжной оборонительный характер! – мрачно изрек высокий тридцатипятилетний мужчина в одних спортивных штанах, с развитой мускулатурой, бульдожьей челюстью, пухлым брюшком (скрывавшим, правда, железные мышцы отлично натренированного пресса) и багровым шрамом на правой стороне волосатой груди – следом годичной давности пулевого ранения. Произнеся вышеуказанную тираду, он поскреб заросшую густой щетиной щеку, окинул недобрым взглядом груду пустых бутылок на полу, вытащил из битком набитого целлофанового пакета полную бутылку марочного грузинского вина, откупорил, разлил по двум стаканам, обернулся к двадцатипятилетнему ладно скроенному парню в опрятном джинсовом костюме и со скорбным вздохом предложил:

– Ну, вздрогнем?

– Ага, вздрогнем! – рассмеялся тот, залпом проглотил свою порцию и взял с тарелки половину очищенного апельсина.

Тридцатипятилетнего звали Виталием Федоровым. Он являлся начальником службы безопасности крупной преуспевающей фирмы «Славянка», а двадцатипятилетний Андрей Кошелев (его сосед по дому из второго подъезда) на протяжении полугода трудился под непосредственным руководством Виталия, лишь недавно уволился из СБ в связи с переходом на другую работу и сегодня решил навестить бывшего шефа, «согласно оперативным сведениям» четвертые сутки напролет отмечающего день рождения. (Андрей сызмальства обожал халяву.)

Оба сидели на застеленном вышитым покрывалом диване. Перед ними стоял накрытый клеенкой журнальный столик, на котором были в беспорядке расставлены тарелки с разнообразными фруктами и лишенными бумажно-фольговой оболочки плитками шоколада.

– Дрянь вино! – сварливо проворчал Федоров, подозрительно рассматривая пузатую, узкогорлую, украшенную нарядной этикеткой посудину. – Ма-роч-но-е! Тьфу!!! Одно название только, а в действительности голимая отрава.

– Виталий Николаевич не с той ноги встали! – насмешливо заметил Кошелев. – Привередничают!

– А ты чего хотел? – болезненно скривился Виталий. – С шестнадцатого числа не просыхаю! Состояние – хуже не придумаешь: кишки слиплись, внутренности в узел завязались, жратва в глотку не лезет, состояние омерзительное, тело словно ватное! Вмажешь грамм двести пятьдесят – вроде легче становится минут этак на двадцать... потом опять мрак кромешный. И-и-эх! Жизнь – жестянка! А ну ее в болото! Кстати, чтоб не базарил, будто я тебя спаиваю, пусть отныне каждый сам себе наливает!

С этими словами Федоров набулькал полстакана, с видимым отвращением выпил, без вкуса погрыз яблоко, прикурил сигарету и глубоко затянулся.

– Смотри, такими темпами скоро сопьешься, деградируешь, синюшником станешь! С бухлом надо поаккуратнее! Посдержаннее! – назидательно произнес Андрей и тем не менее свойстакан наполнил до краев. Виталий выразительно фыркнул, но от комментариев воздержался. Беспощадный деспот во всем, что касалось службы, в личныхотношениях с подчиненными (как с бывшими, так и с настоящими) он отличался определенным либерализмом. В разумных пределах, разумеется. Между тем слегка захмелевший Кошелев впал в обличительный раж:

– Допустим, тебе сию секунду позвонят да вызовут на работу. Положим, стряслась беда! Срочно требуется присутствие начальника службы безопасности! – жадно выхлебав вино, продолжал он развивать антиалкогольную тему. – А куда ты годен? Сам жаловался: тело словно ватное, внутренности в узел завязались!.. Какой из тебя, к лешему, боец, не говоря уж о стрельбе, если вдруг придется оружие применять? Пропадешь ни за грош! В таком состоянии, как сейчас, – не в обиду будь сказано, – даже я с тобой справлюсь!

– И ты, Андрюша, стопроцентно уверен в собственной правоте? – сощурился Федоров.

– Естественно! – горделиво кивнул Кошелев.

– Тогда устроим небольшую проверочку. – На губах Виталия мелькнула лукавая усмешка. – Если ты не ошибся и действительно сумеешь со мной справиться, мстить потом не стану. Слово даю!

– О'кей! – с некоторой надменностью в голосе согласился Андрей, вставая с дивана и отходя в дальний, свободный от мебели угол комнаты. – Сильно бить не буду. Обещаю!

– Нет, родимый, лупи во всю мочь. Игра должна вестись по-честному! – возразил Федоров, с кряхтеньем поднялся на ноги и неторопливо, вразвалку приблизился к Кошелеву. – Начинай! – вяло предложил он.

Андрей незамедлительно обрушил на челюсть бывшего начальника мощный боковой удар справа. Вернее, попыталсяобрушить. На долю секунды опередив его движение, Виталий стремительно выбросил вперед обе руки одновременно. Левая накладкой ладони на бицепс погасила удар в зародыше и жестко сдавила мышцу, а три пальца правой железной хваткой вцепились Кошелеву в кадык. Андрей захрипел.

– Вот видишь, дружок, излишняя самоуверенность сгубила многих, – наставительно молвил Виталий. – Одно движение моей правой – и ты труп с вырванным кадыком. Никакая реанимация не спасет! Однако я не хочу тебя убивать, а потому... – Федоров неожиданно разжал оба захвата, самбистской подсечкой усадил парня на пол и, пружинисто присев, чуть коснулся (сверху наискосок) ребром ладони переносицы Андрея.

– В реальном бою – верный нокаут, – спокойно констатировал он, вернулся обратно на диван и потянулся за откупоренной бутылкой.

– К-к-круто! – заикаясь, пробормотал ошарашенный Кошелев. – Н-не ож-жи-жидал!

– Присаживайся. Промочи глотку! – миролюбиво окликнул его Виталий. – Болит небось?

– В чем дело? – заглянув в комнату, недовольно спросила жена Федорова Татьяна, ровесница Андрея. – Опять буянишь?

– Молчи, женщина, когда мужчины общаются! – беззлобно огрызнулся Виталий. – На кухню шаго-о-о-ом марш!

Укоризненно покачав головой, федоровская супруга удалилась. Тем временем Кошелев, разминая помятое горло, осторожно пристроился рядом с бывшим шефом. Выглядел Андрей уныло и пристыженно.

– Круто! – хрипло повторил он.

– Надеюсь, меткость мою проверять не станешь? – едва заметно улыбнулся Федоров. – Не хотелось бы, знаешь ли, стрелять в квартире. Соседи неправильно поймут, а на улицу тащиться в облом!

– Боже упаси! – испуганно встрепенулся Кошелев. – Я был не прав! Извини, пожалуйста!

– Ладно, забудем, – примирительно махнул рукой Виталий. – А самочувствие, правда, хреновое. Проклятая пьянка!.. Ну, вздрогнули!

Чокнувшись с Федоровым, Андрей залпом осушил полный стакан. Виталий с гримасой отвращения на лице выцедил сквозь зубы не больше трети.

– Чем теперь занимаешься? – лениво полюбопытствовал он.

– Машинами. С Тарасом Лычковым, – неохотно ответил Кошелев.

– Уточни!

– Покупаем, растаможиваем, оформляем, перепродаем, определенный процент имеем.

– Часом, не краденые? – с сомнением покосился на Андрея Виталий.

– Ни-ни! Все путем! И с ментами завязки конкретные!

– Вот это-то как раз и настораживает.

– А где твоя кошка Машка? – поспешил сменить неприятную для него тему Кошелев.

– Прячется в соседней комнате. Опасается меня пьяного, – смущенно пояснил Федоров. – В прошлый запой, месяца три назад, я случайно (хоть убей, не помню как) опрокинул на бедняжку пепельницу. Слава богу, холодную, без тлеющих окурков. Всю ее белоснежную пушистую шубку перепачкал! Жена отмывать замучилась! С тех пор Машка, если я бухаю, старается держаться от пьяной свиньи подальше. Приходит, лишь когда протрезвею... И правильно делает! – Виталий в сердцах треснул себя кулаком по плотной ляжке. – Пора, блин, завязывать! Достаточно попил! Здоровья ни хрена не осталось, да и вообще... противно! Заглянешь утром в зеркало – вылитая обезьяна! А уж вылезать из штопора – у-у-ух!!! – Мускулистые плечи главного секьюрити «Славянки» зябко передернулись.

– По поводу здоровья ты явно скромничаешь! – указав на литые мышцы Федорова, а также многозначительно потрогав собственное горло, сказал Кошелев.

– Ах, это!.. – досадливо поморщился Виталий. – Запомни, пацан, элементарную истину: физическая сила плюс умение драться – одно, а здоровье в прямом смысле слова – совершенно другое! Да, фигурально выражаясь, бошки откручивать я не разучился, даже с тяжелого бодуна не промахнусь в тебя из пистолета с пятидесяти метров, но... внутренние органы – сердце, печень, почки и так далее – никуда не годятся! В один прекрасный день (или ночь) могут с перепою совсем отказать... Смерти я особо не боюсь, однако не хотелось бы явиться на суд божий в пьяном, непотребном состоянии.

– А у меня запоев не бывает, – самодовольно похвастался Андрей. – И похмелье поутру мизерное, терпимое.

– Десять лет назад я мог сказать про себя то же самое, – угрюмо отозвался Федоров.

– Тогда закодируйся от алкогольной зависимости! – допивая оставшееся в бутылке вино, посоветовал Андрей. – Хочешь, познакомлю с высококлассным специалистом в данной области? Мать Тараса Лычкова – Лилия Петровна превосходный экстрасенс!

– Идиот! – не сдержавшись, рявкнул Виталий. – Ты хоть понял, что сморозил?!

– А в чем проблема? – оторопел Андрей.

– А в том!.. – В светлых, серо-стального оттенка глазах начальника СБ фирмы «Славянка» плеснулась ярость. – Все кодировщики, экстрасенсы, они же «психотерапевты», они же «народные целители», они же знахари и так далее и тому подобное – на самом деле обыкновенные колдуны! Слуги дьявола, и ждать исцеления от них бесполезно! Совсем напротив, отступившись от бога, обязательно погубишь и душу, и тело!.. Да-да, знаю, я отнюдь не святой, пьяница, грешник... Тем не менее господа никогда не предавал и предавать не собираюсь! – Виталий бережно поцеловал алюминиевый нательный крестик.

– Стало быть, продолжишь квасить запоями? – с изрядной долей ехидства осведомился Кошелев.

– Нет, – отрицательно покачал головой Федоров. – Брошу, но... по-другому! Не обращаясь за «помощью» к нечисти. Попытаюсь завязать самостоятельно, если не получится – поеду в Серпухов в Высоцкий монастырь к иконе «Неупиваемая чаша»[1].

Несколько минут в комнате висело напряженное молчание.

Федоров, играя желваками, сосредоточенно рассматривал ногти на руках, а Кошелев горько сожалел в душе, что раздразнил «этого фанатика». Андрей хорошо помнил, как однажды Виталий, услышав из уст одного их общего знакомого, некоего Николая Стрельцова крайне непочтительное, оскорбительное высказывание об Иисусе Христе, не вступая в дискуссию, моментально заткнул Николаю рот страшным ударом мозолистого кулака. Стрельцову пришлось потом долго лечиться от тяжелого сотрясения мозга и вставлять шесть передних зубов... С детства крещенный, даже постоянно носящий на груди золотой православный крест, Кошелев тем не менее относился к христианской вере равнодушно, предпочитал не задумываться о мистической подоплеке человеческого бытия, интересовался исключительно предметами материальными, а к «оголтелому фанатизму» недавнего начальника относился резко негативно. У него буквально вертелся на кончике языка колкий язвительный ответ «религиозному фанатику», однако, памятуя о печальной участи Стрельцова, Андрей предпочел воздержаться от чреватого серьезными увечьями остроумия.

– Пора закругляться! Время – двенадцать ночи! – совладав с нервами, сказал наконец Виталий. – Постараюсь выспаться, завтра побреюсь, отмокну в горячей ванне, оттянусь чаем, минералкой... Короче, буду в норму приходить.

– У тебя много вина осталось, – проверив пакет, сообщил Андрей. – Как с ним поступишь?

– Сунь куда-нибудь с глаз подальше, – равнодушно бросил Федоров. – Пускай лежит до лучших времен. Авось не прокиснет! – Виталий вынул из пачки сигарету и принялся возиться с почему-то закапризничавшей зажигалкой. Андрей положил пакет в платяной шкаф, по ходу украдкой припрятав за пазухой одну из четырех нераспечатанных бутылок.

– Слышь, Андрюх, не в падлу, выкинь по дороге пустую посуду, – раскурив-таки сигарету, попросил бывшего сотрудника Федоров.

– Ноу проблем! – ослепительно улыбнулся Кошелев.

– Ну прощевай! – когда Андрей набил стеклотарой принесенный Татьяной пакет, протянул ему твердую ладонь Виталий. – А с Лычковым, коли Тарасова мать и впрямь колдунья, расстанься как можно скорее! Не шути с огнем!

– Конечно-конечно! – направляясь к двери, заверил Кошелев.

ГЛАВА 2

ПЯТНИЦА, 21 МАЯ 1999 ГОДА

Пробудившись на следующее утро, Андрей словно в наказание за недавнюю похвальбу о «мизерном похмелье» почувствовал себя на редкость паршиво. Ослабевшее тело налилось свинцом, трещала голова, ссохшееся горло першило, губы запеклись, покрылись белым налетом, перед слезящимися глазами клубился мутный, грязноватый туман... С болезненным охом усевшись на постели, он с натугой припомнил события предшествующей ночи. Выйдя из подъезда Федорова, Кошелев, поленившись сходить на расположенную в ста метрах от дома помойку, швырнул сумку с пустыми бутылками под первый попавшийся куст. Затем на одном дыхании вылакал из горлышка уворованное вино, изрядно прибалдел, прогулялся по окрестностям, обнаружил в тенистом уголке на лавочке компанию знакомых ребят, распивающих водку, подсел к ним, вмазал на халяву полтора стакана, окосел окончательно, спотыкаясь, добрел до своей квартиры, с грехом пополам разделся и завалился спать.

– Твою мать! – простонал Андрей, ощупывая помятую, припухшую физиономию. – Споил проклятый Виталька! Чтоб ему, засранцу, бухлом подавиться!

Часы показывали половину девятого. В незашторенное окно вливались ясные лучи майского солнца. В квартире было тихо. Родители уже ушли на работу. «В десять надо нарисоваться у Лычковых, – подумал Кошелев. – Тарас говорил, работенка выгодная намечается. Елки-моталки! До чего ж хреново!» Титаническим усилием воли Андрей принял вертикальное положение, сипло матюгаясь, прошел в ванную и для начала сунул всклокоченную гудящую голову под струю холодной воды.

* * *

Семейство Лычковых обитало на втором этаже двенадцатиэтажной одноподъездной кирпичной башни, расположенной на углу улицы Гороховой в десяти минутах езды на метро от жилища Кошелева. Дверь Андрею открыла сама Лилия Петровна – среднего роста полная румяная женщина лет пятидесяти с пронзительными черными глазами.

– Ты, Андрюша, опоздал на пять минут, – густым бархатным голосом произнесла она. – Нехорошо, мой милый! Некрасиво! Точность – вежливость королей!

Кошелев сконфуженно промолчал и виновато потупил глаза. Мадам Лычкова являлась подлинным руководителем машинного бизнеса Тараса, в котором на второстепенных ролях с недавних пор участвовал Андрей, ее слово оказывалось решающим при проведении любого мероприятия, и только прочные связи Лилии Петровны с местной милицией помогали молодым людям благополучно избегать конфликтов со стражами порядка (Федоров вчера угадал правильно: Тарас промышлял крадеными автомобилями). Госпожа Лычкова отличалась тяжелым, властным характером, могла вспылить, вплоть до битья посуды, из-за малейшего пустяка, и проштрафившийся Кошелев со страхом ожидал от Лилии Петровны суровой выволочки, однако на сей раз обошлось.

– Разувайся да проходи в столовую. Позавтракаешь с нами, – сменив гнев на милость, предложила она смущенному парню и, развернувшись массивным задом, уплыла на кухню.

Стол ломился от обильного угощения, домашние свежеиспеченные булочки, пирожки с мясом, с капустой, с яблоками, нарезанная аккуратными ломтиками ветчина, плюшки, торт «Птичье молоко», разнообразное печенье, в основном домашнее, несколько сортов шоколадных конфет, взбитые сливки, варенье в стеклянных вазочках...

Лилия Петровна восседала во главе стола спиной к окну. По правую руку от нее томно жевала крохотный кусочек печенья худенькая, блондинистая, абсолютно не похожая на мать пятнадцатилетняя Алиса, по левую – жадно лопая все подряд, усердно работал челюстями низколобый широкоплечий Тарас. Андрей пристроился сбоку. Есть ему по понятным причинам не хотелось. Кошелев лишь прихлебывал маленькими глоточками кофе со сливками.

– Не нравишься ты мне сегодня, Андрюша! – внимательно понаблюдав за ним, сказала Лилия Петровна. – Ты не заболел?

– Почти! – вымученно усмехнулся Кошелев.

– То есть?! – приподняла темные дугообразные брови Лычкова.

– Перебрал накануне, – со вздохом сознался Андрей. – Наведался в гости к бывшему начальнику Виталию Федорову, отмечавшему день рождения, ну и... сами понимаете!

Агатово-черные глаза почтенной дамы недобро сверкнули.

– С плохими людьми водишься, мальчик! – В бархатном голосе Лилии Петровны зазвучали надрывные, злые нотки. – Кстати, тебе известно, при какихобстоятельствах Виталика подстрелили год назад?

– Приблизительно... по слухам, – неуверенно промямлил Кошелев. – Ребята рассказывали, будто бы Федоров помешал трем грабителям в масках взломать запертую церковь. Один из них выстрелил Виталию в грудь. Тот, прежде чем упасть, успел ответить пулей в живот из табельного «макарова», после чего грабители захватили раненого товарища, запрыгнули в машину и умчались на предельной скорости. Беглецов не нашли. Уголовного дела на Федорова милиция заводить не стала, поскольку не менее десяти свидетелей высказались в его пользу... Вроде так!

– Вроде Володи, похоже на ружье! – завизжала госпожа Лычкова. Округлое, обычно румяное лицо Лилии Петровны пожелтело, затряслось от ненависти. – Все вранье! Все!!! Федорова элементарно отмазал хозяин «Славянки» Витька Борисов! Та еще сволочь! Мерзавец, подлец законченный! Свидетелей купили с потрохами. Ментам дали на лапу! Сочинили красивую «героическую» версию! А в действительности этот сумасшедший мракобес набросился, как бешеный пес, на невинных людей, мирно прогуливавшихся по улице. Несчастным жертвам пришлось спасаться бегством, старательно запутывая следы. А мужчина, в которого твой подонок всадил пулю, умер спустя два часа в страшных мучениях. Поганцу Витальке крупно повезло, что угостили его из «ТТ»[2] и пуля прошла навылет. Иначе б давно могильных червей кормил, сукин кот! Теперь уяснил истинное положение вещей, дубина стоеросовая?!

– Д-д-да! – выдавил растерянный, напуганный гневом работодательницы Кошелев. – П-простите, я н-не з-знал! М-меня обманули. Ввели в заблуждение.

Андрею почему-то даже не пришло в голову немного поразмыслить над некоторыми любопытными вопросами. Во-первых, откуда Лычковой известно столько подробностей: марка пистолета, из которого ранили Виталия, факт мучительной смерти раненого мужчины, увезенного друзьями в неизвестном направлении? Во-вторых, почему у «невинных людей, мирно прогуливавшихся по улице», оказался наготове отнюдь не табельный «ТТ»? А также с какой стати «несчастные жертвы» не только не обратились за помощью в правоохранительные органы, но, по словам Лычковой, спасались бегством, старательно запутывая следы?

– Простите!.. Простите!.. Простите!!! – угнетаемый страхом потерять «хлебную непыльную» работу, как обезумевший попугай, твердил он.

Прекратив орать, Лычкова внимательно осмотрела бледного перетрусившего мальчишку. Результаты осмотра удовлетворили Лилию Петровну. Взгляд ее смягчился, на лицо вернулся румянец, а в мозгу сформировался некий хитроумный план.

– Тебе, Андрюшенька, придется избавиться от тяги к спиртному, – нежно проворковала она. – Причем незамедлительно. Потенциальным алкоголикам наша семья доверять не может. Ведь для успешных занятий бизнесом необходима ясная, постоянно трезвая голова! И за руль под хмельком садиться нельзя. Надеюсь, ты согласен исцелиться?

– Конечно! – порывисто воскликнул Андрей. – Но как?

– Очень просто! – покровительственно рассмеялась Лычкова. – Короткий сеанс психотерапии – и ты полностью здоров! Я неплохой специалист в данной области! Разве ты забыл? Если не возражаешь, то проведем курс лечения здесь и сейчас. Это отнимет совсем немного времени. Успеете с Тарасиком по делам. И похмелье заодно пройдет. Станешь как новенький! Ну, согласен? – напористо переспросила она.

Кошелев с готовностью закивал. Предостережение «сумасшедшего мракобеса» насчет кодировщиков-«психотерапевтов» Андрей не воспринимал всерьез. Ни вчера, ни тем более сегодня, после всего услышанного. Перспектива же мгновенно отделаться от тяжелого, выматывающего душу похмелья особенно прельщала парня. «Стану как новенький! – в телячьем восторге подумал он. – Ура-а-а!!!»

– Пошли! – грузно поднимаясь со стула, сказала Лилия Петровна. – Но предварительно сними с тела, в первую очередь с груди, металлические предметы[3]. Они экранируют энергетические поля! Механически расстегнув цепочку, Кошелев небрежно швырнул на стол крест и бездумно, словно баран за стадом, поплелся за толстым задом «психотерапевта»...

* * *

Лычкова отвела «пациента» в дальнюю маленькую комнату с наглухо зашторенными окнами, уложила на диван, зажгла семь черных свечей в серебряном подсвечнике, поставила его на тумбочку в изголовье больного, взяла в руки темный блестящий шар и занялась непосредственно «исцелением».

– Отключи волю, интеллект, отбрось посторонние мысли, смотри на шар, – монотонно приказывала она. – При счете «десять» ты уснешь и проснешься абсолютно здоровым... Раз... два... три...

Андрей вырубился на цифре «шесть». Веки Кошелева сами собой сомкнулись. Черты лица застыли как у покойника.

«Слабохарактерный тип, легко поддается внушению! – с дьявольским торжеством подумала ведьма. – Крестик сорвал с шеи беспрекословно! В бога фактически не верит, хотя крещеный! Чу-у-удесно!!! Щенок – идеальный объект для зомбирования! Ха-ха-ха! Ты, дурачок, славно на меня поработаешь, с рук будешь кушать, на задних лапках скакать и, главное, мерзавца Федорова укокошишь!»

Дело в том, что Лилия Петровна вот уже год как затаила лютую злобу на Виталия. Вопреки лживым утверждениям Лычковой, начальник службы безопасности фирмы «Славянка» вовсе не набросился бешеным псом на «невинных людей, мирно прогуливавшихся по улице», а действительно предотвратил попытку ограбления и осквернения православного храма членами пресловутой «Российской церкви сатаны», один из которых – смазливый тридцатилетний хлыщ Жорж Адамский – являлся последним бесплатным любовником похотливой мадам! Именно он прострелил грудь Федорову, получив в ответ смертельное ранение в брюшную полость. Ярости Лилии Петровны не было границ. Поначалу сгоряча она вознамерилась навести на Виталия страшную порчу, однако, немного поостыв, досконально взвесив все «за» и «против», передумала. Опытная колдунья слишком хорошо знала, что такое рикошет[4], и благоразумно предпочла возмездие не мистическое. По договоренности с «соратниками» убиенного Жоржа она направила трех молодых сатанистов-наркоманов добивать Виталия прямо в реанимации, но... на полпути они врезались на своей «девятке» в «КамАЗ» и погибли.

Спустя месяц, когда Федоров выписался из клиники, его подкараулили в глухом закоулке четверо бугаев из той же секты с намерением «посадить на нож» и... все до единого угодили в больницу с травмами различной (но не ниже средней) степени тяжести.

«Неблагоприятное расположение звезд. Придется терпеливо ждать подходящего случая!» – скрепя сердце решила тогда суеверная, помешанная на астрологии Лычкова, и вот наконец представился случай, да еще какой! Кошелев лично знаком с Федоровым, входит к нему в дом... Запрограммированный должным образом сопляк сумеет подобраться к вражине вплотную, не вызовет подозрений и, используя фактор внезапности, прикончит его. Положим, всадит нож в спину! А сам впоследствии так и не сможет объяснить следователям, почемуубил бывшего начальника!..

Склонившись к уху спящего Андрея, Лилия Петровна принялась шепотом внедрять в него программу[5], состоящую из трех основных пунктов: обязательное умерщвление Федорова ровно через два месяца, безоговорочная преданность ей, Лычковой, и отвращение к спиртному. Заодно энергетическими пассами она сняла с парня похмельный синдром[6].

Закончив, колдунья властно скомандовала: «Проснись!» И когда Кошелев открыл глаза, ласково спросила:

– Ну, мальчик, каково самочувствие?

– Прекрасное! – блаженно улыбнулся Андрей. – Буквально... слов не нахожу!..

ГЛАВА 3

По поводу времени Лычкова не соврала. Сеанс занял от силы пятнадцать минут. «Исцеленный» Кошелев, ощутивший вдруг зверский голод, с разрешения Лилии Петровны вернулся в столовую подкрепиться. Там по-прежнему работал челюстями (правда, чуть медленнее) прожорливый Тарас. Оставив молодых людей наедине друг с другом, «психотерапевт» в сопровождении дочери величественно удалилась смотреть по телевизору очередной «мыльный» сериал. Андрей плюхнулся за стол и с утробным рыком набросился на вкусную еду (надо отдать должное, готовила Лычкова превосходно). Некоторое время в комнате слышалось лишь громкое чавканье да бурчание животов. С удовольствием запихивая в рот пирожки, булочки, плюшки, ветчину, Кошелев ощущал необычайный прилив энергии. Тело покалывали приятные иголочки, словно при погружении в нарзанный источник. Недавно тяжелая, больная голова сделалась легкой и пустой, как воздушный шарик.

– Вижу, полегчало тебе? – набив наконец брюхо до отказа, пробурчал Тарас, ковыряя ногтем в желтых зубах.

– Точно! – подтвердил Андрей. – Будто заново родился!

– Знакомое ощущение! – сыто рыгнул Лычков. – Меня мать тоже закодировала. Раньше, знаешь, как я пил? Кошмар! Лучше не вспоминать! Неделями не просыхал! А теперь – ни капельки не тянет! На бутылку смотрю равнодушно. Никаких желаний не возникает... И здоровья заметно прибавилось. Совершенно другим человеком стал! – Тарас выкатил грудь колесом и гордо поднял прыщавый подбородок, искоса с немалым удовольствием поглядывая на себя, здоровяка, в настенное зеркало.

– Ладно, перейдем к делу, – помолчав минуту и вдоволь насладившись лицезрением, снова заговорил он. – Сегодня предстоит ударно потрудиться. На очереди три тачки, перегнанные через Белоруссию: «Вольво», «Шевроле» и «Ауди-1000». Не сказать чтобы новые, но... в приличном состоянии! Сначала забираем товар у поставщиков, потом катим к майору Яблокову, растаможиваем, ставим на учет и тут же продаем... Хотя нет, обойдемся без учета, загоним по «справке-счету»[7]. И «Ауди», и «Шевроле». Покупатели уже есть. Встреча с ними назначена на семь вечера.

– А «Вольво»? – отхлебнув кофе, поинтересовался Кошелев.

– «Во-о-о-ольво»? – Тарас хитро прищурился, выдержал театральную паузу и торжественно объявил: – «Вольво» временно оформим на тебя. Попользуешься пока. Ты ж у нас «безлошадный».

– О-о-о!!! – только и сумел вымолвить обалдевший от счастья Андрей.

– Ну, двигаем! – довольный произведенным эффектом, ухмыльнулся Тарас.

Кошелев поспешно вскочил на ноги. Сердце его, образно выражаясь, пело и плясало.

– Ты свою побрякушку забыл, – напомнил Лычков младшему компаньону, указывая на лежащий среди объедков крест. – Золото все-таки!

Андрей не глядя сгреб крест со стола и сунул в боковой карман куртки. На улице в тот момент, когда они садились в машину Тараса, крест выскользнул и упал на асфальт. Однако обработанный ведьмой Кошелев этого даже не заметил...

* * *

В трудах неправедных день пролетел незаметно. Забрали товар у поставщиков (читай – угонщиков), рассчитались с ними по заранее оговоренному тарифу. Отстегнув майору Яблокову положенную мзду, растаможили все три автомобиля. «Вольво» оформили на Кошелева, а «Шевроле» и «Ауди-1000» тут же перепродали по предоставленным угонщиками поддельным «справкам-счетам»... Из средств, вырученных от реализации «Ауди-1000» и «Шевроле», Тарас выделил Андрею две тысячи рублей «на карманные расходы». Завершив дела, компаньоны вернулись в город (растаможивать угнанный транспорт и встречаться с покупателями пришлось в области), перекусили в маленьком уютном кафе с романтическим названием «Джульетта», заехали в небольшой тенистый дворик в трех кварталах от дома Лычковых, заглушили мотор, выбрались из машин и уселись на лавочку у детской площадки – передохнуть, подышать свежим воздухом.

– Нравится милашка? – ткнув пальцем в сторону темно-синего, 1992 года выпуска «Вольво», небрежно спросил Тарас.

– Да-а-а! – расцвел Андрей. – Очень нравится!

– Со мной не пропадешь, – важно подбоченился Лычков. – Поживешь цивильно, красиво... Месяцок покатаешься на «вольвяшке», потом сбагрим ее, а тебе подгоним новую колымагу, не менее клевую. И деньгами не обижу. Я не жадный. Приятели же твои от зависти полопаются: «Ай да Андрюха! Ай да крутизна! Каждый месяц тачки меняет!..» Представляешь кайф? Это тебе не в «Славянке» лямку тянуть под руководством психа Федорова, который не сегодня-завтра подведет всех вас под монастырь. Помнишь, чтомать рассказывала о выкрутасах Виталика? Небось тиранил сотрудников почем зря? А? Ну скажи по-честному.

– Тиранил! – вспомнив о жесткой дисциплине, царившей в службе безопасности фирмы, вздохнул Кошелев.

– А как конкретно? – не отставал Тарас. – Издевался, избивал, унижал человеческое достоинство?

Андрей задумался. Федоров действительно был строг с подчиненными, но строг в меру, наказывая за провинности в точном соответствии со степенью совершенного правонарушения. Он никогда не хамил, редко повышал голос, старательно воздерживался от рукоприкладства. Правда, однажды, полтора месяца назад... Андрей погрузился мыслями в прошлое.

* * *

Ясным воскресным утром в начале апреля 1999 года два секьюрити «Славянки» – Павел Якушев и приятель Кошелева Максим Скворцов – с «СКС»[8] через плечо заступили на смену по охране загородного особняка хозяина фирмы Борисова Виктора Леонидовича. Работали ребята по графику – сутки дежуришь, двое отдыхаешь. В ту пору Борисов остро конфликтовал с неким Султаном Мамедовым – оптовым торговцем продовольствием, являвшимся одной из влиятельнейших фигур в пресловутой азербайджанской диаспоре Москвы[9]. Узнав о возникших у шефа проблемах, Федоров по личной инициативе предложил Виктору Леонидовичу взять его жилище под круглосуточную охрану. Вплоть до окончательного разрешения конфликта. Хорошенько поразмыслив, Борисов согласился. Всем участвующим в данном мероприятии сотрудникам Виталий дал четкую подробную инструкцию: «Оружие поддерживать в постоянной боевой готовности. При появлении „гостей“ с характерной южной внешностью ворота ни под каким соусом не отворять, а самим действовать следующим образом: один дежурный укрывается за жилым вагончиком охраны возле ворот, второй – за стоящим напротив вагончика толстым старым дубом. Оба берут машину под прицел (таким образом она оказывается под перекрестным огнем) и по сотовому телефону немедленно связываются с ним, с Федоровым. При попытке прорыва стрелять сначала по колесам, а затем, если нападающие вооружены, на поражение...» Столь жесткие меры предосторожности объяснялись просто – Виталий, отслуживший срочную службу в Афганистане, в разведке, а также полтора года провоевавший контрактником в первую чеченскую кампанию, мусульманам принципиально не доверял. Федоров на дух не выносил «черных», не сомневался в их готовности на «любую подлянку», подозревал, что Мамедов направит на Борисова отмороженных соплеменников и... ничуть не ошибся!

В середине дня к усадьбе подрулил битком набитый азербайджанцами громоздкий джип и требовательно засигналил. Следуя инструкции начальника службы безопасности, Якушев дослал патрон в патронник, укрылся за жилым вагончиком и взял кавказцев на прицел, а вот двинувшийся к дубу Скворцов на полпути сплоховал. Завидев в руках одного из сидевших на переднем сиденье южан короткоствольный автомат, он побледнел, изменился в лице, бросил карабин на землю, выронил мобильную трубку и на подгибающихся от страха ногах поплелся отпирать ворота. Джип заехал во двор. Торжествующие дети гор в количестве шести особей повылезали наружу и принялись гортанно горланить, обращаясь к понурому, перетрусившему Максиму: «Ты, щэнок! Тащы суда ишака Барыску с жэной и дэтмы! Наказывать будэм! Уши рэзать, вах!!!»

Оставшийся в одиночестве Якушев мысленно приготовился к худшему, стиснув зубы, прицелился в самого здорового азербайджанца, но тут внезапно – вероятно, сердцем почуяв неладное, – на сцене появился глава службы безопасности фирмы «Славянка» собственной персоной. В распахнутые ворота на полной скорости влетела и, пронзительно завизжав тормозами, остановилась рядом с джипом федоровская «девятка». Из машины проворно выскочил Виталий с «макаровым» в одной руке, гранатой «РГД-5» – в другой и тихо, очень страшно сказал:

– Значится так, чурбанье сраное, автомат медленно, аккуратно кладите на капот. Сами ныряйте мордами в грязь и старательно прикидывайтесь бревнами, иначе... – Тут он выдернул зубами чеку из гранаты.

Моментально растерявшие гонор «джигиты» беспрекословно повиновались.

– Обыщи орлов, – отрывисто скомандовал Федоров вышедшему из-за вагончика облегченно вздыхающему Павлу.

Закинув за спину «СКС», тот добросовестно обшарил одежду не смеющих шевельнуться азербайджанцев, обнаружил два «ТТ», один «кольт» и отдал Виталию. Поблагодарив Якушева кивком головы, Федоров сунул трофеи за пазуху, запихнул за пояс свой «макаров», достал из кармана сотовый телефон и набрал номер... Детям гор пришлось пролежать без движения в грязи не менее сорока минут, пока не подъехала на трех машинах вызванная Виталием «крыша»[10] «Славянки», возглавляемая, между прочим, бывшим командиром Федорова в Чечне, старшим лейтенантом спецназа Олегом Авдеевым по прозвищу Бритый. После короткого разбирательства азербайджанцев затолкнули в микроавтобус «Ниссан» и куда-то увезли. Лишь после этого Виталий удосужился обратить внимание на злополучного Максима.

– Ссыкло дешевое! – окинув Скворцова долгим презрительным взглядом, сквозь зубы процедил он. – Карабин бросил, товарища оставил!.. Подобных тебе субъектов в военное время принято расстреливать на месте!

– Мы не на войне! – осмелился возразить Максим.

– Ах да, конечно! – На губах Федорова мелькнула нехорошая улыбка. – Кроме того, ты безоружен... Так вооружайся!

Виталий бросил проштрафившемуся подчиненному «РГД-5», каким-то чудом умудрившись попасть прямиком в оттопыренный боковой карман черной кожаной куртки. Потом продемонстрировал выдернутую чеку:

– Ой, извини, забыл вставить! Склероз!

С пронзительным визгом Скворцов обмочил штаны, зажмурился в предсмертном ужасе, однако взрыва не последовало.

– Учебная! – с брезгливой усмешкой пояснил Федоров. – Можешь сохранить ее в качестве сувенира на память о сегодняшних событиях, но сперва... Сперва ты, паршивец, отчитаешься перед остальными пацанами за содеянное! Народ должен знать своих «героев»!

Общий сбор охранников «Славянки» состоялся вечером того же дня в арендуемом фирмой спортзале. За исключением двух парней, заменивших Павла с Максимом на посту у дома Борисова, личный состав службы безопасности присутствовал полностью. Для начала Федоров попросил Якушева без утайки, не упуская ни единой подробности, поведать коллегам о произошедшем и в заключение заявил:

– Из-за трусливости Макса Пашка был обречен. Хотя сам он молодчина! Невзирая на предательство напарника, не собирался ни драпать, ни просить пощады! Настоящий боец!.. И тем не менее при сложившемся раскладе его бы однозначно замочили! В лучшем случае тяжело ранили бы. Борисов с семьей попал бы в грязные лапы озверевших чурок. Что отсюда проистекает, полагаю, объяснять излишне. Вы ж не слабоумные! – Виталий выдержал недолгую паузу. – В Чечне я б тебя, гаденыша, пристрелил без базара! – обратился он к Скворцову. – Но как ты изволил выразиться сегодня утром – «мы не на войне». Поэтому твою судьбу решат сами ребята. Посредством сугубо демократической процедуры всеобщего референдума. – Слова «демократическая» и «референдум» Федоров произнес с нескрываемым сарказмом. – Так будет справедливо. Ведь теоретически любой из них мог оказаться в положении Якушева... со всеми вытекающими последствиями!

Секьюрити возбужденно загалдели. «Отмудохать до потери пульса!.. Потроха отбить к чертям собачьим!.. Яйца оторвать!.. Рыло начистить капитально!.. Пускай до конца жизни на аптеку работает, падла!!!» – по очереди выкрикивали они. Виталий молчал, внимательно изучая нюансы поведения каждого.

– Иные мнения есть? – минут через пять спокойно осведомился он.

– Нет!.. Нет!.. Нет!.. – завопил хор негодующих голосов.

– Мера наказания установлена! – констатировал начальник СБ. – Осталось выяснить, кто конкретновозьмется привести приговор в исполнение. Вы все владеете теми или иными видами единоборств. Слабаков тут нет. И экзекуцию должен провести один из вас. Только один!!! Негоже набрасываться на человека толпой. Мы ж не чеченское шакалье!

Охранники мгновенно притихли. Они отлично знали, что Максим пять лет занимался карате, обладает коричневым поясом по стилю «киу-ка-шинкай» и способен оказать нешуточный отпор.

– Кто?!– сурово повторил Виталий.

– Я! – выступил Якушев.

– Нет, я! – возразил невысокий, худощавый, но жилистый и крепкий боксер Игорь Левашев.

– И всего-то?! – поразился Федоров.

– Ну, я тоже! – буркнул коренастый, мрачноватый крепыш Слава Маслов.

Остальные уныло безмолвствовали, переминаясь с ноги на ногу и виновато пряча глаза.

– По-о-о-онятно, – нахмурив брови, протянул Виталий. – Психологический тест, проще говоря – проверку на вшивость успешно прошли трое из одиннадцати присутствующих. Скворцов не в счет. Н-да уж, не густо! Но нет худа без добра. Зато теперь доподлинно известно, кому можно довериться в серьезных делах, а кому нельзя!.. Ладно, добровольцы, расслабьтесь. С предателем разберусь собственноручно!.. Выходи, Максимка, на середину зала да начинай активно разминаться. «Работаем» в полный контакт без правил. Помнишь, как большевички пели: «Это есть твой последний и решительный бой». Прошу извинить за неточность цитаты[11].

– С тобой я драться не стану! – отведя взгляд, глухо пробубнил мелово-бледный Скворцов.

– Опять обоссался? – прищурился начальник службы безопасности. Максим подавленно молчал.

– Да нет, штанишки сухие! – критически осмотрев Скворцова, проворчал Виталий, неторопливо приблизился к Максиму и неожиданно с силой ударил его головой в лицо. Пролетев не менее двух метров, Скворцов впечатался спиной в деревянную стену. Из переломанного носа обильно хлынула кровь.

– Может, тебе, голуба, перышко одолжить в целях повышения боеспособности? – насмешливо спросил Федоров, не дожидаясь ответа, вынул из-под пояса брюк десантный нож и молниеносным, профессиональным движением метнул. Тяжелый, остро заточенный клинок до половины вонзился в стенку в двух сантиметрах от левого уха Максима.

– Бери, сюсенок! – «дружелюбно» предложил Виталий. Скворцов из бледного сделался зеленым, глаза «коричневого пояса» закатились под лоб, а в воздухе около него распространился запах свежего дерьма.

– В придачу обгадился! – укоризненно поцокал языком Федоров и вдруг рявкнул свирепо: – Пошел вон, засранец! Чтоб духу твоего здесь больше не было!!!

Максим, спотыкаясь, бросился к выходу...

* * *

– Ну так как он над вами измывался? – вывел Андрея из состояния задумчивости нетерпеливый голос Тараса.

– Избивал по поводу и без оного, регулярно оскорблял, хорошего парня Макса чуть не убил из-за сущего пустяка! – охотно полил грязью бывшего шефа Кошелев. – Отпетая сволочь, садист, изверг, самодур!..

Следует отметить одну немаловажную деталь – наглая ложь Андрея объяснялась не только желанием потрафить кормильцу Лычкову, но и ущемленным самолюбием. Как помнит читатель, «проверку на вшивость» он не прошел (хотя о необходимости жестокого возмездия орал громче других), а заслышав суровый вопрос Федорова «кто?!», спрятался за спины товарищей.

Более того, мысленно сопоставив себя со Скворцовым, Андрей пришел к неутешительному выводу – в ситуации с «крутыми» азербайджанцами он, Кошелев, скорее всего скис бы точно так же. В результате сразу после «показательного процесса» над опозорившимся Максимом Андрей принял твердое решение уволиться из службы безопасности «Славянки» от греха подальше. Кстати, примеру Кошелева последовали еще четверо «слабых в коленках» сотрудников[12]...

Кошелев вдохновенно шельмовал Федорова не менее десяти минут. Лычков с удовольствием слушал.

– Короче, клейма ставить негде! – подытожил наконец выдохшийся Андрей.

– Ничего! – покровительственно похлопал по плечу младшего партнера Тарас. – Рано или поздно мерзавцу придется ответить за содеянное. Однажды Федорову повезло (с «тетешной» пулей), но настанет час, и он получит сполна! Вот увидишь!

Тарас обвел ленивым взглядом тихий, безлюдный двор. Пожилые раскидистые тополя, густые заросли колючего кустарника возле проезжей части, покрытый облупившейся прошлогодней краской штакетник, в глубине – несколько гаражей-«ракушек». От всех окружающих предметов веяло невозмутимым спокойствием и ленивой скукой.

– Хлопотный выдался денек! – широко зевнул Тарас. – Не мешало бы стресс снять.

– Дак мы ж не пьем! – неуверенно покосился на него Андрей. – И... не тянет... вроде?

– Есть способы лучше! – игриво подмигнул Лычков. – Спиртное – бычий кайф[13]. Я же предлагаю нечто более утонченное!

Тарас извлек из кармана спичечный коробок, набитый зеленоватым порошком.

– Анаша! – облизнув губы, пояснил он. – Забьем пару косячков, побалдеем всласть! И запаха изо рта никакого! Гаишникам, пардон, гибедедешникам, придраться не к чему!

* * *

Одурманенные наркотиком, Кошелев с Лычковым представляли собой крайне неприятное зрелище. Поначалу они, уподобившись умственно отсталым мартышкам, долго бессмысленно хихикали, пускали слюни, всхрюкивали, взвизгивали и корчили идиотские рожи. Потом ни с того ни с сего преисполнились безудержной агрессивностью.

– Харю бы, блин, кому-нибудь расквасить! В лобешник настучать, под ребра попинать! – злобно хрипел Тарас, вращая одичавшими, налитыми кровью глазами. – Аж руки-ноги зудят! Ух, мать-перемать!!!

– В-в-верно-о-о! – по-гадючьи вторил компаньону Андрей. – К-крови желаю! К-к-к-р-о-о-ови!!!

Казалось, сатана услышал «молитвы» обкуренных отморозков. Задев по очереди плечами обе стены старой обшарпанной каменной арки, во двор проникла тщедушная пьяненькая пошатывающаяся фигурка мужичка-работяги лет сорока пяти—пятидесяти, очевидно, основательно «хряпнувшего» с приятелями после работы. На лице мужичка застыла широкая бессмысленная улыбка. Он заплетался ногами и, неимоверно фальшивя, мурлыкал какую-то народную песенку. Лычков с Кошелевым разом, словно по команде вскочили со скамейки и, не сговариваясь, целеустремленно направились к потенциальной жертве.

– Стоять, сука! – надменно гаркнул Тарас.

– А-а-а?! – удивленно вытаращился работяга. – Вы чего, ребята, чего?!

– Того-о-о-о! – злорадно заржал Андрей и без предупреждения обрушил на челюсть несчастного свой коронный боковой удар справа – тот самый, который давеча не сумел провести Федорову. Чахлое тельце пушинкой отлетело к колючим кустам и замерло на земле в неестественной позе.

– У-у-у!!! – дьявольски взвыл Тарас, остервенело пиная беспомощного оглушенного человечка твердыми носками начищенных до блеска ботинок. Андрей, присев на корточки, самозабвенно орудовал крепкими кулаками. По прошествии двух минут бедняга превратился в слабо шевелящееся, жалобно стонущее кровавое месиво. Компаньоны торжествующе переглянулись.

– Как настроение? – весело поинтересовался Кошелев.

– О-бал-денное!!! – по-упыриному причмокнул пухлыми пунцовыми губами Лычков. – Здорово порезвились... Между прочим, подобного рода «разрядка» чрезвычайно полезна для психики! Необходимо регулярно выпускать наружу природную жестокость, дабы потом без помех любить тех, кто заслуживает любви[14].

– Какая классная мысль! – придурковато хихикнул Андрей. – Сам до нее додумался или вычитал где?

– Конечно же, сам[15]! – убежденно ответил Тарас. – Мать с раннего детства считала меня исключительно одаренным ребенком. Гы-гы-гы!!!

Последний раз с оттяжкой пнув ногой изуродованное тело, Лычков посмотрел на часы.

– Пора сматывать удочки, хорошего понемножку! – сказал он. – Разбегаемся, Андрюха. Завтра встретимся снова в десять у нас на квартире. Смотри не опаздывай!

– Ни-ни, буду как штык! – заверил Кошелев, старательно вытирая носовым платком забрызганные кровью руки...

* * *

Ночью Андрея мучили непрерывные кошмары: сперва его, неподвижно застывшего на постели, окутало ледяное зловонное облако и, причиняя жуткую боль, постепенно всосалось во внутренности. Кошелев пытался кричать, бежать куда глаза глядят... однако голос пропал, а тело наотрез отказывалось повиноваться. Затем Андрея с ног до головы охватили языки черного, безжалостно палящего пламени. Мысленно рыдающий Кошелев не менее трех часов горел в нем, но не сгорал. И, наконец, Андрей ощутил себя запряженным в какую-то расхлябанную, дребезжащую кибитку с жирной отвратительной бабой на кучерском сиденье.

– А ну пошел, бездельник!!! Шевелись!!! – зычно завопила она, усердно охаживая Кошелева по бокам шипастой плетью. Непроизвольно издавая заливистое конское ржание, Андрей пустился вскачь на четвереньках по скользкой грязной дороге, уходящей в багровую бесконечность...

ГЛАВА 4

ДВА МЕСЯЦА СПУСТЯ.

СРЕДА, 21 ИЮЛЯ 1999 ГОДА

Андрей проснулся без пяти шесть утра, взглянул на часы и, чувствуя неумолимое приближение ломки, принялся торопливо готовить очередную инъекцию героина. Начав с «травки», он вскоре почти синхронно с Тарасом пересел на иглу[16], и теперь Кошелеву, дабы нормально функционировать, требовались ежесуточные четыре дозы – по 0,25 грамма в каждой. Обещанный Лычковым «райский кайф» повторился ровно столько раз, сколько потребовалось времени (совсем, кстати, немного!), чтобы поставить Андрея в жесткую героиновую зависимость, и... бесследно исчез! Отныне Кошелев был вынужден регулярно вводить себе наркотик лишь во избежание чудовищной ломки[17], при одном воспоминании о которой кожа покрывалась ледяным потом, сердце порывалось выскочить из груди, а все поджилки начинали одновременно судорожно трястись. Завершив приготовления, Андрей наполнил шприц вожделенной прозрачной жидкостью, отыскал на левой руке «рабочую»[18] вену, сделал укол, бросил шприц в выдвинутый ящик письменного стола и, опустив веки, расслабленно плюхнулся в кресло, с невероятным облегчением ощущая, как отступает, проваливается в глубины ада уже практически настигнувшая его зверская ломка. Посидев без движения минут пять, Кошелев открыл глаза, глубоко вздохнул, закурил сигарету, щелкнув пультом дистанционного управления, включил видеодвойку и, лениво жмурясь, начал смотреть какую-то дебильную американскую комедию (из новых[19]).

Сегодня Лилия Петровна нежданно-негаданно дала Андрею выходной, и Кошелев еще не представлял, чем конкретно займется. Тем не менее сам факт получения выходного радовал. За истекшие два месяца Андрей изрядно вымотался и не только благодаря наркоте. С каждым днем их с Тарасом совместный бизнес шел все хуже и хуже. Крутиться приходилось с утра до поздней ночи, а толку – пшик! Доходы стремительно сокращались. Получалось, как в известной прибаутке про свинью: «визгу много, шерсти мало!» Хорошо хоть на дозы пока хватало... На экране комики из породы «Мade in USA»[20] вытворяли черт-те что: заклеивали друг другу тортами физиономии, блевали на голову соседу по обеденному столу, смачно портили воздух в общественных местах, корчили дурацкие рожи и так далее в том же духе. В промежутках между разнообразными скотскими выходками они щедро сыпали плоскими, вульгарными остротами. Сие непотребное действо сопровождалось периодическими взрывами записанного на пленку истерического хохота за кадром. Так режиссер давал понять среднестатистическому американцу (или американоподобному зрителю), где именнонужно смеяться. Отупевший от наркотиков Кошелев послушно гоготал вместе с фонограммой в указанных местах. Без пятнадцати восемь фильм закончился традиционным хеппи-эндом.

Андрей нажал на пульте кнопку «STOP», закурил новую сигарету и неожиданно ощутил дикий, неистовый приступ темной удушливой злобы. Зубы оскалились, глаза вылезли из орбит, челюсть судорожно затряслась, к вискам прилила кровь, а сердце забилось в два раза быстрее обычного. Грязно выматерившись, Кошелев швырнул в стену пульт, но злоба не ослабла, а, напротив, многократно усилилась. Перед помутившимся взором Кошелева закувыркались аляповато-яркие разноцветные треугольники. Горло медленно сдавливала невидимая петля. Чугунно-отяжелевшие легкие с огромным трудом впускали-выпускали воздух. Спустя несколько секунд откуда-то со стороны к Андрею пришла непоколебимая уверенность – он обязательно должен кого-то убить, иначе попросту задохнется, и вскоре Кошелев понял, кого конкретно– начальника службы безопасности фирмы «Славянка» Федорова Виталия. Едва Андрей уяснил задачу, его самочувствие отчасти улучшилось: взгляд прояснился, «удавка» ослабла, дыхание более или менее стабилизировалось, а прямо в мозгу Кошелева вкрадчиво зашептал гипнотизирующий демонический голос: «Он виновен во всех твоих бедах, из-за него ухудшился бизнес, пошла наперекосяк жизнь. Избавься от злодея, и все наладится! Избавься... избавься... избавься!!!»

– Да-да, верно, так и поступлю! Сегодня же! – заикаясь, бормотал наполовину спятивший наркоман. Самое интересное, что Андрей не считал вышеописанное воздействие на психику чужим вмешательством! С момента завершения «лечебного сеанса» у колдуньи Лычковой голос посещал «подопечного» регулярно, в любое время суток. Иногда давал «ценные» советы (например, у кого из розничных торговцев в настоящий момент подешевле приобрести наркотик). Таким образом, голос давно уже сделался привычным, своим... «Встреться с ним под благовидным предлогом, на правах старого знакомого, – продолжал поучать бес. – Заговори зубы, усыпи бдительность, отвлеки внимание и с ходу мочи! Фактор внезапности сыграет в твою пользу!»

Завершив инструктаж Кошелева, демон умолк. Далее зомбированный Андрей действовал «самостоятельно». Он обшарил квартиру в поисках оружия, сначала хотел взять «на дело» большой кухонный нож, но в конечном счете отдал предпочтение топору. «Против ножа Виталик небось приемчики разные знает, а топор – штука серьезная. Попробуй, хе-хе, заблокируй!» – укладывая в спортивную сумку «инструмент», злорадно думал одержимый. Затем Кошелев позвонил домой Федорову (втайне надеясь, что тот пребывает в очередном запое), но, услышав лаконичный ответ Татьяны: «Уехал на работу», бросил трубку на рычаг, изрыгнул витиеватое проклятье и начал торопливо одеваться...

* * *

Центральный офис «Славянки» находился в одном из престижных районов столицы и занимал целых три этажа в высотном, помпезном, но добротном здании сталинской архитектуры, в котором обосновались по крайней мере еще семь-восемь разнокалиберных фирм. Тем не менее вход в «Славянку» был отдельным и постоянно охранялся вооруженным табельным пистолетом секьюрити. Сегодня на проходной дежурил Павел Якушев.

– Андрюха, какими судьбами? – завидев высадившегося из красной «восьмерки» и суетливо подбежавшего к дверям Кошелева, удивленно воскликнул он.

– Я к Виталику, – намереваясь пройти вовнутрь, бормотнул Андрей.

– Зачем? – закрывая грудью проход, поинтересовался Павел.

Якушева сразу насторожили мутные, блуждающие глаза бывшего коллеги, крайне неприятное, злое выражение сильно изменившегося, испитого лица и странно-лихорадочная манера поведения.

– Зачем? – настойчиво повторил он.

Кошелев замешкался с ответом. «Ты раздобыл сверхважную информацию, напрямую затрагивающую вопросы безопасности фирмы, и должен незамедлительно переговорить с Виталием. Конфиденциально!» – прошипел внутри головы наркомана инфернальный советчик.

– Я раздобыл сверхважную информацию, напрямую затрагивающую вопросы безопасности фирмы, и должен незамедлительно переговорить с Виталием. Конфиденциально! – попугайски отчеканил Андрей.

– А что у тебя в сумке? – не отставал дотошный Паша.

«Возмутись», – порекомендовал голос, и Кошелев «возмутился».

– Гаубица, блин!!! Баллистическая ракета!!! – с истошной визгливостью, заставившей бы подохнуть от зависти самую скандальную базарную торговку, завопил он. – Атомная бомба с часовым механизмом, замаскированная под бетономешалку! Плюс удостоверение профессионального террориста, подписанное лично Басаевым и Хаттабом! В придачу можешь обшарить каждый миллиметр моей одежды! Капсулу с боевыми отравляющими газами в прямой кишке поискать! А ногти у меня сплошь контактным ядом намазаны! Раздевай догола, вызывай ФСБ, экспертов, а заодно саперов и «Службу спасения»! Ну, что рот разинул?! Давай, Паша, действуй!!! Авось орден дадут!

– Ладно, Андрюха, не психуй! – подавленный яростным натиском Кошелева, смутился Якушев. – Проходи, Виталий на первом этаже, в комнате охраны, проводит инструктаж...

* * *

Комната охраны представляла собой почти лишенное мебели (если не считать стола, стула и длинной лавки у стены) просторное светлое помещение. Недостаток мебелировки объяснялся не скупостью хозяина фирмы, а рационалистическим расчетом начальника службы безопасности. Комната охраны по совместительству выполняла функции временного спортзала. Последние полтора месяца Федоров в часы незапланированного досуга (допустим, если Борисов, запершись в кабинете с пуленепробиваемыми стеклами, устраивал длительные совещания) собирал здесь оставшихся не у дел секьюрити, кроме тех, кто сторожил входы-выходы, и проводил с ними факультативные занятия по рукопашному бою, обучая ребят некоторым специфическим приемам из арсенала спецназовцев, которые позволяли федоровским воспитанникам без особого труда расправляться в рукопашной схватке и с каратистами, и с боксерами, и с борцами. Сам Виталий впервые познакомился с УНИБОС[21], проходя срочную службу в спецназе, в Афганистане. В последующие годы он, черпая из разных, но неизменно надежных источников, постепенно расширял круг познаний и особенно преуспел в данной области, воюя в Чечне под чутким руководством командира взвода спецназа ВДВ старшего лейтенанта Олега Авдеева, ныне более известного как Бритый. Скрестив руки на груди, Федоров неторопливо расхаживал вдоль скамейки, на которой чинно расселись сотрудники, благоговейно внимающие каждому слову начальника...

– Особых проблем на данный момент не предвидится. Последние, с кем мы враждовали, – азербайджанцы, но им вправили мозги. Вряд ли сунутся, – услышал тихонько зашедший в комнату Андрей низкий, приятный, слегка хрипловатый бас Виталия. – Однако... береженого бог бережет! При нашей профессии нельзя расслабляться ни на миг! Возможно, есть некие «подводные» камни, о которых мы не знаем. Поэтому еще раз подчеркиваю – ни вкоем случае не расслабляться, не почивать на лаврах!!! В то же самое время некоторые из вас этого, похоже, не понимают! – Тут стальной взгляд начальника СБ остановился на персональном шофере Борисова Дмитрии Королеве. – Сотню раз тебе втолковывали – не парковать «Мерседес» шефа над канализационным люком! – В голосе Виталия зазвучали раздраженные, сердитые нотки. – Сотню раз объясняли: человек, имеющий план подземных коммуникаций города или просто взявший в проводники опытного диггера, способен, улучив момент, присобачить намагниченную бомбу к днищу автомобиля спустя минуту после того, какребята проверили машину миноискателем! К несчастью, подобные умники водятся не только в модном телесериале «Улицы разбитых фонарей», но и на самом деле. Мне лично известны по крайней мере два аналогичных факта... А ты, Дима, вчера поставил!

– Извини, Виталий, больше не повторится, – сконфуженно пробормотал Королев, светловолосый, коротко стриженный парень лет двадцати с небольшим. – До сих пор не пойму, как так получилось? Не иначе черт попутал!

– Не исключено! – на полном серьезе согласился Федоров. – Между прочим, не мешало бы освятить машину! Да и ты, Дима, о Боге не забывай! Ладно, приступайте к работе, – помолчав секунд тридцать, с ворчливым добродушием распорядился он. Охранники «Славянки» деловито направились к выходу.

– Я к тебе, Виталий, – посторонившись и освободив им дорогу, глухо произнес Андрей.

* * *

Начальник службы безопасности ощущал себя в превосходной физической и моральной форме. Ровно два месяца назад он собственными силами выбрался из описанного нами в первой главе запоя: проспал ночь, в субботу утром, решительно отвергнув предательскую мыслишку об «опохмелке», отмок в горячей ванне, отпился чаем, минералкой... В воскресенье сходил в православный храм, исповедался, получил от батюшки благословение и спустя неделю приехал в город Серпухов в Высоцкий мужской монастырь к чудотворной иконе Божьей матери «Неупиваемая чаша»[22]. В тот же день Виталий целиком и полностью избавился от алкогольной зависимости. К спиртному его больше абсолютно не тянуло, хотя в особых ситуациях Федоров мог, «не заводясь», выпить две-три рюмки в хорошей компании и по случаю большого праздника, как, например, недавно на крестинах новорожденного племянника Вити – сына своей младшей сестры Ирины. Одновременно с регулярными «штопорами» бесследно исчезли многочисленные хвори, внутренние органы ни разу не напоминали о себе... Едва завидев явившегося без приглашения Кошелева, Виталий неприятно поразился произошедшей с парнем метаморфозе. Поразили Федорова вовсе не испитое, осунувшееся лицо Андрея, не исхудавшая фигура, не болезненно-дерганые телодвижения (мало ли, может, захворал человек?). Настораживало другое – под внешней, телесной оболочкой парня явственно угадывалось постороннее, гадкое, враждебное присутствие[23].

– С чем пожаловал? – испытующе оглядывая бывшего сотрудника, ровным тоном осведомился начальник СБ.

Кошелев без запинки выложил подсказанную на проходной демоном басню «о сверхважной информации, напрямую затрагивающей вопросы безопасности фирмы».

«Врет, – убежденно подумал Виталий. – Стопроцентно врет! Что-то тут нечисто».

– Конкретизируй, пожалуйста! – попросил он, тщательно фиксируя малейшие движения Кошелева.

«Наплети про документы в сумке, достань топор и, не давая опомниться, бей!» – посоветовал одержимому демон.

– Я принес документы, – вслух сказал Андрей. – Вот, взгляни сам. – Он расстегнул «молнию», выхватил топор и с размаху рубанул стоящего неподалеку Федорова по темени. Однако Виталий недаром долгие годы изучал изощренную технику УНИБОС, да в придачу прошел две войны, где ему неоднократно доводилось сходиться врукопашную с вооруженными озверелыми моджахедами, которых тоже готовили опытные инструкторы. Федоров действовал скорее рефлекторно, нежели осознанно. Резко сорвав дистанцию, он заблокировал правую руку Андрея так называемой «вилкой»[24], безжалостно вывернул кисть (топор со стуком упал на пол) и задней подножкой под обе ноги повалил Кошелева на спину. Из положения лежа Андрей попытался ударить Виталия пяткой в пах, но тот легко защитился согнутым коленом и двинул в ответ начавшего садиться Кошелева обратной стороной ступни чуть выше переносицы. Андрей опрокинулся навзничь, больно ударившись затылком о деревянные доски пола. Сознание его меркло, ускользало. Кровь из разбитых бровей заливала глаза.

– Почему, подонок, напал? Топор приволок! Специально небось подослан!.. У-у-у, сволочь!!! – проваливаясь в беспамятство, услышал он напоследок негодующе-возмущенные крики сбежавшихся на шум борьбы секьюрити. Затем все звуки исчезли, и черная бездонная дыра окончательно поглотила Кошелева...

* * *

Андрей очнулся минут через сорок. За это время его успели обыскать, крепко связать, а учрежденческий врач наложил на рассеченные брови швы и мокрым полотенцем стер кровь с лица (по инициативе Борисова в центральном офисе «Славянки» постоянно функционировал пункт неотложной медицинской помощи). Открыв глаза и полностью придя в сознание, Кошелев обнаружил, что лежит на полу, а рядом на лавке сидит ссутулившийся Виталий Федоров с дымящейся сигаретой в руке.

– Почему ты пытался меня убить? – встретившись взглядом с Андреем, спросил начальник СБ.

«Коси под сумасшедшего! – властно зашептал в кошелевской голове демонический голос. – И не вздумай упомянуть обо мне сейчас! Этотточно раскусит! Не смей, понял? Иначе удушу! Потом психиатрам про «голос» болтай сколько угодно... Но потом!!!»

– Итак, почему? – между тем спокойно переспросил Виталий.

– Ты собирался меня кастрировать! А я не согласен! Падла ты кровожадная! Изверг! Вурдалак! – покорно выполняя волю нечистого духа, понес агрессивную околесицу Андрей. – Не хочу становиться евнухом! Слышишь, не хочу-у-у!!! – Тут он возвысил голос до визга. – Я размножаться собираюсь! В массовых количествах!!! – Кошелев забился в искусно разыгранной истерике.

– Да у него ж все вены исколоты! Наркоша отпетый! А потому двинулся по фазе! – прокомментировал бредовые выкрики Андрея знакомый читателю крепыш Саша Маслов. – А вот вещественные доказательства. Полюбуйтесь! Джентльменский набор наркомана! – Саша указал на изъятые у Кошелева при обыске шприц, жгут, а также крохотный полупрозрачный запечатанный пакетик с «дежурной» дозой героина (в настоящий момент и то, и другое, и третье лежало посреди стола).

– Отдайте, су-у-уки!!! – на сей раз без подсказки демона, брызгая слюной и закатывая мутные глаза, бешено заорал Андрей. – Вы не понимаете, идиоты! Ни хрена вы, гады, не понимаете! Без своевременного укола мне кранты! Отда-а-айте-е-е!!!

– Ишь разволновался, паразит! – брезгливо фыркнул успевший смениться с поста на проходной Павел Якушев. – Ума не приложу, почему я сразу тебя не вычислил? Ведь прямо на лбу написано «нар-ко-та», и восклицательный знак стоит. Век себе не прощу! – Паша в сердцах треснул кулаком по голой стене.

– От-да-а-айте-е-е-е!!! – продолжал надрываться Кошелев.

– Не беспокойся, болезный, тебя вылечат! – недружелюбно буркнул Маслов. – Я вызвал по телефону «психовозку»! Жди дядю доктора, мудак! А будешь дальше шуметь – рот скотчем заклею! Надо ж, чуть Виталика не зарубил! – Лицо крепыша исказилось в приступе ярости, стиснутые кулаки побелели.

– Перестаньте, ребята, – устало махнул рукой Федоров. – Не сотрясайте понапрасну воздух! Что же касается «психовозки» – гм-м... Саша, разумеется, поступил правильно, но сдается мне... в данной ситуации больше нужен не психиатр, а священник, изгоняющий дьявола. Парнишка здорово смахивает на одержимого нечистым духом (кстати, наркомания очень часто тесно сопряжена с одержимостью и, наоборот, одержимость с наркоманией). Однако экзорцизм, или по-нашему, по-русски «очистка» – отнюдь не одноразовое «магическое» действо! Для успешного изгнания дьявола обязательно требуется добрая воля самого погибающего, а ее-то в Андрюшке, к сожалению, пока не замечаю[25]!

– Ты кодировался от пьянства у Лычковой? – вспомнив разговор двухмесячной давности, внезапно спросил Кошелева Виталий. – Быстро отвечай, кодировался или нет?

«Тебя разоблачили! Плохо притворялся! – злобно громыхнул в голове Андрея бес. – А ну расстарайся, сучонок, если не желаешь сей секунд сдохнуть!»

– Лычкова, Сверчкова, Сморчкова, Зрачкова, – дурашливо захихикал Кошелев. – Всех трахал! Всех до единой! И в квартире, и на крыше, и в сарае, и в чистом поле! И даже на люстре в фойе Большого театра!

– Голимый шизоид! – повертел пальцем у виска Саша.

– Кроме того, я постоянно сожительствую с лохнесским чудовищем, – развивая успех, доверительно сообщил Андрей. – Оно гермафродит!..

ГЛАВА 5

Вскоре прибыла «психовозка». В помещение за-шли гуськом щупленький лысоватый врач с небольшим портфельчиком и два здоровенных, схожих комплекцией с медведями породы гризли[26] санитара – молчаливые, невозмутимые, с непроницаемыми каменными лицами. Завидев представителей медицины, Кошелев с удвоенным рвением продолжил нести разнообразный вздор, правда, без прежней агрессивности. Внушительные габариты санитаров как-то не располагали к буйству.

– Делириозное помрачение сознания на основе наркотической интоксикации, – заслушав многоголосый рассказ присутствующих о недавних событиях, понаблюдав секунд пятнадцать за Кошелевым, пощупав пульс и заглянув в суженные до размеров макового зернышка зрачки Андрея, безапелляционно заявил доктор, бережно промакивая лысину носовым платком. – Больному необходимо серьезное стационарное лечение!

«Прикинься шлангом», – прошептал голос в мозгу Кошелева. Андрей незамедлительно растекся по полу аморфной, безвольно всхлипывающей, пускающей пузыри и слезно просящей прощения квашней.

– Дя-де-нь-ки-и-и! Я больше не буду-у-у! – жалостливо канючил он. – Не бейте, пожалуйста! Не на-а-а-адо! Я хороший!

– Фаза агрессии перешла в фазу длительной релаксации! Вполне закономерное явление! – авторитетно изрек психиатр. – Снимите веревки!

– Но он час назад чуть не зарубил топором человека! – возмущенно возразил Якушев.

– Не беспокойтесь, дорогой! – снисходительно усмехнулся врач. – Я кандидат медицинских наук. У меня богатейший опыт работы, и, можете не сомневаться, я досконально изучил мельчайшие нюансы поведения лиц с подобными... э-э-э... отклонениями! Фаза агрессии, повторяю, закончилась. Сейчас он не опаснее обыкновенной амебы. Релаксация продлится не менее четырех-пяти часов, а скорее всего до вечера. Это ж азбучная, прописная истина!.. Снимите веревки!

Сердито бурча что-то о шибко грамотных умниках, Маслов неохотно развязал Андрея. Санитары помогли Кошелеву принять вертикальное положение и, поддерживая под локти, повлекли к дверям заплетающегося ногами, слюняво хнычущего больного. Врач, беспечно помахивая портфельчиком, двинулся следом.

Но, едва они очутились на улице, внутренний голос в голове Кошелева скомандовал: «Действуй!» – и, выражаясь звучными терминами уважаемого доктора, «фаза длительной релаксации перешла обратно в фазу агрессии». Вопреки самоуверенным прогнозам кандидата медицинских наук, основанным на «богатейшем опыте работы» и «азбучных, прописных истинах»[27].

По-змеиному выскользнув из рук откровенно скучающих, убаюканных напыщенными речами маститого психиатра санитаров, Андрей развернулся на сто восемьдесят градусов, врезал доктору носком ботинка в низ живота, очевидно, выражая благодарность за «точный» диагноз, пятью гигантскими прыжками достиг своей «восьмерки» с незаглушенным мотором, распахнул переднюю дверцу, нырнул вовнутрь, до отказа выжал газ и на предельной скорости, чуть не задавив какую-то даму с детской коляской, скрылся в неизвестном направлении.

– Не опаснее амебы. Н-да уж! – с укоризной произнес Федоров, вышедший из офиса понаблюдать за погрузкой безумного экс-секьюрити в санитарный фургон, с сожалением посмотрел на корчащегося в спазмах боли тщедушного лысоватого человечка, вежливо отстранил остолбеневших санитаров, приблизился к незадачливому медицинскому светилу, взял его за плечи, уперся коленом в позвоночник и начал медленно, осторожно выгибать[28]...

* * *

За истекшие два месяца мадам Лычкова здорово сдала. Ее вдруг одолели многочисленные хвори: то отнимались руки-ноги, то адская боль выламывала суставы, то кожа покрывалась гнойными язвами и т. д. и т. п. Дважды Лилия Петровна побывала в предынфарктном состоянии. Кроме того, у нее участились вспышки ничем не мотивированной нечеловеческой ярости[29].

В один из таких приступов она схватила за шкирку и вышвырнула в окно под колеса проезжавшего мимо грузовика крохотного беспризорного котенка, жалобно мяукавшего на лестнице. Детям также изрядно доставалось от бесноватой мамаши: Тарасу за то, что стал приносить в дом мало денег («У-у-у, дармоед проклятый!»), а несовершеннолетней Алисе просто за компанию («Не путайся под ногами, глиста белобрысая!»). По причине частых неудач в машинном бизнесе семейство Лычковых кормилось теперь главным образом за счет «экстрасенсорной» практики Лилии Петровны, но и здесь возникала масса проблем. Конкуренты-колдуны всячески пакостили, переманивали клиентов, сбивали цены... Кроме того, безмозглых дураков, жаждущих воспользоваться услугами «нетрадиционных целителей», последние годы стало гораздо меньше. Не то что в начале девяностых. Если раньше от них буквально отбоя не было, в очередь записывались, то сейчас появление идиота, намеревающегося погубить душу и тело, а также выложить кругленькую сумму наличными в обмен на сомнительное «исцеление», приходилось дожидаться неделями... Тем не менее сегодня, 21 июля 1999 года, Лычкова проснулась в прекрасном настроении и, едва открыв глаза, затрепетала всем телом, вожделенно предвкушая невыразимую сладость мести (как помнит читатель, именно на этот день Лилия Петровна закодировала Кошелева убить Федорова). Выбравшись из-под одеяла, ведьма широко зевнула, оделась, напилась чаю «от пуза» и принялась с нетерпением ожидать вестей от «исполнителя приговора» (выйти на связь с хозяйкой после выполнения задания тоже входило в программу зомби). Сидя в одиночестве за столом, Лычкова, коротая время, раскидывала карты. Ярко раскрашенные картинки сулили долгую жизнь, несокрушимое здоровье, материальное благополучие и скорое приятное известие. Не подозревая, что нечистая сила попросту издевается над ней, колдунья умиротворенно улыбалась[30].

Дети не докучали Лычковой. Подхватившая легкую простуду Алиса, не вставая с кровати, запоем читала «Мегаполис-Экспресс». А Тарас, уединившись в своей комнате, слушал тяжелый рок.

– Приятное известие! Приятное известие! Приятное известие! – поглаживая лоснящиеся карты, любовно мурлыкала «психотерапевт» и мысленно представляла грядущую встречу с Кошелевым.

– Лилия Петровна! Лилия Петровна! Стряслась беда! Непоправимая беда! – глотая слезы, лепечет всклокоченный, перетрусивший, потный от страха Андрей. – Я... Я убил Федорова! При свидетелях! Сам не пойму зачем! Меня наверняка разыскивают по всему городу! Помогите! Спасите!!!

– Как ты посмел явиться в мой дом с обагренными кровью руками?! – в лицемерном негодовании грохочет Лычкова. – Неужели ты думаешь, я стану покрывать убийцу?! Сию секунду вон!.. Или... нет! Останься. По доброте душевной я все ж таки помогу заблудшей овце! Позвоню в милицию! Добровольное признание смягчает вину! Сиди на кухне, жди, пока за тобой приедут. Сидеть!!!Я пошла к телефону!

Кошелев безудержно рыдает, умоляет о пощаде, однако ослушаться приказа «Сидеть!» и соответственно удрать не может. Ведь он закодирован на безоговорочное подчинение ведьме... Потом прибывает опергруппа. Андрея, заковав в наручники, запихивают в «воронок», а старший группы выражает Лилии Петровне горячую признательность за неоценимую помощь в задержании опасного преступника.

Вскоре в одной из центрально-бульварных газет с массовым тиражом (есть там определенные завязки) публикуется обширная статья под эффектным заголовком «Пожилая женщина-психотерапевт в одиночку обезвредила маньяка-убийцу», следом пространное интервью с самой «героиней» и, возможно, цветной портрет Лилии Петровны в половину разворота, желательно с указанием домашнего телефона... Экстрасенсорный рейтинг Лычковой стремительно растет, клиенты валят косяками, деньги текут рекой, а зловредные конкуренты корежатся от зависти.

Приятные грезы колдуньи прервал робкий звонок в дверь. «Он!» – торжествующе подумала Лилия Петровна, хищно потерла толстые ладошки и, колыхая увесистыми окороками, отправилась открывать...

* * *

Улизнув от санитаров, Кошелев помчался прямиком к дому Лычковых, надеясь найти там моральную поддержку, «переждать грозу» и, быть может, воззвав к специфическим «дарованиям» Лилии Петровны (а также к ее солидным связям), вовсе избавиться от неприятностей. Дверь открыла лично мадам Лычкова, окинула Андрея холодным подозрительным взглядом, жестом пригласила на кухню, указала сарделькообразным пальцем на табуретку у окна и суровым прокурорским тоном спросила в лоб:

– Крупно насвинячил? Быстро сознавайся! Не усугубляй запирательством собственное и без того тяжелое положение! Ну же?!

Пораженный «сверхъестественной проницательностью» Лилии Петровны, Андрей, заикаясь от поспешности, предельно откровенно, с точностью до мельчайших подробностей поведал колдунье историю своего неудачного покушения на Федорова и успешного бегства от психиатров. По мере рассказа Кошелева круглое лицо «целительницы» сперва приняло цвет пурпурного заката, а затем постепенно уподобилось темно-свинцовой жирненькой грозовой тучке.

– Грязный выродок! Никчемный слизняк! Выкидыш спидоносной макаки! – когда Андрей умолк, с запредельной ненавистью прохрипела она. – Ты, говнюк...

Тут речь Лилии Петровны прервал заполошный визг Алисы.

Минутой раньше Лычкова-младшая, преодолев природную лень, поднялась с кровати, наведалась к брату с намерением потребовать от «вольтанутого рокомана» сделать музон потише – «читать мешает» и...

– Тарас, Тарас, Тарас умер! – влетев на кухню в одной коротенькой полупрозрачной комбинашке, пронзительно завопила девушка. – Там... там... посмотрите!!!

Все трое, включая Кошелева, ломанулись в комнату Лычкова-младшего. Запрокинув назад голову, Тарас сидел в низком кожаном кресле и как две капли воды походил на вынутого из петли удавленника: посиневшее лицо, высунутый изо рта прокушенный язык, выпученные глаза, пропитанные мочой штаны[31]. Рядом на полу валялся пустой шприц.

«Передозировка!» – догадался Андрей. Из мощных колонок «фирменного» музыкального центра по-прежнему неслись режущие барабанные перепонки и травмирующие психику раскаты тяжелого рока. Нервным движением Алиса выдернула шнур из розетки. В комнате воцарилась тишина. Плюхнувшись на колени перед креслом, Лилия Петровна (врач по образованию) попыталась оказать сыну первую медицинскую помощь, но бесполезно. Душа Тараса уже горела в аду. Осознав это, Лычкова медленно поднялась, распрямила спину и обратилась к Андрею. Голос ведьмы звучал воистину страшно:

– Мой драгоценный мальчик мертв, а ты, сраная дешевка, жив! Так сдохни же! Сдохни немедленно! Покончи с собой!!! Бросайся под машину, щенок!!!

Позабыв обувь, зомби Кошелев выскочил из квартиры, сбежал вниз по лестнице и, ничего не соображая, кинулся под первый попавшийся автомобиль. Едва Андрей покинул жилплощадь Лычковых, в левой стороне груди Лилии Петровны беззвучно взорвался огненный шар. Она пошатнулась, попыталась заглотнуть воздух широко разинутым ртом со слюнявыми трясущимися губами, ухватилась за сердце и с грохотом обрушилась на пол. Лицо «целительницы» побелело, черты запали, заострились, нижняя челюсть отвисла, остекленевшие глаза бессмысленно уставились в потолок...

– Обширный инфаркт, – бегло осмотрев громоздкий труп, сказал плачущей Алисе прибывший по вызову врач «Скорой помощи»...

ГЛАВА 6

СЕМЬ С НЕБОЛЬШИМ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ.

ПЯТНИЦА, 25 ФЕВРАЛЯ 2000 ГОДА

Денек выдался погожий. В безоблачном голубом небе ярко светило солнце, отражаясь на снегу крохотными веселыми искорками. Щеки прохожих приятно пощипывал и румянил легкий бодрящий морозец. С утра столбик ртутного термометра показывал около десяти градусов ниже нуля – сущая безделица для средней полосы России. Где-то в отдалении радостно лаяла выведенная на прогулку собака. Вдоль тыльной стороны старого пятиэтажного «хрущевского» дома с наигранной беспечностью праздношатающегося оболтуса прохаживался худой иссиня-бледный человек неопределенного возраста с мутными, шальными глазами, одетый в старое поношенное пальто, давно не стиранные мятые джинсы, стоптанные ботинки и с вязаной черной шапочкой на голове. Лишь с огромным трудом в этом костлявом замызганном типе можно было опознать некогда опрятного, пышущего здоровьем, спортивного Андрея Кошелева двадцати пяти лет от роду. Андрея интересовало одно из окон на первом этаже. За ним в квартире номер 43 проживала двоюродная сестра Кошелева Ольга. Время от времени тусклый взгляд Андрея задерживался на слегка приоткрытой форточке заветного окна, и тогда по сизым губам парня проскальзывала тень злорадной усмешечки. Дело в том, что, по слухам, сестра получила от скончавшегося месяц назад мужа-коммерсанта богатое наследство. В настоящий момент Ольга лежала в больнице с сердечным приступом, и Кошелев намеревался самым бессовестным образом обокрасть больную родственницу. Нежелательных встреч с остальными обитателями квартиры Андрей не опасался. Он точно знал – десятилетняя дочь Ольги Аня находится в школе, а Анина бабушка Елена Ивановна, родная тетка Кошелева, десять минут назад отправилась за покупками на рынок и вернется не ранее чем через час. Приоткрытая форточка предназначалась семейному любимцу коту Барсику, не желавшему подолгу сидеть взаперти и то и дело совершавшему глубокие рейды по окрестным дворам в поисках различного рода кошачьих развлечений. В общем, «почва» для кражи – лучше не придумаешь! Оставалось дождаться благоприятного момента, когда поблизости не останется ни единого свидетеля, залезть на невысокий карниз, через форточку открыть оконные шпингалеты и пробраться вовнутрь к «сокровищам Али-Бабы» (так мысленно окрестил Кошелев наследство покойного супруга Ольги)... Став законченным наркоманом в считанные недели, Кошелев до сих пор не подох подобно Тарасу по одной простой причине. Бросившемуся по приказу ведьмы под автомобиль Андрею пришлось долго проваляться по больницам: сперва в травматологии со сломанной ногой, разбитой головой и вывихнутым плечом, потом, как только установили его личность, – в психушке. Вы скажете, что согласно нынешнему законодательству принудительное психиатрическое лечение назначается исключительно по приговору суда. Да! Но не в таких случаях, как с Андреем. Ведь он пытался совершить сначала убийство, а потом самоубийство[32]. Короче, опасен для окружающих. В результате бывшему «младшему компаньону» скончавшегося от передозировки Тараса пришлось провести около полугода под бдительным присмотром психиатров. Те без особых проблем сняли наркотическую ломку[33], добросовестно обследовали пациента, настойчиво поинтересовались мотивами совершенных деяний, душевным состоянием Андрея в момент нападения на Федорова и, едва услышав про таинственный «голос», с ходу поставили звучный наукообразный диагноз: «галлюционидно-параноидный синдром шизофрении», а также прописали курс лечения нейролептиками: тиопроперазином, галоперидолом и т. д. Пребывая в стенах дурдома, Кошелев не терял даром времени, а именно свел знакомство с неким Геннадием Костылевым по прозвищу Костыль (речь о котором еще пойдет в дальнейшем). Вечерами в курилке они подолгу беседовали, шепотом обсуждая планы на будущее... Костыль выписался в конце октября, Андрей двумя месяцами позже, в канун Нового года, и незамедлительно сел на иглу по-новой, отпраздновав таким образом наступление третьего тысячелетия. А насчет «шизофрении»... Гм-м, на первый взгляд могло показаться, будто Кошелев и впрямь от нее избавился. Так считали психиатры, так думал сам Андрей. И действительно, неведомый голос больше не звучал в мозгу, не командовал, не угрожал... Значит, ушел под воздействием современных психотропных препаратов? Нет, господа хорошие, не обольщайтесь! Нечистого духа нейролептиками не выгонишь! Плевал он на них с Эйфелевой башни! Молчание голоса объяснялось другой причиной: с течением времени демон ухитрился столь успешно овладель душой жертвы, что больше не считал необходимым открыто обнаруживать свое присутствие. Теперь он попросту камуфлировал команды под якобы собственные мысли Кошелева...

Деньги на дозы Андрей добывал путем разбойных нападений и квартирных краж.

К кражам Кошелев относился лучше, чем к грабежам, но вовсе не из-за отвращения к насилию. После «лечения» у ведьмы Лычковой он приобрел помимо прочего ярко выраженные садистские наклонности. Нелюбовь Кошелева к грабежам объяснялась сугубо прагматическим расчетом – «Стремно!». Конечно, наброситься на школьника, слабосильную старушку-пенсионерку или пьяненького мужичка-работягу хилой комплекции просто, но... много с них не поимеешь! Так, гроши. В лучшем случае на одну дозу[34]. А с крутыми ссориться чревато, в чем наркоман имел несчастье дважды убедиться на личном горьком опыте. Однажды поздно вечером Андрей попытался ограбить вдребезину пьяного бандитской внешности мужчину с толстенной золотой цепью на шее, который с огромным трудом выкарабкивался из новенькой красивой машины. Андрей рассчитывал на богатейший улов, но... уклюкавшийся до поросячьего визга браток (а может, сотрудник какой-нибудь спецслужбы, или солидной охранной структуры, или... Да кто их нынче разберет!)... В общем, намеченная «жертва», не мудрствуя лукаво, выхватила пистолет, и Кошелеву пришлось улепетывать сломя голову, по-заячьи петляя, спасаться от выстрелов, иногда падать ничком в снег, снова вскакивать и снова драпать[35]... Пули не попали в цель лишь благодаря тяжелейшей степени опьянения владельца толстой золотой цепи и красивой машины... Второй раз Андрей подстерег в темной подворотне солидную женщину в норковой шубе, угрожая кухонным ножом, вырвал у нее сумочку (где впоследствии оказалось пять тысяч рублей), стащил с запястья золотой браслет и, ликуя, смылся.

Спустя ровно сутки за Кошелевым пришли. Нет, не милиция, а муж ограбленной женщины, носящий имя Николай, с двумя свирепого вида плечистыми друзьями. Николай оказался тесно связан с... ну вы сами понимаете, и поиски заняли совсем немного времени. Сначала Андрея заставили вернуть браслет, сумочку, деньги (в том числе возместить уже потраченную сумму), а затем затолкнули в машину и увезли на заброшенное старое кладбище «получать моральную компенсацию». Там Кошелева жестоко избили (вышибли несколько коренных зубов, опустили почки, сломали пару ребер), под дулом пистолета заставили испражниться «по-большому» и сожрать собственное дерьмо. Далее один из экзекуторов предложил «кастрировать пидораса», достал из-за пазухи финку, но... неожиданно в ход событий вмешался не кто иной, как Николай.

– Не пачкай руки, Вася! – брезгливо сказал он приятелю. – Наркоша достаточно получил... Но не дай бог попробуешь по-новой! Тогда живьем в землю зарою! Обещаю! – обратился он к трясущемуся, перемазанному экскрементами Андрею и рявкнул: – Катись, выродок!!!

Итак, умудренный плачевным опытом, Кошелев предпочитал воздерживаться от разбойных нападений и прибегал к ним в самых крайних случаях, когда ну нигде больше не получалось добыть денег на дозу! Жертвами наркомана становились, естественно, только слабые, беспомощные, фактически нищие люди. Существенной прибыли они, понятно, не приносили...

Кошелев воровато оглянулся. Наконец-то! Примыкающий к задней стене дома дворик был пуст, как голова фашиствующего молодчика со свастикой на рукаве, истерично орущего «Хайль Гитлер!» под усатеньким лупоглазым портретом давным-давно жарящегося в преисподней Адольфа Шикльгрубера[36]. Забравшись на карниз, Андрей через «кошачью» форточку открыл окно, ступил на подоконник и спрыгнул вниз на разукрашенный синими цветочками пушистый ковер. Выпрямившись, он прислушался: «Чем черт не шутит! Вдруг племянница, притворившись больной, слиняла из школы и бездельничает, зараза! В телевизор пялится!»

Прошло несколько томительных секунд. В безлюдных комнатах не раздавалось ни звука. «Чисто!» – с облегчением убедился Кошелев и суетливо занялся поисками сокрытых богатств, грубо выворачивая содержимое шкафов, тумбочек, сбрасывая с полок книги, шаря под ванной, за унитазом... Андрею не везло. Ничего похожего на «сокровища Али-Бабы» он не находил.

– Где ж сука паршивая заныкала золото, доллары? – беспорядочно разбрасывая вещи и роняя мебель, с ненавистью рычал наркоман. – Гнида, мразь, шлюха подзаборная!!! Чтоб ты сдохла в своей больнице!!!

Миновало десять минут, пятнадцать, двадцать... Результат по-прежнему оставался нулевым. Между тем неумолимо надвигался час, когда Андрею надлежало сделать очередную инъекцию героина. Появились первые признаки коварно подкрадывающейся ломки. Кошелев стал ощущать себя глубоко несчастным, брошенным, никому не нужным. На глаза навернулись слезы. Одновременно Кошелева охватила болезненная, гипертрофированная нервозность. Он начал бесцельно метаться по квартире, натыкаться на стены и бормотать бессвязные жалобы-ругательства. Неожиданно в прихожей послышался металлический скрежет отпираемого замка. «Тетка-стерва вернулась раньше обычного, – со звериной яростью подумал Андрей. – Не успел! Или придушить старую крысу да закончить «работу»? Нет, к сожалению, нельзя! Подозрения однозначно падут на меня! И ломка, ломка на подходе!.. Выход один – бежать к Костылю! Но улова-то нет!.. Дозу задарма не дадут! О е-мое-е-е!!!» Запаниковавший наркоман сгреб в охапку первое, что подвернулось под руку – стоящий на видном месте видеомагнитофон, – и с разбегу сиганул в распахнутое окно...

* * *

– Боже милостивый! Грабители! Мы разорены! – отперев дверь, увидав разгромленную квартиру и выронив тяжелые хозяйственные сумки, прошептала побелевшими губами Елена Ивановна. – Петя умер! Оля в больнице! Чем кормить ребенка? Бедная Анечка!

Минут через пять, оправившись от первоначального шока, она, тяжело дыша, бросилась проверять заветный тайник, хранящий пятнадцать тысяч долларов, оставшиеся от покойного зятя. К величайшей радости женщины, деньги оказались на месте.

– Слава тебе господи! – истово перекрестилась Елена Ивановна, в изнеможении опускаясь на стул.

Пропажу видеомагнитофона она обнаружила лишь по прошествии получаса.

«Взбесившийся наркоман в окно залез, благо первый этаж, пытался найти деньги... но не получилось. Тогда он схватил первый попавшийся ценный предмет да понесся менять на свое дьявольское зелье! – пришла к справедливому умозаключению женщина. – Надо от греха подальше установить на окнах железные решетки».

Добродушной Елене Ивановне и в голову не приходило, что взбесившимся наркоманом был не кто иной, как ее любимый племянник Андрюша...

* * *

Геннадий Костылев по прозвищу Костыль – приземистый, обрюзгший, черноволосый, смахивающий на навозного жука ровесник Кошелева – промышлял перепродажей краденого и розничной торговлей героином, который, кстати, сам активно употреблял. Геннадий жил один в однокомнатной квартире на третьем этаже девятиэтажного многоподъездного дома, по стечению обстоятельств расположенного неподалеку от городского морга. Большую часть его жилплощади заполняли различные коробки и свертки. Костылев поддерживал тесные связи с несколькими заядлыми наркоманами и зачастую вместо денег соглашался принять от них товар. По наидешевейшим расценкам, естественно... К нему-то и прибежал взмыленный, находящийся на пороге ломки Андрей. Успевший вовремя ширнуться Костыль встретил взбудораженного Кошелева понимающим взглядом и молча, посторонившись, запустил вовнутрь.

– Вот! – выпалил Андрей, поставив на стол уворованный у тетки видак. – Японский! Отдам за тысячу или рассчитаемся прямо «герасимом»[37]. Один грамм.

– Ну ты, брат, ляпнул сгоряча! – трагически развел короткопалыми волосатыми руками Геннадий. – Тысяча! Гм-м... Аппарат не новый, без документов и, как тебе известно, абсолютно не дефицитный в нынешние, изобилующие видеотехникой времена... Короче, нереально! Ты уж, дружище, не обессудь, я не занимаюсь благотворительностью! Не по карману!

– А с-сколько р-реально? – содрогаясь в ознобе, прохрипел Кошелев. Госпожа ломка потихоньку вступала в законные права. Резко подскочила температура. Андрея тошнило, лихорадило, трясло. Тело наполнялось тупой изнуряющей болью. – С-с-сколько?! – с придыханием повторил наркоман, с ужасом осознавая, что вскоре станет го-о-о-ораздо хуже!

– Максимум двести пятьдесят рублей или, если натурой, 0,25 грамма, – с притворным сокрушением вздохнул оборотистый Костыль. – Больше просто несерьезно!

Проклятая ломка стремительно набирала обороты. Суставы, кости Андрея, казалось, начали перемалываться гигантской невидимой мясорубкой... 0,25 грамма составляли одноразовую дозу Кошелева (а следовательно, обеспечивали на целых шесть часов отсутствие ломки) и потому, не в силах больше терпеть все нарастающие адские муки, он выдавил со стоном:

– Л-ладно! Д-д-давай натурой! Д-д-давай!!!

Получив маленький пакетик с вожделенным зельем, Андрей, испросив разрешения хозяина квартиры, прошел на кухню, бережно ссыпал белый, слегка розоватого оттенка порошок в специальную изогнутую ложку с замотанной изолентой ручкой, добавил воды, подогрел содержимое ложки на огоньке зажигалки до кипения, извлек из кармана шприц, намотал на кончик иглы кусочек ваты, втянул сквозь вату раствор в шприц и, с огромным трудом разыскав на теле более или менее целую вену, сделал инъекцию.

После этого Кошелев расслабленно опустился прямо на грязный, заплеванный пол и блаженно прижмурил глаза, ловя знаменитый кайф наркомана, заключающийся все-навсего во временном отступлении дьявольской ломки...

* * *

– Эксплуатируешь ты нас, Гена, – развалясь на диване и попыхивая сигаретой, хмуро бурчал Андрей. – Видаку от силы полгода, а ты двести пятьдесят рублей... Некрасиво выходит!

– Зато дозу своевременно получил! Помнишь поговорку: «дорога ложка к обеду»? – цинично усмехался устроившийся в кресле напротив Геннадий. – К тому же учти степень риска при дальнейшей реализации! Барахлишко-то краденое. Могу спалиться запросто! Да и навариваю я на вещичках сущую ерунду! Только-только на насущные потребности хватает. – В первую очередь Костыль имел в виду, конечно же, наркотики.

– Другое дело – упакованную[38] хату взять, – заметно оживившись, продолжил Геннадий. – Битком набитую баксами, брюликами[39]... Деньги там небось не меченые, камушки я имею возможность загнать серьезным, надежным людям по настоящей цене, при полном сохранении тайны сделки, а не грязным базарным чуркам, с которыми сейчас волей-неволей приходится якшаться. Черножопые стремятся заполучить по дешевке телик, видик и т. д. Но раскалываются в ментуре, как гнилые орехи, при первом же шухере, стоит менту им издали кулак показать.

– «Упакованная» хата... – нежно повторил Геннадий. – Тогда навара по гроб жизни хватит. И тебе, и мне. Представляешь, лафа: ни о чем не беспокоишься, круглые сутки отдыхаешь и знай себе ширяешься высококачественным «герасимом», без примесей!

Круглые глаза Костыля замаслились. Некрасивая угреватая физиономия приобрела сладкое, мечтательное выражение. Впрочем, практичный Геннадий быстро спустился на землю с заоблачных высот.

– К несчастью, столь идеальный вариант малоправдоподобен, – раздраженно, отрывистым голосом заговорил он. – Нужна конкретная наводка, точное знание месторасположения загашников! В противном случае либо облом вроде твоего сегодняшнего, либо «веселое» путешествие по этапу. Третьего не дано!

Вспомнив о неудаче с теткиной квартирой, Кошелев кисло сморщился, но тут его внезапно посетила весьма интересная идея.

– Ха-а-а-та! – нараспев произнес Андрей. – Богатая хата с баксами, с брюликами... Есть такая на примете, и если по-умному, то возьмем без облома! Однако мне потребуется твое непосредственное участие. В одиночку не справлюсь!

– Ну-ка, ну-ка, выкладывай! – мигом навострил уши Костыль.

Выслушав предложение Андрея, Геннадий надолго задумался. Он тщательно взвешивал все «за» и «против», оценивал степень риска и рентабельность мероприятия.

– А сучонка не проболтается впоследствии? – приняв наконец решение, так... ради профилактики поинтересовался Костылев.

– Ни в коем разе! – ощерившись в зверском щербатом оскале, заверил Андрей. – Она ссыкливая! Не посмеет!..

ГЛАВА 7

После смерти матери и брата ленивой Алисе Лычковой волей-неволей пришлось зарабатывать на пропитание самостоятельно. Правда, в замаскированном под горшок с кактусом и известном дочери тайнике покойной мадам Лычковой хранились две толстые пачки долларов по десять тысяч каждая, но... ленивая от природы Алиса безмозглой отнюдь не являлась! Более того, обладала шустрым, вертким умом и хорошо понимала – заначка предназначена на черный день, на самый черный. Ну, допустим, прожрешь ее, а дальше? Зубы на полку? Стало быть, надо изыскать способ добыть хлеб насущный, а «стратегический запас» без крайней надобности не трогать. Поскольку, кроме как вертеться перед зеркалом, делать избалованная девчонка ничего не умела, да и не хотела, она без колебаний выбрала «древнейшую профессию». Необходимо отметить, что действовала Лычкова-младшая крайне осмотрительно: на панель не выходила, «интимных» объявлений в газеты не давала. Умненькая Алиса отлично знала – работа проститутки опасна. Неизвестно, в чьи руки попадешь! Элементарно можно здоровья лишиться, а то и жизни[40].

Поэтому предусмотрительная Лычкова-младшая стала обслуживать исключительно старых друзей[41] «безвременно почившей» Лилии Петровны: магов, «целителей», «психотерапевтов» и т. д.

Бизнес быстро пошел в гору. Друзья были старыми не только в переносном, но и в прямом, физиологическом смысле, а потому предложение «попользовать» симпатичную белокурую малолетку преимущественно оральным способом приводило пожилых полуимпотентов в бешеный восторг. Особую пикантность ситуации придавало то обстоятельство, что старательно работающая пухлыми розовыми губками юная минетчица – круглая сирота, дочь их близкой, ныне покойной знакомой и соответственно степень греховности возрастает в геометрической прогрессии! В общем, маститые чертопоклонники аж млели от восторга и расплачивались, не скупясь.

25 февраля 2000 года Алиса «обслужила» в шесть утра тощего плюгавого Шмуля Фишера, представлявшегося клиентам «академиком Высшей магии Петром Германом», получила оговоренную мзду и, спровадив Шмуля-Петра восвояси, улеглась дальше досыпать. Достаточно необычное время проведения сеанса объяснялось «техническими» особенностями дряхлой плоти «академика». Проблески вялой эрекции возникали у него лишь ранним утром, да и то если основательно потрудиться... Проспав вплоть до середины дня, Алиса лениво поднялась с постели, нюхнула «ради бодрости» кокаина (к наркотикам девушка пристрастилась одновременно с братом, но к более дорогим[42]), умылась, собралась приготовить чего-нибудь перекусить, и тут неожиданно зазвонил телефон.

– Ал-ле-е-е? – мелодично пропела Лычкова-младшая, сняв трубку.

– Здравствуй, Алисочка! Говорит Андрей Кошелев! – услышала она на другом конце провода знакомый голос. – Нам надо обязательно встретиться!

– С какой стати? – презрительно фыркнула Алиса.

– С такой! – по-жеребячьи хохотнул Кошелев. – Я в курсе твоего бизнеса и на правах старого знакомого не прочь получить долю женской ласки. За хорошую плату, само собой!

– Тебе это не по карману! – надменно отрезала малолетняя проститутка, слышавшая о жалком положении бывшего компаньона Тараса.

– В корне ошибаешься, детка! – горделиво возразил Андрей. – На днях я удачно провернул прибыльное дельце. Денег – куры не клюют!.. А ты, Алисочка, мне давно нравишься, – умело придал голосу влюбленные интонации Кошелев. – Я твой страстный поклонник. Запал с первого взгляда! Матерью клянусь! Но раньше не решался признаться в чувствах... Короче, пятьсот долларов устроит?

Лычкова-младшая замялась в нерешительности.

– Тысяча! – учуяв ее состояние, удвоил цену Андрей.

– Ладно, подъезжай через час, – сдалась Алиса, повесила трубку на рычаг, взяла косметический набор, уселась перед зеркалом и стала усердно наводить макияж. Мысли девушки неотступно вертелись вокруг звонка новоиспеченного клиента. Она изначально презирала Кошелева до глубины души, не без основания считая Андрея безвольным, слабохарактерным типом. Прирожденным холуем с собачьим сердцем! На интимную встречу с ним Лычкова согласилась исключительно из корыстных побуждений. Тысяча долларов! С ума сойти! Целое состояние по нынешним временам! Столькоей еще никто не предлагал и вряд ли предложит впредь. А за подобный гонорар меркантильная Алиса была готова совокупиться с кем угодно, хоть с самым жутким уродом из Санкт-Петербургской кунсткамеры[43].

– Интересно, откуда у сопляка Андрюшки такие бабки? – аккуратно подводя тушью длинные густые ресницы, шептала Лычкова-младшая. – Небось ограбил кого-нибудь или убил по заказу... Впрочем, какая разница! Деньги не пахнут, а хлебать тухлую тюремную баланду (если попадется) ему, а не мне!

Алиса ни на миг не допускала мысли, что Андрей блефует насчет «прибыльного дельца» и уж тем паче злоумышляет против нее, «единственной-неповторимой». Всосав с молоком матери-ведьмы непомерную дьявольскую гордыню, она была стопроцентно уверена в собственной проницательности, а также в безусловной женской неотразимости. Кроме того, девушка помнила жадные, похотливые взгляды, которые полгода назад украдкой бросал «прихвостень Андрюшка» на ее гибкую точеную фигурку. «У болвана всегда слюнки при виде меня текли, но раньше он не смел и на метр приблизиться к сестре старшего компаньона, к дочери главной руководительницы их автомобильных афер! Зато сейчас, разбогатев, осмелел! К тому же мать с братом в могиле, тормознуть Кошелева не способны. А я вынуждена путанить. Вот он, разжившись гринами, и решил использовать единственный шанс воплотить в реальность свои давнишние онанистические грезы», – с непоколебимой уверенностью решила проститутка...

Покончив с косметикой, она надушилась французскими духами и набросила прямо на голое тело изящный полупрозрачный халатик, выгодно подчеркивающий и почти не скрывающий упругие девичьи формы.

– Ну иди, иди сюда, дурачок! – подготовившись к встрече, насмешливо улыбнулась она. – Тебя, Андрюшенька, я вытрясу как Буратино. Без копейки останешься! Хи-хи-хи!..

В дверь по-хозяйски позвонили. Посмотрев в «глазок», Алиса увидела на лестничной клетке чисто выбритого расфранченного Кошелева с букетом дорогих темно-красных роз в руках. Профессионально улыбаясь, Лычкова-младшая отворила дверь, ласково промурлыкала: «Заходи, Андрюша», и... в следующий момент, получив сильный удар кулаком в лицо, рухнула на пол...

* * *

Под предложенной Костылю «богатой хатой без облома» Андрей подразумевал жилище Лычковых, в настоящий момент заселенное одной лишь проституткой Алисой. Кошелев твердо знал две вещи. Во-первых, у Лилии Петровны всегда имелась внушительная «неприкасаемая» сумма валюты на черный день (о «стратегическом запасе» однажды хвастливо проболтался одурманенный наркотиками Тарас). Во-вторых, расчетливая Алиса наверняка до сих пор хранит баксы в неприкосновенности, очевидно, намереваясь вообще не притрагиваться к «стратегическому запасу». По крайней мере до выгодного в материальном плане замужества. В противном случае зачем ей сразу после похорон матери и брата начинать бойкую розничную торговлю собственным телом? О занятиях Алисы Кошелев узнал еще в дурдоме от знакомого наркомана из соседнего с Лычковыми двора, прибывшего на излечение в ту же клинику в начале сентября 1999 года. План раскулачивания «сучки белобрысой» созрел в мозгу Андрея в считанные секунды и был предельно прост: под видом богатого клиента проникнуть в квартиру бывших друзей-хозяев, двинуть девке по башке, связать ее, пытками и угрозами заставить указать тайник, а после строго-настрого предупредить: «Ежели, шалава, стукнешь мусорам – угодишь на кладбище к маме с братиком. Лично глотку перережу, а сам в тюрягу по-любому не сяду! Гы-гы, удивлена? Да я ж псих! Состою на учете. Вот справка, полюбуйся!» Вкратце обсудив детали операции, подельники принялись с воодушевлением претворять план в жизнь. Сперва Андрей, мастерски сыграв роль возжелавшего «любви» богатого фраера, договорился с Лычковой-младшей о встрече, потом побрился, причесался, расфуфырился в пух и прах (в кладовых Костыля нашлось достаточно шикарного ворованного тряпья) и бодро сказал напарнику:

– Трогаем, Гена! Золотые горы с нетерпением ждут нас!

Согласно кивнув, Геннадий набросил на плечи утепленную лисьим мехом кожаную куртку, а также сунул за пояс брюк пистолет «ТТ».

– На серьезное дело собрались! Мало ли чего! – со степенной важностью пояснил он. Костылев имел слабость воображать себя крутым, безжалостным, матерым гангстером, эдаким подобием персонажей скандально знаменитой американской киноленты «Криминальное чтиво». Кошелев не возражал. По дороге они прикупили в фирменном цветочном магазине букет роз (Костыль раскошелился). По тайному замыслу вдохновителя операции Андрея Кошелева, шипастые красавицы приобретались не только ради притупления бдительности жертвы. Не-е-ет! «Добрый» Андрюша предусмотрел для них и иное, сугубо «практическое», абсолютно не вяжущееся с прекрасным обликом и чарующим запахом оранжерейных аристократок применение. Когда Кошелев жал кнопку звонка, Геннадий стоял сбоку, за выступом стены, вне поля зрения «глазка»... Оглушив Алису «прямым справа в пятак», Андрей захлопнул дверь, вместе с Костылем подхватил бесчувственную проститутку под мышки, отволок в бывшую спальню Лилии Петровны, сорвал с Лычковой-младшей эфемерный халатик, торопливо связал обнаженную девицу заранее запасенными хозяйственным Костылем веревками и, сноровисто порыскав по хорошо знакомой квартире, отыскал некоторые предметы, способствующие развязыванию упрямых языков, а именно нож, паяльник и длинную вязальную спицу...

* * *

Очнувшаяся Лычкова-младшая сглотнула кровь (удар «страстного поклонника» вдребезги расквасил ей нос), ощутила на теле колкие упаковочные веревки, заметила краем глаза припасенный Кошелевым «инструмент» (уже подготовленный к применению) и зарыдала взахлеб.

– Глохни, лахудра! – прошипел склонившийся над пленницей Андрей со страшно перекошенной физиономией, в мутных глазах которого вспыхивали зловещие багровые искры. – Иначе язык отрежу да зенки выколю! Гы-гы!!!

Губ девушки коснулось холодное лезвие ножа, а перед глазами замелькало острие спицы. Алиса испуганно притихла.

– Акт первый, профилактический, – отрывисто бросил подельнику Андрей, беря с кровати большую пуховую подушку.

Костыль молча протянул Кошелеву раскаленный добела паяльник. Бывший младший компаньон Тараса погано осклабился, с силой зажал Алисе подушкой рот, острым коленом пригвоздил к полу содрогающееся потное тело и с нескрываемым удовольствием несколько раз подряд прижег концом паяльника нежную кожу. Проститутка забилась в диких конвульсиях боли. По ногам потекли желтоватые струйки мочи. Из плотно придавленного рта вырывалось надсадное мычание.

– Возьми, – вдоволь насладившись мучениями «сучки белобрысой», вернул Геннадию паяльник Андрей и вкрадчиво обратился к сестре покойного друга-покровителя: – Обещай не шуметь, тогда сниму подушку. А то ведь задохнешься, дура! Ну, согласна? Если да – мигни!

Лычкова-младшая усиленно заморгала. Кошелев отбросил подушку. До крови прикусив губы, девушка сдавленно застонала.

– Будешь паинькой, разойдемся мирно! – сипло пообещал Андрей. – Нам необходимо услышать от тебя лишь одно: где именно дражайшая Лилия Петровна спрятала, по выражению Тараса, «стратегический запас»? Ты лучше не упрямься, крошка, не вынуждай уродовать до неузнаваемости твое молоденькое аппетитное тельце! У меня в запасе прек-к-к-ра-а-асные сюрпризы! Например, розы! Да-да, розы! Прелестные цветочки, не правда ли? Как приятно любоваться на них, вдыхать волшебный аромат!.. Но есть обратная сторона медали... – На физиономии Андрея внезапно появилась отвратительная гримаса взбесившейся обезьяны. – У роз, помимо прочего, имеются шипы! – странно изменившимся, почти нечеловеческим голосом проскрежетал он. – Острые такие, длинные, коварные... Первый цветочек можно запихнуть в прямую кишку, второй – во влагалище, хе-хе... Ощущения неописуемые. Не желаешь ли попробовать, а?!

Истерично плачущая девчонка отчаянно замотала головой.

– А вот мне, представь, интересно посмотреть, каков получится натюрморт! – откровенно издевался Кошелев. – Допустим, этот бутончик! – Примерившись, Андрей выдернул из букета самую пышную розу.

– Умоляю, не мучьте! – взвизгнула белая от ужаса Алиса. – Полочка с кактусами! Крайний горшок слева... Там... под землей... в целлофановом пакете!

Отпихивая друг дружку локтями, подельники бросились потрошить заветный горшочек, а Лычкова-младшая, пока на нее не обращали внимания, принялась яростно грызть острыми зубами веревки на запястьях...

Алиса не соврала. На дне горшка под толстым слоем земли действительно лежали две пухлые, перетянутые резиночками и бережно упакованные в целлофан пачки зеленых заокеанских купюр. Грабителей захлестнула безумная радость. Начисто позабыв о Лычковой-младшей, успевшей, кстати, довольно быстро освободиться от пут, они огромными блохами скакали по комнате, ухая, охая, ахая и восторженно повизгивая. Между тем Алиса, воспользовавшись охватившей подельников эйфорией, осторожно поднялась с пола, тихонько приоткрыла не заклеенное на зиму окно, выпрыгнула наружу, удачно приземлилась в сугроб и, голая, окровавленная, побежала по улице, пронзительно крича:

– Люди добрые!!! Помогите!!! Позвоните в милицию!!!

– Б...дь!!! – дико заорал опомнившийся Андрей. – Перехитрила, сука драная!!!

Резким движением он вырвал из-за пояса остолбеневшего Костыля «ТТ», передернул затвор, досылая патрон в патронник, до пояса высунулся из окна, с демонической усмешкой на сиреневых губах прицелился в спину стремительно удаляющейся Алисы и плавно нажал на спуск. Пуля угодила точно под левую лопатку, насквозь продырявив сердце. Сделав по инерции пару неверных шагов, мертвая девчонка уткнулась носом в снег.

– Мудак!!! – завопил перепуганный Геннадий. – На хрена палил! Это ж голимая мокруха! Мы так недолго... – Ненароком заглянув в багровые глаза Андрея, в которых не осталось абсолютно ничего человеческого, Костыль мгновенно осекся.

– А я люблю мокруху! – жутким чужим голосом произнес Кошелев, выстрелив подельнику в грудь. – Очень люблю!– добавил он, всаживая вторую пулю в голову свалившегося на пол Геннадия...

Спустя минуту входная дверь сорвалась с петель под мощным ударом ноги. Андрей порывисто обернулся и встретился с суровым серо-стальным взглядом Виталия Федорова. В правой руке начальник СБ «Славянки» сжимал рукоятку табельного «макарова» со спущенным предохранителем.

– Брось оружие и останешься жив, – тихо, властно скомандовал Виталий.

– Ну-у-у не-е-е-ет!!! – сатанински расхохотался одержимый, вскидывая «ТТ»...

* * *

На месте происшествия Федоров оказался по чистой случайности. Он торопился на важную деловую встречу, но на Рябиновой улице внезапно образовалась гигантская автомобильная пробка, и Виталий, нетерпеливо посматривая на часы (время поджимало), свернул в объезд, на Гороховую. К злополучному дому Лычковых начальник СБ «Славянки» подъехал в самом финале разыгравшейся здесь трагедии. Он увидал бегущую босиком по проезжей части голую, зареванную, окровавленную, громко взывающую о помощи девчонку, моментально позабыл о «важной встрече», до отказа выжал тормоз и пружинисто выпрыгнул из машины. Почти сразу вслед за тем из окна второго этажа рявкнул выстрел, сразивший девчонку наповал. Чуть позже внутри дома приглушенно хлопнул второй и третий.

– Маньяк! Маньяк объявился! – по-кликушечьи заголосила толстая баба с авоськой, три минуты назад вышедшая из того самого подъезда.

– Однозначно маньяк!.. У него там десяток заложников!.. Одного за другим расстреливает!.. Самолет до Стамбула требует!!! – вразнобой вторила ей кучка незнамо откуда взявшихся всезнающих зевак обоих полов.

– Номер! Номер квартиры! Живо! – бестактно тряхнул за плечо голосистую тетку Виталий, выслушал сбивчивый ответ, крикнул окружающим: – Вызывайте милицию! В темпе, мать вашу!!! – и, выхватив из кобуры пистолет, вихрем взлетел на второй этаж. С разбегу высадив ногой прочную дверь, он столкнулся лицом к лицу с изменившимся до неузнаваемости, похожим на беса во плоти Андреем Кошелевым.

Вопреки клеветническим заявлениям зевак, никаких заложников в квартире не наблюдалось. Андрей был совершенно один, если не считать скорчившегося у ног Кошелева трупа чернявого, отдаленного похожего на жука мужчины.

– Брось оружие и останешься жив, – тихо, властно скомандовал Федоров.

– Ну-у-у не-е-ет!!! – сатанински расхохотался бесноватый, вскидывая «ТТ».

Оба выстрелили одновременно и практически в упор. Однако Господь Бог помиловал верного раба своего. Выстрел Кошелева лишь слегка задел левое плечо Виталия, а крупнокалиберная пуля федоровского «макарова» разворотила Андрею грудную клетку и отбросила мертвое тело к стене.

* * *

Милиция со «Скорой помощью» приехали весьма оперативно – пяти минут не прошло. Рану Федорову сноровисто обработали, перевязали и незамедлительно потребовали объяснений. Он предъявил документы, разрешение на ношение оружия и вкратце описал произошедшее. Остальное дополнили красочными подробностями сбежавшиеся соседи, оказывается, отлично знавшие, чтотут творилось... Дожидаясь окончания составления протокола, Виталий устало опустился в кресло. В комнате воняло потом, кровью, паленым мясом, пороховой гарью... и злом!!!

Неожиданно взгляд Федорова наткнулся на большой фотопортрет полной пожилой женщины с пронзительными черными глазами.

«Лычкова Лилия Петровна. 1949—1999 гг.» лаконично сообщала надпись печатными буквами на укрепленной под рамкой белой табличке в траурном ободочке.

– Умерла, сердешная. Прошлым летом. В один день с сыном Тарасом. Парень, говорят, отравился чем-то! – услужливо доложил Виталию один из соседей-понятых, седенький клочковатый дедок, сильно напоминающий старого взъерошенного скворца.

Федоров механически кивнул.

– А доченьку младшенькую, лапулю ненаглядную, тот негодяй сегодня прикончил, – продолжал «скворец», указывая на труп Кошелева. – Бедная Лиля небось в гробу перевернулась! Столько добра людям принесла, а взамен... Ай-яй, кошмар! – Дедок уныло повесил длинный горбатый нос.

– Она занималась целительством? – негромко спросил разговорчивого понятого Виталий.

– Да-да, многих вылечила! Особенно алкоголиков! Не счесть числа! – шепеляво залопотал клочковатый старикашка. – Большой души женщина была! Буквально святая!

– Вы ошибаетесь! – сквозь стиснутые зубы недружелюбно буркнул начальник СБ.

– Ась? Чего? – придурковато встрепенулся неряшливый «скворец».

– Да так, ничего! – Федоров демонстративно отвернулся. «Вот, Андрюха, и закодировался ты от пьянства, – с щемящей тоской в сердце подумал он, – «исцелился»... от жизни! Впрочем, сатана уничтожил и ту особу, которая преданно ему служила! Даже ведьмино потомство не избежало страшной безвременной кончины!.. Что ж, вполне закономерно. Глупо ожидать благодарности от злейшего врага рода человеческого!»

* * *

«Могут ли сатанисты ждать от рогатого „папаши“ отцовского покровительства?.. Калиостро внушал всем мысль о собственном могуществе, но трусливо выдал свои тайны суду инквизиции и сгнил в каземате. Кроули проповедовал: „Сатана – это свет и любовь“. Умер в нищете, в грязной лондонской гостинице от передозировки наркотиков... Чарльз Мэнсон стремился к безграничной свободе действий, а ныне отбывает пожизненное заключение... Тысячи юных гордецов в стремлении к обещанному „полету духа“ стали рабами руководителей сект... А там, за чертой смерти никакой благодарности они не дождутся. Там раздается смех инфернальных эгоистов: иди сюда, дурачок (на муки вечные. – И. Д.). Как хорошо, что ты не на небе, а здесь!» (Ю. Воробьевский. «Точка Омега». М., 1999, с. 227—228, 230).

Примечания

1

Чудотворная икона Божьей матери «Неупиваемая чаша» находится в городе Серпухове в Высоцком мужском монастыре. Первое чудо от этой иконы произошло в 1879 году, когда через нее получил исцеление от многолетнего недуга пьянства крестьянин Тульской губернии. С тех пор икона помогла многим тысячам страждущих. Кстати, лечит она не только от алкоголизма, но и от наркомании.

(обратно)

2

Пистолет «ТТ» давно снят с вооружения Российской армии, не говоря уже о спецслужбах, и используется исключительно представителями криминальных структур.

(обратно)

3

Матерые экстрасенсы-колдуны (такие, как, например, Кашпировский) перед началом сеанса требуют от своих жертв снять с тела, особенно с груди, «все металлические предметы», т. е. крест (см.: Священник Родион. «Люди и демоны», с. 84). Чем им мешает крест, думаю, догадаться несложно! Объяснение же насчет «энергетических полей» – обычная наукообразная ахинея.

(обратно)

4

На человека, находящегося под покровительством Господа Бога, порчу навести невозможно. Федоров, невзирая на все свои грехи, несомненно, пользуется таким покровительством, хотя бы за то, что, рискуя жизнью, спас православный храм от поругания. В случае же неудачи при наведении порчи она рикошетом бьет по самому колдуну, поражая его тяжелейшей болезнью, а зачастую вообще убивая. Ведь сами по себе чародеи никакой силой не обладают и обладать не могут, а так называемая «порча» – это просто насланные ими бесы. Если нечистые духи получают в «пункте назначения» суровый отпор от ангелов Господних, они срывают зло на том, кто их «подставил», т. е. на колдуне (подробнее см. мою повесть «Оборотень» в сборнике с твердым переплетом под общим названием «Блатные» или в сборниках с мягким переплетом «Бойцы» и «Гладиатор», а также повесть «Сны убийцы» в сборниках с твердым и мягким переплетом «Развод лохов»).

(обратно)

5

При гипнозе через область подсознательного человек воспринимает информацию императивного (повелительного) характера, которая является руководством к действию. Действо это, разумеется, бесовское, а гипнотизеры-целители-маги-кодировщики являются лишь марионетками в лапах нечистой силы (см.: Иеромонах Анатолий Берестов. «Число зверя». М, 1996, с. 4, 46).

(обратно)

6

При помощи демонической энергии колдуны действительно способны дать человеку временное облегчение от болезни (для отвода глаз), но потом он обязательно заболевает еще сильнее телесно и гибнет духовно, если вовремя не покается (см.: Священник Родион. «Люди и демоны», с. 63—101).

(обратно)

7

Справка-счет – документ, подтверждающий, что некто приобрел данное транспортное средство у конкретного законного владельца.

(обратно)

8

Самозарядный карабин Смирнова.

(обратно)

9

Азербайджанская диаспора Москвы, насчитывающая около 800 тысяч (!) человек, насквозь пропитана криминальным элементом, и практически все ее представители так или иначе связаны с многочисленными азербайджанскими преступными группировками, занимающимися поборами с сельскохозяйственных рынков, торговлей наркотиками, оружием, заказными убийствами, разбоями, кражами, угонами автомобилей, мошенничествами (например, у пунктов обмена валюты) и т. д. и т. п. (см.: журнал «Русский дом», 2000, № 2, с. 36—37.)

(обратно)

10

«Крыша» и служба безопасности выполняют разные функции. «Крыша» выезжает на стрелки (встречи для выяснения отношений), вышибает долги, улаживает конфликты фирмы с «крышами» конкурентов и т. д. и т. п. Служба безопасности занимается охраной жизни коммерсанта и его имущества. Правда, во многих случаях эти структуры работают в тесном контакте друг с другом. А иногда (как, очевидно, в данной ситуации) это вообще представители одной и той же команды, только занимающиеся каждый своим делом. Авдеев ездит на стрелки (и т. д.), а Федоров заботится, чтобы Борисова не похитили и не убили.

(обратно)

11

На самом деле спародированная Федоровым строфа из «Интернационала» звучит так: «Это есть наш последний и решительный бой».

(обратно)

12

То, что проделал Федоров, продиктовано отнюдь не жестокостью и не желанием отомстить трусу или поиздеваться над ним. Просто Виталий решил, воспользовавшись подходящим предлогом, «отделить зерна от плевел» и заблаговременно отбраковать потенциально ненадежных людей. Это вполне обычная и весьма грамотная практика. Один мой знакомый, с 1991 по 1994 год возглавлявший службу безопасности крупной коммерческой фирмы, три раза после событий, подобных инциденту с Максимом, проводил среди своих сотрудников похожие воспитательные мероприятия, отличающиеся от вышеописанного лишь деталями, но не сущностью, и после каждого обязательно увольнялись по собственному желанию несколько «паршивых овец».

(обратно)

13

Излюбленное выражение наркоманов, пытающихся, подобно гомосексуалистам, выдать свои извращенные, противоестественные пристрастия за «утонченные и элитарные». На самом деле ничего «утонченного» в наркотиках, конечно же, нет. Совсем напротив, они оскотинивают человека куда хуже и намного быстрее, нежели алкоголь. А подобного рода высказывания – всего лишь приманка для безмозглых эстетствующих болванов.

(обратно)

14

Стандартные слова современных сатанистов, которыми они оправдывают совершение своих кровавых ритуалов (см.: Ю. Воробьевский. «Точка Омега». М., 1999, с. 223).

(обратно)

15

На самом деле Лычков глубоко заблуждается. Безнадежно далекий от христианства, воспитанный в весьма «специфической» семье да в придачу непосредственно кодированный матерью-ведьмой, Тарас, несомненно, находится на одной из стадий одержимости нечистым духом, которая, подобно физическим заболеваниям, имеет несколько различных степеней (см.: Священник Георгий Вахромеев. «Оружие на дьявола. Как защититься от чародеев». М., 1998, с. 33). «Классную мысль» Тарасу попросту продиктовал владеющий его душой бес. Ведь, по свидетельству святого Иоанна Кассиана, «бесноватые, когда охвачены нечистыми духами, говорят и делают то, чего не хотят, или бывают вынуждены произносить то, чего не знают» (цит. по кн.: Ю. Воробьевский. «Точка Омега». М., 1999, с. 181).

(обратно)

16

То, что Андрей с Тарасом в мгновение ока сделались законченными наркоманами, – вполне закономерное следствие их «исцеления» от пьянства путем обращения к дьяволу через посредство колдуньи Лычковой. Так сатана взял часть «причитающейся» ему платы за короткое временное облегчение. По словам человека из «черного рода» (подробнее о таких людях см. мою повесть «Смертник» в сборнике с твердым переплетом под общим названием «Фуфлыжники» или в сборнике с мягким переплетом под общим названием «Продажная шкура»), бывшего потомственного сатаниста высшего градуса посвящения, который порвал со своим сообществом и усердно замаливает по православным монастырям грехи, «он не знает случая, чтобы в судьбе тех, кто обратился даже, казалось бы, к самым безобидным экстрасенсам, через некоторое время не произошло бы нечто страшное».

(обратно)

17

Среди самих наркоманов распространена весьма примечательная поговорка: «Первое время колешься ради кайфа, а потом чтобы не подохнуть» (см. мою повесть «Подельники» в сборнике повестей с аналогичным названием).

(обратно)

18

Т. е. вену, не до конца изуродованную постоянными инъекциями наркотика и еще пригодную для укола.

(обратно)

19

Раньше в Голливуде еще могли иногда сделать приличную кинокомедию, а теперь... смотреть тошно!

(обратно)

20

«Сделано в США».

(обратно)

21

УНИБОС – универсальная боевая система, которая входит в программу подготовки наших спецназовцев. Основана на русских стилях рукопашного боя (по эффективности на порядок превосходящих иностранные) – системе Кадочникова, системе Ознобишина, казачьем «прикладе» и т. д. Кроме того, в УНИБОС включены наиболее эффективные приемы из карате, кунг-фу, джиу-джитсу, английского бокса, саватт и т. д. УНИБОС предусматривает владение не только собственным телом, но и холодным оружием, а также любыми подручными средствами – камнем, веревкой, предметами мебели и т. д. и т. п. Человек, занимавшийся УНИБОС хотя бы пару лет, действительно без особого труда справится в драке и с каратистом, и с боксером, и с борцом.

(обратно)

22

Молебен с акафистом и водоосвящением, за которым поминаются имена тех, кто страдает алкоголизмом, наркоманией и нуждается в благодатной помощи Пречистой Владычицы, совершается в Серпуховском Высоцком монастыре каждое воскресенье после окончания божественной литургии.

(обратно)

23

Довольно часто, хотя и не всегда, под плотской оболочкой одержимых можно заметить или почувствовать засевшего внутри них нечистого духа (см.: Священник Владимир Емеличев. «Одержимые. Изгнание злых духов». М., 1994).

(обратно)

24

Специальный блок-захват обеими руками одновременно. Применяется против размашистого рубящего удара сверху топором или саперной лопаткой. Причем левая ладонь жестко фиксирует кисть атакующей руки противника, а правая – основание топора или лопатки.

(обратно)

25

«Чтобы избавиться от одержимости, – пишет священник Родион, – надо начать с покаяния за всю прошедшую жизнь, с воцерковления, самоизменения, а потом уже приниматься за поиски экзорциста» (Ю. Воробьевский. «Стук в Золотые врата». М., 1998, с. 152).

(обратно)

26

Медведи породы гризли отличаются огромными размерами и невероятной физической силой. В высоту гризли могут достигать до восьми футов (2 метра 49 см). Взрослый гризли одним ударом лапы способен уложить наповал самого большого быка, может при желании швырять сосновые бревна словно спички и разбрасывать гигантские валуны (подробнее см.: Э. Сэтон-Томпсон. «Жизнь серого медведя» в сборнике «Рассказы о животных». Минск, 1981, с. 147—178).

(обратно)

27

По словам Юрия Воробьевского, «психиатрия не способна убедительно объяснить происходящее. Претендующая на роль науки, она является лишь феноменологией, собирательницей из ряда вон выходящих фактов» (Ю. Воробьевский. «Стук в Золотые врата». М., 1998, с. 149).

(обратно)

28

Это весьма эффективный способ для снятия острой боли после получения человеком подобного удара (зачастую чреватого смертельным исходом). Суть процесса такова – образно выражаясь, завязанные в узел мышцы расслабляются, и боль значительно ослабевает. Аналогичную помощь следует оказывать и человеку, получившему удар в пах (тогда, кстати, основную боль причиняют не ушибленные яички, а сведенные в спазме мышцы нижней части живота).

(обратно)

29

Независимо от квалификации мага сделка с дьяволом рано или поздно отдает человека в его власть. В данном случае весьма характерен пример знаменитого Фауста, воспетого Иоганном Вольфгангом Гете в одноименной поэме. На самом деле Фауст являлся вполне реальным человеком, жившим в Германии в начале XVI века и оставившим собственную книгу, изданную в Виттенберге в 1524 году. Там он подробно описывает, как вызвал дьявола, как заключил с ним союз... Этой книгой и воспользовался тесно связанный с сатанинско-масонскими структурами (а именно с орденом баварских иллюминатов) И.-В. Гете при написании всемирно известной поэмы... Реальный Фауст кончил жизнь скверно. Его нашли с ножом в спине (см.: Ю. Воробьевский. «Стук в Золотые врата». М., 1998, с. 171). Связь с демоническим миром никогда не проходит бесследно. Священник Родион пишет: «Демоны в силу своего падения не способны созидать. Разрушительно действуют они и на тех, кто им предался. В книге американского подвижника Серафима Роузи приведены примеры того, как и учителей, и учеников, забавляющихся оккультизмом, постигают умственные и эмоциональные расстройства, самоубийства, убийства, одержимость демонами» (Священник Родион. «Люди и демоны», с. 70).

(обратно)

30

За всеми без исключения видами гадания стоят бесы. Верить гадалкам и тем более добровольно обращаться к ним ни в коем случае нельзя (см.: «Дьявол и нынешние лжечудеса и лжепророки». М., 1994, с. 116—119). А измываются демоны над Лычковой просто в силу своей внутренней сущности. По словам священника Георгия Вахромеева, «демоны ни о чем не мыслят, кроме зла, ни в чем не находят успокоения или наслаждения, кроме злой деятельности» (священник Георгий Вахромеев. «Оружие на дьявола. Как защититься от чародеев». М., 1997, с. 26).

(обратно)

31

Обычный результат передозировки наркотиков – остановка сердца и дыхания (возможны варианты). В данном случае Тарас умер непосредственно от удушья.

(обратно)

32

См. Закон Российской Федерации о психиатрической помощи и гарантии граждан при ее оказании. Статья 29. Приказ № 245 Минздрава РФ от 2.09.1992 г.

(обратно)

33

При современном уровне развития медицины снять непосредственно ломку и избавить человека от физической зависимости от наркотика не слишком сложно. Гораздо труднее преодолеть психологическую (читай, духовную. – И. Д.) зависимость от наркоты (читай, от бесов. – И. Д.). Полностью и со стопроцентной гарантией отсутствия рецидива это можно сделать только при помощи православной церкви, в частности через посредство таких чудотворных святынь, как икона Божьей матери «Неупиваемая чаша», хранящаяся в мужском Высоцком монастыре города Серпухова.

(обратно)

34

По нынешним расценкам розничных наркоторговцев, один грамм героина стоит от одной до полутора тысяч рублей (в зависимости от качества). А Кошелеву, как помнит читатель, уже в июле 1999 года требовался в сутки один грамм (4 инъекции по 0,25 г каждая).

(обратно)

35

Следует отметить, что чудовищную, нечеловеческую силу одержимые получают от демонов очень и очень редко, хотя бывают и такие случаи (см. мою повесть «Инфернальная реальность» в сборнике с твердым переплетом под общим названием «Фуфлыжники» или в сборнике с мягким переплетом под общим названием «Продажная шкура»). Все дело в том, какая именно роль отводится одержимому в планах нечистой силы. По известным им одним соображениям демоны не захотели делать «богатыря» из налетчика-наркомана Кошелева (или Господь не попустил). Другое дело, если одержимого пытаются подвести к православному кресту, святой воде или святым дарам. Вот тут демон сопротивляется яростно, поскольку близость православной святыни доставляет нечистому духу ни с чем не сравнимые страдания. Впрочем, в Божьем храме бес не способен разбушеваться на полную катушку, и одержимый им человек либо, вырвавшись, убегает как ошпаренный, либо падает замертво. А чаще, не выдержав муки, позорно удирает сам демон.

(обратно)

36

Настоящая фамилия Адольфа Гитлера.

(обратно)

37

Жаргонное название героина из лексикона наркоманов. Еще его называют «балый», «перец» и т. д.

(обратно)

38

Богатую квартиру.

(обратно)

39

Бриллиантами.

(обратно)

40

См. мою повесть «Разборки» в сборниках с твердым и мягким переплетами с аналогичными названиями.

(обратно)

41

Лычкова-старшая была колдунья, сатанистка и, само собой, знакомства заводила соответствующие. Среди прислужников дьявола такие понятия, как совесть, мораль или хотя бы элементарная порядочность, напрочь отсутствуют. Сатанисты могут с удовольствием «пользовать» не только несовершеннолетних детей своих близких друзей, но и собственных отпрысков. Более того, в их среде подобные мерзости не считаются чем-то зазорным, а напротив, всячески культивируются, называются «утонченными», «изысканными» и т. д. Одно слово – нечисть!!!

(обратно)

42

Кокаин считается очень дорогим наркотиком. В 1998 году один грамм этой отравы стоил не менее 200 долларов.

(обратно)

43

Своеобразный музей, устроенный Петром I в начале XVIII века. Главным образом знаменит богатейшей коллекцией аномалий живой природы (в виде заспиртованных чучел). Там можно увидеть двухголовых младенцев, уродов с шестью-десятью пальцами на руках и ногах, человека с хвостом и т. д.

(обратно)

Оглавление

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .