«Притворись мертвым»

Притворись мертвым (fb2) - Притворись мертвым [litres][Play Dead] (пер. Андрей Сергеевич Петухов) (Инспектор полиции Ким Стоун - 4) 1495K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Анжела Марсонс

Анжела Марсонс Притворись мертвым

Эта книга посвящается моим родителям – Джилл и Фрэнку Марсонс, – чья поддержка и гордость за меня продолжают меня вдохновлять.

Спасибо, что были со мной во время создания этой книги и помогли сделать ее увлекательной.

Я люблю вас обоих.

Пролог

Олд-Хилл, 1996 год

Еще не успев дотронуться до нее, я уже знал, что она мертва. И все-таки я до нее дотронулся.

Я провел пальцами по ее руке, кожа которой показалась мне чересчур холодной. Задержался на родинке чуть ниже локтя. Никогда больше она не будет увеличиваться при движениях ее руки. Никогда больше я не увижу ее, когда она открывает мне навстречу руки, чтобы заключить меня в свои теплые объятия.

Я нежно коснулся ее щеки. Никакой реакции, поэтому я усилил нажим, но ее глаза не отрываясь смотрели в потолок.

– Не бросай меня… – произнес я, качая головой так, как будто моя просьба могла что-то изменить.

Я не мог представить себе жизни без нее. Ведь мы так долго были только вдвоем.

Чтобы убедиться в том, что произошло, я затаил дыхание и стал ждать, когда ее грудь подымется вместе со вздохом. Я досчитал до двадцати трех, прежде чем выдохнул. Ее грудь так и не поднялась – ни разу.

– А что, если я поставлю чайник, мумочка? А потом мы поиграем в нашу любимую игру? Я сейчас все приготовлю… – сказал я, и слезы закапали у меня из глаз. – Мумочка, просыпайся. – Я уже рыдал в голос и с силой тряс ее руку. – Прошу тебя, мумочка, я не хочу, чтобы ты умирала. Раньше хотел, а теперь нет…

Ее тело содрогалось от моих толчков. Голова моталась по подушке, и в какой-то момент мне показалось, что она говорит мне НЕТ. Но стоило мне остановиться, как остановилось и ее тело. Последней замерла голова.

Я опустился на колени, рыдая в ее ладонь и надеясь, что мои слезы сотворят чудо. Я хотел, чтобы ее мышцы вновь ожили и чтобы эта ладонь коснулась меня. Чтобы эти пальцы пробежали по моим волосам.

Я схватил ее неподвижную руку и положил ее себе на макушку.

– Мумочка, ну скажи же… – молил я и терся головой о ее безжизненную руку. – Скажи же мне… что я твоя лучшая в мире девочка.

Глава 1

Черная Страна[1], наше время

Ким Стоун скрючилась за мусорным контейнером на колесиках. Через пятнадцать минут пребывания в таком положении ее ноги совершенно занемели.

– Стейс, что с ордером? – проговорила она себе в куртку.

– Пока ничего, босс, – раздалось в наушнике.

– Ребята, я не собираюсь ждать так всю жизнь, – раздраженно произнесла Ким.

Краем глаза она заметила, как Брайант качает головой. Он стоял согнувшись за открытым капотом машины, припаркованной прямо напротив объекта.

Брайант – это само благоразумие. Его осторожная натура требовала, чтобы они действовали только в рамках существующих правил, и Ким с этим соглашалась. До поры до времени. Но все они знали, что сейчас происходит в доме. И этому необходимо было сегодня же положить конец.

– Мне перебраться поближе, босс? – Голос Доусона в наушнике был полон энтузиазма.

Она уже собралась было ответить отрицательно, но тут вновь услышала его голос.

– Босс, вижу мужчину, который приближается с противоположного конца улицы. – Короткая пауза. – Пять футов[2] семь дюймов[3], черные брюки и серая футболка.

Ким постаралась пролезть еще дальше за мусорный контейнер. Она находилась на расстоянии двух домов от объекта – здесь ей удалось втиснуться между контейнером и кустом древовидной гортензии – и не могла позволить себе, чтобы кто-то ее обнаружил. Сейчас фактор неожиданности был на их стороне, и Ким не хотела, чтобы ситуация изменилась.

– Ты его узнаешь, Кев? – спросила она в куртку. Может быть, это кто-то из их старых знакомых?

– Ответ отрицательный.

Ким закрыла глаза и взмолилась, чтобы фигура спокойно прошла дальше. Третий мужчина в доме – это уже перебор. Сейчас численное превосходство было на их стороне.

– Он входит в дом, командир, – раздался голос Брайанта с противоположной стороны дороги.

Проклятье… Это означает только одно: мужчина – клиент.

Где же этот чертов ордер?

– Стейс? – Ким нажала кнопку микрофона.

– Все еще ничего, босс.

Она услышала, как дверь дома открылась и мужчины поздоровались.

Ким чувствовала, как кровь мчится у нее по сосудам. Каждый ее мускул жаждал, чтобы она распрямилась, бросилась к дому, ворвалась в него, надела наручники на находящихся в нем людей, зачитала им их права, а уже потом стала думать обо всех этих бумажках.

– Командир, надо еще немного подождать, – произнес Брайант из-за крышки капота.

Только он всегда точно знал, о чем она думает в подобные моменты.

Стоун нажала на кнопку, дабы подтвердить, что услышала его.

Если она войдет без ордера, то дело, скорее всего, никогда не дойдет до суда.

– Стейс? – повторила Ким свой вопрос.

– Ничего, босс.

Инспектор услышала в ее голосе отчаяние и поняла, что Стейси так же жаждет дать правильный ответ, как она сама жаждет его услышать.

– Ладно, ребята. Переходим к плану Б, – произнесла Стоун в микрофон.

– Что это за план Б? – услышала она голос Доусона в наушнике.

– Играем прямо с листа, – ответила Ким, выпрямляясь.

Она выбралась из куста гортензии и потопала ногами, чтобы восстановить кровообращение. После этого провела рукой по своим черным джинсам – на тот случай, если на них остались следы древесного сока, – и с целеустремленным видом прошла по тротуару перед фасадом дома, как будто не выбралась только что из соседнего палисадника. На ходу она спрятала микрофон под волосами.

Действительно, без ордера не обойтись, но мужчина, скорее всего, был клиентом, а смириться с этим она не может.

Стоун остановилась, слегка развернувшись – так, чтобы микрофон находился со стороны дороги, – постучала в дверь и надела на лицо улыбку. В наушнике она смогла услышать шипенье Брайанта.

– Командир, какого черта…

Ким поднесла палец к губам, приказывая ему замолчать – внутри дома раздались шаги.

Ашраф Надир открыл дверь.

Ким постаралась сохранить нейтральное выражение лица, как будто они не следили за ним в течение последних шести недель. На его же лице мгновенно появилась недовольная гримаса.

– Привет. Не могли бы вы нам помочь? Наша машина сломалась, – сказала Ким, кивая на Брайанта. – Муж думает, что это что-то серьезное, но мне кажется, что все дело в аккумуляторе.

Мужчина посмотрел через ее плечо на улицу, а Ким, в свою очередь, посмотрела через него внутрь дома.

Ашраф покачал головой.

– Нет… Прошу прощения. – У него был сильный акцент – Ашраф Надир прибыл из Ирака всего шесть месяцев назад.

– А вы не одолжите нам провода для прикуривания?

И вновь он отрицательно покачал головой. Затем отступил на шаг, и Ким увидела, как дверь стала медленно двигаться ей навстречу.

– Вы уверены, сэр?

Дверь продолжала закрываться.

– Есть, босс! – раздался в наушнике крик Стейси.

Ким просунула ногу в оставшееся пространство и всем своим весом навалилась на дверь. Она почувствовала движение воздуха – рядом появился Брайант.

– Ашраф Надир, мы из полиции, и у нас есть ордер на обыск.

Давление на входную дверь ослабло, Ким распахнула ее и увидела, как Ашраф бросился в глубь дома, сбив по дороге двух других его обитателей, как кегли в боулинге.

Она бросилась за ним и выскочила из дома через заднюю дверь.

Сад позади дома весь зарос кустарником. Справа от нее в густых зарослях виднелась сломанная софа, прислоненная к поломанной изгороди. Ашраф летел по саду. Инспектор ринулась за ним, раздвигая высокие стебли травы, которые цеплялись ей за колени.

На короткое мгновение убегающий притормозил и лихорадочно осмотрелся.

Его взгляд остановился на сарае, частично закрытом разросшимся плющом.

Мужчина вскочил на бадью и заелозил ногами, пытаясь найти упор в кирпичной стене. Ким кинулась вперед и промахнулась всего на несколько дюймов.

– Проклятье, – простонала она, двигаясь за беглецом след в след.

Когда Стоун, подтянувшись, забралась на крышу сарая, Ашраф уже спускался с нее с противоположной стороны.

Ким почувствовала, что проиграла, и он это тоже почувствовал. Улыбка появилась на его исчезающем из виду лице.

Его торжествующий вид придал ей дополнительные силы.

Остановившись на мгновение, Стоун осмотрела участок, на который он спрыгнул. Там она увидела то, чего беглец не заметил.

Это был ухоженный участок с тщательно подстриженным газоном и мощеным патио. С правой стороны он граничил со следующим участком. С левой стороны располагалась семифутовая изгородь, украшенная сверху острыми шипами. А перед изгородью находились два гораздо более интересных объекта.

Ким уселась на крыше сарая и свесила ноги вниз. И стала ждать.

Из-за угла здания показались две немецкие овчарки. Ашраф остановился как вкопанный.

В наушнике Стоун услышала голос Брайанта:

– Командир… вы где?

– Посмотри на заднем дворе, – ответила она в микрофон.

– Ничего себе! Командир, вы сидите на крыше сарая.

Ким никогда не уставала восхищаться наблюдательностью Брайанта.

Зная, что ее главный подозреваемый никуда не денется, она немедленно переключилась на причину этого воскресного рейда.

– Вы его нашли?

– Ответ положительный, – ответил сержант.

Оперевшись руками о крышу, Ким наблюдала, как коричнево-черные псы двигаются в сторону Ашрафа, постепенно отвоевывая свою территорию.

Мужчина стал отступать перед их натиском – его тело отчаянно хотело бежать, а мозг судорожно просчитывал возможные пути отступления.

– Помощь нужна, командир? – раздался в наушнике вопрос Брайанта.

– Да нет, я вернусь через пару минут.

Ашраф отступил еще на пару шагов и повернулся лицом к Ким.

Она слегка помахала ему рукой.

Овчарки продвинулись вперед на те же два шага. Хотя движения их были медленными, намерения ясно читались в глазах и напряженных шеях.

Ашраф взглянул на них еще раз и решил попытать счастья с Ким. Он повернулся и кинулся в ее сторону. Это неожиданное и резкое движение дало выход подавляемой агрессии собак, которые с лаем бросились за ним. Опустив правую руку вниз, Ким помогла ему забраться в безопасное место.

Собаки продолжали лаять и подпрыгивать, не дотянувшись до его ног каких-то несколько дюймов.

Мужчина, которого она втянула на крышу, ничем не напоминал того, который открыл ей входную дверь. По дрожанию его тонкой кисти она могла догадаться, какая дрожь сотрясает все его тело. Его лоб покрылся каплями пота, дыхание было тяжелым и прерывистым.

Левой рукой Ким дотянулась до своего заднего кармана и надела на него наручники до того, как он смог прийти в себя. Она не собиралась догонять его еще раз.

– Ашраф Надир, вы арестованы по подозрению в похищении и незаконном лишении свободы Нагиба Хуссейна. Вы не обязаны говорить что-либо. Однако это может навредить вашей защите, если вы не упомянете при допросе то, на что впоследствии собираетесь ссылаться в суде. Все, что вы скажете, может быть использовано как доказательство…

Ким развернула его на крыше сарая таким образом, что теперь он стоял лицом к захваченному объекту.

Внизу виднелась шестифутовая фигура Брайанта со сложенными на груди руками и поднятой вверх головой.

– Вы уже закончили, командир?

Ким подвела Ашрафа ближе к краю крыши. Она с удовольствием столкнула бы его вниз, головой вперед, но, согласно существующему кодексу поведения, ничем не спровоцированная жестокость по отношению к арестованному подозреваемому не приветствовалась.

Ким нажала мужчине на плечо и заставила его сесть.

– Он знает свои права? – спросил Брайант, осторожно спуская его на землю.

Стоун кивнула. Крыша садового сарая была не самым странным местом, где ей приходилось производить арест, но находилась где-то в пятерке лидеров.

Брайант взялся за наручники Ашрафа и повел его вперед.

– Что его остановило?

– Две немецкие овчарки.

Сержант искоса посмотрел на Ким.

– На его месте я бы рискнул попытать счастья с псами.

Пропустив его слова мимо ушей, Стоун первая вошла в заднюю дверь.

Второй подозреваемый и клиент, оба в наручниках, находились под охраной Доусона и двух полицейских в форме.

Ким посмотрела на Доусона, и в ее глазах он увидел молчаливый вопрос.

– В гостиной, босс.

Инспектор кивнула и вошла в следующую дверь, выходившую в холл.

Стейси сидела на софе; между ней и тринадцатилетним мальчиком, одетым только в трусы и футболку, было добрых полтора фута. На плечи мальчугана был наброшен пиджак Брайанта, который превращал его в карлика и делал похожим на малыша, решившего примерить взрослую одежду.

Мальчик сидел, наклонив голову вперед, плотно сдвинув ноги, и негромко всхлипывал.

Ким посмотрела на его сжатые руки и накрыла их своими.

– Нагиб, теперь ты в безопасности. Ты понимаешь меня?

У него была холодная и липкая кожа.

Теперь она взяла его руки в свои и попыталась унять его дрожь.

– Нагиб, тебе придется проехать в больницу, а потом мы вызовем твоего папу…

Мальчик поднял голову и отрицательно покачал ей. В его глазах светился стыд, и Ким подумала, что ее сердце сейчас разорвется.

– Нагиб, твой папа тебя очень любит. Если б не его настойчивость, нас сейчас здесь не было бы. – Она глубоко вздохнула и заставила ребенка взглянуть себе в глаза. – Ты не виноват. Ты ни в чем не виноват, и твой папа об этом знает.

Стоун видела, каких усилий стоило мальчику сдержать рыдания. Несмотря на боль, унижение и страх, через которые прошел этот ребенок, он не хотел терять самообладание и плакать.

Ким вспомнила еще одно тринадцатилетнее существо, которое чувствовало себя точно так же.

Протянув руку, она нежно коснулась щеки мальчика. И произнесла слова, которые тогда так хотела услышать сама:

– Дорогой, все будет в порядке, я тебе обещаю.

Эти слова вызвали поток слез, сопровождаемый громкими, прерывистыми всхлипываниями. Ким нагнулась к ребенку и крепко прижала его к себе.

Она смотрела поверх его головы и думала: «Давай, маленький, не держи это в себе».

Глава 2

Джемайма Лёве почувствовала, как обхватили ее колени.

Одним резким движением ее выдернули из железного фургона. Она ударилась о землю сначала спиной, а потом и головой. Ей показалось, что в голове у нее вспыхнула звезда. И в течение нескольких секунд у нее перед глазами стояли лишь искры от боли.

Прошу вас, отпустите меня, молча взмолилась она, потому что губы ее не слушались.

Связь ее мозга с мышцами прервалась. Ее конечности больше ей не повиновались. Мозг Джемаймы посылал сигналы, но тело на них не реагировало. Она легко могла пробежать полумарафон[4]. Она могла переплыть Канал туда и обратно[5]. Она проезжала триатлонную дистанцию на велосипеде[6]. Но сейчас она была не в состоянии сжать пальцы в кулак. Джемайма проклинала свое собственное тело за то, что оно поддалось воздействию препаратов, которые его разрушали.

Девушка почувствовала, как ее перевернули на земле. Галька коснулась ее копчика в том месте, где задралась футболка.

Ее тело тащили по поверхности земли, держа за колени. Неожиданно в ее голове возник образ пещерного человека, который тащит только что убитую тушу домой, к семье.

Поверхность у нее под спиной изменилась. Теперь это была трава. Голова Джемаймы подпрыгивала на кочках, пока невидимые руки волокли вперед ее тело. Наклон поверхности стал другим. Теперь они двигались вверх по склону холма. Голова повернулась на бок. Кусочек камня оцарапал щеку.

Джемайма велела рукам вцепиться в землю. Она знала, что это ее единственный шанс замедлить движение. Единственный шанс выжить.

Ей почти удалось уцепиться большим и указательным пальцами за небольшой клочок травы, но он выскользнул из них, так как пальцы тоже отказывались ей повиноваться. Девушка знала, что препараты проникли глубоко в ее организм. Ее глаза наполнились слезами разочарования. Она знала, что умрет, – и знала, что не может этому помешать.

Тишину нарушил тяжелый вздох ее похитителя – склон становился все круче, – и угол ее тела вновь поменялся.

Пожалуйста, отпустите меня, вновь взмолилась Джемайма. Ее способность мыслить восстановилась, но тело не поспевало за мозгом.

Неожиданно движение ее тела прекратилось – теперь ее ноги оказались на одном уровне со спиной.

– Ты ведь хотела, чтобы я остановился, а, Джемайма?

Это был Голос. Единственный, который она слышала за последние двадцать четыре часа. От его звука холод пронзил ее до самых костей.

– Я тоже хотел, чтобы ты остановилась, Джемайма. Но ты этого не сделала.

Джемайма уже пыталась объясниться, хотя никак не могла найти нужные слова. Да и как она может объяснить, что произошло в тот день? Даже в мыслях правда выглядела совершенно неадекватной, а произнесенная вслух она становилась еще хуже.

– Один из вас засунул мне в рот носок, чтобы я не мог позвать на помощь.

Джемайма хотела извиниться. Сказать, что она сожалеет о случившемся. Большую часть своей сознательной жизни она бежала от воспоминаний о том дне. И совершенно безуспешно. Стыд за содеянное никуда не исчезал.

Прошу вас, дайте мне объяснить, попыталась воскликнуть девушка онемевшими губами. Она была уверена, что, если у нее будет хотя бы минута на размышления, нужные слова обязательно найдутся.

Ей удалось раскрыть рот. Но прежде чем она смогла собрать силы для того, чтобы заговорить, между губ ей впихнули нечто. Ее язык отодвинулся назад под давлением плотной сухой субстанции.

– Каждый раз, когда я засыпаю, я слышу твой смех.

Ей в рот запихнули еще одну горсть сухой земли. Джемайма почувствовала, как субстанция проникает все глубже и забивает ее дыхательное горло. Зародившийся внутри нее крик не мог вырваться наружу.

– Больше этого смеха я не услышу никогда.

Еще одну горсть пропихнули ей в рот, а потом ладонь закрыла ей лицо. Щеки девушки раздулись под давлением земли, которая забила весь ее рот. Но путь у нее был только один – все глубже вниз по горлу.

Джемайма почувствовала, что задыхается.

Она попыталась вывернуться из-под руки, зажимавшей ей рот. В ее воображении движения были сильными и точными. В действительности это было жалкое ерзанье.

– А потом ты тоже не давала мне подняться, ведь так, Джемайма?

Неужели он ощущал то же самое, подумала Джемайма, стараясь вздохнуть.

Она чувствовала, как жизнь покидает ее, стекая на землю. В отличие от тела, мозг отчаянно сопротивлялся.

На мгновение рука сдвинулась, и у Джемаймы появилась надежда, что все закончилось.

Что-то ударило ее прямо в середину лица. За мгновение до того, как ее мозг взорвался от боли, девушка услышала звук ломающейся кости. Брызнувшая из носа кровь каскадом хлынула по губам.

Нечеловеческая боль заставила ее закричать, хотя она не могла издать ни звука. От этого грязь проникла в горло еще глубже.

Рвотный рефлекс попытался вытолкнуть ее назад, и Джемайма закашлялась. Она пыталась проглотить сухую землю, но та липла к стенкам горла, как свежая смола.

Слезы наконец брызнули из глаз, пока девушка все пыталась найти хоть какой-то запас воздуха в своем организме.

Второй удар пришелся по щеке.

И опять ее сознание взорвалось от нечеловеческой боли.

Она заелозила по земле. Грязь заглушала ее крики ужаса.

Третий удар он нанес по рту. Зубы вылетели из десен.

И в то время, когда каждый дюйм ее тела умирал от боли, она еще раз услышала этот спокойный голос:

– И лица твоего я во сне больше не увижу.

Последняя мысль промелькнула у нее в голове, прежде чем Джемайма погрузилась во мрак.

Прошу вас, дайте мне умереть.

Глава 3

Стукнув в дверь один раз, Ким вошла во владения своего босса, старшего детектива-инспектора Вудворда, который располагался в угловом офисе на третьем этаже полицейского участка Хейлсовен.

Шеф говорил по стационарному телефону, и, прежде чем резко прекратил разговор, на его лице появилось выражение легкого недовольства.

– А подождать, пока разрешат войти, не получается? – проворчал он.

– Э-э-э… но вы ведь сами хотели меня видеть, сэр, – ответила инспектор. Он ведь знал заранее, что она должна прийти.

– Час назад, – ответил Вудворт, сверившись с часами.

– Неужели так давно?

Ким остановилась за стулом, который стоял прямо перед начальником. Тот откинулся в кресле, и на его лице появилось выражение, которое Ким с натяжкой могла бы принять за улыбку. Хотя спорить на свой дом она бы не стала.

– Хочу поздравить вас с успешным вчерашним окончанием дела Ашрафа Надира. Если б вы так не настаивали, что в эту схему торговли живым товаром вовлечено гораздо больше людей, мы бы никогда не вышли на второй дом.

Ким молча выслушала эту похвалу. Вуди умудрился описать все ее титанические усилия всего одной фразой. Если она правильно помнила, ей пришлось подать целых четыре запроса на сбор сведений об Ашрафе Надире после того, как Стоун увидела его разговаривающим с мужчиной, подозреваемым в соучастии в широко освещаемом Бирмингемском деле. Ким не стала разбивать лагерь перед кабинетом Вуди, но была близка к тому, чтобы купить палатку.

Ким сделала шаг назад, намереваясь покинуть кабинет.

– Минуточку, Стоун. У меня есть пара вопросов.

Хоть бы раз он пригласил ее к себе просто для того, чтобы погладить по спинке. Ким слишком поздно заметила отчеты членов ее группы о рейде на убежище Надира, которые аккуратной стопкой лежали на столе начальства.

Вуди водрузил на нос очки для чтения и перевернул первую страницу первого отчета. В этом не было никакой нужды. Ким знала, что все вопросы уже давно сформировались у него в голове.

– Я хотел бы уточнить, сколько времени прошло между получением ордера и проникновением в собственность Надира.

– Немного, сэр, – честно ответила Ким.

– Мы говорим о минутах или секундах? – продолжил начальник.

– О секундах.

– Десятках или единицах? – уточнил он, сняв очки и пристально глядя на Ким.

– Единицах.

Вуди положил очки на стол.

– Стоун, ордер был выдан до того, как вы вошли в дом?

– Да, сэр, – без колебания ответила Ким.

Она не стала добавлять слово «одновременно». И решила не упоминать о том, что собиралась войти туда в любом случае. Ким и так слишком часто получала выговоры за свои импульсивные решения. Не хватало еще получить их за то, что она только собиралась сделать.

Вуди подозрительно смотрел на нее несколько секунд, прежде чем забарабанил пальцами по отчету.

– В остальном все было просто идеально, – сказал он.

Стоун согласно кивнула и снова сделала шаг назад, по направлению к двери.

– А поэтому я считаю, что вы и ваша команда заслужили поощрение.

Ким прищурила глаза и навострила уши. Теперь была ее очередь насторожиться.

– Вы помните брифинг об учреждении в Уолл-Хит? – спросил начальник.

– Это о том, которое занимается исследованиями в области судебной медицины? Конечно. – Ким снова кивнула.

Все, начиная с уровня детектива-инспектора, присутствовали на брифинге, состоявшемся после того, как учреждение начало свою работу. Называлось оно «Вестерли» и занималось изучением человеческих трупов.

Ким подумала, что это июльская жара так подействовала на ее босса. Что касается его внешнего вида, то температура в двадцать три градуса заставила его только снять запонки, а вот внутри он, видимо, совсем расплавился.

Между завершенными расследованиями и боулингом не было ничего общего. И раскрытие одного преступления совсем не значило, что все остальные тоже мгновенно рухнут под его натиском. На руках у ее людей было несколько незаконченных расследований, и Вуди был прекрасно об этом осведомлен.

– Сэр, а может быть, лучше отложим на потом? – спросила Ким. – За выходные нам подкинули шесть новых дел.

И вновь на лице начальства появилась эта «почти улыбка».

– Нет, Стоун. Я ждал этого момента последние несколько недель, однако все откладывал, пока вы занимались делом Надира. Но сегодня вы туда отправитесь.

Ким давно поняла, что ее босса трудно разжалобить, поэтому теперь более тщательно выбирала темы для спора. Но все-таки решила попытаться еще раз.

– А что, есть какой-то специальный повод, по которому мы…

– За последний месяц в Западной Мерсии раскрыли два преступления с помощью исследований, которые ведутся в «Вестерли», – сказал Вуди с таким видом, что Ким поняла, что все обсуждения закончены.

Они действительно поедут туда.

Глава 4

Команда с трудом втиснулась в десятилетний «Гольф», которым Ким воспользовалась сегодня лишь потому, что ей надо было отвезти Барни на груминг. Обычно ей одной с лихвой хватало места на «Кавасаки Ниндзя»[7].

Брайант сложил свою шестифутовую фигуру на переднем сиденье, а Стейси с Доусоном втиснулись на заднее.

– Не забудьте пристегнуться, детки, – бросил сержант через плечо.

– Черт побери, Кев, да подвинься же ты хоть чуть-чуть.

– Боже, Стейс, да у тебя масса места.

Пока Ким выезжала с парковки, Доусон и Стейси продолжали пререкаться на заднем сиденье.

– Послушайте, вы двое… – начал Брайант. Слава богу, он решил навести порядок прежде, чем за это возьмется она сама. – Надеюсь, что вы оба зашли в туалет, прежде чем сесть в машину.

Доусон застонал, а Стейси негромко хихикнула.

– Скажи-ка, Брайант, – сказал Доусон, наклоняясь вперед, – а ты не захватил на нас на всех немного…

– Еще одно слово, – рявкнула Ким, – и вы все пойдете пешком. Это не поездка в зоопарк вместе со школьным классом.

В офисе она по крайней мере могла скрыться в «кутузку» – так называли ее крохотный кабинет в углу помещения Отдела уголовных расследований. А в этой крохотной машинке деться некуда.

Тишина опустилась на них, как занавес в театре. Но со временем Брайант решился ее нарушить.

– Командир?

– Что?

– Мы уже приехали?

– Брайант, клянусь, я…

– Прошу прощения, но я просто хотел узнать, куда мы направляемся.

– В пригороды Уолл-Хит.

Учреждение располагалось как раз на границе, разделяющей зоны ответственности полицейских сил Западного Мидленда и Стаффордшира.

Сам Уолл-Хит являлся жилым районом, расположенным на краю городской агломерации Западного Мидленда и граничащим со Стаффордширом на западе. Это была самая крайняя точка «безопасной территории» Ким, после которой дороги резко сужались, светофоры исчезали, а животные были готовы броситься под колеса за каждым новым поворотом.

– А вот это Холбич-хаус, – сказал Брайант, когда они проехали здание, похожее на старинный замок. – Известно тем, что здесь нашли свой конец участники «порохового заговора»[8]. Построили здание в тысяча шестисотом году, а сейчас там частная лечебница.

– Изумительно, – откликнулась Ким. – Но мы ищем место, которое называется «Ферма Вестерли», – сказала она, посмотрев налево.

– Но о нем же не сообщается на дорожных указателях как о месте, где гниют трупы, а, босс? – спросила Стейси.

– Финансируется государством? – уточнил Доусон.

Ким почувствовала облегчение, услышав эти вполне взрослые вопросы.

– Да, но не совсем, – ответила она. – Деньги выделяют несколько университетов и полиция.

– То есть это не то заведение, о котором пишут в брошюрах «Как мы тратим ваши деньги»? – заметила Стейси.

Ким тоже так считала. Эта информация была точно не для широкой публики.

– Вы только что проехали ферму с правой стороны, – заметил Брайант, оглядываясь назад.

Они уже ехали по одноколейной дороге, так что Ким пришлось проехать около мили[9], прежде чем она нашла место, где можно было развернуться.

Она возвратилась по той же дороге и затормозила, когда увидела просвет в семифутовой живой изгороди. На воротах, таких узких, что при проезде сквозь них по обеим сторонам машины оставалось не более фута, висел простой деревянный указатель с выжженным на нем названием места.

Брайант выскочил из машины, распахнул ворота и жестом пригласил Ким проезжать. После этого он закрыл ворота.

– Там что, нет замка? – спросила Стоун, нахмурившись.

Дорога еще больше сузилась и превратилась в две грязные колеи, между которыми росли трава и сорняки. Живая изгородь стала еще выше и зашаркала по бокам машины. Ким мысленно велела себе не забыть и отогнать машину на мойку.

Эта дорога закончилась, уперевшись в еще одни деревянные ворота. В отличие от первых, в них имелось восемь футов высоты, и сделаны они были из цельного дерева. По верху располагались черные кованые шипы. Эти ворота были закрыты. «Интересно, это что, начало рабочей территории?» – подумала Ким.

Она опустила стекло и произнесла в микрофон справа от себя:

– Детектив-инспектор Стоун, полицейское управление Западного Мидленда.

Ответа не последовало, но ворота стали медленно сдвигаться в сторону по единственному полозу. На середине пути они завибрировали, а потом продолжили движение. Ким проследовала вперед, как только проезд оказался достаточным для «Гольфа». Хотя само место и представляло для нее некоторый интерес, думала она о тех делах, которые были сложены на ее столе. И сейчас Стоун мысленно распределяла между своей командой одно вооруженное ограбление, два нападения на сексуальной почве и жестокое нанесение тяжких телесных повреждений.

Она остановила машину перед сборной конструкцией, длиной около двух восьмиместных трейлеров. Между рядом абсолютно квадратных окон виднелись две двери. Целая коллекция различных легковых машин и пикапов располагалась рядом с отдельно стоящей конструкцией, в которой находились два туалета. Все автомобили теснились на небольшой площадке, покрытой гравием. Ким заметила, что хозяева приложили некоторые усилия, чтобы провести гравийную тропинку от импровизированной стоянки до основного здания, но большинство камней оказались просто втоптанными в землю.

Свою машину Ким пришлось припарковать за пределами стоянки, рядом с красным пикапом. Брайант посмотрел на грузовик и слегка нахмурился.

– Просто шикарно, а? – сказала Стейси, открывая заднюю дверь.

– Гадство, это же дорогие ботинки, – произнес Доусон, стараясь вылезти так, чтобы его обувь не попала в грязь.

В их сторону двигался человек с протянутой рукой и улыбкой на лице. Ким решила, что мужчине ближе к пятидесяти пяти. У него была внушительная талия, и двигался он танцующей походкой. Зеленые вельветовые штаны были до колен закрыты веллингтоновскими сапогами[10]. Узорчатый свитер завершал одежду фермера, который все еще живет со своей матушкой.

– Детектив-инспектор Стоун! Я так рад познакомиться с вами. Крис Райт, профессор биологии человека и руководитель «Вестерли».

Он с энтузиазмом потряс руку Ким своей мягкой и теплой рукой.

Стоун представила ему членов своей команды, и профессор пожал руку каждому из них.

Она прошла за ним к красной двери, две деревянные ступеньки перед которой превращали ее в главный вход.

Когда ее команда вошла вслед за ними, Ким немедленно ощутила на себе эффект ТАРДИС[11].

Дверь вела в среднюю секцию сборной конструкции, которая, несомненно, использовалась как офис. Стены по обеим сторонам были закрыты навесными полками, отделанными под бук. С торца имелось несколько ниш, в которых размещались сложенные эргономические стулья.

В самом офисе было три ясно различимых рабочих места. Первое, прямо перед вошедшими, состояло из трех плоских мониторов и самой большой клавиатуры, которую Ким приходилось видеть в своей жизни. Рядом с клавиатурой лежали мышь и поддержка для запястья. Экраны по обеим сторонам рабочего места были повернуты таким образом, чтобы изолировать его от двух других.

– Джамиль сегодня задерживается, – сказал профессор Райт, кивая на экраны. – Надеюсь, что он появится до того, как вы уедете, и продемонстрирует вам аналитические компьютерные программы, которые мы используем.

Ким была готова поклясться, что видела, как Стейси плавится от зависти.

Профессор указал на раздвижные двери, которые вели в отгороженную треть помещения:

– А там наша прозекторская. Из нее дверь ведет прямо на улицу, так что мы не таскаем трупы через офис, – тут он широко улыбнулся. – Хотя я думаю, что вас больше интересуют наши резиденты.

Больше всего Ким хотелось увидеть тяжелые деревянные ворота, закрывающиеся за ее машиной, но ей не хотелось обижать профессора. Она понимала ценность проводимых здесь исследований, однако ее голова была занята образами ключевых свидетелей, которые вдруг забыли жизненно важную информацию, относящуюся к делам, которые лежали у нее на столе.

Когда профессор отвернулся от раздвижных дверей и вернулся на середину секции, Ким сделала шаг в сторону. Остальные окружили их и двигались следом, как какая-то расчлененная на части змея.

Профессор прошел через офисную часть в самый дальний угол помещения. С левой стороны там находилась кухня, оснащенная всеми современными приспособлениями. Ким не была уверена, что хочет увидеть холодильник или морозильник. Остальное помещение было занято диваном на три посадочных места и круглым столиком такого же цвета бука, как и остальная мебель.

Перед кипящим чайником стояла женщина, которая раскладывала растворимый кофе по кружкам. На ней были темные джинсы и, по-видимому, обязательные здесь резиновые сапоги. Рыжеватые волосы были забраны в практичный конский хвост, который покоился на вороте свитера с эмблемой какого-то колледжа.

– А это Кэтрин Эванс, энтомолог. Она у нас главная по личинкам.

Женщина повернулась к ним, улыбнулась и кивнула. Но улыбка ее не была ни теплой, ни приветственной. Она скорее была искусственной и напомнила Ким улыбку малыша, принужденного улыбаться тете, которую он с трудом выносит.

Ким не покидало ощущение, что подобное представление Кэтрин Эванс слышала уже сотни раз, и на мгновение задумалась о том, как должна ощущать себя женщина, получившая серьезное образование и ведущая важные исследования, когда ее представляют как «главную по личинкам».

Профессор Райт остановился и сложил руки перед собой.

– В настоящий момент у нас здесь есть пара консультантов, которые бродят по территории, но они заняты наблюдением за муравьями и определением их эффективного суточного потока[12], так что нам не помешают…

– Простите? – произнесла озадаченная Ким.

– Я попытаюсь объяснить, – профессор улыбнулся и вывел их наружу. Затем он закрыл за собой дверь и медленно двинулся на восток. – Официально мы здесь представляем собой научно-исследовательское учреждение, которое занимается судебной антропологией и связанными с ней дисциплинами. В просторечии же нас называют «фермой тел».

– Ведь такая же есть в Америке? – уточнил Доусон.

– В Америке их шесть. Самая большая принадлежит Университету штата Техас и располагается на территории в семь акров[13].

– Нет, я имел в виду другую. – Доусон нахмурился и покачал головой.

– Тогда вы думали о самой первой ферме тел в Ноксвилле, Теннеси, которую организовал в девятьсот восемьдесят первом году доктор Уильям Басс и которую сделала знаменитой писательница Патрисия Корнуэлл[14]. «Вестерли» гораздо меньше, чем ферма в Техасе, но используется для обучения сотрудников правопорядка в области судебной медицины и связанных с ней технологий. Сам я был на техасской ферме несколько лет назад, и «Вестерли» во многом организована по ее образу и подобию.

– И сколько же у вас земли? – поинтересовался Доусон.

– Насколько хватит глаз и еще немножко за южной границей, – кивком указал профессор Райт.

Ким проследила за его взглядом. Территория, на которую он указывал, по площади равнялась семи или восьми футбольным полям, и, хотя кое-где на ней виднелись возвышения, в общем и целом она спускалась от лаборатории широким и пологим склоном.

– Вон те деревья отмечают границу со Стаффордширом. – Профессор повернулся на запад. – С юга границу определяют живая изгородь и дубы, а на западе от наших ближайших соседей нас отделяет ручей.

– А как ко всему этому относятся соседи? – продолжил опрос Доусон.

– Мы не кричим о себе на каждом углу, – улыбнулся профессор. – Наш ближайший сосед – фабрика по упаковке продуктов питания. В любом случае до кого бы то ни было в любую сторону не меньше полумили.

Казалось, его ответы удовлетворили Доусона.

– И сколько у вас тел? – спросил Брайант.

– В настоящий момент – семь.

– А откуда вы их берете? – вступила в разговор Стейси.

– Добровольные пожертвования членов семей усопших; желание самих усопших, высказанное в их завещаниях…

– Минуточку, профессор, – прервал его Брайант. – Вы хотите сказать, что семьи усопших добровольно жертвуют тела своих близких на эти исследования?

На мгновение профессор Райт заколебался.

– Дело в том, что при добровольной передаче тел на медицинские исследования редко указывается вид этих исследований. Мало кто из членов семьи хочет знать такие подробности, но при этом все хотят быть уверенными, что смерть их близких принесет пользу науке, – а это действительно так.

– И что, кто-то указывает об этом в своем завещании? – уточнила Ким.

– Не обязательно с указанием именно этого места – просто «на благо научных исследований». На техасской ферме получают около ста тел в год в виде пожертвований и еще около тысячи трехсот человек зарегистрированы на передачу своих останков науке после смерти.

– Это что, такой лист ожидания? – В голосе Ким слышалось недоверие.

Профессор Райт улыбнулся и утвердительно кивнул.

– И все эти тела находятся на разных стадиях разложения? – поинтересовалась Стейси.

– Да, милочка. Думаю, что вы лучше поймете, что здесь происходит, после того, как познакомитесь с двумя нашими резидентами, к которым я сейчас направляюсь.

Ким заметила, что Стейси слегка напряглась от такой фамильярности, но улыбаться не перестала.

Пока они шли, солнечные лучи пробились наконец сквозь белые облака и полностью изменили картину дня.

Ким уравняла свои шаги с шагами профессора.

– Должно быть, у вас здесь существует уникальная система финансирования?

– Нам повезло в том, что большинство организаций, к которым мы обращаемся, с одной стороны, заинтересованы в результатах наших исследований, а с другой стороны, не хотят сами ими заниматься, – согласно кивнул профессор. – Так что мы делимся со всеми результатами наших изысканий и предлагаем помощь всем, кто в ней нуждается.

– Это касается и текущих расследований?

– Ну конечно. – Профессор кивнул, не останавливаясь. – Мы готовы воспроизвести любые естественные условия, которые необходимы, чтобы не только провести исследование как таковое, но и помочь полиции в текущих и прошлых расследованиях.

И благодаря этому в Западной Мерсии смогли раскрыть два «глухаря». Черт побери, Вуди… Теперь Ким действительно заинтересовалась происходящим. Она никогда не отмахивалась от любой дополнительной помощи. «Глухари» способны демотивировать любого полицейского. Ты вечно возвращаешься к ним, как к беседе, которая закончилась до того, как ты успел сказать свое последнее слово. Они внедрены в твое сознание до тех пор, пока ты с ними не покончишь. И то если сильно повезет. А иногда «глухари» не согласны прятаться в подсознании, и ты думаешь о них даже тогда, когда занимаешься текущими расследованиями. И время от времени они напоминают о себе сомнениями, которые терзают и выносят твой мозг. Допросил ли я нужного свидетеля? Не пропустил ли я важную улику? Мог ли я сделать больше? Ким считала, что «глухари» являются причиной большинства случаев алкоголизма среди полицейских.

– Вот мы и пришли, – сказал профессор Райт, вновь привлекая ее внимание.

В траве Стоун заметила два идеально вырезанных прямоугольника. Подойдя ближе, она поняла, что это самодельные могилы.

– Позвольте представить вам Джека и Веру, – произнес профессор с видом гордого отца.

– Это их настоящие имена? – спросила Стейси, и Доусон закатил глаза.

– Нет, – покачал головой ученый. – Они поступают к нам под уникальными номерами, которые и используются для их официального распознавания. Но здесь, в полях, мы предпочитаем более персональный подход.

Ким посмотрела на ствол ближайшего дерева. У его основания увядали два букета – розы и лилии.

– Цветы? – спросила она.

Райт посмотрел в направлении ее взгляда.

– Да. Дань уважения с нашей стороны.

Ким такой подход понравился.

Райт подошел к изголовью могил и посмотрел вниз. Все последовали его примеру.

В правой могиле находилась Вера, на теле которой виднелись следы вскрытия. Труп был погружен в воду, и Ким заметила легкий наклон дна могилы в их сторону.

Она перевела взгляд на Джека, который тоже был погружен в воду, но на теле которого не было следов вскрытия, а дно могилы являлось абсолютно ровным.

– Нам еще многое предстоит узнать о деятельности насекомых в воде, – объяснил профессор Райт. – Вера погружена в воду, которая поступает из ручья. Нам пришлось прокопать канавку и наклонить дно могилы в сторону, противоположную руслу ручья.

Ким смахнула муху со своего уха и посмотрела на небольшой отрезок ручья, текущего в пяти футах от изголовья могил. Теперь она поняла, для чего был нужен наклон, – для того, чтобы вода уходила в землю в противоположной от потока стороне; таким образом продукты загрязнения из трупа не могли заразить медленно текущий ручей.

– Мы стараемся использовать любые природные особенности, которые нас окружают, – заявил ученый и приподнял одну бровь. – При открытии лаборатории на Фримен-Ранч в Техасе многих смущало наличие стервятников. А теперь это новая область исследований, изучающая влияние птиц, питающихся падалью, на разложение человеческих трупов.

Ким кивнула в знак согласия. Она всегда была за использование любых ресурсов, но стервятники…

– Джек погружен в дождевую воду, так что, в отличие от воды, в которую погружена Вера, в ней нет никаких насекомых.

– Да отвали же ты, – произнес Доусон, размахивая руками возле головы.

Профессор Райт улыбнулся ему.

– Никогда не жалуйтесь на наличие мясных мух, молодой человек. Они не летают при температуре ниже пятидесяти двух градусов по Фаренгейту[15], так что по ним можно определить, что воздух становится теплее.

– Но эта как-то уж слишком надоедлива, – простонал Доусон.

И не одна она, подумала Ким, заметив, что еще одна муха пытается усесться на плечо Брайанта.

Она посмотрела на трупы в воде. На них мухи не обращали никакого внимания.

– Боюсь, что это просто наши производственные издержки, – пояснил профессор. – Идем дальше.

Они отошли от Джека и Веры и направились через всю площадку к западному краю земельного участка. Ким оглянулась, чтобы посмотреть, полетят ли за ними мухи. Нет. Они вернулись к месту, расположенному сразу за ручьем. И Стоун видела, что речь идет не только о тех нескольких мухах, которые кружились вокруг них, – над тем местом кружился целый рой, который вдруг резко спикировал на что-то новое, вызвавшее его интерес.

Ким видела, что профессор ведет их в направлении двух мужчин вдали, которые рассматривали безжизненное тело, лежащее на поверхности земли и прикрытое сверху мелкой металлической сеткой.

– Профессор, а мы бы не могли вернуться… – Ким колебалась.

– Э-э-э, командир, пойдем лучше в сторону вон тех двух парней, – сказал Брайант, и в его глазах появилось предвкушение какого-то развлечения.

Ким не подозревала о причинах такого его состояния, да и это ее мало интересовало. Если там их ждет еще один свежий труп, на котором они смогут увидеть начало деятельности насекомых, то она готова прервать эту официальную экскурсию и выяснить нечто действительно полезное.

Детектив повернулась и двинулась в сторону Джека и Веры.

– Инспектор, там больше ничего нет! – крикнул ей вслед профессор.

Ким двигалась быстро, и к тому времени, когда он нагнал ее, она была уже около двух могил.

– Я не уверен, что вы хотите…

– Не волнуйтесь. Уверена, что моя команда это переживет.

Ким вошла в медленно текущий ручей. Вода доходила ей до колен. Для ее кожаных байкеровских ботинок это было не опасно, а вот низ черных грубых джинсов промок. Ну да ничего страшного. Вода высохнет.

– Дело не в этом, инспектор. Я просто не уверен, что вы хотите увидеть…

Его слова стихли, когда они выбрались из ручья на другом берегу и обнаружили источник активности насекомых.

Полностью одетая женщина с изуродованным лицом невидящими глазами смотрела в небо. Вокруг ее покрытого кровью лица кружились сотни мух.

– А что вы собираетесь выяснить с помощью этого трупа, профессор? – спросила Ким, когда все ее сотрудники собрались возле них.

Профессор не отрываясь смотрел на тело; все краски исчезли с его лица. После долгой паузы он ответил:

– Мне жаль, инспектор, но я ничего не могу вам сказать, потому что это тело не наше.

Глава 5

– Кев, немедленно найди что-то, чем мы сможем огородить это место. Стейс, вернись в лабораторию и просмотри записи камер наружного наблюдения.

– Камеры не покрывают… – Профессор медленно покачал головой, не отрывая взгляда от тела.

– Посмотрим, – ответила Ким и кивнула членам своей команды. Они развернулись и бросились вверх по склону холма. Для нее самой шок от открытия уже прошел, наступило время действовать. А вот профессор все еще был не в себе.

Ким напрочь забыла о делах, которые ждали ее на столе в офисе. Жертвы тех дел были живыми – хоть и ранеными, но живыми.

Краем глаза она увидела, что две фигуры вдали двигаются в их сторону.

– Брайант, останови их. Меня не волнует, в какой области они здесь консультируют. Но здесь посторонним делать нечего.

– Уже делается, командир.

Стоун все еще держала в руке телефон. Первым, кому она позвонила, был Китс, который немедленно направил к ней бригаду экспертов. А пока Ким убрала всех присутствовавших на другой берег ручья, где они и останутся до прибытия бригады.

– Детектив-инспектор, я могу вам чем-нибудь помочь? – спросил наконец профессор Райт с другого берега. У него не было подготовки судмедэксперта, так что все свои наблюдения он должен делать, находясь на расстоянии от места находки.

Ким отрицательно покачала головой и заметила, что краски постепенно возвращаются на его белую физиономию.

Ким прокрутила телефонную книгу и нажала на кнопку вызова. Вуди ответил после второго гудка.

– Сэр, у нас здесь труп, – заявила Стоун безо всякой преамбулы. Она вообще мало думала обо всех этих приветствиях и правилах хорошего тона, а в такие минуты, как эта, они просто переставали для нее существовать.

– Ну и шуточки у вас, Стоун… – Ким почувствовала, что шеф улыбается в трубку.

– Да нет же. Он еще совсем теплый. – Инспектор понимала всю парадоксальность своего сообщения, но он должен ее понять. – Женщина. Возраст определить трудно, так как лицо сильно обезображено. Полностью одета и лежит здесь совсем недавно.

– Хорошо, оставайтесь на месте. Я подготовлю предварительный вариант заявления для прессы. Китсу вы уже звонили?

Ким постаралась не показать свое раздражение. Естественно, что в первую очередь она позвонила Китсу. Патологоанатом сейчас привезет группу экспертов-криминалистов, которые осмотрят место происшествия и разыщут улики, которые позже помогут ей найти виновного. А Вуди будет готовить свой предварительный вариант. У каждого свои приоритеты.

– Да, сэр, – ответила она. – В первую очередь.

По-видимому, полностью скрыть раздражение ей не удалось.

– Позже жду от вас полный отчет, – ответ начальника прозвучал резко.

Он разъединился, а Ким пожала плечами и засунула телефон в задний карман джинсов. Затем повернулась к профессору, цвет лица которого был уже почти нормальным.

– Можете сказать, сколько она здесь находится?

– Мы знаем, что в теплую погоду трупы практически мгновенно привлекают сотни мясных мух. – Профессор кашлянул и посмотрел в глаза Ким. – В день, подобный сегодняшнему, нос, рот и глаза жертвы будут заполнены отложенными яйцами в течение нескольких часов.

Предыдущий день тоже был теплым, но Ким не видела на теле желтоватых яиц, а это значило, что оно появилось здесь ночью.

– Практически сразу после появления трупа вокруг него начинают кружиться сотни осемененных мушиных самок, – продолжил профессор, – а, как вы знаете, одна самка может отложить одновременно сотни яиц. – Он помолчал. – Интересно, что мухи вьются только вокруг лица.

– А это почему? – спросила Ким, наблюдая, как Брайант вдали оживленно беседует с другими посетителями. Он никуда не торопился, объясняя им причину держаться подальше от того места, где обнаружили труп.

Ким вновь прислушалась к профессору, который продолжал говорить:

– …указывает на то, что других ран нет. Если б они почувствовали кровь, то немедленно слетелись бы на нее.

А ведь он заслуживает благодарности, подумала Ким. Благодаря ему она уже знает, что тело появилось здесь ночью и на нем больше нет ран. Если так пойдет и дальше, то Китс может взять отгул.

– Спасибо, Брайант, что наконец присоединились к нам, – сказала Стоун вернувшемуся коллеге. – Я велела предупредить их, а не приглашать на обед.

– Отсутствие кофе делает ее сварливой, – объяснил сержант профессору, выбравшись из ручья.

Ким только молча взглянула на него.

– А вот и кавалерия, – сказал Брайант, глядя вверх по склону холма.

Китс, миниатюрный патологоанатом, торопился в их сторону. Он притормозил, прежде чем форсировать ручей вброд. За ним следовала группа экспертов-криминалистов. В управлении полиции Западного Мидленда работало около сотни таких гражданских специалистов, в обязанности которых входило фотографирование и описание места преступления, а также сбор всех улик до того, как патологоанатому будет разрешено забрать тело.

Неожиданно Китс замер на месте, приложил руку козырьком ко лбу и помахал кому-то вдалеке. Все это произошло очень быстро, и через мгновение он уже был рядом с Ким.

– Инспектор, только такой человек, как вы, мог найти труп в этом месте. – От улыбки его острая бородка чуть приподнялась.

– Китс, а может, стоит просто…

– Она знает? – обратился патологоанатом к Брайанту.

Ким заметила, как сержант быстро покачал головой.

– Знаю что? – уточнила она.

– Прекрасно, – улыбнулся Китс. – А теперь посмотрим на нашу жертву.

Ким вопросительно посмотрела на своего коллегу:

– Брайант?..

– Пойду-ка я поищу кофе. Он вам точно понадобится, – поднял руки сержант.

Неожиданно Ким почувствовала себя как человек, в присутствии которого рассказали шутку, а он оказался единственным, кто не понял юмора. Она не могла избавиться от ощущения, что это как-то связано с двумя консультантами, которые стояли посередине поля.

Ким пожала плечами и повернулась к профессору.

– Я вынуждена просить вас покинуть эту территорию.

– Я понимаю. Теперь это место преступления. Пойду проверю наших остальных гостей.

Ким взяла протянутые ей бахилы.

– Итак, детектив-инспектор…

– Китс, только не вздумайте начинать сегодня… Эта поездка была наградой. – Стоун натянула синие перчатки.

Они часто пикировались на месте преступления. Китс называл это добродушным подшучиванием, для Ким же это был сплошной геморрой. Но в прошлом году Китс потерял жену, с которой прожил тридцать пять лет. Он очень тяжело перенес потерю, но скрывал это. А Ким об этом знала, поэтому позволяла ему его шуточки. Время от времени.

Вокруг нее работали специалисты, и она постаралась отключиться от их болтовни. На несколько мгновений Ким сама оцепенела, как труп. Все вокруг исчезло, и она полностью сосредоточилась на женщине, которая лежала перед ней. Сейчас самым важным были улики, которые, возможно, она хранила.

Ким начала осмотр с ее частично открытых ног – и напрочь забыла обо всем другом.

Пальцы женщины торчали из похожих на гладиаторские сандалий, каждый из которых обычно подвязывался двумя лямками под коленом. В данном случае была подвязана только одна лямка на каждой ноге.

Юбка была длинной и ниспадающей, похожей на цыганскую. Она была сшита из вертикальных полос, сходившихся на эластичном поясе. Одежда закрывала ноги над сандалиями, и создавалось впечатление, что ее аккуратно уложили именно таким образом. Сиреневый топ на бретельках демонстрировал, что его хозяйка не носила бюстгальтер. При такой стройной фигуре он был просто не нужен. Под подбородком, на грудине, лежала простая цепочка с золотым крестиком.

Руки располагались на расстоянии пары дюймов от торса. Кисти рук ничем не отличались от предплечий. Тонкая белая полоска на левой руке показывала место, где девушка носила часы, но взгляд Ким задержался на ее правой кисти. На ней виднелся идеально круглый след с содранной в нескольких местах кожей. Инспектору не надо было никакой дополнительной информации, чтобы понять, что ссадины были оставлены наручниками.

Пока она смотрела на эти повреждения, ее сердце забилось быстрее. Ким помнила, как подобное же красное кольцо смотрелось на руке шестилетней девочки – ее самой. На мгновение она почувствовала мимолетную боль и непроизвольно потерла рукой свою кисть. Иногда ей приходилось напоминать себе, что все это происходило очень давно; но, хотя все раны давно зажили и на них появилась новая кожа, даже через двадцать восемь лет Ким все еще ощущала их на своей руке.

Она потрясла головой, прогоняя эти воспоминания о прошлом, и перевела глаза на то, что раньше было головой. Череп был деформирован так, как будто кто-то откусил от него кусок, как от яблока. Высохшая кровь покрывала каждый дюйм кожи и образовала потеки на нижней челюсти и шее женщины. Волосы с правой стороны были красными от крови, а по левой стороне было видно, что женщина – блондинка. Ким предположила, что жертва слегка вжала голову в землю, чтобы избежать ударов.

Нос был свернут налево. Обычно после удара кожа мгновенно вспухает. А вот после ударов, нанесенных по мертвому телу, такого не происходит. Так что все говорило о том, что жертва была еще жива во время избиения.

– Какого?.. – Ким нагнулась вперед. Ее внимание привлекла тонкая полоска между губами. Она состояла из коричневого вещества.

– Осторожнее, инспектор, – предупредил Китс, который следил за каждым ее движением.

– Что это? – спросила Стоун, наклоняя голову, чтобы лучше видеть.

Китс наклонился с другой стороны тела и глубоко вдохнул, прежде чем приблизиться к лицу жертвы; он не хотел выдохнуть на нее и сдуть возможные ценные улики.

– Похоже на землю, – сказал патологоанатом, встретившись с Ким глазами.

– Во рту? – удивилась инспектор.

Китс нажал пальцем на несколько точек на распухшем лице женщины. Для Ким всегда было загадкой, откуда он знает, куда именно надо нажимать.

– Не стоит на меня ссылаться, пока я полностью не осмотрю ее, но, сдается мне, что ее рот полон земли.

Ким выпрямилась и осмотрелась вокруг.

– Вот здесь! – воскликнула она, заметив место, в котором поверхность земли была очевидно нарушена. Детектив отошла в сторону и дала место технику, который отметил место, на которое она указывала. Если убийца царапал землю, чтобы набрать грязи, то он мог что-то оставить после себя.

Рядом с ней появился Брайант и протянул ей картонную чашку с кофе. Ким взяла ее и сделала глоток, одновременно повернувшись к Китсу.

– Я уже знаю, что здесь она находится меньше двенадцати часов и что на ней нет других ран, так что…

– Ребята, все слышали? Детектив-инспектор уже все знает, так что собирайте манатки, и завтра мы ее похороним.

На мгновение Ким задумалась, кого он имеет в виду – ее или жертву.

Ни она, ни эксперты не обратили на это высказывание Китса никакого внимания.

– Профессор многое успел рассказать, пока мы вас ждали.

– Значит, вы не будете поджаривать меня на медленном огне, требуя результаты вскрытия как можно скорее? – парировал патологоанатом.

– Когда сможете. Кстати, а когда именно?

– Завтра, в девять утра, и ни минутой раньше.

– Отлично.

– Брайант, пощупай у нее лоб. Даже не возразила… Она определенно больна.

Ким одарила его мимолетной улыбкой.

Время вскрытия подходило ей идеально. Рядом с жертвой не было сумочки, а в одежде не было карманов, так что самым главным на данный момент было опознать ее.

Ким в последний раз обошла вокруг тела, пытаясь запомнить каждую деталь, – и остановилась, увидев нечто, что не заметила раньше. Она протянула левую руку, но Китс шлепнул по ней:

– Даже не пытайтесь. Их надо упаковать в мешки.

Ким приподняла бровь. Это был не первый труп, с которым ей пришлось столкнуться.

Руки были одной из самых важных частей тела на месте преступления. Под ногтями можно было найти что угодно: кожу, волосы, ключ к разгадке тайны…

Детектив прошла к ногам жертвы, где увидела такой ключ.

Она легко дотронулась до ногтя большого пальца на ноге и потерла его кончик своим пальцем.

Наклонившись ниже и придвинув лицо ближе, для того чтобы видеть лучше, Ким почувствовала у себя за спиной шаги.

– Что ж… детектив-инспектор, кажется, мы встретились вновь.

Ким широко открыла глаза, услышав хорошо знакомый голос.

Глава 6

– Доктор Бэйт, – произнесла Стоун, выпрямляясь.

– Уверен, вы помните, что меня зовут Дэниел, – сказал мужчина, протягивая руку.

Ким быстро дотронулась до нее.

Теперь она понимала, почему Китс и Брайант тайно веселились, предвкушая эту неловкую ситуацию.

Она и Дэниел встречались в прошлом году во время расследования Крествудского дела[16]. Бэйт был специалистом по судебной остеоархеологии, присланным из Данди. Сначала они не ладили друг с другом. А потом, после трех могил, у них появились признаки взаимного интереса. Но расследование закончилось. Он уехал. Занавес.

Его волосы были несколько светлее, чем она помнила. Возможно, выгорели на солнце. Глаза были такими же зелеными и иногда начинали светиться от озорства или темнели за круглыми очками, которые он носил во время работы.

Дэниел был одет в светлые джинсы и футболку цвета хаки. Руки благодаря его любви к занятиям на открытом воздухе изменились мало, вот только ниже левого локтя появился свежий шрам.

Неожиданно Ким почувствовала себя участником титульного боя на боксерском ринге. Ей уже нанесли первый удар, и теперь трое заинтересованных людей внимательно следили за ее реакцией.

– Очень мило встретиться с вами еще раз, доктор Бэйт. – Ким широко улыбнулась. – Надеюсь, что у вас всё в порядке.

Китс почесал бороду, а Брайант кашлянул в кулак.

– Вы уже готовы увезти ее? – Стоун повернулась к патологоанатому.

Сейчас не было ничего важнее этого тела. Среди других, находившихся в «Вестерли», оно являлось «чужаком». Это был не эксперимент, не добровольное пожертвование и не подарок.

Несмотря на все недостатки этого человека, Ким всегда расслаблялась, когда жертвы поступали в распоряжение Китса. Он обращался с ними с уважением.

– Как только, так сразу, инспектор.

Стоун перевела взгляд на Дэниела. Его глаза светились от удовольствия. Он наслаждался ситуацией. Но если он думает, что может играть здесь в свои игры, то ему придется делать это в одиночестве.

Инспектор повернулась, перешла вброд ручей и только тогда обернулась назад.

– Китс, встретимся завтра, в девять утра. – Тут она посмотрела направо. – Мне было приятно встретиться с вами вновь… доктор Бэйт.

Стоун стремительно двинулась вверх по холму и не притормозила, даже когда рядом оказался Брайант.

– Иуда, – процедила она сквозь зубы.

Теперь ей все стало ясно. То, как Брайант посмотрел на пикап. Его самодовольная улыбка и то, как он долго общался с этими консультантами. Если она правильно помнила, то Брайант с Дэниелом прекрасно ладили.

– Ты знал, что он здесь, и не удосужился сказать мне об этом?

– Не люблю лезть в чужие дела, благодарю покорно. – Брайант пожал плечами безо всякого сожаления. – Да и в чем, собственно, дело? Не то чтобы что-то произошло, когда…

– Конечно, волноваться не из-за чего, – резко отрезала Ким. Ну да, была между ними какая-то тяга, но они были слишком заняты, чтобы признаться в этом.

– Вот именно. Э-э-э… гораздо важнее, командир, что ты увидела там, на ноге мертвой девушки.

Ким подняла руку и потерла указательным пальцем ноготь своего большого пальца.

– Ногти на руках и ногах были тусклыми и необработанными. Как будто их покрыли матовой краской.

– Все равно не понимаю. – Сержант покачал головой.

– Средство для удаления лака. Им снимают лак с ногтей. И пользовались им совсем недавно.

– Ты думаешь, что это имеет какое-то значение? – спросил Брайант с сомнением.

– Брайант, а я надеялась, что ты уже выучил, что какое-то значение имеет буквально все.

Глава 7

Ким положила трубку и вышла из «кутузки» в общую комнату.

– О’кей, Стейс, тащи доску. Кев – налей всем кофе, Брайант – открой окно.

В комнате отдела чувствовался запах смерти. То ли воображаемый, то ли принесенный на одежде и обуви, сейчас он не давал им покоя.

Стейси встала на цыпочки, чтобы достать до верхней кромки доски. Там она написала «НЕИЗВЕСТНАЯ ЖЕНЩИНА» и подчеркнула эту надпись идеально прямой линией.

Ким ненавидела такую формулировку. Анонимность жертв вызывала у нее отвращение. Ведь в жизни у всех у них были имена, индивидуальность, прошлое. Они любили, боялись, ненавидели и мечтали. У всех них было свое выражение лица. Они шли по жизни, взаимодействуя с другими людьми и влияя на них. Улыбались горничной при выезде из гостиницы. Перекидывались словом с баристой в кофейне. Жертвовали на благотворительность. Каждая жертва оставляла где-то свой след.

– Итак, сначала факты. Рост около пяти футов и четырех дюймов. Вес – не более восьми стоунов[17]. Натуральная блондинка. Возраст – около тридцати, судя по одежде. Время и причину смерти сообщат завтра утром. Стейс, раздели доску на две части.

Доусон протянул Ким кружку с кофе. Он оказался горячим, и Стоун поставила кружку на свободный стол рядом с собой.

– А теперь переходим к комментариям. Персональные данные, место убийства, подозреваемые, мотивы. – Она остановилась и отхлебнула кофе, ожидая, пока Стейси все запишет. – Полностью одета. Лак для ногтей снят…

– Она могла сделать это сама, – предположил Брайант. – Мы точно не знаем, когда ее захватили. Может быть, это произошло вчера вечером, после обеда или что-то в этом роде.

– Она одета в дневную одежду, – согласно кивнула Ким и пожала плечами. – Может быть, это ничего не значит, но я хочу, чтобы мы это отметили.

Стейси стояла в ожидании.

– Следы наручников на кисти. – Инспектор смотрела на доску. Потом быстро продолжила: – Лицо изуродовано до неузнаваемости. – Пауза. – Это сделано для того, чтобы затруднить опознание и затормозить расследование, или по какой-то другой причине? Земля во рту – случайность или она оказалась там намеренно? Где ее вещи? Большинство людей ходят по крайней мере с телефоном и хоть какими-то деньгами.

Стейси сокращала мысли Ким до двух-трех слов и записывала их.

Инспектор еще раз посмотрела на доску, удовлетворенная тем, что они отметили основные моменты, и подождала, пока детектив-констебль вернется на свое место.

– Стейс, начни с того, что попытайся выяснить хоть что-нибудь у сотрудников в «Вестерли». Придется искать выход из положения – пока мы не узнаем имени жертвы. Земля на другом берегу ручья официально не относится к лаборатории, да и само учреждение является секретным. Какой смысл выбрасывать тело именно там? Кроме того, попытайся найти точку подхода. Как преступник туда добрался и откуда он узнал об этом месте?

– Понятно, босс.

– Кев, займись списками пропавших людей – нет ли там подходящих по описанию. – Сержант кивнул и взялся за телефон. Ким сделала глоток кофе. – Я же пойду докладывать боссу.

– Желаем удачи, – ухмыльнулся Брайант.

– А вы, так уж получается, пойдете со мной.

Физиономия сержанта вытянулась, а Кевин подавил смешок.

– Итак, Брайант, что не так на этот раз? – спросила Ким, пока они поднимались по лестнице.

– Этот же вопрос я собирался задать тебе.

Инструкция Вуди была абсолютно понятной: «Приведи с собой Брайанта». Как начальник сержанта Ким могла присутствовать при любой его выволочке, но он никогда не присутствовал при ее.

– Готов? – спросила Стоун, когда они остановились перед дверью с медной табличкой, на которой было написано имя старшего детектива-инспектора.

Ким постучала в дверь и вошла.

– Присаживайтесь. Оба.

Они сели.

– Слушаю ваш отчет, Стоун, – произнес Вуди, глядя на нее.

Инспектор пересказала ему все, что они чуть раньше написали на доске в своей комнате.

Начальник кивнул и перевел взгляд на Брайанта.

– Я хочу поговорить с вами обоими. Этот случай может стать очень непростым, особенно если публике станет известно, где было найдено тело. Заведение все еще является строго охраняемым секретом, и я не хочу, чтобы этот секрет узнали по нашей вине.

«И это все?» – подумала Ким. До этого она уже сама додумалась.

– И вот еще что…

Ну конечно.

– Я хочу быть уверенным, что вы не забыли о предстоящем уикенде.

– Об… э-э-э… уикенде? – переспросила Ким, бросая взгляд на Брайанта. Было видно, что тут он ей не помощник.

– Церемония награждения, Стоун.

– Ах, вы об этом… Конечно, сэр.

Боже, неужели это так скоро? Она совсем об этом забыла. Ее наградят за работу по последнему делу о похищении детей[18].

Стоун не любила неблагодарности, но награды ее не очень привлекали. Ведь они были результатом командной работы, а охотиться за славой было не в ее характере. Если б награду можно было разделить на части, она раздала бы их членам своей команды, которые самоотверженно работали столько же, сколько и она сама. Они полностью забросили свою личную жизнь ради расследования и делали это с удовольствием. Потом она наградила бы полицейских, которые сутками напролет охраняли место преступления, пока судмедэксперты собирали улики после того, как она с командой закончила свою работу. Она не забыла бы также и врачей, которые зашивали девочек и лечили их раны. И психологов, и консультантов, которые помогут детям вернуться к нормальной жизни.

– И именно поэтому я не хочу, чтобы за этот промежуток времени у меня на столе появились жалобы на вас.

– Естественно, сэр.

«Послушать его, так жалобы на меня приходят постоянно», – подумала Ким.

– Позвольте мне не поверить вам на слово, Стоун. Я бы посоветовал вам держаться поближе к Брайанту.

Ким почувствовала, как пальцы на ее ногах подогнулись. Наверное, такой совет был вполне естественным, но она ненавидела, когда ей приказывали.

– Сэр, если вы не возражаете…

– Это не просьба, Стоун.

– Если это все… – Ким резко встала.

– Сядьте, – велел Вуди. – И не дуйтесь, вам это не идет. Я говорю так потому, что в некоторых делах необходимо использовать другой подход. Никто не сомневается в ваших способностях выполнять вашу работу, но в некоторых случаях немного такта и дипломатии…

– Со всем моим уважением…

– Стоун, разожмите мне пальцы на правой руке, – велел начальник, тяжело вздохнув.

– Сэр? – Недоуменно подняв брови, Ким смотрела на кулак, который он протянул ей через стол.

Вуди перевел взгляд с лица Ким на свою сжатую руку.

– Что непонятно? Разожмите мне пальцы на правой руке.

Инспектор наклонилась вперед и своей левой рукой повернула правую руку начальника ладонью вверх. Затем коснулась того места, где его пальцы были прижаты к ладони, и попыталась их выпрямить. Потом потянула за большой палец, который прижимал остальные пальцы к ладони. Тот даже не пошевелился. Тогда она подняла вторую руку и попыталась отжать большой палец левой рукой и распрямить пальцы правой.

Безрезультатно.

Ким отпустила руку Вуди и откинулась на стуле, не уверенная, что понимает, что хочет доказать ее босс. А он меж тем протянул кулак ее коллеге.

– Брайант, разожмите мне пальцы.

Ким ожидала, что сержант протянет свои руки, но он даже не пошевельнулся.

– Сэр, не могли бы вы разжать пальцы, прошу вас, – произнес Брайант.

Как по волшебству, пальцы разжались.

Ким застонала.

– Все ясно, Стоун? Одна и та же проблема – и два разных подхода к ее решению. Вам даже в голову не пришло использовать вашу способность говорить.

Так-то оно так, но про рот она не забыла, подумала Ким. Правда, не так, как подумал ее начальник. Следующим на повестке дня стоял укус босса за пальцы.

– Может быть, мы… – Ким поерзала на стуле.

– Идите, Стоун. – Начальник махнул рукой в сторону двери.

Всю дорогу до их комнаты инспектор затылком чувствовала, как ухмылка Брайанта прожигает в ней дыру. Когда они вошли в отдел, там стояла абсолютная тишина.

Стейси не отрывала глаз от компьютера, а Доусон уныло рассматривал пачку бумаг, которая возвышалась в центре его стола наподобие башни.

– Надо отбросить как самых молодых, так и самых старых, и…

– Уже сделано. Это то, что осталось.

Процесс, связанный с розыском пропавших людей, гораздо сложнее, чем о нем принято думать, и не сводится к сообщению всего нескольких фактов в простом заявлении.

Исторически повелось так, что факты о пропавших людях фиксировались на бумаге, но сейчас они вводились в компьютерную систему под названием КОМПАКТ, и весь процесс был разделен на две части.

Оператор, отвечающий на первый звонок, должен был задать шестнадцать очень важных вопросов, с тем чтобы определить, действительно ли человек пропал или же просто ушел из дома на какое-то время. Вопросы касались обычных вещей – полного имени, даты рождения, домашнего адреса пропавшего, его внешнего вида и одежды, в которую он был одет, его душевного и физического состояния. На основе полученных данных создавался портрет исчезнувшего. После ответов на эти вопросы данные вводятся в систему оперативного управления, которая называется ОАЗИС. Эту же информацию получает дежурный инспектор, который и принимает решение, заполнять ли рапорт о пропаже или нет.

Электронная система была громоздкой и не очень быстродействующей, так что они решили просмотреть бумажные копии рапортов, заполненных в полицейском участке Хейлсовена и электронные копии тех, которые были заполнены в других участках.

– О’кей, давайте разделим пачку на четыре части и займемся делом.

Самым важным сейчас было определиться с именем жертвы.

Ким села за свободный стол, и комната погрузилась в тишину. Слышно было только шуршание перевернутых страниц.

Стоун использовала метод исключения. Наиболее широко применялись два фактора – цвет глаз и волос. То, что ей удалось рассмотреть сквозь опухшие веки, говорило о том, что глаза были голубыми. Так что любой рапорт, в котором не было голубых глаз и светлых волос, немедленно откладывался в сторону.

– Тоска зеленая, – покачал головой Брайант.

Ким обратила внимание на то, как бережно он откладывал в сторону неподходящие рапорты, и поняла, в чем дело. Как сыщик он хотел бы более внимательно изучить все эти дела о пропавших женщинах. А как отец хотел вернуть их всех домой.

– Какой временной интервал ты использовал, Кев? – спросила инспектор.

– Три месяца.

Такая прорва за такой короткий период…

– Нашел, – сказал Доусон, поднимая листок бумаги.

Все, кроме самого Доусона, посмотрели друг на друга с сомнением.

Тот еще раз проверил все детали и утвердительно кивнул.

– Да, босс. Вот ее портрет. На ней тот же крестик.

– Пропала в субботу во время ланча, – прочитал сержант. – Заявление поступило от родителей. Имя – Джемайма Лёве.

Инспектор немного успокоилась.

У жертвы появилось имя.

И теперь ей надо найти мерзавца, который ее убил.

Глава 8

– Продолжим. Так сколько, по-твоему? – спросил Брайант.

Стоун поняла его вопрос. Они часто развлекались, оценивая стоимость окружающих домов. Сейчас речь шла о недвижимости семьи Лёве.

Доусон должен был привезти семью домой после опознания. Ким злилась, что они увидели тело дочери в таком состоянии, но это было необходимо, чтобы двигаться дальше.

Она знала, что Китс сделает все, чтобы минимизировать их страдания, но он был только патологоанатом, а не волшебник. И спрятать реальную правду об изуродованном лице Джемаймы было невозможно. Никакие слова сочувствия не могли скрыть ту боль, которую их дочь должна была ощущать перед смертью. Это было зрелище, которое останется с ними навсегда.

Опознание прошло успешно и основывалось на сходстве одежды, украшений, шраме от аппендицита и недоразвитой косточки на мизинце правой руки.

Жертвой действительно была Джемайма Лёве, которой исполнился тридцать один год.

Прищурившись, Ким оценивающе осмотрела дом. У него было два входа, и одна из дверей располагалась между двумя эркерами.

Дом стоял особняком, а отдельный гараж на две машины завершал ряд из трех похожих участков.

– Триста десять, – предположил Брайант.

Ким покачала головой. Такая недвижимость не может стоить больше двухсот восьмидесяти тысяч.

– Да ладно тебе. В нем четыре или пять спален.

– За вон той аллеей деревьев шоссе с интенсивным движением и торговый центр Мерри-Хилл, – пояснила свою мысль инспектор. – Надо смотреть на вещи шире.

– Да, но…

– А вот и они. – Ким увидела машину, которая медленно приближалась к дому.

Машина остановилась, Доусон выбрался с переднего пассажирского сиденья и открыл заднюю дверь. Из нее вылез мистер Лёве и помог выбраться своей жене, которая, в свою очередь, протянула руку третьему пассажиру. Это была их вторая дочь.

Мистер Лёве благодарно кивнул Доусону, который уважительно кивнул в ответ, прежде чем вернуться в машину.

Пока семья шла в их направлении, Ким заметила, что никто из ее членов не смотрел в глаза другим. Это могло бы разрушить их защитные барьеры. Ведь собственная боль, которую они могли увидеть отраженной в глазах близких, подтвердила бы то, что они еще не готовы были воспринять сердцем.

И тем не менее какая-то физическая связь объединяла эту семью. Мистер Лёве мягко обнимал свою жену за плечи, а та, в свою очередь, сжимала плечо своей дочери. У Сары Лёве были такие же светлые волосы, как и у сестры, но она была тяжелее на несколько фунтов.

– Мистер Лёве, миссис Лёве. – Брайант сделал шаг вперед. – Детектив-сержант Брайант и детектив-инспектор Стоун. Вы позволите нам войти?

Вмешательство в горе этой семьи походило на проникновение в их спальню посреди ночи.

Они двинулись за семьей, которая медленно шла по подъездной дороге.

Мистер Лёве отпер входную дверь и сделал шаг в сторону, чтобы пропустить жену и дочь. Войдя, члены семьи остановились в холле, не зная, что делать дальше. В доме ничего не изменилось, но все стало чужим. Сам дом стал другим, потому что их дочь уже никогда в него не войдет.

Они пребывали в полном недоумении. Их привычное душевное состояние исчезло, и теперь им предстояло найти новую опору в жизни.

– Я приготовлю чай. – Миссис Лёве не обращалась ни к кому конкретно.

Это было хоть каким-то действием, движением, возможностью отвлечься на что-то конкретное. Когда скоро здесь появится офицер-психолог, то и такие мелкие дела они будут делать вместе с ним.

Дверь справа вела в непарадную гостиную, отделанную в бежевых тонах. В углу комнаты Ким заметила телевизор с плоским экраном.

Мистер Лёве пригласил их войти. Он сел в кресло, а Ким и Брайант устроились на софе.

– Мы искренне сочувствуем вашей потере, – начала Стоун.

Хорошее воспитание заставило мужчину кивнуть, как будто эти банальности что-то значили. Да ничего они сейчас не значили. Этого убитого горем человека могло расшевелить только известие о том, что все происходящее – какая-то ужасная ошибка. И Ким это хорошо понимала. Она уже видела то, что пришлось только что увидеть ему. Даже для нее это было ужасно, а для него это явилось потрясением, глубину которого она не могла определить.

Ким решила, что мужчине около пятидесяти пяти лет. Под белоснежной рубашкой и темно-серыми брюками скрывалось тренированное тело следящего за собой человека. Волосы были короткими и практически седыми. Цвет лица говорил о том, что мужчина много времени проводит на свежем воздухе.

– Не могли бы мы оставить Сару в покое? – спросил он, переводя взгляд с Ким на Брайанта. Это внезапное беспокойство появилось у него в глазах, заполненных горем и волнением.

Ким кивнула. Она будет беседовать с сестрой Джемаймы только в случае крайней необходимости.

Вошедшая миссис Лёве поставила поднос на стеклянный кофейный столик. На подносе стояли чайник, молочник, сахарница, но не было чашек. Никто не сказал ни слова, а мистер Лёве встал и уступил кресло жене.

На каблуках она была точно такого же роста, как и ее муж. Непокорные рыжие волосы были скреплены заколками и эластичной лентой. Когда мистер Лёве встал за креслом и положил руку на плечо жены, Ким не могла не обратить внимания на то, какой красивой парой они были.

– Вы можете сказать, когда пропала Джемайма? – спросила детектив.

– В субботу, во второй половине дня, – ответила миссис Лёве. – Дочь не пришла вовремя с работы. А она никогда не опаздывала.

Ким не могла поверить, что именно это девушка, которой был тридцать один год, делала каждую субботу. Приходила домой и пила чай с родителями.

– Джемайма была замужем? Дети?

– Мне кажется, что она начала задумываться об этом, – покачала головой миссис Лёве, – но карьера, с того момента, как она закончила университет, была у нее на первом месте. Она – специалист по лошадям, работает неподалеку и живет с нами, пока все не образуется.

– Не образуется?.. – переспросила Ким.

– О, простите, она… она…

Мистер Лёве заговорил вместо жены, которая была сбита с толку тем, что упомянула о дочери в настоящем времени.

– Около пяти лет назад Джемайма неожиданно решила уехать в Дубай. Там она получила место в семье коннозаводчиков. Вернулась чуть меньше месяца назад.

Ким кивнула в знак понимания.

– У Джемаймы был молодой человек? – продолжила она.

– Она встречалась с кем-то. Кажется, пара свиданий.

Рука Брайанта с ручкой замерла над блокнотом в ожидании.

– Его зовут Саймон Роуч, и она познакомилась с ним в торговом центре через дорогу. Кажется, он там заместитель директора.

– Вы с ним встречались?

– Один раз, – подтвердил мистер Лёве. – Как-то вечером Джемайма привела его на обед.

– И?.. – подсказал Брайант.

– Я не люблю судить людей по первому впечатлению.

С этим все было ясно.

– А у Джемаймы были с кем-нибудь какие-то проблемы, о которых вам известно?

– Нет, – мистер Лёве нахмурился, – Джемайма… она была доброй девочкой.

Услышав прошедшее время, миссис Лёве приглушенно всхлипнула.

– Джемайма была неконфликтным человеком. Она ненавидела споры и предпочитала уходить от них.

Ким встала. На сегодня с нее было достаточно. Они уже и так долго надоедали этой семье, убитой горем.

Брайант последовал ее примеру и заговорил прежде, чем Ким смогла произнести хоть слово:

– Спасибо вам и еще раз примите наши соболезнования.

Ким пошла по холлу.

На лестничной площадке шевельнулась какая-то тень и мягко закрылась дверь.

Ким заколебалась всего на мгновение, прежде чем выйти из дома.

Глава 9

Ким включила «Айпод». Раньше она не часто слушала Баха, но мелодия струнных в Бранденбургском концерте хорошо гармонировала с ее работой над мотоциклом[19].

Бах написал отдельные темы для нескольких инструментов: двух рожков, трех гобоев, двух скрипок, фагота, альта и виолончели. Искусство, необходимое для того, чтобы соединить все эти темы воедино, дабы они действительно зазвучали, походило на искусство соединить воедино все части механизмов, разложенные сейчас на полу гаража. В один прекрасный день они превратятся в «BSA Голдстар»[20] 1954 года выпуска.

Ким решила закончить работу после визита к родителям Джемаймы. Все руки Доусона были изрезаны листами заявлений о пропавших людях. У Стейси глаза уже смотрели в одну точку от постоянного нахождения перед экраном компьютера, а Брайант не отходил от нее с самого начала. Все они заслужили возможность появиться дома до семи вечера.

Ким ненавидела этот этап расследования, когда на доске в офисе было много свободного места. Для нее все это напоминало попытку сложить башню из гальки. Без строительного раствора это было безнадежным делом.

Дома она воспользовалась свободным временем и вымыла все окна, а потом вывела Барни на вечернюю прогулку. Теперь он лежал на пороге кухни с костью оленя между передних ног. Этой еды ему должно было хватить надолго, да и собаке было чем заняться. Сам Барни слегка покусывал кость, а потом как бы забывал о ней. С такой скоростью она свободно перейдет к его детям, размышляла Ким.

Эта собака оказалась ее неожиданной наградой.

Она встретилась с Барни во время расследования одного из ее ранних дел[21]. Тогда он был верным псом осужденного насильника, которого убили на Торн-роуд. После нападения на хозяина собака не убежала, а осталась сидеть возле трупа с пятнами крови на шерсти. И хотя этих пятен давно уже не было, перед глазами Ким все еще стояла картина с сидящей собакой.

А еще лучше она помнила, как пса забрали у старой леди, которая не могла за ним ухаживать, и поместили в самый безнадежный угол собачьего питомника. На его конуре не было даже таблички с именем. Все в питомнике были уверены, что его никто больше не возьмет домой. К сожалению, неизвестно по каким причинам пес не любил играть с себе подобными и за свою жизнь видел домов больше, чем их построили с помощью экскаваторов Барратта[22].

Ким потрепала собаку по голове и выпрямилась – она наконец поняла, что с собакой у нее больше общего, чем с кем-либо другим в ее жизни.

Склонив голову, Стоун посмотрела на пса – он смотрел на нее точно так же.

– Хочешь морковку?

Барни насторожил уши и завозил хвостом по полу.

– Знаешь, я подумала…

Ким замолчала, услышав звонок телефона, который лежал рядом с «Айподом». Добрые вести в полночь обычно не сообщают.

Инспектор посмотрела на дисплей. Номер был незнакомым.

– Стоун, – ответила Ким.

– А, инспектор, я так и думала, что вы не спите.

Сначала Ким не узнала этот дразнящий голос с ленцой, а когда узнала, то застонала прямо в трубку.

Трейси Фрост, местная журналистка, первая зануда страны, у которой никак не должно было быть номера ее телефона[23].

– А в твоем болоте, Фрост, полночь что, еще не наступила? – спросила инспектор.

– Ты же знаешь нас, репортеров. Мы никогда не спим.

Ким подумала, что термин «репортер» подразумевает чуть больше достоинства и профессионализма, чтобы его можно было применить в отношении Трейси, но ничего не сказала. Эта женщина доставала ее во время последнего расследования, угрожая раскрыть информацию о похищении девочек, несмотря на режим полной тишины для прессы. В том расследовании скорость играла решающую роль в сохранении здоровья девочек, но Трейси Фрост умудрилась и здесь надавить посильнее.

– Прямо как офицеры полиции, а? Мы ведь так похожи.

Ким оторвала телефон от уха и посмотрела на него так, как будто он только что лизнул ей мочку. Эта женщина что, наглоталась какой-то дряни?

– Я сейчас повешу трубку, так что…

– На твоем месте я бы не стала этого делать. Ты наверняка захочешь услышать…

– Трейси, ты же знаешь, что мы с тобой не подруги? – уточнила Ким.

– Естественно, – согласилась журналистка с негромким смешком.

– И ты знаешь, что я тебя на дух не переношу и никогда не дам тебе никакой информации по тем делам, над которыми работаю?

– Конечно.

– Тогда какого черта я слышу твой голос в моей телефонной трубке?

Ким задержала дыхание и мысленно взмолилась, чтобы новости из «Вестерли» не стали достоянием этой журналистки. Ей не хотелось вытаскивать Вуди из постели и заставлять его тушить разгорающийся пожар в такое время суток.

– Понимаешь, я сейчас пишу статью о том, что управление Западной Мерсии недавно раскрыло несколько «глухарей». Честно сказать, статья больше о том, что полиция Западного Мидленда своих «глухарей» не раскрывает, и твое имя упоминается в ней несколько раз, так что я подумала, что надо дать тебе шанс прокомментировать ситуацию.

Ким вздохнула одновременно и с облегчением, и с отвращением. Можно быть уверенным, что Трейси Фрост всегда ставит во главу угла недостатки. А комментарии – это шанс защитить себя.

– Фрост, я вешаю трубку, – сказала инспектор, отодвигая телефон от уха.

– Не торопись, Стоун. Я уже обратилась к твоему боссу, и он отказался от комментариев – поэтому я и решила поговорить с тобой, ведь твое имя встречается в статье на каждом шагу.

Кто бы сомневался. Отказ Ким сотрудничать с журналисткой означал, что теперь она оказывалась в центре повествования всякий раз, когда Трейси упоминала о полиции Западного Мидленда. Теперь стало понятно, что поспешность их визита в «Вестерли» была спровоцирована звонком Фрост старшему инспектору.

– Один из «висяков», о которых я собираюсь упомянуть, – это история того парня по имени Боб…

– А это еще кто такой?

– Неопознанный мужчина, найденный мертвым в водохранилище Фенс-Пул с отрубленными пальцами. Я называю его «Боб»…

Ким сморщилась от отвращения.

– Ты называешь его Боб, потому что его нашли в воде?

– Я называю его Боб, потому что он напоминает мне моего дядюшку Роберта. Черт тебя побери, Ким, я не такая уж бездушная[24].

В глубине души Стоун с этим не согласилась.

Она включила громкую связь и положила телефон на столешницу. После этого подошла к куче запчастей, лежавшей посередине гаража, и встала перед ней на колени. Сейчас ее гораздо больше интересовало соединение тяги с поршнем, чем все то, что могло наговорить ей это насекомое.

Ким не сказала ничего, что могло бы заставить Трейси продолжить разговор, но та тем не менее не остановилась.

– Ты же помнишь тот случай?

– Помню, но я им не занималась, – ответила Стоун, беря в руки паяльную лампу.

Делом занимался участок в Брирли-Хилл, который находился в двух шагах от места, где нашли труп. Она к этому не имела никакого отношения.

– Его убийцу так и не нашли.

– И что? – спросила Ким. Такое иногда случается. Ни одному полицейскому такое не нравится, и он никогда не забывает подобные «висяки». Они периодически дают о себе знать, как расчесанные места.

– Да ладно тебе, Стоун. Тебя ведь наверняка заинтриговал парень без пальцев. Неужели это не задело твоего самолюбия? Убийца делает нечто, чтобы вы никогда не смогли опознать убитого, и ему удается уйти от наказания. Разве тебя это не оскорбило?

Оскорбило, и эта невозможная женщина прекрасно об этом знает.

Ким с улыбкой заметила, что Барни развернулся и теперь лежал, повернувшись к телефону задом. Он действительно умница.

Она положила паяльную лампу и стала передвигать детали по верстаку.

– Какого черта ты там делаешь, Стоун? – взвизгнула Трейси.

– Ищу нужный мне инструмент, так что, если ты закончила наш поздний разговор…

– Послушай, инспектор. Если б это дело было твоим, то оно никогда бы…

– Ага, вот этот ключ, – сказала Ким.

– Не поняла, – отозвалась Трейси.

– Я нашла его. – Детектив протянула руку к инструменту.

– У бедняги нет ни имени, ни личности. А представь себе, что это один из членов твоей семьи? Тогда бы ты так легко от него не отмахнулась…

– Ни от одной жертвы мы не отмахиваемся, – произнесла Ким и слишком поздно поняла, что сделала именно то, чего ждала от нее эта женщина, – показала ей свое отношение к делу.

– Я отключаюсь, Фрост, – сказала она, протягивая руку к телефону.

– Кстати, хочу сообщить тебе, что купила новые туфли для твоей наградной цере…

Ким отключила телефон, и в комнате воцарилась долгожданная тишина. Если б женщина появилась здесь во плоти и уселась на стул, хуже все равно уже не стало бы.

Протянув руку, Стоун включила Баха на своем любимом месте.

О чем думает эта Трейси? Что Ким должна заняться всеми «глухарями» в околотке? Ей хватало и той работы, которая ждала ее в собственном полицейском участке.

И тем не менее, соединяя тягу с поршнем, Ким поймала себя на том, что думает о мужчине по имени Боб.

Глава 10

Трейси Фрост вошла в небольшой домик, который она снимала в самом конце главной улицы Куорри-Бэнк[25]. И хотя его почтовый индекс не относился к более зажиточному населенному пункту Амблкот, именно его она указывала в своем почтовом адресе.

Первым делом она прошла к лэптопу, который стоял на обеденном столе, и нажала на клавишу «интервал». Компьютер включился, и на экране появилась белая «Ауди ТТ», ее самая ценная собственность.

На главной улице Куорри-Бэнк такая машина могла иногда вызвать негативную реакцию. Молодежь, направляющаяся в заведения, торгующие треской и жареной картошкой, которые располагались выше по склону холма, иногда останавливалась и с восхищением ее осматривала. Мальчишки, глазеющие на витрины магазина, торгующего мотоциклами, перебегали дорогу, чтобы взглянуть на нее. А вот завистливые соседи могли проколоть парочку колес. И это происходило регулярно, пока Трейси не установила камеру наружного наблюдения.

Был час ночи – маловероятно, что в такое время мимо ее машины будут ходить люди.

Не выключая компьютер, женщина сняла свои пятидюймовые шпильки. Она их ненавидела, но без них была беспомощна. Машину свою Трейси любила больше всего на свете, но, если б пришлось выбирать, она бы выбрала шпильки. От них зависело ее душевное равновесие.

Весь день ее преследовало ощущение тревоги. Она сделала все, что обычно позволяло ей избавиться от этого чувства. Проверила счета и не нашла в них ничего необычного. Баланс в банке находился на том же уровне, что и всегда, – чуть ниже уровня овердрафта[26].

Она внимательно просмотрела весь свой ежедневник, чтобы убедиться, что не забыла никаких дней рождения или юбилеев, которые или уже прошли, или вот-вот должны были наступить.

Она позвонила матери и выслушала обо всех мелочах, которые произошли со времени ее последнего звонка. Как всегда, Трейси притворилась, что у нее всё в порядке, и пообещала, что обязательно навестит мать в ближайшую неделю. Она ненавидела себя – за то, что и то и другое было ложью, а еще больше за то, что мать об этом знает.

Трейси надеялась, что если ей удастся довести до белого каления свою самую нелюбимую полицейскую, то это улучшит ее настроение. Но и этого не произошло.

В разговоре с Ким Стоун она не упомянула, что все ее мысли о Бобе были вызваны чувством вины. Два года назад, когда тело погрузили в машину «Скорой помощи», Трейси поклялась себе вывести на чистую воду тех, кто это сделал. Она собиралась поговорить со своим редактором о социально ориентированной статье, посвященной этим поискам.

А через два дня она уже работала над статьей о местном футболисте, одна из любовниц которого проговорилась о его пристрастии к кокаину. Трейси не смогла устоять перед рассказом о сексе и наркотиках, и ее статья увеличила тираж «Дадли стар» до самого высокого уровня со времени публикации номера, посвященного памяти принцессы Дианы.

А когда через неделю Трейси завела с редактором разговор о Бобе, тот с трудом вспомнил о мужчине, которого вытащили из водохранилища, и отказал ей в ее просьбе. Она не была одной из полицейских, в задачу которых входил поиск преступника, но ощущала некоторую вину за то, что этот убийца разгуливает на свободе. Это была одна из тех мыслей, к которой Трейси периодически возвращалась и которая слегка ее раздражала. Новость о том, что управлению Западной Мерсии удалось раскрыть несколько старых дел, заставила Трейси вспомнить о Бобе. В течение всего дня она вовсю старалась избавиться от этих мыслей, но у нее ничего не получилось.

Может быть, ей просто надо выспаться? Подобные размышления редко преследовали ее на следующий день.

Взяв пару «Джимми Чу»[27], Трейси прошла в спальню и открыла там шкаф. Она поставила эту пару рядом с другими «шпильками», стоящими в шкафу в стиле Анук[28]. Пока у нее было шесть таких пар, и в левой туфле каждой пары находился суппорт.

Трейси знала, что люди смеются, глядя на то, как она передвигается на них, но не обращала на это внимания, потому что туфли позволяли ей скрывать ее настоящую проблему.

Ту, которая практически всю жизнь отравляла ее существование.

Глава 11

Мумочка, я скучаю по тебе каждый божий день.

Вот уже многие годы мне приходится тащиться одной по этой жизни после того, как ты оставила меня.

Странно, что я все время думаю об этом именно таким образом. Что ты оставила меня. Но ведь ты меня не оставила. Ты, черт тебя побери, умерла.

Прости, мумочка, ты никогда не любила, когда ругаются, и мне это тоже не нравится. Ты всегда говорила, что это признак «ограниченного вокабуляра».

А я всегда соглашалась с тобой, мумочка. Рано или поздно.

Помню тот единственный раз, когда я не согласилась. Я проснулась, а моя одежда уже лежала в ногах кровати.

Это было коричневое платье без рукавов, с пуговицами впереди. Темно-коричневое. Цвета грязи. Какой-то прямоугольник, который прикрывал мои ноги между коленями и лодыжками. Длинный, бесформенный лоскут грязи с двумя нашлепками в виде фальшивых карманов впереди. Даже карманы были фальшивыми.

А я любила карманы.

Я ненавидела это платье. Я не хотела надевать его и так и сказала тебе об этом.

А ты попросила меня подумать.

Но я сказала НЕТ.

Ты печально улыбнулась мне, и я поняла, что совершила ошибку. Но отступать было некуда.

И тебе тоже было некуда отступать.

Не говоря ни слова, ты прошагала в мою комнату. Достала всю мою лучшую одежду. И взяла ножницы, самые острые, которыми подстригала меня. Я знала, что они острые, потому что один раз ты слегка поранила мне шею, когда подравнивала затылок.

Ты уселась за кухонный стол, и на твоем лице блуждала улыбка. А я радовалась, что вижу хоть какую-то твою реакцию.

Вжик. Вжик. Вжик.

Я наблюдала, как ты превращаешь мою одежду в клочья – располосованный на ленты материал падал на пол, и ленты переплетались друг с другом, как змеи.

А платье без рукавов, сложенное, лежало на столе между нами.

Ты не резала вдоль швов. Ты резала так, чтобы вещи было невозможно восстановить. Ты наносила им неповторимый вред.

Ты хотела преподать мне урок.

Я начала раздеваться, и ножницы стали двигаться медленнее, но не остановились совсем. Я посмотрела на тебя, а ты не посмотрела на меня в ответ, потому что знала.

Знала, что победила.

Я надела сначала желтую тенниску, а потом этот коричневый ужас. Который висел на мне, как негнущийся кусок шоколада.

Ты молча и осторожно положила ножницы на кухонный стол и встала возле раковины.

А я стояла на середине кухни и смотрела тебе в спину. Единственным звуком был звук льющейся воды, пока ты намыливала руки.

И ты продолжала молчать. Что еще я сделала не так? Я поступила так, как ты просила, но видела перед собой недовольную спину и ощущала стену молчания.

– Мумочка…

Ты повернулась. Твое лицо было непроницаемым, но где-то в глубине глаз таилась улыбка.

Это был мой шанс вновь вернуть все на свои места.

Если только я найду правильные слова.

– Мумочка, поиграй со мной…

И ты наконец улыбнулась.

Но сейчас ты уже не можешь поиграть со мной, правда, мумочка? А мои друзья могут.

Так что мне пора идти.

Еще один мой лучший друг ждет меня.

Глава 12

– Итак, ребята, давайте начнем. Стейс, что удалось узнать о сотрудниках «Вестерли»? – Ким не терпелось начать первый полный день расследования.

– Профессор Кристофер Райт – пятьдесят девятого года рождения. Его отец умер, когда ему было два года, и мать так никогда больше и не вышла замуж. Убежденный холостяк, занимался различными аспектами медицины, пока не остановился на биологии человека. Написал бесчисленное множество научных работ и числится, как мне удалось узнать, консультантом в семи университетах.

– Парень не дурак, – заметил Брайант.

– И это еще не всё, – продолжила Стейси. – Он – сертифицированный эксперт и выступал в этом качестве по крайней мере в трех делах об убийствах и в двух апелляциях. Говорят, что он способен сохранять спокойствие даже в условиях самого жесткого перекрестного допроса. Кроме того, в дополнение к его основной работе в «Вестерли» он известен как активный лектор. На заре его преподавательской карьеры один из студентов написал на него заявление, но факты, изложенные в нем, не подтвердились, и позже он забрал его назад. Да, и у него есть кот по имени Брайан.

– Черт побери, Стейс, – подал голос Кевин. – Откуда ты все это узнала? Отобедала с ним вчера?

– Честно говоря, в Интернете на него натыкаешься на каждом шагу. Так что это было несложно, – призналась Стейси.

Ким открыла было рот, чтобы задать вопрос, но детектив-констебль опередила ее:

– Не привлекался, босс. Три штрафа за парковку, которые были вовремя оплачены.

– Прямо открытая книга, – сказал Брайант. Записывать было абсолютно нечего.

– А вот Кэтрин Эванс, напротив, совсем на него не похожа. – Стейси подняла брови. – Ни статей, ни научных публикаций. Я нашла ее на «ЛинкдИн», но у нее нет аккаунтов ни в «Твиттере», ни в «Фейсбуке». И это довольно странно.

Не так уж и странно, подумала Ким. Она знала, что «ЛинкдИн» – это такой «Фейсбук» для профессионалов. Она, например, им не пользовалась. Так же, как не пользовалась «Фейсбуком» или «Твиттером». Некоторые люди предпочитают жить за пределами социальных сетей.

– Дальше.

– Джамиль Мохаммед – двадцать два года. Был лучшим по статистическому анализу в своей группе в Университете Лафборо. Можно найти и в «Твиттере», и в «Фейсбуке», и в «Снэпчате», и в «Пинтересте»[29]. Разместил на «Ю-тьюбе» шесть музыкальных клипов, в которых играет на гитаре. Играет плохо. Живет в Нетертоне, в доме своих родителей вместе с двумя старшими сестрами.

Ну что ж, размышляла Ким, здесь тоже ничто не говорит о том, что парень – убийца.

– Продолжай работать с данными Кэтрин. А вообще, мне кажется, надо забросить сеть пошире. Свяжись с профессором Райтом и выясни имена людей, которые участвовали в создании «Вестерли».

– Сделаю, босс.

– Стейс, – Ким потерла подбородок, – прежде чем займешься этим, можешь показать мне аэрофотосъемку местности?

Стейси нажала несколько клавиш. Ким встала у нее за спиной и подождала, пока изображение не увеличилось до такой степени, что она смогла охватить взглядом всю территорию.

– Я хочу понять, как он сюда попал.

«Гугл» продолжал вращать планету у нее перед глазами.

– Стоп. Вот этот ручей проходит точно по границе участка «Вестерли», так что мы понимаем, что Джемайму, строго говоря, не оставляли на его территории.

Инспектор никак не могла понять, имеет ли это какое-то значение.

– А теперь увеличивай угол… но медленно. На территории есть что-то еще?

И она, и Стейси смотрели на отдаляющуюся местность.

– Это что, дорога, Стейс?

– Вроде того, – ответила та, вновь увеличив изображение.

Это была одноколейная дорога, которая при ближайшем рассмотрении оказалась простой грунтовкой. Как будто несколько колес оставили свои следы в грязи.

– Командир, а вы что, реально думаете, что один человек мог протащить ее по этому травянистому берегу?

– Но как-то она туда попала, Брайант. И почта Ее Величества не имеет к этому никакого отношения. – Ким опять повернулась к Стейси: – Увеличь угол обзора еще раз… Боже праведный, там ничего больше нет.

Инспектор была заинтригована выбором этой местности. В этом должен был быть какой-то смысл, и она хотела его осознать.

– Ладно, Стейси, ты знаешь, что тебе делать. Кев, я хочу, чтобы ты сосредоточился на путях подхода и камерах наружного наблюдения. Как, черт побери, труп попал туда?

Что-то здесь было не так с самого начала.

Глава 13

– Командир, ты можешь напомнить мне, что я сделал такого, чтобы заслужить удовольствие вернуться сюда вместе с тобой?

– Наверное, просто повезло, – ответила Ким, пока они ждали открытия ворот.

– А, ну конечно.

– Брайант, ты же знаешь, что у меня очень справедливый способ распределения самых гнусных заданий. Их получает тот, кто больше всего достает меня. Все очень просто.

– Тогда я понимаю, почему они всегда достаются мне.

Ким хотела поспорить, но поняла, что он прав.

А ворота все не открывались.

– А вот наш чертов убийца попал туда без всяких проблем, – простонала детектив, нажимая кнопку еще раз.

Ворота сдвинулись с места.

Ким проехала по гравийному покрытию, взглянула на припаркованные машины и застонала про себя, увидев красный пикап, принадлежавший Дэниелу Бэйту.

– Ни слова, – прорычала она Брайанту.

– Конечно. Мне и своих проблем хватает.

Стоун припарковалась в конце стоянки рядом с серебристым «Астон-Мартином»[30]. Накануне этой машины здесь не было.

– Ладно, я устрою так, чтобы Кэтрин провела для меня экскурсию, а ты пока поговори с остальными работниками.

Инспектор вылезла из машины и повернулась, чтобы запереть дверь.

– А, Ким… Я надеялся, что вы вернетесь. – Дэниел Бэйт подошел к своему пикапу.

– А вы почему все еще здесь? – поинтересовалась инспектор.

– В Данди у меня нет никаких срочных дел, поэтому я решил задержаться здесь. И немного подействовать людям на нервы.

– Должно быть, здорово иметь такую свободу, – заметила Ким.

– Я ее заслужил. – Это была простая констатация факта.

Стоун была вынуждена признать, что это было правдой. То время, когда они работали над Крествудским делом, показало ей, что Дэниел не боится тяжелой работы.

– Только не вздумайте действовать на нервы лично мне, – сказала она ему в спину.

– Вы не поверите, но я даже не собирался. Пока…

Мужчина распахнул пассажирскую дверь. На землю выпрыгнула Лола, его одноглазая собака. Она встряхнулась всем телом, замахала хвостом, затем на мгновение замерла, осмотрелась и запрыгала вокруг Ким, которая стояла за пикапом. Стоун не знала, насколько отсутствие глаза повлияло на способность животного видеть, но собаку оно нисколько не беспокоило.

Женщина инстинктивно протянула руку, чтобы собака могла ее понюхать.

– Довольно бессмысленный жест, – заметил Дэниел подходя. В руках у него болтался поводок. – Обоняние собаки настолько тонкое, что она почувствовала ваш запах еще до того, как вы проехали сквозь ворота.

Ким и сама это знала, но это была ее естественная реакция, чтобы показать животному, что она не представляет для него никакой опасности.

Собака как сумасшедшая обнюхивала ботинки Ким и пару раз весело гавкнула.

– А вы ей нравитесь, – с недоумением покачал головой Дэниел. – И одному богу известно почему.

– Наверное, она унюхала Барни, – кашлянул Брайант.

Ким бросила на него убийственный взгляд.

– А кто этот Барни? – спросил Дэниел, переводя взгляд с Брайанта на Ким.

– Моя золотая рыбка, – ответила та.

Мужчина посмотрел вниз, на Лолу, которая все еще обнюхивала ботинок инспектора.

– И вы что, наступили на нее? – спросил он, подняв брови.

– Именно. Потому что она действовала мне на нервы, – ответила Ким отходя.

За спиной она услышала смех Дэниела.

Детектив открыла дверь сборной конструкции и уткнулась лицом прямо в мужскую грудь, обтянутую синим джемпером грубой вязки. Она подняла голову, но потом опустила ее, потому что мужчина спустился на две ступеньки.

Первое, что бросилось Ким в глаза, было то, что солнце исчезло не то за его фигурой борца, не то за его бритой головой.

– И кто же вы? – спросила она.

– Даррен Джеймс, охранник, и я направляюсь домой. – Он потянул за шнурок вокруг шеи и продемонстрировал ей свое удостоверение.

Очевидно, он провел ночь на этой территории, охраняя мертвецов, и теперь вообразил, что сможет спокойно сдать смену и уехать.

– Первые два ответа были правильными, а вот с третьим ошибочка вышла, – проинформировала его Ким. – Вы никуда не уедете, пока с вами не поговорит Брайант.

– Не пойдет, детка. После тринадцатичасовой смены меня зовет моя кроватка. – Мужчина кивнул на дверь. – Там сейчас мой босс, вот с ним и разговаривайте.

Ким уставилась на его значок.

– Вместо «детки» вы можете называть меня детектив-инспектор. И не вынуждайте меня приковывать вас к двери.

Охранник посмотрел на Брайанта.

– Естественно, что я не могу этого сделать, Даррен, – Ким закатила глаза, – но нам надо, чтобы вы остались.

В его глазах все еще читалось сомнение. Люди что, совсем перестали понимать шутки?

– Брайант поговорит с вами в первую очередь, чтобы вы смогли уехать, хорошо?

– А сигарету мне выкурить можно? – кивнул мужчина.

– Курите, – разрешила Ким и, обойдя его, вошла в лабораторию.

Джамиль и мужчина, сидевший возле него, подняли глаза. Джамиль коротко кивнул и отвернулся, а вот мужчина задержал взгляд на Ким.

Она прямо ответила на его взгляд. Дорогой серый костюм говорил о том, что Стоун видит владельца «Астон-Мартина», который стоял на стоянке. И этот костюм хорошо смотрелся на нем. Он был ему не слишком тесен и не слишком широк. Белоснежная рубашка, бордовый шелковый галстук. Волосы каштанового цвета были стильно и коротко подстрижены, и у него обнаружились самые черные ресницы, которые Ким когда-либо видела у мужчины.

Мужчина встал и протянул руку для пожатия. Стоун пожала ее.

– Кёртис Грант, управляющий директор компании «Элайт системз секьюрити».

Название фирмы было знакомо Ким. Она уже видела его вышитым на джемпере Даррена.

Краем глаза детектив увидела изображение улицы на экране компьютера Джамиля.

– Это вы устанавливали здесь камеры наружного наблюдения? – спросила она.

– Мы предлагаем полный спектр охранных услуг, чтобы удовлетворить любые ваши запросы, – кивнул Грант.

Он потянулся к карману, но Ким подняла руку. Может быть, он и привык раздавать свои визитные карточки направо и налево, но она в его услугах не нуждается.

– Профессор Райт попросил меня подъехать, – сказал мужчина, делая шаг вперед. – Мы собираемся модернизировать систему.

После пожара – да за водой, подумала Ким, но это ее не касалось.

Стоун повернулась и прошла в глубь помещения.

– Доброе утро, профессор, – произнесла она для начала. Вот это прогресс. Она научилась здороваться по утрам. Вуди ею гордился бы.

– Прошу вас, инспектор, зовите меня Крис.

Ким кивнула. Она очень редко позволяла людям обращаться к ней не по званию. Использование имени подразумевало близость, которую Стоун никогда не приветствовала. Да и людям, замешанным в расследовании уголовных преступлений, не мешало бы помнить, что они имеют дело с офицерами полиции, а не с приятелями. Хотя отсутствие звания и титулов иногда можно было использовать себе на пользу.

Райт понизил голос до шепота и повернулся спиной к остальным, присутствовавшим в помещении.

– Появилось ли что-то новенькое в расследовании? То, чем вы можете поделиться с нами?

Ким прекрасно понимала смысл его вопросов. Райт был руководителем учреждения и находился рядом с ними, когда было обнаружено тело. Однако он являлся лицом гражданским, и она не могла рассказать ему больше, чем любому другому.

– Прошу прощения, профессор, но я не могу обсуждать с вами направления наших поисков.

Ким не могла заставить себя назвать его по имени.

Она не обратила внимания на выражение удивления на его лице и стала объяснять причину своего появления в лаборатории.

– Я бы хотела прогуляться по…

– Кэтрин как раз собирается на утренний осмотр. Может быть, вы пройдете с ней?

Отлично.

Стоун согласно кивнула и направилась к женщине, все внимание которой было сосредоточено на планшете с зажимом для бумаг.

– Профессор сказал, что я…

– Я слышала, инспектор. Я не глухая. – Кэтрин даже не подняла голову.

Вот уж совсем не жаворонок, решила Ким. В этом не было ничего плохого. Она сама никак не могла решить для себя, в какое время дня чувствует себя лучше всего.

Наконец Кэтрин взглянула на детектива и слегка кашлянула.

– Ловко организовано. – Она нависла над Ким; свободные джинсы и простая черная футболка только подчеркивали андрогенный[31] тип фигуры женщины. – Я готова начинать.

Стоун переложила свой мобильный в задний карман черных джинсов и сняла куртку. Снаружи было градусов девятнадцать и очень влажно.

Она вышла на улицу вслед за Кэтрин и повернула налево. Маршрут ее экскурсии ограничивался местом, где было обнаружено тело, но Ким заметила, что они идут по другому пути.

– Так, значит, вы энтомолог? – спросила детектив, когда они сошли со щебня на траву.

– Да, – ответила Кэтрин.

– И вы работаете здесь с…

– Сейчас я думаю, инспектор. Я всегда думаю на ходу.

«Так же как и я, – подумала Ким. – По крайней мере, пытаюсь».

Слова Кэтрин не были ни грубыми, ни неприятными – только холодными и отстраненными. «И в этом мы с ней тоже похожи», – призналась себе Ким.

– Меня что, подозревают? – спросила энтомолог, и Стоун заметила на ее лице первые признаки эмоций. Это было похоже на улыбку.

– Мы всех подозреваем, – честно ответила инспектор. – Итак…

– Я работаю в «Вестерли» с момента открытия. Профессор Райт сам пригласил меня сюда.

– А вы с ним встретились?..

– Я была его студенткой в Астонском университете.

– И что же вас так привлекло… О боже! – воскликнула Ким.

– Позвольте представить вам Элвиса, – сказала Кэтрин.

Тело находилось в полусидячем положении, опираясь на ствол дерева. Стоун была рада, что Кэтрин назвала его по имени – иначе она никогда не смогла бы определить его пол.

Но впечатление на нее произвело не само тело, а количество окружающих его ос. Одна из них загудела возле ее уха, и Ким мгновенно отмахнулась от нее. Две осы летали совсем близко от правого глаза Кэтрин, но та даже бровью не повела. Стальные нервы, отметила про себя инспектор.

– Элвис помогает нам узнать, как осы взаимодействуют с телом.

– Это как? – уточнила Ким.

Кэтрин наклонилась к трупу поближе. Стоун воздержалась. В своей жизни она видела немало тел, которые тщательно осматривали в поисках улик, чтобы облегчить ей ее работу. Но вот трупы, которые намеренно оставлены на расправу насекомым и представителям дикой природы, были для нее новостью.

– Все мы знаем, что отложенные мухами яйца превращаются в личинок через четыре, максимум шесть часов. Но осы тоже появляются возле трупа в течение нескольких первых часов. Некоторые из них питаются самим трупом. Другие ловят мух за крылья, оттаскивают их в сторону и отрывают им головы одним быстрым движением своих челюстей. А есть еще и такие, которые лакомятся отложенными мушиными яйцами или молодыми личинками, которые вылупляются в естественных физиологических отверстиях тела.

– И что же вы хотите узнать об осах? – поинтересовалась Ким, делая шаг назад. Движения Кэтрин возле трупа заставили нескольких особей вылететь из левой глазницы трупа. Энтомолог не обратила на них никакого внимания.

– Я хочу сопоставить активность ос с разными стадиями разложения трупа. Со стадиями свежести, вздутия, гниения и высыхания.

По специфическому запаху Ким поняла, что труп еще не дошел до сухого уровня.

– А есть причина, по которой Элвиса посадили именно под деревом?

Кэтрин кивнула и выпрямилась.

– Трупы, которые остаются на солнце, быстрее мумифицируются. Кожа становится твердой, как выделанная, и личинки не могут проникнуть сквозь нее.

Ничего больше Стоун спросить не успела, потому что Кэтрин стала что-то записывать. Ким видела, как рука женщины двигается по бумаге, и ее внимание привлекли суставы пальцев. Все четыре костяшки резко контрастировали с загорелой кожей руки. Каждая была белой от рубцовой ткани.

– Вы можете говорить, – предложила Кэтрин. Она попыталась что-то записать, а потом начала встряхивать ручку.

– А вы любите своих насекомых, правда?

– Я потрясена их способностью к выживанию. Надеюсь только, что они никогда не научатся общаться друг с другом.

– Почему? – спросила Ким, найдя это заявление немного странным.

– Потому что на земле живет больше миллиона различных видов насекомых, и все вместе они представляют собой больше половины всех известных человеку живых организмов. Так что если они научатся общаться между собой, у нас возникнет большая проблема.

Ким никогда об этом не задумывалась. Хотя, может быть, Кэтрин думала и за нее тоже.

Энтомолог опять потрясла ручку и взглянула на Ким:

– У вас нет?..

Детектив покачала головой.

Пока Кэтрин вертела ручку в руках, Стоун смотрела на то место, где она стояла двадцать четыре часа назад. Там никого не было.

– А что, эксперты уехали?

– Как раз перед тем, как я появилась здесь утром, – кивнула Кэтрин.

Ким никто не сказал, что они закончили сбор улик.

Она достала телефон и набрала номер Вуди.

– Стоун, – сказал тот вместо приветствия.

– Сэр, эксперты уехали отсюда. А территория очень большая. Не могу поверить, что они успели пройтись по ней с зубной щеткой.

– Я знаю, – ответил старший инспектор. – Это я распорядился. Их отозвали сегодня утром.

– А могу я спросить…

– Вообще-то я не обязан объяснять вам свои решения, но в Дигбете вчера вечером обнаружили брошенную конспиративную квартиру террористов.

Этого для Ким было достаточно. Конечно, эта работа была приоритетной. Необходимо было изучить каждый дюйм брошенной берлоги. Здесь Стоун имела дело с одним человеком, который был уже мертв. А улики, собранные в Дигбете, могли сохранить жизни сотен, если не тысяч людей.

Но то, что инспектор это понимала, не значило, что она была от этого в восторге.

– Спасибо, сэр, за то, что нашли возможность проинформировать…

Она разъединилась прежде, чем Вуди смог ответить на ее колкость по поводу того, что ее не поставили в известность.

Кэтрин посмотрела на сборную конструкцию, которая находилась всего в трехстах футах от них, и показала Ким непишущую ручку.

– А вы можете прислать ко мне Брайанта? – попросила детектив. Она уже забыла о Кэтрин и в мыслях вся была на месте преступления.

Кэтрин кивнула и пошла назад, к лаборатории.

Отойдя на несколько шагов от Элвиса и его обитателей, Ким следила за ней.

Надо быть очень специфическим человеком, чтобы находить удовольствие в привычках и деятельности насекомых, подумала она.

Глава 14

– Ты бы хоть пиджак снял, Брайант, – сказала Ким приближающемуся сержанту.

– Да мне и так хорошо, спасибо.

Стоун покачала головой. Действительно, она редко видела его без пиджака за пределами их комнаты в участке.

– Что-нибудь выяснил? – спросила инспектор, двигаясь через поле.

– За такое-то время? – уточнил сержант.

– Ну… хоть что-нибудь?

– А что конкретно ты выяснила?

– Ну, уж коль тебе интересно, – Ким улыбнулась, – я узнала, что Кэтрин любит насекомых больше, чем людей. У нее очень интересные шрамы на правой руке, а еще ее не так легко чем-то смутить.

– И все это ты выяснила без угроз и имитации утопления?[32] – Брайант шумно выдохнул.

– Ну да. А теперь твоя очередь.

– А я узнал, как зовут охранника.

Ким застонала.

– И еще – он живет отсюда в полумиле дальше по дороге, и хотя от этого места у него мурашки бегут по телу, ему это удобно. Раньше он работал где-то на дверях, а потом босс перевел его сюда.

– Что-то еще? – поинтересовалась Ким.

– Ага. Он должен обходить территорию каждые два часа, но чаще всего этого не делал, а просто расписывался в формуляре.

– Изумительно, – заметила инспектор. – Думаю, что теперь ему придется делать эти обходы, если он хочет сохранить работу.

– Так почему их так рано отозвали? – Брайант кивнул головой в сторону места преступления.

– Нашли покинутую конспиративную квартиру террористов в Дигбете.

– Значит, мы теперь еще и эксперты-криминалисты, – вздохнул сержант с пониманием.

Он знал, что как детективам им приходится заниматься всем, чем угодно, лишь бы сделать свою работу.

Они пересекли поле. Ким перешла через ручей и разыскала точное место, где бросили труп Джемаймы. Пространство вокруг него, покрытое травой по колено, напоминало круги на полях[33]. Единственная тропинка была протоптана от подножия холма туда, где стояла машина экспертов, пока они работали.

Сейчас Ким была на самом гребне. Местность начинала подниматься где-то в шести футах от тропинки и продолжала подниматься на протяжении футов тридцати, а потом склон резко обрывался в сторону ворот.

С того места, где она стояла, прямой путь от места обнаружения тела до машины был короче, но гораздо круче, поэтому эксперты предпочли сначала двигаться низом до того места, где крутизна сглаживалась и путь становился менее опасным.

– Маловероятно, что здесь можно что-то найти, командир, – сказал Брайант, вытирая платком лоб. Хотя криминалисты уехали, они успели натянуть ленту длиной в 150 футов между двумя деревьями.

– Но мы в этом не уверены, – заметила Стоун, проходя мимо него и не отрывая взгляда от спуска. Земля прямо под ними теперь, после того, как ее обыскали – или, того хуже, вытоптали, – не представляла никакого интереса. А поиски цепью не могли принести никакого успеха, потому что их было всего двое.

Но Ким не могла не думать о том, что здесь происходило до них. Убийца должен был припарковаться, вытащить Джемайму из машины, втащить на холм, положить ее на землю и убить.

Стоун сделала несколько шагов на восток и развернулась.

– Жди здесь, – велела она и сбежала по тропинке, проделанной техниками, добравшись таким образом до подошвы холма. Здесь инспектор двигалась по тропинке до тех пор, пока не оказалась на одной линии с Брайантом.

Теперь Ким поняла, что перед ней самый короткий и прямой, но и самый крутой путь от тропинки до вершины.

– Брайант, спускайся сюда! – крикнула она.

К тому моменту, когда сержант спустился, Ким уже нашла то, что искала.

– Взгляни вот сюда, – предложила она, указывая на примятую траву в футе от тропинки.

– И на что конкретно я сейчас смотрю? – Брайант пожал плечами и переступил на другую сторону от этой линии.

– Это его путь, – пояснила Стоун, двигаясь вверх по холму, вдоль примятой травы.

Путь не был абсолютно прямым, и в тех местах, где его корректировали, в траве виднелись круглые лунки.

Двигаясь вдоль этой линии, они направлялись прямым путем к тому месту, где было найдено тело Джемаймы.

– А что, по-твоему, значат эти лунки, командир? – спросил Брайант, спускаясь по склону холма.

Ким остановилась на полпути и приникла головой к земле. Потом она легла на землю и ерзала по ней до тех пор, пока ее туловище не улеглось точно в тот след, который был оставлен телом Джемаймы. По обеим сторонам от нее оказалась нетронутая трава и ростки крапивы.

– Командир, неужели так необходимо…

– Это следы от ее головы, – сказала Ким, не обращая на сержанта никакого внимания. – Когда ее волокли, голова свободно болталась из стороны в сторону.

Пока Джемайму волокли по прямой, ее голова никак не влияла на траву, уже примятую ее телом, но, когда убийца менял направление, пусть даже слегка, голове требовалось несколько мгновений, чтобы догнать туловище.

Ким уже собиралась подняться с земли, когда услышала знакомый голос:

– Эй, инспектор, это частный пикник или любой может к нему присоединиться? – крикнул ей Дэниел Бэйт от подножия холма.

– Дэниел, сколько раз мне надо говорить вам, чтобы… – Ким приняла сидячее положение.

– Я отвалил? – уточнил мужчина. – На этот раз не выйдет, инспектор, – я с вами встречи не искал. – Тут он посмотрел вверх по склону. – Более того, можно сказать, что я активно старался не попадаться вам на глаза.

Отлично – наконец-то они стали понимать друг друга.

– Хотя это стоило того, чтобы услышать, как вы обращаетесь ко мне по имени. – Дэниел погладил голову стоявшей рядом Лолы.

Может быть, и не искал. И оговорки своей она не заметила.

– Брайант, сфотографируй все это, – распорядилась инспектор.

– Что именно? – уточнил сержант.

– Сделай снимок этого места, где я сижу, потом сними след к вершине холма и саму вершину.

Брайант достал телефон и занялся съемкой, стараясь спрятать ухмылку. Дэниел, в свою очередь, даже не попытался ее скрыть.

– Вы, кажется, куда-то направлялись? – поинтересовалась Ким, намереваясь встать.

– Да нет, мне и здесь хорошо. – Мужчина покашлял и покачал головой.

Ким издала недовольный звук и, опершись обеими руками о землю, выпрямилась.

– Дьявольщина! – воскликнула она, когда ее правая рука уперлась в нечто лежавшее в траве. Эту руку она рассекла практически до кости во время последнего крупного расследования и все еще ощущала в ней некоторый дискомфорт.

– Что случилось? – спросил Брайант, делая шаг вперед.

Детектив осторожно опустила руку к земле и подняла какой-то предмет.

– Что, черт побери, это такое? – спросил Брайант, увидев его на ее ладони.

На взгляд Ким, это была заколка для волос. Проволока, из которой ее сделали, была покрыта белым пластиком. В середине изгиба виднелось какое-то украшение бронзового цвета.

Ким присмотрелась. Украшением была половинка сердца с зазубренным краем; именно он и впился ей в руку. Это украшение напомнило Ким обруч, который она где-то видела, – их продавали в упаковках по две штуки, и влюбленные могли носить каждый свою половинку сердца.

– Моя женушка пользуется чем-то подобным, – заметил Брайант. – Правда, без сердца… для того чтобы закалывать челку, когда она распрямляет волосы.

Ну да, именно об этом Ким и подумала.

Брайант выудил из кармана пакет для вещественных доказательств. Инспектор опустила в него заколку и повернулась к Дэниелу.

– Ну что ж, мне было очень приятно вновь встретиться с вами… – Она наклонилась и потрепала собаку по голове. – Лола…

Улыбнувшись, Стоун развернулась на каблуках. Теперь все ее мысли были заняты заколкой и тем, что ее надо доставить Китсу.

А здесь она узнала гораздо больше того, о чем готова была рассказать.

Например, ей больше не нужна токсикологическая экспертиза, чтобы понять, что Джемайма находилась под воздействием препаратов. Каких? Вот единственный вопрос, который оставался без ответа.

Кроме того, понимание того, что девушку волокли вверх по холму – возможно, за колени, – а не несли, говорило Ким о том, что ее убийца действовал в одиночку.

Глава 15

Прохладная стерильность морга показалась Ким освежающей. На улице было уже не меньше двадцати градусов, и их ждал еще один жаркий и влажный день.

Детектив все еще думала о заколке, которая лежала сейчас в кармане у Брайанта. Она еще не знала, связан ли этот предмет с убийством. Его вполне мог потерять кто угодно.

Звонок матери Джемаймы исключил всякую вероятность того, что жертва пользовалась какими-либо заколками. Девушка предпочитала свободную прическу, и ее мать сказала, что она не относилась к людям, которые украшают себя сердцами. Максимум – простая эластичная лента, сказала женщина, запнувшись.

Когда они вошли в помещение, Китс повернулся им навстречу.

– А-а-а, инспектор… Я счастлив, что мы снова встретились. Вчера мы расстались…

– Недостаточно быстро, – огрызнулась Ким. – Неужели нельзя обойтись без этого?

– Думаю, что уже пора, – патологоанатом на мгновение задумался, – а то люди могут подумать, что мы любим и уважаем друг друга.

– Ну, я-то здесь точно ни при чем. – Сказав это, Ким прошла к жертве.

Тело Джемаймы было закрыто простой белой простыней, которую деликатно подоткнули вокруг ее плеч. И вот именно за это Стоун и позволяла Китсу все его шуточки. Вот за такие мелочи.

– Ну что, начнем? – сказала она.

– Все уже сделано. Я сегодня рано начал. Сейчас ко мне везут двух новых клиентов – жертвы автомобильной аварии.

Китс протянул руку и взял планшет с металлической стойки.

– Итак, первое, что хотелось бы отметить, – ее трусики надеты задом наперед. Не уверен, что это что-то значит.

Ким посмотрела на Брайанта, который достал свою записную книжку.

– Есть какие-то признаки сексуальных посягательств? – уточнила инспектор.

– Маловероятно, – Китс покачал головой. – Ни царапин, ни покраснений, ни следов семенной жидкости.

Ким кивнула, и он продолжил:

– Причина смерти – асфиксия, вызванная наличием грязи, которая заблокировала дыхательные пути. В ней было достаточно земли, чтобы разбить небольшой садик. – Здесь Китс указал на пластиковый контейнер, по размеру равный тем, что используют для еды в заведениях, где торгуют навынос. – Вот это все мы извлекли из нее.

Ким шагнула вперед и подняла контейнер. Она не могла представить себе, что такое количество земли можно запихнуть в рот человеку.

– Мы отправили образцы в лабораторию, чтобы выяснить, нет ли в ней чего-нибудь интересного.

– Что-нибудь еще? – спросила Ким, кивнув.

– Да, – нахмурился Китс. – Никаких повреждений, которые говорили бы о том, что жертва сопротивлялась, но на руках есть синяки, так же как и на коленях.

Китс приподнял простыню с ног Джемаймы.

Ким мгновенно вспомнила эксперимент на месте преступления. Она уже все знала.

Инспектор подошла к ногам жертвы и посмотрела на них.

– Он волоком тащил ее вверх по холму, – пояснила она и взялась руками за колени трупа. Ее пальцы почти идеально совпали с синяками.

– «Он», инспектор? Вы полагаете, что это был мужчина, даже без следов сексуальных домогательств?

Ким медленно кивнула.

– То, что вы сказали, может объяснить небольшую ссадину у нее на копчике, – пожал плечами патологоанатом, – и несколько маленьких кусочков гравия, прилипших к ее коже.

Стоун подняла простыню и осмотрела бледные отметины на предплечьях.

– Думаю, что они появились, когда ее похищали… – Детектив задумалась секунд на десять. – И я думаю, что рост преступника не меньше пяти футов и семи дюймов, а то и побольше.

– Инспектор, вы не можете… – вздохнул Китс и осекся, когда Ким сняла куртку. – Боже, неужели вы собираетесь здесь остаться?

Ким встала рядом с Китсом. В патологоанатоме было пять футов и шесть дюймов, и он был на три дюйма ниже ее.

– А теперь постарайтесь вытолкать меня из двери, – распорядилась детектив.

– Простите?..

– Все очень просто, Китс. Сдвиньте меня отсюда к двери, – повторила Стоун.

Китс посмотрел на Брайанта и покачал головой.

– Только до порога или дальше тоже?

– Ну же, выполняйте, – рявкнула Ким.

Китс пожал плечами и встал у нее за спиной.

– А вы живая или мертвая? – спросил он.

– Вам решать. Не совсем мертвая, а, скажем, податливая.

– Но тогда…

– Да вы не раздумывайте, а делайте.

– Ну хорошо.

Мужчина взялся руками чуть выше ее пояса, но ниже груди, и начал подталкивать ее в сторону двери. Стоун расслабилась и позволила своему телу обмякнуть, как автомобильная камера, из которой выпустили часть воздуха. Она спотыкалась и моталась из стороны в сторону. Китсу пришлось крепко обхватить ее за спину в районе талии, чтобы обеспечить ей устойчивость.

Рядом с порогом Ким затормозила.

– Отлично, достаточно, – сказала она, возвращаясь на исходную точку, и обернулась к Брайанту: – Теперь твоя очередь.

Тот встал у нее за спиной, и Ким инстинктивно поняла, что ее макушка находится на одном уровне с его носом.

Сержант схватил ее за предплечья и стал двигать к двери. Она повторила все свои уловки, но тем не менее успешно до нее добралась.

– И о чем говорят нам эти ролевые игры? – поинтересовался Китс.

– Рост, – ответила Ким, указывая на пятна на руках. Она посмотрела на патологоанатома. – Вы… м-м-м… немного ниже, чем я, поэтому схватили меня за талию. Брайан выше, и поэтому инстинктивно взял меня за предплечья и начал толкать.

– Или мужчина, или очень высокая женщина, – задумчиво произнес сержант.

Ким согласилась с его замечанием.

– Знаете, если вы закончили с этим представлением, то хочу сказать, что содержимое ее желудка было направлено в лабораторию. Его трудно определить – сплошная кашеобразная масса.

Стоун подошла к металлическому поддону с трупом – и заметила пару загибов в тонких светлых волосах челки. Не глядя, она протянула руку Брайанту. Тот, как хорошая операционная сестра, сразу понял, что ей нужно, и вложил пакет с вещественным доказательством ей в ладонь.

– Не знаю, имеет ли это какое-то отношение…

– Где, черт побери, вы это взяли?! – воскликнул Китс, глядя на пакет.

Он взял его из рук Ким и повернул, чтобы лучше рассмотреть.

– Рядом с тем местом, где было обнаружено тело Джемаймы, – объяснила Стоун, удивленная такой реакцией. – А в чем дело?

Все еще держа пакет в руках, патологоанатом прошел к столу, который стоял в углу комнаты.

– Здесь у меня пара к этой заколке, – сказал он, поднимая идентичный пакет.

– Вчера я этого не видела. – Ким была сбита с толку.

– И не могли видеть, инспектор. Мне пришлось выковыривать это из лица жертвы.

Удивленный вдох Брайанта прозвучал перед тем, как в комнате наступила полная тишина. Ким знала, что все они мысленно пытаются определить силу, с которой должны были наноситься удары, чтобы шпилька вошла под кожу женщины.

Наконец Китс прервал молчание. Прежде чем заговорить, он откашлялся.

– Что касается времени смерти, то это произошло между часом и тремя вчера утром.

– Хорошо, Китс. Что-нибудь еще, о чем я должна знать?

– Для начала – как правильно общаться с людьми.

– Я имею в виду нашу жертву, – со стоном произнесла Стоун.

– В общем-то, здесь есть одна любопытная деталь…

Он осторожно сдвинул простыню в сторону, и инспектор мгновенно заметила следы от наручников на тонких кистях.

Под ярким светом бестеневых ламп морга на ногах Джемаймы были заметны крохотные порезы и воспаления. Ким показалось, что девушка готовилась провести приятный вечер вне дома.

Китс осторожно коснулся тела в дюйме от пупочной впадины. На поясе девушки виднелась бледная красная линия длиной около дюйма.

На мгновение Ким показалось, что девушку связывали, но в этом случае линия получилась бы шире и не такой прямой.

– А на спине? – спросила Ким. Может быть, это был след от чего-то, что обернули вокруг тела?

– Не на спине, а вот здесь…

Китс слегка повернул тело, так, чтобы жертва оказалась на боку. Такая же линия была видна ровно на полпути между ягодицей и задней частью голени.

Ким посмотрела на Китса и пожала плечами.

Она тоже никогда в жизни не видела ничего подобного.

Глава 16

– Боже, меня чуть не стошнило в машине, – язвительно заметил Брайант.

Путь от Рассел-Холла до Дадли-Вуд занял меньше десяти минут. Адрес, который они искали, находился прямо напротив старого спидвейного стадиона «Крэдли Хит».

Команда по спидвею была организована в Дадли в 1947 году. Она стала одной из самых успешных в восьмидесятые и девяностые годы прошлого столетия, завоевав в общей сложности семь мировых титулов по спидвею. А в 1995 году команда была изгнана новым владельцем земли, который купил стадион, чтобы на его месте построить жилые дома.

Каждый раз, когда Ким проезжала мимо, ее сердце начинало биться быстрее. Большинство субботних вечеров в возрасте десяти – тринадцати лет она проводила здесь, стоя между Китом и Эрикой и наблюдая, как по треку проносятся мотоциклы.

Стоун могла легко вспомнить визг покрышек по красному гравию дорожки, который разносился над субботней толпой. Визг, который ненавидели жители соседних домов, но по которому все скучали, когда он прекратился. И запах метанола, который использовали для заправки мотоциклов, который смешивался с запахом дешевых хот-догов и превращался в незабываемый аромат.

Вначале Ким не понимала, что ее приемные родители находят в спидвее. Мотоциклы носятся и носятся по кругу, пока один из них не победит. И все эти мотоциклы ничем не отличаются друг от друга. Ким никогда не отдавала предпочтения какой-то конкретной команде.

Но увлечение было заразительным – ее приемные родители отчаянно болели за местный клуб. И она тоже одобрительно относилась к нему – не потому, что гордилась им, а потому, что им гордились Кит и Эрика. А вот ужин с рыбой и картошкой на обратном пути всегда оставался одним и тем же, независимо от того, выиграли они или проиграли.

И не важно, понимала она это или нет тогда, но те вечера были просто волшебными.

За большими участками, которые шли вдоль Дадли-Вуд-роуд, пряталась небольшая группа недавно построенных домов. Таунхаусы и жилые апартаменты были расположены вокруг мощеного внутреннего двора.

Саймон Роуч жил в квартире на первом этаже, перед окнами которой была припаркована старая «БМВ».

На двери виднелись пятна синеватой краски, которая совершенно не подходила к ее изначальному цвету.

Брайант нажал на кнопку звонка, но внутри все оставалось тихо.

Ким постучала три раза, а потом прислушалась. Никакого движения.

Сержант попробовал еще раз. Стоун отступила на шаг и осмотрела окна. Казалось, внутри никого нет.

Она посмотрела на своего коллегу. Парень явно был не на работе. Его машина стояла здесь же, а его девушку убили всего сорок восемь часов назад. Брайант все понял без слов.

– Думаю, что на этот раз я с тобой соглашусь, – кивнул он.

Детектив подергал за дверь и определил точное расположение замка.

Ким заняла позицию у него за спиной. Она ударит ногой ниже замка в тот момент, когда Брайант всем своим весом нажмет выше его. В этом не было ничего красивого – какой-то уличный вариант твистера[34], – но они уже делали так раньше, и это работало.

– На счет три, – сказал Брайант.

Приготовившись, Ким подняла ногу.

– Раз… два… три…

Их совместные усилия заставили дверь распахнуться. По инерции она врезалась во внутреннюю стену.

– Полиция! – прокричала Стоун, входя в небольшой темный холл. Закрытые двери, выходившие в него, закрывали доступ света в это убогое помещение.

Вторая дверь дальше по стене открылась. В проеме появилась мужская фигура, подсвеченная сзади лучом света.

– Какого черта?

– Саймон Роуч? – задала вопрос Ким.

– Да, черт побери. А вы кто?

Брайан предъявил их документы мужчине, который даже не пытался прикрыть отдельные части своего тела. Ким не могла не подумать, что подобная наглость была в данном случае неуместна.

– И какого дьявола вам здесь нужно?

– Саймон, что там случилось?

– Ничего, Раш! – не оборачиваясь, крикнул мужчина в глубину комнаты.

Он сделал несколько шагов и оказался слишком близко от границы личного пространства[35] Ким.

Она отошла в сторону. Роуч закрыл дверь у себя за спиной и открыл еще одну – в другую комнату.

Стоун прошла вслед за ним, не отрывая взгляда от его затылка. Волосы мужчины были темными, длинными и взъерошенными.

В комнате стояли два дивана, один напротив другого, а между ними размещался кофейный столик. Хозяин указал ей на самое дальнее место от двери и уселся сам. Ким устроилась напротив. Роуч положил щиколотку левой ноги на правое колено. Инспектор и бровью не повела.

– Мы здесь по поводу вашей убитой девушки, – пояснила она, понимая, что не прикрывается он для того, чтобы продемонстрировать ей свое неуважение и попытаться вывести из себя. Не дождется.

– Вы о Джемайме? – Вопрос заставил Ким задуматься, сколько всего девушек у него убили.

Она согласно кивнула.

– Мне кажется, что «девушка» звучит слишком формально, – произнес Роуч, и на его лице появилась ленивая улыбка.

И в этот момент Стоун ощутила ее. Его вульгарную и бесстыдную привлекательность. Потому что даже за то короткое время, которое она провела в его компании, Ким успела задуматься, что же Джемайма могла в нем найти.

Ленивая улыбка полностью изменила его лицо. От нее засветились его глаза, в которых появились проблески вызова и даже угрозы.

Роуч не отводил своего взгляда от глаз инспектора. На Ким это не произвело никакого впечатления. Действительно опасные мужчины никогда этим не кичатся. Но она была готова подыграть хозяину дома.

– А кто такая Раш? Она тоже ваша девушка? – задала Ким вопрос.

Тот медленно покачал головой.

– Значит, подруга с особыми привилегиями, – встрял Брайант.

– Что-то вроде этого, – ответил мужчина, не отрывая глаз от Ким.

Он наклонился вперед, взял со столика пачку сигарет и чиркнул спичкой. Комнату заполнил запах серы. Спичку он держал за самый кончик и продолжал сквозь пламя смотреть в глаза Ким, пока спичка не догорела до самых пальцев и не погасла.

Стоун постаралась сдержать смех. Откровенная сексуальность никогда ее не привлекала. Вот если б он погасил спичку, засунув ее себе в задницу, то на это стоило бы посмотреть.

Роуч бросил спичку в пепельницу на столе.

– Вы уже знаете, что Джемайма убита? – уточнила Ким. По его виду определить это было трудно.

– Я не дурак, сержант, – протянул Саймон, и отблеск раздражения появился в его взгляде, который кто-то другой на месте Ким мог бы назвать испепеляющим.

– А я этого и не говорила, мистер Роуч. Кстати, называйте меня инспектором. Просто вы как-то слишком быстро справились со своим горем.

Раздражение исчезло, и на губах вновь появилась улыбка.

– Давайте не будем играть в игры друг с другом, инспектор. Я – не образец моногамности, и в этом нет ничего особенного, понятно? В мире слишком много красивых женщин. – Роуч перевел взгляд на груди Ким.

– А Джемайма об этом знала? – спросила Стоун.

– Не помню, чтобы я специально упоминал при ней об этом, – парень пожал плечами и стряхнул пепел, – но если нет, то ей пора было бы самой это понять. То есть я хочу сказать – посмотрите на меня. – Тут он опустил глаза на свою промежность, но Ким проигнорировала его взгляд. – Было бы нечестно, если б все это досталось одной женщине.

– То есть вы никогда не говорили ей, что спите с другими женщинами? – уточнила Ким в надежде увидеть хоть какое-то сожаление с его стороны.

– Такое лучше всего говорить, когда расходишься, а у нас до этого еще не дошло, – покачал головой хозяин дома.

– А как насчет Раш? Она знает, что не единственная, кого вы одариваете своими чарами?

– Один – ноль, инспектор. – Мужчина негромко засмеялся. – Но нет, мы еще не говорили с ней об этом.

Ким представила себе, как носок ее байкеровского ботинка погружается в его яички, наподобие горящего кончика сигареты, которую тушат в пепельнице. Она никак не могла решить, чего можно ждать на свидании с таким «очаровашкой». Но уж наверняка не свечей, музыки и цветов.

– Как вы познакомились с Джемаймой? – продолжила Ким.

– Да так как-то… Просто увидел ее.

– Где увидели? – настаивала детектив.

По лицу Саймона было видно, что он не хочет даже попытаться вспомнить.

– Честно, не могу сказать, инспектор.

Ким поняла, что настаивать здесь не имеет смысла. Он не пытался усложнить ей жизнь. Ему просто было на все наплевать.

– А когда вы видели Джемайму в последний раз? – задала она новый вопрос.

– В пятницу вечером. Она действовала мне на нервы. Была такой тихой и мрачной… Сказала, мол, ей кажется, что ее кто-то преследует. Я быстренько свернул свидание и отправился с друзьями поиграть в снукер[36]. Было ясно, что от нее я ничего не добьюсь.

– Вы проводили ее домой? – уточнил Брайант.

Ким все было ясно и без его ответа.

– Нет, – покачал головой Саймон. – Просто сказал ей, что неважно себя чувствую и пойду домой.

Ким проигнорировала его ребячью улыбку и сосредоточилась на единственной фразе, которая представляла для нее интерес.

– А еще что-то она говорила? Хоть какой-то намек на то, кто это мог быть?

– Простите, инспектор, но в тот момент я думал, как бы побыстрей закруглиться.

По выражению его лица было видно, что больше от него ничего не добьешься.

– Где вы были в субботу? – последовал новый вопрос.

– Вы не поверите, инспектор, но я не имею к убийству никакого отношения. – Саймон наклонил голову. – Честное слово, вам не стоит тратить на меня время. – Тут он гордо посмотрел на свою промежность. – Я ведь простой парень, со средними способностями…

– Так вы были… – Ким пропустила его слова мимо ушей.

– Здесь, в кровати.

– И Раш может это подтвердить? – спросила детектив.

– Нет, – улыбнулся Роуч. – В тот день я был в одиночестве. Один из тех редких случаев…

Дальше терпеть его общество Стоун уже не могла.

– Могли бы прислать кого-то починить дверь, – раздался его голос у них за спиной.

Ну конечно, теперь это для нее станет основным приоритетом, подумала Ким, выйдя на улицу и всей грудью вдыхая очистительный свежий воздух.

Брайант миновал ее и направился к машине. Инспектор повернулась было, чтобы последовать за ним. Саймон появился в дверях во всем своем голом великолепии.

Ким сделала шаг по направлению к этому омерзительному ублюдку. Ее кожа вся покрылась мурашками.

– Кстати, – она говорила громко, будучи уверенной, что ее голос хорошо слышен, – принимая во внимание вашу сексуальную активность, я бы серьезно посоветовала вам сдать анализы на наличие болезней, передающихся половым путем. От вашей последней подружки мы их давно уже ждем.

Роуч в шоке замолчал, и Ким успела услышать звуки какого-то шевеления в спальне.

Вот вам и результат.

Саймон начал было что-то говорить, но Ким опередила его:

– И последнее, не для протокола. Тот, кто назвал ваши «способности» средними, был к вам слишком добр.

Печально улыбнувшись, она отвернулась от него и резюмировала, садясь в машину:

– Честно говоря, хам он и есть хам. И причин так называть его более чем достаточно…

– А, понял. Фамилия…[37] – произнес Брайант, подумав мгновение.

– Боже, и когда же до тебя наконец начнет доходить…

Внутренний голос подсказывал Ким, что Саймон Роуч – не их человек. Если б она искала самого нахального барана по эту сторону от реки Северн[38], то он уже давно был бы в наручниках и на пути в участок. Но ей нужен был убийца, у которого было достаточно страсти, чтобы превратить лицо Джемаймы в сплошное месиво. А был ли способен на такое этот «мистер Выдающаяся Личность», Ким честно не знала этого.

– Куда теперь, командир? – спросил Брайант, и в этот момент зазвонил телефон инспектора.

– Стейс, – ответила Стоун, глядя на часы. Было уже почти шесть часов, но ее не удивило, что детектив-констебль все еще находится на работе.

Она выслушала объяснение своей коллеги. Когда разговор закончился, на ее лице появилось хмурое выражение.

– Планы меняются, Брайант, – сказала Ким, глубоко вздохнув. – Поехали назад в дом Лёве. Ее семья кое-что утаила от нас.

Глава 17

Входная дверь в дом Лёве открылась как раз в тот момент, когда Брайант припарковал машину.

На крыльцо вышла женщина лет шестидесяти и обернулась, чтобы приобнять миссис Лёве. Отсутствие сумочки подсказало Ким, что это какая-то соседка, пришедшая выразить свои соболезнования по поводу утраты в семье.

Инспектор заметила, что, когда они обнимались, миссис Лёве похлопала женщину по спине. Это был жест утешения. Физическое воплощение слов «ну полно, полно», как будто это сама соседка понесла потерю.

Ким не удивилась, когда женщина перешла через подъездную дорогу, которая отделяла землевладение Лёве от следующего.

Все возмущение по поводу того, что семья что-то от них утаила, испарилось, когда миссис Лёве слабо помахала им рукой и посмотрела на них изнеможёнными глазами, полными горя.

– Простите, что вновь беспокоим вас, – совершенно искренне сказала Ким. – Но нам необходимо кое-что прояснить.

– Конечно, – сказала женщина, делая шаг в сторону, – заходите.

Стоун на автомате прошла в ту же гостиную, в которой они были накануне. На площадке лестницы она заметила движение. Сара. У нее были красные, опухшие от слез глаза, а в правой руке она сжимала бумажный платок.

Ким кивнула ей, и девочка ответила на ее поклон. На этот раз Сара не стала прятаться в тени, а уселась на верхней ступеньке лестницы.

– Как ваши дела? – спросила Стоун, когда все трое уселись.

Прежде чем отвечать, женщина подумала какое-то время.

– Люди заходят к нам с наилучшими намерениями. Они пытаются поделиться со мной тем, как они горюют по поводу смерти дочери, а душа уже не принимает этих рассказов. Ведь часть их горя после каждого такого визита остается здесь. Как очередное напоминание о том, что смерть моей дочери значит для посторонних людей.

Ким услышала горечь в ее словах и все поняла. Совместное плавание в океане горя с кем-то посторонним не облегчает жизни скорбящих. Оно ничего им не дает и не облегчает ее даже на время. Гораздо лучше было бы, если б эти люди делились с ними воспоминаниями о смешных случаях, произошедших с ушедшей, о ее неловкости, наивности, невинности, юморе. Если б они предложили убитым горем родителям воспоминания, а те могли бы добавить их в копилку своей памяти, которая никогда больше не будет пополняться.

– Миссис Лёве, мы должны задать вам вопрос по поводу того, что произошло с Джемаймой накануне ее отъезда в Дубай.

Озадаченное выражение на лице женщины, когда она переводила взгляд с Ким на Брайанта, выглядело искренним. Она не пыталась их обмануть. Это была непредумышленная ошибка, нечто, что она успела забыть за прошедшие годы.

– У нас есть заявление Джемаймы, которое она написала всего за несколько недель до отъезда. В нем говорится о том, что кто-то силой пытался проникнуть в ее квартиру.

Рука женщины метнулась ко рту, глаза расширились от ужаса.

– Вы это серьезно? Вы хотите сказать, что какой-то псих пытался ворваться к ней в дом?

– А она вам об этом не рассказывала?

Миссис Лёве покачала головой и с силой потерла подбородок. А потом ее брови полезли на лоб, как будто она что-то вспомнила.

– Ну? – поторопила ее Ким. Она была готова к чему угодно.

– Перед тем как уехать в Дубай, она пришла к нам жить, – медленно кивнула женщина. – Сказала, что арендодатель затеял срочный ремонт в доме. – Женщина замолчала; было видно, как воспоминания возвращаются к ней. – Она и на работу перестала ходить. Говорила, что всё ее достало и что ей нужно что-то новенькое. А о работе в Дубае она узнала от своей сокурсницы. Общалась с этой дубайской семьей два часа по «Скайпу» и обо всем с ними договорилась…

– Значит, она переехала к вам и после этого редко выходила из дома? – уточнила Ким.

– Сейчас, когда я об этом думаю, – да. – Женщина кивнула еще раз. – Она тогда даже не пошла с нами на день рождения одного из родственников. Мне просто в голову не могло прийти, что это связано с чем-то подобным.

– И вы говорите, что вам она об этом ничего не говорила? – недоверчиво спросила Ким. Джемайма была достаточно испугана, чтобы написать заявление в полицию. Она вернулась в отчий дом и вскоре вообще покинула страну из-за этого инцидента – и ничего не рассказала о нем семье?

– Клянусь, она никогда…

– Она все рассказала мне, инспектор, – негромко произнесла Сара с порога комнаты.

Голова миссис Лёве дернулась как от удара, а девочка сделала два шага и вошла в помещение.

– Что ты… когда она… почему?..

Сара подняла руку, как бы защищаясь.

– Прости, ма, но она заставила меня поклясться, что я никому не скажу. Она не хотела волновать тебя. Она позвонила мне в ту ночь, когда это все случилось. И это я посоветовала ей переехать к нам домой.

Ким увидела, как на лице миссис Лёве появилось выражение боли. То, что собственная дочь не посвятила ее в такую тайну, было невозможно перенести, особенно под грузом нынешних обстоятельств. Но сейчас у Ким не было времени думать об этом. Сара говорила с Джемаймой в ту ночь, когда к ней пытались вломиться. Она могла сказать сестре что-то, о чем не написала в заявлении.

Ким повернулась к младшей сестре.

– Сара, она рассказала вам о том, что произошло?

– В ту же ночь, по телефону, – кивнула та. – А когда вернулась домой, заставила меня поклясться, что я никому ничего не скажу, и постаралась притвориться, что ничего вообще не было. Больше она об этом никогда не говорила.

Ким почувствовала растущее разочарование, но ей надо было продолжать опрос.

– А в ту ночь, когда все произошло, ваша сестра не говорила ничего такого, что могло бы нам сейчас помочь?

Голова Сары стала очень медленно наклоняться в подтверждающем жесте.

– Ну говорите же, – надавила Стоун.

Девочка глубоко вздохнула.

– Она сказала, что думает, это кто-то, кого она знает.

Глава 18

Как только Ким повернула ключ во входной двери, она постаралась оставить все свои дневные заботы за порогом.

Остановка в участке Брирли-Хилл по пути домой была короткой, но продуктивной.

На ее губах появилась слабая улыбка, когда она услышала топот знакомых лап по ламинату.

Стоун ненавидела входить в дом с проблемами. У ее лучшего друга их и так было достаточно в его короткой жизни.

– Привет, мальчик, – сказала она, наклонилась и потрепала пса по голове. Барни подпрыгнул, пытаясь сильнее прижаться к ее руке. Ким сняла куртку и опустилась на пол.

– Иди сюда, мой маленький кошмар, – сказала она и засмеялась, когда он запрыгал вокруг ее ног.

Как и всегда, собака двигалась сразу за ней. Бордер-колли[39] пытался направить ее к шкафу со съестными припасами.

Здесь Барни уселся и в ожидании посмотрел на хозяйку.

Когда она опустила глаза, собачий хвост подметал пол. Ким улыбнулась, засунула руку в шкаф, достала жевательную косточку для чистки зубов и попросила Барни дать ей лапу. Он дал левую, потом правую, а потом исполнил танец, который всегда вызывал у нее улыбку.

Взяв косточку, пес гордо отнес ее на свою подстилку в гостиной – туда, куда всегда относил самые вкусные вещи.

Наполняя перколятор[40], Ким вдруг поняла, что не сможет жить без него.

Но даже радостное приветствие Барни не могло избавить ее от мрачных мыслей дольше чем на несколько минут. Она пыталась убедить себя, что они связаны с этим нынешним преступлением.

Ким всегда ненавидела эту стадию нового расследования. Самая депрессивная его часть, когда надо знакомиться с жизнью жертвы и пытаться проникнуть в мысли убийцы.

Многие сведения об убитой и окружающих ее людях выясняются только после ее смерти. Здесь же был только полный придурок-возлюбленный и попытка вломиться к ней в дом. В жизни Джемаймы не было ничего, над чем можно было бы задуматься. В страну она вернулась совсем недавно, и маловероятно, что за это время девушка успела обзавестись новыми врагами. Маловероятно, но не совсем невозможно.

Попытки понять причины ее смерти напоминали попытки человека, стоящего на островке безопасности, пересечь шоссе во время часа пик. Смотришь в разные стороны, но никуда не двигаешься.

Ким попыталась сопоставить фото Джемаймы, которое она видела в доме Лёве, с той бесформенной кровавой массой, в которую превратилось лицо убитой.

В этом убийстве было слишком много личного. Инстинкт подсказывал Ким, что Джемайма не была выбрана наугад, без всяких задних мыслей. По какой-то причине убийце нужна была именно она.

Стоун попыталась воспользоваться своей обычной логикой, которая говорила о том, что прошлое определяет настоящее и даже будущее. Но Джемайма ни для кого не представляла угрозы. В прошлом она не была замешана ни в чем, что могло бы угрожать другим людям. Ее настоящее было безупречным. Правда, Ким подумала, что если б ей удалось прижать к ногтю этого Роуча (и это могло бы сойти ей с рук), то она попыталась бы сделать такое. И человечество, особенно его женская половина, не содрогнулось бы от этой потери. Но чем больше она думала о жестокости и страсти, с которыми было совершено нападение, тем больше убеждалась, что Роуч был здесь ни при чем.

Так что ей оставалось только прошлое девушки – и именно с него они начнут завтра утром.

Но Ким знала, что это не единственное, что ее беспокоит.

Суть ее мучений заключалась в этом чертовом награждении – и тому было несколько причин.

Стоун не нравились публичные оценки ее работы. Да, случай был непростым и мучительным, и да, ей пришлось жить и дышать только им. Но ведь это и есть ее работа. И возможность получить лист бумаги в присутствии пары сотен зрителей – не главная причина, по которой она пошла работать в полицию.

Подобные награждения мало что значили для нее самой, но они значили бы очень много для Кита и Эрики. По иронии судьбы, награждение должно было состояться в годовщину их гибели.

В это время года она обычно много вспоминала о приятных моментах жизни в их семье. Но не забывала и о том, что в те дни случилось то, что – когда она об этом вспоминала – просто выбивало у нее почву из-под ног.

И Ким сделала то, что делала всегда, когда воспоминания о прошлом грозили выйти из-под ее контроля.

Она занялась работой и открыла файл с информацией о мужчине, которого назвали Боб.

Глава 19

Мумочка, я помню маленькую девочку по имени Линдси. Она жила на нашей улице со своими двумя папами.

Мне казалось странным, что у нее их было двое, а у меня – ни одного. Ее пап звали Максвелл и Клинт. Ты показала мне мое свидетельство о рождении, когда я тебя об этом попросила. И там вместо имени папы было написано «неизвестен». Ты тогда убедила меня, что папа нам не нужен; что семьи бывают разными и в некоторых не бывает мам, а в других пап. И, как и всегда, я с тобой согласилась.

Однажды один из пап Линдси привез ее к нам домой. Она была такой хорошенькой. С натуральными светлыми вьющимися волосами, которые постоянно падали ей на лицо. Совершенно очаровательным движением она отбрасывала их с глаз. Я помню ее ресницы, длинные и черные, которые обрамляли глаза, голубые, как летнее небо. Щечки у нее были пухлые и розовые, а губы – счастливые. Я всегда вспоминаю их, мумочка, как счастливые, потому что, даже когда она хмурилась, казалось, что ее губы продолжают смеяться.

Мне она нравилась, мумочка, и тебе тоже.

Я была в восторге, что в тот день она приехала к нам на чай. Такое случилось в первый раз, и я сгорала от нетерпения. На ней был надет яркий желтый передник, который подчеркивал ее золотистые волосы. Ее ноги, в идеально белых чулочках, выглядели как пухленькие стволы маленьких деревьев. Ее белые туфельки с пряжками дополнялись бантами в крапинку точно такой же расцветки, как и бант, вплетенный в ее волосы.

Линдси была взволнована, так же, как и я.

Сначала мы так хорошо играли. В игру, которую выбрала для нас ты. Мы хихикали и смеялись, а ты с улыбкой наблюдала за нами. Боже, мумочка, как же я любила эту твою улыбку…

А потом ты вышла из комнаты, чтобы приготовить чай. А еще яичницу с сосисками и бобами – мою любимую.

Линдси толкнула меня, и я упала. Захихикав, я толкнула ее в ответ. И через несколько минут мы уже боролись с ней на полу. Мы смеялись – для нас это было игрой, – а наша лучшая одежда пачкалась и рвалась, но нам было все равно. Мы слишком много смеялись, чтобы обращать на это внимание.

Ты вошла в комнату, и выражение лица у тебя изменилось. Я поняла, что сделала что-то не так.

Ты позвонила папе Линдси, и он приехал за ней. Больше она не возвращалась.

Ты всегда заставляла моих друзей уходить, мумочка, и теперь я делаю то же самое.

Глава 20

Ким дочитала файл до конца, прежде чем вывела Барни на вечернюю прогулку.

Ночь была очень влажной, и она решила не ехать в Клент-Хиллз. Даже с открытыми до конца окнами ее маленькая машинка напоминала печи Дадли[41], работающие на полную мощность.

Ким не была уверена, что для Барни так уж важно, где гулять. Поле – оно везде поле, а его нос начинал лихорадочно работать в любом месте, где были новые запахи. И только ее собственное понимание ситуации, подумала Ким, позволяло ей решить, что Барни предпочтет поездку на машине визиту в местный салон красоты.

Пес бросился на свою подстилку посередине комнаты, а Стоун вернулась к груде бумаг на обеденном столе. Она обдумывала прочитанное, даже гуляя в парке.

Боб действительно был загадкой, но не такой уж непостижимой. В голове детектива крутилось множество вопросов.

Почему именно это водохранилище – имеет ли это какое-то значение? Боб что, рыбак? Местные жители его знали? Почему было так важно скрыть его личность? Было ли важным содержание его желудка? Что насчет предметов, найденных в его карманах? Какую помощь в расследовании могли оказать несколько фунтовых монет и старый лотерейный билет?

В самом Бобе не было ничего выдающегося. Мужчина средних лет, с лишним весом, которого нашли на берегу водохранилища. Он был совсем обычным, и казалось, что никто не пытался его разыскать. Но ведь для кого-то он что-то значил, и именно это не давало Ким покоя. На худой конец, он ведь был чьим-то сыном…

– Черт побери, Боб. – Ким вновь взялась за файл. Она уже знала, что теперь не сможет избавиться от этого человека. Трейси Фрост было невдомек, что она нажимает на кнопку «пуск», – и тем не менее журналистка на нее нажала.

Ким заинтересовали не только его руки без пальцев – ее заинтересовало то, что этот обыкновенный человек никого не волновал. К нераскрытым преступлениям периодически возвращаются, но вряд ли Боб окажется первым в этом списке. У него была скромная роль, и никто не боролся за получение результатов расследования, так что в первую очередь будут рассматривать другие дела. А он так и останется собственностью коронера с биркой «Неизвестный мужчина» на ноге.

«Нет, если только я смогу помочь, парень», – подумала Ким.

Краткий отчет, который она получила в Брирли-Хилл, содержал общую информацию, без деталей самого расследования. Он лишь увеличивал количество вопросов. Какие силы были потрачены на то, чтобы установить личность этого мужчины? Были ли у него дети? Внуки? Знал ли он, что его собираются убить?

Ким настолько погрузилась в эти вопросы, пытаясь найти на них ответы, что вздрогнула, услышав телефонный звонок.

И сразу же ощетинилась. Если это Трейси, черт бы ее драл, Фрост, то она арестует ее за харрасмент[42].

– Стоун, – произнесла она в трубку.

– И-инспектор, это… это вы?

Дрожащий мужской голос явно принадлежал не Фрост.

– Это я, – ответила Ким, нахмурившись.

– Это п-профессор Райт из «Вестерли».

– Профессор?

– Появилась еще одна, инспектор.

– Профессор, не позволяйте никому до нее дотрагиваться… – Ким была уже на ногах, протягивая руку за курткой.

– Прошу вас, поторопитесь, детектив-инспектор. Бедняжка еще…

Глава 21

Пока Ким ждала, когда откроются ворота, подъехала «Астра» Брайанта. Ворота задвигались, и она проехала, как только расстояние между створками достигло полутора футов.

Брайант еще парковал машину, когда она уже слезла с мотоцикла и направлялась к офису.

Даррен, ночной охранник, сидел за маленьким круглым столиком. В трясущихся руках он держал кружку с какой-то жидкостью. Краски на его лице еще не успели полностью восстановиться.

– Вы трогали ее? – нетерпеливо спросила Ким.

Мужчина покачал головой.

– Тогда откуда знаете, что она все еще?..

– Она стонет. – У него был голос сломленного человека. – Бог мой, эти звуки… – Он покачал головой и уставился в чашку.

– А профессор сейчас с ней?

Охранник кивнул, даже не взглянув на инспектора.

– Оставайся с ним и открой ворота «Скорой помощи», – приказала Ким Брайанту, который встал рядом.

Тот кивнул.

Она распахнула дверь и достала из кармана фонарь.

Свет, лившийся из двери офиса, доходил только до конца парковки. Луна на небе обещала осветить общее направление движения, в реальности же Ким вступала в темноту, смутно представляя себе, в какую сторону ей надо двигаться.

Стоун шла во мраке – и с каждым шагом запутывалась все больше. После нескольких шагов она не была уверена, что двигается в правильном направлении.

Брайант опросит Даррена и выяснит, когда он делал свои обходы. Ким надеялась, что на этот раз охранник более внимательно относился к своим обязанностям, ведь он уже чуть не потерял работу. Правда, после такой находки, подумала Ким, он может пожалеть, что его не выгнали.

– Профессор! – крикнула она во тьму.

Неожиданно где-то у земли вспыхнул луч фонаря и осветил одинокую фигуру, стоящую рядом с дубом.

Слава богу, а то она уже собиралась повернуть в другую сторону.

Стоун бросилась к профессору, ощущая, как длинная трава хлещет ее по коленям. На бегу она забрала слегка влево, вспомнив, что где-то рядом находятся незакрытые могилы Джека и Веры. Когда она наконец добралась, профессор опустил луч фонаря вниз; правда, Ким успела увидеть его лицо, которое было пепельного цвета.

Она опустилась на землю, и ее колени погрузились в грязь – перед заходом солнца прошел небольшой дождь.

Раздался стон, но Ким видела только что-то красное, сочащееся на траву.

Она знала, что должна осмотреть местность на предмет вещественных доказательств, но сейчас самым важным являлась женщина, которая все еще была жива. Инспектор осторожно дотронулась до ее обнаженной руки.

– Всё в порядке. Мы с вами, и сейчас подъедет «Скорая».

Ким еще раз позвонила в диспетчерскую, чтобы сообщить им точные координаты точки на карте. Для них было бы затруднительно найти место, которое всячески стараются спрятать.

Фигура не застонала и никак не показала, что слышит ее.

– Вы можете присесть и положить руку на то место, где сейчас моя рука? – Детектив подняла глаза на профессора. – Важно, чтобы она знала, что рядом кто-то есть.

Райт опустился на колени и положил свою руку вместо ее.

От сборной конструкции лаборатории светили фонари, которым помогали фары патрульной машины и машины «Скорой помощи». Да поможет им бог, а ей надо искать улики.

– Посветите вот сюда, – велела инспектор, показывая на голову женщины.

Та была шатенкой с короткой стрижкой – сейчас ее волосы были измазаны кровью и грязью. Ким не видела ее лица и не смела до него дотронуться из страха нанести еще какие-нибудь повреждения. Она опустила луч фонаря вниз и осветила грудину. Все тело под подбородком было покрыто коричневыми пятнышками, напоминающими веснушки.

Дьявольщина, ее рот, подумала Ким, наклоняясь и внимательно осматривая губы женщины. На них тоже виднелись коричневые пятна. Проклятье – ее рот забит землей.

Инспектор поняла, что выбора у нее нет. Она взяла женщину за подбородок и осторожно потянула вниз ее нижнюю челюсть. То, что должно выглядеть как зияющее отверстие, было забито землей. С помощью указательного пальца Ким осторожно обследовала рот жертвы и удалила из него часть грязи. Она знала, что должна быть очень осторожной, чтобы не сдвинуть эту массу слишком резко, иначе та может опуститься ниже и добраться до дыхательных путей. Удалив первую порцию, Ким придвинула свою щеку так близко к губам жертвы, как это было возможно без того, чтобы их коснуться.

Она услышала хрипение вдыхаемого и выдыхаемого воздуха. Ей захотелось выгрести всю землю одним быстрым движением, но она осторожно удалила еще немного.

– Я пытаюсь облегчить вам дыхание, – голос Ким звучал успокаивающе. Женщина могла дышать носом, но усилия пропихнуть воздух сквозь ноздри заставляли ее грудь быстро вздыматься и опадать.

Еще одно осторожное движение, и Ким удалила столько земли, сколько сочла безопасным.

– Прибыли парамедики[43], – сообщил профессор. В его голосе ясно слышалось облегчение.

Ким не могла не заметить всю иронию того, что она чувствовала себя с мертвыми гораздо свободнее, чем он. Правда, подумалось ей, показаний от трупов ждать не приходится.

Насколько могла судить Стоун, убийца уже начал ритуал по заполнению рта жертвы землей и превращению ее лица в кровавое месиво, но данный случай слегка отличался от предыдущего. Удары, которые он нанес женщине, пришлись по боковой части ее головы, а не по середине лица – это значило, что жертва нашла в себе силы более активно двигать головой, чтобы избежать их.

То, что женщина, лежащая перед ней, была полнее Джемаймы, могло означать, что введенные ей аналогичные препараты не оказали на нее такого расслабляющего эффекта, который они оказали на более худую девушку. А то, что во рту оказалось меньше земли, говорило о том, что убийца торопился. Возможно, он увидел вдали луч фонаря Даррена, но был настроен закончить ритуал любой ценой. Комочки земли на груди женщины подтвердили, что он запихивал землю именно на этом месте. Если бы он сделал это раньше, то она осыпалась бы, пока он волок труп вверх по холму. Даже в такой напряженной обстановке ритуал был для него чрезвычайно важен. Но ему пришлось полностью отказаться от него, когда приблизился Даррен.

– Все хорошо, – успокоила Ким женщину, в то же время изучая ее. – Врачи уже здесь и позаботятся о вас.

Двигая луч дальше по телу жертвы, детектив обнаружила, что та одета в открытое платье с цветочным узором и воротником-хомутиком. От ее кожи шел сильный запах мыла. Платье не задралось выше колен, и Ким не увидела никаких повреждений на теле.

Кроме того, что на месте затылка женщины зиял провал.

Голоса и лучи фонарей приближались. Один из лучей упал на голые ноги жертвы.

– Посветите сюда, – велела Ким профессору.

Оставив тело пострадавшей в темноте, тот поднес фонарь к тому месту, которое указала ему детектив.

Обуви нигде не было видно.

Теперь Ким слышала, о чем Брайант говорит с парамедиками и как трава шуршит у них под ногами. Услышав еще один стон, она быстро наклонилась к женщине, легко дотронулась до ее руки и потерла пальцем по ее ногтю. Так же, как и у Джемаймы, ногти были шероховатыми. Обе женщины предпочли удалить лак с ногтей перед тем, как выйти на улицу. Такое совпадение не давало Ким покоя.

– Прошу вас, отойдите в сторону, – сказал первый парамедик, опускаясь на колени возле головы пострадавшей. – Ваше имя? – спросил он у нее.

Ким покачала головой. Платье оказалось без карманов, и сумочки тоже нигде не было видно.

– Имя неизвестно, – ответила инспектор. – Рот у нее полон земли, и она, вероятно, находится под воздействием препаратов.

Рану на голове они могли увидеть сами.

– Ну хорошо, милочка, – сказал парамедик и придвинул свою сумку. Второй врач поменялся местами с профессором.

Ким сделала несколько шагов назад и остановилась рядом с Брайантом. Парамедики были гораздо важнее, чем она. Здесь и сейчас.

– Даррен немного не в себе, – доложил сержант. – Но его формуляр в порядке. Он клянется жизнью дочери, что обошел территорию в одиннадцать, а потом в двенадцать часов ночи. На жертву он наткнулся где-то в двенадцать пятнадцать.

Ким кивнула и вновь посмотрела на врачей. Первый из них достал из сумки бинт, а второй слегка приподнял голову женщины.

– Кровотечение почти прекратилось, но мы все равно ее забинтуем, Джефф, – сказал он.

Жертва издала еще один негромкий стон.

– Все хорошо, милочка. Теперь с вами всё в порядке, – сказал Джефф, не отрывая глаз от бинта, которым перевязывали голову женщины.

После того как перевязка была закончена, вновь заговорил первый врач.

– А теперь, Джефф, ставь носилки.

– Как она? – спросила Ким, делая шаг вперед.

– Надо везти в больницу, – пожал плечами Джефф. – Она дышит, но с такой раной головы ее надо как можно быстрее доставить туда.

Парамедики осторожно уложили женщину на носилки и на счет «три» подняли их. Профессор вызвался поднести остальные вещи и двинулся по полю вслед за ними.

В луче фонаря Брайанта Ким увидела, что к ним приближаются трое экспертов.

– Как думаешь, чем он ее так? – спросил сержант.

Инспектор взяла у него фонарь и поводила лучом вокруг того места, где была найдена женщина. Рядом с Джемаймой не было найдено никакого оружия, и она подозревала, что на этот раз будет так же.

– Может быть, Даррен сейчас и не в себе, но ему надо сказать, что он спас этой женщине жизнь.

Ким ничуть не сомневалась, что именно луч фонаря Даррена, обходившего территорию, спугнул убийцу прежде, чем тот смог выполнить задуманное до конца. И именно благодаря Даррену у второй жертвы все еще было лицо.

– Дело не в самом убийстве, – заметила Ким. – Все дело в том, что он делает с ними до него.

– Но на Джемайме не было никаких следов сексуального насилия, – напомнил Брайант.

Прибывшие эксперты взяли место преступления под свой контроль.

Слегка покачав головой, инспектор отошла в сторону и остановилась возле своего коллеги. Одна вещь не давала ей покоя с того момента, как было найдено тело Джемаймы, а теперь она стала беспокоить ее еще больше.

– Брайант, почему, черт побери, он оставляет их именно здесь?

Глава 22

Ким сделала большой глоток кофе из кружки, прежде чем присесть на крышку свободного стола.

Кружка появилась на столе инспектора в ее последний день рождения – праздник, который она никогда не отмечала. Изначально надпись над рисунком гласила «Лучший в мире водитель», но позже какой-то умник несмываемыми чернилами внес в нее свои исправления, и теперь на кружке было написано «Лучший в мире надсмотрщик за рабами». Ни один из ее команды не нашел в себе мужества признаться в этих художествах, но у Ким на этот счет были свои соображения.

– Итак, все вы знаете о второй жертве, которая пока остается живой и неопознанной. Теперь самое главное, чтобы врачи поддерживали в ней жизнь, а мы поговорим с ней сразу же, как только это будет возможно. Поэтому пока для нас главным персонажем остается Джемайма. Брайант, ты получил результаты токсикологической экспертизы?

– И раздал всем присутствующим, командир.

Все в комнате закивали.

– И что там у нас? – спросила Ким.

– Очевидно, что ей вкололи наркотик, – подал голос Доусон.

Рогипнола, найденного у нее в крови, хватило бы на то, чтобы усмирить лошадь средних размеров. Это средство использовали как снотворное, успокаивающее и как препарат, вызывающий релаксацию мышц скелета. Очень часто о нем говорили как о снадобье для «изнасилования на свидании» из-за его высокой эффективности и способности вызывать амнезию.

– А зачем он? – поинтересовалась Ким. – Ведь попытки изнасилования не было?

– Может быть, чтобы было легче ею управлять? – предположил Доусон.

– Да неужели, Доусон? Мне тоже так показалось, – простонал Брайант.

– Брайант, когда ты спишь, то…

– Сейчас оба получите по заднице, если не остановитесь.

После того как ее слова возымели желаемый эффект, Ким продолжила:

– Значит ли что-нибудь тот факт, что убийца хотел, чтобы жертва была покладистой, а, Стейс?

– Может быть он точно знал, где собирается оставить тело?

– В самую точку, – заключила инспектор.

– Мне это тоже пришло в голову, – пробормотал Брайант.

– И вот что я подумала, – продолжила Ким, не обращая на него никакого внимания, – в городе существует масса мест, где можно сбросить тело. А чтобы добраться до этого места, ему пришлось ехать по узким дорогам через два поля, а потом еще тащить ее вверх по склону холма. Почему?

Все промолчали. Они знали, что сейчас Стоун задает риторические вопросы.

– Стейс, я хочу, чтобы ты выяснила все о земле, на которой расположен «Вестерли». Я хочу понять, насколько важно это место сброса трупов, и хочу побольше узнать о Кэтрин.

Стейси кивнула.

– И еще. В последней почте от Китса есть фото заколок для волос. Надо бы выяснить, насколько часто они встречаются в жизни.

– Будет сделано, босс. – Констебль сделала необходимые записи.

Инспектор взяла свой телефон и раскрыла в нем второй отчет, присланный Китсом.

– Теперь что касается содержания желудка. Смесь из сосисок, бобов, выпечки и заварного крема.

– Все это легко купить? – предположила Стейси.

– И… – поторопила ее Ким.

– И легко приготовить? – вмешался Доусон.

– И?.. – на этот раз голос Ким звучал более настойчиво.

– Он накормил ее десертом, – закончил Брайант.

Вот именно. Человек, который похитил, избил и убил Джемайму, сначала накормил ее десертом.

– Псих какой-то, – предположил Доусон.

– Итак, наш убийца подавил ее способность к сопротивлению, похитил, какое-то время удерживал, раздел, накормил десертом и полностью изуродовал ей лицо, – подвела итог Ким.

– Я же говорю – псих, – повторил Доусон.

– Один псих или двое? – задал вопрос Брайант таким голосом, как будто речь шла о кусочках сахара в кофе.

Ким на мгновение задумалась.

– Я все-таки склоняюсь к тому, что он был один, – ответила она. – Джемайму он выбрал по какой-то причине. Она – не случайная жертва, которая просто подвернулась под руку. А значит, убийца – это кто-то, с кем ей приходилось пересекаться на каком-то этапе своей жизни… Кев, займись этим. Сходи по ее старому адресу и выясни, помнит ли там кто-нибудь этот случай перед ее отъездом в Дубай. Мы не знаем, связан ли он с ее убийством, да и было это очень давно, но Сара сказала, что Джемайма думала, будто знает взломщика. Это надо проверить.

Раздался звонок ее мобильного телефона. Стоун нахмурилась, увидев на экране имя патологоанатома.

– Китс? – произнесла она в трубку. Он редко звонил ей просто так.

– Инспектор, у нас есть результат анализа той земли, которая была напихана в рот Джемаймы Лёве.

– Продолжайте…

– Она полностью соответствует земле на месте преступления, – сообщил патологоанатом.

– И?.. – До этого она и сама уже додумалась.

– В земле есть следы крови. Даже больше, чем следы, если быть совсем точным.

Ким представила себе, как убийца пропихивает землю в рот через мягкие десны. Он легко мог их повредить.

– Внутренняя поверхность ее рта могла…

– Для этого крови там слишком много, инспектор, – прервал ее Китс.

– Вы хотите сказать, что это может быть кровь убийцы? – Инспектор встала.

– Нет, если только она не откусила ему пальцы, пока он ее убивал.

Сердце Ким заколотилось у нее в груди, и она перестала слушать патологоанатома. Уже зная, что он скажет дальше.

Кровь во рту Джемаймы ей не принадлежала. И убийце она не принадлежала тоже. А это могло значить только одно.

На этом месте убили еще кого-то.

Глава 23

– Сэр, необходимо направить в «Вестерли» команду.

Вуди даже не попытался сделать ей замечание за то, что она не постучала.

– О чем вы говорите? – Он сдвинул брови. – Эксперты только что оттуда уехали. Провели там всю ночь и ничегошеньки не нашли.

Шеф решил, что Ким имеет в виду команду экспертов-криминалистов. Что ж, ему придется растрясти свой годовой бюджет, когда он узнает, что она собирается потребовать.

– Нет, сэр, – покачала головой Стоун. – Мне нужны люди с аппаратурой для обнаружения тел и, возможно, для их извлечения. И мне нужна полностью укомплектованная группа судмедэкспертов…

– Возьмите себя в руки, Стоун. Что произошло? – спокойно спросил Вуди. Иногда она мечтала о том, чтобы он сначала действовал, а уже потом задавал свои бесконечные вопросы. Это как вызов «Скорой помощи» в чрезвычайной ситуации. Хочется крикнуть: «Да выезжайте же вы уже – потом я сообщу все детали».

– Все дело в образце земли изо рта Джемаймы. Землю набрали на месте преступления и запихнули ей в рот. И в этой земле обнаружили следы крови, которая не принадлежит Джемайме.

– Тогда убийце? – уточнил начальник.

Ким была готова поклясться, что все это она уже только что проходила.

– Маловероятно. Крови слишком много, и она там уже давно.

– Вы уверены?

– Китс проверил кровь люминолом[44], – кивнула Ким. – И вот его точные слова, сэр: светится, как маяк.

– И сколько ей лет?

– Никто не знает, сэр. Китс будет еще проверять, но говорит, что она может находиться там годы. Никак не менее шести – восьми. – Инспектор рассказывала то, что узнала во время телефонного звонка.

Старший инспектор откинулся в кресле и вздохнул. Пора надавить на него и получить то, что ей надо. Неожиданно Ким почувствовала себя участницей шоу «Логово дракона»[45].

– Сэр, мне кажется, что в том месте находится еще одно тело, – пояснила она на тот случай, если он этого все еще не понял.

Ким знала, что Вуди пытается соотнести стоимость операции с вероятностью обнаружения хоть чего-нибудь. Про себя она возблагодарила бога за то, что финансовые вопросы не относятся к сфере ее компетенции. А еще она была благодарна за то, что шеф никогда не руководствовался только бюджетными рамками. Как и для нее, для него приоритетом было выяснение истины. Но на своем посту, если он совершит ошибку, ему придется отвечать на массу вопросов.

– А что там со второй жертвой? – спросил старший инспектор.

Ким поняла его логику. Если есть шанс в ближайшем будущем выяснить личность второй жертвы, то разрешение на дополнительные расходы будет трудно получить без соответствующих оснований.

– Уже звонила. Они все еще пытаются стабилизировать ее состояние после операции на голове. Сообщат, как и когда мы сможем с ней поговорить.

Вуди задумчиво потер подбородок.

– Насколько я понимаю, Дэниел Бэйт сейчас в «Вестерли».

– Был. Но я не уверена… – нахмурилась Ким.

– Думаю, что вам надо попытаться задержать его. Я получу на это разрешение.

– Но он ведь не единственный остеоархеолог[46] в…

– Он единственный, кто сейчас находится прямо на месте. Если вы хотите, чтобы все двигалось с обычной для вас скоростью, то меня сильно удивляет, что вы ему еще не позвонили.

Ким не могла найти слов и какое-то время молча смотрела на Вуди. В прошлом она уже смогла убедиться в умении Дэниела определять пол, возраст и состояние здоровья человека по его останкам в земле.

В ответ Вуди посмотрел ей прямо в глаза и нахмурился.

– Так что давайте шевелиться, Стоун. Дэниел Бэйт – это ваш шанс, который лучше не упускать.

– Сэр, я…

– Понадобятся часы, если не дни, чтобы доставить другого ученого, равного ему по опыту, на место преступления. На вашем месте я бы молился, чтобы он не успел уехать.

Ким повернулась и вышла из офиса вне себя от того, что ей придется общаться с Дэниелом Бэйтом. Но ее босс был предельно конкретен. Используйте имеющиеся в вашем распоряжении ресурсы, и все будет хорошо.

Ладно, эту схватку Вуди выиграл. Если Дэниел Бэйт все еще в «Вестерли», она с ним поговорит.

А если это поможет побыстрее найти убийцу, то даже попросит его остаться.

Глава 24

Ким вошла в помещение лаборатории – и сразу же ощутила вокруг себя море отчаяния. Она предполагала, что появление здесь в течение всего пары дней одного мертвеца и одной зверски избитой женщины будет вполне достаточно для того, чтобы полностью уничтожить боевой дух сотрудников. И то, что они все еще появлялись на рабочих местах, говорило об их высоком профессионализме.

И вот теперь надо сообщить им, что их испытания, возможно, еще не закончились.

– А вы все еще здесь? – обратилась Ким к Кёртису Гранту.

– Я отъезжал домой, – улыбнулся мужчина. – Костюм поменял. – Он провел рукой по пиджаку.

– И вы почти закончили, мистер Грант? – спросила инспектор, выслушав его ответ.

Мужчина посмотрела на Джамиля, который кивнул головой.

– На неделе я еще вернусь – установлю две новые камеры и сделаю апгрейд программного обеспечения.

Ким кивнула и прошла в глубь помещения. Брайант и Доусон встали у нее за спиной.

Кэтрин сидела за столом для переговоров. Она бросила на них быстрый взгляд.

Профессор Райт и Дэниел Бэйт стояли дальше всех от двери.

– Всем доброе утро, – начала Ким. – У нас есть информация, полученная в результате тестов, которой мы бы хотели поделиться с вами.

– Это намек мне, что пора идти, – сказал Дэниел, пожимая профессору руку.

Проходя к выходу мимо инспектора, он слегка кивнул ей.

Брайант кашлянул.

Ким взглянула на него, прежде чем прошла мимо Доусона к двери и вслед за Дэниелом вышла на улицу. В двух шагах от своего пикапа он повернулся к ней лицом.

– Простите, вы, случаем, не заблудились?

– Нам надо поговорить, – ответила Ким, закатив глаза.

Он оперся рукой о машину и с интересом прищурился.

– О чем?

– Об этом преступлении, – пояснила детектив.

Бэйт отступил на шаг и открыл пассажирскую дверь. Лола попыталась спрыгнуть с сиденья. Он удержал ее на месте и открыл окно, прежде чем снова закрыть дверь.

Ким заметила на полу кабины его дорожную сумку.

– Не уверен, что смогу вам чем-то помочь, – сказал Дэниел, подходя к водительской двери. В руке у него позвякивали ключи.

– Мне кажется, что в земле есть еще один… – заметила Ким.

Мужчина замер.

– Только не заставляйте меня повторять все то, что я знаю. Брайан сейчас рассказывает об этом остальным, а мой босс велел мне попросить вас о помощи.

Дэниел остановился и посмотрел на нее, облокотившись на грузовую часть машины. Затем убрал ключи в карман, взглянул на небо и повернулся к инспектору.

– Давайте-ка расставим все точки над i: ваш начальник, старший детектив-инспектор Вудворт, попросил вас обратиться ко мне за помощью в том случае, если в земле будет найдено еще одно тело?

Ким кивнула.

– А вам все это поперек горла, да? – Бэйт широко улыбнулся.

Стоун сжала в карманах кулаки.

– И что вы собираетесь делать?

Его наглый взгляд действовал ей на нервы, так же как и тот факт, что он явно не торопился с ответом.

– Получать наслаждение от каждого мгновения этого вашего стесненного положения.

– А вам не кажется, что вы ведете себя как ребенок? – поинтересовалась инспектор.

– Возможно, – ответил Бэйт. – Но если вы хорошенько меня попросите, то я подумаю.

– Дэниел, это уже не смешно. – Ким почувствовала, как кровь прилила ей к щекам.

– Не согласен. Но то, что я услышал свое имя из ваших уст, почти убедило меня остаться.

– Вы согласны нам помочь или нет? Мне надо позвонить…

– Это сказали не вы. Ведь самой вам трудно просить меня остаться. – Было видно, что ситуация его забавляет.

– Дэниел, – Ким посмотрела ему прямо в лицо, – я прошу вас о помощи, но если вы предпочитаете выпен…

– При одном условии, – прервал он ее. – Я останусь, если вы окажете мне небольшую услугу.

Стоун нахмурилась. Она не собирается соглашаться на кота в мешке.

– Вы должны позабыть про обращения «Док» и «доктор Бэйт» и продолжать называть меня Дэниел.

Подумав минуту, Ким согласно кивнула. Это, в конце концов, будет не так уж сложно.

Она услышала, как у нее за спиной открылась дверь и все четыре лапы опустились на землю.

– Пошли, девочка. Мы здесь немного задержимся.

Ким постаралась спрятать довольную улыбку.

Глава 25

– Он теперь прямо как осел над двумя связками сена[47], – заметил Брайант, когда они выезжали из «Вестерли».

Ким знала, что речь идет о Доусоне, который согласился остаться в «Вестерли» как связующее звено между сотрудниками лаборатории и судебными экспертами, которые уже начали прибывать.

Восемнадцать месяцев назад, во время расследования дела в Крествуде, Доусон уже работал на раскопках и показал себя с самой лучшей стороны. А Ким придерживалась мнения, что от добра добра не ищут.

Брайант одновременно вел машину и говорил. Ким уже сказала ему, куда они едут.

– Значит, док остается?

– Черт побери, от тебя ничего не утаишь, а? – заметила Ким.

– Ты, наверное, об улыбке, которую ты пыталась скрыть, когда вернулась в лабораторию.

– Радовалась победе, – призналась инспектор.

– Какой победе? Я и не знал, что был назначен какой-то приз.

– Об этом можешь не волноваться, – успокоила она его.

– Но ты знаешь, что нравишься ему? – уточнил Брайант.

– А ты понимаешь, что мы не старшеклассники и тебе не придется передавать наши записочки друг другу.

Сержант посмотрел на Ким.

– Мне кажется, что он тебе тоже чуть-чуть нравится.

Эти слова Стоун проигнорировала. Они были не совсем правильными. Говорить о том, что этот человек ей нравится, было некоторым преувеличением. Он просто не нравился ей меньше, чем остальные.

– Черт побери, – произнесла она, когда машина подъехала к больнице Рассел-Холл. Парковка была забита под завязку.

Эта суперклиника была результатом слияния трех городских больниц, которые или полностью закрыли, или лишили отделений экстренной медицинской помощи. К сожалению, парковку забыли увеличить пропорционально увеличению коечного фонда.

Брайант заметил местечко в самом дальнем конце стоянки и быстро припарковался.

– Подожди меня. Я быстро. Просто хочу на нее взглянуть.

Сержант что-то проворчал. Ким не обратила на это внимания и направилась в здание через вход для беременных. Войдя, она поднялась по лестнице и прошла в послеоперационное отделение. Оно, вместе с отделением интенсивной терапии, представляло собой больничный блок, который обеспечивал пациентов интенсивной терапией и реанимацией. В послеоперационном отделении размещались больные после хирургического вмешательства, и соотношение между медперсоналом и пациентами здесь было 1:2. В отделении интенсивной терапии на каждого пациента приходилось по одному медработнику.

Для того чтобы войти, Ким назвала себя в интерком.

Открыв дверь, она в который раз поразилась отсутствию в помещении шума, разговоров или других дневных звуков, таких как звук работающего телевизора или позвякивание чашек на тележке, на которой развозят чай. Никто из пациентов не переговаривался друг с другом в ожидании разрешенных часов свиданий, никто не постанывал от неудобства или боли.

В этом отделении ничего такого не было. Оно было предназначено для самых тяжелых пациентов в этом здании.

Ким с улыбкой протянула свое удостоверение медсестре по имени Джо – женщине возрастом ближе к сорока, со светлыми, коротко подстриженными волосами, обрамлявшими полное лицо. Та тщательно изучила удостоверение и удовлетворенно кивнула.

– Вчера вечером к вам привезли женщину.

– С ранением головы? – уточнила сестра, глядя на доску у себя за спиной.

Ким кивнула.

– Личность неизвестна, так что пока она у нас Джейн.

Во многих больницах Англии стали, по примеру Америки, называть пациентов, чья личность не была установлена, Джон или Джейн.

– Она во втором отсеке, кровать номер три, – сообщила Джо.

– Она в…

– В сознании? – уточнила Джо и покачала головой. – Она в искусственной коме. Ее мозг здорово пострадал. – Сестра наклонилась вперед и посмотрела в оба конца больничного коридора. – Доктор Сингх все еще на обходе. Я попрошу его подойти к вам.

Инспектор кивнула в знак благодарности и направилась во второй отсек.

Джейн лежала в левом углу помещения, ближе к окну. Ким была готова к тому, что ее густые каштановые волосы, которые она видела перепутанными и испачканными кровью и грязью, теперь исчезли и под бинтами скрывается выбритая голова.

На указательном пальце левой руки женщины располагался белый пластиковый пульсооксиметр, которым измерялись насыщение ее крови кислородом и сердечный ритм. Результаты измерений вместе с данными кровяного давления выводились на экран, разместившийся с левой стороны от пациентки. Правая рука была залеплена белым пластырем, который прижимал канюлю для внутривенных вливаний. Сквозь него просочилось немного крови – видимо, удобную вену нашли с трудом.

Ким перевела взгляд на левую кисть женщины и на круговую отметину, которая была ей так хорошо знакома. Интересно, подумала она, будет ли Джейн потирать эти места через много лет после того, как след исчезнет? Будет ли она время от времени ощущать, хотя бы на мгновение, что рана все еще на месте? Мозг иногда может быть очень жестоким.

Рука Стоун опустилась и дотронулась до красной полосы. Женщина, видимо, с силой шевелила рукой, стараясь освободиться. Повреждения между ее кистью и костяшками пальцев говорили о том, что она пыталась вытащить руку из наручников. Так же, как и Джемайма. Как и сама Ким много лет назад.

Воспоминания о том, как ее собственная рука, рука шестилетней девочки, была ободрана при попытках освободиться, возникли внезапно – и причинили ей физическую боль. Ким отмахнулась от них и легонько потерла кожу женщины, прозванной Джейн, как будто хотела стереть с нее царапины.

Ее большой палец коснулся припухлости на коже. Нахмурившись, инспектор несколько раз провела им по руке женщины. Потом осторожно перевернула ее кисть – и увидела то, что не смогла рассмотреть прошлым вечером. На коже выделялись четыре четкие полоски рубцовой ткани. Эта женщина пыталась совершить самоубийство и делала это на полном серьезе.

– Офицер…

Ким повернулась и увидела приятного темнокожего мужчину, которого она приняла за доктора Сингха. Его белый халат был расстегнут, под ним виднелись простые черные брюки и белоснежная сорочка. В глазах светилась добрая улыбка.

Интересно, сколько времени понадобится системе здравоохранения Великобритании, чтобы выбить из него эту улыбку, подумала вдруг Ким.

Врач стоял в ногах кровати и смотрел на температурный график больной.

– Пациентка перенесла сдавленный перелом костей черепа, и ее оперировали до шести утра.

Инспектор услышала следы легкого индийского акцента, но только в отдельных словах. Голос у врача был теплый и заботливый, и мужчина ей сразу же понравился.

Ким знала, что термин «сдавленный» означает, что на черепной коробке появилась или вмятина, или выпуклость.

– Типов переломов существует очень много, но причина у всех одна, – пояснил доктор.

Ким знала, что это удар, достаточно сильный, чтобы сломать кость.

– Хирург ослабил давление на сам мозг, но по шкале Глазго оно сейчас на шестом уровне.

Ким нахмурилась. Такого она еще не слышала.

– Это шкала для определения тяжести полученной мозговой травмы. Проградуирована от трех до пятнадцати. Третий уровень – это самые тяжелые поражения, а если пациент находится между третьим и восьмым уровнем, то это значит, что он в коматозном состоянии.

– А это что такое? – спросила Ким, указывая на провод, который шел от затылка Джейн.

– Датчик внутричерепного давления. Он мониторирует расстояние между черепной коробкой и самим мозгом. Если внутричерепное давление изменится, то датчик даст нам знать об этом.

– Она выживет? – спросила Ким, стараясь говорить таким же мягким и негромким голосом, каким говорил врач.

– Этого мы не знаем. – Сингх отошел на несколько шагов от кровати. – По-хорошему, так она не могла выжить после такой травмы, но каким-то образом выжила. Мы надеемся на ее силу.

– А она что, может нас слышать? – Ким поняла, что врач отошел, чтобы иметь возможность говорить свободно.

– Я поступаю так на всякий случай, особенно когда обсуждаю шансы на выздоровление. – Он пожал плечами.

Ким поняла его.

– А вы представляете, сколько времени…

Ким еще не успела закончить, а врач уже отрицательно качал головой.

– На этот вопрос я не могу ответить. Мозг – это гораздо более сложная структура, чем мы с вами можем себе представить. Те люди, которые вроде бы должны выжить, часто умирают, а другие…

Он не стал продолжать, но Ким поняла, что хотел сказать доктор.

– А если она придет в себя?..

– Инспектор, вы задаете мне вопросы, на которые я не могу ответить.

Голос Сингха оставался добрым, но в нем появились признаки нетерпения.

Ким улыбнулась, глядя на то, как спокойно он с ней общается. Это немного напоминало ее беседы с Китсом, патологоанатомом, – только этот врач был гораздо приятнее.

– Что ж, благодарю вас за помощь. Но есть еще одна вещь…

– Внимательно вас слушаю.

– Мне нужно кое-что проверить на ее теле, но я не хочу…

Доктор кивнул в знак понимания. Она никогда не дотронется до Джейн без разрешения.

Сингх вернулся к кровати и задернул занавеску.

– Что вы хотите посмотреть?

– Заднюю часть ее ног.

Врач поднял простыню и слегка повернул женщину на бок.

– Можно? – спросила детектив.

Он кивнул.

Ким осторожно приподняла край больничной ночной рубашки.

Повреждения были на месте.

Две красные прямые линии, каждая длиной в дюйм, виднелись на тыльной стороне бедер женщины.

Ким достала телефон и сделала несколько фотографий.

– Теперь ее живот, – сказала она.

Доктор Сингх положил Джейн на спину и, прежде чем поднять ее ночную рубашку, задрал простыню до уровня ее ребер.

Красная линия проходила как раз над пупком. Инспектор сделала еще пару фотографий.

Она протянула руку, чтобы опустить простыню, но задержалась. В глаза ей бросился крохотный порез на нижней части голени. Стоун обошла вокруг кровати, не переставая фотографировать ноги женщины от колен и ниже.

– Нашли что-то важное? – поинтересовался врач.

– Теперь моя очередь говорить «не знаю», – улыбнулась детектив.

– Это всё? – спросил Сингх, услышав ее ответ.

– Еще пара минут.

– Ну конечно. – Врач отвернулся от кровати.

Он отодвинул занавеску и перешел к другому пациенту.

Ким убрала телефон в карман и положила свою руку на кисть Джейн.

– Прости за эту фотосессию, но я хочу поймать человека, который сотворил с тобой все это.

Она еще раз ощутила рубцовую ткань под пальцами.

Женщина уже страдала в прошлом, а теперь страдания вернулись к ней.

– Обещаю тебе, что скоро ты перестанешь быть Джейн.

Глава 26

Джейн ощутила мягкое прикосновение к своей руке. Она не была уверена, что это не сон.

Время от времени раздавались какие-то голоса. Время от времени женщина слышала негромкие звуковые сигналы, которые пропадали только тогда, когда на нее вновь наваливалась темнота.

Внутри нее жил страх. Он зародился где-то в районе пупка, а теперь распространился по всему телу.

Темнота вокруг нее двигалась, меняла форму, а потом хватала ее мысли и крала их.

По телу эхом прокатывалась боль. Джейн не знала как, но темнота ее гасила. Она проглатывала боль вместе с Джейн, а потом выплевывала ее самое наружу.

А иногда она полностью сливалась с темнотой.

«Это что, смерть? И как я сюда попала?» – подумала Джейн. Разве можно, умерев, продолжать чувствовать боль? И если она мертва, то что, такое состояние теперь навечно?

Но все дальнейшие мысли и попытки осознать происходящее поглощались тьмой.

Джейн попыталась открыть глаза, но не успела она этого сделать, как ее окутала темнота.

Она знала, что если жива, то находится в больнице. И кто-то держит ее за руку.

Она попыталась открыть глаза.

Ей было что сказать.

Паника сжала ее горло, прежде чем ее вновь поглотила темнота.

Глава 27

Вместо того чтобы сразу вернуться в машину к Брайанту, Ким отправилась в морг.

Китс сидел за столом, склонив голову в напускном усердии.

– Кхе-кхе… – покашляла детектив.

– Я знаю, что это вы, инспектор. Вашу поступь я узнал бы из тысячи. Просто надеялся, что если притворюсь, что не замечаю вас, то вы исчезнете, – пробубнил патологоанатом загробным голосом.

– На это надеетесь не только вы, но и множество других людей, которых я встречала. А сейчас мне нужна ваша помощь.

Мужчина поднял голову и подозрительно сощурил глаза.

– Вы что, пытаетесь давить на меня, инспектор?

Стоун сдержала улыбку, которая чуть было не появилась у нее на губах. Слишком уж хорошо она его знает.

Давить на него совершенно бессмысленно. Она знала об этом от других людей. Это просто не работает. Он или согласится помочь, или нет.

– Три года назад из Фенс-Пул выловили мужчину, – сказала она.

– Мне нужны дополнительные подробности.

– У мужчины были отрублены пальцы на обеих руках.

– А-а-а, припоминаю… Вскрытие делал не я, но помню этот случай. Его личность так и не установили?

Ким утвердительно кивнула и присела.

– У меня есть все отчеты, но мне нужен квалифицированный перевод эксперта.

– Только вам придется прекратить все ваши любезности. – Китс наклонил голову набок. – А то мне становится страшно, а Брайанта, чтобы защитить меня, рядом нету.

– Договорились. – На этот раз Ким не стала сдерживать улыбку.

Несколько мгновений эксперт смотрел куда-то вдаль у нее за спиной, а потом застучал по клавиатуре компьютера.

– У меня есть пять минут до прибытия следующего клиента, так что поторопимся.

Ким вспомнила отчет о вскрытии, который она изучила дома, а в нем – некую деталь, которая показалась ей любопытной.

– Единственным видимым повреждением была ножевая рана чуть выше левой груди длиной в два – два с половиной дюйма. Это мог быть след от удара ножом?

– Ну если это был удар, то не очень сильный. Причиной смерти совершенно точно было утопление.

– А пальцы отрубили уже после смерти, правильно?

Китс кивнул и продолжил чтение.

– Жертва не подвергалась никаким пыткам и издевательствам, чтобы продлить агонию. Удаление пальцев носило чисто утилитарный характер.

– И что вы можете рассказать мне о нем, Китс?

– Тише, – ответил он и продолжал читать еще пару минут. – Говоря простым языком, ему было от пятидесяти пяти до шестидесяти лет. Алкоголиком он не был, а вот курил очень много. Ел слишком много жирной пищи и избегал физических упражнений. Ранее у него не было никаких переломов. На теле нет ни татуировок, ни каких-либо других характерных примет.

Обыкновенный человек, подумала Ким. Если не считать того, что его пальцы на обеих руках были отрезаны. И от этого факта не отмахнешься.

Инспектор вздохнула. Она ожидала большего.

– Спасибо, Китс, – поблагодарила Стоун, вставая. – Я, пожалуй…

– Не так быстро, инспектор. Взгляните-ка вот на это…

Детектив обошла его стол. Изображение на экране компьютера было увеличено, и вначале она не могла понять, на что смотрит.

– Это что, рана на груди? – предположила она, наклоняя голову.

– И выглядит она немного странно, – кивнул Китс.

Ким насторожилась. «Странно» – это хорошо.

Внимательно глядя на рану, она поняла, что имеет в виду патологоанатом. Ким в своей жизни видела достаточно трупов, чтобы знать, как выглядит рана от удара ножом. Независимо от типа используемого ножа, края раны всегда бывают ровными и чистыми. А эта при увеличении выглядела бугорчатой и неровной, как будто лезвием ножа вели по коже.

– Больше похоже на порез, а не на удар, – заметила Ким.

– И мне кажется, я знаю почему, – кивнул патологоанатом. – Сдается мне, что он резал рубцовую ткань. – Он еще больше увеличил изображение.

– Вы думаете, он пытался вскрыть старую рану? – спросила Ким, и у нее в голове что-то забрезжило.

– Или вытащить что-то наружу…

Они посмотрели друг на друга, и им в голову пришла одна и та же мысль.

– Пейсмейкер[48], – хором произнесли полицейские.

Глава 28

– И как она? – спросил Брайант, когда Ким подошла к машине.

– Пока ни на что не реагирует. Врачи ничего не хотят обещать в отношении хода выздоровления… Поехали в Брирли-Хилл, – распорядилась она, продолжая обдумывать то, что узнала за последний час. – У нее такие же следы на спине и бедрах, как у Джемаймы.

– Никогда ничего подобного не видел. В этом нет никакого смысла. – Брайант покачал головой.

Стоун согласилась с ним. Они уже знают, что обездвиживали их с помощью наручников; тогда что же могли означать эти полосы?

– И вот еще что, – заметила она, когда они проезжали перекресток. – У нее на ногах много крошечных царапин и порезов.

– Ну это понятно. Ее волоком тащили по тропинке, покрытой гравием, а потом – вверх по холму до самого места сброса тела.

– Но тащить ее должны были на спине, как и Джемайму, – продолжила Ким. – А эти порезы у нее – на передней стороне ног, как и у Джемаймы. Все это похоже на раздражение после бритья.

– И у меня так тоже иногда бывает. – Брайант потер подбородок.

– А почему только иногда? – поинтересовалась Ким.

– Когда хочется выбриться почище, я брею против направления роста волос. Кожа выглядит более гладкой, но раздражение всегда сильнее.

Так, значит, у нее на руках две жертвы-девушки, которые сняли лак с ногтей и тщательно выбрили ноги? С кем же, черт побери, они собирались встречаться?

– Минуточку, здесь направо, – велела Ким, когда они въехали в Брирли-Хилл.

Она продолжала говорить ему, куда ехать, пока они не добрались до офиса смотрителя за водохранилищами на пересечении Пенснет-роуд и Брайс-роуд.

– М-м-м… Командир… – произнес Брайант.

– Ты идешь?

Сержант прошел за Ким мимо офиса по направлению к Фенс-Пул.

Это было природное водохранилище, которое когда-то являлось частью поместья Пенснет-Чейз, принадлежавшего сеньорам[49] Дадли. Так же как и бо́льшая часть поместья, это место было постепенно превращено в индустриальный район, на территории которого добывали уголь, глину и обжигали кирпичи.

Здесь же проходила часть частной железной дороги, принадлежавшей графам Дадли. Шахты и глиняные карьеры были закрыты в начале двадцатого столетия, а печи по обжигу кирпича и железная дорога – в шестидесятые годы.

Некоторые из старых глиняных карьеров были превращены в искусственные пруды, но три самых больших водохранилища в северо-восточной части заповедника – Гроув-Пул, Миддл-Пул и Фенс-Пул – были созданы «Стауэрбридж канал компани» в 1776 году и представляли собой самые большие зеркала открытой воды в Дадли. Четвертое водохранилище, которое называлось Футс-Хоул, находилось на юго-востоке и отделялось от остальных стадионом «Делл спортс».

Ким знала, что это место популярно среди рыбаков, а территория площадью в девяносто два акра считается объектом, представляющим особый научный интерес.

Она посмотрела через первое водохранилище на травянистый берег, отделявший его от канала.

– Вот там его и нашли, – рукой указала она.

Здесь были места, где человек мог чувствовать себя далеко-далеко от индустриальных районов, которые были возведены по соседству, и места, которые, напротив, тесно соседствовали с жилыми районами и промышленными предприятиями.

– Кого? – уточнил Брайант.

– Неопознанного мужчину с отрезанными пальцами несколько лет назад.

– А разве парни из Брирли-Хилл не раскрыли это преступление?

– Нет, – покачала головой Ким. – Боб все еще гостит у коронера в темном и холодном шкафу.

– Боб? – Брайант сощурился.

– Не я его так назвала. Но сойдет, пока мы не выясним его настоящего имени.

Правда, Стоун пока не знала, как ей удастся это сделать. Все потенциальные улики успели исчезнуть. В ее распоряжении были только одежда, мелочь в карманах да старый лотерейный билет. Стоматологические карты являлись хорошим способом установления личности, но надо знать, где начинать поиски.

А пока члены семьи не требовали от полиции отчетов о поисках убийцы их отца/брата/дяди. Наверняка, когда тело было обнаружено, были изучены все заявления о пропавших людях, но, по-видимому, Боб был настолько никому не нужен, что никто даже не удосужился написать заявление о его пропаже. Казалось, что он никого не интересует – и уже одного этого было достаточно, чтобы не давать Ким покоя.

– Выпь, – заметил Брайант.

– О чем ты? – спросила инспектор.

– О птице. Она прячется вон там, в высокой траве. – Сержант покачал головой.

– Никогда не знала, что ты у нас энтузиаст наблюдения за птицами, – сказала Ким, отворачиваясь.

– М-м-м-м, – Брайант тяжело вздохнул. – Итак, напомни мне, зачем мы на все это любуемся?

«Потому что никто другой не удосужился этого сделать», – хотела было сказать Ким, но эту ее мысль прервал телефонный звонок.

Номер на экране не появился.

– Стоун, – произнесла она в трубку.

– Инспектор, это Джо. Вы у нас были совсем…

– С Джейн всё в порядке? – нетерпеливо спросила детектив. Она оставила сестре свою визитную карточку, чтобы та сообщала ей обо всем, что происходит с пациенткой.

– Да, с ней всё в порядке. Никаких изменений. Кроме того, что зовут ее не Джейн, а Исобел.

– Откуда вы знаете?

– Это сказал нам ее молодой человек. Он позвонил нам и сейчас едет сюда.

Глава 29

Стейси сидела, уставившись на экран компьютера. Что-то было не так с тем, как вносились в базу данных персональные данные Кэтрин Эванс.

Ее свидетельство о рождении было на месте, но внесение новых документов всегда оставляет следы, независимо от того, насколько профессионально это делается. А данный след выделялся в связи с тем, что программное обеспечение было изменено.

До конца восьмидесятых использовались файлы другого типа, поэтому, если свидетельство о рождении Кэтрин было занесено в базу в то время, то оно должно быть в файле другого формата. Совместимого со всей программой, которая использовалась до 1999 года, пока ее не обновили в связи с широко распространившейся угрозой «ошибки 2000 года». Компании-производители программного обеспечения нагнали страха на всех, и в первую очередь на государственные, муниципальные учреждения и учреждения системы здравоохранения. Они намекали на то, что старые программы не смогут сохранить информацию о дате и времени после того, как наступит новое столетие, не говоря уже о новом тысячелетии. По всему миру частные компании требовали от своих поставщиков гарантий того, что программное обеспечение их не подведет. Подписывались дополнительные соглашения, создавались бизнес-планы и инструкции на тему, как следует вести себя в том случае, если программы отключатся.

Но вся эта деятельность сдулась, как лопнувший шарик, когда угроза миновала.

Свидетельство о рождении Кэтрин датировалось 15 июня 1983 года, но в базу данных было внесено только в 2001 году, когда ей было уже восемнадцать.

Спустя еще пятнадцать минут Стейси обнаружила такое же несоответствие с медицинской страховкой Кэтрин Эванс. Она была зарегистрирована также в 1983 году, а в систему попала только в конце девяностых.

Стейси откинулась на спинку стула. Ее ладонь лежала на мышке, а пальцы машинально отбивали дробь.

Что за восемнадцатилетняя задержка в регистрации документов?

«Смена личности» – вот первое, что пришло Стейси в голову. Это не было изменением имени согласно документам, инициированным самой женщиной. Уровень мастерства, с которым была проделана операция, указывал на одного-единственного исполнителя. На государство.

Но почему, черт побери, Кэтрин Эванс сменили личность?

Стейси почувствовала, как ее охватывает волнение. Она поняла, что обнаружила нечто важное.

Вернувшись к дате, когда документы были занесены в систему, сотрудница полиции стала копать дальше.

Что бы то ни было, эта новость произведет фурор.

Глава 30

Уже второй раз за день Ким вошла в послеоперационное отделение.

Джо улыбнулась ей со своего места:

– Он появился через несколько минут после того, как я поговорила с вами.

– Вы позволите? – спросила Стоун, отходя от стола.

Джо кивнула.

Рядом с кроватью сидел темноволосый мужчина со сгорбленной спиной и склоненной головой. Он был в черной футболке и джинсах и крепко держал Исобел за правую руку.

– Прошу прощения…

Мужчина резко поднял голову, и Ким увидела на его симпатичном лице страх и беспокойство. У него был приятный загар, как будто он работал на свежем воздухе или только что вернулся из отпуска. Навскидку детектив решила, что мужчина такого же роста, как и она, то есть пяти футов и девяти дюймов. Туристические ботинки подтверждали ее теорию, что он работает на свежем воздухе. На нижней челюсти была заметна легкая щетина.

– Детектив-инспектор Стоун, – представилась Ким. – А кто вы?

– Дункан. Меня зовут Дункан Адамс, – застенчиво улыбнулся молодой человек. – Я друг Исобел.

– А как вы узнали, что она здесь? – спросила Ким, оглядываясь вокруг.

– Она ничего не написала мне в понедельник вечером. – Дункан слегка покраснел. – Я всегда посылаю ей эсэмэску с пожеланием спокойной ночи, а она отвечает, когда может. Вот и сейчас ответа не было. Ну нет так нет, тем более что мы в любом случае должны были встретиться во вторник. А когда она не пришла на встречу, я понял, что с ней что-то случилось.

– И вы не попытались позвонить ей? – уточнила инспектор.

– Звонил весь вечер, – молодой человек кивнул, – а когда у меня не вышло, то позвонил в полицию, чтобы узнать не было ли каких, э-э-э-э, несчастных случаев. Они зарегистрировали мой звонок и посоветовали обратиться в здешние больницы. В приемных отделениях мне сообщили, что к ним никто не поступал под именем Исобел, но что одна женщина без имени была доставлена в операционное отделение. – Тут Дункан кивнул на пост сестры. – Меня соединили с Джо, которая задала мне несколько вопросов, а потом я примчался сюда.

– Почему вы решили, что эта женщина – именно Исобел? – поинтересовалась Ким.

Молодой человек показал на свое запястье.

Ах да, ну конечно, шрамы, поняла Ким.

– И сколько времени вы с Исобел встречаетесь? – задала она свой следующий вопрос.

– Около двух месяцев, – ответил молодой человек.

– Вы знаете ее фамилию?

– Джонс. Ее фамилия Джонс, – ответил он с нажимом.

«Час от часу не легче», – подумала Ким.

– А как вы встретились? – спросила она, втайне надеясь, что это произошло на работе.

На лице молодого человека появилась улыбка, а глаза наполнились нежностью.

– Хотите верьте, хотите нет, но я снес ее с ног. Или точнее – сбил. Я как раз выбегал из салона связи, а она выходила из «Косты»[50]. Тут мы с ней столкнулись, и, должен признаться, ей досталось больше, чем мне. Ее кофе разлился по полу, и я настоял на том, чтобы купить ей новый. Это было самое меньшее, что я мог для нее сделать. Мы заговорили, и что-то мгновенно проскочило между нами. Как будто…

– А вы знаете, где работает Исобел? – перебила его Ким. Она не хотела показаться грубой, но уже поняла, что в их встрече не было ничего, что могло бы помочь ей в розысках.

– Я забирал ее по адресу Плаза, сто пятьдесят семь, в Эрдингтоне, но в здание никогда не заходил.

Стоун запомнила адрес. Теперь хоть есть откуда начать.

– Ее домашний адрес?

Дункан покраснел еще больше. Ким заметила, что то, что он ничем не может ей помочь, беспокоило молодого человека так же, как и ее. А еще она заметила, как, начав говорить, он прикусил губу и замолчал. Что-то он от нее скрывает… Инспектор быстро отмотала их беседу назад и вспомнила то, что он сказал ей несколькими минутами раньше.

– Вы сказали, что Исобел отвечала на ваши эсэмэски, когда могла. Что вы имели в виду? – спросила она.

Молодой человек бросил на раненую извиняющийся взгляд и понизил голос:

– Она замужем, инспектор, и именно поэтому настаивала на сохранении наших отношений в тайне. И я уважаю ее решение. – Он пожал руку Исобел. – Пожалуйста, не осуждайте ее. Она сразу мне в этом призналась, и это я сам решил продолжать с ней встречаться. Она уже тогда начала говорить о том, что разойдется с мужем. Давно была несчастлива в браке. Неделю назад они разошлись, и Исобел собиралась поговорить с ним о разводе.

– Он применял к ней силу? – задала вопрос Ким, думая о шрамах на руках женщины.

Дункан заколебался, как будто ему было неприятно обсуждать интимные секреты Исобел у нее за спиной.

– Думаю, время от времени не обходилось без толчков и пинков.

– И именно поэтому вы позвонили в полицию и в больницу? – уточнила детектив.

– Да, – молодой человек тяжело вздохнул, – я испугался, что она сказала ему, что все кончено, а он в ответ избил ее.

Стоун была равнодушна ко всем этим интимным секретам и их разглашению. Каждый человек плетет свою собственную паутину, и она не собирается попадать в каждую.

Дункан смотрел вверх и влево, пытаясь что-то вспомнить.

– Правда, Исобел говорила что-то о шоппинге в Вулверхэмптоне.

Инспектор улыбнулась и запомнила и эту информацию.

Молодой человек не выпускал руку Исобел из своей, нежно поглаживая ее кожу своим большим пальцем.

– А вы знаете, откуда у нее эти шрамы на кисти? – поинтересовалась Ким.

– В первый раз я увидел их во время нашего второго свидания, – покачал головой Дункан, – но она очень быстро прикрыла их. Только потом призналась, что шрамы очень старые, но я не очень этим интересовался. Знал, что она сама расскажет мне, если захочет… Мне очень жаль, инспектор, что я ничем не могу вам помочь. – Молодой человек выдохнул, посмотрел на Исобел, и его лицо смягчилось. – Но вы всегда найдете меня здесь, если вам что-то понадобится. Если она сейчас меня слышит, то я хочу, чтобы она знала, что я останусь здесь с ней и никуда не исчезну. – С этими словами он осторожно сжал руку девушки. – Хотя прошло всего несколько месяцев, – Дункан повернулся к Ким, – я чувствую, что мы с ней подходим друг другу. У меня были большие планы относительно нас обоих… Да они и сейчас никуда не делись.

Ким не могла не подумать о муже, с которым придется разбираться в первую очередь. Если Исобел придет в себя, ей потребуется помощь. Выздоровление будет долгим.

– Вы можете дать мне номер ее мобильного телефона? – попросила детектив, доставая свой собственный аппарат.

Дункан продиктовал номер, и она занесла его в свой телефон.

– Как вы думаете, она выберется? – прошептал мужчина с дрожью в голосе.

– Я говорила с врачом, и он…

– Не хочет ничего обещать, – закончил за нее Дункан, качая головой; видимо, он тоже успел пообщаться с доктором Сингхом.

Ким вручила молодому человеку свою визитную карточку.

– Если вспомните хоть что-то, что может нам помочь, каким бы незначительным, на ваш взгляд, это ни было, позвоните.

Дункан спрятал карточку в карман, и Ким улыбнулась ему, прежде чем уйти.

Инспектор искренне надеялась, что он что-то вспомнит, – ведь в настоящий момент у нее не было никаких ключей к разгадке этого преступления.

Глава 31

Выйдя из больницы, Ким сразу же попала в двадцатичетырехградусную жару. Небо очистилось, и на землю лились потоки солнечных лучей.

Брайан припарковался на двойной желтой полосе[51] прямо через дорогу, и лицо его было темнее тучи. Ким подождала, пока он к ней подъедет.

Когда она залезла в машину, сержант вытирал лоб бумажным платком.

– У тебя что, нет кондиционера? – спросила она, пристегиваясь.

Брайант наклонился и опустил пассажирское окно.

– Прошу.

– И что нас так гнетет? – поинтересовалась Стоун.

– Эта чертова жара, – ответил сержант и выехал с территории больницы. Хотя в действительности это была не жара, а утро, проведенное в полном бездействии. Он был офицером полиции, с острым умом и даром разгадывать загадки, а не шофером.

– Девушку зовут Исобел Джонс, но это практически единственное, что удалось выяснить.

Брайант искоса посмотрел на Ким, второй раз за день приближаясь к перекрестку.

– И всё?

– Да, и всё. Парень, который сейчас сидит у нее, встречается с ней второй месяц и заволновался, когда она не явилась на свидание.

– То есть о ней он знает очень мало?

– Ну да. Но он дал мне номер ее мобильного… – Услышав звонок своего телефона, она провела пальцем по экрану. – Стейс, а я как раз собиралась тебе звонить. Можешь записать номер?

И она продиктовала цифры, которые записала раньше.

– Это номер нашей жертвы номер два, которую зовут Исобел Джонс. Дополни информацию на доске и займись зданием Плаза, сто пятьдесят семь, в Эрдингтоне. Возможно, она там работает. А еще проверь списки избирателей[52] в районе Вулверхэмптона – в них может быть ее муж. Да, и еще: посмотри наши журналы и выясни, звонил ли вчера в полицию некто по имени Дункан Адамс. Понимаю, что все это зыбко, но ничего другого у нас нет.

– Черт побери, босс…

– Я же сказала, Стейс, что все понимаю. Работы у тебя выше крыши, так что, если хочешь, мы отзовем Доусона.

В телефоне что-то запиликало, и инспектор посмотрела на экран.

– Повиси, Стейс, до меня старается дозвониться Кев.

Она переключилась на звонок Доусона. Сейчас его информация была самой важной – ведь он находился на месте раскопок.

– В чем дело, Кев? Мы как раз возвращаемся в…

– Ясно, босс. Но, может быть, вы захотите сделать небольшой крюк… Сейчас здесь настоящий хаос. Прибывает аппаратура. Проверяются личности всех присутствующих. Похоже, что Вуди угрохал на это весь наш месячный бюджет.

– Кев?..

– Простите, босс. Телефоны просто сошли с ума. На лабораторию вышла пресса, и теперь здесь здорово пахнет жареным.

Ким бросила хмурый взгляд на Брайанта, который в этот момент смотрел налево. Плохо, но вполне ожидаемо. Только полный идиот мог надеяться, что все это удастся сохранить в тайне.

– Здесь такое творится, что вначале я даже не заметил…

– Не заметил чего, Кев? – Ким показалось, что не заметил он что-то важное.

– Она ответила на телефонный звонок – я как раз стоял рядом. Закричала «Без комментариев!» и бросила трубку. А потом вдруг исчезла…

– Кев, ты так тарахтишь…

– Я говорю о Кэтрин Эванс. Кажется, она просто испарилась.

Глава 32

Нехорошее чувство, которое охватило Ким, не исчезало по мере их приближения к дому Кэтрин Эванс.

Оно появилось после того, как Доусон рассказал ей, что Кэтрин исчезла со своего рабочего места, и усилилось, когда инспектор продолжила разговор со Стейси.

Тот факт, что Кэтрин Эванс жила под чужим именем, заставил Ким обдумывать одновременно сотни вариантов. Что бы ни произошло с женщиной, это должно было быть очень серьезно; и как, черт возьми, это связано со звонком из газеты?

Сейчас она знала только одно – ей необходимо найти Кэтрин и получить ответы хотя бы на некоторые вопросы.

Брайант вел машину по вылизанному до блеска жилому массиву, строительство которого в зеленом поясе на границе с Вест-Хэгли вызвало бурную полемику среди жителей. Маркетинговым слоганом строителей было «Доступное жилье», и этот микрорайон уже поглотил три поля и небольшую рощу.

Сейчас Брайант вез их по внешней части массива, состоявшей из далеко отстоящих друг от друга просторных домов с искусственными колоннами и гаражами на две машины. Недвижимость стоимостью около 350 тысяч постепенно уступала место жилищам с гаражами на одну машину и в два раза меньшей площадью земельных участков, за которыми, в свою очередь, скрывались действительно доступные дома, прятавшиеся в самой середине новостройки.

Эти здания даже не пытались отступить друг от друга. Они ничем не отличались от своих соседей или зданий на противоположной стороне улицы.

Дом, у которого они остановились, был двухэтажным, рассчитанным на одну семью и построенным из неестественно красного кирпича.

– Скромненько, но со вкусом, – заметил сержант, когда они выходили из машины.

На узкой подъездной дороге, рассчитанной на одну машину, стоял «Форд Фокус», принадлежавший Кэтрин Эванс. Ким обошла вокруг него и остановилась на границе между двумя участками.

– Стучи в дверь, а я посмотрю, что сзади, – распорядилась она, оставляя Брайанта перед парадной дверью.

Дом не был обнесен изгородью, и она смогла свободно пройти на задний двор.

Повернув за угол, Ким поняла, почему отсутствует изгородь. На углу дома была установлена камера наружного наблюдения, которая перекрывала боковые подходы к дому.

Ну что же, значит, Кэтрин уже знает, что они приехали.

Еще одна камера была установлена на задней стене дома и смотрела прямо на заднюю дверь. Крохотный домик и две дорогие камеры? Почему? «Может быть, это результат какого-то спора с соседями?» – подумала Ким. Правда, расположение камер этого не подтверждало. Они были направлены на пути подхода к зданию и входы в него.

Кэтрин наблюдала за входящими людьми.

Небольшой сад был засеян простой травой, без каких-либо бордюров или других растений. От соседнего участка и участка, расположенного с тыльной стороны, его отделяла пятифутовая изгородь.

По дороге детектив не обнаружила никакой садовой мебели. Обычно в это время года приусадебные участки полны зонтиков, садовой мебели и барбекюшниц. Но здесь не было ничего подобного.

Рядом с изгородью стоял металлический ящик для садового инвентаря пяти футов в длину и двух в высоту. Неподалеку располагалась газонокосилка.

Через стеклянную дверь патио Ким могла хорошо видеть, что происходит в доме.

Вспомнив наставления Брайанта, инспектор подавила инстинктивное желание найти что-нибудь тяжелое и разбить стекло.

– Никто не отвечает, командир. Но она наверняка в доме, – доложил сержант, появляясь рядом с ней.

– Совсем не обязательно. Она могла припарковать машину и уйти.

Но, еще не успев закончить фразы, Ким поняла, что это маловероятно.

Она не была уверена в том, что собирается найти, но ей было совершенно необходимо установить связь между звонком из газеты и причиной, которая заставила Кэтрин убежать, как испуганный кролик. Ведь энтомолог никому не говорила раньше, что собирается покинуть «Вестерли»; она просто внезапно перестала отвечать на звонки.

Что же такое она знала о происходящем, что могло ее так испугать?

Ким дотронулась до ручки двери, и та легко сдвинулась в сторону.

Инспектор нахмурилась. Почему женщина, вся территория вокруг дома которой просматривалась камерами, оставила заднюю дверь незапертой?

– Черт побери, командир, – сказал Брайант, который задал себе тот же самый вопрос, – ты же не думаешь, что наш парень…

– Не знаю, Брайант. Но сейчас у нас есть законная причина войти. – И с этими словами детектив переступила порог дома.

Комната оказалась маленькой и темной. Ким решила, что кухня находится в передней части дома и сейчас должна купаться в солнечных лучах.

Розовато-лиловая обивка мебели добавляла немного света, но в целом дом вызывал у вошедшего клаустрофобию.

Детектив замерла и прислушалась. В доме стояла полная тишина, которая изредка прерывалась звуками проезжавших мимо машин. Не было слышно ни работающего телевизора, ни радио, и от этого дом становился еще темнее.

Ким направилась на кухню. По ее мнению, это место давало наиболее точную информацию о том, что происходит в доме.

Казалось, что весь свет в доме сконцентрировался в этом крохотном помещении. Мебель и кухонные приспособления были блестящего белого цвета, и от них отражались лучи послеполуденного солнца, проникавшие сквозь окно.

Кухня была аккуратно убрана. Ким почувствовала несколько крошек под ногами, а на сушилке рядом с раковиной увидела одинокую тарелку и перевернутую вверх дном кружку. Ей не пришлось напрягать свои способности сыщика, чтобы понять, что утром, перед отъездом в «Вестерли», хозяйка позавтракала тостами с кофе. Значит, Кэтрин не успела насорить в кухне после того, как вернулась домой. Инспектор протянула руку к чайнику. Он был холодным, как камень. Большинство людей, входя в дом, первым делом включают чайник. Даже если они потом забывают о нем за разбором покупок или уборкой, чайник обычно остается включенным.

– Мне кажется, что это начинает выглядеть подозрительным, – заметила инспектор, выходя из кухни.

Все это время сержант оставался в гостиной – в кухне хватало места только для одного человека. Теперь он двинулся вслед за Ким, которая поднималась по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки.

Поднявшись на верхнюю площадку, они оказались в крохотном холле, в который выходили три закрытые двери.

Первая по левой стороне вела в небольшую, но удобную спальню. Вторая – в пустую комнату, в которой не было кровати, но стояли отдельные предметы разномастной мебели, несколько коробок и гардероб.

Не успев толком распаковаться, Кэтрин уже успела установить камеры наружного наблюдения?

Внутри Ким росло чувство дискомфорта, которое ничуть не уменьшилось, когда она открыла дверь в хозяйскую спальню.

На кровати лежал чемодан с открытой крышкой. Он был пуст, а вот верхний ящик комода был широко открыт. Ким заглянула в него. Нижнее белье. Обычно его берут в первую очередь, когда пакуются в спешке, повинуясь скорее необходимости, чем желанию. Обычно женщины начинают паковаться с самых необходимых вещей. Мужчины – наоборот. Это не касается сборов на отдых. Тогда можно первой уложить одежду. Но в спешке первым всегда пакуется нижнее белье.

– Где же, черт возьми, она прячется, Брайант? – спросила детектив, осматривая комнату.

Дом был совсем крохотным, и за эти несколько минут они успели полностью осмотреть его. Кэтрин нигде не было видно, хотя она совсем недавно находилась в доме.

Женщина, так помешанная на безопасности, оставляет открытой заднюю дверь. Почему-то она неожиданно исчезает с работы и появляется дома. Не останавливаясь ни на минуту, начинает паковать вещи. Машина стоит перед домом, ее хозяйки нет – и в доме никаких следов борьбы.

– Мне кажется, он ее увел, – предположил Брайант, почесав в затылке.

Ким не могла придумать ни одного сценария, который удовлетворил бы ее, и уже почти согласилась с сержантом, но тут тишину разорвал звонок ее телефона.

– Стейс, – сказала она в трубку.

Инспектор стала слушать взволнованный рассказ Стейси. Она ни разу не прервала свою коллегу. Потому что полученная ею информация изменила все самым кардинальным образом. Нажав на кнопку, Ким завершила разговор.

Глава 33

На мгновение она прикрыла глаза, впитывая то, что только что услышала. Отдельные куски головоломки стали складываться в общую картину.

Наконец Стоун выдохнула.

– Боже мой, Брайант. – Это было все, что она смогла произнести.

– Да что случилось? – спросил ее коллега.

Ким мысленно прошла еще раз тем путем, которым они двигались, появившись возле дома Кэтрин. Теперь она знала, где искать.

– За мной, – велела инспектор, направляясь прочь из комнаты и вниз по лестнице.

Она вышла через заднюю дверь и остановилась у единственного места, которое показалось ей логичным. Затем, скрестив ноги, уселась возле ящика для хранения садового инвентаря.

– Кэтрин, это Ким Стоун, и я знаю, что вы здесь.

Потому что газонокосилка стояла рядом.

Не услышав никаких звуков, Ким подумала, что, может быть, она сидит на земле и общается с пустым ящиком… Хотя это, скорее всего, было маловероятно.

Стоун придвинулась к ящику поближе и еще больше понизила голос. Одну руку она положила на крышку, как будто предлагала женщине свою поддержку.

– Кэтрин, я знаю, кто вы такая, и знаю, почему вы испугались.

Из ящика раздались чуть слышные всхлипывания.

Детектив услышала, как Брайант, который стоял у нее за спиной, резко втянул воздух. Оглянувшись, она увидела, что он в недоумении трясет головой, и вновь повернулась к ящику.

– Всё в порядке, Кэтрин. Я знаю, что вы «ребенок из коробки из-под апельсинов».

Новые всхлипывания показали Ким, что Стейси была права.

– А еще я знаю, что ваше настоящее имя – Джанет Уилсон и что вас похитили из палисадника перед домом в Уолсолле. И вам пришлось провести семнадцать дней в коробке из-под апельсинов, прежде чем удалось сбежать.

Теперь Ким понимала, откуда у нее шрамы на руках. Все это от попыток освободиться.

Плач стал громче. Брайант в полном молчании стоял рядом.

– Я знаю, что вы испуганы, Кэтрин. Но, может быть, вы вылезете и поговорите со мной?

Всхлипывания прекратились, и Ким поняла, что может открыть крышку и вытащить взрослую Кэтрин на свет божий. Хотя в ящике сейчас пряталась девятилетняя Джанет.

Стейси сообщила ей все, что смогла откопать.

– Врачи не могли понять, как вам удалось выжить, правда? – спросила Ким.

Ответ она знала сама. Девятилетка питалась насекомыми и именно поэтому относилась к ним с таким уважением. Они поддержали в ней жизнь.

– Кэтрин, клянусь, вы можете мне верить. Вылезайте.

Крышка стала сдвигаться, и на свет появилось свернутое в узел тело.

Ким придержала крышку, и Кэтрин выпрямилась во весь рост.

Брайант, предложив ей руку, помог выбраться из ящика.

Ее лицо со следами слез было бледным, и женщина выглядела гораздо моложе своих тридцати двух лет.

– Может быть, мы пройдем внутрь? – предложила Ким.

Кэтрин кивнула и вошла в дверь, ведущую в патио. Стоун прошла за ней, а Брайант остановился на пороге.

Усевшись на диван, Кэтрин посмотрела на свои руки. Это была уже не та уверенная в себе женщина, которую Ким встречала в «Вестерли».

– Кэтрин, я знаю, что вы все еще прячетесь, – сказала инспектор, усаживаясь рядом. – Людей, которые вас похитили, так и не поймали, правильно?

Не важно, сколько лет прошло с тех пор, – страх, что они вернутся за ней, останется с Кэтрин навсегда.

Ким годами снились сны о том, как ее мать находит ее и вновь надевает наручники ей на руку. Последние двадцать пять лет ее мать содержалась в психиатрической лечебнице Грантли. А сны продолжали сниться.

– Поверьте мне, Кэтрин. Я вас хорошо понимаю. – Стоун посмотрела женщине в глаза. Страх, который она в них увидела, заставил Ким опечалиться.

– Я не могу вернуться, – прошептала женщина.

– В «Вестерли»? – уточнила инспектор.

Кэтрин кивнула и опустила голову.

– Мне опять придется переезжать. Когда газеты напечатают эту историю, всплывет мое имя, и кто-нибудь сложит два и два. Много времени на это не потребуется. Он меня найдет. Я знаю, что он меня найдет.

Ким понимала ее опасения, хотя не у каждого в помощниках работала Стейси.

В любом случае этот страх был иррациональным. Сейчас Кэтрин являлась взрослой женщиной с новым именем и новой жизнью, но ее страх был страхом девятилетней девочки, которая знала, что ее мучители все еще на свободе. Она смогла получить образование, хотя ей и пришлось сменить два университета, и нашла работу по душе в месте, где ее никак не могли разыскать. И наконец почувствовала себя в безопасности.

В одном энтомолог была права: «Вестерли» будут изучать под лупой – и работников, и все остальное.

– Я была здесь счастлива, – продолжила Кэтрин. – Я не чувствовала себя в такой безопасности со времен Бромли…

Один звук этого имени заставил Ким вздрогнуть. Ей приходилось слышать о Бромли. Каждый ребенок, находившийся под социальной опекой, знал о Бромли. Двадцать лет назад там располагалась закрытая психиатрическая лечебница для детей, и это место было окутано тайной и страхами. Им грозили все сотрудники социальных служб, если не могли управиться с непослушным или слишком активным ребенком.

– Вы о нем слышали? – спросила Кэтрин, заметив выражение лица детектива.

– Я тоже воспитывалась в детском доме, – кивнула Ким. – Часто это место использовали как страшилку, чтобы держать нас в узде. Нам оно казалось ужасным, – призналась она.

– Правда? – удивилась Кэтрин. – А я была там счастлива. Понимаете, я никак не могла справиться… ну после всего этого. Я вернулась домой к семье, но там все было не так. Они пытались сделать так, чтобы я чувствовала себя в безопасности; полиция даже установила тревожные кнопки в доме, но и это не могло меня успокоить. Я все думала, что они отключат эти кнопки, перережут электричество и опять похитят меня во сне. Это был страх, который поглотил меня полностью. Я не могла ни есть, ни пить и нигде не чувствовала себя в безопасности. Просто плакала днями напролет. Сначала меня пытались лечить препаратами, но те не помогали, и меня отправили в Бромли. Там обо мне заботились. И защищали меня.

– И вы там остались? – мягко поинтересовалась Ким.

– Первый раз я провела там две недели, – покачала головой Кэтрин. – Как только я услышала, как двери Бромли закрылись за мной, я почувствовала себя в безопасности. Пришло облегчение. Среди всего этого сумасшествия я наконец почувствовала себя нормальной.

Ким поняла, что она ненавидела Бромли именно за то, за что Кэтрин его любила.

– А как только я возвратилась домой, все вернулось на круги своя. И через два дня я опять была в Бромли. Домой я возвращалась все реже, и меня это совсем не напрягало. Родители навещали меня при первой возможности, а отец связался со стряпчим, который заполнил бумаги на смену личности.

При упоминании об отце Кэтрин погрустнела еще больше.

– К тому времени, когда я окончательно распрощалась с Бромли, мы с родителями стали чужими друг другу. Они слишком напоминали мне о том, что произошло, поэтому я стала жить одна.

По тем датам, что ей сообщила Стейси, Ким поняла, что в Бромли Кэтрин пробыла до того момента, когда ей исполнилось восемнадцать лет. Неудивительно, что ей было тяжело найти себя, вернувшись в незнакомый мир.

– Я думала, что в «Вестерли» я в безопасности, – продолжила свой рассказ энтомолог, оглядывая свою небольшую гостиную. – А теперь мне придется уехать. Я не могу вернуться.

– Подумайте над этим, Кэтрин, – посоветовала ей Ким. – Не торопитесь. Возможно, это еще не конец.

– Я не понимаю. Вы всё знаете обо мне и должны понимать, что я не могу вернуться в «Вестерли». Если вас волнует ваше расследование, то я сообщу вам…

– Дело не в расследовании. Я просто прошу вас расслабиться. По крайней мере до завтра. Сделаете это для меня?

Сейчас она должна чувствовать себя здесь в безопасности. Статья не успеет выйти в ближайшее время, а камеры работают исправно.

– Если у вас что-то произойдет, – сказала инспектор, протягивая Кэтрин свою карточку, – появятся незваные гости или даже непонятный шум – звоните. Это понятно?

Кэтрин радостно кивнула. Ким предлагала ей выбор. Логика взрослой женщины подсказывала ей, что похитители не вернутся, но страх маленькой девочки никак не хотел исчезать.

Указательным пальцем Кэтрин провела по краю визитной карточки. Палец подрагивал, да и челюсти ее все еще были слегка напряжены.

– В чем дело? – спросила инспектор, почувствовав, что женщина все еще боится.

– А вы им все расскажете – я имею в виду, в «Вестерли»? – Кэтрин прикусила нижнюю губу. – Я просто не хочу, чтобы со мной обращались как-то по-другому, а после такого рассказа они начнут задавать вопросы, и мне опять придется вернуться в прошлое. Боюсь, что я этого просто не выдержу.

Ким понимала это лучше, чем кто бы то ни было. Она не видела смысла в том, чтобы делиться тем, что ей удалось узнать, с коллегами Кэтрин по работе. Женщина построила свою жизнь как Кэтрин Эванс, и только она могла решать, с кем делиться своим прошлым.

– От меня они ничего не услышат, – покачала головой инспектор, – но вам надо придумать убедительное объяснение вашему сегодняшнему исчезновению.

Кэтрин сглотнула и наклонила голову набок. Краски на ее лице постепенно возвращались.

– Инспектор, а вы не похожи на того человека, которого я представила себе с самого начала.

– Вы тоже, Кэтрин. – Ким встала с полуулыбкой. – Я вам завтра позвоню, договорились?

– Спасибо, – поблагодарила энтомолог.

Брайант молча проследовал к машине.

– Знаешь, командир, мне неприятно это говорить сейчас, но ничего из того, что я услышал, не исключает ее из списка подозреваемых.

Ким знала, что он прав. Однако, несмотря на подозрения членов ее команды, она продолжала считать, что они ищут мужчину.

Открыв пассажирскую дверь, она бросила ключи Брайанту. Это был знак того, что ей надо подумать.

– Довези меня до дома, а потом возвращайся в «Вестерли». Встретимся там чуть позже.

– Что, во имя всех святых, ты пытаешься для нее сделать? – Сержант нахмурился.

Промолчав, Ким уставилась в окно. Она не могла сказать Брайанту, о чем думает.

Потому что думала она о заключении договора с самим дьяволом.

Глава 34

Исобел продиралась сквозь мрак своего собственного сознания.

Нигде не было ни намека на свет. Темнота пыталась поглотить ее.

Ощущение теплоты на руке исчезло. Да и было ли оно на самом деле?

Она не была уверена, что понимает, куда делось ее тело. Ощущение было такое, как будто у нее осталась одна голова. В мозгу возник образ тела, сложенного из разных, но не соединенных между собой частей.

На мгновение этот образ осветил темноту, но потом она вновь поглотила Исобел.

И тем не менее свет не исчез полностью. Темнота уже не была такой непроницаемой. Где-то вдали появились оттенки серого. За видением протянулся световой след. Нить, до которой ей надо добраться. Которая выведет из тьмы.

Но она не знает, как это сделать. Ее сердце начало громко стучать в груди, пока она мысленно рисовала себе картину, как эта нить исчезает и она вновь проваливается во мрак.

– Прошу, только не исчезай! – кричала Исобел серому пятну, которое одновременно и обещало ей что-то, и дразнило ее. – Возьми меня с собой! Не бросай меня!

Неожиданно она впала в ужас перед абсолютной пустотой темноты и не могла понять, что это может значить.

Пиканье становится чаще, и чьи-то руки касаются Исобел. Может быть, они собираются соединить ее разрозненные части?

Сердце возобновляет свой обычный ритм, и серое пятно возвращается. С ним она не чувствует себя такой одинокой. Из темноты до нее доносится голос. Слова пробиваются сквозь туман. Она не понимает, что это значит, когда слышит:

– Одно для тебя и одно для меня…

Глава 35

Ким взглянула на часы. Ее собеседник опаздывает уже на десять минут.

Она отодвинула в сторону жидкий кофе, благодаря которому смогла занять место за столиком. Детектив выбрала это заведение отнюдь не из-за здешних кулинарных изысков. Замызганная забегаловка в технопарке Брирли-Хилл – не то место, которое она обычно выбирает для своих встреч. Но «Джо’з дайнер» располагался в достаточно укромном месте, так что их здесь никто не увидит.

Ее так и подмывало встать и уйти, но, черт побери, ей эта встреча была нужнее, чем ее собеседнику.

Инспектор увидела, как с улицы в помещение влетела оса и уселась рядом с сахарницей на соседнем столе. Ким мгновенно вспомнила об Элвисе, а потом и о Кэтрин, ради которой она здесь и оказалась.

Колокольчик над дверью звякнул, и та открылась.

Трейси Фрост даже не пыталась скрыть свое презрение, пока искала глазами Стоун.

Пятидюймовые шпильки процокали к месту, где сидела Ким; за спиной у журналистки развевались светлые волосы.

На Трейси были черные, сшитые на заказ брюки и майка пастельного цвета с отворотами на рукавах. На сумке, от которой за версту несло дороговизной, висело болеро[53] пурпурного цвета.

Она уселась на противоположный стул и поставила сумку на колени.

Ким не могла ее ни в чем обвинить. Она сама не хотела бы, чтобы ее вещи соприкасались с полом или, что в данном случае было практически одним и тем же, с поверхностью стола. Стоун успела случайно провести рукой по столешнице, и ладонь чуть не прилипла к жирным пятнам, покрывающим всю ее поверхность.

Ким взглянула на чашку с чуть теплой жидкостью.

– Будешь?

Трейси посмотрела на нее как на сумасшедшую.

– Только по приговору суда.

Женщина за соседним столом, услышав слова Фрост, окинула ее холодным взглядом.

И люди еще смеют говорить у нее за спиной о том, что ей не хватает навыков общения… Ким улыбнулась женщине примирительной улыбкой – и в ответ получила еще более ледяной взгляд.

Трейси же этого даже не заметила. А если б и заметила, то не обратила бы на это никакого внимания. Кожа этой женщины была толще кожи старой коровы.

– Так что же случилось, инспектор? Ты звонишь и просишь меня о встрече в месте, которое найти сложнее, чем девственницу в Дадли. Хотя обычно мне удается добиться от тебя только слова «отвали!».

Женщина за соседним столиком с отвращением покачала головой. Ким предположила, что она сама из Дадли. Если они здесь задержатся, то Трейси наверняка умудрится оскорбить каждого из сидящих за столами.

Но Ким не могла не улыбнуться словам журналистки. Все правильно. Она действительно ненавидела и саму Фрост, и те методы, которые та использовала в работе. Правда, сейчас все это могло пригодиться.

– Я хочу поговорить с тобой об этом преступлении, – сказала Ким.

– Я знаю, что ты зашла в тупик в расследовании, Стоун.

– Послушай, с ним все не так просто. Скоро публика потребует рассказать подробности об этом секретном месте. И чем больше я стараюсь сохранить тайну, тем хуже будет в дальнейшем, а мне сейчас не хватает только протестующих с повязками на головах и плакатами в руках, которые будут отвлекать всех от дела.

– Ты что, хочешь сделать заявление? – с недоверием поинтересовалась Трейси.

– Только как «анонимный источник», – ответила Ким.

– Ладно, но, как мне кажется, ты что-то задумала, – согласилась Фрост.

Теперь не помешает немного искренности.

– Трейси, ты знаешь, что я тебя ненавижу. Я этого и не скрываю, и если б у нас был хотя бы еще один криминальный репортер в городе, то ты сейчас здесь не сидела бы.

На этот раз у Трейси буквально отвалилась челюсть. Конечно, Ким знала, что об услуге надо просить совсем по-другому, но сейчас она общалась с Трейси Фрост. Несколько мгновений Стоун наслаждалась ошалелым выражением на лице журналистки, а потом продолжила:

– Я тебя использую, Трейси. Статья должна появиться в местной газете, а ты – единственная, кто может ее написать.

– Стоун, я тебе не верю…

– Значит, не срослось, – сказала Ким, отодвигая стул. – Я поговорю с…

– Нет… не надо… – Трейси схватила ее за кисть.

Инспектор освободила руку.

– У меня нет времени на то, чтобы что-то объяснять. Или ты достаешь свой блокнот, или я ухожу.

Трейси выудила из сумки ручку и блокнот для стенографии в металлическом переплете. Левой рукой она провела по столу, прежде чем поставить на него свою сумку.

Ким вернулась на свое место.

– «Вестерли» – это научно-исследовательская лаборатория, в которой изучают влияние насекомых и окружающей среды на человеческие трупы. Находится оно не менее чем в полутора милях от ближайшего жилья. В настоящее время на площади в два с половиной акра расположено семь мертвых тел. Все они получены абсолютно законным путем. Работает в лаборатории профессор Кристофер Райт, которому помогает Джамиль Мохаммед. Оба блестящие профессионалы и…

– Я говорила с какой-то женщиной, – прервала ее Трейси.

– Нет, этого не было, – сказала Ким.

– Нет, было.

– Нет, не было, – с нажимом повторила инспектор, удивляясь, что журналистка все еще ничего не поняла.

За две секунды до конца контрольного времени, отведенного ей Ким, в глазах Фрост появилось сначала недоумение, а потом озарение.

– Черт возьми, Стоун. Я должна была давно догадаться.

Это уж точно.

– Ты получишь право на всю новую информацию при условии, что будешь упоминать только людей, которых я сейчас назвала.

Трейси откинулась на стуле, пытаясь выбрать между своей первой абсолютно точной, с точки зрения фактов, статьей – и возможностью раньше всех получать все подробности.

– Но если кто-то раскопает что-то интересное, я буду выглядеть полной лохушкой.

– Это верно. – Ким знала, что Трейси права.

– Не знаю, Стоун. Я не убеждена, что…

«А теперь решающий удар», – подумала инспектор, напуская на себя безразличный вид.

– Я сегодня с утра встречалась с патологоанатомом, с Китсом. Мы долго обсуждали Боба.

– Ну знаешь… это же нечестно. – Трейси тяжело вздохнула.

Детектив пожала плечами.

Их взгляды встретились, и они долго не отводили глаз друг от друга.

– Ладно, хватит этих прелюдий, – сказала Трейси, переворачивая страницу.

Ким была рада продолжить.

– Одно тело опознано. У второй жертвы имени пока нет, но она жива и находится в коматозном состоянии.

– Можно получить фото? – поинтересовалась журналистка.

– Во сне… – ответила инспектор.

– Продолжай, – поторопила ее Трейси.

– Сейчас мы ведем расследование по всем направлениям. Нам кажется, что место расположения лаборатории не имеет к преступлениям никакого отношения. Все сотрудники учреждения исключены из списка подозреваемых.

– Тогда почему трупы сбрасывали именно там? – нахмурилась Фрост.

Ким задумалась, пытаясь определить, что еще она может сообщить журналистке. Надо сделать так, чтобы Трейси поверила, что получает действительно что-то стоящее.

– В действительности, – поколебавшись, ответила она, – тела не были обнаружены строго на территории «Вестерли». – Тут Стоун подняла руки вверх. – Это все, что я могу…

– Жертвы как-то связаны между собой? – уточнила Трейси.

– Нам об этом неизвестно, – инспектор покачала головой.

Ким была удивлена, что Фрост ничего не спрашивает о бурной деятельности, которая развернулась в «Вестерли». Остается надеяться, что о ней еще никто не узнал. Если б Трейси о ней знала, то это был бы ее первый вопрос.

– А есть ли…

– Этого достаточно, Трейси. – Стоун окончательно отодвинула свой стул. – Я и так уже сказала больше, чем надо.

– Знаю. – Журналистка приподняла бровь. – И это-то меня как раз и пугает.

В кармане Ким завибрировал телефон. Трейси услышала этот приглушенный звук.

– У тебя телефон звонит, – сказала она.

– Знаю, – ответила Ким.

– Не собираешься отвечать?

– В твоем присутствии? Как же, жди. – Она прижала карман рукой. – Писать статью или нет – решать тебе. Но я больше ни с кем говорить на эту тему не буду.

Журналистка облизала губы. По ней было видно, что она сильно возбудилась.

Статья получится где-то на половину страницы. Трейси сможет превратить то, что сказала Ким, в несколько столбцов серьезной информации.

– Мне нужно имя, – сказала Фрост, в то время как ее карандаш летал по странице блокнота. – Если первая жертва была опознана и ее родственникам уже сообщили, то ты вполне можешь мне его дать.

Черт бы побрал эту женщину. Ким надеялась, что ей удастся еще какое-то время не упоминать о семье Джемаймы, но если она продолжит скрывать имя жертвы, это вызовет подозрения.

– Ладно, Фрост. Ее зовут Джемайма. Полное имя – Джемайма Лёве.

Ручка выпала из пальцев Трейси. Встав, Ким наклонилась и подняла ее.

Журналистка молча взяла ручку, и Ким обратила внимание на легкую дрожь ее руки, которую прежде не замечала.

Инспектор вышла на улицу, но телефон уже прекратил звонить. И зазвонил снова еще до того, как она вынула его из кармана.

Звонил Брайант, который сейчас должен был быть на раскопках.

Он не стал слушать, что скажет ему Ким.

– Командир, вы нужны здесь. Кажется, мы нашли еще одно тело.

Глава 36

С минуту Трейси сидела неподвижно, а потом на ее лице появилось выражение смятения.

Черт возьми – она совсем не хочет слышать имя Джемаймы Лёве. Никогда в жизни.

Фрост попыталась убедить себя, что небольшая дрожь в ногах связана с тем, что она очень устала. День действительно выдался тяжелым. Моталась по всей Черной Стране, чтобы собрать материал для статьи о жестоком нападении на пожилую женщину в Билстоне…

Сейчас ей больше всего хотелось сбросить свои шпильки и босиком добежать до машины, в которой она почувствует себя в безопасности. Но, естественно, она этого не сделает. Она носит эти пятидюймовые шпильки с того самого момента, как получила свою первую работу по субботам и смогла купить на рынке первую пару по дешевке. И когда она их надела, ее жизнь изменилась. Да, люди все еще показывали на нее пальцем и смеялись, думая, что она выбрала себе обувь слишком высокую, чтобы на ней можно было научиться ходить. Ну и пусть. Зато никто больше не называл ее паралитиком.

Одно воспоминание об этой кличке заставило ее щеки покраснеть, и ее всю охватило волнение.

Вовсе не важно, насколько вы хотите избавиться от своего прошлого, потому что всегда остаются воспоминания, которые просто отказываются исчезать. А с этими воспоминаниями приходят эмоции, как будто все произошло только вчера.

Неожиданно Трейси стало трудно дышать. Помещение у нее перед глазами закружилось. К горлу подступила тошнота. Только не сейчас, умоляла она про себя. Пожалуйста, только не сейчас…

Журналистка попыталась успокоиться и подавить панику. Вспомнить, чему ее учили. Прежде всего надо вернуть себе контроль над дыханием… Но у нее уже началось сильное сердцебиение. Почувствовав приступ головокружения, Трейси прикрыла глаза.

– Ну пожалуйста, не надо. Не надо, – шептала она пересохшими губами.

Впервые такое случилось с ней, когда Трейси было семь лет. Мать подумала, что у нее сердечный приступ, и вызвала «Скорую». Диагноз «паническая атака»[54] совсем не соответствовал тяжести симптомов. Это потом уже она прочитала, что это была защитная реакция ее организма на выброс адреналина в кровь, но сейчас, черт побери, ей совсем не кажется, что ее тело пытается ее защитить.

Это пройдет, сейчас пройдет, уговаривала она себя. Через несколько минут симптомы достигнут своего пика. Но почувствовав, как на лбу у нее выступил пот, а в животе зашевелилась рвотная масса, Трейси поняла, как долго будут тянуться эти несколько минут.

Пальцами обеих рук она вцепилась в ремень своей сумки. Кончики их побелели, но журналистка никак не могла их разжать.

– С вами всё в порядке, милочка? – спросила ее женщина, которая раньше бросала на нее осуждающие взгляды.

Трейси попыталась улыбнуться и кивнуть, но почувствовала, что на лице у нее сейчас может появиться только кривая гримаса.

Она ощутила, как женщина опустилась на соседний стул, но звезды, сыпавшиеся у нее из глаз, казалось, угрожали самому ее существованию.

– Спокойнее, милочка, – сказала женщина, разжимая ее пальцы. – Возьмись за меня и дави так, как тебе только захочется.

Трейси сделала то, что ей велели, потому что спорить она была не в состоянии.

Фрост сдавила руками пальцы женщины, повторяя про себя снова и снова, что не умрет. Что будет продолжать дышать. И что ее сердце не разорвется у нее в груди.

– Давай, милочка, – сказала женщина. – Я все выдержу.

Трейси надавила еще сильнее – и почувствовала, как судорога уходит из ее пальцев. Бесконтрольная дрожь в ногах постепенно стихла. Звезды в глазах спрятались где-то в затылке. Тело казалось измученным и потрепанным.

– Теперь все хорошо, милочка? – поинтересовалась женщина.

Трейси благодарно кивнула. Несколько человек смотрели в их сторону, но теперь журналистка взяла ситуацию под контроль.

– Спасибо вам, – поблагодарила она и в последний раз сжала руку женщины.

– Обращайся, ежели чего. И береги себя. – Та встала и потянулась за своей хозяйственной сумкой.

Фрост кивнула и еще раз поблагодарила ее.

И только когда женщина ушла, она позволила себе заплакать. Такие приступы всегда сопровождались всплеском эмоций и физическим истощением. У нее, наверное, есть не больше двадцати минут, чтобы добраться до дома, прежде чем она свалится от усталости.

Сейчас ее состояние было таким же унизительным, как и тогда, в далеком детстве. И если она повернется, то наверняка увидит за спиной группу мальчиков и девочек, которые задразнят ее, когда она будет проходить мимо.

В школе у нее было много обидных кличек, но «паралитик» была у ее мучителей самой любимой.

«Разная длина ног» или «неравенство длины ног» – широко используемые ныне термины. Милые словосочетания, но не те, которые дети готовы выкрикивать, когда они указывают на тебя пальцами и дразнятся.

У Трейси ноги были разными по длине из-за того, что бедренная кость ее левой ноги была короче, чем правой. Из-за этого у нее был наклонный таз, что вызывало частые боли в спине.

Она перепробовала все уродливые ботинки и пяточные подъемы, но тщетно. Ничего не работало. Просто она стала чувствовать себя еще более неуклюжей и уродливой.

Именно поэтому она и носит сейчас шпильки.

Трейси глубоко вздохнула и протянула руку к сумке. Когда она встала, ее ноги на мгновение подкосились, но, глубоко вздохнув пару раз, журналистка была готова идти.

Усталость наливала свинцом ее веки и говорила о том, что ее время уже закончилось. Так что ей придется изыскать резервы, чтобы продержаться еще немного.

Ей надо привести в порядок свои мысли. Ноги никак не были связаны с этим приступом паники.

Всему виной было имя Джемаймы Лёве.

Глава 37

Остановившись перед воротами, которые отделяли «Вестерли» от остальной цивилизации, Ким задумалась, сколько времени пройдет до того момента, как они будут осаждены репортерами и отрядом протестующих с плакатами.

Сейчас пресса знала, что неопознанное тело было найдено на «участке сельскохозяйственной земли, граничащем с Уолл-Хит». Но подробности пока удавалось скрыть. С появлением оборудования и специалистов у них практически не оставалось времени до того момента, как они выплывут наружу.

Ворота начали свое неторопливое движение. Камера наружного наблюдения сообщила о ее прибытии.

На покрытой гравием парковке стояли три машины, которые инспектор не узнала.

Когда она припарковалась, Брайант ждал ее возле сборной конструкции лаборатории.

Ким в полной мере почувствовала на себе жар вечернего солнца, когда слезла с мотоцикла и выключила двигатель. Пока она ехала, ее обдувал легкий ветерок, а о том, что температура поднялась до двадцати пяти – тридцати градусов, рассказало ей отсутствие пиджака на Брайанте и до локтей закатанные рукава его рубашки.

– Они все проверили дважды, – доложил сержант, как только она сняла шлем. – Но они сами все тебе объяснят, когда мы доберемся до места.

– А где это?

– Самая дальняя точка. Практически в противоположном конце от того места, где нашли Джемайму, – рассказывал Брайант, приноравливаясь к ее шагам, пока она спускалась по холму.

– Китсу позвонил? – спросила инспектор.

Сержант утвердительно кивнул.

А она, в свою очередь, позвонила Вуди, так что специалисты и того, и другого должны уже выехать.

Ким взглянула в том направлении, куда указывал сержант, и пришла в смятение от увиденного.

– Боже, что это там за цирк?

Хотя до места было еще далеко, Стоун насчитала девять или десять человек, которые стояли там кружком, включая профессора Райта и Дэниела Бэйта.

– Осторожно, не наступи на Шер[55], – предупредил Брайант, сворачивая немного влево. Ким на ходу бросила взгляд на тело. Сходство с настоящей Шер ограничивалось только длинными черными волосами. Тело было раздутым, воскообразным, и по его поверхности ползали многочисленные черви.

– Черт бы ее побрал… это место…

Инспектор покачала головой и направилась в самую середину группы мужчин.

– Так, ребята. И что у нас здесь происходит? – спросила она, подходя к стоящему там механизму. Ким почувствовала отчаяние Брайанта, но не видела смысла в долгих представлениях. Тот, у кого есть информация, должен сам подать голос.

Мужчина, одетый в темно-синий комбинезон, сделал шаг вперед и протянул ей руку для приветствия:

– Гарри Аткинс, археолог из Университета Астона.

– Рада знакомству, Гарри, – ответила Ким, быстро улыбнувшись. – И что вы можете мне рассказать?

Если ее бесцеремонность его удивила, то он этого ничем не показал.

– Если вы посмотрите вот сюда… – начал археолог, возвращаясь к своей машине. Ким раньше уже видела радары для поисков под землей, но этот был скорее похож на газонокосилку. – Эта машина…

– Гарри, мне не нужно объяснять, как она работает. – Поняв, насколько неучтиво это звучит и вспомнив наставления Вуди, Ким решила улыбнуться. – Хотя в любом случае спасибо.

Она знала, что в машине используются радиоволны, которые проникают в землю, отражаются от препятствия, а потом записываются.

Та картинка, которую Гарри собирался ей показать, и была результатом этих отраженных сигналов.

– Апекс гипербол свидетельствует о том, что прямо под нами находится какая-то масса. – Мужчина указал на землю под ногами профессора Райта. – В ней от двух до четырех футов в длину.

Ким вдруг захотелось сказать профессору, чтобы он отошел в сторону, но она сдержалась. Если там кто-то и был, то ему уже все равно.

Она ждала продолжения, но Гарри пожал плечами. Стоун сама просила его быть покороче – и получила то, что хотела.

– Здесь неизбежно появятся репортеры и команды телевизионщиков. – Детектив сделала два шага в сторону профессора. – Мы сейчас установим КПП в начале подъездной дороги, чтобы отсечь транспорт, но людей расстояние в четверть мили не остановит.

Ким быстро осмотрела присутствовавших, которые стояли вокруг, и нахмурилась.

– Этот консультант по безопасности все еще здесь? – спросила она.

– Пытается вновь оценить риски для Даррена. Мертвецы и полуживые трупы иногда меняют условия контракта твоих сотрудников, – пояснил сержант.

– Ладно, но долго ему здесь задерживаться ни к чему. Более того… – Тут Стоун отступила на несколько шагов. – Парни, минуточку внимания! – крикнула она громким голосом. – Мы должны очистить территорию, оставив здесь только необходимых сотрудников. А это значит – полицейских и Гарри. Вы можете остаться вместе с вашим оборудованием?

Гарри утвердительно кивнул.

– Все остальные, прошу вас, вернитесь назад в офис…

– Я здесь нужен, инспектор? – спросил Дэниел Бэйт.

– Я бы сказала «потенциально нужен», Дэниел, – ответила Ким, подумав. – Кев, найди что-то, чем мы сможем огородить Шер. Я не хочу, чтобы кто-то на нее свалился.

– Понял, босс, – ответил Доусон и исчез.

Брайант, который стоял слева от нее, негромко покашлял:

– Вы правильно стали отсылать отсюда лишних людей, командир, потому что все на этой площадке не уместятся.

Инспектор повернулась и посмотрела в том же направлении, в котором смотрел сержант.

Черт, теперь она понимает, что он хотел сказать.

Глава 38

Во главе первой группы двигалась женщина, чей рост в какие-то жалкие пять футов и четыре дюйма ни в коем случае не делал ее менее уверенной в себе. Четверо более высоких мужчин пытались поспеть за ней, пока она неслась в сторону Ким.

– Боже, только не это, – произнес Брайант за спиной у Стоун.

– Дьявол, именно это, – сказала инспектор и двинулась навстречу судебному археологу.

На женщине были серые джинсы, простая черная футболка и ботинки «Доктор Мартенс»[56].

– Доктор Эй, рада вас видеть, – произнесла Ким. Все обращались к женщине, как к доктору Эй. Родом она была из Македонии, и ее настоящее имя было длинным и сложнопроизносимым. Так что она сама сократила его.

– Dobra vecher[57], инспектор.

Короткий кивок и улыбка сказали Ким, что это какой-то вариант приветствия.

– Что у нас здесь? – спросила женщина, оглядывая окружающих.

Пока Гарри объяснял суть своей находки, доктор Эй достала из кармана простую эластичную ленту и завязала свои мелированные волосы в тугой конский хвост.

– Командир, прошу разрешения заняться другими делами, – сказал Брайант, который стоял рядом с Ким. – Мало кто из нас, простых смертных, сможет выдержать тебя и ее одновременно.

– В разрешении отказано, – ответила ему Стоун.

У многих людей возникали проблемы при общении с этим судебным специалистом. У Ким их не было. Однажды она встретилась с доктором Эй за пределами места преступления – и нашла ее очаровательной и искрометной женщиной, обладающей хулиганским чувством юмора.

Доктор Эй со знанием дела рассматривала то, что Гарри показывал ей на экране.

В это время появилась вторая группа специалистов, возглавляемая Китсом. В этой группе Ким заметила двух технарей, которых уже снимали с этого объекта и переводили в Дигбет. Она слышала, что их поиски там привели к задержанию двух подозреваемых и к получению серьезной информации о третьем.

Члены двух групп поздоровались и перемешались друг с другом, так что через несколько минут Ким уже не знала, кто из них кто. За своими людьми она следила сама.

Доусон нашел желтые знаки с надписью «влажный пол», которыми огородил местонахождение Шер. Брайант в сторонке о чем-то болтал с Дэниелом Бэйтом.

– Нет, не так! – крикнула доктор Эй одному из членов своей команды, который стал наносить краску на траву. – Я покажу.

Она сделала несколько шагов в его направлении и, переговорив с мужчиной приглушенным голосом, стала осторожно двигать баллончиком с краской вперед-назад, постепенно удлинняя линию с каждым движением. Потом вернула баллончик, и мужчина последовал ее примеру.

– Отлично, – сказала женщина, похлопав его по спине.

Было видно, как мужчина расцвел после этого комплимента.

Доктор Эй улыбнулась ему в ответ.

– И вам здравствуйте, Китингс, – произнесла она, прежде чем отвернуться и объяснить своему второму ассистенту, какое оборудование ей может потребоваться.

Ким заметила, как напряглись челюсти патологоанатома.

Взяв в руки лопату, доктор Эй осмотрела всех присутствовавших.

– Прошу всех покинуть территорию.

– Доктор Эй, через два часа солнце зайдет. – Китс вышел вперед. – Вам не хватит времени, чтобы…

– Благодарю, Китингс, за напоминание о том, что скоро, как это ни удивительно, стемнеет.

Китс покачал головой и отошел в сторону.

– Доктор Эй, его зовут Китс, – прошептала Ким, наклоняясь к женщине.

Женщина с улыбкой повернулась к ней.

– Естественно, и я это знаю.

Инспектор закашлялась и отвернулась.

– Доктор Эй, – продолжал настаивать Китс. – Вам не хватит времени завершить все при дневном освещении.

– Тогда привезите сюда электрогенератор, – женщина утвердительно кивнула. – И пошевеливайтесь. Если там зарыта леди, то она покинет землю сегодня же ночью.

Вот за это доктор Эй и нравилась Ким.

Глава 39

Ким наклонилась к заднему сиденью машины и отстегнула ремень безопасности, которым был пристегнут Барни. Он оставался на своем месте, пока она пристегивала поводок к его ошейнику. И только когда хозяйка сказала «вперед», собака выпрыгнула на землю.

Пес повернулся, сел и подождал, пока она закроет машину.

Брайант сомневался, что Китса и доктора Эй можно оставить одних. Но Ким была уверена в их профессионализме. А если что-то там и случится, то на месте оставался Доусон, который немедленно сообщит ей об этом.

Сейчас же ей надо немного подумать и слегка проветрить мозги. Смысла во всем случившемся в «Вестерли», по мнению Ким, было очень мало. Она никак не могла избавиться от двойственного желания: с одной стороны, ей хотелось, чтобы судебные эксперты нашли там что-то или кого-то, что помогло бы ей найти преступника, а с другой стороны, она молилась, чтобы никто больше не испытывал того, что пришлось испытать Джемайме Лёве. Если ей, Ким, сообщат, что в земле действительно находится тело, то она немедленно вернется и уже никуда не уедет до тех пор, пока его не извлекут.

А тут еще этот Боб… Заключив сделку с дьяволом, Ким лишила себя права выбора – заниматься или не заниматься этим преступлением. Так что теперь ее занимали две тайны.

Клент-Хиллз было идеальным местом для того, чтобы прочистить мозги. В Книге судного дня[58] эту местность называли Клинтер – холмы здесь поднимались на тысячу футов и обеспечивали круговой обзор местности.

Сегодня они вышли на вечернюю прогулку чуть раньше, чем обычно. Солнце еще не успело зайти, а обычно они гуляли уже в темноте.

Барни не любил чужих людей и, уж конечно, не привечал чужих собак.

Ким часто думала, что же такое случилось с ним в щенячьем возрасте, что превратило его в существо с таким трудным характером. А он, думала она, то же самое думает о ней.

Совсем недавно Стоун нашла небольшую рощицу у южного основания холма. Большинство людей, выгуливавших собак, направлялись на вершину, чтобы полюбоваться заходящим солнцем, которое погружало Черную Страну в жаркую и влажную ночь.

Ким направилась в сторону заросшей тропинки, по которой когда-то гуляли одинокие путешественники и которую сейчас перегородили новой изгородью, чтобы закрыть проход на опасную территорию. Для них с Барни это место было просто идеальным.

– Подумать только… и вы здесь, – произнес глубокий и слегка игривый голос у Ким за спиной.

Она застонала про себя и повернулась, чтобы увидеть, как ей улыбается Дэниел Бэйт.

– И что вы здесь делаете? – поинтересовалась инспектор.

– Строю замок из песка, – с сарказмом ответил мужчина, глядя вниз, на Лолу.

Весь напрягшись, Барни оглядывал собаку. Короткая борьба взглядов закончилась тем, что Лола опустила глаза.

Инстинктивно рука Ким протянулась к покорившемуся животному. Лола ткнулась носом в ее ладонь и завиляла хвостом.

Дэниел протянул руку к Барни.

– Не советую, – предостерегла его Ким. – Он этого не любит.

Барни ненавидел, когда к нему приближались чужаки, и выражал свое недовольство рычанием. Обычно.

А сейчас, хотя пес и не стал тыкаться носом в ладонь, как Лола, он стоически перенес прикосновение чужой руки, и Ким даже была готова поклясться, что его хвост сдвинулся с мертвой точки.

– М-м-м… кажется, что здесь вы пытаетесь выдать желаемое за действительность, Ким.

Детектив сожалела, что не может вновь выстроить между ними стену из «детектива-инспектора», но вне места преступления у нее не было никаких легальных способов повлиять на него. Да если б и были, это послужило бы ей слабым утешением.

– Значит, с того момента, как мы встречались с вами в последний раз, вы завели себе собаку? – спросил Бэйт.

Она должна была предвидеть, что шутка про золотую рыбку не может длиться вечно.

– Ну да. Говорят, что собаки помогают научиться общению. – Инспектор приподняла одну бровь.

Дэниел громко рассмеялся, и в его зеленых глазах появились искорки.

– Видно, что вам это пошло на пользу, – сказал он.

Черт побери, Ким вдруг вспомнила, что он был одним из немногих людей, которые могли определить, когда она шутит.

Они оба замолчали. Тишина была такой напряженной, что Стоун решила ее нарушить.

– Так что вы здесь делаете, Дэниел? – повторила она свой вопрос.

– Выгуливаю собаку. – Он смело встретился с ней взглядом и, в отличие от своей собаки, не отвел глаз.

– А почему именно здесь? – поинтересовалась Ким.

– Потому что здесь красиво. – Бэйт оглянулся вокруг. – Подумалось, что собаке может здесь понравиться.

– Желаемое за действительность? – уточнила Ким.

Дэниел пожал плечами и возобновил прогулку. Но Стоун не была готова так легко отстать от него.

– Именно в это время и в этом месте?

– Простое совпадение, – ухмыльнулся мужчина.

Ага, и у этого совпадения есть имя – Брайант. Однажды она позволила сержанту увязаться за ней на ночную прогулку, но больше этого, черт возьми, не повторится.

– Здесь действительно прекрасный вид с вершины. – Ким кивнула головой на хорошо вытоптанную тропинку.

Бэйт проследил за мужчиной с двумя доберманами, который шел именно в этом направлении.

– Кажется, сегодня там будет тесновато… Пойду-ка я вот сюда.

Теперь Ким оставалось только вернуть Барни в машину и отвезти его или домой, или в парк рядом с домом.

Минуточку, а почему она вообще подумала об этом? Это ее место, а не Дэниела. Он живет в Данди и ничем не угрожает ее благополучию. Ким дернула Барни за поводок и прошла мимо замешкавшегося Бэйта и его собаки.

– И как идет расследование? – спросил Дэниел, пристраиваясь к ней.

– Медленно, – ответила инспектор.

– Уже есть подозреваемые?

– Возможно.

– Послушайте, Ким, я уверен, что мы можем говорить о работе без этих стычек. Вы можете спросить меня о моей.

– Когда вы должны на нее вернуться? – пошутила Ким.

– Вполне предсказуемо, даже для вас. – Бэйт усмехнулся. – Но, отвечая на ваш вопрос: я должен был вернуться в этот уикенд. На начало следующей недели у меня назначены две лекции.

– Тогда зачем вы вообще сюда приехали? – настаивала Стоун. Коль уж ей от него не избавиться, то работа – это наиболее безопасная тема.

– Профессор прислал нам письмо, в котором спрашивал о времени разложения тела в песчаном грунте.

– И вы не могли ответить по электронной почте?

– Лучше было приехать. – Бэйт пожал плечами. – Я чувствую, что меня что-то привлекает в Черной Стране. В ней есть что-то темное и унылое, что заставляет меня возвращаться сюда вновь и вновь.

– Ага. Это называется смог и сажа, – резко ответила Ким.

– Но вы ведь понимаете, сколь много вам приходится платить, да? – спросил Бэйт, нагибаясь, чтобы пройти под тучей мошкары.

– Платить за что? – Инспектор за поводок оттащила Барни от насекомых.

– За то, что я вам нравлюсь.

– Ха, опять желаемое, – сказала женщина, а потом посмотрела на Бэйта с ошеломленным выражением на лице. – Вы что, действительно думаете, что все, кому вы не нравитесь, мечтают попасть к вам в койку?

Бэйт приподнял бровь.

– Просто хочу предупредить вас, – продолжила Ким, – что Доусон от вас тоже не в восторге.

– Черт побери, а я на него тоже здорово рассчитывал. – Бэйт прищелкнул пальцами.

Инспектор улыбнулась – чувство юмора у них было одинаковым.

– Вы сейчас ведете себя как задира на детской площадке, – заметил Бэйт.

– Послушайте-ка…

– Успокойтесь. Я сейчас объясню. Просто все выглядит так, как будто вы изо всех сил стараетесь убедить окружающих, что презираете меня, хотя в первую очередь вам надо убедить в этом саму себя.

– Я вас умоляю. – Ким закатила глаза. – Мне жаль, если я дала вам повод думать, что готова дергать вас за косички или прятать ваши каштаны[59], но здесь вы глубоко ошибаетесь.

– Вы так думаете?

– Неужели вы действительно не можете понять, что не привлекаете меня? Скажу больше – я считаю вас надоедливым и надменным.

Ким удивилась, когда Дэниел запрокинул голову и рассмеялся.

– Надменным? И вы смеете называть меня надменным?

Ким остановилась, и он остановился вместе с ней. Пора раз и навсегда поставить все точки над i.

– Дэниел, я уважаю вас как своего коллегу. Я знаю, что вы человек, преданный своему делу и страстно им увлечены…

– Благодарю вас, но CV[60] у меня уже есть. Я просто хочу, чтобы вы наконец признались, что между нами проскочила искра.

– Между нами нет даже тлеющих угольков, доктор Бэйт.

Он сделал шаг в ее сторону. В его глазах светился вызов.

– Хотите проверить и убедиться сами?

Нет, ей, черт побери, это совсем неинтересно.

– Если вы сделаете еще один шаг, Дэниел…

В этот момент их телефоны синхронно зазвонили.

Глава 40

Через десять минут Ким уже была в «Вестерли».

Она припарковала «Гольф» в верхней части площадки, где велись раскопки, и убедилась, что стекла опущены и собаке есть чем дышать.

Дэниел отстал от нее мили на три.

В нижней части площадки светили четыре прожектора, которые показывали Ким, куда ей идти, хотя где-то между ней и прожекторами все еще лежала Шер. Стойки с надписью «влажный пол», расположенные в стратегических точках, не светились в темноте.

На полпути ее встретил Доусон.

– Сейчас они очищают тело, – доложил он безо всяких приветствий.

Кевин уже успел сообщить по телефону, что на глубине менее трех футов были обнаружены остатки одежды.

– И что говорит доктор Эй? – поинтересовалась детектив.

– Не знаю. Половина из того, что она говорит, остается для меня загадкой. Мне кажется, что она просто ругается на нескольких языках.

Инспектор подошла к тому, что, как она теперь знала, было могилой. Судебный археолог стояла на коленях на глубине около двух футов и держала в руках мягкую кисточку. Один из ее помощников убирал землю с помощью небольшого совка. Справа двое ассистентов просеивали уже вынутую землю.

Китс, с двумя своими помощниками, внимательно наблюдал за процессом. Гарри нигде не было видно, но Ким знала, что он обязательно вернется. Ему еще надо проверить оставшуюся территорию.

– Доктор, – сказала Стоун вместо приветствия, – что у нас там?

– Инспектор, вы, как всегда, вовремя, – ответила археолог, не поднимая головы.

Ким почувствовала на себе жару, которая исходила от четырех прожекторов.

Наклонившись, она услышала звук шагов и голос Дэниела, который говорил с Доусоном.

– Мужчина или женщина? – спросил он.

– Пока не знаю. – Кевин сам сгорал от нетерпения. – Сами спросите у этого Розеттского камня[61].

Заглянув в раскоп, Ким увидела лоскут небесно-голубой материи. Она подумала, что это может быть кусок какой-нибудь футболки.

– Это левая нога, – указала доктор Эй черенком кисточки.

Ким нахмурилась и присмотрелась. Ей показалось, что перед ней только земля.

– На ней все еще есть кожа? – спросила Стоун.

– Питер занимается головой, – кивнула доктор Эй, – а я занята тем, что пытаюсь определить пол. Женская матка разлагается в последнюю очередь.

Где-то Ким это уже слышала.

Она знала, что небальзамированному телу, погруженному на глубину шести футов в обыкновенную почву, понадобится от восьми до двенадцати лет, чтобы превратиться в скелет, в то время как тело, лежащее на воздухе, может превратиться в скелет в течение нескольких дней.

– И каков?.. – спросила Ким.

Доктор Эй посмотрела на инспектора. На ее лице Стоун заметила несколько пятен грязи.

– Ее рост где-то пять футов пять дюймов, – ответила доктор.

Ким сообразила, что должна четче формулировать свои вопросы.

– Простите, я имела в виду…

– Я все знаю, инспектор. – Доктор Эй криво улыбнулась.

У каждого свои методы справляться с ужасами, которые поджидают на месте преступления, и не важно, совершено оно только что или давным-давно.

– Как вы знаете, – продолжила археолог, – множество факторов может затормозить разложение: низкая температура, отсутствие притока воздуха, отсутствие живых форм жизни, испарения и влажность. Я могу продолжать еще долго. – Тут она повернулась к Ким. – А вы знаете, что в Индии тело без гроба превращается в скелет в течение года?

Стоун отрицательно покачала головой, и доктор Эй вернулась к телу.

Ким встретилась глазами с Китсом и поняла, что они думают об одном и том же. Оба они участвовали в Крествудском расследовании, и им приходилось стоять друг напротив друга над несколькими неглубокими могилами. Но это была их работа, которую они сами выбрали. Ким не отвела глаз. Она все поняла. Патологоанатом кивнул и отвернулся.

– Вот оно, – произнесли в унисон доктор Эй и Питер. «Сколько же они работают вместе?» – подумала Ким.

Услышав это двойное восклицание, все придвинулись к краю раскопа.

– Это действительно женщина, – сообщила доктор Эй.

Ким видела хлопковую ткань с цветочным рисунком, которая скрывала нижнюю часть тела, но решила, что это не основная причина вывода археолога.

Инспектор перевела взгляд на самую высокую часть раскопа, где Питер продолжал очищать землю.

Ким ничего не надо было говорить, потому что она все видела сама.

Лицо женщины было полностью изуродовано.

Глава 41

Мумочка, а ты помнишь, как я отказалась принимать лекарство? Я не понимала, для чего мне принимать таблетки, но ты настаивала на этом каждый день. Хотя я нормально себя чувствовала.

И однажды я сказала тебе, что больше не хочу принимать таблетки, что они странно на меня действуют. И отказалась их запивать, так что воду ты убрала.

А потом ты засунула таблетку в мой сухой рот, но я не могла ее проглотить. Ты закинула мне голову назад и гладила по горлу до тех пор, пока таблетка медленно, но верно не спустилась по нему вниз, как футбольный мяч, протискивающийся через соломинку.

Ты вытерла мои слезы и подтерла сопли, а потом вернула мне воду.

Больше я никогда не жаловалась.

И каждый день принимала таблетки.

Глава 42

– Итак, начну я, – сказала Ким, когда все уселись. – Как вы все знаете, сегодня рано утром на территории «Вестерли» было обнаружено еще одно тело. Оно оказалось женским, и в два часа утра его извлекли на свет божий…

Картина все еще стояла у нее перед глазами и будет преследовать ее еще много дней. Брайанта и Доусона она отправила домой около часа ночи, а сама оставалась около могилы до тех пор, пока жертву не вынули из нее – медленно и очень осторожно. Никогда раньше ей не доводилось видеть тело на таких разных стадиях разложения. В некоторых местах торчали чистые белые кости, тогда как другие были все еще полностью покрыты плотью. Вид тела напомнил инспектору тушу животного, которой уже успели полакомиться хищники.

Вокруг установилась гробовая тишина, когда доктор Эй и двое ее коллег осторожно поместили тело в ожидавший его мешок.

– Spij mirno, draga moja[62], – прошептала доктор Эй, отошла в сторону и кивнула Китсу.

Ким не была уверена, что поняла, что сказала археолог, но по интонации это напоминало какие-то ласковые слова или слова прощания.

– Теперь она наша, – сказал Китс, сглотнув пару раз. На этом передача тела закончилась.

Все подождали, пока застегнут молнию на мешке и положат его на носилки, и только после этого разошлись. Это не было похоронами или заупокойной службой. Но все вместе, под светом прожекторов, окруженные непроницаемой темнотой ночи, они выказали жертве свое уважение. Это было самое меньшее, что они могли сделать.

Ким глубоко вдохнула воздух и продолжила:

– У нас нет никакой информации, кроме той, что убитую явно били по лицу.

Это рассеяло все возможные сомнения в том, что они ищут одного и того же убийцу.

– Итак, как это влияет на шкалу времени? Такое впечатление, что эта леди первая…

– Будем на это надеяться, – вмешался Брайант, и инспектор с ним согласилась.

Гарри и его команда вернутся в «Вестерли» этим утром и еще раз обследуют всю территорию. Стоун тайно молилась, чтобы там не оказалось новых трупов.

– Мы не знаем точно, сколько времени жертва провела в земле, но уже сейчас ясно, что мы говорим о годах. Вопрос – почему он ждал так долго, а на этой неделе так заторопился?

Все молчали.

– Ну же, господа, думайте, – приказала Ким.

– Что-то с ним произошло, – предположил Доусон.

– Не думаю, – сказала инспектор, подумав. – Он слишком хорошо организован, чтобы повестись на какое-то случайное событие. В обоих случаях на этой неделе ему хватило ума захватить с собой то, чем он их избивал. Возможно, какой-то камень, – пояснила она свою мысль.

– До этого он был по каким-то причинам недееспособным, – предложил свою версию Брайант.

– Возможно, но думаю, что причина не в этом. – Ким обдумала и это предложение.

В комнате повисла тишина, и три пары глаз уставились в поисках ответа на белую доску.

– Ну давайте же, ребята… Он организован, методичен и следует какому-то ритуалу, – подсказала инспектор. Она чувствовала себя родителем, который проверяет домашнюю работу у своего ребенка. – Так что же ему необходимо в первую очередь?

– Порядок, – ответила Стейси, глядя на свой идеально прибранный стол.

– Ну же… – не отставала Ким, кивая.

– Он не мог трогать Исобел до Джемаймы. И в его действиях есть четкий порядок? – спросила Стейси.

– Бинго, – заключила Ким. – И приз вручается Стейс. Наша первая жертва была убита несколько лет назад, а вторая жертва, Джемайма, вернулась в страну всего несколько недель назад. Она работала с лошадьми в Дубае. И сразу же за ней последовала Исобел. Как будто убийца дожидался Джемайму, чтобы продолжить.

Детектив видела, что полностью овладела аудиторией.

– А это значит, что все эти женщины были выбраны по какой-то причине. Что-то их связывает. Но связать найденное сегодня тело с другими жертвами будет сложновато, так что нам придется сконцентрироваться на первых двух.

И, основываясь на своей логике о прошлом, настоящем и будущем, Ким точно знала, с чего надо начать.

– Мы знаем, что Джемайма и Исобел в последнее время не встречались, так что речь о настоящем не идет. Мы знаем, что Джемайма не планировала ничего предосудительного на будущее, так что нам остается только одно направление.

– Я начну с отдаленного прошлого Джемаймы и буду продвигаться к настоящему времени, – предложила Стейси. – Пока я так и не выяснила ни адреса Исобел, ни ее места работы, но буду продолжать поиски.

Ким согласно кивнула. Ей определенно хочется поговорить с мужем Исобел.

Она повернулась к Доусону, который предвосхитил ее приказ.

– Я опять занимаюсь «потеряшками», – сказал он со знанием дела.

– Да, но только пару часов. А потом я хочу, чтобы ты вернулся в «Вестерли». К тому времени вернутся судебные эксперты и займутся поиском вещественных доказательств. Мне надо, чтобы ты был там, когда они что-нибудь отыщут… – Ким помолчала. – И, знаешь, Кев, можешь совать свой нос куда тебе захочется. Я хочу быть уверена, что мы знаем все, что необходимо знать, о людях, которые там работают.

– Понял, босс. – Лицо сержанта просветлело.

– Мы с Брайантом скоро отправимся к Китсу. Так что, если узнаем что-то полезное, немедленно сообщим.

Доусон кивнул и оттянул ворот рубашки.

Инспектор уже успела открыть крохотное окно в шесть тридцать утра, когда они приехали в участок, но никакого ветерка не ощущалось. И хуже всего было то, что единственный радиатор под окном продолжал греть комнату. А в день, когда обещают температуру под тридцать, это не самый приятный вариант. Регулятор температуры был отломан, а выключить обогрев глобально было невозможно, потому что офисы в северной части здания напоминали место для охлажденных товаров в супермаркете независимо от сезона.

В углу стоял вентилятор на высокой подставке, но его хватало только на то, чтобы пошелестеть бумагами на столе у Доусона.

– Стейс, что по телефону Исобел?

– Игрушка с контрактом «плати и пользуйся» была куплена в супермаркете «Асда» в Брирли-Хилл. Телефон не регистрировали и купили за наличные. Так что ее молодой человек не очень помог нам с этим номером. Я уже разослала электронные письма провайдерам, но вы все помните, что из этого получилось в последний раз.

Да, Ким это очень хорошо помнила. Были похищены две маленькие девочки, и единственной нитью к ним были несколько номеров мобильных телефонов. А провайдеры тогда просто рассмеялись им в лицо[63].

– Босс, а мы что, полностью исключаем, что убийцей может быть женщина? – подал голос Доусон.

– А он прав, командир, – Брайант согласился с сержантом, прежде чем Ким смогла ответить. – Никакого сексуального насилия, наркотик, который применяется для того, чтобы сделать жертву покладистее… Это вполне может быть сильная женщина.

Ким хотела было возразить, но передумала. Ее внутренний голос с этим не соглашался, но, судя по вещественным доказательствам, полностью такую возможность исключать нельзя.

– Ладно, ребята. У нас есть еще кое-что. Новое дело, которым мы займемся.

– Потому что работы нам явно не хватает, – проворчал Доусон.

– Кев, а тебя никто не заставляет в этом участвовать, – резко ответила Ким, зная, что это сильно обидит сержанта.

– А мне уже нравится, когда много дел, – сказал Кевин с извиняющейся улыбкой.

Инспектор не стала улыбаться ему в ответ.

– Вы все помните мужчину, которого выловили из Фенс-Пул несколько лет назад?

– Пианиста? – уточнил Доусон.

Интересно, сколько еще прозвищ у этого несчастного, подумала Ким.

– Фу-у-у, Кев, – сделала ему замечание Стейси, и ее лицо исказила гримаса отвращения.

– Именно его, – подтвердила Ким. – Мы займемся этим делом. И, Кев, прежде чем ты скажешь хоть слово: да, это дело участка в Брирли-Хилл, но преступление так и не раскрыто.

– Да я вообще не собирался ничего говорить, босс, – ответил молодой человек, качая головой.

– Все мы догадываемся, что пальцы ему отрубили, чтобы затруднить опознание, но вчера я выяснила, что у него также вырезали пейсмейкер.

– У них есть серийные номера, – заметил Доусон, прищурив глаза; дело его заинтересовало.

– А не должны ли пациенты с пейсмейкерами принимать варфарин[64] и посещать врача каждые шесть месяцев? – уточнил Брайант.

– Второй приз сегодня вручается мужчине, который сидит справа от меня, – торжественно объявила Ким и посмотрела на Стейси, которая уже знала, что ей делать.

– Я начну обзванивать клиники и выясню, не стал ли кто-то пропускать регулярные проверки около трех лет назад.

– Спасибо, Стейс. Кев, ты ведь в любом случае будешь искать среди «потеряшек»…

– Понял, босс. Но у меня есть одна проблема.

– Говори, – разрешила инспектор, вставая из-за стола.

– Сегодня я единственный, кто не получил приз.

– А это, Кев, – она со значением посмотрела на сержанта, – должно тебя насторожить.

Глава 43

Мумочка, а ты помнишь ТОТ ДЕНЬ так, как помню его я?

В школу ты меня отправила на год позже. Я не ходила ни в ясли, ни в детский сад. Никакой возможности для детского ума познакомиться с другими детскими умами.

Элементарная ложь относительно даты моего рождения, и я осталась с тобой еще на целый год.

В то утро ты рыдала так, как будто твое сердце разрывалось надвое. Я тоже рыдала, хотя и не понимала, что не так.

Ты всхлипывала, причесывая мои волосы. Твои пальцы тряслись, когда ты разделила их на два одинаковых хвостика, которые торчали по обеим сторонам моей головы. Ты была груба со мной, как будто я была в чем-то виновата.

Ты приготовила мне завтрак и дала мне мои витамины, которые витаминами вовсе не были.

Помню свои носки. Они доходили мне до колен, а по верхней кромке шел узор из розовых бабочек. Мне они не нравились, но сказать об этом я не могла, потому что хорошо помнила платье без рукавов.

Пока мы шли, держась за руки, я все думала, как бы мне от них избавиться и свалить все на кого-то другого?

В классе мы обе тоже рыдали. Я плакала, потому что плакала ты, а ты – потому что я. Не помню, кто из нас остановился первым, когда учительница оторвала нас друг от друга.

Другие дети смотрели на это, смеялись и тыкали в меня пальцами. Я села в углу одна в надежде, что кто-то со мной заговорит, и молясь о том, чтобы никто не заговорил со мной.

Я была уверена, что, когда я расскажу тебе, как мне было плохо, ты никогда больше не приведешь меня сюда.

Моей наставницей назначили Луизу. Она была такая хорошенькая… Во время переменки эта шестилетка должна была показать мне школу. Она привела меня в туалет для девочек. Я не хотела писать у нее на глазах, но молоко, выпитое с хлопьями на завтрак, давило на мой мочевой пузырь.

Двери в кабинки были не во всю высоту дверного проема. Если согнуться, то можно было смотреть снизу, а если подпрыгнуть, то сверху.

Слушая чириканье Луизы насчет выбора еды, которую подают на ланч, я старалась пописать как можно быстрее.

Я выпрямилась и натянула трусики, не замечая того, что чириканье уже давно прекратилось и Луиза смотрит на меня через верхнюю кромку двери.

Она молчала, широко раскрыв глаза. Я сильно покраснела, хотя не понимала почему.

А узнала я об этом в тот же день.

Глава 44

Исобел изо всех сил цеплялась за серое. Оно появилось по краям черноты и расплывалось как клякса. Она знала, что серое пытается ее успокоить, хотя и не понимала, была ли это жизнь или смерть.

Да это ее больше и не волновало.

Все, кроме этой удушающей непроницаемой темноты, она готова была воспринять с облегчением.

Темнота забрала у нее все. Она украла ее мысли. В этой унылой мрачности находилось только ничто рядом с ничем.

Пошлите ей серое, предложите белое, покажите тоннель, который выведет ее наружу.

Время от времени наступление серого превращалось в едва заметное движение, заставляя Исобел задумываться, не выдумала ли она это тайное вторжение.

А по краям все расплывалось, будто ее сознание постепенно изнашивалось.

Темнота уже не казалась такой непроницаемой, но чем ближе она подступала, тем больше паники возникало в разных частях ее сознания, так что Исобел терпеливо ждала, что ждет ее впереди.

Глава 45

– Это ведь ты сказал ему, признавайся, – завелась Ким, как только они оказались одни в машине. – Распелся, как канарейка, о тех местах, где я могу бывать…

– Я мог – совершенно случайно – обмолвиться, – Брайант пожал плечами, – что ты прогуливаешь Барни в Кленте вечером по средам около девяти. И что ты паркуешься на нижней стоянке. Знаешь, так, совершенно вскользь.

Ким резко повернула налево, и сержант врезался в пассажирскую дверь[65].

– Брайант, ты хоть понимаешь, насколько сильно я ненавижу эти твои попытки вмешаться в мою частную жизнь?

– Ха, ты именно так себе это представляешь?

– А разве нет?

– Неа. Каждый раз, когда мы начинаем большое расследование, ты становишься сама не своя. Я знаю, что ты не любишь Дэниела Бэйта, поэтому подумал, что он – идеальная кандидатура, чтобы выпустить на него весь пар. Короче говоря, когда ты орешь на него, ты не орешь на всех нас.

Ким поняла, что это объяснение зрело у него очень долго.

– А если ты села за руль для того, чтобы наказать меня, считай, что это сработало и я больше так не буду, – добавил сержант, упираясь в торпедо машины.

Об этом она вовсе не думала, но надо будет запомнить на будущее.

– Что новенького с Исобел? – спросил Брайант, когда они проезжали мимо Рассел-Холла.

Он знал, что она уже успела проверить.

– Ничего особенного. Но деятельность мозга не прекращается.

– Угу…

– Что? – переспросила Ким.

– А ты когда-нибудь задумывалась над этим?

Вместо ответа инспектор стала ждать неизбежного продолжения.

– Ведь это похоже на то, что тебя похоронили заживо, нет? Я хочу сказать, что мозг все еще работает, но погружен во мрак, потому что твое тело не двигается и все ощущения как бы умерли. Как будто ты превратился в одну голову. Ты понимаешь, о чем я?

К сожалению, Ким его хорошо понимала. Она столкнулась с чем-то подобным во время одного из своих предыдущих расследований, когда познакомилась с девочкой, которую звали Люси[66]. Она не была в коме, но страдала от мускульной дистрофии, так что могла пользоваться всего несколькими пальцами на руке. При этом мозг ее работал идеально.

– Как будто все твое существо ограничено только головой, – продолжил Брайант, вздыхая.

– Ладно, Брайант, – сказала детектив. С нее достаточно. – Если хочешь о чем-то поразмышлять, то подумай лучше, почему в карманах у Боба были фунтовые монеты и лотерейный билет, потому что меня уже тошнит от этих мыслей, – призналась она, паркуя машину.

– Ага, ведь это теперь у нас в приоритете, – простонал сержант.

Инспектор уже не помнила, сколько раз за последние несколько дней они посещали больницу, но на этот раз их целью были не палаты.

– Почему одиннадцать фунтовых монет? – вслух размышляла она, пока они шли по коридору в сторону морга.

– Непростой вопрос, а? – спросил Брайант.

– Почему не десятки или пятерки? Почему только монеты?

– Честное слово, не знаю, – ответил сержант.

Ким всегда удивляло то, как разные люди определяют для себя те вещи, которые требуют размышлений. Брайант вообще никакого внимания не обратил на эту деталь, а она не могла думать ни о чем другом. С таким мизерным количеством вещественных доказательств все должно что-то обозначать.

– М-м-м-м, – промычала Стоун, нажимая кнопку звонка.

Когда она вошла, ее поприветствовали «белые халаты».

– Китс. Дэниел. Чем порадуете?

– Инспектор, – покачал головой патологоанатом, – если вы прекратите эту вашу светскую болтовню, то сможете сэкономить время для… Ни для чего, если сказать по правде.

Ким была рада, что чистая простыня закрывала жертву до плеч.

Всю ночь перед ее глазами стояла картинка с медленно разлагающимся лицом женщины. Раны, которые ей нанесли, были все еще хорошо видны.

– Сколько ударов по лицу было нанесено? – уточнила Стоун. Ей было все равно, кто из них двоих ответит на ее вопрос.

– Пока я насчитал семь, и все по левой стороне, – заявил Китс.

Ким знала, что он пытается донести до нее, что убийца, возможно, был левшой. А удары, скорее всего, наносились сверху, когда он сидел, оседлавши жертву.

– Рот? – продолжила Ким.

– Полон грязи, – кивнул Китс. – Скорее всего, она и послужила причиной смерти, но мы еще не закончили, так что я пока не готов подписаться под этим. Посмотрите, что у меня на столе.

Детектив подошла к столу в углу помещения. На его краю лежал пакет для вещественных доказательств. Она подняла его и повернула.

Это была заколка-«невидимка». На этот раз на ней не было разбитого сердца, но Ким заметила какой-то след на белом пластике в том месте, где что-то было отломано.

– Такая же, как у Джемаймы, – прошептала она.

– Интересное совпадение, а, инспектор? – подал голос Китс.

Стоун кивнула в знак согласия и положила пакет на стол. Интересное, но поможет оно не сильно. Заколки производились в массовых количествах и продавались в двух аптечных сетях и бог его знает в скольких супермаркетах.

Вернувшись к телу, Ким настойчиво спросила:

– И сколько же времени, по-вашему, она провела в земле?

Не важно, на какой стадии они находятся сейчас со своими исследованиями, ей нужна информация.

– Принимая во внимание сезонные и климатические изменения, количество воды в почве и ее кислотность, – от четырех до пяти лет.

– Судя по ее внешнему виду – гораздо дольше, – заметил Брайант.

– Тела разлагаются тем быстрее, чем ближе к поверхности земли они закопаны, – ответил Китс.

А их жертва была закопана на глубине лишь двух с половиной футов.

– Вы можете сообщить хоть что-нибудь, что поможет мне установить ее имя? – уточнила Ким. Сейчас это было для нее самым важным – как для профессионала, так и для человека.

Дэниел вышел вперед. Очки «Кларк Кент»[67] были для него своеобразной униформой, которая превращала его в серьезного и прилежного ученого. Куда-то исчезло игривое, дразнящее выражение лица, которое Ким наблюдала накануне.

– В течение всей жизни скелет человека проходит через ряд последовательных стадий, которые обычно называют: зародыш, младенец, ребенок, подросток, молодой человек и так далее. До двадцати одного года самым лучшим способом определения возраста являются зубы. Насколько я могу судить, наша жертва подпадает под определение «молодая», что обычно означает возраст между двадцатью и тридцатью пятью годами.

– А поточнее нельзя? – поинтересовалась инспектор. Ей надо было сообщить Доусону какие-то подробности, которые облегчили бы ему поиск среди «потеряшек». А такой возрастной разброс означал просто неподъемный массив информации. И это если речь идет только о тех женщинах, исчезновение которых было официально зарегистрировано.

– Я бы сказал, что женщине больше двадцати пяти лет. Ключица полностью сформирована, а это последняя кость скелета, которая прекращает расти.

Инспектор молча ждала, надеясь на нечто большее; иначе она здорово ошиблась, когда «через себя» уговаривала его остаться.

– В течение жизни в кости появляются новые остеоны – такие крохотные трубочки, через которые проходят кровеносные сосуды. У молодых этих остеонов не так много, и все они крупные, но с возрастом становятся меньше, так как появляются новые, которые их разрушают.

Ким была благодарна за информацию, но не была уверена, что придется воспользоваться ею в будущем. Если имя женщины нельзя узнать по ее остеонам, то и говорить о них нечего.

– И, наконец, череп. Кости, в которых заключен мозг, растут в детстве по линиям, которые называются «черепные швы». В более взрослом возрасте изменение костей полностью уничтожает эти линии.

– То есть мы говорим о возрасте около тридцати, так же как в случае с Джемаймой Лёве? – задала вопрос Ким, настроенная получить как можно более четкий ответ.

– За исключением одного основного различия, – ответил Дэниел. – У жертвы был ребенок.

Инспектор и Брайант переглянулись.

Теперь информация уже стоила той цены, которую она заплатила. Но по выражению лица Бэйта было видно, что он еще не закончил.

– Беременность никак не влияет на кости женщины, за одним исключением. Во время рождения ребенка лобковые кости раздвигаются, чтобы младенец мог пройти сквозь родовые пути. Связки, соединяющие лобковые кости, должны растягиваться. Иногда они отрываются в местах соединения с костью и вызывают кровотечение. Более поздние изменения костей в этих местах могут оставить круглые или продольные желобки на внутренних частях лобковых костей, которые называются родовые борозды…

– Док… то есть Дэниел, что вы хотите этим сказать?

– Я подозреваю, что она родила в очень молодом возрасте.

И эта последняя информация полностью оправдала всю их сделку.

Глава 46

Исобел осмотрела тьму. Ее сердце забилось быстрее, когда она поняла, что та уже не черная, а скорее грязно-серая.

Черный цвет выцветал в ее сознании, и не только по его углам. И он двигался.

За пологом темноты что-то было, какая-то тень.

Послышались голоса. Исобел внимательно прислушалась, чтобы понять, не звучат ли они в ее мозгу. Она не была уверена, но ей показалось, что она слышит их со стороны.

Вернулось знакомое теплое ощущение на руке. Оно было успокаивающим и обнадеживающим.

– Хоть кто-нибудь, помогите же мне! – закричала она. – Я здесь. Выпустите меня, пожалуйста. Я не знаю, как мне выбраться.

Попытка пообщаться с собственным сознанием внезапно совершенно ее обессилила. Но появились ощущения. Исобел почувствовала щекотание в ноге. Что-то холодное коснулось ее груди. Она хотела крикнуть «я здесь», но тело ее не слушалось.

На мгновение она задумалась, не разбросаны ли части ее тела вокруг головы, но вернувшиеся ощущения подсказывали, что они все соединены вместе.

Ее тело все еще было единым целым, и она вполне могла жить, а не сидеть в этом беззвучном вечном аду.

Но если она позволяет себе надеяться, то должна быть готова и к возможному разочарованию, а Исобел не знала, хватит ли у нее сил выдержать его.

Ее сердце истекало непролитыми слезами, пока она молилась, чтобы этот кошмар закончился.

Смерть казалась ей более логичным состоянием, и именно поэтому она была готова принять ее. А вот жить было гораздо сложнее и требовало гораздо больше сил.

Если она мертва, то у нее больше нет вопросов.

Если жива, то их возникает слишком много.

Глава 47

– И все-таки я не понимаю, почему ты так… э-э-э-э… возбуждена? – заметил Брайант, когда они выходили из больницы.

Ким включила телефон и увидела, что пропустила звонок от Стейси. А она как раз хотела с ней переговорить.

Стоун нажала кнопку на телефоне и бросила ключи Брайанту. Он уже достаточно настрадался от ее манеры вождения.

– Что у тебя, Стейс? – спросила инспектор.

– Кое-что, что должно вам понравиться.

– Продолжай…

– Я разыскала адрес директора школы, в которой училась Джемайма. И у меня есть список педагогов, которые преподавали в ней в ее время.

– Отличная работа, Стейс. Скинь адрес на телефон Брайанта. И узнай у родителей Джемаймы, не было ли в школе, в которую она ходила, случаев ювенильной беременности приблизительно в то же время. – Ким продолжала разговор, пока они садились в машину.

– Уже делаю, босс. И вот еще какая штука: у нас в районе есть семь клиник, в которых применяется варфарин. Я связалась со всеми и получила список из одиннадцати мужчин, которые перестали являться на регулярные проверки приблизительно в то время, когда был найден Боб.

– Черт побери, Стейс, куда ты так торопишься? – поинтересовалась Ким. – Продиктуй мне их имена, – велела инспектор, когда Брайант уже выезжал с больничной парковки.

– Алан, Чарли, Эдвард, Джеффри, Айвор, Джек, Лестер, Малкольм, Норман, Филип, Уолтер…

Ким громко повторяла имена вслух вслед за Стейси.

– Командир, вы что, не видите, что я за рулем и не могу ничего записать?

– А память тебе на что? – сказала инспектор, оторвавшись от телефона.

Брайант покачал головой и продолжил свое дело. Он встал на светофоре на главной улице Брирли-Хилл.

– Уточним позже, – сказала Ким, закончив разговор.

Она посмотрела налево, потому что Брайант резко затормозил перед группой мальчишек-подростков, которые выскочили на дорогу в шести футах от перехода.

– Боже, иногда я…

– Притормози-ка здесь, Брайант, – распорядилась детектив, не отрывая глаз от витрин.

Сержант мгновенно припарковался на месте, которое только что освободил развозной фургон.

– Командир, ты что?..

И замолчал, увидев, где они остановились.

На каждой главной улице она была обязательно. И не важно, насколько неимущим был район и какой в нем был уровень безработицы. Для аркады с игральными автоматами в нем всегда находилось место.

– Подожди меня, Брайант, – велела Ким, выпрыгивая из машины.

Она открыла дверь и вошла внутрь помещения. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы глаза после яркого солнечного дня привыкли к полутемной атмосфере заведения.

В ряд стояли три игральных автомата, и мужчина в джинсах и белой рубашке протирал их стеклянные дисплеи.

– Прошу прощения, – сказала Ким, подождав, пока дверь за ней закроется.

Лицо у мужчины было бледным, а улыбка открытой.

– И чё надо, сладкая моя?

Ким решила не тратить время на объяснение, кто она такая. Вопрос у нее был самый простой.

– Вы здесь используете лотерейные билеты? – спросила она, осматриваясь. – Для «Бинго»[68] или для…

Она остановилась, потому что мужчина уже отрицательно качал головой.

Черт возьми, хотя шансы с самого начала были минимальные.

– Нет, сладкая…

– Хорошо. Тогда спасибо.

– Мы их давно не используем. Лет уже пять или больше, – сказал мужчина.

Хорошие и плохие новости уместились в такой короткой фразе.

– А для чего вы их использовали раньше? – поинтересовалась Ким.

– Призы. У нас была еженедельная лотерея, но мы прикрыли ее, когда бизнес сдулся.

Ким кивнула и приготовилась выйти из этого вызывающего клаустрофобию пространства.

– Спасибо за уделенное время…

– Попробуйте спросить в Мерри-Хилл. Мне кажется, там все еще их используют.

Инспектор улыбнулась и посмотрела на его именную бирку.

– Мелвин, вы мне здорово помогли. Спасибо большое, – сказала она, прежде чем выйти.

– Ты улыбаешься? – заметил Брайант, когда Ким села в машину.

– Поехали в Мерри-Хилл, – распорядилась Стоун, застегнув ремень безопасности. Шансы все равно были слишком малы, но она впервые почувствовала, что у нее наконец появилась какая-то реальная цель.

В комплексе Мерри-Хилл они оказались почти мгновенно, выехав из Брирли-Хилл по Левел-стрит. Брайант припарковался на месте, которое, по счастью, образовалось прямо перед ними. Он заглушил мотор, и они прошли через автобусную остановку в аркаду с игральными автоматами.

Полутемное помещение освещалось сполохами яркого света от автоматов, которые обещали посетителям джекпоты[69] и различные призы.

Две пожилые женщины резко обернулись, когда в соседнем проходе раздался звон высыпающихся фунтовых монет. Где-то в глубине помещения выкрикивали номера лотереи «Бинго».

– Прошу прощения. – Ким подошла к женщине, одетой в голубой комбинезон; на поясе у нее висел кошель с мелочью.

Женщина автоматически запустила руку в кошель, и Ким подумала, что ей не мешало бы пройти курсы по распознаванию клиентов. Естественно, внешнего вида, который можно было бы охарактеризовать как «вид типичного игрока», в природе не существует, однако они с Брайантом были одеты для чего угодно, но не для приятного времяпрепровождения.

Ким достала свой знак. Женщина прищурилась, и морщинки вокруг ее глаз стали глубже. Она приняла к сведению документ и мгновенно напустила на себя озабоченный вид.

– Как давно вы здесь работаете, Джин? – поинтересовалась Ким, прочитав имя на ее именной карточке.

– Восемь лет, – ответила женщина таким тоном, как будто сама не могла в это поверить. Но Ким считала, что любая работа хороша, а каждый человек, который задерживался на одном месте на такой срок вместо того, чтобы искать место полегче, мог всегда рассчитывать на ее поддержку.

– Вы используете лотерейные билеты? – задала следующий вопрос инспектор.

Джин медленно наклонила голову, как будто признавалась в чем-то противозаконном.

– А для чего, не подскажете? – поинтересовалась Ким, молясь о том, чтобы это дало ей хоть какую-то улику.

– Да много для чего, – пожала плечами женщина. – Для получения товаров в гастрономах или мясных отделах, как ваучеры для покупок, для бесплатной игры в «Бинго»…

Каждое ее слово увеличивало нетерпение детектива.

– Розыгрыши происходят каждую неделю? – вмешался в разговор Брайант.

Джин утвердительно кивнула.

– А как вы различаете, какой билет для чего предназначен?

– По цвету, – просто объяснила женщина.

Ким благодарно посмотрела на Брайанта.

– А синий у вас для чего? – спросила она.

– Синий – это для розыгрыша бутылки «Беллс»[70], – улыбнулась Джин.

– И так было всегда? – Надежда вновь возродилась в Ким – где-то очень глубоко.

– Насколько я помню, – ответила женщина. А Стоун уже знала, что речь идет о периоде в восемь лет. Простая, но хорошо работающая система.

– А вы ведете какой-то учет? – В голосе инспектора прозвучало нетерпение. Обычно лотерейные билеты регистрировались или по адресу, или по номеру телефона. Если розыгрыш проходит раз в неделю, то речь идет меньше чем о двухстах розыгрышах за три года – над этим стоило поработать, чтобы дать Бобу имя.

– Записи хранятся всего несколько месяцев, – покачала головой Джин. – А потом невостребованные призы передаются в хоспис Мэри Стивенс. И мы предупреждаем об этом при покупке билета, – добавила она на всякий случай.

– Я бы хотела поговорить о мужчине, который мог быть вашим постоянным посетителем несколько лет назад. У него есть один из ваших билетов на приобретение виски.

Но сами эти слова, когда она произнесла их вслух, заставили Ким подумать о тщетности ее усилий. И выражение лица женщины только подтвердило ее правоту. Джин за день сталкивается с несколькими сотнями посетителей. Умножьте это количество на два-три года, и станет ясно, что Ким пытается найти одного человека из более чем ста тысяч. Однако фунтовые монеты тоже имели какое-то значение.

– Милочка, если это не шутка, то…

Ким дала себе время прийти в себя после такой фамильярности и решила продолжить:

– Ближе к шестидесяти, с темными волосами, немного полноватый…

Джин затрясла головой и молча протянула горсть фунтовых монет долговязому парню, который подошел к ней справа. Банкноту она спрятала в специальный карман под молнией у себя на поясе.

– Его могли звать, – Брайант сделал шаг вперед, – Алан, Чарли, Эдвард, Джеффри, Айвор, Джек, Лестер…

Ким бросила взгляд на своего коллегу, заметив, что Джин нахмурилась.

– Минуточку, – попросила та. – Как вы сказали? Айвор?

Брайант кивнул. Достаточно обычное имя для этих мест.

– Было время, когда к нам часто заходил парень по имени Айвор. Обычно он часами играл в крестики-нолики. Все, что выигрывал, снова шло на игру… – Неожиданно глаза Джин расширились от нахлынувших воспоминаний. – И каждую неделю он покупал лотерейный билет на розыгрыш виски. И не какого-то другого, а только «Беллс». Нередко выигрывал, – добавила она, кивнув. – Правда, уже много лет он не появляется. Мы решили, что его за что-то здорово отметелили.

– А почему вы так решили? – переспросила Ким, хмурясь. Она не думала, что это было стандартное объяснение отсутствия постоянных посетителей.

– Да так просто, – женщина покраснела, и Стоун ей не поверила.

– Неправда. Прошу вас, Джин: все, что вы можете рассказать нам, для нас очень важно. Нам действительно надо узнать как можно больше об этом человеке.

Джин какое-то время колебалась, а потом глубоко вздохнула.

– Подождите здесь, я скоро вернусь, – сказала она, прежде чем отойти.

– Черт возьми, командир, Вуди был абсолютно прав, когда говорил, что ты можешь сделать конфетку из ничего, – заметил Брайант, когда Джин отошла достаточно далеко.

– Да и ты тоже не так уж плох, – заметила инспектор. – Не могу поверить, что ты смог запомнить все эти имена…

– Ты же не держишь меня при себе просто за красивые глазки, хотя…

– Это Рита, – представила Джин женщину одного с ней роста, но с копной ярко-красных волос. Она тоже была одета в голубой комбинезон и носила пояс для денег. – Ты помнишь того парня, с которым у тебя была проблема, – этого Айвора, любителя виски?

Рита кивнула и подозрительно посмотрела на Ким и Брайанта.

– Не бойся, расскажи им все. Они из полиции, – настойчиво попросила ее Джин.

Женщина с сомнением посмотрела на свою товарку, но та слегка толкнула ее локтем в бок.

– Давай. Все это может быть связано одно с другим.

Интерес Ким достиг своего пика.

– Он был здоровым парнем – то есть я хотела сказать толстым. Невысокий. От его вида слегка бросало в дрожь, но к этому здесь быстро привыкаешь. Только не ловите меня на слове – сюда иногда приходят и очень милые люди, и…

– Но Айвор… – Инспектор вернула женщину к цели их беседы.

– Знаете, время от времени к нам заходят дети, – продолжила Рита, глядя на Джин. – Мы всё делаем для того, чтобы остановить их, но они игнорируют надписи на дверях, так что нам приходится выгонять их сразу же, как только мы их засекаем, верно, Джин?

Ким совершенно не интересовали игры подростков, не достигших совершеннолетия, на игральных автоматах.

– Понимаю, все это непросто, – сказала она. – А что насчет Айвора?

– Какое-то время назад – может быть, года два – к нам зашла группа девочек, и я их не заметила, пока одна из них не пожаловалась, что Айвор пристает к ее подруге.

– И что же вы сделали?

– Ну полицию я вызвать не могла – девочка отказывалась делать заявление, ну потому что ей вообще нечего было здесь делать.

Значит, ни девочка, ни эта женщина не хотели влипнуть в историю.

– А с Айвором что?

– Я велела ему убираться и больше сюда не приходить, – пояснила Рита, уверенная, что поступила наилучшим образом.

– А он что, вернулся? – уточнила детектив.

– Не. – Женщина потрясла головой. – И дружок его больше здесь не появлялся.

Сердце Ким забилось быстрее. Если Айвор был Бобом, то его друг мог быть их первым подозреваемым.

Глава 48

– Стейс, я хочу знать все о мужчине из твоего списка по имени Айвор. Все это еще очень зыбко, но есть шанс, что это наш человек.

– Сделаю, босс, – ответила Стейси.

– А пока ты занимаешься этим, имей в виду, что у него был друг по имени Ларри… бог его знает, как там дальше. Может быть, он тоже в списках одной из клиник. Они могли там познакомиться, и если мы его найдем, то он сможет помочь.

– Все поняла, – сказала Стейси, прежде чем Ким закончила разговор.

– И как тебе история этой Риты? – спросил Брайант, когда они ехали в сторону Стоурбриджа. На его другом конце располагался Стоуртон, в котором жил бывший директор Джемаймы.

В ответ Стоун пожала плечами.

– Это могла быть всего лишь безобидная ошибка, и Стейси сейчас копает совсем не там, где надо… но на данный момент это единственное, что мы знаем об этом парне без имени, так что любое действие, которое приближает нас к разгадке, – это решительный и смелый шаг.

– Но, честно говоря, я до сих пор не понимаю, по какой причине мы вообще занялись этим случаем, – заметил Брайант.

Телефонный звонок спас Ким от необходимости отвечать на этот вопрос. Сержанту ни к чему было знать, что причину зовут Трейси.

– Стоун, – произнесла инспектор в трубку.

– Инспектор, это доктор Сингх из Рассел-Холла. Мы с вами…

– Конечно, доктор Сингх, – Ким узнала врача.

– Я по поводу Исобел.

Стоун приготовилась услышать то, чего она больше всего боялась.

– Звоню вам, чтобы сообщить: Исобел пришла в сознание.

Инспектор отключила телефон, а Брайант развернул машину на 180 градусов. Наконец-то у них был свидетель.

Глава 49

Доусон не стал доставать пиджак с заднего сиденья. Утро было жарким, начальство – далеко, так что все говорило за то, что пиджак так и останется в машине.

Он припарковался на гравии между фургоном «Форд Транзит» судебных экспертов и низкорамным прицепом, на котором Гарри перевозил свое радарное оборудование. Кевин считал, что Гарри сегодня закончит – если, конечно, не обнаружит никаких неприятных сюрпризов, – а вот технари останутся здесь еще по крайней мере на несколько дней.

Прежде чем войти, Доусон постучал в дверь, хотя ворота ему уже и так открыли.

Войдя, он остановился за спиной Джамиля, который обернулся и кивнул в его сторону. Кевин услышал «Шэдоуз»[71], которые негромко играли где-то на заднем плане.

Странный паренек.

– Привет, чувак, – сказал Джамиль и отвернулся назад к своему компьютеру.

Доусон прошел у него за спиной и притормозил, когда увидел Кэтрин, которая сидела за столом для переговоров, окруженная целой коллекцией графиков и таблиц, лежавших вокруг.

– Вы здесь… – сказал он, и слова прозвучали глупо.

– Да, как видите. – Кэтрин чуть не улыбнулась.

– А как вы сюда попали? – спросил сержант.

Ему самому пришлось ждать несколько минут, пока полицейские на КПП отодвинут журналистов, чтобы он смог проехать.

Появление судебных экспертов всегда приводило именно к этому. Как только прибывали технари, журналисты мгновенно соображали, что те что-то ищут, так что сейчас их количество значительно возросло по сравнению с прошлым вечером.

Босс рассказала им об истории Кэтрин, так что Кевин не ожидал увидеть ее на работе.

На этот раз она не стала сдерживать улыбку.

– Под одеялом на заднем сиденье машины профессора.

– Вы что, всё ему рассказали? – удивился сержант.

Босс совершенно четко проинструктировала их, что они должны держать язык за зубами.

– Во многом, о чем мне сообщила детектив-инспектор Стоун, есть определенный смысл, – кивнула Кэтрин. – А на работе мне легче, – добавила она.

Это Доусону было понятно. Недавно его самого здорово избили, когда он расследовал смерть члена одной банды, но на следующий день Кевин уже восседал за своим столом[72].

– Ваш босс, она очень странная женщина, нет? – спросила Кэтрин.

Этот вопрос удивил Кевина. В первый раз она обратилась к нему сама, а не отвечала на его вопрос.

– Это еще почему? – Он мгновенно ощетинился.

– Она гораздо более глубокий человек, чем можно подумать при первой встрече. Далеко не самый приятный…

– Вы просто ее не знаете, – ответил Доусон, скрестив руки на груди.

– …я же и говорю о первом впечатлении, но под ее маской кипят настоящие страсти. Я совсем не хочу оскорбить ее. Вчера она мне здорово помогла. – Кэтрин собрала свои бумаги. – Джамиль, я пойду навещу Элвиса, – резко сказала она, прежде чем проскользнуть мимо Доусона к входной двери.

Молодой человек даже не повернулся и никак не показал, что слышал ее слова, но пробормотал себе что-то под нос, когда дверь за ней закрылась.

– Прошу прощения? – сказал Доусон, возвращаясь в офисную часть помещения.

– Да что-то в горло попало. – Джамиль покашлял для пущего эффекта.

Но Доусона было сложно обдурить.

– А вы двое не ладите? – спросил он. После того, как он сам только что поговорил с Кэтрин, это его не удивило.

– Сложно ладить с непостоянными женщинами, чувак. Их и нормальных-то трудно понять, вкуриваешь?

Доусон усмехнулся. Да, это он «вкурил».

– Непостоянные? – уточнил он, наливая себе стакан воды.

– Когда ей от тебя что-то надо, то она сама любезность, рассыпается в комплиментах и все такое. А когда получит то, что надо, то становится холодной, как брюхо пингвина.

Доусон негромко рассмеялся.

– Приятель, ты скоро поймешь, что это касается всех женщин, а не только этой одной… – Он осмотрел помещение. – А Кёртиса Гранта сегодня нет?

– Нет, и это классно. Я уже стал задыхаться от его лосьона после бритья.

Кевин улыбнулся. Он тоже почуял этот запах.

– А он много времени здесь проводит… Что, много работы с системой?

– Не думаю. – Джамиль покачал головой. – Но он любит все сам проверить, чтобы в новой программе не было никаких жучков.

– Кажется, он знает, что делает, – заметил Доусон.

– Если честно, то да. Для него компания – это его детище. Он говорит о ней, как о своем ребенке.

Кевин принял его слова к сведению.

– И он что, сам разработал всю систему обеспечения безопасности? Куда ставить камеры и все такое?

– Думаю, что да. Это было еще до меня – его привел профессор Райт, который, по-моему, ему полностью доверяет.

Доусон допил воду и направился к двери.

– А у вас есть минутка? – Неожиданно Джамиль полностью повернулся к нему. – Мне надо кое о чем вас спросить.

Кевин удивился. Казалось, Джамиля совершенно не интересует происходящее на территории лаборатории. Он ни о чем не спрашивал и был, кажется, полностью погружен в свою работу.

– Тогда спрашивайте, – разрешил сержант.

Джамиль упер руки в бока и широко раскрыл глаза. Прежде чем задать вопрос, он быстро облизал губы.

– Умираю от любопытства, сержант. Скажите, вам приходилось убивать?

– Что? – Доусон не мог поверить тому, что услышал. – А вы понимаете, что мы находимся в Черной Стране, а не в Южном Централе?[73]

– Это все ясно. Но убивали или нет? – наклонился к нему Джамиль.

Доусон постарался не закатить глаза, представив себе, какой день ожидает его впереди.

Глава 50

Брайант въехал на парковку перед больницей и пристроился за какой-то парой посетителей, шедших к своей машине, чтобы занять их место.

Ким выпрыгнула из машины и почти бегом направилась в больницу. До послеоперационного отделения она добралась на автопилоте. Нажав на кнопку интеркома и услышав знакомое жужжание, Стоун толкнула дверь.

Доктор Сингх стоял возле поста медсестры и заполнял таблицу. Ким улыбнулась та же сестра, с которой они общались накануне, и быстро отошла с температурным графиком в руках.

Доктор Сингх прежде закончил свою писанину, а потом повернулся в сторону инспектора.

– Вы очень быстро добрались, инспектор, – заметил он.

Детективы отложили свой визит к бывшему директору ради того, чтобы допросить живую свидетельницу, которая провела какое-то время с убийцей.

– Вы сказали, она пришла в себя, – пояснила Ким, пытаясь пройти мимо врача.

Тот придержал ее за предплечье. Инспектор освободилась от его руки и нахмурилась.

– Доктор, я должна немедленно переговорить с ней. Ее показания критичны для…

– Я все понимаю. Поэтому-то и позвонил вам, как только она пришла в себя.

– И?..

– Дело в том, что после нашего разговора кое-что… э-э-э… произошло. Дело несколько осложнилось.

Ким почувствовала, как в ней растет раздражение, несмотря на мягкие манеры врача. Всего в двадцати футах от нее находилась женщина с ответами, которые ей были так необходимы. У Исобел могла быть информация, которая поможет раскрыть преступление до того, как появятся новые пострадавшие.

– Послушайте, если я должна подписать какую-то форму…

– Форма вам здесь не поможет, инспектор. Хоть Исобел и пришла в себя, но она ничего не помнит о последних событиях. Более того, не помнит даже, кто она такая.

Глава 51

Ким сделала шаг назад и облокотилась на край сестринского поста.

– Именно поэтому я хотел поговорить с вами, прежде чем вы ее увидите. У Исобел ретроградная амнезия[74]. Чаще всего теряются воспоминания о событиях, произошедших за несколько секунд или минут до травмирующего инцидента, реже – за несколько лет и совсем редко – полностью.

– А они вернутся? – Ким выдохнула воздух, который задержала в груди.

– Пока ничего не могу сказать, инспектор. – Врач неопределенно подвигал плечами. – В большинстве случаев, с которыми мне приходилось сталкиваться, воспоминания возвращались как части составной картинки в совершенно произвольном порядке. Больная может вспомнить что-то, что происходило с ней на прошлой неделе, а потом, буквально через несколько мгновений, – то, что случилось с ней в возрасте семи лет. В ближайшие дни нам придется столкнуться с массой проблем. И еще только предстоит оценить объем нанесенного вреда.

– А разве это еще не понятно? – Ким совершенно запуталась. Женщина ничего не помнит. Что здесь еще можно выяснить?

– Понимаете, есть разница между самой памятью и процессом хранения воспоминаний… – Врач помолчал. – Вот представьте себе: в вашей гончарной мастерской произошел пожар, и все горшки уничтожены. Запас пропал, того, что было создано раньше, больше не существует. А как насчет гончарного круга? Он еще работает – или тоже уничтожен?

– И она не находится в сознании достаточно долго, чтобы вы все это выяснили? – поняла детектив.

– Вот именно, – улыбнулся доктор Сингх. – Кратковременную память можно проверить где-то минут через тридцать. А вот что касается долговременной, то здесь придется ждать день, два дня, неделю, а может быть, и дольше.

Качая головой, Ким наматывала на ус новую информацию. Но она уже жалела Исобел, которой предстоит такая тяжелая битва.

– Спасибо за уделенное время, доктор Сингх, – поблагодарила инспектор.

– Не стоит благодарностей. А теперь вы можете увидеть ее.

Ким заколебалась, прежде чем войти в палату. Шла она на цыпочках, чтобы ее байкеровские ботинки не сообщили о ее появлении заранее.

Инспектор глубоко вдохнула и вошла в отсек.

Первое, что она заметила, была пустая кровать рядом с кроватью Исобел. Но в этой палате спрашивать «почему?» было не принято.

Потом Ким увидела Дункана, который осторожно помогал Исобел есть.

С улыбкой Стоун подошла к постели и легонько коснулась плеча Дункана, прежде чем заговорить.

– Привет, Исобел. Я детектив-инспектор Стоун и хотела бы поговорить, если не возражаете.

После беседы с врачом Ким не знала, на что она может рассчитывать.

– Ей больше нравится имя «Иззи», – с улыбкой подсказал Дункан.

Исобел молча смотрела на них.

У нее было бледное лицо и темные глаза. Казалось, что ее веки налиты усталостью. Ким не могла даже представить, каких сил женщине стоило вернуться оттуда, где она была.

Детектив обошла кровать женщины. Так как на ней разместился Дункан, Стоун пододвинула себе свободное кресло, причем не стала тащить его по полу, а осторожно перенесла с места на место.

– Мне уйти? – спросил Дункан.

Ким отрицательно покачала головой. Молодой человек помогал Исобел поднимать правую руку ко рту от миски с жидким супом, стоявшей на тумбочке.

Женщина попыталась поднять левую, чтобы поприветствовать Ким. Инспектор коснулась руки и уложила ее на кровать. Затем наклонилась, оперевшись руками о колени.

– Иззи, я понимаю, что вы ничего не помните, но все равно должна спросить вас, хорошо?

Пострадавшая кивнула, а Дункан еще раз помог ей поднести ложку ко рту. Было заметно, что процесс глотания мутноватой жидкости отнимает у нее много сил.

– Если вы слишком устанете, то дайте мне знать.

– Я не хочу закрывать глаза, – произнесла Исобел.

Голос был тихим, чуть громче шепота. Если б Ким сидела немного дальше, то ничего не разобрала бы.

Инспектор понимала, почему Исобел не хочет закрывать глаза. Скорее всего, она боялась опять вернуться в коматозное состояние или вовсе не прийти в себя.

Держа ее руку, Дункан помог ей зачерпнуть ложку супа, прежде чем поднести ее ко рту. Она опять с трудом проглотила суп и левой рукой показала, что больше не хочет.

Дункан положил ложку в миску, но руку девушки не отпустил.

– Исобел, я знаю, что вам, может быть, трудно это принять, но ваши травмы – это не результат несчастного случая.

Женщина сглотнула и кивнула. За то короткое время, что она находилась в сознании, это уже пришло ей в голову.

– Мы уверены, что вас похитили и удерживали против вашей воли. А удар по голове был нанесен вам с целью убить вас.

Исобел глухо вскрикнула. Ким постаралась успокоить ее, положив свою руку на ее предплечье.

– Не волнуйтесь, здесь вы в безопасности. Здесь он до вас не доберется. Но нам надо поймать этого человека, прежде чем он опять сделает это.

Инспектор не хотела пугать жертву рассказом о том, что двум женщинам не повезло так, как повезло ей самой.

Выражение ужаса на лице пострадавшей уступило место разочарованию.

– Я не…

– Поберегите ваше горло, – велела Ким. – Я просто хочу проверить, не придет ли вам что-то в голову.

Исобел кивнула, но продолжала хмуриться. Детектив заметила, как она взглянула на Дункана, словно искала у него поддержки. Тот улыбнулся и пожал ей руку.

– Ты прекрасно справляешься, Иззи.

– На задней части ваших ног и на животе у вас какие-то отметины, – объяснила Ким. – Вы не знаете, откуда они взялись?

Исобел покачала головой.

– Вы помните хоть что-то о том моменте, когда вас захватили? Может быть, запах, шум или что-то еще?

Девушка вновь покачала головой.

– А не помните, куда вас отвезли после этого?

И опять Исобел покачала головой, а потом посмотрела на Дункана, который страдал от того, что ничем не может ей помочь.

– А хоть что-нибудь вы помните о месте, где вас держали? Хоть самую малость? – задала новый вопрос Ким.

Глаза Исобел наполнились слезами, и Стоун ее поняла.

Потеряв память, женщина превратилась в пустое место. Она ничего не знала о себе самой. Ее мозг был для нее абсолютно чужим. В нем не было ничего знакомого, ничего, что она могла бы узнать. Ни воспоминаний о себе, ни о других людях, дорогих ей.

– Всё в порядке, детка. Всё еще вернется, – Дункан погладил ее по руке.

Ким всей душой надеялась, что он прав, и не только потому, что ожидала узнать что-то важное для расследования, но и ради самой Исобел. Иначе женщине придется начинать все с чистого листа. Ей нужно будет стать совершенно новым человеком. И память ее начнется с того момента, когда она пришла в себя – всего полчаса назад, – и это при условии, что ее мозг нормально функционирует; правда, об этом можно побеспокоиться завтра.

Вновь открыв рот, Ким заметила врача, который стоял у входа в блок.

Он сказал ей, что войти можно лишь ненадолго, и сейчас напоминал ей о своих словах. Пациентку нельзя утомлять.

А Ким хотела продолжить свои вопросы, на тот случай если хоть какой-то гран информации сохранился в мозгу пострадавшей, прежде чем ранение полностью стерло все воспоминания. Хоть какой-то упрямый кусочек, отчаянно уцепившийся за какую-нибудь мысль…

Хотя такая ее настойчивость, скорее всего, оказалась бы неправильной и бесполезной.

Инспектор встала и вернула кресло на место.

– Исобел, вы молодчина, но не заставляйте себя думать только об этом. Чем больше вы будете стараться, тем трудней будет вспомнить. Вот здесь я оставляю свою карточку. Если что-то вспомните, попросите Дункана связаться со мной.

Девушка кивнула и попыталась улыбнуться. Дункан тоже кивнул. У него был уставший и печальный вид.

– С вами всё в порядке? – не могла не спросить его Ким.

– Всё отлично, – ответил он, оживившись.

– Вам тоже не мешает отдохнуть, – посоветовала детектив. Больница и так способна высосать последние силы, а на его лице виднелась еще и печать тревоги.

– Со мной всё в порядке. Когда я уйду отсюда, то куплю несколько вещей для Иззи. – Мужчина повернулся и посмотрел на свою девушку. – Розовую пижаму. Ты же всегда носишь розовое.

Ким понравилось та теплота, которая появилась на лице Исобел. Любые факты, любая информация, малейшие крупицы воспоминаний она будет воспринимать с благодарностью и хранить с надеждой.

Интересно, подумала Стоун, сколько раз за предстоящие дни она вспомнит о мельчайших деталях их нескольких встреч? И с каждым воспоминанием она будет узнавать чуть больше о себе прошлой…

Ким попрощалась и отошла к доктору.

– Простите, если я слишком задержалась.

– Нет, нет, инспектор. Дело не в этом. Мне кажется, вы должны знать еще кое-что.

Он отошел от входа в отсек. Ким прошла за ним.

– Анализы крови, о которых вы спрашивали, готовы. В крови явные следы рогипнола, но там есть кое-что еще.

– Продолжайте, – поторопила его инспектор.

Доктор повернул свой планшет и еще раз просмотрел данные анализов.

– У нашей пациентки гепатит С.

Отступив на шаг, Ким заглянула в отсек. Дункан помогал женщине сделать глоток из пластикового поильника.

«Интересно, знает ли кто-нибудь из них об этом?» – не могла не подумать инспектор.

Глава 52

Ким нашла Брайанта возле кафе беседующим с коренастым мужчиной на костылях. Она не преставала удивляться. Сержант был одним из тех людей, который мог встретить знакомого практически где угодно.

Увидев инспектора, Брайант пожал мужчине руку и присоединился к ней при выходе из больницы.

– Что-нибудь удалось выяснить? – поинтересовался он.

– Она вообще ничего не помнит. Кто она, где работает, детство – вообще ничего. Полная пустота. Он здорово потрудился над ее головой. Счастье, что она вообще жива.

– А она сможет что-то вспомнить? – спросил сержант, когда они подходили к машине.

– Никто ничего не знает. Но всем известно, насколько коварными могут быть травмы головы. Поживем – увидим… – Вздохнув, Ким продолжила: – А еще врач сказал, что у нее гепатит С.

– Серьезно? – Брайант даже остановился.

Это заболевание крови было заразным и влияло на печень. При правильном лечении 50–80 % пациентов излечивались. Но самым интересным было то, что гепатит С распространялся в основном через кровь и обычно ассоциировался с внутривенным введением наркотиков, плохо стерилизованным медицинским оборудованием и переливанием крови.

– Не уверен, что это нам как-то поможет, командир, – сказал Брайант, открывая водительскую дверь.

– Я тоже. А пока давай постараемся держаться от этой больницы подальше хотя бы в течение ближайших двух часов. Согласен?

Сержант кивнул.

– Ладно. Тогда опять в Стоуртон, а? – предложила детектив. Может быть, бывший директор Джемаймы сможет сообщить им что-то интересное.

– Э-э-э… не совсем, командир, – сказал Брайант. – У меня строжайшие указания доставить тебя в участок. Вуди хочет видеть твою персону немедленно. Не буду врать – судя по голосу, не для того, чтобы предложить тебе чаю.

Ким кивнула, опускаясь на переднее пассажирское сиденье.

– Да, и еще Стейси просила, чтобы ты ей перезвонила.

Инспектор достала телефон и набрала номер.

– Мне кажется, я ее установила, босс, – сказала Стейси безо всякого приветствия. Сотрудники Ким хорошо знали, когда краткость становится сестрой таланта.

– Нашу девушку? – с надеждой уточнила Ким.

– Ну да. Я поговорила с матерью Джемаймы. В школе она дружила с девочкой по имени Луиза Хикман, которая родила в пятнадцать лет. Проверила в отделе образования и получила ее последний известный им адрес. Он относится к ее школьным годам, но…

– Зачитывай, Стейс, – велела Ким. Это было уже что-то.

Инспектор выслушала адрес, который находился в нескольких милях от них, в Уордсли.

– Отличная работа, Стейс, – сказала она и отключилась.

Брайант уже знал, что сейчас должно произойти.

– Командир, я уже сказал, что у меня строжайшие указания доставить…

– А у меня строжайшие указания сделать так, чтобы то, что произошло с Джемаймой и Исобел, больше не повторялось. Так что разворачивайся, Брайант.

Она уже знала, зачем Вуди хочет ее видеть, и совсем не торопилась выслушать то, что он собирался ей сказать.

Глава 53

Доусон еще раз пересек участок в самом широком месте. Технари нашли только два куска материи, которые могли иметь отношение к жертве, а могли и не иметь. То, что вся территория была совершенно открыта для прохода кого угодно до того, как была основана «Вестерли», делало такую связь маловероятной. Однако куски поместили в отдельные пакеты и промаркировали.

Сам же Кевин надеялся найти камень, которым размозжили голову обеим жертвам. Или какое-то особо ценное вещественное доказательство, которое позволит мгновенно раскрыть преступление. Именно поэтому он и бродил по полю. Детектив знал, что это была задача судебных экспертов, но одному он твердо научился у своего босса – ничто нельзя принимать за истину в последней инстанции.

Возвращаясь к могиле их последней жертвы, сержант заметил возле нее профессора Райта. Доусон ускорил шаги и вздохнул. За сегодняшний день ему пришлось уже дважды просить его не путаться под ногами у экспертов.

– Профессор, чем я могу вам помочь? – спросил он, подойдя к раскопу.

Бобби, главный технарь, повернулся к нему лицом и закатил глаза.

Райт улыбнулся и покачал головой:

– Просто проверяю, всё ли в порядке…

Доусон понимал, что за лабораторию и ее территорию отвечает профессор, но его постоянные вмешательства еще больше замедляли работу экспертов.

Сержант взял Райта под локоть и стал осторожно отодвигать в сторону от раскопа.

– У них всё хорошо, профессор. Они немного странные ребята, не очень коммуникабельные, – пояснил Кевин. В агрессии по отношению к профессору не было никакого смысла.

– Понимаю, – профессор значительно кивнул. – Мы, ученые, тоже так себя ведем.

– Вот именно, – согласился с ним Доусон, отпуская его локоть. Между ними и технарями теперь было добрых 150 футов.

– Может быть, хотите пройти со мной к нашему последнему приобретению, сержант? Очень интересный экспонат.

Доусон колебался всего одну минуту, а потом кивнул и пошел за профессором. Все что угодно, только бы он оставил раскоп в покое.

Профессор шел по прямой, направляясь к самому краю территории.

– Позвольте представить вам Квентина, – произнес он с гордостью.

– О господи! – воскликнул сержант, остановившись как вкопанный.

Казалось, что тело сгорело дотла. Каждый его дюйм, который был виден Кевину, был черным, как сгоревший тост. Сержант был уверен, что если дотронется до поверхности, то с тела посыпятся обгоревшие кусочки кожи.

Но не это поразило Кевина больше всего. Больше всего поразил его тот факт, что тело не лежало на земле. Оно замерло в крадущемся движении, упираясь руками в землю и выставив одно колено перед другим. Казалось, что его поза была срежиссирована, и оно выглядело более жутко, чем все остальные тела на площадке.

– Цветов вы здесь нигде не увидите, потому что наш приятель их не заслужил.

Доусон посмотрел на глаза трупа, смотрящие прямо перед собой, как будто тот был готов в любой момент продолжить свое путешествие.

– Это еще почему? – уточнил он, не в силах оторвать от него глаз.

– Потому что этот человек погиб в тот момент, когда готовил мину-ловушку для своей жены и трехлетнего сына. Она отказалась принять его после любовной связи, поэтому он стал устанавливать самодельное взрывное устройство, связанное с входной дверью.

– Боже, и что случилось? – спросил сержант, благодарный за то, что несчастье произошло именно с мужчиной. Вид трехлетнего малыша в таком состоянии преследовал бы его всю оставшуюся жизнь.

– Он как раз уравновешивал систему, когда звук выхлопа на улице заставил его вздрогнуть. Бомба взорвалась практически у него в руках.

– И его нашли именно в таком положении? – недоверчиво уточнил Кевин.

– Именно. Смерть наступила не сразу, так что он еще попытался спастись, – кивнул профессор Райт, нагибаясь поближе к телу.

Наконец-то Доусон смог отвернуться.

– Кажется, это вас немного напрягло, сержант, – улыбнулся профессор. – Примите мои извинения. Странно, насколько по-разному мы реагируем на подобные вещи.

– И что вы собираетесь узнать с его помощью? – поинтересовался Доусон, пытаясь сменить тему разговора.

– Квентин принимает участие в совместных исследованиях. Моих и Кэтрин. Уровень и скорость разложения в обугленных телах еще недостаточно изучены. Есть мнение, что сильно обуглившиеся части тела разлагаются быстрее. Части, обгоревшие меньше, – медленнее.

– Но это тело обгорело абсолютно. Что вы собираетесь сравнивать?

Профессор осторожно перевернул тело на бок. Его поза не изменилась. Доусон сразу же увидел, что плоть с внутренней стороны бедер не обгорела.

– А Кэтрин?

– Опять же хочу подчеркнуть, что обгоревшие трупы меньше всего изучаются энтомологами. Она будет изучать воздействие мух на обгоревшее тело по сравнению с нормальным.

Доусон собрался с мыслями и заставил себя оторвать взгляд от тела, которое теперь, когда лежало на боку, выглядело совершенно жутко.

– Нужно быть особенным человеком, чтобы патрулировать подобное место по ночам.

– Ни один из наших гостей не может причинить никакого вреда, сержант.

Не слишком-то откровенно.

– Но для того чтобы бродить здесь по ночам, нужны просто стальные нервы. Да и все эти могилы, в которые можно свалиться…

– Не свалитесь, если знаете, где они расположены. Более того, в работе с мертвецами есть что-то очень успокаивающее. Но, конечно, такая работа не для всех.

– Мне кажется, что Даррену она нравится. Сколько времени он у вас работает?

Профессор задумался.

– Думаю, года два. До него здесь работал один старик, можно сказать, на самом закате своей карьеры. Но в один прекрасный момент Кёртис привел Даррена и сказал, что он наш новый охранник. Это было немного неожиданно, однако Даррен хорошо прижился здесь.

Услышав это, Доусон мгновенно насторожился.

Все, что случается неожиданно, обычно имеет под собой причину.

Глава 54

Только одна машина стояла на парковке, рассчитанной на три, перед просторным обособленным домом, который располагался прямо за территорией старой больницы в Уордсли.

«Воксхолл Карлтон»[75] был припаркован таким образом, что сразу было понятно, что других машин здесь не ждут.

Подходя к просторному крытому крыльцу, Ким не знала, что их может здесь ждать.

У звонка, который она нажала, был пронзительный звук, который раздался за входной дверью. Ким показалось, что звучит он чуть дольше обычного.

Дверь открыла женщина, по виду которой можно было предположить, что она благополучно перешагнула возраст пятидесяти пяти лет, – у нее была стройная фигура и совершенно седые волосы.

На ее слегка загорелом лице появилось выражение вежливого отказа, когда она открыла дверь и вышла на крыльцо.

– Миссис Хикман? – быстро и с надеждой спросила Стоун.

Прежде чем нахмуриться, женщина осмотрела и ее, и сержанта. Ким еще не была уверена, что перед ними мать Луизы.

Она медленно кивнула Ким, когда и инспектор, и сержант предъявили ей свои удостоверения.

– Детектив-инспектор Стоун и детектив-сержант Брайант. Вы позволите? – спокойно спросила Ким.

Миссис Хикман сделал шаг в сторону и позволила им войти. Из кухни, расположенной сразу же за холлом, струился свет. Ким пошла на него и оказалась в помещении, в котором царил беспорядок, но в то же время витали восхитительные запахи.

Дверь из кухни с другой стороны была открыта в просторную застекленную оранжерею.

– Прошу простить за беспорядок, но я готовлюсь к завтрашней вечеринке… – пояснила женщина, вытирая руки о чайное полотенце.

Ким заметила, что ее плечевые мышцы напряглись.

– Мы хотим поговорить о Луизе, – негромко сказал Брайант.

– Ну естественно, – кивнула миссис Хикман.

Она облокотилась спиной о столешницу и засунула руки в карманы хлопковых брюк, которые доходили ей до середины голени. Было видно, что эта женщина безропотно ожидает плохие новости.

– Миссис Хикман, не могли бы вы сказать, когда в последний раз видели вашу дочь?

– Двадцать пятого декабря две тысячи пятого года, – последовал немедленный ответ.

Одиннадцать лет назад. Гораздо раньше, чем жертва была убита.

– Вы так хорошо помните эту дату? – уточнила Ким.

– Да, инспектор, помню. Так что я могу для вас сделать?

– Вы можете подтвердить, что ваша дочь Луиза родила ребенка, еще будучи тинейджером?

– За три дня до ее шестнадцатого дня рождения, – кивнула миссис Хикман и сложила руки на груди. – А теперь соблаговолите сказать, зачем вы пришли.

Казалось, ей хотелось побыстрей узнать то, что, как она была уверена про себя, будет плохой новостью. У Ким создалось впечатление, что она ждет этой новости многие годы.

– Прошу вас, присядьте, миссис Хикман, – предложил Брайант.

– Со мной всё в порядке, благодарю вас.

– Мы нашли тело женщины, и у нас есть основания полагать, что это тело Луизы. – Ким сделала шаг вперед.

Женщина негромко вскрикнула. Может быть, она и ждала эту новость уже давно, но тем не менее слова инспектора ее потрясли.

Миссис Хикман подошла к обеденному столу и выдвинула стул. Брайант протянул ей руку, но она от нее отмахнулась. Сержант отошел в сторону, и Ким уселась напротив женщины, уронившей голову на руки.

Прошло много времени, прежде чем миссис Хикман встряхнула головой и подняла ее. И хотя глаза у нее были красными, к удивлению Стоун, слез в них не было.

– Все это был только вопрос времени, – прошептала миссис Хикман, глядя в стол.

– А почему вы так считаете? – поинтересовалась Ким.

– Как это случилось? – спросила женщина, встретившись наконец с Ким глазами. Детектив увидела, что те полны печали, но ее не оставляло ощущение того, что эта женщина уже давно оплакала потерю своего ребенка.

– Сложно вот так спокойно сообщать о том, миссис Хикман, что ваша дочь была убита. – Ким двигалась практически на ощупь.

– Это связано с наркотиками? – уточнила женщина.

Ким покачала головой. По-видимому, миссис Хикман считает, что смерть случилась совсем недавно, хотя их с дочерью и разделяют долгие одиннадцать лет.

Инспектор хотела лучше понять ситуацию, прежде чем сообщать о том, что Луиза была мертва уже несколько лет.

– Вы не встречались с дочерью несколько лет, миссис Хикман. Не могли бы вы объяснить причину этого?

Женщина кивнула и посмотрела поверх головы детектива.

– Я не буду утомлять вас подробностями, но, хотя мне и больно это признавать, должна сказать, что моя дочь была не самым приятным ребенком. Наверное, мы с моим покойным мужем сами ее испортили, потому что она была нашей единственной дочерью. А когда поняли, что она развита не по годам, было уже слишком поздно. Мы постоянно ждали, что она с возрастом избавится от своих закидонов. Пытались держать ее в узде, но она ничего не боялась. Мы перепробовали все на свете, но на ее поведение ничто не могло повлиять. Трудно воспитывать ребенка, которому на все наплевать. И тем не менее, когда она заявилась домой и сказала о том, что беременна и что оставляет ребенка, мы решили, что это сделает ее новым человеком. Однако сама беременность нравилась ей больше, чем будущий ребенок.

– Что вы имеете в виду? – нахмурилась Ким.

– Она была центром всеобщего внимания, инспектор. Единственная девочка, которая ходила в школу с растущим животом. Она наслаждалась своей уникальностью. До тех пор, пока не родился малыш. Естественно, мы ее поддерживали. Они с Маркусом жили у нас, и мы делали все, что было в наших силах, но как только ее друзья перестали к ней приходить, ребенок стал ей неинтересен… Однажды она ушла из дома, не предупредив меня об этом. Я об этом ничего не знала, пока не услышала крики младенца, которые доносились сверху. Он был мокрый и голодный, а она просто его бросила. Мы постоянно ругались с ней по поводу того, что она отказывается ухаживать за собственным сыном, но, как и всегда, ее совершенно не интересовали последствия ее поступков.

Ким не заметила, когда Брайант сел за стол.

– И вы ухаживали за ее малышом? – уточнила инспектор.

– Естественно. Она все больше времени проводила вне дома. Сначала несколько дней, потом несколько недель, а потом месяцы. И так продолжалось до Рождества одиннадцать лет назад, когда Маркусу было уже пять.

Миссис Хикман перевела дыхание и продолжила:

– В то рождественское утро она ворвалась в дом после того, как отсутствовала больше четырех месяцев. Была пьяна и попыталась забрать Маркуса. Малыш пришел в ужас – ведь он едва знал ее. А нужен он ей был только потому, что кто-то сказал ей, что с ребенком у нее хорошие шансы на получение муниципального жилья. Ее отец вышвырнул ее из дома и запретил ей появляться здесь, пока она не возьмет себя в руки. Больше мы ее никогда не видели, но приняли меры предосторожности на тот случай, если это повторится.

Ким решила, что они оформили опекунство над Маркусом, чтобы обеспечить его безопасность.

Миссис Хикман посмотрела на продукты для приготовления выпечки и улыбнулась:

– На этот раз он настоял, чтобы это был нормальный домашний торт, и запретил говорить об этом его друзьям. Сын моей дочери здоров и счастлив, но это не значит, что я не думаю о Луизе каждый божий день.

При этих словах первая слезинка упала из глаз женщины.

– Я все время надеялась, что она сможет изменить свою жизнь…

Ким все поняла. Сегодня эта надежда умерла.

Инспектор осторожно отодвинула стул. Больше спрашивать было не о чем. Эта женщина совсем не знала своей дочери и видела ее последний раз задолго до убийства.

– Спасибо вам за вашу откровенность, миссис Хикман, – поблагодарила Ким, протянув руку.

Женщина пожала ее и хотела встать, но Стоун не позволила ей сделать это.

– Мы сами найдем дорогу, – сказала она.

Предстояло еще формальное опознание, но Ким не сомневалась, что жертвой была именно Луиза.

Она остановилась у двери, ведущей на крыльцо. Маленькая девочка с тусклыми каштановыми волосами в красном клетчатом платье хмурилась на них с фото, сделанного с увеличенной школьной фотографии.

– Одна из моих так же получается на фото. Кошмар для фотографа, а так вполне симпатичная малышка, – печально заметил Брайант.

Ким какое-то время смотрела на фото, пока не заметила нечто, что было для нее совершенно неожиданным.

– А что еще ты здесь видишь, Брайант? – спросила она.

– М-м-м… черт меня побери совсем, – прошептал сержант, когда нашел глазами то же, что и Ким.

Заколку-«невидимку», украшенную половинкой сердца.

Глава 55

Трейси Фрост закончила читать статью и положила газету на пассажирское сиденье.

Неплохая работа. Ее редактору очень понравилось.

Она решила не говорить ему, что знает, что ее используют. Хотя осознание этого все еще грызло ее изнутри, как голодный хорек.

Инстинкт подсказывал ей, что надо копать именно в том месте, которое пытается скрыть инспектор Стоун, и она не смогла его полностью перебороть. Трейси узнала имя женщины, которая работала в «Вестерли» в качестве энтомолога, но это только разожгло ее любопытство – что такого было в жизни Кэтрин Эванс, что так хотела скрыть Ким Стоун?

Трейси приготовилась было к изыскательским работам – и тут только поняла, что собирается сделать. Она дала слово, и теперь надо доказать, что оно что-то значит. Они договорились гладить друг друга по шерстке, и Трейси знала, что не может отказаться от этого договора только потому, что ей подвернулась интересная информация. Ведь именно из-за такого ее отношения у Боба до сих пор не было имени. Так что она оставила в покое клавиатуру компьютера и вытащила из принтера лист бумаги с именем, который разорвала, чтобы никто не смог его прочитать. Договор дороже денег.

Трейси знала, что теперь, когда она припарковалась, ей надо выйти из машины. Но придется еще пару раз глубоко вздохнуть, прежде чем она сможет даже подумать об этом.

Фрост взглянула на эркер. Он уже знает, что она приехала. Его место слева от первой стеклянной панели. Место, которое он объявил своим, когда женился на ее матери двадцать один год назад.

Почувствовав, как ее охватила ярость, Фрост повернула ключ зажигания и завела машину.

Она все еще не могла заставить себя войти.

Глава 56

– Вы хотели меня видеть? – спросила Ким, закрывая за собой дверь.

Ее не удивило, что на столе Вуди лежит номер «Дадли стар».

– Стоун, у вас течь.

– Разрешите взглянуть? – спросила инспектор, подходя ближе.

– Пожалуйста. – Начальник толкнул газету в ее сторону.

Она развернула ее текстом к себе. Заголовок «Кошмар на Ферме Тел» сразу бросался в глаза, и Ким мысленно застонала. У Трейси было достаточно времени, чтобы придумать что-нибудь поприличнее.

Статья начиналась на первой странице, а потом переходила на вторую и третью.

Инспектор просмотрела ее по диагонали и поняла, что журналистка приготовила неплохой материал, если не считать заголовка.

– Здесь есть все факты, Стоун. А я хорошо помню, что приказал вам не слишком-то распространяться обо всем этом. Вы что, не удосужились передать этот приказ членам вашей команды?

– Передала, сэр, – ответила Ким и подвинула газету поближе к Вуди.

– Да вы можете представить себе, что теперь начнется? Сколько к нам пришлют писем, жалоб и петиций?

К счастью, их пришлют не на ее имя.

– Я очень недоволен, Стоун. Месторасположение лаборатории оказалось засвечено потому, что ваша команда дала течь. Есть кто-то, кто не в состоянии выполнить простейшего приказа и держать рот на замке. Ясно, что журналистка говорила с кем-то, кто непосредственно участвует в расследовании, – тут Вуди хлопнул рукой по газете, – и я хочу знать имя этого человека…

– Это была я, – спокойно ответила Ким. – Это я говорила с Трейси Фрост.

Не часто Стоун доводилось видеть свое начальство, напрочь лишившееся дара речи. Правда, продолжалось это недолго. Недоверие на лице старшего инспектора превратилось в хмурый, но все понимающий взгляд.

– Не пойдет, Стоун. Вы пытаетесь прикрыть кого-то из членов вашей команды, а я не собираюсь этого терпеть. Я хочу знать имя этого человека.

– Это действительно была я. Я напрямую связалась с Трейси Фрост и сообщила ей большую часть информации. Что-то она раскопала сама, но совсем немного. Все остальное она получила от меня. Я и есть этот «анонимный источник».

Вуди откинулся на спинку кресла, покачав головой, и так взглянул на нее, что Ким поняла: он ждет разъяснений. Но даже понимая, что вызовет его ярость, она не сожалела о том, что сделала. Она нарушила прямой приказ, но совесть ее не мучила.

Вряд ли другие газеты захотят писать о событии, не имея возможности сообщить что-то новенькое. А Трейси старательно упомянула обо всем. И она была единственным человеком, который напрямую общался с Кэтрин, так что теперь энтомологу больше не придется отвечать на звонки журналистов.

– Что вы здесь себе позволяете, черт побери?!

– Сэр, по работе я обязана служить и защищать, – Ким глубоко вдохнула воздух, – и иногда вам надо верить мне на слово, что я хорошо делаю свою работу.

– И это всё, Стоун? Всё, что вы имеете мне сообщить?

Инспектор промолчала.

– И вы хотите, чтобы я передал это объяснение в Ллойд-хаус, куда я завтра с утра направлюсь в первую очередь?

Ким знала, что из-за нее шеф оказался в сложной ситуации. Но потом она вспомнила Кэтрин, прячущуюся в ящике для садового инвентаря.

– Да, сэр.

– У меня есть сильное желание захватить вас с собой.

Его слова заглушил звонок телефона Ким. Взглянув на Вуди, инспектор решила не отвечать.

– Так что завтра вы…

Предложение так и осталось незаконченным, так как на этот раз зазвонил телефон самого Вуди, а телефон Ким сообщил о том, что ей пришло голосовое сообщение.

Старший инспектор схватил трубку, не сводя глаз с лица Стоун.

– Слушаю! – рявкнул он. Представляться не стал – телефон старшего детектива-инспектора случайно звонить не может.

Его взгляд перешел с лица Ким на какую-то точку у нее за спиной. Это значило, что его что-то отвлекло.

Послушав секунд пять, он положил трубку.

– Наш разговор еще не закончен, Стоун, но сейчас вам надо срочно позвонить Китсу. Это может касаться вашей последней жертвы.

Ким вытащила свою трубку. Голосовая почта была от патологоанатома. Сообщение было очень коротким – он просил ее сразу же перезвонить.

– Сэр, я…

– Убирайтесь, Стоун, – велел Вуди, махнув рукой. – Но помните, что наш разговор еще не закончен.

Ким прикрыла за собой дверь и набрала номер Китса.

– Давно пора, инспектор, – сказал тот вместо приветствия. Чувствовалось, что патологоанатом очень торопится. Боже, он же звонил всего тридцать секунд назад…

– Я сейчас еду к водохранилищу Нетертон и предлагаю вам присоединиться ко мне.

Он что, думает, что у нее мало своей работы?

– Китс, я тут немного закрутилась…

– Так раскрутитесь. Я собираюсь забрать очередного клиента, и у меня есть надежная информация о том, что у него нет рук.

Глава 57

Ким подъехала поближе к зданию клуба на берегу Нетертонского водохранилища. Обычно это место называли водохранилищем Лодж-Фарм и использовали для подачи воды в каналы и для занятий водными видами спорта.

– Черт побери, отличный денек для визита в Брирли-Хилл, а? – спросил Брайант, пока они шли вокруг здания. Ким насчитала шесть полицейских и две гражданские машины.

Она видела светоотражающие жилеты, разбросанные по периметру озера – это полицейские убирали посторонних свидетелей. Справа от нее, футах в 150, стояла группа сотрудников. Она направилась к ним.

– Эй, Стоун, ты что, заблудилась?

Ким узнала этот рев. Так мог звучать только детектив-инспектор Данн. Она с готовностью протянула ему руку. Он пожал ее и тепло улыбнулся.

Она работала с Данном, когда тот был сержантом, а она – констеблем. И его подход к работе не сильно отличался от ее собственного.

Ким вспомнила случай, когда Данн уговорил женщину с тремя детьми написать заявление на мужа, после того как тот сломал ей руку, вывихнул челюсть и наставил больше синяков, чем могли сосчитать медики. Мужчину взяли, предъявили обвинение, а потом выпустили под залог, запретив ему приближаться к жене. Женщине негде было укрыться, а родственники отказывались предоставить ей убежище, боясь мести со стороны ее мужа. Не в силах получить необходимые ресурсы для защиты женщины в полиции, Данн после смены подъезжал к ее дому и парковался там на ночь.

На третью ночь пьяный и злой Рой Брэдли, спотыкаясь, пробрался в сад перед своим домом – и оказался на земле прежде, чем успел добраться до входной двери. На него надели наручники и отправили за решетку быстрее, чем Лаура Брэдли смогла понять, что происходит.

Ким многому научилась, пока работала в паре с Данном.

Теперь всего восемнадцать месяцев отделяли его от заслуженной пенсии и небольшого домика в Испании.

Стоун улыбнулась ему в ответ.

– Знаешь, немного устала. Решила подъехать и посмотреть, чем вы, ребята, здесь занимаетесь.

– Понял. – Он кивнул. – И никакой связи с кражей файла по одному из наших «глухарей»?

– Просто подумала, что это может быть как-то связано с тем, над чем я сейчас работаю, – пожала плечами Стоун. Тут она кивнула в сторону Брайанта. – А это мой коллега, детектив-сержант Брайант.

– Примите мои соболезнования, сержант, – сказал Данн, протягивая руку и приподнимая одну бровь.

Даже Ким не смогла удержаться от улыбки.

– Отлично сработала в деле по Ашрафу Надиру. Как там мальчик?

– С ним всё в порядке, – ответила Стоун. Она уже дважды говорила с отцом Надира после рейда. Как раз накануне тот рассказал ей, что старшие сестры Надира не спускают с него глаз. Конечно, должно пройти какое-то время, прежде чем в эту сплоченную семью вернется нормальная атмосфера, но мальчик окружен любовью и заботой, так что он выкарабкается.

– Ваш босс когда-нибудь рассказывала вам, почему не получила звание сержанта с первого раза? – спросил Данн, поглядывая на Брайанта.

– Давай не будем… – застонала Ким.

– Нет, никогда, – заявил Брайант, делая шаг вперед.

– Вот, вот, – кивнул Данн. – А она ведь была первой в списке, стопроцентный фаворит, но…

– Что же случилось? – спросил Брайант, а Ким поглубже засунула руки в карманы.

– В тот раз был рейд на одну из квартир в Холлитри. Банды тогда еще не были так распространены, так что каждый был сам за себя. Погоня на машине завершилась необходимостью подняться на третий этаж в Холден-Корт.

– Это один из тех домов с двухэтажными квартирами? – уточнил Брайант.

Данн согласно кивнул.

– К тому моменту, как двое полицейских офицеров – ваш босс и парнишка по имени Лэмпитт – добрались до места, мы получили информацию, что преследуемый сидит на героине и у него с собой нож. Поступил приказ не входить в квартиру, пока не прибудет подмога.

– И?.. – спросил Брайант.

– Они вломились в квартиру, а парень выпрыгнул из окна. Этот дерьмец не умер, но долго болел, а в отчете вашего босса было указано, что это она первая ворвалась в помещение. И конец повышению, – закончил Данн и раскрыл руки так, как будто выпускал кого-то на волю.

– Ладно, хватит воспоминаний о былых днях, – сказала Ким, вставая между Данном и Брайантом.

Данн посмотрел поверх ее головы.

– Бедняга Лэмпитт тогда вышел первый день на службу после того, как у его жены случился выкидыш, и, по странному стечению обстоятельств, рана на плече оказалась именно у него, а не у вашего босса.

– Меня не так просто пометить, – заметила Ким и прищурилась на Данна.

– Ты мне это уже говорила. – Тот посмотрел на Брайанта. – И только через девять месяцев она наконец получила то, что заслужила.

– Майк. – В голосе Ким послышалось предостережение.

– Я просто подумал, что парень должен знать, что собой представляет его босс, – пожал плечами Данн.

– Благодарю за заботу, но я уже и сам разобрался, – кивнул Брайант.

– А, инспектор, рад, что вы смогли вырваться! – крикнул Китс, увидев Ким.

Детектив не обратила на него внимания – она во все глаза смотрела на то, ради чего приехала сюда. На тело. Мужчину бросили ближе к линии деревьев, приблизительно в двадцати футах от воды. В трех дюймах от его головы валялся использованный презерватив – его наличие не оставило Ким никаких иллюзий относительно того, чем люди занимаются в этой лесопосадке.

Эта жертва являлась полной противоположностью той, которая была найдена на Фенс-Пул. По седине в волосах Ким поняла, что они приблизительно одного возраста, но этот мужчина оказался долговязым и неуклюжим. У него была тощая фигура – он выглядел недокормленным.

На ногах у него были заношенные кроссовки неопределенного цвета. Джинсы были куплены в супермаркете и все покрыты масляными пятнами, которые невозможно отстирать. Уж это-то Ким хорошо знала.

Футболка без надписей когда-то была белого цвета. «Он что, стирал ее вместе с покрытыми маслом джинсами?» – подумала инспектор. Двигаясь взглядом вверх по телу, она увидела окровавленные культи на месте кистей рук. Мухи уже вовсю вились вокруг незакрытого тела, не обращая никакого внимания на присутствие полиции. Ким немедленно вспомнила о «Вестерли».

Однако, хотя эта картинка и казалась кадром из фильма ужасов, в ней не было использовано никаких спецэффектов. Отвратительные сами по себе, культи были неожиданно чистыми.

– Отрезали уже после смерти? – уточнила Ким, кивнув на отсутствующие кисти.

– Количество крови говорит о том, что сердце больше не работало, – согласился Китс.

– А причина смерти? – уточнила Стоун, продолжая оглядывать труп в поисках улик.

– Гм-гм, – раздался голос Данна у нее за спиной.

Черт, она совсем забыла, что это не ее место преступления. Она приехала сюда только ради информации.

– Прошу прощения, – извинилась Ким, продолжая обход тела.

– Что ж, для сведения господ детективов-инспекторов: на теле нет никаких документов, и лежит оно здесь, по моему мнению, часов четырнадцать – восемнадцать. Причину смерти назвать еще не готов, но на верхней части шеи просматривается некий кровоподтек.

Ким понимала, что все это говорится именно для нее и что Китс пытается сообщить информацию, которая может ей помочь, до того, как она начнет задавать свои вопросы, вторгаясь тем самым на чужое место преступления. Патологоанатом понимал также, что Ким не сможет присутствовать на вскрытии.

– Ты закончила? – спросил ее Данн.

Инспектор кивнула и отвернулась от трупа. Она узнала все, что хотела. Оба убийства явно связаны между собой. И личность Боба в этом как-то замешана.

Но хорошие манеры и этические правила, впитанные с молоком матери, говорили Ким о том, что, так как расследование вновь перешло в активную фазу, она ни в коем случае не должна вмешиваться в работу своих коллег.

– Так тот парень из Фенс-Пул?.. – спросил Данн.

– Теперь это твоя война. – Ким подняла руки вверх. – Я ухожу и оставляю все тебе.

Инспектор сильно удивилась, когда мужчина закинул голову и громко рассмеялся.

– Только не говори мне этой ерунды, иначе ты вообще ничему у меня не научилась, – закончил он и отошел в сторону.

Ким прошла к тому месту, где, облокотившись на стену раздевалки, стоял Брайант. То, что они вдвоем рассматривали труп, который их совсем не касался, выглядело серьезным перегибом.

– На что спорим, что его зовут Ларри? – поинтересовалась Ким.

Она не могла не обратить внимания на сходство места с тем, где был найден Боб у Фенс-Пул.

– Я понимаю ход твоих мыслей, – ответил Брайант, глядя на 20 000 квадратных футов открытой воды.

– И что же?..

– Он их чем-то приманивает, – объяснил сержант, и инспектор сразу же поняла, что он прав. До обоих мест легко добраться, и оба они покрыты кустами, деревьями и листвой. Идеально для противозаконной деятельности.

С нехорошим предчувствием Ким достала телефон.

Стейси ответила после второго звонка.

– Командир… а я как раз собиралась вам звонить. Я описала Боба женщине, которая работает в клинике, где применяют варфарин, и теперь почти уверена, что его настоящее имя – Айвор.

– Ясно, Стейси, я тоже так думаю, но пока отложи это в сторону. Я хочу, чтобы ты проверила, нет ли его в Списке.

Стейси знала, что Ким имеет в виду список лиц, совершивших преступления на сексуальной почве.

Последние слова Данна продолжали звучать в ушах Стоун. Естественно, что она не откажется от расследования.

Стейси помолчала, прежде чем снова заговорить, и Ким хорошо ее поняла. Проверка Списка напоминала о том, сколько грязи окружает их всех в этом мире.

– Поняла, босс.

Стоун осмотрелась в последний раз и поняла, что больше здесь она ничего не узнает.

Пора все-таки встретиться с директором школы, в которой училась Джемайма.

Разгадка этого преступления лежит где-то в прошлом.

Глава 58

Трейси осторожно прошла по булыжникам, которые окружали вход в кафе. Неровные поверхности были ее проклятием. Все эти пандусы, рытвины, гравий и плитки со слишком большим расстоянием между ними.

Дневные часы пик закончились, и наступило затишье перед вечерними. Она остановилась перед прилавком, чувствуя, как пышет жаром от кухонных приборов, который гнал на нее вентилятор, не приносивший никакой прохлады.

Фрост заказала кофе, который не собиралась пить.

Это место было поприличнее, чем то, в котором она пару дней назад встречалась с детективом-инспектором, но ненамного. Здесь имелись кирпичные стены и скатерти на столах. И хотя это были клеенки в красно-белую клетку, которые не менялись вот уже лет двадцать, их все равно можно было назвать скатертями.

Пришла она сюда не ради отличного кофе или изысканной кухни. Просто это было единственное место из ее детства, которое совсем не изменилось. Они с матерью каждое утро по субботам совершали долгое и утомительное путешествие на рынок в Олд-Хилл, где мать отоваривалась продуктами на неделю. Она никогда не верила в возможность покупки всего необходимого в одном месте и любила закупаться в разных местах. И вот, увешанные пластиковыми пакетами с едой, они всегда заходили в это кафе, чтобы съесть сэндвич с бужениной и выпить чашку чая.

Рынок исчез, а кафе осталось, и Трейси часто сюда заглядывала.

Она не могла понять, чем вызваны сентиментальные мысли, которые преследовали ее всю неделю. Может быть, то была новость о том, что одна из ее одноклассниц убита? Это известие вернуло ее во времена, которыми она вряд ли могла гордиться. Которые она хотела бы забыть любой ценой.

Ведь если честно, Трейси, будучи всего семи лет от роду, почувствовала большое облегчение, когда забияки в школе переключились на другую жертву.

Она всегда вела себя так, как будто ей было наплевать на то, что люди о ней думают. К несчастью, тот факт, что она обращала внимание на то, как ее задирали и мучили, означал, что ей совсем не наплевать. Что она об этом думает. И слишком много. И эта ее постоянная боязнь, что, когда двое о чем-то шепчутся, значит, они шепчутся о ней. И каждый смешок, который достигал ее ушей, звучал потому, что смеялись именно над ней. А самым худшим во всем этом было то, что она не могла убедить себя в том, что ошибается.

И в жизни ей приходилось бороться, так же как в школе, чтобы завоевать признание своих ровесников и быть принятой в их круг. Чувство самоуважения нельзя купить в магазине, когда тебе исполняется шестнадцать и ты покидаешь учебное заведение.

Естественно, она знает, какое впечатление производит на окружающих, но все это делается специально. Это ее способ самозащиты. Она должна показать людям, что ей на них наплевать, прежде чем они начнут тыкать в нее пальцами и смеяться.

Она не родилась с этой броней. Броня покрывала ее, как щитом, медленно, дюйм за дюймом, пока наконец она уже не знала, как от нее избавиться.

Из всех людей, которым Трейси искренне завидовала, детектив-инспектор Стоун была на первом месте. Журналистка не смогла остановить улыбку, которая появилась у нее на губах. Вот этой женщине действительно на всех наплевать. Да, люди о ней говорят, да, люди придумывают ей прозвища, а Ким Стоун просто не обращает на них никакого внимания. «Интересно, как ей это удается?» – думала Трейси.

Она просто не была уверена, что тот имидж, который она создавала и доводила до совершенства долгие годы, полностью ей соответствует. Случались дни, когда ей хотелось снять барьеры и хоть немного изменить свое поведение. И она мечтала о том дне, когда ее будет меньше волновать то, что люди о ней думают; правда, она не знала, когда этот день наступит.

Трейси решила, что ей надо все это с кем-то обсудить, и встала. В этом месте она точно не получит ответы на свои вопросы.

И еще раз осторожно проходя по булыжникам, журналистка поняла, что в мире есть только один человек, который может ей помочь. Направляясь к подземной стоянке, она решила, что завтра отправится к своей матери.

Глава 59

Бунгало располагалось совсем рядом с главной дорогой, которая проходила по Стоуртону и кончалась возле маяка Стью-Пони, прозванного так из-за одноименного паба, находившего неподалеку.

Постоялый двор Стью-Пони существовал еще в 1744 году, когда его называли домом Бенджамина Галлена. Потом гостиница дала свое имя близлежащим шлюзам, мосту через канал Стаффордшир-энд-Вустершир и восьмиугольному зданию таможни.

Паб разрушили в 2001-м, чтобы расчистить место под строительство домов.

Недвижимость старого директора имела два входа, между которыми для красоты висела корзина с цветами. Лишенные листьев герани равнодушно пялились на землю.

– Стоит, должно быть, немалых денег, – заметил Брайант. Недвижимость в Стоуртоне была дорогой.

– Но не столько, сколько ты думаешь, – ответила Ким. Она видела, что небольшой садик позади дома был окружен новостройками.

– А сколько лет этому учителю? – поинтересовался Брайант, когда они шли по подъездной дорожке.

– Он покинул школу Корнхит, уйдя на пенсию, лет пятнадцать назад. Так что сам считай… – Ким нажала на кнопку дверного звонка. Ничего не услышав, она постучала в стекло.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась женщина лет сорока с небольшим, одетая в синий халат. Волосы у нее были коротко подстрижены, и в ушах виднелась яркая дешевая бижутерия.

– Спасибо, но нам не надо… – И дверь стала закрываться.

– Полиция, – пояснила инспектор, быстро сообразив, что женщина приняла их за торговцев или агитаторов.

Дверь остановилась.

– Удостоверение? – хмуро спросила женщина, оглядывая детективов.

Ким и Брайант предъявили свои документы. Инспектор решила, что без этого они войти просто не смогут. На халате женщины было вышито имя Вера.

– Что вам угодно? Мистер Джексон быстро устает и… – Дверь не двигалась.

– Нам надо поговорить с мистером Джексоном по поводу одного расследования, но говорить об этом мы будем только с ним, – сказала Ким и с силой нажала на створку.

Женщина все поняла и отступила назад.

– Дверь по левой стене, – сказала она, запирая входную дверь. – Он только что поужинал, а после этого его обычно клонит ко сну.

– А вы за ним ухаживаете? – поинтересовалась Ким.

– Каждое утро перед работой заезжает его сын, – кивнула Вера. – А потом захожу я – дважды в течение дня.

Сердце инспектора опустилось. Их собеседнику требовался серьезный уход.

– Альцгеймер, – пояснила Вера.

Ким достаточно знала об этой болезни, чтобы понять, почему ее иногда называют «долгие проводы». О ее причине мало что известно, но детектив где-то читала, что она как-то связана с бляшками и разнобоем в мозгах.

А еще она знала, что болезнь нельзя ни остановить, ни повернуть вспять.

– А как у него с памятью? – уточнила инспектор.

– Он все больше времени проводит в прошлом, чем в настоящем. Иногда считает, что что-то уже произошло, хотя ничего такого не случалось. А иногда думает, что его давние события произошли только что. Когда приходит его сын, мистер Джексон пытается соединить воедино два совершенно разных воспоминания, а иногда он путает людей, так что… – Вера пожала плечами.

– Спасибо, – улыбнулась Ким.

Она повернула налево и вошла в комнату, которая была создана для жизни, а не для того, чтобы пустить пыль в глаза. Практически всю ее занимала разномастная темная мебель, которую, видимо, приобретали в течение долгого времени. Все свободные поверхности были заняты украшениями и безделушками.

Мистер Джексон полулежал в кресле. Глаза его были закрыты, а рот слегка приоткрыт. Лицо, под копной абсолютно белых волос, дышало покоем.

Брайант негромко кашлянул.

Глаза открылись и посмотрели в их сторону. На короткое мгновение в них появилось недоумение, а потом они осветились и засверкали. Это явно не из-за нее, решила Ким. Никто на свете так не радовался, встречаясь с ней.

Глаза мистера Джексона смотрели мимо нее, прямо на Брайанта.

– Мальчик мой, подойди же ближе. Как твои дела?

Сержант посмотрел на Ким, но в этот момент в комнату вошла Вера. В руках у нее была кружка с чем-то горячим.

Она встала рядом с инспектором.

– Он принял вашего парня за мистера Симмонса, учителя английского языка, чьим наставником он был в Корнхите. Любой мужчина моложе пятидесяти лет для него сейчас мистер Симмонс, который успел умереть пять лет назад. Мы уже устали его поправлять.

Профессиональным движением Вера поставила чашку на единственное свободное место на сумбурно заставленном столике.

– Может быть, стоит ему объяснить?

– Да он вам просто не поверит, – сказала Вера как ни в чем не бывало.

Мистер Джексон кивнул еще раз, и Брайант осторожно приблизился к нему.

– Мистер Джексон, мы здесь… – Ким тоже сделала шаг вперед.

– А-а-а, а это, должно быть, твоя очаровательная жена. Как мило познакомиться с вами, моя дорогая. – Мужчина энергично закивал.

Лицо Брайанта светилось от озорного восторга, и Ким решила про себя, что позже обязательно накажет его за это.

– Она мила, не правда ли? – сказал сержант, отворачиваясь от Ким. – Я совсем недавно рассказывал… э-э-э… жене о том, как мы жили в Корнхите, мистер Джексон.

– Это были лучшие годы моей жизни, сынок, – расцвел старик. – Мы тогда неплохо проводили время.

– Это уж точно, мистер Джексон, – согласился Брайант, опускаясь в ближайшее кресло. – Я тут как раз пытался вспомнить подробности того случая с Джемаймой Лёве… Вы его помните?

Ким задержала дыхание. Из них двоих рискованные ставки обычно делала именно она. Но сейчас сержант тоже решил попытать счастья.

– Конечно, помню. – Лицо старика стало грустным. – Просто ужас. Дети бывают такими злыми…

Брайант быстро взглянул на Ким. Его глаза говорили: не вмешивайся, у меня все под контролем. И он действительно контролировал ситуацию.

Ким отошла к порогу. Ей претил этот обман. Но, с другой стороны, она понимала, что иначе они информацию не получат.

В дверях появилась Вера, и Ким взглядом спросила у нее разрешения. Женщина молча кивнула и облокотилась о притолоку.

– Память у меня уже не та, что раньше, мистер Джексон. Никак не могу точно вспомнить, что тогда приключилось…

– Это все годы, мой мальчик… Случается рано или поздно со всеми. Если помнишь, во всем были виноваты эти девочки. Целая группа. Они распяли то дитя на полу в спортивном зале, задрали ей платье и держали ее так, пока все не подошли и не осмотрели ее интимные места. Просто кошмар какой-то.

– Не могу вспомнить, сколько их было всего, мистер Джексон, – мягко сказал Брайант.

– По-моему, началось все с четырех или пяти. А одна малышка прибежала в учительскую и позвала нас. Она была такая смешная, эта кроха…

– Ну да, теперь и я вспомнил, – продолжил Брайант. – Маленькая Луиза тоже была там, правильно?

Мистер Джексон закивал, но выражение его лица стало меняться. По нему было видно, что он запутался. Старик перевел взгляд с мужчины на женщину, а потом посмотрел на дверной проем у них за спинами.

– Вера?..

Сиделка появилась мгновенно. У нее была теплая и успокаивающая улыбка.

– Всё в порядке, мистер Джексон. Эти милые люди зашли, чтобы узнать, не надо ли вам установить двойное остекление, но они уже уходят.

Брайант отошел от учителя, и Вера посмотрела на Ким, а потом на дверь. В этом взгляде не было ничего грубого, но стало понятно, что им пора уходить.

Стоун кивнула в знак благодарности и, печальная, отвернулась.

– С ним всё будет хорошо, – сказала Вера, подойдя к ней сзади. – Через минуту начнется «Улица Коронации»[76]. Это его любимая.

Ким с трудом сглотнула и прошла к двери.

– Минуточку! – крикнул мистер Джексон. – Вспомнил. Эта смешная малышка, которая нас позвала… Она хромала. Хромала просто ужасно. И, кажется, ее звали Трейси.

Глава 60

– Командир… ты же не думаешь…

– Брайант, тут я не стала бы спорить на твой дом, – ответила Ким, когда они подошли к концу подъездной дорожки. – Эти совершенно идиотские шпильки… Позвони Стейси и узнай ее адрес.

Сама Стоун стала пролистывать в телефоне журнал входящих вызовов. Наконец она нашла номер, с которого ей позвонили пару дней назад в районе полуночи. И нажала кнопку автонабора.

Телефон звонил и звонил, пока в трубке не раздалось короткое сообщение от Трейси Фрост. Краем уха инспектор услышала, что Брайант говорит со Стейси, и вновь нажала кнопку автонабора.

То же самое. Звонки, пока не прозвучит голос Трейси на автоответчике.

Она попыталась еще раз. На этот раз автоответчик включился сразу же, без всяких звонков.

Проклятие. Кто-то отключил телефон, а она не может узнать, кто это сделал.

Брайан закончил разговор и подошел к Ким.

– Я попросил Стейси проверить, не ходила ли Трейси Фрост в Корнхит в одно время с Джемаймой.

Инспектор кивнула. Она знала, что времени уже половина восьмого вечера и что ее люди работают с самого утра. А еще она знала, что если попытается отправить их всех по домам, то они откажутся подчиниться. Зацепки не появляются ровно в девять часов утра.

– Ты получил адрес Трейси? – спросила Стоун.

Брайант кивнул, открывая водительскую дверь.

– Ты же понимаешь, что мы можем ошибаться? – спросил он, поколебавшись.

У Ким, которая усаживалась на пассажирское сиденье, таких сомнений не было.

– Ага. Но что, если мы правы?

Глава 61

– Он не знает, где она может быть, – сообщила Ким, закончив разговор. Редактор Трейси не видел ее с утренней пятиминутки.

– Знаешь, на свете встречаются люди и получ…

– Только попробуй закончить это предложение, Брайант, и у нас с тобой появятся проблемы.

Не было людей лучше или хуже, как не было людей, которые заслуживали большего или меньшего. При их работе таких просто не должно было существовать. Трейси Фрост была жуткой занудой – кто бы сомневался. За последние несколько лет Ким сама несколько раз стояла на грани того, чтобы похитить ее собственными руками. И сделала бы это, если б была уверена в собственной безнаказанности. Но в этой змее-журналистке было что-то большее, чем ей изначально показалось. Если б Ким хоть на мгновение поверила, что ее коллега верит в то, что говорит, то он бы был уже на пути к дому.

– Здесь, что ли? – Брайант притормозил перед «КьюБи моторсайклз»[77].

– Похоже на то, – ответила Ким, проверяя номер дома.

Сержант проехал до подножия холма и повернул на парковку перед пабом.

Стоун отметила про себя, что белой «Ауди» нигде не было видно.

Наконец Брайант остановился перед самым домом.

– А я ожидал большего, – заметил он.

Ким была вынуждена с ним согласиться. Дом представлял собой крохотное строение с террасой, зажатое между еще двумя другими домами. Если б их все соединить вместе, то получился бы дом вполне пристойного размера.

А так этот дом совсем не соответствовал дизайнерским лейблам на вещах Трейси.

Ким громко постучала в дверь. Может быть, Фрост ставит машину в какой-то гараж?

Инспектор нагнулась и приподняла крышку почтового ящика. Входная дверь вела прямо в крохотную гостиную. В дальнем углу Ким рассмотрела телевизор. Тот был выключен, и в доме стояла полная тишина.

– Черт возьми, командир, а как здесь попасть на задний двор? – спросил Брайант, делая шаг назад и осматривая все три дома.

Он был прав. Дом Трейси располагался посередине.

Краем глаза инспектор уловила какое-то движение справа. Угол тюлевой занавески, закрывавшей окно в соседней двери, опустился.

Сделав пару шагов, Ким постучала в дверь. Может быть, они смогут зайти с тыла дома через соседние дворы?

Дверь открыл худой паренек-тинейджер лет пятнадцати. Долговязые белые ноги торчали из разноцветных шортов, украшенных тропическими птицами.

– Да? – спросил он с приличествующей ситуации интонацией.

– Вы знаете женщину, которая живет в соседнем доме? – спросила Ким, радуясь, что здесь можно обойтись без лишних любезностей.

Парень выглянул на улицу и посмотрел на соседний дом так, как будто абсолютно не знал, о чем она говорит. Как будто ему надо было напомнить, что рядом находится еще какой-то дом.

– Ну знаю. Блондинка на шпильках, с парой классных…

– А она может парковать машину где-то еще? – быстро спросил Брайант.

– А как же. Перед нашим домом, например, – ответил подросток с ухмылкой.

Ким пристально посмотрела на него.

– То есть если она дома, то и машина стоит здесь?

Парень утвердительно кивнул.

– А мы можем пройти на ее задний двор через вас? – уточнила инспектор.

– П-ф-ф-ф… без шансов. Там шестифутовая изгородь с пиками. Гребаные кошки.

Проклятье. Надо было бы попробовать дом по другую сторону от дома Трейси, но он выглядит таким же пустынным, как и тот, в который они пытаются войти.

– У Ма есть запасной ключ, – сказал парень, протягивая руку за дверь. Ким почувствовала облегчение, которое быстро сменилось беспокойством.

– Ты же даже не знаешь, кто мы такие, – произнес Брайант ее фразу. Как просто этот парень дает ключ двум совершенно незнакомым людям. Вот тебе и безопасность.

Парень осмотрел их с ног до головы и громко рассмеялся, передавая ключ сержанту.

– Хорошая шутка… офицер, – сказал он, закрывая дверь.

Ким покачала головой, а Брайант вставил ключ в замок.

Инспектор вошла в комнату, которая оказалась больше, чем ей показалось через щель почтового ящика. Одну стену занимала софа на двух человек, которая смотрела на старый газовый камин. По диагонали от телевизора располагалось единственное в комнате кресло, а полосатый коврик практически полностью закрывал дорожку, вытоптанную на ковре.

На противоположных концах каминной полки стояли неиспользованные пеньковые свечи. Посередине находилось фото.

Приглядевшись, Ким поняла, что это фото Трейси в детстве, в возрасте семи-восьми лет, которая сидит на пляже рядом с женщиной. На них надеты одинаковые сомбреро из поролона. Инспектор не могла оторваться от улыбки ребенка. Она и не предполагала, что Трейси может так улыбаться.

Проходя через комнату, Ким бедром задела гору купонов, сложенных на ручке кресла.

Единственная дверь, выходившая из комнаты, вела в коридор, шедший мимо лестницы и заканчивавшийся в кухне.

Окно над раковиной, в котором стоял единственный стакан с соком, было наполовину закрыто римскими шторами[78].

В мусорном ведре валялась одинокая банка из-под дешевой фасоли.

Брайант открыл дверь буфета, и их взору предстал целый набор дешевой еды.

К двери холодильника был магнитом прикреплен один-единственный листок бумаги.

– Запись к стоматологу, – заметил Брайант, бросив на него быстрый взгляд.

Оглядывая помещение, Ким поняла, что узнать здесь ей ничего не удастся. Потому что здесь ничего нет. Точка.

– Я наверх, – сказала она, надеясь найти там хоть какие-то следы.

Брайант двинулся за ней. Он был непривычно молчалив.

Инспектор вошла в левую от нее дверь и оказалась в спальне, выходящей на фасад. Небольшое окно было наполовину зашторено простой коричневой шторой.

На единственной тумбочке стояла электрическая лампа и лежала читалка для электронных книг.

Детектив обошла вокруг кровати и открыла шкаф.

С правой стороны в нем висели три дизайнерских брючных костюма – синий, черный и кремовый. С левой стороны находились полки, на которых лежали штаны от спортивного костюма, фуфайки и топики. Ким пришло в голову, что она никогда не видела Трейси в юбке.

Брайант нагнулся.

– Ты только взгляни, командир, – сказал он, беря в руки туфлю на шпильке. Внутри нее была пластмассовая вставка. Ким взглянула на похожие туфли, стоявшие в ряд, и поняла, что в каждой паре была такая же вставка.

Инспектор села на край кровати и покачала головой. Печальный вид этого дома затронул у нее в душе какие-то струны.

– Я знаю, что иногда жалуюсь на женушку и все такое прочее, но, черт побери, мы просто не ценим того, что имеем.

Внутренне Ким согласилась с сержантом. В ее собственном доме тоже было мало личного, того, что обычно можно было видеть в других домах, – но это искупалось виляющим хвостом, который встречал ее каждый вечер.

Теперь ей было ясно, что все свои деньги Трейси тратила на то, что могли видеть окружающие, на ту Трейси Фрост, которую видел мир. А вот «домашняя Фрост» была ее полной противоположностью. И по какой-то необъяснимой причине это сильно взволновало Ким.

– А вообще-то я беру свои слова назад, – сказал Брайант, закрывая двери шкафа.

Ему не нужно было объяснять, что он имеет в виду. Ким это очень хорошо знала.

Они должны вернуть Трейси.

Глава 62

Исобел мучилась. Борьба со сном изнуряла ее.

День был изматывающим, и, хотя ей пока удавалось избегать настоящей тьмы, все окружающее она видела как в тумане.

Все в этой больнице пыталось заставить ее заснуть, но она не хотела закрывать глаза. Ведь темнота все еще ждала ее. А она не хотела в нее возвращаться.

Свет ламп приглушили, и ночная смена передвигалась чуть слышными шагами. С кровати напротив доносились ритмичные звуки работающего прибора и негромкое похрапывание.

Все пыталось вернуть ее во мрак.

Даже когда она не спала, ее всю крутило. Тревога внутри нее напоминала торнадо, касавшийся ее сердца и легких. Время от времени Исобел испытывала острое желание глубоко вдохнуть, чтобы как-то успокоить панику, охватившую весь ее организм. Периодически у нее начиналось сильное сердцебиение, от которого кружилась голова. Она училась бороться со страхом. Главное – смотреть мимо него. Позволить ему пройти сквозь тебя, а не пытаться с ним бороться.

Хуже всего было то, что она не знала, чего конкретно боится. Кроме, пожалуй, всего, что ее окружало.

Исобел боялась, что никогда не узнает, кто она на самом деле.

Только с Дунканом она чувствовала себя в безопасности. Его подбадривающая улыбка и пальцы, сжимающие ее руку, говорили ей о том, что она не одна.

Он подробнейшим образом рассказал ей обо всех их свиданиях. Исобел внимательно слушала, когда Дункан старательно описал ей их столкновение перед кофейней, пытаясь вспомнить себя прежнюю, пытаясь найти хоть какие-то ключи к разгадке.

Исобел почувствовала, как закрываются ее налитые тяжестью веки, и встряхнула головой.

Она пыталась понять важность фразы «одно для тебя и одно для меня». Что бы это могло значить и почему она постоянно звучит у нее в голове? Исобел попыталась представить себе эти слова как какой-то знак, но кнопка «обновить» не работала, и она так и не вспомнила ничего нового.

– А почему мы не спим? – спросила Мэрион, остановившись у ее кровати. Ночная сестра заступила на смену в семь часов вечера.

Исобел покачала головой и только шире раскрыла глаза.

– Не можем или не хотим? – понимающе улыбнулась Мэрион.

Женщина почувствовала, как на глаза ей навернулись слезы. Она знала, что долго так не выдержит. Тело требовало сна, и она проигрывала свою битву с ним.

– Туда вы больше не вернетесь, – заметила Мэрион. – Теперь ваш мозг проснулся.

Исобел хотела бы поверить доброй сестре, но ее мозг, полностью функционирующий, и раньше не спал, заключенный в бесполезном, не повинующемся ему теле.

– Я не могу… – покачала головой Исобел.

– Ладно, – вздохнула сестра. – А как насчет того, чтобы просто отдохнуть, скажем, – тут она посмотрела на свои часы, – полчаса? Я разбужу вас в половине двенадцатого, а там посмотрим.

Исобел задумалась. Мысль о том, что она сможет дать своему телу возможность отдохнуть, пока кто-то будет за ней следить, была слишком хороша, чтобы от нее отказаться.

Неожиданно она почувствовала себя трехлетним ребенком, оказавшимся в теле взрослого. Маленькой девочкой, которая боится темноты.

– А вы уверены, что…

– Ровно в одиннадцать тридцать, обещаю.

Исобел позволила своей голове опуститься на подушку, где только наволочка отделяла ее от долгожданной хрупкой теплоты.

По ноющей шее прошла волна, и ее мускулы расслабились. Исобел не была уверена, что когда-нибудь испытывала такое восхитительное чувство.

Ее веки захлопнулись, и на какое-то мгновение женщину охватила паника, потому что она оказалась в темноте. Все в порядке, успокоила себя Исобел. Мэрион заберет ее отсюда.

Ей казалось, что ее плоть отделяется от костей, как мясо хорошо приготовленного цыпленка, и она позволила себе полностью расслабиться.

Но в темном тоннеле ее сознания звучал голос. Она не видела ни лица, ни фигуры, а просто слышала шепот или эхо.

Это напоминало попытку услышать разговор в соседней комнате.

Она постаралась сконцентрировать все внимание на своих ушах, хотя голос звучал где-то внутри нее. Исобел крепко зажмурила закрытые глаза, но голос стал стихать. Вернись, молча позвала она. Но голос исчез.

Напряжение стало постепенно охватывать ее тело, но она постаралась от него избавиться. Голос появился тогда, когда Исобел позволила себе полностью расслабиться.

Она стряхнула с себя остатки напряжения и позволила своим органам чувств передохнуть.

Тепло полного расслабления охватило ее тело и проникло до самых костей. Исобел вновь услышала вдалеке голос. Он произносил одно и то же слово. Она приказала своему телу не реагировать на него.

Оставаясь неподвижной, как статуя, Исобел заставила себя взглянуть мимо голоса прямо в бездну. Звук становился все громче, но она никак не могла разобрать слово. Женщина отчаянно пыталась за него ухватиться, сохраняя при этом свою расслабленность.

Голос приблизился, и она заставила замереть свое тело и мозг.

Ближе. Это слово из двух слогов.

Еще ближе.

Похоже на рэнди.

Еще ближе.

Нет, это дэнди.

Совсем близко.

Впервые она услышала абсолютно ясно. Голос звал «Мэнди».

Глава 63

Везде, куда ни смотрела Ким, она видела Трейси.

Каждый выдвинутый ящик или открытая дверь шкафа напоминали ей о безжизненном жилище этой непростой женщины.

Журналистка никогда не нравилась Ким. Случалось, что она демонстрировала полное отсутствие симпатии к жертве или ее семье и ставила во главу угла скорость публикации материала.

И в то же время были другие ситуации, которые заставляли Ким ставить под сомнение свое непоколебимое мнение об этой женщине. То ли случайно, то ли по велению высших сил она спасла жизнь Доусону, когда тот проводил свое собственное расследование. Столкнувшись с группой юнцов из района Холлитри, которые избивали его ногами и уже готовили нож, Трейси не испугалась и вмешалась. Да и на этой неделе, когда Ким попросила ее оставить кое-кого в покое, она на это согласилась.

Такие вещи шли вразрез с твердым мнением Ким о журналистке как об амбициозной, безжалостной женщине, которая за информацию готова расстаться с почкой, а если эта информация эксклюзивная, то и с двумя.

И вот теперь она пропала… возможно, оказалась в руках убийцы, который уже убил по крайней мере двух женщин и попытался убить третью.

Ким знала, что сделала все, что было в ее силах. Ведь в настоящее время все это были только ее личные опасения, а выделять ресурсы на поиски взрослой женщины, о пропаже которой никто не заявлял, было уже слишком, даже для нее.

Звонила она Трейси практически каждый час, но постоянно натыкалась на автоответчик.

И, словно выполняя ее желание, телефон сообщил о поступившем эсэмэс-сообщении. Никогда в жизни Ким не брала телефон с такой надеждой, что это сообщение от Трейси Фрост.

Но она ошиблась. Сообщение пришло от Дэниела.

Ким чуть не задохнулась, прочитав на экране: Есть минутка? Я на улице.

Что, черт побери, Дэниел Бэйт делает возле ее дома? Сама она не была уверена, какие правила они установили для той утонченной игры, в которую играли, но подозревала, что появление возле ее дома было нарушением некоторых из них.

Ким посмотрела на Барни так, как будто он знал ответ, но пес вместо ответа просто облизал лапу.

Сначала Стоун решила не обращать внимания на послание, позже подумала, что оно как-то связано с текущим расследованием, но потом сообразила, что в этом случае он не стал бы пользоваться таким способом общения.

Все эти мысли крутились у нее в голове, пока она шла к входной двери.

Мужчина стоял возле водительской двери, повернувшись к Ким лицом и сложив руки на груди. В свете уличного фонаря она увидела вызов в его глазах.

– А я все думал, выйдете вы или нет, – сказал он.

Ким прислонилась к стене на своей стороне улицы.

– Как вы здесь оказались? – спросила она, засовывая руки в передние карманы куртки.

– Повернул не в том месте.

Стоун улыбнулась. Вот это действительно так.

Она молча ждала.

– Я больше ничем не могу вам помочь. – Дэниел замолчал, давая ей возможность поинтересоваться, что он имеет в виду. – У Китса всё под контролем. Личность жертвы установлена, так что оставаться дольше не имеет смысла.

Инспектор кивнула в знак того, что поняла его.

Несколько мгновений они стояли друг напротив друга, погруженные каждый в свои мысли.

– И вы это знаете, верно? – спросил мужчина.

Ким пожала плечами. То, что она знает, не имеет никакого значения. Важно то, что она может или не может сделать.

– Вы так противоречивы, Ким, – покачал головой Бэйт.

Она опять ничего не сказала.

– Не уверен, что даже себе вы признаётесь в том, что могло бы произойти между нами.

Хотя фраза не прозвучала как вопрос, Ким знала, что это именно вопрос. И очень большой.

И тем не менее Стоун продолжала молчать.

Она встретилась с ним глазами, но никто из них даже не пошевелился.

– Вы просто не готовы, верно?

В этом-то было все дело.

Дэниел открыл было рот, но Ким покачала головой.

Он выдохнул воздух, со смирением взглянул на нее и сказал, протягивая руку:

– Детектив-инспектор Стоун, мне было приятно вновь встретиться с вами.

Ким сглотнула и небрежно пожала ее.

– И мне тоже, доктор Бэйт.

– Надеюсь, что мы еще встретимся. – Он выпустил ее руку из своей.

Ким в этом практически не сомневалась. Но теперь все будет по-другому. Она приняла решение.

Между ними что-то было.

И прошло.

Ким повернулась к нему спиной и вошла в дом.

Оказавшись внутри, она прислонилась к входной двери и закрыла глаза. Раздался звук заработавшего двигателя, который постепенно исчез вдали. И слова, которые застряли у нее в горле, слова, которые она хотела, чтобы он услышал, потеряли смысл. А она хотела, чтобы он знал, что если б она была готова рискнуть, то рискнула бы только с ним.

Прощание с Дэниелом трудно далось ей, но, если б он остался, было бы еще труднее.

А все дело было в надежде. Ким просто не могла больше ждать и надеяться.

Однажды она попробовала – и чуть не погибла.

Женщина поднялась наверх и села на край кровати. Барни с непонимающим видом уселся возле двери. Что, уже пора ложиться и он может запрыгнуть на кровать рядом с ней?

Ким открыла верхний ящик прикроватной тумбочки и достала из него небольшой белый конверт.

У нее остался только этот клочок бумаги. Одного его вида было достаточно, чтобы эмоции перехватили ее горло. Она крепко прижала его к груди, как будто этот жест мог их вернуть. И память мгновенно перенесла ее в те три дня после ее тринадцатого дня рождения.

* * *

– Не забудь отдать это мисс Нил, – сказала Эрика.

– Третий раз уже, – проворчала Ким, направляясь к двери.

Эрика поправила ей капюшон куртки.

– Маленькая мисс, а вы ничего не забыли?

Ким позволила ей оттащить себя чуть назад и обернулась навстречу крепким объятиям своей приемной матери.

Чаще всего в таком случае она просто закатывала глаза и покорялась неизбежному. Просто мирилась с демонстрацией любви, которая так легко давалась этой взрослой женщине.

– А теперь убирайся. Хорошего тебе дня, – сказала Эрика, провожая Ким до двери.

Девочка поправила ранец и отправилась своей дорогой. Во время короткой прогулки она дала себе слово, что сегодняшний вечер проведет на кухне. Эрика все время просила ее помочь в готовке, но Ким находила массу причин, чтобы вместо этого отправиться в гараж. Сборка мотоциклов, которой занимался Кит, всегда была для нее на первом месте. Но для Эрики готовка была важна, так что Ким решила ей помочь.

В четырнадцать минут двенадцатого к ним в класс на урок истории зашел директор. Он что-то прошептал учителю, а потом осмотрел аудиторию.

Наконец его глаза остановились на Ким.

Девочка мгновенно вспомнила о письме в ранце, которое еще не успела передать. Неужели Эрика поставила в известность директора?

Он подошел к Ким и коснулся ее плеча.

– Собирай свои вещи и пойдем со мной, Кимберли.

У него был негромкий мягкий голос, совсем непохожий на тот, которым он говорил с ней обычно. По сосущему чувству под ложечкой Ким поняла, что речь идет о чем-то более серьезном, чем письмо.

– Кое-что произошло, Кимберли, и я отвезу тебя в дом… м-м-м… твоей тети.

Директор не отпускал ее плеча, пока они выходили из школы.

Девочка запуталась. У нее нет никакой тети. Неожиданно она поняла, что директор говорит о сестре Эрики Нэнси.

Сестры никогда не были близки, так что она встречалась с ее семьей всего пару раз за те три года, что она находилась в семье Кита и Эрики.

Пока они ехали в машине, Ким раз десять спросила директора, что же все-таки случилось, но тот хранил молчание. Тогда она попросила отвезти ее домой. Эту просьбу он проигнорировал. Она попросила его связаться с Китом и Эрикой.

Директор сглотнул и отвернулся.

Когда Ким шла за ним к дому, которого раньше никогда не видела, ее охватил страх.

Нэнси открыла дверь, и недоуменное выражение на ее лице сменилось ужасом.

– Зачем вы привезли ее сюда? – Она посмотрела на мистера Крукса.

– Семья должна…

– Мы не семья, – сказала, как отрезала, женщина. – Этот ребенок ничего для меня не значит. О чем вы вообще думаете?

Было видно, что мистер Крукс чувствует себя не в своей тарелке.

– Когда вы позвонили нам, я подумал, что вы хотите…

– Я позвонила вам, чтобы вы могли предпринять необходимые шаги. – Нижняя губа Нэнси задрожала.

Ким следила за их разговором, а страх становился все сильнее. Она хотела быть с Эрикой. И Китом.

Наконец страх выплеснулся наружу.

– Кто-нибудь может сказать мне, что происходит?

– А вы что, ничего ей не сказали? – У Нэнси отвалилась челюсть.

– Это не входит в мои обязанности… – покачал головой мистер Крукс.

– В мои тоже. – Женщина покачала головой и тяжело вздохнула. Наконец она посмотрела прямо на Ким. – Мне жаль, Кимберли, но Эрика и Кит попали в аварию. Боюсь, что они оба погибли.

Ким почувствовала, что у нее открылся рот, и, хотя девочка все еще смотрела на Нэнси, та от нее отвернулась. Теперь она смотрела на мистера Крукса и как бы говорила: «Ну вот, со своей стороны я все сделала».

– Но эт-того не-не может быть, – заикаясь, произнесла Ким, пытаясь понять то, что только что услышала.

Она качала головой, переводя взгляд с Нэнси на мистера Крукса. Ждала, что кто-то из них, все равно кто, скажет, что все это неправда.

И опять она почувствовала руку директора у себя на плече. Глаза у Ким защипало от слез, и она освободилась от нее. Девочка всматривалась в лицо Нэнси, ища на нем хоть какой-то признак того, что ей солгали.

– Прошу прощения… но мне надо… У меня дела… – Женщина сделала шаг по направлению к двери.

Ни Ким, ни мистер Крукс даже не пошевелились.

– Кимберли, береги себя, и всего тебе хорошего. – Нэнси задержалась всего на мгновение. – Но ты не член моей семьи. А теперь мне действительно надо идти.

Слова стихли за дверью, которую закрыли прямо у них перед носом.

Ким показалось, что она смотрит на эту дверь уже несколько часов, но прошло всего несколько мгновений, после чего мистер Крукс осторожно повел ее к машине.

Девочка смутно заметила, как он поднял ее ранец, который она, видимо, уронила на ходу. Ее ноги спотыкались. Она почему-то потеряла способность переставлять их одну за другой.

Мужчина поднял ее и посадил на сиденье. Пока они ехали, Ким не шевелилась.

Ее сердце отказывалось смириться с произошедшим, хотя головой она уже понимала, что все это правда. Никто не стал бы говорить такие жестокие вещи, если б они не были правдой.

Ким хотела распахнуть дверь машины и побежать к тому дому, который она называла своим, и все проверить.

И вот наконец, позволив себе освободиться от оков и наглядно продемонстрировать свою любовь, она вскрикнула и заплакала.

Они дома. Они обязательно должны там быть. Кит наверняка просматривает газеты и роется в Интернете в поисках запчастей для мотоцикла, а Эрика готовит тесто для домашнего пирога с мясом на ужин. Ким постаралась уцепиться за эту мысль, но она от нее ускользала.

И только когда мистер Крукс остановил машину, девочка поняла, что рыдает от всего сердца.

Больше Ким никогда не видела свой дом.

К ланчу она уже вернулась в детский приют, из которого ушла три года назад. А четыре часа спустя ей привезли ее одежду в двух мешках для мусора.

Больше ее «семья» с ней не связывалась, и похороны прошли без нее.

И только позже Ким узнала, что в тот день Эрика и Кит возвращались со встречи с юристом, который специализировался на вопросах усыновления.

* * *

Барни подошел и прислонился к ноге Ким. Слезы каскадом текли у нее по щекам, а душа болела так же сильно и исступленно, как и в тот день.

Ким все еще ощущала на себе теплые руки, которые ее обнимали, и чувствовала аромат «Youth Dew»[79], облаком окутывавший их с Эрикой.

И все эти годы, с того самого дня, она была благодарна богу за крохотную деталь, которая случилась с ней утром того дня.

В тот последний день Ким ответила на объятия Эрики.

Дэниел мог ничего не знать о причинах, по которым она больше не могла отдавать себя всю, без остатка, и мог не понимать, почему вся ее жизнь посвящена только работе, но сама Ким понимала, что для нее это единственный способ чувствовать себя защищенной, и ничто в мире не могло заставить ее думать иначе.

Она вытерла слезы и положила конверт назад в ящик.

Стоун ни о чем не жалела.

В мире много людей, которым она необходима такая, какая есть.

Инспектор достала телефон и еще раз набрала номер Трейси.

Глава 64

Зачем ты отвела меня в ТОТ ДЕНЬ, мумочка?

Как ты могла не знать, что произойдет?

После туалета Луиза не сводила с меня глаз до самого ланча. Я улыбалась ей, надеясь, что она улыбнется мне в ответ. И она улыбнулась. Вроде бы.

В ней было что-то, что напомнило мне о Линдси. Я хотела ей понравиться. Я хотела, чтобы она стала моим другом.

Во время ланча Луиза нашла мне место и оставила меня наедине с моей едой. Она была популярной девочкой. Бегала от одной группы детей к другой и заставляла всех смеяться. А в промежутках поглядывала на меня с загадочной хмурой гримаской. Я улыбалась ей и махала рукой, мечтая о том, чтобы она подошла и скрасила мое одиночество.

С трудом я прожевала свои сэндвичи, которые по вкусу напомнили мне куски дерева, а потом стала смотреть на дно своей коробки для ланча, потому что не хотела смотреть по сторонам.

Наконец Луиза подошла и села рядом со мной.

– После ланча у нас физра, – сообщила она мне. – Если хочешь, можешь быть моим партнером.

Я благодарно кивнула. Я еще не знала, что такое «физра», но у меня уже был партнер.

Неожиданно я набралась храбрости и задала ей вопрос, который мучил меня весь день.

– А почему все так меня рассматривают? – поинтересовалась я.

– Потому что ты новенькая… – ответила Луиза, схватила крошки, оставшиеся от сэндвичей, и убежала.

Я не стала возражать. Она будет моим партнером. А это значит, что мы с ней подружимся.

Прозвучал гонг, и вслед за толпой я вернулась в класс, а потом перешла в спортивный зал. Но подойти к Луизе поближе мне никак не удавалось. Ее окружало слишком много детей. Тогда я сказала себе, что все в порядке. Ведь она будет моим партнером. Она сама так сказала. Я уже строила планы на то, как однажды она придет ко мне домой на чай.

Миссис Шоу была стройной симпатичной леди, одетой в короткую плиссированную юбку. Она спросила, есть ли у меня физкультурная форма. Я отрицательно покачала головой. Ведь я не знала, что она мне понадобится.

Миссис Шоу задумалась на несколько мгновений.

– Думаю, что мы сможем тебе кое-что подобрать, – сказала она и направилась прочь из зала.

У двери миссис Шоу остановилась.

– Луиза, покажи своей подружке, где та может взять свой персональный гимнастический коврик, – сказала она, прежде чем скрыться из виду.

Луиза повернулась ко мне и улыбнулась.

Но думала она совсем о другом.

Глава 65

Когда все расселись, Ким вышла из своей «кутузки» и призвала участников утренней пятиминутки к порядку.

– Итак, ребята, сегодня давайте побыстрее. Мне сообщили, что меня хочет видеть Исобел. Все мы знаем, что Трейси Фрост или похищена, или отправилась в самоволку. На телефонные звонки она не отвечает, и ее машины перед домом нет.

Ким уже трижды с утра звонила Трейси на мобильный, а по дороге в участок проехала мимо ее дома.

– И вы действительно думаете, что ее захватил наш парень? – спросил Доусон.

Подумав мгновение, Ким утвердительно кивнула.

– Хорошая газетная статья, – продолжил Кевин и поднял руки вверх. – И, скажу сразу, я здесь ни при чем.

Ким не была уверена, почему он подумал, что первое подозрение упадет именно на него.

– Я знаю, Кев, – сказала она.

– Я думал, что все обвинят меня… потому что… ну… я трепач, а информация получена явно от кого-то, кто всем этим занимается.

– Кев, это была я, – сообщила инспектор.

– Что? – хором воскликнули Брайант и Стейси.

Стоун промолчала.

– Вы сами говорили с Трейси Фрост? – в ужасе переспросил Доусон.

– Да, говорила. А теперь пойдем дальше. Итак, Луиза Хикман – первая жертва, о которой нам известно. Потом на несколько лет наступил перерыв, пока Джемайма не вернулась из Дубая. После нее он попытался убить Исобел, а теперь захватил Трейси. Теперь мы знаем, что они, все трое, ходили в одну и ту же школу. В школе произошло нечто, что директор смутно припоминает и что могло положить начало этим убийствам. При этом у двух жертв такая же заколка-«невидимка», как та, которую Луиза Хикман носила в школе. И мы понимаем, что в этом ключ к разгадке тайны.

– Немного притянуто за уши, – вступила в разговор Стейси. – С кем из нас в школе не случались неприятности?

– Согласна, – кивнула Ким. – Нам нужны подробности происшедшего. – Несколько секунд она думала, а потом повернулась к Стейси. – Найди мне подавальщицу[80] из этой школы, Стейс. Подавальщицы всегда в курсе всего происходящего, а здесь явно что-то есть.

– Да, и командир уже практически готова признать, что она не права, – добавил Брайант с улыбкой.

– Да неужели? – переспросила удивленная Ким.

– Ну вы же слышали, что сказал директор школы. Он сказал, что речь идет о девочке. Так что даже вам придется признать, что мы были правы, а вы – нет. Мы разыскиваем женщину.

– А не может это быть ее брат, отец, дядя, ухажер, муж? – поинтересовалась инспектор.

– Ах, вот как… Вместо того чтобы признать свою ошибку, вы готовы только допустить, что, может быть, не совсем правы? – уточнил сержант.

– Я ничего не собираюсь признавать до тех пор, пока мы точно не будем знать, что произошло в тот день, – покачала головой Ким.

– Я все еще пытаюсь разобраться, каким образом здесь замешана Исобел, – сообщила Стейси. – Я выяснила, что Джемайма Лёве и Луиза Хикман ходили в один класс; я знаю, что Трейси Фрост была на год старше…

– А ты проверь вторые имена[81], Стейс, – посоветовала ей детектив. – Некоторые люди пользуются вторыми именами.

– Сделаю, командир.

– И меня все еще интересуют отметины на ногах и животе жертв. В них нет никакого смысла, но и у Джемаймы, и у Исобел они есть. Относительно Луизы мы этого, скорее всего, никогда не узнаем. Мягкие ткани у нее на бедрах успели слишком разложиться, чтобы это можно было определить… Кстати, что касается Исобел – вчера она пришла в себя, но ничего не помнит ни о случившемся, ни вообще о своей жизни. Кроме этого у девушки гепатит С. И я не уверена, что она об этом знает.

– Она что, наркот?

– Кев, ты же не такой тупой, чтобы искренне считать, что это единственный способ заразиться, – рявкнула Ким.

Хотя, если честно, исходя из их собственного опыта, эта причина была наиболее частой. Возможно, что Исобел наркоманка, которая сумела соскочить с иглы. Хотя Ким не заметила у нее никаких признаков абстиненции или следов уколов.

– А ее молодой человек об этом знает? – поинтересовался Доусон.

И собирается ли Ким сказать ему об этом – этот вопрос явственно прозвучал в его голосе.

Этот же вопрос уже давно не давал покоя самой Стоун. Было приятно наблюдать, как Дункан заботится об Исобел, – это значило, что у нее кто-то есть; но был бы он таким же любящим, если б знал о болезни? В конце концов Ким решила, что это не ее тайна.

– Кев, я хочу, чтобы ты поспрошал в местных притонах, а еще лучше – у известных нам проституток, не слышал ли кто-нибудь о женщине по имени Исобел.

– Вы думаете, что она шлюха?

Ким резко откинула голову назад.

– Даю тебе целых три секунды, чтобы ты изменил терминологию.

Прежде чем Доусон смог открыть рот, Брайант встал.

– Пойду-ка я за кофе, а Стейси мне поможет.

Стоун подняла брови в знак согласия и со скрещенными на груди руками подождала, пока они не выйдут из кабинета.

– Как ты смеешь? Я хочу сказать, как ты смеешь говорить об этих женщинах, да и о любых женщинах вообще в столь непочтительном тоне? – спросила Ким и подняла руку. – И можешь мне не отвечать, потому что в этой беседе твое мнение никого не интересует. Это понятно?

На лице Доусона появилось выражение удивления, смешанного с раздражением.

– Мы ведем с тобой этот разговор практически во время каждого расследования, и, честно сказать, мне это все надоело, Кев. Иногда на тебя находит просветление, и тогда я горжусь, что ты член моей команды. Но бывают и моменты, когда мне, честно говоря, совсем нечем гордиться. Понимаешь, Кев, меня бесит, когда ты обращаешься с людьми в соответствии с первым впечатлением, которое у тебя складывается при встрече. А все дело в том, что меня совсем не волнует, кем Исобел была или не была до того момента, как я ее встретила. Я знаю только, что видела, как она стонала, лежа на земле, пытаясь вздохнуть, а из головы у нее потоком лилась кровь. А потом я говорила с невероятно храброй женщиной, которая смогла вырваться из комы – и все для того, чтобы понять, что она даже имени своего не помнит. Поэтому, когда тебе хватает наглости назвать ее шлюхой, это меня бесит! Это понятно?

Ким видела, как лицо сержанта медленно краснеет, что случалось только тогда, когда его захлестывали эмоции.

– Весь вопрос в твоей впечатлительности, Кев, – сказала Стоун, покачав головой. – Так что думай об этом, прежде чем открывать свой рот.

Она услышала кашель Брайанта в коридоре. Кашлял сержант довольно громко.

– Буфет еще не открылся, – сообщил он, усаживаясь на свое место. Стейси тоже села.

Естественно. Все знают, что буфет открывается в восемь.

– Командир?.. – начал Доусон.

– Слушаю тебя, Кев.

– Вы думаете, что Исобел может быть проституткой?

Ким ответила не колеблясь. Все что хотела, она уже ему высказала.

– Думаю, что она могла ею быть. Шрамы на ее кисти говорят о том, что в какой-то момент жизни она дошла до такого отчаяния, что была готова покончить с собой. А то, что у нее гепатит С, может говорить о том, что в какой-то момент она занималась проституцией, чтобы заработать себе на жизнь. А такие женщины приходят и уходят, никого об этом не предупреждая. Так что она могла легко обмануть полицию, но не своих товарок. Они просто обязаны знать, что происходит вокруг них.

Если она работала на улице, то кто-то об этом обязательно знает, Кев. Поэтому постарайся копнуть поглубже по дороге в «Вестерли».

– Сделаю, босс. Сегодня там появится Кёртис Грант. Хочу с ним пообщаться. Внезапное назначение Даррена на ночные дежурства кажется мне немного странным. И вообще, сдается мне, что Кёртис проводит в «Вестерли» гораздо больше времени, чем это действительно необходимо. Что-то здесь не так.

– Работай – и сообщи мне, если что-то обнаружишь.

На мгновение Стейси оторвалась от компьютера.

– А что мне делать с Айвором и Ларри?

Ким тяжело вздохнула.

Она знала, что расследование возобновилось и его ведет участок в Брирли-Хилл. Но что-то не позволяло ей забыть об этом деле. Да и выяснила она со своей командой за эти два дня больше, чем другие за все предыдущие три года.

Теперь они знали, что было сделано все возможное, чтобы лишить этих двух мужчин их идентичности. Они являлись друзьями или, по крайней мере, знакомыми, и Стейси подтвердила, что оба были зарегистрированы как совершившие преступление на сексуальной почве.

И теперь Ким уже не страдала так сильно от того, что имя Айвора было неизвестно в течение нескольких лет.

– Попробуй поискать среди их жертв, Стейс. Они оба мотали срок, но, может быть, кто-то считает, что этого недостаточно.

– Например, я, – подал голос Доусон.

Никто не стал соглашаться с ним вслух. В этом не было никакой необходимости. Все это и так понимали. Так же, как и верили в то, что нельзя безнаказанно убивать людей, независимо от того, что эти люди совершили.

Глава 66

Исобел сделала глоток слабого чая, который протянула ей дневная сестра. И чуть не выплюнула его на хрустящую белую простыню, прежде чем на ее лице появилась нерешительная улыбка. Похоже на то, что сахар ей противопоказан. Запомним.

Девушка сожалела о том, что не поговорила с Мэрион. Сестра сдержала свое слово и разбудила ее в одиннадцать тридцать, потом в два часа ночи и наконец в пять утра, каждый раз постепенно удлиняя период сна. В последний раз в семь тридцать утра Исобел разбудила уже дневная смена.

Она услышала разговоры персонала и из их обрывков поняла, что сегодня ее собираются перевести в другую палату. Это значило: в том, что касалось ее краткосрочной и долгосрочной памяти, появились положительные сдвиги. Например, она помнила, что любит тост без джема и что Дункан был ее молодым человеком. Физическое восстановление шло просто фантастически быстро.

Но какая-то часть Исобел была против этого переезда, несмотря на все признаки того, что она восстанавливается. В этом тихом, уединенном окружении, где даже шаги звучали приглушенно, чувствовалась какая-то безопасность. Дышала Исобел уже без помощи приборов, дозы морфина были успешно снижены, и она сумела немного поспать.

На мгновение девушка запаниковала, испугавшись, что Дункан не найдет ее на новом месте. Но потом убедила себя в том, что персонал направит его в нужную сторону. Она ненавидела моменты, когда Дункану приходилось уходить, и с нетерпением ждала его возвращения. Просто чувствовать его ладонь на своей руке было уже приятно.

Когда он вернется, она опять спросит его об их свиданиях. И будет продолжать спрашивать до тех пор, пока не вспомнит о них сама. Может быть, в какой-то момент Дункан сообщит ей новую подробность, которая разбудит ее собственную память.

Исобел почувствовала, что поглаживает шрамы на кисти руки. Жест показался ей знакомым. Почему она это сделала? Что в ее жизни, еще до похищения, было такого ужасного, что единственным выходом из положения казалась смерть? Ирония заключалась в том, что ее похититель чуть не сделал ей такой подарок.

Мысленно Исобел вернулась к снам, которые мучили ее ночью. Как ее несли, как до нее дотрагивались, но без оттенков сексуальности. Голос. Каждый раз, когда ее будили, она пыталась разобраться в образах, которые были просто тенями, танцующими в ее подсознании.

Теперь Исобел перестала их ловить. Она поняла, что попытки ухватить эти воспоминания напоминают попытки поймать руками рыбу за хвост.

Нет, она никак не могла на них сфокусироваться, но знала то, что ей удалось услышать.

Одно для тебя и одно для меня. И где-то там существовала женщина, которую звали Мэнди.

Это были две порции информации, которые не изменялись, независимо от того, как часто Исобел их вспоминала. Две маленькие крупицы, которые она вертела в своем сознании и так и эдак, рассматривая со всех углов, словно пыталась определить на глаз чистоту драгоценного камня.

И крупицы эти не менялись. Они были ценны, потому что появились у нее в голове, потому что смогли выбраться из закрытой коробки ее сознания.

Подошла дневная сестра и проверила ее чашку.

– Все уже остыло, милочка, – сказала она.

Исобел открыла было рот, чтобы сказать ей о сахаре, но закрыла его, увидев запоминающуюся фигуру женщины-полицейского, с которой встречалась вчера.

Она сама попросила сестру позвонить детективу, как только проснулась утром, но не думала, что та появится так быстро.

– Привет, как ваши дела? – поинтересовалась Стоун.

Исобел улыбнулась ей. Странно, но ей было приятно ее видеть. Вчера манеры инспектора ее испугали, а сегодня они показались ей успокаивающими. На лице этой женщины была написана искренность, и, хотя губы редко улыбались, в темных глазах светился энтузиазм.

– Всё в порядке. Думаю, что позже меня переведут из этой палаты.

Садясь, офицер покачала головой.

– Я попросила, чтобы вас подольше подержали здесь. Мне кажется, что вы еще не готовы к переезду.

– Вы хотите сказать, что он все еще на свободе?

Слова вырвались у нее совершенно спонтанно.

– Скажем так, – детектив приподняла бровь, – мне будет спокойнее, если вы останетесь здесь на какое-то время.

Исобел не стала спорить с ней. Она была готова наслаждаться этим уединенным местом до тех пор, пока к ней не вернется память.

– Мне не нравится сахар, – объявила она, пожимая плечами.

– Мне тоже, – согласилась с ней офицер.

– Мне надо кое-что вам рассказать, только я не знаю, важно это или нет, – выпалила Исобел.

Сейчас, когда перед ней сидела детектив, все, о чем она собиралась рассказать, казалось ей неважным.

И не в последнюю очередь потому, что она не могла с уверенностью заявить, что слышала эти слова от своего похитителя. Они вполне могли относиться к ее предыдущей жизни.

– Мэнди. Мне кажется, что у него есть еще кто-то по имени Мэнди. Я постоянно слышу это слово, но не могу узнать голос. А может быть, в нем ничего нет. Оно может быть совсем из другой оперы, и я посылаю вас по…

– Всё в порядке, – ответила детектив, похлопав Исобел по руке. – Я сама решу, что важно, а что нет. Вы просто рассказывайте всё, что придет вам в голову.

– Одно для тебя и одно для меня, – вырвалось у Исобел.

– Что? – переспросила инспектор.

Девушка в замешательстве пожала плечами.

– Я знаю, все это звучит странно, но, когда я закрываю глаза, эта фраза раздается у меня в голове постоянно. Проблема в том, что я не знаю, моя это фраза или нет. – Исобел почувствовала, как ее глаза защипало от слез. – Я больше ничего не знаю. Я не знаю разницы между мыслью и воспоминанием. Не понимаю, что есть реальность, а что нет.

– Эй, не надо расстраиваться. У вас замечательно получается.

Прохладная сильная рука опустилась на ее кисть. Сила, которую она ощутила, остановила слезы Исобел.

– Вы пережили страшное нападение, целью которого было ваше убийство. Вы выбрались из комы, и ваше тело быстро восстанавливается. Так что не мучайте себя так, хорошо?

Исобел заметила: инспектор не пытается убедить ее в том, что ее память к ней вернется. Обе они знали, что этого может никогда не произойти, так что офицер не стала тратить время на пустое притворство.

Когда ее посетительница встала, Исобел охватило чувство одиночества. Эта женщина распространяла вокруг себя ощущение безопасности. И хотя у нее были резкие и грубоватые манеры, Исобел нравилась искренность, написанная у нее на лице.

– А потом сами подумайте – лишь истинная знаменитость может позволить себе использовать одно только свое имя, – заметила Ким, посмотрев на табличку на кровати, на которой было написано просто «Исобел».

Девушка улыбнулась на эти слова, почувствовав, как детектив пожимает ей руку.

– Я еще навещу вас, хорошо?

Исобел благодарно кивнула в ответ. От этого обещания веяло уверенностью.

Улыбнувшись в последний раз, офицер вышла из блока своей уверенной и твердой походкой.

И палата немедленно стала пустой и темной, как будто из нее исчез луч света.

Неожиданно Исобел почувствовала непреодолимое желание позвать ее и попросить остаться. Она хотела сказать ей, что не хочет, чтобы она уходила.

На какое-то короткое время девушка почувствовала себя в безопасности, как будто ничто не могло дотянуться до нее в этой палате. А когда детектив ушла, Исобел почувствовала себя уязвимой и незащищенной.

И тут она поняла, что это будет продолжаться до тех пор, пока негодяя не поймают.

Глава 67

– Как она? – спросил Брайант, когда Ким вернулась в машину.

– Выглядит лучше, чем вчера. Но, несмотря на улучшения, я попросила оставить ее в послеоперационной палате.

– Ты думаешь, что она все еще в опасности?

Ким знала только, что соотношение между количеством пациентов и обслуживающего персонала обеспечивало постоянное присутствие последних рядом с первыми. И незнакомые посетители не разгуливают по этому отделению в любое время суток.

– Она не умерла. А значит, все еще подвергается риску. Исобел постоянно слышит имя Мэнди, – задумчиво произнесла Ким. – Я уже попросила Стейси обратить на это внимание, но в случае с Исобел трудно отличить правду от вымысла.

– А может быть, есть кто-то с таким именем среди работников больницы? – предположил Брайант.

– Нет, я проверила, – покачала головой инспектор. – И среди пациентов тоже.

– Так что, ты думаешь, что мы ищем не только Трейси, но и еще один труп? – вздохнул сержант.

Ким пыталась как-то оценить то, что узнала от Исобел.

– Если в одно время с Исобел у него была еще одна похищенная, то где она сейчас? Мы же знаем, что трупы он бросает в «Вестерли», так что…

– Может быть, мы просто еще не нашли ее.

Именно об этом Ким и думала.

– Исобел сказала еще что-то вроде одно для тебя и одно для меня. Говорит, что эти слова звучат у нее в голове постоянно.

Тут Ким вздохнула от разочарования. Эти слова для нее ничего не значили.

– А я уже слышу… – сказал Брайант нараспев.

– Что именно? – уточнила инспектор.

– Изменения в твоем тоне. Они всегда очень выразительны.

Стоун нахмурилась. Она не заметила, чтобы ее голос изменился.

– И происходят тогда, когда расследование превращается в твою личную войну.

Ким покачала головой и стала смотреть в окно. Машина двигалась в сторону Педмор-роуд.

– Иногда ты несешь полную околесицу.

– Но это правда. Каждое расследование у тебя начинается с желания установить справедливость. Но постепенно – и это происходит всегда – твоя мотивация меняется по мере того, как ты больше узнаешь о жертве и…

– Подожди. То, что я посетила Исобел…

– А я сейчас не об этом, потому что имею в виду не только выживших, но и мертвых. Каким-то образом тебе удается установить с ними связь – и тогда происходит это изменение. И убийца уже не нужен тебе ради справедливости. Теперь он нужен тебе ради Джемаймы, Луизы, Исобел и даже Трейси. Теперь это стало твоим личным делом. И твой тон изменился – вот и все, что я хотел сказать.

Ким хотела было поспорить, но передумала. Брайант ехал по Реддал-Хилл в сторону главной улицы Крэдли-Хит.

– А куда ты едешь? Я же не говорила, куда мне надо. – Стоун повернулась к нему лицом.

Сержант заехал на стоянку супермаркета и кивнул на противоположную сторону улицы.

– Пока ты была в больнице, позвонила Стейси. Здесь работает Элси Хинтон, бывшая подавальщица в школе Корнхит.

– Знаешь, было бы неплохо сообщать мне о таких вещах заранее. Кое-кто ведь считает, что расследованием руковожу именно я, – резко произнесла Ким.

Она все еще размышляла над предположением Брайанта о том, что она эмоционально вовлечена в это расследование.

Инспектор смотрела, как Брайант проезжает мимо одного свободного места за другим.

– Ты что делаешь, черт побери?

– Ищу парковку для матерей с детьми.

– Можешь припарковаться где угодно, – простонала детектив.

Кафе на противоположной стороне улицы было зажато между частным магазином ковров и офисом строительной компании. Помещение было маленьким, всего на шесть столиков, но стены были украшены черно-белыми фотографиями главной улицы Крэдли-Хит.

По мере их приближения к прилавку запахи бекона, сосисок и кофе становились все сильнее. Ким мгновенно поняла, что ни одна из женщин за прилавком не походит на ту, которую они ищут.

– Элси Хинтон? – с сомнением в голосе спросил Брайант.

– Еще не подошла, – ответила та, что была помоложе. – А вы кто такие?

Вопрос был задан в лоб, но не прозвучал грубо.

– Нам надо с ней поговорить. У вас есть ее адрес?

Женщина улыбнулась, как будто сержант попытался поймать ее на чем-то.

– Не пойдет, приятель. Она появится минут через десять. Так что если хотите – присаживайтесь.

Брайант посмотрел на Ким, и инспектор кивнула. Она сделала несколько шагов назад и присела под фото старой церкви Святой Троицы, которая когда-то возвышалась над перекрестком Пяти Дорог. Ее разрушили, чтобы проложить дорогу к новому супермаркету.

Инспектор услышала шипение напитка, наливаемого из кофейной машины у себя за спиной, и смех Брайанта, пошутившего с женщиной, которая его обслуживала.

Ким всегда восхищалась его непринужденными манерами и приветливым отношением к людям. Он по жизни был одним из тех людей, которые легко могут установить контакт практически с любым человеком. Интересно, подумала Ким, откуда у него появилось это свойство? Что, он уже в школе обладал способностью собирать вокруг себя детей – или сам вырастил и выпестовал у себя эту способность с годами?

Так или иначе, Ким была благодарна ему за то чувство равновесия, которое он вносил в ее команду, несмотря на его способность иногда доводить ее до белого каления.

– Двойной латте, – произнес Брайант, ставя перед инспектором стеклянный бокал. Себе он заказал чайник чая.

Пока сержант садился, в кафе вошла девушка лет восемнадцати-девятнадцати с коляской, рассчитанной на двойню. Но младенец сидел только на одном месте – все остальное пространство было заполнено пакетами с покупками.

Брайант встал и придержал ей дверь, пока девушка пролезала с коляской в кафе.

Инспектор наблюдала за тем, как мастерски молодая мама вытащила младенца из коляски. Сам он мгновенно поднял руки ей навстречу. Это был ритуал, понятный обоим.

– Приближается гроза, – заметил Брайант, болтая пакетик с чаем в металлическом чайнике.

– Давно пора, – сказала Ким. Влажная жара стояла уже несколько дней.

– А ты что, предпочитаешь дождь солнцу? – сержант покачал головой.

– Точно, – ответила инспектор.

– А я вот не могу понять, как люди могут не любить лето, – удивился Брайант, наливая бронзовую жидкость в простую белую чашку.

Все становится очень просто, если твои самые страшные воспоминания связаны именно с липкой жарой.

Малыш захныкал, когда мать стала сажать его в высокий детский стульчик. Каждый раз, когда она пыталась это сделать, он выпрямлял ножки, и они не проходили вниз.

Ким отвернулась, пряча улыбку. Еще одна рутинная операция, доведенная до совершенства, на этот раз уже младенцем.

– Мы можем ошибаться насчет Трейси, как думаешь? – спросил Брайант. – Может быть, ей просто понадобилось проветриться? Избавиться от всего этого?

Инспектор не стала возражать.

Маленький мальчик громко закричал. Он попал в стул, как в капкан, но пытался освободить нижние конечности – брыкался ножками, поднимая их вверх-вниз.

– Мне просто кажется, что здесь мы делаем колоссальное допущение…

– Ш-ш-ш, – прошипела Ким, продолжая следить за попытками малыша вырваться на свободу.

Тот нагнулся вперед, стараясь выбраться из ловушки. Его животик уперся в подставку для пищи перед ним.

– Командир?

Ким не обращала внимания на сержанта – малыш раскачивал ножками, пытаясь освободить их. Задние части его бедер подпрыгивали на остром краю стула.

– Эй, командир…

– Брайант, отвяжись, – огрызнулась Ким, не в силах оторвать взгляда от малыша.

Малыш ухватился своими неуклюжими маленькими пальчиками за края подставки и притянул себя к ее краю.

– А вот, кажется, идет наша женщина, – сержант кивнул в сторону двери.

Ким наконец повернулась к своему коллеге – потрясенная, но уверенная, что она не ошибается.

– Брайант, эти отметины на жертвах, которые мы никак не можем классифицировать…

Она сама не верила тому, что собиралась сказать.

– Мерзавец приковывает их к детскому стульчику.

Глава 68

Трейси собрала все свои силы, чтобы открыть глаза.

Она ощущала себя тяжелоатлетом в финале соревнования в толчке, собрав все силы для того, чтобы поднять два лоскутка кожи.

Это ей удалось, хотя вначале она сомневалась в успехе. Еще через несколько мгновений ее глаза привыкли к темноте. Вдали виднелись какие-то странные тени.

– Х-хэллоу, – прошептала она теням, которые двигались возле стены. Тишина, которую она услышала в ответ, привела ее в ужас.

Журналистка почувствовала, как из уголка ее рта течет струйка жидкости, и поняла, что слюна сейчас доберется до ее нижней челюсти.

Она попыталась поднять руку, но та не пошевелилась. Потерявший ориентацию мозг заставил ее скосить глаза вниз, чтобы понять почему. Трейси повторяла попытку до тех пор, пока не поняла, что ее кисть чем-то обездвижена, но не смогла рассмотреть, чем именно.

Ей понадобилось не меньше минуты, чтобы обнаружить, что другая ее рука свободна. Она потрясла головой, пытаясь прогнать туман. Ей показалось, что ее мозг окутывает паутина, сплетенная добрым десятком пауков.

Подняв руку, Трейси почувствовала, как притяжение тянет ее вниз. В голову пришла ленивая мысль о том, что, может быть, она оказалась в ловушке одного из тех снов, в которых невозможно двинуть конечностями, как бы ты ни старался.

У нее появился проблеск надежды. Может быть, все это сон? Может быть, проснувшись, она окажется дома? Но пока журналистка обдумывала эту возможность, ее способность логически мыслить постепенно возвращалась к ней. Боль в кисти была слишком сильной и резкой, чтобы ощущаться во сне. Она проникала до самых ее нервов. Да и мысли ее, хоть и медленные, были вполне реальными.

Трейси убедилась, что она не спит, поэтому мысленно прокляла тот лучик надежды, который на мгновение появился перед ней.

Она попыталась выбраться из стула. Может быть, ей удастся подвинуть сиденье немного вперед и таким образом освободить кисть, но независимо от того, как далеко она вытягивала ноги, под ними ощущалась только пустота, и больше ничего.

Трейси почувствовала, что на копчик ей давит какая-то планка, а перед нею находится нечто напоминающее поднос.

В отчаянии она попыталась вспомнить последнее, что с ней произошло.

Она вышла из кафе и направилась к машине. На земле были рассыпаны конфеты. Она смотрела на них, выбирая место, куда ступить, а потом… ничего.

Ощутив ушибы на теле, Трейси решила, что она сопротивлялась.

Неожиданно ее желудок сжался от страха. Какого черта она пытается разобраться в том, что с ней произошло? Все, что ей надо понять в настоящий момент, – это то, что она, скорее всего, умрет.

Трейси подняла правую руку и потрясла ею. Раздался звук удара металла о дерево – что-то крепко держало ее.

Журналистка попыталась вытащить руку из идеального кольца, которое ее обхватывало. Но оно не дошло даже до ее пальцев. Она попробовала снова, на этот раз быстрее, надеясь обмануть кольцо и заставить его освободить ее руку.

Неожиданно откуда-то донесся громкий удар, который заставил ее впасть во временный паралич – звук проник ей прямо в сердце и заставил кровь быстрее бежать по сосудам.

Слишком долго она ждет. Растратила драгоценное время, пытаясь понять, что случилось и где находится, а теперь уже слишком поздно. И самое смешное – то, что сейчас она мучается от той же апатии, из-за которой здесь и оказалась.

Трейси услышала свой собственный крик. Он показался ей придушенным и полным отчаяния.

Она рванулась вперед и почувствовала, что стул под ней закачался, но недостаточно сильно.

Теперь она откинулась назад, но этого движения опять оказалось недостаточно для того, чтобы стул сдвинулся с места.

Черт возьми, надо что-то делать, и как можно скорее.

Она еще раз откинулась назад, используя всю силу тазобедренных мускулов. На этот раз почувствовала, как две ножки стула оторвались от земли.

Фрост решила повторить попытку, но тут дверь внезапно открылась. В ней появился силуэт, подсвеченный сзади искусственным светом.

Глаза Трейси зажмурились от этого неожиданного освещения. Она пару раз сморгнула, а тени на стене заплясали в тусклой подсветке.

Фигура сделала два шага вперед и включила свет.

Трейси взглянула на стены и поняла, откуда на них такие тени.

Теперь силуэт подошел еще ближе. Свет, проникавший сквозь дверь, больше не мешал Трейси.

И кровь застыла у нее в жилах, когда она увидела то, что ее сознание отказывалось постичь.

Глава 69

– И все-таки я не понимаю, командир, – сказал Брайант, когда мать с младенцем покинули кафе.

Ким проигнорировала его замечание, наблюдая, как женщина поправляет одежду младенца, прежде чем посадить его в коляску. Сначала она одернула его полосатую футболку, а потом поддернула зеленые шорты.

– Посмотри, и это всего-то через пятнадцать минут, – сказала она.

Брайанту пришлось повернуться на стуле, но он успел увидеть то, что она имела в виду. На тыльной стороне ножек малыша виднелись две бледные линии.

– Отметки на наших жертвах могли быть оставлены чем угодно, – покачал головой сержант.

– Готова поспорить, – не согласилась с ним Ким, – что если поднять майку малыша, то на его животе будет видна точно такая же метка.

– Ну, это только твои догадки, – хохотнул Брайант. – Я ни за что на свете не стану спрашивать ее, можем ли мы посмотреть на животик малыша.

И опять Ким решила проигнорировать его слова. Какая-то ее часть соглашалась с тем, что сержант прав. С какого перепуга жертв сажали в детский стул? Но отметины были слишком похожи, чтобы полностью их проигнорировать.

– Приготовились, она подходит, – предупредил Брайант, когда женщина, вошедшая в кафе, подошла к их столику.

– Вы хотели меня видеть? – спросила она, вставая между полицейскими.

Ким взглянула на доброе, но старое лицо. По ее мнению, Элси Хинтон было лет шестьдесят пять, и все их она прожила, занимаясь тяжелым трудом.

– Прошу вас, присаживайтесь, – предложила ей инспектор, выдвигая стул.

Женщина кивнула на прилавок. Стоявшие за ним две женщины старались скрыть свое любопытство.

– Мы вас надолго не задержим, – пояснила Стоун, а Брайант подошел к прилавку, чтобы объяснить, что им надо несколько минут пообщаться с работницей.

Ким представилась сама и представила Брайанта. Элси просто кивнула с уверенностью человека, который знает, что не совершил ничего плохого.

Сержант вернулся на свое место, и Ким продолжила:

– Мы хотим спросить вас о происшествии, которое произошло несколько лет назад в школе Корнхит. Мы уже общались с мистером Джексоном, который нам здорово помог, но надеемся, что вы сможете что-то добавить к его рассказу. Подавальщицы обычно все знают, – закончила детектив. Это не было ни комплиментом, ни оскорблением. Просто констатация факта.

– Все произошло в спортивном зале. Одну из девочек унизили, разложив на полу и раздев. Вы это помните?

Элси закрыла глаза, и ее губы сложились в гримасу отвращения.

– Да, я помню, – кивнула она. – Не то четверо, не то пятеро из них прижимали малышку к полу. А другие, их было много, стояли и смотрели. Потом одна из них побежала в учительскую за помощью…

– Трейси Фрост? – уточнила Ким.

– Да, да, кажется, именно так ее звали, – кивнула Элси. – Когда она пробежала мимо меня, я даже не знала, куда она мчится, но помню, что в спину ей неслись всякие оскорбления. По щекам у нее текли слезы, но она все-таки добралась до учительской. Чем быстрее она двигалась, тем лучше был виден ее физический недостаток.

Ким ощутила приступ раскаяния.

– А вы можете назвать нам других девочек, которые принимали в этом участие? – поинтересовался Брайант.

На лице женщины появилось удивление.

– Боже, ну и вопросики вы задаете… Боюсь, что имен я не вспомню. Все было так давно…

Стоун не хотелось самой называть имена на тот случай, если память женщины – или ее отсутствие – заставит ее подтвердить их.

– Там была девочка, чье имя напоминало мне о кукле, – сказала женщина.

– Джемайма, – подсказал Брайант.

– Вот именно, – с улыбкой согласилась Элси.

– Луиза? – продолжил сержант.

– Да, и Луиза там вроде была.

– А как насчет Джоанны? – вмешалась Ким.

Женщина подумала, а потом согласно кивнула:

– И Джоанна тоже.

Ким взглянула на Брайанта. Она поняла, что они могут зачитать Элси Хинтон весь список девичьих имен, и та согласится, что они все там были.

Брайант, в свою очередь, взглянул на Ким с таким видом, будто хочет сделать последнюю попытку.

– А вы можете сказать нам, как звали девочку, которую держали на полу? – Он подался вперед.

– Значит, мистер Джексон не очень хорошо все запомнил, – сказала Элси, поочередно глядя на них. – На полу лежал маленький мальчик.

Глава 70

ТОТ ДЕНЬ навсегда изменил мою жизнь. Я посмотрела туда, где высилась гора матов, но Луиза смотрела в другую сторону.

Прямо на меня.

У нее было странное лицо. Она улыбалась, но мне показалось, что она не чувствует радости. И это меня испугало.

Потом Луиза кивнула, и все неожиданно стали двигаться в моем направлении. А Луиза шла впереди всех, и на лице у нее, как и у всех остальных, было написано нетерпение.

Я отступала. Желудок сжался в комок, и я не могла понять почему.

– Держи ее, Джемайма, – велела Луиза.

Я не знала, кто такая Джемайма.

Из толпы возникла девочка с короткими светлыми волосами и стала слева от меня. Я посмотрела сначала на нее, а потом на Луизу.

Спиной я уперлась в металлические перекладины на стенке.

Джемайма схватила меня за левую руку и потянула на себя. Луиза ухватилась за правую. Они тянули меня в разные стороны. Я не понимала, в какую сторону они хотят, чтобы я пошла.

Я плотнее прижалась к перекладинам.

– Вы двое держите ее за ноги, – распорядилась Луиза.

Одна из девочек прохромала ко мне и наклонилась. Я стала брыкаться, чтобы они остановились, но хромая девочка вцепилась в мою левую ногу и потянула.

Я упала на пол.

– Прекратите! – закричала я, увидев над собой море лиц, которые закрывали мне свет.

Лицо Луизы придвигалось ко мне все ближе – возбужденное, любопытное, решительное.

– Прошу вас, отстаньте от меня, – умоляла я.

– Заткнись, – сказала девочка, стаскивая с меня туфлю.

– Да отпустите же вы меня, – крикнула я.

Джемайма запихнула мне в рот мой же носок. Материя заглушила мои крики.

Лица надо мной приблизились, целое море возбужденных лиц.

Я почувствовала, как мое красивое желтое платьице задирают мне на пояс. Бедра ощутили прохладный воздух.

– Давай, давай, давай… – начали скандировать несколько голосов.

«Что давать?» – хотелось закричать мне.

Звук практически оглушил меня. Их нервный смех только усиливал мой страх.

Я мотала головой из стороны в сторону, стараясь заглянуть им в лица. Мне надо было понять, что я сделала не так, и больше я этого не повторю.

Я дам им слово.

Они скандировали все громче:

– Давай, давай, давай…

Неловкие пальцы придержали мою юбку, когда другие ухватились за мои штанишки.

Лица еще больше приблизились.

Я попыталась подвинуться, но деваться было некуда. Я находилась в окружении лиц, смотревших на меня сверху.

Скандирование становилось все громче, а лица придвигались все ближе и ближе, пока я не начала задыхаться.

– Давай, давай, давай…

Я хотела закрыть глаза и заткнуть уши.

Неуклюжие пальцы потянули за трусики, и эластичная материя спустилась вниз. Ее собрали вокруг моих колен.

Неожиданно скандирование прекратилось. Я почувствовала облегчение. Сейчас они дадут мне подняться. Сейчас они меня отпустят.

– Смотрите, смотрите-ка, у нее писька! – В голосе Луизы слышался триумф.

Кто-то из девочек неуверенно и нервно засмеялся, потом к ней присоединилась еще одна и еще…

– Я же вам говорила! – Луиза чувствовала себя триумфатором.

Смех стал громче. Даже громче, чем скандирование.

Лица надо мной стали вращаться, и жара накрыла мое лицо.

Я не знала, что такое «писька», но что-то в этом слове было неправильно.

От смеха голова у меня разламывалась.

Лицо Луизы придвинулось совсем близко к моему.

– Ты девочка с писькой, – сказала она, и раздался взрыв хохота.

У меня закружилась голова, и я попыталась закричать сквозь материю.

Я хотела, чтобы все это прекратилось.

– А у маленьких девочек писек быть не должно, – крикнула Джемайма.

Смех стал еще громче, а потом рядом со мной вдруг раздался детский голосок.

– Прекратите это, – произнес он.

Я подумала, что мне это пригрезилось.

– Прекратите это, вы все…

Я поняла, что голос звучит не у меня в голове. Это был голос хромой девочки.

Я знала, что это никогда не кончится. Что я до конца жизни пролежу на этом полу.

Перед глазами у меня все поплыло, и все лица смешались в одно. Я хотела остановить это, отключиться от этого.

И я зажмурила глаза, но не могла заткнуть уши.

Смех и скандирование продолжались, и лица продолжали нависать надо мной еще долго после того, как миссис Шоу подняла меня и увела прочь.

Я так от этого и не избавилась, мумочка. Каждый раз, когда я закрывала глаза, они были тут как тут. Каждый раз, когда устанавливалась тишина, они были тут как тут. Каждый раз, когда я засыпала, они окружали меня.

И в ТОТ ДЕНЬ я возненавидела тебя, мумочка. За то, что ты сделала из меня гребаного извращенца.

Глава 71

Трейси постаралась не показать своего отвращения к фигуре, которая стояла перед ней. Ей казалось, что она находится или на съемочной площадке фильма ужасов, или в комнате страха на рыночной ярмарке.

На существе был надет длинный коричневый сарафан. Бесформенное одеяние дополнялось двумя накладными ложными карманами.

Из-под одежды с прямыми полами торчали мертвенно-бледные, волосатые ноги.

Но не это испугало Трейси больше всего.

Волосы существа были коротко подстрижены, но по бокам торчали два крохотных хвостика, форма которых сохранялась благодаря двум туго закрученным резинкам. Глядя на них, Трейси вспомнила банты, которые иногда завязывают в детских волосах, хотя им совершенно не на чем держаться.

Косметика была яркой, кричащей; ее словно нанес ребенок, играющий в переодевания. Одни насыщенные цвета и никакого умения.

Мазок ярко-красной помады на губах был неаккуратным, и из-за него лицо имело сумасшедшее и пугающее выражение.

Глаза сияли, полные радостного предвкушения.

– Привет, Трейси. Ты меня помнишь?

Голос был мужским, но мягким. И не злым. Это напугало женщину еще больше. Он был беззаботным и расслабленным.

– Ч-что? – переспросила Трейси, тряся головой.

– Это я, Грэм. А ты знавала меня как Марию. Ты должна помнить, как много лет назад я пришел в твою школу.

Трейси с трудом подавила страх. Именно этого она боялась с того самого момента, как услышала об убийстве Джемаймы.

– Я… я н-не знаю… – вырвалось у нее. Она не знала, что должна сказать ему, ей, этому существу.

– Я ждал этого долгие годы.

Но не эти слова заставили Трейси содрогнуться от ужаса – а та холодная отстраненность, с которой они были произнесены. В них чувствовалось спокойствие, которое говорило о том, что существо никуда не торопится.

Он отступил в сторону, и Трейси смогла оглядеться вокруг.

Стены были покрыты рядами полок, с которых над ней насмехались сотни кукол. Некоторые из них свисали с потолка, привязанные за одну конечность, с платьями, задравшимися на голову.

Альков слева от нее был оборудован стеклянными полками. На верхней стоял фарфоровый чайный сервиз. Узор из тюльпанов вился по чашкам, блюдцам, молочнику и сахарнице.

Трейси перевела взгляд на полку, расположенную ниже, и ее сердце остановилось.

Под сервизом располагались камни. Они были темно-серого, почти черного, цвета, с неровными зазубренными краями, как будто их только что отломили, как кусок хлеба, от поверхности скалы. И все они были покрыты кровью. На том, что лежал справа, виднелись два светлых волоса.

Вспомнив, что Джемайма была блондинкой, Трейси с трудом подавила тошноту.

Ей удалось отвести взгляд, прежде чем ее вырвало.

Теперь она посмотрела вниз и поняла, что сидит на хитроумной деревянной конструкции, напоминающей высокий стульчик для детей. Она была сделана из разнокалиберных кусков дерева и соответственно увеличена в масштабе. Ноги Трейси болтались дюймах в десяти от пола. Под ее бедрами ощущался неотполированный брусок дерева шириной около дюйма, который впивался в ее тело. А на ее живот давил поднос, который удерживал ее на месте. Из большинства сочленений торчали не до конца забитые гвозди. Передняя правая ножка была замотана серой клейкой лентой. Это был не стул – это была целая тюрьма.

Среди всех этих кукол и детской мебели Трейси чувствовала себя как Алиса в Стране Чудес.

– Привет, кукла Трейси, – улыбнувшись произнесла фигура, осматривая ее с головы до ног. – Сейчас мы с тобой немножко поиграем – но сначала я должен тебя подготовить.

Глава 72

– Стейс, начинай искать все, что сможешь раскопать, связанное с именем Грэм Стадвик, – распорядилась Ким, как только они вышли из кафе.

Стоун не была уверена, насколько они могли положиться на память Элси в том, что касается имени мальчика – она же уже согласилась с ними, что в происшествии была замешана половина школы, – но ничего другого у них не имелось.

– Хорошо, босс. У меня для вас кое-что есть. Когда Айвора Грогана посадили восемь лет назад, то его признали виновным по двум обвинениям и оправдали по третьему. У меня есть адреса всех трех семей, но третья могла так и не согласиться с решением суда, так что…

– Скинь адрес Брайанту, – велела Ким. – И позвони сразу же, как что-то узнаешь об этом имени.

Она разъединилась и посмотрела на сержанта, который качал головой.

– Похоже на то, что мы ошибались, а ты была права, командир, когда говорила, что это мужчина, – заметил он.

– Не беги впереди паровоза, Брайант, – фыркнула Ким, садясь в машину. – Ведь мы толком так ничего и не знаем.

Глава 73

Дом Стюарта Хокинса располагался сразу за пабом «Тимбертри» в самом начале муниципальной застройки, зажатой между Крэдли-Хит и Бель-Вэйл, Хейлсовен.

Окна самого дома были закрыты тюлевыми занавесками, разномастными, но чистыми. Узкий тупик разделял два ряда домов. Подъездных дорожек не имелось, так что парковочные места были в цене.

Брайант припарковал машину на поворотном круге, в том месте, где кончалась дорога.

Ким собралась было позвонить в дверь, когда та раскрылась сама собой. Мужчина, который из нее вышел, был высоким, одет в синий комбинезон, в одной руке он держал прозрачный пластиковый контейнер с ланчем, а в другой – ключи от машины. Удивление на его лице, вызванное тем, что они чуть не столкнулись, сменилось хмурым взглядом.

– Мистер Хокинс? – быстро уточнил Брайант.

Мужчина кивнул, но продолжал выглядеть озадаченным.

Сержант представил себя и Ким.

– У меня скоро начинается смена… – Мужчина демонстративно посмотрел на часы.

– Речь пойдет об Айворе Грогане, – пояснила Ким.

Это его явно заинтересовало. Поколебавшись мгновение, он вернулся в дом и придержал входную дверь. Холл проходил мимо гостиной и заканчивался на кухне. То, что изначально планировалось как две комнаты, было перестроено в одну столовую.

Стюарт Хокинс сел за стойку для завтрака и поставил свой контейнер.

– Как мы понимаем, у вашей дочери был неприятный инцидент с Айвором Гроганом, – начала Ким.

Мужчина сжал челюсти и раздул ноздри.

– Вы хотите сказать, что этот больной, дерьмовый ублюдок совершил с ней развратные действия?

И это тоже, подумала Ким, но она специально описала происшествие именно такими словами. Ей хотелось посмотреть на его реакцию.

– И его оправдали? – негромко уточнила инспектор.

– Только потому, что речь шла об участии гипнотерапевта.

На мгновение Ким озадачилась, но быстро поняла, что он имеет в виду.

– Сколько лет вашей дочери, мистер Хокинс?

– Сейчас тридцать четыре, – ответил мужчина. Его измученный голос говорил о многом.

– Память восстановилась? – поинтересовалась Ким.

Стюарт Хокинс утвердительно кивнул.

– Его защита много болтала по поводу синдрома ложной памяти и прочего подобного дерьма. – Хокинс сделал паузу. – А я все время говорил, что если вы хотите придумать себе ложную память, то зачем надо выбирать именно такую?

Ким не могла не согласиться, что в его словах есть определенный смысл; однако она также знала, что существуют некоторые профессионалы, в задачу которых входит обеспечение безопасности и благосостояния простых членов общества и которые используют свою власть только во благо себе. Один из таких «специалистов» чуть не уничтожил в детстве ее саму.

– Проблема в том, что память вернулась, а вопрос так и не решен. Эмма не может добиться справедливого наказания за то, что с ней сотворили. Теперь она говорит, что лучше б ей было не связываться с гипнотерапевтом, а мне не стоило затевать все это с полицией.

– А почему Эмма вообще обратилась к гипнологу? – спросила Ким.

– Она никак не могла смириться со смертью матери. Ей было пятнадцать, когда умерла Триш, да и я мог бы в тот момент вести себя немного по-другому. Прошло десять лет, а она продолжала спать с кем попало, воровать в магазинах, пить и сама не могла объяснить, почему это делает. После нескольких месяцев лечения у психолога тот посоветовал ей обратиться к гипнотерапевту. Спустя год она вспомнила подробности того, что с ней произошло.

– А могу я спросить?..

– Ей тогда было одиннадцать, и все произошло в бассейне, – рассказал мужчина безразличным голосом. Ким поняла, что он все еще воспринимает это как нечто случившееся с кем-то другим. А если б он связал то, о чем только что говорил, со своим собственным ребенком, то не был бы так спокоен.

– И как она сейчас? – задала вопрос инспектор.

– Так же – спит с кем попало и пьет, если вы хотите знать правду. Прежде чем к ней вернулась память, она делала все это и не могла понять почему, а теперь она делает это, чтобы забыть то, что вспомнила. Гребаная запута, как на ваш взгляд?

– А как вы думаете – что-то изменится, если она узнает о том, что Айвор Гроган мертв? – спросил Брайант. – Его имя было названо во вчерашних новостях.

– Для нее – ничего, – покачал головой мужчина. – А для меня – да. И прежде чем вы зададите ваш следующий вопрос – убил его не я. А если б это сделал я, то признался бы и отсидел свое. И с большим удовольствием.

– Мистер Хокинс, как вы…

– У вас есть дети? – неожиданно спросил мужчина у Брайанта. – Девочки?

– Одна, – ответил сержант.

– Тогда не притворяйтесь, что не согласны со мной только потому, что находитесь при исполнении, – кивнул Стюарт.

Потом он повернулся к Ким.

– Инспектор, если б я это сделал, то смог бы снова смотреть дочери в глаза. Я готов пожать руку тому, кто это сделал. Готов поспорить, что он тоже отец, а силенок у него побольше, чем у меня.

В его голосе Ким послышалась горечь. И вина. Мог ли Стюарт Хокинс отомстить за свою дочь, чтобы уменьшить свое чувство вины? Он не смог предотвратить несчастье, случившееся с ней, и далеко не идеально вел себя, когда потерял жену. Но Ким была уверена, что и Айвора, и Ларри убил один и тот же человек… а у того, кто сидел сейчас напротив нее, был зуб только на Айвора.

Стюарт Хокинс взялся за свой ланч, а Ким почувствовала, как телефон завибрировал в ее заднем кармане. Она кивком поблагодарила мужчину и вышла из дома.

– Что у тебя, Стейс? – сказала она в трубку.

– У меня есть имя работника службы опеки, которого вам было бы интересно увидеть, – ответила констебль.

– Это как-то связано с Грэмом Стадвиком? – уточнила Ким.

– Да, босс. Этот человек забирал его после смерти матери.

– Молодец, Стейс. Пришли адрес на мой телефон и продолжай поиски. Нам нужна любая информация, которую ты сможешь найти.

Брайант подошел к машине, когда Ким уже закончила разговор.

– Что ж, узнали мы не так уж много, а? – спросил он.

– Только то, Брайант, что Айвор Гроган безнаказанно растлевал детей многие годы.

Глава 74

Трейси знала, что ей опять дали наркотик. Это существо предложило ей попить. Она отказалась, и лицо монстра исказилось. Его добрые глаза наполнились яростью, а челюсти крепко сжались.

Трейси почувствовала опасность, когда он сделал несколько шагов в ее направлении, но все равно отказалась пить.

Тогда он встал у нее за спиной и дернул ее за волосы так неожиданно резко, что Трейси испугалась, что он сломает ей шею. От неожиданности ее рот открылся – вот и все, что нужно было этому монстру.

Она чувствовала, как наркотик вместе с кровью распространяется по ее телу, делая его вялым. Казалось, что ее мускулы отделяются от костей. Ее жизненные силы были истощены, и она с трудом могла поднять голову.

Как сквозь туман Трейси услышала, как наверху хлопнула дверь. Сердце заколотилось у нее в груди. Она знала, что не сможет сопротивляться ему сейчас, когда ее мышцы буквально расплавляются.

А хватит ли у нее сил говорить с ним? Умолять, чтобы он оставил ей жизнь? А Джемайма что, тоже умоляла его?

Трейси хотела крикнуть, что она пыталась ему помочь, но знала, что услышит в ответ: Твоя помощь опоздала.

И он был прав.

Горячие и соленые слезы текли по ее щекам, и Трейси понимала, что оплакивает и его, и себя. Тогда они все были детьми, глупыми маленькими детьми, которые даже не задумывались о последствиях своих действий. Они не думали, что их бессмысленная жестокость повлияет на него так сильно, что их издевки и смешки смогут превратить его в то чудовище, которым он стал.

Но ведь она тоже подвергалась таким же издевательствам.

И все-таки оказалась той единственной, которая решилась ему помочь. Она уже тогда понимала, что он чувствует, знала, как это больно, – и хотела прекратить эту боль.

От несправедливости у Трейси запершило в горле. Она знала, что, несмотря ни на что, смерть неизбежна.

Женщина сглотнула слезы. Она понимала, что не должна сердить своего мучителя. Ей не хотелось еще раз увидеть выражение его лица и ярость, брызжущую из его глаз.

Дверь открылась, и зажегся свет. В комнате не было окон, так что они, скорее всего, были под землей, но Трейси не знала где. Никаких звуков, кроме хлопанья двери, которое означало его приход, она не слышала.

В руках у мужчины Фрост увидела котелок с водой, а на руке у него висела небольшая косметичка. Если б у нее были силы, чтобы поднять ноги… Она бы опрокинула котелок ему в физиономию, и это дало бы ей шанс освободиться. Но Трейси не могла пошевелить даже пальцами ног.

– Пришло время вымыть тебя и приготовить, – сказал Грэм, садясь на стул перед ней.

«Приготовить к чему?» – хотела спросить она, но поняла, что он опять в любезном настроении, и поблагодарила за это Бога.

Мужчина поставил котелок на пол и открыл косметичку. Из нее он достал кусок материи и бутылку. Обмакнув материю в котелок, легко коснулся ее ног. Потом стал намыливать ткань до тех пор, пока не появилась пена.

Тогда он взял левую ногу Трейси в свои руки и стал ее мыть.

Его прикосновения были нежными, и ей неожиданно захотелось плакать. Она почувствовала, как он тщательно вымыл ее ступню, прежде чем поставить ее себе на ногу.

Когда он осторожно коснулся ее пальцев, из глаз Трейси капнула слеза. Запах подсказал ей, что он снимает красный лак с ее ногтей с помощью жидкости для снятия лака.

– Не плачь, Трейси, – улыбаясь, сказал мужчина. – Не стоит расстраиваться.

Из сумки он достал одноразовый бритвенный станок и стал водить им вверх-вниз по ноге. Тупое лезвие дергало и вырывало короткие волоски, торчавшие из кожи.

Грэм опять опустил руку в сумку и достал упаковку влажных салфеток для новорожденных. Когда он вытащил одну из них, вслед за ней показался уголок следующей. Ее он тоже вытащил и сложил салфетки вместе.

Отодвинув розовый пластиковый стул, Грэм придвинулся к Трейси и встал между ней и миниатюрным столиком.

Сначала он осторожно провел салфетками по ее лбу. Медленное движение вдоль бровей, а потом осторожные круговые движения со все увеличивающейся амплитудой.

– Закрой глаза, – попросил мужчина, и Трейси закрыла глаза.

Она почувствовала, как влажная салфетка осторожно двигается по ее векам. Ткань давила недостаточно сильно, чтобы сделать больно, но достаточно для того, чтобы убрать краску для век и тушь для ресниц, свалявшуюся комочками. Потом то же самое мужчина проделал с ее вторым глазом.

– Вот так гораздо лучше, Трейси. Теперь ты можешь раскрыть веки.

Женщина повиновалась.

Он не смотрел ей в глаза. Его взгляд был сфокусирован на ее щеках, которые он оттирал широкими круговыми движениями, доходившими до ее нижней челюсти. Потом провел салфетками по ее подбородку и переносице.

И, наконец, наступила очередь ее губ.

Отступив, Грэм оценил свою работу. Последнее прикосновение к губам, и она была закончена.

Из мешка с туалетными принадлежностями он достал щетку и встал за спиной у Трейси. Женщина затаила дыхание.

Зубья щетки касались кожи на ее затылке, но не царапали ее. Он крепко держал в руке ее длинные волосы, так чтобы те не дергались при расчесывании.

Ритмичными движениями Грэм зачесал волосы на затылке на левую сторону, стараясь не задеть ее ухо. Несмотря на то что она находилась под воздействием наркотика, Трейси чувствовала каждое его движение. Оставшиеся волосы он стал зачесывать вправо и случайно поцарапал самый верх уха. Грэм мгновенно остановился. Трейси почувствовала его руки у себя на плечах: он наклонился вперед и осторожно поцеловал ранку.

– Прости меня, моя драгоценная девочка, – нежно произнес мужчина.

Трейси пришлось напрячься, чтобы не отодвинуться. Ей не хотелось прерывать его фантазии, какими бы те ни были.

Закончив причесывание, он вновь встал перед ней. Она увидела, что его левая рука сжата в кулак.

Монстр потянулся к ее лбу и осторожно отвел в сторону несколько выбившихся волос. Потом открыл руку – в ней оказались две заколки-«невидимки», как их называла мать Трейси. Но, в отличие от коричневых, которые удерживали бигуди на голове ее матери, эти были белыми. В том месте, где они сгибались, на заколках были прикреплены половинки сердца с острыми углами. Этими заколками Грэм заколол ее челку.

– Вот так-то лучше. Так я вижу твое лицо, – сказал он, наклоняя голову набок. – Теперь ты готова к игре.

Нежность в его голосе вызвала у Трейси новые слезы.

Она знала, что ее приготовили к смерти.

Глава 75

– Я здесь никогда не был, – сказал Брайант, въезжая на стоянку, которая полукругом охватывала двухэтажное здание.

«Вязы» представляли собой часть Центра психического здоровья районов Дадли и Уолсолла. Именно в этом здании располагалась служба, занимающаяся психическим здоровьем детей и подростков, или, иначе, СПЗДП.

– И что, службы социальной опеки тоже здесь базируются?

– Не уверена, – пожала плечами Ким. – Но Стейси сказала, что она работает именно здесь.

Двойные двери автоматически открылись в пристройку с пластиковыми стульями, которые стояли вдоль стен. За стеклянной стеной располагалось офисное помещение.

Ким подошла и постучала в стекло, а через мгновение заметила кнопку звонка с надписью «ЗВОНИТЕ».

Молодой человек, по виду лет двадцати с небольшим, с челкой, падающей на глаза, подошел к стеклу.

– Чем могу помочь? – произнес он в отверстия, просверленные в стекле и расположенные в виде ромба.

– Валери Вуд – она нас ждет, – сказала Ким, прислоняя свой знак к стеклу.

На молодого человека это не произвело никакого впечатления. Стоун пришлось напомнить себе, что в этом здании работают с трудными подростками.

Молодой человек прошел в конец офиса и кому-то позвонил. Пару раз он кивнул, а потом сделал широкое движение рукой в их сторону, как бы приглашая их присесть.

Ким отошла от стеклянной стены и стала прогуливаться по помещению.

Учреждение не походило ни на одно из тех, в которых ей пришлось побывать в детстве. И тем не менее она знала, что это такое. Потому что сам подход мало поменялся с тех времен. Выговорись, сними камень с души, и тебе сразу станет легче.

«Да неужели?» – всегда думала Ким. И предпочитала молчать.

Из главного здания с помощью карточки, которая висела у нее на шее, вышла женщина и прошла в пристройку. Ей было ближе к шестидесяти, кудрявые светлые волосы коротко подстрижены. На лице никакой косметики, и у глаз и рта несколько глубоких морщинок. Когда она улыбалась, был виден небольшой просвет между ее передними зубами.

– Я Валери Вуд. Чем могу быть вам полезна?

Значит, Стейси назначила эту встречу, но не стала распространяться о ее причинах.

– Вы помните дело молодого человека по имени Грэм Стадвик? – спросила Ким.

– Да, это было еще в мою бытность в службе социальной опеки. А в чем дело?

– Мы хотели бы задать вам несколько вопросов.

Женщина на мгновение задумалась, а потом согласно кивнула.

– Давайте выйдем на улицу. У меня как раз сейчас перекур.

Ким прошла вслед за женщиной, которая достала из заднего кармана джинсов пачку сигарет и крохотную зажигалку.

– Ужасная привычка, – сказала она, затягиваясь сигаретой. – Пытаюсь бросить после каждой выкуренной сигареты.

– Так, значит, вы работали в службе социальной опеки? – уточнила Ким для того, чтобы лучше понять связь между этой женщиной и их возможным подозреваемым.

– В прошлой жизни, но работа была не для меня. Вы должны или научиться полностью выключать свои чувства и эмоции, или долго там не протянете. Я не протянула. В принципе Грэм был одним из моих последних дел и совершенно точно одной из причин, почему я переключилась на психологию.

– А почему так?

– Да потому, что этому мальчику надо было выговориться. Ему необходим был кто-то посерьезнее, чем просто социальный работник… Может быть, врач… Друг, конфидент, в конце концов… но когда у вас на руках тридцать девять дел одновременно, сложно им стать. А кроме того, мне было сложно скрывать свое отношение к нерадивым родителям.

Ким с трудом сдержала улыбку. Она смутно подозревала, что у нее на месте Валери возникли бы те же проблемы.

– В какой момент вы с ним столкнулись? – поинтересовалась Ким.

– А что вам уже известно? – спросила Валери, наглядно демонстрируя инспектору, почему ей в детском возрасте никогда не удавалось договориться с психологами.

– Мы знаем, что Грэм пережил ужасно травмирующий эпизод в школе. Вы встретились с ним именно тогда?

– Я встретилась с ним, когда ему было уже одиннадцать лет, – покачала головой Валери. – Я знаю о том случае в школе, но тогда социальные службы не привлекались – одному богу известно почему. Его забрали из школы, и после этого его мать обучала Грэма на дому. В школу он больше не вернулся.

– А разве это законно? – спросил Брайант.

– Конечно, домашнее образование вполне законно на всей территории Соединенного Королевства, и так было всегда. Вы просто исключаете вашего ребенка из школьных списков – обычно для этого достаточно простого письма, – а потом представляете в местный орган образования предложение по тому, как вы собираетесь обучать своего ребенка.

– Но должны же быть какие-то проверки того, что национальные образовательные стандарты соблюдаются? – продолжал настаивать Брайант.

– В обязанности государства не входит обучение вашего ребенка. Оно должно только обеспечить наличие соответствующих возможностей, если таковые вам понадобятся. А вот родители обязаны обеспечить соответствующее образование ребенку, находящемуся в школьном возрасте. Можно воспользоваться школой, но если родители считают, что смогут справиться лучше, у них есть полное право учить свое дитя самостоятельно.

– Вы хотите сказать, что мать Грэма смогла забрать его из системы школьного образования и после этого ее никто не проверял? – уточнила потрясенная Ким.

– Вот именно. В законе ясно сказано, что местные органы образования не обязаны проверять, как обучается каждый ребенок, – такие проверки случаются в очень редких случаях.

Ким понадобилось какое-то время, чтобы осознать то, что она услышала.

– А вы знаете, что мать кормила его гормонами с трех лет? – продолжила Валери.

Ким покачала головой. Нет, этого она не знала, но сейчас ее занимало нечто другое. Если ни выяснение его настоящего пола, ни исчезновение Грэма из школы не повлекли за собой разборок со стороны социальных служб, то что же, черт побери, их вызвало?

– И как же вы с ним встретились? – спросила Ким.

– Я была тем социальным работником, который забрал мальчика из дома после смерти его матери. Грэм сам вызвал «Скорую помощь» и полицию.

– Полицию? – переспросил Брайант.

Валери утвердительно кивнула.

– Это еще слава богу, что ему не предъявили обвинение в совершении преступления. После того, что его матушка с ним творила, парню было больше чем достаточно. Ему нужна была помощь, а не наказание.

Ким посмотрела на Брайанта.

– Не понимаю. О каком преступлении идет речь?

Валери загасила бычок об урну.

– Боже мой, инспектор, а вы действительно мало что о нем знаете. Речь шла об убийстве. Грэм Стадвик немедленно признался в том, что убил свою мать.

Глава 76

Брайант терпеливо двигался в транспортных пробках, которые стали появляться на дорогах в пятницу после обеда. Ему это удавалось лучше, чем Ким. Она видела, как время от времени он встряхивает головой.

– В чем дело? – поинтересовалась Стоун.

– Не могу поверить, что парнишке даже не предъявили обвинение.

А вот сама Ким поверила в это сразу же. Валери с удовольствием сообщила им все детали.

Одиннадцатилетний Грэм признался, что зажал матери рот подушкой и держал ее так до тех пор, пока она не перестала дышать. Но признался он в этом в отсутствие «ответственного» взрослого. Молодой констебль, который вел его от дома до машины, задал ему пару вопросов, но с точки зрения закона такое признание было неприемлемым.

А еще Грэму повезло, что ему назначили адвоката, который разбирался в том, что делает, и который мгновенно направил его в Бромли.

А потом полицейское расследование притормозилось из-за двух независимых медицинских экспертиз, в каждой из которых говорилось о том, что умственные способности не позволяют Грэму адекватно отвечать на обвинения в Королевском суде.

Ким знала, что решение Королевской службы уголовного преследования о передаче дела в суд основывалось на нескольких факторах: имеет ли дело общественный резонанс; биография обвиняемого и его опасность для окружающих; необходимость лечения обвиняемого в психиатрической клинике и вероятность предоставления ему такой возможности. Но был и еще один фактор, о котором предпочитали умалчивать, – насколько вероятен был обвинительный приговор.

И Ким понимала, почему Служба решила не доводить дело до суда.

Брайант припарковался прямо на подъездной дорожке к дому с двумя спальнями, который стоял в ряду нескольких похожих. Недвижимость находилась за дорогой, в Лайд-Грин, зеленом районе Хейлсовена, как раз в том месте, где проходит граница между ним и Крэдли-Хит.

Они видели только два окна – и оба были закрыты плотными тюлевыми шторами.

Ким попыталась заглянуть внутрь и выяснила, что за тюлем скрываются еще одни тяжелые занавеси. Все было закрыто.

Вход с козырьком вел к заднему двору дома. Стоун направилась туда и попробовала ворота. Когда они открылись, Ким почувствовала, что у нее сердце ушло в пятки. Стейси убедилась, что это действительно был адрес, по которому жил мужчина, которого звали Грэм Стадвик, но внутренний голос подсказал Ким, что ворота должны быть закрыты, если только они явились в правильный дом.

Открывшиеся ворота вели в длинный, абсолютно плоский сад, который сливался с рядом дубов, росших поблизости.

С правой стороны инспектор увидела ветхий сарай. Одного взгляда внутрь было достаточно, чтобы понять, что там нет ни садового инвентаря, ни газонокосилки, ни игрушек, в которые обычно играют мальчики. Ни растения, ни кусты, ни лоскуты зеленой травы не нарушали выложенное плиткой пространство, которое тянулось от изгороди до изгороди.

– Брайант, я войду, – сказала Ким и потянула за ручку двери. Та оказалась заперта.

Тогда инспектор попробовала дверь в сарай. Она открылась. Единственной вещью на второй полке был перевернутый глиняный горшок. Ким приподняла его и увидела ключ.

– Я пока проверю, нет ли чего за этими деревьями, – сказал Брайант.

Стоун вставила ключ в замок и с некоторым усилием открыла его.

Задняя дверь вела прямо на кухню. Благодаря плотной шторе комната была погружена во тьму.

Инспектор пошарила по стене и зажгла свет.

Комната была пуста. Ни чайника, ни кружек, ни чая, ни кофе – то есть всего того, что делает кухню обжитой. Каждый из открытых инспектором буфетов демонстрировал все новые и новые пустые полки. Холодильник и морозильник были пусты и отключены от сети.

Ким прошла в комнаты, которые располагались в передней части дома. Та же темнота, но не такая плотная. Два луча солнца проникали поверх тяжелых коричневых велюровых штор, кое-как освещая окружающее пространство. Но Ким и этого было достаточно, чтобы понять, что в комнате есть только ковер.

– Такой же уютный домик, как и твой, командир, – заметил Брайант.

Стоун не обратила на его слова никакого внимания, но теперь, когда их в комнате стало двое, инспектор почувствовала приступ клаустрофобии.

Она прошла через единственную прикрытую дверь и оказалась возле лестницы. Перешагивая через две ступени, поднялась наверх и проверила две спальни и ванную комнату, в которых тоже было хоть шаром покати.

Ничегошеньки.

Ким вернулась к Брайанту.

– Может быть, это и его адрес, но он здесь точно не живет.

Детектив понимала, что, чтобы продолжать расследование, она должна лучше понять, с кем ей пришлось столкнуться.

Она должна проникнуть в голову убийцы и понять ход его мыслей. А Стоун даже представить себе не могла, как работает голова у такого типа, как Грэм.

И на свете был только один человек, к которому она могла обратиться с подобным вопросом.

Глава 77

– Останови здесь, – попросила Ким, показывая на дом со свежевыкрашенной дверью, стоявший в ряду похожих на него домов.

– Это тот парень, о котором ты говорила?

Стоун кивнула.

– Мне подождать в машине?

Ким задумалась на мгновение.

Сейчас они сидят перед домом человека, которого зовут Тед Ноулс.

В детстве ее периодически направляли на встречи с Тедом. Она должна была с ним общаться, чтобы он смог помочь ей примириться с ее болью. Ким же упрямо отказывалась произнести хотя бы слово, касающееся ее жизни.

Но на всех остальных он был не похож.

И если тогда она решилась бы открыть перед кем-то душу, то этим человеком был бы именно Тед. А не так давно он помог ей понять образ мыслей социопата. И этим практически спас ей жизнь.

– Да нет, ты можешь пойти со мной, – ответила Ким, глубоко вздохнув.

Прежде чем вылезти из машины, Брайант долго смотрел на Стоун.

Двенадцатилетний «Ситроен» подтвердил, что его хозяин дома.

Два коротких удара, и дверь открыл невысокий мужчина с животиком и остатками волос на голове, которые курчавились вокруг его ушей. Эти остатки былого торчали в стороны в стиле «сумасшедший профессор». Невероятно, но Ким показалось, что точно так же он выглядел двадцать восемь лет назад, когда она была шестилетней девочкой.

При виде Ким на лице мужчины появилась улыбка, которая стала еще шире, когда он увидел стоявшего рядом с ней Брайанта.

– Ким, как мило снова тебя увидеть, – произнес он, делая шаг в сторону.

– Это Брайант, мой коллега, – представила Стоун сержанта.

Тед протянул руку входившему в дом Брайанту.

– Значит, ты не просто в гости, – уточнил он.

Несмотря на то что в его голосе не было упрека, инспектор ощутила острое чувство вины. Она посещает его только тогда, когда ей что-то от него нужно, и сегодняшний день – не исключение.

– Вы хорошо выглядите, – сказала Ким, и это была правда.

– Наверное, из-за этих странных корзин с продуктами, которые мне ежемесячно привозят из «Маркс и Спенсер»[82]. Никак не могу понять, кто их посылает.

Стоун пожала плечами. То, что она редко бывает у него, не значит, что она о нем не думает или что не благодарна ему за готовность помочь жертве социопата, по поводу которой она к нему обращалась.

– Как мама Джемаймы? – поинтересовалась детектив.

– Ее состояние улучшается – это все, что я могу сказать. Вижу, что вы приехали по делу, уверен, что у вас мало времени, но хоть кофе-то вы со мной выпьете?

Инспектор кивнула, и Ноулс достал из буфета кружки. Все они были украшены эмблемами местных футбольных клубов. Брайанту достался «Вест Бромвич Альбион», Ким – «Вулверхэмптон», а Тед взял кружку с «Астон Виллой».

– Так чем же я могу вам помочь? – спросил он.

Если б с Ким не было Брайанта, он стал бы деликатно расспрашивать о ее жизни. Спросил бы, виделась ли она с матерью. Общается ли она с кем-то. Есть ли у нее молодой человек. И Ким устала бы отвечать НЕТ на все эти вопросы.

Но Тед никогда не позволил бы себе задавать подобные вопросы в присутствии чужого. Правда, Стоун захватила Брайанта с собой вовсе не поэтому. Она уже большая девочка и говорит Теду НЕТ вот уже многие годы. Инспектор позволила своему коллеге пойти вместе с ней потому, что у нее не было причин ему отказать. Все дело в доверии.

– У нас есть убийца, и мне надо понять, с чем я столкнулась на этот раз, – начала Ким.

Тед кивнул и, взяв кружку, вышел в сад, который очень мало изменился со времен, когда Стоун была еще ребенком. Его внешняя граница напоминала цветочную выставку в Челси[83]. Центром этой выставки был полупровалившийся пруд с рыбками, расположившийся под каменной русалкой, с которой капала вода.

Они уселись вокруг круглого стола, каждый на свой деревянный стул. Ким подставила спину послеполуденному солнцу.

– На этот раз мы знаем, кто он – или, точнее, кем он был. Его зовут Грэм Стадвик, он был рожден мальчиком, но его мать одевала его и обращалась с ним как с девочкой, пока ему не исполнилось одиннадцать. В этом возрасте он убил ее.

Тед ничуть не удивился. За время работы психологом он слыхал и не такое.

– Хорошо, а другие преступления?

– Первое было совершено несколько лет назад. Лицо жертвы сильно изуродовали, а рот и горло забили землей. Есть подозрения, что ее опоили наркотиками, но никакого сексуального насилия.

– Ты сказала – первое… значит, было и второе?

– Вторая жертва была убита на этой неделе – тот же характер повреждений и грязь во рту. Есть еще третья жертва, но она не умерла. Его спугнули, прежде чем он смог завершить то, что выглядит как какой-то ритуал.

– То есть у вас есть свидетель? – уточнил Тед, прихлебывая кофе.

– Который полностью потерял память, – вступил в разговор сержант.

– А что вы знаете о его прошлом?

– Все эти девушки приняли участие в разоблачении его тайны, когда ему было шесть лет. – Прежде чем продолжить, Ким глотнула кофе. – Тогда его прижали к полу и издевались над ним, пока одна из них не побежала за помощью.

Тед посмотрел в никуда и кивнул.

– Значит, он так и не смог забыть выражение их лиц и то, что они ему говорили. Ему постоянно вспоминается их отвращение, которое, в свою очередь, отражает его собственную антипатию по отношению к себе самому.

– Свидетельница вспоминает фразу: одно для тебя и одно для меня, – добавила Ким.

– Это относится к игре, – с нажимом произнес психолог.

– Ну не очень-то все это напомина…

– Это или игра, или воспоминание о каком-то приятном времяпровождении. Но к этому я еще вернусь. Кто-нибудь из вас слышал о деле Дэвида Реймера в Канаде?

Полицейские отрицательно покачали головами.

– Реймер родился в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году. В возрасте шести месяцев ему и его брату-близнецу сделали обычное обрезание. Во время операции член Дэвида был поврежден без всякого шанса на восстановление.

Краем глаза инспектор увидела, как Брайант положил ногу на ногу.

– Короче говоря, его родителей направили к доктору Мани[84], который решил с помощью этого случая доказать свою теорию о том, что на гендерную идентичность влияет половая социализация детей. Он верил в «ворота гендерной идентичности», через которые ребенок проходит в возрасте двух с половиной – трех лет. После этого ребенок окончательно приобретает свою половую идентичность.

– И что же случилось? – заинтересовался сержант.

– Была проведена операция по удалению половых желез и остатков пениса, и Дэвида стали растить как девочку.

– При наличии брата-близнеца? – уточнила Ким.

Тед утвердительно кивнул.

– Прошли годы, и его природные инстинкты становились все сильнее и сильнее, как и желание делать то, что обычно делают мальчики. На опасения родителей Мани посоветовал им еще жестче обращаться с ним как с девочкой.

– Боже, – прошептал Брайант.

– Вот именно. Вы только представьте себе, что творилось у ребенка в голове и в теле.

– А дальше?

– А дальше его родители рассказали ему правду. Была сделана еще одна операция, и он стал вести жизнь мужчины.

– И жил долго и счастливо? – Ким приподняла бровь.

– И совершил самоубийство в возрасте тридцати восьми лет.

Брайант откинулся на спинку стула.

– К тому моменту он полностью рассорился со своей головой. Он больше не понимал, кто или что он на самом деле.

– Вы упомянули об игре или восстановлении прошлого события? – напомнила Ким.

– Эти слова звучат как пожертвование или подношение. Возможно, он пытается восстановить какие-то эпизоды из своего детства. Какие-то игры, в которые играл с матерью.

– Но почему? Он же ее ненавидит.

– Потому что одновременно он ее любит – и, возможно, скучает по тем дням, когда они были вместе. Ведь у него в детстве случались моменты, когда он был счастлив. Так же, как и моменты, когда он чувствовал себя униженным. У него должен быть очень серьезный конфликт с самим собой, особенно если в свое время ему не была оказана квалифицированная помощь. И не забывайте, что он не чувствовал к себе отвращения, пока не увидел его на лицах других девочек.

Ким кивнула в знак того, что все поняла.

– Нам кажется, что у девушек на теле есть следы от сидения на детском стульчике; кроме того, они всегда идеально отмыты.

– Чаепитие, – предположил Тед.

– Черт, значит, он обращается с ними, как с куклами! – воскликнула Стоун, когда до нее дошел смысл его слов.

– Кукольное чаепитие напрямую связано с детством маленькой девочки, – кивнул Тед. – Одно для тебя и одно для меня. Может быть, это была любимая игра его матери.

– Он захватил еще одну женщину. И ее смерть еще не наступила.

– Тогда вам надо торопиться. Ребенок обычно быстро устает от любой игры.

Неожиданно Ким пришла в голову одна мысль.

– Какова вероятность, что он может изменить свой ритуал? То есть я хочу сказать, мы подозреваем, что в этом замешана еще одна женщина. Он может играть с двумя одновременно?

Тед поскреб щетину на лице и отрицательно покачал головой.

– Это крайне маловероятно, если только он уже не делал этого в прошлом. Здесь речь идет не об эскалации, Ким. Его преступления не становятся более жестокими. Мне даже кажется, что для него более важно придерживаться все время одного и того же рутинного ритуала.

Услышав эти слова, Ким мгновенно подумала о женщине по имени Мэнди. Она подозревала, что в ее случае они уже опоздали. Эксперты все еще находились в «Вестерли», и инспектору все больше и больше казалось, что они найдут там еще что-то. Если Тед прав в отношении рутины, то Мэнди, скорее всего, похоронена там же.

Брайант подался вперед.

– А мы точно охотимся за мужчиной?

– С точки зрения его физических качеств – вероятно. С точки зрения внешнего вида – сложно сказать. Его пол зависит от него самого. А может быть, он ведет себя и так и этак. Во многом это зависит от той помощи, которая была оказана ему в прошлом. Одиннадцать лет – это долгий срок, а каждый год очень важен для формирования личности.

Брайант кивком поблагодарил психолога, хотя ответ ничего им не дал.

Ситуация, в которой они оказались, была совершенно уникальна для Ким. На этот раз они знали имя убийцы – но не представляли, кто он есть на самом деле.

Глава 78

– Ладно, ребята, давайте-ка поторапливаться. Не думаю, чтобы у нас было много времени. – Ким не оставляла мысль, что это у Трейси времени совсем не осталось.

Было шесть часов вечера пятницы, и сотрудники участка постепенно расходились. На дежурство заступила новая смена, а гражданские сотрудники уже попрощались друг с другом и отправились на уикенд.

Сотрудникам Ким пора было поступить так же.

– Мы знаем, что Джемайму захватили в субботу, а тело выбросили в воскресенье вечером. Нашли мы его в понедельник утром. Исобел похитили в понедельник, а от тела избавились во вторник. Он держит их в течение одной ночи, так что…

– Трейси захватили вчера и избавятся от тела сегодня? – уточнил Доусон.

Стоун кивнула.

– Так, чтобы всем было понятно: мы знаем, что Луиза Хикман, Джемайма Лёве и Трейси Фрост присутствовали при том, как Грэма Стадвика повалили на пол и начали над ним издеваться. Есть что-то новенькое по Мэнди? – Она повернулась к Стейси.

Та покачала головой.

– В то время в Корнхит учились семь Мэнди. Я проверяю их, босс, но пока могу сказать, что все, кого я успела проверить, живы и невредимы.

– Хорошо. Теперь мы знаем, что, когда они в руках преступника, он обращается с ними как с куклами и играет с ними в ту игру, в которую играл со своей матерью. Скорее всего, это какой-то вариант чаепития. Потом отвозит их в «Вестерли», разбивает им лица и убивает, заталкивая землю им в рот.

– И вы считаете, что он такой идиот, что постарается избавиться от Трейси также в «Вестерли»? – задал вопрос Брайант.

– Я думаю, что он обязательно оставит Трейси именно там, – ответила Ким. – Так же, как он оставил Исобел через пару дней после Джемаймы. И на это есть своя причина. Просто я ее еще не знаю.

– И каков же наш план, босс? – подал голос Доусон.

– А мы будем ждать его там, – ответила инспектор.

Сотрудники Ким посмотрели на нее с сомнением. Она понимала, что их так беспокоит. Только полный идиот попытается выбросить тело на местности, где полно полиции. Но после встречи с Тедом ее инстинкт говорил, что убийце необходимо именно это.

И ради самой Трейси она надеялась, что поняла все правильно.

– Пора идти наверх и…

Звонок телефона прервал Ким на полуслове. Номер не определился, но в создавшейся ситуации она решила ответить на звонок.

– Стоун. – Детектив сделала несколько шагов в сторону от своих сотрудников, которые продолжали что-то обсуждать.

– Инспектор, это Джо. Из больницы.

Желудок Ким мгновенно среагировал на волнение, которое слышалось в голосе женщины.

– С Исобел всё в порядке? – быстро спросила она.

Разговоры вокруг нее прекратились, и на Ким уставились три пары любопытных глаз.

– Да, с Исобел всё в порядке, но я подумала, что лучше будет рассказать вам о том, что здесь произошло. Сегодня у нас появился мужчина, который попытался пройти в отделение, чтобы увидеть Исобел. Войти ему не дали; он здорово разозлился и стал стучать ногами в двери. Нам пришлось вызвать службу безопасности, чтобы они убрали его от дверей. К их появлению он отнесся очень агрессивно, так что его пришлось силой вывести из здания.

Ким почувствовала, как волосы у нее на затылке встали дыбом.

– Джо, умоляю, только не говорите мне, что вы его не разглядели, – произнесла Ким, затаив дыхание.

– Не только разглядела, инспектор. Это был крупный, грузный, лысый мужчина, которого звали Даррен Джеймс.

Ким поблагодарила Джо за помощь и разъединилась.

– Ребята, давайте собираться как можно быстрее. Нам надо немедленно ехать в «Вестерли».

Необходимо выяснить, почему тамошний охранник пытался силой прорваться в больничную палату.

Глава 79

Ким не стала колебаться, как только услышала из-за двери разрешение старшего детектива-инспектора войти. Он стоял справа от стола. В руках у него был коричневый кожаный портфель.

– Сэр, мне необходимо, чтобы все полицейские и эксперты были немедленно отозваны из «Вестерли», – заявила Ким.

– Стоун, вы это о чем? – улыбнулся Вуди.

– Надо, чтобы они держались от этого места подальше.

– Это невозможно, – нахмурился старший инспектор. – Осмотр территории еще далек от завершения, а после того, что вы рассказали мне об этой Аманде…

– Мэнди, – поправила Ким.

– Все равно. Мы должны быть абсолютно уверены, что там больше ничего нет.

Инспектор кивнула в знак согласия и сделала пару шагов в сторону стола.

– Я все это понимаю, но сегодня ночью территория должна быть абсолютно свободной. А поиски могут возобновиться завтра утром.

Вуди поставил портфель на пол и вернулся в свое кресло.

– И почему?

– Я думаю, что этот парень попытается избавиться от тела Трейси Фрост сегодняшней ночью.

На это шеф рассмеялся, и Ким забеспокоилась.

– Только идиот может быть таким храбрецом. – Он покачал головой. – Вы что, думаете, он не читает газет и не смотрит телевизор?

– Сэр, по какой-то причине ему хватило смелости бросить там Исобел практически сразу после того, как мы нашли Джемайму. И по-другому мы не можем его обнаружить.

– Но у вас же есть его имя, – произнес Вуди так, как будто Ким об этом забыла.

– Грэма Стадвика больше не существует. Его данные занесли в базу данных службы социальной опеки, когда ему было одиннадцать лет, сразу после того, как он убил свою мать, и на первый взгляд кажется, что он так в ней и остался. Но мы знаем, что это не так, – правда, теперь у него другое имя. А знание его прошлого имени ничего нам не дает. Пока мы можем только анализировать его поведение и знаем, что почему-то «Вестерли» для него что-то значит.

Вуди откинулся на спинку кресла.

– Сэр, я просто хочу, чтобы все выглядело для него как можно привлекательнее. Место – это единственное, что у нас есть.

Старший инспектор понимающе кивнул и взялся за ручку.

– И что же вам надо?

Ким так и знала, что с этой частью беседы проблем не будет, но теперь они перешли к вопросам, за которые придется побороться.

– Ничего, – покачала она головой. – Мне надо, чтобы там было как можно меньше людей. Только мои сотрудники и работники лаборатории.

Вуди затряс головой еще до того, как она закончила.

– Даже и не мечтайте, Стоун. Прежде всего я не позволю вам подвергать членов вашей команды такому риску, а сотрудники лаборатории – они вообще все гражданские лица. И если с кем-то из них хоть что-то случится…

– Это я понимаю, но они необходимы мне как люди, знающие местность. Мне необходимо будет контролировать два или три участка одновременно, и без их помощи это будет невозможно.

Несколько секунд Вуди тер подбородок.

– Сэр, я просто уверена, что это наш единственный шанс остановить его и спасти жизнь Трейси Фрост.

– И вы действительно уверены, что он там появится?

– Абсолютно, – ответила инспектор без малейшего колебания.

– Ну хорошо. – Старший инспектор тяжело вздохнул. – Но я хочу, чтобы группа поддержки располагалась не более чем в полумиле от вас и чтобы вы находились с ними в постоянном радиоконтакте.

– Мне необходимо…

– Еще одно слово, и ограничений станет гораздо больше.

Инспектор быстренько замолчала.

– И если хоть на мгновение жизни этих людей будет что-то угрожать, вы немедленно свернете операцию. Это понятно?

И гори Трейси Фрост синим пламенем, подумала Ким.

Если б кто-то несколько дней назад сказал ей, что она будет так волноваться за безопасность этой женщины, Ким рассмеялась бы такому человеку прямо в лицо. Но за последнюю неделю Трейси рассказала ей о себе много такого, о чем и сама не подозревала.

Так же, как и жизнь самой Ким, существование Трейси не слишком интересовало окружающих. У них обеих была работа, которой они отдавались полностью. Ни у той, ни у другой не было ни мужа, ни детей… но даже такая жизнь принадлежала только Трейси, и Ким была твердо настроена вернуть ее хозяйке.

Логика подсказывала ей, что ее босс имел в виду совсем другое. Он не желал Трейси Фрост ничего плохого, но есть такое понятие, как сумма допустимых потерь. И если, пожертвовав жизнью одного человека, можно спасти нескольких, то выбирается именно такой вариант.

Единственная проблема заключалась в том, что Ким всегда была слаба в математике.

Глава 80

Мумочка, это мое любимое время дня. Я та-а-а-к люблю пить чай, да и ты тоже, я знаю.

Я сам выберу кукол, которых приглашу на наше чаепитие. Я вымою и приготовлю их, а ты приготовишь угощение.

У нас ведь всегда такие восхитительные пирожные к чаю. Иногда ты пробуешь что-то новое, но есть и такие, которые всегда присутствуют на столе, не меняясь.

Летом время от времени мы едим желе и мороженое. И вместе смеемся над тем, как дрожит желе, когда ты вытаскиваешь его из холодильника. Кончиком пальца я проверяю, насколько оно пружинит. И если да, то, значит, оно готово.

А ты помнишь, как я солгал, мумочка? Сказал, что оно готово, а оно готово не было. Но мне так не терпелось почувствовать его клубничный вкус, что у меня слюнки потекли, не успела ты открыть холодильник.

Ты тогда ложкой разделила желе на порции, но вместо того, чтобы заплясать в тарелке, когда ты клала его мне, оно шлепнулось на столешницу и всю ее вымазало. Я затаил дыхание, уверенный, что ты на меня рассердишься. Но ты не рассердилась. Ты рассмеялась, и грязь исчезла под кучей салфеток. Конечно, ты смеялась. Ведь мы играли в твою любимую игру.

Мне нравится играть с моими друзьями, мумочка, а эту часть игры я люблю больше всего.

Так жаль, что им приходится уходить. Но они должны уйти, мумочка. Так же, как и ты должна была уйти. Я тебя любил, но и ненавидел. Я любил нашу жизнь вдвоем, когда рядом никого больше не было, но ты позволила внешнему миру войти в эту жизнь. А ведь до этого я был твоей лучшей девочкой в мире.

И ведь мы попытались вновь отгородиться от этого мира, правда? Мы старались вернуться в наш маленький мирок, в котором нас было только двое.

Ты притворялась, что того дня в школе никогда не было. Я тоже.

Ты давала мне учебники и упражнения, которые я должен был выполнять, и все вроде бы стало как прежде. Почти.

Лица и хохот не оставляли меня в моих снах, но, по крайней мере, у меня была ты.

Пока мое тело не стало меняться. На нем появились места, которые мне хотелось трогать, исследовать, научиться понимать их, но я этого не делал, поскольку знал, что ты об этом узнаешь.

Но гормоны, которыми ты меня закармливала, не могли сотворить чудо.

Я позвал тебя в то утро, когда это случилось.

Из моей пипки ночью что-то вылилось, а я не мог понять, сломалась она или нет.

Выражение твоего лица разбило мое сердце. Годы, прошедшие с ТОГО ДНЯ, улетучились, когда я увидел, как твое лицо исказило отвращение. Я вновь лежал на полу и смотрел в лицо своим мучителям.

Я сделал шаг к тебе, а ты отступила на шаг – моя душа разрывалась на части. Ты не хотела дотрагиваться до меня, как будто я был болен заразной болезнью. Думаю, что для тебя все так и было. Но вся моя болезнь состояла лишь в том, что я родился мальчиком.

Весь день ты с осуждением смотрела на меня. Как будто я был виноват в своем половом созревании. И с каждым мгновением того дня исчезал ребенок, и на свет появлялся разгневанный молодой человек.

Неожиданно я потерял свою принадлежность, я перестал быть твоей маленькой девочкой.

То твое выражение лица было уже невозможно изменить. Твое предательство было гораздо тяжелее, чем их, мумочка.

Потому что ты сама сделала меня таким.

И ты должна была умереть, как и все остальные.

Глава 81

Трейси знала, что долго так продолжаться не может. Все эти неполные стаканы молока, которые она выпила в течение дня, просились назад и разрывали ее мочевой пузырь.

Знала она и то, что в этих безобидных на вид порциях содержится вещество, которым он приводил ее в беспомощное состояние. С момента последней прошло какое-то время, так что сейчас в ее голове немного просветлело. Ей стало легче думать.

Трейси неловко вертелась в кресле, в ужасе от того, что может обмочиться.

Она не знала, сколько времени прошло после того, как он зашел в комнату в последний раз и нежно обмыл ее. И не представляла, что еще ждет ее впереди.

Ей казалось, что она то погружается в небытие, то вновь приходит в себя. Время от времени перед ее внутренним взором появлялось лицо матери. Всегда улыбающееся и приветливое.

Трейси почувствовала сожаление, которое привело к физической боли где-то в районе грудной клетки. Ведь это она позволила чужаку разрушить связь между собой и матерью.

Она никогда не любила своего отчима, а он – ее. Трейси не была уверена, кто из них первый позволил этому чувству вырваться наружу. Они просто переносили друг друга ради матери.

Когда ей было пять лет, умер ее настоящий отец, и после этого они с мамой стали еще ближе друг к другу. Они все делали вместе. Трейси никогда не испытывала никаких неудобств от того, что в детстве у нее не было друзей, ведь мать окутывала ее своим теплом и любовью. Она никогда не чувствовала, что ей чего-то не хватает. Ее мама встречала ее каждый раз, когда забияки гнались за ней через школьные ворота для того только, чтобы посмотреть, как она хромает на бегу. Мама гладила ее по голове, осушала ее слезы и говорила, что все будет хорошо. И Трейси ей верила.

До тех пор, пока не появился Терри.

Мать считала его героем, потому что он согласился на ребенка, который не был ему родным. Но Терри ни на что не соглашался. Трейси могла бы много чего рассказать о нем матери и не в последнюю очередь о том, как он ее обзывал, когда хозяйки не было дома.

Все началось уже через две недели после его переезда.

– Сделай-ка мне чашечку кофе, Пегги, – сказал он и громко засмеялся.

Трейси ничего не поняла. Кто такая эта Пегги?

– А это сокращенное от «деревянная нога»[85], – пояснил он и снова расхохотался.

От унижения у нее покраснели щеки и перехватило дыхание, и она захромала на кухню.

Терри умудрился принести в ее дом, в место, где она чувствовала себя в безопасности, понятие о ее уродстве, – и с этим ничего нельзя было поделать.

Так он и называл ее «Пегги», как только мать уходила из дому.

Постепенно Трейси стала все меньше времени проводить с ними, направляясь к себе наверх сразу же после школы и держа все издевки и унижения дня при себе. Просто говорила им, что у нее всё в порядке.

А через три дня после того, как ей исполнилось шестнадцать, она стала жить одна.

Трейси знала, что если б она сейчас решилась войти в дом своей матери, то та крепко обняла бы ее, как будто Трейси никуда и не уходила. Она не стала бы укорять ее за отсутствие. И никто не обвинял бы ее за те еженедельные телефонные звонки, которых никогда не было. Ее мать прижала бы ее к себе, показала бы ей свою любовь и, самое главное, простила бы.

А она поняла это слишком поздно.

Ее мать всегда любила ее, и Трейси это знала.

А еще она знала, что только мать думает о ней.

Вот сейчас ее похитили, вырвали из ее нормальной жизни, но никому и в голову не придет ее искать.

Дверь наверху хлопнула, и Трейси вздрогнула. Она уже знала, что это значит, – что ее мучитель идет к ней.

Трейси чуть не вскрикнула от усилий, стараясь не обмочиться. Она не знала, сколько еще сможет вытерпеть.

Дверь открылась, и женщина крепко сжала ноги вместе.

Грэм зажег свет и улыбнулся. Трейси услышала свой собственный негромкий скулеж.

Никогда в жизни она не чувствовала себя в такой западне. В детстве с ней случалось нечто подобное, но даже тогда Трейси понимала, что она еще ребенок, но скоро сможет сама распоряжаться своей судьбой. И вот сейчас, уже большая и взрослая, она попала в такую же ловушку, как в детстве.

От осознания этого Трейси почувствовала, как ее охватывает приступ ярости от такой несправедливости, и пообещала себе, что больше никогда не окажется в подобном положении.

– А теперь пора пить чай, – радостно сообщил ее мучитель.

Трейси не имела ни малейшего понятия о том, сколько сейчас времени… но если дело дошло до чая, то, значит, ее часы сочтены.

Она посмотрела на камни. Если б только ей удалось схватить один из них… Она бы заехала им ему по голове и сбежала бы. Трейси не знала, как далеко ей удалось бы добежать, но дверь в коридор он всегда оставлял открытой. Так что попытаться стоило.

Мужчина вышел в коридор и двумя руками вкатил в комнату столик с чайником, чашками и тарелками с пирожными.

Сердце Трейси учащенно забилось, когда он стал аккуратно расставлять все на столе. Ничего из этого она не смогла бы использовать. Ее правая кисть была прикована к стулу, и она уже убедилась: чтобы сдвинуть его с места, ей не хватает сил.

На лице у него появилась почти блаженная улыбка, когда мужчина поставил рядом две тарелки.

– Это мое любимое время дня, – сказал он, разливая чай по чашкам. – Я так люблю подобные чаепития вдвоем… Только мы, и никого больше.

Он посмотрел на коллекцию кукол на полках.

– И никого другого сегодня мы приглашать не будем. Только мы, хорошо, милая?

Трейси промолчала, хотя ее всю передернуло от такой нежности. Мысль о еде вызвала у нее рвотный рефлекс, хотя она и не помнила, когда ела в последний раз.

– А теперь начнем с пирожных. Тебе какое положить?

Трейси не могла пошевелиться. Страх лишил ее последних сил, а вот голова работала все лучше и лучше.

– Так какое? – повторил мужчина свой вопрос.

Трейси сглотнула и кивком указала на последнюю тарелку.

– Покрытое помадкой? Отличный выбор.

Грэм взял два пирожных с большой тарелки и разложил их по маленьким. И одну из них поставил перед Трейси.

– Одно для тебя и одно для меня.

Может, если она будет его слушаться и делать все, что он велит, то он ее отпустит? Может быть, Джемайма его чем-то разозлила? Может быть, она не стала есть пирожное?

Все свои силы Трейси сосредоточила на том, чтобы поднести пирожное ко рту. Страх сводил ее челюсти, но ей удалось откусить самый кончик.

Создалось впечатление, что в ее высохший, как пустыня рот попал кусок сухой губки, который и застрял в нем.

– Ты что, не голодна, милая? – спросил Грэм.

Не зная, какого ответа он ждет, Трейси молча покачала головой.

Кивком он показал, что понял ее, и остатки пирожного исчезли у него во рту.

– Мне кажется, тебе нужно выпить чашечку чая.

Неожиданно Трейси поняла весь идиотизм своего положения. С какого перепугу она должна выполнять все, что он ей говорит? Ведь речь идет о ее жизни. Он ее похитил, напоил наркотиками, лишил ее свободы, а теперь еще и кормит! А она сидит, как одна из этих гребаных идиоток-кукол, с вымытым лицом и заколками в волосах…

И тут Трейси зацепилась за эту мысль. У нее заколки в волосах и одна свободная рука. Ей надо постараться сохранить способность рассуждать, пока эти две мысли не соединятся во что-то стоящее.

Мучитель поставил перед ней чашку чая и добавил в него молока.

– Будь умницей и выпей чай.

Трейси протянула руку к чашке, хорошо помня, как он реагировал на ее последний отказ повиноваться.

И поставила чашку назад на блюдце, покачав при этом головой.

Он выпрямился на стуле и нахмурился.

– Трейси, прошу тебя взять чашку.

И опять она покачала головой.

Тогда он поставил свою чашку на стол.

– Трейси, я больше не буду повторять. Ты должна выпить чай.

Ее сердце бешено заколотилось, но ей нельзя соглашаться. Поэтому она снова покачала головой.

Грэм резко встал, и пластиковый стул, на котором он сидел, упал на пол.

Обойдя стол, мужчина схватил чашку с чаем. Пока он занимал место у нее за спиной, Трейси подняла руку и вытащила заколку. Мучитель схватил ее за волосы на затылке и дернул голову женщины назад. Потом, держа чашку над ее ртом, стал осторожно наклонять Трейси в свою сторону. Она смотрела на его перевернутое лицо и знала, что это ее единственный шанс.

Теплый чай стал капать ей на губы, но на этот раз фактор неожиданности был потерян, и рот девушки оставался закрытым.

Жидкость уже стекала по ее подбородку. Мужчина понял, что у него возникла проблема, и остановился. Двумя руками он не мог одновременно держать ее за волосы, лить чай и открывать ей рот.

Это секундное колебание было все, что было нужно Трейси.

Она вскинула руку с зажатой в ней заколкой.

В своем воображении она видела это движение как неожиданный удар кнутом, как тычок, который займет какие-то наносекунды. В реальности же это напомнило повторение эпизода в замедленном темпе, и никакая сила воли не могла заставить ее руку двигаться быстрее.

Грэм отпустил ее волосы, легко отвел удар, и заколка, вместе с ее единственным шансом на освобождение, оказалась на полу.

Освободившейся рукой мучитель крепко зажал ей ноздри, тем самым показывая, что у нее нет выбора, кроме как открыть рот.

– Вот так. А теперь… – произнес он, поднося чашку к ее губам.

Он поднимал чашку все выше и выше, и жидкость водопадом лилась ей в горло.

– Умница. – На его лице появилась улыбка.

Трейси знала, что он вливает в нее еще одну порцию наркотика. Поэтому она инстинктивно закашлялась, но было слишком поздно. Жидкость уже попала в желудок.

Грэм вздохнул и склонил голову набок. Но в его глазах не было сожаления. Трейси увидела в них такой ледяной холод, какого не видела никогда до этого. Ее сердце выскакивало из груди, но она не могла оторвать взгляда от этих глаз. Еще никто в жизни не смотрел на нее с такой невероятной ненавистью. У нее даже покраснели щеки.

– Грэм, я же единственная, кто тебе помог, – с трудом выдавила она из себя. – Ты что, забыл?

– Конечно, помню, – ответил монстр, но выражение его лица ничуть не изменилось. – Но ты со своей помощью немного запоздала или?..

Трейси почувствовала, как ее щеки стали пунцовыми от стыда. Он был прав, и она это знала. Ведь сначала ей было так же любопытно, как и всем остальным, и, черт побери, несколько минут она даже наслаждалась тем, что смеются не над ней, а над кем-то другим. Но потом почувствовала тошноту в желудке и бросилась к двери.

Трейси не хотела, чтобы кто-то испытывал то же, что и она сама. Однако он был прав в том, что помощь пришла недостаточно быстро.

– Грэм, мне жаль, что…

Взмахом руки мужчина заставил ее замолчать.

– Теперь это ничего не значит. Тебе пора, Трейси.

И она поняла, что для нее пробил смертный час.

Глава 82

Когда они добрались до подъездной дороги, протянувшейся на четверть мили до ворот «Вестерли», у Ким появилась надежда, что ее план сработал.

Пресса хорошо знала правила, и массовый исход полицейских машин с участка сказал ей о том, что здесь больше ничего не произойдет. Никакой новой информации и никаких новых трупов. А журналисты не околачиваются там, где нельзя узнать ничего нового. Поэтому они разъехались или по домам, или по другим местам, где можно было чем-то поживиться.

Ким вспомнила, как вся ее команда направлялась в «Вестерли» в ее крошечной машине. Трудно было поверить, что с того момента прошло меньше недели. Сейчас их настроение было совершенно другим.

– Ну что, ребята, готовы? – спросила Ким, когда они подъехали к воротам.

Все пробормотали что-то утвердительное.

Ворота открылись прежде, чем Стоун нажала кнопку интеркома. Внутренне она застонала. Они что, никогда так и не научатся? То, что они узнали машину на экране камеры внешнего наблюдения, еще не значит, что они должны мгновенно впустить ее на территорию.

Ким остановила машину, и все четыре ее двери открылись одновременно.

Она не могла не вспомнить красный пикап, который был припаркован здесь несколько дней назад. Приятно было вновь увидеть Лолу.

Инспектор прошла к сборной конструкции и открыла дверь.

Профессор Райт и Кэтрин сидели возле стола, а Джамиль стоял у компьютера. Значит, это он открыл им ворота. Позже с ним надо будет обязательно провести беседу.

Ким прошла в помещение, а ее люди заполнили пространство у нее за спиной.

Она взглянула на профессора, который от волнения ломал руки.

– А Даррена нет? – Отсутствие охранника немедленно бросилось в глаза Ким.

– Позвонил и сказал, что заболел, – ответил профессор с озабоченным видом.

Ким взглянула на Брайанта, который кивнул ей и вышел на улицу. После того как они узнали о визите охранника в больницу, на квартиру к Даррену отправили полицейский патруль. Когда констебли никого там не обнаружили, Ким решила, что он едет на работу. Сейчас у них не было возможности устроить за ним погоню, но Брайант распорядится, чтобы патрульные машины были начеку.

Кэтрин встала и тепло улыбнулась инспектору. На ней были светлые джинсы с вышивкой и безрукавка пастельного цвета. С удивлением Ким заметила у нее на лице немного косметики.

– Могу я предложить напитки? – спросила энтомолог, оглядывая вновь прибывших. – У нас есть чай, кофе и кола в холодильнике.

Почти все сказали «нет». И только Доусон сказал «да».

Когда Кэтрин прошла за спиной Ким, направляясь к холодильнику, инспектор почувствовала цветочный аромат ее духов.

– Итак, я думаю, профессор Райт объяснил вам, для чего мы все здесь собрались.

И Кэтрин, и Джамиль согласно кивнули.

– Чтобы все знали: транспорт с пятью офицерами поддержки будет припаркован в начале подъездной дороги – на тот случай, если их помощь нам понадобится. Я хочу, чтобы Брайант и профессор Райт расположились на том участке, где было найдено тело Луизы. Мы с Кэтрин встанем там, где были недавно найдены тела Джемаймы и Исобел, а Кев и Джамиль расположатся посередине.

Простая логика ее плана была связана с физической подготовкой всех присутствовавших. Профессор был не таким расторопным, как остальные работники лаборатории, поэтому его и поставили в наименее вероятном месте. А Доусон и Джамиль были молоды и хорошо подготовлены физически, так что могли быстро добраться до любой из точек в случае необходимости.

– Стейс, ты остаешься здесь, следишь за камерами и отвечаешь за радиообмен.

Констебль понимающе кивнула.

– Мы будем пользоваться системой транковой связи, так что Стейси сможет следить за всеми нами. И будет обеспечивать связь с группой поддержки на подъездной дороге. Лучи ваших фонарей должны быть направлены вниз, и использовать их можно только в случае крайней необходимости. Когда окажетесь на точке – отключите их.

Ким подождала, пока все не подали сигнал, что поняли.

– Приказываю ни на шаг не отходить от ваших партнеров. Джамиль, Кэтрин, профессор, вы нужны только для того, чтобы провести нас по территории. Ни под каким видом вы не должны делать то, что может поставить под угрозу вашу собственную безопасность или безопасность кого-то другого. Если что-то произойдет – у вас есть радио, и помощь прибудет незамедлительно. Вам все понятно?

Три голоса ответили «да».

– И последнее. Я хочу, чтобы вы сообщили Стейси, когда окажетесь на точке, а потом выходили на связь каждые пятнадцать минут. Это понятно?

Все подтвердили, что поняли.

Ким заметила тень сомнения, появившуюся на лице Брайанта.

Она отвернулась, глубоко вздохнула и мысленно произнесла:

Трейси, ради тебя самой, я надеюсь, что поняла все правильно.

Глава 83

Трейси услышала звуки наверху. И опять она не могла сообразить, когда он от нее ушел. Мысли барахтались у нее в голове, как сломанный воздушный змей, за хвост которого она никак не могла уцепиться.

Поднос с чайными принадлежностями исчез – она не знала когда. В туалет ей больше не хотелось, но она была сухая, и от нее не пахло.

Дверь распахнулась, и на мгновение Трейси показалось, что глаза ее обманывают.

Фигура, которая появилась перед ней, выглядела абсолютно… нормально. Косметика и хвостики исчезли. Мужчина был одет в джинсы и футболку.

На мгновение Трейси почудилось, что перед ней совсем другой человек. Что он пришел, чтобы спасти ее. Что ее нашли. И сейчас освободят.

Но потом она увидела его глаза. Они прожигали ее насквозь и были полны ненависти. Ключами, которые он держал в одной руке, мужчина похлопывал по ладони другой.

– Пойдем, Трейси, тебе пора.

Глава 84

Выйдя вслед за профессором Райтом из сборного здания, Брайант оказался в свете уличного фонаря, к которому была прикреплена камера наружного наблюдения. Оранжевый свет, лившийся на землю, довел их до самого конца гравийной тропинки. Вид этого пятна света посреди полной темноты напомнил сержанту сцену из доброго десятка научно-фантастических фильмов. Дальше их дорогу освещала луна, которая время от времени выглядывала из-за собирающихся грозовых облаков.

Чтобы не отстать от профессора, Брайант пошел быстрее. Для дородного человека профессор двигался на удивление быстро.

Когда они покинули безопасный круг света от фонаря, Райт зажег свой и направил его луч в пяти футах перед собой. Смысла светить прямо под ноги не было никакого – в этих местах если яма вдруг появится у вас прямо под ногами, то вы точно в нее свалитесь. И окажетесь в ней не единственным обитателем.

При этой мысли Брайанта бросило в дрожь.

Он знал, что они направляются к тому месту, где было найдено тело Луизы. Это была самая дальняя точка на восточном краю территории, приблизительно в трех четвертях мили от того места, где сбросили труп Джемаймы и тело Исобел.

Брайант понимал, почему босс направила их именно сюда, и не держал на нее зла. Хотя он и любил проводить время на регбийном поле, соотношение между уикендами, когда он там бывал и не бывал, говорило о том, что бывал он там довольно редко.

А вот Доусон посещал спортивный зал с той же упертостью, которую он иногда демонстрировал в работе. Что бы ни происходило вокруг, четыре раза в неделю Кевин поддерживал свою физическую форму и здоровье. Да и моложе он был лет на двадцать. Хотя, видя, с какой скоростью движется профессор, сержант засомневался, на кого ставить, если дело дойдет до соревнования в спринте.

– Ну и погодка, – сказал он для того только, чтобы нарушить молчание.

– Ваша правда, сержант, – ответил профессор, не глядя на него. – Конденсат скапливается в нестабильной атмосфере в таком количестве, что возникают мощные воздушные потоки, направленные в ее верхние слои. Энергия тепла формирует мощные течения, которые образуют восходящие водовороты. – Профессор остановился, поднял луч фонаря вверх к облакам и кивнул. – Думаю, что позже мы будем наблюдать электрический разряд.

– Что наблюдать? – переспросил полицейский.

– Молнию, сержант. Обычно она возникает между электрически заряженными областями облаков.

– Ах вот как, – произнес Брайант.

«Вот и попробуй задай профессору простейший вопрос», – подумал он.

– Как же так получилось, что вы знаете имя убийцы, но не можете его найти? – спросил, в свою очередь, Райт.

В отличие от профессора, у Брайанта не было такого же блестящего, запутанного и научного ответа.

– В одиннадцать лет он был внесен в базу данных службы социальной опеки под именем Грэма Стадвика. После этого никаких следов его деятельности не прослеживается. То есть, скорее всего, он изменил свои имя и фамилию.

– И часто такое случается? – поинтересовался профессор. – Часто ли людей заносят в систему, как вы это называете, а они в ней теряются?

Чаще, чем хотелось бы в этом признаться, подумал Брайант. И, уж конечно, чаще, чем это допустимо.

– Дело в том, что в наши дни опекунством малолетних занимается множество организаций, – пояснил сержант. – Социальные службы небольших городов то сливают, то разъединяют. Услуги отдаются на аутсорсинг[86], медицинские данные переходят из одного учреждения здравоохранения в другое. Не существует единого органа, который отвечал бы за все аспекты опекунства.

Брайант обратил внимание, что использует слово «орган» в другом значении, чем это привыкли делать в данном заведении.

– Понятно, – сказал профессор тоном, ясно говорившем о том, что он все пропустил мимо ушей.

Брайант продолжил свои объяснения, но, когда они подошли к назначенной точке, почувствовал, что его собеседник не обращает на него никакого внимания. Райт даже не пытался как-то реагировать на сказанное, чтобы показать, что он вообще слушает.

Сержант замолчал.

Он знал, что приближается гроза. Чувствовал ее в окружающем воздухе.

Но почему-то он так же явственно чувствовал, что вокруг них сгущается какая-то угроза.

Глава 85

– Так как вы думаете, увидим мы сегодня дальнейшее развитие событий? – спросил Джамиль, когда они шли по гравийной дорожке. – То есть я хочу спросить: он что, сбросит здесь еще одно тело? – продолжил он, не давая Доусону времени ответить.

Они вошли в темноту, и сержант покачал головой.

Только ребенок, никогда в жизни не видевший места преступления, может так возбудиться от перспективы увидеть свежие трупы, в то время как обычно он окружен старыми, разлагающимися телами. Но вся ирония состояла в том, что лет десять назад сам Кевин мог произнести точно такие же слова.

Доусон увидел, как в темноте скрылись из вида Брайант и профессор, которые отправились на запад, к тому месту, где пару дней назад вырыли труп Луизы Хикман.

Босс вместе с Кэтрин быстро двигались на восток, туда, где были брошены Джемайма и Исобел.

А сам он здесь, между ними, посреди нигде, вместе с молокососом, который с трудом сдерживает восторг от перспективы увидеть свежий труп.

– Приятель, давай-ка не будем размахивать фонарем, – рявкнул Доусон. Луч света, от которого они теперь зависели, прыгал из стороны в сторону.

– Вас понял, – фыркнул Джамиль, поняв наконец, что важнее всего земля, по которой они ступают. В «Вестерли» любая угроза их жизни и безопасности заключалась в открытых могилах у них под ногами.

– И почему же ты здесь оказался? – задал вопрос Доусон. Кипучая натура парнишки вкупе с его популярностью на «Ю-тьюбе» плохо вязались с образом чокнутого компьютерщика, который перемалывает цифры бог знает в какой дыре, в присутствии одного только профессора, Кэтрин и кучи мертвых тел за компанию.

– Все дело в информации, чувак, – ответил Джамиль, как будто это все объясняло. – Дай мне несколько цифр, и я смогу сообщить тебе данные, факты и перспективные оценки. Дай мне три последних чека с заправок, и я смогу выдать десяток страниц результатов, включая твое прошлое, модель поведения и прогноз на будущее. А здесь я каждый день получаю сотни таких чисел, которые превращаю в факты. Я могу рассказать все о прошлом, настоящем и будущем. Это же клево, чувак.

– А попал-то ты сюда как? – задал Доусон новый вопрос. Он заметил, что луч фонаря прекращает дергаться, когда паренек сосредотачивается на разговоре.

– Всех нас выбрал лично профессор Райт, – пояснил Джамиль. – Я был на семинаре, посвященном бактериям в нашем желудке. В наших внутренностях живет больше ста триллионов живых микроорганизмов. Это больше чем в десять раз превышает количество всех клеток в…

– Продолжай, – попросил Доусон. Ему не очень-то хотелось углубляться в вопрос, сколько и чего считает его желудок своим домом.

– Я подождал, пока лекция закончится, а потом подошел и указал профессору на две ошибки в расчетах в его презентации. Они появлялись в третьем знаке после запятой…

– А ты откуда об этом узнал? – поинтересовался сержант, двигаясь за зигзагами луча фонаря. Не было никаких сомнений, что парень действительно умен.

– Ошибка в программном обеспечении приводила к тому, что когда цифры превышали один триллион, то проценты округлялись до четвертого знака после запятой, а не до пятого.

Доусон с удовольствием поверил ему на слово.

– Я предложил ему заплатку для его программы, а он предложил мне работу.

– Джамиль, я не шучу по поводу фонаря, – вырвалось у Доусона. Ориентироваться в темноте было трудно, но шестое чувство подсказывало ему, что они уже подошли близко к тому месту, где Кевин ставил знаки «влажный пол». Ими он хотел предупредить ничего не подозревающих людей от падения в яму к роскошно гниющему трупу Шер.

– Простите, я ищу ориентиры.

У Доусона было впечатление, что ему в этот вечер достался какой-то утешительный приз. Если этому парню дать чек из продовольственного магазина, он скорее всего сможет проанализировать твои финансы на десять лет вперед. Но если б на работу вышел местный охранник, то Доусон чувствовал бы себя чуть-чуть спокойнее, основываясь на готовности партнера действовать в создавшихся обстоятельствах.

– А что сказал Даррен, когда позвонил? – уточнил Кевин. Он еще не видел Кёртиса Гранта и не говорил с ним.

– Сказал, что у него что-то с желудком. Ударился в такие детали, что я перестал его слушать. Боссу это не очень понравилось, и он напомнил о том, что вскоре надо будет переподписывать контракт на обеспечение безопасности лаборатории.

– Что? И он готов поменять поставщика? – спросил Доусон.

Джамиль поднял фонарь, и Кевин увидел, как он пожимает плечами.

– Может быть. Правда, все не так уж плохо. Директор сказал, что пришлет кого-то вместо Даррена, но тут появились вы, и я положил трубку.

– Приятель, опусти-ка луч вниз, – велел Доусон, замедляя шаги. Казалось, что луч светит куда угодно, но только не туда, куда они шли.

Сержант достал телефон, чтобы сообщить Стейси, что должна появиться замена Даррену.

– Мог бы и пораньше об этом сказать, – проворчал он, разыскивая номер констебля в контактах.

– Ага. Ну простите… – ответил Джамиль, и в этот момент вспышка молнии осветила его лицо, на котором не было ни капли сожаления.

Глава 86

Молния осветила помещение лаборатории и одновременно на несколько мгновений ослепила Стейси.

В воздухе повисла тишина, и констебль поняла, что удар молнии вызвал скачок в напряжении, который выбил все предохранители.

Стейси досчитала до пяти и услышала урчание заработавшего резервного генератора. Нормальная подача тока была временно нарушена. Система была отрегулирована так, что переходила на резервный источник в том случае, если задержка подачи питания составляла не менее пяти секунд. Сам прыжок напряжения продолжался не более нескольких десятых секунды.

– Господи Иисусе, – прошептала Стейси и подождала, пока ее сердце восстановит свой нормальный ритм.

Она ничего не имела против гроз, даже любила наблюдать за ними – сидя в безопасном здании из кирпича с отключенными электрическими приборами.

Одна за другой системы стали включаться вновь. Если порядок включения был похож на те программы, с которыми она была знакома, то первыми должны включаться самые важные. Сначала свет, потом тепло, потом связь, безопасность и наконец бытовые приборы.

К удивлению Стейси, с освещением вообще ничего не произошло, но она знала, что иногда оно работает от совершенно независимого источника.

Отопление вообще не работало, так что здесь тоже не было никаких задержек.

Трубка стационарного телефона, стоявшая в зарядном устройстве, издала одиночный зуммер. Телефонная связь включилась.

Следующим появился зеленый индикатор на ее радиостанции. Он мигнул два раза, а потом загорелся ровным постоянным светом. Отлично, радиосвязь тоже работает. Три радиостанции, которые находились в руках членов трех групп, могли работать между собой на батарейках, а вот для того, чтобы она сама могла с ними связаться, требовался электрический ток.

Остались только камеры наружного наблюдения. Экран справа от нее оставался темным.

– Ну давай же, – поторопила его констебль.

Это была не самая важная система, но Стейси любила быть уверенной, что все инструменты в ее распоряжении работают исправно. То, что она может видеть происходящее перед воротами и на территории перед лабораторией, навряд ли будет полезно ее коллегам, потому что те находились в самых дальних от здания точках, но такая возможность добавляла ей уверенности в себе.

Неожиданно Стейси пришло в голову, что она – единственный член команды, который остался в одиночестве. Правда, ненадолго, сообразила она, когда услышала звонок интеркома. Это, наверное, прибыл охранник, о котором ей только что сообщил Кев.

Стейси улыбнулась, увидев, что экран рядом с ней вернулся к жизни. На нем появились изображения, которые демонстрировались одновременно с двух камер. И прежде чем услышала звук голоса из крохотного динамика, она увидела изображение «Астон-Мартина», остановившегося у ворот.

Кёртис Грант сообщил о своем прибытии, и Стейси открыла ему ворота. Изображение с камеры наружного наблюдения, направленной вдоль подъездной дороги, ничем не отличалось от того, которое она видела перед тем, как выключилось электричество. Вдалеке виднелся фургон с офицерами группы поддержки.

Стейси услышала шаги по гравию за входной дверью.

– Привет, Стейси, как дела? – поздоровался Грант, входя в помещение. – Приехал заменить Даррена. Попытался договориться с кем только можно, но все отказались – слишком поздно предупредил, да и убедить было довольно сложно, принимая во внимание создавшуюся ситуацию.

– Но вы же босс, – заметила констебль.

– Вот именно. И иногда боссу приходится приезжать поздно ночью и пачкать свои руки, чтобы не потерять важный контракт.

Он стоял близко к двери, опираясь спиной на раковину.

– Попытался дозвониться до Даррена, чтобы выяснить, не стало ли ему лучше, но его телефон не отвечает.

– Но вы же не собираетесь сами дежурить за него, – с сомнением произнесла Стейси.

– Может быть, и нет, – Кёртис пожал плечами, – но тогда я стану чувствовать еще бо́льшую ответственность, если условия контракта не будут выполнены именно из-за Даррена… правда, так случается всегда, когда нанимаешь на работу членов семьи.

Стейси смутилась. В процессе своих «раскопок» она не наткнулась ни на какие семейные связи.

– Вы с Дарреном родственники?

– Ну да, этот вызывающий у всех раздражение типчик – мой кузен. – При этих словах Грант закатил глаза.

Стейси не могла понять, каким образом она могла просмотреть эту связь.

Кёртис Грант широко улыбнулся и направился на кухню.

– Поставлю-ка я чайник, – предложил он. – Вижу, нам предстоит длинная ночь.

Глава 87

Ким пыталась не замечать необъяснимый страх, который охватил ее.

Неожиданная вспышка молнии, разломившая небо прямо перед ними, испугала и ее, и Кэтрин. Женщины увидели ее через несколько минут после того, как покинули безопасный круг света на вершине участка.

Инспектор подозревала, что наличие темноты и мертвых тел, разбросанных по территории, никак не помогут ей избавиться от этого ощущения в желудке.

По отдельности Ким могла справиться и с темнотой, и с мервяками, но вот их комбинация была выше ее сил. Что-то внутри нее говорило о том, что трупы давно пора отправить домой. То есть не к ней домой, а к Китсу, где с ними обойдутся уважительно и похоронят по всем правилам.

– Так как ваши дела? – спросила наконец Ким у женщины, которая шла рядом с ней.

В руках у Кэтрин был фонарь, луч которого освещал тропинку перед ними.

Было сложно не заметить те перемены, которые случились с энтомологом с того момента, когда они виделись в последний раз. Брайант тоже пару раз оглядел ее с ног до головы, а Доусон вообще не мог оторвать от Кэтрин глаз.

Но все-таки было в этих переменах нечто большее, чем распущенные по плечам светлые волосы вместо практичного конского хвоста на затылке. И больше, чем едва уловимый розовый цвет, который покрывал теперь ее ногти. Или помада на губах и румяна на щеках, которые подчеркивали ее скулы.

Больше всего бросалось в глаза то, что женщина изменилась внутренне. Ким внимательно следила за ней, когда та предлагала напитки в лаборатории. Кэтрин говорила и двигалась с уверенностью, которая изменила и ее внешний вид. Спина выпрямилась, а плечи расправились.

Интересно, подумала Стоун, осознает ли эта женщина, как низко она позволила себе опуститься.

Инспектору показалось, что если сейчас профессор представит Кэтрин как «главную по личинкам», то он может нарваться на достойный ответ.

– Лучше не бывает, инспектор, – ответила Кэтрин. – Пресса от нас отвязалась, и мне не надо больше прятаться… или съезжать. И произошло это в основном благодаря вам.

Ким промолчала, но энтомолог продолжила:

– Не знаю, как вам удалось сделать так, что мое имя не упоминалось в газетах, но я вам искренне благодарна. За последние несколько дней моя жизнь так сильно изменилась… Я чувствую, что могу снова дышать и жить. – Кэтрин засмеялась легким и приятным смехом. – Я знаю, как сентиментально это звучит, но впервые за многие годы я чувствую себя свободной, как будто вновь стала сама собой. Вы меня понимаете?

Ким решила, что понимает. Но изменения в женщине были слишком невероятными для одного короткого разговора, и Ким никак не могла избавиться от мысли, что в жизни женщины должно было произойти еще что-то, чтобы она смогла избавиться от того кошмара, который ей пришлось испытать в детстве. Страх перед тем, что ее похитители вернутся, влиял на все ее жизненно важные решения. Он был так велик, что она даже решилась оставить родителей, которые ее любили. Нет, такие вещи невозможно забыть после одного короткого разговора. Но у Ким не было времени задуматься над этим. Может быть, тогда, когда убийца окажется за решеткой?..

– Сколько еще? – спросила Стоун, следя за лучом фонаря.

– Футов семьдесят или восемьдесят, и мы окажемся рядом с Джеком и Верой, – ответила Кэтрин.

Ким не могла понять, откуда она это знает.

В рации на поясе энтомолога раздался треск.

– Профессор и Брайант вызывают Стейси.

Обычно при использовании полицейской волны для позывных надо пользоваться фонетическим алфавитом[87], но они все согласились, что для их целей будет достаточно имен собственных.

– Прием, – ответила Стейси.

– Мы на точке один. Все спокойно.

– Принято.

Они сделали еще несколько шагов и увидели знакомый дуб прямо перед собой. Луч фонаря осветил розы, лежащие у его корней. Казалось, что с того момента, как Ким впервые заметила эту учтивость могильщиков из «Вестерли», прошло уже несколько недель.

– Почти добрались, – заметила Кэтрин.

Опять раздались статические помехи в эфире.

– Джамиль и Доусон на точке два. Все спокойно. Конец связи.

Они услышали, как Стейси подтвердила прием, прежде чем рация вновь замолчала.

Неожиданно ушей Ким достиг какой-то посторонний звук. Она остановилась и коснулась рукой плеча Кэтрин.

Та тоже замерла.

Негромкий звук был хорошо слышен. Для Ким это был звук колес.

– Вы слышите? – прошептала она.

И скорее почувствовала, чем увидела, как Кэтрин рядом с ней кивнула.

Обе они стояли не шевелясь и вслушивались в темноту.

– Доносится вон оттуда, – сказала инспектор, указывая на грунтовую дорогу у подножия холма.

Она напрягла зрение и посмотрела в ту сторону, где, по ее мнению, проходила эта грунтовая дорога. Оттуда доносился звук медленно двигающихся колес.

Грунтовка шла под уклон. Это должен быть убийца.

Детектив поняла, что водитель выключил мотор и машина движется накатом.

Она сделала несколько шагов вперед, уверенная, что ее скрывает темнота, и сказала:

– Посмотрите. Посмотрите вон туда. – На расстоянии трехсот футов был ясно различим приглушенный свет фар, который медленно двигался в их сторону.

Ким почувствовала одновременно и волнение, и облегчение. В основном облегчение. Она все поняла правильно. У Трейси есть шанс.

– Скорее, Кэтрин. Сообщайте. Пусть остальные знают, что мы его видим.

Кэтрин сняла рацию с пояса и заговорила.

– Кэтрин вызывает Стейси. Мы на точке три… – Тут она поверх фонаря посмотрела на Ким, – …и здесь все спокойно.

Глава 88

– Какого черта ты несешь? – крикнула Стоун, пытаясь схватить рацию.

Понимание пришло к ней слишком поздно, как раз в ту секунду, когда первая капля дождя упала ей на руку.

На какое-то мгновение она забыла обо всем вокруг. О своих коллегах, об операции, даже о жертвах – ее мозг судорожно тасовал известные ей отрывочные факты.

– Боже, так вас двое… Именно поэтому он привозит их сюда. Ты помогаешь ему избавляться от тел. Но почему…

Ким замолчала – и еще несколько фрагментов встали на свои места. Ее мозг выстраивал их по порядку, и у нее перед глазами возникала стройная картина. Как же она могла не заметить связи между этими двумя?

– Вы же встретились с Грэмом в Бромли, правильно? – спросила Ким, мысленно складывая два и два. Они должны были быть там в одно время, а Ким прекрасно знала, как ущербные души могут находить друг друга.

Еще две капли дождя упали ей на руки, а вдали раздался удар грома.

– Верно, и я никогда этого не забуду. Эти идиотские групповые обсуждения, на которых мы должны были говорить о своих чувствах и таким образом лечиться… Неужели постоянные мысли о собственном страхе могли помочь нам избавиться от него? Опять сделать нас полноценными людьми? – резко прозвучали в темноте слова Кэтрин.

Ким не могла двинуться. Проблеск молнии осветил искаженное гримасой ожесточенное лицо женщины, которая стояла перед ней. Кэтрин Эванс идеально освоила искусство ношения масок, подходящих к случаю, но сейчас она была самой собой. Той самой настоящей Кэтрин, которая никак не могла избавиться от кошмарного испытания, пережитого в детстве.

– И только один человек там имел мужество говорить правду. Свою правду, или… нашу. Он открыто говорил о том, что хочет отомстить людям, которые причинили ему боль. И не делал секрета из того, что его не интересуют ни излечение, ни всепрощение. Он жаждал мести, и только она одна могла его излечить. И да, у нас было нечто общее, что связало нас. Мы оба хотели отомстить. И оба знали, что не сможем жить нормальной жизнью, пока наши мучители не наказаны.

– Но как ты могла помогать ему, Кэтрин? – спросила потрясенная Ким. – Ты же на себе испытала страх, когда тебя похищают, когда лишают безопасности нормальной жизни… Только посмотри, что это сделало с тобой, – и ты помогаешь кому-то делать то же самое?

– Не будь идиоткой. – В голосе Кэтрин звучал гнев. – Это совсем другое. Тогда я была ребенком, и…

– Но даже будучи взрослой, ты не можешь избавиться от ужаса, когда думаешь о том, что они могут за тобой вернуться. Я же была у тебя в доме, Кэтрин. Я видела тебя в этом ящике. Я вытащила тебя из него. И тогда ты не притворялась.

– Конечно, нет. Я никогда не притворялась. Пока эти негодяи были живы, я пребывала в постоянном страхе, – сказала Кэтрин, и на небе блеснула еще одна молния.

– А ты думаешь, что женщины, которых похищал Грэм, боялись меньше? А ты ведь помогала ему… Я не понимаю, Кэтрин. Две женщины умерли из-за вас двоих. Как ты могла пойти на такое?

На лице Кэтрин, освещенном светом молнии, не было ни сомнений, ни раскаяния.

– Потому что у нас была договоренность. Что мы будем помогать друг другу.

– Но твои похитители никогда… – Ким не закончила фразы, потому что в этот момент вспомнила одну ключевую деталь из их беседы в доме Кэтрин. Женщина настолько потерялась из-за своего страха, что проговорилась о том, что боится, что «он» вернется. А похитителей и насильников было двое. И то, что Кэтрин использовала единственное число, говорило о том, что она знает: один из них уже мертв.

– Это были Айвор с Ларри, так? Эти двое растлили тебя. И перемены, которые произошли с тобой, не имеют ничего общего с возможностью спокойно работать в «Вестерли». Они случились потому, что умер твой второй обидчик. Он вышел из тюрьмы две недели назад. И вы что, оба дожидались этого момента?

– Эти двое мерзавцев лишили меня жизни, – огрызнулась Кэтрин. – Ты даже представить себе не можешь, что эти гребаные свиньи со мной делали. Каждый вечер я ощущала на себе их вонючее отравленное дыхание; слышала скабрезности, которые они шептали мне на ухо. Один за другим, один за другим – они передавали меня по кругу, как какую-то бутылку виски, от которой не отлипали. Они забрали у меня мое детство и мою семью. Я уже не могла вернуться к нормальной жизни. Вернувшись из Бромли, я уже не знала своих родителей, а они не знали меня. Ужас, который вселили в меня эти двое, разъедал мое тело, как раковая опухоль. Он был везде. И выбора у меня не было, инспектор. Я могла жить, только если они умрут.

Ким услышала в словах Кэтрин непреходящие эмоции. Не важно, во что верит эта женщина, – она никогда в жизни не сможет освободиться от этих двух негодяев.

Капли стали падать чаще. Сухая земля вокруг, которую орошал дождь, стала издавать неприятный сладковатый запах.

– А сегодня моя жизнь только начинается, инспектор. Я снова смогу жить.

– Их убил Грэм, правильно? – уточнила Ким, внезапно прозрев. – В этом и заключалась ваша сделка. Вы согласились помогать друг другу, и это была его помощь тебе?

Ким знала, что кричать ей нельзя. Стоит ей издать малейший звук, и Грэм исчезнет. Захватив с собой Трейси. А без этого его контакта с «Вестерли» Ким никогда в жизни его не разыщет. Он ведь походил на кошку, которая сама приносит хозяйке замученную мышь. Так что без его связи с Кэтрин у Стоун на него ничего не было.

Капля дождя упала ей на щеку, и неожиданно инспектору пришла в голову мысль.

– Но если вы партнеры, то почему ты не предупредила его, чтобы он не приходил?

– Догадайся с трех раз, – ответила женщина.

– Боже мой, ты хочешь, чтобы его поймали, нет? – сказала Ким, потрясенная двуличностью этой женщины. Грэм убил людей, которые похитили ее и совершили над ней насилие. И теперь, когда они были мертвы, Кэтрин хотела, чтобы Грэм исчез. Он выполнил свою задачу, а о его связи с Кэтрин знали только двое.

Но когда его поймают и посадят за решетку, останется только один человек.

Ким.

Могильный холод, исходивший от женщины, стоявшей перед ней, пробрал Стоун до костей.

Неожиданно она получила удар рацией в левый висок. Инспектор постаралась устоять на ногах, но оступилась.

Для Кэтрин этого оказалось достаточно, чтобы сбить ее на землю.

Ким попыталась взбрыкнуть, когда противница бросила ее на живот. Но уже через мгновение ее руки были связаны у нее за спиной. Она лягнулась еще раз, но энтомолог легко ушла от удара.

Кэтрин поволокла ее за волосы, и Ким почувствовала спиной целлофановую обертку букета. Сухие щепки под ней ломались и впивались в ее обнаженную кожу. Шипы роз кололи ее. Влажная трава касалась тела.

Ким уперлась спиной в дерево, но со связанными руками далеко уйти она не могла. Кора натирала ей руки.

– Но ты же понимаешь, что тебе не удастся замести все следы, а? – спросила она, пытаясь выиграть время. Ей пришла в голову одна идея.

Инспектор постаралась сдвинуть целлофан в сторону и почувствовала спиной стебли цветов. Она развела локти как можно дальше и стала двигать связанными кистями вверх и вниз по коре. Заскорузлое старое дерево поранит ей кожу на руках, но она не может позволить себе ждать, когда прибудет помощь.

– Насколько я понимаю, до первой контрольной связи у нас не меньше двадцати минут, а организация несчастного случая с тобой не займет много времени.

У Ким кровь заледенела в жилах, когда она услышала этот лишенный эмоций голос. Если Кэтрин сможет организовать несчастный случай, а потом вызовет по радио подмогу, то Грэма поймают и все следы будут заметены.

Кэтрин говорила спокойным и размеренным голосом:

– Думаю, что ты свалишься или к Джеку, или к Вере и сломаешь себе шею. А если нет, то у Грэма всегда есть с собой нож.

Невозмутимость ее голоса наполнила Стоун ужасом. Ее смерть была просто способом все закончить. Способом позволить Кэтрин зажить новой жизнью – при живой Ким, знающей всю правду, это было невозможно.

Инспектор услышала долгий вздох Кэтрин.

– Слава Создателю, он почти добрался.

Ким знала, что если к моменту появления Грэма ее руки будут все еще связаны, то она – труп.

Стоун сморгнула влажную пелену с глаз и стала быстрее двигать кистями рук по коре.

Глава 89

Трейси мотало по всему кузову фургона.

Но несколько минут назад скорость упала, и машина замедлилась. Колеса наезжали на кочки на дороге, но от этого она уже не билась о стенки кузова. Ее просто качало вперед-назад.

Ей безумно хотелось спать. В своем забытьи она думала, что когда проснется, то кошмар закончится.

Но Трейси знала, что спать ей нельзя. Может быть, Джемайма как раз и заснула. В голове у женщины просветлело, но тело все еще не повиновалось ей.

Она смутно помнила, как с трудом спустилась с высокого стула и как у нее не было сил стоять. Мучитель помог ей выпрямиться и провел в фургон.

И она была благодарна ему за помощь… Ярость, сродни адреналину, вдруг захлестнула ее. Ну как же, благодарна человеку, который сначала похитил, а теперь собирается убить ее!

Одна мысль об этом заставила ее полностью забыть о сне. Это могут быть последние мгновения ее жизни. Трейси твердо решила, что если ей суждено умереть, то без боя она не сдастся.

Ей просто надо ждать свой шанс, быть на все сто готовой использовать его. А если этого не получится, то она не собирается умирать как овца. Черт побери, она борется всю свою проклятую жизнь. И у нее случались моменты, когда смерть казалась ей желанной, но Трейси всегда прогоняла это чувство, убеждая себя в том, что постепенно все наладится. Она старалась изжить вечно изводящих ее демонов неуверенности в себе и мечтала о журналистике, уверенная, что не позволит прошлому определять всю ее жизнь.

Нет, твердо решила Трейси, не для того она боролась всю жизнь, чтобы сейчас ее убил какой-то псих- неудачник.

Эту браваду она ощущала целых тридцать секунд. Как раз до того момента, как машина остановилась.

Глава 90

Ким чувствовала, как веревка ослабевает под напором заскорузлой коры.

Кожа у нее на руках вся покрылась ранами, но она ощущала, как ее путы поддаются. Еще несколько секунд, и она освободит руки.

Однако оказалось, что этих секунд у нее как раз и нет, так как Кэтрин рывком поставила ее на ноги.

Раздался удар грома, и Ким поскользнулась в грязи. Медленно падающие капли дождя стали гораздо крупнее. Тяжелые и объемистые, они падали прямо на нее.

Пытаясь удержать Ким в вертикальном положении, Кэтрин выронила фонарь. Он просто вывалился у нее из руки.

Ким дернулась и бросилась на землю. Фонарь можно будет использовать как хоть какое-то оружие.

Она упала прямо на него, и фонарь впился ей в грудину. Кэтрин ударила ее по ребрам. Ким закашлялась, но осталась лежать там, где лежала. Просто так она этот фонарь не отдаст.

Так как тот был закрыт ее телом, они оказались в полной темноте. Влажная трава липла к телу Стоун сквозь тонкую майку. Острые стебли цветов вреза́лись ей в бедро, кисти рук горели как в огне, но отдать фонарь она не могла.

Еще одна вспышка молнии расколола небо, и в ее свете они ясно увидели друг друга.

Кэтрин воспользовалась этой вспышкой, чтобы еще раз ударить Ким. На этот раз удар пришелся по ее левой груди.

Инспектор громко застонала, почувствовав, как боль пронзила все ее тело.

– Отдай, инспектор, – прошипела Кэтрин.

Держи карман шире, подумала Ким.

Она отчаянно напрягала плечи, пытаясь ослабить веревки. Это был ее единственный шанс остаться в живых.

Теперь фонарь находился где-то у нее под животом, руки были связаны за спиной, а шея вывернута в сторону от хлюпающей грязи.

Еще удар – на этот раз в бедро. Боль возникла сначала у нее в голове, а потом эхом отозвалась в теле. Ким уже не могла сосчитать все ноющие от боли точки на теле, но думать об этом было не время. Если она не освободит руки, то умрет.

Стоун еще раз натянула свои путы. Рука Кэтрин коснулась ее бедра. Проклятье, она перекатывает ее на спину. Когда переворот был закончен, земля исчезла. Ким не ощущала ее ни под ногами, ни под плечами. Она попыталась по памяти вспомнить, где она может находиться. Черт, она откатилась на перемычку между двумя могилами. Под ее ногами гнил Джек, а под плечами гнила Вера.

Если Кэтрин удастся ее повернуть, то она прямиком свалится в одну из этих гребаных могил.

Ким отчаянно задергала связанными руками, почувствовав, как Кэтрин приближается к ней со стороны спины. Ерзая в темноте, инспектор изо всех сил старалась не повернуться. До тех пор, пока ее спина лежит на перемычке, она в безопасности.

Ким почувствовала, как ноги поднимаются в воздух. Ее крепко ухватили за колени.

– Какого черта!.. – крикнула она, но ее голос заглушил раскатистый удар грома.

Со связанными сзади руками Стоун не могла сопротивляться, поэтому попыталась выбросить вперед ноги, которые сразу же крепко зажали. Кэтрин держала ее в районе коленей и, используя свое тело как рычаг, пыталась повернуть Ким вокруг собственной оси. Инспектор почувствовала, как ее тело движется по часовой стрелке.

Ей надо разомкнуть руки. Только так она сможет сохранить жизнь.

Еще чуть-чуть. Она знала, что осталось совсем немного.

Ким почувствовала, как по лбу катится пот, смешанный с дождевыми каплями. Кэтрин пользовалась ее ногами, как ручками от тележки, чтобы развернуть ее. Еще пара усилий с ее стороны, и она будет лежать вдоль перемычки между двумя могилами. После этого достаточно будет одного хорошего толчка, чтобы она свалилась в одну из них.

Веревка не поддавалась.

Кэтрин еще раз нажала на ее ноги, и Ким поняла, что для того, чтобы повернуть ее, Кэтрин необходимо, чтобы ее ноги оставались напряженными. Ее сопротивление только помогало женщине сделать именно то, что она хотела. Пока она отчаянно отбрыкивается, энтомолог использует ее усилия для того, чтобы повернуть ее тело.

За спиной у Кэтрин сверкнула молния – Ким замерла и согнула колени. Это неожиданное движение заставило Кэтрин споткнуться об нее. На какое-то мгновение та всем своим весом оперлась на сложенные и ставшие вдруг вялыми ноги Ким.

Собравшись с силами, инспектор распрямила ноги и отбросила Кэтрин назад, получив возможность еще раз натянуть свои путы.

– Глупая гребаная сука, – прошипела Кэтрин.

Ким отчаянно старалась ослабить веревку. Энтомолог была нейтрализована всего на несколько секунд, и с заведенными за спину руками Ким оставалась в невыгодном положении.

Как сумасшедшая она растягивала веревку у себя за спиной. Ее кисти горели от сотен порезов, которые с каждым мгновением становились все глубже. Шрамы от недавней ножевой раны – которую она получила, расследуя дело о похищении девочек, – пульсировали в такт ее попыткам, которые, казалось, совсем не влияют на веревку.

Плечи Ким ныли от усилий разъединить кисти.

Но вот наконец веревка поддалась, и ее руки разлетелись в стороны.

Ким прыгнула на спину Кэтрин и накинула веревку ей на горло. Женщина попыталась просунуть под нее пальцы, но инспектор только усилила натяжение и постепенно соскользнула с ее спины на землю.

То, что Кэтрин была выше ее на один-два дюйма, заставило Ким встать на цыпочки. Противница попыталась вывернуться из ее захвата, но Стоун еще сильнее натянула веревку и услышала першение в горле Кэтрин.

Она оттащила ее на два шага назад, так чтобы их осветил фонарь, валявшийся на земле.

Из тех мест на руках Ким, где пересекались свежие порезы, покрывавшие ее кисти, капала кровь.

На мгновение она замерла, уставившись на них. Ей понадобилось всего одно мгновение, чтобы последние части головоломки встали на свои места, и в тот момент, когда некто похлопал ее по плечу, она уже знала, кем в действительности был Грэм Стадвик.

Глава 91

Трейси извивалась на земле. Она чувствовала себя червем, который пытается скрыться в норке. Руки и ноги у нее настолько ослабли, что, казалось, их отделили от тела, оставив только торс и голову.

Трава была высокая и скользкая, и она не могла понять, куда ей ползти. Знала только, что сейчас она осталась одна.

Ее спина все еще ныла от удара, который она получила, когда он за ноги вытащил ее из фургона. Ей хватило ума вывернуть и напрячь шею, чтобы не удариться о землю затылком.

Садист поволок ее по тропинке, покрытой щебенкой. Сотни иголок кололи ее кожу, а бесчисленное количество острых каменных осколков или царапали ее тело, или впивались в него. Она прокляла наркотик, от которого онемели ее мышцы, а не кожа.

Неожиданный звук – голос, раздавшийся на фоне раскатов грома, – привлек внимание ее мучителя. Трейси тоже его услышала. Он отпустил ее ноги и побежал.

А она осталась лежать на спине, таращась в темноту, не в силах пошевелить конечностями, но зная, что должна что-то сделать.

Не обращая внимания на ноги и руки, Трейси сосредоточила усилия на своей пояснице и бедрах. С третьей попытки ей удалось повернуться сначала на левый бок, а потом лечь на живот. Теперь надо было решить, в какую сторону двигаться.

Трейси уперлась подбородком в промокшую насквозь землю и попыталась подтянуться на нем.

Она слышала, что на вершине холма что-то происходит, и хотела уползти подальше от этих звуков. Грэма что-то отвлекло, и Трейси знала, что это ее шанс. На этом самом месте убили и бросили Джемайму, и, если она не попытается уползти отсюда, такая же участь ждет и ее.

По щеке Трейси покатились слезы, когда она вспомнила тот роковой день в школе. Ведь тогда она тоже на какой-то момент решила облегчить себе жизнь и позволила чужой боли успокоить ее собственную.

И вот теперь, когда ей уже больше тридцати, она хочет сделать то же самое. Она вспомнила статью, которую написала. В ней было полно ненависти, упреков и негатива. И опять-таки этим она пыталась избавиться от своих собственных проблем, выпячивая несовершенство других людей.

От стыда слезы полились потоком, и Трейси не могла их сдержать. Она плакала о себе нынешней, но больше о себе прошлой. А еще потому, что знала: она никогда больше не увидит маму.

При мысли о матери Трейси почувствовала резкую боль в области сердца.

Я хотела бы, чтобы ты мной гордилась, плакало ее сердце под дождем.

Она ничуть не сомневалась, что на вершине холма таится опасность.

Безудержно всхлипывая, женщина скосила глаза влево, туда, где ее могла ждать личная безопасность.

Но годы одиночества уничтожили привычку прятаться у кого-либо за спиной.

Трейси повернулась и поползла вверх.

Глава 92

Ким резко развернулась, продолжая держать Кэтрин за горло, и посмотрела в лицо убийце.

Хотя его богатая шевелюра, намокнув под дождем, прилипла к черепу, она смотрела в глаза человеку, которого знала как Дункана.

Теперь все встало на свои места. Понятно, почему они не могли найти ничего о женщине по имени Исобел Джонс. Потому что ее не существовало в природе.

Еще когда Дункан кормил свою девушку, Ким кое-что показалось странным. Шрамы, оставшиеся после попытки самоубийства, были у нее на правой кисти, то есть она была левшой. А он помогал Исобел есть правой рукой.

Он постоянно сообщал им неверные факты, чтобы они продолжали искать в бесчисленных базах данных, заранее зная, что они ее не найдут.

Ким сделала шаг назад и потянула Кэтрин за собой. Она чувствовала, как силы оставляют женщину, но не могла ее отпустить. Она не сможет противостоять им двоим одновременно.

Стоун пропустила возможность позвать на помощь. И теперь, среди непрерывных раскатов грома и шума ливня, ее никто не услышит. Так что сейчас она в одиночестве.

– Еще шаг, и я ее убью, – пригрозила Ким сквозь стену низвергающегося на них дождя.

– Давай. – Дункан пожал плечами и сделал этот шаг. – Ты мне только услугу окажешь. Когда вы обе превратитесь в трупы, никто больше ничего не узнает.

Боже правый, Кэтрин думала точно так же. Их нужда друг в друге закончилась, а вместе с ней исчезла и та связь, которая между ними существовала. И у обоих планов был один общий знаменатель – смерть Ким.

Инспектор сделала еще пару шагов назад и почувствовала, что ноги Кэтрин волочатся по земле. Еще пару минут, и женщина умрет, а Ким этого было не нужно.

Сделав еще шаг назад, она слегка ослабила натяжение веревки. Кэтрин упала на землю и провалилась. Ее падающее тело ударилось о стену могилы, и Ким услышала громкий стон и кашель, раздавшиеся, когда она приземлилась на труп по имени Джек.

Инспектор знала, что рация валяется где-то на земле. Надо просто нащупать ее ногой, а это значит, что Дункана необходимо держать на расстоянии.

Она отступила подальше не только от света фонаря, но и от открытых могил.

Дождь поливал их обоих. Ким чувствовала, как он проникает в каждое отверстие на ее теле.

– Ты вернулся в больницу, чтобы закончить начатое, но не смог туда пройти. Тогда ты назвался ее молодым человеком, но девушку слишком плотно опекали. Так что шансов у тебя не было. А когда появилась я, ты выдумал целую историю. И поскольку у нас был ты, мы не стали разыскивать других родственников и друзей, которые могли бы опровергнуть твой рассказ.

Дункан слушал внимательно, очевидно гордясь своей сообразительностью.

Ким продолжала отступать, делая по шагу за раз, но он смог приблизиться к ней почти на фут. Перед глазами у Ким висела завеса дождя, и инспектор подняла руку, чтобы протереть глаза.

– Кэтрин помогала тебе зарывать тела, правильно? Вы были вместе с того момента, как встретились в Бромли?

Большим пальцем ноги она дотронулась до чего-то твердого. Это была рация, но Дункан стоял всего в двух футах от нее.

Ким ногой перевернула рацию и всем весом нажала на нее, надеясь, что ей удастся попасть на кнопку передачи.

– И вы договорились помогать друг другу расправляться с теми людьми, которые превратили вашу жизнь в ад.

Ким приподняла ногу. Никакого эффекта. Она так и не включила микрофон.

– Я знаю, что с тобой сделали, когда ты был Грэмом. И понимаю, почему тебе так больно. Но смерти они не заслужили. – Ким не прекращала говорить, пытаясь носком перевернуть рацию еще раз. Она опять нажала на нее всем своим весом.

– Естественно, они должны были умереть, – ответил Дункан, улыбнувшись. Его лицо было невинным, как у младенца; как будто у него просто не было другого выхода. – Как умрут и остальные, после того как я разберусь с тобой…

– И сколько же их всего? – спросила Ким. Она думала, что Трейси – это последняя жертва.

– В тот день надо мной насмехались двадцать семь человек, – ответил он, делая шаг вперед.

– А откуда этот перерыв между Луизой и Джемаймой? – поинтересовалась инспектор.

– Во всем должна быть метода, инспектор. Порядок в очереди определяется уровнем моей ненависти и тем, чьи голоса звучат у меня в голове громче всего и чьи лица я чаще всего вижу во сне.

Ким поняла, что ее вторая попытка включить рацию тоже провалилась, но ей надо было заставить его продолжать говорить.

– Это ты убил двух человек, которые похитили Кэтрин, правильно? – Ким задала вопрос и еще раз попыталась нажать на кнопку.

Вокруг стояла тишина, до тех пор, пока Дункан ее не нарушил. Теперь до него оставался всего один фут.

– Мы были необходимы друг другу для того, чтобы получить то, что нам было нужно, – пояснил убийца.

Ким еще раз нащупала рацию и изо всех сил надавила на нее. Она понимала, что ее время кончается, но ее крики сквозь грозу не услышит ни один из ее коллег.

Она отступила назад, и рация заговорила.

– Босс, с вами всё в порядке? – послышался голос Стейси.

Дункан опустил глаза вниз, на ее ноги, откуда доносился голос. Ким знала, что не сможет нажать кнопку передачи, чтобы ответить, но уже тот факт, что она промолчит, немедленно привлечет сюда всех членов ее команды.

– Босс, прошу подтвердить, что у вас всё в порядке! – крикнула Стейси.

Эти слова оказались катализатором, и Дункан бросился на нее.

В темноте Ким увидела блеснувший нож.

Она попыталась увернуться от захвата, но убийца смог схватиться левой рукой за ее шею.

– Тебе не удастся все мне испортить, сука, – закричал он. – Я всю жизнь ждал, чтобы разобраться с этим!

Ким не могла уследить за ножом.

– Ты что, черт тебя побери, не понимаешь? Я должен это сделать.

С каждым словом он давил ей на затылок все сильней и сильней, но эти слова заставили ее воспрянуть духом. Он должен это сделать. То есть он еще не сделал этого. Трейси все еще жива. И где бы она ни находилась, он не успел ее убить.

Инспектор попыталась вырваться из его захвата, но боялась попасть под нож.

Убийца старался одновременно удержать ее и не выронить свое оружие.

Ким собрала все свои силы и неуклюже оттолкнула его.

Потеряв равновесие, Грэм упал на спину. Ким повернулась и попыталась вырвать нож у него из руки. Но как только его руки оказались свободными, он воспользовался ими, чтобы сбросить ее на землю. Плечом она попала в лужу, и брызги от удара залили ей все лицо. Ким попыталась стряхнуть их.

Теперь Дункан сидел на ней и шарил рукой в траве. Перегнувшись через ее голову, он попытался нащупать нож где-то рядом с ее плечами.

Его положение напомнило ей о том, как она сидит на «Ниндзя». Вес Дункана вдавливал ее в землю.

Спиной Ким почувствовала стебли цветов.

Она знала, что, если Дункану удастся найти нож, она – мертвец.

Инспектор не могла пошевелиться под тяжестью его тела. Она дергалась и лягалась, но убийца надежно придавил ее в районе поясницы. Оружия у нее не было, и она могла пользоваться только руками.

Теперь Дункан опирался руками по обеим сторонам от ее головы. Одну руку он использовал, чтобы удерживать равновесие, а второй продолжал шарить в поисках ножа.

Ей оставалось только одно.

Ким ударила головой по его опорной руке. Всем своим весом Дункан обрушился на нее.

Стоун судорожно глотнула ртом воздух, но ей надо было закончить задуманное.

Она обхватила руками его шею и дернула голову вниз, прижав его лицо к своей грудине. Потом поудобнее схватилась за шею и сомкнула руки в извращенном любовном объятии.

Убийца попытался вырваться, но она держала крепко. То, что он лежал сверху, означало, что у него нет никакого средства воздействия, чтобы вновь вернуться в сидячее положение. Она крепко прижала его лицо к своей груди.

Бедра убийцы задергались, и он попытался вырваться из объятий Ким, но она не могла позволить ему найти нож.

По тому, как извивалось его тело, Ким поняла, что ему не хватает воздуха. Именно этого она и добивалась. Это был ее единственный шанс.

Неожиданно она разжала объятия. Мужчина сел прямо и широко открыл рот.

Ким вытянула руку в сторону и схватила единственное оружие, которое ей было доступно.

У нее в руке оказался стебель цветка с шипами.

Рот Грэма был широко открыт – он судорожно глотал воздух. Она подняла руку, в которой был зажат футовый шипастый стебель, и со всей силой воткнула его убийце в горло.

На мгновение тот замер и посмотрел на нее ничего не понимающими глазами.

Потом упал на бок и схватился за горло.

Ким знала, что стебель он вырвет, но это дало ей ту минуту, которая была ей так необходима.

Она пошарила рукой и наконец нащупала рукоятку фонаря.

Грэм встал – да так и стоял, качаясь и кашляя, пока не вытащил стебель из горла. Не прекращая безостановочно кашлять, он повернулся к Ким. Она направила луч фонаря прямо ему в лицо, наблюдая за тем, как он сделал два шага в ее сторону – его глаза были полны смертоносным огнем.

Еще один шаг, и его нога коснулась чего-то лежащего на земле. Вскрикнув, он упал и исчез из виду.

Ким направила луч на траву. Тот уперся в извивающееся тело Трейси Фрост.

Стоун опустилась на землю как раз в тот момент, когда рядом с ней появился запыхавшийся Доусон.

– Боже, босс, с вами всё в порядке? – спросил он, вставая на колени рядом с ней.

Тело Ким постепенно освобождалось от адреналина, который заставлял ее действовать, и его место занимала апатия.

– Со мной всё в порядке, Кев, – ответила она. – Проверь, живы ли эти двое.

Она не хотела, чтобы они умерли. Она хотела увидеть их в суде.

– А где они? – Доусон посмотрел вокруг.

Инспектор кивнула в сторону могил Джека и Веры, не уверенная, кто из них в какой.

– Да босс, они живы, – подтвердил сержант, посветив в могилы фонарем.

Дождь стал затихать, но ощущение грозы все еще висело в воздухе. Вдали погромыхивал гром – он двигался куда-то в другую сторону.

Ким по траве бросилась к журналистке, которой удалось сохранить свою жизнь.

– Эй, Фрост, а мы тебя искали, – сказала инспектор, поглаживая ее мокрые волосы. Ее не удивило выражение глаз женщины, которые были полны изнеможения.

Теперь Ким знала эту женщину гораздо лучше, чем неделю назад.

– Я… х-хот-тела… п-пом-мочь… – заикаясь, произнесла Трейси.

Ее руки и подбородок были сплошь покрыты грязью.

Ким видела, как Трейси борется с подрывающим силы наркотиком, который все еще циркулировал в ее организме.

Эта женщина могла просто притаиться и ждать, пока ее найдут. Но она не стала этого делать. Она через боль тащила себя на вершину холма, вместо того чтобы отлеживаться в безопасности.

Инспектор протянула руку и сжала плечо журналистки.

– Всё хорошо, Трейси. Всё в порядке. Мы тебя нашли.

Глава 93

Лучи утреннего солнца отражались от темного мрамора могильной плиты. Теплота дня мягко и успокаивающе окутывала Ким. Сегодняшний воздух казался ей прохладнее, спокойнее и чище.

На могильной плите было два имени.

Для Ким это была могила ее родителей.

С собой Стоун захватила два листка бумаги.

Кит и Эрика были единственной парой, которую она могла бы назвать родителями, – и хотя время, проведенное с ними, было коротким, Ким думала о них ежедневно.

Она надеялась посетить могилу вчера, в годовщину их гибели, но знала, что они не обиделись.

У нее оставалось последнее незавершенное дело, и Ким чувствовала себя обязанной закончить его.

После того как посвятила Вуди в события предыдущей ночи, она отправилась в комнату отдела и обнаружила там Доусона. На столе перед ним высилась стопа заявлений о пропаже людей.

– И что ты здесь делаешь? – поинтересовалась Ким.

– У Исобел все еще нет имени, – просто ответил сержант.

Вместе они стали просматривать бумаги, вооруженные новыми знаниями. Прошло три часа, пока полицейские не нашли нужного им заявления.

Исобел была бывшей проституткой, которая отошла от своей профессии двумя годами раньше. В начале недели о ее пропаже заявила коллега по работе. И ее настоящее имя было Мэнди Хейл.

Ким попросила Кевина зайти к ней в больницу и рассказать ей о ее прошлом. Несмотря на все пороки прошлой жизни, она заслуживала того, чтобы узнать о ней. Это была ее идентичность и ее жизнь. Может быть, не идеальная, но все же это лучше, чем не иметь вообще никакого прошлого.

Кэтрин и Дункан находились в тюрьме. Дункану предъявили обвинение в совершении четырех убийств, попытке совершить пятое и в похищении человека. Кэтрин ждало разбирательство по целой куче случаев соучастия. Каждый из них называл другого вдохновителем произошедшего и давил на то, что, будучи несовершеннолетним, подвергся насилию. Смешно было то, что оба они, не зная этого, ссылались на одни и те же смягчающие обстоятельства. И тем не менее ни один из них не увидит свободу до того, как им исполнится лет по шестьдесят, а в случае Дункана может статься так, что и никогда.

Своих жертв он держал в угловом магазине, который стоял последним в ряду одинаковых строений, приговоренных к сносу. Когда Дункан нашел это место, там ему уже никто не мешал. Ким видела фотографии жуткого помещения и кусков камня, которые он использовал в качестве орудий убийства.

Возможно, что какая-то крохотная частичка Стоун и могла бы почувствовать жалось к этим двум заблудшим душам, которым был нанесен ущерб в детстве, но этого не произошло. Они действительно прошли через кошмарные испытания и не могли тогда защититься от действий других людей. Но здесь была одна маленькая деталь. Подобное происходит в детстве с тысячами людей. За годы своей жизни Ким поняла, что очень редко ребенок растет в идеальных условиях. Большинство из них страдают эмоционально, будь то просто недостаток внимания со стороны слишком занятой матери, которая выбивается из сил, обеспечивая им достойное существование, или различные формы психологического и физического насилия. И тем не менее они не позволяют чувству мести поселиться в своих сердцах.

Да и детство самой Ким было совсем не сказочным. Ей пришлось столкнуться с душевной болезнью, потерей близких, насилием и жестокостью во всех ее проявлениях. И хотя ни о чем этом она не забыла, Стоун никогда не позволяла чувству мести одержать над ней верх. Напротив, все это она использовала как дополнительный источник своей силы.

Ким пришлось задуматься, что случилось бы с Дунканом и Кэтрин, не окажись они в Бромли в одно и то же время. Она не могла не предположить, что в этом случае Луиза и Джемайма были бы живы. Неужели жажда мщения заставила бы Дункана отказаться от всякой помощи психологов? Поступил бы он так, как поступил, если б месть не овладела всем его существом? Этого они никогда не узнают.

Нет, Ким вовсе не симпатизировала им, несмотря на то, что произошло с ними в детстве. Ее симпатии были на стороне Луизы и Джемаймы, потерявших жизнь, и Мэнди, которая, может быть, никогда не получит назад свою.

А вот оплакивать смерть Айвора и Ларри инспектор не могла. Их преступления были ужасны, и она ничуть не сожалела о том, что они погибли. Более того, была уверена, что эти двое заслужили смерть за то, что сотворили с Кэтрин. Но Ким не могла согласиться с тем, что у кого-то, помимо суда, есть право их наказывать.

Вчера она получила эсэмэс-сообщение от своего бывшего наставника, детектива-инспектора Данна. Читала она его с опаской, так как не сдержала слова больше не заниматься их делом. Но ее опасения были напрасны. Послание было очень коротким: Чувствуется моя школа.

Вуди был удовлетворен тем, что преступление раскрыто и два человека пойдут под суд.

Важная работа в «Вестерли» продолжится, но уже с новым «главным по личинкам» и лучшим обеспечением безопасности.

Кёртис Грант лишился своего контракта после того, как Стейси проинформировала профессора Райта о том, что Даррен Джеймс не имел права работать в лаборатории. Она выяснила, что его сняли с поста у дверей после того, как изгнание пьянчуги из бара переросло в жестокую драку. О происшествии необходимо было сообщить в орган, лицензирующий индустрию безопасности, который лишил бы Даррена лицензии. Вместо этого Кёртис рискнул своим бизнесом и спрятал его в никому не известном «Вестерли». Теперь их обоих ожидало расследование со стороны лицензирующего органа.

Но Ким не покидало ощущение, что для Даррена Джеймса будет облегчением тот факт, что он никогда не вернется в «Вестерли». Вид избитой, извивающейся на земле Мэнди, на тело которой он наткнулся, постоянно стоял у него перед глазами. Отсюда и его агрессия в больнице – ему необходимо было увидеть ее еще раз. Чтобы заменить тот образ, который вставал у него перед глазами, как только он их закрывал, на новый. Ким сомневалась, что он нашел бы в себе силы вернуться в лабораторию. Доусон признался, что упоминал о том, как Исобел поправляется, когда был в «Вестерли», и непреднамеренно дал Даррену всю информацию, которая могла понадобиться ему для того, чтобы достать всех в больнице.

Воспоминания о Дэниеле постепенно тускнели. Между ними осталось так много недосказанного – и при этом, как это ни парадоксально звучит, им нечего было сказать друг другу. Оба знали, что могло произойти между ними, и именно осознание этого мешало Ким. Она была уверена, что они вновь встретятся – может быть, тогда она уже найдет себя, а у него кто-нибудь будет. Но выбора у нее не было, а значит, и жалеть не о чем.

Ким знала, что она прибегнет к своему испытанному способу – полностью погрузится в расследование следующего дела, которое окажется у нее на столе.

Инспектор вновь посмотрела на лист бумаги, который держала в руке. Это была благодарность, которую она получила за расследование дела о двух пропавших девятилетних девочках.

Присев, Стоун прижала рамку к могильному камню.

– Это вам, – сказала она голосом, севшим от слез. Если б у нее в жизни не было того периода, который она провела с ними, Ким не знала, что получилось бы из нее в жизни. Этой короткой интерлюдии для нее было достаточно. За три года она поняла, каким человеком ей хотелось бы быть. Они поставили ее на ноги.

Кит и Эрика показали ей, что значит быть членом семьи, и беззаветно любили ее. А она в ответ любила их.

И теперь любая ее награда принадлежит им.

Ким достала из кармана второй клочок бумаги. Тот, который Эрика положила в ее ранец в тот последний, роковой день. Для любого другого это было простое разрешение пойти с классом в зоопарк Дадли, но для Ким это было нечто гораздо большее.

Она развернула потертый листок с напечатанным на машинке текстом, который был разделен на две части пунктирной линией. В верхней части описывалась сама поездка: дата, время и что должно быть приготовлено в качестве ланча. Вторая половина содержала стандартное согласие приемных родителей на то, чтобы их «воспитанник» принял участие в мероприятии.

Когда Ким посмотрела на эту часть, ее глаза заволокло слезами. Но это было не важно: она наизусть помнила, что слово «воспитанник» было зачеркнуто и вместо него вписано слово «дочь».

Крепко сжимая эту бумагу, единственное, что у нее осталось, Стоун позволила себе расплакаться. Потом сделала несколько глубоких вдохов и заставила слезы высохнуть.

– Я вас люблю и скучаю, – негромко прошептала она прямо в землю.

На ее заплаканном лице появилась улыбка. Теперь она будет помнить только хорошие дни, проведенные с ними, и их любовь. Меньшего Кит и Эрика не заслужили.

Тяжело вздохнув, инспектор направилась к мотоциклу. Ей осталось сделать последнее дело.

Она вынула телефон и пролистала телефонную книгу. Затем нажала кнопку вызова. Ей ответили после второго звонка.

– Привет, Фрост, это я. Как идут дела?

– Привет, инспектор, как…

– Если я правильно помню, ты же называла меня Стоун, Фрост.

Ким услышала в трубке негромкий смех.

– Честно сказать, неделя была довольно странной. Знаешь, я стала какой-то другой.

– Это на тебя так подействовала несостоявшаяся смерть. Но скоро ты придешь в себя.

– Правда?

– Ну не совсем, конечно. Каждое такое событие немножко меняет нас. В твоем случае, будем надеяться, в лучшую сторону, но кто знает…

– Слушай, вот только не надо… – По голосу Трейси Ким поняла, что та улыбается.

Потом она услышала в трубке какие-то слова.

– Прости?

– Это я не тебе. Поблагодарила Ма за седьмую чашку чая за сегодняшний день. Очевидно, чай должен меня вылечить.

– Как ты спишь? – поинтересовалась Ким.

– Не очень. Без кошмаров, но какие-то моменты постоянно повторяются.

Ким поняла.

– Это пройдет.

Тут она подумала о холодном, пустом доме журналистки, в котором не было ничего, кроме секретов. Полное отсутствие жизни и счастья, семьи и друзей.

– Ты знаешь, что мы тебя искали. И были твердо настроены вернуть тебя, – заметила Ким.

– Я знаю, – прошептала Трейси, и в этих двух словах Стоун услышала все те эмоции, которые переполняли Фрост.

Ким прокашлялась.

– И когда же я могу ждать статью, в которой мне будет отведена главная роль?

– Стоун, да ты что? Какая статья? И вообще, знаешь, тебе давно пора перестать воображать себя черт знает кем.

Ким не смогла удержаться от смеха. А теперь пора открыть истинную причину звонка.

– Значит так, Фрост, послушай меня, и послушай внимательно. Забудь о прошлом. В то мгновение, когда ты решила ползти вверх по холму, ты стала такой, какая ты есть сейчас. И не забывай об этом. Я уж точно не забуду.

На мгновение на линии установилась тишина, прежде чем Трейси заговорила.

– Послушай, Стоун, это что, значит, что мы теперь друзья?

– Не торопись, Фрост, – вслух рассмеялась Ким. – Уверена, что мы скоро снова столкнемся лбами.

Когда инспектор разъединялась, она слышала, как Трейси Фрост смеется в трубку. Ким знала, что с ней все будет в порядке. Эта женщина – настоящий боец и обязательно придет в норму.

Черт побери, улыбнулась Ким, а они ведь действительно чем-то похожи.

Письмо от Анжелы

Прежде всего я хочу от всей души поблагодарить вас за то, что выбрали для чтения этот роман. Надеюсь, что вам понравилась четвертая часть приключений Ким и что ваше мнение о ней совпадает с моим. Будучи не самым теплым человеком, она обладает страстью, внутренней силой и настоящей жаждой к установлению справедливости.

Если книга вам понравилась, то я буду благодарна вам за вашу рецензию. Было бы интересно узнать ваши мысли, а кроме того, она сможет помочь другим читателям впервые открыть для себя мои книги. А может быть, вы сами посоветуете эту книгу вашим друзьям или членам семьи…

Каждая история – это явление уникальное, и эта не является исключением. Некоторые книги начинают писать с ясным пониманием того, чего хотят достичь, поэтому результат мало отличается от начального замысла, а сам писатель и его творение находятся в полной гармонии. Иногда же эти взаимоотношения полны противоречий, так как развитие сюжета уводит автора в сторону от первоначального замысла. Этот роман претерпел массу изменений, прежде чем превратился в ту историю, которая задумывалась изначально.

Надеюсь, что вы присоединитесь к нам с Ким Стоун в следующей истории, куда бы она вас ни завела.

А если это так, то была бы счастлива, если б вы связались со мной в «Фейсбуке», на страничке «Гудридс», в «Твиттере» или на моей странице в Сети. А если хотите быть в курсе всех моих последних изданий, то подписывайтесь, используя следующую ссылку: -books.com/email.

Благодарю вас за вашу поддержку. Она очень важна для меня.

Анжела Марсонс

-books.com

«Фейсбук»: angelamarsonsauthor

«Твиттер»: @WriteAngie

Благодарности

Каждая книга – это отдельное законченное произведение. В процессе его создания я неизбежно узнаю что-то новое, и эта книга не исключение.

В этой книге я хотела, чтобы Ким больше узнала об образе мыслей убийцы, при этом то, как он обращался со своими жертвами, так же важно, как и то, каким образом он от них избавлялся.

Как всегда, я должна поблагодарить свою партнершу Жюли за ее терпение и вклад в создание книги. Она никогда не изменяет своей вере в меня и готовности подбодрить и всегда готова бросить все свои дела, услышав мой отчаянный призыв «мне необходимо встретиться». Однажды она посоветовала мне верить в сам «процесс творчества», и теперь это стало моей мантрой в трудные времена. Хотя она этого и не осознает, но эти книги без нее никогда бы не появились.

Как всегда, я хочу поблагодарить команду Bookouture за их непреходящий энтузиазм в отношении Ким Стоун и связанных с ней историй. И особенно невероятного Кешини Найду, который не останавливается до тех пор, пока полностью не исчерпает потенциал книги.

Специальная благодарность невероятно цепкой и настойчивой Лорелле Белли, которая продолжает продавать права на издание книг о Ким Стоун в зарубежные страны и уже завоевала их целых четырнадцать.

Не могу не упомянуть растущую семью авторов Bookouture. Каждый из них талантлив и уникален. Их заинтересованность друг в друге совершенно искренна, и это создает атмосферу дружбы и взаимной поддержки. Кэролин Митчелл – одна из самых настойчивых и усердных авторов из всех, кого я знаю, и я горжусь тем, что могу назвать ее своим другом. Ренита Д’Сильва продолжает баловать меня своей прекрасной, экспрессивной прозой.

Моя искренняя благодарность моей сестре Лин, и ее мужу Клайву, и моим потрясающим племянникам Мэтью и Кристоферу, которые продолжают поддерживать меня на моем пути.

Мои вечные благодарности всем прекрасным блогерам и рецензентам, которые потратили свое время на то, чтобы узнать Ким Стоун и истории о ней. Эти изумительные люди громко хвалят и делятся своими мыслями не потому, что это их работа, а потому, что это их страсть. Я никогда не устану благодарить это сообщество за поддержку меня и моих книг. Некоторые из вас появились в моих книгах, и вы себя наверняка узнали. Все они создают социомедиафорумы, на которых приятно находиться. Большое спасибо всем вам.

И особая благодарность моим восхитительным читателям, особенно тем, кто нашел время посетить мой веб-сайт, страничку в «Фейсбуке», «Гудридс» или «Твиттере». Теперь благодаря вам я знаю, что в «Билл энд Блэддер» хорошая кухня.

И, наконец, благодарность очаровательным леди в местных библиотеках, и особенно Рэчел Хамар из библиотеки Стоурбриджа и Шаззии Рок из библиотеки Крэдли-Хит. Визиты к вам и общение с вашими милыми читателями – достойная награда для меня.

1

Черная Страна – территория в Западном Мидленде, к северу и западу от Бирмингема; во времена индустриальной революции считалась наиболее развитой в индустриальном плане частью Англии.

(обратно)

2

Мера длины, равная приблизительно 30 см.

(обратно)

3

Мера длины, равная приблизительно 2,5 см.

(обратно)

4

Расстояние, чуть большее 21 км.

(обратно)

5

Имеется в виду Ла-Манш, ширина которого в самом узком месте – 32 км.

(обратно)

6

Триатлон – соревнование, состоящее из трех этапов – плавания, велогонки и бега. Дистанция велогонки – 180,2 км.

(обратно)

7

Модель спортивного мотоцикла.

(обратно)

8

Неудачная попытка группы английских католиков взорвать здание парламента с целью уничтожения короля Якова I, симпатизировавшего протестантам. Взрыв был назначен на 5 ноября 1605 г.

(обратно)

9

Мера длины, равная приблизительно 1,6 км.

(обратно)

10

Резиновые сапоги, названные так в честь первого герцога Веллингтонского Артура Уэсли, который поручил сапожнику провести модификацию армейских ботфортов образца XVIII в.

(обратно)

11

Ситуация, когда внутренний объем помещения оказывается больше, чем оно кажется снаружи.

(обратно)

12

В данном случае среднее количество насекомых, имевших за сутки контакт с трупом.

(обратно)

13

Единица площади, равная 0,4 га.

(обратно)

14

Американская писательница, автор серии книг о судмедэксперте Кей Скарпетт.

(обратно)

15

Около одиннадцати градусов по Цельсию.

(обратно)

16

См. первый роман о приключениях Ким Стоун «Немой крик».

(обратно)

17

Традиционная британская мера веса, равная приблизительно 6,35 кг.

(обратно)

18

См. третий роман о приключениях Ким Стоун «Исчезнувшие».

(обратно)

19

Хобби Ким – восстановление старых мотоциклов.

(обратно)

20

Мотоцикл, который выпускался компанией BSA с 1938 по 1963 г. В 1950-е годы считался одним из самых быстрых мотоциклов.

(обратно)

21

См. первый роман о приключениях Ким Стоун «Немой крик».

(обратно)

22

Компания, сдающая в лизинг или аренду строительное оборудование.

(обратно)

23

См. третий роман о приключениях Ким Стоун «Исчезнувшие».

(обратно)

24

Одно из значений слова «bob» в английском языке – поплавок.

(обратно)

25

Населенный пункт, который входит в район Дадли, являющийся, в свою очередь, частью графства Западный Мидленд.

(обратно)

26

Перерасход. Ситуация, когда банк кредитует расчетный счет клиента для оплаты им расчетных документов.

(обратно)

27

Джимми Чу – малайзийский дизайнер обуви и основатель одноименной компании в Лондоне, которая стала известна благодаря высокому отзыву принцессы Дианы. Данная обувь также известна своей высокой ценой.

(обратно)

28

Линия мебели, выпускаемой компанией «Pure Furnitura Ltd.»; делается из цельного дуба в стиле северного примитивизма.

(обратно)

29

Все это названия различных социальных сетей.

(обратно)

30

Престижный спортивный автомобиль английского производства. Большинство моделей делается вручную.

(обратно)

31

Т. е. мужской.

(обратно)

32

Довольно популярный прием при проведении допроса третьей степени.

(обратно)

33

Термин, обозначающий рисунки в виде колец, кругов и других геометрических фигур, образованных на полях полегшими растениями. Стали привлекать общественное внимание в 70—80-х годах, когда их во множестве стали обнаруживать на юге Великобритании.

(обратно)

34

Подвижная напольная игра для активной компании.

(обратно)

35

У европейских народов это круг с радиусом около 90 см. Отсюда и выражение «держать на расстоянии вытянутой руки».

(обратно)

36

Популярный в Великобритании вариант игры на бильярде.

(обратно)

37

Намек на игру слов – сочетание слов cock (хам) и roach (таракан) в английском языке означает «таракан-пруссак».

(обратно)

38

Самая длинная река в Великобритании (354 км).

(обратно)

39

Порода пастушьих собак, выведенных в Великобритании; считается самой умной собакой среди всех пород.

(обратно)

40

Разновидность чайника (кофеварки) для приготовления кофе.

(обратно)

41

Дад Дадли (1600–1684) – английский металлург, один из первых, кто придумал печь для плавки железной руды с использованием кокса.

(обратно)

42

В праве этот термин применяется к любому асоциальному действию, производимому вопреки желанию объекта (обычно имеются в виду сексуальные домогательства на работе).

(обратно)

43

Термин, используемый в основном в США. Специалист-медик, как с высшим, так и со средним медицинским образованием, работающий на «Скорой помощи» или в аварийно-спасательных подразделениях.

(обратно)

44

Вещество, используемое судебными экспертами для выявления следов крови, так как обладает способностью к хемилюминисценции при контакте с ней.

(обратно)

45

Деловое реалити-шоу, в котором молодые предприниматели пытаются убедить успешных бизнесменов вложить деньги в новое дело.

(обратно)

46

Специалист по изучению человеческих останков, извлеченных из земли при раскопках.

(обратно)

47

Имеется в виду притча о Буридановом осле, который никак не мог сделать свой выбор.

(обратно)

48

Прибор для регулирования сердечного ритма.

(обратно)

49

Землевладелец с верховной властью на своей территории.

(обратно)

50

«Коста Кофе» – британская сеть кофеен.

(обратно)

51

Разметка, запрещающая остановку автотранспорта.

(обратно)

52

Избирательные списки в Великобритании наиболее точно отражают количество и имена людей, живущих на территории избирательного участка.

(обратно)

53

Короткая курточка.

(обратно)

54

Представляет собой необъяснимый, мучительный для больного приступ тяжелой тревоги, сопровождаемый страхом в сочетании с различными вегетативными симптомами.

(обратно)

55

Шер (наст. Шерилин Саркисян Лапьер Боно Оллмэн, р. 1946) – знаменитая американская поп-певица и актриса армянского происхождения.

(обратно)

56

Марка культовой молодежной обуви, сделанной по образцу армейских ботинок.

(обратно)

57

Добрый вечер (макед.).

(обратно)

58

Первая перепись населения в Англии в 1098 г.

(обратно)

59

Имеется в виду детская игра, в которой одним каштаном на веревочке бьют по другим каштанам.

(обратно)

60

Биография, которая предоставляется при приеме на работу.

(обратно)

61

Камень с надписями на трех древних языках, найденный в 1799 г. в Египте. Благодаря ему стала возможной расшифровка древнеегипетских иероглифов. Доусон намекает на то, что Эй говорит на нескольких незнакомых ему языках.

(обратно)

62

Спи спокойно, моя дорогая (макед.).

(обратно)

63

См. третий роман о приключениях Ким Стоун «Исчезнувшие».

(обратно)

64

Антикоагулянт непрямого действия, препятствует образованию тромбов.

(обратно)

65

В странах Британского содружества место водителя в автомобиле находится справа, а переднего пассажира – слева.

(обратно)

66

См. роман «Немой крик».

(обратно)

67

Имеется в виду форма оправы, которую носил герой сериала «Тайны Смолвиля».

(обратно)

68

Одна из разновидностей лото.

(обратно)

69

Куш, самый крупный выигрыш; призовой фонд в некоторых слотах, лотереях и прочих азартных играх.

(обратно)

70

Сорт недорогого купажированного виски.

(обратно)

71

Британская инструментальная группа, образованная в Лондоне в 1958 г.; является одной из старейших рок-групп мира и, возможно, самой старой из ныне существующих.

(обратно)

72

См. роман «Исчезнувшие».

(обратно)

73

Южный Лос-Анджелес – территория, расположенная к юго-западу и юго-востоку от даунтауна и включающая в себя 28 районов. Печально известна своей криминогенной обстановкой и бандами.

(обратно)

74

Нарушение памяти о событиях, предшествовавших приступу заболевания или травмирующему событию.

(обратно)

75

Большой семейный седан, производившийся в Великобритании в 1978–1994 гг.

(обратно)

76

Британский телесериал, первую серию которого показали в 1960 г., а 19 ноября 2012 г. вышла уже 8000-я серия.

(обратно)

77

Компания в Брирли-Хилл, основанная в 1982 г. и занимающаяся продажей мотоциклов.

(обратно)

78

Слоеная конструкция из ткани, жестких горизонтальных планок и шнуров.

(обратно)

79

«Роса юности» (англ.) – аромат от Эсти Лаудер.

(обратно)

80

Ким имеет в виду женщину, которая подавала еду в столовой школы.

(обратно)

81

В англоговорящих странах ребенку при рождении часто дается второе имя, которое впоследствии заменяется инициалом.

(обратно)

82

Крупнейшая сеть магазинов одежды в Великобритании, в которых (иногда) имеются одноименные гастрономы.

(обратно)

83

Крупнейшее ежегодное светское мероприятие в Лондоне, на котором обязательно присутствуют представители правящей династии; проходит в мае.

(обратно)

84

Джон Уильям Мани (1921–2006) – американский психолог и сексолог, занимавшийся проблемами сексуальной идентичности.

(обратно)

85

Игра слов. В английском языке peg leg, сокращенно peggy, означает искусственную ногу, особенно деревянную.

(обратно)

86

Передача организацией на основе договора части своих функций другой компании, действующей в нужной области.

(обратно)

87

Стандартизованный для данной организации способ прочтения букв алфавита. Применяется при радиосвязи. Например, для английского языка: А – Альфа, В – Браво, С – Чарли и т. д.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62

Глава 63

Глава 64

Глава 65

Глава 66

Глава 67

Глава 68

Глава 69

Глава 70

Глава 71

Глава 72

Глава 73

Глава 74

Глава 75

Глава 76

Глава 77

Глава 78

Глава 79

Глава 80

Глава 81

Глава 82

Глава 83

Глава 84

Глава 85

Глава 86

Глава 87

Глава 88

Глава 89

Глава 90

Глава 91

Глава 92

Глава 93

Письмо от Анжелы

Благодарности Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg